Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Выживают бессмертные
Survarium –
Издательский текст http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=9000711
«Выживают бессмертные»: Эксмо; М.; 2015
ISBN 978-5-699-78951-1
Аннотация
SURVARIUM – серия остросюжетных фантастических романов, представляющих
собой новеллизации одноименной онлайн-игры.
Прошло десять лет с тех пор, как серия масштабных техногенных катастроф
повергла планету в хаос, а Великая Пандемия унесла миллиарды жизней, и покинутые
людьми территории занял измененный мутациями Лес. Выжившим остались только
несколько свободных от аномальной растительности островков. На них и началось
формирование нового, дикого, жестокого, раздробленного на кланы и группировки Мира
Выживших. Поползли сплетни о загадочных документах и предметах, маркированных
латинской «V», перечеркнутой молнией. Черный Рынок начал собирать ударные отряды
вокруг своей Ставки, а форпосты Армии Возрождения подверглись атакам неведомых
наемных бригад. Кому выгодна новая война? Ответ на этот вопрос пытается найти майор
контрразведки Денис Бондарев, и он не остановится, пока не найдет.
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть
воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая
размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного
использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Пролог
Наблюдатель – Центру
Молния! Произошла самопроизвольная активация агента «Запад».
Наблюдается взрывной рост нестабильности, вероятен «эффект Гамаюна».
Прошу разрешить устранение. Готов нести ответственность за промедление с
активацией агента «Запад» и связанные с этим последствия.
Агент «Север» вошел в штатный режим и продолжает движение к точке.
Агент «Восток» функционирует стабильно.
Агент «Юг» активирован и введен в штатный режим без предварительных
тестов в связи с недокомплектом агентуры.
Центр – Наблюдателю
Устранение агента «Запад» запрещено. Ваша задача – провести
перезагрузку и повторную активацию. Исход этой операции определит меру вашей
ответственности. В случае успеха вы будете частично реабилитированы. При
неудаче реактивации агент будет ликвидирован согласно протоколу нештатной
ситуации, а вы отозваны.
…Путь до моста занял примерно полчаса, и все это время девушка исправно
комментировала «квест», а вот на подходе к объекту почему-то замолчала. Кравченко
прислушался и понял, что разведчица попала в толпу, видимо у пропускного пункта, и
бормотать ей стало неудобно.
«Еще подумают, что я ку-ку, и завернут раньше времени». Это был последний ее
комментарий. Дальше Степану пришлось ориентироваться на реплики выживших,
толпящихся вокруг Галки. Обсуждались в основном слишком уж серьезные меры
безопасности и связанные с ними неудобства.
– Каждый день хожу туда-обратно по десять раз, могли бы запомнить, – проворчал
какой-то мужчина сочным басом.
– А чего они с дозиметрами-то? – с нотками недоумения спросил другой выживший. –
До ближайшей грязной пустоши сто верст. Какой леший повезет сюда горячий хабар?
– Леший не повезет, а деловые могут и за тыщу верст притащить, – хрипловато
поделилась соображениями какая-то женщина. – Вчера вечером уже базара не было, а
Патрикеев яблоки привез, наливные, красотульки, одно к одному. Хотел оптом Бубну сдать,
чтоб с утра обратно ехать. Вон тот хлопец, в наушниках, провел над ящиками елдой на палке
и аж в лице сменился. Наушники сорвал и старшому своему тычет, мол, слухай, какая
музыка!
– И чего?
– А чего-чего? Прям с моста в речку и свалили всю эту красоту. Теперь, поди, по
Днепру плавают, если рыбы их не сгрызли или пацанята не выловили.
– Да уж, когда Хан приезжает, тут все гайки закручиваются, – поддакнул басовитый. –
Патрикей уже в третий раз яблоки привез, и только теперь ему от ворот поворот дали. Может,
и к лучшему.
– Ой, ой, может, ты этих архаровцев еще ангелами обзовешь?
– Следующий! – гаркнул кочевник-дозиметрист. – Кто без баулов, по правой стороне!
Руки перед собой! Алло, морячка, руки покажи, говорю!
– Чистые, вчера мыла, – заявила Галка.
– Опусти. Сюда встань.
– Ты чего это удумал? – возмутилась каким-то действиям кочевника Галка. – Зачем это?
Я тебе что, телега с яблоками?
– Ша, морячка! Без истерик. Сегодня полный шмон.
– С чего это? Праздник урожая? Все к Хану в шатер смогут зайти, первача дернуть?
– Дерзкая какая, – кочевник хмыкнул. – Что это у тебя?
– Где?
– Вот тут.
– Руки убери! Куртка это!
– Виталик, слышь, эта морячка звенит!
– Ну так скинь ее в речку, пусть гребет отседа! Поди, не потонет, коль морячка.
– Ты чего это выдумал! Где у меня звенит?! У тебя у самого звенит! При ходьбе!
– Все, морячка, не задерживай, топай назад.
– Да где звенит-то!
– Тут вот… где воротник… пуговица у тебя не из комплекта. По ходу, она и звенит. Ну-
ка дай. Смирно стой, не щупать собрался!
В динамике у Кравченко послышался глухой треск.
– Саня, ты чего голой рукой-то! Выкинь ее, на хрен, скорее!
– В речку, что ль?
– Нет, ну можешь сбегать на берег, закопать! Бросай и сюда топай, у меня аккумулятор
сел, а я только полтелеги проверил. Тут, похоже, опять яблочки сорта «чернобыльские
лучистые» или вроде того.
– Так я пойду? – спросила Галка. – Теперь все чисто?
– Иди, морячка, – шепнул кто-то поблизости. – Иди, пока он репу чешет! Или давай в
сторону, я пойду!
– Полосатая, проходи, – наконец разродился Саня. – И ты свободен. А ты, лохматый,
сымай куртку.
– Зачем это? – Лохматым оказался как раз тот, кто говорил басом.
– Пыльца на ней.
– Какая пыльца, ты чего, братан?!
– Мутант зеленый тебе братан. Скидывай куртейку, сказано! В кожаной надо ходить,
чтоб всякая дрянь не липла, а ежели прилипнет, чтоб помыть легко было. Сымай – и в речку!
– Это ж моя единственная! Я ж замерзну ночью!
– Да мне поровну! Ну, чего вылупился? Давай, назад топай!
– Нет, погоди!
Чем закончилось препирательство, ни Галка, ни Кравченко не дослушали. Разведчица
миновала мост и бодрым шагом направилась в сторону рынка. При этом она снова начала
комментировать события, хотя теперь была уверена, что делает это не в эфир.
– Вот так вот! – возбужденно прошептала разведчица. – Чуть не попалась! Пока не
самый крутой поворот, но уже интересно. Жалко, что не слышишь меня, Дед Мороз. Но это
ничего, я запомню все и перескажу. Память в норме. Буду бормотать, чтобы лучше
запоминалось, как и договаривались. Иду вот, по тропинке в горку. Уже рынок вижу. Вон
палатки. Что-то Дюши не видно. А-а, вот он, воробей крупноголовый, опять книжку какую-
то клюет. Сейчас расспрошу его, что тут к чему. Почему такой шухер. Он вроде бы дремлет
над буками своими, да все примечает, все слышит. Не был бы таким сиднем и занудой,
решила бы, что он шпион по жизни. Ну как в книжках пишут, агент глубокого внедрения, или
как там это называется. Под накрытием, что ли? Или нет, за прикрытием? Короче, не важно,
все равно он никакой не агент. Нет в нем нужной жилки. Ну, типа, как у меня. Не интересно
ему ничего, кроме книжек и всяких там нереальных миров. Тут кругом столько прикольных
тайн и крутых замуток, а он выдумками живет.
В одной книжке, помню, мутантов описывали с аномалиями и сталкеров крутых, так я
чуть со смеху не кончилась. А он серьезно так всю эту небывальщину защищал, автору
респекты отвешивал. Типа, могли быть такие мутанты, и зона такая могла быть, случись все в
реале. Я его спрашиваю: ты настоящих-то мутантов видел? А он такой: не видел и видеть не
желаю, в книжках интереснее про них читать. Нормально, да? Кальмары ходячие и всякие
там мертвяки зловещие ему интереснее реальных мутантов. Я давно хотела его на Химзавод
сводить, хотя бы до карьера чтоб дошел, издалека посмотрел и понял, где реальная крутизна.
Но ведь его туда только на аркане можно утянуть. Да и то, если книжку пообещать редкую.
Кстати, мысль! Надо только узнать, какая у него книжка мечты, и наплести, что там она
спрятана, типа, в заводской библиотеке. Могла же быть на Химзаводе библиотека? Или в
директорском кабинете. Типа шкафа такого, где вместе с папками и деловыми бумагами
несколько редких буков завалялось.
Алло, Степваныч, как тебе идея? Эх, глухня ты, дедуля, а еще армейский разведчик!
Как тебя до сих пор не перевели заведовать складом с портянками? Или с пуговицами твоими
радиоактивными…
Часть первая
Хан
Наблюдатель – Центру
Нестабильность агента «Запад» нарастает по типу «МГЛА», что
исключает возможность перезагрузки и реактивации. Агент «Запад» фактически
вышел из-под контроля. Настаиваю на ликвидации агента.
Центр – Наблюдателю
Поправка на НТ «МГЛА» введена в программу. Система просчитала все
возможные последствия. Вероятность отрицательного результата увеличилась
на 7,32 процента. Приказ о перезагрузке и реактивации агента «Запад»
отменяется. Агент подлежит немедленной ликвидации.
Система рекомендует перевести агента «Восток» в режим стимуляции.
Снижение жизненного ресурса агента при функционировании в таком режиме
считаем оправданным.
Агент «Запад-2» будет расконсервирован и введен в программу в течение
суток. Ориентировочная точка встречи с ним – Ставка или окрестности,
включая аномальную зону «Химзавод». Разрешается активация без
предварительных тестов.
Глава 1
***
До Пандемии человек всю жизнь находился в поиске, и казалось, что нет числа
вариантам этого поиска. Кто-то искал смысл жизни, кто-то богатство, другие называли свой
поиск творческим. И так далее и тому подобное. Казалось, можно сойти с ума, если
попытаться осмыслить все варианты человеческих устремлений в многообразной и бурной
жизни.
На самом деле все было проще. Жизненный поиск был строго ограничен рамками
человеческой натуры. И скажем прямо, рамки у натуры были не такие уж широкие. Очень
мало в мире было людей, которые действительно не умещались в эти рамки. Один на
миллиард, не больше. Все остальные «уникумы», сколько бы ни пыжились, ни били себя в
грудь и кричали на каждом углу, что избраны высшими силами, не могли дотянуться до
рамок, даже раскинув руки. Они, подобно большинству других людей, были
стандартизованы, как патроны. И как раз словно по количеству основных деталей у патрона
или по количеству сторон стандартной рамки, у стандартных людей имелось только четыре
жизненных устремления: богатство, слава, продолжение рода и сытый покой, все сразу или
последовательно.
И не важно, осознавал человек этот факт или нет. Набор устремлений на жизненном
пути у всех был один, стандартный, и все проходили одинаковые «этапы желаний», только на
разный срок застревали в той или иной фазе. Кому-то больше хотелось богатства, кому-то
славы или бесконечной любви, а кому-то покоя. И довольно часто им доставалось именно то,
чего они хотели, только в большей или меньшей степени.
Были, конечно, люди, которым вовсе ничего не доставалось, но это не значит, что они
об этом не мечтали. Речь ведь идет о стандартных желаниях, а не достижениях.
В новом мире изменилось многое, но компоновка человеческих желаний по примеру
патрона так и осталась неизменной. Изменился лишь материал гильзы и начинка пули. На
смену жажде богатства и славы пришло желание выжить и прочно закрепиться на своей
территории. Но «порох» и «капсюль» остались теми же. Подсознательное стремление
продолжить род и желание сытого покоя, чтобы вырастить новое поколение в нормальных
условиях, остались неизменными.
Почему майор Армии Возрождения Денис Бондарев размышлял об этом, двигаясь по
заросшим сорняками и кустарником улочкам заброшенного поселка, он и сам не понимал.
Возможно, к этому подтолкнула мысль о том, что в деревне Черновка, на территории, где вот-
вот начнется война, остались жена и дети? Ведь в принципе все соответствовало теории.
Бондарев, как один из выживших «стандартных людей», заменил два базовых желания из
рамочного списка на новые. На смену желанию дослужиться до генерала пришло стремление
выжить, защитить родных и закрепиться на территории, где будут в конце концов
главенствовать законы. И чтобы все получилось, Бондареву оставалось одно – гнуть свою
линию, двигаться на запад. Туда, где спрятан ответ на главный вопрос – как остановить
войну.
Бондарев заставил себя встряхнуться и переключиться с лирики на текущие дела.
Двигаться – значит двигаться. И думать при этом не о судьбе мироздания, а о текущих делах.
В первую очередь о том, что где-то поблизости нарезают круги озлобленные до предела
кочевники из банды Лютого.
Конкретно Бондарев и его спутники – скаут-бродяга Артем Чернов и егерь-проводник
Гром – кочевникам ничем не насолили. Это сделали провокаторы во главе с Кравченко,
которых наняли неизвестные пока Бондареву заговорщики. Но Лютый знал, что Бондарев
стал «живым звеном» в цепи интересов неведомых заговорщиков и наверняка хотел
выяснить, что же такого особенного есть в обычном вроде бы майоре.
В какой-то момент кочевники едва не нагнали Бондарева и его спутников, но тут в ход
событий вмешалась третья сила. На пути у бригады Лютого появилась большая военная
колонна, которая двигалась со стороны Харькова в сторону форпоста Волчанск. У Лютого
было немало бойцов, однако бригадир кочевников разумно решил не ввязываться в схватку с
армейцами на их территории. Ведь в этом случае кочевникам было уже ни за что не доказать
свою непричастность к устроенным заговорщиками провокациям.
Лютый приказал своей бригаде рассредоточиться и мелкими группами убраться с пути
военных. Прием сработал. Армейцы не стали вылавливать кочевников по заросшим
высокими сорняками лабиринтам поселка и двинулись дальше. А бригада Лютого вновь
собралась на западной окраине и продолжила преследование группы Бондарева. Вряд ли
такой опытный бригадир, как Лютый, поддался простому любопытству или не сумел
обуздать эмоции. Скорее всего, он рассчитывал получить не только ценные знания
Бондарева, но и неплохой куш за самого майора.
Что ж, Лютый сделал верный вывод. Поневоле втянутый в большую игру майор
Бондарев почти разгадал основные планы заговорщиков, а значит, стал ценным источником
информации. И не только для Армии Возрождения, но и для кочевников, ведь заговорщики
подставляли под удар Армии именно группировку Черный Рынок.
Как уже сказано, для размышлений было не лучшее время, но Денис все-таки опять
отвлекся. Он разрешил себе на минуту погрузиться в воспоминания, чтобы подытожить
первый этап своих похождений, но к исходу пятой минуты Бондарев понял, что следовало
все-таки дождаться момента, когда время на размышление не будет ограничено. Подлежащих
осмыслению событий набралось столько, что на ходу подытожить их оказалось не так-то
просто. Но бросать начатое Денис не любил, поэтому все-таки прокрутил в памяти события
последних суток…
***
Ветер сносил весь дым от горящего форпоста Волчанск прямиком к точке встречи двух
групп наемных провокаторов.
Одну группу, следившую на протяжении первого этапа операции за Бондаревым, а
затем отброшенную бойцами Лютого, возглавлял Степан Кравченко. Другой группой,
выбравшейся из окрестностей форпоста с помощью внедренного в Волчанский гарнизон
шпиона, командовал сам резидент заговорщиков Валерий Князев.
От дыма было трудно дышать, зато он создавал дополнительную маскировку. Такую,
что даже таежный следопыт Тунгус, правая рука Князева, не сразу заметил приближение
бойцов Кравченко.
– Князь, мы здесь, – донеслось из зарослей неподалеку.
– Замрите! – Князев поднял руку и прислушался.
Шелест оседающего на землю пепла издалека походил на шум текущей воды. А треск
шифера на горящей крыше какого-то здания в форпосте почти сливался с отзвуками
автоматных очередей. Фоном для всего этого служил шум ветра в листве окружающего
редколесья. Но Князева, как обычно, интересовали не эти звуки. Он пытался выделить из
общей звуковой палитры инструкции от заказчиков.
Пусть, кроме Князева, никто ни разу не услышал секретных подсказок, это было не
страшно. Он-то их получал, а это главное. И доказательством правоты Князева служил
простейший факт: его люди не теряли след. Вот и сейчас Валерий отлично слышал отголоски
стрельбы у далекого форпоста, который штурмовала другая группа провокаторов. И в ритме
стрельбы он выделял то, что ему было нужно. Инструкции. Понятные, четкие, точки и тире
азбуки Морзе.
Зафиксировав переданное морзянкой финальное пожелание удачи, Князев стряхнул
задумчивость и резко обернулся к своим агентам. Пару секунд он пристально разглядывал
следопыта, затем перевел холодный взгляд на второго подручного – Егора Котова, а после
обернулся к Кравченко:
– Докладывай, Степан Иванович. То, что Бондарев от тебя ускользнул, я уже понял.
– Бригада Лютого нас отсекла. Неравные были силы.
– Теперь не важно. Где артефакт?
– У Савенко остался. – Кравченко развел руками: – Я-то думал, штабной с Бондаревым
состыкуются, тогда их обоих сразу и накрою. Но Савенко хитрее оказался. Так и не вышел на
контакт с нашим клиентом. Просто прикрывал его всю дорогу.
– Почему Бондарев не дошел до Старого Оскола?
– Так ведь я говорю, Савенко сбил его с панталыку. А потом вообще Кулдыка ему
подкинул для ясности. Думаю, Бондарев расколол нашего полковника. Очень уж резво
дальше побежал. На запад. А куда Савенко подался, я не знаю.
– Я знаю, – проронил Князев. – Заказчики его срисовали.
– Заказчики? – Кравченко невольно оглянулся, будто бы надеясь обнаружить кого-то из
заказчиков в ближайших кустах. – Ты с ними поговорить успел? Когда?
– Не важно. Продолжай.
– Ну, а что тут продолжать, если ты и сам все знаешь от заказчиков. Если по остальным
темам, то кочевников мы подставили в полный рост. Егеря пока не втянулись в дело, но
интерес уже проявили. Еще видел колонну вояк. Со стороны Харькова приближается. Все по
плану, похоже. Или нет?
– Да, – Князев кивнул. – Из Харькова действительно выдвинулись крупные силы на
поддержку Волчанска и для контрудара в направлении Старого Оскола. Одна из боевых задач
у армейцев – захватить или уничтожить технику, о которой им сообщали из нашего Отряда.
Еще две-три провокации, и местные военные окончательно увязнут в боях. Но это забота
наших штурмовиков. Завтра утром они под видом военных ударят по базе кочевников в
Короче. Помните укрепления на шоссе, которые Отряд «неудачно обошел» через Черновку?
За эту базу кочевники держатся не хуже, чем Армия за Волчанск. Удар по ней снимет
последние сомнения и у тех, и у других. Сцепятся, как натравленные друг на друга собаки. В
общем, мы почти выполнили большую часть своих задач. Война на севере практически
началась. Остается подчистить мелочи, и можем идти в кассу.
– Мелочи вроде Бондарева? – уточнил Кравченко.
– И Савенко, – добавил Князев. – Оба теперь слишком много знают, поскольку говорили
с Кулдыком. Заказчики не могут рисковать и готовы пожертвовать своим интересом к
Бондареву ради сохранения главных секретов. Приказ теперь однозначный: уничтожить всех,
кто имел отношение к первому этапу операции. Кто был с Бондаревым и Савенко?
– С волчанским майором – парень из Черновки, Артемом зовут, и три егеря. Плюс все
население Черновки. А со штабным… Не разглядел, но кто-то из Отряда, похоже.
– Неужели кто-то выжил? – Князев удивленно поднял бровь.
– Выходит, что так. Предположительно трое. Два стрелка и пулеметчик. Лично я
подозреваю, что это Донцов и Спирин с Аверьяновым. Твой прокол, Князь, это ведь ты их
машину расстреливал у Черновки. Получается, с десяти метров промазал, снайпер.
– Придется найти всех. – Князев недобро зыркнул на Кравченко: – Срок – три дня. Если
не справитесь, в расстрельный список попадете и вы, господа наемники. И на этот раз я не
промажу. Ясно?
– Что ж тут неясного… господин резидент. – Кравченко вздохнул: – Будем искать.
Дорожек на запад, конечно, многовато ведет…
– Ты не пойдешь на запад, – оборвал его Князев. – За Бондаревым пойду сам. С
Тунгусом и двумя бойцами. Котов снова замаскируется под вольного егеря и скрытно пойдет
за нами, для подстраховки. А ты, Кравченко, возьмешь остальных и займешься устранением
Савенко и его компании. Задача ясна?
– Яснее некуда. Только разрешите спросить, гражданин начальник: не поделитесь ли
зацепкой, где искать этого Савенко? Где его засекли наши уважаемые заказчики? И каким,
кстати, образом? Со спутника?
– Ты чего, Иваныч? – шепнул Пахоменко. – Все спутники давно попадали. И сгорели в
этих… плотных слоях атмосферы.
– Не встревай, – проронил Кравченко.
– Каким образом – секрет заказчиков, – ответил Князев. – Интересоваться не
рекомендую. А зацепку дам: Савенко движется на юг, в главные владения Хана. Возможно,
прямиком в окрестности Ставки. Там сейчас многолюдно, Хан готовит какую-то крупную
операцию, можно легко затеряться.
– Надо же! – Кравченко усмехнулся. – Разве Савенко больше не прикрывает Бондарева?
– Нет.
– Не странно?
