Ольга Михайловна Морозова - Антропология Гражданской Войны-Изд-во ЮНЦ РАН (2012)

0 О.М.
Морозова
Антропология гражданской войны 1
Российская академия наук

Южный научный центр
Южный федеральный университет
Институт по переподготовке и повышению квалификации
преподавателей гуманитарных и социальных наук
О. М. Морозова
Ростов-на-Дону
Издательство ЮНЦ РАН
2012
2 О.М. Морозова
УДК 94(47).084(470.7)
М 801
Печатается по решению ученого совета Института

по переподготовке и повышению
квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук
Южного федерального университета
Рецензенты:
д.и.н., профессор Еремеева А.Н.
д.и.н., профессор Кислицын С.А.
д.и.н., профессор Посадский А.В.
Морозова, О. М.
М 801 Антропология гражданской войны / О. М. Морозова. – Ростов
н/Д: Издательство ЮНЦ РАН, 2012. – 560 с.
ISBN 978-5-4358-0029-6
В предлагаемой вниманию читателей книге автор на основе широкого
круга архивных материалов реконструирует индивидуальное и массовое
сознание, мировоззрение и ожидания; стереотипы мышления и действия;
объективные и субъективные факторы, ставшие основой процесса кри-
сталлизации новых коллективных идей, традиций, образцов поведения; а
также процесс становления новой функциональной дифференциации масс
людей, вовлеченных во внутрироссийский вооруженный конфликт 1917-
1920 гг. Текст дополнен редкими, ранее не публиковавшимися фотогра-
фиями.
Монография предназначена для научных работников, преподавателей,
студентов.
УДК 94(47).084(470.7)
ISBN 978-5-4358-0029-6
© Морозова, О. М., 2012
© ЮНЦ РАН, 2012
Моим дедам – Михаилу Александровичу Морозову

и Илье Харлампиевичу Калафату, уклонившимся
от участия в этой братоубийственной войне;
моим родителям – Марине Ильиничне
и Михаилу Михайловичу Морозовым,
рожденным в те годы
События Русской революции и Гражданской войны продолжают вы-

зывать резкое разномыслие – как политическое, так и научное. Можно
долго «обелять» белых и оправдывать красных, оперируя фактами гло-
бального масштаба, и тем самым консервируя раскол столетней давности.
И только повернувшись лицом к человеку прошлого, история как иссле-
довательская практика получает гораздо более сложную картину индиви-
дуального жизненного опыта, который выглядит более противоречивым
и непредсказуемым, чем поведение классов и групп. Этот поворот проис-
ходит в рамках парадигмального сдвига, ставящего комплекс вопросов,
относящихся к «серой зоне» истории и касающихся роли человека, его
групп и сообществ как носителей социальных и психологических харак-
теристик, проявляемых ими в форме, свойственной для их культурной
среды.
Прежде науку и мемуаристику интересовал человек воюющий. Но
житель страны, еще недавно называвшейся Российской империей, был
более многообразен в своих проявлениях. Это был человек умираю-
щий и убивающий; голодающий, но и получающий то, о чем еще не-
давно не мог мечтать; страдающий угнетенностью духа и переживаю-
щий выдающийся эмоциональный подъем; стремящийся забиться в
глубочайшую на свете нору и рвущийся вперед и выше; захваченный
новым и неизведанным и тяготеющий к образам старой знакомой
жизни. При рассмотрении вблизи современники Гражданской войны в
России не оказываются носителями столь разительно отличающихся
черт, которые могли бы стать поводом для глубокого внутреннего
конфликта. Это вновь ставит вопрос о причинах этого социального
катаклизма.
1. Долгий век «новой социальной истории»
История социальных конфликтов привлекает повышенное вни-

мание исследователей в связи с тем, что они, доводя напряжение в
общественном организме до критических значений, выявляют клю-
чевые элементы социальной структуры. Некоторые проблемы во-
обще не могут исследоваться вне таких моментов социальных
взрывов. Социальные потрясения также предоставляют в распоря-
жение исследователя большой объем исторической документации1.
Пробудившееся внимание к подобным явлениям в их индивидуаль-
но-личностном выражении, особенно в лице «обычных людей»,
остро поставило вопрос о методологическом обеспечении этого ин-
тереса. В значительной мере он возник на основе традиционного
для отечественной науки влечения к истории социальных движе-
ний, ключевых политических событий и трансформаций социально-
го и политического поведения в целом.
Отказ части профессионального сообщества от политико-
этатистской, политико-дипломатической истории, так называемой
«истории героев, государства и войн», находился в русле общей демо-
кратизации человеческого сообщества ХХ в. В Европе он получил на-
звание новой социальной истории, которая манифестировала новый
образ исторической науки как дисциплины аналитической, стремя-
щейся проникнуть «глубже лежащих на поверхности фактов» на осно-
ве комплекса методов гуманитарных (социальных) наук2.
В России в дореволюционный период эти идеи активно развивались
лучшими отечественными учеными. Общим у них с тем направлением,
которое стало называться впоследствии в Европе новой социальной исто-
рией, были междисциплинарность, которая тогда была естественным со-
1
Хобсбаум Э. Дж. От социальной истории к истории общества // Философия
и методология истории: Сб. статей / Под ред. И.С. Кона. Благовещенск: Благовещ.
гуманит. колледж им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000. С. 315.
2
Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М.: Наука, 1973. С. 13–15.
стоянием научного сообщества, и широкий угол научного зрения. При-

чем внимание человеческой субъективности уделялось гораздо большее,
чем было в традиции европейской науки того периода3. Так, правовед и
философ Л.И. Петражицкий не был сторонником объективистского
взгляда на характер общественных отношений. Он отрицал объективный,
естественноисторический характер общественного процесса. Еще при
жизни его теория испытала критику, но и критики признавали конструк-
тивность нового взгляда на природу социального механизма4. Из него во
многом родилась современная социология. Если обратиться к идее Пет-
ражицкого о приступах сильных этических возбуждений, которые пере-
межаются с периодами «покоя» совести и чувств5, и перенести ее на ис-
торический фон России, то можно задаться вопросом, отчего же «особен-
но сильные приступы эмоций долга» переживались группами людей в
определенные точки времени.
Объединив исследовательские ресурсы медицины и социальных
наук, В.М. Бехтерев изучал психопатологические явления эпидемиче-
ского характера, причиной распространения которых считал общий
подъем духовной жизни в русском народе в пореформенное время.
Ему принадлежит утверждение, что внушение лежит в основе великих
исторических движений, войн и революций. Так и последняя Русско-
турецкая война 1877-1878 гг. являлась, по его мнению, результатом
«психической заразы». Наблюдения и знание механизмов человече-
ской психики позволили ему сформулировать положения о законах
действия толпы независимо от Г. Лебона6.
3
Карсавин Л.П. Введение в историю (теория истории). Пг: Наука и школа,
1920. С. 15.
4
Сергеевич В.И. Мой ответ г. Петражицкому. СПб: Сенат. тип., 1910.
5
Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравствен-
ности. Т. 1. СПб., 1909. URL: http://www.allpravo.ru/library/doc108p0/instrum4914/
item4917.html.
6
В статье «Значение народных сборищ в распространении психических эпи-
демий» В.М. Бехтерев описал циклы жизни толпы как единого организма. Люди
объединяются на основе великой и возвышенной идеи. Внушение отражается в
толпе от индивидуума к индивидууму, набирает силу и приводит к безумному
возбуждению. Собравшаяся толпа по мере роста все более поддается общему чув-
ству. Личностный моральный контроль перестает действовать. Толпа становится
жестокой, безнравственной и бездумной, все совершаемое ею является рефлек-
торным действием – и паники, и злодеяния. См.: Бехтерев В.М. Внушение и его
роль в общественной жизни. СПб.: Лен. изд-во, 2009. С. 257–265.
И в дальнейшем в СССР глобальная тенденция антропологизации ис-

тории периодически давала о себе знать, о чем речь пойдет дальше. В
силу того обстоятельства, что разработка этого направления на отечест-
венном материале была прервана, а издававшиеся в стране работы каса-
лась лишь методики исследований, современные российские авторы счи-
тают своими методологическими ориентирами достижения зарубежной
науки и используют сложившуюся в ее рамках терминологию.
Европейские историки впервые попытались сформулировать
программу исторической антропологии между 1968 и 1973 гг. Как
отмечал Рихард ван Дюльмен, путеводным стало сочинение Т. Нип-
пердея «Антропологическое измерение исторической науки»
(1973). Ниппердей предложил перенести акцент в исследованиях в
области социальной истории с социальной обусловленности исто-
рического процесса на «промежуточную зону, связывающую струк-
туру личности, социальную структуру и индивидуальное поведе-
ние», подразумевавшую существование и влияние на ход истории
свободы воли человека. Он подчеркивал необходимость антрополо-
гического анализа, считая, что только он и может объяснить важ-
нейшую для истории взаимосвязь между объективной структурой и
субъективной практикой7.
Осуществление «антропологического поворота» в отечественной
исторической науке было воспринято на рубеже 1980-1990-х гг. почти
как крушение Берлинской стены – как свидетельство трансформации
ее в науку о человеке и воссоединения с мировой наукой8. Началась
деятельность по «адаптации» воспринятых новаций к российской про-
блематике и к отечественному научному сообществу. Одни ученые
выступили за то, чтобы закрепить за исторической антропологией за-
дачу изучения человеческих обществ, структурных групп, личности,
форм ее индентификации и самоиндентификации. Другие ограничи-
вают ее изучением агрикультуры, систем верований, ментальностей,
механизма идентификации личности, положения женщин, форм и тех-
ники спорта, способов питания. А в реальной практике исторических
исследований под исторической антропологией стали понимать, преж-
7
Дюльмен Р., ван. Историческая антропология в немецкой социальной исто-
риографии // THESIS. №3. 1993. С. 210.
8
Проскурякова Н.А. Новые теоретико-методологические подходы в постсо-
ветской социальной истории XVIII – начала XX вв. // Вестник РУДН. 2006.
№ 2(6). С. 42.
де всего, изучение менталитета и структур повседневности9. Как вся-

кое заимствование, варианты антропологически ориентированной ис-
тории пережили период модного увлечения, еще не закончившийся на
сей день. Наиболее популярным направлением стала история повсе-
дневности, которая, впрочем, не несла на себе печать методологиче-
ского образца – немецкой истории повседневности. Исследования,
выполненные в ее русле, чаще тяготели к описательности, чем содер-
жали анализ человеческих действий и практик выживания или взаи-
модействия макроструктур с повседневным существованием масс. Но
обилие до тех пор нетронутых сюжетов делают эти издания увлека-
тельным введением в историю быта.
Тут надо отметить, что интерес к историческим аспектам проявле-
ния человеческой субъективности обнаруживала и советская наука. На
досталинском этапе – руководствуясь желанием разобраться в т.н. ис-
торическом опыте Октябрьской революции в интересах будущей ми-
ровой революции, а затем и с наступлением «оттепели». Этот этап не-
разрывно связан с именем Б.Ф. Поршнева. Сразу несколько факторов
определили характер его научной деятельности зрелого периода –
близкое знакомство с французской исторической школой и объект ис-
следовательского интереса: народные движения раннего Нового вре-
мени и учения «утопистов»10. Следующий этап советской историче-
ской антропологии связан с именем А.Я. Гуревича, но им не исчерпы-
вается. Понимание перспективности диахронно-психологического
подхода для истории демонстрировали и столичные, и провинциаль-
ные историки. В частности, в 1974 г. в Ростове-на-Дону была опубли-
кована совместная статья историка А.П. Пронштейна и психолога
И.Г. Белявского, которая может рассматриваться как первый опыт
принципиального оформления исторической психологии как научной
дисциплины11, что и произошло в стенах Ростовского университета12.
9
Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и ме-
тоды интерпретации: Тезисы докл. и сообщ. науч. конф. М.: РГГУ, 1998. С.15, 21.
10
Поршнев Б.Ф. Жан Мелье и народные истоки его мировоззрения. М.:
АН СССР, 1955; Его же. Мелье. М.: Мол. гвардия, 1964; Его же. Социальная пси-
хология и история. М.: Наука, 1966; и др.
11
Белявский И.Г., Пронштейн А.П. Некоторые психологические аспекты
отражения действительности в исторических источниках // Изв. Северо-Кавказ.
науч. центра высш. школы. 1974. № 1.
12
Белявский И. Г., Шкуратов В. А. Проблемы исторической психологии. Рос-
тов н/Д: РГУ, 1982.
Один из представителей этой школы В.А. Шкуратов, задавшись во-

просом, можно ли изучать психологию человека в его отсутствие, дал
на него утвердительный ответ, обозначив отличия новой дисциплины
от современной «лабораторной» психологии, параметры ее научного
поля и трудности реализации исследовательской задачи. Принципи-
альным качеством исторической психологии он назвал то, что ее предме-
том является социальное наследование психологического типа, психоло-
гической организации в масштабах, превышающих меры индивидуаль-
ной человеческой жизни, обозначенной им понятием «превращенной»
психики – психологии, отраженной в различных явлениях культуры13.
Признавая существование разницы между личностью и ее образом, ос-
тавленным для будущего, ученый отмечал, что формирование этого об-
раза совпадает с процессом отчуждения от органической жизни, частного
быта, индивидуальной судьбы.
Отсюда следует вывод, что предметом исторической психологии
весь спектр психологических вопросов диссертации не исчерпывается,
поскольку среди ее задач находятся не только вопросы коллективного,
но и индивидуального прошлого, психобиографическая реконструкция
личности конкретных исторических персонажей, анализ выражаю-
щихся в «ритмах метаболизма» психологических реакций на острые
текущие события. Изучение индивидуальной жизни в макросоциаль-
ных процессах возможно в области ответственности социальной пси-
хологии, психологии личности и психологии развития с одной особен-
ностью – отсутствием возможности эксперимента и перепроверки
данных.
Крайне любопытна и полезна деятельность историка И.Ю. Нико-
лаевой – ею разрабатываются аспекты исследовательской стратегии
междисциплинарного синтеза, направленного на понимание механиз-
ма отражения объективного в субъективном: реального внешнего мира
в человеческом бессознательном. Бессознательное трактуется как мат-
рица социально-психологических установок сознания и поведения
людей, формирующаяся в контексте жизненного опыта социальных
групп и слоев. Она хотя и не осознаваема, но четко упорядочена исто-
рическим стилем жизни общества14.
13
Шкуратов В.А. Историческая психология: Уч. пос. М.: Смысл, 1997. С. 20-24.
14
Николаева И.Ю. Полидисциплинарный синтез и верификация в истории.
Томск: Томск. гос. ун-т, 2010; Ее же. Проблема методологического синтеза и ве-
рификации в истории в свете современных концепций бессознательного. Автореф.
дис. … д-ра ист. наук. Томск, 2006.
1/2 1. Зак. 043
Если считать основанием историко-антропологической методоло-

гии труды М. Вебера, Э. Дюркгейма, Н. Элиаса, М. Фуко15, а именно
так заявляют приверженцы этого направления, то наиболее близкими
к истокам могут быть признаны те сочинения, которые относятся к
категории исторических исследований поведения людей в условиях
конкретной культуры и комплекса взаимоотношений между детерми-
нирующими структурами и практикой «субъектов», между условиями
жизни и опытом ее участников и творцов.
При всех расхождениях и спорах между представителями различ-
ных направлений «истории в человеческом измерении»: истории мен-
тальностей, исторической антропологии, микроистории, истории по-
вседневности, новой культурной истории – М.М. Кром называет их
единством в многообразии16. Повседневность обнаруживает средние
нормы поведения человека; микроистория изучает конкретный чело-
веческий опыт, поступки личностей и единичные события, постепенно
меняющие мир17; новая культурная история – комплекс верований и
ожиданий, символов и форм их репрезентации, мифов и церемоний;
история ментальностей – исторические формы стереотипов сознания и
поведения; историческая антропология – разнообразные формы быта и
социальных практик, проявляющиеся как отношения индивидуумов
или группировок; история частной жизни – непубличную сферу чело-
веческого существования; гендерная история – исторически обуслов-
ленные формы взаимодействия мужского и женского опыта; социаль-
ная психология в историческом исследовании стремится к построению
модели «базисной личности», характерной для эпохи.
15
М. Вебер определял социальные, политические и экономические сдвиги как
следствие изменений в духовной сфере («Протестантская этика и дух капитализ-
ма», 1905). Э. Дюркгейм разработал не только теорию, но и методику изучения
связи между сознанием людей и их поступками («Самоубийство», 1897; «Элемен-
тарные формы религиозной жизни», 1912). Н. Элиас в эволюции повседневных
стереотипов поведения видел основное содержание социального цивилизационно-
го процесса («О процессе цивилизации: Социогенетические и психогенетические
исследования», 1939). М. Фуко рассматривал формирование социальных институ-
тов как процесс взаимовлияния с формами мышления («Рождение клиники: Ар-
хеология врачебного взгляда», 1963; «Надзирать и наказывать», 1975).
16
Кром М.М. История России в анропологической перспективе: история мен-
тальностей, историческая антропология, микроистория, история повседневности.
URL: http://www.el-history.ru/node/432#_edn5.
17
Леви Дж. К вопросу о микроистории // Современные методы преподавания
новейшей истории / Ред. А.О. Чубарьян и др. М.: Европ. ун-т, 1996. С.184.
Из всех представленных направлений наибольшая зона приложе-

ния принципов признается за исторической антропологией. По словам
Ж. Ле Гоффа, «историческая антропология представляет собой общую
глобальную концепцию истории. Она объемлет все достижения “Но-
вой исторической науки”, объединяя изучение менталитета, матери-
альной жизни, повседневности вокруг понятия антропологии. Она
охватывает все новые области исследования, такие, как изучение тела,
жестов, устного слова, ритуала, символики и т.п. Ментальность же
ограничена сферой автоматических форм сознания и поведения»18.
Антропологическая историография ставит в центр своего исследова-
ния конкретного исторического человека с его опытом и образом поведе-
ния. Ее целью является изучение воздействия объективных процессов и
структур на человека, выяснение его реакции на них. Но, поскольку люди
не только реагируют, но и действуют, важно также установить обратную
связь, реконструировать внутренний мир и образ действий человека и
раскрыть его роль в общем историческом процессе и формировании
структур, которые никогда не существуют без людей19.
Данное исследование лежит в русле «антропологизации» истории
России. Антропологическая история как нельзя лучше подходит к анали-
зу того типа источников, который является основным для данного иссле-
дования – документов личного происхождения (ДЛП). Дополненная дру-
гими направлениями историко-антропологического подхода, она позво-
лит реконструировать жизненные микромиры людей прошлого, взаимо-
действия людей в небольших группах, повседневные стратегии выжива-
ния индивидов – комбатантов и некомбатантов, их семей; подспудные
механизмы ключевых исторических моментов и громких событий. В ра-
боте поставлена задача реализовать три мотива научного исследования:
интерес к проблематике «непрерывности», целью которого является вы-
явление в толще сословий предпосылок революционного, контрреволю-
ционного или пассивного поведения; к процессу вовлечения населения
страны во внутренний вооруженный конфликт; и, наконец, к исследова-
нию народного опыта, для того чтобы реконструировать субъективные
предпосылки социополитического поведения.
Интерес к изучению российского вооруженного конфликта 1917–
1920 гг. и его истоков нашел свое отражение в многочисленных иссле-
дованиях российских и зарубежных авторов, причем подавляющее
18
Цит. по: Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М.: Инд-
рик, 1993. С. 297.
19
Дюльмен Р., ван. Указ. соч. С. 223.
1/2 1*
число их выполнено в русле макроисторического направления, иначе

называемого большой социальной историей.
Итоги изучения истории Гражданской войны в советский период
носят двойственный характер. С одной стороны, военно-историческая
составляющая событий реконструирована в исчерпывающей мере;
изучена политическая сторона деятельности РККА и ее руководящих
органов. На это были направлены усилия общественных организаций,
объединявших ветеранов революционного движения, Гражданской
войны и советского строительства, а также профессиональная дея-
тельность научного сообщества СССР в целом. С другой стороны,
происходило конструирование мифов в отношении многих событий и
персоналий с целью героизации периода зарождения советского госу-
дарства. В то же время в неопубликованных текстах мемуарного и ис-
торико-описательного характера, принадлежащих современникам и
участникам революционных событий, ощущается особый интерес к
человеческой составляющей этой эпохи, от чего, однако, авторы (или
редакторы) отказывались при подготовке рукописи к печати. Они ог-
раничивались такими вопросами, как политическая оценка вовлечен-
ных социальных сил и конкретных лиц и уточнение датировки собы-
тий, имеющих региональное значение.
Изучение этой темы неоднократно получало историографическую
оценку. Первые из работ этого плана датируются ранними послевоен-
ными годами20. В постперестроечные годы массовый поток моногра-
фий, диссертаций, не говоря уже о статьях в сборниках и журналах,
побудил не одного исследователя предпринять усилия по историогра-
фической систематизации результатов научной деятельности в облас-
ти разработки этой проблемы21. В качестве предмета выбиралась или
20
Владиславлев И.В. Литература по истории Октября и гражданской войны //
Пролетарская революция. 1924. № 10 (33). С. 240–267; Фурманов Д. Краткий обзор
литературы (непериодической) о гражданской войне (1918–1920 гг.) // Там же. 1923.
№ 5. С.326–327; Пролетарская революция: Систем. и алфавит. указатель. М.: Госиздат,
1930; Шелестов Д.К. Советская историография гражданской войны и военной интер-
венции в СССР // Вопросы истории. 1964. № 2. С. 22–48; Шерман И.Л. Советская ис-
ториография гражданской войны в СССР (1920-1931 гг.). Харьков: Харьк. гос. ун-т,
1964; Очерки истории исторической науки в СССР. В 5 т. T. 4. М.: Наука, 1966; и др.
21
Бордюгов Г.А., Ушаков А.И., Чураков В.Ю. Белое дело, основы, режимы
власти. Историографические очерки. М.: Рус. мир, 1998; Голдин В.И. Гражданская
война в России в современной историографии // Гражданская война в России и на
Русском Севере: проблемы истории и историогр. Архангельск: Солти, 1999; Его
же. Россия в Гражданской войне: Очерки новейш. историогр. (вторая половина
совокупность публикаций за определенный хронологический период,

или литература, касающаяся одной из сторон конфликта. Эти работы
выявили тот факт, что Гражданская война не осталась только на стра-
ницах книг: сама современная историография Гражданской войны
оказалась расколотой на «красных» и «белых», что сделало ее чрез-
мерно политизированной и пестрой22. Это лишний раз показало, что
изучение этого конфликта в рамках политической и военной истории
будет продолжать детерминировать ту или иную степень раскола как
общества, так и научного сообщества.
Проявилась исчерпанность изучения некоторых вопросов истории
Гражданской войны в русле конкретно-исторического подхода, как
например, полученные исследователями данные о близости социаль-
ного состава рядовых военнослужащих и командного состава Красной
армии и вооруженных формирований белого лагеря не объясняют, а
запутывают вопрос о причинах конфликта. Внутренняя потребность в
переформулировке тематики и знакомство с разнообразием методоло-
гических подходов мировой науки вызвало появление исследований
периода 1917–1920 гг. в русле исторической психологии, истории по-
вседневности, микроистории.
Круг ученых и их сочинений, которых можно считать примыкаю-
щими к проблематике и методологии данного исследования, невелик,
но процесс их накопления сам по себе мог бы стать основанием для
изучения социальности историографического процесса. В советский пе-
1980-х – 90-е годы). Архангельск: Боргес, 2000; Немчинова Т.А. Белое движение в
Сибири: соврем. рос. историография. Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2002; Салов О.А.
Белое движение в гражданской войне на Юге России (ноябрь 1917–1920 гг.). Ис-
ториогр. исследование. Автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 2007; Скипина И.В.
Человек в условиях гражданской войны на Урале: историография проблемы. Ав-
тореф. дис… д-ра ист. наук. Тюмень, 2003; Телицын В.Л. Бунтующий землепашец:
1917-1920 гг. Пути историографической идентификации проблемы // Гражданская
война в России. События, мнения, оценки. Памяти Ю.И. Кораблева. М.: Раритет,
2002. С. 579-596; Тормозов В.Т. Советская историография истории белого движе-
ния (конец 1920-х – 1991 г.). М.: Воин, 1994; Его же. Белое движение в граждан-
ской войне. Историогр. проблемы (1918–1998 гг.): Автореф. дис. … д-ра ист. наук.
М., 1998; Его же. Белое движение в гражданской войне. 80 лет изучения. М.: Рос.
всеобщ. энцикл., 1998; Федюк В.П. Гражданская война: новое прочтение старых
проблем // Ист. исследования в России. Тенденции посл. лет / Под ред. Г.А. Бор-
дюгова. M.: АИРО-ХХ, 1996. С. 206-221; и др.
22
Бордюгов Г.А., Ушаков А.И., Чураков В.Ю. Указ. соч. С. 8–9; Голдин В.И.
Гражданская война в России в современной историографии. С. 20, 22; Отечест-
венная история. 2002. № 1. С. 207.
риод было опубликовано много работ, не утративших до последнего вре-

мени свое значение и составляющих основу многих современных на-
правлений исторической науки. Некоторые из них, имеющие отношение
к избранной теме, стали основой для рассуждений автора, составив мето-
дологические и методические предпосылки данной работы.
В первые же годы после окончания вооруженной борьбы с белыми
в СССР началась работа по сбору документальных свидетельств обо
всех этапах революционного движения. Тогда определилось два на-
правления изучения еще не остывшей истории: дешифровка смысла
поведения пролетариата и изучение деятельности выдающихся рево-
люционеров. Как было сформулировано в предисловии к тому словаря
Гранат, включавшему биографии деятелей СССР и Октябрьской рево-
люции, высокую ценность имеют автобиографии тех фигур, которые
своей работой питали революцию, только из их жизненных впечатле-
ний станут понятны движущие стимулы исторического процесса23.
Интерес к субъективному фактору революции имел особую актуаль-
ность в свете внешнеполитических задач большевизма. Важно было по-
нять, какие условия определили революционность одного из самых от-
сталых отрядов пролетариата в Европе. В те годы группа ученых под ру-
ководством А.М. Панкратовой (1897–1957) приступила к реализации
проекта «Истории фабрик и заводов»24. Отмечая слабую разработанность
вопроса о «социологическом типе русского рабочего класса и его отдель-
ных отрядов», этот научный коллектив считал основными источниками
для его изучения документы, исходящие от самих рабочих, и фабрично-
заводские архивы25. Этот проект должен был выполнять и важную поли-
тическую миссию, состоявшую в отладке нового принципа сплочения
общества вокруг правящей верхушки посредством привнесения в массо-
вое сознание чувства сопричастности к революционным свершениям.
Работа по сбору материалов, освещающих стачечное движение в 1905 г. и
рабочее движение 1917 г., страницы истории фабрик и заводов, началась
весьма активно при поддержке на самом высоком уровне, но к концу
23
Деятели СССР и революционного движения России: Энцикл. словарь Гра-
нат. Репринт. М.: Сов. энциклопедия, 1989. С. 347.
24
Рыбников Н.А. Автобиографии рабочих и их изучение. Мат-лы к истории авто-
биографии как психологического документа. М.-Л.: Госиздат, 1930; XIII Междунар.
конгресс ист. наук. Москва, 1970. Доклады. М.: Наука, 1973-1974. Т. 1. С. 1-6.
25
Цит. по: История пролетариата СССР. Сб. I. М.: Ин-т истории Комакаде-
мии, 1930. С. 17.
1930-х гг. была свернута26. Она потерпела фиаско из-за Большого тер-
рора, «изымавшего» одну за другой еще недавно популяризировав-
шиеся исторические фигуры, а также из-за усилий редакции «Истории
фабрик и заводов» по выработке неуязвимого к неожиданным поворо-
там политической конъюнктуры шаблона публикации, выхолащивав-
ших первоначальный замысел проекта27.
Второй подъем интереса к теме пришелся на 1960-е гг. и особенно
полно проявился в спорах вокруг сборника «Российский пролетариат:
облик, борьба, гегемония»28, а также монографии П.В. Волобуева29.
И в 1920–1930-е гг., и в 1960-е гг. основанием этих исследований,
осуществленных в условиях принудительного единомыслия, была
марксистская парадигма, но не в ее ортодоксальном варианте, а пони-
маемая творчески, следующая идее комплексности исторического
подхода, имеющая широкий взгляд на исторические процессы, крити-
кующая эмпиризм и ортодоксальность предшествующих исторических
направлений. То есть авторы сборника находились крайне близко к
тому отношению к марксистской традиции, которое продемонстриро-
вала школа «Анналов»30.
Методологической опорой советских историков были обращенные
к исторической проблематике работы отечественных социологов и
психологов, а также академика-историка Б.Ф. Поршнева, тяготевшего
к широкой междисциплинарности31. Несмотря на то, что стержнем
историко-психологических изысканий было стремление проследить
формирование революционного, социалистического сознания у недав-
26
Сидорова Л.А. Панкратова Анна Михайловна (1897-1957) // Историки Рос-
сии. Биографии. М.: РОССПЭН, 2001. С. 685-690.
27
См.: Журавлёв С.В. Феномен «Истории фабрик и заводов»: горьковское на-
чинание в контексте эпохи 1930-х годов. М.: ИРИ РАН, 1997. С. 73-77, 113, 154.
28
Российский пролетариат: облик, борьба, гегемония. М.: Наука, 1970.
29
Волобуев П.В. Пролетариат и буржуазия России в 1917 г. М.: Мысль, 1964.
30
Агирре Рохас К.А. «Анналы» и марксизм // Французский ежегодник. 2009. Ле-
вые во Франции. M.: Либроком, 2009. URL: http://annuaire-fr.narod.ru/statji/Aguirre-
Rojas-2009.html.
31
Шаронов В.В. Психология класса: Проблемы методологии исследования.
Л.: ЛГУ, 1975; Поршнев Б.Ф. Принципы социально-этнической психологии. М.:
Наука, 1961; Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история; Ядов В.А. О диспо-
зиционной регуляции социального поведения личности // Методологические про-
блемы социальной психологии. М.: Наука, 1975; Парыгин Б. Д. Общественное
настроение. М.: Мысль, 1966; Его же. Социальная психология как наука. Л.: Лен-
издат, 1967.
них крестьян, чрезмерно смелые выводы ученых встретили резкое не-

приятие у официальной науки.
Ученые «нового направления» изучали проблемы колебаний об-
щественных настроений, изменение этих настроений на разных этапах
предреволюционной истории, зависимость поведения рабочих масс от
господствовавших в народе эмоций и чувств, связь популярности раз-
личных политических структур и социального опыта рабочих, соот-
ношение крестьянских и фабрично-заводских черт в облике рабочих
большинства промышленных районов страны32. Собранный материал
подсказывал вывод о ложности многих фундаментальных положений
ленинской теории и особенно ее традиционной интерпретации. В свя-
зи с этим в научных кулуарах даже зазвучали обвинения авторов
сборника в меньшевизме. Статьи этого сборника, как сейчас видно,
носят следы определенных компромиссов и конъюнктурного приспо-
собления, а также марксистской мифологии советской интеллигенции,
многие представители которой были коммунистами и фронтовиками.
Но в то же время авторы сборника не были догматиками.
Одним из них был ростовский ученый Ю.И. Серый (1922–1986).
На введенных в систему преподавания на историческом факультете
Ростовского госуниверситета спецсеминарах он знакомил студентов,
специализировавшихся на предреволюционной истории отечествен-
ной промышленности, российского пролетариата и буржуазии, с но-
вейшими на тот момент теоретическими разработками в области исто-
рической психологии и демонстрировал ее эвристические возможно-
сти на материале Южно-российского промышленного района. Он при-
водил примеры того, как невнимание к деталям и особенностям пси-
хологии пролетариата и крестьянства ведет к ложным выводам. В ито-
ге возникало понимание того, что истории придает многоцветие имен-
но ее субъективный фактор, а спустя годы – что марксистская пара-
дигма не может описать каждый исторический сюжет.
Пресеченная в своем развитии на темах отечественной истории
новая социальная история осталась в советской науке в работах, вы-
полненных на европейском материале33, а интерес к подобной про-
32
Кирьянов Ю.И. Об облике рабочего класса России // Рос. пролетариат: об-
лик, борьба, гегемония. С. 121, 135, 138; Шишкин В.Ф. 1917 г. в нравственном
развитии пролетариата // Там же. С. 242; Крупянская В.Ю. Эволюция семейно-
бытового уклада рабочих // Там же. С. 271–289.
33
Напр.: Дилигенский Г.Г. Рабочий на капиталистическом предприятии. Исследо-
вание по социальной психологии французского рабочего класса. М.: Наука, 1969.
блематике питался переводами французских «анналистов», осуществ-

ленных благодаря стараниям А.Я. Гуревича и фигуре одного из осно-
воположников этого направления антифашиста Марка Блока.
С наступлением нового историографического этапа произошел
возврат к проблематике «субъективного фактора», поскольку не ис-
чезла озабоченность по поводу того, насколько мало изучены движу-
щие социальные силы Русской революции34. Особый интерес вызвало
новое прочтение истории народнического движения, его мировоззре-
ния и места в системе социалистических идей XIX в., микроисториче-
ская работа в направлении реконструкции личных качеств и коллизий
судеб его представителей35. Несмотря на издание в 1990–2000-е гг.
нового комплекса источников36, в разработке проблематики дорево-
люционного пролетариата наступило длительное затишье, прерванное
лишь столетием Первой русской революции и одного из ведущих ис-
следователей темы37. Достижением в изучении рабочего класса перво-
34
Кирьянов Ю.И. Рабочие России на рубеже XIX-ХХ вв. // Отечественная ис-
тория. 1997. № 4. С. 40–51; 40; Его же. Менталитет рабочих России на рубеже
XIX–ХХ вв. // Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. 1861 –
февраль 1917. СПб: БЛИЦ, 1997. С. 55–76; Полищук Н.С. Обычаи и нравы рабочих
России (конец XIX – нач. ХХ вв.) // Там же. С. 114–130; Фирсов С.Л. Рабочие и
Православная Церковь в России в начале ХХ в. // Там же. С. 327–339; Хеймсон Л.
К вопросу о политической и социальной идентификации рабочих России в конце
XIX – начале ХХ в.: Роль общественных представлений в отношениях участников
рабочего движения с социал-демократической интеллигенцией // Там же. С. 28–54; Его
же. Меньшевизм и большевизм (1903–1917): Формирование менталитетов и полити-
ческой культуры // Меньшевики в 1917 г.: В 3 т. М.: РОССПЭН, 1994. С. 20–54.
35
Троицкий Н.А. Крестоносцы социализма. Саратов: СГУ, 2002; Дмитриева
О.Н. Новое о Степане Григорьевиче Ширяеве. Известия Саратовского ун-та. 2008.
Т. 8. Сер. История. Международные отношения. Вып. 1. С. 83–91; Шубин А. Со-
циализм. «Золотой век» теории. М.: НЛО, 2007; Худолеев А.Н. Социально-
психологические аспекты в формировании мировоззрения П.Н. Ткачева. URL:
http://www.sciteclibrary.ru/rus/catalog/pages/7186.html.
36
Рабочее движение в России. 1895–февраль 1917 г. Хроника. В 16 кн. М.–
СПб: ИРИ РАН, 1992–2008.
37
Рабочие – предприниматели – власть в конце XIX – начале ХХ в.: социаль-
ные аспекты проблемы: Мат-лы V Междунар. науч. конф. Кострома, 23–24 сент.
2010 г. В 2 ч. Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2010; Пушкарева И.М. Возвра-
щение к забытой теме: массовое рабочее движение в начале ХХ в. // Отечествен-
ная история. 2007. № 2. С.109–110; Леонид Михайлович Иванов: Личность и на-
учное наследие историка. Сб. статей к 100-летию со дня рождения. М.: РОС-
СПЭН, 2009.
го десятилетия советской власти стал выход двух сборников38. Обобще-

ние результатов этой работы свидетельствует, что 1917 г. год не стал пе-
реломным для российского рабочего класса. Изменения в массовой пси-
хологии рабочих в послереволюционное время не наблюдались. Преоб-
ладал тот же массовый слой, индифферентный и аполитичный, невос-
приимчивый к идеологической риторике, озабоченный лишь бытовыми и
материальными проблемами. Среди социальных ожиданий доминирова-
ли традиционные представления: ожидание улучшения материального
положения. Вопреки марксистской идее о заданности пролетарского
сплочения, рабочие не были склонны к совместным действиям, организа-
ции создавались в рамках одного предприятия для решения чисто эконо-
мических проблем. Их настроения характеризовались крайней неустой-
чивостью, причины перемены настроения отличались примитивностью.
Эти выводы были крайне важны, поскольку подсказали вектор дальней-
шего поиска «виновника» революции.
Впечатляют результаты работы современных историков – «дере-
венщиков», которым удалось показать деревню первой четверти ХХ в.
разорванной между традицией и новациями, объясняя этот раскол
иначе, чем было принято в марксистской науке, но и не в соответствии
с взглядами А.В. Чаянова о несоциальной природе дифференциации
крестьянства и о его сопротивлении капиталистическому влиянию39.
Немало появилось публикаций о крестьянских организациях, которые
и стали инструментом реализации в послефевральский период того,
что стало принято называть общинной революцией, имевшей и воен-
но-организационную составляющую40. Исследовались социокультур-
38
Трудовые конфликты в Советской России. 1918–1929 гг. / Под ред.
Ю.И. Кирьянова, У. Розенберга, А.Н. Сахарова. М.: Эдиториал УРСС, 1998; Пи-
терские рабочие и «диктатура пролетариата». Октябрь 1917–1929. Экономич.
конфликты и полит. протест. Сб. док. / Под ред. Е.И. Макарова, С.И. Потолова,
Уильям Г. Розенберга, В.Ю. Черняева. СПб: БЛИЦ, 2000.
39
Итоги работы этого направления отечественной истории со 2-й пол. 1980-х гг.
и до начала 2000-х гг. подведены в статье В.Л. Телицына «Бунтующий землепа-
шец: 1917–1920 гг. Пути историографической идентификации проблемы» в сбор-
нике «Гражданская война в России. События, мнения, оценки. Памяти Юрия Ива-
новича Кораблева» (М.: Раритет, 2002. С. 579–596).
40
Бухараев В.М., Люкшин Д.И. Российская смута начала XX века как общин-
ная революция // Историческая наука в меняющемся мире. Вып. 2. Историография
отечественной истории. Казань: КГУ, 1994. С. 48–61; Люкшин Д.И. 1917 год в
деревне: общинная революция? // Революция и человек. Социально-
психологический аспект. М.: ИРИ РАН, 1996. С. 118–125; Погорелый Д.Н. Земель-
ные комитеты Тамбовской губернии 1917–1918 гг. Автореф. дис. … канд. ист.
ные последствия аграрного перенаселения, травмирующего опыта урба-

низации, разносистемности города и деревни, высокой скорости мигра-
ций, которые из-за болезненной адаптации к городским ритмам привели к
развитию неизбежного стресса и, следовательно, индивидуальной и мас-
совой социокультурной и социально-политической агрессии41. По мне-
нию О.А. Суховой, этические принципы русского крестьянства, которые
она описывает в контексте концепции «общинного архетипа», коррозиро-
вали под давлением политического опыта 1905 г., реализации столыпин-
ской реформы, а потом и военной повседневности 1914-1916 гг. Обман
надежд на гармонизацию отношений с властью в послеоктябрьский пе-
риод стал одним из факторов массовой социальной агрессии, парадок-
сальным образом в представлении крестьянства направленной на преодо-
ление социальной энтропии, считает исследовательница42. Появились
работы, изучающие крестьянский тип реагирования на происходящее в
годы вооруженного конфликта, чему помогла публикация ранее закры-
тых документов43.
Возможности широкой междисциплинарности продемонстрировал
сборник «Антропология революции», отличающийся множественно-
стью методологических подходов. Он включил в себя статьи о челове-
наук. Тамбов, 2002; Посадский А.В. Военно-политические аспекты самоорганиза-

ции российского крестьянства и власть в 1905–1945 годах. Саратов: Науч. книга,
2004; Сельцер Д.Г. Крестьянское движение в губерниях Черноземного Центра
России (март 1917 – март 1918 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. Тамбов, 1990.
41
Напр.: Дьячков В.Л. Труд, хлеб, любовь и космос, или О факторах формиро-
вания крестьянской семьи во второй половине XIX – начале XX в. // Социально-
демографическая история России XIX–XX вв. Современные методы исследова-
ния. Материалы науч. конф. (апр. 1998 г.). Тамбов: Б.и., 1999. C.72–75.
42
Сухова О.А. Десять мифов крестьянского сознания: Очерки истории социал.
психологии и менталитета рус. крестьянства (конец XIX – нач. ХХ в.) по материа-
лам Сред. Поволжья. М.: РОССПЭН, 2008. С. 339–486, 546–581.
43
Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Документы и материалы /
Под ред. А. Береловича, В. Данилова. В 4 т. Т.1. 1918–1922. М.: РОССПЭН, 2000;
Брянцев М.В. Представления населения о коммунистах-большевиках в годы Граж-
данской войны (1918–1922 гг.) // Гражданская война в России (1917–1922 гг.):
взгляд сквозь десятилетия. Сб. мат-лов науч. конф. Самара: Ас Гард, 2009. С. 96–
101. Куренышев А.А. Крестьянство России в период войны и революции 1917–
1920 гг. // Вопросы истории. 1999. № 4–5. С.148–156; Ахиезер А. Смута – это про-
тивостояние разных пластов культуры // Отечественная история. 1998. № 4.
С.153–154; Грациози А. Большевики и крестьяне на Украине, 1918–1919 гг. Очерк
о большевиках национал-социалистах и крестьянском движении. М.: АИРО–XX,
1997; Яров С.В. Комитеты деревенской бедноты в оценках крестьян (1918 г.) //
Русская история: проблемы менталитета. Тезисы докладов науч. конф. Москва, 4–
6 октября 1994 г. М.: РАН ИРИ, 1994. С. 132–134.
ческой, субъективной основе исторических событий, с особым внима-

нием к эмоциональной составляющей происходивших переворотов, к
превращению общественного слома в часть личной жизни44. Авторы
сборника поставили перед собой задачу реконцептуализации револю-
ции как события, основным содержанием которого является историче-
ский перелом; особый интерес вызвали аспекты преемственности
предреволюционной и постреволюционной действительности; «ко-
перниканские повороты» в сознании отдельного человека; вопрос о
мере свободы человека от влияния культурной традиции и др. Этот
подход близок к histoire immobile – эмпирико-номиналистской кон-
цепции антропологов о том, что с течением веков ничего особенно не
меняется45. Но далеко не сливается с ней, поскольку большинство ав-
торов сборника так или иначе продолжают испытывать традиционный
для отечественной науки когнитивный стереотип, направленный на
поиск исторической причинности.
Особую роль в развитии историко-антропологического направле-
ния играет издающийся с 1998 г. ежегодник «Социальная история».
Наиболее изученной зоной оказалась советская повседневность 1920–
1930-х гг.46. Исследования, проведенные Н.Н. Козловой, Н.Б. Лебиной,
44
Антропология революции / Сб. статей. Сост. и ред. И. Прохорова, А. Дмит-
риев, И. Кукулин, М. Майофис. М.: НЛО, 2009.
45
См.: Стоун Л. Будущее истории // THESIS. 1994. Вып. 4. С. 164.
46
Журавлев С. В., Соколов А. К. Повседневная жизнь советских людей в 1920-е
годы // Социал. история. Ежегодник. 1997. М.: РОССПЭН, 1998. С. 39–76; Козлова
Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи: Голоса из хора. М.: ИФ РАН,
1996; Косякова Е.И. Городская повседневность Новониколаевска-Новосибирска в
конце 1919 – первой половине 1941 гг.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Омск,
2006; Кузнецов И.С. Ослепление или прозрение? Социальная психология россиян
в 1920-е гг. // Актуальные проблемы социально-политической истории Сибири
(XVII–XX вв.): Бахрушинские чтения 1998 г.; Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред.
В.И. Шишкина. Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2001; Лебина Н.Б. Повседневная
жизнь советского города в 1920–1930-е годы. СПб: Нева; Летний Сад, 1999; Ее
же. Теневые стороны жизни советского города 20–30-х годов // Вопросы истории.
1994. № 2; Лебина Н.Б., Чистяков А.Н. Обыватель и реформы. Картины повсе-
дневной жизни горожан. СПб: Дм. Буланин, 2003; Лившин А., Орлов И. Власть и
народ: «сигналы с мест» как источник по истории России 1917–1927 годов // Об-
щественные науки и современность. 1999. №2. С. 94–104; Нормы и ценности по-
вседневной жизни: Становление социалистического образа жизни в России. 1920–
1930-е годы / Ред. Т. Вихавайнен. СПб: Нева, 2000; Салова Ю.Г. Детский досуг в
Советской России (1920-е годы). Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 2001; Тяжельнико-
ва В.С. Повседневная жизнь московских рабочих в начале 1920–х годов // Россия в
XX веке: люди, идеи, власть. М.: РОССПЭН, 2002. С. 194–219.
А.К. Соколовым и др., выявили механизмы взаимокорреляции соци-

альной эволюции человека и общества. Их основой стали источники
личного происхождения: биографические нарративы, дневники и
письма крестьян, городских служащих и рабочих, представителей
партхозноменклатуры.
Среди немногочисленных работ по истории повседневности эпохи
Гражданской войны наиболее известной является монография ураль-
ского ученого И.В. Нарского47. Особенно много внимания уделено в
книге многообразию способов адаптации и выживания в экстремаль-
ной обстановке, сложившихся в обывательской среде. Представлен-
ный автором материал свидетельствует, что деятельность низов обще-
ства вне зависимости от формально присвоенной им политической
окраски управлялась одинаковыми мотивами и импульсами. Весьма
часто эксцессы насилия возникали на почве сведения личных счетов и
под влиянием соблазна безнаказанного самоуправства и не имели не-
посредственного отношения к политическим платформам противобор-
ствующих лагерей. Показательна деятельность отрядов совершенно
неизвестной окраски, использующих общую сумятицу для набегов на
села и небольшие города в 1918 г., во время первых смен режимов. Вос-
приятие происходящих событий и поведенческая реакция на них красно-
армейской массы, т.е. коллективного «человека с ружьем», остались за
рамками исследования жизни населения Уральского региона в связи с
изначально поставленными автором границами своего интереса.
Круг вопросов, связанных с повседневностью нации, вовлеченной
во внутригражданский вооруженный конфликт 1917-1922 г., рассмат-
ривался в 2000-е гг. в отдельных выступлениях на научных конферен-
циях и публикациях в сборниках статей48. В сборнике, включившим в
себя материалы научной конференции «Человек и война (Война как
явление культуры)» (Челябинск, 2000), отразился расширяющийся
исследовательский интерес к военным периодам как времени, аккуму-
лирующему не только конфликты и кризисы предыдущего развития,
но и задающему векторы послевоенной жизни, а также к роли и «са-
мочувствию» в войне обычного человека. Новое прочтение известного
47
Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917–1922 гг.
М.: РОССПЭН, 2001.
48
Человек и война (Война как явление культуры). Сб. статей / Под ред.
И.В. Нарского и О.Ю. Никоновой. М.: АИРО–ХХ, 2001; Человек в российской повсе-
дневности / Отв. ред. Ю.А. Поляков и Ю.П. Свиреденко. М.: СТИ МГУ, 2001.
архивного материала добавило аргументов мнению об отсутствии

принципиального различия в социальном составе противоборствую-
щих сторон на примере Урала и Сибири. Этот вывод был распростра-
нен не только на части регулярных армий, но и на партизанские и пов-
станческие военные соединения разной политической принадлежно-
сти49. И.В. Нарский обратился к малоисследованной негероической
стороне жизни людей в годы Гражданской войны – теме санитарно-
гигиенической деградации жилого пространства и распространения
массовых эпидемий. На основе выявленного статистического материа-
ла была обнаружена региональная особенность течения эпидемии на
Урале: она не истощилась с завершением военных действий, и ее апо-
гей пришелся на период массового голода 1922 г., подтвердив народ-
ное название сыпного тифа – «голодный»50.
Особо много внимания авторы сборника «Человек и война» удели-
ли источникам мемуарного жанра. Работа с эго-документами неиз-
менно приводит исследователей к пониманию того, что человеческое
поведение далеко не всегда поддается какому-либо партийно-полити-
ческому объяснению, что потенциально участником Белого движения
мог стать каждый бывший житель империи вне зависимости от его
социального положения в обществе, что высокие идеи растворялись в
«личных мотивах» лиц, вовлеченных в события. Близкое рассмотрение
хода исторических процессов на уровне судьбы конкретного индивида
показывает, насколько противоположными и несовместными могут
быть события, следующие за одним общим для всех импульсом, по-
этому и может казаться, что иных факторов, кроме каузальных (при-
чинных), в истории быть и не может51.
Созданная в 1997 г. в Санкт-Петербурге Международная Ассоциа-
ция исторической психологии им. В.И. Старцева проводит ежегодные
49
Плотников И.Ф. Специфика партизанского движения белых и красных на
Урале в Гражданской войне // Человек и война. С. 98–100.
50
Нарский И.В. Канализация хаоса и хаос в канализации: санитарно-
гигиеническое состояние уральских городов в 1917–1922 гг. // Человек и война.
С. 255–259. На современном историографическом этапе эта проблематика впервые
поставлена в статье А.И. Степанова. См.: Степанов А.И. Психогенетические и
этнокультурные последствия массового террора 1917–1922 гг. // Революция и че-
ловек: социально-психологический аспект. М.: ИРИ РАН, 1996. С. 201–222.
51
Константинов С.И. Влияние взаимосвязи Мировой и Гражданской войн на
психологический раскол российского общества // Человек и война. С. 181; Гонча-
ров Г.А. Кризис жанра военных мемуаров // Там же. С. 371–375.
научные конференции по теоретическим и эмпирическим аспектам

этого направления исследовательской деятельности. Круг интересов
Ассоциации распространяется на нетривиальные виды исторических
источников (не только дневники и воспоминания, но и, например, дет-
ские игрушки), специфические сферы человеческой деятельности и
коммуникации (например, быт, террор, катастрофы, слухи). При всей
неравноценности публикуемых материалов сборники конференций
способствуют формированию широкого интереса к этой проблемати-
ке, обмену идеями и подходами, которые, по выражению одного из
авторов, еще недавно предавались профессиональной анафеме, «при-
учая» научное сообщество к междисциплинарности и широкому науч-
ному кругозору.
Участие в конференциях Ассоциации явно влияет на последую-
щую научную биографию ученых, что можно проследить по общей
тенденции изменения тематики публикаций авторов, причастных к ее
работе: от конкретно-исторической – к социокультурной и историко-
психологической. А.Н. Еремеева, начав с истории культурной жизни
Юга России в годы Гражданской войны, стала непосредственно зани-
маться повседневными практиками выживания, символикой обыден-
ных и экстремальных состояний, проблемами художественного и жи-
тейского дискурса той эпохи52. Т.И. Трошина, имея колоссальный
опыт краеведческого изучения Русского Севера, в ряде публикаций
последнего времени анализировала соотношение динамических и ста-
тических социальных моделей существования регионального социума
52
Еремеева А.Н. Высшие учебные заведения в условиях Гражданской войны:
особенности функционирования, стратегии выживания // Гражданская война в
России (1917–1922): взгляд сквозь десятилетия. Сб. мат-лов науч. конф. / Сост. и
отв. ред. Г.М. Ипполитов, О.А. Тарабрина. Самара: Ас-Гард, 2009. C. 305–318; Ее
же. Мемуары начальницы Войсковой женской гимназии о революции и граждан-
ской войне на Кубани // Российское казачество: проблемы истории и современ-
ность. Краснодар, 2006. С. 80–83; Ее же. Мужчина и женщина в художественном
дискурсе периода революции и гражданской войны // Мужское и мужественное в
современной культуре. СПб: СПбГУ, 2009. С. 146–149; Ее же. «Пир во время чу-
мы»: индустрия развлечений в несоветской России (1917–1920) // Клио. 2011.
№ 7(58). С. 79–84; Ее же. Сатира и юмор времен гражданской войны (по материа-
лам Юга России) // Клио. 1997. №2. С. 133–140; Ее же. Ученый в условиях граж-
данского противостояния: стратегии выживания // Повседневный мир советского
человека 1920–1940-х гг. Ростов н/Д: ЮНЦ РАН, 2009. С. 60–76; Ее же. «Чужие»
на «белом» Юге // Наши и чужие в российском историческом сознании. СПб: Не-
стор, 2001. С. 199–202; и др.
в связи с демографическими и экономическими процессами и куль-

турно-исторической спецификой населения Архангельской губ. Осо-
бенно интересны в ее работах примеры взаимного реагирования субъ-
ективной сферы и объективных условий, архаических форм и актуаль-
ного содержания53. Т.П. Хлынина, сохранив общий интерес к процессу
государственного строительства в национальных районах Северного
Кавказа на заре советской эпохи, проявляет особое внимание к про-
цессам адаптации новых теоретических концепций профессиональным
сообществом российских историков54. Так «конкретные» историки,
оказавшись на территории человеческой памяти и субъективности,
соединив знание исторической фактуры со свободным оперированием
новым аналитическим инструментарием, получают альтернативные
возможности проникновения в мир прошлого и, соответственно, новое
историческое знание.
В современной отечественной историографии осуществляются
исследования историко-психологического жанра применительно к
разным ключевым периодам отечественной истории и, в частности,
временам военного противостояния (О.В. Дружба, Е.Ю. Зубкова,
53
Трошина Т.И. Динамика и направленность социальных процессов на Евро-
пейском Севере России (первая четверть ХХ века). Архангельск: Помор. гос. ун-т,
2011; Ее же. Разрушение патриархально-семейных отношений и формирование
«комплекса Ваньки Жукова» // Историко-психологический портрет семьи: Мат-лы
XXIII Международной научной конференции. Ч. I. СПб: Нестор, 2008. C. 97–100;
Ее же. «Их выбрало время»: К вопросу о влиянии общих условий социализации
на формирование поколения участников событий Революции и Гражданской вой-
ны (на материалах северных губерний Европейской России) // Личность. Общест-
во. Государство. Проблемы развития и взаимодействия: XVIII Адлеровские чте-
ния. Мат-лы Всерос. научно-практич. конф. Краснодар: Традиция, 2010. С. 400–
403; Ее же. «Жизненные истории» как пересечение научных интересов психоло-
гов, социологов и историков // Методология и методы исторической психологии:
Мат-лы XXVI Международ. науч. конф., СПб., 14–16 дек. 2009. СПб: Нестор,
2009. С. 53–58; и др.
54
Хлынина Т.П. Устная история или «психология рассказанной жизни» в по-
исках метода // Методология и методы исторической психологии. С. 111–116; Ее
же. Повседневный мир советского человека эпохи раннего тоталитаризма: от
концептуального осмысления к жанру исторического комментария // Повседнев-
ный мир советского человека 1920–1940-х гг. С. 16–35; Ее же. Национально-
государственное строительство на Северном Кавказе в 1920–1930-е годы: пробле-
мы современной историографии // Отечественная история. 2005. № 1. С. 154–163;
Ее же. Историческая регионалистика: основные концепты и проблемы дисципли-
нарного роста // Былые годы. 2010. №3 (17). С. 71–78; и др.
О.С. Поршнева, А.С. Сенявская)55. В этих весьма непохожих работах

представлена впечатляюще сложная структура общественного созна-
ния; факторы, формирующие его; и отчасти – моменты воздействия
на ход исторического процесса. Появились первые работы, описы-
вающие механизм реализации политического выбора активными
слоями российского социума в революционный период56. В частно-
сти, сделан вывод о том, что большевикам удалось добиться успеха,
предлагая свой вариант идентичности, в условиях кризиса старых
способов реализации социальной тождественности и в присутствии
традиционной для русских двоичной идентичности (Т.Ф. Ермолен-
ко). Вопрос о предпосылках выбора в пользу антибольшевистского
лагеря практически еще не получил научной постановки в силу сте-
реотипа о его естественности и предопределенности, унаследованно-
го из эмигрантской литературы. Большинству авторов, касающихся
этой проблемы, тезис о продотрядах и красном терроре кажется дос-
таточным для объяснения причин этого. Справедливо замечено, что
чрезмерное доверие к эмигрантским источникам приводит к безу-
55
Дружба О.В. Великая Отечественная война в историческом сознании совет-
ского и постсоветского общества. Дис. … д-ра ист. наук. Ростов н/Д, 2000; Зубкова
Е.Ю. Общество, вышедшее из войны: русские и немцы в 1945 году // Россия: XX
век: Другая война. 1939–1945. М.: РГГУ, 1996. С. 421–439; Ее же. Мир мнений
советского человека, 1945–1948 (по мат. ЦК ВКП(б)) // Отечественная история.
1998. № 3–4; Поршнева О.С. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в
годы Первой мировой войны. М.: РОССПЭН, 2004; Сенявская Е.С. Литература
фронтового поколения как исторический источник // Отечественная история. 2002.
№1. С. 101–109; Ее же. Психология войны в XX веке: ист. опыт России. М.: РОС-
СПЭН, 1999.
56
Ермоленко Т.Ф. Красные комбатанты гражданской войны в России: форми-
рование адаптационной идентичности // Гуманит. ежегодник. Вып. 9 / Отв. ред.
Ю.Г. Волков. М. – Ростов н/Д: Социально-гуманит. знания, 2010. С. 47–56; Моро-
зова О.М. Влияние идентификационных процессов на ход гражданской войны на
Северном Кавказе (1917–1921 гг.) // Этнокультурные технологии формирования
российской идентичности в полиэтничном регионе. Мат-лы II Междунар. науч.-
практ. конф., 24–27 сент. Краснодар: Альфа-Полиграф плюс, 2009. С. 501–508; Ее
же. Пережить войну: рядовой состав вооруженных формирований периода Граж-
данской войны в России // Былые годы. Черномор. ист. журнал. 2009. №4(14).
С. 28–45; Трошина Т.И. «Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты…» // Личность. Об-
щество. Государство. Проблемы развития и взаимодействия. Мат-лы Всерос. на-
уч.-практ. конф. ХХ Адлерские чтения. 7–11 октября 2011 г. Краснодар: Традиция,
2011. С. 289–291.
держному восхвалению белой борьбы и, соответственно, к исследо-

вательскому субъективизму57.
В последние годы появляются публикации, которые ставят перед
собой цель нового прочтения некоторых неясных страниц истории
Гражданской войны на основе использования воспоминаний и других
ДЛП. Исследователи используют метод сопоставления мемуарных
текстов, принадлежащих участникам событий, занимавшим разную
позицию по отношению к этим эпизодам и их основным участникам.
В статье В. Лобанова и А. Пученкова предложен новый взгляд на
цепь событий сентября-октября 1918 г., закончившихся расстрелом
Северо-Кавказского ЦИКа58. Авторы рассматривали этот трагиче-
ский эпизод в контексте широкого временного интервала – с июля по
декабрь 1918 г., что и позволило по-новому оценить роль и место
главных участников событий.
Антропологическая направленность исторических исследований
наиболее ярко предстает в работах по персональной истории. Сара-
товский историк А. Симонов продолжает длящиеся уже более 80 лет
исследования по реконструкции предреволюционного этапа био-
графии начдива В.М. Азина (1895-1920)59 в связи с существовавшей
с самого начала неопределенностью в отношении настоящего име-
ни, даты и места рождения погибшего командира. Важное место в
исследовании занимает анализ свидетельств сослуживцев Азина и
сохранившихся фотодокументов; предпринята попытка объяснить
существующие разночтения, а также причины их возникновения. В
монографии о Л.Ф. Бичерахове А.Ю. Безугольный показал влияние
личности на ход исторических событий, формирование политиче-
ских симпатий и антипатий людей, оказавшихся в зоне влияния
этого генерала60.
Сильно влияние на последующие работы историко-антропо-
логического направления монографий Б.Н. Миронова, А.С. Ахиезера и
57
Медведев В.Г. Белый режим под красным флагом (Поволжье, 1918). Улья-
новск: СВНЦ, 1998. С. 5.
58
Лобанов В., Пученков А. «Авантюра» Ивана Сорокина // Родина. 2011. №2.
С. 62–66.
59
Симонов А. В поисках Азина. Хитросплетения начдива-28 // Там же. С. 76–80.
60
Безугольный А.Ю. Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные
страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919. М.:
Центрполиграф, 2011.
В.П. Булдакова61. Наиболее близко к руслу данного исследования на-

ходится социокультурный и историко-психологический жанр работы
Булдакова при том, что с его тезисом о психопатологическом характе-
ре Русской революции в полной мере согласиться нельзя. Проведенная
мною реконструкция жизненных целей участников войны говорит о
достаточно высокой степени их рациональности. Но последствия для
народной психики самих событий войны и последующего переустрой-
ства жизни носили действительно психопатологический характер62.
В работах этого ученого осуществлено изучение социально-пси-
хологического типажа революционера63. Тип личности, активно зая-
вившей себя в революции, автор отнес к так называемому диссипатив-
ному типу, т.е. склонному к разрушению. В эпоху «бури и натиска»
такая личность приобретает целостность, которую она не имеет в мир-
ное время.
Дешифровке символизма массовых действий послефевральского
периода посвящены работы Б.И. Колоницкого64. Предметом их изуче-
ния стала борьба с символикой старого режима – портретами царя,
флагами и двуглавыми орлами, форменной одеждой служащих и чи-
новников и особенно с офицерскими погонами, а возникшие револю-
ционные символы из цели массовых действий быстро превратились в
61
Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия.
М.: РОССПЭН, 1997; Ахиезер А.С. Россия: Россия: критика исторического опыта (социо-
культурная динамика России). Новосибирск: Сибир. хронограф, 1997; Миронов Б.Н.
Социальная история России периода Империи (XIX – начало XX вв.). Генезис личности,
демократической семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. СПб:
Дм. Буланин, 1999.
62
См.: Морозова О.М. Два акта драмы: боевое прошлое и послевоенная повсе-
дневность ветеранов Гражданской войны. Ростов н/Д: ЮНЦ РАН, 2010. С. 278–291.
63
Булдаков В.П. Деструкция личности революционера в России, 1920-е гг. //
Человек и личность как предмет исторического исследования: Россия (конец XIX –
XX в.): научные доклады / Междунар. коллоквиум «Человек и личность как предмет
исторического исследования: Россия (конец XIX – XX в.)» (7–10 июня 2010 г.; СПб).
СПб: Нестор-История, 2010. С. 73–85; Его же. К изучению психологии и психопато-
логии революционной эпохи (Методологический аспект) // Революция и человек, со-
циально-психологический аспект. М.: ИРИ РАН, 1996. С. 4–17.
64
Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть: к изучению политиче-
ской культуры российской революции 1917 года. СПб: Дм. Буланин, 2001;Его же.
Погоны и борьба за власть в 1917 г. СПб: Остров, 2001; Figes О., Kolonitsskii В.
Interpreting the Russian Revolutijn: The Language and Simbols of 1917. New Haven;
London, 1999.
провоцирующий элемент общественных настроений и стали служить

радикализации общества. Исследователь не ставил перед собой задачу
рассмотреть дальнейшие этапы развития революционной символики,
относящиеся к 1918–1920 гг.
Кризисная коммуникация признана в качестве новой, быстро раз-
вивающейся области знания. Этому способствуют: отсутствие понят-
ной всем интерпретации происходящих событий, изменение каналов
сообщения (переход от официальных в сторону неофициальных кана-
лов), характерная для кризисных коммуникаций «потеря рациональ-
ной составляющей аргументации»65. Идея понимания эпохи револю-
ции через новые формы языка принадлежит первому исследователю
революционного дискурса А.Ф. Селищеву, работавшему в 1920-е гг.
Большинство современных работ об особенностях советского дискур-
са рассматривают его на материале эпохи сталинизма, т.е. уже на ста-
дии зрелости и оформленности66. Обделена исследовательским внима-
нием речь простонародья во время революции и Гражданской войны,
иногда лишь проявляется интерес к большевистской газетной ритори-
ке того периода. Но никто еще не обращал внимания на речь предста-
вителей лагеря контрреволюции в годы войны.
Мейнстрим западной русистики, а до нее советологии, представ-
лен исследованиями различных социальных и политических аспектов
Белого движения и Гражданской войны в целом на основе огромного
массива белоэмигрантских мемуарных коллекций, которые при не-
многочисленности источников других видов стали для них основным
документальным ресурсом. Общим свойством большинства работ бы-
ло влияние знания «конца истории», исхода борьбы и характера уста-
новившегося политического режима, истоки чего они и стремились
рассмотреть. Это влияло не только на исследовательскую позицию,
содержание работ, но и на названия книг, например: «Красная атака,
белое сопротивление. 1917–1918» П. Кенеза незамедлительно указы-
вает на истоки и смысл конфликта. Поэтому новаторским прозвучало
в 1972 г. мнение Р. Уорса, что причины победы красных будут яснее,
когда будет больше известно помимо военных кампаний о внутренней
65
Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001.
С. 492.
66
Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб:
Фолио-Пресс, 1998; Маркштейн Э. Советский язык и русские писатели // Вопросы
литературы. 1995. №1. С.98–112; Кронгауз М.А. Бессилие языка в эпоху зрелого
социализма // Знак: Сб. статей по лингвистике, семиотике и поэтике памяти
А.Н. Журинского. М.: Рус. учеб. центр, 1994. С. 233–244; и др.
жизни Красной армии, ее командирах, ее экономической и социальной

основе, о различных партизанских группах, о менее известных коман-
дирах белых армий и лидерах нерусских национальностей67.
Зарубежная историография, близкая к тематике предлагаемого ис-
следования, представлена относительно небольшим числом работ.
Публикации Д. Дж. Рейли представляют собой комплексное исследо-
вание политической культуры и массовой психологии российского
провинциального социума68. В них представлена динамическая карти-
на формирования советской политической традиции, ставшей суммой
опыта преодоления разнохарактерных кризисов и конструирования
идеологических символов при существенном влиянии традиционных
социокультурных стереотипов. Рейли сделал характерный для зару-
бежных исследователей уклон в сторону выявления корней советской
системы, сделав вывод, что уже в начале 1920-х гг. большевизм стал
закрытым для реальных альтернатив.
Статья Л. Хереца, основанная на эмигрантских воспоминаниях,
посвящена знаковой, символической стороне мышления и поведения
узкого слоя первых добровольцев – интеллигентской молодежи69.
Предметом анализа стал тонкий момент взаимодействия культурных
образов и задач текущей ситуации, итогом которого стало специфиче-
ское добровольческое мировоззрение.
Английский исследователь О. Файджес был одним из первых за-
падных ученых, получивших возможность работы с документами пе-
риода Русской революции и Гражданской войны в советских архивах.
Знакомство с документацией сельских и районных (волостных) сове-
тов Поволжья позволило ему детально показать автономный характер
67
Цит. по: Бордюгов Г.А., Ушаков А.И., Чураков В.Ю. Указ. соч. С. 163.
68
Raleigh D.J. Experiencing Russia’s Civil War: Politics, Society, and Revolutio-
nary Culture in Saratov, 1917–1922. Princeton University Press, 2002; Рейли Д.Дж.
Вопросы культуры в условиях провинциального коммунизма. С. 243–251; Его же.
Антибольшевистские волнения в Саратове и Саратовской губернии в конце граж-
данской войны // Вестник Самарского гос. ун-та. 2001. №1. С. 35–56; Его же. Ре-
волюционное слово как оружие, или Как язык довел саратовских большевиков до
власти // Диалог со временем: Альманах. Вып. 14. М.: URSS, 2005. С. 162–176; Его
же. Политические судьбы российской губернии: 1917 год в Саратове. Саратов:
Слово, 1995; Его же. Большевики и революционные коммунисты Саратовской
губернии в годы Гражданской войны // Военно-исторические исследования в По-
волжье. Вып. 3. Ч. 2. Саратов: Научная книга, 1999. С. 3–11.
69
Heretz L. The Psychology of the White Movement // The Bolsheviks in Russian
society. The Revolution and Civil Wars/ Ed. by V.M. Brovkin. Yale University Press.
New Haven & London, 1997. P. 105–121.
аграрной революции 1917–1918 гг., содержание которой состояло в

стремлении к обособлению от внешнего мира для реализации искон-
ных крестьянских представлений о справедливом жизнеустройстве.
Волне возвратной миграции в деревню из города и с фронта принад-
лежит роль разрушителя и патриархальности, и внеполитичности, и
замкнутости сельского мира70. Следующая его книга «People’s
Tragedy: Russian Revolution. 1891–1924» (1996) объединяет два самых
плодотворных подхода к изучению любых поворотных моментов ис-
тории – широкий хронологический интервал и соединение повество-
вания об общественных событиях и судьбах заметных и неизвестных
личностей той эпохи. Поэтому она и получила свою порцию критики
якобы за придание чрезмерного значения индивидуальности и «слу-
чайной цепочке событий» наряду, однако, с широким признанием. В
этой книге представлена одна из версий того, что считать первым пе-
рекрестком, на котором Россия сделала первый шаг по направлению к
революционному кризису. Файджес считает таковым голод 1891 г.,
который начал процесс политизации русской деревни.
Необходимо отметить существование ряда подходов в определении
нижней и верхней временных границ Гражданской войны в России. Если
ее начало относят к 1917 г. или к 1918 г., то окончание к 1920, 1921, 1922,
1923, 1924 гг., причем на выбор завершающей даты оказывает влияние
тематика и регион исследования. В настоящее время отечественными
учеными предпринимаются усилия по установлению конкретных дат
Гражданской войны в России, как это было сделано американскими уче-
ными в отношении своего внутреннего конфликта. Предложено разли-
чать в Гражданской войне период фронтовой и повстанческой войн с тем,
чтобы в дальнейшем установить для фронтового периода точные хроно-
логические рамки. Обоснована необходимость осуществить подобную
датировку порегионально71. Эта серьезная работа находится в зоне, не
примыкающей непосредственно к тематике предложенной работы, но
70
Файджес О. Крестьянские массы и их участие в политических процессах
1917–1918 гг. // Анатомия революции. 1917 год в России: Массы, партии, власть /
Отв. ред. В.Ю. Черняев. СПб: Глагол, 1994. С. 231; Figes O. Peasant Russia, Civil
War: The Volga Countryside in Revolution, 1917–1921. Oxford : Clarendon Press,
1989. 399 p.
71
См., напр.: Шиловский М.В. О хронологических рамках «фронтовой» Граж-
данской войны (на примере Азиатской России) // 1920 год в судьбах России и ми-
ра: апофеоз Гражданской войны в России и ее воздействие на международные
отношения: сб. материалов междунар. науч. конф. / Отв. ред. В.И. Голдин. Архан-
гельск: Солти, 2010. С. 32–35; Гинзбург Б.Л., Голосов Р.А. Окончание «фронтовой»
Гражданской войны // Там же. С. 198–200.
именно в ней наиболее полно представлено свойство подлинной граж-

данской войны: постепенное углубление конфликта и длительный пе-
риод выхода из него. Э.Дж. Хобсбаум предупреждал об опасности,
которая состоит в искушении изолировать события проявившегося
кризиса от более широкого контекста общества, претерпевающего из-
менения, особенно если проблема сформулирована так: как остановить
или совершить революцию. Хотя парадоксальным образом именно
русскую революцию он рекомендовал изучать на кратких периодах
времени: «…Скажем, периода с марта по ноябрь 1917 года или после-
дующей гражданской войны»72.
Итак, правомерен вывод о том, что изучение истории Русской рево-
люции и Гражданской войны в историко-антропологическом ключе на-
ходится в самом начале своего становления. Большинство поставленных
в монографии вопросов не получали еще своего разрешения в науке.
2. Методические ответы на методологические вызовы

Формулировка в рамках частной методологии принципов и мето-
дов решения сформулированных в монографии задач на основе обо-
значенного корпуса источников нуждается в предварительном обзоре
теорий, имеющих отношение к деконструкции текстов.
Всякая наука, исследующая психику, становится объектом крити-
ки за широту и неопределенность своего предмета, обусловленную ее
гуманитарной ориентированностью73. Герменевтический подход ме-
няет представление о науке и научности, об истинности результатов
исследования и о сущности исследования. В основе этого подхода ле-
жит иное понимание опыта, отличное от понимания в классической
науке. По Х.-Г. Гадамеру, это, прежде всего, собственный, личный
опыт, причем опыт негативный, поскольку именно он дает стимул к
дальнейшему осознаванию и переживанию мира, что неизбежно будет
запечатлено в элементах сознания, отраженных в мыслях, поступках,
текстах74. Текст помогает проникнуть в структуру психики с ее памя-
тью, вниманием, движениями, эмоциями, сознанием.
72
Хобсбаум Э. Дж. От социальной истории к истории общества // Философия
и методология истории: Сб. статей / Под ред. И.С. Кона. Благовещенск: Благовещ.
гуманит. колледж им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000. С. 315.
73
Зинченко В., Пружин Б., Щедрина Т. Истоки культурно-исторической пси-
хологии: философско-гуманитарный контекст. М.: РОССПЭН, 2010. С.7, 21.
74
Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.:
Прогресс, 1988. С. 416.
Классическая наука со времен логики Аристотеля стремилась най-

ти способ предельно точного определения смысла слова. Герменевти-
ческие теории ХХ в. признали диалектичность смысла слов как зави-
сящего от контекста использования75. Различные логико-семантиче-
ские и герменевтические теории, направленные на решение проблем
языка и текста, развивались в состоянии бурных дебатов в рамках фи-
лософской антропологии. Сами философы считали свои рассуждения
актуальными для таких наук, как лингвистика, литературоведение и
психология коммуникаций. В качестве предостережения от грубых
ошибок ими принималось как аксиома то, что между событием и его
последующим объяснением часто существует противоречие или даже
зияющая лакуна, и особенно это заметно в периоды исторических пе-
реломов76. Гипертрофированное развитие этой тенденции привело к
возникновению деконструктивистских постмодернистских теорий
М. Фуко и Ж. Дерриды.
Первоначально постмодернизм возник в Америке как реакция на
марксизм и структурализм. У него обнаружились и привлекающие, и
отталкивающие ученого-традиционалиста черты: с одной стороны,
нескованность творческой индивидуальности, с другой – отсутствие
постановки вопроса об исторической истине. Спровоцированный этим
методологический кризис по оценке Л. Стоуна выразился 1) в неха-
рактерной для западной науки страсти к ссылкам на авторитеты; 2) в
развитии дерридианской формулы «не существует ничего вне текста»
в тезис одного из его последователей: «не существует ничего и в са-
мом тексте»; 3) в релятивистском сомнении о существовании и ценно-
сти всякого опыта – общечеловеческого и исследовательского77.
Но наибольший переполох итоги их размышлений произвели в ис-
торических науках, породив настроение сомнения в пригодности сис-
темы позитивистских методик интерпретации текстов как основного
вида исторических источников. Собственно, классическая герменев-
тика зародилась как метод интерпретации священных текстов, поэто-
му историки мгновенно приняли эту дискуссию на свой счет. В России
особую остроту постмодернистскому «вторжению» придало то, что
75
Кузнецов В.Г. Герменевтическая феноменология в контексте философских воз-
зрений Густава Густавовича Шпета. URL: http://holychurch.narod.ru/ga/11/777/557.html.
76
Шартье P. Культурные истоки Французской революции / Пер. с фр.
О.Э. Гринберг. М.: Искусство, 2001. С. 12–15, 224.
77
Стоун Л. Указ. соч. С. 166–167.
привычный отечественному исследователю позитивистский инстру-

ментарий столкнулся с концепциями, которые испугали перспективой
изучения иллюзорной действительности, запечатленной в источнике,
испытавшем непредсказуемые событийные и личностные влияния.
Желание получения знания, максимально соответствующего опреде-
лению объективного, никуда не исчезло, а новый модный методологи-
ческий инструментарий был увиден как отказывающий в такой воз-
можности.
Этот методологический стресс мешал увидеть то, что появление
французского постмодернизма отражало естественный процесс повы-
шения требований к достоверности интерпретации исторических ис-
точников, но не наоборот. Непривычные российскому исследователю
релятивизм, неопределенность и гипотетичность, примененные к про-
цессу получения исторического знания, осложняют его методологиче-
скую рефлексию и освоение им наработок мировой историографии.
Вариант преодоления этого конфликта видится на основе синтеза ког-
нитивных практик в так называемой неоклассической модели истори-
ческого исследования, отличительной чертой которой является взве-
шенное соотношение генерализирующей и индивидуализирующей
парадигм изучения истории78. При разработке этой концепции мето-
дологическое значение имели теоретические представления об акку-
муляции рациональности в процессе приращения научного знания, а
также о методологическом потенциале субъективности и роли языка в
пространстве междисциплинарного коммуникативного общения в по-
стнеклассической науке (В.С. Стёпин, Л.П. Киященко)79.
Дискуссии, обязанные своим появлением «постмодернистскому
вызову», содержат позитивное зерно. Представление об изучении тек-
ста как разновидности человеческой коммуникации действительно
помогает в случае транскультурных исследований, требуя от исследо-
вания понимания границ собственного культурного опыта. Идея о том,
что инакость яснее проявляется при сравнении, родила широкую тра-
78
Лубский А.В. Альтернативные модели исторического исследования. Ростов
н/Д: Социально-гуманит. знания, 2004. С.256–339.
79
Стёпин В.С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М.:
Прогресс-Традиция, 1999. С. 381–408; Киященко Л.П. В поисках исчезающей
предметности (очерки о синергетике языка). М.: ИФ РАН, 2008; Ее же. Мифопо-
эзис научного дискурса // Философия науки. Вып. 8: Синергетика человекомерной
реальности. М.: ИФ РАН, 2002. С. 355–374.
2. Зак. 043
дицию компаративистских исследований и методик инокультурного

истолкования. Чудесное суждение Х.-Г. Гадамера об условиях пони-
мания является подлинной благой вестью для историков: «Понимать –
означает, прежде всего, разобраться в чем-то, а уж потом, во вторую
очередь, вычленять мнение другого, разуметь подразумеваемое им.
[...] …Тот, кто хочет понять, связывает себя с предметом, о котором
гласит предание, и либо находится в контакте с традицией, изнутри
которой обращается к нам предание…»80.
Английский историк Р.Д. Коллингвуд считал, что историк мо-
жет изучать лишь то прошлое, которое не мертво, а еще живо в на-
стоящем через способы мышления, сохранившиеся от времени –
объекта исследования81. В соответствии с этой логикой начало XXI в.
вполне подходящее время для обращения к истории Гражданской
войны в России: это прошлое еще не умерло в нашей современно-
сти, но мы уже достаточно дистанцированы от него, чтобы опять
не впасть в грех пристрастия и уподобления. Хотя уже и существу-
ет опасность подойти к ней со своими мерками, но рудиментарная
память еще может помочь увидеть мир глазами поколения дедов и
прадедов.
Присутствие постмодернистских опасностей выполняет в отноше-
нии мышления исследователя дисциплинирующую роль, обозначая
зоны повышенного риска в деле интерпретации источника. Если они
активизируют наблюдение исследователя за собственным мыслитель-
ным процессом (интроспекция), то будем считать, что они свою объ-
ективную задачу уже выполнили. Именно это подразумевают методо-
логи, когда пишут о морально-нравственной ответственности, обу-
словленной пониманием того, что исследователь описывает не «объ-
ективную реальность», а занимается «конструированием реальности»
на основе собственных ценностей и научных знаний, имеющих социо-
культурную и историческую обусловленность. Как отмечала М.Ф. Ру-
мянцева, системная реализация всех этих принципов требует глубокой
саморефлексии исследователя, которая превратилась в критерий про-
фессиональной пригодности историка82. Но в целом, проблематика
80
Гадамер Х.-Г. О круге понимания // Актуальность прекрасного. М.: Искус-
ство, 1991. С. 79.
81
Коллингвуд Р. Дж. Идея истории: Автобиография. М.: Наука, 1980.
82
Румянцева М.Ф. Феноменологическая концепция источниковедения в по-
знавательном пространстве постпостмодерна // Вестник РУДН. 2006. № 2(6). С. 7.
теоретических споров в философии не должна напрямую влиять на

методологическую ситуацию в конкретной науке.
Среди прочих квалификационных качеств исследователя называ-
ется способность осмыслить базовые принципы познавательной дея-
тельности и в частности принцип дополнительности, заимствованный
из естественных наук и используемый ими в условиях недостатка ин-
формации, что еще чаще случается в поле компетенции социогумани-
тарных наук. Суть этого принципа выражена формулой: «Классиче-
ская логика оказывается недостаточной для описания внешнего мира»
(В.В. Налимов). Логические модели, построение которых необходимо
в качестве гипотез исследований, ведут себя и как реальный внешний
мир, и не так, к тому же они могут опровергать ранее полученные
данные. Как один из способов преодоления недостаточности дедук-
тивных форм мышления Л. Витгенштейном был предложен принцип
дверных петель – назначенных устойчивыми исходных положений
логических построений83.
Очевидно, что именно этот феномен проявляется в момент, когда
при работе с документами вдруг происходит качественный скачок в
понимании материала. Его смысл состоит в том, что после накопления
некоторого объема почерпнутой из источников информации в созна-
нии исследователя вырисовывается образ эпохи (события, историче-
ского процесса); применительно к нему возникают представления о
типичном и особенном. Этот образ эпохи не остается статичным; по
мере дальнейшего увеличения количества привлеченных источников
может меняться, уточняться и корректироваться. Но само его присут-
ствие существенно облегчает критику источников, поскольку он вы-
ступает в качестве меры доверия ко вновь привлеченным документам.
Междисциплинарность и сменяющая ее полидисциплинарность
является основным эпистемологическим принципом данной работы,
что проявилось в заимствовании историей методик, разработанных
социальными науками – методик наблюдения и глубинного анализа
отдельных индивидов, небольших групп и ситуаций и даже психоана-
литические методы. Этот подход вызван тем, что объектом исследова-
ния является человек, изучаемый множеством социальных наук в раз-
личных своих ипостасях – групповой или элементарной, в сфере соз-
нания или психологии. Контакты с социологией, исторической психо-
83
См.: Руднев В. Витгенштейн и ХХ век // Вопросы философии. 1998. № 3.
С. 37–41.
2*
логией, этнологией, лингвистикой и социальной философией расши-

ряют возможности истории за счет новых методов и новых зон позна-
ния84. По мнению Э.Дж. Хобсбаума, это должны быть аналоги этих
методик, видоизмененные для области истории85.
Проблема репрезентативности исторических свидетельств с точ-
ки зрения их количества стоит в общем ряду с проблемами их интерпре-
тации. В советской науке, памятуя реплику В.И. Ленина о том, что выхва-
тывание фактиков – это игра в примеры86, этот вопрос было предложено
решать за счет привлечения всех без исключения источников по теме, или
же осуществлять научно обоснованное выборочное исследование в слу-
чае огромной массы источников. В связи с этим рекомендовалось объе-
динять усилия ученых в коллективных проектах и использовать количе-
ственные методы анализа массовых источников87.
Параметры репрезентативности корпуса источников, привлечен-
ных к работе над данной темой, требуют особенного обоснования в
связи с двойственностью проблематики. Если трактовать тему как ис-
следование исторических форм мотивации деятельности, т.е. близкую
к «полевой» социологии, то метод формирования выборочной сово-
купности определенно близок к случайной выборке, которую заменя-
ют исторические обстоятельства, позволившие одним документам со-
храниться и заставившие исчезнуть другие. Подобного рода историче-
ские события исполняют роль «генератора случайных чисел»; в этом
смысле все документы прошлых эпох изначально имели «равную ве-
роятность попасть в выборочную совокупность»88. Как писал русский
профессор А.А. Кауфман, «изобретателем выборочного [метода] была
сама жизнь»89.
Итог работы исторических обстоятельств таков, что источников – но-
сителей интересующей информации – обнаружено немного по сравне-
нию с общей массой исторических источников. Общественно-
84
Поршнева О.С. Указ. соч. С. 14.
85
Хобсбаум Э. Дж. Указ. соч. С.297.
86
Ленин В.И. Статистика и социология // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30.
С. 351.
87
См.: Пронштейн А.П. Методика исторического исследования. Ростов н/Д:
Рост. гос. ун-т, 1971. С. 410–411.
88
Зборовский Г.Е., Шуклина Е.А. Прикладная социология: Уч. пос. М.: Гарда-
рики, 2004. С. 95.
89
Цит. по: Шереги Ф.Э. Применение метода квот в выборочном социологиче-
ском исследовании // Социс. 1975. №3.
политический фон не способствовал созданию мемуаров, авторы ко-

торых стремились к отражению в них личных субъективных впечатле-
ний. Речь идет не только об СССР, но и об эмигрантской среде, кото-
рая с не меньшей энергией принялась за конструирование мифов. По-
являющиеся со второй половины 1920-х гг. воспоминания – в большей
степени свидетельства коллективной памяти ветеранов. При таких со-
циокультурных предпосылках текст, отличающийся от массы других,
становится объектом повышенного интереса, поскольку несет на себе
черты индивидуального опыта и незамутненной посторонними приме-
сями памяти. Причинами такого самобытного авторства могла быть
как высокая степень зрелости личности, так и низкий уровень рефлек-
сии выходцев из малообразованных и мало читающих низов.
Если оценить долю действительно информативных источников в
таких обширных фондах, как Истпарт, комиссии помощи демобилизо-
ванным красноармейцам и красным партизанам и пр., то она окажется
невысокой. Чем раньше год создания учреждения-фондообразователя,
тем более благоприятным для исследования оказывается результат. Но
в любом случае доля воспоминаний, в которых бы автор смог пере-
шагнуть через сухой перечень дат и событий и дал живую картину
прошлого, будет невелика – около 3-15% в разных архивных собрани-
ях. Если для современных социометрических опросов достаточной
считается выборка, охватывающая 0,01–0,02% генеральной совокуп-
ности (1,5 тыс. респондентов при общероссийских опросах), то доля
охвата потенциальных источников в рамках отдельных архивных кол-
лекций будет значительно выше.
С другой стороны, поскольку предметом исследования стал ком-
плекс историко-культурных явлений, связанных с революционным
движением, революцией и Гражданской войной, то разрозненные сви-
детельства людей, никогда друг с другом не встречавшихся, тем не
менее, несут признаки общего ментально-эмоционального простран-
ства. Стереотипы чувствования, стереотипы поведенческих реакций,
стереотипы познания окружающего мира оказываются общими у лю-
дей, имеющих некие точки соприкосновения в социокультурном и
личном витальном опыте. В истории того периода много не имеющих
рационального объяснения событий, и тогда только искренний рассказ
одного единственного очевидца может выявить некоторые скрытые
механизмы и связать между собой разрозненные детали.
Когда речь идет о молчаливой массе, тут ценны единичные свиде-
тельства, которые могут быть распространены на всю общность или ее
часть, поскольку характер и интересы людей, живущих в похожих об-

щественных условиях, имеют много общего. Тут важно мнение
Э. Дюркгейма о том, что в области «представлений» отличия между
индивидом и социумом не столь глубоки – коллективные представле-
ния выходят за пределы элементарного сознания, оформляясь, избав-
ляясь от случайного, становятся более четкими, «собирательными», и
тогда они безошибочно начинают связываться с группой людей, поро-
дившей его. По Дюркгейму, общность коллективных представлений –
это то, на основе чего люди чувствуют взаимную общность: они оди-
наково думают, одинаково оценивают окружающее, поэтому они –
свои90. Но Дюркгейм не раскрывает причины этого явления. Одно из
объяснений предлагается теорией развития личности Л.С. Выготского:
человек – это результат взаимодействия врожденных и приобретенных
качеств, привнесенных воспитанием и общественным окружением. Из
социальной среды он заимствует как раз ментальные стереотипы. В
его конкретном случае они преломляются, налагаясь на биологические
особенности субъекта. Отсюда и известная индивидуальная специфика
личности каждого человека в отдельности91.
Каждый раз при обнаружении в документе информации перед ис-
следователем встает задача определить степень уникальности собы-
тия. При этом число событий не всегда играет решающую роль. В
этом случае важен объем выборки исторических документов. Чем она
больше, тем формирующаяся в сознании исследователя картина собы-
тий и многих из ее скрытых закономерностей будет полнее. Поэтому,
в конце концов, доверять или не доверять решает сложившаяся в ре-
зультате накопления опыта интуиция. Известный ученый писал: «По-
лагаю, что если не все, то многие из наших коллег, вкусивших от ра-
боты с конкретными источниками, тем более имеющих опыт архив-
ных изысканий, поддержат тезис о том, что настоящее знание возмож-
но только на “кончиках пальцев”, только после того, как через руки
историка пройдет большой массив эмпирических данных»92.
Объяснение мотивов тех или иных поступков людей нуждается в
прописи принципов когнитивного механизма. В объяснении поведен-
90
Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М.: Канон,
1995. С. 233.
91
См.: Выготский Л.С. Психология развития человека. М.: Смысл; Эксмо,
2005. С. 249–251.
92
Уваров П.Ю. Франция XVI века. Опыт реконструкции по нотариальным ак-
там. М.: Наука, 2004. С. 108–109.
ческих стратегий играет свою роль разработанная У.И. Томасом тео-

рема о диагностическом характере субъективности авторов автобио-
графий, которая утверждает: то, как человек видит и оценивает свой
жизненный путь и мир вокруг себя, имеет не меньшее, а то и большее
значение для мотивации его поступков, чем реальные объективные
данные. Как размышлял в русле этого подхода Л. Стоун: «Нет серьез-
ных сомнений и в том, что люди в своих действиях и поведении руко-
водствуются не реалистичным анализом социальной обстановки, в
которой находятся, а своими субъективными представлениями об этой
реальности»93.
Проблема интерпретации требует объяснения ее механизма – того,
почему исследователь может считать свое понимание поведения дру-
гих людей допустимым. Социологии хорошо известен прием типиза-
ции окружающей действительности, когда человек воспринимает сво-
его партнера по социальному взаимодействию не как личность во всем
богатстве ее характеристик, а как некий типаж, производный от той
социальной роли, которая выполняется им в тот момент. Этот подход
основывается на идеях феноменологической социологии А. Щюца и
Г. Гарфинкеля94. Под влиянием такого понимания механизма осмыс-
ления мира мною было принято решение посвятить некоторые из па-
раграфов книги феноменологическому изучению характерных типа-
жей эпохи.
Изучению индивидуализации исторического процесса способст-
вуют теории, описывающие роль случайностей и эмоций в поведении
людей. М. Вебер в работах культурологического жанра активно ис-
пользовал понятие «каузальный фактор», встраивал его в канву иссле-
дуемых исторических связей, подчеркивая, что конкретная личность
имеет историческую значимость в качестве каузального фактора. Без
этого история событий теряет свою релевантность95.
Значительно позже Вебера Г. Баттерфилд так оценил степень сво-
боды воли индивида в истории: «Узкая область выбора, предоставлен-
ного индивидам, подобна маленькому сегменту, вырезанному из ог-
ромного круга необходимости. Но если подобный сегмент вообще
93
Стоун Л. Указ. соч. С. 161.
94
Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Логос,
2000. С. 57–122.
95
Вебер М. Критические исследования в области логики наук о культуре //
Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. М.: Прогресс, 1990. С. 416–494.
возникает, то этого достаточно, чтобы изменился ход всей истории»96.

Примененное истолкование причин поведения людей в соответствии с
теорией каузальной атрибуции (Ф. Хайдер) учитывает обилие откло-
няющихся от логического обоснования форм. Условием дешифровки
таких случаев является построение исследователем понимающего от-
ношения к значимым для объекта изучения феноменам, которые могли
влиять на его деятельность. Огромное значение в этом русле имеют
изучение фольклора народа или социальной группы, к которым при-
надлежит человек, выявление содержания его этноментальности, ана-
лиз индивидуальной деятельностной практики предшествующего пе-
риода, т.е. факторов, включенных в общественный и личный опыт че-
ловека (Э. Дюркгейм, М. Гальбвакс, Ш. Блондель).
Субъективные эмоциональные реакции оказывают сильное влия-
ние на поведение человека: они могут казаться иррациональными, по-
скольку отклоняют его действия от «правильного» курса. Заблуждения
людей, рожденные незнанием, обманом, также относятся к иррацио-
нальным факторам, компенсируемым в исследовании выявлением
идеально-типического в социальном действии, что в итоге помогает
установить и характер причинного влияния иррациональных факторов
на рациональное действие. В связи с этим, вызывает интерес и другая
разработка М. Вебера в отношении механизма поведения – о сущест-
вовании сознаваемых и несознаваемых мотивов поведения, что обо-
гащает изучение закономерностей и причинно-следственных связей.
Выяснение микросоциальных вопросов (удовлетворенности и ожида-
ний) во взаимосвязи с анализом макросоциальных условий дает наи-
более адекватный результат97. Тут чрезвычайную важность имеет по-
иск проявлений осмысления человеком своих поступков в созданных
им текстах. При этом характер письменных документов играет важ-
ную роль в связи с тем, что человек выполняет ряд социальных ролей,
и его публичное лицо, обращенное к разным группам окружения, ме-
няется.
Взгляд на историческое свидетельство как на явление, испытавшее
влияние не только культурных, но психических процессов, сказался в
применении психологических теорий памяти. В одних случаях наибо-
лее продуктивными выглядят асоцианистские теории и, в частности,
96
Цит. по: Стоун Л. Указ. соч. С. 161–162.
97
Кравченко А.И. Социология Макса Вебера: труд и экономика. М.: На Во-
робьевых, 1997. С.15.
закон забывания Г. Еббингауза, содержащий утверждение о том, что в

ближайшее время забывается до 80% информации, а «восстановление»
ее происходит на основе механизмов ассоциации. Это объясняет су-
ществование «правильных» воспоминаний, которые уже содержат в
значительной степени элементы коллективной, а не индивидуальной
памяти.
В других случаях в понимании того, что и как запомнилось участ-
нику событий, помогает гештальтпсихология. Ее теории объясняют
избирательность мнемических процессов. Например, феномен Б.В. Зей-
гарник (сохранение в памяти незавершенных действий и забывание
завершенных) объясняет информативные особенности воспоминаний
раннего послевоенного времени. Психические основания имеют сле-
дующие непреднамеренные корректировки воспоминаний: «выпрям-
ления» линии судьбы; ввод в канву повествования «фантомных» вос-
поминаний; повышенная драматизация переживаний; купирование из
памяти определенных событий и др.
Все вышеперечисленные теории реально оказали неоценимую по-
мощь в оценке, дешифровке и интерпретации текстов, составивших
источниковую базу книги.
В связи с тем, что их основным объединяющим качеством исполь-
зованных источников является нарративность, появились широкие
возможности осуществления просопографических (биографических)
исследований. Коллизии судеб отдельных людей или небольших
групп, повороты судеб, имеющие оценку самого человека, наполняют-
ся личным и коллективным опытом, приобретают смысловой горизонт
действия, понимаются как вехи на пути ориентации личности в мире
повседневности. Основой исследовательской работы в этом направле-
нии стали наработки американской и европейской школ биографиче-
ских исследований98. История жизни человека рассматривается ими
как способ ориентации в мире повседневности и как процесс интегра-
ции личности в социальную среду. При этом произошло расширение
объекта биографических исследований. Уже не только объективные
факторы, но и субъективные установки стали приниматься в качестве
производных правил социальности. В отечественной психологии спо-
соб биографического анализа, устанавливающий причинно-следствен-
98
Биографический метод: история, методология, практика / Под ред. Мещёр-
киной Е.Ю., Семёновой В.В. М.: Ин-т социологии РАН, 1994; Голофаст В.Б.
Многообразие биографических повествований // Социологический журнал. 1995.
№1. С. 71–89.
1/2 2. Зак. 043
ные связи, был назван каузометрическим99. Он использует собст-

венные субъективные оценки человека о его прошлом и будущем, ре-
конструирует системы причинных и целевых связей между жизнен-
ными событиями, из чего выявляет системообразующие свойства лич-
ности.
В исследовании используются в основном традиционные (интер-
претативные) методы анализа нарративных источников в силу их раз-
нообразия с точки зрения содержания. Формализованные статистиче-
ские методы применялись значительно реже и в отношении серийных
источников, преимущественно фондов, образованных деятельностью
комиссий помощи демобилизованным красноармейцам и бывшим
красным партизанам100.
Компаративистский анализ материалов нескольких региональных
архивов дал возможность выявить особенности поведения и менталь-
ные особенности красноармейцев различных фронтов советской рес-
публики.
Поскольку большинство использованных источников не были под-
вергнуты никакой посторонней редакции, они являют собой записанный
вариант устной речи или переложение ее на бюрократический стиль из-
ложения. В связи с этим возможен социокультурный анализ активно
применяемой в период Гражданской войны специфической лексики. Ус-
тойчивые речевые штампы и их смысловая нагрузка позволили составить
представление о ментальных свойствах сознания рядовых бойцов Крас-
ной армии и их командиров, а также наиболее массового слоя белых ар-
99
LifeLine и другие новые методы психологии жизненного пути / Общ. ред.
А.А. Кроника. М.: Прогресс, Культура, 1993; Кроник А.А., Ахмеров Р.А. Каузомет-
рия: методы самопознания, психодиагностики и психотерапии в психологии жиз-
ненного пути. М.: Смысл, 2003.
100
См.: Стоун Л. Указ. соч. С. 159–160. Мнение Л. Стоуна и Д.С. Смита об
ограничении сферы применения метода клиометрии демографией и экономикой
полностью соответствует личному опыту автора. Роль этого метода в установлении
фактов или в изучении многозначности исторического процесса представляется гораз-
до более скромной. Кроме того, в самой соцологии обозначился сдвиг в области мето-
дов – от массовых квантитативных опросов, которые десятки лет доминировали в
социологических исследованиях, к более качественным подходам: наблюдению, кейс-
стади (изучение частных случаев), глубинных интервью, интерпретации «эго-
документов», т.е. непреднамеренно созданных личных свидетельств пережитого –
писем, жизненных историй. См.: Штомпка П. В фокусе внимания повседневная
жизнь. Новый поворот в социологии // Социс. 2009. №8. С. 3.
мий – офицерства военного времени, и в итоге был получен культурно-

психологический портрет «красноармейца», «красного командира» и
«белого офицера».
В связи с тем, что архивы предоставили возможность работать с
подлинниками документов, был использован лексикографический ме-
тод и метод социально-культурной идентификации авторов текстов.
Предпочтение отдавалось рукописным материалам еще и потому, что
не только мною, но и другими исследователями уже были найдены
конкретные примеры нарушения аутентичности печатных вариантов
воспоминаний по причине редакционной правки в угоду интересам
издателя101.
3. Источник как овеществленная память:

классификация и специфические черты
Одним из главных условий обновления исторических исследова-

ний является переструктурирование источниковой базы102. Вовлече-
ние в оборот новых комплексов источников, в особенности хранящих-
ся в архивах целых пластов документов неполитического происхож-
дения, продолжает оставаться основным критерием научной новизны.
С точки зрения информативного потенциала – это те источники, кото-
рые передают субъективные смыслы поведенческих и речевых прак-
тик, настроения, переживания, представления; а также те, которые да-
ют информацию о внешних обстоятельствах, генерирующих поступки.
С позиции видового многообразия – это документы личного происхо-
ждения, а также другие виды источников, по внешним параметрам к
ним не относящиеся, но отдельные репрезентации которых содержат
материал, способствующий решению тех же исследовательских про-
блем, что и документы личного происхождения.
Данное исследование, нацеленное на выявление факторов, влияв-
ших на поведенческие тактики и стратегии людей, основывается на
широком круге источников, основной группой среди которых являют-
ся ДЛП: синхронные, созданные одновременно с описываемыми со-
101
Голос народа: Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях
1918–1932 гг. / Отв. ред. А.К. Соколов. М.: РОССПЭН, 1998. С. 9.
102
Профессионализм историка и идеологическая конъюнктура: проблемы ис-
точниковедения советской истории / Отв. ред. А.К. Соколов. М.: ИРИ РАН, 1997.
С. 265.
1/2 2*
бытиями или спустя очень короткий промежуток времени, и дефера-

тивные (от англ. deferred – отсроченный, перенесенный на другой
срок), время появления которых и описываемые события разделяет
существенный хронологический промежуток. В связи со спецификой
темы датой, разделяющей обе категории источников, предложено счи-
тать момент завершения боевых действий против армии П.Н. Врангеля
на европейской части территории страны. Четкое деление историче-
ских источников с учетом времени создания влияет на приемы крити-
ки источника в связи с пониманием характера информации, мотивов
автора и обстоятельств написания.
Среди документов личного происхождения дневники и письма как
синхронные документы считаются наиболее полно отвечающими призна-
кам первоисточника. Они содержат информацию первого порядка, сосед-
ствующую с минимальным осмыслением происходящего. Их содержание
сводится к фиксации событий и косвенному отражению непосредствен-
ных реакций на них. Их признаком является присутствие сюжетов, не
имеющих связи с другими частями текста. Главная трудность в работе с
синхронными документами – это характерное для них отсутствие рас-
шифровки имен и названий. Анонимность и сомнительность авторства
дневников и писем – достаточно распространенное явление, как и отсут-
ствие фамилий и полных имен других персонажей. Они часто заменяются
прозвищами и уменьшительными именами.
Методы внутренней критики таких источников в основном каса-
ются работы по определению или уточнению авторства, реконструк-
ции личностных характеристик автора и обстоятельств, сопутствую-
щих созданию документа, что помогает формированию отношения к
полученной информации. В случае с перепиской является актуальной
реконструкция характера отношений автора и адресата, причин их
контакта вообще и поводов к составлению конкретного документа в
частности. Важным итогом этой работы является психологический
портрет автора документа. В синхронных источниках обоснование
мотивов действий автора редкость, поэтому понимание личности соз-
дателя документа помогает осмыслить, что стоит за теми или иными
его поступками.
Авторы синхронных документов особенно субъективны в отборе
фактов, которые упоминаются на страницах их дневников и писем,
поскольку истинная значимость этих событий для будущего еще не
ясна. В связи с этим вырастает роль и исследовательской субъектив-
ности, – увеличивается объем интерпретационных усилий в направле-

нии реконструкции исторического контекста и восполнения недос-
тающей информации. Информационная модель сообщения, выстраи-
ваемая на втором этапе исследования, обладает известной степенью
условности, поскольку ее параметры зависят от полноты сведений.
Будь их немного больше или немного меньше, то модель была бы уже
несколько иной.
Примером может быть ход работы с материалами, рассказываю-
щими об известном деятеле периода Гражданской войны на Северном
Кавказе Н.Ф. Гикало. Первоначальное впечатление о нем формирова-
лось на основе документов его штаба, среди которых кроме приказов,
протоколов и сводок находились письма и записки людей, работавших
там. Гикало представлялся харизматическим, но несимпатичным чело-
веком, энергичным и амбициозным прагматиком, не чуравшимся под-
лога, провокации и оговора; умевшим ждать, а дождавшись, не упус-
кать своего шанса. Случившееся некоторое время спустя знакомство с
неопубликованными воспоминаниями А.М. Ворожевой-Косте-риной,
знавшей его с 1918 г., позволило увидеть его с совсем другой стороны.
Оказалось, что и этот жесткий человек вкладывал в революцию много
личного103.
В образованной среде дневник считался одним из этапов социаль-
ной инициации. Примером такой оценки может быть обмен мнениями
между императорской четой в январе 1916 г. Александра Федоровна
писала мужу, что наследник принял решение вести дневник. Царь
одобрил начинание: это научает ясно и кратко выражать свои мыс-
ли104. Русский образованный слой в обязательном порядке вел дневни-
ки, не отказываясь от этой привычки в экстремальных условиях и де-
лая записи о событиях, не подходящих для занесения в личный днев-
ник, да и для записи вообще. Находясь в рядах антибольшевистских
вооруженных формирований, белогвардейские офицеры не бросали
свои дневники. Командир красно-зеленого отряда, вошедшего в Ново-
российск в марте 1920 г., увидел на улицах города не только брошен-
ное оружие и развороченные чемоданы: «…Везде пестрели листки
103
См.: Морозова О.М. Николай Федорович Гикало // Вопросы истории. 2011.
№9. С. 37–57.
104
Платонов О. А. Николай Второй в секретной переписке. М.: Алгоритм,
2005. С. 361, 364.
изорванных дневников»105. Он и прежде часто находил дневники у

пленных и убитых офицеров и с иронией высказался по поводу этого
обычая: хотят показать себя культурными людьми. Член Донского обла-
стного революционного комитета А.А. Френкель упоминал в 1925 г., что
в 1918 г. он читал бумаги, оставшиеся после смерти атамана А.М. Ка-
ледина, что-то вроде личных записок, но дальнейшая их судьба неиз-
вестна106. Уцелела лишь малая часть личных архивов офицеров-
белогвардейцев. Некоторые хранятся в коллекции Русского загранич-
ного исторического архива107. Большая часть из них принадлежит
обер-офицерам и представляет собой записки в полевых книжках, сде-
ланные карандашом.
Заявление З.Н. Гиппиус «Вести дневник в Совдепии – вещь ис-
ключительная» не совсем справедливо108. Среди большевиков, кото-
рые вели в те годы дневники, можно назвать красноармейца 156-го
полка 6-й армии Алексея Долгобородова109; жену красного командира
Клавдию Гулину-Епихову110; комиссара 38-го Рогожско-Симонов-
ского советского полка Сергея Измаиловича Моисеева111; кавалера
ордена Красного знамени и начальника одной из кавалерийских диви-
зий армии Дальневосточной республики Н.Д. Томина, который начал
вести дневник, работая приказчиком галантерейного магазина в
с. Куртомыш, и продолжал до самой своей гибели в 1924 г.112. Осетин
Р.Б. Битемиров, рабочий завода, в дни офицерского мятежа во Влади-
кавказе стал вести дневник, который не уцелел, но это помогло ему
сохранить в памяти многое из тех событий113.
105
Моренец П. Смех под штыком. Роман в трех частях. Ростов н/Д: Азово-
Черномор. краев. книгоизд-во, 1934. С. 464.
106
Центр документации новейшей истории Ростовской области (далее –
ЦДНИРО). Ф. 12. Оп. 3. Д. 1319. Л. 9.
107
Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. Р-5881
(2180 ед. хр. за 1760, 1864–1944).
108
Гиппиус З. Петербургские дневники // Литература русского зарубежья: Ан-
тология. Т.1. Ч.2. М.: Книга, 1990. С. 223.
109
Государственный архив Архангельской области. Отдел документов соци-
ально-политической истории (далее – ГААО ОДСПИ). Ф. 8660. Оп. 3. Д. 136.
110
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 199. Л. 12 об.
111
Моисеев С.И. Полк рабочей Москвы. М.: Воениздат, 1960. С. 65.
112
Российский государственный архив социально-политической истории (да-
лее – РГАСПИ). Ф. 71. Оп. 35. Д. 1007.
113
Научный архив Североосетинского института социальных и гуманитарных
исследований им В.А. Абаева (далее – НА СОИГСИ). Ф. 21. Оп. 1. Д. 125.
Причина существования дневников представителей так называе-

мых низших слоев состоит, по мнению С.Я. Вольфсона114, в том, что
наряду с интеллигенцией как особой социальной группой в каждом
классе существуют «интеллигентские прослойки», состоящие из «ум-
ственно-квалифицированных» членов данного класса.
По характеру записей дневники стоит различать на контекстные,
содержащие информацию о происходящих вокруг человека событиях,
и исповедальные, служащие своему автору как укромное место, где
можно поделиться личным, наболевшим; поразмышлять и, возможно,
прийти к важному решению.
Дневниковые записи, относящиеся к контекстному типу, являются
наиболее ранними по времени появления, чем тот, который назовем
исповедальным. Таков вывод голландских ученых из группы по изу-
чению эго-документов в Институте Йохана Хейзинги университета
Амстердама115. По их мнению, ранняя, контекстная, форма дневнико-
вых записей выполняла двоякую функцию контроля времени и выра-
батывания «Я». Стремление к самоанализу появилось позднее, на ма-
териале Голландии этот рубеж датируется второй половиной XVIII в.
Большинство обнаруженных дневников периода Гражданской
войны принадлежит к категории контекстных. Событие в данном типе
текста важнее чувств, а тем более анализа и самоанализа. Крайне лю-
бопытен дневник уже упоминавшегося красноармейца Алексея Долго-
бородова, воевавшего на Важском фронте в Архангельской губ.116.
Там описаны события лета-осени 1919 г., происходящие вокруг автора
и влияющие на его судьбу. И даже на этом информационном уровне
незамысловатый текст простого деревенского парня поясняет многие
из реалий того времени. 18-летний Алексей пошел в армию добро-
вольно, потому что лишился родителей, рассчитывая в армии найти
опору и поддержку. Он описывал свои текущие занятия, перебои в
снабжении, и как он с разрешения командира ходил в деревню рабо-
тать за продукты, и как без всякого понукания садился вечерами во-
круг костра и до утра с товарищами по роте говорил «серьезно о бу-
114
См.: Вольфсон С.Я. Интеллигенция как социально-экономическая катего-
рия. М.-Л.: Госиздат, 1926.
115
Зарецкий Ю.П. Свидетельства о себе «маленьких» людей: новые исследо-
вания голландских историков // Человек второго плана в истории. Вып. 4: Сб. на-
учных статей. Ростов н/Д: Логос, 2007. С. 13.
116
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 136.
дущей нашей жизни и как жили раньше при царизме, разбирались в

политических вопросах»117. Запись за 21 июля 1919 г. показывает
влияние на крестьянское сознание некоторых форм пропаганды. Весь
день у Алексея было хорошее настроение, потому что накануне выда-
ли папиросы. Но ночью после митинга, на котором говорили о рели-
гии и боге, ему не спалось и стало «очень скучно», а он все думал, что
некому о нем позаботиться, «хотя бы поддержкой продуктами». Па-
рень, воспитанный с убеждением, что за него Боженька молится, вдруг
почувствовал себя одиноким и брошенным.
Среди бумаг Евгения Архиповича Лучко (1898-1941?), есаула 1-го
Кубанского пластунского батальона, сохранился и его небольшой
дневник за декабрь 1918 г. – январь 1919 г.118. Режим жизни солдат,
предстающий со страниц его дневника, характеризуется сочетанием
рутины и неослабевающего напряжения.
«Дневник похода Добровольческой армии. Первый и 2-й Кубанские
походы. С 9/II – 16/Х 1918 г.», подписанный А. Моллером119, менее
всего рассказывает о боях. Более всего в нем слов о хозяевах квартир,
на которых пришлось останавливаться, о еде, которую удалось найти.
Записи в дневнике такого рода: «1 апреля. Утром в 6 ч. убит Корнилов
разрывом снаряда в хате, в которой он пил чай. [...] Едем в поле. Ле-
тают майские жуки. Командование принял Деникин»120. Запись от
22 марта 1918 г., ст. Ново-Дмитровская: «На площади выстроены
4 виселицы – кого-то будут вешать». В дневнике есть намеки и на
иные интересы, кроме военных и чисто бытовых. Записи типа «Вече-
ром была M-me Адамович» или «Вечер провел с Френкель» означают,
что Моллер ходил к проституткам. В августе 1918 г., когда уже каза-
лось, что история большевистской революции идет к закату, Моллер
принялся за осуществление коммерческого проекта – организации
торговли в Ростове и Новочеркасске шампанским из Абрау-Дюрсо121.
117
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 136. Л. 11.
118
Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАКК). Ф. Р-411сч.
Оп. 21. Д. 251. Л. 50–56, 125.
119
Подлинник: Центр документации новейшей истории Краснодарского края
(далее – ЦДНИКК). Ф. 2830. Оп. 1. Д. 958; машинописная копия: ГАКК. Ф. Р-411 сч.
Оп. 21. Д. 252. Л. 1–33.
120
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 958. Л. 3. Все даты в дневниках и переписке
военнослужащих Добровольческой армии даны по старому стилю.
121
Там же. Л. 2, 8, 11, 19, 25 об., 28.
С началом 2-го Кубанского похода меняется атмосфера дневника.

Описания боев 1918 г. становятся более многословными и подробны-
ми. Это понятно и объяснимо: война понемногу теряет партизанские
черты, офицер начинает обретать почву под ногами. Преображается
идея дневника: из фиксирующего события для памяти он превращает-
ся в «памятник времени». Как-то подспудно предстает желание Мол-
лера оставить нечто для истории, для потомков. Полностью исчезают
зарисовки природы. А они у него хорошо получались: «Сирень вся в
бутонах. Яблоки и вишни в цвету. Но все же весна здесь не хороша.
Нет душистого воздуха, нет того очарования, что у нас. Например, как
бы сразу лето, причем днем жарко, а ночью морозы» (12.04.1918)122.
Свои переживания, на которые и так скуп автор, он не доверяет бумаге
уже совершенно. Персонажами дневника становятся исключительно
сослуживцы; исчезает обывательское население, хозяева квартир и
хуторские девушки, также как и противник, – к Моллеру вернулось
ощущение боевого механизма.
Исповедальные дневники, как правило, пишут люди, для которых
свойственно трепетное отношение к своему внутреннему миру. Цель за-
писей не только привести в порядок собственные мысли и чувства, но и
вступить в мысленный диалог с кем-то значимым. Степень «готовности»
информации в дневниках такого типа существенно выше, но становится
более актуальной реконструкция мотивации автора. Как правило, мате-
риала для вынесения суждения в источниках такого типа достаточно.
Ярким примером текста исповедального характера являются письма-
дневники генерала Ивана Георгиевича Эрдели (1870–1939), хранящиеся в
Центре документации новейшей истории Ростовской области в виде двух
копий – машинописной и рукописной123. Судьба подлинника пока неиз-
вестна. Возможно, что его состояние стало плачевным еще в 1920-е гг., о
чем сообщают сопутствующие документы. Тот факт, что эти тексты ис-
пользовались в качестве источника в 1920–1950-х гг. советскими истори-
ками Н.Л. Янчевским и В.Т. Сухоруковым, свидетельствуют о том, что
эти весьма информированные авторы питали к ним доверие.
Это документ редкого жанра. С одной стороны, это ведущийся
синхронно событиям жизни дневник, с другой – письма, предназна-
ченные для чтения другим человеком и обращенные к нему. Генерал
делал записи в толстых тетрадях, которые отсылались с оказией Ма-
122
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 958. Л. 4.
123
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1311, 1312.
рии (Маре) Константиновне Свербеевой (1870–1963), женщине с кото-

рой у него был длительный роман. Круг содержащейся в них инфор-
мации исключительно широк: от описания событий военно-
политической жизни до подробностей интимных переживаний и фи-
зического состояния генерала. Причиной этого было его стремление
сохранить с Марой Свербеевой состояние духовного единения, кото-
рое и он, и она очень ценили.
Ошибочно приписан А. Моллеру дневник другого белого офицера,
имя которого осталось неизвестным124. Текст документа имеет другой
характер: если записи Моллера – это типичный контекстный дневник;
то тексты Псевдо-Моллера относятся к исповедальному типу личных
записок. Так вышло, что все его родные оказались далеко, по-
видимому, в Киеве. Образовавшийся вакуум и вызвал появление мно-
гих глубоко личных сюжетов дневника, например, сюжеты об участии
в боях под Армавиром летом 1918 г. и о том, как оставляли в поле еще
живыми раненых товарищей125. По-видимому, покинутые раненые
беспокоили совесть автора. Рассказ о них на страницах дневника –
единственный им памятник, возможный в тех условиях.
В российской письменной традиции довольно редок жанр livres de
raison – семейного дневника. Но один такой пример удалось обнару-
жить. Это семейная книга Аладжаловых за 1911–1938 гг.126. Она была
придумана главой семьи Александром Иоакимовичем с тем, чтобы
сделать всех сплоченнее. Были определены правила ее ведения: каж-
дый член семьи делал запись накануне Нового года. Этот документ
нуждается в тщательном изучении, поскольку рефлексия членов семьи
Аладжаловых на протяжении ряда лет дает представление о пере-
стройке обывательской психологии на гражданственную с большеви-
стской окраской. Все Аладжаловы стали убежденными большевиками
и сохранили этот запал на всю жизнь. Они оставались верны своим
принципам и не ушли в тень в годы бурных партийных дискуссий, но
никто из них не был репрессирован, а исключенные из партии годами
добивались восстановления.
Письма – наиболее редкий тип источников личного происхожде-
ния применительно к периоду Гражданской войны. Условия жизни не
124
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 34–119.
125
Там же. Л. 41–42.
126
Книга семьи Аладжаловых. 1911–1938 // Семейный архив Н.Ю. Алад-
жаловой.
давали людям возможности накапливать их в личных архивах. Но и

то, что обнаружено, вносит свою лепту в дело сбора информации о
побудительных мотивах действий в условиях внутригражданского
конфликта и о том, какие реальные человеческие типы скрываются за
шаблонными персонажами «кадет», «белогвардеец», «комиссар»,
«красный командир» и пр. Письма, адресованные близким людям,
один из самых информативных источников, дающих информацию об
удивительном разномыслии людей, которые принимали внешне, каза-
лось, похожие решения.
Содержание писем из частной переписки кроме богатой информа-
ции о бытовой стороне жизни разных слоев общества, характере дру-
жеских и внутрисемейных отношений дает возможность анализиро-
вать их с точки зрения дискурсивного метода для выяснения скрытой
информации о ценностных ориентирах и мотивах поступков людей, а
также для определения конкретно-исторического содержания понятий,
используемых в другом смысле и контексте в современном языке.
К документам личного происхождения синхронного характера
стоит отнести и черновики статей. Между первым вариантом статьи и
опубликованным текстом, если статью принимала к публикации ре-
дакция какого-либо издания, может быть большая разница. Человек
берется за перо в состоянии крайнего возбуждения, вызванного внеш-
ними вызовами. То, что он пишет в этот момент, крайне интересно. С
другой стороны, черновики статей отражали те идеи, которые человек
хотел передать другим как программу массового действия, поэтому не
стоит их содержание полностью относить к истинным мыслям и чув-
ствам автора. К какой из сторон спектра близко содержание текстов,
предназначенных для печати, может показать только комплексный
анализ самих документов и исторического контекста их создания.
Иван Дмитриевич Попов, член Донского отдела Союза русского
народа, оставил после себя ворох черновиков статей в крайне правую
газету «Ростовский листок», датированных 1910-ми гг. Они свиде-
тельствуют, что фигура обличителя общественных пороков с опорой
на авторитет организации придавала чиновнику IX класса, каким был
Попов, смелость безоглядно критиковать влиятельных лиц города и
области, компенсируя таким образом свое личное скромное положе-
ние127. Несмотря на сугубо личный характер оголтелой классово-
этнической агрессивности маленького человека, бумаги Попова выра-
127
Государственный архив Ростовской области (далее – ГАРО). Ф. 830. Оп. 1.
Д. 1. Л. 19, 22 об., 23, 26–27.
зительно представляют степень социальной напряженности в послед-

нее предреволюционное десятилетие. Вектор ненависти не важен, су-
щественно то, сколько непримиримых конфликтов скрывалось в мно-
гослойной толще российского социума. Социальное негодование име-
ло не только левую, но и ультраправую окраску.
Черновики статей генерала В.А. Ажинова, посла Дона при Кубан-
ском правительстве, помогают ответить на вопрос, что стояло за раз-
говорами о независимости Дона при атамане П.Н. Краснове. Его
взгляды на этот вопрос в равной степени совмещают в себе государст-
веннические и автономистские ценности128. Он активно публиковался
в печати, и очевидно, что его мысли находили отклик у аудитории.
Деферативные источники в значительно большей степени, чем
синхронные, испытывают влияние внешних по отношению к непо-
средственным впечатлениям факторов, главным из них является влия-
ние последующего жизненного опыта и знание «конца истории». Это
влияет и на отбор фактов, и на их интерпретацию. В мемуарах в отли-
чие от дневников присутствует категория памяти – изменчивая стихия,
избирательная и непредсказуемая. В мемуарах фиксируется переос-
мысленное прошлое; человек решает, что достойно забвения, а ретро-
спективные оценки могут быть в высшей степени обманчивы. Работа-
ют и «фильтры самоцензуры»129. Они слабее ближе к дате события,
когда автор еще эмоционально не остыл, не создал свой миф события.
Письма, жалобы и автобиографии, направлявшиеся в центральные и
местные государственно-административные органы в 1920–1930-е гг.
ветеранами Гражданской войны, включают в себя куски мемуарного ха-
рактера, которые, испытывая влияние общего контекста документа, часто
имеют высоко экспрессивный характер, содержат выразительные приме-
ры и оценки революционных и военных событий.
Центрами, куда стекались письма рядовых граждан, были редакции
газет и журналов, канцелярии учреждений, где работали популярные в
стране лица130. Ветераны революции и Гражданской войны писали в ко-
128
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 1. Л. 37; Д. 4. Л. 1 об., 51; Д. 11. Л. 14–15, 111, 194, 223.
129
Гуревич А.Я. Историк среди руин: Попытка критического прочтения мемуаров
Е.В. Гутновой // Гуревич А.Я. История – нескончаемый спор. С.763, 765, 768.
130
Публикации и анализу писем такого рода посвящены сборники докумен-
тов. См.: Голос народа: Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях
1918 – 1932 гг.; Письма во власть. 1917–1927. Заявления, жалобы, доносы, письма
в государственные структуры и большевистским вождям / Сост. А.Я. Лифшин,
И.Б. Орлов. М.: РОССПЭН, 1998.
миссии помощи демобилизованным комсомольцам и бывшим красным

партизанам при исполкомах различных уровней (1920-1935). Их деятель-
ность вызвала поток писем от лиц, стремящихся обрести статус красного
партизана в расчете на получение льгот. Туда приходили тексты, содер-
жащие фактуру по истории Гражданской войны, потому что составление
автобиографии и описание собственного участия в борьбе было важным
условием получения удостоверения красного партизана. Далеко не каж-
дое дело из десятков фондов по стране, связанных с деятельностью этих
комиссий, может содержать ценную информацию о настроении и пове-
дении людей в период войны, отражать специфику мировоззрения актив-
ных участников революции и Гражданской войны. Тут отчетливо прояв-
ляются личностные качества конкретного ветерана. Большинство следо-
вали инструкциям, не стремясь или не умея сделать свой рассказ шире,
чем сухой перечень дат и событий. Но встречаются по-своему талантли-
вые люди, которым удавалось запечатлеть на бумаге яркую картину про-
шлого, в которой отразили память о своих страхах и надеждах, удивлении
и боли. Не прослеживается зависимость между авторами личностно ок-
рашенных автобиографий и уровнем образования, социальным происхо-
ждением, местом жительства или профессией. Конечно, чтобы написать
пространную автобиографию, нужно было уметь писать, но на этом зави-
симость прерывается. Встречались тексты, написанные чудовищным
языком, но их авторам удавалось передать всю гамму обуревавших их
чувств и воспоминаний.
Доля текстов, изобилующих описаниями боевой жизни и рассуж-
дениями о прошлой и настоящей жизни, значительно выше в личном
фонде Дмитрия Петровича Жлобы (1888–1938), известного и популяр-
ного на Северном Кавказе красного командира, который в 1920-е гг.
был членом Краевой комиссии помощи бывшим красным партиза-
нам131. Высокий качественный уровень содержательной компоненты
документов из этого фонда связан с тем, что общение шло, по мнению
корреспондентов Жлобы, по неформальному руслу. Письма составля-
лись в стиле послания боевому товарищу, там часто излагались, как
бы в плане напоминания, боевые эпизоды. Это и стало основанием для
постановки и решения на основе этих документов ряда исследователь-
ских вопросов: обстоятельств попадания в Красную армию; отноше-
ний между командирами, комиссарами и рядовыми красноармейцами;
влияния инородческого контингента на ход вооруженных конфликтов;
131
ЦДНИРО. Ф. 912 (12 ед. хр. за 1921–1932 гг.).
факторов углубления вооруженного конфликта; механизма паники в

боевой обстановке и методы его купирования; опыта плена; влияния
запасов оружия в регионе на развязывание на его территории воору-
женного конфликта; и пр.132
Некоторая часть документов из фондов «партизанских» комиссий
тяготеет к стандартизированной форме: к концу 1920-х гг. стали вво-
диться унифицированные формы анкеты красного партизана и анкеты-
рекомендации. Благодаря информации, заключенной в таких анкетах,
можно реконструировать социальный облик слоя сражавшихся за со-
ветскую власть. Эти фонды (к ним тяготеет и некоторая часть доку-
ментов из «жлобинского» фонда) являются показательными серийны-
ми источниками, поэтому они не могли не быть подвергнуты изуче-
нию с помощью количественных методов. Письма, прошения и жало-
бы, собранные в этих фондах, представляют собой естественную вы-
борку, образованную методом случайного отбора. В работе с этими
фондами была реализована задача – с помощью контент-анализа вы-
яснить социальные и демографические характеристики воевавших в
РККА, выявить повторяемость наиболее интересных фактов из жизни
бывших красных бойцов, обнаружить типичность и частотность их
представлений о смысле их участия в войне.
Качественный анализ содержания писем и автобиографий, прислан-
ных в «партизанские» комиссии, проходил в двух направлениях: опреде-
лении степени добросовестности автора и социо- и культурно-
психологической интерпретации текста. Первый опыт формулировки
признаков того, что автор текста передает события, наблюдаемые лично,
а не известные со слов других, принадлежит С.В. Ярову. Он предлагает
считать таковыми следующие свойства текста: передача высказываний
без попыток обобщения и анализа; передача событий в строгой времен-
ной последовательности; передача визуальных впечатлений и др.133.
Накопленный личный опыт работы с нарративными документами
позволил формализовать признаки «добросовестного автора», имею-
щего исходное намерение извлекать из памяти подлинные воспомина-
ния, а не целенаправленно сочинять искусственные истории. Этот
термин предложено применять к тем случаям, когда создатель текста
воспроизводит то, что он помнит, с возможными неосознанными ис-
132
См. подробнее: Морозова О.М. Два акта драмы. С. 93–218.
133
Яров С.В. Источники для изучения психологии российского общества
ХХ века. Пособие к лекционному курсу. СПб: Европ. Дом, 2003. С.16.
кажениями, которые вполне могут быть установлены приемами кри-

тики источников с использованием всей палитры доступных методов.
Довольно быстро можно установить, к какому социальному типу от-
носится автор и, соответственно, какие стереотипы сознания характерны
для него. Поэтому когда обнаруживаются сюжеты и детали, неожидан-
ные с точки зрения его картины мира, им стоит доверять. Их включение в
ретроспекцию связано с яркостью впечатления, вызванного удивлением,
которое и мешает нарратору обойти молчанием такой факт, поскольку
большинство из них стремились быть добросовестными.
Признаки, которые доказывают искренность рассказчика, могут
представлять из себя пересказ «тупиковых» случаев и ситуаций, кото-
рые не имеют принципиального значения для повествования, но
дóроги автору как память о неких переживаниях, из которых состоит
его личная память об этом времени.
Выстраивание событий, из которых состоит повествование, в
прочную причинно-следственную цепь может быть признаком вы-
мышленного рассказа, поскольку именно придуманная история обла-
дает самой сильной внутренней логикой, созданной фантазией автора.
В реальной действительности причины многих событий не могут быть
очевидны человеку, а потому рассказ, состоящий из рефлексивных
реагирований человека на происходящее, самый достоверный.
Противоречивость разных частей текста, чаще всего описания со-
бытия и резюмирующих оценок, не должна расцениваться как свиде-
тельство ложности текста. Встречаются документы, содержащие несо-
ответствие между объективным смыслом изложенных фактов и их
авторской интерпретацией, а иногда и противоречащие друг другу
оценки. Но здесь дело не в изъянах памяти или логики, а в особенно-
стях видения ситуации и действующих в ней сил. Обнаруженные в
нарративах подобные противоречия свидетельствуют о неспособности
человека совместить практическую логику своей жизни и смысл вы-
сказываемых им оценок, сформированных под влиянием необходимо-
сти приспособления к доминирующей идеологии. Это признак пере-
стройки традиционного адаптивного габитуса134, а не признак лжи,
забывчивости, заблуждения135.
134
По П. Бурдье габитус – это порождающие и организующие практики и
представления, используемые индивидом во взаимодействии с обществом. Бурдье
П. Практический смысл. М.: Ин-т эксперимент. социологии; СПб: Алетейя, 2001.
С. 102, 106, 114.
135
См. подробнее: Морозова О.М. Два акта драмы. С. 42–46.
Время написания воспоминаний влияет на их содержание вследст-

вие действия естественных механизмов памяти: что-то напрочь забы-
вается в силу избирательности запоминания, что-то искажается при
повторных воспоминаниях: человек со временем помнит уже не ис-
ходное впечатление, а свои предыдущие обращения к этим воспоми-
наниям; что-то «вспоминается» под влиянием более поздней входящей
информации. На образы памяти современников событий влияют даже
литературные произведения. Например, один из участников похода
Таманской дивизии написал в автобиографии, что воевал в части Ко-
жуха136, хотя следовало бы назвать подлинную фамилию прототипа
героя романа «Железный поток» – Ковтюх.
Типичные искажения воспоминаний о прошлом возникают под влия-
нием естественных психических механизмов памяти. Выпрямление ли-
нии судьбы – это типичное свойство нарративных повествований. Опус-
каются второстепенные детали и «забываются» эпизоды, отклоняющиеся
от основного вектора. Трактовка принимаемых решений и поступков да-
ется под влиянием последующих событий. Известен такой феномен Гра-
жданской войны, как огромное число перебежчиков, которые неодно-
кратно меняли лагерь, воевали то за красных, то за белых. Но и у этих
перебежчиков их конечный приход в лагерь красных выглядит как выбор,
сделанный раз и навсегда.
«Фантомные» воспоминания – это не воспоминания о событиях,
которых не было, это искажения картинки событий под влиянием
возникшего позднее мнения как это должно было быть. Кроме
аберраций памяти, возникающих вследствие психологического ме-
ханизма забывания, встречаются ложные толкования, порожденные
ментальными особенностями красноармейских масс. Наиболее час-
то встречающиеся – объяснение военных неудач изменой команди-
ров, солдат других частей и пр., а также политизация оценок меж-
личностных отношений: крестьянин, не пустивший на постой – бе-
логвардеец.
Большинство ветеранов изымало из своих воспоминаний опреде-
ленные эпизоды, отличающиеся повышенной травматичностью для
психики человека. Чаще всего это упоминание об участии в казнях,
136
Центральный государственный архив Республики Северная Осетия-Алания
(ЦГАРСО-А). Ф. 852. Оп. 1. Д. 18. Л. 1.
расстрелах, экзекуциях. Такие сюжеты можно встретить лишь у еди-

ниц137. А вот среди наиболее распространенных тем для автобиогра-
фий – яркие позитивные события, митинги, парады, поощрения, на-
граждения. Также часто вспоминаются бои, чье течение отличалось от
обычного (паникой, большим числом потерь или захватом трофеев);
судьба лошадей – их гибель, потеря, ранение; собственные ранения и
болезни. Фронтовые будни обычно пропускались, как будто их и
не было.
Мемуары – наиболее массовый вид документов личного происхо-
ждения. Они, как правило, пишутся в спокойное время, в обстановке,
располагающей к воспоминаниям. Их авторы заботятся об их после-
дующей судьбе и сохранности. Очевидцы и участники гражданского
конфликта ощущали уникальность того напряжения человеческих сил,
которых от них потребовала братоубийственная война, и стремились
оставить в памяти человечества отзвук этих событий. Справедливо
отмечено, что в этой литературе запечатлелись и комплекс проиграв-
шего, и гордыня победителя138.
Мемуары экзистенциального типа, написанные, безусловно,
людьми интеллигентными с намерением отразить процесс собственно-
го личностного становления, предоставляют возможность изучения
ранних этапов жизни традиционалистов и революционеров. Написан-
ные обычно уже в зрелом возрасте, эти меморатные тексты выигры-
вают за счет усиления субъективного компонента – панорамного ви-
дения собственной жизни. Это сказывается на отборе фактов, их трак-
товке и оценке. Так, воспоминания революционеров-интеллигентов и
их сверстников, выбравших другой путь в жизни, отличаются разной
тональностью в изображении своего детства и юности – времени фор-
мирования шкалы духовных ценностей. У первых – это «тоска по дет-
ской»139, по идеальному миру и бережное воспоминание о детском
восприятии, которое на всю жизнь оставалось для них источником
любви и веры, смысла существования. У будущих революционеров
детский мир выглядит уже треснувшим. Детская комната князя
П.А. Кропоткина осталась в его памяти холодной и неуютной; родите-
ли В.Н. Фигнер растеряли свой идеальный облик в ее глазах еще тог-
137
Центральный государственный архив Московской области (далее –
ЦГАМО). Ф. 2169. Оп. 1. Д. 97.
138
Телицын В.Л. Указ. соч. С. 635.
139
Трубецкой Е.Н. Из прошлого. Воспоминания. М.: ДЭМ, 1991. С. 5.
да, когда той не исполнилось и 20-ти лет. Многие из будущих бунта-

рей в действительности оказались лишенными того детства, которое
могло бы вспоминаться как «детский первобытный рай» (В. Ива-
нов)140. Но основное влияние на картину детства и юности оказывала
необходимость ответить на вопрос об истоках своего выбора.
Воспоминания, датированные первыми послевоенными годами, в
условиях свежести образов прошлого и пока еще незначительной про-
работанности общепринятой версии событий несут на себе меньше
искажений, чем более поздние. Деформации картины прошлого, воз-
никавшие в большевистских мемуарах и автобиографиях с конца
1920-х гг., достаточно предсказуемы. Это может прослеживаться по
документам «пограничного» периода, т.е. рубежа 1920-1930-х гг. и
следующих пяти лет. Тогда становится ясно, что писать воспоминания –
дело опасное. Преследования за «неправильную» память сказались на
содержательной стороне основной массы воспоминаний последующих
лет, не только опубликованных, но и рукописных. Авторы начинают
сознательно недоговаривать или обходить острые вопросы. А несоот-
ветствующие утвердившимся канонам тексты уходили на секретное
хранение. Свидетельства целенаправленного уничтожения крамоль-
ных документов обнаружены не были.
Похожие процессы переживала и проигравшая сторона. Полков-
ник-кубанец Ф.И. Елисеев обронил в своих воспоминаниях фразу о
том, что действительная жизнь деникинской армии сильно отличалась
от той картины, которую стали рисовать в эмиграции141. Особенной
аберрации подверглась в эмигрантских кругах их собственная память
об отношении к монархии. Сначала высказывались мнения о том, что
в ходе Гражданской войны монархические настроения среди белого
офицерства становились все сильнее, затем исчезли всякие воспоми-
нания об увлечении эсеровщиной, распространенные среди низших
слоев белого офицерства. Издававшиеся в эмиграции периодические
издания, например, «Вестник первопоходника» (1960–1971), «Перво-
походник» (1971–1981), содержат написанные на склоне лет мемуары,
отличающиеся ностальгией не только по Родине, но и по молодости, а
140
Иванов В. Младенчество (1918). URL: http://www.ipmce.su/~tsvet/
WIN/silverage/ivanov/pMladen.html
141
Елисеев Ф.И. С Хоперцами от Воронежа до Кубани в 1919–1920 гг.: Вос-
поминания о Гражданской войне // Дневники казачьих офицеров / Сост. П.Н. Стре-
лянов (Калабухов). М.: Центрполиграф, 2004. С.315.
также стремлением увековечить героику своей борьбы. Атмосфера

поздней первой волны эмиграции отличается от ее ранних страниц с
многообразием политических оттенков (монархических, эсеровских,
меньшевистских, анархистских) и состоянием внутренней борьбы,
особенно в вопросах критического переосмысления опыта революции
и Гражданской войны.
Эмигрантские белогвардейские мемуары отличаются добросовест-
ным воспроизведением фактов и событий по типу оперативного очер-
ка, составлять которые будущие офицеры учились в военных учили-
щах. Записки и воспоминания белых офицеров в той части, где они
воспроизводят даты и цифры, заслуживают доверия, т.к. они себя чув-
ствуют историографами и стремятся к точности и достоверности, во-
вторых, они пользовались своими полевыми книжками, сохранивши-
мися штабными документами, данными других офицеров – участни-
ков событий. Часто целью написания текста была его публикация, по-
этому он мог проходить несколько этапов обсуждения с однополчана-
ми для уточнения деталей и усиления обоснованности оценок. Отсюда
характерное для белоэмигрантских мемуаров обилие одинаковых суж-
дений, например, о плохом снабжении частей армии Юга при пере-
полненных складах в Таганроге и Ростове, о вреде «веерного» наступ-
ления на Москву, слабости характера Главнокомандующего и вредном
влиянии на него. Очевидно, что это были распространенные в эмиг-
рантской среде темы для разговоров, в ходе которых сформировалось
общее мнение, оказывавшееся затем в текстах воспоминаний. Главная
проблема такого рода коллективной версии в том, что время ее воз-
никновения не известно.
Очень познавательны с точки зрения внутренней атмосферы белых
армий, повседневной жизни белого офицерства, их боевых будней и до-
суга, взаимоотношений между офицерами воспоминания И.М. Калинина,
полковника Ф.И. Елисеева, Я.А. Слащева, Е.Г. Булюбаша142. Но многие
белоэмигрантские воспоминания построены в жанре исторической реа-
билитации и даже самореабилитации, как, например, мемуары атамана
Г.М. Семёнова «О себе. Воспоминания, мысли и выводы», которые пред-
ставляют собой смесь эмигрантских мифов и попыток навязать собствен-
142
Дроздовский М.Г. Дневник. Берлин: Отто Кирхнер и Ko, 1923; Елисеев Ф.И.
С Корниловским конным. М.: АСТ, Астрель, 2003; Калинин И.М. Под знаменем
Врангеля. Заметки бывшего военного прокурора. Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1991;
Краснов П.Н. Добровольцы и партизаны. М.: Голос, Сполохи, 1996. С. 247–350.
ную картину прошлого143. В источниках такого типа, написанных поли-

тиками или военачальниками высокого ранга, реальная эмоционально-
психологическая фактура Белого движения, как правило, отсутствует.
Так, Борис Александрович Штейфон (1881–1945) в мемуарах под назва-
нием «Поход в Польшу» славословит в адрес всех: и тех, кто умыл руки
(генерал Н.Н. Шиллинг), и тех, кто выполнил свой долг до конца (генерал
Н.Э. Бредов)144. Оба генерала – герой и антигерой – наделены типичным
агиографическим образом заслуженного военачальника. Культурологиче-
ским основанием такого идеализированного портрета, в котором даже
недостатки – это продолжение достоинств, являются традиции русской
мемуаристики XVIII–XIX вв., обожавшей аллегорические описания в
стиле греческой трагедии и персонификацию норм-идеалов под именами
исторических фигур145. В эмигрантской литературе авторам чаще всего с
трудом давались реалистические портреты. Пристрастным исследовате-
лям истории Белого движения следовало бы помнить, что политическая
окраска автора не гарантирует качества информации.
Отдельную категорию нарративных текстов составляют воспоми-
нания, написанные женщинами. С 1960-х гг. гуманитарные и социаль-
ные дисциплины, в особенности психология и литературоведение, со-
глашаясь с тезисом о необходимости «развить самостоятельную про-
грамму женских исследований на основе так называемого “женского
опыта”, а не универсального мужского», начали реализовывать про-
грамму гендерных исследований. Была сформулирована концепция
женской субъективности, уходящая корнями в фрейдовский психоана-
лиз и видящая женскую аутентичность в специфических проявлениях
логики, языка и репрезентации, психологических реакций и топологии
межличностного пространства. Французский ученый Филипп Лежён
уподоблял процесс написания автобиографии процедуре психоанали-
за, где автор текста сам становится своим психоаналитиком, поэтому
автобиографию он считал формой выражения не только собственно
индивидуального, общечеловеческого сознания, но и гендерного146.
143
Семёнов [атаман]. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. М.: АСТ; Гея
итэрум, 1999.
144
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 752.
145
Минц С.С. Мемуары и российское дворянство. Источниковедческий аспект
историко-псхологического исследования. СПб: Нестор, 1998. С. 125.
146
Кукес А. Гендерная саморефлексия в женской автобиографической прозе
XX века: Дис. … канд. филол. наук. М., 2003. С. 12.
В результате поиска общих для женских воспоминаний черт оказа-

лось, что они действительно выстроены по особым законам. Женское
сознание склонно оценивать частности, в этом его отличие от мужского
панорамного взгляда на события. Отличием женских воспоминаний явля-
ется конкретность, в них преимущественно описывается повседневная
жизнь. Они чрезвычайно информативны за счет деталей; более полно
передают не только гендерные, но и общие массовые настроения. Жен-
ский эго-нарратив еще более внутренне ретроспективен, чем мужской. В
нем более бережное отношение к воспоминаниям юности, как правило,
имеющим для них ярко окрашенную интимную окраску.
Топология женской субъективности не обходится без пространства
интерсубъективности, где пересекаются, перекрывают друг друга две
субъективности и взаимодействуют два разных субъективных мира –
мужской и женский147. Если в мужских эго-нарративах женские обра-
зы практически отсутствуют, то женских текстов без персонажей-
мужчин не бывает. Неоднократно обращало на себя внимание упоми-
нание лиц, которые играли неясную роль в жизни женских наррато-
ров. Эти персонажи прошлого могли не быть старыми большевиками,
вовлекшими их в революционную работу; иными ключевыми фигура-
ми в событиях той эпохи, но им все равно уделено неоправданно мно-
го места на страницах автобиографий. В этом всем видится своеобраз-
ная языковая игра: женщина использует повод, чтобы запечатлеть на
бумаге зашифрованный рассказ о своем прошлом, полный смысл ко-
торого понятен лишь ей одной.
Любопытны воспоминания Агафьи Григорьевны Ананьевской, на-
писанные в 1957 г. В ее воспоминаниях после официоза, здравиц и
воззваний начинается характерное женское повествование с обилием
деталей. Часто встречающаяся в воспоминаниях первых сельских со-
ветских активистов стандартная формула о разгоне совета «кулаками»
и «контрреволюционерами» не проясняет, что за этим стоит: избиения,
угрозы, а то и вовсе погоня со стрельбой. А в воспоминаниях Анань-
евской ликвидация станичного совета иногородних представлена в
147
Benjamin J. The Bonds of Love. New-York. 1988. P. 78–92 // Цит. по: Кукес А.
Гендернация саморефлексия… С. 16; см. также: Ее же. Гендерные исследования и
женская автобиографическая проза («Образы детства» Кристы Вольф в контексте
метода баланса Дж. Бенджамен) // Голоса молодых ученых: сборник научных пуб-
ликаций иностранных и российских аспирантов и докторантов-филологов.
Вып. 12. М.: МГУ, 2003. С. 66–90.
виде вполне конкретного эпизода: урядник Боков явился в помещение

совета, задул огонь в лампе и приказал собравшимся разойтись по до-
мам; причем если кое-кто из членов совета предпочел удалиться через
окно в связи с тем, что урядник был вооружен – у него сбоку болта-
лась сабля, то сама Агафья гордо вышла на крыльцо через дверь, хотя
вспоминала, как она боялась в этот момент148.
Женщины не стеснялись вспоминать о минутах своей слабости и
растерянности, потому что это качества, приписываемые молодости –
возрасту, в котором они наиболее полно ощущали свое женское есте-
ство. В соответствии с теорией нарративной модальности женщина
любит вспоминать себя подростком. Объектом ее ретроспекции явля-
ется не только ее юность, но и накопленный жизненный опыт, со-
стоящий из ярких слайд-образов, хранящих информацию о моментах
сильного эмоционального потрясения.
Мы обнаруживаем, что женское сознание менее подвержено влия-
нию пропаганды, когда речь не идет об оценочных категориях. Если
же идеология овладевает сознанием женщины, то оно представляет
собой кристаллический вариант идеологизированного сознания за счет
бескомпромиссности, с какой она отдает себя служению идее. Глава
«Первые ласточки» воспоминаний Клавдии Сергеевны Серёдкиной из
Якутии – пример придания повседневной обывательской жизни на-
полненности политическим смыслом. Тут следует отметить и то, что в
отличие от воспоминаний Ананьевской, это опубликованные и хорошо
отредактированные мемуары. Итак, две сестры после смерти мужа
одной из них, не имея работы, ищут средства к жизни, меняют кварти-
ры, встречают земляков, находят утешение в кругу подруг. Однако
описание этих событий сопровождается комментариями, которые
должны убедить читателя, что Серёдкина непрестанно вела подполь-
ную борьбу. Сестра овдовела: ее мужа расстреляли белые (он не мог
умереть от тифа!); а навещавший молодую вдову солдат железнодо-
рожного полка Арон Гольдштейн приходил не просто так, а был связ-
ным штаба повстанцев. Переезд на другую квартиру был вызван опас-
ным соседством белого офицера. Вечерние сборы подруг были посвя-
щены подготовке к вооруженному восстанию: они учились оказывать
медицинскую помощь раненым149.
148
ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 235. Л. 8.
149
За советскую власть в Якутии: воспоминания. Вып. 2. Якутск: Як. кн. изд-
во, 1967. С. 66–67.
В любом случае текст, написанный женщиной, будет отличаться

личностным восприятием и пониманием событий. Почему-то женщи-
не хочется полнее выразить себя в тексте, чем мужчине. Используе-
мые ею приемы драматизации повествования (а как может быть иначе,
если речь идет о времени борьбы, героизма и жертвенности!) характе-
ризуются большим разнообразием дескрипторов. Посему «женский»
текст проще тестируется на предмет искренности и достоверности:
обилие шаблонных сюжетов и оборотов – свидетельство того, что ав-
тор непосредственно не переживала описываемые события.
Между изданными воспоминаниями и рукописями мемуаров главное
отличие в том, что опубликованные тексты уже не имеют четкого автор-
ства после прохождения редактуры. Издатель, ориентированный на об-
щественные потребности, обязан идти на компромиссы. В изданном тек-
сте окончательная авторская воля оказывается фикцией150. Широко из-
вестны недоброй памяти политкорректоры, правившие труды советских
военачальников и простых ветеранов революционных событий.
Вопросы к документам личного происхождения у исследователей,
которые плотно работают с ними, лежат в зоне мотивации и авторства.
В.Д. Поликарпову, одному из последовательных критиков мемуаров
С.М. Буденного «Пройденный путь», довелось в начале 1960-х гг. ре-
дактировать второй том этих воспоминаний и лично наблюдать за хо-
дом переговоров между маршалом и издательством. Буденный выка-
зал легкое раздражение, когда ему сообщили, что для книги необхо-
димо экспертное заключение, и якобы в шутку пообещал пожаловать-
ся Н.С. Хрущеву. Маршала представляли два военных историка, кото-
рые и вели «борьбу» за рукопись151.
В 1927 г. ОГПУ расследовало донос на генералов А.Г. Снесарева,
В. Н. Гатовского и адмирала Доливо-Добровольского о том, что пору-
чению вдовы генерала А.А. Брусилова они «работают» над его воспо-
минаниями. После смерти генерала остались лишь предварительные
наброски, и Н.В. Брусилова предложила известным военачальникам за
процент от гонорара за издание изготовить «подлинные» воспомина-
150
Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб: Ис-
кусство-СПБ, 2000. С. 103.
151
Поликарпов В.Д. В совместных литературно-исторических боях. Заметки
историка // Шитов А.П., Поликарпов В.Д. Судьба Юрия Трифонова: Факты, доку-
менты, воспоминания. М.: Собрание, 2006. С. 390–393, 402.
ния Брусилова и засвидетельствовать их аутентичность152. Это не по-

мешало воспоминаниям Брусилова занять почетное место среди ис-
точников по военной истории России.
Опубликованные воспоминания ветеранов революции и Граждан-
ской войны нередко сопровождаются указанием фамилии автора лите-
ратурной обработки рукописи. Например, в предисловии «От изда-
тельства» книги «Записки коменданта Кремля» сказано, что она созда-
на П.Д. Мальковым в творческом содружестве с кандидатом историче-
ских наук А.Я. Свердловым153. Ряд сборников о военачальниках Граж-
данской войны154 вышли при активном участии М.А. Жохова, который
был известным специалистом по революционной героике. Автор обра-
ботки осуществлял не только перевод с русского на русский, но и прив-
носил в текст устоявшееся стандартное видение революционных процес-
сов. Публицист Т. Леонтьева, печатавшаяся в журнале «Новый мир»155,
редактировала воспоминания командира отряда красно-зеленых
И.Б. Шевцова156, чем придала им завершенный канонический вид. Крас-
но-зеленое движение на Кубани и Черноморье превратилось в разновид-
ность регулярной Красной армии. В приведенных примерах соображения,
которыми руководствовались составители исторических сочинений,
вполне ясны: идеологический заказ и политическая конъюнктура.
Но почти любой из документов может стать ключом к пониманию
того, что же происходило в действительности при условии использо-
вания метода сличения документов и сопоставления содержащейся в
них информации.
Автобиография Андрея Денисовича Науменко (1931) поставила в
тупик в связи с упоминанием неких трехдневных боев под Долаково
152
Военные архивы России. Вып. 1. М.: Пересвет, Церера, 1993. С. 382.
153
Мальков П. Записки коменданта Кремля. М.: Молодая гвардия, 1967.
154
Говорят чапаевцы / Сост. Жохов М.А., Осташевская Г.А. Уфа: Башк. кн.
изд-во, 1982; Фрунзе Михаил Васильевич. Неизвестное и забытое: публицистика,
мемуары, документы, письма / Сост., авт. предисл. и коммент. М.А. Жохов. М.:
Наука, 1991; Ян Гамарник. Воспоминания друзей и соратников / Составители:
Л.В. Богомолова-Гамарник, Е.М. Борисов, В.Я. Кочнева, Г.С. Пуле. Литературная
обработка М. А. Жохова. М.: Воениздат, 1978.
155
Леонтьева Т. Ленинская Шатура // Новый мир. 1956. №6. С. 185–194; Ее
же. Документы рассказывают... (Донесения комиссаров Петроградского Военно-
революционного комитета) // Новый мир. 1958. №11. С. 266–270.
156
Шевцов И.Б. Особое задание / Лит. запись Т. Леонтьевой. М.: Политиздат,
1965.
между красноармейскими отрядами и ингушами. Сомнения в добросо-

вестности мемуариста не возникали. Науменко подробно описал чере-
ду событий этого конфликта: что ингуши перекрыли железную доро-
гу, остановили поезда с отступающим «комиссариатом» (вероятно,
Терским совнаркомом) и собирались его арестовать; что в боях ис-
пользовалась артиллерия, которая для этого была спущена с железно-
дорожных платформ; что Науменко, командуя отрядом из железнодо-
рожников, создал кольцо обороны и дал возможность «комиссариату»
скрыться на автомобилях157.
В музее Кирова и Орджоникидзе в г. Владикавказе (ныне Музей
истории города) было собрано много воспоминаний о боях под ин-
гушским селением Долаково. Описывались бои ингушей с врагом. С
кем именно, авторами или опускалось, или указывалось – с белыми.
Осетин Курмен Магометович Козырев описал журналистам из Моск-
вы, писавшим о китайских красногвардейских отрядах, церемонию
молочного побратимства, произошедшую под Долаково накануне ухо-
да красных из Владикавказа. Поводом для нее он назвал защиту ин-
гушского аула от белых158. Судя по всему, ритуал побратимства, да
еще и с участием Орджоникидзе, мог быть устроен для замирения по-
сле боя, описанного Науменко. По-видимому, чтобы соединить в одно
целое разрозненные картинки памяти, ветеранами использовалась ус-
военная официальная концепция о «красных ингушах» и их друге
Серго, тем более что политическая карта 1918 г. не была еще четкой.
Путанице вольной и невольной в воспоминаниях служило то, что бои
под аулом в 1918-1919 гг. проходили неоднократно. Были бои ингу-
шей с терскими казаками, с деникинцами, но был и бой с отрядами
Терского совнаркома в момент отступления большевиков из Влади-
кавказа. Картина стала ясной после обнаружения в штабных докумен-
тах Терской группы красных повстанческих войск анонимных записок
о событиях начала 1919 г. под Владикавказом, в которых говорилось о
том, что в преддверии отступления Красной армии с Северного Кавка-
за ингуши забыли о своей революционности и стали искать союза с
терцами159.
157
ЦГАРСО-А. Ф. Р-60. Оп. 1. Д. 785. Л. 79.
158
Цит. по: Новогрудский Г., Дунаевский А. Товарищи китайские бойцы. М.:
Воениздат, 1959. С. 156–157.
159
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 б. С. 214–217.
3. Зак. 043
Подчас сличение документов показывает, что они не дополняют

друг друга, а противоречат друг другу. Например, профессиональный
революционер М.П. Павлович160, в 1920 г. член Совета действия и
пропаганды народов Востока, писал, что пленных русских красноар-
мейцев горцы отпускали с миром, а одноплеменников расстрелива-
ли161. Это вступает в противоречие с содержанием донесения коман-
дира партизанского отряда Н. Кирисенко (6.02.1920) о поведении гор-
цев: соплеменников они отпускали с оружием, а русских разоружали,
использовали на работах по хозяйству, а потом тоже отпускали162. Ар-
битром в этом споре между ученым-востоковедом и красным коман-
диром стали результаты реконструкции горского менталитета, что и
помогло понять, где ложная информация, а где правдивая. Опасаясь
возникновения кровной мести, горцы не могли вести себя так, как
описал Павлович, вероятно, что на его рассказ повлияли наблюдения,
сделанные, например, в казачьих станицах, что недопустимая небреж-
ность для ученого. Вероятно, что Павловичем двигали мотивы дипло-
матического характера.
Тот же Павлович и Нажмутдин Самурский описывали случаи ры-
царского обращения горцев с противником163. Вначале эти свидетель-
ства были приняты как заслуживавшие доверия, но потом возникло
сомнение в правдивости рассказа Самурского. Суть его такова. Самур-
ский возглавлял отряд красноармейцев, оборонявший крепость Хунзах
во время антибольшевистского восстания генерала Алиханова 1921 г.
Когда запасы продовольствия подошли к концу, Самурский крикнул
осаждавшим: есть ли у вас «намус» (честь), если сражаетесь с голод-
160
Павлóвич Михаил Павлович (наст. фам. Вельтман; 1871–1927), профессио-
нальный революционер, до Октябрьской революции – меньшевик. После Октября –
зам. наркома просвещения Украины, в 1920-е гг. – член коллегии Наркомата
РСФСР по делам национальностей; председатель научной ассоциации востокове-
дения; ректор Института востоковедения. Автор трудов по истории национально-
освободительного движения и по востоковедению. В октябре 1920 г., во время
восстания, организованного Нажмудином Гоцинским в Дагестане, отправился в
горы вместе с председателем Дагревкома Дж. Коркмасовым, членом Реввоенсове-
та С. Орджоникидзе, командиром Геккером и др. для выяснения причин мятежа и
принятия мер по его подавлению.
161
Павлович М. Красный Дагестан // Новый Восток. 1923. №3. С. 220–222.
162
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 б. Л. 159–161.
163
Цит. по: Коренев Д.З. Революция на Тереке. 1917–1918 гг. Орджоникидзе:
Книгоиздат, 1967. С. 263.
ными. Горцы, устыдившись, стали регулярно снабжать их продоволь-

ствием. Этот рассказ не подтверждается автобиографическим повест-
вованием рядового красноармейца Григория Киселева, который участ-
вовал в обороне крепости Хунзах. Киселев пишет, что осажденные
голодали и с риском для жизни делали вылазки из крепости, чтобы
собирать пшеницу на полях вокруг нее, которую потом мололи и пек-
ли из нее хлеб164. Ничего подобного сведениям, приведенным Самур-
ским, в его тексте нет. Причины приукрашивания действительности
вышеназванными авторами кроются в желании сформировать поло-
жительный образ горцев. А в середине 1920-х годов горские народы с
большим трудом укладывались в рамки советских стандартов жизни.
Среди архивных дел редки, но все же встречаются фальсификаты –
повествования о вымышленных событиях и, возможно, не существо-
вавших людях, авторы которых сознательно намеривались ввести чи-
тателя в заблуждение, выдавая выдуманное за подлинный историче-
ский документ. По мнению ученых, подложные документы могут быть
столь же ценными источниками, как и признанные в результате науч-
ной критики достоверными. М.Н. Смирнов по этому поводу писал:
«Факты, изложенные в поддельном документе, конечно, не соответст-
вуют действительности, но отношения, в нем изображенные, теорети-
чески вполне достоверны» (1916)165.
Таков «Дневник Ариадны»166. Этот текст опубликован, причем сам
публикатор признает, что ему свойственна заданность и сюжетность,
но в целом считает его подлинным дневником реального лица167. Ис-
следовательский опыт, возникший в ходе знакомства с десятками
дневников, относящихся к тому же периоду, не позволяет считать этот
текст аутентичным. Кто придал этому тексту статус исторического
источника – не известно, однако он сейчас его имеет, но таковым не
является.
«Дневник» внешне близок к категории исповедальных текстов, но
в нем отсутствует их главный признак: нелинейность повествования и
оборванность синтаксиса. Сюжет выстроен по законам литературного
164
ЦГАРСО-А. Ф. Р-44. Оп. 1. Д. 541. Л. 31–32.
165
Цит. по: Пронштейн А.П. Указ. соч. С.40.
166
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 70.
167
Зимина А.Д. Дневник Ариадны / Публ. [и вступ. ст.] Ю.В. Алехина // Рос.
архив: История Отечества в свидет-вах и док-тах XVIII–XX вв.: Альманах. Т. XI.
М., 2001. С. 620–642.
3*
произведения: завязка, развитие действия, кульминация, развязка. В

подлинных дневниках много неясного для читателя, вереница обры-
вочных мыслей и намеков на события, о которых нет никаких иных
сведений на страницах дневника. Стилистически «Дневник» копирует
писательскую манеру новеллиста С. Цвейга. Обыденность, характер-
ная для любых ежедневных записок, отсутствует; зато все диалоги
(сама по себе настораживающая деталь), персонажи и сюжеты повест-
вования отличает эсхатологичность, – предчувствие рокового конца
возникает с первой страницы.
И, тем не менее, «Дневник Ариадны» содержит примеры этиче-
ских представлений сторонников Белого лагеря, причем таких, кото-
рые казались автору типичными, иначе они не были бы им использо-
ваны. Это, прежде всего, суждения о свободе выбора и действий доб-
ровольческого офицерства, о существовании отношений личной унии
между Деникиным и каждым солдатом его армии, основанной на вере
в том, что именно Главнокомандующий является источником «смело-
сти и чудесной силы, позволявшей одному бороться против 20 и по-
беждать их». Исчезновение веры или снимало с офицера обязательст-
во об участии в борьбе, или заставляло искать случай свести счеты с
жизнью.
К разряду постреволюционных фальсификатов относится «Днев-
ник парторганизатора» некоего Фролова о событиях на Украине и До-
ну 1917-1918 гг.168. Вот содержание некоторых записей «дневника», не
выдерживающих никакой критики. 10 октября 1917 г. Фролов нахо-
дится в Петрограде и участвует в заседании «узкого состава» ЦК на
квартире Сухановой, принявшего установку на вооруженное восста-
ние. Но среди участников этого события, известных истории, его име-
ни, конечно, нет. 12 декабря 1917 г. записано, что на заседании фрак-
ции по выборам в кандидаты Учредительного собрания Я.М. Свердлов
предложил его кандидатуру. Это притом что выборы уже состоялись
12 ноября 1917 г. Дается очень высокая оценка К.Е. Ворошилову:
крупный товарищ; умеющий видеть дальше, чем другие; находчив и
хладнокровен. И, совершенно забывшись, Фролов пишет: Сталина
знаю в 1918 г. как основу нашего ЦК; для меня Сталин – это второй
Ленин.
Этот текст, несомненно, написан в 1930-е гг. При том, что «Днев-
ник парторганизатора» полон оценок, рожденных наступившим вре-
168
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1172.
менем сталинского всевластия, он в то же время отразил многие явле-

ния партизанского периода Красной армии: неопределенность и неяс-
ность позиций многих отрядов и их командиров, которые потом вой-
дут в историю как советские; их неуправляемость; отношения между
советскими функционерами и командирами воинских частей, которые
строились с позиции силы, и атмосферу летнего отступления совет-
ских армий с Дона. По-видимому, «Дневник парторганизатора» напи-
сан с опорой на действительно имевшие место записки.
Еще недостаточно разработан вопрос о принципах использования
художественной литературы для воссоздания духовного мира той
социальной группы, к которой принадлежат герои литературного про-
изведения. Представление о близости истории и литературы ближе к
донаучным понятиям. Но и теперь на уровне критической науки о ли-
тературе как историческом источнике сложилось много положитель-
ных отзывов. С.С. Секиринский, призывая рассматривать литературу
как не уступающий по ценности другим источник исторического зна-
ния, пишет, что, говоря о субъективности и ангажированности литера-
туры, мы опускаем: а много ли беспристрастных письменных источ-
ников вообще известно историкам?169. В.В. Кабанов так сформулиро-
вал поле использования художественной литературы: «Это менее все-
го литература исторического факта», но она «как никакой другой ис-
точник может показать образ мышления людей разных поколений,
разных социальных слоев, их представления о социальных ориентирах
и идеалах, личном счастье, моральных и материальных ценностях, ха-
рактере связей различных людей, стиль взаимоотношений, поведения
и т.д.»170. При этом «характерно, – по словам Ю.М. Лотмана то, – что
только обращение к некоторым литературным образцам позволяет нам
в ряде случаев расшифровать загадочные, с иной точки зрения, по-
ступки людей той эпохи»171.
Наиболее приближены к историческим источникам по своим каче-
ствам и возможностям два типа литературных произведений – литера-
туризированный дневник и автобиографическое литературное повест-
169
Секиринский С.С. История и литература: В несовпадающих ракурсах? //
Отечественная история. 2002. № 1. С. 3.
170
Кабанов В.В. Источниковедение источников советского общества. М.:
РГГУ, 1997. С. 339–340.
171
Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дво-
рянства (XVIII – начало XIX в.). СПб: Искусство-СПБ, 1994. С. 344–345.
вование. В них автор переживает состояние сознания не другого чело-

века, а свое.
Сравнение содержания подлинного дневника И.А. Бунина и «Ока-
янных дней», осуществленное немецким литературоведом Д. Ринике-
ром, подтвердило документальность дневниковой книги172. Бунин хо-
тел в своем литературном произведении зафиксировать и передать как
можно более точно события, свидетелем и очевидцем которых он стал
во время революции и Гражданской войны. Ту же фактографическую
близость сохранили «Конармия» И. Бабеля и его подлинные военные
дневники. На юбилейном вечере писателя в ноябре 1964 г., состояв-
шемся в ЦДЛ им. А.Фадеева, Илья Эренбург отмечал: «Он смягчал все
страшные места. Я сравнивал дневник с рассказами. Он почти не ме-
нял фамилии, эпизоды те же, он освещал только все какой-то мудро-
стью. Он сказал: “Вот так это было. Вот люди, эти люди бесчинство-
вали и страдали, глумились и умирали, и была у каждого своя жизнь,
своя правда”. Из тех же самых фактов, из тех же фраз, которые он
впопыхах записывал в тетрадь, он потом писал»173.
Произведения биографического характера знакомят с тем, о чем
молчат другие источники, – с особой исторической реальностью: дви-
жением мыслей героев книги, которые есть отражение подлинных пе-
реживаний, принадлежащих автору или подмеченных им у других. Во
время Гражданской войны некоторые политкомиссары, подчиняясь
чувству необходимости этого, делали записи, как Федор Клычков в
соответствии с авторским текстом в романе «Чапаев»: «Писал он в
дневник свой обычно то, что никак не попадало на столбцы газет или
отражалось там жалчайшим образом. Для чего писал – не знал и сам:
так, по естественной какой-то, органической потребности, не отдавая
себе ясного отчета»174. После войны эти обрывочные заметки и яркие
образы пережитого, отложившиеся в памяти, были переработаны в
литературные произведения.
Таков автобиографический роман «Смех под штыком», автор ко-
торого Павел Михайлович Моренец (Маренец) (1897–1941?) оставил
свое имя в истории ростовского подполья и красно-зеленого движения
172
Риникер Д. «Окаянные дни» как часть творческого наследия И.А. Бунина //
И.А. Бунин: pro et contra. СПб: Рус. христиан. гуман. ин-т, 2001. С. 625–637.
173
Цит. по: Поварцов С.Н. Предисловие // Бабель И. Конармейский дневник
1920 года. М.: Правда, 1990. С.3–4.
174
Фурманов Д.А. Чапаев: Роман. М.: Дет. лит-ра, 1987. С. 30.
Черноморской губ. Роман принадлежит к тому же типу литературы,

что и произведения Артема Веселого и Исаака Бабеля. Его персонажи
и сюжетные линии, кульминационные моменты и развязки, конфлик-
ты и мотивы поступков заимствованы из действительной жизни. Мно-
го параллелей с «истпартовскими» воспоминаниями ростовских под-
польщиков А.Е. Васильева-Шмидта, Е.В. Калиты, «Роберта» Пивова-
рова и самого Моренца. За персонажами романа угадываются реаль-
ные исторические лица. Сам автор вывел себя под именем Ильи. На-
звание книги «Смех под штыком» объяснено Ильей в монологе, адре-
сованном старшему брату: раньше Илья был слаб и труслив, и брат
над ним смеялся, но теперь Илья умеет смеяться под штыком, когда
другие (намек на брата) по амбарам прячутся. Его цель – добиться
своего, быть независимым, гордым или погибнуть175.
В тексте романа читатель «слушает» размышления Ильи и его то-
варищей, которые никак иначе и не могли быть отражены. Резон ехать
по направлению Донбюро в тыл белых для подпольной работы выра-
жен так: там «шамовки много», и «нужно в борьбе занимать самую
выгодную позицию»176. После пересечения границы будущие под-
польщики тут же начинают отъедаться после скудного советского
пайка, благо денег с ними достаточно: «Вот куда бы советскую власть –
весело бы поработалось! А то в голодной стране на картошке без соли –
много ли так наработаешь?». Это про Белгород, где немцы. Причина
голода в Советской России для них ясна, – генералы заняли благодат-
ный юг.
В романе описан действительно имевший место случай неудачной
попытки новороссийских зеленых связаться с советским Крымом. Ко-
гда взявшие в плен баркасы белые безошибочно определили главных
лиц экспедиции, два молодых рыбака, нанятых для управления лодка-
ми, одновременно и не сговариваясь заявили, что это они посланцы
красного штаба. Из-за того, что Моренец не верил в Бога, неожидан-
ная и необъяснимая жертвенность этих рыбаков воспринималась им
особенно остро. Его собственная военная деятельность последнего
этапа войны проходила под влиянием памяти об этом случае.
Несмотря на то, что Моренец – это совсем не писатель уровня
И.Бабеля, в романе хватает ярких зарисовок подпольного и зелено-
армейского повседневья: близкое к умопомешательству состояние па-
175
Моренец П. Указ. соч. С. 52.
176
Там же. С. 24.
ники, которое периодически посещало подпольщиков; шпиономания и

циничное отношение к убийствам «провокаторов»; шкурнические на-
строения в отрядах зеленых. Автор хотел быть искренним, не обходил
вниманием грязь войны и низость человеческих отношений; давал
меткие характеристики персонажам романа. Поскольку все они узна-
ваемы, можно доггадаться, как ростовские подпольщики среагировали
на подобного рода памятник себе. В 1937 г. Моренец был репрессиро-
ван, не ответ ли это «благодарных» прототипов?
Этнографические и фольклорные материалы, привлеченные в ка-
честве источников по истории Гражданской войны в России, помога-
ют четче осознать специфику ее протекания в разных районах страны
и объясняют некоторые поступки и действия воюющих.
В 1920-е гг. в ряде регионов и национальных государственных образо-
ваниях были созданы на базе местных бюро Истпарта научно-
исследовательские институты истории партии. В столицах автономных
республик Северного Кавказа по мере их государственно-национального
обособления друг от друга стали появляться республиканские научно-
исследовательские гуманитарные институты с упором на различные аспек-
ты краеведения. Процесс был начат Дагестанским институтом истории,
языка и литературы (1924) и Осетинским центральным научно-иссле-
довательским институтом краеведения (1925). По мере дробления Горской
автономной советской социалистической республики возникали исследо-
вательские институты гуманитарного профиля во вновь образованных рес-
публиках. Подобный институт появился в 1930 г. в Карелии как комплекс-
ный Карельский научно-исследовательский институт (КНИИ).
В ходе полевых экспедиций в 1920–1960-е гг. их сотрудниками
были записаны десятки устных воспоминаний участников Граждан-
ской войны. Запись была проведена добросовестно, с сохранением
особенностей речи и логики мышления рассказчиков. По этим мате-
риалам реконструируется своеобразие хода Гражданской войны в ре-
гионах, вызванное этническими и религиозными особенностями;
влияние местных традиций на поведение комбатантов. Данные этно-
логии помогут понять истоки тех или иных внешних форм социальных
действий особенно в критических, опасных для жизни ситуациях.
Примером этого служит ситуация вокруг распространенных в годы
Гражданской войны в Карелии способов казни пленников, о чем под-
робно пойдет речь в четвертой главе книги.
Важным дополнением стали делопроизводительные документы и
статистические источники, благодаря которым информация из ДЛП
получила проверку на комплиментарность, также были восполнены

