- Китаев-Смык Л.А

Л.А.
Китаев-Смык
ПСИХОЛОГИЯ
ПСИХОЛОГИИ зская
антропология стресса
Москва
Академический Проект
2009
УДК 159 9
ББК 88
КП
Издается по решению
Ученого совета Российского института культурологии
Министерства культуры Российской Федерации
Рецензенты:
М.И. Марьин, доктор психологических наук, профессор
А.В. Окороков, доктор исторических наук, действительный член
Академии военных наук
Китаев-Смык Л.А.
К11 Психология стресса. Психологическая антропология стресса. — М.:
Академический Проект, 2009. — 943 с. — (Технологии психологии).
ISBN 978-5-8291-1023-9
В монографии описаны индивидуальные особенности долгой жизни при

стрессе и реакции во время стресса, краткого, как удар Представлены
генеральные (общие) закономерности изменений эмоций, восприятия, памяти,
мышления, работоспособности и общения в экстремальных ситуациях Изложены
результаты исследований «стресса жизни» и «стресса смерти», отражены
многочисленные исследования автора: стресс творчества и вдохновения, восторг
и ужас властителей, ускользание из-под гнета жестокостей и гибель под ними,
стресс в боях под пулями врагов и посттравматические болезни ветеранов,
длительный стресс в экспериментах при подготовке полета людей на Марс и
многое другое. Доступно рассмотрены телесные (соматические) и душевные
(психические) болезни стресса и способы их предотвращения. Проанализированы
психологические факторы, позволяющие нормализовать стресс, являющийся
естественным следствием динамической и сложной жизни. Кроме того, показаны
способы и приемы восстановления и поддержания здоровья в стрессовых
ситуациях. Книга ведущего российского специалиста по проблемам стресса
написана для всех, кого затронул стресс, кто его использует или с ним борется,
для политиков и психологов, для медиков и социологов, для работников силовых
структур, для учащихся и профессионалов, может быть, даже для философов.
Пусть читателя не отпугивает энциклопедичность этой книги — каждый найдет в
ней свое.
УДК 159.9
ББК 88
© Китаев-Смык Л .А., 2009
© Оригинал-макет, оформление.
ISBN 978-5-8291-1023-9 Академический Проект, 2009
ПРЕДИСЛОВИЕ
Стресс в современном постиндустриальном обществе все чаще
становится причиной страданий. Стремление к массовым радостям и мнимой
беспечности не всегда уменьшает напряженность нашей жизни.
Проблемы, связанные со стрессом, в чем-то, а может быть, во многом,
индивидуально различны, т. к. каждый человек уникален. Конкретные
рекомендации специалистов по стрессу могут подвести читателя близко к
решению его проблем. Но повседневное их решение сможет осуществлять
только сам человек, знающий свои проблемы «нутром» и возвысившийся над
ними, в частности, путем их осмысления. Иными словами, проблемы стресса
человек может решать сам более успешно, если он имеет знания и силы
взглянуть на свои проблемы и «из себя», и «на себя».
Знакомство с анализом причин и закономерностей стресса, с его
последствиями, изложенными в книге, позволит читателю увидеть способы
уменьшения неблагоприятных влияний критических ситуаций и, может быть,
поможет найти полезные последствия этих ситуаций. «Нет худа без добра» —
говорит пословица. При стрессе нужно не только пересилить «худое», но не
потерять «доброе».
Эта книга написана для всех, кого затронул стресс, кто его использует или
с ним борется, для политиков и психологов, для медиков и социологов, для
работников силовых структур. Для учащихся и профессионалов, может быть,
даже для философов. Она пополнит их знания о стрессе или хотя бы укрепит
в этих знаниях.
В разных главах книги автор рассматривает связанные со стрессом
проблемы, принадлежащие к различным областям знаний (разным научным
дисциплинам). Широта подходов необходима для понимания и успешного
решения многих острых проблем, обусловленных стрессом. Использование и
4 Предисловие
анализ разнодисциплинарных научных материалов делает для разных
профессионалов одни главы книги более, другие — менее «своими», т. е.
более или менее полезными и удобными для чтения.
Первая глава в монографии вводная. Во второй изложены результаты
многочисленных научных наблюдений и экспериментальные данные об
эмоциях и поведенческих реакциях (нормальных и болезненных) при кратком
и продолжительном стрессе, при разных экстремальных воздействиях. Третья
глава посвящена вегетативным проявлениям стресса, т. е., с одной стороны,
тому, какие физиологические реакции бывают при психологическом стрессе
и, с другой стороны, как эти реакции сказываются на психике. Вместе с тем
представлены анализ «соматических (телесных) болезней стресса», пути их
профилактики и лечения. В четвертой главе описаны изменения
интеллектуальных способностей в экстремальных ситуациях, когнитивные,
перцептивные, мнемонические и другие реакции при стрессе. Наряду с этим
доступно описаны причины и динамика возникновения неврозов как
«психических болезней стресса», а также основные принципы их
профилактики и лечения. В пятой главе представлены психосоциальные
(социальнопсихологические) проявления стресса, динамика изменения
общения людей, внезапно оказавшихся или долго живущих в экстремальной
обстановке, и многое другое.
В монографии анализируются методы профилактики и устранения
неблагоприятных проявлений стресса и пути сохранения способности
восстанавливать в нужный момент свою активность, боевитость, сохранение
веры и надежды на вызволение от невзгод жизни, на успешное преодоление
стрессогенных воздействий.
Какой главный недостаток этой книги, по мнению ее автора?
Многогранность проблем стресса требует изучения его проявлений разными
науками (психологией, медициной, социологией, этнографией, политологией
и др.). Это неизбежно создает разнокалиберность, часто несопоставимость и
подчас кажущуюся противоречивость представленных сведений.
Какое главное достоинство в этой книге видит ее автор? В ней
представлен разносторонний подход к пониманию стресса, без которого
невозможно постигать сложнейшую картину противостояния психики и всех
систем организма человека, экстремальным условиям существования,
создающим «стресс жизни» и «стресс смерти». При этом особое внимание
обращалось на то, что экстремальные ситуации, возникающие в жизни и
моделируемые в экспериментах, могут оказывать на человека не только
неблагоприятные влияния. Такие ситуации могут пробуждать в людях
потенциальные возможности, незаметные в обычных, нестрессогенных
условиях. Автор полагает, что главные из них: интеллектуально-творческий
потенциал (с условием, что он не устремлен против самого себя, т. е. не стал
безумен) и потенциал нравственности. В критических условиях она
проявляется и проверяется. Потому что нравственность — это не только
раскрытие силы жизнеутверждения личности, но и система запретов,
«очеловечивающих» личность и общество. Вспомним, что Л.Н. Толстой
видел три вида нравственности:
— нравственность то, что служит на пользу моему «я». Это —
нравственность дикости;
Предисловие 5
— нравственность то, что служит на пользу тому кругу, который есть
мой. Это — нравственность варварства;
— нравственность то, что служит на пользу всему человечеству. Это —
нравственность общечеловеческая.
При стрессе становится очевидно, потенциалом какой нравственности
богат человек. Но главное — в критической ситуации человек всегда
становится перед выбором, с какой из этих трех нравственностей идти
дальше.
***
У этой книги две особенности. Первая —- то, что в нее включено

описание результатов комплексного изучения стресса, проведенного впервые
в мире в прошлом веке в нашей стране. Эти результаты были многократно
подтверждены. Однако описание комплексных исследований, проведенных с
участием одного и того же автора, т. е. на единой методологической основе,
делает их до сих пор значимыми. Об этом свидетельствуют многочисленные
ссылки в Интернете на первое издание «Психологии стресса». Заимствуя из
него многие разделы, автор пытался излагать их во втором издании
современным языком, уходя от кондового наукообразия, до сих пор
«модного» в ряде научных школ. С их стороны возможны упреки в том, что в
отдельных случаях вместо «строго научного описания» используется язык
как бы научно-популярного изложения результатов исследования стресса.
Более того, в некоторых главах ввиду недостаточности научно
подтвержденных данных при обсуждении сложных проявлений стресса автор
опирается на аналитическое их описание выдающимися интеллектуалами:
писателями-классиками, мыслителями. Да, они не профессиональные
психологи, но это не мешало им (может и помогало) образно осмыслить
психологическую, социально-психологическую и даже психофизиологи-
ческую сущность тех или иных проявлений стресса.
Однако автор этой монографии присоединяется к тем, кто с сожалением
видит обеднение научного смысла в ряде современных научных изданий, как
спрятанное за наукообразием и англицизмами текста, так и напоказ
выставляемой вульгаризацией русского языка.
Еще одно замечание о литературных особенностях научных текстов. В
одной из последних своих статей, в предисловии к переводу дневника
Амелия Л.Н. Толстой писал: «Писатель ведь дорог и нужен нам только в той
мере, в которой он открывает нам внутреннюю работу своей души, само
собой разумеется, если работа эта новая, а не сделанная прежде. Что бы он ни
писал — драму, ученое сочинение, повесть, философский трактат,
лирическое стихотворение, критику, сатиру, — нам дорога в произведении
писателя только эта внутренняя работа его души, а не та архитектурная
постройка, в которую он большей частью, да, я думаю, и всегда, уродуя их,
укладывает свои мысли и чувства». Автор книги, которую держит в руках
читатель, старался, как только мог «не уродовать» на ее страницах свои
мысли и чувства. Потому, возможно, кто-то подчас скажет: «Не слишком ли
много в ней автора!» Да. Решая, чем дополнить второе переработанное
издание «Психологии стресса», автор понял невозможность объять
необъятное, обобщить сотни тысяч исследований стресса, проделанных в
разных странах за десятилетия после его издания. Поэтому оно дополнено
исследованиями самого автора. Они проводились в разных (подчас предельно
опасных) условиях, с разными целями, их описание требовало разных
лингвистических приемов. Кому-то из читателей это доставит
удовлетворение (так было при журнальных публикациях), кого-то, возможно,
возмутит (пока такого не было).
Вторая особенность этой монографии, то, что ее главы со второй по
четвертую содержат описания субсиндромов стресса, т. е. разных его
проявлений, потребовавших описания и анализа, использующих разные
профессиональные подходы. Потому одни профессионалы могут начинать
чтение данной монографии с той главы, которая прежде всего удовлетворит
их профессиональный интерес. Других профессионалов больше
заинтересуют иные главы. Так, пятая глава интересна социальным
психологам, работающим в экстремальных ситуациях; четвертая — спе-
циалистам, оптимизирующим интеллектуальную деятельность при стрессе;
третья — тем, кто занят профилактикой и лечением телесных (соматических)
болезней стресса; вторая глава может быть более интересна специалистам по
общей, военной, космической психологии.
Однако в каждой из этих глав описаны экспериментальные данные,
полученные на протяжении ряда лет в ходе одних и тех же комплексных
экспериментов. Это вынуждает повторно представить в каждой главе
описание методов создания стресса. Читателей, расширяющих эрудицию и
знакомящихся не только со «своей» главой книги, но и с «чужими» главами,
не должны смущать эти вынужденные повторы.
Благоразумный читатель должен различать факты, достоверно
установленные, а также достаточно обоснованные теории от поисковых
концепций, которые требуют подтверждений или должны быть отвергнуты.
Но неясное, непонятное не следует таить. Его проблемность надо обозначить,
чтобы своевременно начать аналитические исследования.
Читая оглавление этой монографии, можно заметить, что в нее как бы
включены самостоятельные «книги» с описанием исследований отдельных,
специфических экстремальных состояний: стресса невесомости,
акустического стресса, боевого стресса, кинетоза («стресса укачивания-
укручивания»), стресса творчества, посттравматических стрессовых
расстройств, специфического стресса в виде «выгорания персонала», стресса
скученности. При исключительном интересе к какой-либо из этих проблем
читатель может первоначально знакомиться с разделом, привлекшим его
внимание.
Особое место в этой монографии занимает раздел, посвященный
неврозам Ее автор согласен с теми, кто рассматривает их как душевные
(психические) болезни стресса. Однако несколько школ психиатров видит
неврозы с разных сторон. Для расширение эрудиции читателя на страницах
данной монографии представлены разные взгляды на «душевные болезни
стресса». Это поможет читателю понимать врачей (невропатологов,
психиатров, психоаналитиков и др.), принадлежащих к разным научным
медицинским школам и владеющим не схожими психотерапевтическими
методами.
Предисловие 7
Для тех, кого интересует главным образом теоретическое осмысление
стресса, можно рекомендовать прочтение первой главы и описания
генеральных (общих) закономерностей субсиндромов стресса в главах со
второй по пятую.
Обширные основания общей теории стресса созданы Гансом Селье и его
учениками. Вклад в теорию психологии стресса был сделан исследователями
экстремальной психологии (психологии стресса). В данной монографии
предпринята очередная попытка дополнить ее.
Стало необходимо и неизбежно изучать, и осмысливать многообразие
психической и социальной активности (и пассивности) людей при стрессе с
учетом многих антропологических факторов, т. е. человека со всеми его
свойствами, функциями, проявлениями, взаимоотношениями. И следует
обратить пристальное внимание на целесообразность такого
методологического направления как зооантропология, т. е. на то как, казалось
бы, исключительно зоологические функции психики, организма
актуализируются в человеческих поступках, действиях, эмоциях, социальных
контактах.
И еще, прислушаемся к советам известного современного психолога и
психотерапевта Реноса К. Пападопулоса: «Мы можем понять больше, если
обладаем воображением, чем в том случае, когда остаемся в рамках
логического понимания ситуации... нужно вступать в диалог с иным, чуждым
для нас явлением».
Аннотация на английском
The study covers individual aspects of living under stress for a long while and
reactions to stress situations which are short and sudden, like a sharp blow to the
body. The author introduces the general pattern of changes in emotions, perception,
memory, thinking, performance and communication which occur in extreme
situations. You will also find the results of studies on “life stress” and "death
stress”. The book reveals numerous studies conducted by the author: on the stress
of creativity and inspiration; on pleasures and horrors of authority; on escaping the
pressure of cruelty or perishing under it; on the stresses of war - under the bullets
of the enemy, and posttraumatic diseases of veterans; on long-term stress in the
training of crews for the mission to Mars and many others. Somatic and mental
diseases, and their prevention, are reviewed in a comprehensible way. You will
also find an analysis of the psychological factors which help us to normalize stress,
representing natural results from our dynamic and complex life. Furthermore, this
book reveals the best ways and techniques for restoring and maintaining health in
stressful situations.
This book from the leading Russian expert on stress is written for those who
live under stress, fighting it or using it: politicians and psychologists; doctors and
sociologists; enforcement agencies; students and professionals; even philosophers.
We hope that the encyclopedic nature of this book won't scare you away as each
reader will find something relevant for him or her.
Kitaev-Smyck L.A.
ГЛАВА 1
МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ СТРЕССА
Даже в состоянии полного расслабления спящий человек

испытывает стресс... Полная свобода от стресса означает
смерть.
Ганс Селье
1.1. КОНЦЕПЦИЯ СТРЕССА ГАНСА СЕЛЬЕ — «ОБЩИЙ

АДАПТАЦИОННЫЙ СИНДРОМ»
Концепция стресса, родившись в результате серии патофизиологических

исследований выдающегося канадского ученого Ганса Селье, оказала
большое влияние на различные науки о Человеке. Она была подхвачена
многими представителями медицины, психологии, социологии, этнографии,
политологии и др.
В первой главе этой книги изложены основные положения концепции Г.
Селье. Это сделано, во-первых, из уважения к его таланту и научному
наследию, во-вторых, из-за того, что, хотя обширные современные знания о
стрессе давно не укладываются в рамки его теории, но все же освоение ее
плодотворно и сейчас.
В первой главе показана сопоставимость с теорией Г. Селье результатов
наших многолетних экспериментальных и теоретических исследований
стресса, подтвержденных многими учеными. Здесь изложены этические и
организационно-методологические принципы, которые надо соблюдать при
изучении стресса, рассмотрены сходства и различия «стресса жизни» и
«стресса смерти».
1.1.1. Предпосылки создания и широкого распространения концепции

стресса
Поражения сердечно-сосудистой системы являются причиной более 50 %

всех случаев смерти [Бедный С.М., 1981; Ганелина И.Е., 1975; Косицкий Г.И,
1977; Уайт П_, 1967 и др.]. Установлено. что эти поражения обусловлены
главным образом неблагоприятными для человека формами эмоционального
напряжения [Чазов Е.И., Вихерт А.М., Метелица В.И., 1972; Haynes S.G. et
al., 1978; Shapiro А.Р., 1978]. В нашей стране увеличение смертности от
ишемической болезни сердца особенно быстро нарастает за последние
десятилетия.
Из-за «стресса жизни» миллионы людей страдают от недомогания,
нарушения сна, усталости, отверженности или тревожности, у детей имеются
стрессовыеio симптомы эмоционального неблагополучия (чрезмерная агрессия,
Глава I
ночные кошмары, мочатся в кроватку), все больше людей страдают от
алкоголизма и наркомании, пытаясь избавиться от «стресса жизни», тысячи
кончают с собой или совершают попытку самоубийства [Levi L., 1981].
Вот как оценивает эти данные Ленард Леви, один из известных
исследователей эмоционального стресса. «Часто говорят, что статистика не
кровоточит. Да, независимо от того, как интерпретируются эти данные, они
представляют огромные человеческие страдания и несчастья, часть которых,
вероятно, предотвратима» [Levi L., 1981, с. 11]. Он предлагает продолжать
изучение эмоционального стресса и его индивидуальное лечение. По его
мнению, «можно и должно подойти к проблеме через длительное
холистически и экологически направленное профилактическое
планирование» [там же]. Им предложены принципы такого планирования.
Таким образом, предпосылкой создания и широкого распространения
концепции стресса можно считать возросшую, особенно во второй половине
XX столетия, актуальность проблемы защиты человека от неблагоприятных
факторов среды. Ширящееся научное изучение стресса можно рассматривать
как часть охватившего общественность нашей планеты движения по охране
природы. Человека при этом надо рассматривать как важнейший элемент
биосферы, подлежащий защите. Часто защищать человека надо от него
самого, т. е. от стихийной урбанизации, от ошибочных «успехов»
цивилизации.
Среди своих предшественников Г. Селье называет Клода Бернара,
указавшего, что относительное постоянство внутренней среды живого
организма — важнейшее условие поддержания его жизнеспособности, и
Уолтера Кеннона, разработавшего теорию гомеостаза.
Большое впечатление на Г. Селье произвели его встречи и беседы в 1935
г. в Ленинграде с академиком-физиологом, нобелевским лауреатом Иваном
Петровичем Павловым. «Эти беседы вдохновляли меня в течение всей моей
жизни. Портрет Павлова висит в холле нашего института рядом с портретами
Эйнштейна и моего соотечественника, открывшего инсулин, сэра Фредерика
Бантинга, который опекал меня, когда я начал изучать стресс»,—
вспоминает Г. Селье [Селье Г., 19791. Открытие И.П. Павловым условных
рефлексов, можно полагать, предопределило направленность концепции
стресса на понимание способности организма выходить на уровень
готовности к экстремальным стрессогенным воздействиям, опережая их.
Если на уровне целого организма результаты фило- и онтогенетического его
«обучения» преодолению неблагоприятных факторов реализуются, как
известно, в значительной мере при участии центральной нервной системы, то
«на клеточном уровне,— пишет Г. Селье,— обучение зависит главным
образом от химического обуславливания и сводится к выработке защитных
веществ типа гормонов или антител и модификации их действия с помощью
других химических соединений (например, питательных веществ)»[Селье Г.,
1979, с. 60]. О неспецифических болезненных проявлениях защитных
реакций организма, ставших основой учения о стрессе, неоднократно
говорили И.П. Павлов и его ученики, называя их «стандартными формами
нервных дистрофий», подчеркивая тем самым значение нервной регуляции в
возникновении
io этих неспецифических реакций. Глава I
Но почему портрет еще и великого физика осеняет парадный вход
Института экспериментальной медицины и хирургии (ныне
Интернациональный институт стресса)? Начало нашего столетия
ознаменовалось созданием релятивистской и квантовой физики,
теоретические построения которых обусловили прогрессивные
преобразования в методологии естественных наук. Эти преобразования в
значительной мере связаны с именем Эйнштейна. Видимо, не только
уважение побудило Г. Селье поместить на почетном месте в своем институте
портрет А. Эйнштейна. Можно полагать, что прогрессивные концепции,
возникшие в связи с отходом от методологии классической физики, оказали
существенное влияние на научное мышление основателя учения о стрессе.
Объект исследований Г. Селье — стресс как неспецифические симптомы
адаптации — понятие относительное. Их можно «увидеть», только вычленяя
подобные симптомы из множества разных симптомов адаптации. Потому
стресс — понятие, теряющееся при чрезмерно большом и при чрезмерно
малом круге наблюдаемых симптомов. В теоретических построениях Г.
Селье присутствует относительность причинности и целесообразности
стресса. Относительно и понятие целостности носителя стресса: это
локальные структуры в организме при «местном адаптационном синдроме»
— это и весь организм, отвечающий «общим адаптационным синдромом»,
это та или иная совокупность людей при массовых проявлениях
эмоционального стресса. Идея о существовании взаимодополняющих свойств
в какой-то мере находит воплощение в концепции стресса в виде
дополнительности специфических и
12 Глава 1
неспецифических проявлений адаптации к требованиям среды в живых
существах, в психике и в социальных совокупностях.
Г. Селье указывал на отсутствие прямой зависимости эмоциональных
переживаний при стрессе от физиологических механизмов стресса.
Ухудшение самочувствия, болезненные стрессовые физиологические
процессы Г. Селье предложил называть «дистрессом», т. е. разрушающим
дискомфортным стрессом. Приятные формы стрессовых переживаний, такие
как стресс любви, творчества, восторга, вдохновения, он назвал «эустрессом»,
т. е. приятным стрессом.
Широкому распространению учения о стрессе способствовала системная
разработка концепции стресса ее автором, его исключительная
продуктивность и целеустремленность, а также его публицистические и
литературные способности. Перу Г. Селье принадлежит более тысячи
научных публикаций, в их числе более 20 монографий. Будучи на
протяжении многих лет руководителем основанного им института, Г. Селье
объединил усилия ученых многих стран в решении различных проблем
стресса, способствуя тому, что исследования проблемы стресса вышли далеко
за рамки первоначальных патофизиологических экспериментов.
Автор этой монографии на протяжении нескольких лет состоял в
переписке с Г. Селье, получая от него полезные советы и, главное, одобрение
и моральную поддержку. Специфические особенности советской
государственной политики многократно препятствовали Г. Селье в его
желании встретиться с автором этой книги.
Научная экспансия концепции «стресс» с ее распространением на
различные области знания вызывает недоумения, а часто понятный протест
ученых, разрабатывавших свои научные проблемы, обходясь без методов,
пониманий, обобщений, используемых учением о стрессе [Мэй Р., 2001, с. 96-
97; Василюк Ф.Е., 1984 и др.]. Эти недоумения не повод для протеста и
научных баталий — разные фонари освещают путь к истине.
1.1.2. Основные положения концепции Г. Селье
Начало созданию концепции стресса положил случайно обнаруженный в

эксперименте Г. Селье в 1936 г. патофизиологический «синдром ответа на
повреждение как таковое», получивший название «триада»:
— первое — увеличение и повышение активности коркового слоя
надпочечников;
— второе — уменьшение (сморщивание) вилочковой железы (тимуса) и
лимфатических желез, так называемого тимико- лимфатического аппарата;
— третье — точечные кровоизлияния и кровоточащие язвочки в
слизистой оболочке желудка и кишечника. Заслуга Г. Селье в том, что он
сопоставил эти реакции с клинико-психологическими симптомами,
характерными почти для любого заболевания, с такими, как:
— первому — чувство недомогания;
— второму — разлитые болевые ощущения и чувство ломоты в суставах
и мышцах;
— третьему — желудочно-кишечные расстройства с потерей аппетита и
уменьшением веса тела.
Объединение их в единую
Методология изучениясистему
стрессабыло правомерно только при наличии• 13
единого механизма управления этими физиологическими и
психологическими реакциями и общего совокупного процесса их развития.
Долго не было определенного представления относительно
биологической сущности изъязвлений слизистой желудка, кишечника и
потери аппетита — «штатного» симптома стресса. Наша гипотеза,
касающаяся этого феномена, была изложена в 1983 г. [Китаев-Смык Л.А.,
1983], а также в третьей главе этой книги.
Г. Селье предложил различать «поверхностную» и «глубокую»
адаптационные энергии. Первая доступна «по первому требованию», как «по
пожарной тревоге». Вторая мобилизуется путем адаптационной перестройки
гомеостатических механизмов организма. Ее истощение необратимо, как
считал Г. Селье; и ведет к гибели или к старению и гибели. Предположение о
существовании двух мобилизационных уровней адаптации поддерживается
многими исследователями [Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и
др., 1972; Меницкий Д.Н., 1973; Селье Г., 1966; Селье Г., 1979;
Франкенхойзер М., 1970; Lazarus R.S.. 1967; Lazarus R.S., 1969; Lazarus R.S.,
1977]. Нашими экспериментами и наблюдениями при предельно
переносимых (и непереносимых) воздействиях на людей были выявлены
четыре «ранга», четыре кризисных ступени, по которым восходит индивид (и
социальное сообщество) при непрекращающихся экстремальных воздействи-
ях. «Кризисные ранги стресса» описаны в последующих главах.
1.1.3. Стадии мобилизации адаптационных резервов по Г. Селье
При непрекращающемся действии стрессогенного фактора интенсивность

проявлений «триады стресса» возрастает. Г. Селье
14 Глава 1
Рис. 1 Схемы развития длительного стресса:
А — стадии развития стресса по Г. Селье: «аларм» — реакция мобилизации

адаптационных резервов, срочно, «по пожарной тревоге» (1); фаза резистентности (2);
истощение адаптационных резервов (3).
Б — фазы адаптации при стрессе: разрушение имевшейся «функциональной
системности» (1); становление новой «функциональной системности» (2); фаза
неустойчивой адаптации (3); фаза устойчивой адаптации (4); фаза истощения
«функциональной системности» (5).
В — динамика смены манифестированных форм адаптационной активности при
длительном стрессе, т. е. субсиндромов стресса (по Л. А. Китаеву-Смыку), защитная,
эмоционально-поведенческая активность (1); эмоциональноповеденческая пассивность
«отменяется» (2); эмоционально-поведенческая активность заменяется превентивно-
защитной вегетативной активностью (3); усиление умственной активности (4);
нарастание пассивности сознания (5); активизация общения (6); угасание
общительности (7).
t — продолжительность стресса, усиливающая его интенсивность
выделяет три стадии этих изменений (см. рис. 1). Первую стадию стресса он
назвал «аларм» (alarm-reaction), т. е. мобилизацией «по пожарной тревоге» с
использованием адаптационных резервов, которые в организме всегда
наготове. Ошибочно во многих русских статьях, книгах и даже учебниках
слово «аларм» переводится как «стадия тревожности», что совершенно не
верно. Г. Селье не использовал для названия этой стадии стресса слово
«тревожность» (anxiety). В этой первой стадии могут пробуждаться и
смелость, и ярость, и страх. А тревожность, беспокойство, боязливость,
предчувствие грозящейизучения
Методология опасности могут возникать и в других стадиях• 15
стресса
стресса.
Пытаясь исправить ошибочное понимание «аларм-стадии» стресса как
«тревожности», некоторые ученые стали писать о стрессовых
«продуктивной» и «непродуктивной» тревожностях. Но можно лио
стрессовой радости, отваге, восторге, возникающих при «аларм-стадии»,
говорить как о «продуктивной тревожности» ? Нет, нельзя. И реальная
«тревожность» при стрессе может оказаться продуктивно полезной,
оберегающей от опасности, либо непродуктивной — вредящей
жизнедеятельности людей. Следуя Г. Селье, надо отказаться от
интерпретации термина «аларм» как эмоции тревожности
Автор концепции стресса предположил ограниченность адаптационных
возможностей организма. Она проявляется уже на первой стадии стресса.
«Ни один организм не может постоянно находиться в состоянии тревоги.
Если агент настолько силен, что значительное воздействие его становится
несовместимым с жизнью, животное погибает еще в стадии тревоги, в
течение первых часов или дней. Если оно выживает, за первоначальной
реакцией обязательно следует „стадия резистентности”» [Селье Г., 1979, с.
35] (заметим, что это русский перевод 1979 г. и здесь слово «тревога» не
вполне соответствует оригиналу). «Резистентность» — вторая стадия —
сбалансированное, более или менее равномерное расходование
адаптационных резервов. Такое расходование кажется не отличающимся от
обычного при спокойном существовании человека (или животного). Но
специальными методами можно легко обнаружить, что на стадии стрессовой
резистентности адаптационные ресурсы организма расходуются чрезмерно
из-за повышенного требования со стороны стрессоров к адаптационным
системам организма.
Ввиду того что «адаптационная энергия не беспредельна» [там же|, рано
или поздно, если стрессор продолжает действовать, наступает третья стадия
— «стадия истощения». «Мы до сих пор не знаем, что именно истощается, но
ясно, что только не запасы калорий» [там же]. На этой стадии, так же как на
первой, в организме возникают сигналы о несбалансированности
стрессогенных требований среды и ответов организма на эти требования.
В отличие от первой стадии, когда эти сигналы ведут к раскрытию
кладовых резервов организма, в третьей стадии такие сигналы — призывы о
помощи, которая может прийти только извне — либо в виде поддержки, либо
в форме устранения стрессора, изнуряющего организм.
Экстремальные ситуации делят на кратковременные, когда включаются и
действуют (актуализируются) программы реагирования, которые в человеке
всегда «наготове», и на длительные, которые требуют адаптационной
перестройки функциональных систем человека, иногда субъективно крайне
неприятной, а подчас неблагоприятной для его здоровья [Китаев-Смык Л .А.,
1983, 1978 а, 1978 б, 2001; Медведев В.И., 1979 и др.]. При кратковременных
сильных экстремальных воздействиях ярко проявляются разные симптомы
стресса.
Сопоставляя свои наблюдения с данными Г. Селье, я изучал
кратковременный стресс при создании «трехкаскадной» катапультной
16 Глава 1
системы спасения пилотов, включающейся при летных авариях и при боевых
поражениях реактивных истребителей- бомбардировщиков, мной
исследовался стресс при подготовке первых кратковременных космических
орбитальных полетов, еще и в военной, боевой обстановке в «горячих
точках» СССР, России, Ближнего Востока.
Длительный стресс мы изучали в 60-70-х гг. XX в. при подготовке
экспедиции на Марс, еще — в длительных высокогорных экспедициях и в
ходе «чеченской войны» с 1995 по 2002 г. При действии стрессоров,
вызывающих долгий стресс (а длительно можно выдержать только
сравнительно несильные стрессовые нагрузки), начало стресса бывает
стертым, с ограниченным числом заметных проявлений адаптационных
процессов. Поэтому кратковременный стресс можно рассматривать как
усиленную модель начала длительного стресса. И хотя по своим
бросающимся в глаза проявлениям кратковременный и длительный стрессы
отличаются друг от друга, тем не менее в их основе лежат идентичные
механизмы, но работающие в разных режимах (с разной интенсивностью).
Кратковременный стресс — бурное расходование «поверхностных»
адаптационных резервов и наряду с этим начало мобилизации «глубоких»
[Martenuick R.G., 1969]. Если «поверхностных» резервов недостаточно для
ответа на экстремальные требования среды, а темп мобилизации «глубоких»
недостаточен для возмещения расходуемых адаптационных резервов, то
живое существо может погибнуть при совершенно неизрасходованных «глу-
боких» адаптационных резервах. Многие умершие от голода в Ленинграде во
время его блокады (в 1941-1942 гг.) сохраняли обильные жировые отложения
в подкожной клетчатке. Их гибель была в значительной степени из-за
психологических переживаний голода и страха.
На рис. 1 представлена попытка сопоставления суждений Г. Селье о
динамике длительного стресса (А), представлений о нем «психофизиологов-
системщиков» (Б) и результатов наших исследований динамики
субсиндромов стресса (В), т. е. смены преобладаний различных форм
адаптационно-защитной активности (и пассивности) при длительном стрессе.
Подробному изложению результатов этих исследований посвящены 2-5 гл.
данной монографии (см. также [Китаев-Смык Л.А., 1983, 2001]).
Длительный стресс — постепенные мобилизация и расходование
«поверхностных» и «глубоких» адаптационных резервов [Popkin М.К.,
Stiliner V., Hail R.C. et al., 1978]. Его течение может быть скрытым при
ставших как бы привычными вредящих воздействиях на людей. Тогда его
удается регистрировать только специальными методами. Максимально
переносимые длительные стрессоры вызывают выраженную симптоматику
стресса. Адаптация к таким факторам возможна, только если организм
человека успевает, мобилизуя глубокие адаптационные резервы,
«подстраиваться» к уровню длительных экстремальных требований среды.
Симптоматика длительного стресса может напоминать симптомы
соматических или психических болезней. Такой стресс нередко переходит в
настоящие болезни. Причиной длительного стресса может стать не только
непрерывный, но и регулярно повторяющийся экстремальный фактор. Тогда
попеременно «включаются» процессы адаптации и реадаптации. Их про-
явления могут казаться слитными. В целях совершенствования диагностики и
прогноза Методология
течения стресса состояния,
изучения вызванные длительными прерывистыми• 17
стресса
стрессорами, предложено рассматривать как самостоятельную группу
[Gerathewohl S., Ward J., 1960; Китаев-Смык Л.А., 1983].
Хорошо изучены первая и вторая стадии развития стресса. Третьей
стадии стресса, т. е. истощению организма вплоть до его гибели, посвящены
исследования, проводившиеся либо в сложных труднодоступных натурных
условиях, либо в экспериментах с животными [Бродхерст П.Л., 1975; Стенько
Ю.М., 1978, 1981 и др ], а это затрудняло получение достоверных данных.
При длительном пребывании в экстремальных условиях возникает
сложная картина изменений физиологических, психологических и социально-
психологических характеристик человека. Исследования долгого стресса
проводились в фашистских концентрационных лагерях во время Второй
мировой войны, однако сложный комплекс негативных воздействий на
людей,
18 Глава /
заключенных в этих лагерях, делал результаты тех «концлагерных
экспериментов» почти несопоставимыми со «стрессом обыденной жизни»
[Франкл В., 1990 и др.]. Систематическое экспериментальное изучение
долгого стресса было начато в связи с подготовкой длительных космических
полетов [Емельянов М.Д., 1967; Касьян И.И., Колосов И.А., Лебедев В.И.,
Юров Б.Н., 1966; Касьян И.И., Черепахин М.А., Горшков А.И., 1966; Китаев-
Смык Л.А., 1963 а; Китаев-Смык Л.А., 1963 б; Копанев В.К., 1970; Копанев
В.И., Юганов Е.М., 1972; Кос- молинский Ф.П., 1976; Новиков М.А., 1981;
Gerathewohl S., Ward J., 1960 и др.]. Исследования первоначально велись с
целью определения пределов переносимости человеком тех или иных
неблагоприятных условий существования. Когда в основном были
определены физиологические пределы переносимости человеком различных
экстремальных физических факторов, тогда предметом исследования стали
психические состояния и работоспособность человека в экстремальных
условиях [Береговой Г.Т., Завалова Н.Д., Ломов Б.Ф., Пономаренко В.А.,
1978; Китаев-Смык Л.А., Зверев А.Т., 1963; Китаев-Смык Л.А., 1978; Леонов
А.А., Лебедев В.И., 1971; Хрунов Е. В., Хачату- рьянц Л.С., Попов В.А.,
Иванов Е.А., 1974 и др.].
Важным направлением изучения длительного стресса, «стресса жизни»
явились социально-психологические, психологополитические исследования,
необходимые, в частности, для решения проблем групповой совместимости в
экстремальных ситуациях, проблем управления массовыми
психологическими и политическими процессами и т. п.
Г.Г. Аракеловым подмечены различия форм научного мышления людей,
обучавшихся и воспитанных в разных системах образования, в частности у
медиков и психологов. Они по- разному понимают сущность стресса как
состояние гомеостаза, обеспечивающего нужную активность человека при
измененных требованиях среды [Аракелов Г.Г., 2004, с. 326-344]. «Клини-
ческое мышление» медиков, сформированное годами обучения и
медицинской практики, делает их нередко «непонимающими» логику
мышления профессиональных психологов, а психологов — не
воспринимающими медиков, хотя они, казалось бы, изъясняются на одном и
том же языке (русском, английском и т. п.). Известный психолог К.К.
Платонов утверждал, что «истинным медицинским психологом может стать
только врач, получивший еще и фундаментальное психологическое образо-
вание» [Платонов К.К., 1975].
1.2. РАЗВИТИЕ КОНЦЕПЦИИ СТРЕССА
1.2.1. Многозначность понятия «стресс»
Массовости перехода психологов под знамя исследований стресса

способствовали работы самого Г Селье, в частности получившая широкую
известность его книга «Стресс жизни», вышедшая в 1956 г.
Психическим проявлениям синдрома, описанного Г. Селье, было
присвоено наименование «эмоциональный стресс» [Lazarus R.S., 1969;
Lazarus R S., 1977]. Термин яркий, но породивший разночтение
обозначенных им явлений. В содержание этого термина включают и
Методология изучения стресса• И
первичные эмоциональные психические реакции, возникающие при
критических психологических воздействиях, и эмоционально-психические
симптомы, порожденные телесными повреждениями, аффективные реакции
при стрессе и физиологические механизмы, лежащие в их основе.
Первоначально некоторые авторы были склонны понимать под
эмоциональным стрессом ситуацию, порождающую сильные эмоции, видимо
из-за английского значения слова stress, издавна используемого в
строительстве, обозначающего «напряжение», «нарушение равновесия
физических сил» [Селье Г., 1979].
Концепция стресса ввиду своей направленности на целостное понимание
адаптивных реакций организма привлекла внимание специалистов по
разработке режимов жизнедеятельности человека в экстремальных условиях.
Будучи увлеченными изучением исключительно неблагоприятных для
организма проявлений стресса, этим термином они обозначали те адап-
тационные эмоциональные реакции, которыми сопровождались болезненные
физиологические и психофизиологические изменения [Суворова В.В., 1975 и
др.]. Когда же накопились сведения о существовании большого круга
физиологических и психологических реакций, сходных при отрицательных и
положительных эмоциональных переживаниях, т. е о том, что
неспецифичность проявлений собственно стресса сочетается со
специфически дифференцированными эмоциями, под «эмоциональным
стрессом» стали понимать широкий круг психических проявлений,
сопровождающихся выраженными неспецифическими изменениями
биохимических, электрофизиологических и других коррелятов стресса
[Кассиль Г.Н., 1978; Русалова Н.М.,1979].
Следует особо отметить, что Г. Селье писал: «Даже в состоянии полного
расслабления спящий человек испытывает некоторый стресс... Полная
свобода от стресса означает смерть» [Селье Г., 1979. с. 30[. Этим он
подчеркивает, что неспецифическая адаптационная активность в биоло-
гической системе существует всегда, а не только в ситуациях, достигших
какого-то критического, опасного уровня взаимоотношений со средой.
Являясь элементом жизненной активности, неспецифические адаптационные
процессы (стресс) наряду со специфическими способствуют не только
преодолению выраженной опасности, но и созданию усилий на каждом шагу
жизни. Это замечание Г. Селье далеко не случайно. Ряд исследователей
адаптации биологических систем склонен к поискам неспецифического
субстрата, свойственного узким фрагментам адаптивной активности.
Подобные поиски закономерны и могут быть плодотворными. Однако это
влечет за собой присвоение термина «стресс» не общему адаптационному
синдрому с его физиологическими, психическими и т. п. проявлениями, а
отдельным наборам показателей. В худших случаях такого понимания
«стресса» эти наборы «скомплектованы» либо зауженными целями
исследователя, либо недостаточным подбором методов исследования.
Итак, термин «стресс» встречается в литературе как обозначающий
следующие понятия:
1) сильное неблагоприятное, отрицательно влияющее на организм или
только неприятное человеку воздействие. Это понимание слова «стресс»,
как правило,
20 уже давно не используется благодаря введению Г. СельеГлава
для 7
обозначения стрессогенного воздействия (фактора) термина «стрессор»;
2) сильная неблагоприятная для организма физиологическая или
психологическая реакция на действие стрессора. Это прагматически
суженное представление о стрессе;
3) физиологические, психологические, социально-психологические, рабочие
и другие реакции, возникающие при всяких ответах организма на
экстремальные требования внешней среды;
4) комплекс адаптационных реакций организма, но только тех, которые
сходны и одинаково возникают при различных адаптационных
состояниях. Г. Селье обратил внимание на то, что симптомы таких
реакций сходны и при «плохих», и при «хороших» воздействиях. Эти
симптомы одинаковы при разных состояниях, а не специфичны для
одного или другого из них. Это значение термина «стресс», предложенное
Г. Селье и понимаемое им как «общий адаптационный синдром» [Селье
Г., 1979 и др.|.
1.2.2. Субсиндромы стресса
Очень многое изменяется в людях при стрессе. Особенно заметно это при
длительных экстремальных воздействиях. К ним приспосабливаются, от них
защищаются, мобилизуя физические и психические ресурсы адаптации,
активизируя интеллект и эмоциональное поведение.
Для анализа разнообразия стресса и предохранения людей от его
неблагоприятных проявлений нужны не только разные методы, но и
различные методологические подходы. Из-за этого еще в 60-х гг. XX в. мною
«вычленялись» из многообразной картины длительного стресса его
«субсиндромы». Эта дифференциация требовала использования для их
изучения разных дисциплинарных подходов, т. е. одновременно применялись
исследовательские методы психологии, физиологии, социологии,
инженерной психо- логииидр. [Китаев-Смык Л. А., 1978 а,б, 1979, 1983идр.[.
Психологические, психофизиологические, психосоциальные
исследования стресса у людей при экстремальных воздействиях (стрессорах)
разного характера и разной продолжительности позволили нам выделить ряд
форм адаптационной активности (каждая из которых характеризовалась
большим числом симптомов, принадлежащих к какому-либо одному классу
проявлений жизнедеятельности человека), т. е. форм «общего
адаптационного синдрома», которые можно рассматривать как «субсиндромы
стресса» [Китаев-Смык Л.А., 1978, 1979, 19831.
Уже при кратковременных и в ходе многосуточных экспериментов в
экстремальных условиях жизни, исследуя тяжелейший стресс (т. е.
«дистресс» по терминологии Г. Селье), я обнаружил, что первоначально
становились заметными (манифестированными) адаптивно-защитные
изменения эмоций и поведения испытуемых. Эти изменения были названы
«эмоционально-поведенческим субсиндромом стресса». Их описанию была
посвящена вторая глава монографии «Психология стресса» [Китаев-Смык
Л.А., 1983].
Вспомним, что в случае возникновения ситуаций, неблагоприятных,
неприятных для человека, его организм, его психика должны срочно
защищаться, противостоять стрессору. Биологическая, психологическая (а в
сообществах и психосоциальная) защита — это срочная («будто по пожарной
тревоге», как писал Г. Селье) мобилизация тех адаптационных резервов
человека (биологических, психологических, поведенческих), которые «всегда
наготове».
Это могут быть у одних людей злобная агрессия, у других — бегство в
страхе. Хотя эмоциональное сопровождение этих форм защитного поведения
различно, но обе стрессовые формы предназначены для активного удаления
стрессора. У первых
22 Глава 1
«удаление» означает уничтожение стрессора. Вторые буквально удаляются от
него. У третьих, напротив, при стрессе сразу может возникать замирание или
даже обмирание от страха, либо только осторожно-боязливое затаивание. Это
стрессовое пассивное защитное поведение для пережидания опасности.
Примерно так, согласно Г. Селье, ведут себя на пожаре «пожарники»
(первые) и «погорельцы» (вторые и третьи).
Физиологические системы (вегетатика), конечно же, обслуживают и
движения, и замирания при стрессе. Еще Юлий Цезарь обращал внимание
при «профотборе» своих воинов на то, краснеют ли они или бледнеют перед
опасностью (об этом подробнее в гл. 3).
Есть и четвертые, которые стрессово-радостно (или стрессовотворчески)
«осваивают» создающие стресс обстоятельства. Говоря метафорически, они
«поедают» либо добычу, либо врага. Так эти субъекты избавляются будто бы
от стресса голода или даже и от стрессора — врага. Еще возможно стрессово-
творческое созидание радующих разнообразий жизни, уничтожающих стресс
монотонной обыденности. При такой форме стресса люди конструктивно
прекращают свой неблагоприятный стресс (дистресс) Возможен и стресс
любви.
Как сказано выше, это, по Г. Селье, первая стадия стресса, «аларм-
стадия» (не «с тревожностью», а «по тревоге»). Она возникает при
критической ситуации и становится преодолением кризиса и перестройкой
психики и физиологических систем человека во время перехода от спокойной
жизни к существованию в экстремальной ситуации [Китаев-Смык Л . А.,
Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др., 1972; Китаев-Смык Л. А., Галле Р.Р.,
Клочков А.М. и др., 1969; Китаев-Смык Л.А., 1983].
В это время вегетативные, т е. физиологические, неуправляемые
сознанием процессы в организмах людей, переживающих стресс,
«обслуживают» эмоционально-двигательные стрессовые реакции.
Интеллектуальная деятельность и общение протекают в значительной мере
под властью эмоций. Иными словами, в самом начале длительного стресса
(так же как и при кратковременном стрессе) доминируют эмоционально-
поведенческие адаптивные реакции. Этот период стресса в наших
экспериментах продолжался от нескольких минут до полутора-двух часов.
Он был идентичен первой стадии стресса, по Г. Селье, с мобилизацией как
«по пожарной тревоге» всех поверхностных адаптационных ресурсов.
Обращаю внимание читателя на то, что в длительных, многосуточных
экспериментах нам удавалось поддерживать экстремальные воздействия на
пределе их переносимости испытуемыми. Все их адаптивно-защитные
реакции на стрессор оказывались «безуспешными», потому
«дискредитировались» и из-за этого «отменялись», из-за этого нарастала
пассивность поведения, вялость эмоций, замедленность движений рано или
поздно у всех испытуемых. Такие преобразования протекали не по их воле и
поначалу почти не отражались в их сознании.
Действие предельно-переносимого стрессора продолжалось и требовало
защиты организмов испытуемых. На место эмоционально-поведенческой
«защиты» приходила адаптационнозащитная активизация многочисленных
вегетативных систем, процессов Они как бы предназначались для
предотвращения непонятно-неустранимого, неясно чем угрожающего
стрессора. Напомним, этим стрессором были гравиинерционные воздействия,
применявшиеся в наших экспериментах. Эта форма-фаза стресса была
названа «вегетативным субсиндромом стресса». Он подробно описан в
третьей главе монографии «Психология стресса», опубликованной в 1983 г.
[Китаев-Смык Л.А., 1983].
Продолжавшиеся на протяжении нескольких суток стрессовая
перестройка в организмах испытуемых и полезные изменения их поведения
совершенствовали адаптированность испытуемых к стрессогенной среде.
Интенсивность вегетативного субсиндрома угасала, так и не достигнув
удаления стрессора в наших многонедельных экспериментах. На смену ей
приходили стрессовые изменения интеллектуальной активности и общения
испытуемых — «когнитивный и социально-психологический субсиндромы
стресса». Становились заметны активизация или, напротив, нарастание
пассивности при выполнении рабочих заданий и в общении. Им посвящены
четвертая и пятая главы указанной монографии.
Отмечу, что стрессор в наших экспериментах хотя и был предельно
переносимым, но все же — «переносимым» всеми испытуемыми. Благодаря
этому проявления стресса становились всего лишь крайне неприятными, на
пределе терпения испытуемых. Их энтузиазм как участников уникальных
(первых в мире) испытаний и финансирование за участие в этих испытаниях
поддерживали личную, субъективную «верхнюю планку» терпения
испытуемых.
Чем отличалось адаптивное состояние, при котором проявлялись
вегетативные, когнитивные и социально-психологические субсиндромы
стресса от «стадии резистентности» Г. Селье? Ведь в наших экспериментах и
его исследованиях адаптирование испытуемых к долгим экстремальным
влияниям осуществлялось за счет мобилизации глубинных адаптационных
ресурсов.
Субсиндромы стали заметны от того, что у нас предельновозможная
интенсивность мобилизации этих ресурсов создавала весьма неприятное,
болезненно-дискомфортное состояние испытуемых, хотя и позволяла им
терпеть свой стресс. У Г. Селье может быть и не очень мощная мобилизация
глубинных адаптационных ресурсов была все же достаточной для вполне
терпимого существования в стрессовом состоянии.
В наших экспериментах предельно-переносимые, тягостноболезненные
ощущения были как постоянное напоминание необходимости прекратить
опасное действие стрессора. Эта болезненность играла роль сигнального
фонаря, требующего защититься от стрессора. В экспериментах Г. Селье
такой «сигнальный фонарь» был не нужен, т. к. организм подопытных
животных был вынужден терпеть стресс, пока не наступала «стадия
истощения». И только при ней, как предвидел Г. Селье, ввиду ее
губительности могли начинаться отчетливо неприятные переживания.
При длительном течении стресса его субсиндромы могут чередоваться,
повторяться или сочетаться друг с другом при поочередном доминировании
отдельных синдромов. Однако в условиях, когда на человека длительно
действуют предельнопереносимые стресс-факторы, эти субсиндромы
следуют один за другим в определенном порядке, т. е. становятся фазами
развития 24
стресса. Дифференциация этих субсиндромов была возможна Глава I
благодаря тому, что в ходе развития стресса при указанных условиях в наших
экспериментах поочередно становились манифестированными
(преимущественно выраженными и заметными как для исследователей, так и
для испытуемых) разные формы адаптационной активности.
Итак, мной были выделены четыре субсиндрома стресса. Сначала в
предельно-переносимых экстремальных условиях проявлялся эмоционально-
поведенческий субсиндром. Его сменял вегетативный субсиндром
(субсиндром превентивнозащитной вегетативной активности). По мере
угасания этих двух субсиндромов, а их можно рассматривать как проявления
этапов адаптационной активизации относительно низкой (в иерархическом
плане) «функциональной системности» организма, становились
манифестированными когнитивный субсиндром (субсиндром изменения
мыслительной активности при стрессе) и социально-психологический
субсиндром (субсиндром изменения общения при стрессе). Очередность
манифестирования последних двух субсиндромов стресса обусловливалась
индивидуально-личностными особенностями людей, проявляющимися в
экстремальных условиях.
Следует сказать об условности такого подразделения субсиндромов
стресса. Оно может быть иным. Мной были избраны преимущественно
психологические основания для анализа проявлений стресса, возникающих
при относительно постоянном (предельно-терпимом) уровне субъективной
экстремальности стрессора. Иные особенности стрессора либо иные
основания анализа развития стресса приведут к другому структурированию
феноменов его развития.
Однако каков будет стресс, если экстремальные вредоносные факторы
будут нетерпимы, если они за пределами переносимости и наносят
нарастающий вред людям (их психике, их организму или их сообществам)?
Тогда начнутся кризисные, губительные преобразования, которые тоже
можно рассматривать как динамику стресса, ранжируя его кризисность.
1.2.3. Изменение баланса (пропорции) соматических, психических и

