Профессоръ С.

-Петербургскаго Университета

А. И. ВВЕДЕНСКІЙ.

О - к

Л © Г И К А,
КІИ ЧАСТЬ Т Е М И І І Ш І І І
Л

Второе, вполнѣ переработанное, изданіе.

Братія! не будьте дѣти _ умо

на злое будьте младенцы, а по уму
будьте соверіиеміолѣтни.
(Лпост. Павель).

»оМ^С-

Окладъ у M . М. Стасюлѳвича. С П Б . Вас. Остр., 5 линія, 2 8 .

1912.
 ЛОГИКА,
mi шп mm пожм

ь-
V
Ирофессоръ С.- Петербургского Университета

А. И. Б Б Е Д Е Н С К І Й .

а Ъ S / ^

ЛОГИКА,
Б4БЪ Ш Т Ь TI0FII П 0 3 H A HI Я.

Второе, вполнѣ переработанное, изданіе.

Братія! ne будьте дѣти ум

па злое будьте младенцы, а по у
будьте еовершетолѣтми.
(Апост. ІІавелъ).

Складъ у М . М . Стасюлевича. С І І Б . В а с . Остр. ; 5 линія, 2 8 .

1912;
Типографія В. Безобразовъ и Ко. В. О., Большой пр., 61.
 ІІредисіовіе къ 2-му изданію.

Это изданіѳ образуетъ вполнѣ новую книгу сравнительно съ первымъ,

вышедшимъ въ 1 9 0 9 г. Прежнее представляло собой исправленныя мной
записи моихъ лекцій, составленныя курсистками и студентами, и отлича-
лось всѣми особенностями локціоннаго изложенія, какъ то: нѣкоторой
растянутостью, подробными напоминаніями о прежде сказанному повторе-
ніемъ одной и той же мысли въ разныхъ формахъ изложенія и т. п.
И въ числѣ этихъ записей встрѣчаются также сильно устарѣвшія въ
которыхъ высказываются мысли, либо подвергшіяся съ теченіомъ времени
значительнымъ измѣненіамъ, либо совсѣмъ чуждыя мнѣ теперь. Здѣсь же
почти все написано мной самииъ и изложено таюь, какъ это требуется
отъ к н и г у составленныхъ не изъ записи лекцій. Дипіь очень немногія мѣста
перепечатаны мной (разумѣотся, послѣ тщательваго исправленія) изъ нреж-
няго издапія. Вмѣстѣ съ тѣмъ, здѣсь довольно подробно изложено много
такого, что въ прежнемъ изданіи или вовсе не упоминалось, или же было
едва затронуто. Достаточно отмѣтить, что несмотря на устраненіе различ-
ныхъ повтореній, растянутости изложенія и т. п., здѣсь на 1 0 0 страницъ
больше, чѣмъ прежде, хотя оба изданія отпечатаны однимъ и тѣмъ же
шрифтомъ и въ томъ же форматѣ.
Одной изъ особенностей этого взданія служатъ еще кое какія замѣчанія,
относящіяся къ м е т о д и к преподававія логики въ гямяазіяхъ. Они йсегда
такъ кратки, что не могутъ заставить читателя упустить изъ виду общій
ходъ изложевія. Конечно, можно было бы обойтись и безъ нихъ; по нѣ-
которые изъ гимназическихъ преподавателей заявляли мдѣ о желательности
подобныхъ замѣчаній, если я не разсчитываю въ скоромъ времени выпу-
стить методику среднс-учебнаго преподаванія логики.
Приношу глубокую благодарность всѣмъ, кто отозвался на просьбу,
высказанную мной въ предисловіи къ первому изданію. К а к ъ я и ожидалъ,
мнѣ принесли много пользы не только указанія на разные недочеты, отмѣченные
въ печати рецензентами нерва го изданія, а также и замѣчанія, сообщенный
мпѣ частнымъ образомъ, въ томъ числѣ курсистками и студентами. Авторы
в с ѣ х ъ этихъ рецензій и замѣчапій могутъ теперь убѣдиться, что ихъ трудъ
не остался безнлоднымъ, но вызвалъ въ этомъ изданіи надлежащія поправки,
поясненія, донолненія и т. п. И. если мнѣ придется выпустить еще новое
изданіе этой книги, то я опять отнесусь самымъ внимательнымъ образомъ
ко всѣмъ замѣчаніямъ по поводу нея, кѣмъ бы они ни дѣлались; ибо уча-
шдмся по этой книгѣ пѣкоторые изъ ея недостатковъ будутъ дажо гораздо
виднѣе, чѣмъ не только маѣ самому, но и тѣмъ ученымъ рецеизентамъ,
которые удостоятъ её своей критикой.
Поэтому повторяю просьбу, высказанную мной в ъ ирѳдисловіи къ пер-
вому изданію.

10 С н?я е г б 1 У 9 Р 1 Г 1 Ъ г. Алекеандръ Введенскій.

Изъ предиеловія къ 1-му изданію.

Усердно прошу всѣхъ, кто будетъ читать или просматривать эту книгу,
указать мвѣ, в ъ печати или частьымъ п у т е м ъ — к а к ъ угодно, все, что по-
кажется ошибочнымъ, к а к ъ въ научномъ, такъ и въ дидактическомъ отно-
шеніи.
Причина, по которой я добиваюсь этихъ указавій, состоитъ не только
вътомъ, что здѣсь много новаго по существу, но еще и въ своеобразномъпланѣ
изложенія. Прежде я излагалъ логику по одному изъ распространенные плановъ;
и меня постоянно удивляло, что не смотря на мою любовь къ этой дисциплинѣ,
ея лекціи, какъ ни старался я надъ ними, всегда привлекали к ъ себѣ
значительно меньше слушателей, чѣмъ какіе бы то ни было другіе курсы,
читаемые мной же. Наблюденія на экзаменахъ, бесѣды съ слушателями и
дидактическій анализъ обычнаго плана изложенія убѣдили меня, что при
немъ лишь съ большимъ трудомъ (и далеко не всѣми) достигается пони-
ыаніе необходимости разныхъ частей логики для ея цѣлаго. Это пониманіе
ьозннкаетъ лишь по окончаніи язученія всей логики; во время же изученія
почти каждая ея часть кажется чѣмъ то обособленньшъ, лишь механически
связаннымъ съ остальными частями. И съ той норы, к а к ъ я сталъ все
больше и больше перерабатывать планъ изложѳнія, тотчасъ же въ аудиторіи
началъ быстро расти интересъ к ъ лекціямъ логики и скоро сдѣлался ни-
чуть ве неныпвмъ, чѣмъ к ъ другимъ моивъ курсамъ. Особенно же усилился
овъ, когда я сталъ (уже посл-ѣ выработки и испытавія на дѣлѣ главныхъ
частей новаго плава) вводить въ ссставъ курса тѣ гносеологическіе вопросы,
которые сами собой напрашиваются при изученіи логики, стоятъ съ ней
ьъ тѣовѣйшей органической связи. Н о отвыкнуть отъ обычвыхъ способовъ
изложевія и замѣвить ихъ ноьымъ, в ъ котороьъ сразу кидалась бы въ
глаза необходимость каждой части и ея внутревгяя связь съ другими, не
удавалось сразу. Н е мало юмогли мнѣ въ этомъ отнсшеніи замѣчанія моей
аудиторіи. Тѣмъ б о л ш е пользы разечитываю я извлечь изъ указаній, о
которнхъ прошу всѣхъ своихъ читателей, и за котсрыя заравѣѳ высказы-
ваю свою благодарность.

С.-ГІетербургъ,
25 января 1909 г. Алекеандръ Введенскій,
 ОГЛАВЛЕН1Е.

Жирнымъ шрифтомъ отмѣчены нумера и названія главъ. Араб-

скгя цифры означают страницу, на которой начинается стоящій
предъ цифрой параграфа (или глава).
Предасдовіѳ къ 2-му издан ію . . У
Изъ предисловія къ І-му изданію YI
I. Задачи логики и ея отношенія къ пеихологіи—1. Опре-
дѣленіе логики—1. Логика открытій и логика провѣрки—1. Неосуществи-
мость логики открытій и осуществимость логики провѣрки—. 3. Независи-
мость логики отъ психологіи—4. Главное отличіе логики отъ психологіи—5.
Логика и психологія сужденій—7. Логика и психологія умозаключеній—8.
Пункты, въ которыхъ психологія сама основывается на логикѣ—10. Двоякій
вредъ, причиняемый психологіи ея смѣшеніемъ съ логикой—11. Двѣ при-
чины произвола въ логикѣ, обосновываемой на психологіи. Психологическая
неразличимость вѣры и знанія—12. Вредъ для логики отъ механическаго
перешіетенія ея съ психологіей. Причины лояшаго мнѣнія о трудности
логики—15.
II. Значеніѳ логики. Л о г и к а и филоеофія—19. Возможный
значенія каждой науки—19. Утилитарное значеніе логики—21. Главная за-
дача философіи—24. Важность теоріи познанія для философіи— 26. Окон-
чательное опредѣленіе философін—29. Окончательная формулировка глав-
наго вопроса теоріи познанія—31. Задачи метафизики—33. Условія безпред-
посылочнаго отношенія гносеологіи къ истинному бытію и знанію—35.
Философское значеніе логики—39. Исторія и разныя значенія термина
«метафизика»—40. Методы устраненія для защиты метафизики—42. Ме-
тодъ ложной предпосылки—43. Методъ замалчиванія явныхъ противорѣ-
чій—44. Методъ двойной подмѣны естествознанія и метафизики—46. Методъ
отожествленія знанія съ твердой увѣренностью — 48. Методъ отожествленія
разнородныхъ задачъ—49.
I I I . Сужденія и предложѳнія. Понятія и термины—50.
Части сужденія и ихъ словесные знаки—50. Отступление строя предло-
яіенія отъ строя сужденія—51. Ошибочность принятыхъ въ грамматикѣ
опредѣленій для подлежащаго и сказуемаго предложенія—54. Признаки и
ихъ подраздѣленія—57.. Относительность въ разницѣ существенныхъ и не-
существенныхъ признаковъ—59. Неудача попытокъ сдѣлать безотноситель-
 — Tin —

ной разницу между существенными и несущественными признаками—61.

Признаки, мыслимые въ подлежащемъ и сказуемомъ сужденія—63. Понятія
и термины—65. Важнѣйшія недоразумѣнія по поводу понятій—66.
I V . В и д о и з м ѣ н ѳ н і я п о н я т і й и е у ж д ѳ н і й — 6 9 . Содержаніе и
объемъ понятія—69. Видоизмѣненія нонятій по ихъ содержанію и объ-
ему—70. Взаимоотношенія понятій по ихъ объему—72. Взаимная зависи-
мость объема и содержанія въ нѣкоторыхъ понятіяхъ—73. Ограниченіе и
обобщеніе понятія. Распространеніе на термины названій, служаіцихъ для
понятій—74. Простыл и сложныя сужденія— 75. Относительность сужде-
нія—76. Качество и количество сужденія—77. Модальность сужденія—79.
Матеріалъ (матерія) и форма сужденія—80. Пріемъ англійскихъ логиковъ
въ ученіи о понятіяхъ и сужденіяхъ—81.
V. Особенная важность общихъ суждѳній и ихъ взаимо-
о т н о ш ѳ н і я по с т е п е н я м ъ общности—83. Зависимость познаватель-
наго значенія сужденія отъ его формы—83. Какъ относятся математика и
естествознаніе къ общимъ сужденіямъ?—84. Въ какихъ наукахъ больше
оправданныхъ общихъ сужденій?—86. Почему всякая наука должна больше
всего цѣнить общія сужденія?—86. Наибольшая важность общихъ суждений
въ исторін—88. Особыя задачи логики относительно общихъ суждений и
разница послѣднихъ между собой—91.
VI. Зависимость позааватѳльнаго значѳяія сужденія
отъ его м а т е р і а л а — 9 4 . Раздѣленіе утвердительныхъ сужденій на ана-
литическія и синтетическія—94. Анализъ и синтезъ. Одна изъ особенностей
критической теоріи познанія. Почему сужденія называются аналитическими
и синтетическими?—95. Средство для различенія аналитическихъ и синте-
тическихъ сужденій—98. Познавательное значѳніе аналитическихъ и син-
тетичеекихъ сужденій—99. О раздѣленіи на аналитическія и синтетиче-
скія отрицательныхъ сужденій—101. О примѣненіи раздѣленія на анали-
тическія и синтетическія къ условнымъ и раздѣлительнымъ сужденіямъ—104.
V I I . Полемика противъ раздѣяенія суждѳній на анали-
т и ч е с к і я и с и н т е т и ч е с к і я — 1 0 6 . Причина и одно изъ проявленій
враждебнаго отношенія къ критической теоріи познанія—106. Ошибочность
возраженія, основаннаго на неотдѣлимости анализа отъ синтеза—107. Оши-
бочность возраженія, основаннаго на превращеніи всѣхъ синтетическихъ
сужденій въ аналитическія—]07. Причины мнѣнія, будто бы всѣ синтети-
ческія сужденія должны превращаться въ аналитическія—110.
V I I I . Основные методы провѣрки сужденій— ИЗ. Оправ-
даніе и опроверженіе сужденій. Методъ и нріемъ—113. Основные методы
оправданія сужденій. Знаніе непосредственное и опосредствованное—114.
Сужденія подлинно общія и кажущіяся общія—119. Составныя части и
основныя видоизмѣненія доказательствъ. Значеніе чертежа въ геометріи—120.
Раціональныя и эмпирическія науки—121. Общая методологія и мето-
дологіи отдѣльныхъ наукъ—122. Методы опроверженія сужденій и противо-
положный сужденія - 1 2 4 . Сужденія противныя и противорѣчащія. Логическій
квадратъ—127.
I X . Доказательства, несоѳдиненныя съ установкой дан-
н ы х ъ о п ы т а , и л и •чисто-раціональныхъ н а у к ъ — 1 3 1 . О поло-
ясеніяхъ, доказываемыхъ въ чисто -раціональныхъ н а у к а х ъ - 1 3 1 . О ра.зсу-
жденіи (демонстраціи) въ доказательствахъ чисто-раціональныхъ наукъ—134.
Объ основаніяхъ въ доказательствахъ чисто-раціональныхъ наукъ: прежде
доказанный положенія и высшія основанія—136. Два рода высшихъ осно-
ваній въ чисто-раціональныхъ наукахъ и необходимость опредѣленій въ
числѣ ихъ—138. Полная характеристика второго рода высшихъ основаній.
Пангеометрія Лобачевская—142. Точное опредѣленіе аксіомъ—146. Спо-
собъ рѣшенія вопроса о второмъ родѣ высшихъ основаній и удивительный
фактъ въ составѣ оносредствованнаго знанія, взятаго въ его цѣломъ—147.
О подыскиваніи основаній въ чисто-раціональныхъ наукахъ—150. Ошибки
въ доказателъствахъ—151.
X . У м о з а к л ю ч е н і я , к а к ъ ч а с т и д о к а з а т е л ь с т в ъ — 1 5 8 . Общій
нлаяъ ихъ изученія. Истинныя и кажуіціяся умозаключенія—158. Неполная
яндукція и заключенія по аналогіи—161. Раздѣленіе умозаключеній на
непосредственный и силлогизмы. Сокращенный способъ изученія тѣхъ и
другихъ—165, Энтимемы. Непосредственныя умозаключенія—166. Круговыя
схемы непосредственныхъ умозаключеній—176.
XI. Силлогизмы, какъ важнѣишія части доказатель-
ства—180. Категорическіе силлогизмы и ихъ составная части—180. Фи-
гуры и модусы категорическаго силлогизма—183. О правилахъ категори-
ческаго силлогизма—184. О распредѣленности нонятій въ сужденіи—186. За-
ранѣе видныя правила категор. силлогизма и ошибки въ немъ. Экви-
воціи и гомониміи—187. Методы составленія таблицы правильныхъ моду-
совъ. Условія правильнаго общаго вывода—193. Сложные силлогизмы—199.
Разделительные силлогизмы—200. Условные силлогизмы—203. Ошибочность
теоріи M. И. Владиславлева и Н. О Лосскаго—207. Невозможность въ
чисто-раціональныхъ наукахъ а) доказывать единичная сужденія и Ь) обхо-
диться безъ употребленія общихъ синтетическихъ сужденіи, какъ высшихъ
основаній—214. Силлогизму какъ условіе существования всякаго научнаго
знанія. Причины двойственная отношенія къ исторіи—и какъ къ наукѣ,
и какъ къ не наукѣ. Ошибка Милля—222. Неумѣстность упрековъ логикѣ
за пропуски и искусственность нѣкоторыхъ силлогизмовъ—226.
X I I . Л о г и ч е с к і е з а к о н ы м ы ш л е н і я — 231. Методъ установки
этихъ законовъ—231. Установка законовъ противорѣчія и исключенная
третьяго. Объясненіе обязательности выводовъ. Логическая связь и логи-
ческая необходимость—232. Установка закона достаточнаго основанія, его
самостоятельность и исторія. Необходимость отличать логическую связь отъ
причинной—235. Установка закона тожества и объяснеяіе самой возмож-
ности силлогизмовъ — 238. Объясненіе возможности правильно мыслить,
вовсе не зная логики—239. Обычный неправильный методъ установки ло-
гическихъ законовъ мышленія и его послѣдствія—241. Раздѣленіе логиче-
скихъ законовъ по способу осуществленія ихъ дѣйствія—243. Законы то-
жества и исключенная третьяго—естественные—245. Законъ достаточнаго
основанія—нормативный—248. Необходимость отличать представленіе и
мышленіе—250. Законъ противорѣчія—естественный для представленій и
нормативный для мышленія. Происхожденіе стараній соблюдать его въ
мышленіи—251. Взглядъ Липпса на законы мышленія—255. Одинаковая
обязательность ученій логики при всякомъ пониманіи слова „мышле-
ніе"—258.
X I I I . Гносеологическія слѣдствія изъ логическихъ за-
к о н о в ъ мышлѳнія—262. Граница логически позволительная нримѣне-
нія умозаключеній и доказательствъ—262. Условіе права математики и
естественныхъ наукъ считаться знаніемъ—265. Другая редакція условія
права математики и естественныхъ наукъ считаться знаніемъ—267. Не-
возможность всякой метафизики въ видѣ знанія и неопровержимость
любой въ видѣ вѣры — 269. Наглядное разъясненіе недоказуемости и
неопровержимости любой метафизики—2,70. Отношеніе гносеологическихъ
выводовъ изъ логическихъ законовъ мышленія къ критицизму—273. За-
щита метафизики Н. О. Лосскимъ съ помощью интуитивизма —275. Ми-
стицизмъ и защита метафизики съ его помощью—279. Защита метафизики
съ помощью единственнаго произвольна«) допущенія въ ней—287.
X I V . Доказательства, соединенв ыя съ установкой дан-
н ы х ъ опыта—289. Доказательства, соединенный съ установкой данныхъ
опыта, но однородный съ несоединенными—289. Гипотезы и троякій путь
ихъ превращенія въ знаніе—291. Значеніе гипотезъ для науки—295. Прямо
наблюдаемыя причины явленій природы—299. Индуктивныя доказатель-
ства. Значеніе Бекона и Милля для ученія о нихъ—303. Методъ един-
ственнаго совпаденія'—306. Методъ единственнаго различія—308. Методъ
единственнаго измѣненія—311. Соединенный методъ согласія и различія.
Методъ остатковъ — 312. Неизбѣжность употребленія сложныхъ индуктив-
ныхъ мѳтодовъ—314. Газнообразіе сложныхъ индуктивныхъ методовъ—316.
Законы природы—318. Доказательства догадокъ о законахъ природы—321.
Точные и эмпирическіе законы природы—323. Окончательное опредѣленіе
индукціи — 325. ІІринципъ единообразія природы и способъ осуществленія
въ индукціи правила о доказательствѣ общихъ синтетическихъ сужденій—326.
Ошибки въ индукціи—328.
X T . И н д у к ц і я и д е д у к ц і я — 3 3 1 . Раздѣленіе доказательствъ на ин-
дукцію и дедукцію—331. Разница между индукціей и дедукціей—333. Не-
позволительность говорить въ логикѣ о процессахъ мышленія и употреб-
лять, гдѣ бы то ни было, выраженіе «логический процессъ»—334. Знаніе
индуктивное и дедуктивное—336. Неодинаковость въ употребленіи разными
авторами терминовъ «индукція» и «дедукція» — 337. Такъ называемая,
математическая индукція — 340. Исторія терминовъ «индукція» и «дедук-
ція>—342.
X V I . Гноссологическія слѣдствія изъ ученія о докава-
т е л ь с т в а х ъ — 3 4 5 . Содержаніе понятія апріорныхъ сужденій—345. Дока-
зательство необходимости допускать апріорныя сужденія, если математика
и естественный науки считаются знаніемъ—347. Невозможность оправдать
принципъ причинности простой установкой данныхъ опыта—349. Неустра-
нимость апріорныхъ сужденій путемъ, какого бы то ни было, объясненія
ихъ происхождеяія: нативизмъ, эмпиризмъ, зволюціонная теорія и теорія PI. О.
Лосскаго—353. Апріорность и прирожденность—357. Отношенія гносеологіи
къ психологіп .Критическая гиосеологія—360. О числѣ и содержаніи апріор-
ныхъ сужденій—363. Условіе завѣдомой годности апріорныхъ сужденій для
знанія—366. Три, важныхъ для вопроса о метафизикѣ, слѣдствія изъ усло-
вія завѣдомой годности апріорныхъ сужденій для знанія—370. Невозмож-
ность метафизики въ видѣ знанія—375.
X V I I . Наши дополненія къ кантовской гносѳологіи—378.
Защита метафизики съ помощью второго произвольна«) допущеяія. Мета-
физика, какъ гипотетическое дополненіе къ знанію—378. Недоказуемость
навсегда всѣхъ метафизичеокихъ гипотезъ—380. Отсутствіе противорѣчій
въ содержаніи каждой метафизической гипотезы—387. Противорѣчіе въ по-
нятіи появленія метафизическаго знанія. Обусловленная имъ особенность
метафизики—390. Невозможность для метафизичеокихъ гипотезъ отличаться
другъ отъ друга большей или меньшей вѣроятностью — 393. Защита мета-
физики съ помощью раціонализма — 396. Неосуществимость раціоналисти-
ческаго объяснения существованія природы и ошибочность онтологичѳскаго
доказательства бытія Б о г а — 4 0 1 . Неосуществимость раціояалистическихъ
объясненій причинныхъ связей явленій природы: окказіонализмъ, преста-
билизмъ и психофизическін монизмъ — 404. Неосуществимость раціонали-
стическаго объясненія законовъ природы. Противорѣчіе раціонализма пра-
виламъ логики — 409. Гносеологическія правила, обязательный при разра-
ботка каждой науки. Неопровержимость матеріализма — 413. Вѣра и зна-
ні е _ 420. Сознаиіе современными защитниками метафизики ея разнород-
ности съ знаніемъ. Сущность христіанства—426. Метафизика, какъ морально
обоснованная вѣра. Этика и критическая философія въ ея цѣломъ, какъ
чисто-имманентное знаніе—434. Расширеніе задачъ критической философіи,
взятой въ ея цѣломъ, сравнительно съ указанными Кантомъ. Ея отличія
отъ догматаческихъ системъ—438. Позитивизмъ и его отличія отъ крити-
цизма-441. Сохраненіе всей силы нашихъ дополненій къ гносеологіи Канта
даже независимо отъ ученія объ апріорныхъ сужденіяхъ—443.
XVIII Раздѣленіе понятія и опредѣленія понятій, какъ
в с п о м о г а т е л ь н ы й с р е д с т в а п р и д о к а з а т е л ь с т в а х ъ — 4 4 6 . Раздѣ-
леніе понятія, его осяовныя правила и ошибки при немъ—446. ІІріемы
безошибочнаго дѣленія — 448. Классификація въ ея отношеніяхъ къ дѣле-
нію—451. Реальныя и номиналъныя опредѣленія—454. Правила и ошибки
реалъныхъ опредѣленій—457. Правила научной терминологіи—460.
X I X . М е т о д ы у с т а н о в к и д а н н ы х ъ о п ы т а - 4 6 3 . Двоякое ви-
доизмѣненіе этихъ методовъ. Экспериментъ и наблюденіе—463. Употребле-
ніе слова „наблюденіе" вмѣсто „экспериментъ—467. Преимущества экспе-
римента предъ наблюденіемъ — 470. Субъективный и объективный методъ
наблюденія и экспериментированія — 472. Ошибочное отрицаніе первыми
позитивистами возможности самонаблюденія - 475.
X X . Важнѣйшія частности въ ученіи о категорическихъ
с и л л о г и з м а х ъ — 478. Установка всѣхъ невидныхъ заранѣе правилъ ка-
тегорическаго силлогизма—478. Доказательство что всѣ яевидныя заранѣе
правила посылокъ катѳгорическаго силлогизма всего лишь слѣдствія зара-
з е видныхъ—479. Доказательство, что всѣ новидныя заранѣе правила вьт-
водовъ категорическаго силлогизма всего лишь слѣдствія заранѣе видныхъ—
482. Три способа оцѣнки правильности категорическихъ силлогизмовъ—
484. Сводимость другихъ фигуръ на первую и первой на осталъныя. Выдумка о
самостоятельности одной лишь первой фигуры—485. Выдумка о наибольшей
очевидности выводовъ первой фигуры въ связи съ выдумкой объ ея исклю-
чительной самостоятельности—489. Разный выдумки о dictum de omni et
de nnllo въ связи съ выдумкой о самостоятельности одной лишь первой
фигуры. Происхождение всѣхъ этихъ выдумокъ — 490. Сводимость каждой
фигуры на любую другую. Вопросъ о большемъ совершенствѣ первой—494
Значеніе нѣкоторыхъ согласныхъ въ названіяхъ модусовъ—495. Выдумки
въ психологіи мышленія, какъ слѣдствіе смѣшенія логической точки зрѣнія
съ психологической. Интуитивное и дискурсивное мышленіе—498. Подтвер-
жденіе существованіе интуитивнаго мышленія отзывами Гартмана, Карпен-
тера и Спенсера—501.
Примѣры—505. Къ главѣ IV—505. Къ главѣ IX—505. Къ главамъ
X и XI—506. Къ главѣ XIV—509. Къ главѣ XVIII—510.
 НЕОБХОДИМО
раньше чтенія книги исправить слѣдующія опечатки, какъ затрудняющія
чтеніе:

Стран. Строка. Напечатано, Слѣ дуетъ читать,

53 5 снизу ударенія и связь ударенія, а съ другой—связь

55 20 снизу ничто, какъ слово ничто ииое, какъ слово
98 12 снизу съ
прямоугольникъ четыреугольникъ
переносомъ на 11
125 11 сверху киты дышатъ киты не дышатъ
177 10 снизу ни одно непростое тѣло все, что не есть простое тѣло,
184 22 сверху 165 166
271 14 сверху и обладаетъ, не обладаетъ'и не
429 Черта, отопляющая подстрочный примѣчанія отъ главиаго текста, должна быть
поставлена на 4 строки выше, чіьмъ стоить.
 Г Л А В А I.
Задачи логики и си отношенія къ шихологіи.
1. Опрѳдѣленіе логики.

Логика есть паука о правильномъ мышленіи. Нравилъньшъ назы-

іется мышленіе, пригодное для расиіиренія знанія, Логика должна
пыскатъ тѣ правим, при исполненіи. котщыхъ (будетъ ли оно пред-
шѣреннымъ или ненамѣренвымъ, это безразлично) мышленгестановится
днымъ для расширения знанія, и объяснить ихъ. законами мышленія.
Т а м , какъ правила мышлевія, обусловливающая пригодность шышленія
ія расширен;- 7 знанія, изучаются логикой, то ихъ стали называть логи-
іскими правилами, правильное ж е мышленіе—логичпымъ мышлевіемъ,
т ѣ законы мышленія, которыми объясняются эти правила,—логическими
конами мыщленія. (Логичный—согласный съ правилами логики; логиче-
ій-—отвосящійся к ъ логикѣ). Само же названіо „логика" происходить
ъ греческаго слова Хоуос, обозначавшего у грековъ, какъ слово или
ІЧЬ, такъ и то, что выражается в ъ словѣ или рѣчи, т. е. умъ, мысль,
шленіе и т. п. Логика основана Аристотелемъ ( 3 8 4 — 3 2 2 г . д о Р . Х . ) .
о не надо думать, будто бы онъ же и назвалъ со логикой. Онъ
ложилъ ее въ рядѣ статей, каждая изъ которыхъ имѣла свое особое
главіе, и в ъ которыхъ, равно какъ и вообще в ъ его сочиненіяхъ, пи
зу не встрѣчается слово „ л о г и к а " . Это названіе возникло даже
не въ школѣ Аристотеля, а въ другой философской і п к о л ѣ — в ъ стои-
ской, основанной в ъ вачалѣ І П - г о в ѣ к а до P . X , , и съ той норы
стояние употребляется в ъ смыслѣ одной изъ философскихъ наукъ.

2. Логика открытій и логика провѣрки.

Очевидно, не можетъ быть никакой рѣчи о нрисоединоніи новой мысли

составу знавія, пока она нами не ировѣрена. Поэтому логика, стре-
;ь найти т ѣ правила или условія, при умышленномъ или неумышлен-
1
номъ исполнены которыхъ мышленіѳ становится годнымъ для расширѳнія
знанія, должна сосредоточить свое вниманіе на провѣркѣ мыслей и _указать
тѣ правила, при исполнены которыхъ в ъ проверяемой мысли обнаружи-
лась бы или ея истинность, или ея ложность.
Но, конечно, раньше, чѣмъ провѣрять данную мысль, надо, чтобы
она ужѳ возникла у насъ и внушала намъ, хоть какую нибудь, надежду
на то, что она окажется истинной: иначе или у насъ совсѣмъ не будетъ
провѣряемой мысли, или же не будетъ никакихъ причинъ, побуждающихъ
насъ к ъ провѣркѣ этой мысли. Всякую мысль, возникшую такимъ пу-
темъ, что она внушаетъ намъ какую бы то ни было, хотя бы и
самую слабую, надежду, что при провѣркѣ она окажется истинной,
но которая остается еще не вполнѣ провѣренной, принято называть
догадкой или гипотезой. Мы, же условимся называть в с ѣ такія
мысли догадками, потому что слово „гипотеза" имѣетъ еще другое,
узкое значеніе, при которомъ подъ вимъ подразумѣваютъ не всякія догад-
ки, а лишь нѣкоторыя и з ъ нихъ; и мы условимся употреблять слово
„гипотеза" лишь въ узкомъ смыслѣ, безъ котораго логика не можетъ
обойтись, и съ которымъ мы ознакомимся в ъ свое время. Такимъ обра-
зомъ, знаніе расширяется тѣмъ путемъ, что у насъ сперва возни-
каешь догадка (или, к а к ъ иначе выражаются, сперва возникаетъ гипотеза),
которая подвергается провгьркѣ и, въ концѣ копцовъ, либо отбрасы
ваепіся и замгьняется новой догадкой (которая можетъ быть, между
іірочимъ, простой поправкой прежней), когда мы удостовѣримся в ъ лож-
ности или ошибочности провѣряемой догадки, шбо становится проч-
нымъ достояніемъ науки, когда мы удостовѣримся в ъ истинности этой
догадки. Вошшкновеніе догадки часто называютъ открытіемъ новой истины.
Поэтому в с е сейчасъ сказанное можно еще и т а к ъ редактировать: при
расіииреніи знанія мы всегда* имгьемъ дѣло, съ одной стороны, съ_ от
крытіемъ повой истины, а съ другой—съ ея провѣркой.
Однако, не слѣдуетъ думать, будто бы въ лоіикѣ содержатся
учепія о правилахъ двухъ родовъ: во-первыхъ, о нравилахъ, соблюдеяіе ко-
торыхъ приводило бы насъ к ъ открытію новыхъ истинъ, каковое ученіе
можно назвать и нерѣдко называютъ логикой открытій, и, воыторыхъ, о
правилахъ нровѣрки открытій; а это ученіе для отличія отъ предполо-
жительно допускаемой логики открытій можно назвать и нерѣдко называютъ
логикой провѣрки. Логика открытій, конечно, составила бы очень важную
науку; и, начиная съ X I V ст. по X V I I с т . включительно, нѣкоторые
философы (Раймундъ Луллій, Джордано Бруно, Фреясизъ Беконъ) пыта-
лись построить ее подъ именемъ a r s i n v e m e n d i — „ и с к у с с т в а о т к р ы т ы " .
Но, в ъ концѣ копцовъ, обнаружилось, что такая задача врядъ ли даже
осуществима, и, по крайней м ѣ р ѣ — в ъ настоящее время, приходится до
вольствоватъся лишь логикой провѣрки.
3. Неосуществимость логики открытій и осуществимость
логики провѣрки.

Открытіе вовыхъ истинъ, т . е . возвикновеніе новыхъ удачныхъ дога-

докъ, зависитъ не отъ соблюдения т ѣ х ъ или ивыхъ правилъ мышленія, но
отъ личныхъ дарованій, которыхъ нельзя замѣнить никакими правилами,
и которыя в ъ каждомъ человѣкѣ дѣйствуютъ настолько своеобразными
путями, что послѣдніе оказываются недоступными для другого человѣка,
поставленнаго в ъ т ѣ же самыя условія, и поэтому не укладываются в ъ
общеобязательный правила. П р и т ѣ х ъ же самыхъ обстоятельствахъ, при
которыхъ даровитый человѣкъ приходить к ъ блеетящимъ открытіямъ,
къ счастливымъ догадкамъ, у человѣка зауряднаго, лишеннаго научнаго
творчества, не возникаетъ никакой новой догадки, хотя бы ояъ зналъ
все, что извѣстно и первому. В о времена Архимеда многіе знали всю
тогдашнюю физику и, садясь въ ванну, находились въ такихъ же
условіяхъ, всгрѣчали такія же явленія, к а к ъ и Архимедъ; но только у
него одного при этихъ условіяхъ явилась догадка о существованіи закона,
названяаго его именемъ. Точно также во времена Ньютона всѣ образован-
ные люди уже знали, что луна, вопреки закону инерціи, движется не но
прямой лииіи, а вокругъ земли, и вмѣстѣ съ тѣмъ постоянно наблюдали,
что тѣло, лишенное подставки, падаетъ на землю; но одинъ лишь Нью-
тонъ догадался, что т а же самая сила, которая заставляетъ яблоко п а -
дать на землю, прянуждаетъ и луну какъ бы падать на землю, т . ѳ.
двигаться не по прямой лияіи, какъ это слѣдовало бы но закону инерціи,
но описывать кругъ возлѣ земли * ) . Ньютона однажды спросили, какъ
онъ приходить к ъ своимъ удивитсльяымъ открытіямъ, и онъ сумѣлъ о т -
вѣтить только такими словами: „постоянно думая о н и х ъ " . Слѣдовательно,
онъ не нодмѣтилъ никакихъ общихъ нравилъ в ъ способѣ возникновенія
своихъ открытій, кромѣ необходимости унорнаго труда.
И современная лотка (по крайней мѣрѣ та ея часть, кото-
рая настолько разработана, что ее можно преподавать всѣмъ и
каждому, аЪълатъ одницъ изъ^ предметовъ обгцаго, а не спеціалъ-
наго об^азованія) составляет только лотку провѣрки, т . е . науку о
правилахъ, единственно при соблюденіи которыхъ и можетъ быть провѣрено
относительно уже возникшей догадки, каковы оя права войти въ составь
знаніа: логика всегда предполагаешь, что догадка...у.же возниклам.
ведетъ рѣчь только о томъ, какъ ее провѣритъ, И это нужно твердо
помнить при изученіи логики: иначе мы многаго не поймемъ в ъ ней, по-

Р а з с к а з ы о способѣ открытіи архимедова и ньютонова законовъ не мо-

гутъ быть подтверждены историческими документами, но это безразлично, по-
тому что психологически-то они вполнѣ правдивы: они, все-таки, показывають,
нодъ вліяніемъ какихъ, всѣмъ доступныхъ, обстоятельствъ Архимедъ и Ньютоігь
Moi.in додуматься до своихъ догадокъ.
 тому что станемъ искать в ъ в е й отвѣты на такіе вопросы, которыхъ она
не рѣшаетъ.
В ъ осуществимости же логики нровѣрки нельзя сомвѣваться н е
только потому, что такая наука уже давно существуете, но также и по-
тому, что знаніе должно состоять изъ общеобязательныхъ мыслей, такъ
что и провѣрка правъ данной мысли на принадлежность к ъ составу зна-
нія (т. е. ея доказательство или ея о провержеиіе) д о л ж н а происходить такими
_д_утями,_которые были - - бн—веѣмъ - о дин а ков.о__до ст у пны, даже "и тѣмъ, кто
совсѣмъ лишенъ научнаго творчества. Напр., каждая геометрическая тео-
рема должна быть такъ доказана, а каждое геометрическое заблужденіе
должно быть такъ опровергнуто, чтобы в с ѣ соглашались съ этимъ д о к а -
зательствомъ и съ этимъ онроверженіемъ, и — ч т о б ы в с ѣ могли слѣдить з а
его правильностью.
По всему этому, если логика упомииаетъ о средствахъ, которых
въ рукахъ даровитаго человѣка содгъйствуютъ открытію новыхъ ис-
пить, т. е. имѣютъ эвристическое_-) значенге, то только для того,
чтобы ихъ не принимали ошибочноза годных и для, ѵровѣ] гт мыслей,
именно—для доказателъсгпвъ. Дѣло в ъ томъ, что мы такіе способы мыш-
ленія, которые часто приводить к ъ удачнымъ догадкамъ (напр., заключе-
нія по аналогіи), ошибочно склоняемся считать за доказательство, между
тѣмъ какъ они еще не годны для этой цѣлн.

4. Независимость логики отъ психологіи.

Хотя логика изучаешь мышленіе, но не слгьдуетъ думать пи

•того, что будто бы она составляешь психолоіію мыгиленія (т. е. часть
нснхологіи, посвященную изучению мышленія), ни того, что будто бы
она основывается на психологги. Психологіей же, к а к ъ извѣстно, назы-
вается наука, изучающая в с ѣ душевныя явленія, въ томъ числѣ и явленія
мышленія. Между логическимъ и нсихологическимъ изученіемъ мышленія
существуетъ столь рѣзкая разница, что логика составляетъ не только
особую науку сравнительно съ психологіей мышленія, но еще науку, вполнѣ
самостоятельную относительно психологіи, независимую отъ нея, а вовсе не
основанную на нсихологіи, и можно изучать логику, совсѣмъ не зная психо-
логіи. Правда, логикѣ приходится но временамъ ссылаться на нѣкоторые
психологическіе факты, но на такіе,. нодмѣтить которые застанляетъ насъ
уже обыденная жизнь, безъ всякаго изученія псйхологіи, такъ что такими
ссылками отнюдь не умаляется самостоятельность логики относительно психо-
логіи, подобно тому к а к ъ ври изученіи физика, напр. — свѣтовыхъ и звуковыхъ
явлоній, тоже приходится ссылаться на нѣкоторые нсихологическіе- факты

*) Слово „эвристическій" происходить отъ греческаго-^щохю (нахожу, от-

крываю) и означаетъ „относящийся къ открытіямъ", „содѣйствѵющій откры-
тіямъ".
( н а п р . — к а с а ю щ і е с я зрѣвія и слуха); но это нисколько не умаляете самостоя-
тельности физики и не препятствуете изучать ее даже и тѣмъ, кто не подо-
зрѣваетъ о существовали психологіи. Т а к ъ , логикѣ приходится указывать
на пережаваніе нами сужденій и уиозаключѳній; но в ѣ д ь это то-же самое,
что и фязикѣ приходится указывать на переживаніе нами свѣтовыхъ, зву-
ковыхъ и тѳнловыхъ ощущеній. Н и в ъ томъ, ни въ другомъ случаѣ нѣтъ
никакой надобности въ психологіи, и не возникаетъ ни малѣйшей зависи-
мости отъ еея. Точно также логикѣ приходится ссылаться на то, что мы
въ соегояніи мыслить ( т . е. устанавливать различныя сужденія и умо-
заключена) о многомъ такомъ, чего мы не предсмавлпемъ сфь и не в ъ
силахъ представить, напр. — о четырехмѣрнимъ пространетвѣ, о чисто-
духовныхъ еущноетяхъ, вродѣ души, о тріединомъ Б о г ѣ и т . и. Но вѣдь
это то-же самое, какъ и фазикѣ приходится указывать на то, что мы
можемъ слышать недоступное зрѣнію и видѣть недоступное слуху и т . п . :
нѣтъ никакой надобности изучать психологію, чтобы провѣрить эти
ссылки.
Вообще же убѣдаться в ъ полной независимости логика отъ психо-
логіи, в ъ томъ, что первая вовсе не основывается на второй, можно слѣ-
дующииъ путемъ: всѣ пауки, въ томъ,лишь и псищюггя, должны под-
чиняться лошкіъ и. M правиламъ; 'поэтому сама-то логика съ своими
правилами должна оставаться совершенно независимой отъ всѣхъ дру-
гихъ наукъ. Иначе по какому праву мы стали бы оцѣнивать посредствомъ
логики истинность той науки, отъ которой,ыо нашему мнѣнію, зависите логика?
Это былъ бы явный кругъ зъ разсужденіи. Логика, построенная въ
зависимости отъ чегр бы то ни было, основанная на чемъ бы то ни
было, кромгь нея самой, можетъ быть только искаженіемъ всякой
ротки, нелогичной логикой. Мы хотимъ обосновать логику на психологіи;
но сама то психологія имѣетъ ли право болтать в с е , что ей вздумается?
Если д а , если она избавлена отъ обязанности подчиняться правиламъ
логики о методахъ провѣрки мыслей, то основанная на такой психблогіи
логика можетъ быть только нелогичной; если же нѣтъ, если каждое слово
дсихологіи, в ъ свою очеродь, должно быть провѣряемо правилами логики,
то, значите, послѣднін вовсе не основываются на психологіи, а суще-
с т в у й т е независимо отъ нея.

5. Главное отлачіе логики отъ психологіи.

Но когда говорятъ, будто бы логика основывается на психологіи

мыіменія, все таки, еще отличаютъ ихъ другъ отъ друга, а только раз-
сматриваютъ первую, к а к ъ бы прикладную часть второй. Н о иной разъ
думаютъ далее, будто бы логика и есть ничто иное, какъ дсихологія
мышленія, будто бы иервая есть часть, выдѣленная изъ всей психологіи,
подъ именемъ особой науки, будто бы логика рязематриваетъ относительно
явленій нышленія точно такіе вопросы, какіе имѣетъ в ъ виду психологія
относительно другихъ душевныхъ явлѳній, кромѣ мыпіленія. Н о это
глубоко ошибочный взглядъ: логика вовсе не составляетъ психологіи
мышленія, и ни та, ни другая не могутъ замѣнять собой другъ друга.
Логика и психологія мышленія, конечно, тѣсно соприкасаются другъ съ
другомъ, ибо разсматриваютъ одинъ и тотъ же предметъ — мышленіе, но
разсматриваютъ то онѣ его съ разныхъ точекъ зрѣнія; поэтому и и х ъ
вопросы о мышленіи вовсе не совнадаютъ другъ съ другомъ, а какъ бы
находятся в ъ разныхъ плоскостяхъ. Разница между логической и психо-
логической гпочкой зрѣнія на мышленіе состоишь въ томъ, что психо-
логгя изучаешь явленія мышленгя, равно какъ и всѣ вообще душевны я
явленія, безоцѣночнымъ образомъ, вовсе не ради оцѣнки годности того
или другого способа мышленія для знанія; логика же разсматриваетъ
мышленіе только оцгъночнымъ образомъ, оцѣнивая годность каждаго
способа мышленгя для раширенія знанія, и вовсе не интересуется его
безоцѣночны мъ, т. е. психологическимъ изучепіемъ.
Психологія вообще ставить своей цѣлью безоцѣночное изученіе душев-
ныхъ явленій. Она разсматриваетъ ихъ просто, к а к ъ данные в ъ опытѣ
факты, стараясь выяснить, изъ к а к и х ъ неразложимыхъ и несводимыхъ
другъ на друга элементовъ душевной жизни, и по какимъ именно зако-
намъ слагается каждое душевное явленіе, в ъ какой зависимости отъ него
находится переживаніе другихъ душевныхъ явленій, и какъ нослѣднія, въ свою
очередь, вліяютъ на данное явленіе. Напр., психологія разсматриваетъ наши
чувства и страсти только для тегб\ чтобы отвѣтить на в с ѣ подобные
вопросы по поводу нихъ, а вовсе не для того, чтобы оцѣнивать ихъ с ъ
этической точки зрѣнія. Такую оцѣнку нсихологія нредоставляетъ этикѣ.
Сообразно съ этимъ и мышленіе психологія разсматриваетъ вовсе не ради
оцѣнки его годности или негодности для расширенія знанія, а назравляетъ
свое вниманіѳ на сами душевныя переживанія, приписываемым мышленію,
на ихъ составь, на и х ъ зависимость отъ памяти, воображенія, чувствъ,
воли и т . п. Логика же, наоборотъ, оцѣниваетъ годность всякаго способа
мышленія для расширенія знанія, т . е. его правильность, и описываетъ
отличія правильнаго мышленія отъ неправильнаго, независимо отъ того,
каковы наши душевныя переживанія в ъ томъ и другомъ случаѣ, и каковы
ихъ взаимоотношенія съ памятью, воображеніемъ, чувствами и волей.
По всему этому логикѣ иѣтъ никакой надобности объяснять, что
такое мышленіе, какова его природа, в ъ чемъ его особенности сравни-
тельно съ другими душевными переживаніями и т . и. Это задача психо-
логіи, а не логики. Послѣдняя же нуждается только в ъ томъ, чтобы съ
ней не спорили, когда она, составляя, какъ это показываетъ ея названіе,
науку о мышленги, изучаетъ сужденія и умозаключенія, а этимъ самымъ
даетъ знать, что она причисляешь ихъ к ъ явленіямъ мышленія. К а к ъ
только мы согласимся съ тѣмъ, ч т о эти переживанія дѣйствительно при-
надлежать к ъ явленіямъ мышленія, а не памяти, воображенія и т . п.
( а противъ этого никто не споритъ), то логикѣ больше ничего не нужно
знать о самомъ мыгаленіи. Даже точное объясненіе значенія слова мышле-
нге оказывается для нея ненужпымъ. Нигдѣ не стоить разработка и пре-
подавание логики такъ высоко, какъ в ъ Англіи; но англійскіе логики прево-
сходно обходятся безъ всякихъ психологнческихъ резонерствованій о мышленіи.
При изучены логики достаточно помнить, что душевный, переживанія,
приводящія насъ къ возпжновенію суждеиій и умозаключены, всѣми
принято называть мышленіемъ, Д а даже и такое указавіе на мы-
в ш и е , нужно для логики только какъ средство. позволяющее ей во
множествѣ случаевъ короче высказывать свои положения. Напр., вмѣсто
длиннаго выраженія „нравила обращенія съ суждениями и умозаключеніями"
можно коротко сказать „правила м ы г а л е н і я " . / /

6. Логика и психологія сузкдѳній.

h o почему логика должна разсматривать сужденія и умозаключенія,

и " к а к і е основные вопросы должна она имѣть в ъ виду при ихъ изученіи
въ отличіе отъ психологіи, которая тоже изучаете ихъ?
Сужденіями_ логика издавна назвала такія мысли (о переживаніи
которыхъ намъ безпрестанно свидѣтельствуетъ наше самонаблюденіе), въ
которыхъ мы что либо утверждаешь или отрицаешь о чемъ либо; а
вслѣдъ з а логикой это же самое названіе усвоила д л я нихъ и психо-
логія. Напр., мысли, высказавныя в ъ двухъ слѣдуюіцихъ предложеніяхъ:
„металлы—проводники электричества" и „киты не р ы б ы " , называются
д ж д е н і я м и . Изъ сужденгй-то, а не гсзъ какихъ либо другихъ мыслей,
какъ бы ихъ ни называла психологія или обыденная жизнь, и состоишь
знаніе;. другія мысли—понятія, представленья и т. п. — входятъ в ъ составь
знанія лишь постольку, поскольку онѣ служатъ составными частями суж-
деній. В с е это можно подтвердить слѣдующими соображеніями:
В о - д е р в ы х ъ , знаніе должно показать намъ, какіе предметы суще-
ствуютъ, а какихъ нѣтъ; какими свойствами обладаютъ существующее
предметы; в ъ какихъ отношеніяхъ они находятся другъ к ъ другу и т . п.
А на в с ѣ эти вопросы можно отвѣчать только еужденіями вродѣ слѣдую-
щихъ (говоря точнѣе—вродѣ сужденій, высказываемыхъ слѣдующими
предложениями): „утконосы существуютъ", „русалки не существуютъ",
„земля шарообразна", „земля притягивается солнцемъ", „земля меньше
солнца" и т. п.
Во-вторыхъ, знаніе должно состоять изъ истинныхъ мыслей, а только
сужденія могутъ быть гістинными или ложными. Всѣ оюе остальныя
мысли,называются ли онѣ нонятіями или представленіями,все равно, если только
онѣ не образуютъ никакого сужденія, а берутся сами по себѣ, не составляютъ
ни истины, ни лжи. Напр., если мы иредставимъ себѣ (или составимъ поня-
тіе) трехголоваго человѣка, вещь завѣдомо не существующую и никогда
несуществовавшую, то даже и эта мысль сама по себѣ еще не составить
лжи, а ложными будутъ лишь сужденія, будто бы есть такой предмета,
будто бы это о немъ говорится в ъ Библіи, что онъ былъ создавъ Богомъ
въ шестой день творенія и т . и. Если же, наоборотъ, представить себѣ
предмета завѣдомо существующей, н а п р . - луну, то эта мысль сама по
себѣ еще не составить истины, но истина появится лишь в ъ сужденіяхъ
объ этомъ предметѣ, напр. — в ъ томъ, что луна существуетъ, что она т а -
кова, какъ мы ее представляли и т . н.
Если же знаніе состоитъ изъ сужденій, то очевидно, логика должна
разсмотрѣтъ сужденія, именно — выяснить, какъ они видоизмѣняются,
при какихъ изъ видоизмѣненій они пріобрѣтаютъ наибольшее значенге
для знанія, и какъ они провгьряются. Вотъ съ этой точки зрѣнія логика
и изучаетъ сужденія. Самое же переживаніе сужденій, его составные,
неразложимые далѣе, элементы душевной жизни, его зависимость отъ
ея другихъ явленій и его вліяніе на яихъ, все это логикой оставляется
въ сторонѣ и изучается не ею, но нсяхологіей, которая, въ свою очередь,
какъ безоцѣночная наука, щстдвляетъ в ъ сторонѣ вопросы о сужденіяхъ,
разематриваемые логикой. А $ 0 .

7. Логика и пеихологія умозаключѳній.

Умазаключегйемъ въ логикѣ называется такое соединеніе двухъ

или большого числа суждений., относительно которого намъ, по герои-
ней мѣрѣ, кажется, что эти суждепія, взятия всѣ вмпстѣ, кромгь
одного изъ нихъ, принуждаю>пъ. насъ соглашаться и съ этимъ сужде-
ніемъ, если мы согласимся съ каждымъ изъ первыхъ. Напр., к ъ умо-
заключепіямъ принадлежать д в а слѣдуюіцихъ соединения сужденій: 1 ) „со-
бака животное, слѣд., голова собаки есть голова животнаго"; 2 ) „ртуть
жидкость, a в с ѣ жидкости уируги, слѣд., и ртуть у п р у г а " . В ъ умозаклю-
ч е н ы то сужденіе, соглашаться к ъ которымъ насъ нринуждаютъ (или, ио
крайней мѣрѣ, кажется, что нринуждаютъ) остальныя, называется выво-
дит или щключепіемъ. В ъ нашихъ иримѣрахъ выводами служатъ суж-
денія: „голова собаки есть голова животнаго" и „ртуть упруга". Суж-
денія же, которыя нринуждаютъ (или, по крайней мѣрѣ, кажутся при-
нуждающими) соглашаться съ выводомъ, называются посылками. В ъ нер-
вомъ нримѣрѣ одна посылка „собака—животное", а во второмъ ихъ д в ѣ
„ р т у т ь — ж и д к о с т ь " и „всѣ жидкости упруги".
В ъ нѣкоторыхъ умозаключеніяхъ намъ только кажется с ъ перваго
взгляда, что ихъ посылки нринуждаютъ соглашаться съ выводомъ, а при
ближайшемъ разсмотрѣяіи обнаруживается, что в ъ дѣйствительности нѣтъ
такого иринужденія. В с ѣ подобныя умозаключенія логика называетъ не-
правильными или ошибочными,. Т ѣ же умозаключенія, въ которыхъ по-
сылки дѣйствительно принуждаютъ соглашаться съ выводомъ, логика на-
 зываѳтъ правильньши. Про выводъ правильных^ умозаішоченій въ логикѣ
принято говорить, что выводъ в ъ нихъ вытекаешь, илиг слѣдуетъ, или
получается изъ посылокъ. Про выводъ же неправилъныхъ принято г о -
ворить, ч т о въ нихъ выводъ не вытекаетъ, но слѣдуетъ, не получается
изъ посылокъ, а также, что онъ ошибочно выведешь или ошибочно полученъ
изъ посылокъ. Свя^ь вывода__с_ъ его посылками или зависимость вывода
отъ посы.токъ в ъ правильпыхъ умозаключеніяхъ принято называть логи-
ческой связью или логической зависимостью. В ъ ненравильаыхъ же умо-
заключеніяхъ, разумѣется, нѣтъ логической связи между выводами и по-
сылками, а она только кажется тамъ существующей. Связь правильнаго
вывода съ посылками потому называется логической, что она-то и изу-
чается логикой в ъ умозаключеніяхъ, а сверхъ того она, какъ мы узнаемъ въ
свое время, требуется при данныхъ посылкахъ логическими законами
мышленія.
Причина, но которой логика изучаетъ умозаключенія, состоитъ в ъ
томъ, что правильный умозаключвнія. очевидно, вполнѣ пригодныу для.
п'ровпфки су'жденгй, если только они состоять изъ истинныхъ суж-
дений. Напр., въ математикѣ мы безпрерывяо пользуемся для этой цѣли
умозаключеніями. Конечно, благодаря умозаключеніямъ, у насъ, сверхъ того,
"часто ^ щ Ш к а ю т ъ удачныя догадки, открываются новыя истины; однако,
это обстоятельство не могло бы принудить логику изучать умозаключенія,
если она уже рѣшила быть всего лишь логикой провѣрки. Но она должна
изучать ихъ, коль скоро они пригодны для ировѣрки сѵжденій, именно:
логика должна выяснить тѣ условія (или правила), при соблюдены
которыхъ выводъ дѣйствительно находится въ логической связи съ по-
сынками, и вмѣстѣ съ тѣмь описать всѣ роды такихъ умозаключены,
которыя ошибочны, но имѣютъ свойство казаться правильными, т. е.
вШ срщесшутцге jM pjbMhJpodbc. ошибокъ въ умозаключеніяхъ.
Конечно, относительно умозаключены наука должна поставить
себѣ• еще одну задачу, именно—изучить тѣ душевныя пережгівднія,
посредствомъ которыхъ возникаютъ или образовываются въ нашихъ
мысляхъ только что оиисаяяыя соединенія сужденій, т . е. соединенія ихъ
въ висіѣ вывода и посылокъ. Но очевидно, что для логики гпакая за-
дача вовсе не нужна, и что она должна быть отнесена къ псшо-
логіи умозаключены. В ѣ д ь логика должна изучать умозаключенія, какъ
одно изъ средствъ для провѣрки сужденій. Н о чтобы правильно пользо-
ваться этимъ средствомъ, очевидно, нѣтъ никакой надобности знать д у -
шевныя нереживанія, ириводящія к ъ соединенію сужденій въ видѣ в ы -
вода и посылокъ: правильно умозаключать и оцѣнивать правильность и
ошибочность умозашоченій умѣютъ и т ѣ , у кого нѣтъ ни малѣйшаго по-
нятая о б ъ этахъ переживаніяхъ; с і ѣ д . , и для того, чтобы подмѣтить и
подробно указать, чѣмъ правильный умозаключенія отличаются отъ любого
ошибочнаго, тоже нѣтъ никакой надобности разсматривать уномянутыя
душевныя переживанія. Тавимъ образомъ, разница между логическимъ
 — I0- —

и психолошческимъ изученгемъ умозаключены состоишь въ томъ, что

логика 'имѣеть въ виду одну лишь правильность и неправильность
соединены вывода съ посылками, независимо отъ того, пуЩмъ ка-
кихъ дугиевныхъ переживаній возникаютъ эти соединения, психологгя
же рассматриваешь именно эти душевныя переживанія, а вовсе не
правильность или неправильность соеоиненія вывода съ посылками.
В ъ связи съ этимъ находится и тотъ языкъ, которымъ пользуется
логика, говоря объ умозаключеніяхъ, именно:
1 . Х о т я слово „умозаключеніе" люди, мало заботящіеся о точности
своего языка, нерѣдко употребляютъ для обозначенія того душевнаго ие-
реживанія, посредствомъ котораго в ъ нашихъ мысляхъ возникаешь выводъ,
когда нами мыслятся посылки, и устанавливается этимъ путемъ соединеніе
вывода съ посылками, въ логикѣ же оно употребляется только в ъ смыслѣ
соединенія (или совокупности) такихъ сужденій, изъ которыхъ одно к а -
жется вывод,омъ, а остальныя посылками, обязывающими соглашаться съ
этимъ выводомъ. Поэтому, если в ъ логикѣ почему нибудь приходится
упомянуть о томъ душевномъ переживаніи, которое называютъ тоже умо-
заключеніемъ, позаимствовавъ это слово у логики, то для избѣжанія
всякой двусмысленности необходимо называть его „переживаніемъ умоза-
ключенія", „нроисходящимъ при умозаключеніи переживаніемъ" и т . п., но
отнюдь не умозаключеніемъ.
2. Олова „ ш н щ ь д щ т г у а ^ ^ изъ носылокъ" и т. п. въ логи-
к ѣ никогда не указываютъ в а происходящее при умозаключеніяхъ душев-
ное переживаніе, которое приводило бы к ъ возникновенію вывода ' изъ
этихъ посылокъ, но обозначаютъ только то, что онъ находится в ъ логиче-
ской связи съ посылками, что опѣ дѣйствительно принуждаютъ согла-
шаться съ нимъ, независимо отъ того, возникнете ли онъ па самомъ дѣлѣ
въ нагаемъ умѣ (и путемъ какого именно переживанія), когда мы мыслимъ
эти посылки, или же не возникнете.

3. Пункты, въ которыхъ психологія сама основывается н а

логикѣ.

Мы сейчасъ сказали, что, наряду съ изученіемъ умозаключевій съ ло-

гической точки зрѣнія, должно быть и психологическое, направленное на
разсмотрѣніе душевныхъ переживаній, происходящихъ при умозаключеніяхъ.
В ъ него-то должно войти и объясненіѳ тѣхъ причинъ, но которымъ умо-
з а к л ю ч е н а , оцѣниваемыя логикой, к а к ъ ошибочныя, кажутся намъ правиль-
ными. Сама логика, разумѣется, не в ъ силахъ рѣшить эту задачу, потому
что ея собственная работа ограничивается лишь указаніемъ, в ъ чемъ именно
состоите правильность и неправильность соединенія даннаго вывода съ д а н -
ными посылками, независимо отъ тѣхъ переживаній, которыя привели насъ
къ этому соединенно. Психологія же, разсматривающая именно эти пережи-
ванія и вліяяіе на и х ъ ходъ со стороны другихъ душевныхъ явленій
ямѣетъ в ъ своемъ раепоряженіи в с ѣ средства для объяснеяія, почему во
время этихъ переживаній мы логически неправильное соединеніе вывода съ
посылками иринимаемъ з а правильное.
Такимъ образомъ, ошибочный умозаключенія, да и вообще всѣ ло-
гическая ошибки образуютъ собой тіь пункты, въ которыхъ особенно
тѣспо соприкасаются между собой лотка и психологгя мышленія. Н о ,
какъ видимъ, это соприкосновеніе отнюдь не образуетъ ихъ тожества между
собой, a тѣмъ болѣе —зависимости логики отъ нсихологіи, обоснованія л о -
гяческихъ ученій психологическими. Напротивъ: въ этихъ пунктахъ пси-
хологгя зависишь отъ логики и основывается на предварительном изу-
чены логики. В ѣ д ь нельзя же объяснять, по какимъ причинамъ возни-
каютъ и остаются незамѣтными логическія ошибки, когда еще неизвѣстно,
въ чемъ именно состоите каждая изъ нихъ, чѣмъ, напр., отличается н е -
правильное умозаключеніе ( т . е. неправильное соединеніе вывода съ посыл-
ками) отъ правяльнаго. Очевидно, часть вонросовъ, подлежащихъ вѣдѣнію
психологіи мышленія, возникаете только потому, что существуете незави-
симая отъ нея логика; и въ этомъ сказывается зависимость психологіи м ы т -
ленія отъ логики.

9. Двоякій вредъ, причиняемый психологіи ея емѣніеніемъ

съ логикой.

Понявъ всю глубину отличій логики отъ психологіи, легко понять,

какъ вредно и для той и для другой науки сильное распространено и х ъ
смѣшенія и ихъ подмѣны другъ другомъ.
В ъ психологіи это приводите, во-первыхъ, к ъ тому, что психологія
мышлѳнія остается въ крайне неразработанномъ видѣ, особенно же псяхо-
логія умозаключеній: нослѣдней, можно сказать, еще вовсе не существуете.
В ъ любомъ учебникѣ психологіи мы замѣчаемъ, что объ умозаклю-
ченіяхъ или вовсе не говорятъ, или же повторяютъ в ъ необычайно ежа-
тыхъ чертахъ то же самое, что говорится в ъ ю г и к ѣ . Что можетъ быть
полезнѣе д л я педагога, чѣмъ психологическое объясневіе всевозможныхъ
логическихъ ошибокъ? Но самыя подробный руководства психологіи упорно
молчатъ о нихъ. Разумѣется, если мы вообразили, будто бы логика со-
ставляете психологію мышленія, то намъ покажется совершенно ненужнымъ
въ исихологіи особое ученіе о томъ самомъ, о чемъ уже говорится в ъ логикѣ.
Во-вторыхъ, этимъ смѣшеніемъ внушаются ложные взгляды на причи-
сляемыя к ъ мыіпленію душевныя переживанія: они невольно логизируются в ъ
нашихъ глазахъ, т. е. представляются происходящими только по образцу
т ѣ х ъ схемъ, которыя логика устанавливаетъ для пояснеяія особенностей
правильного мышленія, между тѣмъ какъ самонаблюденіе свидѣтельствуетъ,
что ЭТИ схемы далеко не всегда совпадаютъ съ дѣйствительными пережива-
ніями, а иногда сильно расходятся съ ними. И в ъ этомъ несовнаденіи
нѣтъ ничего удивительнаго; ибо всѣ логическія схемы устанавливаются для
доясненія т а к и х ъ особенностей правильного мыгаленія, которыя подмѣчаются
въ немъ, при его разенотрѣніи и сраваеніи съ не п р а в и л ь н ы е , независимор
оть происходащихъ въ томъ и другомъ случаѣ душевныхъ переживаній.

10. Двѣ причияы произвола въ логивѣ. обосновываемой

на психологіи. Психологическая неразличимость вѣры и
знашя. "
Что же касается вреда, причиняѳмаго логикѣ вслѣдствіе ея смѣшенія
съ психологіей, то в ъ т ѣ х ъ случаяхъ, когда такое смѣпіеніе сказывается
въ видѣ попытокъ обосновывать правила логики на психологіи, конечно,
это должно вести к ъ всевозможнѣйшему произволу во взглядахъ на эти
правила, т . е. на условія годности нашего мышленія для расширенія знанія.
Не говоря уже о томъ, что психологія мышленія одна изъ самыхъ нераз-
работанныхъ областей психологіи, что в ъ ней все спорно, всякая теорія
произвольна, улье самое рѣшеніе производить оцѣнку правильности и не-
правильности мыгаленія пугемъ его безоцѣночнаю разсмотрѣнія содержите
въ себѣ величайшій произволъ, который нёйрёмѣнно долженъ повесть к ъ
произволу и в ъ окончательныхъ выводахъ. Посредствомъ умозаключены
въ выводѣ мы можемъ правильно получить расширеніе знанія только
о такихъ понятіяхъ, который уже попадаются въ посылкахъ. (Особенно
сильно это кинется в ъ глаза, когда мы систематически разсмотршіъ
въ логикѣ в с ѣ до одного умозаключеяія). Haup., изъ посылокъ: „ртуть —
жидкость; в с ѣ жидкости упруги", очевидно, нельзя иначе, какъ нутемъ
явнаго произвола, вывести никакого расширенія зяанія ни о металлахъ,
ни о простыхъ тѣлахъ, ни о проводимости ртутью электричества и т. п.,
а можно расширять знаніе только о понятіяхъ, уже находящихся въ
посылкахъ. В ъ силу этого правила изъ безоцѣночнаго изучеяія какихъ
либо фактовъ, изъ безоиѣночныхъ посылокъ по поводу нихъ, и в ы -
водить правильно можно только безоцѣночпыя заключенія, во отнюдь не
оцѣночныя. Изъ_ психолоъическаю рШсмотрѣнгя мышленія молено пра-
вильно выводить только психологическая же, а не логическія_ заклю-
чения о нет. Если же мы заранѣе рѣшили во что бы то ни стало при-
соединять к ъ безоцѣночнымъ, нсихологическимъ носылкамъ, говорящимъ о
мышленіи, выводы оцѣночные, относящіеея к ъ логикѣ, то иослѣдніе могутъ
быть выведены изъ такихъ носылокъ только кажущимся, в ъ дѣйствитель-
ности же произволышмъ образомъ; а поэтому и но содержание своему
такіе выводы могутъ быть часто ложными. Это все равно, к а к ъ если бы
мы рѣшили, во что бы то ни стало, отвѣтить на такой вопросы „ н а
пароходѣ везли столько-то грузу, столько-то пассажнровъ п столько-то
человѣкъ команды; сколько лѣтъ капитану этого парохода?"
Е с т ь еще другая, и притомъ важнѣишая, причина, вслѣдсгвіе кото-
рой всякая попытка обосновывать логику на психологіи должна вести къ
всевозможнѣйшему произволу в ъ нашихъ взглядахъ на условія расширенія
знанія и годности мышленія для его расширенія. Э г а причина состоите
въ томъ, что знаніе и вѣра психологически ровно пичѣмъ не отличаются
друіъ отъ друга; разница между ними получается при ихъ разсмотрѣніи
не съ психологической, а съ независимой отъ нея оценочной точки зрѣнія
на мыгиленіе, т. е. съ логической. Поэтому если мы станемъ обосновывать
на психологіи свои заключенія объ условіяхъ годности мышленія для рас-
миренія знавія, то они, по меньшей мѣрѣ, окажутся произвольными, а
иногда прямо таки ложными по существу: вѣдь у насъ не будетъ ника-
кихъ средствъ различить, имѣемъ ли мы в ъ виду условія расширенія зна-
ния ИЛИ расширенія вѣры; а мы, между тѣмъ, взялись говорить объ усло-
віяхъ годности мышленія для расширения знанія. И вотъ, при такихъ
условіяхъ иодъ видомъ знанія мы сплошь д а рядомъ будемъ говорить о
томъ, что составляетъ и можетъ составлять всего только вѣру. Теперь
все дѣло в ъ одномъ: дѣйствительно ли знаніе и вѣра психологически ничѣмъ
не отличаются другъ отъ друга?
/ Д . І1'т0 такое зистіе и вѣра, если ихъ разсматриватъ психологи-
чески? Переживангя увѣренности въ истинности нѣкоторыхъ изъ
нашихъ мыслейх гдѣ нѣтъ такого переживанія, г д ѣ мысль присутствуете
въ сознаніи просто, безъ всякаго вопроса объ ея истинности, или же гдѣ
этотъ вопросъ и возникаете в ъ сознаніи но поводу данной мысли, д а
нѣтъ вмѣстѣ съ тѣмъ увѣренности в ъ ея истинности, не можетъ быть
никакой рѣчи ни о вѣрѣ, ни о знаніи. Поэтому и нашъ вопросъ объ ихъ
нсихологическомъ различіи сводится к ъ такому: существуете ли какая-либо
психологическая, т. е. находящаяся в ъ самомъ переживапіи, разница в ъ
увѣренности, бывающей ври вѣрѣ и знаніи? Ровно никакой. В ъ самомъ
дѣлѣ: качественно оба эти нереживанія увѣренности, очевидно, яе отли-
чаются другъ отъ друга, такъ какъ иначе нельзя было бы смѣшивать ихъ
другъ съ другомъ, ошибочно принимать вѣру за знаніе, между тѣмъ какъ
мы безпрестанно встрѣчаемъ подобное смѣшеніе. Количественной разницы
между ними тоже нѣтъ никакой; ибо и вѣра, и званіе могутъ быть оди-
наково твердыми, одинаково непоколебимыми, съ одинаковой силой исклю-
чать какія бы то ни было сомнѣнія. Ошибочно думать, будто бы знаніе
отличается большей степенью увѣренности, чѣмъ вѣра. Напротивъ, вѣра
иной разъ доходить до того, что считаете себя неиодлежащей никакимъ
сомнѣніямъ, объявлябтъ явно нелѣпыми всякія сомнѣнія в ъ ея истинности.
Если же в ъ самомъ переживанів увѣренности в ѣ т ъ ни качественной, ни
количественной разницы между вѣрой и знаніемъ, то в ъ чемъ же тогда
состоять ихъ психологическому различію? Н е поискать ли ого в ъ томъ,
что изъ нихъ привлекаете большее число людей на свою сторону, вѣра
или знанк? Н о ясно, что и вѣра, и знаніе могутъ быть одинаково рас-
пространены и одинаково нераспространении. Наконецъ, послѣдвій доводъ:
путемъ самонаблюдевія всякій согласится, что сомнѣніе психологически
противоположно и вѣрѣ, и зпапт. Но какъ могло бы оно быть психо-
логической противоположностью и съ вѣрой, и съ знаніемъ, если бы между
поелѣдвими существовала какая-либо психологическая разница? Тогда,

А
будучи противоположно съ однимъ изъ нихъ, оно не могло бы быть вмѣстѣ
съ тѣмъ противоположно и съ другимъ. Если сѣверъ и занадъ не одно и
то же, то югъ не можетъ быть противоположнымъ и с ъ тѣмъ, и съ дру-
гимъ. Но если сѣверъ, т . е. сторона горизонта, находящаяся противъ наеъ,
когда солнце восходитъ вправо отъ насъ, и т а сторона горизонта, которая
лежитъ по направленію къ полярной звѣздѣ, одно и то же, то югъ
окажется противоположнымъ и съ той, и съ другой.
Разница между вѣрой и знаніемъ получается только в ъ томъ случаѣ,
когда мы разсматриваемъ ихъ не психологически, но чисто логически, т . е.
когда обращаемъ вниманіе не на происходящая при нихъ переживапія
увѣренности, а только на то, какъ и чѣмъ доказывается истинность мыслей,
причисляемыхъ к ъ вѣрѣ и знанію. Поэтому если бы на-ряду" съ психоло-
гической точкой зрѣнія на мыіпленіе не было чисто-логической, т. е. н е -
зависимой отъ психологической, оцѣночной, то у насъ не было бы пояятій
вѣры и знанія, а были бы только пояятія увѣренности и сомнѣнія, съ одной
стороны, а съ другой —понятія мыслей, в ъ истинности которыхъ мы увѣ-
рены, и мыслей, в ъ истинности которыхъ мы неувѣрены. Раздѣлять же
тѣ мысли, в ъ истинности которыхъ мы увѣрены, на нринадлежаіція к ъ вѣрѣ
и знанію, впервые принуждаете разсмотрѣніе ихъ не с ъ психологической,
безоцѣночной, а съ чисто-логической, съ оцѣночной точки зрѣнія. Тогда
та часть мыслей, сопровождаемыхъ ѵвѣреняостью в ъ ихъ истинности, к о -
торая будетъ признана доказанной удовлетворительно съ логической точки
зрѣнія, пріобрѣтаетъ имя знанія, остальная же часть мыслей, въ истин-
ности которыхъ мы, всё таки, увѣрены, получаете имя вѣры. И одна
изъ задачъ логики сводится к ъ подробнѣйшему указанію разницы между вѣрой
и знаніемъ, но к ъ указанію, отнюдь не психологическому; ибо съ пси-
хологической точки зрѣнія между ними нѣтъ никакой разницы. П р и
чисто-психологическомъ разсмотрѣніи ихъ они должны сливаться между собой
до полной неразличимости.
По всему этому вовсе неудивительно, что, т а к ъ называемая, метафи-
зика постоянно стремится обосновывать заключенія о логической.сторонѣ знавія
психологическими соображеніяни: она вообще, какъ бы ни видоизмѣнялиеь ея
наиравленія, логически неосуществима в ъ видѣ доказаннаго знанія. Н о вся-
кому метафизическому направлонію хочется и самому считать себя доказан-
нымъ и своихъ читателей довести до того же убѣжденія; подмѣна же ло-
гической точки зрѣнія при оцѣвкѣ доказуемости метафизики психологи-
ческой даетъ намъ полную возможность не только принять за обоснован-
ное психологически все, что вздумается, а даже, въ концѣ концовъ, у насъ
окончательно притупится чувство фактичности, и откроется полный просторъ
для разгула нашей фантазіи и даже бреднямъ. В ѣ д ь , с ъ одной стороны,
психологіи мыпіленія ( в ъ частности же психологіи умозаключевій) еще н ѣ т ъ ,
это задача будущаго, такъ что уже одно это позволяетъ подъ именемъ
психологически обоснованная исповѣдывать все, что угодно, а съ другой
стороны—вѣра и знаніе психологически неразличимы, такъ что при психо-
логическомъ обоснованіи логики, a вслѣдъ за ней и метафизики (обосно-
вываемой, в ъ свою очередь, съ помощью такой, т . е, психологически
обоснованной логики), всегда можно подсунуть самому себѣ, самъ не замѣ-
чая того, вмѣсто знанія свою метафизическую вѣру и съ спокойной со-
в ѣ с т ь ю увѣрять и себя, и другихъ, будто бы логика вовсе не запрещаете
считать метафизику возможной в ъ видѣ знанія, а напротивъ—требуете
считать непоколебимымъ знаніемъ ту самую метафизику, какая пришлась по
вкусу автору подобнаго обоснованія * ) . ß j

11. Вредъ для логики отъ механичеекаго лереплетѳнія ея

съ псйхологіей. Причины ложнаго мнѣиія о трудности ло-
гики.

Мы пока говорили только о такомъ смѣшеніи логики съ психологіей,

при которомъ первую стараются превратить в ъ выводы изъ второй, обос-
новываютъ положенія логики психологіей. Но это смѣшеніе можете принять
и форму механическаго неренлетенія логики съ нсихологіей мышденія, т. е.
послѣднюю можно безпрестанно втискивать в ъ первую. Тогда возникнете
слѣдующій вредъ для логики: она утратить связность и цѣльность содер-
жанія и будете казаться очень трудной. В ъ самомъ дѣлѣ: сплетенная съ
инороднымъ содержаніемъ, она пріобрѣтаетъ характеръ чисто-мёханическаго
соединёнія разрозненныхъ ученій, неимѣющихъ между собой никакой внут-
рендей связи и-поэтому утрачивающихъ . веякій смыслъ. А такъ какъ ч и -
татель невольно думаетъ, что эти постороннія примѣси должны же имѣть
въ ней какой либо смыслъ, что онѣ, навѣрное, нужны для изложенія ло-
гики, а не зря втиснуты в ъ нее, но не усматриваетъ в ъ нихъ никакой
связи съ дальнѣйшимъ, то ему невольно приходить в ъ голову, будто бы
логика такъ трудна, что рѣдко кто в ъ силахъ понять ее, что большинство мо-
жете ее только заучить наизусть, но отнюдь не понять. В ъ дѣйствитёль-
ности же это самая легкая изо всѣхъ философскихъ наукъ. И если рѣчь
идете не о кажущемся, но объ истинномъ изученіи науки, то учащіеся
усваиваютъ логику неизмѣримо легче, чѣмъ психологію. Пусть нѣкоторые изъ
нихъ утверждаютъ, будто бы логика очень трудна, во всякомъ с л у ч а ѣ — г о -
раздо труднѣе цсихологіи. Это—ошибочное мнѣніе, которое возникаетъ по
четыремъ слѣдующимъ причинамъ:

*) Въ русской литературѣ иоучительныиъ приыѣромъ ясихологическаго обос-

новаш'я логическихъ заішочешй о знаніи со всѣыи крайними послѣдствіями, къ
которым ъ нриводятъ подобный попытки, служитъ книга Н. О- Лосскаго „Обосно-
ваніе интуитивизма г. Разбору же и опровержение» разнообразных'!, ухищреній, ко-
торыми хотятъ-юправдать психологизмъ въ логикѣ, посвяпіена ч. 1 книги Гуссерля
< Логическая изслѣдованія> (русск. перев. подъ редакц. С. Л. Франка, Спб. 1309 г.).
Она тѣмъ иитереснѣе, что ея авторъ, какъ онъ и самъ отмѣчаетъ въ предисловіи,
сперва былъгорячимъ послѣдователемъ психологизма въ логикѣ, но по мѣрѣ углуб-
леыія въ нее убѣдился въ его крайней ошибочности.
 1. Вслѣдствіе смѣшонія логики съ психологіей мышленія: послѣдняя,
несомнѣнно, очень трудна, и ея трудность переносятъ на логику. Т р у д -
ность же психологіи мышленія зависите отъ необычайной трудности про-
изводить самояаблюденіе надъ мышденіемъ, разсматривая его не съ логи-
ческой, а съ психологической точки зрѣнія. К а к ъ только мы направимъ
свое вниманіе не на содержаніе нашихъ мыслей, не на то, о чемъ мы
мыслимъ в ъ данную минуту, напр., не на то, что мы доказываемъ в ъ
геометрической теоремѣ, а на происходящая при этомъ душевныя иережи-
ванія, такъ тотчасъ же самонаблюденіе надъ ними задерживаетъ далыаѣй-
шій ходъ предпринятаго наиипріемамышяенія, напр., останавливаете дальнѣй-
шій ходъ доказательства нашей теоремы, такъ что исчезаете наблюдаемый
нами предмете, и мы стоимъ съ напряженнымъ вниманіемъ, к а к ъ бы п е -
редъ пустымъ мѣстомъ. Самое большее, что возникаютъ не т ѣ мысли, надъ
переживаніемъ которыхъ мы рѣшили производить самояаблюденіе, а посто-
роння, напр., неотносящіяся къ доказательству теоремы. Дальпѣишій же ходъ
предпринятаго мышленія, напр.—доказательства этой теоремы, возобновляется
лишь в ъ томъ случаѣ, если мы опять перенесемъ фокусъ своего внимаяія на то,
о чемъ мы мыслимъ, на самое содержаніе доказательства. Такимъ обра-
зомъ, наблюдать въ себѣ т ѣ душевныя нереживанія, которыя происходятъ
при мышленіи, крайне трудно: и х ъ можно подмѣчать только урывками,
какъ бы невзначай, а отнюдь не столько времени, сколько было бы
нужно для ихъ изучеиія. Иначе стоите дѣло съ самопаблюденіемъ надъ
чисто-логической стороной мышленія, т. е. съ самонаблюденіемъ, производимымъ
надъ одной лишь правильностью и неправильностью мышленія, независимо
отъ происходящихъ в ъ томъ и в ъ другомъ случаѣ душевныхъ пережива-
ній. Такое самонаблгоденіе, несомвѣнно, в ъ высшей степени легко, к а к ъ
объ этомъ свидѣтельствуетъ тотъ факте, что в с ѣ люди, кромѣ г л у -
пыхъ, безъ всякаю изученія логики умѣютъ довольно хорошо различать
правильность и неправильность мыіпленія, нанр,-—оцѣнивать доказательства.
Чѣмъ же другимъ руководятся они въ этомъ случаѣ, кромѣ обычнаго жигейскаго
самонаблюденія надъ чисто-логической стороной мышленія, коль скоро никогда
не изучали логики? Но почему такъ легко самонаблюденіе надъ логической сто-
роной мышленія? Потому что для него надо обращать вниманіе на то самое, на
чемъ оно и безъ того сосредоточивается, когда намъ хочется правильно мыслить,
на то, о чемъ мы мыслимъ, на самое содержаніе нашего мышленія. При такихъ
условіяхъ внолнѣ понятно, что психологія мышленія очень трудна и со-
всѣмъ не разработана, что в с я она состоите изъ однѣхъ лишь задачъ бу-
дущего, ч т о в ъ высшей степени легко принять з а описаніе переживаній
мышленія всевозможнѣйшія выдумки и логизировать эти переживаиія, т. е.
представлять и х ъ себѣ по образцу тѣхъ схемъ, которыми логика поясняете
правильное мышленіе; логика же, наяротивъ, въ главныхъ чертахъ уже
вполнѣ установившаяся наука. Понятно и то, что кто нодмѣниваетъ логику
психологіей мышленія, долженъ считать первую очень трудной.
2 Когда же сравниваютъ логику съ психологіей вообще, даже вовсе
не имѣя в ъ виду психологіи мышленія, то часто впадаютъ в ъ слѣдующую
ошибку: многіе постоянно нодмѣниваютъ знаніе самого предмета, изучаемаго въ
какой либо наукѣ, пріобрѣтаемое путемъ собственноличнаго разсматриванія
этого предмета (при чемъ книгами слѣдуетъ пользоваться только, какъ
средствомь, объясняющимъ, на что, именно, и в ъ какомъ порядкѣ въ немъ
надо обращать вниманіе), знаніемъ однѣхъ лишь чужихъ мыслей о немъ,
изложенныхъ в ъ разныхъ книгахъ. Такой подмѣной страдаютъ иногда даже
вполнѣ зрѣлые ученые: у иного вся его ученость почти сполна
СВОДИТСЯ К Ъ тому, ЧТО ОНЪ усвоилъ И С К О М Т Г Я И Р П Р Ц Л Ъ ММРДЯ р а з п " т ъ дру-
гйхъ ученыхъ Оезъ всякаго собственнаго разсмотрѣнія изучаемаго ими пред-
мета," а только провѣряя ихъ другъ другомъ. О молодежи же нечего и
говорить: среди яея въ этой подмѣнѣ доходятъ до того, что иногда
вѣрятъ в ъ возможность знать исторію литературы, не прочитавши ни одного
литературяаго памятника. Оттого-то молодежь такъ охотно кидается гло-
тать сразу множество книгъ раньше, чѣмъ съ помощью внимательнаго чтенія
и перечитыванія одной и той же книги, посвященной изученію какого-либо
предмета, научится разсматривать самостоятельно, т. е. собственными гла-
зами, этотъ предметъ, такъ чтобы нровѣрять все сказанное въ любой книгѣ не
другими книгами, а путемъ собственнаго сравненія сказаннаго въ провѣряемой
книгѣ съ самимъ предметомъ, о которомъ въ ней говорится. Молодежь обык-
новенно и не подозрѣваетъ сильнаго вреда отъ преждевременнаго глотанія по-
многу книгъ. И въ психологіи очень легко достигается указанная подмѣна: в ъ
ней сплошь д а рядомъ усваиваютъ однѣ лишь чужія мысли по поводу душев-
ныхъ явленій, никогда не разсматривая ихъ путемъ собственнаго самонаблю-
денія надъ нами. Напр., в ъ психологіи чаще, чѣмъ г д ѣ либо, появляются въ
иечати книги, в ъ которыхъ сразу видно, что ихъ авторы составляли ихъ,
вовсе не разсматривая сами тѣхъ явлоній, о которыхъ они пишутъ. В ъ
логикѣ же не только усвоить, а даже и понять-то нельзя чужихъ мыслей
объ изучаемомъ ею нредметѣ, если его не разсматривать самому, путемъ
собственнаго самонаблюденія надъ нимъ; отсюда и возникаетъ ложное мнѣніе
о трудности логики у тѣхъ, кто безпрестанно поддается наклонности под-
мѣнивать изученіе самого предмета изученіемъ чужихъ мыслей о немъ. Но кто
твердо держится правила, что изученіе науки состоять в ъ собственноличномъ
разсмотрѣніи ея предмета, никогда не скажетъ, будто бы логика труднѣе
псвхологіи, напротивъ—быстро убѣдится, что она едва ли не легче пси-
хологіи. Средствомъ же, которое в ъ логикѣ нротиводѣйствуетъ наклонности
подмѣнивать знаніе предмета знаніемъ чужихъ мыслей о немъ, служить то
правило, чтобы пе ограничиваться разсмотрѣніемъ однихъ лишь поясни-
тельныхъ примѣровъ, которые приводятся въ книгѣ, но нужно провѣрять
все сказанное въ ней и другими примѣрами, какъ приводимыми в ъ задач-
никахъ для упражненій, такъ и тѣми, которые долженъ нодмѣчать самъ
изучающій и в ъ мышленіи обыденной жизни, и в ъ знакомыхъ ему наукахъ.
^З. Лоиркарнаука точная и требуетъ, чтобы мы употребляли всѣ
установленные ею термины только вь томъ смыслѣ, какой она усло-
вилась придавать имъ, и чтобы вообще мы точно высказывались обо
всемъ указываемомъ ею въ мышленги: в ъ нротивномъ случаѣ вее, что мы
узнаемъ изъ нея, быстро спутается между собой и испарится изъ памяти.
Maorie же не обращаютъ ни малѣйшаго внимаяія на свою рѣчь и обо
всемъ выражаются в ъ высшей степени небрежно и неточно. А это приво-
дить къ мнѣнію, что хотя понять логику, пожалуй, и легко, все сразу в ъ
ней ясно, но очень трудно усвоить ее: почти тотчасъ же в с е узнанное
вылетаетъ изъ головы. Но этому горю очень легко помочь. Надо только вни-
мательно наблюдать за своими выраженіями, именно: надо привыкнуть к ъ
тому, чтобы высказывать каждымъ изъ нихъ не больше и не меньше, чѣмъ
мы хотѣли сказать; а для достиженія этой цѣли надо постоянно давать
себѣ отчетъ, почему мы употребляемъ такое, а не другое выраженіе.
4,. Наконецъ, нѣкоторымъ учащимся логика кажется непреодолимо
трудной вслѣдствіе того поразительнаго невѣжоства, съ какимъ они по-
шли в ъ высшую школу: они не в ъ силахъ понять содержаніе даже с а -
мыхъ легкихъ научныхъ примѣровъ, заимствованныхъ изъ гимназическаго
курса математики, физики и т . п . , а поэтому не в ъ силахъ понять и то,
что говорится логикой о научныхъ методахъ. Н о это уже вина ихъ самихъ,
а не логики, которая, конечно, назначена не д л я т ѣ х ъ , кто ничего не
знаетъ и раньше ничему не научился. J i .
 П А В А II.
Значеніе логики. Логика и философія.
1. Возможныя значенія каждой науки.

Каждая наука должна имѣть смыслъ, оправдывающій ея изученіе, а

не быть просто умственнымъ снортомъ, который не имѣетъ иного зеаченія,
кромѣ интереса къ ирму. А можетъ наука имѣть смыслъ только в ъ томъ
случаѣ, если она имѣетъ либо утилитарное (отъ utilis—полезный), либо
философское значеніе. Подъ утилитарнымъ значеніемъ данной науки под-
разумѣвается или возможность црямо нримѣнять доставляемый этой наукой
свѣдѣнія к ъ улучшенію нашей жизни, или возможность при ея помощи
содѣйетвовать этому улучшенію косвеннымъ иутемъ, именно—содѣйствуя
развитію другой иаѵкя, ииѣящея прямое утилитарное значеніе. Т а к ъ , ути-
литарное значеніе физики и химіи состоите в ъ томъ, что при ихъ помощи
можно улучшать наше матеріальное благосостояніе, а сверхъ того еще в ъ
томъ, что онѣ содѣнствуютъ развитію физіологіи, которая помогаетъ намъ
улучшать наше здоровье. Утилитарное значеніе психодогіи — в ъ содѣйствін
улучшенію воепитанія и т . д. Подъ философскимъ значеніемъ науки под-
разумѣвается ея пригодность служить прямо или косвенно к ъ улучшение
нашего міровоззрѣнія.
й т а к ъ , каждая наука_обязана имѣть либо философское, либо утили-
тарное значеніе. Наука же, пеимѣющая ни того, ни другого значенія,
составите своеобразный умственный спортъ, культивируемый нѣкоторыни
любителями, которые обладаютъ особенными вкусомъ к ъ безсмысленной
умственной дѣятельносги, спортъ, незаслужавающій никакого уважепія и
никакой поддержки со стороиы государства и общества. Однако, этимъ
не исключается возможность, что в ъ наувѣ, имѣющей несомнѣнную в а ж -
ность, найдутся та_кія ч а с т и , - которыя не имѣютъ ни философскаго, • пи
утилитарнаго значенія, такъ что имъ можно прииисать веего лишь запас-
ное _ значеніе: онѣ годны лишь про запасъ, в ъ надеждѣ, что съ тече-
т е » времени онѣ пріобрѣтутъ либо философское, либо утилитарное з н а -
ченіе. Д ѣ л о въ томъ, что у большинства ученыхъ вырабатывается страсть
къ научнымъ изслѣдованіямъ, такъ что ученый начинаетъ увлекаться
ими, какъ своего рода снортомъ, и производите свои изслѣдовапіа ради
процесса изслѣдованія, не обращая вниманія имѣютъ ли эти изслѣдова-
нія какое либо цѣнное значеніе. • До сихъ поръ во множѳствѣ случаѳвъ
т ѣ изслѣдованія, которыя сначала не имѣли никакого зяаченія, съ теченіемъ
времени дріобрѣтали его в ъ большей или меньшей степени. Поэтому страсть
ученыхъ к ъ изслѣдованіямъ ради изслѣдованій нисколько не ослабеваете, а
усиливается: они утѣшають себя тѣмъ, что эти изглѣдованія имѣютъ запасное
значеніе, могутъ пригодиться для будущаго. Теперь в ъ болъшинствѣ наукъ
есть цѣлая масса работъ, которыя еще не имѣютъ никакого значенія, кромѣ-
чисто запасного. Но, хотя нельзя безъ всякихъ оговорокъ порицать уче-
ныхъ за такое ноложеніе дѣлъ, тѣмъ не менѣе очевидно, что они не
вправѣ вводить подобная изслѣдованія в ъ составь излагаемая съ каѳедры
общеобязательная курса. Даже отъ тѣхъ учащихся, которые хотятъ з а -
няться спеціальнымъ образомъ данной наукой, нужно съ большой осторож-
ностью и съ тщательнымъ выборомъ требовать знанія частей науки, имѣю-
щихъ всего лишь запасное значеніе, а для остальныхъ должно назначаться
только то, что неоспоримымъ образомъ имѣетъ либо философское, либо
утилитарное значеніе.
Замѣтимъ кстати, что утилитарное значеніе науки часто называютъ
практическим^ а философское—теоретичеекимъ. Н о это не совсѣмъ удобно,
потому что нерѣдко порождаете сбивчивость в ъ понятіяхъ. Дѣло в ъ
томъ, что слова „теоретическій и практический" имѣютъ еще другой
смыслъ, и в м ѣ с і ѣ съ тѣмъ нельзя обойтись безъ и х ъ употребления в ъ
этомъ другомъ смыслѣ, именно: теоретическія науки просто одисываютъ
дѣйствительность, разсматриваютъ ее, какъ она есть не говоря о т о м і ,
какъ съ ней поступать; таковы — математика, физика, исторія и т. д . ;
отсюда и названіе этихъ наукъ „теоретическія" отъ греческаго слова,
о з н а ч а ю щ а я смотрѣть, созерцать. Практическія же пауки не просто раз-
сматриваютъ дѣйствительность. а учатъ тому, к а к ъ намъ поступать или
к а к ъ намъ дѣйствоватъ. Т а к о в ы этика (ученіе о нравствевномъ законѣ и
о нравственныхъ обязанностяхъ), ученіе о нравѣ, медицина, техника и т. д .
По гречески дѣйствовать — itpcrcxeiv, отсюда слово тс.р«хтг/о; — относя -
щіися к ъ дѣятельности, а отсюда вазваніе этихъ наукъ „практическія",
И, очевидно, наука можете быть практической, но имѣть философское
значеніе; такова, напр., этика. И , наоборотъ, наука можетъ быть теоре-
тической, но им-ѣть только утилитарное, а не философское значевіе. Т а -
кова, напримѣръ, бактеріологія. Оттого то и неудобно утилитарное и фи-
лософское значевіе называть практическимъ и теоретичеекимъ.
Разсмотримъ же вопросъ о значеніи логики, при чемъ нодробнѣе всего
остановимся на выяснеиіи ея философскаго значенія. Съ точки зрѣнія уни-
в е р с и т е т с к а я пренодававія оно самое важное. Дѣло в ъ томъ, что хотя
университете и есть u n i v e r s i t a s l i t e r a r u m , т . е. цѣлое, состоящее изъ
совокупности всѣхъ наукъ, но наукъ, обязательно имѣющихъ философское значе-
ніе, а не одно лишь утилитарное, чѣмъ университете и отличается отъ политех-
никума, который тоже долженъ соединять в ъ себѣ в с ѣ науки, но нмѣющія
утилитарное значевіе. Главная задача университета, к а к ъ она возникла истори-
чески, состоитъ в ъ научномъ улучшеніи міровоззрѣнія; только поэтому
университеты всегда играли важную роль в ъ исторіи и всегда высоко
цѣнились в о всѣхъ культурныхъ государствахъ. Нѣкоторыя утилитарныя
цѣли, конечно, могутъ нреслѣдоваться и университетомъ ( к а к ъ , напримѣръ,
подготовка врачей, педагоговъ, адвокатовъ и служащихъ въ судебномъ
вѣдомствѣ), если удобяѣе, по связи наукъ между собой, пріурочить ихъ
къ университету, чѣмъ къ политехникуму; но это позволительно (и даже
желательно) только в ъ емыслѣ добавочныхъ задачъ и лишь постольку,
поскольку онѣ не противорѣчатъ главной задачѣ университета и не засло-
няютъ ея * ) . П о всему этому в ъ уяиверситетскомъ преподаваніи важнѣе
всего обращать вниманіе на философское, а не на утилитарное значеніе
науки. О послѣднемъ въ университетѣ умѣстно говорить только, какъ о
чемъ то добавочномъ.

2. Утилитарное значѳніе логики.

Утилитарное значеніе логики состоите в ъ томъ, что она даетъ н ѣ -
который матеріалъ для педагогики. Для построенія нѣкоторыхъ отдѣловъ
педагогики, именно т ѣ х ъ , которые касаются ѵцственнаго воспитааія, мы,
разумѣется, должны знать всѣ годные для расширепія знанія способы мыш-
ленія, потому что: _Дф-только при этомъ условіи мы в ъ состояніи подо-
брать такой образовательный матеріалъ, черезъ изученіе котораго умъ уче-
ника упражнялся бы всестороннимъ образомъ въ н а у ч н о » нышленіи, т. е.
усваивалъ бы в с ѣ разнообразные пріемы научнаго мышленія; и 2) только
зная и понимая сущность каждаго изъ этихъ пріемовъ мышленія, мы в ъ
состояніи будемъ безошибочно вести своихъ учениковъ в ъ той гимнастикѣ
ума, которая получается отъ употребленія каждаго изъ этихъ пріемовъ; а
вѣдь задача средняго образованія состоите именно в ъ томъ, чтобы развить
•всестороннимъ образомъ умъ учениковъ посредетвомъ разнообразныхъ упраж-
неній в ъ научномъ мышлоніи. Оттого-то средняя школа и не можетъ огра-
ничиться только одиой наукой или однообразными науками, напримѣръ,
однѣми математическими, а нужно смѣшивать в ъ ней различная науки
(хотя бы онѣ и забывались впослѣдствіи), чтобы получалась разнообразная
гимнастика ума.
Говоря объ утилитарномъ значеніи логики, часто уиоминаютъ о пользѣ,
приносимой мыгаленію зяаніемъ логики. Отнюдь не отрицая этой пользы, не

"') В ъ послѣднее время въ политехникумахъ, все больше и больше, наблю-

дается стремленіе захватывать въ руки университетскія функціи (юридическую
и даже преподавательскую подготовку), такъ что если университеты не будутъ
преслѣдовать ровно никакихъ утилитарныхъ задачъ, то съ теченіемъ времени
политехникумы втянутъ въ себя в с ѣ утилитарныя функціи университета (а по-
жалуй, и весь университете, какъ добавочный элементе, такъ что возникнете
даже вопросъ о надобности университетовъ); а это значите, что всѣ соприка-
сающіеся съ практической жизнью люди будутъ лишены университѳтскаго обра-
зования (кромѣ тѣхъ немногихъ, которые будутъ имѣть возможность и желаніе
пройти университете сверхъ политехникума).' Но такъ. какъ въ нолитехникумѣ
отношение къ наукѣ всегда будетъ чисто нрофессіональное, преслѣдующеѳ
главнымъ образомъ, если не исключительно, утилитарныя задачи, то такая
перспектива в р я д ъ ли желательна.
 слѣдуетъ ея преувеличивать. Прежде очень часто, даже постоянно, авторы
учебниковъ логики рассматривали и строили ее, к а к ъ руководство къ
усвоенію искуссства правильно мыслить, какъ систематический сборникъ
такихъ правилъ. посредствомъ запоминанія которыхъ мы научимся правильно
мыслить. Иногда они даже озаглавливали свои сочиненія словами „искусство
мыслить", „искусство правильно разсуждать" и т . п. И такими стремленіями
они, в ъ видѣ естественной реакціи противъ нихъ, создали мнѣніе о полной
безполезеоети логики для мышленія, ибо слишкомъ легко убѣдиться в ъ оши-
бочности взглядовъ этихъ авторовъ.
' Прежде всего ясно кидается в ъ 'глаза, что можно правильно мы-
слить, вовсе не зная логики: на каждомъ шагу встрѣчаются люди, которые
ея никогда не изучали (а нѣкоторые изъ нихъ даже и не подозрѣваютъ
объ ея существованіи) и, все таки, вполнѣ правильно мыслятъ. Съ перваго
взгляда кажется совершенно невозможнымъ, чтобы можно, было применять
къ дѣлу в с ѣ правила логики, никогда не изучавши ихъ. Внослѣдствіи,
говоря о логическихъ законахъ мышленія, мы объяснимъ, почему это, однако,
оказывается возможнымъ; теперь же намъ достаточно лишь отмѣтить этотъ
фактъ, безъ всякаго объясненія его нричинъ, сопоставивъ его еще съ тѣмъ
несомнѣннымъ фактомъ, что когда люди, хорошо изучившіе логику, стара-
ются правильно мыслить, то они вовсе не приноминаютъ ея правилъ, чтобы
руководить ими свое мышленіе, но поступаютъ совершенно такъ же, какъ и
неизучавшіе логики. Все это доказываетъ, что если мы отнесемся къ логикѣ,
какъ к ъ руководству къ усвоенію искусства правильно мыслить, то заранѣе
должны помириться съ тѣмъ, что такое руководство останется безъ всякаго
другого примѣненія, кромѣ какъ для выдержанія экзамена. Мало того, изу-
ченіе такого руководства будетъ доступно только тѣмъ, кому оно, навѣрное,
ненужно: вѣдь для изучеиія самой-то логики уже необходимо умѣть пра-
вильно мыслить. Очевидно, надо отказаться отъ мысли, будто бы логика
ножетъ быть руководствомъ къ усвоенію искусства правильно мыслить. Несо-
явѣцно, что гораздо осуществимѣе в ъ видѣ книги руководство к ъ усвоѳнію
искусства танцевать, чѣмъ логика в ъ подобномъ смыслѣ.
Однако, люди, изучавшіе логику, напр., извѣстный химикъ Либихъ, по-
стоянно настаиваютъ, что она содѣйствиетъ- правильности мышленія (не
создаетъ ея впервые, а только усиливаетъ ее). В ъ чемъ же со стоить такое
содѣйствіе? Х о т я логика совершенно бездолезна в ъ смыслѣ руководства к ъ
усвоенгю искусства правильно мыслить, она несомнѣнно служить руковод-
ствомъ къ критикѣ проявлены этого искусства. Знаніе логики отнюдь
не искореняетъ въ насъ наклонности к ъ логическимъ ошибкамъ, но дѣдаетъ
насъ болѣе чуткими к ъ нимъ, помогаетъ намъ быстрѣѳ ихъ подмѣтить и
понять (или объяснить другимъ), в ъ чемъ онѣ состоять, и всѣмъ этимъ
содѣйствуетъ правильности мышленія, В ъ самомъ дѣлѣ, какъ мы посту-
паемъ, когда разематриваемъ и оцѣниваемъ чье либо уже совершившееся
мышленіе, если мы не изучали логики? При такихъ условіяхъ мы нерѣдко
не замѣчаемъ даже очень грубыхъ ошибокъ; иногда же хотя и чувствуемъ
 какую-то ошибку в ъ мышленіи, но не можемъ уловить, т. е. объяснить,
въ чемъ, именно, состоите она. Если же мы и улавливаемъ ее, то дѣлаемъ
это, буде мы не изучали логики, тѣмъ нутемъ, что стараемся цодобрать
примѣръ точно такого яге по своей формѣ мышленія, но болѣе легкій,
чѣмъ занодозрѣнный нами в ъ ошибкѣ, чтобы нутемъ сравненія нослѣдняго
съ этимъ примѣромъ подмѣтить сущность ошибки. А это значите, что мы
поступаемъ по существу такъ ж е , какъ и при изученіи логики, только
не систематически и не навѣрняка, а ощупью и наудачу. Н о разу-
мѣется, мы лучше и легче будемъ подмѣчать и объяснять ошибки, проник-
шія в ъ уже совершившееся мышленіе, если мы систематически, посредствомъ
изученія логики, ознакомимся съ ними со всѣми и заблаговременно запа-
семся и х ъ примѣрами, а на ряду съ ними и схемами правильнаго мышленія.
И , разумѣется, изученіе логики съ особой силой изощряете в ъ насъ
чуткость к ъ ошибкамъ, допущеннымъ чужимъ мышленіемъ: вѣдь очень часто,
если не в ъ болыпинствѣ случаевъ, т ѣ же самыя причины, которыя заста-
вили насъ допустить ошибку в ъ нашемъ мышленіи, съ прежней силой
дѣйствуютъ и в ъ то время, когда мы его подвергаемъ критикѣ, и поэтому
по прежнему скрываютъ отъ нашего взора сдѣланную самими нами логическую
ошибку. Но мало вѣроятности, чтобы однѣ и т ѣ же причины, съ одинако-
вой силой побуждали непремѣнно к ъ однѣмъ и тѣмъ же ошибкамъ и кри-
тика, и автора чужихъ ошибокъ. Поэтому изученіе логики помогаете
вамъ самостоятельнее, критически относиться ко всѣмъ пріобрѣтаемымъ нами
отъ другихъ лицъ свѣдѣніямъ и в о з з р ѣ н і я м ъ . ^ А
( Й о э т о м у вполнѣ целесообразно, чтобы, излагаемая в ъ видѣ руко-
водства в ъ критикѣ мышленія, логика изучалась рѣшительно всѣми, кто
хочетъ получить высшее.образованіе, т . е . либо на всѣхъ факультетахъ, либо
въ старшихъ классахъ гимназій. Это не то, что психологія: последняя не должна
бы служить предметом, особаго преподаванія в ъ гимназіяхъ. Е я содержаніе
еще не установилось, и пока оно сводится къ безконечнымъ снорамъ по поводу
почти каждаго ея ноложенія. Вмѣстѣ съ тѣмъ самонаблюденіо надъ душев-
ными явленіями съ психологической точки зрѣнія, кромѣ немногихъ про-
стѣйшихъ случаевъ, доступно далеко не всѣмъ: его примѣненіе къ дѣлу
въ больгаинствѣ , случаевъ требуете особыхъ спеціальныхъ способностей и
особыхъ наклонностей. По всему этому преподаваніе психологіи въ гимназіяхъ
въ видѣ особаго учебнаго предмета скорѣе приносите вредъ, чѣмъ пользу:
оно не искореняете, а еще усиливаете наклонность подмѣнивать знаніе
самого изучаемаго наукой предмета, которое пріобрѣталось бы собственно-
личнымъ разсмотрѣніемъ этого предмета, знаніемъ всего лишь чужихъ мыслей
о немъ, возникшихъ въ головахъ разныхъ ученыхъ при наблюденіи надъ
этимъ предметомъ. Для гимназій внолнѣ достаточно, если къ такой подмѣнѣ
пріучаютъ нутемъ не рѣдко встрѣчающагося нреподаванія физики безъ оиытовъ,
исторіи литературы безъ сообщенія достаточной начитанности въ литера-
т у р н ы м памятникахъ и тому подобными путями. Психологія при такихъ
условіяхъ будете совсѣмъ излишней роскошью: и безъ вея выработается немало
наклонности къ попугайному пустомельству. В ъ интересахъ о б щ а я образования
гораздо полезнѣѳ упразднить в ъ гимназіяхъ психологію, какъ особый учебный
предмете, а при барии въ къ двумъ уже существуюицимъ урокамъ логики еще
одинъ, поручить ея преподавателю, отнюдь не связывая его никакой опре-
дѣленной программой—minimum, чтобы онъ наглядно, при помощи самыхъ
легкихъ психологическихъ фактовъ, ознакомплъ учениковъ (отчасти в ъ видѣ
встунленія в ъ логику, отчасти же въ видѣ разныхъ дополненій к ъ ней)
съ отличіемъ психологической точки зрѣнія при самонаблюденіи яадъ д у -
шевными явленіями по сравненію съ логической, съ тѣмъ, какъ разно-,
образенъ міръ душевныхъ явленій (т. е. съ раздѣленіемъ и подраздѣленіемъ
ихъ на основные классы), какимъ путемъ они изучаются, дабы ученики
ясно повяли, что кроаѣ логики, есть еще и остающаяся неизвѣстной имъ
психологія съ своими особыми, наглядно выяснившимися передъ ними, з а -
дачами, и что духовный міръ, подобно матеріальному, можно изучать съ раз-
личныхъ точекъ зрѣнія. Но при этоиъ необходимо вмѣяить преподавателю
въ непреложную обязанность тщательно остерегаться, что, в ъ концѣ кон
цовъ, ученики, чего добраго, не усвоютъ ни логики, о которой забудуіъ
изъ за психологии, ни психологіи, на которую, конечно, окажется мало вре-
мени, и к ъ истинному ( а не нодмѣненному) усвоенію которой способны д а -
леко не всѣ, даже изъ лѵчшихъ учениковъ.

3. Г л а в н а я задана философіи.

* Л о если бы логика не имѣла ми малѣйшаго у т и л и т а р н а я значеяія.

то ее, все таки, пришлось бы изучать изъ за ея в а ж н а я значенія для
философіи. Е я философское значеніе, конечно, можетъ быть понято только
въ томъ случаѣ, если мы сперва тщательно выяснимъ, что такое фило-
софия. При этомъ слово „философія", конечно, должно обозначать собой
не то, что намъ самимъ вздумается подразумѣвать нодъ нимъ (будете ли
такое значеніе, содержащимъ в ъ себѣ похвалу или норицаніе, это без-
различно), а только ту особую науку, отличающуюся чѣмъ то отъ всѣхъ
осталъныхъ наукъ, о которой говорится въ исторіи филосоЩи. В ъ
противномъ случаѣ у насъ получится фальсифицированная философия, к о -
торая имѣетъ столь же мало права называться фвлософіей, какъ маргаринъ
масломъ. Правда, у многихъ людей есть сильная наклонность судить о
философіи, исходя изъ произвольно составленная ими взгляда, какими з а -
дачами должна заниматься она, по ихъ мнѣнію. И единствѳинымъ осно-
ваніемъ, которымъ они оправдываютъ свое отношеніе къ дѣлу, служатъ т а -
кія слова: „я (видите ли: „самъ Я'"?) понимаю философію по своему, иначе,
чѣмъ В ы и разные ученые, а потому фялософія должна заниматься тѣмъ
то и тѣмъ т о " . Н о поступать такъ, это тоже самое, что торговать мар-
гариномъ подъ именемъ масла, т. е. фальсифицировать философію: к а к ъ
масломъ обязательно называть только масло, а не приготовленную и з ъ
маргарина имитацію масла, такъ и въ унотребленіи слова философія не
 должно быть никакого произвола, никакихъ ссылокъ, что „я понимаю фило-
софію и н а ч е " , а надо смотрѣть в ъ исторіи философіи, чѣмъ всегда она стре-
милась быть и чѣмъ отличалась отъ всего, что похоже на нее, но съ ней
не совпадаете. 1
При обзорѣ любого изложенія исторіи философіи тотчасъ кидается в ъ
глаза, что философія всегда ставитъ своей задачей быть системой научно
разработанного міроеоззрѣнія. А что такое міровоззрѣніе? У всякаго
не слишкомъ тупого (въ умственномъ и нравственномъ смыслѣ слова) человѣка,
не иоглощеннаго борьбой за существование, но пользующагося нѣкоторымъ
досугомъ, довольно рано, а подъ конецъ юности непремѣнно, возникаете
рядъ жгучихъ вонросовъ, необходимыхъ для того, чтобы выяснить смыслъ
•существованія человѣка, напримѣръ: каково положеніе человѣка во вселен-
ной? Каково строеніе этой вселенной: осуществляется ли в ъ ней какой-ни-
будь смыслъ ила разумная цѣль, или же она, напротивъ, управляется
слѣными, чисто механическими причинами? Какова сущность и первооснова
вещей, образующихъ вселенную? чего состоите человѣкъ: изъ одного
ли тйла, такъ что душа составляете только видимость, или же онъ со-
стоите изъ души и тѣла, или же, наконецъ, только изъ души, такъ что тѣло
и все матеріальное составляете лишь одну видимость? Если есть душа, то
каковы ея судьбы послѣ смерти человѣка? и т . д. Совокупность отвгь-
тѳвъ на всѣ вопросы, возбуждаемые вопросомъ о смыслѣ существовр/нія
человѣка, называется міровоззрѣнгемъ.
Велѣдствіе важности этихъ вонросовъ они неазбѣжно привлекаюсь къ
себѣ наибольшее вниманіѳ и вынуждаютъ отыскать на нихъ какіе-нибудь
отвѣты, т . е. отличаются, какъ говорится, жгучимъ характеромъ. Поэтому
каждый человѣкъ и каждый народъ всегда имѣютъ какое-нибудь міровоз-
зрѣніе. Н о послѣднее можете возникнуть различнымъ н у т е м ъ : ч е л о -
вѣкъ можетъ построить его въ случайномъ видѣ, обращаясь не системати-
чески, подъ вліяніемъ запросовъ жизни, къ тому или другому вопросу и
опираясь в ъ своихъ отвѣтахъ на предвзятая, непровѣренныя мнѣнія, усвояя
ихъ по традидіи; 2 ) или жѳ онъ станете разрабатывать свое міровоззрѣяіе
въ видѣ науки, т . е. а ) систематически, чтобы не пропустить ни одного
изъ вопросовъ, возбуждаемыхъ основнымъ вопросомъ о смыслѣ существованія
человѣка, и jb) в ъ то же время будетъ подвергать,критической оцѣнкѣ т ѣ
идеи, на которыхъ это міровоззрѣніе зиждется, а для этого, в ъ свою оче-
редь, будетъ всячески избѣгать принимать что нибудь безъ всякихъ осно-
вами и вмѣстѣ съ тѣмъ будетъ соблюдать в е ѣ правила научной предосто-
рожности, какія только можетъ изобрѣсти нашъ умъ. Словом'ъ, можно раз-
рабатывать ваше міровоззрѣніе и такимъ образомъ, чтобы получаемые нами
отвѣты были, если не вполнѣ достовѣрны, то все таки отличались наибольшею
вѣроятностью, т. е. наукообразно.— въ видѣ науки. Такое разработанное
въ видѣ науки міровоззрѣніе и составляете цѣль т ѣ х ъ учоній, о которыхъ
говорится в ъ исторіи философін. Поэтому нростѣйшее опредѣленіе философіи
могло бы, повидимому, быть такъ формулировано: философія, это—система
научно-разработаннаго міровоззрѣнія. Т ѣ и ъ ч т о она разрабатывается
шучнымъ образомъ, она отличается отъ міровоззрѣвія рѳлагіознаго и
поэтическаго.
Но нельзя остановиться на таконъ опредѣленіи философіи: оно слиш-
комъ широко. Указывая, чѣмъ философія отличается отъ религіознаго и
поэтическаго міровоззрѣнія, оно еще не даетъ возможности отличить ее
отъ простого соединѳнія важныхъ д л я міровоззрѣнія выводовъ, добытыхъ
разными другими науками, т . е. оно еще не даетъ возможности понять,
почему же философія всегда занимала и занимаете особое мѣсто среди дру-
гихъ наукъ, почему она всегда разсматривалась, какъ особая наука, чѣмъ
то отлгічающсшся отъ всѣхъ оста,льныхъ наукъ, а поэтому и отъ простого
соединения между собой (или, к а к ъ иные любятъ выражаться, отъ синтеза)
выводовъ, добытыхъ другими науками по вопросамъ, касающимся міровоз-
зрѣвія. Напротивъ, на основаніи разематриваемаго опрѳдѣленія выходите,
что философіи нечѣмъ быть, какъ всего только нростымъ, систематически
расположеннымъ соединеніемъ (синтезомъ) выводовъ, добываемыхъ другими
науками.

4. Важность теоріи познанія для философіи.

Для того, чтобы міровоззрѣвіе было научно разработаннымъ, оно

должно опираться на особую науку—теорію нозванія или гносеологію,
которая поэтому составляете основной и важнѣйшій отдѣлъ фвлссофіи. В а ж -
ное значеніе теоріи нознанія для философіи можно доказать д в о я к и » обра-
зомъ: А ) теоретически и В)_исторически, При изложеніи же первого дока-
зательства само собой сдѣлается яснымъ, щч> такое теорія нознанія, чѣмъ
раньше всего должна она заниматься, чтобы имѣть какой-либо смыслъ, а
не превращаться в ъ чистѣйшій умственный спорте.
А ) Теоретически. При научной разработкѣ міровоззрѣнія оказывается
необходимымъ рѣшать такіе вопросы, надъ которыми мы нисколько не заду-
мываемся при другихъ условіяхъ, и безъ предваритедьнаго изученія кото-
рыхъ наше міровоззрѣніе никоимъ образомъ не можетъ считаться научно-
разработаннымъ, а именно: при разработкѣ нашего ніровоззрѣнія намъ
приходится установить хоть какія - нибудь мпѣнія о такихъ предметахъ,
относительно которыхъ невольно возникаете сомнѣніе, доступны ли они нашему
позиапію, т . е . несущ, или должны быть предоставлены вѣрѣ, которая,
конечно, можетъ опираться и на важные мотивы, наиримѣрА,"нравственные,
эстетическіе, но в с е таки будетъ вѣрой, а не знаніемъ. Таковы, напримѣръ,
Б о г ъ , душа и j r . j u . Совсѣмъ умолчать о нихъ въ міровоззрѣніи нельзя:
при такомъ умолчаніи оно не было бы цѣлышмъ воззрѣніемъ на міръ п на
смыслъ существования человѣка в ъ мірѣ, т. е. не было бы мгровоззрѣніемъ.
А все это такіе предметы, которые по существу своему, по самому понятію
о нихъ, опыту недоступны, г д ѣ бы и когда бы мы его ни переживали и
какъ бы ни изощряли наши органы чувствъ. (Подъ словомъ опытъ мы
 всегда будемъ подразумевать, какъ это уже принято в ъ философской лите-
ратурѣ, не одни лишь эксперименты, но какъ эксперименты, такъ и ваблю-
денія безразлично, а поэтому экснериментъ будемъ называть не опытомъ, а
экспериментом^. Для философіи необходимъ терминъ, который имѣлъ бы
общее значеніе и обозначалъ бы сразу, какъ эксперименты, такъ и наблю-
дения. И она имѣетъ неоспоримое право условиться употреблять для этой
цѣли слово „ о п ы т ъ " ; ибо первоначально это слово обозначаетъ не одни лишь
эксперименты—это только натуралисты привыкли употреблять его в ъ столь
узкомъ смыслѣ, - а какъ эксперименты, такъ и яаблюденія. Напримѣръ,
когда мы говоримъ про кого-нибудь, что это опытный человѣкъ, что у
него большой житейскій опытъ, то этимъ вовсе не хотимъ сказать, будто
бы онъ много экспериментировалъ надъ людьми, но что у него было много
наблюденій надъ ними). В с ѣ же науки, которыя оправдали свое право на
еуществованіе тѣмъ, что безнрерывно увеличиваютъ сумму хорошо дока-
"зашШхъТ" пикѣзъ не оспариваемыхъ свѣдѣній, занимаются изученіемъ лишь
такихъ предметовъ, которые или уже доступны переживаемому нами опыту
(физическія, химическія явленія и. т . п . ) , или же, но крайней мѣрѣ,
были бы доступны нашему опыту, если бы мы либо перенеслись в ъ другое
мѣсто или в ъ другое время, либо усилили по своему произволу всего лишь
степень воспріимчивости нашихъ чувствъ, какъ впѣшнвхъ, такъ и внутрен-
н и м (самонаблюденія), нисколько не мѣняя общаго характера ихъ деятель-
ности (такіе предметы: внутреннее строевіе земли, прошлый историческая
событія, тончайшія составныя части душевныхъ переживаній и т. п . ) .
В ъ виду всего этого невольно возникаетъ сомнѣніе: могутъ ли и в ъ
какой мѣрѣ могутъ быть ировѣрсны наши маѣнія о такихъ предметахъ,
какъ: Богъ, душа и т. п., вообще о такихъ предметахъ, которые лежать
за пределами не только дѣйствительно переживаемаго, но и всякаго
возможного для насъ опыта, г д ѣ бы и когда бы мы ни были и какъ бы
ни изощряли степень воспріимчивоети нашихъ чувствъ? Н е будутъ ли в с ѣ
эти мнѣнія, какъ утвердитѳльвыя, т а к ъ и отрицательный (напримѣръ: В о г ъ
^есть, Б о г а н ѣ т ъ ) , одинаково недоказуемыми, а поэтому одинаково неопро-
вержинымя (ибо чрезъ опровержсяіе одного изъ этихъ мнѣній было бы
доказано другое), а следовательно, въ научномъ отношекіи одинаково поз-
волительными? Если же такъ окажется на д е л е , то изъ в с е х ъ этихъ оди-
наково недоказуемыхъ и неопровержимыхъ ааѣній, которая, очевидно, в ъ
силу ихъ недоказуемости и неопровержимости, могутъ быть только верой, а не
знаніемъ, въ составь научно-разработаннаго міровоззрѣнія надо вводить только
такую веру, в ъ пользу которой можно привести какіе-нибудь вѣскіе мотивы,
хотя бы они и не составляли доказательствъ и не обращали нашей веры
въ знаніе. В е д ь ясно, что въ составь научно цѳреработаннаго міровоззрѣнія
должны входить только или такіи мысли, которыя будутъ вполне доказан-
ными, или же такія, про которыя мы научнымъ путемъ убедились, что оне
и недоказуемы, и неопроверясимы, почему именно недоказуемы, и про кото-
рыя мы, все таки, можемъ дать отчетъ, почему же темъ не менее мы пред-
 ночитаемъ ихъ веѣмъ другииъ, столь же недоказуемымъ и неопровержи-
мымъ, мыслямъ. Такимъ образомъ, въ составъ философіи непремѣнно войдетъ
и будетъ занимать в ъ ней первое мѣсто изученіе самаго факта зпаиія,
именно: философія должна будетъ выяснить тѣ условія, благодаря кото-
рыми сущеыпвуетъ безспорно признаваемое знанге (математика и есте-
ственный науки), дабы посредствомъ выясненія этихъ условій устано-
вить, до какихъ предѣловъ (или границъ) можетъ простираться наше
знанге, гпакъ~~~что, перейдя эти, границы, мы -попадает въ область
въ которой возможны лишь одинаково недоказуемыя и одинаково неопро-
вержимый мнѣнія, т. е. вѣра, а не знанге.
Сначала неизбѣжность для философіи этой задачи можетъ оставаться
незамѣтяой (такъ оно и было въ исторіи философіи), но, рано или поздно,
должно выясниться, что безъ предварительная изученія знанія съ указан-
ной точки зрѣнія наше міровоззрѣніе не можетъ быть разработаннымъ
научно, т . е . , — б е з ъ этого условія философія не можетъ имѣть научнаго
характера; поэтому только что охарактеризованное ученіе о знаніи с т а -
новится иервъйшей задачей философіи. И такое учете о знаніи, выясняю-
щее условія, благодаря которымъ становится возможнымъ безспорно
существующее знанге, и въ зависимости отъ этихъ условій устанав-
ливающее границы, до которыхъ может'-, простираться какое бы то
ни было знанге, и за которыми открывается область одинаково недо-
казуемыхъ мнѣній, принято называть „теоріей"познапія" или „гносеоло-
; ггей". „Гяосеологія" —слово греческое, в ъ псреводѣ на русскій языкъ оно
означаете то же, что „теорія познанія". Уиотребляютъ же его у насъ въРоссін
наряду съ терминомъ—„теорія познанія", какъ его СИНОНИМЪ, но той при-
чинѣ, что отъ послѣдняя термина нельзя образовать прилагательное безъ
насилія надъ русскимъ языкомъ (слово „теоретикопознавательный" крайне
неуклюжее); а отъ слова „гносеологія" легко образуется прилагательное
„гносеологический".
Конечно, теорія познанія наряду съ только что указанной задачей
внравѣ поставить себѣ еще и другія—дополнительный. Н о , если она х о -
четъ быть наукой, имѣющей смыслъ, то прежде всего она должна зани-
маться вьиясяевіемъ вопроса о существованіи или несуществовании границъ
знанія; ибо только изъ за этого вопроса она пріобрѣтаетъ философское зна-
чение; утилитарная же значеяія у вея нѣтъ никакого—ни прямого, ни коевен-
наго. В ѣ д ь можно разрабатывать всѣ утилитаряыя науки безъ всякой помоіци
со стороны теоріи познанія.
В ) Историчёсщ. Такимъ образомъ, философія должна быть прежде
всего гносеологіей, и в ъ исторіи фплософіи ми находимъ этому другое до-
казательство. Н а первыхъ норахъ своего существования, в ъ V I и въ пер-
вой доловинѣ V в ѣ к а до J 1 . . . X . философія обходилась 1иёзъ~изучѳйія по-
знанія, слѣдствіемъ чего было возникновение среди, т а к ъ называемыхъ, я -
фистовъ (подъ каковымъ именемъ в ъ У в ѣ к ѣ подразумѣвалась особая,
только что сложившаяся, профессія илатныхъ преподавателей уже извѣст-
ныхъ научныхъ свѣдѣвій, особенно же риторики) отрицанія возможности
какого бы то ни было знанія, a вмѣстѣ съ ней возможности научно пере-
работаннаго міровоззрѣнія. Одни изъ софистовъ утверждали, что всѣ мнѣ-
нія о любомъ предметѣ одинаково истинны, a д р у г і е — ч т о в с ѣ мнѣнія о
немъ одинаково ложны. Но какъ в ъ томъ, такъ и въ другомъ случаѣ по-
лучается одивъ выводъ: ни о чемъ не можетъ быть такого знанія, которое
имѣло бы общеобязательное значенье, такъ что не стоитъ заниматься ни
научными изслѣдованіями, ни научной переработкой нашего міровоззрѣнія;
ибо обо всемъ можно доказать или опровергнуть любое мнѣніе (a нѣко-
торые софисты полагали, что о каждомъ предметѣ можно и доказать, и
опровергнуть любое мнѣніе). Поэтому единственно, чѣмъ стоило заниматься,
по мвѣвію этихъ отрицателей возможности знанія, такъ это только искус-
ствомъ посредствомъ рѣчи доводить своихъ слушателей до согласія съ
любымъ мяѣніемъ—риторикой. Такими взглядами на знаніе софисты V в ѣ к а
принудили своего современника—знаменитаго Сократа (ум. в ъ 3 9 9 г . до
P . X . ) , a вслѣдъ за нимъ ето ученика Платона (ум. в ъ 3 4 7 г . ) и ученика
послѣдняго—Аристотеля (ум. в ъ 3 2 2 г . ) , подвергнуть изученію и самое
знаніе; и к а к ъ только Сократе ввелъ в ъ составъ философіи всего только
одни лишь начатки теоріи иознанія, развитые нѣсколько дальше Платономъ и
Аристотелемъ, то философія тотчасъ же достигла в ъ лицѣ этихъ трохъ
мыслителей небывалаго до той поры процвѣтанія и вліянія. Сходныя явлевія
повторяются и в ъ исторіи новой философіи. В ъ X V I I и _ _ Х Ѵ П І в . в . фи-
лософія отличается сильнымъ развитіемъ иАшяшёмъ на умы современни-
ковъ, и этимъ она обязана перевороту, произведенному в ъ теоріи познанія
Декартомъ (ум. в ъ 1 6 5 0 г . ) и Фр. Бекононъ (ум. в ъ 1 6 2 4 г.), подобно
тому какъ в ъ X I X столѣтіи весь ея характеръ измѣнился подъ вліяніемъ
новаго переворота в ъ Т е о р і и познанія, произведенеаго Кантомъ (ум. въ
1 8 0 4 г . ) , основавшимъ, такъ называемое, критическое направленіе в ъ гно-
сеологии. В с ѣ эти факты исторически доказываютъ, что теорія иознанія
составляете такой отдѣлъ философіи, безъ которого послѣдняя даже не
нмѣетъ права называться философіей.

5. Окончательное онредѣдѳніѳ философіи.

Теперь ясно, что и опредѣлять философію надо такъ: философія есть
мірѳвоззрѣпге, научно переработанное при помощи теоріи познаиія, или
иначе: философгя есть теорія познангя съ присоедииеншмъ связанной
съ нею и основанной на почвѣ добытыхъ ею выводовъ системы научпо-
разраОотаннаго міровоззрѣнгя. Замѣтимъ: философія не можетъ быть
охарактеризована, к а к ъ всего только теорія познанія, потому что теорія
познанія сама по себѣ не будетъ имѣть иного значенія или смысла, кромѣ
удовлетворенія любознательности; а всякая наука должна имѣть какое-
нибудь важное значеніе, такъ что и теорія познанія должна изучаться
не ради нея самой, не ради того, чтобы заниматься ею, к а к ъ особымъ
умствеянымъ снортомъ, а для улучшенія міровоззрѣнія.
 Противъ только что указаннаго опредѣленіи философіи можно, пожа-
луй, возразить, что оно страдаетъ плеоназмомъ, потону что задача построе-
нія научно разработаннаго міровоззрѣнія можетъ быть разрѣгаена лишь
нри помощи теоріи познанія, т а к ъ что, пожалуй, незачѣмъ особо упоминать
о послѣдней въ опредѣленіи философіи. Но если даже и справедливо, будто
бы это онределеніе страдаетъ некоторымъ плеоназмомъ ( в ъ чемъ можно
сильно сомневаться) * ) , за то оно крайне удобно, потому что, придержи-
ваясь его, мы будемъ в ъ состояніи легко решить, относится ли данный
вонросъ къ области философіи. или нетъ, а именно: мы обратимъ, глав-
нымъ образомъ, вниманіе на то, касается ли данный вонросъ теоріи п о -
знанія, или на то, решается ли онъ съ ея помощью. Если какой-нибудь
вонросъ принадлежитъ к ъ теоріи познанія или не можетъ быть решенъ
безъ нея, то онъ наверняка относится к ъ филоеофіи; в ъ остальныхъ же
случаяхъ онъ или принадлежитъ какой-нибудь другой наукѣ, или же раз-
сужденія по поводу него могутъ составить (если они отличаются особенной
глубиной и мудростью) всего только матеріалы для философіи, но еще не
составляютъ философіи в ъ томъ научномъ значеніи этого слова, к а к ъ оно
установилось исторически, которое, какъ научное и исторически у с т а н о -
вившееся, имеетъ „общеобязательное" значеніе. Т а к ъ , напримѣръ, сочи-
ненія J I . Толстого содержать важные матеріалы для философіи; но они
еще не составляютъ философіа в ъ общеобязате.тьномъ значеніи этого слова.
Конечно, никто не можетъ воспрепятствовать намъ, если мы вздумаемъ
называть философіей любыя разсужденія (даже всевозможное пустомельство
и резонерствованія) но поводу вопросовъ, входящихъ в ъ составь міровоз-
зрѣнія, другими словами: никто не можетъ воспрепятствовать намъ вся-
чески фальсифицировать философію. Волѣе того: в ъ большой публикѣ назы-
ваютъ философіей все, что вздумается. Но при этомъ слово „философія"
утрачиваетъ всякій онредѣленный смыслъ; ибо каждый при этомъ считаетъ
истинными и, слѣдовательно, философіей только такія разсужденія, какія
ему лично приходятся по вкусу, a в с ѣ иные взгляды, какъ бы ни были
они мудры и глубоки, объявляетъ вздорными, нѳзаслуживающими имени
философіи. Только теорія познанія придаетъ строго-онредѣленное, а поетому
и общеобязательное яначеніе термину „философія".
Нерѣдко въ учебникахъ даютъ философіи иныя опредѣленія, чѣмъ ука-
занное нами. Конечно, обыкновенно в ъ нихъ не говорятъ ничего такого,
чего бы не было въ фзлософіи, ничего ложнаго; но всѣ они по своей неясности
крайне неудобны. Раземотримъ одно изъ нихъ, наиболѣе распространенное.
Оно говорить, что философія сосгавляетъ науку о высшихъ (основныхъ или
самыхъ общихъ) иринципахъ или началахъ. (Принципомъ или началомъ
называется все то, что л-ежитъ в ъ основѣ какой-либо обширной области;
напримѣръ, принципами нравственной дѣятельности будутъ лежащГя в ъ е я
* ) В ѣ д ь не сразу видно, что научностью переработки міровоззрѣнія тре-
буется, чтобы эта переработка велась при помощи теоріи познанія: в ъ против-
номъ случаѣ философія возникла бы не иначе, какъ въ связи съ теоріей по-
знанія.
основѣ понятія о добрѣ и злѣ; принципами механики—понятія массы, ма-
теріи, и т . п . ) .
Конечно, это опредѣленіе не высказываете про философію ничего лож-
наго. В ѣ д ь , изучая условія и границы возможности нашего познанія и пере-
сматривая для этой цѣли в с ѣ т ѣ идеи, которымъ нашъ умъ склоняется
приписывать значеніе познанія, намъ незачѣмъ разсматривать в с ѣ безъ
исключенія идеи, а достаточно разсмотрѣтъ лишь т ѣ , которыя служатъ
принципами или началами, потому что достовѣрность всѣхъ выводныхъ
идей зависите отъ достовѣриости т ѣ х ъ і а ч а л ъ , изъ которыхъ онѣ вытекаютъ.
Но, руководясь этимъ опредѣленіемъ, никакъ нельзя устранить слѣдуюіцее
недоумѣніе: „чѣмъ же философія отличается отъ другихъ наукъ; вправѣ ли
она претендовать на особое мѣсто среди другихъ наукъ, т . е. считаться
особой наукой? В ѣ д ь в с ѣ принципы в ъ большей или меньшей степени уже
разсматриваются въ остальныхъ наукахъ; ибо каждая наука опирается на какіе-
нибудь принципы, такъ что для фидоеофіи, невидимому, не остается
никакого д ѣ л а " . Правда, в ъ отвѣтъ на это указываютъ, что отличіе
философіи состоите въ изученіи однихъ лишь самыхъ высшихъ ( т . е.
самыхъ общихъ) началъ. Н о тогда наше недоумѣніе, все таки, сохраняете
всю свою силу, только принимаете другую форму, именно: „въ чемъ же
отличія этого второго разсмотрѣнія самыхъ высшихъ принциповъ, и г д ѣ
провести границу между самыми высшими и не самыми высшими
принципами, т . е. между философіей и другими науками? Очевидно,
эта граница будетъ столь же произвольной, какъ и в ъ томъ случаѣ,
если мы захотимъ отобрать изъ толпы людей самыхъ высокихъ (не
одного самаго высокаго, но самыхъ высокихъ — во множѳственномъ
числѣ)". Если же мы опредѣляемъ философію, какъ теорію познаяія,
соединенную съ системой научно - разработанного при ея помощи
ыіровоззрѣнія, то намъ станутъ ясны и право философіи на особое мѣсто,
и границы между философіей и другими науками: ибо ни одна наука не
разрабатывается при помощи теоріи познанія, такъ что становится оче-
виднымъ право философія на особое мѣсто среди другихъ наукъ. Далѣе,
при нашемъ опредѣленіи указывается не произвольное количественное о т -
личіе философіи отъ другихъ наукъ, но рѣзко замѣтное качественное
отличіе— разработка міровоззрѣнія при помощи теоріи познанія. ? Ж

6. Окончательная формулировка главнаго вопроса

теоріи познанія.

_ _ _ азъяснимъ подробнѣе наиважнѣйшій вопросъ гносеологіа, при чемъ

ознакомимся съ нѣкоторыми терминами, которые приходится постоянно упо-
треблять при изученіи философіи, и съ ихъ помощью редактируемъ г л а в -
ный гносеологическій вопросъ. Прежде всего, термины „трансцендентный"
и „имманентный", которые, какъ и в с ѣ научные термины, имѣютъ чисто-
условное значеніе. Поэтому объ ихъ исторически установившемся, общеобя-
зательномъ значеніи надо судить не столько но ихъ зтимологш, сколько а о
ходу исторіи, пріурочившему к ъ нимъ и х ъ значеніе, и употреблять и х ъ
только в ъ этомъ исторически установившемся, а не в ъ томъ широкомъ
обывательскомъ смыслѣ, в ъ какомъ могли бы унотреблять ихъ древніе рим-
ляне, изъ языка которыхъ взяты эти термины.
Трансцендентными называются такіе предметы, которые, по самому
понятгю о нихъ, при существующей организаціи нашихъ познавателъ-
ныхъ способностей никогда, нигдѣ и ни при какомъ изощреніи нашихъ
способнрЕШЖ внугпренняго и внѣгиняго воспріягпія не могли бы быть вос-
приняты въ опытѣ, такъ что они по самому существу своему остаются з а
предѣлами не только дѣйствительно переживавшагося кѣмъ либо, но и всякаго
возможнаго опыта, т. е, они остаются за предѣламп и всѣхъ возможныхъ
экспериментовъ, и всѣхъ возможныхъ ваблюдепій, гдѣ бы и когда бы ни произ-
водились т ѣ и другія, и какъ бы ни изощрялась при этомъ наша внѣшняя или
внутренняя воспріимчивость при помощи подходящихъ инструментовъ. Имма-
нентными же называются такіе предметы, которые или дѣйствительно восыри-
ни чаются нами въ оиытѣ, или могли бы быть восприняты в ъ немъ, если бы
мы перенеслись на другое мѣсто, или жили въ другое время, или же нри по-
мощи надлежащихъ инструментовъ достаточно изощрили ваѣшнюю или внутрен-
нюю воснріимчивость; словомъ—это предметы, которые остаются въ пре-
дѣлахъ опыта, возможмаго для существа, имѣющаго такую же организяцію
нознанательныхъ способностей, к а к ъ у людей. Напр.: душа и Богъ, по са-
мому нонятію о нихъ, не могутъ быть восприняты въ опытѣ. пока орга-
низація нашихъ дознавателыіыхъ способностей остается такой же, какова
она у насъ сейчасъ, такъ что эти цредметы остаются внѣ нредѣловъ вся-
каго возможнаго опыта: и х ъ нельзя воспринять в ъ опытѣ никогда и тс
при какомъ изощреніи пашей восѣріимчивости. Слѣдовательно, это—транс-
цендентные предметы. Предметы же, находящіеся на Марсѣ, составляютъ
имманентные предметы; ибо хотя они никогда не воспринимались в , но
всей вѣроятности, никогда не будутъ восприняты в ъ опытѣ, они, в с е -
таки, остаются в ъ предѣлахъ возможнаго опыта, потому что они могли бы
восприниматься нами безъ всякой перемѣны нашихъ познавательвыхъ спо-
собностей, если бы мы перенеслись съ земли на Марсъ, или —если бы мы
при помощи надлежащихъ инструментовъ достаточно изощрили наше зрѣніе.
Изъ всего сказаннаго о неизбѣжностя возникновснія гносеологическихъ
изслѣдованій при научной переработкѣ міровоззрѣнія (стр. 2 6 и сл.) ясно, ч т о
главнымъ вопросомъ гносеологіи_ долженъ быть слѣдующій: „возможно ли
знаніе трансцендеятныхъ нредметовъ, или же всякое мнѣыіо о нихъ должно
оставаться навсегда лишь вѣрой, хотя бы даже и неопровержимой, во не-
доказуемой; свидѣтелъствг/етъ ли безпрерывный успѣхъ имманентного
знанія о возможности наряду съ нимъ еще и трансцендентного, или
же^ наоборотъ, тѣ самыя условія, которыя дали бы намъ возможность
пуовѣрить до конца достоверность имманентного знанія, запре-
щаютъ надѣятщі на осугцествлете трансцендентного? Можетъ быть,
эгимъ то именно и надо объяснять, что до сихъ поръ нѣтъ никакого
трансцендентнаго знанія, а вовсе не тѣмъ, что для его построевія еще не
хватило слишкомъ двухъ тысячъ лѣтъ существованія европейской науки?"
Но можно и слѣдуетъ гораздо шире редактировать этотъ же самый
вопросъ. Дѣло в ъ томъ, что изученіе (точнѣѳ нопытки изученія) трансцен
дентныхъ предметовъ вполнѣ справедливо всегда и всѣми относится к ъ ,
такъ называемой, метафизикѣ; ибо к а к ъ только мы иоймемъ, что такое
метафизика, т а к ъ тотчасъ же станете яснымъ не только то, ч т о ей-то
именно и слѣдуетъ изучать трансцендентные предметы, но даже и то, что
вопросъ о возможности знанія трансцендентныхъ предметовъ составляете
лишь часть вопроса о возможности метафизики в ъ видѣ знанія ( а не в ъ
видѣ одной только, хотя бы и неопровержимой, но недоказуемой вѣры).
Именно: если возможна метафизика въ видѣ знанія, то нѣтъ ника-
кихъ основаны, кромѣ ссылки на исторически обнаружившаяся неудачи,
сомнѣваться въ возможности трансцендентнаго знанія; если же невоз-
можна метафизика вообще, то и подавно невозможно трансцендентное
знаніе. Поэтому наипервѣйшій вопросъ теоріи нознанія, если его взять во
всей его полнотѣ, долженъ быть такъ редактированъ: „возможна ли
метафизика въ видѣ знанія, или оке тѣ самыя условія, который дали
бы намъ право считать вообще возможнымъ какое бы то ни было зна-
ніе сверхъ простой установки данныхъ опыта (говорящихъ, напримѣръ:
„мнѣ больно"; „вспоминается т о - т о " ; „ я вижу то-то, хотя и не ручаюсь
з а правильность своего видѣнія" и т . п . ) , они то навсегда лишаютъ
насъ надежды на метафизическое знаніе?" Н о все эго требуете по-
ясненія, что такое метафизика.

7. Задачи метафизики.
Въ настоящее время подавляющее большинство авторовъ, . по
крайней мѣрѣ —тѣ, которые не хотятъ пользоваться въ своихъ разсу-
жденіяхъ двусмысленными словами, употребляютъ слово „метафизика"
только въ смыслѣ ученія объ истинномъ бытіи, т. е. о бытіи, мыс-
лимомъ въ томъ видѣ, какъ оно существуетъ само по себѣ, независимо
отъ того, какимъ оно сознается нами или невольно намъ представ-
ляется существующнмъ. Понятіе истияаго бытія, а также и вопросъ
о томъ, каково оно, т. е. главный вопросъ метафизики, складываются по
слѣдующей причинѣ: когда мы научно перерабатываемъ свое міровоззрѣніе,
намъ тотчаеъ же приходить на умъ, что, чего добраго, міръ сознается нами
нѳ__такимъ, каковъ онъ самъ по себѣ, а лишь такимъ, какимъ невольно
представляется намъ по законамъ нашего сознанія. Напр., намъ кидается в ъ
глаза, что т а самая вещь, которая однимъ человѣкомъ сознается, какъ теплая,
д р у г и м ъ — к а к ъ холодная. Дальтонистъ видите спѣлую ягоду земляники и листъ
земляники одинаково окрашенными, при чемъ никакъ не узнаешь, какой именно
цвѣтъ имѣютъ в ъ его глазахъ и листъ, и ягода, тотъ ли, который другіе
з
люди называютъ краснымъ, или же тотъ, который—зеленымъ, или же какой
нибудь невѣдомый третій. Самъ дальтонистъ можетъ только сказать, что и
листъ, и ягода одного цвѣта, описать же этотъ цвѣтъ, конечно, нельзя: вѣдь
цвѣтъ настолько неописуемъ, что слѣпорожденныхъ никакими описаніями нельзя
довесть до знанія цвѣта. A развѣ могла бы одна и та же вещь быть сразу и теп-
лой и холодной, окрашенной для дальтониста въ одинъ, а для другихъ.
людей в ъ другой цвѣтъ, если бы она сознавалась нами в ъ опытѣ въ томъ
видѣ, в ъ какомъ она существуетъ и въ дѣйствительности? Кромѣ того,
есть множество другихъ фактовъ, которые возбуждаютъ то же самое п о -
дозрѣніѳ: „таковы ли вещи в ъ дѣйствительности, какими онѣ намъ кажутся
данными в ъ опытѣ?". Распространяться объ этихъ фактахъ в ъ настоящую
минуту нѣтъ никакой надобности. И безъ того ясно, что упомянутое подо-
зрѣніе принуждаетъ философію, уже при самомъ ея возникновеніи, по-
ставить вопросъ: „ б ы т і е , мыслимое само по себѣ, независимо отъ тогоТ
хакимъ оно намъ невольно представляется даннымъ въ опытѣ, точь въ
точь такое ли, какъ оно сознается нами даннымъ намъ въ опытѣ,
какъ оно невольно представляется намъ въ опъітѣ, или же не совсѣмъ
такое, и если не такое, то каково же оно?"
Такого вопроса, очевидно, никакъ нельзя избѣжать при построении
научно-переработаннаго міровоззрѣнія. Этимъ и объясняется тотъ истори-
чеекій фактъ^ что онъ тотчасъ же былъ поставлснъ, к а к ъ только возникла
философія в ъ Европѣ; ибо она тотчасъ же стала утверждать, что хотя
вещи и кажутся намъ существенно разнородными, но в ъ дѣйствительноств
всѣ онѣ служатъ лишь видоизмѣненіями единаго всеобщаго начала (милет-
ская школа), a вмѣстѣ съ тѣмъ стала обвинять наши чувства в ъ безпре-
рывномъ обманѣ, въ который они вводятъ всѣхъ людей поголовно, пока-
з ы в а я имъ существующимъ то, чего в ъ дѣйствительности нѣтъ (элейская
и геравлитовская школы и т. д . ) .
Постановка же только что указаннаго вопроса вызываете к ъ жизни
два понятія: истиннаго и кажущагося бытгя, иоявленіе которыхъ при
научной переработкѣ міровоззрѣнія столь же неизбѣжно, какъ и появленіе
вопроса, съ которымъ вмѣстѣ они возвикаютъ. При этомъ, начиная съ
конца X V I I I в ѣ к а , подъ вліяніемъ нѣмецкаго философа Канта ( 1 7 2 4 —
1 8 0 4 ) , принято истиное бытіе называть, сверхъ этого имени, не только
ноуменами (отъ греческаго VOOOJASVOV—мыслимое, умопостигаемое), к а к ъ
его называли еще в ъ глубокой древности, но чаще всего вещами въ себѣ.
(Это нереводъ нѣмецкаго D i n g a n sich или латинскаго r e s i n s e ) . Б ы ~
тіе же, мыслимое, какъ оно сознается нами, и л и — к а к ъ невольно пред-
ставляется даннымъ намъ в ъ опытѣ, стали подъ вліяніемъ Канта н а -
зывать не только феноменами, феноменальнымъ, т. е. кажущимся бы-
тіемъ (отъ соасѵорлс—кажусь), какъ его называли еще древніѳ ' греки, но
чаще в с е г о — я в л е н і я м и .
И задача метафизики состоишь въ рѣтеніи слѣдующихъ вопросовъ:
 1.—,, Составляешь ли истинное бытіе, т. е. вещи въ себѣ, то
же самое, что и данныя опыта, или оке оно отличается отъ нихъ?"
2.—„Если оно не то оке самое, что данныя опыта, то каково оке
оно: въ чемъ сходство и разница между вещами въ себѣ и данными
опыта, между истиннымъ (ноуменалънымъ) и кажущимся (феноме-
нальпымъ) бште'мъ?."
В . — А в ъ этихъ двухъ вопросахъ, очевидно, заключается еще и
такой: „входятъ ли въ составь истиниаго бытія, иначе—вещей въ себѣ,
также и трансцендентные предметы; или, же нѣтъ никакихъ транс•
цендентныхъ предметовъ, а всякое бытіе имманентно, хотя бы и вос-
принималось нами не вполнѣ въ томъ самомъ видѣ, какъ оно суще-
ствуешь и въ дѣйствительности, а въ као/сущемся (феноменальномъ)?"
Такимъ образомъ, метафизика должна быть наукой объ истинномъ
бытіи, о вещахъ въ себѣ; но именно до этому самому (если только она
окажется возможной въ видѣ науки или знанія) ей приходится быть и нау-
кой о трансцендентныхъ предметахъ, о томъ, существуютъ ли и они, какъ
составная часть истиннаю бытія, или же ихъ вовсе нѣть, а , если суще-
ствуютъ, каковы они. Если же окажется невозможнымъ в ъ в и д ѣ знанія даже
и ученіе объ истинномъ бытіи вообще, т . е. метафизика вообще, то, оче-
видно, и подавно невозможно знаніе о томъ, относятся ли къ составу истин-
н а я бытія т ѣ или другіе трансцендентные предметы. Поэтому и вопросъ
о возможности трансцендентная знанія цѣлесообразнѣѳ всего ставить въ болѣе
общей формѣ, какъ вопросъ о возможности метафизики вообще.

8. Условія безпредпосылочнаго отношѳнія гносеологіи къ

истинному бытію и къ знанію.

Необходимо замѣтить, чго нерѣдко опредѣляютъ метафизику, какъ

ученіе о трансцендентныхъ дредметахъ, но такъ не слѣдуетъ поступать в ъ
самомъ началѣ гносеологш. В ѣ д ь гяосеологія (а съ ней и логика, которая,
какъ мы сейчасъ увидимъ, образуете собою первоначальную часть теоріи
нознанія), конечно, должна вести в с ѣ свои изслѣдованія безъ всякихъ
произвольныхъ предпосылокъ объ истинномъ бытіи, а в ъ разсматривае-
момъ опредѣленіи уже заранѣо относятся к ъ нему, какъ бы к ъ завѣдомо
трансцендентному. Н о , можетъ быть, оно не все сплошь трансцендентно,
или даже вовсе не трансцендентно! Очевидно, в ъ началѣ своихъ изслѣдо-
ваній теорія познанія ( а съ ней и логика) должна позволить смотрѣть на
истинное бытіе, кому какъ угодно, она в ъ самомъ началѣ изслѣдованій не
вправѣ даже запретить держаться во взглядахъ на него, такъ н а з ы в а е м а я ,
наивнаю реализма. Подъ этимъ именемъ подразумѣвается в ъ философіи
обывательская увѣренность, будто бы в с ѣ данныя опыта точь в ъ точь
таковы, какъ само же истинное бытіе (или вещи в ъ себѣ), будто бы даже
-х-
3
всѣ цвѣта, запахи, вкусы, тепло, холодъ и т . д. принадлежать самому
истинному бытію (самимъ вещамъ в ъ себѣ). Словомъ: наивный реализмъ
не допускаетъ никакой разницы между данными опыта и истин-
ны.m бытіемъ, иначе вещами въ себѣ. Такимъ образомъ, теорія поз-
наны (а съ ней и логика) должна, по крайней мѣрѣ, въ начали,
своихъ изслѣдовапій отличать понятія „метафизического" и „транс-
цендентнаго"'. все трансцендентное, конечно, уже с ъ самаго начала оказы-
вается метафизическимъ, потому что относится къ составу истиннаго бытія,
къ вещамъ в ъ себѣ; но метафизическое, можетъ быть, еще не все ока-
жется трансцендентнымъ. Считать же все его заранѣе трансцендентнымъ, это
значить исходить изъ произвольной предпосылки.
Единственно, изъ чего вправѣ исходить теорія познанія, это изъ
допущенія в ъ видѣ факта, что кое-какое знаніе безспорно существуете, что
примѣромъ такого безспорно существующая) знанія служатъ математика и
естественный науки (астрономія, химія и т. д.). Но и то нужно оговориться:
подъ безспорно существующимъ естествознаяіемъ или естественными науками
теорія познанія вправѣ подразумѣвать отнюдь не тѣ гипотезы, которыя сплошь
да рядомъ попадаются в ъ нихъ, а. только слѣдующее: І ^ п р о с т у ю (не-
соединенную ни съ какими доказательствами и умозаключеніями) установку
данныхъ опыта, 2 — з н а н і е законовъ природы и 3—основанный на нихъ
технику и предсказанія б у д щ и х ъ явлоній природы^а равно заключенія о такихъ
событіяхъ, о которыхъ нѣтъ показаній очевндцевъ. Ч т о же касается
гипотезъ, употребляемыхъ в ъ естествознаніи, то онѣ зачастую отлича-
ются завѣдомо метафизическимъ характеромъ, какъ, вапр., атомистическая
гипотеза, а иногда даже несомнѣнно трансцендентнымъ, к а к ъ напр., гипотеза
силы (не закона, но самой силы) всемірнаго тяготѣеія, Т а к ъ какъ же при
т а к и х ъ условіяхъ допускать и х ъ принадлежность к ъ знанію, если съ по-
мощью допущенія фактически существующего знанія в ъ видѣ матема-
тики и естественныхъ наукъ мы должны рѣшить вопросъ, вправѣ ли мы
допускать наряду съ ними в ъ видѣ знанія, или третьей безспорно возмож-
ной науки, еще и метафизику? Очевидно, если мы в ъ теоріи познанія
подъ естественными науками станемъ подразумѣвать и в с ѣ нопадающіяся
въ нихъ гипотезы, то этимъ самымъ предрѣшимъ утвердительнымъ образомъ
главный гносеологическій вопросъ: мы уже заранѣе донустимъ возможность
метафизики в ъ видѣ знанія.

Поэтому мы всегда будемъ подразумѣватъ, если не сдѣдаемъ особо

оговорки, подъ естествознанию, или естественными пауками, лишь тѣ
его части, которыя останутся въ немъ за вычетомъ изъ него всѣхъ
употребляемыхъ имъ гипотезъ. В ѣ д ь относительно г и н о т е з ъ ~ е с д и бы даже
среди нихъ не было никакихъ метафизическихъ, в с е таки, нужно еще
произвести особое изслѣдованіе, в с ѣ ли онѣ способны съ теченіемъ времени
превратиться в ъ знапіе, или же не всѣ, и какое значеніе для расширеиія
знанія могутъ имѣть т ѣ изъ нихъ, которыя не способны къ подобному пре-
вращенію. Д а ж е и по этой причинѣ ни одной изъ гииотезъ нельзя при-
числять к ъ знанію, допускаемому, какъ фактъ, съ цѣлью выясненія, суще-
ствуйте ли в ъ немъ какія либо непрѳодолимыя для него границы, перейдя
которыя оно принуждено превращаться в ъ вѣру, или же вовсе нѣтъ подоб-
н ы х ъ границъ.
Но ограничивъ только что указаннымъ образомъ смыслъ выраженій
„еетествознаніе" и „естественный н а у к и " , мы вмѣстѣ съ тѣмъ расширимъ
ихъ значеніе, по сравненію съ обычнымъ, нефилософскимъ, слѣдующимъ
образомъ: всякія данный опыта, кромѣ данныхъ в ъ опытѣ вещей, будемъ
называть „явленгями природы", а подъ „ п р и р о д о й " будемъ подразумѣвать
совокупность всѣхъ данныхъ опыта, каковы бы онѣ ни были, в ъ томъ числѣ
и в с ѣ данныя в ъ олытѣ вещи. Такимъ образомъ, словамъ "„природа" и
„явленіе_прнррды" мы условливаемся придавать в ъ логикѣ и гносеологіи
столь широкое Іначеніе, что нодъ нихъ подойдутъ и душевныя явленія, и
историческія явленія, и явленія языка и т. д . ; слово же „явленіе природы"
будетъ означать у насъ не только измѣненіе, по и любое свойство ве-
щей, образующихъ природу, словомъ—все то, что можетъ быть воспри-
нято въ опытѣ, какъ впутреннемъ ( т . е. путемъ самонаблюденія), такъ
и во внпщнемъ, только не сами вещи. А поэтому подъ естествознаніемъ
и естественными науками мы будемъ нодразумѣвать изученіе какихъ бы
то ни было данныхъ опыта, такъ что сюда будотъ относиться также и
исихологія, и исторія, и изѵченіе я з ы к а и т . п.
Обыкновенно подъ „природой" подразумѣваютъ совокупность лишь
тѣхъ данныхъ опыта, которыя остаются з а вычетомъ человѣка и всего, что
обусловлено втГсвоёмъГеуществованш человѣкомъ, такъ что обыкновенно к ъ
природѣ не причисляютъ ни душевныхъ явлееій, ни историчеекихъ явлеяій,
ни явленіи языка и т. п. Н о , съ одной стороны, и самъ человѣкъ, а по-
этому и все, что обусловлено человѣкомъ, несомнѣнно, образуете часть при-
роды, а съ другой—догадки о законахъ, управляющихъ связью всѣхъ этихъ
явленій, приходится доказывать совершенно такими же методами, к а к ъ и
обо всѣхъ явленіяхъ природы. Напр., нсихологія пользуется доказатель-
ствами, которыя употребляются и въ естественныхъ наукахъ в ъ обычномъ
узкомъ значеніи этого выраженія. Поэтому логикѣ, сосредоточивающей свое
вниманіе на самихъ доказательствахъ, на ихъ особеяноетяхъ, а не на пред-
метахъ, по поводу которыхъ употребляются эти доказательства, удобнѣе
подразумѣвать подъ „природой" и человѣка со всѣми явленіяни, существо-
ваніе которыхъ обусловлено существованіемъ чѳловѣка. П о той же причинѣ
подъ_ „явленіями природы" логикѣ удобнѣе подразумѣвать но только измѣ-
ненія въ вещахъ, какъ это подразумѣваютъ физика, химія, физіологія и
т. д . , но даже и постоянно существующгя свойства, какъ, напр., раз-
двоенность копыте у жвачныхъ животныхъ, принадлежность тѣла к ъ хоро-
шимъ проводникамъ электричества, обладаніе тѣми или другими химическими
свойствами и т. п.; ибо, какъ мы убѣдимся в ъ свое время, доказательства
законовъ природы, управляющихъ связью свойствъ, совершенно таковы,
 Какъ и доказательства законовъ, управялющихъ измѣненіями данныхъ в ъ
опытѣ вещей. Такимъ образомъ, выраженге „явленіе", взятое просто,
безъ_рщіАавкиу^ в ъ гносеологіи и логикѣ обозначаете
„феномены", „кажущееся бытіе", в ъ противоположность „ноуіенамъ"',
„вещамъ в ъ с е б ѣ " , „истинному бытію"; выраженге же „явленіе природы"
обозначаете в с ѣ данныя опыта (и измѣненія, и свойства вещей), кромѣ
самихъ вещей. Такое не виолнѣ одинаковое въ разныхъ случаяхъ употреб-
левіе слова „явленіе" не вызываете никогда никакихъ недоразумѣній и
поэтому сдѣлалось общепринятыми]//;
Итакъ, когда мы говоримъ, что примѣромъ безспорно существующего
знанія служатъ математика и естественныя науки, то подъ послѣдними мы
впредь будемъ подразумѣвать (если не сдѣлаемъ особой оговорки) не только
астрономію, механику, физику, химію и біологію, но также и психологію,
исторію, лингвистику, и т. д . , словомъ всякое изучеиге данныхъ опыта,
производимое, независимо отъ того, считаются ли онгъ истиннымъ или
кажущимся бытгемъ; ибо вопросомъ объ истинномъ бытіи в с ѣ названныя
науки, если и интересуются, то только въ своихъ гипотезахъ, а не въ
т ѣ х ъ частяхъ, которыя мы будемъ имѣть в ъ виду нодъ именемъ естество-
знания и естественныхъ наукъ. Для всѣхъ подобныхъ наукъ, и для физики
съ ея законами, и для техники, и для астрономіи, и для психологіи и т . д .
рѣшительно все равно, считаеиъ ли мы всѣ данныя опыта, какъ это д ѣ -
лаетъ наивный реализмъ, сажимъ же истиннымъ бытіемъ, или же, подражая
идеализму, сплоииной галлюцииаціей: вѣдь и въ галлюцинаціи можно уста-
навливать законы, по которымъ она переживается, и на основаніи этихъ
законовъ можно точно предсказывать будущія событія въ этихъ пережива-
ніяхъ, распоряжаться при помощи надлежашщхъ (хотя бы относящихся
къ составу этой галлюцинаціи) машинъ и апнаратовъ ходомъ этой галлю-
цинаціи и т. н. Оттого то такой выдатощійся натуралисте, какъ Гельм-
гольцъ, объявивъ идеализмъ совершенно неопровержимымъ, не видѣлъ
въ немъ никакой опасности для естествознанія; ибо послѣднее повсюду,
кромѣ нѣкоторыхъ гипотозъ, отвлекается отъ вопроса, служатъ ли данныя
опыта кажущимся или истиннымъ бытіемъ. явленіями или вещами въ себѣ.
Но имѣетъ ли право теорія нознанія заранѣе, безъ всякаго изслѣдо-
ванія, признавать з а фактъ существованіе знанія, хотя бы и в ъ такихъ
скромныхъ границахъ, чтобы подразумѣвать подъ этимъ фактомъ всего
лишь математику и естоствознаніе в ъ только что указанномъ значеніи слова
(т. е. за вычетомъ гииотезъ, но с ъ распространеніемъ его на всякое изу-
чение данныхъ опыта, отвлекающееся отъ вопроса, считать ли ихъ истин-
нымъ или кажущимся бытіемъ)? Не слѣдуетъ ли ей сперва самой изъ себя
установить, что такое знаніе, построить, такъ сказать, идеалъ знанія и
нослѣ того обсудить, что можетъ и что не можетъ считаться знаніемъ?
Отнюдь не слѣдуетъ: ибо теорія познанія, какъ и всякая теорія, обязана
быть теорией, исходящей изъ существуюшихъ фактовъ, а не изъ тѣхъ выду-
мокъ, которыя мы можемъ сами насочинить и назвать именемъ существующихъ
фактовъ ( т . е . знаніемъ), если отвлечемся отъ разсмотрѣнія фактически
существующая знанія. Поэтому теоргя познанія должна взять факти-
чески существующее безспорное знаніе и именно ею разсматривать
съ целью выяснить условія, делающія его возможнымъ, а после того
выяснить, что можетъ и что не можетъ подходить подъ эти условія,
т. е. что можетъ и что никогда не можетъ стать знаніемъ. Только
въ этомъ случаѣ она можетъ быть вполнѣ свободной отъ всякихъ произ-
вольныхъ предпосылокъ, касающихся знанія. Если же теоргя познанія
станетъ строить понятіе (или идеалъ) знанія сама изъ себя, безъ
разсмотренія фактически существующаго знанія, то она не будетъ
застрахована ни отъ произвольныхъ, а поэтому зачастую ложныхъ,
предпосылокъ, касающихся понятія (или идеала) знанія, ни отъ превра-
щения въ теорію о такой выдумке, которая вполне произвольно, облыжно,
названа знангемъ

9. Философское зяачѳніе логики.

Теперь уже видна важность логики для философіи чрезъ посредство

теоріи иознанія. Послѣдняя, допустивъ, что математика и ѳстественныя
науки образуютъ безспорное, фактически существующее знаніѳ, должна
прежде всего выяснить т ѣ условія, отъ которыхъ зависитъ его возможность
(см. стр. 2 8 ) . В ъ чиелѣ же этихъ условій на первомъ планѣ стоитъ,
конечно, правильность мыщленія. Слѣдовательно, теорія позяанія должна
раньше всего выяснить условія правильности мышленія, а это значить,
что она должна быть прежде всего логикой, такъ что логика образуете
собой ничто иное, какъ часть теоріи познанія, именно—ея первую часть,
выдѣленную в ъ особую философскую дисциплину только ради удобства е я
изученія. Поэтому если нельзя сомнѣваться в ъ философскомъ значеніи
теоріи познанія, то не можете быть никакихъ сомнѣній и в ъ философ-
•скомъ значеніи логики. Логика такъ важна для философіи, что, 'можно
оказать, не стоитъ заниматься философіей безъ основательная знавія ло-
гики: безъ него можно только научиться эфектно болтать и резонерство-
вать по поводу разныхъ философскихъ вопросовъ, но нельзя ихъ понять
во всей ихъ глубинѣ.
Поэтому логику часто характеризуют^ какъ пропедевтику филосо-
") Этимъ отчасти и объясняются т ѣ удивительные выводы, къ которымъ
пришѳлъ H 0 . Лосскій въ своемъ „Обоснованіи интуитивизма", т. е. весь изоб-
рѣтенный имъ интуитивизмъ: авторъ рѣшилъ разсматривать непосредственно
данныя переживанія сознанія и этимъ путемъ установить опредѣленіе зна-
нія. Такимъ образомъ, одновременно онъ и вступилъ на тотъ путь, при кото-
ромъ подъ именемъ знанія можно выставить все, что угодно, на путь пренеб-
реженія къ изучаемымъ гносеологіей фактамъ, и допустилъ самый рѣзкій психо-
логизмъ в ъ логику (ср. выше стр., 15 подстр. примѣч.): знаніе, или вѣрнѣе—то.
что названо знаніемъ, уже сразу разематривается не независимо отъ тѣхъ ду-
шевныхъ переживаній, которыя приводятъ къ нему, но его собственное раз-
смотрѣніе опирается здѣсь на ученіе объ этихъ переживаніяхъ. См. «Обосно-
ваніе интуитивизма» Спб. 1906, стр. 10 и 61. А отъ всего этого никакой выводъ
его не застрахованъ отъ произвола.
jßiu. А изъ того значенія, какое имѣетъ логика для философіи, и м е н н о —
какъ часть теоріи познанія, слѣдуетъ, что съ каѳедры философіи логику
надо такъ излагать, чтобы она приводила насъ къ главному вопросу теоріи
познанія, т . е. какъ часть теоріи познанія, ^Г.

10, Исторія и разныя значенія термина „метафизика".

По поводу термина „метафизика" необходимо замѣтить слѣдующее:

наряду съ такимъ его уиотребленіемъ, которое только что было объяснено
нами, все еще попадается другое, старинное, сбивчивое и двусмысленное
употребленіе этого термина, разобраться в ъ которомъ можно не иначе,
какъ узнавши и хорошо запомнивъ исторію этого термина.
Терминъ „метафизика" возникъ совершенно случайно, и первоначально
онъ отнюдь не обозначалъ какого либо отдѣла философіи. В ъ лервощдір-
ловинѣ I в ѣ к а до P . X . извѣстному въ то время своею ученостью п о -
слѣдователю аристотелевской философіи (называемой иначе перипатетиче-
ской) Андронику Родосскому попалъ найденный незадолго передъ этимъ
очень цѣнный экземпляръ сочиненій Аристотеля, нѣкогда принадлежавши,
по всей вѣроятности, самому Аристотелю и снабженный его собственноруч-
ными исправлевіями, именно—составленный учениками Аристотеля записи
его лекцій, лучшія изъ которыхъ онъ отбиралъ и перерабатывалъ, намѣ-
реваясь издать ихъ в ъ свѣтъ, но не ѵспѣлъ этого сдѣлать. К а к ъ бы то
ни было, экземпляръ, попавшій Андронику, цѣнился такъ высоко, что его
изданіе (разумѣется, рукописное, какъ и в с ѣ изданія древности) сдѣлалось
образцомъ для в с ѣ х ъ послѣдующихъ изданій сочиненій Аристотеля; и до
насъ они дошли в ъ одномъ изъ списковъ съ изданія Андроника. Дослѣд-
ній нашелъ в ъ этомъ экземплярѣ нѣсколько статей, с в я з а н н ы » между
собою по своему содержанію, но не имѣвшихъ ни своихъ особыхъ заглавій
и никакого общаго для нихъ д л я в с ѣ х ъ заглавія. Андроникъ в ъ своемъ
изданіи сочинепій Аристотеля помѣстилъ эти статьи послѣ сочиненія, оза-
г л а в л е н н а я „ Ф и з и к а " , и когда ему случалось упоминать о нихъ (напри-
мѣръ, в ъ предисловіи к ъ своему изданію и т. п.), то онъ называлъ и х ъ
греческимъ выраженіемъ fxstà т а cpuaixà, т . е. „то, что нослѣ физики".
Отсюда-то и возникъ терминъ „метафизика", который, к а к ъ видимъ, сперва
обозначалъ отнюдь не какой-либо отдѣлъ философіи, а всего лишь мѣсто
нѣкоторыхъ статей Аристотеля в ъ изданіи его сочиненій. Но вслѣдствіе
постоянная называнія этихъ статей метафизикой, это слово в ъ концѣ кон-
цовъ привыкли употреблять, какъ названіе ученій, изложенныхъ въ этихъ
статьяхъ. Такое употребленіе термина „метафизика" впервые попадается
лишь въ I V в ѣ к ѣ послѣ Р . Х р . Раньше же эти ученія называли тѣмъ
же имёнемъ7~ какъ называлъ ихъ самъ Аристотель —тсрФтт] cpiXoaoçi'a, т. е.
„первая филосрфія". А такъ какъ у Аристотеля первая философія, т. е .
ученія, изложенный в ъ статьяхъ, названныхъ Андроникомъ „то, что послѣ
физики" (или по гречески „метафизика"), была посвящена д в о я к а я рода
 вопросамъ: с ъ одной стороны—ученію о _первыхъ началахъ знанія (оттого-
то Аристотель и называлъ ее „первой философіей"), а съ другой—^чѳнію
объ истинномъ бытіи и даже трансцендентнымъ вопросамъ (напримѣръ,
одна изъ этихъ статей сплошь посвящена ученію о Б о г ѣ ) , то и слово
„метафизика" пріобрѣло двоякое зяаченіе: имъ стали называть и учеаіе
объ основных!, принципахъ знанія (которое только в ъ X I X в . впервые
окрестили именемъ теоріи познанія или гносеологіи), и ученіе объ истин-
номъ бытіи, а поэтому и о трансцендентныхъ предметахъ. Такая двойствен-
ность в ъ употребленіи термина „метафизика" до Канта и во времена К а н т а
была общераспространеннымъ явленіемъ.
Дѣло в ъ томъ, что до Канта рѣдко кто сомнѣвался в ъ возможности
метафизики в ъ видѣ знанія: до Канта и нѣкоторое время послѣ Канта
почти всегда теорія познангя тѣсно сливалась съ метафизикой, т а к ъ
что тогда еще не было надобности называть ихъ разными именами. Р а н ь т е
ученіе о знаяіи, кромѣ логики, сводилось либо к ъ іісихологіи знанія,
именно — к ъ изучепію происхожденія мыслей, которыя мы считаёмъ з н а -
ніемъ, либо к ъ метафизикѣ знанія, т . е. к ъ объясненію существовавія
знанія на основаніи взглядовъ, касающихся истинного бытія. Только
во второй половинѣ X I X в . , увѣренность будто бы в ъ метафизикѣ в о з -
можно знаніе, а не одна лишь вѣра, сдѣлалась^простымъ пережиткомъ
прошлаго, хотя и часто попадающимся у т ѣ х ъ людей, которые не умѣютъ
отличить пріятности учепія (метафизическаго) отъ его доказанности, силь-
ной желательности какого либо знанія (трансцендентнаго) отъ его осуще-
ствимости, a всдѣдствіе этого не в ъ силахъ уразумѣть, что существуетъ и
абсолютно непознаваемое, и что о немъ возможна только вѣра, какъ бы
ни были необходимы какіе нибудь метафизическіе взгляды в ъ составѣ
цѣльнаго міровоззрѣнія. И только в ъ это время, именно — в о второй по-
ловить XIX в., почувствовали необходимость употреблять различныя
названія для теоріи познанія и для ученія объ истинномъ бытуй. И
вотъ тогда-то, не раныие (іО-хъ годовъ XIX вѣка, установилось вы-
раженіе Erlcenntnisstheorie, которое на русскгй языкъ перевели „теорія
познангя"; a послѣ того, какъ уже привыкли употреблять его по русски,
подмѣтили, что отъ него нельзя образовать прилагательнаго безъ насилія
для русскаго у х а , и поэтому стали употреблять терминъ „гносеологія",
не взамѣнъ термина „теорія п о з н а н і я " , — ибо уже привыкли к ъ этому в ы -
раженію, — а наряду съ нинъ, к а к ъ его синонимъ. ,
Однако, еще и теперь не в с ѣ называютъ метафизикой одно лишь
ученіе объ истинномъ бытіи: нѣкоторые (именно т ѣ , кому хочется, во что
бы то ни стало, спасти увѣренность, будто возможна метафизика в ъ видѣ
знанія) и до сихъ поръ все еще употребляюсь слово „метафизика" вътомъ его
старомъ, двойственномъ и сбивчивомъ смыслѣ, какой оно имѣло, когда
еще совпадало съ аристотелевскимъ терминомъ „первая философія". По всему
..щтому необходимо при чтеніи любой книги, когда встрѣчается въ ней слово „ме-
тафизика",^ давать себѣотчетъ, въ какомъ смыстѣ употребилъ его авторъ: иначе
можно превратно понять его или стать втупикъ. Напримѣръ, многіе становятся
втупикъ, ѵзнавъ, ч т о К а н т ъ въодномъ сочиненіи, именно—въ „Критикѣ ч и с т а я
разума", тщательнѣйшимъ образомъ доказываете невозможность метафизики въ
видѣ науки или знанія, a вслѣдъ затѣмъ написалъ сочиненіе, озаглавленное,
„ P r o l e g o m e n a к ъ метафизякѣ, которая должна появиться в ъ видѣ науки",
т. е. вступленіе или предисловіе к ъ метафнзикѣ, в ъ видѣ науки. Но в ъ
первомъ случаѣ онъ подъ метафизикой подразумѣваетъ ученіе объ истин-
номъ бытіи, а во второмъ—теорію позаанія, какового термина еще не было
въ его времена. А изъ всего с к а з а н н а я вытекаете: обучающееся фило-
софы должны безукоризненнымъ и прочнымъ образомъ усвоить исторгю
термина „метафизика" и ясно понимать всѣ ею значенія. А Шакъ
какъ ~5ля его отчетливого пониманья необходимо еще ясно понимать
разницу между имманентнымъ и трансцендентнымъ, то надо и ее
усвоить безбшШдчнымъ образомъ и умѣть пояснять разными прймѣ-
рами. При этомъ необходимо ещѳ запомнить, что у англичанъ нерѣдко
научная терминологія отличается кое-какими особенностями отъ общеевро-
пейской, и что нѣкоторые (но далеко не всѣ) англійскіе писатели упо-
требляют» слово метафизика взамѣнъ психологги. Нанримѣръ, Милль
поступаете такъ в ъ своей „Системѣ логики".

11. Методы устранѳнія для защиты метафизики,

Н ѣ т ъ такихъ ухищреній, которыя поклонниками метафизики не были
бы испробованы, чтобы защитить ея возможность в ъ видѣ знанія, а не
одной лишь вѣры. В ъ большинствѣ случаезъ метафизики замалчиваютъ
самое^,существрваш_щолроса ^ в о з м о ж н о с т и метафизики въ вйдѣ. знаиія
и строютъ себѣ свои системы, кому какая иридегся по вкусу, препод-
нося ихъ подъ видомъ „новѣйшаго" слова науки, слѣд., знанія, какъ будто бы
вопросъ о возможности метафизики никогда не возникалъ, хотя онъ былъ
во всей своей гаиротѣ и самымъ яснымъ образомъ поставленъ еще К а н -
томъ, т . е. в ъ X V I I I в . , а частичнымъ образомъ и в ъ болѣе сбивчи-
выхъ формахъ ставился еще и раньше: съ того с а м а я времени, какъ Со-
крате в ъ составъ философіи ввелъ предварительное разсмотрѣаіе знанія.
Вспомнивъ же, что существуете, все-таки, теорія иозяанія, метафизики
часто выставляютъ подъ этимъ именемъ фальсифицированную гносеологію,
именно—метафизическія объяснены знанія, т . е. систему такихъ метафи-
зическихъ нредположеній, чтобы изъ нихъ вытекало и существованіе знанія.
Иногда же вмѣсто замалчиванія вопроса о возможности метафизики в ъ видѣ
знанія прибѣгаютъ к ъ методу устранения (чтобы не сказать „запреще-
ны") этого вопроса, бѳзплодно -доказывая либо его непозволительность,
либо его ненадобность.
Почему то особенно охотно они прибѣгаютъ к ъ подобному методу в ъ
устной полемикѣ (на философскихъ диспутахъ, публичныхъ лекціяхъ и т. п.),
но изрѣдка пользуются имъ и в ъ литературѣ. И в ъ томъ, и въ другомъ
случаѣ, строго говоря, они своими стараніями об наружи ваютъ лишній разъ
несостоятельность претензій метафизики быть знаніемъ, а не одной лишь
вѣрой: никто не станете уклоняться отъ постановки сходнаго вопроса относи-
тельно такого ученія, которое дѣйствительно можетъ быть знаніемъ. Почему
же метафизикамъ становится такъ не по сердцу, когда спрашиваютъ о
возможности метафизики в ъ видѣ знанія?
Впрочемъ, ихъ попытки устранить разсмотрйніе этого вопроса обык-
новенно высказываются съ столь бурнымъ патискомъ и съ такой рѣгаитель-
ностыо, что нерѣдко сбиваютъ съ толку ихъ слушателей и читателей:
тѣ и другіе, вслѣдетвіе неожиданности иодобнаго устраненія бываютъ
какъ бы оглушены тѣмъ анломбомъ, съ какимъ его высказываютъ.
Поэтому изучающимъ философію необходимо съ самаго начала озна-
комиться хоть съ нѣсколькими изъ видоизмѣненій этого метода защиты
метафизики въ видѣ знанія. Н ѣ т ъ никакой надобности гнаться за ихъ
исчерпывающимъ обзоромъ; уже нри ознакомленіи съ нѣкоторыми и з ъ
нихъ в с ѣ стороны главнаго гяосеологическаго вопроса выступаютъ на
видъ съ такой ясностью, что нослѣ того уже нельзя будетъ смутить
никакимъ анломбомъ, съ которымъ пытаются запретить заниматься этимъ
вопросомъ. Слоиомъ: достаточно ознакомиться лишь съ нѣкоторыми
видоизмѣненіями метода устраненія главнаго гносеологическаго вопроса,
чтобы умѣть самому разобраться и во всѣхъ другихъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ
ясно понять всестороннимъ образомъ главвый гносеологическій вопросъ.
В ъ этомъ пониманіи и состоите важнѣйшая польза ознакомленія съ мето-
дами устраненія.
12. Методъ ложной прздпоеыліда.
Одно изъ видоизмѣненій метода устранеаія утверждаете, будто б ы ,
ставя нашъ гносеологическій вопросъ только о метафизикѣ, спрашивая только
о ней одной, возможна ли она въ видѣ званія, мы тѣмъ самымъ допускаемъ
произвольную предпосылку, что она находится совсѣмъ в ъ иаомъ положеаіи,
чѣмъ математика и естественный науки; мы-де заранѣе руководимся предвзятой
мыслью объ ея несоотвѣтствіи понятію знанія. И немудрено, говорятъ, что
при такихъ условіяхъ получатся крайне неблагопріятные результаты для
метафизики, которахъ, конечно, не вышло бы, если бы взамѣнъ столь
произвольного отношения к ъ ней, т. е. взамѣнъ разсужденій объ ея воз-
можности, мы стали усердно заниматься ею самой. Р а з в ѣ , говорятъ,
далеко ушелъ бы математикъ, если бы, взамѣнъ открытія и доказательства
новыхъ теоремъ, онъ сталъ заниматься разсужденіями, возможна ли вообще-
то математика в ъ видѣ знанія?
В ъ отвѣтъ на это разсужденіе мы, прежде всего, должны согласиться,
что математикъ нри указаяныхъ условіяхъ, дѣйствительно, не сдѣлаетъ ни
одного шагу впередъ, но только, какъ математикъ-, ибо съ того момента,
когда онъ взамѣнъ отарытія и доказательства новыхъ теоремъ займется и з -
слѣдованіемъ о возможности математики в ъ видѣ знанія, онъ перестанете
быть математикомъ, a сдѣлается философомъ. Но это, конечно, не помѣ-
шаетъ ему узнать много новаго в ъ философіи математики. Т а к ъ точно и
мы, занимаясь изслѣдованіемъ вопроса о возможности метафизики, конечно,
не двинемся ни на шагъ в ъ знаніи самой метафизики; но мы объ этомъ
не заботимся, и это вовсе не номѣшаетъ намъ узнать гносеологію.
Далѣе, мы должны согласиться и съ тѣмъ еще, что наша поста-
новка главнаго гносеологическаго вопроса, дѣйствительно, предполагаете
метафизику находящейся в ъ совсѣмъ иномъ положевіи, чѣмъ математика и
естествознаніѳ: послѣднія предполагаются (за вычетомъ лишь естественво-на-
учныхъ гипотезъ) уже безспорно существующими въ видѣ знанія, а
про метафизику всего только еще спрашивается, можетъ ли она суще-
ствовать в ъ такомъ видѣ, т . е. про нее уже предполагается, что пока е я
еще нѣтъ в ъ видѣ безспорнаго знанія. Но такое предположеніе ве содер-
жите в ъ себѣ ровно ничего „ п р е д в з я т а я " , и оно вовсе не „произволь-
н а я " предпосылка, a выраженіе несомненного (факта. В ъ математикѣ и
естествознании, если изъ него вычесть гипотезы," уже выработалась цѣлая
масса безспорныхъ положеніи, такъ доказываемыхъ, что съ ними прину-
ждены в с ѣ соглашаться; напр., нельзя спорить ни противъ астрономиче-
скихъ предсказавій, ни противъ указаній техники и т . н. Въ метафи-
зике же все еще нѣтъ ни одною (и не въ переносьомъ, а въ буквалъ-
номъ смысле слова „ни одногоа) положетя, доказываемого кѣ.мъ бы то
ни было изъ метафизиковъ, которое не о< •'•>аррвалосьбы другими мета
физиками. И это, несмотря на то, что метафизикой человѣчество всегда
интересовалось и занималось гораздо больше, чѣмъ математикой и естество-
знаніемъ. Такое ноложеніе дѣлъ не только теолномочиваетъ, а Аряѵю-таки
обязываете, прежде чѣмъ строить какую бы то ни было метафизику,
„прежде, чѣмъ заниматься ею самой", изслѣдовать, возможна ли она в о -
обще-то в ъ видѣ знанія.
Такимъ образомъ, обвиняя насъ в ъ произволе,ной иредпосылкѣ, наши
противники сваливаютъ на насъ часть своего собственнаго грѣха: это они
исходите, не то что изъ произвольной, а, прямо таки, изъ ложной пред-
посылки, будто бы метафизика в ъ такомъ же положении, какъ математика
съ естествознаніемъ, будто бы и в ъ ней сѵществуіотъ какіе либо безспор-
ные отправные пункты для дальнѣйгаей работы, какъ это имѣетъ мѣсто
въ натематикѣ и естествознаніи. Б о т е почему это видоизмѣненіо метода
устравенія слѣдуете называть „метрдомъ ложной предпосылки " . 0 )

13. Методъ замалчиванія явнигкъ противорѣчій.

Иногда домогаются устранить изслѣдованіе вопроса о возможности мета-

физики въ видѣ знанія тѣмъ путемъ, что обусловливаютъ свое всемилостивѣйшее
соизволеніе на него требованіемъ исполнить сперва такую работу, которая ло-
гикой заранѣе осуждена остаться завѣдомо безплодной, даже и въ томъ случаѣ,
если бы мы сдѣлали безконочно большой рядъ попытокъ к ъ ея осуществле-
нію, a вмѣстѣ съ тѣмъ она завѣдомо метафизическаго характера, такъ что
«ели бы мы, по неосмотрительности, подчинились предъявляемому намъ тре-
бованію, то, съ одной стороны, тѣмъ самымъ молча заранѣе согласились
бы строить метафизику раньше изслѣдовавія ея возможности, а съ другой
стороны—никогда бы не могли успѣть приступить к ъ такому изслѣдованію.
Противники главнаго вопроса гвосеологіи говорятъ такъ: „необходимость
ставить этотъ вопросъ В ы подтверждаете постоянными противорѣчіями
всѣхъ метафизиковъ между собой. Но развѣ не можетъ быть, что эти про-
тиворѣчія всего только кажущіяся? Можетъ быть, разныя мѳтафизйческія
направленія служатъ всего только одноетороннимъ изложеніемъ одной и той
же истины, такъ что вовсе не противорѣчатъ другъ другу, а всего только
дополняютъ другъ друга, подобно тому какъ физикъ и химикъ, или же
психологъ и логикъ и т. д . , хотя говорятъ объ одномъ и томъ же пред-
метѣ, высказываютъ разныя мысли по поводу него; однако, это вовсе не
значить, чтобы они противорѣчили другъ другу; напротивъ, и х ъ мысли
служатъ одноетороннимъ изложеніемъ нолнаго знанія этого предмета, такъ
что дополняютъ другъ друга. Поэтому прежде, чѣмъ ставить вопросъ о воз-
можности метафизики в ъ видѣ знанія, необходимо (дабы у насъ не было
никакихъ произвольныхъ предпосылокъ, допущенныхъ уже самой постанов-
кой вопроса) тщательно удоетовѣриться в ъ окончательной неосуществимо-
сти какихъ бы то ни было попытокъ т а к ъ объединить между собой всѣ
безъ исключеяія метафизическія направленія, чтобы каждое изъ нихъ, бу-
дучи взято отдѣльно отъ другихъ, оказалось одноетороннимъ изложеніемъ
одной и той же объединяющей ихъ между собой метафизической системы,
а чтобы, взятыя в с ѣ вмѣстѣ, они дополняли другъ друга до полученія
этой полной, объединяющей ихъ системы. Н а ч а в ъ такую работу съ тща-
тельнаго критическаго разбора всѣхъ прежнихъ попытокъ подобнаго объ-
единена, н а п р . — Г е г е л я , разумѣется, нельзя останавливаться только па нихъ,
а надо и самому изобрѣтать одну за другой, всевозможный объединяются
точки зрѣнія до т ѣ х ъ норъ, пока мы не удостовѣримся, что не можетъ
быть больше никакихъ другихъ, a вмѣстѣ съ тѣмъ обнаружимъ, что при
каждой нзъ нихъ снова венлываютъ т ѣ нротиворѣчія между метафизиче-
скими направленіями, которыя мы хотѣли устранить какой либо объединя-
ющей системой".
Н е ясно ли, что отъ насъ требуютъ занятьея явно метафизической
работой объединенія всевозможныхъ метафизическихъ нанравленій раньше,
чѣмъ мы узнаемъ, стоить ли вообще-то заниматься ностроеніемъ какой бы
то ни было метафизической системы в ъ видѣ знанія? Н о мы вовсе не
обязаны покоряться этому требованію. Дѣло въ томъ, что если нашъ про-
тивникъ думаете, будто бы, напр., между матеріализмомъ (т.-е. отргі-
цаніемь существованія самостоятельнаго духовнаго начала) и спиритуализ-
момъ (т.-е. допущеніемъ существованія такого начала) вовсе нѣтъ проти-
ворѣчія, а они только дополняютъ другъ друга, то онъ самъ же и обя-
завъ доказать такой диковинный взглядъ, а не имѣетъ ни малѣйшаго
права требовать, чтобы другіе, д а еще практически, на дѣлѣ, убѣждали
его в ъ неустранимости этого противорѣчія путемъ какихъ бы то ни было
объединяющихъ метафизическихъ системъ, перепробованныхъ хотя бы и в ъ
безконечно болыпомъ числѣ. В с я к і й , кто понимаетъ и помнитъ, что такое
противорѣчіе, уже и безъ того заранѣе знаетъ, что ни одна изъ нопы-
токъ такъ объединить матеріализмъ и спиритуализмъ, чтобы между ними н е
оставалось никакого противорѣчія, никогда не удастся, и что такія по-
пытки могутъ разнообразиться до безконечности; ибо каждая изъ нихъ
можетъ достигать своей цѣли только ошибочнымъ путемъ, a содержаніе
опіабочныхъ мыслей можетъ видоизмѣняться до безконечности. К ъ тому же
мы взяли в ъ видѣ примѣра только нротиворѣчіе матеріализма съ спири-
туализмомъ, но примѣровъ столь же явнаго противорѣчія можно привести
сколько угодно. Р а з в ѣ не явно противорѣчатъ другъ другу идеализмъ,
утверждающій, что внѣшвій міръ только кажется существующим!, а на
дѣлѣ не обладаете никакой объективной реальностью, и разныя видоиз-
мѣненія реализма, изъ которыхъ каждое настаиваетъ на таковой реаль-
ности? Далѣе, развѣ не явно нротиворѣчатъ панпсихизму, утверждающему,
что внѣшній міръ только кажется матеріальнымъ, а на дѣлѣ состоите и з ъ
однѣхъ лишь духовныхъ сущностей (напр., изъ непротяженныхъ чисто духов-
н ы х ! атомовъ и т. п.), в с ѣ остальныя реалистическія направленія: наир.,
матеріализмъ, дуалистическій спиритуализмъ и т. д . ? Не ясно ли, что в ы -
ставлять разсматриваемое видоизмѣненіе метода устраненія можно только
цѣною замалчиванія явныхъ противорѣчгй?

14. Методъ двойной подмѣны еетествознанія и метафизики,

Иногда утверждают!, будто бы мы не имѣемъ права уиотреблять по-
нятія кажущагося и истиннаго бытія, т. е. явленій и вещей в ъ себѣ, а
поэтому и не вправѣ спрашивать, возможна ли метафизика; ибо в ъ этомъ
вопросѣ всегда подразумѣваютъ, что она образует! ученіе объ истинномъ
бытіи, о вещахъ в ъ себѣ, между тѣмъ какъ вслѣдствіе непозволительности
употреблять понятія истиннаго и кажущагося бытія, она должна быть такимъ
ученіемъ объ единственво данномъ намъ въ опытѣ бытіи, которое велось
бы независимо отъ того, считается ли оно истиннымъ или кажущимся.
Сомеѣваться же в ъ возможности такого ученія явная нелѣпость. Такимъ
образомъ, вопросъ о возможности метафизики в ъ видѣ знанія умѣстенъ
только в ъ нримѣненіи къ ошибочной метафизикѣ, какой она была до сихъ
поръ, а не к ъ той, какой ей слѣдуетъ быть теперь, когда уже обнару-
жилась невозможность метафизики в ъ смыслѣ ученія объ истинномъ бытіи,
а чрезъ это обнаружилась и необходимость выбросить изъ унотребленія
понятія вещей в ъ себѣ и явленій, такъ чтобы метафизика строилась безъ
помощи такого предвзятаго противопоставления вещей в ъ себѣ и явлоній.
Но подобные защитники метафизики не замѣчаютъ. что, требуя вы-
бросить изъ употребления понятія истиннаго и кажущагося бытгя
(иначе вещей въ себѣ и явленгй), они этимъ самымъ требуют,ъ, чтобы
мы вр/бросггли изъ употребленгя и самую мысль о какой бы то ни было
 метафизики, будетъ ли она вирой или знаніемъ, безразлично. В ъ самомъ
дѣлѣ, если мы станемъ просто изучать данный опыта, к а к ъ единственное
данное намъ бытіе, независимо отъ того, считать ли его истиннымъ или
кажущимся, то вѣдь у насъ получится естествознаніе. Е ъ чему све-
дется такое изученіе даннаго в ъ опытѣ бытія, для котораго совершенно
безразлично, образуете оно собой истинное или кажущееся бытіе, т . ѳ. вещи
въ себѣ или явленія, и которое поэтому, вовсе не пользуется этими поня-
тіями? Только к ъ установкѣ законовъ природы, к ъ основаннымъ на яихъ
предсказаніямъ ея будущихъ событій и к ъ заключеніямъ объ ея прежнихъ
никѣмъ ненаблюдавшихся событіяхъ; ибо только для такихъ изслѣдованій
дѣйствитѳльно, безразлично, образуютъ ли данныя опыта истинное или к а -
жущееся бытіе, Н о все это задачи естествознанія, в ъ томъ расширенномъ
(чрезъ подведеніе подъ него и нсихологіи, и лингвистики и т. д.), a вмѣстѣ
съ тѣмъ и в ъ съуженномъ (чрезъ вычитаніе гипотезъ) смыслѣ слова „есте-
ствознаніе", в ъ какомъ мы его установили выше (стр. 8 8 ) . Такимъ обра-
зомъ, само же разсматриваемое возражение, съ одной стороны, согла-
шается съ невозможностью метафизики въ видѣ знанія, если подъ пец
подразумѣвать ученіе объ истинномъ бытіи, а съ другой стороны—
устраняешь всякую возможность иной метафизики, кроми какъ слу-
жащей, просто на ггросто, друіцмъ названіемъ для той части есте-
ствознанія, которая остается за вычетомъ изъ нею всгьхъ метафизи-
ческих» гипотезъ.
Однако, это возраженіе назначено для спасенгя метафизики в ъ видѣ
знанія, и при томъ такого знанія, которое не было бы повтореніемъ естество-
знавія, а существовало бы рядомъ еъ нимъ, какъ какое то особое знаніе
по сравненію съ нимъ. Ж очевидно, ч т о логически неизбижно спасать
метафизику съ помощью такого метода лишь той цѣной, чтобы сначала
подмѣнить ее естествознаніемъ, т. е. сначала заставить ее заниматься
изученгемъ данныхъ опыта, независимо отъ того, считать ли ихъ истин-
нымъ или кажущимся бытіемъ, а послгь того естествознаніЬ свести по-
немногу на скрытую метафизику, т. е. на такое ученге объ истинномъ
бытіи (или о вещахъ въ себгъ), при которомъ послѣднее не называется
прямо по имени, а только описывается. В о т ъ почему этотъ методъ надо
называть „методомъ двойной подмѣны естествознанія и метафизики".
Нагляднымъ примѣромъ его употребленія въ русской литературѣ служите
ученіе H . О. Лосскаго. Онъ считаете непозволительнымъ, т. е. предвзятой
предпосылкой, разсуждать объ явленіяхъ и вещахъ въ себѣ, приглашаете, вза-
мѣнъ того, заняться только разсмотрѣніемъ того, что ггрямо, непосредственно
дано в ъ опытѣ, независимо оть всякаго подведенія этого даннаго иодъ истин-
ное или кажущееся бытіе; a вмѣстѣ съ тѣмъ онъ же учите, что всякое бытіѳ
есть бытіе в ъ сознаніи (хотя и не в ъ человѣческомъ), а поэтому духовно,
что натеріализмъ ошибоченъ, что человѣкъ состоите изъ комплекса духовныхъ
сущностей, которыя прямо непосредственно заглядываютъ одна внутрь другой
и т. п. * ) ; но названія „вещи въ с е б ѣ " и „явленія" (или истинное и кажущееся
бытіе) устраняются при этомъ самымъ тщательнымъ образомъ.
Такимъ образомъ, сама же метафизика Н . О. Лосскаго служить нагляд-
н ы м ! подтвержденіемъ, что какая бы то ни было метафизика (считаемъ ли
мы ее вѣрой или знаніемъ, это безразлично) существуетъ только въ
томъ случаѣ, когда уже возникло подозрѣніе, что данныя опыта, чего
добраго, не тожественны (вполиѣ или отчасти—это безразлично) съ истин-
нымъ бытіемъ, т. е. когда уже употребляются понятія вещей въ себѣ
и явленій (иначе—истиннаго и кажущагося бытгя), хотя бы и безъ этихъ
названгй. Е с л и же эти ионятія, хотя бы и безъ названій, еще не возникли,
или же мы насильственно устраняем! и х ъ изъ употребленія, то и не мо-
жетъ быть никакой рѣчи о метафизикѣ, а наряду съ математикой можетъ
стоять только естествознаніе в ъ широкомъ значеніи этого слова. Поэтому во
всемъ дальнѣйшемъ изложеніи мы откровенно, а не скрытымъ образомъ, будемъ
всегда подразумѣвать подъ метафизикой ученіе объ истинномъ бытіи, т . е.
о вщцахъ в ъ себѣ.

15, Методъ отоясѳствденія знанія съ твердой увѣрѳнностью.

ДІі<Разсмотрѣнные методы устраненія главнаго гносеологическаго вопроса
старались навязать мнѣніе, будто бы в ъ одной лишь его постановкѣ уже
содержится к а к а я нибудь предвзятая мысль. Другіе же методы стараются
убѣдить в ъ его излишествѣ, такъ какъ де заранѣе сразу видно, что отвѣтъ
на этотъ вопросъ можетъ быть только утвердительнымъ: заранѣе и сразу
видно, что, в с е таки, придется допустить возможность метафизики в ъ
видѣ знанія; поэтому не стоитъ-де труда заниматься этимъ вопросом!.
Ознакомимся и съ этими видоизмѣненіями.
Очень охотно напоминаютъ, что, какъ бы кто ни рѣшалъ вопросъ о воз-
можности метафизики въ видѣ знанія, про себя-то, въ глубинѣ своей души, все
равно, каждый сохранить твердое _ убѣжденіѳ в ъ истинности какого либо
метафизическаго наиравлевія, которое и будетъ управлять всей его жизнью.
Т а к ъ к ъ чему ж е , спрашиваютъ, огородъ городить? А к ъ тому, отвѣтимъ
мы, чтобы знать, считать ли намъ наши „ т в е р д ы я " метафизическія убѣ-
жденія знаніемъ или вѣрой, и вообще, чтобы провесть границу между зна-
ніетгь и вѣрой. A вѣдь, несомнѣнно, это—очень важная вещь: какъ бы ни
была тверда моя вѣра, я не имѣю ни малѣйшаго нравственнаго права при-
нуждать другихъ людей к ъ исполненію требованій, предписываемых! моей
вѣрой; но нѣтъ ровно ничего безнравственна™, если во имя требованій,
предъявляемых! знангемъ, принуждают! принимать различныя мѣры про-
т и в ! эпидемической болѣзни и т ѣ х ъ , кто самъ совершенно не понимает!
необходимости этихъ мѣръ. Наоборот!, такое принужденіе тотчасъ же с т а -
новится нравственно непозволительным!, коль скоро окажется, что эти мѣры
требуются вовсе не знаніемъ, но вѣрой, ошибочно принятой врачами за знаніе.
*) Сравн. его <Обоснованіе интуитивизма> и его же «Основныя ученія
психолигіи съ точки зрѣнія волюнтаризма».
 Т а к ъ вотъ зачѣмъ нужно городить гносеологическій огородъ: в о -
веѳ не за тѣмъ, чтобы искоренить или даже ослабить в ъ нашей душѣ
какія бы то ни было метафизическія убѣжденія (пусть они остаются во всей
ихъ неприкосновенности), но для того, чтобы расчистить почву для нрав-
ственно обязательнаго отнотенія к ъ этимъ убѣжденіямъ. Люди очень охотно
считаютъ твердость, непоколебимость увѣренности за отличительный признакъ
знанія. Но съ одной стороны, это, и съ чисто теоретической точки зрѣнія,
явная ошибка, возникающая изъ яенониманія, что никакія психологическія
свойства переживанія увѣреняости не могутъ отличать знаніе отъ вѣры, а съ
другой стороны — человѣчество такъ много настрадалось отъ отожествленія твер-
дыхъ убѣжденій съ знаніемъ, что теперь уже никакъ нельзя уклоняться
отъ нравственной обязанности изслѣдовать, какія изъ твердыхъ убѣжденій,
ни в ъ какомъ случаѣ, несмотря на всю свою твердость, не могутъ стать
знаніемъ, а принуждены навсегда оставаться вѣрой. Стоитъ только вспом-
нить инквизицію, религіозяыя войны и т. д . : все это возникало подъ влія-
ніемъ распространенной среди представителей схоластики мысли, будто бы
твердыя религіозно-метафизическія убѣжденія служатъ знаніемъ, и по-
этому даютъ право государству принуждать подданныхъ к ъ испол-
нению требованій, выведенныхъ изъ этихъ убѣжденій. Рѣшеніе вопроса о
возможности метафизики в ъ видѣ знанія нравственно обязательно для со-
временной науки, и тѣмъ обязательнѣе, чѣмъ сильнѣе дѣйствуетъ принципъ
государственности.

16. Методъ отожествленія разнородных^ задачъ.

Говорятъ еще, будто бы само-то изслѣдованіе вопроса о возможности
метафизики в ъ видѣ знанія уже составляетъ метафизику и дѣлаетъ ее уже
существующей; ибо ему тоже приходится быть ученіемъ объ истинномъ
бытіи: вѣдь нельзя говорить о мотафизикѣ, не говоря объ истинномъ бытіи,
о вещахъ в ъ себѣ. Н о здѣсь сказывается грубое смѣшеніе разнородныхъ
задачъ. Метафизика стремится узнать само истинное бытіе, гносеолоъія
оке разсматриваетъ вовсе не само истинное бытге, а всего только его
познаваемость или непознаваемость, т. е. однѣ лишь мысли о немъ,
именно — выясняете, можно ли доказать какія бы то ни было мысли
объ истинномъ бытіи, хотя сами по собѣ онѣ, можетъ быть, и согла-
суются съ нимъ, и можно ли опровергнуть какія бы то ни
было мысли о немъ, хотя сами то по себѣ онѣ, можетъ быть, и
несогласны съ нимъ. Такимъ образомъ, гносеологія есть ученіе о мысляхъ
по поводу истиннаго бытія, о возможности или невозможности быть в ъ со-
ставѣ знанія, между прочимъ, и такимъ мыслямъ, а метафизика—ученіе о
самомъ истинномъ бытіи, объ его природѣ, объ его видоизмѣненіяхъ и т . п . ;
и считать гносеологію метафизикой приблизительно то-же самое, что счи-
тать соображенія о возможности достичь сѣвернаго полюса на аэропланѣ
самимъ путешествіемъ на полюсь съ помощью этого
 Г Л А В А III.
Сужденія и предложеиія. Ионятія и тершпы.
1. Части еужденія и ихъ словесные знаки.

) [ Изъ всего сказаняаго о задачахъ логики ясно, что ей приходится

изучать провѣрку сужденій; ибо изъ нихъ-то и состоитъ знаніе (стр. 2 и 7 ) .
Поэтому ей естественнѣе веего начать свое дѣло съ разсмотрѣнія сужденій,
обо всемъ же прочемъ, напр., о понятіяхъ, говорить лишь постольку, по-
скольку это необходимо для лучшаго оевѣщенія сужденій, разсматриваемыхъ
съ логической точки зрѣнія.
Что же касается сужденій, то, сообразно съ установленнымъ (стр. 7 ) ло-
гикой ихъ опредѣленіемъ, лотка должна различать въ каждомъ сужденги
три части: 3 ) мысль о томъ, о чемъ въ сужденіи мы что нибудь утвержда-
емъ_или отрицаемъ; 2 ) мысль_ о. томъ, что имояно утверждается или от-
рицается нами; 3 ) самое утвержденіе или отрицаніе. Первая изъ этихъ
частей называется в ъ логивѣ подлежашимъ сужденія, вторая сказуеммж
сужденія, а третья отношеніемъ сказуемого къ подлежащему пли же.
чаще всего, связкой сужденія. В ъ сужденіяхъ, высказываемыхъ такими
предложеніями: „собаки суть животныя"; „киты не рыбы", мысли о ео-
бакахъ и китахъ служатъ подлежащими, а мысли о животныхъ и рыбахъ
сказуемыми. Связкой, или отношеніемъ сказуемаго къ подлежащему, в ъ пер-
вомъ служить утвержденіе, а во второмъ отрицание сказуемаго о подле-
жащемъ.
Словесные знаки, высказывающіе сужденгя, названы въ ірам.ш-
тикѣ предложениями (это названіе для нихъ усвоила и логика), такъ
чгпо каждое сужденіе высказывается предложеніемъ, хотя еще не
каждое предложеніе высказываешь собой сужденге. Т а к ъ , вопросительныя
предложенія, напр.: „не стоитъ ли кто нибудь за дверями?", или пове-
лѣнія, вродѣ: „дайте мнѣ х л ѣ б а ! " , не высказываютъ никакихъ сужденій;
ибо они не высказываютъ собой не утвержденій, ни отрицаній, такъ что
мысли, высказываемыя этими предложеніями, ие могутъ считаться сужде-
ніями. И эти мысли вовсе не разсматриваются логикой, потому что онѣ
никогда hp. могутъ сдѣлаться зяаніѳмъ. Знаніе всегда состоите только
изъ угвѳржденій или отрицаній чего нибудь о чемъ нибудь, а не изъ в о -
нросовъ, повелѣній, возгласовъ и т . п.
Назвавъ словесные знаки сужденій предложеніями, грамматика вмѣсгѣ
съ тѣмъ стала называть нѣкоторыя части предложеній тѣми же именами,
какими логика называете части сужденій, такъ что, изучая сужденія,
нужно умѣть отличать чаши даннаго сужденія отъ одноимепныхъ
частей предложенья, посредствомъ которого выстзано это сужденіе.
В ѣ д ь надо не упускать изъ виду, что части предложенія суть слова и
подчинены правиламъ словъ, части же сужденій суть мысли; а нельзя д у -
мать, чтобы правила словъ оказались непремѣнно и правилами мыслей,
хотя до извѣстной степени правила мыслей должны отражаться и на нред-
ложеніяхъ.
Во всѣхъ языкахъ подлежащее и сказуемое руждепій очень часто,
а можете быть, даже чаще всего, но еще далеко не всегда, высказываются
въ иредложеніяхъ такими частями предложеній, которыя называются в ъ
грамматикѣ подлежащими и сказуемыми предложены, Т а к ъ дѣло стоить,
по крайней мѣрѣ, в ъ слѣдующихъ примѣрахъ: „ р т у т ь — ж и д к о с т ь " ; „ме-
таллы—элементы" и т . д. Связка же, если она утвердительная, в ъ рус-
скомъ языкѣ (но не во всѣхъ языкахъ) нерѣдко вовсе не отмѣчается в ъ
предложеніи, какъ это видно в ъ только что указанныхъ примѣрахъ, или
же обозначается словами „ е с т ь " , „ с у т ь " , „ с о с т а в л я ю т " , „служатъ", „при-
надлежать", „относятся" и т. п., или, наконецъ, отмѣчается окончаніёмъ
глагольной формы. Н а п р . , „логпка есть п а у к а " ; „логика составляешь
науку, служить наукой, принадлежишь к ъ наукамъ и т . п . " ; „земля
движется". Отрицательная же связка всегда высказывается в ъ нредложе-
ніи какой либо отрицательной частицей. Напр.: „коровы не принадлежать
къ плотоядаыаъ", „киты не рыбы" и т. и. И отыскивая в ъ предложе-
нии ту часть, которая выражаете собой сказуемое сужденія, не слѣдуетъ
относить къ ея составу отрицательные частицъ „ н е " , „ н и " и т. п.
Эти частицы выражаютъ в ъ нредложеніи не само сказуемое, а всего лишь
его отрицание относительно подлежащего, такъ что онѣ принадлежать
не к ъ составу знака сказуемаго, а къ составу знака связки. Напр., в ъ сужде-
ніяхъ: „киты не рыбы", „параллели не пересѣкаются" сказуемыми суждений
служатъ только „рыбы" и „пересѣкаться" (потому что только эти мысли
отрицаются относительно ; китовъ и параллелей), а не „не рыбы" и не
„не пересѣкаться".

2. Отступленія строя предложенія отъ строя суждѳнія.

Х о т я подлежащее и сказуемое сужденія очень часто высказываются
подлежащимъ и сказуемымъ предложенія, но такое с о в п а д е т е бываете
далеко не всегда. Напр., в ъ предложеиіи „древніе персы поклонялись солн-
ц у " четыре части, а в ъ сужденіи, которое высказано этимъ прѳдложеніемъ,
4*
кромѣ связки, ихъ только двѣ, такъ что здѣсь подлежащее сужденія в ъ
предложеніи высказано подлежащим! и опредѣленіемъ. вмѣстѣ взятыми
(древніе персы), а сказуемое сужденія (поклонялись солнцу)—сказуемымъ
предложенія, взятымъ вмѣстѣ с ъ дополненіемъ. В ѣ д ь слова „поклонялись
солнцу" въ сужденіи обозначают! одну мысль, именно ту самую, которую
мы утверждаем! о древнихъ персахъ, равно какъ слова „древніе персы"
тоже обозначают! здѣсь лишь одну мысль.
Мало того: легко можетъ быть, что подлежащее (или сказуемое)
сужденія будетъ высказано даже вовсе не подлежащим! (или сказуемымъ)
предложѳнія, но какой либо другой частью, напр., однимъ лишь дополне-
нием!. Т а к ъ , напр., в ъ томъ же самомъ предложеніи: „древніе персы по-
клонялись солнцу", посредством! логическаго ударенія, словомъ, обозна-
чающим! сказуемое сужденія, можно сдѣлать „солнцу", —между тѣмъ,
какъ в ъ предложены это слово всегда служить только дополненіемъ. Именно,
если мы скажемъ: „древніе персы поклонялись солнцу" ( с ъ удареніемъ на
словѣ „солнцу"), то мы уже выскажемъ такую мысль: „то, чему покло-
нялись древвіе персы (это подлежащее суждения), есть солнце (сказуемое
сужденія)". Теперь мы говоримъ о предметѣ поклоненія древнихъ персовъ
(именно, что оно есть солнце); а прежде, когда мы брали то же самое пред-
ложеніе, но иначе читали его, мы говорили о древнихъ персахъ (именно,
что они солнцепоклоннииш), а не о предметѣ ихъ ноклоненія.
Такимъ образомъ, строй предложены, очевидно, не всегда соотвѣт-
ствуетъ строю высказываемых! ими сужденій. Пока мы указали примѣрн
такихъ отступленій строя предложеній отъ строя суждений, которыя каса-
ются только подлежащаго и сказуемаго суждении; но когда мы поближе
разсмотримъ сужденія, то убѣдимся, что подобныя отстушгенія касаются
еще кое чего в ъ сужденіяхъ. И при логическом! изученіи сужденій. нужно
выучиться посредством! надлежащих! упражненій (очень легкихъ и быстро
приводящих! к ъ цѣли) такъ преобразовывать строй даннаго предложенія,
замѣняя его другимъ предложеніемъ, равнозначащим! съ даенымъ (т. е .
высказывающим! то же самое сужденіе), чтобы ясно выступали на видъ
всѣ особенности высказаннаго имъ сужденія.
При этомъ не надо смущаться, что нерѣдко преобразованное нредло-
женіе окажется какимъ то сухимъ, блѣднымъ по своей выразительности и
неизящным! или тяжеловѣснымъ, не только съ эстетической, а даже съ син-
таксической точки зрѣнія. Мы легко поймемъ неизбѣжность въ нѣкоторыхъ
случаяхъ подобныхъ явленій и отсутствіе в ъ шіхъ всякой важности для
изученія логики, какъ только виикнемъ в ъ причины, принуждающія строй
предложены отступать отъ строя сужденій.
Три причины обусловливаютъ отсту плетя строя предложены
отъ строя сужденій:
] ) Я з ы к ъ служить для выраженія не однихъ только сужденій и
нашего годнаго для знанія обращенія съ ними, но также и для выра-
женія отношеній всего нашего д у х а к ъ высказываемым! млслямъ, н а п р . —
для выраженія вызываѳмыхъ ими душевныхъ настроены, волненій и т. п.
А в с е это, разумѣется, такъ или иначе должно отражаться и на строѣ пред-
ложены, который поэтому не всегда будетъ внолнѣ соотвѣтствовать строю
выовазываемыхъ сужденій.
2 ) Н а языкѣ, а поэтому и на строѣ предложены, отражаются и
наши эстетическія требованія, предъявляемый нами к ъ рѣчи: такъ, в ъ
однихъ случаяхъ они принуждаютъ насъ пропускать нѣкоторыя слова,
подразумѣвая ихъ, в ъ разсчетѣ, что всякій догадается о яихъ, в ъ дру-
гихъ же распрѳдѣлять слова такъ, а не иначе и т . п.
3 ) Я з ы к ъ каждаго народа составляетъ какъ бы особый организмъ,
живущій своей особою жизнью, по своимъ особымъ законамъ сравнительно
съ языками - другихъ народовъ, такъ что в ъ каждомъ языкѣ есть своя
особая грамматика, в ъ томъ числѣ и особыя синтаксичѳскія правила. Л о -
гика же, т . е. совокупность правилъ мышленія, пригоднаго для расширѳнія
знанія, разумѣется, у всѣхъ народовъ, какъ бы ни различались ихъ языки,
можетъ быть только одна, потому что знаніе и провѣрка сужденій, в х о -
дящихъ в ъ составь зяанія, должны отличаться общеобязатѳльнымъ харак-
теромъ, такъ что знааіе, на какомъ бы языкѣ оно ни излагалось, должно
состоять изъ сужденій, одинаковыхъ для в с ѣ х ъ яародовъ. Н о сиятакси-
ческія правила, и вообще особенности каждаго языка, принуждаютъ з а ч а -
стую одно и то же сужденіе высказывать на разлячныхъ языкахъ предло-
женіями, построенными неодинаково, вслѣдствіе чего строй каждаго изъ
этихъ предложены далеко не всегда можетъ совпадать съ строемъ выска-
зываемаго сужденія. Напр., возьмемъ сужденіе: „ у меня нѣтъ д е я е г ъ " . В ъ
предложены, высказывающемъ это сужденіе по русски, совсѣмъ нѣть под-
лежащаго, хотя в ъ этомъ сужденш, конечно, есть и подлежащее, и ска-
зуемое. П о нѣмецаи и по французски это сужденіе будетъ высказано т а -
кимъ предложеніемъ, в ъ которомъ подлежащимъ будетъ служить слово,
обозначающее „ я " : „ i c h habe kein G e l d " ; „ j e n'ai p a s d ' a r g e n t " . А по
латыни то же самое сужденіе будетъ высказано предложеніемъ, в ъ кото-
ромъ подлежащимъ служить слово, обозначающее д е н ь г и " : „ m i h i deest
pecunia". Ясно, что не в с ѣ эти предложенія будуть имѣть такой же
строй, какъ в ъ высказываемомъ ими сужденіи.
Конечно, в с ѣ эти причины, вызывая различный отступленія в ъ строѣ
нашей рѣчи сравнительно съ строемъ мыслей, вынуждаютъ насъ прибѣгать
къ другимъ вспомогательнымъ средствамъ для выраженія нашихъ мыслей,
кромѣ словъ и ихъ сочетаній в ъ видѣ предложены. Такими средствами
служатъ, съ одной стороны, такъ называемый, логяческія у д а р ѳ н і я ^ с Э » ^ ^
рѣчи, т . е. связь смысла даннаго предложенія съ общимъ смысломъ осталь-
ныхъ и, главныиъ образомъ, сосѣднихъ: она часто легко обнаруживаетъ
передъ нами то, что остается въ предложены или совсѣмъ невысказаянымъ,
или же неясно высказаянымъ.
3. Ошибочность принятыхъ въ грамматикѣ опредѣленій для
подлежащаго и сказуемаго преддожѳнія.
Противопоставленіе подлежащаго и сказуемаго сужденгя подлежа-
щему и сказуемому предложенія можетъ намъ показаться нѣсколько стран-
ным! не только отъ ошибочной предвзятой мысли, будто бы рѣчь не в ы -
ражаете ничего другого, кромѣ мыслей, и поэтому подчиняется, будто бы,
сполна законамъ мыслей, но также и отъ того еще, что съ дѣтства мы при-
выкли къ ошибочно установленным! грамматикой онредѣленіямъ подлежащаго
и сказуемаго предложенья, именно: „ в ъ предложены подлежащим! называется
слово, обозначающее предметъ, о которомъ говорится въ предложены; с к а -
зуемымъ же называемся слово, обозначающее то, что говорится о предмете,
который высказывается п о д л е ж а щ и м ! А сообразно съ этимъ выходите,
что подлежащее предложевія должно всегда обозначать подлежащее суж-
денія, а сказуемое перваго—сказуемое второго. Но въ доказательство оши-
бочности грамматическаго опредѣленія подлежащаго и сказуемаго дредло-
женія можно привесть слѣдующіе доводы:
1 . Это опредѣленіе слишком! широко; ибо подъ него часто подойдутъ
и такія части многихъ предложены, которыхъ никто не с ч и т а е т ! подлежа-
щим! или сказуемымъ. Т а к ъ , возьмемъ предложеніе: „дайте мнѣ х л ѣ б а " .
Какое слово обозначаете здѣсь предмете, о которомъ говорится? Конечно,
„ х л ѣ б а " , потому что здѣсь идете рѣчь о хлѣбѣ. Н о сама же грамматика
отказывается признать это слово з а подлежащее предложения. Значите,
данное опредѣленіе подлежащаго нредложенія воочію не совсѣмъ вѣрно.
Слѣдовательно, предметъ, о которомъ говорится въ предложены, только
часто (можетъ быть, в ъ большинствѣ случаевъ), ко не всегда обозначается
въ предложены такимъ словомъ, которое служите подлежащим! предложе-
н а . Можетъ быть, намъ возразят!, что мы сейчасъ взяли в ъ видѣ при-
мѣра такое дредложеніе (повелительное), которое вовсе не высказываете^
сужденія. Но на это мы т а к ъ отвѣтимъ: хотя это — правда, нашъ при-
мѣръ, все-таки, пригодевъ, чтобы при его помощи показать излишнюю ши-
роту принятаго в ъ грамматикѣ опредѣленія подлежащаго: будь оно вполнѣ
правильным!, мы обязаны были бы считать и в ъ этомъ нримѣрѣ подлежа-
щим! слово „ х л ѣ б а " * ) . Кромѣ того, всномнимъ и нашъ прежній примѣръ:
„древніе персы поклонялись солнцу" (удареніе на носдѣднемъ словѣ). О
чемъ здѣсь говорится (если мы произносим! это предложеніе съ удареніемъ
на словѣ „солнцу")? О томъ, чему поклонялись древніе персы. А ч т о
ищенно говорится объ этомъ нредметѣ? Говорится, что оно есть солнце.
б5гйд0ватбльно, если бы принятия в ъ грамматикѣ опредѣленія подлежащаго
и сказуемаго были вполнѣ вѣрны, то мы должны были бы утверждать, что
въ нашемъ предложены сказуемымъ служить слово „солнцу", а все прочее

* ) Какъ видимъ, разсматриваемое возражение ошибочное: въ немъ т а

ошибка, которая называется въ логикѣ ignoratio elenchi. Но людской умъ очень
склоненъ къ подобной ошибхгѣ; поэтому небезполезно свести счеты съ приведен-
нымъ возраженіемъ.
составляете в ъ этомъ предложеніи подлежащее, взятое вмѣстѣ съ его поясни-
тельными частями; но „солнцу" грамматика считаете здѣсь донолненіемъ, а по-
яснительной частью подлежащего она считаетъ здѣсь только слово „древ-
н і е " , но не считаетъ таковой слово „поклонялись", называя его сказуемымъ
предложенія. А теперь мы уже взяли в ъ видѣ примѣра такое предложеніе,
которое завѣдомо высказываетъ сужденіе. Грамматика, говоря о подлежа-
щ е м и сказуемомъ предложенья, упустила изъ виду, что предмете, о ко-
торомъ говорится в ъ предложении, мѣняется въ зависимости отъ логическаго
ударенія, a предложеніе остается в ъ это время безъ перемѣны.
2 . Разсматриваемыя опредѣленія подлежащаго и сказуемаго предло-
жены, хотя и употребляются грамматикой, очевидно, установлены не съ
грамматической, а съ логической точки зрѣнія, т . е. съ точки зрѣнія того,
что именно мыслится в ъ сушденіи, которое высказывается предложеніемъ.
Но грамматическая и логическая точка зрѣнія, очевидно, не могутъ быть
тожественны между собой; ибо в ъ то время, какъ логика изучаете сужде-
нія, мысли, грамматика изучаете слова и ихъ сочетанія между собой, к о -
торыя должны подчиняться своимъ особымъ законамъ, настолько особымъ,
что у каждаго народа своя особая грамматика, между тѣмъ какъ логика
для всѣхъ народовъ одна и та же. Слѣдовательно, если мы хотимъ оста-
ваться вѣряыми грамматической точкѣ зрѣаія на разницу между частями
предложенія, то мы должны искать эту разницу не въ томъ, что именно
мыслится в ъ суждепіи, высказываемомъ даннымъ предложеніемъ, но в ъ
т ѣ х ъ чисто-грамматическихъ особенностяхъ, которыми отличаются другъ
отъ друга части прѳдложенія: съ чисто-грамматической точки зрѣнгя
каждая данная часть предложенья есть пичпг§Е%акъ слово, подчиняю-
щееся такимъ грамматическими. требованіямъ, которыя не таковы,
какъ для другихъ частей предложенья. Поэтому, держась чисто грамма-
тической точки зрѣнія, слѣдовало бы опредѣлять подлежащее или сказуемое
предложенья не иначе, какъ приблизительно слѣдующимъ образомъ: ' подле-
жащее (или сказуемое) есть то слово в ъ предложеніи, которое обладаете
вотъ такими то грамматическими особенностями (при этомъ надо в ъ точ-
ности перечислить эти особенности, напр.: подлежащее есть слово, которое
стоить в ъ предложеніи или будетъ стоять—если сдѣлать это предложеніе
независимымъ отъ другихъ—только въ именительномъ падежѣ и т. п . ) .
Конечно, противъ этого могутъ возразить, что опредѣлять подлежащее
и сказуемое предложенья только что указаннымъ цутемъ крайне неудобно
въ дидактическомъ отношеніи: дѣти, которыя только что еще начинаютъ
изучать грамматику, не въ силахъ понять и усвоить такое опредѣ-
леніе. Но, во-первыхъ, у насъ рѣчь идете не о дѣтяхъ, которыя зани-
маются всего только грамматикой и поэтому еще не в ъ силамъ вполнѣ
усвоить разницу между логической и грамматической точкой зрѣнія, а о
т ѣ х ъ , кто уже изучаетъ логику, они-то должны в ъ точности научиться
отличать логическую точку зрѣнія отъ грамматической и . ч а с т и сужденій
отъ частей нредложеній. Во-вторыхъ, что касается дѣтей, то, конечно,
всякій преподаватель ииѣетъ неоспоримое право, в ъ видѣ дидактическаго
пріема, значительно облегчающаго преподаваніе грамматики, определять под-
лежащее и сказуемое такъ, какъ это ирннято в ъ ней, хотя такое опредѣ-
леніе завѣдомо ошибочно. При этомъ онъ можетъ разсчитывать или на то,
что сдѣлаетъ съ теченіемъ времени, когда дѣти достаточно освоится съ
грамматикой, надлежащія поправки ( б е з с о з н а т е л ъ н о , т. е. безъ всякаго по-
ниманія того, что делается, такая поправка и производится в ъ видѣ,
такъ называемыхъ, правилъ синтаксиса относительно подлежащаго и ска-
зуемаго), или же на то, что это ошибочное опредѣленіе пригодно для боль-
шинства предложеній, а въ остальныхъ дѣти будутъ постепенно находить
ихъ подлежащія и сказуемыя по аналогіи съ первымъ. В ъ действитель-
ности такъ и бываетъ: дѣти очень быстро убѣждаются, что нельзя в ъ по-
искахъ подлежащаго и сказуемаго всегда руководствоваться указанными имъ
опредѣлеяіями, ибо подъ нихъ часто подойдутъ дополненія и разныя другія
части рѣчи; но дѣти практически, по аналогіи съ извѣстными имъ приме-
рами, навыкаютъ отличать другъ отъ друга и правильно классифицировать
части прѳдложенія. Право преподавателей грамматики на употребленіе такого
дидактическаго пріема неоспоримо; но не следуетъ считать истиной то, 'что
заведомо неверно, но позволительно ради упрощенія учебнаго дела, ради
наискорейшаго обученія тому или другому предмету.
3 . Наконецъ: если бы отожествленіѳ подлежащаго ( а равно и ска-
зуемаго) предложенія съ одноименными частями сужденгя было верно, то
было бы совершенно невозможно переводить съ какого яибудь языка, ко-
торыми мы еще не владеемъ, какъ своимъ роднымъ, на родной языкъ * ) .
Действительно, раньше, чемъ перевести какое нибудь предложеніе съ ч у -
жого языка, надо выяснить самому себе, что в ъ этомъ прѳдложевіи слу-
жить нодлежащияъ и что —сказуемымъ. Е с л и же подлежащее предложенія
есть слово, обозначающее предмете, о которомъ говорится в ъ данномъ пред-
ложеніи, сказуемое—слово, обозначающее то, что говорится о предмете, то
спрашивается: какъ же намъ угадать подлежащее и сказуемое предложе-
нія раньше, чемъ будете сделанъ переводъ даннаго предложенія? В е д ь
только переведя данное предложеяіе на свой языкъ, мы в ъ силахъ будемъ
понять, что именно и о чемъ именно говорится въ немъ; а намъ надо
понять это еще раньше, чемъ мы сделали переводъ. И выходить, что при
всякой попытке к ъ переводу мы должны были бы попасть въ безвыходный
заколдованный кругъ.
Н о выяснимъ путемъ самонаблюденія, какъ именно мы дѣлаемъ пере-
водъ съ чужого языка на родной. Разумеется, для этого самонаблюденія
надо брать переводы съ такого языка, котораго мы еще не понимаемъ
прямо, безъ предварительнаго перевода. Наблюдая за собой, мы легко мо-
жемъ убедиться, что во время перевода мы никогда не обращаемъ в н и -
манія на то, г д е стоитъ слово, обозначающее предмете, о которомъ гово-
* ) Къ языкамъ, съ которыми мы хорошо освоились, трудно прпмѣнить послѣдующін
разсужденія, ибо мы ихъ начияаемъ понимать бѳзъ предварительнаго перевода.
рится, и слово, обозначающее то, что о предветѣ говорится, а мы сиот-
римъ прежде в с е г о — г д ѣ присутствуютъ т ѣ или другія грамматическія
особенности, и по нимъ угадываемъ, г д ѣ находится подлежащее, сказуемое
и другія части переводимаго предложенія. Угадавъ же это, мы русскія
слова, соотвѣтствующія этимъ частямъ, употребляете т а к ъ , чтобы они обра-
зовали такія же части русекаго нредложѳнія. A послѣ того, если построен-
ное нами такимъ путемъ русское предложеніе выйдете неуклюжимъ, мы
надлежащимъ образомъ исправляемъ его строй, вовсе не стѣсняясь тѣмъ,
чтобы сказуемое оригинала совпадало с ъ сказуемымъ перевода и т . д .

4. Признаки и ихъ подраздѣленія.

ft. Д л я дальнѣйшаго изученія сужденій съ логической точки зрѣнія,

Очевидно, мы, прежде всего, должны вникнуть в ъ ихъ части, разсмотрѣть,
что именно мыслится въ каждой и з ъ нихъ, и какъ, в ъ связи еъ этимъ
обстоятельствомъ, видоизмѣняется ихъ значеніе для расширенія зяанія. При
этомъ намъ придется упоминать о признакахъ т ѣ х ъ предметовъ, которые
мыслятся в ъ подлежащемъ и сказуемомъ. Поэтому удобнѣе всего сперва
сказать, что такое признаки и чѣмъ они отличаются другъ отъ друга.
Признаками называется все то, чемъ предметы могутъ оказаться
сходными или же различными между собой. Напр., четыреугольность
составляете одинъ изъ иризнаковъ всякаго квадрата, которымъ послѣдній
сходенъ и съ остальными квадратами, и съ параллелограммами, и съ тра-
пеціями, словомъ-—со всѣми четыреугольниками, какъ бы они ни н а з ы в а -
лись. Этимъ же самымъ признакомъ, между прочимъ, квадраты отличаются
отъ в с ѣ х ъ треугольниковъ н многоугольниковъ. Дыханіе легкими состав-
ляете одинъ и з ъ иризнаковъ китовъ, в ъ которомъ в с ѣ они сходны и
между собой, и со всѣми млекопитающими, и со всѣми птицами, и кото-
рымъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, отличаются о т ъ рыбъ. Краснота есть при'знакъ
одного изъ цвѣтовъ спектра, равно к а к ъ желтизна и т . д .
Признаки разделяются па общіе, принадлежащіе сразу многимъ
предметамъ, которые чрезъ это оказываются сходными между собой
въ обладает этими признаками, и единичные, которыми отдельный
предметъ отличается отъ всѣхъ безъ исключеиія предметовъ, даже
отъ наиболгъе сходныхъ съ нимъ. Т а к ъ , у каждаго человѣка есть при-
знаки, общіе со всѣми людьми, т а к ъ что в ъ обладаніи этими признаками
онъ оказывается сходнымъ со всѣми людьми; эти признаки называются
общими (именно —общими для в с ѣ х ъ людей). Часть же этихъ иризнаковъ
такова, что они оказываются общими со всѣми животными, и въ обладаніи
ими онъ выходите сходнымъ со всѣми животными. Эти признаки тоже н а -
зываются общими (именно—общими для в с ѣ х ъ животныхъ). Но вмѣстѣ с ъ
тѣмъ у каждаго челозѣка есть такіе признаки, посредствомъ которыхъ
«нъ отличается отъ всѣхъ людей, даже отъ наиболѣе похожихъ на него.
Точно также у каждаго квадрата есть признаки, общіе или со всѣми к в а -
дратами, или со всѣми четыреугольниками, или даже со всѣми прямоли-
нейными фигурами и т. д., a вмѣстѣ съ тѣмъ у него же есть и единичные
признаки, которыми данный квадратъ отличается отъ в с ѣ х ъ квадратовъ,
напримѣръ — занимаемое имъ мѣсто, положеніе, в ъ которомъ онъ вычер-
ченъ и т. п.
Признаки, будутъ ли они единичными или общими могутъ быть
простыми или сложными, т. е. состоящими изъ соединен я простит
признаковъ. Й единичные признаки очень часто, если не в ъ большинстве
случаевъ, состоять изъ своеобразна«) соединенія несколькихъ признаковъ,
каждый изъ которыхъ повторяется и во множестве другихъ предметовъ,
т. е. принадлежитъ къ числу общихъ признаковъ, но они такъ соединены
между собой в ъ данномъ предмете, что это самое сочетание в е повторяется,
ни в ъ какомъ другомъ предмете. Т а к ъ , люди обыкновенно отличаются
другъ отъ друга именно своеобразныяъ соединеяіемъ такихъ признаковъ, каж-
дый изъ которыхъ, взятый отдельно отъ другихъ (ваиримеръ—ростъ,
цвѣтъ волосъ и т. д . ) , оказывается у одного человека общимъ съ множе-
ствомъ другихъ людей, но взятые в ъ соединеніи другъ съ другомъ, они
о б р а з ш т ъ сложный единичный иризнакъ давнаго человека, потому что
такое же соединеяіе общихъ признаковъ не повторяется в ъ другихъ людяхъ
и отличаетъ даннаго человека отъ оетальныхъ людей, • а чрозъ это и отъ
в с е х ъ предметовъ.
Признаки, будутъ ли они общими или единичными, простыми
или сложными, разделяются еще на существенные и несущественные.
Существенными признаками даннаго предмета или же данной группы
нрздметовъ, сходныхъ между собой в ъ обладаніи этими признаками, на-
зываются такіе признаки, изъ которыхъ каждый, взятый отдельно,
необходимъ, а все вместе достаточны, чтобы отличить данный
предмете, или данную группу предметовъ отъ всехъ оетальныхъ пред-,
метовъ. Напр., существенными признаками квадратовъ служатъ четы««
стороны, образованіе ихъ пересеченіемъ чѳтырехъТірямыхъ угловъ и равенство
этихъ сгоронъ между собой; ибо каждый изъ этихъ признаковъ необходимъ,
чтобы отличить квадратъ отъ любой другой фигуры, а в с е в м е с т е д о -
статочны для этой цели. Действительно: если мы отбросимъ хоть одинъ
изъ этихъ признаковъ, то мы уже яе отличииъ квадрата съ помощью
оставшихся у насъ признаковъ отъ всехъ фигуръ. Напр., безъ равенства
сторонъ мы не отличимъ его отъ яродолговатыхъ прямоугольников^. Оъ
другой стороны, в с е х ъ этихъ признаков 1 !, взятыхъ в м е с т е , достаточно,
чтобы отличить квадраты отъ какихъ угодно фигуръ. В ъ самомъ деле. - у
квадратовъ, конечно, есть еще и другіе общіе имъ всемъ признаки, напр.,
обладаніе равными, взаямноперпендикулярными и взаимноделящимися но-
пОламъ діагоналями, но намъ ни в ъ одномъ изъ этихъ признаковъ уже
нетъ никакой надобности наряду съ преждеуказанными (четырехстороаность,
прямоугольность и т. д . ) , чтобы отличить квадраты отъ в с е х ъ фи-
гуръ. Такимъ образомъ, вышеуказанные признаки принадлежать в ъ
квадратахъ к ъ существенным!, a в с ѣ прочіе несущественные. Другой при-
мѣръ: существенными признаками китовъ служатъ, во-первыхъ, принадлеж-
ность к ъ животныиъ, т. е. в с ѣ существенные признаки животныхъ вообще
(рождаемость, смертность, способность двигаться и т . д.), во-вторыхъ, опре-
дѣленная внѣганяя форма; ибо каждый изъ этихъ признаков! необходим!,
чтобы отличить китовъ отъ всѣхъ предметов!, и вмѣсгЬ с ъ тѣмъ ихъ д о -
статочно для этой цѣли. Существенными признаками Аристотеля служить
то, что это греческій философъ, родившійся в ъ 3 8 4 г . до P . X . и
ушершій в ъ 3 2 2 г . до P . X .

5. Относительность въ разницѣ сущѳствснныхъ и несуще-

—-— ственныхъ признаковъ.