недостающие элементы картины прошлого. Наиболее интересными из
бумаг официального характера были штабные документы вооружен-
ных формирований, представляющие различные стороны текущей
жизни регулярных и партизанских частей. Они способствовали пони-
манию того социального пространства, в котором довелось пребывать
авторам. Благодаря разнообразию источников было проще найти спо-
собы объяснения и адекватного выражения взаимодействия макро- и
микрообъектов исторического процесса.
Микрометодологическая (авторская) концепция заключается в

том, что именно жанр исторической антропологии позволяет плодо-
творно изучить роль массового индивида в историческом процессе;
что полидисциплинарный подход и использование эквивалентов мето-
дов других гуманитарных наук дает возможность учета таких аспектов
содержания источников, о ценности которых раньше даже не ставился
и вопрос. Состоявшееся обсуждение итогов парадигмального сдвига,
вызванного существованием постмодернистских теорий, сказалось на
осознании потенциальных зон риска при интерпретации документов.
Для наиболее точного истолкования документов этого вида пришлось
прибегнуть к такой дисциплине, как психология свидетельства, кото-
рая позволяет решить вопрос о степени добросовестности автора, дос-
товерности информации и природе допущенных искажений. Важней-
шим из исторических методов монографии стал такой способ критики
источников как включение их в хронологический или синхронный ряд
с другими документами.
Влияние субдисциплин «новой социальной истории»: историче-
ской антропологии, исторической психологии, гендерной истории,
микроистории, локальной истории сказалось на проблематике отдель-
ных глав. Вторая глава испытывала полновесное воздействие новой
социальной истории с ее стремлением изучать взаимовлияние «струк-
туры» и «процесса». Третья в большей степени имеет признаки мик-
роисторического подхода. Благодаря многостороннему и подробному
освещению исторических особенностей и частностей, характерных
для общности индивидов исследуемых регионов страны, взаимосвязи
культурных, социальных, экономических и политико-властных мо-
1/2 3. Зак. 043
ментов удалось выявить территориальную специфику в протекании

основных процессов того периода. Концентрация внимания на част-
ных исторических событиях, на небольшой социальной группе, на не-
скольких индивидах или ограниченных по объему группах источников
за счет внимания к деталям и частностям на тему «жизни и выжива-
ния» позволила описать ресурсы устойчивости человеческой психики
в условиях войны. В той же третьей главе один из параграфов испытал
влияние теорий, описывающих взаимозависимость природных и соци-
альных процессов. Идеи Л.Н. Гумилева, Б.Ф. Поршнева и таких доре-
волюционных ученых, как В.О. Ключевский и Л.И. Мечников, сказа-
лись в разрабатываемом группой ученых-востоковедов направлении –
социоестественной истории177. Четвертая глава отличается наиболь-
шей близостью к методологии школы «Анналов», а также к неоинсти-
туциональной школе и содержит материал об организующей роли ре-
волюционной и контрреволюционной символики и ритуала.
В заключение остается только добавить, что в документах можно
встретить разную степень полноты и точности указания данных автора
текста. Это могут быть: только фамилия, фамилия с инициалами, фа-
милия с именем и отчеством и даже номером партбилета и занимае-
мой должностью; но иногда попадались воспоминания, принадлеж-
ность которых установить было невозможно. При наличии соответст-
вующей информации цитирование архивных документов сопровожда-
ется указанием фамилии и инициалов автора, даты его рождения или
годов жизни, даты составления текста.
177
Ключевский В.О. Курс русской истории // Ключевский В.О. Соч. В 9 т. Т.I.
М.: Мысль, 1987; Мечников Л.И. Цивилизации и великие исторические реки. М.:
Прогресс, 1995; Гумилев Л.И. Этногенез и биосфера Земли. М.: Гидрометеоиздат,
1990; Гумилев Л.Н. От Руси к России: Очерки этнической истории. М.: Экопрос,
1992; Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. Проблемы палеопсихологии.
М.: Мысль, 1974; Кульпин Э.С. Бифуркация Запад – Восток: Введение в социое-
стественную историю. М.: Мос. лицей, 1996; Его же. Путь России / Генезис кри-
зисов природы и общества в России. Вып.5. М.: Московский лицей, 1995; Его же.
Социоестественная история: понятие и проблемы. М.: ИРПАН. 1992; Сенюткина
О.И. Тюркизм как историческое явление (на материалах Российской империи
1905–1916 гг.). Н. Новгород: НГЛУ, Медина, 2007; Прусаков Д.Б. О методологии
социоестественной истории. URL: http://www.idmedina.ru/books/materials/?1016.
1. Эволюция революционной среды:

от интеллигентов к полуинтеллигентам
Между начальным этапом радикального оппозиционного движе-

ния в России и Революцией 1917 г. прошло немногим более пятидеся-
ти лет. Некоторые из тех, кто начинал борьбу с самодержавием, смог-
ли присутствовать при его крахе и принять участие, хотя далеко и не
первостепенное, в последующих событиях. Это – Н.В. Чайковский,
П.А. Кропоткин, В.Н. Фигнер, Е.К. Брешко-Брешковская и др. Сле-
дующее за ними поколение радикалов, сформировавшееся в 1890-е гг.,
образовало элиту политических партий, проявивших себя в трех рево-
люциях, а также в последующем вооруженном конфликте. Содержа-
ние этой эпохи с позиции различных аспектов общественно-
активного, в т.ч. политического, сознания и поведения может стать
основой для решения двух вопросов: 1) об истоках революционности в
российском обществе и 2) о тенденции изменений корневых характе-
ристик социокультурного ядра оппозиционного лагеря. Историко-
генетический взгляд на процесс образования слоя призванных рево-
люцией лидеров даст некоторое представление о степени предопреде-
ленности влияния социальных процессов на судьбы людей. В этом
поможет обширная жизнеописательная революционная литература и
архивные источники.
Появление в российском обществе нескольких поколений револю-
ционеров-радикалов, игравших важную роль в истории страны, должно
было быть вызвано складыванием набора специфических предпосылок,
вызывающих новые типы самосознания, сознания и самооценки. Ано-
мальное течение социализации обычно объясняют сбоями в работе тра-
диционных институтов и просто изменениями социального положения и
образа жизни человека178. Если говорить о России, то к моменту зарож-
дения условно-революционного вольнодумства (1849 г., суд над петра-
178
Глотов М.Б. Социализация человека. URL: http://socprob.ru/2009/ sotsiali-
zatsiya-cheloveka-glotov-m.b.html.
1/2 3*
шевцами) дворянская элита уже в течение полутора веков находилась в

состоянии трансформации, а «первое сословие», духовенство – в течение
двух веков, со времени Никонианской реформы.
Начальный этап революционного движения в России был отмечен
активным участием выходцев из дворянской среды179. Причины, по
которым эти люди, принадлежа к этой сословной группе формально,
играли по другим правилам, были широко обсуждаемой темой и со-
временниками, и учеными разных поколений180. Цепь разнородных
событий (европейский поход русской армии 1813-1815 гг.; восстание
декабристов; мода на интеллектуальное вольнодумство; резкая реак-
ция монархии на инакомыслие) формировала традицию оппозицион-
ности, которая находила широкое сочувствие у широкого круга людей,
далеких от этих идей181. В этот период в обществе возникла потреб-
ность духовных исканий, в т.ч. и религиозных, что сказалось на рас-
пространении сект и течений западного протестантизма как среди
дворянской элиты, так и среди крестьян 182.
Первоначально «народобожие» было одним из таких направлений
духовного поиска. Его распространению способствовали педагогиче-
ские традиции, укоренившиеся в русской дворянской среде. Ответст-
179
Из 44 персоналий народнического этапа движения 17 принадлежат родив-
шимся в дворянских семьях (38,6%). См.: Деятели СССР и революционного дви-
жения России. Т. 40. Автобиографии революционных деятелей русского социали-
стического движения 70–80-х годов 19 века.
180
Зимин А.А. О книгах, театре, кино и прочем (из архивного наследия) // Оте-
чественная история. 2002. №1. С. 12, 13; Русская усадьба и ее судьбы: Круглый
стол // Там же. 2002. № 5. С. 139; Марасинова Е.Н. Идеологическое воздействие
политики самодержавия на сознание элиты российского дворянства второй поло-
вины XVIII века (По материалам законодательства и переписки). Автореф. дис. …
д-ра ист. наук. М., 2008. С. 49–51; и др.
181
Участники литературно-философского кружка Н.В. Станкевича, объеди-
нявшего в 1830-е гг. не только дворян, но и разночинцев, выступали за путь орга-
нического развития страны. Вместе с этим в нем впервые проявились черты рево-
люционно-демократических групп будущего: 1) постановка нравственных вопро-
сов; 2) пренебрежение обыденной житейской карьерой; 3) игнорирование личной
выгоды и стремление к общей пользе. Семёнова Р.Д. Из истории русского общест-
венного движения 30-х гг. XIX века (кружок Н.В. Станкевича) // Проблемы отече-
ственной истории: Материалы науч. конф. Уссурийск, 2005. С. 7–9. URL:
www.uspi.ru/study…fac/motherlandhist_chair/method_docs_sbornik.rtf.
182
Кропоткин П.А. Записки революционера. М.: Мысль, 1988. С. 33–35; Дея-
тели СССР и революционного движения России. С. 752–753.
венные родители александровской и николаевской эпох ставили перед

собой цель развития у детей любви к знаниям, доброты и ровного от-
ношения к людям; стремились обеспечить формирующие личность
внутреннюю свободу духа, независимость мысли, иногда в ущерб со-
держанию. В разных жизненных обстоятельствах эти усилия приводи-
ли к формированию разного субъективного опыта. На это работало и
то, что по традиции дети и родители чаще всего не были духовно
близки; и чувства благодарности за первые уроки для сердца и ума
выражались в мемуарах учителям, гувернерам, товарищам или другим
родственникам.
В мемуарах революционеров из дворян всегда подробно прописа-
но действие мельчайших импульсов, определивших переход в оппози-
цию к самодержавию. Николай Платонович Огарёв (1813-1877) в
«Моей исповеди», обращенной к А.И. Герцену, описал серию разно-
характерных одномоментных событий и факторов длительного дейст-
вия, ставших поворотными в его судьбе: деспотизм отца; разговор ба-
бушки Огарёва со старухой Челищевой о декабристах, что «пресле-
дуемые молодые люди – не бунтовщики и не изменники, а истинные
приверженцы отечества»; траурная похоронная процессия при провозе
тела императора Александра I, больше напоминавшая фарс. Начало
своего свободного интеллектуального развития Огарёв связывал с
двумя случаями, которые он сам называл пустыми. Его французский
учитель давал ему писать сочинения на любые темы – о том, что взду-
мает, и мальчику это понравилось. Атеистическая ориентация его ума
обозначилась после слов улана Васильчикова, который по окончании
Пасхальной службы сказал с пренебрежением: «Finita la comedia». Ос-
лаблению государственнических чувств способствовало то, что после
восшествия на трон Николая I резко изменилось отношение общества
к армии: в офицерстве стали видеть поддержку деспотизма монарха с
сомнительной легитимностью. Мальчики переставали мечтать о мун-
дире и военной службе. Так Огарёву втайне мерещилась дипломатиче-
ская карьера и заговор против Николая. Но ключевым событием юно-
сти стало знакомство и дружба с А.И. Герценом. Таким образом, ду-
ховные искания мальчика Огарёва вызвало поведение среды обитания,
московского родовитого дворянства, которая не привила ему непод-
лежащие сомнению жизненные стандарты и поселила в его душе рас-
терянность, вызванную неожиданной ситуацией выбора. Сочинение
«Contrat social», которое читал мальчик Герцен, оказалось весьма

кстати183.
Представитель следующего поколения дворян-оппозиционеров князь
Петр Алексеевич Кропоткин (1842–1921) важными точками на своем пу-
ти к решению стать в оппозицию к монархии называл влияние старшего
брата, кружковую деятельность и близкое наблюдение за придворной
жизнью в годы обучения в Пажеском корпусе. Но главной стала экспеди-
ция по глухим местам Сибири и наблюдение за полудикими племенами,
чья жизнь казалась ему более гармонично и разумно построенной, чем
знакомая ему по центрам цивилизации. Кроме того, во время службы в
Амурском казачьем войске ему пришлось быть причастным к подавле-
нию волнений среди ссыльных поляков, что оскорбило его чувство офи-
цера. И, вернувшись из Сибири, он решил оставить армию и поступить в
университет. В пореформенное время уход из-под отеческой опеки был
актом новой поведенческой стратегии – у детей появилось собственное
мнение и возможность устраиваться самим: появилась возможность тру-
доустройства во вновь создаваемых учреждениях – земстве, учебных за-
ведениях и пр.184. К нигилистам примкнула лишь малая часть дворянской
молодежи. Большинство нашли иные пути самореализации в виде обще-
ственной и научной деятельности, занятии хозяйством, карьеры военной
и гражданской185.
183
Огарёв Н.П. Моя исповедь // Огарёв Н.П. Избранное. М.: Худ. лит-ра, 1977.
С. 302–334; Литературное наследие. Т. 39–40. А.И. Герцен. [В 2 кн.] Кн. 1. М.: АН
СССР, 1941. С. 357.
184
Кропоткин П.А. Указ. соч. С. 197–199, 202–207, 215–218, 224–232.
185
Разочарование в идее служения Родине в лице монарха раскололо дворянскую
молодежь пореформенного времени на несколько групп по принципу исповедуемых
систем ценностей, что повлияло на выбор сфер деятельности. Одни сконцентрирова-
лись на карьере государственного служащего, другие – на земской деятельности, тре-
тьи встали на путь капиталистического предпринимательства, четвертые превратились
в лиц свободных профессий. Некоторая часть из них деградировала, теряя не только
остатки состояний, но даже и культурные качества старого дворянства. Выбором не-
значительной части стала антиправительственная деятельность. О смене поколения
чиновничества поколением дельцов в рамках одной семьи см.: Морозова О.М. Улья-
новы. Семья донских казаков за сто лет // Диалог со временем. Альманах интеллекту-
альной истории. М.: ЛКИ, 2008. Вып. 23. С. 298–318; Ее же. Цари, казаки, красные
командиры… Семь очерков в жанре историко-психологического портрета. – Ростов
н/Д: ЮНЦ РАН, 2010. С. 4–65; Ее же. Василий Ильич Денисов и другие донские
помещики в эпоху первых рыночных реформ // «Под сенью Святого Георгия»
(к 240-летию со дня учреждения военного ордена Святого Великомученика и Победо-
носца Георгия): материалы V Междунар. Дворянских чтений, 24–25 окт. Краснодар:
Кубанькино, 2009. С. 173–180.
Вера Николаевна Фигнер (1852–1942) в обширных мемуарах посвя-

тила много внимания вопросу своей революционной инициации. Первой,
кто дал Вере представление о новых веяниях, была начитавшаяся на ва-
кациях сочинений Писарева ученица старших классов – умница и краса-
вица, которую Вера по институтскому выражению «обожала». Затем под
влиянием поэмы Н.А. Некрасова «Саша» она стала размышлять о разладе
слов и дела, который она внезапно обнаружила у недавних авторитетов –
земцев из окружения отца186. Книжка журнала «Дело» с известием о по-
лучившей диплом доктора медицины Н.П. Сусловой определила желание
стать врачом. Фигнер специально оговаривала: «Не мысль о долге наро-
ду, не рефлектирующая совесть кающегося дворянина побуждали меня
учиться, чтоб сделаться врачом в деревне. […] Главным же двигателем
было настроение. […] Вот это-то преизбыточно-радостное настроение
первого вступления в жизнь было истинным источником моих альтруи-
стических стремлений»187. Сначала Вере, чтобы чувствовать себя на пра-
вильном пути, нужно было учиться медицине, потом «ходить в народ»,
потом стать террористкой.
Примечательно, что мало кто из мемуаристов этой группы пишет о
травмирующем опыте наблюдения за «диким» крепостничеством. Их
семьи соблюдали традиционную патерналистскую раскладку ролей –
на заботливых «душевладельцев» и благодарных «душ», связанных
почти родственными отношениями188.
186
Фигнер В.Н. Запечатленный труд: Воспоминания. В 2 т. М.: Мысль, 1964.
Т. 1. С. 90.
187
188
Русские помещики рассматривали крепостное право как своеобразную на-
циональную особенность. Отец П.А. Кропоткина рассказал детям, за что он полу-
чил орден Св. Анны с мечами и золотую саблю. На войну с турками он взял своего
крепостного слугу Фрола. Когда штабные офицеры квартировали в турецкой де-
ревне, в ней вспыхнул пожар, и в одном из загоревшихся домов остался ребенок.
Фрол бросился в огонь и спас ребенка. Главнокомандующий тут же наградил отца
крестом за храбрость. На восклицания детей, что ведь это Фрол спас ребенка!
Князь «наивнейшим образом», как пишет Кропоткин, отвечал: «Так что ж такое.
Разве он не мой крепостной? Ведь это все равно». При этом отец Кропоткина имел
в отношении крепостных определенные принципы: он никогда не покупал крепо-
стных у посторонних и не продавал своих «людей» чужим. Кропоткин П.А. Указ.
соч. С. 13–14. Н.Е. Врангель вспоминал, что в 1850-е гг. в России была популярна
книга Г. Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Все возмущались рабовладельцами,
которые продают и покупают людей, как скотину. Никаких параллелей с Россией
просвещенные помещики не признавали, говорили, у нас другое дело, и ничего
Идея служения монарху подвергалась коррозии и тем фактом, что

служба не приносила достойного содержания верным слугам трона. А
для молодого поколения крайне важно иметь перед собой примеры
успешных биографий, которые помогают ходу личностной идентифи-
кации и способствуют закреплению у них традиционных форм ориен-
тации на успех в рамках сложившихся институтов. Разрушение авто-
ритета подобных биографий ведет к прогрессирующей деидентифика-
ции и дезинтеграции общества189.
Одним из факторов разрушения сословной идентичности был эко-
номический упадок дворянского хозяйства. Более половины всех по-
местий 44 губерний Европейской России имели в среднем около
30 десятин. Мелкопоместные дворяне по уровню доходов немногим
отличались от зажиточных крестьян190. Связь бедственного положения
мелкого дворянства и большого числа «нигилистов», происходивших
из таких семей, была отмечена С.А. Нефёдовым191. Еще более массово
в силу той же причины дворянство представлено в среде революцио-
неров – грузин по национальности: Е.П. Гегечкори, А.А. Гегечкори,
Г.К. Орджоникидзе, Н.С. Чхеидзе, П.А. Джапаридзе, А.С. Сванидзе,
С.И. Кавтарадзе, Ш.З. Элиава, Н.А. Каландаришвили. Исключением
могут считаться сын священника М.Г. Цхакая; сын крестьянина
С.Г. Буачидзе; сын сапожника И.В. Джугашвили.
Парадокс, что представители общества с устоявшимся представле-
нием о собственности мечтали об уничтожении частной собственно-
сти, объясняется тем, что у потомков обнищавших дворян подверглись
девальвации старые смыслы их сословия: служба, которая при отсут-
ствии иных доходов не обеспечивала жизни, считалась бесчестьем, а
богатство как категория непостоянная не являлось ценностью. В по-
общего оно с Америкой не имеет, ведь негры оторваны от любимой родины, а

наши мужики русские, как и мы, а если их наказывают, то не из жестокости, а
продают, потому что кому-то нужны деньги. Врангель Н.Е. Воспоминания: От
крепостного права до большевиков. М.: НЛО, 2003. С. 52–53.
189
Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие: Учеб. посо-
бие для студентов вузов. М.: Логос, 2000. URL: http://www.gumer.info/biblio-
tek_Buks/Sociolog/Ionin/_07_1.php.
190
Соловьёв Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. Л.: Наука.
Ленингр. отд., 1973. С. 205.
191
Нефёдов С.А. Демографически-структурный анализ социально-экономиче-
ской истории России. Конец XV – начало XX века. Екатеринбург: УГГУ, 2005.
С. 289–291.
реформенное время дворянство переживало утрату позитивного инте-

реса к себе у других социальных групп и, в силу этого, оказалось
в состоянии социальной изоляции, выход из которой для наиболее
активных личностей заключался в разрыве со своими сословными
корнями192.
Представители родовитых, но обедневших семей Георгий Василь-
евич Чичерин (1872-1936) и Николай Александрович Бердяев (1874–
1948) отмечали, что конфликт предписанного и реального статусов
развил в них привычку чувствовать себя в оппозиции к аристократии.
Природные интеллектуальные способности и раннее знакомство с фи-
лософскими системами, обещавшими ключ к познанию, увлекли их.
Но дальше их личностное развитие пошло разными путями. Чичерин
длительное время не мог найти свою нишу, круг единомышленников.
Учеба в университете и даже студенческие волнения 1895 г. не помог-
ли ему выйти из состояния душевного опустошения. Работая в архиве
Министерства иностранных дел и знакомясь с документами из архива
министерства, он лишился последних иллюзий: мерзость и слабость
царского правления стали ему очевидны. Выход из тупика был найден
в эмиграции. Там он сблизился с харизматичными лидерами немецко-
го рабочего движения и «ощутил восторг перерождения»: Путь был
найден193.
На идейные поиски Бердяева оказал влияние его более индивидуа-
листичный тип личности, который он диалектически вывел из собст-
венной «феодальной закваски», – своего никуда не исчезавшего врож-
денного аристократизма. В оппозиционные кружки его привел поиск
свободы, а к марксизму – интеллектуальная новизна и историософский
размах. Пока их деятельность ограничивалась диспутами, он был там,
но уже в начале оформления партийных структур усиливающийся
диктат организации привел его к разочарованию: «Еще будучи марк-
систом, я увидел в марксизме элементы, которые должны привести к
деспотизму и отрицанию свободы». При этом он всегда ощущал, что
не чувствителен к «коллективной заразе». Многое объясняет его фра-
за: «В сущности, я стремился не к равенству и не к преобладанию
и господству, а к созданию своего особого мира». То, что он приобрел
192
Шестов Н.И. Политический миф теперь и прежде / Под ред. проф. А. И. Де-
мидова. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. С. 383, 387.
193
Деятели СССР и революционного движения России. С. 753–756.
известность, положение и в большом мире, его всегда немного удив-

ляло194.
Нарастание экономических проблем дворянских семей в предре-
форменный и пореформенный периоды приводило не только к появ-
лению бунтарей, но и к ориентации на получение практических зна-
ний у рано повзрослевших молодых людей, что и обеспечивало им
отсутствие интереса к кружковой деятельности и пустым разговорам.
П.П. Семёнов-Тянь-Шанский (1827-1914) рано лишился отца и провел
несколько лет, ухаживая за душевно больной матерью. В юности вместе с
близким другом Н.Я. Данилевским, братьями Майковыми, Д.В. Гри-
горовичем, Ф.М. Достоевским, М.Е. Салтыковым (Щедриным) посе-
щал кружок М.В. Буташевича-Петрашевского, но активистом, как и
многие его завсегдатаи, не стал. В воспоминаниях он писал о себе, что
с восторгом прислушивался к далекому для него шуму борьбы за сво-
боду, но сам борьбы не затевал и революционером не был195. Бремя
ранней ответственности ощутил на себе и А.И. Деникин: с 15 лет он
выполнял отцовский завет, данный перед смертью: береги мать.
Не только П.А. Кропоткин и В.Н. Фигнер, но и мемуаристы из
числа благонамеренных лиц высказывали мнение о том, что жесткость
властей по отношению к безобидным кружкам 1840–1870-х гг. вызва-
ла усиление радикального течения в «нигилизме»196. Так, среди посе-
тителей вечеров в доме Петрашевского были в основном либералы-
конституционалисты и интеллигенты-просветители – сторонники ре-
форм сверху. К революционерам-социалистам можно отнести только
самого Петрашевского и С.Ф. Дурова. Остальные же обвиняемые по
делу кружка оказались таковыми, по мнению Семёнова-Тянь-
Шанского, почти случайно. Семёнов связал петрашевское дело с евро-
пейской революцией 1848 г. и реакцией Николая I на это событие: мо-
нарх посчитал полезным уничтожить революцию в зародыше. Но по-
лучилось иначе: общественность получила новых декабристов, муче-
ников благородного дела.
194
Бердяев Н.А. Самопознание. М.: ДЭМ, 1990. С. 18–19, 26–27, 33, 54–55,
103, 108.
195
Семёнов-Тянь-Шанский П.П. Детство и юность // Русские мемуары. Избр.
страницы. 1826–1856 гг. М.: Правда, 1990. С. 402, 488–490.
196
Напр.: Сага о Кантакузиных-Сперанских / Написанная кн. М. Кантакузи-
ным, графом Сперанским; Пер. с англ. М.: Рос. фонд культуры: Рос. архив, 2004.
С. 47–48.
Поводом для карательных мер при Александре II стало покушение

Д.В. Каракозова. Следствием сразу же было установлено, что это был
индивидуальный акт, вызванный в большей степени психическим со-
стоянием самого преступника. Каракозов находился на грани само-
убийства, и только сообщение ему знакомым Кобылиным слуха(!) о
том, что среди придворных готовится заговор против императора,
привело его к мысли придать своей смерти хоть какой-то смысл и
пользу, убив царя197.
Ценностная девальвация как социальное явление, поразившее обще-
ство или его часть, не имеет прямого отношения к процессу «получения»
революционного фанатика. В этом процессе «опасен» подростковый воз-
раст, когда личность еще не имеет прочных ценностных установок. По-
этому крайне важны события, определяющие течение жизни – среда оби-
тания, эмоциональные предпочтения, привычки поведения. Ситуация,
когда судьбы людей, начинавшиеся одинаково, развивались в разных на-
правлениях, типична для российского общества, вошедшего в полосу тек-
тонических изменений задолго до революции.
В семье Мечниковых было четверо сыновей: Иван – видный чи-
новник юридического ведомства; Лев – боец отряда Дж. Гарибальди,
друг А.И. Герцена и М.А. Бакунина; Николай – мот и пьяница; Илья –
выдающийся микробиолог. В ранней юности Илья Ильич Мечников
(1845–1916) стал учеником молодого физиолога И.П. Щёлкова, кото-
рый познакомил его с новейшими европейскими теориями естество-
знания. Революционность теории клеточной патологии Р. Вирхова
поразила Илью, что и определило его жизненный путь. Он не обладал
тихим характером кабинетного ученого, наоборот, это был импульсив-
ный бунтарь, не терпящий насилия над своей личностью. В 1860-е гг.,
учась в университете, он находился в состоянии конфликта с другими
студентами: он пропадал в лаборатории и систематически пропускал
студенческие сходки, на которых, по его словам, упражнялись в крас-
норечии студенты-юристы. Его отвращение к «политике» усилилось
после того, как наблюдал в Швейцарии травлю Герцена, организован-
ную молодыми революционерами198.
Его брат Лев (1838–1888), анархист и путешественник, вследствие
бунтарского нрава и болезненности систематического образования не
197
ГАРФ. Ф. 272. Оп. 1. Д. 11. Л. 230–231об.
198
Мечников И.И. Пессимизм и оптимизм. М.: Сов. Россия, 1989. С. 7–19,
551–560.
получил – гимназию окончил экстерном, в университетах изучал то

медицину, то право, то живопись, то восточные языки. Привыкнув к
следованию своему настроению, он метался между революционной
работой и изысканиями в области социологии и географии, исследуя
взаимоотношение цивилизации и природной среды199. Очевидно, бра-
тья обладали близкой генетикой, но младший Илья еще в ранней юно-
сти подпал под очарование Большой науки. А тот же возраст у Льва
(15–17 лет) пришелся на время Крымской войны и повышенного вни-
мания к событиям внешней и внутренней политики.
Внешне похожи начальные страницы биографий революционера
Леонида Эммануиловича Шишко (1852–1910) и генерал-лейтенанта
Донской армии В.А. Ажинова (1866–1931). Шишко – выходец из дво-
рянской среды, окончил кадетский корпус и Михайловское артилле-
рийское училище в Петербурге (1868). В тот же год, оставив службу в
армии, поступил в Технологический институт, чтоб овладеть полезной
профессией. Дальнейший путь Шишко – это движение к левому краю
политического спектра. Здесь и «хождение в народ», и «процесс 193-х»,
заключение в Петропавловской крепости и каторжные работы в Сиби-
ри, ходатайство о выходе из дворянского сословия и «перечислении в
крестьяне» (1888); тайный отъезд из места поселения в Сибири (1890)
и жизнь до конца дней в эмиграции, где он представлял интересы пар-
тии эсеров, используя для этого свой личный авторитет среди евро-
пейских социалистических кругов200.
Донской казак Ажинов дважды – кадетом VII класса Михайлов-
ского Воронежского кадетского корпуса и юнкером Михайловского
артиллерийского училища – арестовывался за участие в народниче-
ских кружках. В 1887 г. он повторно был арестован в Санкт-
Петербурге за участие в военно-революционном кружке с декабрист-
ской программой. Был обвиняемым на том же «процессе 193-х», что и
Шишко; приговорен судом к лишению прав состояния, исключен из
казачьего реестра и отправлен рядовым в армию. Через несколько лет
он подал прошение, был помилован и завершил военное образование.
Получив офицерские погоны, он повел жизнь обычного армейского
199
Аксентьев С. Две судьбы, разделенные двумя веками // Наука и жизнь.
2008. №1. С. 72–74; Карташёва К.С. Дороги Льва Мечникова. М.: Мысль, 1981.
200
Деятели революционного движения в России. С. 6, 24, 70, 215, 546, 549,
569, 651; Чернов В.М. Перед бурей: Воспоминания. Б.м.: Изд-во им. Чехова, 1953.
С. 125–126.
офицера. Все время служил в Средней Азии, лишь отлучался на Рус-

ско-японскую войну. В 1918 г. он вернулся на Дон и вступил в Дон-
скую белую армию.
Как показывают тексты писем и статей, написанных им в 1917–
1919 гг., настроения юности были им не забыты и в пожилом возрасте.
Он с восторгом встретил отречение царя, которому незадолго до этого
написал письмо с требованием не мешать армии сражаться с врагом.
Борьбу с большевиками он называл борьбой с врагами революции,
которую ведут «истинные в лучшем смысле этого слова демократы»:
Каледин, Алексеев и Корнилов201.
Если сравнить «Рассказы из русской истории» Л.Э. Шишко202 и
черновики статей В.А. Ажинова за 1917 г., то вырисовывается общий
взгляд на самодержавие как на некое историческое недоразумение,
сдерживающее историческое развитие страны; общими являются даже
некоторые используемые обороты речи типа «мертвый сон русского
народа», а также чрезмерное внимание к немецкой составляющей в
генеалогии российской императорской фамилии, откуда и производи-
лась чуждость династии коренным интересам России203.
Так что же развернуло судьбы двух кадетов и офицеров-артил-
леристов в разные стороны? По-видимому, таковыми причинами мо-
гут считаться условия прохождения наказания. Шишко попал в «нуж-
ное» общество – каторжан и ссыльных, Ажинов – в солдатскую среду,
строго иерархированную, где он, имевший возможность получить
офицерские погоны, не мог пренебречь таким шансом. Шишко не мог
оставаться в ссылке в Сибири по состоянию здоровья, дальнейшее
пребывание там грозило ему слепотой, поэтому он бежал в Европу.
Жизнь в эмиграции сосредоточила его внимание на революционной
организаторской и теоретической работе.
Неаккуратность властей в наведении порядка стала в дальнейшем
постоянно действующим фактором радикализации отдельных лиц. Но
201
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 3. Л. 9 об.; Д. 4. Л. 6, 56; Д. 5. Л. 4, 9.
202
Шишко Л.Э. Рассказы из русской истории. Ч. 1–3. Пг: Момент, 1905–1906.
203
Тексты Л.Э. Шишко и В.А. Ажинова имеют много параллелей со статьей
А.И. Герцена «Русские немцы и немецкие русские» (1859), оформившей смутные
протестные ксенофобные настроения в обществе в определенную идейную пози-
цию. Герцен придает понятию «немцы» не национальный, а социальный смысл;
это те, кто чужд народу и враждебен ему; это представители царствующей дина-
стии, бюрократия, основная масса дворян-помещиков. См.: Герцен А.И. Соч. в 9 т.
М.: ГИХЛ, 1958. Т. VII. С. 263–308.
этот фактор становился решающим только при наличии соответст-

вующего фона. Сын статского советника И.Х. Попова, донского исто-
рика и редактора «Донских областных ведомостей», гимназист Нико-
лай в письме отцу объяснил причину своего наказания администраци-
ей. За чтение и распространение подпольной литературы исключили
из гимназии трех его одноклассников, его же наказали за общение с
ними. Строгости дирекции он объяснил так: «…Не зная настоящего
положения дела, по сплетням предполагают большее, чем обнаружи-
вают, а т.к. у страха глаза велики, то закатили построже» (1887)204. Для
Николая Попова это недоразумение не стало поводом для ухода в ла-
герь оппозиции, т.к. он был воспитан в дружной семье любящими ро-
дителями, мать-поповна привила ему крепкую религиозность, вслед-
ствие чего он, повзрослев, выбрал путь служения Богу. В марте 1919 г.
он был расстрелян по приговору Верхне-Гнутовского ревкома за род-
ство с донским походным атаманом П.И. Поповым.
Последнее поколение дворян-революционеров имело в качестве
основного фактора вовлечения в движение традиции семьи: не обяза-
тельно радикальные, но как минимум либеральные. Анатолий Василь-
евич Луначарский (1875–1933), слушая в детстве отцовские коммента-
рии к статьям в «Отечественных записках», посчитал возможным за-
писать в автобиографии: «Революционером я стал так рано, что не мо-
гу даже припомнить, когда я им не был»205. Мать будущего красного
комиссара Сергея Измаиловича Моисеева (1879–1951) писала расска-
зы о тяжелой доле крестьянок206. Историк и участник Гражданской
войны Николай Леонардович Янчевский (1892–1937) был бунтарем во
втором поколении. Его отец, сын гвардейского офицера, порвал с
семьей, стал «рабочим-кондитером» и женился на работнице, которая
принимала участие в Революции 1905 г.207.
Широкое представительство в революционном движении привер-
женцев неправославных конфессий давало основания критикам счи-
тать его способом подрыва единства Российской империи. Сами же
инородцы и иноверцы преследовали разнообразные идейные и праг-
матические цели.
204
ГАРО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 907. Л. 2.
205
Луначарский А.В. Воспоминания и впечатления. М.: Сов. Россия, 1968. С. 15.
206
Моисеев С.И. Полк рабочей Москвы. М.: Воениздат, 1960. С. 102–105.
207
Мининков Н.А. Николай Леонардович Янчевский: историк, писатель, рево-
люционер. Ростов н/Д: ЮФУ, 2007. С. 14–15.
Активность европейских евреев в революционных движениях

XIX–XX вв. получила множество вариантов интерпретации. Англий-
ский историк Пол Джонсон привел разнообразные аргументы в пользу
того, что их политическая левизна имела глубокие культурно-
исторические корни. Библейская традиция социального критицизма
определяла отношение к власти: вечной считалась только имеющая
божественный дух, основанная на этических требованиях Торы.
Жизнь в «рассеянии» способствовала сохранению древних обычаев
общинного обеспечения, неприятию несправедливости в распределе-
нии богатств, что и породило представление о законной власти как
этически обоснованной. Содержание теории К. Маркса – выходца из
известной раввинистической семьи также испытало влияния иудаизма.
Идея о том, что история управляется «железными» законами мирозда-
ния, заимствована из Торы. Представление о массах («пролетариате»)
как инструменте реализации этих законов восходит к пророку Ездре,
считавшим таковым «ам-hаарец» – народ Израиля, и т.д.208.
Причины участия евреев в революционном движении традиционно
объясняют национально-религиозным гнетом и политическим беспра-
вием – следствием жизни во враждебном иноверческом окружении. Ту
же роль сыграл и культурный фон еврейских общин. Религиозно-
этнический фактор оказал опосредованное влияние на характер еврей-
ской революционности в форме эмоционально-мировоззренческой
готовности и восприимчивости к такого рода идеологии. Речь идет о
специфических мистических сектах, появившихся в среде восточно-
европейского еврейства в XVII–XVIII вв. Их возникновение стало ре-
акцией на резкое ухудшение положения при усилении внутренней не-
стабильности в Речи Посполитой. В 1648 г. евреи были вовлечены в
войну казацкого населения Правобережной Украины против польской
администрации как лица, через которых осуществлялась экономиче-
ская власть польских землевладельцев. События начались с конкурен-
ции между двумя шинками – суботовским, принадлежавшем Хмель-
ницкому, и чигиринским, находившимся в аренде у еврея Захарии Со-
биленко, но фактическим владельцем которого был польский аристо-
крат Д. Чаплиньский. Вражда началась с захвата поляками суботов-
ского шинка, переданного в аренду тому же Собиленко. В итоге ка-
208
Джонсон П. Популярная история евреев / Пер. с англ. М.: Вече, 2000.
С. 397–399, 405–408.
зацкие войны вылились в массовые истребления еврейского и поль-

ского населения Правобережья209.
Для уцелевших евреев наступило время увлечения мистическими
мессианскими идеями. Толчок был дан не только массовой психоло-
гической травмой, но и тем, что на 1648 г. от Р.Х. – 5408 г. от Сотво-
рения мира – кабалистическая книга «Зохар» предсказывала пришест-
вие Мессии и Конец времен. Вера в избавителя, вера в идеальное бу-
дущее стала характерной чертой национального сознания210. В среде
восточноевропейского еврейства стали возникать и распространяться
сектантские учения мистического характера. В хасидизме, возникшем
в XVIII в., сформировался новый тип религиозного лидера – цадика
(досл. праведника). Цадик ежедневным личным подвижническим слу-
жением Богу, которое заключалась в изучении Торы и работ великих
талмудистов, помощи людям умным советом, получал громадный ав-
торитет у последователей. Безоговорочное доверие ему было основ-
ным требованием хасидизма211.
Разочарованные в религиозном пути решения проблем своего на-
рода искали другие идейные ориентиры. Приобщение евреев к рус-
скому революционному движению стало следствием движения «хас-
калы» – еврейского просветительства, главным содержанием которого
было придание большей светскости и открытости бытовому укладу и
культурно-образовательной деятельности общин. В России оно про-
явило себя в пореформенное время. Активное противодействие авто-
ритетных раввинов намерениям «маскилим», так называли сторонни-
ков «хаскалы», лишало последних поддержки в среде местечкового
еврейства. Одно то, что «маскилим» начинали носить кургузые пид-
жаки вместо длиннополых лапсердаков и брить бороды, выводило их
из круга уважаемых людей, чтящих традиционное обрядовое благо-
честие. Отторгнутые традиционной средой, многие из них примкнули
к народничеству, а вместе с ним к общерусской жизни212.
После выхода из общины их вхождение в революционные кружки
не сопровождалось болезненной мировоззренческой ломкой. Атмо-
209
Краткая еврейская энциклопедия (КЕЭ). Т. 9. Иерусалим: Гешарим, 1999.
Кол. 852–853.
210
Кандель Ф. Книга времен и событий. История российских евреев. Т. 1.
Части первая и вторая. М.: Мосты культуры, 2002. С. 125–127.
211
КЕЭ. Т 9. Кол. 685–692.
212
Чернов В.М. Указ. соч. С. 112–113.
сфера кружков сильно напоминала внутреннюю жизнь еврейских ре-

лигиозных общин, особенно хасидского толка, с их типом лидерства; с
представлением о праведности как самоограничении и отречении от
всего телесного; с навыками длительных размышлений и толкованием
сложных мест из Торы, Талмуда, Кабалы, прививаемыми в хедере и
йешиве; с антропоцентрическим учением о Божественном проведении,
вниманием к нуждам неимущих слоев, с верой в возможность пости-
жения секретов мироздания и с восторженным ожиданием будуще-
го213. Появился новый тип евреев-социалистов, о котором говорил пи-
сатель Н.С. Лесков: «Деятельность их… преступна перед законами, но
она истекает все-таки из побуждений альтруистических, а не эгоисти-
ческих… […] [Они] обрекают себя на верную погибель не ради своего
еврейского племени, к которому они принадлежат по крови, а, как им
думается, ради всего человечества, то есть в числе прочих и за людей
тех стран, где не признавали и не хотят признать за евреями равных
человеческих прав... Больше этой жертвы трудно выдумать»214. Имен-
но в связи с этим сионист Владимир (Зеев) Жаботинский категориче-
ски выступал против участия евреев в революции, заклиная своих од-
ноплеменников заняться собственными национальными проблемами, а
не «играть на чужой свадьбе»215. В годы Гражданской войны нацио-
нальный нигилизм секуляризованных евреев был важнейшей предпо-
сылкой их активного участия в революционных событиях216.
К началу ХХ в. часть евреев ортодоксального религиозного направ-
ления, формально оставаясь в лоне своей веры, практически превратилась
в секуляристов. Они жили вне рамок религиозной общины, которая толь-
ко и могла обеспечить обязательное для правоверного иудея выполнение
613 заповедей. Их дети не посещали хедер и были ориентированы на по-
лучение светского образования. Национальный компонент не играл су-
щественной роли в структуре их сознания. Вступали в силу факторы, ха-
рактерные для мещанско-городских, в том числе интеллигентских слоев.
Поступив в одесскую гимназию, Лев Бронштейн столкнулся не с антисе-
митизмом, а с «национальными гнусностями» в отношении самых разных
213
Кандель Ф. Указ. соч. С. 609.
214
Лесков Н. Еврей в России. Несколько замечаний по еврейскому вопросу.
М.: Книга, 1990. С. 29.
215
Цит. по: Дикий А. Неизвращенная история Украины-Руси. Т. II. Нью-Йорк:
Правда о России , 1961. URL: http://www.ukrstor.com/dikij/dikij2-x.html.
216
Печенин И. Телефонист, говорящий на идиш. Евреи в Красной армии // Ро-
дина. 2011. №2. С. 50.
национальностей. Так, учитель истории любил вызвать ученика-француза

рассказать о победе над Наполеоном, а поляка – о войнах с Речью Поспо-
литой. Причины случавшихся там конфликтов и даже исключения Льва
из гимназии не имели никакого националистического подтекста. Главным
в воспитании черт его характера и формировании видения мира была са-
ма гимназическая атмосфера217.
Для представителей других народов, населявших Российскую им-
перию, интерес к радикализму не был связан с отказом от националь-
ной идентичности. Наоборот, революционное движение представля-
лось средством реализации задач национально-освободительного ха-
рактера. Эсер В.М. Чернов, пусть и задним числом, охарактеризовал
Юзефа Пилсудского как социалиста по тактическим соображениям:
«Этот властный и энергичный лидер польского социализма всегда
производил на меня такое впечатление, что социализм у него был
лишь средством, а национализм целью»218.
По утвердившемуся в царской России мнению мусульмане в большей
степени, чем христианские народы, влившиеся в состав империи, были
опорой власти и трона, что производилось из их природного фатализ-
ма219. При этом участие в коммунистической революции представителей
народов, еще недавно пребывавших в патриархальном забытьи, отлича-
лось истовостью и самоотдачей. Для совершения столь мощного скачка
сквозь пласты формаций и исторических времен нужны были веские
причины. Для интеллектуальной элиты окраинных народов сама поста-
новка таких задач в качестве идеологического лозунга становилась воз-
можной в ходе приобщения к европейской культуре – философии и ми-
ровоззрению. На чужбине студенты-горцы собирались в земляческие
союзы. Общее недовольство аграрной политикой царизма объединяло
учившихся в Москве и Петербурге северокавказских горцев, по выраже-
нию одного из студентов, в «нелегальную протестную “дикую партию”»,
которая сотрудничала с русскими студенческими кружками220.
Неслучаен факт того, что большинство горских революционеров
вообще и большевиков в частности принадлежали к почтенным фами-
217
Троцкий Л.Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. С. 60, 66,
80, 94, 96–97, 109.
218
Чернов В.М. Указ. соч. С. 296.
219
См.: Брешко-Брешковский Н.Н. Дикая дивизия: Роман. М.: Моск. правда,
1991. С. 7.
220
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 197. Л. 6 об., 7.
лиям. При исключительной бедности основной массы горских народов

казеннокоштное образование могли получать сыновья служивших в
русской армии офицеров. За счет общественных сумм обучались дети
из обедневших, но уважаемых семей. Дети представителей верхушки
торгового сословия учились при поддержке родителей.
Кроме интеллектуального уровня, позволявшего человеку ставить
перед собой вопросы подобного характера, кавказской интеллигенции
нужны были и социальные основания для решения их в протестном
ключе. Они сложились в ходе присоединения Кавказа к России, но не
в связи с ущемлением национального самосознания как такового, а в
связи с вмешательством русского правления в традиционную жизнь и
распределение социальных ролей, в результате чего обязательно оста-
вались недовольные. Изначально русская политика на Кавказе была
направлена на сохранение автохтонных социальных структур и соци-
ального статуса местной знати.
Важно отметить, что у большинства северо-кавказских народов в
тот момент все еще не существовало жестких сословных различий.
Большую часть северокавказских этносов, далеко продвинувшихся по
пути феодализации, составляли свободные общинники – уздени. На-
иболее состоятельные и влиятельные из их числа («почетные уздени»)
пополняли собой слой приближенных к княжеской верхушке: напри-
мер, беслан-уорков или уорк-шаотлугусов (низшего слоя служилого
сословия у кабардинцев). После распространения на Кавказ имперской
сословной стратификации именно этот слой оказался наиболее по-
страдавшим. Только часть узденей была приравнена к дворянству Рос-
сийской империи. Хотя он продолжал интенсивно размываться, но
российское законодательство уже не оставляло остальным узденям
возможностей для перехода в новый статус. Права остальных, уподоб-
ленные правам государственных крестьян, оказались урезанными. Это
недовольство стало одной из причин, питавших Кавказскую войну.
Запутанность с точки зрения инокультурного наблюдателя соци-
альных систем горских народов приводит к тому, что происхождение
многих северокавказских революционеров получило в биографиче-
ской литературе неправильное истолкование. Внимательное прочтение
биографии Махача Дахадаева221, который в официальных биографиях
221
Дахадаев Магомед-Али (Махач) (1882–1918) – участник нелегальных антипра-
вительственных организаций с начала 1900-х гг., член всех революционных органов
власти Дагестана с марта 1917 г., в том числе и Дагестанского областного военно-
революционного совета; один из организаторов Дагестанской Красной армии.
советского периода назывался сыном кузнеца, позволяет опознать в

нем представителя слоя «почтенных узденей»222.
Отмена крепостного права и рабства у горских народов в 1864 г. про-
ходила таким образом, что вызвала недовольство и феодалов, и бывших
зависимых людей, несмотря на то, что ей предшествовала тщательная
работа Комиссии по разбору личных и поземельных прав туземцев Тер-
ской области. Знать оказалась лишенной своих широких правовых при-
вилегий, которые в соответствии с адатами позволяли ей представлять
интересы жителей своих территорий, иметь власть над свободой и жиз-
нью зависимых людей. Предоставление прав российского дворянства,
резервирование мест в кадетских корпусах и служба на добровольных
началах в элитных гвардейских частях выглядели достойной заменой по-
терянных прав в глазах далеко не всех горских князей. Мухаджирство
(переселение в Турцию) в 1870-е гг. части черкесской знати было вызвано
ее нежеланием терять своих зависимых людей. После прибытия в Отто-
манскую империю князья были наделены земельными владениями, где
разместили выехавших вместе с ними вассалов.
Закон об отмене крепостного права в горских обществах ставил
перед зависимыми сословиями более тяжелые условия освобождения.
Крепостные крестьяне в отличие от русских должны были выкупать не
только землю, но и личную свободу, а также отдать при освобождении
половину считавшегося собственностью феодала ценного движимого
имущества (медных котлов, повозок и пр.). Если дворовые русских
помещиков получали после 1861 г. свободу без всяких выкупов и ус-
ловий, то рабы-горцы (унауты) должны были выкупить себя у хозяина,
уплатив 45 руб. Свобода крепостных (пшитлей) и зависимых (огов)
стоила от 5 до 150 руб. в зависимости от возраста223. Таким образом,
ход реформ на Северном Кавказе получил тот же характер, что и во
всей стране: вместо разрешения старых проблем реформы способство-
вали возникновению новых224.
222
См. подробнее: Морозова О.М. Цари, казаки, красные командиры…
С. 194–195.
223
Почешков Н.А. Социально-экономические и военно-политические пробле-
мы в северо-западных районах Юга Европейской России в период Гражданской
войны (1917–1921 гг.). Ростов н/Д: РГУ, 2006. С. 35, 223.
224
Присоединение Северного Кавказа к России, проходившее в форме воен-
ной колонизации, а также реформаторская деятельность российского правительст-
ва на новых территориях (в том числе и направленная на улучшение положения
Происхождение горских революционеров и начальные страницы их

жизни исключительно важны для понимания их политического выбора.
Причины тяги представителей родовой знати к радикальным освободи-
тельным идеям может объяснить автобиографический текст ногайца Ма-
гомет-Гирея Бахтыгиреевича Мансурова, 1877 г.р., потомка легендарного
мирзы Эдиге и вечно неблагонадежного элемента, в итоге – большевика.
Род Мансуровых, обедневший к концу XIX в. до такой степени, что отец
Магомет-Гирея лично пахал свой надел, тем не менее, продолжал выпол-
нять роль патрона по отношению к ногайцам-простолюдинам, представ-
ляя их в делах с русской администрацией225. Так что мотив может быть
определен как представление о единстве родовой знати и простонародья
и чувство ответственности за народ.
Некоторые из архаических традиций горцев способствовали фор-
мированию у представителей знати стремления не к обособлению, а к
идентификации себя с низами социума. Передача на воспитание маль-
чиков из бекских и княжеских семей в крестьянские семьи происходи-
ла на основе особого кавказского обычая – аталычества. Аталычество
служило для горских крестьян средством установления социальных
связей и скрытой формой получения дохода, например, вместе с вос-
питанником аталыку передавали дойную корову. Годы, проведенные в
трудовых и часто нуждающихся семьях, в некоторых случаях влияли
на становление мировоззрения мальчиков, особенно если они чувство-
вали себя отвергнутыми своими родными семьями. Такие страницы в
биографии имеют дагестанские революционеры кумыки Солтан-Саид
Казбеков (1893–1920) и Уллубий Буйнакский (1890–1919). А цепь со-
бытий жизни Буйнакского почти неуклонно его вела в лагерь радика-
лов: он был сыном не только князя, но и простолюдинки, рано осиро-
тел и был в соответствии с адатами лишен отцовского наследства,
прошел выучку в известной ученическими бунтами Ставропольской
мужской гимназии и получил закалку в студенческих волнениях в Мо-
сковском университете. События 1917–1918 гг. в родном Дагестане
сделали из потомка кумыкских князей наиболее последовательного
приверженца леворадикальных идей среди местных социалистов. По-
горцев, напр., переселение на равнины) привели к нарушению этносоциального

баланса внутри горских обществ, расслоению и проявлению противоречий, суще-
ствовавших ранее латентно. См.: Почешков Н.А. Социально-экономические и во-
енно-политические проблемы в северо-западных районах Юга... С. 30–55.
225
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 197. Л. 6, 6 об.
нятна убежденность Буйнакского в том, что средневековые традиции

горских обществ должны уйти в прошлое, уступив место гуманным и
разумным отношениям между людьми226.
Но поиск новых путей приспособления к меняющимся условиям
чаще всего шел не по пути революционизации сознания. Представите-
ли кабардинского рода Даутоковых приняли крещение, служа русско-
му царю в течение ряда поколений. Они гармонично реализовывались
в среде терского казачества, которое включало в себя представителей
многих горских народов. Степень интегрированности в русскую куль-
туру проявилась в большом поэтическом наследии, оставленном Дау-
токовыми. Трое братьев служили в казачьих полках под фамилией
своей матери Ольги Серебряковой. И только после того как в Кабарде
встала задача консолидации сил, которые могли бы противостоять
крестьянским отрядам, возглавляемым революционным духовенством,
один из них, Виктор Никифорович Серебряков, принял ислам и сделал
свое кабардинское имя, Заурбек Даутоков, официальным227.
Другим вариантом поиска новой идентичности были увлечение
пантюркизмом тюрков Кавказа и Туркестана и панисламизмом – не-
тюркских народов Северного Кавказа. Через этот этап прошли балка-
рец Магомет Алиевич Энеев (1897–1928) и чеченец Асланбек Дже-
малдинович Шерипов (1897–1919). Настроения патриотизма, демокра-
тизма, признание необходимости вооруженной борьбы за свободу
первоначально у обоих были окрашены в откровенно религиозно-
националистические тона. Примечательно то, что накануне появления
интереса к большевизму Шерипов и Энеев имели плотный контакт с
деятелями младотурецкой революции и их представителями на Кавка-
зе. Энеев учился в Турции; Шерипов общался в Абхазии с потомками
мухаджиров, представлявшими интересы турецкого правительства: в
связи с революцией в России Турция рассчитывала, что ее усилиям по
распространению влияния на северный берег Черного моря будет со-
путствовать успех. Но что-то отпугнуло обоих кавказцев от этого про-
екта. Очевидно, что это было впечатление о вероятных последствиях
226
Морозова О.М. Цари, казаки, красные командиры… С. 195–197.
227
Жанситов О.А. Гражданская война в Кабарде: национально-религиозный
аспект // Актуальные проблемы истории и этнографии народов Кавказа: Сб. ст. к
60-летию В.Х. Кажарова. Нальчик: Ин-т гуманит. исслед. Пр-ва КБР и КБНЦ
РАН, 2009. С. 252–254; Казаков А.В., Дзагалов А.С. Офицер Виктор Серебряков
(Даутоков) – поэт, воин и патриот. URL: http://archivesjournal.ru/?p=344.
предложенной интеграции. Не иначе как оба решили, что их народы

неизбежно будут подвергнуты тюркизации, как это уже произошло с
мухаджирами. Младотурецкая революция быстро прошла демократи-
ческий этап, провозглашенный принцип равенства всех граждан стра-
ны перед законом вне зависимости от национальности превратился в
политику фактического лишения нетурецких народов возможности
сохранения этнической идентичности228.
Многолетнее пребывание в партии, жонглировавшей лозунгами
интернационализма и национального самоопределения, не приводило
бывших националистов к забвению увлечений молодости. После
окончания Гражданской войны интеллигентные представители малых
народов, в разной степени причастные к установлению советской вла-
сти, начали предпринимать усилия по государственному оформлению
национальных автономий. Так, на областном съезде горцев Кубани и
Черноморья в Краснодаре в августе 1920 г. было решено «автономить-
ся», т.е. выйти из Кубано-Черноморской области и образовать авто-
номные области229. Первый председатель Горского окружного испол-
кома Кубани и Черноморья черкес Даут Гутекулов на 2-м съезде тру-
дящихся горцев (2-6 марта 1921 г.) назвал Кавказскую войну и уста-
новление советской власти событиями, которые ограничивают собой
60 лет царского гнета. После призывов выполнить разверстку Гутеку-
лов, намереваясь воодушевить аудиторию, заявил: «Скоро мы будем
советской Абхазией!»230. К концу 1920-х гг. настало время, когда это
стало преступлением перед партией.
Видение революции не как этапа мировой революции, а как сред-
ства решения национальных задач достаточно распространено было
среди представителей народов Российской империи. Красные финны,
оказавшиеся после поражения финской революции в России, в 1920 г.
с одобрения В.И. Ленина стали осуществлять идею создания Карель-
ской трудовой коммуны. В противовес планам буржуазной Финлян-
дии присоединить к себе Карелию они предложили красный вариант
создания «Великой Финляндии» – сделать из Карелии визитную аги-
тационную карточку для демонстрации успехов пролетарской власти и
в итоге добиться присоединения Финляндии к Советской Карелии. В
228
Морозова О.М. Цари, казаки, красные командиры… С. 198–207, 209–213.
229
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 197. Л. 8 об.
230
Национальный архив Республики Адыгея (далее – НАРА). Ф. Р-327. Оп. 1.
Д. 5. Л. 5–7.
1920-е гг. преимущественно финское по составу руководство Карель-

ской Советской Республики и основных промышленных предприятий
на ее территории вызывало раздражение местного карельского насе-
ления, к которому финны продолжали относиться как к младшему
партнеру231.
Среди известных имен красных финнов мало кто относился к дей-
ствительно неимущим слоям. У многих из них были вполне четкие
перспективы жизни. Легальная рабочая партия, сильные профсоюзы,
рабочее законодательство не уберегли финский пролетариат от выбора
вооруженного пути захвата власти в стране.
Изучение общего и единичного в судьбе группы людей, сделавших
одинаковый выбор, сталкивается в историческом исследовании с про-
блемой обрывочности и отсутствия однотипной информации. Следует
признать единственно доступным способом обработку большого числа
исторических источников с тем, чтобы выявить наиболее часто встре-
чающиеся моменты биографий участников революционного процесса,
а также заняться поиском уникальных, но ключевых, поворотных со-
бытий их жизни. Но численному выражению распространенные и ти-
пичные варианты судеб поддаются достаточно трудно по причине
множества возможных факторов. В силу этого пришлось отказаться от
попытки выявить частотность тех или иных событий, заменив это
прописыванием качественных характеристик процессов, в которые
был вовлечен этот слой людей.
Разночинская революционность отличалась многообразием моти-
вов и форм реализации. Она имела некоторые сходства с предыдущим
этапом движения. Например, участие выходцев из состоятельных се-
мей; в их автобиографиях обнаруживается то же чувство общности с
угнетаемыми и стремление к свободе, но в отличие от дворян, которые
не связывали свое свободолюбие с семейным диктатом, которого на
себе не испытывали, разночинцы имели травматический детский опыт.
Американский историк Филипп Помпер, рассматривая увлечение
Л.Д. Троцкого идеями психоанализа, объяснил это попыткой старого
революционера понять истоки своей революционности и выдвинул
вытекающий из фрейдистской методологии тезис о том, что в основе
231
Такала И. Финны советской Карелии и их вклад в развитие республики
(1920-е – первая половина 1930-х годов) // Финский фактор в истории и культуре
Карелии ХХ века. Гуманитарные исследования. Вып. 3 / Науч. ред. О. П. Илюха.
Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2009. С. 137–138.
революционного лидерства лежит гиперкомпенсированное преодоле-

ние тех или иных форм детской ущербности232. Ущербность эту Пом-
пер считал связанной или с потерей семьи, или с отсутствием психо-
логической близости с членами семьи. Воспоминания Троцкого дают
основания к такому выводу. Давид Бронштейн, отец Льва Троцкого, в
заботах о растущем хозяйстве был далек от детей, изредка демонстри-
руя отцовскую власть. Он не был жестоким человеком, но успел доса-
дить сыну, и тот нашел себе другой авторитет – двоюродного брата
Моисея Шпенцера, владельца научного издательства, который и стал
для него источником знаний о Добре и Зле. Будущий революционер
Троцкий сделал свои первые выводы по поводу социального неравен-
ства в ходе наблюдений за жизнью экономии своего отца. Когда
Шпенцер назвал некоторые приемы обращения с работниками гадо-
стью, подросток стал стараться завоевать симпатии батраков233.
Рожденная в богатой еврейской семье Анжелика Исааковна Бала-
банова (1878–1965) отметила, что все ее детство было бунтом – против
диктата матери, гувернанток, условностей и ограничений234. В.М. Чер-
нов считал первым фактором, заложившим этот вектор развития,
смерть матери и появление «классической» мачехи. Ощущая себя
«унижаемым и оскорбляемым», он проникался состраданием ко всем
«униженным и оскорбленным», которые благодаря поэзии Некрасова
стали прочно увязываться с миром народным, мужицким, трудовым235.
В Российской империи именно университеты и гимназии стали
основными очагами распространения нелегальной литературы и ради-
кальных взглядов. Учеба одного из старших детей семьи в учебных
заведениях крупных университетских городов знакомила всех осталь-
ных представителей семьи с этой сферой жизни. Ученические социу-
мы были особенно подвержены настроениям подражания по причине
сведения вместе старших и младших, лидеров и аутсайдеров, вкусив-
ших от древа познания и совершенно наивных.
Истоки превращения университетов в рассадник вольнодумства
просматриваются в воспоминаниях славянофила К.С. Аксакова, кото-
рый отмечал, что за три года учебы он мало почерпнул из универси-
232
Цит. по: Булдаков В. Красная смута. С. 213.
233
Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 60, 66, 80, 94, 96–97, 109.
234
Балабанова А. Моя жизнь – борьба. Мемуары русской социалистки. 1897–
1938 / Пер. с англ. М.: Центрполиграф, 2007. С. 10, 14.
235
4. Зак. 043
тетских лекций, но много вынес из университетской жизни. Профес-

сорство «очень тускло и холодно освещало наши умы», писал Акса-
ков, «профессора преподавали плохо, студенты не учились и скорее
забывали, что знали прежде», и, не найдя «воздух мысли», шли своей
дорогой к истине. Поведение молодых людей отличало «легкое, без-
обидное буйство и проказливость», чему способствовал довольно сво-
бодный стиль студенческой жизни236. Это было в русле традиций до-
машнего образования, которое в 1800-1830-е гг. очень медленно усту-
пало свои позиции. Авторитет преподавателей, среди которых было
много приглашенных из-за границы, не мог сравниться по своей силе с
авторитетом товарищеской среды. К тому же «добросовестность тру-
да» у преподавателей была большой редкостью. Духовные же запросы
тех, кто стремился к «умственной жизни», удовлетворял кружок
Н.В. Станкевича, в который первоначально входили обучавшиеся на
одном с ним курсе Московского университета, а потом и студенты
других курсов.
26 июля 1835 г. был издан Общий устав императорских россий-
ских университетов. Он вводил порядок военной службы, строгое, на-
подобие армейского, чиноначалие и точность в исполнении правил и
постановлений. Университет стал рассматриваться как учебное заве-
дение, перед которым была поставлена в качестве основной задача
подготовки чиновников для государственной службы. Лицам с уни-
верситетским образованием очередные чины присваивались в полтора
раза быстрее, чем не имевшим его. Началось введение форменной
одежды и, как говорили студенты, полицейских приемов: контроля
посещаемости, наказаний за нарушения дисциплины, учреждение
должности инспектора237. Эта реформа, связанная с именем министра
просвещения С.С. Уварова, изменила мотивацию студенчества и его
социальный состав; там стало больше представителей семей, состав-
лявших имперскую элиту. Выросло качество обучения, но эпоха до
1835 г. осталась в памяти студенчества как его золотой век.
В 1840-е гг., благодаря влиянию научных командировок ученых в
германские университеты и близкому знакомству с различными на-
правлениями немецкой философии, среди профессоров, студентов и
236
Аксаков К.С. Воспоминания студентства 1832–1835 гг. // Русские мемуары.
С. 93–96.
237
Андреев А. Национальная модель университетского образования // Высшее
образование в России. 2005. №2. С. 114
выпускников столичных университетов произошло размежевание на

западников и славянофилов. Когда в перечень философских автори-
тетов, таких как Ф.В. Шеллинг, Ф.К. фон Баадер, К.Ф. Эйхорн,
Г.Ф. Пухта, вошло имя Ф.Ш. Фурье с его проектом социалистиче-
ского преобразования общества, то это было естественное событие
в свете повышенного внимания к возникающим социальным док-
тринам, хотя оно и было оценено властями как крамольное. В даль-
нейшем его идеи создания фаланстеров, сельскохозяйственных
коммун, перевода центра общественной и экономической жизни в
сельскую местность, сказалась при возникновении движения «хож-
дения в народ» и толстовства.
Начиналось это в 1860-е гг., когда сформировался новый тип сту-
дента: изучающего естественные науки, равнодушного к религии, ве-
рящего во всесилие науки, ориентирующегося на вольнодумствующих
профессоров типа Н.И. Крылова и Т.Н. Грановского238. Наибольшую
активность проявляли студенты юридических факультетов, как верно
заметил И.И. Мечников239. Но будущие инженеры были также инте-
ресны радикалам как изготовители «адских» машин. Наименее впе-
чатлительными оказались историки, филологи, а также получающие
творческие профессии – музыканты, артисты, художники240. В.М. Ан-
дреевский, уже в эмиграции, размышляя над судьбой России, высказал
мысль о том, что превращению гимназий и университетов в рассадник
революционных идей способствовала система классического образо-
вания, оторванная от жизни241. Оторванность от жизни рождала и умо-
зрительные прожекты, и безответственные решения.
Это поветрие захватило всех, а не только подсудимых на гряду-
щих политических процессах. Оно сказалось, по мнению писателя
238
Андреевский В.М. Автобиографические воспоминания. Машинопись и ксе-
рокопия авторской рукописи с вставками. Гос. архив Тамбовской обл. Ф. Р-5328.
Оп. 1. Д. 7. URL: http://www.grad-kirsanov.ru/source.php?id=doc.andreevsky.vosp#_
ftnref18.
239
Мечников И.И. Указ. соч. С. 557.
240
Философ Б.Н. Чичерин писал в воспоминаниях, что в 1840-е гг. юридиче-
ский факультет Московского университета был оплотом западников, а словесный –
славянофилов. По-видимому, в 1870–1880-е гг. на политическую ориентацию сту-
денчества и степень его активности продолжали влиять сложившиеся традиции.
См.: Чичерин Б.Н. Воспоминания // Русские мемуары. С. 173.
241
Андреевский В.М. Указ. соч. URL: http://www.grad-kirsanov.ru/source.php?
id=doc.andreevsky.vosp#_ftnref18.
4*
В.М. Амфитеатрова, даже на будущем публицисте крайне правых

убеждений Алексее Сергеевиче Суворине (1834–1912): «В качестве
шестидесятника он был воспитанником материалистов, однако таил
где-то на дне души мистическую жажду идеалистических и религиоз-
ных позывов, которых даже конфузился, когда они прорывались
слишком заметно»242.
Студенты, прошедшие школу студенческих сходок 1860-х гг.,
спустя несколько лет стали преподавателями гимназий. По словам
П.В. Засодимского: «Появились новые учебники и новые учителя»243.
Гимназисты, казалось, не могли жаловаться на недостаток жизненных
перспектив. Однако и гимназия стала очагом вольнодумства, в котором
многие будущие революционеры (а также и их будущие противники в
гражданской войне) впервые познакомились с политическими идеями.
Демонстративно-радикальное поведение гимназистов нашло отра-
жение в автобиографии Михаила Павловича Павлóвича (Вельтмана;
1871–1927), написанной в 1925 г. Он, начавший учиться в елисавет-
градской гимназии, после перехода в одесскую был поражен устано-
вившимся в ней «новым духом». Предметом гордости всей гимназии
были ученик пятого класса, который прочел всего Н.К. Михайловско-
го, и ученик шестого класса, который знал якобы наизусть знамени-
тую книгу «Капитал» К. Маркса244.
Л.Д. Троцкий в мемуарах отмечал, что гимназия как арена сопер-
ничества сформировала его черты характера: критичность, самолюбие,
наблюдательность. Мальчишеская тревога перед будущим заставляла
стараться быть первым, а это значило быть не только самым отчаян-
ным заводилой, но и разбираться в прогрессивной литературе. Распро-
странению моды на запрещенные книги и идеи способствовали систе-
мы репетиторства и квартирного найма для иногородних учеников.
Снимая комнаты в домах горожан и давая частные уроки, гимназисты
занимались политическим просвещением следующего поколения мо-
лодежи245.
Не менее гимназий и реальных училищ проникнутыми прогрес-
сивными идеями были практически все курсы женского образования, а
242
Амфитеатров А. Старик Суворин. URL: http://az.lib.ru/a/amfiteatrow_
a_w/text_0514.shtml.
243
Засодимский П.В. Из воспоминаний. М.: Тип. Т-ва И.Д. Сытина, 1908. С. 140.
244
245
Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 111, 112, 120.
также семинарии – не только учительские, но и духовные. Митропо-

лит Вениамин (Федченков) видел причину революционаризма семина-
ристов в том, что там культивировалось рациональное мышление, ко-
торое у некоторых переходило в безбожие246. Семинаристов уже не
влекло пастырское служение, многие уходили в светские профессии.
Советский деятель Евгений Алексеевич Преображенский (1886–1937),
происходивший из семьи священника, писал о себе, что разочарование
в религии привело его в поиске веры и справедливости к увлечению
революционными идеями, а нежелание связать жизнь с церковной ор-
ганизацией было рождено слишком хорошим знанием среды проис-
хождения.
Путь во многие профессии пролегал через семинарию. Крестьян-
ские дети и поповичи, чтобы компенсировать недостаток образования,
оканчивали сначала учительскую семинарию, а затем юнкерское учи-
лище, и потом делали карьеру офицера. Такой путь прошли будущие
командиры революционных частей Михаил Муравьёв, Александр Ре-
мезов, Иван Петров и многие другие. Этот механизм жизнеустройства
использовался и детьми простых казаков; например, офицеры Донской
армии Пётр Ильич Коновалов; Григорий Петрович Лобов и др. в юно-
сти окончили духовную семинарию, затем военное училище. Как ви-
дим, среда поповичей и недоучившихся семинаристов дала большое
число людей, вовлеченных в политические события и позже присое-
динившихся к обоим противоборствующим лагерям. Официальные
формулы представлений, усвоенных ими в семье и во время учебы,
были отвергнуты, но глубинное их содержание всплывало в условиях
политической конфронтации, когда других идейных обоснований ее
неизбежности явно не хватало. Семинаристы принесли в Белое движе-
ние и Красную армию мессианство и жажду справедливости247.
Распространению революционных идей способствовало то, что
общество не занимало по отношению к ним непримиримую позицию.
Вера Фигнер с гордостью вспоминала процессы 1870-х гг. О «процес-
се 50-ти» она писала: «…Процесс возбудил общую симпатию. Само-
отверженность женщин, бросивших привилегированное положение
246
Митрополит Вениамин (Федченков). О вере, неверии и сомнении. СПб:
Нева-Ладога- Онега; М.: Русло, 1992. С. 34.
247
Сизов С.Г. Семинаристы в Красной армии (о ментальности поповичей и
семинаристов в годы революции и Гражданской войны) // Гражданская война в
России (1917–1922 гг.): взгляд сквозь десятилетия. С. 114–123.
для тяжелого труда на фабриках, чистота их убеждений, их стойкость

возбуждали восхищение; их нравственный облик надолго запечатлел-
ся в душах многих; некоторые смотрели на их деятельность как на
святой подвиг. [...] Партия… приобретала нравственный авторитет и
ореол мученичества за свои убеждения. [...] Словом, результат процес-
сов, общее впечатление, которое они производили, было таково, что
могло только возбуждать стремление новых лиц идти по следам осуж-
даемых… так самая гибель социалистов способствовала росту движе-
ния»248.
Это были новые святые, подвижники и страстотерпцы новой веры.
Спустя десятилетия философ Н.А. Бердяев писал об этом массовом
настроении пореформенной России: «Средний интеллигентный рус-
ский человек привык преклоняться перед нравственным образом рево-
люционеров и перед их революционной моралью. […] В России обра-
зовался особенный культ революционной святости. Культ этот имеет
своих святых, свое священное предание, свои догматы. И долгое время
всякое сомнение в этом священном предании, всякая критика этих
догматов, всякое непочтительное отношение к этим святым вело к от-
лучению не только со стороны революционного общественного мне-
ния, но и со стороны радикального и либерального общественного
мнения»249.
В провинции в кругах местной прогрессивной интеллигенции
ссыльные находились на положении заезжей знаменитости250. Это бы-
ло объяснимо и с той позиции, что политические были источником
новой информации, а потому крайне интересны для думающей публи-
ки, которой хотелось самой разобраться в этом явлении. И только по-
сле начала эпохи террора, когда террористы стали охотиться не только
за царем, но и за чиновничеством, на революционаризм стали смот-
реть как на вид умопомешательства. Особенно плотно свел в единое
неразрывное состояние радикализм и сумасшествие А. Белый в романе
«Петербург». Таинственный незнакомец (революционер-террорист)
накануне акта страдает слуховыми аберрациями: «Кругом зашепта-
248
Фигнер В.Н. Указ. соч. С. 145.
249
Бердяев Н.А. Духи русской революции (1918). URL: http://www.yabloko.ru/
Publ/Articles/berd-1.html
250
Гиляровский В.А. Мои скитания. М.: Директ-Медиа, 2010. С. 22–23; Деяте-
ли СССР и революционного движения России. С. 577.
лось: “Пора…право…” Незнакомец услышал не “право”, а “прово”,

докончил же сам: “Прово-кация?!”». Персонаж романа революционер
Александр Иванович Дудкин (его прототипом был Б.В. Савинков,
действительно имевший не совсем здоровую наследственность) посто-
янно находится в полубредовом состоянии: собственная домашняя
туфля казалась ему живым созданием, как кошка или собака251.
Вслед за давней традицией современная историография интерпре-
тирует в жанре патографии поведение террористов и боевиков, ранее
служившее образцом силы духа и революционного героизма, находя
это следствием душевного расстройства252. Сохранившиеся письма
террористов, арестованных после совершения акции и осужденных к
смерти, свидетельствуют о специфическом состоянии их личности.
Обращает на себя внимание возведенный в абсолют рационализм их
мышления и акцентуированность сознания.
Степан Валерианович Балмашёв (1881–1902), сын народника,
убийца министра Д.С. Сипягина, по словам посетившего его перед
казнью священника говорил, что «должен идти на казнь, иначе подача
прошения поселит раздор в партии; одни будут обвинять его, другие –
защищать и много сил потратят на такое ничтожное дело, смерть же
его объединит всех»253. А в письме родителям Балмашёв писал, что
счастлив умереть на эшафоте254.
В известном «Письме перед казнью» эсерки-максималистки Ната-
льи Сергеевны Климовой (1885–1918), приговоренной к повешению за
участие в организации взрыва дачи П.А. Столыпина на Аптекарском
острове, отражено сознание человека, готового предстать перед смер-
тью, и накануне этого осмысливающего знаки и символы своей жизни.
В камере смертницы Климова ощущает позитивный эмоциональный
подъем и ощущение внутренней свободы. Ее, материалистку, исполь-
зующую в речи применительно к своему телу слово атом, скоро ждет
251
Белый А. Петербург // Сологуб Ф. Мелкий бес. Белый А. Петербург: Рома-
ны / Вступ. статья О.А. Клинга, коммент. Л.К. Долгополова. Ставрополь: Кн. изд-
во, 1988. С. 286, 441.
252
Кабанес О., Насс Л. Революционный невроз. СПб.: Изд. Д.Ф. Коморского,
1906; Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идео-
логия, этика, психология (вторая половина XIX – начало XX в.). М.: РОССПЭН,
2000. С. 16.
253
Русское Слово. 27 мая 1907 г. // Цит. по: Балмашёв Степан Валерианович.
URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Балмашёв,_Степан_Валерианович.
254
Цит. по: Чернов В.М. Указ. соч. С. 166.
ответ на загадку, что там, за последней чертой. Ее личность прошла

замкнутый цикл развития – от детского наивного ощущения свободы
до парящего над обыденностью понимания счастья. И в начале и в
конце это было рождено ощущением гармонии собственного внутрен-
него мира. Она столь сильно дорожит этой зрелой внутренней гармо-
нией и рожденным ею чувством свободы, что нет силы, которая заста-
вила бы ее отказаться от нее, «что и самый факт личной смерти низво-
дит на уровень не страшного, простого, незначительного, хотя и очень
интересного явления» (1908)255. Впоследствии смертная казнь была
заменена Климовой каторжными работами.
На основе имеющихся текстов можно осторожно предположить,
что оба смертника длительное время пребывали в состоянии шизоти-
мии, которая относится к так называемым измененным состояниям
сознания, и в его возникновении существенную роль играет не только
психофизиология, но и общий социальный и культурно-исторический
фон – психическая зараза, по терминологии доктора В.М. Бехтерева.
Проявлениями психики Балмашёва и Климовой, соответствующими
шизотимии, являются эмоциональная сухость, склонность к самоана-
лизу и аналитическому мышлению, независимость, плохая переклю-
чаемость256. Письма к Альберту Траубергу («Карлу»), эсеру-боевику,
приговоренному к повешению, от членов его группы свидетельствуют,
что это было характерное состояние людей леворадикального лагеря.
Зинаида Клапина писала, что привыкла муштровать свою душу и чув-
ства, шагать через трупы близких людей, но то, как «Карл» по-
отечески заботился о своих товарищах, согрело ее, и она даже нашла
силы написать своей матери257.
Радикальный вариант борьбы с самодержавием привлекал людей,
стоящих на разных этапах личностного самоопределения. Вера Фиг-
нер к моменту принятия идеи террора была достаточно взрослым че-
ловеком, к тому же она была женщиной. Ключевым моментом в ее
решении была убежденность в отсутствии другого, более милосердно-
255
Климова Н. Письмо перед казнью. URL: http://scepsis.ru/library/id_808.html
256
См.: Измененные состояния сознания и культура: основные проблемы и
направления исследования в современной психологии: Хрестоматия / О.В. Гор-
деева – автор-сост. СПб: Питер, 2009; Орлова Н.Х. Психологические интерпрета-
ции культуры. СПб: Б.и., 2010.
257
Цит. по: Раупах Р.Р., фон. Facies Hippocratica (Лик умирающего). СПб.:
Алетейя, 2007. С. 77.
го пути. Женщины-террористки эсеровского этапа уже находились под

гипнотизмом героики прежних поколений. Иной механизм у юношей.
Для них успешность личностного самоопределения связана с осозна-
нием себя как уверенного в себе человека, обладающего определен-
ными качествами; это могут быть сдержанность, рассудительность и
дипломатичность, а могут – буйность, бескомпромиссность, смелость
и склонность к риску.
Если говорить о влиянии детского опыта, то лучше не только об
изъянах социализации, но и о травмах, нанесенными конкретными
событиями. Уход во фронду мог начаться с маленькой войны с незна-
чительной персоной, с которой ассоциировалась вся государственная
власть, или с какого-то, казалось бы, частного правила государствен-
ного устройства, составлявшего препятствие для реализации каких-
либо очень частных планов молодого человека. За малым мыслилось
большое, которому и принадлежала вся вина. В написанных Б.В. Са-
винковым от имени собственной матери воспоминаниях «Годы скор-
би» и «На волос от казни» политизация общества, пожалуй, впервые
представлена не как сознательный выбор (по народнической версии) и
не как детерминистский процесс (по марксистской версии). Сюжеты
этого драматического повествования состоят из событий, вовлекавших
в революционную борьбу людей, казалось, не имевших первоначаль-
ной склонности к антиправительственной деятельности. В них ярко
выписана кумулятивная природа революционного бунта.
Один из основателей Финской коммунистической партии, участ-
ник гражданских войн в Финляндии и России Тойво Антикайнен
(1898–1941) родился в семье обойщика, профсоюзного активиста и
члена Финской социал-демократической партии. При ней существова-
ла детская социалистическая организация, через которую прошел в
детстве и Тойво. Во время учебы в школе у него случился тяжелый
конфликт с соучеником – сыном полицейского. Вследствие получен-
ного идейного багажа детская ссора приобрела политическое звучание
и оказала влияние на судьбу Антикайнена258. Биограф финского ком-
муниста подробно описал этот конфликт, по-видимому, его информа-
торы – близкие Тойво придавали этому событию большое значение.
Карел М. Ларионов рассказал об Иване Федоровиче Петрове,
1888 г.р., погибшем на Юге в декабре 1920 г. в бою с бандами. Будучи
258
Ровио Г. Тойво Антикайнен. М.: ЦК МОПР СССР, 1936. С. 11.
1/2 4. Зак. 043
его земляком и другом детства, Ларионов отразил в биографии Петро-

ва несколько важных моментов. Тот родился в очень бедной семье; но
был, несмотря на бедность, авторитетен, изобретателен в играх. В 16 лет
с ним произошел запомнившийся Ларионову случай. Ваня Петров в
ветхой одежде подошел к компании хорошо одетой зажиточной моло-
дежи, чтобы послушать, как играет на гармони сын богатого крестья-
нина, но его прогнал отец гармониста, сказав: «Возле нас в таком виде
не ходят». «Мне думается, когда тов. Петров умирал от множества
полученных в бою ран, при налете кулацких банд, то этого момента,
очевидно, забыть не мог. Оно было кровью написано на его сердце», с
особым чувством вспоминал Ларионов.
И в дальнейшем Петров, который старательно искал свой путь в
жизни, получал незаслуженные обиды от богатых и влиятельных. Это
был энергичный и целеустремленный человек. После десяти лет, про-
веденных в столице в качестве помощника дворника, он вернулся до-
мой грамотным и более развитым, чем сверстники. В 1912 г. участво-
вал в организации противопожарной охраны и потребительского об-
щества в с. Уссун. Пытался писать заметки в «Вестник Олонецкого
губернского земства». Но редакция переслала его письмо волостному
старшине, который строго поговорил с ним и сделал «внушение», что
не твоего, мол, ума дело259.
С похожей обидой, исходившей от инспектора местного реального
училища, столкнулся в детстве и А.И. Деникин, но за него вступился
отец – отставной майор и заставил обидчика извиниться. То, что в
юности ему не пришлось пройти через увлечение политикой, Деникин
связывал со своим пребыванием в польской среде. Его сверстники бы-
ли увлечены идей польской независимости, а с ним на подобные темы
разговаривать им было неудобно260.
Карл Иванович Ландер (1883–1937) в возрасте 15 лет получил не-
забываемое впечатление от массы людей, движимых одним порывом,
которое определило его судьбу. Это была массовая первомайская де-
монстрация рабочих нескольких заводов Риги в 1899 г. Это шествие
его заворожило, в нем чувствовалась «какая-то новая небывалая сила,
которая притягивала к себе, влекла, возбуждала». После этого дня мир
рабочих, хотя он и сам был из рабочей семьи, казался ему «носителем
259
Национальный архив Республики Карелия (далее – НАРКар.). Ф. П-14.
Оп. 1. Д. 146. Л. 77, 78, 80.
260
Деникин А.И. Путь русского офицера. М.: Современник, 1991. С. 17–18, 31.
и обладателем какой-то великой тайны и силы». Следующие годы он

посвятил поиску адекватной идеи. Познакомился с толстовцами и сек-
тантами. Но изолированная жизнь интеллигентских и сектантских
земледельческих общин не дала ему того ощущения скрытой угро-
жающей мощи, которое он пережил 1 мая 1899 г. Поэтому в 1905 г. он
стал социал-демократом261.
Значительное число анкет, составленных для комиссий помощи
демобилизованным красноармейцам и бывшим красным партизанам,
показывает, что период взросления их авторов, рожденных преимуще-
ственно в 1890-е гг., прошел вне семьи, вне дома, за пределами род-
ных мест. Иногда это соседний рабочий поселок, но встречались и
дальние края: уроженец Казанской губ. оказывался в Самарканде;
уроженец Курской губ. в 15 лет уже работал на шахтах Донбасса262.
Покинувшие родной дом подростки и юноши получали богатый жиз-
ненный опыт, были смекалистей и развитее своих сверстников. Максим
Кузьмич Паромов (1899–1974) из Шенкурска считал, что его успешной
карьере с первых дней советской власти послужило то, что он был парнем
«отменным» от других ребят, каким его сделала чужая сторона – три года
работы на заводе и в столярной мастерской263. Будущий советский воена-
чальник Н.Д. Томин рано остался без отца, а вторично вышедшая замуж
мать не взяла сына в новую семью. Он стал работать приказчиком в га-
лантерейном магазине в пос. Куртамыш Тобольской губ. Ощущение сво-
его сиротства вызывало у него повышенный интерес к людям, которые
казались ему похожими на него как, например, уволенный товарищ-
приказчик; крестьяне-переселенцы, возвращающиеся из Сибири еще бо-
лее нищими, чем ехали туда. Томин презирал хозяина, который заставлял
нечестно вести торговлю. Угнетенное состояние рождало такие записи в
дневнике: «2 сент. [1906] Встали рано… Торговали плохо. […] Так и хо-
чется уехать куда-нибудь далеко из этого застоялого Куртомыша. Так
чего-нибудь бы и устроил. Хотя [бы] стражнику в морду дать»264. Тот
день, когда состоялось собрание приказчиков, прошел для Томина в при-
поднятом настроении. Хотя ничего и не решили, но было весело, и по
очереди провожали всех домой.
261
262
ГАРО. Ф. Р-2992. Оп. 1. Д. 319. Л. 3.
263
Государственный архив Архангельской области (далее – ГААО). Ф. 7.
Оп. 1. Д. 2. Л. 6, 8.
264
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1007. Л. 17.
1/2 4*
В поиске новой среды и новых ценностей оставшийся в одиночестве

человек выбирал группу по степени сплоченности. Конечно, она наибо-
лее высока была там, где присутствовали элементы конспирации. Вместе
с товарищеской поддержкой молодой человек получал и первые уроки
политграмоты. Крестьянский мальчик из Каргопольского уезда Архан-
гельской губ. Федор Степанович Чумбаров (1897–1921), отправленный
родителями в Санкт-Петербург на заработки, устроился разносчиком га-
зет, в т.ч. и «Правды». Сплоченный коллектив редакции и типографии,
где она печаталась, привлек мальчика. Повзрослев, он стал участвовать в
забастовках, вступил в партию большевиков и перед революцией уже
находился на нелегальном положении265.
В автобиографиях участников революционного движения низово-
го звена прослеживается такая деталь: переезд с одного места на дру-
гое часто влек за собой потерю связей с революционной средой, что
свидетельствует о выстраивании контактов внутри подпольных групп
преимущественно на основе личной унии266. То, что путь в нелегаль-
ные кружки лежал через личные контакты, объяснимо их противоза-
конным статусом и тем, что идеи легче воспринимались от близкого
человека. Поэтому политические организации всегда имели оттенок
дружеской компании267.
Действительно раздражающим и провоцирующим фактором могли
быть всякие «неровности» протекания жизни: чередования восходя-
щих и нисходящих тенденций в судьбе человека. Мизюков, 1887 г.р.,
из крестьян Нижегородской губ., попал в приют после того, как умер
отец и сгорела изба. Научился музыке, и в 15 лет после выхода из
приюта определился в военный духовой оркестр. Играл в офицерском
собрании, дворянских клубах, на ярмарке, наблюдал картины дикого
купеческого разгула, и тут явилась ему мысль, почему не все люди
одинаково равны: «Одни богаты, другие в вечной нужде и нищете, как
я был. Осознав до некоторой степени, я оставил музыку, хотя получал
средне сравнительно с тем времени, и ушел бурлачить на Волгу… за-
265
Копылов А. Чумбаров-Лучинский. Архангельск: Арханг. обл. изд-во, 1939.
С. 15–22.
266
Государственный архив Саратовской области (далее – ГАСО). Ф. Р-3644.
Оп. 1. Д. 1. Л. 1; и др.
267
Исецкий (Соломон) Г.А. Среди красных вождей (лично пережитое и виден-
ное на советской службе). Ленин и его семья (Ульяновы). М.: Гиперборея, Кучко-
во поле, 2007.
тем на пароходе служил… кочегаром, работал подручным слеса-

рем…». Получив соответствующие навыки, он устроился на железную
дорогу268.
Василий Федорович Белоусов, 1885 г.р., после двухклассного учи-
лища с 15 лет служил телеграфистом, конторщиком, приказчиком, но
потом стал работать на рабочих специальностях. В Революции 1905 г.
он принял самое активное участие, был арестован, выслан. Состоял в
разных группах, отличавшихся только партийными названиями269.
По аналогии с демографами, объясняющими аграрные волнения
Революции 1905–1907 гг. и межреволюционного периода аномально
высоким, по выражению Б. Бруцкуса, естественным приростом270,
обострившим аграрное перенаселение, можно объяснить и избыточное
число людей неземледельческих занятий. Мизюков и Белоусов утвер-
ждают, что они оставили полуинтеллигентские профессии якобы из-за
несоответствия их натуре, но в действительности из-за высокой кон-
куренции и на этом сегменте рабочего рынка. Они были уволены, по-
видимому, по причине несоответствия требованиям начальства. Спрос
на рабочие специальности был также неравномерным. Этот диском-
форт рождал поиски выхода, но идейными их назвать можно лишь
условно.
Человек становился адептом революционного течения в периоды
обострения социального напряжения. Указания на 1902 г., 1905–
1906 гг., 1912 г., 1916 г. как время знакомства и вовлечения в антипра-
вительственную деятельность встречаются наиболее часто. В соответ-
ствии с определением Л.Е. Петражицкого это периоды, когда человек
перестает эмоционально ощущать правильность существующих пра-
вомочий; его этические переживания приобретают протестный харак-
тер271. Это моменты кризисов, войн, острых политических событий.
Среди реакций на внешние вызовы преобладает беспартийная рево-
люционность. Недовольному все равно, какая партия, важен ее проте-
стный характер272. О стихийно-эмоциональном характере стачечной
волны говорят ее качественные характеристики: в 1915–1916 гг. по
268
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 204. Л. 1.
269
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 88. Л. 1.
270
Бруцкус Б. Аграрный вопрос и аграрная политика. Пг: Право, 1922. С. 58–62.
271
См.: Попов С.Н. Правовая эмоциональность. Введение в юриспруденцию.
Барнаул: АГАУ, 2004. С. 32–48.
272
политическим мотивам проводится лишь четверть забастовок, осталь-

ные в основном стихийные экономические273.
Революционный лагерь не отличался постоянством состава. Его
покидали люди разуверившиеся и просто уставшие. Смена поколений
происходила под влиянием естественной демографической динамики.
Политический смысл имело изменение источников притока новых
адептов, их культурного уровня и мотивов участия в революционной
деятельности.
Этапы революционного движения отличаются социальным и каче-
ственным составом и соответственно мотивами чувствительности к
радикальной идеологии. Народничеству было присуще обращение к
идеалам, а не к интересам, к солидарности, а не к эгоизму. Среди ре-
волюционеров-народников была высока доля людей, у которых не бы-
ло препятствий для профессиональной и общественной реализации в
рамках существующих правил. Примером может быть Марк Андрее-
вич Натансон (1850–1919), который, получив прекрасное финансовое
образование и навыки работы в этой сфере, в ссылке всегда получал
отличную работу и самое широкое покровительство начальства как
человек честный до щепетильности. Это давало ему возможность при-
страивать на работу других поднадзорных274. Казненные народники
Н.И. Кибальчич, А.И. Ульянов и выжившие Н.А. Морозов, Н.В. Шел-
гунов и др. предстают как внешне вполне адаптированные люди, чьим
выбором руководили высокие альтруистические мотивы.
Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская (1844-1934) –
одна из немногих революционных долгожителей. Порвав со своей
средой, в 1870-е гг. она прошла через «хождение в народ» и судебный
процесс. Окончив в 1896 г. все сроки каторги и ссылки и оказавшись
на свободе, она не узнала революционной среды: многие из ее сорат-
ников отошли от борьбы, им на смену пришла молодежь, исповедую-
щая популярное немецкое учение. Она активно принялась за восста-
новление народничества. Она не могла поступить иначе, поскольку в
глазах мировой прогрессивной общественности русская революция во
многом ассоциировалась с ее личностью благодаря серии статей в
273
Бриан Э., Хеймсон Л. Стачечное движение в России во время первой миро-
вой войны: Количественный анализ и интерпретация // Россия и США на рубеже
XIX – ХХ вв. Математические методы в исторических исследованиях. М.: Наука,
1992. С. 101; Поршнева О.С. Указ. соч. С. 155.
274
журнале «Century» (1887–1889) американского журналиста Джорджа

Кеннана, который познакомился с ней во время путешествия по Сиби-
ри. Именно она «открыла» Григория Гершуни и привлекла его к прак-
тической работе. Тот выступил идеологом новой доктрины «прибли-
жения террора к массам», обосновывающей необходимость соверше-
ния таких актов, причины которых будут очевидны, близки и понятны
народу и станут примером кары за издевательства над трудящимися.
По мнению Чернова, если бы не энергия Брешко-Брешковской, то пар-
тии эсеров могло бы и не быть в политической истории России275.
Со временем людей, имеющих дополнительно иные кроме рево-
люции возможности для реализации, становилось все меньше. Среди
большевиков можно назвать Л.Б. Красина, А.А. Богданова, отчасти
Г.В. Чичерина. Тех, кто связывал свое будущее с перестройкой основ
государственного устройства, становилось все больше. Правый депу-
тат III Государственной думы Л.В. Половцев в речи 10 декабря 1908 г.
озвучил свойственное «нормальному обществу» видение левых ради-
калов: «А у них нет ничего в кармане, потому что гг. социалисты –
люди, выброшенные из жизни. Они присоединились к революции
только потому, что современная жизнь не дала ни возможности до-
биться той степени благосостояния, при которой они бы могли считать
себя обеспеченными»276.
Изменение состава оппозиционного радикального лагеря стало
следствием глубоких социальных изменений в широких слоях населе-
ния. До 1890-х гг. темпы снижения неграмотности были незначитель-
ными: буквально пара процентов за десять лет. По официальной ста-
тистике за период с 1880-х гг. до начала 1900-х гг. число грамотных
среди крестьян возросло с 10 до 23%, а среди взрослых мужчин – даже
до 36%. В действительности как показала обработка незаконченного
статистического обследования в начале ХХ в. этот показатель состав-
лял более 50%277. Хотя обсуждаемый законопроект об обязательном
начальном образовании детей от 8 до 11 лет так и не был принят, уро-
вень начальной грамотности неуклонно повышался, поскольку это
было остро востребовано временем. Ведь неграмотному все сложнее
было устроиться на хорошую работу. Образованием прагматично счи-
275
276
ГАРО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 619. Л. 2 об.
277
Нефёдов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономи-
ческой истории России. С. 322.
тали все, что давало знания и навыки, – земскую двухклассную школу;

волостное училище; службу в армии, если в канцелярии или после
учебной команды; чтение газет и книжек278. Грамотность давала воз-
можность детям из бедных семей подрабатывать «интеллигентным»
трудом: читать псалтырь над покойниками, писать письма для негра-
мотных279. Те, у кого не было возможности посещать школу, осваива-
ли грамоту «самовучкой»280.
Основную массу новых грамотеев составляли кучера, горничные,
приказчики, мастеровые. Они очень полюбили читать281. Возникло
целое направление издательской деятельности – дешевые издания,
например, И.Д. Сытина. Особым интересом у городских низов пользо-
вались газетные заметки о различных происшествиях, забастовках,
арестах, убийствах, все это становилось поводом для коллективных
обсуждений и основанием для целенаправленной политической агита-
ции. Вследствие этих процессов крестьянские волнения 1902 г. в Пол-
тавской и Харьковской губ., вызванные голодом, проходили по типу
подстрекаемых «нигилистами»: по деревням ходили листовки. Рассле-
дование показало, что крестьянами руководили грамотные вожаки, и
что немаловажно – среди них было много бывших солдат, отслужив-
ших в армии282.
Если на протяжении первых десятилетий у революционно-осво-
бодительного движения отношения с широкими трудящимися масса-
ми не складывались, то к рубежу веков положение изменилось: про-
изошла смена поколений; деревня перестала жить замкнутой жизнью:
аграрное перенаселение сделало отходничество одной из самых рас-
278
Окнинский А.Л. Два года среди крестьян. Виденное, слышанное в Тамбов-
ской губернии с ноября 1918 г. по ноябрь 1920 г. Riga: Изд-во М. Дидковского,
1936. С. 190.
279
Хранилище документов новейшей истории Национального архива Респуб-
лики Адыгея (далее – ХДНИ НАРА). Ф. П-1283. Оп. 1-л. Д. 68. Л. 17 об.
280
Дмитрий Гаврилович Коптев, 1883 г.р., в своей автобиографии указал, что
в школу не ходил, а научился грамоте самоучкой. Текст, написанный им в 1934 г.,
отличают основные признаки такого рода обучения: полное отсутствие знаков
препинания, использование буквы «а» вместо безударного «о», написание слов
так, как они слышатся: афто биография, савмесно, савецкая [страна] и пр. Нацио-
нальный архив Калмыкии (далее – НАРК). Ф. Р-75. Оп. 1. Д. 61. Л. 7–8.
281
См.: Плетнёв В. Пролетарский быт. Старый и новый // Горн. 1923. № 9. С. 67.
282
Нефёдов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономи-
ческой истории России. С. 322.
пространенных профессий на селе. Крестьянам, попавшим в новые усло-

вия, требовались советчики и разъяснители. Начался процесс, который
создал заинтересованную и чувствительную к агитации аудиторию.
Революционная среда манила возможностью получения новых
знаний и даже общего образования. К посещающим народнические и
социал-демократические кружки рабочим и работницам прикрепля-
лись наставники, которые занимались не только их политическим про-
свещением, но и общей грамотностью, готовили к сдаче различных
экзаменов. Подобное репетиторство стоило денег, и большинству оно
было не по карману, а в кружках такие занятия проводились на това-
рищеских основаниях. Автобиографические тексты нескольких рево-
люционерок из бедных семей показывают, что причастность к проти-
воправительственной деятельности, так или иначе, давала им возмож-
ность социального роста. Участие в кружках сразу повышало их ста-
тус в глазах окружающих283. Привлекая возможностью выйти на но-
вые социальные позиции путем получения образования, кружковая
деятельность на определенном этапе становилась препятствием для
этой мечты. Занятие революцией забирало время, силы; аресты выры-
вали из русла накатанной жизни, – учеба отходила на второй план284.
Так возникал специфический социальный слой – продукт полити-
ческих реформ и общественных трансформаций – дети «подлых» от-
цов, выходцы из податных сословий: крестьян, мещан, мелкого купе-
чества. Это не разночинцы, поскольку выйти из своего сословия юри-
дически им мешало отсутствие завершенного образования. Формально
они еще не оторвались от прежней социальной среды, но образ жизни,
круг общения и, что важнее, система ценностей были другими, заим-
ствованными у других, более привилегированных групп населения.
Они занимались самообразованием – читали книги и газеты, посещали
лекции в Народных домах, вели дневники, т.е. тяготели к осмыслива-
нию себя в этом мире. Сферы их профессиональной деятельности бы-
ли чисто пролетарскими – фабрично-заводское и аграрное производст-
во, сфера обслуживания, транспорт; некоторые за счет своей грамот-
ности поднимались до должности делопроизводителя, конторщика,
приказчика, управляющего.
Считается, что этот слой получил название «полуинтеллигентов»
от эмигрантского философа И.А. Ильина в статьях конца 1940-х – на-
283
ХДНИ НАРА. Ф. П-1293. Оп. 1-л. Д. 74. Л. 13.
284
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1122. Л. 22, 19, 20.
чала 1950-х гг.285, однако, в действительности оно употреблялось уже

в период революции. Ильин, известный своей нетерпимостью ко всем
инакомыслящим и возражающим, в своей отповеди «полуинтеллиген-
там» подчеркивал убожество их мышления, отсутствие у них собст-
венных мыслей и идей, зависимость от чужих, штампованных формул.
Его характеристика слишком пристрастна, чтобы быть справедливой,
но что им схвачено верно, так это их честолюбие, амбициозность, мо-
ральный релятивизм, вера в науку и технику, а также типичность по-
добного персонажа на российской социальной арене рубежа веков286.
Будущие «полуинтеллигенты» получали платное образование
в учебных заведениях, созданных в рамках школьной реформы в
1870-е гг., – в двухклассных начальных училищах и городских учили-
щах. Пройденный в них курс не давал права продолжить обучение в
средних учебных заведениях. Этим можно объяснить вражду учащих-
ся городских училищ с привилегированными реалистами и гимнази-
стами. Уличные драки сменились в 1917 г. уличными перестрелками,
причем гимназисты предпочитали присоединяться к офицерским ор-
ганизациям; реалисты тяготели к эсерам, а учащиеся городских учи-
лищ – к большевикам (Г. Пищулин)287. Хотя данная раскладка и вну-
шает сомнения, сам факт того, что мемуарист связал эти два фактора,
примечателен сам по себе.
Особенности российской системы образования давали право ок-
ружающим именовать интеллигентом не только учителя, но и контор-
щика, телеграфиста, фельдшера288. Т.е. тех, кого иронично более обра-
зованная публика и стала называть полуинтеллигентами. В обиход
вошел комплимент – «культурный человек». Это понятие приобрело в
России начала ХХ в. особое значение со смыслом одобрения и восхи-
щения. Оно стало признаком изменения отношения русского просто-
народья к образованию. С. Дубровский проделал контент-анализ кре-
стьянских наказов во II Государственную думу, и оказалось, что в
285
Ильин И.А. Дневник. Письма. Документы (1903–1938). М.: Рус. книга,
1999. Т. 2. С. 14, 204; 213–219.
286
Ильин И.А. О грядущей России: Избр. статьи. М.: Воениздат, 1993. С. 18.
287
ХДНИ НАРА. Ф. П-1283. Оп. 1-л. Д. 68. Л. 17–18.
288
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 217. Л. 62 об.; Андрушкевич Н.А. Последняя
Россия: Воспоминания о Дальнем Востоке // Кадетская перекличка. 2004–2005.
№ 75–76. URL: http://xxl3.ru/kadeti/pomnim3.htm#andrushkevich
100% из них присутствуют два требования: отмена частной собствен-

ности на землю и всеобщее бесплатное образование289.
Комплемент «культурный человек» получил хождение в мещан-
ской среде, не являясь синонимом образованного. Он означал челове-
ка, обладавшего рядом культурных привычек, не только тягой к чте-
нию, но и умением проводить досуг, вниманием к своему жилищу и
одежде. Но рабочая среда бурно реагировала, если чье-то стремление
стать «культурным» опережало общий темп. Если копирование одеж-
ды, манер цензовых слоев общества оценивалось как чрезмерное, то
это встречало насмешки290. Среди заводских рабочих возник культ
знаний. Пролетарии-книгочеи стали делиться на «сознательных» и
«книжников». Первые отдавали предпочтение политической литера-
туре, в том числе и нелегальной, вторые читали общедоступные книги
и газеты291. Именно парни из этой среды, призванные в царскую ар-
мию, отбирались в 1915–1916 гг. для учебы на военных курсах и в
учебных командах.
Препятствия на пути к знанию расценивались как личная обида.
Уже в годы Гражданской войны намерение «интеллигенции» оставить
низы в состоянии темноты воспринималось как один из поводов для
вооруженной борьбы. Взятый в плен в х. Нижний Серебряков в февра-
ле 1918 г. казачий есаул убеждал небедных донских крестьян не свя-
зываться с лапотниками из России, а ориентироваться на казачество.
Наиболее возмутительная часть речи есаула была изложена ветераном
Д. Арчаковым в следующих словах: «Ленин послал Троцкого в Брес-
литовск на перемирие. […] И вот Ленин [c] Троцким Росию продадут
да заграницу сбегут. А вы безкультурные люди останитесь несчаст-
ными. Нам предоставляется право как образованным людям управлять
Россией. Темная масс управлять не сможет»292. После такой речи
есаула было решено расстрелять.
Знакомство с текстами, принадлежащими ставшим на сторону со-
ветской власти унтер-офицерам и прапорщикам, выявило у значитель-
289
Цит. по: Шатковская Т.В. Правовая ментальность российских крестьян
второй половины XIX века: опыт юридической антропологии. Ростов н/Д: РГЭУ
«РИНХ», 2000. С. 59, 168–171, 186–187.
290
Фролов А. Пробуждение. Воспоминания рядового рабочего. Харьков: Гос-
издат Украины, 1923. Ч. 1. С. 25.
291
Плетнёв В. Указ. соч. С. 67.
292
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 34. Л. 5.
ной их части достаточно высокий уровень образованности. Их отлича-

ет почерк, который принято называть конторским, т.е. четкий, ровный,
с некоторым количеством завитков; сложная подпись, которая, по
мнению графологов, отличает амбициозных людей; пристрастие к
словам, нетипичным для народной речи, при этом их использование
выходит за рамки необходимого. Например, слова «великолепно»,
«безусловно», «весьма» могут несколько раз встречаться в тексте объ-
емом 15-20 слов. Они знают такие слова как «инстинктивный» и «ана-
логичный». Отсутствие орфографических ошибок и явный недостаток
знаков пунктуации свидетельствуют о приверженности к чтению, но
недостатке знаний по русской грамматике, которые получались в
средних учебных заведениях.
Очевидно, что в стан революции всех этих людей привело чувство
тупика, отсутствие внятных жизненных перспектив. В автобиографиях
тех из них, кто смог оставить таковые после себя, неоднократно под-
черкивается, что они лишались возможности учебы по причине како-
го-то конфликта, подозрения в неблагонадежности, материальной не-
состоятельности, отсутствия поддержки семьи.
То, что эти люди не видели перспектив социального роста для себя
в условиях царской России, совсем не означало, что их не было. Со-
словие родителей давно перестало быть определяющим фактором в
выборе жизненного пути для молодого человека. Среди владельцев
фабрично-заводских заведений Европейской России, по данным про-
мышленной переписи 1900 г., 26,9% составляли купцы, 19,4% – дво-
ряне, 12,6% – мещане, 9% – крестьяне, 4,5% – почетные граждане,
3,3% – иностранные подданные, 1,9% – лица свободных профессий,
1,1% – чиновники, 21,2% – прочие293. В русской армии постепенно
уменьшалось число дворян; удельный вес буржуазных элементов (по-
томственных граждан и купечества) возрос почти в 2 раза, а лиц по-
датных сословий: мещан, крестьян – более чем в 10 раз (с 2,7% до
28%)294. Существование возможностей карьерного успеха в рамках
существующего государственного устройства подтверждает не только
статистика, но и биографии выходцев из крестьянско-мещанской сре-
ды, сделавших блестящие карьеры в армии, науке и на государствен-
293
История предпринимательства в России / под ред. С.И. Сметанина. Кн. 2.
Вторая половина XIX в. – начало ХХ века. М.: РОССПЭН, 1999. С. 214–224.
294
Зайончковский П.А. Офицерский корпус русской армии перед Первой ми-
ровой войной // Вопр. истории. 1981. №4. С. 22, 29.
ной службе. Среди них немало активных критиков российских поряд-

ков, которых, однако, не прельстили эгалитаристские лозунги больше-
виков. Например, сын острогожского ремесленника, профессор граж-
данского права И.А. Малиновский не стал большевиком, т.к. на своем
опыте знал, что для того, чтобы добиться большего, совсем не надо
делать революцию. Упорным трудом и талантом он пробил себе доро-
гу в жизни. Никакой исторической вины перед народом он не чувство-
вал, не имел желания опускаться до его уровня, когда только недавно
оторвался от родной провинциальной мещанской среды295.
За случаями, когда человек с уже наработанным потенциалом от-
казывается от всего и становится оппозиционером, скрывается неуве-
ренность успешных одиночек: достигнутый статус они считают игрой
случая, чем оно подчас и бывало. Чувствуя неустойчивость своего по-
ложения (это чувство вполне могло быть обманчивым, рожденным
ментальным шлейфом уже отмирающих общественных правил), они
испытывают чувство неполноценности, необъяснимую тревогу, не-
удовлетворенность. Находящие в том же ряду психических образова-
ний зависть и неудовлетворенное тщеславие могли ими отвергаться
как чувства низменные. Поэтому их не могла не привлекать возмож-
ность перехода в новую систему координат, что обещали им новые
общественные течения.
Александр Пантелеймонович Ковалёв, сын портного-иногород-
него, заведующий станичным училищем в кубанской станице, получал
постоянные напоминания о собственной сословной неполноценности.
Он, не последний человек в станице, находился в двойственном поло-
жении. Вынужденные считаться с ним казаки не пропускали случая
поставить его на место. Руководя станичной кооперацией в качестве
секретаря товарищества, он не мог стать его членом, т.к. ссуда выда-
валась под залог имущества; а он как иногородний имел препятствия
для обзаведения недвижимым имуществом в юрте станицы. Ковалёв
туманно намекал, что за него не отдали девушку из казачьей семьи296.
Хорошее знание жизни казачества – все усиливающееся расслоение,
тяготы службы, произвол станичного начальства – не делало статус
казака привлекательным в его глазах. Поэтому когда во время герман-
295
См.: Морозова О.М. Нарратив профессора И.А. Малиновского // История
научной интеллигенции Юга России: межрегиональные и международные аспек-
ты / Отв. ред. А.Н. Еремеева. Краснодар: Кубанькино, 2008. С. 61–70.
296
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 2. Л. 32.
ской войны он получил чин прапорщика, он продолжал придержи-

ваться той идентичности, которая у него сформировалась ранее:
«…Меня, выходца из простого народа, с большим трудом пробивше-
гося в народные учителя, преобразовали в прапорщики… [...] Но не по
душе мне было это общество. Еще будучи учителем, а потом рядовым
солдатом, я с отвращением и ненавистью смотрел на офицерство и
когда стал прапорщиком, в душе остался таким же, а среди офицеров
чувствовал себя чужаком. [...] …У меня созрело решение о том, что
мне – интеллигенту, еще не прервавшему связи с народом, испытав-
шему бесправную жизнь иногородних среди казаков, видевшего за
период 11-летней учительской работы в горных станицах Майкопско-
го отдела жизнь казачьей бедноты, самому надо активно включаться в
борьбу за новую жизнь, за власть Советов»297.
Человеку для сохранения самоуважения необходимо приложить
усилия и добиться успеха. Ковалёву следовало бы смириться со своим
второсортным положением, находя утешение в кооперативной дея-
тельности и обманывая казаков. Случившаяся революция предложила
ему третий путь самореализации: по новым правилам, в составлении
которых он мог участвовать лично.
Биографии участников Гражданской войны показывают наличие
устойчивой тенденции к повышению статуса покинувших деревню.
Первое поколение принадлежит к неквалифицированным или непро-
мышленным рабочим, таким как конюх, чернорабочий, стрелочник и
т.д., то следующее – это уже квалифицированные рабочие с хорошим
заработком: слесари, токари, паровозные машинисты. Но эта восхо-
дящая социальная мобильность не купировала восприимчивость к ре-
волюционной агитации. Вероятно, здесь имел место провоцирующий
эффект прогресса, когда смена статусов происходила с такой быстро-
той, что достигнутое теряло часть своей ценности, и хотелось освое-
ния новых рубежей.
Сергей Иванович Иванов (1892–1975), сын крестьян, перебрав-
шихся в столицу, желая стать квалифицированным рабочим, брал ча-
стные уроки, чтобы научиться читать чертежи. Стал высококвалифи-
цированным слесарем-инструментальщиком, работал на предприятиях
оборонного значения и даже имел «бронь» от призыва на империали-
стическую войну. В 1914 г., судя по заборной книжке, его заработок
297
ХДНИ НАРА. Ф. П-1293. Оп. 1-л. Д. 30. Л. 491–492.
составлял около 120-130 руб. в месяц. Это был высокий уровень дохо-
да. Судя по данным, собранным Ю.И. Кирьяновым, средняя зарплата
рабочего в Петербургской губ. была раза в три ниже. А мать Иванова,
работая кухаркой, получала 5 руб. В течение 12-час. рабочего дня он
имел трехчасовой рабочий перерыв, которого хватало и на обед и на
сон. Но, тем не менее, он с 1913 г. участвовал в рабочем движении и
состоял в РСДРП(б). Его неоднократно увольняли, случалось, держали
в участке, но после увольнения он с легкостью находил работу298. По-
видимому, Иванов прошел через вечерние классы для рабочих, в кото-
рых с 1880-х гг. было поставлено дело политического просвещения
слушателей. Если он читал «Историю рабочего движения в Англии»
С. и Б. Веббов, то наверняка обратил внимание на пассаж о том, что
это только «мыслящее меньшинство» готово бороться за идею, а
обычный рабочий – только за кусок хлеба299.
Экономическая конъюнктура, влиявшая на ритм работы предпри-
ятий, не имевших казенных заказов, то создавала потребность в работни-
ках, то сужала предложение рабочих мест. Так, слесарь Анисимов из Пе-
тербурга чередовал работу по специальности с выполнением неквалифи-
цированного труда в периоды массовых увольнений300. В таких условиях
он не мог не почувствовать особую ненависть к капиталу.
В дальнейшем амбиции «полуинтеллигентов», помноженные на
заслуги в годы революции и Гражданской войны, давали им право
считать, что социальный рывок, за который воевали, уже воплощен в
их судьбе. Автобиография К.И. Ландера, выходца из латышских кре-
стьян, свидетельствует об этом поистине прямым текстом. Живя в Ли-
баве, он учился в «элементарной» школе и одновременно работал в
порту; мечтал выучить какое-нибудь «тонкое» ремесло; но планы
сдать экзамен по полному курсу реального училища не осуществились
из-за увлечения «серьезным чтением». Среди имен любимых авторов –
Юнг, Гексли, Дрэпер, Белинский, Добролюбов, Чернышевский, Писа-
рев, Михайловский. Этого он посчитал достаточным, чтобы в период
реакции 1908–1912 гг. избрать своей профессией журналистику и даже
взяться «за серьезную научную работу» – подготовку труда «История
Латвии». О начале 1920-х гг. Ландер, в то время член коллегии Нар-
298
Данилов А.А. Биография С.И. Иванова // Личный архив автора.
299
Вебб С. и Б. История рабочего движения в Англии. СПб: Изд. Ф. Павлен-
кова, 1899. С. 282–284.
300
НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1. Д. 90. Л. 22.
комвнешторга, писал: «В связи с переходом на мирное строительство

у меня опять проснулось с небывалой силой влечение к той отрасли
работы, которую я было совсем забросил за время революции: научно-
литературной, которую все же считаю своей основной профессией. Не
хочется бросать все то, что уже намечено и отчасти разработано, ряд
специальных тем, по которым собраны груды материалов. И думается,
что теперь, в начале последней трети жизни, все же удастся эту мечту
осуществить»301.
У таких революционеров были нарушены нормальные представле-
ния о профессиональной принадлежности, отсутствовало понимание
того, что членом корпорации можно стать, лишь пройдя определенные
этапы и профессиональную «инициацию». Так, анархистка Мария Ни-
кифорова после нескольких месяцев обучения живописи на курсах
Пролеткульта в «опросном листе» написала, что по профессии она
художница и «служит в Пролеткульте»302.
То, что политическая революция открывала на короткий срок но-
вые пространства для самоопределения человека, не могло не быть
привлекательным именно для слоя полуинтеллигентов303. В речах и
лозунгах большевиков сохранилась традиционная, рожденная в среде
народников символика борьбы – альтруизм и жертвенность, но она
была дополнена символикой победы. Смысл этого изменения в том,
что новое поколение революционеров было настроено, прежде всего,
на победу, а не на гибель. Они поддались влиянию большевиков,
потому что те обещали близкую победу над кучкой помещиков и бур-
жуазии.
В одной из своих работ Б.И. Колоницкий описал как характерное
для послефевральской России проникновение культа революции, ра-
нее бывшего характеристикой слоя профессиональных революционе-
ров и узкой группы распропагандированных рабочих, примкнувших к
ним, в широкие массы солдат-фронтовиков, рабочих и служащих-
полуинтеллигентов, что не прошло для него бесследно. Бескорыстное
служение идее революции сменилось на свойственный традиционному
сознанию прагматичный взгляд на служение как гарантию воздаяния,
301
Деятели СССР и революционного движения России. С. 482.
302
Цит. по: Белёнкин Б.И., Леонтьев Я.В. «Черная тень революции» (атаман-
ша Маруся Никифорова) // Отечественная история. 2002. № 4. С. 175.
303
Булдаков В. Красная смута. С. 351.
получения благ304. Как показывает собранный материал, смещение

акцентов стало происходить задолго до революции.
Полуинтеллигентский слой, основная ударная сила революции,
полагал, что одержанная победа даст ему сатисфакцию по всем пози-
циям, даже возместит недостаток образования. Многие из них интен-
сивно занимались самообразованием и смогли компенсировать отсут-
ствие университетских дипломов, но другие считали, что номенкла-
турная карьера с опорой на революционные заслуги – достаточная на-
града. Когда в биографиях выпускников школ прапорщиков значатся
посты директоров серьезных оборонных предприятий, то неизвестно,
это синекура или результат профессионального роста, но в любом
случае итог должен был радовать ветерана. Определить истинный
уровень образованности у советской партхозноменклатуры очень
сложно. Но очевидно, что это новое поколение было менее образован-
ным, чем предыдущие. В биографических справках чаще всего сооб-
щалось об окончании уездного училища, учительской семинарии,
гимназии и в самом лучшем случае одного-двух курсов университета
перед исключением из него за политическую деятельность. Григорий
Евсеевич Зиновьев (1883–1936) в своей автобиографии указал, что полу-
чил домашнее образование. Начальник Военно-морских сил СССР в
1925–1927 гг. Вячеслав Иванович Зоф (1889–1937) образование получил в
народной школе и на вечерних общеобразовательных курсах, когда был
рабочим-металлистом. Но в 1922 г. он пребывал членом Высшего акаде-
мического военно-педагогического совета. Укрепление позиций новых
вождей позволило И.В. Сталину в 1925 г. заявить: «Луначарские, Покров-
ские, Рожковы, Гольденберги, Богдановы, Красины и т.д. – таковы пер-
вые пришедшие на память образчики бывших вождей-большевиков,
отошедших потом на второстепенные роли»305.
В 1919 г. комбриг Д.П. Жлоба рассуждал точно также, наделив се-
бя правом присвоения ученых званий. Известен его приказ о произ-
водстве фельдшера М.Е. Обухова в чин врача и разрешение впредь
подписываться на документах: «военный врач». Сделано это было в
знак признания заслуг фельдшера в организации лазарета и лечении
бойцов. Хоть и не читает на латыни, но в боях целую академию про-
304
Колоницкий Б. «Русская идея» и идеология Февральской революции. URL:
http://www.utoronto.ca/tsq/18/kolonitsky18.shtml
305
Сталин И.В. Письмо т. Ме-рту // Сталин И.В. Cоч. М.: ОГИЗ; Госполитиз-
дат, 1949. Т. 7. С. 43.
шел, было сказано там306. Автор приказа, а может быть и сам фельд-
шер, считали это восстановлением справедливости: недополученные
при старом порядке знания добыты в боях так, как бойцы добывали в
боях ордена.
Образование – это фактор, заменяющий в обществе социальную
революцию и напоминающий ее по своим результатам. Человек, не
будучи священником или дворянином, мог сделать доступным для
себя высокое положение. Его выбор был продиктован внутренними
мотивами от честолюбивых до альтруистических. Эти обстоятельства
приводили к селекции жаждавших образования: этот процесс оказы-
вался по силам лишь наиболее способным и целеустремленным. Чело-
веку нужно было наперекор законам социальной гравитации преодо-
леть сопротивление среды и собственную неподготовленность к тако-
му скачку. В итоге получались верные и благодарные слуги системы и
ее безжалостные критики. Вероятно, результат зависел от реальных
обстоятельств, от соотношения личных усилий и степени противодей-
ствия. В истории европейских модернизирующихся обществ также
присутствовал слой интеллектуалов-бунтарей. Но Россия дала более
высокую долю радикалов среди них. И причин здесь две: архаичность
социально-сословного деления, в котором содержалось напоминание
насчет шестка и сверчка, и учебные заведения, которые из транслято-
ров традиции стали главными очагами крамолы.
2. Участие в боевых действиях:

соотношение свободы воли и принуждения
2.1. Фронтовики: с фронта на фронт
Выборочная обработка личных данных бойцов Красной армии

свидетельствует, что примерно треть красноармейцев принимала уча-
стие в германской войне307. Костяком Добровольческой армии были
также участники Первой мировой войны. Та оперативность, с которой
фронтовики германской войны вернулись под ружье, показывает, что
306
Мартыненко Г.А. Комкор Дмитрий Жлоба. М.: Воениздат, 1985. С. 89–90.
307
См.: Морозова О.М. Кадровый состав и внутриармейские отношения в
вооруженных формированиях в годы Гражданской войны // Вопросы истории.
2008. № 7. С. 26–38.
объективно армия могла еще воевать, и в стране были силы, готовые к

продолжению борьбы против внешнего врага. Собравшийся в Петрограде
15(28) декабря общеармейский съезд по демобилизации армии, работав-
ший до 3(16) января 1918 г., высказался за революционную войну.
Встает закономерный вопрос, почему эти люди, еще недавно вы-
ступавшие за мир, вновь взялись за оружие. Ответ лежит в широком
перечне исторических событий и социально-политических процессов.
Проникновение военных знаний в толщу народных масс не могло
не повлиять на устойчивость всей традиционной социальной структу-
ры. Пока это было кастовое занятие – офицеров-дворян и порвавших с
крестьянством солдат-рекрутов – внешняя политика была для деревни
далеким и окрашенным в фольклорно-мифические тона делом. В 1918 г.
правый журналист М.О. Меньшиков подвел итог военной реформы
1874 г.: всеобщую воинскую повинность, т.е. вооружение народных
масс, он называл роковой ошибкой буржуазии: «Пред вами стоит бра-
вый солдат, унтер-офицер, фельдфебель. Он исправнее других, но кто
знает его замыслы? Чей, собственно, он солдат – ваш или врагов ва-
ших?»308. Действующая армия становилось местом, где менялись
взгляды и во время Русско-японской войны (с этого момента отмери-
вали свою революционность бывшие в то время поручиками С. Тако-
ев, Г.Н. Батурин, А.А. Краковецкий и др.), и особенно в годы Первой
мировой войны. Тогда сошлись два фактора: недовольство пребыва-
нием в армии и встреча с осведомленным лицом, открывшим глаза на
происходящее. Рядовой Павел Михайлович Саяпин, 1898 г.р., только
на воинской службе узнал, что «высший класс только издевался над
низшим»309.
Политизации и радикализации фронтовых частей невольно спо-
собствовала сама власть. Одна из причин быстрого развала армии –
это недальновидный указ 1916 г. о призыве неблагонадежных элемен-
тов, которые ранее имели отсрочку или освобождение от мобилиза-
ции. Подобное решение имело генетическую связь с помещичьей
практикой отдачи в рекруты самой буйной публики из числа крепост-
ных парней. Предшествующие призыву страницы биографии ново-
бранцев не давали оснований надеяться, что они с радостью пойдут в
308
Меньшиков М.О. Дневник 1918 г. // Рос. архив (История Отечества в свиде-
тельствах и документах XVIII – XX вв.). Вып. IV. М.О. Меньшиков. Материалы к
биографии. М.: Студия «ТРИТЭ», 1993. С. 184, 372–375.
309
ЦГАРСО-А. Ф. Р-60. Оп. 1. Д. 549. Л. 19.
бой за царя и отечество. Впрочем, эти буйные молодые люди воевали

достойно, получая чины и награды. Получив опыт участия в армей-
ских советах и вернувшись домой, они становились инициаторами
установления советской власти, членствовали в ревкомах, комбедах и
чрезвычайных комиссиях310.
За годы войны сложился слой людей, «новых» военных, который
стал связывать с армией и, соответственно, с войной свое будущее.
Как писал корнет Лейб-гвардии уланского полка Н.В. Буторов:
«…Многие из переживших войну, привыкнув к постоянным переме-
нам, неожиданностям, сильным встряскам, богато заполнявшим… су-
ществование, вряд ли смогли б удовлетвориться также спокойной,
размеренной жизнью мирного времени. Она была для них уже слиш-
ком пресна. Для нее они уже были изломанными людьми. Она была
желанна как отдых, но, испробовав ее, они как горькие пьяницы потя-
нулись бы вновь к жизни красочной, к жизни нервами»311.
Участие в армейских выборных организациях повлияло на даль-
нейшую судьбу многих фронтовиков. Биографии и рядовых солдат, и
унтер-офицеров ясно показывают, что приученные к митинговщине не
могли вернуться домой к тихой жизни. Василий Федотович Дерипас-
хин (1895–1938) указал в своей автобиографии, написанной в 1919 г.,
что после февральского переворота он в числе трех политических ра-
ботников своего полка, состоящих в партии социалистов-револю-
ционеров, был произведен в прапорщики, по-видимому, за успехи в
деле политработы. Был членом Военно-революционного комитета 7-й
армии. В родную Астраханскую губ. был командирован с мандатом
Центрального всероссийского исполнительного комитета советов кре-
стьянских депутатов для агитации и организации советов, где на съез-
де советов Черноярского уезда был избран членом исполкома. Текст
дает почувствовать, с какой охотой он включался в различные полити-
ческие и военные акции новых властей: как Временного правительст-
ва, так и СНК; с гордостью и удовольствием он перечисляет съезды и
комитеты, в которых участвовал, и комиссарские должности, которые
занимал312.
310
НАРК. Ф. Р-75. Оп. 1. Д. 45. Л. 2; ГААО. Ф. 780. Оп. Д. 8. Л. 57, 58.
311
Буторов Н. Прожитое. 1905–1920. М.: Викмо-М, 2009. С. 92.
312
Государственный архив Волгоградской области (далее – ГАВО). Ф. 55.
Оп. 5. Д. 105. Л. 44 об.
То, что в автобиографиях фронтовиков-большевиков выглядит как

новая захватывающая страница жизни, в глазах других, оставшихся
равнодушными к революционной идее, кажется иным. Поведение лю-
дей, вернувшихся с фронта, рассматривается всеми остальными как
болезненное: не рады родным, не выпускают винтовку из рук, не хотят
оставаться дома, не разделяют традиционных ценностей313. Вернув-
шие с фронта жители городов становились безработными: обузой для
семьи и проблемой для местных властей.
Переселенцы предвоенного времени, призванные вдали от родины;
жители территорий, занятых немцами, и другие отрезанные от дома
расстояниями и фронтами становились кадром для бандитствующих
псевдо-анархистских групп, для красногвардейских отрядов, для чисто
уголовных групп – последнее слово в этом выборе оставалось за ха-
ризматичной фигурой, в сфере влияния которой им пришлось оказать-
ся. Если демобилизованные оказывались в казармах крупных транс-
портных узлов, то, соединившись с солдатами запасных частей, они
начинали представлять собой серьезную силу. Комиссар Рогожско-
Симоновского полка С.И. Моисеев описал Астраханские казармы в
Москве, подведомственные районному военкомату: «…Грязный двор
был завален бревнами и досками от нар, перепрелой соломой, выбро-
шенной из старых тюфяков. Повсюду валялись пустые банки из-под
консервов, вонючие грязные тряпки. Голодные собаки рылись в мусо-
ре. Какие-то подозрительные женщины с мешочками рыскали по дво-
ру и что-то покупали у красноармейцев. Бойцы жгли костры на казар-
менном дворе. Ни у ворот, ни у входа в казарму не было никакой ох-
раны. [...] Среди красноармейцев подавляющее большинство состав-
ляли выходцы из деревни… преобладали бывшие нестроевые, лица...
Кроме этих людей, в Астраханские казармы проникли, хотя и в не-
большом количестве, совершенно деклассированные элементы...
Они… горлопанили на красноармейских собраниях»314. Обитатели
Астраханских казарм влились в 38-й Рогожско-Симоновский совет-
ский полк и доблестно погибли на фронтах Южного фронта.
Процесс политизации шел наиболее активными темпами в армии,
опережая общество в целом. Это касается не только низших чинов, но
и офицерства. В мае-июне 1917 г. вокруг генералов М.В. Алексеева и
313
Сургучёв И.Д. Бесы русской революции. Зверства большевиков в Ставро-
поле // Гражданский мiр: Спец. выпуск. Б/м: Фолиант; б/г. С. 4.
314
Моисеев С.И. Указ. соч. С. 25–26.
Л.Г. Корнилова началось формирование офицерских организаций.

«Союз офицеров армии и флота», «Союз воинского долга», «Союз
чести Родины», «Союз спасения Родины», «Союз добровольцев на-
родной обороны», ориентировались на Ставку, на Могилев, на Алек-
сеева; другие – ударные батальоны из юнкеров и добровольцев, под-
польная офицерская организация «Военная лига» – на штаб Юго-
Западного фронта в Бердичеве, командующим которого стал с апреля
1917 г. Корнилов315.
Общим для всей страны фактором радикализации настроений в
деревне стали демобилизованные фронтовики, которые стали силой,
готовой к радикальному решению насущных проблем. На Левобере-
жье Кубани содержанием их деятельности стала национализация рас-
положенных в сельской местности перерабатывающих заводов и ме-
ханических мельниц316. Солдаты-фронтовики принесли с собой домой
опыт выборных революционных организаций: по примеру фронта ста-
ли создавать советы, союзы, комитеты. Они гордились своим опытом:
недаром четыре года воевали, кое-чему научились (Дудин И.Г.,
1957)317. Вернувшиеся домой уроженцы Леуновской вол. Пинежского
уезда Архангельской губ. создали в противовес земской управе воло-
стной совет в марте 1918 г., когда ни в уезде, ни в губернии совета еще
не было. Местные торговцы, агитируя против них, говорили, что они
провокаторы, посланные Германией (аноним, 1924)318.
Второй причиной радикального поведения вернувшихся из армии
было возвращение к расстроившемуся за время их отсутствия хозяйст-
ву. Фронтовик видел дома разоренную домашность, и его душила
злость на соседа, который по какой-то причине не пошел на фронт. Он
даже упрочил свое хозяйство, стал крепким хозяином: «Страдание на
войне, обиды, нанесенные за время войны семьям, безземелье кресть-
янское и нищету они с накопившейся обидой относили на счет вы-
росшего собственника» (Чугуев С.С., 1927)319. Начавшийся по инициа-
тиве вернувшихся солдат передел земли проходил в форме борьбы за
315
Абинякин P.M. Военно-патриотические организации 1917 года: к предыс-
тории белого движения // Белая армия. Белое дело: Ист. научно-популярный аль-
манах (Екатеринбург). 1999. № 6. С. 5–12.
316
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 39. Л. 7–9.
317
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 5. Л. 51.
318
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 45.
319
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 171. Л. 12, 13.
советскую власть; фронтовики считали, что их семьи имеют приоритет

(Ларионов М., 1935) 320.
У олонецких и архангельских фронтовиков был особый повод для
классовой ненависти. Дело касалось так называемых «учётников» –
тех, кто избежал призыва в армию, устроившись на хозяйственно-
оборонные работы, например, на строительство Мурманской железной
дороги или в Архангельский порт321. Еще в дореволюционное время в
печати широко обсуждалось это прискорбное явление, когда крупные
дельцы поступали на оборонные предприятия на копеечные должно-
сти лишь бы получить освобождение от армии322. Но если в 1915 г.
земцы повозмущались, на том дело и закончилось, то в 1918 г. волост-
ные исполкомы наложили на «учётников» специальный налог. Деньги
с них получал уполномоченный совета, приходивший в сопровожде-
нии красногвардейцев.
Советские историки вслед за Л.Д. Троцким называли фронтовиков
проводниками большевистского влияния в тылу323. Более типичной по
стране в целом была популярность всех леворадикальных партий –
большевиков, левых эсеров и анархистов-коммунистов. В каждой из
партий состояла разношерстная публика, объединившаяся на плат-
форме ненависти ко всему старому. Выбору способствовали любые
факторы, не только политические, но и ситуационные: личные контак-
ты, территориальная близость ячейки и пр. И.С. Кутяков в книге о Ча-
паеве писал, что в 1917 г. тот, находясь на лечении в Саратове, сначала
присоединился к группе местных анархистов-коммунистов. После
отъезда из города из-за участия в летних волнениях солдат Чапаев ока-
зался в Николаевске (ныне Пугачевск), где уже существовала про-
большевистская солдатская организация 138-го запасного пехотного
полка324.
Надпартийная по сути революционность в провинции первое вре-
мя преимущественно именовала себя эсеровской. Это было настолько
массовым явлением, что и после процесса над эсерами бывшие члены
320
НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1. Д. 146. Л. 21, 31, 37.
321
Там же. Л. 48.
322
Вестник Олонецкого губернского земства. 1915. №15. С. 16.
323
Троцкий Л.Д. История русской революции. В 2 т. Т. 2: Октябрьская рево-
люция. М.: Терра, Республика, 1997. С. 229–261.
324
Кутяков И.С. Путь Чапаева // Чапаевцы о Чапаеве. Саратов: Краев. изд-во,
1936. С. 65–66.
этой партии, к тому времени ставшие большевиками, не скрывали сво-

его эсеровского прошлого, указывая это в анкетах.
Мотивы выбора, сделанного фронтовиками, отличались разнооб-
разием. На позицию иногородних повлияли советские декреты, урав-
нивавшие их в правах с казачьим населением. Линия поведения тер-
ских казаков сильно зависела от близости горских районов. Острота
национального вопроса оказала влияние и на позицию солдат, возвра-
щавшихся в Россию с фронта через Терек. Те, кто оказывался на тер-
ритории терских казаков, попадал в атмосферу конфликта с горцами и
принимал сторону терцев. Их товарищи, чьи эшелоны двигались через
Кубань и Дон, стали союзниками большевиков325.
Ситуация Поволжья и Приуралья имела в этом вопросе своеобразие.
В организациях фронтовиков была сильна офицерская прослойка с эсе-
ровскими убеждениями. А.В. Посадский связывает эсеровскую окраску и
антибольшевистскую позицию фронтовиков Пермской, Вятской, Уфим-
ской губ. с силой и влиянием деятельного местного земства, отмечая его
«мужицкий» характер. Земства, кооперативы, организационные импрови-
зации 1914–1917 гг. (хозяйственные советы, комитеты и т.п.) были актив-
ными во всех названных губерниях. Земская инфраструктура и организа-
ционные навыки в годы Гражданской войны претворились в них в ус-
пешную военную самодеятельность населения326.
И.С. Кутяков, повествуя о начальном этапе участия своего коман-
дира В.И. Чапаева в войне против «контрреволюции», специально
подчеркивал, что восстали вернувшиеся с фронта с оружием фронто-
вики-эсеры – «кулацкие сынки». Случилось восстание и в Балакове,
где жила семья Чапаева. Его подняли эсеры – капитан Растяпин и пра-
порщик Иванов. Григорий Чапаев, фронтовик и военный комиссар
г. Балаково, был убит во время этого восстания. Поэтому отряд Васи-
лия Чапаева совершил карательную акцию против восставших бала-
ковских эсеров327.
325
Янчевский Н. Гражданская борьба на Северном Кавказе. В 2-х т. Ростов
н/Д.: Севкавкнига,1927. Т. 1. С. 69.
326
Посадский А.В. Уральское и прикамское беженство в 1919 году // Граждан-
ская война на Востоке России. Всерос. научно-практ. конф., Гос. общ.-полит. ар-
хив Пермской обл., нояб. 2008 г. URL: http://www.politarchive.perm.ru/publikatsii/
konferentsii/grazhdanskaya-vojna-na-vostoke-rossii/a-v-posadskij-uralskoe-i-prikamskoe-
bezhenstvo-v-1919-godu.html
327
Кутяков И.С. Указ. соч. С. 70–71.
Рассуждения шенкурского большевика П. Кожевникова о причи-

нах авторитета левоэсеровской партии летом 1918 г. показывают тако-
выми наличие оформленной структуры, резерв из наиболее образо-
ванных людей Шенкурска, имевших организаторский опыт (учителя,
кооператоры), в силу чего ее деятельность отличалась активностью и
имела массовую поддержку населения (1926)328. М.К. Ветошкин упо-
минал, что фронтовики были враждебно встречены в архангельских
деревнях, их называли дезертирами, продавшими страну немцам. По-
этому для них эсеры как представители сельского истеблишмента бы-
ли слишком патриотично настроены329.
Элементы профессионализма, которым располагали фронтовики,
увеличивали возможность эффективного боя в сражениях Граждан-
ской войны. Гаврила Ефимович Яковенко, 1893 г.р., с особым чувст-
вом гордости вспоминал в автобиографии, как во время боев в Даге-
стане он выиграл дуэль с пушкой противника. Обслуга одного из гор-
ных орудий разбежалась, а он, «будучи предан делу артиллерии», стал
сам заряжать, наводить и стрелять, чем заставил вражескую пушку
замолчать (1934)330. Опыт и смекалка позволяли опытным солдатам
самостоятельно решать боевые задачи. При создании броневика офи-
цер-артиллерист говорил, что установить шестидюймовую мортиру на
платформу невозможно, но матрос Ефимов придумал особую пружи-
ну, и все получилось331.
В период оборонительных боев лета 1918 г. смекалистые артилле-
ристы Орловско-Мартыновского отряда смогли компенсировать изъя-
ны сухой степи как поля боя. Ночью они установили орудие в мелкой
балке, а землю обильно полили водой из реки, чтобы замаскировать
место нахождения пушки, потому что в летнюю сушь при стрельбе
вокруг орудия непременно поднялась бы пыль. Своего наблюдателя
они разместили в стороне и с телефоном332.
Когда красные партизаны Важского фронта (Архангельская губ.)
вели бои за оборону с. Церковное, то противостоять более многочис-
328
ГААО ОДСПИ. Ф. 240. Оп. 1. Д. 26. Л. 5.
329
Ветошкин М. Революция и гражданская война на Севере. Очерки по исто-
рии борьбы за власть, организации советской власти и коммунистической партии
на Севере. Вологда: изд. Истпарта Вологодского губкома ВКП(б), 1927. С. 65, 66.
330
ГАРО. Ф. Р-2993. Оп. 1. Д. 2. Л. 3–6.
331
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 235. Л. 22.
332
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 72. Л. 7 об.
5. Зак. 043
ленному и лучше вооруженному противнику им помогал опыт, полу-

ченный на фронте. «Они выученные на фронтах империалистической
войны прекрасно знали, что во время артиллерийского огня белые
подготовляются к атаке[,] но не атакуют. Когда артиллерийский огонь
(артиллерийская подготовка перед атакой – по-военному) была окон-
чена[,] наши ребята, не теряя ни одной минуты, зная, что после артил-
лерийской подготовки начинается атака, во главе с командиром роты
Ляшковым Костей, вооруженные винтовками и одним автоматом
“шоша” разбежались по окопу. И когда наступавшая белогвардейская
рота, вооруженная несколькими пулеметами и автоматами пошла в
атаку, наши ребята открыли огонь и белогвардейцы должны были от-
ступить. Снова началась артиллерийская подготовка и снова атака.
Наши ребята действовали спокойно, хладнокровно, уверенно с един-
ственным желанием[,] во что бы то ни стало позицию сохранить[,] и
вторая атака была отбита» (Пирогов М.С., 1926)333.
Боец кубанского крестьянского отряда с. Николаевского Алексей
Данилович Асеев, 1893 г.р., в одном из первых же боев с казачьей ка-
валерией использовал навыки, полученные им на фронте. Конную ата-
ку он вместе с несколькими старыми солдатами встретил прицельным
огнем и повернул вспять, а необстрелянные бойцы запаниковали и
бросились бежать: «В этом бою я еще раз убедился в несокрушимой
силе пехоты перед кавалерией, если пехота создает крепкий, монолит-
ный кулак. Урок, преподанный в сентябре 1915 года подпоручиком
Москоленко недалеко от Шауляя, для меня пригодился здесь у хутора
Фельдфебельского», с гордостью вспоминал он334.
В своих «Записках белого партизана» А.Г. Шкуро раскрыл некото-
рые военные хитрости, давая прочувствовать читателю, сколь высок
был уровень его военного мастерства: «Мы двинулись, применяя
обычные наши фокусы, для того чтобы убедить население в нашей
многочисленности. Кроме того, применили новый трюк: проезжали по
одному и тому же месту несколько раз, обходом возвращались обрат-
но. Наполненные оружием, отрытым теперь из наших потайных скла-
дов, следовавшие на рысях телеги напоминали артиллерию своим гро-
хотом»335.
333
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 431. Л. 39.
334
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 44. Л. 38.
335
Шкуро А.Г. Записки белого партизана. Буэнос-Айрес: Сеятель, 1961.
С. 100.
Не вошедший в историю Н. Волченский, отступивший с Дона вме-

сте с украинскими отрядами к Царицыну, оказался тактиком ничем не
хуже прославленного белого партизана. В январе 1919 г. он был на-
значен военным инструктором в калмыцкий полк, формируемый для
10-й армии. Военком Щаденко, получив сообщение о прорыве белых
под Сарептой, приказал Волченскому: покажи казакам, что мы тоже не
без войска. А в распоряжении того было только 770 чел. и все, кроме
комсостава (150 чел.), были безоружными. Волченский послал воору-
женных людей спуститься с бугра и образовать фронт. Остальных он
пустил по кругу – они сходили с бугра, а потом, глубоким оврагом
обогнув его, скрытно поднимались и опять на виду у противника
спускались, как бы собираясь занять позиции на линии огня. Далее
Волченский пояснил, что год назад этот маневр он видел в исполнении
казаков-калединцев под станицей Каменской: они поднимались на
бугор, а потом, спустившись в глубокий овраг, опять забирались на
него. Как опытный кавалерист Волченский разглядел их уловку и по-
нял, что казаков всего две сотни. Но он учел их просчет: для этого
приказал калмыкам поднять ногами пылевую завесу336. В итоге казаки
бежали в панике, за что Волченский с комсоставом был награжден
«костумами», а ему лично была подарена шашка за то, что «сумел не-
вооруженными бойцами сбить вооруженных казаков». Остается толь-
ко добавить, что январь 1919 г. был очень теплым, и под Царицыным
еще не образовался снежный покров.
Если в начале вооруженной фазы революционного конфликта
фронтовиков было много, то затем произошло некоторое омоложение
состава комбатантов. Одним из факторов, снизивших долю фронтови-
ков в регулярной Красной армии, было изменение настроений. К кон-
цу 1918 г. в их среде нарастало нежелание участвовать в войне и слу-
жить в Красной армии. Осенью 1918 г., как явствует из письма
И.В. Сталина к В.И. Ленину, на Северном Кавказе произошел полный
«поворот фронтовика, справного мужика, в октябре, боровшегося за
Советскую власть – против Советской власти...»337. И в других облас-
тях страны, а не только на Северном Кавказе, оппозиционные на-
строения крестьян приводили к их противостоянию с большевистски-
ми властями, и, как следствие этого, к вооруженному сопротивлению
режиму. В документах встречаются симптоматичные оговорки, на-
336
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 218. Л. 12, 13, 32.
337
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 146. Л. 1.
5*
пример, некоего ветерана однополчане характеризуют положительно,

указывая, что «во время военной службы со стороны тов. Корсикова
Сангаджи Набитовича не был антивоенный подход к начальникам и
товарищам»338, что говорит о типичном движении потока фронтовиков
в течение 1918 г.: сначала в отряды, но потом оттуда. Большую роль в
таком «повороте крестьянства» сыграли репрессии, которые широко
применяла большевистская власть по отношению ко всем недоволь-
ным или не подчиняющимся ее распоряжениям и требованиям.
Роль унтер-офицерства и низших чинов офицерства военного
времени в революции и Гражданской войне заслуживает особого вни-
мания. Унтер-офицеры и младшие офицеры военного времени, на-
званные А.И. Деникиным солдатской полуинтеллигенцией, создали
основу будущей Красной армии. О.В. Куусинен писал о малочислен-
ности в финской Красной гвардии унтер-офицеров из рабочей среды
как одной из причин неудачи революции в Финляндии339. Обилие по-
ложительных и отрицательных оценок свидетельствует о роли этого
слоя военнослужащих в событиях. В 1920 г. бывший командующий
гвардейскими частями русской армии В.М. Безобразов называл боль-
шевизм «нелепой системой с полуинтеллигентами»340. Но самый рез-
кий негативный отзыв принадлежит Л.Д. Троцкому: «…Это худший
тип командиров. Они всегда невежественны, но не хотят учиться.
Своим неудачам – а откуда браться удачам? – они всегда ищут объяс-
нения в чужой измене. Цепко держась за свои посты, они с ненави-
стью относятся к самому упоминанию о военной науке. Для них она
отождествляется с изменой и предательством»341.
Сложившаяся к началу войны система военного образования не
могла обеспечить быстрой подготовки младших офицеров взамен вы-
бывающих из строя во время боевых действий. В связи с этим с осени
1914 г. в соответствии с «Положением об ускоренной подготовке офи-
церов в военное время» в крупных городах, при фронтах, отдельных
армиях и запасных бригадах начали работать новые военные учебные
заведения. Подготовка прапорщиков из числа студентов, юнкеров,
338
НАРК. Ф. Р-75. Оп. 1. Д. 37. Л. 4.
339
Куусинен О.В. Революция в Финляндии (самокритика). Пг: Изд-во Комин-
терна, 1919. С. 49.
340
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. Е-144\7. Л. 305, 306.
341
Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция (На военной работе). Т. 1. Тыся-
ча девятьсот восемнадцатый год. М.: Госиздат, 1925. С. 172–173.
гражданских чиновников, лиц с высшим или средним образованием, а

также солдат и унтер-офицеров проходила на краткосрочных трех-
или четырехмесячных курсах342. Неблагонадежность не стала препят-
ствием для получения военного образования. Будущий красный ко-
мандир Д.П. Жлоба за участие в забастовке шахтеров Горловки в сен-
тябре 1916 г. арестован, а затем направлен на службу в 207-й пехот-
ный полк рядовым. Вскоре как способный механик-самоучка он ока-
зался в военной школе авиации на Ходынском поле, где после прохо-
ждения курса получил звание унтер-офицера и профессию военного
моториста. Летом 1917 г. он стал членом Московского совета солдат-
ских депутатов343.
По мнению офицеров из числа кадровых, наблюдавших множе-
ство судеб выслужившегося в германскую войну офицерства, к
концу войны типичным становится офицер – крестьянин по сослов-
ной принадлежности344. Затем этот слой «новых» офицеров раско-
лолся. Недавние прапорщики полагали, что после восстановления
старого порядка они будут возвращены в «черное тело». Заверени-
ям о том, что о повороте к старому никто не думает, они не вери-
ли345. Многие из них посчитали возможным продолжить преодоле-
ние карьерных ступеней в революционных структурах. Другие, у
которых были испорчены отношения с рядовым составом из-за
чрезмерного рвения и рукоприкладства, присоединились к основ-
ной массе кадровых офицеров, противостоявшей новым порядкам в
армии346. Неоднозначность положения этих опытных в военном от-
ношении людей и определила их пребывание и у белых, и у крас-
ных и частые переходы из лагеря в лагерь.
«Новые» военные: унтер-офицеры, вахмистры, произведенных в
звание в 1915–1916 гг., и выпускники школ прапорщиков военного
времени находились в состоянии внутреннего конфликта, рожденного
неустойчивостью и противоречивостью своего положения – уже не
342
Волков В.А. На службе Отечеству. Школа красных командиров: Москов-
ское высшее военное командное училище – предыстория и 90 славных лет. URL:
http://www.portal-slovo.ru/history/39055.php?ELEMENT_ID=39055&SHOWALL_2=1.
343
ГАРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 1. Л. 3, 6.
344
Осипов А. К 65-й годовщине начала Белого движения // Часовой. № 641. С. 20.
345
Милицын С.В. Из моей тетради // APP. T. II. С. 185.
346
Оприц И.Н. Лейб-Гвардии Казачий Е.В. полк в годы революции и граждан-
ской войны. 1917–1920. Париж: Изд. В. Сияльского, 1939. С. 78–79.
солдаты, но и для кадровых офицеров не свои. Им предоставили воз-

можность освоения военной профессии, но на каждом шагу давали
понять их второсортность. Для поднятия боевого духа поощрялось
чтение о великих полководцах – о Ганнибале, Наполеоне, Суворове347.
Но глаза «чистой» публики резало поведение «прапоров из народа».
Дочь министра финансов Временного правительства Бернацкая-Иванс
писала о нелепости новой роли офицеров для детей бедных родителей,
сыновей рабочих, ремесленников и т.п., и что приличная публика над
ними надсмехались348. По мнению В.В. Брянского, поддержанному и
Бернацкой-Иванс, и Вл. Посторонкиным, провокационное поведение,
заносчивость и скандальность зарвавшихся «выдвиженцев» стали
причиной вражды между офицерами как кастой и солдатами, и что
первыми жертвами солдатских расправ стали именно они349. Расправы
с «новыми» офицерами вполне могли быть, но советские мемуаристы
об этом не пишут, – для них главным врагом оставался офицер из на-
стоящих «высокоблагородий».
Но рядовые солдаты сразу почувствовали потенциал младших ко-
мандиров из своей среды, поэтому в солдатских письмах в централь-
ные учреждения содержится предложение заменить всех офицеров
толковыми прапорщиками350. Это совпадало с мыслями большевиков:
осенью 1917 г. прапорщик Н.В. Крыленко выступал в штабе 35-го ар-
мейского корпуса и заявил, что те прапорщики, которые чрезвычайно
мало были под давлением «проклятого» режима и «царской дисцип-
лины» более всего необходимы революции. Они должны создать на-
дежный кадр новой революционной армии. Кадровым офицерам он
отводил роль исполнителей «для технических надобностей»351.
После Февральской революции унтер-офицеров и прапорщиков,
произведенных в звание из числа рядовых, активно выдвигали в пол-
ковые комитеты, что затягивало даже не знакомых с левыми идеями
фронтовиков в зону влияния радикальных партий. Другой путь в отря-
ды пробольшевистской ориентации лежал через приглашение руково-
дить отрядами самообороны, которое делалось только что прибывшим
347
Кутяков И.С. Указ. соч. С. 65–66.
348
Архивное собрание Дома Русского Зарубежья им. А.И. Солженицына (да-
лее – АСДРЗ). Ф. 1. Оп. 1. Д. А-102. Л. 1.
349
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. Е-92. Л. 82.
350
Солдатские письма 1917 года. М.-Л.: Госиздат, 1927. С. 134.
351
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 150. Л. 15 об. -16.
с фронта унтер-офицерам как людям, опытным в военном деле352. На-

выки, полученные на войне и в различных военных школах, давали
унтер-офицерам и прапорщикам возможность рассматривать армей-
скую стезю как свою новую профессию и жизненное призвание. По-
этому подобные предложения они расценивали не только как лестные,
но и как вполне естественные.
И унтер-офицеры начали открывать в себе военные таланты. В ав-
густе-сентябре 1918 г. во время рейда по тылам противника Сводного
уральского отряда Красной армии под командованием В.К. Блюхера
им впервые была освоена тактика эшелонной войны. Она подразуме-
вала боевые действия вдоль путевых магистралей; подвоз отрядов к
месту боев по железной дороге; небольшое удаление частей от желез-
ной дороги; применение бронепоездов с десантными отрядами; нали-
чие на поле боя открытых флангов. Эшелон – это и оружие борьбы, и
дом, и склад. Это вполне соответствовало характеру боевых задач на
Уральско-Сибирском театре войны – освобождению от противника
железнодорожных узлов и станций при отсутствии сплошной линии
фронта; добровольческой комплектации отрядов; снабжении за счет
местных ресурсов353.
Будущий командир красных конников, типичный пассионарий, аг-
рессивный и импульсивный, Константин Архипович Трунов (1866–
1920) в 1914 г. прямо из тюрьмы был отправлен на австрийский фронт;
стал полковым разведчиком и полным георгиевским кавалером. После
этого был отправлен в краткосрочную школу прапорщиков. По полу-
легендарным рассказам однополчан отличался хитростью и отвагой.
Будто бы в 1918 г. он явился к генералу Алексееву на станцию Торго-
вую и, как георгиевский кавалер, получил от него 300 сабель на веде-
ние борьбы с большевиками. Ими он вооружил собранный 1-й Став-
ропольский советский конный отряд; провел перед боями учебу отря-
да, выведя его «в лагеря» – в лес354.
То, что красный командир из унтер-офицеров и прапорщиков был
типичным явлением, свидетельствуют подсчеты А.А. Шувалова: из
352
Балахонов Н.Я. Страницы из жизни Якова Балахонова. Карачаевск: Кара-
чаево-Черкесское книжное изд-во, 1957. С. 16; ХДНИ НАРА. Ф. П-1293. Оп. 1-л.
Д. 133. Л. 3; За Советскую Карелию. 1918–1920. Воспоминания о гражданской
войне. Петрозаводск: Карельское книж. изд-во, 1963. С. 99, 109.
353
Скробов В.С. Уральский театр военных действий (1918–1919) // Граждан-
ская война в России. События, мнения, оценки. С. 470–479.
354
Фатеев Г. Краскомы гражданской. Ставрополь: Кн. изд-во, 1987. С. 136–139.
130-тысячного командного состава вооруженных сил революции толь-

ко около 3 тысяч чел. (2,3%) не имели никакого военного образования
и были выдвинуты на командные должности за боевые заслуги355.
Современники указывали на типичность белого офицера из народ-
ных учителей, прошедшего через школу прапорщиков356. Показатель-
на статья, написанная одним из кубанских эсеров в 1918 г. в русле по-
лемики с газетой «Правда»: ««Почему целая армия народных учите-
лей, людей пошедших в народ, чтобы в его гуще “сеять разумное, доб-
рое, вечное” не с Вами? […] Почему русское офицерство, в подав-
ляющем в настоящее время своем большинстве самое демократиче-
ское во всем мире, состоящее почти поголовно из бывших студентов,
народных учителей, из отличившихся в боях лучших солдат, детей
великого народа не с Вами? […] Или оно, это полуголодные люди,
получающие нищенское содержание в 200-300 рублей, истерзанные
всеми ужасами войны, [желает] проливать и сейчас свою страдальче-
скую кровь тоже из-за теплых мест, из-за прекрасной улыбки русского
толстосума?..»357.
Народные учителя, низший слой учительства, имевший право пре-
подавать только в низших и высших начальных училищах, ремеслен-
ных и низших сельскохозяйственных школах, имели нищенский уро-
вень дохода. По отзыву одного из сельских учителей: «...Бедна исто-
рия нашего учителя дореволюционной и пореволюционной школы
счастливыми минутами»358. Еще в царское время такое положение
сформировало из них одну из самых активных групп в составе низо-
вой интеллигенции. Учительские семинарии, в которых они обуча-
лись, были рассадниками прогрессивных взглядов. Для борьбы с
влиянием сочувственно настроенных к революции учителей применя-
лись их постоянные перемещения.
Будучи призванными в царскую армию и окончив школу прапор-
щиков, бывшие народные учителя с энтузиазмом осваивали новый
355
Шувалов А.А. Командный состав Красной Армии и Белого движения в го-
ды Гражданской войны: октябрь 1917 – конец 1920 года. Дис. ... канд. ист. наук:
07.00.02. Брянск, 2007. С. 211.
356
Напр.: Елисеев Ф.И. С Хоперцами… С. 279; Герасимов М.Н. Пробуждение.
М.: Воениздат, 1965. С. 250.
357
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 240. Л. 39. Л. 41–42.
358
Из дневника сельского учителя М.Ф. Саввина. 1925–1928 гг. // Отечествен-
ные архивы. 2007. № 5. С. 101.
статус, не испытывая благодарности к поставившему его в строй пра-

вительству в связи с тем, что их семьи оказывались в особенно тяже-
лом положении. Хотя российское законодательство и предусматрива-
ло некоторые гарантии для чинов запаса, призываемых на действи-
тельную военную службу с государственной гражданской службы,
они распространялись далеко не на все категории учителей. В частно-
сти, были лишены льгот преподаватели земских начальных школ, т.е.
именно народные учителя, ибо их причисляли к земским деятелям, не
обладавшим статусом государственных чиновников. Вот почему при-
зыв в войска народных учителей во многих случаях ставил их семьи в
отчаянное положение. Но усилиями министра Л.А. Кассо вскоре по-
ложение в отношении некоторых категорий учителей было исправле-
но359.
Столь активный и недовольный «старым режимом» контингент от
признания советской власти удержало неудачное начало советских
реформ в сфере образования. Среди учителей ходили характерные
слухи, например, о том, что предполагается новая реформа азбуки –
переход на латиницу. Переход к Единой трудовой школе, казалось,
вводил так ими ожидаемую преемственность школ всех ступеней, но
отмена платы за обучение оставляла учителей без заработка, т.к. паек
2-й категории от голода не спасал. На установленное государственное
жалование можно только исправно голодать, жаловались учителя.
Деньги им выплачивались советскими органами в последнюю очередь
после милиции и больниц360.
Среди бывших унтер-офицеров и прапорщиков, вставших на сто-
рону советской власти, народные учителя также встречались, но более
показательным может считаться приказчичье прошлое. После мобили-
зации в царскую армию подобные навыки благоприятствовали писар-
ской карьере, которая в послефевральский период неизбежно приво-
дила к избранию в ротные, полковые и пр. комитеты и советы. Так,
будущий генерал-майор И.Г. Зиберов, из ставропольских крестьян, до
359
Фомичев И.В. Изменения в материально-правовом положении школьных
учителей и преподавателей вузов в условиях первой мировой войны // Право и
образование. 2010. № 6. С. 128–129.
360
Сергеев И.П. Материальное положение «народного учителя» в Советской
России в 1917–1921 гг. // Вісник Харківського національного університету.
Збірник наукових праць. 2007. №762. С. 192.
1/2 5. Зак. 043
революции служил официантом в трактире с. Благодарное361. Они то-

же стремились окончательно порвать с довоенной профессией, стара-
лись придерживаться внешних признаков нового статуса: постоянно
носили бинокли, планшеты, непременно вели полевые записные
книжки362. Присущее им желание принять на себя ответственность за
свое решение и судьбы других людей несвойственно народной психо-
ментальности. Более характерно, когда избрание «на должность» про-
ходило «исключительно за наказание» (Рубцов М.Д., 1924)363. Но при-
казчичье прошлое не отпускало. Хотя новые красные офицеры утвер-
ждали, что командовать войсками не так трудно, они совершали много
ошибок, губили других и гибли сами. Один московский интеллигент в
связи с этим вспоминал приписываемое одному из учеников Сократа
выражение, что легче всех афинских ослов произвести в звание лоша-
дей, чем первого встречного сделать полководцем364.
Таким образом, Первая мировая война не только создала экономи-
ческие и политические предпосылки для революции, она выковала
целый слой людей, которые смогли вывести ее за рамки столичных
городов и придать ей поистине общероссийский масштаб. Война на-
учила их ремеслу воина, старая власть посеяла зерна тщеславия, дав
чины и награды, о которых они еще недавно не могли и мечтать, рево-
люция запустила механизм превращения личных амбиций в политиче-
ские цели.
2.2. Население России и мобилизационные кампании в РККА

и вооруженные формирования белых правительств
Среди циклов жизнедеятельности любой армии важнейшую роль
играет рекреационный – работа мобилизационных комиссий и госпи-
талей. Среди немногих работ, касающихся этого вопроса, диссертации
и публикации Е.А. Зайцевой и А.А. Шувалова365. Зайцева связала ре-
361
Нитенцев М. Боец Первой конной // Ставропольская правда. 1960. 13 янв.
№10.
362
Балахонов Н.Я. Указ. соч. С. 32.
363
364
Донской Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // APP. T. I. С. 222–223.
365
Зайцева Е.А. Ставропольская губерния в период гражданской войны: эко-
номические, социальные и культурные аспекты. Дис. … канд. ист. наук. Ставро-
поль, 2002. С. 115–126, 138–162. См. также: Ее же. Мобилизация населения в
Красную и Белую армию в период гражданской войны: сравнительный анализ //
Сб. науч. трудов. Серия «Право». Вып. 2. Ставрополь: Севкав ГТУ, 2000. С. 73–79.
зультативность призывной кампании РККА и деникинской армии на

территории Ставрополья с реакцией крестьянского населения на их
политические платформы. Диссертация Шувалова подтвердила давно
установившееся мнение о победе советской мобилизационной систе-
мы над белогвардейской, поскольку она являлась частью государст-
венной политики и не носила самодеятельный характер, как по другую
сторону фронта366.
Но многообразие отношений населения и армии (не командования)
к мобилизациям изучено мало. В архивных документах были обнару-
жены некоторые частности проведения призывных кампаний, которые
позволяют оценить степень политического искусства противоборст-
вующих лагерей и увидеть массы в момент, когда от их позиции зави-
село будущее страны.
Мобилизационная система большевиков, которая только к середине
1919 г. приобрела вид достаточно единого и согласованного механизма,
до этого отличалась разнобоем в работе. В связи с нечетким представле-
нием об отношениях центра с советскими республиками на окраинах сро-
ки и объемы мобилизации устанавливались местными властями губерн-
ского или подобного этому уровня367. Первые советские призывы отдава-
ли предпочтение имевшим военный опыт368. Но повсеместно в момент
отступления красные части мобилизовывали молодежь с тем, чтобы
пришедшие белые не поставили ее под ружье369.
В провинциальной глубинке мобилизационная кампания станови-
лась первым событием, приобщавшим местное населения к общерос-
сийскому конфликту. В связи с появлением английского оккупацион-
ного контингента в Мурманске в Кемском уезде Архангельской и в
Олонецкой губерниях ранней весной 1918 г. была проведена советская
366
Троцкий Л. Советская Республика и капиталистический мир. Часть II. Гра-
жданская война // Троцкий Л. Соч. Т. 17. Ч. 2. М.-Л.: Госиздат, 1926; Липицкий С.В.
Военная деятельность ЦК РКП (б). 1917–1920. М.: Политиздат, 1973; Петров Ю.П.
Партийная мобилизация в Красную армию (1918–1920 гг.). М.: Воениздат, 1956;
Елисеева Н.Е. Мобилизация людских и экономических ресурсов Москвы на обо-
рону Советской республики в годы гражданской войны (1918–1920 гг.). Дис. …
канд. ист. наук. М., 1984; и др.
367
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 401. Л. 7; НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 5. Л. 45;
Большевик. 1919. 17 мая. № 30.
368
ГАВО. Ф. 497. Оп. 3. Д. 168. Л. 1, 2.
369
Большевик. 1919. 18 июня. № 54; ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 197. Л. 1;
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 184. Л. 73; Д. 717. Л. 28 об., 89, 90 об.
1/2 5*
мобилизация. Собрания, на которых должна была состояться запись

мобилизованных, переходили в бунты: крестьяне грозили утопить в
проруби волостного военного комиссара. Ответом советчиков было
создание военревкомов, принявших на себя все полноту власти в де-
ревнях и селах (Перхин Н.Я., 1935)370.
На остальной территории Архангельской губ. мобилизацию объя-
вили после белочешского восстания. Призванных на Севере солдат
планировалось перебросить в Поволжье и на Урал. Летом по деревням
Архангельской губ. прокатилась волна восстаний в ответ на объявлен-
ную «московскую» мобилизацию. Но осенью крестьяне той части гу-
бернии, которая еще находилась под контролем большевиков, не воз-
ражали отправить молодежь в армию, если взамен дадут хлеб (Абра-
мов Н.Ф., 1924)371. Тут сказались хозяйственные обстоятельства: слу-
чившийся неурожай грозил голодом, и деревня, если в ней не была
сильна эсеровская группа, проводившая контрагитацию, готова была
избавиться из лишних ртов. По этой же причине крестьяне стали запи-
сываться и в армию белых (Аникеев И.А., 1925)372.
Несмотря на то, что в отдельных районах Юга первые боестолкно-
вения произошли еще в 1917 г., советская мобилизация продолжала
встречать сопротивление в местностях, удаленных от зон текущих
боевых действий. 1-й Дигорский съезд советов (9-10 сентября 1918 г.)
в резолюции по текущему моменту заявлял: мобилизация нам не нуж-
на, так как у нас врагов нет, кроме тех, которые призывают нас к мо-
билизации и с которыми трудовой народ сам расправится путем пре-
дания их военно-революционному суду373. Причины такой «нерево-
люционной» позиции съезда, которым руководили лидеры недавно
вошедшей в РКП(б) национальной партии «Кермен» в том, что победа
над местной контрреволюцией после офицерского путча августа 1918 г.
считалась окончательной. Во-вторых, на съезд оказали влияние увере-
ния казачьего – осетинского и русского – населения в стремлении
жить в мире с горцами. И делегаты опасались спровоцировать разви-
тие междоусобицы.
370
Научный архив Карельского научного центра РАН (далее – НА КарНЦ
РАН). Ф. 1. Оп. 18. Д. 198. Л. 3.
371
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 2. 1 об., Л. 2.
372
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 15. Л. 1.
373
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 36. Л. 10ю.
Добровольно вступившие в Красную армию с опаской относились

к тем, кто имел удостоверения о мобилизации – своего рода оправда-
тельный документ в случае попадания в плен. Из-за их нестойкости
части неоднократно оказываясь с оголенными флангами. Поэтому
идейные ветераны не понимали необходимости мобилизационной по-
литики как таковой. Командование одного из полков Красной армии
Саратовского совета решило изымать эти бумаги, якобы под предло-
гом составления списков кто мобилизован, кто доброволец, и уничто-
жать их374.
Структуры советской власти прилагали большие усилия для про-
паганды мобилизации в Красную армию. Журналист киевского
«Большевика» И. Панафидин объяснял читателям: «Мобилизовывать и
вооружать буржуазию нельзя: она изменит, предаст трудовой народ.
Очевидно, нужно мобилизовывать трудящихся». Агитация, направ-
ленная на крестьян левобережной Украины, должна была вызывать
нужные ассоциации: лагерь белых был представлен в ней исключи-
тельно казаками Дона, а Деникин именовался ясновельможным паном.
Так активизировалась устойчивая неприязнь к польским землевладель-
цам и к казачеству, на территорию которого малороссияне регулярно вы-
езжали на сезонные работы, и без обид оттуда не возвращались. Любой
промах противника использовался в целях большевистской пропаганды:
якобы монархисты Харькова выпустили воззвание с утверждением, что
рабочие не идут в Красную армию по их приказу. Большевистская пропа-
ганда использовала это как повод заявить: саботирующие мобилизацию –
агенты Деникина. И это дало рост числа добровольцев в Украинскую
Красную армию375. Все факты, свидетельствовавшие о порыве людей в
действующую армию, популяризировались, например, как известие о
том, что все призывники из Берестовской вол. Гадячского уезда Полтав-
ской губ. явились на пункт с требованием немедленной отправки на
фронт без медицинского осмотра. К слову, документы свидетельствуют о
развитой системе призывных комиссий в РККА и врачебном контроле
состояния здоровья новобранцев.
Реальный ход мобилизации по декрету от 25 апреля 1919 г. в рос-
сийской глубинке в тяжелый для советской власти год показывает пе-
реписка Николаевского уисполкома Царицынской губ. с волостными
структурами и населением.
374
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1108. Л. 54–56.
375
Большевик. 1919. 16 мая. № 29; 15 июня. № 52; 18 июня. № 54; 13 июля. № 76.
Крестьяне и мещане Николаевского уезда показали себя большими