социальнопсихологических реализаций стресса (дистресса)
Первый, эмоционально-поведенческий субсиндром стресса был хорошо

изучен многими исследователями. Его сущность была понятна как
защитительная активизация поведения, деятельности, общения, усиленная
эмоциями. Психическая, интеллектуальная активность «обслуживалась»
вегетативной, физиологической активностью. «Поверхностные ресурсы» и
психики, и соматики тотально мобилизовались для сохранения и усиления
жизнеспособности индивида (и сообщества).
Оставалось непонятным, чем обусловливалась смена (череда)
последующих субсиндромов стресса: вегетативного, когнитивного и т. д.
Ответ на этот вопрос можно искать, опираясь на современное представление
о «пропорции», «динамическом балансе», соматических и психических
потенций и реакций индивида при его критических состояниях [Березанцев
А.Ю., 2001 ].
Уже Зигмунд Фрейд в рамках психоанализа разработал пси-
хосоматическую модель конверсии психических фрустрирующих
представлений в соматическое заболевание, т. е. «бегства в телесную
болезнь» от душевных переживаний стресса жизни. Так психосоматическая
симптоматика (возникновение и активизация телесных болезней) «забирает»
у психики активность и травмирующую энергию несбыточных желаний,
мучительных мыслей и представлений.
Существует и противоположная форма «сбалансированности»
активностей души и тела. В психиатрии известно, что при глубоких
изменениях психики (с эндогенными и органическими поражениями) у
больных часто редуцированы симптомы соматических (телесных)
расстройств, представления о них и жалобы
на телесные недуги. То есть психическая активность (болезненная)
минимизирует активность соматических расстройств.
Итак, противоположной может быть пропорция (равновесие-
сбалансированность) психической и соматической активностей как
последствие болезней и жизненных кризисов.
Знание этих закономерностей позволяет рассматривать сменяемость
субсиндромов стресса, т. е. динамические изменения баланса стрессовых
активностей психики и соматики.
При вегетативном субсиндроме стресса (о нем подробно в гл 3) тотальная
активность разных форм телесных болезненных защит (вегетативных,
физиологических) «уравновешена» поведенческой и психической
пассивностью, человек интеллектуально и физически «обессиливается».
Недомогание и депрессивность создают и оправдывают его склонность к
бездеятельному терпению телесных неприятностей.
В последующих главах подробно описано, как стрессовое уменьшение
соматических расстройств сопровождалось увеличением психологических
стрессовых трудностей, т. е. новой формой их балансировки — проявлялся
когнитивный субсиндром стресса. И наконец (в наших многосуточных
экспериментах, которые описаны в последующих главах), баланс стрессовой
активности смещался в третью сторону — к возрастанию негативной либо
позитивной активности общения: становился более заметен психосоциальный
субсиндром стресса.
Итак, можно ли видеть в динамике стресса три составляющих в системе
уравновешивания защитных сил индивида, его организма, психики,
социальных потенций с экстремальными требованиями среды обитания?
Этой проблеме будут посвящены некоторые страницы в последующих главах
данной книги.
1.2.4. Кризисные ранги стресса (ступенчатые изменения проявлений

стресса) при чрезмерном нарастании экстремальных воздействий
В ходе биологической эволюции живые существа (и мы, люди)

сформировались приспособленными к широкому диапазону воздействия.
Наиболее желательны в этом диапазоне условия существования, в которых
живется удобно, нормально. Но в экстремальных, неблагоприятных
ситуациях26все мы готовы «как по пожарной тревоге» (об этом упоминалось)
Глава I
противостоять критическим изменениям жизни. При этом «включаются»
поверхностные адаптационнозащитные ресурсы (резервы) организма:
эмоции, защитное поведение и готовые навыки, умения преодолевать
неприятности (или переживать приятные нагрузки). Начинается стресс.
Индивидуальное разнообразие «готовых» видов его эмоционально-

поведенческих проявлений (активных, конструктивных и пассивных)
обеспечивает при внезапных экстремальных воздействиях достаточную
устойчивость не только индивида, но и социума (группы, клана, популяции).
Все это можно рассматривать как «стрессовый кризис первого ранга»
(индивидуального, группового, социального, этнического, политического и т.
п.), как первую ступень в динамике стресса [Китаев-Смык Л.А., 1983, 2001 ].
Можно сказать, что на индивидуальном уровне это уже описано (впервые
Г. Селье) как «аларм-стадия», как фаза доминирования эмоционально-
поведенческого субсиндрома стресса. Зачем еще одно определение начала
стресса как его ступени? Для удобного и, быть может, полезного сравнения
разных форм кризисных «ступенчатых» преобразований в динамике все
дальше и больше нарастающего, а потом и трудно переносимого стресса.
Если на этой первой ступени стрессор не удален и критичность ситуации
продолжает усугубляться, то мобилизуются (как известно) глубинные
адаптационно-защитные ресурсы. Когда и их недостаточно для устранения
стрессора или хотя бы для того, чтобы переживания стресса стали терпимы,
тогда возникает ухудшение самочувствия, болезненно-дискомфортное и даже
депрессивное состояние. Повышается утомляемость, снижается
работоспособность. Медико-инструментальное обследование людей в таком
продромальном (предболезненном) стрессовом состоянии регистрирует у них
неблагоприятные реакции сердечно-сосудистой, желудочно-кишечной,
нервно-мышечной и других систем.
Поведенчески-пассивное «ускользание» от никак не устраняющегося
стрессора направлено на пережидание экстремальной ситуации, когда
попытки первоначальных (при стрессовом кризисе первого ранга) агрессии
или бегства оказались безуспешными и стрессовая активность
дискредитировала себя. Теперь уже не активность поведения, а разнообразие
вегетативных реакций, активизированных стрессом, как бы предваряет
проникновение, агрессию пока еще неведомых стрессоров внутрь организма
человека (или «изгоняет» их). Стрессовая тотальная активизации
вегетативной защиты приходит на место дискредитировавшей себя
активности защитного поведения.
В отличие от опытов Г. Селье, мы при подготовке полетов на Марс (в 60-
70-х гг. XX в.) проводили многонедельные эксперименты с воздействиями на
подопытных людей стрессоров предельных по их переносимости (лишь в
отдельных экспериментах — запредельных!). Этим мы не давали
уравновеситься уровню непрерывно мобилизуемых адаптационных резервов
с их чрезмерным расходованием. Иными словами, мы «не давали» наступить
и установиться фазе «резистентности» (по терминологии Г. Селье). При этом
в организмах наших подопытных людей не только мобилизовались
глубинные ресурсы, но и кардинально (кризисно) перестраивались почти все
механизмы и системы адаптации. Это происходило очень неприятно и
болезненно [Китаев-Смык Л. А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др., 1972;
Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М. и др., 1969; Китаев- Смык Л. А.,
1983].
Однако это еще не болезнь, но уже телесно-болезненное, «болезневидное
состояние». Начиналось невольное, неосознаваемое «ускользание» человека,
его организма от неблагоприятных или только угрожающих экстремальных
обстоятельств жизни, от агрессивности среды. Все это названо «стрессовым
кризисом второго ранга» [Китаев-Смык Л.А., 1983, 2001].
Забегая далеко вперед, замечу, что, адаптивно «перестроившись» при
таком кризисе, организмы наших подопытных (и их психика) оставались в
чем-то надолго измененными после окончания «марсианских»
экспериментов, а в чем-то — навсегда (подробнее см. гл. 3 и 4).
Если глубинные адаптационные ресурсы не помогают сделать
терпимыми для человека долгие неприятности, создающие у него стресс и
болезненное состояние, если общее снижение внешней активности, как бы
«затаивание», не помогают человеку ускользнуть, уклониться от
угрожающего или уже действующего вредоносного фактора, то вслед за
первой и второй кризисными ступенями (рангами) трансформации стресса
возможны последующие ее ступени.
Начинаются поиски спасения от стрессоров на опасных путях с
возникновением реальных болезней стресса. Они бывают двух типов:
соматические болезни стресса (им посвящена гл. 3 этой монографии) и
психические болезни стресса (о них — в гл. 4). Надо иметь в виду, во-первых,
что это уже реальные болезни, т. е. к неприятному «болезневидному
состоянию» присоединяются нарушения и поломки в тех или иных системах
организма человека. Во-вторых, что они развиваются у людей, которые были
практически здоровыми до того, как у них начался стресс. Если это —
«организм» социальный, то возникают «социальные болезни стресса» (об
этом в гл. 5).
Начались болезни стресса — это значит, возникли условия для
«стрессового кризиса третьего ранга»: включились и реализуются механизмы
еще более мощной, можно сказать, самоотверженной защиты организма от
все еще неодолимых стрессоров. И человек как элемент биологической (и
социальной) субстанции вынужден подняться на иную ступень стрессового
противостояния нетерпимым, нескончаемым неприятностям.
У субъекта (индивидуального или социального) мобилизуется возникшая
в ходе биологической эволюции способность болеть и выздоравливать. В
ходе болезни актуализируются кардинальные механизмы перестройки
субъекта: с болью, с жертвой частями субъекта (он теряет «отмирающие»
свои элементы).
Как может и должен реализоваться стресс, если вредящие внешние (или
внутренние) воздействия делают непереносимомучительным существование
человека, когда не удалось удалить причины этих воздействий, нет
возможности «ускользнуть» от них, нет надежды и сил, чтобы переждать
«болезневидное стрессовое состояние»? Остается уничтожить всю ситуацию,
где возможен бесконечный стресс. Надо полагать, есть три способа сделать
это. 28 Глава I
Первый — уничтожить по возможности все и всех вокруг и оказаться в
обстановке, которая не может порождать стрессоры, где стресс невозможен,
где стрессор (чрезвычайное воздействие, вызывающее стресс) перестал быть
стрессором. Иными словами, надо уничтожить внешнюю, пространственную,
социальную субстанцию стресса (агрессивно или путем бегства).
Второй — устранение, ликвидация в себе подверженности текущему
стрессу, т. е. перевоплощение в субъект, выпавший из поля действия прежних
стрессоров. Иначе говоря, нужно разрушить свою индивидуально-
психологическую (или психологосоциальную) субстанцию,
воспроизводящую нежелательный для нее самой стресс.
Третий — убить себя, т. е. окончательно разрушить «чувствилище
стресса», уничтожить биологическую субстанцию, в которой раскручивался
стресс.
Стрессовый кризис третьего ранга может проявляться в обличье разных
субсиндромов стресса. Известно и хорошо изучено сложноопосредованное
«самоуничтожение» людей, не справляющихся с трудностями жизни,
позволяющих себе или вынужденных преодолевать, или нарушающих ее
естественные нормы. Из-за этого возникают смертельные соматические
болезни стресса: инфаркт сердца, инсульт головного мозга, язвенная болезнь
желудка и кишечника, онкологические заболевания и многое другое. Эти
болезни — чрезмерное и потому губительное проявление вегетативных
реакций, предназначенных для обеспечения вегетативных функций
организма. При такой вегетативно-соматической форме стрессового кризиса
третьего ранга они парадоксально гипертрофируются, превращаясь из
защитных в опасные (подробнее в гл. 3 и [Китаев-Смык Л.А., 1983]).
Феномен стрессового самоуничтожения унаследован людьми от
животного мира, где он служит «популяционной селекцией», как бы
отбраковкой особей, которые, не поспевая за успешными собратьями,
претерпевают систематический стресс неуспеха и оказываются ненужными
(лишними) в своей стае, популяции [БолардуевВ О., 1969; БродхерстП.Л.,
1975; Дильман В.М., 1972; Китаев-Смык Л.А, 1983,2001].
Нередки из-за стресса и психические расстройства, ведущие к скорой
смерти или лишающие несчастных сумасшедших возможности жить без
посторонней помощи. Это психическая форма квазисамоубийственного
стрессового кризиса третьего ранга (подробнее в гл. 4).
С уверенностью предполагаю, что не только стрессовые соматические,
но и психические болезни, возникающие у людей вследствие эмоциональных
потрясений, могут иметь предтечу в животном мире. Однако эта проблема
недостаточно изучена этологией.
При интенсивнейшем, систематически неустраняемом стрессе у людей
может возникнуть изменение отношения к себе и другим, провоцирующее
смертельные для них ситуации. Активизируются «формы общения», которые
ведут этих людей в стрессе к гибели (войны, драки, интриги) без желания
погибнуть [Китаев- Смык Л.А., 1995 а, 1995 6, 1995 в, 1996,2001].
Такое квазисуицидальное поведенческое (психосоциальное) проявление
стрессового кризиса третьего ранга в начале «чеченской войны» (в январе-
апреле 1995 г.) было обнаружено и изучалось мной, когда для многих
российских солдат (срочников- новобранцев) становилось непереносимым
стрессором «обилие» убитых и раненых их товарищей-соратников.
Уникальность такого «обилия» возникала из-за первоначальной
неподготовленности российской армии к реальной войне [Трошев Т.Н., 2001,
с. 15].
Большинством нормальных людей, принадлежащих к современной
европейской цивилизации, смерть воспринимается как нежелательное и
потому даже как будто бы противоестественное явление. Вид смерти для них
страшен и неприятен. Множество кровавых трупов, вопящих раненых, еще
недавно бывших веселыми друзьями- сослуживцами. — все такое обилие
смерти становилось непереносимым стрессором для многих российских
солдат У них возникали разные формы трансформации психики и поведения,
которые мы диагностировали как ментально-поведенческую
(психосоциальную) форму стрессового кризиса третьего ранга (подробнее в
гл. 2 и [Китаев-Смык Л. А., 2001 ]). Такой кризис — это катастрофические
изменения поведения (внешней активности) людей и внутренней
физиологической активности. Эти изменения парадоксально направлены на
уничтожение не стрессора (не врага), а самого себя,
Методология изучения стресса• 31 субъекта, страдающего от
непереносимого стресса Так возникает самоубийственное стрессовое
поведение людей, при котором они не хотят смерти и не сполна осознают
свое приближение к ней.
Таким образом, стрессовый кризис третьего ранга, реализующийся как

все еще защитные, но уже болезненные и даже смертельно опасные
проявления адаптации, может сопровождаться вегетативными, когнитивными
и психосоциальными реакциями, т. е. разными формами активности:
организма, личности, социума.
Может быть, как «стрессовый кризис завершающего жизнь, четвертого
ранга» можно рассматривать состояние умирающих людей:
а) из-за окончания «времени жизни», т. е. при исчерпании ее
«стратегических ресурсов». Ведь «время жизни» оканчивается смертью
от старости, когда срабатывают биологические таймеры, определяющие
срок завершения жизни;
б) при исчерпании «оперативных ресурсов жизни»; они могут закончиться
при возникновении в организме разрушений, как пишут медики,
«несовместимых с жизнью», из-за ранений, отравлений, неизлечимых
заболеваний, физических воздействий.
Описанию этого трагического периода, завершающего жизнь человека,
посвящено немало научных трудов [Арьес Ф., 1992; Щербатых Ю.В., 1999, с.
76-98; Демидов А.Б., 1999, с. 40-70; Михайлов Н.Н., 2000 и др.] и
художественных произведений [Достоевский Ф.М., 1998, с. 44-45, 47 и др.].
Возникновение напрягающих как приятных, так и неблагоприятных
факторов жизни мобилизует в организме, у индивида и в социальных
сообществах способность к жизни в новых условиях. При этом совершается
отбор субъектов, способных выживать, развиваясь и изменяясь. Согласно
академикам Н.Н. Моисееву [Моисеев Н.Н., 1987] и Л.Я. Дорфману [Дорфман
Л.Я., 2002, с. 89-120] любые процессы развития, в том числе и общественные,
выходя за порог наличествующего состояния, резко и качественно
изменяются, дальше проявляясь в новой форме. Происходит кризисный отбор
оптимальной формы и организации субъекта среди многих потенциально
возможных. При длительном усилении экстремального воздействия
организм, индивид, социум оказываются в кризисной стрессовой ситуации,
требующей отбора лучшей способности к спасению с переходом на
следующий ранг (ступень) стресса.
Важной особенностью стресса является то, что переход от ранга к рангу:
— непрерывный процесс, но
— каждый уровень-ранг самостоятелен.
32 Глава 1
В этом, надо полагать, проявлен принцип единства континуального
(гладко-непрерывного) и дискретного (прерывистого, ступенчатого),
реализующийся во многих природных феноменах.
Опираясь на научные данные академиков П.К. Анохина [Анохин П.К.,
1975 и др ] и К.В. Судакова [Судаков К.В., 1981 и др.], можно предположить,
что при ступенчатом нарастании стрессовых преобразований
(физиологических, психологических, психологосоциальных), т. е. при
каждом последующем стрессовом кризисе (1, 2, 3, 4-го рангов) возникает
новая функциональная система: в организме, в структуре личности, в
человеческом сообществе.
Ознакомившись с такими проявлениями стресса в последующих главах,
читатель увидит немало знакомых ему проявлений стресса. Новым будет их
ранжирование, предложенное нами, небесспорное, но, надеемся, полезное
для понимания стресса и для управления им.
***
Подытожим предположение о ступенчатом нарастании (и о

ранжировании) стресса при нескончаемом действии экстремальных
факторов. Стрессовый кризис первого ранга (стресс первого ранга) —
мобилизация адаптационно-защитных резервов, которые всегда наготове.
Стресс второго ранга — последующая мобилизация уже и глубинных
резервов; это укрепляет и расширяет защиту от стрессоров или фронт
наступления на них. Стресс третьего ранга — подключение по началу
«болезневидного состояния», чтобы субъект ощущал, осознавал
целесообразность (необходимость) избавления от стрессоров. Если
невозможно уменьшить выраженность стресса, то включаются реальные
болезни стресса, чтобы «избавить» популяцию (стаю, группу, сообщество) от
особи, неспособной успешно (победно) противостоять стрессорам (врагам,
неприятностям, неблагополучию). Обоснование этого положения было
опубликовано мной еще в 1983 г в монографии «Психология стресса»
(подробнее см. в гл. 3).
На путях развития стресса могут быть еще и иные воплощения
адаптационно-защитных кризисных состояний: при «выгорании» личности и
персонала (см. 5.2), при посттравматических стрессовых расстройствах (см.
4.5) и др. Завершающее жизнь умирание, ставшее необратимым, можно
рассматривать как особую ступень (ранг) стресса. Нет сомнения в его
кризисности. В дальнейшем тексте книги оно будет названо «стрессовым
кризисом четвертого ранга».
Возможно привлечение разных теоретических концепций для понимания
того, что же происходит при переходе стресса со «ступени» на «ступень», т.
е. при кризисных преобразованиях адаптационнозащитных процессов и
механизмов; продуктивна теория функциональной системы, разработанная
академиками П.К. Анохиным и К.В. Судаковым [Анохин П.К., 1975; Судаков
К.В.. 1981].
♦**
Известны различные определения психологической антропологии
[Орлова Э.А., 1994, с. 21-22; Зинченко В.П., 1994; Белик А.А., 2005; Лурье
С.В., 2005 и др.]. В этой монографии представлены ее аспекты, наиболее
значимые при стрессе (у людей) во всех его проявлениях. Генеральные
(общие) закономерности субсиндромов стресса (см. гл. 2-5) отражают
структуру и динамику психологической антропологии стресса.
1.3. МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ СТРЕССА
1.3.1. Этические принципы исследования стресса
Надо прежде всего обозначить принципы, касающиеся отношения к

человеку, участвующему в эксперименте в качестве обследуемого,
испытуемого, испытателя, т. е. как носителя объекта исследований стресса
[Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 44-49].
1. Первое — это гуманность отношений к человеку, испытывающему стресс,
возникший либо по не зависящим от данного исследования причинам и
ставший объектом изучения, либо намеренно созданный для его изучения
в ходе данного исследования. Устремления исследователя к накоплению
экспериментальных данных, необходимых для решения в конечном итоге
проблем устранения неблагоприятных проявлений стресса, могут
потребовать создания таких проявлений у испытуемого. При этом
действия исследователя не должны противоречить этическим правилам,
социокультурным нормам как самого исследователя, так и обследуемого
человека, должны учитываться его этнические и традиционные
установки; исследователю следует также принимать во внимание
индивидуальные привычки обследуемого, его желания и настроения.
2. Участие обследуемого в экспериментах с экстремальными воздействиями
должно быть добровольным. Его следует оповестить об особенностях и
последействиях экстремальных воздействий. Это оповещение должно
осуществляться в виде, оптимально приемлемом для обследуемого, т. е. в
соответствии с его интеллектом, эрудицией и так, чтобы само такое опо-
вещение не превратилось в неблагоприятный стрессогенный фактор,
выходящий за рамки исследования. Конечно, следует возможно полнее
учитывать влияние любого такого опове-
щения наряду с собственно стрессогенным фактором на ход

2 Психология стресса
эксперимента, на стрессовые реакции обследуемого Должно также
учитываться влияние на развитие стресса факторов, побуждающих
обследуемого участвовать в эксперименте со стрессогенными воздействиями.
3. При проведении экспериментов исследователь стресса должен
действовать в соответствии с установленными правилами и положениями
(имеется в виду, что положение о проведении того или иного
исследования стресса разработано и утверждено компетентными лицами).
4. Исследователь стресса должен обладать нравственной зрелостью, этикой
поведения и общения в ходе эксперимента, он должен постоянно
осознавать всю меру своей моральной и юридической ответственности за
34 Глава 1
духовную и физическую сохранность обследуемого человека.
5. Является дискуссионным вопрос о целесообразности самому
исследователю участвовать в экспериментах со стрессом в качестве
испытуемого, т. е. подвергаться экстремальным воздействиям. Мы всегда
положительно решали данный вопрос, участвуя в первом эксперименте
каждой новой серии. Целью было выявление новых элементов
интраспективно идентифицируемых проявлений стресса, апробация
субъективных эффектов от побочных действий методов регистрации
показателей стресса, обнаружение порождаемых стрессом у испытуемых
склонностей к диссимуляции и агравации симптомов стресса и, наконец,
для создания «сбалансированности» моральной ответственности за
испытуемого, подвергаемого экстремальным воздействиям, и права
подвергать его этим воздействиям. Можем сказать, что наличие у
исследователя такой субъективной «сбалансированности» способствует
снижению у испытуемых нежелательных проявлений феномена
«первооткрывателя» (часто резко деформирующего проявления стресса), а
также снижению у испытуемых, участвующих в последующих
экспериментах, тенденций к агравации или к диссимуляции симптомов
стресса. Иными словами, когда испытуемые знают, что исследователь сам
испытал действие стрессора, то у них снижается склонность к вольной и
невольной агравации и диссимуляции стресса.
6. Необходимо наличие инструкций, регламентирующих влияние персонала,
обслуживающего эксперимент, на испытуемых. Непроизвольное или
несдерживаемое сопереживание с испытуемым, или. напротив,
брезгливость, неприязнь к нему из-за возникших у него вегетативных
либо психических стрессовых
Методология изучения стресса• 35 реакций — все это частые атрибуты
экспериментов со стрессом, порождающие артефакты.
1.3.2. Организационно-методические принципы исследования стресса
Можно назвать ряд методических принципов, касающихся

организационной структуры экспериментальных исследований стресса
[Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 49-56].
1. Сложная картина психологического стресса может быть адекватно понята
только при анализе достаточно многих его проявлений. Поэтому
целесообразно осуществлять комплексные исследования стресса с
одновременной или поэтапной регистрацией многих его симптомов.
Проведение комплексных исследований предполагает необходимость
объединения усилий исследователей разных специальностей с
разработкой общего языка, единой методологии, определения
ценностной иерархии тех или иных специализаций исследования и т. д
2 Трудность организации комплексных исследований стресса и часто
большая их стоимость, а также факторы риска, создающие моральную
«стоимость» этих исследований,— все это делает такие исследования в
той или инои степени уникальными. Это вынуждает к особому
отношению к «массиву» получаемых данных, к прогнозированию и
обработке их. Организация таких исследований предполагает поэтапное
проведение: теоретическое моделирование экспериментов, затем
широкий круг лабораторных исследований с фрагмен тарным решением
частных задач, стоящих при изучении данной формы стресса и, наконец,
ограниченная по объему серия экспериментов при действии
экстремального фактора в натурных условиях или в возможно более
сходных с ними.
3 Следует применять поэтапное («ступенчатое») нарастание экстремального
фактора, если это возможно. При поэтапном его увеличении
уменьшается риск того, что обследуемый (испытуемый) человек
внезапно окажется под влиянием сверхдопустимого экстремального
воздействия. Кроме того, когда все более и более сильно действующий
на человека экстремальный фактор используется в следующих один за
другим экспериментах, когда после каждого из них проводится анализ
полученных данных и определяется риск дальнейшего увеличения
экстремальности воздействия, тогда происходит своего рода обучение
исследователя-ученого и всего коллектива исследователей пониманию и
прогнозированию стресса.
36 Глава 1
Это снижает риск эксперимента и увеличивает возможность
разностороннего и глубокого изучения стресса.
4. Уникальность и рискованность исследований стресса делают особо
значимым динамическое, оперативное управление экспериментом, что
способствует не только снижению риска, величины стоимости
эксперимента, оптимизации качества экспериментальных данных, но и
интенсификации творческого процесса познания объекта исследований
(при наличии к тому интеллектуальных и профессиональных
предпосылок со стороны исследователя).
5. Эксперименты с использованием экстремальных факторов требуют от
исследователя постоянного внимания к проблеме формирования и
управления психологическими установками испытуемых, их отношения к
цели исследования, к себе (к себе самому, к своему прошлому,
настоящему, будущему, к своим близким и др.), к исследователю (к
персоналу, обслуживающему эксперименты), к экстремальному фактору,
к вознаграждению за участие в эксперименте, к порядку организации
эксперимента и т. д. «Любой психологический эксперимент можно
рассматривать как общение экспериментатора и испытуемого, имеющее
известную предысторию в экспериментальном замысле, реализующемся в
форме схемы эксперимента» [Забродин Ю.М., 1976, с. 28]. Эффект такого
общения может быть более значительным, когда в схеме эксперимента
присутствует стресс. Потому что при стрессе может возрастать
зависимость поведения испытуемого от действий экспериментатора.
Такая зависимость часто качественно меняется в ходе развития стресса, т.
е. в ходе эксперимента. Из-за этого норму поведения при стрессе нельзя
задать испытуемому инструкцией, прямо указывающей эту норму. Так,
например, при необходимости регламентированного поведения,
деятельности испытуемого при стрессе следует учитывать изменения
мотивации у него в разных фазах стресса, изменения его волевых
устремлений, изменения понимания им задания. Важным может стать
увеличение при стрессе чувствительности к факторам, побуждающим
испытуемого к той или иной активности (т. е. к разной степени
стрессовой активности, либо стрессовой пассивности). При этом у него
возникают или усиливаются желание «достигнуть!», если стрессор —
«пряник», или желание «избежать!», если стрессор — «кнут». Эти
желания могут «противоборствовать», одно из них может доминировать
или быть абсолютным. Следует помнить и то, что такие желания могут
испытуемым (обследуемым) осознаваться, не осознаваться или
осознаваться в инвертированном виде.
6. Для получения данных о полном наборе признаков стресса, о частоте их
распределения и т. д., учитывая индивидуальные различия стресса,
необходимо привлечение к исследованию достаточного количества
(достаточной совокупности) обследованных (испытуемых, испытателей).
По нашим данным, при изучении так называемого рефлекторно-
эмоционального стресса при действии кратковременных, предельно силь-
ных экстремальных факторов достаточной совокупностью является 200-
300 человек [Китаев-Смык Л.А., 1977, 1979, 1983].
7. При изучении стресса широко используются различные способы
моделирования стрессогенных условий с их редукцией в целях
упрощения организации и удешевления исследований. Однако при
чрезмерном «редуцировании» стрессора может быть не достигнут
уровень его стрессогенности, «включающий» стресс во всей полноте. При
этом наблюдение частных его проявлений может привести исследователя
к ошибочному представлению об общих стрессовых закономерностях
адаптации. Такой же результат может быть при методически
недостаточно оснащенном или методически неточно нацеленном
исследовании стресса, при регистрации лишь побочных, частных
эффектов экстремальных воздействий.
8. В эксперименте должна создаваться субъективная реальность для
обследуемого (испытуемого) экстремальности действующего фактора,
такого как опасность, болезненность, неожиданность, критическая
интенсивность или продолжительность, эмоциогенность, социальная
значимость и т. п.
9. Необходимо поддерживать стрессогенный уровень в ходе воздействия.
Следует учитывать изменение этого уровня в развитии адаптации или
дезадаптации.
10. Динамика стресса, его этапность, фазность, переход по ступеням
кризисных рангов стресса реализуются на протяжении часов, суток,
недель, месяцев и т. д. Для корректного изучения стресса необходима
достаточная продолжительность исследования его проявлений. Во всяком
случае, для получения сколько-нибудь полной картины стресса нельзя
ограничивать его исследование продолжительностью рабочего дня.
11 Неразумно, неадекватно примененный математический (факторный и т. п.)
анализ может погубить уникальные частности, обнаруженные при
исследовании стресса. Так большой группой ленинградских психологов в
70-80-х гг. XX в. было проведено обширное уникальное изучение
военного стресса, возникающего при использовании в обстановке,
приближенной к боевой, различных видов военной техники (наземной,
подводной). Результатом было «обнаружение» того, что легче переносят
стресс люди: 1) здоровые, 2) молодые, 3) физически подготовленные.
Вопиющая банальность! Все многочисленные уникальные ♦частности»,
обнаруживавшиеся в ходе тех неповторимых исследований,
«планомерно» утрачивались. Сожаление автора этой книги,
привлеченного к рецензированию результатов тех экспериментов, было
безмерным.
Перечень рассмотренных выше методических принципов исследований
стресса может быть расширен, детализирован, исправлен в соответствии с
целями исследования.
1.3.3. Экстремальные воздействия и стрессоры
«Понятие экстремальные факторы окружающей среды,— писал А. Г.

Кузнецов,— очевидно, утвердилось в литературе в годы второй мировой
войны как результат естественного стремления представителей научной
медицины38выделить разрушительные факторы военного времени в особую Глава I
категорию факторов, воздействие которых на организм вызывает напряжение
и перенапряжение нервных процессов В печати этот термин начал регулярно
появляться в послевоенные годы в связи с разработкой проблемы стресса и
развитием исследований в области прикладной физиологии». Понятие
«экстремальные факторы» предполагает, что эти факторы значимы для
организма, более того, что они вызывают в нем предельно допустимые, по
тем или иным соображениям, изменения. Вместе с тем следует помнить, что
«внешняя ситуация способствует лишь выявлению адекватности или
неадекватности функциональных, в том числе психических, возможностей
человека в процессе выполнения той или иной деятельности» (Леви Л. (ред ),
1970, с. 6] Напомним, что «экстремальные воздействия» Г. Селье предложил
называть «стрессорами» (Селье Г., 1966, 1979].
Понятие «экстремальное состояние» предполагает определение какого-то
«предела» психологических и физиологических адаптационных
возможностей переносить, терпеть стрессор. Конечно, прежде всего, следует
иметь в виду предел существования организма, индивида, т е. начало его
разрушения при губительных, экстремальных воздействиях. Но этому
«предельному» состоянию умирания, деструкции организма или его
элементов, как правило, предшествует состояние болезней,
характеризующееся включением аварийных, защитных механизмов,
направленных на предотвращение умирания, на ликвидацию или избегание
действия опасного, вредоносного фактора.
В ряду этих состояний рассматривают еще одно предельное состояние.

Это, так называемое, третье состояние, промежуточное между нормой и
болезнью. Именно его всегда называют экстремальным. Показателем такого
состояния могут быть «вну- триорганизменные» сигналы к сознанию
человека, вызывающие у него защитные эмоции, неприятные, болезненные
ощущения, побуждающие избегать опасных вредоносных стрессоров. Это
первый субъективный комплекс, психологический показатель наличия
экстремальных воздействий на человека. Он может иметь градацию от слабо
заметных неприятных ощущений дискомфорта до чувства непереносимой
болезненности.
В качестве второго показателя экстремальности воздействия на человека
часто используется показатель его дееспособности (работоспособности) при
экстремальном воздействии. Широко используются так называемые
«объективные» показатели состояния человека, устанавливаемые при
инструментальной регистрации состоянии. Приоритет тех или иных
показателей диктуется прагматическими устремлениями диагностов и
исследователей.
Отмечено, что важными являются экстравертированностьили
интравертированность человека, рассматриваемые в мыслительном,
чувственном, сенсорном, интуитивном планах. «Понятие экстремальности не
может быть абсолютным и имеет вероятностную природу Таким образом, к
экстремальному может быть отнесено такое значение фактора, которое с
определенной вероятностью вызывает появление того или иного состояния.
Величина заданной вероятности определяется или характеристикой
заданного состояния, или условиями трудовой деятельности» [Медведев
В.И., 1979, с. 627].
В цитированной работе В.И. Медведева выделены два основных типа
условий, делающих ситуацию экстремальной: физические и информационно-
семантические. Относительно определения критериев предельного состояния
в настоящее время нет общепринятого мнения. В определении экстремаль-
ности В И. Медведев исходил из представлений о существовании двух видов
состояний — как бы допредельного и запредельного. Первое — состояние
«адекватной мобилизации» — характеризуется полным соответствием
степени мобилизации и напряжения Функций требованиям, предъявляемым
данными условиями. Состояние адекватной мобилизации может нарушаться
под влиянием внешних и внутренних условий. Результат — переход в
состояние «динамического рассогласования». Оно характеризуется тем, что
поведенческие, физиологические, психологические реакции не обеспечивают
в заданной мере жизнеспособности и работоспособности индивида. По
мнению цитируемого автора.
40 Глава 1
более частым бывает смешанный тип ответа, когда первичное изменение
физиологических реакций является поводом к последующему изменению
поведенческих реакций, может быть и обратная последовательность.
Из чего складывается экстремальность стрессора, т. е. каковы
экстремальные, стрессообразующие факторы? Различные авторы обращали
внимание на разные характеристики стрессоров [Селье Г, 1966, 1979,
Суворова В.В., 1975; Чапек А.В., 1954] При прогнозировании спектра
действия стрессоров надо учитывать их специфичность и неспецифичность
Основные факторы, от которых зависит экстремальность стрессоров: 1)
субъективная оценка опасности стрессора для целостности субъекта
(физической целостности, целостности социального статуса, «целостности
исполнения его желаний» и т. п.); 2) субъективная чувствительность к
стрессору, т е степень субъективной определенности, значимости стрессора
для субъекта, 3) степень неожиданности стрессора. Неожиданной для
субъекта может оказаться сила действия стрессора и чувствительность к нему
субъекта;
4) близость действия стрессора к крайним точкам субъективной шкалы
«приятно — неприятно»; 5) продолжительностьдействия стрессора при
сохраняющейся его субъективной значимости (чувствительности субъекта к
нему); 6) неопределенность продолжительности сроков действия стрессора
либо неожиданное его продление и т. п.
В.А. Абабков и М. Пере добавляют к этому списку: 7) контролируемость
стрессов. «Смертельная болезнь объективно поддается слабому влиянию.
Наоборот, подготовка к экзамену в обычных условиях более контролируема»
[Абабков В. А., Пере М., 2004, с. 18]; 8) изменчивость экстремальной
ситуации вследствие ее собственной динамики; 9) не рассчитываемая
заранее, непредвиденная субъективная избыточность длительного стресса
или вновь появляющихся микрострессоров.
Указанные авторы предают большое значение субъективным параметрам
стрессовой ситуации. Это: 1) ее индивидуальная значимость (валентность); 2)
субъективная оценка личной способности контроля над стрессовой
ситуацией; 3) субъективная оценка того, что стрессовая ситуация изменится
самостоятельно без участия субъекта; 4) субъективная оценка неясности
ситуации;
5) субъективная оценка возможности ее повторения; 6) степень личного
опыта переживания подобных ситуаций.
Выдающийся российский психиатр А.А. Портнов указал на резкое
отличие психических реакций на неожиданную и ожидаемую острую
опасность. Неожиданный стресс, травмируя психику, часто вызывает
оглушенность человека и далее неадекватные складывающейся обстановке
аффективное либо депрессивное поведение. Острая опасность, даже для
ожидавших ее людей, всегда внезапна. Хорошо, если они смогли под-
готовиться к отражению этой опасности, тогда нарушения их стрессово-
напряженной психики маловероятны. Опасность, беда, горе становятся
наиболее психотравмирующими, когда, ожидая их, люди не имели никакой
возможности предотвратить или хотя бы уменьшить их вред. Изнуренные
ожиданием беды, истощив свои адаптационные резервы, люди становятся
подверженными не только острым эмоционально-психическим реактивным
расстройством, но и более глубоким параноидным формам реактивных
психозов [Портнов А.А., 2004].
При управлении современными техническими средствами, тем более
когда аварийная ситуация создает смертельную опасность, понятие
«экстремальное воздействие» (стрессор) значительно усложняется, и вместе с
тем при его прогнозировании требуется тщательная детализация. На
основании многолетних исследований в военной авиации профессор В.А.
Пономаренко подразделяет аварийные ситуации, возможные в полете, на
пять классов.
1. Конфликтная ситуация. Для нее характерно то, что перед летчиком встает
задача выбора одного из двух противоположных, но субъективно
одинаково возможных и значимых решений. При этом выбор делается без
четкого предсказания того, что именно произойдет в случае реализации
того или иного решения...
2. Ситуация, характеризующаяся неожиданным результатом. Ко второму
классу относятся ситуации, в которых человек, совершая
целенаправленные действия, ожидает один результат, а встречается с
противоположным эффектом...
3. Ситуации, сочетающие дефицит времени и информации. К такому классу
относятся ситуации, в которых летчик, несмотря на отсутствие
информации, должен принять единственно правильное решение. Такая
ситуация объективно наиболее сложная...
4. Ситуация неопределенности. Эта ситуация возникает при неправильной
оценке летчиком противоречивых факторов и руководстве в своих
действиях этой оценкой...
5. Определенная ситуация. В этой ситуации летчик точно знает, что надо
делать, и эффект его действий совпадает с ожидаемым результатом.
Пять классов ситуаций, различных по степени сложности. Но при этом
нет однозначной связи между объективной сложностью
42 Глава /
ситуации и объективным ее воздействием на данного летчика» [Пономаренко
В.А., 2006, с. 127-128].
Отвечая на вопрос, каким образом разные факторы могут вызывать
одинаковые проявления стресса, т е. объясняя неспецифическое действие
разных стрессоров, Г. Селье указывал, что для развития стресса нужно
сочетание воздействий. Он отнес стресс к категории так называемых
плюрикаузальных (многопричинных) синдромов. Для них, а ими могут быть
и патологические синдромы, характерно, что «целая совокупность
обусловливающих (сенсибилизирующих) факторов может таким образом
подготовить организм, что он будет отвечать на разные выявляющие агенты
стереотипной реакцией, характер которой можно предсказать» [Селье Г.,
1979, с. 80]. В связи с тем что плюрикаузальное состояние не проявляется до
того, как начнет действовать весь комплекс факторов, необходимый для его
развития, возможно ошибочное представление о его причине. «Как правило,
конечное звено, завершающее набор патогенных условий (и, следовательно,
дающее возможность проявиться самому заболеванию), производит на нас
впечатление решающего фактора, в то время как на самом деле оно имеет не
более существенное значение, чем все остальные» [там же].
Таким образом, развитию неспецифического адаптационного синдрома
— стресса, по мнению Г. Селье, должен предшествовать целый ряд факторов,
действующих на человека извне и внутри его, казалось бы, не являющихся
стрессорами сами по себе. Поэтому неблагоприятные психические состояния
и телесные болезни, возникающие в результате стресса (например, язвенная
болезнь желудка, инфаркт миокарда, нефросклероз, гипертоническая болезнь
и др.), могут быть далеко не у каждого человека, подвергшегося действию
одного и того же «ключевого» стрессора.
Г. Селье были разработаны понятия интенсивности и специфичности
стрессобразующих факторов. Стрессор малой интенсивности, не способный
вызвать стрессовое состояние, повышает устойчивость организма к действию
такого же илилюбого другого сильного стрессора. Стрессор, обладающий в
силу своей небольшой интенсивности местным действием, вызывает местный
адаптационный синдром, т. е. локальные проявления стресса, которые во
многом напоминают генерализованный стресс. Возрастающий по
интенсивности стресс-фактор, увеличивая локальные проявления стресса,
может вызвать генерализованный стресс, который, возникнув, начинает
тормозитьлокальный стресс. Таким образом, местный и генерализованный
адаптационные синдромы находятся в сложных взаимоотношениях.
По мнению Г. Селье, всякий стимул, вызывающий адаптационные
реакции организма, обладает специфическим и неспецифиче- ским
действием. Однако «недостаточно различать специфические и
неспецифические поражения. Следует признать, что существуют разные
степени специфичности. Некоторые изменения индуцируются многими
агентами, другие лишь несколькими... Чем больше число рецепторов,
реагирующих на данный агент, тем менее специфично его действие» [там же,
с. 83-84].
Указанные закономерности стрессоров были обнаружены на
патофизиологических моделях стресса. В какой мере эти закономерности
^отодология изучения стресса 43
имеют аналоги в структуре психологических стрессоров, в настоящее время
судить трудно. Обобщая взгляды многих авторов на сущность
психологического стрессора [Зингерман А.М., 1973; Китаев-Смык Л.А., 1977;
Короленко Ц.П., 1978; Косицкий Г.И., Смирнов В.М., 1970; Кузнецов А.Г..
ИльинЕ.А., ПоггепольВ.С., 1969; Кузнецов О.Н., Лебедев В.И., 1972;
Медведев В.И.,1979; Наенко Н.И., 1976; Платонов К.К., 1960; Разумен С.А.,
1976; Суворова В.В., 1975; ФейгенбергИ.М., 1972; Франкенхойзер М., 1970 и
др.], можно сказать, что стрессогенная ситуация предъявляет человеку
требования, воспринимающиеся им либо как превосходящие его
возможности ответить на них, что ведет к дистрессу, либо как позволяющие
реализовать свои возможности ответить на эти требования и благодаря этому
достигнуть желаемых последствий. При этом играет роль субъективная
неопределенность требований и возможности им отвечать, а также
субъективная значимость (положительная или отрицательная) последствий
ответа. Это определение стрессора как степени соответствия компонентов
системы «человек—среда». Предлагают различать в этой системе:
требования среды к человеку и требования человека к среде. Реальное или
потенциальное неудовлетворение и тех, и других требований ведет к
дистрессу, их удовлетворение способствует возникновению эустресса.
Возможны ситуации, когда одно и то же событие может одновременно
порождать и удовлетворенность, и неудовлетворенность человека. Такого
рода конфликт между стрессорами «первого уровня» может стать стрессором
♦ второго уровня».
Следует сказать, что, присваивая стрессору название, используют
название доминирующей особенности действующего фактора либо название
процесса, преобладающего в развитии стресса при действии данного
стрессора. Это позволяет при обозначении стрессора в одних случаях
отметить его особенности, в Других — основные эффекты его воздействия на
организм.
44 Глава 1
1.3.4. «Загадочность» некоторых стрессоров
Исследования экстремальных факторов могут потребовать участия

специалистов разных профессий. При слабости их междисциплинарной
эрудиции преобладание одного из профессиональных подходов к анализу
стрессора создает одностороннее его понимание, подменяющее понимание
целостной его сущности. Например, изучение гравиинерционных стрессоров
(невесомость, ускорения, вращения, качания и т. п), как поначалу казалось,
чисто «физических» факторов, долгое время осуществлялось с позиции
преимущественно физики, математики. Это приводило к неточному
истолкованию причин и сущности неблагоприятных последствий, указанных
стрессоров и к неэффективным рекомендациям способов купирования
дистресса. Стрессор окружался ореолом неразгаданности, чрезвычайности.
Напомню исторические примеры.
1. В связи с подготовкой и организацией космоплавания внимание ученых
было привлечено эффектами действия на человека невесомости. На
протяжении многих лет эти эффекты сопоставлялись с физическим ее
описанием. Если для интерпретации отдельных физиологических реакций
в невесомости этого, казалось бы. было достаточно, то пониманию
целостного реагирования человека это мешало. Без определения
психологической сущности невесомости было невозможно правильно
интерпретировать не только ее психологические эффекты, например
пространственные иллюзии в невесомости, невозможной верное
истолкование такого сложного физиологического синдрома, как «болезнь
укачивания», возникающего у многих людей при гравиинерционных
стрессорах и т. д.
Следует рассматривать два типа психологического «информационного»
воздействия невесомости [Китаев-Смык Л. А., 1977; Китаев-Смык Л.А.,
1979]. Первый связан с исчезновением действия силы тяжести. Второй — это
воздействия, возникающие при каждом движении человека в качественно
новой для него (без постоянного и очень привычного действия силы тяжести)
пространственной среде.
Экстремальность «информационного» воздействия первого типа при
невесомости может возникать вследствие: 1) сформированного в ходе
биологической эволюции значения невесомости как сигнала о падении
«вниз», т. е. о смертельной угрозе удара о землю, если долго падать; 2)
беспрецедентного гравиторецепторного «противообраза»,
актуализирующегося как представление о тяге «вверх» при исчезновении
действия силы тяжести (тяги «вниз»); 3) «конфликта» (несоответствия)
между афферентными сигналами, создающими представление о падении
«вниз» и сенсорной афферентацией, связанной с указанным
«противообразом», создающим представление о тяге «вверх»; 4) «конфликта»
при невесомости, создаваемой в закрытой кабине, между, с одной стороны,
гравиторецеп- торной информацией о движении (о падении «вниз» или о тяге
«вверх») и, с другой стороны, зрительной и слуховой информацией о
стабильности окружающего пространства: стены, пол, потолок кабины и до
невесомости, и во время нее остаются на своих местах.
Экстремальность «информационного» действия второго типа при
невесомости возникает вследствие, во-первых, многократной монотонной
стимуляции центральной нервной системы. Причем стимулами здесь
становятся сложные комплексы «конфликтов» между прогнозируемой (в
соответствии с привычными для всех живущих на Земле условиями, когда
действует, тянет вниз сила веса) и реально возникающей в невесомости
обратной афферентацией зрительной, слуховой и гравиторецепторной
модальностей. Во-вторых, экстремальной становится (с каждым указанным
выше «стимулом») информация о неэффективности адаптивного поведения,
спровоцированного этими стимулами. Что бы ни делал человек вольно либо
невольно, чтобы прекратить падение (невесомость), оно не кончается.
Отметим, что все указанные «конфликты», как элементы стрессогенной
ситуации, не осознаются в полной мере и воспринимаются лишь как
представления об изменениях пространства. Психологическая
стрессогенность невесомости не ограничивается описанными выше
факторами.
Именно невесомость как стрессор исключительно методологически
«полезный» мы использовали при изучении кратковременного интенсивного
стресса (см. гл. 2).
2. Другим примером неполного понимания «учеными» сущности
гравитоинерционного стрессора являлось признание некой
исключительности так называемой кориолисовой силы как причины
возникновения кинетоза («болезни укачивания, укручивания») у людей во
вращающихся кабинах, комнатах, аттракционах. При этом упускалась из
виду мнимость этой силы, которая имеет место лишь в результате
графического разложения вектора силы, действующей на тело,
перемещающееся в радиальном направлении во вращающейся системе.
Стрессогенным фактором, вызывающим кинетоз у людей при их
жизнедеятельности во вращающейся среде, является длитель- пая
относительно монотонная стимуляция, во многом сходная с описанной выше
стимуляцией, возникающей при многократных перемещениях человека в
невесомости. Стимулами в условиях вращения служат несоответствия
(«конфликты») между обратной афферентацией при каждом движении
человека, «прогнозируемой» в соответствии с обычными, привычными
жителям Земли, гравиинерционными условиями (без вращения), и
афферентацией, реально возникающей при перемещениях во вращающейся
среде.
Гравиинерционный стрессор, возникающий при жизни во вращающемся
помещении (с регламентированным и жесткими требованиями, заданиями
объемом и интенсивностью передвижений в нем подопытных), очень удобен
для изучения длительного стресса. Он во многом схож со стрессом при
длительных космических полетах, при морских плаваниях и т. п. Мы
использовали длительное проживание группы испытуемых в непрерывно
вращающейся стенде-квартире («наземном имитаторе межпланетного
космического корабля») для изучении длительного предельно-переносимого
стресса (см. гл. 2-5).
Ошибки при интерпретации стрессогенных факторов могут возникать не
46 Глава I
только в результате непонимания психологической сущности стрессора, как в
приведенных выше примерах, но и от неполного ее понимания. Примером
может быть внимание только к негативным сторонам стрессора без оценки
его позитивных эффектов. Артефакты неизбежны для авторов,
рассматривающих только неблагоприятные для человека проявления стресса.
1.3.5. «Стресс жизни» и «стресс смерти»
1. Бесчисленны разные экстремальные ситуации, создающие у нас стресс.