Однако, наше опредѣлевіе существенных! признаковъ еще должно

быть пополнено кое чѣмъ. В ѣ д ь иногда (хотя не всегда) въ данномъ
предметѣ или въ данной группѣ прсдметовъ можно выбрать два та-
кихъ сочетания признаковъ, что съ помощью каждого изъ этихъ соче-
таній мы отличимъ этотъ предметъ или данную группу предметсвъ
отъ всѣхъ остальныхі, хотя въ составь каждого изъ этихъ сочетаній
будутъ входить не тѣ же самые признаки. Напр., квадраты можно
отличить отъ всѣхъ предметов! не только тѣми признаками, которые мы
сейчасъ указывали (четыреугольность, прямоугольность и равенство сторонъ),
но также и с ъ помощью слѣдующей суммы признаковъ: четыреугольность
и обладаніе діагоналями, которыя были бы взаимно перпендикулярными,
взаимно дѣляіцими одна другую пополамъ и равными между собой. В ѣ д ь
такими признаками обладаютъ только квадраты, такъ что и про эти при-
знаки можно сказать, что каждый изъ нихъ необходим!, а взятые вмѣстѣ,
они достаточны, чтобы отличить квадраты отъ всѣхъ остальных! рред-
метовъ. Точно также, чтобы отличить Аристотеля отъ всѣхъ о с т а л ь н ы х !
людей, достаточно указать, что онъ быль воспитателем! Александра М а -
кедонскаго, умалчивая не только о томъ, кѣмъ онъ былъ по своей сде-
ціальности, философом! ли, поэтомъ ли, врачемъ ли и т . д . , но даже и
о томъ, когда онъ родился и умеръ.
Поэтому окончательное• опредѣленіе сугцественныхъ признаковъ
должно быть такимъ: это — признаки, которые и необходимы, и до-
статочны, чтобы съ ихъ помощью отличить предметъ или группу
предметовъ отъ вспхъ остальных», и которые, вмѣстѣ съ тѣмъ, изъ
вс>ьхъ_ подобных» признаковъ (т. е. необходимых! и достаточных! для той
же цѣли) оказываются болѣе важными при разсмотрѣніи дашаго
предмета или данной группы предметовъ съ той точки зрѣпія, съ
какой мы хотимъ узнать ихъ. И существенными признаками квадратовъ
потому приходится считать прежде указанные (четыреугольность, нрямо-
угольность и разносторонность), а не т ѣ , которые были указаны сейчасъ,
что при изученіи геометріи первые оказываются важнее вторыхъ. Точно
также оттого приходится считать существенными для Аристотеля прежде-
указанные признаки, что при изучеиіи исторіи они важнѣе, чѣмъ то об-
стоятельство, что онъ былъ воспитателемъ Александра Македонскаго: о т -
того то онъ и сдѣлался воспитателемъ послѣдняго, ч т о былъ самымъ в ы -
дающимся философомъ того времена, когда надо было пригласить воспи-
тателя к ъ Александру.
Т а к и м ъ образомъ, принадлежность даннаго признака к ъ числу суще-
ствѳнныхъ или несущественныхъ зависите не только отъ мыслимаго нами
предмета, но и отъ нашей точки зрѣнія на него, такъ что выходите до
известной степени обетоятельствомъ относительными Этимъ-то и объяс-
няется, что нередко, но, конечно, не всегда, для одного и того же пред-
мета можно устанавливать различный определенія, и каждое изъ
нихъ, всетаки^ будетъ вполне правилънымъ. А не слѣдуетъ упускать изъ
виду, что каждое правильное онредѣлеиіе (какъ это уже извѣстно изъ
любого гимназическаго курса логики, д а и самому легко подметить) дол-
жно состоять изъ перечня существенныхъ признаковъ, перечня исчер-
пывающая, полная, но и ограничивающаяся одними только существен-
ными признаками: ояредѣленіе есть указаніѳ вегьхъ существенныхъ, но од-
них? гполько существенныхъ признаковъ. И возможность двоякаго пра-
в и л ь н а я оиредѣленія одного и того же предмета ясно обнаруживается
даже в ъ геометріи, именно: существуютъ д в ѣ системы изложенія одной
и той же геометріи Эвклида (не Эвклида и Л о б а ч е в с к а я , но одного Э в -
клида, т. е. той самой геометріи, съ которой всякій изъ насъ знакомится
въ гимназіи); обѣ онѣ одинаково распространены и одинаково строго д о -
казываютъ в с ѣ свои теоремы, хотя не съ одинаковой легкостью в ъ изло-
ж е н а . В ъ одной изъ нихъ прямая линіи определяется, какъ линія,
постоянно сохраняющая одно и то же направленге, т. е. какъ нигде
неизмѣняющая его, такъ что сохраненіе первоначальнаго направлѳяія
считается в ъ этой системѣ существеннымъ иризнакомъ прямой ливіи. В ъ
другой же системѣ прямая линія определяется, какъ такая, линія, что для
точного указангя ея положенія въ пространстве достаточно отмѵтить
только две находящихся на ней точки. (Для т о ч н а я же указанія ооло-
женія кривой линіи в ъ пространстве надо на ней отметить не меньше
трехъ точекъ. Напримеръ, положеніе круговой линіи въ пространстве можно
точнымъ образомъ указать не иначе, какъ при помощи трехъ лежа-
іцихъ на ней точекъ). Такимъ образомъ, въ этой системе изложенія со-
храненіе первоначальнаго направлеяія не считается существеннымъ иризна-
комъ прямой линіи: иначе о немъ упоминалось бы в ъ онредРленіи прямой.
Намъ, конечно, съ п е р в а я взгляда кажется, будто бы каждый при-
знакъ долженъ быть существеннымъ или несуществннымъ самъ по себе,
независимо отъ точки зренія, съ какой мы разематриваемъ данный пред-
метъ или данный классъ предметовъ, будто бы его принадлежность
къ числу существенныхъ есть вещь вполне безотносительная, зави-
 сящая только о т ъ свойствъ рассматриваемая предмета. Н о это про-
стой самообманъ, который зависите отчасти отъ того, что мы слишкомъ
сильно свыкаемся съ той точкой зрѣнія, съ какой мы разсматриваемъ
данный предмѳтъ, и поэтому начинаемъ ее считать единственно в о з -
можной, независимой отъ напіихъ цѣлей и намѣреній, вызываемой са-
мимъ предметомг, а не тѣми намѣреніями, съ какими мы разсма-
триваемъ его. Отчасти же этотъ самообманъ создается и поддерживается
тѣмъ обстоятельствомъ, что очень часто, если не въ подавляющемъ боль-
шинствѣ случаевъ, намѣренія разныхъ людей, и намѣренія одного и
того же чёловѣка в ъ разное время, при разсмотрѣніи какого либо
предмета оказываются одинаковыми между собой; a вслѣдствіе этого и т а
точка зрѣнія, съ которой каждый изъ нихъ разсматриваетъ данный
предмете, оказывается постоянно и для каждаго изъ нихъ одинаково
обязательной (ибо она обусловливается ихъ намѣреніями); а черезъ это, в ъ
свою очередь, и раздѣленіе признаковъ даннаго предмета на существенные
и несущественные выходить постоянно и для каждаго и з ъ нихъ одина-
ково обязательнымъ (ибо оно зависитъ отъ занятой для нихъ точки зрѣ-
нія). И вотъ, эту постоянную и одинаковую для всѣхъ обязательность в ъ
раздѣленіи признаковъ даннаго предмета на двѣ группы ошибочно счи-
таютъ зависящей не отъ собственныхъ намѣреній разныхъ лицъ, не отъ оди-
наковости этихъ намѣреній между собой и съ другими людьми, яо отъ с а -
мого предмета. А тогда, разумѣется, будетъ казаться, будто бы в ъ при-
надлежности признака к ъ существеннымъ или несущеетвеннымъ вовсе нѣтъ
ничего относительная, ничего такого, что зависѣло бы отъ нашей точки
зрѣнія на предмете.

6. Неудача попытокъ сдѣлать безотносительной разницу

между существенными и несущественными признаками.

Но хорошо или дурно объяснили мы указанный сейчасъ самообманъ, подъ

его вліяніемъ многіе пытаются такъ опредѣлить разницу между существенными
и несущественными признаками, чтобы в ъ ней не было ничего относительная,
ничего зависящаго отъ предпочтенной нами точки зрѣнія на разсматривае-
мые предметы. Н о в с ѣ эти попытки оказываются неудачными и этимъ
лишній разъ подтверждаютъ, что принадлежность признака к ъ существен-
нымъ или несущеетвеннымъ до извѣстной степени зависитъ и отъ выбран-
ной нами точки зрѣнія на разсматриваемый предметъ. В ъ самомъ дѣлѣ:
а) Иногда опредѣляютъ существенный признакъ, к а к ъ такой, безъ
к о т о р а я предметъ не можетъ быть тѣмъ, чѣмъ онъ есть, при чемъ не
говорятъ объ его разсмотрѣпіи съ извѣстной точки зрѣніа, а вообще, т. е.
нодразумѣвается, что съ устраневіемъ существеннаго признака предметъ не
можетъ быть тѣмъ, чѣмъ онъ есть, если даже разсматривать его съ любой
точки зрѣнія. Н о вѣдь какой бы признакъ мы ни устранили изъ предмета
хотя бы самый ничтожный, сейчасъ же онъ перестаете быть тѣмъ, чѣмъ
былъ прежде. Напр., если допустить, что величина данааго стола устрани-
лась и заменилась иной величиной, столь будеть уже не прежаимъ, а дру-
гимъ столомъ. Одь останется тѣиъ, чемъ былъ, если его разсматривать
только, какъ стодъ, т. е . при раземотреніи его съ определенной точки зрѣ-
нія. Следовательно, при томъ оирѳделеніи понятія существенныхъ призна-
ковъ, о которомъ сейчасъ, идетъ речь, в с е признаки окажутся одинаково
существенными, а между темъ, само-то это определеяіе строится именно
для того, чтобы отличить существенные признаки отъ несущественныхъ.
Следовательно, для этого отличія надо еще прибавить, что при устраненіи
существенная признака предмете не можетъ быть такимъ, какимъ онъ есть,
если онъ рассматривается съ известной точки зренгя.
b) Говорятъ еще такъ: существенный признаке тотъ, наличность к о -
т о р а я требуется сущностью предмета, а несущественный только допускается,
но еще не требуется ею. Э т о было бы вполнѣ пригодныиъ средствомъ для
отличенія существенная признака отъ несущественная, но в ъ томъ только
случаѣ, если бы наука уже знала сущность вещей, а этого нѣтъ. И какъ
далеки мы отъ этого знанія, видно хотя бы изъ того, что сноръ между
матеріализмомъ, дуалиетнческимъ спиритуализномъ и нанисихизмомъ еще
далеко но закончился, a гаосеологія утверждаетъ даже, что онъ никогда
не закончится. Если же сущности вещей мы еще не знаемъ, то, конечно,
мы еще не в ъ правѣ говорить о томъ, что дѣйствительно требуется ею, а
что только допускается. Пока мы вправѣ говорить только о томъ, что
мы сами считаемъ въ прѳдметахъ болѣе существеннымъ; но тогда резуль-
т а т е , т. е. признаніе признака, существеннымъ или несущественными о к а -
жется в ъ зависимости отъ той точки зрѣнія, съ какой мы разсматриваемъ
предмете.
c) В ъ „ Л о г и к ѣ " Владиславлева и в ъ нѣкоторыхъ другихъ * ) суще-
ственный признакъ определяется, к а к ъ такой, который требуется „идеей"
предмета, при чемъ подъ „идеей" в ъ данномъ случаѣ иодразумѣвается нѣчто
въ родѣ того, что подразумѣваютъ, когда говорятъ, наиримѣръ, объ и д е ѣ
какого нибудь художественная произведенія. Именно: думаютъ, что к а к ъ
въ художественномъ произведены воплощена нѣкоторая идея, которая обу-
словливаете, изъ какихъ частей состоите это произведете, и к а к ъ онѣ
относятся другъ к ъ другу, т а к ъ точно и в ъ каждой вещи воплощена н ѣ -
которая идея (или смыслъ), которая обусловливаете ея общій характеръ.
Т о г д а все, что требуется идеей вещи, составите ея существенные цризнаки,
а ч т о лишь допускается, но еще н е требуется ея идеей, будетъ несуще-
ствеянымъ признакомъ. П о ясно, что такое различеніѳ существенная при-
знака отъ несущественная стоите в ъ прямой зависимости отъ предположе-
яія, будто бы мы уже знаемъ самую сущность вещи: вѣдь здѣсь идеей
названо то же самое, что понимается подъ сущностью вещи. Но мы разсма-

*) См., такъ называемую, большую логику (университетскій курсъ) В л а д и -

с л а в л е в а — Л о г и к а . Обозрѣніе и т. д. Спб., 1881, стр. 50 и слѣд., также U e b e r w e g .
S y s t e m der Logik- B o n n 1857, § 57.
триваемъ, можетъ ли быть указана безотносительная разница между существен-
ными и несущественными признаками при томъ условіи, ч г о мы еще не
зваемъ сущности вещей.
d) Существенный признакъ опредѣляется еще иногда, к а к ъ признакъ
невыводной, изъ к о т о р а я в ъ то же время можно вывести множество дру-
гихъ признаковъ предмета. Т а к ъ , напримѣръ, в ъ понятін квадрата четыре
равныхъ стороны и четыре равныхъ угла—признаки существенные. Н о
такая абсолютная разница между существенными и несущественными при-
знаками только кажущаяся. Говорятъ, равенство угловъ и сторонъ к в а д р а т а —
яевыводной ( а потому существенный) признакъ. Почему же невыводной? П о -
тону, что онъ уже содержится в ъ самомъ опредѣлевіи квадрата. А что если
мы опредѣлимъ квадратъ, какъ фигуру, въ которой можно провести только
двѣ и притоMoравныхъ дгагонали, взаимно перпендикулярныхъ и дѣлящихъ
одна другую пополам^ Тогда у насъ тоже получится опредѣленіе квадрата,
а не чего либо другого; но равенство сторонъ и угловъ уже окажется признакомъ
выводнымъ, т . е. несущественными. В ѣ д ь это равенство можно доказать,
опираясь на наше опредѣленіе, т . е. можно доказать, что у такой фигуры
непремѣнно будутъ равныя стороны и равные углы. Н а это можно возразить,
что первое опредѣленіе квадрата гораздо удобнѣе, и что при такомъ опре-
дѣленіи легче изучать гоометрію. Совершенно вѣрно, но вѣдь это вмѣстѣ
съ тѣмъ значить, что безотносительной разницы между признаками въ данномъ
случаѣ не устанавливается, и что она сводится къ разницѣ в ъ удобствѣ изло-
жс-пія или изученія предмета, т. е. зависитъ отъ избранной нами точки зрѣнія.
7. Признаки, мыслимые въ подлежащемъ и сказуемомъ
сужденія.
,4/ . Узнавъ, что такое признаки предмета, посредствомъ самонаблюденія
надъ переживаніемъ сужденій, легко убѣдиться, что въ подлежащемъ каж-
дою сужденія тотъ предметъ или та группа предметовъ къ которым?,
относится сужденіе, мыслится нами со стороны лишь нѣпоторыхъ, а не
всѣхъ признаковъ, принадлежащихъ этому предмету или каждому изъ
уредмерговъ этой группы, т . е. в ъ подлежащемъ имѣютея в ъ виду лишь
нѣкоторые, а не в с ѣ признаки этихъ предметовъ. Т а к ъ , в ъ суждепіи
„киты не р ы б ы " , киты мыслятся только со стороны небольшого числа
признаковъ; ибо, очевидно, при этомъ сужденіи мы имѣемъ в ъ виду изо
всѣхъ признаковъ, которые можно было бы указать в ъ каждомъ китѣ, и
изъ которыхъ составилось бы обширное, не сразу запоминаемое, зоологи-
ческое онисаніе китовъ, всего лишь нѣкоторые признаки. Н а а р . , врядъ ли
кто при этомъ сужденіи имѣетъ в ъ виду, что у китовъ узкое горло. Д а -
лѣе, в ъ еужденіи „Аристотель—основатель логики" в ъ подлежащемъ „Ари-
стотель" мыслится предметъ, разсматриваемый со стороны не всѣхъ при-
знаковъ, которые въ немъ можно установить историческими источниками,
а лишь нѣкоторыхъ изъ нихъ. Также дѣло стоить и съ сказуемымъ
сужденія: въ немъ тоже мыслятся предметы, разематриваемые со
 стороны не всѣхъ, а лишь нѣкоторыхъ изъ признаковъ, которые могутъ
быть найдены въ этомъ ггредметгь. В ъ первомъ примѣрѣ сказуемое
„ р ы б ы " мыслятся, или разсматриваются нами, очевидно, со стороны лишь
нѣкоторыхъ признаковъ, а не всѣхъ, которые могутъ быть указаны в ъ
нихъ, и изъ которыхъ составляется зоологическое онисаніе рыбъ.
Е а к і е же признаки предметовъ надо имѣть в ъ виду, мысля подле-
жащее и сказуемое сужденія? Если бы сужденіе оставалось личнымъ д о -
стояніемъ того, кто его составилъ, а не назначалось для провѣрки .всѣми
желающими, то в ъ его подлежащеаъ и сказуемомъ можно было бы мыслить
какіе угодно признаки. Но сужденіе, которое должно подвергнуться такой
провѣркѣ, чтобы за ея правильностью могли слѣдить всѣ желающіе, очевидно,
должно быть т а к ъ мыслимо нами и такъ высказано посредствомъ словесныхъ
знаковъ, т. е. посредствомъ предложенія, чтобы вслѣдъ за нами всѣ мыслили оди-
наковымъ образомъ и подлежащее, и сказуемое этого сужденія: иначе можетъ
выйти, ч т о в ъ то время, какъ одинъ человѣкъ провѣряетъ одну мысль,
другой, слѣдя за его провѣркой, будетъ имѣть в ъ виду совсѣмъ иную
мысль, хотя бы и о тѣхъ же предметахъ. Отсюда слѣдуетъ, что коль
.скоро существуешь знанге, добываемое посредствомъ такой проверки
сужденій, возникшихъ въ виде догадокъ, за которой могли бы слѣдигпь
все желающге, словесные знаки, служащіе въ предложеніяхъ для вира-
оювнія подлежащаго и сказуемаго каждого проверяемого сужденгя, обя-
зательно должны и почти всегда невольно будутъ обозначать собой
такія мысли, въ которыхъ предметы (целая группа предметовъ или же
одинъ данный предмета) разсматриваются со стороны однихъ лишь
ихъ существенныхъ признаковъ, потому что только при этомъ условіи и
подлежащее, и сказуемое всякаго высказаннаго сужденія будетъ всѣми п о -
ниматься вполнѣ одинаково.
Въ действительности такъ оно и выходить, что словесные знаки,
выражающге въ предложеиіи подлежащее и сказуемое сужденгя, упо-
требляются съ целью обозначать ими предметы, разсматриваемые
лишь со стороны ихъ существенныхъ признаковъ. Напр.: когда мы г о -
„ воримъ кому нибудь: „квадраты суть параллелограммы", то мы разсчиты-
ваемъ, что наши слушатели и читатели будутъ мыслить и квадраты, и
параллелограммы лишь со стороны ихъ существенныхъ признаковъ. Если же
мы боимся ошибиться в ъ своихъ разсчетахъ, то помогаемъ своимъ чита-
телямъ или слушателялъ тѣмъ, что указываемъ имъ, такъ называемое,
оиредѣленіе квадрата (или параллелограмма); а всякое опредѣленіе состоитъ
изъ полнаго перечня однихъ лишь существенныхъ признаковъ. Точно также,
когда мы сомневаемся, соединяемъ ли сами-то мы съ извѣстными словес-
ными знаками мысль о признакахъ, которые были бы и необходимы, и
достаточны, чтобы отличить отъ всѣхъ оетальныхъ предметы, называемые
этими словесными знаками, то и сами себѣ мы помогаемъ тѣмъ что ста-
раемся припомнить или впервые установить опрѳдѣленіе значенія этихъ
знаковъ, т . е. указываешь самимъ себѣ т ѣ существенные признаки пред-
метовъ, о которыхъ должны напоминать намъ эти знаки.
Итакъ, словесные знаки, выражающіе въ предложены подлежащее или
сказуемое сѵжденія, додвергаемаго провѣркѣ, не только должны обозначать,
но и на дѣлѣ обозначайте собой мысль о предметѣ, разсматриваемомъ со
стороны его существенныхъ признаковъ, или же о цѣлой груипѣ предметовъ,
разсматриваемыхъ со стороны ихъ общихъ существенныхъ признаковъ.
Какъ доходите до такого положенія дѣлъ языкъ цѣлаго народа, какъ
постепенно усваивается эта особенность языка отдѣльнымъ человѣкомъ по
мѣрѣ усвоенія имъ языка своего народа, все эго вопросы, относящееся к ъ
псйхологіи, а не к ъ логякѣ. Послѣдняя беретъ все это, к а к ъ уже совер-
шившейся фактъ, и разсматриваетъ лишь, какъ слѣдуетъ обращаться съ
сужденіями, а равно съ ихъ подлежащими и сказуемыми, нри нровѣркѣ
правъ этихъ сужденій считаться знаніемъ.
8. П о н я т і я и термины.
Мысль о предмете, разсматриваемомъ со стороны его суще-
ственныхъ признаковъ, или же о целой группе предметовъ, разсма •
триваемыхъ со стороны ихъ общихъ существенныхъ признаковъ, логика
назвала понятіемъ; и на основаны всего сказанного яено, что каждое
бужденіе состоишь изъ двухъ ионятій, соединенны.» утвердительной или
отрицательной связкой, при чемъ одно изъ ионятій служите подлежащимъ
сужденія, а другое сказуемыіъ.
Словесные знаки понятій называются въ логиш__ гперминами. Они
могутъ быть или простыми, состоящими каждый изъ одного слова, каковы:
„ к и т ъ " , „ р ы б а " , „ к в а д р а т е " , „движеніе", „ ц в ѣ т ъ " и т . д., или же слож-
ными, состоящими изъ соединены нѣсколькихъ словъ, каковы: „млекопи-
тающее животное", „прямолинейная фигура", „равномѣрноускорительное
движеніе", „движеніе земли вокругъ своей оси", „волнообразная колеба-
нія в о з д у х а " и т . п. Но само собой разумѣстся, что, какъ бы ни былъ
сложенъ данный терминъ, образующія его слова никогда не сосгавятъ
иредложенія; ибо иредложеніе служить словеснымъ знакомъ цѣлаго сужде-
нія, а терминъ знакомъ лишь одной изъ его частей, такъ что терминами
могутъ быть только или отдельно взятия слова, или же такія соче-
тания словъ, которыя не образуютъ предложены. Послѣднія же въ
глазахъ лоѵики состоять изъ двухъ терминовъ и обозначены связки (если
т о л ь ш Г ш Г не пропускается, какъ это часто бываете в ъ рѵсскомъ языкѣ),
потому что они высказываютъ собой сужденія, a сужденіе состоятъ изъ
двухъ поняты и связки.
По происхожденію своему термины делятся на естественные,
созданные самимъ народомъ для обозначенія поняты, созрѣвшихъ уже в ъ
обыденной жизни, а на искусственные или технические, созданные
наукой, т. е. одними лишь учеными, для обозначенія понятій, созрѣваю-
5
щихъ только при изученіи науки. Прнмѣры естественныхъ терминовъ:
„ к и т ъ " , „ р ы б а " , „движеніѳ", „домашнее животное", „поклоненіе солнцу"
и т. д . Примѣры техническихъ или искусственныхъ терминовъ: „предло-
женіе", „сказуемое", „волнообразный колебанія в о з д у х а " , „паровая м а -
шина", „гипотенуза", „ л о г и к а " , „эндосмозъ", „элѳктризація", „индук-
тивные т о к и " и т. д. И языкъ каждой науки состоите изъ двухъ частей:
отчасти изъ естественныхъ, а отчасти изъ искусственныхъ терминовъ, при
чемъ для образованія послѣднихъ наука нерѣдко заимствуете слова не
изъ родного, но изъ чужихъ языковъ, именно изъ латинскаго и греческаго.
Совокупность искусственныхъ терминовъ, установленныхъ данной на
кой взятыхъ въ связи съ объясненіемъ ихъ значенія, называется терми-
нологией этой науки,

9. Важнѣйшія недоразумѣнія по поводу понятій.

Очевидно, что для дальнѣйшаго изученія сужденій и ихъ видоизмѣ-

неній логика должна еще болѣе познакомиться съ понятіями и ихъ видо-
измѣненіяяи. Прежде же всего нужно предостеречь отъ слѣдующихъ н е -
доразумѣній по поводу сказаннаго о понятіяхъ:
A u . К о г д а логика говорить, что каждое сужденіе состоите изъ соеди-
ненія двухъ понятій, то не слѣдуетъ думать, будто бы она этимъ хочетъ
сказать, что возникновеніе понятій предшествуете возникновенію сужденій,
что, будто бы, сперва возникаютъ понятія, a послѣ того, соединяя и х ъ
по два утвердительнымъ или отрицательнымъ отношеніемъ, мы образуемъ изъ
нихъ сужденія. Логика вовсе не интересуется вопросами о взаимномъ
отношение въ возникиовеніи суждение и понятій въ нашвмъ умѣ: это
психологическіе, а не логяческіе вопросы. И въ разсматриваемомъ поло-
женіи логика утверждаете только слѣдующее: если вглядѣться в ъ любое
сужденіе, которое т а к ъ подвергается ировѣркѣ, чтобы в с ѣ желающіс могли
слѣдить, будетъ ли эта провѣрка правильной или ошибочной, то такое
сужденіе окажется состоящимъ изъ соединенія (посредствомъ утвердительной
или отрицательной связи) двухъ понятій; а какъ это произошло в ъ дая-
номъ сужденія, логика вовсе не говорить и оставляете эготъ воиросъ
открытымъ во в с ѣ стороны. Дѣло в ъ томъ, что она разсматриваетъ пра-
вильность и неправильность мышленія независимо отъ происходящихъ при
немъ душевныхъ переживаиій, такъ что для нея не имѣете никакого зна-
ченія, какъ относятся другъ къ другу душевныя переживанія, происходя-
щая при томъ, что она называете понятіяки, и при томъ, что она назы-
ваете сужденіями, какія изъ нихъ бываютъ раньше, какія позже и т. п.
В ѣ д ь нровѣрка сужденій должна производиться такими п у т я м , обязатель-
ность которыхъ была бы вполнѣ ясна и для т ѣ х ъ . кто вовсе не знакомь
съ этими пѳреживаніями.
- ^ . П о н я т і я , конечно, необходимо отличать отъ всѣхъ другихъ мы-
слей, в ъ частности отъ представлеяій, смѣшать съ которыми и х ъ легче
всего. Представленіями называются в ъ психологіи, какъ это показываете
уже ихъ названіе, такія мысли, посредством! к о т о р ы х ! мы какъ бы вос-
принимаем! предметы (какъ бы ставимъ ихъ иередъ собой), хотя в ъ дѣй-
ствительности ихъ нѣтъ передъ нами. В ъ этомъ отношеніи представленія
сходны съ пояятіями. Разница же между тѣми и другими сводится к ъ
тому, что посредством! представлеяія мы разсматриваемъ, т . е. какъ бы
воспринимаем!, предметы со стороны какихъ угодно признаковъ, незави-
симо отъ того, будутъ ли они существенными или несущественными, а
посредством! понятій только со стороны существенных!. Но отличая
понятія отъ представлений, разумѣется, въ логикѣ не слѣдуетъ пред-
рѣшать въ какую бы то ни было сторону, а надо оставить открытымъ
психологическій вопросъ объ элементахъ душевной жизни, составляю-
щихъ переживанія понятгя и представлетя, именно, переживаются ли
нами понятия, к а к ъ вполнѣ самостоятельный мысли сравнительно съ пред-
ставленіями, или же переживаніе нонятій составляете лишь особое видо-
измѣненіе в ъ переживавіи представлений. Напр.—понятія, можетъ быть,
но психологическому составу ихъ переживанія то же самое, что и пред-
сгавленія, но такія, в ъ которыхъ вниманіе приковано к ъ однимъ лишь
существенным! признакам!. Жогикѣ нѣтъ никакой нужды до состава с а -
маго переживанія нонятій и представленій: нри ея изученіи достаточно
принять к ъ свѣдѣнію, что понятіемъ называется мысль о нредметѣ (или
группѣ предметов!), разсматриваемомъ (или разсиатриваемыхъ) со стороны
существенных! признаковъ, и что здѣсь-то именно коренится то отличіе
пёнятій отъ представленій, которое одно только и важно для логики.
Изученіе же сходства и разницы въ тѣхъ душевныхъ переживаніяхъ, которыя бы-
в а ю т ! при понятіяхъ и нредставленіяхъ, должно быть предоставлено психологіи.
3 . Часто говорятъ, что знаніе состоите изъ понятій. Доходятъ даже
до того, что слово „понятіе" употребляют!, какъ синонимъ слова „ з я а н і е " .
(Напр., говорятъ объ ученикѣ, оттого провалившемся на экзаменѣ изъ
геометріи, что онъ не умѣлъ доказать ни одной теоремы о равенетвѣ
треугольников!: „ у него нѣтъ ни малѣйшаго нонятія о треугольниках!".
Но понятіе треугольника, напр., опредѣленіе треугольника, не могло же не
выработаться у того, кого обучали геометріи.; слѣдовательно, здѣсь подъ
выраженіемъ „ни малѣйшаго понятія" подразумѣваютъ „ни малѣйшаго зна-
ния"). Однако, слова, что знапіе сострить изъ понятій, вѣрны лишь съ
той оговоркой, чтобы понятия рассматривались здѣсь, какъ части суж-
дений, а не предполагались взятыми отдѣльно, безъ и х ъ соѳдиненія в ъ
видѣ сужденій. В ѣ д ь знаніе состоите и з ъ суждеяій, а не изъ какихъ-либо
д р у г и х ! мыслей, и понятія могутъ входить в ъ составь знаиія лишь, какъ
части сужденія. Огдѣльно же взятое понятіе, напр., понятіе квадрата, еще
не образует! знанія (ср. стр. 7 ) . В ъ связи съ этимъ въ лошкѣ никогда
не слѣдцетъ употреблять слово „понятіе" вмѣсто слова „знаніе", какъ
это позволяете себѣ дѣлать обыденная жизнь: иначе наше изложеніе ста-
н е т ! сбивчивымъ, неяснымъ. И запомнить это правило тѣмъ необходимѣе,
б*
что многіе авторы (напр., Риккертъ и другіе) тоже позволяютъ себѣ по-
добную небрежность въ выраженіяхъ, т. е. употребляютъ слово понятіеи въ
смыслѣ знанія, чѣмъ, разумѣется, вовсе не содѣйствуютъ ясности ни в ъ
своихъ разсужденіяхъ, ни въ головахъ своихъ читателей, запоминающихъ
какъ бы относящееся къ понятіямъ то, что, можетъ быть, и вѣрно, да
вѣрно-то о сужденіяхъ, а не объ отдѣльно взятыхъ понятіяхъ.
Діѣкоторые авторы употребляютъ слово „понятіе", какъ сино-
нимъ общаго представленія, т. е. такого представленія, посредствомъ ко-
т о р а я мы какъ бы воспринимаемъ предметы, которыхъ въ дѣйствительности
нѣтъ передъ нами, только со стороны ихъ общихъ признаковъ; и при та-
комъ сювоупотребленіи понятія, конечно, могутъ быть только общими,
а отнюдь не единичными. Но такъ к а к ъ логикѣ нѣтъ дѣла до представ-
леній, то для нея такое словоупотребленіѳ негодно. Д а и само по себѣ
оно дурно: общія представленія уже и безъ того имѣютъ свое названіе, и,
называя ихъ еще понятіями, вносятъ сбивчивость въ научную терминологію.

/
 Г Л А В А IV.

Видоижѣненія понятій и сужденій.

1. Содѳржаніѳ и объемъ понятія.
/ / , Научившись отличать сужденія отъ предложеній и познакомившись съ
составомъ, который обнаруживается в ъ сужденіяхъ, когда мы ихъ разсмат-
риваемъ съ логической точки зрѣнія, т . е. какъ мысли, и з ъ которыхъ
только и состоитъ знаніе, и которыя поэтому назначаются для такой
провѣрки, чтобы в с ѣ и каждый могли съ полнымъ пониманіемъ даннаго суж-
денія слѣдить за правильностью и неправильностью этой повѣрки (ср.
стр. 7 , 8 и 6 4 ) , мы теперь, сообразно съ сказаннымъ на стр. 8 , должны
разсіотрѣть видоизмѣненія сужденій, дабы выяснить, при какихъ изъ в и -
доизмѣненій они пріобрѣтаютъ большее значеніе для расширенія знанія. Но
очевидно, что эти видоизмѣненія должны быть въ нѣкоторой связи съ видо-
измѣненіями понятій, какъ частей сужденія, такъ что сперва надо озна-
комиться съ видоизмѣненіямн понятій. Для достиженія же этого надо, к о -
нечно, всмотрѣться, нѣтъ ли в ъ томъ, что нами мыслится в ъ понятіи,
какихъ-либо различій между собой, отъ видоизмѣнеиій которыхъ могли бы
зависѣть видоизмѣненія ионятіи.
И вотъ, в ъ каждомъ понятіи приходится различать д в ѣ стороны: со-
держаніе и объемъ даннаго понятія.
Содержаніемъ поняты называется совокупность всѣхъ тѣхъ призна-
ковъ (разумѣется, они принадлежать только къ существенаымъ, ср. стр. 6 5 ) ,
со стороны которыхъ мыслится въ этомъ понятіи предметъ или группа
предметовъ. Напр., прямолинейность сторонъ, ихъ равенство, образованіе
ихъ лересѣченіями чотырехъ прямыхъ угловъ составляютъ содержаніе по-
нятія квадрата. (Вообще содержаніемъ понятія служитъ то, что образуете,
такъ называемое, опредѣленіе понятія). Объемомъ называется совокуп-
ность предметовъ, которые подходятъ подъ данное понятіе, или мыслятся
въ немъ со стороны этихъ нризнаковъ. Т а к ъ , всѣ люди составляютъ объемъ
понятія человѣка, в с ѣ квадраты —объемъ понятія квадрата.
 Выраженіе подходить подъ данное понятіе означаете: „имѣть в ъ
себѣ все признаки, которые составляютъ содержаніе даннаго понятія".
Чтобы подходить подъ данное понятіе, предмете можетъ имѣть и больше
признаковъ, чѣмъ мыслится в ъ понятіи, но не меньше, a ненремѣнно всѣ.
Т а к ъ , каждый негръ подходить подъ понятіе человѣка, хотя у каждаго
негра, кромѣ признаковъ, которые входятъ в ъ составь понятія человѣка,
есть еще свои особые, отличающіе яегровъ отъ оетальныхъ людей. Назы-
вается же онъ подходящимъ подъ понятіе человѣка оттого, что у него
есть всѣ признаки, образующіе содержаніе понятія человѣка. Обезьяна же
не называется подходящей подъ понятіе человѣка, потому что у нея
только некоторые признаки людей. А про понятіе, подъ которое подхо-
дятъ извѣстные предметы, принято говорить, что оно содержишь ихъ подъ
собой, или что оно относится къ нимъ, или что они въ немъ мыслятся.

2. Видоизмѣненія понятій по ихъ содержанію и объему.

По своему содержанію понятія, разумѣется, могутъ быть настолько же

разнообразны, какъ и предметы, подходящіе подъ эти понятія. Напримѣръ:
есть нонятія математическія (раздѣляемыя еще на ариѳметическія, а л г е -
браическая и геометрическія), физическія, химичеекія и т . д . Однако, намъ
нѣтъ необходимости останавливаться на вйдоизмѣненіяхъ понятій по содер-
жанію. Дѣло в ъ томъ, что изучаемыя логикой правила мышленія должны
имѣть значеніе не для одного какого либо понятія съ его опредѣленнымъ
содержаніемъ, но либо для в с ѣ х ъ безъ исключенія, либо, по крайней мѣрѣ,
для очень шнрокихъ грунпъ понятій, какъ бы ни были они разнообразны
по своему содержанію. Отсюда ясно, что только немногія изъ этихъ пра-
вилъ мышленія окажутся в ъ большей или меньшей зависимости отъ различій
въ содержаніи понятій. Поэтому мы будемъ упоминать о видоизмѣненіи по-
нятій по содержанію лишь тамъ и лишь настолько, г д ѣ и насколько это-
необходимо для выясненія правилъ мышленія, связанныхъ съ этими видо-
изиѣненіями. Иное дѣло видоизмѣненія понятій по объему: они отличаются
столь общимъ характеромъ, т . е. повторяются в ъ томъ же самомъ видѣ в ъ
столь разнообразныхъ по своему содержанію понятіяхъ, что даже общія
для всѣхъ безъ исключенія понятій правила мышленія в ъ высшей степени
часто бываютъ связаны съ этими видоизмѣненіями, такъ что удобнѣе ио-
слѣднія разсмотрѣть в с ѣ сразу.
Понятія по своему объему, прежде всего, разделяются на единич-
ный и общгя. У первыхъ объемомъ служить только одинъ предмета; таково
понятіе Аристотеля, Петра Великаго и т . д . У вторыхъ объемомъ служить
цѣлая группа предметовъ, т . е. подъ общія понятія подходить много пред-
метовъ. Напр., понятія звука, запаха, человѣка, квадрата, движенія—суть
общія понятія.
Замѣтимъ хорошенько, что если мы разематриваемъ понятія съ логи-
ческой точки зрѣнія, то между общими и единичными понятіями нѣтъ и
не можетъ быть никакой иной разницы, кромѣ той, что объемомъ первыхъ
служить цѣлый кдассъ предметовъ, объемомъ же вторыхъ только одинъ
предметъ. Этимъ, конечно, логика вовсе не говорить, чтобы не было ни-
какой разницы и в ъ душеваыхъ переживаніяхъ, соотвѣтствующихъ тѣмъ и
другимъ понятіямъ, хотя не говорить и того, чтобы была подобная раз-
ница: логика отвлекается отъ разсмотрѣнія этихъ переживаній, какъ
неиМѣющнхъ для нея никакого значенгя. В ѣ д ь оцѣнивать годность и
негодность для расширенія знанія ( т . е. правильность и неправильность)
тѣхъ пріемэвъ мышленія, при разсмотрѣніи которыхъ приходится принять
во вниманіе разницу между общими и единичными нонятіями, часто отлично
умѣютъ и т ѣ люди, которые никогда не задумывались надъ душевными
нереживаніями, соотвѣтствующими общимъ и единичнымъ ионятіямъ. Д а но
правдѣ-то сказать, кто же ихъ в ъ точности знаетъ при томъ жалкомъ
положеніи, в ъ которомъ находится психологія мышленія?
Поэтому разсужденія о номинализмѣ и концептуализму ( т . е . о
исихологическихъ теоріяхъ этихъ переживаній), а также и о реализму (о
метафизическомъ ученіи, возникшемъ в ъ X I в ѣ к ѣ в ъ связи съ этими пси-
хологическими теоріями, которое иногда тоже прихватываютъ по дорогѣ,
когда эти теоріи приводятъ при логическомъ разсмотрѣніи общихъ и
единичиыхъ понятій), составляютъ чието-механическій, ни к ъ чему ненуж-
ный, привѣсокъ к ъ логякѣ, который только затемняетъ связь ея частей
между собой и препятствуете понять во всей глубинѣ разницу между л о -
гикой и психологіей. Когда же иной авторъ, доведя себя при помощи
какъ бы чисто исихологическихъ соображеній до согласія съ только что
упомянутымъ „реализмомъ общихъ нонятій", послѣ того, исходя изъ этого
ученія, обосновываете имъ свои заключенія объ условіяхъ годности мыш-
ленія для расширенія знанія, т . е. логическая ученія, а съ ихъ помощью,
в ъ свою очередь, обосновываете цѣлую систему метафизики и этимъ путемъ
выставляете послѣднюю в ъ видѣ фактически существующего знанія, то
получается несомнѣнный заколдованный кругъ: метафизика обосновывается
на такой логякѣ, которая, въ свою очередь, обосновывается на метафизи-
ческомъ ученіи о „реализмѣ общихъ понятій". Правда, что послѣднее обо-
сновано какъ бы психологически (вопреки тому, что по логическому пра-
вилу, упомянутому нами на стр. 1 2 , изъ чисто-пеихологическаго, несплетен-
наго исподтишка съ метафизикой, разсмотрѣнія душевныхъ переживаній
правильно можно заключать только о чисто-психологической сторонѣ этихъ
нереживаній, но отнюдь не объ истинномъ бытіи, о которомъ учитъ „реа-
лизмъ общихъ понятій"), но логика должна быть независимой и отъ ней-
хологіи, и отъ метафизики; ибо и т а , и другая сами-то должны оцѣни-
ваться съ помощью ни отъ чего независящей и основанной только на са-
мой себѣ логикѣ (ср. выше стр. 5 ) . Н о продолжимъ наше чисто логиче-
ское разсмотрѣніе видоизмѣненій нонятій, дабы съ его помощью раземот-
рѣть, тоже съ чисто-логической точки зрѣнія, и видоизмѣненія сужденій..
 3. Взаимоотношѳнія понятій по ихъ объему.

Часто бываѳтъ, что весь объемъ одного общаго понятія составляете часть
объема другого общаго понятія. Напрнмѣръ: объемъ понятія негра состав-
ляете часть объема понятія человѣка. Таковы же слѣдующія нары понятій:
дубъ и дерево; квадрата и четыреугольникъ; краснота и цвѣтъ и т . д .
Такія общія понятія, у которыхъ весь объемъ одного составляетъ часть
объема другого, принято называть по отношенію другъ къ другу—ви-
довыми и родовыми (или прямо видомъ и родомъ), или более и менее
общими, или же подчиняющими и подчиненными, или, наконецъ, част-
ными и общими. Изъ нихъ донятія съ болыпимъ объемомъ называются
относительно поняты съ меныпимъ объемомъ родовыми (или родами),—болѣе
общими, подчиняющими, общими; a понятія съ меньшимъ объемомъ отно-
сительно ионятій съ бблыпимъ объемомъ называются видовыми (или видами),
менѣе общими, подчиненными, частными. Впрочемъ, названія подчиняюиіаго
и подчиненною, а также общаго и частного понятія распространявши и
на такія пары понятій, изъ которыхъ одно общее (напр., человѣкъ), а
другое единичное (напр., Аристотель), но такое, что его предмете подхо-
дите и подъ первое понятіе.
Не надо упускать изъ виду, что понятія называются всѣми этими име-
нами лишь относительно другъ друга, такъ что одно и то же поиятіе по
отношенію к ъ одному будетъ видовыми, подчиненными и т . д., а по отно-
шенію к ъ другому—родовыми, подчиняющими и т . д . Т а к ъ , напр., по-
нятіе млекопитающаго животнаго есть родъ, т . е. родовое или п о д -
чиняющее, или болѣе общее понятіе относительно понятія собаки; но оно
же составляетъ видъ, или видовое, или подчиненное, или менѣе общее
понятіе относительно понятія позвоночнаго животнаго.
Д в а изъ этихъ названій, именно — видъ и родъ—употребляются,
кромѣ логики (гдѣ они служатъ синонимами родового и видового понятія),
еще в ъ зоологіи и ботаникѣ, куда они попали именно изъ логики. Но в ъ
логикѣ понятія вида и рода суть понятія чисто относительный, в ъ зооло-
гіи же и ботаникѣ они употребляются болѣе самостоятельно, такъ что здѣсь
родъ никогда не называется видомъ — и наоборотъ; ибо в ъ этихъ наукахъ
подъ видомъ подразумѣвается извѣстная, строго опредѣленная, степень общ-
ности понятія, а подъ родомъ слѣдующая, ближайшая к ъ нему, степень
общности. Поэтому надо отнюдь не смѣшивать значенія терминовъ „родъ
и в и д ъ " , принятаго в ъ логикѣ, съ тѣмъ, которое приписано имъ в ъ зооло-
гіи и ботаникѣ.
Иногда можетъ случиться, что несколько понятий окажутся под-
чиненными одному и тому же понятгю и притомъ такъ, чта ихъ.
объемы нисколько не совпадают другъ съ другомъ, даже своими частями.
Напр., понятіе рыбы и понятіе нтицы оба подчинены нонятію позвоночнаго
животнаго, при чемъ объемы двухъ первыхъ понятій совсѣмъ не совпа-
даютъ другъ съ другомъ. В ъ такомъ случаѣ эти понятгя, подчиненныя
одному общему, относительно другъ друга называются соподчиненными
одному и тому же понятію. Само собой разумѣется, что каждое изъ
общихъ соподчиненных! понятій есть видовое относительно нодчиняющаго,
а это нослѣднее родовое относительно каждаго изъ подчиненных! ему понятій,
при чемъ соподчиненными могутъ быть также и единичныя ионятія, напр.,
„Аристотель" и „Петръ Великій" соподчинены понятію „ ч е л о в ѣ к а " .
Употребляя названіе „сонодчиненныя" нонятія, ненремѣнно надо имѣть
въ виду, чтобы объемы понятій совсѣмъ не совпадали другъ съ другомъ;
въ протявномъ сдучаѣ она уже не могутъ называться соподчиненными,
хотя бы и подчинялись одному общему нонятію. Наііримѣръ: понятіе оби-
тателей Африки и нонятіе негровъ нельзя назвать соподчиненными ионятію
человѣка, хотя каждое изъ нихъ и подчинено ему; ибо объемы первыхъ
двухъ пояятій отчасти совпадают! другъ съ другомъ; вѣдь часть негровъ
принадлежит! к ъ обитателям! Африки, и наоборотъ—-часть обитателей
Африки состоять изъ негровъ.

4. Взаимная зависимость объема и содержания въ нѣкоторыхъ

1 ' 'Ѵм Ï понятіяхъ.

В ъ нѣкоторыхъ понятіяхъ объемъ и содержаніе оказываются во взаим-

ной зависимости другъ отъ друга, именно: во всякой парѣ поняты изъ
которыхъ одно подчинено другому, объемъ и содержаніе каждаго изъ нихъ
находятся въ обратномъ отношены другъ къ другу. Это вотъ что зна-
чить: изъ этихъ двухъ понятій объемъ больше у того, которое бѣднѣе но
своему содержанію, и, наоборотъ, богаче содержаніемъ то изъ нихъ, к о -
торое меньше.. по своему объему. Говоря же подробнѣе, надо запомнить
слѣдующее положеніе: ръ то время какъ объемъ подчиненна,го понятгя
составляешь часть объема подчиняющая, съ содержаніемъ того и дру-
гого дѣло стоить наоборотъ —содержаніе нодчиняющаго понятгя, со-
шавляетъ часть содержанья подчиненная, и последнее всегда бываешь
составлено изъ тѣхъ же признаковъ, которые служатъ содержаміемъ
подчиняющая, съ прибавленгемъ къ нимъ какихъ либо новыхъ призна-
ковъ. Йапр., понятію прямоугольника подчинено понятіе квадрата, и первое
изъ нихъ по своему Аодёржанію бѣднѣе, чѣмъ второе: содержаніе перваго
соетавляетъ только часть содѳржанія второго (ибо въ понятіи квадрата
содержатся в с ѣ признаки прямоугольника в ъ соединеніи еще съ н о в ы м ъ —
равенства всѣхъ еторояъ); объемъ же понятія прямоугольника больше или
шире, чѣмъ объемъ подчиненна™ ему нонятія (квадрата), такъ какъ по-
слѣдній составляет! лишь часть перваго.
Надо не упускать изъ виду, что эта обратная взаимная зависимость
объема и содержанія должна быть не во всякой парѣ понятій, а только
въ т ѣ х ъ понятіяхъ, которыя служатъ подчиняющим! и подчиненным! о т -
носительно другъ друга. Напр., нѣтъ никакого основанія предполагать эту
зависимость в ъ пояятіяхъ курицы и окуня, или в ъ нонятіяхъ квадрата
и круга и т . п. Вмѣстѣ съ тѣмъ, не елѣдуетъ выражаться (какъ это
иногда дѣлаютъ), будто бы объемъ и содержаніе подчиняющаго и подчи-
ненна«) понятія обратно „пропорціональны" другъ другу: математика
справедливо объявить такую мысль виолнѣ произвольной, ни на чемъ не
основанной.
Причина же, по которой указанная зависимость объема и содержанія
непремѣнно существуетъ в ъ каждомъ подчиняющемъ и подчиненномъ но-
нятіи, такова: предметы, подходящіе подъ подчиненное понятіе, н а п р . —
квадраты, составляя часть объема подчивяющаго понятія (т. е. часть
подходящихъ подъ него предметовъ), наир. —прямоугольника, разумѣется,
должны имѣть в с ѣ т ѣ признаки, которые образуютъ содержаніе послѣдняго
(квадраты должны имѣть в с ѣ существенные признаки прямоугольниковъ),
a вмѣстѣ с ъ тѣмъ они должны имѣть еще одинъ или нѣсколько призна-
ковъ, отличающихъ и х ъ отъ оетальныхъ предметовъ, подходящихъ подъ
то же подчиняющее нонятіе (квадраты должны имѣть признаки, отличающіе
ихъ отъ оетальныхъ прямоугольниковъ); и существенные изъ этихъ отли-
чительныхъ признаковъ должны войти в ъ составь содержанія даннаго под-
чиненна«) понятія. Такимъ образомъ, его объемъ, какъ часть, окажется
всегда меньше объема подчиняющаго понятія, содержаніе же богаче, чѣмъ.
въ подчиненномъ, ибо всегда будетъ состоять изъ содержанія послѣдняго
съ прибавленіемъ к ъ нему еще новыхъ признаковъ. И очевидно, что при-
чина, обусловливающая эту зависимость объема и содержанія, должна дѣй-
ствовать только в ъ такихъ понятіяхъ, изъ которыхъ одно подчинено дру-
гому, а не въ какихъ попало. Вмѣстѣ съ тѣмъ очевидно, что она еще вовсе
не требуетъ пропорціональности в ъ обратномъ отвошеніи объема и содержанія
подчиняющаго и подчиненна«» лонятія.
К а к ъ непосредственное слѣдствіе изъ только что указанной взаимной
зависимости объема и содержавія, вытекаетъ еще слѣдующее обстоятель-
ство: если взять такой рядъ понятій, чтобы каждое предшествующее
было подчинено следующему за нимъ ( н а п р . — к в а д р а т ъ , прямоугольникъ, на-
раллелограммъ, четыреугольникъ и т . п.), или же, наоборотъ, чтобы каж-
дое предшествующее подчиняло себе следующее за нимъ (напр. — животное,
человѣкъ, аріецъ, славянинъ, чехъ и т . д . ) , то чемъ больше объемъ по-
нятія, принадлежащаго къ такому ряду, чемъ общее оно, темь беднее
его содержаніе, и чемъ богаче оно по содержанию, тѣмъ меньше ею
объемъ. Самымъ богатымъ, но з а то и самымъ узкимъ по своему объему,
оказалось бы в ъ подобномъ ряду единичаое понятіе.

5. Ограничѳніе и обобщѳніе понятія. Распространение на тер-

мины названій, слуясапщхъ для понятій.

В ъ связи съ только что указанной взаимной зависимостью объема и

содержанія понятій, изъ которыхъ одно подчинено другому, выработались
м сдѣлались общепринятыми слѣдующія названія: ограниченіе и обобщенье
даннаго понятія, ограничивать (иначе—суживать) и обобщать (иначе —
расширять) данное понятіе. Именно: про каждое подчиненное понятіѳ при-
нято говорить, что оно составляете ограниченіеподчиняющаго; ибо объемъ
перваго составляетъ часть или ограниченіе объема второго. Вмѣстѣ съ
тѣмъ о присоединеаіи новаго признака к ъ содержанію даннаго понятія
принято говорить, что оно ограничиваете его. Про каждое же подчиняющее
понятіе принято говорить, что оно служите обобщеніемъ подчиненнаго, по-
тому что первое общѣе второго. Точно также про уничтоженіе, или отбра-
сываніе какого либо признака в ъ содержаніи даннаго нонятія принято
говорить, что оно обобщаете или расширяете его.
При этомъ необходимо помнить, что обобщеніемъ называется всякое
образование, а также и доказательство мысли болѣе общей посредст-
вомъ менѣе общей, такъ что, кромѣ обобщенія понятій, бываете еще и
обобщеніе сужденій, съ чѣмъ мы познакомимся въ свое время, а въ пси-
хологіи приходится ивѣть дѣло еще съ обобщеніемъ иредставленій. И
про всякую мысль, болѣе общую, чѣмъ другая, принято выражаться,
что она служить обобщеніемъ этой другой.
Кромѣ того, замѣтимъ, что в с ѣ названія, которыя употребляются
для обозначенія разныхъ сторонъ и взаимоотношенія понятій, примѣняются,
ради краткости выражеяій, и к ъ терминамъ, обозначающимъ понятія, о
которыхъ мы говоримъ, именно: говорите объ объеиѣ и содержаніи дан-
наго термина (напр., термина квадрате) вмѣсто „объема и содержанія по-
нятія, обозначаемаго даннымъ терминомъ"; называютъ термины, разсматри-
ваемые но отношенію другъ къ другу, родовыми и видовыми, подчиняю-
щими и подчиненными, соподчиненными и т. д . , вмѣсто того, чтобы гово-
рить „терминъ обозначающій родовое или видовое и т . д. понятіе";
точно также, к а к ъ и о понятіяхъ, говорятъ, что данный терминъ служить
ограниченіемъ или обобщеніемъ такого то другого и т . п &

6. Простыя и сложныя суждѳнія.

Обращаясь к ъ изученію видоизмѣненій сужденій, мы прежде всего

можемъ подмѣтить, что сужденія бываютъ либо простыми—состоящими
изъ одного сказуемаго ири одномъ подлежащемъ, либо_ сложными, у ко-
торыхъ при одномъ общемъ сказуемомъ оказывается нѣсколько подлежа-
щихъ, не исключающихъ и не обусловливающихъ другъ друга, или же, на-
оборотъ, при одномъ общемъ подлежащемъ нѣсколько сказуемыхъ, тоже не
исключающихъ и не обусловливающихъ другъ друга. Напр., слѣдующія
сужденія принадлежать къ сложвымъ: а ) „и золото, и серебро, и платина
суть неокисляющіося металлы", Ь ) „ртуть есть и жидкость, и металлъ".
Каждое сложное сужденіе, очевидно, можетъ быть разложено на столько
простыхъ, сколько в ъ немъ подлежащихъ и сказуемыхъ. Напр., первое
изъ этихъ сужденій можно разложить на три (золото есть неокисляющійся
металлъ; серебро тоже и т . д . ) , а второе на д в а (ртуть — жидкость,
ртуть —метадлъ). И очевидно, сложная сужденія могутъ быть вполнѣ нро-
вѣрены не иначе, какъ тѣмъ иутемъ, чтобы были провѣрены в с ѣ т ѣ
простая сужденія, на которыя и х ъ можно разложить. Поэтому логика,
разсматривая сужденія всего лишь ради ученія объ и х ъ провѣркѣ, гово-
рить только о простыхъ, относясь к ъ сложнымь, какъ к ъ нѣсколькимъ
нростымъ, хотя психологически сложное сужденіе, конечно, должно же чѣмъ
нибудь отличаться отъ суммы простыхъ, на которыя оно логически можетъ
быть разложено. Но логикѣ нѣтъ дѣла до дупіевныхъ переживаній, кото-
рыя происходить при сужденіяхъ, а для нея важна одна лишь провѣрка
сужденій, независимо оть сопровождающихъ ихъ душевныхъ перѳживаній.

7. Относительность суждения.

В ъ сужденіяхъ отношеніе сказуемаго к ъ подлежащему, т . е. утвержденіе

или отрипаніе перваго относительно второго, можетъ быть мыслимо или неза-
в и с я щ и м ^ или зависящимъ о т ь какихъ либо условій. Haup., въ сужденіи:
„сумма внутреннихъ угловъ плоскаго треугольника равна двумъ нрямымъ", гео-
метрія Эвклида мыслить отношеніе между подлежащимъ и сказуемымъ н е -
зависящимъ отъ какихъ бы то ни было условій. Такое сужденіе называется
безусловнымъ или категорическимъ. ( П о русски его иногда называютъ
„рѣгаительныиъ"; но это назваяіе не привилось, a взамѣиъ него гораздо
чаще употребляется выраженіе „безусловный". В ъ связи же съ
терминомъ „категорическій" употребляютъ такое выраженіе: „высказы-
ваться категорически"; это значить — высказываться рѣшятельно, т. е.
безъ всякихъ оговорокъ и условій). Общая схема категорическихъ сужде-
ніи такова: „S есть (или не есть) Р " , гдѣ S обозначаетъ любое подлежа-
щее (отъ латинскаго слова S u b j e c t u m подлежащее), а Р — л ю б о е сказуе-
мое (отъ латинскаго названія с к а з у е м а г о — P r a e d i c a t u m ) .
Но мы можемъ мыслить отношеніе между подлежащимъ и сказуемымъ,
какъ находящееся в ъ зависимости отъ какого нибудь условія. При этомъ,
въ свою очередь, возможны д в а случая:
1 ) Это условіе указывается въ виде другого сужденія, такъ что мы
получаемъ пару категорйческгіхъ суждепій, изъ которыхъ истинность
одного обусловливаетъ истинность ' другого, напр., „если д в ѣ стороны
треугольника и уголъ между ними равны двумъ сторонамъ и углу другого
треугольника (одно категорическое сужденіе, обусловливающее своей истин-
ностью истинность слѣдующаго з а нимъ), то эти треугольники равны"
(другое категорическое сужденіе). Такая пара категорическихъ суждение
гшзывается сужденіемъ условнымъ или гиуотетическимъ. Е г о общая
схема такова: „если А есть (или не есть) В, то С есть (или не есть)
D " , И каждое категорическое сужденіе, служащее частью даннаго услов-
наго сужденія, называется особымъ именемъ. Т о категорическое сужденіе,
истинность котораго обусловливаетъ собой истинность другой части услов-
нато"суждёнія, называется „обусловливающимъ сужденіемъ", а чаще всего
 „основаніемъ в ъ даниомъ условномъ сужденіи", а иногда „условіемъ в ъ
данномъ сужденіи", другая же часть называется „обусловленнымъ сужде-
д і е м ъ " , а чаще всего „слѣдствіемъ в ъ данномъ сужденііПГ
2 ) Но, вмѣсто того, можно указать для одного и того же подле-
жащаго несколько сказуемыхъ, такъ связанныхъ между собой, что
хоть какое нибудь изъ нихъ да должно быть утверждаемо относительно
уодлежагцаго, такъ что общая схема этихъ сужденій будетъ такова: „А
есть или В, или С, или D " . Такія сужденія называются раздѣлитель-
щт или_ дисъюнктивными и бываютъ в ъ свою очередь двоякими:
_а). Чисто-раздѣлительныя, сужденія, в ъ которыхъ мыслится не только
то, что хоть одно изъ упоминаемыхъ в ъ нихъ сказуемыхъ должно быть
утверждаемо относительно подлежащаго, но еще и то, что можно утверж-
дать ихъ не в с ѣ и не по нѣскольку сразу, а только какое нибудь одно изъ
нихъ. Примѣромъ чисто раздѣлительныхъ сужденій служите слѣдующее: „ к а ж -
дый уголъ бываете или тупымъ, или прямымъ, или острымъ". Здѣсь мыслится,
что хоть одно изъ всѣхъ данныхъ сказуемыхъ должно быть утверждаемо
относительно понятія угла; но вмѣстѣ съ тѣмъ мыслится, что они не мо-
гутъ быть утверждаемы о немъ веѣ сразу, или даже по д в а сразу.
Ь) Соединительно-раздѣлительныя сужденія, въ которыхъ мыслится
только то, что изо всѣхъ указанныхъ сказуемыхъ хоть одно должно быть
утверждаемо относительно подлежащаго, a вмѣстѣ съ тѣмъ мыслится воз-
можность утверждать ихъ и в с ѣ сразу относительно него. Напр., „кто
оказываете значительные успѣхи в ъ наукахъ, тотъ или талантливъ, или
усидчивъ". Здѣсь мыслится, что относительно подлежащаго надо утвер-
ждать хоть одно изъ сказуемыхъ, но еще не отрицается, что оказывающій
болыпіе успѣхи в ъ наукахъ можетъ быть сразу и талантливымъ, и усид-
чивымъ, т. е. мыслится возможность утверждать относительно нашего под-
лежащаго и оба сказуемыхъ сразу.
Только что указанная разница суоюденіщ т. е. нринадлежатъ ли .они
к ъ категорическимъ, условнымъ, или раздѣлительнымъ, называется раз-
ницей въ отногиеніи сказуемаго къ подлежащему, а иначе—разницей
въ относительности сужденія.

I 8. Качество и количество еуисдѳнія.

Качество сужденія, Всякое категорическое сужденіе, слѣдовательно, в

всякая часть условнаго сужденія, очевидно, можетъ быть или утверди-
тельны мъ (напр.: „столъ с т о и т ь " ) , или отрицательнымъ (напр.: „столъ
не стоитъ"). Принадлежность сужденія къ числу утвердительныхъ или
отрицательныхь называется качествомъ сужденія. И общая схема утвер-
дительныхъ сужденій такова: „S есть Р " , а общая схема отрицательныхъ
„S не есть Р". Что же касается раздѣлительныхъ сужденій, то в ъ нихъ,
конечно, каждое сказуемое утверждается о подлежащемъ, но въ соединенів
съ мыслью о возможности, даже необходимости при нѣкоторыхъ условіяхъ,
отрицать его.
Количество сужденія. В м ѣ с т ѣ съ тѣмъ каждое категорическое су-
жденіѳ, равно какъ и каждая часть условнаго, а также и каждое раздѣ-
лительное сужденіе можетъ оказаться или общимъ, или частнымъ, или еди-
ничнымъ. Если сказуемое относится ко всему объему подлежащаго, кото-
рымъ служить общее понятіе, то сужденіе называется общимъ. Напр.:
„всякій треугольникъ имѣетъ сумму угловъ, равную двумъ прямымъ".
Общая схема такихъ сужденій такова: „всякое (или всегда) S есть Р " ,
или же „ни одно (или никогда) S не есть Р " . Если же в ъ сужденіи сказуемое
относится лишь к ъ нѣкоторой частя объема подлежащаго, то такое сужденіе
называется частнымъ. Напр., „нѣкоторые треугольники имѣютъ по одному пря-
мому у г л у " . Общая схема частныхъ сужденій такова: „нѣкоторыя (или иногда)
S суть (или не суть) Р". В ъ частныхъ сужденіяхъ остается неопредѣленнымъ,
невыясненнымъ, размѣръ той части подлежащаго, к ъ которой относится
сказуемое сужденія. Единичными ж е сужденіями называются т ѣ , у кото-
рыхъ подлежащимъ елужитъ единичное нонятіе, напр., „Аристотель осно-
ватель логики". Принадлежность сужденія къ общимъ, частнымъ или
единичнымъ называется его количествомъ.
Н е мѣгааетъ замѣтить, что общія и частныя сужденія обыкновенно
называются такими именами, которыя Сразу показывают и качество
и количество сужденія, именно: общеутвердительныя сужденія, общеотри-
цательныя, частяоутвердительныя и частноотрицательныя, т . ёі ббщія
утвердительныя, общія отрицательныя и т . д. И т а к ъ какъ логикѣ осо-
бенно часто приходится г о в о ш т ь именно объ этихъ сужденіяхъ, то усло-
вились в ъ ней для краткости^ о б о з н а ч У г ^ к а ж д о е изъ нихъ онрѳдѣленной
латинской буквой: о б щ е у т в е р д и т е л ь н і ^ я ( ^ у в в о в г 4 і (n&pfeaa гласная в ъ ла-
тинскомъ словѣ a f f i r m o — утверждаю), общеотрицательныя— буквой P L .
(первая гласная в ъ словѣ nego—отрицаю), частяоутвердительныя—I (вто-
рая гласная въ affirmo), частноотрицательныя—О (вторая гласная в ъ n e g o ) .
Относительно словесныхъ знаковъ количества сужденія надо обратить
внимавіе на слѣдующее:
Знакомь общности могутъ служить взамѣнъ словъ „ к а ж д ы й " , ,
„ в с ѣ " , „ в с е г д а " , „ни одинъ", „ни в ъ какомъ случаѣ" и т . u ï также и
слова ограничительныя: „ т о л ь к о " , „одни лишь" и т . п. Напр., „только
люди—разумныя животныя" образуете общее сужденіе ( „ в с ѣ разумныя жи-
вотныя суть люди"); но въ немъ его строй не соотвѣтствуетъ строю предложенія.
b ) Знакъ общности очень часто пропускается в ъ предложеніи, и,
всѳ-тайи; легко бываете догадаться, что передъ нами общее сужденіе.
Напр., „люди смертны", „киты не рыбы", очевидно, общія сужденія.
Но начинающіе изучать логику нерѣдко думаютъ, ч т о такія прѳдложе-
нія, какъ, наириаѣръ, „ р т у т ь — ж и д к о с т ь " ; „водородъ — м е т а л л ъ " ; „ н а т -
рій легче в о д ы " (т. е. предложенія, в ъ которыхъ подлежащее упо-
требляется в ъ ѳдинетвенномъ числѣ) обозначаютъ сужденія единичвыя.
Здѣсь, думаютъ начинающіе, рѣчь идетъ только объ одной ртути, объ од-
номъ водородѣ и т . д . , а нѳ о всѣхъ металлах!, не о в с ѣ х ъ газахъ и т . д .
В ъ дѣйствительности же это столь же общія суждевія, какъ и „ ч е л о в ѣ к ъ —
смертенъ " : если бы они были единичными, то каждое изъ нихъ от-
носилось бы только къ тому, что въ одно и то же время существуешь
всего лишь въ одномъ мѣгтѣ, а не во многихъ сразу. Н о каждое изъ
этихъ сужденій относится к ъ неопредѣленно большому числу частицъ
ртутя, водорода и т. д . , существующих! одновременно во множествѣ
мѣстъ: вѣдь говоря, что водородъ есть металлъ, мы имѣемъ в ъ виду в с ѣ
частицы водорода, гдѣ бы онѣ ни были.
с) Наконецъ, если на знакѣ частности сдѣлать въ предложеніи логиче-
ское удареніе, то такое предложеніе будетъ высказывать сразу д в а част-
н ы х ! сужденія. Напр., „нѣкоторые металлы жидки" (удареніе на словѣ
„нѣкоторые") высказываете, что одни металлы жидки, a другіе не
жидки. Если же на знакѣ частности н Ф ? Я Р і , а р е н і я то предложеніе
нысказываѳтъ только одно частное сужденіе. П о связи рѣчи легко понять,
надо или не надо ставить логическое удареніе, на знакѣ частности ( „ н ѣ -
которые", „иногда" и т. п.). Н о в ъ логикѣ, г д ѣ предложенья часто
разсматриваются в ъ видѣ примѣровъ в н ѣ связи рѣчи, просто услови-
лись не ставить ударенія на зеакѣ частности, такъ чтобы частное предло-
женіе обозначало только одно частное сужденіе.

9. Модальность суждѳнія.

Отношеніе сказуемаго к ъ подлежащему даже и в ъ категорическихъ

сѵжденіяхъ можетъ быть мыслимо в ъ трехъ видахъ: 1 ) мы можемъ его
мыслить, какъ всего только возможное, такъ что мысля данное сужде-
ніе, мы в ъ то же время мыслимъ о возможности противоположна™
отношенія подлежащаго и сказуемаго, чѣмъ то, в ъ которомъ они находятся
въ нашемъ сужденіи. Напр., когда мы говоримы „можетъ быть, завтра
пойдетъ с н ѣ г ъ " , то здѣсь одновременно мыслится и возможность того, что
снѣгъ завтра не пойдетъ. Такія суждения принято называть проблемати-
ческими или возможными. _ 2 ) Мы можемъ мыслить данное сужденіе такъ,
что отношеніе его сказуемаго к ъ подлежащему мыслится в ъ немъ, какъ н е -
обходимое, какъ незаменимое противоположным! отношеніемъ. Напр., „ р а -
діусъ, перпендикулярный к ъ хордѣ, необходимо раздѣлитъ ее пополамъ".
Такія сужденія называются аподиктическими или необходимыми, и н а ч е —
неизбѣжными. J j ) Н а к о н е ц ! я могу мыслить сужденіе просто, не мысля ни
того, что оно пока еще только возможно, ни того, что оно уже необхо-
димо. Напр., „радіусъ, перпендикулярный к ъ хордѣ, дѣлитъ ее пополамъ",
„завтра будетъ снѣгъ" и т . п. Тогда сужденіе называется ассерториче •
скимъ или дѣйствительньімъ. Принадлежность сужденія к ъ числу аподик-
тичеекихъ, проблематических! или ассерторических! называется его мо-
дальностью.
 — so —

Очень часто, если не в ъ подавляющемъ большинствѣ случаѳвъ, в ъ

курсахъ логики, упомянувъ о модальности сужденій, во всемъ дальнѣй-
піемъ изложеніи имѣютъ в ъ виду одни лишь ассерторическія сужденія,
напримѣръ: правила умозаключеній устанавливаютъ только для такихъ
случаевъ, когда посылками служатъ одни лишь ассерторическія сужденія и
т. п. Т а к ъ точно ноступимъ и мы. Отъ этого не произойдете никакого
ущерба. Дѣло в ъ томъ, что проблематическія и аподиктическія сужде-
нгя можно разсматривать, какъ сужденгя (ассерторическія) о возможно-
сти и необходимости даннаго (ассерторического же) сужденгя, такъ
чтобы подлежащимъ служило само данное сужденіе, а сказуемымъ понятіе
возможности или необходимости. Т а к ъ , проблематическое сужденіе: „можетъ
быть, Гольфстремъ измѣнитъ свое направленіе", можно разсматривать,
какъ слѣдующее ассерторическое сужденіе о сужденіи: „сужденіе, что
Гольфстремъ измѣнитъ свое направленіе (подлежащее)—возможно (сказуе-
мое)". Аподиктическое сужденіе: „радіусъ, перпендикулярный къ хордѣ,
непремѣнно дѣлитъ ее дополамъ", можно разсматривать, какъ такое ассер-
торическое сужденіе о сужденіи: „сужденіе, что радіусъ перпендикулярный
къ хордѣ, дѣлитъ ее пополамъ (подлежащее) —необходимо (сказуемое)".
Слѣдовательно, мы вправѣ для сокращенія работы ограничиться установ-
леніемъ правилъ логики для однихъ лишь .ассерторическихъ сужденій и ,
если понадобится, примѣвить и х ъ к ъ пробіематическимъ и аподиктиче-
скимъ, разсматривая послѣдвія, какъ ассерторическія сужденія о возмож-
ности или необходимости даннаго намъ сужденія.

10. Жатеріадъ (матѳрія) и форма сужденія.

Подлежащее и сказуемое сужденгя, рассматриваемы» со стороны ихъ

содержанія, издавна во всѣхъ книгахъ принято называть матеріей су-
жденгя. Но теперь удобнѣе называть ихъ матеріаломъ еужденія. Олово
„матерія" обозначало прежде матеріалъ вообще. Это значеніе сохранилось
за нимъ и теперь в ъ нѣкоторыхъ случаяхъ: такъ, матеріалъ платья назы-
в а й т е матеріей. Но в ъ наукѣ слово „матерія" теперь уже слишкомъ тѣсно
слилось съ понятіемъ матеріала внѣшняю міра; а въ то же время явилось
слово „матеріалъ", означающее то же, что прежде обозначало слово „мате-
р і я " . Поэтому стало удобнѣе называть подлежащее и сказуемое не мате-
ріей, но матеріаломъ сужденія; и мы условимся такъ поступать, запомнивъ
только ( н а случай, когда намъ придется пользоваться относящейся к ъ л о -
гикѣ литературой), что в ъ другихъ книгахъ еще нѣтъ такого нововведе-
нія, и что тамъ вездѣ матеріалъ суждепія называютъ его матеріей.
Видоизмѣненія оке суокденій по относительности, качеству, ко-
личеству и модальности называются въ логике видоизмѣненгями форм
суждение, разематриваемой съ четырехъ различныхъ точекъ зренгя:
отвошенія сказуемаго к ъ подлежащему, качества сужденія, количества су-
жденія и модальности сужденія. Э т и видоизмѣненія оттого причисляются,
 — SI —

къ формѣ сужденій, что они ненрѳмѣнно ветрѣтятся в ъ сужденіяхъ неза-

висимо отъ того, каковъ будетъ и х ъ матеріалъ, и ненремѣнно должны
быть в ъ сужденіяхъ наряду съ ихъ матеріаломъ. Но то, ч т о непремѣнно
должно быть в ъ предметахъ наряду съ ихъ матеріаломъ и не зависитъ в ъ
своемъ харавтерѣ отъ того, какимъ будетъ этотъ матеріалъ, иринято н а -
зывать формой предмета. Поэтому и логика говорить, что наряду съ ма-
теріаломъ (т. е. наряду съ содержаніемъ т ѣ х ъ понятій, которыя служатъ
нодлежащимъ и сказуемымъ) в ъ сужденіяхъ есть еще форма, видоизмѣняю-
щаяся в ъ четырехъ направленіяг ливаемыхъ нами съ четырехъ,
только что названныхъ, точекъ

11. Пріемъ англійскихъ логиковъ въ ученіи о понятіяхъ и

сужденіяхъ.

Мы вездѣ говорили о понятіяхъ, обх ихъ отличіяхъ и взаимоотношені-

яхъ, а в ъ связи съ этимъ о сужденіяхъ, а не о терминахъ и предложе-
ніяхъ. Но почти во всѣхъ (если не прямо во всѣхъ) англійскихъ сочине-
віяхъ по логикѣ и въ тѣхъ сочиненіяхъ континентальнаго происхожденія,
которыя написаны иодъ вліяніемъ англійской литературы, глава о поняті-
яхъ отсутствуете, а говорится взамѣнъ того объ именахъ или терминахъ,
при чемъ о нихъ высказывается все то. ч т о мы говорили о понятіяхъ.Но
это не должно насъ удивлять; ибо терминъ (или имя, какъ иногда назы-
ваютъ его) есть ничто иное, какъ словесный знакъ, обозначающій понятіе.
Олѣдовательно, мы вправѣ, если хотимъ, поступать слѣдующимъ обра-
зомъ: вмѣсто'того, чтобы говорить прямо о понятіяхъ, мы можемъ гово-
рить о томъ, что обозначается терминами, иначе - именами, т . е. будемъ
говорить о терминахъ, но, конечно, имѣя в ъ виду не ихъ грамматическую
сторону, а только ихъ значевіе. А такъ какъ термины обозначаютъ именно
понятія, то, разумѣется, при этомъ придется сказать все то, что мы гово-
рили о понятіяхъ: термины будутъ имѣть разное содержаніе и разные объ-
емы относительно другъ друга, будутъ видовыми, родовыми и т . д.
И если кто ради дидактическихъ соображеній предпочитаете гово-
рить не о понятіяхъ, но о терминахъ или именахъ, то, конечно, тотъ
вправѣ поступать и такъ, какъ это дѣлаютъ англійскіе логики. Но такой
дидактическій пріемъ нельзя считать полезнымъ. Во-первыхъ, онъ пріу-
чаетъ к ъ ложной мысли, будто бы каждое повятіе уже имѣетъ свой
установившійся терминъ; а между тѣмъ могутъ возникать понятія (и в ъ
наукѣ, и в ъ логическихъ примѣрахъ), которыя еще не имѣютъ устаноЕИв-
т а г о с я термина. Во-вторыхъ, употребляя этотъ пріемъ, ради послѣдова-
тельности надо разематривать уже не сужденія, а и х ъ словесные знаки,
т. е. предложенія. Англійскіе логики такъ и дѣлаютъ. Н о отсюда
возникаютъ новыя неудобства; ибо строй суждевій зачастую не совпадаете
съ строемъ предложеній, которыя высказываютъ эти сужденія, такъ что,
говоря о предложеніяхъ, намъ, все-таки, приходится имѣть въ виду сужде-
б
нія же, только не произнося этого названія, a дѣлая видъ, будто бы
говоримъ объ однихъ лишь предложеніяхъ, отчего, разумѣется, наше изло-
женіе сдѣлается не легче и яснѣе, а , напротивъ, сбивчивѣе.
Эта то неизбѣжная сбивчивость вынудила нѣкоторыхъ изъ англійскихъ
логиковъ дѣлить предложѳнія на „логическія" и „нелогическія", подра-
зумѣвая подъ первыми такія, в ъ строѣ которыхъ нѣтъ отетупленій
отъ сѵжденій, а подъ нелогичѳскиии такія, строй которыхъ отступаете
отъ строя сужденій. Но очень часто нѣтъ ровно никакой словесной р а з -
ницы между „логическими" и „нелогическими" предложеніями. Напр.,
предложеніе: „древніе персы поклонялись солнцу" будетъ и логическимъ,
и нелогическимъ, глядя по тому, какъ я прочту его, или въ зависимости
отъ связи рѣчи. Поэтому если мы захотимъ описать, в ъ чемъ состоите
разница между логическими и нелогическими предложеніями ( а мы должны
это сдѣлать), то намъ, все-таки, придется имѣть в ъ виду сужденія,— но
не называя ихъ, коль скоро мы хотимъ говорить только о предложееіяхъ,
а не о сужденіяхъ. Слѣдовательно, наше изложеніе, все-таки, будетъ н е -
яснымъ.
Итакъ, в ъ логикѣ нельзя, в ъ концѣ-концовъ, обойти молчаніемъ отличія
сужденій отъ предложеній. А поэтому гораздо цѣлесообразнѣе въ дидактиче-
скомъ отношеніи имѣть откровенно в ъ виду и откровенно называть, к а к ъ с у -
жденія, т а к ъ и отличія ихъ строя отъ строя выражающвхъ ихъ предложе-
н а , а не говорить объ однихъ лишь предложеніяхъ, подразумѣвая при этомъ,
конечно, не ихъ грамматическія особенности, а то, что обозначается пред-
ложоніями, т . е. сужденія.
Но такъ какъ предложеніями логика интересуется лишь въ той сте-
пени, в ъ какой они высказываютъ собой суждѳнія, то подобно тому, какъ
названія, обозначающая видоизмѣненія понятій, примѣняются и к ъ терми-
намъ (см. стр. 7 5 ) , такъ точно названія, обозначающія видоизмѣненія
сужденій, примѣняютея и к ъ высказывающимъ ихъ иредложеніямъ. Поэтому
говорятъ о категоричсскихъ, условныхъ, обшихъ, утвердительныхъ, пробле-
матическихъ и т. п. предложеніяхъ.
 Г Л А В А V.

Особенная важность общихъ сужденій и ихъ взаимоотношенія но

степенямъ общности.

1. Зависимость познавательнаго значѳнія суясдѳнія отъ его

формы.

Не трудно замѣтить, что значеніе или важность даннаю сужденгя

для знанія, зависишь, между прочимъ, и отъ формы этого сужденгя.
Т а к ъ , если бы у насъ не было ни одного провѣреннаго категорическаго
сужденія, а только условныя и раздѣлительныя, то наше знаніе не имѣло
бы ровно никакой цѣны. Напр., само по себѣ условное сужденіе „если А
есть В , то 0 есть D " , еще не ииѣетъ никакой цѣны, хотя бы оно и
было доказано неоспоримымъ образомъ, потому что, пока у насъ нѣтъ ни-
какого кетегорическаго суждеяія, мы остаемся в ъ неизвѣстности, какъ же
относиться к ъ А и С: считать ли первое за В , а второе з а D , или же
надо отрицать и то, и другое? И условныя, и раздѣлительныя сужденія
пріобрѣтаютъ свою цѣнность для знанія лишь в ъ связи съ категори-
ческими.
Вмѣстѣ с ъ тѣмъ можно подмѣтить, что наибольшее значеніе для
знанія имѣютъ общія сужденгя. В ѣ д ь каждое общее сужденіе, несомнѣнно,
даетъ гораздо больше знанія, чѣмъ частное, составленное изъ того 'же
самаго матеріала, и подавно больше, чѣмъ единичное: в ъ послѣднемъ
мыслится всего только одинъ изъ случаевъ, подходящихъ подъ наше об-
щее сужденіе. Впрочемъ, разъяснимъ еще и подробнѣе особенную важность
общихъ сужденій для знанія.
Съ этой цѣлью сначала укажомъ, что столь точныя и вмѣетѣ съ тѣмъ
столь разнородный науки, к а к ъ математика и естествознаніе, въ обыч-
номъ значеніи этого слова, когда подъ нимъ подразумеваютъ изученіе
одной лишь внешней природы (астрономію, физику, химію u m. д.),
постоянно стремятся къ доказательству общихъ сужденій; потомъ ука-
жемъ причины, по которымъ, по мѣрѣ возможности, такъ и слѣдуетъ по-
ступать в о всякой наукѣ; a послѣ того обратимся к ъ исторіи, в ъ которой
съ перваго взгляда кажется, будто бы общія суждеяія вовсе не важны для нея.
2. Какъ относятся математика и естѳствознаніе къ общимъ
сузкдѳніямъ?

В с ѣ сужденія, доказываемыя математикой, т . е. есть математическія

теоремы суть сужденія общгя. В ѣ д ь всякая геометрическая теорема от-
носится ко всему объему понятія, о которомъ в ъ ней идетъ рѣчь. Напр.:
„всякая прямолинейная фигура имѣетъ сумму внутренних! угловъ, равную
двумъ прямымъ, умноженнымъ на число сторонъ безъ д в у х ъ " . Эта теорема
относится ко всякимъ прямолинейным! фигурамъ, слѣдовательно, есть с у -
жденіе общее. В ъ алгебраическом! ноложеніи: (а 2 — b 2 ) = (a + b ) ( а — Ь ) ,
т. е. разность квадратовъ двухъ количеств! равна нроизведенію суммы на
разность т ѣ х ъ же количеств!, рѣчь идетъ о всякихъ количествах!, подра-
зумѣваемыхъ подъ а и Ь, т . е. о всякой разности квадратовъ двухъ к о -
личеств!; слѣдовательно, и это—общее сужденіе. Т а к ъ точно в ъ ариѳме-
тическомъ положѳніи: 3 + 4 = 7 , рѣчь идетъ о всякой тройкѣ, сложенной
съ любой четверкой, а не о т ѣ х ъ тройкахъ или четверкахъ, которыя встрѣ-
чались бы только по временами, такъ что и здѣсь мы имѣемъ дѣло съ
общимъ сужденіемъ. Словомъ, повсюду математика стремится к ъ доказа-
тельству общихъ сужденій.
Естествознаніе стремится, главным! образомъ, к ъ доказательству об-
щихъ сужденій, пользуясь чаще всего единичными и частными, лишь к а к ъ
средством!, ведущимъ к ъ этой дѣли. Конечно, безъ помощи единич-
н ы х ! и частныхъ сужденій оно не можетъ обойтись; ибо оно должно опи-
раться на установку (или, к а к ъ часто выражаются, на констатйрованГе)
цодмѣченнаго нри наблюденіяхъ и экспериментах!. Подъ установкой ( и н а ч е —
констатйрованіемъ) чего-либо бывшаго или подмѣченнаго подразумѣвается
указаніе или ссылка на бывшее или подмѣченное, взятое в ъ его чистомъ
видѣ, т . е. безъ всякой примѣси нашихъ мыслей или выводовъ по поводу
него, какъ бы ни казались они неизбѣжно требуемыми самимъ бывшимъ
или подмѣченнымъ. Если естествознаніе не захочетъ опираться на уста-
новку подмѣченнаго нри наблюдеиіяхъ и экспериментах!, то, конечно, оно
рискуете взамѣнъ совокупности мыслей, завѣдомо согласныхъ съ при-
родой, сдѣлаться совокупностью выдумокъ о природѣ. Установка же
подмѣченнаго нри наблюденіяхъ и экспериментах!, относясь только
к ъ тѣмъ предметам!, надъ которыми мы уже успѣли произвесть свои
наблюденія и эксперименты, мыслится нами в ъ видѣ единичных! и,
самое большее, частныхъ сужденій. Поэтому естествознавіе принуждено
пользоваться частными и единичными сужденіями. Н о лользуетея-то оно
ими, главным! образомъ, только, какъ средствомъ для провѣрки своихъ
общихъ сужденій, а гонится з а доказательством! посдѣднихъ. Дѣйстви-
тельнб, естествознаиіе отнюдь не ограничивается описангемъ подмѣчен-
наго при паблюденіяхъ и эксперимептахъ въ его чистомъ видѣ, а всегда
стремится вывесть отсюда какія либо общгя заключенія. Напр., ни фи-
зика, ни химія не описываю гъ прямо или въ чйстэмъ видіь того, что
подмѣчается в ъ лабораторіяхъ и записывается въ лабораторныхъ журналахъ;
и ни одному физику, ни одному химику не придать в ъ голову напеча-
тать в ъ видѣ ученой работы одни лишь свои лабораторные журналы. А
они-то, говоря, что тогда-то, тамъ-то и тѣмъ-то подмѣчено то-то, со-
ставили бы описаніе подмѣченнаго при экспериментахъ в ъ его чшстомъ
видѣ и представляли бы собой единичный сужденія. Но физикъ и химикъ,
если и печатаютъ лабораторные журналы, то этимъ не ограничиваются, а
пользуются ими в ъ печати только для того, чтобы подтвердить ими свои
различныя заключенія и выводы, сдѣланные ими на основании своихъ
записей. Т а к ъ точно и врачи не печатаютъ в ъ видѣ ученой работы однѣ
только, такъ называемый, исторіи болѣзней, т. е, записи, в ъ которыхъ
ежедневно заносится в с е , что наблюдалось у даннаго больного в ъ тече-
ніи даннаго дня, и всѣ употреблении противъ болѣзни средства, такъ
что эти записи состоять изъ однихъ лишь единичныхъ сужденій. Ссылки
на исторію болѣзни дѣлаются въ медицинскихъ сочиненіяхъ только для
подтверждена различныхъ заключеній о больныхъ данной болѣзнью. И
зоологъ, и ботаникъ, когда излагаютъ в ъ чистомъ видѣ, т . е. в ъ видѣ
единичныхъ сужденій, то, что они подмѣтили в ъ изучаемыхъ ими предме-
тахъ, тоже имѣютъ в ъ виду установить и подтвердить при иомощи т а -
кихъ описаній свои разнообразный завлючеиія объ этихъ предметахъ.
Все это доказываете, что естествознаніе пользуется единичными и
частными сужденіями, главнымъ образомъ, только, какъ средствомъ для
оправданія какахъ-то заключеній по поводу данныхъ опыта. Но что именно
преслѣцуется имъ при этомъ? Оно стремится выяснить законы при-
роды и причины, производящія явленія п р и р д ы . З а к о н ы ~ ж ё ~ п р и р о д ы
мыслятся всегда в ъ видѣ общихъ сужденій. Напр., законъ Ньютона:
„всякія двѣ матеріальныя частицы взаимно сближаются съ ускореніями,
прямо пропорціональными ихъ массамъ и обратно пропорціоиальными
квадрату разстояній", или законъ Архимеда: „всякое тѣло, погружен-
ное в ъ жидкость, теряете столько вѣса, сколько вѣситъ вытѣсненный
имъ объемъ ж и д к о с т и " , — о б а они мыслятся в ъ видѣ общихъ сужденій.
То же самое мы увидимъ и в ъ любомъ другомъ законѣ природы. Что же
касается знанія причинъ, производящихъ явленія природы, то и оно мыслится
въ видѣ общихъ сужденій. В ѣ д ь причина всегда производить свое дѣйствіе,
и если мы не всегда наблюдаемъ это, то не. потому, чтобы причина то про-
изводила, то не производила своего дѣйствія, а только потому, что послѣднее
иногда уничтожается другой причиной, дѣйствующей одновременно съ первой
и производящей дѣйствіе, противоположное первому. Если же причина всегда
производить свое дѣйствіе, то узнать, что такое-то обстоятельство служите
причиной даннаго явленія природы, это значить удостовѣриться в ъ спра-
ведливости общаго сужденія, говорящаго: „всякое повтореніѳ этого обстоя-
тельства сопровождается повтореніемъ даннаго явленія природы". Напр .7
узнать, что нагрѣваніе желѣза служить причиной его расширенія, значить
 удостовѣриться, что всякое нагрѣваніе желѣза сопровождается его расши-
реніемъ.^у
3. Въ какихъ наукахъ больше оправданныхъ общихъ су-
жденій?

Итакъ, каждая изъ разсмотрѣнныхъ нами наукъ цѣаитъ общія с у -

жденія гораздо больше, чѣмъ частныя и единичныя. А такъ какъ эти
науки рѣзко отличаются другъ отъ друга по своему характеру, то подмѣченная
нами в ъ нихъ общая черта врядъ ли можетъ принадлежать только имъ
однѣмъ, a , скорѣе всего, должна составлять свойство всякой науки. В ъ
связи съ этимъ стоитъ еще одно обстоятельство, которое до нѣкотороі
степени тоже подтверждаѳтъ, что общія сужденія гораздо важнѣе, чѣмъ
частныя я единичныя. Оно было указано уже Аристотелемъ, только онъ
яе совсѣмъ точно формулировалъ его (если онъ самъ составилъ эту формулу,
а не тотъ изъ его учениковъ, въ записи котораго дошло до насъ это мѣсто * ) .
Онъ говорить, что чѣмъ общѣе знаніе, тѣмъ оно точнѣе. Это не вѣрно: мы
можемъ наговорить всевозможный вздоръ в ъ видѣ общихъ сужденій. З а то
вѣрно сужденіе, обратное по сравненію съ тѣмъ, какое формулировано в ъ
Аристотелевскихъ сочиненіяхъ (имъ ли самимъ, или однимъ изъ его уче-
никовъ, несовсѣмъ точно понявшимъ своего учителя, это безразлично), именно:
чѣмъ точнее наука, тѣмъ больше общихъ суждвній входить въ соста
доставляемаго ею знанія. Дѣйствительно: математика самая точная наука;
она служить образцомъ научной точности; и все доставляемое ею знаніе,
всѣ ея теоремы состоять изъ однихъ лишь общихъ сужденій. И з ъ нихъ
состоитъ и механика. Почти исключительно изъ нихъ состоять и физика,
и химія. А все это самыя точныя дисциплины естествознанія. Точность науки
и большое число хорошо доказанныхъ общихъ сужденій это, можно сказать,
почти что синонимы.
4. Почему всякая наука должна больше всего цѣнить общія
сужденія?

(А, Но правильно ли поступаютъ и математика, и естествознаніе, когда

придаютъ особенную важность общимъ сужденіямъ? Легко доказать, что
общимъ сужденіямъ надо приписывать наибольшую важность и въ том
/ Г слУчаѣ, когда мы хотимъ, чтобы наука, точнѣе совокупность всѣхъ наукъ,
« . имѣла философское значеніе, такъ и въ томъ случаѣ, если она должна
имѣть утилитарное значеніе. Не цѣнить общихъ сужденій, какъ цѣль, изъ-за
которой нужны и частныя съ единичными, наука можетъ только в ъ томъ
случаѣ, если весь смыслъ ея существованія сводится лишь къ ея интерее-

*) Дошѳдшія до насъ сочиненія Аристотеля образуютъ составленныя его

учениками записи его лекцій, которыя онъ исправлялъ и перерабатывалъ для
изданія въ свѣтъ, но еще далеко не во в с ѣ х ъ ихъ частяхъ успѣлъ произвести
эту работу.
ности, к ъ забавности заниматься ею, какъ умственнымъ снортомъ, т . е.
если в ъ ней нѣтъ смысла.
Чтобы иметь философское значеніе, наука, взятая во ваьхъ ея
видоизмѣненіяхъ, должна намъ дать знаніе обо всемъ. Но если мы
ограничимся одними единичными сужденіями, то знанге обо всемъ сгпа-
нетъ задачей невыполнимой, вследствіе ея безконечности. В ѣ д ь число
единичныхъ предметовъ, т. е. и вещей, и ихъ свойствъ, и происходящихъ
перемѣяъ в ъ вещахъ —бѳзконечно. Поэтому, чтобы узнать отдѣльно каждую
вещь и каждое происходящее в ъ ней событіе, намъ придется провѣрять
относительно ихъ безконечное число единичныхъ сужденій. А такая работа,
очевидно, неосуществима вслѣдствіе е я безконечности. Н о знаніе обо всемъ
станешь осуществимымъ, если мы будемъ строить его изъ общихъ
сужденій-, ибо каждое общее сужденіе относится ко всемъ предметамъ,
подходящимъ подъ его подлежащее, хотя бы ихъ было безконечное число,
такъ что оно можетъ дать намъ знаніе, относящееся к ъ безконечному
числу однородныхъ предметовъ. Напр., законъ Архимеда, будучи общимъ
сужденіемъ, даетъ намъ знаніе, относящееся к ъ безконечному числу пред-
метовъ: ибо онъ касается сразу всехъ тѣлъ и всехъ случаевъ и х ъ по-
груженія въ жидкость, г д ѣ бы и когда бы оно ни происходило. Такимъ
образомъ, если нодъ наукой нодразумѣвать знаніе, которое имѣло бы фи-
лософское значеніе, то основатель логики — Аристотель былъ почти правъ, когда,
имѣя въ виду именно подобное знаніе, говорилъ: „яѣтъ науки объ еди-
ничномъ, а есть только наука объ общемъ". Но, разумѣется, тамъ, г д ѣ
невозможно установить знаніе в ъ видѣ общихъ сужденій, приходится в ъ
надеждѣ на лучшее будущее, ила же з а неимѣніемъ лучшаго, довольство-
ваться единичными и частными сужденіями. Современная наука такъ и
поступаете, но во времена Аристотеля было еще незамѣтно, что она часто
довольствуется единичными и частными еужденіями; только оттого онъ и не
былъ вдолнѣ правъ.
Далѣе: знанге можетъ обладать утилитарнымъ значеніемъ только
въ томъ случае, если оно даетъ намъ средства или а) предсказывать
ходъ изучаемыхъ имъ явленій природы, или Ъ)распоряжаться ими, гп. е,
господствовать надъ природой, сообразуясь съ нашей пользой. А для
той и другой цели нужны общгя сужденія.
а) Сразу видно, что безъ нихъ нельзя предсказывать явленія природы.
Дѣйствительно: если я знаю, что данный законъ движенія имѣетъ общее значе-
ніе, т. е. что онъ относится ко всѣмъ тѣламъ, то, пользуясь имъ, я могу пред-
сказывать, какъ тѣло будетъ двигаться при извѣстныхъ условіяхъ. Если
же овъ относится не ко всѣмъ тѣламъ, а лишь къ какимъ-то нѣкоторымъ,
т. е. если онъ будетъ мнѣ извѣстеяъ всего лишь в ъ видѣ частнаго суж-
денія, то я не буду знать, дѣйствуѳтъ ли онъ именно въ т ѣ х ъ случаяхъ,
которые я хочу предсказать.
Jj^JIto же касается умѣнья господствовать надъ природой, т . е. по
своему желанію распоряжаться ходомъ ея явленій, то оно неосуществимо,
если мы не умѣѳмъ предсказывать, каковъ будетъ этотъ ходъ при т ѣ х ъ
или другихъ обстоятельствахъ. Дѣйствительно: умѣть распоряжаться ходомъ
явленій природы з н а ч и т ь — у м ѣ т ь ставить ихъ в ъ такія условія, чтобы эти
явленія пошли в ъ ту сторону, в ъ какую мы хотимъ, и приняли тотъ х а -
р а к т е р у какой намъ надо. В ѣ д ь по одному лишь нашему желанію или
повелѣнію не произойдете ни то, ни другое. Природу, конечно, можно подчи-
нять своимъ желаніямъ, но не иначе, какъ повинуясь или подражая ей, т . е.
комбинируя такія же условія, при которыхъ она уже и сама по себѣ.
помимо нашего вмѣшательства, породила бы явленія, желательныя для насъ:
n a t u r a parendo vincitur, справедливо гововорилъ Френсизъ Беконъ (ум. въ
1 6 2 6 ) . А для того, чтобы ставить явленія природы в ъ такія условія, при
которыхъ они приняли бы желательный для насъ ходъ и характеръ, мы
должны заранѣе знать, т. е. должны умѣть предсказывать, какъ именно
пойдуть ощи_и какой характеръ примутъ они при т ѣ х ъ или другихъ
условіяхъ. Слѣдоватедьно, если для научныхъ предсказаній необходимы дока-
занный общія сужденія, то они же необходимы и для того, чтобы господ-
ствовать надъ природой, т . е. распоряжаться ходомъ ея явленій.

5. Наибольшая важность общихъ сужденій въ исторіи.

Посмотримъ теперь, какъ дѣло стоить в ъ исторіи. По характеру

своихъ изслѣдованій она, повидимому, осуждена довольствоваться одними
лишь единичными и, самое большее, частными сужденіями; ибо она должна
говорить о томъ, что совершилось тамъ-то и тогда-то, т . е. о томъ, что
можно мыслить только въ видѣ единичныхъ сужденій и, самое большее,
в ъ видѣ частныхъ сужденій, если эти событія повторялись нѣсколько разъ.
В ъ дѣйствительности же и в ъ исторіи важнѣйшую роль играютъ общія
сужденія.
В ѣ д ь исторія не должна ограничиваться только тѣмъ, чтобы пере-
сказать факты прошлаго, распредѣливъ ихъ в ъ чисто внѣшнемъ хроноло-
гичеекомъ порядкѣ, вродѣ того, какъ это дѣлается в ъ лѣтописяхъ, г д ѣ ,
годъ за годомъ, разсказываются событія, происшедшія в ъ данномъ году.
Т а к и х ъ повѣствованій, съ какой бы точностью ни были они подтвер-
ждены посредствомъ историческихъ источниковъ, еще никто не назоветъ
исторіей, в ъ смыслѣ науки о прошлому а всего только сборникомъ мате-
ріаловъ для исторіи, какъ науки. Отсюда видно, что единичныя и частныя
сужденія, в ъ видѣ которыхъ только и можно было бы мыслить эти точныя
повѣствованія, сами по себѣ еще не важны для исторической науки: они
составляютъ в ъ ея глазахъ только предварительную ступень знанія, только
средство, необходимое для какой то другой цѣли. Для какой же?
Прежде всего мы требуемъ отъ исторіи, чтобы, повѣствуя точнымъ
образомъ о фактахъ прошлаго, она вмѣстѣ съ тѣмъ и объяснила намъ его,
чтобы она указала намъ причины, до которымъ оно должно было возникнуть
и принять такой, а не другой характеръ. Исторія, какъ наука, начинается
лишь съ того момента, когда она начинаетъ объяснять прошлое; до той
поры существуютъ всего лишь, болгье или менѣе, годные матеріалы для
науки о прошломъ. А мы сейчасъ видѣли, что узнать причину какого нибудь
-событія, въ томъ числѣ и историческаго, это значить узнать то, повтореніе
чего всегда приводить к ъ повторенію этого событія, т . е. доказать общее
сужденіе. Такимъ образомъ, исторія, какъ наука, нуждается в ъ общихъ
сужденіяхъ, прежде всего, для объясненія прошлаго.
Далѣе: мало, кто станете оспаривать, что и исторш., подобно
естествознанію, необходимо стараться открыть законы, которым» подчи-
нены явленія, изучаемые ею, и которые, подобно законамъ природы, могли
бы мыслиться лишь въ видѣ общихъ сужденій. Разумѣется, в ъ исторіи эти
законы черезчуръ сложны, и мы еще долго, а можетъ быть и никогда,
не будемъ в ъ силахъ облечь ихъ в ъ точныя словесныя формулы, какъ этс-
мы дѣлаемъ съ множеством! законовъ природы. Но взамѣнъ этого мы, все
таки, должны стремиться при помощи сопоставленія и сравненья между
собой единичных! исторических! фактовъ (мыслимых! в ъ видѣ единичных!
сужденій), по крайней мѣрѣ, почувсршвшпр эти законы, чтобы съ ихъ
помощью быть предусмотрительнѣе относительно хода государственной жизни
во всѣхъ ея частяхъ. Если же усмотрѣніе исторических! законовъ состав-
ляет! одну изъ задачъ исторіи, которой она не должна упускать изъ виду,
хотя бы еще и не могла надѣяться на ея рѣшеніе, то это снова доказывает!,
что и въ исторіи, подобно естествознанію, общія сужденія имѣютъ значительно
большую цѣнность, чѣмъ частныя и единичный.
Но ихъ значеніе идетъ еще дальше. Сами-то матергйлы для исторіи,
какъ науки о прошломъ, устанавливаются съ помощью общихъ суокденій.
Историческія событія и вся обстановка, при которой протекала изучаемая
исторіей прошлая жизнь народа, не находятся нередъ нами, но еще должны
быть возстановлены нами самими съ помощью источников!. В ъ этомъ первѣйшая
задача исторіи. И при этомъ возстановленіи приходится намъ пользоваться
сужденіями, имѣющими общее значеніе для всѣхъ людей, высказывающими
общечеловѣческія свойства, чтобы, опираясь на эти сужденія, угадать съ
помощью сопоставленія свидѣтельствъ современников!, съ одной стороны,
и различных! уцѣлѣвшихъ остатков! отъ прошлой жизни, съ другой, какими
были в ъ дѣйствительности событія и обстановка изучаемой нами прошлой
жизни даннаго народа. Такимъ образомъ, хотя съ перваго взгляда и ка-
жется, будто бы для исторШ важны одни лишь единичный и частныя
сужденія, въ действительности же выходить, что для иея еще важнее
общія сужденія, при чемъ ихъ важность оказывается троякой: Î) съ по-
мощью одних» изъ нихъ мы доказываемо тѣ самыя единичный и частныя
сужденгя, которыя возсгпановляютъ передъ нами картины изучаемая
исторгей прошлаго; 2) съ помощью другихъ мы объяспяемъ это прошлое;
2) паконецъ, третьи, высказывающгя общеисторическіе законы, слу-
жатъ той целью, которой не должна, упускать изъ виду исторія,
хотя бы и не надеялась достичь ея.
 В ъ настоящее время среди учащихся и большой публики подъ влія-
ніемъ Виндельбанда и Риккерта * ) (понятыхъ правильно или неправильно,
это безразлично) нерѣдко встрѣчается мнѣніе, будто бы окончательной цѣлью
иеторіи служить само же единичное; будто бы она вовсе не обязана стре-
миться к ъ тому, чтобы указать намъ или, по крайней мѣрѣ, заставить
васъ чувствовать общіе историческіе законы, такъ какъ прошлое „интересно"
намъ само по себѣ. Намъ де просто интересно знать, к а к ъ другіе люди
страдали и радовались: Наполеонъ, Цезарь и т. д. намъ интересны сами
по себѣ, какъ единичныя живыя лица, а вовсе не какъ примѣры чего то
общаго. Поэтому де Виндельбандъ внолнѣ справедливо естествознаніе н а -
зываете наукой номотетической ( т . е. законоустанавливающей), a исторію
идіографической ( т . е. единичноопиеывающей). И любопытно—поклонники
чистой единичности, или чистой идіографичности, исторіи иногда доходятъ
до такой крайности, что не хотятъ допускать в ъ ней даже и объясненій
изучаемаго ею прошлаго: намъ, говорятъ они, „интересно", чтобы цна
только нарисовала меѣ Наполеона, какъ живого, а отнюдь не разсуждала
о немъ. Н а с ъ интересуетъ самъ Наполеонъ, а не какія либо разсужденія
историка о немъ; разсужденія позволительны в ъ исторіи только, к а к ъ осно-
ванный на источникахъ доказательства соотвѣтствія рисуемыхъ ею картинъ
црошдаго съ самимъ нрошлымъ.
Но доходятъ ли до этой крайности или нѣтъ, и в ъ томъ и в ъ
другомъ случаѣ, поборники ограниченія исторіи однѣми ядіографическими
задачами, однимъ лишь оиисаніемъ единичного, постоянно мотввируютъ
свой взглядъ на нее ссылкой на свои „интерееъ", требованіемъ отъ
исторіи того, что было бы „интересно" для нихъ. Н о , скажемъ мы въ
отвѣтъ, наука обязана имѣть смыслъ, а не быть всего только „инте-
ресной". Если же исторія должна разсказывать о Наполеонѣ только по-
тому, ч т о намъ интересно послушать, каковъ онъ былъ и что дѣлалъ.
то развѣ в ъ ней больше смысла, чѣмъ въ т ѣ х ъ „исторіяхъ", которыя скот-
ница Х а в р о н ь я разсказывала Митрофанушкѣ Простакову и его учителю
Вральману? В ѣ д ь они оба были большіе охотники послушать эти исторіи,
т . е. сильно „интересовались" ими. Н е даромъ Аристотель утверждалъ,
что въ исторіи меньше научнаго элемента, чѣмъ в ъ поэзіи, такъ какъ
лослѣдняя в ъ единичныхъ образахъ воплощаете общее, идеи; ибо в ъ его
время не было другой исторіи кромѣ чисто идіографичекой; не было даже
и мысли о возможности въ ' ней какихъ либо другихъ цѣлей, кромѣ чисто-
идіографическихъ.
Правда, на это возражаютъ, что если в ъ иеторіи не мириться съ
ограничѳніемъ ея дѣятельности однимъ лишь единичаымъ, то множество,
если не большинство, историческихъ работе нельзя будетъ причислить к ъ
яаучнымъ, такъ какъ онѣ не идутъ дальше единичнаго. Но почему не
идугъ? Е с л и потому, что ихъ авторы и хотѣли бы пойти дальше, да не

*) См. статью(вѣрнѣе, рѣчь на одномъ изъ университетскихъ торжествъ) пер-

ваго<ЕстествознаніѳиисторІя»въего <Прелюдіяхъ>и«Философіюисторіи> второго.
 в ъ силахъ, то этимъ доказывается только то, что крайне трудно осущест-
вить всѣ тѣ конечны» задачи, которыхъ исторія, все таки, не должна упускать
изъ виду, коль скоро хочетъ имѣть смыслъ, хотя и не в ъ силахъ присту-
пить к ъ ихъ точному рѣшенію. Если же авторъ потому ограничивается
однимъ лишь единичнымъ, что оно интересно для него само по себѣ, безъ
всякихъ заботь о дальнѣйшемъ смыслѣ в ъ описаніи единичнаго, даже безъ вся-
кой мысли о томъ, чтобы знаніе этого единичнаго имѣло запасное значеніе (ср.
выше стр. 1 9 и 2 0 ) , то это значить, что и среди ученыхъ можно встрѣ-
твть людей, похожихъ на гоголевскаго Петрушку. Послѣдній читалъ какую
подало книгу, хотя бы и астрономическую, в ъ которой онъ ровно ничего
не понималъ; но его „интересовало", что изъ буквъ всегда выходить к а -
кое нибудь слово, „которое иной разь даже, чортъ знаетъ, что з н а ч и т ь " .
Т а к ъ точно и тѣхъ историковъ, которые не хотятъ заботиться даже о за-
пасномъ значеніи своихъ работъ, очевидно, только и интересуете, что съ
помощью источниковъ всегда можно возстановить передъ собой какой нибудь
ф а к т е прошлаго, а вовсе не то, какой смыслъ в ъ ихъ работѣ. $

6. Особыя задачи логики относительно общихъ еужденій и

разница послѣднихъ между собой.

В ъ виду особенной важности общихъ сужденій для нашего знанія, ло-

гика, разумѣется, должна обращать особое вниманіе на нихъ, и поэтому
относительно нихъ у нея должны быть нѣкоторыя особыя задачи нри изу-
ченіи провѣрки сужденій. Т а к ъ , прежде всего, логика, говоря о проверке
сужденій, должна обращать особое вниманіе на то, какіе методы про -
верки оказываются пригодными для доказательства общихъ сужденій.
Но этого мало: она, конечно, должна не упускать изъ виду, что и
сами-то общія сужденія могутъ быть и болѣе, и менѣе общими. Дѣйстви-
тельно, если сравнивать между собой общія сужденія, то легко замѣтить,
что между ними есть и такія, что, оставаясь по существу или содержанию
доставляемаго ими знанія одинаковыми между собой, отличаются другъ
отъ друга степенями своей общности, именно: знаніе, доставляемое однимъ
изъ такихъ общихъ сужденій, служить обобщеніемъ, или распростравеніемъ
на болыпій кругъ предметовъ зпанія, доставляемаго другимъ общимъ же
сужденіемъ, относится к ъ послѣднему, к а к ъ к ъ своему частному случаю.
Такое взаимоотношеніе общихъ сужденій другъ къ другу, разумѣется, должно
быть, прежде всего, отмѣчеяо особыми пазваніями.
И вотъ, два общихъ суждепія, отличающихся другъ отъ друга только
темь, что въ одномъ изъ нихъ подлежащимъ служищъ более общее по-
нятіе, а въ другомъ менее общее, называются относительно другъ
друга, такими именами: первое (у котораго подлежащимъ служить болѣе об-
щее понятіе) более общимъ, и н а ч е — п о д ч и и я ю щ и м ъ сужденіемъ, а второе
менее общимъ, и н а ч е — п о д ч т е н н ы м ъ . Напр., такими именами называются
относительно другъ друга д в а слѣдующихъ общихъ сужденія: „славяне
 арійцы" и „ ч е х и арійцы", а также д в а слѣдующихъ, тоже общихъ с у -
жденія: „млекопитающія не дышатъ жабрами" и „киты не дышать ж а -
брами". В ъ каждой парѣ этихъ сужденій дѣло стоить слѣдующимъ обра-
зомъ: оба сужденія общія и, разсматриваемыя по существу (или содержанію)
доставляемаго ими знанія, одинаковы между собой, но знаніе, мыслимое в ъ
первомъ сужденіи дааной пары, составляете обобщеніе, расиространеніе на
большій кругъ нредметовъ знанія, мыслимаго во второмъ сужденіи той же
нары, относится к ъ нему, какъ к ъ своему частному случаю: на всѣхъ сла-
вянъ обобщено, или распространено то, что считается вѣрнымъ о чехахъ,
а на всѣхъ млекопигающихъ то, что вѣрно о китахъ.
Эти же саліыя названія принято примѣнять и къ двумъ такимъ
общимъ сужденіямъ (но опять таки не иначе, какъ по ихъ отношенію
другъ къ другу), у которыхъ подлежащимъ и сказуемымъ одного слу-
жатъ вполнѣ одинаковый ограничения (о значеніи этого названія см. выше
стр. 7 5 ) соотвѣтственной части другого. вродѣ, напр., слѣдующихъ паръ
общихъ сужденій: „металлы простыя т ѣ л а " и „жидкіе металлы — жидкія
нростыя т ѣ л а " ; или—„площадь прямолинейной фигуры, построенной на ги-
потенузѣ прямоѵгольнаго треугольника, равна сѵммѣ площадей подобныхъ
ей прямолинейныхъ фигуръ, такъ построенныхъ на его катетахъ, чтобы
они вмѣстѣ съ гипотенузой служили сходными сторонами этихъ трехъ фи-
г у р ъ " и „площадь квадрата, построенного на гипотенузѣ нрямоугольнаго
треугольника, равна суммѣ площадей квадратовъ, построенныхъ на катетахъ
послѣдняго"; или „сумма знутреннихъ угловъ прямолинейной фигуры равняется
двумъ прямымъ, умноженнымъ на число сторонъ этой фигуры безъ д в у х ъ "
и „сумма внутреннихъ угловъ плоскаго треугольника равняется двумъ прямымъ
(т. е. двумъ прямымъ, умноженнымъ на три безъ д в у х ъ ) " . В ѣ д ь знаніе, д о -
ставляемое однимъ изъ сужденій каждой подобной пары, служите, какъ и
въ предшествующихъ примѣрахъ, обобщеніемъ знанія, мыслимаго в ъ дру-
гомъ сужденіи той же оары, относится к ъ нему, какъ к ъ своему частному
случаю. Поэтому вполнѣ естественно, что стали называть сужденія каждой
подобной иары, относительно другъ друга, тоже болѣе и менѣе общими,
подчиняющими и подчиненными.
Вмѣстѣ съ тѣмъ замѣтимъ, что названы „подчиненнаго и подчиняю-
щая)" относительно другъ друга принято примѣнять еще и к ъ слѣ-
дующимъ парамъ сужденій: во-первыхъ, къ общему и част,ному сужденію,
каждое изъ которыхъ во всѣхъ остальныхъ отношеніяхъ, кромѣ ихъ ко
личества ( т е. но матеріалу и качеству) впо.тѣ одинаковы, напр., „всѣ
птицы обладаютъ крыльями" и „нѣкоторыя птицы обладаютъ крыльями";
но-вторыхъ, къ такому общему и единичному сужденію, у которыхъ
при одинаковомъ качествѣ то же самое сказуемое, а подлежащимъ од-
ного служить единичное попятіе. подчиненное подлежащему другого, напр.,
„всѣ люди смертны" и „Илья лророкъ смертенъ". В ъ обоихъ этихъ слу-
чаяхъ общее сужденіе относительно частнаго или единичнаго называется
нодчиняющимъ, а частное или единичное относительно общаго подчинен
нымъ; ибо в ъ каждомъ изъ этихъ случаевъ знаніе, доставляемое общимъ
сужденіемъ, служить обобщеніемъ знанія, доставляеааго частнымъ или еди-
ничнымъ, относится к ъ иослѣднему, к а к ъ к ъ своему частному случаю. Н а -
званія же „болѣе и менѣе общее", разумѣется, здѣсь неумѣстны.
Если же общія сужденія относительно другъ друга бываютъ и болѣе,
и менѣе общими, то, разумѣется, должны быть и такгя общія, которыя
оказываются одинаковой, или равной общности съ другими, т. е. ока-
зываются столь же общими, к а к ъ и другія. И такими именами называ-
ются общія суждеиія, у которыхъ то же .самое подлежащее, какъ напр.:
„утконосы млекоаитающія"; „утконосы водятся в ъ Австраліи"; „утконосы
не водятся в ъ Е в р о д ѣ " и т. п.
Само собой разумѣется, что всякое подчиняющее сужденіе, доставляя
болѣе широкое знаніе, чѣмъ любое изъ иодчиненныхъ ему, заслужи-
ваете особаго вниманія со стороны логики. Поэтому, говоря о разныхъ
классахъ доказательствъ, лотка всегда должна отмечать, какъ отно-
сится въ разсматриваемомъ класть доказываемое сужденіе къ тѣмъ
брнованіямъ, съ помощью которыхъ оно доказываегпся,—составляетъ ли
оно относительно нихъ подчиняющее или подчиненное сужденіе, или же
выходить сужденгемъ одинаковой съ ними общности.
В ъ заключение замѣтимъ, что, пользуясь относящейся к ъ ю г и к ѣ н а -
учной литературой, нато имѣть в ъ виду слѣдующее обстоятельство: мно-
гіе авторы подчиненное сужденіе, будетъ ли оно общимъ, частнымъ или
единичнымъ, называютъ относительно его подчгшіющаго „частнымъ", а
подчиняющее относительно его подчиненнаго „общимъ", а поэтому про до-
казательство подчиненнаго сужденія посредствомъ подчивяющаго или же
наоборотъ—подчиняющего посредствомъ подчиненнаго, говорятъ, что въ немъ
„частное" доказывается „общимъ", или же наоборотъ—„общее частнымъ".
Про доказательство же, въ которомъ общее суждевіе доказывается столь
же общимъ, они выражаются, что в ъ немъ доказывается „частное част-
н ы м ъ " . Такимъ образомъ, выраженіе „частное сужденіе" у этихъ авто-
ровъ пріобрѣтаетъ двойственное значеніе: во-первыхъ, примѣняемое к ъ
сужденію, разсматриваемому безъ отногиенія к ъ другому, оно обозна-
чаете только такія сужденія, которыя не принадлежать ни к ъ общимъ,
ни к ъ единичнымъ; во-вторыхѵ, в ъ иримѣненіи к ъ сужденію, разсматри-
ваемому относительно другого, оно служить синовимомъ слова „под-
чиненный" и обозначаете не только частныя ( в ъ безотносительномъ смыс-
лѣ), но также и общія, и единичныя сужденія. Связь рѣчи всегда даетъ
возможность тѣмъ, кто уже достаточно освоился съ логикой, узнать, в ъ
какомъ смыслѣ употреблено выраженіе „частное еужденіе". Но иока ло-
гика еще впервые изучается, лучше всего для дредупрежденія разныхъ
недоразумѣній взамѣнъ выраженія „общее и частное" употреблять только
выраженія „подчиняющее и подчиненное", которыя настолько же общепри-
няты, какъ и „общее съ частнымъ", между тѣмъ не вносятъ ни малѣй-
шей сбивчивости в ъ изложеніе логики, л ^
 Г I А В А VI.
Зависимость познавательнаго значеніи суждееія отъ его матеріала.
1 Раздѣлѳніе утвердительныхъ сужденій на аналитичѳскія
и синтетическія.

Кантъ первый подмѣтилъ, что даже и общія сужденгя, имѣютъ

различное познавательное значеніе еще въ зависимости отъ ихъ состава
или матеріала, т. е. въ зависимости отъ того, каково содержаніе ихъ
подлежащаго и сказуемаго. Н а эту развицу въ составе сужденій, конечно,
различные мыслители наталкивались и раньше, но ни одинъ изъ нихъ не
нодмѣтилъ во всей полнотѣ зависимости познавательнаго значенія сужде-
ній отъ и х ъ состава. Кантъ же обратилъ особенное вниманіе на это
обстоятельство, и поэтому счелъ нужнымъ назвать особыми именами суж-
денія, отличающіяся другъ отъ друга но своему составу; одни изъ нихъ
онъ назвалъ аналитическими, другія же синтетическими.
• В ъ чемъ же, по словамъ Канта, разница между составомъ аналити-
ческихъ и синтетическихъ сужденій? Онъ опредѣлилъ ее только в ъ при-
мѣненіи к ъ утвердительнымъ категорическимъ сужде.ніямъ, оговорясь, что
сказанное про нихъ легко будетъ нримѣвить и к ъ отрицательнымъ сужде-
ніямъ. В о т ъ его слова: „ я буду говорить здѣсь только объ утвердитель-
ныхъ сужденіяхъ; к ъ отрицательнымъ же легко будетъ примѣнить выводы
потомъ" * ) . И мы сначала будемъ говорить только о категорическихъ
утвердительныхъ сужденіяхъ, а потомъ посмотримъ, можно ли дѣленіе
на аналитическія и синтетическія примѣнить и к ъ другимъ сужденіямъ,
кромѣ утвердительныхъ категорическихъ, и прежде всего, к ъ отрицатель-
нымъ категорическимъ, а потомъ к ъ условнымъ и раздѣлительнымъ.
Въ аналитическихъ сужденіяхъ, по словамъ Канта, сказуемымъ
служить такое понятіе, все содержанге когпораго образуегпъ большую
или меньшую часть содержанія подлежащаго, такъ что первое можетъ
быть найдено пугпемъ простого расчлененія или анализа содержанія
подлежащаго. Напримѣръ, сужденіе: „квадратъ есть прямоугольникъ" —
аналитическое. В ѣ д ь в ъ составь понятія квадрата входить прямоуголь-
ность — т . ѳ. здѣсь содержаніѳ сказуемаго, взятое все цѣликомъ, состав-

*) Критика Чистаго Разума, Введеніе, JV, руеск. пер. М. И. Владиславлева.

ляетъ лишь нѣкоторую часть содержанія подлежащаго и можетъ быть най-
дено уже нутемъ простого расчлененія содержанія понятія квадрата.
Другой примѣръ: „тѣла—протяженны". Это тоже аналитическое суж-
деніе; ибо подъ тѣломъ уже подразумѣваѳтся нѣчто протяженное: в ъ со-
с т а в ь содержанія понятія тѣла уже входить протяженность, к а к ъ существен-
ный признакъ всякаго тѣла. Синтетическими же Кантъ условился на-
зывать тѣ сужденія, въ которыхъ сказуемое еще не находится всецѣли-
комъ въ составѣ подлежащаго, какъ часть его содержанья, и поэтому не
можетъ быть найдено путемъ одного лишь расчлененія содержанія под-
лежащаго. К а к ъ примѣръ подобныхъ сужденій Кантъ беретъ сужденіе, —
„всѣ тѣла тяжелы". Здѣсь понятія тяжести не служить признакомъ, об-
разующимъ содержаніе понятія тѣла. В ѣ д ь , расчленивъ понятіе физическаго
тѣла мы увидимъ, что въ немъ мыслится только нѣчто, наполняющее
своимъ собственнымъ протяженіѳмъ часть пространства, но не мыслится,
будетъ ли это нѣчто тяжелымъ или нѣтъ; и если понадобится для объ-
ясненія природы, то мы безъ всякаго противорѣчія съ понятіемъ тѣла мо-
жемъ допустить существованіе невѣсомыхъ тѣлъ. Прежняя физика такъ и
поступала. Она допускала цѣлый рядъ яевѣсомыхъ жидкостей: теплородъ,
свѣтовой эѳиръ, электрическая жидкость и т . д.
Чтобы легче было запомнить разницу между утвердительными анали-
тическими и синтетическими сужденіями, укажемъ составь первыхъ в ъ схе-
матической формѣ. Пусть у насъ будетъ сужденіе: „S есть Р " , г д ѣ
подъ S и Р можно подразумѣвать любыя понятія. Т а к ъ вотъ, если S = P - j - а,
(причемъ а можетъ быть равно даже и нулю, такъ что наше сужденіе
можетъ обращаться и въ тавтологію „ Р есть Р " ) , то наше сужденіе S есть Р "
будетъ аналитическимъ, потому что в ъ его сказуемомъ не будетъ ничего
такого, чего не было бы в ъ содержаніи его подлежащаго. П о если, напр.;
S = х-\-а, а Р = ж + 5, то наше сужденіе „S есть Р " будетъ уже синте-
тическимъ, потому что в ъ его сказуемомъ есть то, чего нѣтъ в ъ содержаніи
подлежащаго, именно—признакъ Ъ.
2. Анализъ и синтезъ. Одна изъ особенностей критической
теоріи познанія. Почему суждѳнія называются аналитиче-
скими и синтетическими?
Названіе „аналитический" и „синтетическій" происходить отъ словъ
„анализъ" и „ с и н т е з ъ " , которыя стали нерѣдко употреблять в ъ психоло-
гической литературѣ для обозначенія двухъ противоноложныхъ по своимъ
результатамъ пережггваній душевной жизни. Подъ анализомъ стали въ
психологіи подразумѣвать душевное переживаніе, приводящее к ъ тому,
что какая-нибудь сложная мысль оказывается расчлененной на ея
составные элементы, вслѣдствіе чего каждый изъ нихъ разсматривается
нами порознь, такъ что намъ становятся яснѣе и его особенности, и его
отношенія к ъ другимъ элементамъ. Напримѣръ, мы можемъ разсматривать
любой образъ (хотя бы Исаакіевскаго Собора) не только какъ цѣлое, но и
но частямъ, вслѣдствіе чего сходство и разлячіе, существующая между ними,
и и х ъ отношенія другъ к ъ другу станутъ для насъ яснѣе. Это и соста-
вить анализъ. Подъ синтезомъ ж е принято подразумѣвать такое душевное
переживаніе, нослѣ котораго оказываются объединенными в ъ одно цѣлое
раздѣльныя мысли. Напримѣръ, мы можемъ сперва узнать отдѣльныя части
любого зданія; и потомъ изъ образовъ отдѣльныхъ частей, объединяя и х ъ
въ одно цѣлое, мы составим! образъ всего зданія. Это будетъ — синтезъ.
Самые же термины „анализъ" и „синтезъ" взяты съ греческаго языка,
нричемъ „анализъ" буквально означает! всякое раздѣленіе, развязываніе,
расчлененіе, разложение, а „синтезъ" соединеніе, связываний. И сперва они
употреблялись только в ъ логической "литературѣ, куда в ъ свою очередь,
попали изъ математической. В ъ послѣдней же они употреблялись, какъ наз-
ванія двухъ родовъ доказателъствъ, на которые древніе математики
раздѣлили в с ѣ геометрическія доказательства. В ъ логикѣ поэтому тоже
стали употреблять эти термины, какъ названія тѣхъ родовъ доказательство,
на которые дѣлили прежде в с ѣ доказательства, пока не убѣдились,
что такая классификація ихъ не доставляет! наукѣ никаких! у д о б с т в !
при и х ъ изученіи, a вмѣстѣ съ тѣмъ отличается большой неясностью.
И въ новѣйшихъ сочиненіяхъ, относящихся к ъ логикѣ, часто вовсе не
упоминаютъ объ анаіизѣ и синтезѣ,- a раздѣдяютъ доказательства на
классы, называемые другими именами и устанавливаемые совсѣмъ с ъ иной
точки зрѣнія, чѣмъ раздѣленіе на анализъ и синтезъ.
Оставим! в ъ сторонѣ, дѣйствительно ли сами эти нереживанія противо-
положны другъ другу, или таковыми оказываются только результаты, к ъ
которым! они приводят!, при чемъ сами то переживанія, называемыя анали-
зом! и синтезомъ, можетъ быть, вовсе не отличаются противоположным!
характером! и т . п., словомъ: оставимъ в ъ сторонѣ в с ѣ безъ исключенія
исихологическіе вопросы, которые могутъ возникнуть по поводу анализа и
синтеза, цотому что мы заняты логикой, а не психологіей. И если мы объ-
яснили, что такое анализъ и синтезъ въ психологіи, то сдѣлали это до слѣ-
дующей причинѣ: многіе люди, памятуя, въ какомъ смыслѣ стала употреблять
эти выраженія психологія (которая поступила съ ними такъ же, какъ и с ъ
термином! „умозаключеніѳ", т. е. похитив! ихъ у логики, гдѣ, к а к ъ и в ъ
математикѣ, они, разумѣется, отнюдь не обозначали н и к а к и х ! душевныхъ
переживаній, стала обозначать ими эти переживанія), начинают! судить
объ аналитических! и синтетических! сужденіяхъ не на основаніи разсмотрѣ-
нія самихъ сужденій, а по ихъ тзватят, которыя производят! отъ психо-
логическая смысла терминов! „анализъ" и „синтезъ"; и по всему этому мвогіе
начинают! воображать, что будто бы Кантъ своимъ раздѣленіемъ сужденій на
аналитическія и синтетическія хотѣлъ указать разницу в ъ способѣ нроисхо-
жденія (или в ъ способѣ образованія нами) сужденій, именно—будто бы одни
изъ нихъ возникаютъ путемъ анализа, a другіе путемъ синтеза (хотя еще
надо было бы сперва справиться, употребляла ли психологія уже во в р е -
мена Канта эти д в а термина). Н о это явно ошибочное мнѣніе.
 Уже изъ одного вышеприведеннаго опредѣленія разницы между а н а -
литическими и синтетическими сужденіями ясно видно, что это раздѣле-
нге основано вовсе не на психологическомъ происхождеиіи суждёній, но
на ихъ составе, разсматриваемомъ независимо отъ и х ъ происхожденія,
такъ что это раздѣленіе указываете отнюдь не на разницу в ъ проис-
хожденіи, а только на разницу в ъ составѣ. И самъ Кантъ еще особо подчерк-
нулъ это слѣдующими словами, какими онъ однажды начинаете свое р а з -
д а е т е : „какое бы происхожденіе. говорить онъ, и какую бы логическую
форму ни имѣли сужденія, во всякомъ случае у нихъ есть различіе по
составу" *).
И вообще отличительная черта основанной Кантомъ критической тео-
ріи нознанія (для которой раздѣленіе еужденій на аналитическія и синтети-
ческія образуетъ одинъ изъ краеугольныхъ камней) состоитъ, какъ очень
часто подчсркиваетъ и самъ К а н т е , именно въ томъ, что она изучаете
отнюдь не происхожденіе,_не психологически! генезисъ, а лишь составь
знанія. Поэтому ' для нея, какъ и для логики, совершенно безразлично, какъ
именно возникаютъ в ъ нашемъ умѣ аналитичеекія и синтетическія сужде-
нія. Это дѣло психологін, а не логики и не критической теоріи познанія.
Послѣдняя, какъ и логика, интересуется всего только составомъ сужденій
и зависимостью отъ него ихъ значенія для нашего знанія.
И если Кантъ назвалъ одни изъ сужденій аналитическими, a другія
синтетическими, то это потому, что для удостоверенія въ истинности первыхъ
достаточно понять, т . е. расчленить, и н а ч е — п р о а н а л и з и р о в а т ь , ихъ под-
лежащее. В ѣ д ь какъ только мы убѣдимся этшітГ путемъ, что в ъ содѳр-
жаніе подлежащаго, напримѣръ—понятія квадрата, сполна ( т . е. безъ
всякаго остатка) входить, или сполна подразумѣвается в ъ немъ, содер-
ж и т е его сказуемаго, напримѣръ — че"тыреугольность, то тѣмъ самымъ мы уже
удостовѣримся, что послѣднее должно быть утвержаемо относительно иерваго,
т. е. удостовѣримся в ъ истинности нашего сужденія; ибо, очевидно, было бы
явнымъ противорѣчіемъ съ понятіемъ квадрата, а поэтому и явной нелѣ-
постью, говорить о квадратѣ, что онъ не есть четыреугольникъ, коль скоро
въ понятіи квадрата уже подразумѣвается четыреугольносгь. Что же к а -
сается синтетическихъ сужденій, то, очевидно, для удостовѣренія в ъ ихъ
истинности еще не достаточно проанализировать, т . е. расчленить, ихъ под-
лежащее : коль скоро в ъ содержаніе ихъ сказуемаго входите то, чего
нѣтъ в ъ подлежащему то сколько бы мы ни расчленяли послѣднее,
однимъ лишь этимъ путемъ мы никогда не убѣдимся, что сказуемое
должно быть утверждаемо, а не отрицаемо, относительно своего подлежащаго.
Т а к ъ , сколько бы мы ни расчленяли нонятіе физическаго тѣла, все таки, не
выходило бы ровно никакого противорѣчія с ъ нимъ, если бы мы говорили, что
физическія тѣла не вѣсомы. Чтобы удостовѣриться въ сужденіи: „всѣ фи-
зическія тѣла вѣсомы", мы должны к ъ пониманію н х ъ нодлежащаго, до-

*) Prolegomena. § 2 а. В ъ ПОДЛИННИКА—«dem Inhalte nach».

ставляемому анализомъ послѣдняго, присоединить, т . е. поставить съ нимъ
въ связь (по гречески—синтезъ), еще что нибудь такое, что принудило бы
насъ к ъ согласію съ этимъ еужденіемъ. Вотъ отчего эти сужденія названы
синтетическими, а вовсе не оттого, чтобы имѣлось въ виду ихъ происхожденіе.
Итакъ, с а т ^ ш д ѣ л е и і е _ с у ж д е н і й на аналитическія и синтетическія
основано на составе ихъ подлежащаго и сказѵемаго, а названы для нихъ
взяты не отъ т£хі> путей возникновенія мыслей, переживанія которыхъ психологія
называете анализомъ и синтезомъ, но отъ назваяія тѣхъ пріемовъ доказательства,
т. е. удостоверены въ истинноешр^уокдены, которые древніе геометры,
a вслѣдъ з а ними и старинные логики разсматривали независимо отъ про-
исходящихъ при нихъ и вообще отъ какихъ бы то ни было душевныхъ пере-
живаній. Поэтому названія „аналитическія и синтетическія сужденія" никогда
не слѣдуетъ понимать в ъ смыслѣ указанія способа ихъ ѣроисхожденія: отъ
послѣдияго надо вполнѣ отвлекаться, когда говорятъ объ этихъ сужденіяхъ.

8. Средство для различения аналитическихъ и синтетичѳ-

' скихъ сужденій.

И для того, чтобы читатель никогда не сбивался на психологію при

рѣшеніи вопроса, имѣетъ ли онъ дѣло съ аналитически]» или синтетиче-
скимъ суждѳніемъ, т . е. чтобы онъ никогда не пытался рѣшать этотъ в о -
просъ посредствомъ угадыванія способа ихъ возникновенія, мы еще
иначе редактируемъ, в ъ чемъ состоитъ ихъ разница, и вмѣстѣ съ тѣмъ ука-
жемъ очень простое средство для рѣшенія означеняаго вопроса. Эта раз
ница, какъ мы видѣли, обусловлена содержаніемъ подлежащаго и ска-
зуемаго. Оодержаніе же понятія указывается его опредѣленіемъ; ибо каж-
дое опредѣленіе, если его разсматривать съ логической точки зрѣнія,
образуешь собой ничто иное, какъ сложное сужденіе, одной частью ко-
тораго служить определяемое понятіе, а другой частью такое соедине-
ніе нѣсколькихъ понятій чтобы въ каждомъ изъ нихъ отдельно мыслился
какой либо признакъ, входящій въ содержаніе опредѣляемаго понятія, а чт
бы_ во всѣхъ нихъ, взятыхъ вместе, мыслилось все его содержанге. Напр.
таково опредѣленіе, говорящее: „квадрата (определяемое понятіе) есть четы-
реугольникъ (одинъ признакъ, входящій в ъ составь содержанія опредѣляе-
маго ионятія), имѣющій равныя стороны и равные углы (два другихъ
признака, входящихъ в ъ содѳржаніе опредѣляемаго понятія, при чемъ вмѣ-
стѣ съ первымъ они образуютъ уже все содержаніе этого понятія)". В ъ
виду всего этого можно еще слѣдующимъ образомъ редактировать описаніе
разницы между аналитическими и синтетическими сужденіями: къ анали-
тическимъ сужденіямъ принадлежать только такія, въ которыхъ ска-
зуемымъ служатъ исключительно составныя части опредѣленгя подлежа
щаго. Если же въ сказуемомъ найдется хоть что нибудь незаключающееся
въ опредѣленіи подлежащаго, то это сужденіе—синтетическое.
А изъ этого ясно^ что безошибочнымъ (и в ъ то же время очень
легкимъ средствомъ) для различенія аналитическихъ и синтетическихъ суж-
деній служить разсмотруъніе опрвдѣленія подлежащаго, a разумѣется,
также и сказуемом, если оно еще" не вполнѣ ясно, именно—выясненіе,
заключается ли все, безъ остатка, содержаніе сказуемаго в ъ опредѣленіи
подлежащаго. Еели д а , то сужденіе аналитическое; если нѣтъ ~ синтети-
ческое. Напр., „квадраты имѣютъ взаимноперпендикулярныя діагонали"
сужденіе синтетическое, потому что в ъ опредѣленіи квадрата нѣтъ ни ма-
лѣйшей мысли о взаимномъ положеніи діагоналей. Сужденіе же „квадраты
имѣютъ равный стороны" аналитическое. „Золото желтаго ц в ѣ т а " тоже
аналитическое сужденіе, потому что желтизна одинъ изъ признаковъ, обра-
зующахъ опредѣленіе золота. Сужденія же: „золото легче платины", „ з о -
лото водится в ъ Сибири" „золото употребляется для монетъ" и т . п.
синтетическія.
4. Познавательное значеніе аналитическихъ и синтетиче-
, . скихъ суждѳнш
Эти д в ѣ группы. сужденій сильно разнятся между собой в ъ дознава-
тельномъ значеніи, именно: знаніе расширяется всегда только при помощи
оправданные синтетическихъ сужденій, аналитическая же сужденія не
расширяютъ его, a скорѣе только разъясняют его тѣмъ, что разъясняютъ
содержаніе своего подлежащаго. Поэтому Кантъ называете аналитиче-
скія суждеаія еще также разъясняющими зааніе, a с и н т е т и ч е с к і я — р а с г т -
ряющими его * ) . Впрочемъ, онъ забылъ оговориться, что есть и такія
аналитическія сужденія, у которыхъ нѣтъ даже разъясняющаго значенія,
именно — тавтомгическія.
Доказывается же, что только синтетическія сужденія расширяютъ зна-
ніе, слѣдующими соображеніями:
1) Знаніе не можетъ обойтись безъ оправданные суждений о су-
ществованіи. Они такъ важны, что безъ нихъ знаніе имѣетъ самую малую
цѣну. Знаніе о томъ, что такіе-то предметы обладаютъ такими-то и т а -
кими-то свойствами, мало чѣмъ отличается отъ выдумокъ, если мы еще
не знаемъ, существуютъ ли эти предметы. A сужденія о существовании
всѣ синтетическія, ибо ни въ одномъ поняты не содержится бытіе
подходящие подъ нею предметовъ. „Крокодилы существуютъ", „аэролиты
существуютъ", это—сужденія синтетическія; ибо в ъ составь понятія кро-
кодила или ионятія аэролита не входить существованіе подходящихъ подъ
него предметовъ. В ъ сущеетвованіи аэролитовъ даже долго сомнѣвались.

*) Въ одномъ же мѣстѣ своего сочиненія Prolegomena (именно, въ томъ

самомъ мѣстѣ, которое только что было цитировано нами въ § 2 этой главы)
онъ даже сначала говорите о томъ, что сужденія бываютъ по содержанію сво
ему либо разъясняющими, либо расширяющими знаніѳ, а лишь послѣ этого прибав-
ляете такія слова: шервыя могутъ быть названы аналитическими, а вторыя—
синтетическими,. (Курсивъ вездѣ самого Канта). Такимъ образомъ, онъ еще разъ
ясно показалъ, что сужденія раздѣлены имъ на аналитическія и синтетическія
вовсе не ради способа ихъ происхожденія, но ради разницы въ ихъ значеніи
для знанія.
 Д л я общая же доказательства только что упомянутаго правила (что
въ составъ понятія никогда не входитъ существованіе подходящих! подъ
него предметов!) обратимъ вниманіе на слѣдующее обстоятельство:
Когда мы составляем! какое бы то ни было понятіе, то для его со-
держанія совершенно безразлично, существуют! ли подходящіе подъ него
предметы или нѣтъ. При составленіи каждаго понятія в с ѣ наши заботы
ограничиваются лишь собираніемъ такихъ признаковъ, которые характери-
зовали бы подходящіе подъ него предметы, если бы они существовали, для
чего указывали бы ихъ родъ, a вмѣстѣ съ тѣмъ и ихъ отличія отъ всего
подчиненна™ этому роду. Другими словами: всѣ наши заботы при этомъ по-
строении сводятся только к ъ тому, чтобы охарактеризовать особый видъ или
способъ еуществованія предметов!, подходящих! подъ наше п о н я т і в , п р е д п о л а г а я
ихъ существующими, т. е. указать, какими они будутъ в ъ томъ случаѣ,
если они существуют!. Напр., при построенія понятіи человѣка, души, ма-
теріи и т . д . мы заботимся только о томъ, чтобы охарактеризовать видъ или
способъ существованія соотвѣтствующихъ предметов!, предполагая ихъ суще-
ствующими. Поэтому однимъ лишь расчлененіемъ содержанія понятія мы мо-
жемъ узнать только то, каковъ долженъ быть соотвѣтствующій ему предметъ,
если онъ существует!, а никогда не узнаемъ, суицествуетъ ли онъ на самомъ
дѣлѣ или нѣтъ.
2 ) Д а л ѣ е : только синтетическгя сужденія замѣтнымъ образомъ
расширяютъ наше знанге даже и послѣ того, какъ у насъ уже есть
оправданный сужденія о существовапги. Для доказательства допустим!, что
мы уже знаемъ, для какихъ изъ нашихъ понятій существуют! иодходящіе
подъ нихъ предметы, а для какихъ не существуют!, и носмотримъ, въ к а -
ком! случаѣ наше знаніе расширится замѣтнымъ образомъ: тогда ли, когда мы
оправдаемъ относительно этихъ предметов! аналитическая, или же—синтѳтиче-
скія сужденія. Положимъ, мы знаемъ, что физическія тѣла существуют!. В о з ь -
мем! теперь два сужденія: аналитическое—„всякое тѣдо протяженно", и
синтетическое—„всякое тѣло вѣсомо", и будемъ считать каждое изъ нихъ
вполнѣ истиннымъ. Которое изъ нихъ неоспоримым! образомъ расширило
наше знаніе? Разумѣется, синтетическое, ибо въ аналитическом! сказуемымъ
служить понятіе протяженности, которое уже образует! часть содержанія
подлежащаго: слѣдовательно, аналитическое сужденіе не говорить намъ
ничего новаго о физических! тѣлахъ, а лишь разъясняете, что именно
признавали мы существующим!. Оужденіе же „всѣ тѣла вѣсомы" говорить
о тѣлахъ нѣчто новое, чего мы еще не знали, когда удостовѣрились в ъ
ихъ существованіи.
Замѣтимъ, что аналитическія сужденія не всегда даже и разъясняют!
наше знаніе. Т а к ъ называемый, сужденія тавтологическія, или тавтологіи,
т. е. сужденія, в ъ к о т о р ы х ! сказуемымъ служить то же понятіе, какое
служить и подлежащим!, нааримѣръ: „А есть А", „добро есть добро" и
т. п., суть сужденія аналитическія, ибо в ъ нихъ содержаніе сказуемаго
цѣликомъ повторяется в ъ подлежащем!; а между тѣмъ они даже несколько
не разъясняют! нашего знанія о существующих! п р е д м е т а х ! . О
5. О раздѣленіи на аналитическая и еинтѳтическія отрица-
тельныхъ сужденій.
/г
j j } < Кантъ, говоря о разницѣ аналитичеекихъ и синтетическихъ сужденій,
имѣлъ въ виду одни лишь категорическая утвердительныя сужденія. Х о т я
онъ и оговорился, что сказанное о нихъ легко можно примѣнить и к ъ
отрицательнымъ сужденіямъ, но самъ не сдѣлалъ этого примѣненія: ему
по ходу его изслѣдованій в ъ этомъ не было надобности * ) . Разсмотримъ
же теперь, какъ онредѣлять отрицательныя аналитическія и синтетическія
сужденія. В ѣ д ь очевидно, что опредѣлѳніе аналитичеекихъ сужденій, кото-
рое далъ самъ Кантъ, и которое мы имѣли в ъ виду до сихъ поръ, при-
годно только для утвердительныхъ. В ъ самомъ дѣлѣ, если мы опредѣляемъ
аналитическія сужденія, какъ такія, в ъ которыхъ сказуемое составляетъ
часть содержанія подлежащаго, подразумѣвается в ъ немъ, то очевидно, что
при такомъ составе подлежащаго и сказуемаго послѣднее можно только
утверждать, а отнюдь нельзя отрицать относительно перваго: напримѣръ,
относительно квадрата можно только утверждать, а отнюдь не отрицать,
что онъ четыреугольникъ. Слѣд., применяя разделепіе сужденій на ана-
литическая и сттетическія также го къ отрицательнымъ, надо опре-
делять отрицательныя аналитичеекгя сужденгя иначе, чемъ утверди-
тельныя.
Но какъ найти, въ чемъ состоитъ разница в ъ составѣ отрицательныхъ
аналитичеекихъ и синтетическихъ сужденій? Очевидно, наша задача с в о -
дится к ъ слѣдующей: на основаніи состава подлежащаго и сказуемаго
тага разделить все отрицательныя сужденгя на два класса, чтобы
послѣдніе во вегьхъ оетальныхъ отногиенгяхъ оказались вполне аналогич-
ными съ утвердительными аналитическими и синтетическими сужде-
ніями. Если такое раздѣленіе всѣхъ отрицательныхъ сужденій удастся про-
извести, то наша задача будетъ рѣшѳна, и Кантъ правъ, говоря о возмож-
ности примѣнить раздѣленіе сужденій на аналитическія и синтетическія
также и къ отрицательнымъ. В ъ иротивномъ же случай онъ ошибся, и
раздѣленіе сужденій на аналитическія и синтетическія умѣетно только в ъ
примѣненіи к ъ утвердительнымъ сужденіямъ.
Условимся же называть отрицательное суждегііе аналитическими
*) Никакъ нельзя думать, что онъ просто забылъ объ этомъ примѣненіи.
Нѣтъ, онъ, навѣрное, хорошо помнилъ о немъ. Дѣло въ томъ, что въ первомъ
изданіи «Критики чистаго разума» онъ въ буквальномъ переводѣ такъ выра-
жается: <если я стану обсуждать только утвердительныя; ибо примѣненіѳ къ
отрицательнымъ легко» (wenn ich nur die bejahende erwäge: denn auf die ver-
neinende ist die Anwendung leicht,—см. стр. 6 оригинальнаго перваго изданія).
Во второмъ же изданіи, подвергнутомъ тщательному исправлепію, а во многихъ
частяхъ переработанному заново, онъ не только не устранилъ этой оговорки, но
еще редактировалъ ее съ прибавкой слова «послѣ того» (nachher), именно (въ
буквальномъ переводѣ): «если я стану обсуждать только утвердительныя; ибо
еримѣненіе послѣ того къ отрицательнымъ легко» (wenn ich nur die bejahende
nrwäge; denn auf die verneinende ist nachher die Anwendung leicht,—см. стр. 10
второго оригинальнаго изданія), между тѣмъ онъ и во второмъ изданіи, хотя
оно снабжено разными дополненіями, все-таки, не указываете этого примѣненія.
въ томъ случае, если въ составь содержанья одного изъ его элемен-
товъ (или подлежащаго, или сказуемаго) входить такой признакъ, ко-
торый входить и въ содержаніе другою элемента этого сужденія, но
такъ, что въ составь одною изъ этихъ элементовъ (въ какой гьменно—
это безразлично) онъ входить утвердителънымъ образомъ, а въ составь
другого—отрицателънымъ образомъ, т. е. онъ тамъ не просто отсут-
ствуешь, но отрицается; иначе говоря—одинъ изъ элементовъ сужде-
нгя мыслится не просто, какъ лишенный этою признака, а какъ соеди-
ненный съ его отрицаніемъ. Те же отрицательный сужденія, у кото-
рыхъ въ составе содержанья подлежащаго и сказуемаго нѣтъ такого
пргьзнака, чтобы онъ одновременно входилъ и въ подлежащее, и въ ска-
зуемое, но въ одно изъ нихъ утвердителънымъ, а въ другое отрицателъ-
нымъ образомъ условимся называть синтетическими. Для поясненія же
что значить „просто отсутствовать в ъ содержаніи понятія", „входить в ъ
его составь, отрицательнымъ образомъ" и „^входить в ъ его составь утвер-
дщюльнымъ", возьмемъ понятіе параллелограмма и трапеціи. В ъ содержа -
ніи этихъ понятій совершенно умалчивается, каковы ихъ углы, равные ли
между собой или неравные, прямые или непрямые и т . д . Такимъ обра-
зомъ, признакъ величины угловъ здѣсь просто отсутствуешь: мысля
параллелограммы или трапеціи, мы не приписываешь имъ и не отрицаешь
за ними никакой опредѣленяой величины угловъ, а просто обходикъ ее мол-
чаніемъ. Иначе стоить дѣло съ параллельностью сторонъ. В ъ составѣ с о -
д е р ж а л а и понятія параллелограмма, ~ и понятія трапеціи мыслится, что они
обладают^ одной нарой взаимнопараллельныхъ сторонъ, такъ что обладаніе
парой такихъ сторонъ образуете признакъ, который входить в ъ составь
содержанія каждаго изъ этихъ понятій утвердителънымъ образомъ. Что
же касается другой пары сторонъ, то въ параллелограммѣ про нее мыслится,
что и онѣ взаимно параллельны, такъ что обладаніе другой парой взаимно-
параллельныхъ сторонъ входить в ъ составь содержанія понятія параллело-
грамма тоже утвердительнымъ образомъ. В ъ трапеціи же мыслится отри-
цанге ебладанія другой парой взаимнопараллельныхъ сторонъ; ибо подъ
трапеціями подразумеваются такіе четыреугольники, у/которыхъ только одна
пара взаимнопараллельныхъ сторонъ, а другая не такова. И вотъ, про
этотъ то нризнакъ мы говоришь, что онъ входить в ъ составь понятія тра-
пеціи, но входить < щ р и ц а т е л ь н ы м ъ образомъ; ибо содержаніе понятія
трапеціи составляется, между прочишь, изъ отрицанія обладанія другой
парой взаимнопараллельныхъ сторонъ. Поэтому два слѣдующихъ отрицатель-
ныхъ сужденія: „параллелограммы не суть тражціи" и „трапеціи не
параллелограммы", принадлежать к ъ аналитическими, ибо въ каждомъ изъ
этихъ сужденій, какъ в ъ подлежащее, такъ и в ъ сказуемое, входить одинъ
и тотъ же признакъ (именно—„обладаніе другой парой взаимнопараллель-
ныхъ сторонъ"), но в ъ одно изъ нихъ онъ входить утвердительнымъ обра-
зомъ, а в ъ другое отрицательнымъ. Другой примѣръ: в ъ составь содержанія
понятія „ „ с к а з у е м о е утвердительнаго сиптемическаго сужденія " входить
отрицаніе того, чтобы оно составляло часть содержанія своего подлежа-
щаго, какъ это явствуетъ изъ самаго опредѣленія синтетических! утверди-
тельных! сужденій. И вотъ, мы говоримъ, что признаки „составлять часть
содержанія своего подлежащаго" входить в ъ содержаяіе понятія „сказуе-
маго утвердительная синтетическая сужденгя", но в х о д и т ь огприш-
тёльнымг, образомъ. Поэтому сужденіе „сказуемое утвердительная син-
тетическаго сужденгя не составляешь части содержанья своего подле-
жащая" будетъ аналитическими; ибо его сказуемымъ служить понятіе
„составлять часть содержанія своего подлежащаго", мыслимое утверди-
телънымъ образомъ (не забудѳмъ, что отрицательная частица „не" н и -
когда не относится к ъ составу сказуемаго); а в ъ содержаніи под-
лежащаго этотъ признаки не просто отсутствует!, но отрицается въ немъ,
т. е. входит,ъ в ъ его составь, но отрицательными образомъ. Р а з ъ я с н и в !
все это и приводя вмѣстѣ съ тѣмъ примѣры аналитических! отрицатель-
н ы х ! сужденіі, приведем! теперь примѣръ синтетическаго отрпцатеіьнаго
сужденія. Ими можетъ служить сужденіе: „стекло не есть проводить
электричества". Здѣсь в ъ содержаніи подлежащаго и сказуемаго нѣтъ
такого признака, который входилъ бы и туда, и сюда, но в ъ одно изъ
нихъ утвердительными, а в ъ другое отрицательными образомъ.
Легко убедиться, что отрицательный аналитическія сужденгя,
действительно, вполне аналогичны съ утвердительными аналитическими,
отрицательный же синтетическгя съ утвердительными синтетическими,
именно: подобноутвердительнымъ аналитическимъ,отрицательный анали-
тически сужденія таковы, что 1) нашего знанія не расгииряютъ, и
2) вместе съ тѣмъ, чтобы удостовериться въ ихъ истинности, до-
статочно понять ихъ подлежащее и сказуемое, т. е. разсмотргъть опре-
дѣленія того и другого; отрицательный же синтетическія сужденгя,
подобно утвердительнымъ, 1) расширяютъ наше знанге, и 2) для удо-
стоверенья въ ихъ истинности еще недостаточно понять ихъ подле-
жащее и сказуемое. Т а к ъ возьмемъ отрицательное аналитическое сужде-
ніе: „сказуемое утвердительнаго синтетическаго сужденія не составляете
части его подлежащаго". В ъ этомъ сужденіи мы не узнали ничего новаго
о сказуемомъ утвердительнаго синтетическаго сужденія; наше знаніе о
немъ,—коль скоро мы понимаемъ, что такое сказуемое и ч т о такое син-
тетическое утвердительное сужденіе,—посредством! этого сужденія всего
только разъяснилось, а вовсе не расширилось. При этомъ замѣтимъ, что
если я пойму, ч т о значить „составлять часть подлежащаго", т . е. разсмо-
трю опредѣленіе этого понятія, и вмѣстѣ съ тѣмъ дамъ себѣ отчете, что
значить „сказуемое утвердительнаго синтетическаго суждевія", то я тот-
ч а с ! же удоетовѣрюсь в ъ истинности этого сужденія; ибо в ъ самомъ со-
держаніи понятія „сказуемое утвердительнаго аналитическаго сужденгя"
уже отрицается, чтобы оно составляло часть содержанія своего подле-
жащаго. Другой дримѣръ: „параллелограммы не суть трапеціи" пли наобо-
ротъ: „трапеціи не суть параллелограммы". Опять и здѣсь, в ъ каждомъ
изъ этихъ сужденій знаніе объ его подлежащемъ отнюдь не расширилось
посредствомъ сужденія, a развѣ только разъяснилось, потому что, коль
скоро мы понимаемъ, что такое параллелограммъ и трапеція, то мы уже
этимъ самьшъ сразу знаемъ, что они не одно и то же. Вмѣстѣ съ тѣмъ
очевидно, что для удостовѣренія в ъ истинности каждаго изъ этихъ суж-
деній достаточно понять или расчленить подлежащее и сказуемое
этихъ сужденій, т . е. разсмотрѣть опредѣленія того и другого. Н о возь-
мемъ теперь отрицательное синтетическое сужденіе: „стекло не есть про-
водниктютшктщилвшіа" • Оно явнымъ образомъ расширяете наше знаніе о
стеклѣ. Й вмѣстѣ, съ тѣмъ, к а к ъ бы ясно и отчетливо мы ни понимали,
что такое стекло, и что такое проводникъ электричества, т . е. сколько бы
мы ни расматривали опредѣленія понятія стекла и понятія проводника
электричества, мы, все таки, даже в ъ самой смутной степени, еще в е удо-
стовѣримся в ъ томъ, что стекло не есть проводникъ электричества.
Тотъ составь отрицатедьныхъ сужденій, при которомъ они будутъ
аналитическими, мы можемъ высказать, чтобы легче было запомнить его,
и в ъ схематической формѣ. Д л я этой цѣлн условимся т а к ъ поступать: если
признакъ X входить в ъ содѳржаніе какого-нибудь понятія Ж отрица-
тельнымъ образомъ, то мы это будемъ обозначать черезъ попх, такъ что
все содержаніе этого понятія изобразится такой схемой: М = а поп х.
Условившись в ъ этомъ, мы можемъ сказать, что отрицательное сужденіе
„S не есть Р" будетъ аналитическимъ, от. е. всего только разъясняю-
щимъ наше знаніе, въ томъ случаѣ, если у него 8—а-\-х,аР=Ъ-\- попх
или же наоборотъ: 8 —апоп х, а Р—Ъ-\-х, при чемъ а можетъ
равняться Ъ, или же каждое изъ нихъ можетъ равняться нулю. Если
же отрицательное суждете не подходить ни подъ одну изъ этихъ
схемъ, то оно — синтетическое, от. е. расширяешь наше знаніе.

6. О примѣненіи раздѣдѳнія на аналитическая и синтѳтиче-

скія въ усдовнымъ и раздѣлитѳльнымъ сужденіямъ.

Е а н т ъ еще высказался ( в ъ мѣстѣ, цитированномъ нами наг-етрНН*");

что сужденія раздѣляются на аналитическія и синтетическія, „ к а к у ю бы
логическую форму, ни имѣли о н и " . À какъ стоите дѣло съ условными и
раздѣлительными суждѳніями?
Очевидно, ч т о примѣненіе к ъ . .„усдовнымъ сшдеиіямъ, взятымъ в ъ
ихъ цѣломъ видѣ, раздѣленія на аналитическія и синтетическія, равно
какъ и раздѣленія ихъ на общія и частный, вещь невозможная, такъ
какъ всякое условное сужденіе состоитъ изъ двухъ категорическихъ суж-
деній, поставленныхъ в ъ такую зависимость, что соглашаясь съ однимъ,
мы должны согласиться и съ другимъ. Поэтому легко можете быть, что
одна часть условнаго сужденія окажется аналитической, а другая синтети-
ческой, равно какъ одна частнымъ сужденіемъ, а другая общимъ и т . и.
Слѣдов., надо говорить о принадлежности къ тому или другому классу
не цѣлаго условнаъо сужденгя, а только той или другой его части. А
такъ какъ каждая часть его есть сужденіе категорическое, то мы уже
знаемъ, в ъ какомъ случаѣ она будетъ аналитическимъ и в ъ какомъ
синтетическимъ сужденіемъ.
Что же касается раздѣлителъныхъ сужденій, то каждое изъ нихъ
будетъ или явной нелепостью, такъ что не можетъ войти въ составь
знангя, или же такимъ сужденгемъ, что каждое изъ его сказуемыхъ
будетъ относиться къ своему подлежащему не аналитически, а синте-
тически. В ъ самомъ дѣдѣ, раздѣлительвыми сужденіями мы называешь т а -
кія, г д ѣ для одного и того же подлежащаго мы указываемъ несколько
сказуемыхъ, при чемъ каждое изъ нихъ утверждается о своемъ подлежа-
щемъ в ъ соединеніи с ъ мыслью, что оно можетъ быть и отрицаемо отно-
сительно него. Наприм., въ сужденіи „А есть или В, или С" мыслится
только, что хоть одно изъ этихъ сказуемыхъ должно быть приписано по-
длежащему А, но какое именно, еще неизвѣстно, и поэтому про каждое
изъ нихъ мыслится, что оно можетъ быть и отрицаемо относительно
А. Т а к ъ можетъ ли при такомъ условіи сужденіе не быть явно не-
лѣпымъ, если хоть одно изъ этихъ сказуемыхъ относится к ъ подлежа-
щему аналитически? В ѣ д ь если В относится к ъ А аналитически, т . е.
подразумѣвается в ъ А, то намъ уже нельзя говорить, будто бы А есть
или В, или С, потому что А должно быть В.—Напримѣръ, если в ъ квад-
ратѣ подразумѣвается четыреугольность, то уже нельзя говорить: квадратъ
есть или четыреугольникъ, иди пятиугодьникъ. Онъ можетъ и долженъ
быть только четыреутольникомъ, а не чѣмъ другимъ. Итакъ, всякое разде-
лительное су ждете, кроме явно нелѣпыхъ, таково, что каждое изъ его
сказуемыхъ относится къ его подлежащему синтетически, а не анали-
тически, т. е. не подразумевается въ немъ; такъ что все раздели-
тельный сужденгя, употребляемый при расширент знангя, должны счи-
таться синтетическими. //,Г
 Г Л А В А V I.

Полемика ііротпвъ раздѣленія суждсніп на аналитическія и спн-

тетпческія.
1. Причина и одно изъ проявдѳній вразкдѳбнаго отнопіенія
къ критической тѳоріи познанія.
только К м » ' » ж - в , ж Ч Ю развацу в ь _
значеніи между аналитическими и синтетическими сужденіями, т а к ъ тотчасъ
противъ такого раздѣленія сужденій стали дѣлать нѣкоторыя возражѳнія
съ дѣлью подорвать это раздѣленіе. Такія старанія объясняются очень просто:
тотъ фактъ, что одни изъ сужденій всего только разъясняютъ наше знаніе,
a другія расширяютъ его, составляете, какъ мы уже упоминали, одинъ изъ
краеугольныхъ камней основаннаго Кантояъ направленія въ разработкѣ
теоріи познанія. З а этимъ направленіемъ, а равно и з а всей философіей,
основанной на этой теорія познанія, исторически установилось названіѳ
критической для_отличія отъ другихъ направленій, з а которыми установи-
лось названіе догматическихъ. Этими названіями мы и будемъ всегда поль-
зоваться, какъ исторически установившимися. Критическая теорія познанія
должна быть не по вкусу догматически настроеннымъ умамъ; ибо поелѣдніѳ
пропитаны увѣренноетью, будто бы возможна и метафизика въ видѣ знанія.
Критическая же теорія познанія приводить къ такому заключенію: одно изъ
д в у х ъ — и л и мы должны отрицать характѳръ знанія у такихъ наукъ, какъ
математика и самыя точныя отрасли естествознанія, или же считать мета-
физику возможной только в ъ видѣ вѣры, а не знанія. А это, конечно,
должно было вооружать противъ нея догматически настроенные умы. Поэтому
всячески старались подкопаться подъ нее и, между прочимъ, разыскивали
возраженія противъ раздѣлѳнія сужденій на аналитическія и синтетиче-
скія. Эти возраженія иногда встрѣчаются еще н теперь. Поэтому в ъ
логикѣ, при изложеніи которой имѣется в ъ виду прежде всего ея фило-
софское значеніе, необходимо ознакомиться съ ними, тѣмъ болѣе, что они
нерѣдко сбиваютъ съ толку начинающихъ изучать философію. „
2. Ошибочность возражѳнія, основаннаго на неотдѣлимости
анализа отъ синтеза.

Первое изъ нихъ обусловливается исключительно или величайшимъ

невниманіемъ к ъ чужимъ рѣчамъ, или же полной неспособностью встать на
логическую точку зрѣнія, такъ какъ, сводится къ нодмѣнѣ чисто-логической
точки зрѣнія, принятой и ясно подчеркнутой Кантомъ при его раздѣленіи су-
жденій, психологической, разсматривающей сужденіяпоихъ происхожденію. Это
возраженіё ссылается на то, что ни одно сужденіе (кромѣ развѣ тавтологиче-
скихъ, сводящихся к ъ схемѣ „А есть А") не можетъ возникнуть ни п о -
средствомъ одного лишь анализа—безъ всякой примѣси синтеза, ни посред-
ствомъ одного лишь синтеза—безъ всякой примѣси анализа, такъ что ана-
лизъ и синтезъ не отдѣлимы другъ отъ друга; поэтому-де не можетъ быть
ни чисто аналитическихъ, ни чисто синтетическихъ сужденій, а каждое должно
быть сразу и аналитическим^ и синтетическимъ. Ясно, что это возраженіе,
можетъ быть (даже—вѣроятнѣе всего), высказываетъ святую истину, да не
относится къ дѣлу. Опо построено на ложномъ предположеніи, будто бы суж-
денія дѣлятся на аналитическія и синтетическія по способу своего проис-
хожденія; в ъ дѣйствительности же они такъ дѣлятся исключительно по
своему составу или матеріалу, съ цѣлью оцѣпить зависимость ихъ зна-
ченія для_ знанія отъ т ю ш и м - я в з я в и я й м п отъ того, какимъ именно путемъ
они возникаютъ. -

3. Ошибочность возраженія, основаннаго на превращеніи

всѣхъ синтетическихъ суждѳній въ аналитическія,

Съ перваго взгляда гораздо серьезнѣе слѣдующее возраженіе: „если

дѣлить сужденія н а аналитическія и синтетическія по ихъ составу, то
нужно признать, что...всякое синтетическое сужденіе рано или поздно пре-
вращается в ъ аналитическое, такъ что по мѣрѣ роста нашего знанія
тело синтетическихъ сужденгй безпрерывно уменьшается, и наше раздѣ-
леніе оказывается неустойчивымъ, имѣющимъ значеніе только для настоящей
минуты. В ъ самомъ дѣлѣ, если я сегодня еще не знаю, что квадратъ имѣ-
етди_взммо__ііерпевдикулярныя діагонали^ то для меня сегодня это суж-
деніе синтетическое.. Завтра же, вслѣдствіе расширенія моего знанія, измѣ-
нится и содержаніе моего понятія о квадратѣ; оно обогатится новыми при-
знаками. И это же самое еужденіе сдѣлается для меня завтра аналитиче-
скимъ, потому что в ъ составь понятія о квадратѣ вошло сегодня, что у него
взаимно перпендикулярный діагонали. А какой же смыслъ можетъ быть въ
такомъ неуетойчивомъ раздѣленіи? Н е ясно ли, ч т о и основанная на немъ
теорія познанія;? будетъ настолько же неустойчивой, имѣющей значеніѳ только
для настоящей минуты?". Но это возраженіе оказывается внолнѣ несостоя-
тельнымъ, исходящимъ изъ явно ложной предпосылки. Противъ него можно
выставить с л ^ у м у ^ д ^ Й ^ ы , которые опровергаютъ его по всѣмъ пунктамъ:
1) Оно! опирается н а явно ложное предшшженіе. будто бы каокдое
синтетическое сужденіе, рано или поздно, делается аналитически!». В ъ дей-
ствительности же синтетическія сужденія иревращаются въ аналитическія,
вопреки этому предположенію, в ъ высшей степени рѣдко. В ѣ д ь для того,
чтобы синтетическое суждѳніе перестало быть синтетическимъ и сдѣлалось
аналитическимъ, необходимо, чтобы_ изменилось самое содержаніе понятій,
изъ которыхъ оно составлено, необходимоЦтГтбШ в ъ это содержаніе вошло
большее число признаковъ, чѣмъ ихъ было прежде. Напр., если въ составь со-
держанія понятія квадрата, действительно, войдетъ признакъ обладанія взаимно
перпендикулярными діагоналями, то послѣтого сужденіѳ: „квадратъ обладаете
такими діагоналями", сделается аналитическимъ, а до той поры будетъ все
еще синтетическимъ. Разсмотримъ же, изменяется ли ^одержааіе нашихъ
прежнихъ понятій в ъ зависимости отъ расширенія знанія. Легко доказать,
чт(Г~такое измѣненіё~"ир0йсходитъ крайне редко. В ѣ д ь совокупность при-
знаковъ, составлщюнрихъ срдержаніе какого-либо.. ионятія, указывается его
опредѣленіемъ, такъ что, если бы, по мере развитія знанія, изменялось
содержаніе нашихъ понятій, то вместе съ тѣнъ изменялись бы и опредѣ-
ленія употребляемыхъ в ъ я а у к е понятій: в ъ старину для нихъ давались бы
одни определенія, а позднее—совсѣмъ другія. Точно также понятія, упо-
требляемый в ъ любомъ учебникѣ, пришлось бы на дальнейшихъ страницахъ
определять иначе, чемъ н а каждой предшествующей. В ъ действитель-
ности же, за ничтожными всключеніями, научныя понятія, напримеръ:
квадрате, кругъ, эллипсисъ и т. д . , определялись в ъ старину такъ же,
какъ и теперь, и при дальнейшемъ изложеніи науки для нихъ удер-
живаются т е же определенія, какія указаны на ея первыхъ страницахъ.
И развитіе знанія почти никогда не состошпъ въ перемѣнѣ содержа
нья понятій (что тотчасъ должно бы отразиться на ихъ опредѣле-
ніяхъ), но оно сводится отчасти къ вознигмоввнію новыхъ понятій,
~дтчасти же къ оправданію новыхъ сужденій по поводу прежнихъ по-
нятій, В з р ѣ д к а , конечно, могутъ быть случаи, что сначала понатіе
было составлено неудачно, а после того приходится его исправлять, такъ
что изменится и его опредѣленіе, вследствіѳ чего нѣкоторыя синтетичеекія
сужденія, действительно, съ теченіемъ времени могутъ обратиться в ъ ана-
литическія. Н о в с е это бываете лишь изредка, пока понятіе еще впервые
вырабатывается в ъ науке, и его содержаніе еще не установилось окончательно;
a послѣ того, какъ оно установится, навсегда прекратится и превращеніесин-
тетическихъ сужденій объ этомъ понятіи в ъ аналитическія. Изъ всего этого
ясно, что далеко не всѣ синтетическія сужденія, а только очень немногія
превращаются в ъ аналитическія вслѣдствіе развитія знанія. *
2 ) Н о даже и в ъ т ѣ х ъ редкихъ случаяхъ, когда, действительно,
и роисходитъ нерѳаена в ъ содержаніи неудачно составленнаго понятія ( a слѣ-
довательно, и в ъ его опредѣленіи), дѣло стоить вовсе не такъ, какъ пред-
полагается в ъ разсматриваемомъ возраженіи; вовсе не т а к ъ , чтобы въ это
время все ограничивалось однимъ лишь уменьшеніемъ суммы синтетическихъ
сужденій в ъ связи съ одновременным! увеличеніемъ суммы аналитических!.
Нѣтъ, въ то самое время, когда, вслѣдствіе измѣненія и исправленія
какого-либо неудачно составленнаго понятгя, нѣкоторыя синтетическгя
сужденія становятся аналитическими, иѣкоторыя изъ аналитическихъ,
въ свою очередь, становятся синтетическими. Нанр., в ъ психологіи под-
верглось измѣненію понатіе ощущенія; ибо прежде подъ ощущеніями п о д -
разумѣвались душевныя переживанія, дающія намъ знать о к а ч е с т в а х ! внѣш-
нихъ вещей, объ ихъ цвѣтѣ, запахѣ, вкусѣ и т . д . ; а теперь подъ ними
"подразумеваются душевныя переживанія, возникающія вслѣдствіе своеобрая-
наго возбужденія, или нервнаго тока, проникшаго в ъ головной мозгъ изъ
чувствующаго нерва, который подвергся дѣйствующему на него раздраженію.
ЙГ"разумѣется, сужденіе, что ощущенія возникают! вслѣдствіе такого воз-
бужденія головного мозга, прежде было синтетическим!, а теперь стало
аналитическим! * ) . З а то одновременно съ нимъ подверглось обратному пре-
вращенію, т . е. изъ аналитическаго сдѣлалось синтетическим!, сужденіе, что
ощущенія показывают! намъ качества внѣшнихъ вещей. В ѣ д ь прежде само же
это сужденіе и служило опредѣленіемъ ощущеній. В ъ .новомъ же понятіи, т. е.
въ новомъ опредѣленіи ощущеній, оно вовсе не подразумѣвается: при
новомъ опредѣленіи ощущений подъ нихъ подводятся и ощущевія мускуль-
н ы х ! сокращеній, и ощущенія болевыя и т. д., которыя даютъ намъ знать
вовсе не о к а ч е с т в а х ! внѣшнихъ вещей. Т а к ъ точно, если бы геометръ началъ
строить геометрію, установив! такое опредѣленіе квадрата: „квадратъ есть
прямолинейная фигура, имѣющая двѣ взаимноравныхъ и взаимноперпенди-
кулярныхъ діагонали, которыя дѣлятъ другъ друга пополамъ", a послѣ
того, замѣтивъ, что съ геометрической точки зрѣнія болѣе важными, а по-
тому и существеннымп, признаками квадрата служатъ прямоугольность йе-
тыреугольника в ъ соединеніи съ равенством! сторонъ, сталъ бы такъ
опредѣлять квадратъ: „это прямоугольный четыреугольникъ, имѣющій рав-
ныя между собой с т о р о н ы " — т о г д а , конечно, сужденіе, что квадраты — ч е -
тыреугольники, прежде у него было бы синтетическим!, а теперь оно стало
бы аналитическим!; зато, въ свою очередь, сужденіе, что квадраты
имѣютъ взаимноперпендикулярвыя діагонали, прежде было бы аналитиче-
ским!, а теперь оно стало бы синтетическим!.
Изъ всего сказаннаго ясно, что вовсе _ нѣтъ и никогда не можетъ

* ) Строго гоиоря, надо было бы такъ выражаться: предложеніе, которое прежде выска-
зывало синтетическое сужденіе, теперь стало высказывать аналитическое, потому что само
то суждение, которое прежде высказывалось этимъ предюженіемъ, разумѣетея, совсѣмъ исчезло
изъ науки, коль скоро прежнее понятіе ощущенія исчезло и замѣнилось новымъ; теперь уже
нѣтъ въ наукѣ ни нрежняго понятія ощущений, ни прежнихъ сужденій о нихъ, а сохранились
только старыя названия и старыя предложения по поводу оидущеніі, т. е. старый слова, со-
едііненныя съ новыми понятіями и сужденіями. Но для упрощенія дѣла будемъ говорить не-
точныыъ языкомъ разсматриваемаго возраженія.
быть безпрерывнаго уменьшенія числа синтетическихъ суждеиіщ
напротивъ, оно, по мѣрѣ роста нашего знангя, безпрерывно увели-
ё т в а т с я ф ^ Ш о , во-псрвыхъ, расширяется-то знаніе, какъ мы уже видѣли
(наготрг-99), только посредствомъ новыхъ синтетическихъ сужденій, такъ что съ
расширеніеиъ знанія безпрерывно увеличивается бывшее в ъ немъ до той
поры число синтетическихъ сужденій; вщвторыхъ, синтетическія сужденія
о такихъ нонятіяхъ, которыя уже установились в ъ своемъ содержаніи,
никогда не превращаются в ъ аяалитическія (емг-стр: ± 0 8 - ^ въ-третьихъ,
наконецъ, когда понятіе всего только еще вырабатывается и поэтому еще
мѣняется в ъ своемъ содержаніи, то одновременно съ превращеніемъ нѣко-
торыхъ синтетическихъ сужденій в ъ аналитическія происходить и превра-
щение нѣкоторыхъ аналитичеекихъ въ сянтетическія ( « г - е т р т - Ч Ѳ Ч - U -

4. Причины мнѣня, будто бы всѣ синтетичѳскія суледенія

должны превращаться въ аналитическая.

Если такъ легко убѣдиться въ томъ, что синтетическія сужденія при

развитіи нашего знанія переходятъ въ аяалитическія лишь въ видѣ рѣдкихъ ис-
ключеній, то какъ же объяснить, что многимъ кажется, будто бы такое
превращеніе совершается безпрерывно по мѣрѣ развитія нашего знанія, и
будто бы всякое синтетическое сужденіе, рано или поздно, сдѣлается ана-
литическимъ. Х о т я это дсихологическій вонросъ. но не безполезео раз-
смотрѣть его, потому что если не объяснить, какія причины приводятъ
къ этому ошибочному мнѣяію, то онѣ, пожалуй, снова нородятъ его.
Ззблужденіе, о которомъ идетъ рѣчь, объясняется двумя причинами:
а ) Во-дервыхъ. какъ слѣдствіе психологическаго закона неразрывныхъ
ассодіацій, в ъ силу котораго два__представленія, два пстятгя, вообще
двѣ мысли, часто_ переоюивавшіяся одновременно или непосредственно
одна за другой, вступаютъ между собой въ столь тѣсную и прочную
связь, что разъ возникаешь въ умѣ одна изъ нихъ, она неудержимо
(тотчасъ же} вызываешь за собой и другую. Мысля, столь тѣсно свя-
з а н н а я между собой, называются членами неразрывной ассодіадіи, а сама
эта прочная связь называется неразрывной ассоціаціей. И такія ассоціаціи
отличаются не только своей прочностью, какъ бы неотдѣлимостью и х ъ
членовъ другъ отъ друга, a пріобрѣтаютъ еще одну особенность: по
мере .того, какъ ассогг,іяція становится прочнее, т. е. делается все
более и более неразрывной, связь ея членовъ другъ съ другомъ начинаетъ
намъ казаться внутренней связью, m е. намъ начинаетъ казаться,
что одна, изъ неразрывно ассоиуированныхъ мыслей (понятій, пред-
ставленій и т. п.) подразумевается въ другой, Одинъ датскіі путе-
шественникъ былъ посаженъ но распоряженію сіамскаго короля в ъ
тюрьму з а дерзкую ложь передъ королемъ, состоявшую в ъ томъ, ч т о , по
словамъ путешественника, на его родянѣ зимой вода во всѣхъ рѣкахъ ста-
новится настолько твердой, что тогда по ней не только свободно п е р е -
ходятъ, а даже переѣзжаютъ в ъ тяжелыхъ экипажахъ. Сіамскій король
въ своей тропической странѣ привыкъ видѣть и представлять себѣ воду
не иначе, какъ в ъ жидкомъ состояніи, и вслѣдствіе неразрывной ассоціа-
ціи ему стало казаться, будто бы в ъ представленіи воды уже подразумѣ-
вается ея пребывание в ъ жидкомъ состояніи. Другой примѣръ: одинъ сту-
денте, способный и усердно занимающейся философіей, но филологъ, у т -
верждал!, будто бы примѣръ: „водородъ есть металлъ", неправилен!
по содержанію, потому что-де водородъ газъ, а но металлъ. У него
понятіе металла ( т . е. понятіе, установленное съ химической точки зрѣнія,
съ точки зрѣнія состава тѣла) неразрывно ассоціировалось съ понятіемъ
твердаго состоянія ( т . е. съ понятіемъ, установленным! съ физической точки
зрѣнія, отвлекающейся отъ разницы в ъ химическом! составѣ тѣлъ); и ему
стало казаться, что в ъ понятіи металла уже подразумѣвается твердое состоя
ніе. Наконецъ, многикъ кажется, что в ъ понятіи лебедя уже подразумѣ-
вается его бѣлизна, между тѣмъ какъ есть и черные лебеди.
Еели же мы давно удостовѣрились в ъ истинности какого-нибудь
синтетическаго сужденія и "послъ того очейь часто мыслили его, то по
только что указанной нричинѣ намъ невольно начнет! казаться, будто бы
въ его цодлежащемъ уже^подразумѣвается его сказуемое (если это утвер-
дительное суждёшщ или же будто бы в ъ его подлежащем! подразумѣвается
отрицаніе его сказуемаго, если наше сужденіе отрицательное). Т а к ъ , н а -
црамѣръ, если мы сильно свыклись съ сужденіемъ: „квадратъ обладаете
взаимно перпендикулярными діагоналями", то между его подлежащим! и
сказуемымъ установится неразрывная ассоціація, и намъ начнете казаться,
будто бы обладаніе такими діагоналями уже подразуісѣвается в ъ понятіи
квадрата. А это з н а ч и т ь — н а м ъ начнете казаться, будто бы это сужденіе
съ теченіемъ времени сдѣлалось аналитическим!, хотя сначала было син-
тетическим!. Такимъ образомъ, одна изъ причин! возникновенія ошибоч-
наго мнѣнія, будто бы всѣ синтетическія сужденія переходят! постепенно
въ аналитичеекія, состоитъ в ъ томъ, что мы психологическія свойства
привычна го суждения, которыя .оно пріобрѣтаетъ по закону неразрывных!
ассоціацій, смѣшиваемъ съ логическими, привычность иди неразрывность
связи двухъ понятій смѣшиваемъ съ ихъ логической подразумѣваемостью
одного изъ нихъ в ъ другомъ.
Ь) Вторая же причина разсматриваемаго заблужденія состоитъ в ъ
томъ, что в ъ обыденной жизни слово „понятіе" имѣетъ еще другое зна-
ченіе, чѣмъ в ъ какомъ оно употребляется в ъ логикѣ. В ъ обыденной жи-
зни ^донятіемъ" зачастую н а з ы в а ю т ! не только часть сужденія, какъ это
условилась дѣлать логика, но также и знанге /омт-етрНтѴ). Понятіе же въ
смыслѣ знанія, конечно, измѣняется, но мѣрѣ развитія нашего знанія: оно, в ъ
этомъ (обывательском!) смыслѣ слова, разумѣется, становится шире и
богаче вслѣдствіе развитія знанія. И вотъ, кто не принимает! во в н и -
мавіе, в ъ какомъ смыслѣ употребляется слово „ п о н я т і е " , когда Кантъ гово-
рить объ аналитических! и синтетических! сужденіяхъ, самъ же упо-
требляѳтъ его въ смыслѣ знааія, тотъ естественно проникается
увѣренностью, будто бы понятія (т. е. знанія) безнрерывно измѣняются
в ъ своемъ составѣ, становятся шире и богаче. А коль скоро онъ д о -
думался до этого, то ему должно казаться, что становится богаче по со-
держанію и подлежащее всякаго доказанная) синтетическаго еужденія, вслѣд-
ствіе чего это сужденіе должно превратиться въ аналитическое. Конечно,
все это еще невѣрно относительно понятій въ томъ смыслѣ слова, въ какомъ
мы условились употреблять его въ логикѣ (ща^трНуё)-; ибо понятія въ этомъ
(научномъ) значеніи слова сами по себѣ еще не составляютъ знанія, и съ
ихъ содержаніемъ ровно ничего не дѣлается (оно нисколько не измѣняется
и не обогащается) оттого, что относительно нихъ мы доказываемъ новыя
сужденія. Но вѣдь мы говоримъ сейчасъ про т ѣ х ъ людей, которые сшѣши-
ваютъ другъ съ другомъ научное и обывательское значеніе слова „ п о н д і і е " .
 ГЛАВА VIII.

Основные методы провѣрки сужденій.

1. Оправданіе и опровержение сужденій. Методъ и пріемъ.

/; /• Провѣритъ данное сужденіе значитг, удостовѣритъся или въ его

Тіспьитьости, или въ его ложности, иначе—ошибочности. Удостовѣреніе
въ истинности сужденія условимся называть оправданьем» сужденія, а удо-
стовѣреніе в ъ ошибочности—опроввржет&мг; сужденія, т а к ъ что нровѣрка
сужденія можетъ состоять либовъ его онравданіи, либо въ его опроверженіи.
Поэтому и логическое учете о ррпвѣркѣ суждений должно состоять, съ
одной стороны, изъ ученья о методах,-», и.пь пргемахъ ихъ оправданья,
а съ другой—о методах», или нріемахъ ихъ опроверженія.
Термины « методъ » или « пріемъ » чащу вето употребляются въ
одинаковомъ зпаченіи. Если же и дѣлаютъ между ними разницу, то только
слѣдующую: методом» чаете называютъ совокупность однородных» ьгріе-
мовъ; но совокупность ихъ никогда не называютъ пршюмъ; каждый же
оьпдѣльный пріемъ называюпі» и .методом?,. Т а к ъ , напримѣръ, говорятъ,
что методъ математики отличается отъ метода исторіи. Это значить, вся
совокупность пріемовъ, употребляемы» в ъ математике, отличается отъ .со-
вокупности пріемовъ, употребляемы» в ъ исторіи. Вообще же подъ мето-
домъ или пріемо.щ подразумѣваютъ способ» уігощребленія какою либо
матерьала и какой либо деятельности, приноровленный къ достгьженію
определенной. цѣли,. Напр., методъ преподаванія есть снособъ употребленія
цреподаваемаго матеріала и дѣптельности преподавателя, приспособленный
къ тому, чтобы ученики возможно быстро и съ наилучшими результатами
для целей нренодаванія усваивали преподаваемый матеріалъ. Методъ же
(или нріемъ) онравданія или опроверженія сужденія состоите въ ириноров-
ленномъ к ъ ихъ оправданію или опровержению употребленіи уже имею-
щихся у насъ знаній, мышленія и чувствъ, съ помощью которыхъ мы
иодмѣчаемъ все существующее и происходящее, какъ в ъ внѣшнемъ, мате-
ріальномъ, т а к ъ и въ в н у т р е н н е » , дупіевномъ, мірѣ. Наконецъ, отметимъ,
что слово методъ в ъ буквально:» переводе съ греческаго ( o i t b S o ; — с л о в о
женскаго рода, вслѣдсгвіе чего » с т о говорятъ „метода" вмѣсто „методъ"),
обозначаете „ п у т ь " . Поэтому ... ѣ н ъ слова „методъ", особенно же в ъ
смыслѣ отдѣльно взятаго пріема, нерѣдко говорятъ „ п у т ь " : „путь оправ-
данія, онроверженія п т . д . " .
Говоря о провѣркѣ сужденій ( т . е. объ ихъ оправданіи и оировер-
женіи), вриходится вести рѣчь объ однихъ лишь синтетическихъ сужде-
ніяхъ; ибо аналитическія сужденія сами собой очевидны для всякаго, к т о
ихъ понимаете, такъ что, съ одной стороны, если они в ъ чемъ и нужда-
ются, то отнюдь не в ъ томъ, чтобы ихъ оправдывали, а самое большее—
лишь в ъ разъясненіи ихъ составныхъ частей (подлежащаго и сказуемаго),
а съ другой стороны — ихъ нельзя и опровергать, но обязательно согла-
шаться съ ними. Отсюда слѣдуетъ, что есѣ оправдывае.иыя или ощхюер-
гае.мыя въ паут сужденгя принадлежать къ числу синтетических
Напр., всякій законъ природы, скажемъ — законъ Архимеда: „всякое
погруженіе тѣла в ъ жидкость сопровождается потерей его в ѣ с а " , есть
сужденіе синтетическое; ибо понятіе потери вѣса не содержится в ъ поня-
тии ( т . е. въ онредѣленіи) иогруженія в ъ жидкость. Также и любая тео-
рема математики принадлежать к ъ синтетическимъ сужденіямъ. Т а к ъ , тео-
рема: „сумма угловъ плоскаго треугольника равна двумъ прямымъ" суж-
деніе синтетическое; ибо сколько бы мы ни разсматривали опредѣленіе
(т. е. еодержаніе) нонятія суммы угловъ плоскаго треугольника, мы не нашли бы
тамъ ея равенства двумъ прямымъ. Далѣе, теорема алгебры; а 1 — б 2 =
= ( « - ) - б ) . ( а — Ъ ) , — о с т ь сужденіе синтетическое; ибо здѣсь подлежащимъ
служить понятіе однихъ двухъ дѣйствій—возвышеніе в ъ квадрате и в ы -
читаяіе полученныхъ результатовъ; сказуемымъ же служить ионятіе совсѣмъ
другіщ дѣйствій, хотя и лроизводимыхъ надъ тѣми же количествами —
ихъ сложеніе, ихъ вычитаніе и умноженіе результатовъ того и другого.
Что же касается оироверженія сужденій, то, очевидно, никому не придете
въ голову опровергать какое нибудь аналитическое сужденіѳ, коль скоро
онъ понимаете его, напримѣръ—опровергать, что в с ѣ тѣла протяженны.
Олѣд., в ъ наукѣ никогда не могутъ попадаться пріемы, назначенные для
оироверженія аналитическихъ сужденій. П о всему этому въ дальнѣй-
шемъ изложеній, говоря объ оправданіи и объ опроверженіи с у ж -
деній, мы обыкновенно будемъ подразумѣвать безъ всякаго особаго надо-
минанія, что имѣемъ в ъ виду одни лишь синтетическія сужденія; ибо и з ъ
сказаннаго сейчасъ ясно, что всѣ научные пріе.чы провѣрт суждений
назначены исключительно для аттетичестхъ суждвтй.

2. Основные методы оправданія суакденіи. Знаніе непосред-

ственное и опосредствованное.
I Основные методы оправданья суждепіп сводятся къ двумъ: къ
Шитой установки (или, какъ выражаются иначе, к ъ простому конста-
тированію) данныхъ опыта и къ доказательству, так ъ что всякій .ме-
тодъ оправданья составляешь либо видоизмг&еніе одною изъ эіішхь, либо
•ихъ разнообразный соединения между собой. Паіъ простои установк
•датшж опыта подразумеваетсятакая установка (или констатированіе),
подмеченною при набмодетях: и •нл-перименипь, при которой данныя
опыта берутся въ ихъ чистомъ вио/ь, безъ соединенія съ какими то ни было
основанными на нихъ умозаключениями. Напр.: если мы ировѣряемъ сужденіе—
„длина этой книги составляете четверть аршина" — и нри измѣреніи книги най-
демъ в ъ ней эту самую длину, то наше сужденіе будетъ оправдано пу-
темъ простого измѣренія, т. е. путемъ простой установки данныхъ опыта.
Подъ доказательством:, же въ лотке подразумевается оѣравданіе
сужденгя. посредством: умозаключеній, какъ это, напр., дѣлается в ъ гео-
метрии: в ъ ней в с ѣ теоремы оправдываются умозаключевіями, т . е. доказа-
тельствами. В ъ обыденной жизни мы всякое онравданіе сужденія, даже
и простую установку данныхъ опыта, называем! доказательством!; логика
же. разумѣется, должна отличать другъ отъ друга различные нріемы оправ-
дания суждеяій и поэтому называете доказательством! только и х ъ оправ-
дан іе съ помощью умозаключений. Послѣднія, конечно, могутъ быть и соеди-
нены, и не соединены съ установкой данныхъ опыта; но они неиремѣнно
должны входить в ъ составь оправданія сужденій, чтобы оно называлось
доказательством!.
Очевидно, что нельзя сомнѣваться в ъ пригодности для оправданія
сужденій, к а к ъ простой установки данныхъ опыта, такъ и доказательств!;
н нельзя сомнѣваться, что основное подраздѣленіе яріемовъ онравданія
сужденій ограничивается только этими двумя видами. Н а основаніи же
того, какимъ изъ этихъ двухъ основных! методовъ оправдано сужденіе,
все знате разд/ьляется на двп, части: на непосредственное и опосред- '
ствованное. Непосредственным! знаніемъ называется совокупность всѣхъ •
сужденій, оправданных! простой установкой данныхъ опыта, опосредство-
ваннымъ ж е - оправданное какими бы то ни было доказательствами..
Но какой изъ двухъ основных! методовъ онравданія сужденій при-
г о д е н ! и для оправданія общихъ сужденій? (Сравн. стр. 9 1 и слѣд.). -
Посредством простой установки данн ыхъ опыта нельзя оправ-
йать ни одною общаго сужденгя, и она пригодна только для оправдан/я
единичныхъ и частныхъ суждении, доказательства же вполне пригодны
и для оправаангя общихъ сужденій, такъ что непосредственное знанге
можетъ состоять только изъ единичных» и частныхъ суонденй, общгя
же сужденгя могутъ встречаться только въ опдсредствованномъ знаніи.
В ъ самомъ дѣлѣ:,
В ъ пригодности доказательств! д л я оиравданія, между прочимъ, и
•общихъ суждевій легко убѣдиться, хотя бы тѣмъ путемъ, что в ъ геометріи
для оправдания ея теоремъ употребляются доказательства, a всѣ ея теоремы,
какъ мы уже видѣли, на стр. 8 4 , принадлежать къ сужденіямъ общимъ.
Невозможность же оправдывать общія сужденія посредством! простой •
установки данныхъ опыта явствуете изъ слѣдующихъ соображеній: въ каж-
дом! общемъ сужденіи подлежащим! служить общее понятіе, при чемъ оно
берется въ этомъ сужденіи во всемъ его объемѣ, т а к ъ что суждѳніе отно-
сится ко всѣмъ предметамъ безъ исключены, подходящимъ подъ его под-
лежащее. А предметовъ, подходящихъ подъ общее понятіе, всегда б ы в а е т е
или оезконечно большое число, при чемъ они разсѣяны по безконечному
пространству в ъ безконечномъ прошломъ и въ безконечномъ будущемъ, или,,
по крайней мѣрѣ, ихъ неопределенно большое число разсѣянныхъ на н е -
оиредѣленно болмпомъ пространствѣ въ неопределенно болыномъ прошломъ
и будущемъ * ) . Поэтому, какъ в ъ томъ, такъ и в ъ другомъ случаѣ, мы не-
можемъ при простой установке данныхъ опыта пересмотреть в с ё эти пред-
меты порознь, чтобы проверить общее сѵжденіе для каждаго изъ нихъ в ъ
отдельности; ибо действительно переживаемый нами опытъ (хотя
бы мы включили сюда и опытъ всѣхъ жившихъ до сихъ поръ людей),
а потому и простая установка данныхъ опыта, можетъ прости--
раться всегда только на ограниченное, строю определенное, число пред-
метовъ, встретившихся въ строго онределенныхъ местахъ (только тамъ,
г д е были наблюдавгаіе люди) и въ строго определенныхъ моментахъ прош-
лаго ( а отнюдь не будущаго) времени. Поэтому, при каждой попыткѣ оправ-
дать общее сужденіе посредствомъ простой установки данныхъ опыта, в ъ
этомъ сужденіи всегда останется некоторая непроверенная часть: сужденіе
относится ко всемъ предметамъ, подходящимъ подъ его подлежащее, а
проверено будетъ посредствомъ простой установки данныхъ опыта только
для некоторыхъ изъ нихъ, такъ что въ каждомъ общемъ сужденіи мыс-
лится гораздо больше, чемъ можно было бы проверить простой установкой
данныхъ опыта.
Напр., возьмемъ законъ Архимеда. Подъ его подлежащее (тело, п о -
груженное в ъ жидкость), подходить безконечное число телъ, ибо здесь г о -
ворится обо всехъ телахъ, где бы и когда бы они ни погружались в ъ
жидкость, а ведь ясное дело, что мы не можемъ пересмотрѣть отдельно-
не только случаи ногруженія всехъ телъ во всгь жидкости, но даже и
все случаи погруженія одного и того же тела в ъ одну жидкость, г д е бы
и когда бы ни происходило это погруженіе, хотя бы в ъ отдалеияомъ буду-
щем ъ. Другой примерь—законъ тяготенія. Подъ понягіе додлежащаго в ъ
немъ подходить безконечное число матеріальныхъ частицъ; ибо в ъ этомъ-
сужденіи речь идете о всякихъ матеріальныхъ частицахъ: больпіихъ и ма-
леяькихъ, круглыхъ, кубическихъ, золотыхъ, водяныхъ и т. д . , г д е бы и
когда бы о н е ни существовали, какъ въ безконечно отдалеяномъ прошломъ,
такъ и в ъ безконечно отдаленномъ будущемъ. Спрашивается: можемъ ли мы
пересмотреть ихъ в с е порознь? Явное д е л о — н е т ъ . Возьмемъ еще такой
примерь: „ в с е люди рано или поздно умираютъ". Число людей в с е х ъ вре-
менъ и в с е х ъ странъ, конечно, еще не можетъ быть наверняка названо
безковечнымъ в ъ строгомъ смысле слова, потому что, если погибнете чело-
вечески! родъ, то число в с е х ъ существовавшихъ дотоле людей окажется,

Не будемъ упускать изъ виду, что подъ „безконечно большой" въ точиомъ смыслѣ.
слова подразумевается только величина, которая будетъ больше всякой взятой нами величины.
 хотя и очень большимъ, но все таки конечнымъ. З а то ихъ число должно
•считаться неопределенно большимъ. И , очевидно, нельзя убедиться простой
установкой данныхъ опыта, т . е. порознь для каждаго человека, какой
только существуете теперь и будетъ существовать впоследствіи, что онъ
непременно умрете.
Такимъ образомъ, очевидно, что простой установкой данныхъ опыта
можно оправдывать только единичныя сужденія, говорящія о томъ, что
подмѣчалось до сихъ поръ в ъ известномъ предмете, и, самое большее, част-
ным, говорящія, ч т о подмечалось до сихъ поръ въ некоторыхъ предметахъ,
подходящихъ подъ данное общее понятіе, но отнюдь не общія сужденія,
и даже не т а к і я единичныя или частный, которыя обобщали бы, или рас-
пространяли бы на всѣ времена подмечавшееся до сихъ поръ в ъ даняомъ
предмете или в ъ некоторыхъ предметахъ, подходящихъ подъ данное общее
понятіе. Д л я оправданія даже и такого скромнаго обобщенія необходима
помощь умозаключений, т. е. доказательствъ.
Поэтому и предложенья, которыя высказываютъ одну лишь простую '
установку данныхъ опыта, почти всегда обязательно редактировать въ
глагольной формѣ прошедшего, а не настоящего времени. Віьдъ форма
насжоящаго времени (praesens) обыкновенно высказываешь гораздо больше,
чѣмъ въ силахъ показать простая установка данныхъ опыта. Эта
форма чаще всего высказываетъ уже некоторое обо.бщеніе, а потому нуж-
дается въ доказательстве. Напр., нредложеніе „ я становлюсь легче при
погруженіи въ воду" высказываетъ неизмеримо больше, чемъ в ъ силахъ
показать простая установка данныхъ опыта, и обобщаете ея показанія на
всякое время, а потому нуждается в ъ доказательстве. В е д ь смыслъ этой
фразы сводится к ъ следующему общему сужденію: „всякое мое погруженіе
въ воду заставляете меня становиться л е г ч е " . Ограничиваясь же простой
установкой данныхъ опыта, безъ всякой примеси обобщеній и умозаключе-
ній, следуете т а к ъ редактировать вышеуказанную фразу: „при в с е х ъ я а -
блюдеяныхъ погруженіяхъ въ воду я становился (нрошедшее время) легче".
Точно также, ограничиваясь простой установкой данныхъ опыта, следуете
такъ выражаться: „некоторые (или иногда) металлы оказывались (прошед-
шее время) хорошими проводниками электричества", а не такъ: „некото-
рые (или иногда) металлы оказываются (настоящее время) хорошими про-
водниками электричества". Последняя редакція выходить за пределы про-
стой установки данныхъ опыта, потому что обобщаете ноказанія последней
на всякое в р е м я * ) . Предложения, въ которыхъ высказываются сужденгя,
•оправданныя простой установкой данныхъ опыта, т. е. непосредствен-
ное знанге, лишь тогда можно безошибочно редактировать въ г.шьольной

•'') Отсюда видно, какъ важно умѣиье точно выражаться при нзучепін логики. Необы-
чайно легкое и простое ученіе, съ которым* мы вс-трѣтпмся вноелѣдствш, что всѣ индуктив-
ны« доказательства опираются, какъ на подразумеваемую предпосылку, на принципа еднно-
•образія природы (или его частный случаи, припципъ причинности), мвогпмъ не дается только
оттого, что. говоря о простой установке данныхъ опыта, они ей воказанія редактируют* уже
•съ прпдѣсыо разныхъ обобіцеиій, именно—въ глагольной форм*.настоящего времени.
 формн, настоящаіо времени, когда эти сужденгя (или это зн.аніе) от-
носятся только кг, настоящему времени, какъ, напр.: „ я вижу передъ
собой столъ", „зінѣ вспоминается то-то" и т . и.
В ъ заключевіе замѣтимъ, что H . О. Лосскій в ъ своей книгѣ „Обо-
снованіе интуитивизма" высказывается, будто бы и путемъ простой уста-
новки данныхъ опыта уже получается знаніе въ видѣ общихъ сужденій.
Но в ъ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго. Дѣло в ъ томъ, что онъ стре-
мится обосновать свои взгляды на условія расширенія знанія, т. е. на
правила логики, психологически, чрезъ разсмотрѣніе т ѣ х ъ дупіевныхъ uepe-
живаній, иосредствомъ которыхъ возникаютт, сужденія и умозаключенія.
Съ психологической же точки зрѣнія нельзя отличить вѣру, включая в ъ
нее и в с ѣ еще неировѣрешіыя догадки, отъ знанія, и поэтому то, что
вправѣ считаться всего лишь догадкой, легко принять за знаніе.
Догадки же, несомнѣнно, часто возникаютъ и в ъ видѣ общихъ
сужденій при простой установкѣ данныхъ опыта, при чемъ еще
нерѣдко сопровождаются очень сильной увѣренностыо в ъ ихъ истинности.
Противъ этого, конечно, нельзя спорить. И вотъ, принимая подъ вліяніемъ
своего психологизма в ъ логикѣ такія догадки з а знавіе (ибо съ психо-
логической точки ярѣнія нельзя различить, какія изъ мыслей, сопровождаемыхъ
сильной увѣренностыо въ ихъ истинности, принадлежать къ вѣрѣ съ догад-
ками, a какія къ знанію), H . О. Доссвій и утверждаете, будто бы знанье,
состоящее изъ общихъ суждевій, получается и путемъ простой установки
данныхъ опыта. Но догадка, какой бы сильной увѣренностыо въ ея нстинности
она ни сопровождалась, и какимъ бы путемъ она ни возникла, только
тогда пріобрѣтаетъ право называться знаніемъ, когда она уже оправдана;
ибо знаніе состоите не просто изъ мыслей, сопровождаемыхъ увѣренностыо
(хотя бы и очень сильной) в ъ ихъ истинности, но изъ такихъ мыслей,
увѣреь:;вость въ истинности которыхъ уже оправдана. Оправдывать же
общія сужденія путемъ простой установки данныхъ опыта оказывается,
какъ мы сейчасъ убѣдились, явно аевозможнымъ дѣломъ. Поэтому крайне
ошибочно говорить, будто бы знанге, состоящее изъ общихъ сужденій.
получается также и путемъ простой установки данныхъ опыта: такое зна-
ніе можетъ быть только опосредствованными но отнюдь не неносредствен-
нымъ. Непосредственнымъ же путемъ, т. е. путемъ простой установки дан-
ныхъ опыта, могутъ быть получены въ видѣ общихъ сужденій всего лишь
догадки. Но ни намъ, ни Н. О. Лосскому, если онъ хочетъ говорить,
действительно, о знаніи ( к а к ъ онъ это обѣщаетъ уже въ поясненіи к ъ
заглавію своей книги), не должно быть никакого дѣла до способа возник-
новенія догадокъ; ибо всякая догадка, прежде чѣмъ считаться знаніемъ.
должна быть оправдана; онравданіе же ея происходить послѣ того, какъ
она уже возникла, и независимо отъ того, какимъ путемъ она возникла,
такъ что для оправданія (равно какъ и для оароверженія) догадки нѣтъ
никакой надобности знать, какъ она возникла; слѣд., нѣтъ над.обяоцхи в ъ .
этомъ и для изученія методовъ оправданія или опроверженія.
 3. Суждѳнія подлинно общія и кажущіяся общія.
Относительно того, что мы сейчасъ говорили про оправдание общихъ
суждоній, нужно сдѣлать одну оговорку. Повидимому, есть т а к і я общія
сужденія, которыя могли бы быть оправданы и простой установкой данныхъ
опыта, какъ напримѣръ: „всгь ааостолы родомъ изъ Галилеи", или
„все дома, построенные в ъ Петербургѣ з а такой то промежуток! времени,
крыты желѣзомъ" и т . п., между тѣмъ это—общія сужденія.
Но дѣло в ъ томъ, что мы постоянно имеем* въ виду одни лишь
подлинно общгя сужденія; a т ѣ п р и м ѣ р ы , о которых! мй сейчасъ упомя-
нули, представляют! собой всего только кажущіяся общгя. Каждое под-
линно-общее сужденіе относится или к ъ безконечно, или, по крайней мѣрѣ,
к ъ неопредѣленно большому числу предметов!, вслѣдствіе чего оно имѣетъ
неизмѣримо большее познавательное значеніе, чѣмъ сколько его у единич-
н ы х ! сужденій. J . тжущіжм общгя сужденгя относятся всегда лиШ»
кг, строю опредгщетому, хотя бы и очень боль тому, "числу /гредмеп/овь.
которые можно пересмотрплпъ всѣ до одного ІЩюшьГЯ познавательное
значенге всякаюГШтрщдШяЛбггщго сужденгя равно всею лишь познава-
тельному зшгченгю нескольких» единичных,ъ суждетй. взятыхъ в: строю
определенном.ъ числе; ибо кажущееся общее суждение всегда можно заме-
нить строго определенным! числомъ единичных! суждений: Т а к ъ , напри-
м е р ! , кажущееся общее сужденіе „ в с е апостолы родомъ изъ Галилеи" мо-
жетъ быть заменено двенадцатью следующих! единичных! сужденій:
1 ) „аностолъ Андрей родомъ изъ Галилеи"; 2 ) „ап. Петръ — т о ж е " ; 3 ) „ап.
Ѳ о м а — т о ж е " и т . д . , перечислив! поименно в с е х ъ апостоловъ. Вотъ оттого
то, что кажущіяся общія сужденія з а м е н я ю т ! собой сумму строго опредѣ-
леннаго числа единичных! сужденій, и можно оправдывать первыя простой
установкой данныхъ опыта: ведь оправданіе кажущагося общую сужде-
нгя сводится к» оправданію строго опредѣленнаго числа техъ едннич-
ныхъ сужденій, которыя заменяют* собой даниое_ кажущееся общее
сужденіе.
А изъ разницы в ъ познавательном! значеніи кажущихся и подлинно
общихъ суждевій ясно, что логика должна обращать особое втгмжіе только
науудтнно общгя сужденгя {сравн. съ этимъ выше стр. 8 3 и след.) / / о -
ѳтому их» только они п позывает» общими, a казісушуяся общгя счи-
таетъ всею лить суммирующим,г, соедцнепіемъ несколькихъ^ единич-
ных* (-уоісдегш. Можетъ быть, на это возразят!: „ д а вправе ли ло-
гика т а к ъ поступать'? А что если по душевнымъ иереживаніямъ, которыя
происходят! при суждеяіяхъ, кажущіяся общія су.жденія отнюдь не то-же
самое, что сумма определенна™ числа единичных! суждеаій?" Очень мо-
жетъ быть, скажемъ мы, что такъ оно и есть на де.тѣ, только это не
имеетъ ни малейшаго значенія для логики; ибо она разематриваетъ суж-
дения вовсе не съ цсишдогиической точиіи зренія, но вполнѣ независимо
отъ состава происходящихъ при нихъ душевныхъ иереживаній. только
съ точки зрѣнія ихъ провѣрки и значенія для знанія. И коль скоро к а -
жущаяся общія сужденія проверяются, какъ сумма определенна«) числа
единичныхъ сужденій, и в м е с т е съ темъ имейте для знанія лишь такое зна-
ченіе, какъ эти единичныя сужденія, взятия вместе, то съ логической
точки зрѣнія мы имеемъ неоспоримое право разсматривать ихъ, какъ сум-
мирующее соединеніе этихъ самыхъ единичныхъ сужденій. / 2 ? .

4. Составныя части и основныя видоизмѣненія докава-

тельетвъ. Значѳніе чертежа въ геометріи.

Изъ всего сказаннаго объ особенной важности общихъ сужденій и

объ основныхъ методахъ оправданія сужденій ясно, что логика, должна
разсмотреть прежде всего доказательства, различные же способы простой
установки данныхъ опыта —лишь после нихъ, и только въ той мере, в ъ
какой это нужно для более подробнаго освещенія д о к а з а т е л ь с т в а
Всякое же доказательство сводится къ большему пли меньшему
числу умозаключений, иногда даже къ одному. Н о , очевидно, не всякое
умозаключеніе можетъ слуокить доказательствомъ или его составной
частью, а только удовлетворяющее двумъ следующимъ условіямъ: во-пер-
в ы х ъ , если оно будетъ безукоризненно правильпымц во-вторыхъ, если,
его посылками служатъ истинныя суоюденія.
И доказательства, какъ бы они ни видоизменялись, очевидно,
должны состоять изъ трехъ частей: 1 ) изъ тезиса или (какъ его на-
зываютъ в ъ русскомъ переводе съ греческаго) положёнія, которымъ слу-
жите доказываемое нами сужденіе; 2 ) изъ основаній, т . е. изъ такихъ
сужденій, в ъ истинности которыхъ мы не сомневаемся, и поэтому поль-
зуемся ими, какъ посылками умозаключеній, посредствомъ которыхъ дока-
зываешь свое положеніе; 3 ) изъ разсуоісдепгя или демонстраціи, т . е. изъ
указанія (съ помощью различныхъ союзовъ вроде: следовательно, такъ что,
поэтому и т . п.) этихъ умозаключевій посредствомъ сопоетавленія, съ одной
стороны, основаній в ъ виде посылокъ, образующихъ эти умозаключенія, а
съ другой — вытекающихъ изъ нихъ выводовъ.
Осяованія доказательствъ некоторые называютъ еще доводами, а н е -
которые—аргументами. Н о оба эти термина (доводъ и аргумента) нередко
употребляются в ъ смысле доказательства в ъ его целомъ или, по крайней
мере, в ъ смысле разсужденія. В ъ виду такой неопределенности значенія
этихъ терминовъ условимся вовсе не пользоваться ими, а обходиться лишь
съ помощью прежде указанныхъ назваиій, т. е . доказательство, тезисъ или
положеніе, основанія доказательства, разсужденіе. Понятіе же основанія до-
казательства, конечно, не следуетъ смешивать съ ионятіемъ основанія в ъ
условномъ сужденіи. Ипри изгученгикаоюдаго вгідоггзмпменія доказательст
логика, очевидно, должна разсматривать ихъ со стороны указанныхъ
въ нихъ трехъ. .частей.
 Прежде же всего логика, разумѣется, должна, указать основный ви-
доизмѣнепія доказательство. И х ъ два: 1 ) доказательства, соединенный
съ установкой данныхъ опыта, которая при этомъ снабжаете наше до-
казательство хоть нѣкоторыми изъ его основаній; 2 ) доказательства, пе-
соединенныя съ установкой данныхъ опыта. В ъ самомъ дѣлѣ: законъ
Архимеда, составляя одно изъ общихъ сужденій, несомнѣнно, можетъ оправ-
дываться лишь однимъ изъ видоизмѣненій доказательству а не простой
установкой данныхъ оцыта (см. выше стр. 1 1 5 ) : а его доказательство в ъ
физикѣ, очевидно, изъ числа соединенныхъ съ установкой данныхъ опыта,
потому что опирается на нихъ, какъ на свои основанія. В ъ геометріа же,
и вообще в ъ математикѣ, мы всгрѣчаемъ доказательства безъ всякой уста-
новки даьныхъ опыта.
Правда, съ аерваго взгляда можетъ кому нибудь показаться, будто
бы доказательства геометрическихъ теоремъ тоже соединены съ установкой
данаыхъ опыта, потому де что мы при нихъ пользуемся наблюденіемъ надъ
чертежемъ. Н о значеніе чертежа при геометрическихъ доказательствахъ
совсѣмъ иное: чертежъ употребляется при геометрическихъ доказа-
тельствахъ отнюдь не для того, чтобы, устанавливать въ видѣ осно-
ваны нашего доказательства какія либо дапиыя опыта, а только для
того, чтобы сдѣлать всѣ наши разсужденгя болѣе наглядными, чтобы
пояснить на этомъ чертежѣ каждый шагъ в ъ нашемъ разсужденіи. Напр.,
когда мы доказываема что в ъ треугольникахъ противъ равныхъ угловъ
лежать равныя стороны, то мы беремъ чертежъ вовсе не для того, чтобы
установить данную въ опытгь длину сторонъ начерченнаго нами треуголь-
ника, вовсе не для того, чтобы на дѣлѣ измѣрить эти стороны, а только
для доясненія хода нагаихъ разсужденій. Это совсѣмъ не то, что доказа-
тельство закона Архимеда: здѣсь мы, дѣйствительно, устанавливаемъ дан-
выя опыта, именно на дѣлѣ взвѣишваемъ тѣло до и послѣ погруженія в ъ
жидкость. Вотъ, если бы мы доказывали равенство сторонъ треугольника,
лежащихъ противъ его равныхъ угловъ т а к ъ , чтобы сперва на дѣлѣ сми-
рили эти стороны в ъ начерченномъ нами треугольникѣ и установили этимъ
путемъ ихъ данное в ъ опытѣ равенство, то тогда мы дѣйствительво имѣли
бы предъ собой доказательство, соединенное съ установкой данныхъ опыта.
Но мы въ геометріи такъ никогда не поступаемъ; слѣдовательно, она, не-
сомнѣнно, доказываете в с ѣ теоремы безъ всякой помощи со стороны уста-
новки данныхъ опыта.

5. Раціональыыя и эмпирическія науки.

Велѣдствіе распаденія научныхъ доказательствъ на д в а указанныхъ
класса давно уже возникло въ научной литературѣ раздѣденіе знанія, взя-
таго въ его цѣломъ, а съ нимъ и всѣхъ наукъ на двѣ части: знаніера-
шональное, называемое иначе умозргтелъиым&, а иногда сщщцшштш
(раціональныя, или умозрительныя, или спекулятивный науки) и эмпцриче-
сков (энпирическія науки). Первое состоите изъ сужденій, оиравдываемыхъ
доказательствами, несоединенными съ установкой данныхъ опыта, и при-
мѣромъ раціональнаго знанія служатъ геометрія, нѣкоторыя части. физики
(именно—тѣ части, в ъ которыхъ доказываются новые законы физики безъ
установки данныхъ опыта—безъ всякихъ экспериментовъ, но одними лишь
вычисленіями, основанными на прежде найденныхъ законахъ) и т. п. Эмпи-
рическое жо знаніе, въ свою очередь, состоите изъ двухъ частей: либо изъ
сужденій, оиравдываемыхъ простой установкой данныхъ опыта (конечно,
это будутъ только единичныя и частныя сужденія), либо изъ сужденій,
о нрав данныхъ доказательствами, соединенными съ установкой данныхъ опыта
(здѣсь могутъ быть всякія сужденія—и общія, и частныя,. и единичныя).
Примѣрами эмпирическаго знанія служите географія, т е части физики, ко-
торыя доказываютъ ея законы съ помощью экспериментовъ, исторія и т. д .
При этомъ надо заметить, что разделеніо знанія в ъ его дѣломъ на ра-
ціональное и эмпирическое не вызываете никакихъ затрудненій и в ъ высшей
степени просто. Что же касается причисленія той или другой науки к ъ
раціональнымъ или эмиираческимъ, то иногда приходится производить его
лишь на осаованіи нреобладанія в ъ ней раціональнаго или эмпирическаго
знанія, потому что некоторый науки, какъ, наиримѣръ, физика состоять и
изъ того, и изъ другого вида знанія.
Названіе же свое раціонзльныя науки получили отъ латинскаго слова
r a t i o — разумъ, подъ которымъ подразумевается способность к ъ умозакдю-
ченіямъ. Умозрительными же оне названы потому, что при унотребляемыхъ
ими доказательетвамъ нашему уму приходится смотрѣть не на опыта, а
только на самого себя, точнѣе на свои собственные законы, на законы мы-
шленія. Умозрѣніе же по-латыни названо speculatio (буквально —созерцаніе);
отсюда выраженіе „спекулятивный", т . е. умозрительный. Эмпирическія же
науки получили свое названіе отъ греческого врлшріа — опыте, такъ что
эмнирическій буквально значить „онытный". Но по-русски какъ то неловко
говорить объ оиытномъ знаніи и онытныхъ наукахъ: принято людей назы-
вать опытными и неопытными. Поэтому чаще всего (хотя не исключительно)
въ русской научной литературе употребляютъ выраженія „эмпирическое
знаніе" и „эмнирическія науки".

6. Общая методологія и методологіи отдѣльныхъ наукъ.

Очевидно, логика должна разсмотрѣть порознь, такъ сказать, в ъ осо-
бы хъ главахъ, оба класса доказательствъ: соединенкыя и несоединенныя съ
установкой данныхъ опыта или, какъ ихъ можно иначе называть, доказа-
тельства наукъ эмпирическихъ и чисто-раціональныхъ ( т . е. не ИУ.ѢІОЩПХЪ
никакой нримѣси эмпирическаго знанія; сримѣромъ чисто-paціональныхъ,
наукъ служить геометрія).
Вамѣтимъ раньше всего, ч т о логика, излагается ли она, какъ часть,
теоріи познанія, или же, какъ руководство к ъ критике уже совершившагося
мышленія, имѣетъ полное право ограничиться тѣмъ, чтобы дать лишь общее.
описаніе доказательствъ, т . е. указать такія свойства доказательствъ, к о -
торыя повторялись бы либо во всѣхъ раціональныхъ н а у к а х ъ , либо в о
всѣхъ эмииричеекихъ, какъ бы ни видоизменялись методы т ѣ х ъ и другихъ
наукъ, в ъ зависимости отъ ихъ прпноровленія к ъ особенностями) изучаемыхъ
ими предметовъ; ибо съ помощью такого, общаго, описанія, съ одной стороны,
мы получимъ возможность, выяснить до какихъ . граяицъ можетъ прости-
раться доступное намъ опосредствованное (оправдываемое какими бы то ни
было доказательствами) знаніе, т . е. удовлетворииъ требованіямъ логики,
какъ части теоріи познашя) а съ другой стороны — явится возможность
составить перечень логическихъ ошибокъ, которыя могутъ встретиться при
употреблении т ѣ х ъ и другихъ доказательствъ, т . е . мы удовлетворимте и
требованіямъ логики, какъ руководства к ъ критике мыщленія.
Конечно, наряду съ общимъ описаніемъ доказательствъ Вполне в о з -
можно и изученіе въ нихъ т ѣ х ъ особыхъ видоизмѣненій, которыя они прі-
обрѣтаютъ в ъ каждой отдѣльной наукѣ, напр., в ъ геометріи, в ъ а л г е б р е ,
в ъ исторіи, въ біологіи и т . д . , в ъ зависимости отъ особенностей предме-
товъ каждой отдельной науки. Но,, съ одной стороны, т а к а я задача ока-
зывается вовсе не нужной для рѣшенія вопроса о возможности метафизики
въ в и д е знанія, а съ другой — она и доступна, и поучительна только в ъ
томъ случае, если мы занимаемся ея рѣшеніенъ в ъ связи съ изученіемъ
той отдельной науки, для которой мы рѣгааемъ эту задачу В ъ самомъ
дѣле, коль скоро эти особенности доказательствъ завиСятъ отъ особенно-
стей предметовъ, изучаемыхъ въ той или другой наукѣ, то узнать и по-
нять ихъ, очевидно, возможно только в ъ связи съ изученіемъ этихъ пред-
метовъ. В м е с т е съ темъ ясно, что если знаиіе этихъ особенностей (напр.,
особенностей методовъ геометріи или исторіи) не имѣетъ значенія для р е -
ш е т я главнаго гаосеологическаго вопроса, то, ихъ изученіе важно только-
въ смыслѣ слеціальнаго ирибавленія к ъ логике, какъ руководству къ кри-
тике проявлены мытленія, именно — т ѣ х ъ проявлены, которыя встречаются
только в ъ данной наукѣ, напр., в ъ исторіи, в ъ геометріи и т. н. По всему
этому логикѣ нетъ надобности, д а и н е т ъ возможности изучать особенности
доказательствъ, возникающія в ъ послѣднихъ въ за-висимости отъ особенно-
стей предмета каждой отдельной науки. Такое изученіе должно произво-
диться специалистами каждой отдельной науки; логикѣ же достаточно отме-
тить, говоря о доказательствахъ, къ чему именно сводятся в ъ нихъ видо-
изменения, нріобрѣтаемыя ими въ зависимости отъ особенностей предметовъ
той или другой науки. Т а к ъ мы и будемъ поступать.
Заметимъ кстати, что ученіе о т е х ъ видоизмѣненіяхъ, которыя воз-
никаютъ в ъ оиисываемыхъ лог.икой научныхъ методах» вслѣдствіе и х ъ
приворовленія к ъ особепностямъ предметовъ, изучаемыхъ данной отдельной
наукой, принято называть мепшдо.юйеи данной наука, напр., методологіей
исторіи, геометріи и т. п. При этомъ „методологію" данной науки надо отличать
отъ „методики" этой науки; жуаодатаданной наука принято называть ученіе
о методахъ преподаванія данной наука. В ъ этомъ смыслѣ и употребля-
ютъ выраженія „методика геометріи", „методика исторіи" и т. п. Методо-
логію каждой данной науки, в ъ виду неоспоримой однородности ея задачъ
съ задачами логики, иногда называютъ логикой данной науки; и тогда
логику в ъ обычномъ значеніи этого слова для отличія отъ логикъ отдѣль-
ныхъ наукъ называютъ общей логикой, а также общей методологіей. Н о
такія названія употребляются очень рѣдко, какъ не совсѣмъ удачныя, а
замѣняются обыкновенно терминами „логика" и „методологіи отдѣльныхъ
н а у к ъ " . Дѣло в ъ томъ, что в ъ составь логики (общей) входить не одна
лишь общая методологія, а также и такія ученія, которыя нельзя н а -
звать методологіей, т . е. ученіемъ о методахъ, к а к ъ , напр., ученія о в и -
доизмѣненіяхъ сужденій, ионятій, о логическихъ законахъ мышленія и т. и . /

7. Методы опровержения суждѳній и противоположныя су-

жденія.
/ Прежде чѣмъ нереходить к ъ особому разсмотрѣнію доказательствъ
раціональныхъ и эмпиричеекихъ наукъ, мы должны, чтобы закончить рѣчь
объ осяовныхъ методахъ провѣркн суждеяій, ознакомиться и съ методами
ихъ опроверженія.
При разсмотріьніи методовъ опровероісенія суждепій тотчасъ же
обнаруживаете я, какъ это ни неожиданно съ перваго взгляда, что они
почти сполна сводятся къ пріемсімъ оправдангя суждепій; единственное
новое сравпгтелъно съ методами оправдангя, что встрѣчается въ ме-
тодахъ опровержения, состоитъ въ противопоставленги другъ другу двухъ
такгіхъ сужденш, которыя за ихъ особенности принято въ логики на-
зывать .противоположными. Вслѣдствіе этого логика избавлена orb.jjœou-
ходимости подробно изучать методы онроверженія • с у ^ е н і й и внравѣ
ограничиться лишь самымъ общимъ описаніемъ ихъ, ирисоединивъ к ъ нему
указанія, при какихъ условіяхъ сужденія бываютъ противоположными другъ
другу: в с ѣ же дальиѣйшія подробности оказались бы простымъ повтореніемъ
ученія о методахъ оправданія сужденій.
Сужденіями же противоположными другъ съ другомъ въ логикѣ
условились называть два такихъ сужденія, относительно которыхъ
прямо, безъ всякихъ вспомогательныхъ суждений и основанныхъ па нихъ
доказательствъ, видно, что они несовмѣстимы другъ съ другомъ, т . е.
не могутъ быть оба одновременно истинными, такъ что, соглашаясь
съ однимъ изъ нихъ, нельзя соглашаться съ другимъ. Напр., таковы д в а
слѣдующихъ сужденія: 1) „лебеди никогда не бываютъ черными" и 2 ) „есть
черные лебеди". Относительно этихъ двухъ сужденій намъ уже прямо
(т. е. безъ всякихъ добавочныхъ сужденій и основанныхъ на нихъ доваза -
тельствъ) видно, что оба сразу они не могутъ быть истинными, такъ что
если мы согласимся с ъ первымь изь нихъ, то обязаны считать ложнымъ
второе, и наоборотъ, если согласимся со вторымъ, то обязаны считать
лоднымъ первое. Н о два слѣдующихъ сужденія: „киты — р ы б ы " и „киты не-
дыгаатъ жабрами", хотя в ъ действительности и принадлежать к ъ числу
такихъ, которыя не могутъ быть сразу истинными, все таки, при сдѣ-
ланномъ в ъ логике условіи ихъ нельзя называть противоположными; ибо н е -
возможность для нихъ быть сразу истинными обнаруживается только въ томъ
случае, когда мы присоединимъ сюда еще третье, вспомогательное, сужде-
ніе, говорящее, что „рыбы дыпіатъ жабрами", и сдѣлаемъ выводъ изъ него
в ъ связи съ первымъ даннымъ намъ сужденіемъ, именно „если рыбы д ы -
гаатъ жабрами, а киты рыбы, то и киты дышатъ жабрами". Лишь после
этого становится очевиднымъ, что даяныя намъ сужденія: „ к и т ы — р ы б ы " и
„киты"дышатъ жабрами", не могутъ быть сразу истинными; а до той норы
это обстоятельство оставалось еще незаметнымъ для насъ.
По поводу противоположныхъ сужденій, конечно, возникаетъ вопросы
„при какихъ же условіяхъ два сужденія будутъ противоположными?" Но на ми-
нуту мы отсрочишь этотъ вонросъ, и убедимся сперва в ъ сказанномъ о
методахъ опроверженія.,
Чтобы получить право считать сужденіе опровергнутымъ, мы должны
удостовериться, что или оно само, или вытекающія изъ него следетвія
несовместимы съ теми истинами, которыя намъ уже известны, В ъ нротив-
номъ случае наше сужденіе останется хотя и не оправдавнымъ, но еще
не опровергнутымъ. Но в с е истины бываютъ известны лишь в ъ виде ис-
тиниыхъ сужденій. Следовательно, мы вправе считать данное суж-
деніе опровергнутымъ только в ъ томъ случаё, если мы удостоверимся, что
или оно само, или-же вытекающія изъ него следствія противоположны съ
какимъ либо истиннымъ сужденіемъ. Поэтому каждое данное сужденіе
можно опровергнуть всего только двумя способами или методами—прямымъ
и косвеннымъ.
1) Прямой методъ опроверженія сужденій состоишь въ противо-
поставленіч самому опровергаемому другою сужденгя, которое бгрло
бы истиннымъ и противоположны мъ опровергаемому.
Очевидно, что для опроверженія даннаго сужденія достаточно противо-
поставить ему противоположное сужденіе, лишь бы мы были убеждены
въ истинности иоследняго; если же у насъ еще нетъ такого убежденія,
то достаточно одновременно съ этимъ противоноставленіемъ оправдать
(какимъ бы то ни было методомъ) сужденіе, противоположное опровергае-
мому. Т а к ъ , для онровержрія сужденія: „лебеди никогда не бываютъ чер-
ными' - ,.^ вполне достаточно противопоставить ему (онравдавъ, если пона-
добится, какимъ бы то ни было'путемъ) сужденіе: „есть черные лебеди";
ибо это д в а -нротивоноложныхъ сужденія, такъ что они не могутъ быть
одновременно истинными.
2 ) Косвенный методъ опрощрженія суждепш состоять въ проти-
вотставлепіи слѣдствію, выведенному (конечно, не иначе, какъ посред-
ствомъ истинаыхъ посылокъ и зравильныхъ умозаключеній) изъ опроверга-
емаго сужденгя ( а не ему самому) такою сужденгя, которое было бы
 иутннымъ и вмѣотѣ съ тььмъ противоположно этому с.ыьдствію.
кой методъ обыкновенно называется deductio a d a b s u r d u m , но русски —
приведеніемъ къ нелѣиости, доведеніемъ до нелѣпости.
Напр., въ геометріи такимъ именно путемъ опровергается сужденіе,
„будто бы бываютъ треугольники, въ которыхъ разность двухъ сторонъ
равняется третьей сторонѣ". Для его опроверженія мы выводимъ изъ него
такое слѣдствіе: „сумма двухъ сторонъ треугольника ( т . е. ломанная ли-
нія) в ъ н ѣ к о т о р ы » "случаяхъ равняется ( а не больше) третьей сторонѣ
(т. е. ирямой линіи)", и противоноставляемъ этому слѣдствію противопо-
ложное ему сужденіе, что „ломанная линія всегда бываете больше ( а не
равна) прямой, проходящей между тѣми же точками". Само же слѣдствіе,
противоположное этому сужденію, выводится изъ опровергаемаго сужденія
слѣдующимъ образомъ: стороны каждаго изъ т ѣ х ъ треугольниксвъ, кото-
рые имѣются въ виду въ опровергаемомъ сужденіи. обозначаются буквами
а , Ь и с, такъ что опровергаемое сужденіе говорите, будто бы бываютъ
треугольники, въ которыхъ а — б = с . Отсюда же съ помощью посылки,
уже давно признанной истинною: „уменьшаемое всегда равно суммѣ вычи-
таемаго и разности", вытекаете, что а , т . е. одна изъ сторонъ треуголь
ника (прямая лиаія), равна Ъ-\-с, т . е. сумзіѣ двухъ другихъ сторонъ (ло-
манной, проходящей между тѣми ate точками).
Очевидно, что нельзя придумать никакою иного метода опровер-
женія суждеущ, кррюь. двухъуказанны.гъ. А изъ ихъ размотрѣнія ясно,
что въ нихъ_нѣтъ ничто новою сравнительно съ методами оправданья
кром/ь противо постав летя какому либо сужденію (или самому опровер
гаемому, или оке выведенному изъ него слѣдствію) противоположного
съ нимъ: все остальное сводится к ъ употребленію какого нибудь метода
оправданія одновременно съ этимъ противопоставленіемъ.
Дѣйствительно: при нрямомъ методѣ оироверженія мы не дѣлаемъ
ничего другого, какъ только нротивопоставляемъ опровергаемому сужденію
противоположное съ нимъ и, если мы еще не убѣждены в ъ истинности
послѣдняго, то оправдываемъ его. Что же касается deductio ad a b s u r d u m ,
то и здѣсь мы тоже заняты ничѣмъ инымъ, какъ оправданіемъ условнаго
сужденія гласящаго, что „если согласиться съ опровергаемымъ сужденіеыъ,
то_ надо согласиться еще вотъ с ъ такимъ то сужденіемъ"; a нослѣ того
мы только нротивопоставляемъ послѣднему сужденію такое противоположное
съ нимъ, в ъ истинности котораго мы уже не сомяѣваемся. Напр., в ъ на-
шемъ, только что изложенномъ, примѣрѣ опроверженія сужденія чрезъ до-
в е д е т е его до яелѣности мы заняты ничѣмъ инымъ, какъ оправданіемъ
слѣдующаго условнаго сужденія: „если в ъ нѣкоторыхъ т р е у г о л ь н и к а » раз-
ность двухъ сторонъ равняется третьей сторонѣ, то в ъ нихъ ломанная линія
(образуемая двумя сторонами треугольника) равна прямой, проходящей между
тѣми же точками (образуемой третьей стороной треугольника)". A послѣ
того, какъ мы оправдали это условное сужденіе, мы не дѣлаемъ больше
ничего другого, какъ нротивопоставляемъ елѣдствію в ъ этомъ условномъ
сужденіи такое, которое съ нимъ противоположно, и в ъ истинности кото-
рого мы уже не соннѣваемся, именно: „ломанная лияія бываете всегда
больше прямой, проходящей между тѣми же точками".
Я с н о , что если логика, говоря о методахъ оироверженія, не хочетъ
повторять всего ученія о методахъ оправданія, то ей остается прибавить
къ уже сказанному только отвѣтъ на вонросъ: при какихъ условіяхъ два
сужденія будутъ противоположными относительно другъ друга?
Если мы хотимъ, чтобы относительно двухъ сужденій было видно
прямо, безъ всякихъ вспомогательныхъ сужденій, что они не могутъ быть
сразу истинными, т о , очевидно, прежде всею они должны имѣть одина
ковы il матеріалъ и разное качество. Даже д в а такихъ сужденія, кото-
рыя составлены только отчасти изъ одинаковаго матеріала и имѣютъ раз-
ное качество, каковы: „ к и т ы — р ы б ы " и „киты не дышатъ жабрами", оче-
видно, не принадлежать к ъ противоположными другъ другу, не говоря уже
о сужденіяхъ, составленныхъ изъ совсѣмъ различнаго матеріала, напр.:
„ к и т ы — р ы б ы " и „млекопитающія не дышатъ жабрами". Значить, если мы
хотимъ выяснить, при какихъ условіяхъ д в а сужденія будутъ противопо-
ложными, намъ стоить только составить изъ в полть одинаковаго мате-
ріала^ д в а сужденія, имѣющихъ разное качество, т . е. одно утвердитель-
ное, а другое отрицательное, и, подвергая ихъ всѣмъ видоизмѣненіямъ по
количеству, разсиотрѣть, когда они окажутся противоположными. И вотъ,
такимъ то нутемъ мы находимъ, что противоположными служат?, каждым
два суждешя, и.чптщихъ в полть одинаковый матёргалъ, но разное ка-
чество., если только они не будутъ оба частными, такъ что они вый-
дутъ противоположными, если будутъ оба общими, или одно изъ нихъ об-
щимъ, а другое частнымъ, или же, наконецъ, оба единичными. Но если
они будутъ оба частными, то они могутъ оказаться одновременно истин-
ными, т . е. не принадлежать къ числу противоположныхъ. Напр., противо-
положными будутъ слѣдующія иары суждеяій: „всѣ цвѣты пахучи" и à ни
одинъ цвѣтокъ не п а х у ч ъ " ( j b j y j оба общія); и л и — „ в с ѣ цвѣты пахучи" и
..нѣкоторые цвѣты не пахучи" ( т . е.: одно общее, а другое частное), или же
наконецъ, „вотъ этотъ опредѣленвыи кусгикъ цвѣтовъ и а х у ч ъ " и „этотъ
же самый кустикъ не пахучъ" ( т . е.: оба сужденія единичный). Но д в а
слѣдующихъ частныхъ сужденія: „нѣкоторыѳ цвѣты п а х у ч и " , и „нѣкото-
рые цвѣты не пахучи", очевидно, не принадлежать къ числу противополож-
ныхъ, хотя они состоять изъ одинаковаго матеріала и имѣютъ разное к а -
чество; ибо оба они могутъ быть сразу истинными сужденіями; д а и на
самомъ то дѣлѣ одни цвѣты пахучи, a другіе не пахучи.

8. Сужденія противныя и противорѣчагція. Логичѳскій квад-

ратъ.
Здѣсь вполнѣ кстати отяѣтить, что тькоторыя изъ противополож-
ньиь сужденій (именно только так/я, которыя не принадлежать къ
 единичнымъ) получили въ логики: еще особыя названья всмъдшвіе раз
ницы въ ихъ свойствахъ, именно:
1) Два общихъ противоположныхъ сужденгя ( т . е. два общихъ,
сужденія, состоящихъ изъ вполнѣ одинаковою матеріала, но имѣющихъ
разное качество) к а к ъ напр.: „ в с е цвѣты пахучи" и „вовсе нѣтъ наху-
чихъ цвѣтовъ" принято называть противными—contraria j u d i c i a .
2 ) Два противоположных* суждещя, изъ которыхъ одна обит, а
другое частное ( т . е. д в а такихъ сужденгя, состоящих! изъ вполне
одияаковаго матеріада, у которыхъ сразу и разное качество, и разное
количество), какъ напримѣръ: „всѣ двѣты иахучи" и „нѣкоторые цвѣты
не п а х у ч и " , или другая пара подобных! сужденій— „вовсе нѣтъ пахучихъ
цвѣтовъ" и „бываютъ пахучіе ц в ѣ т ы " , принято въ логжѣ называть
протгіворгьцдгцими—ppntradictoria, Такимъ образомъ, необходимо отли-
чать противоположность противную, иначе—контрарную, отъ про-
тиворечащей, иначе—контрадикторной, противоположности.
Разница же въ свойствахъ противныхъ и противорѣчащихъ суждени
такова: два противныхъ сужденія, хотя, какъ и вегь противоположный, н
могутъ быть одновременно истинными, могутъ оказаться одновре-
менно^ложными. Действительно: д в а противныхъ с у ж д е н і я — „ в с е цветы
пахучи" и „вовсе нетъ пахучихъ ц в е т о в ъ " , на д е л е оказываются оба
ложными. Иротиврргьчащш лее сужденгя не только не могутъ быть одно
временно истинными, но вмѣстѣ съ тѣмъ не могутъ быть и одновре-
менно ложными, такъ что если мы опровергнем! одно изъ нихъ, то темъ
f j g ï самымъ онравдаемъ другое. Действительно: сужденія „ в с е цветы п а -
х у ч и " , или въ схематическом! виде — „все S суть Р " и „некоторые
цветы не п а х у ч и " , или схематически — „некоторая S не состав-
ляютъ Р " таковы, что они не только не могутъ быть сразу истин-
ными, но и не могутъ быть оба ложными. Если ложно, что „ в с е цветы
пахучи", то должно быть истиной, что „хоть некоторые цветы не пахучи".
И наобороть: если ложно, что „хоть некоторые цветы не пахучи", то
истинно, ч т о „ всѣ цветы пахучи " . Точно такимъ же свойством! обладаете
и такая пара противоречащих! сужденій: „нетъ пахучихъ цветовъ ( т . е .
ни одинъ цветокъ не н а х у ч ъ " ) и л и въобще-мъ в и д е — „ н и одно S не е с т ь Р "
и „есть иахучіе цветы ( т . е. некоторые цветы п а х у ч и ) " , или в ъ общемъ
виде —„некоторые S суть Р " . На этомъ свойствьь противоргьчащихъ
сужденій, что они не могутъ быгпь сразу ложными, основываются,
такъ называемый, непрямыя или апагогичеекгя доказательства, о кото-
рыхъ намъ скоро придется говорить. (Сущность апагогическихъ или не-
прямыхъ доказательствъ въ гпомъ и состоитъ, что .мы при нихъ до-
казывает данное намъ сужденге посредствомъ опроверженія противо-
рѣчащаю съ нимъ). / у
ДРгобы еще сильнее оттенить разницу свойств! нротивяыхъ и про-
т и в о р е ч а щ и х ! сужденій, в ъ логике дали особое названіе и для двухъ
частныхъ сужденій, состоящихъ изъ вполне одинакового матеріала, но
имѣющихъ разным качества, какъ напримѣръ: „нѣкоторые цвѣты пахучи"
и „нѣкоторые цвѣты не пахучи", или в ъ общемъ видѣ—„нѣкоторыя
S суть Р " и „нѣкоторыя S не суть Р " . Такія сужденія ( т . е. два част-
ныхъ сужденъя, гшѣющихъ одинаковый матеріалъ, но разное качество)
условились называть подпротивными—siibcontraria. Это, конечно, не про-
тивоположный сужденія, и они могутъ быть сразу истинными: на дѣлѣ и
оказывается, что одни цвѣты пахучи, a другіе не пахучи. Н о , разумѣется,
такія сужденія не могутъ быть сразу ложными: не можетъ быть, что-
бы оказалось сразу ложнымъ и то, что хоть нѣкоторые цвѣты пахуча (хоть
нѣкоторыя S суть Р ) и то, что хоть нѣкоторые цвѣты не пахучи (хоть
нѣкоторыя S не суть Р ) . Другими словами: такія сѵжденія обладаютъ свой-
ствами, обратными по сравненію съ противными сужденіями: вѣдь против-
ныя могутъ быть сразу ложными, но не могутъ быть сразу истинными.
И чтобы легче было запомнить в с ѣ эти названія, употребляютъ мнемо-
ническій пріемъ, называемый логическимъ квадратомъ, состоящій изъ чер-
тежа квадрата, возлѣ верхнихъ угловъ котораго обозначаютъ названія к а -
чества и количества сѵжденій. При этомъ предполагается, что в с ѣ эти
сужденія состоять изъ вполнѣ одинаковаго матеріала. Тогда верхняя сто-
рона квадрата будетъ соединять противныя сужденія; нижняя —подпротив-
ныя, а каждая діагональ — противорѣчащія. Буквы: А , Е , I , О, обозна-
чаютъ, накъ и всегда, качество и количество сужденій (кромѣ единичныхъ).

Общеутверди т. Противныя Е Общеотрицат.

Всякое S есть Н и одно S не есть
Р. Р.
у
% і

У,%
Частноу тверд Часпшоотриц.
Нѣкоторыя S со- Нѣкоторыя S не
ставляютъ Р . • Подпротивныя 9 составляютъ Р .