– Странно. Но гадать, почему вдруг у Савенко изменились планы, не вижу смысла. Еще
вопросы?
– Один, – Кравченко кивнул. – Вот вы на Черный Рынок засылаете нас, гражданин
начальник. Премного благодарны за доверие. Но что, если нас там…
– Ничего вам не сделают, – отрезал Князев. – Бригаде бывшего продажного полковника
полиции Кравченко, оборотня в погонах, среди кочевников ничего не грозит. Разве не так?
– В целом, конечно, так, но… всякое бывает. – Кравченко кивнул: – Лады, понял вас,
гражданин начальник. В Ставку, стало быть, в Ставку.
– Разбежались, – Князев махнул рукой Тунгусу и кивнул Котову.
Степан Кравченко не очень-то резво выполнил приказ начальника, но Князева это не
задело. Он мгновенно сосредоточился на новой задаче. А что до Кравченко, куда он денется?
Постоит немного, подумает, да и двинет в указанном направлении. Бывший полицейский не
хуже Князева знал, что задание придется выполнять, хочется того или нет. Иначе можно
сразу забыть о дальнейшей карьере наемника и подаваться в бродяги. А это представлялось
чем-то вроде понижения градуса – очень опасной затеей…
…Выйти на след Бондарева удалось без особых проблем. Котов, пока двигавшийся в
составе группы, легко определил маршрут, а чуть позже правоту Котова подтвердил Тунгус,
поначалу в автономном режиме изучавший окрестности. Группа Князева сначала вышла на
место недавнего боя, где кочевники Лютого уничтожили группу прикрывавших Кравченко
наемников в сером камуфляже, а дальше двинулась по заросшим улочкам Шебекино,
ориентируясь на звуки. Где-то вдалеке, на западе, в окрестностях Зиборовки шла бодрая
перестрелка. Князев не видел особых причин, по которым Бондарев и его товарищи могли
стрелять в кочевников, но понимал, что майор вполне мог страховаться и отстреливаться от
всех подряд. Пуганая ворона и куста боится. А уж Бондарева в последние сутки «пугали» все
кому не лень. Князев на месте майора действовал бы именно так, поливал бы свинцом все,
что шевелится. Для профилактики.
Наемники вышли к месту перестрелки как раз в тот момент, когда стрельба стихла.
Кочевники оцепили неглубокий овраг и направили оружие вниз. Похоже, группа Бондарева
все-таки попала в ловушку. Вот только не в ловушку провокаторов, а в силки кочевников. И
это предвещало новые осложнения.
– Князь, отойти бы, – шепнул Котов, взглядом указывая на кочевников.
Провокаторы заняли позиции слишком близко к оврагу, вокруг которого залегли бойцы
Лютого. Увидеть наемников бойцы не могли – мешали заросли, но могли услышать
подозрительные шорохи и выстрелить на звук. Тоже для профилактики.
– Я хочу посмотреть, – шепнул в ответ Князев. – Мне надо знать, что будет с клиентом.
– Хлопнут клиента сгоряча, однако, – также шепотом сказал Тунгус. – За нас работу
сделают. Не надо будет идти ни на запад, за мглой в погоню, ни на восток… заре навстречу.
Да?
Князев не ответил. Он вдруг замер, уставившись на Тунгуса остекленевшими глазами, и
что-то едва слышно прошептал. После чего вовсе завис, будто бы остолбенел.
– Что это с ним? – Котов обернулся к Тунгусу: – Ты не расслышал, что он там шепнул?
– «За мглой в погоню», – Тунгус развел руками. – За мной повторил, однако.
– И что в этом такого? – Егор с подозрением взглянул на Тунгуса: – Надеюсь, это не
заклинание шаманское?
– Однако, из песни какой-то. – Тунгус пожал плечами: – Не помню.
– И что с ним тогда? Приступ?
– У Князя всегда мозги набекрень были, однако. То голоса чьи-то слышал, то говорил,
что следит за ним кто-то.
– Но завис-то в первый раз.
– Пожалуй, так.
– Послало начальство командира… – Котов вздохнул: – И что с ним теперь делать?
– Тихо! – Тунгус жестом подкрепил приказ, выглянул из зарослей и прислушался. – Не
вовремя он завис, да. Еще одна банда подошла. Судя по виду, из Большой степи явились,
возможно, прямо из Ставки.
– Значит, надо сваливать, не торчать тут. – Котов протянул было руку, чтобы
потормошить резидента, но почему-то не решился к нему притронуться…
…Князев видел и слышал все, что делали и говорили подручные, но никак не мог
стряхнуть охватившее его вдруг оцепенение. В сознании пульсировала застрявшая где-то
между извилинами фраза Тунгуса о заре на востоке и мгле на западе. А еще он слышал
шепот, который убеждал Князева, что теперь он «вошел в режим энергетической
стимуляции» и способен сам решать все проблемы, даже без помощников. Что теперь он не
только полководец, но и вся его армия. Что он начало и конец. Альфа и омега. Запад и восток!
Последнее слово вдруг превратилось в сверкающую молнию, которая прошила тело от
макушки до пяток, ослепила на миг, а затем ушла в землю. И все. Князеву сразу стало легче.
Да какой там легче! Он будто бы заново родился! И в этой «новой жизни» он стал именно
тем, кем всегда себя чувствовал, но никак не мог стать. Раньше мешали какие-то внутренние
замки, навешанные на клетку, в которой томилась истинная сущность Князева. Но
сверкающая молния сбила все замки, и резидент обрел истинную свободу, ясное понимание
своего предназначения и способов, с помощью которых это предназначение он реализует.
Не глядя на помощников, Князев рискованно поднялся и легко двинулся к позиции, с
которой мог увидеть не только сидящих вокруг оврага бойцов Лютого, но и тех, кто
находился в яме. Бесшумно выйдя на новую позицию, Князев, не оборачиваясь, поманил
Тунгуса.
Почему именно его? Подручные этого не поняли, но никто не усомнился, что Князев
подзывает следопыта. От резидента теперь будто бы исходили какие-то волны неведомой
силы, на гребне которых приплывала информация. Не слова, не намеки и не образы, а именно
информация в чистом виде. Она проникала сразу куда-то в подсознание и побуждала к
действию.
Что вдруг произошло с Князевым, каким образом он вдруг обрел такую внутреннюю
силу и как с ним вести себя дальше, никто не понимал, поэтому помощники растерялись.
Впрочем, Тунгус, если и растерялся, взял себя в руки очень быстро. И как себя вести с
внезапно изменившимся резидентом, ему не пришлось выдумывать. Как и раньше – делать,
что тот прикажет. В отличие от других наемников, мудрый Тунгус никогда не пытался
поставить под сомнение квалификацию, полномочия и душевное здоровье резидента. Может
быть, чувствовал, что рано или поздно Князев «включится» и покажет истинное лицо?
– Видишь их? – Голос у Князева тоже изменился, стал более низким, сочным и
властным.
– Бондарев, Артем и егерь на земле сидят, – сказал Тунгус. – Боком кочевник стоит,
говорит им что-то, однако.
– Читай по губам.
– Сбоку не получится хорошо.
– Как получится. Читай!
– «Пусть в Ставке разбираются… что за цирк на гастроли приехал, – озвучил увиденное
Тунгус. – Связать этих гавриков».
– Все?
– Уходят куда-то. Клиентов кочевники закрыли. Не вижу больше.
– Что скажешь? – Князев холодно взглянул на следопыта.
– Проблема, однако. Если уведут в Ставку, потеряем клиентов, пожалуй. Надо бы прямо
сейчас их убрать, но… не уйдем тогда живыми. Видел, как они людей Коваля нашинковали?
Большие мастера, однако. Опасно задирать их на этой территории, пожалуй. Да?
– Ты прав, – ответил Князев. – Убрать клиента можно легко, позиция позволяет, но…
раствориться не получится. Придется подождать более удобного момента.
– В Ставке такого момента не представится вообще, – заметил Котов.
– Будет еще дорога. А не получится по пути, вытащим из Ставки и после этого
ликвидируем.
– Из Ставки непросто будет, однако, – проронил Тунгус.
– Вытащили из форпоста, из Ставки тоже вытянем, – уверенно сказал Князев. – Или
сам сбежит. Котов, как и прежде, следи за егерями.
– За какими конкретно?
– Следи за теми, которые ушли отсюда за группой Савенко. Это мужчина и женщина.
Ты их знаешь.
– Сиплый и Василиса, – Котов кивнул.
– Они наверняка запали на артефакт и попробуют отнять или выпросить его у Савенко
и унести в Край. Твоя задача – перехватить вещицу, если они преуспеют. Артефакт должен
вернуться к нам. Есть у меня еще одна идея насчет этого арта.
– Получится, буду страховать Кравченко?
– Вроде того. Но в его дела не ввязывайся. Твои клиенты – егеря. Помощники нужны?
– Ты же знаешь, я работаю один.
– Хорошо. Тогда мы с Тунгусом и бойцами двинемся за кочевниками. Может быть,
перестреляем клиентов на привале… если будет хороший путь отхода. Или придумаем что-то
еще. Вопросы? Нет? Разбежались!
Глава 2
…Бондарев снова вернулся в прошлое, как это случилось перед последней атакой
наемников Кравченко. Полустертые воспоминания вновь стали всплывать на поверхность и
медленно трансформироваться в достаточно внятные сцены из довоенной жизни. Память по-
прежнему отказывалась выдавать ключевую информацию, но Денис цеплялся за любые
возможности окончательно вспомнить все.
На этот раз воспоминание было не таким четким, как предыдущие, имело признаки сна,
но в целом оставалось воспоминанием, а не фантазией на заданную тему. Бондарев
сосредоточился и представил себе, что, поработав ломом, заглядывает в воображаемую
«трещину» в стенке «сейфа» с секретными воспоминаниями.
Денис опять видел себя в своем старом бункере и снова в тот самый момент, когда до
полной эвакуации оставались считаные часы или даже минуты. Похоже, это был выпавший
из прошлого озарения-воспоминания промежуток между последним общим собранием
«консерваторов», как пошутил кто-то из офицеров, то есть персонала, который остался
консервировать бункер, и финальным совещанием в кабинете у коменданта секретного
объекта полковника Кулдыка. Именно в этот час Бондарев совершил прощальный обход всех
отсеков и уровней бункера. С ним по объекту прогулялись еще три человека. Главный
Техник, Сапер и командир группы Спецназа. Их имен и званий Бондарев по-прежнему не
помнил. Но зато Денис вспомнил кое-какие важные детали.
То, что Техник был близким другом Бондарева, майор вспомнил еще в прошлый раз.
Теперь же к этому воспоминанию добавилась еще одна деталь. Техник был женат на
двоюродной сестре Юли Бондаревой. Вот так вот, друзья, да еще и родственники. Возможно,
это имело особое значение.
Про Сапера и Спецназовца Бондарев вспомнил не столь значительные факты. Первый
был задумчивым, нескладным и больше интересовался биологией и медициной, чем химией
взрывчатых веществ. Денис подозревал, что это увлечение Сапера связано вовсе не с
ошибочным выбором профессии. Офицер «неровно дышал» к начальнице медчасти, и хобби
помогало ему находить общие темы для общения с очаровательным капитаном медслужбы.
Так что хобби делу не мешало. Сапер все равно оставался весьма искусным специалистом по
минированию.
Что касается Спецназовца, между его обликом и профессией также имелась небольшая
нестыковка. Выглядел он самым обычным офицером, даже не слишком спортивным, а между
тем имел все мыслимые титулы и награды профильных соревнований. Он был лучшим чуть
ли не во всем: от рукопашного боя и тактики до снайперской стрельбы. Да и боевой опыт
имел.
Большего о товарищах Денис пока вспомнить не мог. Зато вспомнил, где инспекция
задержалась чуть дольше обычного. Это был самый нижний, маркированный буквой «С»,
уровень бункера. На самом деле уровней было не так много, всего шесть, но после «Д»
вместо «Е» шла буква «С». Объяснялось это просто. В документах уровень именовался
«Специальным». А между своими его называли «спецтрансом». Потому что… Черт побери!
Бондарев не помнил почему! Зато теперь он мог уверенно сказать, что это был самый
просторный и доверху напичканный серьезным оборудованием уровень. Он вспомнил, что в
нем было девять отсеков, как на подводной лодке, и в одном из отсеков располагался
атомный энергоблок – тоже в точности, как на подлодке. Эту часть уровня местные шутники
даже называли «лодочным мотором» или «Вихрем». Но почему в целом уровень прозвали
«спецтрансом»? В этом содержался намек на какое-то особое оборудование? На особый
транспорт, упрятанный в отсеках уровня? Или на ракеты в шахтах? Тоже спецтранспорт, если
по большому счету, только без обратных рейсов. Какие еще варианты? Ветка спецметро?
Последняя мысль ненадолго зацепила. В прошлом воспоминании Профессор из
«Вектора» сказал, что выберется из бункера с помощью спецтранспорта. Не на подземную ли
ветку был намек? Денис повертел вариант так и этак, но отбросил как несостоятельный.
Профессор собирался умотать на свой полигон. За сотни километров, да еще на территорию
другой в те времена страны. Тоннель, конечно, мог остаться с советских времен, но не такой
длины!
«Но ведь эшелон, который вывез из бункера начальство, основной персонал и все
стратегические секреты, формировался в гигантском подземном депо. Если строители
сумели вырыть и перекрыть бетонными конструкциями целый карьер, почему бы им ни
прорыть тоннель? Хотя, конечно, четыреста километров это перебор. Даже для советских
времен чересчур заметная стройка, чтобы остаться секретом. Но что тогда за
«спецтранспорт» остался на уровне «С»?
И второй важный вопрос. Если этот «транспорт» доставил Профессора из бункера на
полигон и если он до сих пор в рабочем состоянии, сможет ли он доставить в обратном
порядке? Из Рудни в подземелья Старого Оскола. Пожалуй, если так, это будет находкой века.
Кстати, не эту ли тайну обнаружили на полигоне егеря из Края? И если это так… не они ли
теперь сидят в моем старом бункере и устраивают провокации? Не их стиль, конечно, но…
Нет! Все-таки нет! Кулдык сказал, что заговорщики не смогли попасть на секретный
уровень. Если бы существовал тоннель, по которому егеря пробрались с полигона в бункер,
на уровень «С», никаких секретов для них не осталось бы».
Денис вспомнил, как он перекинулся с сопровождающими офицерами несколькими
незначительными репликами, затем вежливо попросил их подняться на уровень «Д» и ввел
длинный код, запирая «спецтранс». С той минуты открыть дверь на уровень «С» мог только
сам Денис и еще один человек. Профессор из «Вектора», который воспользовался
«спецтранспортом» после того, как выборочно заблокировал участки памяти со
стратегическими знаниями всем остальным, посвященным в тайну бункера людям. Включая
Бондарева.
«Петрушка получается интересная. Тот Профессор был из чужой конторы, но на особом
доверии у моего командования, если ему единственному разрешили остаться на опасной
территории при нормальной памяти. Чем, интересно узнать, он заслужил такое доверие? Нет,
я помню, что в программе был тонкий момент подстраховки. После введения кода
Профессором замок автоматически поменял кодировку на резервную, которую помню только
я один. Но все равно интересно. Зачем были нужны эти сложности? Почему было не
оставить при полной памяти меня вместо Профессора? Или нас двоих. Я растерял доверие
командования, поскольку стремился уберечь семью? В штабе решили, что я могу принять
импульсивное решение, если придется выбирать между сохранением тайны и спасением
близких людей? Что ж, версия здравая. Не знаю, что выбрал бы, возникни такая ситуация.
Получается, с Профессором начальство угадало, раз тайна бункера – теперь ясно, что
связанная загадочным «спецтрансом», – всплыла только спустя девять лет. Вспомнить бы,
кто был тем Профессором, найти его да поговорить по душам. Как с Кулдыком. Очень многое
встало бы на свои места. Но, похоже, придется идти более сложным путем – через мглу из
догадок, предположений, домыслов».
Денис попытался вспомнить какие-нибудь особые приметы Профессора – а вдруг это
поможет понять, где найти этого человека в новом мире? Но не вспомнил ничего нового.
Только то, что было в предыдущем воспоминании: когда Профессору становилось интересно,
он характерно, как бы в два приема, склонял голову набок. Так он сделал дважды. Во время
последнего совещания в кабинете у коменданта и в медицинском отсеке. В тот самый момент,
когда последняя партия офицеров, приговоренных к «выборочной промывке мозгов»,
усаживалась в кресла передвижного филиала «Вектора», лаборатории «КИБО-МГЛА». Как
выразился комендант объекта полковник Кулдык, «все заняли места согласно купленным
билетам»…
***
Глава 3
***
Отдыхать было, конечно, приятно, пусть и на тонком слое соломы, но очень уж голодно.
Артему доводилось и раньше голодать, но это не сделалось чем-то привычным. Нельзя к
такому привыкнуть. По этой причине скаут пролежал на соломенной подстилке всего минут
десять. Потом поднялся и побрел по территории усадьбы в поисках хоть чего-то съестного.
Еду он нашел не сразу, зато мгновенно наткнулся на полезную информацию. Помощник
Голована, боец по кличке Мытарь, обсуждал с хозяином усадьбы условия размещения
бригады, свежие михайловские сплетни и планы на ближайшее будущее. Хозяин, мужчина
габаритный, мускулистый и предельно уверенный в себе, оказался давним приятелем
Голована и вообще каким-то знаменитым в прошлом то ли политиком, то ли спортсменом,
поэтому Мытарь с ним был откровенен и даже слегка подобострастен.
– Понятно, что в доме и в сараях все не поместятся. У нас палатки есть, брезент для
шатров. В саду поставим. Только подстелить чего-то надо. Соломы хотя бы. Найдешь?
– Найду. Вы надолго к нам?
– Как все. Когда там Хан планирует на запад выдвигаться?
– Со дня на день.
– Ну вот. И мы с ним. Завтра начнем готовиться. Рынок-то нынче богатый?
– И богатый, и большой. За речкой палаток, что грибов. На каждом метре. От берега до
шатра все занято.
– А здесь как? Кабаки на этой стороне имеются?
– А то! Все как в городе. Культурные заведения и всякое такое. Там, в «Синих башнях»,
за шоссе. Но на рынке кабаки лучше. Только поздно уже и далеко туда чапать. Лично тебе я
сам чарку налью. С дороги, с устатку, дело святое.
– Премного благодарен буду, Володь.
– Да чего там. Разместим хлопцев и ко мне заглянем. Голован с Еремой уже там. А все
остальное завтра. Если не поленитесь, за день все, что надо, купите без проблем. Как у вас с
грошами?
– Нормально все. Еще и товар имеется. Хабар там, артов немного, рабы…
– Вот с этим поосторожнее. В начале недели авторитетов понаехало, почти весь совет
патриархов собрался. Ты ж знаешь, они этот бизнес не одобряют. Короче говоря, рабов на
рынок не водите.
– Так-то оно так, но… А кто мешки потащит?
– Нет, в качестве носильщиков можно, какой разговор! Продавать их там не пытайтесь,
вот я о чем. Мы тут с братвой перетерли и по эту сторону речки площадку организовали.
Типа, секретную. Ну, чтоб старых не раздражать. А то начнут вонять да Хану постукивать,
устанем разгребать. Короче, живой товар прямо тут выставляйте.
– Где «тут», во дворе у тебя, что ли?
– Что, обалдел? На этой стороне речки! Рядом со школой – поле футбольное. Утром
покажу. А что за возрожденец, кстати, у Голована как собачонка на поводке?
– Какой-то «ценный веник». – Мытарь усмехнулся: – Хану от Лютого в подарок
притащил.
– Издалека притащил. И чего в нем такого ценного?
– Лес его знает. Вроде как из-за него наемные целую войну затеяли. Чуть Волчанск не
подломили и у Лютого под боком полдеревни сожгли, прикинь!
– Наемные? Прямо вот такую толпу кто-то нанял, что на целый армейский форпост
хватило? Не брехня?
– Отвечаю. Мы ведь сами их крошили. Лютому помогали.
– И все из-за этого гоблина?
– Вроде как да, из-за него. Вот Голован и притащил его к Хану на разбор.
– Это он по адресу. – Хозяин усадьбы хмыкнул: – Хан любит народ по запчастям
разбирать. Кого – фигурально выражаясь, а кого и в прямом смысле. Но в любом случае из
шатра мало кто живым выходит. Ладно, Мытарь, идем, покажу, где солому брать. Утром
договорим. А то ты шатаешься, гляжу.
– От железки с двумя привалами всего. Зашатаешься тут. Хорошо, что обувку новую
раздобыл, а то стер бы ноги по колено…
Голоса удалились, очертания кочевников растаяли в сумраке, и Артем выдохнул, а
потом скрипнул зубами. Вот кому достались его ботинки, Мытарю! Артем беззвучно
выругался и заглянул в приоткрытую дверь сарая. Хозяин усадьбы, видимо, рассчитывал
быстро вернуться, поэтому не запер дверь. А между тем стоило бы.
Большинство кочевников находились в саду, ставили палатки, но некоторые слонялись
по двору и совали носы куда ни попадя. Вот и в сарай мимо Артема вдруг прошмыгнула
щуплая фигура. Пробыл внутри кочевник недолго. Не прошло и минуты, как он выскользнул
наружу и снова протиснулся между домом и сараем.
Кочевник прижимал одной рукой к животу какой-то сверток, а под мышкой зажал
большую бутылку. Артем уловил запах копченого мяса или сала и спиртного. Тут же потекли
слюнки, но скаут даже не успел их проглотить. Тяжелый удар в затылок свалил его на порог
сарая.
В ушах зазвенело, и Артем не расслышал реплику, которая последовала за ударом. Он
попытался встать, но ему добавили ногой по ребрам, затем еще пару раз, и скаут вкатился в
сарай. Дверь за ним захлопнулась, лязгнул наружный засов, и хриплый голос прорычал что-
то неразборчивое, но призывное.