мастерами по изобретению уловок для уклонения от призыва. За пол-
тора года советской власти они научились нужной риторике. Во время
майского призыва из Водяновского сельсовета в Николаевский уезд-
ный исполком поступило такое заявление: «Согласно декрета В.Ц.И.К.
от 25 апреля 1919 года Водяновская волость должна мобилизовать не
менее десяти сознательных, боеспособных солдат[,] чем местный ис-
полком поставлен в безвыходное положение. С одной стороны[,] же-
лательно горячо отозваться на призыв центра и помочь достижению
общенародной цели скорейшего сокрушения контрреволюции Колча-
кова, Деникина и др., с другой стороны[,] не имеется налицо людей[,]
коих можно было бы назначить без ущерба обществу, так как по Во-
дяновской волости прошло всего три мобилизации возрастов от 18 до
41 года[,] последняя Колчаковым[,] в то время, как по другим волос-
тям уезда прошло две мобилизации возраста до 30 лет, так что оста-
лись по Водяновской волости только граждане[,] необходимые для
населения по ходатайству совдепа [т.е. советские служащие – О.М.] и
старше 40 лет» (10.05.1919)376. Аргументация уисполкома особенно
хороша: вам дали, Колчаку дали, больше давать некого!
В волостях возникали крупные скандалы вокруг проведения соб-
раний по выдвижению кандидатур. Собравшиеся не могли прийти к
решению, которое устраивало бы всех, поэтому резолюция могла быть
такова: сами себя мы не может мобилизовать, пришлите комиссию
(20.05.1919)377. Избранные на общих собраниях лица направляли в
уезд жалобы на то, что они попали в списки усилиями недругов и зло-
пыхателей. Они предлагали жеребьевку как более справедливую сис-
тему отбора. Это соответствовало рекомендациям, содержавшимся в
циркуляре, подписанном Э.М. Склянским и Ф.Э. Дзержинским378. Но
когда в другом селе уезда – в Бережновке было намечено проведение
жеребеметной процедуры, она была сорвана пришедшими туда канди-
датами и их женами379.
Мобилизованные граждане с. Молчановка утверждали в своей жа-
лобе, что процедура выдвижения проходила без точного следования
предписаниям декрета. Cначала надо было вызвать добровольцев, а
376
ГАВО. Ф. 497. Оп. 3. Д. 168. Л. 6.
377
378
Там же. Л. 39, 53 об., 54; 81 об.
379
затем «партейных людей», «и в последнюю очередь трудовое кресть-

янство[,] принимая во внимание семейное положение и возраст». Лю-
ди семейные и хозяйственные не годятся для мобилизации, а тем вре-
менем в селе «моглибы найтис люди без семейные и хозяйств почти не
имеется». Справедливым обычно виделся призыв молодежи, достиг-
шей призывного возраста, т.е. 1898–1900 г.р.380.
Отпор был столь сильным, что уездный функционер Лелюхин при-
знался в разговоре по прямому проводу с Царицыным, что «подчинить
своей воле свободную волю всего рабочего населения уезда мы не в
силах» (7.06.1919)381. Возникает вопрос, почему же большевики не
остались без армии, и как им удалось наладить мобилизационный ме-
ханизм.
В острый момент начала лета 1919 г., когда казалось, что рушатся
все фронты, основное содержание отправляемых Лениным телеграмм
касалось мер по мобилизации. Вот некоторые из них. «Харьков. Мель-
ничанскому. [...] Я лично стоял бы за то, чтобы Вы остались в Харько-
ве и Екатеринославе для наблюдения за фактическим проведением
поголовной мобилизации» (3.06. 1919). «Царицын. Члену Реввоенсо-
вета-10 Ефремову. [...] Речь шла о поголовной мобилизации всех ца-
рицынских рабочих и о всех приемах революционной энергичнейшей
войны с особо суровой чисткой тыла. Телеграфируйте, какие именно
экстренные меры принимаете» (6.06.1919). «Реввоенсовет Востфронта.
[...] Мобилизуйте в прифронтовой полосе поголовно от 18 до 45 лет,
ставьте им задачей взятие ближайших больших заводов вроде Мото-
вилихи, Матьяра, обещая отпустить, когда возьмут их, ставя по два и
по три человека на одну винтовку» (9.06.1919). «Симбирск. Реввоен-
совет Востфронта [...] …Мобилизуйте поголовно все окрестности…»
(11.06.1919) 382. Кроме бешеной энергии в этих телеграммах присутст-
вует способность не считаться с такими формальностями, как собст-
венные декреты, ограничивающие призывной возраст; отсутствие
классовых предрассудков: нужны кавалеристы – подойдут и оренбург-
ские казаки; заложены основы тактики по отношению к населению –
ставка на сочетание убеждения и принуждения.
Толстовец В.В. Янов, оказавшись в одних казармах с мобилизо-
ванными, заметил, как большевикам удавалось переломить нежелание
380
ГАВО. Ф. 497. Оп. 3. Д. 168. Л. 88, 96–97.
381
382
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 341, 344, 345.
призванных крестьян воевать. Их подолгу держали в казармах под ох-

раной, скудно кормили; их одежда постепенно превращалась в лохмо-
тья; они изнывали от бездействия, но привыкали к пребыванию в мас-
се, к подчинению, распорядку дня, командам. И когда им объявили
о выдаче солдатской формы, они с поспешным восторгом облачи-
лись в новую форму и со склада уже вышли строем, по команде дви-
нулись вперед383. В итоге среднемесячная численность войск дейст-
вующей армии составляла в июле 1918 г. 225 тыс. чел., в июле 1919 г. –
1300 тыс., в июне 1920 г. – 1550 тыс.384.
Мало мобилизовать, надо было создать систему стимулов для
службы в армии. Центральная власть требовала от местной предостав-
ления обещанных семьям красноармейцев льгот: освобождение от уп-
лотнения и постоя, а также от принудительных работ. Эта работа ве-
лась вплоть до самых низовых структур власти. Черноярский уездный
отдел собеса 24 мая 1920 г. дал предписание волостным отделам пере-
проверить списки лиц, ушедших с белыми, чье имущество подлежит
реквизиции. Особо указывалось, что из этих списков должны быть
исключены те, кто, уйдя с белыми, затем перешел в Красную армию,
при этом следовало руководствоваться не только официальными дан-
ными, но и «частными сведениями»385.
В лагере противников большевизма было особое отношение к мо-
билизациям. Белоэмигрантские авторы всегда рассматривали свой пе-
реход к этому принципу комплектования армии как некое отступление
от ключевых принципов движения, преддверие конца и предпосылку
поражения.
Первая мобилизация в части Добровольческой армии началась
2 августа 1918 г. С 25 октября 1918 г. Деникин отдал приказ о призыве
в ряды армии всех офицеров до 40 лет, и «добровольческая» армия,
таким образом, окончательно стала общеобязательной, хотя это мало
сказалось на ее реальном составе.
383
Янов В.В. Краткие воспоминания о пережитом // Воспоминания крестьян-
толстовцев. 1910–1930-е годы. М.: Книга, 1990. С. 25.
384
Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооруженных сил. Статистиче-
ское исследование / Под общей редакцией кандидата военных наук, профессора
АВН генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. URL:
http://lib.ru/MEMUARY/1939–1945/KRIWOSHEEW/poteri.txt.
385
ГАВО. Ф. 55. Оп. 5. Д. 29. Л. 92; Д. 133. Л. 70, 110.
Автор так называемого дневника полковника Петерса386 освещает

ход мобилизационных кампаний деникинской армии, проведенных
зимой-весной 1919 г. на территории Северного Приазовья. Осенью
1918 г. мобилизация греческих и русских приазовских сел и донбас-
ских рабочих поселков привела к восстаниям в них. В с. Новотроиц-
ком было призвано 30 парней 1896-1897 г.р. Отцы упросили отпустить
их домой до утра. Утром явилась лишь незначительная часть мобили-
зованных. Взамен каждого неявившегося командование мобилизаци-
онного отряда отбирало по паре лошадей и повозку с возницей. Со-
противляющихся пороли шомполом. Греческая деревня Гончариха как
восставшая против мобилизации попала под обстрел артиллерии. За-
чинщики бунта были расстреляны, их дома сожжены. Мобилизация
вылилась в войсковую операцию. Белые использовали чехословаков в
подавлении антимобилизационных восстаний. Те, кого удалось моби-
лизовать, были направлены в Самурский полк, несколько батальонов
которого вскоре перешли к красным387.
Мобилизации так и не стали основным источником пополнения
армии. В Вооруженных силах Юга России наибольшую долю состав-
ляли пленные красноармейцы, а не мобилизованные гражданские ли-
ца. После расстрела коммунистов, комиссаров и командиров (выбо-
рочно) остальные ставились в строй. Но и в этом случае части, счи-
тавшиеся солдатскими, редко имели в своем составе больше 20% ря-
довых солдат.
У казаков сохранялась старая система формирования полков с уча-
стием станичных атаманских правлений. Но в этой ситуации атаман
чаще скрывал земляков от мобилизации, чем выполнял приказ началь-
ства. Особенно это было типично для кубанцев. Удаление линии
фронта далеко на север от территории Кубанского казачьего войска
привело к массовому дезертирству кубанцев из своих частей. Поход на
Москву и борьба в центре страны им были чужды и непонятны. Доб-
ровольческую армию считали выступающей «за царя». А дезертир в
глазах станичников был лихой парень, сумевший надуть начальство.
Станичные фельдшера охотно выдавали заключения о болезненном
состоянии потенциальных призывников, а атаманы ссылались на то,
386
Настоящим автором дневника является вольноопределяющийся времен
германской войны, служивший в 1918–1919 гг. под командованием Петерса, тогда
капитана.
387
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 28, 34–36, 38, 40 об.
что они уже несут службу в местной охране, которую считали серьез-
ным поводом для освобождения от централизованной мобилизации в
действующую армию388.
Мобилизационные мероприятия деникинской армии не отличались
продуманностью и последовательностью. Проводя насильственную мо-
билизацию среди крестьян-горцев силами воинских частей, деникинское
командование не предусмотрело их дальнейшее закрепление в составе
своей армии. Осетинское село Христиановское согласилось на мобилиза-
цию после угрозы реквизицией лошадей. Мобилизованных отправили в
селение Дарг-Кох, распределили по домам жителей, а не в казарме, и за-
были про них: не было вообще никакого снабжения и никакого командо-
вания. Постепенно люди стали разъезжаться, сначала офицеры, а потом и
рядовые; через 5 дней никого не осталось (Бараков Х.)389.
Осенью 1919 г. началась мобилизация всех находившихся на тер-
ритории, подконтрольной командованию ВСЮР, в том числе и сту-
дентов. Но их зачисляли в основном в специальные войска. Так, один
из товарищей Псевдо-Петерса – автора дневника, был направлен в су-
ществовавший только на бумаге химический взвод; другой команди-
рован за границу в составе военной делегации. И это в то время, когда
во фронтовых частях страшная убыль личного состава390.
В Сибири проявилась та же закономерность, что и на Северном
Кавказе, и на Севере: осенние мобилизации были успешнее весенних и
летних. Сезонный фактор ныне принято считать более существенным
в поведении сибирского крестьянства, чем последствия «триумфаль-
ного шествия советской власти»391. Но и это не дало стабильного вой-
ска: 400-тысячная армия Колчака – продукт осенней мобилизации, к
лету существенно сократилась. Дезертиры из нее создали тысячи не-
больших партизанских групп.
Мобилизация в Народную армию проводилась в Поволжье летом,
поэтому экзекуции и угрозы были наиболее эффективными ее метода-
ми, хотя Сибирское правительство под давлением чехословаков и
388
ГАВО. Ф. 6611. Оп. 1. Д. 45. Л. 5 об., 29; ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 251.
Л. 182, 182 об.; ЦГАРСО-А. Ф. Р-26. Оп. 1. Д. 1. Л. 6, 10, 91, 104; Д. 4. Л. 1–3, 8,
10–11, 30, 32, 33; Д. 5. Л. 1, 2.
389
ЦГАРСО-А. Ф. Р-852. Оп. 1. Д. 8. Л. 26, 27.
390
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 55 об., 58 об., 59, 61, 62.
391
См. напр.: Хандорин В.Г. Адмирал Колчак: правда и мифы. Томск: ТГУ,
2007. URL: http://kolchak.sitecity.ru/stext_1811043519.phtml
предписывало гуманное отношение к населению. Особенно сопротив-

лялись инородцы. Жители одной из деревень заявили: «…Мы татары и
вмешиваться в распри и семейные дела русского народа не хотим. Мы
народ покоренный и хотим быть верны России. Если мы выступим на
чьей-либо стороне, то это может быть иначе истолковано русскими и
принести нежелательные последствия». После угроз поджога деревни
татары согласились на мобилизацию. Расчет в использовании столь
инертной массы состоял в том, что они должны были поддержать прорыв
фронта частями чехов и добровольцев, а потом, воодушевленные их по-
бедами, они втянутся в военную жизнь и сами. В сентябре большевики
сделали удар по Казани, и вся мобилизованная армия разбежалась. А чехи
и офицеры стали отступать на восток. Офицерских отрядов было мало, да
и офицеров в них было до 20%. Остальные просто добровольцы – гимна-
зисты, солдаты-фронтовики, горожане, служащие392.
Генерал Айронсайд отмечал низкую активность архангелогород-
ского простонародья в вопросах ведения войны с большевиками: рус-
ские шли в ополчение, чтобы иметь деньги и продовольственный паек;
их заботила лишь охрана своих собственных домов393. Английское
обмундирование могло стать причиной вступления в армию Е.К. Мил-
лера: «позавидовали на английское обмундирование» (Векшин)394. Но
после получения всего этого мобилизованные могли и дезертировать
(Корякин Э.Э., 1924)395. В целом, они думали, что эта война зачем-то
более нужна англичанам, чем им самим.
Быть врагом советской власти не означало стать союзником белых.
Убеждение, что все «здравомыслящие люди» будут поддерживать ан-
тибольшевистский режим, было одной из главных ошибок Деники-
на396. Администрация ВСЮР использовала репрессии к уклоняющим-
ся от мобилизации инородцам Северного Кавказа и русским крестья-
нам. К рабочим, горожанам и особенно интеллигентной публике ника-
ких строгих мер не применялось. В дневнике Е.К. Кантакузиной-
Сперанской неоднократно упоминаются молодые мужчины аристо-
392
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 253. Л. 2–8, 32, 36–37.
393
Айронсайд Э. Архангельск. 1918–1919 гг. // Заброшенные в небытие. Ин-
тервенция на Русском Севере (1918–1919) глазами ее участников / Сост. В.И. Гол-
дин. Архангельск: Правда Севера, 1997. С. 258.
394
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 74. Л. 2.
395
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 255. Л. 6, 8–11.
396
Зайцева Е.А. Ставропольская губерния в период гражданской войны... С. 169.
кратического происхождения, которые после некоторого периода со-

мнений – длительного или не очень – решают устраниться от россий-
ских событий и посвятить себя семейным проблемам397.
Как писал бывший в годы войны журналистом одной из омских
газет В.Н. Иванов: «…Весь народ… уносил ноги туда, где была тень
возможности мирного существования и труда». Именно в этом он ус-
матривал основную причину массовых миграций населения из центра
страны на окраины и эмиграции за рубеж398. Юг страны стал районом
массового притока населения, уклоняющегося от войны. Поэтому уче-
ба в Донском университете и других высших учебных заведениях ак-
тивно использовались как легальный способ избежать призыва. Этому
способствовало старое законодательство имперского периода, призна-
вавшееся Донским правительством. В заявлениях о приеме в Донской
университет, бывший Варшавский, эвакуированный в 1915 г. в Ростов-
на-Дону, нередко прямо увязывается поступление в университет и
предоставление отсрочки. Таким образом, решение быть студентом
часто означало нежелание принимать участие в вооруженной борьбе.
Система отсрочек неоднократно подвергалась штурму со стороны
военного ведомства с 1916 г. – при царском режиме, при Временном
правительстве. Восторга эти решения у интеллигенции не вызывали. В
мае 1919 г. произошел конфликт между учебными заведениями и Дон-
ским войсковым правлением. Атаман А.П. Богаевский и командую-
щий Донской армией генерал Сидорин издали приказ № 732 от 29 ап-
реля 1919 г. о мобилизации всех учебных заведений в полном составе,
включая профессоров и преподавателей кроме первых лиц (ректора,
директора) и одного делопроизводителя. Основанием для подобного
приказа войсковая администрация посчитала ст. 33 Устава о воинской
повинности, по которой освобождается от призыва только персонал
функционирующих учебных учреждений. Они посчитали, что по окон-
чании учебных занятий во время вакаций учителя и преподаватели все
равно находятся без дела, а там, глядишь, к осени и большевики будут
разбиты. Негодующие профессора ответили власти, претендующей на
звание защитницы культуры, резкой отповедью. Было заявлено, что
при самодержавии и даже при большевиках подобных примеров уни-
верситетский мир не знал! Выражалось удивление тем, чем могут быть
397
Сага о Кантакузиных-Сперанских. С. 330.
398
Цит. по: Зимина В.Д. Белое дело взбунтовавшейся России: Политические
режимы Гражданской войны 1917–1920 гг. М.: РГГУ, 2006. С. 39.
полезны армии несколько десятков пожилых профессоров, никогда не

державших в руках винтовок399.
Кстати, на территории советской России преподавателям предос-
тавлялось освобождение от мобилизации. Именно благодаря этому
декрету князь С.Е. Трубецкой, сын религиозного философа, смог из-
бежать призыва в Красную армию; его выручила бумажка из Москов-
ского университета о том, что он является «оставленным при Универ-
ситете для подготовки к ученому званию»400.
Та майская 1919 г. битва с Войсковым правлением закончилась побе-
дой университариев. Вместо фронта преподаватели летом 1919 г. разъе-
хались по командировкам. Профессор ботаники В.Ф. Хмелевский нахо-
дился в Сочинском округе Черноморской губ. «для флористических ис-
следований». Уроженцы Польши, используя открывшуюся возможность,
просились летом 1919 г. посетить польские университетские города. Ор-
динарный профессор химии В.В. Курилов в марте 1919 г. просился в со-
ответствии с положением, утвержденным Временным правительством, в
годичную заграничную командировку с сохранением содержания своего
полуторного оклада и выплатой командировочных в половинном разме-
ре. Декан физико-математического факультета профессор В.В. Эсмарх и
ассистент того же факультета К.В. Иванов просили отпустить их в загра-
ничную командировку на летнее время без пособия. Все просьбы были
удовлетворены401.
Донское правительство не могло привести в соответствие с зако-
ном и собственный аппарат. Там было достаточно молодых людей,
уклонявшихся от службы в действующей армии. Об этом свидетельст-
вуют дела по определению на службу. Вот далеко не единичный при-
мер: 28-летний Константин Николаевич Платонов, подпоручик инже-
нерных войск, выпускник офицерской электротехнической школы,
предпочел армии службу писцом в отделе финансов402. Прав был гене-
рал М.В. Фастыковский, говоря о белых: «Масса ртов и ноль шты-
ков… [...] …Каждый стремился на теплое и спокойное место и не хо-
тел брать в руки винтовку»403.
399
ГАРО. Ф. 527. Оп. 1. Д. 137. Л. 386–388.
400
Трубецкой С.Е. Указ. соч. С. 208.
401
ГАРО. Ф. 527. Оп. 1. Д. 426. Л. 12, 23, 36, 39, 46, 47, 53.
402
ГАРО. Ф. 857. Оп. 2. Д. 58. Л. 1, 3; Д. 61. Л.2, 8, 11–13, 15.
403
Голдин В.И. Лихолетье. Судьба генерала М.В. Фастыковского: русский
офицер, секретный агент, узник НКВД. Архангельск: СОЛТИ, 2006. С. 173.
Уклоняющиеся от участия в разворачивающихся военных событи-

ях мужчины призывного возраста использовали несколько тактик дей-
ствия – принимали иностранное гражданство; уезжали за границу;
скрывались по глухим деревням и отдаленным хуторам404. И Всевели-
кое войско донское, и большевики признавали право граждан других,
в том числе и новообразованных государств (Польши, Украины, Лит-
вы) не подвергаться мобилизации405. Но Добровольческая армия, сто-
явшая на принципах «единонеделимства», подобные причины уважи-
тельными не признавала. В 1919 г. приказами Деникина № 123 и 135 в
ряды регулярной армии призывались поляки и чехи406.
Ожидавшие мобилизации практиковали симуляцию различных за-
болеваний. Например, на Дону прибегали к фабрикации симптомов
чесотки. Для этого ноги парили в отваре едких трав наподобие чисто-
тела, и на обезжиренной коже между пальцами ног появлялись пу-
зырьки с серозной жидкостью, превращавшиеся затем в струпья. Ни
один врач мобилизационной комиссии не призвал бы в строй больного
таким острозаразным заболеванием.
И лишь на заключительном этапе существования белой власти на
Юге мобилизационная машина казачьих правительств заработала во
всю свою мощь, но было уже поздно. Если раньше за пять тысяч «ко-
локольчиков» (деникинских денежных знаков) можно было обеспе-
чить потерю интереса армии к своей персоне, то в конце 1919 г. моби-
лизовывали всех и без разбора (Востриков А.)407.
Как видим на материале этого подраздела, мемуарные источники
прекрасно взаимодействуют с делопроизводственными документами
низовых структур, так или иначе отвечавших за проведение мобилиза-
ций. Воспоминания помогают дешифровать причины неудавшихся
мероприятий, а оба типа источников – внести коррективы в историче-
ский контекст, обычно формируемый за счет содержания властных
директив.
Почему крестьяне все же шли в армию? В 1918 г. они бились над
загадкой: если царя и помещиков прогнали, чтобы войны не было, так
404
ГАВО. Ф. 6611. Оп. 1. Д. 18. Л. 9–11.
405
ГАВО. Ф. 497. Оп. 3. Д. 168. Л. 3, 4; Ф. 860. Оп. 1. Д. 358. Л. 2.
406
Зайцева Е.А. Мобилизация населения в Красную и Белую армию в период
гражданской войны… С. 76.
407
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 217. Л. 24, 24 об.
за что же сейчас воюем?408 В дальнейшем они продолжали сохранять

равнодушие к политике, даже воюя в одной из армий по мобилизации
или даже добровольно409. По мнению З.Н. Гиппиус, делать в деревне
зимой нечего, да и хлеб на счету, а в армии обещают паек, «одевку,
обувку», и не всех же посылают на фронт; а весной можно и назад в
деревню, или в лес к «зеленым»410. Приток добровольцев был связан с
особенностями крестьянского цикла и крестьянского сознания, но по-
чему такие солдаты не покидали армию? Потому что находиться в со-
ставе вооруженной группы в то смутное время было куда безопаснее,
чем оказаться в положении беззащитного обывателя – жертвы при лю-
бой власти. Б.В. Савинков объяснял ситуацию так: «Большевики обе-
щали мир и дали самую жестокую из всех известных человечеству
войн. Нейтральным оставаться нельзя. Надо быть или красным или
белым. Крестьяне понимали это»411.
По разным оценкам, численность Вооруженных сил Юга России
колебалась в максимальных значениях между 150–200 тыс. чел., об-
щая численность Восточного фронта белых – ок. 150 тыс. чел., Север-
ной армии генерала Е.К. Миллера – до 50 тыс.412, что суммарно было
существенно меньше людских ресурсов, поставленных в Красную ар-
мию. Стоит обратить внимание на роль в провале этих усилий некото-
рых аспектов социального и географического факторов. Периферий-
ность базирования антибольшевистских режимов поставила их перед
населением, отличающимся от жителей центра страны, которые были
знакомы большинству офицеров-белогвардейцев. Разбираться в хит-
росплетениях национальных чувств большинство ответственных за
мобилизацию офицеров не желали, поэтому и совершали много оши-
бочных действий. Интеллигенция, спасавшаяся на окраинах от боль-
шевиков, казалось, должна была быть идеальным ресурсом для белых
армий. Однако это были именно те люди, которые предпочли бегство
борьбе. Кроме того, в представлении интеллигента армейская служба
408
Окнинский А.Л. Указ. соч. С. 82, 148–149, 151.
409
Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области //
АРР. T. III. С. 77.
410
Гиппиус З. Указ. соч. С. 184.
411
Савинков Б.В. Борьба с большевиками // Литература русского зарубежья:
антология. Т.1. Ч.2. С. 173.
412
Волков С.В. Белое движение: Энцикл. Гражданской войны. М.: Олма-
Пресс, 2003. С. 89; Челябинская область: Энцикл. Т 1. Челябинск: Каменный пояс,
2003. С. 734–735; и др.
была шагом вниз по социальной лестнице. Студенты, народные учителя,

служащие, заполнившие штаты рядовых стрелков в полках белых армий,
добровольно пошли на ограничение своих прав в интересах будущего
восстановления порядка в стране. Никаких других стимулов для остав-
шейся части интеллигенции, которая не была проникнута идеей борьбы в
той же степени, как первая группа, предложено не было.
Среди русской интеллигенции бытовало мнение, что главный груз
борьбы с большевиками должны принять на себя союзники. Мотиви-
ровалось это тем, что интервенция поможет избежать борьбы русских
с русскими же. Обыватель был уверен в жадности англо-французской
буржуазии, которая заставит свои правительства принять участие в
успокоении России, в которой остались миллионы размещенных капи-
талов (Псевдо-Моллер, 1919)413. Не смущало даже хорошее понимание
того, что помощь будет небескорыстна. Среди лиц, высказывавших
подобные мысли, были не только гражданские лица, например, писа-
тель Леонид Андреев, но и военные деятели Белой гвардии – И.Г. Эр-
дели, В.В. Марушевский, А.П. Богаевский и др.414. Философия ижди-
венчества («Спасите нас, а то мы сами не можем») напрямую происте-
кает из представлений отношений с Европой как младшего со стар-
шим415.
Мобилизация как таковая не противоречила традициям русской де-
ревни, исстари поставлявшей ополчение, рекрутов, новобранцев на дей-
ствительную службу. Армия, как показывал опыт прошедших через нее
отцов и старших братьев тех, кого мобилизовали в 1918–1920-х гг., от-
крывала новые перспективы. Там научались грамоте, получали профес-
сиональные знания и навыки. Так что деятельность мобкомиссий РККА в
центре страны протекала в более благоприятных условиях. Белые тоже
пользовались возможностями советского мобилизационного механизма.
В 1919 г. они с легкостью брали в плен полки недавно призванных ново-
бранцев, ничего не понимавших в причинах и смысле происходящей
войны. Но им не удалось использовать этот шанс.
413
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 83, 84, 94, 98, 101.
414
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 237, 241, 242; ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д.
11. Л. 199; Айронсайд Э. Указ. соч. С. 258; Отчет о командировке из Добровольче-
ской армии в Сибирь в 1918 году (составлен в феврале – марте 1919 года, пред-
ставлен генералу Деникину в апреле того же года) // APP. T. IX. С. 251, 269, 272–
273; Последние дни Леонида Андреева // APP. T. I. С. 310.
415
Зимин А.А. Указ. соч. С. 10.
2.3. Большевистское подполье в тылу белых:

диверсификация мотивов участия
Подполье периода Гражданской войны когда-то было весьма по-

пулярно как основа для максимального выражения революционной
героики416. Авторами многих выходивших книг мемуарного и научно-
популярного характера являются бывшие подпольщики, что не поме-
шало сделать историю большевистского сопротивления в тылу белых
одной из наиболее мифологизированных тем. Препятствием на пути ее
нового прочтения является фрагментарность архивного материала,
способного пролить свет на запутанные истории нелегальных групп
1918-1920 гг.
Практически единственными источниками являются воспомина-
ния, которые далеко не всегда могут быть перепроверены документа-
ми иного происхождения. Казалось бы безнадежную ситуацию спасает
то, что мемуаристами из числа подпольщиков руководили разные мо-
тивы, и на пересечении их полупридуманных – полуправдивых рас-
сказов может быть обнаружено зерно истины417. Например, рассказы
престарелых подпольщиков, относящиеся к 1950–1960-м гг., о том, как
они собирали и передавали военные сводки в РВС Республики, сооб-
щая вплоть до паролей и отзывов по войскам Добровольческой армии,
не соответствуют действительности: на события периода Гражданской
войны ими была наложена фактура времен Великой Отечественной
войны, обусловленная иным материально-техническим оснащением
416
Агуренко Б.П. Егор Мурлычев: Повесть о ростовских подпольщиках. Рос-
тов н/Д: Кн. изд-во, 1980; Его же. Смерти смотрели в лицо: Док. повесть. Ростов
н/Д: Кн. изд-во, 1979; Бреслав Б.А. Из тюремных настроений // В годы подполья.
М.: Политиздат, 1964; За власть трудового народа! Очерки истории партийных
организаций Дона. В 2 ч. Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1973; Драбкина Е. Я. Баллада о
большевистском подполье. М.: Дет. лит-ра, 1968; Москатов П., Шаблиевский Г.,
Карагодская М. Рабочий класс Дона в борьбе за Советскую власть. Краткий исто-
рический черк. Ростов н/Д: Кн. изд-во. 1957; Козлов И. А. В крымском подпо-
лье. М.: Мол. гвардия, 1948; Плотников И. Ф. Героическое подполье. Большевист-
ское подполье Урала и Сибири в годы иностранной военной интервенции и граж-
данской войны (1918–1920). М.: Мысль, 1968; Солодянкин А.Г. Коммунисты Ир-
кутска в борьбе с колчаковщиной. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1960; и др.
417
Одна из первых попыток разобраться в истории ростовского подполья
1918–1919 гг. осуществлена в кн.: Селезнёв Ю. Кракелюр парсун (компаратив).
К истории Всевеликого Войска Донского. Ростов н/Д.: Б.и., 2007.
конспиративных групп. Один из ростовских подпольщиков в 1924 г.

совершенно справедливо отметил, что сбор военной информации не
приносил нужных результатов, передача сведений требовала времени,
и они устаревали; и главный упор делался на моральное разложение
частей Донской белой армии418.
Методы работы, используемые большевистским подпольем в
фильмах типа «Сердце Бонивура» и «Адъютант его превосходительст-
ва», в воспоминаниях настоящих подпольщиков также отражения не
нашли. Из документов действительно имевшими место предстают
подкуп чиновников, ликвидация провокаторов419, экспроприации, ге-
нерирование слухов, управление потоками оппозиционно настроен-
ных к белому режиму лиц. Командование РККА было заинтересовано
в проведении диверсий в важных транспортных узлах, отвечавших за
снабжение белых армий, однако такие операции подпольщикам не
удавались, но слухи о попытках подрывов сами по себе вызывали па-
нику420.
Судя по материалам Ростова-на-Дону и Архангельска, история
подполья в этих городах началась после инициативных поездок мест-
ных советских активистов, не ушедших с Красной армией, на террито-
рию Советской России. В южном городе это были Георгий (Егор)
Александрович Мурлычёв (1898-1919), слесарь и член горсовета, и
Емельян Сергеевич Василенко – бывший рабочий, потерявший на
фронте руку421. Оживление работы в Архангельске началось после
поездки Макара Баева (кличка Боев) в Вологду, где находился губерн-
ский комитет партии и губисполком. Ими были получены деньги для
налаживания работы, литература и инструкции по организации связи.
Эвакуировавшиеся с Дона большевистские руководители создали
на советской территории Донское бюро. Название Донской комитет
осталось за подпольной организацией. Во главе Донбюро находились
418
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 38.
419
До 1917 г. в революционной среде под термином провокаторство подразу-
мевалось секретное сотрудничество революционера с органами политического
сыска и направление революционной работы по пути наименьшей эффективности,
что собственно и именовалось провокацией. Как мы видим, в годы Гражданской
войны подпольщики, ставшие на путь предательства, были скорее ренегатами, но
не провокаторами. Для ведения сложной агентурной игры с подпольем у бело-
гвардейских служб чаще всего не было ни времени, ни опытных кадров.
420
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 36–37.
421
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 211. Л. 4–7, 10, 12.
А.А. Френкель и И.А. Дорошев. Для непосредственной работы в тылу

белых из его состава было выделено Зафронтовое бюро во главе с
П.Г. Блохиным. Оно располагалось в Харькове, что не случайно. В
этом проявилось стремление украинских коммунистов распространить
свое влияние и на Дон. Контакты с Украинским ЦК РКП(б) облегчали
Блохину и Френкелю получение средств и ресурсов, которые им выде-
лял Фёдор Сергеев (Артём)422. Агентами Донбюро в Ростове были в
основном женщины: Р. Гордон (Анна), Ольга Горбачик (Минская),
Романа Вольф (Елена Езерская), Мария Малинская и др. Это было
связано и с тем, что ростовский генерал-губернатор Семёнов разрешил
женщинам въезд-выезд из города без специальных свидетельств423.
Подобный Донбюро орган существовал и на Севере, в Вологде,
куда собрались работники партийных и советских органов Архангель-
ской губ., но интенсивность контактов на Севере была существенно
ниже, и средства, переданные за все время в Архангельск, – это месяч-
ная норма потребностей Ростова-на-Дону.
Еще со времен эмиграции большевики хорошо знали роль денег
для революционной работы. Большевистскому подполью времен Граж-
данской войны они нужны были для организации типографии, матери-
альной поддержки членов подпольных групп и семей погибших или
арестованных товарищей, внесения залога за арестованных, финанси-
рования «итальянских» забастовок, подкупа чиновников и полиции424.
Объемы финансирования были значительными: в сентябре 1918 г.
А. Френкель в докладе в ЦК РКП(б) запрашивал средства на ведение
подпольной работы в Донской области 58 тыс. руб. Через месяц он
просил удвоить финансирование. Бывший подпольщик Моренец так и
писал в своем романе: «Из Советской России деньги шлют почти без
счету…»425.
Ростовчане на привезенные деньги наладили типографию в доме
Мурлычёва. Вскоре к нему и Василенко примкнул Андрей Васильев –
модельщик по металлу, ранее выдвигавшийся на советскую работу. В
своих мемуарах Васильев утверждал, что остался в городе из-за болез-
ни. Месяц скрывался, потом вышел и не узнал город: витрины сияют,
публика фланирует, – праздник жизни, на котором он себя почувство-
422
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 101. Л. 9–13; Д. 101 а. Л. 1–4; Д. 177. Л. 39.
423
Вечернее время (Ростов-на-Дону). 1919. 23 апр. № 251.
424
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 530. Л. 14–15.
425
вал чужим. Устроился на завод «Жесть-Вест». Начал разбрасывать

отпечатанные Мурлычёвым в подпольной типографии листовки, и
администрация предложила ему уволиться. В августе 1918 г. Васильев
перешел на нелегальное положение, взяв подпольную кличку Шмидт.
Те из членов организации, кто продолжал работать на производствах,
имели пособие в размере оклада по основному месту работы, а «осво-
божденные» товарищи, контролируя финансы, в средствах не нужда-
лись. Расписки не приветствовались: конспирация.
Агенты, посылаемые Донбюро, ехали из Советской России на Юг,
в тыл белых не только ради борьбы, но чтобы и отъесться за полуго-
лодный советский паек. Кроме того, работа в подполье имела отличия
от службы в Красной армии и в советском аппарате на территории
РСФСР. Там была структура, иерархия, ограничения, предписания. А
в тылу врага каждый себе хозяин. Потому и переживал герой романа
«Смех под штыком» Илья восторг, когда ехал на поезде к фронту: «Я –
вольная птица!.. Да разве можно променять орлиные полеты, волю,
счастье борьбы, славу на куриный уголок с пайком и домоседливой
супругой?!.»426
Вокруг подпольных групп вращалось некоторое число вспомога-
тельных сотрудников, и у каждого был свой повод для сотрудничест-
ва. Курсистки привлекались для визитов в тюрьмы к арестованным
под видом невест, для передачи записок, для предоставления квартир
приехавшим из-за фронта. Не только непосредственно участвующие в
работе подполья, но и их сокурсницы знали, что это за люди и чем они
занимаются, но действовало правило учащейся молодежи: выдавать –
позорно427. У молодежи, оказавшейся на территории, занятой белыми,
складывался жгучий интерес к Советской России: пугали слухи о на-
ционализации женщин; было непонятно, как можно жить коммуной,
но зато они твердо знали, что в Советской России все бесплатно, и там
чудесные праздники.
Среди подпольщиц были работницы, побывавшие в 1917 г. члена-
ми различных советов, союзов и комитетов. После свержения совет-
ской власти они были изгнаны оттуда меньшевиками и жаждали воз-
мездия. Для подполья важно было то, что они имели доступ к матери-
альным ресурсам. Например, Прасковья Карташёва работала на табач-
426
427
Там же. С. 31–32, 34–35.
ной фабрике Асмолова. Используя свой авторитет, она обложила ра-

ботниц «данью»: каждая из них ежедневно должна была давать ей по
30 шт. папирос. Прасковья носила их в лагеря военнопленных и в ка-
зармы воинских частей; там ей были рады, ждали ее, а она имела по-
вод для разговоров пропагандистского характера428. Женщины-
курьеры, возившие из России литературу и деньги, рассматривали эту
свою деятельность как заработок, не видя разницы в том, что находит-
ся в мешке – сахар или прокламации429.
Привлечение молодых рабочих к подпольной работе начиналось с
простых поручений, таких как расклейка листовок. Обычно это пред-
ложение делал уважаемый мастер, который не оставался в долгу430.
Архангельские подпольщики печатали прокламации, а сочувствующие
железнодорожники подбрасывали их в вокзальные здания по всей ли-
нии. Это рождало слух, что у большевиков есть организация на каж-
дой станции431. На промышленных производствах постоянно происхо-
дило сокращение рабочих мест. Потерявшие работу могли перейти
работать в подпольную организацию. Евстрат Калита употребил в
1922 г. именно такой оборот, говоря о начале своей подпольной дея-
тельности432.
Туманное представление о правилах конспиративной работы при-
водило к провалам при малейшем желании белой контрразведки рабо-
тать. Технический секретарь Архангельского подпольного комитета
А. Матисон вела личный дневник, где упоминала фамилии всех своих
товарищей, что и вызвало после ее ареста массовый провал всей орга-
низации433. Обстановка в Ростове, предстающая из воспоминаний рос-
товского телеграфиста Семёна Андреева, заставляет удивляться само-
му факту существования нелегальной организации: оказывается, про-
водились собрания по приему в конспиративную группу, а в подполь-
ный комитет можно было прийти просто так – пообщаться, погово-
рить434. О том же пишет в романе П. Моренец: «Конспирации нет. Ра-
428
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 530. Л. 8.
429
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 106. Л. 6–7.
430
Там же. Л. 1.
431
Борьба за Советы на Севере (1918–1919) / Истпарт Архангельского Губко-
ма ВКП(б). Архангельск: Призыв, 1926. С. 118.
432
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 507. Л. 81.
433
Овсянкин Е.И. На изломе истории. События на Севере в 1917–1920 гг. Ми-
фы и реальность. Архангельск: Архконсалт, 2007. С. 435.
434
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 21. Л. 63–64, 67–68.
ботники все прибавляются, и чуть не каждый знает нас. Без конца –

собрания, заседания, а шпики на каждом шагу»435.
25 ноября 1918 г. была провалена типография, находившаяся в
квартире Мурлычёва. Хозяйка дома, в котором Мурлычёв жил уже
несколько лет, знала его как большевика. Она без всякой задней мыс-
ли рассказала об этом старшему надзирателю стражи 7-го участка. Он
проследил за Егором и заметил, что тот часто выносит из дома сверт-
ки. Во время обыска надзиратель обнаружил в пакете листовки, а в
печке станок436. Мурлычёв провел в тюрьме полгода, после чего был
казнен. Вместо него ростовскую организацию возглавил Васильев-
Шмидт. На деньги Донбюро была оборудована новая типография.
Весной 1919 г. контрразведке белых удалось нанести сильный
удар по большевистскому подполью. В Архангельске массовые аресты
начались в марте, на Юге России – в мае. На Севере они стали резуль-
татом событий, спровоцированных протестами профсоюзов по поводу
состояния мест заключений и массовых заболеваний заключенных.
Этому вопросу было придано политическое звучание. Северное пра-
вительство генерала Е.К. Миллера в свою очередь, обнаружив в зда-
нии совета профсоюзов винтовки, выдвинуло версию о подготовке
переворота. Были проведены аресты, 26 чел. расстреляли за городом
«на мхах». В итоге белому Северному правительству удалось не толь-
ко разгромить подполье, но и деморализовать профсоюзное движение.
Подлинный удар по ростовскому подполью нанес провал 20 мая
1919 г. Тогда в доме Спирина была обнаружена вторая нелегальная
типография. Контрразведка арестовала 24 чел. Руководитель подполья
Васильев-Шмидт в своих мемуарах взвалил вину за провал на прово-
каторов Емельяна Василенко (одного из отцов-основателей и бессмен-
ного казначея подпольной организации) и заведующего типографией
Василия Абросимова, арестованных в числе других.
Судя по описанию обыска, полиция знала лишь о существовании
типографии, но долго не могла установить ее местоположение, разру-
шая стены дома и подвала. Работа была проведена белыми контрраз-
ведчиками топорно. Обыск на квартире у гравера, изготовлявшего
фальшивые документы, был проведен, а в мастерской, где хранились
печати и штампы, нет.
435
436
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 33.
История изобличения Василенко и Абросимова изобилует темны-

ми пятнами. Большинство арестованных было освобождено из тюрь-
мы через месяц, но ярлык провокатора был закреплен лишь за двумя
из них. В своих мемуарах 1920–1930-х гг. ростовские подпольщики в
один голос утверждали, что те двое были предателями, приводя, одна-
ко, разные доводы и противореча друг другу. Так, они утверждали, что
Василенко и Абросимова выпустили уже на второй день после ареста.
Насчет Василенко сведений нет, но в архиве сохранился подлинник
прошения жены Абросимова от 10 июля 1919 г. (ст. ст.) о вызове сви-
детелей, которые подтвердят непричастность ее мужа к большевиз-
му437. Значит, все это время он продолжал вместе со всеми находиться
в тюрьме.
От самого Васильева-Шмидта известно, что задолго до майского
провала у него с Абросимовым был конфликт. Васильев лично закупал
для типографии бумагу в магазинах города, не доверяя деньги Абро-
симову, объясняя это тем, что тот вел нетрезвый образ жизни438. Стоит
вспомнить и о том, что Абросимов настаивал на подготовке побега
арестованного Мурлычёва, который был казнен только в марте-апреле
1919 г., пробыв почти полгода в заключении439. Не исключено, что
севший в председательское кресло Васильев-Шмидт не горел желани-
ем вызволять из тюрьмы своего предшественника.
Первыми, озвучившими версию об измене Абросимова и Василен-
ко, называли Якова Богданова, Анну Буртылёву и Марию Малинскую.
Богданов считал их таковыми, потому что в тюрьме их не били в от-
личие от него440. Но гораздо интереснее версия, связанная с Малин-
ской. Ее арестовали вместе с Этель Борко, в квартире которой она но-
чевала. Их держали в одной камере. Когда ночью часовой повел Борко
в уборную, Мария вышла из незапертой камеры и беспрепятственно
вышла на улицу, но перед тем успела, стоя у двери кабинета началь-
ника контрразведки, подслушать его разговор об условиях сделки с
Абросимовым. Каким-то образом вместе с ней это слышал Яков Бо-
гданов. Этот фантастический рассказ принадлежит Е. Калите441. Ва-
437
ГАРО. Ф. 519. Оп. 1. Д. 5. Л. 16.
438
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 45; Д. 181. Л. 69; Д. 195. Л. 52.
439
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 297. Л. 1–6.
440
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 49.
441
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 195. Л. 52–53.
сильев-Шмидт также рассказал о чудесном спасении Малинской, но

про подслушанный разговор он не упоминал442.
Анна Буртылёва, жена телеграфиста радиостанции, сотрудничав-
шего с подпольщиками и арестованного в мае 1919 г., выступая на
заседании Истпарта, упомянула несколько важных деталей. Анна Гор-
дон, избежавшая ареста из-за того, что проспала начало собрания, на
котором арестовали большинство Донкома, сообщила ей, что в тюрь-
ме всех истязают. Но Буртылёва, принеся передачу для мужа, увидела
Василенко расхаживающим по коридору тюрьмы, довольного и улы-
бающегося. Она рассказала об этом Анне, вероятно, высказав догадку
о его измене. Через два дня Гордон сказала ей: ты права, он и Аброси-
мов – провокаторы443. Буртылёва могла и не знать, но опытная под-
польщица Гордон наверняка знала, что в тюрьмах камеры запирались
только на ночь. Далее Буртылёва сообщила, что после выхода на сво-
боду Василий Абросимов захотел с ней поговорить. Во время разгово-
ра он предъявлял большие претензии к Анне Гордон и Васильеву-
Шмидту по поводу расходования подпольной кассы444.
Первоначально Емельяна Василенко после выхода из тюрьмы хо-
тели отправить «за кордон», но это не удалось по независящим от него
причинам, и он вернулся в Ростов. Имевший четыре судимости боевик
Пивоваров (кличка Роберт) взял его под «опеку», и на одной из кон-
спиративных квартир казначея посадили за финансовый отчет для
Донбюро. Вскоре парни Роберта заметили, что Василенко пытается
через хозяйку передать какую-то записку. Его увели на левый берег
Дона, где он якобы сознался в своем предательстве и был убит. В 1925 г.
Евстрат Калита, вставший в оппозицию к Васильеву-Шмидту и его
версии истории ростовского подполья, задавал неудобные вопросы по
поводу финансовых отчетов Емельяна Василенко (куда они делись?) и
требовал отчета о потраченных средствах от самого Шмидта445.
Убийство Василенко ободрило подполье: провокатор ликвидиро-
ван. Но начал вызывать беспокойство Василий Абросимов. После вы-
хода на свободу он не желал иметь ничего общего с бывшими товари-
щами. Роберт предпринял попытку его убийства, но только ранил.
442
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 52.
443
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 159. Л. 6.
444
Там же. Л. 8, 9.
445
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 507. Л. 70.
Разъяренный Абросимов пригрозил, что выдаст всех446. Донком постано-

вил его ликвидировать. Уголовники, привлеченные для таких дел Пиво-
варовым, отказались. И тогда только что прибывший из Донбюро Сиро-
тин (кличка Сидорчук), тщедушный паренек, вызвался добровольно.
28 августа 1919 г. среди бела дня на переполненном рынке он застрелил
Абросимова и, воспользовавшись начавшейся паникой, скрылся на лиха-
че447. Позже он провел еще две успешные «ликвидации».
Интеллигентная девушка по фамилии Афанасьева в июле 1919 г.
прибыла в Ростов из РВС 8-й (по другой информации 10-й) армии
Южного фронта. Она быстро вошла в доверие к деникинцам, завела
роман с офицером и составила план, как можно овладеть бумагами из
штабного сейфа, выкрав ключ у одного из новых друзей. Ее интимные
отношения с офицером были истолкованы подпольщиками как повод
для предательства. Донком организовал ее похищение. Девушку при-
везли на Зеленый остров. Поняв, что ее хотят убить, Афанасьева, ре-
шив, что попала в руки белой контрразведки, прокричала: да здравст-
вуют тов. Ленин и Троцкий! И этим смутила «трибунал». Исполнение
приговора приостановили. Ее держали на конспиративной квартире
довольно долго, но когда она сделала попытку связаться со своим
офицером, подполье окончательно избавилось от сомнений. На пусты-
ре близ Софийского кладбища Пивоваров ее задушил448.
Записи воспоминаний старой большевички Ольги Шатуновской
рассказывают о продолжении этой трагической истории. В октябре
1919 г., будучи в Ростове проездом из Закавказья она узнала об этом
убийстве и в Москве рассказала о нем Е.Д. Стасовой. Та пришла в
крайнее негодование и выразила полную уверенность в невиновности
Афанасьевой и в том, что вина за ее гибель ложится на секретаря Дон-
ского комитета Ольгу Минскую, которую даже вызывали в Москву
для дачи объяснений449.
Этими фамилиями перечень жертв ростовского подполья, по-
видимому, не исчерпывается. В романе Моренца приведен рассказ
446
Нужно отметить, что в 1936 г. такой знаток историко-партийной проблема-
тики как Я.Н. Раенко высказывал сомнения по поводу измены В. Абросимова.
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 530. Л. 7.
447
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 56.
448
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 65–68; Д. 507. Л. 30–34; Моренец П.
Указ. соч. С. 274.
449
Шатуновская О. Г. Об ушедшем веке. Рассказывает Ольга Шатуновская /
сост.: Д. Кутьина, А. Бройдо, А. Кутьин. La Jolla (Calif.): DAA Books, 2001. С. 108, 419.
6. Зак. 043
одного из подпольщиков о том, как убивали провокатора Черпакова:

душили его за высокой оградой кладбища, вероятно, Софийского, воз-
ле которого проходил парад белых войск: «Сидорчук ему – петлю на
шею, веревку – через перекладину креста, – и тянет. За оградой – ура,
музыка гремит; Черпаков кричит, ногами по ящику могилы стучит, а
ребята, чтоб заглушить его, хохочут и тоже горланят ура…»450.
Является ли история ростовского подполья исключительным явле-
нием? В некотором смысле да. Знакомясь с материалами екатерино-
дарской и архангельской большевистских нелегальных групп, не уда-
лось встретить информацию о столь масштабной борьбе с провокатор-
ством, как в Ростове.
Готовой версии о причинах ростовского феномена нет. Вероятно, от-
вет складывается из нескольких моментов. Во-первых, особенности внут-
ренней структуры подпольной организации: представители Донбюро –
агенты и курьеры – не были в ней ключевыми фигурами. Они часто отлу-
чались, менялись и вообще находились под влиянием местного контин-
гента. Во-вторых, влияние на историю ростовского подполья оказал
принцип его комплектования – родственно-дружеский, что не гарантиро-
вало от конфликтов людей, привлеченных по инициативе разных лиде-
ров. У ростовских подпольщиков не получилось сформировать сплочен-
ную на основе идейной близости группу. Говоря языком психологиче-
ской теории, в группе возник когнитивный дисбаланс, тяжело пережи-
ваемый членами группы. Форма его компенсации состояла в изменении
структуры группы до момента восстановления баланса.
Другой причиной нездоровой атмосферы городского подполья бы-
ло постоянное пребывание в состоянии стресса. Сотрудничество под-
польщиков с партизанскими отрядами в Причерноморье было связано
не только с фантастическими планами по организации широкомас-
штабного восстания в тылу белых, но и с тем, что уход за город – в
леса, горы, на хутора, – давал небольшую психологическую разгрузку
людям, ежечасно ожидающим провала. Об этом писал Моренец451. Это
подтверждают и документы синхронного характера, например, письма
городских подпольщиков в партизанские отряды452.
У некоторых ростовских подпольщиков регулярно случались на
почве мании преследования истерики и слуховые галлюцинации. Не
450
451
452
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 а. С. 198.
только провалы и аресты вносили нервозность в жизнь подпольщиков,

но и само их ожидание. Например, когда телеграфист Дюжев решил,
что за ним следят, он уехал в Таганрог и устроился на телеграфе, по-
обещав начальству, что его документы со дня на день прибудут. Когда
он и там стал возбуждать подозрения, то вернулся в Ростов и заявил
членам Донкома, что от такой жизни идет сдаваться в контрразведку.
В комитете его привели в чувство, выправили документы, и он отпра-
вился по мобилизации в деникинскую армию453.
Но самый важный фактор связан с объемами финансирования, ко-
торые поступали в адрес ростовского подполья. Тут надо вспомнить
другой регион, столь же щедро снабжаемый денежными средствами из
Центра, – Северный Кавказ. Через Астрахань и Баку, через структуры
11-й армии и Кавказского краевого комитета РКП(б) туда шли мил-
лионы. На этой почве между Хизиром Орцхановым – лидером крас-
ных ингушей, Николаем Гикало – командующим Терской группой
красных повстанческих войск, Тимофеем Нацвиным-Гордиенко –
представителем Кавказского комитета, и Советом обороны Северного
Кавказа и Дагестана происходили конфликты, сопровождавшиеся обви-
нениями в предательстве и контрреволюционности, отраженными в офи-
циальных приказах и в письмах в Центр454. Так или иначе, все они были
связаны с перераспределением полномочий и финансовых потоков.
Но и при такой поддержке эффективность подполья была низкой.
Даже тогда, когда Красная армия уже была на подходе, активность про-
являли отряды красно-зеленых Кубани и Черноморья, горские партизан-
ские отряды Чечни, Ингушетии и Дагестана; заключенные концентраци-
онных лагерей, брошенные охраной, как, например, узники Кегостров-
ского лагеря под Архангельском455. Но выступления подпольщиков оста-
лись неизвестными, по крайней мере, в массовом порядке.
Описание поведения ростовских подпольщиков накануне вступле-
ния в город оставили два свидетеля – сам Васильев-Шмидт и Яков
Богданов. С начала декабря члены президиума подпольного Донкома
посчитали опасным оставаться на конспиративных квартирах и пере-
брались в здание трамвайного депо. Ночами они сочиняли воззвания
об организации вооруженного восстания при подходе Красной армии.
453
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 21. Л. 86.
454
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 б. Л. 92, 109, 132, 176, 181, 484, 487, 488;
ЦДНИКК. Ф. Р-1774. Оп. 2. Д. 324. Л. 5, 6.
455
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 18. Д. 289. Л. 29–34.
1/2 6*
Один из первых боев при взятии Ростова был как раз на площади ме-
жду зданием тюрьмы и трамвайным депо. Но им и в голову не пришло
вступить в этот бой, хотя безоружными они не были: на чердаке депо
хранились винтовки. Они погасили свет, сидели в темноте и пережи-
вали, как вспоминал Васильев, что будет с ними, если Красная армия
отступит. Но отступили белые. Утром на рассвете, выйдя из убежища,
они увидели площадь, всю усеянную телами раненых и убитых. Ко-
мандование назначило Васильева комендантом Ростова456.
Итак, история борьбы белой контрразведки с большевистским
подпольем – это переложение старого анекдота про генерала, который
не проиграл ни одного сражения, но проиграл войну. Контрразведка
белых победила большевистское подполье. Оно было выдавлено в
сельскую местность, в леса и горы. Но и подполье заслужило баллы в
итоговом зачете, дало своим противникам ощущение горящей земли
под ногами. Хотя в значительной степени заслуги подполья – это
следствие слабости режима и беспорядочности работы аппарата.
Среди подпольщиков были герои и мученики, отступники и под-
лецы. Но ни самоотверженность одних, ни небескорыстность других
не сделали это явление существенным фактором Гражданской войны.
3. Воинская иерархия РККА и белых армий
3.1. Партизанский фактор в условиях гражданской войны

Существование партизанских по характеру вооруженных форми-
рований играло в истории Гражданской войны в России особую роль
на всех ее этапах. Большинство действовавших армий (кроме, пожа-
луй, Северной и Северо-западной белых армий) зарождалось на доб-
ровольной основе как объединение единомышленников вокруг авто-
ритетных фигур. Но и после перехода к мобилизационной регулярной
армии партизанщина была неистребима. В ней часто видят причину
поражений, стараясь не замечать ее потенциала в условиях граждан-
ской войны: способности создавать сплочение на основе личноориен-
тированных отношений в ситуации слабости всех остальных.
После корниловского мятежа в городах, на предприятиях начина-
ют создаваться отряды Красной гвардии. В это время в некоторых се-
456
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 106. Л. 5; Д. 177. Л. 81.
лах уже существуют отряды самообороны: одни создавались с целью

овладения землей, другие – с целью ее защиты; третьи – чтобы оказать
сопротивления продотрядам, созданным решением Временного прави-
тельства. Из них возникли первые отряды партизанского типа, посте-
пенно включавшиеся в общероссийский вооруженный конфликт.
Партизанский уклад в советских отрядах начального периода вой-
ны сводился к следующим чертам: 1) стихийное формирование отря-
дов по территориальному принципу для решения конкретной, внезап-
но возникшей задачи; 2) отсутствие четкого деления формирований на
части и подразделения с доминированием отрядной системы; 3) колле-
гиальное управление «армией», иногда в виде специального органа;
4) выборное командование из старых унтеров, вахмистров и подпра-
порщиков; 5) замена воинской дисциплины сознательностью бойцов,
согласных подчиняться выбранным командирам; 6) низкое качество
командного состава, состоящего в основном из бывших офицеров во-
енного времени, старослужащих рядового и унтер-офицерского соста-
ва, а также советских и партийных работников; 7) отсутствие опыта
военной службы и боевой деятельности у значительной части рядовых
бойцов457. Для повстанческо-партизанских отрядов был свойственен
определенный цикл жизнедеятельности: первый успех – период без-
действия – поражение – новый сбор сил – новый успех458.
Среди других характерных черт надо отметить их относительную
немногочисленность (100–150 чел.) и несогласованность их военных
действий с другими аналогичными группами. Отряды возникали на
основе личной инициативы в ходе митингования и с его же помощью
управлялись. Всякий состоящий в отряде подчинялся отрядному това-
рищескому суду, который проводился в виде митинга. Вводились соб-
ственные «уставы», определявшие перечень проступков и соответст-
вующих им наказаний: все прекрасно понимали, что полное отсутст-
вие правил подрывает боеспособность. Например, в конном отряде,
который собрал в начале 1918 г. В.И. Чапаев, практиковалась порка
провинившихся по решению отрядного собрания459.
457
Симонов А. Красная армия Саратовского совета (весна 1918 г.) // Новый
исторический вестник. 2009. № 3(21). С. 57–65.
458
Герасименко Н.В. Батько Махно: Мемуары белогвардейца. Репринт. М.:
Интерграф Сервис, 1990. С. 51.
459
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 1 об., 16; Симонов А. Первый отряд Ча-
паева // Родина. 2011. №2. С. 72.
Военному делу не имевшие опыта рабочие, вступившие в красно-

гвардейские отряды, учились с охотой, хотя учеба проходила после
рабочего дня, а вместо винтовок были палки и кочережки. Подача ко-
манд в отрядах была заимствована из устава старой армии: смирно,
вольно и пр.460. Неопытные красногвардейцы прислушивались к сове-
там бывалых солдат: запоминали их советы, например, в случае чего
окапывайтесь (Леонтьев)461. Помощь рабочим отрядам Парамоново-
Власовского рудника в военной подготовке оказал левый эсер, быв-
ший казачий полковник В.И. Деревяникин (Бородаев Т.)462. Свое ре-
шение полковник объяснил тем, что хочет служить установлению до-
верительных отношений между казаками и рабочими463. К штабной
работе старались привлекать профессиональных военных, к ним отно-
сили и выпускников школ прапорщиков ускоренного выпуска464.
Стиль командования в отрядах партизанского типа представлен в
воспоминаниях рабочих-железнодорожников станции Морозовская
Восточно-Донецкой железной дороги М.П. Брагина, М.Д. Вышкварце-
ва, Болдырева. Красногвардейские отряды, сражавшиеся с Донской
армией в районе Морозовской – Милютинской, возникли в ходе про-
тивостояния рабочих станции с казаками близлежащих станиц. Затем
к ним присоединились отряды из Екатеринославской губ., отступив-
шие при приближении немецкой армии. Оперативная обстановка по-
требовала единоначалия. На этом этапе оформления крупных боевых
соединений действовали два разнонаправленных фактора: желание
объединиться и страх потерять командное положение465. И.У. Забей-
ворота, бывший подпоручик царской армии, до войны – сельский учи-
тель, при объединении отрядов стал командующим (он утверждал, что
его кто-то назначил); должность начштаба получил рабочий Божков,
членами его штаба оказались портной Мухоперец и плотник Романов-
ский. Возникшую иерархию оспаривали обиженные: командир одного
из отрядов Стаценко оказался без должности, а Мухоперец претендо-
460
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 5. Л. 101.
461
В боях за Советскую Карелию. Очерки и воспоминания. [Л.:] ГИХЛ, 1932.
С. 65.
462
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 132. Л. 1.
463
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 368. Л. 8, 8 об.
464
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 9. Л. 51.
465
М.И. Божко-Жук иронизировал в своих воспоминаниях: все хотели быть
непременно главнокомандующими, даже звание командующего участком счита-
лось недостаточно звучным. ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 235. Л. 21.
вал на пост командующего. При ежедневных боях, недостатке продо-

вольствия и боеприпасов штаб полностью погрузился в выяснение
отношений. Когда конфликт был готов перейти в артиллерийскую пе-
рестрелку, рядовые красногвардейцы не позволили состояться междо-
усобице466. Отряды лучше командиров понимали важность штаба и
единого командования.
В послевоенных воспоминаниях бывшие красногвардейцы объек-
тивно судили о низкой эффективности своей боевой силы, о множест-
ве допущенных ошибок (Букаев М.Н., Захаров М.Н.)467. Но и необу-
ченные отряды иногда имели успех. На Дону в начале событий это
было связано с распространенным среди казаков желанием уклониться
от войны. Маленькие победы были крайне важны. Удачные стычки
укрепляли отряды и давали боевой опыт. Появлялись боевые репута-
ции, а к удачливому командиру всегда охотно шли люди.
Отступление Таманской армии к Армавиру и Орловско-Марты-
новских отрядов к Царицыну продемонстрировало ряд характерных
для партизанского этапа моментов: нерасчлененность военных и обы-
вательских задач; борьбу за полномочия при столь же сильном стрем-
лении уйти от ответственности; понимание необходимости единона-
чалия и восстания против него отдельных командиров, когда у них
появлялся свой собственный верный план.
В период отступления с Дона и Северного Кавказа армии сопро-
вождали огромные обозы. В них следовали советские работники, кре-
стьяне-переселенцы, семьи бойцов и командиров. Среди них были и
те, кто уходил с армией против воли. Украинские красноармейские
отряды уводили с собой к Царицыну железнодорожников, чтобы
противник не смог восстановить работу железной дороги (Бра-
гин П.М.)468. Уходившие настаивали на поголовной эвакуации. Неже-
лание уходить расценивалось как провокация: значит, хочет выдать
товарищей (Ефремов П.)469. Эвакуировавшиеся под прикрытием войск
учреждения и предприятия держались вместе, опекали имущество,
которое вывозили с собой.
Наличие огромных обозов с гражданским населением в составе
этих «армий» имело как плюсы, так и минусы. Из беженских обозов в
ряды солдат постепенно переходили все, кто мог носить ружье. По-
466
ЦДНИРО. Ф. 12 Оп. 3. Д. 228. Л. 19–21, 41.
467
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 152. Л. 1; Д. 394. Л. 10.
468
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 140. Л. 4.
469
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 394. Л. 12.
скольку среди беженцев было достаточно эвакуировавшихся совет-

ских работников, то им поручалась агитация, снабжение, поддержание
порядка в обозах, решение вопросов квартирмейстерства. Наличие в
обозах семей заставляло солдат быть более упорными в обороне. Но
сотни повозок, груженных имуществом, делали военные отряды мед-
лительными и неповоротливыми. Из-за огромной численности едоков
существовала постоянная нехватка продовольствия. При первом же
выстреле гражданская публика бросалась прочь; их животная паника
передавалась и солдатам. Приказы командования подвергались бур-
ному обсуждению в обозах с участием семей военнослужащих. В ус-
ловиях такой анархии выборным командирам приходилось использо-
вать нестандартные методы принуждения к подчинению. Командую-
щий Таманской армией И.И. Матвеев пригрозил «снять с себя полно-
мочия (что, между прочим, часто практиковалось), только после этого
комсостав дал подписку о необходимости введения дисциплины» (Ба-
турин Н.Г., 1925)470. Проходящая «армия» снимала местную власть и
на период своего пребывания вводила военное управление, чтобы бес-
препятственно решать вопросы снабжения.
Следует признать значение этого периода в появлении тысяч ме-
стных отрядов и в выдвижении инициативных и способных команди-
ров из народа. У белых и у красных существовала большая разница
подходов к формированию своих структур: большевики назначали
инициативного; белые – соответствующего должности по послужному
списку.
Вот как описывал начало своей революционной карьеры фронто-
вик Яков Штокалов, 1896 г.р. В самых первых боях с белыми он не
участвовал по причине болезни, но затем по собственной инициативе
выехал в Астрахань «с докладом». Там ему поручили участвовать в
организации окружного военного комиссариата в Элисте. В начале
июня 1918 г. тот был организован. Штокалов стал начальником агита-
ционно-вербовочного отдела. Эта поездка в Астрахань дала хороший
импульс карьерному росту Штокалова. Сын сапожника, имея лишь
сельское училище за душой, он командовал отрядами, заседал в Рев-
трибуналах, стал руководителем среднего звена, хотя и побывал в ру-
ках белых и заболел малярией471.
470
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 76. Л. 48–49.
471
Там же. Л. 1–5.
Тысячи таких инициативных людей были мобилизованы революцией.

Матрос-таганрожец Михаил Андреевич Канский, 1891 г.р., прославился
как «организатор бронепоездов». Несколько раз он терял свои «брониро-
ванные крепости на колесах» в ходе отступления и военных действий, но
каждый раз он и его команда стремились построить новый бронепоезд.
Когда местные власти или командование не оказывали помощь, они про-
давали личные вещи и за неделю-две делали его. После встречи с быв-
шим командиром красногвардейского отряда таганрогских рабочих
Л.Д. Шкуро у Канского возникла идея создать десантный отряд при бро-
непоезде. Он и Шкуро съездили в Серпухов и добились такого разреше-
ния (Канский М.А., 1932; Чикалин Л.А., 1934)472.
Инициативность и высокая мотивированность участников первых
красногвардейских отрядов выразилась в широко распространенной
практике закупки в советских центрах оружия и обмундирования на
личные или добытые в результате обложения «буржуазии» средства, а
также по бартеру (в обмен на хлеб, шерсть и пр.)473.
Слабость власти командира партизанского типа парадоксальным
образом способствовала привлечению добровольцев. Возможность
мародерствовать в составе группы и с оружием в руках не могла не
привлекать. В 1922 г. бывший красноармеец В. Двогачков с большой
степенью откровенности писал, что его товарищ Иван Петрович Суб-
ботин вступил в ряды 1-й Донской партизанской дивизии с тем, что
грабить пленных и «облечься в шикарную одежду», правда, он был
убит на второй день. Военно-тактические задачи не мешали удовле-
творению грабительских инстинктов.
Как свидетельствует большинство источников, типичным для судьбы
отрядов в 1918 г. был их распад после выполнения непосредственной за-
дачи, для которой они были созданы. Однако многие из их участников,
вовлеченные в водоворот военной жизни, тут же вступали в другой отряд,
более крупный, иногда уже не местный, а проходящий.
Существование партизанщины как характера соподчиненности
армейских структур было рождено не только ситуацией и психологией
толпы, но и законотворческой деятельностью революционных сил. Ряд
мероприятий советской власти являлся логическим продолжением
военно-кадровых реформ Временного правительства. Декрет СНК
от 15 декабря 1917 г. «Об уравнении всех военнослужащих в пра-
472
ГАРО. Ф. Р-2993. Оп. 1. Д. 22. Л. 164; Ф. Р-3442. Оп. 1. Д. 50. Л. 4, 12.
473
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 34. Л. 29 об.
1/2 6. Зак. 043
вах»474 упразднял звания, титулования, ордена и преимущества, да-

ваемые чинами; устанавливалось равное материальное довольствие и
выборность комсостава снизу доверху, что удовлетворяло стремление
войсковых «низов» к социальной справедливости, но неизбежно ска-
залась на качестве управления армией475.
Концептуально большевики были именно за такую армию в боях
против внутренней контрреволюции. Регулярная армия нужна была
для борьбы с армиями империалистических стран476. Но после пора-
жения под Нарвой началась работа по созданию мобилизационной
армии, основанной на дисциплине477. Произошел возврат к принци-
пам, отмененным год назад.
Уже в самых ранних советских воспоминаниях началось разобла-
чение вреда партизанщины. Ростовский партийный функционер
А.А. Френкель связывал падение февральско-июньской советской вла-
сти на Дону с нашествием пришлых красногвардейских отрядов: «Эти
отряды были… преступные бандитские и деклассированные… анар-
хистски настроенные солдатские элементы…». Еще до начала казачье-
го восстания на улицах Ростова были слышны перестрелки: это отби-
вались от городской милиции некоторые пришедшие с Украины анар-
хиствующие отряды, превратившиеся в банды478.
Отступающие с Украины и Северного Кавказа к Волге наряду с
самовольно определяемым маршрутом движения отрядов совершали
чисто уголовные действия, которые командирами не пресекались по
причине того, что добытое в незаконных реквизициях и грабежах сни-
мало остроту вопроса о централизованном снабжении479. В дальней-
шем ставшие героями Революции живые и погибшие красные коман-
диры никак не связывались с разнузданным поведением отрядов
1918-го года.
Процесс реорганизации в регулярную армию шел трудно. Он
встречал явное и скрытое противодействие. Например, таманские от-
474
Декреты Советской власти. М.: Политиздат, 1957. Т. 1. С. 243.
475
Солнцева С.А. 1917 г.: Кадровая политика революции в Российской армии //
Отечественная история. 2004. № 3. С. 110–111.
476
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 1228. Л. 4.
477
Ленин В.И. Тяжелый, но необходимый урок // Ленин В.И. Полн. собр. соч.
Т. 35. С. 393–394.
478
Френкель А.А. Орлы революции. Изд. Донск. Обл. Агентства Центропечати
В.Ц.И.К. Советов. Гос. изд-во. Рост. н/Д. Отд., 1920. С. 16, 17, 20.
479
ГАВО. Ф. 69. Оп. 1. Д. 2. Л. 21.
ряды после объединения в колонны, согласившись с оперативным ко-

мандованием, не допускали вмешательства во внутренний распорядок
своей жизни. После выхода из окружения они подчинялись фронту в
той степени, в какой считали нужным, поэтому им ничего не стоило
бросить позиции и уйти в тыл, не предупредив даже соседние части,
поддерживавшие с ними связь. Это случалось очень часто, чуть ли не
каждый день. Были такие участки фронта, на которых не было ни од-
ного солдата, а по оперативным данным значился какой-либо отряд.
Тогда честно борющиеся отряды, обойденные с флангов, терпели по-
ражения. По мнению автора анонимных воспоминаний, таманцы были
наименее податливы к реформированию. Их поведение: «кичливость и
дутое геройство» – поза обиженных были удобным прикрытием для
дезертирства и невыполнения приказа, что стало одной из причин раз-
вала всего Армавирского фронта480.
Знаменитый рейд Стальной (3-й Кавказской пехотной) дивизии от
Святого Креста к Царицыну причислен краснодарским анонимом к
категории партизанских самочинств: «В то же время колонна Жлобы
не желая вести общую войну самовольно снялась с фронта и ушла че-
рез Ставропольскую губернию к Царицыну. Уход этот настолько по-
действовал на бойцов всех фронтов, что только колоссальные усилия
комсостава до некоторой степени удержали бойцов» (аноним, 1924)481.
Этот переход, который его участниками считался героическим, был
расценен РВС Республики как тревожащее явление, несмотря на то,
что именно его неожиданный удар в тыл частей Донской армии спас
Царицын осенью 1918 г.
Командиры саботировали слияние и переформирование своих от-
рядов в регулярную армию. Раньше в составе полка были все рода
войск, смешанные отряды из пехоты, кавалерии, артиллерии. Коман-
дирам было жаль отдавать, например, свою артиллерию; они заявляли:
эта часть мне кровью досталась. Уступали только под угрозой высшей
меры (Батурин Н.Г., 1925)482. Кадровые мероприятия в Северо-
Кавказской армии осени 1918 г., начавшиеся еще при Сорокине, вы-
глядят как осуществление мероприятий по укреплению боеспособно-
сти. Не только отстранение от должности командующего Белоречен-
ским округом Кочергина, предание суду всего комсостава 1-й Ставро-
480
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 15 об., 16, 22.
481
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 23 об.
482
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 76. Л. 10–11.
1/2 6*
польской дивизии от ротного командира до начдива, роспуск армей-

ских и полковых комитетов, но и расстрел командарма Таманской ар-
мии И.И. Матвеева за неисполнение приказа называются звеньями
одной цепи (Левандовский М.К., 1923)483.
Поражения, нанесенные добровольцами армии И.Л. Сорокина на
Армавирском фронте в конце августа – начале сентября 1918 г., лучше
любых приказов убедили отряды в необходимости перестройки отно-
шений и взаимодействия со штабом фронта. Но удар по ходу реорга-
низации нанес так называемый мятеж Сорокина. Опять настал период
дезорганизации. Армия не подчинялась никому: «…Старые вожди при
слиянии стушевались, а новые не могли еще заслужить полного [нрзб.]
доверия» (аноним, 1924)484. Бойцы не желали принимать командиров-
«назначенцев», а те сами боялись солдатской толпы, номинально на-
ходящейся в их подчинении. И штаб 11-й армии оказался без реальной
власти.
Описанная С.И. Моисеевым в ноябре 1918 г. обстановка в частях
под Царицыным относится к армии, которая уже считалась регуляр-
ной. Он как комиссар 38-го Рогожско-Симоновского полка москов-
ских рабочих, приученных к дисциплине промышленного производст-
ва и к военному порядку в ходе длительного обучения до отправки на
фронт, был потрясен дикостью царивших там нравов. Оказывается, за
приказами в Москву посылается человек, который должен получить
«И.Н.К. по В.Д.»485, но он может их получить только за деньги, кото-
рые ему забыли дать. Штаб фронта не передает приказы из РВС Рес-
публики в штабы армии и воинских частей, а шлет только свои собст-
венные оперативные. Часто на обсуждении операций между команди-
рами звучит: можно будет сделать, если солдаты захотят идти в бой. И
вместе с тем сам пораженный партизанщиной штаб использует жесто-
кие методы борьбы с солдатской партизанщиной: когда Вольская ди-
визия отказалась выступить на фронт, требуя обмундирование, ее ра-
зоружили и предали децимации. Но это не те меры, чтобы переломить
партизанщину, которая поразила всю структуру армии, считал Моисе-
ев. Нужны другие командиры, специалисты, но их-то тут и не ждут486.
Для командиров за партизанщину и неподчинение приказу обычно
следовало снятие с должности и перевод в другой полк (Долгоборо-
483
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 6. Л. 45–49.
484
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 22 об.
485
И.Н.К. по В.Д. – инструкции Народного комиссариата по военным делам.
486
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 467. Л. 15.
дов И.)487. Хотя случались и более жесткие наказания. То, что коман-
диры партизанского типа продолжали руководить частями и членство-
вать в реввоенсоветах, не просчет Троцкого, а свидетельство его праг-
матизма. Он учитывал такой фактор, как слава успешного полковод-
ца488. Но усилия по обузданию солдатской вольницы прилагал не
только Председатель РВС Республики, не только армия комиссаров,
но и сами командиры частей. Переписка 1-го Червонного казачества
полка УССР за 1919 г. показывает достаточно систематическую рабо-
ту командования в этом направлении. Командир боевого участка Ро-
дионов напоминал Червонному полку, направленному на станцию
Конград, что не следует делать потравы и грабежи и разоружать дру-
гие части Красной армии. В.М. Примаков регулярно предупреждал
командиров сотен, чтобы в сотнях не было бандитизма, пьянства, рек-
визиций и порчи народного имущества. Повторяющиеся случаи этого
заставили его объявить о переходе к расстрелам мародеров и отдаче
под трибунал командиров за укрывательство и бездействие489.
Д.П. Жлоба, чьи бойцы отличились в перетряхивании сундуков в
1918 г., затем сам стал жестко бороться с мародерством и неподчине-
нием. В памяти многих остался коллективный суд над красноармей-
цем Слюсаревым, который не просто обобрал семью священника, но и
буквально откусил с руки попадьи золотое кольцо и пытался изнаси-
ловать поповну. Сослуживцы просили помиловать, ругая его, что, ду-
рак, так в открытую!.. Но после истерики Жлобы, грозившего, что уй-
дет из дивизии насовсем, они проголосовали за расстрел Слюсарева490.
По-видимому, содержание партизанщины и степень поражения ею
войск отличались на разных фронтах Советской республики. Меры по
формированию регулярной армии на Южном фронте, несмотря на
многомесячные усилия в этом направлении, не дали нужного резуль-
тата. В течение 1918–1919 гг. ситуация с армиями Южного фронта
неоднократно оценивалась командованием как неблагополучная491.
М.К. Абрамов, начальник штаба корпуса Думенко, ранее воевав-
ший на Юго-Восточном фронте, высказался на открытом судебном
487
ГААО ОДСПИ. Ф 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 105.
488
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 1228. Л. 4.
489
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 652. Л. 11, 86 и др.
490
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 705 об.; Д. 8. Л. 280.; Д. 10. Л. 506;
Д. 12. Л. 6.
491
Большевик. 1919. 25 июля. № 86.
заседании выездной сессии Революционного военного трибунала Рес-

публики (5 мая 1920 г.) по поводу разницы между Южным фронтом и
другими, где ему приходилось бывать; здесь, на Юге, партизанщина чув-
ствовалась в больших размерах492. Он имел в виду степень управляемости
войсками. Командование Восточного фронта в момент вступления на
территорию Сибири хорошо понимало характер партизанства, возникше-
го в тылу колчаковской армии. Поэтому приказ Реввоенсовета 5-й армии
предписывал немедленно очищать части от недисциплинированных и
склонных к партизанству солдат; принимать все меры к тому, чтобы пар-
тизаны не имели возможности уходить из частей в свои села с оружием,
запретить командирам полков принимать добровольцев, минуя призыв-
ные комиссии; при попытке поднять смуту партизанствующие части
должны быть подвергнуты беспощадной каре493.
До самого окончания Гражданской войны большевикам не удава-
лось преодолеть партизанщину в частях Южного фронта. Это связано
было с возвращением в строй бывших красноармейцев, которые при
отходе Красной армии оставались в тылу белых и участвовали в пар-
тизанских отрядах, а также с тем, что во главе многих частей остались
командиры, когда-то избранные на солдатских митингах. К числу ре-
цидивов партизанщины относится двухнедельный разгул частей, во-
шедших в Ростов и Новочеркасск в январе 1918 г., поведение 1-й Кон-
ной армии во время Польского похода и при переходе на Южный
фронт. Здесь имели место не только неподчинение приказу (рейд Бу-
дённого на Львов и Луцк), не только погромы мирного населения, но и
уход одного из эскадронов 14-й дивизии к полякам, а 19-го полка под
командованием Г. Маслакова – к Махно494. Здесь проявилась тенден-
ция трансформации крестьянской партизанщины, тяготеющей к род-
ным очагам, в наемничество и бандитизм.
Приказ взять Крым до наступления зимы имел под собой в качест-
ве причины и ненадежность армии. Зачем нужно брать полуостров
именно сейчас и не считаясь ни с чем, ведь недостаток ресурсов и
492
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 611. Л. 18, 41.
493
Партизанское и повстанческое движение в Причумышье (1918–1922 гг.):
Из директивных указаний реввоенсовета 5 армии об отношении к партизанским
частям. 15 декабря 1919 г. // Партизанское движение в Западной Сибири (1918–
1920 гг.). Документы и материалы. Новосибирск: Кн. изд-во, 1959. С. 665–667.
494
Присяжный Н.С. Первая конная армия на польском фронте в 1920 году.
Ростов н/Д: РГУ, 1992. С.12–15; 48–49.
внутренние противоречия уже и так приговорили Русскую армию.

Прибытие на Южный фронт 1-й Конной (июнь-октябрь 1920 г.) озна-
меновало резкое падение дисциплины, начались погромы. Этого не
было, пока там находились одни красноармейские части495. 4-я пар-
тийная конференция (окт. 1920 г.) констатировала: 1-я Конная армия
находится в состоянии кризиса; попытки политработников препятст-
вовать развалу вызывают сопротивление командования и РВС армии.
По мнению Н.С. Присяжного, это было связано с тем фактом, что с
начала 1920 г. ведать снабжением армии стал Е.А. Щаденко. Ранее
налаженное, оно при нем опять впало в развал. Опять начался, по вы-
ражению Ворошилова, «необходимый “грабеж”» населения496.
Но главная опасность состояла в том, что в армии пошли откро-
венно антисоветские разговоры. Выписка из доклада командира 2-й
роты 2-й Военно-инженерной московской школы члена РКП(б) тов.
Ф.О. Натовича о методах советизации Украины освещает обстановку в
1-й Конной армии и 47-й пехотной дивизии. Их бойцы провозгласили
4-й Интернационал, суть которого отразили в стихах нового припева:
«Никто не даст нам избавленья, ни Ленин, ни Троцкий, ни герой.
Добьемся сами освобожденья, когда всех жидов перебьем»497. Сам
Будённый прекрасно знал, что не считаться с вольницей отчаянных
головорезов, не учитывать их привычки и наклонности очень опасно,
потому не только закрывал глаза на самовольство, пьянство и маро-
дерство своего воинства, но и во многом всему этому потворствовал.
Политотделы и особые отделы 1-й и 2-й Конных армий боролись с
практикой раздевания и рубки пленных, издавая соответствующие
приказы. Случались стычки между теми бойцами, кто действовал во
исполнение приказа, с «бандитски настроенной публикой», которая
обвиняла заступников в сочувствии полякам, и иногда дело доходило
до убийства своих же498.
Партизанско-повстанческие отряды, возникшие в тылу белых, ма-
ло отличались от образований начального периода Гражданской вой-
495
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1208. Л. 1–6, 15 об.; Гражданская война на Ук-
раине. 1918–1920: Сб. документов и материалов. К.: Наукова думка, 1967. Т. 3.
С. 712.
496
Присяжный Н.С. Первая конная армия на польском фронте в 1920 году.
С. 25, 28–32, 36, 49–50.
497
РГАСПИ. Д. 71. Оп. 35. Д. 110. Л. 2, 8.
498
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1208. Л. 2 об.-3.
ны: та же безбрежная демократия и зачастую слабость командирской

власти. В них приводили идейные мотивы, нужды выживания, недо-
вольство попытками государственного строительства и грабительские
инстинкты.
Благодаря усилиям участников этого движения, предпринятым в
послевоенные годы, за партизанами и подпольщиками закрепилась
слава геройская в большей степени, чем за бойцами регулярной армии.
Знакомство с фондами «партизанских» комиссий объясняет природу
этой активности: над бывшими членами групп, действовавших в тылу
противника, витало обвинение в неучастии в борьбе и даже в сотруд-
ничестве с белыми. Поэтому конструирование революционной био-
графий было их насущной задачей. Несмотря на усилия по искажению
прошлого, воспоминания большого числа участников этого движения,
дополняющие и опровергающие друг друга, в итоге складываются в
реальную картину сопротивления в тылу белых. Они также являются
источником о специфике движения в регионах страны.
Наиболее широким признано партизанское движение в Сибири и
Забайкалье. По мнению исследователей, первый этап крестьянского
«партизанства» начался сразу после 1917 г. в условиях полного без-
властия в деревне. Эти группы, состоящие в большинстве своем из
новоселов, приехавших в Сибирь в период реформ Столыпина, запят-
нали себя в грабежах и насилиях. Для них революция была сигналом к
переделу земель, а зачастую и имущества зажиточных сибирских ста-
рожилов. С приходом слабой, но все же власти Временного Сибирско-
го правительства они уходили в леса, где вели жизнь обыкновенных
бандитов. С весны 1919 г. в отряды стали стекаться крестьяне, недо-
вольные режимом адмирала Колчака и насилием карательных отря-
дов499. По мнению офицера-колчаковца, существование подобных
лесных групп было давней традицией, рожденной каторжной страни-
цей истории Сибири. В соответствии с ней местные мужики поддер-
живали всякие шайки в тайге, зная, что в ином случае они пустят пе-
туха и уйдут. Но белое командование их всех априори относило к
большевистским, придавая борьбе с ними политический смысл и раз-
мах, что было большой ошибкой (Бобриков Л.)500. В итоге ко времени
499
Замира А.Ю., Ладыгин И.В. Ново-Николаевск в военном мундире 1904–
1920 гг. URL: http://www.novonikolaevsk.com/index.php?p=4.
500
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 253. Л. 25.
окончательного перелома на Восточном фронте в Сибири действовало

примерно 35–40 тыс. партизан501.
На Севере России в условиях непроходимых большую часть года
лесных территорий партизанская война не уступала по численности
участвовавших в ней регулярной армии. Первоначально партизанство
возникало как ответ на мобилизационные кампании противоборст-
вующих сторон. В дальнейшем причиной просоветской ориентации
отрядов стали 1) меры правительства Северной обл. по созданию но-
вой властной вертикали, для содержания которой устанавливались
земские налоги в повышенном против прежнего размере; 2) установ-
ление отношений с командованием 6-й Красной армии, которая снаб-
дила местные отряды оружием, что и придало им соответствующую
политическую окраску. Вскоре разбежавшиеся от гнева односельчан
по лесным заимкам большевики стали возвращаться в села, а населе-
ние на собраниях по восстановлению советов (вместо земских управ)
уже почти поголовно высказывалось за советскую власть, а молодежь
записывалась в «Красную армию», т.е. вступала в местные отряды502.
Партизанские отряды в тылу белых собирались оригинальным спосо-
бом. Обычно на перекрестке дорог расклеивались афиши с указанием
места и времени сбора503. Отряды, ориентировавшиеся на белый Ар-
хангельск, первоначально были ответом на «московскую» мобилиза-
цию июля 1918 г., потом результатом некомпетентного управления
комиссарами и советами; влияния местной эсеровской интеллигенции;
а также позиционирования «от обратного» по принципу враг моего
врага – мне друг, и т.д. Разумеется, эта схема не описывает всего мно-
гообразия случаев.
Олонецкие партизанские отряды не столько действовали в тылу
врага, сколько призваны были выступать посредниками между регу-
лярной армией и местным населением. В первый состав вошли ре-
монтные рабочие – железнодорожные и лесопильных заводов, потом
стали вступать крестьяне Повенецкого уезда, на территории которого
находилась основная часть отрядов. Первоначально довольствие по-
ставлял им уездный продком.
501
См. Какурин Н.Е. Как сражалась революция. В 2 т. Т. 1. М.: Политиздат,
1990. С. 101.
502
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 10–12.
503
ГААО. Ф. 780. Оп. Д. 8. Л. 144.
В.Т. Гурьев, житель д. Кяппесельга, описал партизанский отряд, в

котором воевал: «Значительную часть отряда составляли кяпсельгцы,
и они из своей деревни ходили повоевать, как на охоту. Повоюем и
обратно домой придем. Строевого обучения мы не проходили, но зато
с самого первого дня стали подготовляться рвать мосты». Со временем
их поставили на снабжение из резервов армии, но отряды продолжали
считаться прикомандированными, но самостоятельными частями504.
Гибкая тактика командования 6-й армии, учитывавшая специфику ме-
стного населения, его независимость, ценность его опыта жизни в не-
проходимых северных лесах допускала сохранение партизанских тра-
диций: например, согласование командиром отряда с командирами
подразделений спущенных сверху приказов (Нифаев С.М.)505. Отно-
шения командира и рядовых продолжали строиться на основе личной
унии. Разгром отряда, в который входил боец, давал право на «демо-
билизацию» (Филимонов)506. Эта тактика осуществлялась советским
командованием и в соседней Архангельской губ.
История партизанского движения в тылу белых на Северном Кав-
казе получила особенное оснащение в виде историко-биографических
и научных работ, написанных авторитетными политиками и учеными.
Например, в работах И.М. Разгона (1905–1987) произведен отбор со-
бытий, фактов и исторических лиц для официальной истории Граж-
данской войны на Юге России; сильно преувеличено значение пов-
станческих отрядов в ликвидации деникинской армии на Северном
Кавказе, поскольку к их деятельности были причастны ставшие знако-
выми фигурами С.М. Киров и Г.К. Орджоникидзе507.
Тот факт, что руководство Терского совнаркома практически в
полном составе осталось в тылу белых, в работах советского периода
представлен как дальновидный стратегический замысел по созданию
советского анклава в тылу противника. По отдельным упоминаниям
рядовых участников событий становится понятно, что руководство
504
В боях за Советскую Карелию. С. 47–49.
505
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31. Д. 170. Л. 14.
506
507
См.: Разгон И. Гикаловцы // Борьба классов. 1936. № 6; Его же. Орджони-
кидзе и Киров и борьба за власть Советов на Северном Кавказе. М.: Госполитиз-
дат, I94I; Его же. Борьба партизан против белогвардейцев на Северном Кавказе
1919–20 гг. М.: Госполитиздат, 1942; Разгон И., Мельчин А. Борьба за власть Сове-
тов в Дагестане (1917–1921 гг.). Махачкала: Госиздат, 1945.
Терского совнаркома оказалось запертым в крае, потому что упустило

время для отхода на север из-за неожиданного конфликта с ингушами,
преградившими железнодорожную ветку на Грозный508. Из воспоми-
наний красноармейца Лаврентия Андриановича Чикалина известно,
что отряды грозненских рабочих под командованием Н.Ф. Гикало в
феврале 1919 г. сопротивлялись у границ города до последнего. После
сильных боев под Михайловской и Асиновской стало ясно, что нужно
отступать, но дорога на Кизляр и Астрахань была уже отрезана. Уча-
стники обороны Грозного решили уходить в горы, но дорогу им пре-
градили чеченцы. Гикало был обескуражен поведением недавних со-
юзников. Чикалин спросил у него, что делать. Тот ответил, что не зна-
ет сам. Потом он приказал бойцам небольшими группами, чтобы не
нервировать горцев, пробираться в горы (1934)509.
Уроженцы Северного Кавказа не стремились его покидать; они
укрывались в горных родовых селениях. Так, чеченец А. Шерипов ос-
тался в Шатое, кумык Д. Коркмасов – в Кумторкале; И. Зязиков и
Х. Орцханов – в ингушских горных аулах. Для них наступил период
затишья. Большинство занималось вопросами выживания. Лишь наи-
более энергичные У. Буйнакский и А. Шерипов сразу начали планиро-
вать восстание в тылу.
На территории, занятой белыми, оказались тысячи переболевших
тифом красноармейцев и целые отряды, которые не смогли или не за-
хотели уходить на север. Они постепенно накапливались в горах вме-
сте с дезертирами из деникинской армии и уклоняющимися от моби-
лизации горцами. Это была разноплеменная масса. Среди них были
китайцы, военнопленные австрийцы и даже офицер-индиец Муртузал-
ли, служивший ранее в английском экспедиционном корпусе в Север-
ной Персии510. В тактических целях осенью 1919 г. Гикало пошел на
службу к Узун-Хаджи, аварскому шейху, имаму и эмиру, главе Севе-
ро-Кавказского эмирства. Он возглавил там 5-ю армию, в действи-
тельности это был его собственный отряд, который был организован
по типу регулярной армии – с централизованным снабжением, с дис-
циплиной, с налаженным казарменным бытом: Гикало как бывший
508
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 125. Л. 20 об., 40; ЦГАРСО-А. Ф. Р-60. Оп. 1.
Д. 785. Л. 79.
509
ГАРО. Ф. Р-2993. Оп. 1. Д. 22. Л. 169.
510
Тамарин В. Пустыня: История одного похода // Красная новь. 1921. №3. С. 74.
военный ветфельдшер строго следил за санитарным состоянием по-

мещений511.
В советской историографии можно встретить указания на числен-
ность партизанских отрядов в тылу белых армий. Например, указыва-
лось, что на Кубани, Ставрополье и территории Черноморской губ.
весной было 20 тыс. зеленых, осенью – 75 тыс.512. Рост эти рыхлых
малоуправляемых формирований питался в основном за счет дезерти-
ров и уклоняющихся от мобилизации, а их боеспособность была низ-
кой. Однако существуют сомнения и в отношении указываемых цифр.
Так, отряд Н.Ф. Гикало, именовавшийся с января 1920 г. в соответст-
вии с приказом РВС 11-й армии Терской группой Красной повстанче-
ской армии, имел в своем составе только 1-й Отдельный сводный ба-
тальон. Батальон считался трехротного состава, но в наличии была
лишь одна рота, в которой в феврале 1920 г. состояло 180 рядовых
красноармейцев. В итоге гарнизон г. Грозный из 2600 чел. никак не
мог быть выбит гикаловцами, пока не рассеялся сам. После этого пар-
тизаны с триумфом вошли в город.
Итак, несмотря на последующее придание партизанскому движе-
нию в тылу белых важной роли в борьбе с их армией и местной адми-
нистрацией, таковую оно не выполняло. Главный его смысл и польза
заключались в том, что оно представляло альтернативу существующей
власти: дезертир знал, что сможет пристать к какому-то из имеющихся
поблизости отрядов, где будут удовлетворены его хотя бы минималь-
ные потребности.
Добровольчество и партизанщина в белых армиях. Наличие и дли-
тельное сохранение партизанского типа вооруженных формирований в
армиях белых режимов являлось одной из наиболее спорных тем бело-
эмигрантской литературы; часты указания на «большевистский вирус»
партизанщины и атаманщины, которым их инфицировали большевики.
Начальные страницы ранней истории белогвардейских отрядов
имеют много общего с аналогичными у красногвардейских и красных
повстанческих. Это был инициативный сбор людей на чисто добро-
вольных основаниях. Этот принцип оценивался в эмиграции по-
разному; чаще всего положительно и с ностальгически-патетическим
оттенком, тем более что его авторство молва приписывала Л.Г. Корни-
511
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 б. Л. 497.
512
История советского крестьянства. М.: ИРИ РАН, 1986. Т. 1. С. 166–167.
лову513. При этом А.И. Деникин крайне резко отзывался обо всех парти-
занских формированиях, воевавших на стороне белых, называя их аван-
тюристами, а процесс сбора людей в такие отряды – импровизациями.
Бывший Главнокомандующий отмечал, что они наносили огромный
вред: отвлекали из армии людские силы и материальные средства; зани-
мались грабежами и мародерством; порочили имя Добровольческой ар-
мии514. Основное острие критики было направлено на казачьи армии; в
частях собственной партизанских начал он не находил.
Добровольность воспринималась не только как добровольное при-
нятие на себя ответственности за судьбу движения и страны, но и пра-
во на отказ от этих обязательств. Слабая исполнительская дисциплина
и отсутствие наказания за это было производно от понимания добро-
вольчества как высоколичностно мотивированного поступка. Именно
в этом ключе размышлял в своем дневнике генерал И.Г. Эрдели, заду-
мывая уход из армии; именно этим руководствовался генерал Дени-
кин, слагая с себя полномочия Главнокомандующего.
Судьба отдаваемых приказов бывала причудливой. Вот некоторые
из боевых ситуаций, описанных в документах. Начальник бригады
генерал-майор Хаткевич отдал приказ отряду Е.А. Лучко прибыть в
с. Винодельное к 5 часам утра, но приехавший полковник Рутковский
предложил (!) выдвинуться лишь к сторожевой будке. На рассвете
Хаткевич увидел, что приказ не выполнен, но никакой реакции на это
самовольство не последовало515. Во время Армавирской операции ко-
мандир 1-й пехотной дивизии генерал Б.И. Казанович требовал вы-
двинуть на линию фронта остатки Сводно-гвардейского полка, а его
командир капитан Голеевский516 отказался это делать. И полк, прице-
513
Настроение восхищения людьми, «не созданными для повиновения шаб-
лону воинской дисциплины», существовало в императорской армии и в годы Пер-
вой мировой войны. Оно выразилось в популярности среди русских аристократов
полков Кавказской туземной конной дивизии, формировавшихся на добровольной
основе и отличавшихся полупартизанской атмосферой, компенсируемой безумной
храбростью. См.: Брешко-Брешковский Н.Н. Указ. соч. С. 7, 22.
514
Деникин А.И. Как началась борьба с большевиками на юге России // От
первого лица: Сб. / Сост. И.А. Анфертьев; Предисл. С.Н. Семанова. М.: Патриот,
1990. С. 234–235.
515
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 251. Л. 54 об., 55.
516
Вероятно, что речь идет о Голеевском Николае Максимилиановиче. См.:
Волков С.В. Офицеры российской гвардии: Опыт мартиролога. М.: Русский путь,
2002. С. 134.
пив теплушку к бронепоезду, вернулся в Екатеринодар517. Капитана Го-

леевского, судя из его последующей биографии, трудно заподозрить в
трусости. Очевидно, что его поступок вызван отсутствием реальной воз-
можности продолжать бой. Но подобные причины никогда в армии не
признавались уважительными основаниями для неподчинения приказу.
Со стратегическим консерватизмом сосуществовало терпимое от-
ношение к игнорированию приказов и случаям неподчинения. Даже
если признать рейд 4-го Донского конного корпуса под командовани-
ем К.К. Мамонтова успешным, то последующее массовое дезертирст-
во казаков, вернувшихся с добычей, привело к дезорганизации ранее
боеспособных казачьих частей. Разрушение по приказу Мамонтова
железнодорожных мостов с целью затруднить преследование его кор-
пуса Красной армией помешало не только этому, но и наступлению
деникинской армии на Москву (Брагин П.М.)518.
Военно-тактическая линия партизанского корпуса А.Г. Шкуро ос-
новывалась на его независимости от командования (деникинского и
кубанского). Ему хватило авторитета, чтобы отстоять свой стиль во-
енной субординации и боевых операций. Весь состав Кубанского кон-
ного корпуса, которым командовал Шкуро, считался призванным по
его личной инициативе. С Кубанским войсковым штабом отношения
были натянутые, потому что он не принадлежал к сторонникам Ра-
ды519. Не исключено, что это была уловка самого Шкуро, которая ос-
вобождала его от слишком плотной опеки, в которой он не нуждался,
самостоятельно решая вопросы снабжения своего корпуса не только за
счет реквизиций и грабежа, но и имея собственные ремонтные мастер-
ские. Выстроенная им военная организация отвечала и его идейным
воззрениям, поскольку он себя считал анархистом-синдикалистом520.
Но у донцов, добровольцев и у командующего Кавказской армией
П.Н. Врангеля общая военная работа со Шкуро оставила воспомина-
ния как о ненадежном и самовольном партнере.
На начальном этапе Гражданской войны поведение офицеров-
добровольцев, когда они, не считаясь с чинами, лично возглавляли
атаки в небольших стычках, изобретали различные уловки и хитрости,
не принятые в условиях конвенциональной войны, имело, прежде все-
517
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 41–42.
518
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 140. Л. 10.
519
Елисеев Ф.И. С Хоперцами... С. 374, 387–388.
520
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 153. Л. 3.
го, воспитательное значение. Важно было показать подчиненным, что

теперь воевать надо по-новому, инициативно и с выдумкой. Воена-
чальники, отвечавшие этим требованиям, стали легендарными, напри-
мер, С.Л. Марков и В.О. Каппель.
Среди противников большевиков было немало выходцев из кре-
стьянско-мещанских слоев, не имевших опыта военной службы. В ла-
герь контрреволюции их толкнула жестокость первой советской вла-
сти и тяготы хаоса, который идентифицировался пропагандой оппо-
нентов с новым большевистским режимом. Через отряды местной са-
мообороны они влились в Народную армию Комуча521. Присутствие
большого числа людей, не имеющих военного опыта в боевых соеди-
нениях Сибирской армии, не могло не придать ей партизанского ха-
рактера в отношении воинской дисциплины, субординации и исполни-
тельности. Кроме того, на части армии оказывали давление сибирские
традиции атаманских отрядов и ватажных групп.
Влияние среды сказывалось на колчаковской армии, которая знала
немыслимые для других белых армий эксцессы. Случай, как считали
эмигрантские мемуаристы, более характерный для вражеского лагеря,
касается убийства генералом С.Н. Войцеховским генерала П.П. Гри-
вина прямо в своем кабинете. Здесь столкнулись вдруг проснувшаяся
память о военной дисциплине и представление о равном распределе-
нии ответственности и тяжести военного труда522. Другой пример на-
рушения всех правил субординации связан с арестом Главнокоман-
дующего фронтом К.В. Сахарова командующим 1-й армии А.Н. Пепе-
ляевым, увидевшим в действиях начальника, которые привели к сдаче
Омска, хаотической эвакуации и транспортному коллапсу на Трансси-
бирской магистрали, некомпетентность и преступление523.
Звучат мнения о том, что механизм функционирования Русской
армии генерала Врангеля был иным по сравнению с 1919 г.; что она
сумела перейти на принципы регулярного строительства, повысить
свою боеспособность и приобрести черты кадровой, профессиональ-
ной армии. При этом главным поводом для такого вывода является
изменение структуры армии, – то, что она лишилась черт офицерской
521
Посадский А.В. Белое дело: вехи истории // Родина. 2008. №3. С. 58–62.
522
Волегов И.К. Воспоминания о Ледяном походе: Историческая повесть //
Подъём (Воронеж). 2002. № 5, 6. URL: http://east-front.narod.ru/memo/volegov.htm
523
Вырыпаев В.О. Каппелевцы // Вестник первопоходника. 1964. № 35–38.
URL: http://www.dk1868.ru/history/viripaev21.htm
и партизанской и стала «солдатской»524. Однако, по мнению совре-

менников, штаб Врангеля продолжал увлекаться партизанщиной, что
отразилось в особом статусе генерала А.Я. Слащева и в контактах с
армией Н.И. Махно525.
Таким образом, белые также начинали с партизанского этапа, у ис-
токов их первых отрядов стояли столь же магнетические лидеры, как и
у большевиков. Со временем неформальность и условность служебной
субординации, которая на заре движения считалась воплощением
офицерского братства и символом добровольчества, стала негативно
влиять на внутренний микроклимат белых армий и заслужила осужде-
ние, получив название большевистской болезни, подхваченной бело-
гвардейцами у красных. Под этим подразумевались не только неис-
полнительность, но и доносительство, слежка, жестокость.
Большевики последовательно боролись с партизанщиной, т.к. в
преддверии мировой революции им нужна регулярная армия, способ-
ная противостоять армиям европейских государств526. Вывод о том,
что к 1920 г. большевики имели дисциплинированную Красную ар-
мию, сомнителен, ибо именно летом 1920 г. происходили дикие экс-
цессы на Украине, самовольный экспорт революции из Закавказья в
Персию и др. события – отголоски партизанского 1918-го года. Но что
действительно удалось сделать красным, так это принудить к симуля-
ции подчинения тех из партизанствующих командиров, которые оста-
лись во главе своих полков, корпусов и дивизий. Это было достижени-
ем, имевшим положительные последствия для судьбы советской вла-
сти – удавалось сохранить прочную связку между командирами сред-
него звена и рядовыми и установить принципиальную управляемость
этими частями.
3.2. Отражение сущностных черт Белого движения

во внутренней иерархии его вооруженных формирований
Отношения трех слоев армий Белого движения – командования,

офицерства и рядового состава – достаточно редко становились объек-
том воспоминаний, а также предметом профессионального изучения.
524
См.: Гагкуев Р.Г. Белые армии Юга России: особенности источников ком-
плектования и социального состава. 1917–1920 гг.: На материалах первого армей-
ского корпуса. Дис. … канд. ист. наук. М., 2003.
525
Герасименко Н.В. Указ. соч. С. 84.
526
Троцкий Л.Д. Соч. М.-Л.: Госиздат, 1926. Т. 17. Ч. 1. С. 229.
Рядовой состав армий белых режимов – это один из самых мало-

изученных слоев времен Гражданской войны. Рядовым стрелкам редко
уделялось внимание на страницах офицерских мемуаров и дневников.
В лучшем случае мог быть упомянут бравый солдат или верный ден-
щик как свидетельство еще окончательно не исчезнувшего духа ста-
рой армии. Сами выходцы из крестьянских, рабочих и мещанских сло-
ев, участвовавшие в войне на стороне белых в качестве рядовых и ун-
тер-офицеров, оставили крайне незначительное число собственных
воспоминаний. Они составляли малую часть воевавших в Доброволь-
ческой армии. В составе Корниловского ударного полка, вышедшего
из Новочеркасска в Ледяной поход, 2-я рота вахмистра Степана Гни-
левского 1-го офицерского батальона была укомплектована из про-
стых солдат и казаков – 235 рядовых, в т.ч. 169 солдат. Примечатель-
но, что 2-й батальон Корниловского ударного полка носил интерна-
циональный характер: он состоял из пяти рот чехословаков и одной
роты татар и персов (Булюбаш Е.Г., 1962)527.
Первая солдатская часть Добровольческой армии была сформиро-
вана из пленных, взятых у сл. Лежанка, которые пожелали встать в
ряды белых. Она получила название 1-го солдатского батальона, поз-
же переименованного в Самурский полк (Глушко С., 1924)528. Этот
полк вошел в историю Белого движения Юга как часть с высокой час-
тотой случаев массового дезертирства и солдатских бунтов529. Другой
«солдатский» полк – Апшеронский, сформированный из пленных, был
также ненадежен в периоды тяжелых боев и отступления530.
В неказачьих частях ВСЮР до весны 1919 г. типичными по соста-
ву были взводы, где только несколько рядовых стрелков были не из
числа офицеров и вольноопределяющихся мировой войны, юнкеров,
кадетов старших классов, образованной гражданской молодежи531. Во
время наступления на Москву их доля значительно выросла. С.Н. Шид-
ловский отмечал, что мобилизованные в это время делились на две
категории: одни удирали сразу, вторые оставались в частях и станови-
527
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 7, 9–10.
528
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 252. Л. 9.
529
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 38. Факт ненадежности Самурского
полка нашел отражение в художественной литературе. Веселый А. Избр. произве-
дения. М.: Гослитиздат, 1958. С. 225.
530
ЦГАРСО-А. Ф. Р-852. Оп. 1. Д. 18. Л. 1.
531
Напр.: ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 28 об.
лись хорошими солдатами532. Наименее склонными к дезертирству

были выходцы из северных и восточных губерний, отрезанные от ро-
дины фронтами. В армии их содержали лучше, чем если бы они могли
прокормиться как обыватели533.
Интеллигентные мемуаристы неоднократно писали о мотивах мес-
ти как основании пребывания в армии, но об открывающихся возмож-
ностях грабежа как причинах привлекательности солдатской службы,
как правило, умалчивалось. Если этот мотив прочитывается в поведе-
нии красноармейцев, то безосновательно считать рядовых белогвар-
дейцев свободными от этого.
Части Донской армии регулярно получали пополнение из станиц
молодежью, которая служила исправно, беря за пример старших. В
ней существовали и крестьянские полки: 3-й и 4-й стрелковые. По ут-
верждению полковника И.Н. Оприца, они воевали хорошо. Вероятно,
что не последнюю роль в этом сыграло решение Войскового круга о
приеме в казачье сословие отличившихся в боях534. Оприц также хо-
рошо отзывался о мобилизованных крестьянах из Воронежской и Са-
ратовской губ.535. Однако представленная им идиллическая картина
разрушается свидетельствами о нежелании крестьян-иногородних вое-
вать, как они считали, за казачью власть. По-видимому, привлекатель-
ность казачьего звания могла быть выше у тех иногородних, что жили
в станицах, а население крестьянских сел организованно саботировало
призывные кампании, что выразилось в антимобилизационных бунтах,
например, в селах Таганрогского уезда536.
532
Шидловский С.Н. Записки белого офицера. СПб: Алетейя, 2007. С. 20, 23.
533
Волков-Муромцев Н. Юность. От Вязьмы до Феодосии. Paris: YMCA-Press,
1983. С. 291–292, 295; ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 752. Л. 44, 45; ЦДНИРО. Ф. 12.
Оп. 3. Д. 25. Л. 1.
534
Заявления от иногородних о приеме казачье сословие и соответствующие
постановления хуторских и станичных кругов поступали в Отдел внутренних дел
Войска, в Особое по казачьим делам Отделение. Коренной донской крестьянин из
х. Рязанкинского 1-го Донского округа Илья Федорович Артамонов, бывший же-
лезнодорожник (!), в августе 1918 г. подал соответствующее заявление, в котором
указывал, что к большевикам не принадлежал, а наоборот активно сражался с красно-
гвардейцами в рядах казачьего «вольно-донского отряда», чтобы как «тесно касатый с
казаками зная и любя их справедливый порядок во чтобы ни стало уничтожить крас-
ныя банды и дать спокой нашему родному тихаму Дону», в связи с чем просит при-
нять его в казаки вместе с семьей. ГАРО. Ф. 860. Оп. 1. Д. 176. Л. 1–2.
535
Оприц И.Н. Указ. соч. С. 127, 144, 225.
536
ГАРО. Ф. Р-3442. Оп. 5. Д. 2. Л. 212–220; ЦДНИРО. Ф. 12. Оп.1. Д.329.
Л. 21–22.
Северо-Западная армия Н.Н. Юденича, имея финансирование от

А.В. Колчака, формировалась за счет мобилизации с предоставлением
жалования. Это казалось привлекательным русским по национально-
сти обывателям, военным морякам и солдатам, оказавшимся на терри-
тории Прибалтики и в Финляндии. Матросы с русских кораблей, ос-
тавшиеся в Финляндии, заявляли, что готовы воевать и с большевика-
ми, под гарантию, «что в будущем, когда большевики будут свергну-
ты, старшие механики не станут себе позволять говорить рабочему
человеку “убирайтесь вон”». Но когда мобилизованные столкнулись с
плохо налаженным снабжением и бессистемным командованием, на-
чался отток из армии. Опасаясь дезертирства, командиры частей Севе-
ро-западной армии запрещали солдатам располагаться по деревням, и
тем приходилось в ноябре месяце ночевать в палатках или под откры-
тым небом, отчего желание покинуть армию только росло537.
Мемуаристы-белоэмигранты подчеркивали аполитичность плен-
ных красноармейцев, которая и была основанием полагать, что они
вполне пригодны для повторной мобилизации: бытовало мнение, что
коммунист – это горожанин или интеллигент, но не крестьянин538. От-
ношение офицерства к рядовым солдатам из крестьян получило про-
тиворечивую оценку эмигрантских авторов. В одних текстах описыва-
ется отеческая забота. В других критикуется чрезмерная муштра, ко-
торой заменяли разъяснительную работу среди новобранцев539. Но в
любом случае ясно, что рядовые солдаты во фронтовое братство не
входили. Кадровые офицеры с дореволюционной поры сохранили вы-
сокомерный взгляд на мужика-солдата. Вслед за своими кумирами
М.Г. Дроздовским и А.В. Колчаком, называвшими народ обезумев-
шей чернью, они не верили в силу мужицкой по составу армии:
«…Наши же мужики […] могут дать только серые толпы, смесь
слизняков, рабов, шкурников и хулиганов»540. В итоге офицерам бы-
ло особенно тяжело воевать в ту войну, поскольку они ежеминутно
рисковали быть убитыми своими же подчиненными во время оче-
редного восстания. Об этом сообщали участники боевых действий на
537
Пилкин В.К. В Белой борьбе на Северо-Западе: Дневник 1918–1920. М.:
Русский путь, 2005. С. 84–85, 220.
538
Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 314.
539
Мейбом Ф.Ф. Гибель 13-й Сибирской стрелковой дивизии в боях под Че-
лябинском в 1919 г. // Первопоходник. 1974. № 17. С. 43.
540
Будберг А.П. Дневник // От первого лица. С. 159.
всех фронтах541. То, что страх офицеров перед своими подчиненными

был вполне обоснован, подтверждают послевоенные рассказы самих
принудительно мобилизованных солдат (Коняев И.В., 1898 г.р.)542.
Редким исключением стали некоторые части, например, Ижевский
и Воткинский полки, Волжский корпус Сибирской армии, полки шен-
курских крестьян в Северной. Случай, граничащий с курьезом, описан
генералом И.А. Даниловым, командовавшим Двинским фронтом бе-
лых армии Е.К. Миллера. В феврале 1920 г. он был взят под стражу
экипажем бронепоезда «Адмирал Колчак», который, простившись со
своими офицерами, убывшими на эвакуацию, решил перейти на сто-
рону большевиков и арестовать штаб Данилова во главе с ним для до-
казательства искренности своего решения 543. Чувства боевого братст-
ва и их отсутствие сказались на столь разном отношении к офицерам –
своим и посторонним.
Мемуарные свидетельства, принадлежащие слою рядовых комба-
тантов, встречаются крайне редко. Воспоминания некоего унтер-
офицера Г.Е. С-ва подтверждают мнение, что рядовые и унтер-
офицеры, прошедшие через службу в царской армии, оставались в
частях белых армий тогда, когда видели в них наследников славных
традиций старой армии544. В силу этого у белых доля солдат-
фронтовиков к общей массе рядового контингента была выше.
Многие из имевших обер-офицерские чины находились в Добро-
вольческой армии на положении рядовых стрелков. Их привлекала не
только идея, но и жалование, пусть и весьма невысокое. Нередки были
конфликты на почве уязвленного самолюбия между офицером-
стрелком и офицером-командиром, если стрелку казалось, что требо-
вательность командира превышает разумные пределы и как-то задева-
ет его офицерскую честь. Препирательства могли происходить непо-
средственно в строю, что негативно влияло на общую дисциплину.
541
Добровольский С. Указ. соч. С. 73; Будберг А.П. Дневник. С. 158; Леви-
тов М.Н. Корниловцы в боях летом-осенью 1919 года: Общее положение после
занятия города Белгорода. URL: http://www.dk1868.ru/history/LEVITOV.htm
542
ЦГАРСО-А. Ф. Р-60. Оп. 1. Д. 263. Л. 1.
543
Данилов И.А. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков //
Белый Север. 1918–1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. II / Сост. В.И. Голдин.
Архангельск: Правда Севера, 1993. С. 288–289.
544
Белая борьба на Северо-Западе России / Сост. С.В. Волкова. М.: Центрпо-
лиграф, 2003. С. 521–525.
Мотивы пребывания в армии сказывались на боеспособности час-

тей. Мобилизованные части охотно бежали, собранные из доброволь-
цев стояли до конца, поэтому красные иногда ошибались в тактике545.
Офицерство белых армий как основная движущая сила антиболь-
шевистского сопротивления заслужило самое пристальное внимание.
Еще в годы войны В.И. Ленин и Л.Д. Троцкий в интересах борьбы с
контрреволюцией и под влиянием классового взгляда на природу кон-
фликта, развернувшегося в то время, дали определение вражеского
лагеря, которое прочно легло на массовые, а потом и историко-
научные представления в виде образов кадета, офицера, помещика и
пр. К сегодняшнему дню сложилась обширная литература по этой те-
ме. Наиболее полные результаты достигнуты по армиям Юга546; в от-
ношении Северной и Северо-западной армий изначально имелась дос-
товерная информация по этому вопросу547. Основной итог работы
ученых состоит в формулировке следующих тезисов: 1) социальная
палитра добровольческого офицерства отличалась крайней пестротой
и состояла в основном из разночинцев; 2) доля кадрового офицерства
среди белогвардейцев была незначительна, основную массу составля-
ли офицеры военного времени; 3) существенную часть белогвардей-
цев-добровольцев составляла образованная молодежь: юнкера, кадеты,
студенты и гимназисты; 4) мобилизация давала белым армиям попол-
нение за счет крестьян, рабочих и средних городских слоев548.
545
Мамонтов С. Походы и кони. Париж: YMCA-Press, 1981. С. 445.
546
Венков А.В. Антибольшевистское движение на Юге России (1917–1920 гг.).
Дис. … д-ра ист. наук. Ростов н/Д, 1996; Волков С. Трагедия русского офицерства.
С. 142–145, 151; Гагкуев Р.Г. Указ. соч.
547
Зеленов Н.П. Трагедия Северной области. Париж: Франко-русская печать,
1922; Корнатовский Н. Северная контрреволюция. М.: Мол. гвардия, 1931.
548
Голдин В.И. Россия в Гражданской войне; Ипполитов Г.М. Русские офицеры в
российской Гражданской войне // «Наши» и «чужие» в российском историческом соз-
нании. Материалы международной научной конференции / Под ред. С.Н. Полторака.
СПб: Нестор, 2001; Лившиц И.И. О роли кадровых офицеров в гражданской войне //
Вопросы истории. 1993. № 6. С. 188–189; Поляков Ю.А. Гражданская война в России:
возникновении и эскалация // Отечественная история. 1992. №6; Рыбников В.В., Сло-
бодин В.П. Белое движение в годы Гражданской войны в России: сущность, эволюция
и некоторые итоги. М.: Гум. акад. ВС РФ, 1993; Бандурка В.Б. Белое движение в При-
морье (1920–1922 гг.): историческое исследование. Автореф. дис. … канд. ист. наук.
М., 2004; Романишина В.Н. Социальный состав и идеология Белого движения в годы
гражданской войны в России, 1917–1920 гг. Дис. … канд. ист. наук. М., 2001.
С. 86–107; 123–145; Ее же. Социальный состав белого движения в годы гражданской
войны в России. С. 289–306; Шувалов А.А. Указ. соч.; и др.
Стали обращать внимание на мнение эмигрантских авторов

(В.В. Сухомлина, Ю.Н. Ципкина), датированное 1920-ми гг., что два
враждебных лагеря образовали люди, принадлежащие к одной и той
же среде. Обследование общины русских эмигрантов в Харбине пока-
зало, что только 18% ее членов оставили в России то или иное имуще-
ство549. Таким образом, прямые имущественные претензии у большин-
ства сторонников Белого лагеря отсутствовали. В своем автобиогра-
фическом сочинении А.И. Деникин констатировал, что уже его поко-
ление офицерства принадлежало в главной массе своей «к категории
трудового интеллигентного пролетариата»550. Первая мировая война
привела к завершению процесса трансформации, – возникло новое по
сословному происхождению, уровню общей и профессиональной под-
готовки офицерство, что специально отмечали белоэмигрантские ав-
торы551.
Офицеры-белогвардейцы были в основном не кадровые, а военно-
го времени после школ прапорщиков, штаб-офицеры среди добро-
вольцев были редкостью (Булюбаш Е.Г., 1962)552. Эсер В. Шкловский
отмечал, что каждый хоть немного грамотный человек за годы крово-
пролитной мировой войны оказывался в армии и в офицерских пого-
нах553. Хоть немного грамотный – это значит, что речь шла не о вла-
дельцах университетских дипломов, а о выходцах из крестьянско-
мещанского сословия, окончивших высшие начальные училища, учи-
тельские семинарии или в лучшем случае педагогические институты.
По-видимому, крестьянскому навыку сплочения обязано Белое движе-
ние своим появлением. Так следует понимать оценку позиции «ново-
го» офицерства в 1917 г., данную марковцем В.Е. Павловым: «Эта
”элита” (из бывших прапорщиков) спаялась в дружную семью со стро-
гой моралью взаимной выручки, независимо от приказаний свыше.
Часто собирались и обсуждали положение, вырабатывали общую ли-
нию поведения. Была вера в генерала Корнилова… После его неудачи
строили планы пробраться на Дон к Каледину»554.
549
Цит. по: Константинов С.И. Указ. соч. С. 181.
550
Деникин А.И. Путь русского офицера. С. 45–46.
551
Гиацинтов Э. Записки белого офицера. М.: Интерполиграфцентр, 1992. С. 253.
552
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 7, 9–10.
553
Цит. по: Волков С. Трагедия русского офицерства. С. 14.
554
Павлов В.Е. Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной вой-
не 1918–1920 годов. Т. 1. Париж: Б.и., 1962. С. 17.
Офицерская среда антибольшевистских армий включала в себя

людей разного происхождения, образования, времени производства в
офицеры, опыта службы. И все это было поводом для обособления555.
Кадровые офицеры склонны были давать снисходительную оценку
офицерству среднего и низшего звена, не имевшему настоящей про-
фессиональной военной подготовки. По утверждению С.Ц. Добро-
вольского, на Северном фронте офицеры из шенкурских крестьян,
произведенные за участие в партизанской борьбе с отрядами красных,
не считались полноценными офицерами: и пьянствовали вместе с под-
чиненными, и авторитетом среди них не пользовались556. В действи-
тельности именно такие командиры и были наиболее близки белым
партизанам Архангельской губ. Эта оценка лишь демонстрирует от-
чуждение кадрового офицера от «новых» офицеров. Такое же отноше-
ние было и к «химическим» офицерам на Юге. Их звездочки были на-
черчены прямо на гимнастерке химическим карандашом, т.к. настоя-
щих погон – с позументом – найти было трудно557. Но те из кадровых,
кто воевал с офицерами военного времени бок о бок, высоко отзыва-
лись об их боевых качествах; ведь это были те бывшие штатские, ко-
торые устояли перед соблазном остаться в тылу, поэтому и воевали
отлично558.
В дневнике Псевдо-Петерса отражен ключевой раскол ВСЮР – на
идейных добровольцев (русских, аристократов духа) и своекорыстных
ограниченных казаков. Автор, лежа в госпитале в Новочеркасске, ску-
чает: интеллигентных лиц мало, в основном «распущенные физионо-
мии тупой солдатни», особенно непривлекательны донцы; случаются
кражи: «дегенераты». За несколько месяцев до этого он переболел ти-
фом и был обобран во время тифозной горячки в лазарете в Новорос-
сийске, но это не стало для него основанием для столь же широких
обобщений559.
Внутри Сибирской армии сложилось иное деление. Тех офицеров,
кого считали сторонниками свергнутой Директории, смещали даже с
555
Осипов А. К 65-й годовщине начала Белого движения // Часовой. № 641. С. 20.
556
Добровольский С. Указ. соч. С. 73.
557
Калинин И.М. Указ. соч. С. 17.
558
Левитов М.Н. Указ. соч. URL: http://www.dk1868.ru/history/LEVITOV.htm;
Ларионов В. Последние юнкера. Франкфурт, 1984. URL: http://www.dk1868.ru/
history/larionov3.htm
559
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 45 об., 48 об., 49, 49 об., 60 об.
должности командира батальона. А части, которые имели репутацию

симпатизирующих эсерам или социалистам или лично бывшему Глав-
нокомандующего войсками Уфимской директории В.Г. Болдыреву,
первыми отправлялись на фронт (Бобриков Л., 1927)560.
В дополнение к старым основаниям отчуждения возникали новые,
связанные с прохождением службы – карьерное соперничество, пло-
хая работа армейских служб и существование привилегий. Ситуация
властного вакуума и неопределенности рождала надежды на быстрое
выдвижение у честолюбивых натур. Генерал И.Г. Эрдели после встре-
чи с М.Г. Дроздовским и Н.Д. Неводовским записал в своем дневнике:
«Удивительно как все хотят быть главнокомандующими... Близору-
кость, личные самолюбия и т.д. заменят общие цели и задачи, а от
мелких обид вырастают трения и шероховатости» (29.05.1918)561.
Дроздовский прежде состоял у него начальником штаба, но после ус-
пешного перехода на Дон стал явно претендовать на особое место в
иерархии. Деникин также неодобрительно отзывался о повышенном
честолюбии молодых штабистов562.
Сам Эрдели служил более из чувства долга, – он чувствовал себя
усталым немолодым генералом. Но амбиции офицеров 30-40 лет (не
мальчики) часто осуждались563. Их обвиняли в интригах, карьеризме,
не видя, что начальник «в годах» подвержен утомляемости и на пятом-
шестом году непрерывной войны может пребывать в состоянии общей
духовной усталости.
Деникинская армия сочетала в себе несочетаемые принципы орга-
низации. Там признавались дореволюционные правила прохождения
службы, но уважался и приоритет первопоходников. Так, у добро-
вольцев сложилось две параллельные системы иерархии, мешавшие
нормальной субординации. В дневнике вольноопределяющегося А.В.
560
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 253. Л. 23.
561
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 183–184.
562
Деникин А.И. Очерки русской смуты: борьба генерала Корнилова, авг. 1917 –
апр. 1918 г. Мн.: Харвест, 2002. С. 227.
563
Напр., о П.В. Глазенапе, 1882 г.р., сменившем Н.Н. Юденича, говорили:
молод и неопытен. И в то же время о Юдениче оставлен отзыв: «Один Николай
Николаевич сидит в своем холодном пальтишке, насупившись, как индюк, на
которого он так похож. Изредка он бредит, кричит что-то странным, диким голо-
сом. Мне жаль его! Очень жаль, старенького, одинокого, всеми критикуемого,
ничего, в сущности, не могущего сделать, не могущего слабой человеческой рукой
изменить течение стихии». См.: Пилкин В.К. Указ. соч. С. 272, 195.
есть такой рассказ: «У нашего командира полка начались с начальни-

ком местного отряда, тоже полковником, споры. Наш не хочет при-
знать его верховенство, ввиду своего старшинства в годах и коли-
чества людей части, а тот его, ввиду продолжительности своей служ-
бы на фронте». В штаб было послано прошение прислать генерала для
общего руководства этой воинской массой в пару сотен человек564.
Соперничество между офицерами, помноженное на личные каче-
ства Главнокомандующего, приводило к дезорганизации армии.
П.Н. Врангель приводит в мемуарах случай, относящийся ко времени
боев у Маныча (март 1919 г.). Кавалерийские части под командовани-
ем генералов В.Л. Покровского и П.Н. Шатилова подчинялись непо-
средственно Главнокомандующему, потому что каждый из них счи-
тал невозможным находиться в подчинении у другого. Причем Де-
никин не считал себя вправе принудить командиров к согласованным
действиям565.
В черновике заметки в газету подъесаула 1-го Кубанского пла-
стунского батальона Е.А. Лучко566 есть рассказ о недостойном поведе-
нии полковника Кузнецова, который, по версии Лучко, при отступле-
нии из Екатеринодара не выполнил приказа начальства и был отрезан
от основных сил крупными частями большевиков. В итоге отряд был
захвачен черкесами и передан ими в руки Туапсинского совета. Неис-
полнительность Кузнецова автор связывает с тайным намерением пол-
ковника за спинами своих людей пробраться к семье в Тифлис. Итоги
плена для отряда были таковы: полковник был расстрелян, а осталь-
ные со временем освобождены и, по-видимому, мобилизованы крас-
ными, т.к. Лучко в своей «краткой записке» пишет, что состоял в тай-
564
А.В. Дневник обывателя // APP. T. IV. С. 276.
565
Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. Т.1: Воспоминания.
Мемуары. Мн.: Харвест, 2003. С. 210–211.
566
Лучко Евгений Архипович, 1898 г.р., окончил в мае 1916 г. четырехлетнее
Ташкентское военное училище; за два с половиной года службы из прапорщиков
стал есаулом. В 1916–1917 гг. на Кавказском фронте в боях не участвовал; зани-
мался исключительно писарской штабной и интендантской работой, о чем сооб-
щал в официальной Краткой записке, которая заменяла офицерам-добровольцам
традиционный послужной список. Чин подъесаула он получил 12 марта (по ст. ст.)
1918 г. за один день до пленения его отряда, входившего в состав войск Кубанско-
го правительства. Из России не эмигрировал или вернулся в СССР после эмигра-
ции. Жил в Крыму. Женился в конце 1930-х гг. Арестован в 1941 г. Дальнейшая
судьба неизвестна.
7. Зак. 043
ной белогвардейской организации. После прихода белых он вступил в

Кубанский запасной пеший батальон567.
Полковник Кузнецов остался в памяти И. Порохно, в 1918 г. члена
полкового совета 1-го Майкопского полка. Порохно участвовал в допросе
пленных из этого отряда. Все они говорили о своем раскаянии и готовно-
сти доказать на деле преданность советской власти. Только один полков-
ник остался твердым в своей ненависти к большевикам, – его и расстре-
ляли. Всех остальных по приказу наркома юстиции Кубано-
Черноморской республики вскоре освободили, потом они все ушли в го-
ры в отряды генерала Геймана568. Если бы не прекрасная память майкоп-
ского ветерана, так и остался бы полковник Кузнецов с запятнанной ре-
путацией эгоистичного и недисциплинированного офицера.
Из-за плохо налаженного снабжения между фронтовыми офице-
рами и тыловыми службами армии существовали натянутые отноше-
ния. Задержки жалования были типичным явлением, и из-за этого во-
еннослужащие недоедали, ходили зимой в летнем обмундировании.
На складах Новочеркасска, Таганрога, Екатеринодара и Новороссий-
ска комплекты обмундирования исчислялись десятками тысяч, но во-
еннослужащим не выдавались569. Нередко питание добровольцев ог-
раничивалось полуфунтами хлеба. В «нормальные времена» их кор-
мили горячим раз в день; белье не выдавали и не организовывали его
стирку, так же как и баню. Какое-то разнообразие и в рацион, и в по-
ходную жизнь вообще вносили различные встречи дамских комитетов.
Снабжением Добровольческой армии занимались «деловые люди»,
откровенные спекулянты, которые смотрели на свою деятельность как
на коммерческое предприятие570.
Слабость централизованного снабжения сформировала такой фе-
номен, как собственность командира части. Офицер, собравший под
свои «знамена» людей, выдавал им в распоряжение оружие и другое
военное имущество, владельцем которого считался. При назначении в
другую часть «владелец» мог забрать свою «собственность» с со-
бой571. Заметим, что речь идет о явлении, которое имело распростра-
нение среди кадровых офицеров.
567
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 240. Л. 100–102; Д. 251. Л. 80–83, 105, 108, 129 об.
568
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 9. Л. 132.
569
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 24; ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 10. Л. 74 об. О
том же: Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 349, 362; Пилкин В.К. Указ. соч. С. 284.
570
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1 Д. 11. Л. 201.
571
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 221. Л. 47, 48.
Как бы в качестве компенсации за все эти «неудобства» в белых

армиях сложился различный взгляд на обязательность приказа для
рядовых и для офицеров. Солдат, что приказано, то и сделает, или обя-
зан сделать, поэтому за дезертирство и неподчинение приказу рядовых
расстреливали. Офицер же, как человек думающий и благородный,
имел право на собственное мнение, поскольку он был за все совер-
шенное в ответе перед своей совестью. Вред практики разделения тре-
бований осознавался. В дневнике Н.А. Раевского есть такая эмоцио-
нальная запись: «15 октября [1920 г.]. Никак люди не могут понять,
что нравственно совершенно невозможно смотреть сквозь пальцы на
миллионные офицерские кражи и предавать солдата суду за кражу
нескольких фунтов масла»572. Это логика напрямую вытекала из само-
го духа добровольческого принципа.
Ближе к концу войны белые многому научились, но их объектив-
ный ресурс был исчерпан. В ночь на 20 февраля 1920 г. Ростов стал на
несколько дней снова белым. Он был взят полутора сотнями белогвар-
дейцев с помощью хитрости: несколько человек подошли к красным
заставам у станицы Гниловской, назвались перебежчиками и преду-
предили, что подойдут еще573. Наконец-то появился генерал, который
понимал, что нужно иметь импозантный внешний вид, а не ходить, как
генерал Постовский, с обернутыми вокруг головы шерстяными носка-
ми. Я.А. Слащев не походил на обыкновенных военных; изобрел для
себя экзотическую форму: псевдогусарский кивер, белый с золотом
гусарский доломан, ярко-лиловые рейтузы, гусарские сапоги и пр.574.
Этим он походил на красных командиров, которые считали революци-
онный форс важнейшей составляющей своего имиджа.
Отношения армии и высшего командования – одна из самых слож-
ных тем истории Белого движения. Синхронные и деферативные ис-
точники предоставляют противоречивую информацию об этом, что и
ставит задачу вычленить из обилия оценок наиболее адекватные.
На общественную реакцию по отношению к вождям Белого дви-
жения влияла репутация, сложившаяся в предшествующие годы. Облик
М.В. Алексеева с точки зрения офицерства был почти не запятнан. Его
572
Раевский Н.А. Дневник галлиполийца. URL: http://www.militera.lib.ru/
db/raevsky_na/index.html
573
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 792. Л. 76.
574
7*
омрачал факт участия в переговорах с царем по поводу его отречения,

но только в глазах офицеров-монархистов. Участие генерала в аресте
Корнилова было несколько обелено открытым письмом, опубликован-
ным в газете «Новое время», и скорой отставкой. Ко времени октябрь-
ского переворота Алексеев уже имел репутацию того, кто спасет
Россию.
Более сложные чувства вызывала фигура Л.Г. Корнилова как участ-
ника ареста императрицы, инициатора и главы военного выступления,
которому пресса дала его имя575. Туманные события «корниловского мя-
тежа» скомпрометировали всех замешанных в них. По оценке одного из
офицеров, путч углубил раскол общества и ухудшил и без того тяжелое
положение офицеров, которое только-только начало выправляться: «Мы
пережили шесть месяцев и во многих случаях завоевывали доверие своих
солдат, часто нам даже удавалось работать совместно с комитетами, из-
влекая из них все лучшее и подавляя худшее. А теперь вся эта ценная
почва утрачена… мы утратили… доверие [солдат] и зависим от их не-
предсказуемого настроения»576. И действительно, учрежденные в сентяб-
ре комитеты борьбы с контрреволюцией577, т.е. с выступлениями наподо-
575
То, что харизматичность Л.Г. Корнилова – продукт манипуляций с обще-
ственным мнением, показывают синхронные свидетельства. Житель столицы,
слушавший в начале апреля 1917 г. его выступление перед частями Петроградско-
го гарнизона, описал свои впечатления. Командующий военным округом был в
шинели на красной подкладке, с Георгием и золотым оружием. Его лицо показа-
лось неприятным, голос хриплым и скрипучим. Речь началась с революционного
обращения: «Товарищи солдаты!». Он рассказал чуть ли не всю биографию, затем
стал хвастать знанием солдатской души. После заявления о поддержке ноты Ми-
люкова солдаты стали кричать ему «Долой!». Его тон стал заискивающим, он по-
лез выступать второй раз. Его настырность имела негативный эффект. Автор запи-
сок обобщил свои впечатления: это нечуткий, политически узкий человек, по-
азиатски упорно верящий в свою правоту. АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. Е-100. Л. 21. Его
советник В.С. Завойко был автором сценария прибытия Корнилова на Государст-
венное совещание в Москве: приезд с опозданием, вызванным якобы положением
на фронте; въезд в город в сопровождении конного эскорта; посещение Иверской
иконы Божьей Матери. Современник увидел в этом некую демонстрацию и то, что
он «не искренен, себе на уме». Демьянов А. Моя служба при Временном прави-
тельстве // АРР. Т. IV. С. 112.
576
Кантакузина Ю. Революционные дни. Воспоминания русской княгини,
внучки президента США. 1876–1918 / Пер. с англ. М.: Центрполиграф, 2007.
С. 225. Такое же мнение изложено: АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. Е-100. Л. 22.
577
Мурманский путь (Петрозаводск). 1917. 7 сент.
бие корниловского, стали новым витком вовлечения населения страны в

политическую активность.
Именно Корнилов к концу 1917 г. был наиболее одиозной фигу-
рой, одинаково неприемлемой для аристократии, офицерства и солдат.
Его легендарный побег из немецкого плена стал уже для общества, пере-
жившего революцию, древней историей. Солдатам его имя напоминало
об антикорниловской истерии осени 1917 г. Они помнили, что он высту-
пал за смертную казнь за те воинские преступления, в которых мог быть
обвинен практически каждый из них578. В свете этой оценки фигура Кор-
нилова выглядит как неудачная для привлечения в армию широких
масс579. И.Г. Эрдели писал в дневнике: присутствие Корнилова вызывало
у кубанцев настороженность, лишь после нескольких удачных боевых
операций он постепенно стал приобретать среди них популярность. Эр-
дели назвал это оздоровлением казачества580.
Существуют разные мнения по поводу того, какие отношения свя-
зывали Корнилова и Алексеева, когда произошло охлаждение отноше-
ний между ними, и было ли оно вообще581. 2(15) ноября 1917 г. Алек-
сеев прибыл на Дон; 6(19) декабря – Корнилов. После этого между
генералами произошел раздел сфер влияния, в результате которого
при принятии Корниловым всей полноты военной власти за Алексее-
вым осталось политическое руководство и финансы. Новое название
армии – Добровольческая – также стало результатом компромисса, т.к.
Корнилову не нравилось сложившееся именование «алексеевская ор-
ганизация»582. Возможно, что объективной основой разделения на
корниловцев и алексеевцев была разность подходов генералов к во-
просу об организации офицерского сопротивления. Лукомский писал,
что генерал Алексеев не решался взяться за организацию армии, не
имея средств; Корнилов был настроен по-ленински: надо ввязаться в
драчку, а там посмотрим. Это качество генерала подтверждается сви-
578
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 4. Л. 6; Краснов П.Н. На внутреннем фронте //
АРР. Т. I. С. 101.
579
Михайлов И.В. Быт, нравы и психология белого офицерства: к постановке
проблемы // Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль. С.159.
580
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 131. Л. 110, 114.
581
Анфертьев И.А. В лихолетье // От первого лица. С. 468; Демьянов А. Указ.
соч. С. 113; Лукомский А.С. Из воспоминаний // АРР. Т. II. С. 26; Трушнович А.Р.
Воспоминания корниловца: 1914–1934 / Сост. Я.А. Трушнович. Франкфурт: По-
сев, 2004. С. 64.
582
Карпенко С.В. Белые генералы и красная смута. М.: Вече, 2009. С. 35.
детельствами генералов А.А. Брусилова («начальник лихого партизан-

ского отряда и больше ничего») и Е.И. Мартынова (упорен и трудолю-
бив, самоуверен, зауряден по умственным способностям)583.
Во время Ледяного похода Корнилов, как физически более крепкий,
чем больной Алексеев, приобретал все больше влияния: он добился от
представителей Кубани подписания соглашения о подчинении ему ку-
банских отрядов; он принимал личное участие в боях и вводил традиции
жесткого обращения с населением и противником. По его приказу по-
дожгли х. Болгов, чтобы под образовавшейся дымовой завесой перепра-
виться на левый берег Кубани. Его приказ пленных не брать ломал мас-
совое нежелание доводить борьбу до последнего градуса ненависти584.
Впрочем, и генералу Алексееву людская память также приписывала
санкционирование карательных мероприятий585.
Конечно, не только репутация вождей зарождающегося движения, но
и общая усталость от войны сказалась на том, что осенью 1917 г. на их
зов откликнулось только 3-4 тысячи офицеров из 250-тысячного корпу-
са586. Судя по дневниковым записям офицеров, ехавших на Юг, они ехали
не к Корнилову или Алексееву, они уезжали от большевиков.
По-видимому, харизматичность Корнилова родилась тотчас же по-
сле его смерти. Уже через месяц после его гибели Эрдели сравнивает с
ним Деникина: «Недоволен я управлением Деникина с Романовским,
при Корнилове было гораздо талантливее и определеннее, а теперь
грубости больше, а талантливости меньше» (11.04.1918). И вскоре
опять о Деникине в сравнении с Корниловым: «…Как далек он от
Корнилова – небо и земля» (21.04.1918)587. Надо отметить, что Эрдели
(полный генерал) никогда не служил под началом Корнилова (генерал-
лейтенанта). Зимой 1918 г. он оказался в Екатеринодаре и вместе с
Филимоновым и Покровским участвовал в формировании офицерско-
казачьих отрядов на Кубани. Его близкие контакты с Корниловым ог-
раничиваются Быховским сидением.
583
Брусилов А.А. Воспоминания. М.: Воениздат, 1963. С. 188, 198; Марты-
нов Е.И. Политика и стратегия. С. 286 // Цит. по: Чиняков М. Гражданская война:
новый взгляд? Орел: Картуш, 2010. С. 30–31.
584
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 20; НАРА. Ф. Р-316. Оп. 1-л. Д. 1. Л. 8; Ф.
Р-1114. Оп. 1. Д. 6. Л. 71; ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 103, 139.
585
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. Е-132. Л. 2–3.
586
Чиняков М. Указ. соч. С. 160.
587
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 123, 135.
В.А. Ажинов, автор множества статей в газеты и последователь-

ный сторонник союза казачества и добровольческого офицерства, чут-
ко реагировал на движение мыслей и настроений своих читателей и
сослуживцев. В черновике статьи, посвященной годовщине создания
Добровольческой армии, он призывал вернуться в памяти к ставшим
уже героическими временам: «Вспомните, что русская армия пережи-
вала агонию, когда грязная мутная волна большевизма захлестнула
всю необъятную когда[-то] Великую Россию, когда среди казалось
беспросветного мрака совершенно неожиданно яркой звездой вспых-
нуло имя Лавра Георгиевича Корнилова, когда на немеркнущий яркий
свет этой звезды потекли русские офицеры…»588.
Первопоходник Псевдо-Моллер спустя год после смерти генерала все
еще не мог забыть, что тот подчинился Временному правительству, кон-
воировал царя и арестовывал царицу, но «мертвые сраму не имут, осо-
бенно павшие в борьбе со злодеями», записал он в своем дневнике589. В
эмиграции уцелевшие добровольцы закрепили культ погибшего генерала.
Уже в 1921 г. Р. Гуль делит белых военачальников на «просто генералов»
и уникального харизматичного Корнилова590.
Принявший военное командование после гибели Корнилова Дени-
кин оказался в сложном положении. До 1917 г. он не имел широкой
известности вне армии. Началом его публичной деятельности можно
считать день открытия Совещания министров Временного правитель-
ства, Ставки и главнокомандующих фронтов, когда он призвал испра-
вить ошибки в военном вопросе и признать необоснованность травли
офицерства, развязанной в армии591.
А. Моллер описал в дневнике поведение Деникина на первом же
сборе ротных и взводных командиров: тот взволнованно говорил, что
потребует слепого повиновения592. И требование, и взволнованность
понятны. Во-первых, Деникин казался получившим выморочное на-
следство. Во-вторых, он был генерал-лейтенантом, в то время как в
составе добровольческих частей находились офицеры равного с ним
чина и даже превосходившие его, например, генерал от кавалерии
И.Г. Эрдели.
588
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 4. Л. 1, 1 об.
589
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 105.
590
Гуль Р.Б. Ледяной поход. М.: Воениздат, 1992. С. 45.
591
Анфертьев И.А. Указ. соч. С. 470–471.
592
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 958. Л. 8 об.
Оценок деятельности А.И. Деникина, сделанных в момент пребыва-

ния его на посту Главнокомандующего, немного. Но те, что есть, свиде-
тельствуют о том, что этот авторитет не был столь уж крепок. Псевдо-
Моллер отметил в записи за 16 апреля 1919 г. циркулирующие слухи об
отставке Деникина593. Ел. Кантакузина внесла в дневник несколько ус-
лышанных ею негативных отзывов о Главнокомандующем594.
Образ Деникина, восстающий из эрделевских «листков», также на-
ходится в явном диссонансе с большей частью эмигрантской литера-
туры, носящей ретроспективный характер. Эрдели не одобрял страте-
гию и тактику штаба Главнокомандующего: решения, направленные
на раскол сил (отказ от взаимодействия с донскими отрядами Попова);
качество использования кавалерии; тягу к образованию фронтов при
малочисленности войска; тактику рассеивания, а не ликвидации крас-
ных отрядов, – их способность собираться вновь долго не восприни-
малась штабом как реальность595. Эрдели неоднократно писал о бес-
тактном поведении Деникина и его «легкомысленного» штаба, осо-
бенно генерала Романовского. Особенно он критиковал обычай Дени-
кина слать командирам корпусов и дивизий телеграммы и записки ча-
стного характера «с глупостями». Попытки объясниться лично он от-
вергал, заявляя, что командирам частей место на фронте, а не в штабе.
Эрдели считал, что Деникин сомневается в своих подчиненных, в их
способностях, исполнительности и степени лояльности к нему. Такое
отношение вызывало ответное недоверие к Главнокомандующему.
Генерал Эрдели заключал: не споюсь я с ним никогда – не люблю596.
По-видимому, культа официального командования не было. Демо-
низация фигуры ближайшего сотрудника Деникина генерала И.П. Ро-
мановского также свидетельствует о проблемах с авторитетом Главно-
командующего597. Авторитетными были погибшие или умершие гене-
ралы – Корнилов, Алексеев, Дроздовский, Марков, Тимановский, ко-
торые уже никаких приказов не отдавали. Зная о таком отношении
подчиненных к их приказам, командующие белыми армиями исполь-
зовали нехарактерные для армии методы управления: Деникин пытал-
ся управлять не официальными приказами, а написанными лично за-
593
ГАКК. Ф. Р-411. Оп. 21. Д. 252. Л. 111.
594
Сага о Кантакузиных-Сперанских. С. 325, 329.
595
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 124, 135, 184.
596
Там же. Л. 219, 221.
597
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 21.
писками конфиденциального характера; а генерал Юденич в период фор-

мирования собственной армии не запретил офицерам ехать, куда им хо-
чется, а только издал директиву о том, что отъезд нежелателен598.
Казалось бы, внутреннее соперничество на Юге при слишком
большом количестве авторитетных фигур должно отличаться от си-
туации в Сибири, и положение А.В. Колчака должно было бы быть
прочнее. История его выдвижения на главную роль контрреволюци-
онного движения в Сибири многократно описана, но внутренний ме-
ханизм все еще не ясен. Его попеременно видели ставленником Ан-
танты, Японии и даже атамана Семёнова599. Причинами того, что рос-
сийская общественность приняла Колчака, была его слава инициатив-
ного морского офицера, которая сформировалась благодаря статьям
газеты «Новое время». Режим Колчака первоначально встретил под-
держку офицерства, потому что сторонников Учредительного собра-
ния среди них было относительно немного. В период успехов на
фронте настроение отличное: американский госпиталь, крепкая валю-
та, подарки от союзников600.
А.П. Будберг, состоявший на службе у А.В. Колчака в Омске, ос-
тавил в своем дневнике несколько разновременных характеристик ад-
мирала, которые отражают одно важное свойство коллективного офи-
церского сознания того периода – страстное ожидание фигуры, за ко-
торой можно пойти. Оценки, данные в Харбине, когда он наблюдал
адмирала со стороны, имеют резко критический оттенок. Начав рабо-
тать с ним в Омске, Будберг уже через несколько дней близкого со-
трудничества отзывался так: «…Порывистый, но искренний человек…
важности никакой, напротив, озабоченность, подавленность ответст-
венностью…» (30.04.1919). На излете существования Омского прави-
тельства он уже видит Колчака фигурой трагической, жертвенной,
почти обреченной601.
Общий обзор основных фигур Белого движения показывает нали-
чие у них нескольких характерных черт. Белым были нужны во главе
движения и армии люди с отличным послужным списком: в этой вой-
не ставились новые задачи, а дух армии оставался прежним. Никто из
598
599
ГАРФ. Ф. 5824. Оп. 1. Д. 2. Л. 147–148, 151; Пилкин В.К. Указ. соч. С. 490–491.
600
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 253. Л. 18, 21.
601
Будберг А.П. Дневник. С. 11–112, 163; Его же. Дневник белогвардейца.
Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2001. С. 7, 331, 332.
1/2 7. Зак. 043
командующих не стремился завоевать настоящую популярность в вой-

сках и у населения. Считалось, что чин и должность обеспечивают
необходимый и достаточный авторитет. Адмирал Пилкин описал слу-
чай, когда он шел по улице с Н.Н. Юденичем, мимо прошли несколько
солдат, они не узнали своего командующего, «да и откуда им знать
его?», а он тоже не заинтересовался ими, как сделал бы, по мнению
Пилкина, например, генерал Скобелев. Адмиралу подумалось:
«…Он... равнодушен к своей армии. Может быть, неравнодушен к
русскому делу, и даже наверное, но офицеры и солдаты для него...
пустой звук» (27.11.1919)602. Похожие суждения о белых военачальни-
ках и в воспоминаниях М.А. Циммермана. Он с сожалением отмечал,
что такие генералы как Н.Э. Бредов не популярны в войсковых частях:
за мрачный и замкнутый характер, за добросовестное отношение к
службе, за требовательность и строгость, за суровые наказания за гра-
беж, но главное, за оторванность от солдат и офицеров. А вождю надо
увлекать603.
В дневниках И.Г. Эрдели и В.К. Пилкина указывается на тактиче-
ские просчеты А.И. Деникина и Н.Н. Юденича604. Критика не лишена
оснований: они то слишком точно следуют принципам традиционной
войны, то будто напрочь забыли, чему их учили в академии и военном
училище. В эмиграции, обдумывая причины поражения, участники
Белого движения высказывались в близком ключе605. П.Н. Врангель
писал в воспоминаниях, что до сих пор не может понять, как такой
документ, как «московская директива», мог выйти из-под пера генера-
ла Деникина: все принципы стратегии в нем предавались забвению606.
К сожалению, сам бывший Главнокомандующий ВСЮР ни в одном из
своих многочисленных трудов не дал объяснений по поводу своего
замысла.
По мысли В.М. Чернова в гражданской войне наступательный по-
рыв важнее правильного фронта. Но «московская директива» соответ-
ствовала этому тезису, однако окончилась неудачей607. Современные
исследователи нашли примеры того, как мышление категориями тра-
602
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 229.
603
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 723. Л. 9.
604
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 205; ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 123, 165, 216.
605
606
Врангель П.Н. Записки. Т. 1. С. 251.
607
Чернов В.М. Указ. соч. С. 381
диционной войны («догмами правильного фронта») мешало стратеги-

ческим планам белых армий. Овладение населенным пунктом про-
должалось считаться основным видом боевой задачи. Например,
упорные бои за Черный Яр на Волге с тем, чтобы перекрыть водный
путь, соединявший большевистский Центр страны с Баку, вызвали
большие потери, но не имели смысла, т.к. достаточно было перерезать
слабо охраняемую 600-километровую железную дорогу Астрахань-
Баскунчак-Саратов в любом из мест608.
Командующий интервенционистскими силами генерал Э. Айрон-
сайд недоумевал по поводу непродуманности и несогласованности
действий белых армий609. У командования четырех белых анклавов
были объективные трудности к установлению контактов, но сущест-
вовала еще и субъективная составляющая. Несмотря на публичные
заявления о подчинении, о сотрудничестве и пр. главы армий сомне-
вались в легитимности друг друга. Отчетливее всего она видна на
примере Юга России, когда Деникин, чья ставка находилась в Таган-
роге, не мог найти общего языка с донским атаманом, располагавшим-
ся в Новочеркасске. Официальная переписка, сохранившаяся в фонде
В.А. Ажинова, показывает, что кубанцы, донцы и добровольцы ме-
лочно пикировались, получая удовольствие, если удавалось уязвить
друг друга.
Принято считать, что на Юге существовал избыток офицеров в от-
личие от других армий. Но когда командование решило развернуть
«цветные» бригады в дивизии трехполкового состава, то оказалось
трудно найти толковых командиров полка610. Нередкой была ситуация,
когда полком назначался командовать офицер с чином, соответст-
вующим должности, а реальное руководство обеспечивал другой, ко-
торый официально числился заместителем командира полка, команди-
ром батальона или даже роты611. Такой офицер мог некоторое время
направлять жизнь части, но потом он неизбежно, даже при наличии
608
Очиров У.Б. Калмыцкие полки Астраханского казачьего войска в 1917 –
1920 гг. // НИВ. 2007. №1(15). URL: http://www.nivestnik.ru/2007_1/013.shtml; Его
же. Калмыцкие национальные части в составе Белого движения в период Граж-
данской войны // Отечественная история. 2004. №5. С. 75–76.
609
Айронсайд Э. Указ. соч. С. 387.
610
Левитов М.Н. Указ. соч. URL: http://www.dk1868.ru/history/LEVITOV.htm
611
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 306. Л. 36 об.; ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252.
Л. 42; и др.
1/2 7*
соответствующих личных данных, сталкивался с проблемой легитим-

ности, ведь требовать в полном объеме он не мог, и ему подчинялись
лишь на основе некоего негласного соглашения.
Создаваемая армия сочетала в себе и отступление от принципов
старой армии, и соблюдение этих принципов, причем в сочетании не-
продуманном, хаотичном, вызывающем непонимание и раздражение
служивших в ней. Например, генерал Эрдели отмечал странную мане-
ру движения корниловцев – без колонн612. А Деникин считал, что ко-
мандование Добровольческой армии поступило правильно, «допустив
известный консерватизм в ее жизни»613. Под этим он подразумевал
сохранение чинов, уставов, воинских ритуалов старой армии. Но в
действительности в полках, да и то не во всех, существовало лишь
внешнее чинопочитание (Булюбаш Е.Г., 1962)614.
Недисциплинированность белых армий может быть обоснована
высоким процентом командиров, не прошедших длительную выучку в
военных училищах и в армии, но в Красной армии ситуация была по-
хожей. Однако в ней отсутствовали отчужденность командного соста-
ва от армейских низов и фигуры, стоявшие вне критики. Росту отчуж-
дения способствовали интриги, затевавшихся в стане белогвардейцев.
Они преследовали и карьерные и политические задачи. Желавшие вы-
двинуться считали, что сейчас как раз подходящее время, чтобы сде-
лать карьеру, выбиться на главные роли. Поэтому первые лица белых
армий опасались своих генералов, стремились решать дела в пределах
«своей лавочки». Например, Юденич не допускал к принятию реше-
ний собственных официальных помощников и тем более членов Поли-
тического совещания615. Узкий круг приближенных Деникина включал
начальника штаба генерала И.П. Романовского, руководителя ОСВА-
Га К.Н. Соколова, членов Особого совещания при Добровольческой
армии Н.И. Астрова, Н.В. Савича и некоторых других. Но особенно
негативные чувства вызывал у обитателей «Деникии» Романовский.
Это началось после инцидента с М.Г. Дроздовским. Вышедший
через Украину из Кишинева Дроздовский по сути спас от окончатель-
ного разложения отряды Деникина-Алексеева. Но вместо благодарно-
612
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 958. Л. 13.
613
Деникин А.И. Очерки русской смуты: крушение власти и армии, февр. –
сент. 1917 г. Мн.: Харвест, 2002. С. 458.
614
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 33.
615
сти получил обвинения в германофильстве за то, что, идя по Украине,

он не вступал в бои с немцами. Потом между Дроздовским и штабом
Деникина возникли разногласия по поводу дальнейшей стратегии. Де-
никин считал, что нужен второй поход на Кубань. Дроздовский пред-
лагал, соединившись с Украиной (Скоропадским), предпринять дви-
жение на северо-восток к Колчаку. Тем временем штаб Деникина по-
степенно забрал у Дроздовского припасы, часть артиллерии, а затем и
кавалерию616. Это противоречило сложившимся за несколько месяцев
добровольческого движения представлениям об основаниях подчине-
ния и пределах полномочий командования, потому и произвело нега-
тивное впечатление. Сам Деникин объяснял причины массового не-
приязненного отношения к Романовскому тем раздражением, которое
накапливалось в атмосфере тылового соперничества, а также жестко-
стью и прямолинейностью самого Романовского. При этом часть вины
за его негативный образ Деникин взял на себя: генералу приходилось
вместо Главнокомандующего отказывать всяким «бывшим и ненуж-
ным людям», приходившим с просьбами617.
Надо отдать должное, что белым анклавам Юга и Севера удалось
просуществовать в течение достаточного длительного времени, не
имея в резерве серьезных финансовых ресурсов. Из золотого запаса,
находившегося в распоряжении А.В. Колчака, он финансировал, кроме
своей армии, еще и Северо-Западную Н.Н. Юденича. Северная армия
генерала Е.К. Миллера содержалась за счет кредитов союзников,
обеспечиваемых вывозом леса. ВСЮР формировали свой бюджет из
доходов от продажи нефти майкопских и грозненских нефтяных про-
мыслов. На последних удалось потушить бушевавшие с 1917 г. пожа-
ры. Дон и Кубань приобретали нефтепродукты у ВСЮР618. Весной
1920 г. деньги Северо-Западной армии, поступившие от Колчака, были
переданы российской политической делегации в Париже (Львов, Са-
зонов и др.) без ведома и согласия Юденича. Сам Юденич хотел пере-
дать деньги Врангелю619. Для армии Врангеля боевая техника продол-
жала прибывать в Крым только после ее оплаты.
616
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 252. Л. 12.
617
Деникин А.И. Очерки русской смуты. Белое движение и борьба доброволь-
ческой армии. Май – октябрь 1918 г. Мн.: Харвест, 2002. С. 240–245.
618
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 1. Л. 60–63.
619
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 241, 306, 338–339, 357.
Отсутствие диалога с командованием обостряло эмоционально-

психологическое состояние участников Белого движения, особенно
тех, что воевали на Юге. Оно характеризуется переживаемыми по ти-
пу доминанты чувствами одиночества, бездомности, вырванности из
жизни. Основную массу добровольцев составляли, по оценке А.И. Де-
никина, интеллигентные уроженцы украинских, новороссийских, цен-
тральных и северо-западных районов страны. Их изолированность от
семьи и родных мест была дополнена враждебным отношением массы.
Для русского интеллигента быть отторгнутым народом тяжелее всего.
Не будь он воспитан на русской литературе, это было бы не столь
серьезно. А так эти служители, оставшиеся без своего кумира, оказа-
лись с полностью выгоревшими душами, в состоянии эмоционального
истощения, физического утомления, личной отстраненности и отсут-
ствия удовлетворения от своей деятельности. Признаки этого состоя-
ния можно обнаружить в дневниках идеолога колчаковского режима
Н.В. Устрялова. С большой долей горькой иронии, принимая на свой
счет эпитет «слуги реакции», которым именовала советская пропаган-
да интеллигенцию, ставшую на сторону белых, он остро переживал
образовавшуюся между ним и русским народом трещину620.
Разочарование – весьма интимное и тонкое переживание. Его явно
обозначенные следы представлены в специфическом документе, из-
вестном как дневник Ариадны. В письме Виктора Зимина, воспроиз-
веденном в «дневнике», сказано: «Наше дело погибло, погибло без-
возвратно и навсегда. …Во что превратилось наше божество, наш ку-
мир, наша Добровольческая армия! Где же смелость и чудесная сила,
позволявшая одному бороться против 20 и побеждать их? Где та пыл-
кая вера в свою правду, надежда на близкое счастье, любовь к своему
вождю, заставлявшая нас бросаться, не раздумывая, на верную гибель
по одному его слову? Где они? Их нет. Вместо них я вижу животный
страх, желание скорее спастись, уйти от смерти, забыв обо всем: о чес-
ти и долге. Вооруженная толпа беспорядочно бегущих от врага людей,
озлобленных и изверившихся, – вот она, наша теперешняя армия. Они
злобно ропщут, они хотят, они почти требуют смещения ген[ерала]
Деникина»621.
620
Устрялов Н.В. Белый Омск. Дневник колчаковца // Рус. прошлое. 1991.
№2. С. 238.
621
Зимина А.Д. Указ. соч. С. 638–639.
Так в Добровольческой армии сложилась парадоксальная ситуация:

там существовала традиционная для русской армии иерархия, но отсутст-
вовала положенная дисциплина; руководящие должности продолжали
считаться престижными, но в сознании занимавших их они не сопровож-
дались принятием соответствующей меры ответственности; вождь, про-
шедший через этап конкуренции, не воспринимался как единственный
избранный вождь; офицеры-добровольцы или впадали в поклонение по
типу обожания институтского характера, или относились к своим коман-
дирам часто с крайней степенью неуважения.
3.3. Особенности регламентации и сплочения в Красной армии
В отношении реальной ситуации в Красной армии слепо доверять

опубликованным советским мемуарам нельзя. События, описанные в
них, имеют слишком упорядоченный характер. Действительное со-
стояние дел внутри этого огромного механизма, которое именовалось
РККА, могут отражать только синхронные документы. Они же помо-
гут расшифровать некоторые не совсем очевидные смыслы написан-
ных воспоминаний.
В документах, собранных, но так никогда и не опубликованных
редакцией издания «История Гражданской войны в СССР», встреча-
ются докладные записки, следственные документы и штабная пере-
писка, отражающие жизнь армейских частей в годы войны. Как прави-
ло, они касались фактов неблагополучия. В соответствии с ними наи-
более существенными проблемами жизни командного состава РККА
выглядит специфическое представление о товариществе и сплоченно-
сти, а также ложное понимание своего положения в армейской иерар-
хии, часто выливавшиеся в конфликты.
На общем фоне массы документов выделяется рассказ младшего
помощника начштаба по административной части 37-й стрелковой
дивизии Харитона Петровича Колотенко о событиях в помещении
штаба в ночь накануне сдачи Царицына белым. Он записан в ходе
следствия по делу начальника 37-й дивизии Г.К. Шевкоплясова, на-
чальника штаба Ф. Крутея, политкомиссара Еремина и датирован 22
августа 1919 г. Это повествование передает колорит эпохи и является
поводом для внимательного исследования среды красных командиров.
По словам Колотенко, накануне от перебежчиков стало известно о
завтрашнем наступлении белых. Наштаба Крутей посчитал опасность
несущественной в связи с наличием на линии фронта проволочного

заграждения. Вечером в штабе было застолье. Шевкоплясов вскоре
ушел спать. Оставшиеся начальники захотели музыки и, в конце кон-
цов, получили ее. Замечание секретаря Политотдела, находившегося в
соседнем помещении, которому штабисты мешали работать, обидело
Крутея, который нажаловался Шевкоплясову. Тот, выбежав с наганом,
спросонья и спьяну стал ломиться в забитую досками дверь. Колотен-
ко, собрав всю свою смелость, с «изнеженной манерой» в голосе спра-
вился у него, что он хочет, и указал на дверь Политотдела. Шевкопля-
сов ворвался в комнату и спросил у шифровальщика, где остальные.
Тот ответил, что уехали. Шевкоплясов выскочил на улицу и, пальнув
пару раз, вернулся в свою комнату. Штаб разошелся лишь на рассвете.
Утром действительно началось наступление белых, но штаб спал бес-
пробудным сном. Из полков прибывали посыльные за приказами, но
координировать действия частей дивизии никто не был в состоянии. В
итоге Царицын был сдан622.
Вероятно, эту ситуацию имел ввиду анонимный критик статьи К.Е.
Ворошилова «Сталин и Красная армия»: «Если бы наши специалисты
(сапожники) не спали и не бездельничали, линия не была бы прорва-
на…»623.
Кутежи с танцами и женщинами имели место в штабе Северо-
Кавказской армии при И.Л. Сорокине624. Следственное дело Б.М. Ду-
менко и его штаба показывает, что застолья были обычным делом и
тут. Однако сам Думенко после тяжелого ранения в них участия не
принимал. Во время этих коллективных попоек зарождались ссоры,
которые при желании легко интерпретировались как политические
конфликты625.
За этими штабными «мероприятиями» можно признать важную
социальную функцию, реализуемую через подобные извращенные
формы в отсутствие иных. Революция собирала под свои знамена лю-
дей с разной предреволюционной биографией. Кроме того, командо-
вание сознательно тасовало их, стремясь разбить слишком подозри-
тельные взаимосвязи. Но потребность найти опору приводила к обра-
зованию сплоченных групп из людей, которых война свела вместе.
622
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 611. Л. 21–22.
623
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 867. Л. 2.
624
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 6. Л. 88–89.
625
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 611. Л. 14, 18, 38, 39, 45.
Первоначально это приносило свои положительные плоды, поскольку

помогало за счет личных контактов решать многие проблемы в усло-
виях неэффективной работы армейского механизма. Как решались
осенью 1918 г. проблемы координации и снабжения, рассказал
С.И. Моисеев. 10-я и возможно 11-я армии имели в Москве свои
«весьма своеобразные бюро» представителей, чтобы с их помощью
получать все необходимое непосредственно из центра, минуя фронто-
вые инстанции, которые затягивали решение вопросов626. Сплочение и
протекционизм могли иметь и меркантильную основу, потому что
должность обеспечивала доступ и распоряжение материальными ре-
сурсами. Когда Гая Гай (Бжшкян; 1887-1937) был обвинен в хищении
казенного имущества, заступничество Тухачевского привело к закры-
тию дела627.
В составе архивных фондов встречалась текущая переписка групп
командиров и комиссаров, воевавших вместе. Она отличается особой
душевностью и неформальностью содержания. Понимание товарище-
ства, которое обнаружено в записке Виталия Марковича Примакова
(1897-1937), командира 1-го Червонного казачьего полка Украинской
красной армии, Семену Туровскому и Михаилу Барону, свидетельст-
вует о наличии действительно братского сплочения внутри комсоста-
ва. Приблизительная датировка письма – начало лета 1919 г.: «Я пре-
красно понимаю создавшееся положение. Противник все свое внима-
ние и главные силы сосредоточил на Изюмском направлении[,] про-
тивник очень прекрасно понимает о том хаосе[,] какой творится в на-
стоящее время у нас». В связи с этим Примаков умоляет их не испол-
нять приказов командования о наступлении: «…Он [противник] может
пустить нас в Славянск[,] затем маневром из Изюма на Барвенково
оставить нас в ловушке. Еня и Миша[,] Боже Вас сохрани идти дальше
Александровки [10 верст на Ю-З от Славянска – О.М.]. Ибо это будет
безумием. Имея обнаженный левый фланг[,] предпринять какие либо
операции в сторону Славянска считаю преступлением. Ссылайтесь на
усталость. Пехота хотя и относительная[,] но без смены скоро устанет.
Еня и Миша[,] я надеюсь на Вас как на каменную гору, что Вы ни за
что не допустите[,] что-бы что либо произошло[,] делайте так, что-бы
626
Моисеев С И. Указ. соч. С. 67–68.
627
Минаков С.Т. Советская военная элита в политической борьбе 20–30-х го-
дов // Кадровая политика. 2003. №1. URL: http://www.whoiswho.ru//kadr_politika/
12003/index.html
ничего не произошло[,] всю вину за неисполнение приказаний беру на

себя. Я так сильно потрясен этим, что мне стало очень тяже[ло]»628.
Содержание переписки свидетельствует о наличии тесных отно-
шений между группой командного состава полка, а потом дивизии –
В.М. Примаковым, С.А. Туровским, М. Бароном, Б. Кузьмичёвым,
М. Зюком и др. В дальнейшем часть из них последовала за Примако-
вым в Китай, куда он был послан военным советником 1-й Нацио-
нальной армии; а некоторые и в Афганистан, где он официального
числился военным атташе посольства, а в действительности во главе
отряда, переодетого в афганскую форму, вел боевые действия против
басмачей629.
Синхронные документы наполнены сведениями о конфликтах ме-
жду группировками, сведенными приказом высшего командования в
одних штабах, что являлось обратной стороной группового сплочения.
Самым известным фактом соперничества внутри Красной армии явля-
ется, пожалуй, конфликт, жертвой которого стал командир Сводно-
конного корпуса Б.М. Думенко и его штаб.
Тогда против Думенко выступили его подчиненные нынешние
(командиры бригад Жлоба и Лысенко) и бывшие (С.М. Будённый).
Жлоба считал себя командиром не менее заслуженным, чем Думенко,
тем более что все ветераны жлобинской дивизии помнили неудачи
Думенко под Царицыным и успехи Жлобы. Но и Думенко не отказы-
вал себе в удовольствии поставить нового подчиненного на место. Он
предпринял попытку изъять у Жлобы его автомобиль, полагая, что ему
как командиру корпуса он более необходим, чем командиру бригады.
Особенно нервировало бойцов 1-й и 3-й дивизий то, что Думенко их
ставил под удар врага чаще, чем свою любимую 2-ю Горскую диви-
зию, в которой были собраны те, кто раньше служил под его началом
и после лазаретов был направлен в Сводно-конный корпус.
Соперничество с С.М. Будённым также было одной из причин
опалы, в которую попал Думенко. Будённый и Ворошилов дали про-
тив него показания, обвиняя в попытке контрреволюционного загово-
ра. В.Д. Поликарпов в статье «Другая сторона буденовской легенды»
описывает, на каком повороте бывший подчиненный обошел своего
командира и как в дальнейшем оберегал свой новый статус. В марте
628
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 652. Л. 113.
629
Орлов Б. Накануне Большого террора: армия и оппозиция // Cahiers du
monde russe et soviétique. Année 1991. Vol. 32. № 32–3. Р. 412.
1919 г. заболевший тифом Думенко передал корпус на временное ко-

мандование Будённому, тогда командиру одной из бригад. В первые
же дни после нового назначения Будённый направил начальнику шта-
ба 10-й армии Л.Л. Клюеву написанную секретарем под его диктовку
записку: «Прошу Вашего распоряжения дат мне машину легковую[,]
которою вручит[ь] тов. Новицкому[,] который прибудет ко мне на
фронт[,] а в товарища Думенко отберите[,] она ему совершенно не
нужна [.] преданный Вам С. Будённый 14 III».
На обороте (уже рукой самого Будённого): «Кроми того прошу Вас
зделат мне палто на меху покрыт цвет хыке смерку снят на товарища
Новицкого ибо теряю здоровье от того что Вам очевидно. Пом начдив
Будённый Верит печати нет Будённый»630.
В качестве мотива вражды С. Витошнев называет тот известный
ему факт, что Думенко публично выпорол Будённого, эскадронного
командира своего партизанского отряда, за то, что распустил хлоп-
цев631. Но Будённый не аристократ и не горец, и, судя по реакции дру-
гих поротых командирской плеткой, это не воспринималось людьми
этого слоя как смертельная обида. Причиной установившейся непри-
язни стала власть.
Конфликты на почве соперничества были явлением повсеместным.
Начальник штаба Украинского фронта Е.И. Бабин писал в мае 1919 г.
о состоянии командования как возмутительном: В.А. Антонов-
Овсеенко и Н.И. Подвойский находятся на положении войны между
собой; нет содружества ЦИКа и Наркомата военных дел; личный кон-
фликт между В.И. Межлауком, Ворошиловым и Подвойским в Совете
обороны; царят полная неразбериха в работе632.
Следует отметить, что информация о конфликтах присутствует
преимущественно в синхронных документах. В автобиографических
текстах она редко встречается в связи с тем, что процесс формирова-
ния коллективной памяти неразрывно связан с коллективным забы-
ванием, вследствие чего субъективный опыт замещается обобщаю-
щими образами. Избирательность памяти и забывания состоит в том,
что всякие сомнительные темы стираются; остаются типизирован-
ные, получившие общественное одобрение фрагменты конкретных
630
Цит. по: Поликарпов В.Д. Другая сторона буденовской легенды // Граждан-
ская война в России. События, мнения, оценки. С. 599.
631
Витошнев С. Семён Будённый. Минск: Кузьма, 1998. С. 63.
632
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 1232. Л. 6.
воспоминаний. Этот процесс был запущен в начале эпохи нэпа в ка-