Однако когда мы выходим на улицу, в поле, плывем по морю, летим в
самолете или даже оказываемся в невесомости на космическом корабле,
то подвергаемся стрессорам, чтобы жить, а не умереть, т. е. чтобы
испытать и преодолеть «стресс жизни». Иной стресс в реальном бою на
войне или в смертельной схватке криминальных группировок. На войну,
если ты боец, то прибыл, чтобы в боевой обстановке убить врага раньше,
чем он убьет тебя. Ты несешь смерть, но и она несется к тебе. И это
создает совершенно особый настрой на сохранение себя во что бы то ни
стало, особое состояние — «стресс смерти», мобилизацию специфических
боевых душевных и физических потенциалов, о которых не подозревал в
«мирной жизни». Может быть, вернее сказать. — это стресс желаемой
либо невольной «игры со смертью».
Я исследовал «стресс смерти» на «чеченских войнах» с 1995 по 2002 г. (в
Чеченской Республике) у российских военнослужащих, чеченских боевиков и
мирных жителей. Результаты изложены в последующих главах данной
монографии.
2 Ряд психологических особенностей умирания, когда человек еше жив, но
необратимо соскальзывает в небытие, также можно назвать «стрессом
смерти» — «стрессом умирания». Люди почти всегда стремятся
отсрочить даже свою естественную смерть — это проявление
биологического закона сохранения жизни на Земле. Наши опыты на этом
поприще также нашли отражение на страницах этой книги.
3, Часто оказывается, что экстремальный фактор (стрессор), действие
которого на человека, казалось бы, хорошо изучено в лабораторных и
натурных экспериментах, создает неожиданные загадочные эффекты в
реальных условиях повседневности. Такие «неожиданности» нередки,
если это крайне опасная «повседневность» боев на войне Особое
стрессогенное действие на бойцов оказывают «звуковые удары» при
взрывах, стрельбе противника, потому что они неожиданны и, главное,
они пробуждают врожденный страх смерти[Уотсон Д. Б., 1980]. Звуки
боя — самый действенный стрессор на войне. Психологам надо
учитывать, что всякий громкий звук в боевой обстановке — это сигнал не
только того, что стреляют, возможно в тебя, но и что всякий гром —
«гром смерти».
Чтобы максимально приблизиться к экстремальным акустическим
параметрам боя, мы исследовали психологические реакции при «звуковом
ударе», обрушивающемся на солдат (срочников- новобранцев), совершенно
не привычных к таким «ударам». Акустическим стрессором был звук
стрельбы «чужого» (возможно, вражеского) автомата АК-47 во время «боя» в
закрытом бункере (см. гл. 2 и[Китаев-Смык Л.А., 1983]). Кроме того, нами
был обнаружен широкий спектр стрессовых реакций, выходящий за рамки
известных данных о влиянии разных звуковых экстремальных воздействий на
человека, на бойца, стреляющего «своим» (в своих руках) оружием (см. там
же).
1.4. РЕЗЮМЕ
Концепция, разработанная выдающимся канадским ученым Гансом

Селье, сочетает подход к исследованию разных проявлений стресса с
поиском их общего основания, т. е. неспецифич- ности этих проявлений.
Такой методологический прием требует комплексного анализа широкого
круга явлений.
Глобальное распространение концепции стресса привлекло к ней

большое число исследователей, изучающих жизнь и деятельность людей на
разных научных направлениях. Выходя за рамки своего направления, такие
исследователи вынуждены привлекать знания, принадлежащие смежным
наукам, чтобы в соответствии с концепцией стресса иметь достаточно
широкое основание для анализа собственных данных То, что при этом
сопоставляются «свои» экспериментальные данные во всем их первоначально
неупорядоченном многообразии и «чужие», уже втиснутые в рамки «чужой»
модели, не может не сказаться на формировании признаков
«неспецифичности»—«специфичности», ложащихся в основание
представления о закономерностях стресса. Это создает и достоинства, и
недостатки модели стресса в кругу собственных научных представлений
ученого.
На протяжении многих лет при решении различных прикладных проблем
автор этой монографии участвовал в психологических, медицинских,
психосоциальных, политических, военных исследованиях людей в
экстремальных условиях. Широта спектра затрагиваемых автором проблем,
естественно, не способствуя углубленной разработке каждой из них,
позволила накопить знания о многообразных проявлениях стресса. Я
старался использовать разные дисциплинарно отличающиеся взгляды для
понимания феномена стресса
Утрата различия между общими («неспецифическими») и
«специфическими» адаптационными процессами, т. е. между «стрессом» и
«нестрессом» (в ортодоксальном понимании по Г. Селье) происходит более
чем часто на страницах научной литературы.
Размывание различий между указанными понятиями оказалось
неизбежным и в этой книге. Мною был «расчленен» синдром стресса на
специфические субсиндромы, и уже в рамках каждого их них я пробовал
найти общие (неспецифические) закономерности. Четыре таких
«субсиндрома» стресса были реально обнаружены и изучены во время
длительного многонедельного очень тяжелого (субъективно предельно
48 Глава I
переносимого) состояния подопытных людей в экспериментах на «наземном
имитаторе межпланетных кораблей» при подготовке экспедиции на Марс в
60 - 70-х гг. XX в.
В данной монографии наряду с обобщением феноменологии стресса
осуществлена попытка анализа стресса как междисциплинарной категории.
Не представлялось возможным изложение всего материала по
рассматриваемой проблематике, которым располагает автор. В связи с этим в
начале глав, посвященных описанию субсиндромов стресса, изложены
обобщенные данные о динамике
Методология изучения стресса• 49 этих субсиндромов. Кроме того, во все
главы включены описания некоторых частных, проделанных мной
исследований стресса.
При весьма существенном увеличении интенсивности стресса (из-за силы
или продолжительности неблагоприятных воздействий) его проявления
изменяются как бы ступенчато, проходя через кризисы. Учитывая это, мной
предложено выделять четыре «кризисных ранга» в структуре каждого
субсиндрома стресса. Все это стало содержанием Общей теории стресса,
создаваемой автором этой монографии.
В последующих главах эти субсиндромы и их четырехступенчатое
ранжирование описаны и обсуждены с использованием широкого круга
экспериментальных данных, полученных автором с сотрудниками в разные
годы. Для анализа этих данных были привлечены сведения из отечественных
и иностранных источников.
Подвергая подопытных людей стрессогенным неприятностям и
опасностям, автор этой монографии всегда соблюдал этические и
организационно-методические принципы исследования стресса,
сформулированные им на протяжении всей его деятельности. Несоблюдение
их не только бессовестно, но и приводит к накоплению артефактов.
Литература к первой главе
Burchfield S.R., 1979. The stress response: a new perspective / / Psychosom.

Med., Dec., vol. 41, N 8, p. 661-672.
Gerathewohl S., Ward J., 1960. Psychophysiology and medical studies of
weight less ness / / In: Physics and medicine of the atmosphere and space. N. Y.;
L., p. 422-434.
Haynes 8. G. et al. 1978. The relationship of psychosocial factors to coronary
heart disease hi the 1 study: 1. Methods and risk factors. Amer. I. Epidemiol., vol.
107, N 5, p. 362—363.
Lazarus R. S., 1967. Cognitive and personality factors underlying threat and co
ping / / In: Psychological stress / Ed. M. H. Appley, R. Trumbull. N. Y.: Appleton
Century Crofts, p. 11-21.
Lazarus R. S., 1977. Cognitive and coping processes in emotion / / In: Stress
and coping. N. Y.: Columbia Univ, press, p. 144-157.
Lazarus R. S., 1969. Stress and emotion / / In: XIX Intern. Congr. 19-a Short
Symp. L.
Levi L., 1981. Prevention of stress-related disorders on a population scale
//intern. J. Mental Health, vol. 9, N 1-2, p 9-26.
Martenuick R.G.,1 969. Differential effects of shock arousal on motor
performance / /Percept, and Motor Skills, vol. 29, N 2, p. 443-447.
50 Глава 1
Popkin М.К., Stiliner V., Hall R.C. et al. 1978. A generalized response to
protracted stress? / /Milit. Med., vol. 143, N 7, p. 479-480.
Shapiro A.P., 1978. Behavioral and environmental aspects of hypertension / /J.
Hum. Stress, vol. 4. N 4, p. 9-17.
Абабков B.A., Пере M., 2004. Адаптация к стрессу: Основы теории
диагностики терапии. СПб.: Речь.
Агрелль Я., 1970. Стресс: его военные следствия — психологические
аспекты и проблемы / /Эмоциональный стресс. Л.: Медицина.
Анохин П.К., 1975. Очерки по физиологии функциональных систем. М.:
Медицина.
Аракелов Г.Г., 2004. Психофизиология стресса / / Психофизиология.
СПб.: Питер, с. 326-344.
Арьес Ф., 1992. Человек перед лицом смерти. М.: Прогресс- академия.
Бедный С.М., 1981. Медико-демографические исследования. М.:
Статистика.
Береговой Г.Т., Завалова Н.Д., Ломов Б.Ф., Пономаренко В.А., 1978.
Экспериментально-психологические исследования в авиации и космонавтике.
М.: Наука.
Березанцев А.Ю.. 2001. Психосоматика и соматоформные расстройства.
М.: Информационные технологии.
Болардуев В.О., 1969. Динамика численности сибирского шелкопряда и
его паразитов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во.
Бродхерст П.Л., 1975. Биометрический подход к анализу наследования
поведения / / Актуальные проблемы генетики. М.: Наука, с. 39-58.
Василюк Ф.Е., 1984. Психология переживания: Анализ преодоления
критических ситуаций. М.: МГУ.
Ганелина И.Е., 1975. Ишемическая болезнь сердца и индивидуальные
особенности организма. Л.: Наука.
Демидов А.Б., 1999. Смерть в книге //Феномены человеческого бытия.
Минск: Эконом-Пресс, с. 40-70.
Дильман В.М., 1972. Почему наступает смерть. Л.: Медицина.
Дорфман Л.Я,2002. Дивергентное мышление и дивергентная
индивидуальность: ресурсы креативности / /Личность, креативность,
искусство. Пермь: ПГИИК и ПСИ, с. 89-120.
Достоевский Ф.М.. 1998. Идиот. М.: Худ. лит.
Емельянов М. Д., 1967. Вестибуло-вегетативные расстройства при
действии ускорения и невесомости / / Парин В.В., Баевский Р.М., Емельянов
М.Д. и др. Очерки по космической физиологии. М.: Медицина, с. 83—147.
Забродин Ю.М., 1976. Процессы принятия решения на сенсорно-
перцептивном уровне / / Психологические проблемы принятия решения. М.:
Наука, с. 85-94.
Зингерман А.М., 1973. Влияние статистической характеристики системы
сигналов и их значимости на формирование двигательных и вегетативных
реакций человека-оператора в норме и при экстремальных воздействиях / /
Очерки прикладной нейрокибернетики. Л.: Наука, с. 75-82.
Кассиль Г.И., 1978. Внутренняя среда организма. М.: Наука.
Касьян И.И., Колосов И.А., Лебедев В.И., Юров Б.Н., 1966. Реакции
космонавтов во время параболических полетов на самолетах / / Медико-
биологические исследования в невесомости. М : Медицина, с. 179—189.
Список литературы• 51
Касьян И.И., Черепахин М.А., Горшков А.И., 1966. О некоторых реакциях
человека в условиях пониженной весомости / / Медико-биологические
исследования в невесомости. М.: Медицина, с. 361—366.
Китаев-Смык Л .А., 1963. Некоторые сенсорные нарушения у людей в
невесомости / /Авиационная и космическая медицина. М.: Медицина, с. 246-
247.
Китаев-Смык Л.А., 1963. Попытка использования фармакологических
средств для профилактики психических и вегетативных нарушений,
возникающих в невесомости / / Фармакология и токсикология, т. 26, № 4, с.
508.
Китаев-Смык Л.А., 1977. Вероятностное прогнозирование и
индивидуальные особенности реагирования человека в экстремальных
условиях / / Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М.:
Наука, с. 189-225.
Китаев-Смык Л.А., 1978 а. О некоторых информационных аспектах
этиопатогенеза / / Психология и медицина: Материалы ксимпоз. М.:
Медицина, с. 428-431.
Китаев-Смык Л.А., 1978 б. О соотношении вегетативных и психических
проявлений в экстремальных условиях / / Системный анализ вегетативных
функций. Вопросы кибернетики. М., вып. 37, с. 68-72.
Китаев-Смык Л.А., 1979. К вопросу об адаптации к невесомости //
Психологические проблемы космических полетов. М.: Наука, с. 135-152.
Китаев-Смык Д.А.,1983. Психология стресса М.: Наука.
Китаев-Смык Л .А., 1995 а. Индивидуальные различия боевого стресса у
российских солдат и чеченских боевиков во время военного конфликта в
Чечне / / Доклады на международной конференции «Общество, стресс,
здоровье: стратегии в странах радикальных социально-экономических
реформ (Москва, июнь 1995). М., с. 19-26.
Китаев-Смык Л.А., 1995 6 Побеждающие — побеждаемые: психолог на
чеченской войне/ / Soldier of Fortune (Солдат удачи). № 12, с. 10-15.
Китаев-Смык Л.А., 2001. Стресс войны. Фронтовые наблюдения врача-
психолога. М.: РИК.
Китаев-Смык Л.А., 2003. Шахидское счастье //Огонек. №28, с. 18
Китаев-Смык Л.А., 1995 в. Психология чеченской войны// Архетип. № 2.
Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Гаврилова ЛИ. и др., 1972. Динамика
симптомокомплекса «укачивания» в процессе адаптации к длительному
вращению / / Космическая биология и авиакосмическая медицина:
Материалы Всесоюз. конф. Москва, Калуга, т. 2, с. 197-199.
Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М. и др., 1969. Клинико-
физиологические исследования при длительном (до трех суток) действии на
организм человека ускорений малых величин / / Тр. 3-й конф, по авиац. и
косм, медицине. М., т. 1, с. 286-288.
Китаев-Смык Л.А., Зверев А.Т., 1963. Исследование высшей нервной
деятельности и некоторых двигательных реакций человека в условиях
кратковременной невесомости / / Авиационная и космическая медицина. М.:
Копанев В.И., Юганов Е.М., 1972. Клинико-физиологическая
характеристика космической формы болезни укачивания / / космическая
52 Глава I
медицина: Тез. докл. на IV Всесоюз. конф. Москва, Калуга, т. 2, с. 207-209.
Копанев В.К., 1970. Скрытая форма укачивания / / Воен.-мед. журн., №
10, с. 10-15.
Короленко Ц.П., 1978. Психология человека в экстремальных условиях.
Л.: Наука.
Косицкий Г.И., 1977. Цивилизация и сердце. М.: Наука.
Косицкий Г.И., Смирнов В.М., 1970. Нервная система и стресс (О причине
доминанты в патологии). М.: Наука.
Космолинский Ф.П., 1976 Эмоциональный стресс при работе в
экстремальных условиях. М.: Медицина
Кузнецов А.Г., Ильин Е.А., Поггеполь В.С., 1969. Центральная нервная
система и акклиматизация человека в Антарктиде / / Акклиматизации
человека в условиях полярных районов. Л.: Наука, с. 40-41.
Кузнецов О.И.,Лебедев В.И., 1972. Психология и психопатология
одиночества. М.: Медицина.
Леви Л. (ped.), 1970. Эмоциональный стресс: Пер. с англ. М.: Медицина.
Леонов А.А., Лебедев В.И., 1971. Психологические особенности
деятельности космонавтов. М.: Наука.
Медведев В.И.. 1979. Психологические реакции человека в экстремальных
условиях / / Экологическая физиология человека. Адаптация человека к
экстремальным условиям среды. М.: Наука, с. 625-672.
Меницкий Д.Н., 1973. Основные проблемы теоретической и прикладной
нейрокибернетики / /Очерки прикладной нейрокибернетики. Л.: Наука, с. 5-
34.
Михайлов Н.Н., 2000. Сватовство смерти. М.: Серебряные нити, 190 с.
Моисеев Н.Н., 1987. Алгоритмы развития. М.: Наука.
Мэй Р., 1984. Смысл тревоги. М.: Класс, 2001.
Наенко Н.И., 1976. Психическая напряженность. М.: Изд-во МГУ.
НовиковМ.А., 1981 Психофизиологические и экопсихологи- ческие
аспекты межличностного взаимодействия в автономных условиях //Проблема
общения в психологии. М.: Наука, с. 178-218.
Орлова Э.А.,1994. Введение в социальную и культурную антропологию.
М.: Изд. МГИК.
Платонов К.К , 1960. Психология летного труда. М : Воениз- дат
Платонов К.К., 1975. Авиационная психология / / Стенограмма лекции на
психологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова.
Пономаренко В А ,2006. Психология человеческого фактора в опасной
профессии. Красноярск: НИИЦавиа. косм, медицины иэргономики, с. 127-
128.
Портнов А.А., 2004. Общая психопатология. М: Медицина.
Разумен С.А., 1976. Эмоциональные реакции и эмоциональный стресс / /
Эмоциональный стресс в условиях нормы и патологии человека. Л.:
Русалова Н.М 1979. Эмоциональные реакции. М. Медицина.
Селье Г., 1966. На уровне целого организма. М.: Наука.
Селье Г., 1979. Стресс без дистресса. М.: Прогресс.
Стенько Ю.М., 1978. Новые режимы труда и отдыха рыбаков в Северо-
Список литературы• 53
Западной Атлантике. Рига: Звайгзне.
Стенько Ю.М., 1981. Психогигиена моряка. Л.: Медицина.
Суворова В.В., 1975 Психофизиология стресса. М.: Педагогика.
Судаков К.В., 1981. Системные механизмы эмоционального стресса. М.:
Медицина.
Трошев Г.Н., 2001. Моя война. Чеченский дневник окопного генерала,
М.: Вагриус.
Уайт П., 1967. Распространение коронарной болезни в США по 25-
летним интервалам за последнее столетие / / Актуальные проблемы сердечно-
сосудистой патологии. М.: Медицина, с. 29-30.
Уотсон Д.Б., 1980. Бихевиоризм / / Хрестоматия по истории психологии.
М.: Изд-во МГУ, с. 34-46.
Фейгенберг И.М., 1972. Мозг. Психика. Здоровье. М.: Наука.
Франкенхойзер М., 1970. Эмоциональный стресс. М.: Медицина.
Франкл В., 1990. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс.
Хрунов Е.В., Хачатурьянц Л.С., Попов В.А., Иванов Е.А., 1974. Человек-
оператор в космическом полете. М.: Машиностроение.
Чазов Е.И., Вихерт А.М., Метелица В.И., 1972. Эпидемиология
ишемической болезни сердца / / Кардиология, т. 12, № 8 с. 134-145.
Чапек А.В., 1954. Опыт наземной тренировки //Вопросы авиационной
медицины. М.: Изд-во иностр, лит., с. 93-106.
Щербатых Ю.В., 1999. Страх смерти / /Психология страха М.: ЭКСМО-
Пресс, с. 76-98.
ГЛАВА 2
ЭМОЦИОНАЛЬНО-ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ СУБСИНДРОМ СТРЕССА
Эмоции — важный компонент стресса у человека. Они особенно

заметны при психологических, информационных чрезвычайных
воздействиях (стрессорах). Стресс в результате психологических
факторов иногда называют эмоциональным. Многие изучают его.
Однако это все еще мало способствует тому, чтобы проблему эмоций
при стрессе можно было бы считать разрешенной. Видимо, с одной
стороны, субъективная ощутимость, осознаваемость эмоций, с другой —
их ускользающий от сознания характер, своего рода двойственность,
делают их объектом, ускользающим и от исследователей. Вместе с тем
при изучении эмоций накоплены обширные данные, способствующие
решению прикладных проблем, возникающих при организации
деятельности людей в экстремальных условиях.
Ниже будут изложены общие закономерности развития
эмоционально-поведенческих проявлений стресса при действии
кратковременных и длительных экстремальных факторов, а также ряд
частных исследований поведения людей при действии таких стрессоров,
как падение (проваливание вниз) и громкий звук. Напомню, что в ряде
фундаментальных исследований именно эти два фактора были признаны
врожденными для человека побудителями одной из «базовых» эмоций
— страха [Уотсон Д.Б., 1980, с. 34-46].
Падение, т. е. невесомость, мы создавали в кабине специально
оборудованного авиационного лайнера (ТУ-104А№ 42396), взмывавшего
по параболе с высоты 6000 м до 9000, а потом падающего опять до 6000
м. Подробное описание исследований в режимах невесомости в разделе
2.2.2. Обращаю внимание читателя:
а) в этой главе и в последующих главах космическая тема нисколько не
главная (хотя свойственная ей «экзотика» не потеряна). Нами были
использованы уникальные, во многом неповторимые возможности
исследования стресса, которые возникали при подготовке самых
первых орбитальных полетов и межпланетного космоплавания;
56 Глава 1
б) было большой удачей, что оказавшиеся в нашем распоряжении

гравитационные (при «ударах» невесомостью) и гравиинерци- онные
(при длительном непрерывном многонедельном вращении в
квартире-центрифуге) стрессоры сделали возможным изучение и
короткого, и долгого стресса в их «рафинированной» форме,
«очищенной» от осознаваемых неприятностей и телесно ощущаемых
стрессоров, В наших экспериментах не было ни боли, ни голода или
жажды, ни холода или жары; не было психотравм из-за служебных,
житейских наслоений «стресса жизни». На испытуемых
воздействовали стрессоры, обусловленные только гравитационными
и гравиинерционны- ми воздействиями.
В результате этих уникальных исследований были получены
данные, легшие в основу «Общей теории стресса». Наиболее яркие ее
грани, касающиеся эмоционально-стрессового поведения людей,
изложены в этой главе;
в) описание первых (в СССР и в мире) исследований стресса при
действии на людей указанных «космических» воздействий имеет еще
и научно-историческое значение.
Громкий звук издавал автомат Калашникова АК-47 на спец-
полигоне, где мы проводили исследования, привлекая солдат- срочников
как испытуемых. Подробное описание наших экспериментов с
акустическим стрессом и обзор научной литературы, посвященной ему,
читатель найдет в разделе 2.5. При подготовке этого материала для
монографии «Психология стресса» в конце 70-х гг. XX в. цензура
потребовала искажения информации о методах, примененных в наших
исследованиях акустического стресса при выстрелах «чужого» оружия.
В разделе 2.6 «правда» восстановлена. Гражданам, могущим
подвергнуться вооруженному нападению в наше опасное время, этот
раздел может быть интересен и полезен.
В этой главе подробно анализируется с позиции современной науки
загадочный феномен «бессловесность чувств» (алексити- мия), подчас
возникающий после экстремального воздействия. «Алекситимия
невесомости» была описана мной в монографии «Психология стресса» в
1983 г., но тогда, обсуждая (в письмах) этот феномен с Петером
Сифниосом (он первый описал алексити- мию), мы не смогли
постигнуть сущность этого послестрессового явления. Теперь это
становится возможным.
Мое внимание привлек загадочный феномен «расщепления» эмоций
при стрессе. В этой главе рассмотрены его проявления в стрессовых
ситуациях и в, казалось бы, спокойных условиях.
Используя выводы, полученные в наших экспериментах при
изучении краткого и долгого стресса в указанных выше экспериментах, я
попытался исследовать и анализировать стресс непосредственно во
время боев на «чеченских войнах» конца XX и начала XXI в.
Оригинальные выводы можно увидеть в разделах 2.1.11—2.1.14 данной
главы.
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса • 57
В завершение главы сопоставляются активность и пассивность в
жизни и деятельности людей как сущностные ценности; представлены
суждения об этом древних ученых разных регионов мира.
2.1. ГЕНЕРАЛЬНЫЕ (ОБЩИЕ) ЗАКОНОМЕРНОСТИ ЭМОЦИЙ И

ПОВЕДЕНИЯ ПРИ СТРЕССЕ
2.1.1. Эмоции и поведение при кратковременном стрессе (при

стрессовом кризисе первого ранга, в «аларм-стадии»)
В ходе многочисленных и различных экспериментов с созданием

кратковременных экстремальных ситуаций и в натурных непродол-
жительных критических условиях уже в 1960 г. я выделил две основные
группы людей, отличавшихся либо усилением (первая группа), либо
уменьшением (вторая группа) эмоционально-двигательной,
поведенческой активности при кратковременных, но достаточно ин-
тенсивных экстремальных воздействиях [Китаев-Смык Л.А., 1963 а, 1963
б]. У первых возникало активное, у вторых— пассивное эмоционально-
поведенческое реагирование при стрессе.
Есть и третья группа. Люди, причисленные к ней, не ощущают в
экстремальных ситуациях никакого усиления эмоциональных
переживаний, кроме напряженной сосредоточенности своего внимания
на решении возникших критических проблем. Их поступки адекватны
складывающейся стрессогенной обстановке. Это способствует
успешному, активному удалению, либо пассивному пережиданию
опасностей, неприятностей (стрессоров) У этой группы людей можно
зарегистрировать при стрессе увеличение мышечной силы, ускорение и
повышение точности движений и действий, интенсификацию
интеллектуальной деятельности Можно сказать, что у таких людей
конструктивное эмоционально-поведенческое реагирование при стрессе.
Как правило, может быть замечена и четвертая группа, в которой
оказываются люди, не вовлеченные в стресс. Во-первых, те, для кого
экстремальные воздействия ситуации еще не стали столь критическими,
чтобы вызвать у них стресс. Во-вторых, он не возникает у людей,
которые по неопытности или глупости не могут осознать
надвигающейся опасности. Эта четвертая — стрессово-нейтральная
группа.
Склонность к тому или иному стрессовому реагированию зависит не
только от индивидуальных особенностей, но и от интенсивности
стрессоров (их силы и продолжительности).
«Выбор» аналитическими системами организма (на подсозна-
тельном уровне) предпочтительной формы стрессового поведения и
эмоциональных переживаний происходит не мгновенно. Такому
«решению» о предпочтительном поведении при стрессе предшествует
краткий период (момент, мгновение) ориентировочного замирания.
58 • Глава 2
Активный, пассивный и конструктивный типы стрессового
реагирования на кратковременный стрессор либо в начале действия
продолжительного стрессора осуществляются за счет срочно
используемых адаптационных резервов организма, тех, что всегда
наготове, как уже отмечалось выше (см. 1.1.3). Такие первоначальные
формы стресса Ганс Селье назвал «аларм- стадией», т. е. мобилизацией
«как по пожарной тревоге». Мы называем их стрессовым кризисом
первого ранга, чтобы иметь общие основания и критерии для сравнения
с последующими, наступающими при долгом стрессе, кризисами
второго, третьего, четвертого рангов.
Важно то, что при стрессовом кризисе первого ранга ведущим
фактором, определяющим всю картину адаптационно-защитных
реакций, становятся именно стрессово-измененные эмоции и поведение.
Физиологические (вегетативные) процессы и системы организма
оказываются лишь обслуживающими ту или иную форму поведения и
активизирующую ее эмоцию.
Многие годы остается неясным, какие физиологические особенности
предопределяют склонность одних людей к активному реагированию
при стрессе, других — к пассивному. Недавние исследования указывают
на то, что эта дифференциация может зависеть от дисбаланса в работе
полушарий головного мозга, вернее, от индивидуальных особенностей
их доминирования при стрессе. Об этом подробнее в разделе 2.5, в
котором обсуждается феномен алекситимии («бессловесности чувств»),
а также в статье [Китаев-Смык Л А., 2007 б].
Предваряя третью главу, посвященную вегетативным компонентам
стресса, укажу, что они становятся фактором, определяющим его
картину при стрессовом кризисе второго ранга. Заметим, что
физиологические, психологические, социальные реакции людей и
животных на чрезвычайные воздействия изучали сотни исследователей
до Ганса Селье, не называя их «стрессом».
2.1.2. Активное эмоционально-поведенческое реагирование при
кратковременном стрессе
Рассмотрим особенности поведенческих реакций у лиц, отнесенных

к первой группе, т. е. склонных к активной форме эмоционального
субсиндрома стресса. Биологическое назначение этих реакций —
способствовать за счет ускоренных и усиленных защитных (или
агрессивных) действий предотвращению неблагоприятного развития
стрессогенной ситуации.
Защитные поведенческие акты могут быть разных уровней слож-
ности: вздрагивание или замирание при громком звуке, хватательные
движения рукой в поисках опоры при падении, отдергивание руки при
ожоге (рефлекторные действия), эмоционально-двигательное оживление
при угрозе опасности, выскакивание из горящего дома (сложно
организованные действия), прыжок в воду, в огонь ради спасения
человека, попытка заслонить собой от опасности ребенка, товарища,
командира и т. п. (социально обусловленные действия). Чрезмерная
активизация поведения может привести к ошибочным действиям и даже
к дезорганизации деятельности.
Таким образом, активизация поведения при стрессе может быть
адекватной или неадекватной решению задачи выхода из стрессогенной
ситуации, задачи предотвращения неблагоприятного воздействия
стрессора [Corum C.R., Thurmond J.В., 1977, р. 436-443 и др.].
При чрезмерной, нерациональной активизации эмоционально-
двигательных реакций ускорение деятельности может сопровождаться
выпадением отдельных необходимых действий и возникновением
ошибочных действий. При этом неправильно оценивается текущая
ситуация, ошибочно используются следы памяти, неверными
оказываются прогноз развития ситуации и планирование деятельности,
снижается контроль за собственными действиями. Активизация
поведения при стрессе может бытьстрой- но организованной, но если
она подчинена ложному, иллюзорному представлению людей об
опасности, то их поведение может оказаться неадекватным задаче
борьбы с опасностью, препятствующим полезной деятельности. Такое
положение может возникнуть при панике.
2.1.3. Микроструктура эмоционально-поведенческой активности при

кратковременном стрессе
В первые мгновения после возникновения опасности у людей

возникает ориентировочное замирание. Оно может длиться от долей
секунды до нескольких минут. Его функциональное назначение —
выбрать «путь», по которому «идти» дальше: реа-
тировать на стресс активно, пассивно или конструктивно. Эта фаза

стресса (не основная, не обязательная) может предшествовать любому
дальнейшему течению стресса. Ориентировочного замирания может и не
быть, если стрессор известен, недавно действовал и адаптационно-
аналитические системы организма имеют «решение», как реагировать на
него: активно, пассивно, конструктивно.
60 • Глава 2
Рис. 2. Микроструктура эмоциональноповеденческого субсиндрома

стресса:
I — кратковременный стресс: 1 — установочная фаза; 2 — фаза программного

реагирования (действия); 3 — фаза ситуационного реагирования (действия);
4 — балансировочная фаза. А, — активное эмоционально-поведенческое реа-
гирование после однократного экстремального воздействия; П, — первичное
пассивное эмоционально-поведенческое реагирование
II — длительный стресс при многократной экстремальной стимуляции (стрелкой
обозначены одиночные экстремальные стимулы-стрессоры) А 2 — активное
эмоционально-поведеическое реагирование, убывающее при монотонной
экстремальной стимуляции, создающей длительный стресс; П2 — вторичное
пассивное эмоционально-поведенческое реагирование, нарастающее при
убывании активного реагирования; П — пассивное (вторичное) реагирование при
длительном стрессе; t — время
В структуре активного эмоционально-двигательного реагирования на

кратковременный стрессор нами были обнаружены две основные фазы,
составляющие своего рода «комплекс эмоционально-двигательной
активности» [Китаев-Смык Л.А., 1977 б; 1979].
Первая фаза — это реализация фило- или онтогенетической
программы адаптационных, защитных реакций, действий [Маг- tenuick
R.G., 1969] в ответ на экстремальное воздействие. Это фаза
«программного реагирования». Она происходит как бы по уже готовым
программам поведения: врожденным либо приобретенным как навык,
ставший рефлекторным действием. Эмоции первой фазы — испуг, гнев,
решимость и т. п. (рис. 2).
Одной из ведущих закономерностей функционирования живых
(биологических) систем является избыточная мобилизация энерге-
тических и «организационных» (нервных, психических) ресурсов для
осуществления действия, прогнозируемого при той или иной опасной
неопределенности ситуации. Надо полагать, в какой-то мере для рас-
ходования этих избыточно мобилизованных и неизрасходованных
физиологических и психологических потенциалов, для воссоздания в
организме гомеостаза сразу вслед за первой, основной, возникает вторая
фаза указанного комплекса.
Характер защитных действий и сопровождающих их эмоций во
второй фазе зависит от субъективно воспринимаемой эффективности
действий субъекта на первой фазе, от того, каким субъекту
представляется изменение стрессогенной ситуации. Вторая фаза — это
фаза «ситуационного реагирования». Эмоции второй фазы —
удовлетворение и радость, торжество, ликование, эйфория (позитивные,
экстатические) или смущение, досада, гнев и т. п. (негативные).
Восстановлению физиологического и психологического гомеостаза
после «потрясений», произошедших во время первой фазы «комплекса»,
способствуют и позитивные, и негативные эмоциональные реакции
второй его фазы, тем более если они сопровождаются соответствующим
этим эмоциям усилением двигательной активности.
Экстатические переживания и раскрепощенность соответствующих
этим переживаниям действий, т. е. своего рода «торжество победы» над
стрессором, можно полагать более благоприятными для преодоления
стрессовых изменений гомеостаза, чем негативные.
Примером комплекса активного реагирования при остром стрессе
является поведение людей при невесомости в полете по параболе. У
испытуемых, активно реагировавших в этих условиях (первая группа),
на протяжении первых 3-5 с невесомости возникали чувство падения,
испуга и бурные, в значительной мере непроизвольные, движения в виде
поиска опоры (размахивания руками, поджимания ног). С 4-6 с
невесомости эти явления сменялись чувством радости, ликования и
бурными движениями, характерными для таких переживаний. О людях,
пассивно реагировавших в невесомости (вторая группа), расскажу ниже.
При чрезмерности экстатических переживаний второй фазы их
могут иногда сменять негативные эмоциональные переживания (чувство
печали, душевной опустошенности и т. п ). Это своего рода
«балансировочная фаза» комплекса активного эмоционального
реагирования (не основная, не обязательная). Возникновение
отрицательных эмоций, часто со снижением активности поведения,
после экстатической фазы или же сразу после ситуационной фазы, т. е.
после даже успешного активного преодоления трудностей, недостаточно
изучено. Много писалось о мучительном чувстве душевного
опустошения у писателей после завершения книги, у диссертантов после
успешной защиты.
Вот что писал об этом В.А. Файвишевский- «Распространенное
объяснение описанных состояний "истощением" нервной системы в
результате ее "перегрузки" мало что объясняет... Мы полагаем, что такое
состояние возникает вследствие усиления импульсации нейронов систем
62 • Глава 2
отрицательной мотивации, оказавшихся при изменившихся (к лучшему!)
условиях в состоянии относительного сенсорного голодания,
создавшегося в результате их сенсибилизации в период
предшествующей трудной ситуации» [Файвишевский В.А., 1978, с. 4401,
т. е. возникает дефицит неприятных переживаний, в результате которого
«система отрицательной мотивации, лишенная адекватной стимуляции,
т. е. в отсутствие безусловно отрицательных внешних воздействий,
способна спонтанно продуцировать эмоционально-негативные
переживания, причина которых для субъекта остается неосознанной»
[там же, с. 440-441].
Смена первой фазы комплекса эмоционально-двигательной
стрессовой активности второй его фазой имеет место при реализации
разных по сложности и по продолжительности действий. Она возникает
при окончании разных по характеру и масштабу стрессогенных
ситуаций, когда предотвращена опасность, при завершении
напряженного труда, при окончании обработки каждой отдельной
детали и при завершении целостного произведения, при окончании
рабочего дня и рабочего сезона и т. п. Наличие указанных двух фаз
может ускользать от внимания наблюдателя при осуществлении
субъектом как мелких операций, составляющих более крупный,
например производственный, процесс, так и при завершении
длительной, но раздробленной на мелкие этапы деятельности.
Эмоции первой фазы комплекса активного эмоционально-
двигательного реагирования (страх, тревога, гнев и др.) могут
редуцироваться при многократных успешных завершениях этого
комплекса. В таком случае акт реагирования (поведения, действия) в
ответ на стрессор с самого начала протекает на фоне экстатических
переживаний, характерных для второй фазы указанного комплекса. У
людей определенного типа уже начало их действия по решению
практической задачи знаменует непременный успех его окончания:
начало деятельности переживается ими как радость, как бы взятая
взаймы у будущей победы, ра дость, которую не омрачает возможность
неудачного исхода. Это свойственно детям, у которых еще нет
имеющегося у взрослых критического отношения к прогнозу
собственных действий. Это бывает у людей, наделенных способностями
и энергией, обеспечивающими успешность большинства их начинаний, а
также у людей, наделенных фанатичной уверенностью в конечном
успехе их дела, успехе, несмотря на многочисленные неудачи.
Когда же сформировалась достаточная адаптированность к
опасному, вредоносному фактору, тем более после многих успешных
(«триумфальных») побед над ним, тогда могут редуцироваться все
заметные проявления стресса. Перестают возникать стрессовая
активность и пассивность. Становятся ненужными эмоциональные
переживания, избыточно мобилизующие адаптивно-защитные резервы
для отражения неясной в прошлом опасности. Но продолжается
активизация внутренних (внешне незаметных) систем организма, всякий
раз способствующих победе над стрессором. Таким образом, при
накоплении победного опыта (навыков, умений, знаний, привычек
побеждать) активное эмоционально, стрессовое реагирование может
стать конструктивным (бесстрашным).
2.1.4. Первичное пассивное эмоциональноповеденческое реагирование

при стрессе
Для лиц, отнесенных ко второй группе, при достаточно сильных

кратковременных экстремальных воздействиях характерно (после
ориентировочного замирания, см. 2.1.3) снижение эмоционально-
двигательной активности, уменьшение побудительной роли волевых
процессов. Следствие этого — формирование пассивного эмоционально-
двигательного реагирования, т. е. пассивная форма эмоционального
субсиндрома стресса. Заметим, что это первичная стрессовая
пассивность (в одних ситуациях - «пассивный испуг», в других—
«смущенная пассивность»). Вторичная возникает при длительном
стрессе. Она будет описана ниже (см. 2.1.9).
Если активное реагирование направлено на удаление экс-
тремального фактора (агрессия, бегство), то пассивное — на его
пережидание. Во время критических ситуаций от человека может
потребоваться в одних случаях ускорение его деятельности, в других,
напротив, выполнение им роли пассивного наблюдателя. Поэтому
следует различать пассивное поведенческое реагирование, адекватное
требованиям снижения вредоносности стрессора (конструктивное), и
чрезмерное или неуместное уменьшение двигательной активности,
снижающее эффективность пассивнозащитных форм поведения,
деятельности.
Стали хрестоматийными описания пассивного реагирования,
неадекватного требованиям аварийной ситуации [Гуревич Е.М., Матвеев
В.Ф., 1966, с. 26-38]. «Опытный оператор московской энергосистемы
получил известие об аварии, которая могла повлечь за собой нарушение
энергоснабжения важного объекта, сел в кресло и безмолвно, в полном
оцепенении просидел, пока авария не была ликвидирована другими
операторами». И еще:
«При возникновении серьезной аварии на крупной ГЭС, как только
начали работать на щите управления сигналы, сообщающие о
происшествии, оперативный дежурный, отвечающий за станцию,
поспешно ушел из помещения Прошло около получаса авария была
ликвидирована силами других работников. Вслед за этим вернулся и
оперативный дежурный. Он объяснил свое отсутствие так: “Пробыл в
это время в туалете..."» [там же, с. 24] В данном случае, надо полагать,
имело место пассивное поведение этого человека при устранении
аварии, сопровождавшееся активизацией у него вегетативных реакций в
виде «медвежьей болезни». «Остатки» способности этого человека к
поведенческой активности были вовлечены в обеспечение возникшей
физиологической потребности (о вегетативных реакциях при стрессе см.
гл. 3). И при экстремальных ситуациях, подобных описанным выше, и
64 • Глава 2
при кратковременных стрессорах «ударного» типа (падение внезапный
громкий звук, неожиданный толчок, вдруг увиденная опасность,
пугающее сообщение, что-то поразившее воображение и т. п.) эмоциями,
затормаживающими движение и активность людей, чаще становятся
страх и ужас. Замечу, что эти же эмоции могут, напротив,
интенсифицировать активность при бегстве и попытках спрятаться.
Стрессовая пассивность бывает и при эмоциях стыда, смущения. Из-за
них бездеятельность перед лицом стрессора часто сопровождается
ненужными мелкими движениями (человек теребит что-либо руками,
делает бесполезные привычные движения). Это — «обломки»
деятельности. Вряд ли можно рассматривать стыд, смущение,
застенчивость всего лишь как проявление страха. Они — особые
малоизученные трепетные движения души, отголоски искренности.
Подробнее реакции на стрессоры «ударного» типа описаны ниже (см.
2.5, 2.6).
***
Особая форма стрессовой пассивности — шоковое состояние —
реакция организма на психическую и физическую травму. При шоке
чрезвычайно нарушены многие соматические функции, деформирована
и заторможена психическая деятельность. Медицинское понимание и
лечение шока (фр. choc — удар) успешно разрабатывалось в годы
Великой Отечественной войны. В последние десятилетия в
психотерапии достигнуты успехи в лечении последствий шока. Вот, что
пишет известный московский психотерапевт А.В. Корнеев:
«Существует два типа мышечных волокон — альфа и гамма. Они
отличаются по размеру и функциональному назначению. Если
упрощенно представить их на рисунке, то мелкие гамма-волокна будут
размещены между крупными альфа-волокнами. Длинные мышечные
волокна предназначены для выполнения движений и связаны с
центральной нервной системой, гамма-волокна — это мышцы, которые
поддерживают позу, связаны преимущественно с вегетативной нервной
системой.
При сильном стрессе может наступать шоковая мышечная реакция.
Она состоит в том, что альфа-мышцы расслабляются, а гамма-мышцы
напрягаются. Тело тогда может приобретать сходство с трупом. У
американского опоссума эта реакция имеет защитный характер и
обеспечивает ему выживание. Он в случае опасности падает ’’замертво".
Спустя какое-то время, когда обстановка становится безопасной, он
приходит в себя. Правда, ему некоторое время нужно трястись, для
восстановления нормального функционирования. Это происходит само
собой, непроизвольно.
Что-то похожее можно наблюдать у человека, он тоже может впадать
в ступор в момент опасности, иногда настолько глубокий, что выглядит
как мертвое тело. Если потом у него возникает сильная дрожь, то это
означает что идет восстановление нормальной сбалансированной работы
мышц и в дальнейшем все будет в порядке. Однако у человека это
происходит не всегда. Он может, например, сам подавить эту вибрацию,
руководствуясь социальными мотивами. Или ему может быть введен
препарат, который останавливает эту реакцию. Тогда получается, что он
не освобождается от шока, т. е. напряжение в гамма-волокнах
сохраняется. Это
имеет весьма неблагоприятные последствия. Страдает

3 Психология стресс
пластика человека: в силу присутствия постоянного глубокого напряже-
ния она носит оттенок механичности, скованности. Нарушается работа
вегетативной нервной системы, а значит, эмоциональный баланс. У
человека развивается депрессия.
В настоящее время в психотерапии появилось целое направление;
"Работа с шоковой травмой". Эта работа включает в себя проживание
травматической ситуации, но прежде обеспечивается "пространство
безопасности". И контакт с травмой происходит пошагово, челночным
способом из ’’безопасной" зоны. Это делается для того, чтобы избежать
ретравматизации клиента. Работа ведется с образами, ощущениями, с
движением и дыханием. Используются техники работы с телом, которые
помогают ’’встряхнуться" в буквальном смысле, чтобы восстановить
нормальный тонус гамма волокон и баланс вегетативной нервной
системы» [Корнеев А.В., 2007].
Непрерывное дрожание, подергивание, «трясучка» могут быть
созданы произвольно, намеренно совершенно здоровыми людьми.
Нередко мы видим это у нищих, собирающих милостыню,
имитирующих свою болезненность и немощь. «Психотелесной
диагностике» и телесно ориентированной психотерапии посвящен ряд
фундаментальных монографий [Mandler G. 1984 , Малкина- Пых И.Г.
2005 б и др ].
2.1.5. Конструктивное эмоционально-поведенческое реагирование при

стрессе
Одной из основных биологических закономерностей является

избыточная мобилизация адаптационных резервов организма при всякой
неопределенной, тем более опасной ситуации. Эта избыточность
мобилизации наличных сил производится на всякий случай, т. к. пока не
ясно, что может дальше случиться. Такая избыточность не только видна
в поведении, но и отражается в сознании. Она осознается и ощущается
как эмоция. При до конца еще неопределенной угрозе возникают либо
испуг, страх, ужас, либо рассерженность, гнев, ярость. Соответственно
«организуются» в первом случае бегство или замирание, во втором —
агрессивность. При безопасной неопределенности — эмоции смущения,
недоумения. При неожиданно приятных событиях— радость. При
положительных сексуальных перспективах — сладость вожделения.
66 • Глава 2
Если же они обещают, пусть пока неопределенно, продолжение рода,
сексуально-партнерские отношения активизирует и укрепляет любовь.
На ее путях возможен стресс любви. Можно и далее вспоминать
радостные и горестные эмоциональные
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 67 переживания,
всегда избыточно мобилизующие человеческие возможности:
физические, интеллектуальные, душевные и духовные, либо с
надлежащей активизацией поведения (и обеспечивающих его
физиологических механизмов), либо с усугублением поведенческой
пассивности
Однако нередко какие бы то ни было эмоциональные переживания
отсутствуют у людей, оказавшихся и действующих в крайне опасных
условиях. Но не может же не быть у них при этом стресса Стресс есть, но
эмоционально чувственное и поведенческое сопровождение его —
отсутствует. Почему5 Потому что их силы, их умение действовать,
противостоя опасности, отмобилизованы точно, ровно настолько,
насколько нужно, необходимо для борьбы со стрессором. Опасность,
вредность складывающейся обстановки не оказались (или не показались)
неопределенными для людей в таком конструктивно-стрессовом
состоянии. Человек при этом лишь внешне кажется спокойным. Он и
«внутри» себя спокоен, т. к. не ощущает, не переживает эмоции. Однако в
нем возбужден и клокочет невидимый «вулкан» всяческих
адаптационных процессов. Они мобилизованы и расходуются очень точно
и не растрачиваются ни на внешние, эмоциональные «обращения» к
окружающим людям, ни на внутреннее, чувственное «обращение» к
самому себе, чтобы подстегнуть свою активность на всякий
непредвиденный случай или чтобы (опять же на всякий случай)
уклониться от активности, сделаться стрессово-пассивным.
Невидимый «вулкан» по необходимости мобилизованных в
конструктивно-стрессовом состоянии адаптационных ресурсов организма
регистрируется как увеличение мышечной силы и тонуса мышц,
ускорения двигательных реакций, интенсификации интеллектуальных
процессов и многочисленные изменения нейрогормональных показателей.
Результат — возрастание эффективности действий человека,
оказавшегося в стрессовоконструктивном состоянии. Окружающие видят
его как спокойного, отважного. Сам он, как правило, не замечает своих
душевных переживаний. Впоследствии они могут вспоминаться как
приятное воодушевление: «Да, лихо я повоевал 1» (высказывание солдата
И-ва после боя в Чечне, в котором он действовал на редкость спокойно).
Но чаше бывает, что позднее, оценивая свои героические действия,
стрессово-конструктивный человек вспоминает их как обыденные:
«Действовал как положено» (высказывания пожарного П-ва), «Никого
поблизости не было, вот я и помог детишкам» (из рассказа прохожего Ч-
ва, участвовавшего в спасении людей на пожаре).
68 Глава 1
Психофизиолог Н.М. Русалова писала: «У человека, по- видимому,
наиболее высоким поведенческим уровнем бодрствования следует
принимать такое функциональное состояние, которое сопровождается
деятельностью в экстремальных условиях, требующей высокого уровня
внимания и сопровождающейся эмоциональным напряжением. В этом
случае можно получить мобилизацию трех систем: моторной,
эмоционально-мотивационной и системы, обеспечивающей устойчивое
внимание» [Русалова Н.М., 1979]. Иногда после конструктивного
(бесстрашного) участия в ликвидации опаснейшей ситуации человек не
может ничего вспомнить о ней. Это послестрессовая ретроградная
амнезия («забывание назад»). Забытый период ужасной действительности
может потом появляться в кошмарных снах. Такие симптомы
свидетельствуют о том, что у человека начался посттравматический
стресс, состоя ние с продолжающим действовать, как бы тлеющим в душе
(в подсознании) стрессором. В таких случаях необходимо
психологическое (или даже психиатрическое) лечение (см. 4.5).
Конструктивно-стрессовые поведение и деятельность становятся
регулярными в экстремальных ситуациях лишь у некоторых
профессионалов, часто принимающих участие в боевых, спасательных
операциях, в экстремальных исследованиях и испытаниях (летных,
космических и т. п.) (см. 2.1.6).
В результате многолетних экспериментальных и натурных
исследований стресса мне удалось выделить факторы, обусловливающие
конструктивное эмоционально-поведенческое реагирование в
экстремальных ситуациях:
1) особенность характера, проявляющаяся в определенном возрасте,
отвага, лихость либо поиск чрезвычайных приключений, но не
садомазохизм;
2) вера в свой опыт преодоления опасностей, в свою способность
побеждать, выработанную в трудных и опасных тренировках и в
реальных кризисах. Это как бы перенос памяти о прошлых победах на
свое опасное будущее;
3) вера в свою «обреченность» на успех в опасной обстановке при
правильном, точном использовании инструкций, правил, предписаний,
регламентирующих профессиональное купирование экстремальных
ситуаций. Это, можно сказать, перенос чужого победного опыта на
свое угрожающее будущее;
4) наивность, глупость или неосведомленность, из-за которых не
осознается степень риска, ужас последствия неудачного
противостояния стрессору или даже сама опасность происходящего.
Бывает нарочитое культивирование своей лихой бездумности перед
лицом опасности. Иногда это способствует удаче, победе, но чаще —
поражению;
5) вера в свою благоприятную судьбу. Она подчас осознается как вера в
Бога всесильного и милосердного. Это может быть личным свойством
человека. Может быть фанатизмом, религиозно воспитанным, либо
семейно-кланово поддерживаемым;
Эмоционально-поведенческий
6) представление опасной ситуациисубсиндром стресса
как игровой. При этом игровая • 69
увлеченность анализом и прогнозом действий противника,
создающими смертельную опасность, и своими действиями,
побеждающими врага, ощущается: а) либо инфантилизирован- но, без
осознания страшных последствий, б) либо мастерски, с наслаждением
всей сложностью решаемых проблем, своими умением и силой. При
этом красота и сложность состязания приятнее простой победы.
2.1-6. Конструктивное эмоционально-поведенческое реагирование в