Минут пять за дверью было тихо. Артем за это время сумел кое-как восстановить
дыхание, прийти в себя и осмыслить ситуацию. Его явно хотели подставить, и он, сколько ни
старался, не мог сообразить, как этого избежать. Выбраться из сарая через окошко? Но его
здесь не было, лишь где-то под коньком имелись две отдушины – Артем ощущал движение
воздуха. И как до них добраться? В общем, ничего толкового Артем не придумал. Снова
лязгнул засов, и на пороге появились четверо. Двое держали керосиновые лампы, еще один,
хозяин усадьбы, светил фонариком, а четвертый, Мытарь, поигрывал черенком от лопаты.
– Попался, бродяга, – с ухмылкой сказал Мытарь. – Чего тут забыл, а?
– Я… ничего, меня сюда затолкали. – Артем понимал, что оправдываться бесполезно.
Даже за то, что влез, куда не следует, ему светила трепка. Но что-то говорить было надо, вот
он и говорил.
– Шмат сала и литряк первача, – посветив на полки у правой стены, заявил хозяин. –
Куда спрятал, лишенец?
– Не брал я ничего! – Артем стал в позу несправедливо осужденного.
– Не мог же сожрать и выпить за пять минут, – не слыша Артема, проронил хозяин. –
Мытарь, не в службу, врежь ему покрепче, чтоб сразу выложил, а то ночь уже, спать пора.
– Да не вопрос.
Мытарь крутанул палкой, разминая кисть, но не ударил, а ткнул Артема в живот. А уж
после ударил по спине. И еще несколько раз. А когда тот упал на колени, пнул в лицо.
Хорошо, что Артем успел закрыть лицо руками, а иначе остался бы без зубов.
– Скажешь или нет? – Хозяин усадьбы схватил скаута за волосы и рывком заставил
сесть и запрокинуть голову.
– Передо мной какой-то щуплый зашел, – прохрипел Артем. – Он и взял… чего там
пропало.
– Стрелки переводит, – хмыкнул Мытарь. – Вообще западло. Дай-ка, я ему еще…
– Погодь! – Хозяин сам отвесил Артему звонкую пощечину.
Этот удар был почему-то обиднее всех предыдущих. Получать кулаками, палкой,
ногами было больнее, но как-то… правильнее, что ли, по-мужски. А тут пощечина.
Унизительная такая, все равно что котенка носом ткнули в сделанную им лужу.
– Скажешь теперь, или штаны с тебя снять да ремня всыпать? – Хозяин встряхнул
Артема.
– Да пошел ты! – срываясь на фальцет, выкрикнул Артем и вдруг, сам того от себя не
ожидая, врезал хозяину в живот кулаком.
Хозяин отреагировал мгновенно, резко пригнул голову пленника, но удар все равно
прошел. Просто попал Артем противнику не в живот, а ниже пояса. Хозяин просипел:
«Scheisse»1, отцепился от пыльной шевелюры скаута и согнулся пополам. Кочевники
негромко забулькали, сдерживая смех, и только Мытарь проявил к владельцу усадьбы
уважение. Он не стал ржать, а лишь хмыкнул и снова пустил в ход палку.
– Вот ведь щенок! Еще огрызаться, да! Получи по первое число!
После третьего удара новой серии у Артема вдруг окончательно помутнело в глазах и,
как говорится, упала планка. Он перехватил черенок, вырвал его из рук у не ожидавшего
такого поворота Мытаря и отплатил ему почти той же монетой. Врезал коротко, но хлестко
по зубам и попал на удивление точно. Кочевник отпрянул, сделал два шага назад, прижал ко
рту ладонь, а свободной рукой выдернул из кобуры пистолет.
Все могло закончиться уже в следующую секунду, но Мытарю помешал
распрямившийся вдруг хозяин усадьбы. Артем, хоть и был на грани пресловутого состояния
аффекта, догадался сделать шаг в сторону, чтобы габаритный хозяин оказался на линии огня.
– Взять его! – рявкнул Мытарь, брызжа слюной и кровью.
Кочевники, понимая, что Артему все равно некуда деваться, не бросились в атаку сломя
голову. Они аккуратно поставили керосинки на пол и зашли с флангов. Артем попытался
достать левого свингом, но кочевник легко заблокировал удар и перехватил руку, другой тоже
ухватил Артема за руку, и в следующий миг парень опять стоял на коленях с заломленными
за спину руками. Чтобы не кувыркнулся, один из кочевников схватил его за чуб.
Практически с чего начали, к тому и пришли. Хотя эффект все-таки был. Сугубо
внутренний, но все равно был. Несмотря на осложнившуюся ситуацию, Артем чувствовал
полное моральное удовлетворение. Щенок не щенок, а покусал волков он крепко. Хозяин до
сих пор тяжело дышал и таращил на скаута вылезшие из орбит глаза, а Мытарь сплевывал
кровь и, похоже, обломки зубов.
Что за это будет строптивому скауту? Это был следующий вопрос. Но не пощечина и не
порка, это точно. Дальше с ним будут обращаться, как со взрослым. Может, это и хуже, зато
не обидно!
Мытарь снова поднял пистолет, но хозяин жестом приказал ему убрать оружие.
1 Дерьмо (нем. ).
– Негоже… сарай мне поганить, – хрипло сказал он. – И вообще, не твой это товар.
– Как скажешь. – Мытарь нехотя спрятал оружие в кобуру. – Ты уж не серчай. Кто ж
знал, что этот щенок бешеный такой. Пока ехали да топали, смирно себя вел.
– А не загоняй крысу в угол. – Хозяин усмехнулся: – Видишь, и нам бывает полезно
старые истины вспоминать. Фу-у, отпустило. Короче, знаю теперь, что мне Голован за аренду
отдаст.
– Этого крысеныша? – Мытарь утер губы рукавом. – А оно тебе зачем? Видишь же,
бешеный.
– Это я из него выбью. – Хозяин протянул руку в полумрак, снял с какого-то гвоздя
сыромятный ремешок и намотал его на кулак. – А что прыткий такой, это хорошо. Хозяйство
у меня большое. Чтобы со всем управиться, надо быстро бегать. В клетку его отведите, у
ворот, видали?
– Сделаем. – Мытарь кивнул конвоирам, и те поставили Артема на ноги.
– Погодите. – Хозяин подошел и вдруг отличным хуком заставил Артема основательно
поплыть.
Все вокруг завертелось, будто бы на карусели, звуки сделались протяжными, но пару
фраз Артем уловил.
– Чемпионской удар, – с уважением сказал Мытарь. – Мастерство, как говорится, не
пропьешь.
– Я и не пью. Тащите его, хватит тут возиться, спать пора. Да, Мытарь, а щуплого ты
все-таки отыщи. Сала с горилкой не жалко, но понятия дороже.
– Как же я его найду, Володь?
– А по нюху. Сало копченое, горилка пахучая, первач. Принюхайся. Можешь сам его
наказать, только чтобы утром я увидел результат, как говорится, налицо. Сделай.
– Для тебя все, что хочешь, сделаю, – пообещал Мытарь. – Для такого-то человека!
– Для порядка, – возразил хозяин. – Ordnung2, как говорят наши западные друзья, uber
3
alles . Даже на Черном Рынке. Не веришь – у Хана спроси.
Они перекинулись еще несколькими фразами, но Артем их слов уже не слышал.
Конвоиры оттащили его к воротам усадьбы и запихнули в клетку объемом примерно в
полтора куба. Артем ожидал, что напоследок ему еще разок поддадут, но бойцы только
поухмылялись – в свете висящего над воротами фонаря это было хорошо видно – и ушли с
миром. Один даже похлопал Артема по плечу, как бы одобряя его смелость. Или выражая
что-то еще, Артем не понял. Замок на клетке был без ключа, наборный, так что запереть его
кочевники сумели без помощи хозяина – защелкнули и в произвольном порядке сбросили
код.
Как только их шаги стихли в темноте, Артем разжал наконец кулаки, опустился на
жесткую соломенную подстилку и попытался хоть как-то примоститься. Метровой ширины
клетки ему хватало, а вот длины в полтора метра было явно недостаточно. Впрочем, Артем и
не собирался вытягиваться в полный рост. Многочисленные синяки и ушибы позволяли ему
устроиться более-менее безболезненно лишь в одной позе – свернувшись калачиком, как
наверняка сворачивалась ранее проживавшая в этой клетке собаченция. Это Артем понял по
запаху и клочкам шерсти, вплетенным в солому.
Боль от побоев была терпимой, но не потому, что Артем был такой уж мужественный.
Да, в последней стычке он показал себя настоящим бойцом, но сейчас дело было не в
характере. Наедине с собой можно было и расслабиться, даже поплакать украдкой, но
плакать было нечем, воды в организме остался минимум. Пить хотелось страшно, и жажда
заглушала все остальное: и боль, и голод. В углу клетки стояла собачья миска, но в ней было
пусто, солома тоже была сухая, не высосешь ни капли влаги. Артем был готов напиться из
2 Порядок (нем. ).
…Артем проснулся и понял, что его тошнит на самом деле. Но не от запаха. Скорее,
дело было в сотрясении, которое ему обеспечили удары кочевников и финальный хук хозяина
усадьбы. Артем непроизвольно перевернулся на живот, встал на четвереньки, и его вырвало.
Хорошо, что батончик к этому моменту уже растворился, да и вода рассосалась. Осталась
только желчь. Посокращавшись некоторое время в конвульсиях, Артем совладал с тошнотой,
сделал несколько глубоких вдохов, снова улегся, закрыл глаза, но больше так и не уснул.
Нет, ему не мешал утренний свет. Не давало уснуть что-то другое. Какое-то странное
ощущение, будто бы внутри, в душе или в подсознании – особой разницы Артем не видел, –
начали открываться воображаемые двери, за которыми хранились скрытые таланты. Те
самые, о которых толковала Василиса.
Почему эти двери открывались именно сейчас? Подействовала крепкая встряска
организма? Возможно. Если так, то спасибо хозяину усадьбы за эту встряску. Странно
благодарить за тумаки, но все-таки спасибо.
Однако главное заключалось не в самом факте открытия внутренних тайников, а в их
содержимом. Артем чувствовал, что, кроме таланта ловчего, который теперь во всей красе
высвечивался в солнечных лучах, проникших в душевные подвалы, за воображаемыми
дверями действительно кроются еще какие-то способности. Возможно, даже более сильные и
полезные, чем талант чувствовать на расстоянии артефакты.
Пока Артем слабо понимал, что это за способности, но это ведь пока.
«Удастся пережить наступающий день, обязательно разберусь, что там у меня еще
припрятано, – пообещал себе Артем и невольно вздохнул: – Если, конечно, удастся…
выжить…»
***
Даже с точки зрения пленника, который толком не ел и не спал третьи сутки кряду, в
утреннем полотне есть штрихи, которые вызывают что-то вроде детского восторга. Видеть их
здорово, даже радостно, стоит лишь захотеть. Другое дело, что не очень-то этого хочется,
когда ты голоден, не выспался и чувствуешь себя известным парнокопытным, потому что
давно не мылся. По указанным причинам Денису вроде бы и не хотелось улыбаться утренней
заре, но, если отвлечься от проблем, почему нет? Утро сегодня выдалось волшебное, почти
как в старые добрые времена, без аномальных явлений… народу и миру. Солнце
поднималось по чистому небу, припекая с каждым градусом подъема все сильнее, но это
можно было пережить, поскольку от реки веяло прохладой и свежестью. Звуковой ряд тоже
был мирный и почти спокойный. Во дворах всхрапывали лошади, голосили петухи,
перекликивалась, просыпаясь, прочая живность, а на воле пели птицы. Люди пока в
основном молчали, лишь изредка фыркали, умываясь, кошевые да заступающие в караулы
бойцы, и только где-то за рекой кто-то галдел с утра пораньше. Хорошее деревенское утро.
Слегка портили впечатление следы ночных гулянок, оставленные пьяной братвой на улицах и
в подворотнях, но это были мелочи. В целом утро было отличное. А учитывая, что оно могло
стать последним в жизни, так и вовсе – чудесное.
На этом Бондарев и решил остановиться. Умеренный позитив был ему просто
необходим, чтобы забыть и о пустоте в желудке, и об усталости, которую не поборол
трехчасовой сон, и о многом другом. Например, о тяжелом бункерном прошлом.
Проснувшиеся вчера воспоминания и подозрения, что в прошлой жизни был заодно с
какими-то «страшными людьми», как выразился Кулдык, повисли над головой как бетонная
плита, и майор теперь даже не знал, что будет лучше: если эта плита рухнет и раздавит его
или так навсегда и останется висеть.
«Еще, глядишь, брошусь рубить канат, на котором висит плита, – подумалось Денису. –
Только вряд ли получится. Юлька не разрешит, и дети не поймут».
От мыслей о жене и детях усталость почти отступила, голод сделался досадной, но
несущественной помехой, вроде назойливой мухи, а относительно боевой настрой вернулся.
И главное, сразу же нашлось, чем заняться, кроме рефлексии. Например, наблюдениями,
анализом и запоминанием деталей окружающей обстановки. Работа была не совсем по
профилю, но раз уж залез в кузов, называйся груздем. Плох тот контрразведчик, который при
необходимости не сумеет применить свои навыки в обратном порядке, то есть для
проведения качественной разведки. Бондарев считал себя хорошим контрразведчиком, а
потому сосредоточился на деле.
К тому моменту Голован, которому не терпелось показать пленника Хану, и два
конвоира уже вывели Дениса на мост, за которым лежал Михайловский рынок. А чуть
дальше как раз и расположилась выездная Ставка Хана, с моста уже была видна верхушка
главного шатра. Но пока что Бондареву выпал шанс разглядеть базарную площадь и сравнить
увиденное с прочитанным в донесениях разведки, которые хранились в объединенной
армейской базе данных.
Место, надо признать, было колоритное. Большие и малые палатки всех мастей и
расцветок, прилавки под навесами и под открытым небом, наспех сбитые из досок и фанеры
ларьки, клетки, штабеля ящиков, груды мешков образовывали натуральный лабиринт,
ориентироваться в котором было непросто даже местным жителям. Конфигурация торговых
рядов менялась почти каждое утро, в зависимости от множества факторов. В первую очередь
имело значение, кто раньше пришел и кому заплатил, чтобы остаться на выбранном месте.
Рынок не был четко поделен на зоны влияния той или иной бригады, процесс передела шел
непрерывно, поэтому каждое утро начиналось с небольших потасовок, ругани и
традиционных «стрелок» прямо на месте. До стрельбы не доходило, за этим следили
каратели Хана, снующие днем и ночью по рынку и прилегающим улочкам, но поножовщина
была обычным делом.
Формально это было тоже запрещено, Хан был не заинтересован в случайных потерях,
но в то же время он сам и его подручные понимали, что натуру кочевников не изменить и
какой-то выход пара, кроме драк в кабаках, должен быть. Ведь пьяные драки это ребячество,
а утренние «разборки» определяли статус той или иной бригады, ее место в иерархии Орды.
Чтобы доказать всем остальным, да и самим себе, что чего-то стоишь, что ты серьезный
человек, а не лопоухий фраер, требовалось ежедневно совершать какие-нибудь
телодвижения, демонстрировать крутизну. Вот поэтому каратели и закрывали глаза на мелкие
стычки, вмешиваясь, только если количество пострадавших выходило за рамки формулы
«один плюс один», то есть по одному пострадавшему с каждой стороны.
Едва заканчивалась утренняя разминка кочевников, торговые ряды приобретали
нормальный вид. По узким проходам начинали струиться потоки покупателей и зевак, а в
закоулках и на складских площадках закручивались водовороты из продавцов и их
помощников. Гвалта становилось даже больше, чем во время разборок, но тональность у него
была уже другая, он больше не напоминал истеричный лай собачьих свор. С этого момента
рынок начинал деловито гудеть, выкрикивать традиционные «а вот кому» и «налетай,
подешевело», читать хвалебные речитативы товару, а местами ржать над солеными шутками
и даже петь и музицировать. В обычное время до такого доходило редко, но в связи с
наплывом покупателей конкуренция выросла, продавцы оживились и пустили в ход все
доступное им рекламное оружие.
Примерно через час после начала торговли рынок накрывала еще одна волна, теперь не
звуковая, а волна запахов. На многочисленные жаровни выкладывались фрукты, овощи и
мясо. Потоки посетителей сразу же перераспределялись, да и продавцы начинали
кооперироваться, кто за чьим товаром присмотрит, пока сосед по прилавку сгоняет к
ближайшему «фастфуду».
Островками стабильности в этом хаосе оставались лишь несколько точек. В первую
очередь это был центр рыночной площади, где стояли стационарные прилавки под навесами
– собственно, в обычное время это и был весь местный рынок. Еще не реагировали на
сиюминутные соблазны большие палатки зоны «набережной». В них располагались те самые
кабаки, что по ночам были забиты до отказа отдыхающими от дневных забот рядовыми
бойцами, а утром, после спешной уборки, становились заведениями для разговоров между
авторитетными людьми вроде бригадиров, посредников или крупных дельцов. Ну, и третьим
очагом стабильности был, конечно, полевой лагерь Хана, его временная Ставка. Впрочем, к
торговой площади она отношения не имела. Просто западная часть внешнего периметра
Ставки, состоящего из деревянных «ежей» с натянутой между ними колючей проволокой,
была восточной границей рынка.
Почему Хан не отнес резиденцию подальше, можно было только догадываться. Может
быть, подчеркивал свое единство с народом? Правители его уровня и склада это любят – мы
вместе, хоть и по разные стороны «колючки». Или же Хану было так удобно принимать
пополнение. Ведь все приходящие в Михайловку бригады и группы сразу же тянулись к
рынку. Получалось, что Хан, не отходя от кассы, мог понаблюдать за ними в естественной,
так сказать, обстановке и уж после решить, зачислять их в Орду или отправлять в резервные
лагеря на перевоспитание. Третий вариант – прикрытие. Случись непредвиденное, Хан мог
мгновенно организовать круговую оборону. Единственное, что в этой версии казалось
сомнительным, так это удаленность резиденции от реки. На берегу обороняться было бы
удобнее.
Хотя в этом плане у Хана могли иметься свои соображения. Ведь его шатер стоял все-
таки не в чистом поле. Центр резиденции со всех сторон прикрывали не только ряды
палаток-казарм Ханской гвардии, которые были разбиты вдоль второй линии укреплений, но
еще и развалины кирпичных строений промышленного образца – третье, внутреннее кольцо
обороны этого миниатюрного укрепрайона. Очень даже возможно, что из бывшей промзоны
к реке когда-то шла сливная труба, и немалого диаметра, а теперь на ее месте имелся
подземный ход. На эту мысль наводил тот факт, что ворота промежуточного периметра почти
не открывались, а шлагбаум внешней линии не поднимался, но патрули в черных касках
периодически менялись. Свежие патрульные приходили со стороны речки Вольнянки,
выруливали из-за кабацких шатров, а не откуда-нибудь с востока. То есть попадали за
периметр они скорее по подземному ходу, а не через запасные ворота.
Обычные пути проникновения на территорию временной Ставки были предназначены
для гостей. Прошеным гостям предлагалось проходить через досмотровую зону, а для
встречи непрошеных посетителей имелся блокпост с двумя «НСВТ», закрепленными на
самодельных станках. Чтобы пулеметы при возможной стрельбе не «козлили», станки были
прижаты к земле бетонными блоками. Остальные укрепления были сделаны из мешков с
песком и битым кирпичом. Похожим образом были оборудованы позиции стрелков на полосе
между первой и второй линиями «колючки».
Слава богу, Голован оказался для охраны временной Ставки гостем если и не особо
желанным, то хотя бы знакомым. Более того, на внешнем посту Голован вел себя как большое
начальство. Разговаривал спокойно, даже чуть пренебрежительно, шутил смело, а на просьбы
показать, что в сумке, или на хлопки по карманам реагировал снисходительно и неспешно. В
общем, всеми силами старался показать, что он-то известный бригадир, а вот кто такие
бойцы из охраны внешнего периметра, пока неизвестно. И смогут ли они выбиться в
серьезные люди, пока большой вопрос. Даже с командиром блокпоста Голован не особо
церемонился, хотя по всем понятиям к этому кочевому следовало обращаться уважительно.
Он ведь мог дать от ворот поворот даже бригадиру. Без объяснения причин, как это
практиковалось в старые времена в американском посольстве. Имел полное право.
«Охранять Хана – это вам не вату сторожить», – якобы с пониманием хохотнул Голован.
Но начальник внешнего блокпоста отнесся к Головану нормально и пропустил его
сомнительные шуточки мимо ушей. В чем причина такой лояльности и почему Головану
вроде бы отсекли свиту из двух бойцов (которые не особо расстроились и сразу же начали
коситься на палатку, в которой торговали жареной кукурузой и брагой), но разрешили
провести с собой пленника, выяснилось чуть позже, на втором посту.
Свободные охранники первого рубежа выстроились в каре и повели гостей к посту на
второй линии. Этот пост был оборудован практически так же, как и первый, с той лишь
разницей, что над столом дежурного был натянут брезентовый полог. Видимо, начальник
внутреннего караула был более крупной рыбой в этом мутном озерке. Подтвердило догадку
поведение Голована. С главным караульным второго оборонительного эшелона он
поздоровался за руку и перекинулся парой фраз, как с равным. О чем говорили кочевники,
Бондарев не услышал, но понял по мимике караульного, что Голован просил о чем-то
трудноосуществимом, однако возможном при определенном стечении обстоятельств.
В роли «обстоятельств» выступила пригоршня монет, которая «стекла» звонкой
струйкой в карман начальнику караула.