честве новой культурной памяти, цементирующей новое социальное
общество633.
Складывавшаяся групповщина характеризовалась высокой степе-
нью сплочения внутри группы и внешней агрессивностью и кон-
фликтностью. Тогда зарождалась практика амбивалентных оценок и
предвзятости. Осенью 1918 г. С.И. Моисеев отзывался о 10-й армии
как о полностью дезорганизованной, но ее штабу и лично К.Е. Воро-
шилову давал блестящую характеристику634. И все оттого, что сбли-
зился с товарищем Климом зимой 1918 г., когда в составе Московско-
го красногвардейского отряда устанавливал советскую власть на Ук-
раине. Сплоченные группы соратников сначала кочуют, стремясь не
распадаться, с фронта на фронт, а после окончания войны не теряют
друг друга из вида и оказывают поддержку после перехода на партий-
ную и хозяйственную работу.
Но в чем были едины все состоявшие в Красной армии, так это в
уверенности, что армия является ключевой ценностью переживаемого
момента. Проходившие части считали необходимым вводить военное
положение в населенных пунктах. Чаще всего это было направлено на
то, чтобы лишить местную власть возможности противодействовать
заготовительным комиссиям частей. С точки зрения личного состава
армии это было правильно. Рядовой красноармеец и после окончания
войны продолжал оставаться на этой позиции: «…Убедился в том, что
нужные работники в гражданскую войну должны быть обмундирова-
ны самым лучшим образом[,] хотя бы это было на взгляд массы не-
справедливо» (Двогачков В., 1922)635.
В Красной армии восстановили наиболее ценимые солдатами тра-
диции старой армии, такие как торжественные парады и раздачи по-
дарков. В 1920 г. по мнению Царицынской комиссии помощи раненым
и больным красноармейцам были уместными мероприятия по органи-
зации улучшенного питания раненных к празднику Пасхи636. Тыловые
организации собирали посылки на фронт. Каждый комплект включал:
«осьмушку» махорки, 3 листа махорочной бумаги, 50 шт. папирос,
кусок туалетного мыла, карандаш, «блок-нот», 2 конверта, 2 листа
633
Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. С. 434, 438, 440.
634
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 467. Л. 16, 17.
635
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 309. Л. 2 об.
636
ГАВО. Ф. 3139. Оп. 1. Д. 1. Л. 8.
почтовой бумаги, коробок спичек, ½ ф. конфет, комплект белья, носо-

вой платок, пара портянок и полотенце637. На митингах с участием
большевистских вождей – Троцкого, Калинина, Рыкова, Раковского
непременно раздавали подарки, в т.ч. и весьма ценные 638. К слову,
упоминаний о торжественной раздаче подарков в белых армиях в
эмигрантских мемуарах встречать почти не приходилось. Проводимые
полковые праздники и смотры так эффектно не проходили. Командо-
ванию белых было чем наградить своих бойцов, но полученные от со-
юзников товары, обмундирование и продукты до фронта, как правило,
не доходили, а при отступлении все пришлось сжечь или, как на Се-
верном фронте, бросить с тем, чтобы задержать продвижение красных,
отвлекая их внимание на богатое содержимое складов.
Поскольку проблема снабжения армии находилась в прямой взаи-
мосвязи с вопросом о взаимоотношении с населением, то она была
среди центральных задач советского командования. Синхронные и
деферативные источники добавляют много нового в эту рутинную и
негероическую страницу той войны.
Далеко не всегда преимущество в обмундировании и снабжении
было на стороне красных. В начале военных действий на территории
казачьих войск преимущество было на их стороне, т.к. войсковые
структуры еще не были истощены, а части Красной армии были ярко
выраженного ополченческого типа639. В дальнейшем лучшему ее
обеспечению военным имуществом способствовало не только то, что
основные его запасы находились в центре страны. На окраинах тоже
было достаточно складов. Существенным фактором было отношение к
бесхозному военному имуществу. Находившиеся в тыловых городах
запасные части разбегались, бросая военное имущество. Его тут же
старались взять под свой контроль сначала милицейские отряды при
управах Временного правительства, а потом отряды Красной гвардии.
Но главное: после демобилизации офицеры покидали части налегке.
М.Г. Дроздовский, может быть, единственный, кто увел с собой мат-
часть. А солдаты уезжали с фронта с солидными запасами военного
снаряжения. Так, артиллерист Иван Бабенко привез с собой с Турец-
кого фронта: 2 полевых телефонных аппарата, 7 телефонных наушни-
637
638
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 4. Л. 648; Д. 5. Л. 205; Д. 8. Л. 173; ГАРО.
Ф. Р-3442. Оп. 5. Д. 2. Л. 219.
639
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 253. Л. 29–30.
ков, 3 катушки полевого телефонного кабеля, 2 карабина, 1 наган, около

1000 винтовочных патронов, 1 драгунскую шашку и кавалерийское дра-
гунское седло640. Не редки были случаи возвращения домой с трехдюй-
мовыми пушками, не говоря уже о пулеметах и личных винтовках.
Руководствуясь лозунгами защиты бедноты, части Красной армии
обращались к реквизициям у крупных собственников, чем заслуживали
симпатии масс641. Белые, провозглашая защиту прав собственности, со-
кращали тем самым ресурсы своего снабжения. Структуры ВСЮР пору-
чали снабжение своей армии частному капиталу, который подходил к
этому вопросу с позиции коммерции – стремясь получить барыш.
А.С. Бубнов отмечал, что Гражданская война была войной с пере-
вернутыми базами, что самозаготовки фронтов были основной формой
обеспечения армии; они составляли от 70 до 95% общего количества
отпускаемого военнослужащим продовольствия642. Образовывающие-
ся армии советских республик и даже уездов типа Святокрестовского
Ставропольской губ., а также отдельные части стремились наладить
централизованное снабжение своих солдат. Знакомство с полковыми
документами свидетельствуют, что командование стремилось, хотя и с
разным успехом, к налаживанию этой системы. Независимо от того,
какая это была часть – регулярная армия или партизанский отряд, –
еду готовили на всех. Централизованное питание воспринималось как
обязательная норма. Когда назначенный командир не обеспечил отряд
питанием и заявил возмущенным бойцам: «Вы пришли как добро-
вольцы [...], то не предъявляйте таких требований», то получил немед-
ленный отпор. Очевидец пишет: «За эти слова некоторые бойцы наби-
ли ему морду и крикнули: “Долой таких командиров”»643.
История интендантских служб Красной армии знала немало инте-
ресных страниц. Например, некий тов. Зиновьев, председатель Цеф-
ронтпродкома Украинского фронта, отчитывался перед Антоновым-
Овсеенко о положении дел в его ведомстве: были организованы бри-
гадные (а не только дивизионные) заготовительные комиссии для про-
640
НАРА. Ф. Р-316. Оп. 1-л. Д. 1. Л. 6.
641
ГАРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 1. Л. 9–10; Берлов В. Из истории Гражданской вой-
ны на Северном Кавказе (1918–1919 гг.) // Пролетарская революция. М., 1927.
№ 6(65). С. 239, 240, 248.
642
Бубнов А.С. О гражданской войне (1928) // Бубнов А.С. О Красной армии.
М.: Воениздат, 1958. С. 228.
643
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 4. Л. 681.
ведения работы прямо во фронтовой полосе в целях борьбы с само-

снабжением; закупка продовольствия велась у населения за деньги. За
три недели было заготовлено 108 тыс. пудов картофеля, 15 тыс. пудов
сала, и этот результат Зиновьев считал недостаточным! В окрестно-
стях Винницы шло восстановление макаронной фабрики, на которой
должны были производиться мелясные галеты. В Харькове налажива-
лось производство мыла для нужд армии644. Эта работа была частью
общих усилий аппарата чрезвычайного уполномоченного Совета обо-
роны по снабжению РККА и председателя ВСНХ А.И. Рыкова. Боль-
шевикам удалось запустить промышленные мощности военных произ-
водств на своей территории и выпускать боеприпасы, хотя и в урезан-
ном объеме645.
Удача в сражении означала не только успех чисто военный, но и
улучшение материального положения части за счет противника. После
успешного боя можно было захватить трофеи. Это принимали в расчет
красноармейцы. Их отношения с командованием по этому поводу
проходили по принципу позиционного торга. На требование дисцип-
лины снизу поступало решительное согласие; а факты самоснабжения
объяснялись острой боевой необходимостью, на что командование – в
зависимости от ситуации – закрывало глаза или нет. Вот описание од-
ной из акций стихийного самоснабжения, которую пыталось пресечь
командование. Износившиеся после боев и госпиталей солдаты, от-
правленные в отпуск после ранения, решили вопрос о переобмундиро-
вании таким образом: «[Мы] барахлились у пленых которые и шли и
ехали по пути от Екатеринодара или Новороссийска… [тут Жлоба]
давай у нас стрелять с нагана. Мы тогда не много струсили[,] но все[-
]таки подбарахлилися. Потому что все с лазарета, надо подбарахлить-
ся. Потому что боев уже нет и не видно. Но все[-]таки мы тогда подба-
рахлились»646. Революционная сознательность поддерживалась жест-
кими методами, «вплоть до крепкого мордобития», расстрела или из-
гнания из дивизии647.
644
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 1232. Л. 7–10.
645
См.: Присяжный Н.С. Чрезвычайные органы снабжения Красной Армии в
годы гражданской войны 1918–1921 гг. Дис. … д-ра ист. наук. М., 1993; Ганин А.
«Помнят псы-атаманы, помнят польские паны…». Почему побеждала Красная
армия? // Родина. 2011. №2. С. 18–22.
646
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 370 об. – 371 об.
647
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 8. Л. 269 об.; Д. 11. Л. 167 об.
В воспоминаниях о Хаджи-Мурате Дзарахохове (1875-1945), осе-

тине по национальности, командире краснопартизанского отряда, дей-
ствовавшего на Северном фронте, много внимания уделено хозяйст-
венной стороне жизни его части. Захваченные трофеи он считал соб-
ственностью отряда, но увозить домой бойцам не давал648. Ветеран
Завелевич рассказывал, что у Хаджи-Мурата была привычка везде
иметь склады: «Иногда у него требовали отчет, он отвечал, не отчеты
отдавать пришел, а воевать, если пуд или два пуда сена лишних лоша-
дям скормлю, то от этого государство не обедняет»649.
Бесхитростный рассказ Шадрина повествует об уловках Дзарахо-
хова, чтобы не выполнять приказ о преследовании противника и ос-
таться в только что занятом Шенкурске: «Лошади у нас выбились из
сил, да и нам не хотелось ехать[,] потому что тут были порядочные
трофеи. Мы отказались. [Требуют] Хаджи-Мурата в штаб дивизии к
Филиппову. Велят следовать за неприятелем. Хаджи-Мурат говорит,
что лошади не идут». Он стал просить свежих лошадей, хорошо зная,
что их нет. И его отряд остался в Шенкурске «пользоваться трофея-
ми». Когда к складам прибыла продовольственная комиссия, Хаджи-
Мурат не допустил ее к запасам, заявив, что его ребята тоже кушать
хотят, и что они были на фронте, когда комиссия отсиживалась в тылу.
В наступление его отряд пошел только через три дня650.
То, что сходило Дзарахохову с рук на Севере, стало жестко пре-
следоваться в 1920 г., когда он был переведен в подчинение 1-й Кон-
ной армии. Все закончилось для него большими неприятностями. Его,
по сути, изгнали из армии, а на Севере даже прошел слух, что его рас-
стреляли. На самом деле он вернулся домой в Осетию.
Соблазн воспользоваться вверенными ценностями искушал интен-
дантов всех армий, Красная не стала исключением. Преступления
снабженцев строго наказывались, вплоть до расстрела. Один из членов
комиссии по закупке лошадей у населения был уличен в подделке до-
кументов по закупкам. Зная исход разбирательства дела в трибунале,
он покончил с собой – «зарезался стеклом с карманных часов»651.
Авторы, воевавшие на стороне белых, в крайне враждебных тонах
писали о работе своего армейского тыла, перенасыщенности штатов
648
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 37.
649
Там же. Л. 96–97.
650
Там же. Л. 76–77.
651
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 11. Л. 72 об. – 73.
штабов, интендантских служб и тыловых частей652. Примечательно,

что у красных особых конфликтов между фронтовиками и тыловиками
не отмечено в связи с тем, что командование их активно тасовало. На-
пример, латышские части после службы в Кремле были отправлены на
фронт, на их место пришли кремлевские курсанты, которые тоже по-
сле окончания учебы убывали в боевые части.
Гражданская война была войной, в которой ведущую роль сыграла
конница. Белогвардейские мемуаристы и авторы дневников часто пи-
сали, что породистая лошадь в их армиях была редкостью. Чаще всего
они получали лошадей водовозного вида и темперамента. В РККА де-
ло было поставлено лучше. Владимир Тимофеевич Крылов описал в
автобиографии эпизод, относящийся к периоду отступления 11-й ар-
мии с Северного Кавказа: когда в феврале 1919 г. его дивизион, поте-
ряв от бескормицы в калмыцких степях всех лошадей, прибыл пешком
в с. Правокумовка, он тут же получил их взамен павших653.
Красная армия черпала конный состав из запасов Земгора – Глав-
ного комитета по снабжению российской армии – и его структуры под
названием «Земконь». Кроме того, предшествующая война не истощи-
ла ресурс центрально-русской деревни. По подсчетам А.А. Колупаева
после военно-конных мобилизаций 1914-1916 гг. в курской деревне
почти 58,5% взрослого конского поголовья продолжало оставаться
избыточным654. Калмык Гальзин Очирович Натыров, 1903 г.р., в 1919
г. по распоряжению штаба 10-й армии занимался закупкой лошадей на
занятой белыми территории Калмыкии, которых потом «контробан-
дитским путем» перегоняли через линию фронта. Так было поставлено
более тысячи голов655.
Ситуация со снабжением оказывала влияние на политические про-
цессы. В начале вооруженного конфликта подчас та сторона, которая
помогала вооружиться, определяла исход политического выбора в
свою пользу. Неустойчивая работа служб снабжения способствовала
сохранению партизанских настроений среди командного состава. Да-
652
Калинин И.М. Указ. соч. С. 123, 147; Елисеев Ф.И. С хоперцами… С. 354;
Ларионов В. Указ. соч. URL: http://www.dk1868.ru/history/larionov3.htm
653
НАРК. Р-75. Оп. 1. Д. 7. Л. 8 об.
654
Колупаев А.А. Индивидуальное крестьянское хозяйство Курской губернии
в годы революций и гражданской войны: 1917 г. – весна 1921 г. Дис. … канд. ист.
наук. Курск, 2005. C. 145.
655
НАРК. Ф. Р-75. Оп. 1. Д. 50. Л. 4.
же такое чисто психоэмоциональное явление, как верность части, име-

ло под собой материальную основу. Примером может быть рассказ
комиссованного в связи с заболеванием возвратным тифом красноар-
мейца: предоставленный отпуск его не радовал – родина под белыми,
местные крестьяне на работу не берут, так «с ненавистью надезерти-
ровавшись», он попал в караульную роту – на довольствие и под кров
(Двогачков В., 1922)656.
В дневнике красноармейца Алексея Долгобородова описана си-
туация с питанием в его части 6-й армии Северного фронта. Летом
1919 г. полк находился в резерве, и продовольствие в него почти не
поступало. Очевидно, командование надеялось на то, что солдаты бы-
ли уроженцами этих мест. Но Алексей – сирота, пока дома не стал хо-
зяйствовать комиссованный из армии брат, Алексею продукты не пе-
редавали. С разрешения ротного командира он ходил в ближнюю де-
ревню подрабатывать за харчи. Когда 29 августа он сменился с поста,
то еды не было вообще. Пошел в поле нарвал колосьев, очистил зерно,
попросился к хозяевам помолоть его на ручных жерновах и пригото-
вил еду, которую ел с товарищем: «На все это добывание было затра-
чено 4 часа». Но когда их выдвинули на передовую, то тут же выдали
консервы657.
Перебои в снабжении, дополненные другими негативными факто-
рами, становились причиной потери контроля над армией, отступле-
ний и солдатских бунтов. Показательным является текст воспомина-
ний К.А. Бондаря (1932) о майском отступлении частей Красной ар-
мии к Царицыну. В мае конный корпус генерала Улагая прорвал
фронт советских войск на Маныче, и отрезанная от соседних частей
10-й армии Отдельная стрелковая бригада 11-й армии (бывший парти-
занский отряд Д.П. Жлобы) под командованием Н.И. Зворыкина вы-
нуждена была начать отход в глубь Калмыцкой степи.
Наступление белых 10-го мая было неожиданным, поэтому брига-
да Зворыкина в панике отступила, бросив часть обозов. В Калмыкии
началась бескормица. Из-за недоедания установилось тяжелое на-
строение, поэтому приказ наступать на линию Элиста – Бислюрта –
Яшкуль был встречен враждебно. По словам Бондаря, настроение бы-
ло таким: «Успехи деникинской армии, наше отступление окончатель-
656
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 309. Л. 2 об.
657
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 136. Л. 12, 13, 16.
но угнетало бойцов, и к командиру бригады тов. Зворыкину, как ста-

рикашке и генералу старого времени бойцы становились в недоверии
перед ним, несмотря на то, что военкомом был член Ревовенсовета
республики [армии – О.М.] тов. Анисимов».
Около 20 мая начальник кавалерии Я. Ф. Балахонов выстроил ка-
валерию и отдал приказ о выступлении. Окружившие кавалерию пехо-
тинцы, услышав то, чего не ожидали и не хотели, бросились со шты-
ками на Балахонова с криком: «Вы что, нас предать хотите!». От гибе-
ли Балахонова спасли его кавалеристы. Тот прибыл в штаб и доложил
Н.А. Анисимову, что приказ выполнить не может, бойцы требуют от-
ступления в Астрахань, что пойдут в бой только после того, как их
обуют, оденут и накормят. В ответ вспыльчивый Анисимов заявил:
«Трус, а не командир, предаешь интересы революции, маловер!». Ба-
лахонов ему ответил: «Если Вам желательно, чтобы я погиб от руки
взбунтовавшихся пехотинцев, я пойду на это смело». Но тут подошла
толпа пехотинцев, и Анисимов лично убедился в том, что ситуация
нешуточная, и целый день выступал на стихийно собравшемся митин-
ге. Но бойцы продолжали требовать обмундирование, питание и бое-
припасы и выражать недоверие командованию. На другой день он вы-
ехал в г. Астрахань. Дней через пять были отозваны Балахонов и Зво-
рыкин. Вместо них приехал командиром бригады Жлоба, после при-
ветственного митинга бригада организованно отступила к Царицыну,
приняв участие в боях под ним658.
Этот случай показывает, что сложение нескольких факторов резко
увеличивало их негативное действие, и то, что казалось недавно тер-
пимым, провоцировало солдатский бунт. В условиях отступления и
общего подавленного состояния враг казался более сильным; обостря-
лось недоверие сначала к военспецам, а потом и ко всем командую-
щим лицам; вспоминались все давние и недавние обиды. Сумбурные
приказы раздражали и изматывали солдат. Неизвестность вызывала
подозрительность. Всякие отъезды командиров из места расположения
частей рождали слухи, что РВС поехал к кадетам на переговоры «про-
давать армию». Поэтому отступление на север стало восприниматься
армией как спасение от собственного командования, которому не до-
веряли. Пребывание в Царицыне и Астрахани рассматривали как пе-
редышку: отдохнем, оденемся и назад659.
658
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 125. Л. 1–4.
659
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 63, 70, 72–73.
Непредсказуемость поведения частей Красной армии понижала

значение их численного перевеса над противником. В конце 1918 г.
Совет обороны утвердил план формирования Красной армии числен-
ностью до 1,5 млн чел660. А на 1 ноября 1920 г. по списку в ней со-
стояло немногим менее пяти с половиной млн чел.661. Белоэмигрант-
ские мемуаристы часто отмечали многократное численное превос-
ходство красных: «Большевики все время обходили, их наступающие
цепи обнимали весь горизонт, цепей было всегда несколько – одна за
другой» (Шидловский С.Н.); «Будённый превосходил меня конницей
почти вдесятеро» (Шкуро А.Г.). При этом подчеркивалось их неуме-
ние воевать и нестойкость в бою. А. Моллер описал в своем дневни-
ке бой, датированный им 20 апреля (ст. ст.) 1918 г.: весь день до
6 час. вечера белые и красные просидели в окопах; и только корни-
ловцы двинулись наступать, то увидели, что поле покрыто рассы-
павшимися цепями красных, которые «драпали с криками»; их было
около 8 тыс.662.
Готовность к панике и отступлению всех армий была их имма-
нентной сущностью. В корне этого явления лежит основное содержа-
ние внутригражданского конфликта – борьба за право жить на этой
земле, поэтому подспудное стремление оказаться на стороне боль-
шинства влияло на многие индивидуальные решения – обдуманные и
спонтанные, принципиальные и краткосрочные. То, что победителем
будет не-большинство, – такое даже не приходило в голову.
Но положительный эффект численного превосходства имел и ра-
циональное содержание. Отсутствие резервов А.И. Деникин считал
основной причиной неудачи наступления на Москву, что совпало с
оценками Н.Е. Какурина663. Если в 1918 г. красным также, как и бе-
лым, приходилось выдергивать на фронт дивизии, не закончившие
свое формирование, то со второй половины 1919 г. в центре страны
660
Кирмель Н.С. Разведывательное обеспечение операций белых армий на Юге
России (1918–1920 гг.) // Гражданская война в России (1917–1922 гг.): взгляд сквозь
десятилетия. С. 186.
661
Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922 гг). М.:
Воениздат, 1978. Т. IV. С. 227.
662
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 958. Л. 4.
663
Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. Вооруженные силы Юга России. За-
ключительный период борьбы, янв. 1919 – март 1920 г. Мн.: Харвест, 2002. С. 7–8;
247–248; Какурин Н., Ковтун Н., Сухов В. Военная история Гражданской войны в
России 1918–1920 годов. М.: Евролинц, 2004. С. 126, 233.
были созданы запасные армии – источники резервов для советских

армий. Их комплектованием, формированием и обучением пополне-
ния занимались специальные учреждения, созданные при штабах
фронтов664. В результате осенью 1919 г. в самые напряженные дни
борьбы с деникинской армией Красная армия смогла себе позволить
осуществлять демобилизацию «старых лет», т.е. солдат, достигших
40-летнего возраста665. Это, как и учет социального происхождения
мобилизуемых, было свидетельством того, что кадровый голод был
уже преодолен666.
А.Г. Шкуро писал о том, что Будённый заботливо берег свой кон-
ский состав. После 2-3 дней действий на фронте он отводил части в
резерв, заменяя их свежими или пехотой. Сам Шкуро, вследствие ог-
раниченности сил, а также из-за того, что инициатива находилась в
руках противника, вынужден был всегда держать свою конницу в пер-
вой линии, утомляя без того уже измученных казаков и калеча кон-
ский состав667.
Отвод в тыл на отдых побывавших в боях частей практиковался
еще с осени 1918 г. Это был важный для их укрепления период. Там
их ждал отдых, починка обмундирования, снаряжения и оружия, обу-
чение новобранцев. Вечерами проходили военно-тактические и поли-
тико-воспитательные занятия 668. И результат этого, когда красноарме-
ец из «серой скотинки» превращался в думающего человека, радовал,
прежде всего, самого бойца. Алексей Долгобородов одобрил решение
командования не делать остановку в богатой складами д. Усть-Вага,
продолжая наступление, чтобы добить врага: «Научены уже были
горьким опытом после взятия города Шенкурска, когда войска остано-
вились… дали возможность окопаться [белым]… теперь [надо] все
вперед и вперед»669.
664
Кужилин С.Ф. Стратегия Красной армии в годы Гражданской войны
(1917–1922 гг.) // Гражданская война в России (1917–1922 гг.): взгляд сквозь деся-
тилетия. С. 153.
665
НАРА. Ф. Р-26. Оп. 1. Д. 55. Л. 8.
666
НАРА. Ф. Р-135. Оп. 1. Д. 2. Л. 18.
667
Шкуро А. Г. Указ. соч. С. 242.
668
Ставропольская имени Блинова. Военно-исторический очерк о боевом пу-
ти 1-й гвардейской краснознаменной орденов Ленина, Суворова и Богдана Хмель-
ницкого Ставропольской кавалерийской дивизии имени Блинова. Ставрополь: Кн.
изд., 1971. С. 32.
669
Ростовский телеграфист и бывший подпольщик Семён Спиридо-

нович Андреев весной 1920 г. оказался перед суровым выбором, вы-
ход из которого ему показала его идейность. После установления со-
ветской власти на Северном Кавказе он был назначен комиссаром
Наркомата почты и телеграфа по Северному Кавказу. В конце апреля
1920 г., находясь в командировке в Ставрополе, он получил телеграм-
му о том, что вся его семья лежит в тифе. Он вернулся, но в тот же
день была объявлена мобилизация на ликвидацию врангелевского де-
санта: «…И я[,] посмотрев только на лежавшую жену с 4-мя детьми[,]
не сказав им ни слова, взял в углу квартиры винтовку и ушел в пар-
тийный комитет… там нас всю ночь разбивали по взводам и ротам»
(1935)670.
Но таких идейных была малая часть. Основную массу армии со-
ставляли те, кого нужно было заставить драться. Большевикам удалось
нащупать действенный способ психологического воздействия на массу
– метод «тактичных репрессий» (формула политкома 14-й стрелковой
дивизии Фролова). Такие крайне выборочные репрессии не приводили
к дезорганизации частей, но сам факт экзекуций подавлял волю по-
тенциальных дезертиров и бунтовщиков. Похожий прием был обосно-
ван и председателем Революционного военно-полевого трибунала 9-й
армии Н. Поспеловым: «Красный террор и подтягивание – одно, пол-
ный произвол – другое»671. Белоэмигрант Пётр Аношкин в воспоми-
наниях «Страничка из гражданской войны» (1925) достоверно описал
методы борьбы с дезертирами и волнениями в армии, используемые
командованием РККА. Они включали в себя изоляцию бунтующего
полка с помощью надежных частей (латышей, интернационалистов и
т.д.), проведение агитационных мероприятий, выборочное удаление из
солдатской массы заводил и зачинщиков, смену военного и политиче-
ского командования части672. Большевикам важно было сделать полк
боеспособным, а не уничтожить его людской состав. Даже такие экс-
цессы, как коллективные убийства комиссаров и командиров, высокое
командование предпочитало заминать, возлагая вину на самих погиб-
ших, не сумевших найти подход к бойцам.
670
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 21. Л. 104–110.
671
Цит. по: Посадский А.В. Куды крестьянину податься? Красноармеец под
карательным ударом белых и красных // Родина. 2011. №2. С. 68.
672
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 228. Л. 9–19.
Структура Красной армии выглядит более динамичной по сравне-

нию с белыми военными структурами. В ней тоже возникли страты, но
их границы легко поддавались индивидуальным усилиям. Конфликты
были более острыми, чем у противника, но существовала рука, их по-
давлявшая.
3.4. «Молодые» и «старые»:

влияние возраста на характер поведения
в вооруженном конфликте
Активность в вооруженном конфликте молодых, а также желание

старших слоев населения возложить на младших всю тяжесть боевых
действий требуют отдельного рассмотрения. В.П. Булдаков на основа-
нии анализа социально-демографической структуры русского общест-
ва начала ХХ в. сделал вывод о том, что во время революции в кресть-
янской среде раскол произошел не по имущественному, а по психоло-
гически-возрастному принципу673. Но этим роль в событиях разных
поколений не только деревни, но и города не исчерпываются.
Будем исходить из близости индивидуальных психологических
качеств человека, складывающихся у него на определенном этапе
жизни, и консерватизма как политической идеологии. Консерватизм –
это не только политическое течение, но и тип мышления, который да-
леко не всегда имеет политическую окраску, а отражает потребность
человека в стабильности и порядке, что является одним из свойств
человеческой психики674. Давно подмеченная тенденция изменения с
возрастом политических убеждений человека от левого спектра к пра-
вому имеет в своей основе стремление защитить от девальвации дос-
тигнутые результаты и воспользоваться итогами многолетних усилий.
Со второй половины XIX в. российское общество стал тревожить
разлад поколений отцов и детей. Появившись в литературных образах
как конфликт инертных дворян и энергичных разночинцев, он прояв-
лялся в сменяющих друг друга, разных по содержанию столкновениях
идеологий множества групп. Причем та, которая появилась позднее,
считала себя прогрессивнее и полезнее для общества, чем существо-
вавшие до ее рождения. Священное для традиционного общества ува-
673
Булдаков В.П. Красная смута. С. 115
674
«Круглый стол»: Русский консерватизм: проблемы, подходы, мнения //
жение древности и старшинства было заменено на новый приоритет –

новизны и молодости. К началу ХХ в. уже не только в интеллигент-
ской, но и в традиционной среде изменение образа жизни, новые ис-
точники заработка и новые профессии у молодых поколений приводи-
ли к разногласиям, потому что старшее поколение требовало соблю-
дения традиций несмотря ни на что и строго пресекало попытки
младших искать новые пути в жизни.
К 1917 г. межвозрастное деление приобрело вид раскола на вое-
вавших и невоевавших. В деревне образовалось три поколения – три
лагеря: старики – спокойные монархисты, люди среднего возраста –
участники аграрных волнений периода первой революции, и моло-
дежь-фронтовики. Как охарактеризовал последних начальник Сара-
товского губернского жандармского управления: развращенные и ху-
лиганствующие, не признающие никаких авторитетов (1.06.1915)675.
Вернувшиеся из ссылки после Февральской революции участники
волнений 1905 г. отошли на задний план, ибо успели за это время пре-
вратиться в обывателей (Божко-Жук М.)676. В 1919 г. С. Пилипенко,
автор статьи «Вечная борьба» в одной из большевистских газет, при-
давал межпоколенческому конфликту в малороссийской деревне вид
многовековой войны: «…Отцы пошли в войско к Петлюре, а парни к
большевикам в Красную армию позаписывались. [...] Веками дети бо-
рятся с отцами за свободу, за новое и прекрасное», и не было такого,
чтобы полная сил молодежь не победила677.
Казалось бы, свершившаяся Февральская революция должна была бы
примирить хотя бы разные поколения интеллигенции. Известный всему
Саратову старый учитель Василий Степанович Сергиевский выступил
летом 1917 г. с призывом к преодолению разногласий в среде преподава-
телей. Он напомнил молодым коллегам, что «современные плюсы госу-
дарственной жизни есть наше дело, результат наших трудов», что проис-
ходящее унижение старших поколений учительства несправедливо: «Мо-
лодежь учительская […] старалась забрать все в свои руки, приписывая
заслуги и по освободительному движению только себе»678.
675
Булдаков В. Красная смута. С. 35–36; Посадский А.В. Черная сотня в сара-
товской деревне в 1905–1916 гг.: контекст, деятельность, судьба // Отечественная
история. 2007. №1. С. 134–142.
676
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 235. Л. 16.
677
Большевик. 1919 . 4 мая. № 19.
678
ГАСО. Ф. Р-3641. Оп. 1. Д. 37. Л. 1, 2.
Исследователи связывают радикализм и асоциальность поведения

сельской молодежи с нарушениями в трансляции социального опыта,
ломкой структур традиционного авторитета, вызванных аграрным пере-
населением и наличием в крестьянских семьях «лишних детей»679. Гипо-
теза Л. Демоза о том, что человеческая цивилизация идет по пути улуч-
шения отношения взрослых к детям, которые приобретают все большую
ценность в их глазах, предлагает посмотреть на эту проблему с другой
стороны. В XIX–XX вв. увеличилась доля детей, ставших объектом со-
циализующего прогрессистского типа воспитания со стороны родителей,
которые культивировали у них нестесненную пытливость ума и от кото-
рых младшее поколение узнавало об идеале – сначала человека, а потом и
мира, в силу чего привыкало считать стремление к лучшему важнейшим
смыслом жизни, а себя достойным этого лучшего680.
Все происходившее означало возросшую социальную активность
молодежи, принявшей на себя ответственность за собственное буду-
щее. Влияние патриархальных традиций, пресекавших всякое выдви-
жение на первые роли молодых, стремительно убывало. В первые мар-
товские дни 1917 г. на улицах Петрограда появились инициативные
патрули из гимназистов и реалистов, которые регулировали пассажи-
ропоток на трамвайных линиях, потому что вместе с самодержавием
прекратилась и власть кондукторов. И самое примечательное, что
гимназистов слушались, и никто не задавал вопросов о природе их
полномочий681.
Всеобщее полевение молодежи в 1917 г. было вызвано тем, что
для нее оказались привлекательными лозунги революции об обрете-
нии естественной справедливости. Коррозия всех традиционных ин-
ститутов после ликвидации самодержавия приводила к тому, что мо-
лодые люди, невзирая на протесты старших, покидали семьи и уезжа-
ли в ставшие центрами политической жизни Петроград и Москву, еще
не понимая ясно зачем, но ощущая, что у старших власти остановить
их уже нет682. Быстрая карьера молодых в новых властных и партийных
структурах была связана с тем, что они быстро замечали, что путь «на-
верх» открыт наиболее радикальному типу поведения. Незавершенность
679
См.: Трошина Т.И. «Жизненные истории» как пересечение научных инте-
ресов психологов, социологов и историков. С. 55–56.
680
Цит. по: Шкуратов В.А. Указ. соч. С. 144–148.
681
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. А-71. Л. 2.
682
См.: Герр Е. На пути в революцию: Рассказ комсомолки. М.: Госиздат,
1923.
8. Зак. 043
процесса личностного становления снимала моральные ограничения, ко-

торые обычно препятствуют участию в насилии и убийствах.
Затем пути молодежи, которая в марте с радостью носила красный
бант, разошлись. Юные кадеты откликнулись на слова «донского Бая-
на» Митрофана Богаевского: «Но когда приходят чужие и отнимают у
нас Ростов, я заявляю: не боюсь я этой крови, ибо на ней строится ве-
ликое будущее, так как пришел смертный час России, а мы и Россия
еще не хотим умирать...»683. Уставших от войны офицеров и казаков
на борьбу с большевиками подняла гибель нескольких новочеркасских
кадет среди выступивших в составе колонны донского полковника
Кучерова против красногвардейских отрядов Ростова-на-Дону в конце
ноября 1917 г. Соратниками кадет-казачат в первых боях с советами
выступили студенческие, гимназические и скаутские отряды.
Они действительно стали основой Добровольческой армии. Эти не
имевшие офицерских чинов молодые люди были одной из самых
твердых в своем антибольшевизме прослоек, потому что офицера
можно было переманить штабной должностью, рядового солдата по-
ставить вновь под ружье, а эти с «чернью» вместе воевать не могли.
Большевик М. Божко-Жука утверждал: «Юнкера, безусая буржуазная
и мелкобуржуазная молодежь, отражающая настроения интеллиген-
ции, еще до начала Советской власти, создали первые кадры будущей
контрреволюции»684.
Казалось, деление шло по классовому принципу. Но одной из первых
жертв Гражданской войны в Ростове-на-Дону стал Евгений Стрижаков –
реалист Петровского училища и член группы анархистов-коммунистов.
Он был тяжело ранен во время налета офицеров на театр «Марс», где на-
ходился Военно-революционный комитет. Реалиста отвезли в больницу.
После слов сиделки, что у него почти не бьется пульс, в полусознатель-
ном состоянии произнес: ну и черт с ним. И умер685.
683
Мезерницкий В.К. Так пролилась первая кровь (Кадеты в боях под Росто-
вом в ноябре 1917 года) // Кадетская перекличка. 1996. № 59. О том же: Мокиев-
ская-Зубок З.С. Гражданская война в России, эвакуация и «сидение» в Галлиполи
глазами сестры милосердия военного времени (1917–1923) // Доброволицы: Сб.
воспоминаний. М.: Рус. путь, 2001. С. 241.
684
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 235. Л. 15.
685
Хоронили Стрижакова уже после того, как в город вошли калединцы. Не-
которые участники похоронной процессии, впереди которой несли венок с надпи-
сью «Дорогому товарищу от группы анархистов-коммунистов», при виде казаков
разбежались, но остальные донесли гроб до могилы (Ермаков А.Н., 1922). ЦДНИ-
РО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 386. Л. 1–4.
Равнодушие к собственной жизни, не говоря уже о чужой, и пламен-

ный интерес к отвлеченным идеям; представление о самом себе как об
инструменте, а не о цели происходящего является парадоксальным набо-
ром для структуры личности, причиной чего стал, по-видимому, слишком
резкий рывок из одной системы ценностей к другой. По утверждению
Э.Х. Эриксона, возрастные затруднения молодежи в новое и новейшее
время становятся одним из самых мощных двигателей истории мира.
Конфликты личности и системы, помноженные на внутреннюю потреб-
ность в справедливости, понимании, вере, приводили к отказу от тради-
ционных институциональных идентичностей (семейных, сословных,
профессиональных, конфессиональных). Их становится все больше по
мере складывания условий для обретения независимости от семьи, ста-
новления хорошо развитой идентичности, выработки обладавшей высо-
кой самоценностью системы убеждений686.
Современники отмечали участие в экзекуциях молодых карателей
по обе стороны фронта. Об этом как о явлении моральной деградации
писал В.В. Шульгин. Ростовский большевик А.А. Френкель сообщал,
что в казни Ф.Г. Подтелкова, М.В. Кривошлыкова и членов их отряда
принимали участие «охотники», среди которых были подростки – реа-
листы и гимназисты; особенно активен был сын атамана станицы Кар-
гинской гимназист Каргин: он добивал еще дышавших687.
В условиях крушения традиционных устоев при недостатке жиз-
ненного опыта молодежь получала возможность экспериментировать,
пробовать новые пути и даже казаться себе более успешными и устой-
чивыми к вызовам, чем взрослые. Впрочем, такая самооценка была
связана скорее с ее психологической и моральной незрелостью. Об
этом свидетельствуют письма и переданные другими слова совсем
молодых людей. Жительница Новочеркасска А. Каменнова говорила,
что ее 17-летний сын-кадет, которого она не хотела отпускать с кор-
ниловцами на Кубань, заявил ей перед уходом: не могу прятаться, ум-
ру, так умру с честью, но не бесчестно. Впрочем, женщина упоминала,
что могла быть еще одна причина ухода ее сына с Дона: в связи с уча-
стием в рейдах партизанского отряда В.М. Чернецова. Он погиб в бою
под Выселками688.
686
Эриксон Э. Г. Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое иссле-
дование. М.: Медиум, 1996. С. 37.
687
Френкель А.А. Указ. соч. С. 26, 27.
688
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 9. Л. 136–137.
8*
Среди архивных документов изредка встречаются дневники, пись-

ма, заметки воевавших в составе деникинской армии молодых людей.
Той патетики, которая звучит в воспоминаниях о погибших, разумеет-
ся, там нет. По сопутствующим высказываниям можно понять, что
сын генерала А.Н. Черепова Володя воюет, потому что грабителями,
возможно, что крестьянами из соседнего села, бывшими когда-то кре-
постными семьи, убита его бабушка; что его отец – генерал, а сам он –
кадет. А. Моллер – потому что А.П. Кутепов, Н.Н. Львов, семья гене-
рала Алексеева и др. – его старые и добрые знакомые. Как написал
спустя годы когда-то 20-летний доброволец-артиллерист В. Душкин,
рассуждая по поводу моральной окраски красного и белогвардейского
движений: они – разрушители, мы – охранители существующего689.
Эта молодежь имела четкий жизненный путь при старом раскладе ро-
лей; та, которая противостояла им – не имела или не знала его, или
хотела эксперимента.
В тот момент, когда Володя Черепов писал сохранившиеся письма
родителям, ему было 17,5 лет. В декабре 1919 г. он состоял вольнооп-
ределяющимся в артиллерийской батарее, с которой отступал к Росто-
ву под ударами Красной армии. Описанию этого отступления и по-
священа событийная канва писем. Подросток довольно необдуманно,
а по отношению к матери просто жестоко пишет несколько раз, что он
уже готов был умереть, но что-то (очень существенное) его останавли-
вало. Сначала он хотел застрелиться, но потом решил, что его долг
«испортить пушку или по крайней мере сделать все возможное для
этого», ведь «со спокойной совестью умирать не страшно». Затем эти
мысли его посещали во время пребывания в плену: «Попали мы в
компанию перебежчиков и т.п. сволочи. До того противно было с ни-
ми находиться, что готов был заявить, что я доброволец, корниловско-
го похода, сын генерала Черепова, чтобы меня расстреляли, но только
чтобы не быть с этой дрянью[,] и меня только удерживали от этого
мысли о тебе и о маме».
Что бы ни заявлял, делал он все правильно, чтоб не быть застре-
ленным. Потребовали снять погоны – снял, приказали стрелять из
пушки по отступающим белым колоннам – вызвался быть наводчиком
и стрелял, хотя и намеренно мимо. Но и конармейцы вели себя не так
уж кровожадно. Когда у него отобрали теплую одежду, он пристал к
689
Душкин В. Забытые. Париж: YMKA-PRESS, 1983. С. 15.
какому-то из командующих, требуя вернуть, и хотя в реальности с него

был снят только френч, а фуфайка была на нем, он не отставал, пока не
получил требуемого. Когда колонна пленных вошла в Ростов, он без тру-
да скрылся и пришел домой, потом записался в полк Красной армии, что-
бы, выступив на фронт, перейти к белым690. Это ему удалось.
Очевиден контраст между отзывами взрослых об участии молоде-
жи в Гражданской войне и отраженном в первичных документах ее
собственным ощущением событий и себя в этих событиях. Юные бе-
логвардейцы подверглись стремительному взрослению, что, как ано-
мально протекающий процесс, привело к нетипичному процессу ос-
воения социальных ролей и становления духовных качеств личности.
Внешне это выглядело как попытка молодых походить на старших –
офицеров-героев. Но на деле формировалось поколение «икс» образца
1918-1920 гг. Оно не было и не могло быть похожим на старших, по-
скольку не прошло их путем взросления. Те немногие тексты молодых
белогвардейцев, которые удалось обнаружить, проигрывают в глубине
не только мысли, но и чувств запискам более зрелых людей; в них
больше позы и самолюбования, больше стремления поучаствовать в
творении Истории и больше ненависти к народу, потому что они не
пережили эпоху «народоидолопоклонства». Чувство вины, которое
руководило жизнеописателями молодых героев, было рождено не
только фактом их гибели, но и фактом «разрыва между поколениями»
внутри Белого движения. Если бы белые победили, то будущая дикта-
тура опиралась бы на эту молодежь, прошедшую школу жестокости в
годы войны. Показателен в связи с этим рисунок из записной книжки
21-летнего Евгения Лучко, на котором в качестве девиза выведено:
«Горе побежденным».
Мнение о большевиках как силе, популярной исключительно среди
молодежи, вводило белогвардейцев в заблуждение. В сентябре 1918 г.
рабочий Ф.К. Волхонский, 1875 г.р., был направлен в армию в качест-
ве агитатора. В годы Гражданской войны Волхонскому было немно-
гим более 40 лет, но он воспринимался как человек преклонных лет.
Возраст делал его ценным разведчиком. Находясь на службе в Ин-
формационном отделе 11-й армии, он неоднократно переходил фронт,
поселялся как беженец, собирал ценные сведения691. Старый новорос-
сийский рабочий по фамилии Фисанов имел большую белую бороду.
690
Ростовский областной музей краеведения (далее – РОМК). Ф. КП 12653/46.
691
ЦГАМО. Ф. 4716. Оп. 1. Д. 33. Л. 3, 13, 29.
Во время уличных боев в Новороссийске в 1918 г. он вводил ею в за-

блуждение белых, которые принимали его за своего казака, а он стре-
лял им в спину692.
Грозненский рабочий Никита Никитин (он же Емельянов-
Лукьянов), 1864 г.р., в годы Гражданской войны был агентом отдела
снабжения Терской областной группы красных повстанческих войск.
Он закупал для отрядов Н.Ф. Гикало муку, оружие, медикаменты.
По заданию штаба Гикало он часто бывал в занятом белыми Грозном,
общался с другими подпольщиками, собирал данные о военных силах
белых, размещенных в городе; переправлял в горы дезертиров из де-
никинской армии. Житейский ум и хватка позволяли ему проводить
закупочные операции в кредит под гарантию будущих платежей.
Штабисты с восхищением говорили ему: «…Ты старик такие дела де-
лаешь мы не можем молодые такие дела делать»693.
Большинство из упомянутых в биографических текстах пожилых
сторонников большевиков были рабочими, прошедшими школу ста-
чечной волны рубежа XIX–ХХ вв. и Революции 1905 г. Они относи-
лись к той группе, которая в период активной деятельности, пребывая
еще в достаточно молодом возрасте, поучаствовала в крестьянских
бунтах, солдатских волнениях или рабочих стачках. В память об этих
«старых добрых временах», когда они были молоды и активны, 40-
летние присоединялись к советским отрядам. Они олицетворяли собой
преемственность борьбы с царизмом, буржуазией и помещиками.
Путь пожилых крестьян в Красную армию начинался в обозах бе-
женцев, поэтому регионы, в которых война не спровоцировала боль-
шие миграционные волны, в ряды армии никого кроме молодежи –
мобилизованной или добровольно вступившей – не дали.
Среди участников красноармейских отрядов в Карелии находилось
довольно много возрастных людей. Им было по 30-40 лет, что совсем
не типично, скажем, для Юга. Это были вернувшиеся на родину из
голодающих городов рабочие – уроженцы этих мест, которым прихо-
дилось с опорой на новую власть заново выстраивать свою домаш-
ность. Они становились членами комбедов, пополняли собой возни-
кавшие советские отряды, чтобы с опорой на новую власть и с оружи-
ем в руках отбить себе клочок земли или обзавестись сельскохозяйст-
692
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 217. Л. 36–37.
693
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88б. Л. 25–33.
венным инвентарем у соседа – «богатея», у кого были «лишние» ло-

шади, плуги, бороны и пр.
Влияние смены поколений на длительность войны. Обобщение
впечатлений от записок современников приводит к выводу, что на пе-
риод конца 1917 – начала 1918 г. основной силой антибольшевистско-
го лагеря была образованная молодежь, поддавшаяся агитации стар-
ших поколений интеллигенции, а опорой большевиков была менее
образованная молодежь постарше, которую привлекли весьма практи-
ческие обещания советских декретов. Но по мере развития вооружен-
ного конфликта менялись настроения и предпочтения различных
включенных в него групп и, соответственно, структуры противоборст-
вующих лагерей.
Основу красногвардейских отрядов начального периода Граждан-
ской войны на Юге России составляли фронтовики. Против них были
станичные и сельские «старики», хранители устоев. После знакомства
станиц и хуторов с практикой установления советской власти неслу-
жившая молодежь становилась на сторону отцов и дедов, а не старших
братьев. Как писал анонимный автор, воевавший на стороне больше-
виков: «Молодое казачество добровольно пошло против советской
власти… Восстание в тылу [Красной армии] приняло опечаленный
характер к прошлому…» (1924)694.
Это новое настроение было отмечено П.Н. Красновым, И.Н. Опри-
цом, А.П. Богаевским695. Молодое, не воевавшее пополнение белых
казачьих полков старалось в бою показать себя. Бой им был как заба-
ва: «Выражение лиц напоминало скорее напроказивших детей. На эту
легкость восприятия опасности молодыми казачатами, из коих полк в
1919 году состоял, я неоднократно и потом обращал внимание. Не раз
приходило в голову: не лучше ли начинать подготовку к войне и ее
вести людьми именно в этом возрасте?» (Из записки полковника Лейб-
гвардии В.А. Дьякова)696.
По сравнению с германской войной произошло некоторое омоло-
жение состава комбатантов. Поскольку в статистическом исследова-
нии, проведенном силами специалистов Академии военных наук, при-
ведена таблица «Возрастной состав русской армии в годы [мировой]
694
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 2 об.
695
Краснов П.Н. Всевеликое войско Донское // От первого лица. С. 296–297;
Оприц И.Н. Указ. соч. С. 123; ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 4. Л. 3.
696
Оприц И.Н. Указ. соч. С. 152.
войны»697, но отсутствует соответствующая для периода 1918–

1920 гг., я буду использовать собственную базу данных по красноар-
мейцам, имевшим личные дела в Северо-Кавказской «партизанской»
комиссии. В 1914–1916 гг. новобранцев, т.е. 19-летних698 призывни-
ков, было 16%. В связи с тем, что комбатанты Гражданской войны не
имели нижнего возрастного порога, доля молодежи до 20 лет состави-
ла 21%; группа 20–29 лет – 51% (при 49% для царской армии); стар-
шие возрасты (с 30 лет) – 22,4% (при 35% в царской армии). Наиболь-
шую долю составляли рожденные в 1897-1899 гг., т.е. именно те, кого
считали необходимым и справедливым призывать жители Николаев-
ского уезда Царицынской губ.699.
Если наблюдения верны, то доля фронтовиков империалистиче-
ской войны и участников красногвардейских отрядов в составе частей
РККА снижалась за счет притока мобилизованных; в связи с гибелью
ветеранов, а также их переводом на тыловые должности или вообще с
устранением от активного участия в событиях. Причинами такого ре-
шения могли быть усталость от пребывания под ружьем и разочарова-
ние тем, что казавшаяся такой близкой в 1917-1918 гг. победа все еще
не достигнута.
Смена поколений давала и другой эффект – способствовала про-
должению войны, когда уже те, кто ее начинал, были не в силах ее
продолжать. Пример руководителя белогвардейского повстанческого
движения на Кубани Михаила Никифоровича Жукова, 1895 г.р., сына
казака станицы Кавказской, показывает, как двухлетняя бездеятель-
ность во время основных событий Гражданской войны стала причиной
активного участия в повстанческом движении. Хорунжий Жуков с
1915 по 1917 гг. находился на фронтах германской войны. С больше-
виками воевал недолго; в конце марта 1918 г. был тяжело ранен и в
течение следующих двух лет лечился. И только в феврале 1920 г. пе-
ред самым отступлением деникинской армии он возглавил дивизион
партизанского полка. Эвакуировался в Крым, вскоре вернулся на Ку-
бань в составе десанта Улагая. Его активная партизанская деятель-
697
Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооруженных сил... URL:
http://lib.ru/MEMUARY/1939–1945/KRIWOSHEEW/poteri.txt.
698
Призывной возраст новобранцев во время Первой мировой войны снизился
с 21 года до 19 лет.
699
Подсчеты сделаны по фондам ГАРО: Р-2992, Р-2993, Р-3442; ЦДНИРО:
912.
ность против советской власти продолжалась до лета 1922 г. Жуков

был арестован ОГПУ только в сентябре 1923 г.700.
Итак, Гражданская война продлилась столь долго именно потому,
что разные возрастные и региональные группы потенциальных солдат
вовлекались в нее постепенно, и одна выработанная масса сменялась
другой. В 1920 г. большевики мобилизовывали 1902 и 1903 годы рож-
дения701.
4. Командир воюющих армий: идеальные и реальные качества
4.1. Офицеры старой армии на службе в РККА
Тема службы офицеров старой армии на стороне большевиков не

сходила со страниц писем, дневников, газет, послевоенных мемуаров
по причине того, что ставила под сомнение основное содержание рас-
кола, приведшего к гражданской войне. В качестве научной эта про-
блема была впервые поставлена в небольших по объему статьях, вы-
шедших в 1960-1980-е гг.702. Основные итоги изучения вопроса тако-
вы. В.Д. Поликарпов пришел к выводу о незначительности доли офи-
церов, враждебно принявших революцию, и о том, что многие пришли
на службу советской власти в самом начале революции703. Сделанные
им, а также А.Г. Кавтарадзе подсчеты не дают окончательного ответа
на вопрос о количестве и доле кадровых военных штаб-офицеров и
генералов, служивших в РККА, т.к. включают в эту цифру и тех, кто
был участником подпольных антибольшевистских организаций, и лиц,
в последующем перешедших на сторону белых704. И.Н. Гребёнкин
производит многообразие вариантов политического выбора офицерст-
ва из дезинтеграционных процессов, которые нарастали в офицерской
среде, начиная с военной реформы 1870-х гг., сделав из нее высоко
700
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 198. Л. 1–7.
701
Фатеев Г. Указ. соч. С. 149.
702
Федюкин С. Об использовании военных специалистов в Красной Армии //
Военно-ист. журнал. 1962. № 6. С. 32–43; Спирин Л.М. В.И. Ленин и создание
советских командных кадров // Там же. 1965. № 4. С. 3–16; Моложавенко В. Крас-
ные офицеры. Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1977.
703
Поликарпов В.Д. Военная контрреволюция в России. М.: Наука, 1990.
С. 352–355.
704
См.: Александров К. Драма военспецов // Родина. 2011. №2. С. 36.
1/2 8. Зак. 043
фрагментированную и глубоко конфликтную социально-профес-

сиональную группу705.
Посмертная статья Ю.И. Кораблёва «Советская власть и военные
специалисты (1918-1941 гг.)», опубликованная в 1999 г., содержала
периодизацию использования военспецов в Красной армии и изучение
обстоятельств их привлечения к службе большевикам706. В ней было
дано исчерпывающее перечисление позиций офицерства, влиявшее на
их выбор линии поведения в Гражданской войне: 1) возможность по-
лучить работу в качестве преподавателей и инструкторов в тыловых
учреждениях, имевшихся у большевиков, а не во фронтовой части;
2) материальные побуждения; 3) идейные соображения; 4) «государст-
венники» увидели в РККА возрожденную русскую армию. Но были и
те, кто вел работу по разложению внутри армии, о чем свидетельству-
ют случаи предательства, перехода на сторону белых, выдачи опера-
тивных планов и пр.707. Имевшее широкое хождение в эмигрантских
кругах, а затем и в постсоветских СМИ мнение, что работа военспецов
в структурах РККА обеспечивалась практикой заложничества в отно-
шении членов их семей, было поставлено под сомнение в статье
А.В. Ганина708.
Даже в годы Гражданской войны отношение их противников к
красным офицерам не было односложным. В прессе высказывались
мнения, что главными мотивами предательства были личные счеты,
обиды и соблазны «советского золота»709. Неоглашаемые мысли на эту
тему были не столь прямолинейны. На протяжении всего военного
дневника адмирал В.К. Пилкин вел мысленный спор с офицерами,
пошедшими на службу к большевикам. Он видел в их поступке иную
форму служения прежним идеалам; их выбор – следование воле об-
стоятельств, в которые они попали не по своей воле: «Ведь все мои
сослуживцы, обслуживающие сейчас “Совдепию”, могут мне сказать:
705
Гребёнкин И.Н. Русский офицер в годы мировой войны и революции.
1914–1918 гг. Рязань: Ряз. гос. ун-т, 2010. С. 360–367.
706
Кораблёв Ю.И. Советская власть и военные специалисты (1918–1941 гг.) //
Гражданская война в России. События, мнения, оценки. С. 306–317.
707
Там же. С. 314–315.
708
Ганин А. «Измена и предательство повлечет арест семьи…» // Родина.
2010. №6. С. 70–75.
709
Великая Россия. 1919. 12 (25) сент. № 295; 13 (26) сент. № 296; 21 сент.
(4 окт.). № 302.
вы с эстонцами, финляндцами, англичанами и прочей... идете против

России, которую мы, отрицая вместе с большевиками на словах, за-
щищаем на деле. Мы восстанавливали ее в прежних границах». Он не
испытывал к этим офицерам ненависти, считая, что в душе они были
бы рады победе Белого движения710.
Мотивам службы у большевиков были посвящены многие из бело-
эмигрантских мемуаров. В. Посторонкин составил на основе отзывов
сослуживцев описание карьеры и личности бывшего Главкома РСФСР
И.И. Вацетиса (1928)711. В итоге получился сборник анекдотов, кото-
рый должен был показать, что только морально нечистоплотный, не-
разборчивый в средствах и мучимый беспочвенными карьерными ам-
бициями офицер мог встать на сторону революции. Другие мемуары
отличались большей взвешенностью. Большинство интерпретаций
сходились в том, что главным было стремление людей поступать по
обстоятельствам712. Оказавшись в Красной армии в силу обстоя-
тельств, следуя принципам отстранения от политики и подчинения
приказу, «красные» офицеры напоминали ту вошедшую в поговорку
старую шахтную лошадь, которая продолжает ходить по кругу, будучи
отцепленной. А.В. Попов, исследовавший генезис и исторические
формы корпоративных ценностей русского служилого сословия, отме-
чал особую консервативность военной интеллигенции, вызванную
силой инерции армейской среды в целом713.
Датированные разными годами следственные дела бывших цар-
ских офицеров, затем командиров Красной армии дают представления
о коллизиях судьбы и о представлениях этого слоя. Откровенные по-
казания офицеров заставляют смотреть на них как на людей, измотан-
ных многолетним внутренним конфликтом; фаталистов, живущих по
правилу: делай, что должно, и пусть будет, что будет. Из 37 офицеров-
деникинцев, перешедших осенью 1919 г. на сторону красных, 22 чел. в
качестве причины указали усталость и разочарование, 11 – наличие
710
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 136, 295–296.
711
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 150. Л. 3, 11–14, 17.
712
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 253. Л. 11; Краснов П.Н. На внутреннем фрон-
те. С. 157, 158; Лукомский А.С. Из воспоминаний. С. 30–31; Баронесса Фрейтаг
фон Лорингофен. Из дневника // APP. T. II. C. 202; и др.
713
См.: Попов А.В. Военная интеллигенция России: генезис, формирование и
развитие ее духовно-нравственных ценностей (X – начало XIX в.). Иваново: Иван.
гос. ун-т, 2007. URL: http://www.lib.rus.ec›b/208584/read.
1/2 8*
родных на территории, подконтрольной советской власти714. Предель-

но откровенно и без уверений во внезапном прозрении.
В публикациях Я.Ю. Тинченко и В.И. Голдина приведены показа-
ния кадровых военных, служивших у большевиков и арестованных по
обвинениям в участии в подпольных антисоветских организациях. Да-
вая показания по делу «Весна» 1930–1931 гг., бывшие офицеры гово-
рили о своей враждебности к октябрьскому перевороту, но в годы
Гражданской войны они как-то смогли сочетать и несогласие с суще-
ствованием советской власти, и участие в создании Красной армии.
Бывший полковник Н.В. Свечин выразил мнение, свойственное мно-
гим офицерам: «Я охотнее воевал тогда, когда война приняла характер
внешней войны (Кавказский фронт). Я воевал за целостность и сохра-
нение России, хотя бы она и называлась РСФСР»715. Специально раз-
работанные для бывших офицеров приемы пропаганды умели увязать
и борьбу за мировую революцию, и войну за проливы716. Но и до лета
1920 г., времени войны с Польшей, у бывших кадровых офицеров цар-
ской армии были причины служить в Красной армии.
Показания бывшего генерала Михаила Владиславовича Фастыков-
ского, 1875 г.р., данные им в ноябре 1937 г., показывают, какими из-
вилистыми бывали пути бывших офицеров. После развала старой ар-
мии ему удалось избежать мобилизации гетманцами, петлюровцами и
одесскими деникинцами, но он понял, что служить все-таки придется,
и решил не предоставлять это дело случаю. Он помнил о сослуживцах,
которые воевали на стороне белых, а также и о том, что сам сын рабо-
чего-железнодорожника. На него произвело хорошее впечатление ор-
ганизованное вступление красных в Николаев, в котором он тогда на-
ходился. Он зарегистрировался как офицер и тут же получил вызов в
Народный комиссариат военных дел в Киев. Ему поручили провести
инспекцию 1-й Украинской красной армии, потом он стал военным
экспертом наркома А. Иоффе. Ему льстило, что ему дают ответствен-
ную работу и доверяют его выводам.
Чувствительность к оценкам труда – больное место профессиона-
лов, особенно тех из них, у которых профессионализм составляет ос-
714
См.: Волков С.В. Трагедия русского офицерства. С. 259.
715
Цит. по: Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР в 1930–
1931 годы. URL: http://www.xxl3.ru/krasnie/tinchenko/razd1-2.html.
716
Военспец. Годовщина Красной Армии // Военное дело. 1919. № 5/6.
Стб. 267–268.
новную черту личности и заменяет собой все остальные идентифика-

ционные параметры, например, таких, как Фастыковский, сыновей
кухарок (его мать до замужества работала кухаркой). А о том, что он
боготворил свою профессиональную состоятельность, свой статус че-
ловека интеллектуального труда (при том, что неприязненно относил-
ся к интеллигенции вообще), свидетельствует то, что спустя годы он с
болью вспоминал об изъятых у него во время ареста в 1919 г. материа-
лах к будущей аналитической работе об операциях Великой войны,
которой он собирался посвятить себя после выхода в отставку.
Столкнувшись с актами красного террора по отношению к близ-
ким и к самому себе, он затаил мысль искать способ ухода из Совде-
пии. Использовав служебные работы в приграничных территориях,
ушел с семьей за кордон. Польша произвела на него тягостное впечат-
ление. Описывая эмигрантскую среду, Фастыковский непроизвольно
идентифицировал себя с ее низами. Став генералом, он так и не почув-
ствовал себя частью имперской элиты. Уход в эмиграцию стал оцени-
вать как ошибку. Уже и гибель брата ему не виделась основанием для
разочарования в большевиках. И он пришел в Полпредство. Вернув-
шись в СССР, Фастыковский согласился на роль информатора. Серии
арестов, которые стали следствием его осведомительской деятельно-
сти, сузили круг его общения с бывшими офицерами. Атмосфера ста-
новилась все тягостнее. В 1936 г. его арестовали в последний раз717.
Во всех судебно-следственных историях ощутим один общий на-
строй, а именно: подспудная уверенность кадровых офицеров, что лю-
бой власти нужны профессиональные военные, что ей нужна не их
душа и убеждения, а их ум и знания, и за это многое им будет проще-
но. И действительно, далеко не все, как следует из приведенных
Я. Тинченко данных, сохранившие внутренний оппозиционный на-
строй советские военачальники были репрессированы, многие дожили
до Великой Отечественной войны и погибли на ней.
Воспоминания начальника штаба Таманской армии Н.Г. Батурина,
бывшего казачьего сотника, который отказался от военной карьеры
задолго до 1917 г., попав под влияние радикальных идей, содержат
рассуждения о месте и роли военспецов в Красной армии. На его гла-
зах в штабе работали многие бывшие офицеры, поэтому он посчитал
возможным сделать вывод о том, что между спецами, оказавшимися в
717
Голдин В.И. Лихолетье. Судьба генерала М.В. Фастыковского... С. 171–202.
Красной армии по собственной воле и поневоле, отличий было мало. В

с. Благодарном Батурин принудительно мобилизовал проживавшего
там полковника артиллерии Трескина и назначил начальником артил-
лерийских курсов при дивизии. Потом тот стал начальником артилле-
рии корпуса. Батурин наблюдал его в штабе фронта, где он говорил с
командующим и без всякой рисовки заявил ему: не забывайте, это
гражданская война, приходится со многим мириться. И Батурин ре-
шил, что полковник совсем освоился718.
Направленный руководству УССР доклад начальника штаба Укра-
инского фронта Е.И. Бабина, бывшего полковника, отличает резкая
критика стиля командования армией. В нем упомянуты и имена тех,
кому он адресован – Бубнова, Раковского, Антонова-Овсеенко. Бабин
назвал ряд главных проблем армии, предложив меры по их преодоле-
нию, и сделал вывод: «…Пролетарская революция временно чужда
крестьянской Украине[,] вторая причина временной разрухи отсутст-
вие единодушия в коммунистических рядах» (30.05.1919)719. Офицеры
старой армии по традиции своей корпорации продолжали болеть за
порученное дело.
В статье К. Александрова указаны некоторые из обстоятельств,
способствовавших переходу офицеров в РККА: служба в войсках за-
весы, пребывание в 1918 г. в столичных городах, бытовая неустроен-
ность и потребность в заработке, подчинение принуждению720. Белые
мемуаристы отмечали тот факт, что штаб-офицеров мало было среди
добровольцев. Причина этого ясна. После развала армии семейные
офицеры старших возрастов и званий ехали к родным, и значительная
часть из них оказалась в центре страны, где плотность населения была
выше. Так они оказались на территории, контролируемой большеви-
ками.
Судя по частоте указаний, первым шагом офицеров в будущую
РККА было избрание в различные солдатские комитеты и на команд-
ные должности, чему способствовал их авторитет у солдат. Прапор-
щик С. Мамонтов в своих мемуарах показал на примере Юго-
Западного фронта, что большинство старых опытных офицеров было
выбрано солдатами на их старые посты; а молодые офицеры изгоня-
718
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 76. Л. 40.
719
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 1232. Л. 6.
720
Александров К. Драма военспецов. С. 37.
лись из частей721. Целый ряд командиров оказался на стороне большеви-

ков после того, как их часть в полном составе вынесла такое решение.
Это отражено в биографических справках Е.Н. Какурина, И.И. Вацетиса,
М.С. Матиясевича и др. Штабс-капитан Марин сыграл видную роль в
организации отрядов Новороссийского совета. При этом он публично
заявлял: я кадет и считаю, что у большевиков ничего не выйдет, но если
мой мортирный дивизион решил, то я буду с ним, потому что люблю
своих солдат и буду честным офицером (Божко-Жук М.)722.
Карамурза (Кирилл) Сабазович Кесаев вспоминал такую яркую
фигуру в событиях в Закавказье и на Северном Кавказе, как бывший
штабс-капитан Михаил Карлович Левандовский (1890–1938). Судя по
архивным материалам, Левандовский очень творчески подходил к раз-
вивающейся ситуации и экспериментировал с политическими и соци-
альными процессами. Когда в декабре 1917 г. в Елисаветполе про-
изошло одно из первых вооруженных столкновений между закавказ-
скими татарами и армянами, Левандовский оказался причастен к это-
му. Он, прекрасно понимая, к чему приведет приказ о передаче ору-
жия татарам, отдал его, по-видимому, желая таким образом обеспе-
чить вооруженной силой левое крыло Закавказского комиссариата.
Ведь армяне, солдаты 219-го полка, расположенного в Елисаветполе,
были сторонниками меньшевиков и правых эсеров. Сам Левандовский
в то время был членом партии левых эсеров.
Когда в 1918 г. нужно было привести в подчинение Терскому ВРС
осетинские отряды, ранее ориентировавшиеся на Осетинский нацио-
нальный совет, Левандовский выступил как проповедник новой рево-
люционной субординации. На заявление полковника Кочисова, что он
как офицер не может подчиняться рядовому Кесаеву, Левандовский
ответил, что он тоже офицер и закончил академию Генштаба по 1-му
разряду (ложь, он закончил только Владимирское военное училище),
но, «уважая народные права, вытекающие из революции», подчинится
тов. Кесаеву как командующему военными силами Осетии, если толь-
ко Терский совнарком ему это прикажет723.
Бывшие красноармейцы, следуя в автобиографических текстах
собственной памяти, которая дает более пеструю картину прошлого,
721
Мамонтов С. Указ. соч. URL: http://www.dk1868.ru/history/mamontov_1.htm
722
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 235. Л. 23.
723
ЦГАРСО-А. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1. Л. 5–6; НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 157.
Л. 38.
сообщают о том, что они положительно оценивали офицеров-фрон-

товиков, помогавших в создании красногвардейских отрядов, которые
учили маршировать и обращаться с оружием. Тогда солдаты горди-
лись, что их командир-инструктор из бывших офицеров, что имеет
награды и т.д., ему даже прощалось ношение погон (!); потому что
благодаря его военному опыту удавалось выжить и победить724.
В госархиве Архангельской обл. среди следственных дел губерн-
ской чрезвычайной комиссии попалось дело по обвинению вдовы кре-
стьянки Татьяны Федоровны Митусовой, 36 лет, в оскорблении крас-
ноармейца Усатова (30 июля 1919 г. – 4 октября 1919 г.)725. Из этого
дела предстает портрет командира 1-й отдельной бригады оперативно-
го подчинения 165-й стрелковой дивизии Алексея Петровича Ананьи-
на (1889–1949) на фоне быта.
Митусова была хозяйкой дома, в котором с мая 1919 г. жил
Ананьин. Кроме него в доме проживали бригадный комиссар, началь-
ник службы связи, в нем же находилось управление службы связи с
телеграфистами и телефонистами. Это не удивительно, потому что
дома архангельских крестьян имели по два-три этажа.
Ананьин жил при штабе семейно – с женой. Первое время Татьяна
Митусова им прислуживала: готовила и убирала, но ее не устроило то,
что ей за это не платили, да еще без спросу и бесплатно брали у нее
молоко: ходят как за своим, кипятилась хозяйка. И Ананьин нашел
другую кухарку – Олимпиаду Васильеву, которую поселил в доме. Но
отношения между хозяйкой и квартирантами стали напряженными.
Однажды Митусова не пустила Олимпиаду готовить на своей печи. Та
нажаловалась Ананьину. Тот ворвался на кухню и стал кричать: «Сво-
лочи, будете распоряжаться нашими прислугами. […] …Не ты хозяйка
в доме[,] а я хозяин дома[,] и все мое[,] а твоего ничего здесь нет[,]
добавляю, что я тебя арестую и отправлю в Шенкурск». Чашу терпе-
ния Ананьина переполнил случай, когда, стараясь угодить приехав-
шему начальнику дивизии И.П. Уборевичу, он послал красноармейца
Усатова за чистой «салфеткой» – скатертью, а Митусова, указав тому
на свой зад, сказала, вот тебе и салфетка. Ананьин кликнул караул, и
ее тут же арестовали.
В своих показаниях по делу красноармеец Усатов называл Олим-
пиаду «нашей прислугой[,] которая готовит обед командиру Бригады
724
ГААО ОДСПИ. Ф. 240. Оп. 1. Д. 26. Л. 8; НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 2. Л. 16.
725
ГААО. Ф. 2617. Оп. 1. Д. 1. Л. 1–2.
и Войска». При этом не преминул заявить, что «красноармейцы пер-

вые солдаты в мире защищающие интересы рабочих и крестьян» счи-
тают такие оскорбления от кулачки позором и требуют суровых
мер726. Дальнейшая судьба Татьяны Митусовой неясна, но об Ананьи-
не известно многое.
Алексей Петрович Ананьин происходил из семьи рязанских куп-
цов, получил хорошую гражданскую специальность – инженер-
землеустроитель. В годы Первой мировой войны был призван и до-
служился до чина штабс-капитана. Был дважды контужен. В Красную
армию вступил 15 января 1918 г., судя по дате, добровольно. Коман-
довал полком, дивизией, был командующий Финским фронтом. В
1920–1922 гг. занимал должность военного коменданта Петрограда.
После увольнения в запас работал по гражданской специальности в
Туркестане. В сентябре 1941 г. был мобилизован. В плену у фашистов
с 1942 г. Добровольно подал заявление о вступлении в РОА генерала
А.А. Власова, в которой занимался вербовкой пленных. В 1945 г.
сдался американцам, но в июне насильственно депортирован в СССР.
Расстрелян в 1949 г. по приговору Военного трибунала Ленинградско-
го ВО727.
Главное, о чем говорит это следственное дело, так это о синдроме
непонимания теми, кто пошел служить к большевикам, того, что исто-
рическая традиция революцией прерывается и что наступает время не
только другой риторики, но и других стандартов поведения. Ананьин
воспроизводил, служа в РККА, привычный образ жизни, полагая, что
поменялись лишь внешние декорации при сохранении старой иерар-
хии. Так и М.Н. Тухачевский, будучи командующим Западным фрон-
том, возвратил себе бывшее отцовское имение в Смоленской губ., где
поселил мать с сестрами728.
Обе армии не были свободны от карьерного духа, хотя и уверяли
некоторые мемуаристы вслед событиям, что воевали не за чины. Вы-
движение и поощрение наиболее способных и результативных воена-
чальников заложено в самой логике армии. Не в последнюю очередь
726
ГААО. Ф. 780. Оп. 1. Д. 8. Л. 18, 19.
727
Александров К.М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Вла-
сова 1944–1945 гг. СПб: БЛИЦ, 2001. С. 65–66, 354–355.
728
Минаков С.Т. Указ. соч. URL: http://www.whoiswho.ru//kadr_politika/
12003/index.html
стремление к должностям связано с меркантильными соображения-

ми. Высокий пост давал практически бесконтрольное распоряжение
трофеями и крупными материальными ресурсами армии, ис-
пользование войсковых возможностей для создания достаточно
комфортных условий для жизни не только командному составу, но
и членам их семей. О быте С.М. Будённого и К.Е. Ворошилова с
женами в губернаторском доме с поваром и горничными рассказано
в мемуарах екатеринославского юриста729. Д.П. Жлоба всю войну
держал жену с двумя маленькими детьми в обозе. Дарья Михайлов-
на, не имея специального образования, бессменно руководила ла-
заретом. В 1920 г. у Жлобы появился собственный пульмановский
вагон, в котором проживала семья. Как видно красные командиры
из «интеллигентных», также как и из «полуинтеллигентных» и со-
всем неинтеллигентных, использовали ресурсы армии для создания
комфортного образа жизни.
Говоря о трансформации содержания офицерского кодекса чести,
которое, как показал Н.И. Шестов, и ранее менялось под влиянием
исторических обстоятельств730, стоит обратить внимание на характер
общения бывших царских офицеров с красноармейской массой. Жела-
ние завоевать любовь солдат-красноармейцев, над которым столько
иронизировали белоэмигрантские авторы, выглядит как желание офи-
церов, присоединившихся к большевикам, следовать принципам
А.В. Суворова: чтобы побеждать, надо говорить с солдатами на по-
нятном им языке. Общий для всех военных миф, он же свод неписа-
ных правил под названием «кодекс чести», мог привести офицера к
возвращению в стан своих, т.е. переходу от большевиков к белым, а
мог дать и обратный эффект. Другие служившие у красных кадровые
офицеры, попав в плен к белым, считали, что не могут изменить при-
сяге, данной советской власти731.
729
Арбатов З.Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг. // Литература русского зарубе-
жья. Т.1. Ч.2. С. 108.
730
Шестов Н.И. Указ. соч. С. 383–384.
731
См.: Пудов В. Так кто же истинные герои России: генералы Таубе и Карбышев
или адмирал Колчак и генерал Власов? URL: http://www.rusk.ru/
analitika/2009/10/28/tak_kto_zhe_istinnye_geroi_rossii_generaly_taube_i_karbyshev_ili
_admiral_kolchak_i_general_vlasov; Пургин И. Ваше красное благородие. URL:
http://www.from-ua.com/kio/ b3461d724d90d.html.
В некоторых случаях содержание выбора могло состоять в поиске

системы, в которой можно было эффективнее реализовать свои спо-
собности и удовлетворить амбиции. М.Н. Тухачевский, будучи все
время занят на фронтах, к 1920 г. уже успел написать теоретический
труд «Стратегия национальная и классовая» об особенностях граждан-
ской войны в перспективе мировой революции732. Воспитание военно-
го происходило в стенах военных училищ, когда сентенция «плох тот
солдат, который не хочет быть генералом» была положена в основу
процесса. Честолюбие рассматривалось как способ самореализации,
честь – как осознание принадлежности к военной корпорации, тре-
бующее подтверждения военными успехами. Поэтому не стоит сбра-
сывать такой фактор выбора, как сравнивание потенциала армий.
Кроме того, у прошедших многолетнюю профессиональную подготов-
ку кадровых офицеров было особое представление о своем месте в
событиях: далеко не только в значении prominence (проявить себя), но
и в смысле event network – чтобы не дать прерваться традиции, частью
которой они уже стали. Поэтому они покидали проигрывающие ар-
мии, не уходили в эмиграцию или возвращались из нее в ближайшие
годы.
4.2. Социально-психологические аспекты мировоззрения

белого офицерства
Своеобразие феномена мировоззрения733 белого офицерства со-

стоит в том, что процесс его формирования не занял векá как следова-
ло бы ожидать, говоря о подобном психоментальном явлении. Однако
факт его существования не вызывает сомнения, потому что в этой сре-
де имело место воспроизводство определенных поведенческих стерео-
типов, находившихся во взаимосвязи с системой ценностей. В на-
732
Полторак С.Н. Две победы в одной войне? (к 90-летию советско-польской
войны 1920 года) // Гражданская война в России (1917–1922 гг.): взгляд сквозь
десятилетия. С. 162.
733
Сохранившаяся и поныне теоретическая и методологическая неопределен-
ность дефиниций, описывающих оценочные характеристики общественного соз-
нания, определила сосуществование терминов «картина мира», «когнитивная кар-
та», «мировоззрение», «менталитет» и пр. Философско-теоретически эти понятия
можно (при желании) достаточно определенно развести, но при рассмотрении
феноменов прошлого в предметной области истории их неопределенность ком-
пенсируется индивидуальностью и многоаспектностью исторической реальности.
стоящей монографии, опираясь на концепции психологического объ-

яснения массовой социальной динамики, под социальным поведением
предложено понимать способы корпоративной самоидентификации
белого офицерства. Этому способствовал некий спонтанно и наскоро
сложившийся коллективный опыт, вобравший в себя многие типичные
для предреволюционной России представления. Одну из ключевых
ролей в его формировании играло то, что само его существование бы-
ло защитной реакцией нового слоя на ситуацию хронической социо-
культурной диспропорции между принятой на себя общественной
миссией и реальным положением дел.
Источниковую основу этой части книги составляют документы
синхронного характера – дневники, письма, которые рассмотрены с
помощью многоуровневого научного анализа, включающего выявле-
ние содержательной стороны, определение частотности высказываний
и социогенетической идентичности всего комплекса представлений.
Изображение Белого движения в отечественной историографии
знало две крайности, одинаково далекие от истины: 1) «негативно-
карикатурный стиль», особенно характерный для советской литерату-
ры 1930–1960-х гг., и 2) романтический образ «рыцарей без страха и
упрека», появившийся в некоторых публикациях с начала 1990-х гг.,
основой для которых стали белоэмигрантские воспоминания734. Не
сразу было осознано, что это источник, требующий соответствующей
критики в силу очевидной мифотворческой мотивации авторов. Но
при всей субъективности мемуаров они остаются основным ресурсом
информации о белом офицерстве. Более информативными могут быть
дневники и письма, хотя их и сохранилось крайне мало.
Одним из первых поднял вопрос о морально-психологическом об-
лике офицерства А.И. Деникин, отмечавший объективную противоре-
чивость поведения и системы ценностей добровольцев735. В его трак-
товке чувствовался явный реабилитирующий подтекст. Нынешнее со-
стояние разработки проблемы характеризуется наличием целого ряда
работ, в которых реконструируется офицерская мораль, корпоратив-
734
Напр.: Ершов В.Ф. Российское военно-политическое зарубежье в 1918–
1945 гг. М.: МГУ сервиса, 2000. С. 92–93.
735
Деникин А.И. Очерки русской смуты: Борьба генерала Корнилова. С. 232,
245–249; Его же. Очерки русской смуты: Вооруженные силы Юга России.
С. 163–174.
ные представления и нормы поведения736. Однако нередко исследова-

ния офицерского менталитета сводятся к перечислению высоких мо-
ральных качеств, утерянных в исторических трансформациях.
Наиболее полную на сегодняшний момент работу по реконструк-
ции ментальности участников Белого движения (преимущественно
Добровольческой армии) на основе изданных в эмиграции воспомина-
ний осуществил Р.М. Абинякин737. Исследователь отметил серьезные
идейно-нравственные и социально-психологические деформации у
членов формирующейся группы. Поверхностное усвоение традиций
офицерской среды, амбициозно-мессианское самовосприятие, ощуще-
ние превосходства над чужаками, жесткое разделение формально-
официальной и неформальной сфер, экстремистский радикализм и
агрессивность сделали из белогвардейцев уникальный с точки зрения
страны, но характерный для переходной эпохи социум. Любопытна
данная им интерпретация причин возникновения некоторых типичных
для мемуаров тем и сюжетов, например, таких как увязка причин от-
ступления от Москвы с превращением деникинской армии в мобили-
зационную, – типичная защитно-корпоративная реакция на новопри-
бывших738.
На мой взгляд, первым из проявившихся после развала русской
армии различий в поведении разных групп офицеров было их отноше-
ние к своей профессии. Для почти выбитого войной «классического»
русского офицера-дворянина был характерен сословный взгляд на во-
736
Ипполитов Г.М. Морально-психологическое состояние офицеров Добро-
вольческой армии в период ее формирования (ноябрь 1917 – февраль 1918 гг.): к
постановке проблемы // Армагеддон. Кн. 9. М.: СигналЪ, 2001. С. 75–94; Войнов В.М.
Офицерский корпус белых армий на востоке страны (1918–1920 гг.) // Отечест-
венная история. 1994. № 6. С. 51–64; Волков Е.В. Под знаменем белого адмирала.
Офицерский корпус вооруженных формирований А.В. Колчака в период Граж-
данской войны. Иркутск: Сарма, 2005; Постникова О.А. Борьба с нравственными
изъянами в морально-психологическом состоянии белого офицерства в годы Гра-
жданской войны на Юге России // Известия Самар. науч. центра РАН. Т. 12. №12.
2000. С. 114–118; Ее же. К вопросу о нравственном облике участников Граждан-
ской войны на Юге России // Гражданская война в России (1917–1922 гг.): взгляд
сквозь десятилетия. С. 269–278.
737
Абинякин Р.М. Офицерский корпус Добровольческой армии: Социальный
состав, мировоззрение. 1917–1920 гг. Орел: А. Воробьев, 2005; Его же. Социально-
психологический облик и мировоззрение добровольческого офицерства // Граж-
данская война в России. События, мнения, оценки. С. 413–437.
738
Там же. С. 415, 416, 432.
енную профессию, т.е. как на повинность, прирожденное ремесло,

унаследованную от предков «тягость». Поэтому у представителей во-
енной дворянской касты четко различались между собой профессия по
долгу рождения и занятие по личной склонности. Русский офицер от-
личался широтой интересов и занятий; часто имел подготовку профес-
сионального уровня в других сферах деятельности, которым он полно-
стью предавался после выхода в отставку. Среди них были музыканты,
литераторы, коммерсанты, ученые, путешественники, часто весьма
выдающиеся. Те кадровые офицеры из солдатских и крестьянских де-
тей, которые подтянулись к дворянским сынам в пореформенное вре-
мя, восприняли эту черту: А.И. Деникин питал склонность к журнали-
стике и литературе; Л.Г. Корнилов проявил себя как исследователь
Востока.
После развала русской армии в 1917 г. у кадровых военных обо-
значилось смещение настроений в сторону готовности сменить про-
фессию. Полный генерал И.Г. Эрдели в 1918 г. неоднократно выражал
желание уйти из армии хоть в дворники. Многие офицеры-мемуа-
ристы упоминают краткий период своей цивильной деятельности ме-
жду демобилизацией из армии и призывом в одну из воюющих армий
внутренней войны. Весной 1918 г. возникло целое движение по орга-
низации офицерских артелей – сапожных, извозчичьих и пр. И в ходе
войны, полагая, что конец беспорядкам близок, они обсуждали проек-
ты послевоенного личного устройства. Среди проявлявших готовность
сменить род занятий немало офицеров мирного времени. Офицеры же
военного времени особенно упорно держались за свою новую военную
профессию и готовы были посвятить ей жизнь, хотя для многих из них
полковая учебная команда или школа прапорщиков была единствен-
ным серьезным образованием. Так удивлявшее в начале нового исто-
риографического этапа изучения Гражданской войны в России неза-
видное материальное положение белогвардейских офицеров находит
свое объяснение в рамках этой версии: самыми последовательными
борцами под «белым» флагом были недавно получившие погоны не-
имущие офицеры. Этот слой людей и стал носителем так называемого
белогвардейского мировоззрения.
Н.Н. Головин писал о том, что офицеры, юнкера, кадеты, студен-
ты, гимназисты, вступившие в Корниловский ударный полк, в боль-
шинстве своем до революции были приписаны к крестьянам. Их отли-
чали от по-настоящему крестьянской массы «патриотический на-

строй» и «интеллигентность» (1937)739.
Психологические теории развития предлагают рассматривать миро-
воззрение человека как сложную систему сегрегированных, но и взаимо-
зависимых, иногда конфликтующих между собой представлений, для
описания которых целесообразно выделение четырех аспектов – содер-
жательного, ценностного, структурного и функционального. В составе
содержательного аспекта мировоззрения рассмотрим ключевые постула-
ты о реальном мире, характерные для белогвардейцев.
Внеполитичность или политизированность? По мнению полков-
ника Лейб-гвардии казачьего полка И.Н. Оприца, политику в армию
принесло Временное правительство, введя институт военных комисса-
ров740. Но в действительности массовая политизация офицерского
корпуса началась уже в ходе Первой мировой войны. Брожение в офи-
церской среде было спровоцировано публикациями в кадетских газе-
тах, которые поставили вопрос об измене в высших эшелонах власти.
Тогда-то политика правящего кабинета, его состав и отношения с Го-
сударственной думой и стали самой животрепещущей темой для раз-
говоров в армии. Из переписки полковника В.А. Ажинова с бывшими
однополчанами по 1-му Туркестанскому артиллерийскому дивизиону
видно, что между офицерами, поддерживающими доверительные от-
ношения, шел живой обмен мнениями о происходящих осенью 1916 г.
событиях. Капитан А. Омельянович писал Ажинову в Казань: «Живем,
дорогой Василий Александрович, тем же, чем живете и Вы и чем жи-
вет вся Россия. Питаемся белыми столбцами газет. Но ведь эти белые
столбцы тоже красноречивы» (15.11.1916)741. Этот отрывок содержит
намек на тот факт, что цензура запретила печатать речь П.Н. Милюко-
ва «Глупость или измена?», произнесенную в Государственной думе 1
ноября 1916 г. Офицеры посылали ординарцев на ближайшие к пози-
циям железнодорожные станции за газетами и телеграммами с извес-
тиями о работе Думы. Сообщения об отсрочке ее открытия вызывали
«ненависть, грозное рычание», исступление, горькие рыдания «от
огорчения» и уверенность, что «это позор, это измена»742.
739
Головин Н.Н. Российская контрреволюция 1917–1918 гг. В 12 кн. Париж:
Иллюстр. Россия, 1937. Кн. 5. С. 23, 47–48.
740
741
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 3. Л. 38.
742
Там же. Л. 9 об.
Но после Октябрьской революции о своем бурном политическом

прошлом белое офицерство предпочло забыть, но не по причине рас-
каяния, а в связи с тем, что политические пристрастия были сущест-
венным фактором разрушения сплоченности, – в среде белого офицер-
ства царило разнообразие антисоветских политических взглядов. Одни
хранили верность трону, другие мечтали о федеративной демократи-
ческой республике вроде «Северо-Американских соединенных шта-
тов»743. Перед эвакуацией из Новороссийска генерал А.Г. Шкуро заяв-
лял генералу Постовскому744: «Я анархист, причем синдикалист, а те-
перь решил сделаться индивидуалистом, потому что, как ты знаешь
синдикалист – это нечто буржуазное. Нет, а ты все-таки будешь “Боже
царя храни” вопить» (7.02.1920)745. То, что это разнообразие могло
иметь самые серьезные последствия, говорят инциденты с Л.Г. Корни-
ловым в Новочеркасске зимой 1918 г., убийство Н.С. Рябовола в Рос-
тове, расстрелы офицеров-эсеров в Сибири и т.д.
Проблема политического выбора носила не только классовый, но и
мировоззренческий, и психологический характер746. Как считает
Р.М. Абинякин, офицерство того времени – явно люмпенизированная
среда с соответствующими настроениями нелюбви к сытой публике, к
недорезанным буржуям, объясняющими мотивы грабежей и мародер-
ства747. Но использование категорий люмпенизация и маргинализация
применительно к группам, выделенным из населения страны, пережи-
вавшей длительную эпоху трансформации и многолетнюю войну, ни-
чего не объясняет. Чувствительность к либерально-социалистическим
743
А.В. Дневник обывателя // APP. T. IV. С.260.
744
Если собеседником генерала Шкуро был бывший командир 22-го Кубан-
ского пластунского батальона Постовский, то он известен тем, что еще летом 1917 г.
от имени казаков и офицеров своего батальона написал открытое письмо Верхов-
ному главнокомандующему А.А. Брусилову ультра-патриотического содержания.
Военный министр А.Ф. Керенский назывался в нем «Пожарским земли Русской»;
Германия – насильником всей Вселенной, и т.д. Письмо содержало призыв под-
держать наступление для достижения победы, которая нужна во имя всеобщего
братства, равенства и свободы. Таким образом, и генерал Постовский не был мо-
нархистом. ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 251. Л. 43 об., 44, 44 об.
745
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 153. Л. 3.
746
Михайлов И.В. Гражданская война в современной историографии: виден ли свет
в конце тоннеля? // Гражданская война в России. События, мнения, оценки. С. 647.
747
Венус Г.Д. Война и люди: Семнадцать месяцев с дроздовцами // Я ставлю
крест… М.: Воениздат, 1995. С. 206, 247, 267, 291, 319; Шульгин В.В. Дни. 1920.
М.: Новости, 1990. С. 300.
идеям, которая действительно присутствовала в среде белых в годы вой-

ны и сменившаяся в эмиграции на массовый монархизм, говорит только о
специфическом белогвардейском солипсизме, замкнутости на гипертро-
фированную офицерскую ответственность перед самим собой.
Дневник генерала А.Н. Пепеляева представляет собой редкий по
насыщенности идейно-политический винегрет. Подобная неспособность
белых офицеров различать нюансы политических настроений отражена
во многих документах. Например, добровольцы считают Кубанскую раду
почти большевистской организацией, с которой впоследствии придется
бороться748. Вследствие низкой структурированности картины мира, ха-
рактерной для большинства белогвардейцев, у них развились не только
нетерпимость, но и нестабильность позиций. Более 14 тыс. бывших белых
офицеров оказались к началу 1921 г. в рядах РККА не только под влияни-
ем обстоятельств, но и в силу этого качества мировоззрения749.
И в эмиграции многие вслед за своим главным историографом Де-
никиным утверждали, что армия привыкла быть вне политики: «Все
были воины, офицеры и ждали приказа от высшего начальства»750.
Отношение к реставрации монархии. Российское общество и пра-
вящий дом прошли длительный путь по истощению доверия. Нравст-
венный императив Бог-Царь-Россия под постоянной бомбардировкой
внешних сил разрушался751. Аристократическая фронда возникла за-
долго до Распутина. Около 1900 г. петербургское общество и царский
двор начали отдаляться друг от друга в связи с тем, что императорская
семья перестала быть центром светской жизни. «Новации» типа жела-
ния императрицы самой вскармливать детей иронично обсуждались. В
ходе Русско-японской войны в армии зазвучала критика не только в
адрес командования, но и императора, который, дескать, дал себя ок-
рутить Вильгельму, который и натравил его на Японию752. Монархизм
широких слоев чиновничества и офицерства носил внешний характер:
они считали себя монархистами «по службе»753.
748
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 220. Л. 23, 28.
749
Тинченко Я.Ю. Указ. соч. С. 73, 77, 109, 173.
750
Елисеев Ф.И. С хоперцами... С. 385.
751
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. А-53. Л. 1.
752
Кантакузина Ю. Указ. соч. С. 52; Сага о Кантакузиных-Сперанских.
С. 132, 146.
753
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 325. Л. 59, 60; Протоколы заседаний чрезвычай-
ной следственной комиссии по делу Колчака // От первого лица. С. 445, 450–451.
Царская чета словно провоцировала этот процесс, оставаясь уди-

вительно нечуткой к общественным настроениям. Исповедуемые ею
средневековые представления о том, что под волю монарха должны
подстраиваться подданные, но ни в коем случае не наоборот, толкнули
думскую оппозицию на путь заговора. Генерируемые ею компромети-
рующие династию слухи должны были подготовить общественное
мнение к готовящемуся смещению с трона царя754. Тот факт, что никто
не понес наказания за прозвучавшие в Думе намеки в адрес правитель-
ства и царицы, как бы подтверждал слухи о недееспособности царя755.
Отречение вызвало неожиданно единодушную радость.
Обнаруженные в архивах дневниковые записи офицеров и добро-
вольцев, в том числе и дворянского происхождения, относящиеся ко вре-
мени революции и Гражданской войны, говорят о том, что они уже не
связывают судьбу России и свою собственную с монархией. В аноним-
ном дневнике бывшего офицера Сумского гусарского полка, происхо-
дившего из родовитого дворянства, это объясняется с тем, что монархия
запятнала себя тайными соглашениями с Германией и предательством
национальных интересов756. И.Г. Эрдели описал настороженную реакцию
офицеров-добровольцев на так называемых астраханцев – офицеров, ко-
торые вели агитацию за вступление в монархическую и прогерманскую
Астраханскую армию. У самого Эрдели отношению к царю было чисто
личное: он вспоминал его в молитвах добрым словом, ведь тот ему помо-
гал в жизни и советом, и деньгами, и продвижением по службе. Когда
узнал о смерти царя, записал в дневнике: «А жену его, стерву, не жалко, а
его безумно жалко»757. Как и другие вожди-основатели Добровольческой
армии, он считал, что монархические лозунги только отпугнут от движе-
ния и тех, кто готов встать под ружье, и население. Хотя отмечал, что
офицеры-монархисты среди добровольцев есть, и их немало, но далеко не
большинство758.
754
См.: Морозова О.М. Он и она у порога Хаоса. Николай II и Александра Фе-
доровна в годы Великой войны // Диалог со временем. Альманах интеллектуаль-
ной истории. М.: Едиториал УРСС, 2010. Вып. 31. С. 154–175.
755
Кантакузина Ю. Указ. соч. С. 143–144.
756
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 221. Л. 17; ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312.
Л. 175.
757
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 169, 224–225.
758
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 958. Л. 26; ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312.
Л. 168, 175, 226.
Один из таких монархистов, судебный чиновник, чье имя не уда-

лось установить, изложил в дневнике свои взгляды: «Я всегда был
уверен и открыто говорил, что в России невозможен республиканский
образ правления, по крайней мере в текущем столетии. Слишком не
подготовлен к республике наш народ, даже и интеллигентный его
слой, не говоря о простолюдинах»759. Но это не помешало ему оста-
вить такую запись: «Читая историю революции 1848 г. во Франции,
нахожу, что там [поведение] династии вполне напоминает наши собы-
тия 1917 года. В обоих случаях упорство монархов, вызванное непо-
ниманием справедливости требований народа, помешало им своевре-
менно удовлетворить эти требования. Не упусти Николай 2-й момента
дать ответственное министерство, династия Романовых была бы спа-
сена надолго. Ту же ошибку сделал и более умный Луи-Филипп»
(4.02.1919)760.
Слухи о чудесном спасении царской семьи, которые ходили наря-
ду с известием о ее гибели, автор прокомментировал так: бывший им-
ператор – представитель партии, уже доказавшей свою неспособность
руководить страной, поэтому даже если он спасся, «историческая и
государственная роль его уже сыграна, а для него возможна лишь
жизнь частного человека». Избавление царя от смерти только сняло
бы грех с души тех, кто изменил ему и присяге и предал его в руки
убийц761.
В свете этих свидетельств высказываемые исследователями со-
мнения в истинности мнения эмигрантских мемуаристов762 о монар-
хизме белогвардейцев оправданы. Монархические настроения сущест-
вовали в Дроздовском полку, но корниловцы считались республикан-
цами и сторонниками Учредительного собрания, а марковцы отлича-
лись симпатиями к эсерам763.
Уже в годы войны прозвучало мнение, что монархические на-
строения среди белого офицерства становятся все сильнее. В основан-
ной монархистом В.В. Шульгиным газете «Великая Россия» бывший
толстовец, а теперь журналист с сильным правым уклоном И. Нажи-
759
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 50–51.
760
761
762
Напр.: ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 253. Л. 12–13.
763
Абинякин Р.М. Социально-психологический облик и мировоззрение добро-
вольческого офицерства. С. 413–414.
вин764 в статье «Республика или монархия?» писал, что публично за

монархию высказываются лишь 5%, но с глазу на глаз – 95%765. Об
этой линии редакции газеты А.И. Деникин отзывался так, что в порыве
увлечения идеей она принимала свою веру за знание, свои желания –
за реальные факты, свои настроения – за народные766.
Если в годы войны монархическая идея все же не пользовалась
широкой поддержкой в лагере контрреволюции767, то в эмиграции она
вытеснила все остальные идейные ниши. Обследование общин рус-
ских эмигрантов, проведенное на рубеже 1920–1930-х гг., показало,
что «подавляющее большинство русских в Польше настроено монар-
хически и консервативно»768. Вероятно, в эмиграции важно было вы-
строить внутренне согласованную историю своей жизни: три года
борьбы должны были быть посвящены высокой идее, а не тому
аморфному неуловимому содержанию, которое представляла собой
идеология Белого движения. Не последнюю роль в этом сыграл раскол
русской эмиграции на «добольшевистскую» волну 1917-го года (сто-
ронников Временного правительства) и волну 1920-го года – бело-
гвардейскую (Палеолог С.Н., 1921)769.
Офицерская Честь. Слова Долг и Честь занимают в белогвардей-
ском глоссарии одно из важных мест. Они вступает часто в противо-
речивое взаимодействие, толкая офицеров на поступки, противореча-
щие объективным интересам движения. Например, офицер-командир
не считал себя вправе призвать к действию своих подчиненных, если
сомневался в благополучном исходе этого дела770. Этот же конфликт
764
Так о нем отзывался сотрудник Освага А. Дроздов. См.: Дроздов А. Интел-
лигенция на Дону // АРР. Т. II. С. 57.
765
Великая Россия. 1919. 22 сент. (5 окт.) . № 303.
766
Деникин А.И. Очерки Русской Смуты: Белое движение и борьба Добро-
вольческой армии. С. 149.
767
вольческого офицерства. С. 413–414.
768
Ответы на анкету баронессы М.П. Врангель о положении русских эмигран-
тов (1928–1931 гг.) № 4. В Польше. Не ранее 15 декабря 1928 года // Цит. по: Ква-
кин А.В. Документы из коллекции баронессы Марии Врангель Гуверовского архи-
ва США по истории российского зарубежья. URL: http://www.kvakin.ru/
Documents/maria.doc.
769
Цит. по: Квакин А.В. Дело № 32. «Путевые заметки» и дальнейшая судьба
литератора Глеба Алексеева. URL: http://www.kvakin.ru/Documents/delo32.doc.
770
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 71, 116.
Долга и Чести приводил к отставкам в случае несогласия с политикой

командования, невзирая на трудности положения на фронте.
Кодекс чести белогвардейцев в большей степени был ориентиро-
ван на западноевропейские представления об аристократизме, патрио-
тизме, важности индивидуальной самооценки, – всего того, что входи-
ло в понятия сакрального поля «европеизма», свойственного корпора-
тивному самосознанию русского дворянства771. На сохранение офи-
церской чести было направлено противопоставление себя солдатской
массе, бережное отношение к кастовым признакам, таким как наличие
денщика для решения бытовых вопросов и вестового для служебной
связи.
Начальник экспедиционных войск в Архангельске генерал Э. Айрон-
сайд отмечал отчужденность между русскими солдатами и офицерами:
они никогда не общались помимо службы. Полагая, что это та черта, ко-
торую надо изживать, он рассказал им, что во время Бурской войны
младшие офицеры британской армии писали письма родным своих сол-
дат. В ответ один старый капитан заявил, мы им не лакеи; а другой спро-
сил, а в вашей армии солдаты расстреливали офицеров772. Эту отчужден-
ность критиковали и гражданские лица773. Но судя по замечаниям самих
офицеров, они не считали эту ситуацию злом. С.Н. Шидловский рассмат-
ривал как ненормальное явление то, что первое время в Крымской армии
офицеры ели из общего котла и сами убирали лошадей. Когда батарея
пополнилась семью нижними чинами, то тут же восстановился прежний
порядок, с удовлетворением отмечал он774.
Распространенные в Добровольческой армии случаи самоубийств
офицеров оценивались общественным мнением как крайнее средство
защиты офицерской чести. Наряду со снижением ценности жизни в
условиях войны775 причиной самоубийств были и психологические
характеристики этого контингента: среди добровольцев преобладали
люди дезориентированные, а потому весьма неуравновешенные.
771
Шестов Н.И. Указ. соч. С. 386.
772
773
Полгода во Владикавказе: Отрывки из анонимного дневника 1918–1919 гг. //
Дарьял (Владикавказ). 2002. №2. С. 205; Вернадский В.И. Дневники. 1917–1921.
Янв. 1920 – март 1921. Киев: Наукова думка, 1997. URL: http://vernadsky.lib.ru/e-
texts/archive/1920_01-1920_04.html.
774
Шидловский С.Н. Указ. соч. С. 12.
775
вольческого офицерства. С. 417.
Если посмотреть на известные по источникам эпизоды суицидов

под углом зрения теории Э. Дюркгейма о самоубийстве как социаль-
ном факте, то вырисовывается некоторая закономерность.
В период послефевральских расправ оскорбленные офицеры не-
редко публично кончали с собой. Полковник-артиллерист В.А. Ажи-
нов сам был близок к этому, когда на киевском вокзале подвергся аг-
рессии со стороны солдат776. В письме депутату Государственной ду-
мы И.Н. Ефремову он дал объяснение этой тенденции. Офицеры уби-
вают себя ради любви к Родине, ради того, чтобы избежать дальней-
шего углубления вражды и розни между офицерами и солдатами. Та-
ким образом, эти, по его выражению, их «харакири» носили демонст-
рационный характер, заставляя «своевременно одуматься» народ, у
которого от открывшихся свобод с непривычки «закружилась голова»
(14.03.1917)777. При всей неожиданности этой трактовки, пожалуй,
Ажинов прав, и на начальных этапах социального конфликта для уча-
стников Белого лагеря жертвенно-альтруистический вариант суицида
был наиболее типичен.
Полковник Рябинский, желая подчеркнуть выдающие боевые ка-
чества и высокий моральный дух пулеметной роты, которой в 1-м Ку-
банском походе командовал есаул Милеев, писал: «Позволю себе…
засвидетельствовать исключительную жертвенность нашей пулемет-
ной роты, которая… дала большой процент застрелившихся тяжело
раненных, не желавших заполнять собой санитарный обоз, что тогда
считалось высокой жертвенностью части»778. Эта «традиция» явно
относится к тому же типу альтруистических самоубийств, вызывае-
мых абсолютной интеграцией индивида в социальную среду, обла-
дающую значимой ценностью. Эти акты подсознательно были направ-
лены на дальнейшее сплочение остающихся жить.
В декабре 1918 г. в Екатеринодаре случился конфликт генерала
Донской армии М.С. Комиссарова с офицерами-добровольцами.
Детали неизвестны, но в рапорте Председателю совета управляю-
щих отделами и управляющему Отделом иностранных дел Всеве-
ликого Войска Донского сказано, что Комиссаров своим вызываю-
щим поведением провоцировал господ офицеров (добровольцев):
776
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 4. Л. 42–43. О том же: Деникин А.И. Как началась
борьба с большевиками на юге России. С. 231.
777
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 4. Л. 43; Д. 5. Л. 9.
778
Левитов М. Н. Указ. соч. URL: http://www.dk1868.ru/history/LEVITOV.htm
«И этот печальный инцидент закончился в конце концов трагиче-

ски: самоубийством арестованного на гауптвахте полковника кон-
ной гвардии Гагарина779». Генерал Комиссаров после происшествия
выехал на Дон780.
Михаил Сергеевич Комиссаров (1870-1933) – фигура специфическая:
донской казак, жандармский офицер, «опекун» Распутина, своего рода
Азеф из Охранного отделения. Человек, по отзывам знавших его, цинич-
ный и беспринципный, пьяница, наглец и провокатор781. Когда в 1909–
1910 гг. он возглавлял в Красноярске Енисейское губернское жандарм-
ское управление, то стал героем сатирической публикации в журнале
«Сибирские вопросы» от 6 ноября 1909 г. под заголовком «Арапка, Флек,
Топка и подполковник Комиссаров». Суть резонансного события своди-
лась к тому, что жандарм отказался платить выставленный ему городской
управой «собачий» налог в размере 3 руб. за принадлежащих ему трех
пуделей, предъявив официальную бумагу о том, что псы зачислены на
содержание жандармского управления согласно приказу №71, в силу чего
не подлежат начислению по данному налогу782. В 1920-е гг., находясь в
эмиграции, Комиссаров сотрудничал с ОГПУ.
Очевидно, что конфликт с агрессивной и низкой личностью под-
толкнул гвардейского полковника к самоубийству эгоистического ти-
па, преследующему цель разрыва тяготящих человека социальных свя-
зей: находиться в одном лагере борьбы с жандармом Комиссаровым
для князя Гагарина стало невыносимо. Автор рапорта писал о том, что
общественное мнение осуждало Комисарова и жалело Гагарина:
«Изящный, очень красивый князь аристократ – красиво и кончил. Я
присутствовал на его похоронах, которые были совершены с музыкой
и отданием всех воинских почестей» (30.12.1918)783.
779
В дневнике Е.К. Кантакузиной записано: «7 января [1919 г.]. В Ялте нас
встретило известие, что покончил с собой князь Гагарин, муж Мары Пушкиной,
оставив троих малолетних детей, старшему всего 6 лет. Гиша [ее сын, Сергей Ми-
хайлович Кантакузин – О.М.], сам измученный и печальный, ходил со мной к Ма-
ре, чтобы поддержать ее – она замечательно держится». См.: Сага о Кантакузи-
ных-Сперанских. С. 325.
780
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 11. Л. 127, 127 об.
781
Жандармы России / Сост. В.С. Измозик. СПб: Нева; М.: Олма-Пресс, 2002.
С. 548.
782
Комиссаров Михаил Сергеевич. URL: http://marihistory.ru/index.php?option=com_
content&view=article&id=738:2011-06-16-09-03-53&catid=41:pravo&Itemid=159
783
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 11. Л. 127, 127 об.
Ближе к завершению войны и поражению стали преобладать эгои-

стические и аномические «счеты с жизнью». Последние связаны с по-
терей ценностной системы, с разочарованием в вождях, лозунгах,
смысле борьбы. Этот тип стал преобладающим в эмиграции. Это свя-
зано было также с тем, что сторонниками Белого движения были с
люди с более ригидным и менее способным к перестройке мировоз-
зрением, что в целом характерно для традиционалистов, которыми и
было большинство белогвардейцев.
Война как способ существования. Усталость от войны некоторое
время спустя сменилась у многих офицеров пониманием того, что ни-
чего другого, кроме как воевать, они не могут. К этому подталкивало и
сокращение числа альтернативных вариантов устройства. В одном из
первых после знакомства с Н.Н. Юденичем разговоре адмирал В.К. Пил-
кин заявил генералу: «Офицерство терпит нужду, и офицерство жела-
ет принять участие в общем деле освобождения России от большеви-
ков. Обе эти причины заставляют офицеров стремиться на какой-
нибудь из действующих фронтов. [...] …Может ли офицерство наде-
яться, что на севере начнутся широкие операции против Петербурга?».
Вскоре он отметил в дневнике, что Юденичу, очевидно, тоже давно
хочется «повоевать»: знакомая обстановка войны очень манит его784.
Как глава офицерского сообщества в Финляндии, адмирал много и
с большой озабоченностью писал о «бедствующем, голодающем или
мечущемся, офицерстве». В итоге сложилось некоторое количество
офицеров, которое «обошло» многие фронта борьбы с большевиками,
например, в таком порядке: Северный фронт, потом колчаковская ар-
мия, Северо-Западная и в завершение Русская армия Врангеля. При-
чиной, препятствующей выходу офицеров из этого круга, было не
только безденежье, но и то, что иностранные государства им давали
лишь транзитные визы, запрещающие оставаться на их территории
дольше определенного очень незначительного срока785.
Святая месть. Большинство мемуаристов склонны объяснять
свою борьбу против большевиков местью – за родных, за унижения, за
сорванные погоны, за превращение в бесправных изгоев. Ненависть
карающая виделась залогом успеха. Представление о собственном на-
силии как ответном помогало преодолеть сопротивление традиции и
784
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 70–71, 83.
785
Там же. С. 94, 97, 99, 101, 256–257, 293, 366–367, 410.
культуры786. Это кредо сформулировано в дневнике М.Г. Дроздовско-

го: отбросить традиции культуры, мстить холодным разумом787. Эсер
В.М. Чернов увидел в этой «рассудочной» мести озлобленность людей
с искалеченными судьбами, с жаждой мести за пережитое788.
Но были и другие мотивы превращения войны в личное дело. У
сторонников Белого движения, которые в предреволюционный период
сочувствовали либеральным и эгалитаристским идеям, возникал ком-
плекс искупления ошибок. Они массово отказывались от «заблужде-
ний» молодости, что называлось – «образумились»789. У других, с бо-
лее устойчивыми левыми воззрениями, враждебность к большевикам
имела форму ненависти как к провокаторам и обманщикам, напол-
нившим святые лозунги лживым содержанием. Генерал Донской ар-
мии В.А. Ажинов, в молодости член народнического кружка, писал:
«Они [большевики] имели за собой доверчиво шедшие за ними мас-
сы». Как он не любил большевиков, так он отвергал и консерваторов,
которые бессознательно или сознательно препятствовали политиче-
скому развитию русского народа, вследствие чего он, «опьяневший от
нежданно и так обильно хлынувших на него свобод, ринулся в мутные
волны большевистской анархии»790.
Ценностный аспект мировоззрения включал высшие идеалы и пред-
ставления белого офицерства о том, каким должно быть российское об-
щество после победы над большевиками. С этим комплексом представ-
лений они сопоставляли существующее положение вещей. Высшей цен-
ностью духовного мира добровольцев Р.М. Абинякин назвал преклоне-
ние перед Родиной – Великой Единой Неделимой Россией. Неопределен-
ность этого понятия придавала ему мистическую окраску, рождала готов-
ность к самопожертвованию и провоцировала ритуальную жестокость к
врагу791. Кроме этой абстракции высшего порядка были и другие важ-
нейшие ценностные категории, чье специфическое понимание влияло на
массовые стандарты поведения. Интересны понимание белым офицерст-
786
787
Дроздовский М.Г. Дневник. URL: http://militera.lib.ru/db/drozdovsky_mg/
index.html.
788
789
Мокиевская-Зубок З.С. Указ. соч. С. 268.
790
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 4. Л. 16, 16 об.
791
9. Зак. 043
вом категорий приказа, определение лагеря «своих» и лагеря врагов, а

также состояние его религиозного чувства.
В менталитете белых соседствовали обрывки ранее существовав-
ших ценностных комплексов. Например, подчинение приказу. Приказ
как властное распоряжение руководителя, отданное в пределах его
должностных полномочий и обязательное для исполнения подчинен-
ными, переставал быть эффективным, поскольку часть офицерства,
как отдававшая, так и получавшая приказы, считала армейскую верти-
каль нарушенной. Поступавшую от бывших начальников директивную
информацию они предпочитали считать или распоряжением, или даже
частным пожеланием.
В дилемме приказ-пожелание выбиралось второе, а в дилемме
приказ-инициатива – первое. Вернувшийся в зону действия военной
иерархии офицер становился рабом приказа, неспособным видеть си-
туацию самостоятельно. Иногда создается впечатление, что это воз-
вращение было продиктовано желанием уйти от ситуации перманент-
ного выбора, вновь став частью военного механизма. В.К. Пилкин,
тяжело переживая неудачу с офицерским восстанием в Петрограде в
момент наступления армии Юденича, винил не офицеров, а Юденича,
который неверно сформулировал приказ. То, что его друг М.К. Бахи-
рев, участник офицерского заговора в Петрограде, «не решался взять
руководство в свои руки […] не решался даже взять на себя взрыв
моста у Тосно, не имея на это инструкций»792, демонстрируют харак-
терный для офицерства паралич предприимчивости и активности.
Устанавливающуюся иерархию они воспринимали как временную,
своего рода оперативного характера. Назначенный «походным атама-
ном всех казачьих войск, генерал-инспектором кавалерии Русской ар-
мии» А.И. Дутов писал в письме атаману Кубанского войска: «Да не
испугает Вас мой громкий титул. Он дан мне указам Верховного Пра-
вителя и я, несмотря на заявления свои, должен был принять, но пока
условно, это я выговорил, до соединения с Вами. А там общей казачь-
ей семьей мы и решим, кто и что будет» (22.08.1919)793.
Разориентированность офицерства проявилось в чрезвычайно не-
определенном понятии «наших», которое в каждом отдельном случае
имело свое наполнение. Когда адмирал В.К. Пилкин пишет о русских
кораблях, находящихся в составе советского военно-морского флота,
792
793
ГАРО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 4208. Л. 2.
он называет их «наши», и не только потому что они когда-то ходили

под Андреевским флагом. Еще более определенно об этом высказался
генерал Н.Н. Юденич, сказав: «Когда здесь [в Финляндии – О.М.] дра-
лись красные с белыми, мое сердце было на стороне красных». Симпа-
тии Н.Н. Юденича, вероятно, объяснялись пронемецкой ориентацией
контрреволюционных сил и их негативным отношением к русскому
населению, выразившимся в убийствах в Выборге, Гельсингфорсе и
других городах794.
Офицерское выступление во Владикавказе в августе 1918 г. потер-
пело неудачу, истратив отпущенный ресурс времени на урегулирова-
ние вопроса о полномочиях и субординации795. Другой причиной раз-
брода было то, что все участвующие стороны имели разные представ-
ления о целях выступления, круге союзников и противников. В этом
событии проявился еще один аспект негативного влияния отсутствия
идеологической определенности антибольшевистского движения, о чем
А.И. Деникин и в эмиграции сохранил убежденность как о вещи пра-
вильной и никакого отношения к причинам поражения его армии не
имеющей. Ему вторили и другие эмигранты796. Ситуативная, часто ка-
жущаяся общность интересов спровоцировала не одно выступление, со-
провождавшееся затем самовольным выходом из борьбы. В таких об-
стоятельствах каждый выстраивал свою иерархию предпочтений и опре-
делял, какой долг выше: перед семьей, армией, некой идеей и пр.797
Неоднородность и внутренняя противоречивость системы жизнен-
ных представлений офицерства проявлялась и в сознании отдельного
офицера. В дневнике генерала А.Н. Пепеляева, который был одним из
символов антибольшевистского сопротивления в Сибири, выпукло
представлено состояние его политических представлений: «Мои поли-
тические убеждения не знаю. Я не партийный. Даже не знаю, правый
или левый. Я хочу добра и счастья народу, хочу, чтобы русский народ
был добрый, мирный, но сильный и могучий народ. [...] Мне нравится
величие русских царей и мощь России. Я ненавижу рутину, бюрокра-
тизм, крепостничество, помещиков и людей, примазавшихся к рево-
люции, либералов. Ненавижу штабы, генштабы, ревкомы и проч. Не
люблю веселье, легкомысленность, соединение служения делу с угод-
794
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 79, 96.
795
ЦГАРСО-А. Ф. 852. Оп. 1. Д. 5. Л. 15, 20–21, 23–24, 29–30, 35.
796
Елисеев Ф.И. С хоперцами... С. 242–243.
797
9*
ничеством лицам и с личными стремлениями. Не люблю буржуев во-

обще. Какого политустройства хочу? Не знаю. Все равно пусть будет
монархия, но без помещиков, рутины примазавшихся выскочек и с
народом. Республика мне нравится, но не выношу господство буржуа-
зии. Меня гнетет неправда, ложь, неравенство. Хочется встать на за-
щиту слабых, угнетенных. Противна месть, жестокость. Хочется при-
нести прощение обид, мир, богатство» (27.11.1922)798.
Идеологическое соперничество с Красной армией разрушающе
влияло на ВСЮР. Эгалитаристские настроения, поиски справедливо-
сти, помноженные на непорядки и сбои в работе служб армии, подта-
чивали и так проблематичное единство добровольческого движения.
Денежное довольствие служащих в кубанских, донских и собственно
добровольческих частях существенно отличалось. Офицер-кубанец
получал на 25% больше, чем офицер Добрармии. Кроме того, к Пасхе
на Кубани давали двухмесячный оклад, а на Дону – месячный, а в
«цветных» частях не давали вообще. Всякое отступление от правил
обеспечения довольствием и обмундированием называлось «умыш-
ленной несправедливостью»799.
Судя по всему, степень религиозности и воцерквленности белого
офицерства соответствовала тому состоянию кризиса церкви, которое
широко обсуждалось накануне Великой войны и революции. Характер
веры, так или иначе, отражается в интимных записях, дневниках и лич-
ных письмах. Если взять группу источников этого типа как опубликован-
ных, так и неопубликованных, но достаточно пространных, чтобы соста-
вить мнение об этой стороне личности их авторов, то можно будет судить
о тенденции. Авторами привлеченных документов были В.К. Пилкин
(49), И.Г. Эрдели (48), Е.А. Лучко (21), А.Н. Пепеляев (27), А. Моллер
(ок. 25), Псевдо-Моллер (ок. 40), Псевдо-Петерс (23), аноним из Сумско-
го лейб-гусарского полка (ок. 22), П.Н. Врангель (40), В.М. Безобразов
(61), В.А. Ажинов (54). В скобках указан возраст на 1918 г.
Религиозное чувство отчетливо проявилось на страницах личных
бумаг четверых из одиннадцати – Эрдели, Пепеляева, Псевдо-
Моллера, Врангеля. В остальных дневниковых текстах эта тема отсут-
ствует полностью. Генералу Эрдели остро не хватало возможности
приобщиться к церковным таинствам, «успокоиться молитвой», о чем
798
Пепеляев А.Н. Из дневника // Илин (Якутск). 1991. №3. URL: http://ilin-
yakutsk.narod.ru/1991-3/25.htm
799
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 9. Л. 50–53; Д. 15. Л. 3–4.
он писал в дневнике. Когда он оказывался в церковь в чувствах, рас-

строенных тяжестью исполнения службы, его печалило неподходящее
настроение. А попав прямо из похода на пасхальную службу и услы-
шав «Христос воскресе», испытал радость, подумав, что все его близ-
кие молятся в этот миг за него800.
«Дневник» Анатолия Пепеляева – это не просто исповедальный
дневник, это запись молитв, которыми перемежаются тяжелые мысли о
судьбе людей, которых он возглавил, и об оставленной им семье. «Госпо-
ди прости меня. Успокой. Тебе, господи всемогущий и милостивый, вру-
чаю семью мою. Ты знаешь мои мечты, желанья. Сохрани семью мою, не
допусти до плохого» (27.11.1922). «Я верю в промысел божий. […] Ви-
димо, воля бога, что так он сделал, что мы пошли, пусть будет его воля
над нами» (30.11.1922). Состояние сознания влияло на его стратегию как
военачальника. Оно рождает у него видение похода своей дружины как
крестного пути и настроение принести искупительную жертву. Возглав-
ляемая им военная операция и не могла увенчаться успехом при его идеа-
листических умонастроениях: «Как хочется поменьше крови. Ведь мечта
моя – помирить русских людей…» (6.02.1923). С 1919 г. он сильно изме-
нился. Уход в эмиграцию его надломил.
П.Н. Врангель писал жене, что присланный ею псалом он носит
«на месте сердца» (1914)801. В дневнике Псевдо-Моллера ритмы лич-
ной жизни плотно привязаны к церковному календарю. Погибших
членов императорской фамилии считает достойными венца великому-
чеников, особенно великую княгиню Елизавету Федоровну802.
Но для большинства белогвардейцев подлинное православие не
было духовной опорой и смыслом борьбы. Плакаты, выпускавшиеся
Освагом, никогда не апеллировали к религиозным чувствам и вере.
Ставка делалась на две темы – зверства большевиков и обещание по-
рядка. Бывший протопресвитер Императорской армии о. Григорий
Шавельский, находившийся в стане белых, вспоминал: авторитет ду-
ховенства в армии был невысок803.
800
ЦДНИРО. Ф. 21. Оп. 3. Д. 1312. Л. 15, 124, 126, 136, 169.
801
Квакин А. «Белый рыцарь» – «черный ворон» – «милый Петруша» (Письма
генерала П.Н. Врангеля жене, баронессе О.М. Врангель). URL: kvakin.ru/Documents/
vrangel_family.doc
802
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 51.
803
Шавельский Г. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии
и флота. В 2 т. Нью-Йорк: Изд. им. Чехова, 1954. Т. 2. С. 399.
Усиление бытовой религиозности происходит в пограничных си-

туациях, в том числе на войне804 и в военное время. Наиболее сильно
проявилась тяга к мистическому компоненту религии: вера в чудодей-
ственность икон, в приметы, сны, предзнаменования, в защитную силу
молитв, ладанок. Артиллерист В. Душкин считал, что он не должен
принимать участия в экзекуциях, чтобы сохранить честь и моральную
чистоту, потому что это наряду с маменькиными молитвами бережет
его. Он верил, что иконка, нарисованная матерью и данная ему в обе-
рег, уже спасала ему жизнь, остановив пулю805. Н. Волков-Муромцев
связал свое ранение с тем, что накануне потерял подаренное серебря-
ное кольцо с изображением святой покровительницы его матери806.
Популярность гадалок, разговоров о предсказаниях, предвидениях бы-
ла вызвана длящейся годами неизвестностью о судьбах близких. Это
«вносит струю уверенности в быстром конце большевизма: развязка
придет скоро и оттуда, откуда не ожидают» (Вернадский В.И.,
11/24.03.1920)807. Даже истинный христианин Псевдо-Моллер побывал
у хироманта, который предсказал ему два ранения, а про остальное
утешил – все будет хорошо808. По обе стороны фронта распространен-
ным суеверием была вера в то, что серебряный крестик спасает
от смерти. Его как талисман «от расстрела» носили и красноармей-
цы (Никитин М.А.)809. Не с этим ли связан известный случай, когда
С.Н. Булак-Балахович помиловал пленного красноармейца, увидев
у него под рубахой крест, данный тому матерью?
Таким образом, только некоторая часть офицерства могла найти
опору в религии и в ней ответы на волнующие вопросы. У большинст-
ва же рос духовный вакуум, заместить который работа идеологиче-
ских структур не могла.
Структурный аспект мировоззрения характеризует особенности
психологической организации постулатов и ценностных установок как
более или менее связного целого. В связи с этим индивидуальное ми-
804
Сенявская Е.С. Бытовая религиозность на войне (На примере двух миро-
вых и советско-афганской войны) // Менталитет и политическое развитие России.
М.: ИРИ РАН, 1996. С. 135.
805
Душкин В. Указ. соч. С. 15, 27–29.
806
807
Вернадский В.И. Указ. соч. URL: http://vernadsky.lib.ru/e-texts/archive/ 1920_
01-1920_04.html
808
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 35.
809
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 31.
ровоззрение может быть внутренне непротиворечивым и хорошо ин-

тегрированным, или же наоборот. Признаками связности представле-
ний являются духовная зрелость и психическая устойчивость. Дроб-
ность и конфликтность усвоенных или выработанных конструктов
приводит к нестабильности поведения или, как компенсации этого, к
фанатизму и маниакальности.
Эмигрантские мемуаристы писали о снижении морального градуса
Добровольческой армии как причине поражения Белого движения810.
Но сам факт существования морально-этического эталона первых дней
Добровольческого движения нуждается в проверке. Обстановка в от-
рядах корниловцев, потерявших своего вождя, представлена в дневни-
ках И.Г. Эрдели. К весне 1918 г. генерал так же, как и рядовой солдат-
фронтовик, устал воевать, но его держит в строю сила инерции. Свое
«воевание» он находит глупым, а сбор офицерства под знамя Корни-
лова видит как реакцию людей, которым в армии безопаснее, чем по-
одиночке по домам: «А на наше положение я смотрю без фантазии[,]
трезво и что все это образуется в авантюру, по-моему, где главнейшее
не великодержавные мысли, а спасение самих себя. …До чего мне оп-
ротивели эти все скитания, риски жизнью, бои и походы и т.д. Ну про-
сто я мученик каждый раз, когда мне надо идти вперед... И только по-
тому, что беру на себя и потому что иначе нельзя, я все исполняю. Я
устал воевать[,] и такая апатия и равнодушие подчас завладевают
мной, что просто сил нет. И я буду Бога благословлять, когда буду,
наконец, изъят из этой гражданской войны. Та идея, которая была
раньше и которая создавала все эту борьбу, я в возможность ее суще-
ствования изверился давно, а кроме того нечем бороться, голыми ру-
ками что ли?» (11.04.1918)811.
Во время движения добровольческих отрядов от Екатеринодара
начался отток из них людей. Деникин потерял половину своих штаби-
стов. Он и сам стал готовиться к отъезду в Сибирь. Только подход от-
ряда М.Г. Дроздовского остановил процесс полного рассеивания уча-
стников Ледяного похода812. Таково было настроение в период, кото-
рый в мемуарной литературе изображается как время наивысшего
подъема добровольческого духа.
810
См.: Слободин В.П. Белое движение в годы гражданской войны в России
(1917–1922 гг.). М.: МЮИ МВД России, 1996. С. 66.
811
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 116, 121–122.
812
Там же. Л. 140, 141, 142.
У добровольцев существовала острая потребность в культе вождя.

При этом командование ВСЮР, где не чувствовалась воля начальника,
осуждалось на всех уровнях. Разочарование в лидере означало конец
борьбе, поэтому возник миф о злом гении. То, что не могли отнести на
счет самого Главнокомандующего, приписывалось генералу И.П. Ро-
мановскому. Его обвиняли в сочувствии социалистам и неумении
«привлекать и заставлять людей работать»813. В воспоминаниях
П.Н. Врангеля имя генерала Романовского, деятельность Освага и
циркулирующие по армии слухи объединены смыслом одного абзаца,
заканчивающимся словами: «…Чья-то злая воля удачно использовала
слабые струны Главнокомандующего»814.
Если кадровое офицерство мирного времени переживало период
жестокой ломки привычных представлений, состояние умов недавно
получивших офицерские погоны вообще непредсказуемо. Внешние
проявления жажды самоутверждения в новом социальном качестве
дополнялись созданием новых мифов, в которых должна была про-
явиться эта новая групповая идентичность. Указанные Р.М. Абиняки-
ным параметры самовосприятия добровольческого офицерства: вещ-
ная нищета и возвышенная жертвенность; мифологизация вождей;
романтизм, деформировано-религиозный фанатизм и фатализм; мес-
сианское самосознание, воплощенное в исторические, литературные и
религиозные образы – извлечены из белоэмигрантских мемуаров815.
Во многих моментах это искусственный образ, сложившийся постфак-
тум в эмигрантской среде.
Без сомнения, существовало и получило широкое распространение
поклонение вождям, но преимущественно уже умершим. Фанатизм,
мессианство и фатализм, если под этим понимать их собственное ос-
мысление целей пребывания в составе армии, воюющей с большеви-
ками, были формой компенсации осознаваемой несогласованности
мыслимого и явного. Психологическое напряжение снималось пьянст-
вом и азартными играми. К картежной игре толкали напряжение вой-
ны и перманентное безденежье. Первоначально движимые алчностью
офицеры привыкали заполнять этим досуг. Затем многие становились
рабами карт. Начальство пыталось бороться, сажая замеченных в игре
813
Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 347; Шидловский С.Н. Указ. соч. С. 45.
814
Врангель П.Н. Записки. Т. 1. С. 268–269.
815
под арест. Однако на фронте, особенно во время затишья, никогда не

забывали о картах и вели игру на деньги. Популярностью пользовался
каторжный преферанс, или терц, требовавший особой концентрации
внимания816. Безусловно, он позволял выключаться из реальности. Та-
кое явление, как карточная игра, особенно после выдачи жалования,
первоначально существовало и в красноармейских частях, но затем
она была запрещена специальным приказом Л.Д. Троцкого, что суще-
ственно ограничило ее распространение в РККА817.
Генерал Е.Г. Булюбаш отмечал безудержное сквернословие среди
офицеров-добровольцев, что связывал с демократизацией офицерства
в ходе войны и особенно революции. Когда он возмутился тем, что
приказы отдаются посредством брани, ротный командир доложил:
иначе нельзя, не будут слушаться. Булюбаш считал, что офицера, не
исполняющего приказания, лучше расстрелять, чем оскорблять818.
Другой причиной распространения этой «нормы» поведения был кри-
зис социальной идентичности у младшего поколения интеллигенции
(кадетов, гимназистов, реалистов), которое в дореволюционное время
не успело закрепить в своем поведении стандарты должного поведе-
ния. Будучи по воспитанию принадлежащими к образованному слою,
в окопах они получили иные образцы культуры, тем более что их ку-
миры, например, генерал С.Л. Марков, не чурались сквернословия.
Предстающий со страниц офицерских дневников рваный ритм
жизни характеризуется многодневными простоями и внезапными ноч-
ными приказами к выступлению, импровизационным стилем командо-
вания, явным отсутствием понимания стратегического смысла осуще-
ствляемых военных мероприятий. Подобное партизанство было объ-
яснимо с точки зрения того, что они боролись с «босяцкой армией», но
это же оказывало на них самих разлагающее воздействие. В итоге уро-
вень дисциплинированности частей никак не тянул на звание про-
фессиональной, офицерской армии.
У офицеров, состоявших в белых армиях, сформировались две ав-
тономные системы мировоззрения. Смысл первой выражался в фор-
муле: быть офицером – честь и привилегия. Вторая заключалась в
убеждении, что офицер во всем руководствуется своей совестью, по-
816
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 28 об., 32, 64 об., 66 об.
817
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 325. Л. №, 4; Баронесса Фрейтаг фон Лоринго-
фен. Указ. соч. С. 219.
818
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 44.
1/2 9. Зак. 043
тому что сам факт того, что он в армии – это гражданственный шаг,
свидетельство его моральности и жертвенности; он – защитник Роди-
ны, несет главную тяжесть борьбы с большевиками, поэтому он не-
подсуден и неподвластен практически никому и ничему в этом мире.
А.И. Деникин писал о печати классового отбора, которой был от-
мечен процесс формирования его армии819. Классовый отбор, несо-
мненно, был, но в качестве критерия следует называть не сословное
происхождение, как утверждали большевики, не профессиональную
принадлежность и уровень образования, на чем сходится большинство
эмигрантских авторов, а механизм социальной идентификации в но-
вых послереволюционных условиях.
Механизмы самоидентификации на уровне личностного Я практи-
чески не изучены в психологической теории самосознания820, не гово-
ря об исторических вариантах этого процесса. Тут, как всегда, помога-
ет наблюдательный современник. Петр Савинцев, начальник Осведо-
мительного отдела штаба Уфимской группы войск и редактор газеты
«Уфимец», в своем дневнике 6 ноября 1920 г. сделал такую запись:
«Натолкнулся сегодня на замечательный эпизод. Офицер из крестьян,
умеющий приготовить тесто для хлеба, на предложение своих коллег
поставить квашню ответил категорическим отказом, заявив, что такое
занятие унижает его офицерское достоинство. Удивительное пред-
ставление об офицерской чести. А вот генерал Пепеляев, уехав из ар-
мии в Харбин, не постеснялся заняться в Харбине просто извозным
промыслом»821. Здесь Савинцев верно подметил закономерность: чем
ближе находится человек к границе социума, который он намеренно
покинул, тем агрессивнее он ведет себя в ситуации, способной вернуть
его назад.
Вторая подсистема объединяет моральное оправдание недисцип-
линированности с отсутствием сплочения. Когда гусар Сумского пол-
ка, автор анонимного дневника, вместе со своим товарищем «Дюдей»
819
Деникин А.И. Очерки русской смуты: Борьба генерала Корнилова. С. 238.
820
Коростылёва Л.А. Проблема самореализации личности в системе наук о
человеке // Психологические проблемы самореализации личности / Под ред.
А.А. Крылова, Л.А. Коростылёвой. СПб.: СПбГУ, 1997. С. 4.
821
Выдержки из дневника Начальника Осведомительного отдела штаба
Уфимской группы войск и редактора газеты «Уфимец» поручика Савинцева за
ноябрь 1920 – январь 1921 гг. о настроениях в рядах белой интеллигенции. URL:
http://www.fedy-diary.ru/?p=2708
Поляковым прибыл в часть, стоявшую на побережье Черного моря, то не

получил ни обмундирования, ни коня, ни довольствия: «Мы все время
были совершенно отдельно от всех. Никто с нами не разговаривал, никто
никуда не звал, никто нами не интересовался. Никому из эскадрона до
взводных и к[оманди]ра эск[адро]на включительно не было до нас просто
никакого дела. Только “поповичи” всегда были вместе вчетвером, а ос-
тальных как-то и не видно было. Такая бьющая в глаза несплоченность
офицеров эск[адро]на и отношение к нам также возмущала Полякова.
[…] К офицерам приехавшим добровольцами из Совдепии со всеми
трудностями и риском такого путешествия, хотелось бы видеть более
приветливое отношение, немного больше участия...»822.
Та же низкая степень сплоченности предстает и в дневниках Псев-
до-Моллера и Псевдо-Петерса. Но в них она даже выглядит своего
рода защитным психологическим механизмом, призванным снизить
боль от потери человеческих связей. Когда Псевдо-Петерс после двух
месяцев лазарета вернулся в свою роту, то оказалось, что почти весь ее
состав сменился: «стариков» почти нет. И это притом, что он нашел
роту практически там, где оставил, – в Харцызске. Псевдо-Моллер
описал в дневнике, как во время отступления приходилось оставлять в
поле и у дорог раненых товарищей, когда не могли уже их нести.
Функциональный аспект характеризует степень влияния мировоз-
зренческих структур на поведение человека и его восприятие действи-
тельности; меру расхождения между убеждениями и поступками; сте-
пень изменчивости мировоззренческих конструктов под влиянием из-
меняющегося реального мира.
Представления об офицерской чести, о ценности профессиональ-
ных знаний военного, о корпоративной сплоченности объединены
внутренней логикой. Наиболее исчерпывающе эти установки вопло-
щались в поведении и сознании лиц, имевших в прошлом некий ста-
тусный рывок, который они должны были подтверждать и оправды-
вать всей последующей жизнью. У С.Н. Тимановского – успешное
начало военной карьеры в ходе Русско-японской войны, куда он от-
правился добровольно еще гимназистом; у марковца Бориса Плотни-
кова – поступление в элитарное Михайловское артиллерийское учи-
лище после провинциального кадетского Ташкентского корпуса823. У
бывших народных учителей – получение офицерских погон. Особенно
822
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 221. Л. 55.
823
Ларионов В. Указ. соч. URL: http://www.dk1868.ru/history/larionov3.htm.
1/2 9*
явно это прочитывается на примере евреев, воевавших в составе Доб-

ровольческой армии. Многие из них были юнкерами 1917 г., полу-
чившими после Февральской революции право учиться в военных
училищах. Их было много среди юнкеров Школы подготовки прапор-
щиков инженерных войск, потому что курс обучения в ней требовал
хорошего образования. Они находились среди защитников Временно-
го правительства до конца, и только один из них «добровольно сдался
большевикам, как насильно удерживаемый в Зимнем»824. В дальней-
шем они сражались в рядах белых за то общество, в котором они по-
лучали полные права гражданства.
По воспоминаниям генерала А.Н. Черепова, мысль о сформирова-
нии Студенческого батальона принадлежала студенту по фамилии
Черномордик, еврею по происхождению, впоследствии совершившему
от начала до конца весь 1-й Кубанский поход825. В войсках, требую-
щих серьезной профессиональной подготовки, например, в артилле-
рии, к евреям относились по-товарищески826. Но в пехоте и особенно в
полутыловых частях, к которым относился Туапсинский отряд, еврей-
офицер производил «неестественное впечатление», в силу чего и был
уволен по требованию господ офицеров, не обремененных службой и
буквально бесившихся от скуки827.
Образы белых офицеров, переживавших состояние несогласован-
ности ценностных установок и поведения, представлены в воспомина-
ниях Степана Леонтьевича Высоколяна. Заместитель командира полка
полковник Зотов открыто критиковал политику командования, распу-
щенность, грабежи, скорбел об отсутствии в армии честных и благо-
родных людей. В полку был намерен ввести железную дисциплину, –
в показательных целях расстрелял поручика Тупицына за грабеж в
пьяном виде белья у проститутки. Столь строгое наказание возмутило
офицеров, хотя поведение Тупицына попирало целый ряд принципов
офицерской корпорации. Но, словам автора, Зотов сам не идеален: его
семья, проживавшая в Хосте, кормилась из полкового котла, а его же-
на сшила себе платье из английских гимнастерок828.
824
Синегуб А. Защита Зимнего дворца // APP. T. IV. С. 165, 166.
825
Черепов А.Н. Зарождение антикоммунистической борьбы на Юге России //
Вестник первопоходника. № 75. 1967. С. 16.
826
Ларионов В. Указ. соч. URL: http://www.dk1868.ru/history/larionov3.htm.
827
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 306. Л. 3 об.
828
Там же. Л. 34–37.
Представление о себя как о соли земли компенсировало нищен-

ское существование и нуждалось в подтверждении за счет противо-
поставления своей касты офицерам «из простых». Страницы офицер-
ских дневников рождают впечатление, что они забыли обо всем, чему
их учили, – что армия сильна сплочением и дисциплиной, что офицер
должен быть наставником и воспитателем солдат и т.д. Прав был кор-
ниловец генерал-майор М.А. Пешня, утверждая, что когда человеку,
воспитанному офицером, навязывалась безответственность рядового,
он терял интерес к общим вопросам и замыкался в собственном инди-
видуализме829.
В российской историографии 1990 – начала 2000-х гг. было пред-
принято немало попыток реконструкции прошлого с помощью мето-
дики «на кончике пера», спекулятивных умозаключений. Результатом
таких усилий стал, например, вывод о «мощном процессе социализа-
ции среди лиц, только недавно надевших офицерские погоны; армей-
ский котел очень быстро “переваривал” и изменял сознание новоиспе-
ченных офицеров, заставляя их воспринимать корпоративные ценно-
сти, нормы и стереотипы поведения»830. Как видим, источники не под-
тверждают этот тезис. При внимательном их прочтении романтизм
оказывается наивностью, фатализм – инертностью и апатией, обоже-
ствление вождей – следствием личностной незрелости, мессианство и
жертвенность – способом купировать критические импульсы.
4.3. Любимый командир как фактор сплочения

и стимул участия
Человеческий фактор исключительно значим в войнах, особенно в

войнах внутренних. Одаренная особыми качествами личность должна
настолько плотно сплотить вокруг себя группу людей, чтобы они по-
чувствовали свою инакость по отношению ко всем остальным, с кото-
рыми еще недавно составляли единый социум.
Персоналии исторических фигур, игравших заметную роль в со-
бытиях 1917–1920 гг., представлены множеством биографических ис-
829
Цит. по: Абинякин Р.М. Социально-психологический облик и мировоззре-
ние добровольческого офицерства. С. 422.
830
Кожевин В.Л. Российская революция 1917 года и ментальность больших
социальных групп: проблемы изучения // Вестник Омского университета. Вып. 3.
Омск: ОГУ, 1999. С. 83–84.
следований, в которых ставилась задача восстановления как можно

более подробной канвы их жизни и личных качеств. Советский период
был отмечен многотысячными публикациями о героях Гражданской
войны. Содержание и перечень лиц, удостоенных революционной
биографии, претерпевали сильное влияние политического курса. Бело-
эмигрантская литература знала жанр мемориальной биографии, кото-
рый отличался чрезмерной заглянцованностью831.
Новый историографический этап отмечен попытками написания
новых биографий. Казалось, наибольший прогресс в этом направ-
лении достигнут в отношении советских лидеров – В.И. Ленина,
Л.Д. Троцкого, И.В. Сталина, Н.И. Бухарина и др., поскольку кни-
ги, написанные отечественными авторами, основывались на новых
ранее закрытых источниках, а публикации на русском языке работ
зарубежных историков содержали иной взгляд, не детерминирован-
ный советской идеологией832. Но работы Д.А. Волкогонова вызвали
критику в свой адрес в связи с сомнениями по поводу корректности
и точности использования источников, а в переводных работах
ощущалось присутствие культурного барьера, не способствовавше-
го понимаю фактуры, хотя с точки зрения научной добросовестно-
сти вопросов не возникало.
Этап увлечения советской историей быстро сменился энтузиазмом
в изучении Белого движения и его лидеров. При обилии биографий,
написанных авторами с научными степенями, выйти за круг литерату-
ры «для интересующегося читателя» пока не удалось. Эта литература
также встречает критические замечания в связи с чрезмерной идеали-
зацией героев и односторонностью подбора тем и фактов при их напи-
сании. Вопросы к этой группе публикаций сформулированы М. Чиня-
ковым833.
831
Напр.: Веригин В. Генерал-лейтенант Сергей Леонидович Марков – солдат,
гражданин и патриот // Вестник первопоходника. № 82/83. 1968; З.У. Генерал Сер-
гей Леонидович Марков (Маленькие сценки) // Там же. № 75. 1967.
832
Дойчер И. Троцкий. Вооруженный пророк. В 3-х кн. М.: Центрполиграф,
2006; Кинг Д. Троцкий. Биография в фотодокументах. Екатеринбург: СВ-96, 2000;
Волкогонов Д.А. Ленин. Политический портрет. В 2-х кн. М.: Новости, 1994; Такер Р.
Сталин. История и личность: Путь к власти. М.: Прогресс, 1991; Коэн С. Бухарин.
Политическая биография. 1888–1938. М.: Прогресс-Академия, 1988; Поликар-
пов В. Трагедия комкора Думенко // Дон. 1988. №11. С. 142–148; и др.
833
Чиняков М. Указ. соч.
Военачальники и политики большевистского лагеря теперь редко

становятся предметом исследовательского интереса834. Еще раньше, с
середины 1980-х гг., исчез интерес к «рядовым» командирам. В про-
цессе работы над темой образовывался объем информации, достаточ-
ный для написания биографий отдельных лиц, что вылилось в не-
сколько статей этого жанра, героями которых стали красные команди-
ры – участники Гражданской войны на Северном Кавказе, а также
один из генералов Донской армии835.
Проблемой данной части книги является тонкий момент взаимо-
действия личных качеств военачальника и подчиняющихся ему масс,
неожиданно осознавших, что им нужен именно такой вождь. Удостое-
ны внимания были и случаи, когда искра взаимного притяжения меж-
ду военачальником и армией не появлялась, и наступала полоса обо-
юдного разочарования.
Все армии начинались с небольших отрядов, и тогда будущий
вождь был совсем близко. Это ощущение продолжало оставаться важ-
ным на протяжении всей войны. У большевиков этому способствовали
методы руководства Л.Д. Троцкого, объездившего на своем бронепо-
езде все фронты Республики. Его примеру следовало командование
фронтов, члены реввоенсоветов. У белых это было связано с малочис-
ленностью армий, личными знакомствами с лидерами движения, кото-
рые были сослуживцами многих своих подчиненных.
В этой войне, как ни в какой другой, особую роль играли те ко-
мандиры, которые воевали в непосредственном контакте с воюющей
массой – до уровня полка, корпуса, дивизии. Тесная спайка между ко-
мандирами и рядовыми была целью системы армейского воспитания,
заложенной еще в XVIII-XIX вв. лучшими полководцами России
П.А. Румянцевым, А.В. Суворовым, М.И. Кутузовым. Сформулиро-
ванные ими принципы существования русской армии должны были
834
Поликарпов В.Д. Другая сторона буденовской легенды. С. 597–627; Соко-
лов Б.В. Михаил Тухачевский: жизнь и смерть «Красного маршала». Смоленск:
Русич, 1999.
835
Морозова О.М. Легендарный командир Стальной дивизии Дмитрий Жлоба
(1887–1938) – глазами своих бойцов // Человек второго плана. Вып. 5: Сб. науч.
статей. Ростов н/Д: ЮФУ, 2008. С. 206–228; Ее же. Николай Федорович Гикало //
Вопросы истории. 2011. № 9. С. 37–57; Ее же. Донской казак – народник – белый
генерал: Василий Александрович Ажинов // Казачество в социокультурном про-
странстве России: исторический опыт и перспективы развития: Тез. Всерос. науч.
конф. 28–29 сент. 2010 г. Ростов н/Д: ЮНЦ РАН, 2010. С. 81–84; и др.
компенсировать рекрутский принцип ее комплектования. Они говори-

ли о важности отеческой заботы офицера о солдате; о разумной дис-
циплине, о воспитании личным примером. Но на фронтах Русско-
японской войны налаженный механизм начал давать сбои. Как писал в
автобиографической повести В. Вересаев: «Мы уж привыкли, – теперь
все ругали друг друга. Кавалерия ругала пехоту и артиллерию, пехота –
кавалерию и артиллерию и т. д. Солдаты ругали офицеров и генералов,
офицеры – генералов и солдат, генералы – офицеров и солдат»836. Но в
годы германской войны в лучших частях русской армии офицер и сол-
дат вновь стали товарищами. Письма от бывших нижних чинов и сол-
дат, которые получал полковник-артиллерист В.А. Ажинов, полны
ностальгических ноток о совместной службе, о желании вернуться к
хорошему командиру. Солдаты вспоминают о «всегдашнем доброже-
лательном отношении», скучают по своей батарее, будучи направлен-
ными после ранения в другие части, и мечтают попасть в нее вновь837.
Отсюда белая и новая революционная армии унаследовали именова-
ние особо уважаемого командира отцом838. Понятие «отец» отражает
не отношения поколений, а нечто иное. И вряд ли будет ошибкой, если
в этом будут обнаружены черты патриархального патернализма. Этой
системе отношений совсем не противоречат элементы человеческой
привязанности, известного добродушия и снисходительности.
Ломка традиционной системы исполнения и распределения соци-
альных ролей запустила процесс кристаллизации новой элиты. Он ис-
пытывал двойное воздействие – неокончившейся войны и существо-
вания большого числа мужчин и даже женщин, которые полагали, что
смогут выйти на новые социальные рубежи. Начался жестокий, а по-
рой и кровавый процесс выдвижения новых лидеров. Особенно это
стало типичным для вооруженных формирований, заложивших основу
будущей Красной армии. Ее ранние страницы украшают имена дейст-
вительно харизматичных фигур, которые, если бы не революция, оста-
лись бы приказчиками, фельдшерами, техниками; а служившие в ар-
мии, не вышли бы из обер-офицерских чинов. Наиболее противоречи-
вую память о себе оставили командиры, ставшие во главе формирова-
ний атаманского типа.
836
Вересаев В.В. Записки врача. На японской войне / Вступ. ст. Ю. Фохт-
Бабушкина. М.: Правда, 1986. С. 481.
837
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 3. Л. 48, 52, 54, 60.
838
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 486.
Жизненная стратегия конкретного слоя – мужчин мобилизацион-

ного возраста предполагала выбор командира, с которым шансы вы-
жить были выше. Это чувство использовали некоторые командиры для
привлечения бойцов в свои отряды. В момент развала Северо-
Кавказской красной армии, когда паникующие солдаты были готовы
бросить оружие и спасаться в одиночку, Д.П. Жлоба, бывший донец-
кий шахтер, оказавшийся тонким психологом, сказал им: «Хотите
жить, идите со мной»839. Вот как описан митинг, на котором был за-
ключен этот «коллективный договор»: «…Собрал нас тов. Жлоба и
стал упрашивать[,] чтобы мы дали согласие и[д]ти под Царицын[,] и
говорил со слезами на глазах[,] и потом мы дали свое согласие…»840.
Контракт на защиту революции заключался, в представлении рядовых
бойцов, не с Лениным или Троцким, а с конкретным командиром.
Пусть лозунги большевиков были максимально адаптированы для
масс и понятны им, но чтобы воевать за них, людям нужен был кон-
кретный «гарант», выступающий от имени им неизвестных сил, спо-
собный засвидетельствовать истинность обещаний. В нем самом дол-
жен был быть заложен большой резерв качеств, позволявших ему со-
бирать вокруг себя людей, которые сначала начинали верить ему и
только через это затем верить в ту политическую силу, которую он
представлял.
Многие будущие красные военачальники прошли в детстве опре-
деленную подготовку, давшую им необходимые для ратного дела навыки.
В случае с казаками Ф.К. Мироновым и М.Ф. Блиновым понятно, что это
им дала доармейская подготовка. Иногородние, жившие в казачьих ста-
ницах, наравне с казачатами упражнялись и в верховой езде, и в джиги-
товке, и в сабельной рубке. Поэтому среди них было немало лихих рубак:
Б.М. Думенко, С.М. Будённый, унтер-офицеры Семён Иванович Зыбин
из станицы Белореченской и Никифор Ефимович Батлук из станицы
Усть-Лабинской. Батлук – иногородний, окончивший казачью школу
сержантского состава. Уроженец станицы Баталпашинской, сын иного-
роднего и казачки Яков Балахонов в юности увлекался охотой и отличал-
ся меткой стрельбой; любил верховую езду841.
Насколько лихо рубился бывший шахтер Д.П. Жлоба, неизвестно,
но в сабельных схватках участвовал и, как видим, выжил. Он был от
839
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 7. Л. 12.
840
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 9. Л. 192.
841
Балахонов Н.Я. Указ. соч. С. 9, 52.
природы сообразительным и технически грамотным. Его знания были

предметом восхищения подчиненных и помогали в различных фрон-
товых ситуациях. Его смекалка стала легендарной, он зарекомендовал
себя мастером технических кунштюков, дезинформации и обманных
маневров. Не случайно один из его бойцов в посвященном любимому
командиру стихотворении писал: «Жлоба – шахтер, Жлоба – удал и
хитер…».
Вероятно, любовь и доверие к командиру были чрезвычайно важ-
ны, прежде всего, для самих солдат; это было потребностью, соответ-
ствующей устоям внутреннего духовного мира простолюдина. Он
должен был обрести опору в том смешавшемся мире. Поэтому чтобы
иметь авторитет, командир должен побеждать. Но образ, необходи-
мый, чтобы сохранить управляемость армии в дни неудач, должен ко-
ваться каждый день без перерывов. Это знали не кончавшие академий
красные командиры. Та война была для них не профессией, а жизнью.
Конечно, Дмитрий Петрович Жлоба не относится к фигурам, чей
вклад был решающим в общую победу в Гражданской войне, таких
дивизий, как его, воевало на стороне советов 174 единицы. Он интере-
сен как характерный типаж, многосторонняя информация о котором
сохранилась в архивных фондах. Жлобе удалось создать себе эффект-
ный имидж и выработать особый стиль поведения, который с восхи-
щением вспоминали его однополчане. Во-первых, их поражало при-
страстие командира к техническим новинкам. При его дивизии была
радиоустановка, которая еще в сентябре 1918 г. была отбита у белых
под Царицыным и потом всегда находилась при штабе, пока Жлоба
оставался комдивом. В тылу Жлоба чаще всего пользовался мотоцик-
лом. Двухколесным управлял сам. На трехколесном аналоге тачанки с
пулеметом ездил, сидя в коляске, тогда за рулем находился его мото-
циклист Туманов842.
Умиляла бойцов приверженность Жлобы к выработанным им са-
мим ритуалам. Вдоль фронта герой также передвигался на мотоцикле
или на автомобиле, а его любимая гнедая кобыла бежала за ним. Толь-
ко непосредственно перед боем он пересаживался на лошадь и воз-
главлял атаку843. Цвет автомобиля и мотоцикла был соответствующий –
красный844, и никакой маскировки.
842
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 7. Л. 280 об.; Д. 11. Л. 469.
843
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 12. Л. 172; Д. 9. Л. 153.
844
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 298 об.; Д. 7. Л. 353; Д. 8. Л. 172 об., 387.
То, что вышеперечисленные привычки Жлобы действительно име-

ли место, подтверждает массовость свидетельств, относящихся к ран-
нему послевоенному времени. Не исключено, что они стали источни-
ком вдохновения авторов героико-революционных брошюр, посвя-
щенных другим героям. В изданном уже на излете советской эпохи
очерке о К.А. Трунове приводятся похожие и с тем же оттенком вос-
хищения описания привычек этого погибшего в 1920 г. комдива. Тру-
нов также вне боя перемещался на легковой машине с парусиновым
верхом, с деревянными колесами и с пулеметом, и за ней тоже бежала
любимая белая кобыла845. Жизнь любимого командира обрастала эпи-
ческими подробностями. Немалая часть из них имела, по-видимому,
вымышленный характер. Среди бывших однополчан Трунова за годы,
прошедшие с окончания войны, неведомыми путями сформировался
миф о том, как он продал генералу Алексееву его собственную жену,
которую он каким-то образом взял в заложницы. Продал за триста
снарядов846.
Яков Балахонов тоже практиковал статусные вещи, одобрявшиеся
бойцами: имел конвойную сотню из земляков-баталпашинцев. В ее
главе он ходил в атаку, увлекая за собой всю дивизию. Ездил на поро-
дистом вороном англо-донском скакуне. Ординарцами у него были
черкесы и абадзинцы из бывших табунщиков князей Аджиева и Лова.
Особенно ему предан Шанов, уроженец аула Псыж847. У Жлобы орди-
нарцем был черкес Нох Наурзов.
Когда в 1928 г. Жлоба оказался в опале, был уволен с работы и да-
же ходили слухи о его возможном аресте, то его бывшие сослуживцы
написали в его поддержку письмо, в котором наделили своего бывше-
го вождя всеми качествами выдающегося командира. Вопрос о степе-
ни соответствия содержания текста и действительных качеств Жлобы
в этом случае не существенен. «Для бойцов-красногвардейцев т. Жло-
ба был образцом бесстрашного геройства и личного мужества, непо-
бедимого в схватке с врагами и при всем этом своего брата, товарища,
простого, отзывчивого на всякие нужды бойца и его семьи. Каждый
боец видел, как т. Жлоба во время боя бросается в самые опасные мес-
та сабельной рубки и рукопашной схватки, забывая себя и помня лишь
задачу боя [...] А вне боя во время отдыха или похода тов. Жлоба сно-
845
Фатеев Г. Указ. соч. С. 148, 187.
846
Там же. С. 143–145.
847
Балахонов Н.Я. Указ. соч. С. 24, 61.
ва был простым и близким товарищем, любившим шутки, и сам любил

шутить, и всегда умел поднять дух и подбодрить уставших[,] помочь
семье бойца деньгами, или продуктами, отдать последнюю папиросу
или щепотку махорки первому попросившему “закурить” бойцу»848.
Фраза из рекомендации на третий орден Красного Знамени, со-
ставленная для Жлобы его старыми сослуживцами, хотя и является
свойственной тому времени революционной гиперболой, отражает
идею о наличии у командира особых, чуть ли не мистических способ-
ностей: «…Без снарядов и без патронов и только по одному кличу тов.
Жлоба была смята и вдребезги разбита белогвардейская и контррево-
люционная стена, вооруженная по последнему слову техники»849. О
И.Л. Сорокине рассказывали, что у него есть любимое кресло, которое
всюду следовало за ним, – кожаное с высокой резной спинкой. Оно
участвовало в магическом ритуале – перед боем Сорокин обязательно
садился в него и несколько секунд молчал, так он, говорили, опреде-
лял судьбу боя850.
Считалось, что хороший командир добивается успеха не только с
помощью военного таланта, но и потому, что удачлив. Своей удачей
он делился с другими, когда выступал в качестве гаранта побед и вы-
живания. По этой же причине взятые в плен солдаты противника с
охотой вступали в отряды командиров, которые их разбили. Эти суе-
верия были распространены и у белых. Генерал Косяковский, коман-
дир Сводно-кирасирского полка, которого все уважали за храбрость,
считался «несчастливым» командиром. И когда его сменил генерал
Данилов, все обрадовались, вспоминал Н. Волков-Муромцев851.
А вне боя краском мог и самодурствовать. Например, во время бо-
лезни, страдая, Жлоба чуть не пристрелил из маузера помощника ле-
каря Березовского. Спустя годы тот вспоминал об этом с чувством
умиления852. Известный комдив Иван Кочубей, впоследствии казнен-
ный белыми, имел привычку требовать на обед жареную малороссий-
скую колбасу и спать не менее чем на трех перинах. Честь жарить
колбасу попеременно предоставлялась адъютанту и начальнику штаба.
Он приглашал наиболее отличившихся бойцов на обязательный после
848
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 11. Л. 164 об.
849
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 287.
850
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 5. Л. 118, 140.
851
Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 318, 319.
852
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 8. Л. 103.
удачного боя ужин. Поколачивал солдат, струсивших в схватке с вра-

гом. Всякий приказ Кочубей сопровождал оглашением санкции за не-
исполнение: зарублю853. Под Кизляром он встретил представителя
РВС фронта Аскурау, который, выполняя решение своего органа, пы-
тался в Невинномысской отстранить Кочубея от командования брига-
дой, и вот за это Кочубей лично клинком снес ему голову854. Любил
дурачиться и разыгрывать. Рассказывали, якобы, пользуясь своим
внешним сходством с белым генералом Андреем Шкуро, ездил на раз-
ведку в расположение белых частей.
В годы смуты возрастает роль психопатических личностей, совер-
шающих ненормальные для обычного времени действия, которые ста-
новятся образцом для подражания для большинства855. Эти девианты
становятся героями.
Станислав Никодимович Булак-Балахович (1883-1940) успел по-
воевать под несколькими знаменами: и под красным, и под белым, и
под бело-красным польским, и даже под желто-красным франкист-
ским856. По отзывам знавших его в годы войны, был красивым мужчи-
ной в эффектной папахе, в живописном мундире, с двумя кинжалами
за поясом857. Он также эксплуатировал патерналистскую интонацию в
общении с массой: «Дети, уйдите от негодяев. С оружием, с артилле-
рией, со всем добром, связав комиссаров, смело переходите под на-
родное знамя, которое я несу твердой рукой», писал в обращениях к
белорусским и русским крестьянам858. Ставшее легендарным помило-
вание приговоренного вместе с другими пленными к повешению кре-
стьянского парня за то, что Балахович увидел у него на груди натель-
853
ЦГАРСО-А. Ф. 852. Оп. 1. Д. 39. Л. 6; Кандыбин В.Т. Иван Кочубей // Не-
забываемые годы. Воспоминания участников революционных событий и граждан-
ской войны на Ставрополье. Ставрополь: Кн. изд-во, 1960. С. 77–78.
854
Семёнов А.А., Щербинин С.А. Власть и население Северного Кавказа в пе-
риод Гражданской войны и НЭПа (1917–1925): Рукопись. С. 15. URL:
http://sgpisherbinin.narod.ru/links2.html
855
Булдаков В. Красная смута. С. 348–349.
856
См.: Корявцев П.М. «Батька»: история одного предателя. СПб, 2007. URL:
http://www.derjavapskov.ru/cat/cattema/catcattemaall/catcattemaallb/catcattemaallbbula
сh/3201/
857
858
Цит. по: Кручинин А. Батька (Булак-Балахович) и его сынки. URL:
http://www.derjavapskov.ru/cat/cattema/catcattemaall/catcattemaallb/catcattemaallbbula
ch/3504/
ный крестик, является интуитивно рассчитанным приемом создания

нужного ему социального эффекта. Этот поступок милосердия, со-
вершенный в момент, когда другие пленные были повешены, создавал
особый фон, на котором воспринимался Балахович. Если бы он только
казнил, его бы только боялись. Но то, что он еще и миловал, вызывало
не только восхищение, но и еще бóльший страх в связи неопределен-
ностью судьбы зависимых от его воли. От этого он казался еще могу-
щественнее и чудовищнее.
Наиболее эффективные из командиров знали психологию толпы. Во
многих опубликованных воспоминаниях Ивану Кочубею придан типаж
Вани Курского – балагура и чудака. В многократно пересказываемых
случаях сквозит восхищение его удальством, лихостью, бесстрашием,
умелым заигрыванием с бойцами. Мог утром попросить у красноармей-
цев кусок хлеба, мол, со вчерашнего ничего не ел. Так он давал понять
им: я такой, как вы, простой казак. Но потом в случае неподчинения или
трусости был в высшей степени суров, хотя различал дезертиров злост-
ных и «по необходимости», например, если человек съездил домой за
продуктами или переодеться, а потом вернулся в полк.
Эффективно манипулировал массами и Главнокомандующий Се-
веро-Кавказской армией И.Л. Сорокин. После расстрела Северо-
Кавказского ЦИКа он выступил на митинге 1-го Крестьянского полка
с обоснованием этой меры, обвинив членов ЦИКа в предательстве и
связях с интервентами. Солдаты возмущались изменниками и кричали
Сорокину ура, на руках вынесли его и усадили в его легковую маши-
ну. Решаясь на этот шаг, Сорокин рассчитывал не только на свою по-
пулярность, но и на свой опыт управленияя толпой859.
Колоритная фигура оказавшегося волею судеб на Севере осетина
Х.-М. Дзарахохова осталась в памяти воевавших с ним архангелого-
родцев. Его описывали как яркую харизматичную личность, умного и
быстро ориентирующегося в обстановке человека, заботливого коман-
дира860. Проживший около 8 лет в Америке Дзарахохов (он покинул
родину, скрываясь от кровников) неплохо говорил по-английски, что
давало ему преимущество в условиях боевых действий с экспедици-
онным корпусом союзников, высадившихся в Архангельске. Коман-
дир-полиглот вызывал восхищение архангельских мужиков, хотя сам
он любил поскромничать: мол, малограмотный. Знание английского
859
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 18 об.; НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 2. Л. 23.
860
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 619. Л. 20, 41; Д. 620. Л. 78, 95.
языка позволило ему быстро научиться пользоваться захваченным у

интервентов ручным автоматическим пулеметом системы Льюиса.
Хаджи-Мурат тут же решил опробовать его исключительные качества –
мобильность и скорострельность. Он залез с ним на высокую сосну и
расстрелял крестьян «вражеской» деревни, работавших в поле, но по
его утверждению, якобы рывших окопы против красных партизан.
Его бойцы подчеркивали его заботу о солдатах: «Хаджи-Мурат со
своими ребятами очень осторожно обращался, хранил их, показывал
места где кому сохраняться». Сильное впечатление на северных му-
жиков произвело его характерное для горцев понимание долга перед
умершими. Когда в зимних боях он потерял много бойцов и отступил,
не имея возможности предать их земле, то смысл всех дальнейших его
боевых действий состоял в том, чтобы вернуться под с. Средьмехрень-
га, где в снегу остались тела погибших: «Мои пятьсот трупов лежат,
взять не могу. Я стал все разрушать и в деревне Горка захватил
180 человек и пулемет и полным карьером на Средьмехреньгу [...]
12-суточная осада, из 500 человек никого не выпустили, ушел только
один офицер на лыжах»861. После этого Дзарахохов смог выполнить
свой долг862.
Забота о нуждах отряда имела у Дзарахохова самую разную фор-
му. Он спал на голой лавке, клал голову на толстое полено вместо по-
душки: так слышно, что происходит вокруг. Один из ветеранов под-
черкивал, что он был очень бдительный – всегда выставлялись часо-
861
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 9, 10.
862
В соответствии с северокавказскими адатами, влиявшими на поведение
Х.-М. Дзарахохова, взаимные обязательства между людьми не прерывались со
смертью одного из них: существовали права и обязанности близких по отношению
к покойникам. Не оказать должного почтения умершему считалось опасным, это
могло навлечь с его стороны жестокое наказание. См.: Ладыженский А.М. Адаты
горцев Северного Кавказа / Под ред. А.С. Зайналабидова и В.В. Черноуса. Ростов
н/Д: Центр систем. регион. исслед. и прогнозир. ИППК при РГУ и ИСПИ РАН,
2003. С. 85, 101. Эти представления влияли и на методы борьбы с врагами. Пол-
ковник Николай Цаллагов, осетин-дигорец, был убит из засады партизаном-
керменистом Дзахо Зембатовым вместе с кучером, когда ехал в экипаже. Дзахо и
его товарищи засыпали тела листвой, а перед этим переодели труп кучера в черке-
ску полковника. Вдова Цаллагова, отыскав останки, в которых опознала своего
мужа, оплакала его по всем правилам. А Дзахо искренне считал, что в полной
мере отомстил полковнику, оставив его без достойного погребения. НА СОИГСИ.
Ф. 21. Оп. 1. Д. 100. Л. 12–14.
вые, дозорные, организовывалось патрулирование863. Хаджи-Мурат

отходил нагайкой своего комиссара – латыша Рейгольда, бывшего
циркового силача – за то, что тот даже в сильный мороз ходил с голой
грудью. Так он беспокоился о состоянии его здоровья.
Дзарахохов ходил в кавказской одежде – черкеска, бурка, папаха,
шашка, кинжал и пояс с серебряной чернью, но черкеска была дыря-
вой, и не без причины. Союзники ввезли на территорию Северной обл.
большие запасы оружия, продовольствия, промышленных товаров, так
что воевать там было одно удовольствие. Редко в каком селе не было
склада с теплыми вещами, сгущенкой или ягодным джемом. Командо-
вание Северного фронта красных пыталось остановить разграбление
этих хранилищ. Хаджи-Мурат как природный абрек не мог понять,
почему он не может пользоваться имуществом, добытым в бою. Так
что Хаджи-Мурат ходил в рванной как решето черкеске для того, что-
бы было основание сказать: «Вы не были на фронте, а в английскую
одежду оделись, а мы оборванные»864.
В отличие от Дзарахохова Жлоба и Сорокин одевались весьма
изысканно для того скудного времени. Все, кто встречался с Соро-
киным, описывали черкеску, в которую тот был одет. По-видимому,
это было связано с тем, что она прекрасно сидела на нем, подчер-
кивая достоинства его фигуры. При встрече с членом Майкопского
исполкома И.Г. Дудиным Сорокин был одет в черкеску кремового
цвета из тонкой шерсти с газырями чеканной работы; на поясе ви-
сел кинжал с чеканкой из золота и серебра, украшенный бриллиан-
тами865. Офицер Николай Баскевич, оказавшийся в те дни в Екате-
ринодаре, также оставил описание внешности Сорокина: красивая
стройная фигура в темно-серой черкеске, красивое усталое лицо,
тяжелый мутный взгляд866.
Жлоба имел особый стиль в одежде, предпочитая вещи коричнево-
го тона. Зная пристрастия своего командира, бойцы поднесли ему в
дар захваченные в марте 1920 г. в станице Пашковской личные вещи
генерала Шкуро – экипаж на дутых шинах, именное золотое оружие –
кинжал и шашку, бешмет коричневого цвета и каракулевую папаху в
863
Коничев К. Хаджи-Мурат Дзарахохов. Л.: Лениздат, 1959. С. 31; ГААО
ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 97.
864
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 95.
865
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 5. Л. 118, 140.
866
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. А-60. Л. 10–11.
тон к нему867. Жлоба отличался особенной любовью к коричневой

гамме: все его лошади были гнедые.
Выдвинувшиеся на партизанском этапе существования советских
войск командиры должны были иметь запоминающуюся яркую внеш-
ность и совершать необычные поступки. Психологам хорошо известен
эффект красоты, когда ореол физической привлекательности вызывает
сдвиг в оценках не только личности, но и результатов ее деятельности.
Не потому ли вождям атаманского типа удавалось вовлекать в свою
уголовно-политическую деятельность большое количество еще недав-
но вполне законопослушных обывателей. Высокие лозунги, усилен-
ные обаянием личности, перевернули не одно сознание.
Увечье, полученное в боях, совершенно не вредило героическому
образу и обеспечивало еще один инструмент влияния на массу. Лазарь
Бичерахов и Георгий Кибиров, оба осетины, приписанные к Терскому
казачьему войску, в результате ранений стали инвалидами, но армию
не покинули, пользовались огромным авторитетом у подчиненных.
Но все чудачества и капризы ничего не стоили бы, если не допол-
нялись боевым мастерством и личным мужеством. В декабре 1918 г.
23-я дивизия, в которую входила бригада Михаила Блинова868, у стан-
ции Филоново попала в окружение. Сам Блинов в критический мо-
мент, имея два пулевых ранения в грудь, сел на коня и повел своих
конников в атаку869. Он должен был не просто удержаться на коне, ему
нужно было выстоять и в сабельной рубке. За такую силу духа люби-
ли, уважали, преклонялись. За этот бой Блинов получил орден Красно-
го знамени.
Иван Никитьевич Цыганков, в годы войны командир кавалерий-
ского эскадрона, в послевоенной автобиографии привел пример, как
он, будучи ранен во время атаки в руку тремя пулями, не вышел из боя
до момента его окончания. И только потом он отправился в лазарет.
867
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 8. Л. 63.
868
Блинов Михаил Федосеевич (1892–1918), сын казака х. Никуличев станицы
Кепинской Усть-Медведицкого округа Донской обл. Отец работал почтовым ям-
щиком. Юртовой надел сдавали в аренду. Призван в армию в 1913 г. Делегат 1-го
окружного съезда советов. Во время весеннего восстания донских казаков возгла-
вил отряд по его подавлению в станицах по р. Медведице. Командовал полком,
23-й стрелковой бригадой, кавалерийской группой в составе 9-й армии. Погиб 23
ноября 1919 г. от ранения в живот осколком снаряда. См.: Власть Советов (Став-
рополь). 1924. 24 ноября. №1384 (267); Ставропольская имени Блинова. С. 24, 30.
869
Ставропольская имени Блинова. С. 26, 29.
Цыганков хорошо знал склонность рядовых впадать в панику при ис-

чезновении командира. Он отмечал, что на самоотверженный посту-
пок он пошел осознанно и что всегда стремился служить бойцам при-
мером870.
Г.Н. Батурин, сочетая характерный для ветеранских мемуаров бру-
тальный юмор с трагической просветленностью, дал портрет коман-
дира кавалерийского полка Осипянца. Это был молодой, с особенной
кавказской военной выправкой, затянутый в черкеску, красивый и
подвижный джигит. Он плохо говорил по-русски, поэтому приказы
командования выполнял так, как понимал. Приказ занять аул в пяти
верстах от станицы Курганной и закрепиться в нем он понял так: надо
его смести с лица земли, что он и сделал: «Я и занял, тов. начальник, и
ушел… Что же мне неделю занимать… Один час занял и вся татарская
сволочь зарубил… вот и шашка мой еще в крови». Судя по всему, речь
шла о черкесском ауле Кошехабль в шести верстах от станицы. Жите-
лей аула, как всех мусульман, Осипянц считал татарами. Когда на него
накричали в штабе за самоуправство, он оправдывался: «Татары сво-
лочь один сорт с белыми…». Его держали на посту командира полка
за особую заботу о бойцах и своеобразный полковой патриотизм. Де-
сять раз был ранен, но из полка ни разу не уходил. Говорил, оставлю
полк – пропал полк. В бою был не только храбр, но и сметлив. Бойцы
его любили, потому что он им позволял мародерствовать. Перед лю-
бым штабным начальством Осипянц был готов обосновывать свои
принципы: люди сыты, кони сыты – поход не боятся; голодный на
плохой лошади – хуже баба на печке. Любил всегда быть в авангарде,
потому что знал один секрет: сзади идешь – останешься без фуража.
Его кавалеристы брали только питание для себя и лошадей, денег и
вещей не трогали: «Честный революционер – не разбойник». Осипянц
погиб в 1920 г. в плену у повстанцев871.
Бывший красный партизан А. Зиновьев с ощутимым подспудным
восхищением описал в 1933 г. некоторые из боевых эпизодов Граж-
данской войны на Севере, связанных с именем знаменитого белого
партизана Максима Николаевича Ракитина (1893-1920), уроженца
Шенкурского у. Архангельской губ. Он был прапорщиком, офицером
военного времени, до войны – народным учителем. Впервые Ракитин
870
ГАРО. Ф. Р-2992. Оп. 1. Д. 361. Л. 2.
871
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 677. Л. 35-39.
выдвинулся во время Шенкурского восстания против советской моби-

лизации в июле 1918 г. Вокруг него стали собираться недовольные. Со
своими партизанами он успешно противостоял большевикам. За ним
началась целенаправленная охота.
Несколько раз его почти удавалось схватить. Изба, в которой ук-
рылся Ракитин, была окружена красноармейцами. Он отбивался анг-
лийскими ручными гранатами. Две гранаты взорвались, а с третьей он
намеренно не сорвал чеку и, воспользовавшись растерянностью сол-
дат, выскочил в окно и, бросившись в реку Вагу, под пулями сумел
переплыть ее. После этого его популярность только выросла.
На третий раз Ракитина удалось-таки схватить. У крестьянки с.
Кодема возникли подозрения в отношении пяти вооруженных людей,
которые попросились к ней на ночлег. В селе под видом охотника-
промысловика находился агент чека 6-й армии Курочкин. Он органи-
зовал группу захвата из надежных местных жителей, причем те не
знали, кого шли арестовывать. Курочкин проявил бдительность и обы-
скал Ракитина дважды, и каждый раз находил спрятанное оружие.
Между Кодемой и Шенкурском было более 200 верст, и во время это-
го перехода Ракитин сделал попытку скрыться. Ему удалось сбросить
наручники и вступить в схватку с сотрудником чека, который, расте-
рявшись, забыл снять браунинг с предохранителя. Скрутить Ракитина
удалось из-за того, что он получил ранение, и из-за растерянности
других арестованных872. Стремление бороться до конца позволило Ра-
китину долго возглавлять сопротивление большевикам на территории
своего уезда, где он пользовался огромным авторитетом873.
Насколько трудно установить подлинный механизм сплочения в
воинских частях белых армий, свидетельствует пример В.О. Каппеля,
ставшего одной из икон Белого движения. Память рисует образ иде-
ального офицера-рыцаря. О вызывавших восхищение чертах его лич-
872
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 194. Л. 1, 2.
873
После препровождения в Шенкурск М.Н. Ракитин должен был быть рас-
стрелян, таким было общее намерение местных большевиков и Особого отдела
6-й армии. Но другие высокие инстанции, Реввоенсоветы фронта и Республики,
потребовали доставить его в Вологду. Там Ракитин написал воззвание к крестья-
нам и рабочим, воевавшим на стороне белых, прекратить борьбу с советской вла-
стью. Оно было напечатано тиражом в несколько тысяч экземпляров и перебро-
шено через фронт. 20 марта 1920 г. Северный фронт был ликвидирован, а в мае
Ракитин расстрелян в Архангельске по приказу М.С. Кедрова. ГААО ОДСПИ.
Ф. 8660. Оп. 3. Д. 194. Л. 3.
ности сказано в книге А. Федоровича: «Ровность и мягкость в обраще-

нии, крайняя скромность, полное спокойствие в боевой обстановке,
умение разбираться в людях и действовать на их психику, огромная
способность учитывать в любой момент любую обстановку и исполь-
зовать ее, постоянное чувство ответственности за доверенных ему лю-
дей, полное отсутствие сухого формализма и постоянная связь и бли-
зость с войсками...»874. Из вышеперечисленных качеств подкрепляют-
ся примерами личное мужество, действительно подвижническое от-
ношение к боевой задаче, прекрасно развитое чувство тактики в спе-
цифических условиях гражданской войны, инициативность, умение
завоевывать симпатии людей. Его личный стиль – неожиданность и
стремительность атаки – был рожден пониманием психологии граж-
данской войны: важности использования смятения противника, те-
ряющего ориентиры боя, и веры солдат в личность командира, знаю-
щего дорогу к победе.
Главное, что настораживает в воспоминаниях о Каппеле, это прак-
тически полное отсутствие фактов и оценок, хоть немного ухудшаю-
щих прекрасный облик героя. Но это обедняет его, делая историю в
данном конкретном случае черно-белой без оттенков. В эмиграции не
принято было нарушать заповедь: о мертвых или хорошо, или ничего.
В книге Федоровича сказано, что Каппель, будучи убежденным мо-
нархистом, никому не навязывал своих убеждений875. Но известно, что
в августе 1919 г. подчинявшийся Каппелю командир Волжского кон-
но-егерского дивизиона им. Учредительного собрания, один из быв-
ших руководителей Самарского Комуча корнет Б.К. Фортунатов увел
свой отряд в сторону области Уральского казачьего войска с целью
«искать возможности образовать новый противобольшевицкий фронт
с провозглашением более либеральных лозунгов»876.
В целом, иконографичность образа Каппеля в эмигрантской лите-
ратуре не позволяет ответить на вопрос о том, что сыграло основную
роль в формировании столь одержимого почитания погибшего воена-
чальника – реальные черты личности или острая потребность в вожде
как смысле и оправдании участия в борьбе против советской власти.
Рядовой состав – и стрелки Добровольческой и Сибирской армий,
и красноармейцы хотели видеть своего командира храбрым, удачли-
874
Федорович А. Генерал Каппель. Мельбурн: Изд. Рус. Дома в Мельбурне,
1967. С. 15–16.
875
Там же.
876
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 804. Л. 29.
вым, сообразительным, доступным и требовательным одновременно.