процессе профессиональной деятельности, жестко регламентированной
смертельной опасностью
Возникает вопрос: как проявится при стрессе склонность либо к

активному, либо к пассивному поведению в случае жесткой
регламентации поведения? Частично на этот вопрос отвечает проведенное
нами исследование состояния летчиков при создании в полете во время
реального захода на посадку аварийной ситуации, требующей
немедленного выполнения строго определенных операций по ее
устранению [Китаев-Смык Л.А., Неумывакин И.П., Пономаренко В.А.,
1964; Китаев-Смык Л.А., Неумывакин И.П., Утямышев Р.И.,
Пономаренко В.А., Фролова Ю.И., 1965; Китаев-Смык Л.А., Неумывакин
И.П., Утямышев Р.И., 1967].
В летных экспериментах использовался транспортный самолет АН-12
(громоздкий, трудно управляемый). Предельно низкой высотой, на
которой еще можно было устранять внезапные аварийные нарушения в
системе управления самолетом (реально создаваемые нами, но
неожиданные для пилотов), была признана высота 40 м над взлетно-
посадочной полосой. Для устранения аварийной ситуации на малой
высоте у летчиков были секунды. И они знали, что делать за это строго
лимитированное время. «Спасать» самолет на такой высоте был способен
только шеф-пилот Г.М. Шиянов, заслуженный летчик-испытатель СССР,
Герой Советского Союза. Для летчиков первого класса предельно низкой
была признана высота 70-100 м. Ниже этих высот устранение аварии в
системе пилотирования было бы очень рискованным.
У одних летчиков (они были причислены к первой группе) в этих

летных испытаниях мной было отмечено резкое увеличение частоты
пульса и объема дыхания только во время устранения аварии, т. е. на
период 15-20 с. У других (вторая группа), — во время ее устранения эти
показатели состояния практически не изменялись, но сразу после
ликвидации опасности частота пульса и объем дыхания увеличивались на
протяжении 3-5 мин. Было отмечено, что во время ликвидации
критической ситуации все летчики переставали отвечать на вопросы
экспериментатора, хотя они исправно делали это согласно полетному
заданию до ее возникновения. Такую аварийную алексию надо изучать,
сопоставляя с алекситимией (см. 2.5.4).
У летчиков первой группы не было выявлено послеполетных
70 Глава 1
негативных переживаний. У вошедших во вторую группу сложные
негативные эмоции после полетов были. Более того, у некоторых пилотов
второй группы в снах возникали сюжеты, подобные моментам при
высокой опасности полетов, исполнителями которых они были в ходе
описываемых испытаний. Причем в снах они ощущали ужас, которого не
было у них в реальных летных экспериментах. Надо полагать это —
фрагменты посттравматических стрессовых реакций, не перерастающих в
посттравматические расстройства.
Дополнительное обследование этой группы летчиков при
кратковременной невесомости показало, что в числе первых были активно
реагировавшие на исчезновение силы тяжести, в числе вторых —
пассивно реагировавшие. Приведенные данные указывают на характер
связи между формой поведенческой активности при кратковременном
стрессе и формой вегетативного ее «обеспечения». А это, возможно,
связано с балансом функций центральной нервной системы (см. 2.5.6).
Ситуации, аварийно регламентирующие поведение (деятельность),
могут существенно изменять эмоции и поведение, конечно, за счет (и при
участии) физиологических затрат (и утрат). Во время описываемых
испытаний летчики (и стрессово-активные, и стрессово-пассивные)
оказывались в прокрустовом ложе обязательной стрессовой
конструктивности. Это требовало повышенного расходования
вегетативных и прочих ресурсов.
Следует заметить, что исчезновение речевой активности летчиков при
описанных выше, искуственно созданных нами «авариях»,
свидетельствует об исключительной сосредоточенности их внимания на
выполнении внезапно возникшей важной задачи, а не об их пассивности
[Китаев-Смык Л.А., Неумывакин И.П., Утя- мышев Р.И., 1967]. Из-за
такого феномена стрессовой афазии пилотов перед летной катастрофой
нередко бывает, что от них нет ни речевых сообщений диспетчерам, ни
записи их переговоров в «черном ящике».
Я описываю это, чтобы показать степень опасности стрессового
напряжения пилотов в таких летных экспериментах. Они проводились в
1963 г. при участии лучших летчиков-испытателей Летно-
исследовательского института: Г.М. Шиянова, В.И. Кирсанова. В полетах
(в кабине пилотов) психофизиологические замеры осуществляли В.А.
Пономаренко и Л.А. Китаев-Смык, технические замеры — С.В. Сергеева.
Наземное обеспечение полетов осуществляли И.П. Неумывайкин и В.М
Сиволап, Ю.И. Фролова. Уникальная аппаратура для регистрации
психофизиологических параметров в полетах была изобретена и сделана
Р.И. Утямышевым.
После окончания этих исследований ответственный за них врач-
психофизиолог Китаев-Смык был вызван зам. директора института М.А.
Тайцем, внимательно контролировавшим эти исследования на всех
этапах. Тайцсказал, держа в руках сигнальный (единственный) экземпляр
Научного отчета [Сергеева С.В., Китаев-Смык Л. А., Перепелкин В.Н.,
Пудовкин В.М., Сердобиц- кий А.Ф., Сиволап В.М. и др., 1963], о той
работе: «Я утверждаю этот отчет моей подписью и навсегда прячу его в
свой личный сейф, т. к. мы не имели субсиндром стресса
право проводить эти полеты из-за их • 71
чрезвычайной опасности. Но мы должны были провести это ис-
следование, как исключительно актуальное и необходимое для
обеспечения безаварийности полетов на самолетах этого типа. Теперь все
будут пользоваться результатами вашей работы, но никто не должен
знать, как они получены».
2.1.7, Двигательная буря или мнимая смерть при боевом стрессе

(стрессовый кризис первого ранга)
Проводя психологические изучения боевого стресса на «чеченской

войне» 1994-1996 гг., я видел, что у молодых российских солдат в зоне
боевых действий первоначально во время эмоционального напряжения,
обусловленного не вполне осознаваемым страхом смерти, проявлялись
две первичные стрессовые реакции. У одних это была стрессовая
поисковая активность, направленная на «знакомство» с опасностью.
Солдаты-новички, в разной степени осознавая это, противопоставляли
себя опасности, смерти.
Одни — принижая, отрицая ее. В глубине сознания это звучало:
«Стреляйте — не попадете в меня!», «Не боюсь вас!» Наверное, их можно
назвать экстравертами. Ведь их внимание оказывалось преимущественно
обращенным вовне — на врагов. При этом их боевая стойкость опиралась
на себя (внутренняя «точка опоры», т. е. интернальность, см.
обэтом(ЮнгК.Г., 1981; Rotter J.B., 1966]). Это — стрессовый диалог с
невидимым источником опасности.
Другие солдаты-новички утверждали себя, свою индивидуальность,
как бы произнося: «Я неуязвим! Я не боюсь!» Их мысленный взор
обращался во внутрь (интроверты) и «точка опоры» у них была на себя
(интериалы). Это как бы возвышение, воспарение над опасностью. Такие
формы боевой психической активности могли сочетанно проявляться у
одних и тех же людей.
У солдат, склонных к стрессовой активности, при эмоциональном
напряжении кровь нередко приливает к лицу — они «краснеющие». У
других солдат первичной стрессовой реакцией становилась внезапно
нарастающая пассивность. Она проявлялась в заторможенности
движений с сильной скованностью (кататаноидность) или с чрезмерной
расслабленностью (ката- плексоидность), в замедлении интеллектуальных
действий, субдепрессивности, снижении склонности к общению. У таких
солдат при эмоциональных напряжениях часто возникает спазм лицевых
сосудов — они «бледнеющие». Напомню, что эта стрессовая вегетативная
реакция (со спазмом или, напротив, с расширением кровеносных сосудов
в ожидании опасности) использовалась при отборе солдат еще в Древнем
Риме.
При адаптировании к военным стрессорам указанная дифференциация
солдат на активных и пассивных переставала быть заметной. С
древнейших времен ученым-врачам и в Европе, и в Азии было известно,
что в критических (экстремальных, боевых и болезненных) ситуациях
72 Глава 1
многообразие человеческих различий уменьшается и затеняется либо
активным, либо пассивным поведением, реагированием на неприятности,
неблагоприятные, угрожающие здоровью и жизни события. Крайняя
форма активности, как указывал еще Гиппократ, — мания пассивности —
депрессия.
Первые исследования военного стресса (он еще так не на зывался)
были проведены Эрнстом Кречмером во время Первой мировой войны
[Кречмер Э., 1928]. Активную форму проявлений военного стресса он
называл двигательной бурей. Она могла проявляться, начиная со слабого
чувства беспокойства, суетливости, мнительности до сильного страха,
метания, неудержимой и неуправляемой беготни, паники в поисках
спасения
Пассивную форму военного стресса Кречмер называл мнимой
смертью. Она проявлялась как чувство слабости, субдепрессивности,
ослабление силы и тонуса мышц, апатия, депрессия, обморок и даже
ступор (лат. stupor— оцепенение) — полная неподвижность
напряженного тела с потерей контакта с окружающим миром. «Ступор —
одна из самых сильных защитных реакций организма. Она наступает
после сильнейших нервных потрясений (взрыв, нападение, жестокое
насилие), когда человек затратил на выживание столько энергии, что сил
на контакт с окружающим миром уже нет» [Малкина-Пых И.Г., 2005, с.
31]. Такое состояние называют стрессовой кататаноидностью (греч. kata
— вдоль + tonos — напряжение = спастическое напряжение мышц тела +
oidus — похожий). Это состояние, временно возникающее при стрессе у
психически здоровых людей, похожее на кататонию — длительное
психическое расстройство.
Противоположным видом стрессовой обездвиженности бывает
катаплексоидность (греч. kataplexia — полнейшее расслабление всех
мышц), когда возникает неконтролируемая расслабленность тела. При
этом человек может упасть, не способный подняться. Как и при ступоре,
он не реагирует на окружающих Его организм запредельно экономит
остатки энергии.
Многочисленные исследования военного стресса в ходе Второй
мировой войны, на «малых войнах», в «горячих точках» нашей планеты
подтвердили правильность взглядов Кречмера [Крахма- лев А.В., Кучер
А.А., 2003, с. 193-199]. Глубокий и вместе с тем ярко изложенный,
психологический анализ разных проявлений военного стресса проведен
военным историком Е.С Сенявской [Сенявская Е.С., 1999, с. 54-104 и др.].
После «малых войн» во Вьетнаме, в Афганистане, на Ближнем Востоке
много внимания уделяется «посттравматическому стрессу» — печальному
приобретению многих солдат и офицеров, вернувшихся с войны. Это
многоликое длительное нарушение психики. В нем часто перемешаны
феномены стрессовой активности и пассивности [Черепанова Е.Н., 1996;
Тарабрина Н.В., 2001; Колодзин Б., 2003, с. 207-219; Огородное Л., 2003,
с. 200-206]. Наиболее успешно посттравматический стресс изучался
группой Соломон Захавы в Израиле. Ее исследования начинались во
фронтовой полосе и продолжались субсиндром
в ходе стресса
эвакуации, лечения и • 73
реабилитации пострадавших. (О посттравматических стрессовых
расстройствах см. 4.5.)
2.1.8. Активность и пассивность в начале жизни
Склонность (и способность) к активным либо пассивным реакциям на

неблагоприятные раздражители проявляется еще во внутриутробном
(преднатальном) возрасте, с четвертого месяца беременности.
Многоплодно беременными женщинами подмечено, что на внешние
воздействия, казалосьбы, одинаково действующие на близнецов, один
плод реагирует движениями, другой, — пассивен. Такое различие
сохраняется и после рождения (в постнатальном периоде). В 60-х гг.
прошлого века мной были опрошены многие пожилые священники,
проводившие обряд крещения новорожденных с опусканием младенца в
купель со «святой водой». Священники рассказывали, что и ими и с дав-
них времен были замечены различия позы детей, погружаемых в воду.
Одни сразу выпрямлялись с запрокинутой назад головкой, вскинув ручки
и выпрямив ножки. Таких священники издревле называли — «столбики».
Мы полагаем — это активная реакция на погружение в воду купели.
Другие младенцы, напротив, принимали «утробную позу»: опустив
вперед головку, согнув и поджав к груди и животу конечности. Их
называли «калачиками». Это — пассивная форма реагирования.
Некоторые священнослужители так комментировали это различие
новорожденных: «Теплая вода в купели напомнила дитяти околоплодную
воду в утробе его матери. "Калачики" рады возвращению в материнскую
утробу, "столбики" не хотят и протестуют».
Такая дифференциация имела прогностическое значение. Видя эти
различия позных (постуральных) реакций, священники говорили про
«калачиков»:
— Жилец!
А про «столбиков»:
— Не жилец.
На основании обряда крещения как прогностического теста давалась
рекомендация родителям: больше внимания обращать на «столбиков» при
их вскармливании и пеленании, оберегать их от сквозняков и
переохлаждения.
Какие основания могли быть для этого «прогностического теста»?
Возможно, это связано с бытовавшим в России (и в других странах) на
протяжении многих веков обычаем плотно пеленать, «свивать» младенца.
Для этого использовался специальные полотняный (лучше льняной)
«свивальник» — многометровая, неширокая полоса материи без швов Ею
фиксировались руки и ноги, и туловище, и головка ребенка. В некоторых
регионах для оттока мочи спеленутого младенца использовались
специальные устройства, прикрепляемые к младенцу пеленанием. На
Кавказе это устройство для мальчиков делалось из бедренной кости
барашка, для девочек — из большой берцовой кости. В Средней Азии
такие устройства были (и есть) деревянные, похожие на курительные
74 Глава 1
трубки. Для мальчиков с узким «чубуком», для девочек — с широким.
^ищионально-поведенческий
Эти устройства субсиндром
позволяли содержать стресса
младенцев по нескольку часов в 75
сухости, обездвиженными, т. е. в состоянии принудительной пассивности.
Можно полагать, что такое постнатальное «выращивание»
становилось более приемлемым для пассивных «калачиков». Однако для
своевольных «столбиков» плотное пеленание, возможно, использовалось
как «воспитательная мера», способствующая развитию у них
способностей к пассивности. Зачем? Можно предположить— для
подготовки (воспитания, взращивания) человека, способного
претерпевать, пассивно пережидать постоянные трудности нелегкой
жизни средневекового общества (или сельской жизни).
Отвечая на мои вопросы, священнослужители «вспоминали»,
делились поверьем в то, что «столбики» в прошлые времена умирали в
младенчестве чаще «калачиков». Но если уж «столбики» выживали, то
становились заводилами, героями, генералами.
Известно, что плотное пеленание младенца — А.В. Суворова
вызывало у него такие крики, что его отец приказал отказаться от
пеленания вопреки возмущению родни таким нарушением обычаев.
Добившись права быть активным, младенец замолчал, а повзрослев и
возмужав и дальше в боях всегда побеждая, стал генералиссимусом
Российской империи.
2.1.9. Эмоции и поведение при длительном стрессе, при стрессовом

кризисе второго ранга. Вторичная стрессовая пассивность
Выше рассмотрены стрессовые эмоционально-двигательные реакции

людей при кратковременных интенсивных воздействиях (и в начале
длительного). Как же протекает эмоциональный субсиндром при долгом
стрессе? В качестве примера рассмотрим особенности эмоционально-
двигательной активности, самочувствия и показателей физической работы
человека при стрессе в условиях непрерывного длительного вращения,
когда этот человек оказывается объектом воздействия сравнительно
небольших, но постоянно повторяющихся гравиинерционных
стрессогенных воздействий (рис. 3). Напомню об уникальной
особенности этого стрессора, позволяющего в сравнительно «чистом»
виде изучать стресс без «наслоения» осознаваемых, обдумываемых
экстремальных факторов. Описание психологической сущности таких
стрессоров было в первой главе (см. 1.3.4).
76 Главк 2
Рис. 3. Показатели двигательной активности испытуемого К ва при

многосуточном стрессе во время пребывания в наземном имитаторе
межпланетного корабля (в стенде «Орбита») при его непрерывном
вращении с угловой скоростью 24 град/с
1 — качание при «ходьбе по рельсу»: П — вправо. Л — влево; 2 — скорость

♦ходьбы по рельсу»; 3 — время выполнения стандартного рабочего задания;
4 — показатели динамометрии; 5 — показатели поведения; 6 — показатели
самочувствия.
♦Жирной короткой» стрелкой обозначено время двухчасовой остановки вращения
стенда ♦Орбита» по техническим причинам (эта остановка стала ♦дополнительным»
гравиинерционным стрессором)
Ыоционально-поведенческий субсиндром стресса • 77
Б
и
Рис. 5. Схема стенда «Орбита» (квартиры-центрифуги) (по приложению к авторскому свидетельству Л.А. Китаева- Смыка и
др.)
1 центр управления квартирой-центрифугой; 2 — мостки для прохода в квартиру-центрифугу (и из нее) во время вращения;
3 — лестница для спуска на кольцевую (не вращающуюся) платформу, подвешенную к потолку здания; 4 — круглая площадка,
вращающаяся вместе с квартирой-центрифугой. В ней люк для спуска в ее коридор; 5 — кольцевая платформа; 6 — коллектор для съема
электрофизиологических и других сигналов во время вращения; 7 — жилое помещение, поднятое (с отклонением) при вращении со
скоростью 48 град/с; 8 — жилое помещение — при отсутствии вращения; 9 — коридор: 10 — центральная комната; 11 — подвесное
кресло; 12 — противовес, поднимающийся при подъеме (с отклонением) жилого помещения во вретчя § вращения квартиры-центрифуги
“
80 »Главой
При подготовке в 60-х гг. прошлого века полетов людей на планету
Марс и обратно возникало сомнение — смогут ли люди выжить несколько
лет в невесомости. Чтобы компенсировать ее неблагоприятные
воздействия, предполагалось создать на межпланетном корабле
искусственную силу тяжести. Для этого (в соответствии с проектом
Вернера фон Брауна) «корабль-бублик» с диаметром 20-30 м следовало
вращать, чтобы возникающая центробежная сила частично заменила бы
силу тяжести.
Чтобы изучить длительное влияние непрерывного вращения, т. е.
измененного гравиинерционного фона (поля, пространства), на
жизнедеятельность и работоспособность людей, в Летно-
исследовательском институте (в г. Жуковском Московской области) по
моей инициативе была создана центрифуга-квартира диаметром 20 м
(полное название — «Наземный динамический имитатор межпланетного
корабля», для конспирации названный не «Марс», как первоначально
предлагалось, а стенд «Орбита») (рис. 4, 5, 6).
С 1967 по 1973 г. на нем проводились эксперименты с разными
скоростями вращения испытуемых-добровольцев, первоначально
кратковременные — по нескольку часов; потом — длительные с
непрерывным вращением от 3 суток до 5 недель [Бирюков В.А., Галле
Р.Р., Китаев-Смык Л.А., Корсаков В.А., Устюшин Б.В., Хелемский Э.И. и
др., 1968 и в других научных отчетах]. В этих экспериментах приняли
участие и были всесторонне обследованы 72 человека (проводились
медицинские, психологические, психофизиологические, инженерно-
психологические, социальнопсихологические исследования).
Результаты научных экспериментов при недолгой невесомости и
длительном вращении многократно публиковались в научной печати и
обсуждаются с 60-х гг. прошлого века до настоящего времени [Конюхов
Е.М., Болоцких М.Е., Китаев-Смык Л. А. и др. 1965; Китаев-Смык Л.А.,
Голицын В.А., МокеевВ.Д., Софин В.А., Филиппенков С.Н., 2005 и др.].
Результаты обследования испытуемого Владимира Александровича
Корсакова в ходе эксперимента с 15-суточным вращением на наземном
имитаторе межпланетного корабля приводится в гл. 2,5. Он, можно
сказать, герой этой книги. Ниже В. А. Корсаков будет называться «Ко-в»,
как и в первом издании книги «Психология стресса». В первые 10-15 мин
вращения у испытуемого Ко-ва, как и у многих других испытуемых в этих
условиях, наблюдалось необычное для него оживление эмоций
(улыбчивость, попытки шутить и т. п.), сопровождавшееся увеличением
объема движений (жестикуляции, пантомимики). Так проявлялся
стрессовый кризис первого ранга («аларм-стадия») в активном варианте
(как
и пр А кратковременном стрессе). Стрессовый кризис первого ранга во
многом сходен и при кратковременном стрессе и в самом начале долгого.
На втором часу вращения Ко-в почувствовал тяжесть в животе,
тошноту, а затем тяжесть в голове, головную боль. Появилась слабость,
апатия. Движения замедлились, их объем сократился до минимально
необходимого для выполнения рабочих заданий и удовлетворения
физиологических потребностей. Эмоциональнодвигательная активность
сменилась проявлениями пассивного эмоционально-двигательного
реагирования на стрессор, возник стрессовый кризис второго ранга со
вторичной стрессовой пассивностью. Она обусловлена болезненной
слабостью из-за нарастания симптомов кинетоза («болезни укачивания»,
«болезни укручивания») с тошнотой, рвотой, головной болью и
мышечной слабостью. В отличие от первичной стрессовой пассивности
она была «пассивностью бессилия», «гнетущей пассивностью».
При длительном стрессе рано или поздно у всех людей воз никает
вторичная стрессовая пассивность (при достаточной интенсивности
непрерывно или ритмично-постоянно действующих стрессоров). У
активно реагировавших на кратковременные стрессоры и на начало
действия длительных (как у испытуемого Ко-ва) вторичная пассивность
замещает первоначальную стрессовую активность. У тех, кому была
свойственна первичная стрессовая пассивность, она малозаметно
перетекает во вторичную стрессовую пассивность. И все же между ними
есть некоторые различия.
Выше мы рассмотрели первичное пассивное реагирование при
стрессе, возникавшее у предрасположенных к нему людей с самого начала
экстремального воздействия (см. 2.1.3). Во вращающейся квартире-
центрифуге «Орбита» оно длилось на фоне ощущаемого испытуемыми
смущения из-за «вдруг навалившейся слабости, нерасторопности». Такая
стрессовая пассивность была для них «непонятна и потому неприятна» (из
отчета испытуемого Х-ва).
Первичное и вторичное уменьшения поведенческой (эмоционально-
двигательной) активности при стрессе сходны в своих внешних
проявлениях. Первичное пассивное реагирование (поведение,
деятельность) при стрессовом кризисе первого ранга возникает у человека
при поступлении к нему информации о предстоящем или текущем
экстремальном событии, которое он ощущает, не осознавая того, как
невозможное (невероятное, непонятное). В отличие от этого вторичное
пассивное реагирование (при стрессовом кризисе второго ранга)
возникает при трансформации в перцептивно-когнитивной сфере
человека первоначально
82 Глави 2
Кризис 4-
го ранга
Рис. 7Схема развития эмоционально-поведенческого

субсиндрома стресса
^мЪ^ионально-поведенческий субсиндром стресса• 83 неосознаваемого им
представления о возможности (вероятности, понятности) стрессора в
представление о «невозможности» такого воздействия. Это происходит
либо при многократных воздействиях стрессора, либо при его чрезмерной
длительности. В случае, когда стрессовое, первичное, пассивное
реагирование, возникнув в начале действия стрессогенного фактора,
плавно трансформируется при длительном его действии, становясь
вторичным, тогда нет реальной возможности заметить превращение
первичного во вторичное пассивное реагирование (рис. 7). Потому не все
испытуемые способны заметить переход от первичной стрессовой
пассивности («смущенной пассивности», либо «пассивного испуга») ко
вторичной стрессовой пассивности («гнетущей пассивности» и
«пассивного бессилия»).
Стрессовое вторичное пассивное реагирование при достаточной
продолжительности и силе стрессора возникает практически у всех
людей, т. е. и у тех, кто поначалу пытался своим активным поведением
как бы «удалять» кратковременный стрессор, и у тех, кто оказался с
самого начала пассивно «пережидающим» его. Однако вторичное
пассивное реагирование не есть некое универсальное проявление
пассивности, таящейся в людях при длительном стрессе. Оно может по-
разному у разных людей охватить одни физиологические и
психологические процессы, не затрагивая других. Например, мышечная
слабость, сочетаясь с чувством депрессии, может понизить
работоспособность человека. У него могут снижаться частота сердечных
сокращений, дыхания, величина артериального давления [Котова Э.С.,
Китаев- Смык Л.А , Устюшин Б.В., 1971]. Однако тот же человек может
волевыми усилиями преодолевать мышечную слабость при стрессе,
сохранять и даже повышать свою работоспособность путем сознательного
усиления волевых импульсов за счет не полностью осознаваемой
эмоциональной самоактивизации. Этому может способствовать
пробудившаяся при стрессе вопреки слабости склонность к юмору,
шуткам Так человек как бы отрицает негативное влияние стрессоров и
тем улучшает свое самочувствие. И даже объективные показатели его
состояния могут несколько нормализоваться [Китаев-Смык Л.А., 1977 6,
1983, 2001].
Следует указать, что при обитании в непрерывно медленно
вращавшемся стенде «Орбита» крайне неприятный тошнотворный
гравитоинерционный стресс-фактор многократно реализовался при
каждом движении человека (см. 1.3.4). Из-за этого у всех испытуемых
движения не вполне осознанно замедлялись, нарастала адинамия
Подвижность уменьшалась еще и из-за чувства мышечной слабости,
апатии, замедляющих движения, и за счет нарочитых или не вполне
осознаваемых замедления и минимизации
движений.
84 Минимизация подвижности, возникавшая в подобных Глава 2
экспериментах у всех участвовавших в них людей, по мере адаптации
способствовала уменьшению действия стрессора.
Самооценка и внешние показатели состояния людей при стрессе
часто не совпадают. Так, сообщения Ко-ва о чувстве слабости и апатии
прекратились раньше, чем регистрируемая гиподинамия. Для этого
испытуемого, как сказано выше, были поначалу, характерны, несмотря на
ухудшение состояния, бравада, ерничество как самозащита от неприятных
ощущений, как субъективное отрицание возникших дискомфортных
ощущений. Однако у многих испытуемых был и другой тип внешних
проявлений дискомфорта в аналогичных стрессогенных условиях —
демонстративный показ своего плохого самочувствия (невольная
агравация), не осознаваемое привлечение внимания окружающих к себе, к
своим усилиям по преодолению дискомфорта (симптомы вызванной
стрессом истероидности). Такая попытка опереться на отношение к себе
других людей для повышения собственного представления о своей
значимости как испытуемого, о своих способностях преодолевать
дискомфорт — также проявление самозащиты от неприятных ощущений
и переживаний, порождаемых дистрессом.
На рис. 3 видны проявления феномена «второй волны» стрессового
дискомфорта, возникшей у Ко-ва на четвертые сутки вращения. Он связан
с тем, что основные два его компонента, характерные для
рассматриваемых условий, имеют разные латентные периоды. Один
компонент дискомфорта (чувство тяжести в животе и тошнота) по
сравнению с другим (чувством тяжести в голове, головная боль)
возникает при меньшей кумуляции (накоплении) негативного стрессового
эффекта (из-за гра- виинерционных стресс-стимулов, появляющихся и
действующих на человека при каждом его движении в условиях
вращения) В ходе адаптации исчезает первоначально первый из
указанных компонентов дискомфорта, который быстро снижал
подвижность испытуемого, препятствуя тем появлению второго
компонента Исчезновение (в результате адаптации к стресс-стимулам)
первого компонента (при отсутствии второго) позволяло испытуемому
увеличить объем движений. И тогда у живущих в условиях непре-
кращающегося вращения накапливался второй компонент дискомфорта.
Появление чувства тяжести в голове и головной боли (уже при отсутствии
тошноты) вторично снижало поведенческую активность субъекта.
Возникновение феномена «двух волн» позволяет предположить
раздельное адаптирование функциональных систем, реализующих
описанные выше компоненты дискомфорта. Такого рода феномен,
возникающий вследствие поэтапного и несинхронного подключения
механизмов адаптации, нередко
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса■ 85 возникает при
различных длительно действующих стрессорах, в частности при
обыденном «стрессе жизни».
По мере адаптации к гравиинерционному стрессору во вращающейся
квартире подвижность испытуемого Ко-ва, как и у других людей,
находившихся под влиянием факторов вращения, восстанавливалась. На
девятые сутки вращения она практически не отличалась от его
подвижности, наблюдавшейся и регистрировавшейся во время его
пребывания на протяжении трех суток в ограниченном объеме кабины в
стабильной центрифуге, т. е. до начала ее вращения.
Таким образом, стрессовый кризис второго ранга возникает из-за
неэффективности защитных реакций организма (мобилизованных «как по
пожарной тревоге»). Иными словами, активное эмоционально-
поведенческое реагирование, «включенное» стрессовым кризисом
первого ранга, оказалось дискредитированным и «отключенным».
Вместо него «включаются» мощные, многообразные вегетативные
(физиологические) механизмы, превентивно (предварительно, на всякий
случай) готовящие защиту организма человека при длительном стрессе
(подробнее о них см. в гл. 3). Эмоции и поведение «переводятся» в режим
пережидания неблагоприятного действия стрессоров, оказавшихся
слишком долго неустранимыми. Это режим вторичной пассивности при
стрессовом кризисе второго ранга.
Итак, при стрессовом кризисе второго ранга эмоционально-
поведенческие системы организма оказываются в роли «отключенных».
При этом эмоциональный дискомфорт играет «вспомогательную» роль,
способствуя возникновению и нарастанию вторичной стрессовой
пассивности. Главенствующую роль в защите организма, условно говоря,
стараются взять на себя вегетативные физиологические системы (см. гл.
3).
2.1.10. Работоспособность при стрессе
А. Работоспособность при кратком стрессе. Сенсомоторные

возможности людей существенно изменяются при всяком стрессе, тем
более под влиянием гравиинерционных стрессоров. Это значимо для
обеспечения безопасности управления транспортными средствами:
космическими кораблями, самолетами, автомобилями.
Изменение силы, скорости и координации движения, а также системы
«глаз-рука» при невесомости и перегрузках были изучены и подробно
описаны мной в монографии «Психология стресса» [Китаев-Смык Л.А.,
1983, с. 89-114]. Заин
тересованного
86 читателя отсылаю к ней, а ниже приведу лишь краткое Глава 2
извлечение из моей публикации (первой в СССР и в мире) результатов
психологических, психофизиологических и инженерно-психологических
исследований человека в невесомости, создававшейся в авиационных
полетах по параболе. Это была научно-популярная статья.
Зрение и движения. Зрение человека тесно связано с движением его
рук — в невесомости эта связь нарушается. Вот пример: на вертикально
расположенном листе бумаги мы предлагаем испытуемому рисовать по
горизонтали ряд из каких-либо фигур, например крестиков. Если у
человека завязаны глаза, то с наступлением невесомости рука смещается
вверх: ведь она становится «легче». Если глаза открыты и человек видит
свою руку, то он быстро исправляет ошибку. Но вот если глаза открыты и
человек видит все в кабине, кроме своей рисующей руки и листа бумаги,
которые занавешены, то при невесомости рука отклоняется вниз.
Происходит это, вероятно, потому что в невесомости мышцы,
поднимающие глаза, тянут сильнее других, глаза невольно поднимаются
вверх, и человеку кажется, что все окружающее опускается вниз,— рука
бессознательно следует за «опускающимся» окружением. Это известная
ученым так называемая лифтная иллюзия.
Рассмотрим еще один вариант этого эксперимента. У человека
закрыты глаза, правой рукой он рисует на бумаге по горизонтали
крестики, но в отличие от других опытов, левой рукой держится за пульт,
на котором прикреплена бумага. И вот рисующая рука, вместо того чтобы
подниматься вверх, как это было в первом варианте опыта, опускается
вниз. Давайте проанализируем, почему это происходит. С наступлением
невесомости руки человека стремятся подняться, но левая не может
подняться: ею он держится за пульт. Пульт начинает сильнее давить на
ладонь поднимающейся руки, и вот человеку кажется: это происходит не
потому, что поднимается рука, а потому, что опускается пульт. Внимание
человека сосредоточено в это время на том, чтобы рисовать крестики, не
отклоняясь от горизонтали, и, когда кожа левой ладони сигнализирует об
«опускании» пульта, правая рука начинает опускаться, следуя за
«убегающим» пультом. Как видите, неверна поговорка: «Правая рука не
ведает, что творит левая».
В наших полетах периоды невесомости и естественной весомости
чередовались с перегрузками. При увеличении силы тяжести все
отклонения рисующей руки были противоположны отклонениям,
возникающим при невесомости.
Легко ли работать в невесомости? Да, легко — так отвечали все, кто с
нами летал. Мы, экспериментаторы, и сами замечали, что в невесомости
все делается быстрее, легче, чем в обычных условиях. Но вот провели
эксперименты с точной автоматической регистрацией результатов работы
прибором, которому несвойственны ощущения. Оказалось, что все
наоборот: время выполнения заданий удлиняется и ошибок больше.
Отсюда два вывода: работа ухудшается, а люди этого не замечают,
они переоценивают быстроту и качество своей работы.
Сознание связано с деятельностью коры больших полушарий
головного мозга, а в невесомости в работе коры происходят изменения.
Это подтверждается опытами на животных. При исследовании биотоков,
возникающих в различных участках головного мозга кошек и кроликов,
было обнаружено, что электрическая
Эмоционально-поведенческий активность
субсиндром коры меняется при • 87
стресса
кратковременной невесомости, и больше именно в тех ее частях, которые
связаны с вестибулярным аппаратом (Научная публикация
электрофизиологических исследований в авиационных полетах с
созданием недолгой невесомости была позднее [Клочков А.М., Китаев-
Смык Л.А., 1967]).
Движения в описанных выше экспериментах замедлялись также из-за
уменьшения тонуса мышц рук человека. Уменьшение тонуса и силы
мышц в невесомости было зарегистрировано электрическими
самописцами.
А как это влияет на «дозировку» усилия? Чтобы ответить на этот
вопрос, был проведен следующий эксперимент. Испытуемые довольно
долго тренировались на земле тянуть за рычаг- динамометр («выжимать»)
с одинаковой каждый раз силой. Это же задание им надо было выполнить
в невесомости. После полета спрашиваем:
— Как работали в невесомости?
— С такой же силой, как при обычном весе.
Смотрим записи самописцев — у всех, кроме летчиков, выжато
меньше заданного. Это означает, что из-за ослабления мышц, вызванного
невесомостью, сбилось правильное ощущение затрачиваемых усилий.
Летчики же выжимали столько, сколько и на земле, некоторые даже
больше. Почему? Да потому, видимо, что во время многочисленных
полетов у них выработалась способность противодействовать всему, что
может помешать управлению самолетом» [Китаев-Смык Л.А., 1964, с. 16-
21].
Б. Физическая работоспособность при длительном стрессе. Как

сказывается на физической работоспособности стрессовое снижение
эмоционально-двигательной активности при долгом стрессе? Ответ на
этот вопрос мы иллюстрируем результатами, полученными в длительном
эксперименте с непрерывным пятнадцатисуточным вращением
испытуемого Ко-ва на стенде «Орбита». Результаты этого эксперимента с
регистрацией многих показателей стресса будут использованы и в
последующих главах, чтобы разные субсиндромы стресса были
сопоставимы.
Время выполнения испытуемым Ко-вым физической работы со
стандартным объемом движений резко увеличивалось в первые двое
суток вращения (как и у многих других испытуемых в аналогичных
условиях), именно в это время у него максимально проявились апатия и
чувство мышечной слабости. Последняя была вполне реальной, о чем
свидетельствовали показатели динамометрии. В ходе развития стресса (по
мере адаптации) картина изменилась.
На третьи-четвертые сутки вращения время выполнения стандартных
рабочих операций не отличалось от исходного уровня. При этом
увеличилось максимальное усилие, на которое был способен испытуемый.
И вместе с тем казалось бы парадоксально, у него сохранялось чувство
мышечной слабости. Вероятно, возрастание мышечной силы испытуемого
— это, во-первых, эффект мобилизации «глубоких» адаптационных
резервов, т. е. перестройки адаптационных систем. В пользу такого
предположения
88 говорит некоторое сходство кривых изменения Глава 2
(нарастания) мышечной силы и содержания катехоламинов в крови у
испытуемого Ко-ва (рис. 3, 19). Во-вторых, увеличение мышечной силы
могло быть реакцией на чувство слабости при выполнении физических
усилий, т. е. результатом психологической установки на преодоление
первоначально реальной, а затем мнимой мышечной слабости.
Феномен мнимой слабости — неосознаваемый регулятор
поведенческой активности при стрессе. При отсутствии осознанной
человеком необходимости активных действий ощущение слабости
побуждает его к пассивности. Напротив, при эффективной мотивации к
деятельности чувство слабости может побуждать к дополнительным
волевым усилиям (не только для выполнения заданного действия, но и
для преодоления чувства слабости), которые и способствовали у
испытуемого Ко-ва росту его мышечных усилий выше исходного уровня.
Достигнутая к пятым суткам адаптированность организма к
продолжающему действовать стресс-фактору неустойчива и может быть
разрушена даже небольшой дополнительной стрессогенной нагрузкой.
Так, двухчасовая остановка на четвертые сутки вращения (по
техническим причинам), явившись дополнительным стрессором,
ухудшила самочувствие Ко-ва, увеличила показатели дистресса. (Во
время остановки испытуемый сидел неподвижно с закрытыми глазами,
чтобы уменьшить стрессогенный эффект реадаптации к условиям без
вращения.)
Координация движений при длительном стрессе во время вращения
имела ряд специфических особенностей. На рис. 3 видно, что уменьшение
скорости ходьбы по 10-метровому бруску шириной 4 см (расположенному
в коридоре квартиры-центрифуги по ее радиусу) в первый день вращения
сопровождалось увеличением амплитуды и числа раскачиваний при
ходьбе. Это было следствием дискоординации движений. Напротив,
вторичное увеличение числа качаний при выполнении этого теста на 7-10-
е сутки вращения свидетельствовало об активном балансировании
испытуемого с целью сохранить равновесие при намеренном увеличении
скорости ходьбы. Быстрым выполнением этого теста испытуемый хотел
продемонстрировать возрастающий уровень своей адаптирован- ности к
стрессогенным условиям. Многократные инверсии в ходе эксперимента
соотношения числа колебаний вправо и влево при выполнении Ко-вым
теста с ходьбой говорят о сложной трансформации доминантности в
билатеральной системе организации движений. Как они были
обнаружены?
Сразу после первого эксперимента с многосуточным вращением в
квартире-центрифуге с моим участием в качестве подопытного-
испытуемого (вращение в течение трех суток со скоростью 24 град/с) я
почувствовал странное нарушение устойчивости при ходьбе. Чтобы
понять, что произошло, я, прогуливаясь рядом со зданием, в котором
размещалась центрифуга, пошел по железнодорожному рельсу
(железнодорожный служебный путь подходил к зданию с центрифугой).
Пытаясь идти по рельсу, я почувствовал, что утратил способность
балансировать при ходьбе. Каждое качание в сторону становилось
безостановочным и вело к тому, что я оступался, сойдя с рельса. На
четвертые сутки, после окончания
Эмоционально-поведенческий трехсуточного
субсиндром стресса вращения эти • 89
нарушения дисбаланса при ходьбе исчезли [Китаев-Смык Л . А., Бирюков
В. А , Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н., Устюшин Б.В., Харитонов М.Л.,
Корсаков В.А. и др., 1968].
Для изучения этого феномена М.Л. Харитоновым было
сконструировано оригинальное устройство, регистрирующее скорость,
частоту и амплитуду качаний при «ходьбе по рельсу». Это устройство
использовалось в последующих экспериментах с многосуточным
вращением. Типичные изменения в билатеральной системе организации
движений при ходьбе, возникавшие из-за дезадаптации (а затем
реадаптации) координированности движений в измененном
гравиинерционном пространстве, возникали и у Ко-ва (рис. 3). Сходные
явления были обнаружены и у космонавтов после возвращения из
многосуточных орбитальных полетов.
2.1.11. О ранжировании интенсивности боевого стресса
Во время активных боевых действий опасно и нетерпимо у солдат и

офицеров нарастание вторичной стрессовой эмоциональноповеденческой
пассивности. При этом возможен быстрый переход стрессового кризиса
второго ранга в стрессовый кризис третьего ранга с активизацией
«болезневидных» вегетативных стрессовых реакций. Такая стрессовая
активизация вегетатики ведет к реальным заболеваниям внутренних
органов. (Это уже «болезни стресса», т е стрессовый кризис третьего
ранга. О его вегетативных компонентах подробнее в третьей главе.) Из-
вестно, что во время кровопролитнейших боев в начале 1995 г.
увеличивалось число солдат и офицеров, поступавших с фронта в
госпитали с небоевыми заболеваниями: с воспалением легких, гастритом,
осложненным гриппом, тяжелым фурункулезом и нервно-психическими
расстройствами. Многие из них после излечения вернулись в строй и
были «вынуждены», участвуя в затяжных боях, вновь оказаться в
состоянии стрессового кризиса третьего ранга, т. е. пораженными
«болезнями стресса».
Заметим, что в «нормальных» войнах (т е. без такого бессмысленного
и неоправданного кровопролития, как это было в Чечне с января по
апрель 1994 г.) в наступающих войсках уменьшается количество
заболеваний внутренних органов.
Однако при уменьшении количества легко излечимых внутренних
болезней стресса во время боев в ходе Великой Отечественной воины
отмечено возникновение стрессовых болезней внутренних органов,
неизлечимых в боевых условиях. Например, у молодого, раньше не
болевшего солдата после боевой психологической травмы (БПТ) во время
отступления возникла язва желудка «величиной с ладонь», обнаруженная
при посмертном вскрытии (в мирной жизни язвы желудка бывают
диаметром несколько миллиметров); у ранее здоровых солдат при БПТ
внезапно возникали гипертонические кризы с повышением артериального
давления до 280/150 мм рт ст, практически не излечимые в боевой
обстановке того времени [Опыт советской медицины..., 1949).
Такое течение «болезней стресса» — это уже вегетативные про-
явления смертоносного (квазисуицидального) стрессового кризиса
четвертого
90 ранга, развившегося, минуя стрессовый кризис второго ранга,
Глава 2
когда защитно-стрессовое пассивное поведение сопровождается всего
лишь ощущением болезненной слабости и, минуя стрессовый кризис
третьего ранга, когда болезненные процессы еще не становятся
смертельно опасными (см. подробнее гл. 3).
2.1.12. Эмоционально-поведенческое (квазисуицидальное)
реагирование при стрессовом кризисе третьего ранга (боевой стресс у
солдат во время кровопролитнейших боев в Чечне в январе- апреле 1994
г.)
Во время продолжительного участия в боях, уже на пятом месяце,

стрессовая активность одних солдат и пассивность других (т. е.
стрессовый кризис первого ранга см. 2.1.7) становились менее заметными
потому, что более явными стали различия солдат по их способности
выживать, не быть убитым, и по успешности их боевых действий [Китаев-
Смык Л А., 1995 а; 1995 б; 1996; 2001]. Многие солдаты стали
обстрелянными, освоившими науку воевать. Офицеры называли их
«состарившимися». Солдаты звали себя «старичками». Стрессовую
трансформацию их поведения и личности можно считать конструктивной
(в боях «созидающей» их жизнь). Изменения поведения и личностных
особенностей, которые приобрели в ходе жестоких боев другие, сделали
их менее приспособленными к боевой обстановке, чем они были, прибыв
на фронт. Такие неблагоприятные изменения можно назвать
деструктивными (разрушительными).
А. Стрессово-конструктивные личностные особенности,

сформировавшиеся в боях. «Старички» психологически ориентированы
на жизнь Они более опрятны, чем другие, следили за оружием, охотно
овладевали новыми (для них) его видами.
В бою устремлены на победу и выживание. К пленным и местным
жителям-чеченцам — лояльны. Их страх, как правило, адекватен
опасности. Смерть — страшна, но она не ввергает в уныние. Убивать
стало привычным.
Недавнее, довоенное прошлое для «старичков» оставалось близким,
хотя они себя чувствовали очень изменившимися.
— До фронта я был несмышленыш (салажонок, мальчишка), —
говорят они про то, что было всего лишь полгода назад.
Думая о прошлом, сожалели о юношеском порочном своем
легкомыслии. Думая о будущем, «старички» видели себя семейными, с
детьми, ублажающими будущую жену и родителей. У меня создавалось
впечатление, что их устремленность (это у восемнадцати-
двадцатилетних!) к Жизни, возникшая при виде смерти и смертельной
угрозы, продуцировала в их представлениях благополучное, даже
красивое продолжение их собственной жизни — в жизни рожденных ими
детей, во всеобщем и мирном благополучии.
Рис. 8. Солдат-срочник Н. Пассионарная личность. Фото в январе 2000 г.