– Но за Чубая не ручаюсь, – предупредил караульный чуть громче, так, что услышал и
Бондарев. – У него там график. Если подфартит тебе, пустит, а нет…
– Значится, нет. – Голован кивнул: – С Чубаем договорюсь, мы ж с ним троюродные. К
тебе вопросов больше не имею, братан.
– Заметано. – Начальник караула кивнул своим подчиненным: – Проводите.
Конвой с первой линии вернулся восвояси, а к центру резиденции Хана гостей
проводили бойцы свободной смены из второго кольца оцепления. Такая нехарактерная для
кочевников дисциплина и качество несения службы впечатлили даже Бондарева. Пожалуй,
гвардию Хана дрессировали не хуже, чем караульные роты Армии Возрождения. И делали
это, похоже, бывшие военные. Многое из увиденного было хорошо знакомо Бондареву, ведь в
свое время, до Пандемии, он не просто занимался чем-то подобным, а еще и сам
разрабатывал охранные инструкции, схемы и ставил службу на секретных объектах.
Главный объект резиденции, огромный шатер из сборных металлоконструкций,
покрытый тканью, подозрительно похожей на кевлар, занимал площадку, закрытую с четырех
сторон кирпичными стенами в два этажа высотой. Между собой стены соединялись только в
одном месте, остальные три угла были обрушены. Северный угловой обвал так и остался
лежать высокой грудой кирпичных обломков, а вот южный и западный были расчищены. Как
раз через западные импровизированные ворота гости и вошли внутрь последнего периметра.
У входа в сам шатер снова стояла внушительная охрана, а на стенах, окружающих
временную Ставку, Бондарев заметил нескольких снайперов.
Навстречу Головану и его пленнику медленно двинулся очередной начальник. Он был
намного выше рангом, чем бригадир. Это было понятно даже по его одежде, традиционно
кожаной, но строгой – он носил не косуху с заклепками, а кожаный пиджак поверх черной
рубахи и кожаные штаны, не заправленные в берцы, а навыпуск. Изюминкой франтоватого,
по меркам Черного Рынка костюма был шелковый шейный платок, украшенный серебряным
значком-черепом, отлитым явно по «эсэсовским» эскизам. Внешность начальник
«предпоследней инстанции» имел соответствующую. Среднего роста, худощавый,
подтянутый, седой, он просто излучал солидность с примесью высокомерия. В холодных
серых глазах прямо-таки читалось презрение ко всем, кто стоит хотя бы на ступеньку ниже.
Настоящий адъютант его превосходительства… местного гауляйтера. Еще полицайскую
повязку ему на рукав, и можно прямиком в сорок второй, ловить партизанских связных.
Голован заметно ссутулился и вежливо, на грани заискивания, скривился. Так в его
исполнении выглядела улыбка. Более того, кочевник первым делом, без лишних слов, отдал
дань уважения адъютанту. И это не фигурально выражаясь, а самым натуральным образом –
сунул ему в руку небольшой, но увесистый золотой слиток.
– С моим почтением, уважаемый Чубай, – Голован поклонился. – Прошу доступа к
Хану.
– С чего вдруг? – Чубай сунул слиток в карман и посмотрел на часы – настоящие
швейцарские, механические с автоподзаводом, в прежние времена стоившие, как «Лада-
Калина». – Неприемный час, Голован. После полудня приходи.
– Серьезное дело, уважаемый. – Голован понизил голос и еще немного пригнулся. –
Насчет северных территорий. Проблемы там, значится. Большие проблемы, сам видел.
– Сам видел? – Чубай смерил кочевника недоверчивым взглядом. – И что ты видел?
– Беспредельничает кто-то от нашего имени. Да в полный рост. Вояки по этому поводу
напряглись, целый полк гоблинов туда перебрасывают. Вот, майор не даст соврать.
– Этот? – адъютант кивком указал на Бондарева. – Он тут зачем?
– Ну чтоб подтвердил, значится. – Голован осклабился, демонстрируя сверкающий
рандолевый прикус. – Мое слово, да Лютый маляву передал, а это, значится, приложение.
Хан ведь любит, чтобы все с обоснованием.
– Беспредел от нашего имени, говоришь? – Чубай задумался. – Точно не кочевые чудят?
Не Фланец опять воду мутит и не Хромой?
– Зуб даю! Фланец под Лютым теперь, они там вместе были, а Хромой совсем с глузда
двинулся, еще по весне, его ватага и разбежалась. Нет, эти фраера не из наших. – Голован
приоткрыл висящую на боку сумку и вытянул из нее край трофейной форменной куртки
серого цвета. – Видал, в чем были? Упаковка высший класс. А на бошках черные каски, под
карателей косили. Вообще борзота!
– За такое надо мочить на глушняк, – недовольно заметил Чубай.
– Вот мы в три бригады ихний отряд и положили у Шебекино.
– Занятно. – Адъютант потеребил краешек трофейной куртки. – Оружие отечественное
было?
– Ага, оружие наше, только все, как со склада. И монет полные карманы. Мы с Лютым
поделили на три части.
– На сколько? – Чубай недобро зыркнул на кочевника.
– То есть, значится, на две и одну еще пополам, – поспешно исправился бригадир. – Все
по понятиям! Половину вам привезли, в общак, а четвертины себе… Или что, не в масть
попали?
– Все справедливо, Голован, выдохни, – проронил адъютант снисходительно.
– Ну вот, значится, – кочевник расслабился, – мой кассир, Петруха, все принесет, как
свистнете.
– Хорошо. Десять минут тебе дам, Голован, – снова взглянув на часы, сказал
адъютант. – А этот здесь подождет.
Он как-то странно покосился на Бондарева. Вроде бы и враждебно, но в то же время с
затаенным интересом или вовсе с опаской. Будто бы ждал от майора какого-то подвоха.
– Здесь? – Голован почесал в затылке. – Так ведь он ценные сведения может знать.
– Не положено, – отрезал адъютант и махнул рукой: – Идем, провожу, доложу.
– Чубай, я без него красиво не расскажу, слышь, – забеспокоился кочевник. –
Облажаюсь перед Ханом! Оно мне надо?
– Голован, ты первый раз в Ставке? – Чубай поморщился: – Не положено чужих в шатер
пускать. Захочет Хан с ним поговорить – позовет. Шагай, пока твое время не вышло.
– Нет, ну…
– Осталось восемь минут.
– А-а, – Голован раздосадованно махнул рукой. – Пошли. Как там сегодня пахан, в
настроении?
– Так себе. – Чубай скривился: – Тебя не тронет, не волнуйся. Все ж ты мне родня
дальняя, Хан в курсе.
Адъютант и Голован скрылись в тамбуре шатра, а Бондарева плотно обступили четверо
рослых охранников. Они следили за каждым движением майора, поэтому Денис решил
лишний раз не шевелиться, даже моргать пореже. Кто знает, какие инструкции были даны
насчет пленников этим громилам?
Прошло минут пять, от силы, Бондарев даже не успел заскучать, когда из тамбура
выглянул Голован и коротко кивнул:
– Возрожденец, за мной.
Бондареву на миг стало не по себе. Он попытался припомнить, слышал ли о таком чуде
– чтобы Хан разговаривал с кем-то из военных и они после этой беседы оставались в живых.
Армейская разведка собрала о главе Черного Рынка кое-какие сведения, но все они были из
разряда информации, подтвержденной исключительно гражданскими лицами. Рапортов
непосредственно от разведчиков Бондарев не встречал. Диверсантов и наблюдателей к Хану
не подпускала его охрана, а внедренную агентуру то ли вычисляла контрразведка Орды, то ли
просчитывал сам лидер кочевников. Насчет его особых талантов, чуть ли не
экстрасенсорных, ходило немало легенд. Короче говоря, ни одного достоверного рапорта о
контакте с Ханом в архиве разведки не было. И вдруг выпал такой случай, да еще лично
Денису. С одной стороны, было любопытно, с другой – боязно, что уж греха таить.
В просторном тамбуре шатра не было окон, но света оказалось достаточно, горели
редкие для полевых сооружений электрические лампы. Бондарева дважды тщательно
обыскали и проводили непосредственно в шатер. Причем проводили, крепко держа за руки.
В шатре тоже горели лампы, но на все помещение их света не хватало. В центре царил
полумрак.
Бондарев ожидал, что посреди шатра будет стоять нечто вроде трона или дивана с
множеством подушек, раз уж главарь кочевников именует себя на восточный манер Ханом.
Но ничего подобного майор не увидел. По центру шатра стоял большой круглый стол, на
котором была разложена военная карта. Из полумрака под сводом шатра тянулся шнур, на
котором висела лампа с простейшим круглым абажуром-отражателем. Лампа висела на такой
высоте, что создавала круг света, идеально совпадающий с контурами стола. Отраженного
света хватало лишь на то, чтобы разглядеть очертания человека, одетого в черное с головы до
ног. Именно так. Голову и лицо Хана закрывал довольно массивный шлем-маска с
тонированным визором и контурами вмонтированной системы дыхания замкнутого цикла.
Чем не нравился Хану обычный воздух, почему он предпочитал дышать искусственной
смесью и что это была за смесь? Вопросы были интересные, но сейчас несущественные.
Гораздо важнее было поскорее сосредоточиться, чтобы не проиграть в предстоящей партии
игры в вопросы и ответы.
Впрочем, главарь кочевников не спешил начинать игру, поэтому времени на моральную
подготовку Бондареву вполне хватило.
– Ты допрашивал его? – спустя пару минут спросил Хан, явно не у Бондарева.
Басовитый голос главаря кочевников ожидаемо казался искусственным, будто бы
синтезированным компьютерной программой. Наверняка его усиливала и обрабатывала
встроенная в скафандр электронная система.
– Лютый сказал, нельзя, – донеслось из полумрака слева. – Не для наших умов то, что
знает этот гоблин.
Глаза уже привыкли к сумраку, и Денис разглядел согнувшегося в поклоне Голована, а
также фигуры двух десятков карателей, выстроившихся вдоль стен.
– Лютый правильно сказал. – Хан вдруг сделал пару шагов в сторону Бондарева и
остановился, заложив руки за спину.
Теперь Денис видел не только очертания, но и кое-какие детали. На Хане действительно
был черный скафандр, усиленный пуленепробиваемыми вставками. Все элементы костюма
соединялись с помощью герметичных сочленений. Скафандр был подогнан по фигуре, но не
облегал, а был в нужных местах свободным. Такое сочетание подгонки и практичности
говорило, что, если придется, Хан не станет прятаться за спинами охраны, а сам возьмется за
оружие и окажет достойное сопротивление.
Баллоны с воздушной смесью Денис не разглядел, хотя в какой-то момент Хан чуть
развернулся, и у Бондарева появилась мимолетная возможность заглянуть ему за спину. А вот
оружие он увидел, и оно, честно говоря, удивило. Слева на поясе у Хана висела большая
деревянная кобура-приклад характерной формы, из которой торчала рукоятка раритетного, но
оттого не менее уважаемого «маузера К-96». Оружие было хорошее, но очень уж старое.
Никак оно не сочеталось с футуристическим обликом владельца. Ему больше подошел бы
световой меч, спрятанный под плащом, а тут вдруг пистолет из позапрошлого века.
Оружейный патриарх на боку у одного из создателей новейшей истории смотрелся как-то…
странно. Хотя, если брать в расчет «идейную преемственность», чем еще мог быть вооружен
главный кочевник Большой степи? Таким оружием во времена прежних смут владели и
Нестор Махно, и Григорий Котовский, и другие одиозные личности.
Бондарев не видел глаз кочевника, но буквально кожей чувствовал его взгляд. А еще
майору казалось, что от Хана веет могильным холодом. Скорее всего, это была иллюзия, но
вполне убедительная.
Хан еще немного подался вперед, и у Бондарева возникло ощущение, что Хан
заглядывает глубже, чем в глаза, прямо в сознание, и считывает всю нужную ему
информацию. Нет, наверное, не всю, ведь где-то в глубине сознания у Дениса стоял
загадочный блок, не дающий даже ему самому до конца разобраться в содержимом закромов
памяти. Но Хан, казалось, видел достаточно, чтобы сделать какие-то выводы. Это Бондарев
определил по наклону головы кочевника. Каким бы ни был странным и пугающим
предводитель Орды, он оставался человеком, а не роботом или пришельцем, и движения его
тела отчасти выдавали, о чем он думает. Хан изучал пленника и, похоже, был доволен тем,
что видел. Неужели он знал о майоре нечто особенное, недоступное даже самому Бондареву?
– Тебя выманили из форпоста Волчанск? – спросил Хан, отчасти подтверждая догадку
Бондарева, что лидер кочевников не только особо проницателен, но и знает больше других.
– Получается, так.
– Ты знаешь, зачем и кто это сделал?
– Думаю, существует какая-то пятая колонна в твоей Орде, – предположил Денис и взял
секундную паузу, ожидая реакции Хана. Никакой реакции не последовало, и майор
продолжил: – Это своего рода «раскольники» вроде армейских ренегатов. Они все и
придумали. А я им понадобился как свидетель. Чтобы я подтвердил, что все серьезно.
– А все серьезно?
– Похоже на то. – Бондарев уловил нить игры и принялся ее раскручивать. Ему ни в
коем случае не следовало говорить правду, но в то же время нельзя было и прикидываться
овощем, который убежден, что случайно оказался на чужой грядке. – Провокаторам
требовалось, чтобы Армия начала боевые действия против твоих бригад. Я замначальника
контрразведки форпоста. Моему слову в штабе Армии могли поверить.
– Заместитель подполковника Сахно? Твоя фамилия Бондарев?
– Ты хорошо осведомлен, твоя разведка отлично работает.
– Отвечай на вопросы. Твои комплименты меня не интересуют.
Волна холода, исходящая от Хана, казалось, понизила градус до двузначной величины.
– Майор Бондарев, – Денис кивнул.
– Лютый пишет, ты побывал в лагере провокаторов. Что можешь о них сказать? Они
похожи на моих людей?
– И да, и нет. Половина была обычной боевой группой. Такие есть и у тебя, и у бродяг
или у вольных кланов. Но главные игроки в этой партии выглядели как… наемники.
– Или как армейские ренегаты?
– Может быть. Я не подумал об этом. Хотя… ренегатов я узнал бы. Почти все списки и
досье на отколовшихся от Армии Возрождения дезертиров есть в объединенной базе
разведки и контрразведки.
– Тебе не показалось странным, что провокаторы, пытаясь подставить Черный Рынок,
фактически жертвуют собой?
– Честно говоря, показалось, но… наверное, в игре сделана крупная ставка.
– Кем?
– Я не знаю. – Бондареву хотелось добавить «может быть, и тобой», но майор
сдержался. Дерзить Хану не следовало. Мог рассердиться, и тогда… поминай как звали.
Перспективы Бондарева и так были туманными, так зачем вовсе лишать себя всяких
перспектив? – Хозяевами провокаторов.
– С тобой в плен попал егерь. Край тоже втянут в события на севере?
– Насколько я понял, пока нет. Но провокаторы имеют в виду и егерей. Один был
замаскирован под лесного человека и крутился вблизи Леса, собирая информацию о
северных поселенцах.
– Это может быть затея бродяг?
– Не думаю. Слишком дорого для бродяг. Поэтому я и заподозрил твоих людей в
заговоре. Только богатые кочевники могут позволить себе такие затраты. Экипировка,
оружие, профессиональные наемники-провокаторы, особо ценный артефакт.
– Артефакт?
Хан, похоже, искренне удивился. Бондарев пожалел было, что проболтался, но тут же
себя одернул. Умолчать и попасться на этом было хуже, чем проболтаться. Все равно
артефакт у Савенко, а его попробуй, поймай. Вернее, попробуй для начала отыщи.
– Какой у них был артефакт и почему особо ценный? – после недолгой паузы спросил
Хан.
– Я не знаю, но егеря и… один способный старатель-ловчий сказали, что у него мощная
энергетика. Или, как там они это называют… «высокая энергия», кажется.
– Этот артефакт у тебя?
– Гол как сокол, – Бондарев развел руками. – Твои люди меня сто раз обыскали.
– Ты понимаешь, что я имею в виду. Не надо лукавить, майор. Ты можешь знать, где он
спрятан.
– Я этого не знаю.
– Лютый пишет, что уничтожил провокаторов. Проблема решена. Ты согласен?
– Нет. Кое-кто из наемников уцелел. И это мягко говоря. Лютый не знает масштабов
провокации. Он уничтожил сотую часть, не больше.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что я допросил нескольких провокаторов и один из них был откровенен. Он
многое рассказал о планах заговорщиков и выдал несколько убедительных доказательств.
– Он так много знал? – Хан спросил это так, будто был в курсе, о ком идет речь и что
конкретно рассказал полковник Кулдык Бондареву. – Он был главным среди провокаторов?
– Нет. Главным был другой.
– Ты знаешь его имя. – Теперь Хан и вовсе не спрашивал, а утверждал, так что юлить не
имело смысла. Чтобы у Дениса не осталось сомнений, кочевник добавил: – Как его зовут?
Это Князев?
Хан демонстрировал уже не просто завидную, а фантастическую проницательность.
– Да. Его зовут Валерий Князев. Не ручаюсь, что это его настоящее имя.
– Это его настоящее имя, – вновь уверенно сказал Хан. – Разве тебе оно ни о чем не
говорит?
– Позавчера услышал его впервые.
– Уверен?
– Абсолютно.
Бондарев отвечал честно, и, видимо, Хан это уловил.
– Чубай, – Хан повернул голову в сторону адъютанта. – Мы можем связаться с Лютым?
– Вторую неделю нет связи, босс. Голован передал Лютому новую аппаратуру, но связь
так и не наладилась. Голован утверждает, что там волнуется Лес, обстановка постоянно на
грани Шторма. Электромагнитные возмущения не дают наладить радиосвязь, а курьерскому
сообщению мешает активность возрожденцев. Они почти перекрыли все харьковские тропы,
кроме железки.
– Вышли разведку. С прикрытием. Пусть вытрясут из Лютого подробный рапорт, а не
отписку. Срок – сутки. И пусть радисты постоянно висят на линии. Если наладится связь,
немедленно сообщи мне.
– Сделаю, босс, – Чубай поклонился.
– Пока не вернется разведка или не наладится связь, ты будешь жить, майор. – Хан
вновь обернулся к Бондареву и чуть склонил голову набок. Необычно склонил, как бы в два
приема. Бондарев это заметил, но поначалу не придал этому значения. – Что будет с тобой
дальше, зависит от результата. Если соврал хотя бы на йоту, повешу, а если нет… решит
Голован. Это будет по понятиям, ведь ты его добыча.
Хан едва заметно кивнул бригадиру. Голован практически сложился вдвое,
демонстрируя этим поклоном, насколько впечатлен мудростью и справедливостью вождя.
– Береги раба, Голован, – добавил Хан. – И будь поблизости, чтобы не искать тебя, если
мне понадобится задать майору еще пару вопросов. Уходите.
Голован, почти не разгибаясь, попятился. Бондарева развернули кругом и повели к
выходу конвоиры. Живого, невредимого и как минимум с суточным запасом времени на
разработку плана побега или же тактики второго раунда игры, если Хан решит продолжить
беседу.
«Вот так-то! – майор внутренне ликовал. – Просто какое-то везение в квадрате. Даже
подозрительно. Что задумал этот кочевник?»
Да, везение было крайне подозрительное, но Бондарев уже почти привык к подобным
выкрутасам фортуны. Провокация, целью которой было выманивание из форпоста конкретно
Бондарева, а затем встреча с женой и детьми, которые стали заложниками возникшей
ситуации, тоже сначала казались подозрительными ходами судьбы на шахматной доске
событий. И чуть позже встреча с загадкой логотипа в виде латинской «В», перечеркнутой
молнией, а затем знакомство с таинственной знахаркой Василисой, это тоже были вроде бы
довольно странные виражи. Но в конце концов все почти прояснилось, и виражи были
пройдены успешно.
Получалось, что «чужой голос», звучавший в сознании перед тем, как Денис попал в
плен, был прав. То, что Бондарев попал в плен к кочевникам, можно было считать успешным
прохождением очередного поворота. Он прибыл в точку, где определенно были спрятаны
новые детали мозаики, которую следует сложить, чтобы разобраться в происходящем.
И первой такой деталью стал малозаметный на общем фоне, но, если вдуматься, весьма
значимый нюанс. Это было особенное телодвижение Хана, которое профессиональный
контрразведчик Бондарев смело записал в разряд особых примет – характерный, как бы
двухступенчатый наклон головы в момент, когда речь заходила о чем-то важном.
Наклон был точно такой же, как у безликого ученого из «Вектора». Того самого
Профессора, девять лет назад любезно пригласившего Бондарева в передвижной модуль
лаборатории для «частичной промывки мозгов».
Часть вторая
Химзавод
Наблюдатель – Центру
Агент «Север» попал под контроль кочевников и ограничен в выборе
действий.
Агент «Юг» сопровождает агента «Север», не имея с ним контакта.
У автономного объекта-носителя «МГЛА» (бывший агент «Запад»)
полностью заблокирован интерфейс. Не могу определить, где находится объект.
Агент «Восток» подключен к его поиску. Прошу установить координаты
объекта с помощью Системы.
Активировать агента «Запад-2» пока не имею возможности.
Центр – Наблюдателю
Система пока также не может установить местонахождение АОН
«МГЛА». Устранение АОН «МГЛА» становится все более важной задачей.
Примите личное участие в освобождении агента «Север» для скорейшего
возвращения его на маршрут к пункту назначения.
Агента «Юг» следует отправить к пункту назначения напрямую.
«Запад-2» может быть активирован любым агентом первого уровня.