Он должен заботиться о бойцах: чтобы они были сыты и одеты, выру-
чать их из беды и не бросать в случае ранения на поле боя или в селе-
нии, оставляемом врагу. Как известно, расправы врагов с ранеными
случались жестокие.
Немецкий философ Адольф Дистервег ввел в обиход такое поня-
тие, как «культуросообразность», с помощью которого он оценивал
комплиментарность культурных явлений стоящим перед социумом
задачам877. В соответствии с его терминологией среди красных коман-
диров было больше культуросообразных тому времени людей. Тех,
кто тратили большие усилия на создание своего оригинального образа,
что имело конкретную и вполне практическую цель. Поскольку моби-
лизационные части и у красных, и у белых были неустойчивыми фор-
мированиями; а командиры предпочитали бойцов, вступавших в отряд
добровольно, чем же они могли привлечь их? Только своим именем,
только славой командира, которому сопутствует удача, только уве-
ренностью, что под его началом можно выжить и найти правильный
путь. В этих отношениях велика роль личного доверия. Красноармей-
цы держались своих командиров, так как доверили им свои жизни.
«Непобедимых» красных командиров неоднократно били белые вое-
начальники, но их авторитет от этого страдал не так катастрофически,
как у белых генералов.
Конечно, и Деникин, и Колчак, и Юденич хотели побеждать, но
они это делали так, как их учили в академии Генштаба. Краснов и
Врангель упрекали Деникина за стандартность его стратегического
мышления – стремление овладеть пространством878. Деникин объяс-
нял свою политическую негибкость тем, что психология русских офи-
церов не допускала сделок с совестью. Из переписки Деникина и Кол-
чака становится известно, что помощь со стороны Финляндии казалась
им недопустимой, т.к. давала бы той право требовать послевоенного
признания своей независимости879. А в это время К.Г. Маннергейм,
уже отошедший от управления страной, но сохранивший политиче-
ское влияние, писал в открытой печати, что судьба Петрограда нахо-
877
Дистервег А. Избранные педагогические сочинения. М.: Учпедгиз, 1956. С. 74.
878
Краснов П.Н. Всевеликое войско Донское. С. 273, 304, 349, 351; Врангель
П.Н. Записки. Т. 1. С. 299–300.
879
Деникин А.И. Очерки русской смуты: Крушение власти и армии. С. 117;
Его же. Очерки русской смуты: Вооруженные силы Юга России. С. 18.
дится в руках финской армии. Но финская армия не делает решитель-

ного шага из-за отсутствия политической целесообразности в ликви-
дации советского правительства880.
Но и среди белых были культуросообразные военачальники. Твор-
чески подходил к развернувшейся войне С.Л. Марков, генерал-
лейтенант Генерального штаба, в Добровольческой армии – командир
1-го Офицерского пехотного полка, затем бригады и дивизии. Исполь-
зование только что взятых в плен солдат для реализации непосредст-
венной боевой задачи впервые испытал именно он в боях при взятии
станции Сосыка. Он вооружил часть пленных красноармейцев и заста-
вил их разыскивать и расстреливать скрывающихся их же товари-
щей881. Это его образ наиболее идеализирован в добровольческой ми-
фологии. О погибшем накануне Маркове потрясенный Эрдели напи-
сал в дневнике: «…Горячий пылкий человек, умный честный, благо-
дарный, храбрый, любящий солдат»882. Действительно, генерал был
человеком страстным и даже несколько шалым.
В Маркове ясно видны задатки вождя атаманского типа. Еще до
его гибели Эрдели передал в дневнике содержание состоявшегося раз-
говора с ним: «Вчера мы с Марковым говорили, что если с нашими
близкими что-либо случилось, и они погибли от большевиков, то мы
будем гулять по России и тяжко отзовется наше гуляние, будем безжа-
лостно резать и вешать в отместку за потерю того, что нам было доро-
го и что у нас отняли» (после 21.04.1918)883.
Как и в случае с Корниловым, память о нем подверглась фолькло-
ризации сразу же после его смерти. Осенью 1919 г. эссе «Те, кто кра-
сиво умирают», опубликованное в газете ненадолго занятого Курска,
приписало марковцам особую манеру держать себя – сдержанность и
меланхоличную отрешенность. Так символизировалась их предан-
ность образу погибшего шефа884. По-видимому, ближе к истине порт-
рет генерала, данный бывшим полковником Е.И. Булюбашем в воспо-
минаниях, датированных 1962 г., и писателем А.Н. Толстым. Булюбаш
880
Валь Э.Г., фон. Война белых и красных в Финляндии в 1918 г. Таллинн:
Изд. автора, 1936. С. 72–74.
881
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 693. Л. 37.
882
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 192.
883
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 149.
884
Те, кто красиво умирают // Россия (Курск). 1919. 10 окт. № 8. URL:
http://markovec.narod.ru/1ogmp.htm
отказался служить под командованием Маркова, чтобы не портить с

ним отношений из-за того, что тот бывает слишком резок и груб885. В
романе «Хождение по мукам» Марков назван человеком, отравленным
трупным дыханием мировой войны, испытывающим наслаждение иг-
рой боя. Рощин дал характеристику «цветных» полков: дроздовцы,
носящие пенсне в честь их покойного шефа; разочарованные корни-
ловцы и марковцы, которые «шикарят грязными шинелями и матер-
щиной». Это отсыл к легендарному случаю под Медведовской, по-
скольку генерал Марков остановил красный бронепоезд, покрыв его
экипаж отборной бранью, из-за которой был принят за «своего»886.
Маркова любили и помнили не из-за рыцарских качеств, которые ему
приписывали, а из-за того, что он был эффективен в тех условиях.
Эрдели, который в том разговоре поддержал Маркова, был, тем не
менее, человеком другого склада. Об этом определенно свидетельст-
вует его дневник. Его воротило от «бесчеловечностей», он не «чувст-
вовал» специфику гражданской войны – пресекал мародерство, стоял
за традиционную дисциплину, не стремился слиться со «стрелецкой»
массой, его мысли постоянно вращались вокруг намерения оставить
армию. Поэтому он и не стал знаковой фигурой в истории движения.
Популярность обеспечивали совсем другие качества.
Известными именами число белых офицеров, которые пользова-
лись большим авторитетом у подчиненных, не исчерпывается. Некий
Г.Е. С-в, боец отряда князя Ливена, «старший унтер-офицер Царской
армии 14-го Гренадерского Грузинского Его Императорского Высоче-
ства Наследника Цесаревича, Великого князя Алексея Николаевича
полка», написал воспоминания о погибшем в бою любимом команди-
ре, «уважаемом и незабвенном» штабс-ротмистре Ильяшевиче. Судя
по тексту, С-в – крестьянин. В тексте неоднократно употреблены обо-
роты народной речи. Образы и аллегории, которые он использует,
имеют фольклорную основу.
Под восхищенные взгляды подчиненных Ильяшевич стрелял из
карабина навскидку в атакующих красных, стоя поверх окопа и ведя с
ними беседы: «Ага! Красная босота соляна, кажется! Мы вас встре-
тим!». То, что Ильяшевич называл большевиков босотой, его бойцам
нравилось. Восхищала не только личная храбрость, но и командирские
885
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 16, 24.
886
См. напр.: Павлов Ю. Генерал С.Л. Марков // Кадетская перекличка. 1986.
№ 41. URL: http://www.xxl3.ru/kadeti/gen_markov.htm.
качества. Тому удалось поддерживать в эскадроне высокое воинское

мастерство, чувство товарищества и взаимовыручки, присутствие ду-
ха. Под его командованием они лихо справлялись с трудностями и
сложными задачами. Им было чем гордиться. Когда эскадрон из
40 чел. стрелял залпом, залп выходил как из одной винтовки. В слож-
ный момент боя всегда находились добровольцы прикрывать отход
товарищей, и конечно среди них был сам ротмистр Ильяшевич. То,
что такое единение командира и рядовых было нечастым явлением,
подтверждает приведенный в записках того же Г.Е. С-ва факт: красно-
армейцы, увидев не успевших отступить солдат Ильяшевича, прокри-
чали им: выводите своих золотопогонников, и вам ничего не будет. Но
те забросали красных гранатами887.
Полковник Борис Нилович Литвинов (1872–1948), несмотря на го-
ды, очень активный участник именно полевой, окопной войны888. Его
имя попадалось во многих источниках. Всю жизнь он прослужил в
Туркестанском стрелковом полку, поэтому при образовании Закаспий-
ского фронта попросился туда, на место постоянной службы. По со-
общению газеты «Великая Россия» его отряд состоял почти исключи-
тельно из бывших красноармейцев, и он упорно держал фронт между
Кизыл-Арватом и Коджем. Полковник – натура творческая и горячая –
произносил перед боями вдохновенные речи, и это решало их исход889.
Еще до возвращения в Туркестан Литвинов участвовал в событиях на
Северном Кавказе: в августе 1918 г. – в офицерском выступлении во
Владикавказе, потом вместе со своей офицерской ротой отходил из
Нальчика в направлении Кубани в составе большого отряда беженцев.
А.А. Арсеньев, участник перехода, оставил особо волнующие вос-
поминания об этом эпизоде Гражданской войны: «В офицерской роте
полковника Литвинова, Туркестанского стрелка и Георгиевского кава-
лера, едва ли не половину составляли кадеты. Некоторые из них рос-
том не превышали носимых ими с гордостью тяжелых пехотных вин-
товок. Эта рота, иногда именовавшаяся по-казачьи, – сотней, счита-
лась надежной частью и в боях сбивала и гнала перед собой толпы
887
Белая борьба на Северо-Западе России. С. 521–525.
888
Литвинов Б.Н., генерал-майор (1920). В эмиграции в Югославии. В 1945 г.
выдан в СССР. Умер в 1948 г. в лагере Потьма (Мордовия). Киреев Ф.С. Влади-
кавказская операция // Белая гвардия: Альманах. №8. Казачество России в Белом
движении. М.: Посев, 2005. С. 113.
889
Великая Россия. 1919. 13 (26) сент. № 296.
красноармейцев, далеко превышавших их числом. На подъемах, в раз-

реженном воздухе, где и здоровому взрослому, но непривычному че-
ловеку было тяжело идти, больные “испанкой” с желтыми, испитыми
лицами, хватались за задки повозок и только таким образом передви-
гались шаг за шагом. Особенно тяжело было видеть полу-детей, ка-
дет»890. В конце похода после ночевок на заснеженной земле остава-
лись замерзшие во сне кадеты.
В Екатеринодаре Литвинов занимался устройством пришедших с
ним офицеров и учеников Владикавказского кадетского училища, и
потому состоял в переписке с генералом В.А. Ажиновым, таким же
старым туркестанцем, как и он сам. Полковник направлял к нему офи-
церов, крайне нуждающихся хотя бы в одной смене белья, которое у
них совершенно отсутствует: «16 января 1919. Дорогой Василий
Александрович! Знаю, что это неприлично, но лица, подающие эту
записку[,] уже живут коммуной[,] и последний акт их деятельности
была продажа штанов (белья уже нет). Не откажите[,] как то так уст-
роить, чтобы они получили хоть белье. Список: Дмитриев, Артюшков,
Прогоровский, Гуланов, Фосс. […] Преданный Вам Б. Литвинов»891.
Кубанские власти не посчитали возможным зачислить прибывших
с Литвиновым терских кадет в свой корпус, сославшись на его устав,
разрешающий прием только кубанских казаков. Поэтому Литвинов
пытался решить их судьбу через Ажинова892. Забота о подчиненных,
продемонстрированная Литвиновым, объясняет причины его влияния
и на бывших подопечных красных комиссаров. Но, тем не менее,
удержать Закаспийский фронт не удалось.
Н. Волков-Муромцев, служивший в Сводно-кирасирском полку,
отмечал отсутствие полной предопределенности того, будет или нет
командир любимым. Порядочный и толковый генерал Косяковский не
был популярен, а вот сменивший его Михаил Федорович Данилов
(1879–1943) как-то сразу завоевал симпатии. Он был очень толстым,
ездил на битюге; перед боем, давая наставления, говорил: пулеметов
не бойтесь, по кавалерии красные всегда стреляют высоко, поэтому
наступайте, не останавливаясь893. Видимо в этом и состоит причина
890
Арсеньев А.А. Из героических времен // Военная быль. 1958. №32. URL:
http://www.dk1868.ru/history/terek_1918.htm.
891
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 1. Л. 19, 21.
892
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 9. Л. 24, 25.
893
Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 318, 319.
10. Зак. 043
особой привязанности: в том, что о них, уже много лет никому не

нужных, кто-то заботился и старался, чтобы они прожили еще один
лишний день на земле.
Итак, вооруженные формирования в начальный период Граждан-
ской войны складывались вокруг ярких лидеров, обладавших опреде-
ленным военным опытом. Эти последние, преследуя разные цели, но
при доминировании мотива личностного самовыражения, только за
счет собственных качеств собирали и удерживали вокруг себя людей.
Созданный в солдатской среде образ идеального командира присваи-
вался наиболее авторитетным лидерам вне зависимости от их реаль-
ных качеств.
Обобщение биографических и автобиографических материалов

участников революционного движения и лиц, избравших другой путь
личностной реализации, свидетельствует, что сама общественная ат-
мосфера с ее конфликтами поколений, модой на фрондерство и идей-
ное размежевание, создавало внешние условия для приобщения моло-
дых людей к радикальным течениям. Но решающим фактором, под
влиянием которого реализовывались эти потенциальные предпосылки,
становились частные события, оставлявшие глубокую зарубку в памя-
ти человека. Они были неразрывно связаны с эмоциями обиды, злости,
зависти, ощущениями униженности и неполноценности, а иногда, на-
оборот, с чувствами высокого эмоционального подъема. Это провоци-
ровало индивида на поиск путей купирования негативного опыта или
воспроизводства положительных впечатлений. Кружковое движение,
являвшее собой реакцию на длительное отсутствие национального
опыта общественной публичной деятельности, предлагало находив-
шемуся в состоянии духовного поиска человеку – на выбор – варианты
коллективного переживания близких эмоций.
Внутри революционного лагеря происходила смена поколений, ко-
торая к рубежу веков четко обрела вид изменений качественного ха-
рактера. Предреволюционный период движения ознаменовался чис-
ленным доминированием слоя «полуинтеллигентов», для которого
характерно было единство следующих черт: крестьянско-мещанское
происхождение, высшее начальное образование, владение конторски-
ми специальностями или хорошо оплачиваемыми рабочими профес-

сиями, социальные амбиции, копирование системы ценностей и образа
жизни «культурных слоев» общества наряду с нигилистическим от-
ношением к ним.
Гражданская война многими нитями связана с войной 1914–1918 гг.
и, прежде всего, тем военным опытом, что она дала значительной час-
ти населения страны; а также появлением целого слоя людей, для ко-
торых приобщение к военной касте, стало высокоценным приобрете-
нием, с которым они не желали расставаться и стремились закрепить
этот новый статус.
Существование в Российской империи несвободной дифференциа-
ции занятий вследствие сохранения пережитков сословной системы и
резкий переход к свободному типу распределения сфер деятельности
после 1917 г. привели к поистине революционным изменениям в сфере
«статусной» и «классовой» стратификации.
Внешние социальные характеристики основной массы белогвардей-
цев и низового и среднего звеньев командного состава РККА одинаковы.
Это унтер-офицеры, прапорщики, поручики, получившие чины в годы
германской войны. Но с 1917 г. представители этого нового слоя посте-
пенно занимают места по разные стороны раскола. Все они стремились
закрепиться в новом качестве, в новой профессии. Исход выбора зависел
от того, что они принимали в качестве ключевой ценности – принадлеж-
ность к корпорации или личный статус. Сделавшие цезарианский выбор,
а это были наиболее инициативные и предприимчивые, стали красными
командирами. Те, кто предпочел корпорацию, оказался в составе социу-
ма, мало напоминал характерную для довоенной России социально-
профессиональную группу. Культ полка, собственного оружия, погибших
вождей сосуществовал с недисциплинированностью, безответственно-
стью и вольным обращением с приказами командования, что было след-
ствием конфликта обманутых ожиданий – они сохранили погоны, чины,
но стали рядовыми стрелками.
Именно ДЛП дали возможность составить суждение о социокуль-
турных и психологических различиях тех, кто оказался по разную сто-
рону фронта в этой войне. Низкая изменчивость картины мира было
свойством личности вставших на позиции антибольшевизма. Это при-
суще любому человеку, но им в наибольшей степени. Разное самоот-
ношение вызывает разный политический выбор в текущей политиче-
ской ситуации. В одном случае надо разорвать с прошлым, в другом –
10*
сохранить ему верность. Люди, которые характеризуются высоким

саморуководством и самоценностью при низком уровне внутреннего
конфликта, выбирают второе. Люди с низким уровнем самопринятия
враждебно настроены не только к своему собственному, но и к об-
щему прошлому; их сознание имеет ярко выраженную тенденцию к
реализму и избегает иллюзий. Конфликт представлений о мире и из-
менившегося мира дает такие аффективные проявления как агрессия
и враждебность, которые Дж. Келли, автор теории личностных кон-
структов, объяснял стремлением сохранить сложившиеся образы ми-
ра, несмотря на то, что опыт противоречит им. Человек будет пы-
таться заставить мир соответствовать им, лишь бы не менять свои
конструкты894. Отсюда характерное для белогвардейцев агрессивное
нежелание корректировать свое восприятие происходящего, а также
случаи суицида.
Близость источников формирования Красной армии и воору-
женных формирований белых режимов не могла не сказаться на
поведении комбатантов, выдерживающем еще и давление одинако-
вых условий войны. Поэтому рассмотренные как бы в микроскоп
внутренние отношения обеих армий выглядят во многом схожими.
Обе армии зарождались в форме небольших отрядов партизанского
типа. Борьба командования Красной армии с пережитками парти-
занщины велась более последовательно, хотя и закончилась уже
после ликвидации белогвардейских анклавов, когда личный состав
армии стал состоять из молодежи, не имевшей опыта двух лет сол-
датской свободы – 1917-1918 гг. Искоренению этого явления во
ВСЮР мешала идеализация ранних страниц истории добровольче-
ства. Хотя самые яркие страницы в историю Гражданской войны
вписали именно те командиры, которые наиболее подходили под
стандарт лидера атаманской ватаги: С.Л. Марков, В.О. Каппель,
А.Н. Пепеляев, С.Н. Булак-Балахович; С.М. Будённый, В.И. Чапаев,
Д.П. Жлоба, М.Н. Ракитин, В.М. Примаков и др.
Консолидация армий вокруг фигуры вождя призвана была вос-
производить консервативность и замкнутость среды, характерные
для дореволюционной российской жизни. Но у белых потребность в
вожде не была реализована в достаточной для борьбы степени. Ес-
894
Фрейджер Р., Фэйдимен Д. Теории личности и личностный рост. СПб: Пи-
тер, 2002. С. 324–327.
ли не получалось поклоняться победителям, офицеры начинали по-

клоняться жертвам, этот настрой влиял на содержание белоэмиг-
рантских мемуаров. Их авторы, многое восприняв из евангелист-
ской символики и лексики, писали о 1917 г. как Гефсиманском са-
де, о военных походах как крестном пути, о красном терроре как
Голгофе офицерства и всей России895.
895
См., напр.: Верховский А.И. Россия на Голгофе: (Из походного дневника
1914–1918 гг.) //Военно-ист. журнал. 1993. №5. С. 82–88; Половцов Л.В. Рыцари
тернового венца. Прага: Тип. Грюнхут и Ко, 1923; Сахаров К.В. Белая Сибирь
(Внутренняя война 1918–1920 гг.) // Гражданская война в России: Катастрофа
Белого движения в Сибири. М.: АСТ: Транзиткнига; СПб: Terra Fantastica, 2005.
С. 175–230.
1. Объективные и субъективные факторы углубления

социально-политического военного конфликта 1917–1920 гг.
Политическая история расставила вехи движения страны к воору-

женному противостоянию, особо отмечая июльские столкновения в сто-
лице, корниловский мятеж, октябрьский переворот, разгон Учредитель-
ного собрания, Брестский мир и пр. Не так легко было самым разным
категориям людям примириться с идеей войны против соотечественни-
ков, поэтому в состояние подлинной гражданской войны Россия входила
постепенно, снимая барьеры перед крайними формами социальной агрес-
сии. Сначала допустимыми считались разоружения, аресты и освобожде-
ния после внесения контрибуции, предупредительная стрельба в воздух.
Символический «порог», за которым начиналась настоящая война, для
каждой из участвующих групп был свой, и переступался он в свое время
– у кого уже весной 1917 г., у кого летом 1918 г. или даже зимой 1919 г.
Но и в 1917-м, и в 1920-м большинство стремилось по возможности
дольше оставаться в стороне от политических событий.
Существующие объяснения остроты этого социального конфликта
занимают широкий спектр от историософских до конкретно-истори-
ческих трактовок; от концепции имманентной предрасположенности
большевистской власти к насилию (напр., Б. Рассел) или теории вестер-
низации и столкновения культур до традиционного советского подхода,
придерживающегося схемы глубокой конфликтогенности земельного
вопроса896. Современная отечественная историография, понимая, что
злоупотреблять выводами, имеющими социологическое звучание, зна-
896
См. напр.: Рассел Б. Практика и теория большевизма. М.: Наука, 1991. С. 7,
11, 12, 41–46, 88–89, 95–97; Гиоев М.И. Ленинская аграрная политика в горском
ауле. Орджоникидзе: Кн. изд-во Упр. печати при СМ СО АССР, 1969. С. 81–121;
Нефёдов С.А. Демографически-структурный анализ социально-экономической
истории России. С. 329–331.
чит выхолащивать индивидуальность исторического процесса, стала

уделять внимание социально-историческому изучению поведения и
психологии различных социальных групп на основе тщательного
обобщения архивного материала и учета региональной специфики на
ограниченных объемах исторических источников897. Стоящие на этих
позициях исследователи основываются на убеждении, что это не раз-
дробление истории и не отказ от ее целостного восприятия, а единст-
венный способ спастись от исторического «шума» – «случайных»
событий. Считая этот подход «узаконенным», мною поставлена за-
дача выявления многообразия факторов углубления конфликта. Осо-
бое внимание было уделено тем процессам, единственным источни-
ком информации о которых могут быть ДЛП. Важным представляет-
ся вопрос о свободе индивида и о его мотивации, насколько жестким
было давление социальной среды и потенциала социальной напря-
женности.
Перед отдельным человеком в 1917-м и в последующие годы стоя-
ла проблема порога войны – первой крови, к пролитию которой он
оказывался причастным. Первыми с ней столкнулись военные, жители
крупных промышленных, транспортных и политических центров
страны, а также многонациональных окраин. Так, военные столкнове-
ния в Чечне начались в мае 1917 г., а Елисаветградский конфликт в
Закавказье состоялся в декабре того же года. Когда уже в боях за Рос-
тов погибли новочеркасские кадеты, командовавший отрядом казаков
западной части Донского округа капитан Литвинов сказал в ходе пере-
говоров командиру 5-го советского пулеметного полка Зайцеву:
«Только я не верю, что мы будем воевать с вами, мы вместе воевали в
окопах против немцев», и попросил иногородних в лице Зайцева оста-
вить Дон в покое (Безродный А.)898.
Во время 1-го Кубанского (Ледяного) похода степень взаимной
ненависти еще не стала настолько высока, что были не возможны по-
ступки в духе добрых самаритян. В станице Преображенской раненых
добровольцев лечили в лазарете вместе со своими ранеными899. Извес-
897
Напр.: Сухова О.А. Указ. соч. С. 384–612; Трошина Т.И. Великая война…
Забытая война... С. 124–159; Курцев Л.Н. Повседневная жизнь провинциального
города в годы гражданской войны: по материалам Ярославской и Костромской
губерний. Дис. … канд. ист. наук. Ярославль, 2006.
898
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 83. Л. 2.
899
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 6. Л. 60–61.
тен случай договора о сохранении жизни раненым корниловцам, ос-

тавленным в станицах Дядьковской и Преображенской900. Схваченные
в окрестностях села Вечного и станицы Рязанской добровольцы были
вскоре отпущены по распоряжению Чрезвычайной тройки901. Участ-
ник Гражданской войны в Карелии М. Ларионов сообщал, что пере-
распределению хлеба, начатому новыми органами, сопротивлялись не
только богатые, но и бедные крестьяне. Они не хотели брать чужой
хлеб, говоря: зачем зря людей обижать. Хлеба было мало, проблем оно
не решало, а вражда зарождалась, многие это понимали902.
Для Донской области типичным было достаточно лояльное отно-
шение казаков к пленным красногвардейцам. Вплоть до майского ка-
зачьего восстания арестованных в воспитательных целях по традиции
пороли. Случаи расправ над членами красногвардейских отрядов, со-
вершаемых казаками в этот период, хотя и выглядят впечатляющими
на страницах документов, но не являются характерными для того вре-
мени. Акцент, сделанный на них, и связан с тем, что это первая, а по-
тому запомнившаяся кровь в той войне. Случаи расстрелов пленных
участились после опыта боев с отступавшими с Украины красногвар-
дейскими отрядами, которые демонстрировали всю полноту колони-
альной манеры поведения с реквизициями, грабежами и бессудными
расстрелами (Двогачков В., 1922)903.
Собранные материалы позволяют оценить вошедшие в советские
анналы положения о том, что белые расправлялись с ранеными и
больными красноармейцами, оставшимися в лазаретах после ухода
11-й и 12-й армий с Северного Кавказа. С.С. Чугуев цитировал записи
из дневника работ в Моздокском гидромодульном участке 1918–
1919 г., заполнявшемся техником Гураковым: «27 января [1919 г.].
Больных красноармейцев кадеты-казаки выводят из школы[,] где они
лежали[,] и рубят шашками возле школы, некоторых пристрелили;
всего 8 человек. Положили их рядом, два из них с разрубленными го-
ловами были живы до вечера и поднимали головы, бились об землю,
но встать не могли, а вечером замерзли, т.к. казаки сняли с них сапоги
900
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 95. Л. 2–6; НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 6.
Л. 60–61.
901
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 2. Л. 74.
902
НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1. Д. 146. Л. 21, 31, 37.
903
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 309. Л. 1.
и верхнюю одежду, помощь живым нельзя было оказывать»904. Были

зарублены не все бывшие в школе больные тифом красноармейцы.
Там осталось еще 50 чел., их никто не кормил, и здание не топилось,
они умирали по несколько человек в день. Вот это было наиболее ти-
пичным: тифозных красноармейцев просто оставляли в бараках с ми-
нимальной медицинской помощью.
В автобиографиях и воспоминаниях оставшихся в лазаретах при
уходе 10-й армии могут встречаться рассказы о том, что белые издева-
лись и убивали больных тифом, но при описании своего личного опы-
та плена главной бедой назывался голод, а так в основном били (на-
пример, Сериков Г.Н.)905. Биографией, типичной для членов кубанских
отрядов, отступивших зимой 1919 г., является та, в которой раненые и
тифозные после выздоровления были отпущены домой. Даже если ве-
теран пишет, что из госпиталя в Пятигорске, Моздоке или Армавире
он бежал, этому верить не стоит906.
Маховик жестокости набирал силу постепенно. О наступлении
«часа икс», после которого начиналась настоящая гражданская война в
конкретном регионе, будет более подробно рассказано в следующем
параграфе этой главы. Но общий итог лет войны был един – проник-
новение ненависти во все слои общества, от чего общество не могло
остыть затем долгие годы. Радость в связи с приходом Красной армии
выражалась у партизан в чувстве, что свалился тяжелый груз безыс-
ходности: «…А раньше как только ранят своего товарища в ногу[,]
то приходится добивать[,] а то будет белогад издеваться…» (Каза-
ков Ф.А.)907. Шестилетняя девочка, дочь сестры милосердия по фами-
лии Хинталь, заключенная вместе с матерью в архангельскую тюрьму
при белых, спрашивала: «Мамочка, когда будет советская власть, мы
убьем тех дядей, которые расстреляли папу и дядю, и скажем, чо бело-
гады не выпускали нас на прогулку…» (Окунева А., 1926)908. После
окончания главных боев командование РККА остерегалось отпускать
бойцов в отпуск группами. Одной из причин было то, что многие хо-
904
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 171. Л. 60.
905
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 1429. Л. 8, 9.
906
НАРА. Ф. Р-26. Оп. 1. Д. 151. Л. 8; Д. 180. Л. 5-6; Д. 200. Л. 4; Ф. Р-1114.
Оп. 1. Д. 8. Л. 4, 8; ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 9. Л. 136–137.
907
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 654. Л. 41.
908
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 407. Л. 1–2.
1/2 10. Зак. 043
тели вернуться, чтобы расправиться с «некоторыми нежелательными

элементами» (Векшин)909.
В документах последующих периодов выявлено особое смысловое
упоминание 1918-го года – времени, когда первая советская власть
была крайне жестока со своими противниками. «Попомните у меня
18-й год», – грозил комиссар обывателям в 1920 г.
В своей автобиографии, датируемой весной 1918 г., председатель
СНК Донской советской республики казак Федор Подтёлков написал,
как понимает происходящее: «То же происходит сейчас, это, по-
моему, не гражданская война, а борьба трудящегося народа с оружием
в руках с теми, кто не желает добровольно расстаться с властью и ка-
питалом, похищенными у трудового народа». Далее он пишет, что,
встречая таких «граждан», пробовал их убедить, что нужно добро-
вольно уступить власть народу, но в ответ получал только насмеш-
ки910. Суждение Подтёлкова позволяет уловить смысл видения ситуа-
ции, типичного для революционно настроенных людей: кучку «быв-
ших» победить совсем не сложно, тем более что всё против них, осо-
бенно время, которое уже прошло. Соотношение сил провоцирует
массу к насилию, та уверена: на ее стороне и правда, и сила, – борьба
не будет долгой. Даже вождь революции видел ситуацию точно так
же. В.И. Ленин, произнося речь на заседании Московского Совета ра-
бочих и крестьянских депутатов 23 апреля 1918 г., сказал: «Можно с
уверенностью сказать, что гражданская война в основном закончена.
Конечно, отдельные стычки будут, в некоторых городах вспыхнут кое-
где на улицах перестрелки, вызванные частичными попытками реак-
ционеров опрокинуть силу революции – Советскую власть, но нет со-
мнения, что на внутреннем фронте реакция бесповоротно убита уси-
лиями восставшего народа»911.
Ответ на вопрос о кровавости гражданских конфликтов кроется не
только в отличиях теоретических и политических мнений, а в проти-
воположных эмоциональных оценках обыденных вещей. То, что одно-
го приводит в восторг, у другого вызывает неконтролируемую злобу и
ненависть. Ощущение же невозможности совместного существования
усиливается тем, что все остальное одинаковое – и память о прошлом,
и язык, и многие бытовые привычки. Отсюда вся радикальность, в том
909
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 74. Л. 6.
910
Цит. по: Френкель А.А. Указ. соч. С. 33.
911
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 233–234.
числе и возникшее стремление физически уничтожить сопротивляю-

щихся новой власти. У советских вожаков существовал страх, что дол-
го не удастся держать массы под гипнозом лозунгов, ведь ставка была
сделана на легкость достижения поставленной цели. Не случайно Под-
тёлков предупреждал агитаторов не употреблять таких слов как «гра-
жданская война», – это могло насторожить и отпугнуть казаков. Но
начавшиеся затяжные столкновения сбивали с толку привыкшее к мо-
нохромному видению жизни сознание.
Таким образом, логика красного террора имела собственный при-
чинно-следственный механизм. Не только инстинкт толпы, не только
пьянящее ощущение всесилия, но и стремление «очистить» землю от
«отмерших форм жизни» двигало расстрельными командами. Казни
военнопленных и заложников имели смысл не только как уничтоже-
ние боевой силы противника, существенную роль играла идея санации
страны от носителей старорежимных убеждений. Уверенные в необ-
ходимости террора, большевики ставили белым в вину то, что они
препятствуют налаживанию здоровой жизни в стране и исправле-
нию(!) ошибок новой власти, что и было мотивом устранения их лю-
быми способами от активной роли в жизни страны912.
И только после того, как было осознано, что несогласных гораздо
больше, чем согласных, и что с этой многомиллионной массой надо как-
то договариваться, представления об универсальности террора как эф-
фективного средства решения задач социального переустройства были
потеснены на уровне политической тактики. Как рекомендовал Николаю
Гикало начальник политагентуры Экспедиционного корпуса 11-й армии
Хаджи-Мурат Мугуев: «Пишите воззвания, летучки, листовки, но только
не в духе 1918 г. Сейчас более новый воздух, избегающий всяких репрес-
сий и угроз. Да думаю, что это писать даже излишне, так как Вам, старо-
му революционному волку, это известно» (6.02.1920)913.
В начале 1920 г. С.Г. Лазо размышлял на страницах дневника о
своей деятельности в Иркутске в 1918 г. и, как бы несколько оправды-
ваясь, объяснял беспощадность начала революции благородным
стремлением как можно быстрее разорвать оковы прошлого914. Но
912
Книга семьи Аладжаловых (Запись А.И. Аладжалова от 31 декабря 1918 г.);
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 760.
913
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 б. Л. 437–438.
914
Лазо С.Г. Дневники и письма. Сборник / Подгот. к печати О.А. и А.С. Ла-
зо. Владивосток: Примор. кн. изд-во, 1959. С. 135.
1/2 10*
спустя два года он уже понимал необходимость и проявлял умение

лавировать в разнохарактерной политической среде Приморья: «Наша
тактика имела в виду холодный расчет. В борьбе все средства хороши
(кроме жестокостей)…»915. Теперь как член Военного совета Времен-
ного правительства Дальнего Востока – Приморской областной зем-
ской управы он готов к ситуационному сотрудничеству со всеми: с
иностранными войсками, с общественными организациями – земст-
вом, городским самоуправлением, кооперацией, политическими орга-
низациями других левых партий916.
Методы, привнесенные в историческое исследование историче-
ской антропологией и микроисторией, дают нам возможность задавать
документам новые вопросы, направленные на восстановление субъек-
тивной стороны исторического процесса. ДЛП дают широкую воз-
можность интериоризации исторического объяснения, выявления
внутренних побудительных мотивов в поведении людей, реконструк-
ции их системы ценностей. Обращение к синхронным документам и
воспоминаниям показывает механизмы «инфицирования» страны ви-
русом гражданской войны.
Развал фронта и стихийная демобилизация были одной из причин
создания отрядов местной самообороны и дальнейшей эскалации воо-
руженного противостояния. В «Дневнике» М.Г. Дроздовского схваче-
ны социальные реалии той поры: например, изменение отношения жи-
телей сел в первой декаде апреля, когда его отряд вступил на террито-
рию Таврической губ., – отношение крестьян потеплело, дроздовцев
стали называть спасителями917. Перемена настроения связана с тем,
что по территории губернии проходили отряды черноморских матро-
сов, следующих из Крыма в пешем строю, поскольку поезда не в со-
стоянии были вывезти всех демобилизованных. Они шли небольшими
толпами, грабя села и поместья. Местные жители стали создавать от-
ряды для охраны жизни и имущества. В них собирались офицеры,
добровольцы из местных крестьян и даже бывшие фронтовики, кото-
рые в этих отрядах вновь считали офицеров достойными командова-
ния. Вооружение добывалось путем обмена на продукты у солдат про-
ходивших эшелонов и обозов (Владимиров А., 1927)918.
915
ГАРФ. Ф. Р-342. Оп. 1. Д. 7. Л. 129.
916
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 721. Л. 187, 280.
917
Дроздовский М.Г. Дневник. URL: http://militera.lib.ru/db/drozdovsky_
mg/index.html.
918
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 296. Л. 4–5, 11.
Но далеко не все имевшееся у них оружие фронтовики распрода-

вали по пути домой. Влияло знание того, что в деревне ждет «черный
передел», и никто не верил, что он пройдет гладко.
Степень насыщенности регионов оружием была разной. Те эше-
лоны, что шли зимой 1918 г. через центр страны, на крупных станциях
разоружались силами Красной гвардии. Терские и кубанские отряды
проводили разоружение эшелонов, возвращавшихся из Закавказья;
донбасские и поволжские – разоружали следовавших с Западного
фронта919. Существенным источником оружия, боеприпасов и амуни-
ции были огромные склады военного имущества в портовых городах.
Весной 1918 г. в пакгаузах Ейского порта отрядами Красной гвардии
местного формирования было найдено много нового обмундирования,
сапоги и винтовки «японского заказа с города Токио»920.
Поездки за оружием – весьма распространенный сюжет ветеран-
ских мемуаров из разных регионов страны921. Для крестьян предгор-
ных районов Кубани и Ставрополья обзаведение собственными арсе-
налами стало актуальным делом в связи с участившимися набегами
горцев. Осенью 1918 г. они охотно снаряжали обозы с хлебом на Ца-
рицын, т.к. год был урожайный, а в Поволжье они рассчитывали ку-
пить винтовки922.
Если к началу военных столкновений Гражданской войны Юг имел
слишком много оружия, то на Севере его просто не было. Те уроженцы
северо-восточных губерний, которые возвращались с фронта через центр
России, как правило, разоружались на крупных станциях. Из контекста
воспоминаний уроженца Архангельской губ. М.С. Пирогова (1926) оче-
видно, что оружие в деревнях было редкостью, ведь охота не была основ-
ным промыслом местного населения. Поэтому крестьяне этой и соседней
Олонецкой губ. не имели в домах ружей и не умели пользоваться огне-
стрельным оружием, зато неплохо владели холодным923.
Осень 1918 г. – зима 1919 г. стала периодом резкого насыщения
Русского Севера оружием с двух сторон: через Архангельский и Мур-
919
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 11. Л. 159 об.; Д. 12. Л. 461.
920
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 12. Л. 51.
921
ХДНИ НАРА. Ф. П-1293. Оп. 1-л. Д. 77. Л. 10–13; В боях за Советскую Ка-
релию. С. 40–41.
922
Апанасенко И. Как приходилось вести борьбу (Несколько мыслей старого ру-
баки) // Власть Советов (Ставрополь). 7 ноября 1921 г. № 476. С. 2; Иванько И. Тру-
новцы // Там же. 7 ноября 1925 г. № 1666. С. 2; Берлов В. Указ. соч. С. 241–242.
923
манский порты – союзниками и большевиками – через верховья Сев.

Двины, Ваги, Онеги, Пинеги за счет ресурсов 6-й армии, находившей-
ся во вновь созданной Северо-Двинской губ.924. Красные партизанские
отряды по распоряжению командования стали раздавать жителям де-
ревень оружие; за ним охотно приходили парни и бабы и начинали
считать себя сторонниками «красиков» 925. Пересекавшие осенью 1918 г.
за линию фронта в верховьях Сев. Двины, оказавшись в расположении
советских регулярных войск, первым делом просили оружие, заявляя,
что они готовы тут же идти назад освобождать родной уезд. После
возвращения домой они, осмелев, начинали тревожить белые гарнизо-
ны. Этим они спровоцировали ответную активность противника, об-
стрелы из пушек деревень, в которых базировались партизаны. Насе-
ление стало среди лютой зимы покидать свои дома и уходить в лес
(Личков А.Ф.)926.
Ввозимым оружием союзники снабжали не только армию Е.К. Мил-
лера, но и партизан. Та легкость, с которой обе группировки оставляли
занятые территории, способствовала переходу запасов интендантских
складов из рук в руки. В итоге телефонная связь со штабом регуляр-
ной части РККА была обычным делом для партизан Архангельской
губ., поскольку они обеспечивали себя ею за счет трофейных аппара-
тов и провода927.
Главным провоцировавшим следствием Брестского мира было
обострение экономической ситуации вследствие нарушения межре-
гионального товарооборота. Прекратился централизованный подвоз
продовольствия в недостаточные по хлебу губернии, потому что Ук-
раина, Дон и Кубань оказались отрезанными от центра страны. Введе-
ние хлебной монополии на советской территории, совпадавшей с эти-
ми губерниями, вызвало цепь взаимосвязанных событий: формирова-
ние продовольственных отрядов, припрятывание запасов, создание
комбедов, раскол в деревне, террор власти и города в сельской мест-
ности928.
924
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 352. Л. 10.
925
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 431. Л. 2.
926
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 321. Л. 3, 4.
927
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 431. Л. 32.
928
История Карелии с древнейших времен до наших дней / Науч. ред. Н.А. Ко-
раблев, В.Г. Макуров, Ю.А. Саватеев, М.И. Шумилов. Петрозаводск: Периодика,
2001. С. 393.
Влияние мировой войны сказалось на том, что усвоенные нравы

военной жизни оказывались востребованными, поскольку фронтовики
возвращались не в привычную спокойную обстановку, а окунались в
тот же мир готовности к агрессии, что и на фронте. В письмах майкоп-
ского врача В.Ф. Соловьева есть ссылки на приказы по Кавказской
армии и собственные наблюдения, свидетельствующие, что погранич-
ники и казаки творят бесчинства в отношении местного населения:
«Хотя мы кричим, что немцы звери, ну, а по существу и мы во многих
случаях недалеко ушли в этом от них»929.
Процессом, влияние которого на эскалацию насилия в деревне не
оспаривается, был глубокий и давний внутренний раскол крестьянст-
ва: до 1861 г. – на помещичьих, удельных и государственных; на не-
давно переведенных в крепостное состояние (напр., Слободская Ук-
раина и Саратовская губ.) и крепостных в десятом поколении Центра
страны930. После 1861 г. это дополнилось различиями в процедуре пе-
рехода на выкупные платежи: у инициативных и состоятельных по-
мещиков это происходило проще и быстрее, и положенные к выплате
суммы были для их крестьян меньшими, чем для бывших крепостных
массовой группы обедневших душевладельцев931. Расслоение продол-
жилось вслед за появлением в деревне крестьян-богатеев. Революци-
онный всплеск начала ХХ в. поделил членов общины на сажавших и
отсидевших, черносотенцев и левых, экспроприаторов и пострадав-
ших, выделенцев и общинников. После появления в деревне полити-
ческих идей размежевание приобрело и партийный характер: торговцы
выбирали правый спектр, активисты сельской кооперации – левый932.
По отношению к этапу революции и Гражданской войны получило
общее признание мнение о том, что после Декрета о земле деревня не
против быть советской, но только до момента вмешательства в ее
внутренние дела, тогда возникают «антисоветизм» и «контрреволю-
ция», вспыхивает борьба за «настоящие» советы и «честных коммуни-
929
930
Рейли Д. Дж. Политические судьбы российской губернии: 1917 год в Сара-
тове. С. 49.
931
См.: Морозова О.М. Экономический менталитет донских казаков (по мате-
риалам личных фондов ГАРО) // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ. науки.
2007. № 4 (140). С. 45–49.
932
Посадский А.В. Гражданская война в России под углом зрения политиче-
ской конфликтологии // Полис. 2002. №3. С. 72–80.
стов»933. Этот раскол, выразившийся в форме конфликтов от бытовых

до уголовных, стал приобретать обостренную коллективно-воору-
женную форму в условиях ослабления центральной власти и свобод-
ного доступа к оружию.
В деревне всегда много ссор, замешанных на причинах личного и
материального характера. Но при наличии оружия их эскалация идет
куда более быстрыми темпами, чем обычно. В дневниках Галины Анд-
реевны Кузьменко, жены Нестора Махно, есть описание ссоры, воз-
никшей из-за девушки в с. Успеновка: отвергнутый поклонник в со-
стоянии сильного опьянения, требуя «разговора», буянит под окном,
сердится и грозит бросить в окно бомбу; и в конце концов получает
пулю; обещает после выздоровления всех перестрелять934.
Вражда двух деревень Хейлово и Панского Моста Липовецкого у.
Киевской губ. была спровоцирована событиями, произошедшими не-
много ранее. Житель Хейлово крестьянин Пархоменко украл у Лесни-
чука, мужика из Панского Моста, годовалую телку и зарезал ее, спря-
тав мясо в разваленном амбаре. «Поховка» была обнаружена, Пархо-
менко уличен и получил срок, но после октябрьского переворота он
вышел на свободу и горел желанием отомстить Лесничуку. Собрал
отряд из родственников и земляков и стал грозить. Лесничук собрал
свой отряд из родственников и земляков. Бабы ходили по селам и рас-
сказывали, что у каждого войска – черная хмара. Крестьяне пугались и
предпочитали вражду на словах. Но появление в уезде немцев, петлю-
ровцев и атаманских отрядов привело к тому, что обе группы примк-
нули к разным командирам935.
Личный конфликт учительницы школы в станице Ярославской
Агафьи Григорьевны Ананьевской с местной интеллигенцией начался
с того, что она, выпускница Высших женских курсов Лесгафта 1917-го
года, начала вводить в школе новую орфографию. Агафья быстро на-
шла общий язык с бедняками-иногородними, стала выступать на ми-
933
Бухараев В.М., Люкшин Д.И. Российская Смута начала ХХ в. как общинная
революция // Историческая наука в меняющемся мире. Вып. 2. Историография
Отечественная истории. Казань: КГУ, 1994. С. 156; Люкшин Д.И. 1917 год в де-
ревне: Общинная революция? // Революция и человек. Социально-психологи-
ческий аспект. С. 137–141.
934
Из дневника «матушки Галины» / Публ. И. Альтмана и А. Барковец // Со-
вершенно секретно. 1990. № 5. С. 17.
935
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 296. Л. 10–11.
тингах за одинаковые права для всех и была выбрана секретарем сове-

та иногородних. Когда членам совета иногородних стали угрожать
местные казаки, они ушли из станицы в с. Унаково. Там организовы-
вался красногвардейский отряд, в который влились и беженцы из Яро-
славской. Ананьевская стала в нем знаменосцем и начала носить за
поясом револьвер. 27 февраля 1918 г. после боя с местными казаками
Ярославско-Унаковский партизанский отряд вошел в станицу Яро-
славскую. Были расстреляны 7 контрреволюционеров, в т.ч. бывший
атаман Тисковский, сын которого по слухам хотел ее убить. Урядник
Боков, который участвовал в разгоне станичного совета иногородних,
на коленях просил у нее прошения. Она была восстановлена в правах
учительницы школы II ступени. После этого Агафья привезла из Май-
копа воз винтовок и «партийные бланки», и многие из ее соратников и
она сама вступили в партию большевиков (1956)936.
Основные оси напряжения были рождены земельными спорами и
чересполосным проживанием групп населения, находившихся друг с
другом в напряженных отношениях. После Февраля у кубанских ино-
городних тут же возникло мнение, что теперь-то лишнюю землю у
казаков и черкесов отберут и отдадут им937. Среди частей осетинского
народа на революционные события и леворадикальную агитацию жи-
во откликнулись дигорцы и кадгоронцы как малоземельные, а обеспе-
ченные землей хумалагцы держались соседей-казаков (Гадиев Н.)938.
Соседство казаков и иногородних на войсковых землях стало зимой
1918 г. причиной образования вооруженных самооборонческих групп
во многих селах и станицах. Кущёвский станичный гарнизон, состо-
явший из кубанских казаков, рассмотрел в проходивших корнилов-
ских отрядах родственную силу, т.к. ему противостоял отряд располо-
женной неподалеку крестьянской слободы Подкущевка, нашедший
общий язык с другими иногородческими формированиями проболь-
шевистской ориентации. Калмык Манжиев, 1900 г.р., определенно
связывал устойчивость советской власти, установленной в марте 1918 г. в
с. Актюбеевка, с существованием при совете красногвардейского от-
ряда. Без постоянных поползновений «белогвардейской власти» из
соседних селений – казачьих сел Замьян и Сероглазовка, а также кал-
936
ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 23. Л. 5–10, 18.
937
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 6. Л. 27.
938
ЦГАРСО-А. Ф. 852. Оп. 1. Д. 74. Л. 1.
мыков Хошеутовского улуса, не признавших советы (в связи с влия-

нием князей рода Тюмень), отряд не был бы создан939.
Обстановка в Грозном, сложившаяся к концу 1917 г., отражала
сложные политические процессы, в которые были втянуты рабочие
нефтепромыслов, солдаты местного гарнизона и следовавшие в эше-
лонах с фронта, терское казачество и горцы. Конфликт между русски-
ми и чеченцами, спровоцированный в мае 1917 г. стычкой на базаре
между солдатами и горцами, привел к тому, что летом начались напа-
дения чеченцев на линию железной дороги, а после вывода из Грозно-
го воинских частей – и на нефтепромыслы. Эта ситуация способство-
вала сбору людей в отряды Грозненского совета рабочих депутатов, а
его военкому под предлогом охраны производств от набегов горцев
удалось у казаков получить оружие (Левандовский М.К., 1923)940.
В городах – региональных политических центрах, шло пока неяв-
ное соперничество за доминирование, а это означало контроль над
производственными мощностями, арсеналами, финансовыми ресурса-
ми банков и казначейств. Политическое положение во Владикавказе
до августа 1918 г. характеризовалось ситуацией безвластия с точки
зрения правопорядка и двоевластия – с точки зрения влияния полити-
ческих сил. С конца декабря 1917 г. грабительские рейды в город ста-
ли совершать сначала ингуши-абреки, потом ингуши-обыватели, по-
том к ним присоединились жители осетинских сел. Вскоре и населе-
ние Курской слободы избрало своим объектом магазин Кавказского
фронта и железнодорожные пакгаузы. Городская управа была полна
желания оградить город от непрошеных гостей. Она также стала фор-
мировать гарнизон, пригласив полковника И.Н. Беликова для коман-
дования им, наделив его чрезвычайными полномочиями. Тот органи-
зовал городскую самооборону из офицеров, студентов и осетин. Это
давало легальную возможность вооружать оставшихся в городе офи-
церов. Но в городе одновременно стали формироваться рабочие отря-
ды, находившиеся под влиянием большевиков и левых эсеров, оружие
для них ввозилось извне. В январе 1918 г. во Владикавказе в железно-
дорожных вагонах на станции располагался красногвардейский «Же-
лезный отряд» из рабочих Владикавказских железнодорожных мастер-
939
НАРК. Р-75. Оп. 1. Д. 8. Л. 168.
940
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 677.
ских и з-да «Алагир», а в здании штаба на ул. Московской располагал-

ся отряд офицеров и юнкеров941.
Между отрядами разного происхождения установились напряжен-
ные отношения. Керменист Рамазан Битемиров в своих воспоминани-
ях различал отряды, которые он называл красноармейскими, и «само-
оборонческие». Случалось, офицеры и юнкера били рабочих-
дружинников. За что и получили организованный отпор. Пулеметная
команда, созданная Беликовым, в марте 1918 г. подверглась жестокой
расправе: она была в полном составе арестована, затем тайно расстре-
ляна за городом. Во время августовского офицерского мятежа часть
дружин самообороны из центральных районов города перешла на сто-
рону офицерских и казачьих отрядов, а самооборона рабочих окраин
города сражалась против них942.
Законотворческая деятельность центральной советской власти и
реализация советских декретов сама по себе была одной из причин
возникновения и перехода в горячую фазу региональных конфликтов.
Роли в событиях Декрета о земле касались многие исследователи943.
Но влияние советских законов на усиление классовой ненависти было
существенно шире. Проживавшие в годы революции на территории
Совдепии отмечали взаимную противоречивость распоряжений и не-
согласованность работы советских учреждений, приводившую к
ошибкам в работе, вину за которые советские служащие тут же возла-
гали на преступное противодействие врагов новой власти944.
Соперничество между собой различных ведомств и даже отдель-
ных большевистских чиновников и командиров приводило к появле-
нию приказов о неподчинении противоборствующей стороне, назы-
ваемой с этих пор контрреволюционной. Так, главком А.А. Автономов
объявлял вне закона ЦИК Кубано-Черноморской республики, который
желал его сместить с поста, а ЦИК предписывал не выполнять его
приказы и распоряжения, считать недействительными подписанные
941
Владикавказом пережитое. Мемуары полковника Беликова // Рев. Восток.
1929. №6. // Цит. по: ЦГАРСО-А. Ф. Р-852. Оп. 1. Д. 5. Л. 2.
942
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 125. Л. 3–4 об., 6; 10 об., 14 об.-15 об.;
ЦГАРСО-А. Ф. Р-852. Оп. 1. Д. 5. Л. 5, 8, 9.
943
Напр.: Гиоев М.И. Указ. соч. С. 112.
944
Гиппиус З. Указ. соч. С. 180; Донской Р. Указ. соч. С. 198, 214; Милицын
С.В. Указ. соч. С. 187–188.
им мандаты ввиду того, что «Автономов является предателем и врагом

революции»945.
Первоначально советская система использовала в своей пропаган-
де лозунги избавления от всяких тягот, и государственных, и земских.
Это принесло ей успех. Но 30 октября 1918 г. на буржуазные слои
страны был наложен 10-млрд. чрезвычайный налог. Его взыскание в
связи с прохождением фронтов растянулось на годы. Он должен был
ограничить экономическую мощь имущих слоев, но на деле повсюду
взимался по уравнительному принципу, в итоге он подорвал платеже-
способность населения946. Переход революции в вооруженную фазу
борьбы в трактовке некоторых ветеранов связан с тем, что «буржуа-
зия» восставала, не желая платить контрибуцию (напр., Апостолов
О.П., 1932)947.
Можно считать, что после октябрьского переворота углублению
конфликта способствовало само возникновение офицерских организа-
ций. Сформировавшиеся на их основе белые армии приняли на себя
негодование уставших от войны масс, в глазах которых они были и
причиной, и зачинщиками войны. Без их существования большевист-
ской пропаганде было бы трудно объяснять собственные просчеты.
Своим существованием белогвардейцы, покушавшиеся на историче-
скую цель негодными средствами, обеспечили рекреационный период
для обретения большевиками опыта управления и сбора массовой пар-
тии сторонников.
Розалия Самойловна Землячка (1876–1947) в неопубликованных
воспоминаниях описала показательный случай, относящийся к маю-
июню 1918 г. Она была послана в Оршу для агитации полков, которые
планировалось перебросить на восток против белочехов, но в которых
в связи с этим началось брожение. Выполнить задачу ей помог неожи-
данный приезд в поместье, где находился штаб волнующегося полка,
хозяйского сына – молодого офицера. Он как-то сразу объявил себя
монархистом, чем дал в руки Розалии важный козырь: она вступила с
ним в полемику, используя выражения типа «негодяй Романов». Сим-
патии слушавших дискуссию солдат тут же обозначились в ее сторо-
945
Борисенко И. Авантюристы в Гражданской войне на Северном Кавказе в
1918 г. Ростов н/Д.: РГУ, 1991. С. 23.
946
История Карелии с древнейших времен до наших дней. С. 404.
947
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 29. Л. 2.
ну, и их согласие на отправку на фронт было получено948. В этом эпи-

зоде отразился основной механизм Гражданской войны – из целого
набора зол выбирали, как казалось, меньшее; не будь белого сопро-
тивления, населению проще было бы выработать отношение к боль-
шевикам. Те оказались бы один на один с массовым недовольством
населения разрушенной страны в самом начале своего существования
без армии, без государственного аппарата, без комиссаров и пр. А су-
ществование многочисленных конфликтов давало время большевикам
найти оптимальные лозунги и корректировать свою политику, а
учиться на своих ошибках они умели.
Но офицерские организации не могли не появиться – ведь было же
в стране несколько тысяч желавших воевать за свои права, поруган-
ную честь и за свою версию русской истории.
Кроме Корнилова и Алексеева ключевую роль в начальной исто-
рии Добровольческой армии сыграл и М.Г. Дроздовский. Части Дени-
кина после окончания Кубанского «ледяного» похода и прихода в Ме-
четинскую были дезорганизованы, не было не только припасов, но и
оружия, пошли разговоры о прекращении борьбы. Деникина уже по-
кинула половина его штаба. Он и И.П. Романовский стали готовить
себе гражданские костюмы и документы, планируя пробираться в Си-
бирь. Но подошедший отряд Дроздовского изменил ситуацию. Он
привел отряд офицеров с техникой, автомобилями, бронемашинами,
артиллерией, снарядами949. И этим вдохнул новую жизнь в угасающую
идею.
Манипулируя информацией и совершая провокационные действия,
противоборствующие стороны целенаправленно провоцировали нена-
висть и расширение конфликта. В апреле 1918 г. в с. Жестянка Сара-
товской губ. крестьянское население жестоко казнило красногвардей-
цев, вероятно продотрядовцев. Это было представлено командованием
как зверства казаков. Останки погибших торжественно перезахорони-
ли в гробах. Этот инцидент стал пропагандистским поводом для сбора
армии Саратовского совета против уральских казаков950.
У А. Куприна в очерке о наступлении армии Н.Н. Юденича на
Петроград есть сюжет о содержании большевистской пропаганды в
войсках: что у белых танки не настоящие, а деревянные; что белые не
948
РГАСПИ. Ф. 90. Оп. 1. Д. 66. Л. 7–10.
949
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 252. Л. 12; Д. 1312. Л. 49, 140, 183.
950
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1108. Л. 22–23.
только казнят пленных, но и подвергают лютым мукам951. Действи-

тельно, чтобы воспитать в своих солдатах страх перед пленением,
Д.П. Жлоба рассказывал им жутковатую историю про бойца Горобца и
о том, как он попал в плен к белым952, в духе статей из красноармей-
ских газет: «Берегитесь, товарищи, белого плена, ибо пленных постиг-
ла горькая участь – всех порасстреляли и повесили. Пощады нет ни-
кому, коммунистов всех порубили и даже семейства порасстреля-
ли»953. Собственный страх перед пленом провоцировал экзекуции над
пленными белыми, хотя и существовали приказы, запрещавшие само-
суд над военнопленными.
Большевики стремились упорядочить насилие. Пропаганда объяс-
няла бойцам: в бою убивать надо, пленных после боя – нет. М.Г. Иль-
ин, командующий Пятигорским военным округом летом 1918 г., в од-
ной из газет писал, обращаясь к бойцу Красной армии: «Ты комму-
нист… имеешь право убить какого угодно провокатора и саботажника,
если он в бою мешает тебе пройти по трупам к победе»954.
Большое число беженцев и мигрантов стало фактором дестабили-
зации положения прежде всего в провинциальных населенных пунк-
тах, население которых не было адаптировано к сосуществованию с
массами новых жителей, а власти не обладали ресурсами для их обу-
стройства.
По решению командования русской армии в 1915-1916 гг. «в целях
обезлюдения» приграничных территорий в глубь страны были насиль-
ственно переселены десятки тысяч людей955. Власти представляли эту
эвакуацию как инициативу и желание населения, которое якобы не-
возможно удержать из-за страха перед лицом наступающего непри-
ятеля. В их настроениях действительно присутствовал элемент психо-
за, но не только как результат шовинистической пропаганды, но и как
следствие опыта, полученного в предвоенные годы в ходе репрессий
против славян в восточных областях Австро-Венгрии. Военное коман-
951
Куприн А. Купол Св. Исаакия Далматского. URL: http://www.dk1868.ru/
history/Kuprin.htm
952
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 7. Л. 483 об.
953
Красный воин. 1919. 8 мая. № 99 // Цит. по: Борьба трудящихся за установ-
ление и упрочение советской власти на Ставрополье (1917 – апрель 1921 гг.). Сб.
документов и материалов. Ставрополь: Кн. изд-во, 1968. С. 116.
954
Полгода во Владикавказе... С. 199.
955
Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М.: НЛО, 2000. С. 668.
дование русской армии поставило задачу вывезти или уничтожить ма-

териальные ценности, чтобы они не достались противнику; мужчин –
чтобы не были мобилизованы; скот, хлеб, фураж – чтобы не были
конфискованы для нужд армии противника; оборудование промыш-
ленных предприятий – чтобы не работали на экономику врага. В этих
мероприятиях проявился дух войны новейшего времени, но царская
администрация переоценила свои организаторские способности. Ин-
спирированный самой властью поток беженцев, а по сути принудпере-
селенцев из западных губерний становился мощным катализатором
напряжения в тылу. Затруднения в работе железной дороге, вызвавшие
транспортный коллапс, начались и при участии этого фактора.
Сначала беженцы из западных губерний вызывали сочувствие, но
оно со временем менялось на враждебность из-за осложнившегося по-
ложения с жильем и работой956. Они стали важным фактором дестаби-
лизации в регионах пребывания, поэтому рабочие эвакуированных из
западных губернии предприятий в составе актива советских органов –
вещь типичная. Беженцы из западных губерний, эвакуированные с
предприятиями рабочие (поляки и латыши), военнопленные (венгры,
австрийцы, сербы), огромная армия вывезенных с Дальнего Востока
для работы на стратегических объектах китайцев и корейцев оказались
в одночасье среди потенциально враждебной массы без всякого смыс-
ла нахождения в ней. Для людей, вырванных из родной среды обстоя-
тельствами или чьей-то недоброй волей, запись в какой-либо воору-
женный отряд была способом повысить свой статус, расстаться с по-
ложением изгоя.
Насилие пришлых групп имело провоцирующее влияние на пове-
дение местных групп населения. Наверняка на них производили впе-
чатление случаи, подобные тому, что рассказал Ф.С. Никулин (1926).
Во время одного из боев в районе среднего течения Пинеги в декабре
1918 г. первым в д. Труфанова Гора ворвался бывший царский офицер,
перешедший в Красную армию, Сергей Николаевич Смелков с двумя
кавалеристами. Пулеметная команда белых из 15 чел. не успела даже
выстрелить из пулемета (или не хотела); их тут же расстреляли, а тела
сложили в кучу957. Один из партизанских командиров Севера уроже-
нец Кавказа Х.-М. Дзарахохов прямо называл содержание рейда по
956
Окнинский А.Л. Указ. соч. С. 174–175.
957
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 96–96 об.
тылам белых (в район д. Бол. Муланда Шеговарской вол.): мы резали

офицеров958.
Преодоление страха первой крови способствовало присутствие
чужих, как в качестве убийцы, так и в качестве жертвы. Показательна
гибель у д. Палтега красноармейцев-пулеметчиков, уроженцев других
губерний. Они прикрывали отступление своего отряда; оказавшись в
кольце, отбивались до последнего патрона. Они были расстреляны у
пулеметов959. Этот случай относится к лету 1918 г., в то время как ос-
новной пик конфликта в русских уездах Олонецской губ. приходится
на 1919 г.
Присутствие пришлого элемента не только провоцировало кон-
фликт, но и делало его острее. В марте 1918 г. сл. Бол. Мартыновка
1-го Донского окр. Донской обл. почти 40 суток была в осаде казачьих
отрядов, входивших в состав группы походного атамана П.Х. Попова.
Ее оборонял местный красногвардейский отряд из иногородних, соз-
данный накануне. Он бы уже давно сложил оружие, но в Мартыновке
оказался запертым отступивший с Украины анархистский отряд, бой-
цы которого сражались с особым упорством и принуждали к сопро-
тивлению малодушничающих местных. После прорыва блокады сло-
боды все участники обороны – местные и пришлые – влились в части
Думенко (Полтавский М.И.)960.
Влияние развернувшегося в ходе гражданской войны в Финляндии
широкомасштабного белого террора на ход конфликта в Русской Ка-
релии не вызывает сомнений. После поражения революции в мае 1918 г.
в России оказалось около 10 тыс. финских красных эмигрантов. Пер-
воначально они стали искать работу на стройках и промышленных
предприятиях. Однако ближе к осени из них стали формироваться от-
ряды (Регирант И.П., 1889 г.р.; Пабуев С.Л., 1899 г.р.)961. С этого вре-
мени красные финны стали играть существенную роль в развитии воо-
руженного конфликта в регионе. Лишенные родины и мучимые виной
перед погибшими финские красногвардейцы были взрывоопасным
человеческим материалом.
958
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 7.
959
В боях за Советскую Карелию. С. 110.
960
НАРК. Р-75. Оп. 1. Д. 8. Л. 148.
961
НАРКар. Ф. Р-1570. Оп. 1. Д. 14. Л. 4, 5; НА КарНЦ РАН. Ф. Р-1784. Оп. 1.
Д. 26. Л. 19–20.
В советской историографии вина за жестокость возлагалась на бе-

лофиннов; делалась ссылка на то, что белофинны получили прозвище
лахтари – мясники, за особую жестокость в расправах над пленными.
Но, по-видимому, красные финны вели себя не менее жестко. Как от-
мечал Е. Липновский, действовавший в Заонежье партизанский отряд
Матсона – последний осколок финской Красной Гвардии – в плен не
сдавался и в плен не брал962. Пораженные взаимной ненавистью фин-
ны целенаправленно искали встреч. Весной 1919 г. вторгшиеся в Оло-
нецкий уезд белофинны испытывали особый интерес к д. Куккойла,
потому что им было известно о находившихся там девяти соотечест-
венниках-красноармейцах963. Присутствие красных финнов в Карелии
и их встречи с белыми соотечественниками давали местным карелам и
русским наглядный урок классовой ненависти. Карел Михаил Василь-
евич Фостий рассказал о судьбе одного из красных финнов, который
попал весной 1918 г. в плен к отряду белофиннов. Трое его товарищей
были расстреляны сразу, а его долго мучили, потому что в отряде ока-
зались его братья и сестра. Его долго кололи штыками и, в конце кон-
цов, утопили в реке964. В мемуарах, хранящихся в архивах Петроза-
водска, неоднократно разворачивается сюжет о жестокой расправе над
пленными финнами-красноармейцами, относящийся ко всем годам
войны в Карелии от 1918 до 1922 гг.965.
Изменение формы правления, смена у власти партий и политиче-
ских блоков, роспуск местных органов управления и, самое главное,
творческая инициатива масс, получивших возможность приобщиться к
функциям управления, сформировали несколько сценариев провоци-
рования конфликта с участием факторов безвластия и многовластия,
что по сути одно и то же. А.И. Деникин, выступая в ряде своих работ
как историк, отметил такое качество начального этапа Гражданской
войны как сегментация государственного пространства и территорий
для решения стратегических и тактических вопросов местных элит и
вооруженных групп, принявших эту роль на себя. Он отмечал, что
многие провозглашенные органы власти, например, временное Тер-
ско-Дагестанское правительство, реального авторитета не имели. Ре-
962
Линовский Е. Под Петрозаводском. Ист. очерк. М.-Л.: Госиздат. ОВЛ,
1928. С. 30–32.
963
964
НАРКар. Ф. П-5425. Оп. 1. Д. 153. Л. 17.
965
В боях за Советскую Карелию. С. 114, 149.
альная власть стала принадлежать местным лидерам: советам депута-

тов; бандам солдат, дезертировавших с Кавказского фронта; духовным
лидерам мусульман. Так, Кабарда разбилась на зоны влияния мулл,
для которых решения Народного совета в Нальчике имели силу по-
стольку поскольку966.
В литературе встречается сомнительное само по себе противопос-
тавление провинции, «территории мира и стабильности», столице как
«территории войны и революции»967. Но как показывают документы,
география обособления и конфронтации была значительно шире. Ис-
тория Гражданской войны изобилует примерами возникших коммун,
республик, атаманских государств, буржуазных автономий, эмиратов
и пр. В каждом из них трудно разобрать, чего больше – объективной
необходимости или личных амбиций.
Советские республики раннего периода строились по типу антич-
ного полиса. В городе держал власть сильный совет депутатов, кото-
рый контролировал власть на территории, в которой была стратегиче-
ская, прежде всего продовольственная, заинтересованность. Напри-
мер, Бакинскому совету, чтобы обеспечить свою устойчивость, нужно
было не только нейтрализовать силы мусаватистов, но и вмешиваться
в дела северных соседних земель, поскольку отряды Гоцинского стали
угрожать железной дороге и нормальному продвижению продовольст-
венных грузов в Баку. Для охраны железной дороги по ней курсировал
бронепоезд Бакинского совета; с помощью бакинцев был создан и
вооружен отряд рабочих Порт-Петровска для выполнения той же за-
дачи968.
Раскол государственного пространства был чреват войной не сам
по себе, а в связи с тем, что власти на местах придерживались разных
представлений о том, какой должна быть центральная власть, и где
должны пролегать государственные границы. После майской 1918 г.
ликвидации советской власти на Дону казачество погрязло в автоно-
966
Деникин А.И. Как началась борьба с большевиками на юге России. С. 213–
215, 219.
967
Маркедонов С.М. «С кем и за что мы воевали?..» Русская революция и гра-
жданская война в оценках лидеров «вольноказачьего движения» // Белая гвардия:
Альманах. № 8. Казачество России в Белом движении. М.: Посев, 2005. С. 24–32;
968
Магомедов Ш.М. Солтан-Саид Казбеков. Махачкала: Дагест. кн. изд-во,
1972. С. 60.
мистских разговорах и резолюциях. Как писал бывший атаман Всеве-

ликого Войска Донского П.Н. Краснов, повсеместно принимались ре-
шения сражаться только за станицы своего округа и не переходить его
границ. Атаманы станиц и даже просто коменданты станций и приста-
ней самовольно выносили постановления о невывозе из пределов ста-
ницы хлеба, реквизировали проходящие через них грузы969. Краснов
назвал этот станичный сепаратизм «большевистским ядом», хотя его
зерна были посеяны его же «Конституцией Войска Донского». В усло-
виях общей дезинтеграции желание заниматься правотворчеством в
угоду местническим интересам редко останавливается у какой-либо
черты. Если можно быть независимым от Москвы, то почему нельзя
быть независимым от Ростова, Новочеркасска или Великокняжеской?
Миграции населения в итоге выливались в территориальное раз-
межевание по политическому признаку. Из советского города или села
уезжали те, кто боялся беспорядков или был не согласен с новой вла-
стью. Процессы закрепления за территорией (городом, селом, воло-
стью) определенной политической окраски приводили к миграциям
людей туда, где они надеялись найти единомышленников. Оказавшись
на чужой территории, эти политические мигранты, не имея частного
пристанища, оказывались на казарменном положении, а соответствен-
но и в составе вооруженной силы одной из сторон в конфликте.
В осетинском с. Зильги оказалась сильна группировка просоветски
настроенных фронтовиков, которая смогла установить верховенство
на сельских сходах. Тогда офицеры из числа местных жителей, чело-
век 20, постепенно разъехались из села, кто в отряд Кибирова, кто в
другие отряды Осетинского национального совета (Битемиров Р.Б.)970.
Из г. Майкопа Кубанской обл. в начале 1918 г. после образования
совета начался отъезд лиц определенного типа. Майкопский атаман
генерал Данилов и есаул Мурзаев во главе отряда казаков бежали из
города, прихватив ценности из казначейства. Вслед за ними из города
стала исчезать цензовая публика. Ну а новая власть приступила к рек-
визиции имущества бежавшей «буржуазии». Поражение армии Соро-
кина и ее отступление на Ставрополье усилило позиции противников
советов в станицах и селах, в итоге сторонники советской власти сте-
кались в Майкоп. За счет тех, кто приезжал в Майкоп из ставших
969
Краснов П.Н. Всевеликое Войско Донское. С. 300.
970
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 125. Л. 2.
опасными станиц, городская караульная рота выросла во 2-й Майкоп-

ский революционный полк из 3000 пехоты и 600 кавалерии971.
То, что видим на примере Майкопа, происходило и на соседних
территориях. Создание военно-революционного совета в кубанском с.
Филипповском и армии при нем вызвало бегство всей состоятельной
публики из сел Вечное, Великое, Архиповское, Алексеевское, станиц
Бжедуховской и Рязанской. И совет стал собственником несметных
богатств: одиннадцати экономий и предприятий со скотом, машинами,
различными запасами. Благодаря его платежеспособности возникла
так называемая Филипповская крестьянская армия, которая не пустила
отряды Кубанской рады и корниловцев на левобережье Кубани972.
На Ставрополье перераспределение земли в соответствии с Декре-
том о земле вызвало в ряде зажиточных сел негативное к нему отно-
шение, что привело к конфликтам между селами – многоземельными и
малоземельными973. Участник проведения советских преобразований в
Прикумье С.С. Чугуев отмечал в своем «историко-революционном
очерке», что с лета 1918 г. сведений о происходящем в стране не име-
ли, но Святокрестовский уисполком все делал правильно – осуществ-
лял конфискации и контрибуции в соответствии революционной за-
конностью и правосознанием. Совет санкционировал передачу мало-
земельным земель из казенного фонда, которые раньше были в аренде
у крупных арендаторов, ногайцев и столыпинских переселенцев. На
них были переведены крестьяне из перенаселенных сел Степного, Со-
ломенки и др. Живой инвентарь маломощные хозяева брали в зажи-
точных селах западной части уезда, установив для них максимальную
норму в 10 лошадей. Когда те, у кого могли реквизировать скот, стали
его распродавать, приступили к национализации имений и организа-
ции коммун. В поместьях, ставших коммунами, создавались боевые
пункты, потому что на них стали совершать налеты казаки и обижен-
ные крестьяне974. Цепь событий, разыгравшихся в Святокрестовском
уезде, точно такая же, как если бы речь шла о владельце завода или
971
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 5. Л. 95, 96, 152; Д. 11. Л. 6; ХДНИ НАРА. Ф.
1123. Оп. 2. Д. 2. Л. 60.
972
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 6. Л. 40.
973
Шпаков В.О. Крестьянство и власть в период социального конфликта 1917 –
1923 гг. (на материалах Ставрополья). Автореф. дис. … канд. ист. наук. Ставро-
поль, 2009. С. 18.
974
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 171. Л. 17–19.
шахты, пытающегося сохранить последние капиталы, свернув убы-

точное производство. Ответ тот же: национализация и создание воо-
руженных дружин для защиты национализированного имущества.
Святокрестовские конфликты развернулись в то, что в советской
историографии получило название офицерского восстания в с. Ворон-
цово-Александровском в июне 1918 г. В действительности по обе сто-
роны конфликта оказались однопартийцы – в основном левые эсеры,
все именовали себя Народной армией, а противника обвиняли в
контрреволюции. Куда важнее было деление на западные и восточные
волости уезда, поскольку именно на восточных казенных землях осели
те, кого решением уисполкома наделили землей975. Хотя Чугуев и пи-
шет, что «мятеж» был подавлен, но изложенные им факты свидетель-
ствуют, что «мятежная» Народная армия рассыпалась сама после того
как «Степновская армия», состоявшая из сторонников реквизиций бы-
ла рассеяна. Цель, собравшая вместе противников радикальных аграр-
ных преобразований, была, как им казалось, достигнута. Однако после
того, как страсти улеглись, советская власть в уезде была восстанов-
лена, но уже без эсеров. Была проведена мобилизация, вновь собрана
армия, названная Святокрестовской советской дивизией, которая при-
няла участие в боях против казаков-бичераховцев под Прохладной.
При отходе 11-й армии часть бойцов и командиров дивизии осталась в
Прикумье и составила основу так называемых партизанских «камы-
шанских» отрядов, названных так по месту расположения в густых
камышевых зарослях в пойме Кумы976.
Раскачивал ситуацию и переход территорий из рук в руки, смена
властей, отмена предыдущих постановлений и расправы со сторонни-
ками свергнутой власти.
На Северном Кавказе решения о разделе земли принимали съезды
представителей народных советов. Горцы требовали передачи им ка-
зенных и войсковых земель. Безземельные крестьяне были особенно
решительны в аграрной революции. Керменисты с. Христиановского
отобрали земли, принадлежавшие привилегированным бадилятским
семьям Тугановых, Кубатиевых, Абисаловых, Караджаевых. Для
обеспечения решения о конфискации частнособственнических земель
создавались боевые отряды. Впрочем, они нужны были и для предот-
вращения стычек во время распределения земли между трудовым кре-
975
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 171. Л. 21–23, 26, 29, 31–32, 36.
976
Там же. Л. 37–41.
стьянством. Возвращение белых в феврале 1919 г. в пределы Терской

республики тут же привело к отмене всех итогов земельных реформ.
Начальник Нальчикского округа издал распоряжение о правилах де-
лежа урожая на захваченных частнособственнических участках – де-
лить поровну между бывшим владельцем и засеявшим землю «захват-
чиком». Были созданы комиссии по определению убытков, которые
стали новым источником противостояния.
Большой войсковой круг Терского казачьего войска 30 июня 1919 г.
постановил выселить ингушей и чеченцев с войсковых земель, передан-
ных им решениями съезда Советов Терской обл. в марте 1918 г., в том
числе и с тех, которые они арендовали. Причем это решение именовалось
основой «справедливого и дружественного взаимоотношения между рус-
ским и горским населением». Посевы, произведенные ингушами на вой-
сковых землях в юртах станиц Тарской, Сунженской, Воронцово-
Дашковской и Фельдмаршальской поступали в собственность войска.
Добровольческое командование установило размер штрафа за каждого
убитого казака – 15 тыс. руб. Мобилизация ингушей в белую армию каза-
лась мерой, которая должна служить успокоению области их прожива-
ния977. Все это дало вскоре повод С. Орджоникидзе заявить: нигде совет-
ская власть так не популярна как на Северном Кавказе978.
Участник Гражданской войны в Олонецкой губ. С.М. Нифаев рас-
сказал о том, какое влияние на жизнь местных сельских обществ ока-
зали боевые действия. В мае 1919 г. отрядам петрозаводских рабочих
удалось выбить интервентов из с. Пудожская Гора. После этого по
приказу командира начались обыски по поиску оружия. Бойцы видели
в амбарах мешки с мукой, но не трогали их, т.к. искали другое. Но
оказалось, что одновременно крестьяне того же села, используя при-
сутствие военных, изымали муку у тех, у кого проводились обыски.
Говорить о том, что хлеб экспроприировался у богачей, нельзя, потому
что Нифаев упомянул, что на одном из подворий таким образом было
изъято всего лишь два мешка черной муки и один белой979. Эти само-
чинные реквизиции прокатились по дворам села и стали причиной
вражды между односельчанами, часть которых тут же пополнила пар-
тизанские отряды, ориентировавшиеся на интервентов и Северную
армию генерала Е.К. Миллера.
977
Гиоев М.И. Указ. соч. С. 81, 83, 84, 87, 89, 116, 117, 119, 120, 121.
978
Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи. В 2 т. М.: Политиздат, 1956. Т. 1. С. 90.
979
Участник ижевского восстания А.Г. Ефимов утверждал, что после

ликвидации советской власти на территории края установились покой
и порядок980. Выводы исследователей Д.О. Чуракова, П.Н. Дмитриева
и К.И. Куликова говорят об обратном981. Об этом же свидетельствуют
и синхронные рукописные документы982. Основываясь на мемуарах
первого руководителя повстанческой армии полковника Д.И. Федич-
кина и воспоминаниях местных жителей, Чураков считает, что офи-
церская организация (Союз фронтовиков) после восстания 7 августа
1918 г. начала творить подлинный произвол на территории прикам-
ских заводских поселков. На смену политической репрессивности,
установленной при большевиках, пришла бытовая. Если при советской
власти «своих» за произвол большевики наказывали даже более суро-
во, чем «чужих», теперь всякий имеющий оружие и нарукавную по-
вязку Народной армии мог творить самосуд, мародерничать, убивать.
Дмитриев и Куликов видят в этой практике не признак слабости новой
повстанческой власти и не стихийные вспышки насилия, а целена-
правленную акцию, нашедшую, впрочем, отклик в психологии мест-
ных пролетариев и в восприятии демократии и свободы как вседозво-
ленности983.
Таким образом, изменение конфигурации фронтов было дополни-
тельным фактором обострения общественной обстановки: тактические
победители тут же приступали к наказанию побежденных.
Момент объявления мобилизации в одну из уже сформировавших-
ся армий играл важную и разноплановую роль в расширении кон-
фликта. Для жителей глухих населенных пунктов это становилось их
первым знакомством с политикой. Житель г. Пинега Архангельской
губ. в июле 1918 г. внимательно наблюдал за разгорающимися вокруг
объявленной большевиками мобилизации, за дебатами между больше-
980
Ефимов А.Г. Указ. соч. С. 53–54.
981
Дмитриев П.Н., Куликов К.И. Мятеж в Ижевско-Воткинском районе.
Ижевск: Удмуртия, 1992; Чураков Д. Правые социалисты и белый террор: Ижевск,
1918 год // Альтернативы. 2004. № 2. URL: http://alternativy.ru/ru/alternativy/
2004_02/pravye_socialisty_i_belyj_terror_izhevsk_1918_god#sdfootnote1sym.
982
Частные письма эпохи Гражданской войны // Неизвестная Россия: XX век.
Архивы, письма, мемуары. М.: Ист. наследие, 1992. Ч. 2. С. 235.
983
Дмитриев П.Н. Социальный облик рабочих Удмуртии в первые десятиле-
тия XX в.: социально-бытовые, производственные, политические аспекты // Рабо-
чие в России: исторический опыт и современное положение. М.: Едиториал УРСС,
2004. С. 159.
виками Щенниковым, Виноградовым и местными влиятельными ли-

цами, главным образом, из земцев. Щенников произвел на него силь-
ное влияние, и все происходящее воспринималось им «с особым инте-
ресом, а не как раньше [– когда] все было безразлично» (Старков) 984.
Молодой архангельский крестьянин понятия не имел, что это за рево-
люция такая, но вступил в Красную армию, потому что ничего дома не
держало, а год был неурожайный, и зима обещала быть несытой (Иг-
натов М., 1924)985.
Но обычно, мобилизация тут же отталкивала население от власти и
рождала симпатии к ее противнику. До февраля 1919 г., времени объ-
явления мобилизации в деникинскую армию в Чечне, чеченцы успели
повоевать с грозненскими рабочими и терскими казаками, потом, по-
мирившись с рабочими, долго сопротивляться казакам и доброволь-
цам, но зимой 1919 г. они уже явно хотели отойти от затянувшегося
конфликта. Но объявленная деникинцами мобилизация привела к то-
му, что часть потенциальных новобранцев ушла в горы в составе отря-
дов во главе с Мазлаком Ушаевым и братьями Кюси и Эски Байгирие-
выми986. Так большевики опять стали пользоваться у чеченцев симпа-
тией, хотя еще недавно они их гнали из своих сел987.
Объявление мобилизации обычно означало уход молодого муж-
ского населения в леса и горы, где они обычно пополняли собой пар-
тизанские отряды, враждебные установившемуся режиму. Ход этого
процесса в Приморской обл. описал Н.А. Андрушкевич. Еще с осени
1918 г. по селам хранились воззвания областной земской управы о не-
подчинении адмиралу Колчаку, и в сознании крестьян за Верховным
правителем закрепился образ злодея. Это стало основой деятельности
каких-то людей, которые мобилизовывали парней из деревень под
свое начало. Вначале эти группы не были в тягость населению, ибо
кормились хлебом, взятым из отцовских закромов. Их вожаки запол-
нили в таежной глубинке пустующую властную нишу: без волокиты
чинили суд и расправу, производили семейные разделы, учреждали
опеки. Устраиваемые ими крушения товарных поездов рассматрива-
лись крестьянами как награда им за верность. И только после того, как
эти отряды-шайки превысили численность, позволявшую кормиться за
984
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 49, 49 об.
985
986
Это было в крепости Ведено // Колхозан дахар (Грозный). 1989. 1 июля.
987
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88. Л. 104.
счет своего корма, и когда их командиры-вожаки стали устанавливать

налоги на подконтрольных территориях, закончился период патриар-
хального благоденствия в таежных деревнях Приморья. Тогда отряды
стали применять силу988.
Доказать то, что жестокость войны далеко не всегда зависела от
остроты объективно существовавших противоречий, поможет пример
вовлечения в гражданскую войну локального социума, не имевшего
веских оснований для участия в такого рода конфликте. Таковым было
казачество Бийской линии, не имевшее ни существенного расслоения,
ни остро стоявшего земельного вопроса. Отдаленность от экономиче-
ских и политических центров Сибири и отсутствие телеграфной связи
с ними делали жизнь вернувшихся казаков-фронтовиков достаточно
безмятежной до апреля-мая 1918 г., когда в Бийске утвердилась совет-
ская власть, а Омский совет казачьих депутатов развернул деятель-
ность по продвижению советских идей в станицы Сибирского войска.
Движение «трудового казачества» на расказачивание, означавшее
уравнивание в правах с крестьянским населением, было поддержано
фронтовиками, станичной молодежью, беднотой и, что интересно, не-
которыми «стариками» – наиболее консервативной частью казачества.
Но многие казачьи станицы Бийской линии так и не прошли через этап
первой советской власти, поэтому мобилизация в Сибирскую армию
не встретила у них понимания. Уклонение от призыва в пос. Соснов-
ском, где более половины казачьих семей вышли из сословия, имело в
качестве обоснования то, что они теперь не подчиняются приказам
атамана Сибирского казачьего войска. Только после принятия жестких
мер против дезертиров казаки пошли в армию989.
В этот момент произошел раскол внутри бийских казаков, часть из
которых примкнула к повстанческим отрядам смешанного крестьян-
ско-казачьего состава, которые к октябрю 1918 г. оформились в парти-
занский корпус по типу регулярной армии, под командованием геор-
гиевского кавалера Ефима Мефодьевича Мамонтова (1882–1922), из
крестьян-переселенцев. Мобилизованные казаки-бийцы, находясь под
командованием военных отделов Сибирского Временного правитель-
988
Андрушкевич Н.А. Последняя Россия: Воспоминания о Дальнем Востоке // Ка-
детская перекличка. 2004-2005. № 75-76. URL: http://xxl3.ru/kadeti/pomnim3.htm#
andrushkevich
989
См.: Исаев В.В. Казачество Бийской линии в революции и гражданской
войне. Дис. … канд. ист. наук. Барнаул, 2004.
11. Зак. 043
ства П.В. Вологодского, Уфимской директории, а потом и Омского

правительства Колчака, были вовлечены в карательные акции против
советских учреждений и всех замеченных в их поддержке990.
Рассеянная зимой 1918–1919 г. Народная повстанческая армия
вновь собралась весной 1919 г. Летняя военная кампания на внутрен-
нем фронте отличалась особой ожесточенностью с обеих сторон991. В
то время как колчаковская армия отступала, казаки, как наиболее бое-
способная часть белогвардейских формирований, были втянуты в тя-
желейшие бои с партизанами в горной и предгорной части Алтая. Зи-
мой 1920 г. они ушли в Туву, Монголию и Китай. Оставшихся на ро-
дине бывших красных партизан ждал новый этап борьбы, но уже в
рядах антибольшевистского повстанчества. Среди командиров Народ-
ной повстанческой армии оказались те, кто в 1918 г. выступал против
Уфимского и Омского правительств, напр., анархист Г.Ф. Рогов. Под
черно-красным знаменем Крестьянской и казачьей народной армии
есаула Д.Я. Шишкина объединились сам есаул – бывший колчаковец,
и бывший красно-партизанский командир Ф.Д. Плотников992. Толчком
990
Колупаев Д.В. Страницы истории казачества на Алтае и в эмиграции // Ак-
туальные вопросы истории Сибири. Пятые научные чтения памяти проф. А.П. Бо-
родавкина: Сб. науч. тр. / Под ред. В.А. Скубневского и Ю.М. Гончарова. Барнаул:
Аз Бука, 2005. С. 168.
991
Исаев В.В. Малоизвестные страницы гражданской войны на Алтае – «Чарыш-
ская трагедия» // Четвертые научные чтения памяти проф. А.П. Бородавкина: Сб. науч.
тр. / Под ред. В.А. Скубневского и Ю.М. Гончарова. Барнаул: Алт. гос. ун-т, 2003.
Кн. II. С. 309-312; Его же. Вооруженная борьба казаков Бийской линии с партизанами
6-й горно-степной дивизии в ноябре-декабре 1919 г. // Актуальные вопросы истории
Сибири. Пятые научные чтения памяти проф. А.П. Бородавкина. С. 161–164.
992
Филиппа Долматовича Плотникова (1874-1920) принято считать крестья-
нином-бедняком, однако по информации его правнука Ю.Н. Старкова (г. Алтайск)
семья была зажиточной, имела богатую библиотеку, столовые приборы, большое
крестьянское хозяйство. Своего имущества она лишилась после того, как Филипп
ушел воевать с красными, все было брошено, когда жена и шестеро детей прята-
лись на болоте. Степень его малограмотности также преувеличивается. Распро-
страняемое от его имени обращение к крестьянам Барнаульского уезда, датиро-
ванное 15 июня 1920 г., не только толково и доходчиво объясняет цели повстан-
цев, но указывает на болевые точки, раздражение которых вызывало протестное
движение к любой из властей. Во-первых, это попирание имущественных прав
крестьян; во-вторых, насильственное вовлечение гражданского населения в воо-
руженную борьбу с неясными целями («воюют со всеми странами и готовы вое-
вать бесконечно»). Цит. по: Шишкин В.И. Народная повстанческая армия Степно-
го Алтая (лето 1920 года). URL: http://zaimka.ru/power/shishkin6.shtml.
к столь масштабному восстанию стал начавшийся 25 июня призыв в

РККА молодых людей 1901 г. рождения993. Но мобилизации, объяв-
ленные повстанцами, отвернули и от них симпатии крестьян. Бои чо-
новцев с повстанческими отрядами более походили на расправу, чем
на боевое сражение. Не выдержав нажима, те уходили за кордон или
разбегались. Плотников не ушел за границу из-за семьи, пытался со-
брать отряд, применяя репрессии к дезертирам, чем окончательно ли-
шил себя поддержки. Последний бой Плотникова произошел 20 ок-
тября под д. Песчаное Боровской вол. Барнаульского уезда Алтайской
губ. Чтобы не попасть в плен, Плотников застрелился. Чоновцы отру-
били его голову, чтобы доказать населению, что с ним покончено994.
Исследователи отмечают, что насилие 1920 г., которое сопровождало
начало «мирного строительства», было сильно замешано на почве све-
дения личных счетов (В.В. Исаев).
Таким образом, на примере этого окраинного района страны, не
имевшего существенного экономического и политического значения,
видны основные черты внутреннего конфликта: глубокая инерцион-
ность населения, нежелание участвовать в вооруженном конфликте
вообще и в особенности за пределами региона, провоцирующее влия-
ние объявления мобилизаций в армии, чего было достаточно, чтобы
получить в тылу очаг волнений. Вовлечение в конфликт могло про-
изойти только при наличии личного мотива, тогда от участия в войне
не останавливало ни отсутствие военного опыта, ни дефицит оружия.
Тогда крестьяне создавали отряды ополченческого типа и ходили на
врага вооруженными пиками.
В ходе самой войны дополнительным импульсом углубления кон-
фликта служила накапливающаяся в столкновениях ненависть. Автор
«Краткой описи истории 154 стр. полка» (1922) отмечал изменение
настроения личного состава полка, произошедшее после первых боев.
Полк был сформирован из отрядов Красной гвардии и мобилизован-
ных пяти «годов». Еще до прибытия на фронт раздавались голоса: на-
прасно едем на фронт, т.к. на нас никто не нападал, а просто советская
993
Шулдяков В.А. Командующий «Крестьянской и казачьей армией» есаул
Д.Я. Шишкин: к истории повстанчества 1920 года // 1920 год в судьбах России и
мира. С. 279-282; Его же. Гибель Сибирского казачьего войска. 1920- 1922. М.:
Центрполиграф, 2004. С.163-164.
994
Сомов К. Восстание двадцатого года // Алтайская правда. №260-262. 2005.
9 сент.
11*
власть хочет войны. Но после первых боев против армии Краснова на

р. Медведице и работы агитаторов появилась ненависть995.
Летом 1920 г. молодой крестьянин из с. Носовка Таганрогского
уезда, принимавший участие в жестоко подавленном белыми восста-
нии, оказавшись дома в отпуске после перенесенного тифа, прочитал в
газетах, что Красная армия отступает, и что поляки уже заняли Киев,
тотчас добровольно записался в полк, выступавший на Польский
фронт. Интересен дальнейший его рассказ: «Отец и мать не пускают[,]
говорят: что твои товарищи все дома[,] то в милиции[,] то на оборону
работают[,] некоторые дезертируют[,] а тебе больше всех надо. Я ска-
зал[,] что я хочу защищат[ь] свои права и мстить белым за то все[,] что
они наделали в Носовки» (Филин И.Т., 1899 г.р., ок. 1930)996.
Драматизм ситуации, когда крайне трудно выйти из состояния
войны, однажды попав в него, предстает в судьбе красного командира
Василия Логвинова. Уйдя в 1920 г. из 1-й Конной армии, не стерпев
«безобразий, творимых большинством ответственных работников», он
возглавил повстанческий отряд. Но и в этой среде он себя не нашел,
потому что значительное число командиров зеленых отрядов, ранее
воевали на стороне белых. Тогда он тайно стал проводить диверсион-
ные акции, уничтожая зеленые отряды в полном составе вместе со
штабами. При этом он вел бои и с чоновскими отрядами. В письме
своему бывшему соратнику и командиру Якову Балахонову он писал,
что отказывается признавать любую власть. То, что Логвинов вел игру
«на выбывание», свидетельствуют слова из этого письма, когда он пи-
сал, что «амнистия его не соблазняет»997.
Явление гиперболизации понесенных жертв и жестокости врага,
отраженное в документах Особой комиссии по расследованию злодея-
ний большевиков, а также в советской литературе историко-герои-
ческого жанра, имеет не только политическое, но и кроющееся в глу-
бинах человеческой психики объяснение.
Ярким примером может служить сюжет о казни красноармейцев,
осуществленной в Майкопе отрядом В.Л. Покровского в сентябре 1918 г.
995
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 654. Л. 59.
996
ГАРО. Ф. Р-3442. Оп. 5. Д. 2. Л. 218 об.
997
Цит. по: Шпаков В.О. Роль личностного фактора в проведении большеви-
стской политики в начале 1920-х гг. (на материалах Ставрополья) // Человек на
исторических поворотах ХХ века: Материалы регион. науч. конф. Краснодар: Ку-
банькино, 2006. С. 253-254.
Уже в 1922 г. в мемуарах, публикованных в альманахе «Архив русской

революции», а затем в 1925 г. в брошюре, изданной Агитпропом Майкоп-
ского окружкома РКП(б), автором которой был С.В. Расторгуев, появи-
лась цифра – 4 тыс. расстрелянных998. Она присутствует и в некоторых
опубликованных и неопубликованных ветеранских мемуарах999. Эта
цифра была признана историками, как и то, что это был расстрел1000.
Важный вопрос, как были убиты пленные. Логика подсказывает,
что это должен был быть эффективный способ убийства, например,
расстрел из автоматического оружия. М.Ф. Ширинская в воспомина-
ниях (1961) назвала общепринятую цифру, но описала процедуру каз-
ни, которая ей как местной жительнице была хорошо известна: из во-
кзального пакгауза, где держали пленных, ночью стали выводить по
40 человек и рубить шашками; уцелело лишь 17 чел.1001.
И вот в воспоминаниях Ивана Павловича Порохно, 1896 г.р., дати-
рованных второй половиной 1950-х гг., воспроизводится рассказ Ива-
на Федоровича Вялова, находившегося среди тех, кого держали ночью
21 сентября в здании станционного склада. Это сообщение дает, веро-
ятно, наиболее достоверную информацию о том, что произошло и о
настоящих цифрах жертв «майкопской бойни», от чего она не стано-
вится менее мрачной страницей в истории.
Порохно, сам участник боев, но избежавший плена, описал пре-
дысторию трагедии. Первое отступление из Майкопа было позорным:
отступали, не видя противника. Но на второй день солдаты на митинге
постановили возвращаться. Их неожиданное появление у окраин Май-
копа вызвало панику у стоявших там казаков, и они без боя оставили
город. Но через три дня Майкоп был окружен частями Геймана и По-
кровского. После целого дня боя советские части стали отходить в го-
род, а другие пошли в прорыв на Кужорскую, Лабинскую и Родников-
скую. Порохно приводит цифры жертв этой авантюры: солдат во вре-
мя боев погибло до 2500, жителей города – еще 1500–20001002, по-
видимому, под влиянием сложившейся традиции.
998
Виллиам Г.Я. Побежденные // АРР. Т. VII. C. 208, 229; ХДНИ НАРА. Ф.
1123. Оп. 2. Д. 35. Л. 24.
999
Шевцов И.Б. Указ. соч. С. 172.
1000
Почешхов Н.А. Гражданская война в Адыгее: Причины эскалации (1917-
1929 гг.). Майкоп: АГУ, 1998. С. 102.
1001
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 11. Л. 8-9.
1002
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 9. Л. 103, 105-109.
Рассказ Вялова начинается с описания боя на северо-восточной

окраине города, когда его роту бойцов (485 чел.) вместе с ним взяли в
плен конные казаки. От них отделили группу в 100 чел. и отправили в
Белореченскую, где потом казнили после демонстрации населению
как трофея. Оставшихся 385 чел. загнали в железнодорожный пакгауз,
в котором уже находилось около 400–500 чел. Пленные думали о сво-
ей судьбе и говорили, что казаки злы за понесенные сегодня потери.
Некоторые надеялись, что все закончится только казнью командиров.
После полуночи каждые 5–10 минут стали выводить по 10 чело-
век. Так продолжалось до утра. Когда стало светать, те кто, сидел на
подоконниках, увидели сложенные рядами трупы. В это время экзеку-
цию прекратили, поскольку у ограды стали собираться горожане. Да и
казаки устали, многие уже были пьяны. Пленных стали пороть; моло-
дым давать по 100 плетей, старым – по 25. Вялова опознали как ко-
мандира роты, и его было приказано повесить. Тут им заинтересова-
лась группа подвыпивших казаков. Пока они куражились, прибежали
родные Вялова, которым кто-то рассказал о происходящем у пакгау-
зов, и им удалось забрать его домой1003. В соответствии с его расска-
зом цифра зарубленных казаками красноармейцев может колебаться
от 400 до 600 чел. при общем количестве пленных менее тысячи чело-
век. Вероятнее всего, что число 4000 появилось в виде мрачного слуха
сразу же после этой экзекуции, поскольку регион еще не сталкивался с
такой массовой бойней.
Для воспоминаний участников Гражданской войны характерно
описание первой крови, первого опыта перехода конфликта в край-
нюю фазу, даже если автор сам не принимал непосредственного уча-
стия в бое или экзекуции. Последующие подобные события фронтовой
биографии воспроизводятся гораздо реже. Психологически это объяс-
нимо порогом инициации, посвящения в категорию людей убивающих
и гибнущих. Подтверждением этого может быть то, что описание пер-
вой крови приводится в мемуарах ополченцев, красногвардейцев, гра-
жданских добровольцев при почти полном отсутствии подобных сю-
жетов в воспоминаниях бывших фронтовиков, поскольку их знакомст-
во с этой стороной войны пришлось на время Первой мировой.
В феномене кровавых слухов, своей жестокостью превосходящих
действительность, проявился и другой глубинный психологический
1003
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 9. Л. 116-127.
механизм, не так давно открытый американскими учеными. Активиза-

ция в массовом сознании образов смерти условиями, угрожающими
жизни, вызывает сплочение людей, придерживающихся общих ценно-
стных ориентаций. Человек начинает охранять исповедующих похо-
жие взгляды и выказывать агрессию к тем, кто представляется ему
инакомыслящими, даже если никакой угрозы с их стороны еще не по-
ступало1004.
Деникинская Особая комиссия по расследованию злодеяний
большевиков обнаружила большое число лиц, участвовавших в крас-
ном терроре и имевших уголовное прошлое. В этом проявилось харак-
терное для представителей Белого движения представление о револю-
ции как преступном акте, под которое подверстывались все сомни-
тельные случаи. Известен прагматизм В.И. Ленина в вопросах терро-
ра1005, передавшийся его детищу – советской власти, но в советское
время популяризировался взгляд на революцию как на фактор пере-
рождения человека. Можно сменить один миф на другой, но так и не
понять, случилось ли настоящее перерождение, пока не удастся найти
документы подобных персонажей.
Житель Владикавказа Николай Алексеевич Алейников (1893–
1927) был настоящим бытовым уголовником, научившимся облекать
свою агрессию в одежды классовой борьбы. Состоял в отрядах Крас-
ной гвардии при Терском совнаркоме. Принимал участие в августов-
ских боях 1918 г. во время офицерского путча во Владикавказе. Пер-
вое убийство он совершил в 1919 г. во время пребывания в городе бе-
лых. Жертвой стал мастер завода «Алагир» Готский, еще один человек
был им ранен. В автобиографиях 1920-х гг. Алейников называл обоих
агентами белой контрразведки, а себя подпольщиком. Хотя скорее
всего это было убийство в результате бытовой ссоры. После возвра-
щения советской власти Алейников «организовал автогараж и стал его
заведующим», видимо, присвоил брошенный белыми автомобиль, за-
нялся частным извозом и совмещал это с работой в органах по борьбе
1004
См.: Solomon, Sh., Greenberg, J., Pyszczynski, T. A terror management theory of
social behavior: The psychological functions of esteem and cultural worldviews // Advances
in experimental social psychology. Vol. 24 (1991). Academic Press. Pp. 93–159.
1005
Дойчер И. Троцкий. Вооруженный пророк. 1879-1921 гг. М.: Центрполи-
граф, 2006. С. 92; Чужак [Насимович] Н.Ф. Ленин и «техника» восстания // Ка-
торга и ссылка. 1930. № 12. С. 77; Литвин А. Л. Красный и Белый террор в России
в 1917-1922 годах // 0течественная история. 1993. № 6. С. 47-48.
с контрреволюцией. Но уже в начале лета 1920 г. полностью отдался

этой деятельности, был комендантом концентрационного лагеря. Там
он исполнял приговоры Ревтрибунала, постановления чека и Особого
отдела. Зимой 1920–1921 гг. принимал участие в операциях против
зеленых повстанцев. После недолгой работы где-то на производстве
вновь был призван в 1923 г. в отряд особого назначения по сбору
продналога. Демобилизовавшись из ЧОНа, Алейников не смог стрях-
нуть многолетний опыт насилия и вернуться к мирному труду. Он ска-
тился в уголовщину и умер от туберкулеза, ставшего результатом ра-
нения, полученного в исправительно-трудовом доме1006.
Присутствие таких как Алейников придавало Гражданской войне
иррациональную жестокость, которая повлияла на черты будущего
общества. На допросе по делу о разрушении Николаевска-на-Амуре в
1920 г. пожилой уголовник, а ныне красноармеец, Оська Крученый (Осип
Трубчанинов), с 1874 г. сидевший по тюрьмам и острогам Сахалинской
каторги за уголовные преступления, на вопрос, принимал ли участие в
убийстве женщин и детей, ответил: «Рубил. Нам это в привычку»1007.
Начавшейся социальной революции сопутствовала волна уголов-
ной преступности. Грабежи, убийства, насилия изначально не имели
никакого политического контекста, а были рождены только желанием
использовать хаос и безвластие. Но последствия они имели в том чис-
ле и политические. Иногородние Сальского округа Донской обл.,
вступившие в Орловско-Мартыновский отряд, уходили в сторону Ца-
рицына вместе с семьями, домашним скарбом и скотом. Дон казался
им вражеской территорией, которую нужно покинуть им, до сих пор
приписанным к русским губерниям – Воронежской, Саратовской,
Пензенской. Эти обозы стали объектом грабительских аппетитов
живших в эльмутинских степях калмыков. Члены отрядов самоотвер-
женно охраняли обозы, в которых находились их семьи и домашний
скарб. Имущество удалось отстоять1008. Орловско-Мартыновский от-
ряд можно считать таким же инструментом военного сопровождения
эвакуации иногородних, как и Таманскую армию. Борьба за обозы ле-
том 1918 г. стала фактором политического определения разных групп
населения Сальских степей.
1006
ЦГАРСО-А. Ф. 852. Оп. 1. Д. 23б. Л. 1–3.
1007
Смоляк В.Г. Междоусобица. По следам нижнеамурской трагедии. Хаба-
ровск: Хабар. краев. музей им. Н.И. Гродекова, 2009. С. 95.
1008
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1172. Л. 21.
Нигде так полно не проявляется провоцирующий эффект револю-

ционной войны как в судьбах отдельных людей. Минимальнейший
процент жителей Российской империи жил в ожидании революции, но
и те, что призывали ее, оказались к ней не готовы: многие из профес-
сиональных революционеров устранились от активной деятельности,
эмигрировав из страны уже в 1918–1919 г. На смену им мобилизован-
ными конфликтом оказались люди далекие от политики и не имеющие
непосредственных интересов в развернувшейся борьбе. Главное со-
стояло в том, что, будучи втянутыми в события, люди подчинялись
логике их развития, неожиданно находя поводы продолжать играть в
них активную роль. Биографические материалы показывают, насколь-
ко разными могли быть ключевые факторы, спровоцировавшие вклю-
чение в революционную борьбу на любом из ее этапов.
Владимир Михайлович Киршон (1902–1938) был сыном преуспе-
вающего столичного юриста, учился в престижной мужской гимназии
Гуревича (одним из ее выпускников был Феликс Сумароков-Эльстон-
младший), был активным бойскаутом. Красивый, общительный, лю-
бящий производить на всех впечатление он возглавил гимназические
акции по поддержке Временного правительства1009. Эти юношеские
упражнения привели его в политику, в 1918 г. он вступил в Красную
армию. После Гражданской войны стал одним из наиболее ортодок-
сальных советских литераторов. До 1925 г. работал в совпартшколе в
Ростове-на-Дону и жил в доме, отведенном для проживания номенкла-
туры по ул. Пушкинской (бывш. дом градоначальника Зворыкина).
Сочинял агитационные пьесы и комсомольские песни; был функцио-
нером РАППа (Российской ассоциации пролетарских писателей).
Очевидно, что Киршона к большевикам привело всепоглощающее
стремление к успеху. Как человек с хорошим классическим образова-
нием он знал, что легче всего сделать карьеру в формирующейся ие-
рархии. Николо Макиавелли писал в вышедшей в 1525 г. книге «Исто-
рия Флоренции»: «Переживая беспрерывные превращения, все госу-
дарства обычно из состояния упорядоченности переходят к беспоряд-
ку, а затем от беспорядка к новому порядку. [...] Так вот всегда все от
добра снижается ко злу и от зла поднимается к благу. Ибо добродетель
порождает мир, мир порождает бездеятельность, бездеятельность –
беспорядок, а беспорядок – погибель и соответственно – новый поря-
1009
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. А-71. Л. 1.
1/2 11. Зак. 043
док порождается беспорядком, порядок рождает доблесть, а от нее

проистекают слава и благоденствие»1010.
Жизнь адыгейца Муссы (Моса) Хамидовича Шовгенова (1876–
1918) из аула Урупский Армавирского окр. являет собой пример того,
как человек, не отдавая себе полного отчета в происходящем, оказыва-
ется в центре опасных политических событий, и как потом из его жиз-
ни и смерти делается подобие революционной агиографии1011.
Отец Муссы успешно занимался хлебопашеством и дал возмож-
ность сыну закончить полный четырехлетний курс двухклассного
училища в Баталпашинске – в ста верстах от родного дома. Потом Мос
поступил учеником в мануфактурный магазин в Армавире. Прорабо-
тав три года, он уехал в Америку, где окончил техническую школу.
Вернулся и поступил в Армавире в представительство американской
компании по продаже земледельческих орудий. С 1903 до 1905 г. ра-
ботал в компании «Зингер» агентом по продаже швейных машин. За-
тем побывал в Германии, после возвращения работал агентом по про-
даже муки; в 1907–1914 гг. занимался с братом хлебопашеством. В
годы войны содержал табачную лавочку. Все эти перемещения Моса
биограф сопровождает словами: участвовал ли он в подпольной рево-
люционной работе в это время неизвестно.
По-видимому, политическая деятельность Шовгенова началась по-
сле поездки его на уездный съезд в Баталпашинске, на котором его
избрали делегатом на краевой съезд в Екатеринодаре. Причины его
избрания понятны: по характеру своих занятий он был многим знаком,
являлся человеком мобильным и развитым1012. Но в Екатеринодар он
1010
Макиавелли Н. История Флоренции. М.: Наука, 1987. С. 181.
1011
Пшунелов Ч. Первый революционер // Адыгейская жизнь. Краснодар: Кн.
изд-во, 1927; Хуажев М., Цей Д. Мос и Гошевнай Шовгеновы. Материал к био-
графии. Краснодар: Кн. изд-во, 1927; Костанов Д.Г. Мос Шовгенов: Роман. Май-
коп – Краснодар: Кн. изд-во. Адыг. отд-ние, 1982.
1012
К личности М.Х. Шовгенова добавляет некоторые черты то, что он в те-
чение двух лет был агентом фирмы «Зингер». Швейные машинки продавались
фирмой через дилерскую сеть в кредит. В обязанности агента входила не только
продажа машинок, но и сбор платежей, поэтому в разных регионах страны отме-
чен факт того, что агентов «Зингера» местные большевики рассматривали как
махровых буржуев, брали в заложники и расстреливали в порядке красного терро-
ра. То, что Шовгенов не внушал неприязнь односельчанам, свидетельствует о том,
что он умел ладить с людьми. НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 7. Л. 5; ХДНИ НАРА.
Ф. П-1293. Оп. 1-л. Д. 133. Л. 5.
не попал, т.к. в Армавире его арестовали красногвардейцы. После ос-

вобождения он вернулся в Баталпашинск, в котором вообще не было
никакой власти, и принял участие в организации совета. Но потом,
когда попал-таки в Екатеринодар, был избран комиссаром по горским
делам Кубанской советской республики. Мос не успел (или не захо-
тел) эвакуироваться с красными, скрывался в ауле Хакуджихабль от
белых, затем в ауле Хаташухабль, где был схвачен и казнен белы-
ми1013. Потребность в советской канонизации такой исторической фи-
гуры, как Мос Шовгенов, была связана с тем, что западные черкесы
были или пассивны в годы войны, или воевали в кавалерийских частях
белой армии Юга. А для успешного национального строительства ну-
жен был герой-большевик.
Роль зыбкой ткани казуальности предстает в судьбах двух финнов
шведского происхождения, которые если бы не Первая мировая война
и не Русская революция наверняка бы закончили бы свои дни, принад-
лежа к одному слою национальной элиты. Известный в Карелии крас-
ный командир Эйольф Игнеус-Матсон (1897–1965), уроженец Аланд-
ских о-вов, был сыном крупного банкира, студентом Высшей техниче-
ской школы в Гельсингфорсе. Во время Первой мировой войны он
бежал в Германию, чтобы добровольцем вступить в кайзеровскую ар-
мию воевать «против царя». Был взят в плен во Франции. После воз-
вращения в Финляндию вступил в Красную, а не в Белую гвардию,
которую патронировали немцы, вместе с которыми он воевал против
России. И, тем не менее, после поражения революции Матсон эмигри-
ровал в Россию. Основой его партизанского отряда, отличавшегося
особой жестокостью в борьбе с белыми, были финны. После оконча-
ния войны Матсон, используя в качестве базы Международную школу
красных командиров, явно стремился создать прототип будущей фин-
ской революционной армии1014.
Барон Карл Густав Маннергейм (1867–1951), организатор фин-
ской белой армии, лишившей финских коммунистов надежд сде-
лать из страны идеальную социалистическую модель, также был из
финнов шведского происхождения. Его линия жизни выглядит це-
лостной и лишенной зигзагов и загадок. Как антирусский антица-
ризм Матсона привел его в отряды Красной гвардии совершенно не
1013
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 197. Л. 13.
1014
Лапшов С. Карельские егеря – погибшие без боя // Север. 2009. №11-12.
URL: http://www.sever-journal.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=629.
1/2 11*
ясно. По-видимому, здесь сыграла свою роль цепь частных собы-

тий. Но Матсон и Маннергейм остались верны идее Великой Фин-
ляндии до конца, только видели ее воплощение на разных цивили-
зационных основаниях.
Гражданская война стала временем, когда малейшее различие при-
обретало характер политического. Даже решение революционной вла-
сти воспринять общемировые традиции исчисления времени и введе-
ние светосберегающего поясного времени повлияли на формирование
представлений о разрыве эпох и вызывало разнообразные чувства от
удовлетворенности до неприятия. Согласие или несогласие с григори-
анским календарем стало признаком политической позиции. Узнав о
советской реформе календаря, ставропольские крестьяне взволнова-
лись, не вредное ли тут дело. Это дало повод врагам язвить: больше-
вики и до времени добрались1015. При существовании на территории
«Совдепии» разницы между «старорежимным» и «советским» пояс-
ным временем в несколько часов «бывшая» публика в частной жизни
продолжала использовать «старое» время1016. Этот в прямом смысле
разнобой был резким проявлением издавна существовавшей рассогла-
сованности ритмов жизни социальных, сословных, профессиональных,
культурных групп российского общества. Когда владикавказские ра-
бочие, прежде активные сторонники советской власти, в январе 1919 г.
категорически заявили местному совнаркому, что «будут праздновать
Рождество по старому порядку...», не признавая советский календарь,
этим они подчеркнули свое разочарование в ней1017.
Темпоральные характеристики переживаемых событий проявились
и в изменении суточного ритма жизни людей, ранее привыкших со-
гласовывать его с естественными биоритмами. Это проходило не
только под влиянием чрезвычайного характера их новой деятельности,
но и воспринималось как одно из проявлений эмансипации человека,
на этот раз от вековых традиций и от диктата природы. Текущая доку-
ментация провинциальных советских органов говорит о сдвиге их ак-
тивности на ночное время и причинах этого сдвига. По ночам реша-
лись не только экстренные вопросы, но и обычные текущие дела1018.
1015
Фатеев Г. Указ. соч. С. 68.
1016
Меньшиков М.О. Дневник 1918 г. С. 149.
1017
Полгода во Владикавказе. С. 194.
1018
Напр., как свидетельствует запись в журнале заседаний Черноярского
УИКа Астраханской губ. от 3 апреля (21 марта) 1918 г., заседание горсовета нача-
Это почти одномоментно стало характерным для всей советской

вертикали – от Москвы до глухой провинции. Комендант Кремля
П. Мальков объяснял возникшую у жильцов главного советского об-
щежития традицию ночных бдений обилием государственных дел,
ради которых они не щадили себя в том числе и таким способом. Со-
ветские функционеры засиживались вечерами и ночами в помещениях
своих учреждений из-за совмещения нескольких должностей, требо-
вавшего отнюдь не восьмичасового рабочего дня. Длительному суточ-
ному периоду бодрствования способствовала дополнительная общест-
венная нагрузка. В вечернее и ночное время устраивались различные
многочасовые собрания – товарищеские суды, заседания ячеек и
профгрупп и пр. Они могли продолжаться глубоко за полночь. В це-
лом, время около двенадцати по советским понятиям было совсем не
поздним. Симптоматична фраза В.А. Аванесова, секретаря ВЦИКа и
большого любителя сидеть ночами: «Меньшевики… народ интелли-
гентный. По ночам они спят…». В действительности ночное время
нередко посвящалось отдыху от публичной жизни: обитатели Кремля
проводили ночи в компаниях, ели, разговаривали1019. Другие – отдава-
ясь различным порокам, пьянству, картежной игре, при этом чувствуя
себя в безопасности в охраняемых зданиях. Оппоненты большевиков
причиной ночной активности считали пьянство и наркоманию совет-
ских функционеров1020.
Освоение ночного времени в постреволюционный период помимо
рациональных имело много психологических и смысловых оснований.
Чувство постоянной опасности мешало нормальному расслаблению и
отдыху. Поэтому иногда, когда человек полностью выбивался из сил,
он засыпал крепко и надолго в самой неподходящей обстановке, ино-
гда опасной для жизни. Для новой властной элиты освоение ночного
времени носило, в том числе, и символический характер. Прежде ноч-
ная жизнь считалась барской привилегией1021. В крестьянском быту
лось в полвосьмого вечера и закончилось в три ночи. На повестке дня стояли: во-
прос о выделении пустопорожних мест для застройки жителями; замещение
должности учителя мужского приходского училища; назначение цен на продукты
в кооперативной лавке. ГАВО. Ф. Р-55. Оп. 5. Д. 23. Л. 2, 2 об.
1019
Мальков П. Указ. соч. С. 36, 161, 162, 200.
1020
Напр.: Исецкий (Соломон) Г.А. Указ. соч. С. 164-165, 176, 194.
1021
По мемуарам дворян известно, что балы обычно начинались около полу-
ночи, ужин подавался часам к трем утра, а разъезжались гости часам к пяти утра.
См., напр.: Буторов Н. Прожитое. 1905-1920. М.: Викмо-М, 2009. С. 25.
ночь была временем, освоенным преимущественно крестьянками. До-

машняя зимняя работа часто выполнялась ими ночью: при лучине тка-
ли, пряли («гнали волну»), теребили лен. Но посвящать темное время
дня досугу считалось неразумной тратой сил и материальных средств.
Рабочий человек не мог себе позволить ложиться поздно: керосин был
дорог, а трудовой день начинался на рассвете.
За привилегию свободы в обращении со временем тоже приходи-
лось платить. Нарушение нормального жизненного ритма и суточного
графика, преодоление естественных возможностей организма усили-
вало психологическую и физиологическую нагрузку на людей, чем
внесло свой вклад в рост агрессивности, делая их подозрительными и
конфликтными.
История, как и физический мир, наполнена разнонаправленными
силами. Это и придает своеобразие каждому ее временному отрезку.
Существовали факторы торможения конфликта, которые не давали
ему так долго разгореться. Главной из этих сил было сопротивление
психологической и социальной инерции. Противились вовлечению в
вооруженный конфликт и социальные низы, и культурный слой обще-
ства. Как показало исследование деятельности и политических взгля-
дов командующего Московским военным округом К.И. Рябцева, про-
веденное И.Л. Журавской, в немалой степени победе большевиков в
ноябрьских боях в Москве способствовало неприятие Рябцевым наси-
лия как способа решения политических проблем, и в связи с этим, от-
каз от жестких мер по отношению к восставшим1022. Меньшевики и
правые эсеры в различных объединенных организациях целенаправ-
ленно действовали так, чтобы не провоцировать перевод имеющихся
конфликтов в силовую фазу. Совет солдатских депутатов Кавказского
фронта считал, что нужно быть осторожными с «партийностью» в
солдатской среде, где, в отличие от рабочих кварталов и деревень, у
каждого есть винтовка, и переживание острых моментов межпартий-
ной дискуссии может перейти в гражданскую войну. Меньшевики
провели через исполком Совета солдатских депутатов решение: без
мандата исполкома ораторов в казармы не пускать (Верещак С.И.)1023.
Миграционные потоки из Центра страны, уносившие столичную ин-
теллигенцию на окраины, прежде чем превратиться в фактор дестаби-
1022
Журавская И.Л. Полковник К.И. Рябцев. Страницы биографии // Отечест-
венная история. 1998. № 4. С. 66-74.
1023
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 292. Л. 8, 9–10.
лизации были декларацией нежелания занять активную позицию в со-

бытиях.
Сторонники белого лагеря много писали о «пограничной болезни»
казачества – нежелании увидеть в конфликте с большевиками вопрос о
будущем России вообще, о судьбах Дона, Кубани и Терека. За почти
сто лет службы в других концах империи у казаков сформировался
опыт жизни вдали от дома в составе станичных полков, поэтому их
позиция в этом вопросе диктовалась соображениями иного порядка.
Желание заниматься хозяйством, расстроенным за годы германской
войны; автономистские лозунги областных правительств; конфликты с
деникинцами определили общую пассивность казачества. Кубанцы,
защищенные терцами и донцами, были наиболее склонны к замыка-
нию на внутренней жизни.
Традиционалистское мировоззрение как тормоз и провокация со-
циального конфликта. Хотя ситуацию в постреволюционной деревне
видят одной из ключевых причин эскалации революционного насилия,
стоит разделять клубок внутридеревенских конфликтов и собственно
сельскую психологию. Сопротивлялось вовлечению в конфликт, пре-
жде всего, традиционалистское сознание1024. Российские крестьяне в
период волнений 1906–1907 гг., которые, по мнению историка и демо-
графа С.А. Нефёдова, совсем не походили на «пугачевщину», громили
помещичьи усадьбы, но не трогали помещиков и, по мере возможно-
сти, избегали столкновений с властями. В действиях крестьян про-
сматривалось желание не доводить борьбу до кровопролития1025.
Важным для истории крестьянства как отрасли знания стало при-
знание того факта, что поведение жителей деревни не может изучаться
теоретически, за счет умозрительных построений; что только длитель-
ные наблюдения могут дать понимание смысла жестко регулирующих
жизнь села правил, которые кажутся лишенными внутренней логики и
1024
Традиционалистское сознание, носителями которого были не только жи-
тели деревни, но и в известной степени мещанско-заводские слои, имеет три ос-
новные характеристики: 1) мир может меняться только в сторону равновесия, ко-
торое представлено прошлым; 2) следующие поколения для «правильного» тече-
ния жизни должны воспроизводить опыт предыдущих; продуцирование новых
правил недопустимо; вариативность поведения ограничена традицией; 3) обособ-
ление, противопоставление себя «другим».
1025
Нефёдов С.А. Демографически-структурный анализ социально-экономи-
ческой истории России. С. 351–352.
способны сочетать несочетаемое1026. Архивные материалы показали,

что феномены массовых представлений крестьянства могут оказывать
как стабилизирующее, так и провокационное влияние на его поведе-
ние. Как отмечала О.А. Сухова, крестьянскую когнитивную карту от-
личало построение связей системного порядка только посредством
подбора диаметрально противоположных значений, переводя таким
образом «непонятные» смыслы в легко узнаваемые образы1027.
В первые десятилетия ХХ в., несмотря на все вызовы модерниза-
ции, продолжал сохранять свои позиции крестьянский этический ком-
плекс. Для уроженцев сельских местностей, прилегающих к промыш-
ленным центрам, типична была такая биография. Лет до 10–15 они
жили с родителями, работая в селе летом по найму. В юности до при-
зыва в армию работали на заводах, например, сверлильщиками, кле-
пальщиками, котельщиками, молотобойцами. По возращении с дейст-
вительной службы искали занятия в ремесленной среде или в сельском
хозяйстве. Из автобиографий представителей этой группы людей
предстает причина возвращения в деревню. Работа в мастерских и на
заводах считалась более травматичной для патриархальной психики:
издевательства хозяина и жизнь на съемной квартире с чужими людь-
ми. Занятие сельским хозяйством продолжало оставаться идеалом
жизнеустройства. «Городские» занятия, в т.ч. и труд на шахте, рас-
сматривались способом заработать деньги для крестьянствования1028.
Крестьянская реформа объективно ухудшила условия центрально-
российской деревни, но хозяйствование на своем клочке земли про-
должало оставаться ключевой ценностью; однако эта цель больше
требовала, чем давала, поэтому напряженность труда существенно
выросла1029. Тит Егорович Филин, 1880 г.р., выходец из Курской губ.,
в раннем детстве был привезен своим отцом-отходником на Дон, в с.
Носовку Таганрогского уезда; в 12 лет остался сиротой. Вся дальней-
1026
См.: Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской
России / Под ред.: Шанин Т., Никулин А., Данилов В. М.: РОССПЭН, 2002; Бухо-
вец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской импе-
рии начала ХХ века: Новые материалы, методы, результаты. М.: Мосгорархив,
1996. С. 224-225.
1027
Сухова О.А. Указ. соч. С. 614.
1028
ГАРО. Ф. Р-2993. Оп. 1. Д. 354. Л. 1; Ф. Р-3442. Оп. 5. Д. 2. Л. 35, 80, 212,
212 об., 221.
1029
«Круглый стол»: Русский консерватизм: проблемы, подходы, мнения.
С. 106-107.
шая его жизнь была подчинена идее обзаведения хозяйством земле-

дельческого типа. Он и его жена в течение 15 лет несли двойную, а то
и тройную трудовую нагрузку, чтобы отработать кредит за купленные
в рассрочку на 45 лет шесть десятин, оплату аренды лошадей и сель-
хозинвентаря, а потом и их покупку, снимая землянку параллельно со
строительством своей хаты. Перерыва на зимний сезон, как раньше
крестьяне, они не имели, потому что зимой Тит брал заказы на плот-
ничьи и кровельные работы. К 1914 г. упорный труд стал приносить
некоторые плоды, но тут началась война, а потом революция1030. Та-
ким образом, этой крестьянской семье для обустройства после выхода
на волю не хватило трех поколений и пятидесяти лет свободы.
Неистребимая бедность не могла не способствовать выработке
крайних стратегий поведения: тяги к замкнутости крестьянского мира
и враждебности к внешнему, с одной стороны, и стремления покинуть
эту территорию вечного безответного труда, с другой, что и было ос-
нованием для интереса к идеям альтернативного характера. Принятию
крестьянством в адаптированном виде большевистской идеологии по-
могали характерные для народного сознания приемы осмысливания.
Образно-мифологическое объяснение мира считает все, находящееся
за деревенской околицей, заведомо таинственным и непонятным. Спо-
соб выражения сущности таких явлений предполагал последователь-
ное отрицание всех возможных определений как несоизмеримых их
сущности вследствие их непохожести на все знакомое и существую-
щие в этом мире. Стихийный апофатизм стал основой интуитивного
чувствования сути новых идей. Советская пропаганда активно исполь-
зовала отрицательные определения, оставляя у традиционалистов
ощущение непознаваемости объясняемого, снимая необходимость
длительного обдумывания и вникания в суть. Коммунизм разъяснялся
и охотно понимался как ранее никогда не существовавшее общество,
за которое может вестись только бескомпромиссная борьба людьми-
бессребрениками, не ищущими славы и наград.
Февральская революция дала крестьянам новое понимание своего
положения: теперь они и не помещичьи, и не царевы, а свои собствен-
ные. Это могло и радовать, а могло и страшить. При оглашении мани-
феста об отречении в частях Турецкого фронта одни солдаты плакали,
другие издевались над ними. Те, кто плакал, были крестьянами-
1030
ГАРО. Ф. Р-3442. Оп. 5. Д. 2. Л. 212, 212 об.
переселенцами из Туркестана. Неясность положения центральной вла-

сти в свете недавнего восстания сартов грозила им оказаться безза-
щитными перед местным враждебным населением1031.
После Февральской революции в солдатской среде произошел рас-
кол: одним нужно домой, других увлек бесконечный поток митингов,
комитетов, съездов. «Пацифистская» партия в крестьянстве все равно
составляла большинство. Движима она была и ментальными, и акту-
альными прагматическими механизмами: положение семей в тылу
продолжало ухудшаться. Они попадали в кабалу к сельским кредито-
рам1032. Широко разрекламированное пособие далеко не всегда дохо-
дило до солдатских жен: часть их не состояла в законном браке1033.
Крестьянство приветствовало революцию за предоставление возмож-
ности обратиться к решению собственных задач. Если оно и считало
себя обязанным поддерживать революцию, то только после заверше-
ния необходимых полевых работ. Это качество не однажды проявля-
лось в периодичности существования крестьянских армий1034.
То, что страна голодала, но не вымерла от голода, было заслугой
саботировавших мобилизацию крестьян, которые хотя и в урезанных
объемах, но продолжали производить продовольствие. Старинные ка-
раванные пути не обезлюдели; традиционный товаропоток стал скуд-
нее, но не иссяк совсем. Тракт Астрахань – Кизляр продолжал и в
1918–1920 гг. обеспечивать Северный Кавказ рыбой, а волжан – хле-
бом. С Украины в другие районы продолжал поставляться сахар. Судя
по воспоминаниям подпольщиков, которые использовали мешочников
и торговцев для провоза денег и агитационной литературы, завеса
вблизи фронтов не была плотной, что позволяло провозить товары и
продовольствие.
1031
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 527. Л. 3.
1032
Рейли Д. Дж. Политические судьбы российской губернии. С. 340.
1033
Причинами существования большого числа солдатских семей, не имев-
ших такового статуса с точки зрения закона, были церковный запрет на разводы и
дороговизна свадебных мероприятий. Сожительство считали меньшим грехом,
чем двоеженство или двоемужество. По утверждению одной из таких невенчан-
ных жен, первый муж которой бросил ее с ребенком и скрылся невесть где на про-
сторах России, таких как она в городах было до половины семейных женщин (Ко-
ростылева А.А.). А молодые люди, не имевшие старших родственников, которые
могли бы настоять на соблюдении правил, жили без венца. Попечительские благо-
творительные организации также различали жен венчанных и гражданских и не
считали нужным поощрять порок. ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 4. Д. 603. Л. 9–10.
1034
Напр.: Берлов В. Указ. соч. С. 241.
На материале Ставропольской губ. обнаружен конкретный пример

реализации пацифистской линии поведения, наиболее характерной для
1918 г. Когда зимой этого года в Прикумье и Притеречье обострилось
межнациональное недоверие между ногайцами, караногайцами, турк-
менами и русскими. Среди русских крестьян прошел слух, что приеха-
ли турецкие офицеры и вооружают их против русских, чтоб вернуть
Турции земли, ранее принадлежавшие ей, то советы русских населен-
ных пунктов устроили в Моздоке встречу с представителями других
национальностей и сняли напряженность. Все заверили, что воевать не
хотят.
В июне 1918 г. жители Святокрестовского уезда проявили то же
настроение. Когда в уезд пришла телеграмма от начальника мобилиза-
ционных управлений Военного совета СКВО и штаба 10-й Красной
армии С.К. Мацилецкого с призывом прислать добровольцев на фронт
в Медвежинском уезде, туда была послана делегация, которая должна
была установить, что там происходит. Делегатам понравился сам Ма-
цилецкий, они дали хорошие отзывы о постановке военного дела в
штабе, но изучение обстановки на передовой дало основание делега-
ции сообщить по возвращении домой, «что де мол, война ведется ме-
жду русскими, трудно разобраться за что и скорее из-за личных инте-
ресов». Поэтому решено было никого из уезда на Медвежинский
фронт не посылать (Чугуев С.С., 1927)1035.
Для основной массы российского крестьянства, вне зависимости
от его национальной и конфессиональной принадлежности играли
большую роль особые моменты, связанные с желанием сохранения
локальности жизнеустройства, влиянием привычных приемов опозна-
вания своего — чужого, добра — зла, правды — лжи, пристальным
вниманием к самым первым впечатлениям от знакомства с новыми в
его жизни явлениями. Будущий нарком РСФСР Василий Григорьевич
Яковенко, зажиточный крестьянин с. Тасеево Канского уезда Енисей-
ской губ., до 1917 г. политикой не интересовался. На действительной
царской службе стал хорошим солдатом. На фронте получил три Геор-
гиевских креста. Вернулся с фронта с твердым намерением посвятить
себя хозяйству. Но к осени 1918 г. уезд восстал. Причиной было то,
что запасы богатого хлебом Канского уезда стали привлекать всех,
имеющих оружие: чехословаков, колчаковцев, уголовников, горожан-
1035
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 171. Л. 15-16.
самогонщиков и офицеров-эсеров, которые разбежались по селам по-

сле разгона Директории. Расправа с этими охотниками до чужого хле-
ба была скорой и беспощадной. Отряд дезертиров рассеяли после того,
как их командира «выхватили» во время устроенной паники и «прико-
лоли» в огородах. Первоначально партизаны Канского уезда привлек-
ли к организации отрядов военспецов – офицеров-эсеров. Но потом
они им перестали доверять. Тогда им устроили провокацию, обвинили
в заговоре и расстреляли. После этого партизанское движение на Се-
веро-Канском фронте стал возглавлять Военный совет, состоящий ис-
ключительно из местных жителей1036. После войны Яковенко поддер-
жал нэп и как знаток крестьянского мира был привлечен большевика-
ми к государственной деятельности.
Так по мере расширения конфликта крестьянский изоляционизм
становился фактором его дальней эскалации. Крестьянский уклад спо-
собен был порождать специфический тип реакций на внешние вызовы –
стремление гасить всякий возникающий дисбаланс, не задумываясь о
методах и об отдаленных последствиях. Конечно, этот упрек можно
адресовать всем, вплоть до высоких интеллектуалов наподобие
П.Н. Милюкова. Но только у крестьян после крушения привычной
властной диспозиции могло сложиться представление о глухой изоли-
рованности своего села от внешнего мира. Его формированию способ-
ствовало убеждение, что власть есть царь, что они нужны этой стране
только для отбывания казенных повинностей1037, а раз царя нет, то
никому они более ничем не обязаны. У донских иногородних это
ощущение могло спровоцировать убийство любого случайно забред-
шего к ним казака – как шпиона. Проводившиеся красными и белыми
мобилизации переходили в боевые действия после того, как единст-
венное имевшееся в деревне ружье было направлено против призыв-
ной комиссии. То, что сопротивление вызовет приход хорошо воору-
женного отряда, находилось за пределами логики крестьян. Кроме то-
го, самонадеянность крестьян в их противостоянии с властями поро-
дила успех в «выдавливании» из деревни бывших помещиков, аренда-
торов, хуторян и ощущение слабости всех властей1038.
1036
Яковенко В.Г. Записки партизана. М.: Госиздат, 1925. С. 17-25.
1037
Оршанский И.Г. Исследования по русскому праву обычному и брачному.
СПб: Тип. А.Е. Ландау, 1879. С. 114.
1038
Великая Россия. 1919. 24 сент. (7 окт.). № 304; ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1.
Д. 190. Л. 93.
Одним из факторов торможения революционной стихии было и

поведение кадрового пролетариата, в соответствии с теорией марксиз-
ма, главного закоперщика и основного адресата свершавшихся событий.
В мемуарах, относящихся к периоду Гражданской войны, рабочий-
соглашатель довольно часто противопоставляется солдату-фронтовику
из крестьян.
Степень отличия социально-психологического облика российского
дореволюционного пролетариата и крестьян была предметом особого
интереса советской историографии, в 1990-е гг. эта тема получила но-
вую жизнь1039. Но если в 1960-е гг. внимание было направлено на от-
личия, то теперь яснее стали видны сходства двух слоев, а также ис-
тинный вектор социокультурной трансформации бывших крестьян: их
стремление к смыканию со старыми городскими слоями и копирова-
ние их образа жизни и системы ценностей. Рабочие интенсивно усваи-
вали стандарты городской жизни, перенимая их у мещан, в т.ч. тради-
цию обращений в органы власти, вплоть до самых высоких, в поисках
справедливости, отстаивая свои права и достоинство1040. Однако с вы-
водом Ю.И. Кирьянова об отсутствии у рабочего заметной привязан-
ности к частной собственности, своей и чужой,1041 мешает согласиться
собранный в ходе архивного поиска материал. Дом с приусадебным
участком продолжал быть идеалом жизнеустройства не только у рабо-
1039
Кирьянов Ю.И. Менталитет рабочих России на рубеже XIX–ХХ вв. // Ра-
бочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. С. 55-76; Его же.
Рабочие России на рубеже XIX-ХХ вв. // Отечественная история. 1997. № 4. С. 40–
51; 40. Полищук Н.С. Обычаи и нравы рабочих России (к. XIX – нач. ХХ вв.) //
Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. С. 114–130; Фир-
сов С.Л. Рабочие и Православная Церковь в России в начале ХХ в. // Там же.
С. 327–339; Хеймсон Л. К вопросу о политической и социальной идентификации
рабочих России в конце XIX – начале ХХ в.: Роль общественных представлений в
отношениях участников рабочего движения с социал-демократической интелли-
генцией // Там же. С. 28-54; Его же. Меньшевизм и большевизм (1903–1917):
Формирование менталитетов и политической культуры // Меньшевики в 1917 г.: В
3 т. / Под общ. ред. 3. Галили, А. Ненарокова, Л. Хеймсона. Т. 1. М.: Прогресс-
Академия, 1994. С. 20–54.
1040
Кирьянов Ю.И. Менталитет рабочих России на рубеже XIX-ХХ вв. С. 57,
70; Его же. Рабочие России на рубеже XIX-ХХ вв. С. 50; Розенталь И.С. Куль-
турно-просветительские организации и углубление классового сознания россий-
ского пролетариата (1907-1917 гг.) // Рабочий класс и рабочее движение в России в
период империализма. М.: Моск. гос. заочн. пед. ин-т, 1979. Вып. 55. С. 62.
1041
Кирьянов Ю.И. Рабочие России на рубеже XIX-ХХ вв. С. 47.
чего класса старых промышленных районов Центра страны и Урала,

но и нового – Южно-российского1042.
У части рабочих тенденция к обустройству действительно не про-
являлась, но это было связано с преследованиями за участие в рабочих
волнениях 1905-1906 гг. Например, железнодорожников, замеченных в
протестных акциях, увольняли с запретом трудоустройства на всех
железных дорогах страны. Все предвоенное десятилетие они провели в
переездах, так и не создав домашнего очага или находясь вдали от се-
мьи. Кроме того, по данным дореволюционной статистики число не-
семейных рабочих в крупных городах было выше, чем в небольших
поселках, в связи с высокой стоимостью найма квартиры1043.
Устойчивый переход на рабочую дорожку происходил обычно у
второго поколения выходцев из деревни. Поддержка осевшего в горо-
де отца-чернорабочего помогала приобрести хорошо оплачиваемую
квалифицированную профессию. Для этого нужно было не только
окончить городское или сельское училище, или ремесленную школу,
но и брать частные уроки, чтобы сдать дополнительные экзамены, на-
пример, на должность машиниста паровоза. Такие вложения окупа-
лись с лихвой (Порохно И.И., 1896 г.р.)1044. Таким образом, рабочая
специальность считалась отличной будущностью. Неопубликованные
ветеранские автобиографии противоречат утверждению об отсутствии
надежд на будущее у каждого, рожденного в рабочей лачуге. Этот
биографический штамп появился рано. В очерке о кандидате в депута-
ты Учредительного собрания Семёне Филипповиче Васильченко, сыне
железнодорожного будочника, уже дается именно такая трактовка
жизненных перспектив в связи со средой его происхождения1045.
Патриархальный тип реакций на внешние вызовы долго проявлял-
ся в поведении рабочих. Случайное выведение из строя доменной печи
как-то спровоцировало на Сулинском заводе (Донская обл.) спонтан-
ное возмущение. Из-за ошибки самих рабочих был нарушен процесс
плавки, и металл в домне остыл. Испуганные доменщики устроили
1042
Напр.: ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 220. Л. 3; ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1.
Д. 235. Л. 2-6; НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31. Д. 46. Л. 3, 12; и др.
1043
Прокопович С.Н. Бюджеты петербургских рабочих. (По данным анкеты,
произведенной XII (содействия труду) отделом И.Р.Т.О.). СПб: Имп. Рус. техн. об-
во, 1909. С. 6, 17-18, 40-41, 91.
1044
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 9. Л. 2.
1045
Наше знамя. 1917. № 62. 6 окт.
разгром завода. К вечеру страсти улеглись, появились казаки и многих

арестовали, а на следующий день рабочие пришли просить админист-
рацию принять их вновь на работу, они были согласны на любые ус-
ловия. Но для тех, кто был арестован, все только начиналось. В тюрь-
ме они попадали в надежные руки политических заключенных и воз-
вращались домой уже с иным настроением.
С появлением в России социал-демократической партии, целена-
правленно интересующейся рабочей средой, там регулярно стали по-
являться агитаторы, создаваться кружки, завозиться агитационная ли-
тература. Но в целом рабочие, особенно провинциальные, интересова-
лись этими вопросами лишь периодически, поскольку были заботы
более важные. Южно-российские предприниматели вслед за англича-
нином Дж. Дж. Юзом начали наделять рабочих землей с правом по-
стройки дома. Забота о доме и приусадебном участке занимала все
свободное время рабочего. Недвижимость привязывала его к заводу,
делая менее чувствительным к снижению расценок и различным фор-
мам дополнительной эксплуатации. Процесс постепенного обустрой-
ства быта заводских поселков усилился после Первой русской рево-
люции. Изменения в рабочем законодательстве давали простор для
организации досуга на условиях кооперации. На собранные деньги
строились Народные дома, где проходили публичные собрания, увесе-
лительные вечера и спектакли. Политического содержания в этой дея-
тельности не было1046. Рабочих старших и средних лет, помнивших
жизнь в казармах, изменения удовлетворяли. Налаживающийся быт
консервировал их традиционализм. Только Ленские события 1912 г.
способствовали становлению классового сознания. Этому способство-
вала кампания по сбору средств для семей погибших на Ленских при-
исках, проведенная по всей стране1047.
Воспоминания, выполненные в соответствии с ленинской периодиза-
цией борьбы российского пролетариата и рассказывающие о новом рево-
люционном подъеме в предвоенные годы, противоречат компетентному
свидетельству жандармского офицера, бывшего начальника Московского
охранного отделения А.П. Мартынова о том, что если до 1908–1909 гг.
активность революционного подполья неуклонно шла вверх, то затем она
столь же последовательно стала катиться вниз, что сопровождалось дез-
организацией и исчезновением целых организаций, ликвидировать кото-
1046
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 188. Л. 2 об., 3, 4 об., 7.
1047
ГААО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 3. Л. 27; ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 53. Л. 1-3.
рые не удавалось в течение предыдущих 15 лет1048. По-видимому, под

классовой активностью мемуаристы подразумевали разрешенную цар-
ским рабочим законодательством, которое было не принято положитель-
но оценивать. Более типичны для них рассказы о том, как была безре-
зультатна деятельность рабочей инспекции в противостоянии с хозяевами
предприятий (Волхонский Ф.К.)1049.
С 1912 г. в соответствии с положением повсеместно стали появляться
больничные кассы – единственная массовая рабочая организация. К апре-
лю 1916 г. страхованием было охвачено около ¾ общего числа фабрично-
заводских рабочих. Число больничных касс достигло 2253, ее пайщиков –
1 762 000. В 1910-е гг. стали возникать различные артельные и коопера-
тивные организации для рабочих; например, в Екатеринодаре были орга-
низованы артели «Строитель», «Каменщик», «Портниха», Банк ремес-
ленников. В рамках этого движения получили первый опыт обществен-
ной деятельности будущие южно-российские большевики Паня Вишня-
кова, Михаил Карякин, Александр Дьяков и др.1050.
В 1917 г. рабочий класс стал ареной борьбы разнонаправленных
тенденций. В силу неорганизованности и ограниченного политическо-
го кругозора некоторое время после падения самодержавия рабочие
пребывали в состоянии растерянности. Инициатива в организации но-
вых органов власти принадлежала интеллигенции, служащим, торгов-
цам, приказчикам и офицерству1051. Рабочие железных дорог отдались
строительству профсоюзных структур, пользуясь исключительностью
положения своей отрасли1052. Идея социального партнерства имела
приверженцев среди рабочих и предпринимателей, но не получила
распространения1053.
Активизации социально-психологического негативизма способст-
вовала такая особенность политической практики 1917-го года, как
1048
Мартынов А.П. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов // «Охран-
ка». Воспоминания руководителей политического сыска. В 2 т. Т. 1. М.: НЛО,
2004. С. 390.
1049
ЦГАМО. Ф. 4716. Оп. 1. Д. 33. Л. 23-25.
1050
Рабочий класс России. 1907 – февраль 1917 г. М.: Наука, 1982. С. 316;
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 196. Л. 5 об.; и др.
1051
Терек. 1917. 8 марта.
1052
Морозова О.М. Рабочие российских железных дорог в трех пролетарских
революциях // Вестник Гуманит. ин-та (Тольятти). 2007. № 2. С. 42-51.
1053
Поршнева О.С. Указ. соч. С. 169; о том же: НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 20.
Д. 118. Л. 1-14.
митинговая демократия. Благодаря ей восприятие политической ин-

формации усиливало «регрессию» психики – возрождение примитив-
ных инстинктов поведения1054. Массовые мероприятия становились
средством запугивания, разобщения, разжигания вражды и ненависти
в рабочих массах. Специфическое групповое кодирование социально-
го поведения, осуществляемое на митингах, придавало защитным дей-
ствиям рабочих масс политические формы. В таких городах как Та-
ганрог, Саратов, Царицын наиболее радикальны были квалифициро-
ванные рабочие эвакуированных из западных губерний предприятий.
Местные подтягивались за ними1055.
Характерными стали нарушение ритмичной работы предприятий,
трудности с сырьевыми поставками и продовольственным снабжени-
ем. Интересны свидетельства о том, как после октябрьского переворо-
та рабочие пытались сохранить свои производства действующими:
налаживали отношения с поставщиками и потребителями, решали
вопросы кредитования (Ватулин М.П., 1925; Гармуев, 1932; Добря-
ков П.А., 1874–1929, 1928)1056. Процесс был нарушен расширением
военно-политического конфликта, но известно, что его ход не был
плавным. На рудниках Восточного Донбасса смена властей, а также
введение рабочего управления, секвестры рудничных касс вызвали
упадок производства: шахты работали в убыток, не зная, сколько угля
смогут реализовать; кроме того, тот, кто хотел работать, – работал, «а
кто не хотел тот ходил и что он искал сам не знал» (Денисов Г.М.,
1927; Дьяков А.З.)1057. Начался отток рабочих – уроженцев других
мест, стремившихся вернуться домой. Ситуацию раскачивали возвра-
щавшиеся фронтовики. Соседство с казачьими станицами побуждало
рабочих вооружаться. Подход к границам области германской армии
собрал их в вооруженные отряды.
Выходившая газета «Безработный пролетарий» отразила настрое-
ния квалифицированных рабочих Ростова-на-Дону в апреле 1918 г.1058.
Ее авторов искренне удивляют парадоксы революции; они определен-
1054
Яковенко И.Г. Прошлое и настоящее России: имперский идеал и нацио-
нальный интерес // Полис. 1997. №4. С. 94.
1055
Рейли Д. Дж. Политические судьбы российской губернии. С. 339.
1056
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 18. Д. 289. Л. 7; Оп. 20. Д. 118. Л. 4-6; ЦДНИ-
РО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 188. Л. 13.
1057
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д.329. Л. 3; Оп. 3. Д. 316. Л. 11; Д. 368. Л. 31–32.
1058
Безработный пролетарий. 1918. 1 апр. №1.; 8 апр. № 2.
но готовы признать революционный процесс как уже достаточный.