Что же касается боковыхъ сторонъ, соединяющихъ общія и частныя

еужденія, состояния изъ одинаковаго матеріала и иаѣющія одинаковое каче-
ство (вродѣ: „всѣ цвѣты пахучи" и „нѣкоторые цвѣты пахучи"), то какъ
уже было указано в ъ свое время, такія сужденія называются относительно
другъ друга подчиняющими и подчиненными. Такнмъ образомъ, в с ѣ сто-
роны логическаго квадрата, равно какъ и діагонали, соединяютъ сужденія,
имѣющія свои особыя названія относительно другъ друга.
Для всего послѣдующаго изложенія не будетъ ни малѣйшей надоб-
ности ни в ъ названіи, ни в ъ свойствахъ нодпротивныхъ сужденій. И э т о
9
не только вѣрно для нашего изложенія, но и вообще въ любомъ курсѣ
логики подпротивныя сужденія остаются безъ всякаго дальнѣйшаго употреб-
ленія. Поэтому единственный смыслъ, какой еще молено придать упомина-
нію о нихъ (а въ связи съ ними и обо всемъ логическимъ квадратѣ), это
сильнѣе подчеркнуть разницу в ъ свойствахъ противныхъ и противорѣча-
щихъ сужденій, хотя многіе преподаватели ошибочно придаютъ значеніе
какой то глубокой мудрости твердому знанію логическаго квадрата и
свойствъ каждой пары сужденій, изображаемой какой либо изъ его линій. И
такой взгдядъ на дѣло тѣмъ удивительнѣе, что обыкновенно въ общеприня-
тыхъ куреахъ логики не говорятъ ни слова о методахъ опроверженія сужде-
ній: не объясняют» даже ипричинъ, по которымъ логика виравѣ ограничивать-
ся разсмотрѣніемъ однихъ лишь методовъ оправданія. А при такихъ условіяхъ
логическій квадратъ окончательно утрачиваете всякій смыслъ. И не муд-
рено, что гимназисты часто ненавидятъ его, хотя вообще они любятъ
всевозможные мнемоническіе нріемы.
Что же касается противныхъ, иротиворѣчащихъ и вообще противополож-
ныхъ сужденій, то объ ихъ свойствахъ приходится нерѣдко упоминать
при изложены очень важныхъ мѣстъ логики; поэтому надо твердо пом-
нить, что называется этими именами, в ъ чемъ разница противныхъ и про-
тиворѣчащихъ суждевій, и при какихъ условіяхъ сужденія окажутся про-
тивоположными. Настолько же твердо надо помнить и ясно понимать всю
невозможность оправдывать общія сужденія простой установкой данныхъ
опыта. Это—центральный пункте всей логики)
 Г Л А В А IX,
Доказательства, несоединенныя съ установкой данныхъ опыта,
или чнсто-раціональныхъ наукъ.

1. О положѳніяхъ. доказываемых» въ чисто раціональныхъ

наукахъ.

Намъ ужо извѣстно (ем. стр. 1 2 0 ) , что всякія доказательства, бу-

дутъ ли они соединенными или несоединенными съ установкой данныхъ
опыта, логика должна разсматривать со стороны доказываемыхъ ими поло-
жены (или тезисовъ), разсужденія (или демонстраціи), которымъ доказы-
вается положеніе, и основаній, опираясь на которыя, оно доказывается.
И сперва мы разсмотримъ доказательства, которыя нигдѣ не соединяются
съ установкой данныхъ опыта, т . е. употребляются только либо в ъ чисто-
раціональныхъ наукахъ, вродѣ геометріи, либо въ раціональныхъ ч а с т я х ъ
эмнирическихъ наукъ, вродѣ раціональной части физики, при чемъ это раз-
смотрѣніе мы поведемъ в ъ томъ самомъ иорядкѣ частей каждаго доказа-
тельства, въ какомъ сейчасъ перечислили ихъ; и, какъ уже было сказано
(стр. 1 2 3 ) , мы должны составить общее для всѣхъ раціональныхъ наукъ
описаніе доказательствъ.
При этомъ, конечно, проще всего поступать слѣдующимъ образомъ:
вглядываться въ доказательства всѣхъ знакомыхъ намъ раигональныхъ
наукъ, напр., геометріи, алгебры, раціоналъныхъ чаапей физики, и
вмѣстѣ съ тгьмъ обсуждать, могутъ ли свойства, подмгьчаемыя нами
въ доказательствахъ, употребляемыхъ въ этггхъ наукахъ, считаться
общими для доказательствъ всѣхъ рацгопальныхъ наукъ безъ иск л іоченія.
И если отвѣтъ на ѳтотъ вопросъ не будетъ ясень сразу и самъ
собой, то мы должны обратгтъся къ разсмотрѣнію умозаключе-
ній, дабы найти въ нихъ надлежащія указанія, какъ слѣдуетъ отвѣ-
адшь на иагиъ вопросъ: ибо всякое доказательство, несоерненное съ
установкой данныхъ опыта, состоите изъ однихъ лишь умозаключены, такъ
что и т ѣ свойства доказательствъ, которыя могли бы встрѣтиться во всѣхъ
раціональныхъ наукахъ, должны зависѣть только отъ правилъ умозаключе-
ны. Таковъ то методъ изученія логикой доказательствъ, несоединенныхъ
съ установкой данныхъ опыта. Примѣнимъ же его к ъ дѣлу, начиная, к а к ъ
9*
сейчасъ сказано, съ разсмотрѣнія положеній или тезисовъ, оправдываемых!
подобными доказательствами.
Мы уже упоминали раньше, что относительно подоженіи, оправдывае-
м ы х ! какими бы то ни было доказательствами, капгГ соединенными, т а к ъ
и несоединенными съ установкой данныхъ опыта, мы обязательно должны
имѣть в ъ виду д в а слѣдующихъ вопроса (см. стр. 9 1 и слѣд.):
1. Какими_ они могутъ выходить по своему количеству?
J2. Если они могутъ выходить общими, то какими они могутъ быть
относительно оспованій, съ помощью которых! они доказаны—болѣе, менѣе
или столь же общими, какъ и основанія?
Наблюдая для отвѣта на первый вопросъ геометрическіа доказатель-
ства, мы подмѣчаемъ, что в ъ чггспюушцгояальныхъ наукахъ, т . е . при
употребленіи доказательств!, нигдѣ несоединенвыхъ с ъ установкой данныхъ
опыта, Якстмаершя щложенія могутъ быть и общими, и частными.
Нанримѣръ, в с ѣ геометрическія теоремы, очевидно, суть общія сужденія.
А воть нримѣръ частяаго тезиса, доказаннаго безъ установки данныхъ
опыта: „нѣкоторые четыреугольники суть прямоугольники". Е г о доказа-
тельство: „квадраты четыреугольники, а они и прямоугольники; слѣд., н ѣ -
которые четыреугольники оказываются прямоугольниками". Но в ъ чисто-
раціоналъпыхъ наукахъ, т. е. при доказателъствахъ, нигде несоединяе-
мыхъ съ_ установкой данныхъ опыта, никогда не могутъ быть тезисы
е&инщчными сужденіями. И это вотъ почему: если мы хотимъ единичное
сужденіе доказать посредством! умозаключения, выводя его, какъ неизбѣж-
ное слѣдствіе нзъ уже признанных! посылокъ, то, к а к ъ в ъ этомъ легко
убѣдиться нри помощи любого примѣра, мы достигнем! этой цѣли только
въ томъ случаѣ, если среди нашихъ посылокъ будетъ хоть одно единичное
сужденіе; изъ другихъ же посылокъ (изъ общихъ или частныхъ) нельзя
получить в ъ выводѣ единичное суждение. (Особенно же ясно это кинется в ъ
глаза, когда мы систематически пересмотрим! в с ѣ виды умозаключеній).
А то единичное сужденіе, которое мы возьмемъ в ъ видѣ посылки для д о -
казательства нашего единичнаго сужденія, и в ъ свою очередь, должно
быть оправдано, чтобы служить основаніемъ для доказательства нашего
сужденія и т . д . , такъ что, в ъ концѣ-концовъ, нослѣднее-то единичное
сужденіе, которое появится у насъ в ъ видѣ посылки, можетъ быть оправ-
дано не иначе какъ при помощи установки данныхъ опыта, и поэтому мы
будемъ имѣть дѣло не съ чисто раціояальной наукой.
Обратимся теперь к ъ вопросу: какими могутъ быть в ъ чисто-раціо-
нальныхъ наукахъ доказываемым положенія (если они окажутся общими)
сравнительно съ доказывающими основаніями? Разсматривая геометрическія
доказательства, мы убѣждаемся, что посрвдспівомъ доказательствъ, не-
соединенныхъ. съ установкой данныхъ опыта, можно доказывать тетя
общгя сузюденія, которыя сравнительно съ доказывающими основаніями
выходят; 1) и менее общими, 2) и столь же общими, 3) и более
общими. В о т ъ примѣры, подтверждающіе каждую изъ этихъ возможностей:
 Теорема, говорящая, что при равныхъ к а т е т а х ъ прямоугольные
'треугольники равны, доказывается ссылкой на теорему, что равны между
собой вснкіе треугольники, у которыхъ равны по д в ѣ стороны и но углу
между этими сторонами. Здѣсь мы доказываешь сужденіе денѣе общее,
чѣмъ то, на которое опирались, к а к ъ на доказывающее основаніе, т . е.
подчиненное ему.
_ 2 Х Д о к а з а в ъ относительно всѣхъ треугольниковъ какія-нибудь теоремы
(хотя бы объ условіяхъ ихъ равенства), мы, опираясь на эти теоремы,
к а к ъ на основанія, доказываешь новыя теоремы, тоже относящаяся ко ваьмъ
треугольникамъ; слѣдовательно, здѣсь мы доказываешь доложенія.настолько
же _обшія. к а к ъ и доказывающія основанія; ибо и т ѣ , и другія относятся
одинаково ко всѣмъ треугольникамъ.
В о т ъ д в а примѣра, подтверждающихъ, что в ъ геометріи можно
доказывать болѣе общія сужденгя, опираясь, какъ на доказывают,ія ос-
нованья, на сужденгя менѣе общія, т. е. совершать посредствомъ сво-
ихъ доказательствъ обобщенья суждении.
a) Первымъ примѣромъ служить доказательство теоремы, гласящей,
что веякая прямолинейная фигура имѣетъ такую сумму внутреннихъ у г -
ловъ, которая равна двумъ прямымъ угламъ^ умноженнымъ на число сто-
ронъ данной фигуры безъ двухъ. Или и н а ч е — в с я к а я п-уюльная прямо-
линейная фигура имѣетъ сумму внутреннихъ угловъ, равную 2 d (п — 2 ) .
При доказательствѣ этой теоремы мы опираемся, какъ на доказывающее
основаніе, на сужденіе, гласящее, что всякій треугольникъ имѣетъ сумму
внутреннихъ угловъ, равную 2 d ( В — 2 ) . А это послѣднее ноложеніе есть
сужденіе менѣе общее, нежели то, которое доказывается при его помощи,
подчиненное ему.
Чтобы все сказанное по поводу этой теоремы было внолнѣ нбнят-
нымъ, напомнимъ, какъ она доказывается. М ы беремъ любую прямолиней-
ную, но многоугольную фигуру, напримѣръ, n-угольную, и разбиваемъ ее
діагоналями, проведенными изъ одной вершины во в е ѣ остальныя, на тре-
угольники. При этомъ оказывается: 1 ) что она распадается на число тре-
угольниковъ, равное п — 2 , т . е. числу сторонъ взятой фигуры безъ д в у х ъ ;
2 ) что сумма внутреннихъ угловъ данной п-угольной фигуры равняется
совокупности суммъ внутреннихъ угловъ треугольниковъ, на которые она
распалась. А такъ какъ (этими словами приводится основаніе доказатель-
ства) сумма внутреннихъ угловъ треугольника равна 2 d , т . е . 2 d ( 3 — 2 ) ,
число же получевныхъ треугольниковъ, какъ мы замѣтили выше, р а в -
няется r i — 2 , то (теперь идетъ доказываемое положеніе) сумма внутрен-
нихъ угловъ п-угольной фигуры равна 2 d ( и — 2 ) . Сдѣдовательно, тео-
рема, касающаяся суммы внутреннихъ угловъ треугольника, дѣйствительно
употребляется здѣсь, какъ доказывающее основаніе.
b ) Возьмемъ теперь такую теорему: „площадь всякой прямолинейной
фигуры, построенной на гипотенузѣ, равняется суммѣ площадей подобныхъ
ей прямолинейныхъ фигуръ, такъ построенныхъ на катетахъ того же тре-
угольника, чтобы катеты и гипотенуза представляли сходныя стороны в с ѣ х ъ
ностроенныхъ на нихъ ф и г у р ъ " . Основаніемъ при доказательствѣ этой тео-
ремы служите теорема Пиѳагора, гласящая, что „ к в а д р а т е , построенный на
гипотенузѣ, равняется суммѣ квадратовъ, ностроенныхъ на к а т е т а х ъ " . Н о
всѣ квадраты суть фигуры, подобный другъ другу, а потому выходите, ч т о
теорема Пиѳагора есть ничто иное, какъ частный случай той, которая до-
казывается на основаніи е я , нослѣдняя же составляетъ сужденіе болѣе
общее, чѣмъ пиѳагорова теорема, образует» собой ея обобщеніе.
В ъ самомъ дѣлѣ: вспомнимъ, какъ доказывается разематриваемая тео-
рема. К а т е т ы нрямоугольнаго треугольника мы называемъ буквами а и Ъ,
а его гипотенузу буквой с, при чемъ пусть эти буквы обозначают» у н а с »
и величины этихъ линій. Подобный же фигуры, т а к ъ построенный на этихъ
линіяхъ, чтобы послѣднія служили ихъ сходными между собой сторонами,
назовемъ слѣдующимъ образомъ (при чемъ каждая буква пусть обозна-
чаете и величину площади еоотвѣтственной фигуры): построенную на а —
буквой Р , построенную на б —буквой Q, а построенную на с — б у к в о й В .
Извѣстно, что площади подобныхъ прямолинейно» фигуръ относятся, к а к ъ
квадраты сходныхъ сторонъ, вслѣдствіе чего у насъ получаются д в а слѣ-
дующихъ равенства:
L. _ Ты Si _
~ В ~ с г И В с2

Складывая ихъ, мы получаемъ новое равенство, именно:

Р + Q_ а2 + ТА
В с1
Но на основаніи пиѳагоровой теоремы a2 -(-b2 — с2; слѣдовательнб,
правая часть нашего равенства обращается в ъ единицу, такъ что
P+Q 1
1
в ~

откуда Р + Q — B , что и требовалось доказать.

2. О разсуждѳніи (демонстрации) въ доказательствахъ чисто-

раціональныхъ наукъ.
Разсматривая доказательства раціональныхъ наукъ со стороны
разсужденш и наблюдая геометрическія доказательства, можно подмѣтить
въ разсужденіяхъ, кромѣ большей или меньшей сложности, зависящей о т ъ
числа умозаключеній, образующихъ данное разсуждёніе, еще д в а видоизмѣ-
ненія, относительно которыхъ вполнѣ очевидно, что они могутъ встрѣчаться
въ доказательствахъ всѣхъ чисто-раціональныхъ наукъ, какъ бы ни отли-
чались послѣднія другъ отъ друга. Это—видоизмѣненія, зависящія: 1 ) о т ъ
употребления или неунотребленія в ъ наіпемъ разсужденіи пріема опровер-
женія чрезъ deductio a d a b s u r d u m , и 2 ) отъ употребленія или неупотреб-
ленія в ъ нашемъ разсужденіи пріема дѣленія понятія, образующаго подле-
жащее д о к а з ы в а е м а я положенія. Эти видоизмѣненія таковы:
1 ) По употребленію äeductio ad absurdum,. В с ѣ доказательства мо-
гутъ быть прямыми или непрямыми, иначе — апагогическими. Апагоги-
ческія или непрямыя доказательства состоять в ъ томъ, что для доказа-
тельства даннаго положенія мы, опровергаем! по методу deductio ad a b s u r -
d u m сужденіе, противоречащее этому положенію. (Смотр, о такихъ сужде-
ніяхъ, стр. 1 2 8 ) . Опровержоніе же одного изъ противоречащих! сужденій
служить оправданіемъ другого; ибо д в а такихъ сужденія не могутъ быть
оба ложными (см. выше, стр. 1 2 8 ) , такъ что после такого опроверженія
становится доказанным! наше положеніе. Примерами апагогических! дока-
з а т е л ь с т в ! служатъ в с е доказательства, ошибочно называемый в ъ матема-
тике „доказательствами отъ противнаго": гораздо вернее было бы называть
ихъ ( т . е. названіе, принятое в ъ математике, больше согласовалось бы съ
терминологіей логики) „доказательствами отъ противоречащего", потому
что они могутъ осуществляться посредствомъ опроверженія только противоре-
чащего, а не противнаго сужденія. В ъ прямыхъ же доказательствах! мы
доказываем! свое положеніе, выводя его прямо, какъ следствіе изъ дру-
гихъ сужденій, уже признанных! з а истинныя, а не обращаемся вместо
того к ъ опровержению еужденія, противоречащего с ъ нимъ. Примером!
прямого доказательства можетъ служить хотя бы только что изложенное до-
казательство теоремы о сумме внутренних! угловъ прямолинейных! фигуръ.
2 ) По угіопѵребленгю раздѣленія понятія. Доказательства, несоеди-
ненныя съ установкой данныхъ опыта, могутъ быть разделены еще на
пуоошш, и раздѣлгтелъныя. Разница между ними следующая: при разде-
лительных! доказательствах! мы, чтобы доказать свое положеніе въ общемъ
виде, предварительно разделяем! на несколько частей весь объемъ подле-
жащаго нашего положенія, а потомъ доказываем! утвердительную или отри-
цательную связь его сказуемаго для каждой изъ нихъ отдельно; а этимъ
самымъ будетъ доказана та же самая связь этого сказуемаго и для всего
объема подлежащаго, т. е. ваше положеніе будетъ доказано въ виде общаго
сужденія. Напр., этимъ методом! доказывается теорема, гласящая, что впи-
санный уголъ равняется Д 2 центральнаго, опирающагося на ту ж-е дугу.
Именно: весь объемъ понятія вписаннаго угла делится на три следующих!
части: а) такіе вписанные углы, у которыхъ центръ круга находится в н е
угла, б) углы, у которыхъ центръ круга находится внутри угла, в ) нако-
н е ц ! , углы, у которыхъ центръ круга находится на одной изъ сторонъ
угла, т . е. последняя служить діаметромъ круга. Потомъ мы доказываем!,
что данная теорема верна для каждаго изъ этихъ случаевъ отдельно, а
потому верна и для всего объема нонятія вписаннаго угла.
Эти доказательства называются разделительными по той причине, что
при нихъ мы употребляем! нріемъ раздѣленія объема даннаго общаго по-
нятія на часгпи, для когпорыхъ вмѣстѣ съ тѣмъ указываемо и ихъ от-
личгя другъ огпъ друга. А такой пріемъ называется въ логикѣ дѣле-
ніемъ или раздѣленіемъ ігонятія.
 П р о с т а я же д о к а з а т е л ь с т в а — т а к і я , при которыхъ мы доказываешь
нашъ тезисъ, не прибѣгая к ъ иомощи пріема раздѣленія понятія, елужащаго
подлежащимъ доказываема™ положенія. Примерами иростыхъ доказательствъ
могутъ быть в с ѣ теоремы, упомянутая на стр. 1 3 3 и слѣд. Изъ нихъ
вмѣстѣ съ тѣмъ видно, ч т о простое доказательство отличается отъ р а з -
дѣлительныхъ вовсе не отсѵтствіемъ сложности разсужденія (по числу умо-
заключеяій оно можетъ выйти очень сложнымъ), но отсутствіемъ нріема раз-
дѣленія нонятія, которое служить подлежащимъ в ъ доказываемомъ ноложеніи.
По поводу раздѣлительныхъ доказательствъ надо замѣтить, что логика,
очевидно, должна разсмотрѣть в ъ видѣ донолненія к ъ ученію о д о к а з а -
тельствахъ также и методы раздѣленія понятія, коль скоро они употребля-
ются, к а к ъ вспомогательные пріемы при доказательствахъ.

3. Объ основ аніяхъ въ доказательствахъ нисто-раціональ-

ныхъ наукъ: прежде доказанный подоженія и высшія оено-
ванія.

J ß Обращаясь к ъ разсмотрѣнію доказательствъ со стороны основаній, мы

прежде всего встрѣчаемся съ двумя вопросами:. 1 ) что употребляется в ъ
видѣ основаній при доказательствахъ, несоединенныхъ съ установкой д а н -
ныхъ опыта? 2 ) какъ подъискиваются нодходящія основанія при такихъ
доказательствахъ? Начнемъ съ перваго вопроса.
Конечно, в ъ каждой чисто-раціональной науяй (и в ъ чисто-раціональ-
ныхъ частяхъ эмнирической науки) употребляются в ъ видѣ осяованій, между
нрочнмъ, и такія положенія, которыя уже раньше доказаны этой же самой
наукой при иомощи другихъ употребляемыхъ ею основаній, такъ что мно-
жество изъ положеній, доказываемыхъ данной наукой, служатъ, в ъ свою
очередь, основаніями для доказательства новыхъ положеній той же науки.
Напр., в ъ геометріи многія доказанный ею теоремы, в ъ свою очередь, слу-
жатъ послѣ того основаніями для доказательства новыхъ теоремъ.
В м ѣ с т ѣ съ тѣмъ очевидно, что въ каждой чисто-рацгональной иаукѣ
(и в ъ радіональной части эмпирической науки) должна быть большая
или меньшая группа такихъ сужденій, посредствомъ прямой или кос-
венной помоіци которыхъ доказываются всгь безъ исключены положенія
этой науки, именно: прямая помощь такихъ еужденій состоите в ъ томъ,
что сперва сами же они и употребляются в ъ видѣ единственныхъ основа-
ній при доказательствѣ нѣкоторыхъ положеній данной науки; косвенная же
помощь т а к и х ъ сужденій сводится к ъ тому, что н а основаніи ноложеній,
доказанныхъ исключительно съ ихъ помощью, доказываются другія поло-
женія этой науки. Т а к ъ , напр., в ъ геометріи самыя первый теоремы доказы-
ваются посредствомъ прямой помощи ' нѣкоторыхъ аксіомъ и опредѣленій
понятій; но эти же самыя аксіомы и опредѣленія оказываютъ намъ кос-
венную помощь при доказательствѣ другихъ теоремъ, именно — т ѣ м ъ путемъ,
что в ъ видѣ основаній мы употребляемъ при доказательствѣ послѣднихъ
первыя теоремы; вѣдь сами то первый теоремы были доказаны посредствомъ
только опредѣленіи и аксіомъ. И вотъ, тѣ сужденія, посредствомъ пря-
мой или косвенной помощи которыхъ доказываются всѣ безъ исклѣченія
положены данной раціоналъной науки (или раціональной части эмпири-
ческой науки), принято называть ея послѣдними, или высшими, или же
первыми основангями. Напримѣръ, в ъ геометріи ея иослѣдними (или выс-
шими, или первыми) основаніями слѵжатъ, такъ называемыя, аксіомы и
опредѣлевія т ѣ х ъ понятій, надъ которыми работает» геометрія.
Понятно, почему подобный основанія называются высшими, коль скоро
посредствомъ и х ъ прямой или косвенной помощи доказываются в с ѣ безъ
исключенія положенія данной науки; но нѣсколько странно, что ихъ же
называютъ сразу и послѣдними, и первыми. Это зависит» вотъ от» чего:
если мы выхватимъ изъ чисто-раціональной науки (или раціональной части
эмпирической науки) какое нибудь доказываемое ею положеніе и будемъ
разсматривать, какъ оно доказывается в ъ ней, то найдемъ чаще всего, что
для его доказательства употребляется какое либо прежде доказанное поло-
женіе, а для собственваго доказательства послѣдняго употребляется въ видѣ
основаній другое прежде доказанное положеніе, и такъ далѣе, до тѣхъ поръ,
пока, в ъ концѣ концовъ, на самомъ послѣднемъ мѣстѣ, въ видѣ доказы-
вающихъ основаній, у насъ получатся сужденія, принадлежащая к ъ числу
высшихъ основаній данной науки. Поэтому ея высшія основанія и называ-
ютъ вмѣстѣ съ тѣмъ послѣдними. Но почти всегда при изложеніи раціо-
нальныхъ наукъ поступаютъ, к а к ъ и в ъ геометріи, т. е. прежде всею
выставляютъ на видъ высшія основанія данной науки, такъ что они при
этомъ занимают» первое мѣсто, a послѣ того доказывают» одно за другимъ
положенія, доказываемыя ею прямо или косвенно при иомощи этихъ орно-
ваній. В о т ъ по этой то причинѣ высшія основанія называютъ еще не только
послѣдними, но также и первыми. ,
Ясно, что всѣ особенности основаній, принадлежащихъ къ положеніямъ,
прежде доказаннымъ данной чисто-раціональной наукой (или же раціональ-
ной частью эмпирической пауки), т . е. ихъ содержаяіе, и ихъ достовѣр-
иость, зависятъ отъ высшихъ или послѣднихъ основаній этой науки. П о -
этому нетъ прежній вопросъ (что употребляется въ видѣ основаній
при доказательствахъ, несоединенныхъ съ установкой данныхъ опыта)
сводится теперь уже къ такому вопросу, „что служить послѣдними,
или вышими, основангями въ раціональныхъ частяхъ знанія?" Н а этомъ
то вопросѣ мы и сосредоточимъ теперь свое вниманіе.
И намъ тѣыъ иеобходимѣе сосредоточиться на немъ, что относительно
т ѣ х ъ основаній, которыя принадлежат» к ъ числу прежде доказанныхъ по-
л о ж е н а любой раціональной науки, у насъ не можетъ быть никакихъ но-
выхъ вопросовъ; ибо мы уже знаемъ, какая в ъ нихъ окажется общая черта,
постоянно повторяющаяся во в с ѣ х ъ раціональныхъ наукахъ: т а , что в с ѣ
они, навѣрное, будут» сужденіями синтетическими и, почти навѣрное, общими.
Б ѣ д ь каждая наука стремится оправдывать, главвымъ образомт, общія су-
жденія (см. выше стр. S 4 и слѣд.), такъ какъ только при этомъ условіи
она можетъ имѣть какой либо смыслъ, т . е. или философское, или утили-
тарное значеніе, а въ то же время доказываемый в ъ наукѣ еужденія
всегда принадлежать к ъ числу синтетических! (см. выше стр. 1 1 4 ) . Отно-
сительно же нослѣднихъ или высгаихъ основаній мы еще должны рѣшить
вопросъ: нѣтъ ли и в ъ нихъ какихъ либо особенностей, которыя были бы
общими для всѣхъ раціональныхъ наукъ, т. е. постоянно повторялись бы
въ каждой изъ нихъ? Н е зная всѣхъ раціональныхъ наукъ, конечно,
нельзя отвѣтить на этотъ вопросъ посредством! простого сравненія между
собой всѣхъ раціональныхъ наукъ и ихъ высшихъ основаній. Но мы и здѣсь
употребимъ тотъ же пріемъ, к а к ъ и прежде, т. е. разсмотримъ, какими особен-
ностями обладают! послѣднія или высшія основания в ъ уже знакомыхъ намъ
раціональныхъ частяхъ знанія, и, подмѣтивъ ихъ, обсудимъ, должны ли онѣ
повторяться во всѣхъ раідіональныхъ наукахъ, или же составляют! свое-
образную, частную особенность этихъ частей знанія.

4. Два рода высшихъ оснований въ чисто-раціональныхъ

наукахъ и необходимость опрѳдѣленій въ чисдѣ ихъ.

Всматриваясь во в с ѣ знакомыя намъ радіональншя части знанія ( в ъ

геометрію, алгебру, раціональныя части физики и т. п.), мы найдемъ ( к а к ъ
мы сейчасъ же докажсмъ), что последними, или высшими, основаньями
всегда слу жатъ два рода общихъ суждвній: во-первым, опредѣленія по-
няты, надъ которыми работаешь данная раціоналъная наука; во-вто-
рых*, большее или меньшее число такихъ общихъ синтетичёскихъ сужде
ний, которыя данной рацюна'лъной наукой допускаются, какъ заведомо
годныя для знапія, т. е. какъ заведомо истинныя, безъ всяких* дока-
зательств* со стороны этой науки. Они почему то принимаются ею з а
истинныя сужденія и безъ всякаго доказательства со стороны ея самой
употребляются ею наряду съ онредѣлеяіями, какъ послѣднія или высшія
основанія ея доказательств!. Удостовѣримся же во всемъ этомъ. / І Х
Относительно опредѣленій сразу видно, что они непременно 'должны
быть в ъ числѣ высшихъ основаній каждой раииіональной науки. Дѣло
въ томъ, что при всякомъ доказательствѣ мы обязаны руковод-
ствоваться опредѣленіями т ѣ х ъ понятий, надъ которыми мы рабо-
т а е м ! в ъ нашемъ доказательствѣ, именно: обо всяком* поняты мы
обязаны, съ одной стороны, утверждать все, что содержится въ
его определены, а съ другой—отрицать все, что противоречить
последнему. Наприм., опредѣленіе квадрата говорить, что квадратъ есть
прямоугольный четыреугольникъ, имѣющій равныя стороны, и этимъ самымъ
сполна указываете в с ѣ признаки, образующіе содержаніе понятія к в а д р а т а .
И очевидно, что, говоря о квадратѣ, мы обязаны признавать в ъ иемъ,
т. е. утверждать о немъ в с е , что содержится в ъ его опредѣленіи—
н равенство сторонъ, и прямоугольноеть, и четыреугольность и т . д . , и
выѣстѣ с ъ тѣмъ обязаны отрицать о квадратѣ в с е , что противорѣчитъ
какому либо изъ признаковъ, указанныхъвъ его опредѣленіи, напримѣръ—
круглоту, пятиугольяость, неравенство сторонъ и т . п. А если такъ, то
ясно, ч т о при доказательствахъ в ъ видѣ послѣднихъ основаній тюьхъ
раціональныхъ наукахъ должны употребляться, между нрочимъ, и опредѣ-
ленія т ѣ х ъ понятій, надъ которыми работаетъ данная раціональная наука.
Замѣтимъ кстати, что если опредѣленія служатъ основаніями при
доказательствахъ, то логика, очевидно, должна наряду съ ученіемъ о д о -
казательствахъ изложить в ъ видѣ дополнительной статьи ученіе объ опре-
дѣленіяхъ, указывающее правила, которыя должны быть исполнены в ъ оп-
редѣленіяхъ, чтобы послѣднія оказались годными служить основаніями для
правильныхъ доказательствъ, т а к ъ что в ъ видѣ дополнительныхъ статей
къ учеяію о доказательствахъ в ъ логикѣ должно' быть еще и ученіе о
раздѣленіи понятія (ср. выше стр. 1 3 6 ) , и ученіе объ опредѣленіяхъ.
Итакъ,однимъ изъ двухъ родовъ послѣднихъ основаній при доказа-
тельствахъ, несоединеяныхъ съ установкой данныхъ опыта, непремѣнно служатъ
оыредѣленія. Но ими, какъ уже сказано, дѣло не ограничивается, а наряду
с ъ ними въ каждой раціональной наукѣ, а также и в ъ раціональной части
каждой эмпирической науки, употребляется в ъ видѣ послѣднихъ основаній
большее или меньшее число общихъ синтетическихъ сужденій, принимае-
мыхъ безъ всякихъ доказательствъ данной раціональной наукой или ра-
ціональной частью эмпирической науки. Такъ, по крайней мѣрѣ, дѣло
стоить въ настоящее время во всѣхъ тѣхъраціональныхъ частяхъ зна-
нья, съ которыми мы уже знакомы, именно: и въ раціональныхъ частяхъ
физики, и в ъ геометріи, и въ алгебрѣ съ ариѳметикой. А будетъ ли такое
положеніе дѣлъ постояннынъ, навсегда сохраняющимся, и общимъ для
всѣхъ безъ исключенія раціональныхъ наукъ, это, конечно, мы еще дол-
жны выяснить. Но сперва удостовѣримся в ъ справедливости сказаннаго
для настоящаго времени и в ъ примѣненіи к ъ уже знакомымъ намъ рапіо-
нальнымъ наукамъ, считая в ъ числѣ ихъ и раціональныя части эмпири-
ческуіхъ наукъ.
Песомнѣнно, что в ъ раціональной части физики в ъ видѣ послѣд-
нвхъ или высшихъ основаній употребляются такіе законы природы, к о т о -
рые этой частью физики допускаются безъ всякихъ доказательствъ со сто-
роны ея. самой; они доказываются в ъ эмпирической части физики, а въ
раціональной части употребляются, какъ осщванія для такого доказатель-
ства новыхъ законовъ природы, которое ведется ужо безъ новой установки
данныхъ опыта, т. е. точь в ъ точь такъ, какъ и в ъ чисто-раціональныхъ
наукахъ, напр., одними вычислеяіяыи. Но_ каждый законъ природы ( в ъ
томъ числѣ и всѣ допускаемые в ъ видѣ послѣднихъ основаній раціональ-
ной частью физики) образуете собой обгаее сужденіе и вмѣстѣ съ тѣмъ jjumuß?
тическое. ГГослѣднее ясно уже изъ того, что онъ доказывался физикой (ка^
кимъ путемъ, это безразлично); ибо доказываются только сиятетическія
сѵжденія, такъ какъ в с ѣ аналитическія очевидны сами собой и не требу-
ют» никакихъ доказательствъ (срг в-ыше стрт~44'4). Такимъ образомъ, от-
носительно раціональной части физики вполнѣ ясно, что в ъ ней, действительно,
въ видѣ послѣднихъ основаній употребляются и т а к і я общія синтетичес-
кія сужд.енія, которыя допускаются ею безъ всякихъ доказательствъ со
стороны ея самой.
Сходнымъ образомъ стоитъ дѣло и въ геомотріи, а также и в ъ алгебрѣ
съ ариѳметикой (съ той лишь, можетъ быть, разницей, что здѣсь употребля-
ются в ъ видѣ послѣднихъ или высшихъ осяованій такія общія синтетиче-
скія сужденія, которыя нигдѣ не доказываются и нигдѣ не могутъ быть
доказаны). В ъ этихъ наукахъ последними, или высшими, основаніями н а -
ряду съ определеніями служатъ, такъ называемыя, аксіомы, которыя, к а к ъ
известно, допускаются безъ всякихъ доказательствъ со стороны употребляющей
ихъ науки. Что же касается аксіомъ, то, можетъ быть, тамъ и встретятся такія,
которыя принадлежать к ъ числу аналитическихъ сужденій и именно
поэтому допускаются безъ всякихъ доказательствъ (ибо аналити-
ческія сужденія не требуютъ никакихъ доказательствъ), но очень легко
удостовериться, что и въ геометріи, и въ алгебрѣ съ ариѳметикой
въ числѣ аксіомъ,_паходятся также и общія синтетическгя сужденія.
А этимъ и обнаруживается, что в ъ названныхъ наукахъ наряду съ опре-
дѣленіями последними основаніями служатъ еще такія общія синтети-
ческія сужденія, которыя допускаются безъ всякихъ доказательствъ со
стороны науки, употребляющей эти сужденія в ъ виде послѣднихъ основаній.
Весь вопросъ только в ъ томъ, вѣрно ли то, что мы сейчасъ сказали ( д а
еще подчеркнули курсивомъ) относительно аксіомъ.
Почти в с е теоремы геометріи прямо или косвенно опираются н а
аксіому о прямой линіи: „прямая линія есть кратчайшее разстояніе между
двумя точками". А эта аксіома образуете сужденіе общее (ибо она отно-
сится ко всѣмъ ирямымъ безъ исключенія) и синтетическое. В ъ самомъ
д е л е , ея сказуемымъ служить понятіе наикратчайшаго разстоянія. Содер-
ж и т е же этого понятія, очевидно, не составляетъ и не можетъ составить
части содержанья подлежащаго, т . е. понятія прямой линіи. В ѣ д ь п о -
следнее понятіе есть понятіе качества линіи (именно ея формы)-, п о -
нятіе же наикратчайшаго разстоянія (или наикратчайшей линіи) есть
понятіе количества; а , разумеется, количество не составляетъ части со-
держанія качества. _ Такимъ образомъ, эта аксіома образуете суждёніе
общее синтетическое * ) .
В ъ т ѣ х ъ же теоремахъ геометріи, при доказательстве которыхъ

Можетъ бытъ, возразить, что это сужденіе принимается за аксіому, т. е. допускается

безъ всякихъ доказательствъ, только при такой системѣ пздоженіи геометріи, которая (пред-
ложена французским], математнкомъ Лежандромъ въ началѣ Х І К в. и) опредѣдяетъ прямую
линію, кнкъ лииію, нигдѣ иеизмѣняюіцую своего направленія. Но есть другая, болѣе старая,
система изюжеиія, исходящая изъ такого опредѣіепія прямой: «это линія, иодоженіе которой
въ пространств!; вполнѣ указывается уже двумя взятыми на ней точками . II въ этой системѣ
«ужденіе, что прямая образуетъ наикратчайшее разстояніе, уже отнюдь не допускается въ
нѣтъ надобности опираться на аксіомѵ о прямой линіи (напр., в ъ теоре-
махъ, касающихся параллельных! лпній или суммы внутренних! угловъ),
мы, взамѣнъ того, прямо или косвенно опираемся на другую аксіому.' Этс-
такъ называемая, одиннадцатая аксіома Эвклида * ) , гласящая, что черезъ
данную точку О къ данной нрямой A B можно въ той ж е плоскости про-
весть только одну прямую, которая нигдѣ не нересѣкалась бы съ прямой
A B , именно линію ОС, перпендикулярную к ъ OF, т . е. к ъ перпенди-
куляру, опущенному изъ О на A B ,
а всякая наклонная къ этому
перпендикуляру, напр., OB и
OF, непремѣнио пересѣчется
съ линіей AB. (Обыкновенно эту
аксіому т а к ъ и высказываютъ,
что всякая линія, напр., OD,
наклонная к ъ перпендикуляру, с Я
опущенному изъ какой либо ея с* &
точки О на данную прямую A B ,
находящуюся в ъ той же плоскости, г д ѣ OD, при достаточном! продол-
ж е н а нересѣчется съ этой линіей AB). И эта аксіома, несомнѣнно, тоже
образует! сужденіе, и _общае_(ибо относится ко всѣмъ линіямъ, ваклоннымъ
къ OF), и çgflXflSB40Cttoo:- в ѣ д ь ея сказуемое (пересѣкаетъ линію
AB, перпендикулярную къ OFi) не образуете части содержаиія ея подлежа-
щаго (линія, наклонная къ OF), ибо не входите в ъ составь его онре-
дѣленія.
Что касается алгебры съ арвометикой, то и здѣсь есть послѣднія
основанія, представляющія собой общія синтетическія сужденія. Сюда при
надлсжитъ аксіома, на которую опираются в с ѣ алгебраическія и арщше-
тическія теоремы, и съ устраненіемъ которой рушится в с я алгебра съ
ариѳметикой, именно: „сумма, полученная отъ сложенія нѣсколькихъ к о -
л и ч е с т в ! в ъ одномъ порядкѣ (напр., слѣва направо), равна суммѣ, по-
лученной отъ сложенія тѣхъ же количеств! в ъ любомъ другомъ порядкѣ
(напр., справа налѣво)". Это сужденіе не только общее (ибо относится ко
всякой суммѣ), но еще и синтетическое. Эдѣсь, хотя в ъ составь подле-
жащаго и в ъ составь сказуемаго входить ионятіе суммы, полученной отъ
сложенія однихъ и тѣхъ же количествъ, но въ составь подлежащаго
входить понятіе суммы, полученной отъ сложенія количествъ в ъ извѣст-

вндѣ акеіомы, по доказывается наистрожайіпимъ образомъ. Это правда; но въ этой системѣ,

взамѣнъ аксіоми о наикратчайшем!, разстояіііи, допускается въ видѣ аксіомы, т. е. безъ вся-
кпхъ доказательствъ, какъ одно изъ выешихъ основаній, такое сужденіе: «между каждой парой
точекъ существуетъ прямая динія (т. е. положеігіе которой въ пространствѣ сполна указы-
вается этой парой точекъ)». А это суждепіе, какъ и всѣ сужденія о существованіи, синте-
тическое, и вмѣстѣ съ тѣмъ общее, какъ относящееся ко всякой парѣ точекъ. Такимъ обра-
зомъ, наши слова о двухъ родахъ выешихъ основаній въ геометріи остаются вѣрными и при
этой системѣ ея пзложенія.
Увклждъ первый пзложилъ систематически геометрію. Онъ жнлъ около 300 г. до
Роясд, Хр.
номъ порядкѣ, а въ сказуемомъ говорится о суммѣ, полученной отъ сложенія
тѣхъ же количеств! въ другомъ порядкѣ. Между тѣмъ, одно направленіе
сложения не можетъ же подразумѣваться въ другомъ, отличающемся отъ него.
Значить, и сказуемое нашего сужденія не нодразумѣвается все цѣликомъ в ъ
его подлежащем!, a подразумѣвается же только нѣкоторая его часть (такъ
что эта аксіома образуете такое сужденіе „ S есть Р", в ъ которомъ S —
= Х-\-а, а Р— Х-\-Ъ). А потому эту аксіому надо считать сужденіемъ
синтетическим!; и этимъ подтверждается наше ноложеаіе, что и алгебра
съ ариѳметикой пользуются, какъ высшими оенованіями, сужденіями общими
синтетическими, которыя в ъ нихъ допускаются безъ всякаго доказательства
съ ихъ стороны.

5. Полная характеристика второго рода высшихъ основаній.

Паягеометрія Лобачевекаго.
И т а к ъ , мы ѵдостовѣрились, что во всѣхъ уже заакомыхъ намъ раціо-
нальныхъ наукахъ, по крайней мѣрѣ, при ихъ нынѣшнемъ уровнѣ развитія,
дѣйствительно, употребляются д в а рода высшихъ основаяій: опредѣленія
и большее или меньшее число такихъ общихъ синтетическидъ—суждднрй,
которыя допускаются в ъ видѣ оснований данной рацюнальной наукой (или
раціональной частью данной эмпирической науки) безъ всякихъ доказа-
т е л ь с т в ! со стороны ея самой. Но это—еще нілолная характеристика этого
второго рода высшихъ основаній. Полная же ихъ характеристика должна
быть высказана слѣдующимъ образомъ: эпиі общія синтетическгя суж-
денгя допускаются въ видѣ послѣднихъ, или высгаихъ, основангй данной
ралсюнальной наукой (или рацюнальной частью данной эмпирической
науки) безъ всякихъ доказательство со стороны ея самой, хотя они
вовсе не таковы, чтобы всякое сомнете въ пихъ и всякое требование
для нихъ своего особаго доказательства было явной нелепостью.
В ъ самомъ дѣлѣ, относительно общихъ синтетических! сужденій, д о -
пускаемых! в ъ видѣ высшихъ основаній раціональной частью физики, это
ясно уже и безъ долгихъ поясненій: и ш ь скоро эти основанія доказы-
ваются ( д а еще доказываются съ немалым! трудомъ) в ъ эмпирической
части физики, то очевидно, что сомвѣваться въ нихъ внолнѣ позволительно;
доказывать можно только то, в ъ чемъ мы предварительно усомнились. Н о ,
какъ будто бы, иначе стоить дѣло съ геометрическими аксіомаии: иередъ
тѣмя, кто только начинаете изучать геометрию, ихъ опредѣляютъ, какъ
истины, настолько очевидныя, что для нихъ не требуется н и к а к и х ! до-
к а з а т е л ь с т в ! ; а отсюда возникает! и дѣлается привычнымъ мнѣніе, будто
бы в ъ истинности геометрических! акеіомъ никакъ нельзя усомниться, будто
бы всякое сомнѣніе в ъ нихъ и требованіе для нихъ своего доказательства
сразу обнаруживаете свою нелѣпость. Но это невѣрное мнѣніе, какъ это
ясно изъ слѣдующаго:
1. Коль скоро эти аксиомы принадлежать к ъ синтетическим! сужде-
ніямъ ( а только о такихъ аксіомахъ у насъ и идетъ рѣчь), то ихъ уже
нельзя считать не поддающимися никакому сомнѣнію. Такими могутъ по-
читаться только аналитическія сужденія; ибо ихъ нельзя замѣнять противо-
положными безъ явнаго противорѣчія съ ихъ подлежащимъ. ( О противопо-
ложныхъ сужденіяхъ см. Щ г - Л - Ы ; о непозволительности же противорѣчить
опредѣленію - m r * с т р г - Н а п р . , нельзя замѣнить сужденіе: „квадраты
равностороннія фигуры", сужденіемъ: „квадраты не составляютъ равносто-
роннихъ фигуръ", безъ явнаго противорѣчія опредѣленію квадрата. В ъ
синтетическихъ же сужденіяхъ такая замѣна вполнѣ возможна безъ всякаго
противорѣчія съ опредѣленіемъ его подлежащаго. Напр., нѣтъ никакого
явнаго иротиворѣчія съ опредѣленіемъ квадрата, если взамѣнъ сужденія:
„всѣ квадраты имѣютъ взаимно-перпендикулярныя діагонали", мы станемъ
говорить, что квадраты не имѣютъ взаимно-перпендикулярныхъ діагоналей.
Поэтому, пока намъ не докажутъ чѣмъ нибудь обратного, относительно
каждаго синтетического сужденгя мы имѣемъ полное право сомнѣ-
ваться, слѣдуетъ ли допускать въ знати именно это су ждете или
•же одно 'изъ противоположныхъ съ нимъ. Поэтому не можетъ быть ни-
какой явной иелѣпости сомнѣваться^въ любой математической ( а не
только геометрической) аксіомѣ и требовать, чтобы она была доказана,
коль скоро она принадлежите к ъ числу синтетическихъ сужденіи.
^ 2 . Можете быть, скажѵтъ: „ д а оттого явно нелѣно сомневаться в ъ
геометрическихъ аксіомахъ и требовать для каждой изъ нихъ своего осо-
баго доказательства, что онѣ. слишкомъ очепидны"., Но если мы дозволяемъ
себѣ сомнѣваться даже в ъ такихъ очевидныхъ истинахъ, что всякій • діа-
метръ дѣлитъ кругъ на равныя части, что в с ѣ прямые углы равны между
собой и т. п., и требуемъ, чтобы наука доказывала эти истины, а не до-
пускала ихъ безъ всякихъ доказательствъ, то нѣтъ никакихъ причинъ, которыя
запрещали бы намъ сомнѣваться в ъ любой аксіомѣ и требовать ея дока-
зательства: вѣдь теорема о дѣленіи круга пополамъ и многія другія (хотя
бы о равенствѣ в с ѣ х ъ прямыхъ угловъ, о равенствѣ вертикальныхъ угловъ
и т . д . ) не менѣе очевидны, чѣмъ любая изъ геометрическихъ аксіомъ,
(т. е. съ каждой изъ этихъ теоремъ было бы не менѣе легко согласиться
безъ всякихъ доказательствъ, чѣмъ съ любой изъ аксіомъ); а мы, все таки,
доказываемъ эти теоремы, т . е. подвергаешь ихъ сомнѣнію, потому что
доказывать можно только то, въ чемъ мы предварительно усомнились.
. J L - Е с л и бы было явно нелѣпымъ сомнѣваться въ геометрическихъ
аксіомахъ, то никто изъ математиковъ никогда не дѣлалъ бы никакихъ
попытокъ доказывать какую бы\то ни было аксіоку, между тѣмъ исторія
геометріи полна стараніями, по крайней мѣрѣ, уменьшить ихъ число тѣмъ
путемъ, чтобы доказать хоть нѣкоторыя изъ нихъ, пользуясь ири этомъ въ
видѣ основаній опредѣленіями и остальными аксіомами. Особенно много
нодобяыхъ попытокъ было сдѣлано в ъ разное время относительно, такъ
называемой, одиннадцатой аксіомы Эвклида.
^ Л о п ы т к и доказать одиннадцатую аксіому Эвклида привели, въ концѣ
концовъ, к ъ обнаруженію очень важнаго для логики и гносечлогіи обстоя-
тельства, открытаго однимъ русскимъ математнкомъ, имя котораго с д е л а -
лось чрезъ это открытіе всешірно известнымъ. д р о«іш.с с о р ъ ..Казанскаго
университета Лобачежкій (жившій в ъ 1 7 9 8 — 1 8 5 6 г г . ) . Онъ вместе с ъ
некоторыми другими европейскими математиками напалъ на следующую
мысль, которую, впрочемъ, сперва осуществилъ только онъ одинъ, a другіе
уже пользовались его трудами, именно: онъ попробовалъ допустить в ъ
числѣ послѣднихъ основаній, лежащихъ в ъ основѣ геометріи, взаменъ один-
надцатой эвклидовой аксіомы противоположное сужденіе и вывести отсюда
в с е слѣдствія. П о этой аксіоме черезъ точку О , взятую в н е данной пря-
мой A B , на плоскости, г д е находятся и С и A B , можно п р о в е с » только
одну линію ОС, которая не пересекалась бы съ прямой A B (см. чертежъ
на стр. 1 4 1 ) , а всякая другая прямая, проведенная черезъ ту же точку
и лежащая в ъ той же плоскости, при достаточно!» продолженіи, пересе-
чется съ прямой AB. Лобачевскій же допустилъ, что черезъ точку О
моэюно провесть не одну, но много липій, т. е. цѣлый пучекъ линій,
непересѣкающихся съ линіеіі AB, папримѣръ, всгь лежагція внутри
угла меоюду лингями OD и ОЕ, и находящіяся въ той же плоскости-,
гдѣ О и AB (см. упомянутый чертежъ на -flppr 1 4 1 ) 7 и сталъ выводить
отсюда в с е слѣдствія. И что же оказалось? Исходя изъ этого предполо-
женія, онъ построилъ полную систему геометріи, которая нигдѣ не запу-
тывается въ противорѣчіяхъ, т . е. оказывается не менее возможной и
мыслимой, а потому и не менее допустимой, чемъ геометрія Эвклида.
Конечно, при развитіи своей геометріи Лобачевскому пришлось вклю-
чить в ъ нее несколько новыхъ теоремъ, какихъ нетъ у Эвклида, а не-
который эвклидовы—слегка изменить. / A j
К а к ъ на важнейшее, именно —основное, измѣненіе, можно указать на
следующее: у Эвклида сумма внутреннихъ угловъ в ъ треугольнике равна
2 d , т . е. двумъ прямымъ, а у Лобачевскаго и х ъ сумма немного меньше
2 d , при чемъ эта разница, сравнительно съ 2 d , зависите отъ величины
сторонъ даннаго треугольника: чемъ больше величины его сторонъ, тѣмъ
и разница между 2 d и суммой его внутреннихъ угловъ будетъ больше,
т. е. темъ больше этой сумме будетъ не х в а т а т ь до 2 d ; и н а о б о р о т ъ —
чѣмъ меньше величина его сторонъ, темъ меньше эта разница, и сумма
угловъ даннаго треугольника будетъ настолько приближаться к ъ 2 d , ч т о
ири безконечно малыхъ сторонахъ его эта разница обращается в ъ нуль,
т. е. сумма внутреннихъ угловъ треугольника при безконечно малыхъ сто-
ронахъ становится, какъ и у Эвклида, равной 2 d .
А какъ на примерь новыхъ теоремъ, несуществующихъ в ъ эвклидо-
вой геометріи, укажемъ на слѣдующія: чѣмъ больше линія OF, т. е. раз-
стояніе точки О отъ линіи AB (см. черт., стр. 1 4 1 ) , тѣмъ больше будетъ пу-
чекъ линій, которыя съ линіей AB не пересекаются, т. е. темъ больше
уголъ, образуемый линіями OD и ОЕ, которыя служатъ границами этог о
пучка. И при безконечномъ удаленіи О отъ A B уголъ, образуемый двумя
крайними линіями этого пучка, линіями OD и ОЕ, будетъ равняться 2 d T
т. е. при этомъ условіи линіи OD и ОЕ сольются съ OF, такъ что ни
одна изъ линій, проходящих! черезъ О , нигдѣ не пересѣчется съ линіей AB,
кромѣ линіи OF. Чѣмъ же меньше разстояніе О отъ AB, тѣмъ этотъ
иучекъ дѣлается меньше, и при безконечно маломъ разстоянія уголъ
образуемый его крайними линіями OD и ОЕ, будетъ^рйвняться нулю,
т. е. линіи OD и OFJ совпадут! и между собой, а - с ъ линіей ОС: и
тогда черезъ точку О нройдетъ, какъ и у ЭвклидаА только одна линія,
яепересѣкающаяся съ линіеи AB, именно линія O y (съ которой совпадут!
и OD съ ОЕ).
Изъ всѣхъ этихъ примѣровъ видно в ъ то же время, что теоремы эвк-
лидовой геометріи являются частными случаями геометріи Лобачевскаго,
именно—такими случаями, когда дѣло касается величинъ безконечно малыхъ.
Такимъ образомъ, геометрія Лобачевскаго имѣетъ болѣе общее значеніе, чѣмъ
эвклидовская: послѣдняя получится изъ первой въ томъ случаѣ, если до-
пустить, что геометрія Лобачевскаго примѣнена къ безконечно малымъ ве-
личинам!. В ъ виду этого Лобачевскій назвалъ свою геометрію „ Пангео-
метріейт. е. всегеометріейА
Труды Лобачевскаго, касающіеея послѣднихъ, или выешихъ основаній
геометріи, этимъ не ограничились; но для нашихъ цѣлей нѣтъ никакой
нужды слѣдить з а ними дальше. З а то необходимо упомянуть, что, встрѣ-
ченные на западѣ съ величайшим! интересом! * ) , они были тщательно
провѣрены лучшими европейскими математиками, найдены безошибочными и
вызвали на свѣтъ много новыхъ сходныхъ изслѣдованій, которыя не пре-
кращаются и до сихъ поръ подъ именемъ „пангеометрическихъ" (всегео-
мѳтрическйхъ) или „метагеометрическихъ" (послѣгеометрическихъ).
Изъ всего сказаннаго ясно, ч т о геомвтрическія аксіомы вовсе'не
принадлежать къ числу такихъ истинъ, сомнѣватъся въ. которыхъ и
требовать, чтобы ихъ доказывали, было бы ясною нелѣпостью. Но
то же самое, разумеется, должно быть сказано и относительно син-
тетическихъ аксгомъ алгебры съ ариѳмещикой; ибо это ясно вытекаетъ
изъ того перваго довода, которым! мы сейчасъ подтверждали эту же с а -
мую мысль относительно геометрических! аксіомъ. В с я разница только в ъ
томъ, что ариѳметическія аксіомы еще не такъ хорошо обслѣдованы в ъ
философіи математики, какъ геометрическія: для нихъ, напримѣръ, еще не
явился свой Лобачевскій, a мяогіе даже и не подозрѣваютъ объ ихъ с у -
ществованіи до т ѣ х ъ поръ, пока имъ не укажутъ на приведенную нами
( e a r - c q L . J _ 4 T ) в ъ видѣ нримѣра одну изъ этихъ аксіомъ. Оттого то мы

*) В ъ Росоіп же долгое время они оставались незамѣченными, и имя Лобачевскаго

сравнительно недавно и лишь подъ влінпіемъ западной науки стало пользоваться у насъ над-
лежащими уважепіемъ и извѣстностью: Роесія такъ привыкла къ самооплеванію, что не ува-
жаетъ никакого русекаго таланта, п даже генія, до тѣхъ поръ, пока не услышптъ соотвѣт-
ственкаго приказа съ запада. Сходно, какъ съ Лобачевскимъ, она поступала н съ Менделѣе-
выыъ, п съ Толстымъ: не оцѣни ихъ быстро на западѣ, у насъ еще долго не научились бы
гордиться этими именами.
нри поясненіи характера нослѣднихъ основаній в ъ раціональныхъ наукахъ
обращаем! наибольшее вниманіе на геометричсскія аксіомы: наши слова
легче понять в ъ нримѣненіи к ъ этимъ аксіомамъ. Н о все, что говорится о
нихъ не съ геометрической, а съ логической точки зрѣнія, виолнѣ принѣ-
нимо и к ъ аксіомамъ алгебры съ ариѳметикбй.

6. Точное опредѣленіе акеіомъ.

Замѣтимъ кстати, что если синтетическія аксіомы геометріи отнюдь
не принадлежать к ъ числу такихъ истинъ, сомнѣваться въ к о т о р ы х ! и
требовать д л я которыхъ, чтобы ихъ доказывали, было бы явной нелѣ-
костыо, то ясно, что то опредѣленіе аксіомъ, которое указывается начи-
нающим! изучать геометрію, не внолнѣ, а только приблизительно вѣрно:
очевидность геометрических! аксіомъ, хотя и очень велика, но еще не до-
ходить до такой степени, чтобы сдѣлать явно нелѣпымъ всякое сомнѣніе
въ нихъ и требованіе для нихъ своего доказательства. Дѣло в ъ томъ, что
если указать вполнѣ точное опредѣленіе аксіомъ тѣмъ, кто еще не о с -
воился с ъ своеобразным! духомъ геометріи, зависящим! отъ ея принад-
лежности к ъ чисто-раціональнымъ наукамъ, то они не ноймутъ этого опре-
дѣленія и долго не в ъ состояніи будутъ настолько овладѣть геометріей,
чтобы проникнуться ея духомъ, какъ чжто-рацгталглюй науки, т. е. со-
стоящей изъ доказательств!, нигде несоединяемыхъ съ установкой данныхъ
опыта. Поэтому имъ у к а з ы в а ю т ! лишь приблизительно вѣрное опредѣленіе
аксіомъ, которое, однако, оказывается достаточным!, чтобы съ его п о -
мощью изучить всю геометрію. Изъ педагогических! соображеній съ ними
поступают! также, какъ съ начинающими изучать грамматику. Послѣднимъ
тоже указывается всего лишь приблизительно вѣрное онредѣленіе подлежа-
щаго предложенья ( „ ч а с т ь нредложеаія, обозначающая предметъ, о кото-
ромъ в ъ немъ говорится"), которое в ъ дѣйствительности настолько н е -
вѣрно, что если строго слѣдовать ему, то придется в ъ иеыхъ случаяхъ счи-
тать подлежащим! дополненіе, какъ, напримѣръ, въ предложеніи: „дайте
мнѣ х л ѣ б а " . Но это не внолнѣ, а всего лишь приблизительно вѣрное опре-
дѣленіе подлежащаго оказывается достаточным!, чтобы съ помощью его
овладѣть синтаксисом!.
Точное же определите геометршесшіхъ аксіомъ должно быть вотъ
какимъ: это—такія общгя синтетическгя положенгя геометрги, въ ко-
торыхъ столь же позволительно сомневаться, пока ихъ не докажутъ,
какъ и во всехъ остальныхъ ея положениях*, но которыя отличаются
отъ нихъ сразу двумя сльъдірощими особенностями: 1) они принадле-
жать къ тгьмъ, согласиться съ которыми безъ доказательства легче,
чѣмъ со всеми остальными (т. е. отличаются отъ остальныхъ боль-
шей очевидностью); 2) а изъ всехъ подобныхъ :>юе имъ (по своей оче-
видности ) общихъ синтетическихъ положены выбираются такія, ко-
торыя, взятия въ возможно меньшемs числе, оказались бы вполне до-
статочными, чтобы, пользуясь ими наряду съ опредѣленіями, какъ
высшими основаніями. можно было. доказать есть остальным положенья
геометріи, въ томъ числѣ и шь, которыя обладаютъ первой особенностью
(т. е. съ которыми столь же легко согласиться безъ доказательство,
какъ и съ аксюмами). Оттого-то геометры и стремились всегда уменьшить
число аксіомъ, т. е. такъ доказать нѣкоторыя изъ нихъ, чтобы пользоваться при
ихъ доказательств! въ видѣ основаній лишь остальными аксіомами и опредѣ-
леніями. По этой же причин! не считаются аксіомами такія положенія, какъ о
дѣленіи круга діаметромъ на равныя части и т . п., хотя они настолько же
очевидны, к а к ъ и аксіомы (т. е. съ ними такъ же легко можно согласиться
безъ доказательствъ, какъ и съ аксіомами): в ! д ь число аксіомъ должно быть,
к а к ъ можно, меньше, a геометрія можетъ обойтись безъ употребления т а -
кихъ положеній въ в и д ! аксіомъ. Наконецъ, по той же причин! в ъ эвкли-
довой геометріи к ъ ансіомамъ причисляется именно одиннадцатая аксіома
Эвклида, а не какое-нибудь другое положеяіе, съ помощью котораго можно
было бы доказать и саму эту аксіому, в р о д ! , напр., положенія, что въ па-
раллельныхъ линіяхъ внутренніе накрестъ лежащіе углы равны между собой,
или положенія, ч т о в ъ параллельныхъ линіяхъ сумма внутреннихъ одно-
стороннихъ угловъ равна двумъ прямымъ и т . д . . Конечно, съ помощью
каждаго изъ этихъ положеній, если принять его за аксіому, в з а м ! н ъ один-
надцатой эвклидовой, можно было бы доказать и саму одиннадцатую аксіону
Эвклида * ) ; но даже съ первыыъ изъ нихъ, не говоря уже о второмъ,
трѵдн!е согласиться безъ доказательствъ, ч ! н ъ съ одиннадцатой аксіомой
Эвклида, т . е. оно менѣе очевидно, ч ! м ъ эта аксіома. г

7. Способъ рѣшѳнія вопроса о второмъ родѣ высшихъ осно-

ваний и удивительный фактъ въ состав! опосредствован-
' , наго знанія, взятаго въ его цѣломъ.

Теперь передъ нами сл!дуюіцій вопросъ: что эюе, полоэюеніе дѣлъ,

подм/ьчаемое въ настоящее время въ гуже знакомыхъ намъ раціональ-

Именно: если взамѣнъ одиннадцатой аксіоыы принять за аксіому, что въ параллель-

ныхъ линіяхъ внутренніе накрестъ іежащіе углы равны, то очень легко доказать одиннадца-
тую аксіому. В ъ самомъ дѣлѣ: если мы допустимъ, что черезъ точку О (см. чертежъ на
стр. 141) можно провести не одну, но нѣсколько линій, параллельныхъ 6ъ данной линіей AB,
напримѣръ, OD и OE, то въ виду допущенной нами аксіомы, вышло бы, что углы DOF и
EOF должны быть равны между собой (ибо каждый изъ нихъ, по допущенной нами аксіомѣ,
равенъ углу AFO, какъ своему внутреннему накрестъ лежащему), т. е. вышло бы, что часть
равна цѣлому. Слѣдовательно, черезъ точку О можетъ пройти только одна линія, которая
оказалась бы' параллельной съ A B . Если же вмѣсто одиннадцатой эвклидовой ыы примемъ
за аксіому положеніе, что въ параллелыгыхъ линіяхъ сумма внутреннихъ одностороннихъ
угловъ равна двумъ прямымъ, то, пользуясь имъ, какъ основаніемъ, въ связи съ теоремой
(доказанной независимо отъ ученія о нараллельныхъ линіяхъ), что сумма смсжныхъ угловъ
равна двумъ прямымъ, мы докажемъ сначала, что въ параллельныхъ линіяхъ внутреВніе на-
крестъ лежащіе углы равны, a дальнѣйшій ходъ доказательства будетъ такой же, какъ только
что' изложенный.
 ныхъ частяхъ знанія, составляетъ ли такое свойство, которое должно
непременно быть всегда и во всѣхъ рацгональншъ наукахъ, или же
это частная особенности> однѣхъ лишь знакомыхъ намъ раціоналъных
наукъ, да при томъ еще, можетъ быть, всего только временная? В ы
яснить это обстоятельство, конечно, можно только в ъ томъ случаѣ, если мы
узнаемъ причину того ноложенія дѣлъ, которое мы подмѣтили в ъ уже
знакомыхъ намъ раціональныхъ наукахъ, именно—если мы узнаемъ следую-
щее: почему въ каждой знакомой намъ уаціочальной наукѣ наряду съ
опредѣленіями употребляются въ видіь высшихъ основанш еще и такгя
общія синтетическія сужденія, которыя допускаются ею безъ всякихъ
доказательствъ съ ея стороны, хотя въ нихъ столь же позволительно
сомневаться, какъ и во всѣхъ синтетическихъ еуждёьтіхъ? Другими сло-
вами: почему эти. науки не могутъ ограничиться употребленіемъ въ видѣ
высшихъ основанш однихъ лишь оѣредѣленій?
Ответить же на этотъ вопросъ можно только в ъ томъ случае, если
мы изучимъ умозаключения настолько, чтобы узнать относительно нихъ,
при какомъ условіи въ правилъныхъ умозаключенгяхъ можно получить
въ выводѣ общее синтетическое суждеще\ Дело въ томъ, что в ъ раціо-
нальныхъ наукахъ целью ихъ доказательствъ служатъ дбщія^сужденія; ибо
только при этомъ условіи наука будетъ иметь смыслъ, т. е. либо фило-
софское, либо утилитарное значеніе (сравн. выше гл. - V ) . И. эти
сужденія, воль скоро они доказываются, будутъ синтетическими (ибо ана-
литическія не нуждаются ни в ъ какихъ доказательствахъ, срашщ__схр.. 4 - 3 7 ) ,
такъ что главной цѣлью каждой рацгональной науки служить доказа-
тельство общихъ синтетическихъ сужденгй. А всякое доказательство
состоите изъ умозаключеній; следовательно, если мы хотимъ узнать, при
какихъ условіяхъ, т . е. при какихъ высшихъ основаніяхъ, раціоналъаыя
науки будутъ достигать своей главной цели (состоящей въ доказательстве
общихъ синтетичеекихъсужденій), то, очевидно, намъ надо разсмотрйть умо-
заключенія съ только что указанной точки зрѣнія.
И вотъ, забегая-* впередъ, мы уже теперь сважемъ, что какъ бы ни
видоизмѣнялись умозаключенія, общій синтетическій выводъ можешь
быть правильно полученъ только въ томъ случаѣ, если и въ числѣ по-
сылокъ окажется хоть одно общее синтетическое сужденіе; изъ однихъ
же аналитическихъ сужденгй, какъ бы ни комбинировали мы гіхъ межд
собой, можно правильно выводить только апалитическія общія сужде-
нія, или же частныя синтетическія. Во всемъ этомъ мы легко убедимся
въ г л а в е объ умозаключеніяхъ. А отсюда становится понятяымъ, ч т о ни
одна раціональная наука не можетъ ограничиться унотребленіемъ в ъ виде
высшихъ основаній однихъ лишь опредѣленій; ибо при такомъ ограниченіи
она утратила бы возможность доказывать общія синтетичеекія сужденія.
В е д ь опредѣлепія принадлежать къ числу аналитическихъ сужденгй;
ибо каждое определеніе образуете собой сложное сужденіе, еказуемыя к о -
тораго внсказываютъ только то, что входите в ъ содержаніе и х ъ подле-
жащаго; а изъ однихъ аналитических! суждений нельзя правильно выво-
дить общія синтетическія, какъ это сейчасъ было упомянуто нами. Олѣдо-
вательно, для пріобрѣтенія возможности доказывать общія синтетическія
•сужденія, каждая рациональная наука, наряду съ опредѣленіямн, должна упо-
треблять в ъ видѣ высшихъ основаній еще большее или меньшее число
общихъ синтетических! сужденій, которыя, конечно, приходится ей до-
пускать безъ всякихъ доказательств! со стороны ея самой (ибо одними опре-
дѣленіями ихъ нельзя доказать, какъ и в с ѣ общія синтетическія), и которыя.
к а к ъ сиятетическія, еще не исключают! возможности сомнѣваться в ъ нихъ
и требовать для нихъ своего особаго доказательства. Такимъ образомъ, то
самое тложенге дѣлъ, которое мы подмѣчаемъ въ уже знакомыхъ намъ
раѵлональныхъ наукахъ при ихъ нынѣшнемъ уровни, развитгя, должно
составлять постоянное и общее свойство всѣхъ раціопальныхъ наукъ,
т. е. каждая раціональная наука, наряду съ опредѣленіями, непремѣнно
должна употреблять въ видѣ высшихъ основаній еще большее или меньшее
число общихъ синтетических! сужденій, допускаемых! ею безъ всякихъ
доказательств! со стороны ея самой. И причина такого свойства всѣхъ
рацгѳнальныхъ наукъ коренится въ томъ правиле умозаключеній, о ко-
торомъ мы сейчасъ у помяну ли.АС/' )/)' {)
Однако, на основаніи всего сказанного "еще не сдѣдуетъ думать, будто
бы опосредствованное знаніе (объ этомъ термияѣ см. выше стр. 1 1 5 ) непре-
мѣнно и всегда строится, если разсматривать его въ Дѣломъ, слѣдуюіцииъ
образомъ: будто бы, сначала мы посредством! доказательств!, соединен-
н ы х ! съ установкой данныхъ опыта, доказываем! разныя обіція положенія;
a послѣ того, когда строимъ знаніе посредством! доказательств!, несоеди-
ненныхъ съ установкой данныхъ опыта, то наряду съ опредѣленіями поль-
зуемся в ъ видѣ высшихъ основаній только такими обицими сужденіями,
которыя уже были доказаны нами раньше посредством! доказательств!,
соединенных! съ установкой данныхъ опыта. Другими словами: не сле-
дуешь думать, будто бы въ опосредствовднтмъ зноніи нѣтъ ни одного
сужденгя, которое не допускалось бы безъ предварительного оправданія его,
a в с ѣ сужденія въ немъ ненренѣнно оправдываются посредством! тѣхъ или
другихъ доказательств! (соединенных! йли несоединенныхъ съ установкой
данныхъ опыта).
Такое мнѣніеневѣрно. Напротив!, когда мы изучимъ индуктивныя доказа-
тельства, нередъ нами обнаружится удивительнѣйшее обстоятельство: въ основе
всею опосредствованного знанія, т. le, знапія, устанавливаемого посред-
ством» какихъ бы то пи было докйзательствъ (и соединепныхъ, и не-
соединенных» съ установкой данныхъ опыта), лежать въ виде самыхъ
послѣднихъ или самыхъ высшихъ / основаній, наряду съ опредѣленіями,
такія общія синтетическгя сулсденія, которыя приходится допускать
безъ всякого оправданія ихъ, какъ доказательствами, такъ гь простой
установкой данныхъ опыта, тфкъ что ихъ роль в ъ опосредствованном!
зяаніи, разсматриваемомъ въ еГо цѣломъ, совершенно аналогична съ ролью
аксіомъ в ъ геометріи. Поэтому нѣтъ ничего невозможного, что и er, пѣ-
которыхъ чисто-раціоналъныхъ наукахъ въ числѣ тгьхъ/общихъ синте-
тическихъ сужденій, которыя допускаются въ видѣ высших?) основание
встрѣтится часть подобныхъ же суждение, т . е. такизъ, что ихъ
никакъ нельзя оправдать, а приходится допускать въ видѣ послѣднихъ
основаній безъ всякаго оправданья. Но это, конечно, нисколько не препят-
с т в у е т ! тому, чтобы въ другихъ чисто-,,рйціональныхъ наукахъ, a тѣмъ
болѣе в ъ раціональныхъ частяхъ эмнирическихъ наукъ, кромѣ опредѣленій,
высшими основаніями служили такія общія синтетическія сужденія, которыя
оправдываются доказательствами, соединенными съ установкой данныхъ
опыта. В ъ раціональной части физики, несомиѣнно, дѣло такъ и стоитъ:
въ ней т ѣ общія сиятетическія сужденія, которыя служатъ въ ней высшими
основа,ніями, черпаются ею изъ эмпирической части физики, г д ѣ оправды-
ваются посредствомъ доказательств!, соединенных! съ установкой данныхъ
опыта. Что же касается геометріи, то безъ помощи особыхъ г л у б о к и х ! из-
слѣдованій еще нельзя выяснить, не принадлежать ли ея аксіомы к ъ т а -
кимъ общимъ синтетическим! сужденіямъ, которыя не могутъ быть дока-
заны никакими путями, даже и посредствомъ доказательств!, соединенных!
съ установкой данныхъ опыта.

8. О подыскивании основаній въ чисто-раціональныхъ нау-

кахъ,
: / Теперь относительно основанійнаяъ осталось лишь сказать, какъ подыски-
ваются они ири доказательствах!, несоединенвыхъ съ установкой данныхъ
опыта (ср. стр. 1 3 6 ) . Всматриваясь в ъ геометрію, да и вообще въ математику,
мы нодмѣчаемъ, что это подыскивание производится различными путями,
при чемъ еще не рѣдко употребляются различныя вспомогательный сред-
ства, к а к ъ , напр., построеніе новыхъ фигуръ, соединеніе линіями различ-
н ы х ! частей фигуры, наложеніе фигуръ, ихъ вращеніе и т. п. À в ъ а л -
гебрѣ такими средствами служатъ, напр., различныя преобразованія фор-
мул! и т . и. Отъ разницы въ вспомогательныхъ средствах*, упо-
требляемыхъ при тдыскиваніи основаній, и зависишь шзпица въ ме-
тодахъ различныхъ раціональныхъ наукъ или разныхъ частей одной, и
той же раціоналъной науки,. В е з д ѣ эти методы одинаковы въ томъ отно-
шеніи, что вездѣ (и в ъ разныхъ раціональныхъ наукахъ, и в ъ разныхъ
частяхъ одной и той же раціовальной науки) они обходятся при дока за -
тельствѣ суждевій безъ установки данныхъ опыта, распадаются на прямыя
и анагогическія, простыл и разделительный доказательства и т . и.; но въ
разныхъ раціональныхъ наукахъ и въ р а з л и ч н ы х ! ч а с т я х ъ одной и той же
раціональной науки они нѣсколько измѣняются в ъ зависимости отъ пред-
мета, к ъ изученію котораго они применяются. И видоизмѣвенія этихъ мето-
д о в ! сводятся к ъ разіичію в ъ подготовке доказательств!, к ъ разницѣ в ъ
способах! подбора основаній для доказательств!. Поэтому, когда говорятъ,
что методы д в у х ъ какихъ-либо раціональныхъ наѵкъ, напр., алгебры и гео-
метріи, рѣзко отличаются другъ отъ друга, то эти слова надо относить
не к ъ самому существу метода доказательствъ той или другой науки, а
только к ъ различію вспомогательныхъ средствъ, употребляемыхъ при поды-
скиваніи основаній, пригодныхъ для доказательствъ. И такъ какъ разница
въ этихъ вспомогательныхъ средствахъ зависитъ отъ особенностей предме-
товъ, которые изучаются той или другой наукой, то изученіе упомянутыхъ
сейчасъ видоизмѣненій въ доказательствахъ составляете задачу методологій
отдѣльныхъ раціональныхъ наукъ. (Сравн. выше стр. 1 2 3 ) .
Само же подыскиваніе основаній сводится, какъ показываете ежеднев-
ное самонаблюденіе, съ одной стороны, к ъ пересмотру всѣхъ уже извѣст-
ныхъ намъ истинъ, которыя по содержанію своему находились бы въ нѣко-
торой связи съ доказываемымъ положеніемъ, напр., касались бы тѣхъ же
самыхъ предметовъ, какъ и доказываемое положеніе, а съ д р у г о й — к ъ по-
пыткамъ т а к ъ сопоставлять и х ъ в ъ видѣ посылокъ различныхъ
умозаключеній, чтобы послѣднія принудили насъ согласиться съ до-
казываемымъ подожеяіемъ, если мы согласны съ тѣми основаніями, надъ
которыми мы производимъ подобным попытки. И ясно, что успѣхъ в ъ по-
искахъ основаній, пригодныхъ для нашихъ ц ! л е й , зависитъ: а ) отъ умѣнья
правильно умозаключать. Ъ) отъ степени, съ какой мы освоились съ той
областью знанія, к ъ которой относится доказываемое положеніе, и сД_отъ
нашей способности къ научному творчеству. А такъ к а к ъ мышленіе, всетаки,
можетъ быть безукоризненно правильнымъ даже и у такихъ людей, у кото-
рыхъ вовсе нѣтъ ни одного изъ д в у х ъ послѣднихъ условій (нѣтъ никакихъ
необходимыхъ знаній и ни малѣйшаго наѵчнаго творчества), логика же
занимается лишь правилами мышленія, то ясно, что, кромѣ правило умо-
заключены, въ ней не можетъ быть никакихъ другихъ правилъ, кото-
рый могли бы какъ-нибудъ касаться подыскиванія основаній для доказа-
тельствъ, несоединенныхъ съ установкой данныхъ опыта. П о крайней
мѣрѣ такъ дѣло стоить, если логика должна быть логикой провѣрки. / о І

9. Ошибки въ доказательствахъ.
/бг
/ у Д о сихъ норъ мы постоянно предполагали, что имѣемъ дѣло только
съ правильными доказательствами, несоединенными съ установкой данныхъ
опыта. Н о они нерѣдко бываютъ и неправильными или ошибочными. В с я -
кое ошибочное доказательство, а также и ошибочное умозаключеніе, часто
называютъ паралогизмомъ или софизмомъ. Многіе авторы слово „пзрало-
гизмъ" употребляютъ в ъ смысл! невольной, неумышленной ошибки, а „со-
физмъ" в ъ смысл! произвольной, умышленной. Оттого то большая публика
привыкла считать слово „софизмъ" бол!е обиднымъ, ч ! м ъ „паралогизмъ".
Другіе же авторы разсуждаютъ т а к ъ : во-первыхъ, логика занимается не
умысломъ, не волей, а однимъ лишь мышленіемъ, такъ что съ логической
точки зрѣнія н ! т ъ никакой разницы, им!емъ ли мы д ! л о съ умышленной
или неумышленной ошибкой; во-вторыхъ, она разенатриваетъ доказатель-
ства, отвлекаясь отъ бывающихъ при нихъ душевныхъ переживаній, a слѣ-
довательно, и отъ способа происхожденія ошибокъ в ъ нашихъ мысляхъ.
И по всему этому, такіе авторы вполнѣ основательно не дѣлаютъ никакой
разницы между терминами „паралогизмъ" и „софизмъ", а уиотребляютъ
ихъ, какъ синонимы, при чемъ слово „софизмъ" употребляется гораздо чаше,
чѣмъ „паралогизмъ". Н о можно обходиться даже и совсѣмъ безъ употре-
бленія этихъ спорныхъ яазваній, изъ которыхъ одно, вдобавокъ (именно
„софизмъ"), считается нѣсколько обиднымъ: ихъ всегда можно замѣнять
выраженіями „логическая ошибка", „ошибка в ъ доказательств!" и т. п.
Такъ мы и будемъ поступать.
Т а к ъ какъ каждое доказательство должно состоять изъ трехъ частей,
то в ъ каждомъ доказательств!, будетъ ли оно соединено или не соединено
съ установкой данныхъ опыта, можно ожидать три главных^podajmu-
бркъ_, гтенно: I—въ разсужденіи,ІІ-—въосновапіяхъ и ІІІ — въ положенщ.
И в ъ доказательствахъ, несоединенныхъ еъ установкой данныхъ опыта,
на д ! л ! нерідко встр!чаются в с ! эти ошибки, при чемъ каждую изъ нихъ
и даже т і изъ ея видоизм!неній, которыя встр!чаютса чаще остальныхъ,
принято называть особыми названіями, чтобы легче было указывать и х ъ
при разбор! чьихъ либо доказательствъ. Впрочемъ, въ к р и т и к ! яаучныхъ
дроизведеній изъ названій видоизмѣненій главныхъ ошибокъ употребля-
ются едва ли не одни лишь слідующія: „доказать слишкомъ много",
„доказать слишкомъ мало", „ a r g u m e n t u m ad h o m i n e m " и „ a r g u m e n t u m
ad p o p u l u m " . В з а м ! н ъ же остальныхъ названій водоизм!неяія главной
ошибки гораздо чаще употребляется названіе ея самой. Н о в ъ чемъ же
состоять три главныхъ рода ошибокъ и ихъ бол!е частыя видоизм!неніа?
I . Ошибки въ разсужденш сводятся либо к ъ тому, что доказы-
ваемое положеніе в ъ дМствительности вовсе не вытекаетъ изъ приводи-
мыхъ основаяій, а присоединяется къ иимъ произвольнымъ образомъ, либо
оно выведено изъ нихъ путемъ ошибочнаго умозаключенія. И в ъ томъ, и
въ другомъ с л у ч а ! ошибка называется ошибкой произвольного (или непра-
вильного) вывода (по латыни f a l l a c i a f i c t a e n e c e s s i t a t i s —ошибка мни-
мой необходимости). Прим!ры яеправильныхъ умозаключеній, съ помощью
которыхъ получается неправильный выводъ, намъ пока еще незач!мъ при-
водить, потому что мы съ ними встр!тимся и при разсмотрѣніи умозаклю-
ченій. Ч т о же касается произвольна™ присоединенія вывода к ъ основа.-
ніямъ, изъ которыхъ онъ вовсе не вытекаетъ, то, конечно, коротенькій
прим!ръ подобной ошибки врядъ ли можно встр!тить на дѣлѣ: в ъ корот-
кихъ разсужденіяхъ эта ошибка слишкомъ сильно кидалась бы в ъ глаза.
Впрочемъ, все таки, есть люди, которые сами не зам!чаютъ подобной
ошибки в ъ слѣдующемъ разсужденіи: „ ц в ! т ъ никогда не бываете самъ по
себ!, безъ другого предмета; с л ! д . , все цвітное иміетъ свой ц в ! т ъ " . И
кто яе слыхалъ ораторовъ, которые говорятъ в ъ защиту какой либо мысли
длинную р ! ч ь , состоящую изъ такихъ соображеній, что ни одно изъ нихъ
не относится к ъ дѣлу, а въ заключеніе, все таки, приглашают! присо-
единиться к ъ этой мысли? А иногда приводят! даже такіе доводы, изъ к о -
т о р ы х ! вытекаете выводъ, какъ разъ обратный съ т ! м ъ , который хотятъ
доказать этими доводами. То же самое нерѣдко наблюдается и на экзаме-
н а х ! : отвѣчающіі упоминаетъ о чемъ попало, а з а к а н ч и в а е т ! дѣло утвер-
жденіемъ, будто все это приводить к ъ тону выводу, про который онъ всего
лишь запомнилъ, что какими то путями нужно придти к ъ нему. В с е это
примѣры ошибки произвольна™ вывода. И ее можно встрѣтить не только
въ устных! рѣчахъ, а даже и в ъ нѣкоторыхъ книгахъ, если только читать
ихъ безъ предвзятой мысли, будто бы все напечатанное типографской крас-
кой непремѣнно должно быть святой истиной. Напр., что такое обоснованіе
иравилъ логики психологіей, какъ не ошибка произвольна™ вывода?
I I . Ошибки въ основаніяхъ сводятся, въ свою очередь, к ъ тремъ глав-
н ы м ! или основнымъ: 1 ) к ъ употребленію основанія, ложность котораго уже
извѣстна намъ или т о т ч а с ! же можетъ быть изобличена нами; 2 ) къ упо-
треблений основанія, хотя и не такого, чтобы мы могли изобличить его
ложность, но ничѣмъ недоказаннаго и, вмѣстѣ съ тѣмъ, неочевиднаго само
собой; 3 ) к ъ употребленію въ видѣ основанія такого сужценія, которое
само же доказано съ помощью положенія, для доказательства коего оно
употребляется в ъ видѣ основанія.
_Д]__Если в ъ видѣ основанія употребляется въ доказательств! такое
сужденіе, которое на самомъ дѣлѣ оказывается ложнымъ, то эта ошибка
называется но-гречески тгрштоѵ ôsûdoz — первичная или основная ложь,
или по-латыни — e r r o r fundamentalis, т . е. основное заблуждепіе. По русски
ее называют! такжв „исходить изъ ложной предпосылки" . Напр., съ помощью
подобной ошибки доказывается, что изъ одной точки можно опуститьдв ^'перпен-
дикуляра н а данную линію. Чертятъ два пересѣкающихся круга и через! А ,
одну изъ точекъ ихъ иересѣченія,
проводят! в ъ каждомъ кругѣ діа-
метры, т . е. линіи AB и А С , кон-
цы которых! соединяют! между
собой прямой линіей ВС. Послѣ
того точки D и Е , в ъ которых!
эта линія пересѣкаетъ наши окруж-
ности, соединяют! прямыми съ А
и указывают!, что полученные этимъ
путемъ углы A B C и А Е В , какъ внисанные|и опирающіеся своими концами
на діаметръ своего круга, должны быть прямыми, такъ что изъ А оказа-
лись опущенными на линію ВС сразу два перпендикуляра A B и А Е . В с я
суть дѣла в ъ томъ, что A B и АС, хотя и названы здѣсь діаметрами,
на самомъ дѣлѣ проведены не черезъ центры, a нѣсколько в ъ сторон!
отъ нихъ, вслѣдствіе чего линія ВС, в ъ свою очередь, проходить не
черезъ I , т . е . не черезъ другую точку пересіченія двухъ круговъ
(какъ это вышло бы, если бы она соединяла'концы истинных! діаметровъ),
но нѣсколько въ сторонѣ отъ нея. Такимъ образомъ, ошибка этого д о к а -
зательства состоите в ъ употребленіи в ъ видѣ основанія ложной мысли,
будто бы хорды AB и АС служатъ діаметрами.
Д в а видоизмѣненія разсматриваеяой ошибки получили, какъ болѣе
частыя, особыя названія, именно:
a ) F a l l a c i a a dicto secundum quid a d d i c t u m s i m p l i c i t e r , т . e_
(въ буквальном! переводѣ) ошибка отъ сказаннаго сообразно съ чѣпъ-ни-
будь (иначе—подъ какимъ-либо условіемъ) къ сказанному просто ( и н а ч е —
безусловно). Состоите она въ употреблеяіи в ъ видѣ основанія безъ всякихъ
оговорокъ и ограниченій, т. е. безусловным! образомъ, такой мысли, к о -
торая и вѣрна, но только подъ какимъ-либо условіемъ. Напр., ошибочно
пользоваться, какъ основаніемъ доказательства, мыслью, что вредно гло-
тать мыпіьякъ, несопровождаемой никакой ограничительной оговоркой; ибо
пріемъ мышьяка вреденъ лишь при значительном! количестве последняго,
въ малыхъ же количествах! мышьякъ служите иногда полезным! лекар-
ством!. Особаго чисто-русскаго названія для этой ошибки нетъ.
b ) Основанье, доказывающее слгшкомъ много, по-латыни диі n i m i u m
p r o b a t nihil p r o b a t , т . е. кто лишнее доказывает!, ничего не доканы-
в а е т е . Эта ошибка состоите в ъ употребленіи такого основанія, которое до-
казываете не только желательное положеніе, но еще и другія, о которыхъ
авторъ доказательства, умышленно или неумышленно, молчите, и которыя,
между темъ, явно ложны, т а к ъ что этимъ самымъ опровергают! (чрезъ de-
ductio a d a b s u r d u m ) и приведенное авторомъ основаніе. Такой ошибкой
страдаетъ доказательство непозволительности самоубійства, основанное на
томъ, что человѣкъ не вправѣ лишать себя того, что дано ему не имъ
самимъ: в ѣ д ь изъ этого же самаго основанія вытекаете, что ч е ю в ѣ к ъ не
вправѣ дарить полученное по наслѣдству, стричь свои ногти, волосы и т . д . ,
чѣмъ и оировергается разсматриваемое основаніе.
2 ) Вторая главная ошибка в ъ основаніяхъ, именно —состоящая в ъ
употребленіи въ видѣ основанія такого сужденія, которое еще остается
спорнымъ, авторъ же доказательства относится к ъ нему, какъ бы к ъ без-
спорному, называется p e t i t i o тышсіріі, т. е. требованіемъ основанія, по-
тому что для собственнаго доказательства приведения«) основанія нужно
же какое-нибудь другое основаніе. По русски ее часто н а з ы в а ю т !
„исходить изъ произвольного (или спорного) основаны", а также „изъ
произвольной предпосылки". Напр., Аристотель д о к а з ы в а л ! , что вселенная
должна гдѣ-либо оканчиваться; ибо будь она безконечной, то у нея не
могло бы быть одного опредѣленнаго центра. Н а п р о т и в ! — к а ж д а я ея точка,
находясь на одинаково безконечномъ разстояніи отъ любого мѣста наруж-
ной стороны вселенной, съ такимъ же нравомъ считалась бы ея центромъ,.
какъ и любая другая. Но мы знаемъ, прибавлял! Аристотель, что всѣ т я -
желый тѣла стремятся к ъ центру земли, который находится лишь въ одномъ
строго опредѣленномъ мѣстѣ, и заключал! отсюда, что вселенная ограни-
чена. Такимъ образомъ, оаъ исходите изъ основанія, которое, конечно, те-
перь, в ъ X X вѣкѣ, мы считаемъ явно ложнымъ, а в ъ т ѣ времена его,
правда, не считали таковымъ, но еще надо было его доказывать, а не
исходить изъ него, какъ бы изъ безспорнаго, именно—будто бы центръ
земли и есть центръ вселенной. В ъ этомъ и состоите допущенная имъ
ошибка petitio principii.
Д в а видоизмѣненія petitio p r i n c i p i i получили свои особый латинскія
названія. По русски же оба вмѣстѣ и х ъ удачно называютъ „смѣшеніемъ
раздіълителъиаго смысла съ сдбирателытмъ". Это—слѣдующія ошибки:
a) F a l l a c i a a sensu c o m p o s i t o a d sensum divisum, въ бѵквальномъ
переводѣ: ошибка отъ смысла собирательна» к ъ смыслу разделительному.
Она состоите в ъ томъ, что мысль, верная относительно группы пред-
метовъ. разсматриваемой, какъ собирательное целое, безъ всякой проверки
употребляется въ виде основанія въ примененіи къ каждому изъ нихъ в ъ
отдельности. Напр., русскіе—больпііе суеверы; но если эту же мысль,
верную про русскихъ, разсматриваемыхъ, какъ собирательное целое, упо-
требляют?. безъ проверки въ видѣ основанія доказательства объ отдельно
взятыхъ пусскихъ, то и получится указанная ошибка.
b) F a l l a c i a a s e n s u diviso a d sensum c o m p o s i t u m , буквально —
ошибка отъ смысла разделительна» къ смыслу собирательному. Она состоите
въ прннисываніи безъ всякой провѣрки соедннёнію нёсколькихъ предметовъ,
взятому в ъ виде одного цѣлаго, того, что вѣрно про каждый изъ этихъ
предметовъ в ъ отдѣльности. Напр., если больной, разсматривая симптомы
своей болѣзни и находя, что каждый изъ нихъ порознь неопасенъ, начи-
наете думать, что они и все вместе неопасны, то, пользуясь такой мыслью
въ виде основанія, онъ совершает» разсматриваемую ошибку: все его сим-
птомы, действительно, неопасны, но в с е — в ъ смысле всякаго отдельно' взя-
того, а ихъ соединеніе вместѣ, все-таки, можетъ оказаться крайне опаснымъ.
- . Ш Третья главная ошибка в ъ основаніяхъ состоите в ъ употреблен»
в ъ виде освованія такого сужденія, которое, в ъ свою очередь, было дока-
зано посредствомъ этого же самаго основанія, такъ что сужденіе А было
доказано при помощи сужденія В , a сужденіе В , в ъ свою очередь, дока-
зывается при помощи А . Эта ошибка носите названіе circulus vitiosus,
т. е. „порочныйили c i r c i ü n s i n demonstrando, i n probando, т . е.
„кругъ въ доказательствѣ или въ оправдапіи". По-русски названіе с і г -
culus vitiosus нередко, хотя и неправильно, переводятъ „заколдованный
кругъ". Ошибка эта встречается только въ длинныхъ разсужденіяхъ: в ъ
короткихъ же она почти невозможна, ибо тамъ слишкомъ резко кидалась бы
въ глаза, и редко кто не замѣтилъ бы ея. Но въ длинныхъ разсужденіяхъ
она попадается иногда даже у самыхъ выдающихся мыслителей. Подтвер-
жденіемъ этому можетъ служить доказательство достоверности прирожден-
ныхъ идей в ъ философ» Декарта, именно: Декартъ доказываете сперва су-
ществованіе и правдивость Б о г а при помощи ряда идей, которыя, по
его ученію, принадлежать къ числу прирожденныхъ, а достоверность при-
рожденныхъ идей иослѣ того доказывается ссылкой на правдивость Б о г а ,
Который, влагая и х ъ в ъ нашу природу, не могъ допустить, чтобы онѣ
были ошибочными, потому что по самому понятію своему Онъ правдивъ.
I I I . Ошибки въ доказываемому положены состоять въ томъ, что мы
на дѣлѣ доказываемъ не то положеніе, которое принялись доказывать, а дру-
гое, напр., которое лишь болѣе или меаѣе напоминаете намъ первое, но счи-
таешь доказательство этого другого ноложенія за доказательство нерваго.
Называется эта ошибка i g n o r a t i o (или m u t a t i o ) elenchi. Первое на-
званіе в ъ перевод! на русскій языкъ означаете „ ц г н о р и р о ѳ а і ф до-
казательства", а второе „подмѣну доказательства". Оъ перваго взгляда
подобная ошибка в ъ доказательств! кажется вещью совершенно н е -
возможной. В ъ дМствительности же она в с т р ! ч а е т с я в ъ высшей степени
часто и въ самыхъ разнообразныхъ видоизмМеиіяхъ, к а к ъ это видно, хотя бы
изъ сл!дующихъ прим!ровъ: 1 ) Т а к ъ , говорить кто-нибудь о какой-либо
нравственной обязанности, о томъ, какъ в с ! м ъ слѣдуетъ поступать, а на
это ему возражаютъ, что такъ обыкновенно не постунаютъ, и думаютъ,
будто бы этимъ уже доказали ошибочность его мн!нія. Ясно, что з д ! с ь
подмМили доказательство отсутствія утверждаемой иротивникомъ нравствен-
ной обязанности доказательствомъ обычнаго несоблюденія е я людьми. 2 ) Многіе,
когда в с т р ! т я т ъ или сами составятъ удачное онроверженіе в с ! х ъ и з в ! с т н ы х ъ
имъ доказательствъ бытія Б о г а , заключаютъ изъ этого, что Бога вовсе н ! т ъ ,
а между т ! м ъ недоказанность, и даже недоказуемость существованія данной
вещи еще не служить доказательствомъ ея несуществоващя. 3 ) Многіе ме-
тафизики считаютъ свою теорію уже прочно обоснованной однимъ т ! м ъ ,
что они побідоносно разобьютъ в с ! возраженія, какія можно выставить
нротивъ нея, и на этомъ успокаиваются, т. е. иодмМиваютъ удостов!реніе
въ ея доказанности удостов!реніемъ в ъ одной лишь м петроверзісіімости.
4 ) ^ Н е р ! д к о выводъ какого-либо автора объявляютъ незаслуживающамъ
вяиманія только на основаніи того, что нашли ошибки у него в ъ н ! к о т о -
рыхъ частностяхъ, вовсе не оцМивая, подрываютъ ли о н ! все доказатель-
ство или же н ! т ъ . ^ о ) Удрекаютъ автора в ъ недостаточной разработк!
вопроса изъ-за одного лишь того, что онъ не уномянулъ о разныхъ кни-
гахъ, написанныхъ ио поводу этого вопроса, при чемъ вовсе не разсма-
триваютъ д ! л а но существу, пострадала ли отъ этого пропуска работа
разбираемаго автора и т . п.
НМоторыя видоизм!ненія этой ошибки получили свои особый назва-
нія, именно:
a. Доказывать слишкомъ мало. Эта ошибка состоите в ъ томъ, что
мы доказываемъ меньше, ч ! н ъ взялись, наприм!ръ, в м ! с т о общаго сужде-
нія, частное, или вм!сто пользы данной м!ры для всего государства, ея
пользу лишь для н!которыхъ сословій и т . п.
b . Argumentum ad hominem. т ; е. доводъ, обращенный к ъ чело-
в ! к у . Т а к ъ называется тотъ случай ignoratio elenchi, при которомъ дока-
зываемое ноложеніе подмМивается другимъ, такъ дМствующимъ на чувства
читателя ила слушателя, чтобы они предрасполагали послѣдняго согласиться
съ положеніемъ, которое слѣдовало бы доказать, но которое аодмѣнено
другимъ. Нааримѣръ: ничтожество чисто-научныхъ заслугъ какого-ни-
будь ученаго подтверждаютъ доказательством! его принадлежности к ъ не-
навистной для собесѣдника политической партіи и т . п. Е с л и же доказы-
ваемое положеніе подмѣнивается такимъ, которое вызывало бы чувства, пред-
располагающія согласиться съ подмѣненнымъ положеніемъ, не в ъ отдѣльномъ
лицѣ, а в ъ болыпихъ массахъ, то такую ошибку нерѣдко называютъ argu-
mentum ad pomdum.— доводомъ, обращенным! к ъ народу, к ъ толнѣ; и
такую ошибку можно наблюдать не только на политических!, митингахъ,
на студенческихъ сходкахъ и т. п., а также и въ научныхъ сочиненіяхъ.
Напр., метафизики сплошь да рядомъ доказывают! возможность метафизики
въ видѣ знанія тѣмъ, что такая наука для человѣчества важнѣе и цѣннѣе
всякой другой. Далѣе, нерѣдко оцѣнку истинности какого-либо ученія под-
мѣниваютъ оцѣнкой его полезности для общества, его облагораживающаго
вліянія и т . п.
В ъ заключеніе замѣтимъ, что во многихъ курсахъ логики ошибки в ъ
д о к а з а т е л ь с т в а х ! раздѣляютъ на д в а г л а в н ы х ! класса: на затсящія отъ
у потреб'ляемыхъ выраженій (eu l é f e t ) и пезависящія отъ нихъ (ê'§w zry
/JÇeaaç). Н о такое раздѣленіе ошибокъ для логики не имѣетъ ни малѣй-
шаго значенія, потому что оно установлено съ психологической точки
зрѣнія, именно, съ точки зрѣнія происхождеиія. а не съ точки зрѣнія со-
става ошибокъ; оно говорить (и то очень скудно), почему возникают!
ошибки, но ни слова не говорить, въ чем\ъ именно состоять ошибки, какая
часть доказательства, и въ чемъ именно становится ошибочной, если насъ
собьете съ толку какое-либо выраженіе. А для отвѣта н а вопросъ о со-
с т а в ! ошибки, все равно, приходится установить разд!леніе ошибокъ. на
ошибки в ъ разсужденіи, основаніяхъ и ноложеніи. Р а з д ! л е н і е ошибокъ но
ихъ нроисхожденію, конечно, ум!стно не въ логик!, а только в ъ психо-
логіи мышленія. Н о послѣдвяя должна высл!дить всѣ причины возник-
новенія ошибокъ, а но ограничиваться поверхностным! указаніемъ, что
иногда о н ! возникают! в ъ зависимости отъ употребляемых! выраженій, а
иногда независимо отъ нихъ. Болѣе того, особенно интересно было бы
узнать отъ психологіи, почему возникают! именно ошибки, независящія
отъ выраженій. / г т
 Г Л А В А X .

Умѳзаклшченія, какъ часта доказательства

1. Общій планъ ихъ иэучѳнія. Иетинныя и кажухціяся умо-
заключения.

Изо в с ѣ х ъ нашихъ нрежнихъ упонинаній объ умозаключеніяхъ ясно,

что ихъ нельзя обойти молчаніемъ нри изученіи доказательств!; ибо каждое
доказательство, какъ соединенное, такъ и несоединенное съ установкой дан-
ныхъ опыта, состоите изъ большаго или меньшаго числа умозаключеяій,
при чемъ каждое доказательство можетъ быть правильным!. только нри
томъ условіи, чтобы были правильными входящія въ его составъ умоза-
ключенія. Если же они окажутся ошибочными, то получится одна изъ оши-
б о к ! в ъ той части доказательства, которая называется разсужденіемъ (сравн.
стр. 1 2 6 и 1 5 2 ) . Отсюда слѣдуетъ, что логика непременно должна вы-
яснить тѣ условія или правила, при соблюдены которыхъ (будетъ ли
оно умышленными или неумышленными, это безразлично) умозаключе
выходятъ правильными (т. е. въ нихъ носылки действительно, а не только
кажущимся образомъ нринуждаютъ соглашаться съ выводомъ, коль скоро
мы согласимся съ каждой изъ иосылокъ; другими словами, выводъ в ъ нихъ
действительно находится в ъ логической связи съ посылками), дабы съ
помощью этихъ правилъ выяснить, какія ошибки более или менее ча-
сто совершаются въ умозаключвніяѵъ; когда последними пользуются для
доказательствъ; ибо, узнавъ все это, мы тѣмъ самымъ освѣтимъ всѣ д о -
казательства, какъ раціональныхъ, такъ и эмпирических! наукъ, гораздо
полвѣе, чѣмъ если бы мы разсматривали доказательства, не вникая въ умо-
заключения. Такова главнѣишая задача, которую должна имѣть в ъ виду
логика при разсмотрѣніи умозаключеній. А к ъ ней, разумѣется, присоеди-
няется и рѣшеніе т ѣ х ъ вопросов!, касающихся доказательствъ, нро которыя
мы упомянули, что они могутъ быть окончательно рѣшены только путемъ
разсмотрѣнія умозаключеній, именно: возможно-ли в ъ чисто-раціональныхъ
наукахъ, т. е. иосредствомъ доказательствъ, нигдѣ весоединяемыхъ съ
установкой данныхъ оиыта, доказывать единичныя сужденія (см. стр. 1 3 2 ) ;
и возможно ли правильно вывести какое-либо общее синтетическое сужденіе
изъ однихъ лишь опредѣленій, т. е. изъ однихъ лишь аналитических! су-
 жденій, или же каждое общее синтетическое сужденіе можетъ быть дока-
зано не иначе, какъ съ помощью другого общаго синтетическаго сужденія
(см. стр. 1 4 8 ) ? И , имѣя въ виду послѣдній вопросъ, мы при изложеніи
нравилъ умозаключеній должны постоянно подчеркивать, при какомъ усло-
віи въ разсматриваемомъ видѣ умозаключеній правильный выводъ можетъ
•выйти общимъ суждепіемъ, дабы послѣ того выяснить, при какомъ
условии въ этомъ умозаключены правильный выводъ можетъ выйти, не
только общимъ, а также и синтвтическимъ суждвніемъ. Таковъ общій
планъ нашего изслѣдованія умозаключеній. Приступимъже къ его исполнению.
Подобно тому, какъ сѵжденія высказываются СВОИМИ словесными зна-
ками, т . е. предложеніями, съ помощью которыхъ и х ъ легко указывать
другимъ и разсматривать и х ъ , такъ точно и умозаключенія выражаются
своими словесными знаками, съ помощью которыхъ ихъ легко и указывать,
и разсматривать. Этими знаками служатъ такія соединенія предложеній,
высказывающихъ посылки и выводъ, чтобы предложеніе, высказывающее
выводъ, присоединялось к ъ предложеніямъ, высказывающимъ посылки, не-
редъ ними или послѣ нихъ, иосредствомъ союзовъ, обозначающихъ зависи-
мость, какъ-то: „слѣдовательно", „ з н а ч и т ь " , „поэтому", „ т а к ъ ч т о " , „по-
тому ч т о " , „такъ к а к ъ " , „ в ѣ д ь " , „ибо" я т . п. При этомъ къ словесным?,
Шражеигямъ умозаключены и ихъ частей всегда примптяютъ тѣ же
самыя названья, какъ и для самыхъ умозаключены съ ихъ частями, напр.,
назыв.иотъ предложеніяпосылками,выводомъ и т . д . Такое словоупотребленіе.
конечно, не вполнѣ точно; но оно не вызываете никакихъ недоразумѣній и
поэтому в ъ видахъ краткости выэаженій сдѣлалось общепринятыми
Изучая умозаключенія, надо прежде всего раздѣлить т ѣ соединенія
сужденій, которыя отмѣчены только что упомянутыми союзами, на истин-
ныя и кажущіяся умозаключенія. Въ цсщинныхъ умозаключеніяхъ выводом*
всегда слуэіситъ суэісдвніе новое сравнительно съ посылками, а въ кажу-
щихся лишь повторенге посылокъ въ полнот или частичномъ видѣ.
Наипростѣйшее и яаивѣрнѣйшее средство для ирѳдохраненія себя отъ смѣ-
шенія кажущихся умозаключеній съ истинными состоять в ъ томъ, чтобы
разсмотрѣть, если не всѣ, то наиболѣе отличающіяся другъ отъ друга к а -
жущаяся умозаключенія и сравнить съ ними иетинныя.
К ъ кажущимся умозаключеніямъ принадлежать слѣдующія:
1. Чисто-словесное пѵеобразованіе суждепія, т . е. иреобразованіе
даннаго иредложееія въ другое, высказывающее то же самое сужденіе, ко-
торое поэтому и присоединяется к ъ первому посредствомъ союза, обозна-
ч а ю щ а я зависимость, такъ что получается к а к ъ будто бы посылка и в ы -
водъ, но в ъ дѣйствятельности подъ видомъ вывода повторяется еще разъ
то же самое сужденіе. Напр., „древніе персы поклонялись солнцу (логиче-
ское удареніе яа словѣ „солнцу"); слѣд., то, чему поклонялись древніе персы,
есть солнце". Здѣсь кажущимся выводомъ служите прежнее сужденіе во
всей его неприкосновенности.
2. Частичное повторенге подъ видомъ вывода того же самаго суж-
денія, к а к ъ , напр., „всѣ рыбы дышатъ жабрами; слѣд., некоторый рыбы
дышатъ жабрами". Здѣсь кажущимся выводомъ служить прежнее сужденіе,
взятое лишь въ частной формѣ вмѣето общей, т . е. повторенное частнч-
яымъ образомъ. Другой примѣръ: „ртуть жидкій металлъ (т. е . и жидка,
и металлъ); слѣд., ртуть ж и д к а " . Здесь кажущимся выводомъ служить по-
втореніе части того с л о ж н а » сужденія, которое кажется посылкой.
8. Простое суммированіе_ нѣсколъшхъ сужденгй, такъ что в ъ в
в о д ! ( т о ч н ѣ е — в ъ кажущемся выводѣ) повторяются сполна т ѣ же самыя
сужденія, к а к ъ и в ъ , такъ называемыхъ, посылкахъ, а не получается ни-
чего н о в а » . Такое суммированіе, в ъ свою очередь, можетъ быть двоякимъ:
а) Явное, какъ, напр.: „ртуть—жидкость, и ртуть—металлъ; слѣд., ртуть
есть "и жидкость, и металлъ ( т . е. жидкій металлъ)". Ь) Скрътое, какъ,
напр.: „ к ъ болыпимъ планетамъ принадлежать только Мерку pit, Венера,
Земля, Марсъ, Юпитеръ, Сатурнъ, Уранъ и Нептунъ; но Меркурій вра-
щается вокругъ солнца съ запада на востокъ; Венера — т о ж е ; Земля—тоже
и т . д . (повторяется то-же самое отдѣльно про каждую изъ болыняхъ пла-
нетъ); слѣд., всѣ болыпія планеты вращаются вокругъ солнца съ запада
на в о с т о к ъ " . К а к ъ ни похоже это соединеніе сужденій на истинныя умо-
заключенія, ясно, все таки, что здѣсь выводъ не даетъ намъ ровно ничего
н о в а » сравнительно съ посылками, а только скрытымъ образомъ повторя-
ете ихъ в ъ суммированномъ видѣ.
В ъ средніе в ѣ к а этому скрытому простому суммированію сужденій дали
особое техническое названіе, именно-—„полной или совершенной индукцги —
inductio c o m p l é t a " для отличія отъ „неполной или несовершенной индук-
ц і и — i n d u c t i o i n c o m p l e t a " , о которой намъ придется сейчасъ говорить.
Индукція же въ буквалъномъ переводѣ означаетъ наведете, т. е. рас-
пространение чего-нибудь на что-нибудь, и поэтому употребляется въ
смыслѣ обобщенія.
Полную индукцію надо тщательно отличать отъ всего п о х о ж а » на
нее. Поэтому запомнишь хорошенько, что полной индукціей называется
такое кажущееся умозаключеніе, въ которомъ посылки (точнѣе кажуіціяся
посылки) сполна перечисляютъ всѣ случаи одною и того же рода ( т . е
подходяіціе подъ данное общее понятіе, в ъ нагаемъ примѣрѣ подъ понятіе
большой планеты), указывая въ то же время что нибудь, какъ вѣрноц о
каждомъ изъ нихъ, взятомъ отдѣлъно, а выводъ (кажущійся) указываешь
что это же самое должно быть вѣрнымъ и для всѣхъ этихъ случаевъ
(т. е. для всего объема понятія, подъ которое они иодходятъ). Исчерпываю-
щая или совершенная полнота производима» въ посылкахъ перечня т ѣ х ъ
случаевъ, о которыхъ въ суммированномъ видѣ говорить выводъ, и составляетъ
отличіе полной или совершенной индукціи отъ всего сходнаго съ ней.
Конечно, кажущіяся умозаключенія далеко не безнолезны при доказа-
тельствахъ: они нерѣдко входятъ въ- составь доказательства въ видѣ вспо-
могательнаго средства, которое приводить наше знаніе въ словесную форму, болѣе
удобную для дальнейшей работы надъ нимъ, хотя сами по себе, т . е. безъ
соединения съ истинными умозаключеніями, отнюдь не расширяют! его.
Т а к ъ , даже простое преобразованіе даняаго предложенія в ъ другое, равно-
значное съ нимъ (т. е. высказывающее то же самое суждеяіе безъ всякихъ
изиѣнеаій), и то часто бываете полезно для доказательства, какъ сильнѣѳ
выставляющее на вндъ, какъ бы подчеркивающее, смыслъ прежняго предложе-
нія. Е щ е замѣтнѣе польза, которую приносить доказательствам! полная
индукція: несомнѣнно, она входить, какъ вспомогательное средство, в ъ
составъ раздѣлительныхъ доказательств!. Т а к ъ , всмотримся въ примѣръ
подобных! доказательств!, приведенный нами выше на стр. 1 3 5 . В с е
разсужденіе состоитъ тамъ изъ соединенія, съ одной стороны, тѣхъ дока-
зательств!, посредством! которыхъ доказывается отдѣльно про каждый изъ
трехъ возможных! видовъ вписаннаго угла, что послѣдній измѣряется по-
ловиной дуги, на которую онъ опирается, а съ другой стороны—изъ пол-
ной индукніи, которая сводится к ъ слѣдующему: „ к ъ вписаннымъ угламъ
принадлежать только вписанные углы, стороны которыхъ лежать по обѣ
стороны центра, по одну сторону центра и, наконецъ, такъ, что одна изъ
сторонъ проходить черезъ центръ; первые изъ нихъ измѣряются вотъ такъ-
то, в т о р ы е — т а к ъ же, какъ и первые, и третьи — т а к ъ же; слѣд., такъ же
измѣряются и в с ѣ вписанные у г л ы " .
Однако, какъ бы ни были велики услуги, оказываемый доказатель-
с т в а м ! со стороны кажущихся умозаключений, и х ъ , все-таки, надо тща-
тельно отличать отъ истинныхъ; ибо в ъ послѣдяихъ выводомъ служить
новое сужденіе, а отнюдь не одно лишь повтореніе, явное или скрытое,
посылокъ в ъ полной или частичной формѣ, вслѣдствіе чего большинство
истинныхъ умозаключеній расширяют! знаніе. Напр., в ъ такомъ умозаклю-
чены: „ртуть жидкость, a в с ѣ жидкости упруги; слѣд., и ртуть упруга",
даже матеріалъ вывода не совсѣмъ таковъ, какъ въ каждой изъ посылокъ,
и выводъ поэтому отнюдь не служите полнымъ или частичным! яовторе-
ніемъ посылокъ, а высказывает! что-то новое и расширяете знаніе. Даже
въ слѣдующемъ унозаключеніи, которое сходно съ кажущимися в ъ томъ
отношеяіи, что тоже не расширяет! нашего знанія, а лишь преобразовы-
ваете его в ъ болѣе удобную форму (хотя здѣсь преобразовывается не одна
лишь словесная, форма): „металлы—нростыя тѣла; слѣд., нѣкоторыя про-
стыл тѣла суть металлы", ^аже и здѣсь в ъ в ы в о д ! есть к о е - ч т о новое
сравнительно съ посылкой, а не простое ея повтореніе. В ! д ь в ъ П О С Ы Л Е !
говорилось о металлах!, а в ъ в ы в о д ! о простыхъ т ! л а х ъ , т . е. о другомъ
предмет!, ч ! м ъ в ъ посылк!.

2. Неполная индукція и заключения по аналогіи

Научившись отличать истинныя умозаключенія отъ кажущихся, мы
в м ! с т ! съ т ! м ъ должны отличать такія истинныя умозаключенія, которыя
очень важны т ! м ъ , что иочти безпрерывно приводят! насъ къ крайне удач-
нымъ догадкамъ, но не годны служить ни доказательством!, ни составной
il
частью доказательства, отъ истинныхъ умозаключенш, годныхъ служить
доказательством! догадокъ. Поэтому логика, хотя и не ставитъ своей
цѣлью быть логикой открытій, все-таки принуждена упомянуть и о т ѣ х ъ
важныхъ для открытій ( т . е. для возникновенія догадокъ) умозаключеніяхъ,
которыя мы ошибочно склоняемся считать за годныя и для доказательствъ,
дабы мы не поддавались дѣйствію этой ошибочной наклонности.
Е с т ь д в а вида умозаключеній, которыя мы сильно склоняемся считать
годными для доказательствъ изъ-за того, что они очень часто приводят!
къ удачнымъ догадкамъ, между тѣмъ какъ въ дѣйствительности они не-
годны для доказательствъ. Это — неполная или несовершенная индущія
и заключенія по аналогіи.
Неполную индукцію, иначе — несовершенную индукцію, inductio incom-
pleta, в ъ послѣднее время вѣкоторые авторы стали еще называть „популярной
индукціей" для отличія отъ „научной" или „беконовской", съ которой мы
встрѣтимся при изучевіи доказательствъ эмпирических! наукъ.
Неполная индукція состоит* въ томъ, что на основаніи посылокъ,
указывающихъ что-нибудь, какъ верное относительно тьсколькихъ (а н
всѣхъ, какъ в ъ полной индукціи) перечисляемых^ нами въ посылкахъ
случаевъ, или примѣровъ, одного и того оке рода, т. е. подходящихъ
подъ указанное въ посылкахъ общее понягпіе, въ выводе это же самое
объявляется вѣрнымъ относительно всѣхъ случаевъ этого рода, т. е.
относительно всею объема указаннаго въ посылкахъ общаго понятія.
Напр.: „золото, серебро, желѣзо и мѣдь—хорошіе проводники электриче-
ства, а все это металлы; слѣд., всѣ металлы—хорошіе проводники элект-
ричества".
Здѣсь, конечно, передъ нами истинное, а не кажущееся умозаключе-
ніе. В ѣ д ь выводъ здѣсь отнюдь не служить простымъ суммированіемъ по-
сылокъ, а высказываетъ гораздо больше, чѣмъ говорится в ъ посылкахъ:
послѣднія г о в о р я т ! только о нѣсколькихъ металлах!, а выводъ обо всѣхъ.
Существеннымъ' отличгвмъ этого истинного умозаключенія служит
простота, съ какой перечисляются здесь случаи, подходящіе подъ вы-
водъ. И х ъ перечень производится безъ всякой заботы и объ его полнотѣ,
и о такомъ подборѣ этихъ случаевъ, чтобы они исключали возможность
сомнѣваться в ъ выводѣ: они берутся здѣсь, какъ попало, лишь бы они
подходили подъ выводъ, а не противорѣчили ему. Поэтому неполную
индукцію часто называют! „индукціей ( т . е. распространеніемъ или обоб-
щеніемъ) чрезъ простые перечисленіе", слѣдуя в ъ этомъ Бекону ( 1 5 6 1 — -
1 6 2 6 ) , который подчеркнул! в ъ ней, что она составляет!, но его гыра-
женію, „inductio per enumerationem simplicem u b i non reperitur instantia
c o n t r a d i c t o r i a " , т . е. „индукцію чрезъ простое перечислевіе, в ъ которомъ
не встрѣчается противорѣчащаго примѣра" (или случая—instantia).
Н о именно оттого, что здѣсь выводъ основанъ на простомъ перечи-
сленіи нѣсколькихъ подходящихъ иодъ него нримѣровъ (т. е. взятыхъ,
какъ попало, безъ всякой заботы о подборѣ такихъ примѣровъ, которые
устранили бы возможность соинѣваться в ъ в ы в о д ! ) , неполная индукція не
можетъ служить доказательспгвомъ. Очевидно, нельзя считать доказан-
ным!, что в с ! металлы хорошіе проводники электричества, если для под-
тверждевія нашихъ словъ мы не приводим! н и к а к и х ! другихъ основаній,
кром! ссылки, что таковыми оказываются нісколько перво-ионавшихся ме-
т а л л о в ! : легко можетъ быть, ч т о они-то одни и будугъ обладать этимъ
свойством!. Зато несомн!нно, что неполная индукція можетъ приводить
насъ къ удачнымъ догадкамъ: нер!дко свойство, подм!ченное нами всего
лишь въ нескольких!, взятыхъ, какъ попало, случаяхъ одного и того же
рода, легко можѳтъ оказаться и во в с ! х ъ случаяхъ того же рода, такъ
что выводы, полученные посредством! неполной индукціи, всегда заслужи-
в а ю т ! пров!рки. Правда, зачастую такая догадка отличается столь силь-
ной ув!ренностью, что многіе уже не считают! нужнымъ провірять
ее: психологическое свойство этой догадки, силу сопровождающей ее увѣ-
ренности, они принимают! за ея логическое свойство, за свидетельство объ
ея истинности. Н о какъ бы ни была сильна этаувѣренность, выводы, полу-
чаемые посредством! неполной индукціи, обязательно считать всего только
догадкой, которая еще нуждается в ъ онравданіи какимъ-нибудь другимъ
путемъ; ибо нѣтъ никакой логической связи между посылками и выводомъ
неполной индукціи, всл!дствіе чего выводъ въ ней снлошь да рядомъ оказы-
вается ошибочным!, хотя посылки, изъ которыхъ онъ выведенъ, вполнѣ
правильны.
В ъ современной литератур! подъ словомъ „аналогія" подразумѣвается
сходство данныхъ предметов!, и умозаключеніе по аналогіи есть умозаклю-
ченіе, основанное на с х о д с т в ! . В ъ греческомъ же я з ы к ! , откуда заимство-
вано слово „аналогія", оно первоначально им!ло другой смыслъ; но д л я
насъ не важно знать его. Заключепія по аналоііи можно описать >слѣ-
дующимъ образомъ: разсматривая два предмета (или два класса пред-
метовъ) и замечая ихъ сходство между собой въ томъ, что у одного
изъ этихъ предметовъ (пли классов*) есть известный свойства, повто-
ряющаяся, гг въ другомъ предмете (или классе), и находя сверхъ того
у одного изъ этихъ предметовъ (или классовъ) еще другое свойство (на-
ряду съ теми, которыя оказались общими для нихъ), котораго мы
прямо еше не замечаемъ въ другомъ предмете (или классы,), мы подъ
вліяпіемъ подмеченного нами сходства невольно ждемъ, что это свой-
ство окажется также и въ другомъ изъ этихъ двухъ предметовъ
(или классовъ), при чемъ это ожиданіе бываете т ! м ъ сильнЕе, ч ! м ъ больше
сходства успѣли мы подм!тить между двумя предметами (или классами пред-
м е т о в ! ) . Вотъ это-то ожиданіе дальиѣйгиаго сходства между предме-
тами, вызванное уже замеченнымъ сходствомъ между ними, и обра-
зуетъ заключенге по аналогіи.
Напр., разсматривая землю и планету Марсъ, мы зам!чаемъ, что у
нихъ очень много сходныхъ свойствъ, какъ-то: вращеніе вокругъ своей оси
съ запада на востокъ почти в ъ одинаковое время, что обусловливает! почти
il*
одинаковую продолжительность дня и ночи; далѣе—почти одинаковый н а -
клонъ оси к ъ плоскостямъ, в ъ которыхъ находятся и х ъ орбиты, что обу-
словливаетъ почти одинаковое раснредѣленіе климатических! поясовъ на
той и другой планетѣ и приблизительно одинаковую смѣну временъ года;
и тамъ, и здѣсь присутствіе атмосферы, состоящей и з ъ воздуха, и т . д .
В ъ то же время мы знаемъ, что на землѣ есть жизнь. И вотъ, на осяо-
ваніи сходства между землей и Марсомъ въ указанныхъ отношеніяхъ, мы
невольно ждемъ, что жизнь есть и на Марсѣ. В ъ этомъ примѣрѣ мы д ѣ -
лали выводъ но аналогіи о дальнѣйшемъ сходствѣ двухъ отдѣльно взятыхъ
предметовъ. Н о мы могли бы сдѣлать подобное заключеніе и относительно
дальнѣйшаго сходства двухъ классовъ. Напр., у классовъ тигровъ и ко-
шекъ заиѣчается значительное сходство въ ихъ организаціи, и въ то же
время мы наблюдаемъ, что кошки питаются мясомъ; и, на основаніи сход-
ства в ъ организаціи тигровъ съ кошками, мы ждемъ, что и тигры также
плотоядный животныя. Вотъ эти то ожидааія и составляютъ выводъ, осно-
ванный н а аналогіи между землей и Марсомъ, между кошками и тиграми.
Конечно, путемъ заключены по апалогги часто возникают* болѣе
или менее удачныя догадки о сравниваемыхъ предметахъ. В ъ этомъ-то
и состоитъ ихъ значеніе для науки, именно: они направляют нашу мысль
на тѣ стороны въ предметахъ, гдѣ можно ожидать, что намъ слѣ-
дуетъ Предпринять дальнейшее изслѣдованге. В ы в о д ы по аналогіи с в о -
дятся к ъ ожиданію, что т ѣ свойства, которыя мы нодмѣтили в ъ однихъ
предметахъ, окажутся и в ъ другихъ предметах!, сходныхъ съ первыми.
Вотъ это-то ожиданіе и образует! догадку, которая побуждает! насъ к ъ
тому, чтобы мы ее провѣршш. И при провѣркѣ очень часто наше ожида-
ніе, или догадка, возникшая по аналогіи, оправдывается на дѣлѣ. Множе-
ство научныхъ открытій, к а к ъ свидѣтельствуютъ сами сдѣлавшіе ихъ уче-
ные, были внушены заключеніемъ но аналогіи. Таково, наприм., открытіе
Эрштедомъ дѣйствія электрическаго тока на магнить, открытіе Амперомъ
дѣйствія одного тока на другой въ соленоидахъ и т. п. Но мы возьмемъ
и болѣе простые примѣры. Разсказываютъ, что общее сходство холмовъ
близъ Балларата в ъ Австраліи съ тѣми холмами Ііалифорніи, в ъ которыхъ
было найдено золото, внушило мысль искать золото и у Балларата; и это
ожиданіе блестяще оправдалось на дѣлѣ. Подобным! же образомъ и въ ме-
дицинѣ лекарственный свойства многихъ веществъ были найдены на осно-
в а м и общихъ сходствъ: тотъ фактъ, что одно лекарственное вещество по-
ходило в ъ нѣкоторыхъ свойствахъ на другое, служилъ причиной, побудив-
шей к ъ изелѣдованію, не идетъ ли это сходство еще и далѣе.
Но заключепія по анамгіи не пригодны для доказательства суж-
деній^ хотя неосторожные люди и ограничиваются ими при доказательствѣ
своихъ мнѣній. Нанр., если заключеніе о принадлежности тигровъ къ числу
плотоядныхъ основывается только на сходствѣ тигровъ съ кошками, д а на
гомъ, ч т о послѣднія плотоядныя, то еще нельзя полагаться на этотъ в ы -
водъ. В ѣ д ь нѣтъ ничего невозможна™, что между сходными вещами даже вовсе
нѣтъ никакого дальнѣйшаго сходства; а можетъ быть, оно и есть, да
идетъ не в ъ томъ направлен», в ъ какомъ мы его ждемъ. Оттого выводы
но аналогіи нерѣдко бываютъ и крайне ошибочными.

3. Раздѣлсніе умозаключений на непосредственный и силло-

гизмы. Сокращенный способ» изученія тѣхъ и другихъ.
Всѣ пригодный для доказательствъ жтгтшя г/мозаключенія раз-
деляются па непосредственпыя и опосредствованны я. Подъ непосредст -
венными подразумнъваются такія умозаключения, въ которыхъ согла-
шаться съ выводомъ принуждаетъ уже одна посылка, такъ что для
этого иринужденія нѣтъ ни малѣйшей надобности ни в ъ какой другой по-
сылке. Напр.: „киты не рыбы; с л е д . , рыбы не киты". Опосредствованными
умозаключеніями называются такія, въ которыхъ соглашаться съ вы-
водомъ принуждаетъ не меньше двухъ посылокъ, взятыхъ вмѣстѣ, такъ чт
для такого принужденія необходимо ихъ соединеніе, а порознь оне недостаточны
для этой цели. Напр.: „ртуть —жидкость, а в с е жидкости упруги; след.,
и ртуть упруга". Здесь каждой изъ посылокъ, взятой отдѣльно отъ дру-
гой, еще недостаточно, чтобы принудить к ъ согласію съ выводомъ. З а я е -
тимъ: крайне ошибочно определять в ъ логике разницу между непосред-
ственными и опосредствованными умозаключеніями тѣмъ, что в ъ нервыхъ вы-
водъ возникаешь изъ одной посылки, а во вторых» — более, чемъ изъ
одной. Это значило бы, что мы говоримъ о душевныхъ дереживаніяхъ, нро-
исходящихъ при умозаключеніяхъ, т . е. сбились на психологію умозаклю-
ч е н » . Д а и психологически наши слова были бы не совсѣмъ вѣрны: во
многихъ; опосредствованных^ умозаключеніяхъ выводъ возникаешь, если
разсматривзтъ самоё переживаніе, происходящее при умозаключ&ніи,
только изъ одной посылки (сравн. ниже стр. 1 6 7 )
Тѣ пригодный для доказательствъ опосредствоваиныя умозаключения,
въ составь которыхъ не входятъ ни непосредственный, ни кажущіяся,
называются силлогизмами. Т а к ъ , только что приведенный иримѣръ (о
ртути) принадлежите к ъ силлогизмамъ. И ясно, что логике достаточно
изучить лишь непосредственный умозаключенія да силлогизмы, оставивъ в ъ
сторонѣ различный комбинац» силлогизмовъ съ непосредственными и съ
кажущимися умозаключеніями. Поэтому въ лоіинсѣ обыкновенно дѣлянпъ
приходный для доказательствъ истинны я гімозаключвнія только на непо-
средственныя и силлогизмы, ,
Непосредственный умозаключенія отличаются отъ силлогизмовъ не толь
ко числомъ посылокъ, достаточныхъ для принужденія согласиться съ выво-
домъ, а также и меньшимъ значеніемъ для знанія. Непосредственны я умо-
заключенгя не дѣйствуютъ расщиряющимъ образомъ на нашІГзнангёі они,
скорѣе, только преобразовываютъ его въ форму, болѣе удобную для даль-
нѣйшей работы надъ нимъ, и в ъ этомъ отношеніи несколько похожи на
кажущіяся умозаключенія. Напр., нельзя сказать, чтобы непосредственное
 умозаключеніе „металлы —простыл тѣла; слѣд., нѣкоторыя простыл тѣла
суть металлы" расширяло наше знаніе. Это не то, что силлогизмъ о ртути:
в ъ послѣднемъ выводъ замѣтнымъ образомъ расширяете зеаніе. В ъ виду
этого очень многіе, если не большинство логиковъ, характеризуйте непо-
средственныя умозаключенія, в ъ отличіе отъ силлогизмовъ, какъ умозаклю-
ченія не въ строгомъ смысл! слова.
Замітинъ кстати, что при разсмотрѣпігь умозаключеній логика для
сокращены своей работы предполагаешь ихъ состоящими только изъ
общихъ и частныхъ, а отнюдь не изъ единичныхъ посылокъ. Д ! л о въ
томъ, что, во-первыхъ, в ъ частныхъ посылкахъ содержатся знанія больше,
ч ! м ъ в ъ единичныхъ; поэтому, если чего нельзя доказать умозаключеніями,
въ составь которыхъ входятъ частныя посылки, именно - общихъ синтетиче-
скихъ сужденій (сравн. выше стр. 1 5 8 ) , того и подавно нельзя доказать
такими точно умозаключеніями, если въ нихъ частныя посылки зам!нить
единичными. Во-вторыхъ, если мы постоянно будемъ предполагать в с ! умо-
заключенія состоящими только изъ общихъ и частныхъ посылокъ, то само
собой и в ъ то же время съ величайшей наглядностью кинется в ъ глаза,
что правильный единичный выводъ никогда но можете быть полученъ изъ
такихъ посылокъ, в ъ ч и с л ! которыхъ находятся одни лишь общія и част-
ныя сужденія, т. е . — ч т о в ъ чисто-раціональныхъ наукахъ, иначе—посред-
ствомъ доказательствъ, в и г д ! несоединяемыхъ съ установкой данныхъ опы-
т а , можно доказать только обшія и частныя, но отнюдь не единичныя
сужденія (сравн. выше стр. 1 5 8 ) .

4. Энтимѳмы. Непосредственныя умозаключения.

При изученіи непосредственныхъ умозаключеиій надо у м ! т ь отличать
и х ъ но только отъ похожихъ на нихъ кажущихся умозаключеній, а также
и отъ т ! х ъ , которыя в ъ дМствительности представляютъ изъ себя силло-
гизмы, но высказываются въ такой словесной форм!, какъ будто бы они
принадлежали къ непосредственнынъ умозаключеніямъ, именно — отъ силло-
гизмовъ, в ъ которыхъ мы ради краткости высказываемъ только одну и з ъ
посылокъ, а остальная подразум!ваемъ. Нанр.: „ртуть—жидкость; с.тѣд.
она у п р у г а " , „китъ дыпштъ легкими; с л ! д . , онъ не рыба", и т . п. Вт
случаи пеполнаго словеспаго выраженья силлогизмовъ въ логикѣ издавна
принято называть энтимемами (отъ гроческаго слова xbp.ôç, что з н а -
чить „ д у х ъ " ; èv ilojjiû» — „ в ъ д у х ! , в ъ у м ! , в ъ м ы с л я х ъ " ) . И чтобы
узнать, находится ли передъ нами ѳнтимема или непосредственное умо-
заключеніе, надо попробовать, соглашаясь съ посылкой, замѣпить выводъ
противоположным суждвніемъ, т. е. съ выводомъ не соглашаться (о
противоноложныхъ сужденіяхъ см. стр. 1 2 4 ) Если это окажется возмож-
нымъ безъ явной нелМосги до т ! х ъ поръ, пока на помощь высказанной
посылк! не будетъ присоединена какая-нибудь другая, то передъ нами
энтимема (ибо в ъ силлогизм! к ъ согласію съ выводомъ насъ иринуждаютъ
всѣ посылки, взятия вмѣстѣ, а не каждая порознь). Если же сразу, безъ
всякой добавочной посылки, обнаружится явная нелѣпость подобной по-
пытки, т о нередъ нами одно изъ непосредственных! умозаключеній (ибо в ъ
нихъ к ъ согласію съ выводом! принуждает! уже и одна посылка, безъ
всякихъ добавочныхъ сужденій). Этимъ путемъ мы, очевидно, можемъ
даже выяснить, какая именно посылка пропущена въ нашей энтимемѣ:
та, съ присоединеніемъ которой къ прежней прекращается возмож-
ность, соглашаясь съ высказанной посылкой, заменять выводъ противо-
положнымъ, т . е . не соглашаться с ъ нимъ. Напр., умозаключеніе „ р т у т ь —
жидкость; слѣд., она упруга" образует! энтимему, пот. что нѣтъ никакой
явной нелѣности въ такихъ словахъ: „хотя ртуть жидкость, но она не
упруга". И до тѣхъ поръ въ этомъ нѣтъ нелѣпости, пока мы не приба-
в и м ! к ъ прежней посылкѣ еще и такую: „всѣ жидкости упруги"'. Уноза-
ключеніе же „всѣ металлы—простыя тѣла; слѣд., нѣкоторыя простая тѣла
суть металлы" принадлежитъ к ъ непосредственным!, потому что явно не-
лѣпо такъ говорить: „хотя в с ѣ металлы простыя тѣла, но ни одно про-
стое тѣло не принадлежитъ к ъ металлам!".
Конечно, посылки, пропущенные въ энтимемахъ, нередко пропуска-
ются не только въ словесномъ выраженіи силлогизма, а даже и въ уме,
т, е. вовсе не мыслятся нами. Тѣмъ не менѣе логика всегда называетъ
ихъ подразумеваемыми и разсматриваетъ всѣ энтимемы, какъ силлогизмы,
въ которыхъ нѣкоторыя части остаются только невысказанными, а подразу-
мѣваемыми. Дѣло в ъ томъ, что логика интересуется не душевнымъ
пережвваніемъ, которое происходить при силлогизмѣ, а только тѣмъ, дѣй-
ствительно ли данныя посылки принуждают! насъ соглашаться съ выво-
дом!, или же это только кажется. И такъ какъ в ъ энтимемахъ высказан-
ный посылки, нока мы не нрибавимъ к ъ нимъ н и к а к и х ! добавочныхъ, ока-
зываются недостаточными, чтобы принудить насъ согласиться съ выводомъ,
a пріобрѣтаютъ эту способность при добавленіи к ъ нимъ невысказанных!
носылокъ, то, конечно, логика вправѣ считать эти невысказанный посылки
подразумѣваемыми, независимо отъ того, мыслятся ли онѣ нами на дѣлѣ,
или же пропускаются не только на словахъ, а даже и въ умѣ: онѣ могутъ
считаться подразумѣваемыми в ъ томъ смыслѣ, что безъ ихъ п р и с о е д и н я я
къ высказанным! шзсылкамъ послѣднія еще не в ъ состояніи принудить
насъ согласиться съ выводомъ, т . е. — ч т о эти невысказанный досылки надо
или обязательно мыслить, чтобы нашъ выводъ сталъ безспорнымъ не
только для насъ самихъ, по для всехъ и каждого. Н о , разумѣется, мы
тотчасъ же потеряемъ право считать невысказанныя посылки непремѣнно
иодразумѣваемыми, коль скоро начнемъ разсматривать душевныя пережи-
вапія, которыя происходят! при силлогизмах!, т . е. если будемъ разсма-
тривать силлогизмы не съ логической, а съ психологической точки зрѣяія.
Е ъ непосредственным! умозаключевіямъ можно отнести не больше че-
тарехъ: 1 ) обращеніе, 2 ) превращеніе, 3 ) противопоставленіе сказуемому и
4 ) ограниченіе третьяго ионятія. Н о изъ нихъ самостоятельными, т. е .
 неразложимыми на соединенія другихъ умозаключеній, и в ъ то же время
истинными непосредственными умозаішоченіями выходятъ никак» не больше
т р е т ь , именно: обращеніе, ограниченіе третьяго понятія и. на выборъ, либо / ,
прѳвращеніе, либо противопоставленіе сказуемому (сравн. ниже стр. 1 7 3 — .174), ',
Обращение (по л а т . — c o n v e r s i o ) есть непосредственное умозаклю-
чен іе о сказуемом<ъ даннаго сужденгя. Напр., „ в с ! металлы — простыя
тѣла; слѣд., нѣкоторыя простыя тѣла суть металлы". Или схематически:
„ S всегда есть Р ; слѣд., Р иногда есть S" * ) . Внолнѣ понятно, что нри
обращеніи подлежащее и сказуемое посылки окажутся в ъ в ы в о д ! р а с п р е д ! -
ленными в ъ обратяомъ порядк!. Но не слѣдуетъ говорить, будто бы
обращеніе „состоитъ" въ томъ, что мы перестанавливаешь сказуемое
и подлежащее посылки, ибо: во-первыхъ, этимъ путемъ мы сбились бы на
психологію умозаключеній и стали бы описывать не то соединеніе сужденій,
изъ котораго состоитъ разсматриваемое умозаключеніе, но приводящее к ъ
нему душевное переживаніе; во-вторыхъ, наше описаніе этого переживанія
оказалось бы и психологически неправильным!. Путемъ самонаблюденія мы
тотчасъ же уб!ждаемся, что при обращеиіи душевное переживаніе состоитъ
вовсе не в ъ томъ, чтобы мы, к а к ъ бы механически, умышленно переста-
навливали подлежащее и сказуемое, а въ чемъ-то другомъ ( в ъ чемъ именно,
это для логики не важно), и перестановка сказуемаго и подлежащаго по-
сылки оказывается лишь неумышленным* слѣдствіемъ. а вовсе не сущ-
ностью этого переживанія.
B e ! правила обращенія легко найти, если, взявъ какое-нибудь
сужденіе ( в ъ схематическомъ в и д ! или в ъ конкретномъ), м!нять его к а -
чество и количество (такъ что получится четыре формы этого еужденія:
„ в с ! S суть Р", „н!которыя S суть Р", „ни одно S не есть Р " , „ н е -
который S не суть Р " ) и пробовать, можно ли при данной форм!
сужденія правильно заключить что-нибудь изъ него одного ( т . е. безъ в с я -
кой добавочной посылки) объ его сказуемомъ, или н ! т ъ , и что именно.
Этимъ путемъ мы уб!димся, что обращение подчинено двумъ следующим*
правиламъ:
1) Изъ частно-отрицательной посылка путемъ обращенья нельзя
сдѣлать никакого правильном) вывода. Изъ одного лишь того, что „ н ! к о -
торыя S не составляют! Р " , нельзя заключить ровно ничего относительно
Р : нри полномъ согласіи съ этой посылкой, все-таки, остается одинаково
возможным! и то, что Р бываетъ S ( т . е. что „ н ! к о т о р ы я Р суть S"),
и то, что Р никогда не бываетъ S (т. е. что „ни одно Р не есть S").
Или в ъ конкретномъ в и д ! : изъ одного лишь того, что „ н ! к о т о р ы я жид-
кости не принадлежать къ м е т а л л а м ! н е л ь з я ровно ничего заключить о ме-
т а л л а х ! ; ибо, пока н ! т ъ никакой добавочной посылки, при полномъ со-

*) Нѣкоторыо руоокіе авторы называютъ - c o n v e r s i o , т. ѳ. разсматриваемое умозакію-

чеиіе, ѵревращеніемъъ. Но гораздо удобнѣе называть его обраіденіемъ; въ немъ выводъ отли-
чается отъ посылки такъ лее, какъ іобратныя- теоремы отъ прямихъ. Да и вообще какъ то не-
ловко говорить о «превратномъ» распредѣленіи въ выводѣ родлезкащаго и сказуемаго.
 гласіи съ взятьшъ сужденіемъ, остается одинаково возможнымъ и то, чтобы
нѣкоторыѳ металлы оказались жидкостями, и то, чтобы ни одинъ изъ нихъ
не былъ жидкостью.
2 ) При обращеніи общій правильный выводъ получается только
изъ общеотрицательной посылки. Напр., „ни одно 8 не есть Р р слѣд.,
ни одно Р не есть S " . Во всѣхъ же остальныхъ случаяхъ, даже изъ общей
утвердительной посылки, и то правильный выводъ можетъ быть только част-
нымъ. Напр., „всякое 8 есть Р ; слѣд., хоть нѣкоторыя Р суть 8 " . Но
нельзя такъ заключать: „всякое 8 есть Р ; слѣд., всякое Р есть 8", или:
„ в с ! металлы — иростыя тѣла; слѣд., в с ѣ простыя т ѣ л а — м е т а л л ы " .
Иногда думаютъ, будто бы изъ второго правила обращенія встрѣ-
чаются иеключенія, именно—будто бы изъ сужденій, служащихъ оиредѣ-
леиіями, и изъ общихъ сужденій о р а в е н с т в ! и с х о д с т в ! , хотя они и
утвердительный, все-таки, посредствомъ обращенія получается общій в ы -
водъ. Напр., если „всякій квадратъ есть прямоугольпикъ, иміющій р а в -
ный стороны", то и наоборотъ — „всякій такой прямоугольникъ есть квад-
р а т ъ " . Но з д ! с ь общій выводъ вытекаетъ лишь путемъ опосредствованна™
умозаключевія, именно — и з ъ данной досылки в ъ соединеніи съ другой, го
-ворящей о томъ, что первая есть правильное опредѣленіе. Н е знай мы,
что сужденіе „всякій квадратъ есть прямоугольникъ, имѣющій равныя сто-
р о н ы " , есть правильное опред!леніе, то, конечно, мы считали бы себя в п р а в !
вывести изъ данной посылки только то, что „н!которые прямоугольники,
им!ющіе равныя стороны, суть к в а д р а т ы " . Столь же кажущееся исключен.іе
составляете и такой выводъ: „А всегда равно В; с л ! д . , В всегда равно
А " . . З д ! с ь вовсе я ! т ъ обращенія; ибо при обращеніи в ъ составь подле-
жащаго вывода вошли бы оба слова, служащихъ сказуемымъ поеылки, т . е.
„равно В" (или „то, что равно В"), а не одно лишь „ В " , и выводъ
гласилъ бы: „то, что равно В, иногда есть А". З д ! с ь такое опосред-
ствованное умозаключеніе, в ъ которомъ выводъ вытекаетъ изъ данной по-
сылки, взятой не отд!льно, а в м ! с т ! съ сужденіемъ, говорящимъ, что ра-
венство всегда бываете взаимнымъ, т . е. если одна величина равна другой,
то и эта другая также равна первой. Наконецъ, ошибочно считать обра-
щеніемъ и заключенія объ обратномъ с х о д с т в ! , в р о д ! такого: „ в с ! собаки
похожи на волковъ; с д і д . , в с ! волки похожи на с о б а к ъ " . Будь з д ! с ь
обращеніе, то в ъ в ы в о д ! на м!сто подлежащаго стало бы все сказуемое,
и онъ бклъ бы такимъ: „кое-что похожее на волковъ суть собаки", т. е.
частнымъ. Выводъ же, что в с ! волки нохожи на собакъ, получается опо-
средствованнымъ путемъ, именно — изъ соединенія данной намъ посылки съ
другой, говорящей, что всякое сходство бываете взаимнымъ.
Но почему по поводу в с ! х ъ этихъ прим!ровъ возникаете ошибочное
мд!ніе, будто мы въ нихъ им!емъ д ! л о съ обращеніемъ? Оно обусловлено
т ! м ъ , что, смішивая логическую точку зр!нія съ психологической, начи-
наютъ говорить о самомъ душевномъ переживаніи, ироисходяіцемъ при
обращеніи; и, невольно логизируя такое переживаніе, т . е. невольно под-
гоняя его подъ схему обращенія, ошибочно считаютъ сущностью послѣдняго
умышленную, чисто механическую, перестановку подлежащаго и сказуемаго
посылки; поэтому начинают! думать, будто бы всюду, г д ѣ только встрѣ-
тится что-либо похожее на такую перестановку, тамъ передъ нами и обра-
щеніе. Н а самомъ же дѣлѣ оно передъ нами только в ъ т ѣ х ъ случаяхъ,
гдѣ для принужденія к ъ согласію съ выводомъ о сказуемомъ посылки не
надо никакого другого сужденія, кромѣ прямого; и сущностью нереживанія,
происходящая при обращеніи, никоимъ образомъ нельзя считать чисто ме-
ханическую перестановку подлежащаго и сказуемаго. <
Ошибки при обращепіи называются неправильнымъ обращеніемъ.
Онѣ могутъ состоять въ нарушеніи одного изъ указанныхъ правилъ лю-
бит способом!, но на дѣлѣ встречаются лишь въ двухъ видахъ: а ) въ
виде вывода изъ частпоотрицательпой посылки. Напр., „металлы не
всегда бываютъ жидкостями, потому что нѣкоторыя жидкости вовсе не ме-
т а л л ы " . Или же: Ь ) въ виде, обтаю вывода изъ общеутвердительной
посылки. Напр.: „разумныя животныя только люди, потому что вѣдь всякій
человѣкъ —разумное животное". Другіе же виды нарушенія правилъ обра-
щенія столь грубы и такъ сильно кидаются в ъ глаза, что никогда не
встрѣчаются на дѣлѣ. Е т о же, напр., способен! такъ разсуждать ( т . е.
такъ нарушать второе правило): „нѣкоторыя птицы—хищники: слѣд., в с ѣ
хищники—птицы?"
Послѣднее замѣчаніе, хотя и по поводу обращенія, но имѣющее зна-
ченіе д л я всѣхъ умозавщюченій. Мы сейчасъ брали примѣры, подтвер-
ждающее наши слова, и в ъ конкретной, и въ схематической формѣ. Мы и
впредь не будемъ пренебрегать конкретными примѣрами, потому что боль-
шинству неизмѣримо легче наблюдать съ ихъ помощью логическія связи
посылокъ съ выводами. Н о в ъ нихъ есть слѣдующій крупный недо-
с т а т о к ! : если мы заранѣе знаемъ, что выводъ вѣренъ по своему со-
держанію ( а почти в я г д а т а к ъ и бываете), то хотя бы в ъ дѣйстви-
тельности онъ и не вытекалъ и з ъ носылокъ, к ъ которымъ его произ-
вольно присоединили, все-таки, онъ часто кажется правильно выведен-
ным! изъ нихъ. Напр., многимъ кажется вполнѣ правильным! такое уно-
заключеніе: „цвѣтъ не существуете самъ по себѣ, безъ другого предмета;
слѣд., все цвѣтное имѣетъ ц в ѣ т ъ " . В ъ действительности же здѣсь выводъ
вовсе не вытекаете изъ посылки, д а и не можетъ вытекать изъ нея
потому что в ъ ней вовсе не упоминается о цвѣтномъ, т . е. о цвѣтныхъ
предметахъ. Но этотъ выводъ очевиден! самъ собой, независимо отъ к а -
кой бы то ни было посылки (ибо онъ —аналитическое сужденіе), и поэтому
данное умозаключеніе кажется правильным!. В ъ схематических! же примѣ-
рахъ нѣтъ такого недостатка. Поэтому ими тоже ненремѣнно надо пользо-
ваться при изучеяіи умозаключеній; и надо считать только такія поло-
женья объ у мозаключеніяхъ бесспорными, которыя подтверждаются н
одними лишь конкретными примерами, а также и схематическими.
Въ виду этого необходимы всякому, желающему изучать философію, раз-
вить въ себѣ умѣнъе разсматривать умозаключения даже безъ всякой
помощи конкретныхъ примѣровъ, обходясь одними лишь схематическим
ибо только при этихъ условіяхъ онъ в ъ соетояніи вполнѣ правильно под-
мѣтить все, что касается логическихъ связей посылокъ съ выводами. Зани-
маться же философіей, какъ мы уже говорили, не стоитъ, если еще не
нріобрѣтено вполнѣ ясное и отчетливое пониманіе всѣхъ правилъ логики.
Д а и не способенъ тотъ человѣкъ к ъ философскому мышленію, который
вовсе не в ъ силахъ разсматривать связи мыслей между собой независимо
оте частныхъ особенностей, какія онѣ пріобрѣтаютъ въ конкретныхъ при-
мѣрахъ. Если ему и кажется, будто бы онъ понимаете на конкретныхъ
примѣрахъ то, что онъ, по его же собственному убѣжденію, рѣшительно не
въ силахъ понять на схематическихъ, то это простой самообманъ: онъ и
на конкретныхъ примѣрахъ не понимаете самого разсматриваемаго пред-
мета, но на нихъ онъ легче понимаете и легче усваиваете однѣ лишь чу-
жія мысли объ этомъ предмет!. Н е даромъ говорится, что для изученія
философіи нужно развитіе способности къ абстрактному мышленію. И не да-
ромъ еще Платонъ требовалъ, чтобы раньше изученія философіи овладіли
математикой: ея изученіе развиваете в ъ насъ необходимые для философіи
навыки мышленія.
11рсвритени: (obversio) — непосредственное умозакмоченіе о томъ,
какъ относится къ подлежащему данной посылки поняпгіе, противорѣ-
чащее ея сказуемому. Такамъ образомъ, сказуемое посылки оказывается
въ в ы в о д ! превратившимся в ъ понятіе, пуотиворѣчашее прежнему
сказуемому, при чемъ, конечно. в м ! с т ! съ т ! м ъ и качество посылки тоже
оказывается превратившимся в ъ противоположное (утвердительное в ъ отри-
цательное и наоборотъ), J ; подлежащее и количество посылки остаются в ъ
в ы в о д ! безъ церем!ны. Навр., „ в с ! металлы — простая т ! л а ; с л ! д . , ни
одинъ металлъ не есть то, что не составляете простого т ! л а " . Или схема-
тически: „всѣ_(или н!которыя) S суть В ; с л ! д . , никакія (или н!которыя)
S не суть поп-Р„никакія (или н!которыя) S не суть Р: с л ! д . , в с !
(или нікоторыя) S суть поп-Р". Таковы правила превращенгя. Онред!ляя
его, разуміется, надо пояснить, что такое упомянутыя нами прртиворѣ-
чащія донятія; и это т ! м ъ необходим!ѳ, что ихъ часто см!шиваютъ съ
противоположными * ) .
ІІротиворѣчащими условимся называть только два такихъ поня-
*пія, у которыхъ содержаніемъ одного служить всего лишь отрицаніе
содержапія другого, т. е. отриндпіе, несопровождаемое указапіемъ ника-
кого новаго положителънаго признака, какъ, напр.: б!лый и небѣ-
лый, полезный и безполезный, вредность и безвредность и т . и. Содержа-
ніемъ понятія „небілый" служите только отрицаніе „ б ! л а г о " безъ вся-
каго указанія какого-либо новаго положительна™ признака. Въ обыденной
жизни слову „противор!чащій", к ъ чему бы его ни прим!ияли, к ъ с у ж -
* ) Т ѣ русскіе авторы, которые называютъ coiiyersio превращеніемъ, obversio имепуютъ
бращеніемъ.
деніямъ ли, к ъ понятіянъ ли, не придаютъ строго опредѣленнаго значеиія;
поэтому в ъ ней противоречащими понятіями называютъ и такія,
которыя служатъ ограниченіями того же самаю понятія двумя
противоречащими, к а к ъ напр., „твердое т ѣ л о " и „нетвердое т ѣ л о " ,
„бѣлый ц в ѣ т ъ " и „небѣлый ц в ѣ т ъ " и т . п. Н о для логики столь широ-
кое употребленіе слова „противорѣчащій" неудобно, и мы условимся
сейчасъ ѵказанныя понятія не называть противорѣчащими. В ѣ д ь в ъ нротив-
иомъ случаѣ, в ъ виду только что упомявутыхъ правилъ превращенія, при-
дется считать правильным! и такое явно ошибочное умозаключеніе: „душа
не есть бѣлый предмете; слѣд., душа есть небѣлый предмете"; ибо здѣсь
сказуемое посылки тоже превратилось в ъ понятіе „противорѣчащее" ему
(въ житейскомъ смыслѣ слова) и т . д.
Очень трудно определить, что н а з ь ш ю т ъ противоположными поня-
тиями. Но для логики въ этомъ и нѣтъ надобности; ибо легко указать, чѣмъ
они отличаются отъ нротиворѣчащнхъ. У нихъ есть два отличія: 1) хотя
и здѣсь содержаніемъ одного служите тоже отрицаніе содержанія другого,
но въ противоположныхъ понятіяхъ мы имѣемъ дело не съ простымЪ
лишь отрицаніемъ, а съ такимъ, которое сопровождаегпся указаиіемъ,
какого-либо новаго положгтелънаго . признака взамѣнъ отртиаемаго-
Напр.: „богатый и б ѣ д н ы і " , „полезный и вредный", „бѣлый и черный"
в т- % Л Между гіротиворѣчащими понятіями нетъ никакихъ пе-
реходныхъ ступеней. Напр.: между бѣлымъ и небѣлымъ, полезным! и
безполезнымъ нѣтъ ничего переходнаго. А между протггвоположньіми
понятіями существуютъ переходныя ступени; напр., между бѣлымъ и
чернымъ есть сѣрый и т . д .
Мы сказали, что противорѣчащія понятія часто смѣшиваютъ съ про-
тивоположными. Это видно вотъ изъ чего: чему нельзя приписать одно изъ
противорѣчащихъ нонятій, тому, конечно, надо приписать другое. Напр.,
чего нельзя считать бѣлымъ, то, разумѣется, надо считать небѣлымъ. Но
иначе стоитъ дѣло съ противоположными ионятіями: г д ѣ нѣтъ одного изъ
нихъ, тамъ еще нѣтъ никакой необходимости, чтобы было другое; ибо
тамъ можетъ оказаться либо переходное яонятіе, либо даже что-нибудь со-
всѣмъ иное, чѣмъ противоположный и чѣмъ переходныя между ними. Напр.,
то, что не бѣло, еще не должно быть непремѣнно чернымъ, а можетъ имѣть
цвѣтъ, переходный между ними, т . е. сѣрый, или же красный, и даж.е мо-
жете совсѣмъ не имѣть никакого цвѣта. Т а к ъ , душа не бѣла, но именно
оттого и не бѣла, что у ноя нѣтъ никакого цвѣта. М ы же, вообще, скло-
няемся думать, что г д ѣ нѣтъ одного изъ противоположныхъ понятій, тамъ
непремѣнно окажется другое, т. е. склоняемся относиться к ъ нимъ, какъ
къ противорѣчащимъ, чѣмъ и обнаруживается наклонность к ъ смѣшенію
т ѣ х ъ и другихъ понятій. Напр., что не бѣло, то, готовы мы думать, черно;
отъ кого нѣтъ пользы, отъ того вредъ и т . д.
Теперь вполнѣ понятно, что такое нревращепіе. И врядъ ли к т о
усомнится, что единственная ошибка, которая можетъ па деле ветре-
чаться при превращеніи, должна состоять въ шдмгьнѣ понятгя, про-
тиворѣчащаго сказуемому посылки, какимъ-пибудь всего лишь похожимъ
на протиьорѣчаіцее, именно — либо противополооюнымъ сказуемому, либо
состоящимъ вмѣстѣ съ сказуемымъ изъ ограничения одною и того оюе
понятгя двумя противоречащими, какъ напр., „душа не есть бѣлый
предметъ; слѣд., она есть небѣлый предмета".
Повидимому, изъ иравилъ превращенія встрѣчаются исключенія, со-
стояния въ томъ, что сказуемое данной посылки в ъ в ы в о д ! превращается
не в ъ противор!чащее понятіе, но в ъ такое, ^которое в м ! е т ! съ нимъ
служатъ огранвченіемъ одного и того же понятія двумя нротивор!чащими,
a превращеніе, все-таки, выходить правильным!. Напр., „ в с ! металлы про-
с т а я т ! л а ; с л ! д . , ни одинъ металлъ не есть непростое т ! л о " . К а к ъ объ-
яснить видимость существованія такихъ исключеній? З д ! с ь передъ нами
энтимема (т. ѳ. силлогизмъ, а не превращеніе), в ъ которой нодразум!-
ваемой посылкой служить аналитическое сужденіе о сказуемояъ данной по-
сылки, именно: „ в с ! металлы простыя т ! л а ; ни одно простое т ! л о не
есть непростое т ! л о Г с л ! д . , ни одинъ металлъ не есть ^непростое т ! л о " . В ъ
прим!р! же о д у ш ! даже и изъ соединенія данной посылки съ аналити-
ческим! сужденіемъ объ ея сказуемомъ ( т . е. даже и силлогистически)
нельзя с д ! л а т ь никакого вывода, напр.: „душа не есть б!лый предметъ;
бѣлый предметъ не есть ноб!лый предметъ". Отсюда нельзя сд!лать ни-
какого вывода. Поэтому выводъ, говорящій: „душа есть неб!лый пред-
м е т ъ " , выходить неправильным!, считаем! ли мы его полученнымъ посред-
ством! превращенія, или же — посредством! энтимемы.
Превращение логики чаще всего считаютъ истиннымъ непосредствен-
ным! умозаключеніемъ. И тогда противоноставленіе сказуемому, о которомъ
сейчасъ пойдетъ р ! ч ь , позволительно разсматривать, к а к ъ соединеніе'пре-
вращенія съ обращеніемъ. Но нревращеніе можно считать и такой эятиме-
мой (сдѣД-, истиннымъ же умозаключеніемъ), в ъ которой наряду съ дан-
ной посылкой подразум!вается, в ъ в и д ! другой, аналитическое сужденіе
о сказуемомъ данной посылки. Нанр., превращеніе: „8 ^ с т ь Р ; сл!д. _S
не есть поп-Р/1 можно считать такимъ силлогизмомъ: „S есть Р ; поп-Р
не есть Р; слѣд., S не есть поп-Р". И при такомъ в з г л я д ! на д і л о
противопоставленіе сказуемому тоже позволительно считать соединеніемъ
превращенія съ обращеніемъ. Иногда же считаютъ превращеніо кажущимся
умозаключеніемъ; ибо, взятое само по себѣ, безъ того соединенія еъ обра-
щеніемъ, которое называется противопоставленіемъ сказуемому, оно ровно
ничімъ не отличается отъ кажущихся умозаключеній, именно — о т ъ чисто-
словеснаго преобразованія сужденія. Напр., не все ли р а в н о — с к а ж у я: „8
есть Р", или же „S ее есть поп-Р"1 Или в ъ конкретной форм!: „бумага
б ! л а " и „бумага не н е б ! л а " ? Д а л ! е , р а з в ! это не чисто словесное отличіе,
если я говорю: „китъ не есть рыба" и „китъ есть не рыба", и л и - ж е —
„ S не есть Р " и „ S есть п о п - Р " 1 А при такомъ в з г л я д ! на дѣло про-
тивопоставленіе сказуемому надо считать не соединеніемъ превращевія с ъ
обращеніемъ, но самостоятельнымъ умозаключеніемъ: иначе нельзя объяс-
нить, откуда же в ъ моментъ обращенія ноявляется понятге (не слова, но
понятіе), служащее подлежащимъ вывода и противорѣчащее сказуемому
посылки, если она во время превращенія измѣняется не по матеріалу, а
только в ъ своемъ словесномъ выражен». /
/(б ІІротивопоставлепге сказуемому (oppositio или contrapositio prae-
d i c a t i ) — у м о з а к л ю ч е н и е , состоящее изъ соедипенія превращены съ обра-
щенгемъ, т. е. умозаключеніе, выводъ которою оказывается такимъ,
какъ если бы мы изъ данной посылки сдѣлали выводъ путемъ превра-
щенія, a послѣ того изъ получен/наго вывода сдѣяали новый выводъ пу-
темъ обращенья * ) . Напр.: „всѣ металлы—простыл тѣла; слѣд., все, что
не составляетъ простого тѣла, не есть металлъ". Или: „_всѣ_ 5 суть Р-,
слѣд., никакое поп-Р не есть S". Здѣсь выводъ такой, какъ если бы
мы сперва вывели изъ нашей посылки путемъ превращен!«: „ни одно S не
есть поп-Р" (или „ни одинъ металлъ но есть то, что не составляетъ прос-
того т ѣ л а " ) , a послѣ того сдѣлали бы отсюда новый выводъ дутемъ
обращенія.
Мы сейчасъ упомянули о „соединен» умозаключеній". И необходимо
разъ навсегда запомнить, что гоединеніемъ двухъ или иѣсколъкихъ умо-
заключепгй въ логжѣ называются не только умозаключепія, которыя
дѣйствительно переживаются одно вслѣдъ за друшмъ, но наряду съ
ними и тѣ умозаключенія, выводы которыхъ таковы, какъ если бы они
были получены путемъ послѣдовательныхъ переоюиваній нѣсколькихъ
умозаключений, независимо отъ того, переживаются ли послѣднія въ
дпжтвительпоспіи или нѣтъ. Дѣло въ томъ. что логика изучаете только
правильность или неправильность соединенія вывода съ посылками, незави-
симо отъ того, какими душевными нереживаніями возникло это соединеніе
сужденій. Поэтому она часто называете и, съ своей точки зрѣиія, конечно,
вправѣ называть соединеніемъ умозаключеній даже и такія умозаключенія,
относительно которыхъ самонаблюденіе самымъ неоспорилымъ образомъ
свидѣтельствуетъ, что при нихъ вовсе не бываете наступающихъ одно з а
другимъ переживаній нѣсколькихъ умозаключеній, а все дѣло ограничи-
вается переживаніенъ лишь одного умозаключенія. Напр., самояаблюдеяіе
очевиднѣйшимъ образомъ показываете, что в ъ насъ происходите только
одно, единственное, переживаніе умозаключенія при такомъ разсужденіи:
„металлы — простыя тѣла; слѣд., красные металлы суть красныя простыл
т ѣ л а " - Логика же называете это разсужденіе соединеніемъ слѣдующихъ
умозаключеній: 1 ) „металлы —простыя тѣла; красные металлы суть металлы;
слѣд., красные металлы суть простыя т ѣ л а " ; 2 ) „красные металлы суть
простыя тѣла; красные металлы красны; слѣд., красные металлы и красны,
и нростыя тѣла, т. е. они суть красныя простыя т ѣ л а " .
В е ѣ правила противопоставлена сказуемому легко могутъ быть выве-
* ) Некоторые авторы называютъ это умозаключсніе тоже obversio, т- е. превраще-
ніемъ.
дены тѣмъ сиособомъ, чтобы изиѣнять качество и количество взятой нами
посылки и при каждой форм! сдѣлать изъ нея выводъ путемъ превраще-
н а , a послѣ того изъ этого вывода сдѣлать новый выводъ путемъ обра-
щенія. И мы найдемъ, что противопоставлвнге сказуемому подчинено
двумъ слѣдуюгцимъ правилами :
1 ) Изъ частиоутвердителъной посылки („ нѣкоторыя S суть Р " )
нельзя сдѣлать никакого правилънаго заключенія путемъ противопо-
ставлены сказуемому; ибо эта посылка превращается въ частяоотрица-
тельное сужденіе („нѣкоторыя S не составляютъ поп-Р"), обращеніе же
частноотрицательнаго сужденія бываете только неправильнымъ (стр. 1 6 8 ) .
2) Правильный общій выводъ путемъ противопоставленія сказуе-
мому получается только изъ общеутвердительнаго сужденія. („іщякое
S есть Р ; слѣд., никакое поп-Р не есть 8")\ ибо такое сужденіе пре-
вращается в ъ общеотрицательное, а изъ послѣдняго путемъ обращенія по-
лучается правильный общій выводъ. В о всѣхъ же остальныхъ случаяхъ,
даже изъ общаго отрицательна™ суждеяія, все-таки, получается только
частный правильный выводъ („никакое 8 не есть Р ; слѣд., нѣкоторыя
поп-Р суть 8й); ибо такое сужденіе превращается в ъ общеутвердитель-
ное („всякое S есть поп-Р"); при обращеніи же изъ общеутвердительнаго
сужденія получается только частный правильный выводъ. (Стр. 1 6 9 ) .
Но для оцѣнки правильности даннаго намъ умозаключенія нѣтъ надоб-
ности в ъ запоминаніи этихъ правилъ; ибо ошибки, встрѣчаемыя на дгьлѣ
при, противопоставлены сказуемому, разумеется, должны сводиться
къ_ ошибкамъ въ его составныхъ частяхъ, т, е. или къ неправильному
Обращент», или къ подмѣнѣ въ выводѣ понятія, противорѣчащаго ска-
зуемому посылки, какимъ пибудь всего лишь похожимъ на противо-
рѣчащее. В о т ъ примѣръ первой ошибки: „то, что не составляете хорошихъ
яроводниковъ электричества, зачастую не принадлежите к ъ жидкостямъ,
пот. что нѣкоторыя жидкости хорошіе проводники электричества". Здѣсь
посылка превращена въ такое сужденіе: „нѣкоторыя жидкости не при-
надлежать к ъ тому, что не составляете хорошихъ яроводниковъ электриче-
с т в а " ; а изъ такого еужденія нельзя сдѣлать никакого вывода путемъ обра-
щеяія. Здѣсь же мы его сдѣлали, и наше умозаключеніе вышло оши-
бочнымъ. Подмѣна же понятія, противорѣчащаго сказуемому данной по-
сылки, чаще всего совершается в ъ видѣ иодмѣны противорѣчащаго понятія
противоноложнымъ. И к а к ъ легко впасть в ъ подобную ошибку, видно изъ
того, что въ уяиверситегскомъ у ч е б н и к ! логики М. И. Владиславлева при-
водится в ъ в и д ! прим!ра правилънаго иротивоноставленія сказуемому е л ! -
дующее умозаключеніе, страдающее такой подм!ной: „н!которые геніальные
люди не принесли обществу никакой пользы; слѣд., между вредными для
общества людьми оказывались иногда геніальныя личности". А рядомъ съ
этимъ, опять таки, какъ прим!ръ правгиьнаго противопоставлена, при-
водится еще такое умозаключеніе, г д ѣ тоже встрѣчается подм!на противо-
р ! ч а щ а г о нонятія противоположнымъ: „любовь к ъ ближнему несовм!стима
съ нанесеніемъ вреда -ему; слѣд., оказываніе помощи ближнему иногда
требуется любовью къ нему". (Ом. Логика. Сиб. 1 8 8 1 , стр. 1 1 5 ) .
Ограничена третьяго понятія ( d e t e r m i n a t i o t e r t i i ) , это—непо-
средственное умозаключепіе, въ выводе которого подлежащимъ служить
какое нибудь новое, третье, понятіе, ограниченное чрезъ присоединеніе
къ нему подлежащаго посылки, а сказуемымъ—то же самое третье
попятіе, ограниченное чрезъ присоединеніе къ нему сказуемаго посылки.
Напр.: „собака —животное; слѣд., голова собаки есть голова животнаго";
„театръ—удовольствіе; слѣд., увлечевіе театромъ есть увлеченіе удоволь-
ствіемъ" и т. п. Это умозаключевіе столь просто, что при немъ никогда
не ветрѣчается на дѣлѣ ннкакихъ ошибокъ. Поэтому устанавливать д л я
него особыя правила, кромѣ указанія, что здѣсь общгй выводъ, очевидно,
можетъ быть полученъ не иначе, какъ изъ общей посылки, будетъ без-
полезнымъ педантизмом!: вѣдь каждое правило умозаключеній цѣнно не
само по себѣ, но только, какъ средство для какихъ-нибудь дальнѣйшихъ
соображеній н , прежде всего, д л я систематическаго перечня и описанія
сущности т ѣ х ъ ошибокъ, которыя встрѣчаются на дѣлѣ (ср. выше, стр. 1 5 8 ) .
Большинство авторовъ сочиненій но логивѣ (но не веѣ) пропускают!
это умозаключеніе в ъ перечнѣ непосредственных!, давая этимъ знать, ч т о
они считаютъ его кажущимся; ибо нѣтъ никакой возможности разсматри-
вать его, какъ соединеніе ( в ъ принятом! логикой значеніи этого слова,
см. стр. 1 7 4 ) другихъ, непропускаемыхъ этими авторами, умозаключеній,
хотя бы для этой цѣли употреблялись, между прочимъ, и силлогизмы. Н о
его принадлежность к ъ истиннымъ еще замѣтнѣе, чѣмъ даже в ъ обращении.А

5. Круговыя схемы непосредственныхъ умозаключеній.

В ъ видѣ средства, помогающего быстрѣе подмѣтить и понять правила

умозаключений, часто употребляются круговыя схемы. Прежде чѣмъ излагать
ихъ, необходимо предупредить, чтобы умѣнья употреблять эти схемы отнюдь
не считали знаніелъ самого логического ученія объ умозпключеніяхъ, к а к ъ
это ошибочно думаютъ не только нѣкоторые учащіеся, а даже иной разъ
и преподаватели логики. Круговыя схемы — всего лишь вспомогательное
средство, и его надо тотчасъ же отбросить, какъ только мы достигнем!
цѣли, для достиженія которой оно назначено. Поэтому, если кто в ъ
состояніи сразу подмѣтить и понять правила умозаключеній безъ помощи
круговыхъ схемъ, то ему и не зачѣмъ пользоваться этимъ средством!.
A т ѣ , кому трудно обойтись безъ его употребленія, должны всячески с т а -
раться усилить в ъ себѣ способность разсматривать в с ѣ логяческія связи и
прямо, безъ помощи круговыхъ схемъ. (Путь, быстро ведущій къ достиже-
ние этой цѣли, состоите в ъ разборѣ возможно большаго числа оримѣровъ
правильных! и неправильных! умозаключеній). В ѣ д ь предметомъ, изучае-
 мымъ логикой въ умозаключвнгяхъ, служатъ сами логическія связи, а не
тѣ пространственныя отногиенія, которымъ онѣ всего только уподо-
бляются въ круговыхъ схемахъ.
Д л я ностроенія круговыхъ схемъ сужденій условливаются въ слѣ-
дующемъ: объемъ каждаго понятія, напр., понятія человѣка, изображать
кругомъ и всѣ яредметы, подходящіе подъ изображенное этимъ кругомъ
понятіе, напр., людей, считать находящи-
мися внутри этого круга, а в с е лежащее
внѣ этого круга считается предметами, под- rtorv« О .
ходящими подъ понятіе, противорѣчащее изо-
браженному кругомъ, напр., подъ понятіе н е -
людей.
При такомъ условіи общеутвердительное
сужденіе „всякое S есть Р " , напр., „всякій
металлъ — простое тѣло" можно изобразить
такими двумя кругами, чтобы кругъ, изобра-
жающей подлежащее S (металлъ), помѣщался
весь цѣликомъ внутри круга, изображающая
сказуемое Р (простое тѣло). При этомъ обя-
зательно подразумевается, что намъ неиз-
вестно, какъ велика часть круга Р, занятая круюмъ S. Такимъ обра-
зомъ, получается начерченная здѣсь схема общеутвердительяаго сужденія.
Разсматривая ее, мы наглядно, к а к ъ бы глазами, убѣждаемся, что и з ъ
общеутвердительной посылки: „всякое S есть Р" ( „ в с ѣ металлы—простыя
т ѣ л а " ) , позволительно относительно Р (простыхъ тѣлъ), т. е. путемъ обра-
щенія, заключить только, что хоть нѣкоторыя Р суть S ( „ х о т ь нѣкоторыя
простыя тѣла суть металлы"), но еще у насъ нѣтъ права заключать,_ что
всякое Р есть S (что всякое простое тѣло есть металлъ); ибо еще неизвѣсгно,
к а к ъ велика часть круга Р, занятая кругомъ S, совпадаете ли послѣдній со
всѣмъ кругомъ Р или нѣтъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ мы наглядно убѣждаемся, что
изъ этой же самой посылки относительно поп-Р, т . е. путемъ противопо-
ставивши сказуемому, мы ^
вправѣ заключить, что ни Т Ю Т 1 ~ сЗ".
одно. поп-Р не есть S („ш'
ЧЛ Л с-пи, Ю гаеЛиаЛ Hyrute
одео-недгростоа-іѣло- не есть
металлъ"); ибо все лежащее
внѣ круга Р ( т . е. всякое
поп-Р), окажется лежащимъ
и в н ѣ круга S.
Общеотрицательное су-
жденіе при вышеуказанном!
условіи можетъ быть изобра-
жено двумя такими кругами, внѣ круга,
чтобы кругъ, изображающій подлежащее 12
изображающаго сказуемое. И получается схема, которая наглядно пока-
зываете, что изъ общеотрицательной посылки: „ни одно S не есть Р", отно-
сительно Р ( т . е. посредствомъ обращенія) мы вправѣ заключить, что ни
одно Р не есть S; относительно же поп-Р, т. е. путемъ противопоставлена
сказуемому, позволительно заключить только то, что хоть нѣкоторыя поп-Р
суть S.
Частноутвердительное сужденіе изображается т а к ъ , чтобы кругъ S ,
изображающій подлежащее, помѣщался толь-
ко нѣкоторой своей частью, а не весь ц ѣ -
ликомъ, внутри круга Р , изображающаго
сказуемое. При этомъ подразумѣвается,
что про ту часть круга S, которая ле-
жишь внѣ круга Р, намъ неизвѣстно, су-
ществуетъ-ли она на дѣлѣ: вѣдь частное
сужденіе, говоря о нѣкоторой части объема
подлежащаго, еще ровно ничего не говорите
о другой части. Поэтому и буква S, обо-
значающая подлежащее, ставится внутри
круга Р.
Эта схема наглядно показываете, что изъ частноутвердительной посылки
„нѣкоторыя S суть Р" объ ея сказуемомъ Р (т. е . путемъ обращенія) можно
сдѣлать правильное заключеніе, именно—что хоть нѣкоторыя Р суть S. Но изъ
этой же самой посылки относительно поп-Р ( т . е . яутемъ противопостав-
ленія сказуемому) нельзя сдѣлать никакого заключенія; ибо неизвѣстно,
существуютъ ли на дѣлѣ такія S, которыя лежали бы внѣ круга Р.
Частноотрицательное сужденіе изображается такъ, чтобы кругъ, изо-
б р а ж а ю т » подлежащее S, помѣщался н ѣ -
О которой своей частью, но не весь цѣли-
oiort- с \ комъ, внѣ круга Р , изображающаго ска-
зуемое. При этомг, подразумгъвается, что
про ту часть круга S, которая лежитъ
внутри круга Р.. неизвѣстно, существу-
ешь ли она на дѣлѣ, или нѣтъ; в ѣ д ь
частное суждеяіе говорите лишь о нѣкото-
рой части подлежащаго, ровно ничего не
говоря о другой. Поэтому и буква S ста-
вится внѣ круга Р. Этимъ только по наруж-
ному виду и отличаются другъ отъ друга
схемы частноутвердительныхъ и частноотрицательныхъ сужденій.
Полученная схема наглядно показываете, что изъ посылки „нѣкоторыя S
не суть Р " нельзя сдѣлать относительно Р , т . е. путемъ обращенія, никакого
заключенія, потому что неизвѣстно, есть ли на дѣлѣ внутри круга Р часть
круга S, или же ея нѣтъ тамъ; слѣдовательно, остается одинаково воз-
можнымъ и то, что нѣкоторая часть круга Р совпадаете съ S (т. е. что
хоть нѣкоторыя Р суть S), и то, что ни одна часть круга Р не совпа-
даете съ 8 ( т . е. ни одно Р не есть S ) . Вмѣстѣ съ тѣмъ наша схема
наглядно показываетъ, что изъ той же частноотрицательной посылки „нѣ-
которыя S не суть Р" относительно поп-Р, т . е. дутемъ противопоставь
ленія сказуемому, получается вполнѣ правильный выводъ, что хоть нѣко-
торыя поп-Р суть S.
Изъ непосредственных! умозаключеній съ помощью круговыхъ схемъ
о б ъ я с н я ю т ! только обращеніе и противопоставленіе сказуемому: другіе же
виды непосредственных! умозаключений такъ просты, что не требуютъ по-
д о б н ы х ! пояснен
 Г I А В А XI.

Силлогизмы, какъ важнѣйшія части доказательствъ.

1. Категорическіе силлогизмы и ихъ составныя части.

^ Перейдемъ теперь к ъ разсмотрѣнію силлогизмовъ. Мы опредѣлили ихъ-

на стр. 1 6 5 , какъ такія опосредствованныйумозаключенія, въ составъ ко
рыхъ не входятъ ни кажущіяся, ни непосредственный, такъ что в ъ силло-
г и з м а х ! к ъ согласію съ выводомъ насъ принуждает! согласіе не менѣе,
какъ съ двумя посылками, взятыми вмѣстѣ, а в з я т и я порознь онѣ еще
недостаточны для этой цѣли. Если въ силлогизме къ согласую. съ выводомъ
насъ принуждаютъ только две посылки, безъ помощи. какой бы то щ
было третьей, то онъ называется простымъ силлогизмомъ. Если же
въ силлогизме для принужденія къ соіласію съ его выводомъ нужно
больше двухъ посылокъ, гпо онъ называется сложнымъ.
Простыв силлогизмы, въ свою очередь, могутъ быть трехъ родовъ:
1) катеюрическіе, съ которыхъ мы и начвемъ свое дѣло, и в ъ которыхъ
обѣ посылки суть сужденія категорическія; напр.: „ S есть Ж , а всякое Ж
есть Р, слѣд.. S есть Р " . 2 ) Разделительные, въ которыхъ одна изъ
посылокъ есть сужденіе раздѣлительное, а другая можетъ быть какой угодно —
и категорической, и условной, и раздѣлительной, напр.: „А есть или В,
или С; но А не есть В\ слѣд., А есть С". 'à) Условные, в ъ которыхъ
одна изъ посылокъ есть сужденіе условное, а д р у г а я — и л и условное, или
категорическое, только не раздѣлительное; напр.: „если M есть В, то С
есть В; но M есть В; слѣд., и С есть В"; или—другой примѣръ: „если
А есть В, то С есть Р ; если же С есть В, то Е есть F; слѣд., если
А есть В, то Е есть F".
Легко убѣдиться, что въ простомъ категорическомъ силлогизме в
правильному, выводе могутъ быть только такія понятія, которыя ест
и въ посылкахъ, при чемъ одно изъ понятій, входящихъ въ составъ посы
локъ, должно быть общимъ для обѣихъ посылокъ элементомг, т. е. долж
входить въ составъ и той и другой посылки, такъ что правильный про
стой категорыческій силлогизмъ долженъ состоять не более и не менее
какъ изъ трехъ попятій. Дѣйствительно, если мы возьмемъ двѣ такихъ
посылки, у которыхъ нѣтъ общаго. для нихъ элемента (т. е. понятія,
повторяющагося в ъ каждой изъ нихъ), такъ что в ъ нихъ окажется
четыре понятія, напр.: „ р т у т ь — ж и д к о с т ь " и „китъ—млекопитающее", то
«разу замѣтимъ, что изъ нихъ нельзя сдѣлать ровно никакого вывода;
между тѣмъ к а к ъ в ъ тѣхъ случаяхъ, когда изъ двухъ посылокъ вытекаетъ
какой-либо выводъ, онѣ непремѣнно имѣютъ общій, связываюгцій ихъ эле-
мента. Напр.: „ртуть—жидкость, a всѣ жидкости упруги; слѣд., и ртуть
у п р у г а " . Здѣсь понятіе жидкости входитъ в ъ составь и той, и другой
посылки, такъ что в ъ такихъ посылкахъ выходить всего только три по-
нятія. Далѣе: очевидно, нельзя и з ъ двухъ посылокъ д ѣ л а т ь какія-либо
заключеяія о понятіяхъ, которыя в ъ нихъ не упоминаются. Напр., изъ
нажихъ посылокъ: „ р т у т ь — ж и д к о с т ь ; всѣ жидкости упруги", очевидно,
нельзя вывести ни того, что „ р т у т ь — м е т а л л ъ " , пи того, что „вода упруга",
ни того, что „водородъ—газъ„ и т. д . Такимъ образомъ, и во всемъ сил-
логизм!, т. е. и въ в ы в о д ! , и въ посылкахъ, тоже выходитъвсего только три
понятія. •
Иногда кажется, будто бы есть и такіе простые категорическіе сил-
логизмы, въ которыхъ больше трехъ понятій, а они, все-таки, выходятъ
правильными. Напр.: „ап. Павелъ иовел!ваетъ почитать в с ! законныя
власти; языческіе цари—законный власти; с л ! д . , ап. Павелъ повелѣваетъ
почитать языческихъ царей „. Повидимому, з д ! с ь пять понятій: апостолъ
Павелъ, повел!вать почитать в с ! законныя власти, языческіе цари, закон-
ная власть, повел!вать почитать языческихъ царей. В ъ д!йствительности
же в ъ этомъ силлогизм! только три понятія, но в ъ немъ строй предложе-
ній не соотв!тствуетъ строю сужденій; наши же правила всегда относятся
къ сужденіямъ, а не къ предложѳніямъ, такъ что з д ! с ь н ! т ъ никакого про-
тивор!чія съ нашими словами. В о т ъ каковъ этотъ силлогизмъ, если в ъ
немъ сдѣлать предложенія соотв!тствующими по своему строю сужденіямъ:
„ в с ! законныя власти принадлежать к ъ тому, что повел!ваетъ почитать ап.
Павелъ; языческіе цари—законныя власти; слѣд., языческіе цари принад-
лежать к ъ тому и т . д . " .
Понятіе, повторяющееся в ъ каждой изъ посылокъ (и служащее по-
этому для нихъ связующимъ элементом!, в ъ нашемъ п р и м ѣ р ѣ — „ ж и д к о с т ь " ) ,
носить названіе „ередитѳ термина силлогизма". Д в а же другихъ понятія,
в х о д я щ и х ! в ъ составь посылокъ ( в ъ нашемъ п р и м ! р ! — „ р т у т ь " и „упру-
г і й " ) , тоже называются „терминами силлогизма" и различаются по тому,
представляют! ли они подлежащее или сказуемое вывода, именно: то по-
нятіе, которое служить сказуемымъ вывода ( „ у п р у г і й " ) , называется „боль-
шим» термином» силлогизма"; то же, которое служить подлежащим! вы-
вода ( „ р т у т ь " ) , называется „ м е н ь ш и м ъ термином» силлогизма". При
этомъ надо имѣть в ъ виду, что „терминами силлогизма" называются не
только словесные знаки, обозначающіе понятія, которыя служатъ частями
силлогизма, но и сами эти понятія. (Сравн. стр. 15.8).
Посылка, содержащая въ себѣ болыиій термит („жидкости уп-
руги"), называется „большей посылкой", a содержаіцая меньшій тер-
мин» ( „ р т у т ь — ж и д к о с т ь " ) — „ м е н ь ш е й посылкой". И узнавать, г д ! боль-
шая посылка, а г д ! меньшая, нужно только сл!дующимъ яутемъ: надо
 емотрѣть, что служить подлежащимъ вывода; и т а посылка, в ъ которую
оно входить, есть меньшая посылка, а д р у г а я — б о л ь ш а я .
Чтобы можно было быстрѣе разематривать простые категорическіе
силлогизмы, высказывая посылки в ъ схематическомъ видѣ, принято средній
терминъ обозначать черезъ Ж " ( о т ъ слова m é d i u s — с р е д н і й ) , болыпій—черезъ Р
(отъ слова p r a e d i c a t u m , т. е. сказуемое вывода), a меиьшій_терминъ—буквоЦ?
(отъ слова s u b j e c t u m , т. е. подлежащее вывода). Оверхъ того, в ъ логикъ
принято писать большую посылку сначала, А потомъ меньшую. В Ѣ Д Ь _ Щ Й
порядка посылокъ, очевидно, выводъ нисколько не зависитъ, т а к ъ что ло-
гика вправѣ условиться, в ъ какомъ порядкѣ писать посылки. А это условіе-
избавляете отъ необходимости каждый разъ указывать, г д ѣ большая по-
сылка, г д ѣ меньшая: на первомъ мѣстѣ большая, на второмъ—меньшая, на
третьемъ—выводъ. Но такъ какъ на дѣлѣ посылки могутъ мыслиться и
высказываться в ъ какомъ угодно норядкѣ, и даже чаще всего в ъ есте-
ственномъ ходѣ мыслей н а нервомъ мѣстѣ попадается меньшая посылка,
то никогда не слѣдуетъ, разсматривая встрѣчающіеся на дѣлѣ силлогизмы,
считать большей посылкой непремѣнно первую, а меньшей вторую, к а к ъ
это иной разъ дѣлаютъ учащіеся.
Д а что учащіеся? Имъ и Б о г ъ простить, если при отсутствіи надле-
жаіцихъ указаній у нихъ установится неразрывная ассоціація между поня-
тіями первой посылки и большей посылки, такъ что имъ начнете казаться,
будто бы эти ионятія подразумѣваются одно в ъ другомъ. (Ср. стр. 1 1 0 -
и 1 1 1 ) . Но не рѣдкость встрѣтить даже въ научной психологической лите-
р а т у р ! такую фразу: „логика напрасно учите, будто бы силлогизмъ всегда
начинается съ большей посылки". Н е ясно ли, что это одно изъ нагляд-
нѣйшихъ проявленій грубаго непониманія отличій логической точки зрѣнія
отъ психологической? Логика вовсе не учить ни о какомъ порядкѣ воз-
нитовенія и первживанія силлогизма. Начинается ли онъ съ большей или
меньшей посылки, ей рѣшительно все равно, и этимъ она вовсе не инте-
ресуется. Болѣе того, логика очень охотно признаетъ факте, на который,
къ сожалѣнію, дсихологія мало обращаетъ вниманія, именно: выводъ часто
возникаете раньше всякой посылки, д а иногда еще съ величайшей увѣ-
ренностью в ъ его истинности, а ужъ потомъ только возникаютъ либо сами
собой, т. е. безъ всякаго умысла съ нашей стороны, либо умышленно под-
бираются нами такія посылки, изъ которыхъ вытекалъ бы этотъ выводъ,
такъ чтобы онѣ оправдали нашу увѣренность въ его истинности. Но логикѣ
до всего этого нѣтъ никакого дѣла: это психологія обязана изучать законы,
по которымъ переживаніе силлогизма при тѣхъ или другихъ условіяхъ при-
нимаете тотъ или другой ходъ, хотя, к ъ сожалѣнію, она этого не дѣлаетъ
и такимъ путемъ внушаете ложную мысль, будто бы все это уже изла-
гается в ъ логикѣ. Н а самомъ же дѣлѣ логика говорить только одно: въ
какомъ бы порядкѣ гі почему бы ни происходило въ нагиемъ сознаніи
'возникновете посылокъ и вывода, правильность послѣдняго, т. е. ею_
логическая связь съ посылками, зависишь вовсе не отъ этою, а только
 отъ того, какими окажутся по своему составу (матергалу) и формѣ
онъ самъ и посылки, къ которымъ онъ присоедипепъ, передъ ними или
послѣ нихъ, это все равно. Поэтому, заключаете л о г и к а , при изученіи
условій правильности силлогизма мы имѣемъ неоспоримое право располагать
посылки и выводъ в ъ какомъ угодно порядкѣ. Н о само собой разумѣется,
что мы яе вправѣ условленный нами схематическій порядокъ р а с -
положена частей силлогизма принимать з а изображеніе порядка в ъ самомъ
переживаніи силлогизма. И если подобное смѣшеніе переживанія силлогизма
съ логической схемой иослѣдняго составляете одно изъ обычныхъ явленій
въ научной литератур!, то вовсе неудивительно, ч т о психологія умоза-
ключений совс!мъ еще не существуете и составляете всего лишь задачу
будущаго: думаютъ, будто бы она уже изложена в ъ л о г и к ! , и не строятъ ея.

2. Фигуры и модусы категоричеекаго силлогизма.

Разлжія простит категоричвскихъ силлогизмовъ, зависящгя отъ
мѣста среднего термина въ каждой изъ посылокъ, называются фигу-
рами катещтческаго силлогизма. И очевидно, что могутъ быть только
четыре с л ! д у ю щ и х ъ фигуры, которыя в ъ л о г и к ! принято называть по и х ъ
нумерамъ:
Схемы фигуръ:
1-ая фигура. Среднш термит въ__болъшей Подл. Сказ.
посылкѣ служгтъ подлежащимъ, а въ метшей ска- M . . P
зуемым?,. Н а п р . : „ в с ! жидкости упруги; р т у т ь — ж и д - S . . M
кость; слѣд., ртуть у п р у г а " . s . . P
2-ая фигура. СреднЫ термин?', слржиш_въ Подл. Сказ.
обѣихъ посылкахъ сказуемымъ. Н а п р . : „рыбы не ды- Р . . M
шатъ легкими, киты дышатъ легкими; с л ! д . , киты не S . . M
рыбы". s . . P
3-ЬЯ фигура. Среднш терминъ служить въ
обѣихъ посылкахъ подлежащимъ. П р и м ! р ъ : „ н ! к о - Подл. Сказ.
торые обвиняемые в ъ сношеніи съ діаволомъ не отри- M . . P
цаютъ своей виновности; а в с ! обвиняемые в ъ сно- M . . S
шеніи съ діаволомъ мнимые преступники; с л ! д . , н ! -
которые мнимые преступники не отрицаютъ своей в и -
s . . P
новности".
1-ая фигура. Термины расположены въ об-
ратпомъ порядкѣ сравнительно съ первой фигурой,
т. е. средній терминъ составляешь сказуемое Подл. Сказ.
большей„ „ посылки и подлежащее меньшей. Напр. : P . . M
„ в с я к а я птица есть животное, покрытое перьями: ни- M . . S
какое пернатое животное не принадлежите к ъ четве-
S . . Р
роногимъ; с л ! д . , никакое четвероногое но относится
къ птицамъ".
 Отличія силлогизмовъ одной и той оісе фигуры другъ отъ друга,
зависящія отъ качества и количества посылокъ, называются модусами
категорическихъ силлогизмовъ. Напр. „ни одна жидкость не сохраняе
своей формы; ртуть жидкость; слѣд., ртуть не сохраняет! своей формы"
составляет! силлогизм! первой фигуры, но иного модуса, чѣмъ прежній
.примѣръ этой же фигуры (объ упругости ртути), пот. что отличается о т ъ
него качеством! большей посылки. Точно также „рыбы не дышать легкими,
a нѣкоторыя водяныя животныя дышать легкими; слѣд., нѣкоторыя в о -
дяныя животныя не рыбы" образует! иной модусъ второй фигуры, чѣмъ
прежде приведенный примѣръ этой фигуры (о к и т а х ъ ) , пот. что отличается
отъ него количеством! меньшей посылки.
Легко понять, что если ограничиться однимъ ариѳметическимъ раз-
счетомъ (не обращая вниманія на то, дѣйствительно ли посылки будутъ
обязывать насъ к ъ какому-нибудь опосредствованному выводу, или нѣтъ),
то в ъ каждой фигурѣ вышло бы 1 6 р а з л и ч н ы х ! модусовъ. В ъ самомъ
дѣлѣ, каждая большая посылка можетъ существовать в ъ четырехъ формахъ:
въ формѣ общеутвердительнаго, чаетноутвердительнаго, общеотрицательнаго
и частноотрицательнаго сужденія. А при каждой формѣ большей посылки
возможны четыре подобных! же формы меньшей посылки, такъ что в ъ
каждой фигурѣ будетъ 4 - ж д ы 4 = 1 6 модусовъ, а во всѣхъ четырехъ фи-
г у р а х ! — 4 - ж д ы 1 6 = 6 4 модуса ( а если считать и единичныя посылки,
то 1 4 4 , но см. стр. 1 б 8 ) . Н о такія числа получаются оттого, что
мы ограничиваемся чисто-ариѳметическимъ разсчетомъ. В ъ дѣйствительно-
сти же не при всякихъ комбинаціяхъ различных! по качеству и количе-
ству формъ категорическихъ посылокъ можно получить правильный выводъ:
и если мы изо всѣхъ ариѳметически возможных! модусовъ выберемъ одни
только правильные и составим! такимъ путемъ таблицу правильных! мо-
дусовъ, то послѣднихъ окажется приблизительно втрое, и даже еще меньше,
чѣмъ ариѳметически возможных!, именно 1 9 , какъ это мы скоро покажемъЛ

3.JP правилахъ катѳгорическаго силлогизма.

Что же касается правилъ категорическихъ силлогизмовъ, то в с ѣ они
дѣлятся на двѣ группы: заранѣе видныя и невидныя заранѣе. Заранее
видныя правила видны (заранѣе, т. е . ) безъ помощи таблицы правиль-
ныхъ модусовъ, даже безъ помощи дѣлепія . силлогизмовъ па фигуры, а
на оспованіи однихъ только соображеній, при какихъ условіяхъ данный
намъ силлогизм* непременно выйдетъ ошибочным*: къ какой бы фигуре
онъ ни принадлежим. IL оттого, что они устанавливаются независимо
отъ дѣленія силлогизмовъ на фигуры, эти правила оказываются общими,
т. е. обязательными для всехъ четырехъ фигуръ сразу Болѣе того:
они оказываются общими даже и для плехъ силлогизмовъ, въ которыхъ
встречаются единичныя посылки; ибо они устанавливаются независимо
отъ особенностей модуса (слѣд. и количества посылокъ) каждаго силло-
гизма. Но не сдѣдуетъ думать, будто бы заранѣе видныя правила то же
•самое, что общія для всѣхъ фигуръ; ибо есть общія правила, непринад-
лежащія к ъ заранѣе видныиъ. В м ѣ с т ѣ съ тѣмъ заранѣе видныя правила
таковы, ч т о хотя и трудно (для многихъ лицъ даже прямо невозможно)
самому догадаться о суіцеетвованіи нѣкоторыхъ изъ нихъ, з а то, когда намъ
укажутъ, что именно требуется ими, то мы либо тотчасъ ж е , либо съ п о -
мощью самыхъ легкихъ соображеній убѣждаемся, что в с ѣ они дѣйстви-
тельно должны быть исполнены в ъ правильныхъ силлогизмахъ, что и х ъ
нарушеиіе нееомнѣнно сдѣлаетъ нашъ силлогизмъ ошибочнымъ. И съ п о -
мощью этихъ правилъ легко установить перечень ошибокъ, встрѣчающихся
на дѣлѣ в ъ силлогизмахъ. і
Вт же невидныя за/ранѣе правила подмѣчаются посредствомъ
разсмѳтрѣнія таблицы правильныхъ модусовъ, какъ свойства, присущія
такимъ модусащ и отличающія гіхъ отъ неправильных^ модусовъ. И
даже послѣ того, какъ эти правила уже указаны намъ, мы, все-таки, еще
не видимъ сразу никакой необходимости, чтобы они непремѣнно исполня-
лись во всѣхъ правильныхъ модусахъ: таблица правильныхъ модусовъ п о -
казываете намъ только, что т а к ъ всегда бываете н а дѣлѣ, а почему т а к ъ
и должно быть, остается еще непонятнымъ. Понять необходимость исполне-
нія всѣхъ этихъ правилъ можно только посредствомъ довольно сложныхъ
доказательствъ, основанвыхъ на заранѣе видныхъ правилахъ, съ одной сто-
роны, и на отличительныхъ особенностяхъ каждой фигуры, съ другой сто-
роны, именно: можно доказать, что всѣ невидныя заранѣе правила пред-
ставляюто собой неизбѣжныя слѣдствія, вытекающія изъ заранѣе вид-
ныхъ правилъ, примѣненныхъ къ отличительнымъ особенностямъ каждой
фигуры. И вполнѣ понятно, что только немногія изъ вевидныхъ заранѣе правилъ
могутъ оказаться общими для всѣхъ фигуръ, в ъ большинствѣ же случаевъ,
какъ зависящія отъ особенностей той или другой фигуры, они должны
имѣть значеніе только для одной опредѣлвиной фигуры, т . е . должны с о -
ставлять осѳбыя правила этой фигуры. .
Еще два замѣчанія по поводу тѣхъ и другихъ правилъ:
JL. Съ перваго взгляда кажется, что было бы гораздо проще, если бы
мы замѣнили названія „заранѣе видныя" и „невидныя заранѣе" правила
названіями „основныхъ" и „производныхъ". Н о это было бы в о т ъ
чѣмъ неудобно: названія „основная" и „производная" правила не только
не напоминали бы намъ о томъ, что послѣднія (т. е . , по нашему, „невид-
ныя заранѣе") в ъ отличіе отъ первыхъ (или, по нашему,—отъ „заранѣе
в и д н ы х ъ " ) подмѣчаются не иначе, какъ с ь помощью таблицы правильныхъ
модусовъ, но еще внушали бы ложную мысль, будто бы они могутъ быть
выведены изъ основныхъ ( т . е. изъ заранѣе видныхъ) правилъ прямо, безъ
помощи разсмотрѣнія особенностей каждой фигуры.
2 . Раздѣленіе правилъ силлогизма на заранѣе видныя и невидныя з а -
ранѣё образуете собой нѣкоторое новшество в ъ логикѣ * ) , которое я п о -
*) Очень близко къ этому раздѣленію н, вообще, ко всему характеру моего изложенія
тому предлагаю, что съ его помощью значительно облегчается изученіе
категорическихъ силлогизмовъ в ъ элементарном! курсѣ логики: оно д а е т ъ
возможность пропустить таблицу правильных! модусовъ и, все-таки, в ы я с -
нить с в ѣ встрѣчающіяея н а дѣлѣ ошибки въ категорическихъ силлогизмах!.
Обыкновенно же дѣлятъ правила силлогизмовъ на общія для всѣхъ фигуръ
и особыя для каждой фигуры. Н о тогда при элементарном! преподаваніи
логики приходится или углубляться в ъ построение и заучиваніе таблицы
правильных! модусовъ со всѣмъ множеством! невидныхъ заранѣе нравилъ,
или же, пропуская все это (и перечень правильных! модусовъ, и всѣ пра-
вила), не давать ученикам! в ъ руки никакого средства, которое помогало
бы имъ понимать и объяснять встрѣчающіяся в ъ силлогизмах! ошибки. Н о
къ чему же тогда сведется элементарное ученіе о категорическихъ силло-
гизмах!? Е ъ явно безсмысленному (велѣдствіе отсутствія всякаго дальнѣй-
шаго примѣненія) указанію, что есть категорическіе силлогизмы, что они
состоять изъ столькихъ-то понятій и сужденій, которыя называются такъ-то и
такъ-то. A зачѣмъ знать все это, коль скоро все сказанное остается безъ
всякаго примѣненія к ъ объяснению ошибокъ, неизвѣстно. Запоминать же не-
видныя заранѣе правила дѣло столь нелегкое, что и сами учителя нерѣдко
сбиваются на этомъ нунктѣ. К ъ тому же объясненіе ошибокъ съ помощью
невидныхъ заранѣе правилъ отличается крайне искусственным! х а р а к т е -
ром!, в ъ чемъ мы убѣдимся в ъ свое время.

4. О раепредѣленности понятій въ сужденіи.

Сперва мы изложимъ заранѣе видныя правила, но прежде чѣмъ у к а -
зывать ихъ, условимся для краткости называть, какъ это принято всѣми
логиками, то нонятіе, которое такъ входить в ъ составъ сужденія, что
послѣднее навѣрняка относится ко всему объему этого понятія, понятіеяъ
расмредѣленнымъ въ данномъ сужденіи. А то понятіе, которое такъ вхо-
дить в ъ составъ сужденія, что послѣднее относится не ко всему объему
этого понятія, а лишь к ъ нѣкоторой части его объема, условимся называть
нераспределенным* въ данномъ суждещи, и спросимъ себя: в ъ к а к и х ъ
сужденіяхъ подлежащее и сказуемое бываютъ распредѣленными и нераспре-
дѣленныни? Само собой разумѣется, что если разсматриваеже понятіе
будетъ единичнымъ, то оно окажется распределепнымъ: нельзя же мыс-
лить единичное понятіе иначе, какъ во всемъ его объемѣ, коль скоро по-
слѣдній весь исчерпывается всего только однимъ предметом!. Н о к а к ъ
стоитъ дѣло, если и подлежащим! и сказуемымъ сужденія служатъ общія
понятія?
Относительно нодлежащаго вспомнимъ слѣдѵющее обстоятельство: в с я -

подходитъ, но, все-таки, отличается большей сложностью в не указываетъ иикакихъ педаго-

гическихъ заключеній, такъ называемая, «Поррояльская логика». Подъ атнмъ пменемъ под-
разумѣвается книга, вышедшая анонимно на франпузскоыъ языкѣ въ 1662 г. иодъ заглавіемъ;
«La logique ou l'art de penser».
кое общее сужденіе всегда мыслится относящимся ко всему объему его под-
лежащаго, а частное только к ъ нѣкоторой части объема подлежащаго. П о -
этому въ общихъ сужденіяхъ подлежащее неизбежно окажется распре-
делепнымъ, а въ частныхъ нераспределеннымъ. Сказуемое же ни въ
одномъ изъ утвердительныхъ не распределено; а во всехъ отрицатель-
ныхъ распределено. Напримѣръ: „ в с ѣ металлы проводники электричества".
Здѣсь сказуемое мыслится не во всемъ объемѣ, т. е. не распредѣлено. Н о
в ъ сужденіи „киты не рыбы" оно мыслится во всемъ объемѣ, т . е. р а с -
пределено.
А чтобы намъ убѣдиться, что в ъ сказуемомъ дѣло т а к ъ стоитъ не
только в ъ т ѣ х ъ примѣрахъ, которые мы сейчасъ привели, но и во всѣхъ
сужденіяхъ, обратимъ вниманіе на слѣдующее обстоятельство: въ каждом*
утвердительномв сужденіи нами невольно мыслится (и не вследствіе
нашихъ намерены, а само собой), что все подлежащее или же неко-
торая часть его объема подходить подъ объемъ сказуемаго, т. е. со-
ставляешь какую -то, ближайшимъ образомъ неопределенную, часть объема
сказуемаго, другими словами—такую часть, про величину которой намъ
ближайшимъ образомъ гтчего неизвестно. Т а к ъ , въ общеутвердительномъ
суждеиіи: „всѣ рыбы суть позвоночныя животныя", высказыва.ется,~что сово-
купность в с ѣ х ъ предметовъ, которые мыслятся въ понятіи рыбы, подходить
подъ объемъ понятія нозвоночнаго животнаго, т. е. составляете нѣкоторую
часть рода предметовъ, называемых! позвоночными животными, а к а к ъ в е -
лика она—яеизвѣстно * ) . В ъ частноутвердительномъ же сужденіи: .„нѣко-
торые металлы суть жидкости" мыслится, что нѣкоторая часть объема по-
нятія металла подходите нодъ объемъ сказуемаго (жидкости), т . е. состав-
л я е т ! нѣкоторую часть его.. Н о иначе стоитъ дѣло въ отрицательныхъ
сужденгяхъ: въ нихъ все надлежащее или же некоторая часть его .объема
всегда мыслятся, какъ сдвсѣмъ неподходящія подъ объемъ сказуемаго,
т. е. песовпадающія ни съ одной изъ ею частей. Напримѣръ: в ъ обще-
о^ицаіюльномъ сужденіи: „ н и одинъ китъ не есть рыба" мыслится, ч т о
ни одна часть объема понятія кита не подходить ни подъ одну часть объема
понятія рыбы. В ъ частноотрицательноиъ же сужденіи: „нѣкоторыя млеко-
питающія не суть сухопутный животныя" мыслится, что нѣкоторая часть
объема понятія млекопитающих! не подходить ни подъ одну часть объема
понятія сухопутныхъ животныхъ. В о т ъ оттого то сказуемое не распредѣ-
лено в ъ утвердительныхъ сужденіяхъ и распределено в ъ отрицательныхъ.

5. Заранѣе видныя правила категор. силлогизма и ошибки

въ немъ. Эквивоціи и гомониміи.
В о т ъ теперь обратимся к ъ заранѣе виднымъ правилам!. Мы уже зна-

* ) Вотъ здѣсь то и коренится причина, почему подлежащее и сказуемое вывода полу

чили названія меныпаго п большаго термина. Въ общеутвердительныхъ сужденіяхъ объемъ
подлежащаго, очевидно, меньше объема сказуемаго. На нихъ то и обратимъ главное вннманіе.
комы с ъ однимъ изъ нихъ, именно—съ касающимся числа (или содержа-
нія) терминовъ. Оно таково: в ъ правильном! силлогизм! должно быть не
больше и не меньше трехъ терминовъ. Строго говоря, в ъ этомъ правил!
объединены два с л ! д у ю щ и х ъ : 1 ) въ в ы в о д ! не можетъ быть такихъ ионятій
или терминовъ, которыхъ н ! т ъ в ъ посылкахъ; "2) в ъ об!ихъ посылкахъ
должонъ бить тожественный по содержанію (т. е. средній) терминъ, который
служилъ бы для нихъ связующимъ звеномъ. (Сравн. выше стр. 1 8 0 ) . Н а
каждомъ изъ этихъ правилъ ясно подтверждается, ч т о неизб!жность и х ъ
соблюденія в ъ любомъ правильном! силлогизм! тотчасъ же становится
в п о л н ! понятной, какъ только намъ укажутъ на нихъ. Впрочем!, и х ъ и
самому даже нетрудно додм!тить.
Но, к р о м ! этого правила (или двухъ этихъ), есть еще четыре за-
ранѣе видныхъ правила, изъ которыхъ два говорятъ о распределенности
(т. ё. объ объеме) термгтовъ, одно о качестве посылокъ, а одно о каче-
стве выводово. В о т ъ среди нихъ-то и попадаются такія, которыя самому
не подмітить, хотя ихъ необходимость тоже становится почти сразу понят-
ной, к а к ъ только намъ укажутъ на нихъ.
Заранее видныя правила, говорящія о распредѣленности тер-
миновъ, таковы:
1) Средній терминъ долженъ быть распредѣленъ хоть въ одной
изъ посылокъ. Если допустить, что онъ ни разу не распред!ленъ в ъ посыл-
кахъ, то легко уб!диться, что в ъ такихъ посылкахъ не будетъ основанія
ни для какого вывода. В ъ самомъ д ! л ! : если средній терминъ не распре-
д ! л е н ъ ни в ъ одной посылк!, то, значить, в ъ каждой и з ъ нихъ онъ
мыслится не в ъ ц!ломъ объем!, а только в ъ н!которой его части, при
чемъ, какой именно будетъ эта часть, остается неизв!стнымъ. Конечно,
если бы мы знали, что эта часть в ъ о б ! и х ъ носылкахъ окажется той же
самой, то болыпій и меныпій термины, будучи поставлены в ъ н!которую
связь съ ней, т ! м ъ самымъ могли бы оказаться въ связи и между собой. Но
в ! д ь намъ неизв!стно, каковы части средняго термина въ о б ! и х ъ посыл-
к а х ъ — т ! же или разныя. Сл!довательно, у насъ н ! т ъ основанія ставить
во взаимную связь болыпій и меныпій термины, будетъ ли она утверди-
тельной или отрицательной. Напр., н ! т ъ основанія для вывода изъ посы-
локъ: „ в о д о р о д ъ — г а з ъ " , „ к и с л о р о д ъ — г а з ъ " ; ибо з д ! с ь неизв!стно, съ
какими именно частями оонятія газа совпадают! и водородъ, и киелородъ.
Если же хоть в ъ одной изъ посылокъ средній терминъ раснредѣленъ, то
о б ! носылки обязательно будутъ относиться к ъ одной и той же части
объема средняго термина; поэтому при н!которыхъ условіяхъ в ъ нихъ
можетъ оказаться основаніе, достаточное для того, чтобы принудить насъ
согласиться съ опред!ленной связью болыпаго и меныпаго термина.
2 ) Ни одинъ из» терминов», пи большгй, ни меньшій, не можетъ
войти въ состав» вывода распределенным», если онъ не распределено въ
посылкахъ. В ъ противномъ случа!, в ъ в ы в о д ! мы будемъ говорить о т а -
кихъ частяхъ объема болыпаго или меныпаго термина, о которыхъ не упо-
минается в ъ посылкахъ, а это будетъ явнымъ произволом съ нашей с т о -
роны: это в с е равно, какъ если бы мы в ъ в ы в о д ! говорили что-нибудь
о такихъ понятіяхъ, о которыхъ вовсе не упоминается в ъ посылкахъ.
Заратье видное п р а в и л о к а ч е с т в а ПОСЫЛОКЪ таково: хоть одна изъ
посылокъ 'должна быть утвердительной; изъ двухъ отрицательных» по-
сылокъ нельзя с д ! л а т ь никакого вывода. Напр., нельзя сд!лать никакого
вывода изъ посылокъ: „киты не рыбы, а рыбы не дышатъ легкими"; ибо
про средній терминъ говорится в ъ каждой иосылк!, что у него н ! т ъ связи
ни съ ббльшимъ, ни съ меньшимъ терминомъ, а чрезъ это у насъ еще н ! т ъ
никакого основанія, которое принуждало бы насъ считать в!рной утверди-
тельную или отрицательную связь болыпаго и меньшаго термина между
собой. При этомъ не м!шаетъ отм!тить, что иногда кажется, будто бы
выводъ сдѣзанъ изъ о д н і х ъ лишь отрицательныхъ посылокъ, а онъ, все
таки, в п о л н ! правильный. Напр., „ я небогатый ч е л о в ! к ъ , а ни одинъ
небогатый ч е л о в ! к ъ не можетъ позволить с е б ! такого расхода; слѣд., и я
не могу позволить с е б ! е г о " . Выводъ зд!сь вполн! правильный, а какъ
будто бы выведенъ изъ о д н і х ъ лишь отрицательныхъ посылокъ. В ъ д ! й -
ствительности же з д ! с ь только одна отрицательная посылка; ибо среднимъ
терминомъ служить понятіе „небогатый ч е л о в ! к ъ " , и меньшая посылка
утвердительная: „ я есмь небогатый ч е л о в і к ъ " . Если же считать ее отри-
цательной, то ея сказуемымъ выйдетъ „богатый ч е л о в ! к ъ " , и в ъ нашемъ
силлогизм! не окажется общаго для об!ихъ посылокъ элемента.
Заранѣе видное п р а в п . 1 0 к а ч е с т в а ВЫВОДОВЪ таково: если одна изъ
посылок5 будетъ сужденіемъ отргщательнымъ, то и правильный выводъ
можетъ быть только отрицательным-,. Напр., „киты не дышатъ жабрами:
рыбы дышатъ жабрами". Отсюда невозможно сд!лать никакого утвердитель-
н а » вывода, а можно только вывесть, что „киты не р ы б ы " . В ! д ь для вывода
мы получаешь основаніе лишь всл!дствіе т ! х ъ отношеній, в ъ которыхъ, сред-
ній терминъ находится к ъ большему и меньшему термину. Н о если одна
посылка будетъ сужденіемъ отрицательнымъ, то в ъ ней сродній терминъ не
будетъ находиться в ъ связи или съ ббльшимъ, или съ меньшимъ терминомъ;
сл!довательно, у насъ есть основаніе лишь отрицать, а отнюдь не утверждать
связь между ббльшимъ и меньшимъ терминомъ, такъ что правильный выводъ
изъ такихъ посылокъ или совс!мъ невозможенъ, или долженъ быть сужденіемъ
отрицательнымъ.
Что же касается -ошибокъ в ъ простыхъ категорическихъ силлогиз-
махъ, то каждая и з ъ нихъ могла бы состоять в ъ нарушен» одного изъ
заран!е видныхъ правилъ. Н о нарушенія нѣкоторыхъ изъ этихъ правилъ,
именно правилъ, говорящихъ о к а ч е с т в ! посылокъ и к а ч е с т в ! выводовъ,
такъ грубы и такъ сильно кидаются в ъ глаза, ч т о никогда не в с т р ! ч а ю т -
ся на д ! л ! . Конечно, нельзя ждать, чтобы кто-нибудь с д ! л а л ъ утвердитель-
ный выводъ и з ъ такихъ посылокъ, в ъ ч и с л ! которыхъ находится и отри-
цательная, или—выводъ изъ о д н і х ъ только отрицательныхъ посылокъ. Н о
есть и такія нарушенія заран!е видныхъ правилъ, которыя нер!дко в с т р ! -
чаются на д ѣ л ! . И х ъ два рода:
 1) Ларугиеніе тою или другого правила изъ говорящих» о распредѣ-
ленности терминовъ. Напр.: „гимназисты, конечно, должны изучать л а -
тинекій языкъ, но кадеты то вѣдь не гимназисты; слѣд., они не должны
изучать е г о " . Здѣсь болыпій терминъ в ъ выводѣ оказался распредѣлен-
нымъ, между тѣмъ какъ в ъ посылкахъ онъ, составляя сказуемое утвер-
д и т е л ь н а » сужденія, не распредѣленъ, и силлогизмъ выходить ошибоч-
нымъ. И л и — в ъ силлогизм!: „приполярные жители очень любятъ жирную
пищу; и, несомнінно, сильно любятъ её эскимосы; с л ! д . , они живутъ в ъ
цолярныхъ с т р а н а х ъ " , ередній терминъ ни разу не распред!ленъ, и по-
этому силлогизмъ ошибочный.
2 ) Quaternio terminorum. Эта ошибка состоитъ в ъ нарушеніи п р а -
вила о ч и с л ! , или содержаніи, терминовъ и сводится к ъ тому, что одно и
то же выраженье въ разныхъ частяхъ силлогизма (или в ъ об!ихъ посылкахъ,
или в ъ одной изъ посылокъ и въ в ы в о д ! ) обозначает.ъ не одно и то же, а
разныя понятія; по мы такъ обращаемся съ этимъ выраженіемъ, какъ
если бы в» нем» не было этихъ двухъ смысловъ, и въ нагиемъ силлогизмѣ
оказывается четыре понятгя. Отсюда и названіе этой ошибки — q u a t e r n i o
t e r m i n o r u m , т. е. „учетвереніе терминовъ". Напр., если бы кто сталъ д о -
казывать, что коса (заплетенные волосы) не можетъ служить украшеніемъ,
такимъ силлогизмомъ: „коса—землед!льческое орудіе, а оно ие можетъ
служить украшееіемъ; с л ! д . , и т . д . " , то онъ с д ! л а л ъ бы именно ошибку
q u a t e r n i o t e r m i n o r u m . Чаще всего, хотя не исключительно, она совер-
шается такъ, что въ в и д ! средняго термина (который долженъ быть оди-
наковымъ или тожественнымъ в ъ о б ! и х ъ посылкахъ) употребляются д в а
понятія, называемыхъ одинаковымъ именемъ. Такой случаи quatezmio t e r -
m i n o r u m им!етъ даже свое особое н а з в а н і е — „ п а р у г и е н і е тожества сред-
няю термина). Прим!ръ этого случая: „отказъ выдать взятку заслужи-
ваете наказанія; ибо это—неиовиновеніе власти, а всякое неповиновеніе
власти заслуживаете н а к а з а н і я " . В ъ в и д ! средняго термина взято „ н е -
повиновеніе в л а с т и " ; но в ъ одной посылк! подъ нимъ подразумевается
неповииовеніе законному требованію власти, а в ъ другой—незаконному.
З а м ! т и н ъ кстати, что по аналогіи съ этой ошибкой, совершаемой
при силлогизмахъ, можно назвать quaternio terminorum и ошибку,
встрѣчаемую иногда въ томъ -соединены силлогизма съ кажущимся
умозаключепіемъ, о котором» намъ пришлось говорить выше, на стр. 17
хотя тамъ она происходит» не в» силлргизмѣ, но въ соединенном» съ
нимъ кажущемся умозаключеніи. Напр.: „металлы—простыя тѣла", с л ! д . ,
легкіе металлы—легкія простыя т ! л а " . З д ! с ь ошибка происходить оттого,
что н ! к о т о р ы я слова ( в ъ томъ ч и с л ! и слово „ л е г к і й " ) н!сколько и з м ! -
няютъ свой смыслъ, глядя по тому, съ какимъ словомъ соединяются они,
а употребляются т а к ъ , к а к ъ если бы в ъ вихъ не было такихъ перем!нъ.
(Для удостов!ренія же, что з д ! с ь она совершается не въ самомъ силлогиз-
м ! , а в ъ соединенномъ съ нимъ кажущемся умозаключен», надо такъ разложить
данный прим!ръ на его составныя части, к а к ъ это сд!лано на стр. 1 7 4 ) .
 Отмѣтимъ кстати слідующее обстоятельство: в ъ послѣднее время
взамѣнъ выраженія „quaternio t e r m i n o r u m " в ъ к р и т и к ! научныхъ иро-
изведеній н е р ! д к о встр!чается выражеяіе „эквивоція". П о русски это мо-
жетъ быть передано словомъ „однозвучность". Й надо им!ть в ъ виду,
что этимъ выраженіенъ обозначают! не только q u a t e r n i o t e r m i n o r u m ,
но и всяфЩ ошибку, возникшую изъ за однозвучности поняты, въ чемъ
бы эта ошибка ни состояла, т а к ъ что нодъ эквивоціей подразум!ваютъ
то же самое, что называютъ „ h o m o n y m i a " (т. е. одноименность) въ т ! х ъ
учебникахъ логики, которые считаютъ нужными говорить не только о со-
с т а в ! , но и о причинахъ возникновенія логическихъ ошибокъ, а поэтому
раздѣляютъ ихъ н а зависящія и независящія отъ употребляемыхъ выра-
женій. (Ср. стр. 1 5 7 ) . Такимъ образомъ, назвавъ какую либо логическую
ошибку „эквивоціей" ( а равно гомониміей), или же вызванной „эквивоціей
нонятій" (ихъ гомониміей), мы охарактеризуемъ всего лишь причину що-
цсхооюденія ошибки, а отнюдь не ея составь, т . е. охарактеризуемъ ее лишь
психологически, а не логически: для ея логической характеристики, т . е.
для указанія состава ошибки, все равно, придется назвать ее либо q u a t e r n i o
t e r m i n o r u m , либо petitio principii и тому подобными именами. Отсюда
ясно, что употребленіе при к р и т и к ! научныхъ произведеній термина „ э к в и -
воція" (или же его греческаго синонима „гомонимія") полезно лишь в ъ
т ! моменты, когда намъ нужно охарактеризовать уже изобличенную нами
(логически) ошибку съ. психо.тической стороны, т. е . со стороны ея
происхождения, а надобность въ этомъ, конечно, можетъ в с т р о и т ь с я .
Д ! л о в ъ томъ, что большинство читателей удивительно какъ склонны к ъ
ошибк! „ignoratio e l e n c h i " (о ней см. стр. 1 5 6 ) , и какъ бы ни изобличили
передъ ними съ логической точки зрѣнія ошибочность взгляда какого
либо автора, хотя бы математически строго, у нихъ, все таки, в ъ
в и д ! возраженія шевелится в ъ г о л о в ! такая мысль: „да, все это' само
по с е б ! , конечно, в!рно; но вотъ, что сомнительно: есть же причина,
по которой онъ пришелъ к ъ такому взгляду", т. е. в ъ своем.ъ возраженіи
они подм!ниваютъ вопросъ о доказанности или истинности даннаго взгляда
вопросомъ о причин! этого взгляда. И вотъ, чтобы избавить ихъ отъ
такого невольнаго ignoratio e l e n c h i , надо указать имъ и иричнну возни-
кновенія ошибки: поел! того они уже начинаютъ думать только о томъ,
въ чемъ именно состоять она и насколько вліяетъ на всю систему взгля
довъ этого автора. В ъ противномъ с л у ч а ! часто не удается довести и х ъ
до чисто-логическаго разсмотр!иія данной ошибки. И съ такой психоло-
гіей читателя и слушателя, волей—неволей, приходится считаться.
Конечно, можно, а для устраненія излишней иностранщины и крайне
желательно, зам!нять оба эти названія чисто русскими словомъ „двусмы-
сленность", какъ вполн! высказывающими то, что говорятъ „эквивоція" и
„гомонимія". Правда, и з д ! с ь можно вспомнить такую своеобразную пси-
хологію н ! к о т о р ы х ъ читателей: коли имъ сказать при объяснены ошибки,
что она вызвана эквивоціей (или гомониміей), то они такое объясненіе с о -
 чтутъ боіѣе научнымъ, ч ! м ъ высказанное при помощи слова „двусмыслен-
ность", и поэтому больше обратятъ на него вниманія. Но мой-то-
читатель теперь уже предупрежден! о такой ошибочной наклонности при-
писывать неподобающее значеніе иностранным! выраженіямъ. Поэтому я
буду употреблять только слово „двусмысленность", а ужъ пусть онъ про
себя, если ему не нравится наука безъ лишней иностранщины, замѣняетъ его
эквивоціей или гомоннміей, глядя по тому, что в ы з ы в а е т ! в ъ немъ болѣе
торжественное настроеніе., V j
/ ' ' / И з ъ всего сказаннаго ясно, что для оцѣцки правильности даннаго
сиілошзма достаточно выяснить только, не нарушены ли въ немъ
катя либо гьзъ заранее видныхъ правилъ, обрагцая главное вниманіе на
правила, говорятія о распределенности терминовъ и о непозволитель-
ности больгие трехъ терминовъ. Даже н і т ъ никакой надобности выяс-
нять фигуру разематриваемаго силлогизма, не говоря уже о модусѣ.
Н о теперь у насъ возникает! слѣдующее недоумѣніе: перечень оши-
бокъ, которыя можно ожидать в ъ нростыхъ категорическихъ силлогизмахъ,
составлен! нами только при помощи заранѣе видныхъ правилъ; но, кромѣ
нихъ, есть еще и правила, невидныя заранѣе, при чемъ нарушеніе к а ж -
даго изъ нихъ тоже составить одну изъ возможных! ошибокъ, которой,
однако, (по крайней мѣрѣ, такъ кажется) мы не в ъ состояніи пред-
усмотрѣть посредством! однихъ лишь заранѣе видныхъ правилъ. Т а к ъ мож-
но ли считать полнымъ указанный нами перечень ошибокъ?" Вотъ тутъ
то логикѣ и необходимо ученіе о невидвыхъ заранѣе правилах! силлогиз-
мовъ, дабы оно, съ одной стороны, установило полный (застрахованный
отъ пропусковг) перечень подобных! правилъ, а съ другой стороны—до-
казало, что каждое изъ нихъ представляет! собой всего лишь простое
слѣдствіе, вытекающее изъ заранѣе видныхъ правилъ: при такихъ уело-
віяхъ мы можемъ быть смѣло увѣрены, что перечень ошибокъ, сдѣланный
нами при помощи однихъ лишь заранѣе видныхъ правилъ, все такн, пред-
усматривает! в с ѣ ошибки, какія только могли бы быть. В ѣ д ь при такихъ
условіяхъ нарушеніе любого изъ невидвыхъ заранѣе правилъ, окажется ни-
чѣмъ инымъ, какъ нарушеніемъ какихъ либо заранѣе видныхъ правилъ,
именно т ѣ х ъ , слѣдствіемъ которыхъ служить данное невидное заранѣе.
Безъ подобнаго же ученія о невидныхъ заранѣе правилахъ, в ъ полнот!
нашего перечня ошибокъ намъ приходится удоетов!ряться только т ! м ъ
путемъ, что никто никогда не нридумаетъ такого простого категорическаго
силлогизма, в ъ которомъ оказалась бы ошибка, неподходящая подъ наруше-
ніе какого либо зараніе виднаго правила.
Но если логика изучается только изъ за утилитарных! соображеній,
то не было бы никакой надобности углубляться в ъ дальнѣйшее разсмот-
рѣніе нростыхъ категорическихъ силлогизмовъ, а можно было бы огра-
ничиться уже сказанным! о нихъ. В ъ гямназіяхъ, напр., такъ и с л і д у е т ъ
поступать (при чемъ, однако, самъ то преподаватель, разуміется, не только
долженъ лично удостов!риться, что в с ! до одного невидныя заран!е п р а -
вила, действительно, образуйте лишь следствія заранее виднкхъ, но дол-
жен! даже уметь доказать это и ученикамъ, если они усомнятся въ его словахъ).
Вѣдь в ъ гимназіяхъ логика уместна только, какъ руководство к ъ критике
мышленія, съ помощью котораго мы быстрее подмечали бы донущенныя
мышленіемъ ошибки и умели бы объяснить, в ъ чемъ именно состоять оне.
.Іогика же, какъ часть теоріи познанія, разумеется, для гимназій
ненужна, хотя бы ужъ потому, что далеко не в с е , даже изъ лучшихъ
гииназистовъ, способны к ъ филоеофіи, а поэтому и к ъ теоріи познанія.
В ъ составъ же общаго образованія, конечно, должно входить только т о ,
что по силамъ всемъ людямъ, кроме глупыхъ.

6. Методъ составленія таблицы правильныхъ модусовъ.

Условія правильнаго общаго вывода.
Игакъ, если логика изучается только изъ за ея утилитарныхъ услугъ,
то въ изучены простыхъ категорическихъ силлогизмовъ можно было бы
и ограничиться темъ, что мы уже сказали о нихъ. Мы же, отно-
сяськъ логике, главнымъ образомъ, какъ къ части теорги позгитъя,
должны заглянуть и въ певидпыя заранее правила, чтобы подметить,
при какихъ условіяхъ правильный выводъ можетъ оказаться въ этихъ
сгшоіизмахъ общимъ. (О необходимости этого вопроса см. стр. 1 4 8 ) .
Для достиженія этой цели мы, прежде веего, должны составить
таблицу, перечисляющую всѣ правильные модусы. А этого, в ъ свою оче-
редь, мы можемъ достичь слѣдующимъ путемъ: сперва составим! таблицу
всехъ ариѳметически возможныхъ модусовъ, т . е. в с е х ъ видоизменены,
которыя зависать отъ качества и количества посылокъ, не обращая вни-
манія, будетъ ли при данномъ видоизменены силлогизмъ правильным! или
неправильным!. Для составлена такой таблицы будемъ обозначать о,бще-
утвсрдителыіыя сужденія черезъ А , частноутвердительныя ч е р е з ъ _ Х обще-
отрицательны^ черезъ F _ и частноотрицательаыя черезъ_ О. Внакъ каче-
ства и количества большей посылки будемъ ставить на первомъ месте, а
знакъ меньшей на второмъ. (Сравн. выше стр. 1 8 2 ) . Тогда у насъ полу-
чится следующая таблица ариѳметически возможныхъ модусовъ каждой фи-
гуры, такъ какъ она будетъ показывать в с е , какія только возможны,
видоизмененія силлогизма в ъ каждой фигуре, зависящія отъ качества и
количества посылокъ, если оставить въ стороне модусы съ единичными
посылками:
АА AI ÄF AO
ІА II IF 10
FA FI FF FO
OA Ol OF 00
И для каждой фигуры, конечно, должна быть повторена точно т а -
кая же таблица; ибо для каждой фигуры ариѳметически возможны т е же
1 6 модусовъ, такъ что у насъ получится всего четыре такихъ таблицы.
 Составивъ подобную таблицу для каждой фигуры, мы перепробуемъ,
осуществимы ли на дѣлѣ всѣ эти модусы для данной фигуры или нѣтъ,
для чего мы будемъ высказывать посылки в ъ схематическомъ видѣ, обо-
значая термины буквами S, M и Р, именно меньшій терминъ буквой Я,
с р е д н і й — M , б о л ь ш і й — Р (сравн. выше стр. 1 8 2 ) , и составляя изъ нихъ
сужденія, соотвѣтствующія и расположен» терминовъ взятой фигуры, и
знакамъ таблицы этой фигуры. В ъ то же время станемъ наблюдать, при-
нуждаютъ ли составленным нами сужденія соглашаться с ъ чѣмъ нибудь
относительно S, т . е. меныиаго термина (ибо онъ то и долженъ служить
подлежащимъ вывода), и если принуждаютъ, то съ какимъ именно сужде-
ніемъ по его качеству и количеству—съ А ли, I ли, Е ли, О ли. Знаки
т ѣ х ъ модусовъ, в ъ которыхъ нѣтъ такого принужденія, мы вычеркнемъ
изъ таблицы данной фигуры, а къ тѣмъ знакамъ, в ъ которыхъ наблю-
дается такое принужденіе, мы прибавимъ, поставивъ на концѣ, знакъ к а -
чества и количества вывода, такъ что для каждой фигуры получится таб-
лица, указывающая намъ не только в с ѣ дѣйствительно ( т . е. логически, а
не ариѳметически) существующіе в ъ ней модусы, но также качество и к о -
личество правильнаго вывода, получаема» при каждомъ изъ нихъ. Такимъ
образомъ, у насъ получится таблица правильныхъ модусовъ разсмотрѣн-
ной нами фигуры.
При этомъ, когда разсматриваемыя посылки, по нашему мнѣнію, при-
нуждаютъ, или же не принуждаютъ соглашаться съ какимъ либо выводомъ
относительно понятія S, т. е. меньшаго термина, то для удостовѣренія въ
истинности своего взгляда на дѣло мы можемъ и не ограничиваться толь-
ко тѣмъ, что мы такъ чувствуемъ. М ы можемъ, даже должны, провѣрить
свой взглядъ еще сдѣдующилъ путемъ: попробуемъ, соглашаясь съ обѣими
посылками, замѣщть выводъ, о копгоромъ у насъ идстъ рѣчъ ( т . е . к о -
торый, по нашему мнѣнію, либо вытекаетъ, либо не вытекаетъ изъ этихъ
посылокъ), противоположнымъ щокденіемг. Если провѣряемый выводъ дѣй-
ствительно, а не кажущимся образомъ, вытекаетъ изъ нихъ, то, согла-
шаясь съ ними, уже нельзя замѣнять его противоположнымъ сужденіемъ,
иначе к а к ъ той цѣной, что сопоставленіе послѣдняго съ нашими посылками
будетъ явно нелѣиымъ: вѣдь противоположив» еужденія другъ съ другомъ
несовмѣстимы, такъ что они отрицаютъ другъ друга; поэтому если изъ
нашихъ посылокъ дѣйствительно вытекаетъ одно изъ противоположныхъ с у -
жденій, то съ ними уже несовмѣстимо безъ явнаго противорѣчія другое
изъ д в у х ъ этихъ противоположныхъ еужденій. Если же провѣряемый в ы -
водъ можно замѣнять безъ всякаго противорѣчія съ посылками, продолжая
соглашаться съ ними, противоположнымъ сужденіемъ, то, значить, этотъ
выводъ только показался намъ вытекающимъ и з ъ нихъ, а на дѣлѣ онѣ
еще не принуждаютъ насъ соглашаться съ нимъ, коль скоро п о з в о л я т ь
рядомъ с ъ ними допускать и отрицаніе этого вывода.
Напр., возьмемъ в ъ таблиц! первой фигуры модусъ А А. В ъ немъ
большей посылкой должно служить сужденіе: „всякое M есть Р " , а мень-
шей посылкой—сужденіе: „всякое S есть М_". М ы ясно чувствуем!, что
согласіе съ такими двумя посылками, взятыми вмѣстѣ, обязываетъ насъ
относительно S к ъ выводу: „всякое S есть Р". Чтобы провѣрить этотъ в ы -
водъ, попробуемъ замѣнить его противоположным! сужденіемъ, продолжая
соглашаться съ прежними посылками, т . е. попробуем! такъ разсуждать:
„хотя всякое Ж есть Р . а всякое S есть Ж , вее таки, хоть нѣкоторыя
8 і а не составляют! Р " . Очевидно, в ъ нажихъ словахъ обнаруживается
я в н а я нелѣпость: соглашаясь съ послѣднимъ сужденіемъ, мы тѣмъ самымъ
противорѣчимъ хоть одному изъ двухъ первыхъ. Такимъ образомъ, в ъ первой
фигурѣ модусъ А А дѣйствительно существует! - , и, ирибавивъ на концѣ е г о
знака въ таблиц! букву А, указывающую качество и количество вывода, мы
этотъ модусъ в м ! с т ! съ его выводомъ изобразим! знакомь AAA въ таблиц!
модусовъ первой фигуры. Если же в ъ первой ф и г у р ! мы подвергнем! испы-
т а ю » модусъ А Е и для этого возьмемъ, какъ большую посылку, сужде-
ніе: „всякое Ж есть Р", а какъ меньшую посылку—сужденіе: „ни одно
S не есть Ж " , то мы увидимъ, что такое сочетаніе насъ ни к ъ какому
выводу относительно понятія S не обязываетъ. В ъ самомъ д ! л ! , н ! т ъ ни-
чего явно нел!наго ни в ъ словахъ: „хотя всякое Ж есть Р, a S никогда
не составляет! Ж , но S в м ! е т ! съ т і м ъ никогда не составляет! и Р " , ни
въ словахъ: „хотя всякое Ж есть Р , а 8 никогда не составляет! Ж , но
всякое S, BC+jMi.>_fifiTb_P", такъ что разсматриваемыя посылки не исклю-
ч а ю т ! возможности допустить наряду съ ними любое изъ противоположных!
сужденій о томъ, какъ къ меньшему т е р м и н у — S относится б о л ы н і й — Р . Такимъ
образ отъ, какой бы выводъ относительно S мы ни присоединили къ н а -
шимъ посылкамъ, силлогизмъ окажется ошибочнымъ, т. е. в ъ немъ согласіе
съ посылками еще не будетъ принуждать къ согласію съ этимъ выводомъ,
a носл!дній окажется произвольно присоединенным! к ъ этимъ посылкамъ.
Поэтому модусъ АЕ мы вычеркнем! изъ таблицы модусовъ первой фигуры.
Такимъ-то путемъ мы найдемъ, что во в с ! х ъ фигурахъ только 1 9
сочетаніи посылокъ даютъ правильные выводы, именно—по 4 в ъ первой
и второй. 6 — в ъ третьей и 5 — в ъ четвертой, такъ к а к ъ въ нашихъ таб-
лицах! получатся слѣдующіе знаки, которые мы сопоставим! въ в и д !
одной таблицы (остальные же в с ! знаки модусовъ окажутся вычеркнутыми),
которая и составить таблицу правильных! модусовъ в с ! х ъ четырехъ фигуръ.
Для первой фигуры 4: AAA, ЕАЕ, AllЕЮ.
Для второй „ 4: ЕАЕ, АЕЕ, ЕЮ, А 00.
Для третьей „ 6: ÂAI, ІАІ, АП, ЕЛО, ОАО, ЕЮ.
Для четвертой „ 5: A AI, АЕЕ, ІАІ, ЕАО, ЕЮ.
Кому, вслѣдствіе н е д о с т а т о ч н а я навыка к ъ самонаблюденію надъ
логической стороной своего мышленія, трудно безошибочно подмѣтить, при-
нуждают! ли сужденія, взятыя в ъ схематическом! в и д ! , къ согласііо съ
какимъ-нибудь суждоніемъ относительно S , т. е. м е н ь ш а я термина, тотъ,
конечно, можетъ всегда помочь себѣ, замѣнивъ схематическій видъ раз-
сматриваемыхъ сужденій конкретными. Для этого надо брать три перво-
попавшихся понятія и соединять ихъ въ видѣ д в у х ъ сужденій, сообразуясь-
съ особенностями данной фигуры и разсматриваемаго модуса, высказаннаго
схематически. При этомъ незачѣмъ стѣсняться, если образованный нами
сужденія иногда окажутся явно ложными: вѣдь для насъ въ настоящую-
минуту важна только чисто-логическая связь вывода съ посылками, т. е.
важно только, цринуждаютъ ли онѣ соглашаться съ какими-либо сужде-
ніемъ о меныпемъ термин!, если мы согласимся съ ними, а вовсе не и х ъ
собственная истинность или ложность. Но, к а к ! мы уже говорили на
стр. 1 7 1 , полагаться надо только на такія правила умозаключеній, которыя
подтверждаются не одними лишь конкретными, а также и схематическими
иримірами. • f.
К р о м ! того, вспомогательными средствомъ для выясненія правиль-
ныхъ модуеовъ в ъ нашихъ таблицахъ служатъ еще круговыя схемы сил-
логизмовъ. Чтобы показать, какъ о н ! употребляются, приведемъ сл!дующіе-
прим!ры (см. сперва стр. 1 7 7 и с л ! д . ) :
Разсмотримъ съ помощью круговыхъ схемъ модусъ А А , взятый изъ
таблицы ариѳметически возможныхъ мо-
дуеовъ первой фигуры: можно ли изъ.
его посылокъ получить правильный в ы -
води и какой именно? В ъ немъ большая
посылка („всякое Ж есть Р " ) должна
быть изображена посредствомъ круга Ж ,
который весь ц!ликомъ помѣщался бы
внутри круга P , а меньшая („всякое
8 есть Ж " ) посредствомъ круга S,.
пом!щеннаго ц!ликомъ внутри круга М ,
такъ что получается изображенная з д ! с ь
схема. Изъ нея ясно, что кругъ S дол-
женъ весь ц!ликомъ оказаться внутри
круга Р , такъ что разематриваемыя по-
сылки требуютъ согласія съ сужденіемъ „всякое S есть Р".
Теперь раземотринъ модусъ А Е изъ числа ариѳметически возмож-
ныхъ въ первой же фигур!. В ъ немъ большая посылка („всякое Ж есть
Р " ) должна быть изображена кругомъ Ж , который весь ц!ликомъ помѣ-
щался бы въ к р у г ! P , а меньшая посылка („ни одно S не есть Ж " )
кругомъ 8, сполна пом!щеннымъ в н ! круга Ж . Но остается н е и з в ! с т -
нымъ, какъ далеко кругъ S долженъ быть удаленъ отъ круга Ж , а по-
этому неизв!стно, попадете ли кругъ 8 внутри круга Р или снаружи его.
Отсюда ясно, что изъ посылокъ разсматриваемаго модуса нельзя сд!лать
никакого заключенія относительно S , т. е. менынаго термина^ такъ что
каждый выводъ, присоединенный къ такимъ посылкамъ, выйдете ненрэ-
вильнымъ.
Возьмемъ еще два прим!ра модуеовъ, но уже второй фигуры. Р а з -
сиотримъ сперва модусъ Е А . Е г о большая посылка („ни одно Р не есть Ж " )
изображается кругомъ Р , помѣщеннымъ сполна в н ѣ круга Ж , а меньшая
(„всякое S есть М") кру-
гомъ. S, который цѣ.іикомъ
помѣщался бы внутри того
же самаго круга Ж , такъ
что получится помѣщенная
здѣсь схема. Изъ иея сра-
зу видно, что S всегда ока-
жется цѣликомъ находящим-,
ся в н ѣ круга Р , что соот-
вѣтствуетъ сужденію „ни
одно S не есть Р", такъ что взятыя посылки обязываютъ насъ к ъ этому
общеотрицательному выводу.
Теперь изъ таблицы ариѳметически возможяыхъ модуеовъ второй фи-
гуры возьмемъ модусъ АА. В ъ немъ большая посылка („всякое Р есть Ж " )
должна быть изображена кругомъ Р , сполна помѣщеннымъ гдѣ-нибудь
внутри круга Ж , при чемъ остается неизвѣетнымъ, какъ велика часть круга Ж ,
которая будетъ занята кругомъ Р . Меньшую же посылку („всякое S есть
Ж " ) надо изобразить кругомъ S , цѣликомъ помѣщенаымъ внутри того же
круга Ж , при чемъ тоже неизвѣстно, какъ велика часть круга Ж , заня-
тая кругомъ S . При такихъ условіяхъ, конечно, остается неизвѣстнымъ,
произойдете ли хотя бы частичное совпадете круга S съ кругомъ Р , или
же первый будете весь цѣликомъ находиться виѣ второго, откуда ясно, что
изъ^посылокъ разсматриваемаго модуса нельзя сдѣлать никакого закіюченія.
ß Какимъ бы путемъ мы ни составляли таблицу правильныхъ модуеовъ, она
состоите изъ 1 9 сочетаній однѣхъ лишь гласныхъ. Чтобы легче былб го-
ворить о нихъ, еще в ъ средніе в ѣ к а замѣнили эти сочетанія трехслож-
ными словами, гласный буквы которыхъ обозначаютъ качество и количе-
ство посылокъ и вывода, именио: первая гласная— свойства большей посылки,
ъторая—меньшей, а т р е т ь я — в ы в о д а * ) . Олова эти слѣдующія:

Для первой ф и г у р ы — B a r b a r a , Celarent, D a r i i , F e r i o .