Глава 4
***
В тот самый момент, когда Пахом «сватал» Грома покупателям, Степан Кравченко,
стараясь держаться незаметно в тени могучего дуба, анализировал свежую информацию.
Связь с Галкиным жучком работала исправно, и Кравченко почти досконально изучил
привычки, манеры и повадки нынешнего хозяина девушки, сдвинутого старателя по
прозвищу Доцент.
«Прослушке» немного мешала сама Галка, которая при любом удобном случае ругалась
и скандалила, за что регулярно получала от Доцента оплеухи. Зато старатель имел
нездоровую привычку громко разговаривать с самим собой, рассуждая вслух порой об очень
даже интересных вещах.
В общем и целом, объект для слежки был идеальный, но пока реальной пользы от его
болтливости было мало. Доцент явно собирался отправиться в ближайшую аномальную зону,
на Химзавод, готовился к походу на редкость тщательно, особенно для полусумасшедшего,
но ему чего-то не хватало. Или кого-то не хватало. Доцент постоянно упоминал какого-то
«Ловкого», которого следует отыскать, и тогда можно будет отправляться. Или же он имел в
виду не конкретного человека по прозвищу «Ловкий»? Старателей, способных чувствовать
артефакты, еще называли «ловчими». Может быть, Доценту не хватало как раз такого
человека, и не важно, кто это будет конкретно?
Уточнить Кравченко не смог, поскольку Доцент оставил Галку взаперти, где-то в своем
логове, и куда-то ушел. Выходило, что, даже если Кравченко не ошибся в своих выводах,
извлечь пользу из полученной информации ему пока не светило. Хотя в голове комбинация
вроде бы складывалась удачная. Степан точно знал, где взять «ловчего», который сможет
увести Галку у Доцента.
Ночью Пахоменко сгонял в разведку и принес две добрые вести. На закате в Ставку
прибыла мотобанда, которая привезла с севера какого-то бритого майора, а затемно в
Михайловку под конвоем бригады Голована прибыли еще три пленника. Опять же майор,
только не лысый и не такой холеный, плюс парнишка-бродяга и седой егерь со шрамом.
Нетрудно было догадаться, что эти четверо пленников – фигуранты князевского
«расстрельного списка»: Савенко, Бондарев, Артем Чернов и егерь Гром. То есть у наемников
появилась возможность решить все главные проблемы разом: уничтожить обоих майоров и
ближайших помощников, а уж после неспешно отыскать и устранить второстепенные
фигуры вроде тройки Донцова и Юлии Бондаревой со всем ее малолетним выводком.
Но имелась и плохая новость: подкрасться к клиентам возможности пока не было.
Майора Савенко мотоциклисты сразу же сдали карателям, и те заперли пленника в карцере
Ставки. А Бондарев, Артем и Гром ночевали за высоким забором усадьбы самого уважаемого
в округе жителя. Более того, майор ночевал не во дворе или в саду, на колодезной цепи, а
вместе с Голованом и его телохранителями в хозяйском доме.
При таком раскладе ситуацию с Савенко приходилось вообще «отпустить», а
перехватить Бондарева наемники могли только утром, когда его поведут в Ставку.
Но на рассвете выяснилось, что это будет чистая авантюра. Весь путь от окраины
Михайловки до Ставки контролировался усиленными патрулями. Просто не путь был, а
ожерелье, в котором ниткой была дорога, а бусинами полусонные, но все равно опасные
кочевники. Это было второй плохой новостью, которая сравняла счет. Так что от заманчивой
идеи уничтожить всех клиентов оптом пришлось отказаться.
Впрочем, наемники не растерялись. После того как Голован увел на главный рынок
Бондарева, из ворот усадьбы конвой вывел Грома с Артемом и повел их в сторону отдельного
невольничьего рынка. У Кравченко в голове тут же начали складываться наметки нового
плана.
Степан решил, что если подсунуть Доценту Артема, выдав его за опытного «ловчего»,
то Галке будет гарантировано освобождение. Что юноша, что девушка были очень уж
прыткие. А если не выйдет, Кравченко уничтожал руками Доцента одного из клиентов. То
есть этим выстрелом Кравченко гарантированно убивал хотя бы одного из двух зайцев.
Но как было подсунуть Доценту именно этого старателя? В первую очередь как
отыскать Доцента, чтобы подсказать, где продают того, кто ему необходим? Бродить по
главному рынку Кравченко по-прежнему опасался: очень уж высока была вероятность
столкнуться с кем-то из старых знакомых.
«Доцента в лицо не знаю, ходить и выспрашивать о нем не могу, остается опять кого-то
засылать на поиски. Кого? Очевидная кандидатура – Дюша: он подругу продал по
малодушию, его можно подцепить за совесть. Но чтобы его запрячь, надо-таки сунуться на
главный рынок. Круг замкнулся. Как же быть?»
Ответ пришел неожиданно, и не из глубин разума «великого комбинатора», а извне.
Внезапно рядом с Кравченко появился… тот самый Дюша! Нескладный одутловатый малый,
с немытыми патлами и характерно хохлящийся, как сердитый воробей, – Галка точно
подметила эту особенность. Прежде Кравченко видел парня лишь издалека, в бинокль, но
почти не усомнился, что это тот самый книголюб. Во-первых, был похож внешне, во-вторых,
на боку у него болталась противогазная сумка, в которой угадывались очертания нескольких
книжек разного формата, а в-третьих, даже в бинокль Кравченко заприметил необычную
конфигурацию профиля Дюши. У него был высокий крутой лоб, западающая переносица и
нос действительно в форме птичьего клюва. Это было еще одно, даже более яркое сходство с
воробьем.
«Вот и не верь в тотемных животных. – Кравченко вспомнил одну из многочисленных
бесед с Егором Котовым. Это был единственный из наемников бригады Князева, кто в душе
сочувствовал егерям. В тот раз приятели рассуждали о старых и новых лесных обычаях и
ритуалах. В частности, о том, что егеря возвращаются к давно забытым идеям
идолопоклонничества, ставят в Лесу тотемы, обустраивают капища и так далее, в полном
соответствии с заветами великих шаманов. – Воробей чистой воды. Ну что ж, воробышек,
выручай галку, раз попался ко мне в силки».
– Потерял кого-то, Дюша? – Кравченко решил действовать без разведки, нахрапом.
– А? – Дюша обернулся и с недоумением взглянул на Степана: – Извините… мы
знакомы?
– Ишь ты, вежливый какой. – Кравченко крепко ухватил книжника за ремень и потянул
за дерево. – Не упирайся, разговор есть.
– Вы чего?! – Дюша попытался отцепить руку Кравченко, но получил под дых и
мгновенно успокоился.
– Ты что здесь потерял? Раба хочешь прикупить, чтобы вместо Галки тебя слушал, да?
Чтец-декламатор хренов!
– Откуда вы… знаете? – прохрипел Дюша.
– Знаю. – Кравченко прижал книголюба к дереву. – Или, может, ты сам решил в рабы
записаться? Стыдно стало, что подругу Васюгану сдал?
– Да откуда вы… Что вы пристали! Отпустите!
– Цыц, босота! Хочешь все исправить?
– Я… не знаю… – Глазенки у Дюши забегали. – Я просто так сюда пришел, книги
показать. На продажу.
– Кому ты книги решил показать, чудовище немытое, работорговцам? – Кравченко
усмехнулся: – Образованный вроде человечишко, а с гнильцой. Нехорошо это, Дюша. Съест
тебя гниль душевная. Сожрет, как черная плесень, с потрохами.
– Я кричать сейчас начну!
– Ну, то, что ты хуже бабы, я давно понял. – Кравченко надавил локтем Дюше на
горло. – Кричи, если сможешь. Что-то не слышу, чего ты там сипишь?
– Я… не… буду, – с трудом выдавил побагровевший Дюша.
– Знаю, что не будешь. – Кравченко убрал локоть. – В ближайшие полчаса ты только
шепотом сможешь говорить. Но ты лучше не шепчи, а слушай. Жертвовать собой от тебя не
потребуется, расслабься. Задача простая, как мычание. Найдешь на рынке за речкой Доцента.
Знаешь его? – Дюша судорожно кивнул. – И скажешь ему, что головановские бойцы –
запомни, бойцы из бригады Голована, они сегодня ночью прибыли, – продают ценного
старателя, ловчего. Парнишка неказистый с виду, юный, зато талант.
– Доцент только молодых и покупает, – прошептал Дюша. – Они выносливые, живучие,
но не слишком сильные. Ему как раз это и надо.
– Вот и замечательно. Стало быть, на это и сделай упор. Что ловчий, дескать, молодой,
да ранний. Любому опытному старателю нос утрет, все артефакты за милю учует, а лет-то
ему всего шестнадцать. Понял задание?
– Да, но… Галка… каким образом…
– Простым, – перебил Кравченко. – Вместе они легко от Доцента сбегут. Крученые оба,
что волчки. И парнишка на самом деле непростой, с боевым опытом. Доценту большой
сюрприз подкинешь. Это я тебе, стало быть, гарантирую.
– И он потом меня за это…
– А ты тут каким боком? С тебя взятки гладки. Чтобы натурально выглядело, ты у него
за услугу попроси что-нибудь. А потом, если предъявит претензии – мол, подложил ты мне,
Дюша, свинью, – верни, что выпросил.
– Да… может сработать. – Дюша задумался.
– Все не так уж страшно и сложно, а совесть очистишь и гнильцы из души чуток
сольешь. А то уже из ушей выплескивается. Да и Галка, может, простит. Ты ведь хочешь
этого?
– Я… не знаю, – Дюша замялся и отвел взгляд. – Все равно у нас с ней ничего не
получится… наверное.
– Будешь дрейфить и мяться, точно ничего не получится. – Кравченко отпустил Дюшу и
ободряюще хлопнул его по плечу: – А так хотя бы шанс будет. Согласен?
– Я… попытаюсь, – еще немного помявшись, проронил Дюша и вздохнул: – Я не
гнилой на самом-то деле… просто…
– Слабохарактерный. – Кравченко еще раз хлопнул его для бодрости, теперь по спине. –
Выручишь девчонку, считай, процентов на десять характер прокачаешь. Помнишь, как в
компьютерных играх героев «прокачивали»? Или ты не играл в прежние времена, все книги
читал?
– Почему, я играл. – В тусклых глазах у Дюши мелькнули живые искорки. – И читал
тоже. Одно другому не мешало. Даже здорово дополняло. Я постараюсь… Извините, я не
расслышал, как вас…
– А я и не представлялся, – Кравченко ухмыльнулся: – Степаном Ивановичем зови. Или
Степванычем, как твоя Галка окрестила.
– Моя… Галка… – Лоб у Дюши вдруг покрылся крупными каплями пота. Видимо, его
приятно зацепила формулировка «твоя Галка». – Она любит… выдумывать всякие обороты.
Я найду Доцента. Он, кстати сказать, здесь должен быть. Я потому и пришел, думал,
прослежу за ним, узнаю, где он Галку прячет.
– Стало быть, ты двинулся по пути исправления самостоятельно, еще до моего
предложения? – Кравченко одобрительно кивнул: – Еще десять процентов «прокачки» и
аптечка против внутренней гнили. В сумме двадцать, плюс, считай, здоровье подправил.
Топай, ищи Доцента.
– Что, можно идти? – удивился Дюша. – Просто так? Вы не будете следить?
– Оно мне зачем?
– Но я ведь… могу…
– Можешь. – Кравченко вздохнул и устало взглянул на Дюшу. – Можешь рвануть сейчас
через мост и спрятаться в своей палатке. Можешь забраться в какую-нибудь нору и
попытаться все забыть. Искать не буду. Гниль черная быстрее найдет твою душу грешную. И
сожрет. Кем ты будешь тогда? Что там в книжках пишут про людей без души? Зомби?
– Голем.
– Ну, вот этим и будешь. А выручишь Галку, человеком останешься. Главное дело,
заметь, при минимальных затратах. Ступай, Дюша, время дорого.
– И все-таки…
– Уф-ф! – Кравченко взглянул на книжника с тоской: – Ты хочешь, чтобы я пообещал
найти тебя и убить, если не выполнишь задание? Все остальное для тебя не стимулы?
Уговорил, обещаю. Теперь доволен?
– Нет! Я не это хотел спросить! Откуда вы так много о нас знаете?
– Галка рассказывала. Я дед ее троюродный. Мороз фамилия.
– Вы серьезно?!
– Нет, конечно. Знаю, и точка. Иди! И помни: головановская бригада, ловчего Артемом
зовут.
Когда Дюша скрылся за ближайшей палаткой, Кравченко с облегчением выдохнул.
Общаться с такими людьми, как Дюша, было все равно что хлебать ту самую гниль, которой
были наполнены их души. К сожалению, подобных экземпляров – и людьми-то стыдно
называть – выжило немало, так что общаться приходилось регулярно. Лепить из них нужные
фигурки было нетрудно, но никакого удовольствия от процесса Кравченко не испытывал.
Потом хотелось тщательно вымыть руки и дернуть кофейку покрепче, чтобы перебить
воображаемый затхлый запах. А где возьмешь по нынешним временам настоящий кофеек?
Степан все-таки сдал немного вправо, к дороге, и занял новую позицию для
наблюдения. С нее было видно Дюшу. Он предсказуемо двигался вдоль палаток и длинных
железных стоек, к которым были пристегнуты рабы. В какой-то момент он заметно дернулся,
а затем ускорил шаг. Но не потому, что все-таки решил сбежать. Дюша увидел кого-то в
толпе.
Кравченко невольно положил руку на автомат. Книжник мог увидеть кого угодно.
Например, патруль кочевников. Вариант, что Дюша вдруг решит выложить патрулю историю
о встрече со странным человеком, который слишком много знает, имел вероятность всего-то
процента в три-четыре, но ведь имел.
Дюша затормозил перед палаткой с какой-то сбруей или ошейниками для рабов и
коснулся плеча человека, который разглядывал товар. Человек странно пританцовывал на
месте и постоянно что-то говорил, не давая продавцу в палатке вставить слово. Дюше тоже
не сразу удалось привлечь внимание говорливого покупателя, но, видимо, он уже не раз
общался с этим человеком и знал какой-то секретный прием.
Человек умолк и обернулся к Дюше. На худощавом, морщинистом, хотя и нестаром
лице у покупателя играли «блики» каких-то непонятных эмоций. Его мимика ежесекундно
менялась. То казалось, что он внимательно и серьезно смотрит на Дюшу, то, что готов
рассмеяться, то – расплакаться. Дюша что-то сказал человеку и указал в сторону палатки
головановских торговцев. Сомнений не осталось: Дюша разговаривал с Доцентом.
Кравченко перевел взгляд на торговую точку головановцев. Там как раз завершалась
сделка по приобретению Грома какими-то решительно настроенными кочевниками. Один,
словно из конца прошлого века – в золотой цепи толщиной с буксировочный трос, пожимал
руку продавцу, а другой, в кожаной куртке поверх сувенирного свитера с символикой
хоккейного клуба «Донбасс» (в такую-то жару), отстегивал Грома от стойки.
Пахома, устроившего эту сделку, поблизости уже не наблюдалось.
Кравченко вернулся к наблюдению за Дюшей и Доцентом. Похоже, у них наладилось
взаимопонимание, и теперь Дюша прикрывал свой тыл, выпрашивая у Доцента что-то за
оказанную услугу. Этот торг также не затянулся, и парочка двинулась в сторону
головановской точки.
У торгашей из пришлой бригады намечался удачный день. Распродать весь товар за два
часа, не это ли мечта любого продавца?
– Теперь ждем, – шепнул за спиной Пахом.
– Маячок на Грома повесил?
– Нет. Его все равно проверят. Лучше будет проследить. Ты не ходи, я пойду. Я теперь
для них свой, сумею к центру площади подобраться.
– Ой, смотри, Пахом! Если не выгорит твоя затея…
– Все выгорит. Устраним клиента руками Хана. Разве не вписывается в планы
заказчиков такая загогулина?
– В целом вписывается. Только инициатива может быть несвоевременной, понимаешь?
Надо было сначала с Князем переговорить.
– Так переговори. Передатчик тебе зачем?
– Передатчик на самый крайний случай.
– Тогда чего ты? И вообще, ты полковник… хоть и бывший, или кто? Сам не умеешь
мозгой шевелить, что ли? На инструктаже нам заказчики как говорили? Всех столкнуть
лбами. Всех! Вот мы и сталкиваем. А заодно и клиентов устраняем. По-моему, все пучком.
– По-твоему? Пахом, ты ничего не попутал? Ты кто вообще?! Стратег нашелся!
– Обижаешь, начальник, – Пахом фыркнул. – Я ж для дела!
– Ладно. Проехали. Нормально все. Считай, Артем тоже продан. Капиталовложение в
Галку, стало быть, имеет шанс вернуться. А не вернется – не беда. Зато еще одного клиента
чужими руками уберем.
– Вот, – встрял Пахом, – а на меня наезжаешь! Сам тоже эту идею использовал!
– Мой вариант не такой рисковый. Понимать надо разницу! Ладно, будем надеяться, все
наши «мины» сработают. С одним Бондаревым Князю останется разобраться. Сразу пойдешь
на базар?
– Сразу. До полудня надо осмотреться.
– Ну, с богом. – Степан вновь сосредоточился на палатке и вдруг понял, что слегка
опоздал.
Доцент уводил Артема к мосту, а позади них на отдалении понуро брел Дюша.
Впрочем, не понуро. Просто устало. Небольшой подвиг во имя внутренней человечности
выкачал из Дюши все силы. И моральные, и даже физические.
Ну, а как он хотел? Становиться человеком непросто. Спросите у любой обезьяны.
***
Когда кто-то рядом постоянно говорит, это ужасно. Даже если говорит по теме, красиво
и выплескивает на тебя декалитры полезной информации. Все равно этот полезный «душ» в
итоге утомляет. А уж если на тебя выливается «поток сознания», порой мутный, состоящий
из бессвязных слов, вообще кранты. Хочется зажать уши и бежать, куда глаза глядят. Но это
так хочется. Желания и возможности частенько не совпадают, поэтому приходится терпеть.
Сейчас был именно такой случай. Доцент нес всякую чушь, не затыкаясь даже на
секунду, а раб его слушал, поскольку был привязан к хозяину. И не фигурально выражаясь, а
реальной веревкой – пеньковой, грязной, местами лохматой, но все равно прочной.
– Кто сказал, что должно быть, как есть, а не как было? – бормотал Доцент, монотонно,
на средней громкости и неприятно дребезжащим тенорком. – Я точно знаю, что так, как есть,
не должно быть. И будет не так, если все будет, как сейчас. Спутники падают. Кому это
выгодно? А как поднять их орбиты? У некоторых есть двигатели, но кто даст команду? На
космической станции было восемь человек, две женщины, сколько осталось? Четверо.
Остальных наверняка сожрали. К ним ведь никто не прилетал уже восемь лет. Последним
был пристыкован сельскохозяйственный модуль. Это большая ферма. Много овощей и
кислорода, а еще много бактерий. Замкнутый цикл. Но все равно больше четырех человек
ему не прокормить. Они долго думали, как быть, пока один, самый сильный, не взялся за
дело. Он убил троих, а другой еще одного. А женщин они разыграли. Теперь на орбите две
пары, прародители нового человечества. Думаете, не так все? Так, так, так. Я все знаю. Я все
вижу, даже за триста километров. Они все равно умрут, и очень скоро. Если не задохнутся
или не от голода, то от радиации. И станция не может вечно кружить, скоро она тоже упадет
на Землю, как и все спутники. И космонавты знают это, но надеются выжить. Глупая
надежда. Не убьет огонь, убьет гравитация. Они не выдержат нагрузки после восьми лет
полета. Это правда жизни, это так, как должно быть, а не как нам хочется, просто потому, что
так хочется…
Будь у Артема нож, он с удовольствием воткнул бы клинок Доценту под нижнюю
челюсть. Так, чтобы нож прошил язык и воткнулся невыносимому оратору в больной мозг.
Не факт, что это могло его заткнуть, но имелся хотя бы шанс. В противном случае Артему
грозило «наведенное» психическое расстройство. Он уже дважды ловил себя на том, что
начинает мыслить почти как Доцент. А еще говорят, что сумасшествие не заразное
заболевание, мол, «каждый сходит с ума поодиночке, это только гриппом все вместе болеют».
Чушь!
– Тысяча человек! – Доцент легко и без видимых причин перескакивал с одной
отвлеченной темы на другую. При этом старатель автоматически делал разные дела в
реальном мире. Шел по маршруту, кивал знакомым, иногда останавливался, чтобы
прицениться к товарам, и даже покупал кое-что, торгуясь жестами. И не переставал
бормотать, то громче, то тише. Складывалось впечатление, что в нем живут сразу два
человека. Один молчаливый, разумный, практичный и другой болтливый, сумасшедший,
бесполезный. – Раньше в каждом доме любого спального района жило полторы тысячи
человек. Это было не очень много. Даже мало. Подумаешь, полторы тысячи! Всего один дом.
А теперь это целый город, огромная толпа, столпотворение, не протолкнуться. Даже тысяча
выживших из миллиона это много, очень много. Редко, где такие показатели. Города были
разрушены не бомбами, а в первую очередь пустотой. Ведь их некому стало обслуживать.
Это ведь только кажется, что им не надо ничего, если в них никто не живет. Нет, они сразу же
начинают рушиться, сразу, в тот же день! Рвутся трассы и не ремонтируются, пожары
возникают и не тушатся, где-то ветер что-то уронил, где-то мусором забило стоки и пошел
эффект домино. Не надо никаких бомб, чтобы уничтожить брошенный город. Он сам себя
уничтожит. Хаос сильнее порядка, потому что он естественнее, ближе к природе, нравится
нам это или нет. В хаотическом движении прячется истина, в нем миллионы случайных
комбинаций, из которых сохраняются лучшие. В этом и развитие, в этом отбор. Плохо для
нас, да, хочется жить, но нас никто не спросит. Если мы будем угодны природе, нас вынесет
на гребне волны, как пену, если нет, то и нет. Хаос отбора справедлив…
Артем скрипнул зубами. Почему старателя прозвали Доцентом, он уже понял.