Примечательно, что «углубление» революции приписано усилиям
праздной толпы, пристрастившейся к грабежам и реквизициям. Газета
призывала к признанию экстерриториальности промышленных пред-
приятий как народного достояния.
Ростов был традиционным оплотом меньшевизма. Участники те-
мерницких боев 1905 г. в Ростове после нескольких годов тюрем и
ссылок в годы Гражданской войны никак себя не проявили, при белых
работали на производстве, состоя в меньшевистской партии1059. Судя
по анкетам рабочих, поданным в ликвидационное бюро бывших чле-
нов РСДРП (меньшевиков) в Ростове (1923), из 43 чел. только один
бывал на фронтах Гражданской войны. Остальные продолжали рабо-
тать по специальности. Как сообщал Д.С. Калабуха, в 1917 г. он состо-
ял членом городского ревкома вместе с большевиками, но потом те
ушли на Кавказ, а он остался в Ростове и был пассивен1060. Интересны
ответы на вопросы анкеты, например, что оттолкнуло от большеви-
ков? – Ответ: Гражданская война, т.к. могла погубить завоевания ре-
волюции вследствие участия в ней крестьянских масс. Наиболее рас-
пространенным было сомнение в том, что советская власть продер-
жится долго.
Если в начале революции рабочие охотно собирались в красно-
гвардейские отряды для защиты имущества предприятий, то затем до-
роги их участников разошлись. Одни оказались в Красной армии.
Полки из московских и питерских рабочих проявили себя в 1918 г., от-
личались дисциплиной и стойкостью, что роковым образом сказывалось
на их численности1061. Другие вернулись на предприятия и продолжи-
ли работу по специальности. Некоторые при отступлении Красной
армии эвакуировались вместе с советскими учреждениями и устрои-
лись на работу в других городах1062. Впрочем, те из их товарищей, кто
остался дома, гонениям и преследованиям не подвергались, работали,
посещали лекции «осважников», получали приличное жалование1063. В
1919 г. рабочие попадали на фронт, главным образом, по партийной
мобилизации и в качестве политработников и агитаторов. Так что кад-
1059
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 325. Л. 241, 242.
1060
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 309. Л. 16.
1061
См.: Моисеев С.И. Указ. соч.; РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 467. Л. 1–23.
1062
ГАРО. Ф. Р-2992. Оп. 1. Д. 1.
1063
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 329. Л. 3.
ровые рабочие попадали в Красную армию только в критических ситуа-

циях, но и то ненадолго. Используя заинтересованность всех властей в
своей квалификации и предоставляемую «бронь» от призыва, рабочие,
особенно молодые, становились мешочниками1064. Пользуясь терми-
нологией Л.Н. Гумилева, перегрев российского пролетариата заканчи-
вался, началось его остывание.
Таким образом, интерпретация той или иной цепочки действий,
порожденной предреволюционной ситуацией, показывает отсутствие
предопределенности влияния социальных процессов в логически ожи-
даемых формах.
2. Комбатантство Севера и Юга России:

сравнительный портрет
Материал данного параграфа призван осуществить сравнительный

анализ хода войны и поведения населения на материале «полярных»
по различным показателям территорий России – Европейского Севера
и Юга страны. Предполагается рассмотреть влияние этнического фак-
тора на ход внутригражданского конфликта на Севере и Юге; сопоста-
вить и проанализировать мотивы участия в войне столь непохожих
народов, как северокавказские горцы, карелы, казаки и поморы; куль-
турно-исторические основания геополитических представлений насе-
ления двух «полярных» регионов России, их влияние на иерархию
жизненных ценностей и изменение шаблонов поведения и мышления в
боевой и тыловой обстановке времен Гражданской войны.
Как этническая, так и социальная склонность к какой-либо из сто-
рон конфликта, возведенная в ранг естественного закона – это из раз-
ряда мифологем. Советская традиция относить рабочий класс и бед-
нейшее крестьянство к социальной базе большевизма или мнение о
«красных ингушах» и «белых осетинах» в соответствии с тезисом
И.В. Сталина о географическом размежевании сил революции и
контрреволюции уравновешивается тягой эмигрантской мемуарной и
публицистической литературы всерьез говорить об антагонизме между
студенчеством и офицерством; о том, что все белые армии состояли из
русских без всякой инородческой примеси; о верности казачества мо-
1064
Давыдов А.Ю. Мешочничество и советская продовольственная диктатура.
1918-1922 годы // Вопросы истории. 1994. №3. С. 44.
нархической идее; о том, что жажда революции могла быть только у

опустившихся пьяниц.
По мнению советских историков, выбор стороны конфликта фа-
тально определялся спецификой земельного вопроса в каждом из ре-
гионов страны. Если в Донской обл. казачеству (менее 44% населения)
принадлежало 82% земли, а крестьянству (56,3%) – только 10%, то
очевидно кто из них встанет на сторону красных, а кто белых1065. Дей-
ствительно, сосуществование на войсковых территориях казаков и
иногородних было детонатором будущих вооруженных конфликтов,
но неоднородность казачества и коренного крестьянства сделала про-
цесс неоднолинейным.
Взаимное недоверие и клубок экономических и статусных претен-
зий вышли на поверхность после ликвидации самодержавия. В августе
1917 г. иногородний житель станицы Мелиховской писал своему род-
ственнику Тихону Батиенкову во Францию в 40-ю бригаду Русского
корпуса в традиционных для народного сознания образах: «Ты пи-
шешь… свобода, но у нас на Дону нет ничего этого, но во всей России
это есть. Казаки хотят отделиться от России и… идти тогда войной на
Россию. Это они говорят, они, казаки, не хотят, чтобы мы жили с ними
вместе, а потому у нас нет ладу с казаками, а они с нами ссорятся, так
что скоро произойдет у нас с казаками бой, они сами налазят»1066.
Страх иногородних быть изгнанными с Дона и Кубани существовал
уже тогда, когда сами казаки еще не готовы к конфронтации. Участ-
ники красногвардейских отрядов западных районов Донской обл. от-
разили в воспоминаниях тот факт, что первыми проявляли агрессию
именно крестьяне и рабочие, что было следствием их неуверенности в
стабильности ситуации и длительным ожиданием нападения со сторо-
ны казаков.
Прежде чем ввязаться в конфликт, казачество пережило достаточ-
но продолжительный этап пацифизма. Мемуары участников событий,
а потом и исследования историков в 1960–1990-е гг. показали, что ка-
зачество в первые месяцы после октябрьского переворота склонялось
к благожелательному нейтралитету, поскольку Декрет о земле содер-
1065
Напр. см.: Янчевский Н.Л. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Т. 1.
С. 22; Его же. От победы к победе. Краткий очерк истории гражданской войны на
Северном Кавказе. Ростов н/Д.: Сев. Кавказ, 1931; Октябрь на Дону и Северном
Кавказе / Под ред. Л.А. Этенко. Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1977. С. 15-45; и др.
1066
ГАРО. Ф. 116. Оп. 1. Д. 15. Л. 62.
жал пункт о неприкосновенности паевых наделов, а советскую власть

поддерживало в надежде, что его лояльность избавит от обострения
отношений с центральной властью и с коренными и пришлыми иного-
родними1067. Сказалась и историческая усталость казачества за два
века беспрерывной службы царизму и участия в войнах, поэтому лик-
видация самодержавия была встречена как возможность сбросить с
себя тяжелую, давно ставшую тягостной повинность1068. О том, что
казак устал тянуть царскую лямку, упоминал в своей речи в Новочер-
касске 7 февраля 1918 г. тогдашний идеолог казачества М.П. Богаев-
ский1069. И.И. Железнов сравнивал казака с крепостным и говорил, что
если крестьяне получили волю в 1861 г., то казачество продолжает
оставаться в кабале1070.
В документальных очерках «Русская Вандея» А.В. Голубинцев
точно отметил настроения донских казаков в 1917-1918 гг. Их согла-
шательская тактика по отношению к советской власти в начале 1918 г.
отражала желание приспособиться к новой ситуации, чтобы без лиш-
ней крови сохранить статус-кво. Об этом говорят готовность переиме-
новать атамана в председателя совета и уговоры отнекивающихся вой-
ти в совет казаков: «Если и ты откажешься – мужика назначут». В те-
чение трех месяцев нарастала настороженность казаков к новой вла-
сти, в итоге сменившаяся враждебностью. Основаниями для этого бы-
ли случаи передачи окружными советами оружия в крестьянские сло-
1067
Френкель А. Указ. соч. С. 15-18; Берз Л.И., Хмелевский К.А. Героические
годы. Октябрьская революция и гражданская война на Дону: Ист. очерк. Ростов
н/Д: Кн. изд-во, 1964. С. 8-24, 78-87; Хмелевский К.А., Хмелевский С.К. Буря над
Тихим Доном. Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1984; Кириенко Ю.К. Революция и донское
казачество (февраль-октябрь 1917 г.). Ростов н/Д: РГУ, 1988; Козлов А.И. Казачья
окраина России. Ростов н/Д: РГУ, 1992. С. 29; Сивков С.М. Начальный период
гражданской войны на Кубани и Черноморье (1917-1918 гг.). Дис. … канд. ист.
наук. Ростов н/Д, 1996. С. 215-216; и др.
1068
В Объяснительной записке к постановлению чрезвычайного собрания
Донского дворянства 4 октября 1908 г. о подчинении гражданского строя области
Министерству внутренних дел приведены мнения донских казаков, которые гово-
рили о тяжести выполнения ими воинской повинности. Свою службу они называ-
ли почетной, но и безвозмездной. См.: ГАРО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 60. Л. 37-61.
1069
Богаевский М.П. Речь на Войсковом Кругу 7 февраля 1918 г. // Донская
летопись: Сб. док-тов по новейшей истории Донского Казачества со времени Рус.
революции 1917 г. №1. Ч. 2. Белград: Изд. Донск. Ист. комиссии, 1923. С. 319.
1070
Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3 т. 3-е изд.
СПб: Общ. польза, 1910. Т. 1. С. 262-264.
боды1071; активность иногородних и их участие в сходах на майдане,

куда раньше они не допускались; декреты советской власти об урав-
нительно-трудовом пользовании землей и инвентарем, в особенности
«Общие положения о земельных комитетах», в котором указывалось,
что к предметам ведения губернских земельных комитетов относится
«фактическое изъятие земли, построек, инвентаря, сельскохозяйствен-
ных продуктов и материалов из владения частных лиц». Причем, как
отмечает Голубинцев, если уравнительный передел юртовой земли
еще находил сторонников среди казаков, то с переделом скота, пого-
ловье которого являлось результатом напряженного труда всей семьи,
не соглашался никто. Вновь вошли в уважение старики1072.
Крушение пацифистских настроений донского казачества к апре-
лю 1918 г. связано и со знакомством с украинскими отрядами под ко-
мандованием Ворошилова, Вадимова, Мигоды Впечатление на них
произвела мобилизация, объявленная командованием этих отрядов для
местных малороссов и прошедшая успешно. После этого казаки пере-
шли к жесткому подавлению советских элементов. Поэтому отсту-
павшие в мае-июне красногвардейские отряды, собранные из иного-
родних и казаков Донецкого и 2-го Донского округов, в случае попа-
дания в плен ждала более тяжелая и непредсказуемая судьба пленных.
Наряду с традиционной поркой уже рубили шашками и расстреливали
из пулемета (Брагин П.М.)1073.
После ликвидации Донской коммуны казачество вернулось к ата-
манской власти в станицах, упразднив советы. Но и после этого пове-
дение казачьего населения Донской обл., по оценке комиссара по во-
енным делам Донской советской республики Е.А. Трифонова, все рав-
но не было однозначным: «Масса трудового казачества колеблется на
распутье. […] Характерными являются многократные перебежки каза-
ков целыми группами на конях с оружием от нас к ним и от них опять
к нам. Казаки не знают где прислонить одураченную голову»1074.
1071
Воспоминания участников красногвардейских отрядов, создававшихся в
крестьянских селениях Дона, подтверждают перевес в области вооружения, кото-
рый они имели по сравнению с окрестными казаками, вооруженными, по их сло-
вам, вилами и ржавыми шашками. См.: ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 325. Л. 9.
1072
Голубинцев [А.В.] Русская Вандея: Очерки Гражданской войны на Дону.
1917–1920 гг. Мюнхен, 1959. URL: http://www.dk1868.ru/history/golubincev1.htm
1073
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 140. Л. 4-6.
1074
Документы героических лет. 1917-1920: Сб. документов и материалов.
Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1987. С. 190 –191.
Часть казаков, особенно в северных и восточных районах Области

войска Донского, по своему положению мало отличалась от населения
России, жила крестьянскими промыслами: извозом, ремеслом. Мало-
мощные казаки имели долги перед станичными правлениями за «арма-
тур», который нужно было «справить» перед призывом. Покрывался
этот долг из сумм, получаемых правлением за сдачу в аренду перешед-
ших к нему в распоряжение наделов земли. У таких станичных должни-
ков при старых порядках шанса заняться земледелием по возвращении
домой не было. К их числу принадлежал, например, Василий Федоро-
вич Егоров, 1893 г.р., из бедной казачьей семьи. Его отец был снаряжен
на Русско-японскую войну за станичный счет, за это семья лишилась
войскового надела на 5 лет. Отец погиб на войне. На германскую войну
таким же образом был экипирован и сам Василий, так семья осталась
без надела еще на 4 года. В феврале 1918 г. он вернулся домой и со сво-
им конем вступил в отряд т. Мухоперца – портного-иногороднего1075.
Но А.И. Деникин и в эмиграции придерживался мнения, что фронтовая
молодежь из казаков не имела никаких политических, социальных и
бытовых причин увлечься большевизмом, кроме причин психологиче-
ских: «…Пьяный угар обезумевшей солдатчины на фронте… усталость
от войны… наконец, сильнейшая агитация большевиков…»1076.
В восточных районах Донской обл. политическая позиция сущест-
венной части казачества была такова, что привела их в вооруженные
отряды, общие с иногородним населением Сальского и восточных юр-
тов 1-го Донского округов. Это в определенном смысле нонсенс при
наличии высокой степени социального напряжения между иногород-
ними и казаками на Дону. Вот показательный рассказ Д. Арчакова,
иногороднего из х. Нижний Серебряков, о том, как после боя под
станцией Абганерово убирали с поля трупы погибших: «Наш санитар
Приходько роздел одного убитого белого [казачьего] офицера[,] в ко-
торого была [найдена] на груди бумажка с надписью Молитва Живыя
помощи[.] Последний посмотрел и сказал[:] Эх если бы в этот бой по-
пался Бог[,] мы бы и с ним рассчитались[,] да и всем святым досталось
на орехи[.] Вырыл яму[,] посадил[,] огреб до половины землей[,] при-
шил к груди бумажку с надписью[:] Это белый офицер[.] Все прохо-
1075
ЦГАРСО-А. Ф. Р-60. Оп. 1. Д. 808. Л. 12.
1076
Деникин А.И. Как началась борьба с большевиками на юге России. С. 201,
209–210. О том же: Лукомский А.С. Зарождение Добровольческой армии // От
первого лица. С. 190.
дящие подчиняйтесь ему [-] он вами будет командовать»1077. Допол-

няют описанную Арчаковым картину жесткого противостояния сведе-
ния о том, что казачьи отряды совершали жестокие рейды против ино-
городних, вырубая их вместе с семьями; что захваченный в плен крас-
ноармейским отрядом казак даже перед расстрелом твердил: с хохла-
ми не буду1078.
И в то же время в Задонье возникали отряды сложносоставного
характера, что нашло отражение в их названиях, например, 1-я Ко-
тельниковская рабоче-крестьянская казачья дивизия под командовани-
ем тов. Родина. Ее ядром были батальоны, созданные из рабочих-
железнодорожников со станций Царицынской ветки Владикавказской
железной дороги, вокруг которого затем собирались небольшие отря-
ды из крестьян и казаков (Ломакин П.А., 1882 г.р., 1933)1079. На лево-
бережье Дона у большевиков были и отдельные казачьи полки, на-
пример, 10-й Донской казачий полк, состоявший из казаков 2-го Дон-
ского округа. Но у них существовала собственная линия поведения.
Так, 10-й Донской не желал участвовать в боевых действиях на терри-
тории своего округа (Боровиков)1080.
Сальские казаки имели некоторое отличие от правобережных. За-
донье было территорией недавнего заселения. Отцы и деды нынешних
казаков еще помнили свое подневольное переселение из обжитых под-
ворий правобережных донских станиц в засушливый степной район
Приманычья. Выделение из станичных общин кандидатов на пересе-
ление всегда протекало конфликтно. Известны бунты в период пере-
вода донцов на Кавказскую линию в 1790-е гг.1081. Составление в
1077
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 34. Л. 38-38 об.
1078
Там же. Л. 14 об., 15.
1079
НАРК. Ф. Р-75. Оп. 1. Д. 78. Л. 10.
1080
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 131. Л. 3-4.
1081
Примером может служить бунт казаков станицы Нижне-Чирской в 1794 г.
по поводу переселения на Кавказскую линию. Волнения длились всю зиму; не-
смотря на стычки с верными правительству войсками, жертв не было. Но после
введения регулярных войск и смирения казаков практически без боя в ходе дозна-
ния и применения наказания погибло более ста человек. ГАРО. Ф. 55. Оп. 1.
Д. 1376. Л. 1-17. Казаков станиц Усть-Лабинской, Кавказской, Григориполисской,
Прочноокопской, Темполесской и Воровсколесской называли «кнутобойцами» в
память о наказании за бунт, вызванный решением о переселении их на Кубань.
Ламонов А. Исторический очерк о заселении станицы Кавказской Кубанского
казачьего войска (1794-1894) // Кубанский сб. Екатеринодар: Тип. Кубан. обл.
правления, Э.Х. Килиус и А.П. Сташевского, 1898. Т. 4. С. 2-3.
1890-е гг. списков на переселение в Уссурийский край также проходи-

ло в добровольно-принудительном порядке1082. Перемещение вновь
образованных казачьих станиц – казаков вместе с домочадцами – осу-
ществлялся зимой, чтобы обозы успели прибыть на новое место ко
времени весеннего сева. Выдвинутые на переселение получали ком-
плекс изгойства, который жил в их семьях.
Кроме того, главными землевладельцами в этой части области бы-
ли калмыки, приписанные к Войску. Они же были основными арендо-
дателями земли, и линия основного конфликта пролегала между кре-
стьянами-переселенцами и ими. Большинство жителей станицы Пла-
товской составляли иногородние, но зимой 1918 г. они опасались, что
калмыки как полные хозяева земли в любую минуту могут распра-
виться с ними: «Страх неимоверный объял всех жителей Платовской.
Из хуторов стали съезжаться граждане с ужасом на лицах, говоря, что
кадеты [в данном контексте калмыки – О.М.] идут для расправы». И
действительно начались нападения на хутора: угоняли скот, увозили
имущество, насиловали женщин. Затем была частично сожжена ста-
ница Платовская. Даже те калмыки, которые вначале вступали в об-
щие отряды с иногородними, в такой обстановке поворачивали оружие
против них (Арчаков Д.; Басманов Д.К.; Брагин П.М.; Дубровин М.П.,
1926; Мальцева П.С., 1932)1083.
Калмыки-казаки всю Гражданскую войну провели в составе Дон-
ской армии1084. А население восьми калмыцких улусов Астраханской
губ. и Большедербетовского улуса Ставропольской губ., продолжав-
шее придерживаться скотоводческо-кочевого быта, находилось в это
время в состоянии активного социального конфликта, последовавшего
за реформой 1892 г. – аналога общероссийской реформы 1861 г. Как и
русские крестьяне, калмыки-простолюдины лишались в ходе реформы
части общинных земель взамен ликвидации феодальной зависимости
от нойонов и зайсангов. Поэтому призывы о выступлении против от-
рядов астраханских казаков, двигавшихся на соединение с генералом
П.Х. Поповым, получили у них живой отклик, поскольку в его составе
находился князь Тундутов – ранее самый крупный феодал Калмыкии.
1082
ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 132. Л. 158. Документ найден Н.А. Степаненко.
1083
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 34. Л. 1 об., 14 об. 18, 20, 32-33; Д. 72. Л. 1-2;
Д. 140. Л. 3; Д. 360. Л. 10-11; Д. 726. Л. 2.
1084
Очиров У.Б. Калмыкия в период революции и Гражданской войны: 1917–
1920 гг. Дис. ... д-ра ист. наук. М., 2007. С. 192–206, 227–328.
12. Зак. 043
Затем калмыки восточных улусов по советской мобилизации оказались в

Красной армии. Большинство из них не говорило по-русски в отличие от
калмыков-казаков, поэтому в первое время их собирали в отдельные час-
ти и прикрепляли к ним переводчиков (Волченский Н.)1085.
В Ставропольской губ. были относительно слабо представлены
«классы-антагонисты», ставшие социальной базой как для революцион-
ного, так и для белогвардейского движений (помещики, буржуазия, про-
мышленные рабочие, иногороднее крестьянство). Крестьянству Ставро-
полья, в массе своей зажиточному и наделенному землей хотя бы по ми-
нимальной для осуществления земледельческого цикла норме, нужна
была власть, способная прекратить войну, восстановить законность и по-
рядок. Большевистская политика обещаний, в большей степени рассчи-
танная на крестьянство Центра страны, была не так действенна в отноше-
нии их. Если бы не активность фронтовиков, советские лозунги не нашли
бы там отклика1086. Из среды старых переселенцев – фронтовиков вышли
известные красные командиры П.М. Ипатов, К.А. Трунов и сформирова-
ли из односельчан отряды, образовавшие в 1918 г. Медвеженский фронт
против отрядов под командованием А.И. Деникина.
На состав населения Северного Кавказа влияли миграционные по-
токи из перенаселенного центра на окраины страны. Позже пересе-
лившихся в предгорные степи в начале Кавказской войны государст-
венных крестьян туда пришли получившие свободу после 1861 г. Они
приобретали с помощью Крестьянского банка земли, на которых осно-
вывали свои села. Северный Кавказ был местом, куда на заработки
приезжали безземельные малороссияне и русские. Для многих это бы-
ло временное занятие, но другие стремились осесть в регионе. В итоге
славянское крестьянское население делилось на три категории:
1) приписанные к селу казенной палатой; 2) не приписанные к селу и
живущие по паспорту губерний, из которых переселились, но имею-
щие недвижимость; 3) люди, жившие на частных квартирах, батраки.
Две последние категории назывались иногородними, а первая – корен-
ными крестьянами1087. Старожилы по отношению к новоселам держа-
ли себя высокомерно, близко не общались; некоторое время между
собой не роднились.
1085
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 218. Л. 13.
1086
Шпаков В.О. Крестьянство и власть в период социального конфликта...
С. 19, 25.
1087
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 6. Л. 15.
Правобережные кубанские станицы, основанные запорожцами,

были большими и богатыми. Левобережные – менее зажиточными и с
более скудными земельными угодьями. Некоторые лесные станицы
сеяли на лесных полянах только кукурузу. При всей враждебности к
переселенцам казаки все же пускали их на жительство, нуждаясь в
мастеровых людях, и сдавали землю в аренду. Крестьяне платили на-
лог в доход станицы: посаженную плату (3–5 коп. за кв. сажень)1088.
После Октябрьской революции иногородние казачьих территорий
Юга страны начали активно бороться за свои права в соответствии с
новыми советскими декретами. Стали создаваться советы иногород-
них, которые противопоставляли себя станичным правлениям. Именно
они, находясь в среде вооруженного, правда, в основном холодным
оружием казачества, стали задумываться над собственным вооруже-
нием. Поддержку они находили в соседних крестьянских селах и в
рабочих, главным образом шахтерских, поселках. Из-за «суровой по-
литической работы» советских органов население станиц – казаки и
иногородние – стали ненавидеть друг друга, начался хаос. Иногород-
ние целыми семьями бросали на произвол судьбы все имущество, не
убрав хлеб и оставив скот. Тысячи подвод с беженцами потянулись за
отходящими красными войсками.
По версии советского мемуариста, поток иногородних из Прикумья в
центр страны, наметившийся еще зимой 1918 г., состоял из затерроризи-
рованной кулаками бедноты (Чугуев С.С., 1927)1089. В действительности
это уезжали недавние переселенцы, почувствовавшие, что в неспокойное
время лучше вернуться на родину. Станицы предгорных районов оказа-
лись перенаселенными из-за возвращения жителей небольших хуторов,
которые стали объектами нападениями горцев1090.
Большая масса временного населения на Дону, Кубани и Тереке при-
вела к образованию огромных масс людей, устремившихся на север, в
Россию, на родину. Малороссийские и южно-российские переселенцы, в
которых был еще жив древний дух степи, ответили массовой миграцией
на ухудшившуюся ситуацию в местах проживания, в которых они не
ощущали себя старожилами. Именно активизацией номадных стратегий
выживания объясняется огромная численность отступавшей вместе с
обозами Таманской армии. Когда отряды проходили через станицы, каза-
1088
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 6. Л. 5.
1089
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 171. Л. 18.
1090
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 241. Л. 36.
12*
ков в них не было, они скрылись с пути следования армии. Там остава-
лись одни иногородние, но и те готовы бросить все и уходить вместе с
армией, боясь того, что их ждет (Попов А.И., 1932)1091.
Таманская армия объединилась из многих мелких отрядов, но в
итоге получилось более 30 тыс. бойцов, что в разы превосходило чис-
ленность белых1092. Считается, что она выходила из окружения. Но
встретившееся таманцам в районе Туапсе грузинское соединение было
полностью уничтожено; попадавшиеся на пути отряды белых опроки-
дывались. С таманцами было много беженцев, которые гибли от голо-
да в самое урожайное время года на самых плодородных землях стра-
ны. Отступивших крестьян не остановило даже то, что как раз в 10–
20-х числах августа завершалась уборка хлебов. Вскоре все запасы
были израсходованы, пришлось приступить к реквизициям, что еще
более осложнило отношения с местным населением.. В основном это
были иногородние, казаков – 4-6% (Бирин И.И., 1932)1093. Этот мигра-
ционный поток оказал влияние на устойчивость позиций советской
власти на Кубани и на поведение частей Северо-Кавказской армии.
Обозы не только снижали маневренность и боеспособность армии, но
и провоцировали дезертирство. По сути, они увлекли за собой на север
и части армии (аноним, 1924)1094.
Гражданская война на территории проживания северокавказских
народов отличалась сложным военно-политическим рисунком, свя-
занным с активной ролью духовенства и организаций национальной
интеллигенции, что привнесло в традиционный для этой войны рас-
клад сил дополнительные штрихи.
Авторы первых работ о революционных событиях на Северном
Кавказе, видные большевики – участники событий (А. Тахо-Годи,
Н. Самурский, А. Костерин) отмечали в качестве факторов, влиявших
на ход войны, неустойчивость настроений горцев, их внушаемость и
беззащитность перед манипулированием, что обогащало события в
регионе неожиданными поворотами; а также оригинальное качество
1091
ЦДНИКК. Ф. Р-1774. Оп. 2. Д. 606. Л. 4.
1092
Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. Изд.
2-е. М.: Сов. энциклопедия, 1987. С. 583. По мнению начальника штаба Таманской
армии Н.Г. Батурина ее численность составляла 25 тыс. бойцов. ЦДНИРО. Ф. 12.
Оп. 3. Д. 76. Л. 1.
1093
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 205. Л. 15-16, 20, 32.
1094
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 2 об., 4.
мусульманского духовенства – одномоментность консерватизма и ре-

волюционности: консерватизма в вопросах культа и революционности
в вопросах политики.
Горские общественные деятели дореволюционного периода счита-
ли важнейшим для своих народов вопросом – земельный, а основным
конфликтом – соперничество с казачеством за плоскостные земли. Эта
версия легла в основу и советской политической карты, поскольку не
противоречила марксистско-ленинской методологии. Но для понима-
ния метаний горских масс в Гражданской войне этого недостаточно,
поскольку играли роль и многие другие факторы. Существовали зоны
меж- и внутриэтнической конфликтности, связанные с кровничеством
и конфессиональными отличиями, причем не только между христиа-
нами и мусульманами, но и приверженцами различных суфийских
вирдов. Внутри североосетинского народа существовало родоплемен-
ное деление на дигорцев и иронцев, социальное – на фарсаглагов и
алдаро-баделят, географическое – на горцев и плоскостных жителей.
Социальное напряжение внутри народов, имевших оформленную ро-
довую знать – кабардинцев и осетин, грозило и в действительности
привело к расколу народа между противоборствующими силами. Осе-
тины и ингуши соперничали за контроль над долиной Терека, их от-
ношения были осложнены кровничеством из-за похищений людей и
скота. Дагестанские народы – подданные нескольких феодальных вла-
дык – продолжали, несмотря на общую для них историю Шамилевско-
го имамата, считать жителей соседних аулов чужаками. Эти факторы
повлияли на то, что каждый из народов Северного Кавказа в 1917–
1920 гг. оказался расколотым между двумя основными силами обще-
российского конфликта и был втянут в конфликт в разное время.
Территории, занятые до середины XIX в. адыгскими племенами, в
связи с мухаджирством (в Турцию эмигрировало около 400 тыс. чел.)
опустели, на них были переселены крестьяне из центра страны, кото-
рым государство оказывало материальную помощь. Это привело к
экономическому подъему региона, а также к меньшей остроте нацио-
нального вопроса1095. Но проводившаяся во второй половине 1916 г.
мобилизация на тыловые работы вызвала недовольство горцев. Со
сборных пунктов они уходили прямо в горы. Поэтому к большевикам
1095
История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. – 1917 г.). М.: Наука,
1988. С. 214-215; Янчевский Н. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Т. 1.
С. 52-58.
как к врагам старой власти они были лояльны. Отступавших из Екате-

ринодара казаков черкесы отлавливали и сдавали в советы причерно-
морских городов. Но по мере политтрегерской деятельности больше-
виков вектор симпатий менялся. Когда красногвардейцы замучили
офицера-черкеса за то, что он не снял погоны, то на следующий день
против них выдвинулись аульские отряды, потому что погибший был
их собратом1096. Разочарование в большевиках было связано еще и с
тем, что те поддерживали иногородних, которые, именуя горцев как
собственников земли «буржуями», устраивали жестокие налеты на
аулы. Близость к Екатеринодару – столице деникинской администра-
ции; большое число всадников и офицеров в составе Черкесского пол-
ка Туземной дивизии; высокая обеспеченность землей в результате
мухаджирства – переселения в Турцию; конфликты с крестьянами-
переселенцами, которые арендовали у адыгов земельные участки – все
это определило позицию большинства адыгского народа.
Вместо классово окрашенной враждебности для региона была типич-
на национально и конфессионально ориентированная. К осени 1917 г.
столкновения с солдатами, едущими домой с оружием, спровоцировали
формирование аульских отрядов. Общим было желание изгнать рус-
ских – казаков, крестьян, грозненских рабочих с территории Северного
Кавказа. Но даже в этой сфере не все процессы были однонаправленны-
ми. Терско-Дагестанское правительство, образованное осенью 1917 г.,
представляло всех местных жителей, в т.ч. казаков и русских переселен-
цев. Но ширившийся в это время своеобразный местный луддизм имел
однозначно антироссийскую окраску; он выразился в поджогах промы-
слов и заводов, разрушениях железных дорог и сочетался с грабежом.
В воспоминаниях Никиты Никитина-Лукьянова воспроизводятся
его диалоги с чеченцами, которые он вел накануне первых поджогов
промыслов осенью 1917 г. «Я спросил его [знакомого чеченца. –
О.М.], а мы русские куда – он сказал, что у нас нажились, это все на-
ше. Я спросил одного чеченца[,] куда идет этот народ. [Ответ чечен-
ца:] Будут сейчас разбивать промысла. Зачем[,] сказал я. [Ответ:] А
вот зачем – то русские вверху были, а теперь чеченцы. Я спросил по-
чему. А вот почему: вас сюда никто не просил[,] и идите назад в Рос-
сию. Я спросил[,] а что будет с нами – [ответ:] всех уничтожим[,] кто
нашу религию не примет»1097.
1096
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 240. Л. 87, 101.
1097
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88б. Л. 26–27.
Актуализация националистических настроений также проявилось

в ингушско-осетинской войне марта 1918 г. и столкновениях горцев с
казаками, вызванных земельными конфликтами. Только в связи с об-
разованием правительства Георгия Бичерахова, противопоставившего
себя Владикавказскому Совдепу, и в ходе августовского антибольше-
вистского мятежа горские народы Северного Кавказа заняли место
среди сторонников красных.
Однако затем, несмотря на опыт совместной борьбы против отря-
дов Лазаря Бичерахова в осенние месяцы 1918 г., чеченцы и ингуши не
оказали поддержку Красной армии в момент ее отступления зимой
1919 г. Более того, они были настроены весьма враждебно к отсту-
павшим в горы красноармейцам1098. Факт более чем годичного укры-
вательства большевиков в горах Ингушетии и Чечни в вышедшей в
1921 г. книге большевика А.Е. Костерина, ставшего впоследствии из-
вестным литератором и диссидентом, был интерпретирован в русле
складывавшейся уже тогда мифологемы о следовании горцев традици-
ям гостеприимства1099.
Основания же для сотрудничества на том этапе были более чем
прозаические. 1918-й год повернул горцев к большевикам – пока в
Терской обл. была советская власть, произошло отселение в степные
местности к северу от линии четырех казачьих станиц; а Деникин не
признал решение о создании Горской шариатской республики1100. Уже
в августе 1918 г. во время попытки белого путча во Владикавказе оце-
нившие действия новой власти ингуши прислали из Назрани на по-
мощь большевикам учеников духовной школы – муталимов с зелены-
ми повязками на шапках1101. Большевиков поддерживали отряды ка-
бардинцев, ингушей и осетин, в дальнейшем именуемые шариатскими
советскими полками. Все руководство в них состояло из мулл1102.
После ухода Красной армии с Северного Кавказа оставшиеся в ре-
гионе большевики оказались на положении партизан и подпольщиков,
стали завязывать контакты с влиятельными местными лидерами, кото-
1098
ГАРО. Ф. Р-2993. Оп. 1. Д. 22. Л. 169.
1099
Костерин А. В горах Кавказа. 1919–1920: Ист. очерк горского рев. движе-
ния. Владикавказ: Гос. изд-во, 1921.
1100
Жупикова Е. Повстанческое движение на Северном Кавказе в 1920-1925
годах // Отечественная история. 2004. № 2. С. 159-169.
1101
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 6. Л. 21.
1102
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 103. Л 1-3.
рыми были духовные вожди горских народов. Этому способствовало

установление отношений с Турцией, признавшей Горскую республи-
ку, чем советская власть приобрела репутацию доброжелателя ислама.
Местные большевики заключали военный союз с турецким военным
резидентом на Северном Кавказе Нури-Пашой, шли на службу в воен-
ные структуры исламских вождей: Н.Ф. Гикало был назначен коман-
дующим 5-й армии при Веденском правительстве имама Узун-хаджи.
Все более становясь влиятельной силой в горных местностях Чечни и
Ингушетии, большевики, используя известную свободу действий за
счет союзнических отношений с духовной властью, вербовали горцев
в свои отряды, выкупали оружие, хранившееся в аулах с 1917 г., т.е.
выстраивали структуру, замыкающуюся на них самих. Муллы горских
селений выполняли функции местных военкоматов – втайне от Узун-
хаджи составляли списки добровольцев в повстанческие отряды.
Похожую тактику использовал в Туркестане в 1920 г. и
М.В. Фрунзе. А.С. Бубнов, характеризуя его как военного деятеля, от-
мечал, что Фрунзе прозорливо подошел к вопросу политического
обеспечения операций «на малокультурных театрах военных дейст-
вий», а именно: благосклонно относился к переходу различных кур-
баши с отрядами на сторону большевиков, сохраняя за ними командо-
вание и награждая орденами1103.
Способность к политическим маневрам была предметом особой
гордости. Как выразился один из сотрудников штаба Терской группы
красных повстанческих войск М. Кирисенко: «…Мы[,] большевики…
[должны] постараться провести своею хитростью хитрость восточных
людей Визиря, Имама и присных» (6.01.1920)1104. Эта тактика была
продиктована не только макиавеллианскими настроениями среди ме-
стных большевиков, но и неопределенностью политической карты.
Это вызывало резкую смену ориентации активных участников собы-
тий, которые немедленно расценивались другими как измена и спо-
собствовали углублению конфликта.
История движения отрядов Лазаря Федоровича Бичерахова из Се-
верного Ирана через Баку в Терскую обл. в советской истории полу-
чила интерпретацию как предательская по отношению к Бакинскому
совету и к Дагестанскому областному исполкому. Однако в письме
1103
Бубнов А.С. М.В. Фрунзе // Бубнов А.С. О Красной армии. М.: Воениздат,
1958. С. 83.
1104
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88б. Л. 327.
Бичерахова от 1 сентября 1918 г., адресованном командующему воо-

руженными силами Дагестанского облисполкома М. Дахадаеву, ясно,
что в этот момент пока для генерала главными идентификационными
ориентирами остаются свойственные для еще не окончившейся миро-
вой войны. Своей главной целью в Закавказье и Дагестане он считал
противодействие «течениям германо-турецкого характера». Дагестан-
ских социалистов Дахадаева, Дж. Коркмасова, С. Габиева и других он
оценивал как «жертв специфических условий дагестанской действи-
тельности», тем более что Дагестанская социалистическая группа про-
должала существовать, а сам Бичерахов принадлежал к эсерам. Они
были близки ему как сторонники «российской ориентации в Дагеста-
не», которые в поисках поддержки «как ни странно, нашли ее в лице
большевиков»1105. Таким образом, письмо было вполне дружествен-
ным, но среди членов облисполкома вызвало разногласия. Для уточ-
нения позиций сторон было решено отправить к Бичерахову Дж. Корк-
масова. В ответном письме Дахадаев стремился подтвердить свою
пророссийскую позицию: «Объявляю громко, во всеуслышание, что я
самый рьяный сторонник российской государственной идеи и ориен-
тируюсь на революционную Россию. Никакой другой ориентации не
признаю»1106.
Поворот Л.Ф. Бичерахова к союзническим отношениям с князем
Тарковским, боевым действиям против отрядов Дагисполкома был для
него самого лишь тактическим приспособлением к существующей си-
туации. Тарковский своим категорическим отказом от сотрудничества
с просочившимися через Грузию в Дагестан турками, уходом в от-
ставку со всех занимаемых им постов, показал себя сторонником той
же линии, что и Бичерахов. Кроме того, с начала августа 1918 г. род-
ной брат Лазаря инженер Георгий Бичерахов, руководивший Времен-
ным казачье-крестьянским правительством Терского края, созданным
в Моздоке, находился в состоянии войны с Терским совнаркомом, о
чем Лазарь узнал по прибытии в Дагестан. К тому времени до него
уже дошли сведения о расстрелах без суда и следствия офицеров, воз-
вращающихся с фронта на родину, в том числе и его земляков1107.
1105
Советский Дагестан. 1966. № 6. С. 43-44; Магомедов Ш.М. Уллубий Буй-
накский. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1964. С. 69-72.
1106
Магомедов Ш.М. Указ. соч. С. 44.
1107
Безугольный А.Ю. Лазарь Федорович Бичерахов // Вопросы истории. 2011.
№ 1. С. 41-62.
1/2 12. Зак. 043
Таким образом, в хаосе 1918 г. трудно было идентифицировать мно-

жество вооруженных сил и возникающих органов власти, и в качестве
ориентира выступали привычные признаки. Для офицерства это могли
быть признание центральной российской власти или сохранение просо-
юзнической ориентации, поскольку эта война рассматривалась как про-
должение мировой войны с той же диспозицией сил. Бичерахов проде-
монстрировал типичную для офицеров – представителей национальных
окраин прорусскую ориентацию. Она зарождалась в кадетских и юнкер-
ских училищах, получала закалку во время службы в русской армии, в
окопах Русско-японской и Первой мировой войн. Так, Азамат-Бек Худо-
ярхан, потомок правителей Коканда, офицер-артиллерист, в 1916 г. так же
ненавидит «красные немецкие морды», как и его сослуживцы – офицеры
всех национальностей, включая В.Б. Альтрейха и Б.Ф. Тидемана1108. Из-
вестно, что в 1920 г. он уже воевал на стороне большевиков; в 1922 г. стал
кавалером ордена Красного знамени.
Осетин Афако Пациевич Фидаров (1859-1930) представляет собой
нетипичную фигуру царского генерала из числа инородцев, поскольку
этническое чувство в нем подавило корпоративную идентичность1109.
К этой группе офицеров относится и генерал-майор Георгий Иванович
Квинитадзе, главнокомандующий армией независимой Грузии.
Самой же типичной была позиция ситуационного присоединения,
которой придерживалось подавляющее большинство населения. В
комплекте писем некоего Мухтара Эсенбаева, кумыка из с. Старые
1108
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 3. Л. 41 об.
1109
Фидаров принадлежал к роду крестьян-общинников (фарсаглагов) Саниб-
ского ущелья. Фамилия рода произошла от осетинского фидар – «крепость». Род
обладал земельными наделами, и это право признавалось тагаурами. Род дал рус-
ской армии нескольких офицеров. Многие его представители и сам Афако относи-
лись к нарождавшейся категории осетинских предпринимателей, вкладывавших
свои средства в развитие местной промышленности. Фидаров не принимал уча-
стия в Гражданской войне, отказавшись сотрудничать с деникинцами. В своих
речах он неоднократно говорил: нельзя воевать осетинам между собой. После
войны Зильгинский сельский ревком выдал ему удостоверение в том, что он по
состоянию здоровья безотлучно жил в селе и своим благоразумием успокаивал
односельчан. Но в 1930 г. именно по обвинению в разжигании национальной вра-
жды между осетинами и ингушами отставной генерал был в январе арестован, а в
декабре расстрелян. Гутнов Ф. Х. Века и люди (Из истории осетинских сел и фа-
милий). Вып. 2. Владикавказ, 2004. URL: http://www.iriston.com/nogbon; НА СО-
ИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 90. Л. 3; Д. 157. Л. 16, 29, 30; Д. 125. Л. 1 об., 2.
Атаги1110, как в капле воды отразился весь спектр возможных пове-

денческих тактик, используемых горцами. Лишившись места в аппа-
рате правителя Чечни генерала Э. Алиева, он обратился в поисках ва-
кансии сначала в партизанский штаб Н.Ф. Гикало в с. Шатой, отреко-
мендовав себя как сочувствующего идеям социализма. А после того
как получил от него отказ, написал повторно Гикало обиженное пись-
мо и одновременно великому визирю Северо-Кавказского эмирства
И. Арсанукаеву в с. Ведено послание, в котором Эсенбаев на время
забыл о своем социализме и стал правоверным мусульманином. Он
поздравил визиря с достигнутыми успехами «в деле великом и святом
[ – ] торжестве мусульман, направленном к осуществлению Великих
идеалов панисламизма, к чему стремились наши предки и немало при-
несли жертв…[…] Вы счастливы, что… являетесь и полным властели-
ном этого мира, за короткое время завоевав симпатии народа[,] и про-
водите идеи свои в жизнь, на защиту панисламизма… Прошу принять
от меня салам и маршалла. […] Меня Вы знаете отлично – моих лич-
ных и нравственных качеств. …Готов к услугам… и ожидаю от Вас
предложение принять какую-либо ответственность на себя. Сделайте
милость. Пребываю корнет Мухтар Эсенбаев». Второе письмо отлича-
ется от первого не только сменой идейных ориентиров, но и некото-
рыми внешними признаками: переходом на старорежимную лексику:
«сделайте милость», «корнет Эсенбаев»; обозначением даты написа-
ния писем к Гикало по недавно введенному большевиками григориан-
скому календарю, а к Дышнинскому – и по новому, и по старому сти-
лю, «18(5) января».
Очевидно, что и Дышнинский не пожелал воспользоваться его ус-
лугами, потому что в штабном архиве оказалось еще два письма Эсен-
баева, адресованные Гикало. В одном из них есть показательная фраза:
«Я, откровенно говоря, служил честно при старом режиме, служил при
Доброармии и буду служить[,] бог даст[,] на благо народу советской
России; идея и честная служба, одна не мешает другой, потому что я
не офицер и не чиновник, а канцелярист, владеющий пером, но не
винтовкою». Таким образом, за метаниями корнета Эсенбаева стоят
сложные процессы вынужденного политического самоопределения
северокавказских горцев.
1110
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 а. Л. 23-24, 105; Д. 88 б. Л. 38, 68–69,
411–413.
1/2 12*
То, насколько велик перечень факторов, влиявших на позициони-

рование горцев, покажет ситуация вокруг участия в военных событиях
адыгов. В резолюции № 2, принятой Чрезвычайным Съездом Советов
Народных Депутатов Кубанско-Черноморской Советской Республики
30 мая 1918 г., представлена ситуация в левобережье Кубани:
«…Отдельными отрядами и жителями некоторых станиц без ведома
ЦИК продолжаются насилия, грабежи и убийства горцев, благодаря
чему с лица земли стерты целые аулы и остатки их обречены на гибель
и голодную смерть. Чрезвычайный Съезд Советов Кубано-
Черноморской Советской Республики поручает ЦИК немедленно ог-
радить жизнь и имущество горцев и других национальностей от даль-
нейшего посягательства со стороны каких бы то ни было отрядов,
групп населения и отдельных лиц…»1111. По мнению Р.М. Машутлева,
естественно, что после такого начала конфликта, адыги активно вклю-
чились в Гражданскую войну; причем значительная их часть заняла
антибольшевистскую позицию. Но широкая мобилизация адыгов в
Добровольческую армию закончилась неудачей. Не разделяя позиций
ни Белого, ни большевистского движения, они ориентировались на
местные региональные силы. Чаще всего черкесские вооруженные
формирования существовали под командованием казачьих или кадро-
вых офицеров Черкесского полка в частях Кубанского правительства
или в Добровольческой армии1112.
Но материалы Адыгейской областной «партизанской» комиссии
показали, что была целая группа бывших конников Туземной дивизии,
которые в августе 1918 г. вступили в Красную армию и отступили
вместе с ней с Кавказа. Среди них был Нох Эльмирзович Наурзов,
1891 г.р., который впоследствии стал ординарцем у Д.П. Жлобы1113.
Встает вопрос о причинах этого выбора.
Дневник генерала И.Г. Эрдели как командира добровольческой
конницы отразил конфликты, вызванные поведением его черкесов. Их
1111
Цит. по: Машитлев Р.М. Адыги на начальном этапе гражданского воору-
жённого конфликта на Юге России (январь – август 1918 гг.). URL:
http://kvkz.ru/2007/10/18/adygi-na-nachalnom-jetape-grazhdanskogo.html.
1112
Машитлев Р.М. Адыги Северо-Западного Кавказа в революционных
событиях и гражданской войне: 1917-1920 гг.: Дис. ... канд. ист. наук: Армавир,
2005.
1113
НАРА. Ф. Р-316. Оп. 1-л. Д. 8. Л. 1; Д. 8. Л. 12. Под началом Жлобы слу-
жил с 2.08.1918 по 22.04.1920 г.
грабительские наклонности вызывали его резкую оценку: «Сегодня

надо судить черкесов, за грабежи и насилия, вероятно, придется рас-
стрелять четверых, и поделом – ужасные, ужасные разбойники»1114.
Но черкесов не расстреляли, а выпороли перед фронтом. Их унизи-
тельно наказывали за то, что на их родине продолжало считаться, не-
смотря на запрет набеговой системы в 1864 г., удалью.
Наказание плетьми занимает своеобразное место в русской тради-
ции. С одной стороны, это рабское наказание, средство воспитания
холопов и обуздания буйных голов, но, с другой стороны, порка счи-
талась гуманной альтернативой расстрелам, например, в казачьих об-
ластях тогда, когда в 1918 г. казаки не хотели окончательно обострять
отношения с иногородними, устраивая порку для тех из них, кто за-
пятнал себя участием в большевистских отрядах, заодно остужая та-
ким образом и собственную молодежь.
Но в горском обществе телесные наказания полностью исключа-
лись адатами. Если по шариату плети могут быть присуждены за из-
мену мужу, за ложное обвинение, за употребление вина и т.д., то севе-
рокавказские горцы в этом вопросе придерживались адатного пред-
ставления об их чрезвычайной оскорбительности. Они могли стать
поводом для кровной мести тому, кто исполнял, и тому, кто приказал
подвергнуть горца порке. Для Эрдели слава командира, порющего
своих джигитов, не могла пройти бесследно. Не в этом ли кроется от-
вет на вопрос, почему в августе 1918 г. часть западных черкесов (ады-
гов), служивших в Черкесском полку Дикой дивизии, оказались в от-
рядах красных.
Через полтора месяца случилась трагедия, которая, судя по всему,
являлась отдаленным следствием этой экзекуции. Его штабной офицер
Малаховский сделал замечание черкесу, грабившему русских жителей,
и хотел его арестовать, а тот полоснул его шашкой по голове и рас-
кроил череп. Эрдели возмущен: нету сладу с этими извергами и дика-
рями1115.
Для взаимоотношений местной духовной власти и большевистских
представителей в горных районах Северного Кавказа был важен фи-
нансовый момент. Гикало и другие представители Кавказского крае-
вого комитета РКП(б) получали из Астрахани (из штаба 11-й армии) и
1114
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 153.
1115
из Баку (места пребывания комитета) большие суммы денег1116. Авто-

ритет повстанцев в немалой степени зависел от их платежеспособно-
сти, о чем недвусмысленно свидетельствует переписка их штаба с ме-
стными командирами. А. Гайсумов писал командующему Гикало: «Я
считаю правильным… назначить денежное вознаграждение некото-
рым муллам и даже уплатить им наличными сколько-нибудь из наших
средств. […] Народ темный[,] большей частью идут за деньги»1117. Из-
вестный чеченский большевик Мазлак Ушаев писал, что просит день-
ги не для себя, а для общего дела, которое без этого не делается: «Вы
должны знать, что наш народ продаст за деньги свою жизнь»
(4.03.1920)1118.
Но нельзя не учитывать то, что северокавказские мусульмане уви-
дели в большевистских лозунгах идею, близкую понятиям ислама.
Один из них, Али Митаев из с. Автуры, об этом написал так: «Коран
дает человеку всякую свободу, хотя наше духовенство это не оглаша-
ет, но я знаю[,] это [советская власть – О.М.] есть чистый последова-
тель свободы, дающей[ся] Кораном». Клятва аскера Народной армии
Совета Обороны Северного Кавказа начиналась словами: «Клянусь
перед священным Кораном защищать шариат, свободу и независи-
мость трудовых горских народов Северного Кавказа…»1119.
Авторитет военного лидера базировался у горцев на других, чем у
русских солдат, основаниях. Поскольку фигуры военного вождя и ду-
ховного лидера – шейха – в их традиции совпадали, то командир дол-
жен был иметь немного святости, например, проявлять зулму – спо-
собность видеть и общаться на расстоянии. Поэтому показателен
анекдот, приведенный А.И. Микояном в воспоминаниях. Выросший в
Грозном Н.Ф. Гикало, усвоивший особенности менталитета горцев,
практиковал так же, как и шейхи, производство чудес. В сложный мо-
мент совещания, происходившего с командирами чеченских отрядов,
он им заявил, что должен посоветоваться с Лениным, для чего отошел
в сторону, воткнул палку в землю и, поговорив с ней, изрек, что тов.
Ленин полностью на его стороне1120. Необходимость такого поведения
связана с тем, что тип отряда, привычный горцам, соответствовал ре-
1116
См.: НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 б. Л. 81, 444.
1117
Там же. Л. 89-90.
1118
1119
Там же. Л. 45, 441.
1120
Микоян А.И. Так было. М.: Вагриус, 1999. С. 204.
лигиозной общине – вирду, имевшему за счет дисциплины, основан-

ной на безоговорочном подчинении адепта своему шейху, высокий
мобилизационный потенциал.
Особенности участия горцев Северного Кавказа в вооруженном
конфликте показывают вполне предсказуемое влияние местных тра-
диций, основанных на родовых отношениях. Для того чтобы оттенить
эту специфику, стоит вспомнить то влияние, которое оказало на каза-
чью среду размежевание на белых и красных.
Хорошо известно, что Гражданская война развела по разные сто-
роны баррикад не только казачество вообще, но и членов казачьих се-
мей. Многолетняя – до трех-пяти лет без перерыва – служба в дальних
уголках империи не способствовала установлению крепких семейных
уз. Несемейственность казаков отмечал донской историк и этнограф
Е.П. Савельев, хотя и в большей степени относил это к низовым каза-
кам1121. Но в любом случае для казака более типична ситуация, когда со-
служивцы были более значимыми людьми, чем кровные родственники,
которые были для него чем-то вроде из разряда туманных образов; это и
жена, и дети, пожалуй, кроме матери. Состояние домашнего хозяйства
волновало казака тогда, когда вставал вопрос сбора «арматура» перед
отъездом в полк1122. Соответственно, все вещи, сопутствующие военной
службе, были ближе к сердцу, чем дела домашние. Красный кубанский
казак Дмитрий Карпович Запорожец в тридцати строках автобиографии
вскользь упоминает, что белыми была запорота его жена, но он более
многословен по поводу ранений «любимого жеребца Киргиза и других
кобыл»1123. Забрать последнего коня в хозяйстве, чтобы перейти из пехо-
ты в конный отряд, тоже было делом нередким.
В казачьем миропонимании общность знамени была более сущест-
венным идентификационным моментом, чем общность крови. Встречи
казаков-родственников, когда один из них попадал в плен к противнику,
часто заканчивались расправой. Бойцы дивизии Красной армии под ко-
мандованием Ивана Кочубея в бою за с. Суркули взяли в плен его родст-
венника в чине сотника. Кочубей пригласил «братана», т.е. двоюродного
брата, к столу на традиционный ужин, который всегда устраивал после
боя, накормил, напоил, отругал, выпорол и застрелил1124.
1121
Савельев Е.П. Типы Донских казаков и особенности их говора. Новочер-
касск: Областн. Войска Дон. типогр., 1908. С. 5.
1122
См.: Морозова О.М. Ульяновы. С. 298–317.
1123
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 4. Л. 720.
1124
ЦГАРСО-А. Ф. 852. Оп. 1. Д. 39. Л. 6, 8.
У осетин иная картина. В воспоминаниях, собранных сотрудниками

Североосетинского научно-исследовательского института в 1930-е гг.,
упоминались случаи, как брат помог брату, несмотря на цвет знамен. В
течение 1918 г. различия в политических симпатиях не мешали осетинам
ограничиваться только словесными перепалками, о чем вполне опреде-
ленно пишет мемуарист: «Но обошлось без крови, т.к. все были осетины,
и существовало еще кровничество» (Бараков Х.Т.)1125. Во время августов-
ского офицерского выступления во Владикавказе в 1918 г. керменисты, в
основном осетины-дигорцы, выступили на стороне Терского совнаркома,
осетины-казаки на стороне офицерской организации – инициатора вос-
стания. В те десять дней уличных боев во Владикавказе не один раз зем-
ляки и родственники выручали попавших в плен керменистов1126. Эти
факты представлены респондентами как норма жизни, как важнейший
компонент этического комплекса.
Но августовские события спровоцировали проявившийся в даль-
нейшем раскол этноса. Даже в 1919 г. после углубления внутриосе-
тинского конфликта, когда появились случаи вражды между родст-
венниками, придерживавшимися разных политических ориентаций,
они осуждались. Например, бывший красный партизан Ислам Салби-
ев, рассказывая в 1964 г. о Барсби Тотикове, организаторе белого от-
ряда в Эльхотово, особое внимание уделил тому факту, что тот пове-
сил своего двоюродного брата, раньше состоявшего в красногвардей-
ском отряде. Пораженный поступком Тотикова рассказчик несколько
раз возвращался к этому сюжету1127.
Если говорить о кровнородственных отношениях, то стоит упомя-
нуть и кровную месть, которая издревле была фактором сдерживания
агрессии. Существование этого обычая сделало Гражданскую войну
на Северном Кавказе на начальном этапе менее кровопролитной. Но к
1919 г. эта роль кровничества была полностью исчерпана. События
этого года в описании их участников имеют те же черты ожесточенно-
го конфликта, что и в других регионах страны.
Кровная вражда отдельных семей, зародившаяся задолго до рево-
люции, не прекращалась в связи с началом Гражданской войны. Даже
оказавшись в одном политическом лагере, кровники далеко не всегда
примирялись. Так, керменист Николай Токоев не ушел с товарищами в
лес после сдачи с. Христиановское отряду Шкуро, т.к. против этого
1125
ЦГА РСО-А. Ф. 852. Оп. 1. Д. 7. Л. 8, 16.
1126
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 50. Л. 6; Д. 100. Л. 4; Д. 113. Л. 10; Д. 125. Л. 24.
1127
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 268. Л. 4, 5.
выступили некоторые из клана Тогоевых, кровников его семьи. Семь

человек из этого рода были большевиками, а из Токоевых – он один.
Не все Тогоевы признавали вражду законченной, поэтому Токоев,
чтобы не погибнуть от рук кровников в лесу, вынужден был остаться и
скрываться от белых в селе. А после установления советской власти он
даже выбыл из партии, т.к. кровники Тогоевы возражали против по-
сещений им собраний партячейки1128.
На поведение горцев влияли не только традиции, но и витальный
опыт. Малоземельное горское крестьянство с начала ХХ в. активно
вовлекалось в мировой оборот рабочей силы1129. Работа на Бакинских
или Грозненских нефтяных промыслах или в Боржоми на «скапитар-
ном заводе» была, можно сказать, работой «на дому». Во Владикавка-
зе в гостинице «Париж» работало агентство по найму рабочих для
Дальнего Востока и Америки. В Китае нужны были рабочие на строи-
тельстве Китайско-Восточной железной дороге, в Аргентине – на
серебряных рудниках, в США – на стройках и промышленных
предприятиях. Там проходило знакомство с профсоюзным и полити-
ческим движением; некоторые вступали в рабочие партии1130. Осетин
Х.-М. Дзарахохов около восьми лет провел за границей. Весь свой бо-
гатый опыт и знания, в том числе и английского языка, он использовал
в боях против белых и интервентов на Северном фронте1131.
1128
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 104. Л. 29, 42, 43.
1129
См.: Нитобург Э.Л. Русские трудовые иммигранты в США (конец XIX в. –
1917 г.): адаптация и судьбы // Отечественная история. 2002. № 5. С. 63–75.
1130
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 104. Л. 8-12; ЦГАРСО-А. Ф. Р-852. Оп. 1.
Д. 8. Л. 7.
1131
Х.-М. Дзарахохов из-за участия в сельских беспорядках в 1905 г. (по офици-
альной версии, а в действительности из-за конфликта в связи с похищением его сест-
ры) бежал в Манчжурию на строительство КВЖД. После ссоры с подрядчиком, нару-
шив трехлетний контракт, уехал в Мексику, там также работал на строительстве же-
лезной дороги. Заболев тропической лихорадкой, попал в США; долго находился без
работы в Лос-Анджелесе, потом работал клепальщиком на судостроительном заводе;
но после землетрясения в Сан-Франциско поехал с товарищами туда на восстанови-
тельные работы, затем – в штат Вашингтон. Стал членом тред-юниона, завел знаком-
ства с социалистами, в т.ч. и с русскими. Искал золото на Аляске вместе с другом Ива-
ном Сороколитой и четырьмя осетинами, которых встретил в Америке, но безуспеш-
но. Затем работал на медных приисках. После участия в драке в Лос-Анджелесе бежал
в Японию, потом вернулся в Россию. За эти годы он многому научился, освоил анг-
лийский язык, изучил технику. Начавшаяся Первая мировая война и служба в Татар-
ском полку Дикой дивизии дала ему военные навыки. Коничев К. Указ. соч. С. 7–12;
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 12.
Этим перечень особенностей протекания событий 1917-1920 гг. на

Северном Кавказе не исчерпывается. Но перечисленных моментов
достаточно, чтобы установить доминантность роли родоплеменных
ценностей в массовом сознании горцев, множественность функций
религии в жизни горских сообществ, удивительную способность
большевиков приспосабливаться к местным условиям и традициям,
используя их в интересах главной цели.
Справедливость довольно распространенного тезиса о большей
жестокости Гражданской войны в казачьих районах, в основу которого
были положены ленинские оценки ситуации на фронтах, можно по-
нять в сравнении с другими регионами страны, например, с двумя се-
верными губерниями – Олонецкой и Архангельской.
Население Олонецкой губ. состояло из нескольких финно-
угорских народов, самым многочисленным из которых был карель-
ский этнос, и русского населения, жившего преимущественно на п-ве
Заонежье и восточных уездах губернии. Карелы преобладали в запад-
ных уездах Олонецкой губ. и в Кемском уезде Архангельской губ.
Жители этой губернии были в основном русскими – потомками помо-
ров и переселенцами из центральных губерний России с небольшой
примесью коми и саамов. Благодаря схожим географическим услови-
ям характер театра военных действий на территории двух губерний
был общим: узкие коридоры, в которых разворачивались операции,
были образованы редко встречающимися железнодорожными линия-
ми, грунтовыми дорогами и реками1132.
В Олонецкой губ. работа на государственных предприятиях по до-
быче и обработке болотной и озерной железной руды, болотного же-
лезняка, была тяжела и малооплачиваема. До 1850 г. карелы практико-
вали подсечное земледелие и получали хороший урожай. Затем прави-
тельство категорически запретило это, т.к. большая часть лесов нахо-
дилась в государственной собственности. Карелы стали голодать1133.
На свободную продажу принадлежащих крестьянским общинам лесов
тоже существовали жесткие ограничения, поэтому этот промысел то-
же не мог быть подспорьем в хозяйстве1134. В итоге несколько предре-
волюционных десятилетий прошли под знаком существенного ухуд-
1132
Антикайнен Т. О гражданской войне в Карелии // В боях за Советскую
Карелию. С. 10.
1133
Олонецкие губернские ведомости. 1906. № 45. С. 3.
1134
шения условий жизни карельских крестьян, что даже без всякой аги-
тации «панфиннизма» делало их врагами русского самодержавия. В
дореволюционный период пропаганда финского варианта националь-
ного определения среди карел велась существовавшим на территории
Финляндии Союзом беломорских карел – общественной организацией,
ставившей перед собой цель «финнизации» карел под лозунгами куль-
турного просвещения на основе национального сближения1135. Карелы
страдали от русификации, под которой подразумевали отсутствие со-
племенников среди администрации, священничества, учителей и
фельдшеров1136. Это наследие прошлого способствовало тому, что они
враждебно относились к русским белым1137.
Некоторая часть населения губернии была неплохо знакома с ре-
волюционными идеями. Олонецкая губ. была одним из мест пребыва-
ния административно высланных и политических ссыльных. В дерев-
нях регулярно разыгрывались конфликты между поднадзорными и
полицией. Контингент административно-ссыльных по статьям мошен-
ничество и хулиганство становился активно действующей силой в
разрешении местных конфликтов1138. Политические ссыльные интере-
совали местную молодежь, через это общение многие пристрастились
к политике.
Близость столицы и стагнационность местной экономики опреде-
лили жизненный путь многих мальчиков из русских и карельских сел
Прионежья. В 9-10 лет их отвозили в Петербург и определяли в учени-
ки. Семья получала несколько дополнительных рублей в год и избав-
лялась от одного едока. Многие будущие советские активисты прошли
эту школу питерских мальчиков. Начинали они в учениках каменщи-
ка, печника, портного, потом наиболее толковым из них удавалось
попасть в ученики слесаря или токаря, затем устроиться на железную
дорогу или большое промышленное предприятие. Петербургский пе-
риод их жизни давал им не только рабочую профессию, но и радикаль-
1135
См.: Пономарева Н.И. Документы о деятельности финской, карельской и
русской общественности по достижению прочного единения Карелии с Финлян-
дией и о пребывании подданных Финляндии и Швеции на территории Олонецкой
губернии в период между революциями 1905 и 1917 гг. Петрозаводск: Нац. архив
Респ. Карелия, 2001.
1136
НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1. Д. 146. Л. 19.
1137
1138
НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1. Д. 159. Л. 32. Л. 36-37, 39, 42, 45–47.
ный строй мыслей. Источники сохранили сведения о вопиющем случае,

случившемся 24 января 1919 г. в с. Винницы Лодейнопольского уезда в
ходе митинга-протеста против убийства германской буржуазией К. Либк-
нехта и Р. Люксембург. Собравшиеся почтили память не только немецких
коммунистов, но и погибших красноармейцев и крестьян, а свою вер-
ность делу, за которое те отдали свою жизнь, решили доказать казнью
«буржуев из местных крестьян», причем «в расстреле принимали участие,
кто хотел»1139. Митинг проходил под председательством члена Лодейно-
польского уездного комитета Анисимова, уроженца заонежской деревни,
питерского кадрового рабочего1140.
В 1918 г. активистами олонецких комбедов становились те, кто с ре-
волюцией вернулся из города в деревню, на разоренное за десятилетия
отсутствия отцовское хозяйство. У них был классовый взгляд на вещи и
опыт рабочего активизма. Вернувшись в родные места с намерением вес-
ти сельское хозяйство, они нуждались в инвентаре, а инструкции совет-
ской власти об экспроприации имущества зажиточных хозяев давали
возможность им обзавестись. Если везде по стране наиболее активными
сторонниками советской власти были родившиеся в 1890-е гг., то здесь
это предыдущее поколение, – те, кто вернулся в деревню из промышлен-
ных центров из-за голода и остановки предприятий.
Местные жители проявляли враждебность к землякам, не только
возвращающимся из города насовсем, но и приезжавшим ненадолго.
Алексей Иванович Ивашков, 1884 г.р., вспоминал, что его односель-
чане, которых он назвал кулаками, приняли за красногвардейцев,
явившихся изымать хлеб, двух рабочих Обуховского завода, приехав-
ших к родным за продуктами. По деревне был пущен слух, что уже
начались обыски дворов и амбаров. Ударили в набат, собралась агрес-
сивно настроенная толпа. Этих рабочих едва удалось переправить в
лодке на другой берег реки1141.
В судьбе Карелии синдром пограничья проявился в большой роли
в событиях финнов. Это были покинувшие родину после поражения
революции 1918 г. участники финских красногвардейских отрядов и
их противники – белые финны, предпринявшие несколько попыток
вовлечения карельского народа в сферу политического и культурного
влияния Финляндии.
1139
1140
НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1. Д. 90.
1141
В ходе начавшейся 27 января 1918 г. в Финляндии гражданской вой-

ны – боевых действий между Красной гвардией и Охранным корпусом –
отрядами самообороны, выступившими на стороне финского Сейма, –
обе стороны стали активно привлекать проживавших на сопредельной
территории карел к участию в событиях. Русская Карелия граничила с
территорией, которую контролировали финские белые, и бойцы Охран-
ного корпуса Финляндии снимали пограничные посты и свободно прони-
кали в зону плотного заселения карелов для агитации1142. Финляндия рас-
считывала на присоединение к себе всей Олонецкой губ. кроме Вытегор-
ского и Каргопольского уездов, которые были населены русскими1143.
Среди карел – жителей Кемского уезда и Ребольской вол., наиболее тесно
связанных с Финляндией экономически, эти планы нашли поддержку1144.
В дореволюционный период в эту малонаселенную область Карелии при-
бывали финны – рубщики и сплавщики; в развитие лесозаготовительной
отрасли вкладывались финские деньги1145.
После Февральской революции карелы, обосновавшиеся в Фин-
ляндии, развернули пропаганду идеи присоединения Карелии к Фин-
ляндии. После Октябрьской революции наиболее активными сторон-
никами этого стали зажиточные крестьяне-карелы, пытавшиеся таким
образом отгородиться от советских мероприятий1146. Но съезд карелов
в Ухте 27 января 1918 г. выступил за создание самостоятельной рес-
публики. Слияние с Финляндией для делегатов съезда не представля-
1142
1143
По статистическим данным за 1913 г., национальный состав уездов Оло-
нецкой губ. таков: в Петрозаводском у. карелов 22,1%, вепсов – 9,1%, 67,1% – русские;
в Ладейнопольском – 19,2% вепсов, 0,2% – карелов, 79,8% – русские; в Повенецком и
Олонецком у. 49,7% и 71,3% карел и 49,4% и 28% русских соответственно. Не только
в Каргопольском и Вытегорском у., но и в Пудожском проживало исключительно
русское население. НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31. Д. 48. Л. 2, 3.
1144
См.: НАРКар. Ф. Р-902. Оп. 1. Д. 5. Следствие, проведенное чека в апреле
1918 г., установило, что карелы братья Богдановы говорили, что будут стрелять в
спину русским. Тот факт, что обвиняемого в аналогичном деянии карела Матвеева
оправдали как оклеветанного, дает основание предполагать, что это не было
огульным обвинением и что подобные настроения среди карельского населения
весной 1918 г. были реальностью. См.: НАРКар. Ф. Р-902. Оп. 1. Д. 6.
1145
В боях за Советскую Карелию. С. 37; Витухновская М. Финское влияние
на национальную мобилизацию в Российской Карелии (1905–1917) // Финский
фактор в истории и культуре Карелии ХХ века. Гуманит. исследования. Вып. 3 /
Науч. ред. О.П. Илюха. Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2009. С. 62.
1146
В боях за Советскую Карелию. С. 55; История Карелии с древнейших
времен до наших дней. С. 359–360, 378–379.
лось целесообразным, т.к. за счет тесных контактов с приграничными

территориями было известно о бедственном положении торпарей
(арендаторов), об истощении лесов в Финляндии, об остром продо-
вольственном кризисе в Финляндии, который развился в стране за
время войны с Германией и о котором хорошо знали местные карелы,
промышлявшие контрабандой хлеба1147. Поэтому понятны рассужде-
ния крестьян-карел, о которых сообщил В.Т. Гурьев, в дальнейшем
командир одного из красных партизанских отрядов: на одном из дере-
венских собраний карелы говорили, что идти в Финляндию (т.е. при-
соединяться к ней) нет никакого резона, там не дадут хлеба, как дают
здесь1148. Примечательно, что поборниками различных вариантов ка-
рельской независимости были русские купцы и зажиточные крестьяне
Олонецкого уезда, единственного уезда Олонецкой губ., населенного
преимущественно карелами1149.
В такой ситуации население региона имело необычайно разнооб-
разный выбор возможных вариантов политического выбора, а также
путь решительного уклонения от конфликта – уход за границу в Фин-
ляндию или Норвегию. Она также сделала лагерь белых разнохарак-
терным по составу, потому что белыми стали именоваться чувстви-
тельные к идее присоединения к Финляндии.
Оформивший государственный суверенитет Финляндии дал в Оло-
нецкой губ. особый повод для создания отрядов Красной гвардии – необ-
ходимость закрыть границу. 7 марта 1918 г. был создан Революционный
совет-штаб по организации Красной армии. Приказ Петрозаводского
уездного военного комиссариата о мобилизации призывников был отдан
ранней весной 1918 г. Первым стал погранотряд под руководством Пара-
мошкина и Силкина, но его посты постоянно снимались белыми финна-
ми. Их целью было оружие, которого не хватало армии Маннергейма.
Для поддержки был прислан красногвардейский отряд питерских рабо-
чих И.Д. Спиридонова. Но с учетом того, что первые же меры по мобили-
зации местного населения вызвали брожение, отряд использовался и для
подавления недовольства. А для контроля над ситуацией в сельской ме-
стности стали создаваться военревкомы1150.
1147
НАРКар. Ф. Р-902. Оп. 1. Д. 1. Л. 3.
1148
1149
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31. Д. 48. Л. 3, 5.
1150
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 18. Д. 198. Л. 3; В боях за Советскую Карелию.
С. 38, 68; Валь Э.Г., фон. Указ. соч. С. 36; За Советскую Карелию. 1918–1920. Воспо-
минания о гражданской войне. Петрозаводск: Кар. кн. изд-во, 1963. С. 31–32.
Отдельный вопрос – о том, когда же начался кровавый этап соци-

ального противостояния в Карелии. В губернии весной 1918 г. из-за
общей приграничной напряженности и законотворчества Петрозавод-
ского совдепа сложились условия для перехода борьбы в наиболее
острую фазу, но далеко не все еще были готовы рвать с традиционны-
ми табу. Тогда же в прионежских селах начинался голод. Так часто
бывало в последние годы из-за низкой урожайности местной нивы.
Крестьяне ели жмых, солому и отруби. Росло недовольство советской
властью. Поэтому бунты вспыхивали повсеместно, но большинство
жителей готовы были посадить председателя волисполкома в погреб,
подвергнуть его какому-либо позорящему наказанию, но не убивать.
Резкий скачек взаимной нетерпимости историки связывают с боя-
ми, которые осенью 1918 г. вели между собой белофинны и сочувст-
вующие им карелы, с одной стороны, и Карельский (Мурманский) ба-
тальон под командованием Ийво Ахавы, с другой1151. В этом батальо-
1151
Карельский (Мурманский) батальон был сформирован 3 февраля 1918 г. в
Кандалакше из финских и карельских рабочих, работавших на строительстве Мурман-
ской железной дороги (МЖД) и лесопильных заводах, и просуществовал до весны
1919 г. Инициатором создания и руководителем батальона стал Ийво Ахава, сын из-
вестного сторонника карельской независимости Павла Афанасьева (Пааво Ахава).
Сторонником левых идей он стал в рабочем клубе в финском городе Куусамо, где
жила семья. Ийво пошел добровольно на фронт в русскую армию и был дважды на-
гражден Георгиевским крестом и получил чин унтер-офицера. В начавшейся в Фин-
ляндии революции батальон принял сторону Красной гвардии. Причиной этого назы-
вают мобилизацию, объявленную белофиннами, которая вызвала бегство карел в рай-
он МЖД (Ю. Тойвола). Первоначально отряд был вооружен Петроградом по ходатай-
ству из Гельсинфорса тысячью винтовок и четырьмя пулеметами и боеприпасами к
ним. В середине марта 1918 г. начавшаяся так называемая операция по пробуждению
архангельских карелов заставила батальон выступить против отрядов белофиннов под
командованием Мальма, Валлениуса и Старка. Вскоре батальон попал под патронаж
союзнического командования в Мурманске, которое намеривалось использовать его
как силу, способную противодействовать влиянию финнов в районе Мурмана и Ка-
рельского перешейка. Планы отправки их на фронт с большевиками батальоном бой-
котировались. Внутренняя дисциплина в батальоне была сильна: за пьянство и выдачу
товарища полагался расстрел; ежедневно проводились учения по стрельбе. См.: В боях
за Советскую Карелию. С. 151; Дубровская Е. Карелия и Финляндия: Гражданская
война, интервенция и военная повседневность в исторической памяти населения при-
граничья // Финский фактор в истории и культуре Карелии ХХ века. С. 255; История
Карелии с древнейших времен до наших дней. С. 384, 386, 392; Карелия в период гра-
жданской войны и иностранной интервенции. 1918–1920. Сб. документов и материа-
лов. Петрозаводск: Карел. кн. изд-во, 1964. С. 147–148.
не, вооруженном и обмундированном англичанами, состояли финны и

карелы, которых в связи с тем, что они противостояли белофиннам
можно именовать красными1152. В этих боях обеими сторонами рас-
стреливались уже не только военнопленные, но и местные карелы,
которые были заподозрены в поддержке врага.
К весне 1919 г. в районах взаимодействия отрядов белых и крас-
ных финнов и карел установилось твердое убеждение в беспощадно-
сти борьбы и обреченности ее участников. Тому пример события в с.
Видлица, произошедшие 27 апреля 1919 г. во время так называемой
Олонецкой авантюры – второй попытки установить финский контроль
над землями между озерами Ладога и Онега. Нападение на советские
погранзаставы произошло на Пасху, когда все бойцы из местных были
распущены на праздник по домам. В штабе остались преимуществен-
но неместные – красные командиры, комиссары, агитаторы, команди-
рованные питерские рабочие. Оказавшись практически без оружия и
боеприпасов, часть из них застрелилась, дабы не попасть в руки врага.
По свидетельству карела Паллаева из нескольких человек, укрывших-
ся на колокольне церкви, лестница на которую была обрушена взры-
вом, трое решили не сдаваться ни при каких условиях и покончить
с собой. Это были прибывший из Петрограда 22-летний агитатор
В.М. Аронов, некий Герасимов и организатор местной коммуны пи-
терский рабочий М.Е. Резенштейн. Последний сказал, что застрелится,
когда все решившие сдаться спустятся вниз. Как писал Паллаев: «Ме-
жду тем он был там в сравнительной безопасности, потому что про-
браться туда было нельзя»1153.
На войне у каждого солдата своя судьба. Спустившийся с коло-
кольни рядовой красноармеец Паллаев приготовился к смерти. Он был
отправлен вместе с другими пленными рыть себе могилу. На это дело
ушел весь день, потому что земля была еще мерзлая. На следующий
день их решили не убивать, а использовать на работах. Начавшееся в
это время наступление красных вызвало новый поворот в их судьбе:
им было предложено взять оружие и воевать с большевиками. Сначала
они отказывались, а потом решили не быть бесцельными жертвами,
встать в ряды белофинского отряда, но при первой возможности убе-
жать к красным, что некоторым из них и удалось.
1152
Дубровская Е. Карелия и Финляндия... С. 257.
1153
В боях за Советскую Карелию. С. 61-64, 83.
Режим, установившийся на территории, занятой финнами, не был

настолько уж сориентирован на ликвидацию политических противни-
ков, как ожидал коммунар Резенштейн. По сообщению одного из ор-
ганизаторов красноармейских частей в Карелии И.В. Матвеева (1886–
1975), те члены Олонецкого совета депутатов, которые не успели
скрыться из города, сидели в тюрьме и дождались возвращения совет-
ской власти, а местные отряды Красной гвардии были белофиннами
разоружены и распущены1154. К этому же времени относится и другая
парадоксальная практика: участники белофинских отрядов, захотев
выйти из военного конфликта, сдавались частям Красной армии. Тогда
им предоставлялось право уехать в Суоми, что и подтверждается ар-
хивными документами1155.
Зимой 1918–1919 гг. в ответ на мобилизацию в РККА прошла се-
рия сельских восстаний в карельских деревнях. Это тут же подогрело
чувства к соседней Финляндии: от нее стали ждать помощи. Некото-
рые из восставших ушли за границу1156. Весной 1919 г. новое антисо-
ветское восстание при активном участии финских эмиссаров было вы-
звано семенным и продовольственным кризисами, а также деятельно-
стью советских учреждений. Озлобленные крестьяне жестоко издева-
лись над советскими активистами, в итоге убивали1157. Но установле-
нию прочных антисоветских режимов на территории Русской Карелии
мешала разнонаправленность интересов вовлеченных сторон. Финские
отряды из добровольцев имели при себе немецких инструкторов, что
не могло не насторожить союзническое командование в Мурманске в
лице генерала Мейнарда. Оно опасалось аннексионистских планов
Финляндии и готово было оказать ей помощь только после предостав-
ления твердых гарантий. А финны согласны были сотрудничать с ан-
тантовцами только после отвода частей армии генерала Е.К. Миллера.
Антибольшевистские стороны не поняли друг друга и были оттеснены
зимой 1919–1920 г. с территории региона1158.
Голод 1921 г. ослабил позиции Советской власти в Карелии, и
следствием этого стала так называемая «карельская авантюра» зимы
1154
В боях за Советскую Карелию. С. 42, 59.
1155
Костин И. Запоздалая глава // Вперед (Медвежьегорск, Респ. Карелия).
1996. 30 сент.; Карелия в период гражданской войны и иностранной интервенции.
1918-1920. С. 156.
1156
1157
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 202. Л. 1; Ф. П-14. Оп. 1. Д. 40. Л. 89 об. - 90.
1158
История Карелии с древнейших времен до наших дней. С. 413-416, 420.
1921–1922 гг.1159. В октябре 1921 г. отряд во главе с финским офице-

ром Таккиненом, взявшим себе в качестве псевдонима имя героя «Ка-
левалы» Вяйнемёйнена, вступил на территорию Ухтинской и Кондок-
ской волостей. Командование и офицеры двухтысячной армии Вяйне-
мёйнена были представлены финнами (до 500 чел.), рядовой состав –
карелами (ок. 1500 чел.), но все называли себя карельскими партиза-
нами. Местные жители показывали отрядам Таккинена коммунаров.
После истязаний, в которых принимали коллективное участие и жите-
ли деревни, их убивали1160. О напряженности боев говорит тот факт,
что из 200 членов красно-партизанского отряда, которым руководил
Филимонов, домой вернулось лишь 60 чел.1161.
Вторжение в Карелию поддерживалось финским правительством
полуофициально, что выразилось в необеспеченности отрядов Вяйне-
мёйнена продовольствием, которое ему приходилось под расписки
забирать у крестьян-карел. Столкнувшись с этой практикой, карелы
стали заявлять о своем нежелании воевать1162. Быстрое пресечение
вторжения удалось благодаря участию отряда курсантов-лыжников
Интернациональной военной школы, который был переброшен в наи-
более труднодоступные места района Вокнаволок – Войница – Кемь.
Отрядом из 120 чел. командовал Тойво Антикайнен, в основном он
состоял из финнов и карелов.
Расчет белофиннов был на зимнее бездорожье, которое дало бы им
время укрепиться в глухих приграничных районах, населенных каре-
лами. Поэтому появление уже в декабре красных боевых единиц было
для них неожиданностью. Кроме того, бойцы Антикайнена легко вво-
дили белофиннов в заблуждение, крича им по-фински: мы – свои,
прибыли на подкрепление. После того, как белофинны узнали о появ-
лении красных финнов, они стали опасаться быть отрезанными от гра-
ницы и уходили ночевать за кордон в Финляндию (Антикайнен Т.,
1922; Хейкконен И., 1932)1163.
Красный финн-лыжник Иван Хейкконен позже писал, что в отли-
чие от врага они не убивали пленных, а таскали их за собой. Но в то
1159
Антикайнен Т. Указ. соч. С. 21.
1160
НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1. Д. 159. Л. 49.
1161
1162
В боях за Советскую Карелию. С. 162; НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31.
Д. 250. Л. 6, 7; Д. 258. Л. 3.
1163
В боях за Советскую Карелию. С. 144-151; НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31.
Д. 128. Л. 5.
же время он допустил в воспоминаниях такой пассаж: известие о том,

что в д. Пененга находится во главе отряда финский офицер, припод-
няло настроение курсантов Интернациональной школы – финнов, ко-
торые видели свою борьбу в России как продолжение гражданской
войны в Финляндии1164. А Тойво Антикайнен особо отметил, что ус-
пеху его рейда способствовали не только тактические находки, но и
то, что враг был кровный1165.
Отношения между карелами и финнами выходили за рамки поли-
тического противостояния в форме классовой борьбы. Петрозаводский
исследователь Е.Ю. Дубровская пишет, что противоречия между каре-
лами и финнами существовали вне зависимости от политической ок-
раски последних1166. Шеф Карельского батальона английский полков-
ник Ф. Дж. Вудс также писал об антагонизме между финнами и каре-
лами, однако, судя по отрывкам текста, включенным в статью
А.В. Голубева, речь идет о красных карелах и белых финнах. Впрочем,
описанные им детали установившейся ненависти говорят о существо-
вании глубоких и давних корней отчуждения. Вудс подробно описы-
вал, как карелы делали чучела из убитых финских солдат, и как фин-
ны, со своей стороны, пытали захваченных в плен карел. Для того,
чтобы заставить карелов брать пленных, Вудс установил награду в
фунт табака за доставленного живым финна, а потом приходилось
приставить к тому значительную охрану, чтобы переправить в контро-
лируемую британцами Кемь1167.
У кемских карел сложилась своя специфическая память о контак-
тах с западными соседями. С одной стороны, их диалект карельского
языка наиболее близок к финскому. Установлению прочных связей
способствовала сложившаяся в XIX в. традиция коробейной торговли
кемских карел в Финляндии. Коробейники наблюдали за модерниза-
цией соседних территорий и проникались интересом к идее Великой
Финляндии. Одним из таких коробейников был «отец» Карельского
национального движения, ухтинский крестьянин, Павел Афанасьев
1164
1165
1166
Дубровская Е. Карелия и Финляндия… С. 258.
1167
Голубев А.В. «Карельский дневник» Филиппа Вудса как источник для изу-
чения северокарельского приграничья в годы Гражданской войны // Границы и
контактные зоны в истории и культуре Карелии и сопредельных регионов. Гума-
нит. исследования. Вып.1. Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2008. C. 41-42.
(Пааво Ахава). Но в конце XIX в. эта торговля была запрещена зако-

ном Сейма как нарушающая таможенную границу Финляндии. После
этого запрета коробейникам приходилось нелегально преодолевать
таежные границы вдали от дорог и постов. Они подвергались униже-
ниям и преследованиям, рисковали быть ограбленными, в итоге до-
ходность их промысла падала1168. Так среди карел сформировались как
сторонники, так и противники сближения с Финляндией. В опреде-
ленные моменты фактор экономического процветания Финляндии пе-
ревешивал. В другой ситуации вспоминались давние обиды.
В источниках нечасто приводятся данные, свидетельствующие о
содержании менталитета карел, их поведенческих практиках и оцен-
ках происходящего. По версии Э.Г. фон Валя коробейная торговля
карел в Финляндии была запрещена после объявления в 1899 г. воен-
ной реформы (лишения Финляндии права иметь собственную армию),
потому что разносчики из России распространяли в Финляндии свой-
ственный им русский взгляд на содержание всяких реформ. Они рас-
толковывали финнам, что, мол, эта мера направлена против финских
помещиков, что теперь, когда у них не будет армии, земли будут пере-
распределены, и каждый получит свой надел. Запрет Сейма на коро-
бейничество был сделан с целью пресечь подобную агитацию1169. Не-
которые другие примеры карельского быта показывают его близость
русской традиции. В голодные годы карелы Повенецкого уезда, рас-
продав скот или оставив его на попечение соседей, зимой откочевыва-
ли «на Русь», т.е. на п-ов Заонежье, заселенный русскими, где, обходя
крестьянские дворы, питались за счет «кусочков»1170. В пореформен-
ное время этот обычай был описан А.Н. Энгельгардтом в «Письмах из
деревни» на примере крестьян Смоленской губ.1171.
Ученые производят различия в менталитете карел и финнов из ря-
да событий последних столетий. Разноконфессиональность и сохране-
ние в сознании карел языческих представлений в связи с более мягкой
линией православного миссионерства делали финнов и карелов носи-
1168
Витухновская М. Указ. соч. С. 57; Кауппала П., Витухновская М. Финляндия
и Российская Карелия накануне революции: две социально-экономические модели
развития // Финский фактор в истории и культуре Карелии ХХ века. С. 31–32.
1169
Валь Э.Г., фон. Указ. соч. С. 21-22.
1170
Олонецкие губернские ведомости. 1906. № 45. С. 3.
1171
Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем. 1872–1887. М.: Гос. изд-во сель-
скохоз. лит-ры, 1956. С. 31–33, 227.
телями разных взглядов на глобальные и вполне бытовые вещи. Про-

ведение в 1757 г. на территории Шведского королевства, частью кото-
рого была Финляндия, земельной реформы привело к замене общины
компактными поселениями хуторского типа и передаче земли в част-
ное владение крестьян-фермеров. Не столько земледелие и скотовод-
ство, сколько торговля лесом дала крестьянам первоначальный капи-
тал для экономического рывка. Развитие социальной структуры Фин-
ляндии привело к почти поголовной грамотности мужского населения,
что в сравнении с 20% грамотных (1897 г.) среди карел говорит об об-
разовавшемся культурном разрыве. Крестьяне Карелии получали в
основном доход от разносной торговли, рыбной ловли и охоты и лишь
затем от сельского хозяйства. К началу ХХ в. по причине истощения
ресурсов потеряли свое значение рыболовство и охота1172. Это сказа-
лось на боевых качествах карельских партизан. Краевед Ф.И. Егоров
отмечал, что местные карелы не были охотниками и поэтому не умели
стрелять. В отличие от них красные и белые финны были отлично на-
тренированы в своих военизированных организациях накануне граж-
данской войны1173.
В памятной записке о местном населении Финляндии генерал-
адъютанта Н.И. Иванова, датированной сентябрем 1916 г., сказано,
что по его личным наблюдениям финны инертны, их склонность к
самодеятельности парализуется зависимостью от распространенных
союзов и разных организаций1174. Судя по всему, под инертностью
генерал подразумевал способность финнов к четкому следованию
требованиям групповой дисциплины. У карел так же вызвала удив-
ление способность финнов к самоорганизации и самодисциплине.
Если финны-добровольцы выбывали из отрядов чаще всего по ра-
нению или смерти, то крестьяне-карелы были ненадежными солда-
тами, разбегались при первой же неудаче; надевали лыжи и прята-
лись по лесным избушкам. Обвинения в адрес карел как шатких
союзников звучали как от русских большевиков, так и от белых
финнов (Леттиев С.И.)1175. Недаром получило хождение выражение
«кошельная война» (Kesselivoina), отражавшее сложившуюся прак-
тику уклонения от войны, когда молодые карелы прихватывали ко-
1172
Кауппала П., Витухновская М. Указ. соч. С. 19-22, 27–28, 30–31.
1173
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 36. Д. 48. Л. 98, 101.
1174
Цит. по: Валь Э.Г., фон. Указ. соч. С. 87.
1175
Дубровская Е. Карелия и Финляндия... С. 258.
шели – сумки с продуктами и уходили в лес, подальше от против-

ной им войны (Лесонен Х; Изотов П., 1931)1176.
Примечателен рассказ Степана Лаврентьевича Пабуева, 1899 г.р., ка-
рела из д. Семчеозеро, который иллюстрирует «тактику» боевого поведе-
ния партизан. Зимой 1919 г. их отряд скрывался в лесу. Некий Бреккиев,
находясь в дозоре, увидел белых разведчиков, но вместо того, чтобы за-
таиться, он дал «нехорошую тревогу», выстрелил по белым, чем выдал их
местонахождение. В завязавшемся бою пало много товарищей. Бойцы
отряда устроили над Бреккиевым самосуд1177.
Поскольку жизнь красных финских беженцев подвергалась особой
опасности в этих боестолкновениях, они предпочитали держаться друг
друга и иметь отдельные отряды. И все же за несколько месяцев боев
погибла значительная часть оказавшихся в Карелии. Одним из по-
следних отрядов, составленных из финских красноармейцев, был от-
ряд Матсона. В историческом очерке раннего советского периода его
бойцы описаны так: «Низкорослые, коренастые, с угрюмыми лицами,
как будто отразившими мрачную природу Финляндии с ее гранитом,
болотами, непроходимыми лесами, они напоминали каких-то перво-
бытных людей, тем более, что и одеяния свои носили не как все, – по-
лушубки мехом вверх. [...] Среди них было около 20 женщин, по
внешнему виду мало отличавшихся от мужчин: те же полушубки ме-
хом вверх, винтовки»1178.
Женщин-финок, служивших в красноармейских отрядах, было
значительно больше, чем русских или карелок. Само их существова-
ние связано с предреволюционной историей Социал-демократической
партии Финляндии. Будучи легальной парламентской партией, она
смогла создать по стране разветвленную сеть дочерних организаций –
детских, молодежных, женских. Когда в 1917 г. создавалась финская
Красная гвардия, в ее рядах насчитывалось 2 тыс. женщин, которые
затем принимали участие в боях гражданской войны. Оказавшись в
Карелии, женщины не оставили оружие, продолжали воевать наравне
с мужчинами1179.
Имея в виду этот опыт, Ийво Ахава, командир Мурманского ба-
тальона, задумал привлечь под ружье женщин-карелок, которые нахо-
1176
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31. Д. 159. Л. 3; Д. 250. Л. 6.
1177
НАРКар. Ф. Р-1570. Оп. 1. Д. 14. Л. 6.
1178
Линовский Е. Указ. соч. С. 30-32.
1179
Ровио Г. Тойво Антикайнен. М.: ЦК МОПР СССР, 1936. С. 10, 12-13, 18.
дились в тот момент в Кеми. Это не было поддержано англичанами, ко-

торые посчитали более целесообразным использовать их на уборке ка-
зарм и стирке солдатского белья. Но карелки тоже не избежали участия в
военных действиях, хотя и не получили в руки боевого оружия. Следуя
общей для Олонецкой губ. традиции исполнять функцию весельных
гребцов, карельские женщины не только не терялись, когда на водных
путях возникали перестрелки, но и применяли против белофиннов весла –
убивали их ими и топили в воде. О таких случаях писали и ветераны
Гражданской войны, и английский генерал Ч. Мейнард1180.
Противоречия между красными финнами и местными карелами и
русскими сохранились и в послевоенный период. От вернувшихся из
Финляндии «карбеженцев» звучали высказывания типа «всем руково-
дят финны, жизни от них нет». Подобного рода недовольство выска-
зывалось и рабочими на предприятиях, которыми руководили финны:
отмечалась дискриминация русских по сравнению с карелами и фин-
нами в оплате труда, а также замкнутость жизни финских общин в Ка-
релии. Такую форму приобрел конфликт местных жителей с советской
властью, считает И. Такала1181.
Восточные уезды губернии, населенные преимущественно рус-
скими, своими процессами больше напоминали Архангельскую губ.
Они сопротивлялись скатыванию в братоубийственную войне дольше,
чем западные уезды Олонецкой губ. Г. Пономарев, описавший поло-
жение деревень восточного побережья полуострова Заонежье летом
1918 г., явно натягивает на события клишированную схему. Он уже
делит деревни на белые и красные, хотя очевидно, что принцип деле-
ния зависит от названия местной власти – совет или управа. Но смысл
такой оценки ясен: он говорит о том, что конфликт еще не вышел за
рамки деревенской ссоры. Население, которое сохранило подчинение
управам, по распоряжению Пономарева не должно было получать
присылаемую из Петрозаводска «норму», т.е. хлебный паек. Обижен-
ные крестьяне негодовали и собирались расправиться с такой властью.
К слову, Пономарев ходил по деревням в сопровождении двух красно-
армейцев, и толпа их довольно просто арестовала. Председатель упра-
вы как законная власть выступил против расправы над захваченным
1180
Цит. по: Дубровская Е. Карелия и Финляндия... С. 259–260.
1181
Такала И. Финны советской Карелии и их вклад в развитие республики
(1920-е – первая половина 1930-х годов) // Финский фактор в истории и культуре
Карелии ХХ века. С. 137–138.
Пономаревым. Но стоило показаться пароходу с красным флагом, как

восставшие разбежались, побросав винтовки, отобранные у красноар-
мейцев1182.
Зимой 1918–1919 гг. в ответ на мобилизацию, объявленную Петро-
заводским военкомом, прошла серия сельских восстаний в карельских
деревнях. Но и в ходе так называемых кулацких мятежей весны 1919 г.,
вызванных семенным кризисом, когда противники советской власти
на сходах стремились провести решение о расстреле местных активи-
стов, значительная часть населения их не поддерживала, ограничив-
шись согласием на содержание их под стражей. Брались под стражу не
только сами местные большевики, но и их семьи были подвергнуты
позорящим наказаниям. Мать одного из местных советчиков вы-
пороли, а больную лежачую жену за ноги выволокли на улицу (Лав-
рентьев Ф.Е., 1881 г.р.)1183. Так было по правилам.
Судя по рассказу Лаврентьева, повествующему о тех же событиях,
что и Г. Пономарев, эти правила первыми нарушили большевики. Ко-
гда в восставшую деревню пришел пароходик из Кузаранды (10 верст
к югу), местные «белогвардейцы» скрылись в лес. Зато выпущенные
из-под замка местные красные тут же собрались в отряд, вооружились
брошенным в управе оружием и пошли арестовывать своих противни-
ков. Те были отправлены на пароходе в Кузаранду, потом в Петроза-
водск, где по решению чека расстреляны. Подавление следующих вос-
станий уже шло с использованием расстрела на месте лиц, которые, по
мнению членов отряда, сформированного из местных жителей, были
явными белогвардейцами. Эта линия поведения резко усилила пози-
ции антисоветского сопротивления. Так что вскоре в Кузаранду отсту-
пили не только местные отряды, но и коммунистический отряд из
Петрозаводска под командованием Антонова1184. Похожий сценарий
событий отражен и в воспоминаниях Павла Ивановича Варшукова,
1886 г.р., уроженца тех же мест – д. Пиколев-Конец Толвуйской вол.
Повенецкого уезда, рабочего-столяра из Петербурга. Он так и пишет,
что война пришла в деревню, когда бедняки в апреле 1919 г. стали
претендовать на хлеб кулаков. Кулаков арестовывали и отправляли в
Петрозаводск. Расстрелы на месте начались, когда приехала чека1185. В
1182
1183
1184
1185
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 18. Д. 36. Л. 9-15.
итоге в заонежских селах установилась взаимная ненависть между

белыми и красными активистами.
Ход Гражданской войны в Архангельской губ., не являвшейся та-
ким перекрестком путей, каким были Центр, Юг, Урал и даже Каре-
лия, можно считать социальным процессом наибольшей «химической»
чистоты, какая только может быть в действительности. Военноплен-
ные, интервенты, прибывшие из других регионов офицеры, красные
командиры, красноармейцы составляли малую часть среди участников
событий. Как «контрольная» группа, испытавшая минимальное влия-
ние внешних воздействий, участники этих событий продемонстриро-
вали всю условность деления на «белых» и «красных». Вовлечение
огромной и малонаселенной Архангельской губ. в общероссийскую
смуту происходило замедленными темпами, потому что социальных
причин для обострения имеющихся конфликтов до состояния Граж-
данской войны было недостаточно. Поэтому до лета 1918 г. в городах
и селах губернии революция развивалась по мирному сценарию.
В связи с низкой ценностью земли в интересах земледелия и силь-
ными традициями отходничества в общественных отношениях не за-
давали тон ни аграрное перенаселение, ни конфликты земельного ха-
рактера. Но в 1918 г. в северной деревне сложилась напряженная
ситуация, прежде всего, с продовольствием. Собралась масса едоков:
те, кто обычно уходил на отхожий промысел, остались; вернулись из
городов ушедшие давно для работы на промышленных предприятиях,
причем с семьями; вернулись фронтовики1186. Это стало фактором уг-
лубления противоречий.
События в селах губернии и в портово-промышленном городе Ар-
хангельске протекали по-разному, но синхронно и в одном направле-
нии. После Февральской революции в Архангельске большевиков бы-
ло совсем немного, их поддерживали только рабочие лесопильных
заводов, но после провала июльского наступления 1917 г. их позиции
окрепли. Зимой 1918 г. началась глухая борьба за содержимое бога-
тейших архангельских портовых складов, где находились оружие, об-
мундирование, продовольствие, поставленные в Россию союзниками.
Представители большевиков стремились как можно скорее вывезти в
центр страны, прежде всего, ценное сырье (уголь, цветные метал-
1186
Трошина Т.И. Динамика и направленность социальных процессов на Ев-
ропейском Севере России. С. 255.
13. Зак. 043
лы)1187. Для решения этой задачи в губернию прибыл М.С. Кедров, и

завертелось: смещение старой администрации, закрытие старых орга-
нов власти, посягательство на экономические интересы состоятельных
крестьян и мещан, – все это и раскрутило маховик. С апреля 1918 г. в
Архангельске начались проблемы с продовольствием. Это дало повод
для массового недовольства большевиками в исполкоме. Когда яви-
лись белые, рабочие встретили это спокойно, революционный пыл к
тому времени угас. А некоторые рабочие отряды из заводского приго-
рода Соломбала даже обратили оружие против большевиков и пресле-
довали отступающих1188. Несмотря на предчувствие переворота, само
ожидаемое событие случилось для архангелогородцев и местных
большевиков внезапно. Большая часть населения была нейтральна:
сегодня белый флаг, завтра красный – нам все равно.
В архангельских селах зимой 1918 г. росту популярности револю-
ционных идей способствовало возвращение домой распропагандиро-
ванных фронтовиков. Те считали себя большевиками, хотя в действи-
тельности мало кто из них действительно вступал в эту партию. Рат-
ник 2-го разряда, служивший в тыловой части по охране военных
складов, Е.И. Шехин после возвращения домой сразу стал бывалым,
разбирающимся в больших событиях человеком и принялся толковать
односельчанам газетные сообщения – «читать и разъяснять темной
деревне». И это притом, что он был явно не из числа деревенских ин-
теллигентов: максимум церковно-приходская воскресная школа.
Фронтовики приняли участие в формировании советов по образцу тех,
которые были созданы на фронтах и в армейских частях. Однако в не-
которых волостях и уездах весной 1918 г. установилось двоевластие:
земские управы и исполкомы сосуществовали, причем у последних в
этом случае не было никакого влияния1189.
Вернувшиеся фронтовики принесли с собой идеи захвата удель-
ных земель, реквизиции у богатеев. «Революционный процесс» углуб-
лялся также различными комиссиями, которые избирались на тех же
собраниях, что и сельские советы. Они занимались «проверкой и уче-
том товаров у кулаков и крупных промышленников». Естественно,
«кулаки» сопротивлялись, не признавали полномочия советов и этих
комиссий, их членов называли ремошниками (ремошник – неопрятно
1187
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 193. Л. 37, 38.
1188
ГААО ОДСПИ. Ф. 240. Оп. 1. Д. 25. Л. 7; Ф. 8660. Оп. 3. Д. 199. Л. 13.
1189
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 1, 1 об., 7.
одетый человек) и грабителями. Против них принимались энергичные

меры: опечатывались кладовые1190. Первоначально население привет-
ствовало эти шаги, т.к. арестованные товары поступали для перерас-
пределения между сельчанами. Когда торговцы попытались восстано-
вить свой ассортимент за счет подвоза товаров из Котласа и Архан-
гельска, им запретили покидать пределы волости, чтобы совершенно
пресечь их деятельность. Но вскоре продовольственные запасы совета
истощились, и настроение населения изменилось («стало неваж-
ное»)1191.
Решающий удар по позициям большевиков в архангельских селах
нанесло объявление в июле 1918 г. мобилизации, как ее называли,
«московской», т.е. по приказу центральной власти. Как писал пинеж-
ский большевик Рубцов: «…С объявлением мобилизации политиче-
ское положение уезда оказалось самое неблагоприятное»1192. Хотя не-
давняя майская мобилизация «трех возрастов» была встречена спо-
койно: она вписывалась в уже традиционный призыв в армию моло-
дежи, поэтому крестьяне не возражали, особенно если взамен дадут
семенное зерно1193. Но июльская более широкая мобилизация пяти лет
призыва – 1893–1897 годов рождения – получила иной резонанс, по-
скольку захватывала и недавно демобилизованных фронтовиков. Они,
хорошо помнившие лозунг немедленного мира, как-то не верили это-
му, говорили: «Какая же может быть война, раз у нас ничего нет, со-
всем разорились, – не будет войны» (1924)1194. Но когда увидели, что
мероприятия по мобилизации идут полным ходом, начали волновать-
ся. Бывший красный партизан М.Г. Минин сообщал: «…С середины
лета 1918 г. и до начала осени не переставали носиться слухи о том,
что скоро будет война между белыми и красными» (1927)1195. Кто та-
кие «красные» и «белые», жители глухих сел и деревень понимали
мало.
Причины падения советской власти сами архангельские больше-
вики объясняли просчетами в своей политике: жестким давлением на
местное крестьянство. После переворота в Архангельске враждебность
1190
1191
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 2. Л. 1; Д. 717. Л. 45 об.
1192
1193
1194
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 255. Л. 5–6.
1195
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 352. Л. 8.
13*
к красным усилилась еще и потому, что отходящие отряды реквизиро-

вали лошадей не только для нужд своих обозов, но и для того, чтобы
они не достались врагу, для чего приходилось применять «все средст-
ва». А Ф.С. Никулин сообщил, что этот приказ распространялся и на
молодых парней, – их насильно забирали с собой, чтобы они не были
призваны в армию противника1196.
Первый цикл властной чехарды, состоящий из двух полупериодов
господства большевиков и их противников, казалось, окончился. Но
начался второй.
После ликвидации советской власти в волостных центрах уездов,
из которых ушли отряды советской ориентации, были восстановлены
земские управы. Никакого давления со стороны новой губернской и
уездной администрации они не видели. Запись в армию, открытая со-
юзниками с августа 1918 г., проходила спокойно под влиянием неуро-
жая, случившегося в тот год, когда померзло много хлеба. Поэтому
недавно вернувшиеся из германского плена фронтовики шли в армию
генерала Марушевского, чтобы спасти семьи от голода. Чудесные анг-
лийские шерстяные шинели, в которые одевалась Северная армия,
привлекали многих. Все эти заморские блага были приманкой для
формального участия в мероприятиях Северного правительства, но
благодарности и преданности не гарантировали, хотя само правитель-
ство и союзническое командование искренне полагали, что одетая и
накормленная армия покажет свои патриотические чувства1197. Со-
держание доклада делегации Тарасовского белогвардейского парти-
занского отряда генерал-губернатору и командующему русскими си-
лами Северной обл. (16 декабря 1918 г.) отражает отношение крестьян
к военным операциям как к делу, которое нужно господам офицерам и
иностранцам, а не им самим. За свою борьбу с партизанами из сосед-
них «красных» волостей они хотели бы получать жалование1198.
После ликвидации советов настроение у населения было такое: те-
перь купцы опять навезут товаров, и заживем по-старому. Но когда в
сентябре земская управа собрала волостное собрание для выработки
бюджета для своего содержания, при одобрении всех собравшихся
пробольшевистские элементы сорвали его. Председатель управы и
волостной комендант еле унесли ноги. Когда первый гнев пинежан
1196
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 184. Л. 73; Д. 717. Л. 28 об., 89, 90 об.
1197
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 15. Л. 1; Д. 74. Л. 2; Д. 442. Л. 2.
1198
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 696. Л. 1–5.
против большевиков прошел, возникло неприятие новой архангель-

ской власти, а отношение к бывшим советчикам потеплело. Проболь-
шевистские отряды, состоявшие из скрывавшихся в лесу сторонников
ликвидированных сельсоветов, стали пользоваться симпатией своих
недавних гонителей1199.
Формирование местных отрядов в селах Архангельской губ. имело
свои отличия, потому что процесс протекал, не испытывая влияния
внешних факторов, таких как движение корниловских офицерских
частей на Юге. Союзники в Архангельске – в большей степени ин-
формационный фактор эскалации конфликта, но никак не силовой.
Отряды возникали по линиям старых противоречий внутри сельских
обществ. Партизанские отряды формировались по земляческому
принципу. Чужих брали только в том случае, если за него ручался кто-
либо из отряда1200.
В соответствии с советской версией причин раскола архангельских
деревень зажиточные северные пригородные уезды, развивавшие то-
варное молочное хозяйство, занимавшиеся транспортными перевозка-
ми по внутренним рекам, приняли сторону интервентов и белых, а
южные маломощные стали большевистскими. Их крестьянское хозяй-
ство не могло прокормить, основным источником дохода были зимние
лесозаготовки, на которые выезжали всей семьей даже с детьми-
подростками. Затем следовал отхожий промысел: крестьяне уходили
бурлачить – в плотники, печники, чернорабочие1201.
К южным уездам относился и Шенкурский, который, тем не менее,
дал значительное число белых партизан, поэтому местный житель
объяснил это явление шкурническими мотивами: дескать, не устояли
перед «роскошью», английскими френчами, американскими меховыми
шубами, ботинками на деревянной подошве, шерстяными шлемами и
шарфами, выдаваемыми в армии Миллера (Паромов М.К., 1899–
1974)1202. Другой автор, уроженец Пинежского уезда, перечисляет де-
ревни и волости, которые были настроены революционно, отделяя их
от реакционно настроенных. Причину разной ориентации он видел в
том, кто стоял во главе местного органа власти. Например, бывший
1199
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 10–12.
1200
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 102.
1201
ГААО. Ф. 780. Оп. Д. 8. Л. 18-21.
1202
ГААО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 3. Л. 85; ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 74. Л. 2;
Д. 717. Л. 5-5 об.
урядник Кукин, пользуясь «темнотой населения», даже отделил от

советской Шардонемской волости часть, которую назвали Сретенской
волостью, которая подчинялась ему и белому Архангельску соответ-
ственно (Абрамов Н.Ф., 1924)1203. Традиция крестьян поручать сноше-
ния с внешним миром специально избранному человеку поставила их
в положение заложников его политических симпатий.
По мнению архангельского историка Т.И. Трошиной, на политиче-
скую позицию архангельских сел влияли значительные социокультурные
различия: это и история заселения, и последствия дальнейшего экономи-
ческого развития. Там даже на сравнительно небольшой территории мо-
гут существовать различные климатические условия; в результате в со-
седних поселениях создаются разные условия для земледелия, деревни
разделяются на бедные и зажиточные, и между ними возникают неприяз-
ненные отношения. Впоследствии, с развитием отходного промысла, на-
селение деревень, расположенных ближе к городам, к транспортным пу-
тям, имеет больше возможностей для заработка, а соответственно, и для
повышения благосостояния. С другой стороны, близость к городам и до-
рогам, большая экономическая активность населения и его стремление к
географической мобильности вели к нарушению традиционной культур-
ной стабильности и тоже способствовали нарастанию напряжения между
соседствующими населенными пунктами. Немаловажным был и автори-
тет местных «хозяев»: надо полагать, что население деревни если не ак-
тивно поддержит, то займет позицию пассивной поддержки в отношении
своего соседа, дающего ему заработок. Такого «авторитетного хозяина»
не могло быть в среде пролетаризовавшегося населения деревень с разви-
тым отходом1204.
В конфликте двух сел – «белого» Тарасово и «красного» Церков-
ное, расположенных в 6 верстах друг от друга, выразилось такое каче-
ство войны как разворачивание военных событий под влиянием мел-
ких местных ссор. Между ними пролегла линия Церковнического
фронта. В воспоминаниях Н.А. Лебедева (1950-е гг.) изложена предыс-
тория того, как тарасовцы стали врагами большевиков. В связи с тем,
что в селе Тарасово упорно не желали менять земскую управу на сель-
совет, реквизиции в пользу Красной армии летом 1918 г. проводились
1203
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 8.
1204
Трошина Т.И. От Петра I до Сталина. Социальная история Русского Севе-
ра (XVIII – первая четверть XX вв.). В 2 ч. Архангельск: Помор. ун-т, 2009. Ч. 2.
С. 163–173.
там особенно жестко. Некий продкомиссар Дыдымов, из бывших офи-

церов, «брал скот у кого вздумает», а лучших коров перепродавал ме-
стным кулакам, с которыми пьянствовал. Наведывавшийся в волость
красноармейский отряд под командованием латыша Гайлита к мест-
ному населению также относился грубо, подозревая его в связях с бе-
лыми, допускал самовольные порки и даже расстрелы. В итоге в тылу
красных войск стал действовать «Тарасовский партизанский бело-
гвардейский отряд»1205. И действительно, когда белые захватили Цер-
ковническую вол., тарасовцы стали на их сторону и дали по мобилиза-
ции своих солдат в армию генерала Е.К. Миллера.
На тот момент ориентация села Церковное еще была неясна. Воз-
можно, что в его позиционировании сыграло роль то, что в нем как в
волостном центре находился волисполком и позиции его активистов в
округе были сильны. Председатель волисполкома Иван Николаевич
Мурзин саботировал мобилизацию в армию Северного правительства,
и так село стало «красным». Летом 1919 г. яблоком раздора стали сен-
ные угодья по берегам рек – основная ценность для крестьянских хо-
зяйств, основывающихся на скотоводстве. Воевать так воевать, и на-
чалась серия краж сена, заготовленного на участках, принадлежащих
другим селам и деревням. Так что вывоз сена проходил в боевой об-
становке: захват нарушителей, перестрелки, конвоирование обозов,
устройство засад1206.
Как опытные фронтовики, члены партизанских отрядов имели пред-
ставления о субординации, однако считали себя вправе относиться к при-
казам достаточно вольно. В качестве примера может быть приведено
описание обстрела батареей села Церковное обоза, шедшего из села Тара-
сово. В условиях дефицита снарядов артиллерийский расчет единствен-
ной партизанской трехдюймовки, войдя в азарт, обстреливал обоз, раду-
ясь удачным попаданиям, хотя никакой необходимости палить по пани-
кующим людям не было. Командир отряда сильно ругался по телефону
на «батарею» из-за неразумного расходования боезапаса. Начальник ору-
дия не хотел слушаться, мол, «еще раз карканем» и покажем белой своло-
чи. Командир «рвал и метал», кричал им в трубку «грозные слова», бата-
рейщики с большим трудом согласились прекратить пальбу, сопровождая
это крепкими выражениями1207.
1205
ГААО. Ф. 780. Оп. 1. Д. 8. Л. 114.
1206
Там же. Л. 117, 219–220.
1207
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 431. Л. 30–31.
Большинство жителей Архангельской губ., принявших по разным

причинам участие в вооруженном конфликте, боялось оказаться отре-
занными линией фронта от родных мест и от семьи. Даже будучи втяну-
тыми в вооруженное противостояние, они многие свои действия плани-
ровали, имея в виду интересы своей семьи. Поскольку важные решения
принимались на отрядных собраниях, принимались те из них, за кото-
рые выступало большинство. Когда члены отряда Карпогорской вол.,
имевшей пробольшевистскую ориентацию, намеревались идти выби-
вать белых из сел северной части волости, они решили перейти на ле-
вый берег Пинеги для того, чтобы, дойдя до устья реки Покшеньги, зай-
ти в тыл к белым. Не последнюю роль в этом «стратегическом» маневре
играло то, что во 2-й роте было много «покшон» – уроженцев
д. Покшеньга, желавших наведаться домой1208.
Когда в октябре 1918 г. началось возвращение красных отрядов на
территорию Архангельской губ., это была уже несколько иная военная
сила. Вместе с ними шли роты регулярной армии с назначенными ко-
мандирами, часто из офицеров старой армии, например, как
С.Н. Смелков и И.Н. Быстров, добровольно пришедшими на службу в
Красную армию, и, главное, они были вооружены как регулярная ар-
мия. Эта обратная волна вызвала панику в деревнях, но движению
красноармейских отрядов вниз по Пинеге ничего не препятствовало.
Их остановило появление английского отряда в Пинеге. Только в на-
чале 1919 г. там появились русские офицеры и солдаты, после этого в
городе почувствовалась война.
Первое столкновение в районе Карпогор между «красными» и «бе-
лыми», в действительности между теми, кто вступил в отряд, и теми, кто
не вступил в него, было спровоцировано рейдом нескольких «красноар-
мейцев» в Шотову Гору (деревня в трех верстах от Карпогор вниз по те-
чению Пинеги) для изъятия излишков одежды у зажиточной семьи Моск-
виных. В тот момент, когда они обследовали кладовые, их застала за этим
занятием группа крестьян во главе с одним из Москвиных1209. Эта стычка,
случившаяся в последней декаде ноября 1918 г., вызвала паническое бег-
ство части населения ряда сел – Карпогор, Кевролы, Шардонеми – вверх
по реке за 20 верст в село Кушкопола. Очевидно, что происходящая вой-
на им представлялась как довольно обычная для тех мест вражда сосед-
них сел, почему-то приобретшая больший масштаб.
1208
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 24.
1209
Там же. Л. 20, 20 об.
Анонимный автор из числа жителей села Карпогоры описывает

последующие события. Член Архангельского губисполкома
А.П. Щенников предложил поехать за оружием в Верхнюю Тойму,
занятую советскими частями. Но она находилась далеко, в 150 вер-
стах, если напрямую по бездорожью. Однако беженцы потребовали
немедленного наступления. Не прошло и недели, как «белые» отсту-
пили за Карпогоры, а беженцы вернулись домой. Автор особо отмеча-
ет, что после этой победы настроение было бодрое, все вопросы – и
гражданские, и военные – решались «общим трудом», «а ведь цен-
тральные власти нас даже не знали, что мы тут орудуем»1210. Вот иде-
альное устройство мира с точки зрения архангелогородских крестьян!
Правда, в конце декабря 1918 г. приехал представитель губисполкома
и предложил организовать ячейку РКП(б).
Степень организационной самостоятельности партизанских бое-
вых единиц в Архангельской губ. была относительно невысокой. Иван
Долгобородов вспоминал, что отряды получали приказы через нахо-
дившийся поблизости полк регулярной Красной армии, но в тактиче-
ском плане действовали самостоятельно; были на своем продовольст-
венном и вещевом довольствии. Точно на таком же положении нахо-
дился и отряд Х.-М. Дзарахохова1211. Поэтому признаком партизанско-
го отряда Севера страны является не дислоцирование в тылу против-
ника, не выборность командиров (обанкротившихся и дискредитиро-
вавших себя руководителей партизанских групп командование смеща-
ло и назначало по своему усмотрению надежных лиц), а состав. В них
входили уроженцы уезда и волости базирования – крестьяне и мещане,
и практически отсутствовали пришлые элементы.
На Северном фронте в жизни комбатанта гораздо чаще чередуются
«красные» и «белые» периоды, что зависело от особенностей разме-
жевания противоборствующих сил. Контуры фронтов имели сложную
зигзагообразную конфигурацию, зависящую от русел рек и железных
дорог. При этом отсутствовала не только четкая линия фронта, но и
территория, которая считалась занятой той или иной армией. Тыл был
также понятием весьма условным. Отряды обоих цветов бродили по
таежным деревням, в том числе там, где предполагался тыл противни-
ка, поэтому многочисленны случаи попадания в плен связных и не-
больших групп, которые заканчивались по-разному: бывало, отпуска-
1210
Там же. Л. 12 об. – 13 об.
1211
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 102–103.
1/2 13. Зак. 043
ли, но случалось, и расстреливали. Некоторые деревни носили статус

нейтральных, т.е. в них отсутствовали чей-то гарнизон или застава.
Иногда, если разведки обеих сторон встречались у нейтральных дере-
вень, между ними происходили стычки, но случались и своеобразные
контакты. Например, в одиноко стоящем доме недалеко от д. Средь-
мехреньга белые и красные оставляли друг другу свои газеты (Шад-
рин, 1932)1212. А бывало, и пьянствовали вместе, встретившись слу-
чайно в одной из таежных деревень.
Страницы истории Гражданской войны на Севере, относящиеся к
1919 г., уже изобилуют кровавыми эпизодами, жертвами которых бы-
ли местные жители – крестьяне деревень, между которыми наверняка
были и родственные отношения. Взаимная ненависть сопровождалась
не только убийствами вооруженных врагов, но и глумлением над их
телами; расправами над семьями и детьми крестьян, ставших по дру-
гую сторону борьбы. В воспоминаниях Ф.С. Никулина о боях на Пи-
нежском фронте в 1919 г. говорится о том, что после обстрела шрап-
нелью позиций противника под Высокой Горой было много убитых и
раненых. Раненым помощь не оказали, и за зимнюю ночь они замерз-
ли. Наутро после боя их не похоронили, а спустили под лед в прорубь.
Существует информация о расстреле белыми подростков, отцы кото-
рых были в партизанах. Но частота упоминания таких эпизодов в разы
уступает тому, что показал материал Олонецкой губ.
Обоюдными усилиями – агитацией по созданию кровавого образа
врага и реальными акциями устрашения – была создана атмосфера
взаимной ненависти. По воспоминаниям Е.И. Шехина (1924), в бою за
д. Прилуки (Пинежский фронт) 3 июля 1919 г. «красноармейцы сами
под себя бомбы пускали[,] но не давались в руки врага…»1213.
А в период окончательного отступления белых с территории губернии
зимой 1920 г. их сопротивление было особенно отчаянным; как объяс-
нял это И.Ф. Канев, все были местные жители, партизаны-
добровольцы, отступать им было некуда, поэтому они не сдавались и в
окружении1214.
Итак, везде, кроме районов боевых действий мировой войны и зон
транзитных линий, вовлечение в кровавую борьбу было замедленным
из-за отсутствия массы чужаков. Архангельские мужики, чувствуя
1212
1213
1214
Там же. Д. 214. Л. 3 об.
себя привязанными к конкретной лесной деревне, к соседям, какими

бы они ни были, знали, что за границей их мира им места нет. Населе-
ние северных деревень складывалось из разветвленных укоренивших-
ся в данной местности родов, отдельные семьи которых уже считали
себя не родственниками, а однофамильцами-земляками. Поначалу война
на Севере развивалась по сценарию драки после деревенской вечеринки –
до первой крови. Поэтому северяне долго не могли перешагнуть через
последнюю черту.
Для представителей кавказских горских народов роль тормоза играли
обычаи, основанные на уважении кровнородственных связей. Отноше-
ния в среде казаков основывались на ментальных стереотипах, сло-
жившихся в суровых условиях перманентной походной жизни. Слабая
эмоциональность семейных отношений, жесткая власть отца над деть-
ми, часто наталкивающаяся на силу женской части семьи, опираю-
щуюся на ее роль в семейном хозяйстве, – все это рождало частые
конфликты. Традиции войскового братства и землячества, отношения
свойства, недоверие к чужеродным и пришлым только придавали ак-
кумулирующую силу кровавому противостоянию.
Тот факт, что соседняя Олонецкая губ. была вовлечена в крова-
вую фазу революции одновременно с территориями, ставшими оча-
гами гражданской войны, связано с особенностями этнической си-
туации в губернии и влиянием близкой Финляндии, в которой уже в
конце января 1918 г. началась полномасштабная внутренняя война.
Тот уровень взаимной ненависти, который проявлен в боях в запад-
ных уездах губернии и Кемском уезде Архангельской губ., связан с
участием в событиях карел и финнов. Их общая история на пороге
новейшего времени знала стремление к культурному взаимодейст-
вию, которое было скомпрометировано попытками политического
поглощения карел Финляндией. Реакцией на это стал переход карел,
том числе и части профински настроенных, к противопоставлению
себя финнам, подчеркиванию различий как непреодолимых и обяза-
тельно ведущих к конфликту. В возникшей ненависти проявился фе-
номен, когда вражда и ненависть между этническими группами род-
ственными и культурно сходными бывает ожесточеннее, чем у чу-
жих друг для друга групп1215.
1215
Зиммель Г. Человек как враг // Социологический журнал. 1994. № 2.
С. 114–119; Козер Л. Функции социального конфликта. М.: Идея-Пресс, 2000.
С. 34–111, 147–167.
1/2 13*
3. Прогностические ожидания россиян

в годы революции и Гражданской войны
В частных письмах и официальных документах отражена интерес-

нейшая часть духовного мира ушедших поколений – ощущение теку-
щих событий и ожидание будущих. Сравнение этих предчувствий с
реально произошедшими событиями даст ответ: это было предвидение
или обман.
В.П. Булдаков утверждает, что победить белым помешало чув-
ство фатальной обреченности1216. Это типичная аберрация, которая
возникает при работе с документами, созданными постфактум, при
уже известном исходе событий. Впрочем, далеко не все мемуары
представляют Белое движение как собрание людей, готовых только
с честью умереть. Воспоминания эмигрантов Ф.И. Елисеева, Н. Вол-
кова-Муромцева, Л. Волконской, В.С. Аверьино передают долго
существовавшую уверенность в скором установлении порядка.
М.Н. Левитов отмечал, что в начале наступления на Москву суще-
ствовала абсолютная уверенность в успехе операции. Ставка рас-
сылала офицерам Генерального штаба телеграммы о желании «вви-
ду скорого окончания Гражданской войны» знать, в каком округе
желали бы они служить. У него сложилось впечатление, что коман-
дование собиралось зимовать уже в Москве и совершенно не гото-
вилось к зимней кампании1217.
Сохранившиеся в памяти подобные настроения хорошо коррели-
руются с дневниковыми, эпистолярными и делопроизводственными
документами 1918–1920 гг., которые передают текущие переживания
людей. Опубликованные дневники адмирала В.К. Пилкина, членов
семьи князей Кантакузиных; хранящиеся в архивах записки генерала
И.Г. Эрдели, нескольких анонимных офицеров-белогвардейцев; кор-
респонденции в газеты, издававшиеся в городах, занятых белыми; пе-
реписка чиновников армии Юга России свидетельствуют, что их на-
строение отличала уверенность к нежизнеспособности советского экс-
перимента. Разумеется, как всякое настроение, оно подвергалось из-
менениям, на него влияло положение на фронтах, иногда людей посе-
щало отчаяние, но потом к ним вновь возвращалась прежняя уверен-
ность в преодолимости кризиса.
1216
1217
Левитов М.Н. Указ. соч. URL: http://www.dk1868.ru/history/LEVITOV.htm
В начале революции аристократия, интеллигенция, офицеры, все,

кто не был согласен с приходом к власти большевиков, покидали Мо-
скву и Петроград, уезжая на отделившиеся окраины – Прибалтику,
Украину, Юг, где поддерживался относительный порядок. Они наме-
ревались прожить там всю зиму и вернуться только весной, когда все в
столицах успокоится. Мало кто сомневался, что большевики так же
скоро и неожиданно исчезнут, как появились1218.
Крайне любопытно проследить за настроениями генерала И.Г. Эр-
дели по его письмам дневникового характера, адресованных его под-
руге М.К. Свербеевой. К весне 1918 г. генерал устал воевать, сбор
офицерства под знамя Корнилова видит как реакцию людей, которым
в армии безопаснее, чем поодиночке по домам. В апреле 1918 г., когда
остатки корниловских отрядов двигались с Кубани в Задонье, офице-
ры, в том числе и Деникин, думая, что делать, если прорвутся в Рос-
сию, полагали, что надо скрываться в Сибири1219. Дошедшие до них
слухи о восстании на Дону внесли изменения в планы Эрдели. В нем
вдруг проснулся военный стратег: «С восстанием на Дону, мы возьмем
Царицын и тогда весь юг, где теперь на Кубани и Тереке царствуют
большевики, будет отрезан от России, через Царицын свяжемся с Ду-
товым и пойдем[,] наконец[,] походом на Россию, наша мечта[,] и
пусть Москва нас встречает колокольным звоном, да еще на коленях»
(21.04.1918)1220. Его огорчал развал империи – огромной страны, окку-
пация Украины немцами, суверенитеты окраинных земель. Большеви-
ки ему не казались в этот момент главной опасностью из-за того, что
он не мог себе представить масштаб предстоящей трансформации. К
июню уверенность в победе крепнет: «Мы теперь идем на Кубань,
восстанавливать там порядки, – а потом через Царицын в Россию, по
“историческим путям” – на Волгу и Москву. [...] Я не думаю, что наши
операции затянутся по июнь, а в июле я тебя увижу» (31.05.1918)1221.
На страницах дневника Эрдели и в 1919 г. соседствуют взаимоис-
ключающие оценки и суждения. Его настроения менялись быстрее,
чем положение на фронте. При этом он полагал, что даже поражение
на Юге не ставит крест на борьбе в целом: время работает на силы
контрреволюции, что большевиков можно взять измором: у них кон-
1218
АСДРЗ. Ф. 1. Д. Е-91. Л. 12.
1219
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 116, 121-122, 125.
1220
1221
чится награбленное, они надоедят народу; население, из которого вы-

жмут все, очнется, и на север идти будет легче1222. Общая эмоцио-
нальная установка в отношении постигшего страну хаоса выражается
в формуле: это не может долго продолжаться, потому что это не может
долго продолжаться, – потому что происходящее противоречит разу-
му. Но когда события опровергают базовую формулу, теряющее при-
вычные ориентиры сознание генерала готово поверить во все. Так и
окружающие его люди начинают доверять слухам, потому что «теперь
самое невероятное бывает и осуществляется».
Но это было время, когда сбывались прогнозы фантазеров, а не ра-
зумно мыслящих людей. Академик В.И. Вернадский удивлялся объе-
динению польских земель и возникновению Польши вновь на евро-
пейских картах: «Возможность восстановления свободной и незави-
симой большой Польши не рисовалась ни мне, ни одному из реальных
мыслителей. Она только была предметом веры для очень немногих.
Но оказались правы эти немногие» (8/21.01.1920)1223.
Судебный чиновник из Екатеринодара Псевдо-Моллер, автор
дневника за 18 августа 1918 г. – 20 апреля 1919 г., имел широкий круг
общения – от фронтовых офицеров и коллег по службе до городских
обывателей. В его дневнике отражается многообразие настроений,
которым подвержены эти слои. Псевдо-Моллер много общался с жен-
ской частью местного общества, которая наиболее была подвержена
всяким паническим слухам. В феврале 1919 г. прошел мрачный слух
со ссылкой на прибывшего с фронта офицера, который рекомендовал
весной покинуть Кубань из-за усиления симпатий казаков к больше-
викам: «10-го / 11-го. В местном обществе все еще нервное настроение
и опасения возможности возвращения “советской власти”. Всякое из-
вестие о наступлении большевиков где-либо и о захвате их отрядами
хотя бы отдаленного города возбуждает тревогу, особенно между да-
мами. Некоторые из них доходят до отчаяния[,] что во мне возбуждает
досаду. Вообще[,] что может быть несноснее нервничающих женщин,
волнующихся из-за всякого пустяка? Они мучают себя и окружающих,
делая глупые сцены и воображая всякие ужасы без достаточного осно-
вания. А убедить их в чем-либо невозможно»1224. Продолжением спо-
1222
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 48, 49, 55, 123, 125, 126.
1223
Вернадский В.И. Указ. соч. URL: http://vernadsky.lib.ru/e-texts/archive/
1920_01-1920_04.html.
1224
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 56.
ров по этому поводу видится запись, сделанная в начале апреля 1919 г.:
«Многие[,] впрочем[,] не верят в скорое избавление наше от них [больше-
виков], я же думаю[,] что верующий в Бога не может быть пессимистом,
и твердо надеюсь на него в переживаемое тяжелое время»1225.
У находившихся в глубоком тылу людей возникала полная иллю-
зия одержанной победы. 22 октября 1919 г. в одной из кубанских ста-
ниц был проведен праздник в честь годовщины окончательного (!)
освобождения от нашествия большевиков с присвоением званий по-
четных казаков и пр.1226.
Е.К. Кантакузина упоминала в своем дневнике об уверенности
своего сына в победе Белой армии, которая, как он надеялся, одержит
ее при помощи союзников. Княгиня писала и об оптимистическом на-
строе генерала Драгомирова, прибывшего в Париж летом 1919 г. для
установления связей между Францией и правительством Колчака, сде-
лав, однако, приписку, что сомневается в его прогнозе1227.
Осенью 1919 г. генерал В.А. Ажинов получил семистраничное
письмо некой дамы, присланное из Парижа. Ее имя установить не уда-
лось: подписалась она крайне неразборчиво. Первые буквы имени –
Ан, вероятно, Анна или Антонина. Первые буквы фамилии – До…
Женщина эвакуировалась из Одессы в апреле 1919 г. во время паниче-
ского отступления из города. Каким-то образом она получила тяжелое
осколочное ранение ноги, и ее уже несколько раз оперировали в па-
рижских клиниках, извлекая многочисленные осколки. Обездвижен-
ная, с искалеченной ногой, она остро переживает ситуацию в России и
во Франции. Ей кажется, что во Франции вот-вот начнется революция:
«Здесь такая борьба и большевики имеют такую опору и поддержива-
ются французскими крайними социалистами, которые на свою сторо-
ну тянут рабочих и громко требуют революцию, т.е. диктатуру проле-
тариата». Опасаясь революционной ситуации во Франции, она хотела
бы, чтобы в России поскорее все улеглось, и чтобы уже уехать домой с
этого вулкана, который она обнаружила в Париже: «Хоть бы наша
Россия до этого успела встать на ноги… [...] Слава Богу[,] хоть Дон и
Кубань и Сибирь опомнились! Ведь должна же быть Россия Великая!
Огромная целая нераздельная! Ведь мощь же и краса какая. Ведь пиг-
меи же все. Вся Европа крикливая. Кичливая[,] честная ли? [...] А Рос-
1225
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 107.
1226
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 9. Л. 199.
1227
сии не хотят помочь? Крепче встанет[,] сама пойдет! Скажите[:] Да?

Вы верите? Я хочу верить и не могу не верить. Я болею за нее. Я люб-
лю ее»1228.
Адмирал В.К. Пилкин в своем дневнике также метался между со-
мнениями и надеждами. 10 октября 1918 г. он записал: «Неужели я
ошибаюсь, и большевики тоже выиграют… кампанию? Не могу, не
хочу этому верить». Через год: «На Деникинском фронте плохо, на
Колчаковском фронте плохо, и все же большевизм, Ленин, Троцкий –
явление временное и будет побеждено жаждой порядка, покоя, права,
свободы...» (21.11.1919). Но в то же время он не думал, что большеви-
ки пали бы именно теперь, потому что большинству народа живется
не хуже, а лучше, чем прежде, особенно в разных медвежьих углах:
«Налогов никаких нет, повинностей тоже. Правда, нет и керосина, нет
ситца, но при натуральном хозяйстве можно без всего этого обойтись,
как обходились уже тысячу лет» (11.10.1918). Народу нет смысла
свергать большевиков, т.к. их присутствие – это надежда на продол-
жение жизни без давления центра. Но кроме народа, по мысли Пилки-
на, есть и другие участники исторического процесса – всеобщая логи-
ка и заинтересованные в судьбе России союзники1229.
Судя по дневнику адмирала Пилкина, в среде офицерства настрое-
ния противоположного характера в отношении перспектив борьбы
сосуществовали практически все время. Были пессимисты и были оп-
тимисты, причем чаще всего периоды уверенности в результативности
борьбы и периоды разочарования чередовались в ощущениях кон-
кретного человека. В апреле 1919 г. Пилкин раскритиковал генерала
Суворова, который высказал мнение, что кризис большевизма все еще
не назрел, крестьянство все еще довольно советской властью. Адми-
рал, сам еще недавно высказывавший такие же соображения, возра-
жал: он указал Суворову на признаки изменения ситуации, например,
на декрет об уничтожении комитетов бедноты. Если уничтожают –
значит, крестьянство серьезно недовольно.
В военных неудачах белых армий Н.Н. Юденича, А.В. Колчака
никто не видит ничего катастрофического: ни военные, ни собравшие-
ся вокруг армии политики, готовые «взять бремя власти». Отступле-
ние обычно обосновывается тем, что нужно хранить офицерский кадр
для будущих боев, чтобы после перегруппировки можно было начать
1228
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 3. Л. 95, 96 об., 99 об.
1229
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 33, 35, 40, 41, 220.
новый раунд борьбы: сохраним офицерство, значит, будет армия, зна-

чит, отвоюем Россию! И 28 декабря 1919 г., когда в действительности
история Северо-Западной армии уже завершилась, Пилкин намерен
подсказать Юденичу, что пора готовиться к весенней кампании1230.
Те же настроения отражают и корреспонденции в газете «Великая
Россия» за осень 1919 г. Отход армии Колчака представлен чуть ли не
плановой операцией: армия отошла к своим резервам; она наполни-
лась свежими силами, перегруппировалась и должна перейти к актив-
ным действиям1231. Статья о срыве наступления Юденича на Петро-
град, приведя достоверную картину безответственности и рассогласо-
ванности действий, заканчивается прогнозом о близости победы1232.
«Великая Россия» быстро среагировала на наступательный бросок ар-
мии ВСЮР на север, помещая объявления, что по мере освобождения
территории от большевиков судебным чиновникам предписано немед-
ленно являться к своим должностям1233.
Так и генерал Н.Э. Бредов и начальник его штаба Б.Х. Штейфон
полагали, что поражение деникинской армии лишь временное, слу-
чайное явление, поэтому после интернирования Бредов отказался от
предложения поляков выдавать жалование его армии, заявив, что они
не наемники1234.
Эту же уверенность высказывал за десять дней до крымской эва-
куации и адмирал Пилкин: «Страшно за Врангеля. Потом, когда кам-
пания будет выиграна (а она будет выиграна, т.е. большевики будут
свергнуты), так жалко будет вспоминать о потерянных сражениях.
Столько жертв! Считаю ли я возможным прорыв в Крым и уничтоже-
ние армии Врангеля? Увы! считаю. Но я думаю, что как во времена
Франц[узской] революции Вандея и Бретань только тогда были усми-
рены, когда революция кончилась, т.е. теперь белые армии будут рож-
даться из тыла» (3.11.1920)1235.
Таким образом, у подавляющего большинства непринявших боль-
шевистский переворот было чувство, что все в конце концов образует-
ся. Неясно когда, непонятно как, но неестественный эксперимент дол-
1230
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 143–144, 201, 220, 270.
1231
Великая Россия. 1919. 7(20) сент. № 291.
1232
Там же. 1919. 17 (30) сент. № 298.
1233
Там же. 1919. 6 (19) сент. № 290; 27 сент. (10 окт.). № 307.
1234
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 723. Л. 22.
1235
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 387–388.
жен быть отвергнут самой жизнью. Это было широко распространен-

ным заблуждением. Например, в дневниках В.М. Безобразова множе-
ство однообразных сентенций по поводу текущих событий, в которых
он видел очевидные признаки краха большевизма. В январе 1918 г. он
записал: в скором будущем Россия впадет в полную анархию, из кото-
рой она выйдет разоренной и растерзанной, но проваливши социа-
лизм. Убийства Мирбаха в Москве и Эйхорна в Киеве он рассматривал
как начало антигерманской борьбы в стране и начало конца револю-
ции. 21 января 1920 г. он весьма хладнокровно писал, что после унич-
тожения большевиками армий Колчака, Деникина, Юденича и Милле-
ра следует начать сформировать новые кадры в Сербии и перевести их
по Дунаю или через Болгарию в Крым и так продолжить войну. Стра-
ничку дневника за 14 ноября 1920 г. украшает запись: «Армия Вранге-
ля видимо разбита, и Крым эвакуируется. Грустно, но нет худа без
добра, отпал аграрный вопрос, решенный при Врангеле неправильно.
Следует нам готовить армию для нового удара по главному направле-
нию Петроград – Москва». В 1922 г. уже больной, но не сломленный
духом Безобразов ездит по Европе в поездах уже без спального места
в поисках кредита «на восстановление России», заодно решая вопрос о
порядке престолонаследия. Мысли о судьбах страны мирно уживают-
ся с записями об очищении желудка и диетах1236.
Дневниковые записи тем и характерны, что люди не позволяли се-
бе разувериться. В воспоминаниях, написанных спустя десятилетия,
бывшие белогвардейцы связывают потерю уверенности в победе с
разочарованием в проводимой стратегии войны: «Никто не мог по-
нять, были на полпути к Москве, а теперь кое-как стремимся удер-
жаться на Дону. Боев, в которых белая армия была бы разбита, не бы-
ло. Красная армия улучшилась, но не настолько. Батальон белых мог
состязаться с полком красных. [...] Тактически мы в превосходстве, но
что случилось с нашей стратегией» (Волков-Муромцев Н.). В. Душ-
кин, описывая отступление армии генерала Н.Э. Бредова от Киева и
Одессы, отмечал, что неудачные бои осени 1919 г. привели к опусто-
шению надежд: «Твердая вера понемногу растаяла, но осталось уп-
рямство (великая вещь!) и надежда на чудо. Чуда все нет. И будет ли
оно?». Отступающее многотысячное войско было неплохо вооружен-
1236
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. Е-144/6. Л. 256, 280; Д. Е-144/7. Л. 306, 329;
Д. Е-144/10. Л. 383.
ной военной силой с бронепоездами и артиллерией: «Что можно было

бы сделать с такой силой! Можно было бы все перевернуть вверх
дном. Можно было бы круто повернуть колесо судьбы. Но не было
сердца, оно было утеряно. Мы сами себя признали побежденными и
думали только об одном: уйти! Уйти куда угодно, куда возможно»1237.
Эти и подобные соображения, которые наверняка высказывались и в
1919 г., приобрели свою определенность после поражения Белого
движения.
И в начале эмиграции в то, что большевики останутся у власти на-
долго, никто не верил. Адмирал В.К. Пилкин, уже находясь за преде-
лами России, 24 июня 1920 г. написал о большевиках: «Они падут, это
несомненно…»1238. Ему принадлежит суждение о том, что на пред-
ставления о перспективах борьбы оказывает сильное влияние личный
интерес. Если так, то Пилкин и Юденич, будучи уверенными в том,
что борьба не проиграна в стратегическом плане, считали себя вправе
отстраниться от ее активного течения как лица, сделавшие для этого
все от них зависящее. В августе 1920 г. армия П.Н. Врангеля еще вою-
ет, а офицеры Северо-Западной армии уже обустраиваются в эмигра-
ции. Юденич на Юге Франции готовится «сесть на землю», приобретя
дом. Бывший командующий занимается организацией офицерского
труда в форме земледельческих колоний. Для этого он купил на лич-
ные средства грузовой автомобиль. Адмирал Пилкин также превраща-
ется в обывателя: его жена моет в квартире полы, а он тоже «опро-
стился», – выносит мусор. Это его личная епитимия, потому что ехать
к Врангелю ему, больному туберкулезом, нельзя1239. Так бы повели
себя в новой эмиграции и лидеры большевиков, если бы не масса, по-
верившая им.
Осталось выяснить внутренний механизм прогнозирования буду-
щего в конкретных исторических условиях. Вероятно, что надежды
противников революции питал опыт Первой русской революции. Ко-
нечно, кризис, наступивший в 1917 г., был тяжелым, но в качестве
прецедента рассматривалась волна революционных волнений 1905 г.:
железная дорога работала так же с перерывами, иногда по нескольку
дней не было поездов, публика жила в переполненных вокзалах; в но-
ябре забастовали почта и телеграф, тут же передаваемые сведения
1237
Душкин В. Указ. соч. С. 27, 46.
1238
1239
Там же. С. 343, 359, 362, 476.
превратились в слухи; служащие государственных учреждений нахо-

дились в постоянной опасности, особенно те из них, кто отличился на
почве борьбы с «крамолой»; на улицах проходили бои, и были погиб-
шие. После ликвидации московского восстания, политическая атмо-
сфера немного прояснилась, и страна постепенно входила в старый
ритм жизни1240.
У внучки президента США генерала Улисса Д. Гранта, коман-
дующего армией северян в войне северных и южных штатов Юлии
Кантакузиной, пережившей в России революцию 1917 г. и Граждан-
скую войну, также была уверенность, что через кризис страна выйдет
на новый уровень. Ведь американский конфликт был их семейной ис-
торией, и в детстве она видела, как Джефферсон Девис, президент
Конфедерации южных штатов, навещал ее деда: сильнейший граждан-
ский конфликт завершился примирением уже при жизни первого по-
коления1241.
Итак, белые не допускали мысли об этом, ведь обратное противо-
речило накопленному культурному опыту, хранителями которого они
себя чувствовали. Причина того, что прогнозирование было окрашено
в тона веры и надежды, лежит в специфике духовной жизни в услови-
ях фронтовой жизни: «Всякий знает, что в войне, во всяком случае,
существуешь реальностью: ешь, пьешь, ходишь, дерешься, убиваешь и
т.д., но живешь “уходом” в прошлое, в нереальное настоящее, в буду-
щее, в мечты, в образы»1242. А случавшийся упадок настроений вызы-
вался именно крушением привычной картины мира. Многие общест-
венные мифы, на которых был воспитан интеллигентный или просто
культурный человек в России, оказались мертвы. Он вдруг ощутил,
что совсем не понимает народную массу, ради которой якобы жил, и у
него не хватает ресурса научиться понимать ее заново. Этому мешала
и демонизация противника, всех низов общества, априори зачислен-
ных в его союзники. Большинство лиц, добровольно вступивших в
белые армии, были беженцами с территорий, занятых большевиками.
Скудная жизнь при отсутствии налаженной системы снабжения не
способствовала сохранению офицерством боевого духа. Именно быто-
1240
Андреевский В.М. Автобиографические воспоминания. Гос. архив Тамбов-
ской обл. Ф. Р-5328. Оп. 1. Д. 7. URL: http://www.grad-kirsanov.ru/source.php?id
=doc.andreevsky.vosp#_ftnref18.
1241
Кантакузина Ю. Указ. соч. С. 15.
1242
Душкин В. Указ. соч. С. 28.
вая неустроенность белого офицерства вызывала озлобление и кон-

фликты с населением, способствовала усилению взаимной враждебно-
сти, считал В.В. Шульгин1243.
Столь же интересны предчувствия исхода борьбы у другой сторо-
ны конфликта, тем более что в отличие от белогвардейцев сторонники
большевиков в случае поражения имели бы статус государственных
преступников со всеми вытекающими отсюда последствиями, и в от-
личие от своих противников за морем земли для них не было, разве
что кроме политической элиты.
Как уже упоминалось, с первых же дней пролетарской революции
в среде низовых прозелитов большевизма установилась твердая уве-
ренность, что окончательная победа не за горами. Это было основано
на крестьянском мироощущении, что мир заканчивается за околицей
деревни. И настроены они были воевать только в родных местах,
стремясь одержать победу в своей местности, а что и как будет в дру-
гих соседних или дальних городах и губерниях не важно, – лишь бы
оставили в покое. На этом основано ощущение того, что именно гря-
дущий бой будет последним и принесет окончательную победу. Если
этого не происходило, возникало жгучее недовольство.
В рассказе Д. Арчакова с некоторой иронией с позиции 1920- х гг.
представлены настроения бойцов Орловско-Мартыновского отряда
августа 1918 г.: лежат в окопах, оборваны, разуты, не сменяли белья
по три недели. Поистине кошмар! «Если враг наступает партизаны
бьются как орлы[.] А когда бой кончится[,] набьют кадетов перед
своими окопами[.] Тогда собирают митинг[,] кричат[,] даеш[ь] других
к[оманди]ров[!] старые негодятся [-] неумеют командовать[,] вот если
бы могли командовать[,] то мы сегодня всех кадет перебили[.] А то
только половина перед нашими окопами лежит побитых. Когда же мы
так их выбьем. Нам нужно стараться покончить борьбу да разъежаться
подомам[.] Хлеб убирать, Уже хлеб поспел[.] А мы воюем[,] да и се-
мьи возле нас мучаются[.] Ну что это за дело»1244.
На вечере участников революционного движения на Кубани, со-
стоявшемся в январе 1927 г., вспоминали события последнего дня
февраля 1918 г., когда Екатеринодар после ухода филимоновских от-
рядов был объявлен открытым городом. Городская делегация, явив-
шаяся в штаб Сорокина, была встречена оркестром, который начал
1243
Шульгин В.В. 1920 // Шульгин В.В. Дни. 1920. М.: Современник, 1989. С. 300.
1244
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 34. Л. 23 об., 24.
играть «Марсельезу»: «…Настроение поднялось до такой степени, что

все начали целоваться, ибо все считали, что борьба окончена, что раз
Екатеринодар взят, то победа будет уже полная»1245.
В докладной записке командующего Харьковской группой совет-
ских войск А. Скачко на имя Антонова-Овсеенко делается весьма
симптоматичный и красноречивый акцент: если Колчак соединится с
Деникиным, то «война в России (годичная война!) будет проиграна
коммунизмом» (18.04.1919)1246. В апреле 1919 г. годичная война с
контрреволюцией казалась огромным сроком, сопряженным с колос-
сальными и, по-видимому, неожидаемыми усилиями по преодолению
оказанного сопротивления. В написанных в пожилом возрасте воспо-
минаниях бывший чекист И.Г. Дудин посетовал, что большевики были
в дни революции слишком доверчивы и наивны, считали каждый свой
успех окончательным1247.
Советская пропаганда 1918–1920 гг., газеты и обращения к массам,
делала акцент на том, что предпринятый натиск контрреволюции есть
проявление их вероломства и желания вернуть утерянное. Ими часто
использовался мотив прерванного вторгшимся врагом строительства
новой жизни. С учетом того, что боевые действия на определенной
территории в условиях плохого прохождения информации и тяготею-
щих к локальности пространственных представлений большинства
населения действительно носили характер вспышек, такая версия на-
ходила отклик. Упоминание о том, что везде за горизонтом видимого
мира победила власть трудящихся и что ее вооруженные силы идут на
помощь, было популярным приемом авторов листовок, выпускавших-
ся большевистским подпольем.
Лидеры Военного совета Дагестанского обкома партии У. Буйнак-
ский и О. Лещинский, получив из Астрахани сообщение о том, что
красная флотилия с десантом уже вышла в море, и в районах Чёрного
Рынка и Кизляра начались активные боевые действия 11-й Красной
армии, решили связаться с коммунистами Терской обл. и согласовать с
ними свои действия: «Товарищи! Желая иметь с вами какую-либо
связь, сообщаю вам, если вы где-либо находитесь, следующее: в Даге-
стане буржуазное Горское правительство не имеет никакой почвы, его
можно разогнать хоть сейчас. [...] Ныне астраханцы двинулись: обнов-
1245
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 215. Л. 7.
1246
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1208. Л. 13 об.
1247
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 5. Л. 114.
ленная и усиленная XI армия наступает, флот уже в море и наш долг

ударить на врага с другой стороны. На днях мы это сделаем»1248.
У. Буйнакский жил в ожидании не просто победы, но и скорого
наступления коммунизма, о чем он прямо писал своей близкой знако-
мой Татý Булач. В феврале 1919 г. он изложил ей свой взгляд на бли-
жайшее будущее Дагестана: «Борьба идет за возможность, за создание
такой политической обстановки, при которой никто и ничто не было
бы преградой на нашем пути; борьба идет за диктатуру пролетариа-
та… [...] …Все старое должно или подчиниться, или должно быть
уничтожено... После этого мы вступаем в преддверие коммунизма.
…Мы сейчас боремся… ради установления коммунистического спо-
соба производства, распределения и потребления. Это с различными
условиями может протянуться на ряд лет, где с большей успешностью,
где медленнее»1249. В апреле того же года в ожидании народного вос-
стания в самом Дагестане и военного наступления Красной армии со
стороны Астрахани он поделился с Тату размышлениями о своей
дальнейшей личной судьбе: «Я же заканчиваю свою работу – еще не-
много, и в Дагестане закончится работа, тогда я опять свободная пти-
ца. Мир необъятен. То, к чему я стремился, в одном сбывается – в по-
литике мы победим, остальное еще, может быть, добуду также…»1250.
Документы, исходящие из слоя интеллигентных большевиков, ко-
торые испытывали на себе минимальное давление внешних и после-
дующих событий (дневниковые записи, семейная переписка), свиде-
тельствуют, что они действительно переживали в годы войны эмоцио-
нальный подъем и жажду деятельности. Они так же, как и все, устава-
ли от круговорота событий, так же голодали и подвергались опасно-
сти, но их подстегивал страх упустить свой шанс. К слову сказать, они
также видели «безобразные формы большевизма», но полагали, что
после перехода к «нормальной жизни» все они будут изжиты.
Рядовые участники Гражданской войны на стороне красных могли
испытывать такие же чувства. Бывший красноармеец в 1927 г. вспо-
минал, что в период войны выжить ему помогали мысли о будущем:
«завоюем, и будет хорошо», и этими мечтами он был тогда счастлив,
несмотря на то, что ему пришлось пережить очень многое, но он,
стремясь дожить до сказочного будущего, всегда отчаянно боролся за
1248
Цит. по: Магомедов Ш.М. Указ. соч. С. 124–125.
1249
Письма Уллубия Буйнакского. Махачкала: Дагест. кн. изд-во, 1962. С. 12–13.
1250
Там же. С. 17–18.
жизнь1251. В среде большевиков настроения равнодушия к собственной

жизни, если только речь не шла о готовности принять героическую
смерть, по документам обнаружены не были, что говорит как мини-
мум об их незначительном распространении.
В 1932 г. Самуил Михайлович Чавычалов из с. Троицкого Калмыц-
кой АО получил письмо от бывшего однополчанина, ныне работавшего
начальником снабжений Особой Дальне-Восточной армии: «Тов. Чавы-
чалов, наконец-то твое письмо после долгих странствий попало ко мне.
Рад всегда ответить соратнику по борьбе за общее дело. Когда получа-
ешь письмо от старых товарищей, то невольно переносишься мысленно
назад, когда мы дрались с белогвардейцами, не зная, что ожидает зав-
тра»1252. Видимо, иступленное ожидание победы прикрывало сокро-
венный страх поражения. При таком исходе событий пощады те, кто
связал свою жизнь с большевиками, не ждали.
В момент ведения борьбы ее активным участникам и тем, у кого
слишком многое зависело от ее исхода, нужно было сохранять веру в
победу. Но после того как победитель был определен, проигравшие
предпочли писать о видимых признаках неблагополучия, о чувстве
неуверенности, которое им приходилось преодолевать в числе других
препятствий. Советские же ветераны в соответствии со стандартами
историко-революционных воспоминаний делали упор на незыблемую
уверенность в торжестве революции, которая должна была быть им-
манентной сущностью каждого коммуниста. И только вот в таком раз-
говоре между своими, который мог состояться только в 1920-е гг.,
1932 г. – это даже слишком поздний срок для такой откровенности,
могло прозвучать воспоминание о сомнениях людей, уже втянутых в
вооруженное противостояние.
Для человеческого настроения характерны перемены настроений
даже в относительно благополучные времена. Экономисты У. Дже-
вонс и А. Пигу предложили рассматривать это как естественный про-
цесс. Основная идея их теории состояла в том, что оценки ситуации
меняются гораздо быстрее, чем сама ситуация. Применительно к цик-
лам экономической конъюнктуры они разработали фазы массовых
настроений, влияющих на макроэкономические, да и политические
процессы. Развитие цикла определяется, по их мнению, сменой на-
строений уныния, оптимизма, ажиотажа, разочарования и паники.
1251
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 4. Л. 627, 637.
1252
НАРК. Р-75. Оп. 1. Д. 9. Л. 3. Курсив мой – О.М.
В 1917–1918 гг. все фазы цикла общественное настроение прошло

примерно за год: от отрицания старого порядка до желания его вер-
нуть. Как писал дагестанский большевик С.-С. Казбеков: «Жить пока
нет, наверное, опаснее Хасавюртовского округа, нигде на земном ша-
ре. [...] Каждый день воровство, нападения, разгромы, насилия, убий-
ства и прочее... Народ еще не совсем знаком с происшедшим перево-
ротом... знают только, что больше нет царя... И видя эти беспорядки,
каких не было при царе, начинают жалеть старый режим»1253. Причи-
ной высокой скорости прохождения цикла становилась неустойчи-
вость позиций обеих сторон. Во время майского 1919-го года отступ-
ления советских частей и учреждений с Дона и Донбасса демонстра-
тивное разочарование в большевиках выказывало не только население,
но и части Красной армии, которые саботировали приказы командова-
ния и распевали контрреволюционные куплеты: «Эх, яблочко, куда ты
котишься, а советская власть и не воротится…» (Белоусов В.Ф.)1254.
В мемуарах тех, кто отошел от революционного движения и уехал
в эмиграцию, стало общим местом сообщать о неуверенности больше-
вистской элиты в устойчивости своей власти. Г.А. Исецкий (Соломон)
писал о нервозности сотрудников советского аппарата, их склонности
к панике как хроническом состоянии. В первый месяц существования
советской власти в Петрограде из-за пьяных бунтов и беспредела на
улицах; после убийства Мирбаха все были уверены, что оккупация
немцами Москвы неизбежна; после взрыва в Леонтьевском переулке
советские служащие всерьез думали, что в Москве началось анти-
большевистское восстание; известия о подходе армии Деникина к Туле и
Юденича к Петрограду породили эвакуационную панику даже среди со-
ветской верхушки; служащие учреждений жгли свои партбилеты и доста-
вали припрятанные старые документы. После общения с Троцким и Зи-
новьевым Исецкий составил представление, что они испытывали посто-
янный страх расправы1255. А.В. Луначарский упоминается в мемуарах и
художественных произведениях Ю.П. Анненкова, сына участника орга-
низации «Народная воля», эмигрировавшего в 1924 г. из СССР. В «По-
вести о пустяках» персонаж «Луначарский» говорил одному из героев:
«Побольше декретов, товарищ! Декреты, декреты! Советская власть не
продержится долго, она кратковременна. Но по нашим декретам народ
1253
Магомедов Ш.М. Указ. соч. С. 22.
1254
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 88. Л. 13.
1255
Исецкий (Соломон) Г.А. Указ. соч. С. 78, 81, 192 и др.
узнает впоследствии, что собирались дать ему большевики»1256. Фраза

Троцкого: «Если мы уйдем, мы так хлопнем дверью, что вся Европа со-
дрогнется», имевшая хождение в небольшевистской печати уже в 1919 г.,
относится, вероятно, к апокрифическим1257 и отражает видение ситуации
не большевиками, а их оппонентами.
В вере большевиков в успех своего движения соединились пред-
ставления об условиях победы (массовость); влияние советской пропа-
ганды; а также защитный психологический механизм, не позволявший
предаваться сомнениям людям, уже не имеющим путей к отступле-
нию. По мысли Н.И. Шестова, эмоциональное переживание и рацио-
нальное продумывание будущего имело особое значение не только как
результат, но и как инструмент организации и сплочения1258.
4. Агитационно-пропагандистская активность
противоборствующих сил и ее влияние
на общественные настроения
Вслед за политическим проигрышем Белое движение было признано
проигравшим и в сфере пропаганды, поскольку не смогло привлечь под
свои знамена сомневающихся, колеблющихся и равнодушных. Об этом
писали современники – большевики, белоэмигранты1259, а также исследо-
ватели этой проблемы. Американский историк П. Кенез назвал создан-
ную большевиками модель общества «пропагандистской государствен-
ностью», подчеркнув этим важность такого рода деятельности для систе-
мы в целом. В. Булдаков увидел залог успеха Ленина в его способности
упрощать, которая была воспроизведена всей структурой агитпропа1260.
Л. Гудков формализовал технологию большевистской пропаганды,
которая была отработана весной-летом 1917 г. на акциях по разложению
русской армии. Ее эффективность была суммой нескольких факторов.
Во-первых, ситуацией общей дезорганизации и дезориентированности.
Солдатская масса за годы войны растеряла традиционные представления
и оказалась готовой к некритическому восприятию радикальной демаго-
1256
Темирязев Б. Повесть о пустяках. Берлин: Петрополис, 1934. С. 103.
1257
Душенко К.В. Словарь современных цитат: 5200 цитат и выражений ХХ и
XXI вв., их источники, авторы, датировка. М.: Эксмо, 2006. С. 479.
1258
Шестов Н.И. Указ. соч. С. 154.
1259
Арбатов З.Ю. Указ. соч. С. 99; Добровольский С. Указ. соч. С. 77; Дроз-
дов А. Указ. соч. С. 45–58.
1260
гии. Во-вторых, характером обещаний о резком улучшении жизни: ответ-

ственность за хаос возлагалась на «врага», что включало дополнительный
механизм мотивации к борьбе1261. А.Н. Еремеева пишет об очевидной
разнице в эффективности мероприятий, проводимых обеими пропаганди-
стскими машинами: большевики были оперативнее, и организуемые ими
действия отличала масштабность, новаторство форм и, соответственно,
гораздо более сильное воздействие на массы1262. Особо отмечается ре-
зультативность работы политотделов Южного фронта, готовивших аги-
таторов из числа рядовых бойцов-коммунистов, проводивших устную
политическую агитацию среди малограмотного контингента1263.
Д.Н. Шевелев, проанализировав риторику и маркировку идеологем
колчаковской пропаганды, пришел к выводу, что ее пропагандистский
дискурс отличался скудостью словарного запаса и негибкостью стратегий
его применения; обороты стандартны и однообразны; приемы политиче-
ской аргументации противоречили логике. Защитник Святой Руси Колчак
противопоставлялся Кровавому Ленину; Сибирские орлы – красным
стервятникам; Русь православная – Руси Бронштейна, использовались и
другие бинарные оппозиции, описывающие разные стороны борьбы Доб-
ра и Зла1264. Это признавал и Начальник Осведомительного отдела штаба
Уфимской группы войск и редактор газеты «Уфимец» поручик Савинцев:
«Надо отдать справедливость, – умеют красные отрабатывать массу,
очень хорошо умеют»1265.
Внимание уральских исследователей привлекла пропагандистская
дуэль большевиков и их противников. Региональный фактор проявил-
1261
Гудков Л. Идеологема «врага». «Враги» как массовый синдром и меха-
низм социокультурной интеграции // Образ врага / сост. Л. Гудков; ред. Н. Конра-
дова. М.: ОГИ, 2005. С. 49.
1262
Еремеева А.Н. «Под рокот гражданских бурь…»: Художественная жизнь
юга России в 1917 – 1920 годах. СПб.: Нестор, 1998. С. 112–113.
1263
Горожанин А.В. Организаторская и партийно-политическая работа по ук-
реплению морального духа, воинской дисциплины и правопорядка в красных вой-
сках на Юге России во второй половине 1918 г. // Гражданская война в России
(1917–1922 гг.): взгляд сквозь десятилетия. С. 202, 205; Калашникова Е.Б. Агита-
ционная работа в РККА (в войсках действующей армии) // Там же. С. 216.
1264
Шевелев Д.Н. Осведомительный аппарат российского правительства ад-
мирала Колчака: структура, основные направления деятельности, специфика про-
пагандистского дискурса // Там же. С. 282–285.
1265
Выдержки из дневника Начальника Осведомительного отдела штаба
Уфимской группы войск и редактора газеты «Уфимец» поручика Савинцева за
ноябрь 1920 – январь 1921 гг. о настроениях в рядах белой интеллигенции. URL:
http://www.fedy-diary.ru/?p=2708
ся в этом в связи с чередой известных имен участников агитационно-

идеологической борьбы на Восточном фронте (большевик Н.Г. Толма-
чёв, «колчаковцы» Вс.Н. Иванов, Л.В. Арнольдов, Н.В. Устрялов и
др.), что определило бóльшую ее живость по сравнению с тяжеловес-
ной деятельностью Освага на Южном фронте. Зафиксировано качест-
венное и количественное превосходство форм пропаганды, непрерыв-
но генерировавшихся большевистскими структурами. За годы Граж-
данской войны советские агитаторы-художники создали по разным
оценкам от полутора до трех тысяч плакатных сюжетов, т.е. по не-
скольку в день, которые затем тиражировались в тысячах копий. Как
фактор влияния на результат вооруженного противостояния отмечен
эмоционально-семантический язык плакатов противоборствующих
лагерей, носивший диаметрально отличный характер: повествователь-
ный у белых и императивно-приказной – у большевиков1266.
Пропагандистская деятельность Освага именуется узкопрагматичной
по своему характеру, поскольку в ней заметна апологетика единоличной
военной диктатуры А.И. Деникина и его деяний. Данный вывод почти
дословно повторяется в целом ряде диссертаций и статей со ссылкой на
осваговские брошюры («Кто такой Деникин?» Харьков, 1919; «Деникин
ведет к Москве». Изд. осведомительной канцелярии З-й Армии. Б/м.: б/г;
и др.), но без указания автора этой обобщающей трактовки указанных
источников1267. К сожалению, современная диссертационная практика
допускает этот историографический феномен.
У исследователей вызывают интерес ранние страницы истории ос-
1266
Аксёнова Ю. История рекламы в период Гражданской войны // Граждан-
ская война как феномен мировой истории: Материалы науч. конф., 26 апр. 2008 г. /
Ред. В.Д. Камынин, А.Д. Кириллов. Екатеринбург: УГУ, 2008. С. 169-173; Овечки-
на Д. Белые: шершавым языком плаката // Там же. С. 208-212.
1267
Воронов В.Н., Салов О. А. Отражение проблемы укрепления воинской
дисциплины в вооруженных формированиях южнороссийского белого движения в
источниках и литературе периода гражданской войны (1918–1920 гг.) // Октябрь
1917 года: взгляд из XXI века: Сб. мат-лов Всерос. науч. конф. М.: РИПО, 2007.
С. 85; Никитин А.А. Воинская дисциплина в вооруженных формированиях Совет-
ского государства и Белого движения на Юге России: ноябрь 1917-1920 г. Дис. ...
канд. ист. наук. М., 2008. С. 7; Самойлов А.Ф. Воспитание офицеров Белых Армий
Юга России в духе любви к Отечеству: историческое исследование: Ноябрь 1917 –
ноябрь 1920 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2004. С. 7; Юдин С.С. Моральный дух
Добровольческой армии и его укрепление (нояб. 1917 – янв. 1919 гг. ). Историче-
ское исследование: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2006. С. 7.
вобожденной от цензуры послефевральской печати1268. В ряде публи-

каций рассматриваются вопросы, связанные с функционированием
газетной периодики, деятельностью информационных агентств в Рос-
сии, работой цензурных органов и учреждений по распространению
прессы. Уделено внимание анализу содержания российских газет и
других печатных материалов периода после октября 1917 и до оконча-
ния Гражданской войны1269. Однако существует и шаблонный подход
к печати революционной поры. Вывод М.А. Поливиной о том, что
пресса отразила процесс разрушения традиционных правовых и нрав-
ственных норм в сознании населения, кризис прежней системы ценно-
стей, опорных символов сознания1270, слишком широк, чтобы отразить
специфику переживаемого момента.
Малоизучено непосредственное отношение объекта пропаганды и
агитации к тому влиянию, которое на него оказывалось; оценки дейст-
венности пропаганды, данные сторонними наблюдателями-современ-
никами. Ранее не проводилось детальное сравнение контента больше-
вистских и белогвардейских газет, что и предполагается осуществить
на примере изданий: ростовских – «Наше знамя» (1917–1918) и «Без-
работный пролетарий» (1918), киевского «Большевика» (1919) и осно-
ванной В.В. Шульгиным «Великой России».
Влияние пропаганды на ход событий выросло после Февральской
революции, потому что крестьянское и рабочее движение предыдуще-
го периода подпитывалось исключительно собственными мотива-
ми1271. Большинство синхронных и деферативных источников описы-
1268
Колоницкий Б.И. Борьба за печатный станок в марте-октябре 1917 г. //
Русская демократия. Книжное дело Петербурга – Петрограда – Ленинграда. Сб.
науч. трудов. Т. 82. Л.: Ленингр. гос. ин-т культуры, 1983; Его же. Резолюции
рабочих и солдат о буржуазной печати (март – апрель 1917 г.) // Вспомогательные
исторические дисциплины. Вып. XIX. Л.: Наука, 1987.
1269
Киселёва Е.В. Образ советской власти на страницах оппозиционных газет
Орловской губернии. URL: http://regul-leia.livejournal.com/8324.html; Молча-
нов Л.А. Газетная пресса России в годы революции и Гражданской войны (окт.
1917–1920 гг.). М.: Издатпрофпресс, 2002; Никитин А.Н. Листовки и брошюры
времен гражданской войны в Сибири // Библиосфера. 2005. №1. С. 33–37.
1270
Поливина М.А. Повседневная жизнь населения Северного Кавказа в годы
гражданской войны 1917 - 1920 гг. (по материалам региональной периодики): Ав-
тореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2008. 194 c.
1271
Кожевин В.Л. Российская революция 1917 года и ментальность больших
социальных групп: проблемы изучения // Вестник Омского университета. Омск:
ОГУ, 1999. Вып. 3. С. 79.
вают успехи и изощренность методов, использовавшихся большеви-

ками с самого начала и способствовавших радикализации настроений
масс и принятию ими точки советской зрения на происходящее. При-
чем акцент делается на том, что это была уже продуманная и опробо-
ванная заранее стратегия1272. Но, по словам близкого к большевистко-
му истеблишменту Г.А. Исецкого, приемы манипулирования массами
и массовым сознанием были случайными находками, потому что
большевики пребывали в состоянии цейтнота с ощущением непрочно-
сти своего положения; и лишь потом эти приемы закрепились в каче-
стве устойчивых принципов тактики1273.
Коллекции агитационных материалов, разбросанные по архиво-
хранилищам, подтверждают наблюдение А.С. Ахиезера о том, что об-
щение большевиков с массами происходило на языке мифологии дан-
ной группы населения, что и дало им возможность установить контакт
со многими социальными группами. Например, обращаясь к интелли-
генции, большевистские ораторы напоминали им, что она давно меч-
тала работать на благо народа, и теперь, когда ей не мешает самодер-
жавие, она может примкнуть к общей работе. Агитационный отдел
СКВО обращался в своих воззваниях «к обездоленным», подразумевая
крестьян и рабочих, и «к честным людям», имея в виду интеллигенцию
(1918)1274. Эта способность возникла благодаря рядовым агитаторам и
пропагандистам, которые были выходцами из самых разных слоев.
Каждый из них обладал образом мыслей своей среды и понимал, как
обратиться к тем, кто находился по другую сторону фронта, чтобы
получить отклик. Они делали много бессмысленного и смешного, но
из этой массы появлялись действительно эффективные формы работы.
Большевистские воззвания, адресованные красноармейской массе,
были основаны на мысли: еще одно усилие, и враг будет разбит. Их
авторы в это верили сами, и это помогало всем остальным держаться в
течение длительного вооруженного конфликта.
Были специальные листовки для рядовых и офицеров армии про-
тивника. Солдатам напоминали об «офицерской палочной дисципли-
1272
См.: Краснов П.Н. На внутреннем фронте. С. 121; Лукомский А.С. Из вос-
поминаний. С. 34; Пилкин В.К. Указ. соч. С. 417; Октябрьская революция перед
судом американских сенаторов: Официальный отчет «Оверменской комиссии»
сената. М.: Госиздат, 1990. С. 145-146.
1273
Исецкий (Соломон) Г.А. Указ. соч. С. 40.
1274
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 401. Л. 6.
не». Листовка Северо-Кавказского комитета РКП(б) «К офицерам!»

(1919) развивает идею бессмысленности войны. Задав вопрос: за что
умираете, отвечает: умираете «во славу помещиков, умираете[,]
г. Офицеры[,] на благо Рябушинских и Ко. Спасаете ваших доблестных
генералов, воодушевленных идеей самоотречения во имя воскрешения
дряхлой барской и дворянской Руси. Умирайте[,] г. Офицеры! Идите
грудью на Русский народ». Автор использует болевую точку демокра-
тического офицерства – московские дельцы развили бурную деятель-
ность по закупке кубанского сырья и отправке его за границу: «Вы
отдавали свою жизнь Москве и Единой неделимой, а ваши вдохнови-
тели, отрывая куски от жалкого имущества Кубани и Терека, продава-
ли их за фунты во имя спасения своих властолюбивых перспектив. [...]
...Вы умираете в борьбе с такими же, как и сами обездоленными тру-
жениками. Разница лишь в том, что там (в России) идут в родных ря-
дах, а вы в чужих...». Листовка заканчивается заявлением, что проле-
тариат хочет не мести, а строительства новой жизни: «Красная армия
не станет мстить сложившим оружие. Не станет глумиться над обма-
нутыми “руками”, а станет карать “головы”. ...В решительный и гроз-
ный момент, большинство из вас… не пойдет в формируемые Вранге-
лями и Покровскими черносотенные полки... а отдаст народу свои си-
лы и знание. Довольно крови!»1275. Хотя автор высказался по поводу
лозунга о Великой и Неделимой как о лозунге реакционного дела, лис-
товка заканчивается слоганом: «Да здравствует Единая Великая Со-
ветская Россия!». В связи с тем, что в архиве сохранился рукописный
черновик листовки, известен автор, это некто т. Хатеева (или Хатаева),
какие-либо сведения о которой в источниках совершенно отсутствуют.
Судя по интеллигентскому почерку и стилистике текста, это выпуск-
ница гимназии, хорошо знакомая с поэзией, поскольку включенная в
текст листовки сентенция о белых лилиях и свежих могилах базирует-
ся на декадентской символике и явно навеяна стихами З.Н. Гиппиус.
Большевики использовали в пропагандистских целях любой повод.
Уход союзников вызвал появление следующих обращений: «Вас бро-
сили французы в Одессе, чехи в Сибири, англичане в Архангельске.
Перестаньте приносить бесчисленные жертвы международному капи-
талу»1276. Уже в 1918 г. сформировались традиции массовой пропаган-
1275
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 243. Л.1.
1276
Цит. по: Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002.
С. 400.
ды и агитации: агитпоезда, агитрейды командования, комбинирован-

ные митинги-концерты, беседы комиссаров и комсостава1277. Парады и
митинги сопровождались музыкальным аккомпанементом, раздачей
подарков, иногда бывали засняты на «кинофильму». Такие акции ор-
ганизовывались даже на самых отдаленных участках советского фрон-
та. Торжественные мероприятия становились мощным стимулом к
действию1278.
Агитационно-пропагандистская работа осуществлялась не только
политкомиссарами и по линии политотделов частей, этим всерьез за-
нималась значительная часть командиров, понимая, что от этого зави-
сит боеспособность. В переписке 1-го Червонного казачества полка
армии УССР за 1919 г. встречаются приказы командира полка, напри-
мер, объявить всем сотням, что в Турции началась революция, идет
борьба за власть Советов, а турецкий флот предоставлен в распоряже-
ние российского советского правительства; и что венгерские советские
войска подошли к Черновцам. Очевиден смысл оглашения этих лож-
ных сведений – снять ощущение одиночества и неуверенности в усло-
виях тяжелого положения на фронтах1279.
Красноармейцы довольно быстро привыкли к информации из сво-
док политотделов. Бойцы армии, отступавшей с Северного Кавказа к
Астрахани, упрекали комиссаров: никто к нам во время отступления
не приезжал, не рассказывал, что происходит в мире и в России, не
сказал ни одного ободряющего слова; думали, Россия о нас забыла,
что там уже власть кадетов1280. По-видимому, в рядах самих красных
комбатантов существовала потребность в такого рода факторе сплоче-
ния.
Участник Гражданской войны на Севере М.С. Пирогов описал в
1926 г., как велась культурно-просветительская работа в его части,
входящей в состав 6-й армии, во время затишья в боях зимой 1919 г.
Он вспомнил проведение «партийной недели», когда в партию всту-
пило 50 чел.; подвоз литературы, которая вызвала большой интерес у
бойцов. А потом он принялся обрисовывать события, которые, если
убрать с них маскирующий налет соответствующей риторики, выгля-
1277
ГАВО. Ф. 55. Оп. 5. Д. 88(2). Л. 3; ГАРО. Ф. Р-3442. Оп. 5. Д. 2. Л. 219.
1278
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1108. Л. 73-74; ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л.
205; Д. 7. Л. 148; Д. 8. Л. 263; ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 136. Л. 17.
1279
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 652. Л. 44.
1280
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 85.
дели так. В воскресенье рота разведчиков во главе с командиром Ели-

сеевым, распевая под гармошку «Интернационал», выходила к пози-
циям белых. Те, решив, что началась атака, поднимали несусветную
пальбу. Тогда разведчики заходили с другой стороны и начинали
«Смело, товарищи, в ногу». Белые еще долго продолжали стрелять. А
партизаны возвращались домой и продолжали свои спевки. Так они
развлекались регулярно – «по вечерам и праздникам»1281.
В это время через стабилизировавшийся у Средьмехреньги фронт
между белыми и красными началась пропагандистская дуэль. Была
организована переброска газет через фронт. Одни газеты пишут: Де-
никин под Москвой, Юденич взял Петроград, а другие – Разгром Кор-
нилова и пр. Была изобретена новая форма агитации: переброска через
линию фронта писем знакомым белогвардейцам с разоблачениями
«белых» новостей. Белые тоже начали слать письма, чтобы сдавались,
а то всех перевешают. Некоторые лично знакомые, находившиеся по
разные стороны фронта, разругались окончательно. Местные больше-
вики из жителей архангельских деревень писали адресные проклама-
ции, называли деревенских старост по именам и под угрозой расправы
призывали всеми способами помешать призыву в армию1282. Белые
выпустили стихотворный манифест-фельетон, который начинался
словами: «Божей милостию я Ленин Первый и кот заводский Лев
Троцкий объявляем всем своим подданным…». Ответ красных был
составлен в той же тональности:
Все манифесты о королях советских,
Шпионах немецких
Придуманы головой
С буржуазной уловкой из породы
Лягавых ребят очень бравых,
Гонящих Вас на убой
Защищать «свободный» строй,
Разгонять «большевистскую» заразу.
Но это Вам удастся не сразу.
Война идет вот уже два года,
А над Вами все та же погода.
И скоро ли она прекратится.
Нам без господ надо сговориться.
1281
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 431. Л. 45-46.
1282
14. Зак. 043
Кушать крепкие галеты.