Для второй—Cesare, Camestres, Festino, Baroco.
Для т р е т ь е й — D a r a p t i , D i s a m i s , Datisi, F e l a p t o n , B o c a r d o , F e r i s o n .
Для четвертой — B r a m a l i p , C a m e n e s , D i m a t i s , F e s a p o , Fresison._/Ç '

Для облегченія же ихъ заучиванія придумали слѣдующее стихотвореніе,

•составленное по правиламъ латинскаго стихосложенія:

*) Большинство соглаеныхъ буквъ тоа;е имѣетъ свое условное значеніе, касающееся нѣ-
которыхъ тонкихъ особенностей: каждаго изъ модуеовъ. всяѣдствіе чего іш одно изъ этихъ
словъ, а равно п ихъ соединенія между собой, не назначаются для того, чтобы ими были
высказаны какія-нибудь ионятія и предложения.
 B a r b a r a , C é l a r é n t , D a r i ï , F e r i ô q u e priôris;—
Césare, C a m e s t r é s , F e s t f n o , B a r ô c o , secûndae;
Tèrtia D â r a p t l , Disami's, D a t î s i , F e l à p t o n ,
B ô c a r d ô , F e r i s o n habèf, quart'' insuper aâdit
BrâmaHp, Camenés, Dimatfs, Fesàpo, Fresfson.

Пои помощи этихъ символических! словъ легко подмѣтить (даже и

запомнить, если бы это было нужно) всѣ до одного свойства, присущія по-
сылкам! и в ы в о д а м ! правильных! модусовъ, т а к ъ что эти свойства должны
считаться правилами категорическихъ силлогизмовъ. Но совершенно б е з -
смысленно запоминать всѣ эти правила, а, следовательно, и таблицу правиль-
н ы х ! м о д у с о в ъ - В е д ь когда мы стараемся правильно мыслить, мы, все равно,
не будемъ справляться съ этими правилами; для нахожденія же и объяс-
ненія ошибокъ уже достаточны одни лишь заранее видныя правила. А для
того, чтобы доказать какіе-либо важные выводы, опирающіеся на невид-
ныя заранее правила, а равно и для ихъ собственнаго доказательства,
основаннаго в а заранее видныхъ правилах!, гораздо полезнее, чемъ по-
лагаться на свою чисто-механическую память, иметь передъ собой ясно
написанную таблицу в с е х ъ правильных! модусовъ, высказанныхъ только-что
указанными символическими словами, поместив! рядомъ съ ней списокъ
в с е х ъ невидныхъ заранее правилъ п схемы расположенія терминовъ в ъ
каждой фигуре.
f f с Но сейчасъ то намъ нужно изо в с е х ъ невидныхъ заранее правилъ
только одно, указывающее, когда правильный выводъ бываете общимъ.
Вглядываясь в ъ только что указанную таблицу правильных! модусовъ, вы-
раженных! символическими словами (или же в ъ только что указанные
стихи), мы подмечаемъ такое правило: въ простомъ категорическомъ сил-
логизме правильный выводъ бываешь общимъ только при томъ условіи,
чтобы обе посылки были общими, и даже при этомъ условии онъ еще
не всегда выходитъ обіцимъ, а только въ пяти модусахъ, именно: B a r -
bara, Celarent, Çesare, Çamestres и Camenes.
И вотъ, уже на этомъ правиле наглядно подтверждается почти все с к а -
занное нами на стр. 1 8 5 о невидныхъ заранее правилах!. Действительно, т а -
блица правильных! модусовъ ясно показываетъ, что это правило, соблюдается
в ъ правильных! силлогизмахъ; но почему оно должно соблюдаться, этого
не поймешь съ помощью такихъ простыхъ соображеній, какими мы удосто-
верялись въ неизбежности в с е х ъ заранее видныхъ правилъ. Вмѣсте с ъ
тѣмъ это правило можетъ служить примером!, подтверждающим!, что
среди общихъ для в с е х ъ четырехъ фигуръ правилъ попадаются и невйдныя
заранее, т. е. что разделеніе правилъ категорическаго силлогизма на заранее
видныя и невйдныя заранее не совпадает! съ и х ъ разделеніемъ на общія
для в с е х ъ фигуръ и особыя для каждой фигуры (ср. стр. 1 8 5 ) . В е д ь
это общее для в с е х ъ фигуръ правило, а вместе съ темъ невидное заранее.*:
 7. Сложные силлогизмы.
^ / / Ч т о касается сложныхъ силлогизмовъ, то, строго говоря, ихъ нѣтъ
въ с м ы с л ! единого силлогизма. им!ющаго б о і ! е двухъ посылокъ, т . е.
нвсостоящаго іш. соединенгя ( в ъ условленном! логикой смысл! слова, см.
стр. 1 7 3 ) нескольких* простых* силлогизмовъ. Съ перваго взгляда, судя
но словесному выраженію, подобными сложными силлогизмами кажутся, т а к ъ
называемые, сориты; но при ближайшемъ разсмотрѣніи и они оказываются
всего лишь соединеніемъ нростыхъ силлогизмовъ, но высказанным! в ъ в и д !
энтимемы (объ энтимеыахъ см. стр. 1 6 6 ) .
В с я к і й категорически сорить можетъ быть подведешь подъ одну изъ
двухъ сл!дуюіцихъ схемъ:
А есть В или иначе: В есть Е
В есть G С есть В
С есть В В есть G
В есть Е А есть В

С л ! д . , А есть Е С л ! д . , А есть Е
Очевидно, что в ъ лѣвой с х е м ! мы имѣемъ слѣдующеѳ соединеніе про-
с т ы х ! силлогизмовъ, но высказанное в ъ в и д ! энтимемы:
1. А есть В; В есть С; с л ! д . , А есть С;
2 . А есть С; С есть В; с л ! д . , А есть В;
3 . А есть В; В есть Е ; слѣд., А есть Е .
А въ правой с х е м ! такое энтимематически высказанное соед-нненіе:
1. В есть Е \ G есть В; с л ! д . , G есть Е ;
2 . G есть Е\ В есть С; слѣд., В есть Е;
3. В есть Е \ А есть В\ слѣд., А есть Е .
В о т ъ конкретный прим!ръ, изв!стный подъ именемъ сорита Сенеки
(римская философа, воспитателя Нерона): „кто благоразумен!, тотъ и воз-
держенъ; кто воздерженъ, тотъ и твердъ; кто твердъ, тотъ и невозмутимъ;
кто невозмутимъ, тотъ и безпечаленъ; кто безпечаленъ, тотъ и счастливъ;
с л і д . , кто благоразумен!, тотъ и счастливъ". Онъ нодходитъ нодъ первую
схему. Если же мы въ немъ в с ! посылки поставим! в ъ обратном! порядк!,
то долучимъ соритъ, подходящій нодъ вторую схему. И хотя до своему
словесному выраженію онъ съ нерваго взгляда кажется единымъ силлогиз-
момъ (т. е. несостоящимъ изъ соедивенія нѣсколькихъ нростыхъ), содержа-
щим! бол!е, ч ! м ъ д в ! посылки, но в ъ дМствительности образует! энти-
мематически высказанное соединеніе четырехъ нростыхъ силлогизмовъ.
Если же сложныхъ силлогизмовъ въ дМствительности не оказывается,
a нонятіе сложнаго силлогизма, всетаки, невольно возникает! у насъ и
вкореняется в ъ нашей памяти, когда мы только ч т о приступаемъ к ъ изу-
ч е н » силлогизмовъ (сравн. стр. 1 8 0 ) , то неудивительно, что названіе
„сложный силлогизмъ" нерѣдко пфимѣняютъ ко вся/тмъ сочетанія.ѵ
простыхъ силлогизмовъ, даже къ такимъ, по словесному выражегшрко-
торыхъ сразу замѣтио, что передъ нами вовсе не единый силлогизмг.,
состоящій болѣе чѣмъ изъ двухъ посылокъ, а явное соединеніе простыхъ
силлогизмовъ между собой.
Если же мы ~ убѣдились, что нѣтъ никакихъ истинно-сложныхъ катего-
рическихъ силлогизмовъ, a вмѣсто нихъ существуютъ только соединенія про-
стыхъ, то ясно, что каждое опосредствованное категорические умозаклю-
ченіе оказывается или простымъ силлогизмомъ, или его соединвпіемъ с
какими-нибудь другими умозаключенгями, которыя, въ свою очередь, мо-
гутъ быть только либо простыми силлогизмами, либо непосредствен-
ными, либо даже кажущимися умозаключенгями. Такимъ образомъ, вещ
истинныя, и въ то же время пригодныя для доказательствъ, кагпегоргг-
ческія умозаключенія сводятся только къ двумъ основнымъ классамъ:
къ непосредствеинымъ умозак.гючетямъ и къ простымъ силлоіизмамъ * )
логикѣ (если она не желаетъ заниматься безсмысленнымъ, по своей полной
безполезности, перечнемъ разнообразныхъ соединен» категорическихъ умо-
заключеній) достаточно изучить только эти д в а класса категорическихъ
умозаключеніи. П о сходнымъ причинамъ ей достаточно прибавить еіода изу-
чевіе лишь простыхъ раздѣлительныхъ и условныхъ силлогизмовъ: иослѣ
ихъ изученія становится яснымъ, что всѣ болѣе сложяыя опосредствованный
ѵмозаключенія, в ъ составь которыхъ входятъ и раздѣлительныя или услов-
ный посылки, оказываются всего лишь разнообразнѣйшими соединеніями изу-
ченяыхъ нами умозаключеній.

8. Раэдѣлительныѳ силлогизмы.

Разсмотримъ простые раздѣлительные или дисъюнвтивные силлогизмы.

Подъ этимъ именемъ мы условились на стр. 1 8 0 иодразумѣвать такіе силлогизмы,
въ которыхъ хоть одна изъ двухъ посылокъ является сужденіенъ разделитель-
ным!.. а другая или условнымъ, или раздѣлительнымъ, или категорическимъ,
такъ что простые раздѣлительные силлогизмы могутъ быть уеловно-раздѣ-
лительными, чисто : раздѣлительными и раздѣлительно-категорическими. Напр.,
условно-раздѣлительнымъ будетъ силлогизмъ, подходящій подъ такую схему:
„А есть или В, или Ж; если А есть Жл то оно есть С; слѣд., А есть
или В-, или С". A чисто-раздѣлительный—подъ такую: „А есть или Д

* ) На стр 165 было выяснено, что всѣ пригодныя для доказательствъ истинная умо-
замюченія сводятся къ иепоередственнымъ и силлогизмамъ вообще, независимо отъ того, бу-
дутъ ли послѣдніе простыми или сложными: а теперь мы убѣждаемся, что всѣ такія • умоза-
к.тюченія сводятся къ непосредствеинымъ и къ простымъ силдогизмамъ. Въ этомъ п состоять
разница сказаннаго тамъ и здѣсь, которую чататедь, пожалуй, проглядптъ, если здѣсь на-
верху не обратить вниманія на слово „простымъ".
или M; M есть или С, или I): слѣд., А есть или В, или С, иди D " .
Примеры же раздѣлительно-категорическихъ сейчасъ встрѣтятся.
Замѣтимъ кстати, что посылки раздѣлительныхъ, а также и услов-
ныхъ силлогизмовъ не слѣдуётъ называть большей или меньшей: въ этих
силлогизмахъ отпадаетъ причина, по которой приходится употреблять
такія названія въ категорическихъ, и взамѣнъ названій: „большая" или
„меньшая" посылка, можно называть ихъ прямо по ихъ ф о р м ! — „ р а з д ѣ -
лительной", „условной", „категорической" посылкой.
Мы ограничимся ближайшимъ разсмотрѣніемъ лишь раздѣлительно-
категорическихъ силлогизмовъ; ибо послѣ ихъ изученія становится очевид-
нымъ, что в ъ другихъ раздѣлительныхъ силлогизмахъ могутъ встрѣчаться
только т ѣ же самыя ошибки, к а к ъ и в ъ раздѣлительно-категорическихъ.
К ъ тону же, намъ, въ концѣ концовъ, придется рѣшать вопросъ, при к а -
комъ условіи правильный категорическій выводъ выйдетъ общимъ синтети-
ческимтГсужденіемъ, a категорическіе выводы, очевидно, могутъ быть по-
лучены только въ раздѣлительно-категорическихъ силлогизмахъ.
Простые, раздѣлительно категорическіе силлогизмы могутъ быть двухъ
видовъ:
А есть или В, или С; А есть или В или С;
но А. есть В ; но А не есть В ;
слѣд., А не есть С . слѣд., А есть С.
Лѣвый видъ силлогизма принято называть modus pönendo t o l l e n s
(утверждая отрицающій). Правый же видъ называется modus tollendo р о -
nens (отрицая утверждающій). Разница между ними состоите в ъ томъ, что
въ модусѣ ponendo tollens в ъ категорической посылкѣ мы утверждаема
рѣшительнымъ образомъ, т . е. категорически, за подлежащимъ раздели-
тельна™ сужденія одно изъ указанкыхъ в ъ немъ сказуемыхъ, а въ в ы в о д !
отрицаемъ у этого подлежащаго другое сказуемое, указанное в ъ раздфли-
тельномъ сужденіи. В ъ модус! же tollendo ponens мы в ъ категорической
посылкѣ отрицаемъ у подлежащаго разд!лительнаго сужденія одно изъ ска-
зуемыхъ, указанныхъ в ъ разд!лительномь сужденіи, а в ъ в ы в о д ! утвер-
ждаешь это другое сказуемое з а подлежащимъ разделительной посылки.
В ъ этихъ силлогизмахъ встречаются д в ! ошибки. Одна изъ нихъ на-
зывается „смѣгиеиіемъ соединительно-разделительна го смысла съ чисто
раздѣлителънымъ" и состоишь въ примѣненги мод-yta ponendo tollens к
соединителъно-раздѣлителъной посылкѣ, между т ! м ъ к а к ъ на основаніи такой
посылки правильными могутъ выйти только заключенія по модусу tollendo
ponens. Такъ, если разделительная досылка (точн!е соединительно-разд!-
лительная) говорить, что „книги ц ! н я т с я или изъ-за полезности содержа-
л а , или изъ-за ихъ изящнаго стиля", то это еще не означаете невозмож-
ности ц!нить ихъ и за то, и за другое одновременно; ибо зд!сь „или" —
„или" не ин!етъ смысла чисто-раздѣлительнато, а является соединительяо-
разд!лительнымъ. Поэтому если съ такой посылкой мы соединимъ сужденіе:
 „данная книга цѣнится изъ-за изящества стиля" и сдѣлаемъ изъ обѣихъ
посылокъ выводъ, что „данная книга не цѣнится изъ-за полезности содер-
ж а н і я " , то оиъ окажется неправильным!. Но когда мы заключаем! по модусу
tollendo ponens, то, конечно, безразлично, будетъ ли союзъ „или" — „ и л и "
чисто-раздѣлительнымъ или же соединительно-раздѣлительнымъ. И в ъ томъ,
и въ другомъ случаѣ выводъ по модусу tollendo ponens будетъ одинаково
обязательным!; ибо и в ъ томъ, и въ другомъ случаѣ мы вынуждены хоть
одно изъ сказуемыхъ приписывать подлежащему. Т а к ъ , если наряду съ
только что приведенным! сужденіемъ (книги цѣнятея или и т . д . ) у насъ
другой посылкой будетъ служить сужденіе: „эта книга цѣнится не изъ-за
изящества стиля", то отсюда получается вполнѣ обязательный выводъ; „эта
книга цѣнится изъ-за полезности содержанія".
Въ модусе же tollendo ponens встречается ошибка, называемая „не-
полным* дѣленіемъ", при чемъ она можетъ встретиться и въ томъ случае,
когда разделительная посылка бываешь чисто-разделительной, а также
и въ томъ, когда—соединительно-разделительной. Эта ошибка сводится к ъ
тому, что въ раздѣлительной посылкѣ мы укажемъ неполный перечень в с ѣ х ъ
возможныхъ сказуемыхъ, и з ъ которыхъ хоть одно должно быть приписано
ея подлежащему. Т а к ъ , напр., допустим!, что на самомъ дѣлѣ А есть или
X , или У , или Z, а мы в ъ видѣ раздѣлительной посылки возьмемъ только
сужденіе: „ А есть или X, или У " ( т . е. пропустим!, что оно можетъ
быть и Z ) . Тогда при употребленіи модуса tollendo ponens получится не-
правильный выводъ. Дѣйствительно, если к ъ нашей раздѣлительной по-
сылкѣ „А есть или X, или Y" прибавить категорическую посылку „А не
есть X" и заключить отсюда, что „А есть У " , то выводъ будетъ оши-
бочным!, т а к ъ какъ на самомъ дѣлѣ А , если оно не есть X , можетъ
оказаться и не Y, но Z. Что же касается модуса ponendo tollens. то
при немъ неважно, если в ъ раздѣлительной иосылкѣ пропущено одно и з ъ
сказуемыхъ, потому что, все равно, в ъ выводѣ приходится отрицать и т ѣ
сказуемый, которыя упомянуты в ъ разделительной посылкѣ, кромѣ указан-
ного в ъ категорической. Т а к ъ , если взамѣвъ посылки „А есть или X ,
или У , или Z" мы возьмемъ „А есть или X , или У " и изъ нея в ъ
связи съ посылкой „А есть X е заключим!, ч т о „А не есть У " , то все
равно не выйдетъ никакой ошибки, а получается только меньше знанія,
чѣмъ сколько можно было бы получить: вѣдь изъ полной посылки можно
было бы вывести еще больше, именно — „А не есть ни У , ни Z " . Напр.,
слѣдующій силлогизмъ, все таки, оказывается правильным!: „треугольники
бываютъ либо прямоугольными, либо тупоугольными (при чемъ пропу-
скается, что они бываютъ и остроугольными); данный треугольник! прямо-
угольный; слѣд., онъ не тупоугольный", только в ъ немъ не все еще ска-
зано, что можно было бы вывесть о данномъ треугольникѣ, если бы р а з -
делительная посылка не страдала неполнотой дѣленія.
 9. Условные силлогизмы.
Простые условные или гипотетическіе силлогизмы состоять, по край-
ней мѣрѣ, изъ одной условной посылки; а другая посылка в ъ нихъ можетъ
быть или условньшъ, или категорическим! суждеяіемъ (но не раздѣлитель-
нымъ), такъ что такіе силлогизмы могутъ быть и чисто-условными, и у с -
ловно-категорическими. В о т ъ схематическій примѣръ простого чисто-условная
силлогизма: „если А есть В, то С есть В; а если M есть N, то никогда
С не бываетъ В ; следовательно, если M есть Л', то А не есть С". П о
причинам!, вподнѣ одинаковым! съ тѣми, по какимъ мы ограничились раз-
смотрѣніемъ лишь раядѣлительно-категорическихъ силлогизмовъ, ограничимся
ближайгаимъ разсмотрѣніемъ условно-категорическихъ силлогизмовъ.
В ъ простых! условно-категорическихъ силлогизмах! можетъ быть
только д в а правильных! вида: modus ponens (утверждающій) и m o d u s
tollens (отрицающій).
Modus ponens образует! заключеніе отъ согласья съ осиованіемъ условной
посылки къ необходимости соглашаться и съ ея слѣдствіемъ. Напр.:
Если А не есть В, то С не есть В;
но А не есть В;
слѣдТ, и С не есть В.
Modus tollens есть заключенье отъ несогласія съ сл/ьдствіемъ услов-
ной посылки къ необходимости не соглашаться и съ ея основаніемъ,
иначе — отъ отргщапія слѣдствія условной посылки къ необходимости
отрицать и ея основаніе, при чемъ отрицаніе данной части у с л о в н а я с у -
жденія ( т . е. несогласіе съ ней) чаще всего высказывается в ъ видѣ дону-
щенія сужденія противоположная (см. стр. 1 2 4 ) съ этой частью; но
иногда такое отриданіе высказывается и тѣмъ путемъ, что отрицаемая
часть употребляется, какъ подлежащее, а сказуемымъ при ней служить понятіе
„ в ѣ р н ы й " . (Конечно, оба способа по своему смыслу одинаковы). Напр.:
Если А никогда не бываетъ В, то ни одно С не есть В:
но хоть нѣвоторыя С суть В (или т а к ъ : „но послѣдвее, т . е.
то, что ни одно С не есть В, не в ѣ р н о " ) ;
елѣд., иногда А бываетъ В ( т . е . не вѣрно, что А никогда не бываетъ В).
Не слѣдуетъ думать, к а к ъ к ъ этому склоняются учаш.Іеся, будто бы
модусы условно-категорическая силлогизма отличаются другъ отъ друга
тѣмъ, что modus ponens даетъ всегда одни лишь утвердительные выводы,
a modus tollens одни лишь отрицательные: в ъ каждомъ изъ этихъ моду-
совъ выводъ можетъ выйти и утвердительнымъ, и отрицательным! в ъ з а -
висимости отъ состава условной посылки. Точно также не слѣдуетъ думать,
будто бы в ъ m o d u s ' ! p o n e n s категорическая посылка должна быть непре-
менно утвердительной, а в ъ m o d u s ' ! tollens непрем!нно отрицательной: в ъ
нервомъ модус! она должна высказывать согласіе съ основаніемъ условной
посылки, т . е. повторять его, и поэтому будетъ отрицательной при отри-
цательномъ основаніи, а во второмъ она чаще всего высказывается в ъ видѣ
•сужденія, противоположнаго слѣдствію условной посылки, такъ что будетъ
утвердительной, если этимъ слѣдствіемъ служить отрицательное сужденіе.
Многіе любятъ характеризовать условно-категорическіе силлогизмы,
какъ заключенія „отъ основанія к ъ слѣдствію" (modus ponens) и „отъ
-слѣдствія к ъ основанию" ( m o d u s tollens). Это, конечно, гораздо короче,
но внушаетъ ложное мнѣніе, будто бы в ъ видѣ условно-категорическихъ
•силлогизмовъ можно прйвильно заключать и отъ согласія съ слѣдствіемъ
условной посылки к ъ необходимости соглашаться съ ея основаніемъ. П о -
этому лучше не скупиться ради ясности на нѣсколько лишнихъ словъ и харак-
теризовать оба модуса, какъ эго мы сдѣлали на стр. 2 0 3 , в ъ мѣстахъ,
подчеркнутых! курсивом!.
В ъ условно-категорическихъ силлогизмах! возможны двѣ ошибки. Одна
изъ Н И Х Ъ С О С Т О И Т ! въ томъ, что отъ согласія съ слѣдствіемъ условной посылки
мы заключаем! и къ необходимости соглашаться съ ея основаніеыъ. Вторая же
въ томъ, что отъ отрицанія основанія условной посылки мы заключаема. к ъ не-
-обходимости отрицать и ея слѣдствіе. И , разумѣется, ни въ одномъ изъ этихъ
случаевъ нашъ еиллогизмъ, какъ ошибочный, не подойдетъ ни подъ m o d u s
ponens, ни подъ modus t o l l e n s . Нанр., неправильны д в а слѣдующихъ условно-
категорическихъ силлогизма, изъ которыхъ каждый страдаетъ одной изъ ука-
занныхъ ошибокъ: 1 ) Если А есть В, то С есть В; a G есть В; слѣд.,
и А есть В. 2 ) Если А есть В, то С есть В: но А не есть В\ с л ѣ д . ,
я С не есть В .
В ъ каждомъ изъ нихъ выводъ вовсе не требуется посылками, а присоеди-
н е н ! к ъ нимъ произвольным! образомъ. Провѣрвмъ это съ помощью мето-
да, объясненяаго на стр. 1 9 4 , т. е. попробуемъ в ъ каждомъ изъ этихъ
силлогизмовъ замѣнить выводъ противоположным! сужденіемъ. Оказывается,
что это вещь вполнѣ возможная. В ѣ д ь нѣгь ровно ничего нелѣпаго, противо-
рѣчиваго в ъ такомъ сопоставленіи сужденій: „конечно, если А есть В , то
С есть Z>; но хотя С есть В, все таки, А не есть В". Н ѣ т ъ ничего
противорѣчиваго и в ъ такомъ сопоставленіи: „конечно, если А есть В , то
Л есть В ; но хотя П. не есть В, все таки, С есть Л " .
Приведем! теперь конкретные нримѣры неправильности подобных! з а -
ключеній: одинъ геометрическій, а другой алгебраическій. Конечно, всѣ со-
глашаются съ такимъ условным! сужденіемъ: „если данный четыреуголь-
никъ есть квадратъ, то его діагонали равны между собой". Но пусть мы
удоетовѣрились, что „данный четыреугольникъ не составляет! к в а д р а т а " .
Н е ясно ли, что если мы изъ этихъ двухъ посылокъ вздумаемъ сдѣлать
выводъ, говорящій: „слѣд., діагонали даннаго четыреугольника не равны
между собой", то онъ будетъ неправильным!? В ѣ д ь и у продолговатыхъ
прямоугольниковъ, и у равнобедренных! трг аецій и т. д. діагонали тоже равны
между собой. Далѣе, пусть мы попробуем.» наряду съ той же самой услов-
ной посылкой допустить такую категорическую: „по измѣренію оказалось,
что у даннаго четыреугольника діагонали равны между собой", и сдѣ.-
лаемъ изъ этихъ двухъ посылокъ выводъ, говорящій: .„слѣд., данный ч е т ы -
реугольникъ есть к в а д р а т ъ " . Н е ясно ли, что выводъ будетъ неправиль-
ным!? Этотъ четыреугольникъ могъ бы быть и продолговатымъ прямоуголь-
ником!, и равнобедренной трапеціей и т . д .
Теперь алгебраическіи примѣръ. Пусть мы удостовѣрились (это легко
сдѣлать путемъ простого ариѳметическаго подсчета) в ъ истинности такого
у с л о в н а я сужденія:
„если х— 1 , то 2х*— 15ж 3 + 4()ж 2 — 4 5 ж + 1 8 = 0 " .
И пусть наряду съ этимъ мы удостовѣрились еще, что то х, вели-
чину к о т о р а я намъ надо выяснить для рѣшенія заданной задачи, оказы-
вается неравным! съ единицей. Даетъ ли это намъ право заключить, ч т о
слѣдствіе нашей условной посылки оказывается теперь уже н е в ѣ р -
пымъ, т . е . — ч т о упоминаемый въ ней многочленъ не равенъ нулю, если
X не равно единиц!? Никоимъ образомъ. И наипростѣйншмъ свидѣтель-
ствомъ о произвольности такого заключения служить то обстоятельство, что-
этотъ многочленъ выходить равнымъ нулю (какъ в ъ этомъ тоже легко у б ! -
диться путемъ ариѳметическаго подсчета) не только, когда х равно еди-
ниц!, но еще также и в ъ трехъ сл!дующихъ случаяхъ: если оно равно
2 , или 3 , или 8 / 2 . Отсюда ясно также, что если насъ что нябудь заста-
вить согласиться съ истинностью сіѣдствія разсматриваемаго условнаго су-
жденія, напр., если в ъ з а д а ч ! даны такія указанія относительно х , на<
основаніи которыхъ получается уравненіе, образующее это слѣдствіе, то изъ
одного лишь этого обстоятельства, взята го в м ѣ с т ! съ нашей условной по-
сылкой, мы еще не в п р а в ! заключить, что то ж, о которомъ говорится в ъ
нашей з а д а ч ! , непрем!нно окажется единицей, т . е. мы не в н р а в ! такъ
заключать: „если ж = 1, то означенный многочленъ равенъ нулю; онъ р а -
венъ нулю; слѣд., х= 1 ".
Такимъ образомъ, никакое заключенье отъ отрицапія основанья
условной посылки (иначе отъ несогласья съ нимъ) къ необходимости отри-
цать ея слѣдапвіе, а равно отъ соѵшсія съ ея слѣдстві-е.т къ необ-
ходимости соглашаться съ ея основангемъ, не можетъ считаться логи-
чески обязательнымъ, т. е. правильным», если оно производится въвидѣ-
простого исловко-кателорическаго силлогизма, а не доказывается какъ
нибудь иначе," т . е. при такихъ заключеніяхъ всякій выводъ окажется
присоединенным! к ъ нашимъ посылкамъ вполнѣ произвольно, а вовсе не
потому, чтобы о н ! принуждали соглашаться съ нимъ.
При этомъ, конечно, по своему содержанію онъ, все таки, можетъ
выйти и вполн! вѣрным!, но вовсе не потому, чтобы это требовалось с а -
мими же посылками простого условно-категорическая силлогизма, а неза-
висимо отъ нихъ. Поэтому его иной разъ можно безукоризненно доказать,
но только не путемъ разсматриваемыхъ условно-категорическихъ модусовъ,
а какъ нибудь иначе. Помимо Мѳ этого другого доказательства такой в ы -
водъ можетъ считаться только ^огаДкой.
Вообще при изученіи логики необходимо 'твердо помнить,_. что-
если она называешь какой либо выводъ неправильнымъ, то она этимъ
говорить вовсе не то, чтобы онъ былъ певѣренъ по содержанью (отъ
этою вопроса логика отвлекается), но только то. что онъ не вытекаетъ
изъ своихъ посылокъ, т . е. словами «неправильный умозаключен}я» го-
ворится только то, что въ нихъ выводъ не требуется своими посыл-
ками, а присоединяется къ нимъ произвольно, вслѣдствге чего они и не
оюны для доказательства, хотя нерѣдко могутъ приводить къ очень
уйатымъ доіадкамъ (когда выводъ окажется вѣрнымъ по содержанію).
Только в ъ этомъ смысл! и называется нѳправильнымъ, всякое з а -
ключеніе, сд!ланное в ъ в и д ! условно-ватегоричйркаго силлогизма отъ отри-
цанія основанія к ъ необходимости отрицать слѣдствіе, или отъ согласія
съ слѣдствіемъ к ъ необходимости соглашаться съ основаніемъ.
Впрочемъ, съ перваго взгляда кажется, будто бы есть и такіе пра-
вильные простые условно-категоричесвіо силлогизмы, в ъ которыхъ произво-
дятся только что упомянутыя заключенія, объявленная нами произвольными.
Но это только кажется, при чемъ причиной видимости ихъ существова-
нья служить либо неразличеиге нами другъ отъ друга сужденій гі пред-
ложение, либо неразличеиге простыхъ условио-категориѵескихъ силлогиз
мовъ и болѣе сложныхъ умозаключений.
Т а к ъ , прежде всего, мы встр!чаемся съ подобной видимостью, если
основаніе условной посылки указывается въ силлогизм»,, какъ такое усло
вие, что только при немъ одномъ и можетъ оказаться истиннымъ
слѣдствіе этой посылки. Напр., „ р ! к а замерзла только в ъ томъ с л у ч а ! ,
если былъ морозь; по р ! к а замерзла; с л ! д . , былъ морозь". П р и этомъ
означенное указаніе можетъ быть произведено в ъ условной посылк! не од-
ной лишь прибавкой слова „ т о л ь к о " , а также и безъ этого слова, особой
постановкой логическаго ударенія. В ! д ь смыслъ предложенія останется тотъ
же самый, скажу ли я т а к ъ : „ р і к а замерзла только в ъ томъ с л у ч а ! , если
былъ морозь", или же такъ: „ р ! к а замерзла, если былъ морозь" (ударе-
ніе на с л о в ! „морозь"). Но з д ! с ь передъ нами чисто кажущееся исключеніе
изъ установленныхъ нами правилъ. Д і л о в ъ томъ, что з д ! с ь строй услов-
ного сужденія не соответствует! строю предложенія, которымъ оно в ы с к а -
зано. Именно: в ъ сужденіи, служащемъ условной посылкой, основаніемъ
оказывается вовсе не т а часть, которая стоить п о е л ! союза „если", а дру-
гая часть того же предложенія; стоящая же поел! союза „если" в ъ су-
жденіи оказывается слѣдствіемъ. В ! д ь сказать: „ р ! к а замерзла только въ
томъ с л у ч а ! , если былъ морозь" (или: „ р і к а замерзла, если былъ м о р о з ь " —
съ удареніемъ на с л о в ! „морозь"), это то же самое, что сказать: „если
рѣка замерзла, то, значить, былъ морозь", т . е. сдѣлать замерзаніе р!ки
основаніемъ для заключенія о мороз!. Такимъ образомъ, если обращать
вниманіе не на слова, а на мысли, то мы встр!чаемъ з д ! с ь ничто иное,
какъ modus ponens. Правила же логики всегда относятся к ъ мыслямъ, а
не к ъ словамъ, т а к ъ что з д ! с ь нѣтъ ни малМшаго отступлеяія отъ е я
правилъ, но они з д ! с ь 'кажутся нарушенными, если мы не отличаемъ с у -
жденій отъ предложеній.
 Точно также эти правила только кажутся нарушенными и в ъ томъ
случаѣ, если, даже вовсе не указывая въ словесномъ выраженіи силлогизма
на основаніе условной посылки, какъ на такое условіе, что только при
немъ одномъ и можетъ оказаться истиянымъ ея слѣдствіе, мы, взамѣнъ того,
будемъ просто это помнить и имѣть в ъ виду при нашихъ заключеніяхъ о
необходимости соглашаться или не соглашаться съ той или другой частью
условной посылки. Т а к ъ , слѣдующее заключеніе: «если былъ морозъ, то
р ѣ к а замерзла; но рѣка замерзла; слѣд., былъ морозъ», окажется вполнѣ
правильнымъ, коль скоро мы домнимъ и имѣемъ въ виду, что рѣка могла
замерзнуть только в ъ томъ случаѣ, если былъ морозъ; вмѣстѣ съ тѣмъ та-
кое заключеаіе не нодходитъ подъ установленный нами правила. Н о в ъ
этомъ нѣтъ ничего удивительнаго: послѣднія говорятъ о такомъ выводѣ, со-
глашаться съ которымъ принуждаютъ насъ только двѣ высказанный нами
посылки—условная и категорическая. Здѣсь же выводъ дѣлается съ по-
мощью еще третьей посылки, которая остается невысказанной, но которую
мы должны „имѣтъ въ виду". Поэтому ссылаться на только что приве-
денные случаи, какъ на доводы иротивъ нашихъ правилъ, это значить не
отличать т ѣ простые условно-категорическіе силлогизмы, о которыхъ толь-
ко и говорится в ъ нашихъ правилахъ, отъ болѣе сложныхъ умозаключений,
съ какими мы встрѣчаемся здѣсь. Если же мы предположимъ неизвѣстнымъ,
не можетъ ли рѣка замерзнуть и безъ мороза, то посылки нашего силлогизма:
„если былъ морозъ, то рѣка замерзла, и она, дѣйствительно, замерзла",
конечно, еще не будутъ принуждать насъ соглашаться съ тѣмъ, что былъ
морозъ, и заключеніе о немъ будетъ логически неправильным^ т . е. про-
извольным^ хотя ио содержанію вѣрнымъ

10. Ошибочность теоріи M. И. Владиедавлева и H. О. Лоссісаго.

Относительно условно-категорическихъ силлогизмовъ русская научная
литература представляете исключительное явленіе. В ъ ней еще в ъ восьми-
десятыхъ годахъ М . И . Владиславлевъ в ъ своей, такъ называемой, боль-
шой логикѣ (изданной подъ заглавіемъ: „Логика. Обозрѣніе индуктивныхъ
и дедуктивныхъ пріемовъ мышленія и историческіе очерки") сталъ защи-
щать правильность т ѣ х ъ условно-категорическихъ силлогизмовъ, в ъ оши-
бочности которыхъ мы только что убѣдились. В ъ свое время онъ ни в ъ
кимъ не встрѣтилъ еочувствія. Н о недавно подъ его вліяніе подпалъ Н . 0 .
Лосскій * ) , который сполна усвоилъ мнѣніе M . И. Владиславлева.

*) Хотя Н. 0 . Лооокій ни разу не уиоминаетъ имени М. И. Владиславлева, но его

подчиненіе вліннію послѣдняго обнаруживается, вопервыхъ, въ томъ, что оба они говорятъ о
большей и меньшей посылкѣ въ условномъ силлогизыѣ, между тѣмъ какъ основанія, кото-
рыя ирнводятъ къ такому раздѣленію поіылокъ категорическаго силлогизма, совершенно не-
нримѣнпмы къ условному; во вторыхъ, оба ошибочно думаютъ, будто бы препятствіемъ считать
правильными защищаемые ими модусы служить, такъ называемая, множественность причинъ,
между тѣмъ какъ зтп модусы оставались бы неправильными даже и въ томъ случаѣ, если бы
не было факта множественности причнпъ; въ третьихъ, оба ссылаются на то, что приеутствіе
неполной прпчииы гдѣ ішбудь еще не гарантируетъ нрисутствіе слѣдствія этой причины, и
 JIо теорги Владиславлева-Лосскаю, существуешь не два,_ а че-
тыре нравилъныхо модуса условно-категорическихъ силлогизмовъ-. 1 — р о
n e n s , 2 » — t o l l e n s , 3 — з а к л ю ч е н і е отъ согласія съ слѣдствіемъ _ у с л о в -
ной посылки к ъ необходимости соглашаться и съ ея основаніемъ, 4 — з а к л ю -
ч и т е отъ отрицанія ея основанія къ необходимости отрицать и ея слѣдствіе.
Утверждая, будто бы существуют! правильные условно-категорическіе
силлогизмы двухъ иослѣднихъ модусовъ, М. Ж. Владиславлевъ и II. О.
Лосскіы, конечно, обязаны фактически подтвердить существованіе .защи-
щае.чыхъ ими модусовъ посредствомъ подходяищхъ примѣровъ, Но Н . 0
Лосскій, вѣроятно, положившись на М. И. Віадиславлева, ае приводить
н и к а к и х ! примѣровъ, а ограничивается соображеніяпи, почему логики о т -
в е р г а ю т ! такіе силлогизмы и т. п. М . И . Владиславлевъ же приводить
только д в а примѣра. Разсмотримъ и х ъ , и оказывается, что одинъ изъ
нихъ, хотя и правильный, д а не принадлежитъ к ъ тѣмъ модусамъ, к о -
торые защищаются теоріей Владиславлева-Лосскаго, а другой, правда,,
принадлежитъ к ъ этимъ модусамъ, но, какъ и слѣдовало ожидать, непра-
вильный.
Для подтвержденія сущесгвованія правильных! заключеній отъ согла-
сья съ слѣдствіемъ условной ггосылки къ необходимости соглашаться и
съ ея основаніемъ, Ж. И . Владиславлевъ приводить только такой примѣръ:
„если бы Алкивіадъ безусловно любилъ свое отечество, то онъ не сталъ бы ока-
зывать услуги спартанцамъ; но онъ оказалъ большую услугу имъ во время
Пелопонезской войны, посовѣтовавъ нанести ударъ аѳинянамъ экспедиціей в ъ
Сицилію; слѣд., въ немъ не было истинной любви к ъ своему о т е ч е с т в у " .
( L i b . cit., стр. 1 4 5 ) . Силлогизмъ — безспорно правильный, только бѣда в ъ
томъ, что онъ образуете собой modus t o l l e n s , а вовсе не требующійся
для Ж . И . Владисдавлева и Н . 0 . Досскаго модусъ, который СОСТОЯЛА бы
въ заключеніи отъ согласія съ слѣдствіемъ условной посылки к ъ необхо-
димости соглашагпься съ ея основаніемъ. В ѣ д ь здѣсь в ъ категорической
посылкѣ мы отнюдь не высказываем! своего согласія съ слѣдсгвіемъ условной,
а, напротив!, отрицаемъ последнее (ибо соглашаемся съ сужденіемъ, п р о -
тивоположным! этому слѣдсгвію), и это принуждает! насъ в ъ выводѣ
отрицать основаніе условной посылки ( т . е. соглашаться съ сужденіемъ
противоположным! этому основанію), а отнюдь не к ъ тому, чтобы з а к л ю -
чать к ъ необходимости соглашаться съ этимъ основаніемъ.
Теперь разсмотримъ единственный примѣръ Ж. И . Владиславлева,
назначенный для подтвержденія существованія правильных! заключеній
отъ отрицания основанія условной посылщь къ необходитеть. ощрящат
и ея слѣдствіе. Онъ таковъ: „когда законы тверды,, миръ и благоден-

отсюда ошибочно хотятъ извлечь пользу для защищаемых!, ими модусовъ. (Срави. Логина.
Обозрѣніе и т. д. Владиславлева. Спб. 1831 г., стр. 1 4 4 - - 1 4 6 и Обосноваиіе Интуитивизма.
II. 0 . Лоескаго. Спб. 1906 г., стр. 312—317). Такое совпадете въ ошибкахг ясно показывает!.,
что одинаковость ихъ взглидовъ не случайнаго характера, а что мы здѣсь иыѣемъ дѣло съ
лодчиненіемъ одного автора вліянію другого. Къ тому же, оба говорятъ о „переходѣ мыс.тп
отъ основанія къ сяѣдствію и наоборотъ" въ условный, силлогизмах!,, и т. и.
ствіе народа обезпечиваются прочнымъ образомъ; но при революціяхъ основ-
ные законы теряютъ всеобщее довѣріе к ъ себѣ; слѣд., при революціяхъ
миръ и благоденствіе народа всего менѣе обезпечиваются" (ibid). Эдѣсь
выводъ матеріально, т. е. но содержанію своему, конечно, вѣренъ. Н о
вытекаетъ ли онъ изъ указанныхъ посылокъ, т. е. дѣйствительно ли это
онѣ принуждаютъ соглашаться с ъ нимъ, или же это только кажется М. И .
Владиславлеву, и кажется по той причинѣ, что онъ уже и безъ нихъ,
заранѣе, знаетъ, что при реводюціяхъ не можетъ быть в ъ н а р о д ! мира и
благоденствія? Чтобы при о ц ! н к ! принудительной силы разсматриваемыхъ
посылокъ насъ не сбивало с ъ толку это з а р а н ! е извѣстное, изъ самаго
существа революціи вытекающее свойство ея, оставимъ весь нашъ сил-
логизмъ в ъ его прежнемъ в и д ! , но зам!нимъ в ъ немъ революціи реформами
Александра I I . В ! д ь отъ такой замѣны сила, съ какой посылки правилъ-
наго силлогизма принуждаютъ насъ соглашаться с ъ выводомъ, не можетъ
ни капли ослабѣть. Напр., эта принудительная сила нисколько не осла-
б і в а е т ъ в ъ силлогизм!: „ртуть жидкость, a в с ѣ жидкости упруги; с л ! д . ,
ртуть у п р у г а " , если мы ь ъ немъ ртуть зам!нимъ спиртомъ или другимъ
веществомъ. И вотъ, спрашивается, принуждаютъ ли насъ посылки согла-
шаться съ выводомъ в ъ сл!дующемъ силлогизм!: „когда законы тверды,
миръ и благоденствіе народа обезпечиваются прочнымъ образомъ; но при
реформахъ Александра I I изм!нялись столь важные законы, к а к ъ о крестья-
н а х ъ , о судахъ, о воинской повинности, о городскомъ и земскомъ управ-
левіи и т . д.; слід., при реформахъ Александра I I миръ и благоденствіе
народа всего мен!е обезпечивались?" Н е ясно ли, что в ъ посылкахъ этого
силлогизма нѣтъ никакого принужденія соглашаться с ъ его выводомъ? И з ъ
этихъ посылокъ, вообще, нельзя с д ! л а т ь никакого вывода: ни того, чтобы
при Александр! I I народъ пользовался миромъ и благоденствіемъ; ни ! о г о ,
чтобы онъ страдалъ отъ смуты и нищеты. Такимъ образомъ, второй при-
м ! р ъ М . И . Владиславлева образуете собой неправильный силлогизмъ, но
его неправильность заслоняется отъ глазъ автора т і м ъ , что его произволь-
ный выводъ в ! р е н ъ по еодержанію.
Итакъ, М . И . Владиславлевъ и Н . О . Лосскій обязаны подтвердить
свое мн!ніе объ условныхъ силлогизмахъ фактами, т . е. посредствомъ под-
ходящахъ правильныхъ прим!ровъ показать намъ на д ѣ л ! существованіе про-
пов!дуемыхъ ими модусовъ условнаго силлогизма. Но М. И . Владиславлеву такое
фактическое подтвержденіе своихъ словъ не удается, а Н . 0 . Лосскій почему-
то даже и не заботится о немъ. И , конечно, такое подтвержденіе никому
никогда не удастся: если бы существовали на дѣлѣ такге правильные
условные силлогизмы, о которыхъ говорятъ эти авторы, то они сохра-
няли бы свою правильность и въ схематической формѣ; но когда мы
беремъ указываемые ими силлогизмы въ схематической формѣ, то тутъ
съ особенной ясностью обнаруживается, в а к ъ мы видѣли на стр. 2 0 4 ,
что въ нихъ выводъ вовсе не требуется посылками, а пршсоединяется
къ нимъ вполнѣ произвольно.
 Этимъ, строго говоря, и оканчивается оироверженіѳ теоріи Владислав-
лева-Лосскаго, разсматриваемоі по существу. Но оба автора, конечно,
должны были какъ-нибудь объяснить, почему же логики всегда считаютъ
неправильными модусы, защищаемые этими авторами. Разсмотримъ на всякій
случай и эти объясненія; ибо множество читателей слишкомъ сильно скло-
няются къ ошибкѣ ignoratio elenchi (стр. 1 5 6 ) , и имъ легко можетъ
притти в ъ голову, что если эти объясненія оставлены безъ отвѣта, то
разсматриваемая теорія еще виолаѣ не опровергнута.
Оба автора ошибочно думаютъ, будто бы логикамъ препятствует
согласиться съ ними фактъ, такъ называемой, множественности при-
чин?. Подъ нимъ подразумѣвается то обстоятельство, что многія явленія
природы (напр., нагрѣваніе тѣла) производятся не одной только причиной,
но нѣсколькими различными причинами (такъ, нагрѣваніе производится и
горѣніемъ, и прохожденіѳмъ электрическаго тока, и сжишаніемъ тѣла, и
т. п . ) , откуда выходитъ, что отъ дрисутствія гдѣ-нибудь даннаго явленія
природы, напр.—нагрѣванія, еще нельзя безъ дальнихъ разговоровъ заклю-
чить к ъ присутствію тамъ другого опредѣленнаго явленія природы, н а п р . —
сжиманія тѣла, сдѣдствіемъ котораго служило бы первое: взамѣнъ этой при-
чины можетъ оказаться на дѣлѣ другая причина. Наоборотъ, о т ъ отсут-
ствія какого либо явленія природы, служащаго причиной другого ея явле-
нія, напр., отъ отсутствія сжиманія тѣла, тоже еще нельзя сразу заклю-
чить, что отсутствуете явленіе природы, служащее" слѣдствіемъ этой при-
чины, именно, въ нашемъ примѣрѣ—нагрѣваніе тѣла: послѣднее, все-таки,
можетъ возникнуть подъ вліяніемъ какой либо другой причины. В о т ъ все
это, по мнѣнію нашихъ авторовъ, и вооружаетъ логиковъ противъ заклю-
ч е н » отъ согласія съ слѣдствіемъ условной посылки к ъ сотяасію с ъ ея
основаніемъ и отъ отрицанія ея основанія к ъ отрицанію елѣдствія: оче-
видно, обоимъ авторам» кажется, будто бы правила условно-категориче-
скихъ силлогизмовъ выведены логиками изъ факта множественности при-
чинъ. Поэтому оба они стараются уговорить читателя, чтобы онъ не слиш-
комъ-то смущался множественностью причинъ * ) .

•') Н. 0 . Лосскій даже такъ высказывается: «необходимо прежде всего под-

копаться подъ этотъ законъ» (і. с. 315 или стр. -297 второго изданія „Обоснова-
н а интуитивизма" Спб. 1908 г.), и подкапывается. Но какъ? Въ каждомъ-то от-
дѣльномъ случаѣ, говорить онъ (ibid.), дѣйствовала какая нибудь одна опредѣ-
лѳнная причина („только одинъ, опредѣленный, абсолютно индивидуальный ком-
плексъ событій"); слѣд., если разсмотрѣть этотъ случай во всѣхъ его подроб-
ностяхъ, то, отправляясь отъ него, какъ слѣдствія, можно строго доказать, ка-
кая именно единственная причина дѣйствовала въ этомъ случаѣ, такъ что по-
лучится заключеніе отъ слѣдствія къ основанію, какъ онъ выражается. Несо-
мненно, можно- Но, во-первыхъ, составить ли это заключеніе, точнѣе это доказа-
тельство, тотъ простой условно-категорическій силлогизмъ, о которомъ у насъ
идетъ рѣчь, или же очень сложное соединение разнообразные умозаключение въ^ со-
ставѣ котораго вовсе не будетъ модусовъ Владиславлева-Лосскаго? Н. 0 . Лос-
скій объ этомъ не заботится. Во-вторыхъ, развѣ это можно считать <подкопомъ»
подъ фактъ (или законъ, какъ выражается разематриваемый авторъ) множест-
венности причинъ? Вѣдь когда говорятъ, что нагрѣваніе обладаете множест-
венностью причинъ, то отнюдь не высказываютъ этимъ, чтобы при всякомъ
отдѣльно взятомъ нагрѣваніи дѣйствовали сразу всѣ эти причины, но утвер-
 Но они излипшимъ образомъ тратятъ свои силы на подобныя у в ѣ -
щанія: существуешь ли фактъ множественности причинъ или. нѣтъ,
это не оказываешь ни малѣйтаго вліянія на правила силлогизмовъ, а
поэтому не имѣетъ никакого значенгя для вопроса о числѣ правильныхъ
модуеовъ условно-категорическаго силлогизма. И наипростѣйшимъ подтвер-
жденіемъ долной независимости правилъ условно-категорическаго силлогизма
отъ факта множественности причинъ служить то обстоятельство, что модусы
Владиславлева-Лосскаго выходятъ явно неправильными даже и ргамъ,
гдѣ нѣтъ никакой рѣчи о причинахъ возникновенгя различныхъ явленгй
природы, именно—въ математики, какъ это ясно изъ примѣровъ, приве-
денныхъ на стр. 2 0 4 и 2 0 5 . Неправильность же модуеовъ Владиславлева-
Лосскаго состоитъ вовсе не в ъ томъ, чтобы они противорѣчили факту мно-
жественности причинъ, но в ъ томъ, что въ нихъ посылки (каково бы то
было ихъ содержаніе, говорятъ ли онѣ о причинахъ возникновенгя явле-
нгй природы, или о чемъ другомъ, напр., о геометрическихъ отноиоеніяхъ,
о свойствахъ чиселъ и т. п., это безразлично) не находятся въ логи-
ческой связи съ присоединенными къ нимъ выводами: в з я т и я сами по сѳбѣ,
безъ всякихъ добавочныхъ сужденій, эти посылки еще не иринуждаютъ насъ
ровно ни къ какому выводу. В о т ъ это-то обстоятельство, т . е. одно лишь
отсутствіе логической связи между выводомъ и посылками, а вовсе не фактъ
множественности причинъ, и заставляете логиковъ считать неправильными
модусы Владиславлева-Лосскаго. Несли бы фактъ множественности при-
чинъ исчезъ, такъ что причиной каждаго явленія природы стало бы слу-
жить только одно явленіе, то отъ этого въ правилахъ силлогизмовъ, все
таки, не произошло бы никакихъ перемѣнъ, и модусы Владиславлева-
Лосскаго, по прежнему, считались бы неправильными.
Тогда, конечно, произошли бы кое-какія перемѣиы, но т а к і я ,
которыя вовсе не касаются правилъ еиллогизмовъ. Т а к ъ , напр., число в ы -
вод овъ, которые логически неправильны, т. е . своими посылками вовсе не
требуются, но которые сами по себѣ, независимо отъ посылокъ, по своему
содержанію вѣрны, сдѣлалось бы тогда значительно большимъ, чѣмъ сколько
ихъ теперь. Именно: сюда присоединились бы в с ѣ тѣ выводы отъ отсутствія
г д ѣ либо причины къ отсутствію тамъ ея слѣдствія и отъ присутствія явленія
природы, служащаго слѣдствіемъ онредѣленнаго другого, к ъ присутствію по-
слѣдняго, которые получаются ио модусамъ Владиславлева-Лосскаго.
Замѣтимъ кстати: одна изъ причинъ заблужденія обояхъ авторовъ состоите,

ждаютъ только, что при одномъ нагрѣваніи можѳтъ встрѣтиться одна изъ нихъ,
при другомъ другая и т. д. И такъ какъ Н. 0 . Лосскій отнюдь не оспариваетъ
-этого обстоятельства, въ которомъ вся суть дѣла, то и выходитъ, что взамѣнъ
предпринята™ имъ „подкопа", онъ ломится въ открытую дверь, доказывая то,
в ъ чемъ никто не сомнѣвается, именно, что въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ
дѣйствовала только одна опредѣленная причина, и что при подробномъ знаніи
этого случая можно выяснить его причину. -Замѣтимъ: второе издапіе книги Н. О.
Лосекаго я получилъ, когда уже были отпечатаны всѣ предшествующіе листы. Поэтому
до сихъ поръ она цитировалась по первому издапію, а дальше всѣ цитаты будутъ при-
ведены или по обоимъ издапіямъ, или только по второму.
именно, въ томъ, что, говоря о правильности своихъ модусовъ, они смотрятъ
не н а логическую связь вывода съ посылками, а н а то, будетъ ли выводъ-
вѣренъ самъ по себѣ, по своему содѳржанію. Оттого то имъ и приходить
в ъ голову, будто-бы упразднение факта множественности причинъ благопріят-
ствовало бы ихъ модусамъ; оттого то и появился у М. И . Владиславлева
примѣръ о революціяхъ, гдѣ выводъ по содержанію вѣренъ, но посылками
не требуется * ) .
Далѣе, H . О. Лосскій къ разсмотрѣнному объясненію прибавляет! еще,
будто бы логика оттого низко цѣнитъ защищаемые имъ модусы, что считаетъ
ихъ излишними, ненужными наряду съ модусами ponens и tollens. Самъ же онъ
находить такое отношеніе къ дѣлу невѣрнымъ: защищаемые имъ модусы, по его
словамъ, необходимы для в с я к а я возстановленія прошлая, основаннаго н а
т ѣ х ъ слѣдахъ, которые остаются отъ него въ настоящем!, н а п р . — д л я истории,
длягеологіи, для судѳбныхъ слѣдствій и т . п. (1. с . 3 1 3 или 2 9 5 второго изд.).
Н о , во-первыхъ, логика вовсе никогда никакихъ умозаключеній не о б ъ
я в л я е т ! неправильными в а основаніи возможности обойтись безъ нихъ:
иначе она объявила бы неправильными в с ѣ модусы четвертой фигуры кате-
горическихъ силлогизмовъ, безъ которыхъ очень легко обойтись, и которыхъ
почти никогда не употребляютъ на дѣлѣ вслѣдствіе неестественности хода
мыслей при нихъ. Во-вторыхъ,. говоря о возстановленіи прошлаго по слѣдамъ,
сохранившимся отъ него в ъ настоящем!, Н . О. Лосскій упускаетъ изъ
виду, что такое возстановленіе прошлаго доказывается вовсе не тѣми
простыми условно-категорическими модусами, которые онъ защищаетг,
но очень сложными соединеніями разнообразнейшихъ допускаемых* логи
кой умозаключенгй. Напр., в ъ д о к а з а т е л ь с т в а х ! любого историческаго
изслѣдователя можно встрѣтить в ъ разнообразнѣйшихъ и очень сложныхъ
соединеніяхъ между особой почти в с ѣ допускаемые логикой виды умо-
заключеній. Н о в ъ с о с т а в ! этихъ доказательств* никогда не встрѣчаются
защищаемые Н . О. Лѳсскимъ модусы: участіе послѣднихъ, если и можні>ѵ
подглядѣть у историка, то только в ъ видѣ одного изъ способов! возникно-
венія догадки, а не какъ составную часть ея доказательства * * ) .

*) У Н. О. Лосскаго же присоединяются къ этому еще д в ѣ причины: 1) почти

постоянное у него неразличеніе догадки, сопровождаемой, болѣе или менѣе, силь-
ной увѣренностью въ ея истинности, т. е. вѣры, отъ знанія. а поэтому и пси-
холспииескаю вопроса о способѣ возпикповепія этой догадки отъ лоюческаю вопроса
о способѣ ея доказательства (ср. выше стр. 118). Догадки же, конечно могутъ воз-
никать и по модусамъ Владиславлева-Лосскаго, но нельзя доказывать ихъ съ по-
мощью этихъ модусовъ вслѣдствіе логической неправильности послѣднихъ.
2) Неразличеніе простыть условно-категорическихъ силлогизмовъ отъ сложные
соеднпепій между собой разнообразныхъ силлогизмовъ, употребляемыхъ при дока-
з а т е л ь с т в ! отриданія слѣдствія, у котораго отвергнуто его основавіе, или при.-,
доказательств!, что согласіе съ даннымъ сужденіемъ потребуете согласія съ
другимъ, изъ котораго первое вытекаете, какъ его сл!дствіе. Сравн. _со в с ! м ъ
этимъ сл!дующее подстрочное прим!чаніе.
**) Такимъ образомъ, этой ссылкой Н. О. Лосскаго на историческая и з с л ! -
дованія и т. п. обнаруживается д!йствіѳ т ! х ъ двухъ причинъ его заблужденія,
о которыхъ мы упомянули въ предшествующемъ подстрочномъ примѣчаніи: воз-
никновеніе догадки см!шивается съ ея доказательствомъ, а сложное доказа-
тельство съ простымъ условно-категорическимъ силлогизмомъ.
 Наконец», H . 0 . Лосскій выставляет» сущѳствованіе защищаемых»
имъ силлогизмовъ, какъ неизбѣжное требованіе интуитивизма, т . е . проповѣ-
дуемой им» метафизики (Ь—о^4Ш2_И- СлѢд. или 2 9 . 4 - л - слѢд, -2-го изданія
• о г д а д и г и ) . Н о намъ незачѣмъ провѣрять это мнѣніѳ H . 0 . Лосскаго. В ъ
•самом» дѣлѣ: если онъ правильно вывелъ существованіе за-
щищаемыхъ имъ модусовъ изъ проповгъдуемаго имъ интуитивизма, то
этимъ самымъ онъ наилучшимъ образомъ опроверіъ весь интуитивизмъ. В ѣ д ь
на дѣлѣ-то, фактически, этихъ модусовъ не оказывается: ни М . И . В л а -
диславлевъ, ни Н . 0 . Лосскій не показали и никогда не могутъ, какъ мы
видѣли н а стр. 2 0 9 , показать и х ъ сущесхвованіѳ н а дѣлѣ, н а правиль-
ныхъ цримѣрахъ; но такіе примѣры должны существовать, если интуити-
визмъ вѣренъ, а Н . 0 . Лосскій правильно выводить и з ъ него необходи-
мость ихъ существованія. Вдрочемъ, не исключена и та возможность, что
И.О. Лосскій просто на просто подчинился вліянію ошибки Ж. И.
Владиславлева ( с ъ которымъ у него не мало общаго: волюнтаризм», реа-
лизм» общих» понятій и т . п . ) и неправильно разработать свой интуи-
тивизмъ. Именно: можетъ быть, онъ, проникшись ложным» мнѣніемъ
M. Й . Владисдавлева, будто б ы на дѣлѣ, фактически существуют» не д в а , а
четыре правильныхъ условно-категорическихъ модуса, насильственно, ц у -
т е а ъ ошибочныхъ разсужденій, подогналъ интуитивизмъ подъ это пред-
взятое мнѣаіе. Изъ сопоставленія оюв этихъ двухъ возможностей ясно,
что намъ нѣтъ ни малѣигией надобности провѣрять вслѣдъ за И. О.
Лосскимъ, дѣйствительно ли интуитивизмъ требуетъ допускать сущест -
вованіе правильныхъ модусовъ Владиславлева-Лосскаго: если не т р е -
бует», то нѳзачѣмъ даже внимательно читать т ѣ страницы К Н И Г И Н . 0 .
Лосскаго, в ъ которыхъ онъ связывает» судьбу своего интуитивизма с ъ
этими модусами (какъ наполненный ошибочными разсуждѳніями); если !же
т р е б у е г ъ , то не стоит» обращать вниманіе и н а весь-то интуитивизмъ ( к а к ъ
фактически опровергнутый самимъ же И. О. Лосскимъ).
Въ заключеніе не безяолезно сдѣлать д в а замѣчанія:
1 . Н е важно, почему: и з ъ з а внезапнаго ли чувства ошибочности
своей борьбы с ъ логикой, или вслѣдствіе желанія поскромничать при под-
в е д е н » итога этой борьбы и т . и . , но Н . 0 . Лосскій, заканчивая ее, в ы -
казал» одну фразу, которая можетъ внушить читателю совершенно ложную
мысль о положеніи в ъ научной литератур! вопроса о ч и с л ! правильныхъ
модусовъ. Именно, вотъ что онъ нишетъ, заканчивая свою защиту н о в ы х ъ
модусовъ: „мы вовсе, говорит» онъ, не воображаем», будто мы открыли
группу умозаключен», которыя совершенно не зам!чены или даже отри-
цаются логикой. Умозаключенія, указываемый нами, признаются и тради-
ціонною логикой, но они истолковываются с ъ помощью иной теоріи, ч і м ъ
го дѣлаемъ м ы " ( 1 . с. 3 1 9 или 3 0 1 второго изданія). Это фактически
н е в ! р н о . Логика вовсе не „истолковывает» с ъ помощью иной теоріи", ч ! м ъ
Н . 0 . Лосскій, модусы Владиславлева-Лосскаго, но рішительно объявляет»
ихъ неправильными, отрицает» ихъ годность для доказательствъ; правилъ-
ними же она считаете всего только д в а модуса условно-категорнческихъ
силлогизмовъ—ponens и tollens. И убѣдиться в ъ этомъ можно даже безъ
всякаго пересмотра курсовъ логики, а изъ собственных! же словъ Н . О .
Лоескаго, написанныхъ, когда онъ не заканчиваешь, а всего лишь при-
ступаешь к ъ защитѣ своихъ модусовъ. Вотъ что онъ пишетъ тамъ: „ т а -
кимъ образомъ, получаются четыре формы перехода мысли отъ основаніа
къ слѣдствію и наоборотъ. Традиціонная логика рѣзко расходится съ
нами: она считаешь правомерными только две изъ этихъ формъ —
умозаключенія отъ присутствія основанія к ъ присутствію слѣдствія и о т ъ
отсутствія слѣдствія к ъ отсутствію основанія" ( 1 . с. 3 1 2 или 2 9 4 второго
изданія). В о т ъ это вполнѣ вѣрно рисуете и положеніе вопроса в ъ логикѣ,
и увѣренность, съ какой Н . О. Лосскій начинаетъ свою борьбу съ ней.
2 . Оказанное нами объ интуитивизмѣ отнюдь не слѣдуетъ считать
возраженіемъ противъ него самого. Намъ пришлось упомянуть о немъ только
по причинѣ, указанной на стр. 2 1 0 и 2 1 3 . Что же касается самого интуити-
визма, то, конечно, вопреки мнѣнію H . 0 . Лоескаго, онъ вовсе не тре-
буете существовала правильных! модусовъ Владиславлева-Лоескаго; ибо,
к а к ъ и всякая метафизика, интуитивизмъ долженъ считаться неопровержи-
мым* какими бы то ни было фактами; а приписанное ему Н . 0 . Лосскимъ
требованіе ставить его в ъ непримиримое противорѣчіе съ фактами. Н а д о
такъ смотрѣть на дѣло: H . 0 . Лосскій, подчинившись вліянію M. И. В л а -
диславлева, неправильно понялъ интуитивизмъ; отъ этого послѣдній и раз-
рушается въ его рукахъ. В ъ дѣйствительности же интуитивизмъ можно
столь же смѣло исповѣдывать безъ всякаго опасенія быть опровергнутымъ,
какъ и любую другую метафизику, но—исповѣдывать, конечно, только в ъ
видѣ неопровержимой веры, а отнюдь не в ъ видѣ доказаннаго знанія.
В ъ знаніе, разумѣется, онъ можетъ превратиться столь же мало, какъ и
всякая другая метафизика. Только все это (и защита интуитивизма про-
тивъ разрушенія, неумышленно причиняемаго ему Н . 0 . Лосскимъ, и о б -
наруженіе его недоказуемости) будетъ сейчасъ дѣломъ неумѣстнымъ. К ъ
тому же, намъ слѣдуетъ удостовѣриться въ общемъ виде, для всехъ мегпа-
физическихъ направлены сразу, что в с ѣ они одинаково неопровержимы и
одинаково недоказуемы..

И. Невозможность въ чисто-раціональныхъ наукахъ а) до-

казывать единичныя суждѳнія и Ь) обходиться безъ упо-
требленія общихъ синтетическихъ суждѳній, какъ выешихъ
оснований.
J / i Мы разсмотрѣли всѣ основная умозаключенія, т. е. такія, изъ разно-
образных! соединеній которыхъ между собой образуются в с ѣ остальная.
Обратимся же теперь к ъ двумъ вопросамъ, съ которыми мы столкну-
лись при изученіи доказательствъ чисто-раціональныхъ наукъ, и которые
мы отмѣтили на страницах! Г З З - ^ - і Л г Т ^ ^ І А В , какъ требующіе предвари-
тельна™ знанія всѣхъ умозаключеній.
 Первый изъ нихъ таковъ ( ш , стр.—î-3â)< вѣрно ли, что при дока-
зательствах!, ншдѣ н е с о е д и н я е ж ы х ъ с ъ установкой данныхъ опыта, т . е.
въ 'шсшо-раціональныхъ наукахъ, нельзя доказать ни одного единичнаго
сужденія? Теперь в ъ этомъ не можетъ быть никакихъ сомнѣній. Дѣйстви-
тельно. нересмотрѣвъ систематически в с ѣ правильныя умозаключенія, мы
видимъ, что если в ъ числѣ ихъ посылокъ не будетъ ни одного единичнаго
сужденія, то и выводы никогда нн выходятъ единичными, а только или
общими, или частными (сравн. стр. 1 6 6 съ послѣдующимъ изложоніемъ).
Единичный выводъ можетъ быть получен* только въ томъ случае, если
es числе посылокъ будетъ хоть одно единичное су ждете, Такимъ обра-
зомъ, для доказательства единичнаго сужденгя методами чисто-раціо-
нальныхъ наукъ, т. е. безъ установки данныхъ опыта, надо было бы
въ числе доказывающих* основаній иметь единичныя сужденгя. Но они,
чтобы служить основаніями для доказательств!, должны быть уже оправ-
даны; а такъ какъ для ихъ оправданія посредством! умозаключеній снова
понадобятся онравданныя единичныя сужденія и такъ далѣе, то одно изъ
двухъ: или методами чисто-рацгональныхъ наукъ, т. е. доказательст-
вами, нигде несоединяемыми съ установкой данныхъ опыта, нельзя
доказать ни одного единичнаго сужденгя, или же для его доказательст-
ва въ конце концовъ надо будетъ опираться на такія основаны
(іединичныя сужденгя), которыя сами-то оправдываются посредствомъ
установки данныхъ опыта; а это значит*, что мы будемъ иметь
дело не съ чисто-раіггональнымъ знаніемъ, а съ знаніемъ, которое, хотя
и употребляетъ доказательства, встречаемый въ раціональных* наукахъ,
но наряду съ ними пользуется еще и установкой данныхъ опыта.
(Сравн. съ этимъ стр. 1 3 2 ) .
У / Обратимся теперь к ъ вопросу: составляет! ли та особенность, которую
мы иодмѣтили на с т р . — 1 + 8 - в ъ знакомыос* намъ раціональныхъ наукахъ,
постоянное и общее свойство всехъ чисто-раціональныхъ частей знанія, или
же, можетъ бытьрэто частная особенность однѣхъ лишь знакомыхъ намъ
раціональныхъ частей знанія, при чемъ и здѣсь-то она, можетъ быть,
.служить лишь временным! ихъ свойством!, которое исчезнетъ съ дальнѣй-
г шимъ развитіемъ знанія? Иначе говоря, мы имѣемъ въ виду такой вопросъ:

всегда ли чисто-раціональныя науки, въ виде высшихъ основаній, на-

ряду съ опред/ьленгями должны употреблять еще некоторыя общгя
синтетическгя сужденгя, или же можно было бы ограничиться одними
лишь опредѣленіями? (Сравн—ет-р. Ь А г ) . П о причинам!, которыя мы
уже у к а з а л и - н я ~ с т р т - і 4 & , этотъ вопросъ можно рѣшить только путемъ
выясненія другого вопроса, именно: „можно ли правильно получить общій
синтетическій выводъ, какъ слѣдствіе, вытекающее изъ однѣхъ только
аналитических! посылокъ?" * ) . Частный синтстическгй вывод*, конечно,

*) Самъ Кантъ считалъ это дѣломъ нѳвозможнымъ, но онъ не изложилъ

никакого доказательства этой мысли, а, разсчитывая на хорошее пониманіе ло-
гики со стороны своихъ читателей, выставидъ ее, какъ вещь вполнѣ очевид-
можно правильно помучить и изъ однѣхъ лишь аналитическихъ посы-
локъ. Напр.: „квадраты-четыреугольники; квадраты имѣютъ равныя между
собой стороны; слѣд., нѣкоторые четыреугольники нмѣютъ равныя между
собой стороны". Здѣсь обѣ досылки аналитичѳскія, а выводъ синтетиче-
скій и в ъ то же время правильный. Но онъ частный, а намъ теперь инте-
ресны только ^общ.ш. .щыводы: когда они, выходя правильными, могутъ быть
синтетическими? Поэтому мы теперь обратимъ вниманіѳ только на такія
видоизмѣненія умозаключѳній, при которыхъ получаются правильные общіе
выводы. Сначала мы разсиотримъ в ъ примѣненіи к ъ нашей з а д а ч ! к а т е -
горичѳскіе силлогизмы и вообще категорическія ѵмозаключенія, а поел!
этого перейдемъ к ъ разділительнымъ и условнымъ силлогизмамъ. И в с е г д а
обнаружится одно и то же, именно: общій синтетическій выводъ мо-
жетъ быть правильно полученъ только изъ такихъ посылокъ, среди которых
есть, хоть одна, общая синтетическая; изъ однѣхъ же аналитическихъ
посылокъ нельзя правильно получить общгй синтетическгй выводъ. À это
значить, что каждое общее синтетическое оуждвнів можетъ быть до-
казано не иначе, какъ съ помощью другого общаго синтетическаго суж-
денгя.
Обратимся же к ъ категорическжмъ умозаключѳніямъ. При ихъ раз-
емотр!ніи мы употребямъ сл!дующій пріемъ д л я рѣшенія интересующей
насъ задачи: взявъ в ъ схематической форм! такое категорическое умоза-
ключеніе, у котораго правильный общій выводъ, мы донустимъ, что вхо-
дящая в ъ его составь посылки всѣ до одной аналитическія, и раземотримъ,
можетъ ли при такихъ условіяхъ выводъ этого умозаключенія выйти син-
тетическимъ. Окажется, что это невозможно, т . е. окажется, что в ъ к а т е -
горическихъ умозаключѳніяхъ никощ__обмйй синтетическій выводъ не мо-
жетъ быть правильно полученъ изъ о д н ! х ъ лишь аналитическихъ посылокъ.
А отсюда сл!дуетъ, что во взятомъ нами умозаключеніи правильный общгй
выводъ можетъ выйти синтетическимъ только в ъ томъ с л у ч а ! , если хоть
одна изъ посылокъ этого умозаключенія будетъ синтетической. А такъ
какъ изъ изложенныхъ нами правилъ умозаключѳній ясно, что общів вы-
воды (будутъ ли они аналитическими или синтетическими, безразлично) п о -
лучаются в ъ категорическихъ умозаключеніяхъ лишь подъ т ! м ъ условіемъ,
чтобы всѣ до одной посылки были общими, то и выходитъ, что въ к а т е -
горическихъ умозаключеніяхъ правильный выводъ можетъ оказаться сразу
и синтетическимъ, и общимъ только в ъ томъ с л у ч а ! , если хоть одна изъ
посылокъ будетъ общимъ синтетическимъ сужденіемъ. Разум!ется, с ъ по-
мощью этого метода мы еще не въ состояніи будемъ узнать, навгьрное^ли.

ную. Вотъ его слова (въ моемъ псреводѣ) на стр. 14 второго его собственяаго
изданія Критики: „ в ъ синтетическомъ сужденіи, конечно, можно удостовѣриться
съ помощью закона противорѣчія, но отнюдь не ограничиваясь имъ самимъ, а
только такъ, чтобы при этомъ предполагалось другое синтетическое сужденіе,
изъ котораго вытекало бы первое", и нѣтъ никакихъ доказательствъ. Но в ъ
виду важности вопроса необходимо ясно понять всю невозможность в ы в е с т ь
общее синтетическое суждѳніе безъ помощи другого общаго синтетическаго.
окажется правильный выводъ сразу и синтетическим!, и общимъ, если
одна и з ъ посылокъ будетъ общей синтетической. Но в ъ этомъ намъ нѣтъ
никакой надобности; ибо намъ важно знать только то условіе, единственно
при которомъ правильный выводъ можетъ быть сразу и общимъ, й
синтетическим!.
Мы начнемъ дѣло съ категорическихъ силлогизмовъ. И такъ к а к ъ в ъ
нихъ правильный общій выводъ получается только в ъ пяти модусахъ: Bar-
bara и Gelarent первой фигуры, Cesare и Camestres второй фигуры и Camenes
четвертой (йМг-стргТЧЗГ, то мы должны разсмотрѣть только эти модусы. Д л я
примѣра мы разсмотримъ лишь два изъ нихъ. А по ихъ образцу каждый
и самъ можетъ примѣнить тотъ же методъ къ тремъ остальным! модусамъ.
Возьмемъ сперва модусъ первой фигуры Barbara, который даетъ
офцеутвердителъньш выводъ и схематически можетъ быть изображен!
слѣдующимъ образомъ:
всякое M есть Р ;
всякое S есть Ж;
|[слѣд., всякое 8 есть Р.
Допустим! же, что обѣ посылки здѣсь сужденія аналитическія, и
посмотримъ, какое еужденіе выйдетъ у насъ в ъ выводѣ при такомъ усло-
віи—аналитическое или синтетическое. Если большая посылка—сужденіе
аналитическое, то в ъ ней подлежащее M = P - f - g . Если же и другая
посылка аналитическая, то ея подлежащее S можетъ быть выражено, к а к ъ
Ж+Ь. Н о в ъ виду того, что Ж=Р-\-а, выходить, что S=P-\-a-\-b.
А тогда нагаъ выводъ „ S есть Р " будетъ имѣть слѣдующій видъ:

„всякое ( Р + й - j - ô ) есть Р " .

Всматриваясь в ъ это сужденіе, мы замѣчаемъ, что его сказуемое с о -
с т а в л я е т ! часть содержанія иидлежащаго, т . е. нашъ выводъ оказался
сужденіемъ, хотя и общимъ, но аналитическим!. Такимъ образомъ, по
модусу Barbara изъ однѣхъ аналитичеекихъ посылокъ нельзя получить
правильный общгй синтетическій выводъ. Для этой цели хоть одна
изъ нихъ должна быть сужденіемъ синтетическимъ. А такъ какъ дне
обе общія, то, значить, здесь правильный общій синтетическій выводъ
получается лишь въ томъ случае, когда хоть одна изъ посылокъ есть
сужденіе и общее, и синтетическое.
Возьмемъ теперь модусъ съ общеотрицательнымъ выводомъ и по-
смотримъ, каковъ долженъ получиться выводъ, разъ мы допустили, что
обѣ посылки сужденія аналитическія. Разсмотримъ модусъ второй фигуры
Gesare, который схематически изображается слѣдующимъ образомъ:
Ни _одно Р не есть Ж ,
а всякое 8 есть Ж-
слѣд., ^ о д н і А н е ^ е с т ь P.
 Допустим», что большая посылка сужденіе аналитическое. Тогда ея
подлежащее сказуемое же М=у ^ поп a. Затѣмъ допустим»,
что и меньшая посылка тоже сужденіе аналитическое. Тогда ея подлежа-
щее S=M+b. Н о , какъ сейчас» сказано, М=у + поп. а; слѣдова-
тельно, S=у-{-поп а Ъ, А теперь подставим» в ъ выводъ вмѣсто S вы-
раженіе . у ) - . п о и а -\-Ь, a вмѣсго Р выраженіе j j f O ; и тогда выводъ в ы -
разится следующей схемой:

„ни одно (у А non a Ь) ни есть (х + «)"•

Очевидно, что в ъ в ы в о д ! получилось аналитическое суждсніе; ибо

подлежащее и сказуемое иміютъ одинъ и тотъ же элемент» а , только в ъ
подлежащее онъ входит» отрицательным» (поп а ) , а в ъ сказуемое—утвер-
дительнымъ образомъ.
Подобное же разсужденіе можно прим!нить и к ъ остальным» трем»
модусамъ категорическихъ силлогизмовъ, при которыхъ получается пра-
вильный общій выводъ, и мы повсюду придемъ к ъ одному и тому же
результату, именно: при помощи категорическихъ силлогизмовъ никогда
нельзя получить правильный общій сгснтвтическій выводъ изъ офіѣхъ
лишь аналитическихъ посылокъ. Для полученія такого вывода хоть одна
изъ посылокъ должна быть синтетической. А такъ какъ обѣ посылки в ъ
то же время должны быть общими (иначе не получится правильный общій
выводъ), то, значит», при помощи категорическихъ силлогизмовъ, пра-
вильный общій синтетическій выводъ можно получить только въ томъ
случаѣ, если, по крайней мѣрѣ, хоть одна изъ посылокъ будетъ общим
синтетическимъ сужденгемъ.
Что же касается непосредственных» умозаключеній, то ихъ, строго
говоря, можно было бы и не разсматривать: они в ! д ь не расширяют» на-
шего знанія, а только преобразовывают» его в ъ другую форму. Но чтобы
еще я с н ! е была видна суть употребляемаго вами нріема, мы прим!-
нимъ его и к ъ непосредственным» умозаключеніямъ, обойдя лишь молча-
щем» превращеніе, взятое само по с е б ! , безъ того соединенія съ обраще-
нием», которое называется нротивоцоставленіемъ сказуемому. В і д ь , взятое
само по с е б ! , превращеніе ровно нич!мъ не отличается отъ кажу-
щихся умозаключеній, именно—отъ чисто-словеснаго преобразования даннаго
предложенія в ъ равнозначущее (&рашь—-етрт--ШЦг-Разсматривать же к а -
жущіяся умозаключенія, конечно, н і т ъ никакой надобности. Такимъ обра-
зомъ, мы подвергнем» разсмотр!нію по вышеуказанному методу только обря-
щ е т е , противопоставлен» сказуемому и ограниченіе третьяго понятія.
При обращеніи общій выводъ получается только изъ 'общеотрицательной
посылки, такъ что только этотъ случай обращенія и заслуживаете раз-
смотр!нія. Схематически онъ таков»: „ни одно S не есть Р ; сл!д., ни
одно Р не есть S". Допустим» же, что наша посылка будетъ аналити-
ческой. Это значите, что, напр., S — x-\-a, а Р—у-\-поп а. Но т о г д а
 выводъ будетъ такииъ: „ни одно (у -{-поп а) не есть (х 4- а)и, т . е. ана-
литическим!.; ибо въ составь подлежащаго и скавуемаго входить признакъ а,
но в ъ одно изъ нихъ утвердительнымъ образомъ, а в ъ друтое отрицатель -
в ы м ъ — в ъ видѣ поп а . Слѣд., чтобы выводъ вышелъ здѣеь не только
общимъ, но еще и синтетическимъ, надо чтобы сама-то наша посылка была
не только общей (отрицательной), но еще и синтетической, такъ что и при
обращеніи правильный общгй синтетическгй выводъ получается не иначе,
какъ изъ общей синтетической посылки.
При противопоставлен^ сказуемому общій выводъ получается только
изъ общей утвердительной посылки, т. е. и з ъ такой посылки: „всякое 8
е с т ь ^ Р " , при чемъ выводъ гласить, что „ни одно поп Р не есть S " .
Пусть же эта посылка будетъ аналитической. Это значить, что S=P-\-a.
А каковъ же будетъ тогда составь вывода, если въ немъ замѣнить S
этимъ выраженіемъ? В о т ъ какой: „ни одно поч Р не есть ( Р + а ) " . Н о
вѣдь при такомъ с о с т а в ! сужденіавыйдете аналитическимъщибо Р в ъ подле-
жащее входить отрицательнымъ образомъ—въ в и д і non P, а в ъ сказуемое
утвердительнымъ. С л ! д . , чтобы правильный выводъ при противопостав-
лены сказуемому оказался общимъ синтетическимъ, надо, чтобы по-
сылка была общей (утвердительной) и въ то же время синтетической.
Что же касается ограничевія третьяго понятія, то при немъ общій
выводъ получается изъ общей посылки, и схематически это умозаключеніе
таково: „всякое S есть Р ; с л ! д . , всякое (x-\-S) есть (ж + Р ) " . Допу-
стимъ же, что наша посылка будетъ аналитической. Это значить, ч т о
S = P-\-a. А тогда выводъ окажется слідующимъ: „всякое (ж + Р + а )
есть (ж - f Р ) " . Но это в ! д ь составь аналдтдческаго сужденія; ибо все содер-
жаніе сказуемаго образуете часть подлежащаго. С л ! д . , и здѣсь правильный
общгй выводъ можетъ оказаться синтетическимъ лишь въ томъ случаи,
если посылка будетъ общей и синтетической,
Такимъ образомъ, во всѣхъ категорическихъ умозаключеніяхъ (и въ
непосредствениыхъ, и въ силлогизмахъ), а поэтому и во всѣхъ соеди-
ненгяхъ между собой какихъ бы то ни было категорическихъ умоза-
ключены дѣло стоить слѣдующи.иъ образомъ: изъ однѣхъ лишь ана-
литическихъ посылокъ правильно могутъ быть получены только анали-
тическіе общіе выводы, (или же—частные синтетическге с м — е т р . - 2 1 6 ) г
а для правильною полученія синтетическаго общаго вывода хоть одна
изъ посылокъ должна быть общей синтетической. уДу-уф, ßä-o,
а/с] Теперь надо разсмотріть, какъ д ! л о стоить в ъ рТздълительвыхъ и
..условныхъ силлогизмахъ.
Разд!лительныя сужденія, какъ мы знаемъ ( ш г - е т р . 1 0 5 ) ; - или явно
> 4 - - я е л ! п ы , т. е. явно непригодны для того, чтобы пользоваться ими, какъ
основаеіями при доказательствахъ, или же в ъ них?, каждое сказуемое о т -
носится к ъ своему подлежащему синтетически. А такъ какъ общій выводъ
въ разд!лительныхъ силлогизмахъ можетъ получаться, очевидно, только при
общей раздѣлительной посылкѣ. то, значить, з д ! с ь вполть (т. е. и фор-
 мально и матеріалъно) правильный общій синтетическій выводъ полу-
чается при помощи такой посылки, которая, к а к ъ раздѣлитѳльная, должна
считаться синтетической и в ъ то же время будетъ общей, т . е, здѣсь явно
соблюдается такое же правило, какъ и въ категорическим! умозаключеніяхъ.
Остаются предъ нами лишь ^условные силлогизмы. Н о они не могутъ
нарушать того правила доказательства общихъ синтетических! сужденій,
которое господствует! в ъ категорическихъ умозаключеніяхъ.
Дѣло в ъ томъ, что в ъ каждомъ условном! суждѳнія высказывается
такая связь двухъ категорическихъ сужденій, которая будетъ только одной
изъ двухъ: либо логической, либо реальной. Напр., когда мы говоримъ:
„если А есть В , то G есть В " , то необходимость соглашаться з д ѣ с ь
съ обусловленным! категорическимъ суждеяіемъ, т . е. съ тѣмъ, что С есть В,
если мы согласимся съ обусловливающим! сужденіемъ, что А есть В , мо-
жетъ быть порождена только двумя причинами. Во-первыхъ, мы можемъ
посредством! категорическихъ умозаключеній доказать, что „ С есть В
пользуясь в ъ видѣ основанія доказательства сужденіемъ „А есть В",
т а к ъ что связь перваго сужденія со вторымъ будетъ логической связью.
Напр., изъ сужденія „всякое S есть Р " вытекаетъ, т . е. пользуясь имъ,
какъ основаніемъ, доказывают!, что „нѣкоторыя Р суть S И вотъ, мы
можемъ это мыслить в ъ вицѣ слѣдуюищго условнаго суждѳнія: „если всякое
S есть Р , то нѣкоторыя Р суть S". И такое сужденіе в ы с к а з ы в а е т ! логи-
ческую связь между его частями. Во-вторыхъ, опытъ можетъ свидѣтель-
ствовать, что при осуществленіи в ъ немъ сужденія „А есть В" осущест-
вляется и суждепіе „С есть Ви, такъ что ихъ связь въ нашемъ услов-
ном! сужденіи окажется реальной, засвидѣтельствованной опытомъ. Напр.,
опытъ свидѣтельствуетъ что „если ртуть в ъ термометр! поднимается, то
становится т е а л ! е " . / Ѵ / ~ г
Но если в т / ^ с л о в н ы х ъ сужденіяхъ, высказывающих! логическую
связь между двумя категорическими суждѳніями, эта связь возникает!
"всл!дствіе доказательства съ помощью категорическихъ умозаключеній, то
наше условное сужденіе, конечно, будетъ не в ъ состоянш нривесть к ъ
такому доказательству общаго синтетическаго сужденія, нри которомъ не
было бы надобности пользоваться, в ъ в и д ! доказывающего основанія,
другимъ общимъ синтетическим! сѵжденіемъ. В ѣ д ь опираться на такое
условное сужденіе значить опираться на то, что доказывается категорическими
умозаключеніями. Такимъ образомъ, т ѣ доказательства, въ которыхъ в ъ
в и д ! основаній встрічаются условныя сужденія, высказывающія логи-
ческія связи, не могутъ приводить к ъ яарушевію того правила о д о -
к а з а т е л ь с т в ! общихъ синтетических! сужденій, которому подчинены к а -
тегорически умозаключенія. Что же касается условнаго сужденія, выска-
зывающаго реальную связь между частями этого сужденія, то оно ио
своему смыслу равносильно одному изъ категорическихъ сужденій и можетъ
быть зам!нено имъ, т а к ъ что служить всего лишь другой формой этого
категорическаго сужденія. Напр. условное сужденіе „если ртуть в ъ термо-
метрѣ поднимается, то становится теплѣе" равносильно съ слѣдующимъ
категорическимъ: „подъѳмъ ртути въ термометрѣ сопровождается усиленіемъ
тепла в ъ в о з д у х ѣ " . Первое сужденіе служить всего лишь другой формой
второго. А изъ этого ясно, что участіе въ составѣ доказательства, в ъ видѣ
основанія, такого условнаго сужденія тоже не можетъ повесть к ъ нару-
шен™ того правила о доказательствѣ общихъ синтетическихъ сужденій,
которому подчинены в с ѣ категорическія умозаключѳнія.
Такимъ образомъ, какія бы соѳдиненія разнообразных! умозаключеній
между собой ни употребляли мы, каждое общее синтетическое сужденіе
можетъ быть доказано не иначе, какъ съ помощью другого общаго син-
тетическаго сужденія, но отнюдь не съ помошью однихъ лишь аналитиче-
с к и х ! . А отсюда вытекаютъ такія слѣдствія:
1 Ни одна чисто-раціональная наука не въ еостояніи, не только
теперь, а когда бы то ни было, доказать, исходя, какъ изъ выешихъ
основаны, изъ однихъ лишь определены своихъ понятій, те общія
сштетическія сужденгя, которыя она употребляешь наряду съ опре-
дѣленіями въ виде выешихъ основаны, такъ что она принуждена либо
вовсе не пользоваться ими въ виде выешихъ основаны, либо допускать
ихъ безъ всякихъ доказательствъ со стороны ея самой. Лейбницъ
(^1649 — 1 7 1 6 ) , неизучавшій, к а к ъ и всѣ философы до Канта, с в о й с т в !
аналитических! и синтетическихъ сужденій, мечталъ, что в ъ геометріи рано
или поздно можетъ на с тупить такое время, когда ни одна изъ ея аксіомъ
не будетъ допускаться безъ доказательствъ, a в с ѣ будутъ доказаны с ъ
помощью однихъ лишь опредѣленій. Онъ даже дѣлалъ попытки подобных!
доказательств!. Н о в с ѣ онѣ выходили неудачными; а мы теперь видимъ,
что онѣ съ логической необходимостью и на всегда останутся неудачными;
ибо опредѣленія суть сложный аналитическія суждѳнія, такъ что, пользуясь
въ виде выешихъ основаны одними лишь опредѣленіями, нельзя доказать
ни одною общаго синтетического сужденгя,
2. Ни одна чисто-рацгональная парка никогда не можетъ огра-
ничиться употребленіемъ въ виде выешихъ о снов ант однихъ лишь опре-
делены, а наряду съ ними принуждена допускать (и, какъ сейчасъ
было объяснено, безъ всякихъ доказательствъ со стороны ея самой) еще
большее или меньшее число общихъ синтетическихъ сужденій. Ограни-
читься одними лишь опрѳдѣлѳніями, какъ высшими основавіями, она могла
бы только в ъ томъ случаѣ, если бы она стала довольствоваться доказательст-
в о м ! лишь частныхъ синтетическихъ сужденій, выводя ихъ изъ опредѣле-
ній еа понятій. Н о это значило бы отказаться отъ всякаго философскаго
и утилитарнаго значенія, т . е. отказаться отъ всякаго смысла. К а к ъ
ничтожна была бы такая раціональная наука, видно изъ т ѣ х ъ частныхъ
синтетическихъ сужденій, которыя, дѣйствительво, можно выводить и з ъ
аналитических! посылокъ, взятыхъ безъ соединенія с ъ общими синтетиче-
скими. Таково, напр., заключеніѳ „нѣкоторые четыреугольники суть к в а д -
р а т ы " , вытекающее изъ аналитическаго сужденія „ в с ѣ квадраты четы-
 реугольники". Т а к о в ъ же и выводъ, у т д а т у т ы й ' т а ч т г р г г ^ Ж Ц говорящій,
что „нѣкоторые четыреугольники имѣютъ равныя между собой стороны",
и вытекающій, какъ указано тамъ, изъ соединенія д в у х ъ аналитическихъ
сужденій. Не ясно ли, что вся совокупность такихъ (т. е. частныхъ) синтети-
ческихъ сужденій вовсе не заслуживаетъ названія науки? А только такія
сужденія и можно доказывать по методамъ чисто-раціональныхъ наукъ,
если наряду съ опредѣленіями не допускать в ъ видѣ высшихъ основаній
еще большаго или меныпаго числа общихъ синтетнческихъ сужденій (-вравя.
^-148—14+. J / f У/f.
VT

12. Силдогизмъ, какъ условіе существованія всякаго науч-

наго знанія. Причины двойствѳннаго отношенія къ исторіи—
и какъ въ наукѣ, и какъ къ не наукѣ. Ошибка Милля.

Y Разсмотрѣвъ в с ѣ виды нростыхъ умозаключеяій и убѣдившись, что

всѣ остальныя образуются и з ъ соединенія разсмотрѣнныхъ нами, легко по-
нять, какъ велико значеніе силлогизмовъ для науки: силлогизмы не только
образуютъ наиважнейшую часть всякаго доказательства, но даже слу-
жат* условгемъ существованія всякаго научного знанія. В ъ самомъ дѣлѣ:
Не можетъ быть рѣчи ни о какомъ знаніи, пока не оправдана мысль,
претендующая служить знаніемъ, какъ бы ни была сильна наша увѣрен-
ность в ъ е я истинности, и какимъ бы путемъ ни возникла сама эта мысль
и наша увѣреность в ъ ней. Оправдываются же наши мысли или простой установ-
/ кой данныхъ опыта, причемъ онѣ превращаются въ непосредственное знаніе,,
или же доказательствами, которыя нревращаютъ ихъ в ъ опосредствованное
знаніе (стр. 1 1 5 ) . Н о непосредственное знаніе можетъ состоять только изъ
единичныхъ и, самое большее, частныхъ сужденій, редактированныхъ (кромѣ
т ѣ х ъ случаевъ, когда они говорятъ исключительно про настоящую минуту)
не иначе, какъ в ъ прошедшемъ времени (стр. 1 1 7 ) . И не ясно ли, что
такое знаеіе, вслѣдствіе отсутствія въ немъ какихъ бы то ни было общихъ
сужденій, если н можетъ называться научнымъ знаніемъ, то только в ъ
смысл! матеріала для науки, а само по себѣ еще не составляете науки?
Если его разсматривать само по себѣ, отвлекаясь отъ его годности служить
сырымъ матеріаломъ для науки, то въ немъ, к а к ъ не содержащемъ въ с е б ! ни
одного общаго суждеяія, не будетъ ни философскаго, ни утилитарнаго (см. гл. V ) ,
а поэтому никакого смысла. В ъ немъ, взятомъ независимо о т ъ его упо-
требления в ъ в и д ! матеріала для дальнМшей научной работы, столь же
мало смысла, какъ в ъ собираніи научныхъ коллекцій съ ц ! л ы о только ихъ
описать и хранить, но никому не позволять пользоваться для дальнѣйшихъ
научныхъ занятій ни ими самими, ни даже ихъ описаніями. Матеріаломъ
же непосредственное знаніе служить, конечно, для опосредствованна™ знания,
такъ что наука въ точномъ смысле слова существуетъ лишь съ того
момента, когда уже существуетъ опосредствованное знанге, т. е . зна-
nie, состоящее изъ мыслей, оправданныхъ доказательствами, а до той
поры всякое знанге образуешь только сырой матеріалъ для науки.
Замѣтимъ кстати, что теперь не трудно объяснить, почему къ истоуіи,
если ея работа не идетъ дальше одного лишь возстановленія картинг
прошлаго, возстановленія, изложенного не только безъ всякихъ попытокъ
найти историческіе законы, но даже и безъ всякаго объясненія этого
прошлого, существует* какое-то двойственное отношеніе. Съ одной сто-
роны, про такую историческую работу говорятъ, что сама она еще не со-
ставляет! науки и снабжаетъ насъ всего только провѣреннымъ съ помощью
источниковъ матеріаломъ для науки, а съ другой стороны, эту же самую
работу, все-таки, считают! научной, с л ѣ д . — р ж е относящейся къ науке.
Это зависите отъ того, что слово „наука" употребляют! двоякимъ
образомъ. Съ одной стороны, на основаніи соображеній, изложенных! выше
на страницѣ 8 6 и слѣдующихъ, наукой называют! только такія работы,
которыя не ограничиваются однимъ лишь единичным! и частнылъ, но иди
доказывают! общія сужденія иди, по крайней мѣрѣ, объясняют! единичное
и частное. Й в ъ этомъ случаѣ ту исторію, о которой у насъ идетъ
рѣчь, называют! всего лишь сборником! провѣренныхъ и систематически
расположенных! матеріаловъ для науки, а еще не хотятъ считать прямо
наукой. Но, съ другой стороны, имѣя в ъ виду, что характерным! призна-
ком! науки служит! употребленіе доказательствъ, н а з ы в а ю т ! научными,
уже относящимися к ъ наукѣ и т ѣ историческія работы, о которыхъ идетъ
рѣчь; ибо в ъ нихъ тоже употребляются доказательства. В ѣ д ь в ъ нихъ
съ помощью источниковъ доказывается правильность нарисованныхъ
ими картинъ прошлаго. Простого же протоколированія какихъ бы то ни было,
хотя бы и самыхъ важныхъ, событій, производима™ очевидцами этихъ с о -
бытій, никогда не называют! наукой; и это оттого, что для такого прото-
колировала нѣтъ надобности в ъ доказательствах!. Такимъ образомъ, когда
называютъ наукой и ту исторію, которая ограничивается простым! возста-
новленіемъ прошлаго, даже безъ всякаго его объясненія, то дѣлаютъ это
только потому, что въ ней употребляются доказательства, что она составляет!
опосредствованное знаніе, а вовсе не потому, чтобы она уже сама по себѣ,
т . е. оставаясь на этомъ уровнѣ, имѣла какую-либо важность или смыслъ..
Итакъ, наука только тамъ, где есть доказательства. Послѣднія же,
какъ мы знаемъ, будутъ ли они соединенными ила несоединенными съ уста-
новкой данныхъ опыта, состоят! изъ умозаключеній (стр. 1 2 0 и слѣд.),
но, конечно, не изъ какихъ попало, а только изъ _правильныхъ пригодных!
для доказательства (стр. 1 6 1 и 1 6 5 ) . Но изъ пригодных! для доказа-
тельства умозаключеній расширяют! знаніе не кажущіяся и не непосредственный
умозаключенія, а только силлогизмы (стр. 1 6 1 и 1 6 7 ) . А изъ всего этого
ясно, что наиважнѣйшимъ средствомъ для расширенія научнаго знанія
служатъ силлогизмы. Болѣе того: наука (даже и въ томъ случае, если она
еще не идетъ дальше простого возшановленія фактовъ прошлаго) только
гпамъ, где употребляются силлогизмы, а до той норы существуют! лишь
такіе матеріаіы для науки, которые в ъ отличіе отъ исторіи, непошедшей
дальше простого возстановленія картинъ прошлаго, никогда но называются
наукой, какъ - то: лабораторные журналы, клиническія исторіи болѣзней,
описанія рукописей, различных» коллекцій, раскопок» и т . д . Такимъ
образомъ, силлогизмы служатъ условівмъ существовангя всякого научнаю
знангя.
Но Милль в ъ своей книгѣ „Система логики" оспаривает» у силлогиз-
мовъ то значеніе, какое мы имъ приписали сейчас» * ) : по его мнѣнію, даже
и силлогизмъ непригоден» для расширенія знанія. Въ каждомъ силлогизмѣ,
говоритъ Милль, истинность большей посылки уже предполагаешь
истинность вывода, т. е. мы не имѣемъ права допускать боль-
шую посылу, если мы не допустимъ заранѣе истинности вывода.
По его словам», когда мы говорим»: „ в с ѣ люди смертны; Сократ» чело-
в ѣ к ъ ; слѣд., Сократ» смертен»" (это—собственный примѣръ Милля), то
выводъ „Сократ» смертен»" уже подразумѣвается въ сужденіи
„ в с ѣ люди смертны"; поэтому мы не вправѣ допускать, что вбѣ люди
смертны, до т ѣ х ъ пор», пока мы не убѣдимся безъ помощи этою силло-
гизма, что и Сократ» смертен». Слѣд., если мы въ большей посылкѣ утвер-
ждаем», что всѣ люди смертны, то, значит», намъ уже извѣстно что и Сократ»
смертенъ. А тогда, говоритъ Милль, намъ уже ненужен» наш» силлогизмъ
для пріобрѣтенія такого знанія о Сократѣ. Такимъ образомъ, выходит»,
что силлогизмъ непригоден» для расширенія знанія; ибо силлогизмъ, по
слдвамъ Милля, доказываешь лишь такой выводъ, истинность которою
уже должна быть заранѣе извѣстна, коль скоро мы хогпимъ
пользоваться большей посылкой, какъ основаніемъ, для доказательства
этого вывода.
Н о это разсужденіе Милля оказывается насквозь ошибочным», Онъ
думает», будто бы ббльгаая посылка ( „ в с ѣ люди смертны") не можетъ быть
допущена, пока мы не убѣдились в ъ истинности вывода ( „ и Сократ»
смертенъ"). Напротив»: я могу доказать какимъ-нибудь путемъ, a вслѣд-
ствіе этого пріобрѣту полное право допускать, что всѣ люди смертны, еще
не зная даже и того, есть ли существо, называемое Сократом», а если и
есть, то принадлежит» ли оно къ людям», или къ безсмертнымъ ангелам» и т. п.

*) Эта, превосходная во многихъ отнотеніяхъ, но насквозь пропитанная

разсматриваемымъ здѣсь ложнымъ взглядомъ, книга существуете и на рус-
скомъ языкѣ въ двухъ переводахъ: Лаврова, Спб., 1865 г., и Ивановскаго, Мо-
сква, 1899 г. Отрицаніе же годности силлогизмовъ для расширенія знанія при-
нуждаете Милля считать годной для этой цѣли одну лишь индукцію (въ этомъ
и состоите характерная особенность .его логики). А это, въ свою очередь, при-
нуждаете его, когда онъ излагаете названные его именемъ индуктивные ме-
тоды, сбиваться съ логики провѣрки на логику открытій, т. е. такъ редактиро-
вать ихъ оиисаніе, какъ если бы они служили для открытгя новыхъ нстинъ, а
не для одного л и т ь ихъ доказательства. (Ср. ниже гл. XVI, §§ 5—8) Д ѣ л о въ
томъ, что если разсматривать ихъ только, какъ методы доказательства уже
возпикшихъ догадокъ, то явно обнаруживается, что они состоят?) изъ соединѳнія
силлогизмовъ, вслѣдствіе чего послѣдніе приходится считать годными для
расширенія знанія. Открытія же возникаютъ и безъ помощи силлогизмовъ.
 Вѣдь, когда мы доказываемъ хотя бы теорему о квадратахъ, то вовсе не
справляемся, какіе отдѣльные квадраты с у щ е с т в у ю т на дѣлѣ, и вѣрна ли
она для такого то отдѣльно взятаго квадрата, но доказываемъ ее для
всѣхъ квадратовъ сразу. Т а к ъ точно, когда мы доказываемъ, ч т о „ в с !
люди смертны, т . е. ч т о каждый человѣкъ рано или поздно умираете",
то доказываемъ это сразу для всѣхъ существъ, подходящихъ подъ повятіе
человѣка,—не только для т ѣ х ъ изъ нихъ, кто уже, дѣйствительно, умеръ,
но и для т ѣ х ъ , кто еще не успѣлъ умереть, и даже для т ѣ х ъ , к т о не
успѣлъ родиться.
Милль правъ только в ъ одномъ отношеніи, именно: допуская большую
посылку „ в с ! люди смертны", придется в ъ концѣ концовъ согласиться,
что и Сократъ смертенъ. Но когда же наступаете такой моменте? Вовсе
не тогда, когда я допускаю одну лишь большую посылку, какъ это д у -
маете Милль, а тогда, когда на-ряду съ ней допускаю еще меньшую по-
сылку, говорящую, что существо, называемое Сократомъ ( т . е. С о к р а т ъ ) , —
человѣкъ. П о е л ! этого мы, дѣйствительно, принуждены согласиться, что и
Сократъ смертенъ; а до той поры в ъ этомъ еще нѣтъ никакой необходи-
мости. Но Милль ошибочно вообразилъ, будто бы эта необходимость су-
ществуете уже и в ъ тотъ моменте, когда я допускаю пока одну лишь
большую посылку ( „ в с ѣ люди смертны"), т . е. онъ ошибочно вообразилъ,
будто бы выводъ подразумевается не въ соединены обѣихъ посылокъ
вместе, а уже въ одной большей, и забыдъ спросить себя: зачѣмъ же
тогда в ъ силлогизм! нужна еще меньшая посылка? Действительно: оспаривая
значеніе силлогизма, Милль разсуждаетъ т а к ъ , какъ будто б ы выводъ в ъ
силлогизм! получается уже изъ одной большей посылки, безъ помощи мень-
шей. Въ этомъ забвенги отличія силлогизмовъ огпъ непосредственные
умозаключены и состоитъ его основная ошибка (ур«пг,ѵ фггйоо?). Вслгьд-
ствіе же этой ошибки Мѵллю, конечно, должгю казаться, будто бы
мы не вправе допускать въ виде основапія большую посылку („всгь люди
смертны"), пока не удостовгьримся безъ помощи силлогизма, что ска-
занное въ ней справедливо и о гпомъ предмете, о когпоромъ говорится
въ выводе (о Сократе). В ! д ь , если бы выводъ получался прямо изъ
большей посылки, безъ посредства меньшей, другими словами — если бы
выводъ подразѵм!вался не в ъ соединеніи большей посылки съ меньшей, а
прямо в ъ большей, безъ меньшей, то, конечно, допускать бблыпую по-
сылку значило бы то же самое, что допускать выводъ, и Милль вышелъ
бы нравъ в ъ своеаъ отрицаніи значенія силлогизма, какъ средства для
расширенія знанія. Н о на самомъ д ! л ! донущеніе одной только большей
посылки ( „ в с ! люди смертны") безъ меньшей еще вовсе не принуждаете к ъ
согласію съ выводомъ: для этого необходимы о б ! посылки, взятыя вместе.
А чрезъ ихъ соединеніе другъ съ другомъ выходить доказаннымъ
такое новое сужденіе, которое не подразумѣваѳтся ни в ъ одной и з ъ
посылокъ, если ее взять отдѣльно отъ другой; огптого то силлогизмъ
и расширяешь паше знанге. Иное д ! л о — непосредственный умоза •
15
ключенія: въ нихъ, дѣйствительно, допускать нашу посылку то же cam
что допускать выводъ; ибо в ъ нихъ выводъ, дѣйствительно. подразумѣвается
уже в ъ одной посылкѣ (оттого то они и не расширяютъ знанія). В ѣ д ь здѣсь
данная посылка уже сама по себѣ^безъ всякой помощи со стороны другого
сужденія, принуждает» соглашаться съ выводомъ, чего нѣтъ в ъ силло-
гизмахъ. А Милль упустил» изъ виду это отличіе силлогизмовъ.
Чтобы наглядно показать, какъ мало выводъ нодразумѣвается в ъ
большей посылкѣ, взятой безъ соединенія съ меньшей, допустим», что у
насъ есть посылка „всѣ люди смертны", а насъ спрашивают»: „смертенъ ли
Джон» Б у л ь ? " Это названіе, какъизвѣстно, можетъ оказаться и собственным»
именем» отдѣльнаго человгька, и прозвищем» всего англійскаго народа. И
мы съ своей посылкой не в ъ еостояніи дать никакого отвѣта, пока намъ
не прибавят» к ъ ней в ъ видѣ меньшей посылки, что тотъ Джонъ Буль,
о котором» насъ спрашиваютъ, человѣкъ (ибо смертны ли в с ѣ народы
или нѣтъ, еще неизвѣстно. Напр., еврейскій народъ все еще живъ). Т а к ъ
точно дѣло стоите и съ Сократом»: о немъ еще ровно ничего не подразуме-
вается в ъ нашей посылкѣ „всѣ люди смертны", пока к ъ йен не приба-
в я т » другой, говорящей, что тотъ Сократе, о котором» сирашиваюте насъ,
человѣкъ, а не какое либо иное существо, напр. — не ангелъ.yieLv

14. Нѳумѣстноеть упрѳковъ логикѣ з а пропуски и искус-

ственность нѣкоторыхъ силлогизмовъ.

Убѣдившись в ъ важном» значеяіи силлогизмов», нельзя не вспомнить

о т&хъ упрекахъ, которые дѣлаютъ ю г и к ѣ за ея учеаіе о силлогизмах».
Послѣднее упрекают» либо только в ъ искусственности, либо в ъ неполнотѣ
и искусственности.
Упрекъ въ искусственности сводится к ъ указанію, что во многих»
случаях» переживанія силлогизмовъ происходят» такими путями, которые
подводятся подъ установленный логикой правила силлогизмовъ лишь искус-
ственно, съ нѣкоторымъ насиліемъ надъ тѣмъ ходом» мысли, какой она
принимаете сама собой. Напр., силлогизмъ: „А=Х; В—Х; слѣд., А—В",
повидимому, нарушает» правила логики, пот. что, будучи вполнѣ пра-
вильным», онъ оказывается принадлежащим» ко второй фигурѣ, между тѣмъ
какъ в ъ ней одна изъ посылок» всегда должна быть отрицательной, а
поэтому и выводы бываютъ только отрицательные (см. стр. 1 9 5 или 1 9 7 ) .
Конечно, его можно разематривать какъ елѣдующій m o d u s ponens:
„если двѣ величины равны каждая отдѣльно третьей, то онѣ равны и между
собой; величины А ж В равны каждая X ; слѣд., онѣ равны и между
с о б о й " ; — и тогда наш» силлогизмъ вполаѣ подходит» подъ в с ѣ правила
логики. (Здѣсь не слѣдуетъ унускать изъ виду, что при эятимемахъ
пропущенный посылки иногда даже вовсе не мыслятся, а не только
пропускаются на словахъ, какъ это уже было упомянуто на стр. 1 6 7 ) .
Но, говорятъ, такое подведеніе его подъ силлогистическія правила отли-
чается нѣсколько искусственными характером!., предоставленная самой
себѣ наша мысль стала бы двигаться не по modus'y ponens, а по схемѣ
только что уиомянутаго примѣра второй фигуры, нарушающаго пра-
вила послѣдней.
Е ъ тому же, прибавляютъ нѣкоторые изъ порицателей, есть такіе
силлогизмы, что если ихъ и подведешь подъ описываемые логикой правильные
модусы, то не иначе, какъ путями, крайняя искусственность которыхъ
сразу показываете какіе то пропуски в ъ логическомъ ученіи о силло-
гизмахъ. Напр., „Ѳалесъ былъ раньше Анаксимаядра, a послѣдній былъ
раньше Анаксимена; слѣд., Ѳалесъ былъ раньше Анаксимена", или: „ К а н т ъ
жвлъ безвыѣздно в ъ Кенигсбергѣ; НІоллингъ никогда не былъ тамъ; слѣд.,
Кантъ никогда не видѣлся съ М е л л и н г о м ъ " . Приходится, напр., такъ ихъ
нодводить подъ правильные силлогизмы: „если что нибудь было раньше
другого, которое, в ъ свою очередь, было раньше третьяго, то и первое
было раньше третьяго; Ѳалесъ былъ раньше другого, именно Анаксимандра
я т. д " .
Упреки въ пропускахъ по существу, конечно, вѣренъ. Болѣе того:
его необходимо высказывать гораздо рѣзче, чѣмъ это дѣлаютъ, говоря
только о „крайней" искусственности, съ какой нѣкоторые изъ силлогизмовъ
подводятся иодъ схемы правильныхъ. Надо прямо говорить, что суще-
ствуютъ и такіе правильные силлогизмы, которые явно противорѣчатъ
нѣкоторымъ (конечно, не всѣмъ) изъ указанныхъ нами правилъ. И суще-
ствованіе такихъ силлогизмовъ вещь вполнѣ естественная, даже неизбѣж-
ная. В ѣ д ь логика для сокращенія своей работы при изученіи силлогизмовъ
предполагаете в ъ нихъ только общія и частныя посылки (стр. 1 6 6 ) . , Она
вообще такъ мало интересуется единичными посылками, что, установивъ
для общихъ и частныхъ сужденій знаки, обозначающее качество и количе-
ство сужденіа (П., Е , I , О ) , она и не подумала объ уетановкѣ подоб-
ныхъ знаковъ для единичныхъ сужденій * ) . При такихъ условіяхъ виолнѣ
естественно, что среди чисто - единичныхъ модуеовъ, т. е. единичныхъ
модуеовъ, состоящихъ изъ обѣихъ единичныхъ иосылокъ, встрѣчаюгся и
такіе, которые явно противорѣчатъ нйкогорымъ нравнламъ, установлен-
нымъ для модуеовъ, неимѣющихъ пи одной единичной носыіки, скажемъ
правилу, требующему, чтобы хоть одна изъ посылокъ была общей. Н а п р . ,
„Бекоаъ - г е н і й , Бекояъ—взяточники; слѣд., бываютъ взяточники и среди
геніальныхъ людей". И понятно почему этотъ сил.хогизмъ, все таки, в ы -
ходите правильными, хотя и противорѣчитъ указанному правилу: послѣднсе
въ третьей фигурѣ оттого требуется, что иначе средаій терминъ окажется

* ) Въ связи съ этимъ находится и то любопытное обстоятельство, что, раздѣляя про-

тивоположный сужденія на противныя и противорѣчащія, логика вовсе но интересуется въ
это время единичными противоположными сужденія.чн. Они, конечно, не противныя, пот. что
этимъ именемъ называются общія аротявоноложныя; они н не нротиворѣчащія, пот. что этимъ
именемъ называются такія ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ, ИЗЪ которыхъ одно общее, а другое частное
Но у нихъ свойства нротиворѣчащихъ: они тоже не могутъ быть оба сразу нстияными, или
оба сразу ложными (сравн. стр. 128); между тЬмь они остались безъ особаго назвапія
ни разу нераспредѣленнымъ в ъ посылкахъ ( с р . стр. 1 8 8 ) ; a здѣсь онъ,
к а к ъ единичный, расдредѣлѳнъ даже в ъ каждой посылвѣ (стр. 1 8 6 ) . Единич-
ные же модусы, непринадлежащіе в ъ числу чисто-единичныхъ, т. е. имѣющіе
въ своемъ составѣ только одну единичную посылку, оказываются никогда
ни въ чемъ непротиворѣчащими правиламъ силлогизмовъ, хотя, конечно, в ъ
таблицѣ правильных! модусовъ и х ъ нельзя найти, если не считать в ъ
нихъ единичной посылки за частную или за общую. Обыкновенно ири
подведеніи такихъ модусовъ подъ установленные в ъ таблицѣ, на up., при
разборѣ нримѣровъ, принимаюсь (чисто условным! образомъ) единичныя
посылки з а общія. Т а к ъ поступают! на основаніи того соображенія, что въ
единичной посылкѣ, какъ и в ъ общей, подлежащее оказывается распредѣлен-
нымъ (стр. 1 8 6 ) .
И вотъ, когда упрекаюсь логику в ъ нѣкоторомъ пробѣлѣ или иро-
пусвѣ, относящемся к ъ ученію о силлогизмах! (высказываютъ ли этотъ
упрекъ съ полной рѣшительностью или съ большой нерѣшительностью, это
безразлично), то говорятъ сущую правду, но не доглядываютъ одного об-
стоятельства: всѣ силлогизмы, которые выходятъ вполне правильными,
хотя явно противоречить правиламъ силлогизмовъ (или иначе, кокъ
иногда неудачно выражаются порицагпели лотки, - всгъ правильный
„несиллогистическія оггосредствовапныя умозаключенія") оказываются
чисто единичными, т . е. состоящими изъ обеихъ единичныхъ посылокъ * ) .
A умѣстно ли попрекать логику з а то, что она оставляет! такіе мо-
дусы безъ разсмотрѣнія? Конечно, можно было бы установить свои особыя
правила и для чисто-единичныхъ модусовъ. Но такая работа была бы чи-
стейшим ъ научнымъ спортомъ и больше ничѣмъ. В ѣ д ь правила умозаклю-
ченій сами по еебѣ не имѣютъ ни малѣвжей цѣны: они важны только, или
какъ средство систематически описать в объяснить в с ѣ встрѣчак щіяся на
дѣлѣ ошибки в ъ умозаключеніяхъ, или же, какъ средство для рѣшенія к а -
кихъ-либо другихъ вопросов! (напр., гносеологических! вопросовъ, или для
лучшаго выясненія содержанія логических! законов! мышленія и т. п.). Но
еще никто никогда не указалъ, чтобы рѣшеніе какихъ бы то ни было во-
просов! нотервѣло ущербъ отъ нроиуска логикой чисто-единичвыхъ моду-
совъ. Вмѣстѣ съ тѣыъ эти модусы такъ легки, что въ вихъ, кажется, вообще,
не встрѣчается н и к а к и х ! ошибокъ, а ужъ во всякомъ случай, в ѣ і ъ ровно
н и к а к и х ! новыхъ, которыхъ не было , бы въ модусахъ, состоящихъ и з ъ
общихъ и частныхъ посылокъ. Такимъ образомъ, упрекъ въ нп,которомъ
пропуске, при всей его справедливости, оказывается совершенно неуме-
стными онъ сводится къ доридавію, зачѣмъ логика не стремится усгано-

* ) Называть ихъ гнесѵл.югистическѵми опосредствованными умозаключешями» потому

но сдѣдуетъ, что по опредѣленію силлогизма всякое неразлагающееся на сцедипенія пепо-
средственныхъ я кажущихся опосредствованное умозаключеніе уже соетавляетъ силлотизмъ
(стр. 165). Вонросъ же о цричисленія и непрпчисленш разсматриваемаго умозаключеніи къ
силдогизмамъ, разумеется, надо рѣшать на оеновапіи опредѣлепія силлогизма, а не на осно-
в а м и соотвѣтствія или несоотвѣтствія разематриваемаго умозаключепія всѣмъ npt виламъ
силлогизма.
 вить тончайшія правила всѣхъ до одного умозаключеній, независимо отъ
вопроса о значенги, гім о смысле знанія этих» правилъ.
Что же касается искусственности въ подведеніи модусовъ, непринадле-
жащихъ къ числу чисто единичныхъ, то она сильно преувеличена. Р а з в ѣ
ужъ такъ искусственно подведеніе силлогизма о р а в е н с т в ! А н е у к а з а н н о е
на стр. 2 2 6 ? В ! д ь техъ, кто только еще начинаешь изучать мате-
матику, заставляют» разсуждать именно такъ, какъ это мы изло-
жили въ упомянутомъ месте. Лишь впосл!дствіи имъ позволяютъ в ы -
ражаться энтимематически, безъ ссылки на приведенную нами аксіому.
й развѣ, поступая такъ, математики нехорошо д!лаютъ? Напротивъ,
очень хорошо; ибо пріучаютъ учениковъ к ъ основательности, т. е. къ тому,
чтобы постоянно давать с е б ! полный отчетъ въ основаніяхъ, по которымъ
они приходятъ. к ъ своимъ выводам!. Впрочемъ, большая или меньшая
гіскусственпость при подведенги некоторых» (вовсе непринадлежащихъ к ъ
числу чисто единичныхъ) силлогизмовъ подъ установленные логикой пра-
вильные модусы вполне неизбежна по двумъ причинамъ: во-первыхъ,
вел!дствіе частаго несовпаденія строя предложеній съ строемъ высказы-
ваемыхъ ими сужденій, к а к ъ это мы вид!ли на стр. 1 8 1 в ъ п р и м ! р !
объ ап. П а в л ! ; во-вторыхъ, всл!дствіе того, ч т о логика разематриваетъ
всѣ умозаключенія независимо отъ происходящих!, при нихъ душевныхъ
нзреживаній, такъ что вовсе не задается ц!лью описывать, какъ именно
протекаете это переживаніе естественнымъ образомъ. Е я задача только в ъ
томъ, чтобы, отвлекаясь отъ всякаго описанія душевныхъ пѳреживаній, к о -
торыя бываютъ при силюгизмахъ, указать, каким-ъ правиламъ окажутся
подчиненными посылки и выводы силлогизмовъ, если эти посылки, д ! й -
ствительно, нринуждаютъ в с ! х ъ и каждаго соглашаться съ выводомъ (ср.
«тр. 1 8 2 ) . При такихъ условіяхъ внолн! понятно, что въ н!которыхъ слу-
чаяхъ указанным ею схемы правильныхъ силлогизмовъ будутъ расходиться
«ъ естественнымъ ходомъ мышленія. И такое расхожденіе т ! м ъ неизб!жн!е,
что проверка нашихъ выводовъ, которую одну только и р ! е т ъ в ъ виду
логика,уже и сама по с е б ! есть явленіе искусственное, умышленно вызываемое
нами, а вовсе не возникающее само собой, чисто естественнымъ путемъ.
Но упрекать за вее это логику в д в о й н ! неумѣстно; ибо, во-первыхъ,
такой упрекъ подразум!ваетъ в ъ с е б ! требованіе, чтобы она исказила свои
задачи (приноравливалась к ъ нредложеніянъ вм!сто сужденій и занималась
еще психологическимъ описаніемъ наибол!е естественнаго хода мышленія);
во-вторыхъ, з д і с ь упускаютъ изъ виду, что правила силлогизмовъ важны
не сами по с е б ! , а только какъ средство для рішенія съ ихъ помощью
н!которыхъ вопросовъ. И если съ помощью этого средства мы в п о я н ! до-
стигаемъ своей ц!ли, то в с я искусственность подведенія разныхъ силло-
гизмовъ подъ эти правила оказывается д!ломъ неважнымъ, второстепеннымъ,
коль скоро логика вовсе не обязана ни опиеывать естественнаго хода мы-
слей, ни обучать насъ искусству постоянно создавать такой изящный по
своей простот! ходъ мыслей, который въ то же время выходилъ бы в н о л н !
 правильнымъ. Упрекать логику въ чемъ бы то ни было позволительно
не иначе, какъ исходя изъ предположенгя въ ней такихъ задачъ, при
которыхъ она не смѣшиваласъ бы съ психологгей, и рѣгиепіе которых
имгъло бы какое-либо болѣе или менѣе важное значеніе сверхъ чисто-
.спортивного, хотя бы здѣсь дѣло шло и о научном» свортѣ.
Вотъ всѣмъ этимъ и объясняется слѣдующее обстоятельство: в ъ X I X
в ѣ к ѣ появилось нѣсколько попыток» вполнѣ переработать ученіе объ умоза-
ключеніяхъ, сложившееся подъ вліяніемъ Аристотеля. Послѣднее стали н а -
зывать не безъ нѣкотораго пренебрежения „традицгонной логикой", чтобы
отличить его отъ всѣхъ этих» попыток». Однѣ изъ нихъ заботились только
о полнотѣ, какъ напр., „Основы науки" Джевонса. Другія же, какъ напр.,
„Классификация выводовъ" М. И. Каринскаго, кромѣ полноты, ставили еще
своей задачей раздѣлить в с ѣ умозаключенія на такіе классы, отличія кото-
рыхъ другъ отъ друга не обладали бы такой искусственностью, какъ в ъ
„традиціонной л о г и к ѣ " . Однако, ни одна изъ этихъ попыток» не только
не вытѣснила „традиціонной логики", ио даже не нашла себѣ, хоть
сколько нибудь, значительнаго числа иослѣдователей. В ѣ д ь , съ одной сто-
роны, упреки, которые дѣлаются ио адресу „традиціонной логики оказы-
ваются совершенно нѳумѣстными, если не упускать изъ виду, изъ за чего
именно стоит» возиться надъ разсмотрѣніемъ умозаключеній съ логической
точки зрѣнія. А , съ другой стороны, сами то эти поиытки нисколько но
облегчают» достижевія т ѣ х ъ цѣлей, ради которыхъ стоит» разсматриватч
умозаключенія. Напротив», исходя изъ появившихся до сихъ пор» по-
пыток», верѣдко совсѣмъ нельзя ни систематически пересмотрѣть и объ-
яснить встрѣчающіяся на дѣлѣ ошибки в ъ умозаключеніяхъ, ни рѣшать
какіе либо болѣе или менѣе важные вопросы.
К ъ тому же нѣкоторыя изъ этихъ попыток» впадают» в ъ сильнѣйшій
психологизм», в ъ смішеиіе логической точки зрѣнія на мышленіе съ психо-
логической: к ъ этому ихъ невольно подталкивает» стремленіе придать самую
естественную форму отличіямъ другъ отъ друга разныхъ видов» умозаключе-
н а . При таком» стремленіи, разумеется, приходится обращать вннмавіе не
столько я а условія правильности и неправильности соединенія вывода съ
посылками, устанавливаемый независимо отъ тѣхъ душевных» переживаяій,
которыя бываютъ при умозаключеніяхъ, сколько на самыя эти иереживанія,
т. е. на ту сторону 1 * умозаключеній, которая должна подлежать вѣдѣнію-
психологіи.
 ГЛАВА XII.
Логическіе законы^ мышленія. 5
1. Методъ установки этихъ законовъ.
fy,Г Логика должна не только установить правила мышленія, но и объяс-
нись ихъ логическими законами мыідленія. Мы же теперь познакомились съ
столь значительнымъ числомъ логическихъ правилъ, что уже своевременно,
ради ихъ объясненія, установить еодержаніе логическихъ законовъ мышленія,
т. е. указать, в ъ чемъ состоитъ каждый изъ нихъ. А называются логиче-
скими законами мышленія, въ отличіе отъ исихологическихъ, тѣ за-
коны, котхрые объяспяютъ намъ все, что въ мышленіи изучается ло-
гикой, при чемъ безразлично, объяспяютъ ли они что бы гпо ни было,
когда мы разсматриваемъ мышленіе съ психологической точки зрѣнія.
ІІсихологическіе же законы мышленія должны, паоборотъ, объяснять
намъ самыя душевныя ігережггвангя, которыя причисляются къ явле-
ніямъ мышленія, при чемъ безразлично, могутъ ли эти законы объяснять
въ мышленіи то, что въ немъ изучается логикой.
Чтобы подмѣтить, в ъ чемъ состоять логическіе законы мышленія,
проще всего вникнуть въ категорическіе силлогизмы, иоставивъ себѣ такой
вопросъ: чѣмъ можно было бы объяснить в ъ нихъ все, что въ нихъ изу-
чается логикой, т. е. все, что в ъ нихъ подмѣчается при и х ъ разсмотрѣ-
ніи съ логической точки зрѣнія? Категорическіе силлогизмы подчинены т а -
кому большому числу логическихъ правилъ, что если мы съ помощью най-
денныхъ такимъ путемъ законовъ мышленія сполна объяснимъ эти силло-
гизмы, насколько они изучаются логикой, то можно быть увѣреннымъ, что
тѣ же самые законы объяснять намъ и всѣ остальным правила логики. К ъ
тому же нетрудно будетъ провѣрить и прямымъ путемъ пригодность для
этой цѣли законодъ мышленія, подмѣченныхъ посредствомъ разсмотрѣнія
категорическихъ силлогизмовъ.,
В ъ послѣднихъ же логическіе законы мышленія должны объяснить:
1 — П о ч е м у мы принуждены соглашаться съ выводомъ правильна™
силлогизма, если согласились съ его посылками? 2 — П о ч е м у выводъ пра-
вильныхъ силлогизмовъ долженъ быть такимъ, а не другимъ, и получается
только при такихъ, а не другихъ посылкахъ, т . е. почему лишь нѣкоторые
изъ силлогизмовъ оказываются правильными? 3 — П о ч е м у вообще возможны
силлогизмы, будутъ ли они правильными или неправильными —безразлично?
 Впрочемъ, строго говоря, л о г и к ! позволительно было бы и не объяс-
нять, почему вообще возможны силлогизмы, безъ всякой оцѣнки, будутъ ли
они правильными или неправильными. Это вопросъ уже не логическій, не
оцѣночный, a психологическій, безоцѣночный. Н о изо всѣхъ исихологиче-
скихъ вопросовъ онъ тѣснѣе другихъ соприкасается съ логикой, и обыкно-
венно в ъ ней уноминаютъ о законѣ, отвѣчающемъ на этотъ вопросъ, в ъ
числѣ логичесаихъ; поэтому и мы не будемъ отступать отъ установившагося
обычая. К ъ тому же все сходство третьяго вопроса съ психологическими
ограничивается только тѣмъ, что онъ безоцѣночный; нри отвѣтѣ же на
него вовсе не приходится, какъ мы скоро убѣдимсявъ этомъ (на стр. 2 3 8 ) ,
разсматривать составь переживанія явленій мышленія, и в ъ этомъ отноше-
ніи онъ оказывается вполнѣ одаороднымъ съ логическими вопросами объ
умозаключеніяхъ.

2. Установка законовъ противорѣчія и исключеннаго треть-

яго. Объяененіе обязательности выводовъ. Логическая связь
я а и логическая необходимость.

В ъ каждомъ нравильномъ категорическомъ силлогизм! выводъ оттого

обяТателенъ для насъ, т. е. мы оттого вынуждены соглашаться съ нимъ,
если согласились съ посылками, что мышленіе подчиняется такому закону:
въ правильномъ мышленіи считается невозможнымъ, чтобы какой бы то
ни было предметъ имѣлъ и въ то же самое время, разсматриваемый
въ томъ же отношении, не имѣлъ того эюе самаго признака, т. е. въ
правильномъ мыіиленіи противорѣчіе считается неосуществимымъ. Н а п р
возьмемъ силлогизмы „ртуть—жидкость; а в с ! жидкости упруги; слѣд., и
ртуть упруга". Попробуешь, согласившись съ посылками, не соглашаться
съ выводомъ, т. е. попробуемъ допускать, что ртуть, все-таки, не упруга,
и посмотримъ, что пом!шаетъ намъ такъ разсуждать: „хотя ртуть жид-
кость, а в с ! жидкости упруги, но ртуть не упруга". Препятствіемъ оказы-
вается именно то, что при несогласіи съ выводомъ придется считать про-
тивор!чіе осуществлѳнкымъ. В ! д ь согласившись, что „ртуть жидкость,
а в с ! жидкости упруги", но допуская в м ! с т ! съ т ! м ъ , что она не упруга,
мы этимъ самымъ считаемъ, что есть неупругія жидкости (именно—ртуть),
т. е. противор!чимъ посылк!, говорящей, что „ в с ! жидкости упруги", съ ко-
торой мы уже согласились, такъ что выходить сразу: и в с ! жидкости
упруги, и есть неупругія жидкости. Очевидно, что наша обязанность согла-
шаться съ правильнымъ выводомъ, если мы согласились съ посылками,
объясняется, между прочимъ, только что указаннымъ закономъ мыгаленія.
Общепринятое (какъ исторически установившееся) названіе этого закона —
законъ противорѣчія ( l e x sive principium contradictionis), хотя, какъ
уже давно указалъ одинъ англійскій философъ /Гамидьтонъ), точнѣе было
бы называть его закономъ непротиворічія и даже закономъ непозволитель-
ности противор!чія.
В ъ его формул!' мы упомянули такія слова: „чтобы предметъ им!лъ
 и не имѣлъ одинъ и тотъ же признакъ въ одномъ и томъ же отноше-
ны, въ одно и то же время". Повидимому, подчеркнутый ( т . е. напеча-
танный куреивомъ) слова излишни. Но ихъ упоминаютъ ради точности,
потому что обладаніе и необладаніе однимъ и тѣмъ же признаком! в ъ разное
время, или хотя бы и в ъ одно время, но в ъ разныхъ отношеніяхъ, не со-
ставляете никакого противорѣчія. Напримѣръ: в ъ данное время этотъ ч е -
ловѣкъ малъ, чрезъ нѣсколько лѣтъ онъ не будетъ малъ; здѣсь нѣтъ
иротиворѣчія. Е г о также нѣтъ, если признакъ приписывается данному
предмету въ одномъ отношеніи и въ то же время отрицается в ъ другомъ.
Напр., нѣтъ никакого противорѣчія въ томъ, что одинъ и тотъ д е чело-
вѣкъ малъ относительно великана, и не малъ относительно ребенка, великъ,
какъ художникъ, и не великъ, какъ фнлософъ. В ъ виду этого и дѣлаютъ
подчеркнутую оговорку в ъ формулѣ закона иротиворѣчія.
Но обязательность вывода объясняется не одннмъ только законом!
противорѣчія. Если бы можно было, не соглашаясь съ тѣмъ, что ртуть
упруга, въ то же время не допускать и того, что она не упруга, т . е.
если бы можно было ионятіе „упругаго" поставить к ъ понятію „ р т у т и "
еще в ъ какое нибудь третье отношеніе. кромѣ утвердительного и отрица-
тельного, заменяющее собой сразу и то, и другое, назовем! его X
упруга, то, очевидно, можно было бы безъ всякаго нарушенія закона
противоречия согласиться съ обѣими посылками и, все-таки, не согла-
шаться съ тѣмъ, что ртуть упруга. В ѣ д ь тогда мы, отказавшись отъ со-
гласія съ тѣмъ, что ртуть упруга, еще не говорили бы этимъ самымъ, что
она не упруга, а могли бы сказать про нее что то иное, именно—что
она X упруга. Теперь этого нельзя сдѣлать, но именно оттого, что мы не
въ силахъ мыслить такое X, которое не выходило бы ни утвержденіемъ,
ни отрицаніемъ сказуемаго о подлежащем!. Олѣд., обязательность вывода,
кромѣ закона нротиворѣчія, обусловливается еще слѣдующимъ закономъ:
каждое понятіе можно ставить относительно другою только или въ
утвердительное, или въ отрицательное отношеніе, и нельзя мыслить
никакое третье отноіиеніе, которое заменило бы собой сразу и то,
и другое. Поэтому то самому, коль скоро мы находимъ невѣрнымъ утвер-
дительное отношеніе одного понятія к ъ другому (напр., „ртуть у п р у г а " ) ,
то это значить, что мы соглашаемся съ отрицательнымъ отношеніемъ
перваго ко второму (съ тѣмъ, что „ртуть не упруга"), т . е. въ
•силу указанного закона отрицаніе утвержденія ' сказуемаго о под-
лежащемъ равносильно отрицанію самого сказуемаго. И, наоборотъ,
находя невѣрнымъ отрицаніе сказуемаго о подлежащем! (напр , находя не-
вѣрнымъ, что „ртуть не упруга"), мы тѣмъ самымъ ( и , опять таки, в ъ
силу того же закона) соглашаемся съ утвержденіемъ этого сказуемаго (съ
тѣмъ, что „ртуть упруга"), такъ что ег силу того оюе самого закона
огприианіе отрісщанія сказуемого о подлежащемъ равносильно утвержде-
ний сказуемаго. Н о очевидно, всего этого могло бы и не быть, если бы не
дѣйствовалъ въ мышленіи только что указанныый законъ. Оаъ называется за-
кономъ исключенною треть ягу (lex sive principium exclusi t e r t i i ) .
 Такимъ образомъ, обязательность вывода правильнаго категорическаго
силлогизма, т . е. то обстоятельство, что в ъ правильныхъ силлогизмахъ мы
принуждены соглашаться съ выводомъ, если согласились съ посылками,
объясняется дѣйствгемъ сразу двухъ законовъ: прогпиворѣчія и исключен
ная третьяго. Т а к ъ , въ нашемъ примѣрѣ мы, всдѣдствіе подчиненія мы-
шленія закону исключеннаго третьяго, можемъ мыслить только: или то, что
ртуть упруга, или же то, что она не упруга, но не то, что она X упруга;
по закону же иротиворѣчія уже нельзя допускать, что она не упруга, коль
скоро мы согласились съ обѣими посылками, такъ что передъ нами не
остается ничего другого, какъ только согласиться съ тѣмъ, что она упруга.
Укажем» кстати, что логическая связь вывода съ посылками, о ко-
торой т а к ъ много говорится в ъ логикѣ, есть ничто иное,,..какъ связь,
требуемая законами противоргьчгя и исключеннаго третьяго. Поэтому
и всякая связь, требуемая этими законами, хотя бы она встрѣчалась не
между выводомъ и посылками, а въ чемъ нибудь другом», тоже называется
логической связью. А подобная связь нерѣдко встречается и иомимо силло-
гизмов», напр., нерѣдко она бывает» между двумя понятіяяи. Т а к ъ , она
существует» между понятіями квадрата и нрямоуголГности, потому что если
мы вздумаем» не соглашаться съ сужденіемъ, что квадраты прямоугольны,
то но закону исключеннаго третьяго намъ придется мыслить, что квадраты
не прямоугольны, но такое суждсніе противорѣчитъ содеужанію понятія
квадрата и не должно быть мыслимо въ виду неосуществимости про-
тиворѣчія.
Здѣсь умѣстно объяснить еще, что такое логическая необходимость,
иначе—логическая неизбѣжностъ. Это—необходимость (или неизбѣж-
ностъ), создаваемая законами прстиворѣчгя и исключеннаго третьяго:
логически необходимо то, чего нельзя отрицать безъ появленія про-
тиворгьчгя въ нашихъ мысляхъ (само же появлевіе противорѣчія стано-
вится неизбѣжвымъ в ъ силу закона исключеннаго третьяго). Н а п р . , согласіе
съ выводомъ правильнаго силлогизма логически необходимо, коль скоро
мы согласились съ его посылками. Другой нримѣръ: сужденіе „квадраты
прямоугольны", д а и вообще всякое аналитическое суоісденге логически
необходимо. В ѣ д ь его нельзя отрицать"' без» ноявленія нротиворѣчія в ъ
нашихъ мысляхъ; ибо, по закону исключеннаго третьяго, его отрицаніе
равносильно сужденію „квадраты не прямоугольны", которое явно нротиво-
рѣчитъ содержавію своего подлежащаго.
Оттого то, замѣтимъ кстати, аналитическая еужденія и очевидны сами
£обой_ ( т . е. очевидны безъ всякаго оправданія ихъ какимъ бы то ни было
методом»), что они логически необходимы. Что огсе касается синтети-
ческихъ суждвгіій. то въ нихъ нѣтъ никакой логической необходимости,
т. е. каждое изъ нихъ можно отрицать безъ всякаго противорѣчія съ с о -
держащем» понятій, образующих^, данное сужденге, Напр., въ синтети-
ческом» сужденш „ртуть упруга" нѣтъ ровно никакой логической необхо-
димости, равно какъ и в ъ сужденіи „квадраты имѣютъ взаимно пераенди-
кулярныя діагонали", т . е. каждое изъ нихъ можно отрицать безъ всякаго-
вротиворѣчія съ содержаніемъ понятій, изъ которыхъ оно состоите. Оттого-
то ни одно изъ синтетическихъ сужденій еще не очевидно само собой, в
каждое нзъ нихъ еще нуждается въ оправданіи какиыъ либо методомъ.
Здѣсь небезиолезно предупредить, что ne слѣдуетъ смѣшгіватъ ло-
гическую необходимость соглашаться съ сужденіемъ. съ логической необ-
ходимостью самою сужденгя.. Послѣдняя, конечно, неотдѣлима отъ первой
(т. е. если само суждѳніе логически необходимо, то и логически необ-
ходимо съ нимъ соглашаться), но первая можетъ быть и тамъ, г д ѣ нѣтъ
второй: напр., логически необходимо соглашаться съ каждымъ правильно
доказаннымъ синтетическимъ сужденіемъ, но въ немъ самомъ нѣтъ никакой
логической необходимости.
В ъ заключеніе отмѣтимъ слѣдующее: изъ сказаннаго ясно, что т о
припужденіе соглашаться съ выводомъ, которое мы приписываешь посыл-
камъ правильна™ силлогизма, есть ничто иное, какъ логическая необходи-
мость соглашаться съ этимъ выводомъ. Другими словами: это прияужденіе
есть логическое принужденіе, т. е. объясняемое логическими законами мыга-
левія, такъ что выраже-ніе „посылки принуждаютъ соглашаться съ выводомъ"

3. Установка закона достаточнаго основанія, его самосто-

ятельность и исторія. Необходимость отличать логическую
связь отъ причинной.
Д У Г Законы противорѣчія и исключения™ третьяго, взятые вмѣстѣ, объя-
ш ю т ъ одну лишь обязательность вывода, но еще не даютъ отвѣта на нашъ
второй вопросъ (иа стр. 2 3 1 ) . Наор., почему в ъ правилыгахъ силлогиз-
махъ выводъ всегда состоите только изъ такихъ понятій, которыя находятся
въ посылкахъ? Почему вообще правильный выводъ можетъ быть полученъ
только при нѣкоторыхъ строго опредѣленяыхъ условіяхъ, о которыхъ гово-
рится въ правилахъ силлогизмовъ, а не всякія посылки принуждаютъ
къ какому бы то ни было выводу? В ѣ д ь в с е это могло бы не существо-
вать даже и в ъ томъ случаѣ, когда строго исполняются законы иро-
тиворѣчія и исключенного третьяго. Дѣйствительно: если я изъ иреж-
нихъ посылокъ (ртуть жидкость и т . д . ) едѣлаю выводъ, состоящій изъ
чакихъ понятій, какихъ не было въ посылкахъ, скажемъ: „капуста кругла",
или „ртуть металлъ", то у меня не выйдете никакого противорѣчія, т . е .
законъ противорѣчія не будетъ нарушенъ. Н е будетъ также при этомъ
нарушенъ и законъ исключенного третьято. Точно также, если я сдѣлаю
выводъ изъ посылокъ, в ъ которыхъ ни разу не распредѣленъ средній тер-
минъ, вродѣ слѣдующаго: „собаки животныя; кошки животныя; слѣд., со-
баки суть кошки", то у меня при этомъ тоже не будетъ никакого нару-
шенія ни закона нротиворѣчія, ви закона исключеннаго третьяго, а выводъ,.
все-таки, выходить неправильнымъ, Слѣд., то, что изучается логикой в ъ
 категорическихъ силлогизмахъ, нуждается д л я своего объясненія еще в ъ
какомъ-то логическомъ з а к о н ! мышленія.
Чтобы найти его, спросимъ себя: „почему в ъ только что указанныхъ
прим!рахъ мы считаемъ выводъ неправильным^ хотя в ъ нихъ нисколько
не нарушается ни законъ противорічія, ни законъ исключеннаго третьяго?"
Потому что для этого вывода н ! т ъ никакого основанія в ъ посылкахъ,
которое принуждало бы насъ согласиться съ выводомъ, т. е.д!лало бы со-
гласіе съ выводомъ логически неизб!жнымъ. В ъ т ! х ъ же случаяхъ, когда
выводъ бываетъ правильнымъ, посылки служатъ достаточнымs основаніемъ,
чтобы, в ъ силу законовъ противор!чія и исключеннаго третьяго, принудить
насъ согласиться съ выводомъ, вытекающимъ изъ нихъ. С л ! д . , изучаемая
логикой сторона категорическихъ силлогизмовъ объясняется еще сл!дующимъ
закономъ: въ правильномъ мышленіи, кромѣ суждений, высказывающих»
собой не болѣе, какъ простую установку данныхъ опыта, и кромѣ логи-
чески, необходимыхъ (т. е. аналитическихъ) сужденій, могутъ считатьс
тминными еще только такія сужденгя, относительно которыхъ уже
найдены основанія, достаточный для того, чтобы сделать сзгласіе съ
этими суждепіями логически необходимымъ, т. е. чтобы принудить насъ
соглашаться съ этими сужденіями. Этотъ законъ называется закономъ до-
статочного основанія (lex sive principium rationis sufficientis).
Очевидно, законъ достаточна™ основанія находится в ъ очень т!сной
связи съ законами противор!чія и исключеннаго третьяго, коль скоро онъ
говорить о логической необходимости. Поэтому можетъ, чего добраго, воз-
никнуть подозрѣніе, будто бы въ немъ н ! т ъ ничего самостоятельна™, будто
бы онъ высказываете собой простое слѣдствіе законовъ противорічія и
исключеннаго третьяго. не прибавляя съ своей стороны никакого новаго
содержанія. Н о вотъ в ъ чемъ д ! л о : законы противор!чія и исключеннаго
третьяго требуют* соглашаться съ т ! м и выводами, которые находятся в ъ
логической связи съ своими посылками; но в ъ этихъ законахъ еще не со-
держится ни мал!йшаго запрещенія соглашаться съ такими выводами, кото-
рые не противор!чатъ своимъ посылкамъ, но в ъ которыхъ вовсе н ! т ъ ло-
гической связи съ ними, т. ѳ. согласіе съ которыми еще не требуется эти-
ми законами. Напр., послідніе требуютъ соглашаться съ выводомъ „ртуть
у п р у г а " , если мы согласились съ посылками „ртуть жидкость, а в с ! жид-
кости упруги"; но они еще не запрещаютъ при этихъ же самыхъ посыл-
к а х ъ соглашаться и съ такими выводами, какъ: „ртуть металлъ", „собака
л а е т ъ " и т . п. Законъ же достаточна™ осяованія запрещаешь согласіесъ
такими выводами. Въ эгпомъ запрещении и содержится та новая мысль,
которая высказывается въ законе достаточного основанія и придаегпъ
ему самостоягпелъное значенге па ряду съ остальными законами.
О з а к о н ! достаточна™ основанія первымъ заговорилъ Лейбницъ ( 1 6 4 6 —
1 7 1 6 ) . Онъ же и придалъ ему это названіе. Но Лейбницъ, говоря объ
этомъ з а к о н ! , подъ словомъ основаніе подразум!валъ, т о ч н ! е — о т о ж е -
ствлялъ между собой, и то, что логика называете основаніенъ (т. е . мысли,
 которыя дѣлаютъ логически необходимым! согласіе съ другмии), и то, что н а -
зывается причиной чего нибудь, т. е. то, возникновения чего уже достаточно,
чтобы вмѣстѣ съ этимъ непременно возникло что нибудь другое. Напр.,
нагрѣваніе даннаго тѣла есть причина его расширенія, это значить: возник-
новенія нагрѣванія этого тѣла уже достаточно, чтобы непремѣнно возникло и его
расширеніе. A вслѣдствіе отожествленія ионятія причины съ понятіемъ основа-
нія у Лейбница сами собой возникли еще два слѣдующихъ отожествленія: во-
дервыхъ причинной связи (т. е. связи гіричины съ ея дѣйствіемъ, и н а ч е — с л ѣ д -
ствіемъ) съ логической связью ( т . е. съ связью мыслей, требуемой зако-
нами противорѣчія и исключеннаго третьяго), и, во-вторыхъ, закона при-
чинности, т. е. закона бытія (кажущагося, или истиннаго, или обоихъ
вмѣстѣ, это безразлично) съ тѣмъ чисто -логическими закономъ достаточ-
на™ основанія, который мы только что объяснили. В о всемъ этомъ троя-
комъ отожествленіи, конечно, не было бы никакой бѣды, если бы причин-
ная связь всегда, безъ исключенія, оказывалась логической связью, только
дѣйствующей не в ъ мысляхъ, а в ъ бытіи. Н а самомъ же дѣлѣ, к а к ъ мы
сейчасъ убѣдимся, этого нѣтъ; а поэтому пришлось, въ концѣ концовъ,
рѣзко отличать друга отъ друга то, что Лейбницъ отожествлялъ между
собой, именно: 1 — п о н я т і е основанія отъ понятія причины, нримѣняя пер-
вое к ъ мыслямъ, разсматриваемымъ съ чисти-логической точки зрѣнія, а
второе к ъ бытію и его иеремѣнамъ, в ъ томъ числѣ и к ъ мыслямъ, но
разсматриваемымъ не съ логической, а съ психологической точки зрѣнія.
(Вѣдь мысли могутъ служить причиной возяикновеиія другихъ мыслей, не-
зависимо отъ того, служатъ ли первыя основаніями вторыхъ, или н ѣ т ъ ,
равно какъ мысль можетъ служить основаніемъ д л я другой мысли, неза-
висимо отъ того, послужить ли первая причиной возникновенія второй, или
нѣтъ; ибо не всякая мысль, для которой у насъ имѣются оспованія, в о з -
никаете и на дѣлѣ, равно какъ не всякая мысль, заставившая возник-
нуть другую, служить е я основаніемъ); 2 — - л о г и ч е с к у ю связь отъ причин-
ной связи, допуская первую между мыслями, разсматриваемыяи с ъ чисто-
логической точки зрѣнія, а вторую въ бытіи, в ъ томъ числѣ и въ мы-
сляхъ, но разсматриваемыхъ не съ логической, а съ психологической точки
зрѣнія; 3 — з а к о н ъ достаточного основанія отъ закона причглпности,
считая первый законъ логическимъ. дѣйствующимъ въ мысляхъ, разсматри-
ваемыхъ съ чисто-логической точки зрѣяія, а второй закономъ бытія,
дѣйствующимъ в ъ бьггіи, в ъ томъ числѣ и в ъ мысляхъ, разсматриваемыхъ
съ психологической точки зрѣнія. В о т ъ по всему сказанному и приходится
редактировать законъ достаточна™ осяованія в ъ томъ видѣ, какъ это сдѣ-
лаяо у насъ выше, а не такъ, какъ это дѣлали Лейбницъ и ближайшіо
къ его времени логики.
Однако надо еще удостовѣриться, что причинная связь, хоть er,
некоторыхъ случаяхъ, да не сосгпавляетъ логической связи; ибо этимъ
доказывается необходимость огтіюдь не отожествлять, но резко
отличать законъ . причинности отъ закона достаточного ото-
ванія и понятіе причины отъ понятія осиованія. Возьмемъ слѣ-
дующій примѣръ причинной связи: •нагрѣваніе желѣза (причина)
производить расширеніе желѣза (дѣйствіе). Здѣсь, очевидно, д ѣ й -
ствіе (расширеніе желѣза) и причина (нагрѣваніе) не находятся в ъ логи-
ческой связи другъ съ другомъ. В ъ самомъ дѣлѣ: во-первыхъ, нагрѣваніе
ость увеличеніе температуры, а расширение —увеличеніе объема. И такъ
какъ между понятіемъ объема и понятіемъ температуры нѣтъ логической
связи, то, значить, ея нѣтъ также между нагрѣваніемъ и расширеніемъ.
Оттого то и не выйдетъ никакого противорѣчія въ нашихъ мысляхъ, если
мы будемъ считать дѣйствіемъ нагрѣванія не расширеніе, a сокращеніе
объема нагрѣваемаго тѣла. Во-вторыхъ, если бы въ разсматриваеяомъ при-
мѣрѣ причинная связь оказалась логической связью, то всегда, безъ исклю-
ченія, нагрѣваніе вызывало бы только расширеніе, а отнюдь не уменьшеніе
объема нагрѣваемаго тѣла, потому что логическая связь пе донускаетъ
никакихъ исключеній. В ъ дѣйствительности же нагрѣваніе воды діежду
0 ° и 4 ° С вызываете не раеширеніе, по уменьшение ея о б ъ е м а . у ^ —

4 . Установка закона тожззтва и объяснѳніе самой возмож-

ности С И Л Л О Г И З й О В Ъ .

Три найденныхъ закона: противорѣчія, исключеннаго третьяго и i ß -

цтпточщіго основанія, взятые вмѣстѣ, объяспяютъ всѣ особенности правидь-
н ы х ъ с и л л о г и з щ в з ц т.: е. в с ѣ ихъ от.гтія отъ нвправалъныхъ: правиль-
ные силлогизмы—тѣ, в ъ которыхъ соблюдены всѣ эти законы мышлеяія,
неправильные ж е — т ѣ , в ъ которыхъ нарушенъ хоть одинъ изъ н и х ь . Но
эти законы оставляютъ еще необъясяенной самую возможность существова-
нія силлогизмовъ вообще, какъ правильныхъ, такъ и неііравильныхъ. Н а -
противъ: будь силлогизмы вообще невозможными, то не могли бы имѣть
примѣвенія в ъ нихіи сами-то э ги трп закона. Силлогизмы же, какъ правильные,
т а к ъ и ненравз іьпые, очевидно, сказались бы невозможными, если бы мы, мысля
понятіе во второй, третій и т. д. разъ и в ъ связи то съ однимъ, то съ
другимъ понятіемъ, не отвосились к ъ нему, какъ к ъ тому же самому пояя-
тію, т . е. не отожествляли его съ нимъ самимъ, но относились бы къ нему какъ
къ чему то новому. Напр.: если бы понятіе жидкости, попадающееся в ъ
посылкахъ „ртуть—жидкость, a в с ѣ жидкости упруги", мы не отожест-
вляли съ нимъ самимъ, т. е . если бы во второй разъ мы относились к ъ
нему, не какъ к ъ тому же самому понятію, что и в ъ первой посылкѣ, но
к а к ъ к ъ чему то новому, то не было бы никакой возможности сдѣлатъ
выводъ изъ этихъ посылокъ, и три уже указанаыхъ закона мышленія не
нашли бы почвы для своего дѣйствія. Т о же самое повторилось бы и в ъ
томъ случаѣ, если бы понятіе ртути, о которомъ мы начинаемъ мыелить
въ выводѣ, мы не отожествляли съ тѣмъ, какое было въ посылкахъ. Даже
ошибочные силлогизмы, очевидно, стали бы невозможными, если бы не
было такого отожествленія всякаго понятія съ нимъ самимъ, сколько бы
разъ оно ни повторялось в ъ нашемъ мышленіи, и въ связи съ какими бы
понятіями ни появлялось оно при этихъ повтореніяхъ.
И это отожествлевіе данной мысли съ ною самой вовсе не такой
фактъ, на который не стоило бы обращать вниманія. Напротив», это что-
то поразительное и характерное для мышленія. В ѣ д ь всякое повтореніе
какой бы то ни было мысли (понятія или сужденія—все равно) съ психо-
лошческой точки зрѣнія уже и само по себѣ составляетъ повое душевное
нереживаніе, при наступивши котораго прежнее уже кануло в ъ вѣчность,
т а к ъ что новое переживаніе отнюдь не тожественно съ прежним», a тѣмъ
бодѣе выходит» у насъ совсѣмъ новое переживаніе, если эта мысль в с т р ѣ -
чается в ъ связи съ другими мыслями, чѣмъ прежде; между т ѣ а ъ , мыш-
леніе подчинено такому закону, что отожествляетъ съ ней самой вся-
кую мысль (и понятге, и сужденіе), сколько бы разъ она ни повторя-
лась, и въ связи, съ какими бы мыслями ни встргьчалась она въ на-
шемъ сознаніи. Этотъ защояъ называется закопомъ тожества ( l e x sive
principium identitatis). Онъ то и объясняет» самую возможность какихъ
бы то ни было вообще силлогизмовъ, какъ правильныхъ, такъ и непра-
вильных».

5. Объяснение возможности правильно мыслить, вовсе не .

зная логики.
Теперь легко объяснит» загадочный съ перваго взгляда фактъ в о з -
можности правильно мыслить, никогда не изучавши логики: вѣдь Часто
ветрѣчаются люди правильно мыслящіе, а логики неизучавшіе. Е а к ъ объ-
яснить эту возможность?
Х о т я мы установили логическіѳ законы мышленія путемъ разсмотрѣнія
•одних» только категорическихъ силлогизмовъ, но не слѣдуетъ думать, что
и дѣйствуютъ они только здѣсь. Напротив»: здѣсь только легче подмѣтить
ихъ, a дѣйствуютъ логическіе законы мышленія во всѣхъ безъ исключенія
правильныхъ мысляхъ, и всѣ правила логики составляютъ ничто иное,
какъ указанія тѣхъ условій, при исполнент которыхъ (умышленномъ
или неумыгилениомъ, это—безразлично) не будетъ нарушенъ ни одинъ
изъ логическихъ законовъ мышленія. Напр., противоноложныя сужденія не
могутъ быть одновременно истинными. Но почему? В ъ силу закона противо-
рѣчія. À противорѣчащія сужденія не могутъ быть одновременно не только
истинными, а "также и ложными. Н о почему невозможно послѣднее? Потому
что это не допускается законом» иеключеннаго третьяго. Далѣе: что такое
вравила всѣхъ другихъ умозаключеній, какія существуют» сверх» катего-
рическихъ силлогизмовъ, какъ не указанія т ѣ х ъ условій, при которыхъ ие
будетъ нарушенъ ия одинъ изъ логическихъ законовъ мышленія? А что
такое логическія ошибки, какъ не иарушеніе какого либо изъ этихъ зако-
нов»? и т. д .
 Если же в с ѣ правила логики, и в ъ частности правила умозаключении,
сводятся всего лишь к ъ указаніямъ т ѣ х ъ условій, при соблюденіи которыхъ
не будетъ нарушенъ ни одинъ изъ лѳгическихъ законовъ мышленія, то
понятно, что можно исполнять все правила логики (а поэтому пра-
вильно мыслить, и въ частности правильно умозаключать), никогда не
изучавши этихъ правилъ: нужно только не нарушать ни одного изъ л о -
гическихъ законовъ мышленія, а чрезъ это окажутся исполненными сами
собой и в с ѣ правила логики, независимо отъ того, изучали мы ихъ когда
иибудь или не изучали.
Соблюдете же логических* законовъ мышленія (а чрезъ это и всех*
правилъ логики) облегчается еще тѣмъ, что на дгьле то надо заботиться
только о соблюдены законовъ противоречия и достаточнаго основанія:
законы же тожества и исключеннаго третьяго всегда будут*, какъ
сейчасъ увидимъ, исполняться сами собой; ибо это естественные законы.
Поэтому, если к т о ищетъ в ъ логикѣ руководства къ правильному мыш-
лению, а не в ъ одной лишь к р и т и к ! мышленія, то вотъ оно, в с е безъ
остатка: „не допускай никакихъ нротивор!чій в ъ своихъ мысляхъ и не
соглашайся ни съ одной мыслью до т ! х ъ поръ, пока не найдешь основа-
ній,»достаточныхъ, чтобы принудить тебя согласиться с ъ ней; исключенія
позволительны только для мыслей, которыя либо высказываютъ простую
установку д а н н ы х ъ _ - о д ы т а ^ л и б о _ очевидны сами собой т . е . отрицаніе
которыхъ дротиворѣчило бы ихъ же собственному содержанію". Подобно
тому, к а к ъ весь законъ и пророки в ъ д в у х ъ з а п о в ! д я х ъ Х р и с т а („возлюби
Б о г а " и „возлюби ближняго"), такъ и в с я логика, если ее понимать,
к а к ъ руководство к ъ правильному мышлеяію ( т . е. в ъ соблюденію правилъ
мышленія, а не к ъ одной лишь к р и т и к ! , соблюдены ли они н а д ! л ! ) , сос-
тоитъ только и з ъ этихъ двухъ з а н о в ! д я х ъ .
И любопытно: если присмотр!ться, к а к ъ именно н а д ! л ! контроли-
руемъ мы правильность своего мышленія даже и в ъ томъ с л у ч а ! , когда
мы уже изучили логику, то оказывается, что мы никогда не прииоминаемт
для этой ц ! л и правилъ логики, н а п р и м ! р ъ — правилъ силлогизма. В с ! наши
заботы ограничиваются только соблюдевіемъ этихъ д в у х ъ з а п о в і д е й : не_
прогпиворѣчитъ самому себѣщі быть оспователшымъ во в с ѣ х ъ своихъ
сужденіяхъ.
И понятно, ч т о ч е л о в ! к ъ , который внимательно исполняете эти д в
з а п о в ! д и , будетъ мыслить безукоризненно логично, хотя бы онъ и не зналъ
логики. Т о т ъ же, кто отъ природы неспособенъ тщательно управлять своимъ
вниманіеиъ, или в ъ комъ полученное имъ умственное ( н е нравственное, но
умственное) воспитаніе не выработало навыка съ надлежащамъ лзииманіемъ
с л ! д и т ь з а исполненіемъ этихъ д в у х ъ з а п о в ! д е й , будетъ сплошь да рядомъ
нелогично мыслить даже и в ъ томъ с л у ч а ! , если онъ отлично выдержалъ
экзаменъ по л о г и к ! .
Но какова^ та правильность, которую обусловливаютъ логический. з а -
коны мышленія, и которая можетъ встрѣчаться даже у т ! х ъ , к т о никогда
не изучалъ логики? Сохраняя свою обязательность up и всякомъ содоржанщ
мыслей, логическіе законы мыіпленія, конечно, не могутъ предписывать намъ
никакого опредѣленнаго содержангн, а только одну лишь форму связей
и взаимоотношеній разныхъ мыслей. Слѣд., логические законы мышленгя
обусловливают собой одну лишь формальную, но отнюдь не матеріалы/ую
правильность мыслей. Напр., в ъ силлогизмахъ они обусловливают! только,
будетъ ли данный выводъ вытекать изъ посылокъ, т . е. будетъ ли онъ нахо-
диться съ ними в ъ логической связи. А будутъ ли сами-то посылки
матеріально ( т . е. по своему содержанію) истинными, объ этомъ логическіе
законы мышленія еще не говорятъ ни слова, т а к ъ что они еще остав-
л я ю т ! неизвѣстнымъ, будетъ ли нашъ правильный выводъ не только пра-
вильным! по формѣ своей связи съ посылками, но еще истиннымъ и но
содержанію, или ж е — х о т я и формально правильным!, но ложаымъ по со-
держанію.

6. Обычный неправильный методъ установки логичѳскихъ

законовъ мышлѳнія и его послѣдствія.
Авторы пособій к ъ изученію логики разсматриваютъ догическіе з а -
коны мышленія обыкновенно в ъ самомъ началѣ ея изложенія или, по край-
ней мѣрѣ, раньше умозаключены. Отъ этого имъ трудно подмѣтить и пра-
вильно формулировать содержание каждаго изъ этихъ законовъ: еще не
х в а т а е т ! маторіалу для этой цѣли; приходится каждый законъ формули-
ровать безъ указанія т ѣ х ъ фактовъ, в ъ которыхъ нагляднѣѳ всего сказы-
ваются всѣ особенности содержанія излагаема™ закона, вслѣдствіе чего
онъ появляется передъ нами в ъ видѣ какого-то произвольна™ предписанія.
Такимъ путемъ, конечно, подъ именемъ законовъ мышленія легко могутъ
появиться разныя выдумки. Отъ этого вовсе не рѣдкость встрѣтвть у мно-
г и х ! авторовъ совершенно ошибочныя формулы этихъ законовъ и ошибоч-
ное отношеніе ко всему учевію о нихъ, именно:
1 . Иногда, но все рѣжеи рѣже,еще и теперь повторяется допущенное Лейб-
ницемъ смѣшеніе закона достаточна™ основанія съ закономъ причинности,
а в ъ связи съ этимъ—ионятій основанія и логической связи съ понятіями
причины и причинной связи (сравн. стр. 2 8 7 ) .
2. Очень часто т а к ъ редактируют! законъ противорѣчія и законъ
тожестйа, что между ними не выходить никакой разницы, кромѣ чисто
сіовёсной, вслѣдствіе чего нѣкоторые авторы утверждают!, будто одинъ
изъ этихъ законовъ составляет! простое слѣдствіе другого, не инѣетъ са-
мостоятельна™ значенія, при чемъ одни авторы основным! закономъ счи-
т а ю т ! законъ тожества, другіе же, наоборотъ, законъ нротиворѣчія.
3 . Точно также есть авторы, которые такъ редактируют! законы
дротивбрѣчія и исключения™ третьяго, что между ними выходить только
чисто словесная разница, вслѣдствіе чего среди этихъ авторовъ появляется
мнѣніе, что только одинъ изъ этихъ законовъ основной, другой же состав-
ляете всего лишь слѣдствіе* вытекающее изъ этого закона.
іб
 4 . Нерѣдко подъ именемъ логическихъ законовъ мышленія под-
носятся святыя по своей неоспоримости истины, но такія, которыми ни-
Б Я К Ъ не объяснить умозаключеній. Напримѣръ, часто законъ противорѣчія
формулируется т а к ъ : „ничто не можетъ сразу быть и не б ы т ь " . А законъ
исключеннаго третьяго такъ: „ н а каждый вопросъ надо отвѣчать только
или д а , или нѣтъ; t e r t i u m n o n d a t u r " и т. п. В с е это святыя истины
(конечно, если предполагать, что, кромѣ „ д а " и „ н ѣ т ъ " , можно на каждый во-
просъ отвѣчать еще словами „ н е знаю"); но по какому праву мы будемъ
называть эти истины логическими законами мышленія? В ѣ д ь одинъ изъ
нихъ говорить о бытіи, другой о правилахъ собесѣдованія и т . п . , а сил-
логизмовъ и ихъ правилъ они намъ не объясняютъ.
В ъ этомъ отношеніи особенно повезло закону тожества, который фор-
м у л и р у ю т различными способами вродѣ слѣдующихъ: „всякая вещь то-
ж с т в е я н а сама съ собой"; и л и — „ A j w n A ) ; или — „А=А"; и л и — „ в с я к о е
понятіе можетъ служить своимъ сказуемыдъ" ( o m n e s u b j e c t u m est praedi-
catum s u i ) ; и л и — „ в с е , что есть, есть" и т . д. Все это неосиоримыя истины;
но к ъ чему о нихъ поминать в ъ логикѣ? В ѣ д ь онѣ нисколько ne объяс-
няютъ силлогизмовъ.
5 . К о всему сказанному присоединяется, что изъ ученія о логиче-
скихъ законахъ чаще всего яе дѣлаютъ никакого дальнѣйшаго употребле-
нія, даже — когда говорятъ о силлогизмахъ, а к а к ъ бы забываютъ о
немъ въ дальнѣйшемъ изложеніи. Д а при такихъ формулахъ и не сдѣлаешь
изъ этого ученія никакого употребления. Огъ всего этого читатель выно-
сить подозрѣніе, что логика занимается едва-ли не пустомельствомъ, особенно,
если авторы подобныхъ формулъ, оставляемыхъ безъ всякаго дальнѣйшаго
употребленія, клянутся вмѣстѣ съ тѣмъ в ъ огромномъ утилитарномъ значе-
ніи знанія логики. Нѣкоторые же авторы, напр., Минто, подмѣтивъ все
это, стали прямо пропускать цѣликомъ ученіе о логическихъ законахъ мыпі-
ленія, т а к ъ что у ихъ читателей невольно возникаете мысль, будто бы это
ученіе не должно быть относимо к ъ логикѣ.
Но иначе выходить дѣло, если излагать это ученіе иослѣ того, какъ
узнаны правила силлогизмовъ, и устанавливать содержаніе каждаго закона
не иначе, какъ съ помощью такого знанія: тогда сразу становится оче-
виднымъ, во-дервыхъ, что безъ этого ученія нельзя объяснить указываемыхъ
логикой правилъ силлогизмовъ ( а послѣдніе душа всѣхъ доказательствъ),
т. е., что это ученіе непремѣнно должно входить в ъ составь логики; во-
вторыхъ, что каждый изъ четырехъ указанныхъ нами законовъ образуете
особый, самостоятельный, законъ, а не то, чтобы одинъ изъ нихъ слу-
жилъ слѣдствіемъ какого нибудь другого, или, чтобы они отличались другъ
отъ друга только своими словесными формулами, а не содержаніемъ, к о -
торое мыслится подъ этими формулами; наконецъ, въ_т£етьихъ, становится
яснымъ, в ъ чемъ именно состоите особое содержаніе каждаго и з ъ этихъ
законовъ, т. е. к а к ъ именно слѣдуетъ формулировать каждый и з ъ нихъ.
Вмѣстѣ съ тѣмъ при употребленіи правилънаго метода изученія логиче-
скяхъ законовъ мышленія внолнѣ очевидно, что силлогизмы объясняются
не иначе, к а к ъ единовремениымъ дѣйствіемъ в с ѣ х ъ четырех» законовъ
сразу, хотя въ нѣкоторыхъ другихъ случаяхъ логическія правила объясняются
дѣйствіемъ меньшаго числа законов». Т а к ъ , напр., правило о невозмож-
ности двум» противоположным» сужденіямъ быть сразу истинными объ-
ясняется дѣйствіемъ (конечно, единовременным») лишь трехъ законовъ:
тожества, прртивррѣчія_ и исключеннаго третьяго^ законъ же достаточиаго
основанія здѣсь не при чемъ. Д Г Ц

7. Раздѣленіе логическихъ законовъ по способу осущѳствлѳ-

нія ихъ дѣйствія.
В с ѣ законы, чего бы они ни касались, раздѣляются по способу осу-
щеспгвленія ихъ дѣйствія на естественные и нормативные. Естественными
законами, или иначе—законами природы, называются такіе законы, которые
дѣйствуютъ сами собой, независимо отъ нашего умысла и даже часто
Вопреки нашему желаиію. И х ъ дѣйствіе возникает» es независящей отъ
насъ пеизбѣясностью. Таково хотя бы дѣйствіе на насъ закона тяжести.
Если наше тѣло ничѣмъ не поддерживается, то мы полетимъ книзу; и такое
паденіе возникает» само собой, независимо отъ нашего умысла и даже
вопреки нашему желаяію. Нормативными же законами, или нормами, назы-
ваются такіе законы, исполяеніе или неисполненіе которыхъ зависишь отъ
насъ самихъ, отъ нашего умысла, при чемъ это исполнеяіе, конечно, при
достаточномъ числѣ повтореній можетъ иногда сдѣлаться и привычным»,
обратиться во вторую нрироду. Такимъ образомъ, нормативные з'акошя
д/ъйствуютъ только въ томъ случаи, когда мы либо стараемся ихъ
исполнять, либо посредствомъ повторныхъ стараній уже пргучили
себя къ ихъ неукоснительному шполненгю. Примѣромъ нормативных»
законовъ, или нормъ, служит» хотя бы любой государственный законъ.
Каковы же логическіе законы мышленія: естественные или норматив-
ные? (Психологяческіе законы мышленія, конечно, всѣ естественные). Н е
дело авторов» обходят» полным» молчаніемъ этотъ вопросъ, очень важный
съ гносеологической точки зрѣнія. Изъ остальных» же одни считают» всѣ
эти законы естественными, a д р у г і е — в с ѣ нормативными. При этомъ число
т ѣ х ъ , кто считает» ихъ нормативными, гораздо больше, чѣмъ кажется съ
перваго взгляда. Дѣло в ъ томъ, что нѣкоторые авторы вовсе не обсуждают»
вопроса, естественные или нормативные логические законы мышленія, а прямо,
безъ всякихъ доказательствъ, называютъ ихъ не законами, но принципами
мышленія (по нѣмецки же Grundsatz—основное ноложеніе), и этимъ самым»
они показывают», что считают» ихъ всего только тѣми принципами, или
основными ноложеніями, которыми мышленіе должно руководиться, если
мы хотим», чтобы оно было правильным», хотя оно в ъ состояніи и не
руководствоваться ими.
Одинаково ошибаются и т ѣ , кто считает» всѣ эти законы естествен-
ныли, и т ѣ , кто считаете ихъ в с ѣ нормативными. Ошибка и т ѣ х ъ , и дру-
г и х ! в ъ томъ, что они рѣшаютъ вопросъ сразу для всѣхъ четырехъ з а -
коновъ, а не для каждаго в ъ отдѣльности. Истина же посрединѣ между
тѣми и другими авторами: два закона—тожества и исключеннаго т р е т ь я г о —
естественные; одинъ —законъ достаточна™ основанія — нормативный; одинъ
ж е — з а к о н ъ противорѣчія—составляетъ естественный законъ для представ-
леній и нормативный для мышленія. Мышленіе само по себѣ отъ
природы совершенно свободно отъ подчиненія закону противорѣчгя, но
умышленно приводится нами къ такому подчиненію. Образы же, или
представления отъ природы подчинены закону противорѣчія.
Удостовѣриться во всемъ этомъ, разумѣется, можно только носред-
ствомъ разсмотрѣнія каждаго закона отдѣльно. Но уже заранѣе видно,
что они не могутъ быть в с ѣ до одного естественными, потому что в ъ
противномъ случаѣ они всѣ до одною всегда исполнялись бы сами собой,
a вслѣдствіе этого никто не совершалъ бы никакихъ логическихъ ошибокъ
(сравн. стр. 2 4 0 ) . Очевидно, что если существуйте логическая ошибки,
то хоть нѣкоторые изъ этихъ законовъ нормативные. Но, съ другой сто-
роны, оели бы они в с ѣ до одного были нормативными, то правильно
мыслить могли бы только т ѣ , кто зналъ бы или в с ѣ до одного эти законы,
или в с ѣ вытекающія и з ъ нихъ правила логики, т . е. только т ѣ , к т о
изучилъ логику. Такимъ образомъ, уже заранѣе видно, что всего лишь часть этихъ
законовъ принадлежите к ъ нормативными а часть к ъ естественнымъ. А
чтобы узнать, какіе именно изъ нихъ нормативные, a какіе естественные
надо разсмотрѣть каждый законъ отдѣльно *').

*) H. О. Лосекій пытается совеѣмъ другимъ путемъ примирить нормати-

вистовъ съ ненормативистами (какъ можно назвать одну изъ спорящихъ сторонъ,
чтобы не говорить «естественники» или «естественнисты»), именно: не тѣмъ
гіутемъ, чтобы признать, какъ это мы дѣлаемъ, каждую сторону правой относи-
тельно ипыхъ законовъ, чѣмъ другая сторона (напр.? одна, по нашему мнѣнію,.
внолнѣ права относительно закона тожества, а другая относительно закона
достаточна™ основанія), но такъ, чтобы объявить обѣ стороны правыми относи-
тельно тѣхъ же самыхъ законовъ. По его мнѣнію, споры обѣихъпартій «могли бы
быть устранены (теперь идутъ одни лишь подлгтшя слова К. О. Лосскаго съ ею оке
собственными курсивами) удовлетвореніемъ обѣихъ сторонъ съ помощью слѣдую-
щаго разграниченія понятій: существуютъ д в ѣ формулы закона тожества, оди-
наково имѣющія право на существованіе,—одна формула выражаете собою есте-
ственный законъ мышлетя (только та дѣятельность есть мышленіе, в ъ которой
понятіе отожествляется само съ собою), а другая формула выражаете норму для
воли человѣка, ищущаго истины (если хочешь истины, то мысли, т. е. прибѣгай
къ той деятельности, въ которой понятіе отожествляется само съ собою). При-
мѣнимъ теперь сказанное къ закону достаточнаго основанія»...., (Многоточіемъ
отмѣчѳно доказательство H. О. Лосскаго, что это естественный законъ; ибо
сейчасъ нѣтъ надобности слѣдить з а этимъ доказательствомъ. которое мы. все
таки, разсмотримъ в ъ своемъ мѣстѣ, именно на стр. 249)... «Поэтому, какъ и
законъ тожества, продолжаете Н. О. Лосскій, онъ можетъ быть выраженъ
въ двухъ формулахъ: одна изъ нихъ выражаете естественный законъ мышлетя,
а другая норму для воли человѣка, шцущаго истины: если хочешь истины, то
мысли, т. е. прибѣгай къ той деятельности, продукты которой подчинены закону
достаточнаго основания». (См, статью Н. О. Лосскаго «Основательно ли Новое
и Легкое Доказательство философскаго Критицизма» въ Жѵрналѣ Мйнист.
Народы. Просѣщ. за 1909 г., № 7, стр. 183, 184 и 186). Но предлагаемое Н. О. Л о с -
 8. Законы тожества и исключеннаго третьяго—естѳот-
~ ' —— "І з е ^ ы е . "

В ъ закон! тожества р ! з к о выражены в с ! признаки естественна™,

именно-, 1—независимость его исполненія отъ нашего умысла и заботы объ
этомъ исяолненіи и 2 — ненарушимость его со стороны мышленія. В ъ с а -
момъ дѣл!: онъ всегда д!йствуетъ самъ собой, безъ нашего умысла и з а -
боты объ его исполяеніи. Напр., если я отожествляю понятіе жидкости с ъ
нимъ самимъ и в ъ томъ случа!, когда мыслю, что ртуть жидкость, и в ъ
томъ случа!, когда мыслю, что в с ! жидкости упруги (хотя психологически
з д ! с ь передъ нами д в а совершенно различныхъ нереживанія понятія жид-
кости, которыя поэтому съ психологической точки зр!нія воочію не тоже-
ственны между собой, а я , всетаки, отожествляю понятіе жидкости, в з я -
тое изъ перваго сужденія, съ т ! м ъ же понятіемъ изъ второго), то это
отожествленіе производится мной вовсе не потому, чтобы я старался, дѣлалъ
усилія производить его. Напротивъ: оно совершается само собой. Оно
производится оттого, что вовсе нельзя мыслить, вовсе нельзя работать мы-
шленіемъ, если не производить такого отожествленія каждой мысли съ ней
самой. С ъ прекращеніемъ такого отожествленія прекратится и мышленіе о
данномъ понятіи, напр., о жидкости. Н ѳ то, что мышленіе о жидкости
станете въ это время неправильным^ а совс!мъ-таки прекратится съ ире-
кращеніемъ такого отожествленія. Мы прямо-таки не в ъ силахъ при всемъ
нашемъ желаяіи поставить себя в ъ такія условія, чтобы продолжать мы-
слить понятіе жидкости и, все-таки, не отожествлять его с ъ нимъ самимъ.
Если же это невозможно, то, законъ тожества никогда не нарушается
мышленіемъ, д а ж е — к о г д а мы хотимъ нарушить его. С л ! д . , законъ тоже-
ства есть естественный законъ, а не нормативный. Нормативныхъ зако-

скимъ средство взамѣнъ примиренія враждующихъ сторонъ достигнете

только пріостановки ихъ борьбы другъ съ другомъ на то короткое время,
когда онѣ обѣ сразу будутъ нападать на него же самого, отвергая самымъ рѣ-
шительнымъ образомъ предложенное имъ средство для ихъ примиренія. Именно,-
обѣ стороны единодушно такъ возразите Н. О. Лосскому: <мы и безъ Б а с ъ
давно знаемъ и соглашаемся другъ съ другомъ, что если данный законъ есть,
дѣйствительно, естественный законъ мышлднія, то мышленіемъ будетъ только та
дѣятельность. въ которой исполняется этотъ законъ (подобно тому, какъ
если всасываніѳ пищи организмомъ есть естественный законъ питанія, то пи-
таніемъ будетъ только та дѣятельность организма, при которой происхо-
дите всасываніе пищи). А отсюда вытекаетъ (и въ этомъ мы тоже согласны
другъ съ другомъ), что кто хочетъ истины, принужденъ будетъ прибѣгать къ
дѣятельностё, въ которой исполняется этотъ законъ. Обо всемъ этомъ у насъ
нѣтъ никакого спора, но онъ идете вотъ о чемъ: лоѵическіе законы мышлѳнія
признавать ли естественными со всѣми только что указанными слѣдствіями
такого в з г л я д а на нихъ или же не признавать? А В ы отвѣтъ на этотъ вопросъ
подмѣнилн указаніемъ на тѣ слШствія, которыя' получатся, если эти законы мы
станетъ считать естественными, 'и о которыхъ у насъ нѣтъ спора. Поэтому
та>, могутъ прибавить спорящія стороны, обращаясь къ Н. О. Лосскому, <Вы и
были принуждены втиснуть въ Ваши примиряющія соображенія доказательство,
что ч а к о н ъ ' д о с т ат оч н а г о основанія—естественный, т . е . встать въ этомъ пунктѣ
на сторону лишь одною изъ насъ>.
новъ можно такъ не исполнять, чтобы не прекращалась вмѣстѣ с ъ тѣмъ
дѣятедьность, которую они нормируют!, а только дурно отправлялась;
не исполнять же закона тожества можно только цѣною прекращенья
мышленія о данномъ предмете*).;),
Л Естественный и законъ исключеЯнаго третьяго. Онъ вѣдь говорить о
томъ, чего мы не в ъ силахъ сдѣлать, если бы даже и захотйли, т а к ъ что
онъ будетъ исполняться самъ собой даже и в ъ томъ случай, если бы мы
захотѣли не исполнять его. Вйдь при всемъ желаніи мы не в ъ силахъ для
даннаго понятія, разсматриваемаго, какъ сказуемое, придумать третье отно-
шеніе к ъ подлежащему, кромѣ утвердительнаго и отрицательна™, отяоше-
ніѳ, которое замйнило бы сразу и то, и другое. Наше мышленіе уже само
собой, беэъ всякаго умысла и заботь съ нашей ш стороны, не придумываетъ
ничего такого третьяго, что замѣнило бы сразу и утвѳржденіе, и отрицаніе.
Мы просто не можемъ, не въ силахъ поступать иначе; и эта невозможность такъ
непреодолима, что мы даже не въ состояніи ни понять, ни пояснить кон-
кретнымъ пргьмѣромъ, въ чемъ бы могло состоять это третье отиогиен
запрещаемое разсматриваемымъ закономъ. Его ne придумать; только это
мы и понимаешь. Т а к ъ , когда мы говоримъ, что „ртуть ни упруга, ни неупруга,
но X упруга", мы рйшительноне понимаем!, в ъ ч е м ъ ж е состоит! это „Xй,

*) Г. Букрѣевъ въ своей статьѣ «О дополненіи философскаго критицизма

А. И. Введенскимъ и И. И. Лашшінымъ», въ Ж у р н а л ! Минист. Народы. Проевѣщ.
1910 г., № 6, возражаете противъ сказаннаго сейчасъ и утверждаете, будто бы
мышленіе, не переставая быть мышленіемъ, т. е. не прекращаясь, все таки, не-
рАдко нарушаетъ законъ тожества, такъ что намъ самимъ надо заботиться
объ исполненіи этого закона- Г . Букрѣевъ ссылается въ видѣ примѣра на
ошибку quaternio terminorum (см. о ней выше стр. 190). При этомъ онъ тот-
часъ же прибавляете такія слова: „истинное значеніе закона тожества состо-
ите не въ томъ, чтб я во время мышленія отожествляю каждое понятіе съ нимъ
самимъ, а въ томъ, что я могу, или я вправѣ отожествлять каждое понятіе
только съ нимъ самимъ (курсивъ г. ВукрАева). Въ этомъ смыслѣ, заканчиваете
онъ свое возраженіе. извѣстная формула А—А не выражаете собой сущности
закона тожества".
Мой отвѣтъ г. БукрАеву таковъ: отожествлять другъ съ другомъ раз-
ный понятія (въ чемъ именно и состоитъ quaternio terminorum), запрещаете
намъ вовсе не законъ тожества, но законъ противорѣчія. Вѣдь отожествить
данное понятіе А съ какимъ либо д р у г и м ъ, напр., съ Б, это тоже самое, что
сказать „А есть не—А. (т е. А не есть А)"; ибо всякое д р у г о е понятіе, чѣмъ
А, есть какое нибудь не—А. СлАд., если понимать законъ тожества въ с м ы с л !
запрещенія такого отожествленія (какъ этого требуетъ г. БукрАевъ), то этотъ
законъ окажется ничАмъ инымъ, какъ всего лишь однимъ изъ случаевъ про-
явленія закона противорАчія. А зачАмъ же г. БукрАевъ постоянно "говорить о
з а к о н ! тожества, какъ объ особомъ законА, существующемъ рядомъ съ закономъ
противорАчія? И какимъ закономъ объяснить онъ возможность умозаключеній
вообще, какъ правильныхъ, такъ и неправильныхъ? Не понадобится ли ему
тогда „пятый" законъ мышленія, содержангемъ котораю будетъ служжтъ то самое, что
мы, а не ». Букрѣевъ, называемо закономъ тожества? И про него-то, все равно, при-
дется г. БукрАеву утверждать, что онъ естественный, такъ что подъ другими
иазваніями у него появятся тА же. самыя мысли, какъ и у насъ (т. ѳ. онъ будетъ
говорить, что „пятый"1 законъ естественный, а мы этотъ „пятый" будемъназы-
вать закономъ т о ж е с т в а , считая четвертый Букрѣевскій з а частный слу-
чай закона противорѣчія).
которое не выходило бы ни „ е с т ь " , ни „не е с т ь " , а было бы чѣмъ то
третьим», хотя и могло бы служить для такого же соединенія сказуемаго
съ подлежащим»,- какое производится в ъ нашихъ мысляхъ, когда мы обо-
значаем» его словами „ е с т ь " или „не есть". В с е наше пониманіе в ъ этомъ
случаѣ ограничивается лишь тѣмъ, что такого соединенія сказуемаго съ
подлежащим», которое в ъ предложеніи условно обозначено съ помощью
„Xй, в ъ мысляхъ вовсе нѣтъ.
И оттого, ч т о мы здѣсь имѣемъ дѣло съ естественным»
законом», .мы никогда не нарушаешь закона исключеннаго третьяго
иначе, какъ кажущимся образомъ, такъ что самъ-то законъ при этомъ
на самомъ дѣлѣ вовсе не нарушаетсят. е. въ это время вовсе не по-
является въ нашихъ мысляхъ запрещаемое имъ такое третье отногие-
ніе, которое замѣнило бы сразу и утвердительное, и отрицательное,
но вмѣсто истинного нарушенгя закона исключеннаго гпретьяго прогіс-
ходитъ совсѣмъ другое пеленге, именно: мы либо огпказываемся, т. е.
перестаешь дальше мыслить объ отиошент даннаго понятія къ другому,
либо првдолжаемъ мыслить о немъ, но такъ, что нарушаемъ вовсе не
законъ исключеннаго-третьяго, а законъ противоргьчгя, и нарушаешь именн
оттого, что невольно соблюдаешь законъ исключеннаго третьяго. Напр.,
пусть съ цѣлыо нарушить законъ исключеннаго третьяго мы не будемъ с о -
глашаться ни съ тѣмъ, что ртуть упруга, ни съ тѣмъ, что она не упруга.
Тогда на вопросъ: „какъ же прикажете мыслить ртуть в ъ ея отношеніи
в ъ упругости?" мы в ъ состояніи дать только одинъ изъ двухъ ^ д у ю -
щих» отвѣтовъ. Во-первыхъ, мы можемъ сказать: „не знаю, к а к ъ еще
мыслить ртуть; знаю только, что не слѣдуетъ соглашаться ни с ъ ' т ѣ м ъ ,
что она упруга, ни съ тѣмъ, что она не упруга". Но вѣдь это значит»,
что мы теперь уже отказываемся, т. е. перестаешь дальше мыслить
о ртути, ограничиваясь однимъ лишь тѣмъ, что мыслили о ней раньше.
А при этомъ, разуыѣется, законъ исключеннаго третьяго нарушается столь
же мало, какъ и законъ тожества въ т ѣ х ъ случаяхъ, когда мы, не же-
лая соблюдать его, вовсе перестаем» мыслить о ртути, даже не хотим»
вспоминать и того, что раньше мыслили о ней. Второй же возможный отвѣтъ
на вышеуказанный вопросъ будетъ таков»: „ртуть ни упруга, ни неупруга".
Н о вѣдь это значите, что мы з д ѣ с ь , - х о т я и продолжаем» мыслить о ртути
въ ея отношеніи к ъ упругости, однако, иарушаемъ-то законъ противорѣчія,
а вовсе не исключеннаго третьяго. В ѣ д ь слова: „ртуть ни нбупруга",
какъ содержащія отрицаніе отрицанія, равносильны (и именно въ сгілу
закона исключеннаго третьяго, см. выше стр. 2 3 8 ) словамъ: „ртуть
у п р у г а " , т а к » что наш» отвѣтъ сводится к ъ такому: „ртуть не упруга
и упруга". Г д ѣ же тут» нарушеніе закона исключеннаго треть-
яго? Напротив», если бы законъ исключеннаго третьяго былъ нарушенъ
здѣсъ, то въ разсматриваемомъ отвѣтѣ не вышло бы никакою противорѣчія
ибо тогда отрицаніе отрицанія не составило бы утвержденія, но образовало
бы что-нибудь третье, зачѣняющее собой и утверждеяіе, и отрицаніе,.
т а к ъ что нашъ отвѣтъ принялъ бы такую форму: „ртуть не упруга, но и
не то, что упруга, а X упруга", г д ѣ X обозначало бы такое отрнцаніе
отрицанія, которое не выходило бы утвержденіемъ. Такимъ образомъ, при
этой попыткѣ нарушить законъ иеключеннаго третьяго на дѣлѣ происхо-
д и т ь нарушеніе закона противорѣчія, и происходить именно оттого, что
законъ исклюненнаго третьяго, все-таки, невольно соблюдается нами, коль
скоро мы не прекращаемъ дальнѣйшаго мышлепія объ отношеніи ртути к ъ
упругости. Никакого же иного отвѣта, кромѣ двухъ указаняыхъ, нельзя
дать на вопросъ: „какъ надо мыслить ртуть в ъ ея отношеніи к ъ упру-
гости, если не подчиняться закону иеключеннаго третьяго?" * ) .

9. Законъ достаточнаго основанія—нормативный.

Что касается закона достаточнаго основанія, то его ни какъ нельзя считать

естественнымъ: оиъ явно нормативный законъ. Это доказывается тѣмъ, что мы
очень легко допускаемъ разныя мысли безъ всякаго основанія. Даже очень
трудно никогда не допускать ни одного сужденія безъ достаточнаго осно-
ванія. Лишь постепенно, подъ вліяніемъ повторныхъ стараній, мы
привыкаемъ к ъ тому, чтобы не допускать ничего в ъ видѣ истины безъ
достаточнаго основанія, т . е. к ъ основательности въ своихъ суждоніяхъ. Е ъ
выработкѣ такой привычки, т. е. основательности, и направлено, главнымъ

*) Г. Букрѣевъ (1. с. стр. 290 и 291) увѣряетъ, будто бы «сами того не за-
мечая. мы нееомнѣнно нарушаемь законъ иеключеннаго третьяго всякій разъ,
когда мы нарушаемъ законъ противорѣчія; ибо, продолжаете онъ, оба эти за-
кона находятся въ столь тѣсной взаимной связи, что, погрѣшав противъ пер-
ваго, мы тѣмъ самымъ иогрѣиіаемъ противъ второго).. Подтверждаете же онъ
это такимъ соображеніемъ: «если бы, говорить онъ, мы могли согласиться съ
истинностью двухъ сужденій „ртуть упруга", и „ртуть не упруга", мы тѣмъ
самымъ оказались бы въ состояніи придумать такое третье отношеніе сказу-
емаго (упруга) къ своему подлежащему (ртуть), которое было бы ни утверди-
тельнымъ, ни отрицатѳльнымъ; ибо совокупность обоихъ отношѳній (упруга и
въ то же время но упруга) замѣняетъ собою, какъ утвержденіе, такъ и отри-
цаніе>. Но г. Букрѣевъ упускаете изѣ виду, что законъ иеключеннаго третьяго
говорите о такомъ третьем» отношоніи, которое собой замѣняло бы сразу из г твер-
дительное, и отрицательное, такъ что было бы новым» по сравнение съ каждьшъ
изъ нихъ, а отнюдь непростыми ихъ соедшепіемъ вмѣстѣ; соединять же ихъ вмѣстѣ
запрещаете законъ противоречия, а вовсе не иеключеннаго третьяго. И въ
примѣрѣ г. Букрѣева нарушенъ законъ противорѣчія; законъ же иеключен-
наго третьяго соблюдается здесь безукоризненными образомъ; ибо здѣсь
отнюдь не появляется такое „ X упруга", которое замшило бы собой сразу и
„есть упруга" и „не есть упруга''. Г. Букрѣевъ, очевидно, руководствуется
такими формулами обоихъ законовъ (къ сожалѣнію, онъ не указываете
своихъ формулъ), которыя установлены произвольно, т. е. ex abrupto, безъ пред-
варительнаго изученія силлогизмовъ, и при которыхъ законъ иеключеннаго
третьяго отличается только на словахъ, а не на дѣлѣ, отъ закона ііротиворѣчія.
Но мы уже достаточно говорили, какъ слѣдуетъ устанавливать формулы всѣхъ
логическихъ законовъ мышленія (см. выше' стр. 241 и сл.). Что же касается до
упоминаемой г. Букрѣевымъ тѣсной связи закона иеключеннаго третьяго ст. за-
кономъ противорѣчія, то она, действительно, существуете, только гораздо точ-
нее будетъ характеризовать ее следующими образомъ: попытки нарушить
законъ иеключеннаго третьяго въ некоторыхъ случаяхъ, пожалуй даже чаще
всего, приводите на д е л е всего лишь къ нарушенію закона противорѣчія.
 образомъ, всякое общее образованіе, при чемъ надо же сознаться, что онослиш-
комъ часто не достигаете своей цѣли. Слѣд., в ъ т о время, какъ законы тожества
и исключеннаго третьяго высказываютъ нашу естественную неспособность
поступать иначе, чѣмъ требуется ими, законъ достаточнаго основанія в ы -
сказываете такой способъ мышленія, к ъ которому мы должны пріучать
себя, о т ъ котораго мы всегда можемъ отступить, если захотимъ, и отъ
котораго множество людей очень часто отступаютъ, даже нехотя. Р а з в ѣ
мало людей, которые хотели бы быть строго логичными, а, все-таки, в ъ
видѣ основанія для своихъ взглядовъ, приводятъ только такія слова:' „ я
въ этомъ твердо у в ѣ р е н ъ " , и л и — „ я не могу иначе думать'" или —
„вѣдь в с ѣ же т а к ъ думаютъ", или, еще л у ч ш е , — „ ч т о В ы ни толкуйте,
а я всегда такъ думалъ и впредь не откажусь отъ своего взгляда" и
т. п. А скажи-ка имъ, что они нелогично мыслятъ, обидятся: имъ хочется
мыслить правильно.
Отсутствіѳ естественнаго характера в ъ дѣйствіи закона достаточнаго
основанія до такой степени рѣзко кидается в ъ глаза, что т ѣ , кто защи-
щаете принадлежность в с ѣ х ъ сразу логическихъ законовъ мышленія к ъ
числу естественных!, иногда рѣшаются исключить его изъ логики, объ-
явить его, какъ явно непринадлежащій к ъ естественнымъ, необязательнымъ
для правильна™ мышленія. Н а п р . , такъ поступаете М . И . Владиславлевъ:
„но нашему мнѣнію, говорите онъ, нѣтъ основанія считать его закономъ
мысли. Послѣдняя можетъ быть твердою и крѣпкою, и не удовлетворяя
ему". (См. его „Логику. Обозрѣніе индуктивныхъ и дедуктивныхъ пріемовъ
и т . д . " Спб. 1 8 8 1 , стр. 2 3 ) . Но нельзя, какъ мы уже видѣли выше
(на стр. 2 3 6 ) , устранить его изъ логики. А что мысль можете быть твердою
и крѣпкою, не удовлетворяя закону достаточнаго основанія, это ничего не
доказываете; ибо твердость и крѣпкость иысли образуютъ ея психологиче-
ская свойства, которыя могутъ быть и тамъ, г д ѣ нѣтъ никакой логичности.
Д а не поучительно ли, что самъ же М . И. Владиславлевъ, все таки,
ссылается на этотъ же законъ достаточнаго основанія, когда отвергаете
его? В ѣ д ь онъ говорить, будто бы „нѣтъ основанья считать его закономъ
мысли" * ) . , "

*) Самой повой попыткой сохранить законъ достаточнаго основания въ

чиелѣ законовъ мышдѳнія, считая его, все таки, естественнымъ, служить, слѣ-
дующее разсужденіѳ H. О. Лосскаго; шосмотримъ, говорите онъ, доказалъ ли
проф. Введенскій, что для мыщленіи это законъ нормативный. Аргументы проф.
Введенскаго сводятся къ тому, что «неосновательность», т. е. согласіе съ массой
мыслей безъ всякихъ основаній, это самое обычное явленіе въ нашемъ мышле-
ние Явленіе, о которомъ, говорите проф. Вводенскій, очень распространено, но
описано оно неточно: люди часто бываютъ неосновательны, но это значить, что
они совершайте актъ высказыванія, не мысли-, люди должны пріучать себя къ
основательности, и это значить, что они должны пріучать себя мыслить, а не
замѣнять мыіплѳніе другими дѣятельностямп... Въ самомъ дѣлѣ, только та дли-
тельность, въ которой выполнено .іакопъ достаточнаго осповапія есть мышлете (этотъ
кур.сивъ мой, а во всѣхъ остальныхъ мѣстахъ онъ принадлежите самому Н. О.
Лосскому), такъ что поскольку есть неосновательность, постольку нѣтъ мыш-
л е т я . . . Такимъ образомъ, законъ достаточнаго основанія есть естественный
законъ мышленія: ему подчинены всѣ продукты мышленія и при томъ, пока я
мыслю, это подчиненіе совершается само собой» (1. с. стр. 184—186). Какъ видимъ,
 10. Необходимость отличать представление и мышлѳніе.
Перейдемъ теперь к ъ закону противорѣчія. Но отмѣтимъ сперва, что
Надо отличать представленье и мышленіе. Составъ тою и другого пе-
реживанія безразличенъ для нашихъ соображенгй, потому что мы за-
нимаемся не психологіей. Н о намъ важенъ фактъ существованія какой-то
розницы между мышіеніемъ и поедставленіемъ, какъ бы псахологія ни опи-
сывала ее. Эта разница ббпарЩ^ивается въ томъ, что .мы
можемъ, даже ясно, мыслить и то, чего не въ силахъ представить,
хотя бы и смутпымъ образомъ. Я говорю не о такихъ случаяхъ, что мы
можемъ мыслить тысячеугольнвкъѵ хотя не въ силахъ его представить.
Здѣсь представленіе не о т с у т с і ^ ^ ъ сшэлна, но остается настолько н е -
ясным!, что нисколько не отличается отъ представленія стоугольника. В ъ
этомъ только смыслѣ мы и говоримъ, что у насъ нѣтъ представленія пи
того, ни другого. Н а самомъ дѣлѣ у насъ для нихъ одно и то же пред-
ставлѳніе, в ъ которомъ число угловъ совершенно неясно. Н о мы можемъ
мыслить, да еще съ величайшей ясностью, и то, что вовсе не имѣетъ
никакою представления, даже и неясною. Нанр., кы можемъ мыслить

въ этомъ разсужденіи основаніемъ для доказательства окончательна™ вывода

служить то положеніе. которое я самъ подчеркнули курсивомъ. Конечно,, съ
этимъ положеніемъ легко было бы согласиться, если бы Намъ заранѣе было
извѣстно, что законъ достаточнаго основанія есть естественный: разумеется
только то и можетъ оказаться мышленіемъ. въ чемъ уже дѣйствуютъ естест-
венные (т. е. исполняющіеся сами собой) законы мышлеиія Но если Н. 0 . Лосскін
ссылается на, подчеркнутое положеніе всего еще съ цѣмю доказать, что законъ до-
статочна™ основанія есть естественный, то его принуждаете соглашаться съ
этимъ положеніемъ, конечно, не доказываемая имъ принадлежность закона до-
статочна™ основанія къ числу естественныхъ. но какое то своеобразное зна-
ченіе, приписываемое имъ термину «мышленіе». какое то своеобразное пони-
маніе смысла этого слова. Къ сожалѣнію во всей цитируемой статьѣ онъ нигдѣ
не указываете, что же именно онъ подразумѣваетъ подъ словоыъ «мышленіе»,
равно какъ нигдѣ не объясняете, почему онъ настолько увѣренъ, будто бы
«только та дѣятельность, въ которой выполненъ законъ достаточна™ основанія,
есть мышленіе», что пользуется этимъ положеніемъ, какъ основаніе.мъ для доказа-
тельства принадлежности означеннаго закона къ естественны.мъ. Но что онъ
приписываете термину «мышленіе» какое то другое, а не общепршіятоё зна-
чен! е, ясно изъ его слѣдующихъ словъ: «мышленіе не бываете ошибочнымъ,
т. е. заблуждения возникаютъ постольку, поскольку мы не мыслимъ, а лроизво-
димъ какую нибудь другую дѣятелі.ность, принимая ее за мышленіе» (1. с.
стр. I е 6); при общепринятомъ же пониманш слова «мышленіе» послѣднее бываете
и правильными, и ошибочнымъ. Поэтому для насъ не имѣетъ никакого зиа-
ченія, правильно или ошибочно съ формальной точки зрѣнія вышеприведенное
доказательство Н. 0 . .Лоескаго: оно и въ томъ и въ другомъ случаѣ нисколько
не затрогиваетъ нашего ученія о законахъ мышленія (въ нашемъ смыслѣ слова
«мышленіе»), потому что относится къ другому предмету, чѣмъ разематриваемьш
нами. И Н. 0 . Лосекій, выставляя свое доказательство съ цѣлью уличить насъ
въ ошибкѣ, самъ же и совершаете ошибку, именно—quaternio terminorum.
В ѣ д ь когда онъ говорите, что нашъ взглядъ на подчините мышленія закону
достат. основанія невѣренъ, онъ принужденъ понимать слово «мышленіе> вътомъ
же смыслѣ, какъ и мы, т. е. въ его общепринятомъ значении а когда онъ доказы-
ваете свои слова, то употребляете тотъ же самый термннъ въ другомъ смыслѣ.
чѣмъ въ доказываемомъ утвѳржденіи. Что же касается вопроса, не зависите ли
обязательность каждаго ученія о логическихъ законахъ мышленія отъ того, кому
что вздумается подразумѣвать подъ словомъ «мышленіе», то мы подробно ска-
жемъ объ этомъ по поводу взгляда Липпса на законы мышленія. (См. ниже
стр. 258 и слѣд.Ѵ.
четырехиѣрное пространство, и при томъ съ такой ясностью, что в ъ со-
стояли самымъ строгим» образомъ доказывать ряды теоремъ о четырехмѣр-
нонъ пространств!, т. е. теоремъ, находящихся в ъ таком» же отношеніи
къ стереометріи, в ъ какомъ сама стереометрія находится к ъ лланиметріи.
Но представленія четырехмірнаго пространства у насъ вовсе н ! т ъ , а не
то, чтобы оно было, д а не отличалось отъ представленія пятим!рнаго
пространства. Напротив», у насъ н ! т ъ ни того, ни другого представленія.
Другой прим!ръ: мы можемъ мыслить чисто-духовныя сущности: душу,
Бога, платоновскія идеи и т . п., хотя не в ъ состояніи представить с е б !
ихъ самих». В і д ь нельзя же называть представленіемъ самой души, т . е.
чието-духовнаго предмета, образ» маленькаго ч е л о в ! к а , очень похожаго на
другого—большого (какъ это иногда рисуют» н а иконах» успенія Бого-
матери: е я душа изображается вверху картины в ъ в и д ! мавіатюрной Бого-
матери), или представленіемъ самого Б о г а — о б р а з » старца и т. д. Составь
переживанігі мышленгя о непредставимых^ предметахъ настолько же не ва-
жёнъ для нашихъ цѣлей, какъ и сходство или разница въ соетавѣ
между переживаніями представлепгй и мышленія: и то и другое пси-
хологическіе вопросы. Д л я насъ важен» лишь самый фактъ, что есть пережи-
ванія мышленія о непредставимых» предметах», и что мышленіе о нихъ,
все-таки, можетъ достигать поразительной ясности и отчетливости, к а к ъ
это доказывается ученіемъ Платова объ идеях» (которыя сам» же онъ
требует» считать непредставимыми, а только мыслимыми) и теоремами,
касающимися четырехм!рныхъ величин» в ъ пространств!. Съ этимъ фак-
том» необходимо считаться, каковы бы ни были наши психологическіе взгдяды
на составъ душевнаго переживанія, происходящая при этом» ф а к т ! . И такъ
какъ легко подм!тить этот» фактъ безъ всякихъ психологических»
изсл!дованій, то ссылка на него не вносит» в ъ логику ни малМшаго пси-
хологизма и не д ! л а е т ъ ея зависимой отъ пеихологіи такъ же, к а к ъ ни-
чего п о д о б н а я не д ! л а е г ъ с ъ физикой ея ссылка на тотъ общеизв!ствый
фактъ, что можно слышать звуки, издаваемые невидимыми вещами, хотя
слух» и зрініе настолько же образуют» предметы психологическаго и з с л ! -
дованія, какъ и мышленіе съ представлением».

11. Законъ противорѣчія—естественный для прѳдставлѳній

и нормативный для мышленія. Происхождение стараній со-
блюдать его въ мышленіи.
Если мышленгю доступно то, что рѣшительно недоступно
представленію, то естественный законъ представленій еще не долженъ
быть естественнымъ закономъ мышленія. Это —какъ случится. И законъ
прШгиворѣчія, несомнѣнно, составляетъ естественный законъ представ-
леній, но какъ законъ мышленія, онъ—законъ нормативный. Д М с т в и -
тельно, осуществденіе противор!чія непредставимо^ И эта непрёдстави-
мость чисто естественный факт»: не оттого мы никогда не представляем»
или не воображаем» противор!чія осуществленным», чтобы старались- не
дѣлать этого, а просто мы отъ природы не в ъ состояніи представить или
вообразить вещь сразу бѣлой и небѣлой, сразу находящейся и ненаходя-
щейся передъ нами и т . и. Но мыслить противорѣчіе мы въ состояніи.
Т а к ъ (первое доказательство), мы въ состояніи мыслить, хотя и не в ъ
состояніи представить, круглый квадратъ. Мы ионимаемъ, что значитъ это
назвавіе; слѣд., мы мыслимъ обозначаемое имъ понятіе, хотя в ъ немъ, не-
еомнѣняо, содержится иротиворѣчіе. Далѣе, мы ионимаемъ (слѣд., и мыс-
лимъ), что значатъ слова: „ртуть сразу и упруга, и неупруга" и т . и.
Теперь другое доказательство: если бы мы не въ состояніи были мыслить
противорѣчге, то и нельзя было бы разъяснить наглядно никакими при
мѣрами, въ чемъ оно состоишь. Вотъ мы, дѣйствительпо, не в ъ состоя -
ніи мыслить то третье отяошеніе' сказуемаго к ъ подлежащему, которое з а -
прещается закономъ иеключеннаго третьяго, и мы не въ состояніи привесть
примѣръ, поясняющій, в ъ чемъ могло бы состоять это третье отношеніе.
Такимъ образомъ, мышленіе само по себѣ еще ne подчиняется за-
кону протгіворѣчія, но лишь приводится къ этому подчинению нашими
стараніями и усилгями, а самъ собой, т. е. какъ законъ естествен-
ный, законъ противорѣчгя дѣгіствуетъ только въ представленіяхъ. И
если постоянно говорятъ, будто-бы иротиворѣчіе немыслимо, то это вотъ
почему: во-первыхъ, ве заботятся о строгомъ соблюдены разницы въ
значеніи словъ „непредставимо" и „немыслимо" и часто употребляютъ одно
вмѣсто другого; во-вторыхъ, слово „немыслимо" обозначаете сразу и не-
осуществимость чего нибудь дли мышленія, и логическую нетзяо-птель-
ность мыслить то, что фактически мыслимо, т. е. осуществимо мышле-
ніемъ

*) Но есть два русскихъ автора, которые отрицаюгь самую возможность (не

логическую, а фактическую) мыслить нротиворѣчіе Это—г. Букрѣевъ и Н. О. Лос-
скій, при чемъ оба они почему-то обходятъ полным» молчаніемъ мое второе доказательство
фактической мыслимости противорѣчія, основанное па возможности объяснить конкретными
примѣрами, въ чемъ состоитъ противорѣчіе, па возможности, сопоставленной с» полной
невозможностью пояснить конкретнымъ примѣромъ, въ чемъ же состоишь то третье, ко-
торое запрещается закономъ иеключеннаго третьяго, хотя въ моей брошюрѣ „Новое
и легкое доказательство философскаго критицизма", которую оба они стараются
сокрушить, это доказательство приведено на стр. 12 въ томъ же самомъ видѣ, какъ
и здѣсь. Но какъ они опровергаютъ мой первый доводъ?
Г. Букрѣевъ отрицаетъ возможность мыслить противорѣчіе на основаніи
того, что оно попадается въ нашихъ мысляхъ только „въ замаскированномъ,
скрытомъ видѣ. Съявньшъже, литеннымъ всякихъ прикрасъ, противорѣчіемъ,
говорить онъ, никто не согласится". (1. с. стр. 289). „Мы не въ состояніи, при-
бавляете онъ, одновременно признавать правильными два противорѣчивыхъ суж-
денія" (I. с. 288 Курсивъ въ обоихъ случаяхъ мой)- Но если слова г. Букръёва
понимать въ ихъ буквальномъ смыслѣ, то они явно страдаютъ ошибкой ignoratio
elenchi (см- о ней выше стр. 156); ибо г- Букрѣеву слѣдовало бы разеуждать
вовсе не о согласги еъ противорѣчіемъ, но исключительно—мыслится ли оно нами
на дѣлѣ когда нибудь или нѣтъ, независимо отъ того, согласимся ли мы
съ нимъ или нѣтъ. Если же его слова понимать въ томъ смыслѣ, что пока
противорѣчіе въ нашихъ мысляхъ остается скрытымъ, то оно на дѣлѣ нами и
не мыслится (ибо оно остается непонятым» нами, такъ что и не мыслится, какъ
противорѣчіе, но два противорѣчивыхъ сужденія въ это время мыслятся
порознь безъ ихъ соединенія другъ съ другомъ въ сложное противорѣ-
чивое), а когда оно обнаружится, то мы тотчасъ же отрекаемся отъ него и
 И поучительно, какое непреодолимое затрудневіе представляет» з а -
конъ противорѣчія для болѣе проницательных» изъ т ѣ х ъ , кто причисляет»
сразу всѣ законы к ъ естественным»: они не могутъ отрицать, что иротиво-

послѣ того уже умышленно не мыслимъ его, такъ что на дѣлѣ оно никогда
не мыслится—ни до его обнаруженія, ни послѣ его обнаруженія, то вотъ каковъ
нашъ отвѣтъ ему: по крайней мѣрѣ, въ моментъ обнаруженія, оно, все таки,
понимается нами, a слѣд. и мыслится, именно, какъ противорѣчіе; ибо только
при этомъ условіи мы въ состояніи будемъ замѣтить его и иослѣ того отка-
заться отъ согласія съ нимъ, т. е. заняться исправленіемъ своихъ мыслей. А
для доказательства фактической мыслимости противорѣчія достаточно, чтобы оно
мыслилось хотя бы изрѣдка.
H. О. Лосскій же думаете, будто бы пониманіѳ противорѣчія еще не до-
казываете, чтобы оно и мыслилось нами. По его мнѣнію, когда намъ говорятъ
о кругломъ квадратѣ, то наше пониманіе этихъ словъ сводится всего лишь къ
пониманію, что намъ предъявлено требовстіе соединить въ мысляхъ то,
что противорѣчитъ другъ другу, по самого то такого с о е д и н е н и я м ы не
м ы с л и м ъ. „Если же, прибавляете онъ, проф. Введенскій не согласится съ
нашимъ разсужденіемъ и будетъ утверждать, что мыслить требованіе синтеза,
это значить мыслить и синтезъ („соединеніе'', скажу я, чтобы не употреблять
иностранных» словъ, вслѣдъ з а Н. 0 . Лосскимъ, тамъ, г д ѣ безъ нихъ можно
обойтисьд то тогда проф. Введенскому придется отказаться отъ своего ученія
о законѣ исключеннаго третьяго, какъ объ естественномъ законѣ мышленія.
Въ самомъ дѣлѣ, положимъ, кто либо станетъ утверждать, что о Богѣ нельзя
сказать ни того, что Онъ существуете, ни того, что Онъ не существуете. Эти
слова намъ понятны въ такой же мѣрѣ, какъ и требованіе соединить круглость
съ квадратностью, но ни представить, пи мыслить (курсивъ мой, а не
Н. О- Лосскаго) осуществленным» то, чего они требуют», человѣческій умъ не
можетъ. Изъ факта понятности такихъ требованій вытекаетъ для проф. Введен-
скаго слѣдующая альтернатива: или признать, что мыслимость противорѣчія
имъ не доказана, или признать, что мышленіе не подчинено не только закону
противорѣчія, но и закону исключеннаго третьяго" (1. с. стр. 190).
Вотъ и все доказательство Н. 0 . Лосскаго. Какъ бы мы ни истолковали
одно неясное мѣсто, заключающееся въ только что выписанномъ его разсуцще-
ніи, въ послѣднѳмъ во всякомъ случаѣ оказывается ошибка допущенія лож-
наго основанія (т. ѳ. крбітоѵ AeôSoî), а при одномъ изъ толкованій, сверхъ того,
еще та грубая форма circulus viliosus'a, которая для отличія отъ другихъ видоиз-
мѣненій этой ошибки называется „доказывать idem per idem" (т. е. доказывать
что либо имъ. же самимъ).
В ъ самомъ дѣлѣ, по ходу разсужденія H. О. Лосскаго вполнѣ ясно, что
онъ собирается присесть (и думаешь, будто быt привело) примѣрь пониманья такого тре-
бованы нарушить законъ исключеннаго третьяго, которое сводилось бы къ трсбовапш ка-
кою либо соедииетя (синтеза, какъ онъ выражается). Но въ требованін
нарушить законъ исключеннаго третьяго содержится лишь требованіе замѣ-
питъ утвержденіе и отрицаніе такимъ третьимъ, которое не было бы ихъ
еоедтенетежъ, такъ что здѣсь нѣтъ и ne. можетъ быть никакого требованія
еоединеиетя. Слѣд., выставлять приведенный Н. 0 . Лосскимъ примѣръ, какъ требо-
ваніе такого еоедипенія, которое образуете нарушеніе закона исключеннаго третьяго.
это значить допускать ложное основаніе. Если же въ этомъ примѣрѣ подъ
требованіемъ соединенія подразумѣвать требованіе мыслить, что Богъ ни
существуете, ни не существуете (а никакого новаго толкованія уже нельзя
придать разсматриваемому примѣру), то это составить требование нарушить
всего лишь законъ противорѣчія, а вовсе не исключеннаго третьяго (именно:
трѳбованіе мыслить, что Богъ не существуете и не „не существуете"). И тогда,
во-лервыхъ, все таки, появляется ложное допущеніе, будто бы въ этомъ прн-
мѣрѣ мы имѣемъ дѣло съ закономъ исключеннаго третьяго, а, во-вторыхъ.
Н. 0 . Досскій теперь уже не имѣетъ права ссылаться, какъ на основаніе, на
то, что „человѣческій умъ не можете мыслить" указанное соединеніе, коль
скоро онъ всею еще доказываешь недоступность противорѣчія для мышленія: дѣ-
лать такую ссылку въ ходѣ его доказательства означаете „доказывать idem
per idem". Такимъ образомъ, H. 0 . Лосскій вовсе не доказалъ, а всего лишь
голословно утверждаетъ (уже во время хода своего кажущагося доказательства)
невозможность мыслить противорѣчіе.
рѣчія нерѣдко мыслятся нами, и что намъ приходится стараться не
допускать ихъ въ мышленіи, а въ то же время стремятся выставить соблю-
д е т е закона противорѣчія, какъ происходящее само собой. Поэтому они рѣшаютъ
т а к ъ описать дѣло, чтобы, по крайней мѣрѣ, эти то старанія возникали сами
собой, независимо отъ нашихъ заботъ объ и х ъ возникновеніи, именно:
говорятъ, что у насъ есть „спеціальный" инстинктъ, побуждающій насъ
соблюдать законъ противорѣчія; мы де „ и н с т и н к т и в н о " стараемся
не допускать никакихъ противорѣчій в ъ нашихъ мысляхъ, a всякій
инстинктъ можетъ быть только естественнымъ. Н о , если даже и до-
пустить сѣеціальный инстинктъ, побуоюдающій насъ стараться изб
гать всякихъ протйворѣчій, то естественнымъ будетъ только возникн
веніе этихъ стараній, а вовсе не самъ законъ противорѣчія: вѣдь со-
б л ю д е т е послѣдняго, все таки, будетъ происходить не само собой, но
в ъ зависимости отъ нашихъ стараній, а в ъ этомъ вся суть дѣла; ибо
раздѣленіе всѣхъ законовъ на нормативные и естественные основано только
на томъ, нужны или нѣтъ старанія, или усилія, исполнять данный законъ, а
вовсе не на томъ, путемъ какого психологичвскаго переживанія возни-
каютъ эти сгаранія.
Строго говоря, логике нетъ никакого дела до психомшческаго про-
исхождвнія нашихъ стараній соблюдать законъ протизорѣчія: для нея
важно .только то^ что они существуютъ и необходимы д л я соблюденія
этого закона; а какимъ путемъ они возникаютъ, это безразлично. Но
чтобы не казалось, будто бы и мы раздѣляемъ только что упомянутую
„теорію спеціальнаго инстинкта", противопоставимъ ей свое собствен-
ное объясненіе, именно: мы вообще паклонны судить о вещахъ на осно-
ваніи того, какъ они невольно представляются намъ (подтвержденіемъ
служатъ хотя бы упомянутые на с т р . 1 1 1 взгляды, внушаемые намъ
неразрывными ассоціаціями, т . е. тѣиъ, к а к ъ данныя опыта невольнымъ
образомъ соединяются между собой в ъ нашихъ представленіяхъ), и въ
частности все непредставимое мы безъ всякаго изследованія считаемъ
заведомо неосуществимымъ. Т а к ъ , напр., обыкновенно четырехмѣрное
пространство безъ всякаго изслѣдованія считается завѣдомо неосущест-
вимымъ, и это именно вслѣдствіе его непредставимости. Нужно воспитать
въ себѣ не мало критицизма, чтобы отвыкнуть судить о вещахъ на осно-
в а н ы нашихъ невольныхъ представлены о нихъ, и в ъ частности, чтобы
отвыкнуть отъ мысли, будто бы непредставимое завѣдомо неосуществимо.
Противоречге же, конечно, непредставимо, вследствіе чего оно безъ вся-
каго изслѣдбвангя считается заведомо неосуществимымъ. Поэтому мы и
стараемся не допускать противорѣчій ни въ сужденіяхъ, ни въ понятіяхъ, хотя у
насъ нѣтъ ровно никакого „спеціальнаго" инстинкта, порождающая эти
стараніа. J j j T . «
Далѣѳ: здѣсь естественно воспользоваться случаемъ для исправле-
ния сдѣланной мной по поводу закона противорѣчія психологической ошибки;
и это тѣмъ необходимѣе, чреТ изъ всѣхъ моихъ критиковъ, вѣроятно, ея
никто не замѣтилъ, по крайней нѣрѣ, никто (ни въ печати, ни устно) не
указалъ ея. В ъ своемъ „Новомъ и легкомъ д о к а з а т е л ь с т в ! философскаго
критицизма", а также в ъ „ Л о г и к ! , к а к ъ части теоріи познанія", издан-
ной в ъ 1 9 0 9 г . , я объяснилъ наши старанія постоянно соблюдать законъ
противор!чія дМствіемъ привычки, именно: мы-де постоянно пров!ряѳмъ
результаты мышленія представленіями, всегда стремимся согласовать пер-
вые съ посл!дними, в ъ представленіяхъ же законъ противор!чія царствуете,
к а к ъ естественный, и поэтому у насъ постепенно вырабатывается привычка
добиваться согласованія мышленія и съ этимъ закономъ представленій
Но, отнюдь не отрицая постоянныхъ стремлены согласовать ре-
зультаты мыгиленія съ представлвніями, ибо мы вообще склоняемся су-
дить о вещахъ на основаніи нашихъ представлены о нихъ, все-таки,
надо признать это объясненіе, если не прямо ошибочнымъ, то, по крайней
м ! р ! , рискованнымъ: если бы стремлѳніе соблюдать законъ нротивор!чія
являлось сл!дствіемъ постепенно вырабатывающейся нривычки, то в ъ умст-
венномъ развитіи д ! т е й былъ бы такой неріодъ, когда они еще не привыкли
къ соблюденію этого закона и еще не чувствуютъ его обязательности, между
т ! м ъ в ъ жизни д ! т е й , повидимому, не наблюдается ничего подобнаго.
Поэтому гораздо в ! р н ! е то новое объясненіе, которое было только что
указано, т . е. объясненіе, посредствомъ наклонности судить обо всемъ на
основаніи представленій; ибо это такая наклонность, что приходится не
постепенно пріучать себя к ъ ней, но отучать себя отъ нея, а всетаки
это не „спеціальный" инстинктъ, побуждающій к ъ соблюден™ закона
противорічія.

12. Ввглядъ Липпса на законы мышленія.

Йтакъ, по способу осуществленія своего д М с т в і я логическіе законы
мшгленія, в ъ отличіе отъ психологическихъ (которые, конечно, в с ! есте-
ственные), оказываются неодинаковыми между собой. Разум!ется, это в м ! -
с т ! съ тѣмъ -означаете, ч т о если и можно считать какіе либо изъ логиче-
скихъ законовъ мышленія психологическими, то только два—-законы тожества
и иеключеннаго третьяго; д в а же другихъ—противорічія и достаточнаго ос-
нованія—служатъ только логическими законами, отнюдь невыеказывающими
никакихъ психологическихъ. Отсюда ясно, какъ жестоко заблуждаются т ! ,
кто воображаете, будто бы логика есть часть психологіи: у логики есть
свои законы мышлеаія, которые ни в ъ коемъ с л у ч а ! не могутъ считаться
психологическими.
Впрочемъ, необходимо упомянуть о крайне своеобразномъ, даже исклю-
чительномъ, взгляд! на законы мышленія, высказанномъ профессоромъ Мюн-
хенскаго университета Липпсомъ. По его словамъ, ни одинъ изъ четырехъ
разсыотрМныхъ нами законовъ вообще не им!етъ права называться какимъ
бы то ни было закономъ; в ъ дМствительности есть всего лишь одинъ под-
линный законъ мышленія, который, однако, т а к ъ формулируется Липпсомъ,
что онъ выходить нич!мъ инымъ, какъ прим!неніемъ нонятія законо-
сообразности къ мышленііо. А , такъ называемые, логическіе законы мыін-
ленія, по мнѣнію Линпса, образуютъ собой всего лишь простыя тавтологіи
или оиредѣленія * ) .
Что приводит! Линпса к ъ такимъ взглядам!? Это единственный
изъ всѣхъ заслуживающих! вниманія философских! авторовъ, который при-
соединился к ъ курьезной мысли Бенеке (ум. в ъ 1 8 5 4 г . ) , будто бы даже
вся фиіософія есть психологія, такъ что Липисъ считаете логику особой
частью психологіи ( e i n e Sonderdisciplin d e r P s y c h o l o g i e , см. 1. с . § 8 ) .
Понятно, что при такихъ условіяхъ Липпсу никакъ нельзя держаться
того (общепринята™) пониманія мышленія, по которому послѣднее состоите
въ переживаниях!, приводящих! къ возникновенію сужденій и умозаключе-
ній, какъ правильных!, такъ и ошибочных!—безразлично. В ѣ д ь при т а -
комъ пониманіи о т з ы в а ю т с я возможными д в ѣ разныхъ науки о машленіи:
одна оценочная, изучающая правила мышленія,—логика, а другая бе_зоцѣ-
ночиая, изучающая мышленіе независимо отъ его правильности или неира-
вильноети,—психологія мышлеяія. Липнсу же надо т а к ъ поступить, чтобы
выходило не двѣ науки о мышленіи, а только одна, которая могла бы,
конечно, называться логикой, какъ говорящая о мышленіи, но считаться
должна частью психологіи, какъ разсматривающая такія душевныя пережи-
ванія, которыя уже не разсматриваются в ъ ея остальных! частяхъ'. И вотъ,
Липпсъ рѣшилъ подразумѣвать подъ мышленіемъ такую душевную дѣятель-
ность, которая уже по самой природѣ своей могла бы выходить только пра-
вильной, только пригодной для расширеяія знанія, такъ что, если мы мы
слимъ, то мыслим s не.иначе, какъ правильно, а если совершаем!, т а к ъ назы-
ваемыя, логическія ошибки, то приходится приписывать ихъ не самому мышленію,
но другимъ душевнымъ нереживаніямъ. И Липпсъ настолько проникся такимъ по-
ниманіемъ мышленія, что даже начинаешь свое изложеніе логики съ безаппеляці-
оннаго заявленія, будто б ы в ъ ея опредѣленіи незачѣмъ особо ук азывать, что
она служить ученіемъ о правилъпомъ мышленіи, „такъ к а к ъ " , тотчасъ же
и голословно прибавляете онъ, „мы всегда правильно мыслить , поскольку
мыслимъ". Поэтому самъ онъ опредѣляетъ логику какъ „учение о законахъ

*) Вотъ его собственныя слова: «всѣмъ этимъ тавтологическими «зако-

нами» (ковычки поставлены самимъ Липпсомъ] мышленія, или этимъ, болѣе
или мѳнѣе, важными для мышленія опредѣленіямъ, которыя, все таки, поэтому
то й не должны называться законами, противостоитъ всего лишь единственный
подлинный законъ мышления (nur ein einziges wirkliches Gesetz des Denkens)..
Его содержаніемъ служить ничто, другое, какъ именно законосообразность мыиие-
тя (курсивъ самого Лицпса). Законосообразность (Gesetzmässigkeit) есть посто-
янство или выдержанность (Constanz oder Consequenz). Законосообразность мыш-
ления осуществлена, если uupui одинаковыхъ предположеніяхъ одинаковое мыс-
лится неизбѣжнымъ образомъ (wenn unter gleichen Voraussetzungen Gleiches ge-
dacht werden muss), если изъ одинакова™ выходить одиинаковое для мышленія,
если одинаковыя основания имѣютъ одннаковиля для сознания слѣдствія». (Gruncl-
ziige der. Logik, § 268). Не ясно-ли, что этотъ единственный .законъ мышленія
есть ничто иное, какъ примѣненіе обицаго понятія законосообразности къ мыш-
ленію? Вѣдь онъ говорить только слѣдуюив;ее:подобно всякому другому душев-
ному иіереживанію и мышленіе npuu безукоризнеиино точномъ повторении в с ѣ х ъ
прежнихъ обстоятельствъ протекало бы точь въ точь такъ же, какъ это было
съ нимъ ïu прежде, т. е. по строго опредѣленнымъ законами.
 л формах» мышденія", безъ всякаго уиоминанія о правильности пос-лѣд-
няго * ) . Конечно, подъ именем» „формъ" мыпіленія онъ, все-таки, в ъ
концѣ концов», излагает» г ѣ же „правила" мышленія, к а к » и у насъ,
только не в ъ в и д ! преднисаній, какъ слѣдуетъ поступать, чтобы вышле-
т е выходило пригодным» для расширенія знавія, и не в ъ видѣ указанія
условій, при соблюдет а которыхъ мышленіе окажется годным» для этой
цѣли, но въ видѣ описанія отдѣльныхъ видоизмѣненій мышленія, которыя
появляются сами собой, коль скоро мы мыслимъ. Но цѣль Ляписа уже до-
стигнута: теперь перед» нимъ уже исчезла возможность существования р я -
дом» двухъ наукъ о мышленіи, такъ что ему теперь легко, въ полном»
согласіи съ своей предвзятой основной мыслью относительно всей филосо-
фіи, утверждать, что и логика есть часть психологіи, „такъ какъ, гово-
ритъ онъ, мышленіе есть психическій процесс»" (1. с . § 3 ) .
А к ъ чему обязывает» такое пониманіе мышленія, по которому оно
уже по самой природ! своей не можетъ совершать никакихъ логическихъ
ошибок», иначе—по которому „мы всегда правильно мыслимъ, поскольку
мыслимъ"? К ъ мнѣнію, будто бы въ мышленіи уже подразумѣвается без-
укоризненное иеполненіе в с ! х ъ , такъ называемых», логическихъ законов»
мьшлешя, будто бы ихъ строжайшее соблюдете образует» существенный
признакъ мышденія. такъ что если бы мы пожелали зач!мъ нибудь соста-
вить полное опред!леніе мышленія, то пришлось бы упомянуть в ъ немъ и
о постоянном» соблюденіи этихъ законовъ. Наша формула полнаго опре-
д!ленія гласила бы, между прочимъ, слідующое: „мышленіемъ называется
дѣятельность, въ которой, между ирочимъ, каждое понятіе отожествляется
съ ним» самимъ, нротиворічія никогда не появляются, к р о м ! утвержденія
и отрицанія не бывает» ничего третьяго, каждая мысль допускается лишь
при достаточном» основаиіи" * * ) . Таким» образомъ, такъ называемые, логи-
ческіе законы превращаются теперь уже въ составныя части полнаго опре-
дпленгя мыіпленія, a в с л ! д с т в і о этого теряютъ право называться
законами; ибо какъ цѣлыя опредѣленія, такъ и отдѣльно взятия части

*) Вотъ первыя слова его логики: „Die Logik ist die Lehre von den Formen
und Gesetzen des Denkens. Ausdrücklich zu sagen, sie sei die Wissenschaft von
den normativen Gesetzen des Denkens, oder die Lehre, wie richtig gedacht werde, ist
nicht erforderlich, da wir immer richtig denken in dem Masse, A l s wir denken"
(см. 1. c. § l курсив» здѣсь принадлежит» самому Липпсу).
**) Читатель можетъ спросить:,, а какъ именно Липпсъ опредѣляетъ мыш-
леніе?" Хотя у него указано два опредѣленія, изъ которыхъ одно онъ называет»
предварительным» (vorläufig), а другое болѣе точным» (genauer), но ни одно
изъ нихъ не можетъ считаться полным». Предварительное опредѣленіе гласить,
что мышленіе есть ..дѣятельность, посредствомъ которой изъ данныхъ созна-
нія возникает» знаніе" (1. с. § 2). Болѣе же точное опредѣленіе гласить, что
мыішгеніе есть „объективно обусловленное представленіе" (objectiv bedingtes
Vorstellen —1 с. § 9), а передъ этимъ поясняется, что объективная обусловлен-
ность сводится ігь обусловленности представленія самими объектами, къ устра-
ненію въ немъ всякаго произвола (1. с. § 7). Но съ помощью такихъ оиредѣле-
ній не отличишь мышленія ни отъ правильныхъ воспоминаний, ни отъ неразрыв-
ных» ассоціацій, установившихся подъ вліяніемъ такихъ же постоянных» на-
блюденій, какъ у Сіамскаго короля, упомянутого на стр. Ш , и т. п. Очевидно,
что каждому изъ этихъ опредѣленій} далеко до того, чтобы называться полным».
определены не составляютъ ровно никаким законовъ—ни есте-
ственных.ъ, ни нормативныхъ, Напротивъ, каждый законъ, будетъ ли онъ
естественнымъ или нормативным^ это все равно, н а п р . — и законъ Архи-
меда (естественный), и законъ уплаты квартирная налога (нормативный),
оказывается совершенно разнородными какъ съ цѣлымъ опредѣленіемъ,
такъ и съ любой частью любого опредѣленія. В ѣ д ь каждый законъ обра-
зуете собою синтетическое сужденіе; части же опредѣленій составляютъ
аналитическая еужденія, a цѣлое опредѣленіе есть сложяое суждеяіе, состоя-
щее изъ соединенія однихъ только аналитическихъ сужденій.
Теперь понятно, почему Липпсъ долженъ былъ, по меньшей мѣрѣ,
живо почувствовать, если не вполнѣ ясно уразумѣть, что съ его точки
зрѣнія, такъ называемые, логическіе законы мышленія вообще не ъмѣютъ
нрава называться законами. В ъ виду же крайняго психологизма Липпса
понятно, что т ѣ законы мышленія, которые и онъ имѣлъ бы право считать
подлинными законами, должны быть явно психологическими. Н о путемъ
изученія логики, конечно, нельзя найти другихъ законовъ мышленія, кромѣ,
такъ называемыхъ, логическихъ, которые, между тѣмъ, Липпсу приходится
считать вообще неимѣющими нрава называться законами. При такихъ уело-
віяхъ ему не остается ничего другого, какъ облечь в ъ форму закона мышленія
общее понятіе закономѣрносги, т. е. подробно формулировать, что з н а -
чите, если мышленіе насквозь заковомьрно, и объявить эту формулу
единственнымъ подлиннымъ ,закономъ мышленія.