Рассуждал Доцент не как обычный чокнутый, а как сумасшедший с образованием. И,
наверное, именно эта маскировка бреда под околонаучные размышления делала его даже
убедительным и погружала слушателя в состояние легкого недоумения: «А может, все так и
есть, как говорит этот чокнутый, может, Доцент и не сумасшедший вовсе?»
И все-таки очень хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым по голове. Нудное
бормотание Доцента не просто встало Артему поперек души, а еще и побуждало к плохо
продуманным действиям. Удержало от резких движений и хоть как-то успокоило Артема
знакомство с Галкой.
Как только Доцент привел Артема в свою землянку, скаут понял, что даже в самой
плохой ситуации может обнаружиться положительный момент. Не попади скаут в руки
безумного старателя, ему не выпал бы случай познакомиться с этой своенравной, но
интересной во всех отношениях девушкой. Она понравилась Артему сразу. Ответной
положительной реакции он не заметил. Прикованная к ржавому автомобильному мотору
Галка встретила Доцента и его нового раба недобрым взглядом и бранью, но относилось это
все по большей части к хозяину. Артему досталось только пренебрежительно-раздраженное
«чего уставился».
– В Древнем Риме говорили: «Идущие на смерть приветствуют императора». Это про
гладиаторов. – Пристегнув Артема рядом с Галкой, старатель принялся набивать рюкзак
нужными в походе вещами. – Вы тоже пойдете ради меня на смерть. Галка первой, Артемка
вторым. Вы не выживете, никто не выживает. Но это нестрашно. Я найду других. А если
выживете, сэкономите мне денежки, я вас… награжу. Нет, не отпущу, не надейтесь.
Откупные ваши – по пять тысяч на нос. Вам долго придется работать. Оникс. Мне нужен
оникс. Я увидел его в кислотной яме. Там, у большого цеха, на пустыре за погрузочным,
справа от круглых баков, если смотреть в сторону «авроры». Знаете? Нет? Узнаете. Это
котельная с тремя трубами. Но мы туда не пойдем, там много шума и ничего хорошего. Мы
через главный цех, в дыру и на пустырь. Кислотная яма там. Ониксы. Много. Столбы гудят.
У-у-у. Но если успеть, все получится. Пока гул у-у-у, а не у-у-у, – Доцент перешел на бас и
загудел гораздо громче, – можно не бояться. Но когда совсем пароходный гудок, тогда бегом
наверх и подальше. Потом ба-бах! Пыль, взрыв, клочья. Но сначала оникс мне! Потом
бегом…
– Кто бы тебе глотку вырвал, – прошипела Галка. – В ушах звенит от трепа
бесконечного. Заткнись хоть на миг!
– Все просто, все нормально, все получится…
Доцент, проходя мимо Галки, вдруг сильно ударил ее кулаком в лицо. То есть
практичная часть натуры отреагировала на дерзость рабыни, а бесполезно-болтливая тем
временем продолжила монолог в пустоту.
Удар отбросил девушку на Артема. Скаут, как сумел, поддержал ее, но Галка не
задержалась на месте. Она тут же дернулась, пытаясь броситься на Доцента. Ничего не
вышло, ведь руки у рабов были скованы за спиной наручниками, а к балласту-мотору Доцент
пристегнул их еще двумя парами наручников. Теоретически Галка могла достать Доцента
ногой, но только теоретически: слишком короткие были «поводки», чтобы встать в полный
рост и зарядить с ноги.
Галка все-таки попыталась лягнуть вражину, но тот был уже слишком далеко – у стены
со стеллажом, на котором были выставлены банки с какими-то химикатами. Остановился и
продолжил бормотать:
– Недавно возрожденцы с кочевниками бились. Не здесь, к Лесу ближе, в Выселках. А
потом на Химзавод все ринулись. Зачем, спрашивается? И зачем Швед кочевников повел
подвалами? Никто не знает, ушли потом все куда-то. Бумажек с печатями набросали и ушли.
«Вектор» искать. Знаете о нем? Знаете, вижу. А не знаете, и не надо! Это секрет. Кто им
интересуется, долго не живет. Точно, точно. Вот и Шведа давно не видно. Почему? Да
потому, что бумажки с печатями «Вектора»! А подвалы еще тогда провалились, Лес туда
корни протянул, но потом одни завалило, а другие как овраги сделались. Вот и начала в
провалах кислота бурлить. Не везде, местами, зато сильно. И арты пошли, как грибы после
дождя. Всякие были, но я ониксы люблю. Полезные они и стоят дорого…
– Плохо дело, – утирая плечом кровь с разбитой губы, шепнула Артему Галка. – Из
«кислотной ямы» трудно выбраться живым. Надо валить этого гада прямо здесь!
Артем оставил ее реплику без комментариев.
– Все связано в природе, свято место пусто не бывает, – продолжил бормотать Доцент. –
Там убудет, здесь прибавится. Здесь подставят, там сами подставятся. Думаете, не так? Все
так, у всего есть отдача. Бывает, не сразу отдача чувствуется, но это неважно. Вот, например,
не пустили тебя егеря, Артемка, к Лесу. Обстреляли да залечь вынудили. Знаю историю,
знаю, Мытарь рассказал. А зачем они так сделали? Не подумали, что кочевники вас нагонят?
Точно знали, что так получится, потому и обстреляли. Теперь им отдача полагается, вздернут
их дружка. Все связано…
Артем насторожился. Последние несколько фраз по интонации не сильно выделялись из
потока слов, но по смыслу явно были обращены конкретно к Артему. Егеря умышленно
остановили группу Бондарева, чтобы ее нагнали кочевники? А ведь Артем и сам о чем-то
подобном думал. Кто, кроме егерей, мог стрелять со стороны Леса, не опасаясь, что зеленый
монстр рассердится? Только егеря. Прочитали какие-нибудь заклинания, и огонь! Артем еще
в овраге об этом подумал. И Бондареву пытался об этом сказать. Только не сформулировал
внятно, поскольку засомневался, откуда у егерей автоматы и почему это Василиса и Сиплый
подставили вместе с Бондаревым и скаутом еще и своего товарища, Грома? И вот вдруг
Доцент подтвердил версию Артема. Насчет Грома и автоматов так и не прояснилось, но все
равно очень странное получилось совпадение.
– Загрызу гада, – прошипела Галка. – Только подойдет еще, капец ему. Чего ты
уставился, пацан?
– Я помогу, – серьезно сказал Артем. – Но не здесь. Пусть выведет сначала из поселка.
Потерпи.
Галка резким движением головы откинула мешающую прядь волос и взглянула на
Артема чуть иначе, с искоркой интереса.
– Ты, значит, Артем? Откуда?
– Из Черновки. Это под Старым Осколом.
– Нифигасе тебя занесло, – Галка недоверчиво усмехнулась.
– Я человека знаю, он вообще из Сибири. – Артем говорил ровно, даже не по годам
солидно, но при этом не напрягался и не хохлился, чтобы выглядеть старше своих лет. – Бой
был, патроны кончились, потом гранатой нас вырубили. Вот мы и попали к Головану в плен.
А он этому… богомолу… продал.
– Почему «богомолу»? – Галка хмыкнула: – Похож, кстати.
– И бормочет все время, как молитвы читает.
– Это да. – Галка снова злобно зыркнула в сторону Доцента. – Пусть молится, гад. Это
ему скоро пригодится. Как думаешь его завалить?
– По обстановке. Он ведь на Химзавод собрался. Бывала там?
– Бывала поблизости. На сам завод соваться – себе дороже. Говорю же, там «ямы
кислотные», другие аномалии. Очень опасно. Группой еще ничего, а поодиночке не вариант.
Еще там постоянно кто-то из старателей бродит. Валят без разговоров.
– Много артов?
– Если бы! Просто дуреют там люди от жадности да от безнаказанности. Там ведь зона,
никаких правил, кроме одного – прав, кто победил. Вот и стреляют.
– Значит, там и завалим Доцента. Вместе набросимся и в яму скинем.
– План хороший, но… – Галка скептически скривилась. – Ладно, не буду пока. Может,
еще здесь получится его прижать.
Вдруг что-то свистнуло, громко щелкнуло, и у Галки на щеке вспухла длинная красная
полоса. Пленники невольно пригнулись, и только в этот миг до них дошло, что старатель
ухитрился взмахнуть достаточно длинной плеткой.
– Говорить можно, договариваться нельзя! – Доцент снова взмахнул хлыстом, и теперь
удар обжег шею Артему. – Договор рабов – это заговор против хозяина, я точно знаю. Будете
говорить, будете получать хлыстом. Собаки преданнее, когда их бьют, послушнее. Вас буду
бить, пока не пойдем, и в дороге буду бить. А не разговаривайте без разрешения, наука вам
будет, «рабы немы», учили в школе? Нет, конечно, какая школа, вы ведь звереныши. Вы в
новое время выросли, во время Леса и его зверенышей. Вы – Маугли, дикари. Вы даже не
выжившие, вы заново рожденные…
Доцент сопровождал монолог ударами плетки. Поначалу пленники пытались
увернуться или подставить плечи, но потом просто сгруппировались и лишь невольно
вздрагивали, когда очередной удар приходился по открытому телу. При этом они почти не
издавали звуков. Галка лишь шипела, громко втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Артем
тоже держался достойно. Было больно, но рядом была девушка, и он терпел, как мог.
Сколько Доцент собирался хлестать пленников, неизвестно. На деле получилось не
слишком долго. Ему помешали громкие звуки, которые ворвались в землянку и сбили
Доцента с боевого настроя. Любопытство оказалось сильнее злости. Доцент бросил хлыст в
угол и выбрался из землянки, чтобы выяснить, в чем причина внезапного оживления на
рынке.
– Вот скотина, – прошептала Галка, морщась. – Хорошо еще, что размахнуться тут
негде. И бить не умеет.
– Ты в порядке?
– Я в норме, донт ворри. Сам-то как? В первый раз, да?
– В рабстве? Впервые. Только рассказы слышал. Приятель у северных кочевников
месяц батрачил.
– Северные это ничего, это терпимо. – Галка вдруг уткнулась Артему в плечо и
потерлась носом.
Получилось забавно и мило. Хотя непонятно, с чего вдруг?
– Нос чешется, сил нет. – Галка усмехнулась. – Прикинь, да. От плетки больно, но
терпеть получается, а когда чешется – не могу терпеть.
– Я… понимаю.
Артем растерялся. Минуту назад Галка выглядела такой неприступной, крутой и вдруг
проявила нормальные эмоции. Даже, получается, доверила скауту свой маленький секрет.
Как это следовало понимать? Просто как сплочение перед лицом общей опасности? Или как
взаимную симпатию? Странно, что Артем думал сейчас о таких отвлеченных вещах, а не
размышлял над планом побега, но тут уж что лезло в голову, то лезло.
– В полдень у кочевников большая сходка. – Галка взглядом указала на выход. – Вот и
подтягиваются все на рынок. Пока толпятся вокруг, не выйдем из поселка.
– Это плохо. Мне тут сидеть порядком надоело.
– Мне тоже не нравится. – Галка подергала оковы. – Руки затекают. Ничего, потерпим.
Зато интересно.
– Интересно? – Артем вновь удивленно взглянул на девушку. – Ты сейчас серьезно?
– А что? Скажешь, нет? Опасно, зато круто. Мне знакомый один книжки читал вслух и
фильмы с играми пересказывал. Там всегда, прежде чем всех победить, герои в разные
засады попадали. Иногда вообще едва не погибали и только в последний момент
выкарабкивались. А когда такое в реальности происходит, вообще круто, наверное.
– В реальности не всегда так получается. – Артем покачал головой: – Даже наоборот –
очень редко. Уж поверь, мне пришлось пару раз попадать в переделки.
– Ты ведь живой. – Галка выразительно округлила глаза. – Почему же не веришь?
– Потому что мы не в книжке и не в игре компьютерной. – Скаут приподнялся,
насколько смог. – И не в кино. Там наручники проволочкой расстегивают. Вон, видишь, кусок
валяется. Дотянешься?
– Дотянуться-то дотянусь… – Галка вытянула ногу и подцепила кусок проволоки,
завалявшийся под столом, справа от «балласта». – Только я не умею расстегивать.
– Вот видишь. – Артем вздохнул. – Все равно подтяни, я попробую.
Галке вполне хватило гибкости и ловкости, чтобы подтянуть проволочку. И проволочка
оказалась подходящей по диаметру, но… слишком мягкой, алюминиевой. Да и ковырял ею в
замке наручников Артем наугад, совершенно не представляя, что конкретно должен сделать.
Наручники не желали расстегиваться, а проволочка то и дело выскальзывала из скрюченных
пальцев. В «сценарии реальности» явно не было написано, что Артема или Галку в прошлом
кто-то случайно обучил расстегивать наручники.
В конце концов пальцы сделались деревянными, и Артем взял паузу, чтобы отдохнуть.
– Давай, теперь я помучаюсь, – предложила Галка.
Артем передал ей проволочку и чуть отстранился, чтобы видеть, что она будет делать.
А заодно и чтобы без стеснения поглазеть на подругу по несчастью.
В понимании Артема, девушка была почти идеальна, даже с учетом ее странностей. И,
похоже, у Галки тоже возник интерес к обычному на вид ровеснику. Ну, а что? Скаут вел себя
уверенно. Показывал, что у него имеется моральный стержень и опыт, как у взрослого.
Интересный вариант? Вот именно. А для Галки интерес был гораздо важнее всех прочих
моментов. Артем эту странность уже уловил и зафиксировал. Короче говоря, у Артема
имелись все шансы. Оставалось только выкрутиться из сложившейся ситуации, и можно
развивать успех.
Полог брезентовой занавески на входе вдруг затрещал и едва не сорвался с
проволочной струны-карниза. Доцент ворвался в свое убежище, как разъяренный бык.
Недокормленный такой, худой, но все равно опасный. Что-то явно вывело Доцента из
относительного равновесия. Он даже не бормотал, как обычно, а лишь мычал и ронял
короткие ругательства и бессвязные слова:
– Хабар у них, понимаешь! Мать их… Толпа! Выродки! Все собрали! Ну нет! Химзавод
мой! Все там не собрать! Идем сейчас! Прямо сейчас! Идем, идем!
Он торопливо закинул за спину рюкзак, схватил автомат и отвесил рабам пару
подзатыльников, заставляя их пригнуться. Артем не успел заметить, спрятала Галка
проволочку-отмычку или нет. Если не успела, Доцент мог снова начать «воспитательную
порку».
В этот раз пронесло. Либо Галка спрятала отмычку, либо Доценту просто было не до
того. Он спешил на Химзавод. Кто-то, видимо, очень сильно задел душевные струны
ненормального старателя, рассказав ему, что все артефакты в аномальной зоне собраны, а
ценные вещи в тайниках (старатели частенько прятали то, что не могли утащить) найдены и
перепрятаны. Терпеть и дожидаться, когда на рынке станет поспокойнее, чтобы можно было
незаметно выскользнуть и пробраться на Химзавод, Доцент больше не мог.
Старатель отстегнул «поводок» Артема и тут же прицепил его к звену Галкиных оков.
После этого он пристегнул к последнему звену трехметровую цепь и только после этого
отстегнул оковы от «балласта». Теперь вместо мотора балластом для рабов служил сам
Доцент. По массе примерно вдвое меньше, зато опаснее. Артем заметил, что Доцент
пристегнул обычным «карабином» цепь к своему поясу, после чего загнал патрон в ствол
автомата и поставил переводчик огня на одиночный огонь. Пробиваться сквозь рыночную
толпу с оружием на боевом взводе было крайне опасно, но в первую очередь опасаться этого
следовало рабам. Доцент взял автомат наперевес, и ствол в такт его шагам гулял, нацеливаясь
то на Галку, то на Артема.
Галка тоже обратила внимание на этот момент и покосилась на спутника. Артем едва
заметно кивнул, как бы успокаивая, «все по плану, разберемся». Галка нахмурилась, явно не
поверив спутнику. Во-первых, никакого особого плана у него не было и быть не могло, Галка
это знала точно. А во-вторых, как можно разобраться с вооруженным психом, когда у тебя
скованы за спиной руки? Задачка еще та, но Артем пообещал себе, что решит ее обязательно.
Ведь иначе он выставит себя пустозвоном, и Галка потеряет к нему интерес. Этого Артем
допустить не мог. Что угодно, только не это.
Глава 5
Как и приказал Хан, бригадир Голован не удалялся от Ставки более чем на три сотни
метров. Он бродил по торговым рядам, иногда останавливаясь и оглядываясь на далекий
шатер. Было непонятно, собирается ли Голован кружить по базару целые сутки или же
выберет какую-нибудь точку «общественного питания» и засядет в ней. Но было ясно другое
– пока Хан не примет окончательное решение о судьбе Бондарева, бригадир Голован далеко
от Ставки не уйдет. Ему выпал шанс «прогнуться» перед Ханом, и Голован собирался
использовать этот шанс на всю катушку.
Между тем Голован мыслил перспективно и не просто таскал Бондарева по рынку, а
показывал «товар лицом». На главной рыночной площадке пленными не торговали, но никто
не запрещал к ним прицениваться. Голована трижды останавливали какие-то торгаши и
предлагали свою цену за майора. Бригадир каждый раз многозначительно хмыкал и обещал
подумать.
Бондарева все это устраивало. Прогуливаясь под конвоем по базарной площади, он
слышал и видел много полезного. Видел и запоминал, сколько в Ставке собирается бойцов,
какое у них оружие, и слышал их разговоры. В основном это были слухи о том, что на
северо-востоке началась война между Рынком и Армией. Слухи многократно перевирались, и
очень скоро сформировалась легенда о настоящем бандитском войске, вооруженном тяжелой
техникой и крупным калибром, которое штурмует северные форпосты. Окажись Бондарев на
месте любого из местных кочевников, он запросто поверил бы, что именно Хан устроил
заварушку под Волчанском. Ведь о провокаторах в слухах не упоминалось. И этот факт навел
Дениса на мысль, что провокаторы из Старого Оскола добрались и до Черного Рынка.
Подтверждение этой мысли пришло неожиданно, примерно на пятом «круге». Голован
и его свита в очередной раз прошли мимо ворот внешнего периметра Ставки, притормозили
рядом с фруктовой палаткой, и Бондарев вдруг заметил мелькнувшую неподалеку знакомую
фигуру. Это был адъютант Кравченко Пахом. Он двигался по соседнему ряду в компании
двух кочевников и рассказывал им что-то, сохраняя на лице многозначительную мину. Явно
двигал речь о каких-то важных событиях. Вероятнее всего, как раз о боях на севере.
Что ж, этого и следовало ожидать. Вряд ли группа Кравченко прибыла на Рынок, чтобы
распространять ложные слухи. Скорее, провокаторы искали Бондарева, но почему бы им
заодно не заняться делом по главной специальности?
Денис немного сдал в сторону, в тень палатки. Облегчать жизнь Пахому он не
собирался. В принципе можно было указать на него Головану, и пусть кочевники
разбираются с наемниками. Но и этот вариант Бондарев отбросил как несвоевременный. Раз
уж попал в центр событий, следовало извлечь из этого максимальную пользу, узнать как
можно больше о планах Ставки. Лишний шум мог этому помешать.
Какое-то время майор успешно продолжал свою шпионскую деятельность, но затем
Бондареву все-таки пришлось отвлечься. Причиной стало появление на горизонте еще одного
знакомого. Голован отвлекся на разговор с очередным продавцом – бригадир решил
прицениться к почти новой «разгрузке», – а конвоиры Бондарева принялись облизываться,
засмотревшись на лоток с жареной кукурузой. Именно в этот момент в толпе вдруг возник
невысокий, коренастый и косматый «кочевник» с дробовиком за спиной. Принять егеря
Сиплого за настоящего кочевника можно было только в толпе, косматый это понимал,
поэтому держался в самой толкучке. Осознав, что обратил на себя внимание Бондарева, егерь
сдал немного в сторону, в тень большой лотерейной палатки, притормозил и жестом приказал
Денису быть готовым. К чему? Угадать было нетрудно.
Рядом с лотерейной палаткой вполне ожидаемо возникла Василиса. Одета она была
неброско, а «раскрашена» по моде коренных обитательниц рынка, поэтому особо из толпы не
выделялась. Кочевники все-таки косились на нее и даже пытались «подваливать», но
Василиса каким-то непостижимым образом спроваживала кавалеров в считаные секунды.
Что уж она им говорила, вроде бы не грубо, спокойно так и негромко, оставалось загадкой.
Может быть, пользовалась своими лесными чарами, только с точностью до наоборот? Вместо
«приворотных» слов нашептывала кочевникам «отворотные»?
Сиплый что-то буркнул Василисе, а затем внедрился в толкучку перед палаткой. Спустя
какое-то время народ загалдел, а затем у палатки началась натуральная потасовка. Со всех
сторон к очагу местной игровой индустрии потянулись зеваки, в торговом ряду образовался
затор, а затем два людских водоворота закружили по сторонам от лотерейной палатки.
Толпа оттерла конвоиров и Голована от Бондарева, но поскольку майор стоял спокойно,
демонстрируя всем видом, что не помышляет даже о лишних телодвижениях, а не то что о
побеге, кочевники так и не заподозрили неладное. Голован на секунду перевел взгляд на
эпицентр конфликта, затем скользнул по майору и вернулся к прерванному разговору с
продавцом снаряжения. Конвоиры как раз расплачивались за кукурузу, поэтому тоже не
сильно озадачились тем, что пленник оказался предоставлен самому себе.
