Этическая теория, известная как утилитаризм, получила свою имеющую наиболее решающее

влияние формулировку в XIX столетии благодаря британскому философу Джону Стюарту Миллю.
Тщательные последующие разработки и модификации утилитаризма неизбежно основываются на
формулировках Милля, так что его теория заслуживает внимательного изучения. Утилитаризм -
этическая теория, утверждающая, что правильный поступок тот, который вызывает наибольшее
возможное благо. В этике имеется две основные концепции - это концепция правильности и
концепция блага. Концепция морально ценного человека выводится из них. в утилитаризме благо
определяется независимо от правильности. Это означает, что эта теория рассматривает наши
обдуманные суждения по поводу того, какие вещи представляют благо (наши оценочные
суждения); в качестве отдельного класса суждений, интуитивно отмеченных здравым смыслом, и
далее выдвигает гипотезу, что правильность - это максимизация уже известного блага.

В классическом утилитаризме нет разницы между удовольствием и счастьем. Оба термина

относятся к своего рода психическому состоянию удовлетворения. Я согласна с тем, что
существуют разные виды удовольствий, на которые способны люди. По словам Милля, мы
испытываем целый ряд удовольствий или удовлетворений от физического удовлетворения от
голода до хорошо выполненной работы. Эстетические у довольствия, такие как наслаждение
красивым закатом, являются еще одним видом удовольствия. Мы также можем испытывать
интеллектуальные удовольствия, к примеру, удовольствие от осмысления чего-либо. Теория
Милля включает в себя идею о том, что существуют высшие, уникальные человеческие
удовольствия. По мнению Милля, мы должны учитывать диапазон видов удовольствия в наших
попытках решить, что является лучшим действием для нас самих.

Для меня утилитаризм заслуживает критики также за то, что как это ни парадоксально, он может
быть оправданием аморальных поступков. Надо поступать таким образом, чтобы способствовать
наивысшему счастью наибольшего числа людей. А если в результате расчета окажется, что это
счастье делает необходимым страдания некоторых людей? Если Вы читали Преступление и
наказание, то вспомните рассуждения Раскольникова, который собирается совершить убийство
старухи-процентщицы . Как много хорошего он мог бы сделать, будь у него её деньги.
Достоевский утверждал, что счастье человечества не стоит слезы одного ребёнка. Также мне
непонятна характерная для утилитаризма калькуляция удовольствий. Можно ли действительно
рассчитать, какое действие обеспечит максимальное удовольствие для максимального количества
людей? Во-первых, хотя мы можем предвидеть некоторые последствия своих действий, можем ли
мы предвидеть их все? В некоторых случаях последствия очевидны, но в этих случаях мы и не
нуждаемся в моральном руководстве. Мы нуждаемся в помощи именно тогда, когда последствия
не ясны. Во-вторых, мы не можем всякий раз, когда надо принять решение заниматься подсчетом
возможных следствий. Д. С. Милль, как мы видели, говорит, что человек должен действовать для
увеличения общего счастья, он д о л ж е н   стремиться к общему благу. Но спрашивается, почему я
должен увеличивать общую сумму счастья, исключая из этой суммы собственное счастье? Милль
предполагает, что вопросы этого рода не допускают доказательств в обыкновенном смысле слова,
но тем не менее он думает, что могут быт представлены соображения, которые могут сделать это
положение убедительным. доказательство того, что мы должны стремиться к общему счастью,
нужно понимать след. образом. Я стремлюсь к моему счастью, это есть благо для меня; ты
стремишься к твоему счастью, это есть твое благо; он стремится к своему счастью, это есть его
благо, следовательно, о б щ е е  счастье есть о б щ е е  благо, а следовательно и мое. Н о для меня
этого аргумента не достаточно. Из того факта, что мы стремимся к личному счастью, нельзя
доказать, что мы д о л ж н ы  стремиться к общему счастью.

Нельзя сказать, что утилитаризм есть абсолютно ложная теория. Скорее можно сказать, что он
содержит часть истины, но не всю истину, что он является односторонним выражением фактов. 
В первой книге «Политики» Аристотель описывает, как возникло государство, и утверждает, что
все состояния естественны. Он приходит к такому выводу, исследуя основные человеческие
отношения в их простейшей форме. В человеческом мире существует естественное объединение
тех, кто зависит друг от друга в выживании, двумя такими отношениями являются пары господин-
раб и мужчина-женщина. Природа создает для каждой отдельной вещи отдельную цель, потому
что объект наиболее эффективно выполняет свою задачу, когда он служит одной цели.

 Для меня Аристотель — это вдохновитель равенства возможностей, создатель идейной базы

для формирования и дальнейшего развития либерализма.
Мне было интересно наблюдать, как в первой книге «Политики» излагается понимание природы
государства и его необходимые элементы. Природа, по утверждению Аристотеля, ничего не
делает напрасно. Поскольку человек наделен речью, и, причем, не так как животное, которое
лишь выражает чувства, а так, что он способен воспринимать добро и зло, справедливость и
несправедливость, то, следовательно, и конечной целью, пределом развития человека является
справедливая и добродетельная жизнь. Ради такой жизни люди вступают в общение, и этим
общением является государство. Государство, таким образом, существует по природе (не путать:
от природы), «ведь мы называем природой каждого объекта… то его состояние, какое получается
при завершении его развития»

Для меня Аристотель — это вдохновитель равенства возможностей, создатель идейной базы

для формирования и дальнейшего развития либерализма. Он был сторонником
правления золотой середины в регулирование государственных отношений. Полития — самое
разумное решение в вопросе видов государств. Ни демократия, ни монархия, ни аристократия, а
именно полития. Правления среднего класса, которое обязательно должно быть по количеству
больше богачей и бедных, ну или хотя бы быть больше одного из этих социальных слоев.

Я не скажу, что полностью поддерживаю взгляды этого философа (я учитываю тот момент, что это
древность, у них свои порядки, свои устои и свои законы): например, в плане гражданства и
рабства (рабами, по его мнению, являются и ремесленники, и торговцы; и они не являются
гражданами государства), в плане женских прав (да, это древность, но в данной работе, женщины,
считай не воспринимаются всерьез — только производство потомства, содержание дома
(отдельные моменты о домохозяйстве), воспитание детей и всякое подобное. Жалко то, что
Аристотель мало внимания уделяет отношениям между государствами. Есть краткие упоминания,
но этого мало, как мне кажется. А отношения со соседями, другими государствами — очень
важно.

Подводя итоги, я могу сказать, что данный трактат является более усовершенствованным
проектом государства (если так можно назвать в общем), которое учитывает веяние
современности Аристотеля. Трактат является сложным чтивом, по моему мнению, но тут нет
виляний направо и налево — здесь всё четко по плану, по существу, с огромным количеством
примеров. Аристотель рассматривает не идеальную конституцию, а наилучшую при
определенных условиях и обстоятельствах. Он не ищет единого идеала, который подходил бы ко
всем действительным государствам, указывая, что это столь же немыслимо, как найти одно
платье, одно лекарство, одну диету для всех тел. Аристотель занимался поисками не идеальной
конституции, а совершенной. Он подчеркивает важным считаться с наличными социальными,
политическими, экономическими и культурными факторами. Поэтому, если истинная монархия и
истинная аристократия, как господство лучших, господство добродетели, и представляются
Аристотелю идеалом, то на практике наиболее целесообразным видом государства в его учении
признается умеренно-демократическая республика.