13. Одинаковая обязательность уиеній логики при всякомъ

полиманіи слова „мышленіѳ".
Ознакомлены со взглядомъ Линнса на законы мыпгленія можете, чего
добраго, вызвать подозрѣніе, будто бы ученіе логики объ этихъ законахъ,
а в ъ виду зависимости отъ нихъ всѣхъ ея правилъ, пожалуй, и все ея
содержаніе в е представляете собой ничего общеобязательная, напротивъ,
оно, новидимому, пріобрѣтаетъ или утрачиваете свою обязательность только
для отдѣльныхъ лицъ, именно в ъ зависимости отъ того, кому что вздумается
подразумѣвать нодъ словомъ „мншленіе". Т а к ъ , Лнппсъ нодразумѣваетъ не то
же самое, что мы, и найденные нами логические законы мышленія перестаютъ
для него быть какими бы то ни было законами: они в ъ его глазахъ ни
логическіе, ни психологическіе, ни естественные, ни нормативные. В ъ дѣй-
ствитѳльности же, если при изучепіи логики употреблять правильный
методь, то содержаніе вырабатываемыхъ ею положены нисколько не
зависишь отъ того или другого попиманія слова „мышленіе" и выхо-
дить общеобязательпымъ при всякомъ понимангц этого слова. Отъ ра
нообразія значевій, которыя разные авторы нрипишутъ слову „мышленіе",
можетъ зависѣть только объемъ производимыхъ логикой изслѣдованій,
т. е. большая или меньшая сумма разсматриваемыхъ ею фэктовъ: ибо каж-
дый авторъ, конечно, станете разсматривать только такіѳ факты, которые
называются мышленіемъ в ъ его смыслѣ этого слова. Что же касается на-
 шего разногласія съ Липпсомъ в ъ самомъ содержаніи мыслей, образующихъ
его и наше ученіе о логическихъ законахъ мышленія, то оно обусловлено,
какъ мы сейчасъ нокажомъ, тѣмъ ошибочнымъ методомъ, который примѣ-
нилъ Липпсъ при построены своего ученія: если бы онъ унотребилъ пра-
вильный методъ, то принужденъ былъ бы придти к ъ тѣмъ же самымъ по
своему содержанію выводамъ, какъ и мы, только высказаннымъ, конечно,
не такими словами, к а к ъ у насъ, именно—слово „мышлеяіе" надо было бы
повсюду замѣнить какимъ либо другимъ выраженіемъ.
Въ самомъ дѣлѣ: все содержите логики установлено у насъ отнюдь
не путемъ вывода его изъ того или другого пониманія слова „мышленіе",
но исключительно иосредствомъ разсмотрѣвія самихъ фактовъ, которые на-
блюдаются при расширены знанія. Следовательно, какъ бы ни понимали
мы слово „мышленіе", это можетъ отразиться всего лишь па объемѣ н а -
шихъ изслѣдоваяій, только на томъ, какую сумму фактовъ разсмотримъ мъц
но отнюдь не на содержании мыслей, образующихъ наше ученіе. До какой
степепн содержаніе нашихъ ученій нисколько не зависитъ и не можетъ
зависишь отъ тою, какъ мы ионимаемъ слово „мыгиленіе", ясно видно
уже изъ того обстоятельства, что это слово служит у насъ всего
лишь вспомогательнымъ средствомъ, безъ котораго мы, если бы захо-
тѣли, могли бы обойтись, при чемъ въ наиіихъ ученіяхъ ne произошло
бы ровно никакихъ перемѣнъ, кромѣ чисто-словесныхъ. В ѣ д ь мы ни-
когда не говорима "о самомъ мыгаленіи, объ его природ! и т. и., а всегда
только о правильности иди неправильности обращенья съ понятіямн, сузкде-
ніями и умозаключеніями, независимо отъ того, что именно д!яается съ самимъ
мышлоніемъ при подобномъ (правильномъ и неправильность) обращены, д а -
же независимо отъ того, участвуете ли въ этомъ обращены одно только мыш-
леніе, или же его вовсе тутъ н ! т ъ . Поэтому мы см!ло можемъ, если захо-
тимъ, н и г д ! не употреблять словъ „мышленіе", „мыслить" и т. п., а вм!сто
нихъ повсюду подставить „обращеніе, обращаться и т . и. съ понятіяии,
сужденіями и умозаключениями", и у насъ, все такн, останутся т ! же с а -
мыя ученія, т. е. т ! же самыя по своему содержанію мысли, какъ и прежде,
но только высказанныя другими словами, ч ! м ъ прежде. И если мы н а д ! л !
такъ не поступаемъ, а пользуемся словами „мышленіе", „мыслить" и т. п.,
то д!лаемъ это отчасти ради краткости выраженій, чтобы не употреблять
ц!лыхъ семи словъ („обраіценіе съ понятиями и т . д . " ) вм!сто одного,
отчасти же по стилистическимъ соображеніямъ, чтобы избежать крайне не-
уклюжих!' фразъ.
Вотъ эта открытая передъ нами возможность зам!нить повсюду слово
„мышленіе" такимъ выраженіегь, которое, очевидно, служите нвсодержа-
щимъ никакихъ предвзятыхъ взглядовъ названіемъ чистпйшаго факта,
— „ о б р а щ е н і ё съ нонятіями, сужденіяни и умозаішоченіями" — вполн!
наглядно свид!тельствуетъ о сл!дуюіцемъ: наше учете повсюду чисто-
фактическое, т. е. ограничивающееся указангемъ, что именно можно уз-
нать чрезъ разсмоіпрнніе самихъ данныхъ въопытѣ фактовъ, относящихся
къ расшыренію знанія, независимо отъ тою, что тдразумѣвается
кѣмъ бы то ни было подъ словомъ „мышленге" ; поэтому наше учете
вѣолнѣ застраховано и отъ влгянгя тѣхъ предвзятыхъ взглядов», кото-
рые могли бы оказаться связанными съ принятымъ у насъ значеніемъ
слова „мышленге". Олѣдовательно, наше ученіе обязательно для всѣхъ ( в ъ
томъ часлѣ и для Линпса), кто желаетъ узнать самые факты, которые
должна изучать логика, взятые в ъ н х ъ подлинном! видѣ, т . е. безъ
всякаго перетолкованія ихъ въ духѣ какихъ либо предвзятыхъ взглядовъ.
Но иначе стоитъ дѣло у Липпса: въ его ученіи о законахъ мышленія,
конечно, нельзя сдѣлать только что указанной замѣны слова „мыіпленіе"
безъ всякой перемѣны самихъ мыслей, образующих! его ученіе. В ѣ д ь об-
ращеніе съ понятіями, сужденіями и ѵмозаключеніями, несомнѣнно, бываете
и правильным!, и неправильным!, a мышленіе, к а к ъ понимаете это слово
Липпсъ, никогда не бываетъ неправильным!. А отсюда ясна вся ошибоч-
ность метода, который употребляется Липисомъ въ этомъ ученіи. В ѣ д ь не-
возможность означенной замѣны слова „мышленіѳ" наглядно показываете, что
у Липпса не только объемъ, а даже еодержаніе ею ученій находится
въ несомнѣнной зависимости отъ того значенья, которое онъ при-
писал» слову „мыгилтіе". Слѣдовательно, его ученія оказываются неза-
страхованными отъ вліянія т ѣ х ъ иредвзятыхъ взглядовъ, которые, можетъ
быть, дѣйствовали на него (оставишь въ сторонѣ, были ли они у него на
самомъ дѣлѣ, или нѣтъ), когда онъ изобрѣталъ свое собственное значеніе
слова „мышленіе*. Цѣлъ же или ьазначеніе научныхг, методовъ .со-
стоит*, прежде всего, въ томъ, чтобы предохранять содержанье науки
отъ вліянія предвзятыхъ взглядов», между тѣмъ методъ Липпса, какъ
видим», не достигаешь этой цѣлц.
Но в ъ чемъ ошибка его метода? Липпсъ вообразилъ, будто бы логи-
ческге законы мышленгя можно узнать не путемъ разсмотрѣнія са-
михъ фактовъ, которые изучаются логикой, а посредствомъ заключе-
ний выведенныхъ изъ тою значенья, которое, ему понадобилось при-
писать слову „мышление". Это похоже на то, какъ если бы какой н и -
будь химикъ вообразилъ, будто бы можно узнать законы, унравляющіе
химическими явленіями, но путемъ разсмотрѣнія самихъ этихъ явлевій,
но посредствомъ заключений, выведенных! іглъ изъ ' того значенія, какое
ему захотѣлось почему нибудь приписать выраженію „химическія я в -
ленія" взамѣнъ его общепринята™ смысла. В ъ действительности ж е ,
конечно, какія бы произвольны» значенія онъ ни приписывал! этому в ы -
раженію, химическіе законы, установленные путемъ разсмотрѣвія самихъ
химических! явленій, все таки, сохранять всю свою обязательность и для
этого химика. Самое большее, что пришлось бы передѣлать въ ученіи объ
этихъ законахъ, и то, если бы нашъ химикъ сумѣлъ доказать,
что отнынѣ в с ѣ обязаны подразуаѣвать подъ выраженіемъ „химичеекія
я в л с н і я " то самое, что ему понравилось подразумѣвать подъ нимъ, с в о -
дится к ъ слѣдующему: упомянутые законы пришлось бы, конечно, послѣ
того называть не законами химических! явлсній, а к а к ъ нибудь иначе,
напр.—„законами превращенія тѣлъ". Такъ точно дѣло стоитъ и с ъ
нашимъ ученіеиъ о законахъ мыпіленія: всѣ изложенныя в ъ немъ мысдц
обязательны для всѣхъ и к а ж д а я , кто хочетъ узнать изучаемые логикой
факты, в ъ томъ числѣ и для Линнса, и самое большее, что пришлось бы
передѣлать въ немъ, если бы Липнеу удалось доказать, что огнынѣ всѣ
обязаны употреблять слово „мыпіленіе" в ъ его емыслѣ, это только
замѣнить во всемъ нашемъ изложены слова „мышление", „мыслить" и
т. п. выраженіями „обращеніе (или же—обращаться и т. п.) съ понятіями,
суждшями и умозаключеніями".
Но не стоитъ даже епорить, можно ли доказать, что оослѣ
Липпса в с ѣ обязаны отказаться отъ общепринятая значенія слова „мыпі-
леніе" • ибо при нашемъ метод! не слишкомъ важно, употребляется ли вооб-
ще то слово „мышленіе" в ъ логик!, или н ! т ъ , коль скоро оно служи гъ для
нея всего лишь вспомогатедьнымъ средствомъ, приміняемымъ ею в ъ в и -
д а х ъ удобнѣйшаго высказыванія устанавливаеяыхъ ею положены. При т а -
кихъ усдовіяхъ у нея было бы неоспоримое право употреблять это слово
въ томъ значѳніи, какое мы постоянно нрипиеываемъ ему, даже и в ъ томъ
с л у ч а ! , если бы это значеніе не было общепринятым!.
В ъ заключевіе замѣтимъ сл!дующее: Липпсъ служитъ нагляднымъ
приміромъ того вреда, который нричиняютъ и л о г и к ! , и исихологіи, если
считаютъ первую частью второй. В с л ! д с т в і е см!шеиія этихъ разнородных!
наукъ, в ъ л о г и к ! у него возникаете неправильное осв!щеніе изучаемых!
ею фактовъ, а в ъ психологіи отсутствуете учеяіе о мышлѳніи и въ частности
объ умозаключещяхъ. В ъ изданном! Ланнсомъ „ Р у к о в о д с т в ! к ъ нсихоло-
г і и " (перев. М . А . Лихарева, Саб., 1 9 0 7 г . ) не только н ! т ъ ни одной
главы или параграфа, посвященная мыиіленію или умозаключеніямъ, но ни
тотъ, на другой изъ этихъ терминовъ не встр!чается даже в ъ приложен-
ном! къ к н и г ! „Алфавитном! указател! матеріала". До такой степени Липпсу
кажется, будто бы рядомъ съ его „Очерками Л о г и к и " уже н і т ъ надобности
еще в ъ особой психологіи мышленія, между т ! м ъ к а к ъ в ъ е я „Очеркахъ
логика" вовсе н ! т ъ н в к а к о я разсмотр!нія мышленія съ психологической
точки зрѣнія, т. е. н ! т ъ разсіютрѣнія самихъ душевныхъ переживаній,
нричиеляемыхъ к ъ мышленію. j ! .
 ГЛАВА X I I I /
Гноссологнческія слѣдствія изъ логическихъ законовъ мышденія.
1. Граница логически по8ЕС>лительнаго приыѣненія умоза-
'ключеній и доказательствъ.

' Обязательность вывода в ъ правильвыхъ умозаключеніяхъ обусловлена,

между нрочимъ, закономъ противорѣчія, т . е. увѣренностью, ч т о противо-
рѣчіе неосуществимо в ъ т ѣ х ъ нредметахъ, о которыхъ уномивается въ посылкахъ
умозаключенія (ср.-ет£т-2-Э-2). Отсюда ясно, что пользоваться умозаключениями,
a слѣдователъно, и какими бы то ни было доказательствами, какъ соеди
ненными, такъ и несоединенными съ установкой данныхъ опыта (ибо и тѣ,
другія состоять изъ умозаключеній), умѣстпо и логически позволительно
только въ примѣненги къ такимъ предметамъ, относительно которыхъ
мы уже зпаемъ, что они подчинены закону противорѣчія. Т а к ъ , напр.,
если мы еще не знаемъ, подчиневы ли ртуть и жидкости закону противо-
рѣчія, то наше согласіе с ъ посылками: „ртуть жидкость, a в с ѣ жидкости
упруги" еще нисколько не обязываете насъ соглашаться с ъ сужденіемъ
„ртуть упруга". При такихъ условіяхъ нѣтъ ничего невозможна™ и
въ томъ, что ртуть окажется неупругой, даже в ъ томъ, что она ока-
жется сразу и упругой, и неупругой. Олѣдовательно, считать ее при этихъ
условіяхъ не иначе, какъ упругой, это значить явно нарушать законъ до-
статочнаго основанія. В ѣ д ь онъ запрещаетъ намъ соглашаться съ такими
выводами, которые не находятся в ъ логической связи съ своими посылками
(см. стр. 2 8 6 ) . Н о т а к ъ какъ логическая связь обусловлена, между нро-
чимъ, закономъ противорѣчія (см: стр.- -2ЭФ), то никакой выводъ не мо-
жетъ оказаться в ъ логической связи съ посылками, говорящими о предме-
тахъ, относительно которыхъ еще неизвѣстно, дѣйствуетъ ли в ъ нихъ з а -
конъ противорѣчія.
Такимъ образомъ, относительно тгьхъ предметовъ, о когпорыхъ нам
еще неизвѣстно, подчинены ли они закону противоргьчія, ни гьзъ какихъ
посылокъ не вытекаетъ ровно никакихъ выводовъ (ибо „вытекать" з н а -
чить требоваться соединеннымъ дѣйствіемъ закона противорѣчія и иеклю-
ченнаго третьяго). Даже непосредственныя умозаключенія и то оказываются
невозможными въ нримѣненіи к ъ подобнымъ предметамъ. Напр., если еще
 неизвѣстно, подчинены ли закону протяворѣчія простыя тѣла^ то изъ досылки
„металлы простыя тѣла" еще н е в ы т е к а е т ъ никакого вывода, и при этомъ пред-
положены останется одинаково возможным! какъ то, что хоть нѣкоторыя прос-
тыя тѣла окажутся металлами, т а к ъ и то, что ни одно изъ яихъ не о к а -
жется металлом!. В ъ посдѣднемъ сужденіи, конечно, содержится противо-
рѣчіе съ нашей посылкой; но вѣдь мы допустили, что намъ неизвѣстно,
осуществимо или неосуществимо противорѣчіе в ъ нростыхъ тѣлахѣ, т а к ъ
что до тѣхъ поръ, пока это неизвестно, разсматриваемое сужденіе н а -
столько же логически позволительно, какъ и сужденіе „хоть нѣкоторыя
простыя тѣла суть металлы" * ) .
И вотъ, относительно любого нредставленія, какое бы ни пришло
намъ в ъ голову, мы тотуіасъ же удостовѣряемся, что въ немъ нро-
тиворѣчія, действительно, неосуществимы, что оно, дѣйствительно, подчи-
нено закону противорѣчія, какъ своему естественному закону (см. выше
с т р . - 2 ё 4 ) . Но у насъ нетъ никакихъ средствъ удостовериться, что
закону противоречія подчинено также и истинное бытіе, т. е. вещи
въ себе. В ѣ д ь изъ того, что противорѣчіе непредставимо, т . е. неосуществимо
въ представлен!яхъ. разумѣется, еще нельзя дѣлать ровно н и к а к и х ! заключены

*) Моя брошюра «Новое и легкое доказательство философскаго крити-

цизма», въ которой была въ сжатомъ видѣ обнародована вся эта глава, нано-
ентъ, между прочимъ, ударъ и гіротіовѣдуемому H. О. Лосскимъ интуитивизму.
Поэтому онъ въ своей, уже много разъ цитированной мною, статьѣ'не только
старается прямо защитить интуитивизмъ отъ этого удара (съ этой защитой
мы встрѣтимся въ § 7 нынѣшней главы), но еще уііотребляетъ всѣ усилія,
чтобы подорвать цѣликомъ все изложенное въ XII г л а в ѣ ученіе о' логи-
ческихъ законахъ мышленія. Этимъ то и вызваны его возраженія противъ
меня, уже разсмотрѣнныя выше, на стр. 244, 249 и 253. И въ этихъ усиліяхъ онъ
договор.ился даже до утвержденія, будто бы обязательность строго опредѣлен-
ныхъ выводовъ силлогизма сохранялась бы и безъ всякой помощи со стороны
закона противорѣчія. При этомъ онъ не только ни разу не оспариваемо устаповлен-
пыхъ мною формулъ логических« законовъ мышлетя, а даже иногда (напр., говоря о
законѣ тожества; см. выше стр. 244) повторяете ихъ отъ себя, такъ что, по
всему за:іѣ/но, присоединяется къ нимъ; и на это обстоятельство надо обратить
вниманіе при оцѣнкѣ его соображешй. Но въ чемъ же состоите его дока-
зательство? Ноте оно, слово въ слово, съ его же • собственными курсивами:
«согласимся съ проф. Введенскимъ въ томъ, что мышленіе не подчинено
закону противорѣчія, и покажемъ, что ' даже и въ такомъ случаѣ многіе
весьма важные виды умозаключеній возможны. ІІоложимъ, я интересуюсь
отношеніемъ между ртутью и упругостью. Такъ какъ мышленіе, по пред-
іюложенію, не подчинено закону противорѣчія, то я допускаю три возмож-
ности: 1) ртуть упруга, 2) или ртуть не упруга, 3) или свойства ртути болѣе
сложны, именно ртуть упруга и, кромѣ того, она не упруга. Теперь, если я имѣю
посылки «ртуть жидкость, а жидкости упруги», то въ силу закона тожества и
закона достаточнаго оеновапія, я обязанъ признать, что «ртуть упруга»: мой от-
казъ отъ такого вывода былъ бы щюизволомь» (1. с. 191). Почему «обязанъ», по-
чему «отказъ отъ такого вывода былъ бы произволом-,,-», а не ещрогимъ соб.тдепгемъ
закона достаточнаго основанія, на все это нигдѣ въ его статьѣ нѣтъ никакого
отвѣта; да этотъ вопросъ даже не разсматривается Н - 0 . Лосскимъ. Между тѣмъ
ясно, что если онъ принимаете указанный мной ( в ъ гл. XII) формулы логиче-
скихъ законовъ мышленія, то законъ достаточнаго основанія запрещавтъ ему
соглашаться съ каким;, бы то ни было выводомъ изъ взятыхъ имъ посылокъ, коль
скоро законъ противорѣчія предположенъ отмѣненнымъ. Очевидно, ударъ, на-
несенный моей брошюрой интуитивизму, оказался для него слишкомъ опаснымъ,.
если ради поддержки интуитивизма Н. ' 0 . Лосскій не пренебрегъ на всякій слу-
чай даже H такой голословной защитой, какъ здѣсь.
о бытіи, какъ оно существует» само по себѣ, независимо отъ нашихъ пред-
ставлены, т. е. независимо отъ того, представляется ли оно нами и
какимъ именно. Вмѣстѣ съ тѣмъ нельзя даже сказать, чтобы мы вообще были
не въ состояніи мыслить что бы то ни было (а слѣдовательно, и истинное
бытіе) иначе, к а к » подчиненным» закону противорѣчія. Мы }же знаемъ,
что это ошибочное мнѣніе, что держаться его значитъ не отличать пред-
стававши отъ мышлѳнія: нельзя представить с е б ! противорѣчіе осущест-
вленным. но мыслить его можно въ чемъ угодно (см. стр. 2 5 2 Д А если
такъ, то пока намъ не докажутъ обратного, "остается одинаково воз-
можным» и то, что истинное бытіе (иначе—вещи въ себѣ) настолько
же подчинено закону противорѣчія, какъ и наши представленья, а
также и то, что оно либо сполна, либо частичными образомъ изъято
изъ-подъ власти этого закона, т. е. что въ немъ осуществимы всевоз-
можнѣйшія противорѣчія. Но нельзя построить никакою правильнаго
(именно — н е впадающаго в ъ заколдованный кругъ, въ c i r c u l u s v i t i o s u s ) (до
казательства относительно подчиненія истинного бытія закону проти-
ворѣчія: ибо всякое доказательство, какъ состоящее изъ " умозаключеній,
само же и опирается н а предноложеніе неосуществимости противорѣчія в ъ
томъ предмет!, относительно котораго ведется наше доказательство.
А изъ всего сказаннаго вытекаетъ сл!дующая граница логически
позволительного употребленгя умозаключеныі, а съ ними и какихъ. бы
то пи было доказательствъ (какъ соединенных», такъ и несоединешіыхъ
съ установкой данныхъ опыта, ибо и т ! , и другія соетоятъ изъ умозаклю-
чений): они умѣстны и логически позволительны 'только въ примѣиен
къ нашимъ представленгямъ о бытіи или о вещахъ, т. е. только въ
примѣненги къ тому, какъ намъ представляются бытге или вещи, но
отнюдь не въ примѣненіи къ истинному бытію или къ вещамъ въ себѣ.
Напр., они вполн! умістны и логически позволительны для рѣшенія такого
вопроса: „какой представлялась бы намъ сумма внутренних» угловъ т ы -
сячеугольника (и вообще любого многоугольника), если бы мы могли пред-
ставлять его съ такой же ясностью, какъ треугольник», квадрат» и тому
подобное?" Логически ум!стны они и для р!піенія такого вопроса: „ к а к ъ
представлять движенія планетной системы, происходящими ли вокругъ
солнца или вокругъ земли?" Но умозаключенія, а потому и доказательства
совс!мъ неум!стны и логически непозволительны о какомъ бы то ни было
предмет!, разсматриваемомъ независимо отъ того, какъ онъ представ-
ляется намъ. ДМствительно, если мы умозаключаем» о своих» пред-
ставленіяхъ, хотя бы и о самых» неясных», в р о д ! тысячеугольника, то
мы опираемся на такой закон», про который мы знаемъ, что онъ цар-
ствует» надъ представленіями, именно—на законъ противорічія. Если же
мы начинаем» умозаключать объ истинномъ бытіи, о вещахъ в ъ себ!, то намъ
приходится опираться на такой законъ (именно—на законъ нротивор!чіа),
относительно котораго намъ иеизвѣтно, подчиняются ли ему эти пред-
меты, вслідствіе чего всякое прим!неніе к ъ нимъ умозаключений составит»
нарушеніе закона д о с т а т о ч н а я основаиія. і
 2. Условіе права математики и естественныхъ наукъ счи-
таться знаніѳмъ.
Изъ факта существовалія только что указанной границы логически
-ттй'волительнаго примѣненія умазаключецій и доказательствъ, въ свою
очередь, вытекаетъ два важныхъ гносеологическихъ слѣдствія; одно изъ нихъ
указываете условіо, ири которомъ математика и естественныя науки имѣ-
ютъ логическое право считаться . зианіемъ, а другое очерчиваете г р а -
ницу, внутри которой содержится все, безъ остатка, наше знаиге (не в ѣ р а ,
аГзнаніе), х0ть~какъ"нйбудь, д а касающееся истиниаго бытія, иначе вещей
въ себѣ, т . е. предметовъ, которые хочетъ изучать метафизика.
Первое слѣдствіе таково: если мы считаемъ математику и есте-
ствозианге ( з а вычетомъ какихъ бы то ни было гипотезъ. но съ присо-
сдиненіемъ къ нему всѣхъ наукъ о данныхъ опыта: и нсихо.тогіи, и лин-
гвистики и т . д . ) знангемъ, то вмѣстѣ съ тгьмъ логически обязаны счи
тать воь изучаемые ими предметы (и пространство, и время, и всѣ
данные опыта, какъ внѣшняго, такъ и внутреннего) не вещами въ себѣ,
не самимъ иетиннымъ бытіемъ, по нашими невольными представленіям
о вещахъ или бытіи, изъ которыхъ (представленій), правда, многія (именно —
данныя внѣіпняго опыта) кажутся существующими независимо отъ тою,
переживаются ли они нами, или нѣтъ. В ! д ь математика и естествозааніе
существуютъ лишь в ъ той степени, в ъ какой они пользуются умозаклю-
чеаіями и состоящими изъ нихъ доказательствами: каждая теорема и каждый
законъ природы доказываются съ помощью умозаключены (соединенныхъ
зли несоединенныхъ съ установкой данныхъ опыта, это безразлично); а
умозаключения, д о к а з а т е л ь с т в а логически позволительно примѣнять только
к ъ представлевіямъ, g, не к ъ истинному быгію или вещамъ въ себѣ, н о -
уменамъ. Такимъ образомъ, одно изъ двухъ: или мы обязаны согласиться,
что в е ѣ предметы, изучаемые математикой и естествознаніемъ, суть наши
невольныя вредставленія, или же должны не считать этихъ наукъ зва-
ніемъ. *
И если бы кто нибудь доказалъ, будто бы яикоимъ образомъ нельзя счи-
тать предметы, изучаемые математикой и естествознаяіемъ, за то, к а к ъ
нами невольно представляется бытіе, за наши п с в о л ь н ы я . п р е д с т а в л е н ь я
о вещахъ, но что к ъ предметамъ эгихъ наукъ (т. е. к ъ пространству,
времени и ко всѣмъ даннымъ внутренняго и внѣшияго опыта) необходимо отно-
ситься не иначе, какъ къ самому же истинному бытію, то тѣмъ самымъ онъ
неоспоримо доказалъ бы, что математика й естественныя науки не имѣютъ
логическая права считаться званіемъ. Н о , конечно, нельзя опасаться
осущешвмгіія такого доказательства, ибо оно упраздняло бы само себя.
В ѣ д ь его окончательный выводъ, утверждая, что ко всѣмъ даннымъ опыта,
включая в ъ нихъ и пространство съ врененемъ, необходимо относиться не иначе,
какъ к ъ истинному быггшр дѣлалъ бы логически непозволительным о т -
носительно нихъ и это самое доказательство. Такимъ образомъ, ніьтъ и
не можетъ быть никакихъ препятствій (кромѣ незаслуживающихъ в ъ
 глазахъ науки ни малѣйшаго уваженія, вродѣ неиріятности, неэстетичности
извѣстнаго взгляда и т. п . ) , мѣшающихъ намъ считать всѣ данныя
опыта, включая въ нихъ и пространство съ временемъ, нашими пред-
'ставленгями, изъ которыхъ, правда, мноіія кажутся существующими
независимо отъ насъ, a вмѣстѣ съ тѣмъ такой взглядъ логи-
чески неизбѣженъ, коль скоро мы считаемъ математику и есте-
сгпвеииыя науки знангемъ.
Однако, эти слова не слѣдуетъ понимать въ томъ смыслгь, будт
бы, счШШя математику и естественны я науки знангемъ, необходим
отрицать существованіе истгтнаго бытія, или вещей въ себѣ, суще-
сп.вованге пространства гі времени, независимыеъ отъ тою, представ-
ляются они намъ, какъ существующія, или пѣтъ, и т. п. Напротивъ,
все это, можетъ быть, и существует!, можетъ быть, даже вполнѣ одина-
ково съ предметами математики и естествознанія, только в ъ поелѣднихъ,
мы имѣемъ дѣло не иначе, какъ съ нашими представленіями: о н и - т о —
представления—и составляютъ прямое содержанье данныхъ опыта, вклю
чая сюда и то пространство съ временемъ, которыя изучаются ма-
тематикой. Но это, конечно, нисколько не препятствуете, чтобы незави-
симо отъ того, представляется ли намъ что либо существующим!, и в ъ
какомъ именно видѣ представляется оно, существовало и пространство съ
временем!, и различныя вещи в ъ себѣ
В ъ заключеніе не мѣшаетъ подчеркнуть слѣдующее обстоятельство:
во всемъ изложенном!, разумѣется, в ѣ т е никакого доказательства, что ма-
тематика и естественный науки съ логической необходимостью должны счи-
таться знаніемъ. Здѣсь дѣло ограничивается исключительно ьыясненіемъ
условія, при коточомъ овѣ имѣютъ логическое право называться знангемъ.
И мы такъ пост унаемъ по слѣду ющей врвчиьѣ: основеая задача гносеологіи вовсе
не в ъ томъ, чтобы доказывать, принадлежность математики и естественных!
наукъ къ знанію, но въ томъ, чтобы, вглядѣвшись въ логическое строеніе т ѣ х ъ
фактовъ, которые уже безъ Б С Я К И Х Ъ споровъ называются знаніемъ, в ы -
яснить этимъ иутемъ, можетъ ли когда либо какая бы то ни было мета-
физика иріобрѣсть логическое право тоже называться знаніемъ, такъ что
принадлежность математики и естественныхъ наукъ (за вычетомъ г и -
потезъ) къ знангю должна служить у насъ вовсе не цѣлью, но от-
правным* пунктомъ нашихъ изслпсованій. И это надо постоянно имѣть в ъ
виду: иначе все наше изложеніе можетъ сдѣлатьея совершенно непонятвымъ,
коль скоро в ъ немъ будутъ стараться вычитывать то, чего в ъ немъ нѣтъ.
Конечно, покончивъ свое дѣло относительно вопроса о возможности мета-
физики в ъ видѣ знанія, гйосеологія вправѣ разсмотрѣть, дѣйствительно ли
всѣ данныя опыта вмѣстѣ съ пространством! и временем! оказываются
нашими представленіями; но это задача дополнительная, а не основная.
 3. Другая редакція усдовія права математики и естествен-
ныхъ наукъ считаться знаніемъ.
Все сказанное о математик! съ естествознаніемъ можетъ быть редак-
тировано еще иначе, если пользоваться часто употребляемыми в ъ фило-
софіи выраженіями: „субъективный" и „ т р а н с с у б ъ е к т и в н ы й " или „объ-
ективный), изъ которыхъ д в а посл!днихъ служатъ синонимами другъ для
друга, т. е. объективный означаете то же самое, что транссубъективный.
Сг/бъерпшнымъ называется все, что входить въ составь душевной жизни; т а -
ковы, напр., боль, наслажденія, нредставленія, какъ нроизвольныя, такъ и не-
вольныя, и т. д . Объективнымъ же, иначе—транссубъективнымъ, назы-
вается все, что существуетъ самопосебѣ, независимо отъ того, существу-
етъ ли душевная жизнь,"или же ея нѣтъ. Изъ этого опред!ленія ясно, что на-
зывать объективнымъ, иначе—транссубъективнымъ, позволительно только то,
относительно чего мы_ уже удостовгьуились в ъ его принадлежности к ъ
истинному бытію (иначе — къ вещамъ в ъ с е б ! , воуменамъ). Назвать-же
этими именами безъ всякаго изслѣдованія что-нибудь другое, напр.-—вн!ш-
ній міръ, взятый в ъ томъ самомъ в и д ! , какъ онъ данъ в ъ о п ы т ! , со>
вс!ми его цв!тами, звуками, запахомъ и т . д . , это значите предр!шить
вопросъ объ его принадлежности со всіми его цв!тами, вкусами и т . д .
къ истинвому бытію и в ъ основу в с ! х ъ своихъ дальн!йшихъ изслѣдовавій
положить произвольный предпосылки.
Однако, не сл!дуетъ думать, будто бы эти д в а имени (объективный и
транссубъективный) служатъ простыми синонимами и«уиннаго_бытія со вс!ми
его исторически сложившимися синонимами (вещи в ъ себ!, ноумены), и
будто бы „субъективный" то же самое, что кажущееся бытіе съ его исто-
рически установившимися синонимами: феномены, явленія (просто, безъ при-
бавки слова „природы"; ибо „явленія природы", это—данныя опыта, т . е.
тотъ предметъ, о которомъ в ъ н а ч а л ! гносеологіи и логики не должно
быть никакого предрішевія, считать ли его истиннымъ или кажущимся
бытіемъ, или же только отчасти кажущимся, т . е. лишь отчасти явленіемъ,
феноменоыъ, а отчасти обнаруживающим! передъ нами в ъ точномъ в и д !
вещи в ъ с е б ! , ноумены). Лрнтпіяр?р (иначе—объектив-
наго) и истиннаго быгпія не тожественны между собой. В ! д ь можетъ
быть, въ действительности, т . е. в ъ с о с т а в ! истиннаго бытія, н ! т ъ ничего дру-
гого, кром! потока душевной жизни, ненринадлежащаго ровно никакому
носителю, ни матеріальному, ни духовному, такъ что сами же данныя в ъ
о п ы т ! части этого потока и образуйте единственное истинное бытіе. П о
крайней мѣрѣ, пока еще остается неизв!стнымъ, можетъ ли существовать
метафизика въ в и д ! знанія, мы не в п р а в ! отрицать возможность допущен-
наго сейчасъ предположенія: при такихъ условіяхъ оно допустимо не мен!е
всякаго другого. А при немъ д!ло стоитъ такъ: хотя сами то данныя
намъ в ъ о п ы т ! душевныя переживанія, служащія частями этого потока, и
образуютъ единственное истинное бытіе, но ни одно изъ нихъ не можетъ
быть названо транссубъективнымъ или объективнымъ, хотя про н!которыя
изъ нихъ надо говорить, что они кажутся транссубъективныии или объ-
ективными, именно — т ѣ , которыя кажутся образующими внѣшній, тѣлесныи
міръ.
Здѣсь небезиолезно обратить вниманіе на необходимость соблю-
денія слѣдующей иредосторожаости: термины „субъективный" и „объ-
ективный" мы обязаны употреблять в ъ философіи не иначе, какъ в ъ
ихъ гносеологическом», т. е. въ только что указанном» смысл!, отнюдь
не подсовывая подъ н и х » т ѣ х ъ значеній, которыя нерѣдко связывают» съ
ними на своем» обывательском» я з ы к ! люди, пристрастные к ъ употрёбле-
нію иностранных» словъ и там», г д ѣ въ нихъ дѣтъ никакой надобности.
Н а обывательском» языкѣ часто слову „субъективный" придают» смысл»
„неимѣющаго достаточных» основаній,. а в ы з ы в а е м а я личными наклонно-
етями, вкусами и т . п . " , а въ связи съ этимъ слово „объективный" упо-
требляется въ смысл! „обоснованная, общеобязательная". Т а к ъ , нерѣдко
говорятъ: „это Ваше субъективное мн!аіе, поэтому оно не им!етъ никакой
объективной ц ! н ы " . Слова же „транссубъективный" обывательскій языкъ,
къ счастью, еще не усиѣлъ похитить у науки, а поэтому не усігѣдъ еще
приписать ему никакого произвольнаго, искаженная смысла; оттого то его
и стали употреблять в ъ гносеологіи, какъ синоним» термина „объективный",
наряду съ посдѣднимъ, между т ! м ъ к а к ъ прежде, съ нолстолітія назадъ,
в ъ научной литератур! его не употребляли, а довольствовались лишь тер-
минами „субъективный" и „объективный".
И зотъ, все, что было сказано для разъяененія п е р в а я с л ! д с т в і я ,
в ы т е к а ю щ а я изъ факта существовали границы логически позволительная
прим!ненія умозаключений и доказательств», можетъ быть редактировано
еще слѣдующимъ образом»: если мы считаемъ математику и естествен
пыя nay км знапіемъ, то вен, изучаемые ими предметы, т. е. всѣ дан-
ный опыта, ne только внутренняю, но и внѣшняго, включая er, них
и пространство съ времспемъ, логически обязаны считать субъектив-
ными, хотя часть ихъ кажется объективными или, транссубъективным
•Однако, это еще не означает», чтобы не было никакого истинно транс-
с у б ъ е к т и в н а я (иначе — объективная) міра. Напротив», можетъ быть, онъ и
существует», можетъ быть, в ъ немъ даже точно такія же пространство,
время и нанолняющія и х ъ веща и еобытія, какъ и в ъ той части субъ-
е к т и в н а я міра, которая кажется транссубъективной, да прямымъ предме-
томъ, изучаемымъ нами въ математики и еспіествозтніи служитг,
вовсе не транссубъективный, ио исключительно субъективный міръ,
часть_ которого только кажется объективнымъ мгромъ. И если бы к
нибудь, доказалъ, что к ъ пространству и времени, взятым» в ъ томъ с а -
мом» в и д ! , как» они даны въ опыт!, а также къ наполняющим» ихъ в е -
щамъ и явленіямъ природы, взятымъ въ томъ самомъ в и д ! , какъ все это
дано в ъ опыт!, нельзя относиться, какъ к ъ субъективным», а надо счи-
тать и х ъ истинным» бытіемъ, то т!мъ самым» было бы доказано, что
ви математика, ни естественный науки не им!ютъ права считаться зна-
віемъ. Но такое доказательство, конечно, упраздняло бы само себя; ибо
логически непозволительно примѣненіе умозаключеній к ъ истинному бытію,
a здѣсь мы примѣняли бы ихъ к ъ тому самому, про что нами же самими
и доказывалось бы, что оно есть истинное бытіе. С ^ J

4. Невозможность всякой метафизики въ видѣ знанія и не-

опровержимость любой въ видѣ вѣры.
АуѴВторое слѣдствіе, о которомъ мы говорили на-етр. А К 5 , таково:
если мы считаемъ математику и естественныя науки знангемъ,
то все содержание такого доступною намъ знангя, которое, хоть какъ
нибудь, да касалось бы истинною бытія (иначе — вещей въ себѣ, ноу-
меновъ), логически вынуждено ограничиваться только такимъ, чисто-
гносеологическимъ, а вовсе не метафизическимъ, положвніемъ: „объ ис-
тинномъ бытіи мы ничего не знаемъ и не можемъ знать ничего дру-
гого, кромѣ этой невозможности знанія о немъ, да еще—кромѣ того, что въ
видѣ вѣры можно смѣло, безъ всякою оігасенія быть опровергнутымъ
со стороны знангя, процовѣдывать объ истиномъ бытіи (иначе о вещахъ
въ себѣ, о ноуменахъ) все, что хотимъ". Другими словами: если мы
считаемъ математику и естественныя науки знаніемъ, то в ъ видѣ знанія
невозможна никакая метафизика, за то в ъ видѣ неопровержимой в ѣ р ы
можно исповѣдывать любую метафизику. /
В ъ самомъ дѣлѣ: если мы математику и естественныя науки
считаемъ знангемъ, гпо метафизики приходится состоять только изъ
опосредствованного знангя, т. е. изъ однихъ лишь сужденій, оправданных! Дока-
зательствами, но отнюдь не простой установкой дааныхъ опыта; ибо при допущен-
ном! нами условіи(т.е. если математика и естественныя науки считаются зна-
ніемъ) мы в с ѣ данныя опыта, включая въ нихъ и время съ иространствомъ,
обязаны считать нашими представлениями; а представленья, конечно, мы не
трать безъ _ всякихъ доказательствъ считать самимъ же исгпиннымъ
быщіемъ, равно какъ не трать приписывать послѣднему безъ всякихъ
доказательствъ какое либо другое опредѣленнов отношеніе къ пред-
ставленьям*, напр.—качественную одинаковость или, наоборотъ, полнѣйшее
несоотвѣтетвіе с ъ ними и т . п. Такимъ образомъ, для нревращенія в ъ
знаніе какого бы то ни было сужденія. говорящаго объ истинномъ
бытій ( 5 5 томъ числѣ и сужденія, либо отожествляющаго его с ъ
представлеаіями, либо приписывающая) истинному бытію какое нибудь
другое отношеніе к ъ представленіямъ), оно должно быть доказано, а н е
можетъ быть оправдано простой установкой данныхъ опыта. Но т а к ъ к а к ъ
логически непозволительно примѣнять умозаключенія, а съ ними и дока-
зательства, къ истинному бытію, то каждое сужденіе, говорящее объ истин-
номъ бытіи, навсегда принуждено оставаться недоказуемой вирой. З а то
эта вѣра не можетъ быть и опровергнута; ибо для оироверженія такого
сужденія тоже понадобилось бы иримѣнять умозаключенія к ъ истинному
бытію, именно—либо для доказательства сужденія, противоположна™ опро-
вергаемому (слѣдовательно, для доказательства такого сужденія, которое
тоже говорило бы объ истинномз бытіи), либо для доказательства, что
в ъ видѣ слѣдствія, вытекающаго изъ опровергаемаго сужденія оОъ истин-
номъ бытги, получится явная нелѣпость (сравн. съ этимъ сказанное о
противоположных! сужденіяхъ и методах! опроверженія выше в а стр. 1 2 4 и
1 2 6 ) . Такимъ образомъ, ни одно изъ метафизических! воззрѣній никогда
не можетъ превратиться в ъ знаніе, за то любое изъ нихъ можно исповѣ-
дывать безъ всякаго опасенія быть ^опровергнутым! со стороны знанія, т. е.
въ видѣ неопровержимой в ѣ р ы . 4 ѵ ,

5. Наглядное разъясненіе недоказуемости и неопровержи-

мости любой метафизики.
(} Разъясним! разнообразными нримѣрами, что сейчасъ было сказано о
метафизик!. Т а к ъ , существованіе какого бы то ни было транссубъектявнаго
(иначе-объективнаго) міра в ъ с о с т а в ! истиннаго бытія можетъ быть
допускаемо не иначе, какъ только в ъ в и д ! недоказуемой в ! р ы , т а к ъ к а к ъ
при попытках! превратить ее в ъ знаніе, пришлось бы прим!нять доказа-
тельства к ъ истинному бытію. Н о в м ! с т ! съ т ! м ъ нельзя и опровергнуть
существованіе транссубъектявнаго міра, потому что пришлось бы для этой
ц!ли доказывать либо такое сужденіе: „ в ъ с о с т а в ! истиннаго бытія н і т ъ
транссубъектявнаго міра", либо такое: „если в ъ с о с т а в ! истивнаго бытія
есть транссубъективный міръ, то это приводит! къ такимъ-то и такимъ-то
нелѣпымъ с л ! д с т в і я м ъ " , а и в ъ томъ, и в ъ другомъ с л у ч а ! вышло бы
примѣненіе умозаключеніи къ истинному бытію. Поэтому, в ъ в и д ! неопро-
вержимой в ! р ы мы можемъ смѣло допускать сущесгвованіе транссубъектяв-
наго міра, т . е. щропов!дывать реуиетіъ, но настолько же см!ло въ в и д !
неопровержимой в ! р ы мы можемъ проповѣдывать и чисто-идеалистическую
точку зр!нія, т . е. говорить, чт&_н!тъ никакого транссубъектявнаго міра,
и что весь данный в ъ о п ы т ! в н ѣ ш і й міръ состоитъ изъ такихъ иред-
ставленій, которыя, хотя и кажутся в ъ силу законовъ душевной жизни
объективно (иначе-транссубъективно) существующими, въ дМствительности
не соотв!тствуютъ ровно никакимъ вещамъ в ъ себ!, никакому истинному
бытію.
Далѣе: если мы иредпочтемъ в!ровать въ одну изъ этихъ точекъ з р ! -
нія, то, в ъ виду непозволительности прим!нять умозаключения к ъ истин-
ному бытію, ее, в ъ свою очередь, можно выставить в ъ какомъ угодно
видоизмМеніи, но, конечно, опять таки, лишь какъ неопровержимую в ! р у ,
а отнюдь не какъ знаніе. Напр., если у в ! р о в а т ь в ъ реализмъ, то смѣло,
не боясь опроверженій со стороны знанія, можно допускать такой взглядъ
на транссубъективный міръ, при которомъ посл!дній будетъ считаться точь
въ точь такимъ же, какъ и въ наивномъ реализм!, только съ сл!дующимъ
отличіемъ; наивный реализмъ всл!дствіе своей наивности, конечно, не в ъ
силахъ додуматься до того, чтобы считать весь вн!шній міръ, мыслимый
 въ_томъ в и д ! , к а к ъ о н ъ данъ в ъ оаытѣ, сорокупностью звленій, т . е.
нашихъ представленій, которыя, будучй~субъективными, невольно кажутся
транссубъектввными, а подлинный транссубъективный міръ трансцендентнымъ,
навсегда^недост^пныыъ опыту. Мы же, узнавъ, что в с ѣ данныя опыта дол-
жны считатьея представлениями, пріобрѣли возможность считать подлинный
транссубъективеый міръ трансцендентнымъ, а во всѣхъ остальныхъ отно-
шеніяхъ точь въ точь такимъ же, какъ его рисуетъ себѣ наивный реализмъ,
т. е. находящимся в ъ такомъ же точно пространств!, какое и в ъ субъ-
ективяомъ мірѣ, съ точно такими же свойствами, напр.—съ такими же
цвітами, запахами, и т . д . , какъ и в ъ субъективномъ мір!. Правда, в ъ
этомъ видоизміненіи наивнаго реализма скрывается то же самое противо-
р!чіе, которое такъ быстро губить его первоначальную форму. Именно: и
у насъ такъ-же, какъ въ первоначальной форм!, выходить, что одна и т а же
вещь, н а п р . , — с п ! л а я ягода земляники, сразу и обладаете, не обладаете
однимъ и т ! м ъ же цв!томъ, коль скоро въ глазахъ дальтониста эта ягода
окрашена въ такой же ц в ! т ъ , какъ листья земляники, между т і м ъ к а к ъ в ъ гла-
захъ другихъ людей у нея другой ц в ! т ъ , ч ! м ъ у листьевъ. В ! д ь намъ, такъ
же, какъ и первоначальной форм! наивнаго реализма, приходится считать оба эти
ц в ! т а находящимися одновременно в ъ самой же я г о д ! . Но теперь уже это
не бѣда; ибо теперь сд!лалось ыеизв!стнымъ, подчинены ли вещи в ъ с е б !
закону противор!чія, и если даже подчинены, то насквозь, или же только
отчасти - , такъ что именно въ примѣненіи къ ц в ! т а и ъ - т о он!, можетъ быть,
и не подчинены ему. Пока царствуете надъ умами первоначальная форма
наивнаго реализма, то скрытое въ немъ противор!чіо, конечно, тотчасъ
же губить его, какъ только оно будетъ понято, ибо тогда законъ противо-
р ! ч і я все еще считается зав!домо дМствующимъ и въ вещахъ в ъ с е б ! .
Теперь же не страшны никакія противор!чія, которыя могли бы по-
явиться в ъ нашихъ мысляхъ о вещахъ в ъ еебѣ: противор!чія недопустимы
только въ мысляхъ о данныхъ опыта; ибо посд!днія приходится считать нашими
представленіями, т. е. явленіями (феноменами), а не вещами въ с е б ! .
Конечно, только что указанное видоизмвненіе наивнаго реализма можетъ
оказаться почему либо неиріятнымъ; можетъ быть, пріятн!е будете сохра-
нить изъ его первоначальной формы имманентность транссубъективнаго міра.
Т а к ъ , напр., Н . О. Лосскій жалуется: „намъ душно в ъ узкой с ф е р ! я ,
мы хотимъ выйти в ъ безбрежное море дМствительности, какъ она суще-
ствуете независимо отъ свойствъ нашего я " (иь-еве—^Обоспова«е-нп.ту:-
нтиі&эмагѴ^тр:—8). Н о теперь и этому горю легко помочь посредствомъ
другого видоизміненія наивнаго реализма, которое в ъ в и д ! в ! р ы можно
испов!дывать съ такой же безбоязненностью быть опровергнутыми какъ и
только что онисанйое. Именно: мы можемъ теперь допустить, что сами
же данныя опыта, не переставая быть представлениями, (дабы математика
и естественныя науки не лишились права считаться знаніемъ), в м ! с т ! съ т ! г ь
составляютъ само же истинное бытіе, такъ что посл!днее оказывается иммапен-
нтымъ, прямо, непосредственно даннымъ въ.опытгь, хотя и не составляющимъ
предмета, и з у ч а е м а я математикой и естественными науками, но служащим» т а -
кимъ предметом», о котором» приходится говорить не имъ, a метафизикѣ. Такой
именно взгляд» на истинное бытіе входит», напр., в ъ состав» изобрѣтен-
наго Н . О. Лосскимъ интуитивизма •(qnnmr-§--7 этой главы). И его, к о -
нечно, нельзя доказать вслѣдствіе непозволительности применять умозаклю-
ченія к ъ истинному бытію; но по той же причин! е я нельзя и опровер-
гнуть. Правда, въ этомъ в з г л я д ! скрыты несомн!нныя нротивор!чія; ибо,
во-дервыхъ, истинное бытіе выходит» сразу ,и нашими представленіями,
т. е. т ! м ъ , что намъ представляется существующим», и т ! м ъ , ч т о суще-
ствует» независимо, отъ представленій, т . е. независимо отъ того, пред-
ставляется ли оно существующим», или же н ! т ъ ; во-вторых», истинное бытіе
з д ! с ь н е состіяляетъ предмета, изучаемаго математикой и естествознаніемъ,
а в ъ то же время составляетъ т ! самыя данныя опыта, которыя изучаются
математикой и естествознаніемъ. Но коль скоро намъ неизвістно, подчи-
нено ли истинное бытіе закону противор!чія, то мы не имѣѳмъ нрава опро-
вергать интуитивизмъ ссылкой на скрытыя в ъ немъ иротивор!чія: можетъ
быть, ихъ то осуществленіе и образует» сущность или природу и с т и н н а я

Само собой разумѣется, что съ такимъ же усшЬхомъ, какъ при только что
описанных» видоизм!неніяхъ н а и в н а я реализма, в ъ в и д ! в ! р ы можно д о -
пускать и любой другой реалистически взгляд» на транссубъективный міръ,
н а п р . — и магеріализмъ, и панпсихизм» и т . д. А если мы нм!сто реали-
стических» нанравлевій предпочтем» идеализм», то тоже можемъ принять его,
какъ неопровержимую в ! р у , не только в ъ его наибол!ѳ распространенной
форм!, при которой допускается существование души, какъ носителя душевныхъ
явленій, но и в ъ н!которыхъ другихъ формах». Напр,, в ъ форм!, соеди-
няющей в м ! с т ! оба отрицанія, которыя порознь содержатся в ъ матеріализмѣ
и в ъ обычной форм! идеализма, т . е. можно отвергнуть сразу и матерію,
и душу, а допускать, ч т о каждый изъ насъ есть только поток» душевныхъ
явленій, ненринадлежащихъ ровно никакому носителю, ни матеріальноиу, о-
котором» учит» матеріализмъ, считая душевную жизнь норождеаіемъ ма-
теріи и ея движеній, ни тому духовному, о котором» говорятъ, называя
его душой, и дуализм», и панпсихизм», и обычная форма идеализма, т а к ъ
что в ъ этомъ поток! сами же нредшоствующія явленія пораждаютъ иослѣ-
дѵющія безъ всякой помощи со стороны какого либо носителя этихъ я в -
леній; при чемъ д і л о такъ идет», что одна часть этого потока ( ч у в с т в а ,
мысли и т. п.) объединяется по законам», управляющим» связью душевныхъ
дереживаній, в ъ в и д ! такъ называемая в н у т р е н н я я или п с и х и ч е с к а я
міра, а другая (зрительныя, осязательный, з в у к о в е я ощущеяія и т . д . )
пріобр!таетъ видимость в н ! п ш я я , т!лесяаго міра.
Т а к а я точка з р ! н і я ничуть не хуже другихъ метафизических» в о з -
зрѣній. Она даже соблазнительн!е другихъ, потому что съ п е р в а я взгляда
совс!мъ не похожа на метафизику: в ! д ь при ней в с ! данныя опыта при-
ходится объяснять одними только данными опыта я законами, управляющими
 •

ихъ связью, а отнюдь не ихъ метафизическими носителями, не вещами в ъ

себѣ, какъ это дѣлается въ другихъ метафизических! ученіяхъ. J I o эта точка
зрѣнія, все таки, метафизическая; ибо, во-первыхъ, она не воздерживается
отъ всякихъ рѣчей о вещахъ в ъ себѣ, но говоритъ о нихъ (какихъ изъ
нихъ вовсе нѣтъ); во-вторыхъ, именно вслѣдствіе такой неосмотритель-
ности получается тотъ, неожиданный для нея, результате, что описывае-
мый ею нотокъ душевной жизни самъ же и превращается в ъ истинное
бытіе. Эта точка зрѣнія перестала бы принадлежать к ъ метафизическимъ
только въ томъ случаѣ, если бы она была видоизмѣнена слѣдующимъ обра-
зомъ: „намъ нензвѣстно, существует! ли какой либо носитель даннаго
намъ в ъ опытѣ потока душевной жизни, a тѣмъ болѣе неизвѣстно ни т о ,
каковъ этотъ носитель, если онъ существуете, ни то, с у щ е с т в у ю т ли,
кромѣ него, еще другія вещи в ъ с е б ! , и какъ относятся онѣ к ъ этому
носителю. Но намъ и не надо знать ничего подобнаго; ибо въ своихъ объ-
ясненіяхъ данныхъ опыта мы умышленно станемъ пользоваться только дан-
ными же опыта да управляющими и х ъ связью законами". Приблизи-
тельно въ этомъ видѣ она или, по крайней мѣрѣ, стремленіе к ъ ней
ветрѣчается уже у Давида Юма (англійскій философъ, 1 7 i l — 1 7 7 6 г . )
в ъ его „Изелѣдованіи о человѣческомъ разумѣніи" и „ Т р а к т а т ! о чело-
віческой природ!".
Конечно, видоизм!ненія реализма и идеализма еще не ограничиваются
одними лишь указанными нами; да для нашихъ ц!лей н ! т ъ никакой н а -
добности в ъ ихъ исчерпывающем! обзор!.
6. Отношеніе гносеологическихъ выводовъ изъ логичюскихъ
законовъ мытленія къ критицизму.
/ / ^ Т а к о в ы ѵ гносеологическіе выводы, к ъ которымъ приводите разсмотр!-
Sie логических! законовъ мышленія. И вся совокупность этихъ выводовъ,
начиная съ ученія о границ! логически позволительна™ ирим!ненія умозаключе-
ний, должна считаться составной частью критической теоріи познанія, и н а ч е —
философскаго критицизма/ ибо такія яазванія исторически укрѣпились за осно-
ванной Кантомъ теоріей познанія. ^Мы же пришли кътѣмъ же самымъ вы-
водамъ. какъ и Еантъ, по только другими путями, чѣмъ онъ, и совершенно
независимо отъ употребляемых* имъ доказательствъ. В ъ самомъ дѣлѣ, в с я
суть кантовскаго критицизма, если отбросить въ немъ все дополнительное и
выводное, а ограничиться лишь его основными пунктами, можетъ быть охарак-
теризована слѣдующиии чертами: отнюдь не доказывая, что математика и есте-
ствознание образуют! знаніе, а допуская ихъ принадлежность къ знанію, просто
к а к ъ факте, Е а н т ъ выясняете т ! условія, при которыхъ у нихъ получится
логическое право считаться зяаніемъ, а также и в с ! слѣдствія, вытекающія
изъ этихъ условій, Важн!йшими же слѣдствіями, вытекающими изъ нихъ,
служатъ д в а слѣдующихъ, к ъ которымъ пришли и мы:
L В с ѣ предметы, изучаемые математикой и естествозяаніемъ, т . е .
и пространство, и время, и в с ! данныя опыта, какъ вн!шняго, такъ и
18
внутренняго, обязательно считать всего лишь нашими неизбѣжными пред-
ставленіями о вещахъ, о бытіи. а не истиннымъ бытіемъ, иначе—-явленіями,
а не вещами въ себѣ: в ъ противномъ случаѣ математика съ естественными
науками утратятъ право считаться знаніемъ.
2. Никакое ученіе объ истинномъ бытіи или о вещахъ в ъ себѣ, т . е.
никакая метафизика не имѣетъ нрава считаться знаніемъ. Вещи__въ__себѣ
вполяѣ непознаваемы. Даже и самое существованіе вещей в ъ себѣ остается
проблематичным! для нашего знанія. Ссылаться же на математику съ есте-
ствознаніемъ для подтвержденія возможности и для метафизики существо-
вать въ видѣ знанія совершенно непозволительно; ибо т ѣ самыя условія,
которыя создаютъ право считаться знаніемъ для математики съ естество-
знаніемъ, они-то и служатъ непреодолимым! преиятствіемъ для метафизики
считаться знаніемъ.
Впрочемъ, кромѣ отличія в ъ доказательствах!, которыми мы поль-
зуемся, у насъ есть еще одно отличіе отъ Канта, именно—въ_выводахъ,
отличіе, которое зависит! отъ слѣдующей причины: Кантъ не разсматри-
валъ логических! законовъ мышленія съ гносеологической точки зрѣнія и
поэтому, вмѣстѣ съ обыденным! мышлеяіемъ, предполагал! ззкощъ противо-
рѣчія дѣйствующимъ повсюду, даже и в ъ вещахъ в ъ себѣ или_истин-
номтГбытіи. Вслѣдствіе этого онъ не иогъ допустить в ъ числѣ неопровёр^
жимыхъ метафизических! воззрѣній наивный реалщщъ; ибо ири всякомъ своемъ
видоизмѣиеніи послѣдній ^вносите цротиворѣчіе в ъ истинное бытіе, fcpr
стр. ' 2 V t ) . Поэтому к ъ наивному реализму Кантъ всегда относится отрица-
тельно по существу, т . е. всегда предполагаете его._явяо ложнымъ а не
только ч т о недоказуемым!, какъ у насъ. Но, конечно, такое отличіе, служа
всего лишь слѣдствіемъ дальнѣйшаго углубленія философскаго критицизма,
произведенная нами путемъ примѣненія гносеологических! изслѣдованій
К а н т а к ъ логическим! законам! мышлеяія, отнюдь не лишаетъ насъ
права причислять наше ученіе к ъ критической теоріи иознанія.
Кромѣ того, не мѣшаетъ отмѣтить еще слѣдующее обстоятельство, ко-
торое, конечно, образует! не новое отличіе отъ Канта, но всего лишь до-
полненіе к ъ нашему основному отличію отъ него. Кантъ вовсе не обсу-
ждалъ вопроса о вашемъ правѣ считать логическіе законы мышлеяія дѣй-
ствующими в ъ истинномъ бытіи и иоэтому предполагал!, что иослѣднее
подчинено ?гаждсшуизъ нихъ, Мы же, правда, говорили пока всего лишь о неиз-
вѣстности, подчинено ли оно закону противорѣчія, и в с ѣ наши гносеологическія
заіаюченія основывали только на этой неизвестности, умалчивая щО_„законѣ
исключенная третьяго; но это еще не означаете, будто бы, по нашему
мнѣнію, онъ навѣрное дѣйствуетъ въ истинномъ бытіи. М ы умалчивали
о немъ только в ъ видахъ упрощеяія нашихъ гносеологических! выводов!.
В ъ дѣйствительности же у насъ нѣтъ ни малѣйшаіо права считать
истиннее бытіе подчиненными закону исключенною третьяго, т а к ъ
что, напр., оно, чего добраго, ни матеріально, ни нематеріально, а представ-
ляете собой такое третье, которое замѣняетъ сразу и то и другое, но кото-
раго мы, конечно, не в ъ еилахъ понять, в ъ чемъ именно состоите оно,
потому что не можемъ мыслить его. В ѣ д ь изъ того, что мы не въ состояніи мыслить
такое третье отногаеніе одного понятія къ другому, которое не выходило бы ни
утвердительнымъ, ни отрицательнымъ, a заменяло бы собой сразу и то и другое,
еще нельзя заключать, что такое отношеніе не можетъ быть осуществлено
не только въ нашемъ мышленіи, но и в ъ бытіи, какъ оно существуете
независимо отъ нашего мышленія о немъ, т . е. в ъ истинномъ бытіи. Т а -
кое третье отяошеніе, конечно, должно, казаться намъ неосуіцествимымъ
гдѣ бы то ни было, в ъ томъ числѣ и в ъ истинномъ бытіи: и это должно
казаться намъ именно оттого, что мы не в ъ силахъ мыслить его, подобно
тому, какъ все непредставимое кажется намъ завѣдомо неосуществимымъ.
Другими словами: законъ иеключеннаго третьяго долженъ казаться д ѣ й -
ствующамъ и в ъ вещахъ в ъ себѣ, а не в ъ однихъ лишь нрѳдставле-
ніяхъ и мышленіи. Но казаться__еіце не значите дѣйствительно быть.
В м ѣ с т ѣ съ тѣмъ, очевидноДІаёльзя построить "правильное ( и м е н н о — н е в п а -
дающее в ъ заколдованный кругъ) доказательство, что истинное бытіе
должно быть подчинено разсматриваемому закону; ибо всякое доказатель-
ство исходить изъ предположения что предмете, о которомъ ведется наше
доказательство, подчиненъ и этому закону, наряду с ъ закономъ нротиворѣ-
чія
Такимъ образомъ, когда мы разсуждаенъ объ истинномъ бытіи, или
о вещахъ в ъ себѣ, то, в ъ отличіе отъ Канта, мы считаемъ сохраняющими
всю свою силу только законы тожества І_і(рста,Т(ичнаго__основанія. Дѣдо
въ томъ, что эти два закона по своему содержсшію рѣзко отличаются о т ъ
законовъ противорѣчія и иеключеннаго третьяго, такъ какъ первые гово-
рятъ только о мышленіи безъ всякихъ предположений о предметахъ мыиіленія.
Законы же противорѣчія и иеключеннаго третьяго, напротивъ, нодразумѣва-
ютъ в ъ с е б ! нѣкоторыя предшшженія, касающГяся самихъ предметовъ, о
которыхъ мы мыслимъ, т а к ъ что прежде, чѣиъ полагаться на эти законы
въ яримѣнеяіи к ъ кажущемуся или истинному бытію, надо еще сперва
удостовѣриться, навѣрно ли осуществлены в ъ „немъ т ѣ предположенія,
которыя подразумѣваются в ъ этихъ законахъ. Д р І

. Защита метафизики Н. О. Лосскимъ съ помощью интуи-

тивизма.

/ і 7 ; Л е р е й д е м ъ теперь к ъ разсмотрѣнію т ѣ х ъ попытокъ, которыя могутъ

сдѣлать и уже дѣлаютъ съ цѣлью защитить противъ насъ возможность
существовать и метафизик! в ъ в и д ! знанія наряду съ математикой и естествен-
ными науками. Только одна изъ нихъ, именно—попытка Н . 0 . Лосскаго.
уже обнародована в ъ печати (въ .Журн. Мни. Нар. Проев,- з а 1 - 9 0 9 т .
№ 1 , в ъ его с т а т ь ! : „Основательно-ли новое и легкое доказательство фи-
Л0£офскаго критицизма".). Съ нея то мы и начнемъ свое д ! л о .
Вотъ какъ эта защита изложена самимъ же Н . О. Лосскимъ: „проф.
18"
 Введенскій, говоритъ онъ, не достиг» цѣли—ие обосновал» критицизма,
такъ какъ, вводя въ крѣаость свои войска, онъ не замѣтилъ, что вмѣсгѣ
съ ними проникли туда и нѣкоторые его противники-метафизики, напри-
мѣръ, интуитивизмъ. В ъ самомъ дѣлѣ: признаем» вмѣстѣ съ проф. В в е -
денским», что умозаключенія вполн! умѣстны и логически позволительны
лишь о нашихъ представленіяхъ. Изъ этого, однако, вовсе не вытекаетъ,
будто умозаключенія не относятся к ъ вещамъ, къ „истинному бытію" ( к о -
вычки здѣсь поставлены самимъ Н . О. Лосскимъ) возможно ученіе, и оно
то именно и о т с т а и в а е т с я а д н і р а и ш ш щ ъ , что представленіе о вещи есть
ничто иное, к а к ъ сама вещь, само истинное бытіе... Очевидно, согласно
этому ученію, доказательство того, что умозакзюченія умѣстны о представ-
і е н і я х ъ , равносильно доказательству того, что они умѣстны о в е щ а х ъ " Ц г
^r-espгЧввЦ »
Но H . О. Лосскій не замѣтилъ въ своем» д о к а з а т е л ь с т в ! слѣ-
дующей ошибки: оно исходить изъ такого произвольнаго осно-
вания, что послѣднее никакъ нельзя доказать до тгьхъ поръ,
пока не докажешь того же самого положены, для доказательства ко-
тораго назначено это основаніе. В р я д » ли нужно нояснять, что э т о — с а -
мое пагубное для всякаго доказательства видоиззгішевіе ошибки petitio
principii * ) . А несомн!нно, что разсматриваемое доказательство страдает»
такой ошибкой. В ъ самомъ д ! л ! : основаніемъ в ъ немъ служит» суждевіе,
говорящее, что представленія суть само же истинное бытіе. Н о чтобы
доказать это сужденіе, надо примѣнить умозаключенія къ истинному бы-
тію (ибо каждое сужденіе, говорящее объ истинномъ бытіи, если и могло-
бы быть знаніемъ, то только опосредствованным», см.—выше с т р . 269)-,
іѳжду т ! м ъ какъ само-то это основаніе назначено именно для доказа-
тельства позволительности нрин!нять умозаключенія къ истинному бытію, т а к »
что наше оенованіе доказательства можетъ быть доказано не иначе, какъ
съ помощью того же самаго иоложенія, для оправданія котораго оно и

*) Это прелюбопытное видоизмѣненіе «ошибки ііпоцзнацуіаго/иначе - с п о р -

наго) основанія». Многіе (хотя далеко не всѣ) логики только его и называют»
«petitio'principii», а остальныя ея видоизмѣненія зовутъ просто «ошибкой произ-
вольнаго основанія», но Не petitio principii. II такое отяошеніе къ дѣлу в п о л н !
понятно; ибо это любопытное видоизмѣненіе настолько своеобразно, что естест-
венно было бы называть его особымъ именемъ. Вѣдь такая ошибка .образует» что-
то среднее между заколдованным! кругом» и ошибкой простою произвольнаго
основанія (т. е. такого, которое не доказано, но доказательство котораго не нуж-
дается въ томъ, чтобы уже было доказано то самое положеніе, для доказатель-
ства коего назначено это основаніе. См. примѣръ такого простою произвольнаго
основанія на стр. 154). Но вотъ бѣда: разсматриваемое видоизмѣненіе на дѣлѣ
попадается только въ разсужденіяхъ о предметах», мало извѣстныхъ или даже
совсѣмъ неизвѣстныхъ подавляющему большинству читателей, такъ что его
не пояснить коротеньким» и всѣмъ понятным» примѣромъ Вотъ почему мно-
гіе логики при описаніи ошибок» вовсе не упоминают» объ этомъ вядоизмѣне-
ніи произвольнаго основанія и называют» именемъ «petitio principii» (т. е. тре-
бованіемъ основанія) всякую «ошибку произвольнаго оенованія», какъ это сдѣ-
лали и мы на стр. 154. При такихъ условіяхъ ученіе объ ошибочных» доказа-
тельствахъ становится гораздо проще и легче, а между тѣмъ авторы работ»,
посвящаемых» критик! научных» произведений, уже привыкли употреблять
выраженіе «petitio principii», какъ названіе всякаго произвольнаго основанія.
 назначено. Поэтому доказательство Н . 0 . Лосскаго навсегда осуждено вис-
нуть на в о з д у х ! и навсегда останется непригодным! для науки.
Правда, Н . 0 . Лосскій ночти тотчасъ же поел! изложенія этого до-
казательства ув!ряетъ, будто бы интуитивизм! находится в ъ какомъ то
особомъ положеніи по сравненію со всякой другой метафизикой, будто бы для
его оправданія н ! т ъ никакой надобности пользоваться умозаключеніями. Но,
къ сожалѣнію, ему не удается подтвердить справедливость такого стран-
наго мнѣнія. Вотъ какъ онъ подтверждает! его: сперва онъ з а я в л я е т ! ,
что все сказанное о воснріятіяхъ прим!нимо и к ъ нредставленіямъ, „ п о -
тому что, говорит! онъ, интуитивист! с в о д и т ! составь представленій и
восііріятій къ однимъ и тѣмъ же элементам! съ разницею лишь въ интен-
сивности". о. стр. 1 8 1 ) . П о е л ! же, обращаясь къ разсмотр!нію нашихъ
словъ (сказанянхъ-.въ.бр.ош.ю.рѣ--„ Новое и легкое доказательство философскаго-
критищиямаг"), что интуитивизму никоимъ образомъ нельзя доказать себя, такъ
к а к ъ всякое доказательство состоитъ изъ умозаключеній, а мы теперь ли-
шены нрава прим!нять умозаключенія к ъ истинному бытію, онъ такъ воз-
р а ж а е т ! намъ: „на дѣлѣ, говорите Н . 0 . Лосскій, интуитивисту въ этомъ
спор! вовсе не нужно ириб!гать къ умозаключеніямъ, а нужно лишь уста-
новить донятія „ я " и ..транссубъективной вещи" путемъ простого разли-
чения данныхъ опыта (курсивъ Н . 0 . Лосскаго): наблюдая такія данныя,
какъ хотѣнія, чувства удовлетворенія и тому подобное, еъ одной стороны,
и качанія маятника, движенія облака, свистъ паровоза, съ другой стороны,
онъ на основаніи непосредственно усматриваема™ различія называешь (нашъ
курсивъ) первую группу данныхъ своимъ субъективным! мір.омъ, а вторую
группу —трацссубъеЕтивнымъ міронъ, в ъ такой же м ! р ! не нуждаясь'при
этомъ в ъ умозаключеніяхъ, к а к ъ и тогъ, кто, наблюдая множество ц в ! -
товъ, относить одни цвѣта къ г р у п п ! отт!иковъ краснаго ц в ! т а , a другіе
— к ъ групп! отт!нковъ голубого ц в ! т а " (4.—с ежр—.182. Конечно,- I L O ,
Лосскій слова „относите к ъ групп! и т . д . " употребилъ з д ! с ь в ъ
смысл! „ н а з ы в а е т ъ группой и т. д . " : въ противномъ с л у ч а ! его наблю-
датель цв!товъ настолько же пользовался бы умозаключеніями, какъ и
тотъ, кто относить в с т р о е н н о е имъ четверорукое животное къ обезьяиамь
на томъ основаніи, что в с ! четверорукія—обезьяны, а в с т р о и в ш е е с я живот-
ное —четверорукое, с л ! д . , и т. д.). ,
Вотъ и все, цѣликомъ взятое, доказательство Н . 0 . Лосскаго, будто
бы интуитивизму для своего оправданія н ! т ъ надобности пользоваться умо-
заключениями. Д а р а з в ! это доказательство, или вообще какое либо под-
тверждение, а не чисто голословное повтореніе спорной мысли? В ъ самомъ
д ! л ѣ , передъ нами возникъ такой_вон£осъ: „ к а к ъ удостов!риться безъ
помощи умозаключеній, что Н . 0 . Лосскій им!етъ право считать^ а
поэтому и называть представяенія самимъ же истиннымъ бытіемъ?" H . 0 .
Лосскій же на это отвѣчаетъ всею лишь такими словами: „ я раздѣзшівсѣ данныя
опыта на д в ! группы и одну изъ нихъ, къ которой наряду съ колебаніями маятника
и т. п., отнесу также и представленія, назову транссубъективнымъ міромъ,
т. е. именемъ, которое позволительно примѣнять только къ истинному
бьітію". Д а вѣдь о томъ то и идетъ рѣчь, чтобы оправдать свое право
на примѣненіе этихъ названій к ъ представленіямъ; ибо подобное принѣ-
веніе обозначаете, что нредставленія уже считаются частью транс-
субъективнаго міра, т . е. истиннымъ бытіемъ, что они уже отожествлены
съ послѣднииъ, а мы еще не получили отвѣта, по какому праву произ-
ведено такое отожествленіе * ) .
* ) Можетъ быть, кому нибудь придете въ голову, не употребляете ли
Н. О. Лоескій термины „транссубъективный міръ" и „истинное бытіе" не въ ихъ
общепринятыхъ значеніяхъ, но какъ простые синонимы слова „иредставленіе", какъ
добавотшя пазванія представленій: вѣдь тогда, дѣйствительно, у него не будетъ на-
добности оправдывать умозаключеніями мысль, что иредставленія суть само
же истинное бытіе. Да, такое словоупотребленіе, при которомъ означенные тер-
мины служатъ простыми синонимами нѣкоторыхь данныхъ опыта, при чемъ къ
числу послѣднихъ отнесены и представления, у него, дѣйствительно, встрѣ-
чается, только, къ сожалѣнію, не вездѣ, а исключительно лишь тамъ, г д ѣ онъ
увѣряетъ, будто бы для оправданія интуитивизма нѣтъ надобности пользоваться
умозаключениями. В ъ оетальныхъ же случаяхъ онъ, очевидно, употребляете
означенные термины въ ІІХЪ общепринятомъ смыслѣ: иначе съ какой же стати
онъ сталь бы оспаривать нанпъ выводъ о непозволительности примѣнять умо-
заключенія къ „истинному бытію" въ общепринятомъ смыелѣ этого выражения? В ѣ д ь
этотъ выводъ нисколько не касался бы его, если бы онъ вездѣ употребляли озна-
ченные термины въ емыслѣ всего лишь добавочныхъ названий для одной группы
данныхъ опыта. Къ тому же, у Н. О. Лоескаго есть одно замѣчаніе, высказан-
ное имъ тотчасъ же послѣ разсмотрѣныаго нами на стр. 276 доказательства
позволительности примѣнять умозаключенія къ истинному бытію, изъ котораго
ясно видно, что въ этомъ мѣетѣ, т. е. въ составѣ означеннаго доказательства, вы-
раженіе „истинное бытіе" употреблено имъ въ его общепринятомъ смыслѣ;
„это не мѣшаетъ, иишетъ онъ, вещамъ интуитивизма, какъ и вещамъ наивнаго
реализма, быть тѣми самыми вещами, тѣмъ самымъ „истинными бытіемъ" (ко-
вычкн поставлены самим ь Н. О. Лосскимъ), щютивъ познаваемости котораго такъ
энергично борется проф. Введенскій, именно быть вещами, которыя вовсе не обя-
заны складываться изъ психическихъ иродессовъ" (1. с. стр. 180). А надо имѣть въ
виду, что въ цитируемомъ мѣстѣ взглядъ интуитивизма былъ такъ редактпро-
ванъ Н. О' Лосскимъ: „представленіе о вещи есть ничто иное, какъ сама вещь,
само истинное бытіе"... (см выше стр. 276). Не ясно ли, что Н. О. Лосскій употреб-
ляете выраженіе ..истинное бытіѳ" повсюду въ его общепртятомъ смыслѣ, кромѣ
того случая, когда утверждаете, будто бы интуитивизму нѣтъ надобности для
своего оправданія пользоваться умозаключеніями? Такимъ образомъ, интуити-
визмъ построено H. О. Лосскимъ съ помощью ошибки quaternio terminorum и насквозь пропи-
тапъ ею, такъ что составляешь прежде всею игру словами. Дѣло ведется слѣдующимъ
образомъ: раздѣливъ всѣ данныя опыта на двѣ группы, Н. 0 . Лосскій условли-
вается называть одну изъ нихъ „транссубъективнымъ міромъ", или же (какъ
онъ иначе выражается въ книгѣ „Обоснованіе интуитивизма") „трансцендентной
относительно нашего я " и тому подобными терминами, вслѣдствіе чего послѣд-
ніе утрачиваютъ свой общепринятый смыслъ и пріобрѣтаютъ новый, именно—
служатъ теперь просто добавочными пазваиіямн для нѣкоторыхъ данныхъ опыта:
a послѣ того онъ къ этимъ данными опыта постоянно такъ относится, какъ
если бы имъ было гдѣ нибудь доказано, что мы нмѣемъ право называть ихъ
тѣми же самыми терминами въ общепрщятомъ с.шелѣ послѣднпхъ. Въ этомъ весь
секреть построѳнія интуитивизма, только въ книгѣ „Обоснованіе интуитивизма"
этотъ секреть остается затѣненнымъ различными подробностями, въ цитиру-
емой же статьѣ онъ вслѣдствіе ея сжатости сразу кидается въ глаза. И тѣыъ,
кто жалуется, что трудно разобраться въ упомянутой книгѣ H. 0 . Лоескаго,
можно посовѣтовать внимательно вчитаться въ цитируемую статью; въ ней съ
такой ясностью выступаютъ на видъ не только отмѣчеііныя здѣеь и въ дру-
гихъ нашихъ подстрочныхъ примѣчаніяхъ (на стр. 244, 249, 253 и 263\ но всѣ до
одной особенности научныхъ пріемовъ H. 0 . Лоескаго, что поелѣ того и въ его
книгѣ онѣ станутъ прозрачными для всякаго, кто при чтенін научныхъ книгъ
не подмѣниваетъ разсмотрѣнія одновременно съ анторомъ собственными гла-
зами предмета, о которомъ говорить этотъ авторъ, простыми запомннаніемъ
мыслей послѣдняго объ этомъ предмете.
 Такимъ образомъ, самъ-то интуитивизмъ, т. е. само-то отожествленіе
нредставленій съ истиннымъ бытіемъ, остается у H . О. Лосскаго, хотя и
противъ его воли, допущеннымъ ( д а и вообще можетъ быть допущено)
только в ъ видѣ недоказуемой вѣры, а поэтому интуитивизмъ никоимъ об-
разомъ не можетъ служить отнравнымъ нунктомъ для доказательства воз-
можности метафизики въ видѣ знанія ( с р а в н т - в а ш стр. - 2&&).
8. Жистицизмъ и эащита метафизики съ его помощью.
Ж Гораздо серьезнѣе, чѣмъ попытка H . О. Лосскаго, хотя, все таки, не
достигаете дѣли, т а защита возможности для метафизики быть знаніемъ,
которая основана на мнстицизмѣ. Подъ этимъ именемъ обыкновенно под-
разумѣваютъ крайне разнообразный воззрѣнія, столь различныя и даже
столь разнородный, что врядъ ли есть возможность установить такое опре-
дѣленіе, которое было бы пригодно для всѣхъ безъ исключенія взглядовъ,
называемыхъ мистицизмомъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ достаточно яснымъ. Нанр.,
часто встрѣчающееся опредѣленіе, гласящее, что щ с т и ц р м ъ есть у б ! ж д е -
ніе в ъ существовали чего либо таинственнаго, само слишкомъ таинственно,
чтобы съ его помощью можно было разобрать, когда мы встрѣчаемся съ
мистицизмомъ, а когда передъ нами не мистнцизмъ. Н о , к ъ счастью, намъ
приходится имѣть дѣло только съ однимъ видоизмѣненіемъ мистицизма; ибо
только оно одно и пригодно для такой защиты метафизики в ъ видѣ зна-
нія, которая имѣла бы в ъ виду уже выяснившуюся непозволительность при-
з а н я т ь умозаключения к ъ истинному . быщ). Поэтому условимся терминъ
„мистнцизмъ" и всѣ термины, связанные съ нимъ, какъ то: „мистикъ",
„мистичность" и т. п. употреблять исключительно въ смыслѣ того
видоігзмгьненгя мистицизма, единственно съ которымъ намъ приходится
имѣть дѣло. :
Мистицизмомъ, если это слово употреблять въ только что ука-
запномъ узкомъ смыслгъ, называется убѣжденіе въ объективномъ зна-
чены мистического воспріятгя, въ томъ, что оно прямо, непосред-
срівенно показываемо намъ объективное, иначе—транссубъективное, бытге.
Что же касается нистическаго воспріятія, то прежде всего замѣтимъ, ч т о
его называютъ разными именами, употребляя ихъ всѣ, какъ синонимы.
Т а к ъ , вмѣсто „мистическій" нерѣдко говорятъ „религіозны!" и т. п., а
вмѣсто „ в о с п р і я т і е " — „ о щ у щ е в і е , чувство, созерцаніе, интуиція" и т . п.
Дѣло, конечно, не в ъ в ы б о р ! среди этихъ названій; ибо, все равно, каждое
изъ нихъ в ъ этомъ случа! пріобр!таетъ переносное значеніе. Зам!тимъ, о д -
нако, почему прилагательное „мистическій" нер!дко заи!няютъ словомъ
„религіозный": это оттого, что мистическое воспріятіе касается предмета
религіи—Бога, такъ что принадлежите к ъ числу религіозныхъ чувствъ,
хотя посліднія, конечно, не исчерпываются имъ.
Если говорить в к р а т ц ! , то мистическое воспріятіе можетъ быть
охарактеризовано, какъ такое душевное треэюиваніе, при которомъ мы.
(от. е. испытываюгцгй его) чувегпвуемъ свое внутреннее единство съ Во-
 гомь. Говоря же подробнѣе и точнѣе: мистическое воспріятіе состоитъ
въ переживапіи невольной и неустранимой увѣренности въ присут-
ствіи Бога въ насъ (въ пережтающемъ это воспріятіе), совершенно
такой же по своему характеру, какъ и наша увѣреиность въ томъ,
что сейчас? (пока мы смощримъ на бумагу, гдгь напечатаны всѣ эти
слова) передъ нами находится бѣлизна, именно: во-первых», обѣ эти у в і -
ренности одинаково невольныя и неустранимый; во-вторыхь, к а к ъ присут-
ствіе бѣлизны передо мной ,ни_естъ..выщъ^ изъ ощущенія, а само же со-
держаще зрительна_гц_ о щ щ е н jя, то, что мной ощущается, такъ точно, г о -
воря словами Влад. Соловьева (съ его же собственными курсивами), „ j j > f -
ствительность Божества не есть выводъ изъ религіознаго ощущенія, а со-
держаніе ошушенія, то самое, что ощущается" (Олравдаиіе—добра,
"ЙГіГАЙіг -Мш-KBfi,, uftQfl г стр. 2 1 8 ) ; в ъ третьих», наконец», ,зйа-
ніе Божества является при мистическом» воспріятіи настолько же не-
угосредственнымъ, какъ и знаніе бѣлизны при зрительном» воспріятіи, съ
тѣмъ, однако, отличіемъ, что первое сопровождается чувством» единства
съ предметом» з н а н і я — с ъ Богом», а во втором» вѣтъ ничего похожаго
на наше единство съ ощущаемой бѣлизной. ,
Таково мистическое воспріятіе. Конечно, разные мистики описываютъ
его не вполнѣ одинаково другъ съ другом». Особенно сильно„расходятся
они между собой в ъ характеристик! того чувства единства съ Вогомъ,
которое входить в ъ состав» мистическаго воспріятія. Т а к ъ , н!которые изъ
нихъ описываютъ это единство, какъ „ э к с т а з ! " (выстуаленіе или изступ-
леніе изъ самого себя), сказывающейся въ столь полном» сліяніи насъ съ
Богом», что даже собственное „ я " уже не сознается больше: оно сполна
погружено въ Бога, слито съ Нимъ до ихъ полной неразличимости. Другіѳ
же мистики отрицают» такое, отожествление нашего „ я " съ Богом». Напр.,
вотъ что пишет» Віцур. Соловьев» ( К - е т Ч Ш У Г „ какъ бы полно ни было
ощущеніе нашего вкутренняго единства съ Богом», оно никогда не пере-
ходите въ сознаніе простого безразличнаго тожества или сліянія: всегда
остается съ ощущеніемъ единства неразд!льное оіцуіценіе, что божество,
которое д М с т в у е т ъ и открывается в ъ нас», съ которымъ мы соединяемся,
есть н!что отличное и независимое отъ н а с ъ — ч т о оно прежде, выше и
больше, чѣмъ мы". Но намъ н ! т ъ надобности сл!дить за видоизм!неніями
опасанія мистическаго восиріятія у разныхъ мистиков»: для насъ важны о д н !
лишь общія в с ! м ъ мистикам» черты, которыя только что были нами указаны.
Узнавъ, в ъ чемъ именно состоите мистицизм», если употреблять это
слово исключительно в ъ смысл! того ученія, единственно съ которымъ
намъ приходится считаться, условимся еще в ъ сл!дующемъ употребленіи
терминовъ: всѣхъ, кто испов!дуетъ его, будемъ называть мистицистами,
независимо отъ того, " основано ли ихъ уб!жденіе въ объективномъ значеніи
мистическаго воспріятія на собственномъ переживаніи его, или же, наиро-
тивъ, они чужды всякой мистичности (разъ навсегда, это означает» д о -
ступность такимъ иережаваніямъ). Того же, кто сам» переживает» мисти-
 ческія воспріятія, станемъ называть мистикомъ. Такимъ образомъ. можно
быть мистицистомъ, не будучи мистикомъ. Конечно, многіе становятся
мистицистами оттого, что они мистики, т . е. на основаніи собственных!
переживаній мистическаго воспріятія; но есть и такіе мистицисты (сколько
ихъ, больше или меньше, чѣмъ первыхъ, это безразлично), которые сами
чужды всякой мистичности, сами никогда не переживают! мистическаго
воспріятія. Одни изъ нихъ становятся мистицистами на основаніи свидѣ-
тельства мисгиковъ, другіе же, навѣрное, стали бы мистицистами даже и
въ томъ случаѣ, если бы никогда не было на свѣтѣ ни одного мистика.
Не надо много наблюдательности, чтобы убѣдиться в ъ существовании людей,
которые сами лишены всякой мистичности, но пропитаны потребностью быть
увѣренными, что есть на свѣтѣ, хотя бы о д и н ъ — д в а , мистика, Такъ 1 сильно
хотѣлось бы имъ самимъ непосредственно, внутренне созерцать Бога, н а -
ходиться въ непосредственном!, внутреннем! единеніи съ Нимъ, что если
это не удается имъ самимъ, то имъ хочется вѣритъ, что это, все таки,
удается кому нибудь на свѣтѣ, а ужъ онъ можетъ научить и другихъ
тому, что узнаётъ самъ путемъ своего мистическаго воснріятія, а можетъ
быть, даже сумѣетъ и обучить другихъ искусству переживать эти воспріятія
Итакъ. еще не всякій мистицистъ есть мистикъ. Н о мистикъ дол-
женъ ли быть непредѣнно. и мистицистомъ? Или же в ъ этомъ нѣтъ ника-
кой логической необходимости, и можно быть мистикомъ, т . е . переживать
мистическія воспріятія, не становясь мистицистомъ, т . е. л е приписывая
имъ объективна™ значенія? Этимъ вопросомъ мы и займемся теперь. Но
въ чемъ его связь съ основной задачей этой главы? Противъ нашего
заключенія о невозможности метафизики в ъ видѣ знанія мистицисты мо-
гутъ едѣлать, а частнымъ образомъ уже и дѣлали, такое возражевіе:
^соглашаюсь, говорить мистицистъ, что указаніе границы логически иозво-
лительнагоІГримѣненія умозаключеній сдѣлано вполнѣ правильно; вѣрны также
и всѣ выводы, едѣланные на основаніи этого указанія. Т ѣ м ъ не менѣе все
сказанное в ъ нихъ нротивъ возможности метафизики в ъ видѣ знанія не-
осноримо только до тѣхъ доръ, пока имѣется въ виду обычная метафизи-
ка во всѣ.хъ ея видоизмѣненіяхъ; ибо такая метафизика, если не хочетъ
быть сразу, съ перваго же шага, явно голословной, дѣйствительно, при-
нуждена съ самаго же перваго шага пользоваться такимъ орудіемъ знавія,
на которое у нея нѣтъ и не можетъ быть никакого нрава, т. е. умозак-
лючениями. Но мистицизмъ совсѣмъ в ъ иномъ положеніи, чѣмъ в с ѣ обыч-

*) Эта черта, конечно, сходна, но нельзя сказать, чтобы она была вполнѣ
однородной съ той, которую съ восторгомъ подмѣтилъ въ Смердяковѣ (зо время
его застольной „контраверзы -1 съ Григоріемъ) Ѳедоръ Павловичъ Карамазовъ,
и втроемъ съ своими сыновьями, Иваномъ и Алешей, единогласно признали ее
„ с о в с ѣ м ъ русской",—увѣренность Смердякова. что хотя, строго говоря, никто
не вѣруетъ въ Бога „ н а самое малое даже зерно... а лишь другихъ з а то вся-
чески р у г а е т ъ " , все таки, есть „ г д ѣ нибудь тамъ въ гіустынѣ египетской, в ъ
секретѣ спасаются", хоть одинъ—два такихъ вѣрующихъ, „что горы могутъ
сдвигать". „Стой! завизжалъ Ѳедоръ Павловичъ въ агюѳеозѣ восторга:—такъ
двухъ-то такихъ, что горы могутъ сдвигать, ты, все таки полагаешь, что есть
они? Иванъ, заруби черту, запиши: весь русскій человѣкъ тутъ сказался!".
ные типы метафизики, потому что мцстикъ владѣетъ непосредственнымъ
метафизическимъ знаніемъ, именно—знангемъ Бога, настолько же н е -
посредственнымъ, какъ и знаніе бѣлизны этой бумаги. Поэтому всѣ
доводы противъ возможнѳши метафизики въ видѣ знангя, основанные
на сущеетвованіи границы логически позволительного прищѣненгя умо-
заключены, хотя и вполнѣ вѣрны по существу, все таки, нисколько
не затрогиваютъ мистицизма этого мистща, проходятъ мимо него;
ибо они имѣютъ в ъ виду метафизику, какъ опосредствованное знаніе" * ) .
Изъ сказаннаго ясно, ночему намъ приходится имѣть дѣло только съ
однимъ видоизмѣненіемъ мистицизма, если взять это слово в ъ его обычномъ
широкомъ значеніи: на основаніи другихъ видоизмѣненій нельзя защищать ме-
тафизику в ъ видѣ непосредсгпвеннаго знанія (Тщдаь—от p. 2 Т 9 ) . Вмѣстѣ
еъ тѣмъ ясно, что, разсматривая ея защиту съ помощью мистицизма въ
нагиемъ условномъ, т. е. въ узкомъ значеніи слова „мистицизмъ," надо
имѣть дѣло съ такимъ мистицистомъ, который вмѣстѣ съ тѣмъ и мистикъ,
т. е. мистицизмъ котораго основанъ на собственныхъ переживаніяхъ мисти-
чеекаго воспріятія. И вотъ, скажемъ мы такому мистицисту, пусть дѣйствя-
тельность Божества составляете не выводъ изъ мистическаго воснріятія или,
какъ выражается В л . Соловьевъ, ощущенія, но „содержите этого ош.уще-
н і я , — то самое, что ощущается" (.сраввт-ьиф. 1 0 8 0 ) . Однако, значить ли
это, ііто Вожество, т. е. содержаніе мистическаго воспріятія или ощуіценія,
имѣетъ и объективное (иначе—транссубъективное) значеніе, т . е. существу-
ете независимо отъ нереживанія мистикомъ этого воспріятія? В ѣ д ь и дѣй-
ствительность бѣлизны составляете содержание ея воспріятія или ощущенія,
а не выводъ изъ него; но это еще не означаете, что мы обязаны счи-
тать бѣлизну не только субъективной (т. е. хотя и дѣйствительно существу-

*) Вмѣстѣ съ тѣмъ, прибавляютъ авторы этого возражения, мистика

нельзя упрекнуть, какъ Н. 0 . Лосскаго, будто бы онъ злоупотребляѳтъ назва-
ніями. Правда, и мистикъ, подобно Н. 0 . Лосскому, тоже называете одну и з ъ
данныхъ опыта именемъ предмета, принадлежащаго къ истинному бытію, име-
немъ Бога. Но вѣдь это совершенно исключительная данная опыта, именно: съ
одной стороны, ея содѳржаніе настолько лее совпадаете съ понятіемъ Бога, на-
сколько содержаніе воспріятія илиощущенія бѣлизны—съ понятіемъ бѣлизны, а
съ другой—понятіе Б о г а есть гюнятіе завпдомо метафизическшо предмета. Такимъ
образомъ, у мистика, повидимому, нѣтъ ровно никакого произвола въ употребле-
ніи названій, какъ это выходить у Н. 0 . Лосскаго. Вѣдь отчего получается та-
кой произволъ у послѣдняго? Оттого, что, имѣя передъ собой обычпыл данныя
опыта, относительно которыхъ онъ еще обязанъ обсудить и рѣншть вопросъ, въ
какой мѣрѣ у насъ есть право считать ихъ истиннымъ бытіемъ, онъ прямо,
безъ всякаго доказательства, называете ихъ какимъ либо терминомъ (напр. —
транссубъективнымъ міромъ). обозначающими на общепринятомъ языкѣ завѣ-
домо метафизическій предмете, т. е. истинное бытіе, вслѣдствіе чего этотъ
терминъ пріобрѣтаетъ новое значеніе: взамѣнъ завѣдомо метафизических! пред-
метовъ онъ обозначаете теперь предметы, о которыхъ еще предстоишь разеуж-
дать, въ какой степени ихъ считать метафизическими. Мистикъ же такъ не по-
ступаете и словомъ „Богъ", т. е. словомъ, обозначающими завѣдомо метафизи-
чески! предмете, называете только такую исключительную данную опыта, содер-
• жаніе которой совпадаетъ съ понятіемъ Бога, такъ что слово „ Б о г ъ " , повиди-
мому, нисколько не мѣняетъ своего общепринята™ значѳнія въ рукахъ ми-
стика".
ющей, но существующей в ъ зависимости отъ нашей душевной жизни), а
также и объективной (транссубъективной), т . е. существующей и тогда,
когда мы ея не воспринимаешь. И кто хочетъ допускать объективное существо-
в а т е бѣлазны этой бумаги не въ видѣ вѣры, но въ видѣ знанія, ТОТЪ долженъ до-
казать свой взглядъ, а не ограничиваться ссылкой на то, что нахожденіе бѣлизнк
передъ нимъ непосредственно ощущается имъ, образуете не выводъ изъ
его ощущенія, но самое содержаніе ощущенія. Т а к ъ точно дѣло стоите и
съ Божествомъ мистика. Послѣдній обязанъ такъ разсуждать: „содержаніе
моего мистическаго воспріятія, т. е. действительность Божества, несомненно,
составляете, прежде всего, психолоіическііі, слѣдовательно, субъективный
фактъ. Конечно, мнѣ ничто не препятствуете допускать, но крайней мѣрѣ,
въ видѣ вѣры тякжѳ и объективное, независимое отъ моихъ субъектив-
ныхъ нереживаніі, существованіе Божества, но если я хочу такую вѣру
превратить въ знаніе, m . долженъ доказать принадлежность Божества к ъ
составу истиняаго бытія. А такъ какъ я , мистикъ, уже согласился съ
непозволительностью прімѣнять умозавлюченія и доказательства к ъ истин-
ному бытію, то я обязанъ теперь согласиться съ тѣмъ, что доказательство,
которое превратило бы допущеніе объективная существовала Божества в ъ
знаніе, неосуществимо, а поэтому я обязанъ свой мистнцизмъ считать осуж-
деннымъ навсегда оставаться только вѣрой, безъ всякой надежды превра-
титься въ знаніе". Такимъ образомъ, мистикъ вѣравѣ допускать мфти-
цизмъ, т. е. убѣжденіе въ объективномъ значены своего мистическаго
воспріятгя, только въ видѣ вѣры, а не знанія. Другими словами: нѣтъ
причинъ, которыя логически, а не психологически, принуждали бы
мистика быть вмгьстѣ съ тѣмъ и мистицистомъ. *)
Мистика-мистициста сбиваете съ толку ошибочное отожествленіе по-
нятия знанія съ чисто-психологичеекимъ понятіемъ сильной и тверд,ой уве-
ренности: онъ пронитанъ сильной и непоколебимой увѣренностыо в ъ объ-
ектйвномъ значеніи своего мистическаго воспріятія, т. е. увѣрееностыо, что
онъ созерцаетъ не только свое субъективное нереживаніе, называемое ми-
стичестимъ воспріятіемъ, но и самого объвктгтго (транссибъетпивно ) су-
ществуюшаго Бога;, и вотъ, эту самую увѣренность онъ уже считаетъ зна-

*) Теперь ясно, что и мистикъ-мистицистъ, подобно Н. О. Лосскому, тоже

злоупотребляете словами; онъ тоже такъ употребляете одно изъ нихъ, что оно
въ его рукахъ утрачиваете свое общепринятое значеніе и пріобрѣтаетъ вмѣсто.
прежняго новый смыслъ, но, подобно Н. О. Лосскому, онъ послѣ того вездѣ такъ
обращается съ этимъ словомъ, какъ если бы оно сохраняло у него свое прежнее,
т. е. общепринятое значеніе. Вѣдь подъ Богомъ на общепринятомъ языкѣ под-
разумѣвается объективное бытіе, то, что существуете независимо отъ всякихъ ду-
шевныхъ переживаній, а не просто содерасаніё какихъ либо переживаній. Ми-
стикъ же миетицистъ с одержите своего мистическаго воспріятія, т. е. фактъ
субъективный, существующій въ зависимости отъ хода его душевныхъ пережи-
ваній, прямо, безъ всякаго обсужденія вопроса, въ какой мѣрѣ онъ имѣетъ
право считать это содержаніе объективными, называете Богомъ, т. е. именемъ
объективною бытія; слѣдовательно, онъ поступаете точь въ точь, какъ и Н. О.
Лосскій (сравн. выше стр. 282, примѣчаніе). Не даромъ послѣдній свой интуити-
визмъ называете иногда „мйетичеетмѵ эмпиризмомъ".
ніемъ. В ъ действительности же увѣренность в ъ истинности какого бы то
ни было мнѣнія, какъ бы ни была она сильна и тверда, еще не превра-
щ а е т ! его в ъ знаніе: для такого превращенія нужно доказать это миѣніе.
Т а к ъ точно и мистикъ-мистициетъ еще должен! доказать убѣжденіе в ъ
объективном! (или транссубъективномъ) значеніи его мистическаго воспрія-
тія. В ъ противномъ случаѣ никакъ нельзя устранить х о т я бы такое с о -
мнѣніе: можетъ быть, даже и есть объективно существующей предметъ ми-
стическаго воспріятія (т. е . предметъ, существующій независимо отъ пере-
живания этого воспріятія и по временам! возбуждающий послѣднее в ъ ми-
с т и к ! ) , д а имъ служить вовсе не Богъ. а злой духъ — д ь я в о л ъ , который
ио з л о б ! своей шутить злую шутку, внушаетъ мистику твердую увѣрен-
ность, будто бы онъ непосредственно знаетъ Б о г а и находится в ъ пря-
мом! внутреннем! единеніи съ Нимъ. Можетъ быть, в с ! до одного пережи-
вания мистическаго воспріятія, а съ ними и весь мистицизмъ, это—пока
еще неудающіяся попытки дьявола подготовить воцареніе антихриста на
земл!. В і д ь антихристъ вовсе не будетъ явнымъ противником! Христа,
его явной противоположностью. Н а п р о т и в ъ , — вотъ что говорить одинъ изъ
величайших! знатоковъ этого вопроса, В л а д . Соловьев! (-въ „Трехъ разго-
ворах! V Б . I I . Б . 1 9 0 0 г . , стр. Ю(>. в ъ которыхъ г. Z. в ы с к а з ы в а е т !
всегда взгляды самого В л а д . Соловьева):
„Г. Z. В о всякомъ с л у ч а ! несомн!нно, что то антихристіанство, к о -
торое по библейскому воззр!нію обозначаете собою посл!дній актъ исто-
рической трагедіи, будетъ не простое невѣріе, или отрицаніе христіанства,
или матеріализмъ, и тому подобное, а что это будетъ религіозное само-
званство (курсивъ самого Вл. Соловьева), когда имя Христово присволтъ
с е б ! такія силы в ъ челов!чествѣ, которыя на д ! л ! и по существу чужды
и прямо враждебны Христу и духу Е г о .
Генвралъ. Н у , конечно, дьяволъ не былъ бы и дьяволомъ, если бы
въ открытую игралъ".
Поэтому н ! т ъ ничего невозможнаго, что антихристе объявить себя
величайшимъ мистикомъ, безпрерывно находящимся въ столь же близкомъ
прямомъ внутреннем! единеніи съ Богомъ, какъ и Х р я с т о с ъ ; а чтобы в ъ
антихрист! не разобрали самозванца, дьяволу надо заранѣе пропитать че-
лов!чество мистицизмомъ. Для того онъ и выбираете свои жертвы среди
людей, которые выдавались бы умственными дарованіями и вмѣетѣ съ т ! м ъ
были бы несбмн!нно благочестивыми, и заставляет! ихъ либо д!йствительно
переживать мистическія воснріятія, либо ошибочно принимать за нихъ дру-
гія переживанія, похожія на нихъ, да несовпадающія съ ними. Конечно,
онъ но побрезгуете и т!ми, кто, соблазняясь чужими лаврами, всего лишь
модничаете своей мистичностью, кичится и рисуется ею передъ толпой, хотя
на, дѣлѣ то, можетъ быть, даже с о в с ! м ъ ч у ж д ъ ея: служить б!самъ и такіе
годятся. Но, разум!ется. особенно охотно дьяволъ старается сд!лать мисти-
ками-мистицистами людей глубоко и искренно религіозныхъ и въ то же вре-
мя высоко-талантливыхъ, в р о д ! напр., В л а д . Соловьева: ихъ вліяніе на
другихъ особенно важно для грядущаго антихриста.,,
 И съ нашими сомнѣніями по поводу мистицизма вдолнѣ согласуется то об-
стоятельство, что мистицизм», т . е. убѣжденіе в ъ объективном» значеаіи ми-
стическаго воспріятія, явно отрицается евангельским» ученіемъ. Такое от-
рицаніе видно уже и в ъ томъ, что к а к ъ Христос», такъ и апостолы, тре-
буют» отъ людей не знанія Бога, но всего лишь вѣры в ъ Него, свою же
нроповѣдь разсматриваютъ, какъ проповѣдь вѣры, а не знанія, коль скоро
она касается не одного лишь факта воскресенія Христа, но Е г о божествен-
ности и вообще Б о г а . Мистикъ же мистицистъ считает» себя отнюдь не
вѣрующимъ в ъ Б о г а , но знающимъ Б о г а , настолько же знающим» объ
Е г о существованіи, насколько мы знаемъ о существовали бѣлизны той бу-
маги, на которой напечатаны всѣ эти слова. Н о этого еще мало: в ъ еван-
гельском» ученіи есть мѣста, которыя и прямо противорѣчатъ мистицизму.
Т а к ъ , в ъ Е в а н г . Іоанна I , 1 8 : „ Б о г а не видалъ_ никто никогда; Едино-
родный Сын», сущій в ъ нѣдрѣ Отчем», Онъ явил» (ёсраѵераюеѵ)", т. е.
только Христос» видитъ Бога, а это оттого, что Онъ в ъ нѣдрѣ Отчемъ.
Далѣе, в ъ 1-мъ послан, к ъ Тямоѳею V I , 1 5 и 1 6 , про Бога даже такъ
говорится: „Котораго никто изъ человѣковъ не видѣлъ j i видѣть не мо-
j H c m i s T . В ы х о д и т » , что если я вѣрую в ъ Христа, то я не должен» вѣрить
въ объективное значеніе моего мистическаго воспріятія, а если вѣрю в ъ
нослѣднее,. то уже нельзя вѣрить евангельской проновѣди, что только одинъ
Христос» можетъ видѣть Б о г а . Д а и зачѣмъ мнѣ тогда Христос»? Я и
безъ Него нахожусь во внутреннем» едияеніи съ Богом» и непосредственно
созерцаю Б о г а . Х р и с т о с » нужен» только тѣмъ, кто сам» не мистикъ. Если
же явится когда либо такое существо (антихрисгъ), которое своим» исклю-
чительным» могуществомъ сумѣетъ пробудить ѣ развить мистичность (т. е.
способность в ъ переживанію мистическаго воснріятія) во всѣхъ желающихъ,
то Христос» перестанет» быть нужным» кому бы то ни было, утратитъ
всякую цѣну, лишь бы только, сдѣлавшиеь подъ руководством» антихриста
мистиками, мы вмѣстѣ съ тѣмъ были и мистицистами. Какъ же по всему этому
не задуматься, не служит» ли мистицизм» ухищреніемъ дьявола въ его борьбѣ
съ Христом»?
В ъ заключеніе замѣтимъ, что хотя в ъ в и д а х » упрощенія вопроса мы
все время такъ разеуждали, к а к ъ если бы у насъ не было никаких» со-
мвѣній въ дѣйствительномъ (а не только кажущемся) переживаніи мистиче-
ских» воспріятій, но позволительно усомниться въ немъ. Прежде всего,
никакъ нельзя объяснить, почему эти воснріятія переживаются столь н е -
большим» числом» людей, остальным» же они не только недоступны н а
дѣлѣ, но имъ даже крайне трудно понять изъ описаній мистиков», в ъ чемъ
именно состоят» они. Ссылка на то, ч т о условіеаъ мистичности служит»
благочестіе, самоотверженная преданность Богу и т. и., нисколько не по-
могает» д-ѣлу." апостолы были очень благочестивы, однако проповѣдываіи,
что Бога не только никто изъ людей не видалъ, но и видѣть не можетъ.
Почти то же еамое написано и раньше не менѣе благочестивым» авто- -
ромъ книги я И с х о д » " в ъ г л . X X X I I I , 1 8 — 2 3 , г д ѣ Моисей, обращаясь
къ Богу, „сказалъ: покажи мяѣ славу Твою. И сказалъ Госводь Моисею:
Я проведу предъ тобою славу Мою, и провозглашу имя Іеговы предъ
тобою; и кого помиловать—помилую, кого пожалѣть—-пожалѣю. И потомъ
сказалъ Онъ: лица моего не можно тебѣ увидать, потому что человѣкъ не
можетъ увидишь Меня и остаться въ живыхъ. И сказалъ Господь; вотъ
мѣсто у Меня: стань на этой скал!. Когда же будетъ проходить слава
Моя, Я поставлю тебя в ъ разсѣлинѣ скалы и покрою тебя рукою Моею,
доколѣ не пройду". Почему же нигдѣ, ни въ Новомъ, ни в ъ Ветхомъ
Завѣтѣ, нѣтъ никакихъ указаній на переживаніе кѣмъ либо мистическаго
воспріятія, а только одни )шшь напоминанія о невозможности для человѣка
прямо, непосредственно видѣть самого Б о г а , между тѣмъ к а к ъ написаны
в с ѣ эти книги людьми завѣдомо благочестивыми, и говорится въ нихъ о
множеств! величайших! образцов! благочестія? Библія часто говорить объ
явленіяхъ Б о г а людямъ, но это всегда бываетъ в ъ в и д ! какого либо чув-
ственна™ 'образа: трехъ странниковъ, пылаюіцаго, но несгорающаго куста,
раздающегося изъ облака голоса и т . п. О созерцаніи же прямо самого
Бога какимъ бы то ни было человѣкомъ, о непосредственном! созер-
цании Е г о путемъ мистическаго воспріятія Библія упорно молчитъ.
Очевидно, при иереживаніяхъ мистическаго воспріятія благочестіе само по
с е б ! еще не при чемъ: въ противаомъ с л у ч а ! эти переживанія должны были
бы безпрестанно встр!чаться въБибліи. Почему же они мало кому доступны?
Конечно, люди распадаются на разные психологическіе типы. Но кто изу-
чалъ различія лослѣднихъ, знаетъ, что в ъ особенностях!, которыми от-
личаются эти тииы другъ отъ друга, даже если принимать во вниманіе и
такіе исключительные типы, какъ, напр.,—окрашивающих! звуки * ) , н ! т ъ
ровно ничего, напоминающаго о т ! х ъ особенностях!, которыя приходится
приписать типу мистиковъ.
А въ то же время существуешь одно широко распространенное, врядъ ли
тьма ни разу не испытанное, переживапіе. которое легко принять подъ
вліяніе.т нѣкоторыхъ предвзятых* взглядова, именно—пантеистических
за .мистическое воспріятіе. Это чувство присутствія Бога предъ нами,
падъ нами, меоюду нами, среди насъ, съ нами и т . д . : можно поставить'
какой угодно иредлогъ, лйпіь бы о н ъ " " н 4 і ш а н в г в і л ъ _ в н у т р е н н я г о созерца-
нія нами самого Б о г а , или ж е прямого внутренняго единенія наеъ самихъ
съ Нимъ. М ы чувствуем! в ъ это время не Б о г а въ насъ, но только с а -
михъ себя находящимися предъ Богомъ, какъ что-то обособленное отъ
Него. Конечно,отсюда-то и явилось выраженіе „ходить предъ Б о г о м ъ " , час-
то прим!няемое Библіей къ праведникамъ. Напр.: „и ходилъ Е н о х ъ предъ
Богомъ" (Бытія, V I , 9 ) , или—„Господь явился Авраму и сказалъ ему:
Я Богъ всемогущій; ходи предо мною, и будь непороченъ" (Бытія, X V I I , 1 )
и т . п. И это чувство своего нахожденія предъ Богомъ или, что то же,

*) Довольно рѣдкій тшгь, отличающійся тѣмъ, что звуки слышатся, какъ

бы окрашенные въ нѣкоторые двѣта, при чемъ эта окраска у разныхъ лицъ
этого типа неодинакова, равно какъ и богатство ея разнообразія.
 приеутствія Б о г а предъ нами, крайне легко принять нодъ вліяніемъ пан-
теистически хъ взлядовъ за чувство своего пребыванія въ Б о г ѣ , т . е. за
чувство своего внутренняго единенія съ Богомъ, особенно—если дьяволъ под-
талкиваете к ъ такому самообману, если онъ, нанримѣръ, укрѣпляетъ насъ
въ дьявольски гордой увѣренности, будто бы предпочитаемая нами мета-
физика образуете не вѣру, a знаніе. Мистицизмъ же постоянно почему-то
соединяется, если и не съ открыто принятымъ дантеизмомъ, то, по край-
ней мѣрѣ, съ рѣзко выраженнымъ нантеистическимъ умонастроеніешъ.
А какъ много самообмана в ъ описыва'еломъ мистиками чувствѣ своего
внутренняго единства съ Богомъ, лучше всего подтверждается словами ми
стиковъ, описывавшихъ наисильнѣйшую степень переживанія мистическаго
восиріятія, экстазъ, Т у г ъ - т о , вслѣдствіе наибольшей силы этого пережива-
нія, и надо было бы ждать наибольшей точности в ъ нодмѣчиваніи всѣхъ
особенностей мистическаго воспріятія. Между тѣмъ эти мистики увѣряютъ,
будто бы при экстазѣ наше „ я " уже не сознается, будто бы погруженное
въ Бога, оно какъ бьГ* растворяется, затеривается в ъ Немъ, доходя до
полной неразличимости съ Нимъ, при чемъ такое полное сліяніе съ Богомъ
ощущается, какъ наивысшее блаженство. Н о если все это было съ мисти-
комъ именно такъ, какъ онъ говорите, то откуда же и какъ онъ могъ
узнать, что это было съ нимъ, а не съ кѣмъ другимъ, коль-скоро онъ в ъ
это время вовсе не сознавалъ себя, своего „я"? Н е я с н о ли, что онъ намъ
описалъ свои переживанія вовсе не в ъ томъ самомъ видѣ, какъ они про-
исходили в ъ дѣйствительности, а въ томъ, какими имъ слѣдовало бы 'быть
для ф а к т и ч е с к а я подтвержденія его предвзятыхъ пантеистическихъ взгля-
довъ, и какими они показались ему подъ вліяніемъ этихъ взглядовъ?

9- Защита метафизики еъ помощью единственнаго произ-

вольнаго допущенія въ ней.
аще всего пытаются сдѣлать метафизику вполнѣ однородной съ
знаніемъ посредствомъ единственнаго произвольного догіущенія въ ней,
именно—говорите т а к ъ : „конечно, навсегда останется неизвѣстнымъ, под-
чинено ли истинное бытіе законамъ противорѣчія и исключенная третьяго.
Тѣмъ не менѣе будемъ строить метафизику, исходя изъ предположены,
что истинное бытіе подчинено этимъ законамъ. Тогда мы тот-
часъ же пріобрѣтемъ право примѣпятъ умозаключенія къ истинному
бытію, и метафизика станешь возможной въ видѣ знанія. Конечно,
она будетъ построена на недоказуемомъ, т. в. произвольномъ допуще-
ніщ но это будетъ въ ней единственнымъ произвольнымъ допущеніемъ,
а во ваьхъ остальныхъ отногиеніяхъ она станешь вполюъ однородной
съ математикой и естественными науками".
Но ошибочно думать, будто бы метафизика сдѣлается логически
вполть однородной съ математикой и естествознаніемъ, коль скоро
допустить подчинение истинного бытія законамъ пропшворѣчія и усилю-
ченнаю третьяго. Кантъ иеходилъ изъ этого донущенія; т о ч н ѣ е — у него
щще не возникало в ъ этомъ отношеніи никакихъ сомнѣній, и тѣмъ не менѣе
онъдоказалъ, что метафизика, все-таки, выходить настолько логически
разнородной съ математикой и естествознаніемъ, что, если считать по-
слѣднія знаніемъ, то логически обязательно метафизику считать вѣрой
Й мы убѣдимся въ томъ же самомъ слѣдующимъ путемъ: во всемъ послѣдую-
іцемъ изложеніи, начиная съ ближайшей главы, мы будемъ допускать, что озна-
ченнымъ законамъ, навѣрное, подчинены не только представления, т . е. явле-
нія, иначе—кажущееся бытіе, но и вещи въ себѣ, или истинное бытіе. Вмѣстѣ
съ тѣмъ мы отвлечемся отъ всѣхъ полученныхъ нами гносеологичеекихъ выво -
довъ, т . е. uo-прежнему станемъ предполагать еще неизвѣстнымъ, возможна
ли метафизика в ъ видѣ знанія, считать ли даниыя опыта хотя бы отчасти
истиннымъ бытіемъ или же насквозь кажущимся и т. п. И ори всемъ этомъ
мы придемъ къ тѣмъ же самымъ выводаиъ, к ъ которымъ нришелъ Кантъ,
и которые уже были указаны нами.на с.тр.4*£*>. К ъ этому приведете насъ
дальнѣйшее изученіе доказательствъ, разсматриваемыхъ съ чисто-логической
точки зрѣнія.
Разумѣется, если мы дальше будемъ повсюду предполагать, что истин-
ное бытіе подчинено каждому изъ логичеекихъ законовъ мышленія, то это
обязываете насъ не допуекать въ числѣ возможныхъ метафизическихъ взгля-
довъ никакихъ видоизмѣненій_ наивнаго реализма; ибо при каждомъ изъ
нихъ вносится противорѣчіе въ п п п я т і е и с т и я н а і ч Г Т ш т і я - ^ и 272).
Точно также, кто согласенъ, что в ъ понятіи тріединаго Б о г а скрывается
противорѣчіе, и что оно отнюдь не у с т р а н я е т с я ; щ т е щ й ю т и ш ь ~ з а ш Ш я ё т с я
ссылкой на то, что единство и троичность въ этомъ понятіи относятся к ъ
разнымъ цредметамъ (единство къ существу, а троичность к ъ лицамъ
единаго по существу Бога), тотъ долженъ считать недопустимымъ в ъ чис.іѣ
возможныхъ метафизическихъ взглядовъ догмате тріединсгва Бога. Â велѣдъ
затѣмъ онъ, конечно, долженъ отвергнуть и самые важные догматы хри-
етіанства: божественность Христа, Е г о воскресеніе, иекуяленіе человѣ-
чества и т. д.; ибо все это находится в ъ столь тѣсной связи съ догматомъ тріе-
динсгва Бога, по крайней м ѣ р ѣ — с ъ отверженіемъ чистаго монотеизма, съ
замѣной его взглядомъ, избѣгающимъ и чистаго монотеизма, и чистаго
политеизма, что, взятое само по себѣ, утрачиваете всякій смыслъ, И со
стороны Ж. Толстого виолнѣ нослѣдовательно, что, усмотрѣвъ в ъ ионятіи
троичнаго Б о г а непримиримое противорѣчіе, онъ отвергъ и божественность
Христа, и Е г о воскресенье, и таинства и т. д . В о все это можно вѣро-
вать, не насилуя своего ума, только въ томъ случай, когда ясно понимаешь
всю невозможность узнать, подчинено ли истинное бытіе законамъ противо-
рѣчія и иеключеннаго третьяго. Л . Толстой же исходилъ изъ предвзатаго
маѣнія, будто бы даже самъ Богъ долженъ подчиняться закону человѣ-
ческихъ представленій о бытіи, т . е. закону протяворѣчія. ;
 ГЛАВА XIV.

Доказательства, соединенный съ установкой данныхъ опыта.

1. Доказательства, соединенный съ установкой данныхъ

опыта, но однородныя съ нѳсоединенными.
Д о сихъ норъ мы разсмотрѣли только доказательства, нигдѣ несоеди-
няемыя съ установкой данных» опыта, или—чисто-раціональныхъ наукъ;
а теперь намъ предстоит» изучить доказательства, соединенный съ уста-
новкой данныхъ опыта, иначе—доказательства, употребляемый в ъ эмпири-
ческих» частяхъ знанія.
Изъ доказательствъ, соединенных» съ установкой данныхъ опыта, нѣ-
которыя ровно ничѣмъ не отличаются отъ несоединенныхъ съ ней, кромѣ
того, что въ нихъ в ъ видѣ основаній попадаются, между прочим», и еди-
ничный сужденія, в ъ которыхъ мыслятся данныя опыта, взятыя въ' ихъ
чистом» видѣ, вслѣдствіе чего съ помощью этихъ доказательствъ мы мо-
жемъ доказывать и единичныя сужденія, что недоступно для доказательствъ,
нигдѣ несоединяемыхъ съ установкой данных» опыта (ср. стр. 1 8 2 и
2 2 1 ) . Таково, напр., слѣдующее доказательство: „вотъ в ъ этомъ данном»
намъ треугольник! сумма квадратов» двухъ его сторонъ равняется квадрату
третьей; ибо, к а к ъ мы удостов!ряемся простымъ изм!рекіемъ ( т . е. про-
стой установкой данныхъ опыта), стороны этого треугольника равны
3 , 4 и 5 верстам», а 3 2 + 4 2 = 5 2 . Н о если квадрат» одной изъ сторонъ
треугольника равен» сумм! квадратов» двухъ другихъ сторонъ, т о тре-
угольник» окажется прямоугольный. Сл!довательно, данный намъ треуголь-
ник» прямоугольный". З д ! с ь перед» нами, несомя!нно, одно изъ доказа-
тельствъ, соединенныхъ съ установкой данныхъ опыта, причем» мы з д ! с ь
доказали единичное сужденіе. Н о во в с ! х ъ остальных» отношеніяхъ это
доказательство ровно нич!мъ не отличается отъ доказательствъ чисто-
раціональныхъ наукъ. Такимъ образомъ, очевидно, изо всѣхъ доказа-
тельствъ, соединенныхъ съ установкой данныхъ опыта, или и з ъ доказа-
тельствъ эмпирических» частей знанія, логикѣ надо особо раз-
смотрѣть только нѣкоторыя, именно — татя, которыя существенно
отличались бы отъ доказательствъ чисто-раціоналышхъ наукъ: чрезъ
разсмотрѣніе же остальных» мы не узнаемъ ничего новаго. .
 А чтобы отыскать среди всѣхъ доказательствъ, соединенныхъ съ уста-
новкой данныхъ опыта, такія, которыя требуют» отъ логики особаго раз-
смотрѣнія, необходимо сперва выяснить, в ъ какихъ именно случаях» эмпи-
рическим» частям» знанія нельзя обойтись безъ помощи доказательствъ.
Для этого же надо дать себѣ отчет» въ тѣхъ цѣляхъ, которыя должна
имѣть в ъ виду каждая эмпирическая наука, хотя бы она почему-нибудь
и не разсчитывала достичь и х ъ не только въ ближайшем» будущем»,
а даже и в ъ болѣе или менѣе отдаленныя времена. ,
Эмпирическія науки, разумѣется, прежде всего, должны собирать и
самымъ точнымъ образомъ описывать данныя опыта, взятыя в ъ и х ъ
чистом» в и д ! , но, конечно, отнюдь не для того, чтобы успокоиться н а
этомъ. Описанія данныхъ опыта составляют» всего лишь матеріалы для
науки, а не саму науку; ибо наука только там», г д ѣ употребляются до-
казательства, т . е. только там», гдѣ мы имѣемъ дѣло съ опосредствован-
ным» знаніемъ (ср. стр. 2 2 8 ) . П р и собираніи же и описаніи данныхъ
опыта в ъ ихъ чистомъ видѣ, разумѣется, еще нѣтъ мѣста доказательствам»,
а все дѣло ограничивается лишь оправданіемъ суждеяій нутемъ простой
установки данныхъ опыта. Но эмпирическія науки, какъ сказано, на этой
ступени не останавливаются, а ири помощи разсмотрѣвія и сравнеиія раз-
личных» явленій природы, по крайней мѣрѣ, стремятся узнать причины,
обусловливающая эти явленія, и законы, управляющее связью и ходом» раз-
сматриваемыхъ явленій, послѣ же того стараются при помощи этого зна-
нія, съ одной стороны, объяснять природу ( в ъ широком» смысл! слова
„природа"), а съ другой — п р е д с к а з ы в а т ь ея явленья и дать намъ воз-
можность распоряжаться ими. (Сравн. стр. 8 4 — 8 5 , 8 7 и с л ! д . ) . (
Но какъ в ! т ъ м!ста доказательствам» при собираніи и описаніи дан-
ныхъ опыта в ъ ихъ чистомъ в и д ! , т а к ъ н ! т ъ имъ м ! с т а и ири распоря-
жении по своему желанію ходом» явленій природы: посл!днее состоит» не
въ доказательствахъ и вообще не в ъ оправданіи сужденій, но въ осуще-
ствивши на д ! л ! т ! х ъ условій, нри которыхъ, сообразно съ нашими дока-
занными предсказаніями, должны наступить желательный явленія природы.
Для распоряженія ходом» явленій природы доказательства нужны лишь въ
той степени, в ъ какой для достиженія этой ц!ли необходимо уш!ньѳ д ! -
лать правильныя предсказанія явленій природы (сравн. стр, 8 7 — 8 8 ) . Т а -
ким» образомъ, какгя бы то пи было доказательства могутъ встрѣ-
титься въ эмпирическихъ наукахъ только при изученіи причинъ, обу-
словливающих» явленія природы, и законовъ, управляющихъ ихъ связью,
а также при объясненіяхъ природы и предсказаиіяхъ ея явленъй. ,
Научныя предсказанья явлепій природы по существу своему ни-
чѣмъ не отличаются отъ объяснепгя послгьднихъ, такъ что и доказа-
тельства, употребляемый эмпирическими науками для предсказаній,
не могутъ отличаться отъ доказательствъ, употребляемыхъ при объ-
яснетяхъ природы. Что значит» научным» путемъ предсказать явленіе
природы? Д о к а з а т ь неизб!жность его наступяенія яри опреділенныхъ обстоя-
 тельствахъ. Напр., предсказать научнымъ путемъ солнечное затменіе зна-
чите доказать, что в ъ определенных! мѣстахъ земного шара и в ъ опре-
деленный моментъ времени окажется заслоненной отъ этихъ мѣстъ такая-то
часть солнечяаго диска. А что значите объяснить какое-нибудь явленіе
природы? Доказать неизбежность его существованія или появленія при тѣхъ
обстоятельствах'!, при которыхъ оно существуете или появилось. Напр.,
объяснить крушеяіе желѣзнодорожнаго поѣзда значите доказать, что оно
должно было произойти ири томъ состояніи желѣзнодорожнаго пути, погоды
и при томъ с о с т а в ! п о ! з д а , при которомъ оно произошло. Инаучньш пред-
сказания, и объяснепія явленій природы сводятся къ основанному на зна-
ти причинъ, производягцихъ явленія природы, и законовъ, управляю -
щихъ ихъ связью, доказательству неизбѣжности. даннаго явленія при
опредѣлепныхъ обстоятелъствахъ, такъ что всякое научное предсказа-
ніе явлепія природы то же самое, что ею объясненіе, по примѣняемое
не къ уже бывшему или уже существующему, а къ будущему, еіце не-
наступившему явленію. Изъ этого ясно, что мы в п р а в ! ограничиться лишь
разсмотр!ніемъ доказательств!, употребляемых! при объясненіяхъ природы,
д а доказательств!, употребляемых! при изучеиіи причинъ, обусловливающих!
ея явленія, и законовъ, управляющих! ихъ связью. ?
Объяснение природы распадается на три задачи: объясненіе опг-
дѣльныхъ явленій природы, ея законовъ и ея существованія. По какое
бы изъ знакомыхъ намъ этихъ объяснены мы ни взяди, въ употребляе-
мыхъ при немъ доказательствахъ мы не найдемъ ничего существенно
новаго сравнительно съ доказательствами чисто-раціональныхъ наукъ,
кромѣ лишь употреблепгя при нѣкоторыхъ объясненіяхъ, такъ назы-
вазмыхъ,гипотезъ въ узкомъ смыслѣ этого слова. В о в с ! х ъ же остальных!
отношеніяхъ в с ! эти доказательства, хоть и д о к а з ы в а ю т ! иногда единичныя
положенія (такъ, напр., д!ло стоитъ при объасненіи отдельно взятыхъ явле-
ний природы), всо-такщ по своему строю ровно нич!мъ существенным! не
отличаются отъ доказательств! чисто-раціональныхъ наукъ. Т а к ъ же, какъ
и посл!днія, они могутъ быть прямыми и непрямыми (или апагогическими),
разделительными и простыми, при чемъ и ошибки, встр!чающіяся въ нихъ,
могутъ быть точь-въ-точь такія же, какъ и в ъ доказательствах! чисто-ра-
ціональныхъ наукъ. Что же касается гипотезъ, то при объяспеніяхъ при-
роды,, производимыхъ съ ихъ помощью, обнаруживается новая черта,
но отнюдь не въ строѣ тгьхъ доказательствъ, которыя мыупотреб-
ляемъ, пользуясь для своихъ объяснены помощью гипотезъ, а только въ
томъ, что основаніе, которым» служить въ доказателъствѣ гипо-
теза, еще не составляешь знангя, и само еще нуждается въ доказательствгъ.

2. Гипотезы и троякій путь ихъ прѳвращенія въ знаніе.

/ y j Слово „ г и п о т е з а * в ь бѵквтльномъ перевод! съ греческаго о з н а ч а е т !

 „предположеніе'1. В ъ наукѣ это слово употребляется в ъ двухъ смыслахъ:
в ъ широкомъ и узкомъ. П о д ъ гипотезами в ъ широкомъ смыслѣ подразу-
мѣваются вообще предположенія, т. е. догадки, с ъ которыхъ начинается
наше знаніе, и которыя потомъ провѣряются нами, такъ что въ логикѣ
постоянно приходится говорить, какъ доказываются гипотезы в ъ широкомъ
смыслѣ, которыя мы назвали для отличія отъ гипотезъ в ъ узкомъ смыслѣ
догадками, условившись слово „гипотеза" употреблять только в ъ узкомъ
смыслѣ. ,
Гипотезой въ узкомъ смыть называется предположеніе или до-
гадка о существовапіи такой причгты, которая остается при нынѣш-
иемъ состояніи изслѣдованій, почему бы то ни было, скрытой отъ насъ
(недоступной прямому наблюденію), при чемъ это предположеніе при
современномъ состояніи науки подтверждается только тѣмъ, что
при его помощи становится возможными объяснить что-нибудь въ при-
род)*, т. е. мы получимъ возможность разсматривать что-нибудь въ
природѣ, какъ неизбгьжное слѣдспгвіе предполагаемого нами существо-
ванья скрытой причины. При этомъ безразлично, почему именно остаепгс
скрытой отъ прямого наблюденія предполагаемая въ гипотезѣ причина,—
потому ли, напр., что она трансцендентна, т. е. уже по природѣ своей никогда
не можетъ быть наблюдаема в ъ опытѣ, такъ ч т о осуждена навсегда оста-
ваться скрытой отъ прямого наблюдевія, вродѣ, напр., души, жизненной
силы, самой силы всемірнаго тяготѣнія (не нриписываемыхъ ей дѣйствій,
но ея самой) и т. п.; или—потому, что только в ъ настоящее время мы
пока еще находимся в ъ неблагопріятныхъ условіяхъ, чтобы прямо наблю-
дать предполагаемую в ъ гипотезѣ причину, такъ что еъ теченіемъ вре-
мени эти неблагопріятныя условія, можетъ быть, будутъ устранены, и мы
будемъ в ъ состоянии прямо наблюдать эту причину ( а не только догады-
ваться объ ея существованіи по ея дѣйствіямъ); или ж е — п о чему другому:во всѣхъ
подобныхъ случаяхъ наша догадка о существованіи скрытой причины назы-
вается гипотезой, коль скоро она подтверждается всего лишь указаніемъ на
возможность объяснить ею какіо-либо факты. (Подъ фактами же подра-
зумѣваются, какъ отдѣльно взятия явленгя природы, такъ П доказан-
ные законы природы, а также и существованье самихъ вегцей, обуза
зующихъ природу). Т а к ъ , вулканическія явленія и землетряеенія можно
объяснить предположеніемъ, что внутреннее ядро земли находится в ъ рас-
плавленномъ, слѣд., волнующемся состояніи, которое и обусловливаетъ ко-
лебанія почвы и изверженія вулкановъ. Эта догадка представляете собою
гипотезу, т а к ъ какъ предполагаемая нами причина остается скрытой о т ъ
насъ, а в ъ то же время догадка объ ея сущеетвованіи подтверждается ири
современномъ состояніи науки исключительно тѣмъ, что объясняете нѣкоторые
факты. Далѣе: основные химическіе законы объясняются предположеніемъ,
что тѣла состоять изъ атомовъ, a еуществованіе атомовъ можетъ быть
подтверждено только объясневіями этихъ и другихъ фактовъ, такъ что это
предположеніе составляете одну изъ гипотезъ.
 Несомнѣнно, что пока гипотеза остается гипотезой, т. е. пока
она подтверждается только тѣмъ, что объясняешь намъ большее или
меньшее число - фактовъ, она никоимъ образомъ не можетъ считаться
доказанной. В ѣ д ь одни и т ѣ же факты могутъ порождаться разными
причинами, такъ что если они вытекаютъ изъ нашей гипотезы, то одно
лишь это обстоятельство еще не доказываете, чтобы она совпадала съ
дѣйствительностью. Считать гипотезу доказанной однимъ лишь тѣмъ, что
ею объясняются данные в ъ опытѣ факты, это значить заключать отъ истин-
ности слѣдствія к ъ истинности основапія (ср.-_стр. 2 0 5 ) . Оттого-то при
мало-мальски осторожномъ отношеніи к ъ мышленію никогда не отожествля-
ютъ гипотезъ съ знаніемъ, напротивъ, считаютъ такое отожествленіе одной
изъ самыхъ грубыхъ ошибокъ. В ъ связи с ъ этимъ находится и то обстоя-
тельство, что слово „ гипотетическій" у всѣхъ, даже у самыхъ неосто-
рожныхъ людей, употребляется ие только в ъ своемъ буквальномъ значеніи
„предположительный", но еще сдѣлалось синонимомъ выраженія „спорный,
еще неимѣющій права считаться знаніемъ". Т а к ъ , когда говорятъ, что
во взглядахъ такого то человѣка, напр., в ъ его научныхъ предсказаніяхъ
явленіі природы, много „гипотетическаго", то это означаете слѣдующее:
„ в ъ нихъ много спорнаго, много такого, что еще не нмѣетъ нрава счи-
таться знаніемъ". Значеніе гипотезъ вовсе не в ъ томъ, чтобы служить
готовымъ знаніемъ. •
Мы скоро подробно выяснимъ его, а пока укажемъ окончательное
заключеніе по вопросу, изъ-за котораго намъ пришлось остановиться на
гипотезахъ. Оно таково: в ъ доказательствахъ, употребляемыхъ эмпириче-
скими науками, при объясненіяхъ природы, нѣтъ ничего существенно новаго
сравнительно съ доказательствами чисто-раціональныхъ наукъ, кромѣ какъ
въ тѣхъ объясненіяхъ, которыя производятся съ помощью гипотезъ; да и
здѣсь существенно новое ограничивается лишь тѣмъ, что гипотезы слу-
жатъ такими, основаньями доказательство, которыя не могутъ счи-
таться знаиіемъ; слѣдовательно, искать такія доказательства эмпириче-
скихъ наукъ, которыя существенно отличались бы отъ доказательствъ чисто-
раціональныхъ наукъ, надо либо въ томъ, какъ гипотезы ( в ъ узкомъ смы-
слѣ этого слова) превращаются изъ догадокъ в ъ знаніе, либо среди дока-
зательствъ нашихъ догадокъ о прямо наблюдаемыхъ ( а не скрытыхъ о т ъ
прямого наблюденія) причинахъ, производящие явленія ирироды, съ одной
стороны, и о законахъ природы, съ другой.
И на дѣлѣ отыскиваемыя нами доказательства встрѣчаются только въ
д в у х ъ послѣднихъ случаяхъ, т . е. при доказательствахъ догадокъ о прямо
наблюдаемыхъ причинахъ явленій природы и о законахъ природы. Гипо-
тезы же превращаются въ знаніе либо такимъ путемъ, который
вовсе не принадлежишь къ доказателъствамъ, либо такими доказа-
тельствами, въ которыхъ иѣть никакихъ существенпыхъ особенно-
стей сравнительно съ доказательствами чисто-рацгональныхъ наукъ.
Дѣйствительпо: гипотезы могутъ превращаться въ знапге однимъ изъ
трехъ слѣдующихъ путей, при чемъ никакихъ другихъ путей, приводя-
щих» к ъ той же цѣли, не только нельзя подмѣтить въ исторіи наукъ, но
и нельзя придумать:
I. Путемъ простой установки данныхъ опыта, именно: та
скрытая причина, допущвнге существованья которой и составляетъ
нашу гипотезу, можетъ съ течепгемъ времени сдѣлаться почему-ни-
будь доступной прямому наблюденію. Т а к ъ именно превратилась въ зна-
ніе гипотеза о существованіи Нептуна.
В ъ началѣ X I X ст. Нептуна еще не наблюдали, и его существованіе
можно было подтвердить тогда только тѣмъ, ч т о если допустить его, то
такое предположеніе объяснит» нѣкоторыя особенности в ъ дввженіяхъ
Урана. Впослѣдствіи же его подмѣтили в ъ томъ самомъ мѣстѣ, г д ѣ пред-
полагали.
Конечно, разсматриваемый путь не принадлежит» к ъ доказатель-
ствам» в ъ логическомъ смысл! слова (ем-, стр. - 4 4 5 ) .
J2. Апагогическимъ доказательствомъ, именно: иногда при доста
точно мъ расширены знанія становится возможнымъ опровергнуть всгь
гипотезы, какія только можно мыслить для объяснены данныхъ фак-
товъ, кромѣ одной, обнаруживъ въ слѣдствіяхъ, вытекающихъ изъ
остальныхъ гипотезъ, какія-либо противорѣчія съ дѣйствителъпостью
такъ что в с ! изъ возможных» гипотез», кром! одной, окажутся опровер-
гнутыми по методу deductio ad a b s u r d u m . Тогда, разум!ется, та гипо-
теза, которая одна только изо в с ! х ъ возможных» и осталась неопроверг-
нутой, к а к » мирящаяся со всей суммой новаго зяанія, превращается в ъ
нссоміѣнное знаніе, какъ доказанная апагогическим» методом». Такимъ
именно путемъ была доказана и превратилась в ъ знаніе гипотеза К о -
перника.
Гипотеза Коперника ( X Y I в . ) была назначена для объясненія т ! х ъ
кажущихся движеній по небесному своду, которыя мы наблюдаем» во в с ! х ъ
свѣтилахъ, при чемъ въ в и д ! причины, которая заставляете нам» казаться
существующими эти движенія, она допускает» движевіе земли и планет»
вокругъ солнца, а луны вокругъ земли. Но эти же самыя кажущіяся дви-
женія св!тилъ по небесному своду вытекают» также изъ причинъ,. пред-
полагаемых» гипотезами Птоломея ( I I в . до Р . Х р . ) и Т и х о - д е - Б р а г е
( X V I в . ) . Каждая в з ъ этихъ двухъ гипотезъ допускает» неподвижность
земли. Но в ъ то время, к а к ъ по гипотез! Т и х о - д е - Б р а г е планеты в р а -
щаются не прямо вокругъ земли, но вокруг» солнца, а уже солнце в м ! с т і
съ планетами, к а к ъ бы со своими спутниками, вращается вокругъ земли,
по гипотез! Птоломея и солнце, и каждая изъ планет» вращаются в о -
кругъ земли. При этомъ гипотеза Птоломея допускала еще, что
почти каждая планета вращается вокругъ земли не по круговой линіи, а
сл!дующимъ образомъ: она описывает» кругъ вокругъ такого центра, к о -
торый, въ свою очередь, описывает» круг» вокругъ земли, сам» же н и ч ! м ъ
не занят». А для н!которыхъ планет» приходится допускать, что сам» то
 этотъ центръ описываете еще кругъ возлѣ новаго центра, который уже
описываете кругъ вокругъ земли, при чемъ ни одинъ изъ этихъ центровъ
не занять никакимъ тѣломъ. И вотъ, законъ Ньютона и в с я новая меха-
ника оказались въ непримиримомъ противорѣчіи съ этими двумя гипоте-
зами, опровергли ихъ. П о закону инерціи тѣло должно двигаться по пря-
мой линіи и не можетъ описывать круга вокругъ пустого, ничѣмъ не з а -
нятаго пункта, какъ это допускается в ъ нѣкоторыхъ частяхъ гипотезы
Птоломея. Далѣе: будь солнечная система устроена по Птоломѳю или по
Тихо-де-Браге, она не могла бы оставаться в ъ равновѣсіи, т а к ъ чтобы
отдѣльпыя входящія в ъ ея составъ свѣтила и не разлетались подъ влія-
яіемъ инерціи в ъ разныя стороны, и не падали другъ на друга подъ
вліяніемъ взаимнаго притяженія (точнѣе—подъ вліяаіемъ ньютоновскаго
закона взаимнаго сближенія всѣхъ тѣлъ). У ж е однимъ этимъ сразу опро-
вергались дрѵгія гипотезы, кромѣ коперниковской, которая, такимъ обра-
зомъ, выходила доказанной апагогически. А к ъ этому присоединился рядъ
другихъ фактовъ (пассаты, параллаксъ нѳподвижныхъ звѣздъ, маятникъ
Фуко и т . д . ) . съ которыми мирится только гипотеза Коперника, такъ
что она все больше и больше подтверждалась по методу апагогическихъ
доказательствъ.
Очевидно, что если гипотеза превращается в ъ знаніе только что ука-
заняымъ путемъ, то в ъ ея доказательствѣ н ѣ т ъ никакихъ существенныхъ
отличій отъ доказательствъ чисто-раціональныхъ наукъ, хотя этотъ путь
и образуете такое апагогическое доказательство, которое соединено- съ
установкой данныхъ опыта.
3, Прямымъ доказательством*. Наконецъ, нѣтъ ничего невоз-
можна™, что съ теченіемъ времени накопившееся до той поры знаніе по-
требуете в ъ видѣ пряж_вытекающаго изъ него слѣдствія, чтобы мы при-
знавали существованіе той скрытой причины, о которой говорится в ъ нашей
гипотезѣ. Тогда послѣдняя, конечно, обратится в ъ знаніе, к а к ъ доказанная
црямымъ доказательствомъ.
Трудно, даже, можетъ-быть, и не удастся, найти в ъ Історіи наукъ
сравнительно легкій примѣръ доказательства гипотезы этимъ путемъ. Н о
очевидно, что такой путь не невозможенъ. Сущность же его столь проста,
что вполнѣ понятна и безъ пояснительна«) примѣра. Вмѣстѣ съ тѣмъ по-
нятно, что при такомъ доказательствѣ гипотезъ не можетъ быть никакихъ
существенныхъ отличій отъ доказательствъ чисто-раціональныхъ наукъ.

3. Значеніѳ гипотезъ для науки.

Говоря о гипотезахъ, необходимо выяснить ихъ значеніе для науки,
именно: почему онѣ, не составляя знанія, все-таки, часто встрѣчаются в ъ
эмпирическихъ наукахъ? Вначеніе гипотезъ двоякое:
J L Составляя одинъ изъ видовъ догадокъ, оть, какъ и всѣ догадки,
часто неизбѣокпы, какъ предварительная ступень знанія. Очень часто
причина какого-нибудь факта остается скрытой отъ прямого наблюдения.
Но мы, все-таки, должны попытаться узнать ее, и, разумѣется, если она
скрыта отъ прямого наблюденія, еетественнѣйшимъ путемъ для достиженія
нашей цѣли будетъ служить такой: строить в с ѣ возможный гипотезы, т . е.
догадки, о причинѣ даннаго факта и стараться всячески провѣрять каж-
дую изъ построенныхъ нами гипотезъ, т . е. всячески стараться или оправ-
дать ее инымъ путемъ, кромѣ указанія ея пригодности д л я объясненія
этого факта, или опровергнуть ее.
2 . Кромѣ того, гипотезы имѣютъ въ высшей степени важное
значеніе, какъ вспомогательное средство или орудіе, облегчающее изу-
енге науки, гг притомъ двумя путями: а) какъ средство, облегчающее
собственный научныя изслѣдованія, наводящее "насъ на новыя открытый и
на новыя изслѣдованія, в ъ чемъ состоите эвристическое значеніе гипотезъ,
и Ь ) какъ средство^ облегчающее усвоеніе науки, когда она преподается, в ъ
чемъ состоите дидактическое значеніе гипотезъ. В ъ самомъ дѣлѣ:
_ а ] _ В с я к а я гипотеза должна быть провѣряема, a провѣрять ее, пока
она гипотеза, можно только тѣмъ путемъ, чтобы мы выводили в с ѣ выте-
кающія изъ нея слѣдствія и смотрѣли, согласуются ли они со всѣми дан-
ными в ъ онытѣ фактами (ибо ея противорѣчіе хоть съ нѣкоторыми изъ
нихъ, конечно, опровергаете ее). Само собою разумѣется, что при подоб-
ной нровѣркѣ гипотезы мы можемъ натолкнуться на слѣдствія, говорящія
о такихъ явленіяхъ или о такихъ законахъ природы, которыхъ мы еще не
знаемъ и даже не подозрѣваемъ объ ихъ существованіи. В о т ъ этимъ то путемъ
гипотезы зачастую наводятъ насъ на новыя открытія, удачно направ-
ляя насъ на поиски новыхъ законовъ природы или новыхъ ея явленгй.
Доказать же, что гипотезы не только могутъ, но и дѣйствительно оказы-
вали такія услуги, можно при помощи разсмотрѣнія исторіи различныхъ
открытій. В ъ этомъ и состоите эвристическое (облегчающее открытія) зна-
ченіе гипотезъ.
3 ) Что же касается дидактическаго значенія гипотезъ, то оно, в ъ
свою очередь, можетъ быть неодинаковымъ. Напр., нѣкоторыя изъ нихъ
могутъ оказывать мнемоническія услуги, т. е. помогать запоминанію уже
накопившагося знанія; другія же могутъ служить для болѣо удобяаго в ы -
сказыванія научныхъ положеній и т. п.
В ь самомъ дѣлѣ: если гипотеза подтверждается тѣмъ, что объясняете
значительное число фактовъ, то этимъ самымъ она можетъ установить
между ними нѣкоторую внутреннюю связь; ибо в с ѣ они окажутся не раз-
розненными между собой, а вытекающими изъ одного и того же положе-
нія. В ъ т ѣ х ъ же случаяхъ, когда между нашими свѣдѣніями существуете
подобная связь, ихъ гораздо легче запомнить, чѣмъ когда они взяты враз-
бивку или в ъ чисто внѣшней, механической связи. Н а п р . , всѣмъ и з в ѣ -
стно, съ какимъ трудомъ усваивается исторія, пока доставляемыя ею свѣ-
дѣнія связаны в ъ ней чисто механически, одной лишь хронологической
связью, и насколько тотчасъ же уменьшается эта трудность, к а к ъ только
 мы укажемъ (хотя бы и гипотетически) причину, объясняющую в с ѣ эти
факты.
Но бываютъ и такія гипотезы, которыя не имѣютъ ни эвристическаго,
ни мнемоническаго значепія, а все-таки полезны для науки, к а к ъ вспо-
могательное средство. Такова, напр., гипотеза существованія различных!
душевныхъ способностей: памяти, воображенія, воли и т . д . Объясненіе
какого либо класса душевныхъ явленій съ помощью душевной способности,
которой приписываются эти явленія, слишком! безсодержательно, чтобы
пріобрѣсть какое либо эвристическое или мнемоническое значеніе. Напр.,
объясненіе воспоминаній тѣмъ, что у насъ есть память, по своей
безсодержательности сводится прямо таки к ъ пустословію, именно—вотъ
къ чему: „ у насъ потому возникают! воспоминанія, что есть причина ихъ
возникновенія". В ѣ д ь подъ памятью и под£азумѣвается именно причина
воспоминаній. Настолько же безсодержательнымъ будетъ объясненіе раз-
л и ч н ы х ! свойств! восдоминаній, напр. — и х ъ прочности, свойствами памяти:
в ѣ д ь ^ сами-то свойства памяти становятся извѣстными только вслѣдствіе
различій, наблюдаемых! в ъ воспоминаніяхъ. Напр., подмѣчая проч-
ность воспоминаній, мы узнаемъ о прочности памяти и т . п. Такимъ
образомъ, объясняя фактъ различія свойствъ воспоминаній свойствами па-
мяти, мы, строго говоря, объясняем! этотъ фактъ имъ же самимъ. О ч е -
видно, столь безсодержательныя объясяенія не могутъ имѣть ни эвристи-
ческаго, ни мнемоническаго значенія. Тѣмъ не менѣе гипотеза существова-
ния различныхъ душевныхъ способностей, употребляемая в ъ видѣ вспомо-
гательна™ средства, приносите другую, и при томъ еще двоякую, пользу
психологіи. Во-нервыхъ, съ помощью этой гипотезы намъ в ъ подавляю-
щем! болыпинствѣ с л у ч а е в ! можно гораздо короче высказывать научныя положе-
ния о душевнымъ явленіяхъ, чѣмъ пользуясь такимъ языкомъ, который всяче-
ски избѣгалъ бы упоминанія о душевныхъ способностях!: подъ каждой изъ
способностей, напр.—подъ памятью, в ъ этомъ случаѣ подразумѣвается вся
совокупность душевныхъ явленій, приписываемых! этой способности. В о -
вторыхъ, если яаучныя положенія высказаны на языкѣ, приноровленном!
къ гипотез! существованія разнообразных! душевныхъ способностей, то в с !
с в і д і н і я , добываемый научной психологій, гораздо легче привесть в ъ связь
съ многочисленными и разнообразными психологическими с в ! д ! н і я м и , к о -
торыя накопляются уже и в ъ обыденной жизни подъ вліяяіемъ предъяв-
ляемых! ею запросовъ: в ! д ь посл!днія всегда редактированы на я з ы к !
душевныхъ способностей. * )
В с ! м ъ этимъ и объясняется тотъ ф а к т ъ , что в ъ хороших! современ-

*) А этими свѣдѣніями не слѣдуетъ пренебрегать въ наукѣ: они такъ об-

ширны и важны, что во всемъ мірѣ судъ присяжныхъ считается наиболѣе про-
ницательнымъ судомъ, хотя отъ присяжныхъ никогда не требуютъ знакомства
съ научной психологіей. й сплошь да рядомъ встрѣчаются люди, которые никогда
не изучали научной психологіи, а между тѣмъ, благодаря психологическимъ
знаніямъ, накопляющимся въ обыденной жизни, оказываются гораздо лучшими
психологами, ч ѣ м ъ любой ученый, спеціально изучающій психологію.
ныхъ психологическихъ работахъ все вниманіе направлено на разсмотрѣніе
самихъ душевныхъ явленій, а вовсе не тѣхъ способностей, которымъ они
приписываются: объ изучсніи послѣднихъ какъ бы забываюгъ; а между
тѣмъ упоминаніе о душевныхъ способностяхъ безпрестанно встречается и
въ заглавіяхъ, и в ъ изложеніи изслѣдовааія. Это значить, ч т о гипотезой
еуществованія этихъ способностей пользуются, какъ всего лишь вепомога-
тельнымъ средствомъ. Но, конечно, такъ поступаютъ далеко не в с ѣ : и
теперь еще много такихъ авторовъ, которые не понимаютъ, какъ
пустословно объясненіе душевныхъ явленій душевными способностями, и
воображаютъ, будто бы задача психологіи не в ъ изученіи самихъ душев-
ныхъ явленій, и х ъ состава и управляющнхъ ими законовъ природы, но в ъ
изученіи т ѣ х ъ душевныхъ способностей, которымъ ихъ приписываюсь.
Сказапяаго уже достаточно для подтверждѳнія, что дидактическое
значеніе гипотезъ можетъ быть разнообразными Гнаться же з а исчерпы-
вающимъ сбзоромъ всѣхъ его видоизмѣненій нѣтъ никакой надобности.
Вмѣстѣ съ тѣмъ ясно, что основное раздѣленге значенья гипотезъ таково:
онѣ важны, либо какъ предварительное изображенье дѣйствителъности,
либо какъ вспомогательное средство при изученіи науки зъ обоихъ
смыслахъ слова „изученіё",~т. е. и в ъ смыслѣ изслѣдованія, и в ъ смы-
слѣ усвоенія уже накопившихся знаній. И въ виду такого двоякаго зна-
ченія гипотезъ, очевидно, наука вѣравѣ пользоваться гипотезами двухъ
родовъ: во первыхъ, возможны гипотезы, выставляемыя нами, какъ предва-
рительныя изображенія действительности, которыя мы строимъ в ъ надеждѣ,
что онѣ впослѣдствіи, хотя бы и съ многими поправками, обратятся в ъ
званіе. Такія гипотезы условимся называть, какъ это уже нерѣдко дѣлаютъ,
для ихъ отличія отъ другого рода гипотезъ, реальными гипотезами. В о -
вторыхъ, возможны и такія гипотезы, которыя строятея безъ всякихъ пре-
тензій служить изображеніями дѣйствительности, но которыя полезны для
насъ, какъ вспомогательное средство, вслѣдствіе ихъ дидактическаго или
эвристическаго значенія, или и того и другого вмѣстѣ. Т а к і я гипотезы въ
последнее время все чаще и чаще стали называть рабочими гипотезами.
Конечно, иногда одна и та же гипотеза можетъ служить и
реальной, и рабочей. По, очевидно, возможны и таків случаи, когда
рабочая ггтотеза можетъ вовсе не претендовать на степень реальной,
а между тѣмъ она полезна, какъ вспомогательное орудіе д л я изученія
науки, т. е. какъ рабочая. И, разумеется, мы, все-таки, вправѣ пользоваться
ею. Превосходнымъ нримѣромъ такой рабочей гипотезы является атомизиъ,
или атомистическая гипотеза. Несмотря на всю цѣнность е я , какъ вспо-
могательна™ орудія для развитія естественныхъ наукъ, нѣкоторые автори-
тетнѣйшіе натуралисты (напр., Менделѣевъ) не рѣшаются выставлять ее,
к а к ъ картину действительности, т . е. какъ реальную гипотезу, но при-
зваютъ ее изо всѣхъ взглядовъ на внѣшній міръ наилучгаимъ вспомога-
тельнымъ средствомъ ради ея эвристическаго и дидактическаго значенія.
Болѣе того: если рабочія гипотезы цѣнны только, какъ вспомогатель-
ное средство, безъ всякаго притязанія на то, чтобы онѣ служили, хотя бы
и предварительной, картиной дѣйствительности, то, очевидно, онѣ могутъ
быть даже завѣдомо ложными, т . е. завѣдомо несогласными съ дѣйстви-
тельностыо, лишь бы онѣ были полезны, какъ дидактическое или эвристи-
ческое орудіе. Поэтому въ паут употребляются, между прочит, и
вспомогательный фикціи. Фикція (отъ латинск. f i n g e r e ) вообще означает»
выдумку. Вспомогательными же фикціями называются тѣ изъ рабо-
чихъ гипотезъ, про которыя мы уже увѣрены, что опѣ не соотвѣт-
ствуютъ дйствцтелъности, но считаемъ ихъ употребление полезнымъ
при изучены науки. Напр., во многихъ случаях» безразлично, допустим»
ли мы в ъ вычисленіяхъ и вообще въ нашихъ соображеніяхъ вращеніе земли
вокругъ оси или же вращеніе вселенной вокругъ земля; а такъ какъ но-
слѣдній взгляд» для насъ проще, то мы вправѣ въ этихъ случаях» отправ-
ляться отъ него, какъ отъ полезной для насъ вспомогательной фикціи.
Нерѣдко в ъ космографіи такъ и поступают». Точно также, когда въ наукѣ
уже было забраковано ученіе объ электричествѣ, разсматривавшее его, к а к »
двѣ особыя жидкости, это ученіе, все-таки, долго еще излагали в ъ кур-
с а х » физики, какъ полезную вспомогательную фикцію, откровенно заявляя,
что оно ложное.
4. Прямо наблюдаѳмыя причины явленій природы.
, Изъ всего доселѣ сказаннаго ясно, что такія соединенныя съ уста-
новкой данныхъ опыта доказательства, которыя существеннымъ образомъ
отличались бы отъ доказательствъ чисто-раціональныхъ наукъ, могутъ
встрѣтиться (а сейчас» мы убѣдимся, что и, дѣйствительно, встрѣчаются)
только въ видѣ соединенныхъ съ установкой данныхъ опыта доказательствъ
догадок» о прямо наблюдаемых» причинах», производящих» явленія при-
роды, и о законахъ природы. Начнем» изученіе этих» доказательствъ съ
т ѣ х ъ , которыя употребляются для онравданія догадок» о прямо паблюдае-
мыхъ причинахъл производящихъ явлеигя природы.
Подъ этимъ именемъ мы подразумѣваемъ такія причины, суще-
ствованіе которыхъ допускается нами не на основанш наблюденія однихъ
лишь дѣйствш, приписываемыхъ этимъ причинамъ, какъ это
бываешь при гипотезах), но которыя сами прямо наблюдаюгпся
среди данныхъ опыта, такъ что ихъ существованіе уже засвидетель-
ствовано опытомъ, а намъ остается только доказать, что эгпо именно
отъ., а не катя либо другія явленгя природы производить то явленіе
Природы, относительно'котораго мы пока еще всего лишь догадываем-
ся, что служить его причиной.
Разумѣется, понять, въ чем» состоят» отыскиваемыя нами доказатель-
ства догадок» о прямо наблюдаемых» причинах» явленій природы, можно
только в ъ томъ случаѣ, если мы предварительно дадим» себѣ полный отчет»,
что значит» служить для какого нибудь явленія природы прямо наблюдае-
мой причиной этого явленія: вѣдь до сихъ пор» сказано только, чѣмъ та-
кая причина отличается отъ скрытой отъ прямого наблюденія.
 Т а к ъ к а к ъ прямо наблюдаемая причина дана в ъ опытѣ, то ею мо-
жетъ быть только какое либо, простое или сложное—это безразлично, я ъ -
леніе природы. При этомъ явленіе природы только тогда называется
причиной другого явленья, если возникновенгя перваго вполнѣ до-
статочно, чтобы всегда и вездѣ вмѣстгь съ нимъ ( т . е. или одновре-
менно съ нимъ, или тотчасъ же вслѣдъ за нимъ) возникало и второе,
хотя бы и незамѣтнымъ для насъ образомъ. Послѣдняя оговорка ( „ х о т я
бы и незамѣтнымъ для насъ образомъ") означаете, что отсутствіе дѣй-
ствія, когда возникла причина, можетъ быть только кажущимся: оно
должно объясняться тѣмъ, что наряду съ дѣйствіемъ этой причины суще-
ствуете, противоположное по своему характеру, дѣйствіе другой причины,
которое и скрываете первое отъ нашихъ глазъ. Напр., сжиманіе газа
служить причиной, увеличивающей его упругость, но мы можемъ не замѣ-
тить этого увеличенія, если газъ одновременно съ сжиманіемъ подвергается
еще охлажденію; ибо охлажденіе служить причиной уменыпенія упругости,
т а к ъ что поелѣднее можетъ сдѣлать незамѣтнымъ для насъ е я увеличеніе
Итакъ, если мы называемъ простое или сложное явленіе природы X
причиной другого ея явленія Ï , то это означаете: во-нервыхъ, что какъ
только возникнете явленіе X (или, буде оно сложное явленіе, какъ только
появится оно в ъ своемъ полномъ составѣ), такъ тотчасъ же либо одно-
временно съ нимъ, либо вслѣдъ за нимъ возникнетъ и Y, хотя бы и не-
замѣтнымъ для насъ образомъ; и, во вторыхъ — что для возникновенія
этого Y вовсе не требуется, чтобы наряду съ явленіемъ X возникло или
заранѣе присутствовало еще какое-нибудь другое обстоятельство, такъ что
Y возникаете при какихъ угодно обстоягпельствахъ, лишь бы возникло
явленіе X. Такого же явленія, скажемъ А, съ возникиовеніемъ котораго
другое явленіе, скажемъ В , возникаетъ не всегда и вездѣ, мы не назо-
вемъ причиной этого другого явяенія. Точно также, если вмѣстѣ съ Ж и
всегда возникаетъ N, но это происходить но иначе, какъ при томъ доба-
вочномъ условіи, чтобы наряду съ M было обстоятельство К, то M не
называется причиной N. Т а к ъ , нагрѣваніе ртути мы считаемъ прямо н а -
блюдаемой причиной ея расширенія. Что же это значите? Т о , что ея н а -
грѣванія внолнѣ достаточно, и не нужно никакихъ добавочныхъ условій,
чтобы всегда и вездѣ одновременно съ нимъ происходило и е я расшире-
ніе, т . е. каковы бы ни были другія обстоятельства—будетъ ли она освѣ-
щена солнцемъ или нѣтъ, заключена ли она въ стеклянный сосудъ, или
какой другой,—при всякому ея нагрѣваніи начинается и е я расширеніе,
хотя оно можетъ остаться и незамѣтнымъ для насъ. И не будь такого
(недопускающаго никакихъ исключеній, кромѣ кажущихся) постоянства в ъ
возникновеніи расширенія ртути вмѣстѣ съ ея нагрѣваніемъ, послѣднее,
конечно, не имѣло бы нрава считаться причиной ея расширенія. Т а к ъ ,
возьмешь другой сходный примѣръ — освѣщеніе ртути солнечнымъ свѣтомъ.
Х о т я обыкновенно мы и наблюдаемъ в ъ термометрѣ расширеніе ртути,
какъ только шарикъ термометра освѣщается солнечными лучами, тѣмъ не
менѣе этого освѣщенія мы не считаешь причиной распшренія ртути. П о -
чему же? Потому что есть истинныя, а не только кажущіяся исключеаія
изъ связи расширенія ртути съ ея освѣщеніемъ солнечными лучами: стоитъ
только пропустить послѣдніе, прежде чѣмъ они упадутъ на ртуть, чрезъ
такое прозрачное, т. е. нропускающее свѣтовые лучи, вещество, которое
поглощало бы тепловые лучи солнечнаго свѣта (напр., водный растворъ
квасцовъ), и ртуть уже не будетъ расширяться, хотя будетъ освѣщена
солнечными лучами. Наконецъ, послѣдній примѣръ: за днемъ всегда слѣ-
дуетъ ночь. Н о почему же мы не называешь дня причиной ночи? Потому,
что для наступлепія ночи еще недостаточно, чтобы в ъ данномъ мѣстѣ
былъ день, а необходимо еще одно добавочное условге: земля должна про-
должать вращаться вокругъ своей оси; ибо если бы это вращеніе прекрати-
лось, то день, т. е. такое время, когда данное мѣсто на поверхности земли
освѣщено солнцемъ, остался бы въ этомъ мѣстѣ навсегда, и ночь не смѣ-
иила бы его собой. ,
Такимъ образомъ, доказать догадку, что явленіе X служить при-
чиной явлвнія Y, значить доказать такое общее сужденіе: при вся-
комъ возникновеніи явленія X (и, конечно, в ъ его полномъ с о с т а в ! , если
оно сложное, т. е. состоитъ изъ соединенія н!сколькихъ обстоятельств!),
каковы бы ни были другія обстоятельства, вмѣстѣ съ нимъ возни-
каетъ и явлвніе Y, хотя бы и кезамѣтнымъ для насъ образомъ.
Й такъ какъ про два явленія, изъ которыхъ одно служить причиной
другого, принято выражаться, что они находятся в ъ причинной связи,
и н а ч е — в ъ причинномъ отношеніи другъ в ъ другу, и л и — ч т о между
ними существует! причинная связь (иначе —причинное отношеніе), то /)о-
казательство догадки, что одно явленіе служить причиной другого, для
краткости часто называютъ доказателъствомъ причинной связи (или
причиннаго отногаенія) между двумя явленьями.
Ко всему сказанному надо прибавить д в а слѣдуюіцихъ прин!чанія,
назначенных! для устраненія и предупрежденія недоразум!ній, возникаю-
щ и х ! изъ за двусмысленности н!которыхъ нривычныхъ выраженій:
. 1. Дѣйствіе любой причины, т . е. производимое ею явленіе, в с !
издавна привыкли называть еще иначе ея слѣдствіемъ (ибо в ъ связи
причины и дѣйствія, несомн!нно, есть огромное" сходство съ связью осно-
вания и слѣдствія в ъ условном! сужденіи). Подъ вліяніемъ же этого на-
звания в с ! привыкли не только в ъ обыденной жизни, но даже и в ъ н а -
у к ! говорить про дѣйствіе, нанр., расширеніе т ! л а , что оно слгьдуетъ за
своей причиной ( в ъ нашемъ п р и н ! р ! з а нагр!ваніемъ), а его возникпове-
ніе вмѣстѣ съ своей причиной стали называть слѣдовапіемъ за своей при-
чиной, напр., слѣдованіемъ за нагр!ваніемъ. В ъ связи же съ этимъ внолн!
естественно выработалась привычка и к ъ тому, чтобы называть / ^ р с т в і е ,
напр., расширеніе ртути, „ т с л ѣ д у ю щ и м ъ явленіемъ", а щщчиду, въ дан-
номъ п р и м ѣ р ѣ — н а г р ! в а н і е , „пребшествующшъ явленгемъ" (любители же
излишнихъ иностранных! словъ употребляют!, вм!сто этого чисто-русскаго
и вполне подходящего выраженія, „антецеденте", „антецедентное я в л е н і е " ) .
Подъ вліяніемъ всего этого многіе думаютъ, будто бы дѣйствіе
всегда возникаете не иначе, к а к ъ вслѣдъ за причиной, т. е. послѣ
нея, или что причина всегда возникаете раньше, чѣмъ ея дѣйствіе, а не
одновременно съ нимъ. Иногда, действительно, такъ и бываете: напр.,
нріемъ хины служите причиной уменьшеяія лихорадки, т . е. пониженія
температуры, и предшествуете ему во времени. Н о едва-ли не больше всего
такихъ причиаъ, у которыхъ ихъ действія возникаютъ не после при-
чины, а одновременно съ ней. В о всякомъ случае на д е л е существуйте и
такія причины. Напр.: расширеніе железа возникаете не после того, к а к ъ
оно было нагрето, но одновременно съ нагреваніемъ. Увеличеніе упругости
газа тоже возникаете не после того, какъ онъ будетъ сжать, но одно-
временно съ сжиманіемъ. И з ъ этого ясно, что в с е означенныя выраженья:
„слѣдованіе", „послѣдующее явленіе" и „предшествующее явленье11
(іантецедентs), не надо понимать въ буквальномъ смыслѣ. А чтобы
ихъ буквальный значенія не вызывали никакихъ недоразуменій, наилучшее
средство совсемъ не пользоваться при изученіи логики этими треля в ы -
раженіями, темъ более что безъ нихъ обойтись вовсе не трудно. Т а к ъ
мы и иоступимъ в ъ своемъ изложеніи. И в ъ связи съ этимъ надо запо-
мнить, что когда мы говоримъ: „действіе возникаете вмѣсте съ своей
причиной", то слово. „вмѣстѣ" можетъ обозначать и „одновременно",
и „вслѣдъ за", глядя по особенностямъ разсматриваемаго примера.
JÜL-Если в м е с т е съ какимъ-нибудь явленіемъ Ж (т. е. одновременно
съ нимъ или вследъ з а нимъ) и всегда возникаете N, д а быва-
етъ-то это не иначе, какъ при некоторыхъ добавочныхъ условіяхъ, кото-
рыя назовемъ черезъ К , такъ что еоединеніе M съ К уже достаточно,
чтобы всегда и в е з д е возникало N, одного же М, возникшаго безъ К,
для этой цели еще недостаточно, то, конечно, явленіе M само по себе
еще не составляетъ причины явленія N, а служить только составною
частью этой причины, т. е. только однимъ изъ условій, необходимыхъ
для возникновенія явленія N. Полная же причина этого явленія ( т . е.
условіе не только необходимое, но и достаточное для возникновенія N ) ,
конечно, состоитъ в ъ соединеніи явленія M съ явленіемъ К . Но не только
въ обыденной жизни, а даже и в ъ н а у к е мы нерѣдко слово „причина"
у потребляемъ также и въ смыслѣ составной части причины, т . е. в ъ
смысле всего лишь одного изъ _условій, необходимыхъ для возникновенія
явленія, которое считаемъ дейсгвіемъ, именно: мы нерѣдко называемъ пря-
мо причиной такую часть причины, которой только одной интересу-
емся въ данный моментъ, вследствіе чего на нее одну только и обра-
щаемъ наше вниманіе. Т а к ъ , на вопрѳсъ о причине, вследствіе которой
в ъ данномъ помещеніи раздался звукъ, обыкновенно мы отвечаемъ, что
тамъ стало колебаться такое-то звучащее тело, напр., началъ работать
колокольчикъ, хотя мы твердо помнимъ, что звукъ раздается только в ъ
томъ случае, если звучащее тело, которое стало колебаться, окружено воз-
 — ЗОБ —
духомъ или какой либо другой упругой средой, и что поэтому колебанія
звучащаго тѣла еще не составляютъ полной причины того обстоятельства,
что раздался звукъ. Н о в ъ данную минуту изо всѣхъ составныхъ частей
полной причины этого явленія насъ интересуютъ одни лишь колебанія зву-
чащаго тѣла, и потому мы безъ всякаго стѣсненія называемъ ихъ „причи-
ной" того, что раздался звукъ. Т а к ъ точно поступали и мы, нока гово-
рили о гипотезахъ в ъ узкомъ смыслѣ: тамъ подъ словомъ „причина" мы
нерѣдко подразумѣвали лишь составную часть причины. Н о такое двой-
ственное употребление слова „причина", при которомъ подъ нимъ подразу-
мѣвается то сама причина (т. е. полная причина), то ея составная часть,
хотя в ъ остальныхъ случаяхъ не вызываете никакихъ недоразумѣній, не-
рѣдко сбиваете съ толку многихъ читателей, когда излагается ученіе о
доказательствахъ догадокъ о прямо наблюдаемыхъ причинахъ явленій при-
роды, и заставляете его казаться какимъ-то сбивчивымъ, не вполнѣ по-
нятнымъ. Поэтому условимся, какъ это и дѣлается обыкновенно в ъ ло-
гикѣ, всжійразъ, когда мы говоримъ о доказательствѣ догадокъ о прямо
наблюдаемыхъ причинахъ, подъ словомъ „причина" подразумѣватъ только
саму причину, т. е. полную причину, а каждую изъ ея составныхъ ча-
стей, какъ бы ни интересовались мы ею въ данную минуту, такъ и
называть „частью причины". ,

5. Индуктивный доказательства. Значѳніѳ Бекона и Милля

для ученія о нихъ.

Какъ же надо доказывать съ помощью установки данныхъ опыта д о -

гадки о прямо наблюдаемыхъ причинахъ? Другими словами: если у насъ
возникла догадка, что явленіе природы X служить причиной явленія Y,
то какъ надо поступать, чтобы доказать эту догадку? Разумѣется, надо
подобрагпъ такія дапныя опыта, съ помощью которыхъ мы принудили
бы считать причиной явленія Y именно явленіе X, а не какое либо
другое обстоятельство, бывшее одновременно съ нимъ.
Впрочемъ, не слѣдуетъ думать, будто бы это дѣло очень простое,
будто бы для этою доказательства достаточно сослаться на рядъ
такихъ первопопа.втихся случаевъ или примѣровъ, въ каждомъ изъ ко-
торыхг вмѣстѣ съ явленіемъ X возникло и явленге Г . Неосторожные
люди, конечно, часто довольствуются подобнымъ пріемомъ; но это
неправильное доказательство, довольствоваться которымъ столь же ошибоч-
но, какъ и вообще доказывать какое-бы то ни было сужденіе посред-
ствомъ неполной индукціи. ( A здѣсь, конечно, мы имѣемъ дѣло съ однимъ
изъ ея примѣненій: в ѣ д ь здѣсь общій выводъ, говорящій, что „всякое"
возникновеніе явлевія X тотчасъ же сопровождается возникновеніемъ явле-
нія Y, дѣлается на основанін простого, производима™, какъ попало, пе-
речисленія нѣсколькихъ случаевъ или примѣровъ, подходящихъ подъ этотъ
выводъ. Сравн. стр. 1 6 2 и слѣд.). Если бы до сихъ поръ и всегда при-
годилось наблюдать возникновеніе явленія X въ сопровождены возникно-
веніемъ явленія Y, то даже и такія наблюденія сами по себѣ еще не
доказывали бы нашей мысли, что явленіе X есть причина явленія Y, а
только указывали бы, что к ъ ней ладо относиться, какъ к ъ догадкѣ, з а -
служивающей серьезнаго вниманія и тщательной провѣрки: вѣдь даже и
такое, постоянно бывшее до сихъ поръ, соировожденіе одного явленія дру-
гим» могло быть чисто-случайнымъ, т . е. завясящимъ совсѣмъ не отъ того,
что между ними самими есть причинная связь, но отъ какихъ либо дру-
гихъ причинъ, вовсе не подозрѣваемыхъ в ъ нашей догадкѣ. Напр., если
даже до сихъ пор» н постоянно приходилось наблюдать, что вслѣдъ з а
появленіемъ у насъ въ гостях» г-на M появлялся и г - н ъ N, то значит»
ли это, что появленіе перваго среди нашихъ гостей служит» причиной или,
по крайней мѣрѣ, составною частью причины появленія второго? Можетъ
быть, и д а , а можетъ быть, и нѣтъ.
Очевидно, для соединеннаго съ установкой данныхъ опыта доказа-
тельства догадки, что явлвніе X служить причиной явленія Y, надо
среди всѣхъ устаповленныхъ нами данныхъ опыта брать не какіе попало,
какіе-то особые, подчиненные строго опредѣлепнымъ правиламъ, случаи
или примѣры возникновенія явленія Y. Если же среди установленныхъ
до сихъ поръ данныхъ опыта нѣтъ такихъ случаевъ или примѣровъ, то,
разумѣется, и х ъ надо впервые установить, будетъ ли это исполнено по-
средствомъ новыхъ наблюденій или путемъ экснериментированія—безраз-
лично, лишь бы наши примѣры были подчинены требуемымъ правиламъ.
Отыскиваемыя нами доказательства догадокъ о прямо наблюдаемыхъ
причинахъ, ошраюгціяся, какъ на основанья, на данныя опыта, подо-
бранный по правиламъ, о которыхъ мы только что упомянули (они
сейчас» будутъ подробно указаны нами), и которыя въ научной литсратурѣ
наилучшимъ образомъ были описаны Миллемъ, называются беконов-
ской, иначе—научной, индукціей или индуктивными доказательсгпвами
Конечно, эти доказательства могутъ нѣсколько видоизмѣняться, такъ что
существуетъ нѣсколько методовъ индуктивныхъ доказательствъ или
беконовской индукцги; но при всѣхъ своих» видоизмѣиеніяхъ они, оч
видно, рѣзко отличаются и отъ полной, и отъ неполной (ИЛИ, какъ ее
стали теперь нерѣдко называть, о т ъ популярной) индукціи. ;
; , Бекоповская или научная индукція отличается отъ полной ин-
дукцігі тѣмъ, что расширяетъ нагие знаніе (ибо доказывает» намъ но-
вое положеніе, говорящее о причинной связи двухъ явленій природы),
между тѣмъ к а к ъ полная индукція только суммирует» знаніе, т. е.
только приводит» его в ъ другую форму, но отнюдь не расширяет» его
(см. стр. 1 6 0 ) . Отъ неполной же индущги беконовская отличается
тѣмъ, что первая непригодна къ тому, чтобы служить доказательст-
вомъ, а вторая вполнгъ пригодна для этой июли; и эипириче-
скія науки съ ея помощью удачно доказываютъ свои догадки о прямо
наблюдаемыхъ причинах!. Зависит! же эта разница отъ того, что непол-
ная индукція опирается лишь простор, производимое, какъ попало,
перечисленіе случаев! или примѣровъ, подходящих! подъ общій выводъ;
беконовская же индукція опирается на такіе примѣры, выбранные среди
данныхъ опыта, которые подчиняются строго опредѣленнымъ правиламъ,
а не берутся, какъ попало. (Орав. стр. 1 6 3 ) .
Оттого то, ч т о беконовская индукція т а к ъ замѣтно отличается и отъ
полной, и отъ неполной, ее нерѣдко н а з ы в а ю т ! просто индукціей, безъ
всякаго эпитета, или ж е индуктивными доказательствами, а в ъ противо-
положность неполной или популярной—научной индукціей. Беконовской же
называют! ее но имени англійскаго философа Френсиса Бекона ( 1 5 6 1 —
1 6 2 6 ) , который первый подмѣтилъ, что въ наукѣ употребляются эти
ипдуктивныя доказательства, объяснилъ, чѣмъ они отличаются и отъ
полной, и отъ неполной индукціи, и старался установить всѣ пра-
вша подмѣчениыхъ имъ доказательство. Такимъ образомъ, Беконъ, не-
сомнѣняо, является основателем! (хотя и не завершителемъ) логическаго
ученія объ индуктивныхъ доказательствах!. Д о него в ъ логикѣ не обра-
щали на нихъ вниманія, а говорили только о полной и неполной индук-
ціи, потому что до него эмпирическія науки еще не были достаточно раз-
виты, чтобы легко было иодмѣтить особенности всѣхъ употребляющихся въ
нихъ доказательств!. Завершителемъ же ( а если не согласятся съ этимъ,
то, по крайней мѣрѣ, наиважнѣйшимъ усовершенствователемъ) логическаго
ученія объ индуктивных! доказательствах! былъ другой англійскій фило-
с о ф ! — -Джонъ Стюартъ Милль ( 1 8 0 6 — 1 8 7 3 ) . В ъ своей „Систем! ло-
гики" онъ настолько удачно описалъ осповныя видоизмѣненія научной
индукцш, что их* стали называть въ честь его методами Милля или
миллевскими методами индуктивныхъ доказательств*. В о л ! е того; при
ояисаніи этихъ методовъ авторы учебников! логики обыкновенно даже н е
заботятся ровно ни о чемъ другомъ, к р о м ! какъ покороче изложить со-
ставленное Миллемъ описаніе.
Мы же, хотя по существу д ! л а и нримкнемъ к ъ Миллю, всетаки,
поступимъ не в п о л н ! такъ, какъ другіе логики; ибо изложеніе Милля,
несмотря на в с ! свои достоинства, страдаетъ двумя сл!дующіши недостат-
ками, которые необходимо исправить:
Милль такъ и з л а г а е т ! свои методы, какъ будто бы ищетъ о т в і т ъ
на вопросъ: „какъ^ открыть причину изучаемаго явленія іірироды__Х,
т. е. какъ впервые догадаться о ней?" И вслѣдствіе этого, несмотря на
все его ум!иье излагать свои мысли съ поразительной ясностью, у него
з д ! с ь изложеніе выходитъ ве совс!жъ ясннмъ; ибо на самомъ то д ѣ л ! онъ,
конечно, в ъ состояніи описать всего лишь методы доказательсрівъ уже
сд!ланнаго нами открытія, т. е. уже возникшей у насъ догадки, что X
служить причиной явленія Y ( в ! д ь н і т ъ нравилъ, соблюдете которыхъ
нав!рное приводило бы к ъ открытіямъ), но описываетъ то ихъ, к а к ъ будто
бы это методы открытій. Поэтому, повторяя по существу д ! л а онисаніе
Милля, мы т а к ъ измѣнимъ его редакцію, чтобы она отвѣчала исключи-
тельно на воиросъ: „какъ доказать уже возникшую у насъ догадку, что
причиной изучаемаго явленія природы Y служить именно XV
2 . Милль сваливаете в ъ кучу простые методы съ сложными: онъ опи-
сываете, какъ бы вполнѣ однородные между собой, пять методовъ, изъ
которыхъ, однако, д в а оказываются сложными. Между тѣмъ есть еще и
другіе сложные методы, такъ что у Милля либо остается непонятнымъ,
почему же онъ говорить только о двухъ изъ нихъ, либо е г о читатель
ошибочно принимаете описанные Миллемъ сложные методы з а столь же
простые, к а к ъ и три другихъ. М ы же поступишь слѣдующимъ образомъ:
съ наибольшимъ вниманіемъ, именно—порознь, мы разсмотримъ одни лишь
основные или простые методы индуктивныхъ доказательствъ, о сложныхъ
же методахъ будемъ говорить обо всѣхъ, но сразу, такъ что ограничимся
лишь ихъ общей характеристикой, не углубляясь в ъ разсмотрѣніе каж-
даго изъ ихъ видоизмѣненій: уже и безъ того станутъ ясными в с ѣ свое-
образный особенности индуктивныхъ доказательствъ. .

6. Методъ единственнаго совпадѳнія.

Милль одинъ изъ описанныхъ имъ простыхъ методовъ научной или

бѳконовскои индукдіи называете методомъ совпаденія, а также методомъ
сходства и методомъ соіласія. Удачнѣе же всего называть его, какъ это
уже и дѣлаютъ нѣкоторые авторы, методомъ единственнаго совпаденія
или единственного сходства. Почему онъ называется такими именами—
станете ясно, когда мы узнаемъ его. Онъ подчинеаъ слѣдующему правилу:
при доказательствѣ съ помощью этого метода догадки, что явленге X
служить причиной явлепія Y, надо среди данныхъ опыта подобрать
такіе примѣры или случаи возникновенія явленгя У, чтобы у иих&Лыло
только одно общее для нихъ всѣхъ обстоятельство, именно—присут-
ствге явленгя X въ каждомъ изъ нихъ. Б ѣ д ь если намъ удастся подо-
брать среди данныхъ опыта именно такіе случаи, то они, дѣйствительно,
могутъ служить основаніями, доказывающими нашу догадку. Напр.;
пусть намъ удалось подобрать четыре слѣдующихъ случая или дри-
мѣра возникновенія явленія Y, y которыхъ общимъ для нихъ всѣхъ об-
стоятельствомъ служить только ирисутствіѳ въ каждомъ изъ нихъ явленіа
X , именно:
Явленіе Y возникло при обстоятельствах^ Х А В С
Y возникло при „ ХАВВ
„ Y возникло при „ ХАСВ
„ Y возникло при „ XGBE
Тогда, очевидно, мы можемъ воспользоваться такими данными оиыта,
к а к ъ основаніями для слѣдующаго разсужденія: „причиной, скажемъ мы,
возникновенія явленія Y в ъ нервомъ случаѣ могло быть только либо X,
либо А, либо В, либо С, либо какія нибудь ихъ соединенія между собой.
 Н о , скажемъ мы дальше, А нельзя ечитать ни причиной, ни частью при-
чины явленія F , потому что А не было в ъ четвертомъ случай, a F ,
все-таки, возникло и тамъ, между тймъ никакое явленіе не можетъ воз-
никнуть безъ полной причины. Нельзя считать этой причиной или ея
частью и явленіѳ В , потому что послйднее отсутствовало и в ъ третьемъ
и в ъ четвертомъ случай; a F , все-таки, возникло в ъ каждомъ и з ъ нихъ
и т . д . , и т . д. (словомъ: подобныя соображенія мы повторимъ про каж-
дое изъ обстоятельствъ, бывшихъ въ первомъ подобранномъ нами примйрй
рядомъ съявленіемъ X ) , такъ что причиной возяикновенія Y приходится
считать явленіе X , какъ единственное обстоятельство, бывшее въ каж-
домъ изъ этихъ случаевъ безъ исключенія".
Внолнй понятно, почему при употрѳбленіи этого метода необхо-
димо подбирать среди данныхъ опыта только такіѳ примйры возяик-
новенія явленія F , чтобы не было для нихъ для вейхъ сразу ничего
общаго между ними, кромй присутствія в ъ каждомъ изъ нихъ обстоятель-
с т в а X . Это оттого, что если бы в ъ подобранныхъ нами нримйрахъ на-
ряду съ X оказалось еще какое-нибудь другое общее д л я нихъ для
вейхъ обстоятельство, напр.-—А, какъ это выходить, если ограничиться тремя
первыми примйрами, то осталось бы нѳизвйстныяъ, какое же изъ эгихъ
двухъ одинаково общихъ обстоятельствъ служатъ причиной явленія F слу-
жить ли ею X , или же А, или, наконецъ, и х ъ соединеаіе вмйстй, т. е.
ХА. ,
Однако, не слйдуетъ думать, будто бы для исполненія только что ука-
занна™ правила, всегда приходится подбирать do многу примѣровъ или слу-
чаевъ возникновенія того явленія F , которое в ъ доказываемой догадкй
считается елйдствіемъ: иногда наше правило удается соблюсти даже и при
подборй всего только двухъ случаевъ возникновенія этого явлѳнія.
Мы привели сейчасъ в ъ подробномъ видй и разсуждеяіе, входящее в ъ
составь ониеываемаго доказательства. Но на дѣлѣ большая часть этого раз-
су жденія, a нерѣдко и все оно цѣликомъ, всею лишь подразумевается,
такъ что разематриваемое доказательство высказывается обыкновенно
въ видѣ такой энтимемы: „вотъ несколько случаевъ возяякновенія явле-
нія F , в ъ которыхъ во вейхъ постоянно повторяется только явлеаіе X ,
я, вей ярочія обстоятельства т а к ь различны, что ни одно и з ъ нихъ не
встрйчается в ъ каждомъ изъ этихъ случаевъ безъ исключеяія (и при
этомъ приводятся упомянутые случаи). Слйдовательно, приходится считать
причиной явленія F именно X " . Но подобно тому, к а к ь , изучая условія
годности силлогизмовъ для доказательствъ, надо разсматривать не тотъ
сокращенный или энтимематическш видъ, в ъ которомъ они обыкновенно на
дйлй высказываются, а ту полную форму, при которой ихъ посылки при-
нудили бы соглашаться съ выводомъ не только того, кто самъ придетъ
къ нему, но вейхъ и каждаго (ср. ст. 1 6 7 ) , т . е. сдйлали бы соглаеіе
•съ выводомъ логически необходимымъ, т а к ъ точно надо поступать и при
-изучеаіи цріемовъ, годныхъ для индукгивяыхъ доказательствъ.
 Приведем» теперь конкретные примѣры употребленія метода един-
ственна«) совпаденія. Конечно, по только что указанной причин!, и х »
приходится брать в ъ в и д ! эвтимемъ. И вотъ, догадку о причин! того
явленія, что иногда солнечный с в і т ъ окрашивает» о с в ! щ а е м н е имъ пред-
меты в ъ спектральные ц в ! т а , догадку, состоящую въ томъ, что эта окраска
производится нреломленіемъ солнечнаго луча, т . е. перем!ной в ъ его н а -
правлены при п е р е х о д ! чрезъ преломляющую среду, можно доказать с л ! -
дующимъ путемъ: подберем» н!сколько такихъ случаевъ возникновенія
этого явленія, т . е. окраски предметовъ въ спектральные ц в ! т а , чтобы
единственнымъ общимъ для нихъ для в с ! х ъ обстоятельством» служило
осьѣщеніѳ этихъ предметовъ солнечным» лучемъ, преломившимся ири пере-
х о д ! черезъ какой-нибудь другой предмет» (призму, графинъ съ водой и
т. н . ) . Эти-то случаи и докажут» намъ, что подобное преломленіе есть
причина возникновенія спектра. Другой приміръ: внутреннія оболочки
многих» раковин» при осв!щеніи б!лыми лучами с в і т а пріобр!таютъ р а -
дужный отблеск». Что составляетъ причину этого явленія? Одинъ англи-
чанин», задавшись этимъ вопросом», пришел» к ъ д о г а д к ! , что радужный
отблеск» зависит» отъ строенія поверхности внутренней оболочки, а н е
отъ ея химическаго состава и т . н. И , чтобы доказать эту догадку, онъ
с д ! л а л ъ изъ воска оттиск» съ поверхности внутренней оболочки; о к а з а -
лось, что, несмотря на все различіе в ъ другихъ обстоятельствах» ( в ъ х и -
мическом» с о с т а в ! , происхожденіи и т. д.), оттиск» нри осв!щеніи его б ѣ -
лымъ с в ! т о н ъ тоже получает» радужный отблеск», что и служит» доказатель-
ством» этой догадки; ибо при сравнены обоихъ случаевъ возникновенія
радужнаго отблеска единственнымъ общимъ для нихъ обоихъ обстоятель-
ством» о одинаковое строеніе поверхностей, освѣщенныхъ
б!лыми

7. Методъ единственнаго различія

У / f , Другой основной, или простой, описанный Миллемъ методъ индуктив-
наго доказательства назван» имъ методомъ различья, а еще удобн!е на-
зывать его, ь а к ъ это уже и дѣлаютъ нікоторые авторы, методомъ единст-
венного различія. Он» подчинен» слѣДующёму правилу: при доказа-
тельствѣ съ помощью этого метода догадки, что явлеиіе X служить
причиной явленія Y, надо среди данныхъ опыта подобрать (или впервые
создать посредствомъ эксперимента) наряду съ какимъ-нибудъ примгъ-
ромъ возникновения явленгя Y еще такой другой примѣръ, въ котором
оно не возникло бы, но который во всемъ былъ бы точь-въ-точь та-
кимъ же, какъ и первый примѣръ, кромгь одною лишь обстоятельств
именно—кромѣ того, что въ пзрвомъ случаю (т. е. когда возникло явле-
ніе У) присутствовало еще и явленіе X, а во второмъ (когда Y не
возникло) его не было. И если намъ удастся подобрать (или впервые со-
здать посредствомъ эксперимента) д в а прим!ра, удовлетворяющих» этому
правилу, то они неоеиоримымъ образомъ докажутъ раздѣлительное сужде-
flie, говорящее, что явленіе X служить либо причиной, либо, по крайней
мѣрѣ, составной частью причины явлены Y'. В ъ самомъ дѣлѣ: если
намъ удалось подобрать среди данныхъ опыта (или впервые создать по-
средством! эксперимента) д в а слѣдующихъ примѣра:
Явленіе Y возникло при обстоятельствах! XABG
Явленіе Y не возникло при „ ABC
то мы можемъ пользоваться этими данными опыта, какъ частью основа-
ний, входящих! въ составь слѣдующаго разсужденія: „причиной, скажемъмы,
возникновенія явленія Y в ъ нервомъ случаѣ нельзя считать ни А, ни В ,
ни С, ни ихъ соединеній между собой безъ участія явленія X : вѣдь все
это точь-въ-точь в ъ такомъ же видѣ присутствовало и во второмъ случаѣ,
такъ что будь что-либо изъ всего этого (безъ участія явленія X ) при-
чиной явлѳнія Y, то иослѣднее вепремѣано возникло бы и во второмъ
случаѣ (ибо г д ѣ возникла в ъ иолномъ видѣ причина, должно возникнуть
и ея дѣйствіе); но в ъ дѣйетвительности этого не произошло. Слѣд., при-
чиной явленія Y можетъ быть только либо само явленіе X , либо его со-
единение съ какимъ-нибудь обстоятельством! изъ числа бывшихъ в ъ пер-
в о м ! случаѣ (напр., Х А , или Х В , и т . п . ) , т . е. явленіе X служить либо
причиной, либо одной изъ составных! частей причины явленія Y". К о -
нечно, на дѣлѣ т а к ъ же, какъ и при употребленіи метода единственна™
совпаденія, наше доказательство высказывается въ видѣ энтимемы.
Поэтому и конкретный примѣръ доказательства по излагаемому методу
приходится брать в ь видѣ энтимемы. Разсмотримъ, какъ доказывается,
что присутствіе воздуха подлѣ колеблющагося тѣла составляет! одну изъ
составных! частей цричины звука, т . е. одно изъ условій его воз-
никновения. Двумя слѣдующими экспериментами: 1 ) подъ колпакомъ
воздушна™ насоса ставится звучащее тѣло, напр., электрическій звонокъ.
Пока подъ колпакомъ находится воздухъ, то при нажиманіи на кнопку,
приводящую звонокъ в ъ дѣйствіе, возникает! звукъ. 2 ) Но оставимъ в с ѣ
прежнія обстоятельства безъ всякой перемѣны ( в ъ томъ числѣ и нажи-
мание на кнопку звонка), кромѣ одного, именно: выкачаемъ, т . е. устра-
ни иъ, воздухъ изъ-додъ колпака воздушна™ насоса. Тогда звукъ не воз-
никает!. Отсюда ясно, что нрисутствіе воздуха подъ колпакомъ машины
составляет! ила причину, или, по крайней мѣрѣ, часть причины возник-
новения звука. Вѣдь первый примѣръ, т . е . когда звукъ возникъ, только
тѣмъ и отличался отъ второго (когда звукъ не возникъ), что в ъ первомъ
присутствовал! воздухъ. Но заключить прямо, т . е. въ категорической
формѣ, что присутствие воздуха служить причиной ( т . е. долной) возник-
вовенія звука, на основаніи однихъ лишь данныхъ двухъ случаевъ мы еще
не вправѣ. И дѣйствительно: в ъ составъ полной причины этого явленія,
кроиѣ присутствія воздуха, входятъ еще удары молотка по колокольчику,
которые возникают! при нажиманія на кнопку электрическаго звонка.
Вполнѣ понятно, что ири употребленіи этого метода оба подобранных!
нами примѣра, в ъ одномъ изъ которыхъ явленіе Y возникло, а в ъ дру-
гомъ не возникло, должны ничѣмъ больше не отличаться другъ отъ друга,
кромѣ присутствія обстоятельства X в ъ первомъ и з ъ нихъ. В ъ самомъ
дѣлѣ, если бы наряду съ этой разницей, оказалась бы еще какая-нибудь
другая, то осталось бы неизвѣстнымъ, отъ какой же именно изъ нихъ з а -
в и с л о , что Y возникло в ъ первомъ случаѣ и не возникло во второмъ.
Нерѣдко читатели думаютъ, будто бы съ помощью метода единствен-
наго различія можно доказывать и прямо, т. е. категорически, что одно
явленіе природы, скажѳмъ X. служить причиной другого явленія Y, а не
одно только раздѣлительное сужденіе, говорящее, что X есть либо при-
чина, либо, по крайней мѣрѣ, составная часть причины явленія Y. Н о
это—ошибочное мнѣніе, которое возникаете по одной изъ двухъ елѣдую-
щихъ причинъ: или слово „причина" употребляютъ, вопреки договору, уста-
новленному нами на стр. 3 0 3 , не только въ смыслѣ полной причины, но
также и в ъ смыслѣ составной части причины; или же употребляютъ его,
какъ слѣдуетъ, но, говоря о мѳтодѣ единственнаго различія, имѣютъ в ъ
виду такіе случаи, въ которыхъ онъ примѣняется къ дѣлу не самъ по себѣ. не
oàum, а в ъ соединеніи съ какими-нибудь добавочными доказательствами,
вродѣ того, какъ это встрѣчается в ъ слѣдующемъ примѣрѣ. „ Т а к ъ , гово-
рите, убѣдившись сперва путемъ пробы, что данная намъ вода не сладка, мы
потомъ в ъ ней не производишь ровно никакихъ перемѣнъ, какъ только
примѣпіиваемъ к ъ ней сахаръ, и замѣчаемъ, что она послѣ того стала слад-
кой; и этими двумя нримѣрами мы доказываешь, что примѣсь сахара к ъ
водѣ служить причиной ея сладости. Развѣ, говорятъ, здѣсь доказано не
категорическое сужденіе, рѣшительно утверждающее, что примѣсь сахара
есть причина сладости, взамѣнъ раздѣлительнаго, говорящаго всего только,
что нримѣсь сахара къ водѣ образуете либо причину, либо часть причины
ея сладости? И развѣ здѣсь доказательство ведется не но методу един-
ственнаго различія?"
Конечно, съ послѣднимъ мнѣніемъ надо согласиться; но невѣрно,
будто бы здѣсь категорическій выводъ, что примѣсь сахара к ъ водѣ со-
ставляете причину (въ смыслѣ полной причины) ея сладости, уже доказанъ ме-
тодомъ единственнаго совпаденія, взятымъ самъ по себѣ, безъ всякихъ
добавочныхъ доказательствъ. К а к ъ знать? Можете быть, эта причина ( в ъ
смыслѣ полной причины) состоите в ъ соединении примѣси сахара съ к а -
кимъ-нибудь обстоятельствомъ, напр., или съ опредѣленной температурой этой
воды, или съ ея освѣщеніемъ, или съ другими примѣсями, которыя зара-
нѣе находились в ъ ней и т. д . , такъ что примѣсь сахара окажется, чего
добраго, только частью причины, а вовсе не иолной причиной сладости
воды. Опровергнуть такія сомнѣнія, конечно, можно, но только не иначе,
к а к ъ , примѣрно, слѣдующимъ соображеніемъ: „мы помнимъ, что вода
послѣ примѣси сахара дѣлалась сладкой при какой угодно темжратурѣ,
при какомъ угодгю освѣщеніи, хотя бы и въ полной темнотѣ, при каких*
угодно приМѣсяхъ, бывшихъ в ъ ней раньше сахара и т . д . , такъ ч т о
причиной ( в ъ емыслѣ полной причины) сладости воды приходится считать
только примѣсь к ъ нѳй сахара, а не соединеніе послѣдней съ какимъ-нибудь
другимъ обстоятельствомъ". Но вѣдь это значить что наше категорическое
положеніе о примѣси сахара, к а к ъ о полной нричинѣ сладости воды, дока-
зывается на дѣлѣ не однимъ лишь методомъ единственна™ раздичія,)но сое-
диненгемъ его съ нѣкоторыми добавочными доказательствами.

, 8. Методъ ѳдинственнаго ивмѣненія.

Третій простой методъ Милля названъ имъ методомъ с о п у т с т в у ю щ и е
измѣненій; а еще удобнѣе называть его методомъ еШнствеинаго измѣне-
нія или единственной перемены. Онъ подчиненъ слѣдующему правилу:
при доказательстве съ помощью этого метода догадки, что явленіе X
служить причиной явленгя Y, надо подобрать (или посредствомъ экспе-
римента впервые создать) среди данныхъ опыта, по крайней мѣрѣ,
два такихъ случая или примера возникновенгя явленгя Y, чтобы, во-
первыхъ, въ каждомъ изъ нихъ это явленіе возникло въ иномъ виде
(напр., сильнѣе или слабѣе), чемъ въ другомъ подобрамномъ случае, и
чтобы, во вторыхъ, среди обстоятельствъ, при которыхъ возникло это
яілеиіе, неодинаковымъ или изменившимся оказывалось только явленіе
X, а все прочія обстоятельства оставались безъ всякой перемены. H
если удастся подобрать хотя бы д в а такихъ случая, то ими будетъ дока-
зано раздѣлктельное положеніе, что явленіе X служить либо причиной,
либо составной частью причины явленія Y.
Дѣйствительно, допустимъ, что намъ удалось найти (или впервые
создать посредствомъ эксперимента) д в а слѣдующихъ, нодчиненныхъ этому
правилу, примѣра возникновенія явленія Y, въ которыхъ мы неодинако-
вость в ъ обоихъ случаяхъ одного и того же обстоятельства условимся указы-
вать другой цифрой, поставленной при буквѣ, обозначающей это обстоятель-
ство, a т ѣ обстоятельства, которыя повторяются безъ всякаго измѣненія,
условимся обозначать одной и той же буквой безъ цифры:
Явленіе Г , возникло при обстоятельствахъ Х,АВ
„ Y2 ВОЗНИКЛО при „ Х:АВ
Тогда этими данными опыта мы, конечно, можемъ пользоваться, к а к ъ
частью основаній, д л я слѣдующаго разсужденія: „ в ъ этихъ двухъ
случаяхъ, скажемъ мы, ни А, ни В, ни и х ъ соединеніе другъ съ
другомъ ( т . е. AB), сами по себѣ, безъ соединенія съ явленіемъ X, не
могутъ считаться причиной возникновенія явленія Г , потому что в ъ обо-
ихъ случаяхъ они остаются совершенно одинаковыми, безъ всякаго измѣ-
ненія, a Y оказывается и тамъ, и здѣсь неодинаковымъ; а если въ при-
чинѣ не произошло никакой перемѣны, то ея не должно быть и в ъ
дѣйствін этой причины. Слѣд., причиной явленія Y можетъ быть только
либо явленіе X. взятое само по себѣ, либо его соединеніе съ какимъ ни-
будь обстоятельствомъ изъ числа бывшихъ въ подобранныхъ нами слу-
чаяхъ ( с ъ А, или съ В, или с ъ AB), такъ что явленіѳ X оказывается
либо причиной, либо, по крайней мѣрѣ, составной частью причины явленія
Y". Н а дѣлѣ, какъ и при употр'ебленіи двухъ первыхъ методовъ, все это
доказательство обыкновенно высказывается въ видѣ энтимемы. И вподнѣ по-
нятно, почему в ъ подобранных! нами примѣрахъ возникновенія явленія I "
не должно мѣняться никакое другое обстоятельство, кромѣ X: если бы на-
ряду съ X измѣнилось еще какое-нибудь обстоятельство, напр., А, то мы не
могли бы разобрать, отъ чего же зависѣли измѣненія въ явленіи Y — отъ пе-
ремѣнъ ли в ъ X, или в ъ А.
В ъ видѣ конкретнаго примѣра этого доказательства разсмотримъ,
какъ доказывается, что нагрѣваніе служитъ причиной расширенія тѣла.
Это достигается съ помощью не менѣе какъ д в у х ъ такихъ экспериментов!,
въ которыхъ при неодинаковом! нагрѣваніи одно и то же тѣло оказы-
вается расширенным! не въ одинаковой степени, при чемъ заботятся, чтобы
всѣ остальныя обстоятельства, кромѣ температуры этого тѣла (т. е. кромѣ сте-
пени его нагрѣванія), остались во всѣхъ экспериментах! одинаковыми, т а к ъ
что пѳремѣнамъ в ъ расширеніи этого тѣла сопутствуют! в ъ нашихъ экспе-
риментах! только перемѣны в ъ степени нагрѣванія даннаго тѣла. Отсюда,
конечно, приходится заключить, что нагрѣваніе служитъ причиной или, по
крайней мѣрѣ, составной частью причины расширенія нагрѣваемаго тѣла.
Заключить же на основаніи однихъ только этихъ экспериментов! нрямо,
т. е. категорически, а не в ъ вадѣ раздѣлительнаго сужденія, что нагрѣ-
ваніе служитъ причиной расширеяія нагрѣваемаго тѣла, конечно, мы еще
не имѣемъ права: можетъ быть, причиной ( в ъ смысл! полной причины)
служитъ не одно лишь нагр!ваніе, но е г о соединеяіе съ какимъ-либо изъ
обстоятельствъ, бывшихъ при в с і х ъ нашихъ экспериментах!. В ъ д М с т в и -
тельности такъ оно и оказывается: в о з н и к а е т ! ли расширеніе нагр!в:іемаго
т ! л а или н ! т ъ , зависите еще и отъ другихъ обстоятельствъ, к р о м ! н а г р ! -
ванія. В ! д ь н!которыя тѣла уменьшаются в ъ объем! при ихъ н а г р ! -
ваніи; вода же вообще увеличивается, но между О и 4 градусами Цельсія
тоже уменьшается. Ошибочное мнѣніе, будто бы посредством! разсматри-
ваемаго метода мы можемъ доказать прямо, т . е. категорически, что одно
явленіе служитъ „причиной" другого, обусловлено точно такими же при-
чинами, какъ и сходное мн!ніе относительно метода единственна™ р а з -
личия, т . е . ИЛИ нодъ словомъ „причина" подразум!ваютъ не полную при-
чину, но всего лишь ея часть, или же упускаютъ изъ виду какія либо
добавочныя доказательства, соединелныя съ методом! единственной перем!вы.

9- Соединенный мѳтодъ согласія и различія. Методъ остатковъ.

Кромѣ изложенных! трехъ методовъ, Милль описываете еще два. Н о

онъ уже и самъ указывает!, что одинъ изъ нихъ сложный, именно—со-
стоитъ изъ соединенія метода согласія и различія, вслѣдствіе чего и н а -
зываегъ его „соединенным* методомъ согласья и различья". Мы же р ѣ -
шили ( н а стр. 3 0 6 ) не останавливаться на разсмотрѣніи каждаго слож-
наго метода отдѣльно. Вмъстѣ съ тѣмъ не трудно убѣдиться. что и ня-
тый методъ Милля, который онъ называете „методомъ остатков»", тоже
сложный. Сущность его состоите въ слѣдующемъ: доказавъ, что сложное
явленге ХАВ служить причиной другого сложного явленгя YMN, и
доказавъ вмѣстѣ съ тѣмъ, что часть AB перваго явленія служить
причиной части MN второю явленгя, мы вправѣ заключить изъ всего
этого, чпго остальная часть перваго сложнаго явленгя (т. е. явленье
Х) обраыувгпо причину либо, по крайней мѣргь, составную часть ггри-
чи/ны остальной части второю сложнаго явленья (т. е. явленья Y).
Очевидно, что этотъ методъ надо считать сложнымъ, состоящимъ изъ сое-
д и н е н а между собою не менѣе двухъ слѣдующихъ доказательствъ: во-пер-
выхъ, доказательства, что все сложное явленіе ХАВ есть причина явле-
нія YMN; во-вторыхъ, доказательства, что часть AB перваго сложнаго
яв.тенія есть причина части MN второго сложнаго явленія * ) .
Правда, оба эти доказательства нерѣдко могутъ оказаться и вно-
лнѣ одинаковыми между собою, т . е. ничѣмъ инымъ, к а к ъ двукрат-
нымъ унотреблеаіемъ одного и того же метода, скажемъ, для при-
мѣра, метода единственнаго совнаденія. Но самъ-то методъ остатковъ,
какъ состоящій изъ соединения не менѣе двухъ, хотя бы и внолнѣ одина-
ковыхъ доказательствъ, все-таки, оказывается сложнымъ методомъ, по-
добно тому, какъ сорита, все-таки, выходите сложнымъ силлогизиомъ,
хотя бы онъ состоялъ изъ соединенія двухъ вполнѣ одинаковыхъ между
собой простыхъ силлогизмовъ, такъ что они нредставляли бы собой всего
лишь двукратное употребленіе того же самаго модуса (ср. стр. 1 9 9 ) .
Итакъ, Миллемъ описаны всего лишь три простыхъ метода индуктив-
ныхъ доказательствъ. И ясно, что нельзя придумать никакихъ другихъ
простыхъ методовъ; и, дѣйствительно, до сихъ поръ ихъ никто не приду-
малъ, хотя „Система логики" Милля, в ъ которой они описаны, вышла
уже болѣе полустолѣтія назадъ- именно—въ 1 8 4 3 году.
Для лучшаго же удостовѣренія в ъ невозможности придумать какой
либо четвертый простои индуктивный методъ обратишь внимаяіе на то,
что каждый простой методъ долженъ быть основанъ на какомъ либо оче-
видномъ свойствѣ связи причины съ своимъ дѣйствіемъ. А такихъ свойствъ
всего три: 1 — Н и к а к о е явленіе природы не можете возникнуть безъ
полной причины. Н а этомъ свойствѣ основанъ методъ единственнаго совпа-
денія (сравн. употребляемое при немъ разсужденіе) 2 — Г д ѣ причина
возникла в ъ своемъ нолномъ видѣ, должно возникнуть и ея дѣйствіе. Н а

*) Конечно, сюда присоединяется еще и третье доказательство, которое

обходится уже безъ установки данныхь опыта, и которое на основаніи обоихъ
положений, доказанных! тѣми двумя, доказываете новое положеніе, говорящее,
что X есть причина иліи, по крайней мѣрѣ, часть причины явления У. Но для
нашихъ цѣлей достаточно убѣдиться. что въ методѣ остатковъ не мепѣе двухъ
доказательствъ.
этомъ оенованъ мстодъ_единственна™ различія (сравн. употребляемое нри
немъ разсужденіе). 8 — Е с л и в ъ причин! не произошло никакой перем!ны,
то ея не должно быть и въ д М с т в і и этой причины. Н а этомъ оенованъ
методъ единственна™ изм!ненія (сравн. употребляемое нри немъ разеужде-
ніе). Н а чемъ же, сирашивается, основывать какой-либо новый простой
методъ индуктивна™ доказательства? / j " J L

10. Нѳизбѣжность употрэбленія сложныхъ нндуктивныхъ

~ ~~ методовъГ "7 " " ' "
Хгл I Необходимо имѣть в ъ виду, что паука принуждена для всякаго не
только вполнѣ точнаго, но даже и для паи бдлѣе лишь вѣроятнаго
доказательства догадки о полной прямо наблюдаемой причить употреблят
непремѣнно сложные индуктивные методы, т. е. доказательства, со-
стоятся изъ соединенія какого либо простою метода Мгілля съ какимъ
либо другимъ доказательствомъ (или даже съ тьсколькими другими),
будетъ ли послѣднее одинаковымъ съ первымъ, или же инымъ,—это
безразлично. Поэтому простые методы нндуктивныхъ доказательств! обра-
з у ю т ! лишь составныя части т ѣ х ъ сложныхъ методовъ, посредством! кото-
р ы х ! можно или неоспоримым!, или ваибол!е вѣроятнымъ образомъ дока-
зать свою догадку о полной п р и ч и н ! даннаго явленія. Зависите же это оттого,
что съ помощью какого бы то ни было простого индуктивного метода,
если его взять самъ по себѣ, безъ всякаго осложвенія добавочными д о -
казательствами, нельзя не только вполнѣ достовѣрнымъ, но даже и наи
болѣе вѣроятнымъ образомъ доказать въ видѣ категории е- каго сужде-
нгя догадку о полной прямо наблюдаемой причить. В ъ самомъ дѣлѣ:
Методы единственна™ различія и единственной перемівы, если к а ж -
дый изъ никъ употреблять в ъ его простом! в и д ! , х отя Т Г сТюсо б в ы давать
достов!рные выводы, еще не позволяют! намъ с д ! л а т ь категорическое
заключеніе объ явленіи, которое в ъ доказываемой д о г а д к ! считается
причиной, а д о к а з ы в а ю т ! про него только то, что оно непремѣнпо »?.рм-
надлежитъ къ составу причины, оставляя невыясненным!, образуете ли
оно полную причину или только ея составную часть. Каждый изъ нихъ,
взятый самъ по с е б ! , д о к а з ы в а е т ! , всего лишь раздѣлительное сужде-
ніе, говорящее, что явленіе X есть либо причина, либо составная
часть причины явленія Y\ а чтобы р!шить, на какомъ изъ членовъ дѣлевія
должны мы окончательно остановиться, намъ нужно еще добавочное до-
казательство. ,
Что же касается метода единственнаго совпадеиія, то, пользу-
ясь имъ въ его простомг видѣ ( т . е. безъ всякихъ д о б а в о ч н ы х ! доказа-
т е л ь с т в ! , даже безъ такихъ, которыя образуют! собой лишь повторное,
многократное прим!неніе того же самаго метода единственнаго совпаденія
все к ъ новымъ и новымъ случаямъ, о чемъ см. стр. 3 1 7 ) , мы часто мо-
жемъ принята, за полную причину не только ея часть, но даже и то,
что совсѣмъ не принадлежитъ къ составу причины, а присутствовало
чисто случайнымг образомг ео всѣхъ подобранныхъ нами примѣрахъ воз-
никновенія того явленія Y, которое в ъ доказываемой догадкѣ считается
дѣйствіемъ, хотя эти примѣры будутъ вполть подчинены правилу метода
единственнаго совпаденгя. Обѣ эти возможности оттого остались неза-
метными для насъ прежде, пока мы описывали этотъ методъ, что мы исхо-
дили изъ молчаливаго предположѳнія, будто бы для явленія Y можетъ во-
обще служить причиной только одно какое-нибудь (простое или сложное)
явленіе. Но въ дѣйотвительеости такое цредположеніе не всегда вѣрно;
мвогія явленія отличаются, такъ называемой, множественностью при-
чинъ, П >дъ этимъ названіемъ подразумѣвается, что одно и то же явле-
ніе можетъ быть производимо различными причинами. Напр.: согрѣваніе
тѣла можетъ быть вызвано или лучистой теплотой, или сжиманіемъ, или
треніемъ, или прохожденіемъ электричества черезъ тѣло, или различными
химическими процессами вродѣ горѣнія и т . д . И вотъ, если в ъ доказы-
ваемой догадкѣ идетъ рѣчь о такомъ явленін, которое обладает» множест-
венностью причин», то при самомъ строгом» соблюдены правила метода
единственнаго совпаденія, если имъ пользоваться безъ всякихъ добавочных»
доказательствъ, легко могутъ возникнуть только что указанный ошибки.
В ъ самомъ дѣлѣ, возъмемъ нагаъ прежній схематическій примѣръ употреб-
ленія метода единственнаго совпаденія (ср. стр. 3 0 6 ) :
Явленіе Y возникло при обстоятельствах» ХАВС
Y возникло при „ ХАВВ
Y возникло при „ XACD
Y возникло при „ XCDE
Здѣсь X не только можетъ оказаться всего лишь частью причины,
но даже вовсе не принадлежать къ составу причины явленія Y, а присут-
ствовать во всѣхъ этихъ примѣрахъ чисто случайным» образомъ; ибо при-
чиной, произведшей явленіе Y въ трехъ первых» случаях», могло бы быть
явленіе Х А , а в ъ четвертом» явленіе Х Е , или д а ж е — в ъ трехъ пер-
вых» случаях» только А , а в ъ четвертом» только Е и т. п.
Изъ этого ясно, что всякій выводъ, полученный при употреблены
метода единственнаго совпаденія въ его простомъ видѣ, должен» еще
быть подтвержден» добавочным» доказательством», если намъ еще неиз-
вѣстно, не обладает» лн явленіе Y множественностью причинъ. Заранѣе
же, конечно, мы этого не можемъ знать: сами же иядуктивныя доказатель-
ства и должны разъяснить этот» вопрос». А самъ по себѣ методъ един-
ственнаго совпаденгя доказываешь такой выводъ о полной причинѣ, ко-
торый вѣренъ лишь въ томъ предположены, что множественность
Причинъ не ввела насъ ни въ одно изъ упомянутыхъ заблужденій, т. е.
этотъ методъ на самомъ діьлѣ доказываешь лишь условные выводы
такого содержанія: если множественность причинъ не ввела насъ ни в ъ
одно изъ означенных» заблужденін, то X надо считать полной причиной
явленія Y. В о т ъ для рѣшенія этого вопроса, были ли мы введены в ъ
какое либо заблужденіе множественностью причинъ или нѣтъ, и нужны при
употреблены метода единственнаго совпаденія еще добавочныя_.доказательства.
 11. Разнообразіѳ слозкныхъ иядуктивныхъ мѳтодовъ.

Теперь ясно, что для доказательства догадокъ о полеыхъ прямо наблюдае-

мыхъ причинахъ всегда необходимо примѣнять такіе методы, в ъ которыхъ про-
стые методы Милля служили бы всего лишь составными частями, т. е .
сложные индуктивные методы. Послѣдніе, конечно, могутъ сильно видо-
измѣняться въ зависимости отъ особенностей явленгй, изучаемыхъ съ
ихъ помощью. Т а к ъ , напр., сложные индуктивные методы могутъ состоять
и изъ соединенія метода единственна™ совпаденія съ методомъ единствен-
на™ различія (или единственной перемѣны), и изъ соединенія любого про-
стого метода съ методами оировѳрженія, и изъ многократна™ примѣненія
одного и того же простого метода Милля и т . д .
Напр., доказавъ посредствомъ метода единственна™ совпаденія, при-
мѣненнаго к ъ примѣрамъ, приведеннымъ на стр. 3 1 5 , что явленіе X надо
считать полной причиной явленія Y. если только мы не введены множе-
ственностью причинъ в ъ какое либо заблужденіе, и доказавъ вмѣстѣ съ
тѣмъ съ помощью метода единственна™ различія (или единственной пере-
мѣны), прицѣненнаго къ примѣрамъ, непохожимъ иа первые (напр., к ъ
тому, что Y возникло при XMN и не возникло нри MN), что X не-
пременно принадлежишь к ъ составу причины явленія Y мы эгимъ
самымъ сдѣзаемъ болѣе вѣроятнымъ, чѣмъ съ помощью одного лишь метода
единственна™ совпаденія, что X образуете полную причину явленія Г .
Далѣе: если мы на основаніи того, что Y возникло при ХАВ и не
возникло при A B , т . е. при помощи метода единственна™ различія. дока-
зали, что X вообще принадлежите к ъ составу причины явленія Y, и
вмѣстѣ съ тѣмъ опровергли, какимъ бы то ни было методомъ, мнѣнія,
что А, или же В, или же ихъ соединение другъ съ другомъ ( т . е. AB)
принадлежать к ъ составу причины явленія Y, то нутемъ такого еоедине-
нія метода единственна™ различія съ методами опроверженія будетъ уже
внолнѣ доказано, что X служить полной причиной явленія Г .
При этомъ не мѣшаегь имѣть в ъ виду, что сами то методы оиро-
вержеиія тоже могутъ видоизмѣняться. вслѣдствіе чего усиливается и раз-
нообразіе тѣхъ сложныхъ индуктиввыхъ методовъ, в ъ составь которыхъ
входятъ методы онроверженія. Такъ, если явленіе Y возникло ири обстоя-
тельствахъ Х А В , то мнѣніе, будто бы А принадлежите к ъ составу его
причины, можно опровергнуть, напр., слѣдующими видоизмѣненіями deductio
a d absurdum: 1 ) мы можемъ подобрать (или же впервые создать посред-
ствомъ эксперимента) такой принѣръ, чтобы явленіе Y возникло при обстоя-
тельствахъ Х В . В ѣ д ь если А служить составной частью причины
явленія Y, то послѣднее не должно возникать тамъ, г д ѣ А устранено, а
всѣ остальныя обстоятельства—и X , и В — о с т а л и с ь безъ всякаго измѣ-
ненія. J J ) Мы можемъ подобрать (или впервые создать посредствомъ экспе-
римента) такой случай, чтобы явленіе Г возникло въ такомъ же виде,
какъ и прежде, и при т ѣ х ъ же обстоятельствахъ, какъ прежде, но т а к ъ ,
чтобы среди нихъ измѣнилось одно только А, т . е., чтобы г возникло при
ХА,В и т . д .
Наконещь, вотъ примѣръ сложнаго метода, состоящаго изъ многократ-
наго примѣненія одного и того же простого метода Милля, при чемъ этимъ
сложнымъ методомъ наука постоянно пользуется, когда, по особенностямъ
изучаемыхъ явленій, нельзя прамѣнить въ дѣлу ни метода единствен-
наго различія, ни метода единственной перемѣны. Тогда примѣняется
методъ единственнаго совнаденія к ъ возможно большему числу наибо.гѣе
отличающихся другъ отъ дрціа случаевъ или примѣровъ возникновенія
того явленія, которое въ доказываемой догадкѣ считается слѣдствіемъ, нри
чемъ полученный выводъ, все-таки, еще не можетъ выйти вполнѣ достовѣр-
нымъ, а только наиболѣе вѣроятвымъ. Т а к ъ , пусть для доказательства
догадки, что X служить причиной явленія Y, намъ удалось подобрать
значительное число слѣдѵщщихъ примѣровъ возникновенія явленія Г , столь
не похожихъ другъ н а друга, что даже ни у одного изъ нихъ нѣтъ ни-
чего общаго ни съ какимърфоутмъ, кромѣ присутствія X в ъ каждомъ
изъ нихъ:
Явлеяіе Y возникло при ХАВ
„ Y возникло при XCD
Y возникло нри XEF
и т. д . , и т. д . , и т . д.

Тогда мнѣніе, будто бы X служить лишь частью причины явденія Y, и л и —

даже присутствуете во всѣхъ подобранныхъ нами примѣрахъ возникновенія
послѣдняго чисто случайнымъ образомъ, сдѣлается крайне невѣроятнымъ вслѣд-
етвіе значительна™ числа примѣровъ указанна™ рода; ибо если не считать
X полной причиной явленія Y, то придется думать, что в ъ каждомъ изъ этихъ
случаевъ Г производится все новой и новой полной причиной, потому что ни у
одного изъ нихъ нѣтъ обстоятельства, общаго съ какимъ бы то ни было
другимъ случаемъ, кромѣ X. Но яри болыпомъ числѣ подобранныхъ нами
примѣровъ такое мнѣніе, разумѣется, крайне невѣроятно и тѣмъ невѣроятнѣе,
чѣмъ длиннѣо подобранный нами рядъ столь разнообраяныхъ случаевъ воз-
никновенія явленія Y, такъ что наша догадка окажется доказанной, по
крайней мѣрѣ, какъ единственно вѣроятаая. Если же вникнуть въ это.до-
казательство, то оно выходить пиѵѣмъ инымъ, какъ многократнымъ
примѣненіемъ метода единствен} аго совиаденія все къ новымъ и новымъ
примѣрамъ: вѣдь правило этого метода оказывается здѣсь строго соблю-
денным! уже в ъ любой парѣ упомянутыхъ случаевъ возникновенія явленія Y
(напр., уже в ъ двухъ первыхъ случаяхъ, говорящихъ, что оно возникло
однажды при ХАВ, а в ъ другой разъ при XCD). Н о мы здѣсь этимъ
не довольствуемся, а подбираемъ все новые и новые нримѣры возникнове-
нія этого явленія, онать-таки подчиненные правилу метода единственнаго
совпаденія, т. е» доказываемъ, что X есть причина явленія Y, посред-
ствомъ повторнаго примѣненія метода совнаденія все къ новымъ и новымъ
случаямъ возникновения явленія у , такъ что и здѣсь у насъ получается
сложный м е т о д ъ . ч X )
12. Законы природы.
У У 1 Перейдемъ теиерь, сообразно съсказаннымъ на стр. 2 9 3 и 2 9 9 к ъ д о к а -
заіельствамъ догадокъ о законахъ природы. Конечно, говоря о послѣд-
нихъ, необходимо знать, в ъ чемъ состоитъ ихъ отличіе отъ законовъ норма-
тивныхъ, ко аналогіи с ъ которыми они получили свое названіе „ з а к о н о в ъ " .
Первоначально подъ „законами" подразумѣвались только нормативные з а -
коны, чаще всего —государственные, a изрѣдка, по аналогіи съ государ-
ственными, и нравственные. Лишь въ X V I I в ѣ к ѣ появилось и постепенно
сдѣлалось общенринятымъ выраженіе „законы природы", возникшее тѣмъ
путемъ, что природа была уподоблена государству, управляемому самимъ
Богомъ, Который предписалъ ей твердые, непоколебимые законы. Н о намъ
уже нѣтъ никакой надобности объяснять здѣсь разницу между норматив-
ными законами и законами природы: она была объяснена нами раньше на
стр. 2 1 8 , такъ что мы теперь можемъ перейти прямо к ъ дальаѣйшимъ
разъясневіямъ ионятія закона природы. А эти разъясненія, конечно, намъ
необходимы, чтобы сообразить, каковы должны быть методы, пригодные
для доказательства догадокъ о законахъ природы.
Подъ законами природы" понимаются единообразия во взаимоот-
ношеніяхъ явленгй природы (внѣшней или внутренней, т . е. духовной, это
безразлично), состоящія въ томъ, что въ ней при повторены техъ же самыхъ
строю определенных?» обстоятельствъ мы всегда и везде встречаешь повто-
реніе однихъ и техъ же строго опредѣленныхъ явленгй природы. Вотъ
это-то единообразіе или этотъ порядокъ природы напоминаете собой тотъ
иорядокъ или единообразіе, который устанавливается законами государ-
ственными. Можно еще иначе охарактеризовать законы природы, именно:
законъ природы есть такая связь между явленьями природы, которая
повторяется всегда и везде, или при всякихъ обстоятельствахъ, или
при однихъ и техъ же определенныхъ обстоятельствахъ. Возьмемъ,
напр., законъ Маріотта: „объемъ газовъ при одинаковыхъ температурахъ
обратно пронорціоналенъ ихъ упругости". Здѣсь мыслится т а к а я связь между
двумя явленіями природы (перемѣна въ объемѣ газовъ я в ъ ихъ упругости),
которая при однихъ и т ѣ х ъ же обстоятельствахъ (при одинаковыхъ температу-
рахъ) повторяется всегда я вездѣ. Вродѣ того можно сказать и про з а -
конъ Ньютона: „ всякія двѣ матеріальныя частицы сближаются между собой
съ ускореніями, прямо нронорціональными ихъ массамъ и обратно нроиор-
ціональными квадратамъ ихъ разстояній". В ъ этомъ законѣ мыслится всегда
и вездѣ повторяющаяся связь между явленіями природы (сближѳніемъ, съ
одной стороны, и величиной массы и разстоянія—съ другой), при чемъ
эта связь повторяется уже при всѣхъ обстоятельствахъ.
Те общія сужденгя, которыя высказываютъ законы природы, тоже
называются законами природы. Поэтому и доказательства догадокъ о з а -
 конахъ природы называются доказательствами (прямо) законовъ природы.
Связь же явленій природы, требуемая каквмъ-либо законом» природы, назы-
вается законосообразной связью. Законосообразную связь явленій в ъ рус-
ской научной литератур! давно привыкли называть еще „закономѣрной"
связью, а отъ этого нрялагательнаго образовалось существительное „законо-
мѣрность"; и оба слова настолько же дріобр!ли нрава гражданства, какъ и
терминъ „законосообразный". Поэтому всякій вправѣ употреблять и эти д в а
термина, какъ давно принятые в ъ научной литератур!, хотя „законосообраз-
ный" и „законосообразность" бол!е соотв!тствуютъ духу русскаго языка.
Термины „законом!рный" и „законом!рность" возникли путемъ буквальнаго
перевода н!мецкихъ терминовъ „ g e s e t z m ä s s i g " и „ G e s e t z m ä s s i g k e i t " .
Но если термины „ z w e c k m ä s s i g " и „ Z w e c k m ä s s i g K e i t " принято переводить
словами „целесообразный" и „целесообразность", а не „ ц ! л е м ! р а ы й " и
„ц!лем!рность", то не сл!довало бы переводить „ g e s e t z m ä s s i g " словом»
„законом!рвый". -
Чтобы еще лучше разъяснить понятіе закона природы, укажем», что
по содержапію своему законы природы раздѣляются на: 1) законы еди-
новременности и 2) законы последовательности явленій. Многіе авторы
разділяютъ по содержанію законы природы на законы сосуществования н
последовательности; но законы единовременнаго наступленія явленій, напр.,
законъ Маріотта, не относится ни к ъ законам» сосуществования, ни к ъ з а -
конам» посл!довагельности, такъ что это разд!леніе не совс!мъ в!рно.
Законы вдиновременности, въ свою очередь, могутъ быть двухъ
видовъ, либо законами сосуществовангя, либо законами единовременнаго
вознжновенія', ибо в ъ нихъ можетъ мыслиться: или а ) постоянное повто-
реніе существованія одного свойства данной в ъ о п ы т ! вещи наряду съ
другим», т . е. постоянное сосрществованге различных» свойств» другъ съ
другом» в ъ о д н ! х ъ и т ! х ъ же вещахъ, или же Ь ) единовременное воз-
никновеніе двухъ явлены, Приміръ перваго вида: „ в с ! животныя, им!ю-
щія раздвоенныя копыта, отрыгают» ж в а ч к у " . В ъ зтомъ з а к о н ! мы мыс-
лимъ постоянное сосуществованіѳ свойства „быть жвачным» животным»" съ
свойством» „им!ть раздвоенныя копыта". Другой приміръ: „водород» есть
наилегчайшій г а з ъ " (сосуществованіе свойств»: быть водородом» и быть
наилегчайшим» газом»); или: „вода состоит» изъ водорода и кислорода"
(сосуществование свойств»: быть водой и состоять изъ водорода и кислорода).
Примѣръ второго вида законовъ едивовременности—законъ Маріотта: „объемъ
газовъ ири о д н ! х ъ и т ѣ х ъ же температурах» обратно пропорціоналенъ ихъ
упругости", З д ! с ь мы мыслимъ единовременное наступленіе двухъ явленій,
именно—что перем!на объема газа сопровождается обратно проиорціональ-
нымъ изміненіеиъ его упругости.
Въ законахъ послѣдовательности, иначе—преемства или чередова-
ния, явленій мыслится порядокъ или послѣдователъность, въ которой
постоянно явленгя смѣняютъ другъ друга, или слѣдуютъ другъ за дру-
гомъ, наир.: „пріемъ хины вызывает» пониженіе температуры крови". З д ! с ь
мы мыслимъ, что вслѣдъ за возникновеніемъ одного явленія (пріемъ хины)
возникаете другое (иониженіе температуры). Другой приміръ: „за_днемъ
слѣдуетъ ночь и наоборотъ".
По своему содержанію законы природы могугъ быть раздѣлены также
еще иначе, именно: и законы единоврвменности, и законы послѣдова-
тельнѳсти могутъ быть въ то же время качественными и количест-
венными. Если она говорятъ только о качественной сторон! явленій (напр ,
„вода состоять изъ кислорода и водорода"), то называются качественными.
Если же они говорятъ о количественной сторон! явлѳній (законъ Маріотта,
Ньютона и др.), то называются количественными, и количественные законы,,
какъ изв!стно, часто выражаются въ математических! формулахъ.
Многіе склоняются думать, будто бы законы природы неирем!нно
должны быть количественными, т. е. высказывать только связи количест-
венной стороны явленія съ различными обстоятельствами, а качественные .
законы должны, будто бы, и называться какъ нибудь иначе, но не законами..
Этотъ предвзятый взглядъ слагается но той причин!, что съ законами
природы мы знакомимся раньше всегэ черезъ изученіе физики, а въ ней
почти в с ! законы количественна™ характера. Конечно, можно условиться
употреблять терминъ „законъ природы" и в ъ столь узкомъ значевіи, чтобы
онъ охватывалъ одни лишь количественные законы. Н о такое огра-
ничение значенія этого термина 1) будетъ не соответствовать исторіи н р о -
происхожденія термина „законъ природы": 2 ) его никто на д ! л ѣ не выдер-
живаете, ч і м ъ доказывается его неудобство для какихъ бы то ни было
наукъ; и 3 ) оно особенно неудобно для логики. f
1 ) Когда возникъ терминъ „законъ природы", то подъ нимъ подра-
зум!вался норядокъ или единообразие природы не в ъ однихъ лишь коли-
чественныхъ сторонахъ явленій природы, но также и в ъ к а ч е с т в е н н ы х ! .
В ! д ь терминъ „законъ природы" сложился по аналогіи с ъ т ! м ъ , что н а -
зывается закономъ государственным!, а законы государственные устанавли-
в а ю т ! норядокъ не в ъ о д н ! х ъ лишь количественных! сторонахъ поведенія
людей, а также предписывают! и опред!ленное качество поступковъ при
извістныхъ обстоятельствах!.
2 ) В с ! , даже и т ѣ , кто настаиваете, будто бы законы ириродв
должны быть только количественными, все таки, н а з ы в а ю т ! законами _ло-
гическіе заковы мышленія, законъ тяжести (всякое т ! л о , н и ч ! м ъ не п о д -
держиваемое, падаете но нанравленію къ центру земли) и много другихъ
законовъ, которые, очевидно, не принадлежать къ количественным!; а этимъ
обнаруживается крайнее неудобство для какихъ бы то ни было наукъ на-
сильственно ограничивать объемъ термина „законъ природы" одними лишь
количественными законами.
8 ) Наконецъ, в ъ л о г и к ! особенно неудобно называть законами при-
роды одни лишь количественные законы; ибо и качественные и количест-
венные законы доказываются посредством! одинаковых! методоЕЪ. И вотъ,
съ этой точки зрѣнія, наиболѣе важной для логики, качественные законы
выходятъ вполнѣ однородными съ количественными. Слѣдовательно, если
мы условимся называть законами природы одни лишь количественные з а -
коны, то намъ, все равно, придется в ъ логикѣ придумать терминъ, к о -
торый обозначалъ бы сразу и качественные и количественные законы,
дабы логика могла говорить сразу о доказательствахъ и т ѣ х ъ , и другихъ.
Несомнѣнно, нѣкоторые изъ приводимыхъ нами примѣровъ законовъ
природы служатъ выражениями причинныхъ связей. И въ этомъ нѣтъ ни-
чего удивительнаго, ибо всякая причинная связь двухъ явлены природы
есть ничто иное, какъ видъ или частный случай законосообразной
связи, а всякое сужденіе, говорящее, что одно явленіе природы, напр.
X, служить причиной другого, напр. Y, оковывается однимъ изъ за-
коновъ природы. В ѣ д ь смыслъ такого сужденія сводится к ъ слѣдующему:
всякое возникновеніе перваго явленія, т. е. X, всегда и вездѣ сопровождается
возвикновеніемъ второго явленія, т. е. Y (ср. стр. 3 0 1 ) . А это сужденіе
явно подходить подъ понятіе закона природы. В о т ъ оттого, что причин-
ныя связи образуютъ лишь виды или частные случаи законосообразныхъ
связей, и позволительно брать также и причинныя связи в ъ числѣ примѣ-
ровъ законовъ природы.
Но если такъ, то, разъясняя понятіе закона природы, не мѣшаетъ указать,
чѣмъ причинныя связи явленій природы друіъ съ другомъ отличаются
отъ остальныхъ законосообразныхъ связей. Причинная связь непремѣнно
касается условій ,дрзникгюветя_явлея^, и всякій законъ природы, выска-
зывающгй причинную связь явленій природы, непременно говорить о
техъ условіяхъ, которыя вгголнѣ достаточны, чтобы при ихъ на-
личности обязательно возникало данное явленів. Остальные же законы
природы могутъ говорить о всякомъ видѣ повторенія явленій природы одно-
временно другъ съ другомъ (каковы, напр , законы сосуществованія) или же
другъ за другомъ ( к а к о в ы — з а к о н ы иослѣдовательности, изъ которыхъ многіе
по высказываютъ причинныхъ связей).

ІЗАДоказательства догадокъ о законахъ природы.