в районе Черноречье, на окраине г. Грозного (фото автора)
Место дислокации их войсковой части для «старичков» стало

привычным, не вызывало у них особых эмоций. Как и все иные
психологические типы солдат, «старички» тяжело переживали свою
изолированность от мира. Везде, где тогда побывал в Чечне автор этой
книги, солдаты были лишены радио, газет и писем, не знали, что
происходит дома, в мире, известно ли там хоть что-то об этой войне, об их
Войне. Часто они не знали, где и какие у них свои военные «соседи». А
про чеченцев-врагов солдаты узнавали лишь по опыту боевых
столкновений с чеченскими боевиками да по занесенным невесть откуда
небылицам и слухам о них.
По сообщениям офицеров, «старички» — более дисциплинированны
(но своей, личной дисциплиной, с которой офицер должен считаться),
более надежны в боях, командовали и подчас помыкали солдатами других
психологических типов (это фронтовая «дедовщина»!).
Решая задачу повышения боеспособности, надо учитывать два вида
психологической организации конструктивного поведения;
— первый — в относительно спокойной обстановке. Тогда несколько
различных одновременно существующих у человека побуждений
«находят разумный компромисс» между собой с оптимальным,
конструктивным решением;
92 Глава 2
Рис. 9. Солдат-срочник Д. добровольно решил служить в «гор ячей

точке» (в Чеченской Республике), чтобы, по его словам, «заработать
деньги на колокола для сельской церкви». Признан командиром роты
неспособным участвовать в боях с оружием в руках и потому назначен
радистом роты. Фотоснимок — в январе 2000 г. во время боев в
Аргунском ущелье (фото автора)
— второй — в остро критической ситуации. Здесь остается одно

побуждение, подавившее все соперничающие с ним мотивы.
«Побудительный» мотив может быть конструктивным. Но может,
напротив, «организовать» деструктивное поведение.
Психологически деструктивных типов солдат нами было обнаружено
несколько: «депрессивные», «гебоидные», «брутальные» и «шизоидные».
Б. Солдаты со стрессовыми реакциями депрессивного типа. Главная

их особенность— доминанта страха. Но страх перестал быть боязнью,
испугом, ужасом. Он стал мучением, тоской, стыдом из-за страха. Болью
души и болезненной тяжестью в теле. Мучением, затмевающим все: и
прошлое, и будущее, и сам страх, породивший мучение в настоящее
время. Перед реальностью боя страх на короткое время может напомнить
о себе, приоткрыться обжигающей болью. Страх постоянно гнетет,
разъедает их души. Он и днем, и во сне, в сновидениях ужаса
своей смерти,
93 •Главасвоих
2_ преступлений. Сон разорван 3-4 раза за ночь
кошмарами. Они будят и не выходят из памяти и днем, путаясь с военной
реальностью.
У этих солдат лица «убитых горем» из-за снижения тонуса лицевых
мышц. Этому особенно подвержены нижние окологлазья. Из-за
мышечной атонии возникает внешнее проявление «опеча- ленности».
Снижение мышечного тонуса тела — это поникшие плечи, ссутулившиеся
спины, нетвердый шаг.
Днем психика, давно перенапряженная, работает из последних сил.
Солдатам кажется, силы души и тела вот-вот иссякнут. И что тогда? Это
тоже рождает скрытый страх. Он сплетается, скручивается из
неустраняемых жутких воспоминаний грохочущих минут боя,
окровавленных тел — еще недавно хороших знакомых, молодых ребят,
друзей. Ужас накатывает волнами. Когда его нет, мучает страх, что он
неизбежно накатит — страх перед страхом. Хочется бежать от него. Это
стыдно, позорно, преступно. Сам себе, как позорный преступник, такой
человек ненавистен, постыден. Мучителен сам для себя. Водка, наркотики
— временное избавление, растят ужас души, молодой, еще слабо
оперившейся.
Важными становятся отрешенность, отчужденность от прошлого и от
будущего, потеря моральной опоры на них. Прошлое — нереально. Его не
могло быть, если таким кошмаром течет настоящее. Прошлое как сон, и
кажется невозможным вернуться в него. Оно ускользает и делает еще
оскорбительнее, пошлее муки войны.
Мои расспросы о будущем ставили такого человека в тупик. Он
молчит, напрягается. И не может представить, надеяться, что кошмар,
сейчас иссушающий его, пройдет, что он выживет, не умрет, не
превратится в груду мяса, костей, упакованную в прорванный
«камуфляж», еще недавно бывший воинской одеждой. Не может
представить, что он, греховный преступник своего страха, преступник-
убийца других людей, преступник-предатель своих убитых друзей-солдат,
сможет перестать быть таким, «отмыться».
Таких солдат другие солдаты и офицеры, и сами они себя называют
«сломавшимися». Этому мальчику-солдатику, если его спрашивать,
начинает казаться диким абсурдом, что будет (и сейчас где-то есть)
нормальная мирная жизнь его города, села. «Не будет... — тусклым
голосом, с казалось выплаканными глазами бубнили мне в ответ такие
ребята. — Я могу только убивать... если меня не убьют».
Кажется им — весь мир сосредоточился здесь, на этой каменистой,
источенной оспинами воронок от бомб и снарядов земле с перелесками
(«зеленкой»), таящими смерть от чеченских гранатометов (оружия
советского производства). Вселенная сузилась, пропиталась страхом для
этих ребят на этой земле с ненавистными им чернявыми рожами
«черных»-чеченцев.
— Каждый, может быть, стрелял в меня!
Каждый чеченец: мужчина, ребенок, женщина напоминают о
пережитых ужасах смерти: << ..моей смерти; они таят, копят в себе мою
смерть» — примерно так звучит в подсознании многих «сломавшихся»
солдат. Из-за этого побудительным становится компенсаторно-
агрессивный мотив: «Смерть же им всем, ненавистным “черным”».
В своих приступах жестокости, как правило, к слабейшим, к местным
жителям, к пленным боевикам, «сломавшиеся»
Эмоционально-поведенческий субсиндромищут самоудовлетворения, • 94
стресса
самореализации и не находят этого. Их друзья — солдаты, те, что живы,
им надоели Они живой укор, свидетели слабости «сломавшегося». Это
название все произносят буднично, без жалости и упрека Иногда
«сломавшемуся» хочется бежать от всех своих. Отсидится один в пустом
окопе минут 15, начинает казаться ему: «Не мертв ли я?» Чтобы
почувствовать, что жив, возвращается к своим (еще о феномене «бегство в
пустой окоп» см. в 5.3 1.Г). При общении с солдатом чувствуется его
апатичность, безынициативность и даже недомыслие.
— Таким он стал за последние два месяца, — поясняет мне наедине
офицер.
Очевидно, у солдат «депрессивного» типа военный стресс проявляется
в виде, подробно описанной Эрнстом Кречмером психотравматической,
истероидной псевдодеменции — реактивного сужения сознания,
недоосознавания всего того, что так травмирует душу. Недомыслие,
недобытие спасает психику от того, чтобы быть разрушенной ужасом
смерти, противоестественностью ее картин. Психика солдата подменяет
опасную деструкцию личности от страха псевдорегрессом, окоторый в
спокойной жизни исчезает.
Перемежая монологи разных российских солдат в состоянии военного
стресса со своим пониманием их переживаний, я пытался воссоздать
картину трансформации их психики.
Интересен феномен «бегства в пустой окоп» «сломавшихся» солдат.
Здесь проявляются сложные циклические процессы душевной трагедии
солдата. Попробуем упростить, схематизировать и понять их, привлекая
этологические и предложенные мной зооантропологические подходы.
Стыд перед своей позорностью гнетет солдата. Псевдодеменция,
возникшая у него в ходе войны (т. е. защитительное от стресса войны
поглупление), не спасает его от страха за сотоварищей-солдат, которые
могут погибнуть (и гибли?!) из-
за его нерасторопности, боевого несовершенства. Проявляется своего
рода биологический «общественный ужас смерти», т. е. жуткая боязнь
гибели своей стаи, без которой ты, стадная особь, не выживешь.
Возникает смутный страх-стыд перед собою, ставший якобы опасным для
своей стаи и будто бы изгоняющей тебя от нее. «Сломавшийся» уходит в
пустой окоп, в пустое поле, в ночь. Это не дезертирство! Это
неосознаваемая попытка спасения «стаи» от себя.
Но в одиночестве пустого окопа острее становится страх особи, не
способной прожить без стаи и обреченной одиночеством на смерть с ее
ужасом гибнущего одиноко. «Сломавшийся» бежит обратно к своим
товарищам, в родную толпу-суету, где чувствует себя частью «стаи»,
обретает надежду на жизнь среди «своих». Возвратиться его подгоняет и
страх прослыть дезертиром, т. е. новый позор, больший, чем тот, от
которого он бежал недавно. Столкновение потребностей в уединении и в
социализации объясняют сложнейшими процессами, происходящими при
стрессе в нейрональных системах головного мозга [Esser А.Н., 1973] (см.
об этом в 5.3.1 .Г).
Это сложный, цикличный психодинамический процесс. Но в
действительности он еще сложнее, чем в вышеприведенном эссе. Всех
солдат не только гнетет психологический стресс скученности, резко
усиленный почти полной изоляциейсубсиндром
Эмоционально-поведенческий от всего внешнего
стресса мира, ребят, еще • 95
недавно купавшихся в информационном изобилии городских толп,
телерадиопрограмм, семейного общения.
Вернемся к вышеначатому. Биологический рефлекс побуждает
некоторых неспокойных «особей» выйти из стаи, скучившейся в
безнадежно-бесперспективной изоляции. «Беглецы», уходят от стрессово-
гнетущей обстановки, действительности, увлекая с собой некоторых
сородичей, товарищей, чтобы образовать свой прайд, стайку, клан. Уйти
и, уже минуя стрессоры, по-своему размножать свой вид и род. Но, уйдя в
«пустой окоп», солдат оказывается в ситуации, про которую классик
сказал: «...никого со мной нет, я один и разбитое зеркало» [Есенин С.,
1962, с. 209-214]. В нем одинокий беглец видит себя — не способного
увлечь хоть кого-то, не способного выжить в одиночку. Накапли-
вающийся страх одиночества гонит ушедшего назад, к людям, к
соратникам. Феномен «бегства в пустой окоп» может иметь иное
происхождение. Известно, что многим людям свойственно накапливать
агрессивность. Чтобы она не «полилась через край» в виде злобных
поступков, люди, не думая о том, выплескивают ее мелкими порциями
друг на друга, не разрушая взаимоотношений, а лишь «подперчивая» их.
Но если обстоятельства монотоннооднообразны, группа не велика, и все
время все на виду друг у
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса» 97 друга, то и у
людей, казалось бы, способных, к наивысшему самообладанию,
возникают припадки «взаимного бешенства». Это состояние известно как
«полярная болезнь», «экспедиционное бешенство» в изолированных
группах, эксцессы «дедовщины» при изоляции в казарме или в маленьком
гарнизоне. Бешенство может вспыхивать и в слишком тесном семейном
кругу.
В подобных ситуациях, писал Конрад Лоренц «...накопление агрессии
тем более опасно, чем лучше знают друг друга члены данной группы, чем
больше они друг друга понимают и любят... Человек на мельчайшие
жесты своего лучшего друга — стоит тому кашлянуть или высморкаться
— отвечает реакцией, кото- f>aa была бы адекватна, если ему дал
пощечину пьяный хулиган» Лоренц К., 1994].
Изучая «экспедиционное бешенство» во время многомесячных рейсов
на рыбопромысловой базе «Восток», я обнаружил, что взаимная
неприязнь почти у всех рыбаков-моряков улетучивалась через две недели
после прекращения длительной изоляции. Прошлые скандалы и драки,
которые были у экипажа рыбопромысловой базы, много месяцев не
заходившей в порт, вспоминались на суше со смехом как курьезные
ситуации. Может быть, это было «вытеснение» остатков ушедшей
агрессии?
В такой ситуации сидение в пустом окопе может быть временным
отдыхом от надоевших друзей. А «сброс», «вытеснение» своей
агрессивности, конечно возможны, при стрельбе по противнику Это
случается даже во время ненужной стрельбы с «выходом» агрессии
грохотом и огнем выстрелов. Такое, как боевое поведение, вполне
конструктивно при «окопном стрессе». Все это опытные офицеры знают и
умеют организовать жизнь солдат в любых условиях.
В. Солдаты со стрессовыми реакциями гебоидного типа. Они

постоянно были склонны шутить, как правило, ие к месту и невпопад
«Дурацкие шутки» их чаще беззлобны, нередко эротичны (матерная речь).
Гебоидных называют в военной среде «дурашливыми». («Гебо» —
греческая богиня юности. Она подносила нектар и амброзию на пирах
богов, шутливая, дурашливо-хмельная, «оидеус» — похожий, лат.) При
моем опросе они в ответ пытались шутить о чем-то своем, не вникая в
смысл моих вопросов, не отвечая подробно на них. Возможно, в этом
скрывалась глубокомысленная иносказательность, непонятная мне.
Настойчивые попытки расспрашивать гебоидных могли вводить их
ненадолго в угрюмость, задумчивость. Прикрываясь ерничанием, они
уходили от неприятной, напрягавшей их тематики (от вопросов об их
прошлом и будущем, одоме, о смерти, врагах и друзьях). В их разговоре
легко возникала бурная шутливость на сексуальные темы, психологиче-
4 Психология с і |Хч с«
ски защищавшая
98 многих здесь, на войне. Возможно, это элементы Глава 2
«синдрома Ганзера» (погружение в детство). Но это еще не болезнь.
Гебоидные солдаты были в ее преддверии, в реактивном состоянии,
защитительно реагируя на непереносимую обстановку войны.
Эти гебоидные реакции целесообразно рассмотреть с позиции
зооантропологии. Инфантильное (одитячивающееся) поведение в
животном мире — демонстрация своей подчиненности и просьба пощады
у более сильного соперника. У него в ответ рефлекторно может
пробудиться покровительственное поведение (отношение) к поверженной
и одитячивающейся особи из своей же стаи.
К гебоидному поведению солдат примешивалась как бы радостная
шутливость(квазирадость). Вероятно, это рудиментарная имитация
(остаточное представление) радости и победы, уместной при реальном
триумфе, а не у них. У них, гебоидных, эта имита ция как бы призывает
врага к торжеству легкой победы, лишь бы бескровной над
одитячившимся сородичем. Его квазирадость призывает победителя
признать жертву своим вассалом, пленным помощником, а не мстить, не
убивать ее.
В экстремальной ситуации уместные шутки, юмор могут эффективно
снимать стрессовое эмоциональное напряжение Однако гебоидный тип —
очень опасный для солдат феномен. «Дурашливые», кажется, не хотят (на
самом деле — не могут) вести бои скрытно от огня противника. Их
убивают чаще других. Неадекватно выполняя приказы, они могут
подвести товарищей.
Псевдодебильность, псевдорегресс личности у солдат с гебоидными
проявлениями военного стресса были больше заметны, чем у солдат с
другими деструктивными его проявлениями. «Отказ» от разума, но без
потери активности поведения (снижение активности было у
«депрессивных»), сохранение поведенческой активности, но с подменой
ее на самозабвенно глупую подвижность под огнем противника — все это
обрекало такого человека на быструю гибель в виде бесполезной жертвы.
Офицеры сообщали мне, что при первой возможности таких солдат
отправляют в тыл.
Можно предположить, что гебоидное поведение определенного типа
солдат в изнуряющей боевой обстановке — это некий аналог
гебофренного психопаталогического состояния. Это не так В отличие от
него «дурашливое» поведение солдата было функциональным
состоянием, проходящим после исчезновения экстремально-критической
обстановки непрерывных боев с большим числом потерь, картин
смертельной опасности, травмирующих психику солдат.
Г. Солдаты со стрессовыми реакциями брутального типа. За время
боев они стали отличаться застойной, брутальной (англ., фр. brutal —
грубый) злобностью. Совершали неадекватные обстановке
гиперагрессивные действия по отношению к другим солдатам, к старшим
по званию и к местным безоружным жителям-чеченцам, и к пленным
боевикам. Такие солдаты опасны и для окружающих, и для себя, особенно
когда в руках у них оружие. В солдатской среде за ними укрепились
жаргонные клички «остервеневшие», «озверевшие». В обстановке боя
чрезмерная злобность лишает их возможности трезво осмыслить
ситуацию, вовремя укрыться от огня противника. «Остервеневшие» —
легкаяжертва для пули противника. Офицеры сообщали мне, что многих
«остервеневших» (солдат со стрессовыми
Эмоционально-поведенческий реакциями
субсиндром стрессабрутального типа) • 99
уже нет в живых.
Как объяснить застойную агрессию «остервеневших»? Во время
боевой обстановки вспышки злобы, агрессивности при экстренной
мобилизации военных навыков (как первая, обязательная фаза комплекса
стрессовой активности — см. 2.1.3) ускоряют, усиливают реакции на
опасность. Это служит повышению эффективности боевых действий.
При успешном завершении экстремальной ситуации «на сцену»
выходит вторая фаза этого стрессового комплекса: триумф, радость с
проявлениями экстаза. Она в ликовании, т. е. либо с игнорированием
(«вытеснением» из сознания) неприятных воспоминаний о поверженных
противниках, либо при их прощении (в историческом смысле — это
включение их в число своих подданных), либо в злобной радости, но уже
не в виде боевой злобы, а как садизм, жестокость дальнейшего их
подавления и мщения за прошлый страх, скрывавшийся под злобой боя.
На каждой из этих фаз комплекса стрессовой активности «боевые
эмоции» могут болезненно застопориваться. У солдат со стрессовыми
реакциями брутального типа эти эмоции застопорены на этапе
агрессивной злобности, неадекватно подавляющей другие, более
уместные эмоции, когда боя уже нет. При этом в психике таких солдат,
видимо, застойно продолжается сражение, но реального противника
подменяет укоренившийся ужас смерти: образы смертельных мучений
друзей, несущих смерть врагов и страха за свое бренное тело, готовое
испытать боль смертельного ранения. Эта внутренняя, душевная борьба,
постоянная «раздражительная злобность» истощают психику солдат,
ведут к психопаталогии. Такие солдаты нуждаются в лечении.
Д. Шизоидные реакции при боевом стрессе. Можно выделить еще
шизоидные, т. е. галлюциноидные и бредоподобные проявления военного
стресса. Они возникают в условиях боевой неопределенности, если
опасность велика, но не ясно, откуда, когда и какими силами будет
нанесен удар врагом. Эти симптомы боевого стресса более вероятны, если
солдаты изнурены войной. Иными словами, при дефиците конкретной
информации об опасности создается монотония сильного боевого
эмоционально-интеллектуального напряжения. Еще хуже монотония
кровопролитных боев и обилие смерти при полной неопределенности
того, когда же это все кончится. При этом у отдельных солдат возникают
явления, похожие на галлюцинации или сны наяву. Чаще такое случается
ночью. Солдату мерещится или даже видится подкрадывающийся или
открыто идущий противник. Среди ночных шумов кажутся отчетливо
различимыми бряцание оружия, звуки моторов, чеченская речь и
отдельные слова. Солдату, у кого это случилось, товарищи говорили:
— У тебя «глюки» начались.
Над солдатами шизоидного типа смеялись и называли их ♦глюками».
Они в обиде скрывали свои, как некоторым из них казалось
«сверхспособности», или «наваждения», И обращались к автору этих
строк как к врачу за советом.
Офицеры сообщали, что у солдат на войне «глюки» бывают, но редко.
Сколько подверженных им людей, и какие они в психологическом смысле
— определить трудно.
— Начал солдат задумываться, смотрит куда-то, не докричишься до
него —100
жди «глюков», — рассказывал мне командир взвода. Глава 2
Такое проявление военного стресса в большей степени, чем другие,
ждет своего исследователя. Оно напоминает зачатки, неразвернувшейся
стадии реактивных психозов галлюцинаторнобредового типа. Это могут
быть временные, излечимые проявления травматического стресса.
Психиатры с ними, как правило, не встречаются, т. к. к ним больные
приходят с войны с развернувшимся реактивным состоянием. Причинами
фронтовой стрессовой шизоидности могли стать и экстремально-жуткая
монотония кровопролитных боев, но в месте с этим и врожденная
предрасположенность изнуренной боями души (психики) солдат (и
офицеров, хуже, если и генералов). С исчезновением давления военного
стресса «глюки» исчезали. Их можно рассматривать как элемент
реактивного состояния, может быть, как ложные галлюцинации.
Возникновения ничем не оправданной непроходящей злобы или
нетерпимо болезненной обиды могли быть квазибре-
Эмоционально-поведенческии субсиндром стресса• 101 довыми
состояниями. Но в некоторых случаях они могли стать проявлением
большого психоза, пробужденного войной.
Итак, имевшиеся к началу пребывания в зоне боевых действий у
солдат срочной службы доминирующие (преобладающие) и
манифестированные (заметные) различия «фронтового стресса» можно
было расставить по шкале «активность — пассивность» их боевого и
просто человеческого поведения, К четвертому месяцу участия солдат в
кровопролитнейших боях (в январе-апреле 1995 г.) эти их различия
исчезли. Большинство солдат, оставшихся в строю, выживших,
характеризовались успешностью в боях и «нормальным поведением» в
условиях фронтового быта. Их поведение можно назвать
конструктивным. Они адаптировались, претерпев военный стресс. Но
немало было и тех, кто, напротив, стали хуже приспособленными к
фронтовой обстановке, менее успешными в боях, чем были, когда только
прибыли на фронт. Их поведение стало деструктивным. Вряд ли у них
произошла дезадаптация (разрушение привычности) к боевой обстановке
— ведь у них адаптированности и не было.
Выше рассмотрены результаты боевого психологического
травмирования солдат-призывников во время чрезвычайного (по
количеству боевых потерь) периода «чеченской войны» — в первые
четыре месяца 1995 г. После «нормализации» боевых действий отношение
военнослужащих к фронтовым стресс-факторам изменилось. Это
иллюстрируют результаты психологического изучения военнослужащих-
контрактников [Резник А.М., Савостьянов В.В., 2005]. Наиболее
труднопереносимыми стрессорами боевой обстановки 35,3 % из числа
обследованных называли не опасности для жизни, а ошибки
командования. Среди долго воевавших такое мнение было у 46,6 %. У
повторно воевавших по контракту ветеранов главным стресс-фактором в
боевой обстановке было недоверие командирам у 76,6 % обследованных.
Причиной столь частого недоверия были не только реальные недостатки
командования, но и перенос вины «вовне», на другого, т. е.
экстериоризация чувства личной тревожности и страха, а также
«фронтовая усталость» невротического происхождения.
На втором месте среди наиболее значимых стресс-факторов в боевой
обстановке (опять же цитируемыми авторами) был выявлен не страх
смерти, не опасения собственной гибели, а плохие гигиенические
условия: невозможность помыться, сменить обмундирование, плохо
оборудованные отхожие места и др. Их отметили 35,3% военнослужащих.
Среди наиболее значимых боевых стресс-факторов были гибель или
ранение товарищей (у 32,8 % из числа обследованных). Особенно
значимым стрессором это было для имевших боевой опыт (у 44,8 %), еще
чаще
потеря 102
боевых друзей становилась психологической травмой для Глава 2
ветеранов (у 51,3 %). Собственные ранения, напротив, редко назывались в
числе труднопереносимых стресс-факторов. Вытеснение негативного
отношения к своему ранению было следствием эифории — «ранен — не
убит!», продолжающейся лишь до осознания того, как ранение изменит
жизнь солдата после выписки из госпиталя Угрозу собственной жизни
называли значимым стресс фактором 44,3 % из числа обследованных.
Опасение (страх) смерти было названо 2,6 % ветеранов. Надо полагать,
признаваться в том, что бояться смерти —- недостойно и вообще,
говорить о ней — плохая примета. И все же нельзя отрицать, что в боевой
обстановке у солдат-ветеранов представление о своей гибели может быть
приуменьшено.
2.1.13. Трагедия невольной жертвы.

Зооантропологическая интерпретация боевого (квазисуицидального)
стрессового кризиса третьего ранга
Конечно, в публикациях Эрнста Кречмера и в последующих

посвященных военному стрессу исследованиях наряду с активными и
пассивными последствиями военной травматизации психики описывались
конструктивные и деструктивные ее изменения. Однако в них не было
отражено столь отчетливой дифференциации поведения солдат в зоне
боев, которая была обнаружена мной в апреле 1995 г на чеченской войне.
Почему5 Это не случайно!
Возможно следующее объяснение этого явления Вначале военным
руководством России была дана установка закончить в Чечне боевые
действия за несколько дней. Офицеры рассказы вали, что «разнарядку»
(требуемое количество нужных на войне солдат) Министерство обороны
Российской Федерации направило в военные округа. Там все ниже — по
дивизиям, полкам, батальонам, ротам. Кого отправит в таком случае
командир роты? Самых надежных и подготовленных? Они ему в роте
нужны. Тем более он был уверен «До войны эти солдаты и добраться не
успеют, она же должна быть победоносно завершена за несколько дней
силами элитных армейских частей». Ложная установка распространилась
до армейских «низов». По рассказам российских офицеров, среди
присланных в Чечню солдат, из которых формировали «сводные»
бригады, полки, было много неподготовленных и непригодных к тяжелым
боям солдат. Были страдающие ноктурией (ночным недержанием мочи),
не способные выполнить физкультурные нормы, склочные и
неврастеничные. Их прислали, и очень многих
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 103 из них убили или
ранили. К примеру, офицеры Тихоокеанского полка морской пехоты
рассказывали, что по прибытии на его построении было 4100 человек; на
построении перед убытием 1300. Эту, казалось бы элитарную, воинскую
часть собрали «с бору по сосенке» — морячков с кораблей: минеров,
электриков, артиллеристов, не бравших в руки, как они говорили, боевой
автомат до посадки в эшелоны, шедшие на Кавказ. Ведь стрелковое
оружие не нужно морякам в морском бою.
Вот что пишет о том периоде войны (но уже в 2001 г.) «окопный
генерал» Геннадий Трошев:
«Во-первых, стало ясно, что войска просто не готовы действовать в
подобных ситуациях, выполнять несвойственные им функции.
Требовалась подготовка по специальной программе.
Во-вторых, сказывалось то, что все подразделения в составе сводных
отрядов были сборными (на 80 %), не прошли полный курс обучения и
боевого слаживания. А что такое боевое слаживание? Это значит, что
экипаж танка или БМП должен быть единой, крепкой семьей, где все
понимают друг друга с полуслова. Тот же механик-водитель, например,
обязан мгновенно улавливать куда вести боевую машину, где
остановиться, где поддать газу, как помочь наводчику точно прицелиться
и выстрелить. Что происходит с семьей, когда супруги, знакомые всего
несколько дней, попадают в сложнейший житейский переплет?!
Неизбежны, как минимум, ссоры и истерики, а то и полный разлад. У
боевого экипажа финал страшнее — смерть» [Трошев Г.Н., 2001, с. 15].
Вряд ли была война, в которой не разгромленная, не отступающая
армия несла такие потери. Когда мальчики-солдаты что ни день, что ни
ночь видели столько смерти, еще недавно таких же, как они — убитыми,
ранеными, то начинали работать своеобразные механизмы защиты их
психики. Например, солдаты на той войне не произносили слов:
«мертвый», «убитый», «труп». Вместо них появилось жуткое слово
«мясо».
— После боя в роте три «мяса».
Это не оскорбляло памяти погибших товарищей. Слово это звучало
трагично, даже величественно. Психика протестовала и защищалась от
обилия картин смерти, как бы принижая ее, а не ушедшие жизни.
Для понимания, казалось бы, противоестественного, «само-
убийственного» ухудшения способностей самосохранения в боевой
обстановке, возникшего у солдат с деструктивными проявлениями
военного стресса, надо рассказать о биологических механизмах нашей
психики, унаследованных от предков-животных, с закономерностями,
предложенными нами зооантропологией.
Представим
104 стаю, преследуемую хищником. Кого он первым съест? Глава 2
Слабейших больных животных; будто бы потому, что «волки — санитары
леса». Так отвечали некоторые специалисты- этологи. Однако все не так.
Слабейшими жертвами, которых легко настичь хищнику, часто могут
стать беременные самки (стельные, жеребые, окотные и т. п.) и детеныши.
Но если бы их регулярно съедали — иссяк бы животный мир,
прекратилась бы эволюция.
Этологи, изучающие жизнь и повадки диких животных, не раз
наблюдали, как во время преследования стаи, в ситуации, казалось бы,
безнадежной для отстающих самок и детенышей, от стаи отделяются
один-два молодых самца и «смело» идут навстречу преследующему
хищнику к своей гибели. Некоторое этологи, восхищаясь, оценивали это
как героическое самопожертвование, существующее якобы у животных.
Понимание того, что этот феномен сложнее, чем кажется с
антропоцентрических позиций (если равняться на человека), сложилось у
нас на чеченском фронте.
В животном мире защитная для стаи функция «откупиться от врага»
— происходит эшелонированно:
Первыми отстают, устремляясь на врага, брутально- остервеневшие
особи. Погибая в неравной борьбе, они с яростью могут поранить
преследователя — тогда он отстанет. Если съест «героев», то хоть
немного насытится.
Гебоидные, с детским «призывом к игре» — могут отвлечь уже
немного насытившиеся брутальными особями хищника. Он будет
спровоцирован квазиинфантильным (вроде бы детским) поведением к
игре, как кошка с мышкой. Хищник сможет использовать гебоидных для
тренировки своих охотничьих рефлексов, а стая получит время, чтобы
уходить от погони.
Если и этой пищи мало хищникам, стая предоставляет, «откупаясь» от
них, депрессированных своих особей. Здесь вступает в действие принцип
вероятности. Если хищник силен и достаточно голоден — догонит
«сломавшихся» под гнетом стресса погони особей. Если не догонит — их
счастье... доследующего раза. Особи, депрессированные при стрессе из-за
ужаса смерти, утратив прошлые навыки на время, которое может быть для
них стало критическим, и потеряв ориентировку в пространстве, могут по-
терять и свою стаю — бежать «куда глаза глядят», тем невольно отвлекая
от стаи хищника-преследователя. Вспомним тетерку, прикидывающуюся
раненой, с расслабленными крыльями, уводящую хищника от выводка
своих птенцов.
Итак, деструктивные формы поведения, надо полагать, возникают у
некоторых животных в стае, когда опасность угрожает
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 105 слабейшим, но
ценнейшим ее членам от хищника-преследователя. «Деструктивные»
особи становятся невольными жертвами, служащими выживанию,
повышению жизнеспособности стаи, популяции. На чеченской войне с
января по апрель 1995 г. (именно в этот период) невообразимо большой
поток информации об ужасе смерти (вид множества окровавленных
трупов, крики раненых, слухи о коварстве и жестокости чеченцев)
усиливал, множил страхи войны. Уникальная из-за обилия смертей война
массово пробудила у солдат атавистические (унаследованные у наших
животных предков) механизмы изменения психики. В подсознании
человека «включалось» ощущение (представления о себе), что он
превращен в невольную, ненужную жертву. В жестоком по-своему мире
животных хищник насытится одной жертвой И грубо говоря, кроме нее,
все довольны — и хищник доволен, и стадо пасется спокойнее. На этой
войне психологическое действие множества смертей множило число
людей, предрасположенных стать невольными жертвами. Это наше
научное открытие жуткого, бессмысленного на войне психического
атавизма — это открытие на крови. Лучше не знать о нем, но сохранять
молодые жизни.
Другое дело — солдаты, прозванные «глюками». Можно пред-
положить, что они — сенсорно-чувствительные истероиды.
Потенциальный истероид нуждается в нетривиальных событиях,
насыщающих жизнь, в «постоянно новых качественно высших
раздражителях» (по акад. И.П. Павлову). Если такой человек талантлив,
то сам, внутренне, «из себя» творит нетривиальное (необычное,
неожиданное): становится художником, писателем, режиссером,
артистом. Восхищение сограждан усиливает его ощущение своей
«нетривиальности», помогающее ему оставаться нормальным человеком.
Если же человек, прирожденно остро нуждающийся в нетриви-
альности жизни, скуден умом и беден душой, участь его, особенно при
монотонном ужесточении жизни, при однообразии невзгод — печальна. В
поисках нетривиального (он не может творить его своим умом и
талантом) его разум помутится и будет создавать необычные видения
(галлюцинации), будто разрушая тривиальность обыденности, стрессово
давящую на сферу его органов чувств. Будто бы разрушая непереносимое
для него однообразие взаимоотношений с людьми, его алчущее
необычности сознание будет творить бред преследования или своего
величия, бред любовных интриг или еще какую-нибудь бредовую
склонность. Таких людей «излечивают» войны и революции. Когда
нетривиальность, необычность, экстремальность жизни реальна, тогда не
надо грезить, галлюцинировать. Нередко будни революции и военная
жизнь страшнее, «занятнее» бреда. Во времена революции
сумасшедшие
106 дома пустеют. Их постояльцы превращаются в пламенных
Глава 2
революционеров и парламентариев. Их маниакальность заражает
(индуцирует) массы, логика их сложнейших бредовых идей вершит
исторические преобразования.
Сложнее с войнами. Они интересны для тех, кто способен стать
«героическим убийцей», «лихим генералом». Если затишье на войне —
начинается бредовость мыслей об «украденной победе», о «предательстве
верхов».
«Невольной жертвой» становятся в боях и «солдаты глюки» со
стрессовой фронтовой шизоидностью. Их психика экстремально
напряжена кошмарной монотонней боев. Это пробуждает у них
невольную потребность разрушить такую монотонию Но ее не могут
прервать, не могут соперничать с нею заурядные развлечения. Нужны
события или собственные поступки, еще более жуткие, чем те, из которых
соткана монотония боевых, фронтовых будней. Шизоидность таких
солдат побуждает их на неадекватные реакции, подчас на смертельно-
опасные поступки, которые могут быть неадекватными задачам боя, из-за
которых солдат может попасть под пули противника или под пули своих.
Однако чаще из-за монотонного кошмара войны, из-за не-
прекращающихся ужасов фронтовой жизни жертвами солдат, ставших
«стрессовыми шизоидами», становятся их товарищи- сослуживцы.
Вспышки страха и стрессовая потребность в нетривиальности, в
разрушающих монотонию экстремальных событиях с еще большей жутью
могут рождать у несчастных солдат-глюков бредовые представления о
том, что их сослуживцы стали врагами, которых будто бы надо
застрелить. Может возникать у «глюков» почти беспричинная,
нестерпимая как боль обида, из-за которой хочется бежать «куда глаза
глядят», прихватив как защиту от бредового страха автомат, снаряженный
боеприпасами.
Еще хуже фронтовая стрессовая шизоидность у офицеров. Она
побуждает видеть врагов не там, где они есть, и проводить боевые
операции, находясь в состоянии с болезненно искаженным
представлением боевой обстановки. Результат — ничем не оправданные
большие потери личного состава.
Небоевые потери из-за фронтовой стрессовой шизоидности могут
быть очень большими, сравнимыми с реальными боевыми утратами (с
числом убитых врагом). Случаи, когда солдаты, ставшие из-за дедовщины
стрессовыми шизоидами, расстреливают своих товарищей часты и в
мирное время; нередко стрессовые шизоиды совершают побеги из
расположения своих воинских частей, стараясь уйти от своих
псевдогаллюцинаций.
Таких «невольных жертв» в мирное время не должно быть и не будет
в нормальной армии, в нормальном обществе нормальной страны. Но как
только возникнет «нормальная» война, то ее нормы, отрицающие
ценности мирной жизни, непременно создадут жертвы, которые можно
рассматривать и как героические (по нормам войны), и как неоправданно
преступные, трагические (по нормам мирного времени, по критериям
миротворцев).
У животных внутриорганизменное накопление (кумулляция)
информации
о том, что особь неуспешна
субсиндром
и стресса
потому не нужна, об-• 107
ременительна для популяции, может «включать» в ее организме
самоубийственные вегетативные механизмы, убивающие эту особь
[Дильман В.М., 1972].
Известно, что вегетативные системы в организмах людей также могут
сыграть самоубийственную роль [Китаев-Смык Л.А., 1983]. Казалось бы,
на фоне полного здоровья может случиться неожиданная смерть человека
от инфаркта сердца, инсульта головного мозга, прободной язвы желудка и
др. Это многопричинные (плюрикаузальные) трагедии. Важнейшей из
причин бывает экстремальная информация о неуспешности этого
человека, о крахе его дела, его жизни, о гибели его близких, которых он
— «бесполезный!» — не предотвратил. Вегетативные механизмы,
адаптационно-защитные при стрессовом кризисе второго ранга,
превращаются в самоубийственные при стрессовых кризисах третьего и
четвертого рангов. Подробнее об этом в третьей главе.
О том, что самоубийственными, правильнее сказать квази-
самоубийственными, могут стать не только физиологические стрессовые
реакции (инфаркт, инсульт и т. п.), но эмоциональноповеденческое
реагирование на стрессор, мы обнаружили на «чеченской войне»
Следует заметить, что синдромы, названные Эрнстом Креч- мером
«двигательная буря» и «мнимая смерть», в полной мере проявляются и
при дистрессе умирания, т. е. при стрессовом кризисе четвертого ранга
(см. 2.1.15).
В подразделы 2.1.7,2.1.12, 2.1.13 включены фрагменты монографии
Л.А. Китаева-Смыка «Психология чеченской войны», написанной в 1995
г. [Китаев-Смык Л.А., 1996] и частично опубликованной в журнальном
варианте [Китаев-Смык Л., 1995 б; 1995 в; 1996а; 1996 б; 1997]. Первая
публикация этих данных была сделана 28 июня 1995 г. на
Международной конференции «Общество, стресс, здоровье: стратегии в
странах, радикальных социальных реформ» в г. Москве [Kitaev-Smyk
L.A., 1995а].
2.1.14. Современная медико-психологическая оценка психологических
расстройств на войне
Во время Великой Отечественной войны одним из организаторов

исследований боевой психологической травмы был А.Р. Лурия, в
последующем всемирно известный психолог. Идеологическое
нигилирование психологии не позволяло в должной мере развивать
психологическое обеспечение нуждающихся в нем людей во время ВОВ и
в последующие мирные годы.
Изложенные выше результаты моих исследований в зоне боевых
действий в Чечне подтверждают многочисленные результаты изучения
психотравм в ходе войн XX в. Замечу, что мной использована
терминология, отличающаяся от принятой в военной психиатрии.
Приведу здесь краткое изложение лишь некоторых данных изучения
психологических реакций военнослужащих во время боевых действий в
Афганистане и Чечне. К концу воины в Афганистане, которую вела там
советская (потом российская) армия, потери психологического и
психиатрического профиля достигали соотношения 1: 3 к боевым,
санитарным
потерям. Это свидетельство
того, что
стресса
в современных войнах• 108
боевая психическая травма значительно влияет на боеспособность частей
и подразделений. Характерной особенностью психических расстройств
из-за хронического боевого эмоционального стресса в ходе «афганской
войны» явилось «развитие либо заострение у многих солдат и офицеров
тревожно-депрессивного, агрессивно-эксплозивного и алкогольно-
наркотического типов реагирования, с возрастанием риска общественно-
опасного и суицидального поведения» [Литвинцев С.В., 1994, с. 32]. Опыт
«афганской войны» побудил военную администрацию России к созданию
психологической службы в войсках. Однако и в последующих «чеченских
войнах» далеко не во всех частях и подразделениях были военные
психологи. Исследования острых психических реакций в боевой
обстановке в Афганистане и в Чечне проведены Е.В. Снедковым:
«Ближайшие исходы состояний, возникших вслед за воздействием
экстремальных стрессоров, довольно благоприятны — практическое
выздоровление наступало в 67 % случаев. Однако вероятность развития
хронических последствий боевой психологической травмы в отдаленном
периоде оказывалась при этом выше (р<0,05). Среди непосредственно
участвовавших в боях ветеранов они прослеживаются в 48,7 % случаев;
среди остальных военнослужащих— в 20 %» [Снедков Е.В., 1997, с. 45]
(см. также 4.5).
Такие большие потери личного состава войск из-за боевых
психотравм во время «афганской и чеченских войн» в значитель-
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 109 ной мере
обусловлены не столько особенностями боевой техники (довольно
устаревшей), применявшейся противником, сколько, затяжным
характером этих войн, политическими факторами, создающими в войсках
представления об их бесцельности и плохо организованной
информационной поддержкой сражающихся российских воинов со
стороны СМИ в собственной стране. Новейшие виды оружия,
опробованные США во время локальных войн в странах Ближнего
Востока, обладают не только убийственным действием, но и мощным
психотравмирующим влиянием на остающихся в живых [Kormos H.R.,
1978, р. 3-22; Снедков Е.В., 1997; Довгополюк А.Б., 1997; Епачинцева Е
М., 2001; Дмитриева Т.Б., Васильевский В.Г., Растовцев Г.А., 2003, с. 38-
42; Литвинцев С.В., 1994; Снедков Е.В., 1997; Василевский В.Г., Фастовец
Г.А., 2005, с. 32-53; Харитонов А.Н., Корчемный П.А. (ред.), 2001 и др.].
2.1.15. Стресс умирания. Стрессовый кризис четвертого ранга
Умирание — особое состояние живых существ, мало изученное,

окутанное тайнами и мифами, почти всегда трагическое. Переход от
жизни через смерть к небытию (либо в мир иной) сопровождается
предсмертными эмоциями и особым поведением умирающих, если это не
мгновенная, не неожиданная гибель. Между жизнью и смертью человек
переживает завершающий стрессовый кризис (четвертого ранга).
Можно ли распространить дифференциацию стрессовых эмоций и
поведения(активности, пассивности и конструктивности) на стресс
смерти? Это возможно. Мучительную, мятущуюся смерть человека с
эмоциями ужаса, страдания, мольбы можно рассматривать как активное
(даже гиперактивное) поведение при стрессе умирания Смерть
засыпающего во сне — это пассивная форма гибельного стресса. А
«благостную» — безболезненную, спокойную кончину человека,
попрощавшегося с окружившими его родными и близкими, можно
расценивать как конструктивный последний стресс (может быть, даже
эустресс?). Для подтверждения таких взглядов на стресс смерти нужны
обширные обстоятельные исследования с обобщением уже имеющихся
научных данных, с получением недостающих и проверкой сомнительных
представлений о смерти, но уже сейчас можно утверждать, что на
переживания умирающего влияют
1) внутренние физиологические предсмертные преобразования в его
организме и влияния продолжающегося общения с окружающими
людьми. Об этом мы кратко расскажем;
2) эсхатологические
110 представления и установки человека, находящегося
Глава 2
при смерти. Отношениям к смерти у разных народов в разные
исторические эпохи посвящено множество исторических
исследований [Арьес Ф., 1992; Демидов А Б. 2000, Рязанцев С 2005;
Вагин И., 2001, Пэриш-Хара К У , 2002 и др].
Я проводил опросы людей, профессионально присутствующих при
кончинах жизни людей. Это — священники, соборовавшие умирающих,
духовно готовя их к переходу в мир иной, и врачи- реаниматологи,
старающиеся удержать, сохранить умирающих в мире земном.
А. Смерть «легкая» и «тяжелая». Из многих протоколов моих
наблюдений за умирающими, из записей рассказов о поведении людей
перед смертью здесь представлены два, наиболее полно и корректно
описывающие психологические проявления смерти. Одно свидетельство
от представителя клира, другое — от ветерана современной медицины:
а) «Наблюдения за умирающими во время молитвенного общения с
ними свидетельствуют о том, что смерть, как и рождение — это всегда
боль душевная и телесная... Но грешники телесно страдают мучительнее
поаведников и покаявшихся... Тяжко грешившие люди умирают с болями
и душевно мучаясь ужасом, как будто видя, уже заглянув, в мир
загробных мучений своих...
Кончина праведных спокойна. Но и в их глазах перед смертью —
смятение и боль... Они мирно, будто засыпающие, уходят в мир иной,
теряя силы и мышц, и тела своего, и языка; но, судя по выражениям и по
виду их глаз, поверить можно, что дольше своих телесных сил сохраняют
они ощущения и чувственность; сохраняют свое, уже особое осознание
окружающего, земного пространства живых людей...
Самое поразительное для присутствующих при смерти — это глаза
умирающего. Незадолго до кончины в них вдруг обостренно
пробуждается обращенность к присутствующим; мольба, либо горечь
прощания, либо душевные боль и страх. Но непременно в какой-то
момент в глазах уже есть отстраненность от всех окружающих его, будто
взгляд обращен в мир иной с отрешенностью от мира земного. И еще
замечено в последние годы, что с усилением у людей борения жизни, со
все более нарастающим преодолением невзгод, усилилось борение смерти
у людей, кончающих земной путь. Заметны стали трудность и труд ухода
из жизни» (из бесед с архиепископом Амвросием) (Амвросий (фон
Сиверс), 2006].
б) Приведу сведения об умирании из другого источника, из
отделения реаниматологии института им Н В Склифосовского «Глаза
умирающего молят о помощи даже у человека, потеряв шего силы
двигаться говорить, дышать (т е при искусственном
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 111 дыхании). Если
зов о помощи и страх исчезли из глаз, такие глаза называем
“остекленевшими". Это значит — человек умирает необратимо. Его не
спасти, не оживить. При таком состоянии не помогают даже современные
(медикаментозные и инструментальные) методы интенсивной
реанимации.
Человека с лишь начавшими “стекленеть" глазами еще можно вернуть
к жизни, присовокупив к методам реанимации добрые проникновенные
слова с просьбой:“Живи”, “Не умирай!", "Ты нужна 1" Либо даже с
приказом: “Живи! Так тебя рас-так!" Такая вербальная (словесная)
"реанимация" применима далеко не ко всем. Даже те, кто уже готов
принять смерть как избавление от мучительных болей при хроническом
(затяжном) неизлечимом заболевании, умирают, ощущая в последние
мгновения растерянность, испуг. Это видно по их глазам, словам,
поведению. Если человек сказал “Я умираю ” — его не спасти, если тут
же не применить методы интенсивной реанимации. Но в таких случаях —
признания своей наступающей смерти, — реанимация далеко не всегда
успешна» (из воспоминаний врача-ветерана реаниматологии Р.Н.
Кокубава) [Кокубава Р.Н., 2006].
Итак, результаты наблюдений за умирающими при оказании им
помощи у священнослужителей и врачей могут быть сходны. Заметим,
что реаниматологам и клирикам известно особое состояние необратимого
ухода из жизни. Это особый «труд» человека: его тела, его души, его
психики.
Многое об умирании можно узнать от врачей, работающих в хосписах
(в больничных приютах для неизлечимо больных). Ниже кратко изложены
эти сведения, полученные мной в основном от профессора
В.В.Миллионщиковой, главного врача Московского хосписа № 1
[Миллионщикова В.В., 2006].
Бывает момент неизлечимой болезни, когда опытные врачи
понимают, что включились «биологические часы умирания» и неким
таймером начат отсчет последних часов, минут жизни. Однако нередки
случаи, когда вопреки врачебному прогнозу конца жизни смерть больного
оказывается отсроченной. Причина такого продления жизни —
психологическая установка умирающего — дожить до важного для него
события; его дня рождения, рождения внука, до юбилейной даты и т. п.
Нужно учитывать, что в хосписе онкологические больные находятся
на последней стадии болезни, многократно осознав ее неизлечимость,
претерпев и продолжая терпеть боли и изнуряющее лечение Тягость
болезненной кончины постоянно поддерживается в их сознании болями
телесными. Не абстрактно, как здоровые люди, больные хосписа осознают
смерть, стоящую рядом, и знают «свой час». Многие умирающие
отрешились от
суеты будней.
112 • Они — стали сами собой, освобожденные от жизненных Глава 2
условностей и неурядиц.
Переживание кончины в хосписе, по словам В.В. Миллион- щиковой,
зависит от характера человека, от того, как он прожил жизнь, и от его
религиозности. Неуравновешенные, суетные люди и умирают суетно.
Прожившие благую жизнь — умирают покойно. И даже испытывая боли,
они не лишаются достоинства.
Бывает ли легкая смерть? Люди легкомысленные (в том смысле, что
они в жизни легко воспринимали и радости и беды) могут легко, без
тягостных раздумий умирать. Таких бывает в хосписе не более 2 %.
Однако эйфории, тем более энтузиазма, сообщала В.В. Миллионщикова,
уже после установления диагноза и тем более перед кончиной в хосписе
№ 1 не наблюдалось.
С позиции психоанализа понятна отрешенность умирающих от
мирской суеты. Их «Я» при отсутствии Будущего освобождается от
давления «сверх-Я», от гнета традиции, моральных обязательств.
Возможно, «легкомысленные» (по классификации В.В. Миллионщиковой)
и раньше жили с ослабленным «сверх-Я» Следует вспомнить, что
современные исследования многоаспект- ности «Я» вышли далеко за
пределы, представленные 3. Фрейдом в психоанализе [Дорфман Л.Я.,
2002; Петровский В.А., 1997].
Б. Гендерные различия умирания. Профессор В.В. Миллионщикова

отметила существенные гендерные различия умирания в хосписе. У
мужчин смерть более мучительная. Во-первых, из-за того, что у них она,
как правило, «демонстративная», но они демонстрируют трагедию своей
кончины не столько окружающим, сколько себе. Потому к их физическим
страданиям (из-за болевого синдрома) присоединяется душевная боль. Во-
вторых, мужчины, принимаемые в хоспис № 1 г. Москвы (элита искусства
и администрации), наделены богатым воображением. Их представления
об ужасе утраты всего богатства разнообразий земной жизни —
мучительны. Начавшись, эти муки прогрессивно разрастаются. У
некоторых присоединяется ужас перед неописуемыми кошмарами
загробными кошмарами возмездий. По словам В.В. Миллионщиковой,
мужчины с ужасом смотрят вперед, в смерть. Женщины легче
заканчивают земной путь. Они ориентированы на жизнь и долго несут ее
с собой, даже умирая.
В. Можно ли предвидеть смерть? Вызывает сомнение возможность

загодя предвидеть, предчувствовать свою либо чужую смерть.
Свидетельства о таких случаях загадочны, неубедительны, но они есть. Не
цитируя чужих предсказаний смерти, опишем два таких события из нашей
личной практики.
В 1952 г., будучи студентом четвертого курса 1-го Московского

медицинского института, автор этих строк пришел утром, до занятий по
патологической анатомии, в прозекторский зал. Там на одном из
мраморных столов лежал обнаженный труп старого мужчины, но стол под
ним был аккуратно застелен ветхой простыней, чего никогда не делалось,
т. к. мешало
бы анатомированию. субсиндром
На табуретестресса
рядом с этим столом• 113
лежала сложенная одежда, на полу — ботинки и носки, чего также не
случалось, т. к. трупы в прозекторскую доставляли обнаженными.
Пожилые служительницы прозекторского зала рассказали:
Жил по соседству старичок. Часто приходил и расспрашивал: «Как
вскрывают покойников?» — и вот сегодня рано пришел и сказал:
«Пришел умирать». Мы думали — шутит. Разделся, постелил свою
простынку, лег. Подошли, а у него уж и сердце не бьется Знать,
чувствовал свою смерть.
Вряд ли этот случай был чьей-то шуткой. Престарелые служи-
тельницы прозектория не были склонны шутить.
Это случай предвидения своей смерти. Другой — с предсказанием
смерти чужой.
В 1981 г. студент-африканец из Берега Слоновой Кости пригласил
автора в составе небольшой группы на демонстрацию некоторых
магических обрядов, применяемых в Африке. Один был для определения
того, — «действительно ли жив человек», т. е. «не стоит ли уже смерть у
него за спиной?» Результаты обряда было обещано рассказать когда-либо
потом. Уходя вдвоем с африканцем, автор этих строк спросил: «Почему
ты так печален?» Африканец ответил: «Сегодня я узнал, что один из
присутствовавших (имя было названо) уже мертв. Он мой друг, я не скажу
ему об этом». Через семь месяцев после этого названный человек погиб
под колесами автомобиля, не зная о предсказанной смерти. Конечно,
совпадение предсказанной смерти и вскоре случившейся трагедии могло
быть случайным.
Г. Спуск по «ступеням смерти». В многочисленных научных

публикациях, посвященных процессу смерти, описаны стадии, которые
можно заметить, наблюдая умирающих, общаясь с ними, регистрируя
физиологические показатели их состояний. Р. Нойес и ряд других авторов
предложили видеть в умирании четыре стадии (Рязанцев С., 2005; Вагин
И., 2001; Пэриш-Хара К.У., 2002 и др.]:
— первая — сопротивление смерти. С ужасом осознается ее опасность.
Человек все еще пытается спастись. При этом осознание
происходящего проясняется;
— вторая стадия — быстрый мысленный обзор своей жизни с
чувствами удовлетворения либо раскаяния;
— третья стадия умирания — с представлением о себе, как бы
отделившемся от своего бренного тела и наблюдающем гибель тела со
стороны;
— четвертая стадия — трансцендентная (уже посмертная?) с
необычайными ощущениями и чудесными видениями, не имеющими
аналогов в реальной жизни, с видением ангелов добра и зла, многих
Божеств (или единого Бога). Видение себя-скончавшегося,
подвергаемого жутким и сладостным испытаниям, и все-таки,
наконец, с возвращением себя в земную реальность. Особенно ярко и
полно трансцендентная стадия смерти была описана в книге Раймона
Моуди «Жизнь после жизни» [Moody R.A., 1975].
Достоверны
114 • ли соообщения-воспоминания о трансцендентной, Глава 2
посмертной стадии? Или это лишь галлюцинирование умирающего (но
все еще живого!) человека? За время существования отделения
реанимации в Институте им. Н В. Склифосовского в нем не
зарегистрировано случаев «жизни после смерти» с трансцендентными
переживаниями. Об этом мне сообщали врачи- ветераны реаниматологии.
У людей, реанимированных после клинической смерти, не было
воспоминаний об этом периоде У них была полная амнезия
(невоспоминание) всего, что было за время их клинической смерти.
Конечно, сторонники возможности «жизни после смерти» могут
объяснить причину такой амнезии тем, что при реанимации пациенты
вводятся в наркотическое состояние фармакологическими веществами,
которые прекращают запоминания всего происходящего и всего
кажущегося.
Д. О «голодной смерти». Наверное, есть состояние «необратимой