Курить заморские сигареты.
Разорять свои хаты…
Ой, плохо, ребята:
Стрелять батьке в сына,
Чтобы жирел купчина,
Жирел поп и генерал…
Эх, черт бы Вас побрал!
На этом, друзья, пока.
Ваш брат Лука1283.
В итоге за время зимнего стояния на Важском фронте в часть, в
которой служил Пирогов, перебежало 50 чел.
Затишье на Северном фронте творчески использовал И. Кукушкин,
который служил в качестве комиссара на Двинском фронте. В полити-
ко-просветительский процесс ему удалось вовлечь чуть ли не полпол-
ка. Во время вылазок к белым разведка не только раздобывала продук-
ты, но и разбрасывала листовки на английском и французском языках:
связывали их пучками и развешивали по дорогам на ветках деревьев
(1928)1284.
Политическое воздействие большевистских структур на солдат
Красной армии было разнообразным по формам и методам, люди за-
нимавшиеся этим – неравнодушными. Для получения эффекта от аги-
тации нужно было приложить много усилий, поэтому большевики
разработали комплексные методы побуждения к действию, сочетав-
шие убеждение, заинтересованность и принуждение, но полностью
своей задачи политическое просвещение не выполнило. Фундамен-
тальной индоктринации подверглась лишь малая часть участников
Гражданской войны, но и этого оказалось достаточно для победы.
Достигнутые результаты действительно удивительны, учитывая
массовое отношение красноармейцев к комиссарам. В отличие от ко-
мандиров, особенно тех, кто стоял у основания отрядов в 1918 г., они
не вызывали таких горячих чувств. Комиссары всегда проигрывали в
сравнении с командирами. Про них рассказывали всякие анекдотиче-
ские случаи: то они улепетывают при первом приближении врага, то
за недисциплинированность, лень и барство бывают биты командир-
1283
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 431. Л. 47.
1284
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 287. Л. 8.
ской плеткой. Однотипные рассказы подобного содержания можно

найти у бойцов разных фронтов Советской Республики.
Но ситуация с ними была не так однозначна. При знакомстве с до-
кументами периода Гражданской войны становится ясно, что при всем
снисходительном отношении к ним их деятельность в целом оценива-
лась бойцами положительно, особенно если между командиром и по-
литкомиссаром не было личного конфликта, и комиссар действитель-
но занимался культурно-просветительской работой среди солдат.
Именно им принадлежит основная роль в изменении типа социальных
связей в советских воинских частях. Из временных групп они стали
превращаться в коллективы со своей структурой, установившимися
личными отношениями, с прошедшим мифологизацию общим про-
шлым, ощущением идейной общности. Особо нужно подчеркнуть, что
идеология появлялась в жизни советских комбатантов именно во вре-
мя службы в Красной армии, но в нее их приводили совсем не идеоло-
гические побуждения. Был существенный фактор восприимчивости к
агитационно-пропагандистскому воздействию военкомов – сама тяже-
лая военная действительность. Нужно было высокое оправдание тем
усилиям и жертвам, которые они приносили в борьбе с белыми.
Секретарь Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б) Н.Ф. Ги-
кало, выступая на вечере краевого Истпарта 6 августа 1925 г., вспом-
нил одного красноармейца, бывшего шахтера, раненого в бою под
Воздвиженской 31 января 1920 г. Пулей ему разворотило нижнюю
челюсть и оторвало язык, но, истекая кровью, он продолжал стрелять,
пока товарищам не удалось, с трудом, вырвать из его рук винтовку.
Фельдшер-ветеринар (вероятно, сам Гикало) сделал ему без наркоза
операцию: простым ножом обрезал разорванные ткани. Через неделю
боец умирал в полном сознании и обрубком языка пытался петь: «Вы
жертвою пали в борьбе роковой…»1285. Такая героическая гибель луч-
ше всякой комиссарской агитации действовала на решимость красно-
армейцев продолжать борьбу.
Структуры, отвечавшие за распространение идеологии Белого
движения, возникли позже, чем аналогичные у большевиков. Вначале
эта работа носила индивидуальный характер. Нуждавшийся в инфор-
мации или ищущий решения сам человек искал авторитетное лицо,
которое и предлагало ему то, в чем он нуждался – программу дейст-
вий, сведения о местоположении единомышленников.
1285
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 248. Л. 18-20.
14*
В мае 1918 г. штаб 1-й Добровольческой бригады М.Г. Дроздов-

ского выступил с инициативой создать «Вестник Добровольческой
армии», испросив деньги для этого у Донского правительства. Моти-
вом создания газеты было желание прививать населению «здоровые
государственные понятия» и отвечать на клевету, поступающую в ад-
рес добровольцев. Редактором стал Иван Михайлович Кузовенко
(Иван Анский), фронтовой офицер, до войны сотрудничавший в «Но-
вом времени»1286. Существовали и другие белогвардейские издания,
имевшие сравнительно небольшой тираж: «Вестник Донской армии»,
«Вестник Астраханского казачьего войска», «Терский казак» и др. По
отзывам современников, этого было явно недостаточно.
Летом 1919 г. в Добровольческой армии был создан отдел пропа-
ганды при Особом совещании – Осваг. Его главная квартира находи-
лась в Ростове-на-Дону и занимала четыре этажа громадного здания
гостиницы на углу Б. Садовой и Таганрогского проспекта. У истоков
Освага стоял известный ростовский издатель Н.Е. Парамонов. Он
вложил в него личные средства и создал «исполинский механизм».
Затем его сменил полковник Островский, общественным отделом за-
ведовал полковник Авчинников1287. Их приход означал усиление вое-
низированного характера учреждения в направлении осуществления
функций органа цензуры и слежки.
Журналист Александр Михайлович Дроздов (1896–1963), со-
трудничавший в Осваге, критически описал деятельность этого уч-
реждения, назвав ее безвредной. Первое, что он отметил, так это раз-
дутые штаты, наполненные щеголеватыми «уклоненцами» от строе-
вой службы; случайными людьми, «агитаторами без образования и
темперамента», никогда не писавшими авторами, никогда не рисо-
вавшими художниками. Идеологами и основными авторами стали
беженцы-интеллигенты, многое повидавшие и потерявшие, а потому
агрессивные. Они не привнесли в дело никаких новых привлекатель-
ных идей, а призывали к «старой сверженной жизни». По мнению
Дроздова, причиной того, что не удалось завоевать доверие читате-
лей, было отсутствие представителей искренней «агитации сердца».
Но и при наличии в штате художников И. Билибина и Е. Лансере ка-
рикатуры и плакаты Освага являли собой жалкое зрелище по сравне-
1286
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 251. Л. 196–197.
1287
Арбатов З.Ю. Указ. соч. С. 99.
нию с большевистскими1288. Главное внимание уделялось изданию

разжигающих национальную ненависть брошюр и «бездарных писем
красноармейцу»1289. Столь же негативно высказывался о деятельно-
сти Освага и П.Н. Врангель1290. По мнению А.Н. Еремеевой, деятель-
ность Освага была неэффективной потому, что носила чисто интел-
лигентский характер и адресовалась публике, заведомо убежденной
во вреде большевизма. Но она не обращалась к колеблющимся и к
сочувствующим большевизму1291.
С.Ц. Добровольский отмечал, что специальное отделение «агита-
ции и пропаганды» при Штабе Главнокомандующего, впоследствии
переименованное в культурно-просветительское, была создано в Се-
верной обл. с опозданием и занималось издательством ограниченного
объема агитационной литературы. После ухода союзников из Архан-
гельска в октябре 1919 г. заработали курсы агитации и пропаганды с
целью подготовки кадров для проведения работы на фронте. На этих
курсах учились солдаты и офицеры из местных жителей. Им читались
лекции с целью дать «понятия о ценности для человечества государст-
венных форм бытия»1292. Но по поводу этих курсов единства у руково-
дства Области не было. Правые и левые политики критиковали эти
курсы, видя в них проводников враждебной себе идейной линии, хотя
среди самих солдат эти курсы пользовались вниманием.
В целом, белоэмигрантские мемуаристы и историки дают слишком
поверхностную характеристику пропагандистской деятельности своих
правительств. Ее содержание почти не раскрывается. Но иногда в совет-
ских источниках встречается информация на этот счет. В «Краткой описи
истории 154-го стрелкового полка Красной Армии» (1922), сформиро-
ванного в верховьях Дона, а затем переведенного на Северный фронт,
рассказывается о том, что белые вели целенаправленную агитацию в
адрес солдат полка: вы приехали с далекого Юга, поэтому сражаться вам
здесь не стоит и не за что1293. И.И. Гусак, служивший во 2-й Повстанче-
ской украинской советской дивизии под командованием Ленговского,
сообщал, что, когда у пленных петлюровцев спросили, какая у них была
1288
Дроздов А. Указ. соч. С. 47-53.
1289
Арбатов З.Ю. Указ. соч. С. 100.
1290
Врангель П.Н. Записки. Т. 1. С. 198.
1291
Еремеева А.Н. «Под рокот гражданских бурь…». С. 94-95.
1292
Добровольский С. Указ. соч. С. 77-78.
1293
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 654. Л. 62.
агитация, те ответили, что им рассказывали о китайцах и жидах, что те

разбивают церкви и уничтожают иконы, режут украинцев1294.
Обращение к подлинным текстам пропагандистских воззваний,
вышедших из лагеря контрреволюции, показывает их не столь уж од-
нообразными и беспомощными. Вовсю работала пропагандистская
машина корпуса Лазаря Бичерахова. В одном из обращений к горцам
разъяснялось, что большевики развязали братоубийственную войну
между мусульманами, что для свободного горца-узденя обращение
«пролетариат» или «трудящаяся беднота» так же оскорбительно, как и
для знатного бека1295. В «Воззвании к гражданам Пскова» за подписью
Г. Пири-Гордона, уполномоченного британской дипломатической ко-
миссии в Прибалтийском крае, удачно были выстроены пропагандист-
ские ориентиры; большевики назывались «тиранами, более деспотич-
ными и более самодержавно-жестокими, чем любой из царей»1296.
Своеобразное содержание обнаружено в пропагандистских тек-
стах, написанных в среде донских казаков. Воззвание к донцам ста-
ничного сбора станицы Мигулинской с описанием боев в апреле 1918 г.
против Красной гвардии содержит идеологию сепаратизма, уравни-
тельности и единения казаков, что отражено в понятиях и символах
этого текста: «Братцы-станичники...»; «Помутился наш батюшка Ти-
хий Дон [...] Гневно бурлят его воды. И ждет седой Дон Иванович,
когда[,] наконец[,] кончится злое владычество пришельцев?»; «При-
шлые люди [...] грабили народное имущество»; «На утро потянулись
на сборный пункт станичники, вооруженные кто вилами, кто лопата-
ми, кто старой дедовской шашкой»1297.
Желание возглавить борьбу всего русского народа против больше-
виков, не чуждое сепаратистских намеков, содержится в белогвардей-
ском «Воззвании» к красноармейцам-донцам за подписью «А. Бори-
сов». Основные идеи этого «Воззвания» выглядят так. Комиссары по-
ставлены в один ряд с царями Иваном IV, Петром I и Екатериной II,
потому что они в той же степени, как и эти исторические фигуры, от-
бирают в свою пользу «и землю, и ценности» простого народа. То, что
делается красными – контрреволюция(!), попрание прав Святого На-
1294
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 1. Д. 651. Л. 25.
1295
Дагестан. 1918. 27 нояб. // Цит. по: URL: http://www.opendag.ru/
article.php?id=14&nid=56#
1296
Образование северо-западного правительства // APP. T. I. С. 305.
1297
ГАРО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 712. Л. 1-4.
рода Русского и предательство Родины. Они, «ваши начальники», хо-

тят уподобить «Россию какой-нибудь области Центральной Африки, а
народ наш какому-нибудь племени дикарей». Те, кто им служит, враги
народа. Комиссары – агенты иностранного влияния, они хотят вернуть
русский народ в дикое состояние, поставить его в экономическую за-
висимость, «превратить в крепостных».
Донское казачество, сказано в «Воззвании», было всегда борцом с
«поработителями народа – князьями и царями»: «Казачество образо-
валось из того лучшего и передового народа, который не мог смирить-
ся с деспотическим строем, вводимым царями, уходя на Дон, живя в
привольных и широких степях, дорожил своими свободолюбивыми
вечевыми законами и вел на протяжении веков борьбу за возврат этих
вечевых законов всему народу. Как много веков тому назад казачество
было передовым авангардом русского народа, коим осталось и те-
перь». Поэтому, обращается казак Борисов к красным казакам, в па-
мять о старине, если не хотите, чтобы «русский народ стал рабом ино-
земцев, назовите себя казаками, примите законы казачества. Тогда не
надо будет воевать против казаков или против колчаковцев, не нужно
будет проливать братскую кровь, и Родина наша, как мечтали наши
предки, могучее Казачкое государство»1298. Как видим, тексты воззва-
ний написаны не менее живо и ярко, чем аналогичные у большевиков.
Явно проигрывала пропаганда белых в двух моментах: в том, что
она не поняла, что лозунги не всегда должны подкрепляться реальны-
ми действиями, а также чрезмерно увлеклась мифом о большевиках
как германских шпионах до того, что эта тема вытеснила другие.
Адмирал В.К. Пилкин описал в своем дневнике, как он и генерал
Н.Н. Юденич обсуждали текст прокламации. К ним присоединился
шурин Пилкина – Иван Гаврилов, инженер и предприниматель. Пил-
кину хватило здравого смысла, чтобы исключить из текста восхвале-
ние старого режима: хотя народ и не доволен теперешней властью, но
и возвращения прежнего не желает, понимал он. Авторы исходили из
того, что все написанное в прокламации будет иметь обязательную
силу в будущем, поэтому Юденич и Гаврилов долго проспорили по
поводу пункта о 10-часовом рабочем дне. Юденич считал, что нужно
вставить пункт о 8-часовом рабочем дне, а Гаврилов как «заводчик» не
мог отрешиться «от известной точки зрения»1299.
1298
ГАРО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 713. Л. 1-2.
1299
С лета 1917 г., когда появились первые обвинения Ленина и боль-

шевиков в сотрудничестве с немцами и использовании немецких денег
в партийной деятельности, началось широкое использование этого
аргумента в антибольшевистской агитации1300. В дальнейшем для про-
воцирования шпиономании белогвардейцы использовали каждый удоб-
ный случай. Когда Рабоче-Крестьянская Красная армия Р.Ф. Сиверса на-
ступала на Ростов, о командующем ростовские газеты писали, что «Си-
верс – это фон Сиверс, офицер немецкого генерального штаба»; наступ-
ление его войск именовалось наступлением «германо-большевиков». 31
января атаман Назаров сообщал газете «Ростовская речь» полученные им
«точные» данные: «В наступлении германо-большевиков принимают
участие преимущественно военнопленные немцы и латыши. Русских
очень мало»1301. Осваг продолжал активно использовать «германскую»
карту и после окончания Первой мировой войны, в 1919 г.
Среди белогвардейцев имелись как зашоренные германофобы, так
и те, кто не заблуждался по поводу реальных отношений немцев и
большевиков. Всем желающим было доступно содержание воззвания
«Социалистическое отечество в опасности» (22.02.1918), в котором
было сказано: «Неприятельские агенты, спекулянты, хулиганы, контр-
революционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на
месте преступления». По оценке генерала В.И. Гурко, антигерманская
1300
В связи с этим следует сослаться на современное состояние обсуждений
этого вопроса. Еще в 1956 г. в статье американского русиста Дж. Ф. Кеннана «До-
кументы Сиссона» (1956), посвященной исследованию вопроса об аутентичности
документов, вывезенных из Петрограда в 1918 г. американским журналистом
Э. Сиссоном, уполномоченным госструктурами США, сделан вывод, эти документы
фальшивка, и они ничего не доказывают. Но, как резюмировал Кеннан, в любом
случае большевики не чувствовали никаких моральных или политических обяза-
тельств перед немцами в период, последовавший после захвата власти, а немцы в
свою очередь не испытывали никаких иллюзий на этот счет. Цит. по: «Жаль, мало
пишу…» Статьи, письма, архивные документы академика РАН П.В. Волобуева /
Сост. и коммент. В.Л. Телицына. М.: Собрание, 2006. С. 331. Американский исто-
рик С. Ляндрес, проанализировав переписку отечественных и зарубежных социал-
демократов, которая стала объектом следствия комиссии Временного правитель-
ства по делу об июльских событиях в Петрограде, пришел к выводу, что они не
подтверждают обвинения в адрес большевиков. Соболев Г.Л. «Дело Ганецкого» в
ЦК РСДРП(б) в 1917 г. // Линия судьбы: Сб. статей, очерков, эссе. М.: Собрание,
2007. С. 248.
1301
Левченко В.С. Страницы донской истории. Ростов н/Д: Рост. кн. изд-во,
1974. URL: http://rostov-region.ru/books/item/f00/s00/z0000007/st019.shtml.
риторика Добровольческой армии сыграла против нее самой: первона-

чальное намерение немцев воссоздать порядок в России и покончить с
большевиками под влиянием поступавших сведений о намерении рус-
ского офицерства переместиться с Юга в Сибирь с тем, чтобы создать
новый фронт против Германии, сменилась на благожелательную по
отношению к большевикам1302.
Содержание белогвардейской пропаганды, представлявшее боль-
шевизм темной и инородной для России силой, самим ее авторам ка-
залось находкой, но аудиторией оценивалось неоднозначно. Ее воз-
действие ослабляло упрощение политической реальности. Повторение
пропагандистских клише периода германской войны («русские бога-
тыри» против «предателей, шпионов и германских империалистов»)
было неэффективным после дискредитации патриотической идеи в
ходе неудачной войны.
Газетные материалы. Генерал николаевского времени, дед атама-
на Всевеликого Войска Донского И.И. Краснов во время Крымской
войны как-то посетовал: «Что делается в белом свете по газетам опре-
делить трудно. Газеты обыкновенно врут…»1303. В отношении газет,
выходивших по разные стороны фронтов Гражданской войны, это
верно в той степени, в какой в них представлена пропагандистская
составляющая. Оценка советской печати в том смысле, что ее мате-
риалы следует читать «между строк», справедлива для газет более
поздних времен. В годы Гражданской войны она была на редкость от-
кровенна. Уверенность в большей информативности белогвардейских
изданий тоже ни на чем не основана. На примере газет «Великая Рос-
сия» и «Большевик» можно продемонстрировать все сильные и слабые
места белогвардейских и советских газет, а также выяснить их потен-
циал для изучения колебаний массовых настроений.
Газета «Великая Россия» была основана и первое время редакти-
ровалась В.В. Шульгиным, ее редакция располагалась в различных
городах Юга России, с осени 1919 г. в Екатеринодаре. Идейная линия
газеты отражена в ее названии. Она последовательно полемизирует с
различного рода сепаратизмом. Мотивы гражданской войны и смысл
классовой борьбы видит в «мстительной злобе ко всему более зажи-
точному и более образованному» и в нарушении закона общественной
1302
Гурко В.И. Из Петрограда через Москву, Париж и Лондон в Одессу 1917-
1918 гг. // АРР. Т. XV. С. 5-84.
1303
ГАРО. Ф. 243. Оп. 1. Д. 34. Л. 431 об.
1/2 14. Зак. 043
солидарности1304. С ее страниц регулярно звучат призывы к «дружной

общей работе» всех здоровых сил.
Материалы газеты еще раз доказали, что в белом лагере всерьез
никто не верил в легенду о большевиках как немецких шпионах. В
№ 291 сообщение Освага под заголовком «Немцы в Москве» извещало
о том, что германские военнопленные открывают в Москве магазины,
в которые благодаря потворству советских властей уходит весь товар-
ный запас. Помещенная в том же номере информация об установлении
предпринимателями Юга коммерческих связей с фирмами из Герма-
нии выражала радость газеты: теперь немецкие товары начнут посту-
пать в Россию – машины, ситец, сукно. Третья заметка этого номера
газеты под заголовком «Германцы в Ростове» должна была уязвить
Дон. Прибытие германской торговой миссии характеризовалось в ней
как начало нового этапа экономического закабаления Германией:
«…Только бы затянуть на шее России прежний экономический узел».
И вывод: «Война оружием кончилась. Начинается беспощадная и
упорная экономическая война»1305. Как мог реагировать читатель на
три разные трактовки достаточно однородной информации?
Отдел сатиры и юмора представлен утомительными для чтения
заметками, где попытки развлечь и сагитировать основываются на за-
ведомо предсказуемых посылах. Не хватает игры смыслов и неожи-
данных поворотов сюжета. Изображаемые большевики – трафаретны
и одинаково убедительно преступны. Фельетоны из жизни большеви-
стской России всегда имели антисемитский оттенок1306. Большинство
текстов безнадежны. Самый бойкий слог обнаружен в зарисовке «В
приемной у комиссара», сделанной с натуры, как уверяет автор: «Си-
дит в своем кабинете сам военный комиссар Иванов, окруженный во-
семью пулеметами, тремя бомбометами, четырьмя минометами, тремя
секретарями, четырьмя девицами и тринадцатью коммунистами». Он
торгуется с пришедшим товарищем по поводу числа заложников, ко-
торых нужно расстрелять. Спорят не из гуманизма, а потому что уже
всех перестреляли. Разговор прервал приезд еще более важного ко-
миссара – тов. Клефнера: «Тучная фигура, вся обвешенная оружием с
ног до головы. Чего только не висело на этом толстом потном теле:
две винтовки, три револьвера, два бинокля, здоровенных размеров
1304
1305
Там же. 1919. 7(20) сент. № 291.
1306
Там же. 1919. 19 сент. (2 окт.). № 300.
шашка, скользившая по полу; разной величины сумки: для носки

штабных карт, денег, табака и проч. То явился сам главнокомандую-
щий всеми сухопутными и морскими силами, действующими в рай-
оне, т. Клефнер. Он не один, а со своим штакором, наштаверхом, шта-
новерхом и проч. важными персонами числом до десяти». Он прибыл
простимулировать местных товарищей в сборе контрибуции, иначе
сражение будет проиграно1307.
«Великая Россия» обвиняла большевистскую печать в «заученно-
сти и официальной трафаретности», проявив сама в полной мере этот
недостаток. Белогвардейская публицистика переняла особенности до-
революционного стиля бюрократических докладных записок, жур-
нальных и газетных статей большого объема, которые публиковали
«серьезные» издания. Чаще всего статьи были написаны в полемиче-
ском ключе. Такие тексты страдали многословием, длиннотами и по-
вторами; их авторы – склонностью к сложноподчиненным предложе-
ниям, состоящим из ста с лишним слов. Они злоупотребляли архаич-
ными и литературно-художественными формулами речи. Данная
Троцким характеристика дореволюционной печати: «импотентные
профессорские передовицы», уместна и здесь1308. По-видимому, ре-
дакция испытывала трудности с материалами. Многие статьи и замет-
ки подписаны инициалами, что верный признак работы сотрудников
самой газеты.
Практически отсутствует информация о будничной жизни тылового
города при власти белых. Новости из Советской России и других терри-
торий, занятых антибольшевистскими режимами, достаточно достовер-
ны, если дело касалось дипломатических событий, положения на фрон-
тах, состояния экономики. Но информация о красном терроре черпалась
из слухов и рассказов беженцев. В газете публиковались сообщения о
расстрелах гражданских лиц в Киеве, Чернигове и других городах, до-
полненные жуткими подробностями1309. Подобная информация стекалась
в аппарат Особого совещания и затем вошла в акты Особой следственной
комиссии, в спешке готовившиеся для союзников1310.
Киевская газета «Бiльшовик (Большевик)» ежедневно выходила на
русском и украинском языках с апреля до августа 1919 г., когда город
1307
1308
Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 122.
1309
Напр.: Великая Россия. 1919. 10 (23) сент. № 293; 13 (26) сент. № 296.
1310
Телицын В.Л. Указ. соч. С. 644.
1/2 14*
был сдан белым. Ее методы агитационно-пропагандистской работы по-

вторяют те, что использовались в сотнях других советских газет. Лозунги
советской власти переводились на язык, доступный понимаю масс. Экс-
плуатировались болевые точки массового сознания: например, упоминал-
ся офицерский кулак; недостатки работы советского аппарата приписы-
вались саботажу «интеллигентных фаховцев», т.е. спецов1311. Анализ
причин гражданской войны так же, как и у авторов «Великой России», не
отличался глубиной. Версия «Большевика» такова: помещики сражаются
за то, что отняли у помещиков; фабриканты – за то, что отняли у фабри-
кантов; офицеры за то, что их лишили золотых погон1312. Агитационная
статья «Когда-то и теперь» призвана была объяснить трудности со снаб-
жением: прежде действительно все было, но имел ли рабочий возмож-
ность купить? Напоминается про штрафы и несправедливости админист-
рации. Автор убежден, что после революции жизнь должна улучшиться, а
сейчас «куда бросишься – везде враги»1313.
Газета приводила обоснования многим советским нововведениям,
стремясь снять остроту общественной реакции на них. Национализа-
ция прачечных связывалась с дороговизной стирки белья из-за нехват-
ки мыла. Обосновывался классовый паек как действительно необхо-
димый «ответственным работникам учреждений, работающим без ог-
раничения времени без всякой оплаты сверхурочного труда». Разъяс-
нялась суть коммун в деревне. В газете была рубрика «Безобразие», в
которой публиковались жалобы обиженных чиновниками разных со-
ветских учреждений. В «Большевике» размещались материалы о про-
ектах советских учреждений по решению насущных задач города1314.
Информация из-за рубежа давала читателю глобальный взгляд на
мировые процессы. Битвы в австрийском парламенте, активизация
ирландских «синфейнеров», успехи Венгерской революции, забастов-
ки по всей Европе были поданы как признаки зарождающейся миро-
вой революции.
Материалам информационного характера придан агитационно-
пропагандистский угол зрения, иногда в ущерб достоверности. Не
обошлось без преувеличения зверств белогвардейцев. Например, ста-
тья «Мы принимаем вызов» рассказывала, что в тюрьмах Финляндии
1311
1312
Там же. 1919. 15 июня. № 52.
1313
Там же. 1919. 10 мая. № 24.
1314
Там же. 1919. 14 мая. № 27; 16 мая. № 29; 17 мая. № 30; 14 июня. № 51.
70 тыс. женщин и детей гниют по подозрению в большевизме; что

атаман Краснов расстрелял 7 тыс. раненных красноармейцев в госпи-
тале в Новочеркасске. Автор статьи редактор газеты Захаров, руково-
дствуясь желанием разжечь ненависть к врагу, вводил сознательный
подлог в фактуру публикации. В середине мая 1919 г. в «Большевике»
была помещена телеграмма с севера: «В Оленце [Олонце – О.М.] бе-
лые производили расстрелы по малейшему подозрению и по доносам,
не щадились даже старики и малолетние. В больницах расстреляно 27
человек, среди них тяжело больные, которых вынесли на плац»1315. В
ней достоверна вторая часть сообщения – о числе расстрелянных.
Первая, которая не приводит конкретных данных, есть продукт твор-
чества редакции. Она показывает «кухню» редактора газеты Захарова:
ему нужен был «гвоздь», на который он мог «повесить» любую ин-
формацию нужного направления.
Зато известия с военного фронта и с фронта борьбы с внутренней
контрреволюцией были достоверными. Боевые успехи назывались ус-
пехами, а поражения – поражениями. Уход Красной армии с Донбасса
стал поводом для статей, в которых анализировались причины отступ-
ления1316. 18 июня 1919 г. был опубликован доклад Раковского на пле-
нарном заседании ЦИК, где он откровенно говорил о потере Красной
армией боевого духа: «Мы отступаем, превосходя численностью»1317.
Рубрика «В Киевской коммуне» подробно извещала о том, что
произошло в ВСНХ, в ЦИК, в киевской чека. Публиковались речи,
стенограммы, протоколы всех значимых собраний. Открыто публико-
вались списки заложников: 25 июля в нем было 44 фамилии1318. Сооб-
щалось об устройстве концентрационного лагеря в Киеве для 90 чел.
Публиковался список расстрелянных в киевской чека: среди них быв-
шие царские и гетманские офицеры, бывшие высокопоставленные чи-
новники; а также представители советской бюрократии, уличенные в
растратах, взятках и перерождении. В Чернигове по постановлению
Чрезвычайного военно-революционного трибунала было расстреляно
5 человек, служивших при гетмане в карательных отрядах. «Повсюду
так надо», резюмирует редакция1319.
1315
1316
Там же. 1919. 25 июля. № 86.
1317
Там же. 1919. 18 июня. № 54.
1318
Там же. 1919. 25 июля. № 86.
1319
Там же. 1919. 15 мая. № 28; 16 мая. № 29; 17 мая. № 30; 24 мая. № 35; 18
июня. № 54.
Сомнения в информации о красном терроре, которую печатала

«Великая Россия», рождены тем стремлением придать террору пуб-
личность, которое демонстрируют в своей газете советские власти.
Казни по приговорам чека и ревтрибунала носили показательный ха-
рактер, поэтому у большевиков не было причин скрывать размеры ре-
прессий. Более того, в инструктивных документах формулировались
требования к наказаниям за преступления и проступки: неотврати-
мость, оперативность, соразмерность и публичность1320.
В газете существовали специальные рубрики «В Революционном
трибунале» и «Народный суд», в которых сообщалась самая свежая
информация о возбужденных делах, назывались фамилии обвиняемых,
содержание их преступлений и грозящее наказание. Прохождение дел
в трибунале было гласным: через газету сообщалось о возбуждении
дела и приглашались свидетели. Анкетная комиссия по чистке совет-
ских учреждений обратилась ко всем гражданам с просьбой сообщать
ей обо всех «состоятельных лицах с контрреволюционным прошлым»,
служащих в советских учреждениях. Работавшая в Конотопе комиссия
Социалистической Советской инспекции по контролю за работой ме-
стной чека призвала население сообщать об ошибках и злоупотребле-
ниях власти, обещая заявителям полную неприкосновенность и тайну.
Отмечена похвальная объективность советской Фемиды: был оправ-
дан бывший служащий гетманской железнодорожной стражи, потому
что следствие показало, что он пошел туда из-за тяжелого материаль-
ного положения1321.
Газета вступала в полемику с мифами украинской деревни. В ста-
тье «Грабит ли Великороссия Украину» объяснялось, что версии доро-
говизны, которые можно услышать из уст крестьян-продавцов («всё
“москали” повыколачивали»), не соответствуют действительности.
Были приведены цифры экспорта с территории Украины, которые в
несколько раз были меньше производства (по сахару). Цены вздувает
расстройство транспорта, утверждала газета и призывала бороться с
этим1322.
В газете «Большевик» много интересных сведений о жизни совет-
ского города. Автор заметки «Все развлечения только для трудящих-
ся!» возмущен сложившейся ситуацией вокруг мест массовых гуля-
1320
Цит. по: Ганин А. «Помнят псы-атаманы, помнят польские паны…». С. 25.
1321
Большевик. 1919. 14 июня. № 51; 13 июля. № 76; 25 июля. № 86.
1322
Там же.
ний. Вход в Пролетарский сад (б. Купеческий) – платный, поэтому там

гуляет состоятельная публика. В саду чистые дорожки и подстрижен-
ные деревья. А в смежном саду, где бесплатный вход, все запущено;
там прогуливаются пролетарии. Как будто не было революции, все как
в позапрошлом году: буржуи ходят в чистом саду, а пролетарии в гряз-
ном. Публиковались сообщения от имени различных самопровозглашен-
ных организаций: «На общем собрании безработных оркестрантов пере-
избрана комиссия для устройства безработных»; приступила к работе
комиссия по организации съезда рабочих парикмахерского дела1323. Со-
общалось о традиции регулярных пятничных митингов.
Материалы литературно-публицистических разделов газеты могли
найти отклик у аудитории. Например, рассказ «Господин офицер».
Некий молодой лощеный офицер отличился, разгоняя демонстрацию
рабочих в 1905 г.: шашкой снес рабочему правую руку, которой тот
нес знамя. Губернатор пошутил: этак они на законных основаниях не
будут работать. На что молодой офицер ответил: мы их заставим рабо-
тать левой рукой. Им восхищались все обыватели города. Он женился
на красавице – дочери директора гимназии. Но на свадьбе гимназист
(сын старого рабочего-оружейника) крикнул офицеру: «Палач, под-
лец!..». «Пускают всякую дрянь», и гимназиста убрали сначала неда-
леко, потом – гораздо дальше. После этого у офицера появилось уже
четыре звездочки, и он начал ездить на экипаже. Его фамилию автор
забыл, да и вспоминать не хочется. Может быть, Деникин или Крас-
нов. Дело не в фамилии, а в том, что все хотят отрубить рабочему пра-
вую руку1324. Этот рассказ отличает от фельетонов «Великой России»
отсутствие прямолинейных оценок и несколько неожиданный финал.
Очевидно, что сюжет имел в основе реальные события, потому что
гимназист – нехарактерный для советской газеты положительный ти-
паж.
В целом материалы «Большевика» легче для чтения, написаны
простым, без заумных слов языком. Статьи небольшого объема и раз-
нообразны по тематике. В газете «Большевик» чувствуется связь с чи-
тателем. Там публикуются реальные письма с мест. В «Великой Рос-
сии» читательская аудитория представлена воспоминаниями ротмист-
ра Фаворского «Текинцы, Быховское сидение и Быховский поход» 1325,
1323
Там же. 1919. 19 апр. № 9; 17 мая. № 30.
1324
Там же. 1919. 15 июня. № 52.
1325
Великая Россия. 1919. № 290, 291, 292, 297, 300.
небольшими заметками обличительного характера, но всегда по пово-

ду общих явлений, а не по адресу конкретных лиц. Это издание более
напоминает газету избранного круга лично знакомых авторов и знако-
мых этих авторов.
Таким образом, большевистская газета выглядит более информа-
тивной в отношении жизни советского города и ситуации в красноар-
мейских частях, находившихся на территории Украины. Она богаче
деталями советской действительности, которые могли повлиять на
отношение населения к советской власти и ее противникам. Но газеты
этого периода не могут быть надежным источником о колебаниях мас-
совых настроений и истинном содержании типичного «большевист-
ского» или «белогвардейского» сознания, хотя есть исследователи,
которые искренне пытаются его там найти. Они не учитывают того,
что газеты – инструмент воздействия на массы, а не зеркало общест-
венного сознания и настроений. А.В. Смолин, публикатор дневников
Николая Васильевича Устрялова, директора Пресс-бюро Отдела печа-
ти Управления делами Верховного правителя А.В. Колчака, увидел
раздвоение взглядов публициста, противоречие между его неофици-
альной, внутренней настроенностью и официальной деятельностью по
пропаганде идей Белого движения и в качестве журналиста. Как руко-
водитель пропагандистской машины Верховного правителя Устрялов
выступал активным защитником его политики и методов, он же как
автор дневника – критик омской власти, размышляющий о пагубности
гражданской войны1326.
Если проведенный компаративный анализ дал представление о
том, как воспринимали социально-политическую диспозицию войны
журналисты большевистских и контрреволюционных изданий, то об-
зор номеров ростовской большевистской газеты «Наше знамя», выхо-
дившей в 1917–1918 гг., позволит проследить за изменениями такти-
ческой линии редакции этого издания и оценить, таким образом, вос-
приимчивость к развитию ситуации, свойственную большевикам.
Первый номер газеты «Наше знамя» вышел 17 апреля 1917 г. Газе-
та отличается обилием материалов в рубрике «Рабочая жизнь», хотя
организованность и массовость рабочего движения корреспондентами
часто преувеличивалась. Популярность рубрики объясняется просто:
1326
Цит. по: Романовский В.К. Николай Васильевич Устрялов: деятельность и
эволюция идейно-политических воззрений (1890-1937 гг.). Автореф. дис. … д-ра
ист. наук. Н. Новгород, 2007. С. 20.
впервые рабочие писали в газету и читали в газете о себе. После при-

езда в Ростов С.И. Сырцова и В. Дунаевского с июня 1917 г. начался
новый этап. Ее редактировал профессиональный революционер, уча-
стник Темерницкого восстания 1905 г. С.Ф. Васильченко. В середине
июля 1917 г. в каждом номере газеты появляется информация о Лени-
не или его статья. После корниловского мятежа «Наше знамя» стано-
вится все менее «домашней» газетой; публикуется все больше мате-
риалов о событиях в столицах и других районах, за границей. Почти в
каждом номере статьи Ленина, Зиновьева, Троцкого.
В начале ноября 1917 г. меняется шрифт названия на строгий не-
серифный Hill, широко известный по газете «Правда». Газета стано-
вится еще более монологичной. Рубрики «Рабочая жизнь» и «По окру-
гу» становятся все меньше и меньше. № 106 газеты от 27 ноября 1917 г.
является переломным. В нем сообщается о налете юнкеров на здание
городского совета в Ротонде: «Кровопролитие произведено. Граждан-
ская война началась. Начало ей положено войсковым правительст-
вом». После 2 декабря в выпусках газеты наблюдается перерыв, свя-
занный с ликвидацией советской власти. Она вновь начинает выхо-
дить 21(8) марта 1918 г. и представляет собой орган информирования
населения о происходящем. Но с № 116 меняется ее название. Новая
редакция «Рабочей правды» (С. Турло, Ф. Веселовская, П. Жук) меня-
ет ее характер, вновь превращая ее в городскую рабочую газету, пуб-
ликуя материалы о текущих делах, отдавая предпочтение письмам с
мест. В начале мая после эвакуации из Ростова советских учреждений
газета перестала существовать навсегда.
Нельзя не отметить гибкость газеты в период ее расцвета, ее живое
реагирование на интересы текущего момента. Ее материалы разбиты
на большое количество небольших заметок, которые отличает кон-
кретное содержание. Простота языка делала газетные тексты понят-
ными малограмотным людям. В этом она близка стилистике киевского
«Большевика».
Итак, агитационно-пропагандистская работа времен Гражданской
войны заключалась в проведении митингов, собраний, бесед, печатании
листовок, брошюр, периодических изданий. Если большевики использо-
вали все методы в равной степени активно, то их противники явно укло-
нялись от массовых форм непосредственного воздействия на аудиторию.
Обе противоборствующие стороны рассматривали периодическую
печать как инструмент укрепления власти и борьбы с оппонентами.
Существовавшая цензура провоцировала тенденцию приукрашивания

положения дел, причем этим страдала в большей степени печать бе-
лых правительств, при которых даже формально независимые печат-
ные издания не могли проводить в этом отношении собственную ре-
дакционную политику. На данном фоне большевистские издания про-
являли относительно большую независимость. Они не только давали
реальную картину положения дел на фронте, но и критиковали объек-
тивно существующие недостатки, что способствовало консолидации
сил ее сторонников. Конечно, прохождение информации было затруд-
нено из-за разрушенных коммуникаций, но в целом киевская газета
«Большевик» давала достоверную информацию о положении на фрон-
тах, как и «Великая Россия».
Обращение большевиков к населению с признанием наличия лиц,
позорящих звание коммуниста, и призывом сообщать о них не просто
легализовывало разговоры о разложившихся большевиках, но и на-
правляло мысль о причинах недостатков советской в сторону отдель-
ных фактов. Подобные приемы смазывали разницу между официаль-
ной информацией и тем, что происходило на глазах у всех.
В газетах всех направлений печатались стихи доморощенных по-
этов на злобу дня. Еще в ранний послефевральский период возникла
традиция стилизации их под стихотворный лубок. Поэзия Д. Бедного с
ее имитацией «народности» обладала сильным эффектом воздействия
на слушателей и читателей. Но попытки белых использовать тот же
метод популяризации своих целей успеха не имели. Выпуск листовок
наподобие лубков – вызывал насмешки даже у белых, поскольку вир-
ши «строились» из расчета на невысокий общий культурный уровень
основной массы населения.
Многие качества пропагандистских машин и материалов, ими соз-
данных, были схожими. Белогвардейской прессой использовалась си-
некдоха, которая должна была подчеркнуть причастность тыла к об-
щей борьбе на фронте: «мы наступаем» вместо «армия наступает»1327.
То же и в красных газетах: «нами взято»1328. Обе стороны использова-
ли приемы диффамации и инсинуации по отношению к противнику.
Это касалось, прежде всего, цифр погибших от рук противника и было
рассчитано на разжигание чувства ненависти.
1327
Шевелев Д.Н. Указ. соч. С. 282-283.
1328
Большевик. № 29. 16 мая 1919 г.
Белые использовали дореволюционные пропагандистские и лекси-

ческие клише типа дружная работа, сыны поруганной Родины, посто-
янно муссировали обвинения в шпионаже и еврейском заговоре, на
широкую публику выносилось недовольство союзниками, и пр. В
большевистской печати заезженными приемами были выпады в адрес
буржуазных и клерикальных кругов, апология советских декретов и
конструирование смысла самых сомнительных действий советской
власти.
Документы синхронного характера показывают, что победа в про-
пагандистской дуэли не была однозначно за красными. Белые прила-
гали существенные усилия по овладению умами не только своих сто-
ронников, да и красные агитаторы иногда становились жертвами масс,
к которым они были посланы с целью привлечения на сторону совет-
ской власти. Вероятно, разрыв был не так велик, как представлялось
победителям и побежденным. Главный проигрыш белых состоял в
том, что им не удалось сделать свои агитационные материалы массо-
выми. Если тиражи даже фронтовых газет РККА могли достигать сот-
ни тысяч экземпляров, то у белых в лучшем случае несколько тысяч (в
Сибири). В Северной обл. существовало Архангельское бюро печати –
«Арбюр», деятельность которого ограничивалась изданием «жалкой
газетки» и выставлением плакатов в окнах своего помещения1329. Пе-
чатавшегося на советской территории хватало, чтобы снабжать этим
не только вражескую армию, но и ее тыл. В сентябре 1918 г. в Отдел
внутренних дел Всевеликого Войска Донского от начальника Ростов-
ского почтово-телеграфного округа поступило письмо, где сообщалось
о факте пересылки по почте из Центра страны газет и брошюр, имев-
ших содержание, «оправдывающее действия и распоряжения “совет-
ских властей”»1330.
5. Взаимовлияние военных событий

и частной жизни комбатантов
Научные работы даже историко-биографического жанра обычно

деликатно обходят молчанием частную жизнь военачальников и поли-
тиков. Между тем в этой малоизученной зоне находится важная пси-
хофизиологическая и социальная проблема: какого рода любовное
1329
Данилов И.А. Указ. соч. С. 261.
1330
ГАРО. Ф. 860. Оп. 1. Д. 167. Л. 1.
чувство возникает на войне вообще, на гражданской войне – в частно-

сти и в особенности на войне новейшего времени (когда нет четких
границ между комбатантами и гражданским населением, когда не со-
блюдаются конвенциональные нормы войны).
Как остроумно отмечал В.П. Булдаков, российскую историогра-
фию наполняют бациллы рационализма: она как будто соткана из пе-
риодов, причин и следствий. Нынешнее состояние отечественной нау-
ки таково, что появились шансы допустить в нее на законных основа-
ниях иррациональное – эмоциональные субъективные реакции, кото-
рые постоянно отклоняют исторический процесс от «правильного»
курса. История повседневности выделяется в самостоятельное научное
направление, исследующее совокупность обыденных культурных яв-
лений и процессов1331. Военно-историческая антропология видит од-
ной из своих задач выявление особенностей историко-психоло-
гического портрета рядового и командного состава армии на войне.
Е.С. Сенявская отмечала, что у солдат на военном фронте формируют-
ся новые качества. Такие люди оказывают весьма разноплановое воз-
действие на окружающих1332. Не случайно женщины всех времен и
народов увлекались военными. Период «длинной войны» (1914–1922)
привлекает исследователей истории революционной повседневности в
России. Объектом анализа стали страх, ненависть, недоверие, но пози-
тивно окрашенной эмоциональности – любви, казалось, места нет ни
на страницах ученых книг, ни в самом революционном хаосе. При
этом если повседневная жизнь офицеров-белогвардейцев, их мировоз-
зрение и духовное состояние хотя и редко, но становились предметом
изучения, то воевавшие на стороне большевиков такого внимания еще
не удостоились, что объяснимо состоянием источников: в опублико-
ванных воспоминаниях красных командиров этот пласт информации
напрочь отсутствует. Он сохранился в россыпях частных писем и до-
кументов штабного делопроизводства, разбросанных по архивохрани-
лищам, в изначально не предназначенных для публикации текстов ча-
стных писем и личных дневников.
1331
Человек в российской повседневности / Отв. ред. Ю.А.Поляков и
Ю.П. Свиреденко. М., 2001; Пушкарева Н.Л. История частной жизни и история
повседневности: содержание и соотношение понятий // Социальная история. 2004.
М.: РОССПЭН, 2005.
1332
Сенявская Е.С. Психология войны в ХХ веке; Ее же. Человек на войне:
Опыт историко-психологической характеристики российского комбатанта // Оте-
чественная история. 1995. № 3. С. 7–16.
Личная переписка известных исторических фигур, если они не

принадлежат к слою творческой интеллигенции, публикуется редко.
Среди немногих примеров обратного рода – письма Петра Николаеви-
ча Врангеля жене Ольге Михайловне1333, переписка командарма 2-й
Конной армии Филиппа Кузьмича Миронова и его второй жены На-
дежды Васильевны Суетенковой1334, адмирала Александра Васильеви-
ча Колчака и Анны Васильевны Тимиревой1335, а также сборник писем
Уллубия Буйнакского1336 и напечатанные с большими купюрами
«письма к знакомой» Асланбека Шерипова. Объектом моего анализа
станут тексты, принадлежащие мужчинам; ответные же послания не
уцелели, – не казались ценными, а может быть, были намеренно унич-
тожены. Авторами писем и дневников, привлеченных к работе, были
большевики С.Г. Лазо, У.Д. Буйнакский, Б.М. Думенко, А.Д. Шери-
пов, М.А. Энеев и белый генерал И.Г. Эрдели.
Асланбек Джемалдинович Шерипов (1897–1919) писал в 1918 г.
Тамаре Резаковой (1895–1961)1337, принадлежавшей к семье, имевшей
давние революционные традиции. Уллубий Даниялович Буйнакский
(1890–1919) выбрал необыкновенно красивую горянку Тату Омаровну
Булач (1902–1980), сестру своего друга. Она принадлежала к образо-
ванной и даже европеизированной семье. Знакомство произошло, ко-
гда той было 13 лет, и Уллубий вместе с ее братом-студентом влиял на
формирование политических взглядов девушки. Балкарец Магомет
Алиевич Энеев (1897–1928) зимой 1919 г. оказался в Баку, где и встре-
тил свою будущую жену Евгению Петровну Федорову (1898–1961).
Несмотря на внешне тихую жизнь беженца, у Энеева, как показывают
1333
Врангель П.Н. Из фронтовых писем жене: 1918-1920 гг. Вводная статья,
подготовка текста и комментарий В.Г. Бортневского // Русское прошлое: Истори-
ко-документальный альманах. Вып. 7. СПб: СПбГУ, 1996. С. 21–42.
1334
Филипп Миронов: Тихий Дон в 1917-1921 гг.: Документы и материалы /
Сост.: В. Данилов, Н. Тархова и др. М., 1997.
1335
Милая, обожаемая моя Анна Васильевна... / Сост.: Т.Ф. Павлова, Ф.Ф. Перче-
нок, И.К. Сафонов. М., 1996.
1336
Письма Уллубия Буйнакского.
1337
Первоначально имя адресата писем, отрывки из которых опубликованы в
ряде сборников речей и писем А.Д. Шерипова под названием «письма к знако-
мой», было неизвестно. По архивным копиям полных текстов писем было выясне-
но имя «знакомой». Затем удалось установить, что письма были адресованы Тама-
ре Михайловне Резаковой. См.: Морозова О.М. Цари, казаки, красные команди-
ры…. С. 214–215.
принадлежащие ему тексты, шел глубокий процесс идейной, полити-

ческой и личностной самоидентификации. 20 марта 1919 г. в письме,
адресованном Евгении, Магомет детально описал не только эволюцию
своего мировоззрения, но и свой взгляд на любовь, отношения мужчи-
ны и женщины1338.
Сергей Георгиевич Лазо (1894–1920) в самом начале революции
встретился в Красноярске с двумя женщинами – Ольгой Андреевной
Грабенко и Ниной Михайловной Лебедевой, анархисткой, сосланной
по политической статье в Сибирь. В Забайкалье он сблизился с Гра-
бенко, в мае 1919 г. у них родилась дочь, но в 1920 г. мысли его зани-
мала уже другая женщина. Есть много оснований полагать, что это
была Нина Лебедева.
Борис Мокеевич Думенко (1888–1920), командир конного корпуса,
в 1918 г. потерял свою первую жену, погибшую от рук белых. При-
мерно в это же время он повстречался с молоденькой сотрудницей
штаба Анастасией, которая в тот момент находилась под покровитель-
ством Ефима Щаденко. Чувства Думенко отличались серьезностью и
глубиной, и Анастасия предпочла его.
Генерал от кавалерии Иван Георгиевич Эрдели (1870–1939) в 1913 г.
на балу, данном московским дворянством в честь 300-летия дома Ро-
мановых, познакомился с Марой Константиновной Свербеевой (1870–
1963), в девичестве Олив, по первому мужу Мамонтовой, богатой по-
мещицей и меценаткой. Их роман длился шесть лет. Находясь в разлу-
ке с предметом своей страсти, он практически ежедневно находил
время, чтобы делать записи в дневник, который предназначался Маре
для чтения и пересылался ей с оказией. Он писал: «Как бы я хотел,
чтобы… ты мною гордилась, хвалила меня. Ты мой самый строгий
судья…»1339.
У трех молодых горцев – Асланбека, Магомета и Уллубия – ощу-
щается тяга к европейскому романтическому типу любви. Избранни-
цами первых двух стали девушки из другой этнокультурной среды.
Шерипов обратил внимание на сотрудницу редакции газеты «Терек»,
так же как и он реагировавшую на события в Терском крае. Энеев – на
дочь русских переселенцев. Уллубий выбрал молоденькую Тату, же-
лая воспитать из нее единомышленницу. По-видимому, отношения с
1338
Тексты писем М.А. Энеева предоставлены его внуком А.Н. Ельковым
(Москва).
1339
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 187.
женщинами, принадлежащими к традиционной культуре своего наро-

да, не могли дать им той степень духовной близости, в которой они
нуждались. Потребность в этом была столь сильна, что Шерипов до-
пускал даже сознательный самообман: «Я хочу, чтобы дорогой для
меня человек любил меня за мою готовность жертвовать жизнью и
всеми ее радостями для народа! И не встречал я подобных людей, и
благодаря страшному желанию иметь подобную близкую женскую
душу я почти уверовал в то, что ты способна понять меня так, как я
пишу здесь…»1340.
Когда Уллубий узнал о сомнениях Тату на его счет, то писал в
апреле 1919 г. о своем одиночестве, которое так хотел развеять:
«После завершения борьбы, после того, что Вы мне ответили, у ме-
ня не остается никаких связей, никаких нитей; нет у меня ни родст-
ва, ни друзей, нет ничего; один, как перст, гол, как сокол. Велико-
лепное дело иметь друга, которому, ну ничего не скрывая, можешь
поверить свои волнения, тайны, словом все, все. Нет у меня такого
друга»1341. Поиском женщины-друга были заняты и чувства юного
Магомета Энеева. Объясняясь с Евгенией, он писал: «У меня была
какая-то суеверная убежденность, что есть женщина, которая ждет
меня, которая должна открыть тайные сферы моей души, я встре-
чусь с нею, она придет ко мне сама, познает того[,] кого она долго
искала, и мы вечно сольемся».
За годы длительного военного конфликта представления об обяза-
тельном сексуальном воздержании до брака были отвергнуты практи-
чески всеми слоями. Но в нестабильное время возросло желание ста-
бильных отношений, которые, казалось, закреплялись физической
близостью. Как туманно намекала в своих воспоминаниях Тамара Ре-
закова, Шерипов бывал у нее в ингушском ауле Мужичи, проехав из
Шатоя, где находился его партизанский штаб, более пятидесяти верст
по горной местности, которую контролировал противник1342. Проис-
ходило дальнейшее смещение правил эротических отношений.
Имеющий хоть и не венчанную, но родившую от него ребенка жену
Сергей Лазо пишет в личном дневнике о своем желании порвать тяго-
1340
Шерипов А. Статьи и речи. Грозный: Кн. изд-во, 1990. С. 167.
1341
У.Д. Буйнакский: Сборник документов, материалов, воспоминаний / Сост.,
ответ. редактор и автор предисловия Ш.М. Магомедов. Махачкала, 1975. С. 142.
1342
См.: Резакова Т. В горах Кавказа // Женщина в Гражданской войне. Эпи-
зоды борьбы на Сев. Кавказе и Украине в 1917-1920 гг. / Сост. И. Разгон, В. Гор-
бункова и А. Мельчин. Б.м., 1938. С. 39-54.
тящие его узы: «Минутами кажется, что… не хватит сил порвать все
эти путы. Нет, их нужно порвать, они будут порваны. Привет тебе,
дорогой далекий товарищ, близкий друг. Будем искать новой, лучшей,
свободной пролетарской любви»1343.
Отсутствие привязки любви к браку можно найти не только в тек-
стах молодых революционеров, но и в дневниках стареющего белого
генерала. Будучи искренне верующим человеком, связанным узами
церковного брака со своей законной супругой Марией Александров-
ной, урожденной Кузьминской, родной племянницей Софьи Андреев-
ны Толстой, Эрдели считал любовь к Маре благословением небес,
данным ему в утешение в это трудное время. Он ей писал, что они при
любых условиях муж и жена: «Может быть разлука, трудности, стра-
дания, но не могу без тебя, и не буду. Без тебя мне жизни нет, всё в
тебе. Если семья приедет, я должен буду о ней заботиться… как отец
детей, а не как муж, и не как одно целое! …Ну, а ты с мужем? Мароч-
ка, моя только, ведь ты с ним не сойдешься, как я не сойдусь с женой,
об этом немыслимо и думать даже. …Мы, ты и я – останемся верны
друг другу на всю жизнь»1344.
Эрдели, как следует из дневника, полагал, что предпринятая им
конспирация достаточна и все приличия соблюдены. Однако его от-
ношения со Свербеевой не были секретом, и окружающие считали их
безнравственными. Разговоры о том, что у Эрдели две жены, что он
хочет откупиться от первой, чтобы «взять другую», производили, по
словам К.А. Чхеидзе, адъютанта начальника Кабардинской конной
дивизии и правителя Кабарды князя В.А. Бековича-Черкасского, «тя-
желое впечатление» и рождали «дурные слухи о штабе»1345. По обще-
му мнению, тот военачальник, у которого личная жизнь занимает так
много сил, не может в должной степени интересоваться нуждами ар-
мии, переживать о людских потерях и военных поражениях. В конце
концов, ему придется тратить на двух женщин вдвое больше денег,
чем на одну, что неизбежно приведет к финансовым злоупотреблени-
ям. Все это не соответствовало действительности: Эрдели был аккура-
тен с казенными средствами; не он Маре делал подарки, а она, гораздо
более состоятельная, ему; и судьбу движения он переживал как свою
собственную, но реакция посторонних была именно такой.
1343
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 721. Л. 23-25.
1344
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 84-85, 146.
1345
Воспоминания К. Чхеидзе о событиях Гражданской войны на Тереке.
URL: http://www.gazavat.ru/history3.php?rub=11&art=355.
Примечательно, что в тексте дневника самого Эрдели чувствуется

некоторая гримаса, когда он пишет о том, что генерал А.И. Деникин
ездит в полки на традиционный обед не один, а с молодой женой1346.
В Сибири широко обсуждалась сложная личная жизнь адмирала
А.В. Колчака, в которой присутствовало даже не две, а три женщи-
ны1347. Анастасия Думенкова в разговорах сотрудников штаба также
получала свою порцию грязи. Весной 1920 г., когда Борис Мокеевич
сидел в общей камере с другими арестованными по его делу, то в
письме жене он жаловался, какие циничные разговоры о ней он слы-
шит от них: «Вот [на] меня напали Ямковой и Носов, вот говорят, что
это ты всех принимала и что хотела, то и делала. Но ведь пусть гово-
рят, что хотят. Но ты у меня одна…»1348. В глазах ведомых масс боль-
шим авторитетом пользовался вождь-аскет, всецело поглощенный
идеей борьбы, напр., М.Г. Дроздовский или С.Н. Тимановский. Или
такой семьянин как генерал С.Л. Марков, который олицетворял вер-
ность традиционным ценностям.
Любовь придает человеку силы выполнять главную жизненную
задачу: революционерам – переустройства жизни; контрреволюционе-
рам – защиты традиционного порядка вещей. Эрдели неоднократно
писал в дневнике, что возможность высказаться и даже выплакаться на
его страницах, обращаясь к Маре, в конечном итоге укрепляет его ве-
ру в себя. Когда зимой 1919 г. он находился в Баку для решения судь-
бы русского флота на Каспии, то переговоры с англичанами и мусава-
тистами проходили в тонах, унизительных для него и России. Он так
оскорблен, унижен в своем русском чувстве, но приходится терпеть:
его несговорчивость может сказаться там, на севере, «у нас». Присут-
ствие Мары могло бы облегчить его муки, но она далеко: «И вся жизнь
и война и переживание, все наболело, все измучило[,] и тоска по те-
бе[,] и неудовлетворение нравственное… обида, оскорбление нацио-
нальной гордости, русского имени[,] голод по тебе, безумное желание
тебя видеть, быть около тебя, ждать твоей ласки[,] все это сейчас пе-
ремешалось [нрзб.] и тянет меня, грудь разрывается»1349.
1346
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 188.
1347
Волков Е.В. Благосостояние и быт колчаковских офицеров // История Бе-
лой Сибири: Тезисы 4-й науч. конф., 6-7 февр. 2001 г. Кемерово, 2001. С. 130.
1348
РОМК. КП 2640/19.
1349
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 69.
Еще более определенно прослеживается поиск любви-опоры в бу-

магах Сергея Лазо. Далеко не все записи Лазо были опубликованы.
Издания, подготовленные его женой и дочерью, содержат отредакти-
рованные и «причесанные» тексты. Их стиль сильно отличается от
подлинных рукописей с характерной для Лазо путаностью мыслей.
Его попытки предстать в них глубоким мыслителем отражали стрем-
ление добиться цельности своей натуры, но все упиралось в нехватку
реального опыта и эмоциональную ограниченность натуры. Револю-
ционный романтизм Лазо производен из свойственного ему несоот-
ветствия формата личности и принятой на себя роли. Лазо привлекала
к революции не возможность быстрой карьеры, а причастность к гло-
бальному социальному процессу. Примером может служить одна из
первых его речей на заседании Владивостокского совета вскоре после
ликвидации режима генерала Розанова. Она сводится к тезису о том,
что «центр мировой жизни переносится к Великому океану» и
«В[лади]восток – окно Советской России»; он станет одним из цен-
тров федеративной советской России; из него полетит мощный проле-
тарский призыв к трудящимся Японии, Кореи и Китая1350.
Во многих текстах Лазо (личных записках, письмах жене, докла-
дах) прослеживается навязчивая идея, воплощенная в жестких рече-
вых формулах линейной оппозиционности; напр.: «…Или мы должны
вести свою политику прямо и энергично[,] или распустить совет. Пе-
риод соглашательства кончен». Ему явно нужно было организовать
мыслительное пространство и подтолкнуть процесс поиска важного
решения. По данным некоторых биографов, Сергей Лазо после пора-
жения его армии в Забайкалье осенью 1918 г. устранился от участия в
активной борьбе с контрреволюцией. Одна из его дневниковых запи-
сей за 16 марта 1920 г. подтверждает это: «Были сделаны большие
ошибки, проявлена сильная непредусмотрительность; вместо того,
чтобы действовать энергично и решительно, я отходил от дела. Нуж-
но вспомнить лето 1918 г., действовать решительно или не действо-
вать совсем. Да, или не действовать совсем»1351.
Привычную для его мышления оппозицию «или – или» Лазо ис-
пользовал и применительно к личной жизни. К февралю-марту 1920 г.
относятся неопубликованные дневниковые записки, свидетельствую-
1350
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 721. Л. 34-35.
1351
ГАРФ. Ф. 342. Оп. 1. Д. 15. Л. 118-120 (курсив мой – О.М.).
щие о мучительном переживании остывающего или даже умершего

чувства. Он пишет, что нужно быть революционерами всегда и во
всем: «...Лучше ничего не дать и не брать, чем брать и давать наполо-
вину. Каждый должен понять, что нет худшего врага, чем половинча-
тость... Проявим неуступчивость, не терпение, не компромисс. Будем
решительны. Разобьем то, что уже треснуло... Но, что лично пережи-
ваешь, сейчас тяжело и тяжело до невозможности, самое тяжелое то,
что все это так неловко врывается в общую работу и мешает ей. И
иногда хочется сказать, скорее бы все это разрубить, уничтожить,
лишь бы можно было спокойно все силы отдать работе»1352.
О том, что речь идет о треснувшей совместной жизни с Ольгой,
свидетельствует недатированное письмо к ней. Поводом для серьезно-
го выяснения отношений стало то, что она оторвала его от умственных
занятий, приглашая на обед. Сергей в знак протеста отказался от обеда
и написал это письмо: «Долгие годы я боролся… за право упорной
умственной работы. Я боролся прежде всего со своей ленью, с собст-
венной инертностью... Борьба за право работать шла дома, где мать
тормошила каждую минуту у нас; я дома не отказывался от работы, но
только просил поставить ее в определенные границы. И вот за послед-
нее время, когда так хорошо наладились мои занятия, внешняя воля
им мешает. И чем ближе люди друг другу[,] тем тяжелее отзывается
это вмешательство. ...Я с такой резкостью выставил эти положения,
т.к. считаю, что трудовое начало – начало коренное, от него зависит
жизненность отношений; и поступить[ся] в этой области значило для
меня сознательно коверкать свою и чужую жизнь»1353.
Некоторые из дневниковых отрывков, относящихся к этому вре-
мени, позволяют предположить существование третьего участника
этой революционной мелодрамы. 16 марта 1920 г. он записал: «В
Кр[аснояр]ске работа была впереди, работа заставляла отказываться от
чувства, забрасывать. Сейчас иногда кажется, как будто наоборот, ду-
маю уже как о подспорье для работы…»1354. А месяцем раньше, 16
февраля 1920 г., он оставил еще более откровенную запись. Поводом
для этого стало удивление, высказанное хозяевами квартиры, где он
жил, тем, что он может долго обходиться без сна, отдавая много сил
работе. «В эти напряженные дни по подготовке восстания, когда при-
1352
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 721. Л. 21.
1353
Там же. Л. 361-363.
1354
ходилось работать круглые сутки, вырывая случайные свободные часы

для сна. В эти дни не чувствовалось усталости[,] работа захватывала.
...Но нам нужен иной отдых. Дать успокоиться нашей личности. Дать
вздохнуть ей полной грудью. И сколько раз… ночью в четвертом, а то
и пятом и шестом часу, уже ложась спать, я думал о том, с какой радо-
стью я посидел бы еще с дорогим человеком, и сколько бы сил это да-
ло. ...Но вот пришло время более спокойной работы... И тем сильнее
чувствуется отсутствие чего-то личного, радостного и хорошего. ...Но
мы знаем, сколько мы жертвуем этой работе и от сколького для нее
отказались и отказываемся. Но тем сильнее, говоришь себе, борьба за
счастье, борьба за раскрепощение и освобождение личности». Эта за-
пись как раз и заканчивается фразой: «Привет тебе, дорогой далекий
товарищ, близкий друг. Будем искать новой, лучшей, свободной про-
летарской любви»1355.
Устанавливать имена революционных подруг относительно про-
сто: слишком узок был их круг. В рядах отрядов, воевавших на Забай-
кальском фронте, была женщина-комиссар Нина Лебедева. Высока
вероятность, что именно она тот «далекий товарищ». Ее личность впи-
сывается в революционный «образец любви» – революционерка со
стажем, политическая ссыльная, анархистка-максималистка, активная
и деятельная натура. Не чета погрязшей в быту Грабенко. К тому же
Нина была чрезвычайно красива – миниатюрная шатенка с небесно-
голубыми глазами и тонким лицом мадонны. Но зимой 1920 г. Нина
уже не свободна. Она состоит в революционном браке с анархистом-
индивидуалистом Яковом Тряпицыным. Вместе с ним она вводит
коммунизм в отдельно взятом городе – Николаевске-на-Амуре. Эта
история любви оставила после себя больше загадок, чем ответов. Дос-
товерно известно лишь, что Яков и беременная Нина были расстреля-
ны 8 июля 1920 г. по приговору суда 103-х представителей партизан-
ских отрядов в поселке Керби по обвинению в уничтожении Никола-
евска и принудительной эвакуации его жителей1356.
Женщины, для которых и в мыслях о которых писались эти тек-
сты, нуждаются в отдельном внимании. Ася Думенко относилась к
тому типу, который нравится всем мужчинам: полудетский облик со-
четался в ней с шармом опытной женщины. Евгения и Тату были под-
линными красавицами. Энеев искал в Евгении Петровне не только
1355
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 721. Л. 23–25.
1356
См.: Смоляк В.Г. Указ. соч.
внешнюю красоту, но и человека, который его поймет и поддержит. В

письме от 21 ноября 1921 г., измученный разгулом бандитизма в Ка-
барде, аппаратными интригами, начавшимися в партии «чистками», он
написал ей: «Какая глубокая, адская потребность верить! Конечно не в
бога, а… Понимаешь?.. в человека, в тебя. Боготворяю верного чело-
века[,] но… есть ли он??».
Тамара в глазах Шерипова была образованной городской барыш-
ней и опытным политическим бойцом, общение с которой было ему
интересно и важно, потому что она была представительницей влади-
кавказского революционного истеблишмента. О степени ее привлека-
тельности в молодости судить трудно, т.к. изображения тех лет не со-
хранились. Фотокарточка из личного дела, где она снята в возрасте 37
лет, еще хранит следы давней прелести, но портрет 1950-х гг. передает
образ партийного синего чулка в пиджаке мужского фасона.
О Нине Лебедевой приморские партизаны рассказывали легенды.
Это была настоящая комиссарша, которая могла держать в руках пар-
тизанское войско, состоявшее наполовину из уголовников. Говорили,
что она была мастером крепкого слова. Нина свято верила в идеи
анархизма и искренне желала изменить жизнь к лучшему, впрочем, не
гнушаясь крайними мерами. К такой женщине не мог не тянуться же-
лавший стать твердым революционером и творцом истории Лазо.
Внешность Мары Свербеевой описала одна ее знакомая: очень не-
интересная – высокого роста, очень худая, плоская шатенка, с зелено-
желтыми глазами. Нижняя часть лица напоминала крысу, которая что-
то вынюхивает. Но в то же время Мара обладала умом и особым обая-
нием: «Одевалась она шикарно, с огромным вкусом, была в высшей
степени аккуратна и чистоплотна. Много внимания уделяла уходу за
собой. Несмотря на такую внешность, Мария Константиновна как-то
чарующе действовала на человека, с которым она говорила. Она умела
говорить с плотником так, что он ее понимал[,] интересовался гово-
рить с нею, центр внимания занимала она и в беседах в высшем обще-
стве. На вечеринках, когда собирались знакомые и друзья – внимание
всех было сосредоточено на Марии Константиновне. Она очень обра-
зованна, развита всесторонне, объездила всю Европу, много путешест-
вовала, в совершенстве владеет французским, немецким и английским
языками»1357.
1357
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 1.
«Образец любви» в лице Мары для генерала Эрдели имеет особое

содержание. Он, уроженец Юга, плачет о потере занятой большевика-
ми средней России, давшей ему сознание русского человека. Мара,
урожденная Олив, каким-то образом могла вызывать у него ассоциа-
цию со всем подлинно русским: «Я так привык все относить к России,
к центру, а в нем видеть все настоящее, корень всего, что меня туда
неудержимо тянет, точно я там вырос, родился. К этому надо приба-
вить, что ты сама – центророссийская и значит мне этого достаточно,
чтобы центр был мне дорог, родной и любим»1358. Он желал бы участ-
вовать в освобождении ее родных мест – центра России: Орла, Ельца,
Тулы, а не своей родной Херсонской губ., где находились его семья и
имение.
Как-то ему в руки попалась книга Игоря Грабаря «Серов», и он с
жадностью прочитал главы, относящиеся к периоду, когда художнику
покровительствовал С.И. Мамонтов. Тут нужно вспомнить, что Мара в
первом браке была замужем за племянником Саввы Ивановича. Пер-
вый из ее портретов маслом был нарисован в 1895 г. именно Валенти-
ном Серовым (наброски карандашом ее портрета еще ранее делал
М.А. Врубель, хотевший на ней жениться). Потом ее писали И.Е. Ре-
пин и Ф.А. Малявин. Со страниц этой книги на генерала пахнуло Ар-
батом, снегом, старой жизнью – самобытной, не заимствованной: «И
чтобы кажется я не отдал теперь за переулочек Арбата, за церковь Бо-
риса и Глеба, за встречу там с тобой… И душа, и любовь, и смысл мой
и все мои побуждения к родине, к России – смысл жизни моей там, в
тебе с Москвой – и в Москве с тобой…»1359.
Выбирают не только мужчины. Ангельски прекрасный Энеев не
мог не привлечь не менее яркую Евгению. Мужественный Шерипов,
яростно выступавший на съездах горцев, получил на них не только
политическое признание, но и благосклонность присутствовавшей там
Тамары. Генерал Эрдели был интересным мужчиной, высокого роста,
с красивой военной выправкой и у женщин пользовался большим ус-
пехом. Среди симпатизировавших ему женщин были весьма высоко-
поставленные дамы, напр., великая княгиня Виктория Федоровна (Да-
ки). Он был не только храбр в бою, но и музыкально одарен, что не
могло не заинтересовать близкую к творческой богеме Мару. Асю
1358
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 63.
1359
Там же. Л. 67-68.
привлек «хозяин» штаба, а не штабной приживал-комиссар с неясны-

ми полномочиями. Рано полысевшему, близорукому и болезненному
Уллубию труднее всего было добиться взаимности. Несомненно, Тату
его уважала и любила как брата, но он-то хотел другого.
Если догадка в отношении Лебедевой верна, то понятно, почему
она прошла мимо Лазо. Ее оттолкнул его инфантилизм, политическая
и человеческая незрелость, вероятная военная недаровитость, а может
быть, просто физическая непривлекательность. Сергей был крупным
рыхлым мужчиной с больными почками и нездоровой наследственно-
стью. Яков Тряпицын, которого она выбрала себе спутником в жизни
и, как оказалось, в смерти, был редкостно красив.
Для всех шести авторов личных писем, записок и дневников ха-
рактерно оперирование несколькими смысловыми единицами: любо-
вью в различных ее проявлениях, разлукой, судьбой страны, убежде-
ниями, собственным будущим. У влюбленных большевиков большую
долю текстов составляет объяснение причин своего выбора и своих
поступков. Шерипов пишет Тамаре о причинах своего часто безрас-
судного и рискованного поведения: «Чеченцев и ингушей и вообще
горцев я люблю больше всего в жизни[,] и все принесу в жертву для
них. И какие бы несчастия, какие бы гонения даже от своих я бы не
терпел[,] этой любви своей я не изменю. Я не могу жить спокойно и
всегда спасать свою шкуру. Я хочу испытания и острых, интересных
переживаний, но так, чтобы что-нибудь делать и для предмета своей
любви… Я… великолепно мог бы сохранить свою жизнь и не подвер-
гать ее опасности, запершись в Шатое, где даже пушечных выстрелов
не бывает никогда слышно. …Мне важно – не изменить самому себе,
своему настроению, не поддаться силе внешних давлений и опасно-
стей...».
Уллубий не только сообщает Тату о своих мыслях, но и живо ин-
тересуется ее настроениями. А в ответ на заданные вопросы пишет ей
о смысле большевизма, о будущем мировом устройстве; сообщает
также, что близок конец борьбы, и что мир находится в преддверии
коммунизма. Магомет Энеев объяснял Евгении то, как из религиозно-
го мистика он превратился в марксиста. У него, сына мусульманского
проповедника, три года проучившегося в Стамбуле, путь к больше-
визму пролегал тропой философских размышлений: «В юности был
идеалистом-утопистом, даже было время, ударился в мистицизм. Чи-
тал персидских лириков[,] и они оставили в моей душе неизгладимый
отпечаток. …Через всю мою жизнь проходит красной нитью одна цен-
тральная идея: неудержимое страшное безумное стремление рывка
вперед к пламенному светлому будущему. Эта идея переживала целый
ряд метаморфоз… но она не прерывалась. В юности был религиозным
и верил, что чтобы спасти человечество[,] нужно всех людей сделать
религиозными. Отсюда хотел сделаться проповедником мистических
идей. Этот период моей жизни... нашел свое завершение в пантеизме.
...Каждый предмет обладал языком и шептал мне тайны бытия вселен-
ной[,] но я не понимал этот язык. ...Я отдался науке». Под наукой Ма-
гомет подразумевал марксизм. Знакомство с ним стало откровением:
«В основных вопросах, исходных пунктах своего миросозерцания, я
уже давно окончательно и бесповоротно порвал со всем, что имеет
нести на себе отпечаток прошлого отжившего мира[,] и наметил себе
общие основные руководящие принципы. Здесь у меня... стройная
картина. Я иду по стопам жизни и гармонирую свои действия и по-
ступки с высшими законами исторического развития».
Не кончавший гимназий Борис Думенко между распоряжениями
насчет муки, сапог и одеколона делится с Асей своими переживания-
ми по поводу неудачных боев: «Ася[,] пришли мне сапоги. Дела неза-
видные по поводу Царицына. Противник очень силен и хорошая тех-
ника. Мой корпус, надеюсь, что задушит всю контрреволюцию. Ги-
бель будет деникинским бандам. Хотя я уже пробовал три раза насту-
пать, но без результатов»1360. Для бывшего вахмистра Думенко про-
стая девушка – такой же слушатель исповедального и важного, идуще-
го от души, как и блестящая Мара для генерала Эрдели: «Ася[,] ты
береги муку, потому что здесь нет. Все кончено и почти голодовка. Но
у меня покудова кое-что есть. Обо мне не беспокойся. Очень скучаю
за тобой до безумия. Дела очень скверные насчет Царицына. 3 раза
понес неудачу, хотя и много кадетни вырубил, даже на танках их при-
слугу вырубил. Но все бестолку. Ася, как скучно и грустно живем
вдвоем с товарищем Абрамовым [начальник штаба у Думенко – О.М.].
Ася[,] покудова тебе придется жить одной[,] покудова возьму Цари-
цын. Спешу писать и выезжаю на фронт»1361.
И все же это тексты влюбленных мужчин, адресованные любимым
женщинам. Чувство физического влечения с разной степенью откро-
1360
РОМК. КП 2640. Л. 14.
1361
венности проявляется в этих текстах. Уллубий осмеливается лишь на

обращения, принятые в культурной среде, приправленные некоторой
долей игривости: преславная и несравненная Тату, дивная Тату, Тату-
ша! Только из тюрьмы, из которой ему уже не выйти, пишет о любви
«дорогой Тату»: «…Я в особенности люблю Ваши глаза. Если придет-
ся умирать, буду кричать: “Да здравствует Советская власть и дивное
солнце мое, Тату!”». И подписывается: «Любящий и обожающий тебя
Уллубий». Он еще не верит, что вырваться не удастся, потому что все
в Темирхан-Шуре продается и покупается, поэтому он шутит и бод-
рится: «Я сейчас, несмотря на заключение свое, чувствую себя самым
богатым человеком в мире! Я стремлюсь, одновременно и питаюсь
лучами трех солнц: общего всем, Советской власти и, наконец, твои
лучи, ты мое солнце. Хочу жить, хочу быть около тебя, молиться на
тебя! Без тебя жизнь не жизнь, а смерть – желанный друг! [...] 18.VII.
Сраженный тобою, несчастный узник Уллубий». Письма Асланбека
Шерипова относятся к начальному периоду отношений и отражают
только первую радость от установившегося взаимопонимания.
Когда Анастасия жила при штабе, Думенко свободное время стре-
мился проводить с ней. Об этом говорят его многочисленные записки:
«Милая Настенка! Жду обедать, даже не могу сам обедать без люби-
мого человечка. Мое самочувствие скверное, скучаю. Сегодня еще
своей любимой женщины не видел. Целую крепко. Жду. Борис»1362.
Когда он уезжал на фронт, то еще сильнее тосковал и ревновал свою
молодую жену: «Милая Настенка! Я уехал, но все же я думаю о тебе.
Твоя милая улыбка, твой образ жмет душу мою. Но все же, прошу те-
бя, смотри не держи ни с кем тесной связи. Целую тебя крепко. Ко-
мандир бригады Думенко». Борис Мокеевич давит авторитетом, ду-
мая, что высокий командирский статус во время его отсутствия при-
вяжет к нему жену.
Но изысканнее всех изливает на страницах дневника свои чувства
эмоционально более зрелый Иван Георгиевич Эрдели. Мара вызывала
у него сильнейшее физическое влечение. После встречи на балу отно-
шения развивались по канонам великосветского романа: встречи в
гостинице «Метрополь»; свидания во время непродолжительных при-
ездов генерала с фронта в комнатах, буквально усыпанных цветами.
Затем чувства приобрели глубину и устойчивость. Эрдели и сам заду-
1362
РОМК. КП 2640. Л. 8, 11.
15. Зак. 043
мывался над этой привязанностью, спрашивая ее: «Ведь мне под 50

лет, а я все точно мальчик дрожу, волнуюсь. Что ты со мной сдела-
ла?». Это действительно уже немолодой, усталый и измотанный чело-
век. А он ее ревнует к законному, хотя и отставленному мужу, и к сво-
ему собственному молодому адъютанту.
В разлуке он просто бредит Марой. Она ему снится, он вспоминает
ее по нескольку раз за день, успевая заниматься делами, но между ни-
ми обязательно садится за дневник и пишет ей. На его страницах ши-
роко представлены события текущей военно-политической жизни и
суждения генерала о состоянии дел в армии, об отношениях с коман-
дованием и союзниками, но подлинное назначение этих «листков»
принять на себя слова страсти. В конце одного из подобных монологов
он пишет: «И это рассуждение человека под 50 лет. Прочтешь со сто-
роны – просто срам один подумаешь. Ну а мне не стыдно нисколько. Я
люблю тебя и хочу тебя, вот и все…»1363. Не стоит забывать, что Мара
и Эрдели – ровесники, она тоже стоит на пороге пятидесятилетия.
Дневники Эрдели носят на себе печать культурных событий нача-
ла ХХ в. Эмоциональная раскрепощенность, проявленная генералом в
этих письмах, может быть объяснена влиянием новой этики Серебря-
ного века, заявлявшей о равной ценности для мира глобального, обще-
человеческого и малого, личного, сокровенного. Этический импера-
тив, что «от падения лепестка розы содрогаются миры», позволял Эр-
дели отождествлять муки собственной души и тела с конвульсиями
всей страны. Этим же объяснимы навязчивые параллели между Марой
и Москвой, между Марой и Центральной «сердцевинной» Россией. На
протяжении всего дневника Эрдели более всего его занимают две идеи –
судьба страны и стремление соединиться с Марой. Но очевидно, что
если он принужден будет выбирать между Россией и Марой – то вы-
бор будет в пользу Мары: «Все сводится… к тебе, мой милый. И
большая историческая задача, и Россия, все, по-моему, для тебя…
чтобы ты была сохранена и счастлива…»1364. То же настроение встре-
чается у Думенко: «Ты мне одна только для нашей жизни и нужна, а
больше мне ничего не нужно кроме тебя»1365, пишет он Асе. Ничего
подобного в текстах Буйнакского, Лазо, Шерипова и Энеева нет. По-
добный выбор для них немыслим.
1363
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 31-32.
1364
Там же. Л. 15, 18 и др.
1365
РОМК. КП 2640. Л. 15.
Главноначальствующего на Северном Кавказе и командира Свод-

ного кавалерийского корпуса объединяют не только зрелые года: Эр-
дели под пятьдесят, а Думенко уже за тридцать – солидный возраст
для выходца из крестьянской среды. Другим общим фактором являет-
ся то, что они оба не принадлежали к категории идейных участников
социально-классового конфликта. Эрдели – военный, а не политик, и
никаких полемических замечаний по поводу коммунистической идео-
логии не высказывал. Антибольшевизм был для него убеждением чув-
ства, а не мысли. Самого себя он видит игрушкой в руках судьбы, на-
вязывающей ему роль вождя, чему он следует из чувства долга перед
товарищами по оружию. Как бы он хотел стать частным человеком и
обязательно возле Мары.
А Борис Мокеевич Думенко отличался нелюбовью к комиссарам,
бросал оземь полученный им от Л.Д. Троцкого орден Красного Знаме-
ни, грозил изгнать из своих частей всех коммунистов. В этой войне он
более всего ценил свой внезапно открывшийся военный талант, упи-
вался любовью обожавших его солдат. По показаниям К.Е. Вороши-
лова и Е.А. Щаденко, данных ими во время следствия, он, бывало, вы-
сказывался в том духе, что «за белыми и коммунистов сметем».
Думенко и Буйнакскому довелось перед смертью писать любимым
и получать от них письма. Во время ареста, длившегося три месяца,
Тату, наконец, дала положительный ответ, но Уллубий догадывался,
что это лишь утешительный приз: «…Теперь, оказывается, на закате я
нашел себе солнце, улыбнулось мне ясное, чистое небо, и эта улыбка
была твоя. Да, твои дивные глаза говорили, чтобы я шел радостно и
смело, что отныне имею милое, дорогое существо. Ты очень хорошо
на мое письмо ответила: “Ведь я люблю Вас”. Этого мне достаточно, я
счастлив с той минуты. Но разлука и вечная так скоро нас с тобой на-
стигла! Зачем? Не судьба!»1366.
Он был странно равнодушен к смерти; не скрыл перед следствием
своего имени в отличие от других арестованных вместе с ним, назвав-
шихся вымышленными именами; не отрицал своей принадлежности к
партии большевиков, чем заслужил со стороны прокурора лестные
слова по поводу незаурядности его личности. Это не помешало обви-
нителю просить для него смертной казни. 16 августа 1919 г., в степи
вблизи железнодорожной станции Темиргой по приговору военно-
шариатского суда он был расстрелян.
1366
У.Д. Буйнакский: Сборник документов... С. 155.
15*
Представший перед Революционным военным трибуналом Рес-

публики Думенко, так же как и Уллубий, находил утешение в пере-
писке. Первоначальная реакция Анастасии на его арест говорила о
жестоком разочаровании, ведь она выходила замуж за выдающегося
человека, а не за колодочника. На первом свидании она держалась хо-
лодно, указала только на ползущую по одежде Бориса вошь. Ее отчу-
жденность больно его ранила: «Ведь конечно[,] ты меня тогда любила
и уважала, когда я был на воле, а теперь ты совершенно права, когда
узнала, что я умираю... Неужели я мог от тебя ожидать, что ты меня
предашь и изменишь моим верным чувствам любви, которые я отдал
только тебе… Ася[,] покудова жив[,] я буду тебя любить до смерти, а
умру, то знай, что моя любовь к тебе и нашему ребенку будет всегда
оставаться со мной, и я верный и верный тебе, крошка моя Ася.
…Нет… я все же думаю, что меня освободят и может пошлют на
фронт, но я решил только продолжать жить с тобой, любимой. Ася,
вспомни, как я тебя любил сразу и с первых наших, любимая[,]
дней»1367. Когда Ася пережила первый шок, она стала нитью, связы-
вавшей опального комбрига с волей. Все его просьбы и указания шли
через нее. Она, будучи на последнем сроке беременности, постоянно
ходила к тюрьме и долго стояла под окнами. Борис ей передавал за-
писки: «Сегодня увидел тебя, но ведь тебе очень тяжело таскать твои
ноги… оставь ходить… побереги себя, ты нужна еще для ребенка»1368.
Ей он давал последние распоряжения, просил сжечь его тело.
Члены Военного совета Временного правительства Дальнего Вос-
тока Лазо, Мельников, Луцкий и Сибирцев находились в ночь на 5
апреля 1920 г. в здании следственного комитета. Положение было тре-
вожным, потому что японцы негодовали по поводу событий в Никола-
евске-на-Амуре. Здание было окружено японцами. Лазо приказал не
оказывать сопротивления. При аресте он назвался именем прапорщика
35-го Сибирского стрелкового полка Амурской отдельной бригады
(б. части колчаковской армии) Козленко и предъявил документы на
это имя. Мельников представился писарем Переваловым, Алексей
Луцкий и Всеволод Сибирцев – своими именами. На вопрос, есть ли
среди них Лазо, все ответили, что нет.
Отец Сибирцева, преподаватель Владивостокской мужской гимна-
зии, бывал на свиданиях с сыном и наблюдал ситуацию вокруг заклю-
1367
РОМК. КП 2640. Л. 19.
1368
ченных. От него известно, что за посетителями и арестованными при-

сматривал некий «влиятельный» русский молодой человек, не нахо-
дившийся под стражей. Спустя трое суток после ареста, 8 апреля, на
свидание к Лазо пришла его жена. Об этом факте свидетельствовали
уцелевший Мельников и Сибирцев-старший. Но сама Ольга Андреев-
на в своих воспоминаниях не упоминала этот факт, вероятно, осозна-
вая свою роковую роль в этом деле. Даже если она спрашивала о пра-
порщике Козленко, догадаться, к кому приходила жена Лазо, было
уже не трудно. Инкогнито было раскрыто, и 9-го рано утром Лазо,
Симбирцева и Луцкого японцы увезли из здания тюрьмы. Японцы
длительное время скрывали факт ареста и уклонялись от признания
причастности к исчезновению трех членов Военного совета1369.
Истории любви времен Гражданской войны в огромной массе сво-
ей канули в лету. А они не могли не быть, не случаться, не пережи-
ваться и не оказывать влияние на ход исторических событий. Сюжет
пьесы Вс. Вишневского с запоминающейся фразой: «Ну, кто еще хо-
чет попробовать комиссарского тела?», собран из многочисленных
случаев, когда именно яркая и убежденная революционерка обращала
в свою революционную веру разгулявшиеся толпы, вольных команди-
ров и заскорузлых в грабеже атаманов. Большевизацию Николая Щор-
са связывают с влиянием Фрумы Хайкиной. Превращение Якова Тря-
пицына из командира крошечного отряда в командующего двухтысяч-
ной Красной армии Николаевского-на-Амуре округа произошло бла-
годаря влиянию Нины Лебедевой.
Как бы сложилась послевоенная политическая судьба командую-
щего Терской группой Красных повстанческих войск Николая Федо-
ровича Гикало (1897–1938), если бы не драматическое завершение его
любви к Айше Шериповой? После ухода белых с территории Чечни и
установления советской власти Гикало решил, что пришло время и для
устройства личной жизни. Он выбил себе под жилье отличный дом,
ранее принадлежавший есаулу Ходалицкому, выселив из него регист-
рационный отдел 10-й армии; занял должность «ответственного воен-
но-политического организатора» Грозненско-Владикавказского рай-
она и посватался к Айше. Ее отец, мелкий шатойский лавочник, зая-
вил, что согласен, но при одном условии: Николай должен принять
ислам и жениться по правилам шариата. Гикало как коммунист не мог
1369
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 721. Л. 172, 177, 367.
на это пойти, и разразилась романтическая драма – влюбленные стре-

ляли в себя, но оба выжили. Раненого Гикало увезли в Грозный1370.
После выздоровления он уехал делать мировую революцию в Персию.
Затем он сделал блестящую партийную карьеру. Работая на посту пер-
вого секретаря партийных организаций ряда союзных республик, он
был известен как последовательный борец со всеми видами национа-
лизма – узбекского, азербайджанского, белорусского. Зная то, что слу-
чилось в 1920 г. в Шатое, становится понятно, в каких горнах судьбы
была выкована его приверженность к универсальности коммунистиче-
ских идей.
Неужели и любовь может быть просчитана и логически объясне-
на? Вероятно, ответить на вопрос, почему именно эта женщина при-
влекла мужчину, не удастся никому. Но, как оказалось, на вопрос, по-
чему именно такая женщина стала объектом любовного чувства, от-
вет может быть дан. Если взглянуть на женщин, вызвавших любовь
участников того вооруженного конфликта, то можно отметить их со-
ответствие определенным социальным типам, способствовавшим, как
оказывается, возникновению симпатий в межличностных отношениях
и переходу их в чувство любви.
Идейным участникам конфликта, людям, ставившим перед собой
задачи, превышавшие их уровень и возможности, нужна была женщи-
на, причастная к их борьбе, олицетворявшая собой общие идейные
ценности и ориентиры. Крайне важным было ее положение – несколь-
ко более высокое, чем у мужчины. Рывок вверх – к торжеству идеи –
совпадал по вектору движения со стремлением стать достойным пред-
мета любви, совершая подвиги, превозмогая трудности и укрепляя
дух. Любовь нужна как средство самоутверждения для человека невы-
сокого общественного положения, снимавшее противоречие между
его врожденным состоянием и нынешней высокой духовностью, вы-
ражавшейся в выполнении великой миссии. В женской любви он са-
моутверждался как мужчина и как гражданин – революционер или
защитник поруганной Родины. То, что женщина не просто сострадает
ему, жалеет его, но и испытывает страсть, являлось для него мощным
фактором обретения душевных и физических сил для исполнения от-
веденной ему историей роли.
1370
Записки А.М. Костериной-Ворожевой: Рукопись (1964). С. 58 // Семейный
архив А.О. Смирнова.
Женщина, ставшая объектом любовного чувства, в глазах мужчи-

ны обладала набором особо значимых с его точки зрения достоинств.
Это могла быть красота и физическое совершенство; осведомленность
в вопросах политики и идеологии, давняя принадлежность к кругу, в
который стремился попасть мужчина. Отношения именно с такими
женщинами улучшали самочувствие комбатантов и политиков в усло-
виях внутригражданского конфликта. Эта гендерная асимметрия в це-
лом характерна для Нового времени. Другой категории участников –
ищущим в революции прагматические дивиденды нужна была надеж-
ная опора, защищенный тыл в лице женщины, не имеющей самостоя-
тельной личностной величины. Примером может быть супружеский
союз Дмитрия Петровича Жлобы (1888–1938) и Дарьи Михайловны
Приказчиковой. Амбициозный и даровитый Жлоба принял революцию
как шанс выйти на новые социальные рубежи, которые ему, сыну ла-
кея из офицерского клуба и механику-самоучке, в другое время были
недоступны. Жену и детей он любил, возил их за собой по всем фрон-
там, имея для этого вагон-салон. Но это не мешало ему быть завсегда-
таем шумных застолий в штабе корпуса с вином и женщинами, став-
ших потом частью обвинения на следствии по делу Думенко, который
из-за слабого здоровья и любви к Асе участия в них не принимал.
Тем, кто был вовлечен в вооруженное противостояние против во-
ли, наиболее притягательной казалась женщина, которая вызывала
сильное физическое влечение, возведенное в абсолют. С такой можно
было забыться, отодвинуть от себя войну, на время избавиться от чув-
ства зависимости и неполноценности, снова стать мужчиной, а не
пешкой в чужих руках. Таким образом, выбор «образца любви» испы-
тывал зависимость от культурных и интеллектуальных качеств лично-
сти человека и обстоятельств его вовлечения во внутригражданский
конфликт.
Крайне важна была, как и в обычной жизни, этико-эмоциональная
совместимость партнеров. На привлеченных примерах видно, что из
шести персонажей только Думенко выбрал женщину, которую соблаз-
нил подъемом вверх по социальной лестнице. Он взял штабную ма-
шинистку и превратил ее в «честную жену». У крестьянина-
иногороднего, каким был Борис Думенко, другой подруги, наверное,
быть и не могло. Судя по письмам, он был довольно образован для
того слоя, из которого происходил. У него хороший почерк, он упот-
реблял знаки препинания, хотя, судя по стилю письма, к полуинтелли-
гентам он не относился. У него отсутствовало стремление к новым

горизонтам знания и саморазвитию личности, поэтому его и устроила
именно Ася.
Важность этико-эмоционального континуума для сохранения от-
ношения наиболее явно прослеживается на примере Эрдели и Мары
Свербеевой. Очень важно, что их роман начался в чудесное довоенное
время. Поэтому в годы революционной смуты каждый из них напоми-
нал другому то, что они оба так стремились вернуть. Об обстоятельст-
вах прекращения их отношений пока ничего не известно. Но объясне-
ние может лежать в пространстве высказанной версии: эмиграция, по-
теря надежды на возвращение в Москву, к ее церквям и снегам, сту-
шевали образы обоих в глазах каждого из них. Мара и Иван Георгие-
вич наверняка стали напоминать друг другу острее, чем кто-либо, о
потерянной России. Это было слишком мучительным испытанием.
Наличие объекта любви влияло на поведение переживавшего это
чувство, вне зависимости от его статуса и роли в событиях. Генерал
Эрдели отказывался от назначения в Киев, в армию Драгомирова из
боязни, что к Маре тут же приедет из Одессы законный, хотя и отстав-
ленный муж; он быстро превратил свое командирование в Туркестан в
инспекционную поездку только для того, чтобы поскорее вернуться в
Екатеринодар, где его ждала Мара. Хотя Деникин хотел его видеть во
главе своей кавалерии, сам Эрдели всячески уклонялся от этого назна-
чения, т. к. оно предполагало постоянное нахождение на фронте. Он
хотел получить должность инспектора кавалерии с кабинетом в Екате-
ринодаре, где Мара могла бы его навещать. В городе был острый
квартирный кризис, и уединенное место для свиданий добыть иным
способом было практически невозможно. В итоге метания генерала
между долгом и Марой завершились победой последней.
Почему Николай Гикало зимой 1919 г. медлил уходить со своими
отрядами из Грозного, бился у города до тех пор, пока не был отрезан
от путей отступления? Не потому ли, что в Шатое находилась Айша?
Ведь в горы отступали горцы, а русские предпочитали покидать Се-
верный Кавказ. Но, оставшись в горах Чечни, он создал предпосылки
для разворачивания партизанского движения в тылу белых. После по-
пытки суицида Гикало, совсем как романтический герой, отправился в
далекое путешествие – в Персию, создавать Гилянскую советскую
республику. А ведь в действительности он был весьма жесткий и
прагматичный человек, знающий цену людям, способный даже на
подлость. И если его поведение оказалось зависимо от этого фактора и

подчиняло ему и идею, и работу, и саму жизнь, то другие, более эмо-
циональные натуры наверняка действовали так же.
Свидетели и участники этих отношений в полном соответствии с
пуританством советской морали никак не отразили память о них в
опубликованных воспоминаниях. Но немногие из обнаруженных лю-
бовных историй времен Гражданской войны могут быть признаны ти-
пичными примерами поведенческих практик в экстремальных услови-
ях. Активным участникам тех событий состояние влюбленности помо-
гало пережить и постоянную опасность, и моменты неуверенности в
правильности выбранного пути, и потерю привычных ценностных
ориентиров. Близкий человек становился тем стабилизатором ума, во-
ли и психики, который позволял пережить нестабильность жизни.
6. Эпидемии массовых инфекционных заболеваний

и положение на фронтах
Статистические данные о видах потерь в годы Гражданской войны

в России свидетельствуют о том, что число санитарных потерь пре-
вышало понесенные в боях. Исследование, проведенное под руково-
дством генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева, показало, что если в
1918 г. потери заболевшими и умершими от болезней составляли (ок-
ругленно) 138 тыс. чел., то уже в 1919 г. выросли до 1 млн 275 тыс., а в
1920 г. – до 2 млн 908 тыс. человек1371. Основной причиной роста та-
кого рода потерь был тиф нескольких видов, который опередил все
другие виды эпидемических инфекций: холеру, дизентерию, оспу и пр.
Только по зафиксированным данным в 1918–1923 гг. было зарегист-
рировано заболеваний сыпным тифом свыше 7,5 млн случаев; умерло
от него более 700 тыс. чел. Но и эти данные не являются полными.
Эпидемии, уничтожающие армии без пороха и стали, уже прояви-
ли себя в русской истории. В начале Крымской войны император Ни-
колай I утвердил создание особого крестьянского полка под патрона-
жем императорского семейства из удельных крестьян Новгородской,
Архангельской, Вологодской губ. и таежных промысловиков из Сиби-
ри. Это мероприятие должно было вызывать патриотические ассоциа-
ции с народным ополчением 1612 и 1812 гг. Для полка численностью
1371
Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооруженных сил… URL:
http://lib.ru/MEMUARY/1939-1945/KRIWOSHEEW/poteri.txt
1/2 15. Зак. 043
3200 чел. был разработан подчеркнуто русский костюм; рядовым по-

ложено жалование 3 руб. сер. в месяц; их вооружили винтовками со
штуцерами. Но по пути на театр боевых действий от тифа и дизенте-
рии умерла половина «ополченцев»1372.
Зимой 1915 г. русская армия подверглась первой атаке тифа на
Кавказском театре военных действий. Районы Закавказья являются
природными очагами ряда инфекционных болезней, вспышки которых
регулярно фиксировались, но, благодаря предпринимаемым мерам,
достаточно быстро гасились1373. Майкопский врач В.Ф. Соловьев при-
был на Турецкий фронт на берега Аракса в начале 1915 г. В письмах
домой он сообщал о грязи в жилищах местных турок и курдов, о массе
крупных вшей и блох. В связи с тем, что казармы для армии не были
подготовлены, солдаты и офицеры вынуждены были жить зимой вме-
сте с туземцами в их землянках1374. В это время среди нижних чинов
появился возвратный тиф, а в мае – сыпной тиф и холера1375. Следую-
щей зимой 1916–1917 гг. число заболевших не стало меньше. Военные
врачи и фельдшеры не избежали заражения. Соловьев описывает во-
енно-медицинский пункт, весь персонал которого лежал в тифозном
1372
Жуков Д. Алексей Константинович Толстой. М.: Мол. гвардия, 1982.
С. 189, 191–193.
1373
Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола
/Materiaux pour servir a l`histoire des sectes russes / В 5 вып. Вып. 1. Баптисты. Бегу-
ны. Духоборцы. Л. Толстой о скопчестве. Павловцы. Поморцы. Старообрядцы.
Скопцы. Штундисты / под ред. В. Бонч-Бруевича. СПб: Тип. Б.М. Вольфа, 1908.
С. 36. URL: http://az.lib.ru/b/bonchbruewich_w_d/text_0100.shtml
1374
1375
Сыпной и возвратный виды тифа вызываются разными видами возбудите-
лей и сопровождаются разным течением болезни и клиническими признаками. У
сыпного тифа бурное начало и двухнедельная лихорадка до наступления кризиса,
за которым следует или выздоровление, или летальный исход. У возвратного –
чередование приступов лихорадки и периодов нормальной температуры тела:
первый приступ длится 2-6 дней, через 4-8 суток – следующий приступ. До исхода
болезни обычно бывают два приступа, реже четыре. У возвратного тифа выше
летальность при отягчающих ход болезни сопутствующих условиях и при отсут-
ствии ухода за больным. Этот вид тифа сопровождается и более тяжелыми ослож-
нениями. Роль платяных вшей в передаче возбудителя сыпного тифа впервые бы-
ла установлена только в 1909 г. Н.Ф. Гамалеем и Ш. Николем. Санитарные служ-
бы мира не успели до начала Первой мировой войны подготовить систему мер по
предупреждению массовых заболеваний тифом, однако были разработаны вакци-
ны первого поколения.
бреду, и только случайно пробравшийся туда через снежные заносы

врач из другого лазарета смог оказать им помощь. Нужно отметить,
что тиф воспринимался доктором Соловьевым в тот момент как бо-
лезнь тяжелая, но не смертельная. При том состоянии медицины ле-
тальным исходом заканчивалось не более 3-4% случаев заболевания.
Когда его младший зауряд-врач заболел сыпным тифом, Соловьев си-
дел около него и ждал кризиса его болезни, не слишком переживая об
исходе1376.
После развала фронта масса солдат устремилась домой, увозя с собой
и возбудителей острозаразных заболеваний. По официальным данным,
количество инфекционных больных в Красной армии в 1918 гг. по трем
видам тифа (сыпному, брюшному и возвратному) не превышало 6 ты-
сяч человек1377. Это далеко до эпидемического порога.
В вопросе о происхождении эпидемии тифа официальная история
привыкла ориентироваться на мнение наркома здравоохранения
Н.А. Семашко, который в 1920 г. назвал в качестве основного источ-
ника эпидемических заболеваний в Красной армии «60-тысячную ар-
мию противника, перешедшую на нашу сторону в первые же дни по-
сле разгрома Колчака и Дутова», в которой 80% оказались заражен-
ными тифом1378. То есть, как утверждал советский нарком, сыпной и
возвратный тиф пришел с востока и юго-восточных пустынных терри-
торий в период с конца лета до начала зимы 1919 г., что и подтвер-
ждала официальная статистика1379. Но все же движение эпидемии, за-
фиксированное современниками, было иным.
Сибирский историк В.С. Познанский установил, что движение
эпидемии шло на восток, а не в обратном направлении, и это при том,
что Казахстан и Средняя Азия действительно являются районами, эн-
демичными по тифу. Это подтверждают воспоминания Ф.А. Калини-
на, советского работника из г. Белебей Уфимской губ., арестованного
1376
ХДНИ НАРА. Ф. П-1293. Оп. 1-л. Д. 76. Л. 36, 38, 39. 40.
1377
Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооруженных сил… URL:
http://lib.ru/MEMUARY/1939-1945/KRIWOSHEEW/poteri.txt
1378
Семашко Н.А. Политика и санитария // Изв. Наркомата здравоохранения.
1920. №1-2. С. 11.
1379
Численность заболеваний возвратным тифом действительно выросла с 225
случаев в 1918 г. до 182 тыс. в 1919 г. и 790 тыс. в 1920 г. в связи с выходом Крас-
ной армии на территорию азиатской части страны. См.: Россия и СССР в войнах
XX века: Потери вооруженных сил… URL: http://lib.ru/MEMUARY/1939-
1945/KRIWOSHEEW/poteri.txt
1/2 15*
властями Директории, о пребывании в плену. В начале осени 1918 г. в

товарном вагоне в массе других арестованных его везли из Уфы до
Иркутска. Он описывал тяготы месячного пути: скученность, холод,
скудное питание, антисанитарию. Узники умирали от всего, кроме
болезней. Тиф в Иркутске появился в ноябре 1918 г. сначала в тюрь-
мах, а потом и в лагере военнопленных. Его источником были плен-
ные, но за стены мест заключения он не вышел (1920)1380.
Как пишет Познанский, в 1919 г. сначала тиф попал вместе с плен-
ными красноармейцами в тюрьмы, потом был разнесен по городам
освобождавшимися из-под стражи уголовными, которые забирали с
собой для перепродажи вещи заболевших и умерших в тюрьмах. Осе-
нью 1919 г. Колчак, отступая под ударами 5-й армии, был охвачен ма-
ниакальной, как отмечал историк, идеей вывезти все, ничего не остав-
ляя большевикам, в том числе и заключенных. Так оказалась инфици-
рованной вся Сибирь: Транссиб превратился в русло сыпнотифозного
потока. 5-я армия попала в Сибири прямо в очаг эпидемии. Смерт-
ность составляла до трети заболевших. Для борьбы с этим мором был
создан специальный орган – чрезвычайная комиссия по борьбе с ти-
фом (чекатиф)1381.
Отток на запад уже заразившихся в Сибири пленных колчаковцев,
которые возвращались домой на Урал и Поволжье – зоны формирова-
ния Народной армии Комуча, вызвало массовую заболеваемость в
этих регионах. По сути, летом-осенью 1919 г. в центре страны встре-
тились разные популяции тифозных бактерий из Сибири и с Юга. По-
видимому, эту вспышку и имел в виду нарком. В рассказе В.Ф. Бело-
усова, оказавшегося в это время в Оренбурге, отчетливо видны изме-
нения характера эпидемии: «Такого тифа и старики не помнят. 8 ок-
тября свалился я сам сыпняком и за мной и вся семья. Не буду описы-
вать всех ужасов пережитых в Оренбурге[,] все четверо мы как пласты
пролежали больше четырех месяцев[,] перенеся все возвратные[,]
брюшные т.п. тифы» (1925)1382.
Таким образом, картина эпидемии, представленная наркомом
здравоохранения, не отражает всей картины. Движение инфекции
1380
ЦДНИТО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4. Л. 11 об., 12.
1381
См.: Познанский В.С. Социальные катаклизмы в Сибири – голод и эпиде-
мии в 20-е – 30-е годы ХХ в. / Отв. ред. М.П. Малышева. Новосибирск: СО РАН,
2007.
1382
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 88. Л. 17, 17 об.
имело сильную взаимозависимость с миграционными потоками, сани-

тарным состоянием публичных зон и степенью организованности
транспортных систем и медицинских служб, т.е. с факторами социаль-
ного характера. Кроме того, как показывают суждения современников,
оно влияло на ход военных действий и боевой потенциал армий.
Первые случаи заболевания тифом эпидемического характера на
Юге страны – Северном Кавказе, Дону и Украине – появились в самом
начале 1918 г., во время массового движения демобилизованных с
фронта домой, когда тысячи солдат скапливались в помещениях во-
кзалов из-за снежных заносов1383. Первое время тиф был профессио-
нальной болезнью военных. Среди выступивших в корниловский по-
ход добровольцев оказались уже инфицированные сыпным тифом. А к
лету 1918 г. он уже распространился и на обывателей, хотя и очень
медленно1384. Первые случаи дизентерии и тифа в селах и станицах
левобережья Кубани относятся к концу июля 1918 г., т.е. кануну об-
щего исхода большевиков из Черноморья и Кубани (Асеев А.Д.)1385.
Рожденное военно-политическими факторами отступление Севе-
ро-Кавказской Красной армии за счет расширения эпидемии приобре-
ло черты катастрофы. Еще во время боев на Ставрополье размах бо-
лезни приобрел повальный характер. От солдат инфекция попадала в
дома жителей. В дневнике техника Моздокского гидромодульного
участка Гуракова, жившего в х. Русском под Моздоком, представлено
вымирание зараженного тифом села: «Теперь у меня 4 тяжело боль-
ных, у всех настолько повышена температура, что ночью кричат, схва-
тываются с постели[,] и мне приходится ночами не спать. Корма для
скота в хуторе нет. Хутор объели конницы и обозы; топить тоже не-
чем. Дела плохи. В хуторе мрут, в город мало кто возит трупы, а уст-
роили кладбище на хуторе, каждый день два мертвеца хоронят. Почвы
брать для определения влаги не представляется возможным, так как
все больные у меня, отлучиться нельзя, да и нанять некого, т.к. весь
хутор больной. У некоторых скот падает[,] некому корму подложить[,]
все лежат»1386.
1383
НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1. Д. 132. Л. 40.
1384
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 68; ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 11. Л. 219;
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 44. Л. 40; Мокиевская-Зубок З.С. Указ. соч.
С. 248.
1385
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 44. Л. 40.
1386
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 171. Л. 61.
По оценке Г.К. Орджоникидзе, к концу декабря 1918 г. в 10-й ар-

мии, в которую реорганизована Северо-Кавказская, 50 тыс. тифоз-
ных1387. И это при том, что ее численность сократилась со 150 тыс. до
90 тыс. чел. В некоторых частях уровень заболеваемости достиг
50%1388. По оценкам командного состава, именно эпидемия сыпного
тифа в конец расшатала армию: «Красная армия на Кавказе отходила
не столько под натиском контрреволюции, сколько от тифозной вши.
Армия откатывалась, заполняя города и села тысячами тифозных
красноармейцев» (Саламов Н.М., также: Батурин Н.Г., 1925; Битеми-
ров Р.Б.; Кузнецов, 1926)1389.
Распространению эпидемии способствовала погодная аномалия.
Агент белогвардейской осведомительной организации «Азбука», ра-
ботавший под псевдонимом Черномор, сообщал в ставку Главноко-
мандующего ВСЮР, что на Черноморском побережье с 7 (20) декабря
1918 г. по 13 (25) января 1919 г. установилась необычайно теплая даже
для этих мест погода. Даже ночью температура не опускалась ниже
+8; цвели розы, глицинии, цикламены и фиалки1390. Столь же тепло
было и по ту сторону Кавказских гор. Поэтому распространение тифа
было связано пока с изъянами в работе медицинских и интендантских
служб армии и скученностью больших масс людей; отсутствовали
факторы недоедания и переохлаждения. Теплая погода способствовала
тому, что заболевшие тифом дольше находились среди здоровых, за-
ражая их.
Отход на север начался при достаточно благоприятной погоде. Но
только отряды вступили на территорию Элистинского уезда, как нача-
лись сильнейшие морозы и метели1391. Участник перехода через кал-
мыцкие степи Алексей Асеев оставил его подробное описание: «Пер-
вые дни похода протекали не так трудно: запасы продовольствия и
фуража, сделанные нами в последних перед песками населенных
1387
Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи. Т. 1. С. 98.
1388
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 19.
1389
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 113. Л. 11; Д. 125. Л. 20 об., 22 об., 40, 44;
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 654. Л. 13.
1390
Еремеева А.Н. События Гражданской войны в Сочи в восприятии агента
«Азбуки» // 100-летие курорта Сочи: историко-культурные, лечебно-оздорови-
тельные и природно-географические аспекты: Материалы Всерос. науч.-практ.
конф., г. Сочи, 3-5 июля 2009 г. Сочи: РИО СГУТиКД, 2009. С. 55.
1391
Берлов В. Указ. соч. С. 243.
пунктах, поддерживали силы отступавших. А потом, на восьмой – де-

сятый день начался кошмар. Не стало корма для лошадей, хлеба и дру-
гих продуктов для людей. Не было по нашему пути ни одного источ-
ника воды. [...] Бедные лошади, останавливаемые на отдых, грызли
дерево – дышла, ящики; пришлось мне быть свидетелем того, как кони
грызли друг другу гривы. Не злясь, а утоляя голод. На седьмой –
восьмой день перехода на пути стали все чаще и чаще попадаться
брошенные заморенные лошади, которые, не обращая внимания на
своих собратьев по горю, стояли под ветер, склонив головы. Некото-
рые стоять уже не могли. Подобрав под себя ноги, воткнув ноздри меж
колен, старались, видимо, хоть последние минуты жизни подышать
воздухом без примеси мелкого, забивающего ноздри песка»1392.
Люди пытались согреться под еще теплыми брюхами павших ло-
шадей (Швец В.А., 1956)1393. Подводы были заняты тифозными боль-
ными. Пушки, пулеметы и винтовки оставлялись по пути. Но затем
стали бросать и подводы с тифозными больными. Не хватало меди-
цинского персонала. Мобилизованные врачи и фельдшера дезертиро-
вали из армии, оставшись на зимовку в селах Ставрополья. Жители в
страхе перед мором не пускали солдат в дома, и те ночевали в холод-
ных банях и в сараях (Триандафилов С., 1919)1394.
Двухнедельный переход через астраханские степи уничтожил ос-
татки Таманской армии: 1500 красноармейцев и 3000 беженцев умерло
от тифа или замерзло в пути1395. Николай Демьянович Алтуни так опи-
сал этот эпизод в своей автобиографии: «…В Александровском уезде
Ставр. губ. … у нас с Белыми был бой около 2-х месяцев, за этот
2-месячный период в нашей армии половина красноармейцев заболела
тифом. Боевые части ослабли[,] и нам сдерживать позицию не было
возможности, и мы отступали постепенно из боем до Г. Кизляра. Из
Кизляра отступили на [село] Черный рынок на берегу Каспийского
моря. Когда отступали через пески[,] очень много погибло красно-
армейцев от болезни, голода, и без воды. Нас вернулась в Астра-
хань одна треть… в нашем 2-м Таманском полку было тысячи две, а
1392
ХДНИ НАРА. Ф. 1123. Оп. 2. Д. 44. Л. 43-44.
1393
ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 165.
1394
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 72.
1395
Назаркин М. Таманская армия (Воспоминание) // Ставрополье: общ.-
полит. журнал. 1926. №6-7(28-29). С. 66.
пришло только восемьсот человек, и эти восемьсот по приходе за-

болели тифом»1396.
Меньше болели кавалеристы, т.к. они больше находились на воз-
духе, часто ночевали в сараях вместе с лошадьми, а не в помещениях с
заразными больными, которых невозможно было отделить от здоро-
вых1397. Один из политработников сообщал своему начальству: «Сып-
ной тиф ужасный. Падают уже люди и работники в политотделе»
(18.02.1919)1398.
Размах эпидемии не только ослаблял армию как боевую силу, но
он подрывал доверие армии к своему командованию. Сотрудник по-
литотдела 12-й армии Степан Триандафилов сообщал о высказывани-
ях красноармейцев 11-й армии во время отступления зимой 1918–1919 г.,
что это им урок за то, что пошли за революцией1399.
В белоэмигрантских мемуарах передавался ходивший тогда слух,
что красноармейцы намеренно заражались от тифозных вшей, поку-
паемых по 1000 руб. за баночку, чтобы после выздоровления получить
месячный отпуск1400. Это сообщение вызывает сомнения в связи с вы-
сокой смертностью заболевших. Ветеран Д. Арчаков вспоминал, что в
январе-феврале 1919 г. смертность от тифа была выше, чем от воен-
ных действий. Причину этого бойцы Красной армии видели в том, что
не все врачи сочувствуют советской власти и дают бойцам не «выздо-
равливающее лекарство», а лекарство смерти: «С этим явлением ве-
лась жестокая борьба[,] красные бойцы уезжали в лазареты с наганами
для того[,] чтобы и на фронте медицины изжить недостатки»1401. И в
ХХ в. призрак холерных бунтов воскресал каждый раз, когда мор ка-
зался сильнее государства, начальства и церкви.
Остатки 11-й армии подошли к зоне расположения советских
войск в начале февраля 1919 г. И к этому времени относятся первые
случаи тифа в частях Красной армии, расположенных в районе Цари-
цына и Астрахани1402. В марте 1919 г. заболел тифом Д.П. Жлоба, по-
1396
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 197. Л. 16 об., 17.
1397
Берлов В. Указ. соч. С. 243.
1398
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 67.
1399
1400
Воронов С. Петроград – Вятка в 1919 – 1920 гг. // APP. T. I. С. 244; Баро-
несса Врангель М.Д. Моя жизнь в советском раю // APP. T. IV. С. 214.
1401
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 34. Л. 45.
1402
НАРК. Р-75. Оп. 1. Д. 2. Л. 104 об.
кинувший со своей дивизией Северный Кавказ до начала эпидемии.

Вместе с ним тиф вывел из строя 40% личного состава его части1403.
Больных и раненых с Царицынского фронта отсылали дальше на
север, чаще всего в Саратов, Тамбов, Пензу. Описание «эшелонов
смерти» – поездов-лазаретов, застрявших в станционных тупиках или
в заснеженных полях, когда на весь состав не находили ни одного вы-
жившего, встречается в воспоминаниях очевидцев1404. Школьный учи-
тель из г. Кирсанова Тамбовской губ. А.О. Белоусов констатировал
дату появления эпидемии сыпного тифа, дизентерии и скарлатины в
своем городе. Это – март 1919 г., очевидно, болезни были завезены
бойцами, отступившими с Юга и помещенными в госпиталь, разбитый
в здании школы1405. Летом 1919 г. тиф поразил центр страны (Бра-
гин П.М.)1406.
Белая армия, наступая, оказалась в самом эпицентре эпидемии.
Инфицированные офицеры и рядовые стрелки отправлялись в тыл.
Железная дорога, грязные вагоны и скученность пассажиров стали
основным источником заражения. В январе 1919 г. тиф докатился и до
столиц белого сопротивления на Юге. Особенно свирепствовал сып-
ной1407. Священник станицы Журавской Алексей Адамов сообщал к
Екатеринодар: «Тиф у нас трех видов, по сие время не прекращается,
только потерял свою острую форму: меньше стало смертных случаев.
Очень немного домов осталось таких, где не было заболевших тифом»
(3.04.1919)1408. Из-за тифа закрываются учебные заведения, а министр
здравоохранения уехал в Париж по квази-дипломатическим делам от
имени никем не признанной Кубанской республики, острил белогвар-
дейский офицер, автор анонимного дневника из коллекции ГАКК1409.
В Новочеркасске на годовщину смерти Каледина умер от сыпного ти-
фа генерал от инфантерии Н.И. Иванов1410.
По подсчетам врача А.Х. Бжассо, в адыгейских аулах тогда умира-
ло до 60% заболевших тифом, в то время как в больницах Екатерино-
1403
Мартыненко Г.А. Указ. соч. С. 89-90.
1404
Напр.: ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 11. Л. 392 об.
1405
Белоусов А.О. Воспоминания учителя (Из прошлого Кирсановской сред-
ней школы № 1). URL: http://tambovdem.ru/memory.php?id=belous.06
1406
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 140. Л. 10.
1407
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 20 об., 25, 51.
1408
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 9. Л. 47.
1409
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 21. Д. 252. Л. 72, 79.
1410
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 52.
дара смертность сыптотифозных больных не превышала 5-6%1411. Ге-

нерал И.Г. Эрдели в письмах М. Свербеевой сообщал в феврале 1919 г.
о том, что командующий Кавказской добровольческой армией
П.Н. Врангель тяжело переболел сыпным тифом. Ему даже давали кисло-
родную подушку. Эрдели писал: жаль, после тифа слабое сердце1412.
Но в целом зимой 1919 г. армия Деникина еще не была поражена
тифом в той мере, что Красная армия. В феврале 1919 г. во Владикав-
казе офицеры старались предотвратить распространение эпидемии.
Когда белые казаки рассыпались по лазаретам с целью грабежа ране-
ных, офицеры их гнали прочь из лазарета с тифозными больными,
крича: вы заразите всю армию1413.
Динамика развития эпидемиологической ситуации в одном из пол-
ков Донской армии представлена в работе И.Н. Оприца «Лейб-
Гвардии Казачий Е.В. полк в годы революции и гражданской войны».
Первые заболевшие тифом появились с приходом полка на террито-
рию Донбасса в феврале 1919 г. Если к этому моменту в полку было
850 чел., то в мае осталось только 200. Основные потери связаны с забо-
леванием сыпным тифом. Весной 1919 г. потери от тифа в 1,5 – 1,7 раз
превосходили потери в результате боевых действий. В летние месяцы
(с середины июля по 8 сентября 1919 г.) заболеваемость тифом стала ус-
тупать числу боевых потерь: 90 – убитых, 380 – раненных, 33 – пропав-
шие без вести, 391 – заболевшие сыпным тифом, т.е. 503 против 391. В
октябре – ноябре 1919 г. эпидемия тифа в полку вновь усилилась. Рай-
он верховий Дона, где проходили боевые действия полка, несколько
раз переходил из рук в руки, был обобран и белыми, и красными. Про-
довольствие и фураж на месте достать было нельзя, полки недоедали.
На фоне общего истощения организма смертность стала выше, чем в
прошлый пик заболеваемости1414.
В белые части, оперировавшие преимущественно на территории
Украины, тиф попал осенью 1919 г. после оставления Орла и наступ-
ления морозов1415. Отступление ВСЮР из центра страны сопровожда-
лось ростом заболеваемости. Тиф косил армию генерала Н.Э. Бредова
на пути от Киева и особенно от румынской границы до польского
1411
НАРА. Ф. Р-1114. Оп. 1. Д. 9. Л. 12.
1412
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 25, 26.
1413
ЦДНИКК. Ф. Р-1774. Оп. 2. Д. 606. Л. 8.
1414
Оприц И.Н. Указ. соч. С. 165, 167, 183, 197, 229, 246.
1415
Шидловский С.Н. Указ. соч. С. 61; Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 349, 356.
фронта (Ланговой А., 1922; Штейфон Б.А.)1416. Казаки-уральцы гово-

рили, находясь в советском плену: «Не большевики нас сломили, а
тиф, который занесли к нам большевики»1417.
Ел. Кантакузина вспоминала, что неподготовленное отступление
деникинской армии в зимних условиях привело к расширению эпиде-
мии и увеличению смертности: «Докторов не хватало, неубранные
трупы лежали на улицах, их отвозили и складывали на станции, чтобы
потом вывезти из города. Каждый, у кого были вши, был практически
приговорен к смерти от тифа…»1418. Большинство потерь в армии Де-
никина в момент отступления было из-за отсутствия лазаретов1419.
Впечатление В. Тырковой-Вильямс было похожим: «Как описать Но-
вороссийск? Кадеты... беженцы, вши, больницы... Евгений Трубецкой
(умер от тифа). [...] Люди перестали мыться. Нет белья. [...] Власть
развалилась. Никто даже не знает, кто теперь начальство, где оно и как
его зовут»1420. В Крым была вывезена лишь часть тифозников, и там
они быстро поправились1421.
В Северо-Западной армии Н.Н. Юденича тиф появился в декабре
1919 г. во время отступления от Петрограда, т.е. после контакта с Крас-
ной армией1422. К январю 1920 г. мор стал повальным. Адмирал
В.К. Пилкин записал в дневнике впечатления от совещания, состоявшего-
ся 6 января 1920 г. с участием представителей эстонского правительства о
планах дальнейшей борьбы на Северо-Западе: «[П.Н.] Краснов не очень
удачно изложил обстоятельства дела. Вместо того чтобы указать на то,
что армия вымирает от сыпного тифа, что необходимо сейчас же вывезти
здоровых, чтобы спасти их, он подчеркивал опасность большевизма, от
которого нельзя предохранить армию в Нарве»1423.
1416
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 445. Л. 29; Д. 752. Л. 5.
1417
Данилов И.А. Указ. соч. С. 309.
1418
1419
Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 361; Прянишников Б. Донской юнкер-
ский полк // Кадетская перекличка. 1989. № 48. URL: http://www.xxl3.ru/
kadeti/donskoi.htm.
1420
Борман А.А. В. Тыркова-Вильямс по ее письмам и воспоминаниям сына.
Лувэн-Вашинггон, 1964. С. 184 // Цит. по: http://vernadsky.lib.ru/e-texts/archive/
1920_01-1920_04.html
1421
Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 349, 356, 361, 368.
1422
Пилкин В.К. Указ. соч. С. 19, 248-249; Белая борьба на Северо-Западе Рос-
сии. С. 186–188.
1423
На Северном фронте за счет оторванности его от центра страны и

других фронтов случаи тифа не отмечены ни у красноармейцев армии
А.А. Самойло, ни в армии генерала Е.К. Миллера, ни у местных пар-
тизан. В Архангельской и Александровской (порт в 33 км от Мурман-
ска) тюрьмах масса вшей, но из болезней только цинга (Колосов В.Н.;
1934; Моисеев В.И., 1938)1424. Дипломат Ж. Нуланс писал об эпидемии
холеры, а не тифа в Северной обл.1425.
В Олонецкой губ. первые случаи тифа в Заонежье, который зане-
сли красноармейцы, были зарегистрированы осенью 1919 г.1426. Но
эпидемия не развилась, несмотря на сильную завшивленность жителей
городов, сел и в самой армии1427.
С середины октября 1918 г. в архангельских селах начала ходить
испанка, завезенная интервентами. Многие крестьяне болели и умира-
ли. Кое-кто специально не жил дома, укрываясь от болезни на лесных
заимках. Село Тарасовское, поддерживавшее тесные контакты с бе-
лым Архангельском, постигла настоящая эпидемия гриппа: от нее
умерло 60 чел. Во время этого массового заболевания, перекинувше-
гося на враждебное тарасовцам соседнее красное село Церковное, ме-
жду ними установилось вынужденное перемирие. Испанка вскоре
прекратилась сама собой, а вместе с этим возобновились столкновения
между двумя селами1428.
Эпидемии по обе стороны фронта вызвали много потерь, но чем
советская сторона отличалась в положительную сторону, так это тем,
что была выработана государственная программа борьбы с эпидемия-
ми и начата вакцинация личного состава. Это было актуально в связи с
тем, что, наступая, Красная армия оказывалась в зонах эпидемическо-
го поражения.
Войдя в Ростов, конные части Красной армии рассыпались, маро-
дерствуя и празднуя свою победу, а в городе свирепствовал тиф не-
скольких разновидностей: «Люди умирали чуть ли не в каждой квар-
1424
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 36. Д. 54. Л. 15, 21-26; НАРКар. Ф. П-14. Оп. 1.
Д. 132. Л. 52.
1425
Нуланс Ж. Моя посольская миссия в Советской России. 1917-1919 гг. //
Заброшенные в небытие. С. 121-122.
1426
1427
1428
ГААО. Ф. 780. Оп. 1. Д. 8. Л. 122; ГААО ЦДНИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 696.
Л. 3 об.
тире»1429. Секретарь РВС 1-й Конной С. Орловский отразил опасения,

которые рождало у них постоянное пребывание в помещениях, в которых
находились сыпнотифозные больные. Особенно боялся тифа военком
штаба Беляков, – в Ростове во избежание контакта с инфицированной
вошью он не садился на мягкую мебель; а спал прямо на полу1430.
Совет народных комиссаров РСФСР издал ряд декретов, направ-
ленных на борьбу с эпидемиями «О мероприятиях по борьбе с сыпным
тифом» от 28 января 1919 г., «О мерах борьбы с эпидемиями» от
10 апреля 1919 г. и другие. В структуре Наркомздрава был создан Во-
енно-санитарный отдел; проведена мобилизация медперсонала; нача-
лась массовая вакцинация личного состава армии и флота: в 1918 г. на
одну тысячу военнослужащих было привито 140 чел., в 1920 – 700.
Несмотря на то, что число инфекционных больных в натуральном вы-
ражении во всех армиях росло до самого конца войны, в Красной ар-
мии падал процентный состав заболевших. Число бойцов, имеющих
естественный и искусственный иммунитет, постоянно повышалось.
Однако, как показывают статистические данные, летальность «остро-
заразных» болезней снизить не удалось, все время она держалась на
уровне 12-13% от числа заболевших. Это было связано с факторами
войны, психологических перегрузок и голода.
Советскими структурами проводилась пропаганда простейших ги-
гиенических мер по предупреждению заражения, ей, как и всякой
борьбе, придавалось классовое звучание: «Вошь – это царский и по-
мещичий горб на крестьянине и рабочем. Как ненавидит свободный
крестьянин и рабочий царя и помещиков, так же он должен ненави-
деть их детище – вошь. Крестьяне и рабочие срывали с себя погоны,
помещичьи и царские знаки. С тем большей яростью они должны ос-
вободить себя от вшей»1431.
Меры подобного характера в армиях Деникина, Колчака, Юденича
не проводились. Несмотря на то, что в Ростов эвакуировался цвет оте-
чественной медицины, в том числе и эпидемиологии, осуществляемые
меры по борьбе с тифом носили полукустарный характер: по ночам
проводилась дезинфекция вокзала; а население использовало ладанки
с нафталином и камфарой как средство для отпугивания вшей1432.
1429
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 4. Д. 603. Л. 18, 30.
1430
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 792. Л. 70.
1431
Беднота. 1920. 22 янв.
1432
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 59 об. – 60 об.
Если пик потерь от эпидемий у Красной армии пришелся на зиму

1918–1919 гг., то в армии Деникина – на зиму 1919–1920 гг. Весной-
летом 1920 г. в освобожденном Красной армией Ростове-на-Дону сре-
ди гражданского населения и частей, переводившихся с Кавказского
театра военных действий в Причерноморье, появились случаи заболе-
вания холерой, отличавшейся высокой летальностью – до 30%, но на-
стоящей эпидемии удалось избежать.
Выздоровление тифозного больного не означало его полной реа-
билитации. Тиф, особенно возвратный, сопровождается многочис-
ленными осложнениями, среди которых наиболее распространенны-
ми и тяжелыми были поражения сердца – миокардит – и нервной
системы – головные боли, параличи, парезы, разнообразные психи-
ческие нарушения от сумеречного сознания до маниакальных со-
стояний. Очевидцы описывали случаи сумасшествия, наступившего
после тифа, – у людей развивалась мания преследования, галлюци-
нации, депрессия1433.
Проанализированные сведения о красноармейцах, умерших в раз-
мещенном в Ростове-на-Дону 279-м Сводном эвакуационном госпита-
ле в апреле-июне 1920 г., показали высокую смертность от «сердечной
слабости», т.е. от сердечной недостаточности. Например, со 2 по 18
апреля причины смерти 18 чел. таковы: сердечная слабость – 13; плев-
рит, отек и воспаление легких – 3; кровоизлияние в мозг – 1. Случаи
смерти от острой фазы тифа не отмечены. С 27 мая – 1 июня у семи из
10 чел. (все военнослужащие) диагноз тот же – сердечная слабость.
Она отмечена у красноармейцев 18-28 лет. Средний возраст умерших
от этой патологии – 23 года1434. Это в основном уроженцы Воронеж-
ской, Самарской, Тамбовской, Уфимской, Челябинской губ., очевидно,
попавшие в армию по мобилизации и соответственно прошедшие при-
зывную комиссию военкомата, которая не пропустила бы людей со
слабым здоровьем. В 1920 г. врачебные комиссии работали не только
при призывных пунктах, но и при частях, обследуя прибывшее пополне-
ние и отправляя больных и слабых в тыл1435. Это было вызвано не только
перепроверкой работы местных военкоматов, подчас гнавшихся за циф-
рами, но и необходимостью поставить заслон перед эпидемиями.
1433
Напр.: ЦДНИТО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4. Л. 13.
1434
ГАРО. Ф. Р-97. Оп. 1. Д. 505. Л. 83, 158 об., 162, 165, 181, 183.
1435
Заболевание, ставшее причиной смерти, было получено этими мо-

лодыми красноармейцами за время пребывания на фронте. Это могло
быть токсическое поражение сердца вследствие перенесенного тифа.
Возможно это является свидетельством того, что ресурс нации, вое-
вавшей на тот момент уже шесть лет, был близок к исчерпанию. Ре-
зультаты медицинского освидетельствования курсантов Саратовских
военно-хозяйственных курсов в 1920 г. показали, что все без исключе-
ния курсанты причислены по здоровью к 3-й категории, т.к. имели те
или иные физические недостатки, преимущественно порок сердца и
грыжу1436.
Закономерен вопрос о характере влияния естественноисториче-
ских процессов на общеисторические. В западной историографии ут-
вердилась версия о том, что эпидемия Черной смерти (чумы), унесшая
жизни трети жителей Европы в XIV в., вынесла приговор и системе
крепостного права. Сократившаяся численность рабочих рук вызвала
рост стоимости наемного труда, а расстроенные структуры государст-
венного принуждения не смогли заставить бывших крепостных под-
чиняться старым правилам жизни1437. Но эпидемия чумы, прокатив-
шаяся в 1806 г. по Северному Кавказу и также сильно уменьшившая
число работников, привела к обратным результатам на территории
Кабарды. Народ обеднел и пошел в кабалу к князьям и узденям. Были
приняты новые адатные постановления, отражающие новую социаль-
ную ситуацию. При этом также пострадавшие от мора вайнахи сохра-
нили основные устои родового строя1438. Таким образом, эпидемия
выступила катализатором уже наметившихся тенденций.
Итак, тиф и война занимают в нашей истории один общий период.
Война спровоцировала рост инфекционных заболеваний; они влияли
на ее ход. Более инфицированная армия проигрывала и отступала.
Иногда победа – занятие территории противника, где свирепствует
эпидемия, или захват зараженных пленников, или переход больной
1436
Симонов А.А. Саратовские курсанты в событиях конца Гражданской вой-
ны // Гражданская война в России (1917-1922): взгляды и оценки через 90 лет.
Докл. Академии воен. наук. № 5(29). 2007. С. 114.
1437
Herlihy, D. The Black Death and the Transformation of the West. Cambridge,
MA: Harvard University Press, 1997. S. 34, 38, 49; Platt, C. King Death: The Black
Death and its aftermath in late-medieval England. London: University College London,
1996. S. 8-11, 26, 39-40, 63, 192; and etc.
1438
Ладыженский А.М. Указ. соч. С. 41.
армии на сторону бывшего противника, – становилась причиной изме-

нения хода войны.
Подлинная гражданская война – это та война, в которой схлестну-

лись в смертельной схватке представители одного социума, прежде
ясно ощущавшие свое единство. Бывший подданный российского им-
ператора – это слишком общий и для большинства населения абст-
рактный соционим. Поморы, кержаки, отдельные группы казаков, тав-
ричане, не говоря уже о горцах, малороссиянах, латышах и т.д., не
считали себя представителями единого народа, так как отличались от
основного великорусского массива по языку или диалекту, культуре и
быту. Горцу выступить против казака или горца другого народа – это
еще не настоящая гражданская война; как и крымчаку – против немец-
кого колониста или украинского хуторянина. Вооруженный конфликт
между членами одной территориально-этнической страты, которая
раскалывается, потому что ее члены уже ориентируются на конфрон-
тирующие друг с другом авторитеты – это и есть гражданская война.
Отличие темпов вовлечения в крайнюю форму внутригражданского
конфликта у населения разных регионов страны кроется, прежде все-
го, в сложившихся там традициях построения межличностных отно-
шений, их регуляции и легитимизации.
Факторы, способствовавшие углублению конфликта, складыва-
лись в разное время, одни существовали задолго до революции, другие
обязаны своим появлением Первой мировой войне, третьи возникали
при провоцирующей роли революции и начавшейся войны. Двумя
главными «старыми» факторами, действие которых ощущается в мо-
тивации людей, принявших участие в войне, являются множество мест
чересполосного проживания разнородных групп населения и кризис
законодательно сохраняемой сословной структуры общества. Она, с
одной стороны, не отвечала реалиям меняющейся жизни, с другой –
консервировала взаимную отчужденность социальных групп и прово-
цировала тяжелое переживание комплекса неполноценности теми, кто
стремился и мог повысить свой статус. Война с Германией за счет ми-
граций населения создала огромный резерв недовольных и неустроен-
ных людей, научила обращаться с оружием миллион недавно еще
штатских людей; развал фронтов позволил вооружиться всем желаю-

щим. Безвластие или слабость властных структур спровоцировали
создание по стране тысяч местных «армий» для защиты от других
«армий» – проходивших мимо отрядов демобилизованных, уголовных
шаек или созданных группами, соперничающими, напр., за обладание
землей. При наличии оружия все конфликты быстро переходили в го-
рячую фазу. Рост насилия привел к размежеванию территорий по по-
литическому признаку. Ее агрессивность и масштабность нарастали
постепенно. Уже вовлеченные в ее события участники всемерно ста-
рались втянуть в них неприсоединившуюся массу. Благотворной осно-
вой войны стали местные конфликты, которые после «окрашивания»
становились питательной средой для вооруженного столкновения ме-
жду основными силами конфликта. Мировоззрение основной массы
россиян не могло оперировать категориями общероссийского государ-
ства, поэтому только личный или местный фактор мог дать им мотив,
достаточный для того, чтобы ввязаться в конфликт.
Деятельность советской власти сама по себе являлась одним из са-
мых сильных провоцирующих факторов. Мероприятия по реализации
советских декретов приводили к расколу местного социума. Брестский
мир привел к обострению экономической ситуации вследствие нару-
шения межрегионального товарооборота, а начавшийся голод в центре
страны – к акциям насилия в деревне. Манипуляции информацией и
пропаганда способствовали разжиганию дальнейшей ненависти. Пере-
ход территорий из рук в руки, смены властей и расправы со сторонни-
ками свергнутой власти увеличивали число людей, для которых война
становилась личным делом. Момент объявления мобилизации толкал
в лагерь противника. Участие в боях и пребывание в плену придавали
дополнительный кумулятивный эффект конфликту.
Сам факт того, что лагерь контрреволюции нашел в себе силы и
выдвинул лидеров, вокруг которых началось формирование офицер-
ских организаций, должен быть признан фактором провоцирования
затяжной войны, за время которой советская власть смогла укрепиться
и превратиться в государственную силу. Существование в отношениях
между большевиками и народной массой третьей стороны позволяло
перелагать львиную долю ответственности за промахи на нее.
Период первой советской власти с ее безоглядным террором стал
важным фактором поворота к насилию всех еще недавно равнодуш-
ных к событиям людей. Чувство того, что победа и это самое светлое
завтра буквально за поворотом и что для этого лишь надо убрать с до-
роги горстку «буржуев», позволяло не останавливаться ни перед ка-
кими жертвами, – так хотелось быстрее преодолеть этот тяжелый уча-
сток исторического пути. Революция как расчистка поля под новую
жизнь вполне вписывается в представление о космической «сезонно-
сти» мира: было ваше время, теперь – наше.
На всем пространстве России большевики прошли одинаковый
путь от абсолютизации насилия как наиболее эффективного инстру-
мента подавления сопротивления контрреволюционных сил, которые
представлялись тогда малочисленными, до оформления представления
о том, что надо уметь ладить с многомиллионной массой, враждебно
или индифферентно относившейся к советской власти.
Гражданская война стала временем, когда малейшее различие при-
обретало характер политического. Попытки революционной власти
воспринять общемировые традиции исчисления времени повлияли на
формирование представлений о разрыве эпох, что вызывало разнооб-
разные чувства от удовлетворенности до неприятия. Согласие или не-
согласие с реформой календаря стало признаком политической пози-
ции. Изменение суточного ритма жизни людей, привыкших согласо-
вывать его с естественными биоритмами, проходило не только под
влиянием чрезвычайного характера их новой деятельности, но и вос-
принималось как одно из проявлений эмансипации человека, на этот
раз от вековых традиций и от диктата природы.
В то же время существовали факторы торможения конфликта. Их
действие связано со стремлением жителей провинции к обособлению,
казачества к отказу от выполнения милицейских и военных функций,
части интеллигенции к поиску путей мирного разрешения конфликтов.
По мере расширения и углубления конфликта число его участни-
ков увеличивалось за счет и мобилизованных, и тех, кто самостоя-
тельно принял такое решение под давлением обстоятельств. Беженцы
и демобилизованные фронтовики, отрезанные от дома сначала транс-
портным коллапсом, а потом образовавшимися фронтами, станови-
лись под знамена всех цветов в поисках группового сплочения и за-
щищенности, спасаясь от голода.
Биографии участников Гражданской войны свидетельствуют, что
иногда право выбора оставалось не за человеком или группой людей,
а за обстоятельствами, которые заставляли их принимать чью-либо
сторону именно в данный момент. Благодаря вниманию к случаям,
которые Томас Кун назвал маргинальными, т.е. считающимися нети-

пичными и малозначимыми, удалось сформулировать новую, более
адекватную парадигму процесса вовлечения страны в гражданскую
войну. В качестве признаков и примет скрытой реальности, отражен-
ных в малоисследованных документах, была выделена единица изме-
рения – момент появления интереса человека к событиям внешнего
мира – того, который не касался его непосредственной локальной
жизни.
Целенаправленная деятельность политических элит и инициатив-
ных групп приводит страну в состояние, когда начинается всепогло-
щающее действие закономерностей дестабилизированного социума.
Вовлечение в события отдельного человека неизменно приводит к
расширению конфликта, даже если его усилия изначально были на-
правлены на его купирование. Для революции и войны не имеет зна-
чение степень патологии индивидуальной психики: человеку порой
приходится перешагивать через свои принципы, война диктует свои
правила и нормы.
Несмотря на тяготы войны, те, кого убеждения или обстоятельства
привели в одну из противоборствующих армий, верили в свою победу.
Переживаемые иногда минуты сомнений были для них слишком
большой роскошью. Если белогвардейцам уверенность в поражении
большевиков придала логика и опыт всей их жизни, то сторонникам
советской власти – пропагандистская машина и понимание того, что
они слишком далеко зашли, чтобы впадать в грех уныния.
Анализ контента некоторых советских и белогвардейских газет
показал, что обе стороны стремились к достоверному освещению со-
бытий, особенно на фронтах. Редакция газеты «Большевик» в значи-
тельно большей степени, чем издатели «Великой России», стремилась
к диалогу с читателем и ставила вполне практические цели – объясне-
ние действий местной власти, призывы к сотрудничеству, борьбу с
недостатками и нарушениями. Открытость газеты распространялась и
на тему борьбы с контрреволюцией. «Великая Россия» страдала чрез-
мерной интеллигентской монологичностью. Но обе газеты целена-
правленно фабриковали негативный образ врага, не останавливаясь
перед подлогом.
В этой главе дополнен перечень факторов, влиявших на ход войны
и ее итог. Обстоятельства частного порядка считались важными собы-
тиями для судьбы конкретного человека, – на этом низовом уровне,
казалось, их действие и заканчивалось, будучи смикшированным мо-

щью социально-политических и военных факторов. Однако прочтение
биографий и личных бумаг активных участников Гражданской войны
под другим углом зрения вносит новое видение социальности челове-
ческого поведения. В период войны многие ее активные участники
переживали состояние сильной влюбленности. Как оказалось, это бы-
ло связано не только с молодым возрастом большинства из них. Силь-
ные эмоциональные переживания были потребностью, рожденной имен-
но этим тяжелым и переломным временем. В качестве рабочей версии
было предложено объяснение психологических предпочтений в зависи-
мости от мотивов участия мужчин в этом конфликте, от культурных и
интеллектуальных качеств личности человека. Идейность требовала вы-
бора женщины – соратницы и эталона. Прагматизм – женщины – «на-
дежного тыла», не имеющей самостоятельной личностной величины. Во-
влеченные в события против собственного желания искали ту, с которой
можно забыть обо всем, в том числе и о войне.
Изучение динамики эпидемиологического поражения территорий
и хода военных действий привело к выводу, что отступление армии и
массовые эпидемии были взаимопитающими процессами. Если глав-
ный свой удар тиф осенью-зимой 1919 г. нанес по Красной армии, то
следующей осенью – по армиям Деникина и Колчака. Благодаря росту
числа бойцов, имеющих естественный и искусственный иммунитет, в
Красной армии падал процентный состав заболевших. В этой связи по-
новому звучат слова философа Б. Рассела: «В войне побеждает не тот,
кто прав, а тот, кто остался в живых».
1. Визуальная символика общественного раскола

и новых властных отношений
1.1. Визуализация лагеря революции и контрреволюции
Политический лексикон внутренних военно-политических кон-

фликтов обычно четко отражает суть основных разногласий, ставших
их причиной. Политические термины «левые», «правые», «монтанья-
ры» возникли из расположения депутатских мест в Законодательном
собрании Франции, занимаемых сторонниками разных политических
линии, «жирондисты» и «якобинцы» – от названия места (монастыря
св. Якова и департамента Жиронда), с которым они были связаны. Тем
более очевиден смысл позиций левеллеров (уравнителей) и роялистов
Великой английской революции. Американские южане и северяне –
это не только географическое деление штатов, но и два темперамента,
два образа жизни и два взгляда на способ получения прибавочной
стоимости. Но что такое красные и белые Русской революции? Это
более напоминает военно-штабные игры с разноцветными фишками.
Смысл конфликта не отражен в общепринятом названии противобор-
ствующих сторон.
Цвет стал одним из основных опознавательных знаков Граждан-
ской войны, политического конфликта в стране, не имеющей развитой
политической жизни, с населением, не имевшим зрелого политическо-
го опыта. Лозунги революции были слабо понятны большинству рос-
сийского общества, лагерь контрреволюции был так разнообразен, что
не виделся как одно целое, поэтому этот период и вошел в историю
как война красных и белых, дополненная другими «цветными» сила-
ми: зелеными (крестьянским повстанчеством, разделяющимся на
красно-зеленых и бело-зеленых; мусульманскими движениями, высту-
павшими под религиозно-националистическими лозунгами); черными
(анархистами), «жовто-блакитними» (украинскими самостийными го-
сударственными образованиями и их вооруженными формирования-
ми). Эту палитру иногда дополняют розовым цветом для обозначения

разрозненных партизанских движений, которые, декларируя симпатию
к большевистской власти, не терпели над собой контроля со стороны
ее армейских и государственных структур.
Длительное время вооруженные формирования противоборст-
вующих сил не отличались друг от друга формой одежды. Местные
крестьяне не различали, что за часть вошла в село. Обычно говорили,
пришли какие-то военные. Кто такие, красные или белые, обыватели
узнавали в ходе опросов солдат прибывшей части. Белых просили пе-
рекреститься1439. Тем больше затруднений встречали иностранцы. Ка-
питан австралийской армии Лэтчфорд Е.У., находившийся в составе
интервенционистских войск в Сибири, вспоминал: «На наш взгляд,
ничто не отличало “белых” от “красных”, и это оставалось проблемой
на протяжении всей кампании. [...] Даже в Персии мы обычно могли
распознать, кто является нашим противником»1440.
Ставшее для всех привычным ношение военнослужащими формы,
регламентированной армейским уставом, не могло помочь в деле опо-
знавания союзника и противника в случае внутреннего вооруженного
конфликта. Поэтому в боевой обстановке случалось много ошибок; то
открывали огонь по своим, то стремились брататься с противником. В
зависимости от ситуации каждая из сторон то извлекала пользу из это-
го, то терпела урон. В 1918 г. возле станицы Некрасовской у перепра-
вы через р. Лабу филимоновцы и корниловцы три часа вели бой между
собой, пока не разобрались, с кем воюют1441.
Казалось бы, проще всего было узнавать казаков, продолжавших
носить царскую казачью форму – фуражки с красным околышем, шта-
ны с лампасами. Но казаки Сальского округа, вступившие в конные
отряды Думенко, Шевкоплясова и Ковалева, в связи с этим неодно-
кратно попадали в летних боях 1918 г. под огонь своей пехоты. В дру-
гой раз это сыграло им на руку. В бою под Бекетовкой 10 января 1919 г.
красные части, отступавшие к Царицыну, оказались в кольце против-
ника. На них наступала кавалерия и пехота, с железнодорожного по-
лотна их обстреливал бронепоезд. Тогда командир Социалистического
1439
Волков-Муромцев Н. Указ. соч. С. 323; Оприц И.Н. Указ. соч. С. 328–329,
339.
1440
Лэтчфорд Е.У. C Белой армией в Сибири (1933). URL: http://east-
front.narod.ru/memo/latchford.htm.
1441
НАРА. Ф. Р-316. Оп. 1-л. Д. 1. Л. 8.
донского казачьего полка Фома Текучев, бывший есаул, надел погоны,

приказал своим бойцам прекратить стрельбу; подскакал к белому бро-
непоезду и стал кричать его экипажу, что, мол, по своим бьете; и при-
нялся корректировать огонь. Как пишет участник этого боя Д. Арча-
ков: «Бронепоезд скоро свой орудейный огонь переменил. Начал
бит[ь] своих же белых[,] как припустит снаряд[,] аж барахло в воздухе
от белых летит. А красныя бойцы животы рвут со смеха». Этот об-
стрел разметал белую конницу1442.
И все же узнавание соратника и противника было необходимо в бою.
Во время Ледяного похода казаки донских полков «имели на фуражках
или папахах белую полоску для отличия в рукопашном бою от красной
гвардии». Появление этой традиции связывают с приказом, отданным
Л.Г. Корниловым после боя под сл. Лежанка 21 февраля 1918 г.
(ст.ст.)1443. Солдаты советских отрядов на папахи «николаевского време-
ни» прикрепляли красные ленты или красные звезды из ткани1444.
Цветовое опознавание должно было помочь идентификации. Но и
это работало не всегда. Например, красный был полковым цветом
Лейб-гвардии казачьего полка: малиновый мальтийский крест на алом
фоне. Обращает на себя внимание количество боевых эпизодов, при-
веденных в боевой летописи полка, когда солдат (красный или белый)
обознавался и «чужого» принимал за «своего». Одно дело, когда это
было связано с тем, что алый полковой командирский значок лейб-
гвардейцев выглядел как красный флаг, но совсем другое, когда визу-
ально красноармейцы не могли опознать «золотопогонников». Те бы-
ли в таких же серых грязных шинелях, усталые и заросшие, как и бой-
цы их отряда1445.
Это те случаи, когда столь полезная для разжигания ненависти де-
монизация противника мешает распознать его в реальной ситуации.
Вероятно, что отношение к этому феномену имеют случаи, когда за-
хваченные в плен красноармейцы ставились в строй и добросовестно
воевали против бывших товарищей1446. «Буржуи», оказавшиеся вполне
1442
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 34. Л. 42 об.
1443
Краснов П.Н. Всевеликое войско Донское. С. 294; Богаевский А.П. Ледя-
ной поход. Воспоминания 1918 г. Нью-Йорк, 1963. URL: http://militera.lib.ru/
memo/russian/bogaevsky_ap/index.html
1444
ГААО. Ф. 247. Оп. 1. Д. 5а. Л. 5.
1445
Оприц Н.И. Указ. соч. С. 168, 170-171, 194-195.
1446
Там же. С. 127, 144, 225.
человекоподобными, становились предметом почитания за свои под-

час весьма высокие личные качества.
Трудноразличимость врага добавляла нервозности в ощущения
комбатанта времен Гражданской войны. Панические состояния недав-
но и пестро сформированных частей возникали при малейшем подоз-
рении в измене других солдат, непосредственного и высшего коман-
дования. И так характерное для русского мироощущения недоверие к
«чужим» – знакомым и незнакомым, – получило подпитку свежим
опытом. Как это описывают исследователи: произошла активизация
общинного архетипа, вызвавшая обострение противостояния между
городом и деревней, когда городской – это опять чужой, а народ – это
деревня1447. Опять деревня закрылась к внешнему влиянию.
Отдельный вопрос о том, как сложились ассоциативные связи крас-
ного цвета с большевиками и белого – с широким кругом их противни-
ков. С одной стороны, красными в 1850-1870-е гг. именовались сторон-
ники реформ. Отстраняя от участия в составлении проекта крестьянской
реформы Николая Милютина, Александр II сказал ему: «Мне крайне
жаль расстаться с вами, но я должен: дворянство называет вас “крас-
ным”»1448. В записках славянофила А.А. Киреева за 1870 г. сделана за-
пись: «…Не знаешь, кто друг, кто недруг, консерваторы перемешались с
прогрессистами, красные с белыми, все это вышло так пестро и все так
меняется со дня на день…»1449. Таким образом, уже в раннее порефор-
менное время прогрессисты и либералы – это красные, а консерваторы –
белые. На рубеже веков рабочие, уже испытавшие себя в локаутах и стач-
ках, с особым смыслом носили рубахи провокационного красного цвета
(Дараган Х.И., 1878 г.р.)1450. Окончательная определенность политиче-
ского содержания красного и белого цветов произошла в ходе Первой
русской революции. Впервые термин «Белая гвардия» возник как наиме-
нование буржуазной милиции, созданной в Финляндии в 1906 г. для
борьбы с революционным движением. Отличительным знаком тех бело-
гвардейцев стали белые нарукавные повязки. Отряды же оппозиции стали
называться в Финляндии Красной гвардией1451.
1447
1448
Кропоткин П.А. Указ. соч. С. 129.
1449
Цит. по: Христофоров И.А. Русский консерватизм: исследовательская
схема или историческая реальность? // Отечественная история. 2001. № 3. С. 118.
1450
ГАРО. Ф. Р-3442. Оп. 4. Д. 1. Л. 8 об.; см. также: ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 1. Д.
325. Л. 366, 268.
1451
ГАРО. Ф. 55. Оп. 4. Д. 623. Л. 1 об.
После Февральской революции вся страна демонстрировала ло-

яльность по отношению к новым порядкам поднятым над домом крас-
ным флагом, нацепленным на одежду красным бантом1452. Казалось,
белому цвету уже нет места в новой России. Но когда в октябре 1917 г.
по Ефремовскому у. Тульской губ. прокатилась волна массовых по-
громов имений, там возник отряд Белой гвардии, созданный Ефремов-
ским отделом общероссийского Союза земельных собственников1453.
Возможно, это был один из первых случаев применения белой симво-
лики после свержения монархии. Тогда была использована традици-
онная символика белого цвета как цвета сторонников законного пра-
вопорядка, это и определило присвоение его всем движениям контрре-
волюционного направления. Таким образом, красный и белый цвет на
полях Гражданской войны сложились исторически, и ментально-
фольклорный источник, который иногда стремятся обнаружить, в их
диспозиции не просматривается.
Стихийность перехода к широкому использованию политтермина
«белые» прослеживается по дневниковым записям. В начале 1918 г.
адмирал В.К. Пилкин в своих текущих заметках назвал финские вой-
ска Маннергейма, когда они сражались против отрядов финской Крас-
ной гвардии, белыми 1454. В апреле 1918 г. находившийся в Харбине
генерал-лейтенант А.П. Будберг применил его уже ко всему анти-
большевистскому движению1455. Хирургические госпитали Добро-
вольческой армии в дневниковых записях за декабрь 1918 г. именуют-
ся лазаретами Белого Креста1456. Поэтому ошибается современный
монархист П. Мультатули, считая, что лишь в эмиграции участники
антибольшевистской борьбы стали называть себя «белыми», чтобы
отделить себя от «красных», «махновцев», «самостийников», «зеле-
ных»1457.
1452
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. Е-100. Л. 11-12; «Первые дни свободы в Москве»:
ученические сочинения о февральской революции 1917 г. // Рос. архив. Т. I. С. 202,
196.
1453
Малеванов Н.А. Ефремов. Город на Красивой Мече. URL: http://
www.baranovsv.narod.ru/revolustion.html
1454
1455
Будберг А.П. Дневник. С. 102.
1456
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 23.
1457
Мультатули П. Почему проиграли белые? URL: http://www.ei1918.ru/civil
war/54.html.
16. Зак. 043
Что в действительности было, так это противодействие противни-

ков советской власти тому, чтобы их именовали белыми. Стихийное
начало именования антибольшевистских частей в Сибири Белой гвар-
дией встретило неудовольствие со стороны командования, и оно по
политическим соображениям ввело запрет на его использование. Пол-
ковник П.П. Иванов-Ринов издал приказ № 13 от 10 июня 1918 г. по
Степному Сибирскому корпусу: «Появилось название “Белая гвар-
дия”, которым обыватели неправильно именуют образовавшиеся на
местах отряды для борьбы с павшей советской властью. От имени
Временного Сибирского правительства заявляю, что никакой “цвет-
ной” армии на территории Временного Сибирского Правительства не
будет. Все воинские отряды именуются “войсками Временного Си-
бирского Правительства”»1458.
Для Белого лагеря цвет был вторичен. Если большевики охотно
называли себя красными, то их противники себя именовали как угод-
но, но чаще всего по принадлежности к воинскому соединению: тер-
цы, донцы, марковцы, каппелевцы, корниловцы, семёновцы и пр. По-
литические пристрастия сражавшихся вместе едва преодолевались.
Для многих из них слишком важна была свобода собственного выбо-
ра. Белый лагерь потому и продержался три года, что и в его рядах
были слои с низким уровнем рефлексии, для мобилизации которых в
единый боевой кулак достаточно было простой символики – знамени с
волчьей головой, как у отряда Шкуро, или надежды на добротное ан-
тантовское обмундирование.
Переход большевиков к созданию регулярной армии и объявление
мобилизации на подконтрольной территории привело к расширению
зоны приложения понятия «белые». Тех, кто не стал на сторону уезд-
ного исполкома в вопросе о мобилизации в Красную армию, стали
именовать белыми. Осуществлялась диспозиция противоборствующих
сил как в штабных играх и шахматах – по цвету, а не по существен-
ным признакам, потому что многие опознавательные качества носили
субъективный характер. Бывший приморский партизан, ставший писа-
телем, Р.И. Фраерман писал в 1969 г.: «В то время партизаны не имели
сформировавшихся партийных организаций. Кто называл себя боль-
шевиком, тот носил на груди красный лоскутик. Называвшие себя
1458
Замира А.Ю., Ладыгин И.В. Указ. соч. URL: http://www.novonikolaevsk.
com/glava3.htm.
анархистами носили черный. Но были и такие, которые считали себя

анархо-коммунистами, носили красно-черные розетки и кокарды»1459.
Поэтому использование красного цвета как декларации своего поли-
тического выбора превосходило пределы разумного. В годы Граждан-
ской войны командир РККА В.И. Цапенко ходил исключительно в
красных штанах1460. Его комдив Д.П. Жлоба имел в распоряжении
красный автомобиль и красный мотоцикл, а его дети на торжествен-
ные мероприятия надевали красные платья1461.
Богатая символика красного цвета помогала использовать его в
разнообразном контексте. Склонность народного сознания активнее
реагировать на эмоционально-образные сигналы, чем на рационально-
логические, с его помощью была задействована в полной мере. Жесто-
кая гражданская война вывела на первый план не оптимистический,
радостный смысл красного цвета, сложившийся после Февраля 1917 г.,
а трагическую символику пролитой в боях за Советскую власть крови,
что и отразилось в популярной песне «Красное знамя»: «То наша
кровь горит огнем, То кровь работников на нем…». Новая власть ус-
пешно использовала красный в различных обозначениях и словосоче-
таниях: Красная армия, красная конница, красный командир, красный
уголок, красная доска, «Красная газета» (название периодического
издания Северо-Западного фронта) и другие. В них «красный» олице-
творяет правильный, верный, лучший, передовой и так далее.
Если «краснота» большевиков была отражена в цвете отрядных, пол-
ковых и пр. знамен, в повязках (на папахе, на рукаве, на туловище), крас-
ных звездах на гимнастерках и фуражках, то «белизна» белогвардейцев
не нашла подобного закрепления в армейской символике вооруженных
формирований белых армий. В действительности у многих белогвардей-
цев Юга были погоны черные, траурные, в память о погибших патронах.
Черные бархатные погоны с золотым вензелем шефа (К, М, Д, А) были
установлены для офицеров Корниловской, Марковской, Дроздовской и
Алексеевской артиллерийских бригад. Рядовым солдатам-артиллеристам
этих частей также полагались черные погоны1462.
Популярность такого визуального образа как цвет в годы Граж-
данской войны связана с тем, что в этом конфликте бóльшую роль иг-
1459
Цит. по: Смоляк В.Г. Указ. соч. С. 12.
1460
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 8. Л. 262.
1461
Там же. Д. 5. Л. 385, 654; Д. 8. Л. 172 об.; Д. 9. Л. 153.
1462
Раевский Н.А. Указ. соч. URL: http://militera.lib.ru/db/raevsky_na/index.html
16*
рало мощное чувство боязни оказаться среди чужих, не в том лагере. В

условиях длительного стресса, переживаемого населением огромной
страны в течение ряда лет, цвет стал надежным ориентиром для лю-
дей, потерявшихся в клубке боев и ненависти, особенно это касалось
низов общества.
1.2. От символов радикализма к символам новой элитарности

С первых шагов своего существования оппозиционные слои стре-
мились заявить о себе, используя внешние признаки опознавания –
одежду и поведение. После революции новая политическая элита так-
же стремилась найти выразительные приемы демонстрации своего
статуса. Этапы трансформации и символический смысл этих образов
нуждаются в особом исследовании.
К концу ХIХ в. из всего многообразия символов и аллегорий
одежда сохранила актуальной лишь миссию выражения социального
статуса и национально-религиозной принадлежности человека. Раз-
рушение традиционной сословной системы, новые занятия, миграции
населения, расширение зоны влияния городской культуры и события
общественно-политической жизни привели к возникновению новых
ассоциативных связей как со старым костюмом, так и с вновь появив-
шимися типами платья.
В XIX в. в России было всего восемь университетов, но 5000 рос-
сийских студентов создали немало различных течений внутри себя.
Слои студенчества, имеющие разную политическую ориентацию, не-
гласно имели свои правила внешнего вида. Александр Антонович
Копяткевич, учившийся в 1900-е гг. в Педагогическом институте в
Санкт-Петербурге, часто бывал в стенах университета, где учился его
товарищ, и вскоре так там освоился, что мог узнавать по походке, фи-
зиономии, прическе, кто эсер, кто меньшевик, кто кадет или белопод-
кладочник (1957)1463.
Внешний вид радикально настроенной молодежи должен был
выделять их из обывательской среды. Молодые люди отращивали
волосы, а девушки-курсистки, напротив, коротко стриглись. Юноши
носили просторные блузы – нечто среднее между блузой парижских
художников и народной свиткой1464. Нигилисты 1860-х годов ходили в
1463
НАРКар. Ф. П-5425. Оп. 1. Д. 131. Л. 32-33.
1464
Сага о Кантакузиных-Сперанских. С. 90-91.
пледах, обязательно в очках и широкополых шляпах, а народники

1970-х годов – в красных рубахах, поддевках, смазных сапогах, также
носили очки, синие или дымчатые, и тоже длинные, по плечам, воло-
сы. И те, и другие были обязательно вооружены самодельными дуби-
нами – лучшими считались можжевеловые, которые добывали в дре-
мучих домшинских лесах: не иначе как под влиянием народной песни
«Дубинушка»1465. Сочетание шляпы, пледа, синих очков и сапог не
имеет аналогов в традиционном костюме ни одного из слоев или на-
родов империи, по-видимому, что дело было именно в этом.
Одежда отличалась простотой и даже неряшливостью. Особенно
откровенно это смотрелось на женщинах. По словам Анжелики Бала-
бановой неряшливость революционерок была способом отличиться от
женщин, ведущих паразитический образ жизни1466. Авдотья Панаева
писала в воспоминаниях, что курсистки бойкотировали те лекции, на
которые приходили «аристократки», хорошо одетые женщины1467.
Появление слоя «полуинтеллигентов» с их достаточно высокими
заработками дали возможность появиться новому стилю в массовом
костюме. Приказчики, народные учителя, фельдшера, квалифициро-
ванные рабочие и ремесленники отказались от чуйки – длинного су-
конного кафтана без воротника, одежды мещан, лавочников и кресть-
ян, приезжающих в город1468. Их костюм заимствовал разные предме-
ты от сословных костюмов студенчества, чиновничества, дворянства,
т.е. от барского наряда. Рабочие «из числа интеллигентных» носили
драповые пальто, но не длинные как интеллигенция, а короткие. Писа-
тель П.Д. Боборыкин отметил на улицах столицы зимой 1905–1906 гг.
«особого вида молодцов – в коротких пальто, с винтовками через пле-
чо»1469, зародыш будущей Красной гвардии. Они стали носить картузы –
шведские кепи, попавшие в Россию в петровские времена, которые
прежде носили отставные чиновники, деревенские помещики или
управляющие; в пореформенное время кепка быстро становится при-
знаком демократической рабочей прослойки. Не случайно В.И. Ленин,
1465
Гиляровский В.А. Мои скитания. М.: Директ-Медиа, 2010. С. 22-23.
1466
Балабанова А. Указ. соч. С. 76.
1467
См.: Панаева А. Воспоминания. М.: Захаров, 2002. URL: http://az.lib.ru/p/
panaewa_a_j/text_0010.shtml
1468
Врангель Н.Е. Указ. соч. С. 485.
1469
Боборыкин П.Д. Великая разруха (Семейн. хроника). М.: Изд. В.И. Сабли-
на, 1908. С. 229.
ранее носивший исключительно шляпу-котелок, после возвращения в

Россию весной 1917 г. стал носить кепку.
Под влиянием общественных и политических событий традицион-
ные для городских слоев виды одежды приобретают новые эмоцио-
нально-смысловые значения. В 1907 г. революционаризм и морские
атрибуты в одежде образовывают между собой некую ассоциативную
связь. Когда девушка, одетая в матроску, держит себя подчеркнуто
независимо, то у окружающих возникает мысль, что она – анархист-
ка1470. Очевидно, что это произошло под влиянием нашумевших вы-
ступлений экипажей черноморских кораблей «Князь Потемкин-
Таврический», «Очаков», «Пантелеймон». Этого стало достаточно, что
бы заимствованная из Британии популярная с начала XIX в. женская и
детская одежда для отдыха получила новый актуальный ассоциатив-
ный смысл.
После Февральской революции стала формироваться новая рево-
люционная мода – мода на образ, который с первого взгляда должен
был свидетельствовать о серьезных революционных позициях челове-
ка. По словам очевидца, на улицах городов появились «группы озабо-
ченных, досель невиданных людей, не то солдат, не то рабочих, спе-
шат во все стороны; на них высокие сапоги, кожаные куртки, котелки,
форменные папахи. Почти у всех ружья и обоймы с патронами…»1471.
То, что этот образ был сориентирован на формирование впечатления
не прекраснодушного рыхлого интеллигента, а бойца, готового к не-
медленной защите революции, говорило, что масса не понимает бес-
кровной революции. Не единичны звучавшие тогда реплики типа: ка-
кая же революция без борьбы, кто же власть даром отдаст и пр.
Организатор Рогожско-Симоновского полка московских рабочих
С.И. Моисеев расценил любовь своих красногвардейцев к постоянно-
му ношению оружия как увлечение военно-революционной романти-
кой. Им нравилось носить на поясе гранаты, револьверы и даже шаш-
ки, которыми и владеть-то не умели. Как заметил Моисеев, почему-то
было принято тогда носить через плечо пулеметную ленту, хотя и без
всякой пользы, так как содержащиеся в ней патроны не всегда подхо-
дили к винтовкам1472.
1470
Кизеветтер Е.Я. Дневник 1905–1907 гг. // Российский архив. Т. V. М.:
ТРИТЭ: Рос. архив, 1994. С. 399.
1471
Врангель Н.Е. Указ. соч. С. 350.
1472
Моисеев С. И. Указ. соч. С. 27.
Дагестанец А. Тахо-Годи дал более определенную трактовку воо-

руженных до зубов красногвардейцев: подобная экипировка была
средством морального давления на окружающих; она должна была
рождать чувство опасения и робость. Красногвардейский гарнизон
Порт-Петровска он назвал ежедневно бушующим морем: «Тогда ведь
каждый красногвардеец представлял [собой] целый пороховой погреб
и мог взорваться и взорвать других с не меньшей, чем склад или по-
греб, силой»1473. Ощутившая не только силу, но и безнаказанность,
обвешанная бомбами и гранатами вольница испытывала на стойкость
характера всех, кто намеривался ее приручить. Но кому это удавалось,
тот приобретал ее любовь и восхищение.
На ранних этапах революции вождь вставших под ружье масс не
должен был выделяться своим внешним видом. Иное противоречило
бы всей истории 1917-го года, прошедшего под флагом срывания по-
гон с офицерства и знаков отличия с солдатских шинелей. Поэтому в
1918 г. командный состав зарождающейся Красной армии ограничи-
вался в своей одежде солдатской шинелью, фуражкой, а иногда даже
обмотками вместо сапог. Так одевались У. Буйнакский, С. Лазо. Неко-
торое время такое спартанство в одежде было популярно. Но все же
уже тогда некая черта, указывающая на особый статус лидера, должна
была быть. Погибший в июле 1918 г. начальник Ставропольской крас-
ной армии Фома Шпак уже успел запомниться тем, что носил примет-
ную большую белую папаху1474.
Процесс формирования новых образов, соответствующих возни-
кающим социальным типажам, проходил параллельно с закреплением
за ними неких мифических черт, призванные одновременно устрашить
и восхитить. Визуальные образы становились инструментами полити-
ки, способом опознавания, выражением политических симпатий и ан-
типатий. Причем психоэмоциональная реакция на чужих формирова-
лась раньше рациональной.
Как отмечал Б. Колоницкий, осуществленная шокированной про-
исходящим интеллигенцией визуализация революционных сил: боль-
шевиков, красногвардейцев, распоясавшихся солдат, состояла в лише-
нии их человеческих, культурных черт. В дневниках и мемуарах упо-
минаются их «тупые, звериные лица». И.Е. Репин запечатлел такое
1473
Тахо-Годи А. Уллубий Буйнакский. Махачкала: Даггосиздат, 1928. С. 91–94.
1474
Поляков И. Фома Шпак // 20 лет освобождения Ставрополья от белых / ред.
М.А. Суслов и др. Пятигорск: Орджоникидзевское краевое изд-во, 1940. С. 94.
видение в этюде «Большевик» (1918). Эти оценки продолжают бога-

тую традицию уничижительных характеристик представителей оппо-
зиционного лагеря дореволюционного периода1475. Благонамеренная
публика на Дону обсуждала тему физического облика социалистов в
русле теории Ламброзо. Дескать, они отличаются от обычных людей
тем, что они «какие-то узколобые, худосочные, золотушные с оттопы-
ренными ушами… одним словом, плод преждевременных родов от
родителей-дегенератов»; что у них все признаки вырождения, свойст-
венные всем профессиональным преступникам, не имеющим возмож-
ности в силу этих недостатков стать на путь «честного труда»1476.
Сформировавшиеся стереотипы работали, прежде всего, против их
авторов, не позволяя правильно ориентироваться в реальном мире. Из
отдельных сюжетов романа П. Моренца предстает стереотип в отно-
шении женщин-большевичек в представлении белогвардейцев. Если
девушка ругается, держится грубовато, стриженные волосы, значит,
она похожа на подпольщицу, и будет вызывать подозрения. Реальная
подпольщица Анна по этому поводу говорила, описывая, как галант-
ные офицеры подносили на вокзалах по пути на Дон ее корзину с воз-
званиями: «Разве они могут думать, что я – большевичка. Они пред-
ставляют их с хриплыми, пропившимися голосами, со свалявшимися
волосами…»1477.
Обе стороны конфликта занимались взаимной демонизацией. По-
гоны и форменная одежда как никакие другие вещи материального
мира ассоциировались у масс с понятием контрреволюция. В считан-
ные недели с вокзалов, поездов, улиц городов почти исчезли офицеры:
они переоделись в солдатские шинели. За ношение форменной одеж-
ды страдали железнодорожники и гимназисты: их били и срывали ко-
карды1478. В дальнейшем атрибутом контрреволюции стала считаться
черкеска1479. В этом сыграл свою роль кавказский облик кубанских
партизанских частей генералов Шкуро и Склярова, а также ношение
черкески генералом Врангелем как командующим Кавказской арми-
1475
Щербатов С. Художник в ушедшей России. М.: Согласие, 2000. С. 245.
1476
ГАРО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 619. Л. 2 об.
1477
Моренец П. Указ. соч. С. 223, 57.
1478
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 296. Л. 6-7; АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. А-53. Л. 6-7.
1479
Белогорский Н. (ген. Н. В. Шинкаренко). Святая Война. URL:
http://www.xxl3.ru/kadeti/wrangel.htm
ей1480. Но в 1918 г. на Северном Кавказе красные командиры поголов-

но, за редким исключением носили черкески. Это было вызвано не
только престижностью ношения черкески, но и скудостью гардероба, а
черкеска на Кубани и Тереке была самой распространенной мужской
одеждой.
Среди атрибутов революционности в первый год Гражданской
войны лидировала матросская форма. Наблюдение за матросскими
отрядами, отступившими с Украины от немцев и наводнившими вес-
ной 1918 г. Ростов, зародило у одного из ростовских большевиков по-
дозрение, что среди них было много и тех, кто нигде никогда не слу-
жил, а использовал матросскую форму как разновидность революци-
онного мандата (Абрамов К.)1481.
В реакции сторонников Белого движения на новую красноармей-
скую форму был понятный негатив. Полковник В.И. Фарафонов –
офицер Лейб-гвардии казачьего полка записал в дневнике, что теперь
красные кавалеристы ходят в «безобразных суконных колпаках, заост-
ренных кверху, с наушниками и пятиконечной звездой»1482.
Исследователями отмечаются основные тенденции во внешнем
виде советских граждан: массово проявлялось стремление к усредне-
нию и обезличиванию, основанное на скудости материальных ресур-
сов; а также боязнь обозначения своей прежней социальной принад-
лежности1483. Усреднение происходило на основе солдатской формы.
В нее за неимением другой одевались мужчины, а женщины переши-
вали на себя. Из брюк они делали прямые многоклинки, а из гимна-
стерок шили пиджаки, имитирующие военный крой, а самые непри-
хотливые носили их и без перешивки. Бывшая питерская швея
М.В. Артюхина к лету 1918 г. уже успела сшить себе удивительный
наряд – нечто среднее между военным мундиром, матроской и муж-
ским костюмом. Верхняя часть состояла из имитации кителя с круп-
ными пуговицами на левой полке, большим треугольным вырезом,
который переходил в характерный шалевый воротник по типу матрос-
1480
Посадский А.В. Чеченцы в Вооруженных силах Юга России: к истории
Чеченской конной дивизии // Военно-исторические исследования в Поволжье: сб.
науч. трудов. Саратов: Науч. книга, 2008. Вып. 8. С. 99, 102.
1481
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 3. Л. 2, 3, 5, 7.
1482
1483
Бравина М.А. Повседневная жизнь Симбирска в условиях революции и граж-
данской войны: 1917-1922 гг. Дис. … канд. ист. наук. Чебоксары, 2008. С. 199.
ского. Внизу была надета белая рубашка с мужским галстуком. Этот

китель был довольно длинным – до середины бедер – и подпоясан
солдатским ремнем. Костюм дополнялся прямой юбкой, белой шляп-
кой и сапогами1484. В это время Артюхина работала в Вышневолоцком
уисполкоме. На коллективной фотографии вместе с ней сняты другие
члены советского учреждения. Они в основном одеты в цивильную
одежду – в пиджаки, мундиры гражданских (технических) служб. Но
швее нужно было срочно стать государственным человеком, это и де-
монстрирует ее костюм.
Милитаризация одежды на советской территории ставила перед
засылаемыми на территорию белых подпольщиками большие пробле-
мы с одеждой. Для них разыскивали по складам или заказывали у
портных цивильную городскую одежду, и в результате они оказыва-
лись как белые вороны в стае черных: среди изрядно обносившегося
населения город белого тыла – в новеньких одинаковых костюмах как
с картинки из довоенного журнала. Методом проб и ошибок они уста-
новили, что самая безопасная и неприметная одежда – это поношенная
солдатская: всегда можно сойти за дезертира, дать небольшую мзду
патрулю и быть отпущенным.
На советской территории стремление к публичному декларирова-
нию своего особого статуса проявляли, прежде всего, «комиссары»1485.
Первый шаг в реализации потребности во власти – желание стать ви-
димым, заметным для других. Наиболее очевидными атрибутами но-
вой власти стали автомобиль и кожаная тужурка.
Образ Февральской революции – автомобили-грузовики, обвешан-
ные флагами и набитые солдатами, студентами, рабочими. Автомоби-
ли для революционных нужд конфисковываются солдатами тут же на
улице: высаживают пассажира и шофера и едут к Думе. Толпа встреча-
ет их криками «ура», они разбрасывают листовки1486. В октябре 1917 г.
автомобили на улицах столиц приобретают еще более угрожающий
вид. В воспоминаниях многих петербуржцев автомобиль с солдатами
становится символом нового доминирования в городе: «Солидно про-
ходили броневики, бешено с грохотом проносились ощетиненные
1484
ЦДНИРО. Ф. 3619. Оп. 2. Д. 63.
1485
Бравина М.А. Указ. соч. С. 199.
1486
«Первые дни свободы в Москве»: ученические сочинения о февральской
революции 1917 г. // Российский архив. Т. I. М.: ТРИТЭ: Рос. архив, 1991. С. 191–
192, 198, 203.
штыками грузовики, полные солдат; а вот проносится мощное торпе-

до, набитое солдатами, как спичечная коробка, а по обеим сторонам
мотора, на крыльях, лежит по солдату с выставленными вперед шты-
ками»1487. Интеллигентов-наблюдателей более всего раздражала эта
демонстрация готовности дать отпор воображаемому врагу и скольже-
ние прицела винтовки по толпе, которая от всего была в восторге и
кричала «ура». Ассоциация, вызываемая автомобилем у писателей –
людей с художественным воображением, связана с отталкивающим
животным. З.Н. Гиппиус сравнила автомобиль, ощетинившийся шты-
ками, с дикобразом. И.А. Бунин – с «ревущим смердящим животным»;
А.М. Горький – с бешеной свиньей1488.
Автомобиль в распоряжении каждого уважающего себя красного
командира должен был быть в обязательном виде уже в 1918 г. Будучи
в массе своей сами выходцами из народа, наиболее успешные из них
хорошо чувствовали настроение бойцов, умело выстраивая тактику
общения, то сливаясь с массой, то возвышаясь над ней, давая ей по-
чувствовать всю силу своих прав на лидерство. Этой цели служил
особый революционный форс. Командир Черноморского революцион-
ного отряда, командующий левым флангом Доно-Кубанского фронта
А.В. Мокроусов «всегда ездил на легкой машине с бабой»1489. Жлоба
сформировал из военных трофеев и реквизированных по казенным и
частным гаражам единиц техники обширный автопарк из грузовых,
бронированных, легковых автомобилей, нескольких мотоциклов. А в
это самое время остатки старой армии остро страдали от недостатка
транспорта. Как пишет в своих мемуарах А.П. Богаевский, сам он, ге-
нералы А.И. Деникин и Л.Г. Корнилов проделали Ледяной поход по
большей части пешком, и только больной генерал Алексеев ехал в
экипаже1490.
В мифологии Гражданской войны особое место отведено кожаным
тужуркам. По сообщению А.В. Луначарского, к моменту разгона Уч-
редительного собрания Я.М. Свердлов интуитивно подобрал для себя
форму одежды, которая наиболее точно соответствовала его наружно-
1487
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. Е-100. Л. 11-12.
1488
Бунин И. Окаянные дни. М., 1991. С. 54; Гиппиус З. Указ. соч. С. 261;
Горький М. Несвоевременные мысли. М.: Современник, 1990. С. 91.
1489
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 7. Л. 356.
1490
Богаевский А.П. Ледяной поход. Воспоминания 1918 г. URL: http:// milite-
ra.lib.ru/memo/russian/bogaevsky_ap/02.html.
сти, внутреннему настрою и новым общественным полномочиям, – он

стал ходить с ног до головы одетый в кожу: «Этот черный костюм,
блестящий как полированный лабрадор, придавал маленькой… фигуре
Свердлова еще больше монументальности… Действительно, этот че-
ловек казался тем алмазом, который должен быть исключительно
тверд, потому что в него упирается ось какого-то тонкого и постоянно
вращающегося механизма»1491.
Видевшие Л.Д. Троцкого в первые месяцы советской власти отме-
чали сохранение у него цивильного стиля одежды. По свидетельству
Г.А. Исецкого (Соломона) зимой 1918 г. Троцкий все еще носил бар-
хатную куртку как свободный художник или фотограф1492. М. Алданов
запомнил Троцкого на посту наркома по иностранным делам, т.е. до
марта 1918 г., в классическом костюме с приставными манжетами,
которые неизменно выскакивали из рукавов в патетические моменты
речи1493. Но в октябре 1918 г. наркомвоен Троцкий показывался в час-
тях Красной армии уже полностью одетым в кожу – фуражка, тужурка
и брюки, сапоги1494. Срочное переодевание требовалось большевист-
ским вождям в связи с их вопиюще буржуазной внешностью первых
дней революции – котелки, пенсне, драповые пальто.
По-видимому, появление массовой моды на кожаные тужурки от-
носится к середине 1918 г. Ее стали считать «прозодеждой», произ-
водственным костюмом, командного и комиссарского состава Красной
армии. Кроме практичности, эта одежда вызывала определенный ас-
социативный ряд. Слой унтер-офицеров и прапорщиков – выпускни-
ков различных военно-технических курсов и школ, – сыграл огромную
роль в объединении вокруг себя разношерстных отрядов, из которых
затем была создана Красная армия. А кожанка была формой одежды
военно-технических частей – бронедивизионов, летных частей, шофе-
ров автомобилей. Тужурка стала признаком особого статуса ее вла-
дельца; того, что он обладатель военного опыта, актуальных в услови-
ях войны знаний и умений. Наиболее чуткие к массовым ожиданиям
красные командиры использовали в своем костюме сочетание деталей
1491
Луначарский А.В. Воспоминания и впечатления. М.: Сов. Россия, 1968.
С. 216–217.
1492
Соломон (Исецкий) Г.А. Указ. соч. С. 362.
1493
Алданов М. Убийство Урицкого (1923) // Алданов М. Соч. В 6 т. М.: Прав-
да, 1991. Т. 6. С. 500.
1494
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 9. Л. 162.
народной одежды и военной формы как символическое соединение

признаков общности и отличия. Д.П. Жлоба продолжал ходить в ко-
жанке, к которой привык в авиашколе1495. Он запомнился бывшему
своему солдату таким: «…Ты стоял в коричневой фуражке… кожаная
куртка цветом под шапку, вышитая рубашка, малороссийским поя-
ском подпоясан был…»1496.
К моменту убийства М.С. Урицкого 30 августа 1918 г. кожанка
уже имела какой-то определенный смысл, потому что М. Алданов
специально подчеркнул, что Л.И. Канегисер учился на «ускоренном
курсе артиллерийских училищ», ходил в кожаной куртке, потому и не
вызвал подозрений, ожидая жертву в холле здания б. Министерства
иностранных дел, где находилась приемная Северной коммуны1497.
Костюм военнослужащего технических родов войск состоял еще и
из высоких шнурованных ботинок, обычно не черного, а коричневого
или желтого цвета. Этим объясняется мода на желтые сапоги в те го-
ды. После выхода из подполья ставший заместителем председателя
Военного совета Временного правительства Дальнего Востока – Обла-
стной земской управы С. Лазо просит другого члена Военного совета
Мельникова достать ему именно «пару желтых сапог или материал на
сапоги»1498. Любовь к солдатской шинели, отмеченная у прапорщика
Лазо в 1917–1918 гг., осталась в прошлом.
Кожанка стала демоническим атрибутом большевизма, однако бело-
гвардейцы также носили практичные, непромокаемые и непродуваемые
кожаные куртки, например, генерал-майор Н.С. Тимановский1499. Когда
первопоходец Е.Г. Булюбаш описывал подвиг генерала Маркова по за-
хвату красного бронепоезда, то он допустил анахронизм и симптоматиче-
скую неточность. Марков вскочил в кабину паровоза, будучи одетым в
кожаную куртку и папаху – под большевика, отмечает мемуарист
(1962)1500. В действительности Марков был одет в белую мохнатую папа-
ху и укороченную шинель. Таким он изображен на рисунке С.Ф. Ефремо-
1495
Мартыненко Г.А. Указ. соч. С. 83.
1496
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 9. Л. 145.
1497
Алданов М. Указ. соч. С. 494, 511.
1498
ГАРФ. Ф. 342. Д. 17. Л. 71.
1499
Герасименко Н.В. Указ. соч. С. 75; Львов Н.Н. 31 Марта 1918 года // Вест-
ник Главного Правления Общества Галлиполийцев. Трехлетие общества галлипо-
лийцев (1921-1924). URL: http://www.dk1868.ru/history/drozd_1924_1.htm.
1500
АСДРЗ. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-111. Л. 62.
ва, датированном 1918 г. и воспроизведенном в «Часовом» №301501.