Какъ же доказываются догадки о законахъ природы? Конечно, не-

рѣдко законы природы, н а п р . — в ъ раціовальныхъ частяхъ физики, доказы-
ваются точь въ точь такими же методами, какъ и употребляемые в ъ ма-
тематик!; но тогда ихъ доказательство ведется безъ установки данныхъ
опыта. ( Т ѣ законы природы, которые в ъ раціональныхъ частяхъ физики
служатъ основаниями для доказательства новыхъ законовъ, разумѣется, до-
казаны в ъ эмпирическихъ частяхъ физики съ помощью установки данныхъ
опыта; основанное же на нихъ доказательство новыхъ законовъ в ъ раціо-
нальныхъ частяхъ физики ведется безъ установки данныхъ опыта). Насъ
же теперь ивтересуютъ лишь такія доказательства законовъ природы, ко-
торыя были бы соединены съ установкой данныхъ опыта (сравн. стр. 2 9 0 ) .
 И не трудно убѣдиться, что соединенный съ установкой дан-
ныхъ опыта доказательства законовъ природы могутъ быть только
индуктивными (простыня м и сложными—это безразлично сейчасъ).
В ѣ д ь нричинныя связи явленій чрироды суть виды или частные слу-
чаи законосообразныхъ связей, такъ что и доказательства догадокъ
о нричинныхъ связяхъ явленій природы образуютъ виды или ча -
стные случаи доказательствъ догадокъ о законахъ природы. Поэтому ваъ
методы, которые годны для доказательства догадокъ о законахъ при-
роды, обязательно должны быть годными и для доказательства ихъ
частныхъ случаевъ, т. е. догадокъ о прямо наблюдаемыхъ причинахъ
явленій природы, такъ что въ числѣ первыхъ не можетъ встрѣгпиться
такихъ пріемовъ доказательства, которыхъ не оказалось бы въ чисть
вторыхгъ, подобно тому, какъ среди годнаго для людей вообще не можетъ
найтись ничего такого, что не оказалось бы годнымъ для даннаго отдѣль-^
наго человѣка. И такъ какъ соединешшя съ установкой данныхъ опыта
доказательства догадокъ о прямо наблюдаемыхъ причинахъ явленій приро-
ды сводятся к ъ различнымъ пріемамъ беконовской индукціи, то к ъ намъ
же, или к ъ нѣкоторой ихъ части, должны сводиться и всѣ соедивеяныя съ
установкой данныхъ опыта доказательства законовъ природы, такъ что эти
доказательства, очевидно, могутъ быть только индуктивными.
Такое положеніе дѣлъ избавляете насъ отъ особаго нодробнаго раз-
смотрѣнія методовъ, которыми доказываются в ъ эмпиричеекихъ наукахъ
законы природы: оно не научите насъ ничему новому. И намъ достаточно
лишь пояснить нѣсволькими примѣрами, что при соедияенныхъ съ уста-
новкой данныхъ опыта доказательствахъ законовъ природы мы. дѣйстви-
тельно, встрѣчаемся только съ уже знакомыми намъ индуктивными методами.
1. Разсмотримъ хотя бы доказательство закона, что у всѣхъ жвач-
ныхъ раздвоеяныя копыта. Онъ доказывается посредствомъ повторнаго при -
мѣненія метода единственнаго совпаденія. Мы подбираемъ самыхъ разно-
образныхъ жвачныхъ жавотныхъ и указываемъ, что, несмотря на все
ихъ разнообразіе, у нихъ постоянно встрѣчаются раздвоенный копыта.
Другими словами: мы стараемся подобрать такіе случаи повторенія о иного
изъ законосообразно связанныхъ явленій —раздвоенности копыте, чтобы во
всѣхъ этихъ случаяхъ, вслѣдствіе ихъ разнообразія, было еще только одно
общее для нихъ обстоятельство, именно, что в с ѣ они жвачныя животныя.
^ ^ Р а з с м о т р и м ъ еще, к а к ъ доказывается открытый Галилеемъ законъ, что
квадраты времени колебанія маятника пропорціональпы длинѣ маятника.
Оставляя всѣ остальныя обстоятельства безъ всякой перемѣны(т. е. остав-
ляя прежними матеріалъ маятника, форму и величину его груза, мѣсто
эксперимента и т. д . ) , мы мѣняемъ одну только длину маятника, напр.,
увеличиваемъ ее в ъ 2 , въ 3 , в ъ 4 раза и т . д., и подмѣчаемъ продол-
жительность одного колебанія при каждой длинѣ. Сопоставленіе чиеелъ,
полученныхъ при этихъ экспериментахъ и выражающихъ, съ одной с т о -
роны, различную длину маятника, а съ другой—различную продолжитель-
 ность его колебаній, доказывайте нашъ законъ. Такимъ образомъ, мы
здѣсь имѣемъ дѣло съ многократнымъ примѣненіемъ метода единственной
неремѣны.
3 . Послѣдній примѣръ—доказательство закона Архимеда. Здѣсь мы
встрѣчаемся съ соединеніемъ методовъ единственнаго различія и единствен-
наго совпаденія. В ѣ д ь то тѣло, надъ которымъ мы экспериментиро-
вали для доказательства этого закона, взвѣшивалось, не подвер-
гаясь никакимъ измѣненіямъ ( в ъ формѣ, величин! и т . п . ) , д в а ж д ы —
до_погруженія и п о е л ! погруженія в ъ какую-либо жидкость, такъ что
всѣ обстоятельства, при которыхъ произошла указываемая закономъ
Архимеда потеря в ! с а этимъ т!ломъ, в ъ обоихъ случаяхъ его в з в ! ш и в а -
нія были совершенно одинаковыми, к р о м ! одного, присутствовавшаго
только при томъ взв!шиваніи, когда т ! л о оказалось легче, именно: в ъ это вре-
м я т і л о было погружено въ жидкость. Такимъ образомъ, прежде всего мы з д ! с ь
встр!чаемся съ методомъ единственнаго различія. И пока мы ограничи-
ваемся одной лишь этой частью доказательства закона Архимеда, то вправѣ
утверждать отнюдь не бол!е того, ч т о онъ д!йствуетъ в ъ данномъ т ! л ѣ
при погруженіи его в ъ данную жидкость. Н о мы идемъ д а л ! е , и ііотус-
паемъ сл!дующимъ образомъ: и это же самое т і л о , и еще н!сколько дру-
гихъ т ! л ъ , т а к ъ подобранныхъ по ихъ химическому составу, чтобы они наи-
бол!е отличались другъ отъ друга (напр.: металлъ, стекло, камень и
т. д . ) , погружаемъ в ъ н!сколько наибол!е отличающихся другъ отъ друга
жидкостей (вода, масло, спирте, ртуть и т. п.), такъ что у насъ выхо-
дить ц!лый рядъ прим!ровъ указываемой закономъ Архимеда потери
в ! е а , такъ подобранныхъ, что н ! т ъ никакого другого общаго д л я в с ! х ъ
этихъ прим!ровъ обстоятельства, кром! того, что каждое изъ т ! л ъ , о к а -
завшихся легче, ч ! м ъ при взв!шиваніи в ъ в о з д у х ! , было в ъ это время
погружено въ какую-либо жидкость. Такимъ образомъ, к ъ методу единст-
веннаго различія з д ! с ь присоединенъ еще методъ единственнаго совпаденія,
вслідствіѳ чего законъ Архимеда выходите доказаннымъ для всякаго т ! л а ,
логруженнаго в ъ какую бы то ни было жидкость, т. е. въ общемъ в и д ! .

.. . А : Znm^XJ^^vm
14. Точные и эмпиричѳскіѳ законы природы.
Теперь легко понять, отъ чего зависит!' разница между, т а к ъ нави-
ваемыми, точными и эмпирическими законами природы. Разд!леніе в с ! х ъ
законовъ природы на эти д в а класса основано на степени надежности, съ
какой можно полагаться на постоянно^исполненіе даннаго закона природы.
Под» точными законами природы /годразу мѣваются законы, настолько
провѣренные, что они уже не вт/шаютъ намъ никакихъ сомнѣній от-
носительно ихъ поетояннаго цетлпенія. Т а к о в ы , напр., законы колеба-
нія маятника, законъ А р х и в д а и т . д . Подь эмпирическими же законами
природы подразум!ваются такіе законы, исполненіе которыхъ мы счи-
таемъ обезпеченнымъ (и то всего л и ш ь — с ъ большей или меньшей в ! р о я т -
21*
ностью, а * не съ полной достовѣрностью) только въ случаяхъ, сход-
ныхъ съ тѣми, чрезъ разсмотрѣніе коихъ былъ доказанъ нашъ за-
конъ. Таковъ законъ, что в с ѣ жвачныя животныя обладают! раздвоенными
копытами: мы только в ъ томъ случаѣ рѣшимся заранѣе утверждать, что у
даннаго жвачнаго животнаго будутъ раздвоенный копыта, если оно сходно
съ тѣми животными, наблюдая которыхъ мы установили свой законъ, напр.,
если оно, по крайней мѣрѣ, также какъ и они, принадлежит! къ млекопитающим!.
Если же мы узнаемъ, что существуете какое нибудь жвачное животное,
непохожее н а т ѣ х ъ , наблюдая которыхъ мы установили свой законъ, на-
примѣръ, даженепринадлежащее к ъ млекопитающим!, то мы не рѣшимсязара-
нѣе утверждать, что и оно обладаете раздвоенными копытами.
Разница въ степени надежности между точными и эмпирическими
законами обусловлена тѣмъ, что послѣднге при современномъ состояні
науки остаются доказанными только методомъ единственнаго совпаде-
иія, хотя бы и у потребленнымъ многократно (посредством! его примѣненія
к ъ возможно большему числу наиболѣе отличающихся другъ отъ друга
примѣровъ), но несоединеннымъ ни съ какими добавочными доказательствам
иного рода; въ точных* же законах* дѣло никогда не ограничивается
однимъ лишь этимъ методомъ, хотя бы и многократно употребляемым
Т а к ъ , эмиирическій законъ постоянна™ совпаденія жвачности съ раздвоен-
ностью копыте доказывается только тѣмъ, что онъ подтверждается на зна-
чительномъ числѣ наиболѣе разнообразныхъ жвачныхъ животныхъ, т. ѳ.
однимъ лишь методомъ совпаденія, хотя и многократно примѣненьымъ к ъ
множеству разнообразныхъ примѣровъ. Законъ же Архимеда, законы коле-
баній маятника и всѣ другіѳ точные законы доказываются болѣе сложными
методами. Доказательство же посредствомъ одною лишь, хотя бы и
многократно примѣняемаю, метода единственнаго совпаденія дѣлаетъ,
какъ мы уже знаемъ (см. стр. 3 1 7 ) , доказываемое положеніе лишь наибо-
лѣе вѣроятпымъ, но еще не вполнѣ исключаешь возможность отвергат
его. Напр., какъ бы ни были многочисленны и разнообразны т ѣ жвачныя,
которыхъ мы разсмотрѣли для доказательства закона, что у всѣхъ жвач-
ныхъ раздвоенныя копыта, все-таки, еще не вполнѣ исключена возможность
думать, что это совпадете жвачности съ раздвоенностью копытъ зависите
не отъ собственной законосообразной связи этихъ свойствъ другъ съ дру-
гом.,, но что у однихъ изъ разсмотрѣнныхъ нами животныхъ раздвоенность
копыте была обусловлена одними присущими имъ, кромѣ жвачности, свойствами,
а у другихъ—другими, но тоже не жвачностью, такъ ч т о когда мы най-
демъ жвачныхъ животныхъ, не имѣющихъ ни т ѣ х ъ , ни другихъ свойствъ,
т . е. мало нохожихъ на разсмотрѣвныхъ нами, то сосуществованіе жвач-
ности съ раздвоенностью копытъ, можетъ быть, и не повторится.
Но даже и при такихъ условіяхъ, все-таки, можно полагаться на
этотъ эмпирическій законъ, по крайней мѣрѣ—считать ею наиболѣе
вѣроятнымъ, въ случаяхъ очень похожихъ на тѣ, чрезъ разсмотрѣнге
которых* онъ былъ доказанъ. Въсамомъ дѣлѣ: если въ прежде разсмотрѣнныхъ
сдѵчаяхъ жвачность и раздвоеняость койытъ постоянно повторялись вмѣстѣ
даже и не вслѣдствіе ихъ собственной законосообразной связи другъ с ъ
другомъ, а подъ вліяніемъ к а к и х ъ либо другихъ обстоятельствъ, то,
когда мы возьмемъ новые случаи, очень похожіе на прежніе, именно
въ силу этого то большого сходства в ъ нихъ, почти навѣрное, пона-
дутся и тѣ обстоятельства, которыя прежде заставили повторяться вмѣстѣ
жвачяость съ раздвоенностью копытъ, такъ что эти то обстоятельства заста-
вить повториться раздвоенность копытъ наряду съ жвачностью и в ъ нашихъ
новыхъ случаяхъ.

15. Окончательное опрѳдѣлѳніѳ индукціи.

^/.|([Убѣдившись, что соединенный с ъ установкой данныхъ опыта дока-

зательства законовъ природы принадлежать в ъ индуктивнымъ, мы, разу-
мѣется, должны расширить наше прежнее (указанное на етр. 3 0 4 ) онре-
дѣленіе индуктивныхъ доказательствъ: теиерь уже нельзя в ъ ихъ опредѣ-
леніи говорить, что они служатъ для доказательства догадокъ о прямо наблю-
даемыхъ причинахъ, а надо выражаться общѣе. Теперь ихъ надо т а к ъ
опредѣлягь: беконовской, иначе—научной, индукціей или индуктивными
доказательствами называются тѣ доказательства законовъ природы,
которыя пользуются въ видѣ основаній данными опыта, подобранными
mutatis mutandis по правиламіщ указаннымъ въ описаніи простыхъ ме-
тодов? Милля. .
Говорить же ьъ окончательномъ опредѣлеаіи индуктивных^ до-
казательствъ, что они примѣняются также и для доказательства догадокъ
о прямо наблюдаемыхъ причинахъ, нѣтъ никакой надобности; ибо,
какъ мы. уже зааемъ, всякое иоложеніе, указывающее прямо наблюдаемую
причину какого-нибудь явленія природы, образуете одинъ изъ законовъ при-
роды (см. стр. 3 2 1 ) . Слѣд., говоря въ опредѣленіи бевоновской индукціи, что она
примѣняется для доказательства законовъ природы, мы тѣмъ самымъ уже
говоримъ, что она примѣняется и для доказательства догадокъ о прямо
наблюдаемыхъ нричияахъ явлеяій природы.
Оговорка же „ m u t a t i s m u t a n d i s " ( т . е. „измѣнивъ, что с л ѣ -
д у е т ъ " ) потому введена в ъ формулу окончательна™ опредѣленія индув-
діи, что послѣднее должно охватывать собой в с ѣ случаи употребленія
индувціи, в ъ правилахъ же методовъ Милля идете р ѣ ч ь только объ
ея примѣненіи къ доказательству догадокъ о законахъ, высказывающихъ
однѣ лишь причинныя связи явленій природы. Олѣдовательно, если эти
правила примѣняютея к ъ доказательству догадокъ о другихъ законахъ
природы, то вмѣсто словъ „причина" и „слѣдствіе" и т . п. надо
употреблять в ъ нашихъ правилахъ другія выраженія. Напр., правило
метода единственна™ совнаденія надо было бы приблизительно такъ редак-
тировать: „для доказательства догадки, что два явленія природы X и У
находятся въ законосообразной связи другъ съ другомъ, надо подобрать
среди данныхъ опыта такіе примѣры присутствія одного изъ этихъ
явленій, чтобы единственнымъ общимъ для вспхъ этихъ примѣровъ
обстоятельствомъ было только нрисутствіе в ъ каждомъ изъ нихъ
другого упомянутаго явленія". Также надо было бы нѣсколько измѣнить
и редакцію правилъ методовъ единственнаго различія и единственной нере-
мѣны. Но указывать, к а к ъ именно слѣдуетъ редактировать в с ѣ эти нра-
вила в ъ примѣненіи к ъ изученію каждаго рода законовъ природы, нѣтъ
никакой надобности: эти частности не научатъ насъ ничему новому отно-
сительно индукціи.

16. Принципъ единообразія природы и способъ осущеетвлѳ-

нія въ индукціи правила о доказательствѣ общихъ синте-
тическихъ сужденіи.

Говоря объ основаніяхъ, на которыя опираются ивдуктивцыя докьза- *

т'ельсрд, мы до сихъ поръ обращали вниманіе только н а т ѣ і з ъ
нихъ, которыя устанавливаются данными опыта. Н о въ каждомъ индуктив-
номъ доказательствѣ наряду съ данными опыта служить оснозаніемъ (хотя
и подразумѣваемымъ), или сама по себѣ, или же в ъ видѣ вытекающихъ
изъ нея слѣдствій, мысль, которуюмногіе авторы, напр. — Милль, называютъ прин-
ципомъ (или началомъ) единообразія природы. Принципъ единообразия
природы сосгпоитъ въ сужденіи, что всякое явленье природы находится
въ законосообразной связи съ какимъ-нибудъ опредѣленныш друѵимъ яв-
ленівмъ, такъ что всюду, гдѣ встрѣтится первое, обязательно ІвстрГтйтся,
хотя бы и в ъ незамѣтномъ для насъ видѣ, и второе. (При этомъ не з а -
будемъ, что подъ явленіями природы мы подразумѣваемъ в с ѣ безъ исклю-
ченія данныя опыта, кромѣ самихъ вещей, а не однѣ только перемѣны в ъ
природѣ, такъ ч т о явленіями природы мы называемъ и постоянно суще-
ствующія свойства данныхъ въ онытѣ вещей). И легко замѣтить, что част-
^нымъ^случаемъ принципа единообразія природы, именно—примѣненіёмъ
этого принципа к ъ возникновенію явленій, служить сужденіе, которое при-
нято называть принципомъ причинности, или принципомъ причинной свщ
явленій природы, и которое ГШГритъ слѣдующее: возникновенів каждаго
явленгя~природы *находится въ такой связи съ возникновеніемъ какого
либо другого явленія природы (простого или сложнаго, это безразлично), что
какъ только возникнешь послѣднее, такъ всегда и вездѣ вмѣстѣ съ
нимъ ( т . е. или одновременно съ нимъ, или вслѣдъ з а нимъ) ^возникнет*
тацже и первое. Убѣдиться же, что в ъ о с н о в ѣ индуктивныхъ докаЩЩ
тель£іЕь_варяду съ данными опыта ^обязательно лежите либо самъ прин-
ципъ единообразія природы, либо его частный случай—принципъ причинной
связи явленій природы, можно слѣдующими соображеніями:
^ а) Разсмотримъ доказательство любого закона изъ числа невысказы-
юшщихъ нричинных_ъ_связей, в а п р . — з а к о н а сосуществсванія жвачности с ъ
раздвоенностью копыте. Онъ, какъ мы видѣлн на стр» 328т- доказывается
посредством! многократнаго примѣненія метода единственнаго совпадцнія,
т. е. только путемъ подбора возможно болыпаго числа примѣровъ наиболѣо
отличающихся другъ отъ друга жвачныхъ животныхъ. И не ясно ли, что
здѣсь доказываемый нами выводъ утратщлъ бы всякую логическую необходимость
и сдѣладся бы вполнѣ произвольйымъ, если бы мы стали отрицать иринцииъ
единообразія природы, a вмѣсто того допустили, что никакое явленіе при-
роды не находится въ законосообразной связи ни съ какимъ другимъ явле-
ніемъ? Тогда на основаніи того обстоятельства, что у нпсколькихъ
(именно—у подобранных! нами) жвачныхъ животныхъ мы подмѣтили раз-
двоенность копытъ, никакъ нельзя было бы считать не только неизбѣжнымъ, а
даже всего лишь наиболѣе вѣроятнымъ, что раздвоенность копытъ ветрѣтится
и у воъхъ жвачныхъ. В ѣ д ь по нашему допущенію ни одно явленіе при-
роды, в ъ томъ числѣ и жвачность, не находится в ъ закононосообразной,
т. е. постоянно повторяющейся, связи ни съ какимъ другимъ явленіемъ,
такъ что если раздвоенность копытъ встртпиласъ наряду съ жвачностью
у тѣхъ жвачныхъ, которыхъ мы подобрали, то это еще не означает!, чтобы
между жвачностью и раздвоенностью копытъ была постоянно повторяющаяся
связь, такъ что остальныя то жвачныя, т. е. т ѣ , которыя существуют!
сверхъ подобранных! нами, можетъ быть, и не должны обладать раздвоен-
ными копытами. Иное дѣло, когда мы убѣждены в ъ истинности прин-
ципа единообразія природы и руководствуемся имъ при доказательств! раз-
сматриваемаго закона: в ! д ь тогда нами уже заран!е допущено, что жвач-
ность всегда и в е з д ! должна вепремінно встрічаться рядомъ съ какимъ-
то другимъ опредѣлеииьімъ явленіемъ: все д ! л о тогда сводится толькр в ъ
тому, чтобы узнать, съ какимъ именно; а при ум!ломъ подбор! данныхъ
опыта, конечно, можно будетъ выяснить, съ какимъ же именно явленіемъ со-
единена она такой связью. Такимъ образомъ, принцип! единообразія при-
роды, несомн!нно, лежитъ въ основ! в с ! х ъ доказательств! законовъ сосуще-
ствования и вообще—яевысказывающихъ причинныхъ связей.'
_ Ь) Разсмотримъ теперь, какъ доказываются догадки о причинныхъ
с в я з я х ! между явленіями природы. Данныя опыта, подбираемыя нами
по правилам! простыхъ методовъ Милля, заставляютънасъ соглашаться съ выво-
домъ, къ которому приводить каждый изъ этихъ методовъ, не сами по с е б ! , но
въ связи съ т!ми (хотя бы и подразум!ваемыми) разсужденіями, которыя
были изложены нами ири описаніи означенных! методовъ. À в с ѣ эти
разсужденія исходят!, к а к л , и з ъ о с но в а н і я, изъ принципа причинной связи
явленій ирироды. В ѣ д ь каждое изъ нихъ отправляется либо отъ указанія,
что не можетъ данное явленіе природы возникнуть безъ полной причины (такъ
ведется разсужденіе в ъ метод! единственнаго совпадѳнія), либо отъ указа-
ния, что г д ! возникла полная причина, должно возникнуть и ея дМствіе
(такъ д і л о стоитъ в ъ метод! единственнаго различія), либо, наконецъ (въ
метод! единственнаго изм!ненія), отъ указанія, что если в ъ причин! не
произошло никакой перем!ны, то ея не можетъ (шть и в ъ производимом!
ею дѣйствіи. А в с ! эти указанія ум!стны в ъ х о д ! доказательства только
въ томъ случай, если мы заранйе допускаемъ, что возншсновеніе каждаго
явленія природы находится в ъ причинной связи съ какимъ нибудь другимъ
явленіемъ. Если же мы попробуѳмъ допустить, что возникновеніе каж-
даго явленія не находится в ъ причинной связи съ возникновеніѳмъ какого
либо другого явленія природы, то тй же самые примйры, которые мы
подбираомъ по правиламъ методовъ Милля, еще недадутъ намъ никакого
права сдйлать заключеніе о причин! разсматриваемаго нами явленія при-
роды. Напр., пусть явленіе Y возникло при обстоятельствахъ Х А В С и
не возникло при обстоятельствахъ ЛВС. Это отнюдь еще не будетъ дока-
зывать, что X служить причиной или, ио крайней мйрй, составной частью
причины явленія Y, коль скоро мы думаемъ, что возникновеніе явленія Y
не находится в ъ причинной связи съ возникновеніемъ какого либо другого
явіенія.
Удостовйрившись, что вей индуктивныя доказательства опираются,
к а к ъ на одно изъ своихъ основаній, наряду съ данными опыта на прин-
динъ единообразія природы, или же н а его частный случай—ща принцинъ
причинной связи явленій природы, мы тймъ самымъ удостовйрились, что и
еъ индуктивныхъ доказательствахъ, подобно остальным?,; общее синтет
ческое сужденіе доказывается не иначе, какъ съ помощью другого общаго
синтетическаго сужденгя. Строго говоря, в ъ этомъ для насъ нйтъ ни-
чего новаго, потому что такъ оно и должно быть, коль скоро индуктив-
ныя доказательства состоять и з ъ умозаключеній, а въ послйднихъ, какъ
мы убйдились н а г й р Г І Ш Ѵ и слйд., правильный общій синтетическій вы-
водъ можетъ быть полученъ не иначе, какъ съ помощью общей синтети-
ческой посылки. Изученіе же индукціи не только наглядно подтверждаете
общее правило доказательствъ, вытекающее изъ этой особенности умозаклю-
ч е н а , но еще показываете, в ъ какомъ именно в и д ! осуществляется оно
въ индуктивныхъ доказательствахъ, а именно: 1) тѣми общими синтетиче-
скими сужденіями, которыя служатъ вЪ индукцги доказываемыми полож
ньями, оказываются законы природы; ибо индукція состоите изъ соединенныхъ
съ установкой данныхъ опыта доказательствъ законовъ природы (ем. отр. 3 2 0)7-
а каждый законъ природы образуете собой общее синтетическое сѵждевіе.
2) Тѣмъ же общимъ синтетическимъ сужденіемъ, съ помощью котора
доказываются въ индукцги законы природы, служить или самъ прин-
ципа единообразія природы, или же его частный случай — прингщпъ
причинной связи явлепій природы', ибо, съ одной стороны, всякое индук-
тивное доказательство опирается, между прочимъ, какъ на основание, на
одинъ и з ъ этихъ принцидовъ, а , съ другой стороны, в а ш р . изъ нихъ,
очевидно, образуете собой общее синтетическое сѵжденіе. / / / ,

17. Ошибки въ индукціиц

Индуктивныя доказательства, подобно остальнымъ, тоже могутъ быть

правильными и ошибочными. Встрйчаемыя f въ нихъ ошибки, к а к ъ и в о -
обще во в с ѣ х ъ доказательствахъ, конечно, могутъ быть трехъ родовъ:
ошибками в ъ основаніяхъ, въ разсужденіи (демонстраціи) и в ъ доказываемомъ
доложеніи (тезисѣ). И чтобы выяснить, какія ошибки встрѣчаются на дѣлѣ
при индукціи, проще всего поступить слѣдующимъ образомъ: вспомнимъ тѣ
ошибки, которыя мы указали на стр. 1 5 2 и слѣд., к а к ъ возможный во-
обще в ъ каждой изъ этихъ трехъ частей доказательства, и вмѣстѣ съ
тѣмъ обсудимъ, какія изъ нихъ могутъ имѣть мѣсто и въ индуктивныхъ
доказательствахъ.
Никакъ нельзя представить себѣ, чтобы изъ ошибокъ въ основаніяхъ
при индуктивномъ доказательств! встр!тился кругъ въ доказательств!,
т. е. c i r c u l u s v i t i o s u s . Зато въ нихъ легко можетъ проникнуть ошибка
ложнаго основанія (тгр&тоѵ i s o ô o ç ) въ в и д ! ошибочнаго указанія т ! х ъ
данныхъ опыта, которыми мы пользуемся при индуктивномъ доказательств!,
какъ основаніями. Эти данныя опыта могутъ оказаться неправильно уста-
новленными, такъ что основанія индуктивнаго доказательства будутъ въ
большей или меньшей м ! р ! искаженными фактами. Т а к ъ , н!которыя об-
стоятельства подолгу могутъ оставаться незам!тными, и мы будемъ описы-
вать подбираемыя нами по правиламъ Милля данныя опыты, какъ если бы
среди нихъ не было этихъ обстоятельствъ. Напр., холерные вибріоны оста-
вались долгое время незам!тиыми для в с і х ъ изслідователей холеры, в с л ! д -
ствіе чего описаніе обстоятельствъ, при которыхъ она возникаете, выхо-
дило н!сколько искаженнымъ, умалчивающимъ о присутствіи вибріоновъ
при ея возникновенін.
В ъ индуктивныхъ доказательствахъ можетъ встр!чаться и ошибка
p e t i t i o p r i n c i p i i . Прежде всего, она можете в с т р о и т ь с я въ в и д !
такой установки данныхъ опыта, которая основывается на чьихъ либо
свид!тельствахъ, принятыхъ безъ всякой пров!рки. В ! д ь каждый челов!къ
при всей своей добросов!стности и осторожности можетъ, все-таки, пере-
давать данныя опыта въ искаженномъ в и д ! , такъ что полагаться яри
индуктивномъ доказательств! на чьи либо сообщенія о данныхъ опыта безъ
всякой пров!рки, значите опираться на такое осяованіе, которое еще само
требуете доказательства, т. е. допускать ошибку petitio principii. В о т ъ
почему всякое наблюденіе и всякій эксперименте, хотя бы они были опи-
саны наибол!е выдающимися учеными, всегда сперва подвергаются про-
в ! р к ! со стороны другихъ учеяыхъ, а не принимаются прямо съ чужихъ
словъ: даже и выдающійся ученый можетъ кое чего не замѣтить среди,
данныхъ опыта, а кое что нехотя исказить въ нихъ въ д у х ! своей тео-
ріи. Д а л ! е : та же ошибка можетъ в с т р о и т ь с я и въ томъ случа!, если
при психологическихъ изсл!дованіяхъ мы вообразимъ, будто бы мы прямо
наблюдаеыъ чужую душевную жизнь. В ! д ь на д ! л ! - т о о ней можно только
заключать, а нельзя прямо наблюдать ее, такъ что пользоваться при индук-
тивныхъ доказательствахъ ссылками на наблюденія надъ чужой душевной
жизнью, к а к ъ основаніями, безъ всякой провірки правильности заключеній
о ней, значите опираться на такія основанія, которыя еще сами нужда-
ются въ доказательствахъ,
 Индуктивная доказательства не застрахованы и отъ ошибокъ въ разсуж-
деніи. ІІослѣднее обыкновенно либо все цѣликомъ, либо въ значительной своей
части остается невысказанным», а только додразумѣвается нами, такъ что
мы не обращаете на него надлежащаго вннманія. Бслѣдствіе этого мы
нерѣдко подразумѣваемъ его и тамъ, г д ѣ оно совершенно неумѣстно, имен-
н о — п р и такихъ данныхъ опыта, которая не вполнѣ подходятъ подъ пра-
вила методовъ Милля, т а к ъ что ими еще нельзя доказать нашей догадки
о какомъ либо з а к о н ! природы, а мы ошибочно думаем», будто бы она
уже доказана этими данными опыта. Т а к а я ошибка, конечно, можетъ в с т р ! -
титься при употреблевіи любого метода индукціи. Одно же изъ видоизм!-
неній этой ошибки встрічается такъ часто, что иріобрѣло свое особое на-
з в а н і е - — „ p o s t ho с ergo propter hoc", т. е. „послѣ этого, значить, вслѣд-
ствіе этого". Эта ошибка сводится къ такому доказательству мн!нія, что
данное явленіе X служите причиной явленія Y, которое ограничивается,
ссылкой на нісколько нрин!ровъ возникновенія явленія Y в м ! с т ! съ явле-
ніемъ X, подобранныхъ, какъ поиало, безъ всякой заботы о соблюдепіи
правилъ научной индукцін (иногда даже на одивъ нрим!ръ, который ч ! м ъ
нибудь сильно поразите насъ).
Наконецъ, в ъ индуктиввыхъ доказательствахъ возможна и ошибка
iEutatio elenchi при употребленіи методовъ единственнаго различія и
единственной перем!ны. Каждый изъ этихъ методовъ доказывает» намъ
только раздѣлительное сужденіе, именно—только такое сужденіе: „ X служите
причиной или, по крайней м ! р ! , частью причины явленія Y". Поэтому,
если мы, собираясь доказать категорическое сужденіе, что X служить
причиной явленія Y, ограничимся употребленіемъ лишь одного изъ этихъ
методовъ безъ всякихъ добавочных» доказательствъ, то, очевидно, мы под-
и в и м » доказываемый нами категорическій тезисъ разд!лителънымт, т . е .
допустим» ошибку mutatio e l e n c h i . Впрочем», эту же самую ошибку можно
разсматривать и какъ „ошибку произвольнаго в ы в о д а " : в ! д ь категориче-
скій выводъ, который мы считаемь доказаннымъ по тому или другому
изъ этнхъ методовъ, еще не вытекаетъ нзъ приведенных» нами о с -
новами ( т . е. изъ подобранных? нами данныхъ опыта). У ( f )
 ГЛАВА XV.
Индукція и дедукція.

1. Раздѣленіе дока8атедьетвъ на индукцію и дедукцію.

. Теперь мы вполнѣ разсмотрѣли индуктивны» доказательства со всѣхъ
тѣхъ сторонъ, которыя, какъ мы упомянули на стр. 1 2 0 , необходимо
имѣть в ъ виду при изученіи доказательств!, т . е. со стороны употребля-
ющихся при нихъ основанШ, доказываемых! ими положеній и разсужденія.
Вмѣстѣ съ тѣмъ теперь мы уже разсмотрѣли въ общемъ видѣ есть до-
казательства, накія только могутъ встрѣтиться в ъ наукѣ, причемъ мы
предварительно раздѣлили ихъ на д в а основных! к л а с с а — н а несбеди-
ненныя и соединенныя съ установкой данныхъ опыта. Но теперь, нослѣ
ознакомленія съ особенностями ваьхъ доказательств!, легко убѣдиться, что
эта классификація доказательств!, хотя и очень удобна при ихъ изученіи,
какъ средство, помогающее намъ безъ всякихъ пропусков! пересмотрѣть
всѣ ихъ важнѣйшія видоизмѣненія, не можетъ считаться вполнѣ естествен-
ной в ъ томъ смыслѣ, чтобы она не номѣщала в ъ одинъ классъ доказа-
тельств!, разнородных! между собой, и не разбивала по разнымъ классам!
однородных! между собой. Поэтому укажемъ теперь другую, болѣе естест-
венную классификацію доказательств!, чѣмъ ихъ раздѣленіе на соединен-
ныя и несоединенныя съ установкой данныхъ опыта, ея отличія отъ преж-
ней, а также особенности каждаго устанавливаема™ ею класса.
Волѣе естественной, чѣмъ прежде, классификаціей доказательств!
служитъ ихъ раздѣленіе на индуктивныя и неиндуктивныя. И въ
виду того, что индуктивныя доказательства всѣ вмѣстѣ называются
индукціей, неиндуктивныя доказательства, взятыя в с ѣ вмѣстѣ, называ-
ют» дедукцгей или дедуктивными. Такимъ образомъ, подъ дедук-
ціей подразумѣваются всѣ доказательства, кромѣ индуктивныхъ,
т. е. оста/покъ, который получается отъ доказательств! вообще послѣ
вычитавія изъ нихъ индуктивных!, т а к ъ что к ъ дедукціи относятся
и в с ѣ разсмотрѣнныя в ъ I X главѣ доказательства чисто-раціональныхъ
наукъ, н а п р . — в с ѣ геометрическія, и всѣ доказательства, соединенныа съ
установкой данныхъ опыта, которыя однородны съ первыми, какъ-то: д о к а -
зательства, унотребляемыя нри ^бъясненіяхъ природы и т . п . , (словомъ —
всѣ доказательства, разсмотрѣнныя в ъ § § 1, 2 и 3 главы X I V ) .
А что раздѣлеаіе доказательствъ на индукцію и дедѵкцію образуетъ
болѣе естественную классификацію, чѣмъ ихъ раздѣленіе на соединенная
и несоединенныя съ установкой данныхъ опыта, видно изъ слѣдѵющихъ
соображеній:
_ 1 . Индуктивныя доказательства, хотя и нринадлежатъ къ соединен-
нымъ съ установкой данныхъ опыта, все таки, вполнѣ разнороднъГ со
всѣми остальными изъ числа соединенныхъ съ ней (напр., съ доказатель-
ствами, употребляемыми при объясненіяхъ явленій природы, и т . п.),
т а к ъ что крайне неестественно нослѣдніа помѣщагь в ъ одинъ классъ "съ
индуктивными, между тѣмъ это приходится дѣлать при раздѣленіи доказа-
тельствъ на соединенная и несоединенныя съ установкой данныхъ опыта.
При раздѣленіи же ихъ на индукцію и дѳдукцію мы избѣгаемъ этой
необходимости, потому что в ъ одинъ классъ съ индуктивными доказатель-
ствами не помѣщаются больше никакія другія: в с ѣ неиндуктивяыя причи-
сляются к ъ дедуктивнымъ.
2 . Т ѣ же доказательства изъ соединенныхъ съ установкой данныхъ
опыта, которыя не принадлежать к ъ индуктивнымъ, яаир.—употребляемый
ири научныхъ предсказаніяхъ, оказываются, какъ мы видѣли въ первыхъ трехъ
параграфахъ предшествующей главы, внолнѣ однородными съ доказатель-
ствами чмсшо-раціональныхъ наукъ ( т . е . съ доказательствами, ниідѣ
несоединяемыми съ установкой данныхъ опыта), такъ что крайне неесте-
ственно помѣщать нервна и послѣднія изъ только ч т о упомянутыхъ дока-
зательствъ не въ одномъ классѣ, а в ъ разныхъ классахъ; между тѣмъ
это приходится дѣлать при раздѣленіи доказательствъ н а соединенный и
несоединенныя съ установкой данныхъ опыта. При раздѣленіи же ихъ на
индуктивныя и дедуктивная эта необходимость отпадаетъ, потому что в ъ
классѣ дедуктивныхъ доказательствъ номѣщаются всѣ доказательства, кромѣ
индуктивныхъ, независимо отъ того, будутъ ли первыя ( т . е. неиндуктив-
ныя) соединенными или несоединенаыми съ установкой данныхъ опыта.
И нѣтъ ничего удивительна™, что нри раздѣленіи доказательствъ
на соединенныя и нееоединенныя съ установкой данныхъ опыта получается
классификація, отличающаяся какимъ-то неестественнымъ характѳромъ,
именно—съ одной стороны, номѣщающая в ъ одинъ классъ разнородныя
доказательства (индуктивныя съ тѣми изъ дедуктивныхъ, которыя соединены
съ установкой данныхъ опыта), а съ другой стороны, разбивающая вполнѣ
однородныя доказательства но разнымъ классамъ (нанр., доказательства
чисто-раціональныхъ наукъ и доказательства, унотребляемыя при научныхъ
нредсказаніяхъ). В ѣ д ь присутствіе или отсутствіе установки данныхъ опыта
въ составѣ доказательства, взятое само по себѣ, еще не можетъ придать
доказательству какой-либо своеобразный характер»; ибо э т а установка,
взятая сама по себѣ, всего лишь даетъ намъ в ъ руки нѣкоторыя новыя
основанія для доказательства и больше ничего не дѣлаетъ, а самый харак-
тер» доказательства будетъ зависѣть отъ того, какъ мы воспользуемся
этими основаніямн для нашихъ разсужденій по поводу нихъ. Поэтому
доказательства, соединенныя съ установкой данныхъ опыта, могутъ ока-
заться и вполнѣ разнородными между собой по ихъ общему характеру, а
вмѣстѣ съ тѣмъ нѣкоторыя изъ нихъ могутъ оказаться вполнѣ однород-
ными съ доказательствами, нигдѣ несоединяемымн съ установкой данныхъ
опыта, т . е. съ доказательствами чисто-раціональныхъ наукъ: все зависит»
отъ разсужденія. А отсюда ясно, что естественная классификація доказательствъ
должна основываться не на томъ, соединены ли они съ установкой дан-
ныхъ опыта или нѣтъ, но на ихъ обшемъ характерѣ, разсматриваемомъ
(разумѣется, съ чисто-логической точки зрѣнія) независимо отъ этого
соединены или несоединенія, какъ это мы и сдѣлали при раздѣленіи дока-
зательствъ н а индукцію и дедукцію.

2. Разница между индукціей и дедукціѳй.

Разница между индукцгей и дедукціей, если ихъ разсматривать

съ чисто-логической точки зрѣнгя и независимо отъ тою, соединены ли
отъ съ установкой данныхъ опыта, оказывается двоякой, а именно:
1. Индукція служить всегда обобіцающимъ доказателъствомъ,
дедукцгя же бываетъ то обобщалощимъ, то необобщающимъ доказателъ •
сіпврмъ. В ѣ д ь при ней доказываемое положеніе, какъ мы видѣли на стр.
1 3 2 и слѣд., можетъ выйти и болѣе общимъ, и столь же общимъ, и даже
менѣе общимъ, чѣмъ доказываюшія основанія. Болѣе того: разсматривая
всѣ звакомыя намъ части математики, легко замѣтить, что дедукція лишь
изрѣдка бываетъ обобщающим» доказательством». Что же касается индукціи,
то, конечно, она бываетъ только обобщающим» доказательством». В ѣ д ь съ
ея помощью доказываются законы природы ( в ъ томъ числѣ и законы, выс-
казывающее причинныя связи), т . е. одни лишь общія сужденія, при чемъ
доказательство каждаго изъ нихъ основывается на разсмотрѣніи отдѣльныхъ
случаевъ или примѣровъ, подходящихъ подъ доказываемое положеніе (подъ
доказываемый законъ природы), такъ что послѣднее служит» обобщеніемъ
этвхъ случаевъ. Н а п р . , когда мы доказываем» законъ сосущество-
ванія жвачности съ раздвоенностью копытъ, то тѣ данныя опыта, на которыя
мы опираемся при этомъ доказательств!, подходятъ подъ доказываемое
ноложекіе, т . е. подчинены ему, к а к ъ его частные случаи, такъ что з д ! с ь
мы, несомнінно, _ встр!чаемся съ обобщеніемъ, именно: сказанное в ъ осно-
ваніяхъ нашего доказательства всего лишь нро нисколько жвачных» живот-
ных» в ъ доказываемом» положеніи вышло обобщенным», т . е. распро-
страненным» на всгь жвачвыя животныя. Такимъ образомъ, гдѣ нѣтъ въ
доказательствахъ обобгценія, тамъ нѣтъ и индукціи. Но, конечно, еще
не всякое обобщающее доказательство составляете индукдію. Т а к ъ , не
составляютъ ея упомянутая н а стр. 1 3 3 обобщающія геометрическія дока-
зательства. Послѣднія принадлежать к ъ дедуктивнымъ обобщеніямъ.
2 . При индукцги наше обобщающее доказательство опирается на
принципъ едипообразія природы или на ею частный случай, принципъ
причинной связи явленій природы (стр. 3 2 6 ) ; при дедг/кціи же, если
она бываешь обобщающей, наши обобщенія доказываются независимо
отъ этихъ принциповъ. Т а к ъ , обобщеніѳ теоремы о суммѣ внутреннихъ
угловъ треугольника в ъ теорему о суммѣ внутреннихъ угловъ каждой
прямолинейной фигуры, а такжѳ обобщеніе пиѳогоровой теоремы доказы-
ваются совершенно независимо отъ принциповъ единообразия природы и
принципа причинной связи явленій природы: если мы и усомнимся в ъ
каждомъ изъ нихъ, то доказательства этихъ теоремъ, все таки, сохра-
н я т ь всю свою силу (ср. стр. 1 3 3 ) .

3. Непозволительность говорить въ логикѣ о процессахъ

мышлѳнія и употреблять, гдѣ бы то ни было, выражѳніе „ло-
г и'чёоШи"п роцессъ ".

Такова разница между индукціей и дедукціей. Говоря о ней, не мѣ-

шаетъ упомянуть объ одной часто встрѣчаемой ошибкѣ в ъ ея очисаніи,
состоящей в ъ томъ, что описываютъ ее, какъ разницу в ъ процессахъ мыш-
ленія: индукція, говорите, образуете нроцессъ мышленія, совсѣмъ д р у -
гого рода, чѣмъ дедукція. Н о „ п р о ц е с с ъ " есть психологическое, а
не логическое понятіе, и о немъ не слѣдуетъ говорить, если мы
разсмагприваемъ доказательства и умозаключенія съ логической точки
зрѣнгя, потому что, отвлекаясь отъ разсмотрѣнія происходяшдхъ при
нихъ душевныхъ переживаній, логика тѣмъ самымъ отвлекается и отъ
разсмотрѣнія процессовъ мышленія, входящихъ въ составъ этихъ пе-
реживаній. Шученге тѣхъ процессовъ мышленія, которые про-
исходить при доказательствахгъ,'" составляетъ задачу психологіи, а
•вовсе не логики. Слѣд., когда упоминаютъ при описаніи разницы
между индукціей и дѳдукціеи о процессахъ мышлеяія, когда характери-
зуютъ ту и другую, какъ д в а разныхъ процесса, то сбиваются съ логи-
ческой точки зрѣнія на психологическую А , разумѣетея, кромѣ вреда,
ничего не можетъ выйти изъ смѣшенія между собой столь разнородныхъ
точекъ зрѣнія. И, дѣйствительно, оно привело къ возникновенію страшной пу-
таницы въ употребленіи разными логиками терминовъ „индукція" и „дедук-
ц і я " , съ которой мы встрѣтимся въ § § 5 , 6 и 7 этой главы. Мало того: и
психологія ничего не выигрываете, а, напротивъ, страдаетъ отъ такой ошиб-
ки. Если уже говорить о процессахъ мышленія, происходящихъ при и н -
дукции и дедукціи, то слѣдовало бы указать в с ѣ составная части этихъ
процессовъ, т . е. в с ѣ перемѣны, которыя входятъ в ъ составъ каждаго и з ъ
нихъ (вѣдь процессомъ называется рядъ слѣдующихъ другъ з а другомъ
 ііеремѣнъ, и г д ѣ нѣтъ такого ряда перемѣнъ, тамъ не можетъ быть р ! ч н
о процесс!). З д ! с ь же эта обязанность совс!мъ упускается изъ виду
изъ з а того, что обзовутъ одинъ изъ этихъ процессов! (индукцію)
обобщающим!, а другой (дедукцію) отличающимися отъ перваго,
всл!дствіе чего получается всего лишь видимость, будто бы мы уже на-
столько знаемъ психологію индуктивнаго и дедуктивнаго мышленія, что наше
дѣло в ъ ней уже кончено, между т ! м ъ какъ въ дМствительности она оста-
лась совершенно неизв!стной; но мы успокаиваемся на пріобр!тенной види-
мости нсихологическаго знанія этихъ процессов! и ни о чемъ больше не
заботимся в ъ психологіи.
В ъ связи съ сказанным ь отм!тимъ еще слідующее обстоятельство:
отчасти подъ вліяніемъ сильно распространенной привычки выражаться,
к а к ъ попало, нисколько не заботясь о точности своихъ выраженій, отчасти
же подъ вліяніемъ только что указанна™ см!шенія психологической точки
зрѣнія съ логической выработалось и сд!лалось очень распространенным!,
для множества лицъ прямо таки роднымъ, одно неправильное выраже-
ніе, которое, в ъ свою очередь, поддерживает! означенное вредное см!ше-
ніе разнородных! точекъ з р ! н і я , а поэтому тоже сд!лалось вредоноенымъ.
Э т о — „ л о г и ч е с к и й процесс»". Логика, в ъ отличіе отъ психологіи, не изу-
ч а е т ! ровно н и к а к и х ! душевныхъ процессов!: ни процессов! воспоминанія,
ни процессов! мышленія, ни процессов! хот!нія и т. д. Поэтому всякій
процессъ мышлетя, равно какъ и любой другой душевный процессъ,
долженъ называться только психологическіьмъ, (т. е. относящимся к ъ
психологіи), а отнюдь не логическимъ.
Названіе же „логический процессъ" служитъ однимъ изъ нроявле-
ній небрежности в ъ выраженіяхъ и представляет! собой соединеніе несое-
динимых! по своему смыслу словъ. Непозволительность, этого словосочетанія
заслоняется отъ нашего внамааіз т ! м ъ , что это названіе составлено исклю-
чительно изъ иностранных! словъ; а изв!стно, что нри унотребленіи даже
одного иностраннаго слова очень легко впасть в ъ какую либо неточность
выраженій, и т ! м ъ легче ждать подобной неточности при одноврененномъ
употребленіи сразу д в у х ъ иностранных! словъ, изъ которыхъ сложилось
разсматриваемое выраженіе. Если же быть точнымъ в ъ своихъ выраже-
ниях!, то процессы мышленія надо называть, вм!сто логическихъ и нело-
гическихъ, логичными и нелогичными. Но „логичный пропессъ мышленія"
не то же самое, что „логическій процессъ": „логичный" значите соглас-
ный еъ правилами логики, a „логическій"—относящийся к ъ логик!, под-
лежащий ея в ! д ! н і ю , изучаемый ею, устанавливаемый ею и т. п. Д а л ! е :
конечно, можно еще говорить, что два процесса вполн! одинаковы психо-
логически, хотя и отличаются другъ отъ друга логически. Н о это зна-
чите вовсе не то, чтобы одинъ изъ нихъ пріобр!лъ право называться
логическим!, а только то, что т ! мысли и ихъ соединѳнія другъ съ дру-
гомъ, к ъ которымъ приводят! эти д в а процесса, им!ютъ неодинаковое
логическое значеніе, т . е. неодинаковое значеніе для расширенія знанія.
 Такимъ образомъ, всякій, кто позволяешь себѣ употреблять выра-
женье „логическій процессъ", распространяешь очень вредную путаницу
понятій, и каждый преподаватель логики обязанъ, между прочимъ,
настойчиво отучать отъ употребленія этого вреднаго выраженья. В р е д ъ
же, причиняемый этимъ выраженіемъ, двоякій: оно поддерживаетъ, съ одной
стороны, смѣшеніѳ терминовъ „логичный" и „логическій", а с ъ другой сто-
роны—смѣпгеніе логической точки зрѣнія на мышленіе съ психологической * ) .

4. Знаніѳ индуктивное и дедуктивное.

В ъ зависимости отъ употребляемыхъ доказательствъ наука, или е я

часть, можетъ быть либо индуктивной (если она пользуется индуктивными
доказательствами), либо дедуктиваой (если она пользуется дедуктивными
доказательствами). Геометрія и вообще математика, раціональныя части фи-
зики и т. п. принадлежать къ д^дуктивнымъ яаукамъ, а физика за в ы -
четомъ ея раціональныхъ частей, химія и т . п. к ъ индуктивнымъ.
И это раздѣленіе наукъ или ихъ частей далеко не тожественно
съ ихъ раздѣленіемъ на рацгональныя и эмпирическія, хотя, конечно,
каждая раціональная наука окажется дедуктивной, а каждая индук-
тивная эмпирической. Но (такъ какъ дедуктивныя доказательства могутъ
быть и соединенными съ установкой данныхъ опыта, то) дедуктивная на-
ука можетъ быть вмѣстѣ съ тѣмъ и эмпирической, а не раціональ
ной, или наоборотъ—эмпирическая наука можетъ быть не индуктив-
ной, а дедуктивной. Напр., исторія, пока ея работа ограничивается лишь
основанными на источникахъ доказательствами правильности возстановляе-
мыхъ ею картинъ прошлаго, безъ всякихъ попытокъ путемъ ихъ сопостав-
ленія доказать какіе либо законы, управляющее историческими явленіями,
т. е. безъ всякихъ обобщеній, несомнѣнно, представляете собой не индук-
тивную, но дедуктивную науку, потому что нельзя говорить объ индукціи,
г д ѣ в ъ доказательствахъ нѣтъ никакихъ обобщеній. Но ея доказательства
в ъ это время соединены съ установкой данныхъ опыта, каковыми слу-
жатъ показанія очевидцевъ историческихъ событій, различные документы я
другіе остатки изучаемой эпохи, такъ что она вмѣстѣ съ тѣмъ принадле-
жите къ эмпирическимъ наукамъ: вѣдь доказательства правильности т ѣ х ъ
картинъ прошлаго, которыя рисуются ею, опираются на эти данныя опыта.
Еромѣ того, надо имѣть в ъ виду, что есть такое эмпирическое
знанге, когпорое ни индуктивное, ни дедуктивное. Это непосредствен-
ное знамге: какъ оправдываемое съ помощью установки данныхъ опыта,
оно называется эмпирическимъ (ср. стр 1 2 2 ) ; а какъ оправдываемое про-

*) Въ одномъ только случаѣ становится гіозволительнымъ употреблять

выраженіе „логическій процессъ"; это—когда мы излагаемъ Гегеля. Дѣло в ъ
томъ, что на его метафизическомъ языкѣ оба слова, входящпхъ въ составъ
этого выразкенія, пріобрѣтаютъ совсѣмъ иной (переносный) смыслъ, чѣмъ на
общечеловѣческомъ языкѣ. Напр., процессомъ у него называется то, для ч е г о
нѣтъ надобности въ существовали времени.
стой установкой данныхъ опыта, т. е . безъ всякой помощи умозаключе-
ний и составлеиныхъ изъ нихъ доказательств!, оно, конечно, не можетъ
называться ни индуктивным!, ни дедуктивнымъ, потому ч т о названія
„индукція" (просто, безъ всякаго эпитета) и ^ е д у к ц і я " примѣняются только
къ доказательствам!, а отнюдь не к ъ простой установкѣ данныхъ опыта.
Однако, конечно, нельзя думать, будто бы есть такія эмпирическія
науки, которыя ни индуктивныя, ни дедуктивный. Дѣло в ъ томъ, что
непосредственное знаніе само по себѣ еще не составляет! науки, а можетъ
служить всего лишь тѣмъ сырымъ матеріаломъ, изъ котораго строится н а -
ука; наука же только тамъ, г д ѣ употребляются доказательства (ср. с т р .
223), такъ что каждая наука, взятая в ъ е я цѣломъ, ненремѣнно о к а -
жется либо индуктивной, либо дедуктивной, либо отчасти индуктивной,
отчасти же дедуктивной. Напр., математика чисто дедуктивная наука,
физіологія—чисто индуктивная, а в ъ физикѣ наряду с ъ индуктивными
частями есть дедуктивныя. Конечно, когда эмпирическая наука очень
мало разработана, то непосредственное знаніе можетъ быть в ъ ней
главенствующей по своимъ размѣрамъ частью; но, все таки, наука состо-
итъ не только изъ него, а также и изъ такихъ частей, в ъ которыхъ упо-
требляются доказательства. Такова, напр., географія. В ъ ней непосредст-
венное знаніе, именно—чисто описательная часть, образует! главенствую-
щий, даже подавляющий по своимъ размѣрамъ элементъ, но нельзя ска-
зать, чтобы в ъ ней в с е дѣло ограничивалось только этимъ элементом! - ,
наряду съ нимъ в ъ ней есть и обобщенія, и объясненія данныхъ въ опытѣ фак-
т о в ! , т. е. опосредствованное знаніе. Оно-то и д ѣ л а е і ъ изъ географіи науку, y / j

5. Неодинаковость въ употребденіи равными авторами тер-

миновъ „индувція" и „дедукціяі

Пользуясь научной литературой, необходимо не упускать изъ виду,

что далеко не в с ѣ авторы логическихъ сочиненій употребляют! термины
„дедукція" и „индукція" в ъ указанном! нами смыслѣ. Поэтому изо всѣхъ
значеній, придаваемыхъ разными авторами этимъ терминам!, мы, по пра-
вилам! научной терминологіи, вправѣ выбрать, какое считаем! удоб-
нѣйшимъ; мы даже вправѣ придать имъ новыя значенія,лишь бы послѣднія въ
общихъ чертахъ совпадали съ принятыми у другихъ авторовъ. Но мы должны
показать, чѣмъ отличаются значѳнія этихъ терминовъ у другихъ авторовъ
отъ нашихъ, и объяснить, почему принятая нами оказываются самыми удобными.
По употребленію этихъ двухъ терминовъ в с ѣ авторы могутъ быть
раздѣлены, нрежде всего, на употребляющих! ихъ, какъ и у насъ, въ смыслѣ
разиыхъ классовъ доказательство, и — н а употребляющих! ихъ въ смыслѣ
разныхъ классовъ умозаключенгй, независимо отъ того, годны ли послѣд-
нія для д о к а з а т е л ь с т в ! или нѣтъ. При этомъ встрѣчаются и такіе авторы,
которые спутываютъ между собой эти д в а словоупотребленія. О такихъ
авторахъ, конечно, можно и не говорить. Что же касается остальных!,
'22
то мы т а к ъ редактируем» ихъ взгляды, чтобы никогда не пользоваться
вмѣстѣ съ этими авторами понятіемъ „процесса мышленія" (ср. стр. 3 3 4 ) .
Всѣ же авторы, употребляющге эти два термина, какъ назва-
ны разныхъ классовъ доказательствъ, но не въ томъ самомъ смыслѣ,
какой мы имъ придали, опре дѣляютъ индукцію просто, к а к ъ обобщающія дока-
зательства, т. е . к а к ъ доказательства, в ъ которыхъ мы посредствомъ под-
чиненных» сужденій доказываем» подчиняющія (или, какъ всегда любятъ
выражаться эти авторы, посредствомъ частнаго доказываемъ общее;
см. стр. 9 3 ) . А к а к ъ именно доказывается подобное обобщеніе, на
какіе принципы оно опирается, этому они не придают» никакого зваченія.
Такимъ образомъ, в с ѣ эти авторы сходны между собой (и въ то. же
время отличаются отъ насъ) тѣмъ, что условливаются называть
иидукціей всякое обобщающее доказательство. Разница между ними
наблюдается только въ томъ, что, именно,, они условливаются считать
отличіемъ дедукціи отъ индукцги. И съ этой точки зрѣнія они могутъ
быть подраздѣлены на три слѣдующихъ группы:
Х- Одни изъ нихъ, хотя и утверждают, что всѣ доказатель-
ства распадаются всего лишь на два класса—на индукцію и дедукцію,
все таки, описываютъ послѣдпюю, какъ идущую только въ обратномъ
направлены сравнительно съ индукціей, именно,—какъ они выражаются,
употребляя слово „частный" в ъ двухъ смыслах» (о чемъ см. стр. 9 3 ) , не
отъ частнаго къ общему, какъ индукція, но отъ общаго въ частному. Н а нашем»
же языкѣ это значит», что при дедукціи мы доказываемъ подчиненный суждеяія
посредствомъ подчиняющих», а при индукціи подчиняющія—подчиненными.
И такой взглядъ на ипдукцію и дедукцію оказывается самымъ распро-
стрстеинымъ среди авторовъ, употребляющихъ эти термины, какъ
названія доказательствъ. Н о при немъ, очевидно, но доглядывают», что в ъ
классификации доказательствъ выходит» пропуск»; ибо есть доказатель-
ства (ср. стр. 1 3 3 ) , в ъ которыхъ доказываемое положеніе оказывается
столь же обш.имъ, какъ и доказываются основанія (или, какъ многіе лю-
бятъ в ы р а ж а т ь с я , — в ъ которыхъ мы доказываемъ частное частнымъ); и
такія доказательства у разсматриваемыхь авторовъ не должны считаться
ни индуктивными, ни дедуктивными, такъ что остаются пропущенными въ
классификаціи авторовъ разсматриваемой группы.
2 . Друые же авторы изъ числа тѣхъ, о которыхъ у насъ идет»
р ѣ ч ь Ц і а м ѣ т и в ъ такой пропуск» в ъ классе фикаціи доказательствъ, для
устраненія этого пробѣла опредѣляютъ дедукцію просто, какъ необоб-
щающгй методъ доказательствъ, такъ что в ъ ней, по ихъ словам», мы
переходим» либо отъ общаго к ъ частному, либо отъ частнаго же къ част-
ному, а в ъ индукціи всегда отъ частнаго к ъ общему. Н а нашемъ же языкѣ
это значит») что съ помощью дедукціи мы доказываемъ либо под-
чиненное подчиняющим», либо общее столь же общимъ, а съ помощью
индукціи—всегда подчиняющее подчиненным».
3 . Наконец», авторы третьей группы, (ихъ очень мало) раздѣля-
вотъ доказательства не на два, а на три класса: на индущгю, какъ
переходящую отъ частнаго к ъ общему ( т . е. доказывающую подчиняющее
подчиненными), дедукцію, какъ идущую в ъ обратномъ направленіи —отъ
общаго к ъ частному (т. е. доказывающую подчиненное подчиняющимъ), и тра-
дукцію, какъ идущую отъ частнаго к ъ частному ( т . е. доказывающую
общее столь же общимъ). '
Но я т ѣ , и другіе, и третьи не замѣчаютъ, что у нихъ, у всѣхъ,
классификацгя доказательствъ выходить крайне неестественной. В ъ
самомъ дѣлѣ, коль скоро они условливаются называть индукціѳй всякое
обобщающее доказательство, то у каждаго изъ нихъ подъ именемъ индук-
ціи въ одинъ и тотъ же классъ оказываются помѣщенными наряду
въ беконовской индукцгей и всѣ геометрическгя обобщающія доказательства,
которыя, между тѣмъ, вполнѣ разнородны съ беконовской индукціей. Авторы, о
которыхъ у насъ ндетъ рѣчь, проглядѣли еуществованіе въ геометріи обоб-
щающихъ доказательствъ: это ясно уже изъ того, что они геометрію постоянно
выставляютъ, к а к ъ нримѣръ чадто-дедуктивной науки, между тѣмъ какъ в ъ
ней попадаются и обобщающія доказательства (см. стр. 3 3 ) , такъ что
на языкѣ этихъ авторовъ она не имѣетъ права называться чисто-дедук-
тивной. A вслѣдствіе этого недосмотра никто изъ этихъ авторовъ не з а -
мѣчаетъ ни неестественности своей классификапіи, ни того обстоятельства,
что еще недостаточно характеризовать индукцію однимъ лишь указаніемъ
на ея обобщаютій характеръ, а необходимо прибавить, чѣмъ отличаются
индуктивныя обобщенія отъ геометрическихъ, какъ это и сдѣлано у насъ
(на стр. 3 3 4 ) , вслѣдствіе чего намъ геометрическія обобщенія не прихо-
дится причислять к ъ индукціи.,
Такимъ образомъ, то значеніетерминовъ „индукція"и„дедукція",которое
•приписано имъ у насъ, обладаете двоякимъ преимуществомъ по сравненію съ
авторами, называющими этими терминами, к а к ъ и мы, классы доказательствъ,
именно: во-первыхъ, въ отличіе отъ всѣхъ такихъ авторовъ, у насъ
выходить болѣе естественная классификацгя доказательствъ, а не такая
которая помѣщала бы в ъ одинъ и тотъ же классъ столь разнородный д о -
казательства, к а к ъ беконовская индукція, съ одной стороны, и геометри-
ческія обобщающія доказательства, съ другой; во-вторыхъ, въ ѳтличіе отъ
первой группы разсмагприваемыхъ авторовъ, въ классификацги доказа-
тельство, возникающей вслѣдствіе принятого нами словоупотременія, не
выходить никакого пропуска. Очевидно, все это дѣлаетъ принятое нами употреб-
леніе терминовъ „индукція" и „дедукція" болѣе удобнымъ для науки, имен-
н о — д л я изучения доказательствъ, чѣмъ у разсматриваемыхъ авторовъ. И удоб-
ства, пріобрѣтаемыя при нашемъ еловоунотребленін, обусловлены тѣмъ, что, раз-
дѣляя доказательства на индукцію и дедукдію, мы не ограничиваемся чисто-фор-
мальными свойствами доказательствъ, будутъ ли они обобщающими или нѣтъ,
но обращаемъ также вниманіе на роль принципа единообразія природы в ъ
состав! доказательства, опирается ли на него наше обобщающее доказа-
тельство или же остается независимыми отъ него.
 Что же касается авторовъ, называющихs индукцгей и дедукціей
не доказательства, но умозаключенія, разсматриваемыя независимо отъ
ихъ годности для доказательствъ, то они подъ индукцгей подразумѣ-
ваютъ полную и неполную индукцію, а подъ дѳдукціей либо всѣ силло-
гизмы, либо одни лишь категорическіе . Но какъ б ы ни употребляли они
терминъ „дедукція", всѣ эти авторы наругиаютъ то правило научной
терминологіи, которое запрещаешь придумывать новые термины для
обозначенія понятій, уже имѣющихъ твердо установивгиіяся общеприня
тый названія: вѣдь каждый классъ умозаключеніи уже давно, еще
раньше, чѣмъ придумали слово „дедукція", пріобрѣдъ свое названіе, к о -
торое сдѣлалось общепринятыми Поэтому называть его же дедукціей з н а -
чить дѣлать научный языкъ сбивчивымъ, неяснымъ. Терминъ „дедущія"
или вовсе ненуженъ для логики, или же долженъ обозначать въ ней
одинъ изъ классовъ доказательствъ, но отнюдь не умозаключенія сами
по себѣ.

6. Такъ называемая, математическая индукція.

В ъ геометріи обобщающія доказательства такъ рѣзко отличаются отъ на-

учной индукціи, что умышленно, кажется, еще никто не причислялъ ихъ къ
ней. Напротивъ, геометрію постоянно выставляютъ, какъ примѣръ чисто-
дедуктивной науки, даже и т ѣ , кто условливается подразумѣвать подъ
нндукціей всякое обобщающее доказательство (ср. стр. 3 3 9 ) . В ъ алгебрѣ же
употребляется одинъ пріемъ обобщающего доказательства, который нѣкоторые
авторы, какъ математики, такъ и логики, подъ вліяніемъ предвзятой мысли, буд-
то бы къ индукціи относятся всѣ обобщающія доказательства, стали называть
математической индукцгей. Н о легко убѣдиться, что этотъ пріемъ
вполнѣ разнороденъ со всѣми индуктивными доказательствами, если
даже пренебречь тгъмъ, что при немъ обобщеніе доказывается безъ вся-
кой помощи со стороны принциповъ единообразія природы и причин-
ной связи ея явленій. А это лишній разъ показываете, насколько неесте-
ственной выходить классификація авторовъ, которые условливаются под-
разумѣвать подъ индукціей всякое обобщающее доказательство.
Очень легкимъ примѣромъ, такъ называемой, математической индукціи
служить одно изъ возможныхъ доказательствъ теоремы, гласящей, ч т о
сумма всякаго числа первыхъ ( т . е. начинающихся съ единицы) нѳчетныхъ
чиселъ равна квадрату взятаго нами числа нечетныхъ чиселъ, напр.:
сумма первыхъ пяти нечетныхъ чиселъ равна 5 2 , т . е . 2 5 . Дѣйствительно:
1 + 3 4 - 5 + 7 + 9 = 2 5 * ) . Это доказательство состоите изъ двухъ слѣдую-
щихъ частей:
* ) Обыкновенно эту теорему д о к а з ы в а ю т ! гораздо проще, какъ частный
случай теоремы о суммѣ любого числа первыхъ членовъ ариѳметической про-
г р е с т и . Но она можетъ быть доказана и при помощи математической индукціи;
намъ лее нуженъ самый легкій примѣръ употребленія этого пріема, а в р я д ъ л и
можно придумать легче взятаго нами.
 В ъ первой части доказывается, что если наша теорема вѣрна для а
первыхъ нечетныхъ чиселъ, то она будетъ вѣрна и для п + 1 первыхъ
нечетныхъ чиселъ. Это доказывается слѣдующимъ образомъ: намъ уже за-
ранѣе, т. е . изъ прежняго изученія свойствъ чиселъ, извѣстно, что п-ое
(начиная съ единицы) нечетное число равно 2 п — 1 . Напр., четвертое, на-
чиная с ъ единицы, нечетное число равно 2 . 4 — 1 = 7 . Слѣдовательно,
слѣдующее, т. е . n + 1 - o e нечетное число равно 2 ( п + 1 ) — 1 = 2 п + 1 . Если
же мы допустим!, что наша теорема вѣрна для п первыхъ нечетныхъ ч и -
селъ, то ихъ сумма будетъ равна п 2 . А тогда сумма п + 1 первыхъ н е -
четныхъ чиселъ будетъ равна суммѣ п первыхъ нечетныхъ чиселъ, сложен-
ной съ величиной n + 1 - г о нечетнаго числа, т. e . = n 2 - f 2 п + 1 . Но это
выраженіѳ равао ( п + 1 ) 2 . Отсюда ясно, что если наша теорема вѣрна
для il первыхъ нечетныхъ чиселъ, то она вѣрна и для п + 1 первыхъ не-
четныхъ чиселъ.
В о второй же части доказательства мы ссылаемся на то, что наша
теорема вѣрна для первыхъ двухъ нечетныхъ чиселъ, в ъ чемъ мы убѣж-
даемся посредством! простого сложенія ихъ другъ съ другомъ; ибо
1 + 3 = 4 = 2 2 . А если такъ, заключаем! мы здѣсь, то на основаніи в ы -
вода, полученнаго в ъ первой части доказательства, эта теорема будетъ
вѣрна и для первыхъ трехъ нечетныхъ чиселъ, a слѣдовательно (все на
томъ же основаніи), и для четырехъ первыхъ нечетныхъ чиселъ, а следо-
вательно, и д л я пяти, и такъ д а л ѣ е — в п л о т ь до любого числа первыхъ
нечетныхъ чиселъ.
К а к ъ видно и з ъ этого примѣра, сущность, такъ называемой, математи-
ческой индукціи сводится к ъ особому пріему доказывать, что любое число
первыхъ членовъ ряда, построеннаго по опредѣленному правилу, будетъ
обладать извѣстнымъ свойством! (напр., что ихъ сумма выразится опре-
дѣленной формулой и т . п.), именно—къ такому пріему, который состоитъ
изъ двухъ частей: в ъ первой изъ нихъ мы доказываемъ, что если такимъ
свойством! будетъ обладать п первыхъ членовъ даннаго намъ ряда, то
этимъ ж і свойством! будетъ обладать и п + 1 первыхъ членовъ; а во второй
части, опираясь на это доказательство и на то, что такимъ свойством!
обладают! д в а первыхъ члена ( в ъ чемъ мы убѣждаемся посредством! н а -
длежаща™ вычисленія), мы заключаем!, что этимъ свойством! обладаютъ
также и три, и четыре первыхъ члена, и такъ д а л ѣ е — д о любого числа
членовъ.
Отсюда ясно, какъ велика разница между индукціей и этимъ пріемомъ
доказательства, даже помимо того, что в ъ немъ наше обобщеніе нисколько
ее опирается н а принцинъ единообразія природы или принципъ причин-
ной связи ея явленій. В ъ самомъ дѣлѣ: въ подлинной индущіи мы никогда не
переходимъ отъ разсмот.рѣнныхъ нами случаевъ, подходящихъ подъ дока-
зываемое обобщенье, къ такимъ, которыхъ было бы на одинъ больше, чѣмъ
прежде и т. д., но сразу выводимъ, что подмѣченное нами въ раз-
смотргьнныхъ случаяхъ окажется вѣрнымъ и для всѣхъ случаевъ тою
же рода. Напр.: если мы ио методу единственнаго совііаденія разсмотрѣлк
десять случаевъ погруженія разныхъ іѣлъ в ъ развыя жидкости, то мы
не заключаем! сперва, что замѣченная вами при этомъ потеря вѣса о к а -
жется и в ъ одиннадцати онредѣленныхъ случаях! погруженія тѣла въ жид-
кость, a слѣдовательно, и в ъ д в ѣ н а д ц а т и и т . д . , но прямо нереходимъ ко
всѣмъ безъ исключенія случаям! погруженія тѣлъ в ъ жидкость. Ясно, ч т о
математическая иидукція только съ перваго взгляда похожа на индуктив-
ныя доказательства, а по существу своему вполнѣ разнородна съ ними.
Поэтому ее совершенно напрасно называют! индукціей: ее необходимо при-
числять не к ъ ивдукціи, а к ъ дедукціи. И вообще математическія д о к а -
зательства надо считать только дедуктивными.

7. Исторія терминовъ „индукція" и „дѳдукція".

Какъ же возникло только что указанное разнообразіе въ употребленш

терминовъ „индукція" и „дедукція?" Это произошло тѣмъ путемъ, что тер-
минъ „индукція" употребляется 2 0 0 0 лѣтъ: онъ введенъ въ употребленіе еще
самимъ Аристотелем! и за такой долгій промежуток! времени уснѣлъ пріо-
брѣсть нѣсколько разнообразных! значеній, возникших! отчасти но винА
Бекона, отчасти же вслѣдствіе недостаточнаго различенія позднѣйши-
ми авторами логической точки зрѣнія отъ психологической, именно—позво-
ляли себѣ говорить о процессахъ мытленія. Терминъ же „дедукція" стали
употреблять въ логиш въ смыслѣ чел с-то~ бтлича юща юс я отъ индук-
ціи только въ XIX спголѣтги, когда уже сложилось разнообразное у/го-
требленіе термина „индукція", такъ что и „дедукція" (по противо-
положности съ индукцгей) сразу получила нисколько значены. Р а з ъ я с -
ним! все это подробнѣе.
В ъ средніе вѣка терминъ „индукція" обозначал! исключительно
индукцію полную и неполную. Тогда-то и стали употреблять эти д в а эпи-
тета индукціи (compléta e t incompleta). В ъ X V I I чѣкѣ Фр. Беконъ
( 1 5 6 1 — 1 6 2 6 г . г . ) понялъ, наконец!, что первая изъ нихъ, представ-
ляя собой простое суммированіе сужденій, не даетъ никакого новаго зна-
вія, вторая же, будучи индукціей p e r enumerationem simplicem ( т . е .
чрезъ простое перечисленіе), нисколько не гарантируетъ ни достовѣрности,.
ни даже наибольшей вѣроятности своихъ обобщающих! выводовъ.
И Беконъ рекомендовал! употреблять, взамѣнъ неполной индукціи,
такія обобщенія, которыя опирались бы не на случайный перечень подхо-
дящихъ подъ нихъ данныхъ опыта, но обязательно на примѣры, подби-
раемые по строго опредѣленнымъ правиламъ, которыя онъ и изложил! в ъ
своемъ сочиневіи „Novum organon" в ъ духѣ методовъ Милля, но не с ъ
такой точностью и простотой, какъ Милль. Но внѣсто того, чтобы н а -
звать рекомендованный имъ обобщаюдія доказательства какимъ либо н о -
вымъ именемъ, Беконъ назвалъ ихъ индукціей же, такъ что явилось три
индукціи: полная, неполная и беконовская, а слова „дѳдукціа" в с е еще
не было в ъ л о г и к ! , кромѣ какъ в ъ с о с т а в ! выраженія „deductio a d
absurdum".
Первое время поел! Бекона въ курсахъ логика умалчивали о беконовской
индукціи, но потомъ стали упоминать о ней все чаще и чаще, н е р ! д к о ошибочно
разематривая ее, какъ бы что-то однородное съ неполной индукціей; ибо
изучали в с ! три индукціи не съ чисто-логической точки зрѣнія, а сбива-
лись на нсихологію и хот!ли описать каждую изъ нихъ путемъ характе-
ристики того процесса мышленія, который бываете при ней. Процессъ
же, происходящій при полной индукціи, какъ чисто-суммирующій, конеч-
но, не нохожъ на процессы мышленія, происходящіе при неполной и б е -
коновской индукціи; оба же посл!днихъ были охарактеризованы, какъ обоб-
щающие, и ничего другого не говорилось про каждый изъ нихъ. А
при такихъ условіяхъ оба процесса, конечно, должны были казаться, если
не одинаковыми, то, по крайней м ! р ! , однородными, всл!детвіе чего, въ
свою очередь, должны были казаться однородными неполная и беконовская
иидукція. И в ъ связи съ этимъ у однихъ слово „индукція" стало обоз-
начать умозаключение, разсматриваемоѳ независимо отъ его годности для
доказательствъ (ибо неполная индукція, образуя умозаключеніе, не можетъ
считаться доказательствомъ, а беконовская индукція считалась однородной
съ неполной), у другихъ же—доказательство (ибо беконовская индукція
образуете доказательство, а неполная считалась однородной съ ней).
И вотъ, когда, наконецъ, почувствовали надобность в ъ термин!, к о -
торый служилъ бы для протипоставленія индукцін, и стали пользоваться
для этой ц!ли словомъ „дедукція", то посл!днее въ силу этого противо-
оставленія сразу пріобр!ло слѣдуюіція значенія: во-первыхъ, совокупность
умозаключений иного рода, ч!мъ индуктивныя, вовторыхъ, совокупность дока-
зательствъ иного рода, ч ! м ъ индукція. При этомъ в ъ виду того, что по-
слѣдняя была охарктеризована психологически, именно—какъ обобщающей
процессъ мышленія. пришлось, конечно, и дедукцію характеризовать тожз
психологически, именно, какъ процессъ мышленія, непохожій на индукцію.
Поэтому одни авторы стали характеризовать дѳдукцію, какъ процессъ мы-
шленія, противоположенный индукціи т . е. идущій только в ъ противо-
положномъ наиравленіи, именно отъ подчиняющаго к ъ подчиненному (отъ
общаго к ъ частному, какъ говорятъ они на своемъ двойственномъ я з ы к ! ) ,
другіе же какъ процессъ, который въ отличіе отъ индукции, никогда
не бываешь обобщаУрщц'мъ, а ведете только либо отъ подчиняющаго к ъ
подчиненному (отъ общаго к ъ частному), либо отъ общаго к ъ столь же
общему (отъ частнаго къ частному). Но и тѣмъ и друга мъ пришлось нодъ индук-
цией подразум!вать веякія обобщающія доказательства, какъ бы ни были
они разнородны между собой, именно — беконовскую индукцію и описанное
въ предшествующемъ параграф! алгебраическое доказательство. ( А геолет-
рическія обобщающая доказательства были вс!ми авторами упущены изъ
виду). Такимъ то путемъ и сложилась т а разноголосица, даже путаница,
в ъ употреблении терминовъ „индукція" и „дедукция", о которой мы толь-
к о ^ ч т о говорили.
 К а к ъ поздно стали употреблять терминъ „дедукція" съ цѣлью wpomu
вопоставить его индукціи, можно доказать слѣдующими историческими
документами: в ъ словарѣ французской академіи наукъ терминъ „дѳдукція"
появляется в ъ первый разъ с ъ этой цѣлью лишь в ъ изданіи 1 8 3 5 г . Д о
той поры, правда, в ъ философских» словарях» попадается иногда терминъ
„дедукція", напр., в ъ нѣмецкомъ философском» словарѣпроф. Круга, изданном»
въ 2 0 - х ъ г о д а х » X I X вѣка, но онъ там» объясняется отнюдь не какъ
термин», назначенный для противопоставленгячш либо индукціи. Вотъ
какъ объяснена дедукція в ъ словарѣ Круга:
„Дедукція (отъ dedactio - в ы в е д е н і е ) есть, собственно говоря, в ы в е -
д е т е одного сужденія изъ другого или изъ нѣсколькихъ другихъ. Но такъ
какъ при доказательств! также выводится что нибудь изъ другого, и
притом» боліе достовірнаго (или уже окончательно прязнаннаго), цо и
доказательства часто называютъ дедукціями. Юристы особенно иміютъ обык-
новеніе называть такъ свои доказательства, а именно: насколько послѣднія
касаются поступков», они называютъ ихъ deductiones f a c t i , а насколько
они относятся к ъ самому вопросу о п р а в ! , называются deductiones j u r i s . —
Философы, особенно принадлежащее к ъ критической школ!, точно также
им!ютъ обыкновеніе называть свои доказательства, отправляющіяся отъ
основной законосообразности челов!ческаго духа, дедукціей, именно — т р а н -
сцендентальной дедукціей. Но философы не единогласны в ъ употребленіи
этого термина, такъ какъ многіе изъ нихъ называютъ каждое философское
доказательство дедукціей, а математическое—демоястраціей. Deductiones
ad absurdum называются апагогическія доказательства".
К а к ъ видим», зд!сь, т . е. в ъ двадцатых» годах» X I X в ! к а , еще
н ! т ъ ни малМшаго нам!ренія пользоваться терминомъ „дедукція" для
противопоставленія чего бы то ни было индукціи. Онъ, если и употребля-
ется в ъ н а у к ! , то не какъ названіе такого класса доказательствъ, который
охватывал» бы собой доказательства разныхъ наукъ, н о — к а к ъ названіѳ
доказательствъ, употребляемым» лишь н!которыми опред!ленными науками,
т а к ъ что и м!сто ему должно бы быть не въ общей логик!, а въ методоло-
гіяхъ отд!льныхъ наукъ (ор-. етр. 1 2 2 и слѣд.).
В ъ заключеніе обратим» вниманіе на сл!дующее обстоятельство:
судьба терминовъ „иядукція" и „дѳдукція" служить новым» наглядным»
подтвержденіемъ того вреда, который причиняет» л о г и к ! всякій психоло-
гизм». П о к а мы разсматриваемъ в с ! доказательства и умозаключенія с ъ
чисто-логической точки з р ! н і я , отвлекаясь отъ разсмотр!нія происходящихъ
при нихъ процессов» мышленія, разница между беконовской и неполной
индукціей, а также между научной индукціей и дедукціей выходит» вполн!
ясной и удобопонятной. Но какъ только мы начнем» характеризовать
индукцію при помощи указанія процессов» мышленія, т . е. психологиче-
ски, то в с е становится сбивчивым» и настолько произвольным», что прихо-
дится причислять къ индукпіи даже н!которыя геометрическія доказательства.
 ГЛАВА XVI.
Гносеологичсскія слѣдствія изъ учепія о доказатйльствахъ.

1. Содержаніѳ понятія апріорныхъ сужденій.

' ~ 7 1 Г~ U —

. . Теперь мы изучили съ логической точки з р ѣ ш в с ѣ видоизмѣненія

."доказательств!. И это изученіе приводить, какъ мы сейчасъ покажемъ
(въ- § 2 этой главы), къ такому выводу: если мы считаешь опосредствован-
ное знаніе дѣйствителъно существующим:, въ видѣ математики и
естественныхъ наукъ, то логически обязаны считать находящимися въ
его составѣ, какъ его послѣднія или вьісгиія основанія, кромѣ данныхъ
опыта и опредѣленій, апріѳрныя сужденія. Это—такія общгя синте-
тическая сужденгя, завѣдомая годность которыхъ для знанія должна
быгпь допущена, коль скоро мы считаемъ существующимъ опосредство-
ванное знанге, именно математику и естественный пауки, хотя ни-
какъ и никогда нельзя доказать эти сужденія, И х ъ приходится допускать,
какъ завѣдомо годныя для знанія, не только безъ всякихъ доказательств!
въ настоящее время, но и безъ всякихъ иадеждъ на ихъ доказательство
въ будущемъ, напротивъ — с ъ полнымъ пониманіемъ логической невозмож-
ности доказать ихъ, когда бы то ни было и какимъ бы то ни было п у т е м ъ —
ни дедуктивным!, ни иядуктивнымъ.
По стилистическим! соображеніямъ апріорныя сужденія н а з ы в а ю т !
одновременно и разными другими именами, напр.: „анріорными предпосыл-
ками знанія", „адріорными принципами знания", „необходимыми предпо-
сылками или необходимыми принципами знанія", или даже просто—»пред-
посылками знанія", „основными принципами знанія", „его высшими осно-
ваниями" и т . п. И противъ такой заботы о стилистических! удобствах!,
конечно, ничего нельзя возразить, если только, пользуясь всѣми этими
названіями, какъ синонимвыми, твердо помнить, что подъ каждымъ изъ
нихъ надо подразумѣвать не иначе, к а к ъ общгя, и нри томъ синтети-
ческгя сужденія, отличающгяся двумя толъко_ что указанными особен-
ностями, а именно: 1 — м ы логически обязаны допускать ихъ, какъ з а -
вѣдомо годныя для знанія въ с о с т а в ! математики и естественныхъ наукъ.
коль скоро мы считаемъ в с ѣ эти науки действительно существующим!
опосредствованным! знаніемъ; 2 — т ѣ м ъ не менѣе они навсегда недока-
зуемы^.^
Замѣтимъ: только ч т о указанное онредѣлевіе апріорныхъ сужденій
надо хорошо усвоить, и, говоря о такихъ сужденіяхъ, необходимо постоянно
имѣть въ виду только то и все то, что указано в ъ этомъ опредѣленіи,
а не подсовывать подъ это названіе никакихъ собственных! измышленій.
Иначе всѣ дальнѣйшія соображенія относительно апріорныхъ суждеиій сдѣ-
лаются совершенно непонятными; ибо, подсунѵвъ подъ выраженіе „апріор-
ныя" не т о , ч т о имъ обозначается на дѣлѣ, начнутъ этимъ путемъ отно-
сить наши разеужденія вовсе не к ъ тому предмету, о которомъ въ нихъ
говорится. В м ѣ с т ѣ съ тѣмъ обратим! вниманіе, что во в с ѣ х ъ этихъ раз-
суждевіяхъ мы нодъ естествознаніемъ иди естественными науками попреж-
нему нодразумѣваемъ изученіе какихъ бы то ни было данныхъ опыта,
и при томъ такое, которое ведется независимо отъ того, считать ли и х ъ
истиннымъ (ноуменальнымг) бытіемъ, т . е. вещами ь ъ себѣ, или же всего
только явлевіями, т. е. кажущимся (феноменальным!) бьтіемъ, такъ что
сюда относятся ве только астрономія, физика, химія и т. п., а также и
психологія, лингвистика, исторія и т. д . , только не гипотезы.
Усваивая же опредѣлевіе аиріорныхъ суждений, конечно, прежде всего
надо не смѣшивать между собой только что указанного научваго смысла
„апріорвыя сужденія" съ сильно расиространенвымъ обывательским! значе-
ніемъ слева „апріорный". Обывательскій языкъ часто назывсетъ апріор-
нъіми катя попало недоказанный предпосылки, независимо отъ того,
необходимы ли.оьѣ для математики и естественныхъ наукъ, какъ ихъ
высгиія основанія, или жепѣтъ. lia обывательскомъ языкѣ слово „апргор-
ный" равносильно слову „произвольныйНапр., соображевія, исходящія
изъ произвольных! предпосылокъ, т . е. страдающія ошибкой petitio рыіп-
сіріі, н а з ы в а ю т ! „апріорвыми", „исходящими изъ авріорныхъ предпосы-
локъ " и т . д . Обывательскій языкъ иногда употребляет! даже такое в ы -
раженіе: „ В ы разсуждаете a priori, т . е. зря". Научный же языкъ никогда
не н а з о в е т ! апріорваго зряшнимъ; ибо это значило бы называть зряшними
всю математику и все естествознаніе, какъ основанвыя на анріорныхъ с у -
ждениях!. На научномъ языкѣ апріорными называются только такія
сужденія, которыя, хотя и недоказуемы, все таки, лежать въ осповѣ
математики и естественныхъ наукъ, а отнюдь не какія попало, лишь б
они оставались недоказанными, какъ это дѣлаетъ обывателъскгй языкъ
Но кромѣ только что указанна™ чисто-обывательскаго смысла словъ
„ а p r i o r i " и ^appioj н а и в н а до отличать вышеупомянутый точный смыслъ
этихъ" словъ отъ другого, расширенною, который попадается не только в ъ
обывательскомъ языкѣ, но нерѣдко и въ научной литературѣ, иной р а з ъ —
даже рядомъ съ т о ч н ы м ъ . ^ ш о „а priori", взятое не въ его точномъ научномъ,
а въ расширенном» смыслѣ, равносильно вьтаженгю ..заратье. безъ всякого
нового изслѣдовагия, ана основаніи однихъ лишь прежде накопившихся зна-
uni), а слово „апргорный"— „видный или усматриваемый зарангье, безъ
всякаго новаіо изслѣдованія, а только на основаніи прежнихъ знаній".
Такъ, напр., когда идетъ рѣчь о годности на какую 1 нибудь должность
человѣка, извѣстнаго своей старательностью в ъ томъ дѣлѣ, которымъ о н ъ
занимался до сихъ поръ, то часто такъ говорятъ: „уже a p r i o r i видно,
что онъ будетъ прекрасно исполнять эту должность: вѣдь к а к ъ онъ стара-
телен» въ своем» нынѣганемъ д ѣ л ѣ ! " Это значит»: „заранѣе, на основаніи
однихъ лишь прежде накопившихся знаній о немт, видна его пригодность
к ъ данной должности". Если же такое мнѣніе о немъ окажется ошибоч-
ным», то это объясняется тѣмъ, что оно было „аиріорнымъ", такъ ч т о
послѣднее слово, очевидно, пріобрѣтаетъ смыслъ „усмотрѣннаго заранѣе, безъ
всякаго новаго изслѣдованія, а только на осяованіи прежнихъ з н а н і й " .
Такимъ образомъ, въ то время, какъ слова „а priori" и „апріорный",
взятия въ ихъ расіаиренномъ смыслѣ, примѣняются къ чему нибудъвъу--
водному, выведенному безъ новаго изслѣдованія, эти же самь/я слова,
взятия въ ихъ точномъ научпомъ смысл», примѣняются всегда только къ са-
мому основному, къ тому, съ помощью чего можно вывесть все научное
знаніе (т. е. все опосредствованное знаніе), а что само уже ниоткуда
не выводится. И ясно, что если смѣшивать между собой два столь раз-
личных» словоупотребленія, то это можетъ иногда запутать насъ в ъ
репроходимыя дебри логическихъ ошибок». Поэтому условимся во всемъ
фыыгѣйтемъ изложеніи употреблять слова „а priori" и „апріорный"
исключительно въ ихъ вышеуказанномъ точнбмъ смысл». /

2. Доказательство необходимости допускать апріорныя суж-

дения, если математика и естественный науки считаются
знаніемъ.
Е а к ъ это ни странно съ аерваго взгляда, но мы логически обязаны
допускать в ъ с о с т а в ! знанія апріорныя сужденія, коль скоро считаем»
д!йствительно существующим» опосредствованное знаніе въ в и д ! матема-
тики и естествознанія. В ъ самомъ д ! л ! : всякое опосредствованное зааніе
въ этихъ наукахъ состоит» либо прямо изъ обшихъ синтетическихъ ' суж-
девій, именно — и з ъ теоремъ математики и законовъ природы, включая
сюда и законы, высказывающіе причпнныя связи явленій природы, либо
изъ п щ ! н е н і я этихъ сужденій (математических» теоремъ и законовъ при-
роды) ктГ ііредсказаніямъ будущаго, к ъ заключеяіямъ о таком» прошлом»
или настоящем», относительно котораго у насъ почему нибудь н і т ъ пока-
заній очевидцев», и к ъ объясненіямъ всего этого. Такимъ образомъ, опо-
средствованное знаніе в ъ в и д ! математики и естественных» наукъ сущест-
вует» только в ъ томъ случа!, если существуют» доказанныя,_ общія синте-
тическія суждеиія (именно — доказанный теоремы ж доказанные законы при-
роды): безъ нихъ исчезла бы всякая возможность научных» нредсказаній,
а съ ней и возможность техники, т . е . господства надъ природой ( с р .
 вмѣстѣ съ тѣмъ безъ нихъ исчезла бы и возможность з а -
ключать о такомъ прошлонъ или настоящемъ, о которомъ у насъ н ѣ т ъ
ноказаній очевидцевъ, и т . д . , т . е. безъ доказанныхъ общихъ синтети-
ческихъ сужденій у насъ осталось бы въ руках?», самое большее, одно
лишь непосредственное знаніе *). Что же касается общихъ синтетиче-
скихъ сужденій, то какимъ бы путемъ мы ихъ ни доказывали, индук-
тивно или дедуктивно, ихъ доказательства всегда опираются н а другія
общія синтетическія сужденія (см. стр. 2 1 5 и с л ! д : и Отсюда ясно, что
если взять все допускаемое нами, въ видѣ математики и естест-
венныхъ наукъ ( в ъ широкомъ смысл! слова); опосредствованное знаніе въ
его цѣломъ, то окажется, что въ основѣ его лежать, кромѣ данныхъ
опыта и опредѣленій, еще большая или меньшая группа такихъ общихъ
синтетическихъ сужденій, при прямой или косвенной помощи когпо-
рыхъ, т. е. употребляя ихъ въ видѣ высшихъ основаны, можно дока-
зать все опосредствованное знаніе, но когпорыя сами принуждены
оставаться недоказанными, а ггринятыми не только безъ всякихъ дока-

*) Мы говоримъ «самое большее», а не прямо — „непосредственное зна-

ніе", и это вотъ почему: если бы не было возможности доказывать какія бы то
ни было общія синтетическія сужденія, то это значило бы, что н ѣ т ъ никакихъ
апріорныхъ сужденій. А нри подробномъ выяснении роли послѣднихъ обнару-
жилось бы, что не будь ихъ, то нельзя было бы ничего сознавать, какъ отно-
сящееся къ прошедшему времени. В ѣ д ь прошлое дано намъ не прямо, не лицомъ
к ъ лицу, а исключительно в ъ видѣ представленій о немъ (въ видѣ. такъ назы-
ваемыхъ, воспоминаній), на основаніи которыхъ приходится всего лишь заклю-
чать о немъ, т а к ъ что знаніе прошлаго только кажется непосредственнымъ, а
в ъ действительности оно опосредствованное; и какъ всякое опосредствованное
знаніе, оно в ъ концѣ концовъ должно опираться на апріорныя сужденія. А если
бы нельзя было ничего сознавать, какъ относящагося къ прошедшему времени,
то это значило бы, что нельзя было бы сознавать времени (потому что оно
дано іиамъ не само по себѣ, но не иначе, какъ къ ишдѣ протекающихъ в ъ немъ
событій), а это, в ъ свою очередь, значило бы, что мы вообще ничего не могли
бы сознавать (такъ какъ даже и самихъ себя мы сознаемъ не иначе какъ во
времени), т. е. еелчбы ne било апріорпыхъ сужденгй, то не было бы ne только опосред-
ствоваинаю, а даже и пепосредстветаю знанія. В ѣ д ь мы ровно ничего не сознавали бы,
т а к ъ что у насъ не было бы ровно никакого опыта, а потому и никакого не-
посредственна™ знанія. Это только ииажется, будто бы непосредственное
знаніе можетъ существовать даже и в ъ томъ случаѣ, если н ѣ т ъ ниикакого
оносредствованнаго. А кажется же это оттого, что всякимъ непосредствен-
нымъ знаніемъ можно пользоваться, какъ основаніемъ д л я построенія оно-
средствованнаго знанія (новаго), т а к ъ что первое в ъ этомъ с л у ч а ѣ предше-
с т в у е т е послѣднему (т. е. новому опосредствованному) и с у щ е с т в у е т е , когда еще
н ѣ т ъ послѣдняго: мы же невольно такую относительную самостоятельность не-
посредственна™ знания по сравненію с ъ опосредствованнымъ обобицаемъ и м ы с -
лимъ ее, какъ абсолютную, т. е. думаемъ, что непосредственное знание можетъ
существовать и тогда, когда н ѣ т ъ никакою опосредствованна™, послѣднее же,
по нашему мнѣнію существуете не иначе, какъ рядомъ съ первымъ. В ъ дѣйстви-
тельности же и иервое существуете тоже не иначе, какъ рядомъ со вторымъ. (От-
того то ни нативистамъ, ни эмпиристамъ и не у д а е т с я т а к ъ описать возникно-
вение впервые оносредствованнаго знания, что бы при этомъ описании не допус-
кать исподтишка никакого опосредствованнаго знанія, каись уже существующаго).
Но в ъ в и д а х ъ возможно болыпаго сокращенія и упроиценія нашего изложенія
мы допустимъ, что непосредственное знаніе можетъ существовать и само по
себѣ, когда н ѣ т ъ никакого опосредствованнаго, т а к ъ что оно уцѣлѣло бы даже
и в ъ томъ случаѣ, если бы не было никакихъ апріорныхъ сужденій. И т а к ъ
какъ на самомъ-то д ѣ л ѣ это не совсѣмъ вѣрно, у г л у б л я т ь с я же въ этомъ вопросъ
мы не хотимъ, то и употребляемъ оговорку «самоё большее».
зательствъ въ данное время, но даже и безъ всякой надежды на воз
можность доказать ихъ когда либо. В ѣ д ь для ихъ доказательства пона-
добилось ТГа допускать, въ видѣ доказывающих! основаній, новыя общія
синтетическія сужденія, которыя, все равно, остались бы недоказанными,
потому что и для ихъ доказательства понадобились бы, в ъ свою очередь,
новыя общія синтетическія сужденія, и т . д . до безконечности. А в с е это
и значить, что если мы считаем! опосредствованное знаніе дѣйствительно
существующим!, в ъ видѣ математики и естественныхъ наукъ ( в ъ широком!
смыслѣ этого слова), то мы должны считать существующими в ъ его с о с т а в ! ,
въ в и д ! посл!днихъ или высшихъ основаній, и апріорныя сужденія (сравн.
съ этимъ сказанное на стр. 1 4 9 о б ! удивительном! ф а к т ! в ъ с о с т а в !
опосредствованна™ знанія).
Же было бы логической необходимости, считая существующимъ
опосредствованное знаніе, допускать существованіе апріорныхъ сужденій
только при одномъ изъ двухъ слѣдующихъ условій: во-первыхъ, если бы
можно было общгя сужденгя оправдывать простой установкой данныхъ
опыта (ибо тогда мы могли бы взамѣнъ доказательства оправдать этимъ
путемъ апріорныя сужденія, не смотря на то, что они общгя), или же,
во-вторыхъ, если бы можно было доказывать общгя синтетическгя суж-
денія безъ помощи другихъ общихъ синтетическихъ сужденій (напр.,
выводя ихъ, к а к ъ сл!дствія, правильно вытекающія и з ъ однихъ лишь
аналитических! сужденій; ибо тогда мы могли бы вывести апріорныя суж-
денія, не смотря н а то, что в с ѣ они синтетическгя общія, изъ однихъ
лишь опредѣленій понятій, о которыхъ в ъ нихъ говорится). Н о каждое
изъ этихъ двухъ условій логически неосуществимо ( т - . — о б ъ _ а т м ъ - етр-.
АА5--й-сл!д«-й--21~5~"~й слѣд."), такъ что одно изъ двухъ: или мы должны
отрицать существованіе всякаго опосредствованна™ знанія, а допускать
всего лишь непосредственное, или же, взам!нъ того, мы должны считать
существующими апріорныя сужденія. Н о мы считаемъ математику и есте-
ственныя науки знаніемъ, и при томъ опосредствованным!, потому что
наука только тамъ, г д ! есть опосредствованное знаніе. Поэтому выводъ
который мы только ч т о доказали, можетъ быть еще и такъ редактирован!:
если мы считаемъ математику и естественныя науки знангемъ, то
логически обязаны считать существующими въ ихъ составѣ и апріор-
ныя сужденгя. Существованіе поелѣднихъ служитъ условгемъ права
математики и естественныхъ наукъ считаться знаніемъ.

3. Невозможность оправдать принципъ причинности про-

стой установкой данныхъ опыта.

Соображенія, издодшдыя д а стр. Н - 5 - » слѣд., которыми доказы-

вается полная невозможность оправдать простой установкой данныхъ опы-
та какое бы то ни было общее суждевіе (разумѣется, кромѣ кажущихся
общихъ), в ъ высшей степени легки, такъ что в с ! ихъ поникаютъ сразу
 безъ всякаго труда и безъ особаго напряженія вниманія. Н о по этой с а -
мой причинѣ они тотчасъ же легко и забываются, и мы, на мгновеніе
усвоивъ ихъ, вслѣдъ за тѣмъ возвращаемся к ъ нашимъ обычнымъ взгля-
д а м ! и при дальнѣйшемъ изученіи логики исподтишка руководствуемся
издавна вкоренившимся в ъ насъ обывательским! убѣжденіемъ, будто бы
многія общія (подлинно — общія) сужденія могутъ быть оправданы также
и простой установкой данныхъ опыта. Оттого-то и выход итъ, что мно-
г и м ! лицамъ приходится задалбливать безъ всякаго пониманія дѣла т ѣ
учеяія, которыя опираются, какъ на основаніе, на невозможность оправды-
в а т ь общія сужденія простой установкой данныхъ опыта, именно—ученія
объ индувціи и объ апріорныхъ сужденіяхъ: обывательскіе взгляды, в ъ ко-
рымъ они н а дѣлѣ вернулись, лишаютъ ихъ способности понять эти уче-
нія, т . е. усмотрѣть ихъ логическую необходимость. Болѣе того: нѣкото-
рые изъ учащихся на эвзамѳнѣ съ удивленіемъ убѣждаются в ъ своемъ
подномъ неумѣньи доказать невозможность оправдывать общія еужденія
простой установкой данныхъ опыта: такъ мало дриходилось имъ напрягать
свое вниманіе при разсмотрѣніи этого доказательства, что послѣднеѳ прошло
•сквозь ихъ головы безъ всякаго елѣда. Это напоминаете экзаменаціонную
участь тѣхъ положеній, которыя доказываются правилом!, что в ъ выводѣ
каждаго силлогизма могутъ быть только понятія, которыя встрѣчаются и
въ посылкахъ. Иной эвзаменующійся прямо заявляетъ: „я отлично помню,
мто они доказываются необычайно легко, только не могу припомнить, на
•чемъ именно основывается ихъ доказательство". Н о , оказывается, онъ не
можетъ припомнить этого даже и в ъ томъ случаѣ, когда ему не только
подскажуть, что оно основывается на одномъ общемъ для всѣхъ силлогиз-
м о в ! правилѣ, но еще прибавятъ: „на такомъ правилѣ, которое служить
прямымъ проявленіемъ в ъ силлогизмах! закона достаточнаго основания".
Д ѣ л о в ъ томъ, что это правило устанавливается безъ всякаго труда, и
нашъ экзаменующійся пропустил! его чрезъ свою голову безъ всякаго вни-
манія к ъ нему, а потому, усвоивъ это правило на одно лишь мгновеніе,
нослѣ того вернулся к ъ обывательскому убѣжденію, будто бы с ъ помощью
»силлогизмовъ можно доказывать все, что угодно. '
Е ъ числу же т ѣ х ъ общихъ сужденій, которыя, но обывательским!
воззрѣніямъ, могутъ быть оправданы простой установкой данныхъ опыта,
относится, между прочямъ, принципъ причинной связи явленій природы.
Обыватель убѣжденъ, будто бы достаточно внимательно вглядываться
въ данныя опыта, и мы прямо, безъ всякихъ разсужденгй, т. е. одной
лишь простой установкой этихъ данныхъ, удостовѣримся неоспори-
мымъ образомъ, что возникноввніе каждаго явленгя природы всегда под-
чинено принципу причинной связи ея явленій. И в ъ виду всего сказан-
н а я полезно не ограничиваться тѣмъ общимъ доказательством! невозмож-
ности оправдывать общія сужденія простой установкой данныхъ опыта,
которыя были изложены на стр. 1 1 5 и слѣд., а нужно повторить и х ъ
»еще особо, примѣнительно к ъ принципу причинной связи явленій природы.
В ѣ д ь тѣмъ, кому кажется, будто бы этотъ принципъ оправдывается простой
установкой данныхъ опыта, должно казаться вмѣстѣ съ тѣмъ, будто бы
существуете такое опосредствованна знаніе, в ъ с о с т а в ! котораго н ! т ъ ни-
какихъ апріорныхъ суждені|;^.это—именно в с е то знаніе, которое опи-
рается н а означенный принципъ. A всл!дствіе этого такимъ лицамъ должно
казаться сомнительнымъ и все наше доказательство необходимости допускать
анріорныа сужденія в ъ с о с т а в ! математики и естествознанья,
Итакъ, мы должны разсмотр!ть, можно ли оправдать упомянутый
принципъ простой установкой данныхъ опыта. Н о не лишнимъ будетъ пре-
дупредить, чтобы во всемъ посл!дующемъ отнюдь не искали р!шенія в о -
проса о троисхожденги мысли, называемой принципомъ вричинной связи
явленій природы: логика вопросами о происхожденіи мыслей не занимается;
и з д ! с ь р ! ч ь идетъ только объ одной лишь возможности оправдать этотъ
принципъ простой установкой данныхъ опыта, какимъ бы путемъ ни
еозникалъ онъ в ъ нашенъ у м ! .
Для его оправданія надо удостов!риться в ъ сл!дующемъ сужденіи:
всякое явленіе природы находится в ъ такой связи съ какимъ-нибудь дру-
гимъ явленіемъ, что всегда возникнетъ, если возникнете это второе; ибо
такая-то связь и называется причинной связью явлений природы. Н о вотъ
почему нельзя удостов!риться в ъ этомъ сужденіи простой установкой дан-
н ы х ъ опыта:
Во-нервыхъ, она можетъ дать намъ какія бы то ни было указанія
только о такихъ явленіяхъ, которыя намъ уже изв!ствьь_,съ которыми мы
до сихъ поръ уже встрічались в ъ опыт!, но не обо ваъхъ; между тімъ,
несомнѣнно, есть множество явлеяій природы, которыя намъ неизв!стны;
ибо наука постоянно открываетъ все новыя и новыя явленія (рентгеновскіе
лучи, электрическія волны, радіоактивныя свойства н!которыхъ веществъ
и т. п.).
Во-вторыхъ, даже про т ! явленія, съ которыми мы уже встр!чались
въ опыт!, простая установка его данныхъ можетъ говорить лишь о томъ,
какъ д ! л о стояло в ъ нихъ до сихъ поръ, и при томъ—только, въ тѣхъ
случаяхъ, когда они происходили на глазахъ к а к и х ъ либо очевидцевъ, но
отнюдь не о томъ, что принципъ причинной связи явлѳній природы будетъ
соблюдаться въ будущемъ, и отнюдь не о томъ, соблюдался ли до сихъ
поръ онъ даже в ъ этихъ-то самыхъ явленіяхъ, когда они такъ возникали,
что не было ншакихъ очевидцевъ ихъ возникновенгя. •
Наконецъ, въ-третьихъ, простой установкой данныхъ опыта нельзя
удостовѣритъся даже и въ томъ, чтобы прингщпъ причинной связи
явленгй 'природы несомнѣнно соблюдался до сихъ поръ, хотя бы и въ
тѣхъ только случаяхъ, уже встрѣчавшихся въ опытѣ явленій, когда
послѣднія возникали на глазахъ какихъ-либо очевидцевъ. Н а это обстоя-
тельство нужно обратить особенное вниманіе: в с ! легко соглашаются, что
простой установкой данныхъ опыта нельзя удоетов!риться ни въ томъ, что
принципъ причинной связи явленій природы будетъ соблюдаться в ъ буду-
щемъ, ни в ъ томъ, что до смхъ норъ онъ всегда соблюдался и в ъ т ѣ х ъ
явленіяхъ, которыя возникали такъ, что не было очевидцевъ и х ъ возник-
новения, но, думаютъ, з а то в ъ т ѣ х ъ явленіяхъ, которыя возникали на
чьихъ-либо глазахъ, прямо видно, что до сихъ норъ в ъ нихъ соблюдался
принципъ, о которомъ у насъ идетъ рѣчь. В ъ действительности же это видно
вовсе не прямо, т. е. оправдывается вовсе не одной лишь простой установкой
данныхъ опыта, но мы всегда умозаключаемъ объ этомъ, и умозаключаемъ,
исхддяризъ принципа причинной связи явленій природы, н а что, конечно,
мы не имѣемъ ни малѣйшаго права, пока еще только оправдываем! его.
Если же считать такія умозаключенія непозволительными, то простая
установка данныхъ опыта скорѣе свидѣтельствуетъ, что оправдываемое суж-
дение до сихъ поръ вовсе еще не исполнялось в ъ явленіяхъ, которыя
намъ удавалось наблюдать. Вѣдь сплошь да рядомъ приходилось наблюдать
то явлвніе, которое (при обсужденіи данныхъ опыта съ помощью прин-
ципа причинной связи явлены природы) считается причиной другого,
тамъ, гдѣ вовсе не замѣчается явленге, считаемое слѣдствгемъ пер-
ваго. Напр., на обѣденной скатерти сплошь д а рядомъ не бываетъ ника-
кого спектра в ъ т ѣ х ъ мѣстахъ, которыя освѣщены свѣтовыми лучами, пре-
ломившимися при своемъ прохожденіи черезъ графинъ с ъ водой. А быва-
ютъ также случаи, что явленге, считаемое слѣдствіемъ какой либо
причины, наблюдается тамъ, гдѣ вовсе не видно того явленія, кото-
рое считается причиной перваго. Напр., радуга, т. ѳ. образующій радугу
спектръ, иногда встрѣчается и тамъ, г д ѣ никто не видитъ ни преломляю-
щаго тѣла, ни вызваннаго имъ преломленія свѣтовыхъ лучей. Конечно,
наука легко объясняете отсутствіе возникновенія слѣдствія (спектра на обѣ-
денной скатерти) в ъ первомъ случаѣ и причины (преломленія солнечных!
лучей) во второмъ, какъ всего только кажущееся. Но в с ѣ эти объясненія
основаны сами-то на принцип! причинной связи явленій природы и поэтому
непозволительны, пока мы всего только оправдываем! его.
Если же взять данныя опыта въ йот чистомъ видѣ, безъ всякой
примѣси подобныхъ, еще непозволительныхъ, объясненій, то приходитс
сказать, что до сихъ поръ д ! л о стояло сл!дующимъ образомъ: при воз-
никновеніи явленія, считаемого причиной опредѣленнаго другого, послѣд-
нее то наблюдалось, то не наблюдалось, при чемъ первое еще нёрѣдка
наблюдалось и тамъ, гдѣ никто не замѣчалъ присутствія явленія,
считаемого его слѣдствіемъ. Очевидно, что простая ( т . е . взятая сама до
с е б ! ) установка таких* данныхъ опыта еще вовсе не доказываете, чтобы
принципъ причинной связи явленій природы постоянно соблюдался до сихъ
поръ въ явленіяхъ, которыя намъ приходилось наблюдать. Она всего только
ие препятствуете подвести ихъ подъ этотъ принципъ, при помощи пред-
положения, что всякое его нарушеніѳ бываетъ только кажущимся, т. е. про-
стая установка данныхъ опыта всего лишь не противорѣчитъ этому
принципу, но еще отнюдь не принуждаегпъ думать, что въ немъ до сихъ
поръ не было никогда никакихъ исключены. Е ,
4. Неустранимость апріорныхъ суждѳній путемъ, какого бы
то ни было, объяененія ихъ происхождѳнія: нативизмъ, эм-
пиризмъ, эволюціонная тѳорія и тѳорія H. О. Лосскаго.
Не слѣдуетъ думать, будто бы необходимость допускать въ основѣ
Математики и естествознангя апріорныя сужденія можетъ быть устра-
нена посредствомъ какого либо психологического объяснения происхожде-
нія этихъ сужденій. Напротивъ, какимъ бы путемъ они въ насъ ни
возникали, это нисколько не затронегпъ необходимости считать ихъ
апріорными, т . е. хотя и лежащими в ъ основѣ математики и естествозна-
нія, а все таки недоказуемыми. В ѣ д ь доказательство каждаго сужденія должно
имѣть мѣсто, во нервыхъ, послѣ того, к а к ъ оно гуже возникло, потому что
въ противномъ случаѣ у насъ не было бы въ рукахъ д о к а з ы в а е м а я су-
жденія, и, во вторыхъ, независимо отъ того, какими путями оно возникло; ибо
нри всякомъ способѣ возникновенія доказываемаго сужденія оно легко
можетъ оказаться ложнымъ. Слѣд., когда мы отвѣтимъ на вопросъ о
епособѣ происхожденія даннаго общаго синтетического суэюденія, лежа-
щаго въ основгъ математики или естествознангя (т. е. апріорнаго), то,
можетъ быть, мы и объяснишь, почему оно сопѵовождается невольной
гтьѵенностью въ ею истинности. но будетъ ли оно и на самомъ дѣлѣ
истиннымъ, т. е. считать ли его д(указаннымъ, это еще останется не-
извѣстнымъ, и вопросъ о доказанности долженъ еще быгпь разсмо-
трѣггъ самъ по себѣ, т. е. независимо отъ отвѣта на вопросъ о томъ,
какъ возникло данное сужденіе. При разсмотрѣніи же вопроса о возмож-
ности доказать апріорныя сужденія ясно обнаруживается, какъ мы видѣли
— 3 4 4 + вся ихъ недоказуемость, и притомъ обнаруживается
съ помощью такихъ соображеній, которыя должны сохранять всю свою силу
при всякомъ рѣшеніи вопроса о происхожденіи этихъ сужденій: вѣдь с о -
ображенія, изложенный-да етр. 3 1 которыми мы выяснили недо-
казуемость этихъ сужденій, ведутся совершенно независимо отъ всякаго
отвѣта на вопросъ о способѣ ихъ проиехожденія. Такимъ образомъ, д у -
мать, будто бы какое либо объясненіе происхожденія апріорныхъ сужденій
въ состояніи избавить насъ отъ необходимости считать ихъ апріорными, т . ѳ.
хотя и лежащими въ основѣ математики и естествознанія, а все таки недо-
казуемыми, это значить не отличать логической точки зрѣнія, исходя изъ
которой устанавливается фактъ существованія апріорныхъ сужденій, отъ
психологической, на которую приходится встать, говоря объ ихъ про-
исхождении. »
Пояснимъвсе сказанное е щ е р а з ъ и нѣсколько нагляднѣе, именно — н е в ъ
столь общемъ видѣ, какъ это мы дѣлали сейчасъ, а въ нримѣиеніи къ тѣмъ тео-
ріямъ, KOTOjMH_jaBjiHem£TopH объясняют! пмисхожденіе _общихъ синте-
тических! сужденій, лежащихъ в ъ основѣ математики и естествозяанія.
Покажемъ, что ни одна изъ этихъ теорій, если даже принять ее безъ вся-
кихъ споровъ съ ней по существу, нисколько не устраняете необходимости
?з
 считать означенный сужденія апріорными (т. е. хотя и лежащими в ъ основ!
математики и естествознанія, а все таки недоказуемыми). •
_Одна изъ упомянутых» теорій объясняет» происхожденіе этихъ сужденій
ихъ прнрожденностью: они, по ея словам», прирождены нашей д у ш ! ; по-
з д н я я не можетъ существовать иначе, какъ обладая этими сужденіями.
Б у д у т ъ ли они в п о л н ! отчетливыми, или же столь смутными, что мы еще
не въ состояніи подм!тить ихъ, это безразлично; но они не могутъ о т -
сутствовать, коль скоро уже существует» душевная жизнь, А т а к ъ какъ
все дрирсжденное сопровождается невольной уверенностью в ъ е г о истин-
. ности^да-дри построеніи математики и в с ! х ъ естественных» наукъ мы н е -
вольно нодразум'!ваемъ__()значенныя сужяенія._жакъ._сажыя высшія основания
всякаго Цзнанія. Такую теорію выработал» Д е к а р т ъ (ум. в ъ 1 6 5 0 г . ) ,
къ которому присоединились в с ! , такъ называемые, раціоналисты, т . е.
континентальные философы X V I I и первой половины X V I I I в ! к а , при
чемъ эта теорія часто встр!чается и теперь. Е е называютъ либо н а т ц в м -
стической, нативизмомъ, потому что она учить о прирожденности самыхъ
высшихъ основаній-знанія, либо рацгоналистичеекой, потому что ее исяо-
в!дывали радіоналисты (но не раціонализмомъ, такъ к а к ъ послѣдній обо-
значает» н ! ч т о другое, но его испов!дники вмѣстѣ съ нимъ допускали
и эту теорію, всл!дствіе чего ее и называютъ раціоналистической, т . е.
теоріей, испов!дуемой раціоналистами), Декартъ и другіе раціонадисты
X V I I и X V I I I в ! к а , конечно, еще не могли прямо говорить о прирожден-
ности синтетическихъ общихъ сужденій, потому что разд!леніе сужденій
на аналитическія и синтетическія впервые установлено Кантомъ; за то они
говорили, напр., о_ прирожденности геометрическихь.жсіамъ, которыя, к а к ъ
извѣстно, принадлежать к ъ синтетическимъ сужденіяиъ. A новѣйшіе посл!-
дователи нативистической теоріи уже им!тотъ возможность говорить прямо
о прирожденности общихъ синтетическихъ сужденій, лежащих» в ъ основ!
математики и естествознанія. \
Допустим», что эта теорія в ! р н а по существу, что упомянутыя сей-
час» сужденія, д!йствительно, прирождены яамъ, и что о т ъ этого про-
исходит» и т а невольная ув!ренность, которую челов!чество, несомн!нно,
алтаетъ къ ихъ истинности, воль скоро постоянно подразум!ваетъ ихъ, какъ
высшія основанія, ири построеніи математики и естественных» наукъ. Но
наше согласіе с ъ нативизмомъ не устраняет» вопроса о томъ, какъ дока-
зать, что означенныя общія синтетическія сужденія не только невольно счи-
таются нами истинными (всл!дствіе ихъ прирожденности), но и на самомъ
д ! л ! годны для знанія. В ъ старину не зам!чали неизб!жности этого во-
проса, такъ к а к ъ , находясь подъ вліяніемъ Декарта, были уб!ждевы,
что прирожденныя мысли могутъ быть только истинными; ибо, велѣдъ за Д е -
картом», ЩТщтали все прирожденное за внушенное нашей д у ш ! самимъ Б о -
гом», а Онъ де не можетъ быть обманщиком» и не можетъ внушать намъ лож-
выя мысли. Н о отъ предвзятаго уб!жденія в ъ неоспоримой истинности
всякой прирожденной мысли теперь уже приходится отказаться по двум»
причинамъ. JBo-иервыхъ, еще Каатъ справедливо указалъ, что, пока не
рѣпіенъ вопросъ о возможности метафизики въ видѣ знанія, у насъ нѣтъ
яикакихъ основаній думать, что прирожденные мысли внушены.нашей душѣ
именно Богомъ, а не отцѳмъ лжи—дьяволомъ. Во-вторыхъ. съ успѣхами
психіатріи стало несомнѣннымъ, что могутъ встрѣчаться и ложныя приро-
жденный мысли. В ѣ д ь существуете также и наслѣдственное, т . е. приро-
жденное," помѣшательство, сопровождающееся различными бредовыми м ы -
слями, которыя тоже могутъ оказаться наслѣдственными, с л ѣ д , — п р и р о ж д е н -
ными. Таковъ, напр., наслѣдствевный бредъ величія. Такимъ образомъ,
если мы докажешь, что тѣ общія синтвтическія сужденгя, которыя
образуют послѣднія основы математики и естественныхъ наукъ, при-
рождены намъ, то мы этимъ объяснимъ только, почему у насъ су-
ществует невольная ѵвѣренность въ ихъ истинности. но еще вовсе не
!юкажемъ, чтобы они и въ самомъ дѣлгь были истинными. Для дости-
женія нослѣдняго надо было бы доказать эти сужденія, разсматривая ихъ
независимо отъ того, прирождены ли они или нѣтъ. При яодобномъ же
(производимом! независимо отъ всякаго взгляда на ихъ происхождѳніе) раз-
смотрѣніи вопроса о возможности доказать эти сужденія обнаруживается,
какъ мы видѣли на стр. 8 - 1 7 — 8 4 + 7 вся ихъ недоказуемость. Такимъ обра-
зомъ, если мы согласимся съ нативизмамъ, намъ придется считать
эти сужденгя прирожденными и вмѣстѣ съ тѣмъ апріорпыми, т. ѳ.
хотя и лежащими в ъ основ! математики и естѳствознанія, но недоказуе-
мыми. I »
Другая же теорія называется імпиристической, эмпиризмомъ (отъ
слова ê/ujzeiQia—онытъ), или генетической, генетизмомъ (отъ гречссдаго
слова „генезисъ", которое у "дрзвнихъ гроковъ обозначало постепенное
возникновение, а не ироисхожденіе вообще, какимъ бы то ни было путемъ).
Она утверждаете, ч т о высшія основанія„.математики и естествознания вовсе
не прирождены намъ, а возникли у каждаго изъ насъ постепенно нодъ
вліяніемъ внушеній со стороны опщщ и постоянно пѳреживаемаго нами съ
первыхъ же дней нашего сущесгвованія. Онъ же, внушая намъ эти суж-
дения, в м ! с т ! съ т ! м ъ порождаете в ъ насъ и увѣренность в ъ ихъ истин-
ности. Такого взгляда держатся" со времени Локка (ум: в ъ 1 7 0 4 г . )
почти всѣ англійскіе философы, въ томъ ч и с л ! и Милль, (ум. въ Т87ТГ"г.),
высказывающій его в ъ своей „ С и с т е м ! Л о г и к ! "~съ величаипіей р!зкостью.
(Зденсеръ же ( j ^ j B b _ J _ â j ! 2 — г . ) построил! такое видоизміненіе этой
теоріи, которое соединяете, какъ бы сплавляете, ее съ нативизмомъ, и кото-
рое иногда называют! эволюціоннымъ эмпиризмомъ или эволюцгоннымъ
генетизмомъ, а чаще в с е г о — э в о л ю ц г о н н о и теоргей происхожденгя выс-
шихъ оснований знсшія. Созданное Спенсеромъ видоизм!неніе эмпиризма
сводится къ сл!дующему ученію: для каждаго индивидуума нынѣшняго че-
л о в ! ч е с т в а самыя щысшія основанія математики и естествознания, а также
уверенность в ъ ихъ ИСТИННОСТИ, действительно, прирождены; но у отда-
лённых! предковъ нынѣінняго человечества (были ли они съ зоологической
 точки зрѣнія людьми, или же животными я я з т а г о порядка, это без-
различно) muejvro пог/гецендо возникло подъ вліяяіемъ опыта, все болѣе и
болѣо укрѣплялось в ъ ихъ памяти, a вслѣдствіе наслѣдственности переда-
валось потомству и такимъ путемъ пр< !> в ъ прирожденное. ~ ,
Допустимъ же безъ всякаго cuoj ізъ у к а з а н н ы х ъ видоизмѣ-
неній эмпиризма. Это нисколько не упразднить необходимости считать апріор-
ными ( т . е. хотя и завѣдомо годными для знанія, но, все т а к и , недоказуе-
мыми) высшія основанія математики иестествознанія. Они, а равно и наша увѣ-
рѳнность въ ихъ истинности, по словамъ эмпиризма, внушены намъ о э ы -
томъ, либоицивидуальнымъ, какъ говорить первоначальная форма эмпиризма,
либо .родовымъ, кактГД'читъ эволюціонная теорія. Но опытъ можетъ
внушать и^всевозможнѣгігиія заблужденья; сяѣд., если мм оокажемъ,
что тѣ общгя синтетическія сужоенЫ~ которыя лежать въ основѣ
математики и естественныхъ наукъ, внушены намъ опытомъ (родо-
вымъ или индивидуальными это безразлично), то этимъ мы объяснимъ
только, почему у насъ существуешь невольная увѣренность въ ихъ
истинности, но еще вовсе не докажемъ, чтобы они и въ самомъ дѣлѣ
были истинными. Для достиженія послѣдняго надо было бы доказать эти
сужденія, разсматривая ихъ независимо отъ ихъ происхождснія. А при
иодобномъ разсмотрѣніи вопроса о возможности доказать ихъ обнаружи-
вается, какъ мы видѣли па стр. 8 4 7 — 3 4 % - в с я ихъ недоказуемость. Такимъ
образомъ, если мы примемъ какое либо видоизмѣненге эмпиризма, намъ
придется считать эти сужденгя возникшими уо)ъ вмяніемъ
опыта (родового или индивидуальна™), и вмѣстѣ съ тѣмъ апріор-
ными. ... \
Наконрпъ, въ наши дни Н. О. Лосскій составилъ еще новое видоизмѣненіе
эмпиризма, изложенное имъ в ъ ,^бо"сн0ваніи интуитивизма" и служащее
слѣдствіемъ допускаемаго имъ тожества представленій съ встиннымъ б ы -
тіемъ. фе—чемъг см, с т у п — — в -вдѣд.). По его т е о р і и . ^ ы с ш і я основавія
знанія тоже возникаютъ подъ вліяніемъ опыта, хотя и не постепенно, а
мгновенно, такъ что если эту теорію и ~ 1 ш ь з я ~ с ч і т а т ь генетизмомъ, ее,
все таки, можно назвать видоизмѣненіемъ эмпиризма. Д а и самъ ея
авторъ называете свое ученіе, правда—взятое во всемъ его объемѣ, не
только „интѵитивизмомъ", но также и „ т с т щ ч ^ и м ъ ^ л т г і р и ^ ю м . ' ' • •
Это ввдоизмѣненіе эмпиризма сводится вотъ к ъ чему: отожествивъ
представленія съ истиннымъ бытіемъ, H . О. Лосскій^ ради послѣдователь-
ности, конечно, долженъ отожествить съ" нимъ и общія понятія. Поэтому
онъ утверждаете, что въ с о с т а в ! истиннаго бытія находятся реальности,
у каждой изъ которыхъ содержаніемъ служите то же самое, что состав-
ляете содержание какого либо общаго~~50нятія.~~А всякое"суждсше слу-
житъ непосредственнымъ ісмотр!ніемъ (unmjJmBeù) или того) что ШШр~
дится в ъ какой либо_изъ_этихъ реальностей, или же ея связей съ д р у -
гими подобными реальностями! (Отсюда-то и названіе „интуитивизмъ",
которымъ Н . О. Д о с с к І Г Абозвалъ все свое ученіе, взятсе"~въ его цълбмъ).
 В о т ъ этимъ-то путемъ и возникают! в с ѣ наши суждеяія. И , разумѣется,
образуя собой непосредственное усмотрѣніе самой дѣйствительности, самого
истинная бытія, они не могутъ не сопровождаться увѣренностью в ъ ихъ
истинности.
Допустим! же бѳзъ всякаго спора, что высшія основааія математики
и естественнныхъ наукъ возникают! только что описаняымъ путемъ. Но
при этомъ замѣтим\ слѣдующее: H . О. Лосскій уже и самъ, безъ нашихъ
наноминаній, оговаривается, что суждѳнія, возникшія этимъ путемъ, все таки,
могутъ оказаться и на дѣлѣ часто оказываются ошибочными; поэтому-то,
прибавляет! онъ, приходится каждое изъ нихъ провѣрять, ф о к а з ь т м і l .
А это значить, что если мы примемъ созданное Н. О. Лосскимъ ви-
доизмѣненіе эмпиризма, то у насъ явится всего лишь новое объяснение
прычинъ, по которымъ высгиія основанья опосредствованнаго знангя со-
провождаются невольной увѣрепностью въ ихъ истинности, но во-
просъ, будутъ ли они и на самомъ дѣлѣ истинными, т. е. вопросъ объ ихъ
доказанности, по прежнему останется открытымъ; и по прежнему
для еиррртиенія надо будетъ доказывать эти сужденгя независимо отъ
ихъ происхожденги. А при разсмотрѣніи вопроса о возможности дока-
зать ихъ независимо отъ приписанная имъ ироисхождѳнія uo прежнему
обнаружится вся ихъ недоказуемость. Такимъ образомъ, если согласиться
съ теоргей_ТІ. О. Лосскаго, то намъ придется считать высшія осно-
ванья знанія и возникшими такъ. какъ учитъ эта творія, и вмѣстѣ
сълпѣмъ апріорными. другими словами: эта теорія, также какъ и в с ѣ
"остяльныя," нисколько" не затрогиваетъ и не упраздняете необходимости .счи-
тать анріорными высшія основанія математики и естественных! наукъ, коль
скоро эти науки считаются знаніемъ.

5. Апріорность и прирожденнооть.

Изъ всего сказа и н а я ясно, какъ жестоко заблуждаются в с ѣ , кто

смѣшиваетъ акріорность съ прирожденностыо: это-»—два разныхъ понятія,
построенных! съ д в у х ъ разныхъ точекъ зрѣнія, и поэтому, к а к ъ бы, ле-
ж а щ и х ! в ъ разныхъ П Л О С К О С Т Я Х ! .
Разница между апріорностью и прирожденное/пью слѣдующая:
\.—Понятіе апріорности строится при разсмотрѣнги мыслей съ
чисто-логической. точки зрѣнія, отвлекаясь отъ какого бы гпо ни было
психологическаго вопроса по поводу нихъ, слѣд.,—и отъ вопроса объ
ихъ происхожденги; поэтому въ апріорности мыслится одна лиіиъ
необходимость считать данное сѵждтіе завѣдомо годнымъ для знангя,
несмотря на ею недоказуемость (необходимость, обусловленная тѣмъ,
что математика и естественныя науки считаются знаніемъ), вопросъ же
о происхожденги этого сужденгя остается въ понятіи апріорноши
открытымъ во всѣ стороны, такъ что, признавъ какое либо сужденіе аиріор-
нымъ, мы при разсмотрѣніи е я съ психологической точки зрѣнія, именно —
 при разсмотрѣніи происхожденія этого сужденія, можемъ присоединиться
къ любой изъ упомянутых» теорій—и к ъ нативизму, и к ъ любому изъ
видоизмѣненій эмпиризма, глядя по тому, куда насъ приведут» напіи
психологическія изслѣдованія. Если же мы считаем» психологію еще не
достаточно могущественной для основательнаго рѣшенія столь трудных»
вопросов», то, признав» какое либо сужденіе апріорнымъ, мы, конечно,
имѣемъ право и воздержаться отъ всякаго отвѣта на вопросъ объ его про-
исхожденіи. При указанном» условіи мы вправѣ такъ поступать даже
въ психологіи, а в ъ логикѣ для избѣжанія в ъ ней психологизма, который
всегда оказывается вредным» и для нея, и для психологіи, мы во всякомъ
случаѣ, к а к ъ бы ни была, по нашему мнѣнію, могущественна послѣдняя,
обязаны воздерживаться отъ всякаго взгляда по вопросу о происхожденіи
анріорныхъ сужденій * ) .
2 . , — П о н я т і е прирожденности строится при разсмотрѣніи мыслей
съ психологической точки зрѣиія, отвлекаясь отъ ихъ логической оцѣнк
a имѣя въ виду одно лишь ихъ происхожденіе; поэтому въ прирожден-
nocmu_jwpicAumcH всего только опредѣленный способъ проиехожбенгя д
наго сужденія, вопросъ же объ~вю~1ооности для зпанія остается от-
крытымъ во всю стороны, такъ что, признав» данное сужденіе приро-
жденным», мы вмѣстѣ съ тѣмъ можемъ объявить его либо апріорнымъ,
либо завѣдомо ложным», т . е. опровергнутым», либо доказанным», т . ѳ.
хотя и не апріореымъ, а все-таки завѣдомо годным» для знанія: все зави-
сит» отъ того, каким» оно выидетъ при разсмотрѣніи его съ логической
точки зрѣнія. t
* ) Если же мы найдѳмъ самую постановку вопроса о происхожденіи выс-
шихъ основаній знанія гносеологически непозволительной, страдающей мета-
физическими предпосылками, то раньше, ч ѣ м ъ углубляться в ъ его разсмо-
трѣніе по существу, мы въ паукѣ, именно в ъ психологіи, должны замѣнить эту
постановку вопроса другой, свободной отъ подобнаго недостатка. В ъ дѣйстви-
тельности же теорія H. О. Лосскаго исходить изъ явно метафизическаго пред-
положенія о тожествѣ представленій с ъ истинпымъ бытіемъ, и в е с ь его интуи-
тивизмъ представляете собой ничто иное, какъ истолкованіе фактовъ в ъ д у х ѣ
этого предположенія. Споръ же д в у х ъ другихъ видоизмѣненій эмпиризма с ъ
нативизмомъ исходите изъ метафизической предпосылки, будто бы душевная
жизнь, навѣрное, начинается в ъ какой - либо опредѣлѳнный моментъ времени,
раньше котораго существуете одна лишь чисто матеріальная жизнь. Поэтому,
взамѣнъ рѣшенія вопроса въ пользу какой либо изъ этихъ теорій, психологія
должна отправляться отъ знанія того, в ъ какомъ видѣ с у щ е с т в у е т е душевная
жизнь у взрослаго человѣка, способнаго дать отчетъ въ ней при помощи са-
монаблюденія, a послѣ того выяснить, посредствомъ наблюденія душевной жизни
людей разныхъ возрастовъ, а равно и душевной жизни р а з н ы х ъ жйвотныхъ, какія
видоизмѣненія указываются в ъ ней данными опыта. Кь сожалѣнію, психологи
чаще всего поступаютъ неправильно и, отправляясь отъ какихъ либо гаданій
о томъ, какова была душевная жизнь въ первый моментъ ея существованія,
какъ будто бы они знаютъ, а не просто вѣруютъ, что былъ когда то этотъ „пер-
вый" моментъ, мнятъ этимъ путемъ пролить с в ѣ т ъ на ту душевную жизнь, кото-
рая дана намъ в ъ нашемъ внутреннемъ опытѣ, a послѣ того втискиваютъ между
гадательнымъ первымъ момѳнтомъ ея существованія и ея гадательно освѣщен-
нымъ нынѣшнимъ моментомъ заключенія о томъ, каковы должны быть про-
межуточный звенья, служащія переходомъ отъ гадатеяьнаго лерваго момента
къ перетолкованному въ его духѣ нынѣшнему, и называютъ все это, в м ѣ с т ѣ
взятое, исторіей душевной жизни, исторіей души, примѣпеніемъ генетическою метода
въ психологіи и тому подобными громкими ^именами.
 Отсюда ясно, что пользуясь научной литературой и встрѣчая у
какого либо автора слово „апріорный", необходимо давать себѣ отчет»
не только въ томъ, не емѣшиваетъ ли онъ точнаго научиаго значенія
этого слова либо съ обывательскимъ, либо съ расширеннымъ (о—
выше СТЩ--+4+--Й---елѣд:), а также еще, не смѣшиваетъ ли онъ
апріорности съ прирожденностью. Послѣднее же смѣшеніе встрѣчается
довольно часто и в ъ различных! формахъ.
Напр., очень многіе, .подражая Спенсеру, утверждаютъ, будто бы
апріорное для каждаго индивидуума ныяѣшняго человѣчества_быдо не в с е д а
^лріорнымъ, если разсматривать все чѳловѣчество в ъ его цѣломъ; будто бы
оно сперва постепенно возникло подъ вліяніемъ опыта, а потомъ упрочи-
лось в ъ памяти человѣчества, сдѣлалось наслѣдственнымъ, и такимъ путемъ
превратилось в ъ апріорное. Очевидно, что здѣсь анріорное смѣшивается
съ прирожденным!. В ѣ д ь тому, кто вполнѣ свободен! отъ такого смѣшенія,
сказать, будто бы апріорное не всегда бываетъ апріорнымъ, должно к а -
заться столь же непріеялемымъ, какъ и сказать, будто бы логическая
связь двухъ понятій не всегда бываетъ логической связью. Прирожденное
же нынѣшнему поколѣнію, дѣйствительно, можетъ, чего добраго, иногда
оказаться постепенно возникшим! в ъ прошлых! поколѣніяхъ и настолько
упрочившимся съ теченіемъ времени, что превратится подъ вліяніемъ н а -
слѣдственности в ъ прирожденное.
À бываетъ и такъ, что апріорное считается не постепенно возникшим!
изъ того, что внушается опытомъ, но существовавгаимъ всегда, какъ апрі-
орноег и тѣмъ не менѣе оно смѣшивается съ прирожденным!. Точь в ъ
точь такое смѣшеніе наблюдается, напр., у Шопенгауера. И сказывается
оно у него не только в ъ томъ, что онъ обращается съ апріорнымъ, какъ
съ_ прирожденны.m, а даже и в ъ томъ, что онъ употребляет! оба с л о в а —
„апріорный" и „ирирождекный", какъ синонимы, иногда ставя одно изъ
нихъ вмѣсто другого, а иногда даже соединяя ихъ съ помощью союзовъ
„или" и „ т о - е с т ь " , именно: „апріорный или прирожденный", „апріорный,
т. е. прирожденный". Точно такое же смѣшеніе наблюдается и у извѣст-
наго физика и физіолога Гельмгольда, который находился подъ сильнымъ
вліяніемъ Шопенгауера, но, не замѣчая того, насколько послѣдній отсту-
пил! отъ Канта, самъ считалъ себя кантіанцемъ и рекомендовал! всѣмъ
натуралистамъ, какъ важный элементе физико-математическаго образованія,
изученіе самого Канта. Поэтому большая публика считаете его кан-
тіанцемъ. В ъ дѣйствительности же, по крайней м ѣ р ѣ — в ъ вопрос! объ апрі-
орности, онъ усвоилъ Канта в ъ окраск!, приданной ему Шопенгауеромъ.
Что же касается подликнаго Канта, который первый установил! понятіе
апріорности, то онъ, конечно, вовсе не им!лъ в ъ виду придумать всего
лишь синонимъ для нрирожденнаго; ибо, по его неоднократному предупре-
ждению, онъ никогда не изучаете происхожденія знанія, а всегда только
его составь, и понятіе апріорнаго устанавливается имъ посредством! раз-
смотр!нія знанія не съ психологической, а съ логической точки з р ! н і я .
 Но почему такъ часто смѣіпиваютъ апріорность съ іірирожденностью?
Д в ѣ причины содѣйствуютъ этому: одна^ изъ нихъ сводится къ часто встрѣ-
чаемой наклонности смѣіпивать логическую точку зрѣнія на знаніе съ пси-
хологической; а другая состоите в ъ томъ, что все прирожденное^ разу-
мѣется, должно считаться п е р в и ч н щ щ изначальнымъ, апріорное же, если
буквально перевесть это слово на родной языкъ, означаете „первичное",
„изначальное". Правда, здѣсь слово „первичное" имѣетъ еовсѣмъ другой
смыслъ, чѣмъ тамъ: априорное означаетъ логически, а вовсе не хронологи-
чески, первичное; прирожденное же означаетъ хронологически. т . ѳ. психо-
логически, первичное. Но кто склоняется къ смѣшенію логической точки зрѣ-
нія съ психологической, конечно, невольно упускаетъ изъ виду только ч т о
указанную разницу и поэтому отожествляете апріорное съ прирожденнымъ,
невольно считаете ихъ простыми синонимами, между тѣмъ к а к ъ слово „апріор-
ный" для того и введено Кантомъ въ науку, чтобы говорить не о про-
исхожденіи знанія, а только объ его составѣ, разсматриваемомъ оъ ,логи-
ческой точки зрѣнія.

6. Отношенія гносеодогіи къ психояогіи. Критическая гно-

сеология.

f j l j Здѣсь кстати будетъ упомянуть объ отношеніяхъ теоріи познанія к ъ

психологіи, которыя часто представлянЕГДебѢщШерйенно ошибочно, именно:
думаютъ, будто бы первая вся, безъ остатка, даже в ъ своихъ главныхъ
частяхъ, основывается на дсихологіи^ Но аиріорныя сужденія служатъ
нагляднымъ опроверженіемъ этого мнѣнія. С у щ е с т а о в а н і ^
_деній_ въ составѣ математики и естественныхъ наукъ всѣми считается гносе-
олмическимъ фактомъ, такъ что логика, говоря о нихъ, уже превращается
въ теоріго позванія: дѣло в ъ томъ, что Кантъ съ помощью этого факта
выяснилъ невозможность метафизики в ъ видѣ знанія, т . е . рѣшилъ глав-
ный вопросъ теоріи познанія. И вотъ на этомъ-то фактѣ мы наглядно удостовѣ-
ряемся, что теорія познанія, по крайней мѣрѣ — въ своихъ главныхъ ча-
стяхъ, нисколько не зависите отъ пеихологіи и основывается вовсе не на
ней, а исключительно на логикѣ; нсихологія же, если и нужна теоріи по-
знанія, то только длярѣшенія дополпижелъныхъ вопросовъ, которые в о з -
никаютъ по поводу главныхъ, и безъ отвѣта на которые гноееологія, в с е
таки, можетъ обойтись безъ всякаго ущерба для рѣшенія своего важнѣй-
шаго вопроса. Т а к ъ , факте сугцествованія анріорныхъ суждений в ъ со-
с т а в ь математики и естественныхъ наукъ устанавливается безъ всякой з а -
висимости отъ психологіи, а путемъ чисто-логическаго разсмотрѣнія дока-
зательствъ. Но послѣ того, какъ онъ уже установленъ, по поводу него
возникаете новый вопросъ, именно: „какое происхожденіе надо нринисы-
вать этимъ сужденіямъ, считать ли ихъ прирожденными или же постепенно
сложившимися подъ вліяніемъ опыта и т . п . ? " И вотъ, на этотъ вопросъ,
какъ психолоническій, разумѣется, должна отвѣчать нсихологія, и то подъ
 т ! м ъ неиремѣннымъ ѵсловіемъ, чтобы в ъ еію__достможѣ_ не было ничего
гносеологически непозволительнаго: в ъ противном» случаѣ надо замѣнить
его другим», сходнымъ съ нимъ по содержанію, но свободным» отъ в с я -
' кой гносеологически непозволительной нримѣси. Но пусть в ъ указанном»
вопрос! н ! т ъ подобной прим!си, такъ что психологія в п р а в ! р ! ш а т ь его
въ томъ самомъ в и д ! , какъ онъ поставлен». В о всяком» с л у ч а ! э т о — в о -
просъ дополнительный для теоріи познанія, безъ котораго она даже мо-
жет» обойтись, и поэтому необходимость исихологіи для его р!шенія еще
не означаете, чтобы вся теорія познанія основывалась на ней.
Да и заранѣе видно, что теорія познанія въ своихъ главныхъ ча-
стяхъ должна нисколько не завысить отъ психологіи и основываться
отнюдь не на ней, а исключительно на лошкѣ. В ъ самомъ д ! л ! : /
Д, Теоргя позпанія оценочная наука; она оцѣниваетъ годность
для метафизики тою, что оказывается годнымъ для математики съ
естесмвознаніемъ, напр.,—годность употреблепія умозаключений, год-
ность апріорныхъ сужденгй и т. п.; психологія же безоц!ночная наука,
разснатрнвающая процессы переживанія и происхожденіе нашихъ мыслей, не-
зависимо отъ всякой оц!нки ихъ годности для знавія. А изъ безоц!ночнаго,
т. е. психологичеекаго, разсмотр!нія нашихъ мыслей нельзя дѣлать ровно
никакихъ оц!ночныхъ, т. е. гносеологических», выводовъ. В ! д ь въ пра-
вильномъ выводи каждаго силлогизма могутъ быть только такія поня-
тая, которыя находятся и въ посылкахъ; a всл!дствіе этого ни изъ какихъ
психологических» посылок», какъ содержащих» въ с е б ! одни лишь безо-
ціночныя понятія, нельзя правильно вывесть ни одного чисто-гносеологи-
ческаго положенія, какъ состоящаго изъ оц!ночныхъ ионятій, в р о д ! , Напр.,
понятія апріорныхъ сужденій. Въ силу упомянутого правила, общаго для
всгъхъ силлогизмовъ, всякое обоснованіе теоріи познанія на псггхологіи мо
жетъ быть только кажущимся добытымъ не иначе, какъ съ помощью
огиибочныхъ умозаключеній, или же съ помощью произвольныхъ предпос
лка. Иное д!ло логика: она и сама оц!яочная наука, а поэтому можегпъ
служить основаніемъ для такой другой науки, для гносеологіи, которая,
какъ и логика, тоже оц!ниваетъ годность мыслей для знанія. При такой
однородности ихъ задачъ вполн! естественно, что логика даже образуете
первоначальную, вступительную часть гносеологіи.
Д Е Д а л ! е : теоргя познангя должна выяснить, не существуютъ ли
какія-либо непроходимыя границы всякаго знанія, въ томъ числи и
психологичеекаго. А какъ же она будетъ въ состояніи правильно это с д ! -
лать. коль скоро мы станемъ ее, всю щЬликомъ, основывать на психоло-
гіи? Получится какой то заколдованный кругъ: психологія, чтобы вести
свою работу вполюь правильно, не вторгаясь въ область, лежащую вть
грамицъ всякаго знанія, должна руководствоваться главными -ученіями
теоріи познанія, a послѣднія въ свою очередь должны быть выведены
изъ психологіи. Иное д!ло, если теорія познанія опирается в ъ своем» от-
в і т ѣ по вопросу о границахъ знанія исключительно на, одну лишь логику:
тогда не выйдетъ никакого круга. В ѣ д ь логика не зависите ни отъ к а -
кихъ наукъ, в ъ томъ числѣ и отъ психологіи; а поэтому никакіе гносео-
логическіе выводы не будутъ зависѣть отъ психологіи, если они опира-
ются на одну лишь логику. В м ѣ с т ѣ съ тѣмъ логикѣ должны подчиняться
всѣ науки безъ исключенія, в ъ томъ числѣ и психологія; а поэтому в с ѣ
науки, в ъ томъ числѣ и психологія, должны подчиняться и тѣмъ указа-
ніямъ о границахъ знанія, которыя обосновываются независимо отъ всѣхъ
остальныхъ наукъ, а чисто-логическимъ путемъ.
Теорія познанія, опирающаяся в ъ своихъ главныхъ частяхъ на одну
лишь логику, была впервые построена Кантомъ. И в п о л н ѣ справедливо, что
за ней укрѣпилось названіе „ к р и т и ч е с к о й " ; ибо она поступаете вполнѣ пра-
вильно, чтобы предохранить себя отъ догматизма, который, какъ мы сей-
часъ видѣли, совершенно неизбѣженъ во в с ѣ х ъ психологическихъ теоріяхъ
познанія, такъ что всѣ онѣ уже по самому своему замыслу должны назы-
ваться „догматическими". Онѣ никакъ не могутъ обойтись безъ догма-
тически допущенныхъ предпосылокъ, которыя дали бы имъ возможность в ы -
водить оцѣночныя заключенія, какъ будто бы, изъ чисто-исихологическихъ,
т. е. изъ однихъ лишь безоцѣночныхъ, посылокъ, и которыя, конечно, при-
нудятъ насъ рѣшать вопросъ о границахъ знанія не иначе, какъ въ духѣ
этихъ самыхъ предпосылокъ, такъ что онъ будетъ въ любой психологической
теоріи познанія предрѣшенъ еще раньше всякаго изслѣдованія.
Еще замѣтнѣе догматизмъ т ѣ х ъ ученій о знаніи, которыя исходятъ
изъ какихъ либо метафизическихъ предпосылокъ: они даже не имѣютъ
права называться „теоріями познанія" (или „гяосеологіями"), потому
что, хотя по своему этимологическому смыслу этотъ терминъ и соотвѣт-
ствуетъ содержанію подобныхъ ученій, какъ говорящихъ о знаніи, но исто-
рически онъ пріобрѣлъ такой смыслъ, который не позволяетъ обозначен-
ному имъ ученію исходить изъ метафизическихъ предпосылокъ. В-ѣдь онъ
для того введенъ въ унотребленіе, чтобы обозначать изслѣдованія вопроса
о самой возможности' метафизики в ъ видѣ знанія. Поэтому называть
теоріей нознанія, гноселогіей, какое бы то ни было, метафизическое ученіе
о знаніи, это значить играть словами, смѣшивать сиеціальный, исторически
созданный, смыслъ термина съ его болѣе общимъ, этимологическимъ смысломъ.
Для обозначенія любого метафизическаго ученія о знаніи слѣдуетъ упо-
треблять выраженіе „ у ч е н і е о знати", потому что оно, в ъ отличіе отъ
„теоріи познанія"и „гносеологіи"не имѣетъ никакого специфическаго смысла.
Критическая-то теорія познанія, какъ служащая прямымъ продолженіемъ
логики, конечно, и должна быть изложена нами, но, разумѣется в ъ однѣхь
лишь своихъ главныхъ частяхъ, безъ т ѣ х ъ дополнительныхъ ученій, въ
которыхъ она пользуется услугами психологіи, и не в ъ томъ громозкомъ
видѣ, в ъ какомъ она вышла изъ подъ рукъ самого К а н т а , но въ столь
упрощенномъ, насколько хватить нашего умѣаія упростить ее * ) .

*). См. выноску на слѣдующей етраницѣ.

 7. О чиелѣ и содѳржаніи апріорныхъ суждении-

Конечно, относительно апріорныхъ сужденій в о з н и к а ю т ! теперь д в а

слѣдующихъ вопроса: 1 — с к о л ь к о и х ъ ? " и 2 — „ к а к о в о содержаніе каж-
даго изъ нихъ?" И при подробной разработкѣ теоріи познанія надо было
бы заняться каждымъ изъ нихъ; ио крайней мѣрѣ, надо было бы намѣтить
методы, съ помощью которыхъ можно было бы рѣшить ихъ. Но мы не будемъ дол-
го останавливаться на нихъ, такъ к а к ъ для рѣшенія главнаго вопроса теоріи

*) Чего добраго, кому нибудь покажется, что, упрощая критическую гно-

сеологію, мы нѣсколько измѣнили кантовское понятіе апріорности, которое у
самого Канта служитъ однимъ изъ краеугольныхъ камней всей его теоріи по-
знанія. Для подтвержденія же этой перемѣны могутъ указать, что наше опре-
дѣленіе апріорныхъ суждѳній по буквѣ не совпадаете съ кантовскимъ, и что
самъ Кантъ говорите не только объ апріорныхъ суждетяхъ, но также объ апр.
понятьяхъ и даже объ апр. представлепіяхъ. Но все это только кажущіяся пере-
мѣны, т. е. перемѣны всего лишь в ъ буквѣ, в ъ способѣ изложенія, а не в ъ
мысляхъ. Самъ Еантъ называет апргорпыми такія суждеьья,завѣдомая годность кото-
рыхъ для знанія не зависитъ отъ опыта, т. е. отъ ихъ оправданья при помогли опыта. Это,
конечно, означаетъ вовсе не то, чтобы они противорѣчили опыту (ибо всякое
противорѣчіе сужденія опыту дѣлаетъ его негоднымъ для знанія), но только
слѣдующее: эти сужденія не могутъ быть оправданы ни простой установкой
данныхъ опыта, ни доказательствами, соединенными съ установкой данныхъ
опыта, а всетаки должны считаться завѣдомо годными для знанія, коль скоро
математика съ естественными науками считаются знаніемъ. И на основаніи
этого опредѣленія, подчеркивающаго независимость годности сужденія отъ его
оправданія съ помощью опыта, Кантъ причисляете къ апріорнымъ не только
нѣкоторыя общія синтетическія, но также и в с ѣ аналитическая сужденія, хотя на
д ѣ л ѣ в с ѣ его дальнѣйшія изсяѣдованія касаются только общихъ сиитетиче-
скихъ (это обстоятельство находится в ъ связи съ тѣмъ, что онъ не разсматри-
валъ логическихъ законовъ мышленія съ гносеологической точки зрѣнія): Наше
же опредѣлеиіе апріорныхъ сужденій составлено такъ, чтобы оно охватывало
собой одни лишь синтѳтичѳскія сужденія, т а к ъ какъ ихъ только и разсматри-
ваетъ кантовская гносеологія. (Выясненіе же границъ годности аналитическихъ
сужденій получилось у насъ само собой путемъ разсмотрѣнія логическихъ за-
коновъ мышленія съ гносеологической точки зрѣнія), такъ что наше опредѣленіѳ
должно лишь подразумѣваться в ъ кантовскомъ, а не покрывать его собой. Оно
и подразумѣвается в ъ кантовск мъ. В ъ самомъ дѣлѣ; если общія синтѳтическія
сужденія, служащія поелѣдними основаніями математики и естествознанія, нельзя
оправдать ни простой установкой данныхъ опыта, ни доказательствами, соеди-
ненными съ установкой данныхъ опыта, то ихъ вообще нельзя доказать ника-
ким« путемъ; ибо послѣ этого остается одно изъ двухъ—либо доказывать ихъ съ
помощью другихъ, столь же недоказуемыхъ, общихъ синтетическихъ сужденій
(а это значите оставлять ихъ недоказанными), либо выводить ихъ изъ однихъ
аналитическихъ, что, какъ мы знаемъ, неосуществимо. Такимъ образомъ, и у
Канта выходите, что апріорныя общія синтетическія суждѳнія, хотя и должны
считаться завѣдомо годными для знанія, все таки, навсегда недоказуемы, такъ
что у насъ здѣсь н ѣ т ъ ни малѣйшаго отступленія отъ кантовскихъ мыслей.
Что же касается апріорныхъ „понятій", то Кантъ называешь апргорпыми только
либо тѣ понятія, которыя входятъ въ составь апріорныхъ сужденгй, либо тѣ, въ кото-
рыхъ мыслится еодержапіе этихъ сужденгй, такъ что и мы смѣло могли бы упо-
треблять терминъ «апріорное понятіе», если бы только это было нужно для
нашего изложенія, a слѣд., мы могли бы употреблять и терминъ <апріорпое пред-
ставленье»; ибо па языки Канта гпопятіе» обозначаешь то же самое, чт-о и „представ-
леніе", только общее. Такимъ образомъ, что касается апріорности, то в с ѣ допу-
щенныя нами перемѣны въ кантовскомъ ученіи ограничиваются только спосо-
бомъ изложенія этого ученія. Но в ъ д р у г и х ъ пунктахъ у насъ, дѣйствительно,
есть кое какія измѣненія и дополнѳнія по сравнѳнію съ самимъ Кантомъ. Толь-
ко н ѣ т ъ никакой надобности указывать ихъ сейчасъ: они сами собой высту-
пятъ на видъ по мѣрѣ нашего изложенія.
познанія, т . е. для вопроса о возможности метафизики въ видѣ знанія,
важнѣйшее значеніе имѣетъ лишь тотъ фактъ, что катя-то апріорныя
сужденія должны считаться существующими, коль скоро мы считаемъ ма-
тематику и естественныя науки знаніемъ, а сколько ихъ, и каково содер-
жание каждаго изъ нихъ, э т о — д ѣ л о второстепенное. Поэтому мы затро-
немъ означенные вопросы только в ъ самыхъ общихъ чертахъ, лишь на-
столько, насколько это, но нашему мнѣнію, необходимо д л я достиженія
большей ясности при рѣшеніи вопроса о возможности метафизики.
Съ перваго взгляда, конечно, кажется, будто бы анріорныя сужденія
должны сводиться к ъ синтетическимъ аксіомамъ математики и к ъ принципу
единообразія природы вмѣстѣ съ его частнымъ случаемъ—съ принципомъ
причинной связи явленій природы. Кажется же это оттого, что синтетц-
ческгя аксіомы играютъ въ математики, по крайней мѣрѣ, точь въ
точь такую же роль, кожъ апріорныя сужденгя въ опосредствованномъ
знаніи вообще. В ъ самомъ дѣлѣ: во-первыхъ, подобно апріорнымъ сужде-
ніямъ, эти аксіомы оказываются общими синтетическими сужденіями (ср. стр.
1 4 0 — 1 4 2 ) . jgoHBTopgxb, подобно тому, какъ апріорныя сужденія допус-
каются в ъ видѣ высшихъ основаній всего опосредствованнаго знанія, взятаго
въ его цѣломъ, безъ всякихъ доказательствъ съ его стороны и безъ вся-
кихъ надеждъ доказать ихъ когда-либо доступными ему пріемами (индук-
тивными и дедуктивными), такъ точно синтетическія аксіомы допускаются
въ видѣ высшихъ основаній математики безъ всякихъ доказательствъ съ
ея стороны и безъ всякихъ надеждъ доказать ихъ съ помощью употреб-
ляемыхъ ею пріемовъ, т. е. съ помощью доказательствъ, нигдѣ не соеди-
няемыхъ съ установкой данныхъ опыта (сравн. стр. 1 3 8 , 1 4 2 , 1 4 6 , 2 1 5
и слѣд.). Что же касается принциповъ единообразія природы и при-
чинной. связи ея явленгй, т о роль этихъ принциповъ въ индуктив-
ныхъ частяхъ знанія совершенна такая же, какъ и роль синтетиче-
скихъ аксіомъ въ математики, а следовательно—какъ и роль апргор-
ныхъ сужденій въ опосредствованномъ знаніи, взятомъ въ его цгъломъ.
самомъ дѣлѣ: во-первыхъ эти принципы, подобно упомянутымъ аксіомамъ,
служатъ общими синтетическими сужденіями (ср. стр. 3 2 8 ) . Во-вторыхъ,
подобно синтетическимъ аксіомамъ математики, они допускаются въ видѣ
высшихъ основаній каждой индуктивной наукой безъ всякихъ доказательствъ
съ ея стороны. И вмѣстѣ съ тѣмъ вполнѣ очевидно, что, подобно аксіо-
мамъ, они осуждены оставаться для каждой индуктивной науки недоказуе-
мыми съ помощью употребляемыхъ ею, т . е. индуктивныхъ, методовъ: вѣдь
коль скоро вси индуктивныя доказательства опираются на эти прин-
ципы, какъ на свои высшія основания (сравн. стр. 3 2 6 ) , тер ясно, что
всякая попытка доказать эти принцгты индуктивнымъ путемъ, на-
всегда обречена на неудачу, на т.о., чтобы ггутаться въ заколдован-
номъ кругу. Вотъ все это, вмѣстѣ взятое, и дѣлаетъ синтетическія аксіомы
математики и принципъ единообразія природы съ принципомъ причинной
связи ея явленій вполнѣ похожими на апріорныя сужденія.
 Й нѣтъ ничего невозможна«», что поелѣднія, дѣйствительно, сводятся
къ тѣмъ аксіомамъ и принципам», о которыхъ у насъ идетъ рѣчь. Однако,
еще нельзя это утверждать навѣрняка безъ всякаго изслѣдованія, потому
*іто остается пока еще неопровергнутой другая возможность, которую мы
не вправѣ заранѣе объявить неосуществимой, именно: можетъ быть,
апріорными служатъ 5 Т О ^ ^ б щ і я _ с х і д е н і я , что изъ нихъ вытекают», какъ
синтетическія аксіомы математики, такъ и принцип» единообразія природы
съ его частнымъ случаем»—принципом» причинной связи.
Но какъ бы ни стояло дѣло, мы, во всяком» случаѣ, узнали кое что
по поводу затронутых» нами вопросов», именно:
1. Очевидно, должно быть нисколько апргорныхъ сужденій, по край-
ней мѣрѣ, не меньше двухъ. В ъ самомъ дѣлѣ: если эти сужденія .и не
сводятся к ъ аксіомамъ математики и принципу единообразія природы съ
его частнымъ случаемъ, то они должны быть такими, чтобы изъ нихъ вы-
водились какъ синте-
тичеекія аксюмы математики, съ одной стороны, и принцип» единообразія
природы съ его частнымъ случаем», съ другой. Но ясно, ч т о для вывода
тѣхъ и другихъ недостаточво одного сужденія.
2 . Что же касается содержанія апріорныхъ сужденій, то ясно, что
если они и могутъ отличаться отъ синтетическихъ аксіомъ математики и
принципа единообразія природы съ его частнымъ случаем», то только общ-
ностью этого содержанья, а отнюдь не такъ, чтобы оно было разно-
родиымъ съ этими аксіомами и принципами: въ противном» случаѣ по-
слѣднихъ нельзя было бы вывесть изъ апріорныхъ еужденій. Поэтому.если прин-
ципъ единообразія природы вмѣстѣ съ его частнымъ случаемъ не принадле -
жатъ къ апргорнымъ сужденіямъ, то въ числѣ послѣднихъ должно на-
ходиться такое сужденіе, которое, по своему содержацію, было бы
однородно съ этими тмииипами,. но отличалось бы отъ нихъ большей
общностью, вродѣ, напр.. приишпа. говорящаго: ,все имѣетъ свою при-
чинуинь настолько общій, что говоритъ не объ одном» лишь возникно-
веиіи чего нибудь, но и о существованіи чего бы то ни было, хотя бы
даже в е щ е й , ^ о ланныхъ опыта, но даже и о транс-
цендентных» предметах», и вмѣстѣ съ тѣмъ —настолько общій, ч т о , оче-
видно, охватываете собой даже и принцип» единообразія природы, л
В ъ силу же столь большой обшнмги.. его никогда не называютъ „прин-
ципом» причинной связи явленій природы", но всегда только прямо „прин-
цииомъ или закономъ причинности". В о т ъ почему для того принципа, который
служит» частнымъ случаемъ принципа единнообразія природы, именно — е г о
примѣненіемъ к ъ вознжиовенію ея явлепігі, мы такъ упорно употребляли
вездѣ длинное названіе „принципа причинной связи явленій природы", а
не хотѣли слѣдовать примѣру тѣхъ авторовъ, которые называютъ его г о -
раздо короче, прямо „принципом» причинности": в ъ видахъ большей
ясности мы рѣшили даже и в ъ названіи отличать его отъ того болѣе
общаго принципа, о котором» мы сейчас» упомянули. Условимся и впредь
употреблять не вполнѣ одинаковою названья для обоихъ принциповъ,
говорящихъ о причинности, а именно: одинъ изъ нихъ будемъ по
прежнему всегда называть,, пригщииомъ причинной связи явленій при-
роды", а другой прямо „принципомъ причинности" И запомнит.,
что нослѣдній охватываете собой, какъ свое сдѣдствіе, итакже и дринцинъ
е д и н о щ р а Е Е н р и р о д ы ^ и относится не только к ъ возникновенію. но и к ъ
существованию чего бы то ни было, при чемъ безразлично,, идетъ ли рѣчь о
фытіи имианентномт. или трансцендентномъ; „на все" говоритз онъ, „дол-
жна быть какая либо причина; ничто не можетъ быть безъ причины".
И т а к ъ , если принципъ единообразіа природы вмѣстѣ съ его частнымъ
случаемъ — нринциномъ причинной связи явлений природы не принадлежать
сами к ъ числу апріорныхъ сужденій, то в а ѣ ш ъ нихъ долженъ .припал іш-
жать к ъ этимъ сужденіянъ нринцинъ причинности. Это такъ очевидно, что
как,ъ бы ни измѣнялся у разныхъ авторовъ перечень апріорныхъ сужденій,
в ъ немъ всегда встрѣчаетея принципъ, говорящій о причинности: будетъ ли
онъ редактированъ въ видѣ „принципа причинности" или-же в ъ видѣ „прин-
ципа причинной связи явленій природы", это для насъ безразлично, но
вообще безъ него дѣло не обходится.
Т у т ъ кстати объяснить, почему нерѣдко встрѣчается мнѣніе, будто бы
всѣ_ индуктивная доказательства, опираются каигъ на нодразумѣваемую выс-
шую предпосылку, всего лишь на одинъ нринцинъ, а не на д в а , какъ
сказано у насъ н а ^ - с т р г ^ б ' - ^ К З З т Это оттого, что авторы означеннаго
мнѣнія имѣютъ в ъ виду щринципъ причинности, а онъ в ъ силу своей общ-
ности покрываете оба принципа, указанныхъ нами - н а — щ ь — 3 2 6 - - - т 2 в т
Если же вмѣсто него брать принципъ причинной связи яізденій природы,
то послѣдній оказывается слишкомъ узкимъ, чтобы лежать в ъ основ Ь
всѣхъ индуктивныхъ доишательствъ: онъ годенъ лишь для обоснованія
только нѣкоторой ихъ части (еравн. стр. 3 + 6 — 6 - 2 8 ) , именно —только для
доказательства догадокъ о прямо наблюдаемыхъ п р и ч и н а х ъ у ^

8 Усдовіѳ завѣдомой годности апріорныхъ еужденій для

знанія.
ЖI
Если в ъ составъ математики и естествознания, дѣйствительно, входятъ
апрщщыя суждения, какъ самыя высшія основанія этихъ наукъ, т . е. какъ
такія осяовавія, что безъ ихъ прямой или косвенной помощи нельзя дока-
зать того о и о ср е дет но ва и наго знанія, изъ котораго образуются эти науки,
то, какъ указалъ и самъ Кантъ, у насъ непременно возникаѳтъ слѣдующій
вопросъ: „при какихъ условіяхь математика съ естесгпвенными пау-
ками, все таки, окажутся знангемъ, хотя онѣ и основаны на апріор-
ныхъ, т. е. недоказуемых*» сужденіяхъѴ А этотъ вопросъ, очевидно,
сводится къ такому вопросу: „при какихъ условіяхъ апріорныя сужденія,
дѣйсгпвіітслъно, будутъ^ апріорнымщ_ т. е. хотя и недоказуемыми,_а
все таки завѣдомо годными для знаніяѴ. В ѣ д ь сомнѣніе, можно ли с ч а -
тать математику и естественный наука знаніемъ, возникаете, именно, изъ
за того, что онѣ опираются на апріорныя сужденія, т. е. на такія уди-
вителышя сужденія, которыя навсегда недоказуемы, хотя ихъ надо считать
загвѣдомо годными для знанія, коль скоро всѣ эти науки считаются з н а -
иіемъ. Поэтому теперь намъ внолнѣ естественно заняться только что ука-
занным! вопросом! относительно апріорныхъ сужденіи; и вмѣстѣ съ тѣмъ
это для насъ необходимо, потому что отвѣтъ на вопросъ, возможна ли
метафизика въ видѣ знанія, получается, именно, при помощи выясненія
условій завѣдомой годности апріорныхъ сужденій для знанія, такъ что это
выясненіе принадлежит! въ критической теоріи познанія к ъ числу г л а в -
ных!, а не донолнительныхъ задачъ (сравн. c r f r - 8 6 2 ) .
При этомъ щмщмимъ читателю, чтобы онъ не искалъ во всемъ ио-
слѣдующемъ доказательства, что математика и естественный науки, д ѣ й -
ствительно, составляют! знаніе: ихъ принадлежность к ъ знанію, какъ мы
уже говорили-на 2 6 6 стр., должна служить вовсе по цѣлью, но отправ-
н ы м ! пунктом! наіпихъ изслѣдованій. Послѣднія же сводятся к ъ тому,
чтобы допустивъ, какъ фактъ, существованіе знанія в ъ видѣ математики и
естественныхъ наукъ в ъ широкомъ смысл! этого слова, выяснить, что_нод-
разум!вается в ъ этомъ допущеніи, дабы узнать, принуждаетъ~ли оно насъ
или же, напротивъ, ирепятствуѳтъ считать метафизику возможной въ в и д !
знанія. По всему этому мы ограничимся однимъ лишь выясненіемъ т ! х ъ
условій, которыя должны оказаться осуществленными,, на д ! л ѣ , если мате-
матика и естественный науки составляют! знаніе, но отнюдь не будемъ до-
казывать, что эти условія, дМствительно, осуществлены.
Зам!тимъ прежде всего, что спрашивать объ условгяхъ завѣдомой
годности апріорпыхь сужденгй для знанія, э т о значить спрашивать:
при какиха условгяхъ они завѣдомымъ для насъ образомъ окажутся со-
гласными со всею совокупностью шедметлвъ, изцчаемщъ при помощи
этихъ сужденгй; ибо всякое противор!чіе суждеаія еъ предметом!, изу-
чаемым! нри его помощи, д ! л а е т ъ это сужденіе опровергнутым!, т . е. з а -
в!домо негоднымз для званія. Поэтому разсмотримъ снерва, нри какихъ
условіяхъ вообще, какое бы то ни было, сужденіе окажется зав!домымъ
для насъ образомъ в ъ согласіи съ предметами, изучаемыми съ помощью
этого сужденія. Это возможно только в ъ двухъ сл!дующихъ случаяхъ: М г
первыхъ, если изучаемые предметы иринуждаютъ, путемъ ли простой уста-
новки данныхъ опыта или же путемъ доказательств! но поводу этихъ пред-
метов!, наше сужденіѳ согласоваться съ ними, т. е. высказывать какъ разъ
то самое, что находится в ъ изучаемыхъ предметах!; во-вторыхъ, если, на-
оборотъ, ш ш же изучаемые предметы принуждаются нашим ь сужденіемъ,
независимо отъ того, доказано ли и вообще доказуемо ли оно или нѣтъ,
согласоваться съ м ш ^ к а к ъ съ однимъ изъ законовъ, управляющих! изу-
чаемыми предметами, такъ что наше сужденіе господствует! надъ этими
предііетами, не само подчиняется имъ, но, наоборотъ, подчиняете ихъ себѣ,
заставляете и х ъ быть такими, какъ высказано в ъ этомъ сужденіи.
 Очевидно, шше^сужденіе^ дѣйствительно, окажется в ъ завѣдомомъ
согласіи съ изучаемыми предметами. а потому и завѣдомо годнымъ для
знанія _цри осуществленіи любою изъ только ч р указанныхъ условій. И
вмѣстѣ съ тѣмъ нельзя придумать какое нибудь „третье условіе", годное
для достиженія той же самой цѣли. Вѣдь придумать такое „третье
условіе", это значить приписать означенное согласіе пи дѣйшвію изу-
чаемыхъ предметов?,. ла наше сиждеше по поводу нихъ, ни дѣйствію
нашею сужденія на изучаемые предметы, но какой либо „третьей
причинѣ", н а п р . — Б о г у , именно: придется говорить, что какая-то „третья
причина", н а п р . — В о г ъ , устроила изучаемые предметы въ согласіи съ дан-
нымъ сужденіемъ. Но тогда выйдетъ одно изъ двухъ: либо хотя и бу-
детъ существовать согласіе между данньшъ сужденіемъ и предметами,
изучаемыми при его помощи, да въ этомъ согласіи не окажется ни
малѣйшей завѣдомости для насъ, либо завѣдомошь ихъ согласія между
собой ггоявится не иначе, какъ при осуществлены перваго изъ двухъ
вышеуказанныхъ условій, такъ что мы будемъ ииѣть дѣло, опять таки,
"еъ нимъ же, но только в ъ осложненномъ видѣ. В ъ самомъ дѣлѣ: если мы
не сумѣемъ доказать, что означенное еогласіе даннаго суждения с ъ изучае-
мыми предметами, дѣйствительно, установленно предположенной нами „третьей
причиной", напр.—Богомъ, то хотя это согласіе, можетъ быть, и будетъ су-
ществовать, да въ немъ не будетъ н и к а к о й д ш ѣ д о м о с ш д л я насъ, а посему и
никакой годности для знанія. Если же мы_ішгажемъг-что согласіе между изу-
чаемыми предметами и яашимъ еужденіемъ, дѣйствительно, установлено предпо-
ложенной нами „третьей причиной", напр.—Богомъ, то, конечно, тотчасъ же
появится и завѣдомость_щзнаще_ннаго согласія. Но какой дѣяой? Той, что
изучаемые предметы, включая в ъ нихъ и предположенную нами „третью
причину", напр. — Б о г а , принудятъ,, именно—тртемъ озпаченнаго дока-
зательства по поводу этихъ предметовъ, наше сгіжденіе согласоваться
съ ними, такъ что мы снова будемъ имѣть дѣло съ осуіцествленіемъ пер-
ваго изъ двухъ вышеуказпнныхъ ѵсловій. В с я разница только в ъ томъ,
что прежде мы это условіе указали лишь въ самомъ общемъ видѣ, а т е -
перь мы его осложнили кое-какими подробностями, касающимися тѣхъ пред-
метовъ, которые привуждаютъ наше суждеяіе о нихъ согласоваться съ ними.
И, очевидно, у насъ получится тотъ же самый результате, какую бы при-
чину ни взяли мы подъ именемъ „третьей причины": будетъ ли то Вогъ,
какъ это мы дѣлали сейчасъ, или же надъиндивидуальноо созяадіе. о к о -
торомъ толкуютъ нѣкоторые послѣ-кантовскіе авторы, или идея, и н а ч е —
абсолютный духъ, Гегеля, міровая воля НІопенгауера, интуиция общихъ
реальностей I I . О. .Іосскаго (о чемъ см. выше стр. 3 5 6 ) и т. п. Вѣдь
въ только что изложенной разсужденіи В о г ъ служите всего лишь поясни-
тельнымъ примѣромъ, а вовсе не основаніемъ нашего доказательства, такъ
что послѣднее сохраняете свою силу при всякой предположенной намщ
„третьей п р и ч и н ! " * ) .
Надъиндивидуальнымъ сознаніемъ называютъ такое еознаніе, которое,
 Такимъ образомъ, ясно, что затдомая годность, какого бы то ни было,
суждеяія для знанія, дѣйствительно, йожетъ существовать не иначе, какъ
только при одномъ изъ двухъ вышеуказанных» условій. В м ѣ с т ѣ с ъ тѣмъ
ясно, что если у насъ рѣчь идетъ объ апріорпыхъ сужденіяхъ, то первое
изъ означенныхъ ^ѵсловій оказывается неприиѣнимымъ, В ъ самом» дѣлѣ:
если эти сужденія оттого согласуются съ изучаемыми предметами, что
послѣдніе принуждаютъ и х ъ къ такому согласію, либо_ путем» _нр_остой
установки данныхъ опыта, либо путемъ доказательствъ по поводу изучае-
мых» предметовъ, то это значит», что ѵпоиянѵшя сужденія уже оправдана
какимъ либо изъ этихъ путей, такъ что ихъ.щельзя считать а т р і о р р ѣ ш і ^
т. е. - хотя и завѣдомо годными для знанія, a тѣмъ не м е н ! А ншсегба не-
доказуемыми. Такимъ образомъ, одно изъ двухъ: или вовсе нельзя допускать
въ составѣ знанія апріорныя сужденія, или оюе, допуская ихъ, мы должны
согласиться, что они, дѣйствитвльно, принуждаютъ предметы, изучаемые
тш ііхъ шімтшг, подчташс&лжъ. каизишмнамъ, управ ляюшимъ этими
ггредметащ. ,Но если мы считаем» математику и естественный науки зна-
ніемъ, то, какъ мы видѣли па етр: 3 1 м ы логически обязаны
допускать в ъ ихъ с о с т а в ! , какъсамыя высшія основанія в с ! х ъ этихъ наукъ,
апріорныя сужденія. С л ! д . , если мы считаемъ математику и естествен-
ный науки знангемъ, то мы логически обязаны допускать, что апріор-
ныя сужденія (напр., принцип» причинности), действительно, принужда-
ютъ согласоваться съ ними предметы, изучаемые во всѣхъ означенныхъ нау
кахъ, какимъ-то путемъ заставляют» эти предметы подчиняться имъ (сужде-
ніямъ), какъ господствующим» над» ними законам», т. е. заставляют» означенные
предметы быть такими, какъ высказано в ъ этихъ сужденіяхъ (напр., застав-
ляют» въ нихъ все быть въ причинной зависимости отъ чего нибудь другого).
Т о т ъ путь, самый механизм», которымъ осуществляется такое господство
апріорныхъ сужденій надъ предметами, изучаемыми при ихъ иомоща, конечно,
очень интересен»; но намъ важно лишь то обстоятельство, что приходится
считать осуществимой подобную вла стк-аиріарныхъ сужірній надъ ііред-
зіетами, изучаемыми математикой и естествознаніемъ, коль скоро эти науки
считаются знаніемъ, а не совокупностью взглядов», основанных» на такихъ

оставаясь единым», пыъмъ оке еамымъ по своему числу, а не по одному лишь каче-
ству, присутствует» сразу во веѣхъ одушевленных» существах», так» что ду-
шевная жизнь каждаго изъ насъ служить всего лишь отдѣльнымъ преходя-
щим» и измѣнчивымъ проблеском» этого вѣчно существующаго и вѣчно не-
измѣннаго сознанія. А то, что представляет» себѣ это надындивидуальное
сознаніе, т. е. его представленія, и служить предметами, которые изучаются
индивидуальными сознаніями, такъ что годность для знанія сводится къ со-
гласію мыслей, существующих» въ нашихъ индивидуальных» сознаніяхъ съ
представленіями этого надъиндивидуальнаго сознанія. Гегель же подъ идеей
или абсолютным» духом» подразумѣваетъ по существу то же самое н а д ы н д и -
видуальное сознаніе. Только онъ не считает» себя вправѣ называть его со-
знаніемъ, такъ какъ оно, по его мнѣнію, сознаетъ самого себя лишь тѣмъ пу-
? емъ, что въ индивидуальных» сознаніяхъ оно приходит» къ порожденію гѳге-
левскаго ученія о немъ, при помощи котораго опознает» само себя; а безъ это-
го въ немъ еще нѣтъ знанія о немъ самомъ. такъ что оно еще не можетъ на-
зываться самосознаніѳмъ, а посему—и сознаніемъ.
сужденіяхъ, что послѣднія, чего добраго, и не согласуются съ изучаемыми
предметами?"
Т а к о в ъ выводъ, к ъ которому пришелъ и самъ К а н т ъ при помощи
соображений, очень с х о д н ы х ! , мѣстами почти дословно совпадающих!, съ
только что изложенными (6Mrr-flacapTT-+rolegoffl«aft-f - 3 К и прямѣчаніе к ъ
вену, дрд'-чсмъ сравн. I'ro+goitiCTW *§§• 9 , 1 0 и 11). Этотъ выводъ и
составляешь центръ тяжести всей гносеологіи Еанта: онъ то и при-
водите к ъ заключенію о невозможности метафизики в ъ видѣ знанія.
Поэтому не удивительно, что были философы, которые откровенно строили
метафизику, преклоняясь вмѣстѣ съ тѣмъ передъ Кантомъ и даже увѣряя
читателей, будто бы они остаются на п о ч в ! кантовской гноселогіи: онц
брали ее безъ этого вывода и выставляли, к а к ъ ея важнѣйшую часть,
вовсе не выясненіе условія завѣдомой годности апріорныхъ сужденій для
знанія, а ч т о нибудь другое, напр., ученіе о субъективности пространства
и временили т . н. Т а к ъ , напр., поступают! Шоненгауеръ, Гербартъ и
многіе другТеі В ъ дѣйствительности же у самого Канта ученіе о субъек-
тивности пространства и времени, а также и о субъективности всего, что
дано намъ в ъ пространств! и времени, становится в н о л н ! обязательным!
для читателя не иначе, какъ в ъ связи съ разсматриваемыиъ выводомъ,
не иначе, какъ в ъ в и д ! вытекающаго изъ него слѣдствія (о чемъ см.
сл!дующ. нарагр.). Доводы же, которыми оно у него подтверждается незави-
симо отъ этого вывода, таковы, что они свид!тельствуютъ только о возмож-
ности, только объ отсутствіи препятствій, но отнюдь не о неизбѣжноетн
считать пространство и время, а съ НИШИ И всѣ данныя опыта, какъ вну-
т р е н н я я , т а к ъ и вн!шняго, субъективными, т . е. всего лишь нашими не-
вольными представленіями о бытіи, а не самимъ истиннымъ бытіемъ, не
вещами в ъ с е б ! .

9. Три, важны хъ для вопроса о мѳтафизикѣ, сдѣдствія иэъ

условія завѣдомой годности апріорныхъ суждѳній длязнанія.
Если считать в м ! с т ! с ъ Кантомъ веши в ъ с е б ! нмчиненными каждому
изъ.. логическихъ з а к о н о в ! мышледіщ (какъ мы рѣшили дѣлать - o i û ^ m l
- е т р — И 8 8 ) , то изъ указаннаго в ъ § 8 этой главы условія завѣдомой год-
ности апріорныхъ сужденій для знанія вытекаютъ три слѣдствія, крайне
важныхъ для вопроса о возможности метафизики в ъ в и д ! знанія, именно:
1 — л о г и ч е с к а я необходимость считать в с ! предметы, изучаемые математикой
и естествознаніемъ, всего лишь нашими представлениями о бытіи или в е -
щ а х ъ , но отнюдь не истиннымъ бытіемъ или вещами в ъ с е б ! ; 2 — л о г и ч е с к а я
необходимость считать все истинное бытіе или вещи в ъ с е б ! исключительно
трансцендентными, весь же имманентый міръ состоящим! исключительно изъ
авленій, феноменов! или кажущагося бытія, но отнюдь не изъ ноуменовъ,
вещей в ъ с е б ! или истиннаго бытія; 3 — л о г и ч е с к а я необходимость считать
явнымъ произволом! ириміненіе апріорныхъ сужденій к ъ вещамъ в ъ с е б !
 зли истинному бытію. Подтвердишь и нояснимъ все это въ томъ же самомъ
порядкѣ, в ъ какомъ мы перечислили эти слѣдствія.
» F Если мы считает математику и естественныя пауки зна-
нгемъ, то вмѣстѣ съ тѣмъ логически обязаны считать всѣ изучаемые ими
предметы фи пространство, и время, и всѣ данныя опыта, какъ внѣш-
няго, такъ и внутренняго, т. е, даже самихъ себя, свое „Я" гі все
гпо, что сознается нами, какъ происходящее въ нашей собственной ду-
шевной- жизни) не вещами въ себѣ. не самимъ истиннымъ бытіемъ,
но нашими невольными представлениями о вещахъ или бытіи, изъ ко-
торыхъ (представлены), правда, многія (именно—данныя внѣшняго опыта,
а также пространство и время) кажутся намъ не . субъективными, ка-
ковы_ она въ дѣйствительности, а транссубъвктивнымъ бытіемъ, т. е
существующими независимо отъ тою, переживаются ли они нами
или иѣть. ( С р а в н и т ь — 2 4 А — 3 - 4 8 4 . В ъ самомъ дѣлѣ:
"Считая математику и естественныя науки знаніемъ, приходится,
какъ мы сейчасъ видѣли, допускать, что высшія основанія всѣхъ
этихъ наукъ, т . е. аиріоряЫя сужленія._ облздште_ силой иод чинят ь
себѣ_предметы, изучаемые во всѣхъ этихъ наукахъ, принуждаютъ и х ъ
быть такими, к а к ъ говорится в ъ означенныхъ сужденіяхъ. Но развѣ воз-
можно проявленіе такого дѣйствія нашихъ сужденій. т. е. нашихъ мыслей,
на вещи в ъ себѣ или истинное бытіе, коль скоро и оно подчинено закону
дротиворѣчія? Это было бы явной нелѣпостью, явнымъ противорѣчіемъ съ
понятіемъ истиняаго бытія или вещей в ъ себѣ; ибо подъ этими названіями
подразумевается бытіе, какъ оно существуетъ само но себѣ, независимо
ютеГтого, изучается ли оно нами или не изучается, мыслится ли или 1 не
мыслится, сознается ля или не сознается и т . п.; з д і с ь же Т о , какъ оно
существуетъ, оказалось бы въ зависимости отъ того, каковы наши суж-
денія, мысли, унотребляемыя нами въ видѣ высшихъ основаній математики
и естествознанія. Если законъ противорѣчія царетвуетъ и надъ истин-
нымъ бытіемъ или вещами въ себѣ, какъ мы это предполагаема вмѣстѣ
съ Кантомъ, то всѣ наши суокденія, въ томъ числѣ и служащія
высшими основаньями математики и естествознанія, могутъ приво-
дить къ согласью съ ними, принуждать быть такими, какъ въ нихъ
говорится, только паши же мысли, наши представленья о бьтіи или
вещахъ, но отнюдь не само истинное бытіе, не вещи въ себѣ, только
явленгя, феномены, а не ноумены. Такимъ образомъ, одно изъ двухъ: или
надо считать математику и естественныя науки отнюдь не зна-
ніемъ, а всего лишь систе ной взглядовъ, выведенныхъ ггзъ произвольныхъ
(именно —изъ апріорныхъ) сужденій, или же отказаться отъ обы-
вательского мнѣнія, будто бы предметами математики и естест-
вознанья служатъ вещи въ себгь, само истшпое бытге. В ѣ д ь если
считать эти предметы самимъ истиннымъ бытіемъ или вещами в ъ себѣ, то
тотчасъ же отпадаете всякая возможность осуществления того условія,
при которомъ только и могутъ апріорныя еужденія, вопреки своей недо-
казуемоети, обладать завѣдомой годностью для знанія, такъ что прииѣ-
неніе этихъ сужденій въ видѣ выешихъ основаній математики и естество-
знанія придется считать явнымъ произволомъ; а это значить, что придется
считать такимъ же произволомъ, но отнюдь не знаніемъ, и всю математику
съ естествознаиіемъ, какъ основанныя на явномъ нроизволѣ. ,
Однако, наши слова не слѣдуетъ понимать въ томъ смыслѣ, буд-
то бы, считая математику и естественныя науки знангемъ, необхо-
димо отрицать существованіе истиннаго бытія или вещей въ себѣ,
существованіе пространства и времени, независимыхъ отъ того, пред-
ставляются ли они намъ, какъ существующія, или нѣтъ и т. п. Н а -
нротивъ, все это, можетъ быть, и существуете, можетъ быть, даже
почти одинаково съ предметами математики и естествознаиія, именно:
можетъ быть, вещи в ъ себѣ отличаются отъ предметовъ математики и
естествознанія только тѣмъ, что в ъ первыхъ нѣтъ ни цвѣта, ни запаха,
ни вкуса и т . д . , словомъ—такихъ свойствъ, которыя для разныхъ людей
кажутся разными (ибо транссубъективное существованіе такихъ свойствъ
внесло бы противорѣчіе въ вещи въ себѣ, какъ это мы видѣли па стр. 2 7 1 ) .
За то, можетъ быть, во всѣхъ оетальныхъ отношеніяхъ вещи в ъ себѣ точь
въ точь таковы, какъ и предметы, изучаемые математикой и еетествознані-
емъ, такъ же протяженны и измѣнчнвы, находятся в ъ такомъ ж е (хотя
и не в ъ томъ же самомъ) нространствѣ и времени я т. п. B e e это остается,
хотя и не обязательным», а все таки возможнымъ, мыслимымъ, ибо ни-
сколько не противорѣчитъ ни тому заключение, что предметы математики и
естествознанія надо считать субъективными, т . е. нашими иредставлепіями,
которыя всего лишь кажутся предметами, данными намъ в ъ опытѣ неза-
висимо отъ того, представляются ли они вами или нѣтъ, ни тому условію,
при которомъ только и могутъ апріорныя сужденія быть завѣдомо годными
для знанія. П р а в д а , самъ Кантъ заключилъ, будто бы вещи в ъ себѣ н а -
ходятся внѣ пространства и времени/будто бы оба посдѣднихъ объективно
не су.щѳствуютъ. Н о это—ошибочное заключѳніе, при чемъ ошибка состоитъ
въ смѣшеніи незнанія, существуютъ ли пространство и время сами по
себѣ (независимо отъ того, что они невольно представляются намъ сущест-
вующими) с ъ знаніемъ, что они не существуюпгг сами по себѣ.
Но вмѣстѣ съ тѣмъ не слѣдуетъ думать. будто бы мы обязаны
допускать существованге вещей въ себѣ, объективнагѳ пространства,
времени u m. п. В ѣ д ь такое требованіе вовсе не вытекаете изь только
что указаннаго условія завёдомой годности апріорныхъ сужденій для зна-
нія. Поэтому, пока вопросъ о возможности метафизики в ъ видѣ знанія
еще не рѣшеиъ в ъ утвердительномъ смыслѣ, мы вправѣ допускать и ту
возможность, ч т о существуете только міръ явленій, т . е. нредставленій, и
больше ничего, при чемъ, они даже не принадлежать никакому трансцен-
дентному носителю, но образуютъ своими соединеніями другъ съ другомъ
самостоятельное цѣлое, обходящееся безъ всякаго носителя. ,
2. Если математика съ естественными науками считаются
знангемъ, то весь имманентный міръ долженъ считаться состоящимъ
 исключительно изъ явленгй, феноменовъ, т. е. изъ нашихъ невольныхъ
представлены о бытіи, вещи же въ себгь или истинное бытге должны
считаться исключительно трансцендентными, а отнюдь не имманент-
ными. В ѣ д ь , считая математику и естественный науки знаніемъ, прихо-
дится, к а к ъ мы сейчасъ видѣли, всѣ изучаемые ими предметы считать
всего лишь напиши невольными предетавленіями о вещахъ, явленіями, фе-
номенами, кажущимся бытіемъ, а не вещами в ъ себѣ или истиннымъ быти-
е м ! . Но при томъ широкомъ значеніи, какое мы постоянно приписываем!
слову „естествознаніе", если не дѣлаемъ особой ограничительной оговорки,
столь широкомъ, что иодъ него подходятъ наряду съ физикой, химіеи, біо-
логіей и т . и. и психологія, и лингвистика, и исторія и т . д., предметами
математики и естествознанія исчерпывается рѣшительно весь имманентный
шръ, такъ что послѣдній, очевидно, долженъ состоять исключительно изъ
нашихъ невольных! представленій или явленій, кажущагося бытія. Что же
касается истиннаго бытія или вещей в ъ себѣ, то нри такихъ условіяхъ имъ
не остается никакого мѣста в ъ имманентном! мірѣ, такъ что, если онѣ су-
ществуют!, то имъ приходится быть не иначе, какъ трансцендентными.
Прежде, именно—въ главѣ X I I I , когда мы исходили изъ выяснившейся
передъ шши еищіѣстности^рдч ипены ли вещи в ъ себѣ закону противо-
„рѣчія, мы, конечно, могли, по крайней м ѣ р ѣ — в ъ видѣ вѣры, считать ис
тинное бытіе и имманентным!, тожественнымъ сътѣми нредставленіяни, ко-
торыя составляют! предметы, изучаемые математикой и естествознаніемъ,
т. е. в ъ видѣ вѣры могли исповѣдывать, между прочимъ, и_ интуитввязмъ
Н . О. Досскаго (-еді^ объ этодъ г.тр 5>.7-.1~-97Д! ? 7 f i и г т і д ) Теперь же, когда
мы исходим! вмѣстѣ съ Еантомъ, изъ предположения, будто бы законъ проти-
ворѣчія царствуетъ и надъ всѣми вещами в ъ себѣ, мы принуждены для устра-
нения всякаго противорѣчія въ понятіи истиннаго бытія (о чемъ ем. с т р 2Z2)
считать его только трансцендентнымъ, а отнюдь неимманентнымъ. Повидимому,
это нротиворѣчитъ собственному же выводу Канта о полной непознаваемости
j ™ m ü 3 _ B ! _ c e 6 ! / но это противорѣчіе кажущееся, и оно легко устраняется
посредством! ограничительной оговорки, что вещи в ъ себѣ вподнѣ „ашш.3-
наваемы во всѣхъ остальныхъ.птнпшетяхъ. в ъ какихъ ихъ можно раз-
с.ѵатривать помимо необходимости считать ихъ трансцендентными. Поэтому
то, вѣроятно, никто никогда и не упрѳкалъ Канта в ъ подобном! нротиво-
рѣчіи, хотя вообще относились к ъ нему всегда в ъ высшей степени при-
дирчиво.
За то еще в ъ семидесятых! годахъ X I X столѣтія Лаасъ справедливо
указывал!, что вопросъ о всѣми допускаемомъ, какъ бы очевидное само
собой, предиоложеніи, будто бы п<;щ_ в ъ ..себѣ подчинены логическим!
з а к о н а м ! мышленія, заслуживает! самаго серьезнаго вниманія со сто-
роны всѣхъ противников! философскаго догматизма. И. И . Чаишинъ же
въ своей книгѣ „Законы мышленія и формы познанія" (вышедшей в ъ
Бпб. 1 9 0 7 г . ) показал^ что даже собственным посылки и выводы
Канта приводятъ в ъ отрицанію права считать вещи в ъ себѣ завѣдомо
подчиненными логичеекимъ законамъ мышленія. А все это, вмѣстЬ
взятое, доказываетъ необходимость разсмотрѣть эти законы съ гносеологической
точки зрѣнія также и вполнѣ самостоятельно, т . е. независимо отъ кан-
товскихъ доказательствъ и выводовъ, дабы узнать, не получатся ли тѣ же
самые выводы, какъ у Канта, еще другимъ путемъ, чѣмъ у него; ибо это
служило бы для нихъ новымъ подтвержденіемъ. В ъ дѣйствительностя такъ
дѣло и стоитъ, какъ мы убѣдились въ 5 І І І главѣ, съ тѣмъ лишь отли-
чіемъ отъ Канта, что отрицаніе всякаго метафизическаго знанія выходить
еще полнѣѳ, чѣмъ у него: о вещахъ в ъ себѣ нельзя рѣшить даже вопроса,
трансцендентны ли онѣ или имманентны ( т . в ы ш е - с т р Т 1 П + - ^ 2 х - 2 Е о г д а
намъ неизвѣстно, подчинены ли вещи в ъ себѣ каждому изъ логическихъ
законовъ мышлѳнія, то все наше знаніе, хоть к а к ъ нибудь, д а касающееся
истиннаго бытія, ограничивается словами: „ровно ничего не знаю и не
могу знать ничего другого, кромѣ этого незнанія" (см. отр, 2 6 9 ) . У Канта
же такое знаніе ограничивается слѣдующими словами: „о в е щ а х ъ _ в ъ себѣ
нельзя ничего знать, кромѣ^того, что если онѣ существуютъ. то онѣ насквозь
транспеиіентяы" (сравн. слѣдующій параграфъ).
3... Если вмѣстѣ съ Кантомъ исходить изъ предположенія, будто
бы вещи въ себѣ подчинены каждому изъ логическихъ законовъ мышле-
нгя, то логически обязательно считать явиымъ произволомъ примѣ-
неніе къ нимъ апріорныхъ сужденій. Другими словами: логически позво-
лительно примѣнять эти сужденгя только къ нашимъ представленьям
о бытіи, только къ явленіям*, а отнюдь не къ истинному быгпію, не къ
вещамъ въ себѣ. В ъ самомъ дѣлѣ: у насъ нѣтъ ровно никакихъ основаній
.считать вещи в ъ еебѣ подчиненными анріоряымъ сужденіямъ. И нечего
надѣяться доказать неизбѣжность подобнаго подчинения": такое доказатель-
ство было бы равносильно съ доказательствомъ самихъ апріорныхъ суждений:
ибо, доказавъ ихъ, мы тѣмъ самымъ доказали бы ихъ годность для знанія в ъ
примѣненіи ко всякому бтту подчиненному логичеекимъ законамъ мышлеиія.
Но апріорныя сужденія навсегда недоказуемы, а поэтому навсегда недоказуемо
и подчиненіе имъ вещей в ъ себѣ, хотя бы нослѣднія и подчинялись каж-
дому изъ логическихъ законовъ мышленія.
Конечно, крайне соблазнительно оправдывать примѣненіе анріорныхъ
сужденій к ъ вещамъ в ъ себѣ ссылкой на ихъ употребленіе в ъ математикѣ
съ естествознаніемъ. Но вѣдь въ математикѣ съ естествознаньем* при-
мѣненіе апргорныхъ сужденій оказывается логически позволительнымъ
только при такомъ условие, которое совершенно неосуществимо отно-
сительно вещей въ себѣ, коль скоро мы вмѣстѣ съ Кантомъ считаем*
ихъ подчиненными закону противорѣчія, именно—при условіи, чтобы
эти сужденія не сами доводились до согласія съ предметами, к ъ которымъ
мы ихъ принѣняемъ, но, наоборотъ, ..принуждали эти предметы согласоваться
съ ними (им^-етрг-іННІ); а это значить, что предметы, к ъ которымъ мы
примѣняемъ эти сужденія, должны быть не вещами въ себѣ, не
самимъ истиннымъ бытіемъ, а всего лишь нашими невольными представ-
леніями о вещахъ или бытіи (см. стр. 3 7 1 ) ; И все это вполнѣ осуще-
ствимо, легко можетъ оказаться .осуществленным» на дѣлѣ, когда рѣчь
идет» о математик! съ естествознаніемъ; но все это явно неосуществимо,
никоим» образомъ не можетъ быть осуществлено безъ грубаго нарушенія
закона противорічія, когда р і ч ь идет» о прим!неніи анріорныхъ сужденій
къ вещам» въ с е б ! . В ! д ь осуществленіе всего этого в ъ прим!неніи к ъ
вещам» въ с е б ! сводится къ тому, что посл!днія, т. е. вещи въ себѣ долж-
ны быть не вещами въ себѣ, но всего лишь нашими невольными иредставле-
ніями о вещахъ ( « т р г 3 7 Т ) Г Таким» образомъ, совершенно непозволительно
ссылаться на примѣръ математики и естествознанья для оправданія
примѣненія апріорныхъ сужденгй къ вещамъ къ себѣ.
В ъ заключеніе этого параграфа отм!тимъ, что д в а первых» изъ ука-
занных» сейчас» сл!дствій, очевидно, обязательны только в ъ томъ случа!,
если мы считаемъ математику и естественныя науки знаніемъ, так» что
два первыхъ слѣдствія, конечно, тоже служатъ условіями, при кото-
рыхъ всѣ эти науки могутъ считаться знаніемъ (но условіями—вывод-
ными, основное же состоит» в ъ условіи зав!домой годности апріорныхъ
еужденій для знанія). Третье же сл!дствіе, очевидно, сохраняет» свою силу
независимо отъ того, считаемъ ли мы математику и естественныя науки
знаніемъ или н ! т ъ , лишь бы мы считали истинное бытіе или вещи въ себѣ
подчиненными каждому изъ логических» законовъ мышленія, в ъ частности
же закону противор!чія. За то если эти науки считаются знаніемъ, стано-
вится еще болѣе зам!тной, боліе наглядной вся неизб!жность третьяго сл!дствія

10. Невозможность метафизики въ видѣ знанія.

/ / Иль трехъ слѣдствій, вътекающихъ изъ условія зазѣдомой годно-

сти апріорныхъ сужденгй для знаиія, которыя были только что указаны
въ предшествующем» параграф!, в ъ свою очередь, вытекаетъ полная не-
возможность метафизики въ видѣ знанія, какъ непосредственнаю,
такъ и опосредствованнаго, даже и в ъ томъ случа!, если истинное бытіе
подчинено каждому изъ логическихъ законовъ мышленія, именно:
Если мы считаемъ математику и естественныя науки знаніемъ,
то логически обязсты считать метафизику невозможной въ видіъ непо -
средственнаго знанія. Другими словами: если математика и естест-
венныя науки, действительно, принадлежать къ знанію, то это соз-
даетъ непреодолимое препятствге для метафизики быть непосредст-
веинымъ знаніемъ. В ъ самомъ д ! л ! : быть непосредственным» знаніемъ
значит» состоять изъ сужденій, оправданных» простой установкой дан-
ныхъ опыта. Н о если математика и естественныя наука, дѣяетзнгзльяэ,
Образуют» знаніе, то при проспит у с т а н о в к ! данныхъ опыта намъ всегда
придется и м ! т ь д!ло всего лишь съ нашими невольными представлеаіяма
о вещахъ или бытіи, всего лишь съ міромъ явленій, à не съ самим» ис-
 тиннымъ бытіемъ или міромъ вещей в ъ себѣ, т а к ъ какъ иослѣдній, при
означенном! условіи ( т . е. в ъ случаѣ принадлежности математики и есте-
ственныхъ наукъ в ъ знанію) долженъ считаться исключительно трансцендент-
н ы м ! , а весь имманентный міръ состоящим! только изъ нашихъ неволь-
н ы х ! иредставленій, изъ явленій или феноменов! (ем, ст-р. 3 7 3 ) . При
такихъ условіяхъ о томъ, каковы вещи в ъ себѣ, и даже о томъ, суще-
с т в у ю т ! ли онѣ, приходится всего лишь заключать по даннымъ опыта съ
помощью принципа причинности, подобно тому, какъ з а к л ю ч а ю т ! по з н а -
к а м ! или сигналам! о причинах!, заставляющих! существовать эти знаки.
Но такія заключенія МОГУТЪ относиться только К ! пплсрйткугапцз.инпму а
отнюдь не к ъ непосредственному знанію.
Но если мы считаемъ вещи въ себѣ подчиненными закону проти-
ворѣчія, то метафизику логически обязательно считать невозможной
и въ видѣ опосуедствоваинаго знангя. В ѣ д ь при этомъ условіи, какъ мы
только что убѣдились н а стр - & 7 4 г логически необходимо считать явнымъ
произволом! п^имѣненіе анріорныхъ сужденій къ вещамъ в ъ себѣ. А поэтому
и метафизика, если она в ъ своихъ, хотя бы и основанных!" на данныхъ
опыта заключеніяхъ о вещахъ в ъ себѣ, станете опираться на принципъ
причинности^)и дрѵгія анріорныя сужденія, должна считаться не знаніемъ,
но явно произвольнымъ""учешёмъ. Конечно, если бы для нодобныхъ заклю-
чений ей не было никакой надобности в ъ примѣненіи анріорныхъ сужденш
в ъ вещамъ в ъ себѣ, до, можетъ быть, т . е. чего добуаго, она и могла бы
считаться опосредствованным! знаніемъ. Н о такія заключенія настолько же
нуждаются в ъ апріорныхъ сужденіяхъ, к а к ъ и всякое основанное на дан-
ныхъ опыта опосредствованное знаніе. И нрѳждѳ всего они нуждаются в ъ
примѣненіи к ъ вещамъ в ъ себѣ_нринципа п^ичигаости: вѣдь рѣчь идетъ
какъ разъ о томъ, чтобы по міру явленій, разсматривая его, какъ сово-
купность сигналов! или знаковъ, заключить о нриродѣ міра вещей въ
себѣ, какъ о причинѣ существованія всѣхъ этихъ сигналов! или знаковъ.
Поэтому отсутствге права примѣнять прини/ипъ причинности и другія
апргорныя сужденгя къ истинному бытію въ корнѣ подрываетъ всякую
возможность метафизики въ видѣ опосредствованнаго знапія, дѣлаетъ
ее, съ логической точки зрѣнгя, настолько разнородной по сравненію съ
математикой го естешвознаніемъ, что уже никакъ нельзя, называя
математику съ естественными науками знанівмъ, называть и мета-
физику тѣмъ же самымъ именемъ: это была бы игра словами, ( с р а в т -
- © r p r ~ 2 S 8 + Знаніе только тамъ, г д ѣ нѣтъ произвола в ъ примѣненіи къ
дѣлу принципа причинности и другихъ апріорныхъ сужденій. <
К ъ только что сказанному не мѣшаетъ прибавить одно поясненіе,
именно: почему, говоря о томъ, что у метафизики нѣтъ и не можетъ быть
н и к а к и х ! основаній, которыя оправдали бы в ъ ней примѣненіе апріорныхъ
сужденій к ъ вещамъ в ъ себѣ, мы постоянно упоминаемъ + ^ г р и н ц и а ѣ :грг<-
М р т с т и " , но не о „принцип! причинной связи явленій природы", между
тѣмъ, какъ в ъ § 7 этой главы мы р!шили не разсматривать вопроса, к а -
 кой изъ этихъ принципов» должен» считаться апріорнымъ? Дѣло вотъ в ъ
чемъ: принцип» единообразия природы вмѣстѣ съ его частнымъ случаемъ
..принципом» причинной связи явленій природы" ^обладают» таким» содер-
жащем», которое ясно показывает», что ихъ-то во всяком» случаѣ непо-
зволительно примѣнять къ вещамъ в ъ себѣ, если бы даже и нашлись
основанія для подобнаго примѣненія апріорныхъсужденій. В ѣ д ь каждый изъ
нихъ говоритъ о связи одного изъ явленій природы съ какимъ либо дру-
гим» явленіемъ природы, т. е. о связи имманентного предмета съ имма-
нентиымъ же предметом», такъ ч т о въ принцип» „причинной связгі
явленгй природы" подъ словомъ „причина " позволительно подразумѣ-
ватъ только имманентную причину. Очевидно на основаніи этого прин-
ципа позволительно дѣлать какія либо заключенія только объ имманент-
ных» причинах». Вещи же в ъ себѣ трансцендентны, такъ что явно нелѣпо
примѣнять к ъ нимъ „принцип» причинной связи явленій природы": это
значило бы противорѣчить ихъ трансцендентности. Слѣд., в ъ иримѣненіи
къ вещамъ в ъ себѣ приходится пользоваться столь общимъ принципом»,
чтобы онъ говорил» не только объ имманентныхъ причинах», а Т а к ж е и
о трансцендентныхъ, т. е. . „дрияцжомъ причинности", а не „принци-
помъ причинной связи явленій природы" (сравн. стр. 3 6 5 ) .
Конечно, этимъ самымъ безъ всякаго изслѣдованія уже предрѣшается
вопросъ о содержали анріорныхъ сужденій, именно—въ томъ смыслѣ, что к ъ
нимъ причисляется „принцанъ причинности", а не принципъ единообразія
природы съ его частнымъ случаемъ, „принципом» причинной связи явленій при-
р о д ы " . Н о что же дѣлать? Безъ такого нредрѣшенія стало бы сразу оче-
виднымъ, что у метафизики не только нѣтъ основаній относиться к ъ міру
вещей в ъ себѣ, какъ къ причин» міра явленій, но даже нѣтъ основаній
допускать существованіе вещей в ъ себk. При разсмотрѣиіи же ..вопроса
о возможности метафизики въ вид» знангя, разумгьется, надо ставить
ее въ условія, наиболѣе благопріятныя для рѣшенгя этого вопроса въ
утвердителъномъ смыслѣ.
Еще одно замѣчаніе: многіе увѣрены, что вещи в ъ себѣ, хотя_не-
ііознаваемы, д а должны существовать, ибо явленія, будучи нредставленіями,
принадлежат» же какому нибудь носителю. Но мысль объ его необходи-
мости для нредставлевій составляет» одно изъ трехъ: или выдумку, поро-
ждаемую столь глубокими психологическими причинами, что трудно отъ нея
отдѣлаться; или одно изъ апріорныхъ сужденій; или законъ природы, дока-
зуемый, подобно всѣмъ ея законам», не иначе, цакъ съ помощью апріор-
пыхъ сужденій. Съ выдумкой. намъ незачѣмъ считаться; а во второмъ и
в ъ третьем» случаѣ мы не вправѣ прнмѣнять означенную мысль к ъ истин-
ному бытію ( « . стр.--ВТА^-слѣд.—не внравѣ настаивать на существо-
ваиіи вещей в ъ себѣ. И х ъ существованіе столь же непознаваемо, какъ и
ихъ природа. Можетъ быть, онѣ существуютъ, а можетъ быть, нѣтъ ровно
ничего, кромѣ замкнутаго въ самомъ себѣ міра явленій, т. е. лредставле-
ній, обходящагося безъ всякаго носителя J t e ^ - ^ t f r - B f T ) :
 ГЛАВА XVII.
Наши доподненія къ кантовской гносеологіи.
1. Защита метафизики съ помощью второго произвольного
допущенія. Метафизика, какъ гипотетическое дополнѳніе
къ знанію.
В ъ главѣ X V I мы ограничивались упрощенной передачей и комеяти-
рованіемъ главныхъ частей критической теоріи познанія, установленныхъ
самимъ Кантомъ. Н о его гносеологія нуждается, кромѣ углубленія, указан-
на™ въ гл. Х Щ , еще в ъ нѣкэторыхъ доиолнѳніяхъ, которыя намъ прихо-
дится сдѣлать тоже на свой страхъ. И в с ѣ эти дополнѳнія мы иостроимъ,
исходя изъ предположееіл, что математика съ естественными науками ( в ъ
широкомъ смыслѣ) безспорно составляютъ знаніе, и что рѣчь идетъ только
о томъ, можетъ ли метафизика когда нибудь сдѣлаться знаніемъ.
Метафизикѣ, конечно, не хочется быть в ъ корнѣ упраздненной в ъ
видѣ опосредствованна™ знанія, хотя она довольно легко мирится съ
невозможностью для нея быть непосредственнымъ знаніемъ. И вотъ, если
прежде она требовала, чтобы ей "позволили только одно произвольное до-
пущеніе—считать истинное бытіе подчиненным каждому изъ логическихъ
законовъ мышленія—подъ условіемъ не дѣлать больше никакихъ другихъ
прбизвольяыхъ допущеній ( m — с т р . -987+ то теперь она настаиваетъ,
чтобы рядомъ с ъ этимъ ей позволили еще одно столь же произвольное
допущеніе, именно—считать истинное бытіе подчиненнымъ также и апріор-
нымъ сужденіямъ, прежде же всего—принципу причинности. При этомъ
метафизика вполнѣ правильно подчеркиваете слѣдующее обстоятельство:
изъ изложенныхъ нами (»а_.йхр!„П-6-7- -и -слѣд.) соображеній объ условіяхг,
при которыхъ апріорныя сужденгя, дѣйствительно, выходятъ завѣ-
домо годными для знангя, вытекаетъ только, что остается навсегда
гцеизвѣстнымъ,согласуются ли вещи въ себѣ съ апріорными сужденіями,
или же нѣтъ, а вовсе не jno, чтобы навѣрное не было такого ео-
гласія, вовсе не то, чтобы стало уже извѣстнымъ неподчиненіе вещей
въ себѣ апріорнымъ сужденіямъ, Слѣд., предположение, что вещи
в ъ " себѣ подчинены апріорнымъ сужденіямъ, произвольно, но допустимо.
Правда, у самого Канта есть доказательство завѣдомой непримѣнимости
 апріорныхъ сужденій к ъ вещамъ в ъ себѣ; но оно основано на томъ оши-
бочномъ выводѣ, который онъ сдѣлалъ изъ необходимости считать дан-
ный намъ 'въ опытѣ пространство и время субъективными, именно—будто
бы вовсе нѣтъ транссубъективнаго пространства и времени, Йудто бы вещи
въ себѣ, навѣрноѳ, находятся внѣ всякаго пространства и времени (емт-объг
э т о г Б ^ Ш п г е - и а ^ ^ ч щ Г ^ Ѵ й ) . ' Д а и въ другихъ отношеніяхъ это доказатель-
ство (названное имъ ученіемъ о „схематизм! чистаго разума") содержите
въ с е б ! много спорнаго. Если же, заканчиваешь метафизика, ей будетъ
позволено означенное второе произвольное допущение, то во веіьхъ осталь-
Шсхъ отношеніяхъ она уже взаправду сдѣлается логически вполнѣ одно-
родной съ математикой и естествознаніемъ.
Чтобы поставить метафизику в ъ условія, наиболіе благопріятныя для
р!шенія в ъ утвердительномъ смысл! вопроса объ ея логической однород-
ности съ математикой и естествознаніемъ, уступимъ и требуемое ею второе
произвольное допущеніе. Но много ли она выиграете чрезъ него? В і д ь
вещи в ъ с е б ! трансцѳндентны, такъ ч т о _ ^ ц и т ь съ помощью принципа
причинности о томъ, каковы о н ! , можно только__въ__від! гипотезъ (т. е .
въ в и д ! догадокъ о скрытыхъ отъ" прямого наблюденія причинахъ имма-
нентнаго міра). Такимъ образомъ, если даже и допустить, что вещи въ
себѣ наряду съ каждымъ изъ логическихъ законовъ мытленія подчинены
еще апріорнымъ сужденіямъ, то метафизика оказывается возможной
'всего лишь въ видѣ гипотезъ ( в ъ узкомъ смысл! этого слова, о которомъ
ом*—етрг -2-9-2), а гипотезы знанія не составляютъ (ем-.-сгрт 2 9 3 ) ;
Правда, это обстоятельство не смущаете защитниковъ метафизики.
Они ссылаются на то, что естествознаніе тоже часто приб!гаетъ к ъ по-
мощи гипотезъ, при чемъ многія изъ нихъ съ теченіемъ времени превра-
щаются в ъ знаніе, и в м ! с т ! съ т ! м ъ они вполн! в ! р н о подчеркиваютъ,
что у самого Канта нѣтъ доказательства, что ни одна изъ метафи-
зическихъ гипотезъ не можетъ превратиться въ знаніе даже и въ от-
даленномъ будущемъ. Изъ этого защитники метафизики выводятъ та-
кое заключепіе: надо не прекращать метафизическихъ изслѣдованій,
хотя въ настоящее время, когда еще нѣтъ никакого метафизического
знангя, они, конечно, принуждены ограничиваться только тѣмъ, чтобы
изо всѣхъ возможныхъ метафизическихъ гипотезъ выбрать, и самымъ
подробпьшъ образомъ разработать паиболѣе вѣроятную, такъ чтобы
при первой же возможности превратить ее въ знаніе; до той же
поры метафизика будетъ служить гипотетическимъ дополненгемъ и
завершеніемъ знангя, т. е. совокупностью гипотезъ, логически вполнѣ
равноправныхъ со всѣми остальными научными гипотезами и назна-
ченныхъ для того, чтобы придать знанію цѣльностъ и закругленность.
Этотъ взглядъ на метафизику, какъ на „гипотетическое дополненіе к ъ
знанію", т . е. какъ на дополненіе, состоящее всего лишь изъ гипотезъ, но
такихъ, которыя логически равноправны со всіми неметафизическими г и -
потезами, а и з ъ метафизическихъ отличаются наибольшей в!роятноетью,
теперь широко распространен», но онъ глубоко ошибоченъ: метафизи-
ческія гипотезы не могутъ считаться логически равноправными съ не-
мет афи зическим и ; ибо, во первыхъ, ни одна изъ метафизическихъ гипо
тезъ никогда не можетъ превратиться въ знаніе, гг.цху^торыхъ, ме-
тафизическгя гипотезы не могитъ отличаться другъ отъ друга разными
степенями вѣроятности. А все это, между тѣмъ, доступно для не-
метафизическихъ гипотезъ, такъ что въ то время какъ неметафизи-
ческія гипотезы могутъ быть и реальными, а не только рабочими
(т. е. многія изъ нихъ позволительно выставлять съ надеждой, что съ те-
ченіемъ времени онѣ превратятся въ знаніе, а до той поры, дѣйствительно,
могутъ служить наиболѣе вѣроятнымъ дополненіемъ к ъ нему), метафизиче-
скія гипотезы позволительны въ составѣ знанія (о в ѣ р ѣ пока еще умал-
чиваем»), какъ всего лиіиь рабочія ( т . е. к а к ъ всего лишь вспомогатель-
ное средство или вспомогательное орудіе для разработки з н а н і я ) ^ ^

2. Недоказуемость навсегда всѣхъ метафизическихъ

гипотезъ.
Говорить о метафизическихъ гипотезахъ, это то же самое,
что говорить о тршсцендетпныхъ, а говорить о нвметафизическихъ—
то же, что объ имманентныхъ (сравн. стр. 3 7 2 и 371TJ. Вспомним» же и
разсмотримъ т ѣ пути, которыми только и могутъ гипотезы, какія бы то ни
было, превращаться въ знаяіе (см,—стр.. 2 9 3 — 2 9 5 ) . Оказывается,, что
ни одинъ изъ тѣхъ трехъ путей, которыми гипотеза могла бы пре-
вратиться въ знаніе, иеосуществимъ въ примѣненіи къ метафизиче-
скимъ гипотезамъ, такъ что послѣднія принуждены оставаться на-
всегда недоказуемыми, а метафизика—состоящей только изъ гипотезъ,
а не изъ знанія. В ъ самомъ дѣлѣ: ,
Первый изъ указанных» на—стр: 2М4- путей, и м е н н о — о г г р а в д а н і е
простой установкой: данныхъ опыта существованья той скрытой при-
чины, которая допускается въ нашей . гипотез», явно неосуществим» по
самому понятію метафизической гипотезы. В ѣ д ь въ ней говорится о к а -
кой либо тралюуепдентту иричинѣ, предположеніе же существовали по-
слѣдней, разумѣется, не можетъ быть оправдано простой установкой дан-
ныхъ опыта; ибо в ъ опытѣ намъ приходится имѣть дѣло только съ имма-
нентными предметами (ср стр у
Почти также легко удостовѣриться, что в ъ примѣненіи к ъ метафизи-
ческим» гипотезамъ неосуществим» д путь прямого доказательства, т. е.
путь, состоящій въ томъ, чтобы доказываемая гипотеза была выведена,
к а к ъ слѣдствіе, прямо ( а не апагогически) вытекающее изъ накодивша-
гося до той доны знанія (шнпщггЧНИЗфг Нужно только не упускать изъ
виду, ч т о знанія метафизического еще нѣтъ никакого (какъ съ этимъ
согласны и т ѣ , кто защищает» метафизику в ъ видѣ гипогпетическаго до
полненія в ъ знанію), а существуют» пока однѣ лишь иетафизическія ггто-
 тезы, и что рѣчь идетъ, именно, о томъ, возможно ли метафизическое
знаніе. Отсутствіе же готоваго метафизическаго знанія дѣлаетъ неосущѳ-
ствимымъ путь прямого доказательства метафизическихъ гипотезъ, какъ бы
ни расширялось имманентное знаніе. Дѣло в ъ томъ, что для прямого д о -
казательства гипотезы надо вывесть ее, какъ слѣдствіе, прямо ( а не а п а -
гогически) вытекающее изъ того знанія, которое уже накопилось в ъ н а -
шихъ рукахъ, при чемъ это необходимо дѣлать нри помощи силлогизмовъ,
такъ какъ только они одни и расширяюсь наше знаніѳ, только они одни
и способны превращать доказываемый догадки в ъ знаніе. В ъ силло-
гизмахъ же правильный выводъ можетъ состоять только изъ такихъ
лонятій, которыя встрѣчаются и в ъ посылкахъ. . Еели же у насъ еще
нѣтъ метафизическаго, т . е. трансцендентного знангя, то посылки нашихъ
силлогизмовъ будутъ состоять изъ однихъ лишь имманентныхъ понятій: в ъ
нихъ будетъ говориться только объ имманентныхъ предметахъ. А изъ та-
кихъ посылокъ, по только что указанной иричинѣ, конечно, нельзя пра-
вильно получить никакого вывода, говоря щаго о трансцендентныхъ пред-
метахъ, т . е. никакихъ выводовъ, в ъ составь которыхъ входили бы транс-
цендентный ионятія; а поэтому и нельзя разсматриваемымъ путемъ пра-
вильно превратить в ъ знаніе ни одной изъ метафизическихъ гипотезъ,.
Иное дѣло, если б ы j y g e c r a o B a i o метафизическое знанге: изъ него, или
же изъ его соединенія съ имманентнымъ знаніемъ, конечно, можно было бы
правильно получить новые трансцендентные выводы и такимъ путемъ до-
казать какую либо метафизическую гипотезу. Но коль скоро сами же наши
противники говорятъ, что еще нѣтъ метафизическаго зяанія, то какъ бы
ни расширялось имманентное знаніе, изъ доставляемыхъ имъ посылокъ можно
получить метафизическій выводъ, т. е. формально правильно доказать какую
либо метафизическую гипотезу, только той цѣной, чтобы исподтишка подсунуть
в ъ наше доказательство какую нибудь произвольную метафизическую предпо-
сылку, облыжно выставивъ ее въ видѣ знанія, т. е. цѣной ошибки petitio principii.
Такимъ образомъ, пока нѣтъ готоваго метафизическаго знангя, ло-
гически неосуществимо прямое доказательство метафизическихъ гипо-
тезъ, т. е. логически невозможно появленіе метафизическаго знангя съ
полющъю метода прямыхъ доказательствъ. (
Остается лишь разсмотрѣть дуть апагогическаго доказательства гидо-
тезъ (-см.-©--- ш щ т щ р л ^ ф , 4 ) . Онъ долженъ состоять в ъ томъ, чтобы опрю
вергнуть всѣ мыслимыя, всѣ, какія только логически допустимы (ка-
тя только можно придумать безъ нарушенгя закона противорѣчія),
метафизическія гипотезы, назначенный для объясненгя какой либо группы
фактовъ, кромѣ одной, и этимъ самымъ доказать ее. Н о , пока нѣтъ
готоваго мегпафизическаго знангя, логически неосуществимо опроверженге
какой бы то ни было метафизической гипотезы, если только въ поня-
ты той трансцендентной причины, существованіе которой допускаешь
эта ггтотеза, иѣтъ внутренняго противорѣчія (а этого, разумѣется,
не позволить себѣ ни одна гипотеза); а поэтому, пока нѣтъ готоваго
 метафизическаго знанія, логически неосуществимо превращеніе мета-
физическихъ гипотезъ въ знаніе путемъ апагогическагодоказателъапва^
Чтобы удостовѣриться в ъ этомъ обратимъ вниманіе на то обстоя-
тельство, что если въ понятіи той трансцендентной причины, существова-
ние которой допускаете , метафизическая гипотеза, нѣтъ внутренняго нро-
тиворѣчія ( а этого, повторяем!, конечно, не позволите себѣ ни одна
гипотеза), то пока нѣтъ готовагд метафизическаго знангя, нечѣмъ боль
ше опровергать данную метафизическую гипотезу, кромѣ какъ либо
путемъ обнаружены. ея непригодности къ полному объяснепію тѣхъ
фактовs, ради которыхъ она придумана, либо чрезъ обнаруженіе . въ
ней какихъ нибудь противорѣчгйщъ данными опыта. Конечно, если бы
у насъ было готовое метафизическое знаніе, то можно было бы опровер-
гать метафизическія гипотезы также и черезъ обнаружение ихъ противо-
речия с ъ щ ш ь ъ ; но коль скоро нѣтъ такого знанія, то, очевидно, не можетъ
быть никакихъ другихъ средствъ для опроверженія метафизических! гипо-
тезъ, кромѣ только что у к а з а н н ы х ! . Но пока нѣтъ метафизиче-
скаго знамія, эти средства оказываются неосуществимыми въ примѣ-
неніи къ метафизическимъ гипотезамъ, хотя вполнѣ осуществимы въ
примѣненіи къ имманентнымъ, причемъ здѣсь ихъ осуществимость
обусловлена тѣмъ, что имманентное знанге уже существует. Вник-
немъ, почему его существованіе дѣлаетъ эти средства осуществимыми в ъ
примѣненіи к ъ имманентнымъ гипотезам!, и тогда станетъ яснымъ, ч т о ,
пока нѣтъ метафизическаго знанія, они должны оставаться неосуществимыми
въ примѣненіи к ъ метафизическимъ. *
Оттого, что существуешь имманентное знанге, намъ въ большегі
или меньшей степени уже извѣстно относительно той скрытой отъ
прямого наблюденія причины, о которой говорится въ имманентной
гипотезѣ, какія именно слѣдствія она должна производить въ силу
законовъ природы. Поэтому, съ одной стороны, мы вправѣ приписы-
вать этой причинѣ ТОЛЬКО тѣ слѣдствія, которыя требуются отъ
нея законами природы, а не такія, которыя намъ самимъ были бы
желательны для объясненія данныхъ въ опытѣ фактовъ; съ другой же
стороны, мы обязаны приписывать ей ВСѣ Щь слѣдствія, которыя
требуются отъ нея законами природы, независимо отъ тою, нужны ли
они для объяскенія тѣхъ фактовъ, ради которыхъ составлена наша
гипотеза, или не нужны. Напр., когда Леверье для объясненія особенно-
стей движенія Урана допустилъ сущѳствовавіе никѣмъ незамѣчаемой пла-
неты, находящейся на предположенном! имъ разстояніи отъ солнца и
имѣющей предположенную имъ величину массы, словомъ—допустилъ суще-
ствование Нептуна, то онъ не внравѣ былъ приписывать Нептуну все то,
что ему самому хотѣлось бы для объяснеяія движеній Урана; но онъ
имѣлъ право приписать Нептуну только такое притягательное дѣйствие
на Уранъ, которое по закону Ньютона должно быть у Нептуна, а никакъ
не больше и не меньше этого. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ нз вправѣ былъ огра-
 аичиться тѣмъ, чтобы приписывать Нептуну цритягательныя дѣйствія всего
лишь на У ц а н ъ , т . е. онъ не вправѣ былъ приписывать существованію
Нентѵна только такія слѣдствія, которыя были нужвы ему для объясненія
движеній Урана. Напротивъ, рядомъ съ ними онъ обязанъ былъ припи-
сать Нептуну и всѣ требуемыя закономъ Ньютона отъ этой планеты при-
тягательныя дѣиствія на остальныя планеты, хотя они вовсе не нужны
для объясненія т ѣ х ъ фактовъ, ради которыхъ была придумана гипотеза
существованія Нептуна (т. е . для объясненія особенностей движенія Урана).
А тещрь уже_ не трудно понять, ч т о существование имманентнаго
зяанія дѣлаетъ осуществимыми в ъ примѣненіи къ имманентнымъ гипотезамъ
тѣ средства опроверженія, о которыхъ у насъ идетъ рѣчь, отсутствіе же
готоваго метафизическаго знанія обусловливаете, напротивъ, ихъ неосуще-
ствимость в ъ примѣненіи в ъ метафизическимъ гипотезамъ, именно:
}/ Вопервыхъ, легко можетъ случиться, что тѣ слѣдствія существо-
вал скрытой причины, предполагаемой въ имманентной гипотезѣ, ко-
торыя одни только и позволяет имманентное знаніе приписать этой
причини, т. е. которыя одни только и могутъ быть произведены по-
слѣдней по законамъ природы, окажутся недостаточными, чтобы объ-
яснить кате лгібо новые факты, открытые въ той области, для объясне-
нія которой и придумана эта гипотеза. А мы, между тпмъ, не импемъ
права приписать этой причини все, что намъ понадобится для этого
объяснения. И придется „нашу гипотезу считать опровергнутой чрезъ обна-
руженія ея непригодности к ъ полному объяснен™ тѣхъ фактовъ, ради ко-
торыхъ~ояа придумали Напр., если мы допустимъ гипотезу Тихо де Браге
( г ^ " 1 ) т н е й стр. 2 М ) 7 то предполагаемой ею причин! кажущихся движе-
ний солнца и другихъ св!тилъ по небесному своду имманентное знаніѳ по-
зволяете приписывать в ъ в и д ! производимыхъ ею ел!детвій только всѣ
кажущіяся движенія солнца и планетъ, д а еще суточный движенія ненод-
вижныхъ з в ! з д ъ . Н о оно отнюдь не позволяете приписывать этой при-
ч и н ! явленіе годового паралакса ненодвижныхъ з в ! з д ъ , т . е. того обстоя-
тельства, что неподвижная з в ! з д а в ъ разное время года видна въ ту же
самую часть сутокъ, напр.—ровно в ъ полночь, не в ъ одномъ и томъ же
направленіи о т ъ насъ, при чемъ степень перем!ны этого наиравленія
(всегда—очень малая) оказывается не одинаковой у разныхъ ненодвиж-
ныхъ з в ! з д ъ . ( К а к ъ изв!стно, это явленіе происходить отъ того, что
земля, предполагаемая в ъ гипотез! Тихо де Браге неподвижной, на самомъ
д ! л ! находится всл!дствіе ея врашенія вокругъ солнца, в ъ разное время
года въ разныхъ м!стахъ пространства. З д ! е ь повторяется такое же точно
авленіе, какъ если мы, глядя на неподвижные предметы, находящіеся за
окномъ, в ъ то же время ходимъ кругомъ по комнат!: тогда одинъ и тотъ
же предметъ изъ числа находящихся з а окномъ виденъ с ъ разныхъ м!стъ
комнаты не в ъ одинаковомъ направленіи отъ насъ, при чемъ степень пе-
рѳм!ны этого направленія бываете т ! м ъ большей, ч ! м ъ ближе этотъ пред-
метъ к ъ окну). Я мы не в п р а в ! сказать: „пусть т ! же самыя движѳнія
 солнца и другихъ свѣтилъ вокругъ неподвижной земли, которыя допускаются
гипотезой Тихо де Браге, служатъ вмѣстѣ съ тѣмъ и причиной годового
паралакса неподвижныхъ з в ѣ з д ъ " ; ибо имманентное знаніе ясно показы-
ваете намъ, что эта причина не можетъ произвесть в ъ неподвижныхъ
звѣздахъ такого явленія: нѣтъ такихъ законовъ природы, подъ вліаніемъ
которыхъ годовой паралаксъ неподвижной звѣзды оказался бы слѣдствіемъ
движевія солнца и другихъ свѣтилъ вокругь неподвижной земли. Такимъ
образомъ, приходится гипотезу Тихо де Браге считать непригодной к ъ
полному объясненію т ѣ х ъ фактовъ, ради которыхъ она придумана. О н а
назначена для объясненія перемѣнъ в ъ расположении свѣтилъ по небесному
своду, которыя наблюдаются нами и въ теченіи сутокъ, и в ъ болѣе про-
должительные сроки; но она объясняете только т ѣ изъ нихъ, которыя были
извѣстны уже при построѳніи этой гипотезы, и непригодна к ъ объяснению
перемѣнъ, открытыхъ послѣ Тихо де Б р а г е .
Но ничего подобного не можетъ случиться съ метафизическими
гипотезами, пока иѣтъ метафизическаго знангя: пока его пѣтъ, передъ
нами полный просторъ приписывать предполагаемой нами трансцен-
дентной причинѣ, въ видѣ производимыхъ ею слѣдствій, все, чгпо по-
надобится для полного объясненгя тѣгъ фактовъ, ради которыхъ при-
думана наша гипотеза. В ѣ д ь пока нѣтъ метафизическаго знанія, намъ
ровно ничего неизвѣстно ни объ этой причинѣ, ни "вообще о трансценден-
номъ мірѣ, а поэтому нѣтъ и не можетъ быть никакихъ указангй на
тѣ слѣдствія предполагаемой нами трансцендентной причины, ко-
торыя одни только и могли бы производиться ею. Относительно той скрытой
причины, о которой говорится в ъ какой нибудь имманентной гипотезѣ,
оттого существуютъ подобная указания, что есть имманентное званіе,
т. е. намъ уже извѣстны, хотя бы отчасти, законы, управляющие имманент-
нымъ міромъ; а каждая имманентная причина, конечно, можетъ производить
только такія слѣдствія, которыя требуются отъ нея этими законами. З а -
коны же, управляющіе трансцендентнымъ міромъ, намъ еще совершенно не-
извѣстны; слѣд., в ъ метафизическихъ гипотезахъ не можете быть ника-
кой рѣчи о тѣхъ ограниченіяхъ, съ которыми мы сталкиваемся въ имманент-
ныхъ. А нри такихъ условіяхъ, очевидно, нѣтъ ни малѣйшихъ препят-
ствгй приноравливать любую метафизическую гипотезу ко всѣмъ безъ
исключенія открыгпіямъ в ъ той области фактовъ, для объясненія которой
она построена: стоитъ только по мѣріъ открытія какихъ либо новыхъ
фактовъ дѣлать дополнительный предположенія, что та причина, о
которой говорится въ нашей гипотезѣ, производить гпакже и эти
факты на ряду съ тѣми, которые были ей приписаны еще раньше, такъ
что эта гипотеза никогда не можетъ быть уличена в ъ непригодности к ъ
полному объяснѳнію т ѣ х ъ фактовъ, ради которыхъ она придумана.
Н а п р . , допустимъ, что мы объяснили рѣзкое отличіе душевныхъ явленій
отъ в с ѣ х ъ тѣлѳсныхъ тѣмъ, что первыя производятся особымъ трансцендентнымъ
носителемъ, нисколько непохожимъ на матерію, именно—душой, а исихофи-
зіологія поел! того открыла, что у каждаго душевнаго явленія есть своя
тѣлесная сторона, т. е. что каждое изъ яихъ возникает! не иначе, какъ
въ связи съ возникновеніемъ строго онредѣленнаго тѣлеснаго явленія,
происходящая въ головномъ мозгу. Тогда мы легко можемъ прино-
ровить гипотезу существованія души къ этому открытію при помощи слѣ-
дующаго дополнительнаго предположенія: пока мы живы, душа соединена,
связана съ тѣломъ, поэтому, пока мы живы, она рождаетъ каждое душевное
явленіе не иначе, какъ в ъ связи или в ъ соединены съ тѣломъ, такъ что
душевное явленіе должно возникать не иначе, какъ въ связи съ опродѣ-
леннымъ тѣлеснымъ. И пока у насъ нѣтъ ровно никакого метафизическаго
знанія, не можетъ быть никакихъ нренятствій для, подобныхъ дополни-
тельных! предположеній, такъ что гипотеза существованія души никогда
не можетъ быть опровергнута чрезъ обнаруженіе ея непригодности к ъ пол-
ному объясненію фактовъ душевной жизни.
Опроверженіе метафизических! гипотезъ этимъ путемъ было бы воз-
можно не иначе, кккъ нри томъ условіи, чтобы у насъ в ъ рукахъ было
готовое метафизическое знанге, а не однѣ только м е т а ф и з и ч е с і т Ш г о Ш в з ы .
При отсутствіи же такого знанія наша гипотеза вслѣдствіе накопленія в ъ
ней дополнительных! предположеній можетъ сдѣлаться сложной, трудной,
а поэтому мало полезной или даже вовсе безнолезной, если употреблять ее,
какъ рабочую, но не опровергнутой.
Впрочемъ, есть люди, увѣренные, будто бы каждая метафизическая
причина можетъ производить только такія слѣдствія, которыя уже нодра-
зумѣваются в ъ этой яричинѣ, логически вытекаютъ изъ нея, такъ что,
по ихъ мнѣнію, въ истинномъ бытіи существуют! только чисто логичеекія
связи причины съ слѣдствіемъ. Конечно, это—всего лишь нредразсудокъ,
котораго ровно ничѣмъ нельзя доказать, нредразсудокъ—сильно распро-
страненный, но далеко не общераспространенный. Напротивъ: многіе мета-
физики безъ церемоніи допускаютъ, что душа формирует! или организует!,
т. е . устраиваетъ тѣло, какъ орудіе или органъ для проявленія своихъ
дѣйствій во внѣжнемъ, матеріальномъ мірѣ; a вѣдь это вовсе не подразу-
мѣвается в ъ понятіи души, отнюдь не вытекаетъ изъ его содержанія. Намъ
придется подробно разсмотрѣть означенный нредразсудокъ в ъ параграфах!
6 — 9 этой главы, посвящевныхъ к р и т и к ! раціонализма, и тогда мы удо-
стов!римся в ъ его ложности. Теперь же намъ достаточно подчеркнуть, что
его никакъ нельзя доказать. Поэтому н ! т ъ никакихъ пренятетвій допу-
скать в ъ в и д ! слѣдствій, нроизводимыхъ любой метафизической причиной,
все, что понадобится для приноровленія гипотезы существованія этой при-
чины в ъ объясненію новыхъ открытій.
Далѣе: легко можетъ случиться, что тѣ слѣдсщвія сущест-
вованія скрытой имманентной причины, предполагаемой въ нашей
іипотет, которыя имманетное знанге принуждаетъ насъ приписы-
вать этой причить независимо отъ того, нужны ли они для объяс-
ненія тѣхъ фактовъ, ради которыхъ придумана наша гипотеза, ока-
lb
жутся въ щютиворѣчіи съ данными опыта; тогда, разумѣется, такая ги-
потеза выйдетъ опровергнутой чрезъ обнаруженіе в ъ ней этого противорѣчія.
Напр., изъ гипотезы Тихо де Браге на основаніи законовъ колебанія маят-
ника вытекаетъ такое слѣдствіе: если мы заставишь маятникъ колебаться
въ плоскости меридіана, то и дальнѣйшія его колебанія должны происхо-
дить не иначе, какъ в ъ этой же самой плоскости; ибо но законамъ, управ-
ляющимъ колебаніями маятника, каждое нослѣдующее колебаніѳ происхо-
дить въ той же самой плоскости, к а к ъ и предшествующее. (Плоскость же
меридіана, по г и п о т е з ! Тихо де Браге, должна оставаться неподвижной,
такъ какъ сама-то земля предполагается в ъ этой гипотез! неподвиж-
ной. В ъ дМствительности жо обнаружилось (было доказано извѣст-
нымъ опытомъ Фуко), что нашъ маятникъ съ каждымъ колебаніемъ отсту-
паете все больше и больше отъ плоскости меридіана. Т а к и м ъ образомъ,
гипотеза Тихо де Браге опровергается, между прочими также и путемъ
обнаруженія ея противор!чія съ данными опыта. Но почему она впадаете
въ такое противор!чіе? Почему она не въ состояніи его изб!жать? Э т о —
потому, что существованіе имманентного знанія принуждаете насъ приписы-
вать скрытой причин!, о которой говорится въ разсматриваемой гипотез!,
не одни только сл!дствія, необходимыя для объясненія т ! х ъ фактовъ, ради
которыхъ придумана эта гипотеза, но также еще рядъ другихъ сд!детвій,
независимо отъ того, нужны ли они для упомянутаго объясненія или н ! т ъ ,
а значить, независимо и отз того, подтверждаютъ ли они ее или опро-
вергаютъ.
Но пока нѣтъ метафизическаю знангя, ничего подобнаго не мо-
жетъ случггтъся съ метафизическими гипотезами. Коль скоро нѣтъ
метафизическаго знанія, то и не можетъ быть никакихъ основаній,
принуждающихъ насъ приписывать существовать) той трансцендентной
причины, о которой говорится въ нашей гипотезѣ, наряду съ слгьд-
ствгями, необходимыми для объяснения фактовъ, ради которыхъ прид
мана эта гипотеза, ещё какія нибудь другія слѣдспгвія. Если бы су-
ществовало готовое метафизическое знаніе, то, конечно, оно могло бы
иногда принудить насъ допускать такія, ненужный д л я нашихъ ц!лей,
сл!дствія, подобно тому, какъ имманентное знаніе принуждаете к ъ этому
въ имманентныхъ гипотезахъ; но при отсутствіи метафизическаго знанія
неоткуда взяться такому принужденію. Сл!д., пока н ! т ъ готоваго метафи-
зическаго знанія, каждая метафизическая гипотеза легко можетъ быть з а -
страхована отъ появленія въ ней противор!чій съ данными опыта; ибо
ничто не препятствуете намъ предполагать въ ней относительно допускае-
мой ею трансцендентной причины гполько то, что необходимо для объяс-
н е н а т ! х ъ фактовъ, ради которыхъ она построена, и ограничиваться од-
нимъ лишь этимъ, т . е. не предполагать объ этой причин! ничего дру-
гого. Такимъ образомъ, если въ метафизической ггтотезѣ и появятся
какгя либо противорѣчія съ данными опыта, то это будетъ свидѣ-
тельствовать только о томъ, что той трансцендентной причинѣ д
 которой говорится въ этой гипотезѣ, приписано что нибудь лишнее,
'т. е. ненужное для полнаго объясненгя тѣхъ фактовъ, ради которыхъ
придумана наша гипотеза, и что это лишнее должно быть устра-
нено изъ нея, такъ что сама то она, все таки, останется неопроверг-
иузтй.
Н а up., если мы хотимъ объяснять факты душевной жизни сущест-
BORftHiflMT. души- то, пока нѣтъ~метафизическаго знанія, нѣтъ ни малѣй-
шаго пренятствія предполагать о душѣ только то, что нужно д л я подоб-
ныхъ объясненій, и, кромѣ этого, не предполагать ничего другого. Но, ко-
нечно, если бы мы допустили относительно души что нибудь лишнее, не-
нужное для полнаго объясненія душевной жизни, то могли бы впасть в ъ
нротиворѣчіе съ данными опыта. Напр., допустимъ, что душа не просто
невѣсома, т . е. не просто лишена одного изъ обычныхъ свойствъ тѣлъ,
но обладаете противоположным?» своиствомъ, именно отрицательнымъ в ѣ -
•сомъ. Это значите, что, в ъ противоположность тѣламъ, она не падаете на
землю, но стремится отъ земли кверху. Такое предположѳніе, если его
ввести в ъ составъ гипотезы существованья души, конечно, принуждаете ее
нротнворѣчить даннымъ опыта, потому что послѣднія свидѣтельствуютъ,
что наше т ѣ ю но дѣлается тяжелѣе послѣ смерти; а это должно бы быть,
если бы душа обладала отрицательнымъ вѣсомъ, потому ч т о , пока она
была соединена съ тѣломъ, соединеніе ея отрицательна™ в ѣ с а съ положи-
тельньшъ вѣсомъ тѣла принуждало бы послѣдаее казаться легче, чѣмъ
•сколько оно вѣситъ в ъ дѣйствительности. (Стренленіе души отъ земли
увлекало бы до нѣкоторой степени и соединенное съ ней тѣло). Но ііред-
положеяіе отрицательна™ вѣса в ъ душѣ, конечно, вовсе не нужно' для
объясненія душевной жизни. Оно можетъ быть устранено изъ гинотезы
существования души, такъ что в ъ этой гипотезѣ не будетъ никакихъ нро-
тиворѣчій съ данными опыта, и она, по прежнему, станете неопровержи-
мой, но крайней м ѣ р ѣ — д о тѣхъ поръ, пока у насъ нѣтъ метафизическаго зна-
нія. В о т ъ , если бы оно у насъ было, оно, конечно, могло бы принудить насъ
считать неизбѣжнымъ слѣдствіемъ души что нибудь противорѣчащее д а н -
нымъ оныта.
Такимъ образомъ, пока нѣтъ готоваго метафизическаго знанія, не-
чѣмъ опровергать метафязическія гипотезы, кромѣ какъ двумя средствами,
указанными н а - б т р - . - В В З : - Но в ъ силу этого же сажаго условія, т . е. пока
нѣтъ метафизическаго знанія, ни одно изъ нихъ неосуществимо въ нримѣненіи
к ъ метафизическимъ гипотезамъ, такъ что послѣднія остаются нри этомъ
условіи неопровержимыми. Слѣд., путь превращенія метафизическихъ гипотезъ въ
зеаніе посредствомъ апагогическихъ доказательствъ выходите неосуществимыми

3. Отеутствіе противорѣчій въ содержании каждой метафи-

зической гипотезы,
« Однако, намъ могутъ сдѣлать слѣдующее возражѳніе: „а развѣ пе
можетъ случиться, что тѣ дополните льны я предт.ложенія, которыя
намъ приходится діълать для приноровлены нашей гипотезы къ новымъ
открытіямъ, принуждены будутъ противорѣчить другъ другу, такъ
что пеизбѣжность этихъ противорѣчій и опровершетъ нашу гипо-
тезу'V' Н ! т ъ , у осторожнаго метафизика этого не можетъ случиться, потому
ч т о н ѣ т ъ никакой неизбѣжности в ъ подобных» иротиворѣчіяхъ. Н е надо упу-
скать изъ виду, что о той трансцендентной причин», о которой гово-
рится въ нашей гипотез», у насъ пѣтъ ровно никакою зпанія, такъ что
намъ совершенно пеизвѣстно, какъ именно, т. е. путемъ какою именно
механизма, она порождаешь факты, которые мы ей приписываемо въ
вид» производіімыхъ ею слѣдствій. Поэтому, когда мы утверждаем», что
эта причина наряду съ прежде извѣстеымъ фактомъ А производите также
и только ч т о открытый наукой фактъ В , то, строго говоря, мы высказы-
ваенъ объ ней только слѣдуюшую мысль: „если з г а причина существуете,
то фактъ А окажется рядомъ съ фактом» В". А какъ именно она поро-
ждает» оба эти факта, самый механизм» этого иорожденія, остается со-
вершенно неизвѣстнымъ. Слѣд., въ той мысли, которую, строго говоря,
одну только мы и высказываемъ о нашей транщендептгюй причингь,
противорѣчіе было бы неизбѣжнымъ лишь въ томъ случаю, ест бы
оно содержалось уже въ самомъ существованіи (факта А рядомъ _съ
фактомъ В. Н о коль скоро в ъ о п ы т ! эти д в а факта, д!йетвительно,
существуют» рядомъ, то въ таком» сосуществовааіи, очевидно, н ! т ъ никакого
противор!чія; с л ! д . , н ! т ъ ни мал!йгаей необходимости для его поавле-
нія и в ъ нредиоложеніи, что причина, порождающая одинъ изъ этихъ фак-
тов», порождает» также и другой. Значит», скоплепіе дополнительныхъ
предположены, необходимыхъ для приноровлеиія метафизической гипо-
тез) къ_ новымъ открытіямъ, взятое само по себ», еще не въ состоя-
піи довесть эти предположены до прогпиворѣчія друл съ другомъ.
В о т ъ , если бы существовало готовое метафизическое знаніе, то оно, к о -
нечно, могло бы воспрепятствовать намъ, подъ угрозой появленія противо-
р ! ч і я в ъ нашихъ мысляхъ,- соединять другъ съ другомъ н!которыя допол-
нительный предположенія объ одной и той же трансцендентной причин!. Н о
пока нѣтъ метафизическою знанія, противорѣчія въ подобныхъ соеди-
неніяхъ могутъ появиться только въ томъ случа», если мы произвольно
введемъ въ составь нашей метафизической гипотезы что нибудь лишнее,
ненужное для объясненія тѣхъ фактовъ, ради которыхъ она придумана
„ Н о " , могутъ еще возразить намъ, „все это в ! р н о , и метафизическія
гипотезы, дМствительно, выходят» неопровержимыми, т а к ъ что апагогиче-
ским» методомъ о н ! недоказуемы. Но выходит» все это лишь при томъ, явно
допущеныомъ "нами в Ц с т р ѵ В В Г , предположена, _что каждая изъ метафи-
зическихъ_лщотезъ^об^^ одни и т ! же факты разными причи-
нами, допускает» суесщтвованщ__ідкои„.трансдендентной нричины^_въ_ло -
нятіи которой н ! т ъ никакого внутреиняго противорѣчія. Иначе могло бы
случиться, что изъ в е ! х ъ этихъ гипотезъ у ц ! л ! л а бы только одна, и м е н н о —
исполняющая это требованіе, а в с ! остальныя пришлось бы отвергнуть,
считать опровергнутыми вслѣдствіе нарушенія каждой изъ нихъ этого тре-
бования, такъ, что уцѣлѣвшая гипотеза оказалась бы доказанной апагоги-
ческим! методомъ. A развѣ возможно осуществленіе означеннаго предпо-
ложения хотя бы всего только въ д в у х ъ метафизическихъ гипотезахъ, объ-
я с н я ю щ и х ! одни и тѣ же факты разными трансцендентными причинами?"
Конечно, возможно, коль скоро оно уже осуществляется и на дѣлѣ. Haup.,
панпсихизм! о б ъ я с н я е т ! всю вселенную, какъ состоящую только изъ духов-
н ы х ! сущностей, матеріализмъ же, наоборотъ, какъ состоящую изъ одной
лишь матеріи. И нѣтъ никакого внутренняя противорѣчія ни в ъ понятіи
духовной сущности, ни в ъ понятіи матеріи. Точно также нѣтъ его в ъ
понятіи Б о г а , надъиндивидуальнаго сознанія и т . - д .
К ъ тому же до сихъ поръ уже выработалось множество разнообраз-
нѣйшихъ метафизическихъ гипотезъ, и каждая изъ нихъ находитъ боль-
шее или меньшее число поклонников!. A развѣ могла бы какая либо
метафизическая гипотеза, выставленная в ъ видѣ научной догадки, при-
влечь на свою сторону кого бы то ни было, кромѣ своего автора, если бы
въ вей допускалось существованіе такой причины, понятіе которой содер-
жите в ъ себѣ внутреннее иротиворѣчіе? Впрочемъ, чего д о б р а я , и это
могло бы быть, но только въ томъ случаѣ, если бы невозможность узнать,
подчинено ли истинное бытіе закону нротиворѣчія, уже давно стала обще-
извѣстнымъ фактомъ.
Пусть не возражают! намъ ссылкой на быстрое раснространеніе хри-
стианства, доиустившаго богочеловѣчность Христа, а съ нимъ искупленіе
чедовѣчества вочеловѣчившимся Богомъ предъ Богомъ же, что тотчасъ же
принудило ввести множественность в ъ нонятіе е д и н а я Бога, не покидая,
однако, Е г о единства (орани. о т р г ~ + 8 8 + Здѣсь предъ нами не научная
догадка, а религиозная нроповѣдь. Е я содержаніе в ъ глазахъ аиостоловъ
было отнюдь не гипотезой, которая еще требовала ировѣрки, но откро-
веніемъ, которое имъ сообщилъ самъ Б о г ъ . И т ѣ , кто согласенъ, что в ъ
догматах! богочеловѣчеетва Христа, тріединства, Бога и т. н., отрицается под-
чинение истинная бытія закону противорѣчія, должны, напротив!, ссылаться
на судьбы апостольской проповѣди, съ одной стороны, какъ на лишнее
фактическое подтвержденіе, что человѣчеекій умъ въ состояніи мыслить
(хотя и не представлять) противорѣчіе осуществленным! (иначе онъ не
могъ бы увѣровать въ эти догматы), а съ другой стороны, какъ на лишнее
подтвержденіе, до какой степени боялись прежде въ метафизик! допу-
скать противорѣчіе в ъ понятіи какой бы то ни было трансцендентной
причины, даже в ъ нонятіи Бога: в ! д ь к а к ъ только стали придавать
христіанской догматик! форму научной метафизической системы, такъ тот-
часъ же пустились во всевозможнѣйшія сплетенія мыслей, чтобы увѣрить
и себя и другихъ, будто бы н ! т ъ никакого противор!чія даже въ понятіи
многоединаго, именно—тріединаго, Б о г а . А кто с ч и т а е т ! это мнѣяіе ира-
вильнымъ, тотъ и самъ не сошлется нротивъ насъ на усп!хи апостольской
проиов!ди.
 Но такимъ лицамъ не мѣпіаетъ твердо иомнить, ч т о апостолы иногда
сами почему-то называли свою проповѣдь безуміемъ (puwpta) Напр.: „когда,
міръ своею мудростію не позналъ Б о г а въ премудрости Божіей, то благо-
угодно было Богу безуміемъ проповѣди спасти вѣрѵющихъ. Ибо и іудеи
требуютъ чудесъ, и еллины ' ищутъ мудрости, а мы проповѣдуемъ
Христа распятаго, для іудеевъ скандалъ (a-xâvôaXov), а для елли-
новъ безуміе" * ) . Н е мѣшаетъ также вспомнить и о Тертуліаиѣ съ его
„credo quia a b s u r d u m e s t " , т. е. вѣрую въ это, потому что это яелѣпо:
основатель вѣры служите нелѣпосгь того, во что онъ вѣруетъ! Очевидно,
если апостольская проновѣдь и не предвосхитила нашего вывода о невоз-
можности знать, подчинено ли истинное бытіе закону противорѣчія, во
всякомъ случаѣ подвесть подъ этотъ законъ все содержаніе апостольскаго
ученія не т а к ъ легко, какъ это кажется тѣмъ, _ кто не усматриваете
противорѣчія даже в ъ понятіи тріединаго Бога, r f

4. Противорѣчіе въ понятіи появления метафизическаго

знанія. Обусловленная имъ особенность метафизики.
/ ç f f Подводя общігі итогг всему сказанному о метафизическихъ гипо-
"Шёзахъ, мы подмѣчаемъ одно важное и совершенно неожиданное обстоятель-
ство. Въ понятіи появленія метафизическаго знангя скрыто слѣдующее
противорѣчіе: оно можетъ впервые появиться не иначе, какъ при томъ
условіи, чтобы оно существовало еще раньше, чѣмъ появится впервые.
В ъ самомъ д ѣ л ѣ : метафизическое знаніе принуждено начинаться не иначе,
какъ съ гипотезъ (ом»—етр-г-З+О-). Что ЖѲ КСІССІѲТСЯ метафизическихъ ги-
потезъ, то изъ тѣхъ трехъ путей, которыми только и могутъ, какія бы то
ни было, гипотезы превращаться в ъ знаніе, одинъ (оправданіе существо-
ванія причины, допускаемой в ъ нашей гипотезѣ, простой установкой дан-
н ы х ъ опыта) неосуществимъ в ъ примѣненіи къ метафизичѳскимъ гипотезамъ
ни при какихъ условіяхъ (хр? стр. - 8 - 8 0 + Д в а же другихъ таковы, что они
могли бы быть осуществлены и в ъ примѣненіи к ъ метафизическимъ гипо-
тезамъ, если бы уже существовало готовое метафизическое знаніе: вѣдь
только оттого и оказываются они неосуществимыми для метафизическихъ
гипотезъ, что пока еще нѣтъ такого знанія. Такимъ образомъ, и выходите,
что уже для перваго появлеяія метафизическаго знанія (именно—путемъ

*) См. Первое къ коринѳ. I, 21—23. З д ѣ с ь зxivôaXov в ъ синодальныхъ

п е р е в о д а х ! передается словомъ „соблазнъ". Но слпво „ с к а н д а л ь " , давно полу-
чившее у насъ права гражданства, гораздо ближе подходить д л я обозначенія
еврейской точки зрѣнія на проповѣдь христіанства. Х р а м о в а я іерусалимская
аристократія, конечно, почувствовала себя до н е л ь з я скандализированной,
когда, окруживъ стражей и опечатавъ гробъ Х р и с т а , на третій день у з н а л а ,
что р а з н е с л а с ь таки в ѣ с т ь объ Е г о воскресеніи. Е щ е больше усилился скан-
далъ, к о г д а С а в л ъ изъ ожесточеннаго гонителя христіанства превратился в ъ
его ревностнаго проповедника, утверждавшаго, вдобавокъ, что и онъ говорилъ-
съ воскресшимъ Христомъ. Д а и все еврейство, ожидавшее пришествія Мес-
сии въ земной с л а в ѣ , тоже было скандализировано, когда сами же евреи стали
проповѣдывать, что распятый Іисусъ и есть Мессія.
 превращенія метафизическихъ гипотезъ въ зааніе) нужно предварительное
сѵществованіе такого знанія.
Впрочемъ, надо оговориться, что означенное противорѣчіе становится
неизбѣжнымъ въ понятіи появленія метафизическаго знанія лишь въ томъ случаѣ,
если мы считаемъ математику и естественныя науки знаніемъ. В ѣ д ь оттого
только и приходится метафизик! начинаться не иначе, какъ с ъ гипотезъ,
что в с ! данныя опыта оказываются всего лишь нашими невольными пред-
ставлениями, явлениями, а не истиннымъ бытіемъ или вещами в ъ с е б ! (ср.
•етрг В Т 9 ) . Считать же данныя опыта нашими представленіями, а
не вещами в ъ с е б ! неизб!жно только в ъ томъ случа!, если мы хотимъ
считать математику и естественныя науки знаніемъ, а не системами мыслей,
доказанныхъ съ помощью произвольныхъ основаній' (арг стр. 3 7 1 и 2 6 5 ) ,
Такимъ образомъ, точн!е и полніе было бы такъ редактировать сказанное
о появленіи метафизическаго зна-нія: если математика и естественныя
науки считаются знангемъ, то въ понятіи появлвнгя метафизическаго
знанія становится логически неизбѣжнымъ противорѣчіе, состоящее въ
томъ, что такое знаніе можетъ впервые появиться лишь подъ условіемъ, чтобы
оно существовало еще раньше. ч ! м ъ появится впервые. А это значить,
что мы логически обязаны: либо отказаться отъ убѣжденія, будто бы
математика съ естественными науками (за вычетомъ гипотезъ) обра-
зую тъ знанге, либо навсегда отказаться отъ всякихъ надеждъ на по-
явленіе, когда бы то ни было, метафизическаго знангя. Метафизическое
знаніе могло бы только развиваться дальше (посредствомъ превращенія
метафизическихъ гипотезъ в ъ знаніе), если бы оно уже существовало, но
не появиться впетые. Посл!днее же, очевидно, можетъ быть достигнуто
только облыжными путями, т . е. ц!ной какихъ либо логическихъ ошибокъ,
чаще же всего, конечно, цѣпой произвольныхъ предпосылокъ метафизиче-
скаго содержанія, облыжно выетавленныхъ, какъ бы общеобязательная истина.
Но, спроеятъ насъ, почему же математика съ естествознаніемъ могутъ
появиться впервые безъ всякаго нарушенія закона противор!чія, для мета-
физики ж,е это оказывается невозможнымъ? Это оттого, что метафизика
находится въ иномъ положены, чѣмъ математика съ естешвознаніемъ:
въ то время, какъ первая принуждена начинаться не иначе, какъ съ
гипотезъ, послѣднгя избавлены отъ этой необходимости. Математическое
и естество научное знадуе можетъ начинаться и чаще всего начинается съ
такихъ_догадокъ, которыя не принадлежать к ъ гипотезамъ, каковы, напр.,
догадки о. законахъ природы. А математика даже никогда не им!етъ ни-
какого д ! л а съ гипотезами; ибо она не говорить ни слова не только о скры-
тыхъ, но даже и о прямо наблюдаемыхъ причинахъ явленій природы. Надо
твердо помнить наше условіе подразум!вать подъ словомъ ^ г и п о т е з а " не
всякую догадку, а только _ддгадку о такой причин!, которая, почему бы
то ни было, остается пока еще скрытой отъ прямого наблюденія (см. стр.
2 9 2 ) , и намъ уже никогда не придетъ в ъ голову считать метафизику ло-
гически однородной съ математикой и естествознаніемъ. Эта ложная мысль
поддерживается, между прочимъ, тѣмъ, что, употребляя слово „гипотеза"
въ его этимолргическомъ, а не в ъ условном! смыслѣ, т . е. называя гипо-
тезой всякое предноложеніе, всякую догадку, упускаютъ изъ виду, до
какой степени логически отличаются гипотезы в ъ узкомъ, условномъ,
смысл! (догадки о скрытыхъ причинах!) отъ в с ! х ъ о с т а л ь н ы х ! догадокъ.
Если же метафизическое знаніе не можетъ появиться впервые, но за
то можетъ развиваться дальше, лишь бы только оно уже существовало в ъ
готовом! в и д ! , хотя бы и в ъ крайне ограниченных! размЕрахъ, то с т а -
новится в н о л н ! понятнымъ тотъ фактъ, что представители каждаго мета-
физическаго направленія обвиняютъ всѣ остальныя нанравленія, если
только посл!днія выставляются, какъ уже появившееся знаніе, въ томъ. что они
исходят! изъ произвольныхъ метафизическихъ предпосылок!, облыжно приня-
т ы х ! за знаніеТи что поэтому на д ! л ! эти направлёнш обрігзуютъ собой вовсе
не знаніе, но всего лишь приноровленіе своихъ произвольных! предпосылок!
ко в с ! м ъ уже открытымъ и вновь открываемым! ф а к т а м ! естествознанія.
Напр., спиритуалисты попрекаютъ этимъ матеріалистовъ, a матеріалиеты,
въ свою очередь, спиритуалистов! и т . д . Т а к ъ это съ логической необходи-
мостью и должно быть в ъ каждомъ метафизическом! ученіи, которое съ
формальной стороны будетъ разработано осторожно, безъ формально ошибоч-
н ы х ! выводовъ и т. п., а выставлено, все таки, какъ бы уже появившееся ме-
тафизическое знаніе: безъ произвольных! метафизических! предпосылокъ,
облыжно п р и н я т ы х ! за знаніе, оно можетъ им!ть видъ только тщательно
приноровленной ко вс!мъ ф а к т а м ! гипотезы, во отнюдь не знанія. К о -
нечно, в ъ однихъ метафизических! учеяіяхъ легче вскрыть эти произволь-
ныя предпосылки, а въ другихъ трудн!е, но безъ нихъ не можетъ обой-
тись никакое метафизическое ученіе, выставляемое в ъ в и д ! уже появивша-
я с я , т , е. доказаннаго знанія, такъ ч т о если мы и не сумѣемъ указать
ихъ въ какомъ либо подобномъ ученіи, мы, все таки, логически обязаны
утверждать, что онѣ скрываются и въ немъ, что безъ нихъ оно не
могло бы казаться доказанным!.
Что касается содержанія этихъ произвольных! предпосылок!, то, ко-
нечно, онТ^ШаюттГочёнь разнообразными: ихъ-то разнообразіемъ и обуслов-
ливается разнообразіе т ! х ъ враждующих! другъ съ другомъ метафизи-
ческихъ ученій, изъ которыхъ каждое претендует! считаться уже появившимся
знаніемъ. При этомъ, разумѣется, ихъ произвольность какъ нибудь маскиру-
ютъ, заслоняют! ч ! м ъ нибудь отъ вниманія читателя, что достигается
различными путями. Напр., в ъ однихъ случаяхъ употребляются всевозмож-
н!йшія словесныя хитросплетенія, дабы казалось доказанным! то, доказа-
тельство""чё™"логическй"нёвб1шбжно. В ъ другихъ случаяхъ эти хитроспле-
тения зам!няютъ несокрушимым! апломбомъ, съ какимъ выставляют! свои
произвольный предпосылки. Напр., самоув!реннымъ тономъ заявятъ, что
если считать в с ! данныя опыты, какъ в н ! ш н я г о , т а к ъ и внутренняя
явленіями, то выходитъ, что явленіе, именно—я самъ, познаетъ явленіе,
именно—вн!шній міръ, а это де явно нел!по, чтобы явленіе познавалось явле-
ніемъ. И никакихъ доказательствъ ни того,что такъ, дѣйствительно, выходитъ,
ни того, чтобы это было нелѣпо, т а к ъ что здѣсь сразу д в ѣ произвольных» пред-
посылки; ибо, Ьо-нервыхъ, заключеніе, что при означенныхъ условіяхъ явленіе
познается явленіемъ, получается только в ъ томъ случаѣ, если міръ вещей въ
с е б ! предполагается несуществующим», а все бытіе исчерпывается міромъ явле-
ній (это одна произвольная предпосылка, сравн.. с т р г - 8 Т 2 ) ; во-вторых»,
н ѣ т ъ никакой нелѣпости, чтобы явленіе внѣшняго міра познавалось явле-
нием» внутренняго міра. В о всяком» случаѣ нужно еще доказать, что это
нелѣпо, а не произвольно выставлять заявленіе о нелѣпости этой мысли,
какъ бы несомнѣнную истину. Напротив», мысль, что явленіе познается
явленіемъ, какъ неизбѣжная нри отрицаніи міра вещей в ъ себѣ, настолько
же допустима, к а к ъ и само это отрицаніе (сравн. конец» етр. 3 7 " 9 ) .
Апломб», съ какимъ преподносятся разяыя произвольныя иетафизическія
предпосылки, нерѣдко усугубляется „еще угрозами, что читатель окажется
сумасшедшим», если не согласится съ той или другой предпосылкой.
Напр.: „конечно", говоритъ иной метафизик», „не легко доказать объек-
тивную реальность внѣшняго міра, но одни только сумасшедшіе рѣшатся
отрицать е е " . A в с ѣ эти средства, разумѣется, дѣйствуютъ на мно-
жество читателей, какъ бы гипнотизируют» ихъ. В ѣ д ь среди читателей
всегда много такихъ, которые любятъ подмѣнивать знаніе предмета, д р і -
обрѣтаемое путемъ собственна™ разсмотрѣнія самого этого предмета,
хотя бы и нодъ руководством» какого либо автора, знаніемъ чужих»
мыслей объ этомъ предмет!. И такіе читатели, вдобавок», почти всегда
ув!рены, что если какая нибудь мысль оттиснута типографской краской яа
печатной б у м а г ! , то это непрем!нно святая истина.