Толпа на секунду вовсе перекрыла видимость и Головану, и бойцам. В этот самый миг
кто-то ухватил Бондарева за пояс и резко потянул в узкий проход между палатками. Денис
попятился, затем развернулся и быстро, но без суеты двинулся следом за каким-то тощим
облезлым типом, одетым как местный грузчик.
Тип был вдвое мельче Дениса, но тянул Бондарева с настойчивостью портового
буксира. Образовавшаяся сцепка раз пять или шесть сменила направление, пробираясь по
лабиринтам из тюков, палаток, ящиков и телег, затем прошла насквозь через три «заведения»
под брезентовыми навесами, снова сделала зигзаг по задворкам и нырнула, наконец, в
небольшой склад, наспех сколоченный из горбыля и кусков фанеры.
– Ждите здесь, любезный. – Тощий «грузчик» шмыгнул носом и вынырнул из
сарайчика.
Денис уселся на тюк с чем-то мягким и уставился на прикрытый брезентом выход.
Вообще-то побег был ему сейчас невыгоден. Только-только хоть что-то прояснилось, только
майор «зацепил» самого Хана, и вдруг такой поворот. Да, продолжать игру с Ханом было
опасно, все равно что играть в русскую рулетку. Но Денис чувствовал всем организмом, что
именно ради этой игры судьба и занесла его в Ставку. Возможно, Бондарев уже получил свою
порцию информации, и теперь ему лучше двигаться дальше. Но что, если нет? Что, если
второй раунд переговоров с Ханом прояснит всю ситуацию до конца?
«С другой стороны, не возвращаться же, – подумалось Денису. – Если судьба подкинула
новый шанс, значит, такие у нее затейливые планы. Не сразу все выложить на блюдечко с
голубой каемкой, а потянуть интригу, заставить меня пройти весь маршрут. Как в спортивном
ориентировании – по контрольным точкам, отмечаясь в каждой у промежуточного арбитра.
Зачем все это? Кто бы знал! Одно понятно: в каждой из точек есть фрагмент мозаики. В
Черновке этим фрагментом стала семья, в Скородном – символы «Вектора», в Лесной Сказке
– Василиса и ее пояснения насчет блокировки памяти, а в Шебекино я выловил Кулдыка.
Теперь вот Ставка и в ней Хан. Все это: и места, и люди – звенья одной цепи, теперь в этом
нет сомнений, но главное, что они помогают мне понять, что происходит и как этому
противостоять. Возможно, я найду оптимальный способ уберечь Большую степь от
масштабной войны, как раз если пройду все «контрольные точки». Не на это ли намекает мне
судьба и не это ли подсказывали Сиплый, Василиса, а потом еще какой-то особо
продвинутый выживший, сумевший установить связь без помощи радио, прямиком с моим
сознанием? Короче говоря, «призрачно все в этом мире бушующем». А значит, будем
«держаться за миг». Как идет, так идет. И нечего тратить время на выдумывание
альтернативных моделей событий».
– Ты здесь? – послышался шепот по ту сторону входной занавески. – Бондарев!
Полог откинулся, и в сарайчик заглянул Сиплый.
– Добро пожаловать, – сказал майор без особых интонаций. – Давно не виделись.
– Я сейчас подумаю, что ты нам не рад, – втискиваясь в тесный складик следом за
Сиплым, сказала Василиса.
– Тебе всегда рад. Как всему прекрасному. Просто не хотел становиться вашим
должником.
– Почему? – Василиса достала нож и разрезала веревки на запястьях у майора. – Мы не
потребуем от тебя ничего непосильного.
– То есть должок за мной все-таки теперь имеется.
– Не без того. А что тут удивительного? Мы помогли тебе, ты поможешь нам. Разве
несправедливо?
– Справедливо, – Денис вздохнул.
– А справедливость – одно из проявлений гармонии. – Знахарка села перед Бондаревым
на корточки и сочувственно взглянула на майора: – Сильно досталось тебе в плену?
– Вообще не досталось. – Бондарев потер зудящие после веревок запястья и пожал
плечами.
– Ну, то есть выручать тебя не надо было, – пробурчал Сиплый. – Вот она, степная
благодарность. Пойдем, Василиса, пусть он дальше сам.
– Погоди, Сиплый, – отмахнулась знахарка. – Ты делаешь выводы и сам же на них
обижаешься. Денис не сказал, что его не следовало выручать. Так?
Она вопросительно уставилась на Бондарева. Майор почувствовал, что знахарка будто
бы пытается его загипнотизировать или же прочитать его мысли. Короче говоря, влезть ему в
мозги и в душу непонятно каким способом.
Денис вновь вспомнил свою мысленную беседу с неведомым чужаком в окрестностях
Зиборовки. Сейчас в общем и целом ощущения были похожие. Только Василиса ничего
мысленно не говорила. Но ее «подсознательное присутствие» Бондарев ощущал в полной
мере. Ощущал и… блокировал! Каким образом? Этого он и сам не понимал. Воображение
рисовало нечто вроде щита, который по забывчивости или намеренно оставил в подсознании
у Дениса тот «чужой-из-Зиборовки». И теперь этот щит надежно отсекал любое
телепатическое вмешательство извне. Как Василиса ни билась, а влезть в мысли Бондарева
ей не удалось. Между прочим, как и Хану.
Только теперь до Бондарева дошло, что предводитель Орды тоже пытался
просканировать сознание майора, но не преуспел и потому решил сначала разобраться в этой
проблеме, а уж после принимать решение. В этом и заключалась суть лояльности Хана.
Именно по этой причине, а вовсе не потому, что Бондарев живой свидетель происходившего
на севере, майор получил отсрочку. В ином случае, не вызови Бондарев у Хана интереса,
лидер кочевников приказал бы вздернуть пленника сразу. Даже если майор прав в своих
подозрениях и в прошлой жизни они с Ханом были знакомы, это не помогло бы. В новом
мире старые связи ничего не меняли. А порой только вредили.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Василиса оставила свои попытки и просто
удивленно вытаращилась на Бондарева. Кроме удивления, в ее чудесных зеленых глазах
отражалась смесь недовольства, подозрительности и даже небольшая толика страха.
Василиса будто бы опасалась, что Бондарев вот-вот сорвется с крючка и разрушит некие
тщательно продуманные планы Василисы и ее компании.
– Твоя… аура… изменилась, – сказала она, явно подбирая слова.
– Слоев стало больше? – Денис усмехнулся.
– Нет, но… – Василиса переглянулась с Сиплым. – Впрочем, не важно. Ты поможешь
нам? Я не настаиваю. Просто прошу. Даже не ради гармонии… просто по-человечески.
– Долг платежом страшен. – Бондарев кивнул: – Помогу. В чем?
– Надо вытащить Грома, – ответил Сиплый.
– Так и подумал, – Денис опять кивнул. – Это непросто будет сделать. Они с Артемом
остались под замком.
– Ты слегка отстал от жизни. Грома купил один из бригадиров. Он привел Грома в
Ставку и подарил Чубаю.
– Зачем?
– Может, тоже задолжал, – проронил Сиплый. – Неизвестно. Мы знаем только, где его
держат. За первым ограждением Ставки, в вагончике с восточной стороны. Втроем будет
несложно его вытянуть. Мы уже все продумали.
– А как же Артем?
– Нам нужен только Гром, – сказала Василиса твердо. – В данной ситуации мы
вынуждены действовать максимально прагматично, пойми нас правильно.
– Я-то понимаю. – Бондарев невесело усмехнулся: – А как же ваша гармония? Она вас
поймет?
– С ней мы договоримся, – сказал Сиплый. – Ты согласен помочь?
– Соглашусь, если вы поможете выручить Артема.
– Он не настолько ценен, чтобы ради него рисковать, – равнодушно заявил Сиплый.
– Неужели? – Денис взглянул на Василису: – Не ты ли говорила, что у парня огромный
потенциал и он сможет стать кем-то как раз особо ценным? Что вдруг изменилось?
– Денис, мы не всесильны. – Василиса вновь попыталась «включить» свои чары, но
теперь Бондарев воспринял ее попытку и вовсе как легкий укол. Воображаемый «щит» не
подпустил Василису даже близко к подсознанию майора.
Прагматичное равнодушие егерей не стыковалось с максимой краевцев о гармонии
всего сущего. То есть было очевидно, что Василиса и Сиплый только на словах верны
идеологии егерского братства. На деле все было далеко не так красиво и пушисто. Под
меховыми жилетками романтиков-егерей скрывались бронежилеты вполне практичных
бойцов, которые использовали егерскую униформу, идеологию и ритуалы скорее как
маскировку.
Что ж, это не стало для Бондарева ни откровением, ни разочарованием. Ему
вспомнились слова Артема о том, что «эти егеря настоящие, но все равно такие же
фальшивые, как Кулдык или Кравченко». Юный скаут формулировал сумбурно, но был очень
близок к истине. И насчет «фальшивой сущности» конкретно этих трех егерей, и насчет того,
что они знают об игре заговорщиков, да и о главном игроке – Бондареве – слишком много.
Денис пока не решил для себя, чего на самом деле хотят эти трое егерей, но понял
главное: Василиса и ее кавалеры – такие же игроки, как и он сам. Хотят они этого или нет,
знают об этом или нет. Неважно. Они прикрывались разными «фиговыми листиками», вроде
стремления к гармонии, пытались выставить себя в лучшем виде, но играли по чужому
заданию. То есть теоретически можно было поторговаться и попробовать переубедить егерей,
но результат был предсказуем. Егеря сделают так, как им приказано. Поэтому Денис не стал
даже пытаться.
Он лишь изобразил, что огорчен таким решением краевцев, но готов его принять.
Наверняка егеря не поверили майору, но тоже сделали хорошую мину при плохой игре.
– Если захочешь, сможешь уйти сразу после операции, – сказала Василиса. – Мы не
станем мешать. Обещаю.
– Я понял. – Бондарев кивнул и взглянул ей в глаза: – Ты ждешь, что я в свою очередь
пообещаю не сбежать до операции? Хорошо, я не сбегу. И помогу вам без дураков, не для
проформы, по-настоящему. Когда начнем?
– Дождемся разведчика, тогда решим.
– Того облезлого?
– Ну почему… облезлого… – Василиса не удержалась от усмешки. – Он раньше знаешь
кем был? Генеральным менеджером одной крупной торговой сети. Миллионы зарабатывал.
Теперь вот… шпионит на рынке. А ты говоришь, «потенциал» у Артема. «Все человеку…
судьба посылает…»
– «…и случай», – закончил цитату вместо знахарки Денис. – Вечные строчки. Пока
ждем, могу задать два вопроса?
– Хоть десять, – убедившись, что Бондарев смирился с ситуацией, Василиса заметно
расслабилась и даже вернулась на привычную для себя «кокетливую волну». – Молочные
ванны не принимаю. Ты ведь хотел спросить, как мне удается так хорошо выглядеть?
– Безусловно. – Денис отвесил шутливый поклон. – Тогда считаем, что я хотел задать
три вопроса. Вы получили свой артефакт?
– Если бы! – Василиса вздохнула. – Как только вас взяли кочевники, эта странная
компания с артефактом исчезла. Словно растворилась! Если бы Сиплый не отошел
случайно… пардон, отлить… мы до сих пор бродили бы по окрестностям Харькова и
тоскливо заглядывали бы под каждый лопух.
– Ага, было дело, – поддержал спутницу Сиплый. – Отошел, смотрю, кавалерия пылит.
Кочевники на байках да на квадроциклах. А в кузовке одном бритый офицер отсвечивает. Тот
самый, у которого энергия, как у тебя, слоеная. Ну, думаю, все, плакал наш «живокост»,
кочевникам достался. Принюхался, чую, нет! Военный имеется, а «живокоста» нет
поблизости. Но я все равно молнией вжик, ноги в руки и до Василисы. Рванули мы следом,
да куда там! Пешим порядком за байками не угнаться, понятное дело.
От пламенной речи у Сиплого пересохло в глотке, и он запнулся.
– Но тут выяснилось, что артефакт не у этого военного, – подхватила эстафету
Василиса. – Его друзья тоже по следам кочевников двинулись. У них оказался артефакт.
– Ну, мы за ними, – опять встал на лыжню Сиплый. – Они умудрились машину
раздобыть, а мы… короче говоря, тоже не пешком пошли. Вот и добрались сюда. А тут вы…
по пояс в каше.
– И вы решили пересмотреть приоритеты.
– А ты как поступил бы?
– Точно так же. Артефактов много – Гром один. Вы все правильно сделали.
– Тоже так думаем. – Сиплый хмыкнул: – А «живокост» мы позже отыщем. Он ведь
тоже неподалеку где-то, я чувствую.
– Получается, четверка с артом и пулеметом где-то рядом? – уточнил Денис. – Только
по отдельности. Интересно девки пляшут.
– А мы о чем! – Сиплый многозначительно округлил глаза.
– Третий вопрос. – Василиса вопросительно посмотрела на Бондарева.
– Ты говорила, что до меня дважды встречала людей с такой же странной слоеной аурой
и с заблокированными участками памяти. Кто были эти двое?
– Один… военный. – Василиса сделала вид, что пытается припомнить, когда и где
сталкивалась с упомянутым человеком. – Не помню точно… да, кажется, офицер.
– Как его звали?
– Ну откуда ж мне знать! – Василиса всплеснула руками и довольно натурально
удивилась, но Денис ей не поверил. – Случайная встреча, в каком-то поселке… да еще семь
лет назад! Помню, что чернявый был такой, кажется десантник. Или…
– Спецназовец?
– Ну, может быть.
– И ты видела, как он погиб?
– Нет. Но он остался в поселке, который накрыло пыльцой. Насколько мне известно,
никто не выжил.
– Ладно, а второй? Кто был вторым?
– Тоже военный, но странный какой-то… будто бы и не военный, а ученый, биолог. Так
грамотно рассуждал о специальных вещах. Но на самом деле он любитель был. В химии
разбирался отлично, а вот в остальном… на среднем уровне. Но мы поняли друг друга. Долго
разговаривали, я даже запомнила, как его звали…
– Как? – Денис замер.
– Как? – Василиса растерялась. – Действительно… как? Я ведь помнила. Вылетело!
Представляешь? Это важно? Да? Если вспомню, обязательно скажу.
– Не забудь. – Денис скептически хмыкнул и недоверчиво покачал головой. – И больше
таких людей ты не встречала? Точно?
– Не встречала. Точно.
– А Кулдык?
– А при чем тут… – Василиса пожала плечами. – У него никаких заблокированных
участков в памяти не было.
– И аура у него была обычная, – подсказал Сиплый. – Без слоев. Разве что низкая
энергия. Но это не редкость. Четверть всех случаев. Вроде отрицательного резус-фактора. Я
вот тоже всякого повидал, но если на круг, такое, как у тебя, биополе раза три-четыре
встречал. У тебя, у военного бритого да у отщепенца нашего, Гамаюна, когда он еще на
сторону низкой энергии не перешел.
– А четвертый кто?
– А это самое интересное… – Сиплый ухмыльнулся и покосился на Василису.
– Сиплый, кто-то идет, – как-то чересчур поспешно выпалила Василиса. – Что чуешь?
– Ничего не чую. – Сиплый и сам спохватился, что болтает лишнее. – Патефон
вернулся. У него биополе, как у одноименного аппарата. Никакое. Только в упор можно
учуять. Как он еще жив с таким-то мизером энергии – уму непостижимо.
Полог на двери сарайчика колыхнулся, и в помещение просочился уже знакомый
Денису облезлый тип в засаленных джинсах и растянутой желтой футболке. Поверить, глядя
на него, что в прошлой жизни это был преуспевающий топ-менеджер, было очень трудно.
Впрочем, кто теперь выглядел, как раньше? Неувядающая Василиса?
Бондарев на миг замер. Ему вдруг показалось, что он точно знает, как выглядела
Василиса до Пандемии. Что за наваждение вдруг посетило, майор сказать не мог, но
ощущение было очень стойким. Как настоящие французские духи или характерный
«больничный» запах, который не перебивала даже «Шанель». Смешение этих «ароматов»
Денис улавливал всю свою сознательную жизнь. Так обычно пахло от жены после суточного
дежурства. И примерно такие же запахи витали в старом бункере на уровне «Б», большую
часть которого занимали госпитальный блок и медицинские лаборатории. А во время
эвакуации этими запахами пропитался и штабной уровень «А». Нет, Юля Бондарева не
навещала мужа в то время. Это начальница медслужбы пользовалась тем же набором
косметики, что и жена Дениса. Почему вдруг возникли все эти мысли при взгляде на
Василису? Она напомнила Начмеда? Или она и была тем капитаном медслужбы в юбке?
«Нет, Василиса тут ни при чем, – решил он для себя. – Она знахарка. Настоящие врачи
не становятся знахарями. Слишком глубоко им вбивают в мозг академические знания.
Бывают, конечно, исключения, но это не про Василису. Очень уж цепкий у нее ум. Если бы
она училась на врача, то после Пандемии скорее подалась бы в лагеря бродяг или в Армию.
Лечить, а не якобы постигать гармонию… и проворачивать при этом какие-то свои дела.
Но… все-таки я почему-то уверен, что знаю, как выглядела Василиса раньше. Как? Примерно
так же, была такой же рыжеволосой, зеленоглазой, статной, обворожительной, только… не
была такой лукавой, что ли».
– Дамы и господа, – облезлый Патефон театрально поклонился. – Позвольте
приветствовать вас в этом скромном, уютном…
– Салют, парниша, – перебила его Василиса. – Давай по делу. Что выяснил?
– Все плохо. – Патефон расплылся в улыбке, демонстрируя свое единственное
сбережение из прежних времен – отличный фарфоровый оскал. – Наш уважаемый Гром
теперь один из приговоренных к показательной казни.
– К чему?! – Василиса невольно выпрямилась.
– В полдень на центральной площади эти дикари устраивают что-то вроде папуасского
праздника, – пояснил Патефон. – С плясками под барабаны и жертвоприношениями. По
слухам, Хан собирается показать свою силу и казнить трех человек. Все из основных
группировок. И все довольно крупные фигуры. Бродяга – член Совета, а какой-то офицер,
говорят, из штаба Армии. Ну и уважаемый Гром. Его рекламируют как лидера северных
егерей. Местные юмористы уже окрестили его Санта-Клаусом. Ну, вы поняли, да? Весь такой
седой и с севера. Ему бы еще оленей…
– Мы поняли, – строго глядя на Патефона, сказала Василиса. – До полудня… два часа.
Хочешь сказать, кочевники успеют все организовать?
– Запросто. Это дело Чубай контролирует. Он организатор высшего класса. Всех
взбаламутить, пыль в глаза народу пустить, отвлекающий фейерверк устроить, а под шумок
распилить бабло… Это про него. В прежние времена ему цены бы не было.
– У Хана, наверное, сильно не отпилишь, – заметил Сиплый.
– Наверное. Но не о том речь, уважаемый. Гром пойдет на мясо, это однозначно. Уж
извините. Там все почти готово. На площади поляна уже накрыта. И не просто так, а от
самого Хана. То есть его личными поварами все приготовлено. Этот нюанс халдеями особо
подчеркивается. Патриархам-авторитетам столы расставлены, остальным вроде фуршета на
прилавках, пиво и закуски. Для поднятия боевого духа после пира – показательные казни
врагов. В финале – речь Хана. Он должен сделать какое-то важное заявление. То ли об
успехах на северном фронте, то ли о походе на бродяг. Версии у всех свои, но вектор во всех
случаях примерно похожий, боевой. Но главное – уже объявлено, что от поселенцев под
раздачу попадает егерь-проводник Гром. И клетка с приговоренным выставлена на обозрение
посреди площади. Хрен подберешься.
– Действительно, плохо дело, – озадачилась Василиса.
– А что за член Совета? – спросил Сиплый.
– Какой-то Карпов. Михаил или Максим. Знаете?
– Что-то слышал. – Сиплый пожал плечами: – Смутно. А военный…
– Майор. Фамилии не знаю. Холеный такой, упитанный, форма почти новая. Наверное,
и впрямь из штаба Армии.
– Майор Савенко? – предположил Бондарев.
– Не знаю, сказал же, – Патефон скользнул недовольным взглядом по Денису. – Бритый
наголо. И глаза… как у тебя.
– В смысле? – Бондарев уставился на Патефона.
– Во-во. – Егерь-разведчик почему-то поежился. – Тоже так смотрит. Не поймешь,
человек или робот какой-то, прости господи. Будто бы глаза – объективы, а в глубине за ними
процессор щелкает вместо мозгов. И вместо души заодно.
– О-о! – Сиплый закатил глаза. – Понесло опять! Слышь, Патефон, смени пластинку. Не
все военные это терминаторы в душе. Есть и люди среди них.
– Не знаю. – Патефон вновь неприязненно покосился на Бондарева. – Лично я таких не
встречал. Армеец – это одновременно диагноз и направление на техосмотр! Можете дать мне
за это мнение в репу! Ну!
Он с вызовом в горящем взгляде сделал шаг в сторону Дениса.
– Успею. – Бондарев отстранился и подался влево, как бы прикрываясь Сиплым. –
Вернемся к теме.
– А что тут… еще сказать по теме? – Патефон был явно разочарован незлобливостью
майора. – Только выдать резюме. Хан не разменивается на мелочи. Воевать, так со всей
Степью и даже с Краем. Провокация задумана серьезная, поскольку все трое достаточно
важные шишки в своих группировках. Да и шоу получится отменное. В наличии все, что
нужно для поднятия боевого духа Орды на предельную высоту. Пойло, закуска, кровь. Только
девок маловато.