устремленности к смерти», когда человек преступил черту между жизнью
и смертью, она овладела им, и начат процесс умирания. Это бывает, в
частности, при голодной смерти. Мишель Монтень описывал случай,
когда голодом лечили и болезнь исчезала, но человек, приблизившись к
голодной смерти, продолжал отказываться от еды, хотя осознавал угрозу
дальнейшего голодания: «Он же, изведав некоторую сладость,
порожденную угасанием сил, принял решение не возвращаться вспять и
переступил тот порог, к которому успел так быстро приблизиться»
[Монтень М., 1991, кн. 2, с. 434] «Это нечто гораздо большее, чем
бесстрашие перед лицом смерти, это неудержимое желание изведать ее и
насладиться ею досыта» [там же, с. 431].
Преодолев крайне мучительные «муки Тантала» в начале голодания,
голодая и дальше, люди ощущали покой, «сердечное умиротворение».
«Пережившие такие замирания сердца, возникающие от слабости,
говорят, что они не только не ощущали никакого страдания, но
испытывали некоторое удовольствие, как если бы их охватывал сон и
глубокий покой» [там же, с. 435].
Современная мода на худобу женщин с чрезмерным ограничением
еды нередко ведет к полному нежеланию есть, к анорексии (лат. ап —
отрицательная приставка, orexis — аппетит). Знаменательно, что были
случаи, когда замечена опасность смерти от истощения, но жертв моды не
удавалось спасти даже с использованием современных методов
реанимации. Организм, слабеющий от недоедания, переступает порог
необратимого умирания, при этом гибнущий ощущает влечение к смерти,
но не оно делает неизбежной его кончину.Известны научные и мемуарные
описания трагической смерти от голода в фашистских концлагерях и в
осажденном Ленинграде, отсылаем к ним читателей.
2.2. РАЗЛИЧИЯ ЭМОЦИЙ И ПОВЕДЕНИЯ ЛЮДЕЙ ПРИ

КРАТКОВРЕМЕННОМ (ГРАВИТАЦИОННОМ) СТРЕССЕ
Большое разнообразие эмоциональных переживаний и поступков при

стрессеЭмоционально-поведенческий
общеизвестно и многократно субсиндром
изучалось,
стресса
хотя до конца и не• 115
понято. Рассмотрим разные стрессовые эмоции на примере тех, что
становятся заметны при одном из воздействий, вызывающих врожденный
ужас перед гибельной опасностью, поначалу кажущейся неминуемой. Это
ужас при падении в бездну в первые секунды невесомости. Мы
«выпускали» его из недр психики, создавая полуминутную (28-30 с)
невесомость в авиационном полете по параболе, т е. при падении людей в
кабине самолета, вместе с ним.
За восемь лет участия в полетах с созданием невесомости мной было
накоплено множество результатов разных исследований. В них я
использовал как подопытных всех находившихся в самолете во время
полетов. На самолетах — летающих лабораториях — Л Л ТУ-104А, борт
№ 42396, а затем еще № 42395).
Надо признаться, что эти полеты проводились, как правило,
исключительно для испытания технической надежности в невесомости
приборов, механизмов, устройств, предназначенных для космических
кораблей. Психологические, психолого- и медикофизиологические,
инженерно-психологические исследования при невесомости в полетах
нередко проводились нами нештатно (заодно с программными
техническими испытаниями).
Я благодарен начальнику Летно-исследовательского института Н.
Строеву за то, что он негласно приказывал всем службам института
потворствовать моим научно-исследовательским начинаниям. Приношу
извинения разведывательным службам США и других стран за то, что
вынуждал их к пустопорожнему шпионажу за мной. Много позднее мне
стало известно от «друживших» со мной сотрудников Посольства США в
Москве («суперагентов»?) об озадаченности этих служб, когда они нигде
в военно-промышленном комплексе СССР не смогли найти
«Специальный монтажный институт космонавтики» (так они пытались
расшифровать мою вторую фамилию «СМЫК» — «SMYK»),
публиковавший в открытой печати и секретно многочисленные
результаты экспериментов в невесомости, а затем и на «Наземном
динамическом имитаторе межпланетного корабля», конспиративно
названном стенд «Орбита». Такого «Института» не существовало. И еще,
«суперагент» (переброшенный в Москву из Китая?) пытался разведать как
«Спец, монтаж, и-т косм.» связан с Китаем. Возможно, кого-то озадачило
то, что перед «SMYK» упоминался Kitaev.
2.2.1. О классификации стрессовых реакций
В первых же экспериментах при кратковременной невесомости в

авиационных полетах (в 1961 — 1962 гг.) мной были выделены
сенсорные, двигательные, эмоциональные и вегетативные реакции
(проявления субсиндромов стресса). Значительные индивидуальные
различия формы, выраженности и динамики реакций в невесомости
делают сложной и неоднозначной проблему классификации людей по их
реакциям в этих условиях. Использовались различные классификации: 1)
в зависимости от выраженности ухудшения общего состояния и
работоспособности в этих условиях — прагматический подход [Китаев-
Смык Л.А..
116 •19636,1963 в; Юганов Е.М., 1963; Gerathewohl S., Ward Глава
J., 2
1960 и др.]; 2) на основании анализа реакций различных функциональных
систем организма — функционально-физиологический подход [Касьян
И.И., Копанев В.И., 1968; Китаев-Смык Л. А., 1967; Копанев В.Н.,
Юганов Е.М., 1974; Gerathewohl S., Ward J., 1960 и др.]; 3) по данным
самонаблюдения за характером пространственных представлений,
пространственных иллюзий — интраспектив- ный подход [Китаев-Смык
Л.А., 1977 б, 1979]; 4) по результатам наблюдения за поведенческими,
эмоционально-двигательными FieaKUHHMH людей в невесомости —
экстраскопический подход Китаев-Смык Л.А.,1963 б, 1968 и др.].
Особенностью первого из этих подходов является то, что он исходит

из критериев полезности изменений характеристик человека как субъекта
деятельности. При этом внимание исследователя направлено на: а)
дихотомическое разделение реакций в невесомости на улучшающие
(положительные) и ухудшающие (отрицательные) работоспособность
человека; б) использование шкалы интенсивности (выраженности) этих
реакций.
При использовании второго, третьего и четвертого способов —
классификация основывалась на анализе тех или иных наиболее значимых
или заметных для наблюдателя изменений характеристик человека —
объекта наблюдения, которые и оказывались положенными в основу
классификации. При этом второй способ предусматривал ограничение
классифицируемых данных в клинико-физиологическом диапазоне.
Следует отметить, что интраспективный подход к классификации, т. е.
подход с позиции наблюдателя, анализирующего себя (тем более если это
делает испытуемый — профессионал- исследователь, видящий в себе
элемент классифицируемого множества), выявляет внутреннюю, скрытую
от внешнего наблюдателя структуру (систему) совокупности объектов
наблюдения. Экстраскопический подход, т. е. подход с позиции внешнего
наблюдателя, выявляет структуру (систему) событий, в какой-то степени
недоступную для анализа при интраспективной форме наблюдения.
Конечно, оптимален, хотя и не всегда возможен, комплексный подход. Он
осуществляется при сочетанном использовании субъективно и
«объективно» регистрируемых показателей состояния испытуемого. Я
ставлю термин «объективно» в кавычки, напоминая, что любой самый
современный точный прибор сам становится «субъектом», участвующим
в исследовании и создающим ограничения и артефакты при постижении
истины.
Забегая вперед, можно сказать, что, несмотря на совершенно разные
основания классификаций, мной и другими исследователями было
обнаружено дихотомическое разделение обследованного контингента на
активно и пассивно реагирующих при стрессе. Причем полярные группы
при разных классификациях составляли в подавляющем большинстве
одни и те же люди либо с активным, либо пассивным реагированием на
стрессор. С одной стороны, сходство состава полярных групп (при разных
классификациях) указывает на общность интегративных механизмов,
регулирующих различные функциональные системы людей при стрессе. С
другой стороны, определенные различия в разделениях исследуемого
множества
людей (на активных субсиндром
и пассивных
стрессасогласно разным• 117
классификациям) позволяют более полно выявить характер
взаимодействия различных функциональных систем.
Мной было выделено еще и «конструктивное» поведение при стрессе,
когда активизация поведения и деятельности либо пассивность не были
заметны, хотя могли проявляться в повышении качества тестовых
действий. При этом не было заметного изменения эмоций. Активизация
людей либо необходимое нарастание их пассивности казались деловым,
«конструктивным» спокойствием. Возможно, предрасположенность к
стрессовой активности либо пассивности в какой-то мере обусловлена
дисбалансом функционирования при стрессе больших полушарий
головного мозга (см. 2.5 и [Китаев-Смык Л.А., 2007 б])
Ниже изложу результаты исследования поведения людей в режимах
кратковременной невесомости. Этот стрессор можно назвать «ударом
невесомостью».
Субъективная интенсивность, неожиданная уникальность и, главное,
кратковременность такого стрессора первоначально создавали почти у
всех испытуемых лишь стрессовый кризис первого ранга («аларм-
реакцию») Он проявлялся в разных изменениях эмоций, поведения,
работоспособности, в возникновении измененных состояний сознания, в
деформации отношения ксебе, ксоседям по кабине самолета. Но
повторение (в каждом полете) «ударов невесомостью» накапливало у ряда
испытуемых ее негативное (дистрессовое) действие. В результате у них
наблюдалось ухудшение работоспособности и самочувствия (стрессовый
кризис второго ранга). Эмоциональноповеденческие реакции описаны
ниже. Результаты изучения вегетатики и когниций можно найти в
последующих главах этой книги. Многое из этого было описано в
монографии «Психология стресса» [Березкин Е.Т., Бестужев К.И., Китаев-
Смык Л.А., Клочков А.М., 1961; Китаев-Смык Л.А., 1983]. Первые
публикации моих исследований в невесомости были в начале 60-х гг. XX
в [Китаев-Смык Л А , 1963 а, 1963 6, 1963 в. 1964, 1967,1968 а,1986 б,
1969; Китаев-Смык Л.А., Крок И.С., Ощепков Н.А.,1974].
2.2.2. Поведенческие реакции людей при кратковременном стрессе (в

невесомости)
С 1961 по 1969 г , т. е. на протяжении восьми лет, я принимал участие

в исследованиях влияния невесомости на человека и животных. Во время
полетов по параболической траектории в самолете — летающей
лаборатории возникала невесомость. Ее продолжительность 28-30 с. В
каждом полете ее повторяли многократно (12 раз). Всего за несколько лет
мне пришлось побывать при кратковременной невесомости более 2500
раз. Первые четыре года детально изучалось поведение всех людей,
оказавшихся в невесомости было обследовано 425 человек. В
последующие годы я избирательно фиксировал внимание лишь на ярких
проявлениях обнаруженных ранее синдромов стресса. Таким образом, под
моим контролем побывало в невесомости еще 380 человек, «прицельно
отбираемых».
Из первых обследованных 425 человек 215 не имели летного опыта и
были представителями профессий, не связанных с авиацией. 210 человек
из числа
118обследованных
• профессионально уча ствовали раньше Глава
в 2
авиационных полетах, прыгали с парашютом и, таким образом,
многократно испытывали повышение и понижение (вплоть до
невесомости) силы тяжести. Однако большинство из них (196 человек)
впервые свободно парили по кабине у нас в невесомости. Все эти люди
наблюдались во время первого в их жизни состояния невесомости, а
также при повторных пребываниях в этих условиях.
2.2.3. Стрессовая реакция «Что такое? Как быть?!»
Прежде надо сказать о всеобщей краткой ориентировочной реакции,

наверное у всех и всегда возникающей в первые секунды (у иных это доли
секунды) в самом начале действия любого стрессора «ударного типа».
Начало любого экстремального воздействия (и в наших полетах с
режимами невесомости) наверное для всех людей хоть сколько-нибудь
неожиданно, даже если его и ждали. Всякое опасное, неясное, внезапное
изменение ситуации (среды, обстановки, общения) заставляет чувства,
интуицию (потом, может быть, и сознание) мгновенно оценить насколько
знакомо и на что похоже это небезразличное изменение Тут же решается
главное: «Как быть? Что делать? Или не делать? По какому пути идти
сейчас же в уже экстремально изменившейся обстановке?»
Аналитические системы досознания человека оказываются перед
задачей (и решают ее): «Как быть? Кем быть? Чтобы все было хорошо (не
очень плохо)». В это мгновение человек замирает и кажется
дезориентированным («стукнутым», «парализованным», как в поговорке
«бараном перед новыми воротами») Движение, поведение на миг или
дольше выключаются — они не нужны. Весь человек будто только
«чувствилище», анализирующий живой механизм.
Это очень важный этап жизни, как он ни краток. Так как нередко
«здесь и сейчас» решается — сохранить благополучие, выжить или
пострадать, погибнуть. Такая реакция «выбора пути» может быть разной
продолжительности. Решение, не вполне осознаваемое, может случиться
мгновенно. Но может быть долгий перебор возможных решений или даже
«закупорка» сознания, если беспомощный при шоке разум не может
сделать решающий шаг, выбрать рискованный путь.
У профессионалов-экстремалов (летчиков, парашютистов, ис-
пытателей, военных в бою, спасателей в деле) мы обнаруживали не
меньше трех типов реакций «выбора пути» при внезапном стрессе.
А. Очень быстрый — за доли секунды почти интуитивное определение
необходимых экстренных действий. Так было, когда возникала
штатная (предусмотренная) авария. И потому был скор перебор и
выбор способов ее купирования. Так бывает и когда в арсенале
защитных реакций организма есть выработанные еще в ходе
биологической эволюции мгновенные защитные действия.
Б. Но если «выбор пути» подымался до осознания случившегося, то уже
не мгновенно, а за секунды, минуты совершалось определение того,
какие нужны экстремальные экстренные действия. Во время такого
«спокойного» анализа критической ситуации, как рассказывали
профессионалы-экстремалы, «очень быстро думается», «в голове
прокручиваются сотни возможных оценок решений», «мозги
перегреваются»,
«голова раскалывается».
субсиндромПри
стресса
таком затянувшемся• 119
«выборе пути» поведение профессионала-экстремала спокойное, но
лишь на вид он хладнокровен. Это талант, а у немногих даже
гениальность (см. 4.1.3 Г).
В Такой профессионал может оказаться в неразрешимой, опасной
ситуации. Тогда он способен выжидать, готовый к мгновенным
действиям. И это не безвольное, и не невольно-пассивное ожидание
прекращения действия стрессора, не «застопорен- ность», а
профессионально отработанное скрытно-активное ожидание «своего
часа», вернее, «своей секунды» для начала нужных действий.
При профессиональной подготовке к работе в экстремальных
условиях должны использоваться специальные тренинги для умения
овладевать и пользоваться стрессовой реакцией «Что такое? Как быть?».
Профессионал должен мочь и уметь концентрировать, напрягать свою
интуицию, а при необходимости и способность осмысливать
происходящее и перспективу своих действий. У людей, многократно
участвующих в наших полетах с десятками, сотнями «ударов
невесомостью», эта реакция уменьшалась, становясь незаметной. Стойко
сохранялась она лишь у пяти человек (см. ниже).
2.2.4. Стрессово-активные (первая группа)
В наших летных экспериментах у 44 человек при исчезновении

действия силы тяжести (как правило, сразу после кратковременной (0,5-
1,5 с), «застопоренности» поведения (стрессовая реакция «Что такое? Как
быть?!») возрастала эмоционально-двигательная активность. У всех таких
испытуемых ярко проявлялись две фазы в динамике стрессовой
активности. Первая фаза характеризовалась возникновением
непроизвольных двигательных реакций на фоне чувства испуга и
представления о падении. Вторая фаза, сменявшая первую на 3 -5-й
секундах режима невесомости, также отличалась активизацией
эмоционально-двигательных реакций. Но это были уже совсем другие —
экстатические эмоциональные переживания (радость, восторг, эйфория).
Таким образом, реакции этой группы испытуемых и в первой, и во второй
фазах характеризовались активизацией эмоционально-двигательных
реакций (АР). Рассмотрим подробнее эти реакции.
Двигательная активность 44 человек, составивших эту первую группу,
сначала в невесомости была непроизвольной, рефлекторной. Люди
взмахивали руками, хватались за окружающие предметы или сильнее
сжимали те, за которые держались. В структуре этих движений, защитных
в ситуации падения, можно было выделить: 1) «лифтные» реакции
(поднимание растопыренных рук с готовностью ухватиться за что-либо).
Такие реакции впервые заметили в скоростных лифтах; 2) «хватательные»
реакции (если было за что схватиться) и 3) «реакции поиска опоры» (ноги
напряженно подтягивались в готовности упереться о дно «пропасти»).
Важной особенностью испытуемых первой группы было то, что у 39
из них после кратковременной первоначально эмоционально
неокрашенной пространственной дезориентации, при уменьшении силы
тяжести до нуля возникало по-разному выраженное чувство страха, а у
иных — ужаса. Эти ощущения были связаны с появлявшимся в этот
момент представлением о падении «вниз», проваливании.
Данные
120 наблюдения,
• киносъемки и опроса испытуемых показали, что,
Глава 2
за редким исключением (см. ниже), чем более стремительным казалось
падение, тем сильнее было чувство страха и тем более интенсивными
были защитные движения испытуемых. С ужасом «падали», размахивая
руками, 5 человек. В страхе, подняв руки, «проваливались» 10
испытуемых. Чувство медленного опускания было у 24. Оно
сопровождалось однократным подниманием рук или усилением сжатия
кистей рук, если человек держался за что-либо перед началом
невесомости.
Рис. 10. Невесомость в кабине самолета ТУ-104 А № 42396:
Вверху на заднем плане Крыжанский — бормеханик (судорожно ухватился за

поручень на потолке — «хватательная реакция») Слева А.М. Клочков — начальник
отдела авиационно-космической медицины (№ 28) Летноисследовательского
института, справа Л .А. Китаев-Смык — ответственный исполнитель исследований
влияния невесомости на людей и животных (у Клочкова и Китаева-Смыка
отчетливо заметны «лифтные реакции»). Снимок сделан в 1961 г. во время одного
из первых полетов с созданием кратковременной невесомости. На заднем плане
мишень для исследования влияния невесомости и перегрузки на систему «глаз-
рука» во время стрельбы контейнер для изучения поведения белых мышей в
невесомости Пол кабины самолета застелен мягкими матами из многослойной
пористой резины (архив автора)
Представление о падении «вниз» сохранялось, как правило, на

протяжении не более чем первых 3-5 с режима невесомости, после чего
оно резко исчезало, сменялось представлением о стабильности
окружающего пространства, т. е. наступала вторая фаза реагирования. У 5
человек чувство падения сохранялось дольше, подчас на протяжении
всего режима невесомости, они испытывали ужас с полной
дезориентацией в пространстве и времени, потеряв контакт с
окружающими людьми.
Из протокола
наблюдений за одним
из этих стресса
пятерых, испытуемым Е• 121
вым: «Во время полета до наступления невесомости сидел, беседуя с
врачом (автором этой книги) С первых секунд невесомости появилось
двигательное возбуждение, сопровождающееся лифтными и
хватательными реакциями, непроизвольным, нечленораздельным криком
и выражением ужаса на лице (брови подняты, глаза расширены, рот
открыт, нижняя челюсть опущена). Схватившись за какой-либо предмет,
испытуемый не мог удержать его, т. к. руками продолжал взмахивать».
У испытуемого Е-ва «хватательная» реакция не становилась за-
вершением поисковой, лифтной. То ли потому, что после хватания за
опору яркое ощущение падения продолжалось, или потому, что защитная
программа поиска опоры была очень уж интенсивна, генерализована и «не
хотела» завершаться, «не веря» в опору.
Такая генерализованная, «отказывающаяся» от успешного завершения
эмоциональная защитная реакция — «Все пропало!» — характерна для
«пугливых людей» не только в невесомости
Эти реакции у испытуемого Е-ва наблюдались на протяжении всего
первого режима невесомости — 28 с. Вступить с испытуемым в
словесный контакт при этом не удавалось. Об этих своих реакциях
испытуемый сразу после окончания режима невесомости ничего не мог
вспомнить. При просмотре после полета кинофильма, в котором было
заснято его поведение в невесомости он был крайне удивлен увиденным.
Из отчета испытуемого Е-ва: «Я не понял, что наступило состояние
невесомости. У меня внезапно возникло ощущение стремительного
падения вниз, в черную бездну. Мне казалось, что все кругом рушится,
разлетается. Меня охватило чувство ужаса, и я не понимал, что вокруг
меня происходит».
В отдельных случаях при ярком представлении о падении,
сопровождавшемся чувством ужаса в невесомости возникало нарушение
зрительного восприятия Испытуемые сообщали, что перестали «видеть и
понимать, что происходит вокруг». Согласно данным киносъемки, у них
возникали в невесомости мимические реакции, характерные для сильного
испуга, однако закрывания глаз при этом не было.
Как правило, на третьей — пятой секундах режима невесомости у
испытуемых этой группы первая фаза стрессового реагирования
сменялась второй фазой. Чувство страха заменялось положительным
эмоциональным переживанием (радости, счастья, экстаза), которое
испытуемые характеризовали как очень приятное. Часто это чувство
связывалось с отсутствием веса тела: «Удивительно приятное
освобождение от тяжести тела» (из отчета испытуемого Р.), «невозможно
передать радость свободного парения» (из отчета испытуемого Д.).
Во второй фазе реагирования на невесомость, в состоянии эйфории,
способность к адекватной оценке окружающего и самоконтроль у
испытуемых первой группы были понижены, хотя случаев полной потери
контакта с окружающим (как во время первой фазы) замечено не было
[Китаев-Смык Л. А., 1963 б; Китаев-Смык Л.А., Зверев А.Т., 1963, 1965].
Известно, что чрезмерные эмоции радости в экстремальных ситуациях,
требующих холодного расчета (конструктивного реагирования), могут
стать не менее губительными, чем страх, испуг.
У лиц первой группы приятно возбужденное состояние со хранилось
после приземления до конца дня Трудно дифферен пировать, было ли оно
затяжной122«эйфорией
• невесомости», либо восторгом от необычайностиГлава 2
того, как они невесомыми летали по кабине самолета. Тогда эти
исследования были засекречены и причастность к государственной тайне
могла обострять эйфорию.
При многократных полетах было замечено, что испытуемые первой
группы, пообедав до полета (съев обед из четырех блюд), сразу после
полета (через 2—2,5 ч) радостно вновь шли в столовую еще раз поесть
(снова обед из четырех блюд). Такая постстрессовая эйфоризированная
(радостная) булимия (обжорство) появлялась у этих людей только после
их участия в полетах с режимами невесомости. Столь повышенный
«послеполетный аппетит» сохранялся у многих из них, когда эти
испытуемые становились уже адаптированными к невесомости, т. е. и
тогда когда эмоции, характерные для стресса невесомости, у них в по-
летах уже не возникали.
С позиции зооантропологии такой феномен булимии можно
рассматривать как эйфоризированную страсть к « поеданию врага» после
своего спасения благодаря победе над ним.
2.2.5. Стрессово-пассивные (вторая группа)
У испытуемых второй группы (127 человек) в невесомости после

краткосрочной (0,5-1,5 с) поисковой, ориентировочной реакции: «Что
такое? Как быть?» — снижалась двигательная активность. Люди как бы
замирали, ощущая (как они сообщали потом) общую скованность. В
повторных режимах невесомости стрессово-пассивное эмоционально-
двигательное реагирование (ПР) нарастало.
После исчезновения действия силы тяжести характерным для людей,
отнесенных ко второй группе, было ощущение тяги «вверх» (к потолку
кабины самолета), порождавшее одно из двух представлений о
пространстве: 1) иллюзорное представление о подъеме вверх вместе с
самолетом (преимущественно у представителей нелетных профессий); 2)
представление о полете самолета в перевернутом вместе с испытуемыми
положении — «иллюзия переворачивания» (как правило у испытуемых,
обладавших профессиональными знаниями о структуре авиационного
полета, конечно, не могущих представить, что самолет может подыматься
как воздушный шар).
«Иллюзия переворачивания» возникала подчас «фрагментарно». Она
проявлялась в нескольких разновидностях: если 89 человек сообщили, что
в невесомости они почувствовали себя висящими вниз головой, то 22
человека — запрокинутыми назад, 15 — наклоненными вперед и лишь 6
— лежащими на боку.
Следует подчеркнуть, что у каждого человека в последующих
режимах невесомости, как правило, повторно возникала та же самая,
характерная для него пространственная иллюзия вне зависимости от того,
в каком положении относительно вектора силы тяжести данный человек
находился перед наступлением невесомости: сидел ли он, лежал ли на
боку или на спине. Следовательно, эти иллюзорные представления в
основном не были ни результатом прилива крови в ту часть тела, которая
до исчезновения силы тяжести была «верхней». Иллюзии не были и
«противообразами» того положения «на спине», или «на боку», или «на
животе»,
которое предшествовало невесомости.
субсиндром стресса • 123
Подобные иллюзии сохранялись не менее чем до седьмой секунды
режима невесомости, а часто и до конца режима (28—30 с). Они
сопровождались в первом режиме слабо выраженной монотонной
отрицательной эмоциональной реакцией (эмоциональным
дискомфортом). В последующих режимах дискомфорту пассивно-
реагирующих нарастал, возникали тошнота и даже рвота. Лишь у двух
таких наших подопытных с первой секунды первого режима невесомости
болезненно ухудшилось состояние, появлялись тяжесть в области
желудка, тошнота. У одного на третьей секунде, удругого — на десятой
начинались рвота, сильное слюнотечение, потовыделение, у обоих
нарастала общая слабость. У одного было даже непроизвольное
мочеиспускание. Это были проявления «болезни укачивания» (кинетоза).
У всех испытуемых второй группы плохое самочувствие и по-
давленное настроение, возникшие в первом же режиме невесомости,
сохранялисьдо конца дня. В последующих полетах, если они не
отказывались от участия в них, наблюдалось адаптирование к «ударам
невесомостью».
Итак, у испытуемых, отнесенных ко второй группе, «удары
невесомостью» создавали стрессовый кризис второго ранга с пассивным
эмоционально-поведенческим реагированием — активизаций
вегетативного субсиндрома. Крайне болезненные
проявления
124 кинетоза
• позволяют рассматривать его как начало переходаГлава
к 2
стрессовому кризису третьего ранга.
2.2.6. «Невероятная катастрофа вокруг» — у одних пассивных, другие

пассивны из-за «кошмара в их телах»
Как объяснить стрессовые реакции людей второй группы? Ощущение

гравирецепторами невесомости как падения и в то же время зрительное и
акустическое восприятие того, что в кабине самолета все стабильно,
создавали невероятность, невозможность происходящего, т. е. сенсорный
конфликт двух реальностей. Это вводило людей второй группы в
состояние пассивности, как бы понуждало к ней. При этом рождалась
пространственная иллюзия будто бессознательное объяснение себе того,
что же все-таки случилось с окружающей действительностью.
Интерпретационная (объясняющая) активность досознания не
останавливалась на иллюзии, и уже в сознании появлялись удивительные
представления случившегося.
Одни испытуемые связывали иллюзию своего перевернутого
положения в невесомости с чувством прилива крови к лицу, к голове,
которое реально имело место в связи с перераспределением крови в
сосудистом русле после исчезновения действия силы тяжести. Вот как
испытуемый Н-ов описал свое состояние в послеполетном отчете:
«Возникла невесомость! Голова набухла кровью. Я боялся, как бы она не
брызнула из глаз, но из глаз текли слезы».
Другие испытуемые, сознание которых также было привлечено к
тому, что же свершилось внутри их тел, объясняли свои «внутренние»
ощущения не приливом крови к голове, а тягой вверх и перемещением
«какой-то массы» (исп. Ш.), «чего-то тяжелого» (исп. П.) внутри тела.
Испытуемый Р. сообщил после полета: «В невесомости все мои
внутренности поднялись вверх, возникло ощущение, что желудок прошел
через горло и разместился в голове, сделав ее очень тяжелой. Потом он
вылился через рот рвотой». У людей второй группы (в отличие от
вошедших в первую) образ стрессогенного изменения пространственной
среды локализовался не во внешнем («все падает, рушится»), а во
внутреннем пространстве, т. е. внутри их тела.
Как и в наших экспериментах, так и среди людей в обычной жизни
немало тех, кто предметно-образно представляет при стрессе
происходящее внутри их собственного тела. Интересную
«классификацию» таких внутрителесных представлений находим у
талантливого поэта В.В. Маяковского в его почти автобиографической
поэме «Облако в штанах», в строках со 161-й по 208-ю [Маяковский В.В.
Собр. соч. М., 1955]. Цитируем их все, прерывая комментариями.
«Кто-то из меня вырывается упрямо.
АПо!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
дм0ционально-поведенческий субсиндром стресса* 125
Скажите сестрам, Люде и Оле,—
ему уже некуда деться».
У героя поэмы стресс любви — она может травмировать.
«Каждое слово;
даже шутка;
которые изрыгает обгорающим ртом он;
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома».
Это, скажем, первый тип иллюзорного представления,
опредмечивание движения внутри тела субъекта. В пожаре души мечется,
пытаясь спастись что-то несчастное и постыдное. И тут же обозначается
чрезвычайная значимость границы между внутренним и внешним
пространствами. Это — «обгорающий рот».
«Люди нюхают —
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках».
Допустим — это второй тип образно-иллюзорного присутствия чего-
то в теле героя. Не только что-то выбрасывается из него, но и вторгаясь со
своими «ласками», со своим любопытством к «жареному». Чужое
внимание воспринимается внутри себя телесным и неприятным.
«Я сам:
Глаза наслезненные бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!»
Третий, наверное, самый важный тип — образное присутствие самого
героя внутри собственного тела. У него происходит стрессовая
конфронтация со своим телом. Герой в нем, как в клетке, в грудной клетке
карабкается по ребрам. Пытается «о ребра опереться», т. е. опереться на
себя с верой в успех и с многократным призывом к себесамому:
«Выскочу!» Но безуспешна борьба внутри себя с собой. И все-таки слезы
выходят из тела, но этого безнадежно мало.
«На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.
Мама!
Петь не могу.
У церковки сердца занимается клирос!»
Снова обозначилась граница внутреннего и внешнего — «трещина
губ». Она препятствует выходу на свободу внутренней творческой
сущности героя: «Мама! Петь не могу». «Обугленный поцелуишко» —
образ внутреннего бессилия, и из-за него — умаления и ничтожности
всего происходящего в теле, когдасубсиндром
дм0ционально-поведенческий оно малой «церковкой»
стресса* 126 предстает
перед равнодушием внешнего мира. Это четвертый тип — трагически-
вынужденное, образное минимизирование внутренних объектов.
И наконец, пятый тип внутрителесных иллюзорных образов:
«Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа;
как дети из горящего здания».
Не сам герой из своей грудной клетки должен выскочить, а то, что
возникает в черепе: мысли, «слова и числа». Они истинные «дети из
горящего здания», из горнила поэтического творчества. Но каково
вырваться из самого себя? Есть ли на это право? Не будет ли страшнее
вырвавшемуся и поднявшемуся над собой, над своим душевным
пламенем?
«Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки “Луизитании”.
Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний, —
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстой!»
Пожар на корабле «Луизитания», видимо, олицетворял для поэта то,
что многие мучительно рвутся из своего внутрителесно- душевного
кошмара. Пожар души ворвется и к другим «трясущимся людям в
квартирное тихо», не даст им отсидеться. Поэт надеется, что «крик» его
самого и его современников пронесется «в столетия», изменяя, улучшая
жизнь будущих поколений.
Конечно, великого поэта можно комментировать по-разному.
***
В последующем изложении наших экспериментальных данных
читатель неоднократно столкнется с типологическим различием людей
(наших испытуемых) и с разными типами образной локализации
симптомов стресса-кинетоза (см. гл. 3). Будет показано разделение
испытуемых на две группы. Первые — те, у кого ведущие симптомы
стрессового дискомфорта локализуются в голове (чувство тяжести и
головная боль). Персоналом, обслуживающим эксперименты, они были
прозваны «головастиками». Вторые — страдали от тяжести и болей в
животе, от тошноты и рвоты. Их называли «тошнотиками».
«Головастики» даже при длительном (и при монотонно повторяющемся)
стрессе долго оставались стрессово-активными. «Тошнотики» изначально
при стрессе были стрессово-пассивными.
В.В. Маяковский был склонен и способен поэтически-образно
устремлять воображение внутрь своего тела, как это было свойственно и
нашим стрессово-пассивным испытуемым. Но был ли пассивным
Маяковский? В какие-то периоды жизни конечно да. И пассивен, и
депрессивен. Но за счет усилий творческого
дм0ционально-поведенческий процесса127
субсиндром стресса* он выходил из
состояния стрессовой пассивности и тревожной депрессии. В
психоанализе такой выход из стресса любви называется сублимацией. И
потому в памяти благодарных потомков сохраняется образ поэта —
«горлана, главаря».
2.2.7. «Конструктивные» и не вовлеченные в стресс (третья группа)
В третью группу (29 человек) были отнесены люди, у которых

двигательная активность и представления о стабильности пространства
при невесомости не изменялись. Подчас эти люди замечали исчезновение
действия силы тяжести только по плавающим в воздухе предметам, по
необычной легкости тела и т. п. Эмоциональное реагирование и
поведение этих людей были адекватными необычной обстановке,
возникающей в самолете при невесомости. В случае занятости в полете
рабочей деятельностью, тем более
•*> Психология строг; .«
Рис. 11. Подготовка ко второму космическому полету, отработка в

невесомости движений при растегивании подвесной системы и
отделении от кресла космического корабля «Восток-ЗА»:
В кресле В И. Головин (о нем см. в тексте). Слева направо: полковник,

впоследствии генерал, Н.К. Никитин —• ответственный за парашютную подготовку
первой группы космонавтов, Л.А. Китаев-Смык -— ответственный за испытания в
режимах кратковременной невесомости (ведет хронометраж движений Головина во
время невесомости), справа — Ю.А. Гагарин — первый космонавт. Видно, что
Гагарин и Китаев-Смык взлетели к потолку кабины самолета (архив автора) при
фиксации привязными ремнями, они могли не заметить невесомости и не
реагировать на нее.
В этой группе оказались испытуемые разного типа, не вовлеченные в
стресс, в том числе:
- те, кого можно рассматривать как пребывавших в состоянии
«промежуточном» по сравнению с группами, отличавшимися
повышением (первая группа) или снижением (вторая группа)
двигательной активности в режимах невесомости;
— те, для кого экстремальность невесомости не стала столь действенной,
чтобы «включить» защитные поведенческие стрессовые механизмы
активности либо пассивности.
Рис. 12. Летные испытания в режимах кратковременной невесомости

при подготовке первого выхода человека в космос из орбитального
корабля. Отбор формы скафандра космонавта и крепления к нему ранца:
В скафандре «Ястреб» для уменьшения «габаритных параметров» и удобства

выхода из космического корабля ранец предполагали разместить у ног космонавта,
несмотря на возможность «лифтных реакций» (архив автора)
В этой третьей группе оказались и люди со стрессовым

«конструктивным» (напряженно-спокойным) реагированием, не
отличимым (без применения специальных методов) от обычного
состояния и поведения в нестрессогенной обстановке.
2.2.8. Инверсия активности при стрессе (четвертая группа)
К четвертой группе были причислены испытуемые (15 человек), у

которых с наступлением невесомости возникало характерное для людей
первой группы двигательное возбуждение и представление о падении,
сопровождающееся чувством страха. На 5-7-й с невесомости эти явления
исчезали сразу, сменяясь двигательной заторможенностью, ощущением
тяги «вверх», эмоциональным дискомфортом и прочими ощущениями,
харак-
Рис. 13. Отработка в невесомости
дм0ционально-поведенческий порядкастресса*
субсиндром действий
130 при выходе
космонавта из орбитального космического корабля:
В скафандре «Беркут» —
инженер- испытатель В.И.
Данилович. Заметны ярко
выраженные «хватательная» и
«лифтная» реакции (.архив
автора) терными для
представителей второй
группы. При повторении
режимов невесомости у
испытуемых четвертой
группы появлялись
выраженные проявления
кинетоза: тошнота, рвота,
потливость, дискомфорт,
чувства слабости и
тоскливости. Таким
образом, у людей,
составивших четвертую
группу, признаки
стрессового активного
поведения сменялись
проявлениями стрессовой пассивности и вегетативными расстройствами,
причем все эти реакции проявлялись в ярко выраженной форме.
2.2.9. Происхождение иллюзий «ударного» стресса
Жизнь людей полна иллюзий. Ими наши чувство и разум украшают

действительность, примиряют нас с трудностями и горестями. Однако
подмена верного взгляда, точного понимания того, что случилось,
иллюзорной прелестью, занимательностью или жутью может испортить
жизнь Иллюзии потворствуют ошибкам. На этих страницах лишь об
«обманах» чувств в экзотических ситуациях — при «ударах
невесомостью». Однако иллюзии невесомости не только удивительны. В
них приоткрывается способность людей приспосабливаться к
бесконечному разнообразию мироздания. И выживать, несмотря ни на
что. Вернее, смотря на все разумным взглядом. Отчего же
пространственные иллюзии в самом начале невесомости столь различны?
Рис. 14.дм0Вционально-поведенческий
режиме невесомости субсиндром
одетый в скафандр «Беркут» J1.A.
стресса* 131
Китаев-Смык подтягивается за фал перед тем, как проникнуть через
люк в шлюзовую камеру макета
космического корабля:
В этих испытаниях были отмечены

трудности, возможные при
«вплывании» космонавта в шлюз.
Скафандр «Беркут» (с ранцем за
спиной) был использован в
орбитальном полете несмотря на них.
Это было причиной аварийной
ситуации Благодаря исключительной
находчивости и героизму космонавтов
П.И. Беляева и А.А. Леонова удалось
Итак, испуг проваливания,

полубессознательные попытки
схватиться за что-нибудь чтобы
прекратить кошмар падения,
который может быть только в
жутком сне. Все это длилось у
людей первой группы четыре-пять
секунд.
А затем — мгновенный
избежать катастрофических последствий. На заднем плане верхом на надувной
шлюзовой камере сидит кинооператор Борис Буланов (архив автора)
переход в радость, безотчетное счастье. Человек оглядывался: вокруг в

самых непонятных и часто смешных позах висели, летали, кружились его
товарищи. Ужас падения забывался, стирался физиологическим
механизмом «ретроградной амнезии» («забывание назад») (см. 2.3.4).
Человек и все его предки выросли на Земле. Стоя, сидя или лежа, он
всегда имеет под собой опору. Человек эволюционно адаптирован
кдействию силы земного притяжения и не чувствует ее Мгновенные
отрывы от опоры при беге, прыжках не лишают привычного и потому
неосознаваемого чувства притягивающей близости земли, однако, если в
темноте человек оступился даже в неглубокую ямку, возникнет из-за
неожиданности реакция: «Что такое?», проявится легкий испуг, может
быть, потом и радость, улыбка, хотя, заметим, ничего смешного не
произошло.
А если опоры о землю нет секунду-другую? Но ведь она не перестала
тянуть к себе. В ходе биологической эволюции момент исчезновения
опоры стал для живых существ, населяющих Землю, сигналом о начале
падения. Нет опоры — значит, растет скорость приближения к земле!
Критический момент — чаще это конец первой секунды падения, потому
что скорость падения, с которой летишь к земле, стала опасной. Удар о
землю сломает ноги, позвоночник, основание черепа. После одной—
полутора секунд невесомости в сознание
дм0ционально-поведенческий прорывается
субсиндром (пропускается?)
стресса* 132
ощущение опасности и чувство страха. Мгновенно возникает не вполне
осознаваемое решение — необходимо защититься от столкновения с
землей. Включаются сформированные миллионами лет естественного
отбора рефлекторные действия. Руки сами собой поднимаются с
готовностью ухватиться за любой предмет, чтобы остановить падение. В
то же время ноги пружинисто подтягиваются с готовностью упруго и
сильно встретить опору, дно пропасти.
Эти движения названы «лифтными реакциями», потому что впервые о
них рассказали люди, пользовавшиеся скоростными лифтами. Чтобы
уменьшить эти реакции, современные скоростные лифты постепенно
набирают и замедляют скорость.
Психика человека подсознательно «решает», что необходимы не
только «лифтные» и «хватательные» реакции, что надо информировать
сознание об опасности. Не только руки должны быть готовы к хватанию,
но и голова, чтобы думать о том, как лучше, вернее ухватиться за
оказавшуюся рядом опору. Это не обдумывание, а что-то вроде
рефлекторного принятия решения; решения возникают как бы сами собой,
не из предшествовавших мыслей, вроде бы ниоткуда. Но сигналы в
сознание идут только для того, чтобы побудить человека к мгновенным
решениям. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы в этот момент
пробудились сложные механизмы обдумывания, воспоминаний,
ассоциаций, — их работа требует времени, которого нет у падающего
человека. Блокирует эти механизмы страх.
Откуда же тогда критерии выбора того, какое срочное защитное
действие рационально, какое — нет? Критерии — из опыта поколений,
накопленного теми, кто спасся при падении. Информация об опасности
направляется не только в сознание самого падающего. Страх искажает его
лицо, он может вскрикнуть от испуга Мимика и крик— информация к
сородичам: «Спасите!» и «Спасайтесь!». А почему испуг и
непроизвольные движения сменялись приступом радости через 4—5 с
после начала невесомости? Это можно объяснить так. Падая с деревьев,
обрывов, наши предки, схватившись за ветку или уступ, спасались от
гибели. Но
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 135 почти никто не
падал отвесно дольше 4-5 с. Потому что набирали слишком большую
скорость падения (48 м/с). Те, кто падал дольше, разбивались. Их «опыт»
не передался потомству, т. к. потомства у этих несчастных уже не было.
Четвертая-пятая секунды невесомости — рубеж, после которого
несостоявшийся удар о землю, видимо, был равноценен избавлению от
опасности Далее невесомость воспринималась уже не как падение, а как
радость, как торжество избавления от опасности, как победа над ней.
Если люди второй группы летали по кабине во время невесомости, то
их руки оказывались сложенными перед грудью, а ноги поджатыми. В
таком же положении «парит» в утробе беременной матери ее еще не
родившийся младенчик. Поза так и называется «утробной». Мышцы —
сгибатели рук и ног сильнее мышц-разгибателей. Их стрессово-
напряженное равновесие (изотония) создает эту позу. Напряженность
своих мышц (своеобразную стрессовую «активную пассивность») люди
этого типа ощущают как «скованность всего тела». Их напряжение можно
назвать кататаноидным (похожим на кататанию). Подлетев во время
невесомости к такому человеку, я иной раз пытался выпрямить его руку
или ногу. Но рука или нога, как резиновые, вновь сгибались,
подтянувшись к телу. Человек же смотрел на меня с безвольным
недоумением Глаза его были печальными. Стрессово-кататаноидную
изотонию можно иногда наблюдать у испугавшихся, либо у изнуренных
людей. К сожалению, эта поза часто бывает у малолетних детей в детских
домах или у отдаваемых в детские ясли на пятидневку.
Противоположностью стрессовой «активной пассивности» бывает полная
расслабленность мышц (мышцы как кисель) — стрессовая
катаплексоидная пассивность (см. 2.6).
Почему в невесомости возникает иллюзорное чувство тяги вверх?
Держите тяжелый предмет на вытянутой руке. Затем пусть кто-нибудь
снимет его с руки. Вы почувствуете, как рука стала легкой и ее тянет
вверх. Нечто похожее происходит в невесомости Исчезает давление вниз,
которое испытывала каждая клетка тела, и возникает иллюзия подъема.
Это «противообраз» исчезнувшей силы тяжести. Привыкнув к ее
действию, люди не замечают ее. Но вот она исчезла, и на некоторое время
ее «противообраз» овладевает сознанием. Так было у людей, вошедших во
вторую группу: У них этот «противообраз» оказался сильнее, чем
выработанное в ходе биологической эволюции чувство падения при
исчезновении опоры. Освободившаяся от земного притяжения кровь из
нижних частей туловища приливает к голове, как будто ее тянет туда Это
усиливает «противообраз». Он может вызвать два разных представления о
положении в пространстве.
136 нелетных профессий в невесомости чаще казалось, что Глава
Людям их
2
тянет вверх, т. е. туда, куда обращено их темя, что вместе с самолетом они
поднимаются вертикально все выше и выше.
Большинству людей, профессионально связанных с авиацией, также
казалось, что их тянет туда, куда обращено их темя, но тянет потому, что
они летят в перевернутом самолете вниз головой. Знание того, что
самолет не может подниматься, как воздушный шар, вероятно, не
позволяло сформироваться представлению о вертикальном подъеме. В
нашей жизни часто бывает, что исходное знание или наши желания
влияют на то, каким нам кажется то или иное событие.
Почему же у причисленных ко второй группе не было чувства
падения? Главным «тормозом», подавляющим его, были зрение и слух.
Ведь и в невесомости видны на своих привычных местах стены, пол,
потолок кабины. И микроэхо от них не меняется в невесомости, будто нет
падения мимо стен — вниз. Сигналы зрения и слуха о стабильности всего
пространства в кабине побеждали, подавляя чувство падения, идущее от
тела, от гравирецепторов. «Веры» в зрение и слух больше, чем «доверия»
сигналам своего тела, о том, что оно падает. Это особенность людей
второй группы.
Когда же у людей 2-й группы задерживается адаптирование к
стрессогенному конфликту между чувственными (афферентными)
сигналами о падении и о стабильности, тогда у них начинается
стрессовый кризис второго, а у некоторых и третьего ранга. И на борьбу с
непонятным стрессором-конфликтом вступает вегетативный субсиндром
стресса (в виде «болезни укачивания»).
Почему не было никаких пространственных иллюзий у людей третьей
группы? Наверное, у не вовлеченных в стресс гравирецеп- торные
афферентные сигналы (вестибулярные и телесные) были столь слабы, что
не были замечены сознанием. Образ стабильного пространства создавался
видом стен, пола, потолка кабины (и акустическим эхом от них),
неизменно расположенных на своих местах и в невесомости и при
естественной силе тяжести.
Возможно еще объяснение отсутствия иллюзий невесомости
равновесием сенсорных сигналов о стабильности (от зрения и слуха) и о
падении (от гравирецепторов). Уравновесившись, эти сигналы «не
сообщали» сознанию ничего нового в невесомости. И прежнее
представление о пространстве, существовавшее при естественной силе
тяжести, ничем не потревоженное, сохранялось.
Однако в третьей группе оказались и те, у кого стресс создавал только
рациональное, нужное в полетах изменение поведения и улучшал
качество деятельности. Стресс не пробуждал у них эмоций (страха,
радости, дискомфорта), т. к. стрессовая мобилизация их интеллекта,
поведения, мышечного тонуса была, можно сказать, точно выверенной и
не нуждалась в «подхлестывании» эмоциональной, т. е. избыточной «на
всякий случай» мобилизацией разума и поведения.
Испытуемые четвертой группы встречали невесомость с чувством
падения и страхом (как причисленные к первой группе), но очень скоро
эти чувства сменялись представлением подъема вверх (испытуемые
переходили во вторую группу). Это говорит о том, что у них
преобладание
(доминирование) гравирецепторных
субсиндром стресса
сигналов (адекватно• 137
информировавших сознание о падении) заменялось доминированием
зрительной и слуховой афферентаций (по-своему адекватно
сигнализировавших о том, что никакого падения нет, т. к. пол, потолок,
стены кабины — все на своих местах). При этом отсутствие веса
интерпретировалось сенсорными анализаторами этих людей по-новому,
уже не как падение, но как противообраз падения.
Высказывалось предположение, что при повторных «ударах
невесомостью» смена стратегий с переходом от стрессовоактивного к
стрессово-пассивному поведению обусловлена у людей четвертой группы
относительной слабостью афферентноаналитических механизмов их
центральной нервной системы, воспринимающих невесомость в закрытой
кабине как падение [Китаев-Смык Л.А.,1963 б]. На примере испытуемых
четвертой группы я видел довольно быстрый переход от стрессового
кризиса первого ранга с активным реагированием (без адаптирования) к
кризису второго ранга со вторичной стрессовой поведенческой
пассивностью (апатия, мышечная слабость, дискомфорт). Стрессовая
активность поведения замещалась стрессовой активизацией вегетативной
системы (с тошнотой, рвотой, дисгидрозом и пр.).
Повторение неразрешимых конфликтов между афферентными
сигналами и в повседневности переводит стрессовый кризис первого
ранга во втрой ранг с активизацией уже не эмоциональноповеденческого,
а вегетативного субсиндрома стресса. При неумолимом «стрессе жизни»
это ведет к кризису третьего ранга со смертоносными болезнями стресса.
В заключение этого подраздела замечу — наши многолетние
экспериментальные исследования показали, что у людей бывают разные
субъективные локализации ощущений передвижений и вращений. Они
могут становиться представлениями или иллюзиями.
1. Иллюзия передвижения внешнего пространства («пространства вне
себя») при стабильности тела — «внешнее головокружение».
2. Иллюзия передвижения или вращения тела в стабильном мире («себя в
пространстве»).
3. Иллюзия передвижения или вращения чего-либо внутри тела, внутри
головы («пространство внутри себя») — это «внутреннее
головокружение».
4. Но бывает так, что человек не может локализовать свое иллюзорное
передвижение (вращение). Такой феномен (или симптом) называют
«неясная иллюзия передвижения» — «неопределенное
головокружение».
Первые два типа иллюзии передвижения (внешнего пространства и во
внешнем пространстве) чаще свойственны людям со стрессово-активным
реагированием. Третий тип — с кажущимся передвижением чего-то
внутри тела субъекта — удел людей с пассивным реагированием при
стрессе. Четвертый не редок в клинических ситуациях.
2.2.10. Сенсомоторные реакции людей при кратковременных

линейных ускорениях
Кратко обобщим изложенное выше, т. к. это может быть интересным