Имеются также его фотографии в таком одеянии. Кроме того, кожанка
еще не приобрела весной 1918 г. своего знакового смысла.
Кожаные тужурки, закрепившись в качестве форменной одежды
командного состава РККА, наряду с кольтами помогали белым без-
ошибочно распознавать командиров и комиссаров среди пленных1502.
Кожанки стали объектом ненависти недовольных советской властью.
В Мотовилихе в середине декабря 1918 г., то есть в преддверии сдачи
Перми колчаковцам, состоялся митинг, на котором собравшиеся вы-
двинули требования, в том числе: проверять, что едят комиссары и
снять с них кожанки для пошива обуви населению1503.
Знаковую роль как символы доминирования играли в годы Граж-
данской войны самые разные вещи; это – особое оружие, лошади хо-
роших кровей, бинокли, пишущие машинки. Пистолет-карабин бри-
танского производства Маузер С-96 стал весьма популярен в годы
Гражданской войны. Он был удобен и там, где форма одежды не по-
зволяла носить винтовку и подсумки: сначала в технических войсках и
кавалерии, затем у революционных матросов, командиров и чекистов
в кожанках1504. Пишущая машинка – это главный признак учреждения,
организации и власти. Казак станицы Неберджаевской Влас Семено-
вич Петренко, 1892 г.р., вспоминал, что когда в начале лета 1919 г.
стали собираться отряды красно-зеленых, то главным решением «кон-
ференции» командиров отрядов от Туапсе до Анапы при нехватке
продовольствия, дезертирстве и других неотложных задачах было
принято решение о добыче пишущей машинки, для чего нужно было
совершить налет на одну из дач. И машинка действительно пригоди-
лась: на ней отпечатали приказ о «переорганизации» отряда в «бое-
вой», для чего предписывалось взять с оставшихся подписку о борьбе
с белыми до победы1505.
Особенности сознания и представления о себе «идеальном» прояв-
ляются через визуальные образы. Они сложились из целенаправлен-
1501
Рисунок С.Ф. Ефремова «Подвиг генерала С.Л. Маркова. Захват красного
бронепоезда в ходе боя за станцию Медведовская» воспроизведен в книге: Марков
и марковцы. М.: Посев, 2001. С. 468.
1502
Новогрудский Г., Дунаевский А. Указ. соч. С. 125.
1503
Дневник Павлодарского отделения Осведстепи. № 9. 4 октября 1919. С. 1–2.
1504
Федосеев С. Любимый пистолет НКВД // Братишка. 2001. №2. URL:
http://bratishka.ru/archiv/2001/2/2001_2_4.php
1505
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 196. Л. 7.
ных, хотя и не всегда осознаваемых в отношении их смысла действий.

Вещи материального мира, с которыми они ассоциировались, стали
объектом жажды обладания и еще одним поводом для конфликта.
2. Лексические инструменты организации

политического пространства
2.1. Насилие: вербальные и ритуальные способы маскировки
Травматический опыт участия в насилии, накопленный традициона-

листским социумом, который относился к смерти как неизбежности, но
чтил запрет на причастность к гибели других1506, нуждался в способах
ухода от реальности, в способах маскировки произошедшего. Выяснение
механизма их создания и является одной из задач исследования.
Революция и Гражданская война породили массу эвфемизмов для
обозначения смертной казни: общероссийские – отправить в штаб к
Духонину, в Могилевскую губернию; в Бутырской тюрьме это называ-
лось с вещами по городу; в Кронштадте – отправить к Макарову
(офицеров расстреливали у памятника адмиралу Макарову); в Пяти-
горске – отправить на Машук фиалки нюхать1507. На Севере и в Си-
бири это были выражения, связанные с «утилизацией» трупов в реках –
Северной Двине, Оби, Енисее. Об офицерах говорили: спустили под лед
за семгой; а об утопленных большевиках – пусть комиссарит на дне
реки1508. В 1919 г. уже вошло в употребление слово «угробить» в зна-
чении убить, расстрелять1509.
Эти новые словесные конструкции должны были позволить избе-
гать употребления слов, которые указывали на причастность к убийст-
ву других людей. Большинство исполнителей экзекуций не обладали
привычкой к такого рода деятельности. Пусть своим просвещенным
классовой теорией сознанием они понимали необходимость устране-
1506
См.: Морозова О.М. Побуждение к смерти как диагноз времени: транс-
формация восприятия смерти в эпоху Гражданской войны в России // Cogito: аль-
манах. Ростов н/Д: Логос, 2009. Вып. 3. С. 332–351.
1507
Цит. по: Бар-Селла З. Литературный котлован: Проект «Писатель Шоло-
хов». М.: РГГУ, 2005. С. 50.
1508
ГААО. Ф. 780. Оп. Д. 8. Л. 85; ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 95
об. – 96.
1509
Шидловский С.Н. Указ. соч. С. 36.
ния с пути всех, кто мешал победе, но страх перед грехом смертоубий-
ства (церковно-приходской школы никто не миновал) теплился в их
душах.
Источники позволяют обобщить информацию о способах убийства
и частоте их упоминания в воспоминаниях. Изуверские казни имели
место на всех фронтах этой безумной войны. Если обратиться к свое-
образной подборке, сформировавшейся в ходе работы с документами
нескольких регионов, то документальный комплекс о Гражданской
войне на Карельском перешейке отличается своеобразием.
Наиболее популярный в боевых столкновениях в Карелии способ
убийства пленного противника предполагал использование холодного
оружия – ножей и штыков. Человеку наносили множественные неглу-
бокие уколы, которые не сразу приводили его к смерти. Врагу отреза-
ли носы и пальцы, выкалывали глаза1510. Попавший в плен к белофин-
нам красный финн тов. Савельюс подвергся перед смертью пыткам и
издевательствам – ему «вынули» язык и написали на теле ножом
«коммунист» (Пабуев С.П., 1899 г.р.)1511. Исполнителями этих расправ
были карелы и финны, как белые, так и красные. В одном из рассказов
перечислены запомнившиеся автору случаи бесчеловечности, такие
как расстрелы большевиками захваченных без оружия карелов-возниц,
мобилизованных отрядами Вайнемёйнена и Ильмаринена; мародерст-
во белых финнов, объезжавших поле боя и собиравших вещи с тел
убитых и раненых красноармейцев; расправы над ранеными и случай,
когда некий Ефим Хуотари, белый карел, лично жестоко казнил плен-
ного, с которым был знаком раньше, так что в даже в деревне был
слышен долгий крик истязаемого, перемежавшийся с бранью: «Не ка-
сайся меня… Федя» (Изотов П.)1512.
В повествованиях ветеранов боев в Олонецкой губ. обстоятельства
казни, пытки и комплекс событий этого рода занимает особое место.
П.Г. Плечкин, 1896 г.р., в марте 1919 г. был назначен зав. отделом все-
вобуча при Семчеозерском (в документе ошибочно написано – Семо-
зерском) волисполкоме. Во время вторжения белофинских отрядов в
апреле 1919 г. он попал в плен в районе д. Кидасово. Все, что при-
шлось там перенести, он описал в своей автобиографии:
1510
В боях за Советскую Карелию. С. 181, 186, 190.
1511
НАРКар. Ф. Р-1570. Оп. 1. Д. 14. Л. 6.
1512
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 31. Д. 250. С. 3, 7, 10.
«Меня же[,] сопроводив около полукилометра[,] предложили от-

дохнуть и покурить[,] усадив меня на край канавы[,] сами сели напро-
тив, в это время третий, как оказалось, подошедший ко мне сзади,
спросил по-фински, есть ли у них штычки? Те ответили[,] что есть, и в
тот же момент я получил два удара в грудь, повернувшись круто кру-
гом с целью броситься в лес и скрыться в темноте, соображая, что из-
за близости Кидасова[,] где находятся красные[,] стрелять не будут[,]
дабы не подать сигнал[,] но левая нога застряла в глине[,] и носок са-
пога попал куда то под дерно[,] и я сразмаху растянулся во всю длину
на живот, а они спокойно стали всаживать [в] мое тело штыки. Чувст-
вуя, что имеющиеся у них германские штыки через мою ватную ту-
журку[,] ватную фуфайку[,] ватные брюки и теплое нижнее белье
смертельных ран не наносят, я прикусил губы[,] решил притвориться
мертвым. Они поиздевались около пяти минут и[,] сделав последнее
испытание медленным всаживанием штыка выше колена левой ноги[,]
бросили[,] разговаривая при этом, что теперь мертв[,] стали шарить
карманы[,] но не найдя ничего[,] ругнули своих коллег мясников[,] что
на их долю ничего не оставили, так как и тужурка[,] понравившаяся
им[,] оказалась в крови, а сапоги из-за ветхости тоже оказались негод-
ными[,] поэтому ничем не поживились[,] повернув на спину и[,] ос-
мотрев при свете спичек еще раз[,] оставили впокое и ушли.
Услыхав[,] что они ушли[,] я тоже[,] собрав свои силы[,] встал и
отправился в лес. Не зная хорошо[,] куда теперь держать путь, сооб-
ражая при этом[,] что далеко идти буду не в состоянии, так как сильно
текла кровь, а в правом боку вследствие сквозных ран получался
хрип…»1513.
Если в Карелии убивают холодным оружием и медленно, то на ка-
зачьих территориях казни пленных с помощью шашки выглядели так:
один сильный смертельный удар по голове или шее. Хотя наиболее
частыми способами казни были расстрелы. Повешение использовалось
в качестве показательной казни для видных пленников или подполь-
щиков, явно с целью их унижения, а также в связи с тем, что труп ви-
сельника можно было выставить на всеобщее обозрение.
В воспоминаниях участника борьбы на Юге Р.Б. Гуля упоминается
экзекуция, внешне напоминающая то, что практиковалось в Карелии,
хотя на самом деле имела совершенно иной смысл. В одном из аулов
1513
НАРКар. Ф. Р-1752. Оп. 1. Д. 1/18. Л. 19 об. – 20.
17. Зак. 043
Гуль встретил раненого черкеса, исколотого красногвардейскими

штыками: «Четырнадцать ран и ни одной особенно большой. Кололи,
видимо, не убивая, а для удовольствия»1514. Этот эпизод относится к
марту 1918 г., когда еще не восторжествовали всепоглощающая нена-
висть и равнодушие к человеческой жизни.
Нужно отметить, что на территории Олонецкой губ. редки были
настоящие бои. Вылазки к месту расположения противника давали
пленных, над которыми и учинялись такие расправы. В том, что Оло-
нецкий фронт дал обилие описаний истязаний колющим оружием, ви-
дится явный этнокультурный след. Карельский эпос «Калевала» на-
полнен образами и символами, которые так или иначе проявились в
действиях людей, участвовавших в войне, и в отображавших эту войну
текстах воспоминаний. Нож или короткий меч в эпосе наносит много-
кратные удары, часто не смертельные. Например, колдунью Лоухи,
превратившуюся в птицу-монстра, герои колют пиками и мечами и
отгоняют прочь (руны 26 и 49).
Военком Спасопреображенской волости Олонецкой губ. С. Костин
писал в докладе о казнях пленных красноармейцев: «Перед расстре-
лом над каждым товарищем страшно издевались, некоторым из них
выворачивали живым руки, выкалывали глаза, отрезали уши, нос, вы-
резали половые органы и т.д., так что мучения несчастных были ужас-
ны, крики и стоны были слышны в деревню» (16.08.1919)1515. О том же
говорят и оперативные сводки о надругательствах над трупами уже
погибших красноармейцев и красных командиров: «…Комиссия по
осмотру трупов павших в боях под Совдозером и оставленных на поле
сражения сообщила, что у большинства красноармейцев вывернуты
руки и ноги, выколоты глаза, и на каждом трупе масса штыковых ран»
(20.03.1919)1516. Такие факты на других театрах боевых действий не
были столь распространены, поэтому опять напрашивается семантика
«Калевалы». В 31-й руне Куллерво, желая отомстить своему дяде Ун-
тамо, который убил его отца и извел весь род его, мучает маленького
ребенка, за которым ему поручили смотреть: «Нянчит день, другой
день нянчит: // Вырвал ручки, колет глазки, // А на третий день боль-
ного // Доконал совсем ребенка…».
1514
Гуль Р.Б. Ледяной поход. Деникин А.И. Поход и смерть генерала Корнило-
ва. Будберг А.П. Дневник. 1918-1919 годы. М.: Мол. гвардия, 1990. С. 73–74.
1515
Карелия в период гражданской войны и иностранной интервенции. С. 160.
1516
Версия, объясняющая близость контента документов новейшего

времени и фольклорного памятника, состоит в том, что ритуализация
убийства, совершение действий символического характера, подража-
ние мифическим чудо-воинам помогала людям считать, что тем самым
они могут снять с себя часть ответственности за участие в кровопро-
литии.
Погружение в смутный мир народного сознания может показаться
анахронизмом при анализе событий менее чем столетней давности. Но
отдельные документы помогают увидеть явления традиционной куль-
туры в жизни людей того времени. Сказочность народного сознания,
основанного на развитом воображении и острой потребности пони-
мать, что происходит1517, отражает слух, ходивший в сентябре 1918 г.
по северо-восточному краю Кубани. Говорили, что из Туапсе идут
«турки немцы греки и еще какие-то люди в общем орда и бьют крас-
ных и белых и потому нам приказано отступать портить за собой до-
роги» (Попов А.И., 1932)1518. Такое объяснение получили доносив-
шиеся звуки боев, которые вела прорывающаяся к линии фронта Та-
манская армия. При таком понимании происходящих событий впору
ожидать слухов о войне с людьми с песьими головами. Фантастиче-
ские ассоциации обыденных в условиях войны вещей позволяли чело-
веку вынести всю тяжесть реальности.
Страх того, что ждет в плену, вероятно, породил и другой фено-
мен. Число упоминаний самоубийств в преддверии плена в докумен-
тах по Карелии значительно превосходит аналогичную информацию в
других регионах страны. Карел И. Евсеев, мобилизованный зимой
1921–1922 гг., передал разговор с одним из белофиннов, который по-
казал ему пузырек с ядом, предназначенным для того, чтобы не даться
большевикам живым1519. Н.М. Кокочев особо отметил в своих воспо-
минаниях обстоятельства смерти командира партизанского отряда
М.Г. Романова, который после ликвидации Северного фронта был на-
правлен на Южный и погиб, застрелившись, чтобы не попасть в плен к
белым1520. В связи со сложившимся настроением тотального противо-
стояния весной 1919 г. во время вторжения финнов в Олонецкий уезд
1517
Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики /
Под ред. К.А. Абульхановой и др. М.: Ин-т психологии РАН, 1997. С. 7–8.
1518
ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 606. Л. 4.
1519
1520
17*
была предпринята эвакуация семей коммунаров и рабочих Александ-

ровского завода, которых направили в Курскую губ.1521.
Для Юга типичными являются отдельные случаи самоубийств ра-
неных белогвардейцев и сестер милосердия, не желавших попасть в
руки красных. Они часто носили истерический характер, потому что
те, кто за ними не последовал, нередко благополучно выживали в этой
ситуации.
Гибель товарищей, высокий смысл их жертвы, нужда в сплочении
на основе уже понесенных утрат способствовали формированию рево-
люционной эстетики смерти. Ее ритуалы стали вырабатываться до-
вольно рано. Уже в 1917 г. бойцы красногвардейского отряда в стани-
це Нижне-Чирской фотографируются с погибшим командиром, лежа-
щим в гробу1522. Для демонстрации того, что он будет отмщен, что его
смерть не сломила боевой дух, красногвардейцы развернули знамя,
выставили пулеметы, направили винтовки прямо в объектив фотока-
меры. В Таганроге в январе 1918 г. тела тринадцати расстрелянных
юнкерами анархистов были выкопаны из общей могилы во дворе гос-
тиницы «Европейской», обмыты, сфотографированы, а потом вместе с
погибшими во время боев похоронены в братской могиле в парке1523.
Такие снимки имеют прямые параллели с появившейся к началу
ХХ в. традицией, когда все скорбящие родственники, собравшиеся на
похороны, фотографировались вокруг гроба умершего главы семьи. В
этом просматриваются отголоски архаичных представлений о важно-
сти приобщения к новоумершим, которые в загробной жизни играют
роль ходатаев за своих живых родственников. Впрочем, появление
дешевой и доступной фотографии стало обслуживать не только архаи-
ческие по форме и содержанию народные обычаи, но и выполняло
чисто модернистские задачи: сделало возможным оперативное фикси-
рование событий, вызывающих массовый интерес. Известна сделанная
в сентябре 1913 г. серия групповых портретов членов отряда полков-
ника Кибирова с трупом известного абрека Зелимхана Харачоевского,
в операции по ликвидации которого они принимали участие. Эти
снимки обошли все российские газеты.
1521
НА КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 18. Д. 41. Л. 7; В боях за Советскую Карелию.
С. 78.
1522
ЦДНИРО. Ф. 3619. Оп. 2. Д. 32. Л. 1.
1523
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 599. Д. 9.
Объяснима с учетом сопутствующих региональных и идейных об-

стоятельств созданная зимой 1920 г. огромная серия фотографий
жертв колчаковского террора в Сибири. Сибирские морозы месяцами
сохраняли застывшие в предсмертных позах телах казненных. Крас-
ный командир Н.Д. Томин записал в дневнике 14 января 1922 г. свои
впечатления от поля боя с Белоповстанческой армией: «Картина дей-
ствительно кошмарна: на протяжении 3-х верст валяются трупы около
100 ч. Позы разные многие сидя застыли[,] некоторые с вытянутыми
вверх руками и т.д. Настроение мое и совесть протестует против этой
бойни, но обдумавши и задавши себе вопрос[,] кому это нужно было?
Становится все понятно»1524. Заледеневшие в самых причудливых по-
ложениях расстрелянные люди вызывали повышенный интерес как
воплощение призыва к отмщению. Их фотографировали, чтобы Си-
бирь с ее смазанным социальным расслоением могла зримо предста-
вить злодеяния врага.
Фотографии с трупами погибших красных партизан и красноар-
мейцев, сделанные в Олонецкой губ., представляют собой тип компо-
зиции, соединившей крестьянскую традицию фотографирования с но-
воумершими и революционную – фиксирования военных преступле-
ний классового врага. В сборнике воспоминаний участников Граждан-
ской войны в Карелии «В боях за Советскую Карелию» (Петрозаводск,
1932) помещено значительное число фотографий, на которых запечат-
лены тела погибших красноармейцев, их похороны и братские моги-
лы, находящиеся в деревнях и селах республики. Это 13 из 38 поме-
щенных в книге иллюстраций; остальные – групповые и индивидуаль-
ные портреты и фотоснимки исторических мест. На четырех изображени-
ях запечатлены моменты эксгумации трупов красноармейцев и рабочих-
железнодорожников, погибших весной 1919 г. возле станции Масельг-
ская и захороненных в окрестных болотах. Фотографии сделаны спустя
год, весной 1920 г., после того как туда вернулась Красная армия. Крас-
ноармейцы и партизаны были убиты в бою или расстреляны в плену со-
единенными силами интервентов и белогвардейцев. На одном из снимков
участвовавшие в извлечении тел красноармейцы откровенно позируют
перед объективом, полулежа, опершись на согнутую руку, как принято на
групповых фотографиях.
Этнографы и фольклористы зафиксировали примечательные осо-
бенности карельского культа мертвых. Карелы гораздо меньше чура-
1524
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1007. Л. 45.
лись умерших сородичей, чем это было принято у других народов.

Считалось, что мертвые живут вечно в своих могилах, что в поми-
нальные дни мертвые «гостят» в домах своих живых родственников, а
потом возвращаются обратно. От живых требовались проявления за-
боты об умерших родичах, которая заключалась не только в сохране-
нии памяти о них, но в общении с ними1525. Поэтому, несмотря на всю
революционность формы, в зафиксированной визуальными историче-
скими источниками новой обрядности прочитываются консерватив-
ные ритуально-обязательные моменты.
Уже неоднократно звучал вывод об архаизации сознания в годы
революции и Гражданской войны. Этот материал дает представление о
механизме этой архаизации. Постоянное пребывание в состоянии
стресса, нахождение в ситуациях, угрожающих жизни, заставляло ис-
кать опору в фундаментальных символах коллективного сознания.
Люди наиболее восприимчивы к воздействию неосознаваемых руко-
водств в ключевые моменты жизни, когда речь идет о жизни и смерти,
своей или чужой. Мотивы действий людей в конфликте были рождены
социальными, политическими, экономическими, личными причинами,
но внешние формы этих действий испытывали влияние глубинных
ментальных установок.
2.2. Политический лексикон и массы:

новый революционный язык
Изучение языка, на котором говорили массы, вовлеченные в рево-

люционный процесс и классовую борьбу, дает знание о том, какой
смысл вкладывали в происходящее широкие слои населения страны.
Революционная эпоха подтвердила старое правило, что значение кате-
горий, содержание знаковых систем меняются во времени. Язык все-
гда историчен, это общественный институт, всегда живущий реалия-
ми, понятиями и отношениями своего времени. Язык развивается па-
раллельно с жизненными реалиями, социальные процессы находят
отражение в речевых, поэтому язык многое может рассказать о своих
«хозяевах».
Веками вырабатывалась социальная гибкость русского языка,
представленная большим числом профессиональных и социальных
1525
Сурхаско Ю.Ю. Семейные обряды и верования карел. Конец XIX – начало
XX в. Л.: Наука, 1985. URL: http://www.vottovaara.ru/2010/karelia/karelia6_2.php.
сленгов. Эта качество русский язык продемонстрировал тогда, когда

вслед за возникновением революционной среды стал формироваться
ее специфический глоссарий. Писатель начала ХХ в. П.Д. Боборыкин,
профессионально занимавшийся лингвистикой, обратил внимание на
новые оттенки смысла знакомых слов, сложившиеся в определенной
среде, например, «товарищ», «партия», «сознательный», «настрое-
ние»1526. Соответствующие изменения лексики происходили как в объеме
словаря, в выборе слов, так и в изменении смысла слов. Число тропов, т.е.
случаев перенесения смысла слов, употребления их в переносном, ино-
сказательном или новом значении, стремительно росло. Этот процесс
активизировался в ходе революции. А.Ф. Селищев связал бурное проте-
кание процесса словотворчества с общей эмоциональностью времени.
Языковая экспрессия за счет тропов и фигур речи (например, краса и гор-
дость революции) обеспечивала высокую степень воздействия «проду-
цента дискурса», большевисткой элиты, на реципиента (массы)1527. Ныне
научному анализу преимущественно подвергается советский новояз уже
оформленного вида – 1930–1940-х гг.1528.
Б.И. Колоницкий, изучив сложение культурных традиций в про-
цессе формирования новой революционной символики, обнаружил
живучесть привычных образов и ритуалов вплоть до религиозных,
которые успешно вытесняли часть новой символики и штампов, еще
не укоренившихся в массовой культуре1529. Именно этот механизм
проявился в сентенции Троцкого о матросах как гордости и красе ре-
волюции. Здесь лидер «межрайонцев» обращался к уже существовав-
1526
Хайлова Н.Б. Петр Боборыкин об эпохе первой российской революции //
1527
Цит. по: Живов В.М. Язык и революция. Размышления над старой книгой
А.М. Селищева // Отечественные записки. 2005. № 2(23). URL: http://www.philology.ru/
linguistics2/zhivov-05.htm
1528
Басовская Е.Н. Старые имена новые смыслы. Советизм как риторическое
средство // Мат-лы междунар. науч. конф. Екатеринбург, октябрь 2003 г. Екате-
ринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2003. С. 19-21; Хачецукова З.К. Лингвориторические
параметры советского официального дискурса периода Великой Отечественной
войны (на материале передовых статей газеты «Правда»). Автореф. дис. … канд.
филол. наук. Краснодар, 2007; Маркштейн Э. Советский язык и русские писатели //
Вопросы литературы. 1995. № 1. С. 98-112; Ворожбитова А.А. «Официальный
советский язык» периода Великой Отечественной войны: лингвориторическая
интерпретация // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 2. Язык и соци-
альная среда. Воронеж: ВГТУ, 2000; и др.
1529
Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть... С. 336–344.
шему перфектному именованию, которое хорошо было известно мас-

сам. Опора и краса Черноморского флота, – так писали о броненосце
«Мария», взорвавшемся в бухте Севастополя по невыясненным при-
чинам1530. На этой основе происходило становление революционного
глоссария.
В ходе революции и Гражданской войны одновременно происхо-
дят два процесса – расплавление сословно стратифицированного куль-
турного пространства в более или менее однородную массу и прово-
цирование политического раскола социокультурными инструментами,
такими как использование понятий-шаблонов «буржуй», «больше-
вик», «кулак», «кадет» и т.д.1531. Наиболее достоверную информацию
об использовавшейся «классово-политической» лексике дают доку-
менты, свидетельствующие о различных конфликтах. Казак Семён
Черняев подал жалобу на притеснения, перенесенные при советской
власти со стороны станичных «большевиков»:
«Чернышевскому станичному атаману. Казака хутора Русакова
Чернышовской станицы Семена Ульянова Черняева. Заявление. Мою
жену хотели придать расстрелу. И взяли с моей жены 500 руб. денег,
выкупа за мою жену. Красногвардеец нашего хутора Федор Грошев и
его жена Федосья Семеновна Грошева и Яков Федорович Алексеев
зато хотели стрелять мою жену когда то будто моя жена недала тёрку
жене Афанасия Исаича Грошева. Прошу Вас Г. Станичный Атаман
взыскать у красногвардейца Федора Грошева и Якова Федорова Алек-
сеева 500 руб. каковые выдать мне а ярых большевиков прошу аресто-
вать и препроводить к начальству. К сему заявлению Симен Черняев.
1919 года июля 14 дня»1532.
Этот небольшой документ интересен тем, что происходит из лаге-
ря противников большевизма. В нем отражен механизм и содержание
местных конфликтов, которые и тогда, и позже легко могли быть
идентифицированы как факт политической и классовой борьбы. Здесь
обнаруживается использование штампа для оговора – красноармеец;
1530
Устинов С.М. Записки начальника контрразведки (1915-1920 гг.) Ростов
н/Д: РГУ, 1991. С. 44.
1531
Колоницкий Б.И. Антибуржуазная пропаганда и «антибуржуйское» созна-
ние // Анатомия революции: 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб: Гла-
голЪ, 1994. С. 195; Сарнов Б. Случай Зощенко. Пришествие капитана Лебядкина.
М.: Эксмо, 2005. С. 155.
1532
ГАВО. Ф. 6611. Оп. 1. Д. 17. Л. 10.
незначительный повод к конфликту – одна баба другой не дала тёрку;

метод реализации претензий – апелляция к власти с расчетом на ее
репрессивный аппарат; существование материальной подоплеки кон-
фликта; замалчивание подлинных истоков неприязненности.
Отсюда возникает вопрос, как могла в обществе, где уровень пре-
тензий измеряется тёркой, возникнуть такая острая коллизия, как
классовая революция. Кроме механизмов инфицирования и кумуля-
тивности был задействован и другой. Это механизм сверхкомпенса-
ции, когда сообщество, которое ощущает реальное или мнимое несо-
ответствие вызовам времени, активизирует приспособление, поиск и
подбор новых норм социальной жизнедеятельности. В случае с рус-
ским простонародьем этот механизм был простимулирован культур-
ным межсословным расколом и поветрием копирования норм и цен-
ностей других, как правило, элитарных слоев общества. Купцы копи-
ровали дворян; мещане – купцов; крестьяне, покинувшие деревню,
подражали горожанам; иногородние – казакам; дворяне-идеалисты,
опрощаясь, – крестьянам. Все это создавало представление об относи-
тельности ценности своего образа жизни за счет ограниченности зоны
его «юрисдикции». А творческий поиск форм приспособления разво-
дил представителей одного социума весьма далеко.
Однако практика применения новых слов имела свою внутреннюю
и не всегда очевидную стороннему наблюдателю логику. Многократно
отмечаемая особенность реагирования масс на слова «большевик» и
«коммунист» проявила себя в событиях 1918–1920 гг. Крестьяне всей
душой выступали за большевиков, но против коммунистов. Военный
историк и сам участник событий В.Т. Сухоруков так описывал ход
одного из митингов в ставропольском селе Воздвиженское. Его речь
была горячо встречена крестьянами, но когда он стал говорить о том,
что Красная армия борется за коммунизм, они стали стаскивать его с
телеги, на которой он стоял, крича: не нужно нам коммунии, нам нуж-
на советская власть. Тогда Сухоруков взобрался на высокий каменный
забор и продолжал оттуда, но, учитывая реакцию массы, слово «ком-
муна» уже не употреблял1533.
Анонимный автор, участник Таманского похода, писал в 1920-е гг.
по этому поводу: «Слово “коммуна” настолько было оскорбительно
1533
Сухоруков В. Боевые пути-дороги // Боевые годы. Воспоминания участни-
ков Великой Октябрьской Социалистической революции и гражданской войны на
Ставрополье. Ставрополь: Кн. изд-во, 1957. С. 78.
1/2 17. Зак. 043
для населения, что они самого лучшего друга, произносившего агита-

цию за коммунизм, считали ярым врагом народа. И все, что бы ни
случилось плохого, по мнению населения, – это дело рук коммуны.
Они готовы принять с распростертыми объятиями и пожертвовать со-
бой за большевика – но коммуна, по их логике, непримиримый враг
их»1534.
Сотрудник политотдела 12-й армии Степан Триандафилов в фев-
рале 1919 г. в докладе о положении в 11-й армии во время зимнего
отступления писал, что солдаты твердо знают, что они большевики, но
от слова «коммунист» шарахаются, потому что для них это синоним
грабителя и разбойника. Он слышал разговоры о коммунистах – им
приписывается все самое недостойное: трусость, измена, грабительст-
во, воровство: «Коммунисты пьют чай с сахаром, а мы с гнилой кура-
гой»1535.
Писатель И.А. Бунин, включив в «Окаянные дни» сюжет с выска-
зыванием красноармейцев «Вся беда от жидов, они все коммунисты, а
большевики все русские» (11.06.1919), приписал массовому сознанию
логическое построение: инородцы зовутся иностранным непонятным
словом, а русские – русским, напоминающим хорошо известные слова
традиционного крестьянского лексикона «большак» и «большуха». Но
лингвистические изыскания мэтра литературы уводят в сторону от
реального процесса формирования языкового образа «коммуниста».
Боец кочубеевского полка Федор Акимов описал свою реакцию от
первого близкого знакомства с коммунистом. Как-то в с. Суркули к
ним в штаб явился человек в рваной шинели и сказал, что он прислан-
ный к ним комиссар, о которых они раньше не имели никакого пред-
ставления и не знали, для чего они. Фамилию его он не запомнил, но
пишет, что был боевой славный парень. Его уважали, слушали от него
о коммунистах, о которых раньше не имели понятия. Но сам Акимов
знал о коммунистах-анархистах, которые занимались грабежами, и
слышал об отряде Маруси Никифоровой, но после бесед комиссара
стал в душе коммунистом1536. По-видимому, украинские отряды анар-
хистов-коммунистов, оставившие глубокий след в сознании населения
Юга России, дискредитировали слово «коммунист» в связи с устано-
вившимся представлением об общем лексическом значении обоих
1534
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 24 об.
1535
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 64-65, 74.
1536
ЦДНИКК. Ф. Р-1774. Оп. 2. Д. 157. Л. 2, 2 об.
терминов. Дело в том, что крестьяне Юга и задолго до Гражданской

войны знали об анархистах, проявивших себя в грабежах монастырей,
магазинов и пр. Павел Васильевич Асаульченко, 1888 г.р. , в детстве
работал в небольшой слесарной мастерской, где познакомился с анар-
хистами, жившими коммуной. Он симпатизировал им и тоже хотел
стать анархистом. Но когда он увидел, как разъяренная толпа убивала
знакомых ему анархистов за ограбление монастыря, то он отказался
следовать их путем1537.
Четче увидеть отличия интерпретации Бунина и того, что предста-
ет из текстов, поможет классификация речи С.Н. Шпильрейн об аути-
ческой речи, не предназначенной для коммуникации, и социальной
речи, для нее уготовленной. Аутическая речь рождается из простей-
ших инстинктов – голода, удовольствия, страха1538. Так что Трианда-
филов был прав, когда писал, что слово «коммунист» пугает крестьян
связанными с ним образами произвола, грабежа, беззакония.
Наряду со спонтанно возникшими языковыми образами больше-
вики целенаправленно внедряли в практику нужные. Зимой 1918 г.
еще не существовало термина «красноармеец». Тогда солдат регуляр-
ных красных частей, формировавшихся еще на добровольной основе,
называли «бойцами». Н.Г. Батурин отмечал семантику этого именова-
ния: бойцам нельзя было приказывать, их надо было агитировать, бой-
цы должны были сознательно включиться в бои за власть советов. На
том этапе слово «боец» было противопоставлено «красногвардейцу»,
потому что красногвардейские отряды подчас вырождались в разно-
видность заводской охраны (1925)1539.
Длительная война в жизни общества выразилась в возникновении
ходивших преимущественно в армии новых слов и речевых конструк-
ций, производных от понятий военного лексикона, особенно, от назва-
ний типов оружия. Их сконструировали как с целью уточнения воен-
ной специальности, навыков или квалификации отдельной группы во-
еннослужащих, так и для демонстрации причастности к воинской сре-
де. В армейских документах периода Гражданской войны и изредка в
ранних воспоминаниях ее участников встречаются ныне забытые неоло-
гизмы, использовавшиеся для обозначения рода занятий военнослужа-
1537
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 196. Л. 5.
1538
Цит. по: Эткинд А.М. Еще о Л.С. Выгодском: забытые тексты и ненайден-
ные контексты. URL: http://www.voppsyl.ru/4y/ISSUES/1993/934/934037.php
1539
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 76. Л. 43.
1/2 17*
щих: канцелярист, журналист (ответственный за ведение штабных жур-

налов), приказист (занимающийся копированием приказов), максимист и
кольтист (пулеметчики при пулеметах «максим» и «кольт»)1540. Исполь-
зование этих новых слов было демонстрацией того, что вслед за Бурдье
можно называть лингвистическим капиталом1541.
Враги советской власти в 1918–1920 гг. на Юге России кроме об-
щепринятых белые, белогвардейцы именовались также кадет и офи-
цер. Меньшевик Попов, член Ростовской городской управы, описал
настроения жителей донских станиц во время Ледового похода: «Все,
что не носило серой шинели, казалось не своим; кто был одет “чисто”,
кто говорил “по-образованному”, попадал под подозрение толпы. Вра-
ги носили имя “кадет”. “Кадет” – это воплощение всего злого, что мо-
жет разрушить надежды масс на лучшую жизнь; “кадет” может поме-
шать взять в крестьянские руки землю и разделиться; “кадет” – это
злой дух, стоящий на пути всех чаяний и упований народа, а потому с
ним нужно бороться, его нужно уничтожить»1542. Красные кавалери-
сты-кубанцы называли кадетов – «кадюки» или «гадюки»с ударением
на последнем слоге1543.
Б. Калинский, автор статьи «Черная годовщина», написанной по
поводу годовщины боя у станции Энем, уточнял смысл употребления
слова «кадет» – так «упорно в отличие от термина “черносотенника”,
называет здешний народ патриотов-военных»1544. В августе 1918 г.
кубанский дед различал сложносоставной характер антибольшевист-
ского лагеря. Он делил его на кадетов (пришлых людей в военной
форме) и местных белогвардейцев, т.е. автохтонные контрреволюци-
онные элементы1545.
Факт использования слов «офицер» и «кадет» в качестве синони-
мов А.А. Брусилов постфактум связывал с партийным расколом, сло-
жившимся в армии после Февральской революции: «Сначала боль-
шинство офицеров стало примыкать к партии кадетов, а солдатская
1540
ГААО ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 717. Л. 26; ГАВО. Ф. 55. Оп. 5. Д. 29.
Л. 82, 100, 109.
1541
Цит. по: Живов В. Указ. соч. URL: http://nio.khb.ru/articles/russian-
language/659
1542
Рабочее слово. 1918. № 10.
1543
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 880. Л. 73.
1544
Черноморская газета. 1919. 1 февраля. № 1814.
1545
НАРА. Ф. Р-316. Оп. 1-л. Д. 1. Л. 7.
масса вдруг вся стала эсеровской…»1546. Но содержание иных, разно-

образных по происхождению источников говорит о другом. Распро-
страненное именно на Юге именование участников добровольческих
отрядов – «кадеты» – происходит от названия учеников военных школ,
а не от партии конституционных демократов. Иногда наряду с ним для
обозначения белых отрядов использовали и другое близкое по смыслу
название «юнкера»1547. Мемуары участников Гражданской войны на сто-
роне белых свидетельствуют, что главной движущей силой в первые ме-
сяцы борьбы с большевиками были не взрослые офицеры, а молодежь.
Фронтовые офицеры хотели покоя и возвращения домой. А вот маль-
чишки – кадеты и юнкера, ученики военных училищ двух уровней – уча-
ствовали в самых первых боях алексеевской организации. Уставших от
войны офицеров и взрослых казаков на борьбу с большевиками подняла
гибель нескольких новочеркасских кадет среди выступивших в составе
колонны донского полковника Кучерова против красногвардейских отря-
дов Ростова-на-Дону в конце ноября 1917 г.
Капитан В.С. Новиков закончил свое эссе, посвященное памяти всех
погибших кадет, словами: «Слово “кадет” стало самым ненавистным и
самым яростным символом для революционной черни»1548. В деле № 2
Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков зафиксиро-
ван случай, произошедший в апрельские дни 1918 г. при занятии Екате-
ринодара красными. Во дворе двуклассного училища был заколот маль-
чик – кадет 3-го класса Новочеркасского кадетского корпуса. На него как
на кадета показал один из иногородних детей, а на вопрос красноармей-
цев, кадет ли он, мальчик ответил утвердительно. Смешение понятий в
головах этих солдат оказалась для него роковой.
Уже зимой-весной 1918 г. донские иногородние применительно к
участникам станичных отрядов, вышедших на борьбу против «хох-
лячьих» сел, использовали слова «кадет» и «казак» как синонимы. Ка-
зачья форма называлась «кадетской», казаков-стариков, выступивших
на защиту монархи («…За Царя батюшку, ибо он божий помазанник, а
вашего-то Ленина какой мазал…»), называли кадетами1549. Со време-
1546
Брусилов А.А. Указ. соч. С. 270.
1547
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 7. Л. 3; Д. 8. Л. 134.
1548
Новиков В.С. Соприкосновение с армией // Военная быль (Париж). № 61.
1963. С. 38.
1549
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 72. Л. 5, 5 об., 8 об.; ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3.
Д. 325. Л. 8.
нем «кадетом» именовался любой состоявший в белой армии – не ка-

зак, не офицер, мобилизованный, а не доброволец.
То, что соционим «кадет» претерпевал самые разные интерпрета-
ции в рамках заданного вектора (при обозначении контрреволюционе-
ров), свидетельствует случай его употребления чеченцем Хамидом
Товсултановым, «уполномоченным бедных горцев». В письме на имя
Н.Ф. Гикало, командующего Красной повстанческой армией Терского
края, он называет кадетами тех, кто может покупать земельные наде-
лы, платя за десятину 300 руб. николаевскими купюрами. Для горца
это очень большие деньги, поэтому покупать землю могут только бо-
гачи. То, что из-за них держится цена на участки, раздражает беззе-
мельных и малоземельных горцев, поэтому Товсултанов просит дать
разрешение действовать в отношении «наших» кадетов так же, как
было сделано в отношении «ваших» кадетов, т.е. русских землевла-
дельцев1550. Со своей стороны, стремясь говорить на понятном горцам
языке, Гикало и его начальник политотдела А.Ф. Носов использовали
в воззваниях, адресованных ингушам, подобную контаминацию: «Со-
ветская власть восстановит ваши аулы, ваши хозяйства. Даже отдель-
ные лица, пострадавшие от казаков-кадетов, будут возмещены»1551.
О том, что слова «кадет» и «юнкер» в значении соционимов явля-
ются по сути региональным диалектом, свидетельствуют источники,
происходящие из других регионов страны. Крестьяне-поморы исполь-
зовали слова «беляки» и «красики» для обозначения двух сторон кон-
фликта. На Севере понятия «кадет» и «юнкер» если и использовались,
то в своем первоначальном смысле. Красноармеец Завелевич, воевав-
ший против армии генерала Е.К. Миллера под командованием Х.-М. Дза-
рахохова, рассказывая о постановке политработы в партизанском от-
ряде, отмечал, что этим занималось 10 человек прикомандированных
из числа старого офицерства, «юнкеров»; они ставили спектакли, хо-
рошо и красноречиво говорили на собраниях и митингах: «мы и слу-
шаем»1552. Но стоило архангелогородскому рабочему Николаю Распо-
пову побывать в боях на Южном фронте и в плену у деникинцев, как
слово «юнкер» у него приобрело южнороссийскую семантику1553.
1550
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 б. Л. 46.
1551
НА СОИГСИ. Ф. 21. Оп. 1. Д. 88 а. Л. 123 об. – 124. Мой курсив – О.М.
1552
ГААО ОДСПИ. Ф 8660. Оп. 3. Д. 620. Л. 100.
1553
ГААО ОДСПИ. Ф 8660. Оп. 3. Д. 654. Л. 23.
Красноармейцы в течение всей войны продолжали придумывать

оскорбительные для врага прозвища. Донские иногородние называли
белых казаков кугутами1554, что должно было подчеркнуть их нежела-
ние делиться войсковыми землями. Бойцы Саратовской армии называ-
ли казаков мокрожопыми из-за того, что те сильно потели во время
езды в седле (Фомичев И.Г.)1555. Для обозначения интервентов исполь-
зовались конструкты, основанные на фонетике чужого языка. Участ-
ник Гражданской войны в бассейне р. Печора Карпушев объяснял в
1923 г., откуда появилось местное название союзников, которое ис-
пользовали в с. Топса Холмогорского уезда – «каманы». Англичане
часто повторяли это слово, отбирая для реквизиции крестьянских ло-
шадей1556. Возможно, они говорили что-то вроде «common people»,
«carman» или «cabmen».
В послевоенные годы понятие «кадеты» для обозначения анти-
большевистского лагеря встречается довольно редко; очевидно, что
оно уступило лексическую нишу другим названиям. Чащу всего это –
«белые», «белогвардейцы», «офицеры». Стихийно сложившийся со-
ционим был заменен официальными терминами, внедряемыми через
печать.
2.3. Лагерь контрреволюции в поисках новых слов
Процесс трансформации языка под влиянием революционных со-

бытий и широкой милитаризации шел значительно слабее у слоев, ко-
торые было принято называть культурными. Из примечательных но-
ваций, которые встречаются в текстах сторонников Белого движения,
стоит отметить использование ими большевистского глоссария. Уча-
стники 1-го Кубанского похода А. Моллер и генерал И.Г. Эрдели не-
однократно использовали слова «буржуй», «буржуйский» в том значе-
нии и контексте, что и распропагандированная масса. Во второй фазе
похода, когда изменилось отношение большей части населения, они
окунулись в когда-то привычный мир бытового комфорта, который с
долей иронии стали именовать «буржуйским»: «Стоял в буржуйском
доме какого-то мелкого земельного чиновника. Отлично сервировали
1554
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 177. Л. 73.
1555
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1108. Л. 44.
1556
ГААО ОДСПИ. Ф 8660. Оп. 3. Д. 614. Л. 1 об.
нам чай с закуской…» (Моллер А., ст. Павловская, 27.04.1918)1557.

«День разобран по-буржуйски: баня, всенощная, ужин в гостях и чай с
медом» (Эрдели И.Г., 2.05.1918)1558. Во время постоя в одной из ка-
зачьих станиц левобережья Маныча генерал Эрдели отказался от мяс-
ного пирога, поданного к утреннему столу, удивив этим хозяев. Его
ответ раскрывает его собственный взгляд на переживаемый момент и
степень изменчивости человеческой натуры: «…Не привык с утра на-
кидываться на мясо, с детства привык есть иначе, ведь я… чистокров-
ный буржуй и хоть гроша медного теперь за душой нет, но привычки,
вкусы – все буржуйское и с этим умру и менять не хочу, не могу и не
умею. Родился дворянином и барином, таким жил и таким останусь и
умру» (21.05.1918)1559.
Ставропольский публицист И.Д. Сургучев, почитаемый за быто-
писателя жизни провинциального города тех лет, описывал реакции
цензовой публики на новые слова типа «совдеп» и «совнарком», кото-
рые казались ей странными, непонятными, дикими. Надо полагать, что
столь же несуразные слова «Земгор», «Продамет» такого отношения
не встречали. А аббревиатуры «Добрармия», «Донатаман» или РоТопа –
учреждение для централизованного распределения топлива в белом
Екатеринодаре, – слух литератору не резали.
Для белогвардейских текстов характерны два эмоционально-
смысловых приема в изображении противника: представление боль-
шевиков и их действий иррационально жестокими, не имеющими
смысла, а также уподобление врага умственно неполноценным людям.
Например, главковерху А.А. Автономову приписали ношение бинок-
лей не только на груди, но и почему-то на спине1560. Штабс-капитан
Хохлов писал с фронта товарищу в тыл: «У нас на фронте идут все
время очень удачные операции[,] мы подходим близ Купянско-
Узловой. Товарищи бегут[,] увидя кухню[,] и говорят, что это Марков-
ская танка[,] удирают полками[,]никакие не влияют на их угрозы ко-
миссаров» (20.05.1919)1561. Примеров злого высмеивания большевиков
в письменных источниках не так уж много, это были устные предания,
1557
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 958. Л. 6.
1558
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 157.
1559
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1312. Л. 165.
1560
ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 95. Л. 10.
1561
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 3. Л. 88 об., 89.
которые на бумаге излагались редко, но ссылки на то, что разговоры

на подобные темы были популярны, имеются в изобилии.
В обычаях приличного общества было одергивать всяких parvenu,
чтобы они знали свое место. Критике подвергались проявляющие не-
уместную активность представители низов: прапорщики, командую-
щие полками и дивизиями; парикмахеры и телеграфисты во главе го-
сударственных образований, – все это казалось фантастическим бала-
ганом, который нужно было не только разметать, но и высмеять.
Расширению конфликта содействовала та неразборчивость, с кото-
рой развешивались ярлыки. По фондам Управления правителя Осетии
Я.В. Хабаева, в которых сосредоточены уголовные дела, выявляется
практика установления большевизма конкретных лиц. Во-первых,
большевиками признавались лица, наносящие общественный и мате-
риальный вред, в т.ч. грабители и поджигатели. Даже традиционные
для Кавказских гор абреки в жалобах пострадавших именовались
большевиками. Камболат Жукаев, житель с. Ног-Саниб, отбиравший
имущество у живущих на отшибе крестьян-осетин, характеризуется
ими так: «…Ярый керменист. Занимается коно- и скотокрадством»1562.
Формулировка «ярый керменист и конокрад» применительно к вору и
разбойнику (или обвиняемому в этом) выражает изобретенный в те
годы способ манипулирования слабой властью. Во-вторых, осенью
1919 г. в осетинских селах большевизм отдельных лиц устанавливался
посредством общественных приговоров. Тенденция объявлять боль-
шевиками лиц, которые причинили материальный вред жителям села,
связана с тем, что по распоряжению правителя Осетии выручка от
продажи имущества признанных большевиками шла на возмещение
убытка потерпевшим – беженцам, пережившим реквизиции, семьям
погибших. Обвинение в большевизме использовалось и для сведения
личных счетов1563.
Всякий мало-мальски причастный к советским учреждениям, от-
рядам Красной армии именовался большевиком. Старушка, 58 лет,
сторожиха клуба большевиков в станице Каменской также считалась
большевичкой, поскольку, когда Подтёлков искал помещение для ис-
торического съезда казаков-фронтовиков, она показала ему подходя-
1562
ЦГАРСО-А. Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 22. Л. 51.
1563
Там же. Л. 12, 33, 37, 51; Оп. 2. Д. 29. Л. 7-9.
щий зал1564. Конвой, препровождая арестованных и пленных, крыл их

на чем свет стоит «совдепией»1565.
В отношении самоименования Белое движение заметно уступало
большевикам. Оптимальным следует признать использование нового
термина «рядовой стрелок» в деникинской и колчаковской арми-
ях1566. По мнению Л. Хереца, на поступки генералов, замысливших
сбор на Юге, в провинции сбор антибольшевистского сопротивле-
ния, влияли исторические образы народного ополчения 1612 г.1567 Не
исключено, что образы Допетровской Руси сказались и в выборе это-
го слова. В Донской армии была осуществлена попытка сохранения
за молодыми воинами традиционного эпитета «орлята»1568. В рядах
ВСЮР существовало немало номинаций соседних армий и частей. О
добровольцах говорили «единонеделимцы»; о калмыках-казаках –
«солнышка», «подсолнухи»; произведенных из нижних чинов мало-
авторитетных офицеров называли «химическими» из-за нарисован-
ных химическим карандашом на гимнастерках и кителях погонах;
атамана Богаевского Африкана Петровича – «божьей коровкой» из-за
безобидности для противника; скоропалительно получивших гене-
ральские погоны – «африканскими генералами»1569. Здесь чувствует-
ся явная внутренняя или внешняя цензура: народное творчество
обычно не ограничивается столь безвредными прозвищами, посколь-
ку находит более емкие и точные обозначения. М. Зощенко ценил
такую черту народного языка, как способность метко подметить и
образно отразить суть явления. Красногвардейский шлем до того, как
стать фрунзенкой и буденовкой, носил название «громоотвод». На
Севере на Пинежском фронте местных крестьян – перебежчиков и
перевертышей называли «валеты», сочинив присказку: «Валет – за-
хотел английских галет»1570. По-видимому, подлинные примеры лин-
гвистического творчества белогвардейцев оказались за рамками ис-
торических источников.
1564
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 147. Л. 10.
1565
1566
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 117. Л. 75 об.; Д. 190. Л. 45.
1567
Heretz L. Op. cit. S. 107-108.
1568
ГАРО. Ф. 841. Оп. 1. Д. 3. Л. 69 об.; Д. 9. Л. 3.
1569
Калинин И.М. Указ. соч. С. 14, 17, 23, 102.
1570
ГААО. Ф. 247. Оп. 1. Д. 5а. Л. 6, 12-14.
2.4. Символика имен красноармейских отрядов

партизанского периода
Партизанский этап советской армии нашел яркое выражение в

стихийно сложившихся тогда традициях военной номиналистики. Они
отразили социально-политические реалии и психоэмоциональную ат-
мосферу тех дней.
Обстановка на Юге зимой – летом 1918 г. способствовала тому,
что для создания отряда достаточно было обнаружиться энергичному
и авторитетному человеку. Следующим этапов было присвоение отря-
ду названия. Как отмечал Н.Г. Батурин: «Полки носили названия сво-
их полководцев или местностей, где они были сформированы»1571.
Чаще всего в имени отряда указывалось место его возникновения, за-
тем принадлежность к роду войск, иногда сословные или религиозно-
этнические характеристики личного состава. Новообразованные ар-
мейские единицы чаще всего носили № 1, совсем редко № 2 и практи-
чески никогда № 3. Предполагалось, что каждый отряд открывает со-
бой череду полков, рот, батальонов, батарей, которые, подчинившись
его примеру, встанут на защиту революции. Для партизанского перио-
да существования просоветских вооруженных сил типичными могут
быть признаны такие названия: 1-й Лабинский стрелковый полк; 1-й
Лабинский крестьянский полк; 2-ой Пролетарский полк; 2-й Черно-
морский пехотный полк; 1-я Крепостная конная батарея; 1-й Возне-
сенский пехотный полк1572. В Элисте в 1918 г. располагался гарнизон –
пехотный полк им. Бедноты1573. Отряд моряков Целедфлота (Цен-
трального исполнительного комитета Флотилии Северного Ледовито-
го океана) назывался «Гроза буржуазии»1574. Первоначально склон-
ность к таким именам проявляли преимущественно моряки, но позже
их примеру последовали и сухопутные формирования. Популярность
грозных названий большевистских и анархистских отрядов («Мол-
ния», «Черная хмара», «Чертова сотня» и пр.1575) объяснима стремле-
нием устрашить врага и ободрить самих себя, все еще чувствующих
неуверенность в прочности своего нынешнего положения.
1571
ЦДНИРО. Ф. 12. Оп. 2. Д. 677. Л. 7.
1572
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 16 об., 17.
1573
Мартыненко Г.А. Указ. соч. С. 81.
1574
ГААО ОДСПИ. Ф. 240. Оп. 1. Д. 26. Л. 10.
1575
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 9. Л. 262; ГАРО. Ф. Р-3442. Оп. 5. Д. 1. Л. 33.
В 1920 г. после ликвидации власти генерала Розанова во Владиво-

стоке (31.01.1920) наступил кратковременный период перемирия меж-
ду японцами, союзниками и «розово-красной властью». Японцы и со-
юзники пристально наблюдали за формированием вооруженных сил
Временного правительства Дальнего Востока. Поэтому его глава эсер
А. Краковецкий рекомендовал давать «им самые скромные наимено-
вания без особенно страшных слов – это важно для союзников»1576.
Подчас название заменяло мандат. В декабре 1917 г. на станции
Прохладная досмотром поездов и пассажиров, наведением иного по-
рядка занималась Уфимская контрольная дружина, неизвестно кем и
как командированная туда1577. Полномочия «дружины» были призна-
ны станционной администрацией.
В случае слияния нескольких частей появлялись длинные слож-
но-составные названия: «Сливающиеся отряды, имевшие свои при-
чудливые названия, как, например, Северо-западный Интернацио-
нальный конно-летучий морской экспедиционный отряд, Пеший
Летучий Военно-революционный отряд, Северо-Кубанский Интер-
национальный ударный отряд, Военно-Революционная конная гор-
ная батарея “Чертов осколок”, отряд “Гром и молния”, ни при каких
условиях не желали изменять своего названия» (аноним, 1924)1578.
Этим мотивом руководствовались бойцы Волжско-Донского полка
при слиянии с украинским отрядом из Екатеринослава, давая объе-
диненному полку название – Волжско-Донской-Украинский (Попов
А.И., 1932)1579.
Появились Железная дивизия бывшего матроса коммерческого
флота И. Матвеева и Стальная – под командованием Д.П. Жлобы.
Бывший ее боец Ф. Бондаренко описал обстоятельства присвоения ей
этого имени после удачного прорыва к Царицыну: «После долгих боев
к нам приехал тов. Троцкий поздравить нас с победой… он говорил[:]
“Молодцы ребята, я видел железные, чугунные и медные отряды[,] а
это Стальная”[,] и так наш отряд переименовался в 1 Стальную удар-
ную дивизию, а наш полк[,так] как трудно было выговаривать Пшехо-
таганрогский военно-морской полк[,] он переименовал[,] назвал сво-
1576
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 721. Л. 235.
1577
ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 527. Л. 13.
1578
ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 219. Л. 23.
1579
ЦДНИКК. Ф. Р-1774. Оп. 2. Д. 606. Л. 3 об.
им[,] полк им. тов. Троцкого...»1580. Второй полк получил название –

полк им. тов. Жлобы.
Сложное именование «Пшехо-таганрогский военно-морской полк»
стало своего рода наградой 1-му Таганрогскому полку, который в 20-х
числах августа 1918 г. под кубанской станицей Пшехской разбил гру-
зинские отряды1581. Автором этой конструкции мог быть главком
И.Л. Сорокин, посчитавший, что в условиях отступления важно отме-
тить эту победу местного значения.
Та легкость, с которой Троцкий присвоил двум полкам имена двух
здравствующих военачальников – себя и Жлобы, кроется в том, что к
тому времени традиция официально именовать отряд по имени его
командира стала уже устоявшейся нормой. На Украине против немцев
воевал отряд, которым командовал Дыбенко; он значился в докумен-
тах как отряд особого назначения им. тов. Дыбенко1582. Выходец из
Южной Осетии Бадила Габаев сформировал в 1918 г. при комендатуре
г. Харькова и Харьковской чека специальный отряд, который офици-
ально назывался: отряд туземцев им. тов. Габаева1583. На Северном
Кавказе воевали 1-й кавалерийский полк им. И. Кочубея и Ейский ка-
валерийский полк им. Я. Балахонова, носившие имена своих дейст-
вующих командиров1584.
Революционные вооруженные формирования принимали имена
высоких шефов. В самом начале 1918 г. при ВЦИКе уже существовал
отряд Красной гвардии им. тов. Я.М. Свердлова1585. Лагерь контррево-
люции также не обошла эта традиция, поскольку обе армии были свя-
заны общим наследием в виде шефства августейших особ над полка-
ми. В Сибири 8-я Камская дивизия носила имя адмирала А.В. Колча-
ка1586; военное училище в Чите – атамана Г.М. Семёнова. В деникин-
ской армии именование четырех «цветных» полков в честь ушедших
из жизни генералов Корнилова, Алексеева, Маркова и Дроздовского
знаменовало верность установленным ими принципам.
1580
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 205.
1581
См.: ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 205. Л. 23.
1582
ГАРО. Ф. Р-3442. Оп. 1. Д. 112. Л. 6.
1583
Гагиев Б. (Габаев Б.) Автобиография // Дарьял. 2002. № 1. С. 187–223.
1584
Борьба трудящихся за установление и упрочение советской власти на
Ставрополье. С. 102.
1585
ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 255.
1586
Плотников И.Ф. Специфика партизанского движения белых и красных…
С. 101.
С мая 1918 г. в процессе создания регулярной Красной армии

формируемые военкоматами полки назывались по районам базирова-
ния и организации (например, 38-й Рогожско-Симоновский полк – по
Рогожско-Симоновскому военному комиссариату в Москве) и имели
единую сквозную нумерацию.
Таким образом, готовность масс взять инициативу в свои руки
проявилось и в революционной номиналистике. Те, кто был причастен
к конструированию названий революционных отрядов, проявлял не-
типичное для низовых слоев общества стремление стать заметным и
непохожим на других. Это показывает, активизация какого психосо-
циального типа людей сопровождала революцию.
Визуальные, лексические и иные символические образы прошлого,

запечатленные в синхронных и деферативных источниках, являются
шифрами социального содержания. Новые слова и новая интерпрета-
ция старых образов стали символами опыта и симптомами происхо-
дящего, ставшими итогом взаимосвязанного развития политической и
народной культур.
Красный и белый цвета быстро стали общепринятым и общепо-
нятным символом противостояния. Успех этой символики свидетель-
ствует о низком уровне рефлексии, который демонстрирует подав-
ляющая часть участников конфликта. Тот размах, который приобрела
цветовая идентификация в годы войны, свидетельствует о трудности чет-
кого определения противников с использованием понятий социального,
классового и политического характера. Соционимы типа буржуазия, по-
мещики, офицеры, трудовое крестьянство, интеллигенция, пролетариат
далеко не всегда адекватно описывали размежевывающиеся силы, поэто-
му требовались более универсальные формы опознавания, удобные также
для оперативной идентификации противника и союзника в условиях дли-
тельного периода отсутствия установленных образцов военного обмун-
дирования.
С самого начала оппозиционный лагерь стремился к тому, чтобы
выделяться из массы благонамеренной публики. Предпочтение, от-
даваемое одежде демократического вида, было вызвано не модерни-
стскими социальными процессами, направленными на унификацию и
демократизацию, а характерным для феодального общества стремле-

нием к тому, чтобы внешний вид свидетельствовал о социальной ро-
ли человека. Символ принадлежности к революционному истеблиш-
менту был рожден войной. Им стала кожаная тужурка – форма кур-
сантов военно-технических школ и военнослужащих технических
родов войск, что было связано с их ролью в формировании отрядов,
ставших зародышем Красной армии.
Поведение ориентировано знаково-смысловыми системами (язы-
ком, одеждой, ритуалом и т.д.) и имеет символическую форму выра-
жения, поэтому не может анализироваться в отрыве от речевых дис-
курсов, в которых зафиксированы мотивы и цели действия, ценност-
ные ориентации, ментальные привычки и представления. Реакция язы-
ка и его моделирующих семиотических систем на происходивший во-
енно-политический кризис состояла в выработке формул идентифика-
ции и маскировки травмирующих событий. Социальная функция язы-
ка в переломную эпоху выходит за рамки обычного языкового стан-
дарта и изменяется в сторону средства социального доминирования и
дисциплинирования. Лагерь революции интуитивно подбирал, пере-
бирая и отбрасывая, именно те образы, в которых оказывались схва-
ченными политическая власть и сила. На ходу изобретались способы,
призванные заставить поверить в образы.
С помощью документов личного происхождения удалось восста-
новить подлинную с точки зрения масс семантику и механизмы фор-
мирования популярных лексических конструктов той эпохи: комму-
нист, большевик, кадет, боец. Лагерь контрреволюции был менее пло-
довит в русле конструирования новых слов как хранитель традицион-
ных смыслов. Сложилось впечатление, что по этой причине сложив-
шиеся неологизмы не были зафиксированы в письменных источниках,
хотя в действительности имели место. Но и там обнаружены немного-
численные языковые инновации. Таким образом, генератором языко-
вых изменений является сама революционная обстановка, а не рево-
люционная сторона конфликта.
Человеку присущи сознательный контроль и управление процес-
сами переживания, связанные с символами смерти, уменьшение страха
от последствий своих собственных необратимых действий, поэтому
поведение людей во внутригражданском конфликте содержит столь
много маскирующих, повышенно засимволизированных конструкций
речи и действия. Это различные эвфемизмы, знаковые жесты, вырабо-
танные ритуалы, имеющие как витальные, так и социогенные источ-

ники происхождения. Предложение увидеть в особенностях протека-
ния и отражения событий Гражданской войны в Карелии ментальный
подтекст основывается на мнении, что именно мифологические обра-
зы наполняют собою действия, не требующие раздумий и рефлексии
(С. Бойм, М. Бланшо)1587. А именно такие действия были наиболее
типичными в условиях стресса, усталости, постоянной необходимости
подчиняться обстоятельствам и приказам.
В присвоении революционным отрядам устрашающих названий
ощутимо влияние наивных народных приемов зáговора от испуга, от
нечистой силы и злых людей. Механизм облечения в традиционную
внешнюю форму актуальных задач облегчал патриархально мыслящей
и чувствующей массе их выполнение.
Итак, новые отношения рождали новые оценки и новые символы,
которые оказывали не менее сильное влияние на действительность. Но
невозможно говорить о новом типе мышления. Были утеряны некото-
рые ростки эволюционного сознания, которое складывалось в присут-
ствии традиционных форм мышления, ориентированных на взрывы
или на неизменчивость, но в равной степени тяготеющих к полярности
и максимализму.
1587
Хлынина Т.П. За пределами советской повседневности // Личность, обще-
ство, государство. Проблемы развития и взаимодействия: межрегиональная науч-
но-практич. конф., 2-6 окт. 2009 г. Краснодар: Традиция, 2009. С. 430.
Итак, объектом исследования, результаты которого представлены

в данной монографии, стала эпоха, заложившая фундамент современ-
ной России. На основе архивных документов дана характеристика
страт, принимавших наиболее активное участие в событиях; отслеже-
но поведение целых пластов общества, менявших свою социальную
роль, систему ценностей, способы самоидентификации. Благодаря
вниманию к случаям, которые Томас Кун назвал маргинальными, т.е.
считающимися нетипичными и малозначимыми, удалось сформулиро-
вать новую, более адекватную парадигму процесса вовлечения страны в
войну. В качестве признаков и примет скрытой реальности, отраженных в
малоисследованных документах, была выделена единица измерения –
момент появления интереса человека к событиям внешнего мира.
На основании воспоминаний участников ранних этапов оппозици-
онного движения, авторы которых часто пытались разобраться в при-
чинах своего выбора, выявлены возможные факторы как длительного,
так и мгновенного действия, которые повлияли на переход человека в
протестный лагерь. Перечень факторов, упомянутых в этой связи,
включает влияние окружения – семьи, гимназической или студенче-
ской среды; трагические обстоятельства поры взросления; душевные
потрясения, вызванные конфликтами, обидами или моментами высо-
кого эмоционального подъема; интуитивные поиски пути наибольшей
реализации собственного потенциала. При важности всех факторов
следует признать роль спускового крючка именно за частными собы-
тиями, которые неожиданно давали человеку ответ на волновавшие
его вопросы. Автобиографические тексты показали, что внешне оди-
наковые по социальным признакам люди выбирают разные системы
ценностей, и причина этого в каузальных факторах. Конфликтный от-
тенок ставшего ключевым события определял выбор в пользу оппози-
ционности; в несколько других условиях выбор мог быть сделан в
пользу иных форм социальной активности, например, предпринима-
тельской, научной или общественной деятельности без ухода в оппо-
зиционный лагерь.
Собранный в отношении национальных групп материал показал,
что фактор сосуществования в рамках одной империи народов, живу-
щих в разном историческом времени, находящихся на разных этапах
социального и государственного развития, привел к тому, что в целях
национальной интеллигенции произошло наложение задач разной ис-

торической перспективы. Как показало исследование, это сказалось на
эклектизме их мировоззрения, который вызвал энергичный поиск под-
ходящей для решения собственных задач внешней (по отношению к
этносу) политической силы.
Причина того, что революционеры еврейского происхождения
становились «эталонными» представителями оппозиции, состоит в
культурной подготовке их сознания, испытавшего влияние мессиан-
ских настроений и мистических сект, возникавших в XVII–XVIII вв. в
среде еврейства Восточной Европы. Предпосылки к этому создавала и
индивидуальная интеллектуальная выучка на основе религиозного
образования, которое получал каждый еврейский мальчик – интерес к
толкованиям и аналитической работе с текстами, умение оперировать
абстрактными понятиями. Отказ от следования религиозным традици-
ям исторгал их из среды происхождения и делал революционное со-
общество их единственной ценностью.
Приобщение элиты мусульманских народов к русской культуре
происходило в военных училищах и гражданских учебных заведениях.
Во время учебы в гимназиях, реальных училищах и университетах
горцы включались в атмосферу оппозиционности, знакомились с про-
грессистскими идеями, которые, как им казалось, содержали ответ на
насущные вопросы бытия их народов. В связи с сохранением ценности
родовых отношений чувство ответственности за свой народ толкало
горскую интеллигенцию к активной культурно-просветительской дея-
тельности, встречающей непонимание у администрации национальных
окраин. Альтернативой участию в революционных кружках было ув-
лечение тюрков Кавказа и Туркестана пантюркизмом и нетюркских
народов Северного Кавказа – панисламизмом. Но младотурецкая ре-
волюция 1908–1909 гг. произошла раньше российской и дискредити-
ровала в глазах горцев этот вариант национального развития.
В книге показан процесс взаимодействия турбулентно закручи-
вающихся волн революционной активности и традиционных слоев
общества. Первым толчком к возникновению интереса к политиче-
ским событиям стало введение всеобщей воинской повинности, к это-
му присоединились контакты с политссыльными и отходничество. Но
и после Февральской революции и начала черного передела крестьян-
ство было сконцентрировано на собственных нуждах. Замкнутость
деревни нарушило возвращение в деревню фронтовиков и рабочих
мигрантов, мобилизационные мероприятия новых послереволюционных

властей, продовольственный кризис, обративший хищные взгляды стра-
ны к сельским закромам. Крестьянский уклад ответил на это характерной
реакцией на внешние вызовы – стремлением гасить всякий возникающий
дисбаланс, не задумываясь о методах и последствиях.
Трансформация крестьянства, пришедшего на промышленное про-
изводство, происходила при активном заимствовании культурных,
бытовых и социальных качеств мещанства (старых городских слоев);
до выделения в полноценную самостоятельную социальную страту
процесс еще не дошел. Сказалась невысокая степень функциональной
дифференциации этих слоев. Рабочий класс воспринимал ту же тягу к
обзаведению недвижимостью, стремление к «культурной» жизни,
умение отстаивать свои права перед начальством. Революционизации
подверглись, прежде всего, рабочие крупных промышленных городов
и молодежь, прошедшая школу тюрем и ссылки в связи с участием в
волнениях и фронт. Этот слой российского пролетариата проявил себя
и в годы Гражданской войны, но в целом рабочие интересовали все
власти как ресурс квалифицированной рабочей силы.
В условиях промышленного подъема являющееся излишним кресть-
янское население на основе общего повышения грамотности и способно-
сти к освоению новых занятий могло пополнить собой группу служащих
и рабочих; но с ухудшением экономической конъюнктуры они первыми
оказывались лишенными достигнутого. Чередование восходящих и нис-
ходящих тенденций в судьбе человека было весьма раздражающим и
провоцирующим фактором. Вместо благодарности тому обществу, кото-
рое дало им перспективу, такие социальные мигранты чувствовали к не-
му ненависть и недоверие, переживая синдром отсутствия перспективы.
Эта аберрация социального зрения была вызвана двумя факторами:
1) самим фактом ухода из патриархально организованного узкого про-
странства деревни и 2) непоследовательностью (в глазах этого слоя) по-
литики властей, то дающей пути и варианты статусного роста, то их за-
крывающей: непоследовательность реформаторских шагов власти рож-
дала опасения лишиться достигнутого.
Если революционеры первого поколения отличались тем, что в их
составе была высока доля людей, имевших все возможности профес-
сиональной и общественной реализации в рамках существующих пра-
вил, и их выбором руководили высокие альтруистические мотивы, то
все более увеличивающий с 1890-х гг. свою долю в общей массе оппо-
зиционных групп слой «полуинтеллигентов» ориентировался на пер-

спективы, которые открывала перед ним революция.
Антивоенные настроения на фронте были рождены антиправи-
тельственной пропагандой, хотя объективный ресурс армии был дале-
ко еще не исчерпан. После развала фронта и демобилизации наиболее
деморализованный слой военнослужащих – кадровое офицерство –
готово было навсегда оставить профессию, но новое офицерство и
нижние армейские чины, получившие военные специальности в годы
войны, готовы были найти приложение своим знаниям и опыту. Ново-
произведенные офицеры и унтер-офицеры стремились закрепиться в
новом качестве, в новой профессии. Полуинтеллигенты, рожденные в
1897 г. и проявившие себя в событиях 1917–1920 гг., являют собой
наиболее характерную возрастную группу, в которой проявился важ-
ный психосоциальный импульс происходившего. В связи со снижени-
ем призывного возраста с 21 до 19 лет в 1916 г. в армию пошел именно
этот «год». Имевшие достаточную образовательную подготовку попа-
дали в военные школы ускоренного курса, время их выпуска совпало с
началом революционного кризиса, но возвращаться домой, не повое-
вав, они не могли.
Основной боевой контингент армий будущей гражданской войны
на первом ее этапе составляли фронтовики, что повлияло на качество
воюющих армий – на соотношение дисциплины и инициативности,
состояние снабжения. Укрепление дисциплины в Красной армии в
большей степени, чем, например, в деникинской, было связано с ус-
пешной мобилизационной деятельностью, что позволило заменить
фронтовое поколение, имевшее опыт солдатской вольницы и отрядной
партизанщины 1917–1918 гг., на более управляемых новобранцев.
Большевистская элита обращалась к массам через среднее звено
своих сторонников («младших лидеров»), чья непосредственная дея-
тельность осуществила политические изменения, инициированные
«теоретиками». Социальное прошлое этого слоя характеризовалось
тяжелыми переживаниями по поводу собственной нереализованности.
Этот слой откликнулся на призыв глашатаев революции, привлечен-
ный возможностью решения своих непосредственных проблем и пер-
спективных устремлений. В функциональный союз вождей революции
и «младших лидеров» связала взаимная заинтересованность. «Вожди»
не смогли бы непосредственно влиять на массы и руководить ими. А
слой, которому была уготована роль транслятора, никогда бы не под-
нялся до такой степени нигилизма, солипсизма и гностицизма, которая

могла быть доступна касте теоретиков, объяснивших формулу счастья
угнетенных.
Важную роль в эскалации конфликта сыграл слой полуинтелли-
гентов – унтер-офицеров и офицеров военного времени обер-
офицерских чинов, выдвинувшихся на фронте в годы Первой мировой
войны. Этот вывод распространяется и на тех, кто участвовал в созда-
нии Красной армии, и на тех, кто последовал призыву лидеров Белого
движения.
Слой «младших лидеров» рекрутировался из людей всех сословий
старой империи. В основном это были офицеры военного времени и
прошедшие войну унтер-офицеры, народные учителя, служащие, сту-
денты. Пропорциональность причин и следствий вряд ли существует,
как отмечал А.Я. Гуревич, поэтому по другую сторону мы находим
персонажей с тем же набором социальных признаков. Судьба кон-
кретного активного участника войны решалась цепью локальных со-
бытий в сочетании с предрасположенностью к некоему комплексу
идей.
Обстоятельства совершаемого офицерами-фронтовиками выбора в
пользу той или другой стороны конфликта заключаются в причинах
каузального характера и в личной мотивации действий, под которой
подразумеваются не обязательно своекорыстные или идеологические
причины. Исход выбора зависел от того, что они принимали в качестве
ключевой ценности – личный статус или принадлежность к корпора-
ции. В первом случае надо порвать с прошлым, во втором – сохранить
ему верность. В итоге один лагерь объединял открытых новому, вто-
рой – традиционалистов. К первому из вариантов выбора склонялись
люди с низким уровнем самопринятия, враждебно настроенные не
только к своему собственному, но и к общему прошлому. Их сознание
имеет ярко выраженную тенденцию к реализму и избегает иллюзий.
Небольшая взвесь революционного романтизма не мешала им адек-
ватно реагировать на происходящее.
На позиционирование основной массы первоначально пассивного
в событиях населения страны повлияло существование множества
конфликтов (от земельных до бытовых), скатывание провинции в со-
стояние безвластия; опыт взаимодействия с одной из сторон конфлик-
та; переход территории из рук в руки и др. Углублению конфликта
способствовало само возникновение офицерских организаций. Сфор-
мировавшиеся на их основе белые армии приняли на себя негодование

уставших от войны масс: в их глазах белые были и причиной, и за-
чинщиками войны. Без них большевистской пропаганде было бы
трудно объяснять свои собственные просчеты. Своим существованием
белогвардейцы, стремившиеся достигнуть своей цели малоэффектив-
ными средствами, создали рекреационный период для обретения
большевиками опыта управления и сбора массовой партии сторонни-
ков. Если бы их не было, то большевики оказались бы один на один с
массовым недовольством населения разрушенной страны, без армии,
без советского аппарата, без комиссаров и пр. Но офицерские органи-
зации не могли не появиться, поскольку советские методы сразу
сформировали лагерь несогласных.
Одной из причин красного террора в период первой советской вла-
сти было представление о том, что препятствие для торжества социа-
лизма кроется в узкой группе «контрреволюционеров», физическое
уничтожение («санация страны») которых откроет путь социалистиче-
ским преобразованиям. Только после того, как было осознано, что не-
согласных гораздо больше, чем согласных, и что с этой многомилли-
онной массой надо как-то договариваться, представления об универ-
сальности террора как эффективного средства решения задач социаль-
ного переустройства сменились более гибкой политикой, более-менее
последовательно осуществлявшейся в течение 1919–1920 гг.
Основным признаком большевистской политической субкультуры
стало принятие ответственности за создаваемое новое общество при
условии участия в выработке его архетипических черт. Этому слою
была свойственна высокая степень инициативности. Это качество в
каждом конкретном случае могло приносить то пользу, то вред обще-
му делу. Внутренние групповые процессы краснокомандирской среды
отличала высокая конфликтность. Слой красных командиров не являл
собой касту, сообщество, товарищество. Он стихийно складывался из
людей, как правило, не имевших общего прошлого. И в силу высокой
степени разобщенности механизм естественного отбора работал от-
менно; выдвигались самые успешные, инициативные, предусмотри-
тельные, обладавшие наиболее пластичной психикой и таким же пове-
дением. Их привлекала относительная легкость достижения престижа:
достаточно было встать во главе вооруженной группы. Власть – спо-
собность принимать и навязывать решения, да еще опирающаяся на
штыки, соблазнительна всегда. Движения с лозунгами слома старой
государственной машины вызывали интерес людей с выраженной

склонность к делинквентному поведению. Командирские должности в
условиях вооруженного конфликта открывали широкий доступ к мате-
риальным благам, и получаемым по каналам централизованного снабже-
ния, и добываемым у противника и мирного населения. Уже в годы вой-
ны в боевой обстановке образ жизни красных командиров был моделиро-
ванием желаемого. Военачальники, начиная с командира полка, стреми-
лись иметь личный автомобиль; уровнем выше командира бригады – за-
крепить за собой мягкий вагон. Эти возможности были столь сильным
соблазном, что не пугала даже жестокость санкций за проступки и пре-
ступления, которые по другую сторону фронта (у белых) по отношению к
своим сторонникам были существенно мягче.
Белогвардейская политическая субкультура не имела той импли-
цитной целостности, которая постепенно вырабатывалась у большеви-
ков. У офицеров, состоявших в белых армиях, сформировались две
автономные системы мировоззрения: одна в отношении места офицера
в общественной иерархии, вторая – его положения в военной структу-
ре. Смысл первой состоял в декларации высокой этической миссии
офицерства. Вторая – в том, что принявший на себя миссию борьбы с
большевизмом находится выше любых оценок.
Всё, составляющее картину мира белого офицерства, призвано бы-
ло компенсировать уязвимые места их синкретического мировоззре-
ния. Система ценностей ставила на первые места неполитические ка-
тегории – корпоративность и религиозность, которые призваны были
компенсировать неоднородность движения. Стремление быть офицер-
ским братством прикрывало не только чуждость офицеров-
белогвардейцев интеллигентскому слою, особенно старой аристокра-
тии, и широким крестьянско-мещанским слоям, откуда они происхо-
дили, но и реальную внутреннюю разобщенность воевавших вместе.
Обожествление вождей было следствием их личностной незрелости и
соседствовало с неисполнительностью и недисциплинированностью.
Существовало сильное расхождение между декларациями, убежде-
ниями и поступками.
И в то же время угнетенный эмоциональный фон у белых совсем
не связан с ожиданием поражения, что фиксируют синхронные доку-
менты. Наоборот, они не допускали мысли об этом и верили в победу.
Участники борьбы на стороне красных были также убеждены в успе-
хе, что было результатом идейно-пропагандистской работы в войсках
и защитной реакцией психики. Другим компенсаторным механизмом

была активизация эмоциональной сферы личности и переживание
привязанности к армейской части, сослуживцам, командирам, объек-
там любовного чувства. Характерологические и социальные особенно-
сти мужчин-комбатантов определяли характеристики привлекшей
внимание женской индивидуальности.
Потребность пребывания в армии стала жизненной стратегией
мужчин призывного возраста на территории активных боевых дейст-
вий Гражданской войны. Чрезвычайная жизненная полоса требовала
нестандартных решений в реализации стандартных задач. В этих ус-
ловиях солдаты решали обычные человеческие задачи: адаптировали
под себя окружающий мир, и сами приспосабливались к нему. Комба-
танты подлаживались к военным, политическим и бытовым обстоя-
тельствам, и сами активно формировали среду, помогавшую выжить;
искали референтную группу и авторитетного лидера; создавали акту-
альную систему ценностей; правила общения с однополчанами и ко-
мандирами; формулировали оправдывающее объяснение своих самых
жестоких поступков. В этих событиях проявилась богатейшая палитра
стратегий поведения, прослеживающихся у людей преимущественно
низовых общественных слоев. Предшествующий культурный опыт
придавал внешнюю форму поведению человека, внутреннее содержа-
ние которого формировалось под влиянием особенностей психологи-
ческого статуса и конкретных обстоятельств, в которых тому прихо-
дилось решать проблемы приспособления и выживания. Процесс свы-
кания людской массы в частях армий – это процесс восстановления
группового самосознания, поколебленного распадом старой культуры
и политическими событиями, путем массированной демонстрации но-
вой коллективной личности. Восстановленные по документам коллизии
судеб лиц, оставивших письменные записи интимного содержания, по-
зволяют судить, что соображения личного характера, причем не обяза-
тельно меркантильные, влияли на конкретные поступки человека и на
его глобальное позиционирование в революционных событиях.
Российская империя представляла собой по терминологии Ю.И. Се-
мёнова единый геосоциальный организм, поэтому, несмотря на разно-
временное включение территорий в состав империи и наличие цен-
тробежных сил, реакция регионов и этносов на ослабление централь-
ной власти страны выразилась не только в сепаратистских, но и силь-
ных центростремительных взаимодействиях. Участие представителей
окраинных этносов в общероссийских событиях было и массовым, и

активным. Компаративный анализ нескольких региональных комплек-
сов исторических источников помог выявить особенности хода Граж-
данской войны Юга, Нижнего Поволжья, Русского Севера и Карелии и
показать роль в разжигании внутренней войны таких факторов, как
скопившиеся в регионах запасы вооружения; участие в местных бое-
столкновениях иностранцев, инородцев и уроженцев других губерний,
офицерских кадров и фронтовиков вообще; провоцирующее влияние
оформленных политических сил и военно-политических центров,
стремившихся разбудить в населении столь необходимую для внутри-
гражданского конфликта ненависть. Таким образом, процесс стал вы-
глядеть не настолько эпицентричным, как обычно его представляют.
Первоначально на конфликт оказывали как тормозящее, так и прово-
цирующее влияние культурно-этнические особенности проживающего
населения. Но затем вооруженный конфликт расширялся в соответст-
вии с механизмами его самовоспроизводства.
В монографии показано, что на ход Гражданской войны оказали
огромное влияние естественно-природные процессы (демографиче-
ские, психологические, биологические, климатические), которые не
могли по своей природе протекать в чьих-то интересах. Восприятие ис-
следователями Гражданской войны как своеобразного, кровавого электо-
рального периода, чем она была в действительности по результатам, но не
по своему ходу, искажает картину и отвлекает внимание от этих факторов
объективного характера. Оценка собранных данных подтолкнула к выво-
ду, что эпидемии усиливали действие других причин событий, ослабляя
боевой потенциал армий, вскрывая слабые стороны ее организации, обо-
стряя внутренние противоречия. Пандемия тифа способствовала ускоре-
нию выработки ресурсов нации и прекращению войны. Пожалуй, дата
окончания войны пришлась на момент, когда была израсходована психо-
эмоциональная и физическая способность к войне основной массы насе-
ления в результате «долгой войны» 1914–1920 гг.
Расширение политического конфликта в стране, не имеющей опыта
политической диспозиции, привело к бурному процессу появления иных,
чем партийно-программные, инструментов идентификации. Традиции
визуального опознавания уходят в глубь веков. За счет доступности вос-
приятию массами они активно использовались всеми поколениями рево-
люционеров, а после февральского этапа революции и самими массами.
Адаптированные (не только пропагандистской машиной большевиков, но
18. Зак. 043
и самим используемым массами способом понимания) лозунги привязы-

вались к определенному символическому цвету, закрепленному за одной
из сторон конфликта. В результате спонтанного коллективного творчест-
ва возник визуальный стандарт новой революционной элитарности, ис-
точником которого стали герои нового времени – фронтовики, унтер-
офицеры, прапорщики, выпускники военно-технических школ.
Языковые изменения замечены в лексиконе как революционного,
так и контрреволюционного лагеря. Это подтверждает, что их генера-
тором была текущая военно-политическая ситуация, а не одна лишь
революционная сторона конфликта, хотя лагерь контрреволюции был
менее плодовит в русле конструирования новых слов как хранитель
традиционных смыслов. Цель новаций языка состояла в выработке
формул идентификации и семиотических приемов для маскировки
травмирующих событий и действий. В основе народной семантики
лексических конструктов той эпохи лежали культурные традиции, ис-
торические события и целенаправленная деятельность агитационного
механизма. Механизм облечения в традиционную внешнюю форму
актуальных задач облегчал патриархально мыслящей и чувствующей
массе их выполнение.
Существование разных правил орфографии, календарей и смена
часовых поясов усиливали ощущение чужеродности двух частей со-
циума. Установившийся в ходе революции и военных действий неха-
рактерный для большинства населения ритм деятельности (ночная
активность, отсутствие суточной и годичной цикличности) усилили
психологическую и физиологическую нагрузку, чем внесли свой вклад
в рост агрессивности. Связанный со сломом естественного жизненного
цикла рост депривации повышал общую ригидность психики, делал
людей фанатичными, подозрительными, склонными более ориентиро-
ваться на факт существования межгрупповых границ, чем на признаки
общности.
Таким образом, исследование историко-антропологического жанра
показало значение психической (субъективной) реальности в процессе
движения страны к революционному взрыву и в углублении социаль-
но-политического раскола. Принцип многоаспектности, требующий
объединения источниковедческих, социально-исторических, персона-
листических, процессуально-динамических граней исследования, по-
зволил описать такое сложное историческое явление как российский
социум в эпоху революции и Гражданской войны – как на уровне
больших социальных групп, так и на индивидуальном уровне. Метод

историко-антропологической и психолого-исторической реконструк-
ции, явившийся результатом интеграции отечественного и мирового
исторического знания, показал себя при решении историко-генети-
ческих, структурных и содержательных аспектов истории Русской ре-
волюции и Гражданской войны. Исторические источники – документы
личного происхождения, являющиеся продуктами деятельности чело-
века и воплощающие в себе в объективированной форме информацию
об особенностях личности их создателей, их взглядах и представлени-
ях, об историческом контексте, в котором они возникли, доказали свой
реальный фактографический потенциал в деле научно-исторической
реконструкции того исторического периода.
18*
Архивное собрание Дома Русского Зарубежья им. А.И. Солженицына

(АСДРЗ)
Ф. 1. Всероссийская мемуарная библиотека (воспоминания, дневники,
письма русских эмигрантов).
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)
Ф. Р-341. Политический центр (исполнительный орган Временного совета
Народного управления Сибири, Иркутск), 1918–1920.
Ф. Р-342. Личный фонд Лазо Сергея Георгиевича (1894–1920), 1915–1920.
Ф. Р-4347. Всероссийский комитет помощи инвалидам войны, больным,
раненым и демобилизованным красноармейцам и семьям лиц, погибших на
войне, (Всерокомпом) при Всероссийском Центральном исполнительном ко-
митете, 1919–1930.
Ф. 5824. Личный фонд Лазарева Егора Егоровича (1855–1937), 1884–1937.
Ф. Р-5881. Коллекция отдельных документов и мемуаров эмигрантов,
1859–1944.
Ф. Р-6219. Коллекция материалов штаба А.В. Колчака, 1918–1920.
Государственный архив Архангельской области (ГААО)
Ф. Р-7. Личный фонд Паромова Максима Кузьмича (1899–1974), 1919–
1975.
Ф. Р-33. Личный фонд Капшина Николая Афанасьевича (р. 1903), 1941–
1966.
Ф. Р-44. Личный фонд Ларионова Александра Михайловича (28.09.1897 –
19.03.1982), 1927–1980.
Ф. Р-247. Личный фонд семьи Ильиных – Андрея Романовича и Праско-
вьи Федоровны, 1928–1973.
Ф. 780. Личный фонд Лебедевой-Галушиной Анны Васильевны (р.
16.06.1909), 1952–1970.
Ф. Р-2617. Архангельская губернская чрезвычайная комиссия по борьбе с
контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности; Политиче-
ский отдел при Архгубисполкоме, 1918–1926.
Государственный архив Архангельской области. Отдел документа-
ции социально-политической истории (ГААО ОДСПИ)
Ф. 240. Отдел по собиранию и изучению материалов по истории Октябрь-
ской революции и партии Архангельского обкома ВКП(б) (Истпарт), 1922–
1939.
Ф. 8660. Коллекция воспоминаний и личных документов северян. Оп.3.
Воспоминания о гражданской войне, 1895–2009.
Государственный архив Волгоградской области (ГАВО)

Ф. Р-55. Черноярский уездный Совет рабочих, крестьянских и красноар-
мейских депутатов и его исполнительный комитет (уисполком), 1918–1919.
Ф. Р-69. Казачья военная секция в Царицыне: протоколы заседаний, 1918.
Ф. Р-180. Царицынский уездный Совет рабочих, крестьянских и красно-
армейских депутатов и его исполнительный комитет (уисполком), 1921.
Ф. Р-216. Ленинский уездный Совет рабочих, крестьянских и красноар-
мейских депутатов и его исполнительный комитет (уисполком), 1919–1928.
Ф. Р-497. Николаевский уездный Совет рабочих, крестьянских и красно-
армейских депутатов и его исполнительный комитет (уисполком). 1918–1928.
Ф. Р-2534. Усть-Медведицкий окружной революционный комитет (рев-
ком). 1919–1921.
Ф. Р-3112. Дубовский городской революционный комитет (ревком). 1919–
1921.
Ф. Р-3139. Комитет помощи больным и раненым красноармейцам. 1920–
1921.
Ф. Р-3142. Ленинский уездный военно-революционный комитет. 1919–
1921.
Ф. 6611. Коллекция документальных материалов местных органов контр-
революционных правительств, 1919.
Государственный архив Краснодарского края (ГАКК)
Ф. Р-411сч. Коллекция документов по истории революционного движения
и гражданской войны на Кубани, 1902–1983.
Государственный архив Ростовской области (ГАРО)
Ф. 527. Донской университет, 1915–1920.
Ф. 830. Фонд Попова Ивана Дмитриевича, члена Донского отдела Союза
русского народа, 1907–1916.
Ф. 860. Отдел внутренних дел Всевеликого Войска Донского. Особое по
казачьим делам Отделение, 1918–1920.
Ф. Р-2992. Ростовская-на-Дону городская комиссия помощи демобилизо-
ванным красноармейцам и бывшим красным партизанам. 1925–1935.
Ф. Р-2993. Северокавказская краевая комиссия помощи демобилизован-
ным красноармейцам и бывшим красным партизанам. 1925–1935.
Ф. Р-3442. Таганрогская городская комиссия помощи демобилизованным
красноармейцам и бывшим красным партизанам. 1925–1935.
Государственный архив Саратовской области (ГАСО)
Ф. Р-461. Исполком Саратовского городского совета народных депутатов,
1917–1971.
Ф. Р-521. Саратовский губернский исполнительный комитет Советов ра-
бочих, крестьянских и красноармейских депутатов – «Сарсовет», 1917–1928.
Ф. Р-3586. Личный архив Антонова-Саратовского Владимира Павловича
(1884–1965).
Ф. 3641. Личный фонд Сергиевского Василия Степановича, 1894–1917.

Ф. Р. 3644. Личный фонд Пушкина Петра Михайловича, 1925–1970.
Государственный архив новейшей истории Саратовской области
(ГАНИСО)
Ф. 13. Балтайская районная контрольная комиссия, 1931–1932.
Ф. 139. Военный райком ВКП(б) Саратова, 1919–1921.
Ф. 725. Ячейка РКП(б) Упродвойска низовья р. Волга. Волжский р-н, г.
Саратов. 1921.
Ф. 782. Политотдел Саратовского облвоенкомата, 1919–1921.
Ф. 807. Штаб Ахтарско-Ртищевского укрепленного района РВС Южного
фронта, 1919.
Ф. 1932. Балашовский уездный революционный комитет (уревком), 1919–
1921.
Государственный исторический архив немцев Поволжья в г. Энгель-
се (ГИАНП)
Ф. Р-673. Комиссия красноармейцев и красных партизан, 1928–1937.
Ф. Р-1313. Красноярский райревком Саратовской губ., 1920–1921.
Научный архив Карельского научного центра РАН (НА КарНЦ РАН)
Ф. 1. Институт истории, языка и литературы.
Научный архив Северо-Осетинского института гуманитарных и со-
циальных исследований им. В.И. Абаева (НА СОИГСИ)
Ф. 21. Коллекция документов по истории революции и Гражданской вой-
ны на Северном Кавказе, 1925–1983.
Национальный архив Республики Адыгея (НАРА)
Ф. Р-26. Адыгейская областная комиссия по делам бывших красноармей-
цев, красных партизан Гражданской войны, 1930–1935.
Ф. Р-316. Личный фонд Наурзова Ноха Ельмирзовича (1891–1972), 1918–
1977.
Ф. Р-327. Горская секция при областном отделе управления Кубано-
Черноморского революционного комитета, 1920–1921.
Ф. Р-338. Майкопский отдельский Совет народных депутатов, 1917–1918.
Ф. Р-1114. Коллекция воспоминаний участников установления советской
власти, Гражданской войны и социалистического строительства в Адыгее,
1917–1924.
Ф. П-1293. Личный фонд бывшей заведующей партийным архивом Ады-
гейского обкома КПСС Бандурко Людмилы Максимовны, 1913 г.р., 1830–
1997.
Национальный архив Республики Калмыкия (НАРК)
Ф. Р-75. Калмыцкая областная партизанская комиссия, 1930–1935.
Национальный архив Республики Карелия (НАКар)
Ф. П-14. Историко-партийная комиссия при Карельском обкоме партии
(Каристпарт), 1923–1937.
Ф. П-23. Олонецкая губернская контрольная комиссия РКП(б), г. Петро-

заводск, 1920–1922.
Ф. Р-902. Кемский уездный революционный трибунал, 1918.
Ф. Р-1501. Комиссия по делам бывших красногвардейцев и красных пар-
тизан при Президиуме ЦИК КАССР, 1931–1939.
тизан при исполкоме Сорокского райсовета, 1931–1935.
тизан при исполкоме Прионежского райсовета, 1933–1934.
Ф. П-5425. Филиал ИМЛ при ЦК КПСС, 1950–1960.
Ростовский областной музей краеведения (РОМК). Отдел рукописей
Ф. КП 2640. Письма Б.М. Думенко жене Анастасии, 1919–1920.
Ф. КП 12653. Документы генерал-майора А.Н. Черепова и его семьи,
1895–1920.
Российский государственный архив социально-политической исто-
рии (РГАСПИ)
Ф. 17. Центральный Комитет РКП(б) – ВКП (б), 1917–1952.
Ф. 71. Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ИМЛ); Оп. 35. Ре-
дакция издания «Гражданская война в СССР», 1931–1991.
Ф. 80. Личный фонд Кирова Сергея Мироновича (1886–1934), 1893–1976.
Ф. 90. Личный фонд Землячки Розалии Самойловны (1876–1947), 1899–
1974.
Центр документации новейшей истории Краснодарского края
(ЦДНИКК)
Ф. 1774-Р. Коллекция документов по истории Кубани, 1907–1992.
Ф. 2830-Р. Истпартотдел Краснодарского окружкома, крайкома ВКП(б).
1923–1939.
Центр документации новейшей истории Ростовской области
(ЦДНИРО)
Ф. 12. Отдел истории партии Северокавказского крайкома, Ростовского
обкома ВКП(б) (Истпарт), 1899–1957.
Ф. 912. Личный фонд Жлобы Дмитрия Петровича (1888–1938), 1925–
1932.
Центр документации новейшей истории Томской области
Ф. 1. Томский губернский комитет РКП(б), 1920–1926.
Центральный государственный архив Московской области (ЦГАМО)
Ф. 2169. Московская облгоркомиссия по делам бывших дружинников
1905 г., красногвардейцев и красных партизан, 1924–1935.
Ф. 4716. Мытищенская районная комиссия по делам бывших дружинни-
ков 1905 г., красногвардейцев и красных партизан, 1930–1935.
Ф. 4804. Ухтомская районная комиссия по делам бывших дружинников
Ф. 4668. Загорская районная комиссия по делам бывших дружинников

Центральный государственный архив Республики Северная Осетия –
Алания (ЦГАРСО-А)
Ф. Р-1. Войсковое правление Терского казачьего войска, 1860–1920.
Ф. Р-5. Войсковой круг Терского казачьего войска, 1917–1919.
Ф. Р-6. Малый войсковой круг Терского казачьего войска, 1917–1919.
Ф. Р-8. Управление правителя Осетии полковника Хабаева Якова Василь-
евича, 1919–1920.
Ф. Р-9. Временное правительство Союза Горцев Северного Кавказа, 1917–
1919.
Ф. Р-14. Управление государственной стражи Терской области, 1918–
1919.
Ф. Р-35. Осетинский народный совет, 1917–1918.
Ф. Р-44. Комиссия по делам бывших красногвардейцев и красных парти-
зан при Северо-Осетинском областном исполкоме, 1926–1935.
Ф. Р-47. Исполнительный комитет Владикавказского Окружного Совета
рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, 1921–1924.
Ф. Р-60. Комиссия по делам бывших красногвардейцев и красных парти-
зан при исполкоме Владикавказского горсовета рабочих, красноармейских и
крестьянских депутатов, 1926–1935.
Ф. Р-105. Личный фонд Гребенника Христофора, 1956–1976.
Ф. Р-852. Коллекция воспоминаний участников революций и войн, 1925–
1966.
Личный архив А.Н. Елькова. Письма М.А. Энеева. 1919, 1921. Фото-
графии.
Личный архив А.О. Смирнова. Записки А.М. Костериной-Ворожевой:
Рукопись. 1964. Фотографии.
Личный архив М.Ц. Шабат. Воспоминания, «Екатеринодарский» днев-
ник И.А. Малиновского: Рукопись. 1919-1920.
Личный архив Н.Ю. Аладжаловой. Семейная книга Аладжаловых.
1911–1938.
Личный архив Ю.Н. Старкова. Фотография Ф.Д. Плотникова. 1917.
1. 20 лет освобождения Ставрополья от белых / редкол.: М. А. Суслов и др.

Пятигорск: Орджоникид. краев. изд-во, 1940. 96 с.
2. Антонов-Овсеенко В.А. Записки о Гражданской войне. Т. 1. Октябрь в
походе. Издание Высшего Военного Редакционного Совета. М.: Высш. воен.
ред. совет, 1924. 298 с.
3. Балабанова А. Моя жизнь – борьба. Мемуары русской социалистки.
1897–1938 / Пер. с англ. А.А. Карповой. М.: Центрполиграф, 2007. 335 с.
4. Белая борьба на Северо-Западе России / Сост. С.В. Волкова. М.: Центр-
полиграф, 2003. 687 с.
5. Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы / Сост. В.И. Голдин.
Архангельск: Правда Севера, 1993. Вып. 1. 416 с.; Вып. 2. 495 с.
6. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.:
ДЭМ, 1990. 336 с.
7. Берлов В. Из истории гражданской войны на северном Кавказе (1918–
1919 гг.) // Пролетарская революция. №6(65). М.: Госиздат, 1927. С. 232–248.
8. Боговой И.В. Шенкурское восстание: Записки. Архангельск: Б.и., 1924.
75 с.
9. Боевые годы. Воспоминания участников Великой Октябрьской Социа-
листической революции и гражданской войны на Ставрополье. Ставрополь:
Книж. изд., 1957. 159 с.
10. Борьба за советскую власть на Кубани. 1917-1920 гг.: Сб. документов и
материалов. Краснодар: Книж. изд., 1957. 436 с.
11. Буторов Н. Прожитое. 1905-1920. М.: Викмо-М, 2009. 143 с.
12. В боях за советский Север. Воспоминания участников Великой Ок-
тябрьской Социалистической революции и гражданской войны на Севере. Ар-
хангельск: Северо-Западное книж. изд-во, 1957. 119 с.
13. В боях за советский Север. Воспоминания участников борьбы с интер-
вентами и белогвардейцами на Севере в 1918-1920 гг. Архангельск: Северо-
Западное книж. изд-во, 1967. 180 с.
14. В боях за Советскую Карелию. Очерки и воспоминания. [Л.:] ГИХЛ,
1932. 224 с.
15. В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. Хрестоматия по
истории российской общественной мысли XIX – ХХ веков: Для высших учеб-
ных заведений / В 2-х частях / Сост. Н.Г. Федоровский. М.: Наука, 1994. Ч. II.
248 с.
16. Валь Э.Г., фон. Война белых и красных в Финляндии в 1918 г. Таллинн:
Изд. автора, 1936. 94 с.
1/2 18. Зак. 043

17. Ветошкин М.К. Революция и гражданская война на Севере. Очерки по

истории борьбы за власть, организации советской власти и коммунистической
партии на Севере. Вологда: изд. Истпарта Вол. губкома ВКП(б), 1927. 210 с.
18. Владикавказом пережитое. Мемуары полковника Беликова // Револю-
ционный Восток. 1929. №6. С. 8-12.
19. Боговой И.В. Шенкурское восстание (записки). Архангельск: Б.и.,1924. 75 с.
20. Война в песках. Материалы по истории гражданской войны к XII тому:
Гражданская война в Средней Азии / Под ред. М. Горького, Вс. Иванова,
И. Минца, Ф. Колесова. М.: ОГИЗ; История гражданской войны, 1935.
546 с.
21. Волков-Муромцев Н. Юность. От Вязьмы до Феодосии. Paris: YMCA-
Press, 1983. 428 с.
22. Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-е – 1930-е годы / Сост.
А.Б. Рогинский. М.: Книга, 1989. 480 с.
23. Врангель Н.Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков /
Вступ. ст., коммент., подгот. текста А.Зейде. М.: Новое лит. обозрение, 2003.
512 с.
24. Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. В 2 т.: Воспо-
минания. Мемуары. Мн.: Харвест, 2003. Т. 1: 194 с.; Т. 2. 171 с.
25. Герасименко Н.В. Батько Махно: Мемуары белогвардейца. Репр. М.:
Интерграф Сервис, 1990. 128 с.
26. Головин Н.Н. Наука о войне, О социологическом изучении войны. Па-
риж: СигналЪ, 1938. 248 с.
27. Гуль Р.Б. Ледяной поход. М.: Воен. изд-во, 1992. 352 с.
28. Деникин А.И. Очерки русской смуты: В 4 кн. Мн.: Харвест, 2002.
29. Деникин А.И. Путь русского офицера. М.: Современник, 1991. 300 с.
30. Денстервиль [Дж.]. Британский империализм в Баку и Персии 1917–
1918 гг.: воспоминания / Пер. с англ. Б. Руденко. Тифлис: Сов. Кавказ, 1925.
281 с.
31. Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопедиче-
ский словарь Гранат: Репринт. М.: Сов. энциклопедия, 1989. 832 с.
32. Директивы командования Красной Армии (1917-1922 гг.): сборник до-
кументов. В 4 т. / сост. Т.Ф. Каряева. Т. 1 (ноябрь 1917 г. – март 1919 г.). М.:
Воениздат, 1971. 788 с.
33. Дневник контрреволюционера / Ред. Д.С. Пасманник. Париж: Б.и., 1923.
52 с.
34. Дневники воспитанника Тамбовской духовной семинарии Сперанско-
го М.М. (г. Тамбов, 1907). URL: http://www.tambovdem.ru/ index.php.
35. Дневники и письма Сергея Лазо: Сб. / Подгот. к печати А.С. Лазо. Ки-
шинев: Картя Молдаванескэ, 1982. 253 с.
36. Доброволицы: сб. воспоминаний. М.: Рус. путь, 2001. 336 с.
37. Душкин В. Забытые. Париж: YMKA-PRESS, 1983. 148 с.
38. Ефимов А.Г. Ижевцы и Воткинцы: Борьба с большевиками 1918–

1920 гг. М.: Айрис-пресс, 2008. 416 с.
39. Женщина в Гражданской войне. Эпизоды борьбы на Сев. Кавказе и Ук-
раине в 1917-1920 гг. / Сост. И. Разгон, В. Горбункова и А. Мельчин. Б.м.: Огиз,
1938. 247 с.
40. За советскую власть в Якутии: воспоминания. Вып. 2. Якутск: Якутск.
кн. изд-во, 1967. 262 с.
41. За Советскую Карелию. 1918-1920. Воспоминания о гражданской вой-
не. Петрозаводск: Карел. кн. изд-во, 1963. 65 с.
42. Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918-1919) гла-
зами ее участников / Сост. В.И. Голдин. Архангельск: Правда Севера, 1997. 505 с.
43. Зейликович И. Годы борьбы. Ставрополь: Кн. изд-во, 1963. 36 с.
44. Казахстан в огне гражданской войны. Воспоминания участников Вели-
кой Октябрьской Социалистической революции и гражданской войны в Казах-
стане / Под ред. С. Бейсембаева, П. Пахмурного. Алма-Ата: Казах. гос. изд-во,
1960. 470 с.
45. Калинин И.М. Под знаменем Врангеля: Заметки бывшего военного про-
курора. Ростов н/Д.: Кн. изд-во, 1991. 352 с.
46.Кантакузина Ю. Революционные дни. Воспоминания русской княгини,
внучки президента США. 1876-1918 / пер. с англ. М.: Центрполиграф, 2007. 287 с.
47. Карелия в период гражданской войны и иностранной интервенции.
1918-1920. Сборник документов и материалов. Петрозаводск: Карельск. книж.
изд-во, 1964. 648 с.
48. Квинитадзе Г.И. Мои воспоминания в годы независимости Грузии.
1917-1921. Париж: YMKA-PRESS, 1985. 471 с.
49. Красный террор в годы Гражданской войны. По материалам Особой
следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Ред.-сост.,
Ю.Г. Фельштинский. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2004. 512 с.
50. Кропоткин П.А. Записки революционера. М.: Мысль, 1988. 544 с.
51. Курлов П.Г. Гибель Императорской России. М.: Современник, 1992.
255 с.
52. Куусинен О.В. Революция в Финляндии (самокритика). Пг: Коминтерн,
1919. 60 с.
53. Лазо С.Г. Дневники и письма. Сборник. Подготовили к печати О.А. и
А.С. Лазо. Владивосток: Примор. кн. изд-во, 1959. 179 с.
54. Линовский Е. Под Петрозаводском. Ист. очерк. М.-Л.: Госиздат. ОВЛ,
1928. 36 с.
55. Литература русского зарубежья: Антология в 6-ти тт. Т. 1. Кн. 2. М.:
Книга, 1990. 431 с.
56. Лыткин Ф. Слово о камышанцах. Ставрополь: Кн. изд-во, 1957. 28 с.
57. Мартыненко Г.А. Комкор Дмитрий Жлоба. М.: Воениздат, 1985. 176 с.
58. Моисеев С. И. Полк рабочей Москвы. М.: Воениздат, 1960. 108 с.
1/2 18*
59. Моренец П. Смех под штыком. Роман в трех частях. Ростов н/Д: Азово-
Черномор. краев. книгоизд-во, 1934. 400 с.
60. Незабываемые годы. Воспоминания участников революционных собы-
тий и гражданской войны на Ставрополье. Ставрополь: Ставр. книж. изд-во,
1960. 208 с.
61. Огарев Н.П. Моя исповедь // Н.П. Огарев. Избранное. М.: Худ. лит-ра,
1977.
62. Октябрьская революция перед судом американских сенаторов: Офици-
альный отчет «Оверменской комиссии» сената / Пер. с англ. М.: Профиздат,
1990. 208 с.
63. Окнинский А.Л. Два года среди крестьян. Виденное, слышанное в Там-
бовской губернии с ноября 1918 г. по ноябрь 1920 г. Riga: Изд-во М. Дидков-
ского, 1936. 352 с.
64. Оприц И.Н. Лейб-Гвардии Казачий Е.В. полк в годы революции и граж-
данской войны. 1917-1920. Париж: Изд. В. Сияльского, 1939. 366 с.
65. От первого лица: Сб./ Сост. И.А. Анфертьев; предисл. С.Н. Семанова.
М.: Патриот, 1990. 495 с.
66. «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений.
В 2-х тт. М.: НЛО, 2004. Т. 1. 512 с.; Т. 2: 600 с.
67. Пилкин В.К. В Белой борьбе на Северо-Западе: Дневник 1918–1920. М.:
Русский путь, 2005. 640 с.
68. Питерские рабочие и «диктатура пролетариата». Октябрь 1917–1929.
Экономические конфликты и политический протест. Сб. документов / Отв. ред.
В. Ю. Черняев. СПб: БЛИЦ, 2000. 466 с.
69. Раупах Р.Р. Facies Hippocratica (Лик умирающего): Воспоминания члена
Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 г. СПб: Алетейя, 2007. 416 с.
70. Ровио Г. Тойво Антикайнен. М.: ЦК МОПР СССР, 1936. 51 с.
71. Родзянко М.В. За кулисами царской власти. М.: Панорама, 1991. 47 с.
72. Русские мемуары. Избранные страницы. 1826-1856 гг. / Сост. И.И. По-
дольская. М.: Правда, 1990. 736 с.
73. Сага о Кантакузиных-Сперанских / Написанная кн. М. Кантакузиным,
графом Сперанским; Пер. с англ. Д. Налепиной. М.: Рос. фонд культуры: Рос.
архив, 2004. 368 с.
74. Семёнов Г.М. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. М.: АСТ; Гея
итэрум, 1999. 320 с.
75. Соломон Г.А. Среди красных вождей (лично пережитое и виденное на
советской службе). Ленин и его семья (Ульяновы). М.: Гиперборея, Кучково
поле, 2007. 384 с.
76. Спиридович А. Записки жандарма: Репринт. М.: Худ. лит., 1991. 268 с.
77. Тодорский А. Год – с винтовкой и плугом. – М.: Советская Россия,
1958. 72 с.
78. Троцкий Л.Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. В 2 т. М.: Книга, 1990.
Т. 1. 397 с.; Т. 2. 338 с.
79. Туркул А.В. Дроздовцы в огне: Картины гражданской войны, 1918–
1920 гг. / Лит. обраб. И. Лукаша. Белград: Б.и., 1937. 324 с.
80. Френкель А.А. Орлы революции. Ростов н/Д: Гос. изд-во. Ростовское
н/Д. отд., 1920. 44 с.
81. Чернов В.М. Перед бурей: Воспоминания. Б.м.: Изд-во им. Чехова,
1953. 416 с.
82. Шавельский Г. И. Воспоминания последнего протопресвитера Русской
армии и флота. В 2 т. Нью-Йорк: Изд. им. Чехова, 1954. Т. 1. 414 с.; Т. 2. 412 с.
[Chekhov Publishing House of East European Fund, Inc]
83. Шерипов А. Статьи и речи. Грозный: Книга, 1990. 182 с.
84. Шидловский С.Н. Записки белого офицера. СПб: Алетейя, 2007. 88 с.
85. Шкуро А.Г. Гражданская война в России: Записки белого партизана.
Буэнос-Айрес: Сеятель, 1962. 540 с.
86. Шульгин В.В. Дни. 1920: Записки / Сост. и авт. вст. ст. Д.А. Жуков;
Коммент. Ю.В. Мухачева. М.: Современник, 1989. 559 с.
87. Яковенко В.Г. Записки партизана. М.-Л.: Госиздат, 1925. 107 с.
88. Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем. 1872-1887. М.: Гос. изд-во
сельскохоз. лит., 1956. 491 с.
89. Makarov, J. Mi servicio en la Vieja Guardia 1905–1917. Buenos-Aires:
Dorrego, 1951 (Ю. Макаров. Моя служба в Старой Гвардии. 1905–1917. Мирное
время и война. Буэнос-Айрес: Доррего, 1951). 384 с.
Периодическая печать:
Безработный пролетарий (Ростов н/Д). 1-8.04.1918

Большевик: Издание ЦК КП (б) Украины (Киев). 1919.
Наше знамя (Ростов н/Д). 1917-1918
Великая Россия. 1919
1. Монографии, сборники статей,

материалы конференций
1. 1917 год в ставропольской губернии / Под ред. Ф. Головенченко. Ставро-

поль н/К: Изд. Истпартотдела Окркома ВКП(б) и Юбил. Комиссии, 1927. 110 с.
2. 1917 год в судьбах России и мира. Октябрьская революция: от новых ис-
точников к новому осмыслению. М.: ИРИ РАН, 1998. 430 с.
3. Абинякин Р. М. Офицерский корпус Добровольческой армии: Социаль-
ный состав, мировоззрение. 1917–1920 гг. Орел: А. Воробьев. 2005. 204 с.
4. Аккуратов Б.С., Бухарев В.М. От неприятия скопидомства до борьбы с
«контрреволюцией быта» // Отечественная история. 2002. № 1. С. 159-174.
5. Аксенов В.Б. 1917 год в художественном восприятии современников //
Отечественная история. 2002. № 1. С. 96-101.
6. Антонов В.Ф. А.И. Герцен. Общественный идеал анархиста. М.: Эдитори-
ал УРСС, 2000. 160 с.
7. Антонов В.Ф. Н.Г. Чернышевский. Общественный идеал анархиста. М.:
Эдиториал УРСС, 2000. 200 с.
8. Антропология насилия / Отв. ред. В.В. Бочаров, В.А. Тишков. СПб: Наука,
2001. 532 с.
9. Антропология революции / Сб. статей. Сост. и ред. И. Прохорова,
А. Дмитриев, И. Кукулин, М. Майофис. М.: НЛО, 2009. 496 с.
10. Ахиезер А.С. Россия: Россия: критика исторического опыта (социо-
культурная динамика России). Новосибирск: Сибир. хронограф, 1997. 804 с.
11. Ахиезер А.С., Давыдов А.П., Шуровский М.А., Яковенко И.Г., Ярко-
ва Е.Н. Социокультурные основания и смысл большевизма. Новосибирск:
Сибирский историограф, 2002. 607 с.
12. Барг М.А. О роли человеческой субъективности в истории // История
СССР. 1989. № 3. С. 115-130.
13. Безугольный А.Ю. Народы Кавказа и Красная армия. 1918-1945 годы.
М.: Вече, 2007. 512 с.
14. Беленкин Б.И., Леонтьев Я.В. «Черная тень революции» (атаманша Ма-
руся Никифорова) // Отечественная история. 2002. № 4. С. 169-178.
15. Бубнов А.С. О Красной армии. М.: Воениздат, 1958. 240 с.
16. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка / Пер. с фр. М.: Наука,
1986. 174 с.
17. Бордюгов Г.А., Ушаков А.И., Чураков В.Ю. Белое дело: идеология, ос-
новы, режимы власти. Историографич. очерки. М.: Рус. мир, 1998. 320 с.
18. Борисенко И. Авантюристы в Гражданской войне на Северном Кавказе в
1918 г. Ростов н/Д.: РГУ, 1991. 111 с.
19. Борьба за Советы на Севере (1918-1919). Архангельск: Призыв, 1926.
178 с.
20. Булдаков В.П. Имперство и российская революционность // Отечест-
венная история. 1997. № 1. С. 42-60.
21. Булдаков В.П. Истоки и последствия солдатского бунта: Психология «че-
ловека с ружьем» // 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: От
новых источников к новому осмыслению. М.: ИРИ РАН, 1997. С. 208–217.
22. Булдаков В.П. Красная Смута. Природа и последствия революционного
насилия. М.: РОССПЭН, 1997. 376 с.
23. Булдаков В.П. Кризис империи и революционный национализм начала
ХХ века в России // Вопр. истории. 2000. № 1. С. 29-45.
24. Быховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в
Российской империи начала ХХ века: Новые материалы, методы, результаты. М.:
Мосгорархив, 1996. 398 с.
25. В боях за Север. К 10-летию освобождения Северного края от белых /
АППО Севкрайкома ВКП(б). Архангельск: Госиздат, 1930. 88 с.
26. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и по-
слесл. Ю.Н. Давыдова; предисл. П.П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990. 808 с.
27. Верещагин А.С. Некоторые новые тенденции в изучении башкирского
национального движения в годы Гражданской войны // Отечественная история.
2002. № 4. С. 116-123.
28. Визуальная антропология: новые взгляды на социальную реальность:
Сб. науч. ст. / Под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой, П.В. Романова, В.Л. Круткина.
Саратов: Научная книга, 2007. 528 с.
29. Власова М. Русские суеверия: Энцикл. словарь. СПб: Азбука, 1998.
672 с.
30. Вовель М. Ментальность // 50/50: Опыт словаря нового мышления / Под
общ. ред. М. Ферро и Ю. Афанасьева. М.: Прогресс-Пайо, 1989. С. 459.
31. Волобуев П.В. Пролетариат и буржуазии России в 1917 году. М.:
Мысль, 1964. 358 с.
32. Выготский Л.С. Психология развития человека. М.: Смысл; Эксмо, 2005.
1136 с.
33. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.:
Прогресс, 1988. 704 с.
34. Гадамер Х.-Г. Текст и интерпретация (Из немецко-французских дебатов
с участием Ж. Деррида, Ф. Форгета, М. Франка, Х.-Г. Гадамера, Й. Грайша и
Ф. Ларуелля). URL: http://www.i-u.ru/biblio/archive/gadamer_tekst
35. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоева-

ние Чечни и Дагестана / Пер. с англ. М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. 512 с.
36. Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная
теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск: НГУ, 1995. С. 50-71.
37. Голдин В.И. Лихолетье. Судьба генерала М.В. Фастыковского: русский
офицер, секретный агент, узник НКВД. Архангельск: СОЛТИ, 2006. 308 с.
38. Голдин В.И. Россия в гражданской войне. Очерки новейшей историо-
графии (вторая половина 1980-х–90-е годы). Архангельск: Боргес, 2000. 276 с.
39. Голикова С. В. Кликушество глазами священника // Религия и цер-
ковь в Сибири. Сб. науч. ст. и докум. материалов. Вып. 8. Тюмень: РУТРА,
1995. С. 103–111.
40. Горлов В.П. Героический поход. М.: Военизд, 1967. 240 с.
41. Гражданская война в России (1917-1922 гг.): взгляд сквозь десятилетия.
Сборник материалов научной конференции / Сост. и отв. редакторы Г.М. Иппо-
литов, О.А. Тарабрина. Самара: Ас-Гард, 2009. 549 с.
42. Гражданская война в России. События, мнения, оценки: Сб. памяти
Ю.И. Кораблева. М.: Раритет, 2002. 695 с.
43. Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. Изд.
2-е. М.: Сов. энцикл., 1987. 720 с.
44. Гребёнкин И.Н. Русский офицер в годы мировой войны и революции.
1914–1918 гг. Рязань: Ряз. гос. ун-т, 2010. 400 с.
45. Греков А. Хаджимурат Дзарахохов: повесть. Северо-осетинск. кн. изд-
во, 1957. 126 с.
46. Гугов Р.Х. Совместная борьба народов Терека за Советскую власть.
Нальчик: Эльбрус, 1975. 495 с.
47. Гуревич А.Я. История – нескончаемый спор. М.: РГГУ, 2005. 889 с.
48. Давыдов М.А. Очерки аграрной истории России в конце XIX – начале
ХХ в. / По материалам транспортной статистики и статистики землеустройства.
М.: РГГУ, 2003. 568 с.
49. Дильтей В. Описательная психология. СПб: Алетейя, 1996. 160 с.
50. Добронравова И.С., Финкель Л.С. Динамический хаос в социуме как
среда социальной самоорганизации // Социология: теория, методы, маркетинг
(Киев). 2005. №1. С. 168-180.
51. Дубровская Е.Ю. «Новый» человек в «новом» обществе: революцион-
ные символы преобразования действительности и праздничная культура Карелии
1917-1920-х гг. // Праздничные традиции и новации народов Карелии и сопре-
дельных территорий: исследования, источники, историография. Петрозаводск:
КарНЦ РАН, 2010. C. 64-74.
52. Джонсон П. Современность: Мир с двадцатых по девяностые годы.
В 2 т. М.: Анубис; Вилад, 1995. Т. 1. 527 с.; Т. 2. 479 с.
53. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Пер. с
фр. М.: Канон, 1995. 352 с.
54. Елизаров М.А. Еще раз о причинах кронштадтского восстания в марте

1921 г. // Отечественная история. 2004. № 1. С. 165-175.
55. Жуков Д.А. Алексей Константинович Толстой. М.: Мол. гвардия, 1982.
383 с.
56. Журавлев С.В. Феномен «Истории фабрик и заводов»: горьковское на-
чинание в контексте эпохи 1930-х годов. М.: ИРИ РАН, 1997. 215 с.
57. Захаров А.В. Народные образы власти // Полис. 1998. № 1. С. 23-35.
58. Звягин С. П. Конфликт в Тайгинской городской думе в 1919 г. // Акту-
альные проблемы местного самоуправления в российской Федерации: Материалы
межрегион. научно-практ. конф. Кемерово, 15-16 дек. 2005 г. Кемерово: Кузбасс-
вузиздат, 2005. С. 303-312.
59. Зубкова Е. Ю., Куприянов А. И. Ментальное измерение истории: поиски
метода // Вопр. истории 1995 № 7. С. 153-160.
60. Иванов А.Е. Студенческая «самопомощь» в высшей школе Российской
империи. Конец XIX – начало ХХ века // Отечественная история. 2002. № 4.
С. 35-50.
61. Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX – начала ХХ века: соци-
ально-историческая судьба. М.: РОССПЭН, 1999. 416 с.
62. Иванько Н.И. Константин Трунов. Ставропольск. кн. изд-во, 1954. 72 с.
63. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция на-
учного мифы. М.: Интрада, 1998. 255 с.
64. История и психология / Под ред. Б.Ф. Поршнева и Л.И. Анцыферовой.
М.: Наука, 1971. 384 с.
65. История Карелии с древнейших времен до наших дней / Науч. ред. Н.А.
Кораблев, В.Г. Макуров, Ю.А. Саватеев, М.И. Шумилов. Петрозаводск: Периоди-
ка, 2001. 944 с.
66. История ментальностей и историческая антропология. Зарубежные ис-
следования в обзорах и рефератах. М.: РГГУ, 1996. 255 с.
67. История и сталинизм / Сост. А.Н. Мерцалов. М.: Политиздат, 1991.
448 с.
68. Итенберг Б.С. Тэрухиро Сасаки и его книга о Петре Лаврове // Отечест-
венная история. 2002. № 5. С. 165-168.
69. Кабанов В.В. Влияние войн и революций на крестьянство // Революция и
человек: социально-психологический аспект. М.: ИРИ РАН, 1996. 223 с.
70. Кавтарадзе А. Военные специалисты на службе Республики Советов.
1917–1920 гг. М.: Наука, 1988. 280 с.
71. Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. От начала до Великой Победы.
М.: Эксмо; Алгоритм, 2005. 640 с.
72. Карпенко Н.М. «Китайский легион». Участие китайцев в революцион-
ных событиях на территории Украины (1917-1921 гг.). Луганск: Альма-матер,
2007. 392 с.
73. Катков Г.М. Дело Корнилова. М.: Рус. путь, 2002. 240 с.
74. Кириенко Ю.К. Крах калединщины. М.: Мысль, 1976. 246 с.
75. Кириенко Ю.К. Революция и донское казачество (февраль – октябрь
1917 г.). Ростов н/Д: РГУ, 1988. 251 с.
76. Кирьянов Ю.И. Менталитет рабочих России на рубеже XIX-ХХ вв. // Ра-
бочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. 1861 – февраль
1917. СПб: БЛИЦ, 1997. С. 55-76.
77. Кирьянов Ю.И. Об облике рабочего класса России // Российский проле-
тариат: облик, борьба, гегемония. М.: Наука, 1970. С. 100-140.
78. Кирьянов Ю.И. Рабочие России на рубеже XIX-ХХ вв. // Отечественная
история. 1997. № 4. С. 40-51.
79. Кирьянов Ю.И. Правые организации и рабочие в России. 1911- февраль
1917 г. М.: ИРИ РАН, 2001. 464 с.
80. Ковалев Д.В. Из истории модернизационных процессов в крестьянском
хозяйстве России конца XIX – первой четверти ХХ века (на материалах Подмос-
ковья) // Отечественная история. 2002. № 5. С. 177–187.
81. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М.: Наука,
2003. 486 с.
82. Ковальченко И.Д. Некоторые вопросы методологии истории // Новая и
новейшая история. 1991. № 5. С. 3–9.
83. Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы исторических
исследований. Заметки и размышления о новом подходе // Новая и новейшая ис-
тория. 1995. № 1. С. 45–49.
84. Кожевин В.Л. Российская революция 1917 года и ментальность больших
социальных групп: проблемы изучения // Вестник Омск. ун-та. 1999. Вып. 3.
С. 78–84.
85. Козлов А.И. Дон в Февральской революции 1917 года. Большой войско-
вой круг. А.М. КАледин // История Донского казачества. Ростов н/Д.: РГУ, 2001.
86. Козлов А.И. На историческом повороте. Ростов н/Д: РГУ, 1977. 213 с.
87. Козлов А.И. Харлампий Васильевич Ермаков: очерк // Вопр. истории.
2001. №4. С. 84-97.
88. Козлов С. Крушение поезда: Транспортная метафорика Макса Вебера //
НЛО. 2005. № 71.
89. Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи: Голоса из хо-
ра. М.: РАН. Ин-т философии, 1996. 216 с.
90. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М.: Наука, 1980.
486 с.
91. Колоницкий Б.И. Антибуржуазная пропаганда и «антибуржуйское» соз-
нание // Анатомия революции: 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб:
Глагол, 1994. С. 195–198.
92. Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть: к изучению поли-

тической культуры российской революции 1917 года. СПб: Дм. Булавин, 2001.
349 с.
93. Колоницкий Б.И. Погоны и борьба за власть в 1917 г. СПб: Остров, 2001.
349 с.
94. Кондаков И.В. «Лепые нелепицы» Корнея Чуковского: текст, контекст,
интертекст. – URL: www.chukfamily.ru/Kornei/Biblio/Kondakov.htm
95. Консерватизм в России и мире: Прошлое и настоящее. Сб. науч. трудов.
Вып. 1. Воронеж: ВГУ, 2001. 264 с.
96. Копосов Н.Е. Как думают историки. М.: НЛО, 2001. 326 с.
97. Копылов А. Чумбаров-Лучинский. Архангельск: Архангельск. обл. изд-
во, 1939. 72 с.
98. Кубанин М. Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в
годы гражданской войны. Л.: Прибой, 1927. 227 с.
99. Кулешов С.В. Историк О.В. Волобуев: штрихи к творческому портрету.
М.: Скрипторий, 2001. 190 с.
100. Ладыженский А.М. Адаты горцев Северного Кавказа / Под ред.
А.С. Зайналабидова и В.В. Черноуса. Ростов н/Д: Центр систем. регион. исслед. и
прогнозир. ИППК при РГУ и ИСПИ РАН, 2003. 219 с.
101. Лебон Г. Психология народов и масс. М.: Академ. проект, 2012. 240 с.
102. Леонтьева Т.Г. Православная культура и семинарский быт (конец XIX –
начало ХХ в.) // Отечественная история. 2001. № 3. С. 170-178.
103. Лившин А., Орлов И. Власть и общество: диалог в письмах. М.:
РОССПЭН, 2002. 208 с.
104. Линия судьбы: Сб. статей, очерков, эссе. М.: Собрание, 2007. 719 с.
105. Лотман Ю.М. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение
как историко-психологическая категория) // Литературное наследие декабристов:
Сб. / Под ред. В.Г. Базанова и В.Э. Вацуро. Л.: Наука, 1975. С. 25-74.
106. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб: Искусство – СПБ., 2000. 704 с.
107. Лурье С. В. Культурная антропология в России и на Западе: концепту-
альные различия. // Общественные науки и современность. 1997 № 2.
С. 146–159.
108. Лурье С.В. Метаморфозы традиционного сознания. Опыт разработки
теоретических основ этнопсихологии и их применения к анализу исторического и
этнографического материала. СПб: Тип. им. Котлякова, 1994. 288 с.
109. Лурье Ф.М. Нечаев: Создатель разрушения. М.: Мол. гвардия, 2001.
434 с.
110. Мазалова Н.Е. Человек в традиционных соматических представлениях
русских. СПб.: Петербург. Востоковедение, 2001. 192 с.
111. Мамакаев М. Народный комиссар. Грозный: Чечено-ингушское книж-
ное издательство, 1967. 21 с.
112. Малиновский П.А. Советская цивилизация: Непреходящие ценности и

причины ее разрушения: Будущее России. М.: Грааль, 2003. 108 с.
113. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. 700 с.
114. Медведев В.Г. Белый режим под красным флагом (Поволжье, 1918).
Ульяновск: СВНЦ, 1998. 220 с.
115. Межкультурные взаимодействия в полиэтничном пространстве погра-
ничного региона: Сборник материалов международной научной конференции /
Сост. О.П. Илюха. Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2005. 416 с.
116. Мельчин А. Асланбек Шерипов: очерк. Чечено-ингушское изд-во, 1957.
32 с.
117. Милов Л.В. Природно-климатический фактор и особенности россий-
ского исторического процесса // Вопр. истории. 1992. № 4-5. С. 37-56.
118. Миронов Б.Н. Социальная история России периода Империи (XIX – на-
чало XX вв.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества
и правового государства: в 2 т. СПб: Дм. Буланин,1999. Т.1. 550 с.; Т.2. 566 с.
119. Миронов Б.Н. «Сыт конь – богатырь, голоден – сирота»: питание, здо-
ровье и рост населения в России второй половины XIX – начала ХХ века // Отече-
ственная история. 2002. № 2. С. 30-43.
120. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальный мик-
рокосм в России начала ХХ века как предмет семиотического анализа. М.: НЛО,
1999. 208 с.
121. Молчанов Л.А. Газетная пресса России в годы революции и Граждан-
ской войны: Окт. 1917-1920 г. М.: Издатпрофпресс, 2002. 272 с.
122. Нарский И. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917–
1922 гг. М.: РОСПЭЭН, 2001. 632 с.
123. Нитобург Э.Л. Русские трудовые иммигранты в США (конец XIX в. –
1917 г.): адаптация и судьбы // Отечественная история. 2002. № 5. С. 63–75.
124. Образ врага / сост. Л. Гудков; ред. Н. Конрадова. М.: ОГИ, 2005. 334 с.
125. Овсянкин Е.И. На изломе истории. События на Севере в 1917–1920 гг.
Мифы и реальность. Архангельск: Архконсалт, 2007. 560 с.
126. Октябрьская революция и гражданская война на Севере. Северо-
Двинское и Вельско-Шенкурское направление: сб. воспоминаний / Сост.
А. И. Потылицын; под ред. В. Р. Ферина. Архангельск: Партиздат, 1933. 94 с.
127. Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и гражданской
войне. М.: Стрелец, 2001. 400 с.
128. Очиров У.Б. Калмыцкие национальные части в составе Белого движе-
ния в период Гражданской войны // Отечественная история. 2004. № 5. С. 70-81.
129. Память о войне 60 лет спустя: Россия, Германия, Европа. М.: НЛО,
2005. 784 с.
130. Петренко Е.Л. И снова о «Политическом завещании» Плеханова // Оте-
чественная история. 2002. № 4. С. 200-205.
131. Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и

Гражданской войны / Отв. ред. В.А. Шишкин. СПб: Дм. Буланин, 2000. 350 с.
132. Писарькова Л.Ф. К истории взяток в России (по материалам «секретной
канцелярии» кн. Голицыных первой половины XIX в.) // Отечественная история.
2002. № 5. С. 33-49.
133. Поляков Ю.А. Гражданская война: взгляд сквозь годы. Уфа: БЭГУ,
1994. 48 с.
134. Поликарпов В.Д. Другая сторона буденовской легенды // Гражданская
война в России. События, мнения, оценки. Памяти Ю.И. Кораблева. М.: Раритет,
2002. С. 597-625.
135. Поликарпов В.Д. Начальный этап Гражданской войны (история изуче-
ния). М.: Наука, 1980. 371 с.
136. Поликарпов В.Д. Пролог Гражданской войны в России. Октябрь
1917 г. – февраль 1918 г. М.: Наука, 1976. 415 с.
137. Полищук Н.С. Обычаи и нравы рабочих России (конец XIX – нач.
ХХ вв.) // Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. 1861 –
февраль 1917 г. СПб: БЛИЦ, 1997. С. 115–128.
138. Положишников Д.О. Пётр Ипатов. Ставрополь: Старопол. кн. изд-во,
1954. 52 с.
139. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М.: Наука, 1979.
235 с.
140. Поршнева О.С. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы
Первой мировой войны. М.: РОССПЭН, 2004. 368 с.
141. Посадский А.В. Крестьянская самооборона в годы гражданской войны в
России (восточный регион) // Отечественная история. 2005. № 1. С. 125-132.
142. Почешков Н.А. Гражданская война в Адыгее: причины эскалации
(1917–1920 гг.). Майкоп: АГУ, 1998. 152 с.
143. Почешков Н.А. Социально-экономические и военно-политические про-
блемы в северо-западных районах Юга Европейской России в период Граждан-
ской войны (1917-1921 гг.). Ростов н/Д.: РГУ, 2006. 256 с.
144. Присяжный Н.С. Первая конная армия на польском фронте в 1920 году.
Ростов н/Д: РГУ, 1992. 58 с.
145. Рабинович А. Досье Щастного: Троцкий и дело героя балтийского флота
// Отечественная история. 2001. № 1. С. 61-82.
146. Рабинович А. Революция 1917 года в Петрограде: Большевики приходят
к власти / Пер. с англ. М.: Весь мир, 2003. 448 с.
147. Революция и человек: Быт, нравы, поведение, мораль: Материалы все-
рос. науч. конф., 14-15 нояб. 1995 г., г. Москва / Редкол.: Волобуев П.В. (отв. ред.)
и др. М.: ИРИ РАН, 1997. 223 с.
148. Рейли Д. Дж. Политические судьбы российской губернии: 1917 год в
Саратове / Пер. с англ. Саратов: Слово. 1995. 400 с.
149. Рейхберг Г. Гамовский мятеж (Из истории борьбы за власть советов на

Амуре в 1918 г.) // Борьба классов. 1936. №8. С. 64–74.
150. Рожков А.Ю. В кругу сверстников. Жизненный мир молодого человека
в Советской России 1920-х годов. В 2 т. Краснодар: Перспективы образования,
2002. Т.1. 406 с.; Т.2. 206 с.
151. Романовский В.К. Николай Васильевич Устрялов // Отечественная ис-
тория. 2002. № 4. С. 84-99.
152. Романишина В.Н. Менталитет россиянина в эпоху гражданской войны //
Металитет россиянина: история проблемы. Материалы XVII Всерос. заочной
научной конф. СПб: Нестор, 2000. С.76-78.
153. Российский пролетариат: облик, борьба, гегемония. М.: Наука, 1970.
364 с.
154. Русская история: проблемы менталитета. Тезисы докладов научной
конференции. Москва, 4-6 окт. 1994 г. / Редкол. Горский А.А. и др. М.: РАН ИРИ,
1994. 153 с.
155. Рыскулов Т. Восстание в Средней Азии в 1916 г. // Борьба классов.
1936. № 6. С. 1–15.
156. Савченко В.А. Авантюристы гражданской войны: Историческое рас-
следование. Харьков: Фолио; М: ACT, 2000. 368 с.
157. Савченко В.Н. Восточная Галиция в 1914–1915 годах (национально-
политическая ситуация и политика российской администрации) // Отечественная
история. 2002. № 5. С. 76-89.
158. Саенко Я. Дмитрий Жлоба. Краснодар: Кн. изд-во, 1964. 112 с.
159. Сарнов Б. Случай Зощенко. Пришествие капитана Лебядкина. М.: Экс-
мо, 2005. 704 с.
160. Сенкевич А. Гражданская война на Дальнем востоке (Забастовка на
Уссурийской железной дороге в 1919 году) // Борьба классов. 1936. № 6.
С. 57–66.
161. Сборник памяти Ю.И. Кораблева (Гражданская война в России. Собы-
тия, мнения, оценки). М.: Раритет, 2002. 695 с.
162. Сенюткина О.И. Тюркизм как историческое явление (на материалах
истории Российской империи 1905–1916 гг.). Н. Новгород: НГЛУ, 2007. 550 с.
163. Сенявская Е.С. Военно-историческая антропология – новая отрасль ис-
торической науки // Отечественная история. 2002. № 4. С. 135-145.
164. Сенявская Е.С. Психология войны в ХХ веке: исторический опыт Рос-
сии. М.: РОССПЭН, 1999. 383 с.
165. Слободин В.П. Белое движение в годы гражданской войны в России
(1917–1922 гг.). Уч. пос. М.: МЮИ МВД России, 1996. 80 с.
166. Смирнова Т.М. «В происхождении своем никто не повинен…»?
Проблемы интеграции детей «социально чуждых элементов» в послереволю-
ционное российское общество (1917–1936 гг.) // Отечественная история. 2003.
№ 4. С. 28–43.
167. Смоляк В.Г. Междоусобица. По следам нижнеамурской трагедии. Ха-

баровск: Хабар. краев. музей им. Н.И. Гродекова, 2009. – 128 с.
168. Соколов А.К. Перспективы изучения рабочей истории в современной
России // Отечественная история. 2003. № 4. С. 131–142; № 5. С. 130–139.
169. Соколов А.К. Социальная история России новейшего времени: пробле-
мы методологии и источниковедения // Социальная история. Ежегодник. 1998/99.
М.: ИВИ РАН, 1999. С. 39-79.
170. Солнцева С.А. Комиссары в армии революционной России (февраль
1917 г. – март 1918 г.) // Отечественная история. 2002. № 3. С. 83–99.
171. Солнцева С.А. 1917 г.: Кадровая политика революции в Российской
армии // Отечественная история. 2004. № 3. С. 102-116.
172. Соловьев И. П. Из истории революции и гражданской войны в Онеж-
ском уезде. К 5-й годовщине Онежской организации РКП (30 янв. 1919 г. – 30
янв. 1924 г.). Архангельск: Изд. Ахангельского Губистпарта РКП, 1924. 24 с.
173. Сопротивление большевизму 1917–1918 гг. / Сост., науч. ред., Предисл.,
коммент. С.В. Волкова. М.: Центрполиграф, 2001. 606 с.
174. Ставропольская имени Блинова. Военно-исторический очерк о боевом
пути 1-й гвардейской краснознаменной орденов Ленина, Суворова и Богдана
Хмельницкого Ставропольской кавалерийской дивизии имени Блинова. Ставро-
поль: Книж.изд., 1971. 445 с.
175. Сухова О.А. Десять мифов крестьянского сознания: Очерки истории
социал. психологии и менталитета рус. крестьянства (конец XIX – нач. ХХ в.) по
материалам Среднего Поволжья. М.: РОСПЭН, 2008. 680 с.
176. Сухоруков В.Т. XI армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге.
М.: Воениздат, 1961. 288 с.
177. Томазов В.Т. Белое движение в Гражданской войне. 80 лет изучения.
М.: Рос. всеобщ. энцикл., 1998. 234 с.
178. Трошина Т.И. Великая война… Забытая война…: Архангельск в годы
Первой мировой войны. Архангельск: КИРА, 2008. 169 с.
179. Трошина Т.И. Динамика и направленность социальных процессов на
Европейском Север России (первая четверть ХХ века). Архангельск: Помор. ун-т,
2011. 337 с.
180. Трошина Т.И. Разрушение патриархально-семейных отношений и фор-
мирование «комплекса Ваньки Жукова» // Историко-психологический портрет
семьи: Материалы XXIII Международной научной конференции. Ч. I. СПб: Не-
стор, 2008. C. 97–100.
181. Трошина Т.И. От Петра I до Сталина. Социальная история Русского Се-
вера (XVIII – первая четверть ХХ в.). В 2 ч. Архангельск: ПГУ, 2009. Ч. 2. 215 с.
182. Трошина Т.И. «Их выбрало время» К вопросу о влиянии общих усло-
вий социализации на формирование поколения участников событий Революции и
Гражданской войны (на материалах северных губерний Европейской России) //
Личность. Общество. Государство. Проблемы развития и взаимодействия: XVIII

Адлеровские чтения. Материалы Всерос. научно-практич. конф. Краснодар: Тра-
диция, 2010. С. 400-403.
183. Уваров П.Ю. Апокатастасис, или Основной инстинкт историка // Казус:
индивидуальное и уникальное в истории. 2000. Вып.З. / Под ред. Ю.Л. Бессмерт-
ного, М.А. Бойцова. М.: РГГУ, 2000. С.15-32.
184. Узнадзе Д.Н. Теория установки. М.; Воронеж: МОДЭК, 1997. 448 с.
185. Улько Г. Октябрь на Черноморье. Краснодар: Кн. изд-во, 1957. 119 с.
186. Уткин А. Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне, Смоленск,
Русич, 2000. 640 с.
187. Файджес О. Крестьянские массы и их участие в политиченских процес-
сах 1917 – 1918 гг. // Анатомия революции. 1917 год в России: Массы, партии,
власть. С. 230-237.
188. Файн Л.Е. Российская кооперация: Ист.-теорет. очерк. 1861-1930. Ива-
ново: ИвГУ, 2002. 600 с.
189. Фатеев Г. Краскомы гражданской. Ставрополь: Кн. изд-во, 1987. 223 с.
190. Февр Л. Бои за историю. Пер. с фр. М.: Наука, 1991. 529 с.
191. Филимонов С.Б. Интеллигенция в Крыму (1917-1920): поиски и наход-
ки источниковеда. Симферополь: Черномор-ПРЕСС, 2006. 232 с.
192. Филимонов С.Б. Тайны крымских застенков. Документальные очерки о
жертвах политических репрессий в Крыму в 1920-1940-е годы. Симферополь:
Бизнес-Информ, 2003. 304 с.
193. Финский фактор в истории и культуре Карелии ХХ века. Гуманитарные
исследования. Вып. 3 / Науч. ред. О.П. Илюха. Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2009.
465 с.
194. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: АСТ-ЛДТ,
1998. 288 с.
195. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М.: Прогресс,
1994. 406 с.
196. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб:
Наука, 2000. 380 с.
197. Хаген М. Ленский расстрел 1912 года и российская общественность //
Отечественная история. 2002. № 2. С. 60-85.
198. Хаген М. Пределы реформы: Национализм и русская императорская
армия в 1874-1917 гг. // Отечественная история. 2004. № 5. С. 37-49.
199. Хазиев Р.А. Система налогообложения 1917-1921 гг. // Отечественная
история. 2004. № 3. С. 95-109.
200. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. Избр. статьи позднего
периода творчества / Пер. с нем. М.: Высш. школа, 1991. 192 с.
201. Хайлова Н.Б. Петр Боборыкин об эпохе первой российской револю-
ции // Отечественная история. 2002. № 1. С. 83-96.
202. Харченко В., Харченко А., Кистерев А. Между Илем и Шебшем: очер-
ки истории Северского района Краснодарского края. Краснодар: Краснодарск.
изд.-полигр. производств. пред-тие, 1993. 104 с.
203. Хальбвакс M. Социальные рамки памяти / Пер. с фр. и вступ. статья
С.Н. Зенкина. М.: Новое изд-во, 2007. 348 с.
204. Хорос В.Г. Идейные течения народнического типа развивающихся
стран. М.: Наука, 1980. 286 с.
205. Хеймсон Л. Об истоках революции // Отечественная история. 1993.
№ 6. С. 3–15.
206. Цветков В.Ж. Новые публикации источников по истории Белого дви-
жения в России (1917-1922 гг.) // Отечественная история. 2004. № 2. С. 155–159.
207. Человек в российской повседневности / Отв. ред. Ю.А.Поляков и
Ю.П. Свиреденко. М.: ИРИ РАН, 2001.
208. Человек в экстремальных условиях: историко-психологические иссле-
довании. Материалы XVIII Международной научной конференции. С.-Петербург,
12–13 дек. 2005 г. СПб.: Нестор, 2005. Ч. 1. С. 13–18.
209. Человек и война (Война как явление культуры). Сб. статей / Под ред.
И.В. Нарского и О.Ю. Никоновой. М.: АИРО-ХХ, 2001. 479 с.
210. Чиняков М. Гражданская война: новый взгляд? Орел: Картуш, 2010.
208 с.
211. Чураков Д.О. Революция, государство, рабочий протест: формы, дина-
мика и природа массовых выступлений рабочих в Советской России. 1917–1918
гг. М.: РОСППЭН, 2004. 368 с.
212. Шанин Т. Революция как момент истины. М.: Весь мир, 1997. 560 с.
213. Шатковская Т.В. Правовая ментальность российских крестьян второй
половины XIX века: опыт юридической антропологии. Ростов н/Д.: РГЭУ
(РИНХ), 2000. 224 с.
214. Шестов Н. И. Политический миф теперь и прежде / Под ред. проф.
А. И. Демидова. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. 414 с.
215. Шитов А.П., Поликапов В.Д. Судьба Юрия Трифонова: Факты, доку-
менты, воспоминания. М.: Собрание, 2006. 590 с.
216. Шишкин В.Ф. Как складывалась революционная мораль: Ист. очерк.
М.: Мысль, 1967. 284 с.
217. Шкуратов В.А. Историческая психология: Уч. пос. М.: Смысл, 1997.
505 с.
218. Янов А. Патриотизм и национализм в России. 1825-1921. М.: Академ-
книга, 2002. 398 с.
219. Яров С.В. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и
нэп глазами петроградцев. СПб.: Дм. Булянин, 1999. 319 с.
220. Яров С.В. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих
Петрограда в 1917-1923 гг. СПб.: Дм. Буланин, 1999. 224 с.
221. Heretz L. The Psychology of the White Movement // The Bolsheviks in Rus-
sian society. The Revolution and Civil Wars/ Ed. by V.M. Brovkin. Yale University
Press. New Haven & London, 1997. Pp. 107-108.
222. Raleigh D.J. Experiencing Russia’s Civil War: Politics, Society, and Revolu-
tionary Culture in Saratov, 1917–1922. Princeton University Press, 2002. 438 р.
223. Figes O. Peasant Russia, Civil War: The Volga Countryside in Revolution,
1917-1921. Oxford: Clarendon Press, 1989. 399 p.
2. Докторские диссертации:
1. Колоницкий Б.И. Политические символы и борьба за власть в 1917 г.
Дис. … д-ра ист. наук. СПб, 2002. 496 с.
2. Присяжный Н. С. Чрезвычайные органы снабжения Красной армии в
годы гражданской войны 1918–1921 гг. Дис. … д-ра ист. наук. М., 1993. 528 с.
3. Скипина И.В. Человек в условиях Гражданской войны на Урале: Исто-
риография проблемы: Дис. ... д-ра ист. наук. Тюмень, 2003. 786 c.
4. Суханова Н.И. Гражданская война 1917–1920 гг. на Северном Кавказе:
социально-политический аспект. Дис. ... д-ра ист. наук. M., 2010. 578 с.
5. Федюк В.П. Белое движение на юге России (1917-1920 гг.): Дис. …
д-ра ист. наук. Ярославль, 1995. 572 с.
6. Яров С.В. Политическое сознание рабочих Петрограда в 1917–1923 гг.
Дис. ... д-ра ист. наук. СПб, 1999. 418 с.
3. Кандидатские диссертации:
1. Беляева Е.А. Материальное положение городских жителей в годы ре-
волюции и гражданской войны: 1917-1921 гг. Дис. ... канд. ист. наук. Смо-
ленск, 2005. 313 с.
2. Бравина М.А. Повседневная жизнь Симбирска в условиях революции и
гражданской войны: 1917-1922 гг. Дис. ... канд. ист. наук. Чебоксары, 2008. 226 с.
3. Гагкуев Р.Г. Белые армии Юга России: особенности источников комплек-
тования и социального состава. 1917-1920 гг. (На материалах первого армейского
корпуса): Дис. ... канд. ист. наук. М., 2003. 277 c.
4. Жанситов О.А. Антибольшевистская борьба в Кабарде и Балкарии: 1917-
1920 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. Нальчик, 2006. – 178 c.
5. Колупаев А.А. Индивидуальное крестьянское хозяйство Курской губер-
нии в годы революций и гражданской войны: 1917 г. – весна 1921 г. Дис. ... канд.
ист. наук. Курск, 2005. 206 с.
6. Лобанов В.Б. Добровольческая армия на Северном Кавказе, ноябрь 1917 –
май 1919 гг. Дис. ... канд. ист. наук. СПб, 2003. 209 c.
7. Машитлев Р.М. Адыги Северо-Западного Кавказа в революционных
событиях и гражданской войне: 1917-1920 гг. Дис. ... канд. ист. наук. Арма-
вир, 2005. 229 c.
8. Осипов А.Ю. Финляндия и гражданская война в Карелии. Дис. ... канд.

ист. наук. Петрозаводск, 2006. 241 с.
9. Решетова Н.А. Интеллигенция Дона и революция (1917 – первая половина
1920-х гг.). Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1996. 240 с.
10. Романишина В.Н. Социальный состав и идеология Белого движения
в годы гражданской войны в России, 1917-1920 гг. Дис. ... канд. ист. наук. М.,
2001. 182 с.
11. Шпаков В.О. Крестьянство и власть в период социального конфликта
1917–1923 гг. (на материалах Ставрополья). Автореф. дис. … канд. ист. наук.
Ставрополь, 2009. 28 с.
12. Шувалов А.А. Командный состав Красной Армии и Белого движения в
годы Гражданской войны: октябрь 1917 - конец 1920 года. Дис. ... канд. ист. наук.
Брянск, 2007. 320 с.
1. АнтикайненТойво (1898-1941). – Из кн.: Ровио Г. ТойвоАнтикайнен.

М.: ЦК МОПР СССР, 1936 (Обложка).
2. Артюхина А.В. (Прорисовка фотографии 1918 г.). – ЦДНИРО. Ф. 3619.
Оп. 2. Д. 63. Л. 2.
3. Блинов Михаил Федосеевич (1892-1918). – Из газ.: Власть Советов
(Ставрополь). 1924. 24 нояб. №1384 (267). С. 2.
4. После парада добровольческих и кубанских войск в Екатеринодаре, ав-
густ 1918 г. Слева направо: Владимир Карлович Манштейн (?), Александр
Петрович Филимонов, Борис Ильич Казанович, Василий Александрович
Ажинов, Александр Павлович Кутепов, Николай Степанович Тимановский,
капитан Фуке (?), Сергей Георгиевич Улагай. – ГАРО. Ф. 841.
5. Группа северокавказских большевиков. Ростов-на-Дону, 1920 г. –
ЦДНИРО. Ф. 3619. Оп. 2. Д. 211. Л. 1.
6. Записка Главнокомандующего ВСЮР А.И. Деникина военному губер-
натору Новороссийска и Черноморья генерал-майору А.Н. Черепову. 12 ок-
тября 1919 г. – РОМК. КП 12653.
7. Иванов Сергей Иванович (1892–1975). Фото 1909 г. – Личный архив
А.А. Данилова, племянника С.И. Иванова.
8. Ковалев Александр Пантелеймонович, 1887 г.р. – ХДНИ НАРА.
Ф. 1123. Оп. 2. Д. 2. Л. 1а.
9. Лазо Сергей Георгиевич. 1912 г. – Из. ж.: Смена. 1950. №6. С. 16.
10. Лучко Евгений Архипович (1898-1941?). – ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2.
Д. 251. Л. 96.
11. Матсон (Игнеус) Эйольф Георгиевич (1897–1965). – Из кн.: За совет-
скую Карелию. 1918-1920. Воспоминания о гражданской войне. Петроза-
водск: Карел. кн. изд-во, 1963. С. 96.
12. Моренец Павел Михайлович (1897-1941?) с семьей. 1930-е гг. – Из
семейного альбома.
13. Подвиг генерала С.Л. Маркова. Захват красного бронепоезда в ходе
боя за станцию Медведовская. Рис. С.Ф. Ефремова. – Из кн.: Марков и мар-
ковцы. М.: Посев, 2001. С. 468.
14. Порохно Иван Павлович, 1896 г.р. Фото 1949 г. – ХДНИ НАРА.
Ф. П-1123. Оп.2. Д. 9. Л. 1.
15. Портрет Олив (Свербеевой) Мары Константиновны. Худ. Ф.А. Маля-
вин. 1900-е гг.
16. Плотников Филипп Долматович (1874-1920). Фото 1917 г. – Личный
архив Ю.Н. Старкова, правнука Ф.Д. Плотникова.
17. Разбитая деревня на Пинежском фронте. Архангельская губ. 1919 г. –

Архангельский областной краеведческий музей.
18. Ракитин Максим Николаевич (1893-1920).Фото 1913 г. – Из кн.: Ов-
сянкин Е.И. На изломе истории. События на Севере в 1917–1920 гг. Мифы и
реальность. Архангельск: Архконсалт, 2007.
19. Рисунок Е.А. Лучко. 1919 г. – ГАКК. Ф. Р-411сч. Оп. 2. Д. 251.
Л. 29 об.
20. Резакова Тамара Михайловна (1895-1961). Фото нач. 1950-х гг. –
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 21. Д. 1064. Л. 28.
21. Трупы красных партизан, расстрелянных в окрестностях ст. Масельг-
ской. 1920 г. – Из. кн.: В боях за Советскую Карелию. Очерки и воспомина-
ния. [Л.:] ГИХЛ, 1932.
22. Энеев Магомет Алиевич (1897-1928). Фото ок. 1917 г. – Личный ар-
хив А.Н. Елькова, внука М.А. Энеева.
23. Эрдели Иван Георгиевич (1870-1939). – Из кн.: Денисов С.В. Белая
Россия. Нью-Йорк, 1937.
Предисловие...................................................................................................... 4
«Поворот к субъективности»: теория и практика вопроса ................... 5
1. Долгий век «новой социальной истории» ....................................... 5
2. Методические ответы на методологические вызовы ................... 31
3. Источник как овеществленная память: классификация и
специфические черты .................................................................... 43
Человек в вооруженных формированиях времен Гражданской
войны ................................................................................................... 75
1. Эволюция революционной среды: от интеллигентов к полу-
интеллигентам ............................................................................ 75
2. Участие в боевых действиях: соотношение свободы воли и
принуждения ............................................................................. 122
2.1. Фронтовики: с фронта на фронт ...................................... 122
2.2. Население России и мобилизационные кампании в
РККА и вооруженные формирования белых прави-
тельств ................................................................................ 138
2.3. Большевистское подполье в тылу белых: диверсифи-
кация мотивов участия ...................................................... 153
3. Воинская иерархия РККА и белых армий .................................. 164
3.1. Партизанский фактор в условиях гражданской войны .. 164
3.2. Отражение сущностных черт Белого движения во
внутренней иерархии его вооруженных формирова-
ний ..................................................................................... 184
3.3. Особенности регламентации и сплочения в Красной
армии ................................................................................. 207
3.4. «Молодые» и «старые»: влияние возраста на харак-
тер поведения в вооруженном конфликте ...................... 223
4. Командир воюющих армий: идеальные и реальные ка-
чества .................................................................................. 233
4.1. Офицеры старой армии на службе в РККА ..................... 233
4.2. Социально-психологические аспекты мировоззрения
белого офицерства............................................................. 243
4.3. Любимый командир как фактор сплочения и стимул
участия ............................................................................... 269
Психосоциальные, социоестественные и каузальные факторы
влияния на поведение участников Гражданской войны......... 294
1. Объективные и субъективные факторы углубления соци-

ально-политического военного конфликта 1917–1920 гг. .... 294
2. Комбатантство Севера и Юга России: сравнительный порт-
рет............................................................................................... 347
3. Прогностические ожидания россиян в годы революции и
Гражданской войны .................................................................. 396
4. Агитационно-пропагандистская активность противоборст-
вующих сил и ее влияние на общественные настроения ...... 410
5. Взаимовлияние военных событий и частной жизни комба-
тантов ........................................................................................ 435
6. Эпидемии массовых инфекционных заболеваний и положе-
ние на фронтах .......................................................................... 457
Культурные практики эпохи войны и революции .............................. 477
1. Визуальная символика общественного раскола и новых вла-
стных отношений ...................................................................... 477
1.1. Визуализация лагеря революции и контрреволюции ..... 477
1.2. От символов радикализма к символам новой элитар-
ности ................................................................................... 484
2. Лексические инструменты организации политического про-
странства.................................................................................... 495
2.1. Насилие: вербальные и ритуальные способы маски-
ровки .................................................................................. 495
2.2. Политический лексикон и массы: новый революци-
онный язык ........................................................................ 502
2.3. Лагерь контрреволюции в поисках новых слов .............. 511
2.4. Символика имен красноармейских отрядов партизан-
ского периода .................................................................... 515
Заключение .................................................................................................. 521
Перечень архивных фондов ......................................................................... 532
Список опубликованных и приравненных к ним источников.................. 537
Библиография ............................................................................................... 542
Перечень иллюстраций ................................................................................ 556
Научное издание
Морозова Ольга Михайловна
АНТРОПОЛОГИЯ
ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Верстка В.А. Баранова

Дизайн обложки Е. Орлова
Подписано в печать 4.05.2012.

Формат 60×84/16. Гарнитура Таймс.
Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 30,75.
Тираж 300 экз. Зак. 043.
Издательство ЮНЦ РАН

344006, г. Ростов-на-Дону, пр. Чехова, 41
Тел. (863) 250-98-21, e-mail: ssc-ras@ssc-ras.ru
Отпечатано в ЗАО «Книга»

344019, г. Ростов-на-Дону, ул. Советская, 57

Ольга Михайловна Морозова - Антропология Гражданской Войны-Изд-во ЮНЦ РАН (2012)

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Ольга Михайловна Морозова - Антропология Гражданской Войны-Изд-во ЮНЦ РАН (2012)

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

0 О.М.

Российская академия наук

Печатается по решению ученого совета Института

Моим дедам – Михаилу Александровичу Морозову

События Русской революции и Гражданской войны продолжают вы-

1. Долгий век «новой социальной истории»

История социальных конфликтов привлекает повышенное вни-

стоянием научного сообщества, и широкий угол научного зрения. При-

И в дальнейшем в СССР глобальная тенденция антропологизации ис-

де всего, изучение менталитета и структур повседневности9. Как вся-

Один из представителей этой школы В.А. Шкуратов, задавшись во-

Если считать основанием историко-антропологической методоло-

Из всех представленных направлений наибольшая зона приложе-

число их выполнено в русле макроисторического направления, иначе

совокупность публикаций за определенный хронологический период,

риод было опубликовано много работ, не утративших до последнего вре-

них крестьян, чрезмерно смелые выводы ученых встретили резкое не-

блематике питался переводами французских «анналистов», осуществ-

го десятилетия советской власти стал выход двух сборников38. Обобще-

ные последствия аграрного перенаселения, травмирующего опыта урба-

наук. Тамбов, 2002; Посадский А.В. Военно-политические аспекты самоорганиза-

ческой, субъективной основе исторических событий, с особым внима-

А.К. Соколовым и др., выявили механизмы взаимокорреляции соци-

архивного материала добавило аргументов мнению об отсутствии

научные конференции по теоретическим и эмпирическим аспектам

в связи с демографическими и экономическими процессами и куль-

О.С. Поршнева, А.С. Сенявская)55. В этих весьма непохожих работах

держному восхвалению белой борьбы и, соответственно, к исследо-

В.П. Булдакова61. Наиболее близко к руслу данного исследования на-

провоцирующий элемент общественных настроений и стали служить

жизни Красной армии, ее командирах, ее экономической и социальной

аграрной революции 1917–1918 гг., содержание которой состояло в

именно в ней наиболее полно представлено свойство подлинной граж-

2. Методические ответы на методологические вызовы

Классическая наука со времен логики Аристотеля стремилась най-

привычный отечественному исследователю позитивистский инстру-

дицию компаративистских исследований и методик инокультурного

теоретических споров в философии не должна напрямую влиять на

логией, этнологией, лингвистикой и социальной философией расши-

политический фон не способствовал созданию мемуаров, авторы ко-

часть, поскольку характер и интересы людей, живущих в похожих об-

ческих стратегий играет свою роль разработанная У.И. Томасом тео-

возникает, то этого достаточно, чтобы изменился ход всей истории»96.

закон забывания Г. Еббингауза, содержащий утверждение о том, что в

ные связи, был назван каузометрическим99. Он использует собст-

мий – офицерства военного времени, и в итоге был получен культурно-

3. Источник как овеществленная память:

Одним из главных условий обновления исторических исследова-

бытиями или спустя очень короткий промежуток времени, и дефера-

ности, – увеличивается объем интерпретационных усилий в направле-

изорванных дневников»105. Он и прежде часто находил дневники у

Причина существования дневников представителей так называе-

дущей нашей жизни и как жили раньше при царизме, разбирались в

С началом 2-го Кубанского похода меняется атмосфера дневника.

рии (Маре) Константиновне Свербеевой (1870–1963), женщине с кото-

давали людям возможности накапливать их в личных архивах. Но и

зительно представляют степень социальной напряженности в послед-

миссии помощи демобилизованным комсомольцам и бывшим красным

факторов углубления вооруженного конфликта; механизма паники в

кажениями, которые вполне могут быть установлены приемами кри-

Время написания воспоминаний влияет на их содержание вследст-

расстрелах, экзекуциях. Такие сюжеты можно встретить лишь у еди-

да, когда той не исполнилось и 20-ти лет. Многие из будущих бунта-

также стремлением увековечить героику своей борьбы. Атмосфера