Патефон уставился на Василису. Было заметно, что ему очень хочется пошутить в
проложенном ранее русле, но сделать это он не решился. И не потому, что боялся получить
«в репу». От таких примочек Патефон, похоже, наоборот получал удовольствие. Василису он
опасался по иной причине. Например, боялся, что она его сглазит. Недаром же ее считали не
только знахаркой, но еще и ведьмой.
– Откуда у Хана уверенность, что он всех победит? – задумчиво проронила Василиса. –
Допустим, Армию он может запереть в ее форпостах, а бродяг дезорганизовать, уничтожив
Совет. Но как он намерен сражаться с Краем? Вблизи Леса воевать тяжело и очень опасно
для обеих сторон.
– Может, он собирается и Лес… того… приструнить? – выдал предположение Патефон.
– Как ты это себе представляешь?
– Не знаю.
– У Хана, получается, еще четвертый враг имеется, – заметил Сиплый и кивком указал
на Бондарева. – Ну, который тех провокаторов-наемников на Волчанск натравил.
– Я не натравливал, – Денис усмехнулся.
– Я не о тебе, а о твоих похождениях, – уточнил Сиплый. – Что ж получается, Хан и
этих заговорщиков не боится? Он, случаем, не маку объелся?
– Вижу только один вариант, – сказала Василиса. – Хан каким-то образом получил в
свое распоряжение очень серьезный козырь. Не знаю, что конкретно, но это какое-то очень
мощное оружие или средство.
«Или он заручился поддержкой кого-то очень могущественного, – подумалось Денису. –
Трудно представить себе кого-то более влиятельного, богатого и владеющего большим
количеством секретов, чем Хан. Но отбрасывать вариант, что в нашем пруду появилась более
крупная рыба, неразумно. Провокации действительно вышли на новый уровень, теперь в
конфликт втягиваются все основные группировки. Без мощной поддержки Хан на такое не
пошел бы. Ведь богатым и влиятельным он был и раньше. А года два назад к этому
прикладывался немалый энтузиазм кочевников. Даже те, кто сейчас шакалят в степи, не
отстегивая в общак, в то время были преданной частью Орды. То есть два года назад
ситуация для большой войны складывалась более выгодная, но Хан и не подумал развязывать
конфликт. Теперь же он провоцирует всех, фактически подыгрывая северным заговорщикам.
Или это они ему подыграли? В этом случае, вполне вероятно, что Хан нашел поддержку в
моем старом бункере на окраине Старого Оскола. И тогда выходит, заговорщики даже
сильнее, чем мне казалось раньше. Это не группа, а целая организация с хорошим
обеспечением и разветвленной агентурной сетью, а потому наглая и способная играть по-
крупному. Надо будет над этим хорошенько поразмыслить на досуге».
Бондарев временно свернул тему размышлений о глобальных расстановках сил,
которые могли обернуться новой «гробальной» катастрофой, и вернулся к текущим заботам:
– Как все-таки вы собираетесь подобраться к клетке?
– А? – Василиса тоже пребывала в глубокой задумчивости, поэтому включилась не
сразу. – А-а… мы подойдем во время пирушки. Вы отвлечете, а я вскрою клетку.
– И окажешься в ней вместе с Громом. – Денис покачал головой. – Каратели Хана не
будут участвовать в празднике. Не надейся. Они будут следить за порядком абсолютно
трезвым взглядом. С дисциплиной у них все в порядке.
– Тогда мы… – Василиса запнулась.
– Тогда мы еще подумаем, – помог ей Сиплый. – Время есть. И ты думай, майор, коли
помогаешь нам. Ты ведь помогаешь?
– Помогаю. – Бондарев обернулся к Патефону: – Принеси егерскую жилетку, как у
Грома, фляжку спирта и пистолет.
– А в поясницу не поцеловать?! – Тощий егерь-разведчик едва не вспыхнул от
возмущения, словно большая спичка.
– Патефон, делай, что сказано! – вмешалась Василиса. – Что ты задумал, Бондарев?
– То же, что и все. Провокацию. Нынче это модно, не знала?
Глава 6
***
***
Ни Артем, ни Галка не знали, сколько времени провалялись без чувств. Но когда они
пришли в себя, этот вопрос показался им не самым важным. Они выжили – вот что было
главное. И повреждения вроде бы оказались не такими уж серьезными. Оба получили
сотрясение, оба немного оглохли, и обоих мутило из-за отравления несгоревшей пылью из
кислотной ямы. По большому счету, все это были мелочи жизни. Ключевым словом было
именно слово «жизнь». Она продолжалась, и это было важнее всего.
«И продолжается она не самым худшим образом, – мелькнула мысль у Артема. – Я
обнимаю самую лучшую девушку на свете. Разве плохо?»
Артем чувствовал, что Галка тоже пришла в себя, но освобождаться от его объятий она
не спешила. Неужели ей тоже было приятно лежать вот так, на тлеющей земле, но зато в
обнимку с Артемом? Скаут не мог поверить, что это возможно. Вернее, он мог и хотел в это
верить, но пока Галка молчала, отказывался делать такой вывод. Чтобы не сглазить. Да,
раньше он не обращал внимания на всякие там приметы и суеверия, но сейчас боялся
сглазить.
– Надо подниматься, – шепнула Галка и вдруг чмокнула Артема в щеку. – Как только
пыль осядет, Доцент пойдет нас искать. Ему помешают конкуренты… они уже бегут на шум,
но у нас будет не больше минуты.
– Ты это все предвидишь?
– Да.
– Мы успеем сбежать?
– Если встанем прямо сейчас, да.
Артем поворочался и с трудом поднялся на четвереньки. Все тело ныло, как после
тяжелой работы, а онемение в некоторых частях мешало нормально двигаться. Но Артем все-
таки встал и помог подняться Галке.
– Туда! – Скаут обнял девушку за талию и потащил в проход между мусорной кучей и
пристройкой.
– Очень длинный коридор, – выдохнула Галка. – Это опасно. Я не предвижу, но…
Позади вдруг раздался страшный скрежет. Она оглянулась и вздрогнула. Артем тоже
обернулся и едва не потерял равновесие от увиденного зрелища. На месте значительной
части мусорного завала, вплотную к цеховой пристройке, стремительно «протаивала» новая
кислотная яма. Справа она соединилась со старой ямой, и теперь аномальный овраг принял
форму полумесяца, который отрезал «прииск» Доцента от запасного выхода. Отныне путь к
этой двойной кислотной яме лежал только через цех.
Что ж, беглых рабов это вполне устраивало. Следовало только поскорее убраться из
опасной зоны. До того как оставшийся по ту сторону ямы Доцент поймет, что произошло.
Беглецы уже почти добрались до выхода, когда Галка вдруг снова обернулась. Артем
тоже. До выхода из коридора парочке оставалось пройти метров пять. То есть немного, но
одним рывком было не выбраться. А в начале коридора, перерезанного посередине кислотной
ямой, стоял Доцент и целился в них из револьвера.
Два патрона в барабане «кольта» еще оставались, а расстояние на этот раз было
подходящим для прицельного выстрела. То есть побег мог запросто сорваться в самый
последний момент. Имелась надежда, что Доцент ограничится шантажом, он ведь любил
доказывать таким способом, что выше прочих выживших. Но надежда рухнула уже в
следующую секунду.
Доцент прицелился в Галку, мстительно ухмыльнулся и нажал на спусковой крючок.
Отражаясь от стены цеха и крутых склонов кислотной ямы, по дворику заметалось эхо
выстрела.
Доцент сделал, что обещал, но невезение предыдущего владельца револьвера будто бы
перекинулось и на нового хозяина. В девушку Доцент не попал. Потому что за миг до
выстрела Артем резко подался назад и прикрыл Галку собой.
Часть третья
Пламя
Наблюдатель – Центру
Автономный объект-носитель «МГЛА» обнаружен в окрестностях Ставки.
Ликвидацию планирую провести силами всех агентов.
Агент «Восток» прибыл и взял АОН «МГЛА» под наблюдение.
Начинаю операцию по освобождению агента «Север».
Вынужден задействовать в операции агента «Юг».
Агент «Запад-2» вошел в зону контроля. Агент активирован дистанционно,
функционирует нестабильно.
Центр – Наблюдателю
Изменения в планах одобрены.
Система объясняет нестабильную работу агентов, в том числе агента
«Запад-2», слишком длительной консервацией. Сориентируйте агента на
прикрытие агентуры первого уровня. В случае критического сбоя не пытайтесь
перезагрузить, ликвидируйте на месте.
После освобождения агента «Север» и ликвидации АОН «МГЛА» немедленно
перебрасывайте всю группу в пункт назначения по запасному маршруту. Крайний
срок прибытия агентуры в пункт назначения остается прежним.
Глава 7
***
***
Глава 8
Химзавод – окраина Запорожья. Артем, Кравченко, Бондарев
***
***
Глава 9
***
***
Эпилог
Наблюдатель – Центру
Ликвидация АОН «МГЛА» не удалась. Но получилось установить
постоянное наблюдение. Объект движется к пункту назначения.
В результате штормового инцидента агент «Север» выведен из строя на
неопределенный срок. Агент «Юг» его сопровождает и занимается реактивацией.
Агент «Восток» в результате стимуляции находится на грани
«парадоксальной реакции». Прошу отменить стимуляцию во избежание нового
случая сбоя по типу «МГЛА».
В программе агента «Запад-2» выявлен серьезный дефект. Эксплуатация
невозможна. Агент ликвидирован агентом «Восток».
Что-то не везет нам с «западным» направлением. Прошу снять с
консервации еще одного агента на замену выбывшему.
Центр – Наблюдателю
Ликвидация АОН «МГЛА» остается приоритетной задачей.
Стимуляция агента «Восток» остается в силе. Также будут
стимулированы агенты «Север» и «Юг». В случае возникновения «парадоксальной
реакции» вам следует уничтожать любого вышедшего из строя агента без
промедления.
Пополнения не ждите. Резервы Системы не бесконечны. Действуйте
имеющимся составом.
И последнее: Система предполагает, что в игру вступил АОН «МГЛА»
Гамаюн. Предположительно он намерен помочь АОН «МГЛА» Запад прибыть в
пункт назначения.
В случае прибытия того или иного автономного объекта-носителя «МГЛА»
(или обоих) в пункт назначения он (они) будет (будут) ликвидирован
(ликвидированы) самой Системой. Но уже вместе с допустившими это агентами
и наблюдателем. Обещаем.
Как только странная связка из двух наемников, рядового Спирина и непонятно откуда
взявшегося Доцента свалилась с плотины, Кравченко приказал своим бойцам мчаться вниз.
Но не к внешней части плотины, а как раз наоборот, вниз по течению реки. Замысел своего
командира наемники поняли пятью минутами позже, когда взмыленные, как загнанные кони,
вылетели на берег в ста метрах ниже гигантской бетонной подковы ГЭС.
Нет, дело было не в желании Кравченко убежать по берегу от близкого Шторма.
Командир наемников рискованно, но хладнокровно провел группу по самому краю опасной
зоны электрической паутины и только затем свернул прямо к воде. По пути наемники
увидели вполне приличное укрытие, небольшое железобетонное строение с зарешеченным
окошком и железной дверью, но Кравченко опять промчался мимо. То есть ни убегать, ни
прятаться от Шторма он не собирался.
Верный Пахом уже решил поинтересоваться, что замыслил босс, – не вплавь же
пускаться до близкого к ГЭС острова Хортица! Но тут все вопросы отпали сами собой.
Группа затормозила у кромки воды, и Егор Котов, самый глазастый из наемников, указал на
гигантский пролом в стене ГЭС. Дыра зияла как раз напротив того места, где должны были
войти в воду рухнувшие с плотины ныряльщики.
По мнению Пахома, это ничего особенно не меняло. Свалиться с такой высоты и
выжить было нереально. Но Котов почему-то согласился с Кравченко, а не с его помощником.
Степан заявил, что Пахом плохо знает Князева, а Егор Котов добавил, что Пахоменко совсем
не знает Тунгуса.
– Могу поставить сто монет, что они уцелели, – добил Кравченко. – Спорим?
– Пожалуй, сто монет мало, однако, – прохрипел знакомый голос в прибрежных
зарослях.
– Вперед, – скомандовал Кравченко, – помогите им!
Наемники бросились в кусты и уже через полминуты вернулись, неся на руках мокрых,
но живых и даже вроде бы целых Князева и Тунгуса.
Еще через две минуты вся группа очутилась внутри бетонной постройки. Как раз в этот
момент Шторм накрыл весь левый берег до самой воды. Кравченко только-только успел
лязгнуть тяжелой задвижкой на двери, а Пахом захлопнул внутренние жалюзи-ставни на
окне.
– Отличное укрытие, – зажигая фонарь и усаживаясь напротив Князева с Тунгусом,
заявил Степан. – Дверь железная, окно с решеткой, железобетон с арматурой. Клетка
Фарадея, и только. Жалко, воздух не фильтруется. Если в дело пойдет пыльца, за нами за
всеми явится Кулдык… царствие ему небесное.
– Лес не станет травить своих зверей, – заметил Котов. – Они теперь здесь повсюду.
– Нормально, – хмыкнув, сказал Пахом. – И как мы будем отсюда выбираться, если
теперь кругом Лес и зверье?
– Это пока молодой Лес, – попытался успокоить Егор. – Выберемся, когда Шторм
утихнет. Всего один бросок через плотину, и мы опять в степи. Князь, как вы уцелели?
– Успели сгруппироваться, подмяли того кочевника и Спиди, – глухо ответил Князев. –
Они приняли на себя удар о воду. Клиенты ушли?
Вопрос он адресовал Степану Кравченко.
– Так точно, – нехотя ответил Степан. – Ваши клиенты сами убежали, а нашего какие-то
егеря утащили. Вместе с «изделием». Проследить не получилось.
– Ваш клиент вернул себе «изделие»?
– Ну да. Похоже, его не брали в плен. Он сам сдался кочевникам, чтобы отыскать на
рынке Бондарева, а свой артефакт на время доверил Донцову и его воинам. А когда все из
плена разбежались, Савенко соединился с группой. Дальше вы сами все видели.
– Все интереснее, однако, – проронил Тунгус. – Майор Савенко, пожалуй, знает о
Бондареве гораздо больше, чем думают наши заказчики, раз опекает его с таким риском для
собственной жизни. Однако, загадка.
– «Однако», наоборот все ясно, – Кравченко пожал плечами. – В чем тут загадка?
Савенко сразу что-то заподозрил. Еще когда заказчики начинали всю операцию, задолго до
прорыва Отряда. Думаете, армейская разведка зазря пайки получает? Не-ет, Савенко втянулся
в дело осознанно. Это Бондарева мы вели, как ослика на веревке… первое время. А штабной
сразу был заряжен на результат. Вот он и гнет свою линию всеми возможными способами.
– На какой результат? – Князев с непониманием взглянул на Степана.
– Сорвать нам операцию.
– Что-то фигово у него получается, – опять хмыкнув, заметил Пахом. – Операция ведь
по плану идет. Или нет?
– Вот именно, еще идет, – сказал Кравченко многозначительно и поднял вверх
указательный палец. – Всего-то второй этап. Так что у Бондарева и его страхующей команды
есть все шансы нам подгадить. Одно радует: пойдут теперь они наверняка вместе. Догоним и
всех разом прихлопнем.
– Отставить, – сказал резидент. – Майора Савенко утащили егеря, ты сам сказал.
Поэтому твоя задача остается прежней: найти Савенко и обезвредить.
– Как скажешь, – Кравченко пожал плечами. – Я ведь как лучше думал. Если теперь с
Бондаревым еще и Донцов с Авой – я краем глаза видел, как майор с Артемкой их из кювета
вытаскивали, – ваша задача усложняется.
– Поэтому с нами пойдут все, кроме тебя, Пахома и еще кого-нибудь. Выбирай сам.
– Вот спасибо за доверие! – Кравченко всплеснул руками. – А если на местных
нарвемся, как мы будем втроем отбиваться?
– Донцов с двумя бойцами как-то отбивался, – Князев холодной интонацией дал понять,
что спорить бессмысленно. – Потеря артефакта – момент больше не принципиальный.
Поэтому ваша задача лишь уничтожить Савенко. А наша задача в сто раз важнее. Что там
известно штабному майору, вопрос скользкий. А вот Бондарев знает все, только не все пока
разложил по полочкам. Так говорят заказчики. И наша главная задача – не допустить, чтобы
он вмешался и сорвал игру. Что тебе еще не ясно?
– Все ясно, – Кравченко примирительно поднял руки. – Заказчик всегда прав, а значит,
прав и его резидент. Один вопрос: как вы собираетесь выследить Бондарева?
– У тебя есть предложения?
– Есть одно, – Кравченко кивнул. – Пусть вон Егор топает по молодому Лесу и подлеску
за майором Савенко. Котов у нас ведь егерь-отшельник по легенде. Как бы Гамаюн. Ему и
гоняться за егерями. А я помогу вам выследить Бондарева. С гарантией.
– У тебя есть какой-то секретный способ, чтобы это сделать? Какой?
– Есть, но не скажу. – Кравченко ухмыльнулся: – У всех свои секреты. Ты ведь не сказал
нам, что имеешь прямой выход на Хана. Ну, вот и я, стало быть, кое о чем умолчал.
– Какой выход на Хана, что ты мелешь? – Князев поморщился.
– Ты по рынку как по бульвару прошел и даже пострелять там умудрился. Двух
местных бедолаг, между прочим, завалил случайно. Хочешь сказать, что не спрашивал
разрешения у Хана?
– Забудь об этом, – Князев строго и очень выразительно посмотрел на Кравченко.
– И ты тогда забудь, что мы были командой и все у нас было общее. Работаем, как и
прежде, вместе, все-таки на одних заказчиков горбатимся, но секреты врозь. Когда захочешь
снова в одной лодке плыть, скажи, я соглашусь, я отходчивый. Цена вопроса – секрет твоих
договоренностей с Ханом.
– Исключено.
– Ну, тогда, стало быть, мы больше не команда, а просто союзники. Как дальше
сложится… только Лесу известно. Гарантирую одно – даже Тунгус не разнюхает то, что
смогу узнать я.
– Например?
– Например, о чем говорят наши клиенты.
– Ты чтение мыслей на расстоянии освоил?
– Вроде того, – Степан самодовольно усмехнулся. – Я девчонку Бондареву подсунул. А
ее «зарядил» предварительно. Жучок хороший, надежный, мощный. Выйдем из зоны
Шторма, сразу связь наладится. Куда бы ни ушли к тому времени клиенты.
– Даже так? – Князев заинтересованно взглянул на Кравченко и протянул руку: –
Хорошо, ты пойдешь со мной. Я принимаю твой вариант, но с поправкой. Секреты оставим
при себе, но важной для дела информацией мы все-таки будем делиться. Выкладывай,
союзник, что там у тебя за осколки забытых технологий?
Степан отпрянул и как бы невзначай направил на резидента автомат. Точно так же
поступили четверо его бойцов и Пахом. Котов с Тунгусом заняли сторону Князева. В тесном
замкнутом пространстве бетонного убежища все это выглядело как противостояние запертых
в банке крыс. Когда на ум пришло такое сравнение, Кравченко невольно поморщился. И это
вдруг подействовало на Князева. Он будто бы прочитал мысли Степана.
Резидент опустил руку и кивнул:
– Будь по-твоему. За Савенко пойдут Котов и…
– Я пойду один, – перебил Егор. – Как обычно. Так надежнее.
Он покосился на бойцов Кравченко. Они так и не отвели стволы в сторону.
Егор демонстративно повернулся к ним спиной и приоткрыл ставню. Снаружи вовсю
бушевал Шторм. Пойти куда бы то ни было, по следам Бондарева или Савенко, пока не
светило никому.
Котов прикрыл ставню, но неплотно. Он вдруг замер, прильнув к оставшейся щели.
– Увидел чего? – спросил Кравченко.
Егор молча сдвинулся вправо, уступая ему место наблюдателя.
Кравченко какое-то время понапрасну вглядывался в мешанину из пыли, мелких
электрических разрядов и поднятого ветром мусора, но затем в разрыве все-таки увидел
заинтриговавшую Котова деталь пейзажа. А точнее – группу персонажей, стоящих на
плотине, в сотне метров от края зоны Шторма.
Даже издалека было понятно, кто эти люди, но Кравченко для верности поднес к глазам
оптику. Сомнений не осталось. В окружении телохранителей в масках и прорезиненных
комбинезонах на плотине стоял Хан собственной персоной. Стоял, словно и не замечая
близкий Штормовой фронт, повернувшись лицом в сторону правого берега Днепра. Казалось,
что Хан задумчиво смотрит вслед ушедшему по плотине Бондареву и его группе.
Что было интересного, с точки зрения Хана, в скромном армейском майоре? Этого,
пожалуй, не знал даже сам майор Бондарев. При всей его особой вовлеченности в
сверхсекретные интриги, как старого, так и нового мира.
Или Хан смотрел вслед кому-то другому? Кому? Бродяге? Юному ловчему и его
подружке? Или кому-то еще?
Да, пожалуй, мог быть кто-то еще. Ведь ситуация складывалась нестандартная. Сам
великий Хан пришел проводить этого «кого-то», рискуя попасть под Шторм.
Кравченко попытался присмотреться к правобережью, но не увидел ничего, кроме
предштормовых клубов пыли, мечущихся в отсветах молний рваных теней, да серой мглы,
поглотившей все подворотни. Если в этом хаосе и прятался кто-то важный, видел его только
Хан.
Кравченко плотно прикрыл створки и обернулся к своим бойцам. Они вопросительно
уставились на командира, но никакого приказа не дождались. Кравченко только кивнул и
уселся под окном. Второй этап операции был завершен, а третий мог начаться лишь после
Шторма. Что тут было добавить? Вот именно, нечего. Оставалось только ждать.