138
и полезным для людей, управляющим любым транспортом: Глава
2
автомобилистов, летчиков, судоводителей и даже для спортсменов,
«управляющих» своим телом.
Характер сенсомоторных реакций при действии ускорения зависит от
того, как меняется концептуальная модель пространства у человека при
действии на него этого ускорения При уменьшении действия силы
тяжести возможны два типа представления пространства. Первый —
ощущение опускания себя относительно окружающей среды. Это
представление вызвано исчезновением в невесомости опоры, оно
обусловлено сформированными входе биологической эволюции
защитными рефлексами. Человек при этом ощущает проваливание, и это
может сопровождаться чувством страха. Второй тип — представление о
поднимании субъекта относительно окружающей среды, т. е. о
возникновении «тяги вверх», туда, куда обращено темя человека. Такое
иллюзорное представление возникает по типу «противообраза» после ис-
чезновения привычной и поэтому не замечаемой людьми «тяги вниз»,
создаваемой земным притяжением. Этот «противообраз» усиливается в
закрытой кабине за счет зрительных и слуховых сигналов о стабильности
пространства этой кабины относительно сидящего в ней человека.
«Противообраз» усиливается также из- за прилива крови к голове в начале
действия невесомости.
При концептуальной модели восприятия пространства при
уменьшении силы тяжести по первому типу — «опускание субъекта» — у
человека рефлекторно поднимаются руки (как бы вслед за уходящим
вверх пространством, чтобы ухватиться за какую-нибудь опору). Это так
называемая «лифтная» реакция. Если она слабо выражена то может
проявляться лишь в усилении и ускорении произвольных рабочих
движений руки (ноги) вверх или в ослаблении и замедлении движений
руки (ноги) вниз. Естественно, это может нарушить структуру рабочих
(управляющих) движений при указанных выше воздействиях. «Лифтная»
реакция может быть звеном в цепи рефлекторных движений. Она
переключается на следующую за ней «хватательную» реакцию Это
рефлекторное движение руки вниз как бы для того, чтобы схватить или
опереться о предмет окружающей среды. Оно может возникнуть без
предшествующей ему «лифтной» реакции, если рука в момент
уменьшения ускорения силы тяжести опирается, например, на орган
управления.
«Хватательная» реакция может совершаться неоднократно, но и быть
многократной — по типу клонуса.
При концептуальной модели пространства второго типа, т. е. когда в
невесомости возникает чувство «тяги» туда, куда обращено темя
субъекта, возможны два вида субъективных представлений об изменении
окружающего пространства: либо о собственном поднимании человека,
либо о зависании его в положении вниз головой. В обоих случаях
возникает движение (или только тенденция) руки вниз (по отношению к
вертикальной оси тела человека) как бы вслед за уходящим или могущим
уйти пространством.
Рефлекторные движения (или рефлекторные компоненты в структуре
рабочих движений) при концептуальных моделях обоих типов,
возникающих
при уменьшении ускорения
субсиндромсилы
стресса
тяжести, либо не• 139
осознаются субъектом, либо кажутся ему менее интенсивными, чем в
действительности.
У лиц с повышенной чувствительностью к гравиинерционным
воздействиям (либо при повышенной двигательной реактивности на них)
в начале невесомости наряду с описанными выше сенсомоторными
реакциями возникает «рефлекторно-балансировочная дискоординация»
движений руки. Ее возникновению способствует отсутствие или потеря
контакта руки с опорой. Эта дискоординация проявляется в потере
«чувства положения руки» и возникновении поисковых движений руки,
отличающихся большой скоростью, ритмичностью, петлевидными
траекториями [Китаев-Смык Л.А., 1963 б; Китаев-Смык Л А., Зверев А.Т ,
1963; Китаев-Смык Л. А., 1964; Ломов Б.Ф.,1961]. Факт непроизвольного
возникновения этих движений всегда осознается людьми, подчас вызывая
у них смущение, недовольство, растерянность и т. п.
Все указанные выше непроизвольные (осознаваемые и
неосознаваемые) сенсомоторные реакции, возникающие при изменениях
действующего на человека ускорения, резко интенсифицируются при
отсутствии зрительного контроля за рукой, при отвлечении внимания от
выполняемых заданных движений, при одновременных движениях правой
и левой рук.
Следует особо подчеркнуть, что на описанные выше сенсомоторные
реакции оказывают существенное влияние, изменяя их, как бы
суммируясь с ними, различные психологические установки:
профессиональная направленность внимания, профессиональное знание о
реальных изменениях среды, профессиональные навыки, «следы» в
памяти об эффекте предшествовавших движений при аналогичных
изменениях ускорений, указания со стороны окружающих и
самовнушение и т. п.
Скорость сенсомоторных (и рабочих) движений изменяется при
стрессе в зависимости от сложности решаемых при этих движениях задач,
от индивидуальных различий и от экстремальности стрессогенного
фактора. Время выполнения простых сенсомоторных движений при
стрессе уменьшается. Продолжительность рабочих действий средней
сложности при стрессе сокращается и может становиться меньше, чем
продолжительность простых сенсомоторных реакций. На сложные
рабочие действия, сопряженные со значительной умственной нагрузкой,
напротив, расходуется больше времени при стрессе, чем в обычных
условиях.
Характерным для стресса является разделение людей на две группы в
зависимости от изменения активности их поведения и скорости их
рабочих движений. У одних они возрастают (активно реагирующие), у
других снижаются (напряженно-пассивно реагирующие). Однако
стрессогенные факторы, отличающиеся значительной экстремальностью,
могут увеличивать продолжительность рабочих действий у обеих групп
людей. Активность «конструктивно» реагирующих при стрессе не
избыточна, т. е. только полезна.
Изменение при стрессе мышечной силы рабочих движений зависит от
ряда факторов, в частности от величины заданного усилия, от
140
профессиональной подготовленности к выполнению такого рода Глава
2 и т. д. Подробно об этом в книге «Психология стресса»
движений
[Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 89-113].
Там описаны, в частности, выполненные мной исследования
изменений в системе «глаз-рука» при воздействии на работающего
человека гравитационных стрессоров (повышения и понижения силы
тяжести в полетах на самолете). Чрезвычайно важны при этом
рефлекторные сигналы от мышц шеи. туловища, конечностей. Только при
невесомости можно было обнаружить некоторые такие позно-тонические
реакции. Они были обнаружены мной в самолете, летящем по параболе у
здоровых животных и у оперированных, с удаленными вестибулярными
аппаратами (без ушных лабиринтов) [Китаев-Смык Л. А., 1968, с. 59-68].
Эти исследования могли быть полезны при изучении пилотирования
реактивными маневренными самолетами, при возникновении аварийных
ситуаций, когда пилот должен сделать верное решение и движение
штурвалом, т. к. «целесообразность первого двигательного акта связана
прежде всего с так называемыми рефлексами положения, которые
вызываются угловыми и линейными ускорениями. Рецепторы этих
ускорений — лабиринты, оказывающие влияние на шейную мускулатуру
и шейного тонуса в мышцах конечностей» [Пономаренко В.А., 2006, с.
131].
Целеустремленность и, соответственно, эффективность движений
(физической активности) в экстремальных ситуациях существенно
зависит от физической тренированности и от социокультурного статуса
человеческой телесности, свойственного тому или иному кругу людей
[Быховская И.М., 1993].
2.3. ЭМОЦИОНАЛЬНО-ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ФЕНОМЕНЫ ПРИ

ПОВТОРЯЮЩЕМСЯ СТРЕССЕ
На протяжении многих лет в авиационных полетах с многократными

повторениями недолгой невесомости мной были обследованы и
опрошены все находившиеся в самолете. Регистрировались не только
психологические и другие реакции, характерные для гравитационного
стресса при исчезновении силы тяжести, но и уникальные случаи
изменения сознания, самочувствия, представления, а также редкие
иллюзии и переживания. В этом разделе все они подробно описаны, в
частности, чтобы проанализировать их с психологических позиций как
«разбуженные стрессом архетипы».
2.3.1. Синдром «я — не я»>
Мы (участники первоначальных полетов по параболе) изумлялись

нашему поведению в первых для нас режимах невесомости, просматривая
результаты киносъемки, сделанной в кабине самолета. Проводя эти
исследования на протяжении нескольких лет в сотнях полетов, в тысячах
режимов невесомости, «пропустив» через эти испытания более 800
человек, я изучал не только их реакции в полетах, но нередко и их
впечатления
от просмотра киносъемок,субсиндром
запечатлевших
стресса
их в полетах. При• 141
анализе отношения человека к себе, заснятому в невесомости, был
обнаружен синдром «в стрессе я — не я!». Он проявлялся у стрессово-
активных ярче, чем у стрессово-пассивных, чаще у впервые летавших, но
иногда и у ветеранов летного дела Вот основные особенности такого
синдрома, заметные не только в невесомости, но и при любом внезапном
стрессе:
а) при стрессе нежданно появляются качества, способности, формы
поведения, личные достоинства и порочные свойства, скрытые в
спокойной обстановке;
б) эти проявления стресса, вдруг возникнув в экстремальной обстановке,
оказываются вне оценки сознанием. И потому не кажутся человеку, у
которого они появились, чем-то странным, значимым. Даже самое
необычайное свое поведение при стрессе кажется должным быть;
в) в памяти не запечатляются (стираются?) представления о
необычайных особенностях эмоций и поведения при стрессе, о том,
«Каким я был в чрезвычайной ситуации» (стрессовая ретроградная
амнезия) (см. 2.3.4);
г) некоторые, вспоминая себя при стрессе, невольно, бесконтрольно
домысливали то, чего не было, но по логике запомнившихся
чрезвычайных событий должно бы быть (стрессовые конфабуляции и
псевдореминисценции). Это не патология и не предпатология, а всего
лишь последствия стресса, т. е. элементы не состоявшегося
посттравматического стресса;
д) такие искажения памяти об «ударном» стрессе, конечно же, бывают
не у всех.
Слишком часто бывает, что человек, что-то натворив недостойное, не
может поверить, что он смог так поступить. Но отвечатьза сотворенное
приходится ему, хотя «он — уже не он» ментально после окончания
стресса. Бывает, что тихий спокойный человек совершает подвиги, его
превозносят как героя, а он не может представить себе, что тот он — при
стрессе действительно был он.
В юриспруденции есть не вполне понятное даже самим юристам
понятие: «непредумышленное преступление». В стрессовом состоянии
человек может неожиданно, самому непонятно зачем преступить закон, т.
е. восстать, как сказал бы 3. Фрейд, против своего «сверх-Я», т. е. против
всего того, что ограничивает личность в виде морали, социальных норм,
этических традиций. Чрезвычайные стрессовые обстоятельства
побуждают и позволяют искать спасения от них на любых путях
жизнеутверждения. Подсказки об этих новых рискованных путях и в
подавленном обыденностью характере человека, и в пережитых травмах и
радостях прошлого (детского и взрослого).
К примеру, печально знаменитый преступник Чикатило, впадая в
стрессовый транс, убивал и ел людей. А ведь в детстве, во время
смертоносного голода на Украине в 20-е гг. прошлого века в семье
Чикатило, чтобы спасти детей, одного из них съели. Таких случаев было
много там тогда. Комплекс вины и чуждости своего тела, напитанного
братом своим, создали посттравматический стресс, прорывавшийся в
стрессовых трансах, делавших Чикатило <<я — не я» преступником.
2.3.2. При стрессе у одних — потребность «разделить радость с

другом»,142
у других — «закрытость души» Глава
2
Что же реально наблюдалось у наших «новичков в невесомости» и
запечатлевалось тогда киносъемкой?
Сначала — реакция «Что такое?» (мгновенный поиск оптимальных
путей поведения). Она была чем-то вроде интеллектуального
вздрагивания и могла сопровождаться мышечным вздрагиванием. Этой
реакцией решалось «Кем быть?» — стрессово-активным, либо стрессово-
пассивным, или стрессово-конструктивным, а может быть, еще стрессово-
каким-то.
У стрессово-активных после первых нескольких секунд страха
возникало заразительное веселье. Оно было:
1) неадекватно избыточным для происходящего в невесомости.
Веселость была заметно чрезмерна, т. е. не только ситуационна, но
еще и зооантропологична (см. с 2.2.4 по 2.2.8);
2) немаловажным было то, что настроение стрессово-активных
улучшалось, стирая все, омрачавшее жизнь дополетную. Светлым и
приятным становилось все: и настоящее, и прошлое;
3) их радость заражала всех своей детской открытостью, беспечностью.
Экстаз невесомости, ликование охватывали всех летавших по кабине.
Демонстративность этих переживаний индуктивно переходила от
одного к другому и обратно;
4) этому способствовало отсутствие у испытуемых технических заданий
в полетах. Их лишь просили следить за своими ощущениями и
переживаниями. Погружаясь в самонаблюдение, стрессово-активные с
наступлением невесомости как бы: а) проваливались «в яму
одуряющей радости», б) замечали в этой «яме» многих, как и они,
инфантильно- беспечно-восторженных людей, летавших по салону
самолета, несущегося по параболической траектории.
Вот рассказ одного из таких испытуемых сразу после полета «Когда
прекратилось падение, то я понял, как-то сознал, что жизнь У меня только
здесь — счастливая, красивая. Не было мысли ни о каком-то там
прошлом, ни о будущем. Я чувствовал это без сомнений, потому что
вокруг летали веселые люди. Они стали тогда для меня не просто
знакомыми сослуживцами, а душевно близкими. Хотелосьделиться моей
радостью. Для этого не нужны слова. Между режимами невесомости мы
падали на мягкий пол. А эти чувства сохранялись. Со следующими
режимами радость росла. После посадки самолета сохраняется хорошее
настроение, хотя я уже пришел в себя» (из послеполетного отчета
испытуемого О.);
5) радость нередко охватывала всех, летавших (парящих, порхавших)
при невесомости в специальном отсеке салона самолета. Начинались
шутки, смех, балагурство, детские игры — спонтанное, веселое
«творчество». Была заметна массовая стрессовая временная
инфантилизация [Китаев- Смык Л.А., 2001]. Добавлю о результатах
моих многолетних исследований в ходе альпинистских восхождений и
в горных экспедициях. Их участники, будучи в постоянной
готовности к опасностям высокогорья, ощущали бодрящую радость
своей успешности, как бы непобедимости в каждую конкретную
минуту.
При этом редуцировалась субсиндром
память о всех
стресса
прежних житейских• 143
заботах и невзгодах, будто бы и прошлое, и будущее окрашено
радостью текущего времени. Стресс мобилизовал все психические и
физические силы для победной активности не позволял обыденному
прошлому затмевать ее смелость. Конечно, при физическом переутом-
лении или из-за трагических обстоятельств «бодрящая радость» могла
иссякнуть. Но и тогда ее сменяло ожесточенное стремление к успеху.
Даже отчаяние не лишало, а усиливало активность на путях к
спасению. И только запредельное изнурение делало людей пассивно
ждущими своей гибели, все же с надеждой на спасение отрядом,
идущим на помощь Но окончим перечень позитивно-активных
эмоций при ударах невесомостью;
6) распоряжение прекратить веселое парение при невесомости тут же
отрезвляло всех испытуемых. Дурашливость исчезала. От детской
радости оставалось бодрое настроение, готовность работать по
основной программе полета (испытание в невесомости приборов,
устройств). Приказ «Успокойся, работай!» был особенно действенен,
если вокруг уже некоторые спокойно сидели, фиксированные при
невесомости привязными ремнями на рабочих местах
Все это свидетельствовало о том, что стрессово-активные люди во
время экстатической фазы стресса сохраняют способность (возможно, она
возрастает при стрессе), во-первых, оценивать приоритетность задач и
быстро переключаться на выполнение важнейших, т. е. быстро
превращаться из «дурачка» в «умного»; во-вторых, подчиняться властным
влияниям, благодаря возросшей внушаемости или за счет стрессового
пробуждения зооантропо
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 145 логического
коллективизма (стайности), свойственного больше мужским особям.
Таким образом, при стрессе первого ранга уже в его экстатической
фазе, возрастает способность активно реагирующих людей к
конструктивному (деловому, боевому) сплочению в составе
иерархизированных социальных структур (коллективов) Конечно, это
возможно при наличии 1) лидера, т. е. его примера и руководящего
указания, 2) личной компетентности (деловой, боевой),
активизирующейся при стрессе и делающей людей при экстремальной
ситуации способными к стрессово-конструктивной деятельности. Все это
было в режимах невесомости (при «ударах» падением) при стрессовом
кризисе первого ранга у активно реагировавших людей (первой группы).
Стрессово-пассивные (из второй группы) невесомость переживали
иначе. У них при исчезнувшей силе тяжести также была мгновенная
реакция «Что такое?» Однако сразу за ней, как указывалась выше,
появлялась иллюзия перевернутого положения Вместе с ней ощущение у
кого большей, у кого меньшей вялости, скованности всего тела,
неприятное смущение, казавшееся «непонятным, беспричинным».
Эта «смущенная пассивность» — отличительная особенность кризиса
первого ранга (т. е. при «аларм-реакции») у стрессовопассивных. Всех
этих испытуемых (второй группы) в полетах с режимами невесомости
рано или поздно тошнило, многих даже рвало. Их прозвали «пассивными
тошнотиками».
Пассивность после тошноты, и тем более рвоты, становилась иной,
уже без смущенной растерянности, которая вытеснялась болезненной
слабостью. Это была вторичная стрессовая пассивность-болезненность
Она становилась одной из отличи тельных особенностей стрессового
кризиса второго ранга. Многие «пассивные тошнотики» отказывались от
участия в последующих полетах. Те же, кто соглашались снова и снова
летать с нами, со временем адаптировались к гравитационным
стрессорам, у них переставали возникать пространственные иллюзии и
тошнота.
Будучи в невесомости рядом с развеселыми стрессовоактивными
новичками, недавние «тошнотики» индуцировались (заражались) их
весельем, но без инфантильной безмятежности. Их шутки и балагурство
имели налет ерничества, за которым скрывались дискомфортные
ощущения Было несколько случаев, когда у. казалось бы, полностью
адаптированных к невесомости испытуемых (в прошлом «пассивных
тошнотиков») в полетах были вспышки злости, «злобы с улыбкой» как
реакции на инфантильную радость стрессово-активных новичков. В
послеполетных отчетах эти «озлобившиеся» сообщали об удивляющей
теперь их самих 146 •Глава 2 спонтанной неадекватной агрессивности
такого их отношения к дурачившимся активным новичкам.
Эта стрессовая брутальность легче провоцировалась у тех, кто
«вышел» из своей стрессовой пассивности, адаптируясь к стрессору. Но
брутальность могла вспыхнуть и у людей, причисляемых при стрессе к
другим группам. Эти аффективные вспышки возникали у наших
испытуемых вопреки их временной стрессовой алекситимии (см. 2.5).
Сходные внезапные интенсивные взрывы эмоций были замечены
Питером Сифнеосом с сотрудниками и у клинических пациентов,
постоянно страдающих алекситимией, [Nemiah J., Freyberger Н., Sifneos
Р., 1976, р. 430-439], в те же годы, когда проводились и наши,
описываемые здесь эксперименты [Китаев-Смык Л.А., 1963 а, 1963 6,
1964].
Если отличием вошедших в первую группу была их стрессовая
экстравертируемость (усиление при стрессе внимания к тому, что вокруг,
к окружающим людям), то внимание людей второй группы, напротив, в
тех же стрессогенных условиях обращалось к их внутрителесным
ощущениям и к своим тягостным переживаниям. Эти стрессово-
интровертировавшиеся испытуемые не теряли из виду все вокруг себя, но
ощущали неизъяснимую (алекситимную) отчужденность всего вокруг,
«закрытость души», как написал в послеполетном отчете испытуемый X.
Таким образом, при многократно повторяющемся «ударном» стрессе
пробуждались психические свойства, не проявлявшиеся в спокойной
обстановке. Их удавалось замечать, как указывалось выше, т. к.
гравитационный стрессор был свободен (чист) от социально- и
интеллектуально значимых экстремальных воздействий (см. 1.3.4).
2.3.3. Стрессовые «мания величия» и чувство сопричастности

большому, правильному делу
В ряде случаев приятные эмоции при отсутствии силы тяжести

сопровождались у некоторых подопытных, причисленных к первой
группе, яркими ощущениями своих необычных «сверхвозможностей».
Эти люди переживали при стрессе в невесомости радостное чувство своей
большой значимости, величия, оцениваемое ими лишь позднее как
неадекватное. «Было удивительно, что я могу свободно, ничего не
касаясь, проплыть вдоль салона самолета Казалось, что обладаю и еще
какими-то непонятными способностями: казалось, вот оно свершилось, и
я могу все; могу сделать что-то большое и замечательное. И от этого
радость прямо переполняла меня, очень приятно! С исчезновением
невесомости это чувство как-то скомкалось и прошло. Сейчас, после
полета, это Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 147
кажется странным, но вспоминать приятно. Теперь я знаю, что такое
мания величия, но мне совсем не жалко, что она прошла» (из отчета
испытуемого П.).
Во многих случаях испытуемые сообщали в послеполетных отчетах,
что пережили в невесомости чувство приобщения к прекрасному,
величественному. Они объясняли это тем, что участвовали в
исследованиях, способствующих выходу человечества в космос, что это
«большое, хорошее, правильное дело» (из отчета испытуемого Х-а).
Напомню, что это происходило в 1961 г.
Всякое экстремальное изменение обстоятельств жизни, разрушая
старые, создает новые возможности мироустройства. Значит, сменятся и
социальные роли, и статусы людей. Потому экстремальная ломка
пространства (как у нас в невесомости) — это еще как будто предтеча
социального слома и открытие прав человеку на его более высокое
положение в новой социальной иерархии. Неудивительно, что в людях
генетически (?) заложена готовность к экспансии социальных высот при
стрессе «Запальное устройство» этой экспансии включает в человеке
вспышку ощущения своего величия. То, что этим «запалом» снабжены
далеко не все, отчетливо видно при стрессе войн, революций.
Сверхъестественное обрушение окружающего мира, как это чудилось
некоторым нашим испытуемым, могло пробуждать у «иррациональных
личностей» (см. у Карла Юнга [Юнг К.Г., 1995]) позыв к якобы опоре на
магию своего собственного величия.
В структуре личности оптимистов заложен механизм прогно-
зирования лучшего окончания всех худших начинаний в частности,
обретение величия власти над ужасным. Ужас падения в невесомости мог
включать ощущение власти над случившимся. Это — преображение из
«жертвы» краха пространства во «властителя» над ним [Сенявский А.,
2001].
Квазимания величия возможна при стрессах в разных чрезвычайных
ситуациях, во-первых, как оправдание права на неожиданность
одержанной победы, во-вторых, как сила, пробуждающаяся для
удержания обретенной победы, в-третьих, как своеобразное проявление
чрезмерной радости от отмены угрожавшей опасности. При латентной
психопатологии (при психозе) стресс с «отменой опасности» может
надолго пробуждать манию величия.
2.3.4. Ретроградная амнезия при стрессе
У многих испытуемых первой группы сразу после исчезновения

чувства страха, еще в невесомости, могла возникнуть ретроградная
амнезия (лат. «забывание назад», забывание прошлого) т. е. забывание,
начального периода эксперимента. Воспомина
148становились более отчетливыми уже после окончания режима
ния о нем Глава
2
невесомости, когда наступило как бы «протрезвление». Однако у
некоторых его не было. Такие испытуемые потом в кинозале с
удивлением просматривали результаты киносъемки в невесомости своего
поведения и мимики: «Я помню, что все было необычно, но чтобы я так
себя вел! Трудно представить!» (из отчета испытуемого П.). Ретроградная
амнезия явление не редкое, до сих пор загадочное. Оно бывает при ударе
по голове как один из обязательных симптомов «сотрясения мозга».
Ретроградная амнезия отмечена у солдат, переживших ужасы войны.
Возвратившись с «чеченской войны», многие ее участники не помнят
остроты боевых эмоций и даже многих чрезвычайных случаев.
Ретроградная амнезия бывает всегда у всех женщин после родов. Если б
не это, род людской давно бы прекратился: не хотели бы женщины
повторно рожать. Но каковы психологические, нейрогормональные,
биохимические, биофизические и другие механизмы ретроградной
амнезии, доподлинно неизвестно.
2.3.5. Поведение при невесомости профессионалов и непрофессионалов

летного дела
Рассмотрим различия проявлений стресса на примере реагирования

при кратковременной невесомости у людей, подготовленных к
экстремальному воздействию и впервые познающих его (см. рис. 15).
Напомним, что это различия поведения при стрессе первого ранга.
Сравнивая реакции в невесомости у 210 людей с летным опытом и 215 без
него, можно отметить, что 85 % лиц со значительным профессиональным
летным опытом обладали хорошей переносимостью невесомости, в то
время как среди лиц нелетных профессий— только 26 %. По данным
оценки эмоционально-двигательных реакций в невесомости, восемь
человек из числа профессионалов летного дела были отнесены к первой
группе, 24 — ко второй, 175 — к третьей и трое — к четвертой группе.
На таком распределении, несомненно, сказались профотбор и
адаптирование к постоянн о возникающим в полетах изменениям
действия силы тяжести. Однако среди представителей летного состава
имелись лица, плохо переносящие состояние невесомости. Например, у
одного из испытуемых — заслуженного летчика- испытателя СССР
Валентина Федоровича Хапова во время полетов по параболе возникала
иллюзия перевернутого положения, легкая тошнота и выраженное
ощущение дискомфорта. Эти реакции возникали у него в первых
двенадцати режимах невесомости.
Рис. 15. Обобщенная субъективная экстремальность (Э) гра-

витационного стрессора (во время первого пребывания при
кратковременной невесомости) для группы испытуемых без
значительного летного опыта (А) и для группы испытуемых со
значительным летным опытом (Б) :
Р — число людей (в %), ИР — количество исходно реагирующих, АР — активно

реагирующих, ПР — пассивно реагирующих
когда он в роли второго пилота осваивал пилотирование самолетом с

выполнением режимов невесомости. У члена экипажа Николая
Заломного, имевшего 1600 часов налета на самолетах разного типа, при
невесомости появилось представление о стремительном падении, сильное
чувство страха с кратковременным нарушением зрительного восприятия.
Эти реакции, постепенно уменьшаясь, повторялись у него на протяжении
100 режимов невесомости. У опытного парашютиста-испытателя Яшина
(250 прыжков) в невесомости возникали выраженные реакции,
характерные для лиц четвертой группы: активизация движений, чувство
падения и страха сменялисьзаторможенностью, иллюзией перевернутого
положения, затем возникала тошнота и многократная рвота.
Итак, стресс, в частности из-за «удара» невесомостью, обладает
разной субъективной экстремальностью для адаптированных к нему
профессионалов и для людей, впервые оказавшихся при таком стрессе
(см. рис. 15).
2.3.6. В невесомости женщины
Среди лиц, наблюдавшихся нами в условиях невесомости, было 14

женщин, из них 10 — с большим летным опытом (авиационные
инженеры, спортсменки, парашютистки, планеристки), четыре — без него
(медицинские сестры). Они были первыми женщинами, оказавшимися в
150 Поведенческие реакции у женщин в этих условиях были
невесомости. Глава
такими 2 же, как у мужчин. Одна из обследованных — Светлана
Владимировна Сергеева- Стрельцова, опытная парашютистка (400
прыжков) — была отнесена к третьей группе,т. к. отличалась хорошей
переносимостью невесомости. Однако впоследствии выяснилось, что,
впервые оказавшись в невесомости в салоне нашего самолета, она, по ее
словам, «испытала чарующее, не сравнимое ни с чем пережитым счастье
безмерное, звездное. Радость заполняла все тело. Свет будто наполнил
самолет и весь мир. Не стало стен кабины. Так — до конца невесомости и
при каждом ее повторении. В повторных полетах в другие дни это чувство
возникало уменьшаясь. Но в невесомости всегда приятно».
Следовательно, фаза экстаза наступала у нее, минуя фазу с
представлением о падении и ужаса, вероятно, благодаря большому опыту
пребываний в невесомости раньше, при каждом парашютном прыжке.
Таким образом, эту испытуемую следует включить в первую группу.
Две женщины из первой группы (с признаками стрессовоактивного
поведения) были с удовлетворительной переносимостью этого состояния;
у них возникали чувства падения, сильного страха, сменявшиеся
эйфорией. Одной из этих женщин, медсестре Антонине Богатыревой
после исчезновения пугающего чувства падения вниз «...стало очень
смешно, будто щекотно, но никто не прикасался ко мне. И ничего плохого
в этом не было. Когда невесомость кончилась, мы упали на мягкий пол —
это тоже смешным казалось».
10 женщин отнесены ко второй группе (с признаками стрессово-
пассивного реагирования), из них семь с удовлетворительной
переносимостью невесомости, три — с плохой переносимостью (рвота
общая слабость, дисгидроз и т п ).
Еще одна испытуемая, Гришаева, причислена к четвертой группе (со
смешанными признаками эмоционально-двигательной активности-
пассивности в невесомости при плохой ее переносимости) Отличительной
особенностью ощущений в невесомости у этой испытуемой было
возникновение чувства недоумения: «В режиме невесомости что-то
произошло, но никак не могла понять, что же случилось со мной. Даже
неприятно. Что я, глупая что ли? Ни понять, ни вспомнить не удавалось».
Так у нее проявлялась алекситимия.
Четыре женщины участвовали в экспериментах в невесомости под
нашим наблюдением на протяжении до четырех лет, в десятках-сотнях
режимов невесомости. Психологические и психофизиологические
реакции в ходе адаптации к повторяющемуся ее действию были у них
такими же, как у мужчин.
Одна из испытуемых, Марта Перова, скрыла, что была на четвертом
месяце беременности. Она побывала в 12 режимах невесомости по 28 с,
соответственно в 24 режимах при перегрузке 1,5~ 1,8 g по 15 с. На пятом
режиме невесомости у нее случилась краткая рвота, похожая на
срыгивание. Ее беременность завершилась в срок нормальными родами.
Родилась девочка, которая, побывав еще в утробном возрасте в
невесомости, сейчас уже не молодая, но полная сил и очень красивая
женщина, проживает в Англии.
Ныне есть несколько тысяч научных сообщений о сходстве и
различиях
физиологических и психологических
субсиндром стресса
процессов у мужчин и• 151
женщин, находившихся в длительной невесомости на орбитальных
станциях, на космических «челноках».
Хочу обратить внимание читателей на сходство некоторых
биохимических, гормональных и других показателей, а также ряда
симптомов «спутниковой» болезни у мужчин на орбите и симптомов
болезненного состояния на первых и последних месяцах беременности.
Возможно и то и другое состояние — стрессовый «уход» в пассивность
для пережидания «непонятного», неодолимого стрессора. Может быть,
при спутниковой болезни это болезненное состояние приводит на
некоторое время мужчин к пассивности — слабости, вплоть до
«оженствления»?
2.3.7. Как определить стрессовую устойчивость группы
Деления на горизонтальной шкале рис. 15 могут использоваться как

тестор-определитель суммарной экстремальности.
А. Для определения адаптированности группы к конкретному
экстремальному фактору:
О — у всех членов группы нет отклонений показателей поведения от
обычных;
0—2 —для работы при возникшем экстремальном воздействии
большинство группы адекватно подготовлено;
2-4 — группа недостаточно подготовлена. У большинства возник
стресс второго ранга, мешающий работе;
4 —152
группа совершенно
•Глава 2 не способна работать при действующем на
нее экстремальном факторе.
Б. Эта шкала может использоваться и для определения интенсивности
стресса у группы людей, не подготовленных к экстремальному
воздействию:
О — нестрессовое, обычное состояние;
0-2 — стресс первого ранга, при котором дифференцируются люди,
активно либо пассивно реагирующие на стрессор;
2-4 — стресс второго ранга: все больше членов группы оказывается в
состоянии вторичной стрессовой пассивности;
4 — стресс, при котором все или почти все люди оказываются в
крайне дискомфортном состоянии вторичной стрессовой
пассивности. Стрессовый кризис второго ранга.
2.3.8. О панических расстройствах («панических атаках») и о

«критической массе психической травмы»
Издавна известны внезапные приступы страха. Они бывают не только

у психически больных, но и у людей практически здоровых. Приступы
паники (ПП) обычно возникают в момент сильного эмоционального
стресса из-за опасности, борьбы, ссоры, молчаливого конфликта и т. п.
Они могут быть в начале опьянения алкоголем, наркотиком. Но могут
проявлятся и на пике физического напряжения при ответственных
действиях. Однако ПП может возникнуть и, казалось бы, безо всяких
причин (автохтонно). «Паническая атака» возникает неожиданно, раз-
ворачивается быстро, достигая максимума за несколько минут, длится не
дольше получаса, редко — один час. Бывают частые ПП — три-четыре
раза в неделю и нечастые — два-три раза в год. На основании обширного
клинического опыта академик А.Б. Сму- левич высказал мнение, что
панические приступы могут быть и более продолжительными, длясь
часами и даже по нескольку дней [Смулевич А.Б., 2006].
Главный симптом ПП — страх, охватывающий человека. Ужас
подчас начинается в животе («под ложечкой») либо в груди (кажется — в
сердце) и быстро заполняет все тело, захватывая «каждую клеточку тела».
Как при всяком остром стрессе, люди при панической атаке либо
сверхактивны — рыдают, стонут, с мольбой простирают руки, мечутся,
вопят, убегают. Или, напротив, приступ паники парализует человека. При
этом у одних тело «деревенеет», руки, ноги в страхе прижимаются к телу,
глаза расширены, либо веки судорожно сжаты. У других паническая
пассивность проявляется в слабости отдельных мышц («чашка выпала из
рук», «коленки подогнулись»), и даже как полная (катаплексическая)
расслабленность всего тела («весь как кисель», «весь совсем обессилел»).
Бывает, что люди в страхе боятся пошевельнуться.
Важным компонентом панического приступа всегда бывают
вегетативные расстройства (врачами диагностируется «симати-
котонический криз», реже— «вагоинсулярный криз»). Человек чувствует
сердечные боли, частое сердцебиение, перебои ритма, замирание сердца,
головокружение, внезапный «холодный пот», волны жара и озноба. Все
это еще больше страшит человека. Особенно пугающим становится
затрудненное
дыхание, ощущениесубсиндром
нехватки стресса
воздуха, «раздельная• 153
одышка», когда быстрый глубокий вдох осуществляется
преимущественно животом, а выдох — грудью.
Если паническая атака начинается со «страха в животе», то дальше
могут быть и другие желудочно-кишечные расстройства: тошнота,
отрыжка, рвота, неудержимый понос («медвежья болезнь»). Такие
вегетативные кризы могут быть и при неврозах, и посттравматических
стрессовых расстройствах.
При панических атаках нередки переживания с дереализацией
действительности: ирреальность всего происходящего, удаленность или
отдаленность всего вокруг. Бывает состояние деперсонализации:
сноподобное состояние, «странные» ощущения в голове и других частях
тела. Академик А.Б. Смулевич полагает, что дереализация и
деперсонификация сопровождают ПП только при эндогенных
психических заболеваниях [там же].
У людей при панической атаке наблюдаются и двигательные
нарушения: обездвиженность (атаксия), «насильственные», невольные
движения — вытягивание («простирание вверх»), выворачивание
(«заламывание»), скручивание рук.
Неоднозначны взгляды на причины панических расстройств. Многие
обращают внимание на нейрохимические процессы в головном мозге, на
повышение содержания в крови катехоламинов, на выброс в кровь
серотонина, на содержание в крови углекислоты и лактозы и т. д. И все же
нейрохимические сдвиги — это лишь звенья в механизмах возникновения
панических расстройств. Более значимы внешние причины (психотравмы
и физические стрессоры) и внутренняя предрасположенность: врожденная
или приобретенная из-за психологических травм.
Отмечено, что психотерапия бывает малоэффективна при ПП, хотя
лекарственное лечение не должно проводиться без психотерапии. При
повторных ПП обязательна консультация у психиатра, чтобы не
проглядеть эндогенные психические болезни (см. подробнее [Баранов
П.А., 2006 ]).
Здесь уместно высказать гипотезу о «критической массе психической
травмы» (КМПТ), при достижении которой, т. е. накоплении некоего
предельно терпимого уровня психического травмирования, будто бы
вдруг возникает вспышка приступ защитной (или квазизащитной)
активности. При этом возможен преимущественный «локус психической
травматизации», можно оценивать «интенсивность и время накопления
КМПТ». Возможно, следует учитывать «индивидуальную предельную
психическую емкость психотравмирующих факторов (терпимость к
ним)». Она уменьшается при усталости, болезни, старческой инволюции.
Следует учитывать «потоки накопления КМПТ» как преиму-
щественно из внешней среды (экзогенные стрессоры), так и из
внутриорганизменной среды (эндогенные). При достижении КМПТ
приступы защитной (квазизащитной) активности проявляются по-
разному. Это могут быть приступы интенсификации эмоциональных
переживаний. И не только страха, но и злобы (слабые — с ворчливостью,
со сварливостью и с сильнейшей яростью внезапного безумства) либо
приступы обиды и даже приступы радости, кажущейся окружающим
154
неадекватной. При КМПТ, как указывалось, могут быть приступы Глава
2
вегетативной квазизащитной активизации. Надо полагать, она
проявляется не только как изменение частоты, ритма сердцебиений,
одышка, «холодный пот» и т. п., но и как строго локальные вегетативные
дисфункции, вызывающие приступ мигрени, с болями в половине головы
(гемикрония).
Требует дальнейших исследований вопрос: можно ли рассматривать
приступ эпилепсии, т. е. квазизащитной двигательной активности
(реализующейся в виде простейших моторных актов) как отдаленный
аналог «психологических приступов», возникающих при достижении
КМПТ? Обширные клинические исследования указывают на то, что
приступ эпилепсии начинается при критическом накоплении
болезнетворных факторов, исходящих из места давнего травмирования
мозга, черепа, мозговых оболочек. Процессы,
«накопительноистощающие» психику, могут быть важным фактором
обострения неврозов, «разворачивания» обширной симптоматики
посттравматического стрессового расстройства (после латентного
периода) и, конечно, причинным фактором окончания ремиссий при
эндогенных психических болезнях (их мы здесь не рассматриваем).
Возможно, следует оценивать и позитивные формы накопления
«критической массы психического напряжения» (но не травмы).
Примерами этого могут стать приступы творческого озарения (инсайты),
наступающие после длительного интеллектуального (часто
мучительного!) напряженного поиска решения, истины Однако это
свойственно лишь креативным личностям (см. подробнее 4.1.3 Б).
И еще, приступы «алекситимии невесомости», отмеченные нами
после чередования недолгих перегрузок и невесомости в авиационных
полетах по параболе (см. 4.5), также следовало бы экспериментально
оценить с учетом концепции КМПТ.
2 4. ФЕНОМЕН СТРЕССОВОГО «РАСЩЕПЛЕНИЯ» («УДВОЕНИЯ»)

ЭМОЦИЙ
«Расщепление» (а может быть «удвоение») эмоции обнаружено в

невесомости [Китаев-Смык Л А., 1979, 1981], при акустическом, при
психосоциальном стрессах [Китаев-Смык Л А., 1983, 2001 ] Такие
расщепления бывают в экстремальных ситуациях у людей с
оригинальными особенностями психики.
«Расщепление» эмоций, особенно заметное субъекту при стрессе,

легче объяснить не как «удвоение» чувств, а с позиции униполярности,
казалось бы, противоположных переживаний. «Положительные и
отрицательные эмоции (как и другие аффективные образования), которые
раньше рассматривались в качестве полюсов биполярного измерения, все
чаще понимаются как униполярные измерения позитивности и
негативности. В рамках такого подхода полюса приведенных пар
трактуются как содержательно противоположные, но не
взаимоисключающие (относительно независимые один от другого)
элементы целостного переживания, выполняющие взаимно
дополнительные, парные функции» [Горбатков А.А., 2007, с 101
2.4.1. «Расщепление» («удвоение») эмоций
Эмоционально-поведенческий в невесомости
субсиндром стресса • 155
Реакции, которые можно назвать «расщеплением» эмоций, были

отмечены при первых же пребываниях в режимах кратковременной
невесомости лишь у четырех человек из 425 обследованных нами в
полетах. Эти реакции проявлялись в том, что одни движения человека
свидетельствовали о возникновении у него представления об опасности
падения и о чувстве страха (хватательные и «лифтные» реакции).
Одновременно другие его движения (мимические) демонстрировали
переживание этим человеком веселья, гнева или полного спокойствия.
Иными словами, в таких случаях одновременно проходила одна к
двигательным центрам рук и ног для реализации человеком защиты от
удара о землю, при этом другая, отличающаяся от первой, информация
участвовала в регуляции мимических мышц для передачи сигналов к
окружающим людям о том, что нет необходимости защищаться.
Информация к собственному сознанию, «к себе», часто (но не всегда)
соответствует мимике, являющейся «информатором» окружающих людей
о чувствах и мыслях человека.
Вот описание этих четырех случаев расщепления эмоций.
1. Из отчета космонавта Ю.А Гагарина, который в условиях свободного
парения находился впервые (незадолго до этого эксперимента в
самолете он во время космического полета был в скафандре плотно
фиксирован в кресле) «Перед началом невесомости, стоял в салоне
самолета, держась за поручень на потолке. Началась невесомость, и я
чувствую, что поплыл куда-то, хотя продолжаю держаться Здорово,
замечательное чувство радости!»
Из протокола наблюдения за Ю.А. Гагариным (с учетом данных
киносъемки): «С начала невесомости подтянулся правой рукой к потолку
за поручень, левая рука вытянулась вперед. Улыбался и разговаривал с
соседом — генералом Н.П. Каманиным (тогда командующим всеми
космическими полетами), также впервые парящим в невесомости. Оба в
невесомости отвлеклись, потеряв из виду объект, проходящий испытание,
— кресло космического корабля "Восток- ЗА", укрепленное в салоне
самолета, и испытателя В.М. Комарова (в будущем космонавта),
отрабатывавшего процедуру отстегивания от кресла космонавта и парения
над ним во время невесомости. После окончания режима невесомости
Ю.А. Гагарин возбужден и весел На вопрос о впечатлении сказал: ’’Вот
это — невесомость! Даже интереснее, чем в космосе” Во втором и
последующих режимах невесомости в этом полете Каманин и Гагарин
парили по салону, наблюдая за ходом испытания, улыбались, но
невесомость уже не отвлекала их от работы».
2. Из отчета летчика-испытателя Г.Н. Захарова: «После того как я
несколько сот раз находился в невесомости, сидя за штурвалом
самолета, и не испытывал при этом никаких особых ощущений, вроде
тех, о которых мне рассказывали ребята, кувыркавшиеся в салоне
самолета, я тоже решил свободно полетать при невесомости. Передал
управление полетом второму пилоту. Перед режимом невесомости я
стоял держась за проем двери, ведущей в салон. После наступления
невесомости ничего особого не почувствовал и без раздумий шагнул в
салон. И тут началось что-то невообразимое На меня поплыл потолок.
Я попытался удержаться за него, но вместо этого мои руки стали сами
156размахивать в воздухе. Мне стало смешно. Так продолжалось
собой Глава
2 15 Потом я увидел перед собой поручень и ухватился за него.
секунд
Стало спокойно».
Из протокола наблюдения за Г Н. Захаровым: «С момента на чала
свободного парения возникли частые хватательные движения
полусогнутыми руками перед лицом. Они продолжались 5 с. После чего
Г.Н. Захаров схватился одной рукой за поручень. Далее до конца режима
невесомости висел держась за поручень и смотрел на других испытуемых.
На протяжении всего режима невесомости улыбался Проявления испуга,
страха не отмечено».
3. Такое же невольное размахивание руками возникло в невесомости у
Амет-Хана Султана. Это один из самых талантливых летчиков XX
столетия. Военные летчики вспоминали, что он сбил во время Второй
мировой войны вражеских самолетов больше, чем какой-либо другой
советский воздушный асе.
Сам Амет-Хан всегда оставался в боях неуязвим благодаря вы-
дающимся летным способностям, быстрым и точным движениям,
отличному вестибулярному аппарату и способности ориентироваться в
пространстве, как бы ни переворачивался, ни падал и взлетал во время
боевых полетов его самолет. Он лучше, точнее всех летчиков вручную
пилотировал наш ТУ-104 А, создавая в нем невесомость. Но у него тоже
возникло «расщепление» (удвоение) эмоций. Стоило ему оказаться
парящим в салоне самолета во время невесомости — его руки
размахивались, как крылья, а ноги поджимались, как у птицы в полете. Он
громко ругался, глаза злые, нос крючком. Хищной птицей по салону
летал. Наш кинооператор Виктор Павлов потом показал Амет-Хану на
большом киноэкране все, что снял кинокамерой в этом полете. Но Амет-
Хан не верил, что это с ним произошло, хотя своими глазами увидел себя
заснятым на кинопленку.
Следовательно, его руки «искали» за что схватиться во время
«падения», ноги готовились пружинисто стукнуться о землю. Но при этом
испуга не было. Вместо него — гнев на свои будто бы непослушные руки
и ноги переполнял Амет-Хана. Важно еще то, что это «раздвоение» чувств
и поведения не запечатлелось в его сознании, не запомнилось.
Почему в невесомости движения у Гагарина, Захарова и у Амет-Хана
Султана были как при падении, когда надо поймать на лету опору и
ухватиться за нее, а чувство при этом — радость, как будто опасность
падения миновала, или даже возникал гнев? Вряд ли такие «расщепления»
вызваны только врожденными особенностями. Слишком уж редкими,
уникальными были эти случаи (только у трех из более четырехсот
побывавших у нас в невесомости)
Очевидно, причина была в том, что они, в отличие от остальных
людей, обследованных в невесомости, прежде чем оказаться свободно
парящими в салоне самолета, один долго, другой многократно находились
в невесомости, но были при этом, во-первых, жестко привязанными к
креслу пилота (Гагарин — к креслу космонавта), во-вторых, тогда их
увлекала ответственная, сложная, не лишенная опасности работа. Их
внимание, мысли, эмоции были направлены на то, чтобы работать точнее.
При этом чувство страха, вероятно, было подавлено и как бы
«перегорело»
или «растаяло», так субсиндром
и не дойдястресса
до сознания. Можно• 157
предположить, что мышечные, двигательные реакции, которые должны
быть защитными во время падения, при заторможенности чувства
падения сохранились нетронутыми.
Вероятно, при этом происходила адаптация к той части сенсорных
сигналов, которая формирует осознание пространственных образов во
время невесомости как «падения», и эти образы теперь не осознавались. В
то же время адаптация к сенсорным сигналам в невесомости от
соматических мышцу Г.Н. Захарова и Амет-Хана Султана, вероятно была
замедлена и не завершена из-за плотной фиксации тела в кресле пилота и
из-за включенности рук и ног пилота в напряженную деятельность по
управлению самолетом. Усилия рук по управлению штурвалом достигали
16 и более килограмм. Ноги упирались в педали рулевого управления.
Ю.А. Гагарин до парения в невесомости в нашем самолете был во
время орбитального полета тоже плотно фиксирован в скафандре
привязной системой ремней к креслу космонавта.
И вот во время первого в жизни свободного парения в невесомости,
когда не было сковывающих тело привязных ремней, когда руки не были
заняты штурвалом, а ноги не упирались в педали, защитные движения как
бы вырвались на свободу, тогда как чувство страха к тому времени уже
иссякло.
Анализируя причину уникального «расщепления» эмоций у Ю.А.
Гагарина, Г.Н. Захарова и Амет-Хана Султана в невесомости, наверное,
следует учитывать и их уникальные профессиональные способности:
Ю.А. Гагарин — первый космонавт планеты, Амет- Хан Султан —
дважды Герой СССР, Г.Н. Захаров — заслуженный летчик-испытатель
СССР.
Возможно, «расщепление» шло по другому «пути»: подавленный в
рабочей обстановке при невесомости страх из-за «падения» сохранялся у
них в неосознаваемых глубинах психики, а затем при «развлекательном»
парении вырвался на свободу, но не переживанием ужаса (он был стерт
экстазом), а овладев моторикой этих людей, включив их защитные
движения.
Известно много случаев, когда отчаянно смелые профессионалы,
работавшие в опасных условиях (в боях на войне, испытывая новые
самолеты, парашюты, участвуя в опасных экспедициях), в
непрофессиональной для них, но опасной обстановке (на раз-
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 159 влекательных
аттракционах, на допросах у следователей при дознании) становились
трусами.
Итак, при «расщеплении» эмоций мимика в начале невесомости,
минуя первую фазу, соответствовала сразу второй фазе — радостному
торжеству победы. В то же время руки совершали защитные движения,
как бы не веря радостным победным переживаниям человека, продолжали
спасать его от падения, ища опору, как в первой фазе действия
невесомости. Иным при «расщеплении» эмоций в невесомости было
поведение Амет-Хана Султана. Не было, как у Гагарина и Захарова,
радостного чувства в начале свободного парения. Вместо него возник
гнев, будто на свои руки и ноги, вдруг ставшими непослушными, на свою
беспомощность (!), никогда не свойственную ему. Надо полагать, она не
вполне (как-то неконкретно) осознавалась Амет-Ханом, генерируя
протест и гнев. Ведь он был боевым, воевавшим с врагами пилотом.
Такой гневной реакции на неадекватность своих действий, на свою
беспомощность при парении в салоне самолета не было у Гагарина и
Захарова. Может быть из-за того, что они не прошли школу войны?
Так сложилась гипотеза: «расщепление (удвоение) эмоций» может
возникать у людей, впервые свободно парящих в невесомости, если они
до этого долго или многократно находились в таких условиях, но тело их
было фиксировано, а их внимание и мысли были отвлечены напряженным
трудом.
2.4.2. Феномен «нигилирования» эмоциональных проявлений
Эта гипотеза дрогнула, когда в одном из очередных полетов на борту