5. Невозможность для метафизическихъ гипотезъ отличаться

другъ отъ друга большей или меньшей вѣроятностью.
Кто защищает» метафизику в ъ в и д ! гииотетическаго дополненія къ
знанію, разуміется, готов» мириться и съ т!мъ, чтобы она навсегда
состояла всего лишь изъ гипотезъ, но, конечно, яаибол!е в!роятвыхъ (нр.
-етрг-ЗТіА). Однако, б ! д а въ томъ, что метафизическія гипотезы не мо-
гуто огпличаться другъ отъ друга большей или меньшей степенью вѣ-
роятности. О такой разниц! можно говорить только там», г д ! есть д о -
стов!рное знаніе, а гдѣ нѣгпъ никакой достовѣрности, тамг непримѣ-
нимо и понятіе большей или меньшей вѣроятности. Вѣюоятность
есть догмовѣуное отношенle одного досгповѣрнаго факта къ другому,
именно—достовѣрно узнаннаго числа шансовъ. благопріятныхъ для чего
нибудь, къ общему числу возможныхъ (какъ благопргятныхъ, такъ и не-
благопріятныхъ) шансовъ... Напр.: если я достов!рнымъ образомъ знаю,
сколько в ъ к о л о д ! в с ! х ъ карт» и сколько в ъ ней фигурных», то я могу
сказать, какая карта, в ! р о я т н ! е всего, попадется м н ! нодъ руку, фигур-
ная или нефигурная, когда я, перетасовав» хорошенько эту колоду, выну
изъ нея н а удачу одну изъ картъ. Н о если у меня отеутствуетъ хоть
одно изъ этихъ знаній (сколько картъ въ колоде, или ж е , сколько в ъ
ней фигурныхъ), то я уже теряю возможность примѣнить сюда понятіе
большей или меньшей вероятности, такъ же, какъ если у меня нѣтъ ни
одного изъ этихъ знаній. Отсюда ясно, что о большей или меньшей вѣроят-
ности логически непозволительно говорить въ примтьнсніи къ_ тѣм
предметамъ, о которыхъ у насъ еще нѣтъ никакого знанія, т. е. къ
трансцендентнымъ. П о всему этому ни одна метафизическая гипотеза
не можетъ считаться вѣроятиѣе или невероятнее другой, потому ч т о о
трансцендентныхъ предметахъ у насъ нѣтъ ровно никакого знанія. Объ
имманентныхъ предметахъ у насъ есть знаніе; и поэтому имманентныя г и -
потезы могутъ иногда отличаться степенями вероятности другъ отъ друга.
Будь у насъ, кромѣ имманентнаго, еще. и метафизическое знанге, ко-
нечно, пос.гѣднее.могло бы служить почвой для оцѣнки большей или мен
шей вѣроятпости ра,зныхъ метафизическихъ гипотезъ; но его нѣтъ.
Т а к ъ , смотрятъ на дело и сами же наши противники: в е д ь оттого они и
защищаюсь' метафизику, какъ гипотетическое дополненіе к ъ знанію, что
еще нигде не находятъ готоваго метафизическаго знанія.
Но многіе уверены, будто б ы простота есть признакъ истинности,
такъ что чемъ проще гипотеза, темъ она вероятнѣе. В ъ действительности
же простогпа гипотезы свидѣтельствуетъ только о томъ, что если
этой гипотезой пользоваться, какъ рабочей, т. е. какъ вспомогатель-
нымъ средствомъ или орудіемъ, независимо отъ вопроса объ ея годности
служить^вѣроятнымъ изображенгемъ действительности, то она ока-
жется по'лезтье другихъ гипотезъ, объясняющихъ тѣ же самые факты
какъ и она; ибо всякое орудіе, всякое вспомогательное средство при р а -
венстве прочихъ условій тѣмъ полезнѣе, чѣмъ оно проще. Считать же
простоту признакомъ жтинности не только нѣтъ никакихъ основани
а даже, напротивъ, можно показать, что очень часто, если не чаще
всего, простота зависишь вовсе не оргъ истинности, но отъ причинъ,
не имѣюгцихъ ничего общаго съ истинностью. Именно:
1 . — П р о с т о т а — вещь, крайне относительная, изменчивая; то, что просто
сегодня, можетъ оказаться сложнымъ завтра—при расширеніи нашего ум-
ственна,™ кругозора. Напр., древніе греки в с ё свои гипотезы о вселен-
ной считали очень простыми; теперь же мы часто съ трудомъ усваиваемъ
ихъ взгляды. Истина ж е — в е щ ь неизменяемая и никакой относительности
не д о п у с к а е т е ^
2. - Гипотеза можетъ казаться необычайно простой только оттого, что
она намъ более привычна; ибо вещь известная, ч т о всякая привычная
мысль кажется намъ сама собой очевидной, а все неожиданное труднымъ
и сложнымъ. Напр., для того, кто иривыкъ разсматривать нонятія верха
и низа, какъ абсолютный, кажется очень простымъ иредположеніе, ч т о
земля стоитъ на какой-то подставке. Д л я насъ же эта мысль вовсе не
 принадлежите ЕЪ числу простыхъ; ибо подставка должна быть внизу подъ
землей; а какую сторону земли счесть низомъ скорѣе, чѣмъ другую?
3 . — П р о ' с т о т а гипотезы зачастую можетъ зависѣть только оттого, что
мы одноетороннимъ образомъ разематриваемъ факты. Впрочемъ, чего добраго,
покажется страннымъ, какъ это наука можетъ разсматривать факты одно-
етороннимъ образомъ. Н о в ъ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго. Возьмемъ
хотя бы физіологію и психологію, которыя обѣ изучаютъ человѣка, но съ
разныхъ точекъ зрѣнія: о д н а — с о стороны тѣлесной жизни, д р у г а я — с о
стороны жизни душевной. Поэтому, т а гипотеза, которая будетъ простой
въ глазахъ физіолога, можетъ казаться очень сложной въглазахъ психолога.
Противъ всего этого иногда возражаѣтъ, будто бы гипотезы, ко-
торыя уже превратились въ знаніе, оказываются гораздо проще по
сравненію съ тѣми, которыя объясняли тгь же самые факты, какъ и
эти, впослѣдствіи же оказались ложными; а отсюда заключают\ъ, будто
бы наипростѣйшія гипотезы должны считагпься наибо.щс вероятными.
Прежде всего сомнительно, чтобы можно было доказать основаніе этого
заключенія; ибо гипотеза, которая уже превратилась в ъ знаніе, можетъ
казаться намъ, т . е . теперь, простой именно оттого, что, входя в ъ со-
ставь знанія, ова сдѣлалась привычной для насъ; поэтому еще неизвѣстно,
какой она казалась въ тѣ времена, когда она оставалась всего лишь гипотезой.
Но пусть исторгя наукъ неоспоримымъ образомъ докажетъ, что вегь
гипотезы, превративгиіяся въ знаніе, казались проще, чѣмъ враждую-
щгя съ ними, даже и прежде, т. е. в ъ т ѣ времена, когда первыя еще
оставались гипотезами (хотя странно, что, вопреки общераспространенной н а -
клонности предпочитать простѣйшіе взгляды, тогда, все таки, оспаривали
эти простѣйшія гипотезы). Во всякомъ случаѣ это доказательство могло бы
имѣть значеніе только для имманентныхъ гипотезъ, а не для метафи-
зическихъ, потому что до сихъ поръ еще не превратилась в ъ знавіе ни
одна метафизическая гипотеза. Поэтому было бы чистгъйшимъ произволомъ
дѣлать на основагііи этого доказательства какія либо заключенія о
бдлъгмей или меньшей вѣроятности среди метафизическихъ гипотезъ.
Такимъ образомъ, пока нѣтъ метафизическаго знанія, нѣтъ ни малѣй-
шихъ основаній считать какую нибудь метафизическую гипотезу, болѣе
вѣроятной, чѣмъ противоположную. Онѣ могутъ отличаться другъ отъ друга
только той пользой, - которую приносить каждая изъ нихъ для изученія
науки, если ими пользоваться, какъ рабочими гипотезами, но не большей
или меньшей вѣроятностью.
Однако, несмотря на крайнюю легкость всѣхъ этихъ соображений, мно-
г и м и все таки, трудно отдѣлаться отъ мысли, что однѣ метафизическія г и -
потезы могутъ быть вѣроятнѣе другихъ. Эго оттого, что слово „ в н я т -
ность" нерѣдйо (но далеко не в с ѣ ) употребляютъ в ъ д в у х ъ значеніяхъ:
и в ъ смысл! болыпаго или меныпаго приближенія къ строгой доказанности,
что можно назвать научной вѣроятностью, и в ъ смысл! приближенія к ъ
твердой увѣренности вообще, хотя бы эта ув!ренность составляла всего
только в ! р у . Вѣроятность въ смысл! приближенія к ъ твердой вѣрѣ для
отличія отъ научной можно назвать обыщт.ельской. И , конечно, метафи
зическая гипотезы могутъ, даже должны обладать разными степенями обы-
вательской в!роятности; ибо не в с ! о н ! одинаково пріемлемы съ точки
з р ! н і я т ! х ъ в!рованій, которыми переполнен! каждый изъ насъ. Но мы
говорили сейчасъ не про обывательскую, а про научную в!роятность:
имманентныя гипотезы могутъ, a метафизическія не могутъ обладать раз-
ными степенями научной в!роятносги, т о ч н ! е — - н ! т ъ никакой почвы для
нрим!ненія к ъ нимъ понятія научной в!роятности. Защитники же мета-
физики, какъ гипотетическая дополненія къ знанію, тоже им!ютъ в ъ виду
не обывательскую, но научную в!роятность, когда требуютъ, чтобы это
дополненіе состояло изъ наибол!е в!роятвыхъ г и п о т е з ъ J a ? /

6. Защита метафизики съ помощью раціонализма.

Ш е р і д к о защищаютъ не одну лишь возможность, а даже необходи-
мость, т. е. леизбѣжноеть метафизики съ помощью, т а к ъ называемая,
рацюнализма. Это —своеобразная защита, заслуживающая серьезнаго вни-
мания. Она кажется строго научной, потому что начинается съ полной
готовности .ограничиваться изученіемъ одного лишь имманентная міра,
п р а в д а — с ъ такой оговоркой: „до т ѣ х ъ поръ, пока это возможно, пока въ
немъ же самомъ не принудитъ что нибудь обратиться къ помощи метафи-
зическихъ объясненій"; но вѣдь э т о — в н о л н ! законная оговорка.
Рсщіонализмъ, если это слово употреблять въ его узкомъ смыслѣ
который и оказывается единственно полезным% для науки, состоит
въ убѣжденіи, будто бы всѣ реалъпыя. т. е. дѣйетвшпельно сутеству-
югція въ бытіи. связи и отношеція сполна, безъ остатка, разлогак mai
на чисто-логическая, служатъ всего лишь разнообразными соединепіям
чжто-логическихъ связей и отношепгй. (При этомъ подъ словомъ „бытіе"
иодразумѣвается, какъ имманентное, такъ и трансцендентное, если разсмо-
тр!ніе и изученіѳ п е р в а я принудитъ наеъ допускать существованіе посл!дняго).
Напр.: в ъ глазахъ раціоналиста истинная причинная связь, т. е. связь
истинной причины съ производимым! ею слѣдствіемъ, .тожественна съ л о -
г и ч е с к и связью, т . е. съ связью основанія съ вытекающим! изъ него
а ѣ ш в і ш ь a ионятіе причины—съ понятіемъ основанія. Поэтому такіе
типичные рацнГналисты, какъ Декартъ и Спинбза7"сплошь д а рядомъ упо-
требляли выражение „causa skre raliu"", т г е. „причина или основание" * ) .
Поэтому и „Іейбницъ, который, принадлежа к ъ раціоналистамъ, изо
в с ! х ъ философов! первый подмітилъ существованіе закона достаточная
основанія, такъ редактировал! его, чтобы онъ о х в а т ы в а л ! собой также и

*') См., напр., у Декарта 1-ую аксіому статьи „Rationes Dei existentiam etc,
probantes" или 11-ую теорему «Этики» Спинозы. В ъ одномъ лишь второмъ до-
к а з а т е л ь с т в ! этой теоремы (т. е. менѣе, чѣмъ на одной страниц!) означенное
выраженіе встрѣчается восемь разъ.
принципъ причинности ( с р і ш ь — e f f r r — 2 & С — 2 3 8 ) : это было сдѣлано имъ.
подъ вліяніемъ раціоналиэма.
Внрочемъ', не мѣшаетъ упомянуть, что слово „раціонализмъ" употре-
бляется также въ болѣе широкихъ, и нерѣдко" въ крайне н е о u p ё д й і я ы х ъ ,
сбивчивыхъ значеніяхъ. Н а п р . , раціонализмомъ нерѣдко называйте вся-
кую ; дротивододоДіиость МИСТЯЦИЙ^Я,—Rnn6me. какого бы то ни было, в с е ,
что отрицаете его. А такъ какъ само-то слово „мистицизмъ" отличается
крайней неопределенностью, разнообразіемъ т е х ъ значений, в ъ которыхъ его
употребляютъ, то, разумеется, и слово „раціонализмъ", если подъ нимъ
подразумевать противоположность мистицизма, тоже становится неопредѣ-
лѳянымъ, имеющимъ несколько разнообразныхъ зааченій. Точно также подъ
раціонализмомъ цодразумева,юте_щшібще додчиненіе требованіямъ
разума, подтверждая такое словоуаотребленіе тѣмъ, что этотъ термивъ про-
исходите отъ латинскаго слова « r a t i o » , которое значите „разумъ" (но не
исключительно „разумъ", а только между прочимъ: напр., оно значите
также и „основавіе"). Слово же „разумъ" столь неопределенное и сбив-
чивое, что всякій, к т о хочетъ получше застраховать свои разсужденія отъ
логическихъ ошибокъ и вообще желаете позаботиться о большей ясности и
точности своего изложенія, долженъ но употреблять в ъ н а у к е этого слова,
кроме т е х ъ случаевъ, когда онъ излагаете взгляды авторовъ, пользующихся
этимъ терминомъ * ) . А кто встретится съ употребленіемъ слова „разумъ"
у другихъ, должеяъ быть настороже, чтобы его не запутали съ помощью
этого многосмысленнаго термина въ произвольным предпосылки и в ъ quaternio
terminorum, Если же слово „раціонализмъ" должно обозначать вообще
подчиневіе требованіямъ разума, то, очевидно, оно сделается крайне 1 ' не-
опредѣленнымъ и сбивчивымъ; ибо каждый поймете по своему и чаще всего
сбивчиво, в ъ чемъ, именно, состоять эти требованія. Достаточно сказать,
что в ъ то время к а к ъ одни утверждаютъ, будто бы разумъ требуете от-
рицать всякій мистицизмъ (оттого де слово „раціонализмъ" обозначаете
также и противоположность всякому мистицизму), другіе, нанротивъ, отъ
имени разума зовутъ к ъ какому-либо мистицизму; одни считаютъ явнымъ
требованіемъ разума полное самоотреченіе, аскетизмъ и т. н., другіе боль-
шую ИЛИ меньшую яорцію эгоизма, наслаждены ( „ р а з у м н ы й эгоизмъ",
«разумных наслаждения») и т , д . Конечно, каждый терминъ, имеюицій не-
определенное и сбивчивое значеніе, не только безполезенъ, а даже вреденъ
для науки, такъ что, не будь у слова „раціонализмъ" другого значенія,

*) Спросятъ: какъ же обойтись бѳзъ употрѳбленія слова «разумъ»? Очень

просто-- нужно говорить прямо о данныхъ опыта, о понятіяхъ, сужденіяхъ, умо-
заключениях! и т. д., независимо отъ того, приписывать ли ихъ разуму, раз-
судку и т. п. Не надо забывать, что наука изучаете не душевныя способности,
но тѣ явленья, которыя даны въ внутреннем! опытѣ, и которыя, конечно, можно
распредѣлить по разнымъ душевнымъ способностям!; понятіе же любой душев-
ной способности, въ томъ числѣ и понятіе разума, должно служить только'вспо-
могательнымъ средствомъ, но не предметом! изученія. Если же іиакое-либо
изъ этихъ средствъ приносить больше вреда, чѣмъ пользы, какъ это имѣѳтъ
мѣсто съ понятіемъ разума, то имъ, конечно, не слѣдуетъ пользоваться.
кромѣ только что указанныхъ, то его слѣдовало бы изгнать изъ употре-
бление)
^ Н о рядомъ съ этими сбивчивыми значеніями терминъ „раціонализмъ" упот-
ребляется также и в ъ с м ы с л ! названія того философскаго направленія, ко-
торое было господствующимъ на континент! Енроиы в ъ X V I I - м * ь и в ъ
первой половин! Х Ѵ І Ш і ю в ! к а , и важнМшимн представителями котораго
были Декартъ (основатель этого направленія, ум. въ 1 6 5 0 г . ) , Сдиноза_
(ум. в ъ 1 6 7 7 г . ) и Лейбшщъ (ум. в ъ 1 7 1 6 г . ) . А это направленіе,
какъ разъ, и отличается той особенностью, что оно исходить изъ у б ! ж д е -
нія, будто бы в с ! реальныя связи и отношенія сполна разлогаются на
чисто-логическія * ) . И если приписывать термину „раціонализмъ" такое
узкое значеніе, то онъ становится безспорно полезнымъ для науки; ибо, съ
одной стороны, онъ пріобр!таетъ точно опред!ленный и вполн! ясный
смыслъ, а съ другой — о н ъ необходимъ в ъ исторіи философіи для обозна-
ченія только что указаннаго періода в ъ развитіи континентальной европей-
ской философіи. П о всему этому мы и назвали в ъ самомъ н а ч а л ! этого
параграфа тотъ узкій смыслъ, который мы принисываемъ термину „раціо-
нализмъ" единственно полезнымъ для науки. В о всякомъ случа!, если бы
даже кто-нибудь доказалъ, что этотъ узкій смыслъ слова „раціонализмъ"
не единственно полезный для науки, а наряду съ нимъ существуетъ какой-
нибудь другой, тоже полезный для нея, то в с е таки, мы им!емъ неоспо-
римое право условиться и условимся, говоря о защитѣ метафизики съ
съ помощью рацгонализма, подразумевать подъ нимъ только убѣжде-
ніе въ разложимости всѣхъ реальныхъ связей и отношеній на чисто-
логическія; ибо намъ придется иміть д ! л о только съ этимъ убіждеяіемъ.
И легко понять, что рацгонашзмъ не только уполномочиваешь, а
даже обязываешь, чтобы примирить его съ данными опыта, къ по-
строенію метафизики въ видгь знангя, именно—къ Метафизическимъ
объясненіямъ природы. Д ! л о в ъ томъ, что т ! связи и отношенія, съ к о -
торыми мы встречаемся в ъ опыт!, оказываются вовсе не логическими. Напр..
связь н а г р і в а н і я жел!за съ производимымъ имъ слідствіемъ, именно—съ
расширеніемъ жел!за, отнюдь не составляете логической связи, какъ мы
уб!дились въ этомъ еще на стщ.ДЮ8~: Если же мы исповгьдуемъ раціонализмъ,
то для примиренія его съ данными опыта, очевидно, мы обязаны
фіпверждатъ, чгпо бытге не исчерпывается однимъ лишь имманентны мъ
мгромъ, и что въ трансцендентномъ мірѣ скрыты такія причины, изъ
которыхъ съ логической необходимостью вытекаютъ всѣ данныя намъ
въ опытѣ связи и отношены, такъ что послѣднія только до т ! х ъ поръ
кажутся неразложимыми на чисто-логическія, пока мы и х ъ беремъ сами по
с е б ! , отд!льно отъ трансцендентныхъ причинъ, производящихъ эти связи

'") Подробнѣе объ этомъ ем. въ .моей (вступительной къ І-му выпуску

„Трудовъ С.-Летѳрбургскаго Философскаго Общества, состоящему изъ перевода
«Метафизическихъ размышлений» Декарта, Спб. 1901 г.) с т а т ь ѣ Цекартъ и ра-
щонализмъ".
и отношенія. Напр., о связи нагрѣванія желѣза съ его расширеніемъ мы
обязаны утверждать, что первое служит» отнюдь не истинной, а всего
только кажущейся причиной второго (ибо истинная причина, по мнѣнію
раціоналиста, должна быть в ъ логической связи съ своим» слѣдствіемъ),
и что в ъ истинномъ-то бытіи скрывается такая причина, которая съ л о -
гической необходимостью принуждает» нагрѣваніе желѣза казаться при-
чиной расширенія этого тѣла, т . е. съ логической необходимостью прину-
ждает» одновременно съ его нагрѣваніемъ возникать и его расширеніе.
Если же раціонализмъ не только уполномочивает», а даже обязывает»
къ построенію метафизическихъ объяененій природы, то внолиѣ понятно,
что имъ часто пользуются для защиты метафизики въ видѣ знанія:
стоит» только внушить своим» читателям» раціоналистическую точку зрѣнія,
и они, к а к ъ мы видѣли сейчас», обязаны будутъ для ея нримиренія
съ данными в ъ о п ы т ! фактами объяснять послідніе метафизически. Но,
защищая метафизику в ъ в и д ! знанія, разуміется, никто не р!шится
открыто пропов!дывать раціонализмъ, т . е, открыто утверждать,
что в с ! реальныя связи и отношенія сполна разлогаются на чисто ло-
гическія; ибо всякій бол!е или мен!е чувствует», что если отъ него по-
требуют» доказательства такого взгляда, то онъ окажется в ъ безпомощномъ
ноложеніи. Поэтому, когда защищаютъ метафизику съ помощью рацио-
нализма, его только скрытымъ образомъ подсказываютъ, или вну-
гиаютъ, своимъ читателямъ и слушателямъ, усиленно подчеркивая
тотъ фактъ, что если наука откажется отъ метафизики, то при
объясненіяхъ природы придется чувсгпвовать себя не вполніь удовлетво-
ренны мъ: наши чисто-имманентныя объясненія окажутся не столь
полными, какъ бы намъ хотѣлось. Они всегда будутъ выходить, какъ
бы, недоведенными до конца, именно: чтобы мы ни объясняли в ъ п р и р о д ! —
само ли ея существованіе, возникновеніе ли каждаго отд!льно взятаго я в -
ленія природы, законы ли природы—обязательно получится такой остаток»,
который останется необъясненнымъ, а принятым» просто, какъ засвидѣтель-
ствованный опытом» фактъ, безъ всякаго о т в ! т а на вонросъ—„почемуонъ
существует»?" Бросая такой (зам!тимъ, вполн! в!рный но существу)
упрек» по адресу чисто-имманентныхъ объЯсненій природы, какъ довод»,
доказывающій неизбѣжность и возможность метафизики, ея защитники
этимъ самимъ впуіиаютъ или подсказываютъ мысль, будто бы мета-
физическія объясненія отличаются. обратнымъ характеромъ-, будто бы
послѣ нихъ нѣтъ повода чувсгпвовать себя неудовлетворепнымъ; будто
бы пост нихъ не остаегпся никакого нвобъяснимаго остатка, и пре-
кращается возможность вновь ставить вопросъ „почему?" A всѣмъ
этимъ одновременно внушается еще убѣжденіе, будто бы метафизика
достигнешь всего этого, исходя въ своихъ объясненіяхъ природы изъ
однихъ лишь чисто-логическихъ связей и отношеній (ибо только они
одни и не требуют» никаких» дальн!йшихъ объясненій, сами собой по-
нятны и не оставляйте мѣста для вопроса „почему?"), т . е. всѣмъ этимъ-
одновременно подсказывается еще раціонализмъ.
И вотъ, на эти раціоналистическія обѣщанія, употребляемая, к а к ъ
средство д л я защиты метафизики, попадаются очень многіе изъ числа
т ѣ х ъ , кто хочетъ постичь философію безъ основательная изученія логики.
Конечно, если бы сбылись только что указанная раціоналистическія о б ѣ -
щавія метафизики, то она много выиграла бы. Но оказывается, что ис-
полнение этихъ обѣщаній логически невозможно, и что тотъ же самый
упрекъ, который защитники метафизики такъ охотно дѣлаютъ по
адресу ггмманептныхъ объясненій природы, цѣликомъ долженъ быть
повторенъ и по адресу метафизическихъ: послѣ нихъ тоже всегда
остается необъяснимый остатокъ, и по прежнему возникаете вопросъ, „ п о -
чему онъ с у щ е с т в у е т ! " , на который в ѣ т ъ и не можетъ быть никакого от-
в ѣ т а , такъ ч т о приходится допустить существованіе этого остатка просто,
какъ факте, съ той только разницей, что сѵществованіе этого факта уже
не засвидѣтельствовано опытомъ, какъ это бываетъ съ тѣмъ необъясни-
м ы м ! остатком!, который получается при чисто-имманентныхъ объясненіяхъ,
но всего лишь предполагается нами съ той цѣлью, чтобы сдѣлать воз-
можным! наряду съ имманентнымъ еще метафизическое объясненіе природы.
Все это показываетъ, что раціонализмъ ложное убѣжденіе, что
реальный связи и отношения неразложимы на чисто-логическія даже it
въ томъ случаѣ, если мы прибѣъаемъ къ помощи метафизическихъ объ
яснетй природы, и что поэтому нелѣпо защищать метафизику съ
помощью раціонализма.
Для подтверждена всего с к а з а н н а я заломнимъ слѣдующее обстоятель-
ство: если мы хотимъ, чтобы наши объясненія природы выходили чисто-
имманентными, то, очевидно, мы должны объяснять ее отнюдь не
метафизическими причинами, а только законами природы, включая въ
нихъ и законы, говорящіе о причинныхъ связях» явленій природы. Напр.,
дать чисто-имманентное . объясненіе какому нибудь факту природы, это-
значить т а к ъ доказать неизбѣжность этого факта, чтобы она была обус-
ловлена отнюдь не метафизическими причинами, но исключительно законами
природы, включая в ъ вихъ и законы, высказывающіе нричинныя связи ея
явленій. Вапомнивъ же это, разсмотримъ въ трехъ ближайшихъ парагра-
ф а х ! отдѣльно каждый изъ необъяснимых! остатков!, неизбѣжаостью ко-
т о р ы х ! метафизика поирекаетъ чисто-имманентныя объясненія. Н о мы
отнюдь не будемъ пускаться, подобно нѣкоторымъ авторамъ, в ъ риториче-
скія разглагольствованія о будущемъ могуществѣ науки, чтобы увѣрвть
читателя, будто бы появленіе этихъ необъяснимых! остатковъ при чисто-
имманентныхъ объясненіяхъ—всего лишь дѣло временное, зависящее только-
отъ недостаточная развитія науки. Напротивъ, они всегда неизбѣжны. п о -
тому что логически неизбѣжны. В ъ этомъ метафизика права. Но слѣпой
корите кривого: они логически, т . е. всегда неизбѣжны и нри какихъ.
угодно метафизическихъ объясненіяхъ т ѣ х ъ ж е фактовъ. Y .
 7. Неосуществимость раціоналистическаго объясненія су-
щѳствованія природы и ошибочность онтологичѳскаго до-
казательства бытіа Бога.
Г) t I
ц Существованіе природы не можетъ быть объяснено посредствомъ
однихъ лишь законовъ природы, т. е, чисто-имманентнымъ путемъ,
потому что сами то законы природы дѣйствуютъ только тогда, когда
уже существуешь природа. Напр., законъ всемірнаго тяготѣнія дѣйст-
вуетъ только в ъ томъ случаѣ, когда уже существуютъ подчиненныя ему
тѣла. Такъ же дѣло стоитъ и съ закономъ Архимеда, и со всякимъ д р у -
гимъ закономъ природы: дѣйствіе каждаго изъ нихъ уже предполагаешь
существованіе природы, такъ что явно непозволительно ссылаться на
нихъ для объясненгя ея существованія. Ими позволительно объяснять
только то, что наблюдается ъъ^ужх_суще_ствующей_ природе, но не самое
существованіе природы: иначе получится заколдованный кругъ въ нашихъ объ-
ясненіяхъ. Такимъ образомъ, если наши объясненія природы должны быть
чисто имманентными, безъ всякой примѣси метафизики, то существованіе
природы образуетъ собой одинъ изъ нѳобъяснимыхъ остатковъ. Приходится
допускать его просто, ТййтГ засвидетельствованный опытомъ фактъ, безъ
всякой надежды отвѣтить на вопросъ: „почему существуете этотъ ф а к т ъ ? "
И вотъ, метафизика усердно подчеркиваете это обстоятельство, какъ бы
совершенно непозволительное для науки, и этимъ самымъ подсказываетъ,
будто бы мы избавимся отъ иодобнаго недостатка, если на ряду съ имма-
нентными объясненіями будемъ пользоваться еще метафизическими. ,
В ъ действительности же и при метафизическихъ объясненіяхъ при-
роды тоже получается необъяснимый остатокъ только не въ видѣ су-
ществованья природы, а въ видѣ существованья tпой метафизической
причины, которой мы станемъ объяснять существованіе природы: су-
ществовапіе этой причины тоже придется допускать просто, какъ
фактъ, безъ всякаго пониманія, почему она существуешь. Какой бы
трансцендентной причиной ни объяснила метафизика существованіе природы,
будь это самъ Б о г ъ , мы имеемъ право спросить: „почему же существуете
эта причина; напр., почему существуете Б о г ъ ? " И выходить, что метафи-
зическая объясненія природы ничѣмъ не лучше чисто имманентныхъ, если
тѣ и другія разсматривать съ раціоналистической точки зрѣнія, съ
которой метафизика, чтобы доказать свою необходимость, попрекаете чисто-
имманентныя объясненія. ,
В ъ одномъ только случаѣ можно было бы при помощи метафизиче-
скихъ причинъ такъ объяснить сущеетвовавіе природы, чтобы не остава-
л о с ь никакого необъяснима™ остатка, т . е . чтобы не было возможности
вновь ставить вопросъ „почему". Для этой цѣли мы должны были бы
объяснить существованіе природы посредствомъ гпакой причины, чтобы
для нея самой уже не нужно было никакой новой причины, т. е.
чтобы ея собственное существованье уже подразумѣвалось въ ея понятіи:
про такую причину намъ уже незачемъ было бы спрашивать, почему она
 существуете, потому что необходимость ея существованія была бы видна
уже изъ ея понятія. В ъ виду этого нѣкоторые метафизики утверждали,
будто ^бы__Богъ_служитъ_ такой причиной міра, существованіе которой уже
подразумѣвается въ ней самой, такъ что про нее уже незачѣмъ спраши-
вать, почему она существуете. И эти метафизики построили особое дока-
зательство существованія Б о г а , называемое онтологическим?) аргументом
(т. е. учащимъ о сущности). О т ъ другихъ доказательств» бытія Бога
этот» аргумент» отличается тѣмъ, что в ъ немъ существованіе Б о г а выво-
дится не изъ чего другого, к а к ъ только и з ъ п о н я т і я (или мыслимой в ъ немъ
сущности) Б о г а . Конечно) если бы онтологическое доказательство было пра-
вильным», то это было бы важным» пріобрѣтеніемъ д л я метафизики. Н о
этотъ аргумент» неправилен»: онъ исходит» и з ъ ложной предпосылки *
Ояъ состоит» в ъ слѣдующемъ разсужденТй. Подъ Богомъ мы разу-
мѣемъ существо наисоверденнѣйшее. т . е . такое, совершеинѣе котораго
нельзя и помыслить (т. е. нельзя и придумать). Е с л и же мы допу-
стим», что Б о г а нѣтъ, то намъ ничто не мѣшаетъ на ряду съ понятіемъ
Бога придумать понятіе такого другого существа, которое, обладая всѣми
совершенствами, принадлежащими несуществующему Богу, в ъ то же время
еще ж.существует». Назовем» это существо черезъ X. Т о г д а у этого с у -
щества X будутъ в с ѣ т ѣ же совершенства, какъ и у Б о г а , а сверхъ того
еще новое, именно-—существованіе. Отсюда выходите, что существо X
мыслится нами в ъ болѣе совершенном» видѣ, чѣмъ Б о г ъ . Н о это я в
ная нелѣпость: вѣдь подъ Богомъ мы подразумѣваемъ такое существо,
совершеннѣе котораго нельзя и помыслить, а теперь мы мыслимъ существо
X, болѣе совершенное, чѣмъ Б о г ъ . фіроизошла^ же эта нелѣпость вслѣдсгвіе
j o g y i s m i i a j j r a o J b M a ^ t r e Слѣд., уже самое понятіе Б о г а ^запрещаете
намъ допускать, что Е г о нѣтъ, т . е . принуждает» насъ .мыслить Е г о не
иначе, к а к ъ существующим».
Приблизительно в ъ такой формѣ изложил» онтологическій аргументе
Анзельмъ Кентерберійскій (епископъ в ъ Кентербери), жившій в ъ X T в . .
который раньше всѣхъ додумался до этого доказательства. Тотчасъ же,
к а к ъ только Анзельмъ обнародовал» его, против» него выступил» мояахъ
Гаунилонъ * ) , который справедливо указывал», что мы можемъ мыслить
любую вещь в ъ сколь угодно совершенном» видѣ, но она отъ этого не
станет» существующей: мы можемъ мыслить наисовершеннѣйшій волшебный
замокъ, но онъ не будетъ существовать вслѣдствіе своего совершенства.
Т ѣ м ъ не менѣе, онтологическій аргументе пришелся по вкусу всѣмъ раціо-
налистамъ X Y I I и X V I I I в . в . , и они повторяли е г о , съ нѣкоторыми
только измѣяеніями, вплоть до конца X V I I I столѣтія, когда Кантъ своей

*) Сочнненіе его озаглавлено «Liberpro insipiente» (т. е. книга в ъ защиту-

безумца). Оно имъ названо такъ потому, что Анзельмъ, излагая свой аргумент»
упоминает» тамъ слѣдующія слова (заимствованныя изъ одного псалма): когда
«рече безумецъ в ъ сердцѣ своем»—нѣсть Б о г ъ > , то и онъ подъ Богомъ под-
р а з у м ѣ в а е т ъ наисоверщеннѣйшее существо.
 „Критикой Пистаго Разума" подорвалъ вѣру в ъ него * ) . И изъ нихъ
Декартъ придалъ этому аргументу наипростѣйшую форму, и м е н н о — ( ^ д у ю -
щую: Б о г ъ ' есть существо наисовершеннѣйшее, т . е. Е г о понятіе охваты-
в а е т ! в с ѣ мыслимыя совершенства; слѣд., Е м у присуще и существованіе.
Иначе у Н е г о ^ я хватало бы одного изъ совершенствъ.
Но какъ бы ни измѣняли разные философы этотъ аргументе, въ немъ
всегда удерживались двѣ существенный черты:. 1 ) Б о г а всегда опредѣляли
нри этомъ, к а к ъ существо наисовершеннѣйшее (ens p e r f e c t i s s i m u m ; s u m m e
perfectum; i d quo m a j u s cogitari non potest и т . п.), откуда выходило,
что Онъ есть совокупность всѣхъ совершенствъ, какія только можно мыслить;
2) существованіе всегда отожествлялось съ совершенством!, считалось о д -
нимъ изъ совершенствъ. И з ъ этихъ то двухъ посылокъ и складывался
всегда онтологическій аргументе, а в с е прочее служило лишь поясненіемъ
к ъ нимъ. f
Очевидно, центръ тяжести онто логическаго аргумента со-
стоишь въ предпосылки, будто бы бытіе или существованге есть
совершенство, такъ что отсутствіе существованія уменьшаешь совер-
шенство мыслимой вещи, осуществленіе же послѣдней дѣлаетъ ее болѣе
совершенной, чѣмъ прежде. Онтологическій аргумент! стоитъ и рушится вмѣ-
,стѣ съ этой предпосылкой. Но_это—ложная предпосылка. В ъ самомъ дѣлѣ:
1. Бытге составляешь понятіе болѣе общее, чѣмъ совершенство
и несовершенство; ибо существует! и совершенство, и несовершенство:
такъ что само то существованіе (или бытіе) не составляет! еще ни того,
ни другого.
2 . Возьмемъ нравственное совершенство. Подъ нимъ нодразумѣйается Т
то, что находится в ъ полнѣйгаемъ соотвѣтствіи. съ нравственным! долгомъ.
Послѣдній же имѣетъ силу независимо отъ того, осуществляется ли онъ
кѣмъ нибудь или нѣтъ ( т . е. обладает! или нѣтъ бытіемъ то, чего онъ
требуете). Слѣд., нравственное совершенство мыслится одинаково высоко
независимо отъ того, обладает! ли оио бытіемъ или нѣтъ.
Если бы существованіе было совершенством!, то изъ двухъ оди-
наково гнусныхъ поступков!, о которыхъ мы можемъ составить понятіе,
осуществившийся сталъ бы менѣе гнусяымъ, чѣмъ неосуществленный; ибо
первый получилъ бы нѣкоторое совершенство (бытіе), котораго не было бы
у второго. Н о ясно, что это невѣрно, и что совершеннѣѳ не осуществлять
гнуснаго поступка, чѣмъ осуществить его.
Такимъ образомъ, б ы т і е л е л ь з я считать совершенстшшъ, и онтологи-
ческий аргумент! невѣренъ. Конечно, это еще не значить, что Бога нѣтъ,
*) Именно: Кантъ первый обратилъ вниманіе на то, что бытіе никогда
не составляетъ признака, входящаго в ъ составъ содержания понятія. Понятіе
любой веіци, разсуждаетъ Кантъ, не измѣняется отъ того, существуете ли она
или н ѣ т ъ . Поиятіе ста талеровъ, говорит ь онъ, не измѣнится отъ того, лежать ли
они у меня в ъ карманѣ или нѣтъ. З н а ч и т ь , и сужденіе о существовании Б о г а
не можетъ быть аналитичзекимъ, т. е. в ъ понятіи Бога еще не подразумѣ-
вается Его существованіе; и содержаніе понятія Б о г а не измѣняется, мыслю ли
я Его существующим! или несуществующимъ.
за то значить, что и про Него мы вправѣ спрашивать, почему Онъ суще-
ствуетъ. Слѣд., нѣтъ ни одной метафизической причины, при помощи к о -
торой мы могли бы такъ объяснить существованіе природы, чтобы п о е л !
того у насъ не оставалось никакого необъяснимаго остатка. Дѣло въ томъ,
что по причинамъ, указаннымъ в ъ § 4 главы V I , никто н е сомнѣвается,
что ни в ъ какомъ другомъ понятіи не подразумѣвается существованіѳ под-
ходящихъ подъ него предметовъ; но надѣялись, что понятіе столь исклю-
чительнаго существа, к а к ъ Богъ, должно служить исключеніемъ изъ этого
правила. В ъ дѣйствительности же это—тщетная надежда: существо-то Б о г ъ ,
конечно, исключительное, только созданная Имъ логика не подвергается
никакимъ исключеніямъ, идетъ ли рѣчь о Б о г ѣ или о другомъ предмет!;
и посему в ъ понятіи Б о г а такъ же мало подразум!вается существованіе
предмета, подходящаго подъ это понятіе, к а к ъ и в ъ любомъ другомъ
понятіи. Д а и можно ли вообще-то ждать для нашихъ мыслей о Б о г !
к а к и х ъ бы то ни было исключеній изъ правилъ логики, коль скоро д о -
пущено, будто бы даже и Онъ, нав!рное, подчиняется закону противо-
р!чія? * ) Г /

8. Неосуществимость раціоналистичѳскихъ объясненій при-

чинныхъ связей явленій природы: окказіонализмъ, преста-
Ур бидизмъ и психофизичѳскій монизмъ.
Съ особеннымъ удовольствіемъ, даже съ злорадствомъ, метафизика под-
черкиваете тотъ необъяснимый остатокъ, который получается при чисто имма-
нентвыхъ объясненіяхъ возникновеяія любого изъ явленій природы. Эти
объясненія сводятся к ъ указанію, что тамъ, г д ! возникло объясняемое явле-

*) В ъ защиту онтологическаго аргумента противъ меня выступилъ (въ

журн. «Вѣра и Разумъ» з а 1909 г., Л1» X X I , въ статьѣ „Вѣра и знаніе") проф.
Глаголевъ. Онъ дѣликомъ выписываете мою критику этого аргумента и послѣ
того прибавляѳтъ такое возраженіе: «остановимся на третьемъ доводѣ проф.
Введенскаго. Смыслъ его тотъ: осуществившееся зло есть большее зло, чѣмъ
неосуществившееся. Но если это справедливо, то, значить, справедливо и то,
что осуществившееся добро есть большее добро, чѣмъ неосуществившееся. А
если это такъ, то онтологическій аргументе возрождается вновь, какъ фениксъ
изъ пепла» (1. с. стр. 367). Но это возраженіе проходите мимо меня; ибо смыслъ
моего третьяго довода вовсе не въ томъ, что осуществившееся зло есть боль-
шее зло, чѣмъ неосуществившееся, но въ томъ, что осуществленіе зла не дѣ-
лаетъ его болѣе предпочтительными менѣе дурнымъ, чѣмъ прежде, а это
должно бы происходить, если бы еуществованіе было совершенствомъ. И для
моего третьяго довода совершенно безразлично, составляете ли осуществив-
шееся зло большее зло, чѣмъ неосуществившееся, или же равное съ нимъ-„
важно лишь, что оно не становится меньшим» вслѣдствіе оеуществленія. Если
же соображенія проф. Глаголева разсматривать независимо отъ того, какъ они
относятся къ моему третьему доводу, то они не только не возрождаютъ онто-
логическаго аргумента, но изъ нихъ можно вывесть новый доводъ противъ
него. Оказывается, что осуществленіѳ, значить—и существованіе, приводить то
къ росту добра, то къ росту зла, то къ росту мірового совершенства, то къ
росту несовершенства міра. Слѣд., само - то существованіе, вопреки пред-
посылкѣ онтологическаго аргумента, ни то, ни другое: ни добро, ни зло; ни со-
вершенство, ни несовершенство. Не даромъ этика обыкновенно учите, что
пища, напитки и т. д., сами по себѣ ни добро, ни зло, а становятся тѣмъ или
другимъ въ зависимости отъ нашего обращения со всѣмъ этимъ, а все это су-
ществует».
ніе п р и р о д ы — Y , напр.—расширеніе желѣза, присутствовало еще такое
другое я в і е н ш п р и р о д ы — X , напр.—нагрѣваніе этого тѣла, про которое
уже доказано,' что первое находится в ъ причинной зависимости отъ него.
Но, говорить метафизика, такое объясненіе еще н Е ш я ~ ~ с ч й т а т ь вполаѣ
удовлетворительнымъ. Дѣло в ъ томъ, что ни одно явленіе природы не
находится въ логической связи съ тѣмъ явленіемъ, которое при чисто
имманентныхъ объясненіяхъ указывается, какъ его причина, вовсе не
подразуміъвается въ немъ: вѣдь если бы между ними была логическая
связь, если бы явленіе природы, служащее слѣдствіемъ другого, подразуме-
валось въ послѣднемъ, то для доказательства догадокъ о причинныхъ связяхъ
явленій природы намъ незачѣмъ было бы обращаться к ъ копотливому с о -
поставлен™ между собой данныхъ опыта, подбираѳмыхъ по правиламъ ме-
тодовъ Милля; ибо той же самой цѣли можно было бы достичь гораздо
легче, именно—путемъ разсмотрѣнія содержания понятій т ѣ х ъ явланій при-
роды, напр.—явлеаія X и явлѳнія Y, про которыя мы догадываемся, что
одно изъ нихъ находится въ причинной зависимости отъ другого. Поэтому,
продолжаете метафизика, когда мы объясняемъ возникаовеніе явленія при-
роды Y, напр.—расширенія желѣза, тѣмъ, что тамъ, г д ѣ оно возникло,
присутствовало такое явленіе X , напр.—нагрѣваніе этого железа, которое
находится в ъ причинной связи съ иервымъ, то остается совершенно не-
понятной, необъясненной сама-то причинная связь этихъ двухъ явленій,
т . е. остается непонятнымъ, почему же именно вмѣстѣ с ъ этимъ X , напр.
вмѣстѣ съ нагрѣваніѳмъ желѣза, всегда возникаете Y, напр.—расширеніе
этого тѣла, а не происходите что нибудь другое, хотя бы—уменыпеніе его
объема. Все это было бы понятно только в ъ томъ случаѣ, если бы между этими
X и Г (нагрѣваніемъ и расширеніемъ жѳлѣза) была логическая связь;
но вѣдь ея никогда не бываете в ъ причинныхъ связяхъ двухъ - явленій
природы. Такимъ образомъ, заключаете метафизика, чисто имманентныя
объясненгя возникновенгя любого явленгя природы сводятся къ тому, что
они одну загадку объясняютъ другой загадкой. Взамѣнъ прежней загадки,
„почему возникло в ъ такомъ то местѣ и в ъ такое то время явленіе Y",
теперь передъ нами другая загадка, „почему вмѣстѣ съ явленіемъ X
всегда возникаете еще явлѳніе Y, а не какое нибудь другое". Конечно,
прибавляете метафизика, чисто-имманентныя объясненія въ жизни очень
полезны, но, очевидно, они имѣютъ дѣло только съ кажущимися при-
чинами, а потому для науки недостаточны.
Всѣми этими соображеніяма метафизика подсказываетъ, будто бы сама
то она в ъ состояніи такъ объяснять возникновение явленій природы, чтобы
не замѣнять одной загадки другою, т . е. чтобы послѣ е я объяснены не
оставалось никакого необъяснима™ остатка, который пришлось бы допу-
скать просто, к а к ъ фактъ, безъ всякаго объясненія, почему онъ долженъ
существовать. В ъ дѣйствительности же метафизикѣ не удается достичь
этой цѣли даже д л я такихъ явленій, которыми она интересовалась больше
всего. Еще в ъ X Y I I вѣкѣ, когда в ъ ней госиодствовалъ рѣзко выражен-
вый раціонализмъ, она подъ его вліяніемъ, задумала дать подобный объ^
ясненія для причинных» связей, подмѣчаемыхъ между душевными и т ѣ -
лесными явленіями. При чисто-имманентныхъ объясненіяхъ говорится, ч т о
ощущенія возникают» вслѣдствіе раздраженія какого-либо чувствующаго
нерва, произвольный же движенія тѣла вслѣдствіе нашихъ хотѣній. Н о
раціоналйсты X V I I вѣка объявили, что в ъ этихъ объясненіяхъ указы-
ваются однѣ лишь кажущіяся, а вовсе не истинныя причины возникновеніа
означенныхъ явленій; ибо нѣтъ ни малѣйшей логической связи между ощу-
щеніемъ и нервным» раздраженіемъ, между тѣлеснымъ движеніемъ и х о -
тѣніемъ, т а к » что остается совершенно непонятным», почему должно воз-
никать ощущеніе, коль скоро возникло соотвѣтственное нервное раздраже-
ніе, и почему должно возникнуть тѣлесное движеніе, напр. — почему моя
рука должна подняться, коль скоро возникло соотвѣтственное хотѣніе. П о -
этому тогдашняя метафизика усиленно старалась объяснить эти факты в ъ
духѣ раціонализма ( т . е. такъ, чтобы не возникало никакой новой загадки,
и не было мѣста для новаго вопроса „почему") и перепробовала всевоз-
можный объясненія, но добилась только одного: этими же самыми объясне-
ніями она подорвала вѣру в ъ раціонализмъ; ибо оказалось, что ни одно
изъ нихъ не достигает» своей цѣли и взамѣнъ объясняемой загадки обя-
зательно наталкивается на другую. В ъ самомъ дѣлѣ:
Одно изъ этихъ объясненій, построенное Гейлинксомъ (ум. в ъ 1 6 6 9 r,) I t
называется окказіонализмомъ и состоит» в ъ слѣдуюідемъ: B o r » по поводу
(по латынѣ — „ o c c a s i o " , откуда и произошло названіе этого объясненія)
моего хотѣнія поднять руку или сдѣлать другое движеяіе вызывает» со-
ответственное движеніе. Само же по себѣ хотѣніе безсильно достичь этого,,
потому что в ъ немъ вовсе не подразумѣвается такой результат». П о т а к ъ
к а к ъ намъ вмѣшательство Б о г а остается незамѣтнымъ, мы не сознаемъ его,
то намъ кажется, будто бы само же наше хотѣніе и производит» тѣлесное
движеніе, служит» его причиной. Точно также Б о г ъ по поводу раздраженія
чувствующаго нерва вызывает» в ъ нашей дущѣ соотвѣтственное ощущеніе.
А такъ к а к ъ мы не сознаемъ дѣятельности Бога, то намъ кажется,
будто бы ощущенія возникают» вслѣдствіе однихъ лишь нервных» раздра-
женій, будто бы послѣднія служатъ истинной причиной возникновенія ощу-
щеній, хотя в ъ дѣйствительности это невозможно вслѣдствіе отсутствія л о -
гической связи между ощущеніемъ и нервным» раздраженіемъ. Такова о к к а -
зіоналистическая теорія. Легко замѣтить, что в ъ ней взамѣнъ объясняемой
загадки появляется новая. Прежде мы не понимали, почему вмѣстѣ с ъ
хотѣніемъ возникает» соотвѣтственное движеніе нашего тѣла, a вмѣстѣ с ъ
нервным» раздраженіемъ соотвѣтственное ощущеніе; теперь же мы не по-
нимаемъ, почему ~~Ѣогъ поступаетъ "такъ, какъ описываетъ окказгона-
лизмъ. Вѣдь такое поведеніе Бога вовсе не подразумѣвается въ понятіи
Бога. Развѣ, напр., подразумѣвается в ъ понятіи Бога, что если я захочу
ударить кого нибудь, то Онъ поднимет» мою руку и направит» ее н а
того, кого мнѣ захочется ударить?
 Другое объясяѳніе носить названіѳ престабилизма или теорги пре-
дустановленной гармонги—harmonia praestabilita. Оно составлено Лейб-
ницомъ (ум. й ь 1 7 1 6 г . ) . Сущность его такова: причиной тѣлеснаго явле-
нія всегда^ служить тѣдесное же явленіе^_и причиной каждаго душѳвнаго
явленія служить непремѣнно только душевное явленіе, Но Б о г ъ искони и
душевную, и тѣлесную жизнь такъ приноровилъ другъ к ъ другу, преду-
ставилъ между ними такую гармонію (откуда и происходить названіе
этой гипотезы), что в ъ моменте возникновенія строго опредѣденнаго д у -
шевнаго явленія в с е г д а П в о з н і й ё т ъ строго определенное тѣлесное явленіе,
іГнаоборотъ: возникновенію строго опредѣленнаго тѣлеснаго явленія всегда
соотвѣтствуетъ возникновеніе строго опредѣленнаго душевнаго явленія.
Поэтому намъ и кажется, будто бы душевныя явленія служатъ причиной
тѣлесныхъ, и наоборотъ. Такое взаимоотношеніе душевной и тѣлесной жизни
можно пояснить слѣдующимъ примѣромъ, который былъ указанъ самимъ
Лейбницемъ: предположимъ, что искусный мастеръ устроилъ д в а часовыхъ
механизма, которые двигались"Тш вполнѣ согласнымъ образомъ другъ съ
другомъ, и, пуская ихъ в ъ ходъ, поставилъ стрѣлки каждаго циферблата
на одинаковыхъ цифрахъ. Тогда, разумѣется, мы постоянно будемъ нахо-
дить полное соотвѣтствіе в ъ положеніи стрѣлокъ тѣхъ и другихъ часовъ,
но не потому, чтобы стрѣлки одного механизма тянули з а собой стрѣлки
другого, а только потому, что ходъ однихъ часовъ съ самаго начала при-
норрвленъ к ъ ходу другихъ. Если же мы не знаемъ ни этого, ни того,
какъ устроены часы, то намъ будетъ казаться, будто бы стрѣлки однихъ
часовъ вліяютъ на стрѣлки другихъ. Но и в ъ объясненіи Лейбница опять
таки получается необъяснимый остатокъ. Оно, какъ и окказіонализмъ, вза-
мѣнъ объясняемой загадки наталкивается на новую загадку, именно: остается
непонятным, почему Богъ захотѣлъ такъ приноровить другъ къ другу
дугиевную и тѣлесную жизнь, какъ это описываешь Лейбницъ. Вѣдь
нѣтъ логической связи между понятіемъ Бога и подобнымъ хотѣніемъ.
Послѣднее в ъ теоріи Лейбница служить такимъ же необъясяимымъ остат-
комъ, какъ и поведеніе Б о г а , предполагаемое окказіонализмомъ.
Наконецъ, третье объясненіе было построено _Спинозой (ум. в ъ 1 6 7 6 г.).
Впослѣдствіи, именно—въ X I X столѣтіи, его назвали психофизическимъ
мопизмомъ. И это названіе надо отличать отъ сходнаго еъ нимъ термина,
который тоже возникъ в ъ X I X в ѣ к ѣ , — психофггзическій параллвлизмъ.
Послѣдній означаетъ чисто-имманентное ученіе, утверждающее, что каждое
душевное авленіе возникаетъ не иначе,, к а к ъ в ъ связи с ъ строго-опредѣ-
леннымъ тѣлеснымъ явленіемъ, происходящймъ в ъ головномъ мозгу, при
чемъ мы воздерживаемся отъ всякаго метафизическаго объяснеаія этого
ф а к т а , а беремъ его лишь в ъ томъ видѣ7 какъ ояъ засвидѣтельство-
ванъ опытомъ. Психофизическій же монизмъ составляете одну изъ мета-
физическихъ гипотезъ. И онъ утверждаете, что наблюдаемыя в ъ каждомъ
человѣкѣ душевныя и тѣлесныя явленія принадлежать одному и тому же
носителю, или одной и той же сущности, которая обладаете сразу двумя
 сторонами: духовной и тілесной, и каждое явленіе составляет! состояніе
(или видоизмѣненіе в ъ существованіи) этого единаго носителя, или единой
с у щ н о с т и д Т а к ъ какъ для душевной или психической жизни и для тѣлесной или
физической здѣсь предполагается всего только одинъ носитель, или одна
сущность, а по гречески одинъ jxôvoç, то это ученіе и названо психофи-
зическим* монизмомг). В ъ силу ж е единства означеннаго носителя (или
сущности) каждое его состояніе или видоизмѣнеяіе должно сразу отражаться
въ его и духовной, и тѣлесной сторонѣ. Поэтому всякое душевное явленіе
обязательно сопровождается строго опредѣленнымъ тѣлеснымъ и наоборотъ,
вслѣдствіе чего намъ и кажется, будто бы душевныя явленія бываютъ
причинами возникновенія тѣлесныхъ и наоборотъ, хотя в ъ дѣйствитель-
ности этого н ѣ т ъ . Несомнѣнно, что и это объясненіе страдаетъ, подобно
двумъ предшествующим!, тѣмъ, что при немъ тоже появляется нѣкоторый
необъяснимый остаток!, т . е. одна загадка объясняется с ъ помощью
другой; ибо совершенно непонятно, почему носитель душевныхъ явленгй
вмѣстѣ съ тѣмъ долженъ быть и носителемъ тѣлесныхъ или, если
угодно, наоборотъ: почему носитель тѣлесныхъ явленій долженъ быть
вмѣстѣ съ тѣмъ и носителемъ душевныхъі В ѣ д ь одно в ъ другомъ нод-
разумѣвается столь же мало, какъ тѣлесныя явленія в ъ душевныхъ и н а -
оборотъ.
В о т ъ в с ѣ эти объяснѳнія к ъ середин! X V I I I в ! к а подорвали в ! р у "
въ раціонализмъ, а в ъ связи съ нимъ и в ! р у в ъ возможность метафизики
въ в и д ! знанія, подготовив! этимъ появленіе кантовскаго критицизма. Они
наглядно показали, что метафизическія объясненія возникновения явлены
природы оказываются съ точки зрѣиія раціонализма ничуть не въ луч-
шемъ положены, чѣмъ чисто имманентный: и тамъ, и здѣсь появ-
ляется необъяснимый остатокъ, существованіе котораго должно быть
допущено просто, какъ фактъ, безъ всякаго пониманія, почему онъ дол-
женъ существовать. А это, в ъ свою очередь, наглядно свид!тельство-
вало, что наукѣ не будетъ никакого ущерба, если она станетъ воз-
держиваться отъ всякой метафизики и ограничится чисто-имманент-
ными объясненіями.
Правда, насъ могутъ спросить: „ д а всегда ли метафизика в ъ своихъ
поискахъ истинныхъ причинъ, т . е. причинъ, которыя д ! л а л и бы понятной
связь кажущейся, какъ она выражается, причины съ е я сл!дствіемъ,
Должна попадать в ъ такое же положеніѳ, какъ при объясненінхъ взаимо-
д М с т в і й душевной и тѣлесной жизни?" Этотъ вопросъ сводится к ъ
другому, к ъ которому мы сейчасъ ( в ъ § 9 ) и перейдемъ,—о метафизиче-
скихъ объясненіяхъ законовъ природы: в ! д ь объяснить любую причинную
связь, т. е. объяснить, почему в м ! с т ! съ возникновеніемъ даннаго явлеяія
природы всегда возникает! такое, а не другое явлѳніе, это значить
объяснить одинъ изъ законовъ прирэды (ср. с т р . 1Д2Т). И окажется,
что метафизика в ъ состояніи объяснять законы природы только той цѣной,
чтобы съ логической необходимостью натолкнуться в з а м ! н ъ объясняемой
загадки на другую. А это доказываете, что в ъ такое же положеніе, какъ
окказіонализмъ, престабилизмъ и психофизичѳскій монизмъ, метафизика съ
логической необходимостью попадете при объяснены любой изъ причинныхъ
связей явленій природы. s + < V

9. Неосуществимость раціоналистическаго объяснения за-

коновъ природы. Противорѣчіѳ раціонализма правиламъ
логики.
Что касается законовъ нрироды, то, конечно, многіе изъ нихъ можно
объяснить чисто имманентнымъ путемъ, т . е. посредствомъ однихъ лишь
законовъ природы, именно: данный законъ природы, конечно, окажется
объясненнымъ, если мы выведемъ его, какъ неизбѣжное слѣдствіе какого
либо другого или нѣсколькихъ другихъ законовъ природы. Напр., законъ
тяжеети, конечно, будете объясненъ, воль скоро мы выведемъ его, какъ
неизбѣжное слѣдствіе закона всемірнаго тяготѣнія. Точно также ока-
жутся вполнѣ объясненными открытые Галилеемъ законы колебанія
маятника, коль скоро мы выведемъ и х ъ , какъ неизбѣжноѳ слѣдствіе
законовъ тяжести и инерціи. Но, очевидно, при чисто-имманентныхъ
объясненгяхо природы у насъ должна остаться большая или меньшая
группа такихъ законовъ природы, которые необъяснимы, какъ слѣдствіе
существовангя другихъ законовъ. В ъ лучшемъ случаѣ, именно—при
идеальномъ развитіи науки, останутся рдни лишь основные законы. Подъ
этимъ именемъ подразумѣваются такіе законы природы, съ помоицью
которыхъ можно было бы объяснить всѣ ея остальные законы. Обыкновенно
же, пока наука еще далека отъ своего идеала, наряду съ основными
законами в ъ этой необъяснимой группѣ окажутся еще и такіе производные
законы, которыхъ мы пока еще не умѣемъ вывесть изъ другихъ. П р и
этомъ остается открытой и т а возможность, что нѣкоторые изъ законовъ
природы, которые теперь кажутся основными, могутъ быть выведены при
дальнѣйшемъ развитии науки изъ другихъ законовъ. Н о , какъ бы ближай-
шимъ образомъ ни стояло дѣло в ъ разные моменты развитія науки, оче-
видно, всегда будутъ оставаться такіе законы природы, которые не под-
даются чисто-имманентному объясненію, т Г е. невыводимы изъ другихъ.
И вотъ, метафизика, съ одной стороны, указываете на неустра-
нимость такого остатка при чисто-имманентныхъ объясненіяхъ природы,
а съ другой—подчеркиваете, что сущеетвованіе какого бы то ни было
закона природы, хотя бы и основного, само по себѣ, безъ всякихъ дру-
гихъ объясняющихъ срѳдствъ, вовсе еще не понятно, такъ что при чисто-
имманентныхъ объясненіяхъ основные-то законы природы, во всякомъ
случаѣ, придется допускать просто, какъ засвидѣтельствованный опы-
томъ фактъ, безъ всякаго пониманія, почему онъ существуетъ. Суще-
ствованіе в с ѣ х ъ оетальныхъ законовъ природы, т . е. неосновныхъ, конечно,
можно объяснить, какъ слѣдствіѳ существованія основныхъ; но существова-
ніе послѣднихъ навсегда останется непонятнымъ, если ограничиваться
одними лишь имманентными объясненіями природы. Напр., к ъ числу
основных! приходится причислять законъ кратныхъ отношеній, п о -
тому что его нельзя объяснить никакими другими законами природы, а
имъ объясняются нѣкоторые химическіе законы. И его существованіе совер-
шенно непонятно, если ограничиваться одними имманентными объясненіями.
В ѣ д ь вовсе не понятно само собой, чтобы химическія соединенія простыхъ
тѣлъ происходили непремѣнно в ъ такихъ количественных! отношеніяхъ,
которыя указываются этимъ закономъ. Т а к ъ же дѣло обстоитъ и съ зако-
номъ Ньютона. Р а з в ѣ понятно само собой, что каждыя двѣ матеріальныхъ
частицы должны непремѣнно сближаться другъ съ другомъ, к а к ъ это г о -
ворится в ъ разсматриваемомъ законѣ, а не удаляться другъ отъ друга, и
даже не просто оотаваться в ъ покоѣ относительно другъ друга, да еще
сближаться, вдобавокъ, съ тѣми самыми скоростями, о которыхъ говорится
в ъ упомянутом! законѣ, а не съ какими нибудь другими? ,
И всѣми этими соображеніями защитники метафизики внушаютъ мысль,
будто бы сама-то она в ъ состоявіи когда нибудь такъ объяснить основные
законы природы, чтобы не оставалось ничего непонятнап>, и чтобы не было
мѣста д л я новаго вопроса „почему". В ъ действительности же всѣ эти:
р аціо и ал истцу ескгя обѣщанія метафизики оказываются логически не-
возможными. В ъ самомъ дѣлѣ: чтобы и х ъ осуществить, метафизика
должна бы вывесть основные законы природы изъ однихъ лишь анали-
тическихъ сужденгй. В ѣ д ь одни только аналитическія суждевія понятны
сами собой и, дѣйствительно, не возбуждают! ни малѣйшаго вопроса, „по-
чему они осуществлены на д ѣ л ѣ " (вѣдь мы сейчасъ допусваемъ, что истин-
ное бытіе тоже подчинено законам! противорѣчія и исключеннаго третьяго).
Синтетическія же сужденія вовсе не понятны сами собой, и про каждое
изъ нихъ можно и должно спрашивать, „почему оно осуществлено на д ѣ л ѣ " ,
если мы съ какой нибудь цѣлью допустимъ такое осуществленіе (еравн.
стр. 2 3 4 и 2 3 5 ) . Но изъ однихъ аналитическихъ суждепій нельзя пра-
вильно вывесть ни одного закона природы, будетъ ли онъ основным! или
производным!, это безразлично, потому что всякій законъ представляет!
собой общее синтетическое сужденіе. (Оттого-то, замѣтимъ кстати, что
каждый законъ природы служитъ синтетическимъ сужденіемъ, необходи-
мость его существованія и не понятна сама собой). Общее же синтетиче-
ское сужденіе можетъ быть выведено не иначе, какъ съ помощью другого
общаго синтетическаго сужденія (см. стр. 2 1 5 и-слѣд-.j. Одѣд., метафи-
з и к ! съ логической необходимостью предстоит! одно изъ двухъ: или вовсе
отказаться отъ объясненія даннаго основного закона природы, или же
(если она непрем!нно хочетъ объяснить его) допустить, какъ законъ,.
дѣйшвующгй въ вещахъ въ себѣ, такое другое общее синтетическое
сужденіе, изъ котораго можно было бы вывесть объясняемый законъ при-
роды, какъ слѣдствіе устройства міра вещей въ себѣ. Но при этомъ,
очевидно, не получится такого объясненія даннаго закона природы, при
которомъ не оставалось бы ничего необъясненнаго, и прекратилась бы
возможность вновь ставить вопросъ „почему". Напротивъ, останется не-
понятнымъ, почему же осуществлено въ вещахъ въ себѣ допущенное
нами, въ видѣ дѣйствугощаю тамъ закона, общее синтетическое су-
жденіе.
Напр., чтобы исполнить свои раціоналиетическія обѣщанія, мета-
физика должна бы такъ объяснить законъ кратныхъ отноменій, чтобы онъ
оказался выведеннымъ изъ" однихъ~лишь аналитичеекихъ сужденій; но
какъ общее сттетическое сужденіе онъ, конечно, не можетъ. быть в ы -
веденъ изъ однихъ лишь аналитичеекихъ. Поэтому, чтобы дать, хоть какое
нибудь, объясненіе этому закону, метафизика логически принуждена
считать осуществленнымъ в ъ истинномъ бытіи, въ видѣ дѣйствующаго тамъ
закона, такое другое общее синтетическое сужденіе, изъ котораго можно
было бы вывести законъ кратныхъ отношеній, какъ слѣдетвіе устройства
вещей в ъ себѣ. В ъ дѣйствительности она такъ и поступаете. В ѣ д ь она
объясняете этотъ законъ посредствомъ предположенія, что в ъ истинномъ
бытіщ осуществлено, в ъ видѣ дѣйствующаго тамъ закона, слѣдующее общее
синтетическое сужденіе: „всѣ атомы одного и того же простого тѣла
равны между собой". А поэтому самому метафизическое объясненіе закона
кратныхъ отношеній оказывается вовсе не такимъ, чтобы послѣ него не
оставалось никакого необъяснимаго остатка, и прекратилась возможность
вновь ставить вопросъ „почему". Напротивъ, теперь остается непонятными,
необъяснимыми, почему же каждое химически простое тѣло разбито н а
равные между собой атомы. Другими словами: почему въ вещахъ в ъ себѣ,
дѣйствительно, осуществлено, в ъ видѣ дѣйствующаго в ъ нихъ закона, то
общее синтетическое сужденіе ( „ в с ѣ атомы одного и того же простого
тѣла равны между собой"), которое нужно намъ, чтобы законъ кратныхъ
отношеній выходили слѣдствіемъ устройства вещей в ъ себѣ?
Замѣтимъ, что т е объясненіе закона кратныхъ отношений, о которомъ
мы говоримъ, изобрѣтено не самими философами-метафизиками, що_хижками,
а философы лишь заимствовали его у нихъ. Но это для насъ не важно:
вѣдь оно, какъ говорящее объ истинномъ бытіи, о вещахъ в ъ себѣ, обра-
зующихъ данныя намъ в ъ опытѣ тѣла, все таки, оказывается метафизиче-
скими. Болѣе того: не важно даже, если кому нибудь не вполнѣ ясна
принадлежность атомистической гипотезы к ъ метафизикѣ. В ѣ д ь намъ н у -
женъ только примѣръ, который дѣлалъ бы наглядными, что каждый основ-
ной законъ природы можно объяснить не иначе, какъ допустивъ осущест-
влевіе другого общаго синтетическаго сужденія. А само собой разумѣется,
что если наше объясненіе должно быть метафизическими, то это другое
общее синтетическое сужденіе приходится считать осуществленнымъ в ъ
истинномъ бытіи или в ъ вещахъ в ъ себѣ,
А чтобы наши примѣръ былъ нагляднѣе, напомиимъ, в ъ чемъ, именно,
состоите упомянутое объясненіе закона кратныхъ отношеній. Предполагается,
что каждое химически простое тѣло разбито на равные между собой по вѣсу
недѣлимыя далѣе матеріальныя частицы, т . е. на равные между собой по
 вѣсу атомы. Т о г д а вслѣдствіе недѣлимоши атомовъ химическое соединеніе
каждыхъ д в у х ъ простыхъ тѣлъ можетъ происходить не иначе, какъ тѣмъ
путемъ, чтобы цѣлое (а не дробное) число атомовъ одного тѣла соединялось
каждый разъ только съ цѣлымъ же числом» атомовъ другого тѣла (напр.,
одинъ или д в а атома одного тѣла съ одним», съ двумя, тремя атомами
другого тѣла, но не половина с ъ третью и т . п.). А при этомъ условіи
непремѣнно выйдет» вслѣдствіе равенства атомовъ каждаго простого тѣла
между собой, что химическія соединенія любого простого тѣла с ъ другими
будутъ происходить только в ъ такихъ вѣсовыхъ количествах», которыя ока-
жутся кратными относительно вѣса отдѣльнаго атома этого тѣла, т . е.
будетъ непремѣнно соблюдаться законъ кратных» отношеній.
Т а к и м » образомъ, при метафизическихъ объясненіяхъ законовъ при-
роды мы, очевидно, находимся съ раціоналистической точки зрѣнія в ъ
столь же неудовлетворительном» положеніи, к а к ъ и ири чисто-имманѳнт-
н ы х ъ объясненіяхъ. И такое неудовлетворительное положеніе должно возни-
кать, какъ видимъ, ръ логической необходимостью при метафизическихъ
объясненіяхъ каждаго закона природы; ибо оно обусловлено тѣмъ что, по
правиламъ логики, каждое общее синтетическое сужденіе можно правильно
вывесть не иначе, какъ съ помощью другого общаю синтетическаго сужде-
ніа ѵ а каждый законъ природы служит» общимъ синтетическимъ сужденіемъ.
Поэтому теперь намъ ясно, что в ъ то же самоё положеніе, какъ при объ-
ясненіи взаимодѣйствій душевной и тѣлесной жизни, , метафизика съ логиче-
ской необходимостью должна попадать и при объясненіи всякой причинной
связи явленій природы (сравн. стр. 4 0 8 — 4 0 9 ) . ( J J
Болѣе того: теперь намъ ясна сущность лжи раціонализма, т о ч я ѣ е —
его логическая невозможность. О я ъ убѣжденъ в ъ разложимости веѣхъ
реальных» связей и отношеній н а чисто логическія. А. это значит», что
онъ убѣжденъ въ выводимости всѣхъ реальныхъ связей и отношены изъ
однихъ аналитическихъ сужденгй. В ѣ д ь только в ъ аналитическихъ су-
жденіяхъ мыслятся логическія связи; связь же подлежащаго съ сказуемым»
въ синтетическом» сужденіи никогда не бываетъ логической (он: с г р т З З А
Но реальныя связи и отношенія въ опыт» осуществлены въ видѣ
законовъ природы, изъ которыхъ каждый служит» обшимъ сиитегпиче-
скимъ сужденіемъ. А ни одно общее синтетическое суждѳніе невыводимо
изъ однихъ лишь аналитических» (сж., Такимъ обра-
зомъ, ложь раціонализма состоитъ въ противорѣчги правиламъ логики,
въ убѣжденіи, что, вопреки ея правиламъ, тѣ общія синтетическія
сужденгя, которыя осуществлены въ опыт», въ видгь законовъ природы,
выводимы изъ однихъ аналитическихъ сужденгй, В о т ъ почему мы ска-
зали н а е т р . 4 0 . 0 ^ что на раціоналистическія обѣщанія, употребляемыя,
какъ средство для защиты метафизики, попадаются тѣ, кто хочетъ постичь
философію безъ основательнаго изученія логики. Б ы т ь раціоналистомъ, это
значить пренебрегать тѣмъ, что внесено в ъ логику Кантомъ, именно—уче-
шем» объ аналитическихъ и синтетическихъ сужденіяхъ, и брать ее лишь
в ъ томъ видѣ, в ъ какомъ она была до Канта. В з я т а я же в ъ связи съ
этимъ дополненіемъ, она сразу обнаруживаете всю ложь раціонализма, с л ѣ д . , —
и всю нелѣпость затѣи защищать метафизику съ помощью раціонализма.
И мы могли бы даже ограничиться при опроверженіи этой защиты лишь
тѣмъ, чтобы обнаружить ложь раціонализма посредствомъ ссылки на н е -
выводимость общихъ синтетическихъ сужденій изъ однихъ аналитическихъ.
Н о для большинства читателей необходимо убѣдиться въ его ошибочности
еще и на конкретныхъ примѣрахъ, чрезъ разсмотрѣніе попытокъ осуще-
ствить на дѣлѣ раціоналистическую точку зрѣнія: безъ этого они не по-
чувствуйте всей с и г а только что указаннаго изобличенія лжи раціона-
лизма в ъ его общемъ видѣ. Поэтому мы и отодвинули такое изобличеніе
подъ самый конецъ нашей критики раціонализиа.

10. Гносеологическая правила, обязательный при разработвѣ

каждой науки. Неопровержимость матеріализма.
Изъ всего сказаннаго о раціонализмѣ и о метафизическихъ гипоте-
захъ вытекаютъ нѣкоторыя гносеодогическія правила, которыя настолько
же обязательны при построеніи каждой науки, какъ и правила логики; ибо
они представдяютъ собой ничто иное, какъ правила логики, примѣненныя
къ вопросу о границахъ знанія. Это—выводныя правила логики; а поэтому
самому они ровно настолько же обязательны, какъ и т ѣ основныя, изъ к о -
торыхъ они выведены. Конечно, они обязательны, какъ и чисто-логичеекія
правила, для всякой науки; но в ъ математик! н ! т ъ ни мал!йшаго повода
къ ихъ нарушенію; поэтому она настолько же можетъ не заботиться объ
ихъ соблюденіи, к а к ъ и о правилахъ методовъ Милля, которыхъ она Тоже
не можетъ нарушить, потому что никогда не встр!титъ для этого никакого
повода. Но иначе обстоите дѣло в ъ естествознаніи ( в ъ самомъ широкомъ
смысл! этого слова): з д ! с ь чаще или р ! ж е встр!чаются поводы к ъ гносѳо-
логическимъ заблужденіямъ, и з д ! с ь приходится заботиться, соблюдены ли,
кром! чисто-логическихъ правилъ, еще гносеологическія, изъ которыхъ мы
остановимся на трехъ, какъ вытекающихъ ближайшимъ образомъ изъ на-
шего очерка гносеологіи, именно:
1. Никогда не слѣдуетъ отвергать ни одного закона природы на
томъ только основаніи, что онъ приписывает ей что нибудь непо-
нятное. Еъ каждому закону природы мы вправѣ предъявлять только
два требованія: 1) чтобы онъ былъ основательно доказанъ, и 2) чтобы,
по мѣрѣ возможности, онъ былъ объясненъ, какъ слѣдствіе другихъ,
болѣе общихъ, законовъ, или же, наоборот, чтобы онъ самъ служилъ
объясняющимъ средствомъ для другихъ законовъ природы; все же прочее
отъ лукаваго. Напр., ньютоновскій законъ тягот!нія, конечно, приписы-
ваете в с ! м ъ т!ламъ какое-то непонятное, невытекающее изъ понятія
т ! л а , свойство. Но это не даете намъ ни малМшаго права отвергать его,
коль скоро мы поняли всю ошибочность раціонализма. Будь раціонализмъ
в!рнымъ взглядомъ, то мы, конечно, им!ли бы право требовать, чтобы
 иамъ сдѣлали насквозь нонятнымъ каждый законъ природы, т. е. чтобы каждый
з а к о н ъ былъ разложенъ на чисто-логическія связи. Н о раціонализмъ про-
тиворѣчитъ правилам! логики, а поэтому нельзя предъявлять къ науки
никакихъ рацгоналистическихъ требованій. Конечно, мы вправѣ доби-
ваться объясненія каждаго закона природы; но в ъ виду невозможности
метафизическаго знанія, съ одной стороны, и ошибочности раціонадизма,
съ другой, мы вправѣ требовать только чисто имманептныя объяснені
законовъ природы, т . е. основанныя на другихъ законахъ, которые, в ъ
свою очередь, ирипишутъ природ! что нибудь непонятное. При этомъ з а -
м!тимъ, ч т о в ъ разсматриваемомъ правил! подъ словомъ „природа" надо
подразум!ватъ совокупность всѣхъ имманентныхъ предметовъ, такъ что сюда
относятся также и в с ! явленія психологическія, лингвистическія, иеторическія,
эстетическія и т . д . ; а поэтому подъ „закономъ природы" здъсь надо под-
разумѣвать и законы психологическіе, лингвистическіе, соціальные и т . д .
В ! д ь всякій законъ, о какихъ бы явленіяхъ онъ ни говорилъ, служитъ
ситпетическимъ сужденіемъ (иначе незач!мъ было бы -его и доказывать),
такъ что онъ непременно приписываете природ! что нибудь непонятное,
невытекающее изъ понятія того, о чемъ онъ говорить. И если онъ осно-
вательно доказанъ, то мы не в п р а в ! отвергать его в ъ силу одной лишь
этой непонятности.
2. При разработки знанія мы вправѣ пользоваться и метафи-
зикой, т. е. исходить изъ какихъ либо положены, говорящих* объ
истинномъ бытіи или вещахъ въ себѣ, но не иначе, какъ употребляя
эти положенія только въ видѣ рабочихъ гипотезъ. Поэтому никакая
наука не вправѣ требовать ни отъ нашего міровоззрѣпія, ни отъ
другихъ наукъ чтобы они усвоили принятую въ ней метафизику,
такъ что въ разныхъ наукахъ вполнѣ позволительно пользоваться, если
Iпонадобится, даже противоположными метафизическими гипотезами,
напр. — въ одной спиритуализмомъ, а въ другой матеріализмомъ. В ъ
самомъ д ! л ! : если метафизика навсегда обречена состоять изъ недоказуе-
м ы х ! гипотезъ, которыя, вдобавокъ, не могутъ даже отличаться другъ
отъ друга большей или меньшей в!роятяостью, то, конечно, не можетъ
быть никакой р ! ч и о ней, к а к ъ о составной части самого знанія, т . е.
какъ о содержапги нашихъ научныхъ выводовъ. З а то она можетъ ока-
зывать разнообразныя услуги, если пользоваться ею, к а к ъ вспомогательным!
средством! или орудіемъ д л я разработки знанія, т . е. к а к ъ рабочей
гипотезой. О д н ! изъ метафизическихъ гипотезъ, напр.—татомизмъ, кром!
мнемоническаго значенія, могутъ имѣть также и эвристическое; другія же,
в р о д і , напр., предположенія существованія навсегда скрытыхъ отъ прямого
наблюденія (слѣд., трансцендентныхъ) силъ природы (напр., силы тяготѣнія),
душевныхъ способностей, душевныхъ актовъ, дѣйствій и т. п., не и м ! я
ни малѣйшаго эвристическаго и мнемоническаго значенія, могутъ оказывать
словесныя услуги, именно—служить средством! говорить съ болыпимъ
удобством! объ имманентныхъ предметах! = 2 + 8 ) . И, ко-
вечно, нѣтъ никакихъ основаній уклоняться отъ употребленія метафизики
в ъ видѣ рабочихъ гипотезъ, коль скоро она, дѣйствительно, приносить
пользу при разработкѣ знанія. Н о ясно, что никакая наука не имѣетъ
права навязывать ту метафизическую гипотезу, которая служить для нея
полезными орудіемъ при разработкѣ знанія, ни нашему міровоззрѣнію, ни
другими науками. Міровоззрѣніе нуждается не въ рабочихъ, но в ъ реаль-
ныхъ гипотезахъ. Что же касается другихъ наукъ, то, разумѣется, каждая
и з ъ нихъ сама будетъ наилучшими судьей, какая изъ метафизическихъ
гипотезъ полезнѣе для нея, к а к ъ вспомогательвое орудіе. '
8. Окончательные выводы каждаго научного изшьдованія, поль-
зуется ли оно, какъ вспомогательным» средствомъ, метафизическими
шпотезамгі или не пользуется, это безразлично, по своему содержанью
должны быть такими, чтобы они были одинаково обязательными и
одинаково приемлемыми для всякаго метафизическаго иаправленія. А
для этого они не должны противсрѣчить никакому метафизическому
направлению. И особенно важно заботиться объ отсугпствіи проти-
ворѣчій съ метафизикой, противоположной господствующему въ обще-
ствѣ метафизическому теченію. Такъ, въ Россіи въ настоящее время
•особенно важно заботиться объ отсутствии противорѣчій съ матеріа-
лизмрмъ, Замѣтимъ, что в ъ разсматриваемомъ правилѣ идетъ рѣчь о
содержаніи научныхъ выводовъ, а не объ ихъ редакціи: въ составъ
редакціи могутъ входить и метафизическія понятия; - но послѣднія должны
быть предварительно снабжены такими поясненіями, чтобы наши выводъ
имѣлъ чието-имманентный смыслъ. Напр., открытый Ньютономъ законъ
всемірнаго тяготѣнія обыкновенно излагается съ помощью явно трансцен-
дентнаго понятія силы притяженія ( в ѣ д ь сама сила навсегда скрыта о т ъ
прямого наблюденія). Н о , благодаря надлежащими поясненіамъ, каждому
ясно, что в ъ немъ говорится о взаимныхъ сближеніяхъ тѣлъ, объ и х ъ
движеніяхъ, т . е. о чисто-имманентныхъ предметахъ, и что притягатель-
ная сила служить здѣсь всего лишь средствомъ, помогающими намъ
удобнѣе высказывать чисто-имманентныя мысли, но отнюдь не иредметомъ
изучения. Точно также психологія говорить о памяти, о предметѣ явно ме-
тафизическому явно транецендентомъ; ибо доступна наблюденію не сама
память, но только т ѣ душевныя явленія, которыя приписываются памяти.
Тѣмъ не менѣе у всякаго психолога, критически отеосящагося к ъ своему
дѣлу, внолнѣ ясно, что онъ говорить только о т ѣ х ъ душевныхъ явленіяхъ,
которыя приписываются памяти, а не о ней самой, и что понятіе памяти
служить у него всего лишь средствомъ, помогающими ему съ большимъ
удобствомъ высказывать свои чисто-имманентныя мысли. Но, какова бы
ни была редакція нашихъ научныхъ выводовъ, по своему содержаиію они
должны быть одинаково пріемлемыми для всякой метафизики. Вѣдь если
бы в ъ нихъ оказалось противорѣчіе съ какимъ либо метафизическими н а -
правленіемъ, то это свидѣтельствовало бы объ ихъ принадлежности къ м е -
тафизик! противоположна™ направленія, между тѣмъ всякая метафизика
позволительна при разработк! знанія только, какъ вспомогательное сред-
ство, но отнюдь не какъ содержаніе окончательных™ выводовъ.
Что же касается необходимости обращать особое вниманіе на отсут-
ствіе противорѣчій в ъ содѳржаніи нашихъ выводовъ с ъ направленіемъ,
противоположнымъ господствующему в ъ обществ! метафизическому теченію,
то ее легко понять на п р и м ! р ! матеріализма, который в ъ настоящее время,
какъ разъ, и служить направленіемъ, противоположвымъ господствующему
в ъ русскомъ о б щ е с т в ! : теперь у насъ г о с п о д с т в у ю т спиритуалистическія
течѳнія. Многіе даже ошибочно думаютъ, будто бы матёріализмъ научно
опровергнуть, будто бы наука вовсе не допускаете его возможности, и
будто бы если онъ еще встр!чается в ъ нікоторыхъ сочиненіяхъ соціалъ-
демократовъ, то только потому, что наука дѳ сама по с е б ! для нихъ не
важна: она де нужна имъ только, какъ средство для политической про-
паганды, и они недостаточно вникаютъ в ъ нее. При такихъ условіяхъ,
конечно, трудно ждать, чтобы въ нашихъ научныхъ выводахъ оказалось
противор!чіе съ спиритуализмомъ. З а то легко можете быть, что подъ
именемъ знанія будутъ выставлены воззр!нія, служащія всего лишь при-
норовленіемъ одного изъ видовъ спиритуализма к ъ знанію. И , очевидно,
наилучшимъ средствомъ противъ такой невольной подміны знанія мета-
физикой служить в ъ настоящее время забота о томъ, чтобы в ъ нашихъ
научныхъ выводахъ не было никакого противор!чія съ матеріализмомъ.р
175 і Широкое же распространеніе ложнаго і н ! н і я , будто бы матеріализмъ
уже опровергнуть, принуждаете насъ не ограничиваться в ъ заключеніи
объ его неопровержимости тѣми основаніями, которыя были изложены въ
§ 4 этой главы, и изъ которыхъ вытекаетъ неопровержимость всякой ме-
тафизической гипотезы: рядомъ съ этимъ полезно еще отд!льно у д о с т о в ! -
риться в ъ его неопровержимости и разсмотр!ть т ! доводы, которыми ста-
раются его опровергнуть. Л ѣ т ъ двадцать и бол!е назадъ, когда только
что начиналась моя научная д!ятельность, матеріализмъ пользовался з н а -
чительнымъ дов!ріемъ; а еще раньше, въ 6 0 - х ъ годахъ прошлаго с т о -
л ! т і я , онъ почитался даже „посл!днимъ словомъ естествознанія" и словомъ
непоколебимыми Поэтому, прежде въ виду моихъ постояпяыхъ стараній под-
рывать в ! р у в ъ возможность какой бы то ни было метафизики, претен-
дующей служить знаніемъ, м н ! приходилось выставлять на видъ больше
всего недоказуемость матеріализма и неопровержимость противоположныхъ,
нематеріалистическихъ точекъ зрѣнія. Н о теперь положеніе д ! л ъ изм!ни-
лось, и теперь необходимо усиленно настаивать на неопровержимости,
матеріализма. Н о , подчеркивая его неопровержимость, я , конечно, не хочу
этимъ сказать, будто бы онъ долженъ считаться доказанными Напротивъ:
к а к ъ и всякая метафизика, онъ тоже нѳдоказуемъ, только в ъ настоящее
время особенно важна его неопровержимость.
К а к ъ и сл!дуетъ ожидать, матеріализмъ стараются опровергнуть двумя
путями: съ одной стороны, хотятъ уличить его в ъ какомъ либо неустра-
нимомъ протёворічіи съ данными опыта, при чемъ ищутъ такого противо-
рѣчія, какъ в ъ ф а к т а х » душевной жизни, такъ и въ ф а к т а х » внѣшняго
м і р а ^ с ъ другой же стороны, стараются уличить матеріализмъ_ въ его внут-
ренней несостоятельности, т. е . в ъ .недѣпости допускаемых» имъ предпо-
ложен^. Начнем» съ попыток» уличить его въ нротиворѣчіяхъ съ дан-
ными опыта.
Прежде всего ихъ ищут» в ъ ф а к т а х » душевной жизни. Н о заранѣе
видно, что эти поиски должны остаться Шт6КШмвБ~Шотдгьлгшость
возникновения каждаго душевного явленія отъ определенного процесса
в- головном мозгу дѣлаетъ невозможнымъ найти такіе данные въ опытѣ
факты душевной жизни, которые противоречили бы матеріализму и
этимъ опровергали бы его. Напротив», в ъ этой связи душевныхъ явленій
съ тілесными, показывающей, что возникновеніе первых» до извѣстяой
степени зависгтъ отъ возникновенія вторых», матеріализмъ видит» свое
нодтверждеиіе(опытом»; ибо он» истолковывает» эту несомнѣнно существую-
Щ)Ю зависимость, какъ ^причинную зависимость, какъ порожденіе душев-
ных» явленій процессами, происходящими в ъ головном» мозгу. Д л я опро-
верженія матеріализма посредствомъ указанія противорѣчаіцихъ ему д а н -
ныхъ опыта надо было бы найти такія душевныя явленія, которыя ни-
сколько не зависѣли бы отъ матеріальныхъ, т. е возникали бы безъ всякой
связи съ матеріальными; но такихъ явленій нѣтъ, какъ это признано всѣми,
какой бы кто метафизики ни держался.
Правда, вмѣсто того существует» ряд» разнообразнѣйшихъ фактов»,
показывающихъ, что и душевная жизнь, в ъ свою очередь, вліяетъ на т ѣ -
лесную, а не только подвергается ея вліяніям», что и возникновеніе н ѣ -
которыхъ тѣлесныхъ явленій зависит», в ъ свою очередь, отъ душевных»
явленій. Простѣйшій примѣръ: хотѣніе поднять руку вызывает» ея дви-
ж е т е . Далѣе: внушенное намъ убѣжденіе, что мы приняли рвотное, какъ
бы* обращает» простую подслащенную воду в ъ рвотное (опытъ въ Лондон-
ской больниц!). Сюда же относятся другіе случаи внугаеній и самовнуше-
ній: пилюли изъ чистаго хлібнаго мякиша, какъ сильное слабительное;
исцѣленія в!рой; забол!вашя отъ порчи и т. д . (Сборник.» подобных» хо-
рошо пров!ренвыхъ фактов» см. в ъ к н и г ! Х э к ъ - Т ь ю к а — „ Д у х ъ и т!ло.
Бліяніе психики и воображения на т!лесную жизнь" и въ к н и г ! Карпен-
тера „Физіодогія у м а " ) . Но матеріализмъ говоритъ, что во в с ! х ъ этихъ
случаях» душевныя явленія только кажущимся образомъ вліяютъ на
тѣлесныя; на самомъ же дѣлѣ •вліяетъ на послѣднія не само душевное
явленіе, но то физіологическое, т. е. матеріальное, явленіе, съ кото-
рымъ неотделимым образомъ. связано данное душевное явленіе (съ ко-
торымъ, напр., связано хот!ніе поднять руку, уб!жденіе в ъ наступлеяіи
исц!ленія п т. п . ) . Такимъ образомъ, во в с ! х ъ этихъ ф а к т а х » н ! т ъ ни
мал!йшаго противор!чія матеріализму, и онъ ими вовсе не опровергается.
Потерпівъ неудачу въ своих» поисках» среди фактов» душевной жизни
такихъ, которые противор!чили бы материализму, обращаются къ помощи
фактов», относящихся къ вн!шнему міру, и ц!пляются за законъ сохра-
27г —•
неніяТэнергіи, в ъ силу котораго при возникновеніи каждаго явленія при-
роды бывшее до той поры количество энергіи нисколько не уменьшается
й не увеличивается: она при возникновеніи новаго явленія природы только
преобразовывается изъ одной формы в ъ другую. Н а п р . , если вслѣдствіѳ
двйженія происходить нагрѣваніе, то сколько энергіи исчезнете в ъ формѣ
движенія, ровно столько же появится ея в ъ формѣ теплоты и т . п. И
вотъ, для опровержения матеріализма разсуждаютъ слѣдующимъ образомъ:
душевныя явленгя, не имѣя въ себѣ ничего матеріальнаго ( н и массы,
ни движенія, ни даже, к а к ъ думаютъ матеріалисты, способности на самомъ
дѣлѣ вызывать движенія), не представляютъ собой поэтому ни малѣй-
шаго запаса эпергіи, если употреблять слово „энергія" в ъ томъ же с м ы с л ! ,
в ъ какомъ оно употребляется в ъ з а к о н ! сохранения энергіи ( г д ! подъ нимъ
подразум!вается способность к ъ р а б о т ! , а подъ работой—движѳніе пре-
одол!вающее препятствіе). Это заключение в п о л н ! правильное, и материа-
листы принуждены согласиться с ъ нимъ. Если же _душевныя явлеиія по-
рождаются матеріей, продолжают! противники матѳріализма, то, значить,
в з а м ! н ъ той э н е р н щ к о т о р у ю + щ і . а с х р д у е т ъ матерія при этомъ порожденіи,
не возникнет! никакого новаго запаса _энергіи, т а к ъ ч т о материализм!
нротиворЕчитъ закону сохраненія энергіи. А это разсужденіе уже ошибоч-
ное," исходящее изъ ложной п р е д п б с ш к щ будто бы н а порожденіе душев-
ныхъ явленій должна расходоваться энергія. Напротивъ: если душевныя
явленія не с о с т а в л я ю т ! никакого запаса энергіи, т о н а и х ъ порождение
матеріи не придется расходовать ни капли своей энергіи; ибо энергія, по
закону сохраненія энергіи, можетъ расходоваться только н а такія явленія,
которыя и сами образуют! собой запасъ энергіи, а не н а такія, въ к о -
торыхъ н ! т ъ никакой эзергіи. В ! д ь расходъ энергіи состоитъ в ъ пре-
образованы одной формы энѳргіи в ъ другую; a г д ѣ н ѣ т ъ такого преоб-
разования, тамъ н ! т ъ и расхода энергіи.
Н о р а з в ! самый а к т е порожденія душевнаго явленія матеріей не
требуете отъ н е я расхода энергіи? Н ! т ъ ; и такой о т в ! т ъ доказывается
доводами и чисто-физическими и гносеологическими.
Доводы физическіе: 1 ) ио закону сохраненіа энергіи при порожденіи
однимъ ' материальным! явлеяіемъ, яапримЕръ—теплотой, другого, яапри-
м!ръ—движенія, в ъ первомъ уменьшается количество энергіи лишь н а
столько, сколько ея окажется п о е л ! этого порожденія во второмъ: энергія
въ форм! теплоты уменьшится л и т ь в ъ той мѣрѣ, в ъ какой она возник-
нете в ъ форм! движенія. Отсюда видно, что самый актъ порожденія
одного явленія другимъ не сопровождается затратой энергіи, а тратится
она не н а порождение, но на порождаемое явденіе_ (не н а порожденіе дви-
жения теплотой или теплоты движеніемъ, а н а самоё теплоту или на само
движеніе). Если бы тратилась энергія и на самый актъ порожденія
явленія, а не только на само порождаемое явленіе, то ея запасъ в ъ при-
род!)" Попреки закону сохраненія энергіи, быстро исчерпался бы, потому
что безнрерывно совершается порожденіе новыхъ и новыхъ явленій природы.
 Гносеологическій доводъ: порожденіе одного явленгя другимъ на
самомъ діълѣ вовсе не дано намъ въ опытѣ, и составляете всего лишь
нашу мысль, 'присоединяемую самими нами къ тому, что дано намъ в ъ
опытѣ. В ъ онытѣ же дается намъ только отношеніе или связь двухъ явленгй во
времени, ^именно: когда мы говоримъ, чго одно явлеиіе порождаете другое,
1чГ~эйГ"значитъ, что вмѣстѣ съ возаикновеніемъ перваго (или одновременно
с ъ нимъ, или тотчасъ послѣ него) обязательно возникаетъ другое явленіе.
Ничего другого, кромѣ этой постоянной послѣдовательности или постоянной
единовремепности в ъ возпикновевіи д в у х ъ явленій, опыте не обнаруживаете,
т. е. ничего другого намъ в ъ немъ не дано, или нами не воспринимается,
кромѣ этого отношенія или связи во времени; а ужъ мы сами отъ себя
нрибавляемъ мысль о порожденіи к ъ тому, что воспринимается нами в ъ
оиытѣ. Лорожденге и актъ порожденія это одно изъ примышляемыхъ нами
къ даннымъ опыта метафизическихъ лонятій, посредствомъ которыхъ мы
можемъ сокращать наши выраженія о фактахъ. Если же порожденіе одного
явленія другимъ в ъ опытѣ не дано, а примышляется самими нами к ъ
даннымъ опыта, какъ средство помогающее намъ короче говорить о дан-
ныхъ опыта, то энергія, заключающаяся в ъ данныхъ в ъ о п ы т ! явле-
ніяхъ, не можетъ тратиться на это порожденіе: она тратится только на
то, что совершается в ъ онытѣ, а не на то, что мы дѵмаемъ о немъ, или
примышляемъ к ъ нему.
Если же матеріализмъ ни въ чемъ не противорѣчптъ даннымъ опыта,
то остается опровергать его только чрезъ обнаруженіе внутренней невоз-
можности .допускаемыхъ имъ предположеній. Леибниц,ъ ( f 1 7 1 6 г . ) и опро-
вергалъ его ссылкой на невыводимость душевной жизни изъ матеріи,
откуда онъ заключалъ о іиевозможности порожденія душевной жизни мате-
pifiiL_Heвыводимость же первой изъ последней явствуете йФГІшіиѣйшаго
различія душевныхъ явленій съ матеріальными, различія столь сильнаго,
что его можно назвать полной несоизмѣримостью т ѣ х ъ и другихъ: все
матеріальное связано съ протяженіемъ, наполненіемъ нѣкотораго объема,
фигурой, вѣсомъ, или массой и т. д . ; а в ъ душевныхъ явленіяхъ нѣтъ
ничего подобнаго. Доводомъ Лейбница постоянно пользуются и до сихъ
поръ противники матеріализма, мечтающіе не только обнаружить его недо-
казуемость, но еще окончательно опровергнуть его, напримѣръ, проф. Чел-
паярвъ в ъ своемъ „Введеніи в ъ философію", а равно в ъ книгѣ „Мозгъ
и душа". И надо сознаться, . ч т о это—очень сильный доводъ, вполнѣ
уничтожающій матеріализмъ, если исподтишка исповѣдывать раціонализмъ.
В ъ самомъ дѣлѣ: коль скоро в с ѣ реальный связи и отношения должны"
разлагаться на чисто-логическія, то не можетъ быть такого слѣдствія,
порождаема™ матеріей, которое оказалось бы логически невыводимымъ изъ
нея; а душевныя явленія, какъ вполнѣ разнородный съ матеріадьными,
логически невыводимы изъ нихъ. Н о для насъ этотъ доводъ уже непозво-
лителенъ; ибо раціонализмъ не только исторически обнаружилъ свою
несостоятельность, но даже противорѣчитъ правиламъ логики.
 Остальные же доводы, которыми стараются обнаружить внутреннюю
несостоятельность матеріализма, страдаютъ столь явными логическими ошибками,
что не стоитъ разсматривать каждый изъ нихъ отдѣльно. Такъ, напр.,
проф. московской духовной академіщ Кудрявцевъ в ъ своихъ „Начальными
основаніяхъ философіи" ^азбиваетъ матеріализмъ ссылкой н а нематеріаль-
ность души: нелѣпо, по его словамъ, приписывать душѣ свойства матеріи,
напр.—какую либо фигуру, цвѣтъ, массу и т. д . ; отсюда онъ выводить,
что нельзя считать душу матеріальной, а яоэтому де огаибоченъ матеріализмт,
такъ какъ, приписывая душевныя явленія матеріальнымъ сущностями, онъ
черезъ это дѣлаетъ душу (т. е. то, что порождаете душевную жизнь) мате-
ріальной. Но здѣсь явная ошибка, называемая quaternio t e r m i n o r u m : в ъ
нервомъ случаѣ у проф. Кудрявцева подъ душой подразумѣвается духовная
сущность, а во второмъ вообще то, что порождаете душевныя явленія, будетъ
ли это духовная или матеріальная сущность, безразлично, т . е. терминъ
„душа" употребляется в ъ д в у х ъ разными смыслахъ, но такъ, какъ будто-
бы онъ обозаачалъ одно и тоже п о н я т і е . ^ / / "

11. Вѣра и знаніѳ.

' Теперь обрзтимъ вниманіе на важнѣйшія отличія всякой вѣры отъ

знанія. Психологически вѣра и знаніе, конечно, ничѣмъ не отличаются
другъ отъ друга, такъ какъ одинаково сводятся к ъ переживанію увѣрен-
ности в ъ истинности иѣкоторыхъ мыслей. Разница между ними возникаете
лишь в ъ томъ случаѣ, когда мысли, сопровождаемый увѣренностью в ъ и х ъ
истинности, разсматриваются съ логической точки зрѣнія, хотя бы и безъ
предварительнаго научнаго изученія логики: тогда одна часть этихъ мыслей
иріобрѣтаетъ одно название, а другая другое, именно — „званіе" и „вѣра"..
При этомъ ошибочно думать, что для примѣненія к ъ дѣлу логичесишй
точки зрѣнія нужно предварительное существованіе логики. Напротивъ,
возникновеніе самой-то логики возможно только в ъ томъ случаѣ, если уже
стали сознавать логическую точку зрѣвія на мышленіе. Поэтому раздѣле-
ніе мыслей, сопровождаемыми увѣренностыо в ъ ихъ истинности, на вѣру и
знаніе, конечно, возникло етце до появленія логики.
И на иервыхъ порахъ разсмотрѣнія этихъ мыслей съ логической
точки зрѣнія намъ кажется, будто бы въ знаніи не можетъ быть
никакихъ недоказанными мыслей, а каждая изъ нихъ непремѣнно оправдана
либо иростой установкой данныхъ опыта, либо доказательствами (сравн.
стр. 1 4 9 ) . Напр., обыватель твердо увѣренъ, что если в ъ знаніи и встрѣ-
тятся недоказанный мысли, то это только потому, что о е ѣ ошибочно при-
няты за доказанный. Поэтому на первыхъ порахъ намъ кажется, будто бы
мы дадимъ вполнѣ точное опредѣленіе вѣры, если отмѣтимъ, что она со-
стоите изъ мыслей, хотя и недоказанными, а все таки еопровождаеиыхъ
увѣренностью въ ихъ истинности. Н о при ближайшемъ разсмотрѣніи ( к о -
нечно — тоже съ логической точки зрѣнія) тѣхъ фактовъ, которые
на общечеловѣческомъ языкѣ безспорно называются знаніѳмъ, хотя бы,
напр., чрезъ разсмотрѣніе математики, обнаруживается, что наше первона-
чальное или обывательское опредѣленіе вѣры чрезмѣрно широко: оно сти-
раете всякую границу даже между вѣрой и математикой, хотя послѣдняя
явно разнородна (логически) съ какой бы то ни было вѣрой. В ѣ д ь матема-
тика опирается на апріорныя, т . е. недоказуемый, сужденія, такъ что и
ее нршлось бы называть вѣрой, если остановиться на первоначальном!
или обывательском! опредѣленіи вѣры. Поэтому гораздо точнѣе будетъ
сказать, что вѣрой называется остатокъ, получаемый чрезъ вычитаніе
всего, что принадлежишь къ составу знангя, изъ совокупности тѣхъ
мыслей, которыя сопровождаются уверенностью въ ихъ истинности.
Й само собой разумѣется, что къ вѣрѣ относятся самыя разнообразныя
мысли: наряду со всевозможным! вздоромъ, в ъ истиности котораго мы по-
чему нибудь увѣрены, тутъ окажутся и наиважнѣйшія по своему содержанію
мысли — религіозная вѣра. И такое сосѣдство нисколько не шо-
кируете послѣднихъ, потому что оно возникаете только при разсмотрѣніи
нашихъ мыслей съ чисто-логической точки зрѣнія; а это, разумѣется, нисколько
не препятствуете ихъ глубокому различію в ъ остальных! отношеніяхъ., '
Причины, обусловливающая увѣренность в ъ истинности какихъ либо
мыслей, нерѣдко называют! мотивами увѣренности, при чемъ, конечно, эти
причины должны распадаться на мотивы вѣры и мотивы знанія. Послѣдніе
называются также логическими мотивами, такъ что къ знангю принадле-
жать только такія мысли, увѣрениостъ въ истинности которыхъ не
поддерживается ровно пичѣмъ, кромѣ логическихъ мотивов».. Логическіе
же мотивы, какъ видно изъ всего предшествующим изложения, сводятся,
кромѣ логическихъ законовъ мышлетя, только къ даннымъ опыта, взя-
тымъ въ ихъ чистомъ видѣ, и апріорнымъ сужденіямъ.
Что же касается мотивовъ вѣры, то, несомнѣнао, они бываютъ
разнообразными: и нравственными, и специфически религіозными (вродѣ
чувства нрисутствія Б о г а передъ нами, о чемъ см. стр. 2 8 6 ) , и эстети-
ческими, и національными, и классовыми, и сословными, и семейными
и т . д . Изученіе всего разнообразія мотивовъ вѣры, а равно и ихъ влія-
нія на ея силу, содержаніе, значеніе и т. п., вовсе не дѣло логики и
гносеологіи. О н ѣ же обязаны только указать отличія всякой вѣры, чѣмъ
бы она ни мотивировалась, отъ знанія. A всѣ эти отличія, кромѣ, мо-
жетъ быть, одного (четвертаго), вполнѣ понятны на основаніи сказан-
наго сейчасъ о знаніи и вѣрѣ, именно:
-1. -Коль скоро вѣра образуете остатокъ, который получается чрезъ
вычитаніе знанія изъ всѣхъ мыслей, сопровождаемых! увѣренностью в ъ
ихъ истинности, то предметомъ виры служитъ только непознанное, Послѣд-
нее же, конечно, можетъ быть двоякимъ: познаваемым!, но еще непознан-
нымъ, и навсегда непознаваемымъ, такъ что, хотя область вйры и сужи-
вается съ развитіемъ знанія, но для нея всегда, даже при его безконеч-
номъ развитіи останется, в ъ видѣ е я особой, собственной области, н а -
всегда непознаваемое. Если бы не было ничего навсегда непознаваемаго,
а метафизика оказалась бы возможной въ видѣ знанія, то вѣра могла
бы служить синонимом» невѣжеетва, т. е. существовала бы лишь въ той мѣрѣ,
въ какой познаваемое остается еще непознанным». Е с л и же прав» к р и -
тицизм», то отвѣты на всѣ вопросы, касающіеся истинпаго бытія, навсегда,
даже при самомъ идеальном» развитіи науки, могутъ быть только содержа-
щем» вѣры, а не знанія. И въ этихъ вопросах» при правильном» отногаеніи к ъ
дѣлу нѣтъ мѣста никаким» враждебным» столкновеніямъ между знаніемъ и
вѣрой. Подобный столкновенія вообще возможны лишь на первых» ступе-
нях» знанія, когда, съ одной стороны, ему приходится отвоевывать свое
право на свободное изслѣдованіе того, что познаваемо, но было захвачено
вѣрой вслѣдствіѳ недостатка знанія, а съ другой стороны, знанію еще
не яены его логически неизбѣжныя границы, и оно безпрестанно пробует»
учить о непознаваемом», объ истинном» бытіи. Н о по мѣрѣ того, какъ
знаніе все чаще и чаще разрушает» вѣру в ъ такое познаваемое, которое
раньше оставалось непознанным» и поэтому служило предметом» вѣры,
т а к » что вѣра, еще уцѣлѣвшая подъ напором» знанія, все болѣе и болѣе,
хотя бы и против» своей воли, сосредоточивается на одном» лишь непозна-
ваемом», a вмѣстѣ съ тѣмъ само-то знаніе все яснѣе и яснѣе понимает»
недоступность для него вопросов», касающихся истиннаго бытія, все болѣе
и болѣе ослабѣваетъ возможность вражды между вѣрой и знаніемъ.
^ 2 . і Знаніе обусловлено только единой для всѣхъ логикой и одинако-
выми для всѣхъ данными опыта съ столь же одинаковыми для всѣхъ
апріорными сужденіями; поэтому въ содержапіи зпанія не можетъ быть
ничего завис,ящаго отъ особенностей духа даннаго лгща или даннаго
народа. Замѣтимъ: мы говорим» про софержанфх ^хвятп, а не про то, к а к »
оно открывается или излагается и т . п. Знаніѳ но своему содержанию для
всѣхъ одно. И если говорятъ о проявлениях» націонзльности в ъ наукѣ, то
вліяніе первой на вторую ограничивается лишь тѣмъ, какими путями охотнѣе
двигается данная національность сравнительно съ другими при открытиях»
знанія (при возникновеніи догадок»), къ чему сильнѣе склоняются ея
интересы, к а к ъ она охотнѣе излагаете, или преподает» знаніе
и т . п. Н о самое содержаніе знанія, т. е. самыя положенія, образующія
знаніе, общеобязательны, поэтому интернаціовальны и космополитичны.
Напр., в ъ содержаніи закона Ньютона нѣтъ ничего національнаго, хотя в ъ
его открытіи сказался своеобразный геній англичанъ. Не то въ вѣрѣ: па
ней, на ея содержанщ, могутъ сказываться всѣ особенности духа
вгърующаго. В ѣ д ь в ъ мотивах» вѣры нѣтъ препятствія такому разнообразію
содержанія вѣры.
^ З д , К о л ь скоро знаніе обусловлено, между прочим», данными опыта,
то оно не можетъ быть перед» ними слѣпымъ, лишенымъ способности видѣть
ихъ. „Слѣпое зпапіе", это какое то нелѣпое сочетаніе словъ. Вѣра
же можетъ быть и нерѣдко бываетъ слѣпой, потому что она поддержи-
вается иными мотивами, чѣмъ знаніе. Ученые противники Галилея слѣпо
вѣрили в ъ такую метафизическую теорію мірозданія, но которой выходило,
что на солнц'! не можетъ быть пятенъ. И когда Галилей предлагали
имъ взглянуть на эти нятна съ помощью изобрѣтеннаго имъ телескопа,
то они отказывались отъ такой провѣрки своихъ мыслей, говоря, что если
они и увидятъ пятна на солнцѣ, то это будетъ доказывать только, что послѣд-
нія возникаютъ в ъ глазаосъ т ѣ х ъ , к т о разсматриваетъ солнце. Слѣпую же
вѣру в ъ свои философскія построенія проявили и Гегель, когда на указа-
Hie, что факты противорѣчатъ его построѳніямъ, отвѣчалъ: „тѣмъ хуже
для фактовъ". Слѣпая вѣра, это—вѣра, дошедшая до (неспособность
видѣть противорѣчащіе ей факты, по крайней мѣрѣ—до неспособности
усмотрѣть ихъ въ ихъ истинномъ видѣ.
А ^ З н а н і е обусловлено чисто-логическими мотивами; поэтому никто
не можетъ, считая какую либо мысль знангемъ, es то-же время счи-
тать ее нелѣтстью.безуміемъ. Относительно же вѣры это почему-то иног-
да оказывается возможнымъ. Мало того :нелѣпость или безуміе вѣры поче-
му-то иногда считается, даже печатью ея божественнаго происхожденія,
признаком» содержащейся въ пей высшей нечеловѣческой мудрости.
Наилучшими подтвержденіемъ сказаннаго о вѣрѣ служатъ ап. Павелъ и
Тертуліанъ ( 1 6 0 — 2 2 0 г . ) . Первый в ъ словахъ, уже цитированными нами
выше на стр. 3 9 0 , называете христіанство „безуміемъ", a вслѣдъ за тѣмъ
про это же самое „безуміе" говорите, что оно в ъ глазахъ самихъ вѣрую-
щихъ является „Божьей силой, Божьей мудростью" (Ѳеоо Sôvap/ç -/at
Ѳеои aocpta, см. Первое к ъ коринѳ., I , 2 4 ) . Далѣе, онъ же говорите:
„будь безумными (p-wpôç), чтобы быть мудрыми" (Первое к ъ коринѳ.,
I I I , 1 8 ) , а также—„безумное Божіе (то рк»рбѵ t o o Ѳ200) мудрѣе ;чело-
в ѣ к о в ъ " (Первое к ъ коринѳ., I , 2 5 ) и т . д. Что же касается Тертуліана,
то онъ дѣлаетъ даже основаніемъ, подтвержденіемъ своей вѣры нелѣпость,
непріѳмлемость, невозможность того, во что онъ вѣруетъ. В ъ томъ мѣстѣ,
которое Обыкновенно вкратцѣ нередаютъ словами „credo, quia absurdum
e s t " (вѣрую в ъ это, потому что это нелѣпо), самъ онъ высказывается
слѣдующимъ образомъ: „родился Оынъ Божій; это не стыдно, потому что
постыдно. И умеръ Сынъ Божій; это вполнѣ вѣряо, потому что непріем-
лемо. И погребенный воскреси; это достовѣрно, потому ч т о невозможно"
(natus e s t D e i filius; non pudet, quia pudendum est; e t m o r t u u s e s t
D e i filius; prorsus credibile e s t , quia ineptum e s t ; e t sepultus resurexit;
c e r t u m est. quia i m p o s s i b i l e ) ( # § ^
К а к ъ объяснить возможность вѣровать в ъ то, что самъ же считаешь
нелѣпымъ, безумными? Тѣмъ ли, что подобно тому,' какъ вѣрующій дохо-
дить иногда до сознательна™ иренебреженія къ противорѣчащимъ ему фактами
опыта, такъ точно онъ можетъ дойти и до столь же сознательна™ пренебре-
женія къ требованіямъ логики, или же, наоборотъ, уже ап. Павелъ чувствовали
что сама же логика требуетъ считать^ неизвѣстнымъ, подчиненъ ли Богъ
закону противорѣчія? Пусть этотъ вопросъ рѣшаетъ самъ читатель. Мы же
ограничимся лишь сообщеніемъ ему слѣдующаго ^матеріала: an. Павелъ
отнюдь не обнаруживаете готовности пренебрегать в ъ своей вѣрѣ логикой
или, какъ онъ выражается, „умомъ". Напротивъ, вотъ что онъ говорить:
„братія! не будьте дѣти умомъ: на злое будьте младенцы, а по уму будьте
совершеннолѣтни" (см. Первое к ъ коринѳ., X I V , 2 0 ) . А что такое умъ?
То ли самое, что требуется вѣрой, или же что-то самостоятельное передъ
ней, независимое отъ нея? Н а это ясно отвѣчаютъ его собственный слова:
„стану молиться духомъ, стану молиться и тмомь; буду пѣть духомъ, буду
пѣть и умомъ" (см. Первое к ъ коринѳ., X I V , 1 5 ) . В ъ нихъ ясно тре-
буется, чтобы наша вѣра не насиловала ума, а согласовалась съ нимъ,
хотя, к ъ сожалѣнію, самъ ап. Павелъ н и г д ! ' ае указываете, к а к ъ же
соединить это требованіе съ „безуміемъ" хрйстіанетва: путемъ ли такого
снлетенія мыслей, чтобы казалось, будто бы вовсе нѣтъ противорѣчія даже
въ понятіи многоединаго Бога, или же путемъ призвавія неизвѣстности,
подчинено ли истинное бытіе закону противорѣчія? Чувство же этой не-
извѣстности можно усмотрѣть не только у ап. Павла и у Тертуліана, ко-
торый к ъ своему „credo, quia a b s u r d u m e s t " , навѣрное, пришелъ подъ
вліяніемъ словъ an. Павла * ) , но и позднѣй, при чемъ оно возникаетъ
независимо отъ ..нихъ. В ъ средніѳ в ѣ к а , именно—въ X I I I в ѣ к ѣ , появилось
„ученіе о двойной и с т и н ! " , утверждавшее,, что въ нѣкоторыхъ случаяхъ
могутъ быть одинаково истинными д в ѣ противоположныхъ мысли объ
одномъ и томъ же предмет!: одна съ научной точки зрѣнія, а другая съ
религіозной. Напр., съ научной точки зрѣнія мы должны считать истиной,
что нѣтъ безсмертія души, что міръ не возяикъ в ъ н ! к о т о р ы і онред!-
ленный моментъ прошлаго, а существовалъ искони; съ религіозной же точки
зрѣнія мы должны считать настолько же истиннымъ, что есть безсмертіе,
что міръ когда-то возникъ, создашь изъ ничего. З д ! с ь ясно высказалось
уб!жденіе, что въ н!которыхъ случаяхъ осуществляются и противор!чія.
И надо зам!тить, что хотя церковь, не желая даже и в ъ религіи нару-
шать законы логики, пресл!довала, это ѵченіе, оно, в с е таки, находило не
мало посл!дователей почти вплоть до X V I I в ! к а , до времени возникно-
венія новой философіи, когда оно окончательно исчезло. З а то Гегель
(умершій в ъ 1 8 3 1 г . ) объявили, что в ъ истинномъ бытіи, несомн!нно,
скрыто противор!чіе, и что вся жизнь истиннаго бытія сводится къ порож-
ден™ такихъ продукте въ, которые сняли бы, упразднили бы скрытое в ъ
немъ противор!чіе. А задолго до Г е г е л я , во время перехода отъ средне-
в д о в ь я к ъ новой философіи, появлялись ученія о сліяніи противополож-
ностей въ Б о г ! — c o i n c i d e n t i a oppositorum. Такимъ образомъ, в ъ исторіи

* ) Проф.. Глаголѳвъ (въ своей статьѣ «Вѣра и знаніе>, помѣщенной въ

журналѣ «Вѣра и Разумъ», 1909 г., № 2 1 ) даже прямо Приравниваете вышепри-
веденное мѣсто изъ Тертуліана къ слѣдующимъ словамъ ап. П а в л а (изъ Пер-
ваго къ коринѳ., I, 23—24): <мы проповѣдуемъ Х р и с т а раепятаго, для іудеевъ
•скандаль, а для ѳллиновъ безуміе, для самихъ же призванныхъ іудеевъ и елли-
новъ Христа, Божію Силу и Божію премудрость» (см. 1. с 349). Но у ап. П а в л а
воооще нигдѣ, а не только здѣсь, нельзя замѣтить, чтобы нелѣпость в ѣ р ы
служила ея основаніемъ: онъ считаетъ истинной свою вѣру не вслѣдствіе, а
только вопреки ея нелѣпости. О словѣ «скандаль» см. выше стр. 390. примѣчаніе.
наблюдается, начиная съ 1-го в ѣ к а христіанской эры; съ одной сто-
роны, страхъ^нредъ нарушеніемъ закона противорЕчія, требованіе согла-
совать съ умомъ даже религиозную вѣру, требованіе, которое, какъ извѣстно,
повело к ъ тому, что во времена схоластикр/философія считалась обязанной
быть служанкой богословія (ancilla thpotogiae), обязанной доказывать дог-
маты религии, а съ другой стороны; нерѣдкіе проблески мысли, что есть
что-то неподчиненное закону противорѣчія. И пусть читатель самъ р ѣ -
шитъ, зависитъ ли все это отъ того, что уже давно чувствовалась, хотя
еще и не была понятной; логическая неизбѣжность ученія, изложеннаго
нами в ъ X I I I г л а в ѣ ^ или же отъ другихъ причинъ.
( ^ г З В ъ заключеніе отмѣтимъ, что иногда высказывают! мнѣніе, будто
бы знанге основывается на вѣріь. Но это — то же самое, что вычитаемое
основывается на томъ остатке отъ уменъшаемаго, который полученъ
при этомъ вычитаемом. П р о т и в ! этого охотно возражают! ссылкой на
апріорныя сужденія: они д е , какъ навсегда кедоказуемыя, составляют! не
знаніе, a вѣру; но они вмѣстѣ съ тѣмъ служатъ высшими основаніями
знанія, такъ ч т о послѣднее, очевидно, основано на вѣрѣ. Н о это воз-
ражение роетъ само себѣ яму. Если апріорныя сужденія образуютъ вѣру, то
и все, что основано на нихъ, можетъ быть только вѣрой, такъ что, ссы-
лаясь на нихъ, нельзя заключать, будто бы знаніе основывается на вѣрѣ:
вѣра на вѣрѣ, а не знаніе на вѣрѣ. Знаніемъ же въ этомъ случаѣ придется
считать одно лишь непосредственное; но оно, очевидно, нисколько не осно-
вывается на вѣрѣ. Такимъ образомъ, какъ бы мы ни смотрѣли на
апріорныя сужденгя, хотя бы и считали ихъ вѣрой, все таки, не вы-
ходить, будто бы знаніе основывается на вѣрѣ.
Кстати: объ апріорныхъ сужденіяхъ мы говорили лишь в ъ той мѣрѣ,
въ какой это необходимо для главнаго гяосеологическаго вопроса (о мета-
физик!). Н о теперь, пожалуй, не лишнимъ будетъ отм!тить в ъ этихъ уди-
вительных! (въ глазахъ раціонализма) сужденіяхъ еще одну черту, которая,
впрочемъ, оказывается у нихъ общей съ другимъ родомъ сужденій, съ опре-
д!леніями, хотя посл!днія, к р о м ! этой черты, не содержать в ъ с е б ! ровно
ничего удивительнаго даже и в ъ глазахъ раціонализма. Конечно, апріорныя
сужденія, взятыя сами по с е б ! , независимо отъ сужденій, д о к а з ы в а е м ы х !
съ ихъ помощью, д!йствительно, не похожи на знаніе. Это ясно уже изъ
того, что знаніе бываетъ либо непосредственным!, либо опосредствован-
ным!, а они не относятся ни ' къ тому, ни къ другому: ни к ъ оправ-
данному простой установкой данныхъ опыта, ни к ъ оправданному доказа-
тельствами. Поэтому виолн! естественно, что какъ-то незамѣтнымъ образомъ,
само собой, безъ всякаго умысла и уговора со стороны ученыхъ, выра-
боталось такое словоупотребленіѳ: когда говорятъ о знаніи вообще, то
оказывается, ч т о подразум!ваютъ подъ нимъ, кром! непосредственная,
только сужденія, доказанный съ прямой или косвенной помощью апріорныхъ;
когда же говорятъ объ апріорномъ знаніи, то и м ! ю т ъ в ъ виду обыкновенно
не одни лишь апріорныя сужденія,] взятыя сами по себ!, но какую либо
чисто -рациональную науку, т. о. апріорныя суждонія въ соединены с ъ
сѵжденіями, доказанными исключительно посредством» агГріорныхъ. Однако,
значит» ли все это, что апріорныя суждѳнія должны считаться вѣрой?
Напротив»: если подъ словом» „ в ѣ р а " подразумѣвать остаток», полу-
чаемый чрѳзъ вычитаніе всего, ч т о принадлежит» к ъ составу знанія, и з ъ
совокупности тѣхъ мыслей, которыя сопровождаются увѣренностью в ъ и х ъ
истинности (см. стр. 4 2 1 ) , то апріорныя сѵжденія не могутъ называться
вѣрой; ибо, входя в ъ состав» знанія, какъ ого выспіія основанія, они
вмѣстѣ съ нимъ окажутся вычтенными изъ этой совокупности мыслей, когда
мы путемъ такого внчитанія отыскиваем», какіяизъ нихъ образуют» вѣру.
В ъ этомъ отношении они вполнѣ сходны съ опредѣленіями. Послѣднія тоже
служатъ высшими основаніями знанія и тоже, взятыя сами по себѣ, со-
вершенно не похожи на знаніе, ибо тоже не относятся ни к ъ непосредст-
венному, ни къ опосредствованному знанію. Н о это еще не значит», чтобы,
они были вѣрой; и ихъ никто, даже раціоналисты не согласятся назы-
вать вѣрой. Т а к ъ точно дѣло стоит» и съ апріорными суждѳніями: по-
слѣднія, равно к а к ъ и опредѣленія, хотя сами по себѣ не похожи на зна-
ніѳ, все таки, завѣдомы годны для знанія, чтобы служить его составной частью,
именно—его высшими основаниями, вслѣдствіе чего они т а к ъ же, какъ и
опредѣленія, не попадают» в ъ состав» вѣры, когда мы вычитаем» знаніе
изо всѣхъ мыслей, сопровождаемых» увѣренностью в ъ и х ъ истинности.
Лпріорныя сужденія можно называть вѣрой только въ томъ случае
если мы руководствуемся первоначальнымъ, обывательскимъ взглядомъ
на знаніе и вѣру (см. стр. 4 2 0 — 4 2 1 ) .

12. Сознаніе современными защитниками метафизики ея

разнородности съ знаніѳмъ. Сущность хриетіанства.
Не бѳзполезно сопоставить, к а к ъ в ъ разныя времена относились в ъ ме-
тафизик!. В ъ глубокой древности встр!чаѳтся мн!ніе, что если и есть безсиор-
ное знаніе, к р о м ! математики, то ни в ъ какомъ с л у ч а ! не о м і р ! явленій,
но объ истинномъ бытіи. Т а к ъ именно смотр!лъ на д ! л о Платонъ. Изученіе
міра явленій, т. е. естествознаніе, онъ даже не называлъ знаніемъ, а всего
только правдоподобными мнѣніями, характеризуя ихъ, к а к ъ что то сроднее
между знаніемъ и незнаніемъ. Впосд!дствіи же стали т а к ъ говорить: если мы
уб!ждены в ъ достов!рности не только математики, но еще и естествознанія, то
логически обязаны быть уб!жденными и въ возможности метафизики в ъ в и д !
достов!рнои науки. При этомъ одни были ув!рены, что они уже в л а д ! ю т ъ
такой наукой; другіе же, видя что самыя разнообразный метафизическія
направленія в ъ теченіе бол!е 2 0 0 0 л ! т ъ ведут» нескончаемые и безплод-
ные споры между собой, ут!шали себя мыслью, что в ъ будущем» можно
будетъ р ! ш и т ь в с ! эти споры. Со времени же Канта стали говорить, какъ
разъ, наоборотъ: если мы уб!ждеиы в ъ достов!рности математики и есте-
ствознания, то вотъ это-то самое н м і ш а е т ъ считать метафизику возмож-
ной в ъ в и д ! знанія*
 Поэтому послѣ Канта начали часто защищать ѳя возможность в ъ
видѣ знанія це ссылками на фактъ суіцествованія математики и естество-
знания и не путемъ изученія этого факта, но путемъ воспѣванія ей па-
негириковъ, разсужденіями о важности и интересности такой науки. „Намъ
де важнѣѳ всего—метафизика; изученіе явленій, если оно не приводите к ъ
знанію глубочайшей сущности вещей, к ъ знанію истиннаго бытія, насъ не
удовлетворите, потому что не можетъ бить ничего важнѣе, какъ узнать,
есть ли Богъ, бѳзсмертіе, какова истинная, сокровенная сущность вещей
и т. д. Сама-то тѳорія познанія важна только, какъ вспомогательное сред-
ство для метафизики. Н е можетъ нагаъ духъ помириться съ невозможностью
метафизики (тутъ часто приводятся какіе-нибудь трогательные стишки); слѣ-
довательно, нельзя намъ соглашаться съ отрицаяіемъ ея возможности; слѣ-
довательно, она не можете не быть в ъ видѣ науки. И вотъ она!" Послѣ
этого излагается понравившееся автору метафизическое ученіе, при чемъ до-
казывается оно преимущественно, а иногда даже исключительно, чрезъ
обнаруженіѳ всего лишь недоказанности ( а вовсе не ложности) другихъ на-
правленій, что очень легко едѣлать; ибо всѣ до одного метафизическія на-
правленія одинаково недоказуемы (хотя, к ъ сожалѣнію, и одинаково не-
опровержимы).
Словомъ: теперь часто защитники метафизики в ъ видѣ знанія не х о -
тятъ судить и заключать о фактахъ (именно — о существовали или несу-
іцествованіи границъ знанія) по фактамъ (входящимъ в ъ составъ факти-
чески существующаго безспорнаго знанія), но предпочитаютъ заранѣе (до
изученія фактовъ) составить себѣ свой собственный идеалъ, который они
произвольно называютъ идеаломъ знанія, и, съ одной стороны, на основаніи
привлекательности этого идеала утверждаютъ, что нѣтъ и не можетъ
быть никакихъ препятствій для его оеуществленія, т . е. нѣтъ границъ для
знанія, а съ другой, опираясь на то, что этотъ идеалъ они назвали идеа-
ломъ знанія, они утверждаютъ, что изученіе явленій (математики и зако-
новъ природы) еще не даетъ иетиннаю знанія. Такимъ знаніемъ можетъ
де служить только метафизика. I I для ея в щ а г о прославленія подтвер-
ждаютъ это иной разъ еще тѣмъ, что только она одна можетъ содержать
въ себѣ истину, удовлетворять идеалу истины, в ъ наукѣ же (подъ к а -
ковымъ именемъ они нодразумѣваютъ математику съ изученіеиъ законовъ
природы) нѣтъ истины, а только истинность, согласіе всего лишь съ
дѣйствительностью, а не съ истиной, какъ ей слѣдуетъ быть. A важнѣе
всего знать не низменную дѣйствитѳльность, но истину: „познайте метину,
говорить апостолъ, и истина сдѣлаетъ васъ свободными".
Это рѣзкое противопоставленіе изученія явленій метафизикѣ, противо-
поставленіе, доходящее до отказа называть ихъ одинаковыми именами
(просто наукой или просто знаніемъ), очень важное обстоятельство. Оно
показываете, что сами же нынѣшніе защитники метафизики невольно со-
знаютъ всю истинность критическаго положенія, гласящаго: метафизика,
съ одной стороны, и математика съ естествознаніемъ, съ другой, столь
разнородны между собой, что мы не имѣемъ нрава называть все это оди-
наковыми именемъ—наукой или знаніемъ (дабы одинаковостью названія не
внушать ложной мысли объ однородности всего этого). Другими словами:
теперь даже сами защитники метафизики чаще всего сознаютъ или чув-
ствуютъ, что метафизика и математика съ естествознаніемъ лежать въ раз-
ныхъ плоскостяхъ, что нѣтъ никакого мостика отъ знанія явленій к ъ
истинному бытію, , щс-о метафизика не можетъ быть продолжвнгемъ изуче-
нія міра явленій./<$-г >
Довольно поучительно разсмотрѣть, какъ защищаютъ метафизику д в а
очень талантливыхъ ея современныхъ поклонника — Н. О. Лосскій и Н . А. Бер-
дяевы поучительно какъ у нихъ прорывается мысль о разнородности ме-
тафизики с ъ знаніемъ, и какъ имъ приходится принижать науку изъ за
желанія спасти за метафизикой право называться знаніемъ.
В о т ъ что пишетъ Н . О . ІІосскій в ъ своей к н и г ! „Обоснованіе интуи-
тивизма" '(Спб. 1 9 0 8 стр. 2 — 3 ) : „если намз> скажутъ, что знанія, по-
стигающаго действительную жизнь, н ! т ъ , что знаніе им!етъ только симво-
лически ( в е з д ! курсивъ самого Н. 0 . Лосскаго) характеръ, что мы п о
знаемъ не самое вещь, а лишь дѣйствге ея на насъ, или если намъ ска-
жутъ, что познаваемый нами міръ есть только міръ нашихъ представлены,
міръ явленій, разыгрывающихся по законамъ нашего ума, то этого рода
знаніе насъ не удовлетворить: намъ душно в ъ узкой с ф е р ! „ я " , мы х о -
тимъ выйти в ъ безбрежное море дМствительности, какъ она существуетъ
независимо отъ свойствъ нашего „ я " . . . К а к ъ глубоко заложенъ этотъ идеалъ
въ н ! д р а х ъ челов!ческой дуцги, видно изъ того, что мы отказываемся отъ
него съ болью в ъ сердцѣ:
. . . Подавить нельзя подчасъ
В ъ душѣ врожденное стремленье,
Стремленье в ъ высь, когда до насъ
В д р у г ъ долетает® жаворонка пѣнье
Изъ необъятной синевы небесъ,—
Когда, внизу оставя долъ и лѣсъ,
Орелъ паритъ свободно надъ горами,
Иль высоко подъ облаками
Къ далекой родинѣ своей
Несется стая журавлей». *)!

* : Эти стихи приведены Н. 0 . Лосскимъ изъ гётевскаго Ф а у с т а в ъ переводѣ

ХолодковскагоЛІо H. 0 . Лосскій напрасно думаетъ, будто бы эти стихи говорить
в ъ пользу его идеала. Холодковскій нерѣдко передаете какъ то сбивчиво
мысли Гёте. Если же вчитаться в ъ ПОДЛИННИКА в ъ соотвАтственный монологъ
Ф а у с т а (произносимый имъ во время воскресной прогулки з а городскими воро-
тами), то здАсь скорАе в ы х о д и т ь антиметафизическая мысль. Ф а у с т е , глядя на
заходящее солнце и на освАщенныя имъ картины природы, м е ч т а е т е облѳтАть
вслАдъ за солнцемъ и видАть своими глазами в е с ь земной шаръ. В ъ это время
темнАетъ, все скрывается отъ его взора, и онъ, вспомнивъ, что на крыльяхъ
д у х а можно летать и безъ тАлесныхъ крыльевъ, отвАчаетъ самъ себѣ—но
каждому прирождено, " т о б ы е г о сердце билось и волновалось, когда есть пища
его органамъ внАшнихъ чувствъ, именно:
„Zu des Geistes Flügeln wird so leicht
Kein körperlicher Flügel sich gesellen.
Doch ist es jedem eingeboren,
 Таковъ идеалъ знавія у H. 0 . Лосскаго. Сътѣми же, кто довольствуется
знаніемъ явленій и ихъ законовъ. Н . 0 . Лосскій, прибѣгая к ъ авторитету
Мефистофеля, раздѣлался нредъ этимъ сдѣдующвми словами .(1. с. стр. 2 ) :
„Мы говоримъ, иишетъ онъ, конечно, не о знаніи такихъ книжныхъ
червей, какъ' Вагнеръ, къ которымъ относятся слова Мефистофеля: 1

Кто х о ч е т ъ что-нибудь живое изучить,

Сперва его в с е г д а онъ у б и в а е т ъ ,
Потомъ на ч а с т и разнимаетъ,
Х о т ь связи жизненной.—ѵвы! тамъ не открыть» *)•.
/

Не ясно ли, что Н . 0 . Лосскій сознаетъ, чувствуете всю разнородность

метафизики съ математикой и естественными науками, равно какъ и обу-
словленную ею непозволительность называть все это однимъ общимъ именемъ?
Иначе какой же смыслъ въ его рѣзкомъ противопоставлении с о с т а в л е н н а я имъ
идеала книжно-червивому знанію? Если же его идеалъ по существу своему рѣзко
отличается отъ знанія міра явленій, разнороден! съ нимъ, то ясно, что если
Dass sein Gefühl hinauf und vorwärts dringt,
V e n n über uns, im blauen Raum verloren,
Ihr schmetternd Lied die Lerche singt".
Метафизикъ же первымъ" дѣломъ отворачивается отъ міра явленій.

*> См. Ф а у с т ъ Гёте, пер. Холодковскаго. Трудно понять, почему

Н. 0 . Лосскій относитъ эти слова Мефистофеля, сказанный в н о в ь поступающему
студенту, именно к ъ Вагнеру. В ъ нихъ и м ѣ е т с я в ъ виду всякий философъ, ста-
рающійся постичь тайны природы. В ъ п е р е в о д ! Холодковскаго з д ! с ь слово фи-
лософъ. которое стоитъ в ъ подлинник!, совершенно неправильно з а м ! н е н о в ы -
раженіемъ профессоръ:
„Der Philosoph, der tritt herein
Und beweist euch, e s / m u s s t ' s o sein".
И, конечно, з д ! с ь имѣется въ йиду не критическая философія, а догмати-
ческая; ибо эта сцена была написана еще въ 1774 г., за восемь л ! т ъ до появле-
ния „Критики чистаго разума." К р о м ! того: если Н. 0 . Лосскій опирается з д ! с ь
на авторитете Мефистофеля (слонами котораго сыплете свои сарказмы. ко-
нечно. самъ ненавид!вшій метафизику Гёте—см. его автобіографік», то следо-
вало бы привесть также и отзывъ Мефистофеля о метафизик!, высказанный
посл!днимъ въ той же самой бёсѣдѣ. А онъ по переводу Холодковскаго вотъ
каковы-
„ З а т ѣ м ъ д р у г и х ъ наукъ н у ж н ! й
В а м ъ метафизика: займитесь ей с и л ь н ! й .
Понять старайтесь Вы изъ ней,
Что чуждо для ума людей:
Доступно ль это, не доступно ль намъ.
На в с е алова н а й д у т с я т а м ъ " .
Въ п о д л и н н и к ! же Это з в у ч и т е еще я з в и т е л ь н ! е :
„Da seht, dass ihr tiefsinnig fasst,
W a s in des Menschen Hirn" nicht passt:
F ü r was drein geht und nicht drein geht,
Ein prächtig Wort zu Diensten steht".
Словомъ: в с ! стихи, цитированные H. О. Лосскимъ, ч т о б ы посильнѣе по-
д ѣ й с т в о в а т ь на ч у в с т в а читателя в ъ пользу метафизики, на с а м о м ъ д ѣ л ! го-
ворятъ противъ нея. Это, конечно, не з н а ч и т ь , чтобы н и г д ѣ не было с т и х о в ъ ,
говорящихъ з а и д е а л ъ Н. 0 . Лосскаго; только ихъ надо искать не у т а к и х ъ
геніалъныхъ писателей, какъ Гёте.
кто рѣшилъ пользоваться общечеловѣческимъ языкомъ и называть матема-
тику с ъ естественными науками знаніемъ (просто, безъ прибавленія къ этому
слову эпитета „книжно-червивый"), то уженѳвъправѣпримѣнятьэтоназваніе
къ идеалу Н . 0 . Лосскаго; этотъ идеалъ надо тогда называть не идеалом»
знангя, а чего-то другого. Только при томъ условіи можно называть этотъ
идеалъ идеаломъ знанія, если математику и естественныя науки (даже астро-
номію, механику, технику и т . д . ) с ъ серъезнѣйшимъ видомъ называть
книжно-червивой наукой, a всѣхъ служителей математики и е с т е с т в о з н а н і я —
книжными червями. Очевидно, вовсе не высокомѣріе принудило Н . 0 .
Лосскаго обозвать ихъ этимъ именемъ, но сознаніе полной разнородности
своего собственнаго идеала съ наукой, и л и — с ъ знаніемъ.
В ъ сходном» положеніи съ И . 0 . Лосскимъ оказался и другой совре-
менный защитник» метафизики— H. А . Б е р д я е в » . Ояъ во имя своего идеала
знаніемъ просто, или разумнымъ знаніемъ называет» то, что соотвѣтствуегь
его собственному идеалу, составленному главным» образомъ съ помощью
Новаго З а в ѣ т а . А то, что все человѣчество называет» наукой и знаніемъ,
волей-неволей, приходится Н . А . Бердяеву назвать другим» именемъ. Онъ
такъ и дѣлаетъ: онъ называет» в с е это болѣзненнымъ, „патологическим»"
знаніемъ, считая его вполнѣ разнороднымъ съ метафизикой. Но не зна-
чит» ли это, что и онъ по существу дѣла согласенъ съ главным» выводомъ
критицизма? Чтобы видѣть, насколько разнородными считает» онъ науку съ
метафизикой, приведем» его собственный слова:
„ К а к ъ , пишет» онъ, обосновывается верховенство науки? Обоснованіе
это не можетъ быть дѣломъ самой науки: оно внѣ ея и до нея; обосно-
ваніе это есть особая форма вѣры. А что если наука изучает» лишь бо-
лезненное состояніе міра, если в ъ е я вѣдѣніи лишь природный порядок»,
который есть результат» грѣха и мірового недуга, еслп наука только па-
тологіа? Наука говоритъ правду о „нриродѣ", вѣрно открывает» „зако-
номѣрность" в ъ ней, но она ничего не знает» и не можетъ знать о проис-
хожденіи самого иорядка природы, о сущности бытія и той трагедіи, ко-
торая происходить в ъ глубинах» бытія, это уже в ъ вѣдѣніи не патологіи,
a физіологіи,—ученія о здоровой сущности міра, в ъ зѣдѣніи метафизики
и религіи. Царство науки и научности есть ограниченная сфера патоло-
гическаго знанія, ея законам» подвѣдомственна не безграничность бытія
а лишь состояніе этого бытія в ъ данной плоскости... Е я сфера есть помѣ-
щѳніе больницы міра, заболѣвшаго отъ грѣха и подпавшаго закону тлѣнія
подчинившагося закону необходимости". (Ом. „Вопросы Философіи и Пси-
хологіи", кн. 9 4 стр. 2 9 8 . статья Н . А . Бердяева: „ГІроисхожденіе зла
и смыслъ исторіи"). Только и не достает», чтобы Н . А . Бердяев» назвалъ
науку „психопатологяческнмъ" званіемъ.
H . 0 . Лосскій и H . А . Бердяев» — живые, наглядные примѣры
научной силы критицизма: онъ держит» в ъ своих» оковах» даже и т ѣ х ъ ,
кто еильнѣе всего бьется, чтобы сбросить ихъ съ себя. Бсякій хорошо
образованный нынѣшяій метафизик» находится подъ незамѣтяымъ для него
самого вліяніемъ Канта и непремѣнно чувствуете полную разнородность
метафизики с ъ наукой, сознаетъ, что онѣ лежатъ в ъ разныхъ илоскостяхъ,
сознаете это даже до возникновенія логической необходимости чуть не ру-
гаться или на науку („патологическая!"), или на ея служителей („книж-
ные черви!").
Не мѣшаетъ прибавить нѣсколько словъ и по существу метафизиче-
скихъ воззрѣній H . А . Бердяева. Х о т я это и отведете насъ в ъ сторону
отъ логики, за то покажете намъ, в ъ какія затрудненія запутывается онъ
изъ за желанія считать метафизику знаніемъ, да еще—разумными Конечно,
въ Новомъ З а в ѣ т ѣ изложены божественный ученія. Воскресеніе Христа! Д а это
самое божественное событіе, вселенское событіе. Оно-то и составляете
„ благую в ѣ с т ь " , возвѣщенную мірѵ апостолами (евангеліе = благовѣствованіе).
H . А . Бердяевъ безспорно правъ, когда, говорите, какъ важна въ хри-
стіанетвѣ вѣра в ъ это событіе. Болѣѳ того, прибавлю я отъ себя: въ ней
то вся суть христіанства. Смѣшны т ѣ , кто хочетъ сохранить право назы-
ваться христіанами, кто хочетъ оставаться вѣрнымъ первичной, неискажен-
ной проповѣди христіанства, отбросивъ вѣру в ъ истинное воскресеніе
Христа во плоти, в ъ истинную его иобѣду надъ истинной плотской
смертью. Н ѣ т ъ , христіанинъ только тотъ, кто съ вѣрой, проникающей все
его существо, возвѣщаетъ: „Христосъ Воскресъ!". „ В о и с т и н у воскресъ",
а не какъ нибудь аллегорически или символически, н а п р . — н е в ъ видѣ без-
прерывныхъ воспоминаній о Немъ со стороны огорченныхъ Е г о смертью
учениковъ, которые поплакали, поплакали о Немъ нѣсколько дней, а нотомъ
утѣшились тѣмъ, что в ъ сердцахъ своихъ воскресили наряду съ Е г о лич-
нымъ образомъ и все Его учѳніе. Христіанинъ тотъ, кто, увѣроваюъ в ъ
воскресеніе Х р и с т а , уже не приходите в ъ отчаяніе и уныніе отъ мрачныхъ
„трагедій в ъ глубинахъ бытія" (см. выше цитату изъ статьи Н . А . Б е р -
дяева), а съ жизнерадостнымъ чувствомъ человѣка, только что избавившагося
отъ неумолимаго смертельнаго врата и проникнута™ вѣрой во всеобщее
воскресеніе, залогомъ котораго служитъ истинное воскресеніе Христа,
торжествуя восклицаете: „Смерть! Г д ѣ твое жало? Адъ! Г д ѣ твоя побѣда?"
(Сравн. Первое к ъ коринѳ. X V , 5 5 ) .
„И если Христосъ ив воскресъ, то пустяки проповѣдь наша, пу-
стяки и вира ваша" : * ) таковы собственный слова ревностнаго проповѣд-
ника первичнаго, нодлиннаго Христіанства (Павелъ, 1 - е к ъ Коринѳян.
X V , 1 4 ) . Вѣстью о воскресении Х р и с т а заканчивается и каждое ѳвангеліѳ,
т. е. благовѣствованіе. Они и написаны-то ради этой вѣсти. Попробуемъ
отбросить это окончаніе отъ любого евангелія, отрѣзать его послѣднія главы,
начиная съ тайвой вечери, или даже съ момента погребенія Христа. Что

*) Kai ач о X(Î!(5TOÇ ôev аѵёатт], [J.ârаюѵ ара (еіѵа:) то -лг(роур.а г]р.шѵ |j.araia BE -/.аі г]
irtoTis aaç. В ъ синодальныхъ переводахъ рЦтаю? передается словомъ „тщетный":
„тщетна проповѣдь наша, тщетна и вѣра ваша". Но оно прежде всего значите—
пустой, потомъ—суетный, легкомысленный, тщетный, напрасный, зряшный, т. е.
прежде всего оно означаете „пустяки".
же останется? При самой снисходительной литературной оцѣнкѣ, примѣняе-
мой к ъ писателям» изъ простонародья, какое то незаконченное произведе-
т е . Съ религіоззой же точки зрѣнія произведете—довольно таки зауряд-
ное, что-то вродѣ Ксенофонтовскихъ „ Воспоминаній о С о к р а т ѣ " , если п о -
слѣднія разсматривать, к а к ъ философское произведете.
Слово „христіанинъ" появилось уже въ апостольскія времена, всего
лѣтъ черезъ десять послѣ смерти Христа; и общечеловѣческій язык»
сразу усвоил» е г о , и навсегда сохранил», какъ названіе для исповѣ-
дующихъ воскресеніе Х р и с т а . Кто отбрасывает» вѣру в ъ Е г о воскре-
сеніе и удерживает» лишь, якобы изложенное в ъ евангеліи, Е г о ученіе,
должен» называться какъ нибудь иначе. Можно было бы называть т а -
кихъ людей христовцамп (по аналогіи съ толстовцами и т . п.), если бы
у нихъ в ъ р у к а х » было Христово ученіе, изложенное либо Имъ самим»,
либо не тѣми, кто писалъ свои воспоминанія (или собирал» разсказы) о
Немъ подъ углом» своей вѣры в ъ Е г о воскресенье, приписывая и Ему са-
мому взгляд» на самого себя, какъ на посланнаго умереть и воскреснуть.
Но возстановить ученіе Х р и с т а , независимое отъ его освѣщенія вѣрой в ъ
воскресенье, это— уравненіе съ двумя неизвѣстными. Евангельскія слова
Х р и с т а пріобрѣтаютъ такой или другой смыслъ в ъ зависимости отъ того,
какой взгляд» мы прииигаемъ Ему самому на самого себя. Поэтому т ѣ х ъ ,
кто, отбросив» вѣру въ воскресенье, подъ именемъ якобы первичнаго, под-
линна™ христіанства выставляют» вычитанное ими в ъ евангеяіи ученіе
(вычитанное путемъ ихъ ириписыванія Христу опредѣленнаго взгляда на
самого себя), надо называть даже не христоецами, а толстовцами и тому
подобными именами, а нхъ учеяіе толстовстомъ и т . п. О первичномъ,
подлинном» христіанствѣ нѣтъ другихъ документов», кромѣ т ѣ х ъ , которые
дѣлаютъ центром» тяжести хриетіанства воскресеніе Х р и с т а . Всякій, кто
разыскивает» такое христіанство, которое еще не увѣровало в ъ воскре-
сенье- Х р и с т а , голословнымъ образомъ предріьшаетъ вопросъ, было ли
когда нибудь такое христіанство. Несомвѣнно существовало и существует»
христіанство, переставшее вѣровать в ъ воскресенье Х р и с т а , но нечѣмъ
доказать, что было христіанство, еще не начинавшее вѣровать въ вос-
кресенье.
В с я суть христіанства въ живой вѣрѣ в ъ воскресенье Христа. В ъ
вѣрѣі—Да! Н о если эту вѣру мы назовем» знаніемъ, д а еще разумнымъ
знаніем,ъ,то какъ намъ быть не только съ кучкой толстовцев», но и с ъ
многомиліонными евреями, мусульманами, буддистами? У н и х ъ своя в ѣ р а ,
отвергающая нашу: суть каждой изъ нихъ в ъ отрицаніи нашей, въ отри-
цаніи воскресшагоХриста. (Вѣдъ магометане считают» его даже нророкомъне
ниже Моисея, но воскресеніе отрицают»). Называть ли и это отрицаніе тоже
знаніемъ, разумнымъ знаніемъ? Д а неужели есть д в а знанія, д в а разума? Варо-
чемъ, нѣтъ! Е с т ь еще другой выход». Разумъ-то одинъ, a т ѣ , чья суть, чья
душа состоите в ъ его отрицаніи, вовсе лишены разума. Они не люди, а
звѣри, но звѣри словесные, двуногіе, а не безсловесные, не четвероногіе.
Т а к ъ истребить же ихъ, какъ мы вообще истребляемъ всѣхъ неразумныхъ
хищниковъ! Эти двуногія твари—-тоже хищные звѣри, да еще самые вредные,
самые опасные: они губятъ не тѣло, а всю суть человѣка, его разумъ, его
высочайшее знаніе. Таковъ логически обязательный выводъ и з ъ предпосы-
локъ Н . А . Бердяева: либо два званія, два разума, либо фанатизмъ средне-
вѣковой инквизиціи. Н е даромъ Н . А . Бердяевъ озабоченъ (1. с. 2 8 8 ) ,
не сочтутъ ли его учевія реакціоянымъ.
А не проще ли выйдете, если мы будемъ употреблять общечеловѣ-
ческій языкъ и скажемъ, что науку или знаніе составляютъ
лишь математика д а изученіе законовъ природы, а метафизика — всего
лишь вѣрад. Зяаніе едино для всѣхъ; конечно, одинъ и разумъ, если
ужь позволить себѣ употребленіе этого слова; но вѣръ много. И каждая
вѣра, возникая по инымъ мотивами, чѣмъ знаніе, и оцѣниваться, какая
изъ нихъ выше и ближе къ ястинѣ, должна иначе, чѣмъ зяаніе', именно: до сво-
ими собственными мотивами—насколько она удовлетворяете общеобязательными
нравственными требованиями, сколько в ъ этой вѣрѣ любви к ъ людянъ. И
проповѣдникъ подлиннаго, первичнаго христіанства предупреждаете, что
„знаніе надмеваетъ, а любовь назидаетъ" ( 1 - е к ъ коринф. ѵ ш , 1 ) , и
что „теперь пребываютъ эти три: вѣра, надежда, любовь; но любовь изъ
нихъ важнѣе" (цгуаЯцтёра — ibid. х ш , 1 3 ) . К ъ первому же предупрежде-
нію прибавлены у него еще такія поучительныя слова: „кто думаете,
что онъ знаете что нибудь, тотъ ничего еще не знаетъ такъ, какъ
должно знать" (ibid., ѵ т , 2 ) .
На сторон! метафизики и метафизической гносеологіи H . А . Бердяева
стоитъ отнюдь не авторитете Новаго З а в ѣ т а , проповѣдники котораго требо-
вали только вѣры, а вовсе не знанія (сравн. стр. 2 8 5 ) , но всего лишь авторитете
отцовъ іиеркви. Это они почувствовали потребность превратить вѣру в ъ званіе.
И это не удивительно, коль скоро противъ ихъ вѣры выставляли, какъ бы
знаніе, тогдашнюю метафизическую философію, постепенно принимавшую форму
языческаго богословія. Понятно, что отцамъ ищркви ничего не оставалось,
какъ изъ т ѣ х ъ же самыхъ источниковъ, откуда ихъ противники черпали
языческое богословіо, строить и свое собственное богословіе, тоже вы-
ставляя его, к а к ъ знание, разумное знаніе. Но теперь уже нѣтъ никакой
надобности въ подобныхъ превращеніяхъ вѣры въ знаніе: всякая метафи-
зика одинаково неопровержима. И если в ъ любви есть достаточно вѣсскіе
мотивы, то можно смѣло исновѣдывать любую изъ метафизики, не боясь
ея опроверженія со стороны зяанія. Неопровержима даже и такая мета-
физика, которая допускаете противорѣчія в ъ истинномъ бытіи и в ъ его
отношеніяхъ к ъ міру явленій.
 13. Метафизика, какъ морально обоснованная вѣра. Этика
и критическая философія въ ея цѣломъ, какъ чисто-
ймманѳнтное знаніе.
.Нѣкоторыя метафизическія гипотезы каеаются т а к и х ъ вопроеовъ,
б е з ! отвѣта на которые не можетъ обойтись научно переработанное, т . е .
философское, міровоззрѣніе, какъ, напр., вопроеовъ о существованіи Б о г а ,
души s т. п. К а к ъ же намъ быть при построеніи философскаго міровоз-
зрѣнія, коль скоро паука никогда не дастъ никакихъ отвѣтовъ на
эти вопросы? В ы х о д ъ изъ этого, новидимому, безнадежнаго положенія
указанъ критической философіей уже при самомъ ея возникновеніи, именно,
ея основателем! Кантомъ.
Онъ очень проста: т а к ъ какъ в с ѣ метафизическія гипотезы оди
наково неопровержимы, и никакая не можетъ считаться болѣе вѣроят-
ной, чѣмъ другая, то мы вправѣ ввести в ъ составъ нашего міровоззрѣнія
любую изъ нихъ. Н о , разумѣется, она должна входить туда, не какъ
знаніе, а какъ вѣра. Такимъ образомъ, научно разработанное міровоз-
зрѣніе неизбѣжно должно слагаться не только изъ одного лишь зна-
нгя, какъ это обыкновенно думаютъ догматическіе философы, но еще
изъ вѣры метафизическаго содержанія.
Но указанный Кантомъ выходъ изъ нашего затрудненія возбуждает! новый
вопросъ, именно: на чемъ основывать выборъ вѣры для нашего міровоззрѣ-
нія изъ двухъ противоположных! метафизическихъ взглядовъ? В ѣ д ь онъ
не можетъ быть произвольным!: произвол! лротиворѣчилъ бы понятію на-
учно переработаннаго міровоззрѣнія.
Конечно, если бы кромѣ имманентнаго знанія и метафизическихъ взгля-
довъ въ составъ цѣльнаго міровоззрѣнія не должно было входить ничего
другого, то не на что было бы опереться при этомъ выборѣ. Н о в ъ со-
ставъ цѣльнаго міровоззрѣнія должны входить еще такія воззрѣнія, кото-
рыя не составляютъ ни метафизическихъ гипотезъ, ни знаяія, т . е. уже з а -
ранѣе служатъ вѣрой, но не метафизическаго содержанія. Поэтому и вы-
боръ всѣхъ метафизическихъ гипотезъ в ъ видѣ вѣры долженъ быть сдѣ •
ланъ в ъ согласіи съ этими воззрѣяіями. Это—нравственный воззрѣнія. Оче-
видно, каковы бы они ни были, они не принадлежат! к ъ числу мета-
физическихъ гинотезъ, потому что говорятъ вовсе не о трансцендент-
ныхъ предметахъ, не объ истинномъ бытіи, но только о нашей дѣятельности
в ъ имманентномъ . мірѣ, о томъ какой ей слѣдуетъ быть в ъ немъ.
Вмѣстѣ съ тѣмъ легко замѣтить, что они относятся не к ъ знанію, а к ъ
в ѣ р ѣ . В ѣ д ь увѣрениость в ъ ихъ истинности поддерживается н е логическими
мотивами, а нравственнымъ чувством! (драпт-стрѵ 4 2 4 + - В н р о ч е м ъ , можно
и слѣдуетъ еще иначе удостовѣриться въ принадлежности этихъ воззрѣній
къ вѣрѣ, именно: t
^ _ К а к ъ бы ни были разнообразны наши нравственный воззрѣнія, в с е
таки, они сводятся к ъ двумъ основным! классамъ, отличающимся другъ
отъ друга т ѣ я ъ , что или мы считаемъ нравственный дол п . безусловно обя-
зательнымъ, или же мы отрицаемъ его безусловную обязательность, В ъ
первомъ случаѣ исполненіе требованій нравственнаго долга считается обя-
зательнымъ независимо отъ того, будетъ ли оно полезно или вредно для
лица, иснолняющаго эти требованія, т . е. независимо отъ условгй его
счастья или несчастья. В о второмъ же случаѣ каждая нравственная обя-
занность считается выраженіемъ одного изъ тѣхъ условій, при соблюденіи
которыхъ увеличивается счастье или, но крайней мѣрѣ, уменьшается не-
счастье того, к т о исполняетъ эти обязанности. Никакихъ другихъ взгля-
довъ на характеръ обязательности нравственнаго долга не можетъ быть:
они логически невозможны в ъ силу закона иеключеннаго третьяго. П о -
этому в с ѣ нравственныя воззрѣнія, какъ бы ни отличались они другъ отъ
друга, непремѣнно окажутся либо допускающими, либо отрицающими безу-
словную обязательность нравственнаго долга.
Но допускаем ли мы безусловную обязательность нравственнаго
дома или отрицаемъ ее, и въ томъ и въ другомъ случаи у насъ вый-
дешь положеніе, котораго нельзя ни опровергнуть, ни доказать посред-
ствомъ знангя, и которое поэтому можетъ быть только вирой. Дѣй-
ствительно: всякое знаніе говорить только о томъ, что было, есть, будетъ,
или (если оно высказываете законъ нрироды) всегда бываете. Но изъ
одного того, что было есть, будетъ, всегда бываете, еще нельзя вывести
безъ помощи произвольныхъ предпосылокъ ни того, что надо считать обя-
зательнымъ такое поведеяіе, которое остается безусловно (независимо отъ
разечетовъ на счастье) обязательным!., хотя бы ею никто не иеполщлъ,
ни того, что его не слѣдуетъ считать обязательнымъ, т. е. ни того, что
есть безусловная (независимая отъ разечетовъ на счастье) обязательность
нравственнаго долга, ни того, что ея нѣтъ. В ѣ д ь во всѣхъ силлогизмахъ
правильный выводъ долженъ состоять только изъ такихъ понятій, которыя
встрѣчаютея уже и в ъ посылкахъ. Если же посылки говорятъ только о
томъ, что было, есть, будетъ, всегда бываете, то в ъ нихъ еще нѣтъ но-
нятія безусловной обязательности нравственнаго долга, нѣтъ понятія такого
новеденія, которое остается безусловно обязательнымъ, если бы даже никто
не захотѣлъ его исполнять. Знаніе совсѣнъ не затрогиваетъ этого понятія;
поэтому и въ правильномъ в ы в о д ! и з ъ знанія ( т . е. изъ того, что есть,
было, будетъ, всегда бываете) не можетъ появиться это понятіе ни въ в и д !
утвержденія существованія безусловной обязательности нравственнаго долга, ни
в ъ в и д ! ея отрицанія. Од!лать тотъ или другой выводъ изъ знанія можно
только ц!ной логической ошибки, напр., подсунувъ исподтишка в ъ составь
посылокъ то самое, что мы собираемся доказывать, т. е. какой либо опре-
дѣленный взглядъ на обязательность нравственнаго долга. Значить, всякій,
кто отрицаете или допускаете безусловную обязательность нравственнаго
долга, высказываете отнюдь не званіе, но всего лишь недоказуемую,
хотя в и ! с т ! с ъ т ! м ъ и неопровержимую, в ! р у . А изъ этого сл!дуетъ,
что каковы бы пи были по своему содержапію наши нравственныя
28*
воззрѣнія, они во всякомъ случаи должны считаться верой, а . не
знаніемъ; ибо они непремѣнно окажутся либо допускающими, либо
отрицающими безусловную обязательность нравственнаго долга, а и в ъ
томъ, и в ъ другомъ случаѣ мы имѣемъ дѣло с ъ вѣрой. t
Д л я нравственных» же воззрѣній далеко не безразлично, каковы
наши метафизическіе взгляды. Поэтому при иостроевіи философскаго міро-
воззрѣеія мы должны вводить в ъ его состав» лишь такіе метафизическіе
взгляды, которые требуются исповѣдуемыми нами нравственными воззрѣ-
ніями, je., е. которые такъ связаны съ нашими нравственными воззрѣ-
ніями, что нельзя быть уверенными въ истинности послѣдиихъ, если
считать ложными эти метафизическіе взгляды. Замѣтимъ, что здесь не
нравсгпвепныя воззрѣнія основываются па метафизике, какъ это без-
плодно пыталась сдѣлать догматическая философія (проглядѣвгаая, что изъсуж-
деній объ одномъ лишь бытіи, будетъ ли оно истинным» или кажущимся, без-
различно, еще нельзя сдѣлать никакихъ заключеній о нравственном» долгѣ),
но, наоборотъ, здесь метафизика основана на нравственныхъ воззрѣ-
ніяхъ, у станов ленпыхъ независимо отъ всякой метафизики, II мета-
физика, выборъ когпорой основанъ на нашихъ нравственныхъ воззрѣ-
ніяхъ, называется морально обоснованной верой. Т а к о в а метафизика,
рекомендованная Кантомъ для построеяія цѣльнаго научно переработаннаго
міровоззрѣнія. ,
И такая метафизика, конечно, неизмѣримо выше, чѣмъ любая изъ догмата -
ческихъ, к а к ъ отличающаяся отъ каждой изъ нихъ двумя слѣдующими важ-
ными чертами, изъ з а которыхъ ее можно съ полным» правом» назы-
вать даже критической метафизикой:
Во-цервыхъ, она понимает» свою разнородность съ знаніемъ, пони-
мает», что это только психологически она ничѣмъ не отличается отъ знанія,
а съ логической точки зрѣнія она вѣра, но не знаніе. Догматическая же
метафизика никогда не понимает» этого.
В о - в т о р ы х ъ , понимая, что она вѣра, она можетъ дать и даетъ пра-
вильный отчет» в ъ т ѣ х ъ не логическихъ, а моральныхъ мотивахъ, ио
которымъ она изъ двухъ противоположных» и одинаково неопровержи-
мых» метафизических» гипотезъ, усваивает» ту, а не другую. ' Д о г -
матическая же метафизика лишена всякой возможности правильно по-
нять свои собственные мотивы: ошибочно считая себя знаніемъ, она оши-
бочно разъискиваетъ ихъ среди логических» мотивов»; и твердость или
непоколебимость своей увѣренности в ъ истинности ироповѣдуемыхъ ею мы-
слей она считает» не чмто-психологическимъ признаком», который можетъ быть
одинаково нрисущъ и вѣрѣ, и знаеію, но ошибочно принимает» его з а
признакъ знанія.
Н о почему К а в т ъ рекомендует» основывать выборъ метафизики на
нравственныхъ, а не на эстетических» воззрѣніяхъ, к ъ чему на дѣлѣ
многіе склоняются? Х о т я сам» Кантъ ничего не говоритъ по этому поводу,
но легко отвѣтить за него. Всѣми считается общеобязательным» имѣть -
тщательно обдуманный нравственный воззрѣнія: равнодушіе к ъ нимъ
то же самое, чуо безнравственность, Эстетическія же воззрѣнія таковы, что
ихъ вовсе не обязательно имѣть: человѣкъ, лишенный всякаго эстетиче-
скаго вкуса, все таки, не заслуживаетъ однимъ лишь этимъ ни малѣйшаго
порицания и нисколько не тѳряетъ в ъ своемъ достоинств!. Ояъ, конечно,
лишенъ множества яаслажденій, достуиныхъ другими; ио это его личное
дѣло и нисколько не отзывается на его достоинств!. Конечно, врядъ
ли возможно привесть прим!ръ человіка, у котораго вовсе не было бы эсте-
тическаго вкуса. З а то часто встрічаются прим!ры его частичнаго отсут-
ствія. Т а к ъ , К а н т ъ , Гегель и В л а д . Ооловьевъ были лишены вкуса к ъ
музык!. Н о никому не придетъ въ голову, чтобы это роняло ихъ до-
стоинство. Философское же шіровоззрѣніе строится съ той ц!лью,_ чтобы,
рано или поздно, оно сделалось общепризнанными. Поэтому и метафизика,
входящая в ъ составъ философскаго міровоззрѣнія, должна быть основана
не на эстетическихъ, но на нравственныхъ воззр!ніяхъ. »
Но поводу того, что всякое нравственное воззр!ніе образуете всего
лишь вѣру, возникаете вопросъ: можно ли считать этику знаніемъ, наукой,
или же она всего лишь им!етъ форму науки, а въ действительности со-
ставляете в ! р у ? Задача этики—выяснить т ѣ нравственный воззр!нія, ко-
торыя дѣйствительно требуются нравственными чувствомъ душевно здоро-
ваи.о. .человѣка, а не только похожи на требуемыя имъ. ( І а м и нравствен-
ный воззрѣнія, конечно, составляютъ вѣру, но этика, какъ учёніе о
томъ, что эта в ! р а действительно требуется нравственными чувствомъ,
образуешь знанге. Этика есть знаніе или наука о той вѣрѣ въ нрав-
ственный долгъ, которая дѣйствитсльно, а не кажущимся образомъ,
требуется нравственнымъ чувствомъ душевно здорового человѣка.,
В ъ составъ критической философіи, разематриваемой въ ея ц!ломъ,
входите не только критическая гносеологія, которая, несомн!нно, чисто
имманентное знаніе, и не только этика, которая тоже составляете знаніе,
но еще и метафизика, которая, по словамъ самой же критической фило-
софіи не им!етъ права называться зяаніемъ, но образуете морально обос-
нованную в ! р у . Обойтись же безъ этой метафизики критическая фи-
лософія не можете. Поэтому возникаете вонросъ: в п р а в ! ли крити-
ческая философія, взятая въ ея цѣломъ, называться знаніемъ? Н е состав-
ляете ли она какой-то см!си знанія съ в!рой? Между т ! м ъ съ того са-
маго времени, какъ возникло слово „философія", подъ нимъ всегда подра-
зум!вали науку, с л ! д . , знаніе. Таково исторически установившееся значеніе
слова „философія". П у с т ь в ъ досл!днее время появились авторы, которые
назначаютъ ей какое-то межеумочное м!сто между наукой, искусствомъ и
религіей. Это нисколько не противор!читъ ея постоянному собственному
стремленію, проходящему красной нитью чрезъ всю ея исторію, быть на-
укой, знаніемъ.
Критическая филоі офгя въ ея цѣломъ, всетаки, сосгпавляетъ
чисто имманентное анаше безъ всякой примѣси вгьры. Это догматическая
 философія всегда бываете смѣсью знанія съ безотчетной, неопознанной
вѣрой. Н е такова критическая философія; ибо она вовсе не изучаете ни-
чего трансцендентнаго. Даже и в ъ своей метафизик! она сводится не к ъ
ученію о самихъ трансцендентныхъ предметахъ, но къ чисто-имманентному
ученію о зависимости одной вѣры. (въ опредѣленныя трансцендентный
воззрѣнія) отъ другой вѣры (въ опредѣленпыя нравственныя воззрѣнія).
Предметомъ критической философіи служатъ не сами трансцендентные пред-
меты, но имманентный фактъ вѣры по поводу этихъ предметовъ и
чисто имманентная зависимость ею отъ другого чисто-имманептнаго
факта—отъ вѣры въ опредѣленныя нравственныя воззрѣнія. Такимъ
образомъ, хотя критическая философія им!етъ в ъ своемъ состав! метафи-
зику, она н и г д ! не выходите з а пред!лы изучения чисто имшанентныхъ
предметовъ и никогда не учитъ о самихъ трансцендентныхъ предметахъ,
а только о нашей в ! р ! но поводу нихъ, т . е. о предмет! имманентноми

14. Расширѳніе задачъ критической филоеофіи, взятой въ ея

7
цѣломъ, сравнительно еъ указанными Кантомъ. Ея отличія
отъ догматическихъ системъ.

Задачи критической философіи можно значительно расширить сравни-

тельно с ъ т ! м ъ , какъ о н ! были очерчены самимъ Кантомъ, и расширить,
нисколько не затрогивая ея чисто-имманентнаго характера. Самъ К а н т ъ
исходнлъ при построеніи метафизики, какъ морально обоснованной в ! р ы ,
изъ нредположенія, что нравственный долгъ отличается безусловно обяза-
тельнымъ характеромъ; что в ъ этомъ в ъ глубин! души уб!жденъ каждый
челов!къ; что искреннее отрицаніе безусловной обязательности нравствен-
наго долга со стороны ч е ю в ѣ к а , ясно понимающаго, о чемъ онъ говорите,
настолько же невозможно, какъ искронній скептицизжъ, т . е. какъ искреннее
отрицаніе надежности какого бы то ни было опосредствованнаго знанія.
Поэтому у самою Канта метафизика состоишь изъ такихъ положены,
которыя приходится считцть истинными, коль скоро мы вѣримъ
въ безусловную обязательность нравственнаго долга. Такія положенія
онъ назвалъ постулатами практическаю разума, прим!няясь в ъ этомъ
названіи ко всей своей терминологии. Самъ онъ указалъ три такихъ посту-
лата: свобода воли, безсмертіе души и существованіе Б о г а . Такимъ обра-
зомъ, если мы вѣримъ в ъ безусловную обязательность нравственнаго долга,
то это обстоятельство, по мн!нію Канта, принуждаете насъ в ! р и т ь в ъ сво-
боду воли, безсмертіе души и существованіе Б о г а .
Конечно, обязанность современныхъ посл!дователей критической фи-
лософіи прежде всего состоите в ъ томъ, чтобы пров!рить, не окажется ли
подобныхъ положеній (ностулатовъ практическая разума) больше или меньше * ) „

* ) Напр., к ъ числу постулатовъ практичеекаго разума надо отнести и еу-

ществованіе чужой душевной жизни. См. объ этомъ книгу А. И. Введенскаго „О
предѣяахъ и признакахъ одушевленія. Новый психофизіологическій законъ в ъ
 Но разработка критической философіи поел! Канта можетъ и должна
пойти гораздо ^дальше, а не останавливаться на одной лишь п р о в ! р к ! ука-
з а н н ы х ! Кантомъ постулатовъ практическая разума. Дѣло в ъ томъ, что
вѣра въ различныя метафизическія нанравлепія можетъ возникать и дохо-
дить до непоколебимой степени увѣревности по очень разнообразнымъ мо-
тивам!, при чемъ разные мотивы могутъ требовать разныхъ направле-
ній метафизики. Достаточно указать на специфически религіозные мотивы,
вродѣ чувства существованія Бога и т . d. И вотъ, критическая фило-
софія, должна еще систематически выяснить, во-петыхъ. какге мотивы
заставляют насъ исповѣдывать то или другое метафизическое паправ-
леніе, у во-втщц^ по какимъ законамъ пріобріьтаютъ въ разное время
главенствующее значенге тѣ или другіе изъ этихъ мотивовъ, а съ ними
то или другое гізъ метафизическихъ направлений. При этомъ она, к о -
нечно, все-таки останется чисто-имманентнымъ знаніемъ, такъ к а к ъ будетъ
учить лишь о чисто-имманентной зависимости имманентная факта вѣры в ъ
опредѣленный х а р а к т е р ! истиннаго бытія отъ различных! чисто-имманентныхъ
мотивовъ. Только в ъ томъ случаѣ рѣшеніе нашей задачи изъ чисто-имма-
н е н т н а я знанія превратилось бы въ догматическую метафизику, если бы
мы увлеклись попытками доказать какое-либо метафизическое направленіе^
> Впрочемъ, надо замѣтить, что такое систематическое изложеніе всѣхъ
видоизмѣненій метафизики, освѣщенныхъ только что указанным! образомъ,
еще никѣмъ не составлено и врядъ ли скоро можетъ быть составлено, хотя
матеріала для него много в ъ исторіи философіи, в ъ исторіи литературы,
въ исторіи религій, въ нѣкоторыхъ психологических! монографіяхъ и т . п.
Но э т о — з а д а ч а не изъ легкихъ, да еще требуетъ огромныхъи разносторойнихъ
свѣдѣній. З а т о книга, в ъ которой излагалась бы в ъ столь расширенном!
видѣ критическая философія, была бы необычайно важной и для воспи-
тателя, и для священника, и для государственная дѣятеля и т. д . : вѣдь
въ ней излагалось бы учете о тѣхъ зоконахъ, wo которымъ созрѣ-
ваетъ и видоизмѣняется наше міюовоззрѣніе, т . е. о заішнахъ) управ-
ляющих! высочайшими проявлениями всѣхъ сторонъ человѣческая духа.
Посредствомъ этой книги человѣчество достигло бы исполненія издревле
завѣщанной заповѣди: „познай самого себя". ,
Близко ли полное рѣшеніе этой задачи или нѣтъ, будетъ ли она
когда-нибудь вполнѣ рѣшена или нѣтъ, во всякомъ случаѣ критическая фило-
софия въ ея цѣломъ всегда должна быть тѣмъ же, чѣмъ и теперь: не ученіемъ
о вещахъ, а только ученіемъ о в з г л я д а х ! или о мыеляхъ по поводу вещей
(въ гносеологіи о взглядахъ, называемых! знаніемъ, в ъ этикѣ о нравствен-
н ы х ! воззрѣніяхъ, в ъ метафизик! о взглядахъ по поводу и с т и н н а я бытія)
и объ ихъ зависимости другъ отъ друга, не ученіемъ о м і р ! , но ученіемъ
о міровоззр!ніяхъ и о зависимости посл!днихъ отъ разнообразныхъ мотивовъ.

связи съ вопросомъ о возможности метафизики". Спб. 1892. Еще в ъ томъ же

году она была сполна напечатана в ъ в и д ѣ статей в ъ Ж у р н а л ! Министерства
Народы. Просвѣщ-
 И изученге критической философы въ ея цѣломъ должно состоять,
между прочимъ, въ томъ, чтобы научиться становиться на всѣ, катя
только могутъ быть, метафизическія точки зргьпія, умѣть обсуждать
всгъ вещи съ каждой изъ нихъ такъ, какъ если бы мы ее разделяли
всѣмъ своимъ существомъ, и въ то же время кригпически относиться
къ ней и ко всѣмъ доказательствамъ, которыми хотятъ ее за/щшшт
уметь понимать всю ея и неопровержимость., и недоказуемость. В ѣ д ь
безъ такого умѣнья нельзя даже выслідить зависимость в ѣ р ы в ъ т у или другую
метафизику отъ разныхъ мотивов».
К р о м ! того, такое глубокое усвоеніе всевозможных» метафизических» на-
правлена полезно также и тѣмъ, что только при немъ мы съумѣемъ свои научным
воззрѣнія застраховать отъ всякаго сплетенія съ метафизикой. Только тотъ
сумѣетъ сразу почувствовать и отличить самомазѣйшую примѣсь метафи-
зика, кто наглядно и детально ознакомился со всѣми ея видоизмѣненіями.
Такимъ образомъ, критическая философія во всем» совершенно непо-
хожа на догматическую. В ъ самомъ дѣлѣ:
Во-первыхъ, она не только в ъ своем» цѣломъ остается чистѣйшимъ
(насквозь имманентным») знаніемъ, наукой, но и ея историческая участь
совсѣмъ иная, чѣмъ любой изъ догматических» систем», которыя возни-
кают» только для того, чтобы, пошумѣвъ нѣкоторое время в ъ видѣ „по-
слѣдняго слова." философіи и пріобрѣтя, подъ этимъ громким» именемъ,
большій или меньгаій кругъ горячих» поклонников», вслѣдъ за тѣмъ расте-
рять ихъ в с ѣ х ъ и уступить свое мѣсто новой догматической систем!. Кри
тическая же философія, должна сохраняться навсегда, какъ наука, постоянно
развивающаяся, постоянно расширяющая и углубляющая наше пониманіе высо-
чайших» проявленій челов!ческаго духа, обнаруживающихся перед» нами,
съ одной стороны, в ъ в и д ! ряда другихъ наукъ,"а "съ д р у г о й " — в ъ в и д !
проникающей наше міровоззрѣніе вѣры.
Во-вторыхъ, критическ аяфилософія непохожа на догматическія системы
и т ! м ъ , какъ она относится ко в с ! м ъ враждебным» системам». Д л я ка-
ждой догматической системы выгодно и крайне пріятно, чтобы челов!че-
скій умъ забыл» обо в с ! х ъ другихъ системах», особенно же о существо-
в а л и критической философіи. П о с л і д н я я же, наоборотъ, требуетъ, чтобы
наряду съ ней мы тщательнМшимъ образомъ изучали и в с ! догматическія
наиравленія.
Наконецъ, в ъ третьих», догматическія системы вовсе не нуждаются,
чтобы наряду съ ними мы изучали еще другія науки. О н ! только терпят»
существованіѳ другихъ наукъ; ибо каждая догматическая система претен-
дует» обнять собой в ъ общихъ чертах» важн!йшія части всего челові-
ческаго знанія. Поэтому догматики нер!дко называютъ в с ! другія науки
отдельными науками, a философію общей наукой. Критическая же фило-
софія требуетъ, чтобы мы даже для достиженія полноты ея иониманія куль-
тивировали свой умъ посредствомъ изученія, хотя и не в с ! х ъ , а все таки н ! с -
колькихъ разнородных» другихъ н а у к ъ — и гуманитарных», и физико-матема-
тическихъ, и, будучи дѣйствительно наукой, вовсѳ не претендуете служить
всеобъемлющей^ вершиной всѣхъ наукъ, вовсе не претендуете, чтобы онѣ
считались всего лишь ея отдѣлъными частями ( о т д ѣ л ь н ы м и науками,
а она была бы при этомъ общей, всеобъемлющей наукой): напротивъ.
она довольствуется скромной ролью—быть наряду съ другими науками
одной изъ наукъ, имѣющей свою особую сферу вѣдѣнія.
Таково критическое направление философіи. К а к ъ ВИДИМЪ, оно отли-
чается требованіемъ, чтобы и сама философія, взятая въ ея цѣломъ, удержи-
валась въ т ѣ х ъ же границахъ, которыя она указываете, какъ логически
неизбѣжныя для всякаго знанія, a вслѣдствіе этого разработка метафизики
допускается в ъ ней не иначе, какъ в ъ видѣ выясаенія зависимости состава
вѣры в ъ т ѣ или другія метафизическія положенія отъ различныхъ нелоги-
ческихъ мотивовъ. H вотъ, иногда возражаютъ иротивъ критицизма в ъ
философіи ссылкой на необходимость в ъ ней прогресса: „нельзя, гокорятъ,
останавливаться на Кантѣ, а надо итти дальше н е г о " , и хотатъ этимъ
путемъ защитить право относиться к ъ метафизикѣ, какъ к ъ знапію, ко-
тораго если и нѣтъ до сихъ поръ, то оно, все таки, должно же появиться
когда нибудь. Н о никто и не предлагаете остановиться на К а н т ! ,
только не слѣдуетъ думать, что итти дальше него, это значить допускать
возможность метафизики въ видѣ знанія. Напротивъ: это означало бы вер-
нуться к ъ докантовскимъ временамъ, т . е. не прогрессъ, а регрессъ фи-
лософии Итти дальше Канта надо такъ же, какъ в ъ любой наукѣ мы
стараемся итти дальше своихъ предшественниковъ, именно—надо всячески
улучшать и расширять его изслѣдованія, оставаясь вѣрнымъ и х ъ строго-
научному направленно.

15. Позитивиэмъ и его отличія отъ критицизіла,

• Не слѣдуетъ смѣшивать, какъ это часто дѣлаютъ, критицизма съ но-
зитивизмомъ, который былъ основанъ французомъ Огюстомъ Контомъ, умер-
шимъ в ъ 1 8 5 7 г . , на 5 3 года позднѣе основателя критицизма, нѣмца
(точнѣё—Тібтомка онѣмечившихся шотландцевъ) Эяануила К а н т а .
В ъ своемъ „ К у р с ! позитивной фидософіи" (изданномъ в ъ 3 0 - х ъ и
4 0 - х ъ годахъ X I X в ! к а ) Контъ изложилъ законъ трехъ фазисовъ раз-
в и т науки, который зам!няетъ у него всю теорию дознания, и который
онъ подтверждаете не только исторически, но также и психологически,
такъ что позитивизмъ можно, пожалуй, считать одной изъ психологичес-
кихъ теорій познанія. По этому закону всякая наука, которая не огра-
ничивается одними лишь описаниями фактовъ, но устанавливаете общія
положенія (законы природы), проходить в ъ своемъ развитіи три фазиса. В ъ
первомъ или теологическомъ фазис!, иначе—фиктивномъ, в с ! явленія
природы объясняются, какъ дѣйствіе челов!коподобныхъ божествъ, при
чемъ иостеленно число посл!днихъ сокращается, и в с ! они зам!няются
однимъ высшимъ—единымъ Богомъ. Второй фазисъ, называемый метафи-
зичсскимъ или абстрактнымъ, отбрасываете прежнія теологическія (по
русски—богословскія) объясненія и вмѣсто этого объясняете явленія при-
роды при помощи скрытыхъ сущностей, вродѣ, нанримѣръ, жизненной
с и л ы _ _ л і і а _ 7 и й и ; п р к ч е м ъ н а Дѣлѣ такими сущностями всегда
оказываются абстрактно мыслимыя свойства наблюдаемыхъ явленій.
Третій фазисъ — позитивный или научный — отбрасываете при объ-
ясненіи природы и божества, и абстрактный сущности, отказывается
отъ взученія конечныхъ и нервыхъ причинъ, т . е . отъ выясненія
к а к ъ цѣлей, т а к ъ и первоисточника всего существующаго, и ограни-
чивается лиипь изученіемъ того, что дано въ опытѣ, объясняя в с ѣ я в л е -
ния природы ОДНИМИ лишь законами природы. Т а к ъ , астрономія не объяс-
няете теперь движений свѣтилъ ни волей божествъ, ни ссылкой на то,
что свѣтила обладаютъ совершеннѣишей сущностью, вслѣдствіе которой они
должны двигаться по совершеннѣйшимъ, т . е. но круговымъ линіямъ, какъ
это проповѣдывали в ъ древней Греціи, но объясняйте ихъ одними лишь зако-
нами природы: законами тяготѣнія, инерціи и т. д, Такимъ образомъ, к а -
ждая наука, чтобы достичь высшей ступени своего развитія, должна отка-
заться отъ всякой метафизики и сдѣлаться строго позитивной.
Своимъ отрицательнымъ отношениемъ к ъ метафизик! НОЗИТИВИЗМЪ по-
хожъ н а критицизмъ, вслѣдствіе чего ихъ и смѣшиваютъ между собой.
Съ нерваго взгляда нозитивизмъ, дѣйствительно, кажется упрощеніемъ
критицизма. Но между ними глубокая разница в ъ двухъ основныхъ пунк-
т а х ъ , которая, въ свою очередь, обусловливаете нѣкоторыя другія разли-
чія, именно: !
1 . — В ъ критицизм! тщательно разработана теорія познанія, а въ по-
зитивизм! она исчерпывается лишь закономъ трехъ фазисовъ (всл!дствіе
чего нозитивизмъ нер!дко унрекаютъ в ъ томъ, что у него вовсе в ! т ъ
теоріи познанія). Поэтому, если даже и согласиться съ закономъ трехъ
фазисовъ (хотя его обвиняюгь в ъ несоотв!тствіи съ исторіей наукъ), ясно,
что нозитивизмъ можете всего лишь содѣйствоватъ распространению отри-
цательна™ отношенія к ъ метафизик!, но отнюдь не закрѣпить его на-
всегда. В ъ самомъ д ѣ л ! : изъ закона трехъ фазисовъ вовсе не вытекаетъ,
чтобы поел! позитивна,™ фазиса не могъ наступить обновленный метафи-
зическій, а з а нимъ даже, чего добраго, и обновленный теологическій.
Обосновать и закр!нить отрицательное отношеніе к ъ метафизик!, какъ
навсегда обязательное, способенъ только критицизмъ; ибо онъ доказываете
необходимость такого отношенія к ъ ней доводами чисто-логическаго х а -
рактера, а не ссылками на бывшій до сихъ поръ ходъ исторіи, хотя бы
и объясненный психологическими соображеніями, к а к ъ это д ! л а е т ъ пози-
тивизмъ.
2, —Критицизмъ исходите изъ такого нониманія метафизики, но ко-
торому" последняя ставить своей задачей изученіе истиннаго бытія (или
вещей в ъ с е б ! ) вообще, не предр!шая заран!е, считать ли его исключи-
тельно трансцендентнымъ, или ж е — х о т я бы в ъ н!которыхъ частяхъ, имма-
нентнымъ. Поэтому, когда критицизм» приходить къ заключенію о невозможно-
сти метафизики^ въ видѣ знанія, то это касается всей метафизики, т. е. всякаго
ученія объ истинномъ бытіи. Позитивизм» же понимает» метафизику слишком»
узко, именно, какъ ученіо только о скрытыхъ сущностях» данныхъ в ъ
опытѣ вещей, вродѣ, напр., души, жизненной силы и т. п. Поэтому, если
даже оставить въ сторонѣ, позволительны ли на основаніи закона трехъ фази-
совъ заключеяія о будущем», и ограничиться одним» лишь настоящим», в с е
таки, выходит», что невозможна въ видѣ знанія только часть метафизики,
именно—ученіе о В о г ѣ (какъ относящееся еще к ъ фиктивному или бого-
словскому фазису науки) и ученіе о таких» скрытых» сущностях», какъ
душа, жизненная сила и т . п. (ибо такое ученіе относится к ъ метафизи-
ческому фазису науки). Что ЖѲ К&С&6ТСЯ метафизики вообще, т. е. ученія
объ истинномъ бытіи, то против» нея ничего нельзя возразить съ точки
зрѣвія позитивизма, такъ что она можетъ быть допускаема и в ъ с о с т а в !
знанія, дошедшаго в ъ своем» развитіи до позитивна™ или научнаго фазиса,
В ъ в и д ! же сл!дствія, вытекающаго изъ этихъ двухъ основныхъ от-
личій позитивизма отъ критицизма, выходит» еще, что позитивизм» лишен»
возможности правильно выяснить границы знавія; ибо для этого нужны и
тщательно разработанная теорія познанія, и широкое нониманіе задачъ мета-
физики, Поэтому вовсе неудивительно, что съ позитивизмом» произошли сл!дую-
щіе курьезы. В о первых», Контъ объявил» химическій состав» планет» навсегда
непознаваемым» и сд!лалъ это заявлёніё в ъ то самое время, когда только
что былъ открыт» спектральный анализ», тотчасъ же блистательно прим!-
пенный к ъ изсл!дованію хииическаго состава в с ! х ъ св!тилъ. В о вторыхъ,
Контъ не разобралъ принадлежности матеріадизма к ъ метафизик! и , ' о т -
носясь къ нему, какъ бы къ знанію, до такой степени пропитал» свой по-
зитивизм» матеріализмомъ, что всл!дствіе этого у множества авторовъ
терминъ „позитивизм»" превратился в ъ синоним» матеріализма. Л Э / Ц

16 Сохранение всей силы нашихъ дополнений къ гносео-

логии Канта даже независимо отъ учѳнія объ апріорныхъ
сужденіяхъ.
В ъ в и д ! заключенія к ъ изложенному нами очерку теоріи познанія
подчеркнем», что т ѣ дополненія к ъ гносеологіи, построенной самимъ К а н -
том», которымъ посвящена вся эта глава, сохраняют», к р о м ! параграфа,
озаглавленнаго „ В ! р а и знаніе"-, всю свою силу даже и в ъ томъ с л у ч а ! ,
если мы не знакомы ни с ъ ученіемъ объ апріореыхъ сужденіяхъ, ни съ
т!ми выводами о границах» знанія, которые были сділаны самимъ Кан-
том» на основаніи этого у ч е н і я / Такимъ образомъ, в с ! эти дополненія
могутъ быть присоединены и прямо къ ученію, изложенному нами въ г л а в !
X I I I , т. е. безъ предварительна™ знакомства съ содержащем» X V I главы.
В ъ самомъ д ! л ! :
В ъ к о в д ! X I I I главы мы поставили такой вопрос»: окажется ли
метафизика в ъ остальных» отношеніяхъ логически однородной съ матеыа-
тикой и естествознаніемъ, если согласиться на произвольное допущеніе в ъ
ней, что истинное бытіе подчинено каждому изъ логическихъ законовъ
м ы ш е н і я ? (Сравн. стр. 2 8 7 и 2 8 8 ) . И вотъ, в ъ отвѣтъ на эготъ вопросъ
мы прежде всего отмѣтимъ, ч т о согласіемъ на такое произвольное допу-
щеніе отнюдь не упраздняется указанное в а стр. 2 6 5 условіе права мате-
матики и естественныхъ наукъ считаться знаніемъ, т . е . отнюдь не упразд-
няется логическая обязанность считать в с ѣ изучаемые ими предметы: и
пространство, и время, и в с ѣ данныя опыта, какъ внѣшняго, т а к ъ и
внутренняго, не самимъ истиннымъ бытіемъ, но нашими невольными нрѳд-
ставлѳніями о в е щ а х ъ или бытіи, т . е. всего лишь явленіями, а не вещами
въ себѣ. В ѣ д ь это условіѳ установлено независимо отъ того, будетъ ли
принято в ъ метафизик! произвольное допущеніе, что истинное бытіе под-
чинено каждому изъ логическихъ законовъ мышленія, или же мы отверг-
н е м ! его. Указанное условіе выгекаетъ и выведено у насъ на стр. 2 6 8 и
2 6 4 , с ъ одной стороны, изъ завѣдомаго нодчиненія представлеяій закону
противор!чія, а съ другой стороны—изъ невозможности доказать, т . е.
удостовѣриться ( а не то, чтобы всего лишь произвольно допускать), что
этому закону подчинено также и истинное бытіе. П р а в д а , когда мы на
стр. 2 8 8 согласились на это произвольное допущеніе в ъ метафизик!, то
одновременно р ! т и л и во всемъ дальн!йшемъ изложеніи отвлечься отъ т ! х ъ
гносеологическихъ выводовъ, которые мы получили путемъ разсмотр!нія
логическихъ законовъ мышленія. Н о мы такъ поступили вовсе ее потому,
чтобы это требовалось нашимъ согласіемъ на произвольное допущение,
будто бы истинное бытіе подчинено каждому изъ логическихъ законовъ
мышленія, а по другой причин!, именно: намъ надо было наглядно пока-
зать в с ! м ъ своимъ дальн!йшимъ изложеніемъ, что гносеологія, взятая в ъ
томъ в и д ! , к а к ъ она была установлена самимъ Кантомъ, приходить къ
т ! м ъ же самымъ выводамъ, какъ и мы. относительно предметовъ, изучае-
мыхъ математикой съ естественными науками, и относительно границъ зна-
нія, хотя строится в ъ полной независимости отъ в с ! х ъ гносеологическихъ
заключеній, полученныхъ путемъ раземотр!нія логическихъ законовъ мшпленія.
Итакъ, если мы произвольно допустимъ въ метафизик! подчиеевіе
истиннаго бытія каждому изъ логическихъ законовъ мышленія, то, конечно,
этимъ самымъ будетъ допущено нраво прим!нять к ъ истинному бытію в с !
умозаключенія, а также и доказательства. Но выводъ, ч т о , считая под-
линнымь знангемъ математику съ естествозваніемъ, мы в м ! с т ! съ т ! м ъ
должны считать в с ! предметы) изучаемые математикой и естествознавіемъ,
нашими прѳдставленіями, явленіями, а не истиннымъ бытіемъ или вещами
въ себѣ, но прежнему остается в ъ сил!. А нри томъ широкомъ значеніи,
которое мы постоянно принисываемъ слову „естествознаніе", если не д ! -
даемъ особой ограничительной оговорки, предметы, изучаемые математикой
и естествозяаяіемъ, о х в а т ы ф ю т ъ весь имманентный міръ, такъ что онъ
весь долженъ считаться состоящимъ изъ однихъ только представленій,
явленій, а не изъ истиннаго бытія или вещей в ъ себѣ. Что же касается
истиннаго бытія, то коль скоро мы допустили, хотя бы и произвольно, его
подчиненіе закону противорѣчія, оно послѣ этого должно считаться уже
исключительно 'трансцендентнымъ, но отнюдь не имманентнымъ: в ъ нротив-
номъ случаѣ оно нарушало бы собой законъ противорѣчія; потому что в ы -
ходило бы сразу и независимым: отъ того, представляется оно нами или
нѣтъ, и всего лишь представлеиіемъ о немъ (сравн. стр. 2 7 2 ) . Конечно,
относительно истиннаго бытія возможен! и тотъ взглядъ, ч т о оредставленіе
о бытіи служитъ самимъ же истиннымъ бытіемъ, т . е. взглядъ интуити-
визма, но это возможно только до т ѣ х ъ норъ, пока мы считаемъ неизвѣст-
нымъ, подчинено ли истинное бытіе закону противорѣчія, а какъ только
допущено подобное подчиненіе, этотъ взглядъ становится логически непо-
зволительным! (сравн. стр. 2 8 8 ) . Если же истинное бытіе или вещи въ
себѣ исключительно трансцендентяы, то и всякое знаніе о нихъ должно
начинаться не иначе, какъ съ гипотезъ, т. е. съ догадокъ о скрытыхъ
отъ прямого наблюденія причинах! имманентная міра. Е с л и же такъ, то
мы можемъ теперь сполна, слово в ъ слово, повторить в с ѣ соображенія,
изложенный нами в ъ нынѣшней главѣ, начиная съ середины 3 7 9 - о й стра-
ницы, ( т . е. с ъ самаго начала главы вплоть до е я конца), т а к ъ что в с ѣ
эти соображенія, очевидно, сохраняют! свою силу даже и въ томъ случаѣ,
если намъ совершенно иеизвѣстны ни ученіе объ апріорныхъ с у ж д е т я х ъ ,
ни т ѣ выводы, которые сдѣланы изъ этого ученія самимъ Кантомъ.
Единственно, что въ этой главѣ не можетъ быть удержано нами безъ
ученія объ апріорныхъ сужденіяхъ, такъ это только яараграфъ, озаглав-
ленный „ В ѣ р а и знаніе": пока щеизвѣстно, что въ составъ знанія входятъ
также и апріорныя сужденія, мы, конечно, можемъ держаться только • обы-
вательская взгляда на разницу между вѣрой и знаніемъ.
Такимъ образомъ, привыясненіи невозможности метафизики не только в ъ
видѣ знанія, но даже въ в и д ! наиболѣе вѣроягнаго г и п о т е т и ч е с к а я дополне-
ния къ знанію, можно обойтись безъ гносеологіи, установленной самимъ К а н -
томъ, замѣнивъ ее ученіями, изложенными в ъ X I I I и в ъ нынѣшней главѣ. Но
при этихъ условіяхъ намъ придется считать метафизику вѣрой в ъ обыва-
телъскомъ с м ы с л ! этого слова, т . е . в ъ смысл!, соединенным! съ лож-
нымъ предположеніемъ, будто бы в ъ с о с т а в ! знанія н ! т ъ ничего такого,
что оставалось бы и навсегда недоказуемымъ, и навсегда неподдающимся
оправданію нутемъ простой установки данныхъ опыта, будто бы подобные
элементы встрѣчаются только в ъ с о с т а в ! в ! р ы .
 ГЛАВА XVIII.
Раздѣлсеіе ионятія и опредѣленія понятій, какъ вспомогательныя
средства при доказательствахъ.
1. Раздѣлѳніѳ понятія, его основныя правила и ошибки при
немъ.
J h М ы уже говорили, что в ъ в и д ! дополненія къ учеиію о доказатель-
ствахъ в ъ составь логики должно входить еще ученіе о раздѣленіи по-
нятая на части и объ опредѣленіяхъ (см. стр. 1 3 6 и 1 8 9 ) .
Раздѣлвніе всего объема даннаго понятія на части въ соедине-
ны съ указаніемъ отличъй каждой изъ нихъ отъ всѣхъ остальныхъ
называется для краткости дѣленіемъ или раздѣленіемъ (divisio) поня-
тія, а не объема понятія. При этомъ понятіе, объемъ котораго дѣлится
на части, называется для краткости дѣлимымъ понятіемъ; а части его
объема, на которыя раздѣляется иослѣдніи, называются членами дѣленія.
Раздѣленіе какого либо члена дѣленія на новыя части называется подраз-
дѣленіемъ этого члена. Примѣры нодраздѣлѳнія см. в ъ таблиц!, приве-
денной ниже на стр. 4 4 9 . Д ! л е н і е , в ъ составь котораго входятъ подразд!-
ленія хотя бы лишь н!которыхъ полученныхъ членовъ на новые, при чемъ
эти новые члены могутъ подразд!ляться еще и дальше, называется послѣ-
- довательнымъ д!леніемъ. Е г о прим!ръ см. в ъ таблиц! на стр. 4 4 9 .
Т а к ъ какъ при д!леніи указывается, ч ! м ъ отличаются другъ отъ
друга члены д!ленія, то ясно, что подъ видомъ каждаго члена д!ленія у
насъ во время д!ленія появляется новое нонатіе, объемомъ котораго с л у -
жить часть объема д!лимаго, такъ что каждый членъ дѣленія всегда
служить понятіемъ/подчиненнымъ дѣлимому понятію. Напр., если мы раз
д!лимъ углы на прямые, острые и тупые, то у насъ появятся въ в и д !
членовъ д ! л е н і я три понятія, изъ которыхъ каждое подчинено нонятію
угла: понятія—прямого, тупого и остраго угла.
Очевидно, каждое д!леніе будетъ полезно для науки только въ томъ
с л у ч а ! , если оно произведено не к а к ъ попало, но удовлетворяете тремъ
основпымъ требованіямъ или основнымъ правиламъ, вытекающимъ изъ т ! х ъ
трехъ задачъ, которыя нм!ются в ъ виду при каждомъ д!леніи, именно:
разд!лить весь объемъ д!лимаго понятія (это—первая задача) на разный
 части ( э т о — в т о р а я задача), указавъ вмѣсгѣ съ тѣыъ отличіе каждой изъ
нихъ отъ всѣхъ оетальныхъ (третья задача).
Три основныхъ правила голи требования, которымъ должно удовлетво-
рять всякое дѣленіе, чтобы быть полезнымъ для науки, таковы:
L..,(Сумма_ объемовъ понятой, полученныхъ при дѣлепіи, должна
равняться объему дѣлимаго попятія. (Часто это правило высказываютъ
такими словами: сумма членовъ дѣлснія должна равняться дѣлимому
понятію). В ѣ д ь дѣленіе для того и производится, чтобы безъ всякихъ
пронусковъ пересмотрѣть порознь всѣ т ѣ части, на которыя можно раздѣ-
лить дѣлимоѳ понятіѳ. (Сравн. стр. 1 3 5 ) . Напр., нельзя дѣлить углы
только на острые и тупые; ибо, кромѣ т ѣ х ъ и другихъ, существуютъ еще
и прямые углы.
2 . Объемы полученныхъ членовъ дѣлснгя должны ни въ чемъ не
совпадать другъ съ другомъ, такъ что члены дѣленія должны выходигпь
относительно другъ друга понятіями, соподчиненными дѣлимому ггоня-
тію. Напр., нри раздѣленіи понятія угла на тупые, острые и прямые у
насъ выходить три понятія, которыя соподчинены понятію угла. (Нерѣдко
это правило высказываютъ такъ: члены дѣлснгя должны исключать другъ
ФВІШТ Необходимость этого правила ясна изъ того, что задача дѣленія —
указать различныя части объема дѣлимаго нонятія, а не однѣ и т ѣ же.
Поэтому, напр., очевидно, нельзя говорить, будто бы люди раздѣляются
на европейцѳвъ, неевронейцевъ и бѣлокожихъ: вѣдь бѣлокожіе не состав-
ляютъ такой части людей, которая отличалась бы и отъ евронейцевъ и
отъ неевропейцевъ.
3 . Третье основное правило или требованіе иолезнаго для наук» д ѣ -
ленія состоите в ъ томъ, что отличге каждаго члена дѣленія огпъ вегьхъ
оетальныхъ должно быть такъ указано, чтобы всѣ понимали эти от-
личія одинаковымъ образомъ: в ъ протмвномъ случаѣ дѣленіе сдѣлается
сбивчивымъ, т. е. неяснымъ и не принесете никакой пользы для науки.
Нанр.: если дѣлить углы на болыніе и маленькіѳ, то это—неясное пли
сбивчивое дѣленіе, потому что всякій будетъ по своему іюнимать, д а и
сами -то мы часто неодинаково поймемъ, г д ѣ проходить граница
между большими и маленькими углами. Иное дѣло—раздѣленіе угловъ на
прямые и непрямые: здѣсь разница между членами дѣленія строго опре-
дѣленная и не допускаете никакой сбивчивости в ъ ея нониманіи.
Сообразно съ этими тремя правилами, ошибки въ дѣлснги могутъ
быть троякими: а ) Одна изъ нихъ состоите в ъ пропуск! какого либо
члена д!леяія и носить названіе „неполного дѣлетя". b ) Другая состоите
въ томъ, что в ъ дѣлѳніи встр!чаются такіе члены, объемы которыхъ
совпадаютъ другъ еъ другомъ, хотя бы и не вполн!, а лишь своими ч а -
стями. Эту ошибку называютъ или „ и з л и ш е с т в о м * членовъ дѣлеиія" (если
объемъ какого-нибудь члена дѣленія в п о л н ! покрывается объемомъ другого),
или „перекрестгіымъ дѣленіемъ" (если объемы членовъ д!ленія совпадаютъ
всего лишь своими частями). В ъ посл!днемъ с л у ч а ! д!леніе потому на-
зывается „перекрестным»", что при нем» мы к а к » бы проходим» по о д -
ному и тому же нредмету нѣсколько разъ въ разныхъ направленіяхъ. Оба
же эти названія можно замѣнить именем» „дѣленія съ совпадающими чле-
нами" . с) Третья ошибка называется „ сбивчивымъ \или пеяснымъ дѣлв-
ніемъ", и состоит» она в ъ указаніи такой разницы между членами дѣле-
нія, которую каждый можетъ понять по своему. Иногда в ъ одном» и
томъ же дѣленіи можетъ встрѣтиться не одна изъ этих» ошибок», a двѣ
или даже три сразу. Наир., если раздѣлить четыреугодьники на трапѳціи,
прямоугольники, ромбы и параллелограммы, то въ нашѳмъ дѣлеяіи о к а -
жутся и первая, и вторая изъ только что упомянутых» ошибок»: и н е -
полнота, и совпаденіе членовъ дѣленія; ибо, съ одной стороны, здѣсь про-
пущено понятіе четыреугольника, неимѣющаго никакихъ параллельных»
сторонъ, съ другой—наряду съ параллелограммами упоминаются прямо-
угольники и ромбы, которые суть ничто иное, какъ частные случаи п а -
раллелограммов».

2. Пріемы бѳзошибочнаго дѣленія.

Е а к ъ же производить дѣленіе, чтобы оно навѣрное выходило пра-
вильным»? Д л я этой дѣли оказываются пригодными только д в а пріема.
При употреблении всѣхъ другихъ методовъ мы, хотя и можемъ иной разъ
произвести правильное дѣленіе, все-таки, не будемъ навѣрняка застрахо-
ваны отъ ошибокъ.
Простѣйшій безошибочный пріемъ дѣленія состоит» в ъ раздѣленіи
даннаго ионятія на двѣ части, которыя отличаются другъ отъ друга тѣмъ,
что к ъ одной изъ нихъ относятся в с ѣ предметы, обладающіе какимъ-либо
опредѣленнымъ признаком» или свойством», а к ъ другой — необладающіе
тѣмъ же самым» признаком» или свойством». Такое дѣленіе называется
дѣленгемъ, основаннымъ па присутствіи и отсутствіи одного и того
же свойства. Примѣромъ такого дѣленія служит» раздѣленіе парал-
лелограммов» на прямоугольные и непрямоугольные.
Вполнѣ понятно, что при употреблении такого пріема мы ( в ъ силу
логическихъ законовъ мышленія) никогда не получим» ни пропусков», ни
совпадающих» членовъ, такъ что, кромѣ неясности или сбивчивости дѣле-
нія, здѣсь не можетъ быть никакой другой ошибки. Неясным» же дѣленіе
можетъ выйти при употребленіи этого пріема только в ъ томъ случаѣ, если
признак», присутствіемъ и отсутствіемъ котораго должны отличаться члены
дѣленія, окажется столь неопредѣленнымъ, что каждый можетъ понять его
по своему, к а к » это, напр., выходит» при раздѣленіи к н и г » на интересныя
и неинтересныя. Такимъ образомъ, чтобы при употреблены этого пріема
дѣленіе выходило безошибочнымъ, достаточно соблюдагпъ следующее пра-
вило: за оспованіе дѣленгя надо брать такой признакъ или свойство,
чтобы все понимали его одинаково, а не каждый по своему. Оснрваніемъ
же дѣленія при унотребленіи этого пріема называется тотъ признакъ, при-
çyiCTBieMb_Hto_jm отличаются^ другъ отъ друга члены
дфледія.
 Надо замѣтить, что дѣленіе по числу полученаыхъ членовъ назы-
вается двучленным! или дихотомнымъ, трехчленным! или трихотомнымъ и
многочленным!, или политомнымъ: а само раздѣленіе на то или другое
число членовъ называется дихотоміей (взамѣнъ дѣленія на д в а члена
или двучленнаго дѣленія), трихотоміей и политоміей. Но всѣ эти греческія
названія представляют! совершенно безполезное обрѳмененіе научнаго языка
иностранными словами: вмѣсто „дихотомный", „дихотомія", „политом-
н ы й " , „политомія" и т . д. съ одинаковым! удобством! можно говорить
двучленное дѣлсніе, двучленность, многочленность и т . д . Такъ мы и
будемъ поступать. И вотъ, съ перваго взгляда кажется, будто бы
случаи, в ъ которыхъ можетъ употребляться нашъ простѣйшій пріемъ
безошибочнаго дѣленія, крайне ограничены, именно—тѣмъ обстоятель-
ством!, что при немъ всегда получится только двучленное дѣле-
ніе. В ъ дМствительности же посредствомъ дальнѣйшаго подраздѣ-
ленія получаемыхъ членовъ, производимою путемъ того же пріема,
можно всегда получить дѣленіе съ какимъ угодно числомъ
членовъ, какъ это ясно изъ прилагаемой таблицы, в ъ которой послѣдова-
тельнымъ дѣленіемъ в ъ концѣ к о н ц о в ! получается шестичленноѳ дѣленіе
(его члены указаны цифрами и отпечатаны курсивомъ):

ЧЕТЫРЕУГОЛЬНИКИ.

1. Неимѣющге параллель- Имѣющіе параллельный стороны.

ных: сторонъ.
Имѣющіѳ лишь одну Имѣющіѳ двѣ пары
пару параллельныхъ параліельныхъ сто-
сторонъ, т. е. ронъ, т. е. п а ралле-

2 . Трапегі/Ш. лограммы.

Прямоугольные. Непрямоугольные.

I Съ равными пере- Съ неравными пере- | |Съ равн: пересѣк. Съ неравн. пересѣкJ

еѣк. сторонами, т. е. сѣк. сторонами, т. е- сторонами, т. е. сторонами, т. е.
В. Квадраты. 4. Продолговатые 5. Ромбы. 6. РомбоидыС
прямоугольники.
M Второй безошибочный прібмъ дѣлеяія образует! раздѣленіе понятія
на части, отличающіяся другъ отъ друга видоизмѣненіячи общаю для
всѣхъ нихъ свойства или признака. Напр., общимъ свойством! веЬхъ
предметов!, подходящих! подъ понятіе вписанная угла, служитъ онрздѣ-
ленное положеніе сторонъ относительно центра круга. Но это свойство въ
р а з н ы х ! вписанныхъ углахъ видоизмѣняется. И вотъ, руководясь этими
видоизмѣненіями, мы можемъ раздѣлить вписанные в ъ кругъ углы на углы:
J . ) образованные хордами, лежащими по одну сторону центра; _2]_ образо-
ванные хордами, лежащими по обѣ стороны центра; образованные хор-
дами, изъ которыхъ одна проходить черезъ центръ, т . е.—діаметромъ и
хордой (сравн. стр. 1 3 5 ) .
Общее для всѣхъ членовъ дѣленія свойство, видоизмѣненіями кото-
раго они отличаются другъ отъ друга, называется основаніемъ или прин-
ципомъ дѣленія. В ъ только что упомянутомъ нримѣрѣ (дѣленіе внисаннаго
угла) основаніемъ дѣленія служить иоложеніе сторонъ внисаннаго в ъ
кругъ угла относительно центра круга, в ъ который вписанъ этотъ уголъ.
Такимъ образомъ, терминъ „основаніе дѣленія" ( f u n d a m e n t u m sive
principium divisionis) обозначаете либо тотъ признакъ, присутствіемъ и
шсртсргвіемъ_кот:о'ря,то отличаются другъ отъ друга члены дѣленія, ли
тотъ, видоизмнненіями котораго они отличаются другъ отъ друга: пер-
вое значеніе этотъ терминъ пріобрѣтаетъ, когда рѣчь идетъ о первомъ
пріемѣ, а второе значѳніе, когда говорится о второмъ яріемѣ.
При употребленіи второго приема наипѳ дѣленіе будетъ навѣрняка без-
оипибочнымъ только в ъ томъ случаѣ, если мы будемъ соблюдать сразу три
правила, изъ которыхъ одно прѳдохраняетъ наше дѣленіе отъ появлеяія со-
впадающихъ другъ съ другомъ членовъ, другое отъ неполноты, а третье
отъ сбивчивости или неясности дѣлеяія, а именно:
1) Дѣленіе, производимое съ помощью второго пріема, будетъ на-
вѣрняка безошибочиымъ лишь въ томъ случаи, если мы его производит,
руководствуясь всего только однимъ основаніемъ, а не нисколькими
сразу: в ъ противномъ случаѣ при нашемъ дѣленіи, хотя не всегда, но очень
легко могутъ появиться совнадающіе другъ съ другомъ члены. Напр., пусть
мы производимъ дѣленіе четыреугольниковъ, пользуясь сразу двумя осно-
ваніями: и а ) доложеніемъ сторонъ четыреугольника относительно другъ
друга, и Ь ) сравнительной величиной угловъ. Т о г д а у насъ получится сле-
дующее дѣленіе: четыреугольники бываютъ 1 ) неимѣющими нараллельныхъ
сторонъ, 2 ) трапеціями, т. е. имѣющими одну пару нараллельныхъ с т о -
ронъ, 3 ) параллелограммами, т . е. имѣющими по д в ѣ пары параллельныхъ
сторонъ, 4 ) неимѣющими равныхъ угловъ, 5 ) имѣющими по два равныхъ
между собою угла, 6 ) имѣющими по три и 7 ) по четыре равныхъ между
собой угла. Вполнѣ очевидно, что здѣсь вышло ошибочное дѣлеяіе: напр.,
первый и четвертый членъ вполнѣ совпадаютъ другъ съ другомъ и т. д .
Замѣтимъ кстати, что правило, о которомъ идетъ рѣчь, обязательно и
при уиотребленіи наииростѣйшаго иріема; но оно тамъ вполнѣ ясно в ы -
сказано уже в ъ самомъ описаніи, даже в ъ названіи этого пріема, такъ что
незачѣмъ упоминать о немъ еще отдѣльно.
2 ) За основаніе днленія надо брать только такое общее свойство,
видоггзм/ьненія котораго мы могли бы заранѣе сполна перечислить. В ъ
противномъ случаѣ легко пропустить одно изъ видоизмѣненій и получить
неполное дѣленіе. Напр., нрямолинейныя фигуры можно было бы дѣлить
по числу ихъ діагоналей; ибо у треугольника ихъ совсѣмъ нѣтъ, а у ч е -
тыреугольника—двѣ, у пятиугольника—пять и т . д. Н о если кто поиро-
буетъ дѣлить ирямолинейныя фигуры на основаніи числа діагоналей, тотъ
легко можетъ ошибиться, если видоизмѣненія этого числа в ъ разныхъ фи-
гурах» неизвѣбтны заранѣе.
8) Видоизмѣненія общаго свойства, служащаго основаніемъ деле-
ния, "должны такъ отличаться другъ отъ друга, чтобы всѣ принуждены
были понимать эти видоизмѣненія одинаковымъ образомъ, а не всякій
гю своему. В ъ противном» случаѣ наше дѣленіе, очевидно, выйдет» н е -
ясным» или сбивчивымъ. Таково, напр., раздѣленіе квартир» на слишком»
тѣсяыя, слишком» просторный и к а к ъ разъ въ мѣру.
Кромѣ дѣленіа на основанш нрисутствія и отсутствія одного и того
же признака и дѣленія на основаніи видоизмѣненій общаго признака или
свойства, нельзя придумать никакихъ другихъ иріемовъ, которые навѣрняка
застраховали бы насъ отъ ошибок» в ъ дѣленіи. Однако, надо имѣть в ъ
виду, что каждое понятіе можно правильно разделить многими раз-
личными способами. Напр., ирямолинейныя фигуры можно правильно раз-
дѣлить или по числу угловъ (на треугольники, четырѳугольники и много-
угольники), или же ио присутствию и отсутствію какого-либо свойства (напр.,
на имѣющія и неимѣющія прямого угла, или жо на правильный и непра-
вильный и т. д . ) . Вмѣстѣ съ тѣмъ легко замѣтить, что д л я той особой
цѣли, которую мы имѣемъ в ъ виду, прибѣгая къ помощи дѣленія, будетъ
полезно не всякое правильное дѣленіе. В ъ виду этихъ двухъ обстоятельствъ
возникает» слѣдующій вопрос»: легко можетъ случиться, что для какой-нибудь
цѣли будетъ полезно только такое дѣленіе, которое получено н е ири помощи
того или другого иріема, навѣрняка застраховывающая насъ отъ ошибок», а
какимъ-нибудь другим» путем»; к а к ъ же тогда быть? Конечно, во всѣхъ
подобных» случаях» слѣдуетъ пользоваться пригодным» для нашей дѣли
дѣленіем», но надо сперва тщательно провѣрить, исполнены ли въ немъ
всѣ основныя правила дѣленія ( о которыхъ см. стр. 4 4 7 ) .

3. Классификація въ ея отношеніяхъ къ дѣденію.

Обратим» вниманіе на слѣдующее обстоятельство: результаты вся-
каго дѣленгя (какимъ бы путемъ оно ни было получено) оказываются
однородными съ результатами, такъ называемой, классификации. Клас-
сификацгей называется таков распределёте предметовъ, подчиненным
одному и тому же понятію (напр.,"" понятію животнаго или понятію
растенія и т . д . ) , на группы (иначе—классы), чтобы въ одной и гпой
же группе находились только предметы, сходные между собой съ
извгьстпой гпочки зрѣнія, а предметы, съ этой гпочки зренья несходные,
помещались въ разныхъ группахъ. Н о подобный же группы получаются
и ири любомъ дѣленіи; слѣд., дѣленіе и классификадія по существу своему
однородны. В ъ чемъ же ихъ разница? ІІодъ классыфикаціей подразуме-
вается дѣленіе предметовъ, которые наверное существуюьпъ^ и на
такія группы (или классы), понятія которыхъ навѣриое осуществляются въ
опыт!, а не только мыслятся нами. Такъ, не называется классификаціей
ни а) дѣленіе такого понятія, про которое еще неизвѣстно, осуществляется
ли_оно гдѣ-нибудь въ опыт!, напр., дѣленіе вписаннаго в ъ кругъ угла,
ни Ь ) такое дѣленіе, что хотя само-то дѣлимое понятіе и осуществлено
въ онытѣ, но раздѣлено на части, про которыя еще неизвѣстно, в с ! ли онѣ
осуществлены въ опытѣ. Напр., дѣленіе сухопутныхъ млекопитающих! на
а) имѣющихъ и руки, и ноги, б) имѣющихъ только руки, в ) ивѣющихъ только
ноги и г ) не имѣющихъ ни рукъ ни ногъ, не называется классификаций;
ибо хотя понятіе с у х о п у т н а я млекопитающаго и осуществлено въ онытѣ,
но здѣсь оно раздѣлено на такія части, изъ которыхъ про одну намъ уже
извѣстно, что она только мыслится нами, а в ъ онытѣ не осуществляется
(это—неимѣющія ни рукъ, ни ногъ). Раздѣленіе же позвоночных! живот-
ныхъ на нлекоиитающихъ, птицъ, рыбъ и гадоиъ называется классифи-
каціей, потому что мы знаемъ объ осуществлены в ъ опытѣ и понятія
позвоночная животная, и каждой изъ названныхъ здѣсь частей. Такимъ
образомъ, дѣленіе есть понятіе болѣе общее, чѣмъ классификація, а
классификація есть особый или частный случай дѣленія. ,
Если же классификація составляет! частный случай дѣлевія, то, ко-
нечно, чтобы быть полезной для науки, она должна подчиняться тѣмъ
же основным правилам:, какъ и всякое дѣленіе, т , е. в ъ ней не должно
быть ни пропусков!, ни совпадающих! членовъ (или классовъ), и разница
между ея членами (или классами) должна быть такой, чтобы ее в с ! оди-
наково понимали. Но классификація, составляя особый видъ дѣленія, мо-
жетъ преслѣдовать еще и какія-либо особыя цѣли наряду съ тѣми, для
достнженія которыхъ назначено всякое дѣлеяіе; поэтому классификация,
кромѣ основныхъ правилъ дѣленія, нередко должна подчиняться еще
нѣкоторымъ особымъ требованіямъ или правилам*, вытекающим* изъ
тѣхъ особыхъ целей, которыя преследуются данной классифжаціей.
Т а к ъ , напр., всѣклассификщіи принято раздѣлять на естественный и ис-
кусственныя, при чемъ естественный классификаціи, кромѣ основныхъ правилъ
в с я к а я дѣлеяія, должны удовлетворять еще двумъ слѣдующимъ требованіямъ;
1. Въ естественныхъ классификациях* основаніемъ дѣленгя должн
служить лишь тѣ признаки классифицируемыхъ предметовъ, которые
считаются въ наукѣ наиважнейшими; в ъ искусственных! же за осно-
вание дѣленія могутъ быть взяты такіе признаки, которые считаются болѣе
удобными для тѣхъ особыхъ цѣлей, ради которыхъ устанавливается наша
классификація, не обращая вниманія, окажутся ли они съ научной точки
зрѣнія важвѣйшими или нѣтъ.
2 . Въ естественной классификаціи предметы, отнесенные къ одному
и тому же классу, должны имѣть между собой больше сходства,
чѣмъ различій, а принадлежащгв къ разным* классам* — больше разли-
чай, чѣмъ сходства, В ъ искусственной же классификаціи нерѣдко в ъ
одномъ и томъ же к л а с с ! оказываются такіе предметы, которые выходятъ
разнородными, мало похожими другъ на друга, если разсматривать всю
 совокупность ихъ сходствъ и различій, а въ разные классы могутъ по-
пасть вполнѣ однородные съ этой точки зрѣнія. Н а up., въ классификации
растѳній, составленной шведскимъ ботаникомъ Линнеемъ, злаки, несмотря
на всю свою однородность, размѣстились но разнымъ классамъ, а въ
одинъ классъ попали столь разяородаыя растенія, какъ дубъ и одинъ изъ
видовъ осоки. Произошло же все это оттого, что Линней при раздѣленіи
раетеній руководился однѣми лишь внѣшними особенностями въ строеніи
цвѣтка, какъ-то: числомъ тычинокъ, способомъ ихъ прикрѣпленія, сростанія
между собой и т. п., т. е. стремился не къ естественной классификации,
а къ наиболѣе удобной, по его мнѣнію. Естественная классификація оттого
и называется естественной, что въ ней номѣщеніе.данныхъ предметовъ въ
одинъ или нѣсколько классовъ какъ бы требуется ихъ собственной при-
родой, ихъ естествомъ; въ искусственной же мы пренебрегаемъ этими тре-
бованіями природы классифицируемыхъ нредметовъ, a вмѣсто нихъ имѣемъ
въ виду требованія удобства нашихъ изслѣдованій.
Примѣры естественной и искусственной классификаціи встрѣчаются не
въ одной лишь біологіи. Дѣленіе хода исторіи. на, такъ называемые, періоды
имѣетъ въ виду установить естественную классификацію частей исто-
ріи, потому что каждый періодъ долженъ охватывать такія истори-
ческія явления, сходство которыхъ въ нрпзнакахъ наиболѣе важныхъ съ
исторической точки зрѣнія, превышаете ихъ различія, а ихъ отличія отъ
явленій другого неріода превышаютъ ихъ сходство съ послѣдними. Дѣле-
ніе же исторіи на части, проходимыя въ первый, второй и т. д. годъ пли
мѣсяцъ преподаванія, составляетъ искусственную классификацію историче-
скихъ событій. Дѣленіе учащихся на успѣвающихъ и н е у с д ! в а ю щ и х ! со-
ставляетъ естественную классификацію съ точки зрѣнія педагога, a дѣленіе
ихъ но алфавиту—классификации искусственную.
Разумѣется, каждая искусственная классификація можетъ оказаться
самой полезной для какой-либо опредѣленной цѣли. Таите, съ помощью
классификаціи Линнея очень легко узнать, какъ называется в с т р о е н н о е
нами растеніе. Съ помощью алфавитныхъ списковъ очень легко узнать или
записать для справокъ, въ какомъ классѣ находится данный ученикъ, к а -
ковы его успѣхи в ъ томъ или другомъ предмет! и т. п. А ужъ во вся-
комъ с л у ч а ! каждая искусственная классификація лучше естественной за-
страховываете насъ отъ пронусковъ при разсмотр!ніи классифицируемыхъ
в ъ ней предметовъ, потому что отъ насъ же самихъ зависитъ выбрать
такое основаніе ихъ д!ленія, чтобы нав!рное не вышло никакихъ пропу-
сковъ. За то естественная классификация облегчаете заномпнаніе в с ! х ъ
важн!йшихъ сходствъ и различій между изучаемыми предметами. По всему
этому иногда въ н а у к ! бываете полезно начать изученіе изв!стной группы
предметовъ, напр., растеній, и переходить отъ одного изъ нихъ къ дру-
гому съ помощью искусственной классификаціи, а поел! того, какъ уже
выяснятся ихъ важнМшія сходства и различія, установить естественную
классификацию этихъ нредметовъ. Т а к ъ точно поступили и мы съ доказа-
тельетвами в ъ нашемъ изложеніи логики. Мы изучали ихъ, раздѣливъ и х ъ
еиерва на д в а класса: на доказательства, несоединен выя и соединенныя съ
установкой данныхъ опыта, a послѣ того, какъ мы изучили т ѣ и другія,
мы указали д л я нихъ болѣе естественную классификацію, раздѣляющую
ихъ на индуктивныя и д е д у к т и в н ы я ^ ^ & Г
4_Рѳальныя и номинадьныя опрѳдѣленія.
. ; j? Подъ опредѣленіемъ понятгя (definitio) чаще всего подразумѣваютъ
'полное указаніе признаковъ, образующихъ содержаніе этого понятгя. По-
нятие, для котораго дѣлается такое указаніе, называется опредѣляемымъ по-
нятіемъ. И х о т я опредѣленію всегда подвергается само нонятіе, тѣмъ не ме-
вѣе вмѣсто выраженія: „опредѣленіе такого-то понятія", скажемъ—понятія
квадрата, часто употребляютъ, какъ синонимное съ нимъ, и выраженіе „ опре-
дѣленіе такого-то предмета", напр.—квадрата,. Очевидно, каждое опредѣленіе
должно представлять собой сложное сужденіе, у котораго подлежащимъ слу-
жить опредѣляемое понятіе, а сказуемое состоите изъ такого соединенія нѣ-
сколькихъ понятій, чтобы в ъ каждомъ изъ нихъ отдѣльно мыслился какой-
либо признакъ опредѣляемаго понятія, а, чтобы во всѣхъ нихъ вмѣстѣ мысли-
лось сполна все его содержаніе. Поэтому каждое опредѣленге образуешь со-
бой соединеніе аналитическихъ сужденій, имѣющихъ общее подлежащее, т . е.
сложное аналитическое сужденіе; а каждое простое аналитическое
сужденіе есть часть какого нибудь опредѣленія. Предложенія, высказы-
вающая опредѣленія, тоже называются опредѣленіями, и они такъ состав-
ляются, чтобы отвѣчать или на вопросъ: „что такое т о - т о " , или же на
вопросъ: „что называется т ѣ м ъ - т о " . Напр., „квадратъ есть (или квадра-
томъ называется) прямоугольникъ, обладающій равными сторонами". Н а
этомъ примѣрѣ можно провѣрить в с е сказанное сейчасъ объ опредѣленіяхъ.
Необходимо отличать условный, принятый логикой смыслъ слова „опре-
дѣленія" отъ разныхъ обывательскихъ значеиій, приписываемыхъ этому слову:
вслѣдствіе смѣшенія его обывательскихъ значеній съ научными возникаетъ
не мало недоразумѣній по поводу опредѣленій. Такъ, напр., иногда гово-
рятъ: „никакъ нельзя однимъ предложеніемъ или сужденіемъ, какъ бы ни
было оно сложно, дать полное, исчерпывающее опредѣленіе какого бы то
ни было предмета, потому что у него безконечно много признаковъ: чѣяъ
больше его изучаешь, тѣмъ больше новыхъ признаковъ узнаешь в ъ немъ.
И такъ дѣло обстоитъ не только еъ столь сложными предметами, к а к ъ ч е -
ловѣкъ, а даже и съ столь простыми, какъ квадратъ: чѣмъ больше з н а -
комишься съ нимъ, тѣмъ больше новыхъ свойствъ, т . е. признаковъ, на-
ходишь в ъ немъ. И для изложенія всего найденнаго в ъ какомъ бы то ни
было предмет! нужно не сложное предложеніе, а ц ! л а я книга, разм!ръ
которой, вдобавокъ, безпрестанно будетъ увеличиваться по м ! р ! д а л ь н ! й -
шаго изученія того же предмета". Подъ вліяніемъ же этого нѳдоум!нія
иногда даже отрицаютъ возможность разд!лять сужденія на аналитически
и синтетическія. Но все это недоум!ніе сводится к ъ см!шенію научнаго
смысла слова „опред!леніе" съ обывательскимъ, когда ІІОДЪ нимъ подра-
зумѣваегся и . ооисаніе, и характеристика и т. п. П р и опредѣленіи в ъ
научномъ смысл! этого слова нужно своимъ сложнымъ сужденіемъ указать
отнюдь не в с ! признаки даннаго предмета, а всего лишь признаки, обра-
зующие содержанге понятія даннаго предмета, т. е. одни 'лишь сущест-
венные, другими словами—всего лишь такіе признаки, которые необходимы
и достаточны, чтобы отличить данный предметъ или классъ предметовъ
отъ в с ! х ъ существующихъ предметовъ. А такихъ признаковъ всегда бы-
ваете не много: в ъ противномъ с л у ч а ! р ! д к о кто ум!лъ бы узнавать, на-
ходится ли передъ нимъ квадратъ или треугольникъ, челов!къ или
собака и т . п. ,
Н о и в ъ н а у к ! слово „опред!леніе" употребляется еще в ъ другомъ
смысл!, кромі только что указаннаго, именно: высказанныя въ видѣ пред-
ложены указангя, при помощи которыхъ мы въсошряжи добиться
всего лишь правильнаго употребленія термина, обозначающаго опредѣ-
ляемое понятіе, такъ что указываемъ всего лишь объемъ послѣдняго,
но еще не можемъ дать отчетъ въ самомъ содержаніи этого понятія,
принято называть тоже опредѣленіями, но номинальными (отъ латин-
скаго слова n o m e n , что значить имя), или же вербальными (отъ латин-
скаго v e r b u m — с л о в о ) , а но русски словесными. Опред!ленія же, о кото-
рыхъ мы говорили в ъ н а ч а л ! этого параграфа, и которыя, кстати сказать,
всегда им!лись в ъ виду нами во всемъ предшеетвующемъ изложеніи, когда
приходилось упоминать объ опред!леніяхъ, т . е. опред!ленія, указывающія
самое содержаніе опреділяемаго понятія, условимся называть, для отличія
отъ номввальныхъ или тъмтхъ, рештшми (отъ латинскаго слова r e s —
вещь или предметъ).
Разумѣется, каждое реальное опредѣленіе будетъ вмѣстѣ съ тѣмъ
и номинальнымъ: ибо указавъ содержаніе понятія, мы этимъ самымъ н а -
учаемъ и правильно употреблять терминъ, обозначающій это понятіе. Напр.,
опред!леніе квадрата, говорящее, что это прямоугольникъ, им!ющій равныя
стороны, составляя реальное опред!леніе, в м ! с т ! съ т ! м ъ служите и но-
минальнымъ, т . е. научаетъ насъ правильно употреблять терминъ „ к в а д р а т ъ " .
Номинальньія же опредѣленія не всегда окажутся реальными', узнавъ,
какъ правильно употреблять данный терминъ, мы можемъ иногда еще не знать
содержания понятія, обозначаема,™ этимъ терминомъ. Напр., у насъ полу-
чится чисто-номинальное, т . е . чисто-словесное, опред!леніе понятія душев-
ныхъ явленій, если намъ скажутъ, что подъ ними подразум!ваются ощу-
щенія, воспоминанія, хот!нія, чувствованія и в с ! явленія, однородный съ
перечисленными, для отличія отъ такихъ, к а к ъ — д ы х а н і е , пищевареніе,
движеніе и другихъ, однородныхъ съ ними, которыя называются физіоло-
гическимп или тѣлесными: в ! д ь поел! этого мы уже ''будемъ правильно
приміяять терминъ „душевныя явленія", хотя мы вовсе еще не узнали
содержанія понятія, обозначаемаго этимъ терминомъ, а познакомились только
съ объемомъ опред!ляемаго понятія; содержаніе же его еще надо выяснить.
 В ъ старинных» учебниках» логики часто встрѣчалось, а иногда еще
встрѣчается и теперь, но все рѣже и рѣже, совсѣмъ иное объясненіе раз-
ницы между реальными и номинальными опредѣленіями, именно — слѣдующее:
номинальный опредѣленія указывают» только, что слѣдуетъ подразумѣвать
подъ извѣстнымъ терминомъ, независимо отъ тою, существуешь ли въ
действительности обозначаемый имъ предмете. Напр., таково опредѣ-
ленГе"— „ П е г а с » есть крылатый к о н ь " . Реальное же определен,іе содер-
житъ указапге на действительное существованье опредѣляемаго пред-
мета. Таково, напр., опредѣленіе Бога, какъ наисовершеннѣйшаго суще-
ства. Но такое раздѣленіе опредѣленій надо считать ложным», к а к ъ
основанное на таком» свойетвѣ, котораго нѣтъ ни в ъ одном» опредѣленіи.
В ѣ д ь ни въ одном» понятіи, никогда не подразумѣвается (т. е . не образует»
признака, входящаго въ состав» содержания даннаго понятія) существованіе
предмета, подходящаго подъ это ионятіе (сравн. стр. 4 0 4 ) . Поэтому нетъ
и не можетъ быть ни одного такого опредѣленія, въ которомъ заклю-
чалось бы указапге на действительное существованіе опредѣляемаго
предмета, Такимъ образомъ, держась старинной точки 'зрѣнія на реаль-
ныя опредѣленія, т. е. понимая это выраженіе в ъ старинном» смыслѣ,
нельзя говорить, что опредѣленія разделяются на реальныя и номиналь-
ный; ибо съ этой точки зрѣнія реальных» оиредѣленій на дѣлѣ вовсе
нѣтъ, a в с ѣ до одного оказываются номинальными ( в ъ старинном» смысл!
этого слова). Если же старинное разд!леніе опред!леній выходит» ложным»,
на д ! л ! несуществующим», то назваиія членовъ этого д ! л е н і я оказываются
свободными отъ всяких» служебных» обязанностей; поэтому можно имъ
дать новую должность, т . е. приписать имъ, вм!сто стариняаго, другое
значеніе, к а к ъ это и сд!лано выше ( н а стр. 4 5 5 ) .
Итак», номинальныя опред!ленія указывают» всего лишь объемъ
понятія, а реальныя указывают» его содержааіе, a вслідствіе этого и его
объемъ. И роль т ! х ъ и другихъ опред!леній въ н а у к ! , конечно, не можетъ
быть одинаковой. Номиналтыя_ опредѣленія годны, чтобы очвѵтить
объемъ нашихъ изслѣдованій^ т. е. какъ средство,__шказывающее,__ка
предметы должны быть подвергнугпы .нашему изслѣдованію. Напр.,
номинальное опред!леніе душевныхъ явленій служит» средством», указы-
вающим», какіе предметы психологія должна подвергнуть своимъ изсл!до-
ваніямъ. Поэтому опред!ленія встрічаются не только в ъ раціоналъныхъ
науках», г д ! они были подм!чены нами, какъ составная часть н!которыхъ
доказательствъ (см. стр. 1 3 8 ) , именно — какъ основанія, а также и при
доказательствахъ, соединенныхъ съ установкой данныхъ опыта, хотя при
изученіи такихъ доказательствъ мы и не подм!тили опред!леній в ъ ихъ
состав!; но это потому, что они употребляются з д ! с ь , какъ номштлшыу
именно—всего лишь съ ц!лыо очертить объемъ изсл!дованій, а не к а к ъ
составная часть доказательства. Служить же основангями доказательствъ
могутъ только реальныя, а не номинальныя. В ! д ь опред!ленія оттого
необходимо употреблять при доказательствах» в ъ в и д ! осяованій, что о
каждомъ понятіи мы обязаны ( в ъ с и у логическихъ законовъ мышленія)
утверждать все, что входитъ в ъ его содержаніѳ, и отрицать о немъ все,
что противорѣчитъ его содержанію (сравн. стр. 1 3 8 ) , Помочь же намъ
въ соблюденіи этого правила опредѣленія могутъ только в ъ томъ случаѣ,
если они указываютъ содержаніе нонятія, т . е. если они реальныя.
И такъ какъ размѣръ объема какого-либо научнаго язслѣдованія
важенъ всего лишь для особой методологіи, именно—для методологіи этого
изслѣдованія, а вовсе не для общей методологіи, т. е. не для логики, для
послѣдней же опредѣленія важны, какъ основанія доказательствъ, (сравн.
ст. 1 8 9 ) то при изложеніи правилъ опредѣлеяія мы будемъ имѣть въ виду
одни лишь реальныя опредѣленія.
5. Правила и ошибки реалъныхъ опредѣленій.
Реальныя одредѣленія должны помогать намъ в ъ соблюденіи того пра-
вила, чтобы объ опредѣляемомъ понятіи мы утверждали все, что входитъ
въ его содержаніе, и отвергали все, что противорѣчитъ ему. Н о опредѣ
леніе можетъ помогать намъ въ соблюденіи этого правила только ври томъ
условіи, чтобы, во первыхъ, оно дѣлало ясными для насъ отдѣльныя со-
ставныя части (т. е . признаки) содержанія онредѣляемаго нонятія, и чтобы,
во втоцыхъ, в ъ указаніи этихъ частей не было никакихъ проііусковъ и
ничего лишияго (т. е. не принадлежащаго к ъ содержанію понятія). Поэтому
каждое реальное опрѳдѣленіе должно подчиняться слѣдующимъ правиламъ,
нарушеніе которыхъ составить одну изъ встрѣчающихся на дѣлѣ ошибокъ
въ опредѣленіи (изъ нихъ три первыхъ правила, взятия вмѣстѣ, застраховы-
ваютъ иснолненіе перваго изъ указанныхъ сейчасъ требованій, а четвертое—
второго требованія):
Въ определены должны употребляться только такіе термины,
значенге которыхъ вполнѣ ясно или сейчасъ же определяется, а не
слѣдуетъ пользоваться выраженіями неясными, метафорическими и
вообще мало понятными: неясныя выраженія, конечно, не в ъ состояніи
сдѣлать ясными отдѣльныя части опредѣляемаго понятія. Напр., если ска-
зать, что „архитектура — застывшая музыка" и т. п., то в ѣ д ь это не
сдѣлаетъ ясными отдѣльныхъ частей содержанія одредѣляемаго понятия.
Опредѣленіе we должно дѣлать круга. Это правило требуетъ,
чтобы определяемое понятіе не определялось посредствомъ понятгя,
которое само определяется вслѣдъ затѣмъ (или можетъ быть опреде-
лено не иначе, какъ только) посредствомъ определяемого. Напр., опре-
дѣленіе: „вращеніѳ есть движеніе вокругъ оси" содержитъ кругъ въ опре-
делены (circulus in definiendo); ибо само-то понятіе оси опредѣляется не
иначе, какъ только черезъ понятіе вращенія (какъ извѣстно, — ось это
прямая, вокругъ которой происходить вращеніе). И, очевидно, онредѣленіе,
содержащее въ себѣ кругъ, не дѣлаетъ вполнѣ ясными отдѣльныхъ состав-
ныхъ частей онредѣляѳмаго пояятія. Самый грубый видъ ошибки круга в ъ
опредѣленіи называется idem per idem (т. е. то же самое тѣщъ_д§_самымз>)
или „тавтологіей въ определении", и состоитъ в ъ томъ, что понятіе
опредѣляется чрезъ указаніе его же самого, в ы р а ж е н н а я другими словами.
Напр., „вращательное движеніе есть движеніе, состоящее изъ вращенія".
vJL Опредѣленіе не должно быть чисто-отрицательным*.m (щср,-
стоять изъ однихъ лигиѣ отрицшгй. Такія опредѣленія, говоря только,
чего нѣтъ в ъ понятіи, не говорили бы ни слова, какіе же признаки в ъ
немъ есть, т . е. вовсе не указывали бы содержанія понятія, и поэтому
выходили бы совершенно неспособными сдѣлать ясными отдѣльныя части этого
содержанія. Н а п р , : „жидкость есть то, что не твердо и не газообразно";
„точка есть то, что не имѣетъ частей и не имѣетъ никакой величины".
Отрицания могутъ быть въ опредѣленіи, но не иначе, какъ наряду съ
указаигемъ признаковъ положительныхъ, т. е. входящих* въ содержаще
понятгя. Напр.: внолнѣ правильно опредѣленіе параллельныхъ линій, гово-
рящее, что это—прямыя, лежащія в ъ одной плоскости и нигдѣ непересѣкаю-
щіяся, какъ бы далеко ихъ ни продолжали в ъ ту или другую сторону.
Нѣкоторые авторы говорятъ даже, что в ъ опредѣленіи вовсе не дол-
жно быть отрицаніі. Н о параллельный линіи служатъ для нихъ непреодо-
лимым! препятствіемъ: ихъ нельзя онредѣлить иначе, какъ съ помощью
отриданія. Съ перваго взгляда приходитъ в ъ голову, будто бы ихъ можно
еще онредѣлять, какъ двѣ прямыхъ, которыя повсюду, а не только в ъ
двухъ мѣстахъ, находятся другъ отъ друга н а равныхъ разстояніяхъ. Но
такое опредѣленіе для геометріи не годится. В ѣ д ь для удостовѣреаія, что
оно осуществимо на дѣлѣ, пришлось бы ссылаться на теорему о сумлѣ
внутренних! угловъ треугольника (вѣрнѣе—четыреугольника), для чего, в ъ
свою очередь, нужно имѣть в ъ рукахъ готовое ученіе о параллельныхъ
линіяхъ; а его еще не можетъ быть, пока не установлено опредѣленіе этихъ
линій. В ъ осуществимости же понятія двухъ прямыхъ, которыя, находясь
въ одной плоскости, все таки, нигдѣ не пересѣкаются другъ съ другомъ,
мы легко удоетовѣряемся съ помощью такой теоремы, для доказательства
которой нѣтъ ни малѣйшей надобности в ъ ученіи о параллельныхъ линіяхъ,
именно—говорящей, что д в а перпендикуляра к ъ одной и той же прямой
нигдѣ не пересѣкаются между собой, хотя и находятся въ одной плоскости.
Настолько же неизбѣжно отрицаніе и в ъ опредѣленіи трапецін, а также
во множеств! другихъ случаевъ. Напр., н!которыя понятія возникаютъ
т ! м ъ путемъ, что мы разд!ляемъ какое либо нонятіе на части, отличаю-
щіяся другъ отъ друга присутствіемъ или отсутствіемъ одного и того же
признака. В ъ такомъ случа! одна изъ этихъ частей не можетъ быть опре-
дѣлѳна иначе, к а к ъ съ помощью отрицанія означеннаго признака. Т а к ъ ,
напр., д ! л о стоитъ при разд!леніи сужденій на аналитическія и синте-
тическія.
4. Въ опредѣленіи не должно пропускать ни одного признака,
входящаго въ содержаніе понятгя, и не должно быть лишнихъ призна-
ковъ, т. е. непринадлежащих* къ содержанью опредѣляемаго понятгя.
Опредѣленіе, въ которомъ пропущенъ какой-либо признакъ, называется
 „излишне широкимъ", потому что подъ него подходятъ и такіе предметы,
которые - не подходятъ подъ опредѣляѳмое цонятіе. Напр., если опредѣлить
квадратъ, к а к ѣ четыреугольникъ, имѣющій равныя стороны ( т . е. пропу-
стивъ признакъ прямоугольности), то подъ такое опредѣленіе подойдутъ и
ромбы. Опредѣленіе же, въ которомъ есть лишніе признаки, называется
„слигикомъ_узкимъ", потому что подъ него подходятъ не всѣ, а только
нѣкоторые изъ видовъ опредѣляемаго понятія. Напр., если опредѣлить
параллелограммъ, какъ четыреугольникъ, у котораго всѣ стороны равны, а
противоположный параллельны ( т . е. указавъ лишній признакъ —равенство
всѣхъ сторонъ), то подъ него подойдутъ только ромбы и квадраты, а не
всѣ параллелограммы.
Есть, впрочемъ, случай, когда лищній признакъ не дѣлаетъ опре-
дѣленгя слишкомъ узкитфЪменно—если онъ не принадлежитъ к ъ числу
существенныхъ, такъ что для опредѣленія не нуженъ, оказывается лишнимъ,
но находится у всѣхъ предметовъ, подходящихъ подъ опредѣляемое поня-
тіе, и поэтому не препятствуете ни одному изъ нихъ подойти подъ наше
опредѣленіе. Напр., таково опредѣлевіе квадрата, говорящее: „ к в а -
драты суть прямоугольники, имѣющіе в с ѣ равныя между собой стороны и
равныя между собой діагонали". Это опредѣлоніе имѣетъ лишній признакъ
(обладаніе равными діагоналями), но ne дѣлается отъ этого слишкомъ
узкимъ, потому что всѣ квадраты обладаютъ раиными между собой діаго-
налямп. Однако это опредѣленіе тоже считается ошибочнымъ, потому что
оно внушаете ложную мысль, будто бы бываютъ и такіе прямоугольники,
имѣющіе равныя между собой стороны, у которыхъ діагоналя неравны
между собой. Указаніе въ__огѵредѣлепіи признака, хотя и принадлежа-
щаго всѣмъ предметамъ, подходящимъ подъ опредѣляемое понятіе, но
несущественного, называется „плеоназмомъ въ опредѣленіи". f ß f
J ' Y ) Н о еще нѣтъ необходимости всегда упоминать в ъ опредѣленіи от-
дѣльно о каждомъ изъ простыхъ признаковъ опредѣляемаго понятія: в з а -
мѣнъ нѣсколькихъ простыхъ признаковъ мы, конечно, вправѣ указать такой
сложный, который состоялъ бы изъ соединенія этихъ простыхъ; и тогда,
безъ всякаго ущерба для правильности опредѣленія, оно едѣлается гораздо
короче, а поэтому во многихъ случаяхъ удобнѣе. Напр., вмѣсто того,
чтобы опредѣлять квадратъ, какъ прямолинейную, четырехугольную, прямо-
угольную фигуру, имѣющую равныя стороны, мы можемъ соединить в с ѣ
признаки, кромѣ послѣдняго, въ одинъ сложный и опредѣлить квадратъ,
к а к ъ прямоугольникъ, имѣющій равныя стороны. А если для какихъ либо
цѣлей намъ надо будетъ выставить на видъ отдѣльную часть сложнаго
признака, т. е. пояятія прямоугольника, то мы можемъ дать для этого
сложнаго признака особое опредѣлѳніе. И чаще всего въ видѣ основаній
при доказательствахъ употребляются опредѣленія, составленный въ
ншкратчайшей формѣ. Она осуществляется чрезъ указаміе ближай-
гиаго (къ опрсдѣляе ному понятію) рода и видового отличія. Такія опре-
дѣленія по-латыни называются definitiones p e r genus p r o x i m u m et d i f -
f e r e n t i a m specificarn. Ближайшимъ.люджъ к ъ данному донятію называется,
наименѣе общее понятіс изъ т ѣ х ъ , которымъ подчинено данное. Видовымъ
же щтличіемъ называется признакъ, которымъ опредѣляемое понятіе отлй-
чается отъ всѣхъ соподчиненныхъ вмѣстѣ съ нимъ тому же ближайшему
роду. Примѣромъ же опредѣленія чрезъ указаніе ближайшаго рода и видо-
вого отличія служить только что приведенное опредѣленіе квадрата, какъ
прямоугольника (ближайшій родъ), обладающаго равными сторонами (ви-
довое отличіе).
А почему, составляя онредѣленіе в ъ наикратчайшей формѣ, надо
указывать именно ближайшій родъ? Потому что при несоблюденіи этого пра-
вила наше опредѣленіе либо окажется излишне широкимъ, либо не внйдетъ
наикратчайшими В ъ самомъ дѣлѣ: если мы замѣнимъ ближайшій родъ
болѣе отдаленнымъ, оставивъ прежнее видовое отличіе безъ всякой пере-
мѣны, то в ъ нашемъ опредѣленіи окажется пронускъ части содержанія
опредѣляемаго понятія, потому что каждый болѣе отдаленный родъ, какъ
болѣе общее понятіе по сравненію съ ближайшимъ родомъ, будетъ состоять
всего лишь изъ части тѣхъ признаковъ, которые образуютъ содержаніе
ближайшаго рода. Напр., если мы в ъ только ч т о указанномъ
опредѣленіи квадрата оставимъ безъ всякой перемѣны прежнее видовое
отличіе („обладающій равными сторонами"), a взамѣнъ ближайшаго рода
(„прямоугольникъ") возьмемъ болѣе отдаленный („четыреугольникъ"), то
признакъ нрямоугольности окажется пропущеннымъ в ъ опредѣленіи, и по-
слѣднее выйдетъ слишкомъ широкимъ, именно: „квадратъ есть четыре-
угольникъ, обладающій равными сторонами", столь широкимъ, что подъ
него подойдутъ н ромбы. Если же мы захотимъ сузить полученное опре-
дѣленіе и прибавимъ для этого признаки, которые оказались пропущенными
вслѣдствіе замѣны ближайшаго рода болѣе отдаленнымъ, то наше опредѣ-
леніѳ сдѣлается, хоть и правильнымъ, д а длиннѣе, чѣмъ составленное чрезъ
указаніе ближайшаго рода и видового отличія, именно —нриметъ слѣдующую
форму: „квадратъ есть четыреугольникъ, в ъ которомъ в с ѣ углы прямые,
а стороны равны между собой".

6. Правила научной терминологіи.

В ъ тѣсной связи съ ученіемъ объ опредѣленіяхъ находятся правила
обращенія съ научными терминами. Дѣло въ томъ, что всякое онредѣлевіе,
будетъ ли оно реальнымъ или номинальными устанавливаете значеніе тер-
мина, которымъ называется или обозначается онредѣляемое понятіе. В с я
разница только в ъ томъ, что реальныя опредѣленія достигаютъ этой цѣли
чрезъ указаніе всего еодержанія понятія, a вслѣдствіе этого и его объема,
номинальныя же чрезъ указаніе одного лишь объема понятія. Но объемъ
понятія находится в ъ столь тѣсной связи с ъ его содержаніемъ, что у к а -
завъ объемъ, мы тѣмъ самымъ принуждаемъ онредѣляемое понятіе обладать
лишь строго опредѣленнымъ, хотя еще и невыяснивгаимся передъ нами,
содержащем», т . е. устанавливаем» строго опредѣленное значѳніе термина.
Вообще значеніемъ даннаго термина служит» понятге, называемое этимъ
термином», а будетъ ли это понятіе при установкѣ значенія термина в ы -
яснено чрезъ указаніе одного лишь его объема или также и его содержа-
нія, это безразлично. Такимъ образомъ, каково бы ни было нате опре-
дгьленге, реальнымъ или номинальнымг, оно, все таки, твердо устанав-
ливаешь значвніе термина, обозначающего определяемое понятге, и
дѣлаетъ данный терминъ годнымъ для пауки, какъ июьющій свое
строго определенное значенге.
Термины же, даже и естественные, конечно, имѣютъ чисто-условное
значеніе. Оттого-то въ наукѣ нерѣдко такъ и говорятъ: „условимся, или
станем» называть то-то такимъ-то словом»" и т. д. Поэтому нѣкоторымъ
людям» приходит» в ъ голову, что в ъ наукѣ опредѣленіе понятія, обозна-
чаема™ даннымъ терминомъ, можетъ быть по содержанію своему вполнѣ
произвольным»: „ р а з в ѣ , говорятъ, а не в ъ нравѣ понимать, а поэтому и
опредѣлять данный терминъ, напр., „логику", по своему, коль скоро онъ
имѣетъ чисто-условное значеніе?" Но это невѣрно; ибо научные термины
назначены не для пустой забавы, а для того, чтобы слушатели и чита-
тели, какъ можно точнѣе и какъ можно легче и быстрѣе, понимали, все
что высказывается ими. Поэтому употребленіе научныхъ терминовъ
должно быть не произвольнымъ, но строго подчиненнымъ слѣдуюіуимъ
правиламъ. какъ вытекающимъ изъ назначенія или цели терминовъ:
1) Всякгй терминъ постоянно надо употреблять въ одномъ и томъ
же значены, такъ чтобы каждое понятге обозначалось своимъ особымъ
терминомъ. Если же окажется невозможнымъ строгое соблюдете этою
правила, и придегпся одинъ и тотъ же терминъ употреблять въраз-
ныхъ смыслахъ, то необходимо принимать меры (напр. , ' д ѣ л а т ь надле-
жащая поясненія и оговорки, или же съ такимъ искусством» пользоваться
связью рѣчи и т. п.), чтобы всякому сразу было ясно, въ какомъ именно
смысле употребленъ этотъ терминъ въ каждомъ отдѣльномъ случае.
Несоблюденіе же излагаемаго правила, очевидно, сдѣлаетъ научный язык»
двусмысленным» и неясным».
2) Если ггонятіе уже пргобрѣло свой особый общепринятый гпер-
минъ, гпо не следуешь создавать для его обозначения еще новый. П о -
слѣдній непремѣнно будетъ внушать ложную мысль, будто бы онъ обозна-
чает» понятіе, котораго еще не было раньше, и сдѣлаетъ научный я з ы к »
сбивчивым», побуждающим» насъ связывать с » новымъ терминомъ не то,
что хотѣлось бы его автору, т. е. не давно знакомое намъ понятіе, но
хоть слегка да отличающееся отъ него. Поэтому не только в ъ видах» пре-
дохраненія родного языка отъ порчи, но также и съ логической точки
зрѣнія заслуживают» сильнаго порицанія всѣ любители ни к ъ чему ненуж-
ной, вполяѣ безполезной иностранщины. Конечно, в ъ наукѣ никак» нельзя
обойтись совсѣмъ безъ употрѳбленія иностранных» терминовъ, потому что
она часто вырабатывает» понятія совершенно новыя, вовсе нѳпредусмотрѣн-
ныя в ъ явыкѣ обыденной жизни. Что же касается послѣдней, то съ мно-
гими изъ иностранных! словъ обыденной жизни, проникшими вмѣстѣ съ
новыми понятіями, родной языкъ нерѣдко свыкается т а к ъ быстро, что по-
пытки изгнать ихъ скоро становятся столь же смѣшными, какъ называть
галоши мокроступами, фортепьяно—тихогромоыъ и т . п . В с е это такъ;
за то развѣ не хуже, чѣмъ смѣшно, когда безъ всякой надобности взамѣнъ
словъ „основывать" и „обосновывать" (еще имѣющихъ, вдобавокъ, каждое
особый оттѣнокъ в ъ своемъ значеніи) съ важнымъ видомъ говорятъ „ б а -
зировать"; взамѣнъ двухъ словъ, довольно несовпадающих! но своему зна-
ченію, „обсужденіе" и „ п р е н і я " — „ д и с к у с с і я " ; взамѣнъ столь яснаго и
точнаго выраженія, какъ „дѣйствіе д у ш и " — „ а к ц і я души" и т. д. и т. д.?
Поэтому, хотя в ъ логикѣ никогда не упоминаютъ о слѣдующемъ правил!,
составляющем! прямое сл!дствіе только что изложеннаго, но далеко не
безполезно и особо подчеркнуть его, именно: прежде чѣмъ употребить
какое нибудь иностранное слово, надо дважды подумать, нельзя ли безъ
всякаго ущерба для ясности и точности излоэюенія замѣнить ею рус-
скимъ, и если нельзя, то чѣмъ, именно, объяснить необходимость уп
требленія даннаго иностраннаго слова.
3) Если данный терминъ уже пргобр/ьлъ твердо установившееся
общепринятое значен/в, то обязательно употреблять его только въ
этомъ значеніи. Пренебрежете же к ъ этому правилу можетъ вызвать в ъ
н а у к ! что-то в р о д ! вавилонскаго см!шенія языковъ: у каждаго ученаго
окажется свой собственный языкъ, и всякому желающему пользоваться на-
учной литературой придется, к р о м ! самой науки, изучать еще столько язы-
к о в ! , сколько авторовъ научныхъ сочиненій.
„.4А, Если же терминъ не имѣетъ твердо установивіиаюся обще-
принятаго смысла, a вмѣсто того употребляется у разныхъ ученыхъ
въ значеніяхъ, не вполнѣ совпадающихъ между собой (врод>ь, напр., тер-
миновъ: индукція и дедущгя), то каждый авторъ вправѣ выбрать изъ
нихъ такое, которое находить наиболѣе удобнымъ для себя. Жало того:
онъ вправѣ приписать ему даже и новое значенге, лишь бы оно (для
исполненія предшествующаго, т. е. третьяго, правила) совпадало въ
общихъ чертах* съ тѣми, которыя обыкновенно приписываются этом
термину, а не было вполнѣ разнороднымъ съ нимъ. Но какъ въ томъ
такъ и въ другомъ случаѣ онъ обязанъ тщательно соблюдать всѣ тре-
бования, вытекающгя изъ двухъ первыхъ указанныхъ нами правилъ,
т. ё . . а) вообще пользоваться этимъ термином! только в ъ томъ случа!, если
нонятіе, которое онъ хочетъ обозначить имъ, еще не им!етъ никакого
другого термина; ,1ц. нриписавъ этому термину предпочитаемое имъ значеніе,
постоянно употреблять его только в ъ этомъ смысл!, и с) принять м!ры,
чтобы читатели или слушатели не см!шали принятаго у него зяаченія
этого термина съ какимъ либо другимъ; напр., онъ долженъ указать р а з -
ницу в ъ принятом! имъ значен' " которыя приписываются тому
же термину другими авторами
 ГЛАВА XIX.
Методы установки данныхъ опыта.

I. Двоякое видои8мѣнѳніе этихъ методовъ. Экспѳриментъ

и наблюденіѳ.
аще всего в ъ изложеніи логики упоминаютъ и о различныхъ мето-
дахъ установки данныхъ опыта. Это ученіе, конечно, можно и пропускать
въ логикѣ, относя его к ъ частнымъ методологіямъ эмпирическихъ наукъ.
В ѣ д ь различіе методовъ разныхъ эмпирическихъ наукъ сводится, главнымъ
образомъ, къ р а з н и ц ! методовъ, употребляемыхъ ими при у е т а н о в к ! данныхъ
опыта. П о е л ! того, какъ эти данныя уже установлены, в с ! эмяирическія
науки принуждены употреблять, хотя и въ различныхъ комбинаціяхъ
между собой, т ! самыя доказательства, которыя в с ! описаны логикой, такъ
что з д і с ь , к р о м ! различія этихъ комбинацій, н ! т ъ никакихъ особенностей
въ методахъ той или другой науки. Иное д ! л о — у с т а н о в к а данныхъ опыта:
она производится различными методами в ъ зависимости о т ъ особенностей
предметовъ, изучаемыхъ той или другой наукой, и поэтому кладете свое-
образный отпечатокъ на методъ каждой эмпирической науки. Напр., эмпи-
рически науки но употребляемыми ими мѳтодамъ разд!ляются на наблю-
дательный и экспериментальныя. И разница в ъ методахъ т ! х ъ и другихъ
сводится, именно, к ъ различію пріемовъ, употребляемыхъ ими при установи!
данныхъ опыта. П о е л ! же того, какъ это д і л о кончено, данными опыта
пользуются и в ъ наблюдательныхъ, и въ экспериментальныхъ наукахъ, какъ
основаніями для такихъ доказательствъ, основныя видоизм!ненія которыхъ
уже в с ! описаны логикой. По всему этому мы могли бы закончить свое изло-
женіѳ логики предшествующей главой; т ! м ъ не мен!е мы посл!дуемъ при-
м!ру большинства и укажемъ, но, конечно, только въ самыхъ общихъ чертахт,
методы установки данныхъ опыта; ибо ихъ разсмотр!ніе и о ц ! н к а сравни-
тельной важности составляете вполн! естественное заключеніе к ъ ученію о
доказательствахъ, соединевныхъ съ установкой данныхъ опыта. Б о л і е же
подробное изучеяіе этихъ методовъ относится к ъ частнымъ методологіямъ
эмпирическихъ наукъ.
 При каждой установи! данныхъ опыта происходить подиѣчиваніѳ того,
что дано в ъ опытѣ. И ея видоизмѣненія зависать отъ д в у х ъ обстоятельствъ:
в о - д е р в ы і ъ , отъ того, какъ она производится, т . е. к а к ъ мы поступаешь
прн подмѣчиваніи данныхъ опыта, и во-щторыхъ, отъ того, надъ чѣмъ она
производится, т. е. какого рода данныя опыта подмѣчиваются нами. И ,
разумеется, оба видоизмѣненія п р и с у т с т в у ю т одновременно в ъ каждой уста-
нови! данныхъ оныта, такъ что наряду съ какимъ либо е я видоизм!неніемъ
въ первомъ отношеніи окажется всегда и какое либо изъ видоизм!неній во
второмъ отношении.
Въ зависимости отъ того, какъ производится установка данныхъ
опыта, она разделяется на наблюдете и эксперимснтъ или эксперимен
тированіе. Т а к ъ какъ эксперимента противопоставляется наблюденію,
какъ методъ, обладающій н!которыми преимуществами аредъ наблюденіемъ,
то у многихъ складывается • ошибочное мн!ніе, будто бы это два разно-
родныхъ метода, и будто бы показанія эксперимента надежн!е, отличаются
большей достов!рностью, ч ! м ъ показанія наблюденій. В ъ дМствительности
же оба метода_ вполне однородны между собой, и ихъ показанія одина-
ководостоверны. В ! д ь оба состоять ни в ъ чемъ иномъ, к а к ъ в ъ подм!чи-
ваніи данныхъ опыта, такъ что в ъ этомъ отношеніи оба. в п о л н ! однородны
между собой. И если мы ограничиваемся только простымъ иодм!чиваніемъ
данныхъ опыта, т . е. если мы не присоединяешь к ъ наблюденію и экспе-
рименту ровно никакихъ выводовъ и т . п., такъ что в ъ обоихъ случаяхъ
беремъ данныя опыта в ъ ихъ чистомъ в и д ! , то носліднія будутъ одина-
ково доетов!рны, установлены ли они наблюденіемъ или эксиериментомъ,
безразлично. Экспериментъ не только не разнороденъ съ наблюденіемъ,
но, на/противъ, составляетъ частный случай паблюденія, именно: это—
наблюдете, поставленное въ условія, наиболее удобныя для научныхъ
изслѣдованій. И если быть недантичнымъ въ своихъ выражеайяхъ, то с л ! -
довало бы говорить о простомъ и экспериментирующемъ наблюденіи. Иногда
такія выраженія у н!которыхъ авторовъ и срываются изъ подъ пера но
тому или другому поводу; но для краткости вс!ми принято простое наблю-
д е т е называть прямо наблюденіемъ, а экспериментирующее наблюденіе экс-
периментомъ ими экспериментированіемъ. В ъ чемъ же разница между ними?
Экспериментомъ или экспериментированіемъ называется такое
наблюдете, которое сопровождается пробой или испытангемъ, произво-
димы мъ надъ темъ, что наблюдается нами, именно: экспериментъ со-
стоишь въ наблюденіи надъ темъ, что происходить при обстоятель-
ствахъ, умышленно устанавливаемыхъ или создаваемых^ нами самими
съ целью узнать, т. с. испытать или испробовать, что, именно, при-
дется наблюдать при этихъ обстоятельсгпвахъ. Наблюдете же не со-
провождается никакой пробой или гіспытангемъ тою, что наблюдается
ншіи^тмкъ_ что при наблюденги мы или вовсе не вмешиваемся въ те
обстоятельства, при которыхъ производится наблюдете, но оставлявмъ
ихъ такими, какъ они сложились независимо отъ насъ, или же хотя
мы иксами у станов лив аемъ нгькоторыя изъ нихъ, но вовсе не съ цѣлью
испытать, что} и м е н н о ) придется намъ наблюдать при нихъ, а только
для тою, чтобы сдгълатъ замѣтнѣе наблюдаемое явленге.
Такимъ образомъ, эксперименте прежде всего отличается умышленной,
отъ насъ самихъ зависящей установкой хоть нѣкоторыхъ изъ обстоятельству
при которыхъ происходите наблюденіе. Г д ѣ вовсе нѣтъ такой установки,
тамъ ее можетъ быть рѣчи объ эксперимент!. Напр., когда мы сл!динъ з а
движеніемъ падающей зв!зды, за явленіями, происходящими при внезапно раз-
разившейся б у р ! п т , п , то не можетъ быть никакой р ! ч и объ экспери-
мент!, потому что все это происходить при обстоятельствахъ, которыя
сложились сами собой, независимо отъ насъ. Но когда мы натираемъ сук-
номъ янтарь, стеклянную и жел!зную палочку, чтобы в и д ! т ь , пріобрѣтутъ
ли эти предметы способность притягивать к ъ с е б ! легкія т ! л а , то мы про-
изводим! надъ ними эксперименты, потому что наблюденіе надъ каждымъ
изъ этихъ предметовъ производится при обстоятельствахъ, умышленно уста-
новленныхъ нами, именно: каждое изъ этихъ т ! л ъ натирается сукаому
а поел! того подносится в ъ какимъ либо легкимъ т!ламъ, в р о д ! — в л о ч -
ковъ бумаги и т . п.
Но еще недостаточно одной лишь умышленной установки обстоятельству
при которыхъ происходите наблюденіе, чтобы мы могли называть посл!д-
нее экспериментомъ, а необходимо сверхъ того, чтобы она была произведена,
именно, съ ц!лыо узнать,(или испытать, испробовать), что придется наблюдать,
при этихъ обстоятельствахъ. Т а к ъ , небесныя св!тила наблюдаются обыкновенно
при помощи телескопа, с л ! д . , при такомъ обстоятельств!, которое установлено
нами же самими. Н о такъ какъ это обстоятельство при астрономическихъ
наблюденіяхъ устанавливается лишь съ ц!лью облегчить наблюденія, т . ѳ.
сд!лать з а л ! т н ! е наблюдаемыя явленія, а не съ ц!лью узнать или испы-
тать, что, именно, придется наблюдать нри установленномъ нами обстоятель-
с т в ! , то этихъ наблюдеаій никто не назовете экспериментомъ. За то, когда
Галилей еще только устраивалъ телескопу и при этомъ устанавливалъ
два оитическихъ стекла на разныхъ разстояніяхъ другъ отъ друга, глядя
сразу сквозь оба на разные предметы, в ъ томъ ч и с л ! и на планеты, то
онъ экспериментировалъ, именно — надъ изображеніемъ, производи-
мымъ этими стеклами; ибо онъ устанавливалъ обстоятельство, при к о -
торомъ производилъ свое наблюденіе (то или другое разстояніе данныхъ
стеколъ), какъ разъ съ ділщо узнать, ч т о , именно, ему придется н а -
блюдать въ означенномъ изображены при этомъ обстоятслъствѣ.
Т а к ъ точно, когда в ъ т е а т р ! мы сл!димъ чрезъ бинокль за игрой
актера, то мы наблюдаемъ, именно—игру актера, хотя это наблюденіе
происходите при такомъ обстоятельств!, которое установлено нами же с а -
мими, именно—мы смотримъ чрезъ бинокль. Н о пока, глядя на того же
самого актера, мы устанавливаемъ бинокль по своему глазу и для этого
вращаемъ кремальеру бинокля, то мы тоже экспсриментируемъ надъ
изображеніему которое производится биноклеаъ.
зо
 Не мѣшаетъ предупредить о двухъ сильно распространенных» оши-
бочных» мнѣніяхъ относительно разницы между экспериментом» и наблю-
дением», именно:
_ Д . Нерѣдко говорятъ, будто бы наблюденіе отличается отъ экспери-
мента тѣмъ, что при первом» мы остаемся вполнѣ пассивными, не д ѣ -
лаемъ ничего другого, кромѣ какъ тщательно подмѣчаемъ происходящее в ъ
наблюдаемом» предмет!. Но такое отличіе наблюденія отъ эксперимента
встр!чается далеко не всегда: при многих» наблюденіяхъ мы сами уста-
навливаем» т ! обстоятельства, при которыхъ происходить наблюденіе. Т а к ъ ,
наблюдая микроекопическія животныя, зоолог» часто заставляет» ихъ про-
глатывать предварительно какія либо красящія вещества, всл!дствіе чего
ему становится з а м ! т н ! е ихъ пищевод» и легче наблюдать в с ! явленія,
сопровождающая ихъ питаніе. Точво также, чтобы с д ! л а т ь наблюдаемое
явленіе з а м ! т н ! е , мы употребляем» различные инструменты, в р о д ! микро-
скопа, телескопа, микрофона, приборов», записывающих» колебанія темпе-
ратуры и т. п., такъ что изміняемъ обстоятельства при которыхъ проис-
ходит» наблюденіе. Но ири всем» этомъ наблюденіе не перестает» быть
наблюденіемъ.
2 . Говорятъ еще, будто бы разница между экспериментом» инаблюде-
ніемъ въ томъ, что при эксперимент! это мы вызываем» наблюдаемое явле-
ніе, это мы заставляем» его возникнуть, а при наблюденіи оно возникает» само
собой, независимо отъ нашего умысла. В ъ д!йствительности же такая осо-
бенность эксперимента встр!чается, хотя и часто, но не всегда: при очень
многих» экспериментах» явленіе, надъ которымъ мы экспериментируем» даже
вовсе не возникает», и нашъ эксперимент» назначен» вовсе не для того,
чтобы вызвать это явленіе, а чтобы, напротивъ, доказать, что оно не в о з -
никнет» при установленных» нами обетоятельствахъ. Напр., натираніе ме-
таллическаго прута сукном» съ ц ! л ь ю узнать, пріобр!тетъ ли онъ при этомъ
способность притягивать легкія т і л а , все таки, образует» эксперимент», а не наб-
л ю д е т е , но притяженіе легких» т ! л ъ , надъ которым»,'именно,мы и эксперимен-
тируем», з д ! с ь вовсе не возникает» въ натираемом» прут!. Съ другой стороны,
во многих» случаях» явленіе, надъ которым» мы экспериментируем», возни-
кает» само собой, независимо отъ нашего умысла, а мы,все таки, можемъ экс-
периментировать надъ нимъ, наблюдая, при какихъ обстоятельствах» оно из-
міняется, и при какихъ останется безъ переміны и т. я. Т а к ъ , если на одной
и той же п о ч в ! выросло независимо отъ нашихъ стараній, н ! с к о л ь к о оди •
наковыхъ растеній, а мы оставим» изъ нихъ одну часть развиваться дальше
безъ всякаго возд!йствія съ нашей стороны, къ п о ч в ! же, занятой другой
частью, подм!шаемъ какое нибудь вещество съ ц!лыо узнать, отразится ли
это, и если отразится, то какъ, именно, на дальн!йшемъ развитіи этихъ
растеній, то хотя развитіе этихъ растеній изъ ихъ с ! м я н ъ вовсе не было
вызвано нами, т ! м ъ не мен!е мы этимъ путемъ экспериментируем»
надъ нимъ.
Замітимъ кстати, что слово наблюденіѳ в ъ н а у к ! употребляют» въ
болѣе широкомъ смыслѣ, чѣмъ в ъ обыденной жизни. В ъ наукѣ подразу-
мѣваютъ подъ нимъ не только подмѣчиваніе т ѣ х ъ явленій, которыя слу-
чаются всего лишь по временамъ, которыя но этому слѣдуетъ выжидать и
улавливать, пока они не прекратились, такъ что не отъ насъ зависитъ
разсматривать ихъ в ъ любое время и сколько угодно времени; но подъ
иаблюденіемъ въ наукѣ подразумѣваютъ также и разсматриваніе всего
тою, что существует* или всегда или продолжительное время и мо-
жетъ быть поэтому разсматриваемо когда угодно и по скольку угодно
времени. Таково—разсматриваніе свойствъ любого минерала, устройства лю-
бого растенія, геологических! слоевъ почвы, поверхности луны, разсматри-
ваніе памятников! древности, рукописей, ироизведеній искусства и т. п. Подоб-
ный разсматриванія, когда мы говоримъ обывательскГимъ языкомъ, какъ-то
странно называть наблюденіями, потому что въ обыденной жизни нодъ на-
блюдением! мы привыкли подразумѣвать только разсматриваніе того, что
совершается лишь по временамъ. В ъ наукѣ же в с ѣ только что упомяну-
тая разсматриванія, все таки, называются наблюденіями. Такъ,
въ филологіи говорятъ о наблюденіи надъ языкомъ того или другого пи-
сателя, надъ языкомъ того или другого литератѵрнаго памятника и т. н.

2, Употребленіе слова «наблюденіе» вмѣсто «эксперимент1!».

Необходимо отмѣтить одно обстоятельство, порождающее кое какія не-
доразумѣнія по поводу эксперимента, именно: оттого, что онъ образует!
видъ или частный случай наблюдеяія, иногда называютъ наблюдепіемъ
Щ тр,_чут^шт_срщ(зетву дѣла, составляешь экспериментъ. Ндир.,
проф. Петрушевсшй озаглавил! свою книгу словами: „Курсъ наблюдательной
-физики", чтобы отличить ее отъ математической, хотя тамъ изла-
галась физика, основанная сплошь на экспериментах!. Но въ т ѣ
времена, въ 7 0 - х ъ годахъ X I X вѣка, слово „экспериментъ" у
насъ еще не было в ъ ходу, a выраженіе „опытная физика" для русскаго
у х а напоминаете скорѣе опытныхъ людей, чѣмъ экспериментальную физику.
Д а л ѣ ѳ : про учителей мы почти всегда говоримъ, что они наблюдаютъ
надъ успѣхами своихъ учениковъ, хотя умышленно пробуя задавать уроки
то побольше, то поменьше, умышленно употребляя при объяснении уроковъ
то одни, то другіе пріемы пренодаванія и дѣлая все это съ цѣлью узнать,
к а т е усдѣхи придется имъ наблюдать в ъ каждомъ изъ этихъ случаевъ,
•они, несомаѣнно, экспериментируют! надъ учениками и ихъ уснѣхами.
Вслѣдствіе такой замѣны слова „экспериментъ" словомъ „наблюденіе"
установилось крайне ошибочное мнѣніе, будто бы в ъ психологш экспери-
ментирование стало Бримѣняться к ъ дѣлу всего лишь приблизительно съ
1 8 6 0 г . , т. е. со времени появленія книги Фехнера „Элементы психофи-
з и к и " . В ъ дМствительности же съ этого времени стало применяться в ъ
ней впервые измѣршпемное экспертментироьапіе; a экснериментированіѳ
вообще, точнѣе—нѳизмѣрительное эксдериментированіе, издавна нримѣнялось
зо*
(правда, подъ названіемъ наблюдения) не только в ъ НСИХОЛОГІИ, но Н
въ другихъ наукахъ, изучающихъ дупиевныя явленія, н а н р . — в ъ логнкѣ,
въ этнкѣ и т . д . В ъ самомъ дѣлѣ:
Изъ опредѣленія эксперимента ясно, что мы имѣемъ дгъло съ
экспериментомъ всякій разъ, какъ только мы испытываемо или про-
буемъ, что, именно, придется намъ наблюдать при обстоятельствахъ,
устаноемнныхъ нами самими съ целью этою испытанья или пробы.
Если же я рѣипилъ представить себѣ какой либо предмете, нанр. — Казан-
скій соборъ, съ цѣлью узнать составь этого предетавленія, то ясно, что
я экспериментирую, ибо я самъ установилъ в ъ себѣ это обстоятельство,
представленіе Казанекаго собора, и установилъ съ цѣлью узнать, что,
именно, я буду наблюдать въ с о с т а в ! этого представления. А такимъ то именно
путемъ, такъ называемая, наблюдательная психологія устанавливаете свое уче-
т е о с о с т а в ! образовъ, или —единичныхъ представленій. Д а л ! е : р а з в ! не
вполн! подходить подъ понятіе эксперимента, если я с ъ ц ! л ь ю узнать, какъ
вліяютъ нредставленія на ходъ дальнМшихъ мыслей, вызову в ъ с е б ! какое
либо представленіе, хотя бы того-же Казанекаго собора, и поел! того,
предоставивъ своимъ мыедямъ двигаться внолн! свободно, наблюдаю, какую
мысль вызовете в о м н ! это нредставленіе? А этимъ путемъ, такъ назы-
ваемая, наблюдательная психологія устанавливаете законы, управляющее
вліяніемъ содержания иереживаемыхъ нами представленій на возникновеніе
въ сознаніи новыхъ представленій (законы ассоціаціи представленій).. Если
я умышленно направляю вниманіе на какое либо раздраженіе съ ц!лью
наблюсти, какъ всл!дствіе этого будутъ восприниматься остальныя, д і й -
ствующія одновременно съ нимъ, раздраженія, то р а з в ! это не экспери-
ментъ? А такимъ, именно, путемъ выясняется, что сосредоточивая все свое
вниманіе на одномъ раздраженіи, мы этимъ самымъ д ! л а е м ъ незам!тными
в е ! остальныя. В с е это доказываете, что, такъ называемая, наблюдательная
психологія подъ именемъ наблюденія (санонаблюденія) издавна и широко
пользовалась экенериментированіемъ, только не изм!рительнымъ.
И не одна лишь психологія издавна пользуется имъ подъ именемъ
наблюденія ( т о ч н ! е самонаблюденія), но также, напр., логика. В ъ са-
момъ дѣлѣ: какимъ путемъ логика устанавливаете свои удивительно точныя
правила силлогизмовъ? При изученіи носяѣднихъ мы беремъ д в а сужденія,
подвергаемъ ихъ всевозможвѣйпіимъ формальнымъ видоизм!неніямъ (беремъ
каждое изъ нихъ то в ъ утвердительвой, то въ отрицательной, то в ъ общей,
то в ъ частной форм! и т . п.), пробуя в м ѣ с т ! съ тѣмъ, будетъ ли при
взятыхъ нами видоизм!неніяхъ этихъ сужденій вытекать изъ нихъ какой
либо выводъ, и какой именно; и такимъ то путемъ мы узнаемъ, при какихъ
условіяхъ ( т . е. при соблюденіи какихъ правилъ) и з ъ д в у х ъ сужденіи
можно с д ! л а т ь правильный выводъ, и какъ зависите его форма отъ формы
посылокъ (будетъ ли онъ общимъ или частнымъ и т . п . ) . Р а з в ! все это не
эксперименты надъ мышленіомъ? В ! д ь я самъ устанавливаю з д ! с ь обстоя-
тельства, нри которыхъ производится мной наблюденіе, и устанавливаю
ихъ съ цѣіью испробовать, каковы будутъ результаты мышленія ори этихъ
обстоятельствах». Точно такъ же мы имѣемъ дѣло съ экспериментом»,
когда с ъ цѣлью выяснить, чѣмъ обусловлена необходимость соглашаться
съ выводомъ правильнаго силлогизма, пробуем» отрицать этотъ выводъ,
продолжая соглашаться съ посылками, т. е. присоединяем» къ нимъ в ъ
видѣ вывода сужденіе, противоположное правильному выводу (сравн.
стр. 2 8 2 ) . Д а и вообще, почти в с я логика составляетъ ничто иное, какъ
систематическое экспериментированіе надъ мышленіемъ, производимое нами
съ цѣлью выяснить, при какихъ условіяхъ и по какимъ причинам» послѣднее
даетъ общеобязательные результаты, и какимъ характером» отличаются они
при тѣхъ или другихъ условіяхъ. Эксперимент» можно подмѣтить и въ этикѣ:
несомнѣнно, мы экспериментируем» надъ своим» нравственным» чувствомъ,
когда умышленно представляем» себѣ тотъ или другой поступок» и смотрим»,
какъ онъ будетъ оцѣиенъ нравственным» чувствомъ. Подобно тому, какъ
логика строится при помощи систематическаго экспериментировали надъ
мышлешемъ, такъ этика систематически экспериментирует» надъ нравствен-
ным» чувствомъ, хотя обыкновенно говорятъ, что и в ъ логикѣ, и в ъ
этикѣ мы производим» наблюденіе (самонаблюденіѳ).
Вслѣдствіе указанной замѣны слова „эксперимент»" словом» „наблюде-
яіе" произошло еще такое недоразумѣніе: съ 1 8 6 0 г., т. е. со времени появле-
нія упомянутой книги Фѳхнера, стали думать, что психологія будетъ
теперь очень быстро развиваться, потому что до этого времени
она де употребляла только яаблюденіе, а съ этого года стала пользоваться
также эксиеримеятированіемъ. Однако, прошло уже полстолѣтія, а эти надежды
все еще не исполнились, между тѣмъ какъ въ другихъ наукахъ прймѣ-
неніе экснериментированія, дѣйствительно, очень быстро, лѣтъ в ъ 1 0 — 2 0
измѣняло всю физіономію науки, a послѣ того безпрерывно оказывало ей
круиныя услуги. Чѣмъ же объясняется такая разница? В ъ дѣйстви-
тельности экспериментированіе издавна примѣнялось и въ пеихологіи, только
не измѣрительное, но его называли и называютъ до сихъ поръ наблю-
ніемъ. Съ I860 г. возникло въ пеихологги не эксперимеитированіе во-
обще, а всего только измерительное экспериментированіе. Между тѣмъ
отъ него ждали такихъ же крупных» преобразованій въ психологіи, какія
происходили въ другихъ наукахъ, когда онѣ впервые начинали нримѣнять
экспериментированіе вообще. Н а самомъ же дѣлѣ надо было бы ждать
только нѣкоторой части этихъ услугъ, именно—лишь в ъ той части, кото-
рая измѣрительное эксперимеятированіе присоединяете к ъ услугам» неизмѣ-
рительнаго.
Конечно, это не единственная причина, объясняющая, почему нсихо-
логія развивается крайне медленно даже и послѣ 1 8 6 0 г . : напр , въ силу
разныхъ особенностей изучаема™ психологіей предмета само-то измѣритель-
ное экспериментированіе наталкивается на такія затрудненія и препятствия,
какихъ нѣтъ в ъ другихъ наукахъ. Н о говорить обо всѣхъ этихъ причи-
нах» умѣстяо не здѣсь, а въ методологіи психологіи. Нам» же нуженъ былъ
только примѣръ, поясняющій, какъ
требленіе термина „наблюденіе",
быстрыхъ услугъ со стороны т ѣ х ъ
мѣняться в ъ психологіи, начиная
подходящимъ примѣромъ.
можетъ сбить с ъ толку широкое упо-
и неправильныя ожиданія болыпихъ и
методовъ, которые впервые стали при-
съ 1 8 6 0 г . , служатъ для насъ вполнѣ

3. Преимущества эксперимента предъ наблюденіѳмъ.

Х о т я эксперименте по существу своему то же самое, что и наблю-
д е т е , тѣмъ не менѣе онъ имѣетъ большія преимущества передъ наблюде-
ніемъ, преимущества, зависящія отъ того, что экспериментируя мы произво-
дишь наблюденія при обстоятельствахъ, часть которыхъ устанавливается
нами же самими; а , разумѣется, мы всегда постараемся установить такія
обстоятельства, которыя окажутся выгоднѣе для нашихъ изедѣдованій. П р и
простомъ же наблюденіи, мы принуждены довольствоваться тѣмъ, что даетъ
сама природа, независимо отъ нашего вмѣшательства в ъ ходъ ея явленій. И
основныхъ иреимуществъ у эксперимента предъ наблюденіенъ четыре:
1.—Эксперимента служить орудіемъ, которое часто открывает*
намъ новыя, еще не наблюдавшіяся до той норы явленгя природы; ибо
пробуя или испытывая, что придется наблюдать намъ при томъ или дру-
гомъ обстоятельств!, мы, разум!ется, можемъ нер!дко в с т р о и т ь с я и съ
явлезіями, совершенно новыми, еще никогда ненаблюдавшимися до той
поры. Напр., в с ! электрическія явления открыты экспериментомъ, в с ! х и -
мическія тоже экспериментомъ. Дифракція, поляризация с в і т а , рентгеаов-
скіе лучи, радіоактивныя свойства разныхъ веществъ и т. д . — в с е это
открыто благодаря экспериментированию. Безъ него и въ физик!, и въ х и -
міи сумма изв!стныхъ намъ явленій природы ограничивалась бы лишь
т!ми, съ какими мы сталкиваемся уже в ъ обыденной жизни.
2 . — Экспергшентъ позволяетъ наблюдать изучаемое явленге, скольк
угодно разъ, въ томъ оке самомъ видѣ и черезъ это облегчаетъ намъ
возможность въ точности описать его. Это преимущество осуществляется
т ! м ъ путемъ что мы заставляемой повторяться т ! же саииыя обстоятельства,
при которыхъ прежде произошло изучаемое явлеиіе, и такъ какъ отъ нихъ то и
зависите его возникновеніе, то оно повторяется передъ нами, и — в ъ нреж-
немъ в и д ! . И легко понять важность такого повторенія. В ! д ь поел! того,
какъ мы установили фактъ сущеетвованія изучаемаго явленія, первѣйшій
шагъ науки долженъ состоять в ъ точн!йшемъ вниканіи во в с ! частности
этого явленія: безъ точнаго вниванія в ъ изучаемое явленіе невозможно
никакое дальн!йшее изученіе этого явленія. Между т ! м ъ очень трудно
подм!тить сразу в ъ наблюдаемомъ явленіи в с ! его подробности. Поэтому
важность повторныхъ наблюденій изучаемаго явлепія не подлежите ни ма-
л!йшему сомн!нію. И ч!мъ сложн!е явленіе, т ! м ъ важн!е его повторный
наблюдения. При простомъ же наблюденіи мы должны поджидать явленіе, а
при экспериментировали мы можемъ и сами заставить его повторяться
передъ нами, д а еще в ъ томъ же самомъ в и д ! , какъ прежде.
 3.—Эксперимента облегчаетъ выясненіе причинъ, производящихъ
изучаемое пеленге природы. Я в л е в і я природы возникают» при сложных»
обстоятельствах», т. е. и х ъ возникновеніе сопровождается множеством»
самых» разнообразных» обстоятельствъ. Поэтому если мы ограничиваемся
наблюденіями, безъ помощи эксперимента, крайне трудно разобрать, какое
изъ этихъ обстоятельствъ служите причиной изучаемаго нами явленія. Напр.,
трудно ждать, чтобы природа сама собой доставляла намъ такіе случаи,
или примѣры, возникновенія изучаема™ явленія, которые были бы под-
чинены правиламъ методовъ Милля.При экспериментировали же мы можемъ
сами создавать такіе случаи и можемъ прямо испробовать, будетъ ли то
или другое обстоятельство вызывать данное явлеціе или нѣтъ. Такъ, мы
можемъ прямо испробовать, сдѣлается ли данное тѣло теплѣе отъ тренія,
отъ ряда ударов» по немъ и т. д . Поэтому эксперименте должен» облег-
чать выясненіе причинъ, вызывающихъ изучаемыя явленія.
4 . — Экспериментъ облегчаетъ возможность выяснить, какъ зави-
сятъ количественный перемены изучаемаю явлепія природы отъ того
или Другою обстоятельства, и черезъ это облегчаетъ возможносгпь
установить точные,. матемагпически формулированные законы природы,
При простом» наблюденіи обыкновенно приходится имѣть дѣло съ такими
количественными измѣненіями изучаема™ явленія, которыя совершаются при
множеств! обстоятельствъ, такъ что трудно разобрать, отъ какого изъ
нихъ, и в ъ какой, именно, степени, зависят» эти перем!ны. При экспери-
ментировали же мы облегчаем» с е б ! эту возможность т ! м ъ путемъ, что
подвергаем» изм!неніямъ только одно изъ обстоятельствъ, при которых»
происходите изучаемое яами явленіе, заставляя в с ! остальныя оставаться
въ прежнем» в и д ! — б е з ъ всякой перем!ны; и наблюдая в м ! с т ! съ т ! м ъ
изучаемое нами явленіе, мы удостов!ряемся такимъ путемъ, зависит» ли
оно отъ этого единственно изм!няющагося обстоятельства (т. е. отражаются
ли на немъ перем!вы этого обстоятельства) или н ! т ъ . И если зависит»,
то при достаточно большом» р я д ! измѣненій этого явленія, сопровождаемых»
перемѣнами в ъ одномъ лишь этомъ обстоятельств!, зачастую можно выяснить,
какъ, именно, зависят» первыя отъ посл!днихъ, т. е. можно выразить эту зависи-
мость в ъ в и д ! математически формулированнаго закона природы. Напр.,
такимъ путемъ Галилей выяснилъ, отъ чего и как» именно зависит» про-
должительность отд!льиыхъ колебаній маятника.
Зам!тимъ, что экспериментъ всего лщпь облегчаегпъ выясненіе причинъ,
производящихъ данное явленіе, и установку точных», математически фор-
мулированных», законовъ природы, а не то, чтобы онъ впервые создавал»
возможность того или другого, к а к ъ это иногда небрежно выражаются о
немъ. Посредствомъ наблюденія тоже можно достигать поразительно точ-
ных» результатов»: астрономія чисто-наблюдательная наука; но дай Богъ
поскор!е другим» наукам» достичь ея точности.
Н а у к а , разумеется, должна: 1) прежде всего, подм!тить (или открыть)
явленія природы, принадлежащая к ъ той области, которую она взялась
изучать; 2 ) подомъ тщательно описать ихъ (дабы при дальнѣйшихъ изслѣдо-
ваніяхъ не говорить того, что сираведливо для однихъ явленій, про другія);
рыяснить. какими причинами они порождаются, a какія обстоятельства не
о к а з ы в а ю т на нихъ никакого вліянія, хотя бы даже и всегда присут-
ствовали при ихъ возникновенііц4) наконецъ, установить математически фор-
мулированные законы, управляющие зависимостью количественной стороны
изучаемыхъ явленій отъ разныхъ обстоятельствъ. И мы разсмотрѣли, к а -
кую роль играетъ экспериментъ при каждой изъ этихъ задачъ пауки.
Поэтому мы можемъ быть увѣренными, что исчерпали в с ѣ его основныя
преимущества сравнительно съ наблюденіемъ, и что в с ѣ его остальныя
преимущества будутъ лишь слѣдствіями или соѳдиненіями между собой
указанныхъ н а м и . / / 7

4, Субъективный и объективный методъ наблюденія и

экспериментированія
s I ) Кромѣ только что описаннаго видоизмѣненія установки данныхъ опыта,
е~сть еще другое, зависящее отъ того, надъ чѣмъ она производится (ср.
стр. 4 б 4 ) . Объ этомъ видоизмѣненіи будемъ говорить сперва лишь в ъ
примѣненіи к ъ наблюденію; ибо все сказанное о немъ легко будетъ рас-
пространить потомъ и на его частный случай, называемый экссерияен-
тированіемъ.
Глядя по тому, надъ чѣмъ производится наблюденіе, оно дѣлится на
внутреннее или субъективное наблюденіе, которое чаще всего называютъ
самонаблюденіемъ, и предметомъ котораго служатъ собственный душевныя
явленія наблюдающаго лица, и на вщщнее или объективное, которое,
въ свою очередь, должно быть подраздѣлено (такъ, по крайней мѣрѣ,
кажется съ нерваго взгляда) на наблюденія надъ матергалышмъ ж-
ромъ и на наблюденія надъ чужой душевной жизнью. Такимъ обра-
зомъ, паблюденіе в ъ зависимости отъ того, надъ чѣмъ оно произ-
водится, невидимому, раздѣляется на три вида. При этомъ самонаблю-
д е т е иногда называютъ взамѣнъ внугренняго интроспективнымъ наблю-
деніемъ, т . е. смотрящимъ внутрь, или инттспещгей — смотрѣніемъ
внутрь. Н о эти названія встрѣчаются очень рѣдко, какъ совершенно не-
нужныя на ряду съ прежде указанными. Названия же „субъективное и
объективное" наблюденіе употребляются довольно часто взамѣнъ „внутрен-
н я я и внѣшяяго".
Подъ вліяніемъ того значенія, которое обывательский языкъ соеди-
няете съ выраженіями „субъективный" и „объективный", и о которомъ
мы говорили на стр. 2 6 8 , иногда думаютъ, будто бы наблюденіе надъ
чужой душевной жизнью, какъ „объективгши" методъ, должно быть
основнымъ методомъ при изучены душевныхъ явленій, a самонаблюденіе,
какъ ^ с р б ъ е т т щ н ы й " методъ, можетъ имѣть значеніе лишь дополнитель-
на™, лишь териимаго въ видѣ неизбѣжнаго зла. В ъ дѣйствительности ж е
 4rt о
IО —

дѣло обстоитъ к а к ъ разъ наоборотъ: при изученіи душевныхъ явлены

основнымъ методдмъ должно быть самонаблюденіе; объективное же на-
блюдете нужно и позволительно только, какъ дополнительный методъ,
для изученія такихъ явленій, которыхъ нельзя изучать посредствомъ
самопаблюденія, каковы напр.: душевныя явленія у животныхъ, у дѣтей,
у душевнобольных! и т. п.
Дѣло въ томъ, что, такъ называемое, объективное наблюденіе надъ
душевными явленьями только называется наблюденіямъ надъ ними; въ
дѣйствительности же оно сводится къ наблюденію надъ одними лишь
матергальными явленгями, соединенному съ ихъ истолковангемъ, какъ
показателей душевныхъ явлены; само же это истолкованіе производится
нами на основаны тѣхъ свѣдѣній о связи душевныхъ явлены съ мате-
ргальными, которыя мы успѣли пріобрѣсть раньше посредствомъ самона-
блюденія. К о г д а мы, какъ говорится, наблюдаемъ чужія душевныя явле-
ния ( а это то и называется наблюдать и х ъ объективно), то в ъ дѣйстви-
тельности мы наблюдаемъ не самыя чужія душевныя явленія, но только т ѣ
тѣлесныя, слѣд. - — матеріальныя явленія. которыя ихъ сопровождают!, и
пользуясь этими тѣлесными явлбніями, к а к ъ знаками душевныхъ явлеяій,
мы всего только заключаем* о душевныхъ явленіяхъ наблюдаемаго существа,
Т а к ъ , мы не можемъ видѣть самого чужого горя, самой чужой радости,
т. е. самихъ душевныхъ состояній, называемых! этими именами; ыы видимъ
только ироявленія и х ъ в ъ тѣлесвдхъ перемѣнахъ, именно - видимъ только
слезы, смѣхъ, выраженіе глазъ ( т . е. и х ъ своеобразный блескъ), игру фи-
зиономии, извѣстные жесты и т . п., а по всему этому, какъ но знакаяъ,
всего лишь заключаем! о душевныхъ событіяхъ, вызывающих! эти физіо-
логическія нроявленія. В ъ подавляющем! больпшнствѣ случаевъ намъ бы-
ваетъ достаточно подмѣтить лишь т ѣ тѣлесяыя проявленія, в ъ которыхъ
воплощаются разныя душевныя состоянія, чтобы заключить о яаступленіи
послѣднихъ, такъ какъ мы уже заранѣе посредством! самонаблюденія
убѣдились, что такія тѣлесныя нроявленія бываютъ не иначе, какъ при
такихъ то онрѳдѣленныхъ душевныхъ состояніяхъ. Иногда же, конечно,
намъ на первыхъ, по крайней мѣрѣ, порахъ еще не достаточно подмѣтить
въ другомъ с у щ е с т в ! одни лишь тѣлесныя воплощенія душевныхъ со-
стояний, чтобы заключить о посл!днихъ, а нужно еще в и д ! т ь , нри
какихъ вн!шнихъ условіяхъ возникают! эти т!лесныя воплощенія. Т а к ъ ,
если кто в ъ первый разъ наблюдает! собакъ, кто еще не встр!чалъ и х ъ
раньше, тотъ, конечно, еще не знаетъ, что у нихъ виляніе хвостомъ озна-
чаешь радостное возбужденіе. Но если онъ, видя виляніе хвоста, в ъ то же
время видитъ т ! вн!шнія, и з в н ! наблюдаеныя условія, которыя в ы з ы в а ю т !
это виляніе, то на основаніи прежних! наблюденій надъ самимъ собой з а -
к л ю ч а е т ! , что в ъ немъ самомъ было бы при этихъ условіяхъ радостное
возбужденіе, а поел! того уже считаетъ виляніе собаки хвостомъ за в о -
площение такого возбуждѳнія. Но . какъ въ этомъ осложненном! с л у ч а ! ,
такъ и в ъ простМшпхъ наблюденіяхъ надъ чужой душевной жизнью, суть
 дѣла остается той же самой: мы наблюдаемъ в ъ дѣйствительности отнюдь
не чужія душевныя явленія, но одни лишь тѣлесныя обнаруженія этихъ явле-
ній; и наблюдаемыми нами тѣлесными явленіями мы пользуемся, какъ зна-
ками или сигналами, для заключенія о тѣхъ душевныхъ явленіяхъ, кото-
рыя происходятъ в ъ наблюдаемомъ существ!, при чемъ эти заключенія ос-
нованы на пріобр!тенныхъ путемъ самонаблюденія с в ! д ! н і я х ъ о нашей
собственной душевной жизни.
А изъ сказаннаго сл!дуетъ, что сама-то возможность употреблять
при изучснги душевныхъ явленій, такъ называемый, объективный паблю
денія обусловлена предварительнымъ употреблсніемъ самонаблюдвпія, и
что размѣръ пользы, приносимый примѣненіемъ, такъ называемаго,
объективнаго паблюденія, находится въ прямой зависимости отъ того,
въ какой степени мы успѣли ознакомиться съ душевной жизнью ггосред-
ствомъ самонаблюденгя. Поэтому основнымъ методомъ при изученіи д у -
шевныхъ явленій должно быть самонаблюдеше.
Б о л ! е того: это только съ перваго взгляда кажется будто бы по-
лучается три вида наблюденгя или установки данныхъ опыта, если
обращать внгшанге, надъ чѣмъ, именно, производится наблюдете; въ
дѣйствительности же есть только два такихъ видоизмѣненія—само
наблюдете ( т . е. наблюдевіе надъ собственными душевными явленіями) и
наблюдете надъ мат,еріальными явленіямм. Что же касается, такъ называе
мыхъ, объективвыхъ наблюденій наДъ душевными явленіями, т. е. наблюденій
надъ чужой душевной жизнью, то они вовсе не подходятъ подъ понятіе
гѵростой установки данныхъ опыта, т . е. такой установки, при которой
эти данныя берутся в ъ ихъ чистомъ в и д ! , а составляютъ частный случай
яабіюденій надъ матеріалъными явленіями, именно—наблюденіе, соеди-
ненное съ нашими выводами и заключеніями по поводу наблюдаемыхъ ма-
теріальныхъ явленій. Поэтому, приводя наблюденія надъ чужой душевной
жизгшо, какъ основанія доказательство, надо не- ограничиваться опи-
си,ніемъ однихъ лишь душевныхъ явлсній, припіьсывасмыхъ нами наблю
даемому существу, а необходимо еще указывать всѣ происходившая въ
немъ тгьлесныя явленгя, равно какъ и обстоятельства, при которыхъ о
наступали, т а к ъ чтобы каждый самъ могъ пров!рить, сл!дуетъ ли счи-
тать уномянуты я т!лесныя явленія показателями нринисанныхъ этому суще-
ству душевныхъ явленіі. При нарушеніи же этого правила доказательства,
пользующіяся в ъ в и д ! основаній наблюденіями надъ чужой душевной
жизнью, будутъ страдать ошибкой petitio p r i n c i p i i (сравн. стр. 3 2 9 ) .
Само собой разум!ется, что все сейчасъ сказанное о видоизм!неніяхъ
наблюденія им!етъ значеніе и для эксперимента, какъ частнаго случая на-
блюденія: онъ тоже можетъ быть только или экспериментомъ надъ собствен-
ной душевной жизнью, или экспериментомъ надъ матеріальными явленіями.
Конечно, существуютъ и эксперименты, которые называются экспериментами
надъ чужой душевной жизнью. Но въ виду невозможности наблюдать ее
въ истинномъ смысл! этого слова кому то бы ни было, кром! ея собствен -
наго обладателя, ! ъ этими экспериментами дѣло стоит» слѣдующимъ обра-
зомъ: дди__щщ_должны считаться такими экспериментами надъ тѣлесными
явленіями, которые сопровождаются истолкованіемъ послѣднихъ, какъ пока-
зателей чужих» душевныхъ явленій, такъ что при ссылках» на такіе экспе-
рименты, какъ на основанія доказательствъ, на первый план» должны вы-
ступать отнюдь не эти истолкованія, но подробное описаніе всѣхъ наблЮ'
давшихся во время эксперимента матеріальныхъ явленій; или же эти истол-
кованія, производимы» экспериментатором», необходимо замѣнять, а ужъ во
всяком» случаѣ сопоставлять съ подробным» отчетом» в ъ т ѣ х ъ душевныхъ
переживаніяхъ, которыя посредствомъ самонаблюденія подмѣчаетъ в ъ себѣ
испытуемое лицо во время эксперимента, такъ 'чтобы и здѣсь получился
экспериментъ надъ собственными душевными явленіями испытуемого лица,
но производимый имъ съ помощью другого лица, именно—руками экспе-
риментатора.

5. Ошибочное отрицаніѳ первыми позитивистами возмож-

ности самонаблюденія.
Одно время подъ вліяніемъ Конта сильно распространилось отрица-
тельное отношеніе къ самонаблюденію. Отрицалась даже его осуществи-
мость. Теперь в ъ научной литератур! этотъ взгляд» уже не встр!чается.
Напротив», в ъ ней теперь почти ник!мъ не оспаривается даже и то, что
основным» методомъ психологіи должно быть самонаблюдеяіо, будетъ ли оно
простымъ или экспериментирующим», это безразлично. Осуществимость же
его допускается теперь рѣшительно в с ! м и авторами научных» проивведеиіі.
Но мн!нія Конта и его посл!дователей нер!дко приводят» в ъ смуіценіе
большую публику и въ частности учащихся. Поэтому не безполезно пока-
зать всю ошибочность Конта в ъ этомъ пункт!.
Сам» Контъ въ своем» „ К у р с ! позитивной философіи" отрицал»
всего лишь возможность самонаблюдения надъ ; аышленіемъ. Н о у него
нашлись посл!дователи, которые одно изъ его доказательств» невозмож-
ности подобнаго самонаблюденія прим!нили ко в с ! м ъ душевным» явле-
ніямъ, так» что выходило, будто бы самонаблюденіе вообще невозможно
ни надъ какими душевными явленіями. Конечно, все это противор!читъ
тому факту, что каждый изъ нас» знает» сам», не спрашивая ни у кого
другого, какія мысли и в ъ какомъ порядк! приходятъ ему в ъ голову,
какія имъ переживаются ощушенія, чувства и т. п. Этим» фактически
подтверждается существование, с л ! д . , и возможность самонаблюденія: если
бы посл!днее было неосуществимо, то каждому приходилось бы просить
другихъ, что бы они ему сказали, что, именно, онъ думает», чувствует»,
и т. д . , а нельзя было бы всего этого узнать самому, безъ чужой помощи.
Т ! м ъ не мен!е, какъ показывает» преподавательская практика, доводы
Конта на многих» производят» впечатл!ніе и сбивают» съ толку. Поэтому
не ел!дуетъ ограничиваться одним» лишь указаніемъ на нѳсомн!нноѳ с у -
ществованіе самонаблюденія, а надо вскрыть ошибки этихъ доводовъ. П о -
слѣднихъ у Е о н т а всего два, именно:
^JL — Органъ не можетъ наблюдать надъ своей собственной деятель-
ностью,, нанр., глазъ не можетъ видѣть самъ в ъ себѣ свою дѣятельноеть.
Органомъ же мышленія служитъ головной мозгъ: мышленіе есть дѣятель-
ность не сердца и чего нибудь другого, а головвого мозга. А такъ какъ
цѣнвое для науки наблюденіе должно быть наблюденіемъ мыслящимъ,
т . е. наблюдевіемъ головного мозга, то выходитъ, что при само-
наблюденіи надъ мышленіемъ головной мозгъ долженъ наблюдать надъ своей
собственной дѣятельностью; а это такъ же невозможно, какъ невозможно,
чтобы глазъ наблюдалъ надъ тѣмъ, какъ онъ видитъ. Слѣд., головной мозгъ
можетъ наблюдать только надъ чувствованіями и хотѣніями, и то лишь по-
стольку, поскольку ихъ органомъ служитъ не мозгъ, а что-нибудь другое,
напр., сердце и т . п.
Второй доводъ Конта сводится к ъ тому, что наше мыслящее
Я не можетъ раздваиваться, ибо оно единично. При- самонаблюдевіи же
надъ мышленіемъ оно должно раздвоиться, ибо оно должно быть сразу
наблюдаем,ымъ и наблюдающим.
Нѣкоторые же послѣдователи Конта такъ обобщили этотъ доводъ, что
изъ него вытекаетъ невозможность самонаблюденія надъ какими бы то ни
было душевными явленіями, а не только надъ мышленіемъ. Именно, они
ему придали слѣдующую форму: при всякомъ самонаблюденіи наше Я
должно раздвоиться на Я наблюдающее и на Я наблюдаемое; но ваед-
ствіе единства нашего Я такое самораздвоеніе невозможно.
Но в ъ чемъ состоитъ ошибка каждаго нзъ этихъ ДОВОДОВЪ? Первый
построенъ на анамгги между деятельностью глаза и головною мозга,
на перенесены на головной мозгъ того, что вѣрно относительно глаза. Оставимъ
в ъ сторонѣ, какъ матеріалистическій привкусъ всего этого довода,
т а к ъ и непригодность заключеній по аналогіи, чтобы служить дока-
зательствомъ (сравн. стр. 1 6 4 ) . Мы встрѣчаемся здѣсь съ еще большей
бѣдой: аналогія неправильно тюледена Конто ж. В ъ самомъ дѣлѣ: глазъ
не можетъ наблюдать надъ своей дѣятельностью. Но надъ какой? Конечно, надъ
тѣлесной, т . е. надъ тѣми физіологическими процессами, которые въ немъ
происходите; ибо никакихъ другихъ процессовъ Контъ и не приписываете
глазу. Разумѣется, отсюда можно заключить по аналогіи, что и головной
мозгъ также не можетъ наблюдать надъ своей дѣятельностью. Н о надъ какой?
Очевидно, надъ такой же, какую мы имѣли въ виду, говоря о глазѣ, т . е.
надъ физіологической (надъ нитаніемъ мозга, надъ перемѣнами въ его волокнахъ
и т . п.). А Контъ говорятъ: надъ дѣятельностью мышленія. В ъ этомъ то и
состоитъ его ошибка; ибо мышлёйе есть дѣятедьность психическая, а в ъ
посылкѣ, на которую ссылается Контъ, говорится лишь о дѣятельности
физіологической. Такимъ образомъ, выводъ Конта остается не доказаннымъ,
вполнѣ произвольнымъ даже и в ъ томъ слѵчаѣ, если бы заключенія по
аналогіи были годны служить доказательствомъ, а въ построены этой анало-
гіи не было матеріалистическаго привкуса.
 Ошибка же второго доказательства Конта, г л а с щ а г о , что наше Я не
можетъ раздваиваться на наблюдающее и наблюдаемое, и обобщенна™ по-
слѣдователями Конта на в с ѣ случаи самоваблюденія (не только надъ мыш-
леніемъ), заключается въ слѣдующемъ: Контъ безъ всякихъ доказательствъ
перенесъ на самонаблюденіе то, что вѣрно для внѣшнихъ наблюдены.
При внѣшнихъ наблюденіяхъ, дѣйствительно, необходима двойственность,
существованіе двухъ вещей сразу—наблюдающаго органа и наблюдаема™ пред-
мета (напр., нельзя осязать чего-либо, если нѣтъ сразу и осязаемой вещи
и осязающаго органа). Но явленія внѣшняго міра совершенно не похожи
на душевныя; поэтому нельзя безъ всякихъ доказательствъ, какъ бы само-
очевидную истину, переносить на внутренній иіръ, на самонаблюденіе,
то что вѣрно для внѣганихъ наблюденій. Самонаблюденіе надо брать т а -
ким» какъ объ немъ свидѣтельствуютъ факты. А факты показывают», что
наше Я вовсе не раздваивается, когда мы даем» себѣ отчет»,
что мы сейчас» думаем», чувствуем» и т . н. Д а и нѣтъ надобности для
самонаблюденія в ъ таком» раздвоеніи; ибо душевныя явленія обладают»
одной особенностью, которая называется сознательностью, и которая устра-
няет» необходимость такого раздвоенія. Она состоит» в ъ томъ, что,
переживая душевное явленіе, мы въ то же время черезъ это самое
уже знаемъ (сознаемъ), какое именно душевное явленіе мы переживаем», и
знаемъ, что это именно мы, а не кто другой, переживаем» его. В ъ тѣлес-
ныхъ явленіяхъ дѣло стоит» иначе: напр., о пищевареніи мы узнаемъ лишь
изъ науки, хотя переживаем» его каждый день; поэтому они и называются
безсознательными. Сознательность душевныхъ явлены и дѣлаетъ _ воз-
можными употреблвніе самонаблюденія безъ всякаго ргаздвоенія нашего Я.
 П А В А X X .

Важнѣйшія частности въ ученіи о категорическихъ силлогизмахъ.

1, Установка всѣхъ невидныхъ заранѣе правилъ катѳгори-

чѳскаго силлогизма.
Y Эта глава будетъ посвящена - тѣмъ важаѣашйяъ частнымъ вопросамъ,
касающимся категорическихъ силлогизмовъ, о которыхъ необходимо упомянуть
при систематическом! изложеніи логики, но которые сильно отвлекли бы внима-
ніе читателя в ъ сторону отъ главной нити нашего изложенія, если бы мы
ихъ помѣстили в ъ главѣ X I , куда они относятся по своему содержанію. П о -
этому мы предпочли ихъ выдѣлить в ъ особую дополнительную главу.
Н а стр. 1 9 2 мы уже объяснили, почему логикѣ надо установить ис-
черпывающий списокъ всѣхъ невидныхъ заранѣе правилъ категориче-
скаго силлогизма и вмѣстѣ съ тѣмъ доказать, что каждое изъ нихъ слу-
житъ слѣдствіемъ у к а з а н н ы х ! нами заранѣе видныхъ. Займемся же теперь
первой задачей. И для ея рѣшенія употребимъ слѣдуюіцій пріемъ: станемъ
разсматривать таблицу всѣхъ правильных! модусовъ, изображенных!
символическими словами, указанными на стр. 1 9 7 ; ибо вглядываясь
въ гласная этихъ словъ, конечно, легко подмѣтить в с ѣ до одного
свойства, присущія посылкамъ и в ы в о д а м ! правильных! модусовъ,
т а к ъ что эти свойства должны считаться правилами категорическихъ
силлогизмовъ. И з ъ найдѳнныхъ этимъ путемъ правилъ мы выберемъ т ѣ ,
которыя не принадлежат! к ъ числу заранѣе видныхъ, и, такимъ образомъ,
получимъ полный перечень всѣхъ невидныхъ заранѣе правим.
Начнемъ съ посылокъ и сперва будемъ искать в ъ нихъ свойства,
общія модусамъ всѣхъ четырехъ фигуръ. Такимъ путемъ мы найдемъ д в а
общихъ для всѣхъ фигуръ правила посылокъ: 1 ) хоть одна изъ посылокъ
должна быть утвердительной (А или I), и 2 ) хоть одна изъ посылокъ
должна быть общей (А или Е). Н о изъ этихъ двухъ правилъ первое
принадлежит! к ъ заранѣе виднымъ (см. стр. 1 8 9 ) и теперь намъ не
нужно, т а к ъ что есть только одно общее для всѣхъ фигуръ невидное
заран/ье правило посылокъ, именно: хоть одна изъ посылокъ должна быть
общей, т. е. изъ двухъ частныхъ посылокъ, взятыхъ вмѣстѣ, нельзя
сдѣлать никакого правилънаго вывода.
 Разсматривая же посылки правильныхъ модусовъ каждой отдѣльной
фигуры, мы подмѣтимъ еще т ѣ особыя правила. которымъ подчинены по-
сылки каждой отдѣльной фигуры, при чемъ сразу обнаруживается, что
каждое изъ нихъ относится къ числу невидныхъ заранѣе, такъ что
вмѣсто выраженія „невйдныя заранѣе правила" можно говорить „осо-
быя правила", Дѣйствительво, вглядываясь въ символы правильныхъ
модусовъ каждой фигуры, мы замѣчаемъ слѣдующее (сравн. стр. 1 9 7 ) :
Два особыхъ правила посылокъ первой фигуры: 1 ) меньшая посылка
;{вторая гласная) есть суждоніе утвердительное (А или I ) ; 2 ) большая
посылка (первая гласная)—сужденіе общее (А ИЛИ Е).
Два особыхъ правила посылокъ второй фигуры: 1 ) одна изъ посы-
локъ (какая угодно) должна быть сужденіемъ отрицательнымъ ( Е или О ) ;
~2) ^ о л ь ш а я посылка должна быть сужа,еніемъ общимъ (Е или А).
Въ третьей фигурѣ посылки подчинены только одному особому
правилу: меньшая посылка должна быть утвердительной (А или I).
Два особыхъ правила посылокъ четвертой фигуры: 1) когда боль-
шая посылка утвердительная (А или I), то меньшая составляете сужденіе
общее (А или Е); 2 ) когда одна изъ посылокъ (какая именно, это без-
различно) отрицательная ( Е ) , то большая посылка есть сужденіе общее
(А или Е).
Что же касается выводовъ, то кромѣ уже извѣстнаго намъ заранѣе
виднаго правила (говорящаго, что если одна изъ посылокъ отрицательная,
то и правильный выводъ можете быть только отрицательнымъ), мы нодмѣ-
чаемъ еще слѣдующее нсвидное_ заранѣс правило, общее для_ выводовъ
всѣхъ четырехъ фигуръ: орщій правильный выводъ получается не иначе,
какъ изъ однѣхъ лишь общихъ посылокъ, я то не всегда, а только в ъ
модусахъ B a r b a r a , C e l a r e n t , C e s a r e , C a m e s t r e s и C a m e n e s ; во всѣхъ
же оетальныхъ модусахъ онъ частный.
Рядомъ съ этимъ въ двухъ фигурахъ мы подмѣчаемъ два особыхъ
для ниш правила выводовъ, которыя, к а к ъ и особыя правила посылокъ,
тоже оказываются невидными заранѣе, именно: 1) во второй фигурѣ могутъ
быть только отрицательные выводы ( Е ) или О ) ; 2 ) в ъ третьей фигурѣ —
только частные выводы (I или 0 ) Л Ж

2. Доказательство, что всѣ невйдныя заранѣе правила посы-

локъ категорически го силлогизма всего лишь слѣдствія
заранѣе видныхъ.
, Г Теперь нами найдены всѣ невйдныя заранѣе правила. Обратимся же
к ъ доказательству, что они, дѣйствительно, нроизводныя изъ заранѣе вид-
ныхъ, т . е. служатъ всего лишь вытекающими изъ нихъ слѣдствіями.
Сперва доважемъ это относительно т ѣ х ъ особыхъ правилъ, которымъ под-
чинены посылки каждой отдѣльвой фигуры.
Начнемъ съ первой фигуры. В ъ ней меньшая посылка должна быть
утвердительной. Допустите что она будетъ отрицательной. Тогда большая
должна быть утвердительной, ибо, но заранѣе видному правилу качества
посылокъ (стр. 1 8 9 ) , изъ двухъ отрицательныхъ посылокъ нельзя сдѣлать
никакого вывода. Выводъ же, по заранѣе видному правилу качества выво-
довъ, должен» быть при нашемъ допущеніи отрицательнымъ: „ S не есть
Р ) . Если же выводъ будетъ отрицательнымъ, то въ немъ болыпій терминъ,
т. е. сказуемое Р , окажется распределенным» ( с т р . 1 8 7 ) . Но этот»
болыпій терминъ играет» роль сказуемаго в ъ большей посылкѣ; поэтому
въ ней онъ остается нераспредѣленнымъ в ъ силу того, что она должна
быть, какъ сейчас» сказано, утвердительной. Слѣд., коль скоро мень-
шая посылка въ иервой фигурѣ отрицательная, то большій терминъ
окажется распределенным» въ выводѣ, не будучи распределенным» въ посыл-
к а х » , а это нарушит» одно изъ заранѣе видныхъ правилъ, касающихся
распределенности терминовъ (стр. 1 8 8 ) . Слѣд., правильный выводъ в ъ
первой фигурѣ ири отрицательной меньшей посылкѣ оказывается невоз-
можнымъ.
А отсюда сразу вытекаетъ и второе особое правило посылокъ пер-
вой фигуры: бблыпая посылка в ъ первой фигурѣ должна быть ..су-
жденіемъ общимъ. В ѣ д ь средній терминъ является в ъ первой фигурѣ под-
лежащим» в ъ большей пооылкѣ и сказуемым» въ меньшей; слѣд., если
меньшая посылка, какъ сейчас» было доказано, должна быть утвердитель-
ной, то средній терминъ не можетъ быть въ ней распределен», такъ ч т о ,
для исполнеяія заранѣе виднаго правила, требуюіцаго его раснредѣленностя
хоть в ъ одной изъ посылокъ, онъ должен» оказаться распределенным» въ
большей посылкѣ, т. е. она должна быть общей.
Во втоуой фигурѣ средній терминъ играет» роль сказуемаго в ъ
обѣихъ посылках» и поэтому остается ви разу нераснредѣленнымъ в ъ по-
сылкахъ, если онѣ обѣ утвердительныя, Слѣд., для того, чтобы онъ былъ
въ посылках» хоть однажды распределен», какъ это требуется зараяѣе
видными правилами, необходимо, чтобы одна изъ нихъ была отрицатель-
ной. Такимъ образомъ, изъ заранѣе видныхъ правилъ силлогизмовъ сразу
вытекаетъ и одно изъ особых» правилъ для посылокъ второй фигуры.
Но если одна изъ посылокъ Должна быть во второй фигурѣ отри-
цательной, то и выводъ въ ней всегда будетъ отрицательнымъ, по зарапѣе
видному правилу качества выводовъ. А если выводъ будетъ отрицатель-
нымъ, то в ъ немъ большій термин», т . е. Р , окажнтся распределенным».
Значите, для исполненія второго изъ заранѣе видныхъ правил», говорящих»
о распределенности терминовъ (стр. 1 8 8 ) , этотъ болыпій терминъ Р дол-
жен» быть распределен» и въ большей посылкѣ, г д ѣ онъ играет» роль
подлежащаго. А для этого большая посылка должна быть общей. Слѣд.,
во второй фигурѣ правильный выводъ возможен» только в ъ томъ случаѣ,
если большая посылка будетъ общей.
Въ третъегі фагурѣ меньшая посылка должна быть утвердительной.
В ъ самомъ дѣлѣ: допустим», ч т о она б у д е т ! отрицательной. Тогда по з а -
 ранѣе видному правилу качества посылокъ надо допустить, что большая
посылка будетъ утвердительной. А в ъ такомъ случаѣ ббльшій терминъ Р ,
играющій в ъ большей посылкѣ роль сказуемаго, останется нераспредѣлен-
нымъ, т а к ъ какъ в ъ утвердительных! сужденіяхъ сказуемое не распредѣ-
лено. Между тѣмъ, в ъ силу того, ч т о наша меньшая посылка будетъ от-
рицательной, и выводъ, по заранѣе видному правилу качества выводовъ,
долженъ быть отрицательным!. В ъ отрицательном! же выводѣ болыпій
терминъ Р , будучи сказуемымъ, окажется распрѳдѣленнымъ. Но тогда
нарушится то заранѣе видное правило, по которому никакой терминъ,
вь данномъ случаѣ — Р , не можетъ быть распредѣленъ в ъ выводѣ, если
онъ не распредѣленъ в ъ посылкахъ. Значить, если мы допустимъ, что
въ третьей фигурѣ меньшая посылка будетъ отрицательной, то выводъ
можетъ быть только неправильным!, т а к ъ что во всѣхъ правильных! моду-
с а х ! она должна быть утвердительной.
Въ четвертой же фигурѣ средній терминъ играетъ роль сказуе-
маго в ъ большей носылкѣ и подлежащаго в ъ меньшей, т а к ъ что в ъ боль-
шей посылкѣ онъ остается нераспредѣленнымъ, когда она утвердительная,
а в ъ меньшей—когда она частная. Отсюда слѣдуетъ, ч т о в ъ четвертой
фигурѣ для исполненія заранѣе виднаго правила, требующаго распредѣлен-
ности средняго термина хоть в ъ одной изъ посылокъ, должно дѣйство-
вать такое особое правило: когда большая посылка будетъ утвердительной,
меньшая должна быть общей.
Вмѣстѣ съ тѣмъ легко доказать и то особое правило четвертой фигуры,
что если одна и з ъ посылокъ будетъ отрицательной, то большая должна
быть общей. В ъ самомъ дѣлѣ: допустимъ, что одна и з ъ посылокъ отри-
цательная. Тогда, по заранѣе видному правилу качества выводовъ, пра-
вильный выводъ будетъ отрицательным!. В ъ отрицательном! же в ы в о д !
болыпій терминъ Р , будучи сказуемымъ, окажется распределенным!. Слѣд.,
для иснолневш второго изъ заран!е видныхъ правилъ, говорящих! о рас-
предѣленности терминовъ (стр. 1 8 8 ) , онъ долженъ быть распредѣленъ и
в ъ большей посылк!, г д ! онъ играетъ роль подлежащаго. Если же под-
лежащее большей посылки распред!лено, то эта посылка составляете суж-
дение общее. Слѣд., въ правильных! модусахъ четвертой фигуры бблыпая
посылка должна быть общей, коль скоро одна изъ посылокъ будетъ отри-
цательной.
Что же касается общаго для всѣхъ фигуръ невидиаго заранѣе
правила посылокъ: „хоть одна изъ нихъ должна быть общей", то ясно,
что оно молчаливым! образомъ уже доказано нами , (на основаніи заран!е
видныхъ правилъ) для двухъ первыхъ фигуръ; ибо сейчасъ было доказано,
что в ъ эіихъ фигурахъ большая посылка должна быть общей. Н е трудно
убідиться, что разсматриваемое правило посылокъ молчаливым! образомъ уже
доказано и для четвертой фигуры: в ! д ь в ъ ней большая посылка
можетъ быть только либо утвердительной, либо отрицательной; но и в ъ
томъ, и в ъ другомъ случа!, по только что доказанным! особымъ правилам!
31
посылокъ этой фигуры, одна изъ посылокъ въ правильных! модусахъ ока-
жется общей. (Именно: если ббльшая посылка будетъ утвердительной то,
по первому особому правилу посылокъ четвертой фигуры, меньшая должна
быть общей; если же ббльшая будетъ отрицательной, то вмѣстѣ съ тѣмъ
она же сама и должна быть общей, потому что, по второму особому правилу
посылокъ этой фигуры, ббльшая посылка должна быть общей, если одна изъ
посылокъ, все р а в н о — к а к а я , будетъ отрицательной). Остается только третья
фигура. В ъ ней средній терминъ служитъ подлежащим! в ъ обѣихъ посыл-
к а х ъ . П о заранѣе же виднымъ правиламъ онъ долженъ быть распредѣленъ
хоть в ъ одной изъ посылокъ. Слѣд., хоть одна изъ иихъ должна быть общей.
Такимъ образомъ, всѣ невидныя заранѣе правила, говорящія о по-
сылкахъкакъ особыя для каждой фигуры, такъ и общее для всѣхъ че-
тырехъ фигуръ, дѣйствительно, выходятъ всею лишь слѣдствіями, вы-
текающими изъ заранѣе видныхъ правилъ.

3, Доказательство, что всѣ невидныя заранѣе правила вы-

водовъ категорическаго силлогизма всего лишь слѣдстві
I— заранѣѳ видныхъ.
Д о к а ж е м ! теперь, что всѣ невидныя заранѣе правила, говорящія_о
выводахъ категорическаго силлогизмац какъ особыя для каждой фигуры
(точнѣе—для двухъ среднихъ), такъ и общее для всѣхъ четырехъ фи-
гуръ, тоже оказываются всего лишь слѣдствіями, вытекающими гізь
заранѣе видныхъ правилъ.
Что касается особъіхъ правилъ выводовъ второй и третьей фигуръ, то
вполнѣ ясно, что они служатъ лишь сдѣдствіямя заранѣѳ видныхъ правилъ.
Изъ послѣднихъ вытекаетъ, чтобы во второй фигурѣ одна изъ посылокъ
была отрицательной. A вслѣдствіе этого и всѣ правильные выводы во второй
фигурѣ должны выходить отрицательными (см. стр. 1 8 9 ) . В ъ третьей же
фигурѣ меньшая посылка должна быть утвердителыюи, т а к ъ что въ ней меныпій
терминъ, служа ея сказуемымъ, остается нераспредѣіенныиъ. А изъ заранѣе
видныхъ правилъ, говорящих! о распрѳдѣленности терминовъ (стр. 1 8 8 ) , ясно,
что при этомъ условіи онъ долженъ остаться нераспредѣлеянымъ и въ выводѣ,
г д ѣ онъ служитъ подлежащим!, т а к ъ что въ третьей фигурѣ правильный
выводъ долженъ всегда выйти частнымъ.
Теперь докажемъ, что общее для всѣхъ фигуръ невидное заранѣе пролило,
карающееся выводовъ (именно, что общій правильный выводъ получается не
иначе, какъ изъ однѣхъ лишь общихъ посылокъ, я то не всегда, а только в ъ
модусахъ B a r b a r a , C e l a r e n t , C e s a r e , C a m e s t r e s и C a m e n e s ; см. стр. 1 9 8
и 4 7 9 ) , тоже составляет! неизбѣжное слѣдствіе заранѣе видныхъ правилъ.
Начнет съ первой фигуры. Подлежащим! вывода здѣсь служитъ
подлежащее меньшей посылки; поэтому ясно, что при исполненіи второго
изъ заранѣе видныхъ правилъ, говорящих! о распредѣленности терминовъ,
въ этой фигурѣ выводъ будетъ общимъ только в ъ томъ случаѣ, если меньшая
посылка будетъ общей, т . е. чтобы сужденіе: „S.... Р" было общимъ, надо.
 чтобы меньшая посылка есть М " была общей. А т а к ъ какъ сейчас»
было доказано, что ббльшая посылка въ правильной первой фигурѣ должна
быть всегда общей, то и выходитъ, что в ъ первой фигурѣ правильный в ы -
водъ будетъ общимъ только в ъ т ѣ х ъ модусах», в ъ которыхъ обѣ посылки
будутъ общими. А такое требованіе изо всѣхъ ариѳметически возможных» мо-
дусовъ оказывается исполненным» только въ модусах»: АА, ЕА, АЕ, ЕЕ
(см. таблицу н а стр. 1 9 3 ) . Но д в а послѣднихъ модуса принадлежатъ к ъ
неправильным», потому что у нихъ меньшая посылка, вопреки особым» пра-
виламъ первой фигуры (ср. стр. 4 8 0 ) , отрицательная. (Модусъ же ЕЕ,
кромѣ того, состоит» только изъ отрицательныхъ посылокъ). Поэтому пра-
вильный общій выводъ въ первой фигуре оказывается возможнымъ только
въ модуеахъ АА и ЕА, т. е. въ Barbara и Celarent.
Теперь возьмемъ вторую фигуру. И здѣсь подлежащее вывода S, т . ѳ.
менъшій терминъ, тоже играетъ роль подлежащаго в ъ меньшей посылкѣ. А
т а к ъ какъ, по заранѣе виднымъ правиламъ, въ правильномъ выводѣ каждый
терминъ остается нераспредѣленнымъ, если онъ не былъ распредѣленъ в ъ
посылкахъ, то, значит», если бы меньшая посылка была частной, то и вы-
водъ оказался бы частнымъ. Слѣд., для полученія правильнаго общаго в ы -
вода во второй фигурѣ необходимо, чтобы меньшая посылка была общей.
А такъ какъ на стр. 4 8 0 . было доказано, что большая посылка во второй фи-
г у р ! должна быть всегда общей, то, значит», правильный выводъ во вто-
рой фигурѣ будетъ общимъ лишь в ъ т ѣ х ъ правильныхъ модусах», в ъ к о -
торыхъ обѣ посылки будутъ общими. Слѣд., изо всѣхъ ариѳметически воз-
можных» модусовъ второй фигуры (см. таблицу на стр. 1 9 3 ) общій выводъ
могъ бы встрѣтиться только в ъ модусах» АА, ЕА, АЕ, ЕЕ. Ш изъ
этихъ четырех» модусовъ первый (АА) и послѣдній (ЕЕ) неправильные:
первый, вопреки особым» правиламъ второй фигуры, состоит» изъ однѣхъ
лишь утвердительных» посылокъ (сравн. стр. 4 8 0 ) ; послѣдній же, вопреки
заранѣе виднымъ правилам» (см. стр. 1 8 9 ) , состоит» изъ однѣхъ лишь
отрицательныхъ посылокъ. Такимъ образомъ, во_второф фигуре правилъ -
мый общій выводъ возможет только въ модуеахъ ЕА и . АЕ, т. е- въ
Cesare и Camestres.
Наконецъ, разсмотримъ четвертую фигуру. Здѣсь меныпій терминъ
S, т. е . подлежащее вывода, играетъ роль сказуемаго в ъ меньшей посылкѣ.
А отсюда ясно, что если меньшая посылка в ъ четвертой фигурѣ будетъ
утвердительной, то, по одному' изъ заранѣѳ видныхъ правилъ, правильный
выводъ будетъ частнымъ; ибо его подлежащее, т . е. меныпій термин» 8 ,
останется нераспредѣленнымъ въ посылкахъ. Олѣд., в ъ четвертой фигурѣ
выводъ можетъ выйти и правильным», и общимъ только в ъ томъ
случаѣ, если меньшая посылка будетъ отрицательной, т а к ъ какъ только
въ этомъ случаѣ S, т . е. меныпій термин», окажется распредѣленнынъ въ по-
с ы л к а х » Если же одна изъ посылокъ четвертой фигуры отрицательная, то, какъ
-было доказано на стр. 481,б£>лыпая посылка должна быть общей. СдЬд., в ъ чет-
вертой фигурѣ правильный вывод» будетъ общимъ только вътомъ случаѣ, если
31*
большая посылка окажется общей. Н о она должна быть еще и утвердитель-
ной, т а к ъ к а к ъ меньшая посылка, какъ сейчасъ б ш о сказано, будетъ от-
рицательной, о б ! же посылки, но заранѣе видному правилу посы-
локъ, не могутъ быть отрицательными. Если же в ъ четвертой фигур! боль-
шая посылка будетъ утвердительной, то, но первому особому пра-
вилу іюеылокъ четвертой фигуры, меньшая посылка должна быть общей. И
выходитъ, что в ъ четвертой фигурѣ, правильный выводъ будетъ общимъ тоже
не иначе, к а к ъ при обѣихъ общихъ посылкахъ, и сверхъ т о г о — в ъ томъ лишь
с л у ч а ! , если меньшая посылка будетъ отрицательной. Такимъ образомъ,
изъ в с ѣ х ъ ариѳметически возможныхъ модуеовъ четвертой фигуры (см. и х ъ
въ т а б л и ц ! на стр. 1 9 3 ) общіи выводъ могъ бы встрѣтиться только в ъ
въ модусахъ АЕ и ЕЕ. Н о посл!дній, к а к ъ состоящій изъ о д н ! х ъ лишь
отрицательныхъ посылокъ, неправильный (ср. стр. 1 8 9 ) . С л ! д . , правиль-
ный общій выводъ въ четвертой фигуре возможет только въ модусе
АЕ, т. е. въ Gamenes. L

4. Три способа оцѣнки правильности категорическихъ

силлогизмовъ.

J 1 - і И т а к ъ , все до одного невидныя заранее правила силлогизмовъ, дейст-

вительно, оказываются всего лишь следствіями заранее видныхъ,
такъ что и наругиеніе любого изъ невидныхъ заранее правилъ образует
нару'Шнге какихъ либо изъ заранее видныхъ, а соблюдете всѣхъ зара-
АтефШАпъіхъ уже само собой приведешь къ соблюденію всѣхъ невидны
заранее. Поэтому при о ц ! н к ! и объяснены правильности или неправиль-
ности даннаго намъ силлогизма вполн! достаточно разсмотрѣть, соблюдены
ли в ъ немъ в с ! з а р а н ! е видныя правила, и в ! т ъ никакой надобности
справляться о соблюдены невидныхъ заран!е (сравн. стр. 1 9 2 ) .
Но,, конечно, эту оц!нку можно производить еще двумя другими путями:
или т ! м ъ путемъ, чтобы выяснить, подходитъ ли данный силлогизмъ подъ
одинъ изъ правильныхъ модуеовъ, или же такъ, чтобы выяснить, соблюдены
ли в ъ нтъ асе jh одного изъ т ! х ъ правилъ, которыя можно подм!тять по-
средствомъ разсмотрінія таблицы правильныхъ модуеовъ. И в ъ томъ, и
в ъ другомъ случа!, разум!ется, прежде всего надо будетъ выяснить д в а
обстоятельства: 1 ) к ъ какой ф и г у р ! принадлежите данный еиллогизмъ
(ибо безъ этого нельзя будетъ узнать, подходитъ ли онъ подъ одинъ изъ
правильныхъ модуеовъ, и какія особыя правила должны быть в ъ немъ
соблюдены); J ! ) J 0 ! T I ЛИ В Ъ немъ q u a t e r n i o t e r m i n o r u m (ибо оно можетъ
оказаться в ъ силлогизм! и в ъ томъ с л у ч а ! , если в ъ немъ соблюдены в с !
правила, требуемыя таблицей правильныхъ модуеовъ). К а к ъ видимъ, каж-
дый изъ этихъ путей гораздо сложн!е и и с к у с с т в е н н а , ч ! м ъ оцѣнка с и л -
логизма съ помощью однихъ лишь заран!е видныхъ правилъ, Впрочемъ,
не безполезно поупражняться и в ъ примѣненіи к ъ д ! л у каждаго и з ъ
только что указанныхъ путей, дабы правильные модусы, а т а е д е всѣ н е -
вйдныя заранѣе правша выступили передъ наци съ большей ясностью.
Но, конечно, эти упражнения надо производить вовсе не такъ, чтобы
таблицу правильныхъ модусовъ и в с ѣ невйдныя заранѣе правила припоми-
нать наизусть, а такъ, чтобы имѣть в с е это передъ собой н а бумаг!.
В ы я с н я я же средній терминъ и его мѣсто в ъ посылкахъ (безъ чего,
конечно, нельзя выяснить фигуру даннаго силлогизма), необходимо
помнить, что нерѣдко строй предложеній не соотвѣтствуѳтъ строю суж-
девій. В ъ противномъ случаѣ намъ можетъ ошибочно показаться, что в ъ
нашихъ посылкахъ не три понятія, но больше трехъ,какъ это, напр., кажется
въ силлогизм! объ ап. П а в л і , приведѳнномъ на tfrp. 1 8 1 . Поэтому при
выясненіи фигуры силлогизма нер!дко надо подвергать посылки, о б ! или
одну, такому словесному преобразованию, чтобы в ъ каждой изъ нихъ
ед!лался вполн! яснымъ строй сужденія, в р о д ! того, к а к ъ это мы е д ! -
лали на 1 8 1 стр. в ъ силлогизм! объ а п . П а в л і . Б е з ъ такого преобразо-
ванія этотъ силлогизмъ в с ! х ъ удивляете; ибо сразу чувствуется, что онъ
вполн! правильный, а подъ правила не подходите. Одни (не доглядывая,
что „законныя власти" в ъ первой посылкѣ образуете только часть ска-
зуемаго, а не ц!лое сказуемое) ошибочно считаютъ его второй фигурой и
удивляются, ч т о о б ! посылки, вопреки ея особымъ правиламъ, оказывают-
ся утвердительными, а силлогизмъ правильный. Другіе же р!шаютъ, что
з д ! с ь в ъ посылкахъ пять понятій (см. стр. 18.1), и поэтому ни подъ
какую фигуру его не подведешь, и удивляются: „ к а к ъ же это выходите
простой силлогизмъ съ пятью терминами, а всетаки правильный?" , .

5. Сводимость другихъ фигуръ на первую и первой на

остальныя. Выдумка о самостоятельности одной лишь
первой фигуры.

Давно уже и часто высказывается мн!ніе, будто бы самостоятельна

только первая фигура силлогизма, остальныя же образуютъ ея видоизм!ненія.
Основывается это мнініе на томъ, что jm6oü правильный модусъ второй,
третьей и четвертой фигуры можетъ быть сведенъ на первую фигуру.
Эго выраженіе означаетъ слідующее: тотъ самый выводъ, который полу-
чается по любому изъ модусовь другихъ фигуръ, можетъ быть полученъ,
отправляясь отъ однѣхъ только данныосъ въ этомъ модусѣ посылокъ, по-
средствомъ соединенія силлогизма первой фціуры съ непосредственными
умозаключеніями.
Напр., модусъ второй фигуры C e s a r с сводится на модусъ пер-
вой фигуры C e l a r e n t т ! м ъ путемъ, что в ъ первомъ мы большую по-
сылку подвергаемъ обращенію (conversio): тогда у насъ получается тотъ же
выводъ, к а к ъ _ и п р е ж д е , но по модусу Ь й фигуры C e l a r e n t , кякъ это
видно изъ сравненія схемъ обоихъ модусовъ:
 Сводимый модусъ Полученный изъ него модусъ
2-й фиг. — Cesarе. 1-й фт. — Celarent.
Н и одно Р не есть M (обращ.); Ни одно M не есть Р ;
всякое S есть М; всякое S есть М\
ни одно 8 не есть Р . ни одно S не есть Р.
Другой примѣръ: модусъ второй фигуры C a m e s t r e s сводится н а
модусъ первой фигуры C e l a r e n t тѣмъ путемъ, что в ъ первомъ меньшую
посылку мы подвергаем! обращенію, потомъ перестанавливаем! посылки и д ѣ -
лаеиъ выводъ по первой фигурѣ, по C e l a r e n t , который тоже подвергаем! обра-
щенію. Т о г д а получается тотъ же самый выводъ, к а к ъ и по модусу C a m e s t r e s
второй фигуры. Это видно изъ слѣдующаго сопоставленія обоихъ модусовъ,
в з я т ы х ъ в ъ схематическомъ видѣ:
Сводимый модусъ Полученный изъ него модусъ
2-й фиг. — Camestres. 1-й фиг. — Celarent.
Всякое Р есть Ж ; Ни одно Ж не есть S]
ни одно S не есть Ж (обращ. и всякое Р есть Ж ;
перестановка посылокъ); ни одно Р не есть 8, откуда
ни одно S не есть Р . (обращ.): ни одно S не есть Р.
Третій и послѣдній примѣръ: модусъ третьей фигуры B o c a r d o ,
сводится на первую фигуру, на Е е г і о , тѣмъ путемъ, что изъ большей
посылки выводится заключеніе чрезъ противопоставленіе сказуемому,
вмѣстѣ съ чѣмъ посылки перестанавливаются. Послѣ того дѣлается
выводъ по модусу первой фигуры F e r i o . Изъ получеянаго жѳ вывода
дѣлается новый путемъ а и з ъ вновь полученнаго —путемъ пре-
вращенія. Именно:
Сводимый модусъ Полученный изъ него модусъ
3 й фиг, -— Bocardo. Фм^^Еет-
Н ѣ к о т . Ж не суть Р (прот. сказ. Всякое Ж есть S;
и перестановка посылокъ); нѣкот. non Р суть Ж ;
всякое Ж есть S; нѣкот. n o n Р суть S, откуда:
нѣкот. S не суть Р . вѣкот. S суть non Р , откуда:
нѣкот. S не суть Р .
Изъ этой сводимости всѣхъ фигуръ на первую и з а к л ю ч а ю т ! , ч т о
онѣ составляют! ея видоизмѣненія, а только она одна самостоятельна: вѣдь
на дѣлѣ каждая другая фигура оказывается всего лишь соединеніемъ
силлогизма первой фигуры съ непосредственными умозаключеніями.
Н о , разсуждая такъ, до сихъ поръ еще никто не спросилъ себя: а нельзя
ли такими же путями, какими мы сводимъ другія фигуры на первую, свести и всю
первую фигуру на другія? В ъ дѣйствительности твсгъ модусы первой фигуры
сводятся и на вторую, и на четвертую, a тѣ изъ нихъ, въ которыхъ
получаются частные выводы, и на третью, отличающуюся тѣмъ, что
она способна давать одни лишь частные выводы. (Оттого-то только и нельзя
сводить на нее всѣ модусы первой фигуры). А это значить, что сводимость
на другую фигуру нельзя считать доказательством» несамостоятельности
сводимой фигуры.
В с е дѣло только в ъ томъ, чтобы убѣдиться в ъ сводимости первой
фигуры на другія. Д л я этого сведем» сперва всѣ ея модусы на вторую фигуру.
И з ъ нихъ д в а : C e l a r e n t и F e r i o , сводятся при помощи одного лишь обра-
щенья (т. е . c o n v e r s i o ) большей посылки, какъ это видно изъ слѣдующей
таблицы:
Сводимые модусы Вй_фиг. Жолр/чтгше изъ нихъ модусы 2-й фиг.
Celarent. Cesarе.
Ни одно Ж не есть Р ( о б р а щ . ) ; Н и одно Р не есть Ж ;
всякое S есть Ж; всякое S есть Ж ;
слѣд., ни одно S не есть Р. слѣд., ни одно S не есть Р.
Ferio. Festino.
Ни одно Ж не есть Р (обращ.): Ни одно Р не есть Ж ;
нѣкоторыя S суть Ж ; нѣкоторыя S суть Ж ;
слѣд., нѣкоторыя S не суть Р . слѣд., нѣкоторыя S не суть Р .
Что же касается остальных» модусовъ первой фигуры: B a r b a r a и D a r i i
то ихъ сведеніе н а вторую видно изъ слѣдующей таблицы:
Сводимые модусы 1-й фиг. Полученные изъ нихъ модусы 2-й фиг.
Barbara. Cesare. Іьд
Всякое Ж есть Р (против, сказ.); Ни одно non Р не есть Ж ;
всякое S есть Ж ; всякое S есть Ж ;
слѣд., всякое S есть Р . слѣд., ни одно S не ест» поп Р\
слѣд., всякое S есть Р .
Darii. Festino.
В с я к о е M есть Р (против, сказ,); Ни одно поп Р не есть Ж;
нѣ которыя S суть Ж ; нѣкоторыя S суть Ж;
слѣд., нѣкоторыя S суть P . слѣд., нѣкоторыя S не суть поп Р,
слѣд., нѣкоторыя S суть P .
А теперь сведем» одинъ модус» первой фигуры на четвертую, а одинъ
на третью. Именно:
Сводимый модусе 1-й фиг. Полученный изъ него модусъ 4-й фиг,
Barbara. Camenes.
В с я к о е Ж есть Р (превращ. и Всякое 8 есть " Щ
перестановка посылокъ); ни одно Ж не есть non Р ;
всякое 8 есть Ж ; слѣд., ни одно поп Р не есть 8 ;
олѣд., всякое 8 есть Р . слѣд., ни одно S не есть поп Р;
слѣд., всякое S есть Р .
 Сводимый модусъ 1-й фиг.
Ferio.
Ни одно Ж не есть Р ;
нѣкот. S суть Ж (.обращ.);
слѣд., нѣкот. S не суть Р .
Полученный изъ нею модусъ 3-й фиг.
Ferison.
Ни одно Ж яе есть Р ,
нѣкот. Ж суть S;
слѣд., вѣкот. S не суть Р .

Не ясно ли, что нельзя доказывать несамостоятельность данной фи-

гуры, напр. второй, тѣмъ, что она сводится на первую, коль скоро сама-то
первая фигура, в ъ свою очередь, сводится на данную? Очевидно, если моё!
самостоятельностью подразумевать несводимостъ фигуры ни на каку
другую, то не выходитъ ни одной самостоятельной фигуры, а каждая
служитъ соединеніемъ непосредственныхъ умозаключений съ какой либо дру-
гой фигурой. Н о нелѣпо считать все фигуры несамостоятельными, такъ
к а к ъ понятіемъ несамостоятельной фигуры предполагается, что есть
какія-то самостоятельныя. Слѣд., пока что, всѣ фигуры одинаково само-
стоятельны.
Т а к ъ стоитъ дѣло, если сравнивать между собой всѣ фигуры съ логи-
ческой точки зрѣнія. Что же касается психологической стороны каждой
изъ фигуръ, т . е . состава душевныхъ переживаній, происходящихъ при той
или другой ф и г у р ! , то логикѣ до всего этого нѣтъ никакого дѣла. Тѣмъ
не менѣѳ мы подчеркнемъ слѣдующее обстоятельство: ошибочно думать,
будто бы только умозаключенія по первой фигуре переживаются само-
стоятельно, безъ участія другихъ фигуръ, переживанія же каждой дру-
гой фигуры складываются изъ соединенія переживаній первой фигуры
съ_непосредственными умозаключеніями, и будто бы, именно, въ этом
смысле оказывается самостоятельной одна лишь первая фигура. Т а к ъ ,
возьмемъ модусъ второй фигуры C a m e s t r e s , который сводится на модусъ
первой фигуры Celarent, и примѣрояъ котораго служитъ силлогизмъ: „рыбы
дышатъ жабрами; киты не дышатъ жабрами; слѣдовательно, киты не р ы б ы " .
При этомъ силлогизм! никогда не бываете такого душевнаго переживанія,
которое состояло бы изъ сл!дующихъ частей: 1 ) изъ перестановки посы-
локъ, 2 ) изъ обращенія посылки „киты не дышатъ жабрами" в ъ сужденіе
„что дышите жабрами, то не к и т ы " , 3 ) изъ силлогизма первой фигуры
модуса C e l a r e n t (именно: „что дышитъ жабрами, то не киты; рыбы д ы -
шатъ жабрами; с л ! д . , рыбы не к и т ы " ) , и 4 ) изъ обращенія нолученнаго
вывода в ъ сужденіѳ „киты не р ы б ы " . А все это должно бы быть, если
бы нереживаніе каждой другой фигуры состояло изъ соединения пережива-
нія первой съ такими непосредственными умозаключеніями, съ помощью
которыхъ данная фигура сводится на первую. В і д ь для сведенія Camest-
res на Celarent понадобились бы, именно, в с ! только что указанный пере-
живанія (сравн. стр. 4 8 6 ) . Слѣд., если мы даже разсматриваемъ силло-
гизмы съ только что указанной психологической точки зренія, все таки,
нетъ основаній считать самостоятельной одну лишь первую фигуру.
6, Выдумка о наибольшей очевидности выводовъ первой фи-
гуры въ связи съ выдумкой объ ея исключительной само-
стоятельности.

Однако, болѣе упорны« защитники самостоятельности одной лишь пер-

вой фигуры прибѣгаютъ к ъ другому доводу, именно : цутверждаютъ, будто
бы въ первой фигурѣ обязательность соглашаться съ выводомъ, коль
скоро мы согласились съ посылками, отличается большей очевидностью,
чѣмъ въ другихъ фтурахъ, и будто бы всякій 'выводъ, полученный по
другой фтурѣ, становится вполнѣ очевиднымъ только въ томъ случаи,
когда мы се сведемъ на первую фигуру; а до той поры онъ остается
нисколько сомнительнымъ, спорнымъ. В о т ъ въ этомъ-то сиыслѣ, говорятъ,
и должна считаться „самостоятельной" одна лишь первая фигура.
Разсматривая этотъ доводъ, необходимо дать себѣ отчетъ, в ъ какомъ
смысл! мы употребляемъ слово „очевидность"; ибо оно можетъ пріобр!тать
значенія, не вполн! совпадающія другъ съ другомъ. Если очевидность озна-
чаетъ вообще возможность усмотришь или понять, хотя бы и съ ни-
которымъ трудомъ, необходимость соглашаться съ выводомъ, коль скоро
мы согласились съ посылками, то такая очевидность присутствуете в ъ
правильныхъ модусахъ каждой фигуры, такъ что в ъ этомъ смысл! слова
„очевидный" в с ! фигуры одинаково очевидны, а поэтому одинаково само-
стоятельны.
Если же подъ большей или меньшей очевидностью подразумѣвать сте-
пень легкости, съ какой происходить усмотрите или пониманіс необ-
ходимости соглашаться съ выводомъ, то дѣло стоитъ вотъ какъ: относи-
тельно четвертой фигуры надо согласиться, что в ъ ней ходъ мыслей отли-
чается какимъ-то неестественнымъ характеромъ, и что в ъ ней гораздо
т р у д н ! е усмотрѣть обязательность правильна«) вывода, ч ! м ъ в ъ оетальныхъ
фигурахъ. Оттого-то, в!роятно, на д ! л ! она встрічаѳтся в ъ высшей сте-
пени р ! д к о . (Кажется, только в ъ устной річи, когда мы не усп!ваемъ об-
думать свое изложеніе, д а еще, можете быть, у такихъ авторовъ, которые
нисколько не заботятся, легко ли ихъ читать). Но в ъ каждой изъ пер-
выхъ трехъ фигуръ обязательность правильнаго вывода усматривается или
понимается одинаково легко, а вовсе не такъ, чтобы это д ! л о происходило
гораздо легче в ъ первой, ч ! м ъ во второй и третьей, и чтобы необходи-
мость соглашаться съ правильнымъ выводомъ второй или третьей фигуры
становилась в п о л н ! очевидной лишь поел! того, какъ мы сведемъ- эти фи-
гуры на первую. Такъ, в ъ только что упомянутонъ п р и м ! р ! , образующемъ
модусъ второй фигуры Camestres: „рыбы дышатъ жабрами; киты не д ы -
шатъ жабрами; с л ! д . , киты не рыбы", необходимость соглашаться съ в ы -
водомъ усматривается ничуть не съ большимъ трудомъ, ч і м ъ и в ъ силло-
гизм! первой ф и г у р ы — „ в с ! жидкости упруги; ртутъ жидкость; с л ! д . ,
ртуть у п р у г а " . И нѣтъ никакой надобности для усмотрѣнія обязательности
вывода „киты не рыбы" сводить данный намъ модусъ второй фигуры
( C a m e s t r e s ) на первую ( н а C e l a r e n t ) . П о крайней мѣрѣ, в ъ своемъ мыш-
леніи я никогда не замѣчаю никакой разницы въ степени легкости, съ к а -
кой усматривается необходимость вывода, приходится ли мнѣ мыслить п о
первой, второй или третьей фигурѣ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, я никогда не свожу
второй и третьей фигуры на первую, чтобы удостовѣриться в ъ правиль-
ности полученнаго вывода, a дѣлаю это безъ всякаго сведенія.
Впрочемъ, можетъ быть, мнѣ возразятъ, что все это моя личная
особенность, которая встрѣчается далеко не у всѣхъ. П у с т ь будетъ т а к ъ ,
хотя, надо замѣтить, никто изъ слугаавшихъ мои лекціи логики мужчинъ
и женщинъ з а в с е время моей, почти двадцатипятилѣтней, профессорской
дѣятельности никогда не дѣлалъ мнѣ такого возраженія. В о всякомъ слу-
чаѣ разница в ъ степеняхъ легкости, съ какой происходите то или другое
душевное пѳреживаніе, служите предметомъ не логическаго, а психологиче-
скаго изученія, такъ что если бы выводы первой фигуры и отлича-
лись даже для множества людей большей легкостью в ъ усмотрѣніи и х ъ
обязательности, то съ логической точки зрѣнія, все-таки, изъ этого не в ы -
текало бы, ч т о только эту фигуру и надо считать самостоятельной. Д а и
съ психологической точки зрѣнія большая легкость усмотрѣнія обязатель-
ности вывода не можетъ считаться основаніемъ, чтобы объявить самостоя-
тельной только одну изъ фигуръ, коль скоро существованіе или несущѳ-
ствованіе этой большей легкости зависите отъ личвыхъ особенностей р а з -
ныхъ людей.
Такимъ образомъ, пока что, мы приходимъ къ такому выводу, съ ло-
гической точки зрѣнія нѣтъ ни малѣйгиаго основанія считать само-
стоятельной одну лишь первую фигуру; и крайне сомнительно, чтобы
можно было найти основанія для этого мнѣнія съ психологической точки
зрѣнія; а если бы они и нашлись, то логики до нихъ нптъ никакого
дѣла. Конечно, этотъ выводъ мы имѣемъ право выставить теперь, какъ всего
лишь предварительный, но в ъ слѣдующемъ параграф!, когда мы пересмот-
римъ в с ! доводы, приводимые в ъ пользу самостоятельности одной лишь™
первой фигуры, окажется, что онъ долженъ считаться и окончательными.^

7. Равныя выдумка о dictum de omni et de nullo въ связи

съ выдумкой о самостоятельности одной лишь первой фи-
гуры. Происхождѳніе всѣхъ этихъ выдумокъ.

Иногда говорятъ, будто бы в ъ каждомъ силлогизм! выводъ оттого

выходите необходамымъ, что мы руководствуемся аксіомоз, прозванной н і -
которыми авторами dictum de omni e t de nullo. Она такова: все утвер-
ждаемое относительно всего класса утверждавгпся и о каждомъ от-
дильно взятомъ предметѣ этого класса; а все отрицаемое о всемъ
классѣ отрицается и о каждомъ отдильно взятомъ предметѣ этого
класса. П о латынй эту аксіому т а к ъ редактируют»: „ q u i d q u i d d e omni
valet, v a l e t etiam de quibusdam e t de singulis; quidquid d e nullo v a -
let, n e c de quibusdam valet, n e c de s i n g u l i s " . Т а к ъ , утверждаемое (или от-
рицаемое) обо всѣхъ жидкостях», именно—упруги ли о н ! , этимъ самым»
утверждается и о каждомъ предмет!, принадлежащем» в ъ классу жидкостей,
н а п р . — о ртути, такъ что про каждый изъ нихъ обязательно говоритъ, что
онъ упругъ ( и л и — ч т о онъ не упруг», глядя по тому, утверждаем» ли
мы или отрицаем» это свойство относительно в с ! х ъ жидкостей). В о т ъ , гово-
рятъ, съ помощью этой аксіомы мы и удостов!ряемся въ правильности к а ж -
даго вывода: если онъ не нарушает» означенной аксіомы, то онъ правиль-
ный, если же нарушаете, то ошибочный. Но, прибавляют» к ъ этому защит-
ники самостоятельности одной лишь первой фигуры, такой способ» у д о -
стов!ренія в ъ правильности или ошибочности вывода примінимъ только
къ первой фигур!; ибо только в ъ ней вполн! очевидно, что при согласіи
съ посылками выводъ становится обязательным», именно, оттого, что мы ру-
ководимся этой аксіомой. Дѣйствіе же посл!дней въ остальных» фигурах»
остается совсѣмъ незам!тнымъ. Напр., в ъ модус! второй фигуры „ в с !
рыбы дышатъ жабрами; киты не дышатъ жабрами; с л ! д . , киты не рыбы"
прямо, безъ ея сведенія на первую, нельзя замітить, чтобы обяза-
тельность вывода была обусловлена дМетвіемъ аксіомы dictum de
omni et de nullo. A изъ этого сл!дуетъ, говорят» наши противники,
что для удостовѣренія въ правильности силлогизма каждой фигуры,
кромѣ первой, надо ело свести на первую; ибо только тогда и
можно применить къ нему аксіому dictum''а. Въ эгпомъ-пго смысле и
приходится считать самостоятельной одну лишь первую фигуру; ибо
только въ ней исполнѳвіе или неисполненіе нашей аксіомы вполн! очевидно
безъ всякаго сведенія на другія фигуры.
Но все это доказательство исходит» изъ ложной предпосылки, т. е. изъ
выдумки, будто бы обязательность вывода узнается съ помощью dictum'a. В ъ
д!йствительности этого никогда не бываетъ. В о всякой ф и г у р ! необходимость
соглашаться съ выводомъ чаще всего просто чувствуется, безъ помощи какой
бы то ни было аксіомыидаже безъ всякой другой пров!рки. Подобно тому,
какъ у насъ есть музывальное чувство, благодаря которому мы чувствуем»,
гармонирует» ли данный звукъ съ другими, такъ точно у насъ есть чув-
ство логичности, благодаря которому мы чувствуем», гармонирует» ли данный
выводъ съ своими посылками, т. е. требуется ли онъ ими, или н ! т ъ . Оттого-
то мы нер!дко и ошибаемся, т. е . принимаем» за логически необходимый
такой выводъ, который вовсе не вытекаетъ изъ своихъ посылокъ, что рѣ-
т а е м ъ вопросъ объ его обязательности прямо, безъ всякой другой про-
вѣрки, кром! чувства логичности: мы в ъ этихъ случаяхъ принимаемъ за
голосъ чувства логичности какое-нибудь другое чувство. Такимъ образомъ,
если мнѣиіе, будто бы обязательность вывода узнаётся съ помощью
dictum'a, разсматриватъ психологически, т. е. какъ описанге тѣхъ
душевныхъ переживаній, которыя обыкновенно происходятъ при
силлогизмах* сами собой, безъ всякаго вліянія со стороны нашей воли,
то это описаніе нисколько не соотвѣт шву em ъ дпйствищельцостгг.
Но можно разсматриватъ означенное мнгьніе и чисто-логически,
именно, какъ правило, требующее, чтобы мы не полагались въ силло-
гизмах* на свое чувство логичности, a провѣряли ею приговоры, при-
чемъ dictum указывается, какъ средство, единственно пригодное для про-
вѣрки всѣхъ силлогизмовъ. А такъ какъ оно прииѣнимо к ъ другимъ фи-
гурамъ, кромѣ первой, только в ъ томъ случаѣ, если ихъ свести на первую,
то и выходить, что самостоятельна одна лишь первая фигура.
Но если разсматривать означенное мнѣніе, какъ только что указанное
логическое правило, то послѣднее выходить в ъ своей первой половинѣ в ѣ р -
нымъ, а во второй—ложнымъ, т . е. выдумкой; а поэтому и выводъ изъ
него о самостоятельности одной лишь первой фигуры тоже оказывается
ложнымъ, какъ основанный на второй (ложной) половин! этого правила.
Конечно, правильность силлогистических! выводовъ необходимо пров!рять,
коль скоро голосъ чувства логичности звучитъ не такъ громко, чтобы за-
страховать насъ отъ см!шенія его с ъ другими чувствами. В ъ этомъ п у н к т !
разсматриваемое правило вполн! в ! р н о . Н о нѳсомн!нная ложь, будто бы
d i c t u m служитъ единственнымъ средством! для пров!рки силлогизмовъ.
В ъ самомъ д ! л ! :
Если даже и считать его пригодным! для этой ц!ли, то это вовсе не
единственное средство, а рядомъ съ нимъ существует! другое, отличающееся
отъ него и необычайной простотой (потому что его прим!неніе вовсе не тре-
буѳтъ пред вари тельяаго еведенія другихъ фигуръ на первую), и т ! м ъ , что мы,
д!йствительно, безпрестанно прим!няемъ его (между тѣмъ какъ d i c t u m ' a въ
д!йствительности никто никогда не црим!няетъ к ъ д!лу, кром! р а з в ! его
упрямыхъ защитников!, д а и то врядъ ли). Мы говоримъ о закопахъ проти-
в о р ! ч і я и достаточнаго основанія. Обязательность вывода любого силлогизма
можетъ быть пров!рена безъ всякой помощи со стороны d i c t u m ' a и на
д ! л ! постоянно пров!ряется нами слѣдующимъ путемъ: мы пробуемъ, согла-
шаясь съ посылками, отрицать выводъ, т. е. зам!няемъ его нротивоноложнымъ
еужденіемъ, и смотримъ, получится ли чрезъ эту заміну противор!чіе съ на-
шими посылками или н ! т ъ . Если получится, то пров!ряемый выводъ признается
оравильнымь, т . е. обязательным! ( в ъ силу закона противор!чія). Если же про-
тивор!чія съ посылками не оказывается, то ( в ъ силу закона достаточнаго
освованія) пров!ряемый выводъ признается произвольным!, т . е . неправиль-
ным!. Прим!ръ такой провѣрки нами уже былъ п р и в е д е н ! на стр. 1 9 4
и 1 9 5 (и сравн. съ этимъ сказанное на стр. 2 4 0 ) ,
Такимъ образомъ, все еще не удается доказать самостоятельность од-
ной лишь первой фигуры. Н о , наконецъ, хотятъ добиться этого при по-
мощи сл!дующаго взгляда на роль dictum'a: эта аксіома важна де и
нужна не какъ средство для провѣрки правильности выводовъ; ибо та-
кая провѣрка легко совершается и безъ всякой помощи съ ея стороны;
но всѣ правила силлогизмовъ доказываются не иначе, какъ съ помощью
этой аксіомы. А' такъ какъ, прибавляютъ к ъ этому защитники мнѣнія о
самостоятельности одной лишь первой фигуры, эта аксіома прямо примѣ-
нима всего лишь к ъ первой ф и г у р ! , к ъ остальнымъ же ее можно примѣ-
нять лишь н о с я ! и х ъ сведѳиія на первую, то и выходитъ самостоятельной
одна лишь первая фигура; ибо только ея правила доказываются самостоя-
тельно, правила же другихъ фигуръ доказываются не самостоятельно, а
чрезъ поередство сведенія этихъ фигуръ на первую.
Но и это заключеніе основано на ложной предпосылкѣ. Конечно,
можно доказать в с ѣ правила силлогизмовъ и съ помощью dictum'a. Н о
чистейшая выдумка, будто бы ихъ нельзя доказать иначе, какъ этимъ
путемъ. Напротивъ, в с ѣ заранѣе видныя правила, к а к ъ мы видѣли на
стр. 1 8 8 и 1 8 9 , легко доказываются безъ всякой помощи dictum'a; а
в с ! невидныя заранѣе правила составляютъ прямое слѣдствіе заранѣе вид-
ныхъ, при чемъ первыя вытекаютъ изъ послѣднихъ тоже безъ всякой по-
мощи dictum'a. Такимъ образомъ, неправда, будто бы всѣ другія фигуры,
кромѣ первой, несамостоятельны в ъ томъ смыслѣ, что нельзя доказать ихъ
правилъ, если не сводить ихъ на первую фигуру.
Разсмотрѣвъ теперь всѣ доводы, которыми доказываютъ несамостоя-
тельность другихъ фигуръ, кромѣ первой, мы опять приходимъ къ тому же
еамому выводу, к а к ъ и на стр. 4 9 0 , именно: если сравнивать в с ѣ фи-
гуры съ логической точки зрѣнія, т о нѣтъ никакихъ основаній считать
изъ нихъ самостоятельной одну лишь первую; и крайне сомнительно, чтобы
можно было найти такія основанія с ъ психологической точки зрѣнія; а если
бы они и нашлись, то логикѣ до нихъ нѣтъ никакого дѣла.
Но какъ возникло мнѣнге о самостоятельности одной лишь первой фи -
гуры, а въ связи съ нимъ и всѣ ложныя мнѣнія о роли dictum'a? Тол-
чокъ ко всему этому далъ Аристотель, хотя самъ онъ не высказалъ
ни одного изъ всѣхъ этихъ мнѣній. Если вглядѣться, к а к ъ онъ доказы-
ваете правила каждой фигуры, то ясно видно, что о н ъ руководствуется
d i c t u m ' o M U хотя онъ не употребляете этого названія и отнюдь не гово-
рите, чтобы это было вдинственнымъ средствомъ для доказательства пра-
вилъ каждой фигуры: онъ просто довольствуется этимъ средствомъ и не
ищете никакого другого. А при такихъ условіяхъ первая фигура, конечно,
окажется в ъ болѣе благопріятномъ положеніи, чѣмъ остальныя: ея правила
доказываются гораздо проще, чѣмъ в ъ остальвыхъ фигурахъ, т а к ъ какъ в ъ по-
слѣднихъ нельзя обойтись при подобномъ доказательств! ихъ правилъ безъ
сведенія на первую фигуру. И м ! я в ъ виду это обстоятельство, Аристо-
тель счелъ нужнымъ говорить и о сводимости другихъ фигуръ на первую,
при чемъ, конечно, ему не было ни мал!йшей надобности ставить воиросъ
о возможности сведенія самой-то первой фигуры на другія; ибо ихъ с в е -
д е т е на первую ему нужно только для доказательства ихъ правилъ, а отнюдь
не для доказательства самостоятельности одной лишь первой фигуры. В м ! с т !
съ т ! м ъ , Аристотель за то отличіе, какое при этомъ способ! доказатель-
ства правилъ силлогизма наблюдается в ъ первой фигур!, назвалъ ее ело-
вомъ Téleioç, что по русски означаете „совершенный", „превосходный",
„отличный", „отборный" и т . п. Такимъ образомъ, у самого Аристо-
теля вовсе не было мысли о самостоятельности одной лишь первой
фигуры. Она въ его глазахъ отличалась всею лишь сравнительной лег-
костью, съ какой доказываются ея правила съ помощью у потребляемаго
имъ метода (сравн. главы 4 по 7 его Первой Аналитики). Н о эта срав-
нительная легкость доказательства правилъ первой фигуры превратилась у
позднѣйшихъ авторовъ в ъ ея исключительную самостоятельность. А разъ
путемъ такого смѣшенія понятій возникла эта выдумка, для ея подтвер-
ж д е н а должны были возникнуть и остальныя разснотрѣнныя нами выдумки,
именно: о сводимости фигуры на другую, какъ о п р и з н а к ! несамостоятель-
ности сводимой; о большей очевидности выводовъ в ъ первой фигур!, ч ! м ъ
в ъ любой другой; о неизб!жности провірять выводы с ъ помощью dictum'а
и о d i c t u m ' ! , к а к ъ единственномъ с р е д с т в ! для доказательства в с ѣ х ъ пра-
вилъ силлогизма и т. п.

8. Сводимость каждой фигуры на любую другую. Вонросъ

о большѳмъ совершенств! первой.
Но, скажутъ намъ, конечно, мн!ніе о самостоятельности одной лишь
первой фигуры приходится считать простой выдумкой. З а то не сл!дуетъ
ли в м ! с т ѣ съ Аристотелемъ считать эту фигуру боліе совершенной, ч ! м ъ
остальныя, иміющей передъ ними н!котороѳ превосходство? В ! д ь только
она отличается т ! м ъ свойствомъ, что всякая другая фигура сводится на
нее; другія же фигуры таковы, что на каждую изъ нихъ сводится одва
лишь первая.
Но это только такъ кажется и кажется оттого, что мы говорили до
«ихъ поръ всего лишь о сводимости другихъ фигуръ на первую и нѳрвой
на другія; ибо изо всей сводимости фигуръ только это и нужно было
я м ! т ь в ъ виду для разсмотр!нія выдумки о самостоятельности одной лишь
первой фигуры. В ъ дМствительности же каждая фигура сводима на лю-
бую другую, конечно, съ т ! м ъ только ограниченіемъ, что нельзя сводить
общіе модусы какой либо фигуры на частные модусы другой. Напр., нельзя
•сводить общіе модусы первой фигуры ( B a r b a r a и Celarent) на третью фи-
гуру, коль скоро в ъ послѣдней одни лишь частные правильные модусы
(сравн. стр. 4 8 7 ) . Поэтому слѣдуетъ говоритъ не о сводимости всѣхъ
фигуръ на первую, какъ это постоянно делается до сихъ поръ, но о
сводимости всѣхъ фигуръ другъ на друга. В ъ самомъ дѣлѣ: если, напр.,
в с ! модусы первой фигуры сводятся на вторую, то н а нее же, конечно,
можно сводить и в с ! модусы третьей и четвертой. Стоите только ихъ сиѳрва
«вести на модусы первой фигуры, а поел! того каждый полученный этимъ
путемъ модусъ первой фигуры свести на подходящій модусъ второй, и вся
данная фигура окажется сведенной на вторую. И , конечно, это же самое
соображеніе примінимо и къ вопросу о сведеніи любой фигуры на третью и чет-
вертую, т. е. второй на третью и четвертую, третьей н а четвертую и наоборотъ.
 Такимъ образомъ, едтственнымъ преимуществомъ первой фигуры
предъ всеми другими служитъ лишь то обстоятельство, что только
въ ней одной получаются общеутвердительные выводы (именно—по мо-
дусу B a r b a r a ) . Правда, намъ могутъ возразить, что только в ъ ней одной можно
доказать всѣ ея правила, т а к ъ с к а з а т ь , по своему, т. е. помимо того, чтобы выво-
дить ихъ изъ заранѣе видныхъ правилъ, и не сводя ея на другія фигуры; ибо нѣтъ
аксіомъ, которыя для другихъ фигуръ могли бы имѣть такое же значеніе, какъ
dictum для первой фигуры. Но это не вѣрно. Точь в ъ точь такое же зна-
ченіѳ, какъ dictum д л я первой фигуры, имѣетъ для второй слѣдующее
положеніе: „вещи, изъ которыхъ однѣ обладаютъ какимъ либо свойствомъ,
a другія не обладаютъ, не могутъ совпадать другъ съ другомъ". Для
третьей же фигуры совершенно такое же значеніе, какъ dictum для первой,
имѣетъ положеніе: „то, что сосуществуетъ съ одной и той же вещью, хоть
иногда, д а сосуществуетъ другъ съ другомъ (по крайней м ѣ р ѣ — в ъ т ѣ х ъ
случаяхъ, когда сосуществуетъ съ этой в е щ ь ю " ) . Каждое изъ этихъ двухъ
положеній тоже можно было бы назвать аксіомой, и изъ каждаго тоже можно
было бы выводить правила соотвѣтственной фигуры, не пользуясь для этой
дѣли заранѣе видными правилами и не сводя ея ни на какую другую.
Слѣд., нѣтъ никакихъ основаны считать первую фигуру более со-
вершенной, чемъ вторую и третью, если слово „совершенный" упо-
треблять въ аристотелевскомъ смысле. Она совершеннѣѳ по сравненію еъ
четвертой, но отнюдь не по сравненію съ второй и третьей. Правда, Ари-
стотель назвалъ ее совершенной, именно, по сравненію съ второй и третьей
(потому что Аристотель вовсе не разсматривалъ четвертой фигуры, а г о -
ворилъ только о трехъ); но онъ потому такъ поступилъ, что вообще не задавался
вопросомъ, можно ли доказать правила всѣхъ фигуръ иначе, чѣмъ это сдѣ-
лано у него. А коль скоро есть такая возможность, то отпадаютъ тѣ при-
чины, которыя заставили первую фигуру казаться болѣе совершенной.

9. Значеніе нѣкоторыхъ согласныхъ[въ названіяхъ модуеовъ.

Укажемъ кстати, что многія изъ т ѣ х ъ согласныхъ, которыя в х о -

дятъ въ состакъ символическихъ словъ, придуманныхъ средневѣковыми
учеными для обозначенія правильныхъ модуеовъ (см. эти слова на стр. J 9 7 ) ,
имѣютъ свое условное значеніе: онѣ показываютъ, какимъ путемъ сводится
данный модусъ на первую фигуру, и — н а какой, именно, изъ ея модуеовъ.
Впрочемъ, оговоримся: такъ какъ само-то уменье сводить другія фи-
гуры на одну лишь первую безъ уменья сводить и ее на друггя
не имеетъ иного значенія, кроме чисто - истсрическаго, т. е. —
кроме того, что оно объясняетъ происхожденіе выдумки о самостоя-
тельности одной лишь первой фигуры, а равно и всехъ связанныхъ съ
нею другихъ выдумокъ, то и тотъ условный смыслъ, который имѣютъ
некоторый согласныя въ символахъ правильныхъ модуеовъ, тоже не
имгъетъ никакого значенія, кроме чисто-историческаго.
 Но в ъ чемъ же состоите условный смыслъ упомянутыхъ согласныхъ?
Первая (заглавная) согласная буква каждаго модуса показываете, ч т о онъ
сводится на тотъ модусъ первой фигуры, который начинается съ такой же
согласной. Напр., модусы второй фигуры C e s a r e и C a m e s t r e s начинаются съ
буквы С. Это значите, что каждый изъ нихъ сводится на тотъ модусъ
первой фигуры, который тоже начинается съ буквы С , т . е . на Celarent
(сравн. таблицы на стр. 4 8 6 , г д ѣ указано это сведеніе). F e s t i n o второй
фигуры, F e l a p t o n и F e r i s o n третьей и т . д . , словомъ в с ѣ модусы, начи-
нающіеся съ буквы F, сводятся на модусъ первой фигуры F e r i o . Что же
касается оетальныхъ согласныхъ, то изъ нихъ имѣютъ условное значеніе
только четыре: m, s, р и с. Именно, вотъ что онѣ означаютъ:
m — m u t a t i o — п е р е с т а н о в к у посылокъ сводимаго модуса. Т а к ъ , въ мо-
д у с ! второй фигуры Camestres m означаетъ, что д л я его сведенія на
первую фигуру (именно—на Celarent) в ъ немъ, между прочимъ, надо пере-
ставить посылки, т . е. меньшую с д ! л а т ь большей, а ббльшую меньшей,
какъ это и было сд!лано нами выше на стр. 4 8 6 .
s—conversio simplex, т . е. простое (simplex) обращеніе. Это зна-
чите, что то сужденіе, поел! котораго въ сводимомъ м о д у с ! стоите буква s,
при сведеніи этого модуса н а первую фигуру надо подвергнуть обращенію,
и при т о м ъ — п р о с т о м у , безъ всякой перемѣны количества обращаемаго
еужденія. Т а к ъ , при сведеніи модуса Cesare подвергается такому обраще-
нію большая посылка JE, какъ это ясно изъ его сведенія на стр. 4 8 6 .
При сведеніи же модуса Camestres подвергаются такому ж е , т . е. про-
стому обращенію сразу и меньшая посылка, и выводъ, к а к ъ это видно на
4 8 6 стр.
р — c o n v e r s i o p e r limitationem, т. е . обращеніе чрезъ ограничение—
обозначаете, ч т о в ъ сводимомъ модус!, то суждение, ииос.:! котораго стоите
буква р, надо подвергнуть такому обращевію, чтобы количество обращае-
маго сужденія сд!лалось боліе ограниченнымъ, ч і м ъ прежде, т . е. чтобы
общее суждение было обращено в ъ частное. Т а к ъ , модусъ третьей фигуры
D a r a p t i сводится на модусъ первой D a r i i т ! м ъ путемъ, ч т о меньшая по-
сылка в ъ D a r a p t i обращается и з ъ общаго сужденія „всякое M есть 8"
въ частное сужденіе „н!которыя S суть М". И тогда в ъ соединеніи с ъ
прежней большей посылкой у насъ взам!нъ модуса третьей фигуры D a r a p t i ,
т. е. в з а м ! н ъ „всякое M есть Р ; всякое M есть S ; с л ! д . , н ! к о т о -
рыя S суть Р", получается модусъ первой фигуры D a r i i , именно: „всякое
M есть Р; нікоторыя S суть M; с л ! д . , нёкоторыя S суть Р".
Остается объяснить значеніе буквы с, встречающейся в ъ В а г о с о и
въ Bocardo. Прежде всего надо зам!тить, что Аристотель изо в с і х ъ не-
посредственныхъ умозаключеній пользовался, какъ средствомъ для сведѳяія
другихъ фигуръ на первую, только обращеніемъ, но не превращеніемъ и
не нротивоноставленіемъ сказуемому. Подъ гнетомъ же его авторитета т а к ъ
точно поступали и т ! схоласты, которые придумали символическія слова
для обозначеаія правильныхъ модусовъ. Но если пользоваться однимъ только
 обращеніемъ, то ати два модуса, т. е. Вагосо и Bocardo, во удается свести
въ подлинномъ смысл! этого слова на первую фигуру: для этого нужно
было бы употреблять и превращеніе, и противоноставленіе сказуемому, какъ
это видно изъ таблицы на стр. 4 8 6 , г д ! указано подлинное свѳденіе мо-
дуса Bocardo на F e r i o . Поэтому съ Вагосо и Bocardo поступали следую-
щ и м ! образомъ: доказывалось при помощи модуса первой фигуры B a r b a r a
невозможность отрицать выводъ модуса Вагосо или Bocardo, т. ѳ. невоз-
можность замінить его противоположным! сужденіемъ, коль скоро мы со-
гласны съ посылками взятаго модуса. Именно: доказывалось, что такая з а -
міна приведет! к ъ иротивор!чію съ той посылкой, поел! которой стоитъ
буква с. Р а з ъ я с н и м ! это доказательство н а модус! третьей фигуры Bocardo.
Онъ таковъ: „нікоторыя M не составляют! Р, всякое M есть S;
слѣд., н ! к о т . S не составляют! Р". Попробуемъ же отрицать его выводъ, т. е.
замѣнимъ послѣдяій противоположным! сужденіемъ, именно—сужденіемъ „вся-
кое S есть Р". К ъ чему же это приводить? К ъ тому, что чрезъ соединеніе
этого сужденія съ меньшей посылкой модуса Bocardo получается сл!дующій
силлогизм! первой фигуры модуса B a r b a r a : „всякое S есть Р, вся-
кое M есть S ; с л ! д . , всякое M есть Р " . А это доказываете, что если
мы, соглашаясь съ посылками модуса B o c a r d o , отрицаемъ его выводъ, то
противор!чимъ одной изъ посылокъ этого модуса, именно — т о й , поел! ко-
торой стоитъ буква с , т. е. посылк!, говорящей „н!которыя M не состав-
л я ю т ! Р " . Такимъ образомъ, выводъ модуса Bocardo выходите доказан-
н ы м ! съ помощью модуса B a r b a r a .
Конечно, такое доказательство вывода модуса Bocardo не можетъ быть
названо сведеніемъ этого модуса на B a r b a r a , если слово „ с в е д е т е " упо-
треблять въ томъ же самомъ смысл!, какой оно им!етъ, когда мы гово-
римъ о сведеніи в е ! х ъ другихъ модусовъ, кром! Вагосо и Bocardo, на
первую фигуру. Н о этому слову придали н!сколько расширенный смыслъ и
назвали означенное доказательство тоже „сведеніемъ" модусовъ В а г о с о и
B o c a r d o на первую фигуру, на B a r b a r a . Самый же пріемъ изложеннаго доказа-
тельства назвали reductio ad impossibile, т . е . сведеніемъ к ъ невозможности.
А такъ какъ в ъ этомъ названіи в с т р ! ч а е т с я буква с, то ей и придали
тотъ условный смыслъ, что модусы В а г о с о и Bocardo какъ бы сводятся
на Barbara чрезъ reductio ad impossibile.
Поэтому и яазвалія, придуманныя схоластами для модусовъ Вагосо
и Bocardo, начинаются съ той же буквы, какъ B a r b a r a : они какъ бы сво-
дятся на B a r b a r a . При иодлинномъ же ихъ сведеніи на первую фигуру
они, конечно, какъ частно - отрицательные, сводятся не на B a r b a r a , по-
тому что онъ обще - утвердительный, но на частный модусъ, именно—
на Ferio (сравн. стр. 4 8 6 , г д ! указано сведѳніе Bocardo на Ferio),
т а к ъ что, если бы схоласты для сведенія другихъ фигуръ на первую на-
ряду съ обращеніемъ пользовались также и другими непосредственными
умозаключеніями, то эти модусы получили бы названія, начинающіяся
съ буквы F .
10. Выдумки въ психологіи мышленія, какъ сдѣдствіе смѣ-
шѳнія логической точки зрѣнія съ психологической. Интуи-
тивное и дискурсивное мышленіѳ.
'9;
Мы неоднократно подчеркивали, что логика отвлекается отъ разсмо-
трѣнія тѣхъ душевныхъ переживаній, которыя составляютъ м д ш л е т е , а
что поэтому изученіе логики не в ъ состояніи дать намъ ни малѣйшаго зна-
нія о психологической сторон! мышленія. Но вслѣдствіѳ см!шенія логиче-
ской точки з р ! н і я съ психологической часто пытаются узнать самыя п е -
реживанія мышленія, не наблюдая, какъ они совершаются в ъ дМствитель-
ности, а заключая о нихъ на основаніи различныхъ ученій логики. Р а з у -
м!ется, это н е р ! д к о можетъ приводить къ самымъ грубымъ заблужденіямъ,
прямо-таки к ъ выдумкамъ, сильно задерживаюідимъ изученіе мышлеаія съ
психологической точки зрѣнія. Заключимъ наше изложеніе двумя при-
м!рами такихъ выдумокъ.
Одной изъ нихъ служитъ часто встр!чаюіцееся мн!яіе, будто бы при
категорическихъ силлогизмахъ совершается подведеніе одного поаятія (мень-
шаго т е р м и н а — S ) подъ другое (нодъ больгаій т е р м и н ъ — Р ) чрезъ по-
средство третьяго (средняго т е р м и н а — Ж ) , нодъ которое подведено ( в ъ
меньшей посылк!) первое, или же, наоборотъ,—исключеніе перваго, т. е. 8,
изъ нодъ второго (изъ подъ Р ) чрезъ посредство третьяго ( Ж ) , нодъ которое
подведено первое. Самонаблюденіе же не обнаруживаете ничего подобнаго
даже в ъ первой фигур!, никакихъ прпцессовъ, которые можно было бы
назвать „подведеніемъ" одного оонятія подъ другое или „исключеяіемъ" одного
изъ подъ другого. И дѣйствительное переживаніе всякаго силлогизма с в о -
дится к ъ возникновенію при нікоторыхъ условіяхъ новаго сужденія (вы-
вода), сопровождаема™ чувствомъ необходимости соглашаться съ нимъ при
согласіи съ онредѣленными другими (съ посылками), возникающими либо пе-
редъ нимъ, либо поел! него, либо даже такъ, что одно изъ этихъ сужденій
возникаете раньше вывода, а другое поел! него. В ъ основ! же мнѣнія, будто
бы при этомъ переживается подведеніе одного нонятія нодъ другое или
исключеніе одного изъ подъ другого, лежите не наблюденіе надъ д ! й с т в и -
тѳльно происходящими душевными переживаніями, но перенесеніе на нихъ
того, что происходите в ъ пространств! ( н а б у м а г ! или на доскѣ), когда
мы ноасняемъ силлогизмы круговыми схемами. Это круги подводятся одинъ
подъ другой или исключаются одинъ изъ подъ другого чрезъ посредство
третьяго, а вовсе не понятія, символизируемыя этими кругами (см. кру-
говыя схемы силлогизмовъ на стр. 1 9 6 и 1 9 7 ) . И такое перенесете того,
что происходите съ кругами, на душевныя иереживанія, создавая види-
мость знанія посліднихъ, между тѣмъ какъ в ъ дМствительности они оста-
ются с о в с ! и ъ неизслѣдованными, разум!ется, должно тормать изученіе
психологіи мншленія.
Другой вредной для психологіи выдумкой служитъ мнѣніе, будто бы
всѣ умозаключенія переживаются не иначе, какъ в ъ томъ полномъ в и д ! ,
 въ какомъ ихъ рассматриваете логика, т. е. со всѣми иосылками, кото-
рыя она указываете въ нихъ. В ъ дѣйствительности же мышленге, по-
скольку оно состоитъ изъ переживанія умозаключены, бываетъ двухъ
видовъ, ири чемъ одинъ изъ этихъ видовъ условимся называть дискурсив-
ными. мышленіемъ, а другой интуитивнымъ мышленіемъ.
При чисто-дискурсивномъ мышленіи мы, действительно, пережи-
ваемъ все те части умозаключеній. которыя указываются логикой,
какъ необходимыя, чтобы сделать окончательный выводъ вполне обяза-
тельнымъ. За то здесь обязательность вывода не только чувствуется
нами, но и настолько ясно понимается, что легко доказывается другимъ
лицамъ посредствомъ указанія всѣхъ посылокъ, принуждающихъ согла-
ситься съ этимъ выводомъ, такъ что дискурсивное мышленіе внолаѣ при-
годно для провѣрки нашихъ догадокъ. Это — проверочное нышленіе. К ъ
этому виду мышленія сильно приближаются, а иногда внолнѣ идутъ т а -
кимъ путемъ, наши душевныя нереживанія, когда мы заняты провѣркой су-
жденій съ помощью умозаключеній. В ъ это время внолнѣ, т . е . не только
на словахъ, а даже и в ъ мысляхъ, пропускаются лишь очень немногія
посылки, необходимыя для того, чтобы сдѣлать логически невозможнымъ
отрицаніе окончательна™ вывода. Иногда же не бываете даже и такихъ
пропусковъ, такъ что мышленіе становится чисто-дискурсивнымъ.
Но, кромѣ дискурсивнаго мышленія, очень часто, даже чаще всего,
переживается интуитивное мышленге, которое отличается тремя сле-
дующими особенностями: ]) соісращеннымъ характеромъ, состоящимъ
въ томъ, что пропускается, и не только на словахъ, а в ъ мысляхъ, зна-
чительное число посылокъ, необходимыхъ для нринужденія соглашаться съ
окончательнымъ выводомъ, а онъ, тѣмъ не менѣе, не только возникаетъ,
но еще сопровождается увѣренностью в ъ его истинности, иногда даже столь
сильной увѣренностью, что она остается непоколебимой, если мы и не с у -
мѣемъ доказать другимъ этотъ выводъ. 2 ) Обязательность окончательнаго
вывода здесь только чувствуется, но не понимается на столько ясно,
чтобы мы были въ состоянш сразу доказать другимъ этотъ выводъ.
Приходится к ъ тѣмъ посылкамъ, которыя мыслились нами и заставили
возникнуть этотъ выводъ, подбирать много добавочныхъ, которыхъ мы вовсе
не мыслили, и которыя, между тѣмъ, необходимы для того, чтобы сдѣлать
логически невозможнымъ отрицаніе нашего окончательнаго вывода. И срав-
нительно рѣдко это подъискиваніе пропущенныхъ посылокъ происходить легко
и быстро. Чаще же всего оно требуетъ значительнаго труда и времени,
пока мы или докажемъ свой выводъ или обнаружимъ его ошибочность. При
этомъ нерѣдко бываетъ и такъ, что мы не в ъ состояніи сдѣлать ни того,
ни другого, а все-таки продолжаешь питать увѣренность в ъ истинности своего
вывода. 3 ) И множество интуитивныхъ выводовъ, а у нѣкоторыхъ людей
едва ли не все, при надлежащей проверке путемъ дискурсивнаго мышленія,
все_ гпаки, оказываются, по содержанію, вполне верными. Но, конечно,
интуитивное мышленіе не годится для доказательства, такъ что, какой бы
сильной увѣренностью въ ихъ истивности ни сопровождались наши интуи-
тивные выводы, ихъ обязательно считать всего только догадкой, а не зна-
ніемъ. И если дискурсивное мышленіе можетъ быть названо провѣрочнымъ,
то ^интуитивное — дошдочнымъ. Н о , конечно, это еще не значите, чтобы
догадки возникали не иначе, какъ путемъ интгитивнаго мышленія.
Не мъшаетъ предупредить читателя, что если я называю только что
описанное мышленіе интуитивнымъ, то это вовсе не значите, чтобы я х о -
тѣлъ поставить его в ъ какую либо связь съ интуитивизмомъ Н . 0 . Лос-
скаго, хотя, можетъ быть (даже навѣрное), послѣдній и усматриваете в ъ
нихъ какую-либо связь. Н ѣ т ъ ничего невозможнаго даже и въ томъ, ч т о
Н . 0 . Лосскій назвалъ свое ученіе интуитивизмомъ (взамѣнъ „мистиче-
скаго эмпиризма", какъ онъ называлъ его прежде), именно, подъ вліяніемъ
давно употребляемаго мной термина „интуитивное мышленіе". Н о ингуиги-
визмъ составляете одно изъ метафизическихъ ученій, терминъ же „интуи-
тивное в ы ш л е т е " обозначаете чисто-психологическій фактъ, который долженъ
быть признанъ независимо отъ того, какова исповѣдуемая нами метафизика.
Что же касается причинъ, по которымъ я сталъ употреблять термины
„интуитивное и дискурсивное" мышление, то онѣ таковы: с ъ одной сто-
роны, эти выраженія встрѣчаются у нѣкоторыхъ авторовъ в ъ смыслѣ, если
и не вполнѣ совпадающемъ, то очень сходноиъ съ тѣмъ, который я при-
далъ имъ; съ другой стороны, я руководился этимологіей этихъ терминовъ.
Слово „интуитивный" происходите отъ латинскаго intueri —_созерцать. При
интуигивномъ же мытленіи выводъ Какъ бы заранѣѳ созерцается нами, еще
раньше, чѣмъ у насъ будутъ в ъ рукахъ в с ѣ посылки, принуждающія с о -
глашаться съ этимъ выводомъ. Дискурсивное же мытленіе (отъ латинскаго
discurrere—пробѣгать) отличается тѣмъ, что оно пробѣгаетъ черезъ в с ѣ
посылки, необходимый - для привужденія соглашаться съ выводомъ.
В ъ существованіи же интуитивна™ мышления каждый можетъ у б е -
диться даже путемъ единолична™ самонаблюденія. Т а к ъ , каждому прихо-
дилось переживать, что во многихъ случаяхъ мы сперва чувствуемъ,
цѣжсообразнѣе поступить при извѣстныхъ условіяхъ, но еще не можемъ
доказать справедливость того, что мы уже почувствовали, хотя очень часто
внослѣдствіи оказывается, что это своеобразное чувство насъ не обманы-
вало. Самое большее, что мы можемъ сразу сдѣлать, это привести кос-
какгя сужденія в ъ пользу нашего рѣшенія, недостаточность которыхъ мы
сами же понимаемъ. И лишь потомъ, и не безъ труда, и иритомъ не
всегда, мы приведемъ всѣ (уже достаточные) доводы для подтвержденія на-
шего первоначальна™ рѣшенія, нричемъ во время понытокъ оправдать его,
конечно, нерѣдко, и отказываемся отъ него, какъ отъ ошибочнаго. П о -
добные случаи переживаются нами, хотя бы при отыскиваніи способа р ѣ -
шенія данной задачи. Мы часто чувствуемъ, какъ приняться з а рѣшепіе
и какъ вести его, кое-чѣмъ мотивируемъ это, но еще не въ силахъ дать
полное доказательство, что надо поступать именно такъ, а не иначе. П о -
добное же состояніе почти всегда пережинается при рѣипеніи вопросовъ о
томъ, какой поступокъ изъ всѣхъ возможных! будетъ болѣе нравственным!.
Мы сперва чувствуемъ, какъ нравственнѣе поступить, a послѣ того ста-
раемся доказать свой взглядъ. Даже когда дѣло идетъ о чисто- теоретиче-
с к и х ! положеніяхъ, и то мы сперва чувствуемъ, какъ будетъ вѣрнѣе смо-
трѣть на дѣло, и руководствуемся при возникновеніи этого чувства только
кое-какими обрывочными мыслями (т. е. мыслимъ сокращенным! путемъ),
а уже потомъ пробуемъ оправдать свое мнѣніе. Наконецъ, какъ мы
упоминали, на стр. 1 6 7 , посылки, пропущенный в ъ эятимемахъ, верѣдко
пропускаются не только в ъ словесномъ выраженіи силлогизма, а даже и въ
умѣ, т . е. вовсе не мыслятся вами. Такимъ образомъ, энтимема нерѣдко
высказываешь собой интуитивное умозаключеніе. Но, хотя здѣсь вы-
водъ возникает! при переживаніи всего лишь одной, а не двухъ посылокъ,
это умозаключение, все таки, не принадлежишь къ непосредственнымъ
В ѣ д ь в ъ послѣднихъ достаточно согласія съ одной посылкой, чтобы сдѣ-
лать логически неизбѣжнымъ согласіе съ выводомъ; въ энтимемахъ же одной
лишь той посылки, которая мыслилась нами, еще недостаточно для этой
цѣли, а надо присоединить также и ту посылку, которая вовсе не
мыслилась нами. Отсюда ясно, какую путаницу понятій порождают! тѣ
авторы, которые, смѣшивая логическую точку зрѣнія съ психологической,
говорятъ в ъ логикѣ объ условіяхъ возникновенгя вывода: они обязаны
множество энтимемъ считать непосредственными умозаключеніями ( с р а в н .
стр. 1 6 5 , 1 6 7 и 1 6 8 ) . / + / "

11, Подтверзкденіе существования ннтуитивнаго мышлѳнія

отэывами Гартмана, Карпентера и Спенсера.
Конечно, факты, собранные собственным! самонаблюденіенъ, надо нро-
ьѣрять чужимъ самонаблюденіемъ: иначе мы рискуете либо подвергнуться
вліянію предвзятыхъ взглядовъ, либо свои индивидуальная особенности
счесть общимъ правиломъ. Поучительный матеріалъ для такой провѣрки
существованія ннтуитивнаго мышленія можно найти у Гартмана в ъ „Фило-
софіи безсознательнаго", у Карпентера в ъ „Физіологіи ума" и у Спенсера
въ „Основахъ психологіи".
Приводя выписку изъ .Гартмана, я долженъ сдѣлать слѣдующую ого-
ворку: я иногда заяѣнялъ въ ней нѣкоторыя выраженія своими (ставя
рядомъ и собственный слова Гартмана въ скобках*). Это дѣлается мною
не только вслѣдствіе своеобразной и не всегда точной терминологіи Г а р т -
мана, но еще и потому, что онъ часто называете интуитивное мышленіе
безсознательнымъ, а дискурсивное сознательным!. Эти д в а названія стоягъ
въ связи съ его недоказанной и недоказуемой метафизической теоріей, по
которой в ъ вашей душѣ за предѣлами сознанія совершается мышленіе, т а -
кое же, к а к ъ и въ сознаніи, а изъ этого безсознательнаго мышленія, иду-
щаго, к а к ъ онъ думаете, крайне быстро, въ сознаніе нопадаютъ только
кое-какіе обрывки, в ъ томъ ч и с л ! и окончательный выводъ. Т а к ъ - т о и
происходите, по мнѣяію Гартмана, интуитивное мышленіе. Дискурсивное же
все сплошь проходите в ъ сознаніи. Конечно, безсознательноѳ мшпіеніе
служите одним» изъ трансцендентныхъ предметовъ, потому что оно не-
доступно ни самонаблюденію, ни объективному наблюденію. В ѣ д ь , какъ без-
сознательное, оно недоступно самонаблюденію, а какъ мышленіе, т . е. какъ
душевная дѣятельность, оно недоступно и объективному наблюденію. Поэтому
оставимъ в ъ сторон! эту явно метафизическую гипотезу, а возьмемъ интуи-
тивное мышленіе такимъ, какъ оно, по словамъ Гартмана, попадаете в ъ с о -
знаніе. Что же касается терминологіи Гартмана, то онъ дискурсивное мыш-
леніе называетъ и дискурсивными, и дедуктивнымъ, и сознателънымъ
а интуитивное — то интуитивнымъ, то безсознательнымъ; но термину
„дедуктивный" обыкновенно придается другое значеніе, ч ! м ъ у Гартмана.
В с е это и заставило меня кое г д ! поправить выраженія Гартмана.
В о т ъ какъ онъ описываете эти д в а вида мыщленія: „укажемъ
говоритъ онъ, прежде всего на математику, черезъ которую проходятъ два
вида мышленія (метода: дедуктивный) дискурсивный и интуитивный. Первый
выводите свои доказательства постепенно, черезъ рядъ умозаключеній изъ
данныхъ посылокъ по закону противор!чія, сл!доватѳльно, вообще соот-
в!тствуетъ дискурсивной природ! сознательной логики. Этотъ видъ (методъ)
исключительно господствуете в ъ научной математик!, ибо одинъ лишь онъ
им!етъ претензіи на методичность и доказательность. Другой отказывается
отъ этихъ притязаній, но тѣмъ не менѣе представляете форму обоснованія,
слѣд., есть тоже видъ мышлеяія (метод 4 »): онъ аппелируетъ къ естественному
чувству, къ здравому челов!ческому смыслу и путемъ интеллектуальнаго
созерцанія в ъ одно мгновеніе научаетъ тому же, пожалуй, еще большему, чѣмъ
дискурсивный (дедуктивный) методъ путемъ скучныхъ доказательствъ. Этотъ
видъ (методъ) представляете сознанію свои результаты, какъ нечто неотра-
зимо обязательное в ъ логическом» отношеніи: сознаніе должно принять ихъ
безъ соображеній и колебаній, моментально... Несомнѣняо, что, при званіи
очень немногих» положеній геометріи, можно пріобрість многія познанія одним»
созерцаніемъ, если мы подкрѣнимъ его преобразованіемъ геометрических»
фигуръ, ихъ разд!леніемъ, наложеніемъ н другими способами построеиія;
но все-таки мы дойдем» до такого пункта, г д ! исвѣтлая голова должна при-
бѣгнуть к ъ дискурсивному мыгаленію (дедуктивному методу)... Это зависит»
исключительно отъ степени дарованія, какъ далеко можетъ идти изученіе
математики путем» интуиціи; и ничто не отнимает» возможности пред-
ставить с е б ! высоко одаренного человека, который столь совершенно
обладал» бы интуитивным» мышленіемъ (методомъ), что в н о л н ! могъ бы обой-
тись безъ дискурсивнаго (дедуктивнаго). Что касается алгебры и а н а -
лиза, то з д ! с ь трудность интуиціи заявляет» себя очень скоро; и только
чудовищные таланты, в р о д ! Дагзе, приводят» д ! л о въ этой области к ъ
созерцанію, в ъ которомъ можно большія числа разсматривать, какъ одно
цілое, и в ъ таком» смысл! поступать съ ними. Гораздо чаще у матѳмати-
 ь
ковъ встрѣчается способность дѣлать интуитивные прыжки в ъ стройной
цѣпи умозаключеній и выпускать нѣкоторое количество ея членовъ, такъ
что изъ посылокъ перваго умозаключенія тотчасъ въ сознаніе вскакиваетъ
заслюченіе, которое должно бы слѣдовать третьимъ или пятымъ. И з ъ
всего этого можно заключить, что в ъ дискурсивномъ мышленіи (дедуктив-
номъ метод!) сознательная логика, какъ бы хромая, ковыляетъ на дере-
в я ш к ! , тогда к а к ъ логическая интуиція летаѳтъ на П е г а с ! Безсознатель-
ваго, который в ъ одво мгновение скачетъ отъ земли до неба. Съ этой
точки з р ! н і я в с я математика является орудіемъ и машиною нашего б!днаго
духа, который копотливо громоздите камень на камень... Д у х ъ , который
стоялъ бы в ъ бол!е т!еной связи с ъ интуиціѳй (Безсознательнымъ), ч ! м ъ
нашъ духъ, находилъ бы для всякаго предлежащаго вопроса мгновенное
разр!шеніе интуитивнымъ путемъ и притомъ с ъ логическою необходимостью,
подобно тому какъ мы находимъ таковое для прост!йшихъ геометриче-
с к и х ! вопроеовъ".
Перейдемъ к ъ Карпентеру. Х о т я онъ и не употребляете термина „интуи-
тивное мышленіе", т ! м ъ не мен!е описываете такіе факты, которые
вполн! подходятъ нодъ то, что мы условились называть этимъ терминомъ.
Самъ же Карпентеръ в е з д ! называете и х ъ здравымъ смысломъ. „Геній
математика, говорите онъ, т . е. его спеціальная способность, развившаяся
вслѣдствіе спеціальной культуры, часто даетъ ему возможность угадывать
истину, которую онъ, можетъ быть, и в ъ состояніи доказать, но для под- *
твержденія которой ни онъ и никто другой не можетъ въ данное время пред-
ставить логическое доказательство. В ъ этой способности угадывать мы
им!емъ очевидное доказательство существовавія такого свойства чедовіче-
скаго ума, которое не можетъ быть объяснено простой координаціей пред-
шествующихъ знаній Хорошую иллюстрацию этого наблюденія, продол-
жаете Карпентеръ, мы пмёемъ в ъ с о в ! т ! , который одинъ изв!стный и
оіиытный судья, именно, лордъ Монсфильдъ, даль, говорятъ, своему млад-
шему товарищу, назначенному судьей в ъ колоніи: „никогда не ищите ооно-
ваній для вашихъ рѣшеній; сужденія ваши, по всей в!роятности, будутъ
правильны, но основанія почти всегда будутъ ошибочны". Значеніе этого
с о в ! т а на] нашъ языкъ можно перевести такъ: „вашъ юридическій ин-
стинкте, или спеціально культивированный здравый смыслъ ( н а нашемъ
я з ы к ! эти слова Карпентера- сл!дуетъ зам!нить такими: „ваше снеціально
культивированное интуитивное мышленіе"), основанный на общемъ знаніи
законовъ и руководимый честностью вашихъ нам!реній, по всей в!роятно-
сти, будетъ приводить васъ къ правильнымъ выводамъ. По ваше знаніе
технической стороны законов!д!нія не настолько велико, чтобы вы могли
обосновать ваши выводы, которые, в!роятно, выдержатъ самую строгую,
даже враждебную критику".
В о т ъ еще д в а относящихся сюда прим!ра изъ того же сочиненія
Карпентера: „ а ) литераторъ, навыкомъ пріобрѣвшій искусство правильна™
изложенія мыслей, безъ всякаго предварительнаго изученія грамматики, ло-
гическаго анализа періодовъ и тонкостей риторики, подвергая критик! свои
или чужія произведенія, будетъ чувствовать всякую погр!шность слога и
конструкціи и, можетъ быть, съум!етъ найти нужную поправку, хотя не
будетъ въ состояніи сказать, въ чемъ именно заключается неправиль-
ность, и почему такое-то измѣненге исправляешь ее. Ь ) Возьмемъ при-
м!ръ изъ другой области: опытный сыщикъ часто, какимъ то даромъ про-
видѣнія, приходить къ уб!жденію в ъ виновности или невиновности подо-
зр!ваемаго лица; и уб!жденіе его, в ъ конц! концовъ, оказывается пра-
вильными Т ! м ъ не мен!е, онъ не могъ бы дать достаточнаго основанія
для своего уб!жденія, зависящаго отъ впечатл!нія на его сознаніе такихъ
мелочей, какъ взглядъ, тонъ, жесты, манера, им!ющихъ очень мало или
совс!мъ не им!ющихъ значенія для обыкновеннаго наблюдателя, но инстинк-
тивно понятныхъ его спеціально культивированному здравому смыслу" ( н а
нашемъ я з ы к ! : „его спеціально культивированному интуитивному мышленію").
Что же касается Спенсера, то онъ обратилъ внинаніе только на и н -
туитивный характеръ множества энтимемъ. В о т ъ что онъ говорить про
силлогизмъ: „этотъ процессъ вовсе не выполняется во всей своей ц!лости,
за исключеніемъ т ! х ъ случаевъ, когда намъ кажется необходимымъ оправ-
даніе или подтвержденіе. Всякій можетъ сразу уб!диться в ъ этомъ самъ,
наблюдая, когда зачинается какое либо изъ наибол!е знакомыхъ ему з а -
к л ю ч е н а . Вамъ разсказываютъ, что господинъ такой-то, которому уже
около 9 0 л ! т ъ , собирается строить с е б ! новый домъ. В ы мгновенно на-
чинаете сміяться надъ этой нѳлѣпостью: челов!къ, такъ близко стоящій
къ смерти, д ! л а е т ъ такія приготовления для жнзнн. Н о всл!дствіе чего
вамъ припило в ъ голову думать о господин! такомъ-то, какъ объ умираю-
ицемъ? Повторяли ли вы сначала в ъ у м ! предложение—„вс! люди смерт-
н ы " ? Ничуть не бывало. Н ! к о т о р ы е предшествующий обстоятельства при-
вели васъ к ъ мысли о смерти, к а к ъ объ одномъ изъ его свойствъ, безъ
того, чтобы вы предварительно думали о ней, какъ о с в о й с т в ! чѳлов!че-
скаго рода вообще. Если бы кто нибудь находилъ недостаточно очевидною
ту глупость, которую д ! л а е т ъ господинъ такой-то, в ы , в!роятно, сказали
бы ему: „онъ долженъ умереть и нритомь очень скоро", даже не находя
яужнымъ апнелировать к ъ общему факту, что в с ! люди смертны. И только
будучи допрашиваемы, почему онъ долженъ умереть, в ы приб!гли бы,
мысленно или на словахъ, какъ к ъ аргументу: „ в с ! люди умираютъ; с л ! д . ,
и господинъ такой-то долженъ умереть".
 П Р И М Ѣ Р Ы .

К ъ Г л . I V . а. Указать родовыя, 22. Не все то золото, что блестит».

видовыя и соподчиненный понятія от- .23. Только мусульмане ходят» въ
носительно слѣдующихъ понятій: чалмах».
1. Хвойное дерево. 2. Треугольник». 24. Только тотъ, кто управляет»
3. Русскій. 4. Страх». 5. Лошадь. собой, свободен».
6. Исторія. 7. Насѣкомое. 8. Гриб». 25. Въ университет» могутъ посту-
9. Роман». 10. Храм». пать" студентами только лица, полу-
b. Указать, какъ относится по чившая среднее образованіе.
объему и содержанью каждое поня- Только нѣкоторые изъ вели-
тие къ сосѣднему съ нимъ въ трехъ ких» людей оцѣнены были современ-
слѣдующ. примѣрахъ: никами по достоинству.
11. —желѣзо, металлъ. 27. Тише ѣдешь, дальше будешь.
12.—вещество, организованное ве- 28. Бываютъ и черные лебеди.
щество. К ъ Г д . I X . Указать ошибки въ
13.—книга, словарь. слѣд. доказательствахъ:
c. Указать части и форму въ слѣд. 29. Всѣ рыбы, заключавшіяся въ
сужденіяхъ, замѣнивъ, гдѣ нужно, пред- неводѣ, представляли безпорядочную
ложения равнозначащими'. смѣсь всевозможных» родов» рыб»;
• 14. Апост. Павел» повелѣваетъ по- тѣ, которыя были отобраны, какъ
читать всѣ законный власти. годныя для ѣды, принадлежали къ
15. Не всѣ его дѣла были святы. числу находившихся в ъ неводѣ, по-
16. Окружности, лежащія въ одной этому представляли собой безпорядоч-
плоскости, бываютъ или эксцентриче- ную смѣсь всевозможных» родов»—и
скими, или концентрическими. съѣдобныхъ, и несъѣдобныхъ.
1 7 . Нагрѣваніе тѣла происходит» 30. Магомет» сам» же и разсказы-
или "отъ передачи ему тепла другим», ваетъ, что Коран» внушен» ему Бо-
болѣе нагрѣтымъ тѣломъ, или отъ гомъ, такъ что это—книга боговдохно-
тренія, или отъ происходящих» въ венная; а только истинный пророк»
немъ химических» процессов». можетъ написать такую, боговдохно-
«18. Рыбы—позвоноч. животныя. венную, книгу; пророк» же не мо-
«19.. Нѣкоторые цвѣты не имѣютъ жетъ лгать; слѣдовательно, Коран»
запаха. дѣйствительно внушен» Магомету са-
>20... Если двѣ линіи параллельны мимъ Богомъ.
третьей, то онѣ параллельны между .3.1. Экзаменующійся утверждает»,
собой. что экзаменатор» мало поставил»
«21. Если вписанный въ окружность ему, и в » доказательство ссылается
угол» упирается на діаметръ, то онъ на то, что при такой отмѣткѣ его не
прямой. освободят» отъ платы за ученіе, а у
него нѣтъ средствъ продолжать ученье
при такихъ условіяхъ.
32. Лицу, заявившему, что мнѣніе
такого то профессора крайне нело-
гично, указываютъ, что послѣдній—
профессоръ логики и поэтому, навѣр-
ное, мыслитъ логичнѣе, чѣмъ лицо,
оспаривающее его мнѣніе и никогда
не изучавшее логики.
33. Одного ученаго упрекали, что
онъ матеріалистъ, и приводили в ъ
подтвержденіе, что онъ постоянно и
горячо опровергаете всѣ доводы про-
тивниковъ матеріализма.
34. Конечно, это пьяница: взгляните
только, какой у него красный носъ!
35. X : Арабы неспособны къ ус-
военію европейской культуры. Въ са-
момъ дѣлѣ: они народъ черной расы,
а народы черной расы неспособны къ
ея усвоенію.
У: Вашу мысль, что арабы неспо-
собны къ усвоенію европейской куль-
туры, нетрудно опровергнуть. Вы оши-
баетесь, утверждая, что арабы—на-
родъ черной расы: вѣдь они семиты.
Донустивъ, что арабы семиты, какъ
назвать ошибку въ доказательств! X
и ошибку въ доказательств! Y, если
онъ думаете, что онъ опровергъ саму
мысль X о неспособности арабовъкъ
культур!.
36. Если этому больному суждено
умереть, то онъ умрете, все равно—
позовете ли онъ врача или н!тъ;
а если ему суждено выздоров!ть, то
онъ выздоровѣетъ, все равно— позо-
вете ли онъ врача или нѣтъ. Но
такъ какъ ему суждено либо уме-
реть, либо выздоровѣть, то не стоитъ
е щ звать врача.
37. Профессоръ на просьбу проэкза-
меновать отвѣтилъ, что онъ не вправ!
это сдѣлать, потому что факультетъ
постановилъ прекращать всѣ экзаме-
ны съ началомъ лекціоннаго періода
и начинать ихъ не раньше, какъ на
пятый день послѣ его окончанія. Кур-
систка же возразила: „да н ! т ъ , Вы
вправ!: другіе экзаменуютъ же, когда
ихъ ни попросишь, а я очень прошу
Васъ"?
38. Студентъ такими словами дока-
зывалъ, что надо или поставить ему
удовлетворительную отмѣтку или эк-
заменовать его еще дальше: „увѣряю
Васъ, что я читалъ курсъ. И неуже-
ли я ничего не знаю? Можете быть,
я и отвѣчу на что нибудь
К ъ Г л . X и X I . Разобрать слѣд.
умозаключена: указать ихъ видъ, а въ
приіодныхъ для доказательствъ истин-
ныхъ умозаключеніяхь еще объяснить,
правильный ли они или ошибочный, и
въ чемъ ошибка.
J39_. Только люди разумныя сущест-
ва; слѣд., в с ! разумныя существа
суть люди.
4(і. AIг. Петръ—родомъ изъ Гали-
леи, тоже и ап. .Іоаннъ, и т. д. про
каждаго изъ 12 апостоловъ; слѣд.,
в с ! апостолы родомъ изъ Галилеи,
41. Треугольники бываютъ только
илг'тупоугольные, или прямоуголь-
ные, или остроугольные; и въ каж-
домъ изъ этихъ случаевъ площадь
треугольника равна половин! произ-
ведения основав ія на высоту тре-
угольника; слѣд., также дѣло стоитъ
и во в с ! х ъ треугольникахъ.
42. Не все то золото, что блеститъ;
слѣд., кое что блестящее вовсе не зо-
лото.
43. Какъ называется умозаключе-
ніе, посредствомъ котораго петер-
буржцы на основаніи многол!тнихъ
наблюденій утверждаютъ, что ладож-
скій ледоходъ на Н е в ! нортитъ по-
году въ Петербург!?
44. Д!ти крестьянъ и рабочихъ,
прошедшіе курсъ среднихъ и выс-
шихъ учебныхъ заведеній, въ гро-
мадномъ болыпинств! случаевъ ока-
зываются неспособными къ черной
работ!. Основываясь на такихъ на-
блюденіяхъ, многіе утверждаютъ, что
образованіе дѣлаете людей низшихъ
классовъ неспособными къ черной
работ!. Какимъ умозаключеніемь до-
ходятъ они до такого вывода?
45. Горы, по которымъ скользили
ледники, исчерчены шрамами, иду-
щими въ одномъ и томъ-же направ-
лении, и имѣютъ форму куполовъ или
 бараньихъ лбовъ. Нѣкоторыя горы въ
Финляндіи исчерчены шрамами, иду-
щими в ъ одномъ и томъ-же направ-
леніи, и имѣютъ форму куполовъ или
бараньихъ лбовъ. Слѣд., скорѣе всего,
ні которыя горы Финляндіи были по-
крыты ледниками.
46. Тифъ есть болѣзнь, вызываемая
микроорганизмами. Холера во многихъ
отношеніяхъ сходна съ тифомъ: она
представляете собою заболѣваніе ки-
шечника, легко возникающее въ бо-
лотистыхъ мѣстностяхъ или въ гряз-
ныхъ, снабженныхъ дурною водою
городахъ; у нея есть, такъ называе-
мый, инкубаціонный періодъ и т. п.
Слѣд., вѣроятно, холера также есть
болѣзнь вызываемая микроорганиз-
мами.
47. Всѣ птицы имѣютъ крылья;
• слѣд., всѣ животныя, имѣющія кры-
лья,—птицы.
48. Вѣкоторыя реальныя вещи ма-
териальны; слѣд., нѣкоторыя вемате-
ріальныя вещи не реальны.
49. Ни одинъ видъ оливковыхъ де-
ревьевъ не растете в ъ Германіи; слѣд.,
нѣкоторые виды деревьевъ, не расту-
щихъ въ Германіи,—оливки.
50. Кто спряталъ вещь, знаете, гдѣ
найти ее; слѣд., кто знаете, гдѣ найти
спрятанную вещь, самъ же ее и спря-
талъ.
51. Нѣкоторыя млекопитающія суть
четвероногія; слѣд., къ числу четверо-
ногихъ относятся млекопитающія.
52. Чтеніе — умственная работа;
слѣд., сопровождается нѣкоторьими
процессами въ головномъ мозгу.
53. Ты сердишься; значить; ты не-
правъ.
54. Онъ, должно быть, докторъ,
такъ какъ въ этомъ совѣщаніи при-
нимаютъ участіе только доктора.
55. Всѣ застѣнчивые люди самолю-
бивы; слѣд., всѣ несамолюбивые лю-
ди не застѣнчивы.
56. У всякаго пьяницы красный
носъ; слѣд., у кого красный носъ,
тотъ пьяница.
57. Ни одинъ благоразумный че-
ловѣкъ не возьмется за это дѣло;
слѣд., всякій, взявшійся за это дѣло,
неблагоразуменъ.
58. Ни одинъ развитой человѣкъ
не вѣритъ въ примѣты; слѣд., чело-
вѣкъ, вѣрящій въ нихъ, не можетъ
считаться развитымъ.
59. Нѣкоторыя морскія животныя
дышатъ легкими, а потому не могутъ
находиться долгое время подъ водой.
60- Монбланъ — высочайшая гора
Европы, такъ что вершина Монбла-
на есть вершина высочайшей горы
Европы.
61. ѣывестъ изъ слгьд. сужденій за-
ключенія путемъ обращенія, превраще-
нгя и противороставленгя сказуемому:
a. Нѣкоторыя позвоночныя суть
теплокровный.
b. Некоторые параллелограммы не
суть правильный фигуры.
c. Ни одинъ треугольникъ не имѣетъ
двухъ прямыхъ угловъ.
d. Нѣкоторые четыреугольники суть
прямоугольники.
e. Не всѣ шалуны лѣнтяи.
f. Змѣи—пресмыкающіяся живот-
ныя.
g. Ни одна планета не свѣтитъ соб-
ственнымъ свѣтомъ.
62. Писатель—человѣкъ, такъ что ..
великій иисатель—великій человѣкъ.
63. Всѣ разумный существа отвѣт-
ственны за свои дѣйствія; животныя
не разумныя существа и поэтому не
отвѣтственны за свои дѣйствія.
64. Отвѣтственны за свои дѣйствія
разумныя существа; а животныя не
разумныя существа и поэтому не от-
вѣтственны за свои дѣйствія.
65. Называющій человѣка живот-
нымъ вполнѣ правъ; а называют'. 4
человѣка обезьяной, называете его
животнымъ, и поэтому вполнѣ правъ.
66. Резиденція англійскаго короля
самый большой городъ въ нірѣ; Лон-
донъ же и есть самый большой городъ
въ мірѣ, такъ что онъ то и есть рези-
денція аеглійскаго короля.
67. Солдаты умышленно убиваютъ
непріятеля; a всякій, кто умышленно
убиваете другого,подлежите наказанію;
слѣд., солдаты подлежать наказанію.
 68. Квадраты — параллелограммы;
слѣд. діагонали квадрата суть діаго-
нали параллелограмма.
69. Пауки—животныя; слѣд., опи-
саніе ихъ жизни входитъ в ъ описаніе
жизни животныхъ.
70. Духъ дѣятеленъ; матерія не
духъ; слѣд., матерія не дѣятельна.
71. Лица, неимѣющія аттестата сред-
няго учебнаго заведенія, не имѣютъ
права лоступленія в ъ университета;
г. А. не имѣетъ аттестата средняго
учебнаго заведенія: значитъ. г. А. не
имѣетъ права постунленія в ъ универ-
ситета.
72. Нѣкоторые политики не честные
люди, такъ какъ нрибѣгаютъ ко лжи.
73. Каждый добросовѣстный чело-
в ѣ к ъ воздерживается отъ сужденія о
книгѣ, не прочтя ее; многіе рецензенты
не дѣлаютъ этого; слѣд., они не добро-
совѣстные люди.
74. Всѣ насѣкомыя имѣютъ три
пары ногъ; наукъ не имѣетъ трехъ паръ
ногъ; слѣд, паукъ не насѣкомое.
75. Всѣ, кто считаетъ этого чело-
вѣка невиннымъ, противъ его наказания;
вы противъ его наказанія, слѣд., в ы
считаете его невиннымъ.
76. Нѣкоторые минералы встрѣ-
чаются в ъ кристаллическомъ видѣ,
такъ какъ в ъ такомъ видѣ встрѣ-
чается горный хрусталь.
77. Ласточки перелетныя птицы;
ласточки полезны; слѣд., нѣкоторыя
перелетныя птицы полезны.
78. Всѣ иіараллелограымы суть че-
тыреугольники; нѣкоторые же парал-
лелограммы суть равностороннія фи-
гуры; слѣд., нѣкоторыя равносторон-
нія фигуры суть четыреугольники.
79. Нѣкоторыя растенія, имѣющія
мясистые стволы, не растутъ в ъ сѣ-
верныхъ широтахъ, такъ какъ всѣ
кактусы имѣютъ мясистые стволы, а
ни одинъ изъ нихъ не растетъ в ъ
сѣверныхъ широтахъ.
80. Древніе персы поклонялись
солнцу; солнце — неодушевленный
предметъ; слѣд., древніе персы покло-
нялись неодушевленному предмету.
81. Опій—ядъ и не выдается безъ
рецепта врача; слѣд., яды не вы-
даются безъ рецепта врача.
82. Змѣи—пресмыкающіяся, a всѣ
пресмыкающіяся имѣютъ холодную
кровь; слѣд., к ъ числу животныхъ,
имѣющихъ холодную кровь, относятся
и змѣи.
83. Былины суть произведенія народ-
ной поэзіи; произведенія народной по-
эзіи имѣютъ безыскусственный харак-
теръ; слѣд., нѣкоторыя произведенія,
имѣющія безыскуственный характеръ,
суть былины.
84. Растенія, размножающіяся по-
средствомъ споръ, не имѣютъ цвѣтовъ;
папортники размножаются посред-
ствомъ споръ; слѣд., растенія имѣю-
щія цвѣты, не папортники.
85. Нѣкоторыя птицы питаются мя-
сомъ, а животныя, питающіяся мясомъ,
называются хищными; слѣд., къ числу
хищныхъ животныхъ относятся и нѣ-
которыя птицы.
86. Нѣкоторые параллелограммы
суть квадраты; всѣ квадраты суть
правильныя фигуры; слѣд., нѣкото-
рыя правильныя фигуры суть парал-
лелограммы.
87. Ни одна сѣверная страна не
производить вина; всѣ страны, про-
изводящія вина, имѣютъ умѣренныя
зимы; слѣд., нѣкоторыя страны, имѣю-
щія умѣренныя зимы, не лежать на
сѣверѣ.
88. Ни одинъ развитой человѣкъ не
придаете значенія примѣтамъ; между
тѣмъ многіе люди, придающіе значе-
ніе примѣтамъ, отъ природы умны;
слѣд., нѣкоторые умные отъ природы
люди не развиты.
89. Ни одинъ уважающій себя чело-
вѣкъ не станете унижаться передъ
богатыми и сильными; многіе унижаю-
щіеся передъ богатыми и сильными
тѣмъ не менѣе умные люди; слѣд.,
нѣкоторые умные люди не уважаютъ
самихъ себя.
90. Газы сжимаются отъ охлажде-
нія или отъ давленія; этоть газъ сжи-
мается отъ давления; слѣд., не отъ
охлажденія.
91. Лекцін могутъ быть интересны
или по своему содержанію, или по
своему изложенію; лекціи А. очень
интересны по своему содержание, слѣд.,
не представляют» интереса по своему
изложенію.
92. Надо или повиноваться незакон-
ным» требованіямъ властей, или воз-
ставать против» властей; но не слѣ-
дуетъ повиноваться незаконным» тре-
бованіямъ властей; слѣд., надо возста-
вать против» властей.
93. Йсторическій труд» можеть быть
или научным», или произведете«»
фантазіи; труд», основывающійся на
критическом» изученіи источников»,
научен»; слѣд., подобный труд» не
есть произведете фантазіи автора.
94. Это лѣкарство или полезно, или
вредно, или безразлично; оно полезно;
слѣд., оно ни вредно, ни безразлично.
95. Міръ или вѣченъ, или произве-
д е т е случая, или дѣло разумнаго
существа; но міръ не вѣченъ и не
произведете случая; слѣд., міръ—
произведете разумнаго существа.
96. Если мѣстностьгориста, то грозы
там» сильнѣе, нежели в » низменных»
мѣстностях»; ПІвейцарія гориста; слѣд.,
грозы там» сильнѣе, нежели въ дру-
гихъ, низменных» мѣетностяхъ.
97. Если земля была когда-либо
огненно-жидкой массой, то на зеылѣ
въ это время не было органической
жизни; земля въ самом» дѣлѣ была
нѣкогда огненно-жидкой массой; слѣд ,
земля въ самомъ дѣлѣ была нѣкогда
лишена органической жизни.
98. Если спички содержат» фос-
фор». то легко загораются; шведскія
спички не содержат» фосфора; слѣд.,
онѣ не загораются легко.
99. Если бы не было вѣтра, то
парусное судно не могло бы придти
на мѣсто назначенія; но оно пришло
на мѣсто назначенія; слѣд., былъ
вѣтеръ.
100. Если цвѣтовъ въ моем» саду
не поливали, то они засохли; цвѣты
въ моем» саду засохли; значит», ихъ
не поливали.
101. Если лѣкарство ядовито, то
его не выдают» безъ рецепта врача;
это лѣкарство выдают» безъ рецепта
врача; слѣд., оно не ядовито.
102. Если съ Казбека обрушится
лавина, то она запрудит» Терек»;
если Терек» будетъ запружен», то
во Владикавказ! будетъ наводнсніе;
значить, если съ Казбека обрушится
лавина, то во Владикавказ! будет»
наводненіе.
к ь Г Л . x i v . Разобрать слѣд.
доказательства:
JLOA X есть причина явленія Y,
пот. что посігізднее возникало и при
XABCD, и при XMDNE, и при
XABDE, и при XBGDK. Правда,
что и D похоже на причину явленія
Г , пот. ч. и В присутствовало въ
каждомъ из» этихъ случаевъ. Но на-
ше положеніе подтверждается еще и
т!мъ, что с » устраненіемъ явленія
X явленіе Y уже не возникало. Напр.,
оно не возникло ни при А В С В , ни
при BCDK.
104. Во всяком» с л у ч а ! X принад-
лежит» къ составу причины явленія
Г , пот. что посл!днее возникло при
ХАВС и не возникло при ABD. Мало
того: когда было X,ABGD, то воз-
никло Y,, т. е. с » изм!неніемъ X
изм!нилось и Y.
105. Горох», выросшій въ погреб!.
им!етъ стебли б!лаго цв!та съ не-
нормально длинными междоузліями и
листьями въ зачаточном» состояніи;
точно такими же свойствами обладает»
горох», выросшій на д н ! картофель-
ной ямы, а также горох», выросшій
на земл!, покрытой рогожею; сл!до-
вательно, горох», выросшій въ тем-
нот!, им!етъ стебли б!лаго цв!та съ
ненормально длинными междоузліями
и листьями в » зачаточном» состояніи.
106. Аристотель, чтобы узнать,
им!етъ-ли воздух» в ! с ъ , взв!силъ
кожаный м ! х » сперва в ъ стиснутом»
вид!, а поел! въ сильно надутом»;
в ! с ъ оказался прежним», откуда Ари-
стотель заключил», что воздух» не-
в!сомъ. Какой методъ Милля и пра-
вильно ли прим!ненъ имъ къ д ! л у ?
107. Указать в с ! простые методы
Милля, прим!няемые въ сл!дующемъ
разсужденіи: у всѣхъ находящихся 119. Діаметръ круга есть прямая
в ъ закрытой комнатѣ появились и линія, соединяющая двѣ противопо-
усиливались угнетенное самочувствіе ложныхъ точки окружности.
и головная боль, когда туда поста- 120. Прямой уголъ есть одинъ изъ
вили открытый сосудъ съ какой то двухъ равныхъ смежныхъ.
испаряющейся жидкостью; но эти бо- 121. Пальма есть растеніе, не ра-
лѣзненныя явленія быстро прекрати- стущее въ холодномъ поясѣ.
лись, когда этотъ сосудъ былъ вы- 122. Гранить не есть осадочная
несенъ изъ комнаты, a всѣ двери и порода.
окна въ ней раскрыты настежь; слѣ- 123. Логика есть наука о мышленіи.
довательно, эти явленія были выз- 124. Параллелограммъ есть четыре-
ваны вдыханіемъ паровътой жидкости угольникъ, у котораго противополож-
108. Показать участіе простыхъ ме- ный стороны и параллельны, и равны
тодовъ Милля при доказательств!, что между собой.
всякій напитокъ становится слаще 125. Пароллелограммъ есть четыре-
отъ примѣси къ нему сахара (раство- угольникъ, у котораго противополож-
реннаго въ немъ). ный стороны параллельны, а в с !
Къ гд. XVIII. а) Разобрать слѣд. углы равны между собой.
дѣленія: 126. Логика есть наука о правиль-
109. Углы дѣпятся на прямые, номъ мыпіленіи; правильное же мыш-
острые, тупые, смежные и вертикаль- леніе есть мышленіе, согласное съ
ные. правилами логики.
110,..Люди дѣлятся на высокихъ 127. Полюсъ земли есть конечная
и невысокихъ. точка земной оси; а земная ось есть
111. Сужденія дѣчятся на категори- линія, соединяющая оба полюса земли.
ческія, условный и разд!лительныя. 128. Умноженіе есть ариѳметическое
112. Умозаключенія разд!ляются дМствіе, въ которомъ множимое бе-
на кажущіяся, истинныя, но не при- рется слагаемымъ столько разъ, сколь-
годныя для доказательствъ, непо- ко единицъ во множител!.
средственныя и силлогизмы. 129. Категорическимъ силлогизмомъ
113. Доказательство раздѣляі тся на называется силлогизмъ, состояний изъ
основанія, разсужденіе и положеніе. двухъ категорическихъ посылокъ, изъ
114. Пригодныя для доказательствъ которыхъ хоть одна утвердительная.
умозаключенія дѣлятся на непосред- 130. Основаниями доказательства
ственныя, опосредствованныя, про- наз. такія сужденія, которыя служатъ
стые и сложные силлогизмы. базой, откуда ведется атака противъ
115. Вещи д!лятся на красивыя и доказываемой истины.
некрасивыя. 131. Базировать свою мысль на
116. Линіи д!лятся на прямыя и чемъ нибудь это значить пользоваться
кривыя. ч!мъ нибудь, какъ базой для демон-
117. Человѣкъ д!лится на голову, стрирования ИСТИННОСТИ этой мысли.
туловище и конечности. 132. Драстическія мѣры, это—осо-
Ъ) Разобрать слѣд, опредѣленія: быя а не т ! , которыя прини-
418. ..Квадратъ есть, четырехсторон- м а ю т ^ ' ^ , остальныхъ случаяхъ го-
няя прямолинейная фигура, всѣ сто- судйрственіщй, общественной или лич-
роны и углы которой равны. ной жизни. \
F 8;- / у
 Того же автора:
Ученіе Лейбница о матеріи. Жури- Мин. Нар. Просвпщ. 1886 г. № 1.
Опытъ построения теоріи матеріи на принципахъ критической филосо-
фии. Спб. 1888 г. Распродано.

Критико-философскій анализъ массы и связь высшихъ законовъ мате-

pin въ законѣ пропорциональности. Жури- Мин. Нар. Просвѣщ. 1889 г. № 3.

Научная дѣятельность M И. Владиславлева. Журн. Мин. Нар. Просвѣіц.

1890 г. № 6.

Къ вопросу о строеніи матеріи. Жур"- Мин. Нар. Просвіьщ. 1890 г.

№№ 7 и 8..

О предѣлахъ и призпакахъ одушевленія. (Новый психо-физіологиче-

-скій законъ въ связи съ вопросомъ о возможности метафизики). Спб. 1892 г . —
Распродано. (Въ томъ же году было въ Жѵрн• Мин,-Нар. Просвѣщ).

Вторичный вызовъ на споръ о законѣ одушевленія. Вопросы Филосо-

фы и Психологіи, кн. 18-я. 1893 г.

О видахъ вѣры въ ея отношеніяхъ къ знанію. Вопросы Философіи и

ПсихологЫ. 1893 г. кн. 20 и 21 (вошло въ Философскіе Очерки).

О Кантѣ дѣйствительномъ и воображаемомъ. Комментаріи къ „Критикѣ

Чистаго Разума". По поводу книги г. Каринскаго „Объ Истннахъ Самооче-
видныхъ". Вопросы Философы и Психологіи, кн. 25-я 1894 г.

Ученіе Канта о смѣнѣ душевныхъ явленій. Вопросы Философы и ГІсихо-

логіи, кн. 29-я. 1895 г.

Значеніе философской дѣятельности H. H. Страхова. Образование. 1896 г.

№ 3.
Russische Literatur über Kant въ Kantstudien 1896 г. № 1.
Атомизмъ и энергетизмъ. Сгъверный Вгьстникъ. 1896 г. № 9.
Условія допустимости вѣры въ смыслъ жизни. Спб. 1896 г. Распродрно,
равно какъ и переводъ на армянскій языкъ. (Въ томъ же году было въ
Жури. Мин. Нар. Просе, и вошло въ Философск. Очерки).

Объ атеизмѣ въ филоеофіи Спинозы. Вопросы Философы и ПсихологЫ

кн. 37-я. 1897 г.

Новая постановка вопроса о самостоятельности четырехъ фигуръ сил-

логизма. Въ сборникѣ Commentationes philologicae. Спб. 1897 г.

Судьбы философіи въ Россіи. Вопросы Филос. и ПсихологЫ, кн. 42-я.

1898 г. (вошло въ Философск. Очерки).

О мистицизмѣ и критицизмѣ В. С. Соловьева. Вопросы Филос. и Психо-

логЫ, кн. 56-я (вошло въ Философск. Очерки).

Споръ о свободѣ воли передъ судомъ критической философіи. Журн-

Мин. Нар. Просе. 1901 г. (вошло въ Философск. Очерки).

Философскіе Очерки. (О философіи въ Россіи, о мистицизмѣ и крити-

цизмъ В. С. Соловьева, о свободЪ воли, о смыслЪ жизни, объ отношеніяхъ
лзѣры къ знанію). Спб. 1901 г.

Объ экспериментальной дидактикѣ А. П. Нечаева. Спб., 1902 г. Распро-

дано. (Въ Жури- Мин. Нар. Просе. 1901 г. № 12).

О задачахъ современной пспхологіи. Вгьстникъ и библіотека для само-

образованія. 1903 г.

Проф. Г. Челпанова учебникъ логики. Жури. Мин. Нар. Просвѣіи

1908 г. № 6.
Что такое философскій критицизмъ? Новое Словое 1910 № 1.
Новое и легкое доказательство философскаго критицизма. Спб- 1909 г.
Логика (для гиыназій съ дополненіями для самообразованія). Спб. 1910 г.

t
 НАХОДИТСЯ В Ъ ПРОДЛЖѢ:
Проф. А. И. В В Е Д Е Н С К А Г О ф
Л О Г И К А (для гимназій съ дополненіями для
самообра зованія)
Спб. 1 9 1 0 г . Ц ѣ н а 1 рубль.
С к л а д ъ и з д а н і я в ъ к н я ж н . м а г . М. М. С т а с ю л е в и ч а , Спб., В . О. 5 линія,- 2 8 .

У ч е я ы м ъ К о м и т е т о м ! М и н и с т е р с т в а Народнаго П р о с в ѣ щ е н і я допущена
къ употребленію, въ к а ч е с т в ! руководства, в ъ среднихъ у ч е б н ы х ъ заведе-
н і я х ъ . См. Ж у р н . Мин. Н а р . П р о е в . М а й 1910 г.

Удостоена полной большой преміи

ИМПЕРАТОРА ПЕТРА БЕЛИКАГО.

Изъ отчета Ученаго Комитета о присуждении в ъ 1 9 1 0 г. прем/й

ИМПЕРАТОРА ПЕТРА БЕЛИКАГО.

(См. Журн. Мин. Нар. ІІросв., Іюнь 1910 г.).

Проф. Введенский н а ч и н а е т ъ съ р а з с м о т р ѣ н і я подлиннаго содержанія

логики, которое всецѣло дано в ъ ф а к т ! сужденія. А в т о р ъ строго разгра-
н и ч и в а е т ! п р е д м е т ъ логики отъ п р е д м е т а психологіи и всѣ психологиче-
с к і е в о п р о с ы о с т а в л я е т ! безъ о б с у ж д е н і я .
В ъ изложеніи проф. В в е д е н с к а г о л о г и к а п о л у ч а е т ъ х а р а к т е р ! удиви-
тельной связности, послѣдовательности и принудительности.
Проф. В в е д е н с к і й стремился не къ сообщенію большого количества
св!д!ній, а къ выясненію основных! логическихъ понятій и ученій, и
этого о н ъ в п о л н ѣ Д О С Т И Г ! .
У н е г о попадаются превосходный разъясненія логическихъ явленій,
к о т о р ы х ъ мы н е в с т р ѣ ч а л и в ъ д р у г и х ъ у ч е б н и к а х ъ .
В ъ общемъ с л ѣ д у е т ъ п р и з н а т ь учебникъ проф. Введенскаго вполяѣ
н а у ч н ы м ъ и в ъ то же самое в р е м я и з л о ж е н н ы м ! в ъ ф о р м ! , в п о л н ! доступной
для учащихся.
 II О С Ji Ѣ С Л О В I E.
Умышленная неправда, которую И. С. Проданъ утверждаетъ обо
ашѣ.

И. С. Проданъ выпустилъ въ 1911 г. (въ Харьков!) книгу (или,

если угодно, большую брошюру—въ 228-f-VII страницъ), озаглавленную:
«Новая логика. Критическое изслѣдованіе и разъясненіе новыхъ и ста-
рыхъ заблужденій и ошибокъ». В ъ ней (на стр. 217) онъ, между прочимъ,
говорите: «значительная часть того „новаго по существу", о которомъ проф.
Введенскій сообщаете въ предисловіи къ своему университетскому курсу
логики, знаимствовано изъ моего учебника». (Остальная же часть этого но-
ваго но существу оказывается, но его мнѣнію, однимъ лишь сплошнымъ
вздоромъ, ibid.), Подъ моимъ университетскимъ курсомъ здѣсь подразу-
мѣвается первое изданіе «Логики, какъ части теоріи познанія» (см. под-
строчное принѣчаніе на той же страниц! «Новой логики» И. С. Продана).
Учебникъ же И. С. Продана, изъ котораго, по его словамъ, я похитилъ
значительную часть своего «новаго по существу», озаглавлен'/, такъ: «Учеб-
никъ логики для среднеучебныхъ заведеній и для самообразованія». И свое
обвиненіе противъ меня онъ отягчаете еще сл!дующими словами, въ кото-
рыхъ курсивъ принадлежитъ ему самому, а не мн!: «не можетъ быть
сомн!яія, что проф. Введекскій позаимствовалъ у меня отмѣченнъгя выше
свѣдѣнія и примѣры, числомъ больше сорока. Спрашивается теперь, почему
проф. Введенскій маскировалъ ихъ до неузнаваемости, доходя до ошибокъ
и противор!чій? Почему онъ старался скрыть свои заимствованія?... Проф.
Введенскій нигд! моего имени не упоминаете, Почему? М н ! сов!стно дать
отв!тъ на этотъ щекотливый вопросъ. Но я думаю, что сами читатели
давно уже догадались, почему> (1. с. стр. 219).
Оставлю въ сторон! всѣ сопоставленія, «числомъ бол!е сорока», кото-
рыми И. С. Проданъ старается подтвердить свое обвиненіе противъ меня,
и остановлюсь только на сл!дующемъ: онъ неоднократно говорить, будто бы
его учебникъ въгшелъ раньше перваго изданія «Логики, какъ части теоріи позна-
нгя>. А одинъ разъ, именно на стр. 208, онъ говорите даже, что его учеб-
пик» вышел» <годомъ раньше его (т. е, моего) университетскаго курса».
Но онъ ни разу не указываешь, когда же, именно, вышло первое изданіе (оно же
и единственное въ продаж!) его учебника, о времени же выхода моей книги
онъ проговаривается лишь косвенно, случайно.
На обложк! у каждаго изъ насъ стоитъ 1909 годъ. Предисловіе же къ
моей «Логики, какъ части теоріи познанія» пом!чено 25-мъ января 1909 г.,
a нредисловіе къ учебнику И. С. Продана—20-мъ марта того же года, т. е.
книга И. С. Продана вышла на два мѣсяца поздмье моей. ( В ! д ь предисло-
віемъ заканчивается печатаніе книги). Но пораженный т!мъ, что И. С.
Проданъ позволяет» себ! говорить, будто бы его учебник» вышелъ раньше
моего университетскаго курса, какъ онъ выражается, да еще на годъ раньте,
и зная, что большинству моих» читателей почти невозможно будетъ про-
в!рить мою ссылку на обложку и предисловіе перваго изданія моей «Ло-
гики, как» части теоріи иознанія» (ибо уже два года, какъ оно все распро-
дано), я обратился къ вс!мъ доступному оффидіальному документу, къ
«Книжной л!тописи>, издаваемой Главным» Управленіемъ по д!ламъ
печати. Это—почти еженед!льное изданіе, въ каждомъ в ы п у с к ! котораго
нумеруются (въ хронологическом» порядк! съ самаго начала текущаго
года) и указываются полныя заглавія в с ! х ъ книг», брошюр» и т. п., вы-
шедших» во всей Россіи за посл!днюю нед!лю. Въ 8-нъ выпуск! «Книж-
ной Л!тониси» за 1909 г. моя «Логика, какъ часть теоріи познанія» при-
ведена подъ № 3184 въ числ! книг», вышедших» въ с в ! т ъ съ 11 по
18 февраля 1909 г. Въ 15-мъ же в ы п у с к ! того же года приведен» подъ
№ 6835 вышеупомянутый учебник» И. С. Продана въ ч и с л ! книгъ, вышед-
ших» съ 31 марта по 7 апр!ля 1909 г., слѣд., опять таки—на два м!сяца
позже моей книги, такъ что ни о какомъ заимствованіи мной изъ учеб-
ника И. С. Продана не можетъ быть р!чи.
При этомъ со стороны И. С. Продана не могло быть никакого недо-
разум!нія относительно времени выхода моей «Логики, какъ части теоріи
познанія». Напр., нельзя думать, что у него въ руках» былъ такой экземп-
ляръ, в ъ котором» не хватало ни предисловія къ ней, ни заглавной страницы.
Напротив», И. С. Проданъ, хорошо зналъ, когда, именно, вышла моя <Логика,
какъ часть теоріи познанія», и одинъ разъ даже проговорился объ этомъ въ своей
<Новой логггкѣ и т. д.». Мое предисловіе къ первому изданію «Логики,
какъ части теоріи познанія» онъ цитирует» въ своей «Новой логик!»
почти все сплошь до поел!днихъ строк» (сравн., стр. I I I и IV его соб-
ственна™ предисловія къ «Новой логик!»), такъ что онъ им!лъ его пред»
собой и не мог» не вид!ть, какимъ временем» оно пом!чено. Прогово-
рился же онъ сл!дующимъ образомъ: онъ, между прочим», отм!чаетъ, что я
«при многосложности разныхъ обязанностей и занятій», какъ онъ выражается,
изумительно скоро написал» свою «Логику для гимназій», и вычисляет»:
сколько, именно, времени я работал» надъ ней. И вотъ что онъ вывел»:
она «была написана поел! напечатанія университетскаго курса проф. В в е -
денскаго, т . е. на промежуткѣ между 1 апрѣля и 1 октября 1909 года»
(см. его «Новую логику и т. д.» стр. 219). Такимъ образомъ, онъ знаетъ,
самъ же и проговорился, что моя «Логика, какъ часть теоріи познанія»
вышла не на годъ позднѣе его учебника, а самое позднее—въ концѣ марта
1909 г., т. е. единовременно съ его учебникомъ. Слѣд., И. С. Проданъ
знаетъ, что у меня не могло быть никакихъ заимствованій изъ его учебника.
Многіе же изъ моихъ читателей знаютъ еще больше, именно: мой
университетский курсъ былъ напечатанъ (типографскимъ путемъ, какъ
книга) не только въ февралѣ 1909 г. подъ заглавіемъ «Логика, какъ часть
теоріи познанія», но и раньше этого, даже два: раза — въ 1904 г. и въ
1908 г., подъ заглавіемъ «Логика въ связи съ критической теоріей позна-
нія s. Правда, оба эти раза она печаталась на правахъ рукописи. А между
1895 и 1904 г.г. было выпущено два или три просмотрѣнныхъ и исправ-
ленныхъ мною литографированныхъ изданія. И даже в ъ нихъ уже встрѣ-
чаются почти всѣ мѣста, обвиняемыя И. С. Проданомъ в ъ томъ, что они
служатъ «замаскированнымъ до неузнаваемости» заимствованіемъ изъ его
учебника, вышедшаго въ началѣ апрѣля 1909 года.

с.-Петербургъ, Александрг Введенскій.

17 ноября 1911 г. с

/
 «

• j ' ! J> гЛ - f ;

Г' 4 ; w d'Y: ' ' :; • : «h > ! • ;i> ; V • > :„]• дац _ ,, • , • ,

id' *••,•. »..ь ' .. ."'.v. •". - .•..;•svii.ii < . =,-.-. Y î + s v . . '
t.-. • h к; Л'.«: )• ' Y. ; m. i г ru; - : • / ..; Vn.
'

• :•: . • : . :t : Y

Ï'I • av.: .il : «wü m • •/ ..• л д v ;:f;.'

• : " -л:' v ! те+'д, і:і г.ч ; Г (С і. -, . ц і::/.
•

; •':' • • . г ' . •' ' - О •

• .

-
г
• , ;-Ѵ.
 Ж У Р Н А Л Ъ

Вопросы философіи 0 ПСИШОГІН".

Нзданіе Московскаго Психологическаго Общества
ПРИ СОДѢЙ ОТВПІ

С.-ПЕТЕРБУРГСКАГО ФИЛОСОФСНАГО ОБЩЕСТВА.

Условія подписки: на годъ (съ 1-го января по 1-е января)

безъ доставки—6 руб., с ъ доставкой в ъ Москвѣ—6 руб. 5 0 к.
с ъ пересылкой в ъ другие города—7 руб., за границу—8 руб.
У ч а щ і е с я в ъ выешихъ учебныхъ заведеніяхъ, сельскіе
учителя и сельские священники пользуются скидкой в ъ 2 руб.
Подписка на льготныхъ у с л о в і я х ъ принимается т о л ь к о в ъ кон-
т о р ! журнала, непосредственно или письменно.

Подписка, кромѣ многихъ книжных/, магазиновъ, принимается

БЪ КОНТОРА ЖУРНАЛА.
Москва, Б . Никитская, Чернышевскій пер., д . 9 , кв. 5 .

Т Р У Д Ы

МОСКОВСКАГО ПСИХОЛОГИЧЕСКАГО ОБЩЕСТВА:

В Ы П У С К Ъ II. ИММАНУИЛЪ К А Н Т Ъ . Пролегомены ко всякой
будущей іиетафизинѣ. Пер. Влад. Соловьева. Изд. третье. Ц ѣ н а
1 руб. 20 коп.
В Ы П У С К Ъ III. О с в о б о д ! воли. Рефераты и статьи чле-
новъ Психологическаго Общества. Ц ѣ н а 2 руб.
В Ы П У С К Ъ I V . Г . В . Л Е Й Б Н И Ц Ъ . Избранный философскія
сочиненія с ъ портретомъ Лейбница, под. ред. В . I I . реобра-
женскаго. Изд. 2-е. Дѣна 1 р. 50 к.
В Ы П У С К Ъ VI. Э . К Е Р Д Ъ . Гегель. Переводъ с ъ англійскаго
подъ редакціей и съ предисловіемъ кн. С. В . Трубецкого. Съ
приложеніемъ статьи о Г е г е л ѣ л. С. Соловьева. Ц. 1 р. 25 к.
 НАХОДЯТСЯ ВЪ ПРОДАЖѢ:

Проф. А. И. В В Е Д Е Н С К І И . Философсніе очерки (о философіи

в ъ Россіи, о мистицизмѣ и критицизмѣ В. С. Соловьева, освободѣ
воли, о смыслѣ жизни, объ отношеніяхъ в ѣ р ы к ъ знанію).
Д ѣ н а 1 руб.

Проф. А. И. ВВЕДЕНСНІЙ. Новое и легкое доказательство

философскаго критицизма. Цѣна 30 коп.
Проф. А . И. ВВЕДЕНСКІЙ. Логика (для гимназій съ дополне-
ніями д л я самообразованія). Ц ѣ н а 1 руб.

В. ВИНДЕЛЬБАНДЪ. Исторія новой философіи в ъ ея связи с ъ

общей культурой и отдельными науками. ІІерев. с ъ нѣмецк. подъ
редакцией проф. А. И. Введенскаго. 2-е изд. 2 тома. Цѣна 4 руб.

В. В И Н Д Е Л Ь Б А Н Д Ъ . Исторія древней философіи с ъ прилоюеніями

по средневѣковой. Перев. с ъ нѣмецк. подъ редаіщіей проф. А. И.
Введенскаго. 4-е изд. Цѣыа 2. руб.

Т Р У Д Ы

С.-ПЕТЕРБУРГСКАГО Ф Ш Ш Ж О « I I
Выпуске 1. Д Е К А Р Т Ъ . Метафизичесвія размышленія. Дерев. ігодФ*
редакціей и со статьей А. И. Введенскаго: „Декартъ и раціо-
нализмъ". Цѣна 1 руб.

Выпускъ 11 и III. М А Л Е Б Р А Н Ш Ъ . Разысканіе истины. Ііерев.

подъ редакцией и со статьей Э. Л. Радлова. Ц ѣ н а 5 руб.
Выпускъ IV. БЕРКЛИ. Т р а к т а т е о началахъ человѣчеснаго зна-
ния. ІІерев. подъ редакц. и со статьей Н. Г. Деболъскаго.
Цѣна 40 коп.

Выпускъ V. А Р И С Т О Т Е Л Ь . Этика. ІІерев. и вступительная

статья Э. Л. Радлова. Цѣна l p. 50 к.
Выпускъ VI. КАНТЪ: 1 ) 0 форм! и началахъ міра чувствен-
на™ и умопостигаемаго; 2) Успѣхи метафизики. ІІерев. Н. О. Лосскаго.
Цѣна'75 коп.

Выпускъ VII. ' А Р И С Т О Т Е Л Ь . Политика. - Перев. и с т а т ь я

еская политическая литература и политика Аристотеля"
С. А . Ж Е Б Е Л Е В А .
гѵѣ