самолета оказался тогда рядовой инженер-исследователь, а потом, после
участия в космических полетах дважды Герой Советского Союза летчик-
космонавт А.С. Елисеев — четвертый с «расщепившимися» эмоциями.
Даже сильные эмоции могут не только не нарушать психическую,
интеллектуальную деятельность. Они могут усиливать ее эффективность.
Известны случаи, когда, казалось бы, у человека бушевали эмоции, но при
этом повышалось качество деятельности и было что-то вроде
интеллектуального прозрения [Русалова Н.М., 1979 и др.]. Эмоциогенный
фактор при направленности на него внимания субъекта может рождать
сильные чувственные переживания и соответствующее поведение. Тот же
фактор в случае психологической установки на деятельность может
трансформировать эмоциональные переживания в активизацию
интеллекта («конструктивное»
160
реагирование) [Китаев-Смык Л.А., 1979, Клаас Ю.Л., Арапова А Глава А
Князева2А.А. и др., 1947, Кнорре А.Г., Лев И.Д., 1963идр].
Примеры такого «нигилирования» эмоциональных проявлений
нередки. Особенностью описываемого ниже случая явилось то, что после
отмены в невесомости психологической установки на деятельность у
испытуемого восстановились двигательные компоненты эмоционального
поведения, но чувственные компоненты — эмоции, несмотря на действие
эмоциогенного фактора оставались отключенными, подавленными. Итак,
это был четвертый человек с «расщеплением» эмоций при «ударе»
невесомостью.
Выписка из протокола эксперимента: «Инженер А.С. Елисеев впервые
находился в невесомости. Работал, выполняя полетное задание, в 11
режимах невесомости, будучи фиксированным в жестком кресле. При
этом у него не было отмечено двигательных, эмоциональных и
экскреторных (тошноты, рвоты) проявлений, характерных для многих
людей в невесомости. Рабочее задание выполнял успешно. В
двенадцатом, последнем в этом полете режиме невесомости Елисеев
находился в салоне для свободного парения». Из отчета А.С. Елисеева: «В
невесомости парил в воздухе и несколько раз пытался схватить за
поручень, укрепленный на потолке, но дотянулся до него не сразу.
Особых переживаний, отличных от тех, которые были в невесомости при
фиксации в кресле, не было. Чувство страха, ощущение падения,
переворачивания, тошноты — ничего этого не было».
Описания двигательных реакций А.С. Елисеева по данным
киносъемки в невесомости: «Перед началом невесомости А.С. Елисеев
стоял в салоне, не держась за поручень. После исчезновения действия
силы тяжести завис в воздухе. Лицо находилось на расстоянии 25-30 см от
поручня, укрепленного на потолке. Сразу начались частые (три раза в
секунду) взмахи руками, согнутыми в локтях, и синхронно с ними
подтягивания согнутых в коленях ног. Выражение лица напряженное.
Признаков испуга не отмечено. На десятой секунде невесомости удалось
схватиться за потолочный поручень (веревку, укрепленную вдоль
потолка), перебирая по нему руками, он стал подтягиваться по салону».
В последующих полетах во время парения в невесомости движений,
подобных описанным у А.С. Елисеева, не возникало В дальнейшем он,
пройдя подготовку космонавта, неоднократно участвовал в орбитальных
полетах.
Во время описанного выше двенадцатого режима невесомости автор
этой монографии, находясь в отдаленном от Елисеева конце салона
самолета, неожиданно услышал раскаты хохота: смеялись инженеры,
техники, испытатели, находившиеся в салоне. Дело в том, что в этом
полете, наряду с техническими и
Эмоционально поведенческий субсиндром стресса• 161 медико-
психологическими исследованиями, изучалось поведение в невесомости
различных животных.
Обернувшись, я увидел медленно летящего по салону кролика,
судорожно взмахивающего конечностями. Он то собирался в комок,
подбирая их к животу, то распрямлял ноги и туловище. Кролик как бы
пытался ускакать от опасности. Лицом к кролику в воздухе парил
Елисеев. И у него синхронно сгибались-разгибались руки и ноги. Он
напряженно смотрел на поручень. Можно полагать, что в это время его
эмоциональное напряжение концентрировалось не на чувственных
переживаниях, а на активизации внимания на поручне, который он никак
не мог ухватить (так же как когда он был фиксирован в кресле и
внимательно записывал в невесомости показания приборов). Реакция
убегания отмечена нами у различных животных в невесомости [Китаев-
Смык Л. А., 1963 б; Китаев- Смык Л.А., 1968 а, с. 59-68 и др ] Она —
элемент стрессового, активного, эмоционально-двигательного
реагирования. Ее первая стадия — прыжки («галопирование») по мере
адаптирования животного к невесомости сменяется второй стадией —
реципроктными («барабанящими») движениями ног. Они похожи на «бег
рысью».
К тому моменту, когда прыжки кролика сменились барабанящими
движениями лап, Елисеев сумел ухватиться рукой за поручень и стал
будто рысью, быстро перебирая его руками, перемещаться вдоль салона.
Одновременность смены у человека и животного первой стадии движений
на вторую была очень демонстративной, хотя и случайной. Однако нельзя
отрицать их аналогичность.
Итак, еще у одного человека наблюдалось «расщепление»
информационного и моторного компонентов эмоции, — но на этот раз у
человека, который не имел большого опыта таких полетов.
После полета при анализе качества работы А.С. Елисеева с приборами
мы обнаружили, что, сидя в кресле, он работал в невесомости точнее,
быстрее, лучше, чем в обычных спокойных условиях. Стрессовая
обстановка из-за исчезновения весомости мобилизовала его способность
работать бесстрашно и лучше, чем когда опасности нет. Это значит,
работая в невесомости, Елисеев был человеком третьей группы с
конструктивным поведением.
Но вот в этих необычных, пугающих условиях он оказался без работы,
без своего важного дела, и сразу его телом овладел «страх», руки
хватались за что-нибудь, чтобы прекратить «падение в бездну». Ноги
пружинили, готовясь стукнуться одно ее. Можно верить Леше, что страха
при этом он не ощущал: лицо оставалось спокойным, серьезным.
Увлеченность сражением или работой, опасной, как борьба с врагом,
делает человека бесстрашным. Но окажись тот же человек бездельни ком
перед лицом опасности — и
6 Психология с гросс .1
162 холодом страха его дрожащее, слабеющее тело, ужас овладеет
она окатит Глава
2
его душой. Но у Елисеева, когда «в страхе» дергались руки и ноги, до
сознания ужас не добрался: его эмоции «раздвоились (расщепились)».
Есть мнение, что «по-кроличьи» активные движения Елисеева могли быть
в невесомости спровоцированы видом парящего перед ним кролика
вследствие «обезьяньего» подражательного рефлекса.
Р. Мегоун обнаружил, что реципрокное попеременное сгибание
конечностей, сочетающееся с прогибанием спины, — следствие
раздражения ретикулярной формации головного мозга. Невозможность
вызвать при этом ретикулоспинальное торможение он объяснял влиянием
коры больших полушарий головного мозга, снижающим возбудимость
продолговатого мозга. Подобная реакция, поданным Р. Мегоуна,
вызывается с участием вестибулярного представительства в коре.
Чрезмерная выраженность реципрокных движений, в частности
наблюдавшихся нами в невесомости, может расцениваться как результат
растормаживания подкорки [Мегун Р., 1965 и др.], как редкая
индивидуальная особенность реагирования при гравитационном стрессе.
Итак, при кратковременном гравитационном стрессе мной был
отмечен феномен «расщепления эмоций» [Китаев-Смык Л.А., 1979, 1981].
Он встречается редко и проявляется, например, в том, что одни
двигательные реакции человека, казалось бы, свидетельствуют об
актуализации у него представления об опасности и чувства страха
(хватательные реакции в невесомости), одновременно другие его
движения демонстрируют переживание веселья (мимика смеха) либо
гнева. Иными словами, в таких случаях имеет место одновременное
прохождение одного типа информации «к себе»: к мышцам рук и ног для
реализации собственной защиты. При этом другой тип информации
проходит к мимическим мышцам для передачи информации «к
окружающим людям». Информация к собственному сознанию, «к себе»,
может соответствовать либо первому, либо второму типам информации.
Ниже (в гл. 5) в описании стресса при вторжении в личное пространство
рассмотрим примеры одновременного возникновения нескольких разных
по характеру «потоков информации» «к себе», когда человек, например,
переживает сразу и сильный страх, и ему очень смешно и радостно, либо
гнев его сочетается с хохотом.
2.4.3. «Всеобщее раздвоение» эмоций в невесомости
Повторялись полеты. Люди, продолжавшие летать с нами, привыкали

к невесомости. Реакции на нее угасали и исчезали, но не одновременно.
Сначала переставали возникать рефлекторные
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 163 движения, исчезал
страх, чувство опускания становилось не пугающим, а приятным,
веселящим. (Так бывает и во время качания на качелях, и на аттракционах
типа «русских»/«американских» горок, на которых чередуются
уменьшения с увеличениями весомости.) Затем уже не было «опускания»,
но каждый раз в невесомости возникало ощущение радости.
Рано или поздно все продолжавшие летать с нами испытуемые первой
группы приходили к тому «расщеплению» эмоций, которое при первом
пребывании в невесомости было только у Гагарина, Захарова, Елисеева и
Амет-Хана Султана.
Вспомним еще раз, как проходило это «расщепление». С началом
парения в невесомости исчезала опора, и человек воспринимал это как
сигнал о падении, сигнал включал защитные «лифтные», «хватательные»
реакции. Одновременно эмоции должны были начать свое действие:
активизировать движения и сознание на поиски путей защиты. Но вместо
страха падения, «ограничивающего» мыслительную активность,
возникали радость либо напряженное внимание или даже гнев. Три пути,
минующие страх, три вида своего рода бесстрашия.
Первый путь — радость, сопровождающая защитные движения. Это
радость, как бы взятая взаймы у торжества еще не завоеванной победы
над опасностью. Это радость напряжения сил и уверенности в победе. Это
борьба, озаренная радостью. Принцип «К победе через радость борьбы!»
может быть использован природой как эмоциональный стимул
активности поведения при стрессе.
Второй путь. Мобилизованный опасностью потенциал эмоций может
усилить внимание и мышление человека, причем ни сознание, ни лицо
этих эмоций не отразит. Обобщая результаты исследований эмоций, уже
цитированная нами М.Н. Русалова писала: «У человека, по-видимому,
наиболее высоким поведенческим уровнем бодрствования следует
принимать такое функциональное состояние, которое сопровождается
деятельностью в экстремальных условиях, требующей высокого уровня
внимания и сопровождающейся эмоциональным напряжением. В этом
случае можно получить мобилизацию трех систем: моторной, эмоцио-
нально мотивационной и системы, обеспечивающей устойчивое
внимание» [Русалова Н.М., 1979].
Третий путь — дорога гнева, организатора смертельного со-
ревнования с опасным врагом (мнимым либо реальным). Рассерженный
человек говорит ему (безмолвно или, напротив, крича): «Ты хочешь
одолеть меня?! Одолею, убью тебя я!»
Гнев вытесняет из сознания страх и сомнения. Но страх может
затаиться в теле. Из-за этого взмахивают руки, пытаясь найти
164 прекратить ужас невесомого падения. При этом осознанный
опору, чтобы Глава
2
гнев и неосознаваемый страх (как это было у Амет- Хана Султана) могут
действовать совместно, усиливая мышцы, так способствуя спасению.
Бывают и другие пути бесстрашия, например четвертый путь:
пренебрежение своей жизнью и жизнью других людей. Это может быть
при наивной глупости, неосознании опасности, при пресыщении
утомившими благами жизни, при «выгорании души» («выгорании
личности» — burnout), наконец, при индивидуальной склонности
(потребности) к риску жизнью [Китаев-Смык Л.А., 2001].
Профессии солдата, пожарника, шахтера, моряка, космонавта и
летчика требуют воли, характера, самоотдачи. Привычка подчинять свои
чувства и поступки цели жизни должна стать их свойством, когда страх —
не лучшая форма эмоциональной «са- моактивации» — уступает место
радости преодоления, радости борьбы или напряженному вниманию,
концентрированному на успешном выполнении работы. Эти эмоции более
«рациональны» в критической ситуации, чем страх, хотя и страх может
бывает спасительным, а радость, эйфория могут сослужить не лучшую
службу.
2.4.4. «Хорошая мина» при плохой игре
Существуют культурные нормы, запрещающие некоторые проявления

эмоций. В конце XX в. в европейской культуре стали считаться
неприличными проявления злости, гнева. Психофизиологические
механизмы управления эмоциями позволяют разобщать внутренние
эмоциональные переживания, которые бывает трудно подавить, и
внешние проявления эмоций, с ними легче справиться. Несмотря на
тесную связь внутренних и внешних компонентов эмоций, их можно
«расщепить» и «дезинформировать» окружающих.
Наигранность эмоций нередко возникает у истероидных личностей.
Маскировка чувств превращается у них в выставление напоказ эмоций,
уместных, как им кажется, для текущего момента. Но эта
«дезинформация» неэффективна, т. к. она невольно утрирована.
Чрезмерный артистизм истериков возникает в трудных, стрессовых,
напряженных для них ситуациях, когда им кажется, что они должны
показать себя, утвердить, отстоять, защититься. Попытки разъяснить им
это неэффективны, обидны для них.
Истерическая «игра на публику», чрезмерно-эмоциональное
поведение напоказ окружающим — это экстернальная истеро- идность,
как правило свойственная женщинам. Не случайно
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 165 по-гречески
hystera — матка. Истероидность мужчин чаще ин- тернальна. Она напоказ
самому себе. Интернальную мужскую истероидность подчас не замечают
врачи-психиатры.
Как вести себя с истерически-психопатической личностью при
стрессе? Полезно снизить напряженность момента, сделав всю ситуацию
скучной для такого человека либо недостойной его (см. подробнее 4.1.4 и
4.1.5).
2.4.5. Неуместный смех
Смех может вырваться при стрессе из-под субъективного контроля.

Более того, человек может чувствовать несоответствие смеха своим
переживаниям, его неуместность, но не может его прекратить даже в
трагических ситуациях. Такой смех как бы неправильно, с
противоположным знаком включенная защитная, эмоциональная реакция.
Будто произошла ошибка, и он возник вместо плача, как известно,
успокаивающего, в частности за счет сужения нижнелицевых артерий
(они оказываются зажаты лицевыми мышцами при опускании углов рта).
Смех может возникнуть, когда от человека в конфликтной или
опасной ситуации требуются решительные действия, а он не способен к
ним. Таким смехом он неадекватно защищается. Это парадоксальная
защита. Аналогично у «слабой личности» при стрессе в неразрешимой
ситуации может возникать защитный гнев, «злобная депрессия», но это не
«гнев-нападение».
Долгие невзгоды, безысходность психологически подавляют человека,
вводя в пассивный стресс с мучительной депрессии. А он усмехается,
будто ему «все нипочем!» или же грустной улыбкой. «Улыбающаяся
депрессия» — симптом, опасный суицидом. Такая усмешка — попытка из
последних сил пробиться за помощью к окружающим людям. И если нет
ее, то «последние силы» организуют самоагрессию, чтобы, уничтожив
себя самого, избавиться от мучений.
2.4.6. «Нерасщепленные» эмоции лидера
Нарушая стройность описания эмоциональных расщеплений, упомяну

целостные личности, будто бы с раздвоением чувств.
Много лет изучая психологический стресс властной элиты в
коридорах Кремля и на «ветвях» высшей власти, я видел иной раз
психологических гигантов.
Нельзя не испытывать восторга и страха, встречая «лидеров с
горящим взглядом». Чаще он спрятан за снобистским спокойствием
(когда ты не нужен) либо за радушием (если есть
166 в тебе). На самом деле такие лидеры постоянно объяты
потребность Глава
пламенем2 властности. Их жар из глаз обжигает. Черные глаза, как
раскаленные угли, голубые — как расплавленный свинец. Пугает ли их
взгляд, восторгает ли? Но всякий раз надолго заряжает энергией.
«Горящий взгляд» не скрыт при стрессе у такого лидера. Своей
психической целостностью он спаивает, сплавляет и коллективы, и
расщепившихся людей. Почему испытывают страх перед таким лидером?
Потому что всякий человек, если ситуация критична, может быть
«съеден» на победном пиру человеком «с горящим взглядом». Почему
возникает восторг? Потому что иной может быть приглашен разделить
победную трапезу лидера «с горящим взглядом».
А что в душах харизматично-радостных лидеров? Изучая их много
лет в коридорах Кремля, я обнаружил, что у «радостных харизматиков»
стресс власти генерирует непрерывный квазисек- суальный оргазм.
Оргазм без кончания. Но «расщепления» души при этом нет. После
лишения оргастической власти такие лидеры либо вскоре умирают, либо
превращаются в посмешище. А это ведь моральная смерть (см. также 5.1.6
В).
Зооантропологическая сущность оргастического поедания пищи (тем
более уничтожаемого врага) и сексуальный оргазм зачатия — это
счастливые чувства продления жизни. В первом случае — своей личной,
во втором — продление жизни своего рода и своего генофонда в нем.
Лидер (и человек, и животное) всегда наделен мощью жизнеспособности,
выплескивающейся в оргазме эмоций. Их целостность может скрываться
за демонстрацией расщепленности.
2.4.7. Криминальное «расщепление» радости общения
Концепция стрессового «расщепления эмоций» полезна для по-

нимания психологии некоторых мошенничеств, эксплуатирующих
доверчивость. Есть квартирные мошенники, которые под видом
социальных работников приходят к стареньким бабушкам, к инвалидам и
реально ухаживают за ними. Готовят пищу, пьют с ними чай, общаясь с
неподдельной душевностью. Потом, заботливо прибирая старушкину
квартиру, находят и крадут ее ценности. Сходные мошенничества
происходят в поездах дальнего следования Во время «поездных
знакомств» у многих людей происходит снятие психологических защит,
барьеров общения. Непрерывно находясь рядом, случайные попутчики,
как бы душевно сближаясь, могут удовлетворять сокровенное желание
простаков, безот-
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 167 ветственно излить
все затаенное в душе. Мошенник создает почти реальную душевную
близость с намеченной жертвой, ослабляет ее бдительность и
обкрадывает.
Во время таких мошенничеств их исполнители, конечно, находятся в
состоянии бодрого профессионального напряжения. У них эустресс
(приятный стресс) творчества и вдохновения. Экстремально мобилизуется
способность к внушению (суггестия), к завоеванию сочувственного
понимания (эмпатия). Общение мошенников с будущей жертвой
украшено искренними эмоциями сопереживания и дружбы. Без
реальности этих чувств невозможна действенная их демонстрация. Но
одновременно с этими социально-психологическими процессами в умах
мошенников выстраиваются схемы преступных действий, также
воодушевленные эустрессовой радостью. Радостью предстоящей
«победы» над жертвой. Итак, эустресс, вдохновение таких мошенников
начинены двумя, казалось бы взаимоисключающими, эмоциями:
радостью дружбы и сладостью жажды жестокой победы над «другом».
Способность на такие преступления уже в XIX в. диагностировалась
как психопатия (болезнь души). Психопаты были изгоями порядочного
общества. Причинами психопатий предполагались пороки воспитания и
наследственная ущербность характера, болезненно компенсируемая
склонностью к правонарушениям.
Как же угнездились в морали психопата удовлетворение дружбой и
предательство? Обворованные люди — это жертвы «переноса» на сегодня
безвинных людей мести виновникам прошлых несчастий мошенника. Не
обходится и без ощущения трепетной мести себе самому: «Негодяи
сделали меня негодяем, — пусть я им буду назло им!». Садомазохизм —
удел психопатов-мошенников.
При большой жизненной энергии, авантюризме и способности к
комбинаторике психопаты-мошенники могут делать своими жертвами не
только многих людей, но и государственные и частные организации.
Создателей «финансовых пирамид», годами увлеченно обманывающих
тысячи людей, можно с уверенностью диагностировать как психопатов,
выпускающих свои таланты на «защиту» себя от собственных
болезненных психологических комплексов.
Психопат-преступник «государственного масштаба» мошенничает
часто не корысти ради, а играя, когда на кону богатства, женщины,
социальный статус и (обязательно!) крапленая карта его садомазохизма.
Всякий успех такого лидера-психопата — его сигнал своей навсегда
ущемленной душе о якобы возвышающей его над самим собой победе и о
будто бы мести врагам, встречав
шимся в168 Глава
его несчастной прошлой жизни, доныне унижающей его. Логика
2
его действий часто совсем непонятна, необъяснима нормальным людям. А
если психопат-мошенник стал властным лидером национального
масштаба, то интеллектуалы через средства массовой информации будут
строить все новые и новые пояснения «логичности» и «мудрости» его
харизматических деянии, чтобы не замечать их очевидный, явный вред.
Но совсем не психопаты этнические мошенники. В некоторых
кочующих этносах, у многих народов Центральной Азии и Дальнего
Востока традиционно считается: «Если не обманул чужака, то ты —
слабак!». Этот ксенофобический синдром — архаическая защита от
ассимиляции, это еще и тестирование чужака. Введенный кражей в
стресс, чужак проявит свою опасность — боевитость и способность к
противодействию.
***
Эмоции, которые субъект, переживающий их как противоположные,
взаимоисключающие, многие исследователи издавна рассматривали как
униполярные, но при необходимости взаимо- заменяющие, а не
биполярные [ФаивышевскийВ А., 1978, Carver C.S., Scheier M.F., 1990;
Chang Е.С., 2000; Watson D., Clark D., Vaidya J., Tellegen A., 1999 и др.]. С
этих позиций можно предположить, что экстремальные, опасные
обстоятельства мобилизуют («на всякий случай») обе формы
униполярной диады эмоциональных переживаний («мало ли, какая
пригодится!»). Возможны и другие логические обоснования феномена
«расщепления- удвоения» эмоций.
2.5. «БЕССЛОВЕСНОСТЬ ЧУВСТВ» (АЛЕКСИТИМИЯ) ПОСЛЕ

ГРАВИТАЦИОННОГО СТРЕССА И «СМЕРТЕЛЬНЫЙ
ДИСКОМФОРТ» ПРИ СТРЕССЕ-КИНЕТОЗЕ
С началом XXI в. благодаря международному сотрудничеству

возобновилась подготовка полетов людей на планету Марс. Ведущими
конструкторами космической техники России признано возможным с
использованием современных технологий «осущест вление пилотируемых
полетов к Марсу с высадкой экспедиции на его поверхности для
выполнения комплекса исследований по оценке природных ресурсов
планеты, целесообразности их будущего использования, поиск различных
форм жизни и ответов на фундаментальные вопросы о происхождении и
эволюции Солнечной системы и Вселенной в целом» [Лукьянченко В.И.,
Борисов В.В., Суворов В.В., 2005, с. 7].
Одним из неблагоприятных факторов долгого пребывания в космосе
станет продолжительная невесомость. Руководители программ медико-
биологического обеспечения полета напоминают, что «многие авторы
предлагают для профилактики эффектов невесомости в марсианской
экспедиции использовать искусственную гравитацию» [Григорьев А.И.,
Баранов В.М., Потапов А.Н., 2005, с. 9].
В связи с этим становятся актуальными результаты наших
психологических исследований использования
Эмоционально-поведенческий субсиндром искусственной
стресса• 169гравитации,
проведенных в 60 — 70-х гг. прошлого века в ходе начатой тогда
подготовки полетов людей на Марс.
Современные достижения психологии и психоневрологии позволяют
по-новому понять и оценить результаты ряда наших прежних
исследований в центрифуге-квартире — имитаторе межпланетного
корабля с «искусственной» силой тяжестью. В этом разделе вернемся к
анализу своеобразного феномена — «бессловесности чувств»
(алекситимии), т. е. к утрате людьми способности словесно (вербально)
описывать свои эмоции при моделировании воздействия на них
некоторых космических стрессоров. Впервые термин алекситимия (греч. а
— отсутствие + lexis — слово, выражение + thymos —душа, чувство,
настроение) применил Peter Е. Silneos [Sifneos Р.Е., 1973, р. 255-262).
Этот феномен был обнаружен мной в 60-х гг. прошлого века при
экспериментальном изучения влияния на людей некоторых космических
факторов [Китаев-Смык Л.А. 1983, с. 86]. Для тех, кто начал чтение с
этого подраздела, кратко повторю их описание, подробно изложенное
выше. Затем будут описаны показательные случаи «бессловесности
чувств» при их моделировании. Вслед за этим кратко изложены
клинические и психоаналитические описания алекситимии. В завершение
раздела рассмотрим этот своеобразный феномен, возможный у ряда
людей при стрессе, с учетом современных сведений о нейропсихологии и
нейрофизиологии головного мозга [Китаев-Смык Л.А., 2007].
2.5.1. Исследования эмоций и поведения людей (а) в невесомости при

подготовке первых орбитальных полетов и (б) во время многонедельного
непрерывного вращения при подготовке полета на планету Марс
а
) С 1961 по 1969 г. я принимал участие в исследованиях влия ния
невесомости на человека и животных. Во время полетов по
параболической траектории в самолете — летающей лаборатории (ЛЛ
ТУ-104 А № 42396) возникала невесомость продолжительностью 28-
30 с. В каждом полете ее повторяли многократно Всего за восемь лет
— более 2500 раз. Каждому режиму предшествовала и следовала за
ней перегрузка — 1,5 g продолжительностью 15 с.
Первые четыре года детально изучалось поведение всех людей,
оказавшихся в невесомости: было обследовано 425 человек. В
последующие годы я избирательно фиксировал внимание лишь на ярких
проявлениях обнаруженных ранее синдромов стресса. Таким образом, под
моим контролем побывало в невесомости еще 380 человек, «прицельно
отбираемых».
Из первых обследованных 425 человек 215 не имели летного опыта и
были представителями профессий, не связанных с авиацией. Все эти люди
наблюдались во время первого в их жизни состояния невесомости, а
также при повторных пребываниях в этих условиях. 210 человек из числа
обследованных профессионально участвовали раньше в авиационных
полетах, прыгали с парашютом и, таким образом, многократно
испытывали повышение и понижение (вплоть до невесомости) силы
тяжести. Однако большинство из них (196 человек) впервые свободно
парили 170
по кабине у нас в невесомости. Глава
2 гг. прошлого века при подготовке полетов людей на планету
б) В 60-х
Марс и обратно возникало сомнение — смогут ли люди выжить
несколько лет в невесомости. Чтобы компенсировать ее
неблагоприятные воздействия, предполагалось создать на
межпланетном корабле искусственную силу тяжести. Для этого
вращать (в соответствии с проектом Вернера фон Брауна) «корабль-
бублик» диаметром 20—30 м В нем центробежная сила частично
заменит силу тяжести.
Чтобы изучить длительное влияние непрерывного вращения, т. е.
измененного гравиинерционного поля, на жизнедеятельность и
работоспособность людей, по моему предложению в Летно-
исследовательском институте (в г. Жуковском Московской области) была
создана центрифуга-квартира диаметром 20 м («Наземный динамический
имитатор межпланетного корабля», для конспирации названный не
«Марс», как поначалу предлагалось, а стенд «Орбита») [Конюхов Е.М.,
Болоцких М.Е., Китаев- Смык Л.А .ВоскресенскийВ.П.,СоловьевН
В.,МурашкевичГ.М.. Шестаков В Г , 1965; Китаев-Смык Л А , Голицин
В.А., Мокеев В.Д., Софин В А., Филиппенков С.Н., 2005, с. 237—238].
С 1967 по 1973 г. проводились эксперименты с разными скоростями
вращения испытуемых-добровольцев в этой «квартире»; первоначально
кратковременные — по нескольку часов; потом — длительные с
непрерывным вращением от 3 суток до 5 недель. В этих экспериментах
приняли участие и были всесторонне обследованы 72 человека
(проводились медицинские, психологические, психофизиологические,
инженерно-психологические, социально-психологические исследования).
Результаты научных экспериментов при недолгой невесомости и
длительном вращении многократно обсуждались на конференциях и
публиковались в научной печати.
2.5.2. Поведенческие реакции людей при кратковременном стрессе (в

невесомости)
Чтобы отчетливее понимать сущность алекситимии при гравита-

ционном стрессе, надо напомнить о том, что в режимах невесомости
обнаружены два полярных типа реагирования: у одних людей, соста-
вивших первую группу, резко активизировались защитные движения на
фоне ярких эмоций — страха, сменявшегося бурной радостью (их
называли «активными пугливыми весельчаками») У других (вторая
группа) было ослабление двигательной активности. У них либо сразу в
невесомости, либо при последующих ее режимах возникали тошнота,
рвота, потливость, мышечная слабость, психическая депрессия (их
называли «пассивными тошнотиками»). Кроме того, у ряда людей
интенсивность движений в невесомости практически не изменялась
(третья группа); наконец, у отдельных испытуемых на протяжении
первого же режима невесомости вслед за кратковременным увеличением
интенсивность движений, поведенческая активность резко уменьшалась:
при повторных режимах невесомости были тошнота, рвота и пр.
(четвертая группа) (рис 16). Все это было подробно и многократно
описаноЭмоционально-поведенческий
[Китаев-Смык Л .А., 1963 6.1964 а,1964 б,стресса•
субсиндром 1968,1974,
1711979, 1983 и
др 1
2.5.3. Алекситимия после «ударов» невесомостью
Характерным для людей, составивших вторую группу (только для

«пассивных тошнотиков»), было то, что они все в перерывах между
режимами невесомости и сразу после полетов с трудом находили слова
для описания пережитого в невесомости и ограничивались, даже при
свойственной в обычной обстановке многословности, лишь замечаниями:
«как-то неприятно», «ощущение какой-то неловкости». Так нами была
обнаружена стрессовая «алекситимия невесомости», т. е. неспособность
говорить о своих эмоциях, пережитых, когда не ощущалось притяжения
Земли. Возникновение алекситимии после гравитационного стресса у
большой группы людей, отличающихся стрессовой эмоционально-
б
Рис. 16 Частота проявлений (в %) и выраженность активных (а),

пассивных (б) и меняющихся (в) эмоционально-двигательных реакций в
первом полете при кратковременной невесомости у 215 испытуемых
без значительного летного опыта (А) и у 220 испытуемых со
значительным летным опытом (Б):
Реакции не выражены — I, слабо выражены — II, выражены — III, сильно

выражены — IV
умоционально-поведенческ.ий субсиндром стресса• 173 поведенческой
пассивностью и при этом активизацией вегетативной зашиты (тошноты,
рвоты, потливости и т. п.), раскрывает не только взаимозависимость
психологических изменений и физиологических процессов при
чередовании в полетах невесомости и перегрузки, но и свидетельствует о
том, что некоторые особенности стрессовой пассивности сходны с
психопатологическими синдромами, сопровождающимися
алекситимией.
С трудом удалось получить развернутые отчеты об эмоциональных
переживаниях всего лишь у двух испытуемых из 127 человек, вошедших
во вторую группу. Все они отличались алекситимией в полетах при
создании невесомости
1. Из отчета опытного планериста, авиационного инженера А.Д.
Миронова (М.): «Впервые секунды невесомости почувствовал, что
самолет перевернулся и летит в перевернутом положении, а я завис в
самолете вниз головой. Посмотрел в иллюминатор, увидел горизонт
Земли, убедился в ложности своего ощущения. Через 5-10 с иллюзия
исчезла. При наличии иллюзии и после ее исчезновения весь период
невесомости испытывал неприятное, труднохарактеризуемое
ощущение неестественности и беспомощности. Мне казалось, что
изменилась не только обстановка в самолете, но и что-то во мне
самом Чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, пробовал в
невесомости писать, дотягивался руками до различных предметов.
Все это выполнял без особых затруднений. Тем не менее это чувство
раздражающей беспомощности не проходило». Возможно, большой
опыт управления планерами во время спортивнолетных соревнований
и, главное, то, что М. был выдающимся ученым и администратором,
— все это прорвало лексические тормоза алекситимии, и М., хотя и
через силу, рассказал о своих эмоциях в невесомости и даже
проанализировал их.
2. Из отчета авиационного инженера К.М. Фролова (Ф.): «В не-
весомости почувствовал, что поднимаюсь вверх. И какое-то странное
ощущение. Никогда ничего подобного не испытывал. Отчетливо
помню это ощущение и думаю, с чем его сравнить, и не могу это
сделать. Пожалуй, неприятное, какое-то «темное» ощущение, будто
плыву в черной воде. Она черная и призрачная. И вижу все в ней:
кабину нашего самолета, людей, будто они — не они, а какие-то
призрачные. И очень плохо на душе и во всем теле. Так неприятно,
как и быть не может. Была ли тошнота? Что-то тошнотное
чувствовал, но вырвать не мог. И только в шестом режиме
невесомости то ли срыгнул, то ли вырвало меня. Потом наступило.,
нет, не облегчение, а темное чувство стало бледнеть». Инженер Ф.
исключительно художественная личность: писал стихи Может быть,
его способность
174
воплощать свои душевные переживания в поэтические опусы Глава
2
открыла ему возможность, хоть и с усилием, «вырваться» из
безмолвия стрессовой алекситимии после невесомости.
Для интерпретации психологических и нейрональных механизмов
постстрессовой алекситимии и других стрессово-измененных состояний
сознания надо привлекать патоневрологические и психиатрические
подходы, возможно и психоанализ. Но прежде — несколько полнее
познакомимся с психологическими особенностями этого феномена.
2.5.4. Об алекситимии — «бессловесности чувств»
За десятилетия после того, как П.Е. Сифнеос пристально взглянул на

алекситимию, она стала объектом многочисленных исследований.
Исходя из того что осознаваемые переживания можно рассматривать
как результат переработки массива сигналов из частей тела, Д.В.
Винникотт [Wionnicitt D.W., 1958] пришел к выводу о том, что
алекситимия может быть из-за расщепления (диссоциации) между телом
и психикой. Причиной бывает массивное психическое травмирование.
Оно прерывает сомато-ментальные связи от тела к сознанию. Но это не
только механизм болезни, но и защита от перегрузки сигналами о
неблагополучии тела. Винникотт представил эту «защиту» как блокаду
нашего привычного квазипараноидного представления о локализации
сознания в голове (а не в сердце, не в животе, как у некоторых древних
цивилизаций).
Начав изучение алекситимии, психоаналитики поняли, что
приобрели нить Ариадны. Идя по ней, наверно, удастся расширить
представления о том, насколько личный опыт телесных ощущений
физиологических процессов поддастся отражению в словах,
описывающих эмоции, и приведет к постижению психосоматических
коллизий [Me Dougall J., 1982]. Алекситимики — это эмоционально
неграмотные личности, заявили Фридман и Свит. Надо развивать их
язык чувств, учиться вглядываться в себя, различая нюансы внутренних
неясных, темных ощущений. Нет! Алекситимия зависит от состояния
сознания, от воздействия на головной мозг — сообщили Кристали и
Раскин. Она появляется под влиянием наркотиков и после травмы и
уменьшается по ходу выздоровления. Так можно объяснять и
алекситимию алкоголиков и их стремление к опьянению, с уходом в мир
неясных, темных грез [Finn P.R., Martin J.. Pihl R.O., 1987].
При стрессе алекситимикам, как маленьким детям, трудно
разграничить свои телесные ощущения от эмоциональных пере
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса*175 живаний. То ли
болит в груди и от этого «тошно на душе», то ли душевные невзгоды
ощущаются как боль внутри тела. Алексити- мики могут казаться
хорошо приспособившимися даже к тяжелой жизни — живущими без
проблем. Но, по мнению Мак Дугола, это псевдонормальность,
кажущаяся приспособленность [Мс Dougall J., 1985]. Алекситимик, в
скудных, как будто бы четких выражениях описывающий свои
ощущения, переживания, может казаться человеком хорошо
разбирающимся в себе. Но при более глубоком знакомстве выясняется,
что это не скупость, а скудность, не четкость, а примитивность, это
жаргон, чужой жаргон, упрощающий общение при скудном выражении
эмоций и чувств. Однако стресс жизни мучителен для алекситимиков,
хотя это не видно из их слов и реакций при неприятностях и горе.
Потому они заслуживают сочувствия и помощи и нуждаются в них.
Тщательно исследовав контакты алекситимиков с окружающей
средой, Мак Дугол обнаружил очень поверхностное, легко
разрушающееся адаптирование к внешним обстоятельствам и
окружающим людям. По его мнению, алекситимики идут по жизни, как
роботы, будто бы следуя инструкциям, в содержание которых не
вдумываются. И поведение их часто роботообразно. Позы негибкие,
мимика невыразительна — подхватывает мысль о роботах Кристал.
Плохо понимая себя, алекситимик часто неверно оценивает других
людей. Они кажутся ему тусклыми отражениями его собственного
бледного самосознания. Надо сказать, что некоторые алекситимики не
чужды бурным эмоциям и могут впадать в яростное неистовство либо в
слезливость. Но рассказать об ощущениях при этих состояниях им
трудно.
Эмоциональные взрывы (когда не сдерживаемый гнев, не достигая
цели, переходит в рыдания) могут порождать временное алекситимное
состояние. Активное стрессовое поведение (каким являются и ярость, и
рыдание) при чрезмерных эмоциональных затратах нередко приводит к
мучительному состоянию душевной опустошенности. Для него
характерны отсутствие всякого желания что-либо делать, неспособность
разбираться в своих переживаниях и понимать их: «Ничего нет — ни
слов, ни мыслей. Никто не нужен: ни сам себе, ни другие. Все исчезло: и
ощущения прошедших неприятностей, и ожидание будущего. Неприятно
говорить что-либо другим, нет слов к себе». Так можно суммировать
описание такого состояния «алекситимного горя» со слов его
пережившего. Но рассказывать он может, только оправившись от
стресса.
Интересен тезис Мак Дугола о «яростном отречении» сознания от
телесных бед [Me Dougall J., 1985]. При этом все, что лишалось
представительства в сознании, постепенно проявляется теле
176
сно психосоматическими болезнями. И в наших экспериментах именноГлава
у
2
людей с алекситимией, т. е с трудностями осознания телесных
ощущений и дискомфортных эмоций при невесомости — это
«неосознание» завершалось тошнотой и рвотой (телесным защитным
актом — извержением «врага» из своего тела).
С такой интерпретацией сопряженности алекситимии и рвоты
должны согласиться многие психологи и психоаналитики, признающие
вторичность соматических защит. И все же в такой сопряженности
проявлены более сложные защитные «синергетические взаимодействия
между сомато-психическими и психосоматическими векторами» [Т.
Волман, Т.Л. Томпсон, 2003, с. 13].
Два фактора травмируют психику в начале невесомости (в кабине
летящего по параболе самолета). Первый — ужас реального падения и
возможной смерти от удара о землю. Второй — безумная (страшная?)
несопоставимость, невозможность двух альтернативных и
одновременных реальностей: тело (его специфические и
неспецифические гравирецепторы) ощущает падение, зрение видит, что
его нет — интерьер кабины и все в ней стабильно, это же подтверждает и
акустический фон. А ведь ужас может стать причиной маниакально-
депрессивных недугов, кажущаяся (а тем более реальная) раздвоенность
мироздания потенцирует шизоидность (греч. schizo — дроблю,
расщепляю, разделяю). Сознание пассивно защищается от них
«незнанием- непризнанием», его маркером становится алекситимия.
2.5.5. Еще об алекситимии при моделировании космических

стрессоров
Современная лечебная индустрия (психиатрия, психоанализ,

патопсихология) диагносцирует постоянную алекситимию у больных
людей при конкретных заболеваниях. Однако в наших экспериментах
временная алекситимия при стрессе и сразу после него была у многих
здоровых, нормальных испытуемых (они все раз в год проходили летно-
медицинскую комиссию) Интересным оказалось то, что алекситимия
была только у тех, кто оказался в числе стрессово-пассивных,
«пассивных тошнотиков». Почему? Этот вопрос задал Петер Е. Сифнеос,
обсуждая со мной в 1989 г. (эпистолярно) первую (не секретную)
публикацию результатов наших исследований алекситимии,
возникавшей при стрессе после «ударов» кратковременной
невесомостью [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 82].
Послестрессовую алекситимию, т. е. невыразимость словами
переживаний дистрессового дискомфорта, можно рассматривать как
защиту от вербализации, от полного осознания
^моционально-поведенческий субсиндром стресса• 177 и запоминания
страха, возникающего у людей из-за их опасной беспомощной
стрессовой пассивности во время пугающей ситуации («падения в
бездну» при невесомости). Такая алексити- мия — фрагмент
«ускользания» от «ужаса смерти» при пассивной беспомощности перед
лицом врага, перед лицом смертельной опасности (более подробно
анализ этой ситуации см. в 4.2.5). Но алекситимия могла возникать еще
из-за «ускользания», «уклонения» сознания от осмысления
невозможного, невероятного (но вместе с тем реального) раздвоения
информации, поступающей гравирецепторам о падении, а к зрению и
слуху о том, что никакого падения нет (стены, потолок и пол салона
самолета, — все на своих местах). Невозможность осмысления этой
двойственности застопоривали речевое описание эмоций. Обсуждая с
нами результаты исследований «алекситимии невесомости» профессор
В.С. Ротенберг высказался о том, что «эта невозможность осмысления,
этот конфликт на уровне чувственного восприятия представляет собой
непреодолимую проблему и сам по себе вызывает чувство
беспомощности. Интересно, является ли алекситимия защитной
реакцией на чувство беспомощности или чувство беспомощности как в
модели Дж. Куля, блокирует возможности правополушарного
мышления, хотя как раз это мышление могло бы обеспечить адаптацию»
[Ротенберг В.С., 2006 а].
Что же становилось основной причиной алекситимии: ужас про-
валивания или небывалое раздвоение представления о пространстве? К
ответу на такой вопрос подводят результаты моих наблюдений за
парашютистами-катапультщиками во время доводочных испытаний
«трехкаскадной» катапультно-парашютной системы аварийного
покидания боевых реактивных самолетов и аналогичной системы для
космических спутников «Восток-ЗА», на которых после завершений
испытаний летали первые космонавты.
В начале 60-х гг. прошлого века автор этой монографии участвовал в
проведении десятков таких испытаний как врач, физиолог, психолог, при
необходимости и судебно-медицинский эксперт. На боевом вертолете
мы в воздухе сопровождали спускающегося на парашюте (после
катапультирования) испытателя. Потом обследовали его на месте
приземления, осуществляли психологическую «поддержку»,
транспортировали на вертолете «домой», в Летно-исследовательский
институт.
Во время катапультирования на испытателей действовала Ударная
перегрузка. Затем, во время свободного падения, они оказывались почти
в невесомости, заканчивающейся ударной перегрузкой от раскрытия
парашюта. Опасностей и, соответственно, поводов для страха у
парашютистов-испытателей было более чем достаточно. А вот причин
для раздвоения восприятия
пространства
178 • не было, т. к. они телесно (гравирецепторами) ощущалиГлава 2
перегрузку при катапультировании, потом пониженную весомость при
падении до раскрытия парашюта и, соответственно, видели
нестабильность пространства. Таким образом, гравита ционные
стрессоры при катапультировании и сразу после него были отчасти
сходными с возникавшими в авиационных полетах по параболе, но
внутрикабинной стабильности визуального и акустического пространств
не было
Ни в одном случае у испытателей после катапультирования и
парашютирования не отмечались признаки алекситимии. У некоторых,
напротив, сразу после благополучного приземления наблюдалась
логорея (неудержимая разговорчивость).
Эти факты могут свидетельствовать в пользу того, что основной, а
может быть, и единственной причиной алекситимии после невесомости в
кабине летящего лайнера становилось раздвоение представления о
пространстве.
По мнению В.С. Ротенберга, возможность сопоставления
алекситимии после невесомости и перегрузок в закрытой кабине
самолета и отсутствие алекситимии при парашютировании после
катапультирования представляет особый интерес.
В С. Ротенберг указывает на то, что «понятие “алекситимия"
приобрело слишком широкое значение и включает разные феномены.
Относится ли к нему яростное отречение от телесных бед? Это уже не
механизм патогенеза психосоматических расстройств, не базисное
состояние, формирующееся, возможно, с детства вследствие дефицита
эмоциональных контактов. — а защита от невыносимых ощущений,
вызванных уже существующими расстройствами... Я не считаю, —
пишет он, — алекситимию синонимом вытеснения переживаний, а
считаю исходной неспособностью к ним (а не только к их выражению),
обусловленной функциональной дефектностью правого полушария...
Очень похоже, что “алекситимия невесомости” временная — не ис-
тинная, не исходная патология, а вторичная, защитная. Или тоже
вторичная реакция, но не защитная, а обусловленная временной
блокадой адаптивных механизмов состоянием беспомощности».
[Ротенберг В.С., 2006 а).
Отмечено, что первичная алекситимия возможна как премор- бидная
(предболезненная) особенность личности в преддверии
психосоматических расстройств. Вторичная алекситимия ино гда
возникает у больных с психопатологической симптоматикой
[Коростелева И.С., Ротенберг В.С., 2000].
В настоящее время понятия «первичная» и «вторичная» алекситимия
растеклись столь широко, что некоторые исследователи, используя их,
противоречат друг другу. Но мы по совету
В.С. Ротенберга ограничимся нижесубсиндром
Эмоционально-поведенческий лишь обсуждением
стресса• /79 феноменов
вторичной алекситимии. Более того, лишь той, которая возникает на
короткое время после «удара» невесомостью, создающего трав-
мирующий психику конфликт между системами восприятия про-
странства. Это особого рода недолгий «когнитивный стресс».
2.5.6. Алекситимия и баланс полушарий головного мозга
Результаты обследования людей с разобщенными (хирургически

либо из-за травм) полушариями головного мозга подтвердили
зависимость алекситимии от дисбаланса полушарий [Теп- houfer W.D.,
Walter D.O., Hoppe K.D., Boden J.E., 1987].
И.С. Коростелева и В.С. Ротенберг видели возможность алекситимии
и «обученной беспомощности» преимущественно у людей с нарушением
функционирования правого полушария головного мозга, что
обуславливает их интернальный локус контроля [Коростелева И.С.,
Ротенберг В.С., 2000]. Это подтверждается экспериментальными
данными Тейлора (1985). Выше указано, что и в наших экспериментах в
невесомости испытуемый М страдал от алекситимии и еще больше — от
«раздражающей беспомощности». Возможно, она была недолгим
аналогом «выученной беспомощности»?
Здесь надо обратиться к пониманию предназначений правого и
левого полушарий головного мозга людей. Наиболее адекватной
признана концепция В.С. Ротенберга, опубликованная еще в 1979 г.
[Rotenberg V.S., 1979]. «Согласно этой концепции, — писал он позднее,
— правое полушарие “схватывает” предметы и явления как целое, как
это постулировалось и в концепции Gordon и Zaidel, но в отличие от этих
авторов подчеркивается, что целостность эта создается за счет
одномоментной интеграции как внутренних связей между элементами
этих предметов и явлений, так и внешних связей этих предметов и
явлений с другими. Преимущество целостного, правополушарного
“схватывания” именно в этом и состоит — в интеграции сложных и
нередко противоречивых связей. Если объект восприятия представляет
собой совокупность простых однородных элементов со столь же
простыми отношениями между ними (как, например, в тех на борах букв
или простых геометрических фигур, которые Polich предъявлял своим
испытуемым в разные поля зрения), у правого полушария нет никакого
преимущества по сравнению с левым в схватывании такого рода
"целостности”. Говоря метафорически, целостность, в которой
уникально компетентно правое полуша-
риє — 180
это целостность калейдоскопа, а не целостность цепи, состоящейГлава
2
из одинаковых звеньев.
Левое полушарие занято противоположной деятельностью — оно
производит разъятие целого на его составные элементы. Из всего обилия
реальных и потенциальных связей между предметами и явлениями левое
полушарие выбирает отдельные, немногие, в пределе — одну-
единственную, но наиболее сильную, что обеспечивает возможность
анализа, но за счет синтеза. Оно дифференцирует, а не объединяет»
[Ротенберг В.С., 2006].
В.С. Ротенберг пишет: «Алекситимия типична не только для
психосоматческих расстройств (Alkin, Alexandr, 1988), но и для
депрессии (Parker at all., 1991), характеризует нервную булимию
(Jimerson at all., 1994), невротические и психотические нарушения
(Rubino, 1993). Это как бы общий (с нашей точки зрения
патогенетический) компонент очень многих форм патологии,
отражающих функциональную дефектность правополушарного
мышления» [там же[.
Обратим внимание на то, что после участия в авиационных полетах с
режимами невесомости только у «пассивных тошноти ков» возникало
депрессивное состояние с ухудшением аппетита (разной выраженности и
продолжительности). Напротив, булимия (греч. bus — бык + limos —
голод = неудержимое обжорство) появлялась у «активных пугливых
весельчаков» Даже после нескольких сотен пребываний в недолгой
невесомости, когда у них благодаря адаптации уже не возникали в
полетах ни краткий страх, ни экстатическая радость, эти люди старались
плотно пообедать перед полетом (обед из четырех блюд) и все-таки
сразу после него, т. е. спустя 3,5 часа, вновь «обедали» (еще раз обед из
четырех блюд).
Профессор А.В. Лебединский комментировал это как результат
гипоталамических влияний [Лебединский А В , 1963]. Однако интересна
интерпретация булимии после «ударов» невесомостью с точки зрения
Джимерсона Д.Ц., Сифнеоса П.Е. и др. [Jimerson D.C., Wolfe В.Е , Franko
D L., Covmo N A., Sifneos P.E., 1994, c. 56, 90—93] как результат
межполушарной асимметрии, активированной гравиинерционным
стрессором.
Спустя много лет участники тех наших полетов вспоминали
собственную эйфорию и усмешки окружающих, когда они вторично
поедали обильную пищу в летной столовой. Нередко после полета
повторно обедали и члены экипажа самолета, в котором создавалась
невесомость. Однако такая булимия наблюдалась нами лишь при полете
10-12 режимах невесомости, когда же по техническим причинам число
режим уменьшили до 3-6, булимии после «ударов» невесомостью не
стало.
По мнению Е. Гольдберга и Л.Д. Косты, правому полушарию
принадлежит ведущая роль в оперировании принципиально новой и
неожиданной информацией [Goldberg Е., Costa L.D., 1981; Ананьев Б.Г.,
1961, с. 144-173]. На основании этой гипотезы можно предположить, что
неожиданность и беспрецедентность «удара» невесомостью,
адресованная правому полушарию, у определенного ряда людей (у
«пассивных тошнотиков») перенапрягла его функциональные
^„оционально-поведенческий
возможности, что и вызвалосубсиндром стресса•как
алекситимию 181 результат
правополушарного ослабления. Но почему это произошло не у всех
впервые оказавшихся в невесомости?
Возможно, алекситимия при стрессе в невесомости проявлялась
лишь у тех испытуемых, у кого была латентная дефектность, вернее,
слабость правого полушария5 Если это так, то почему их представление о
пространстве после исчезновения опоры под ногами все же базировалось
не на интервальных (внутрителесных гравирецепторных) сигналах и
реальности падения, а на экстер- нальных сигналах о (тоже реальной)
оптической и акустической стабильности внутрикабинного пространства
«падающего» самолета? Может быть, феномены, актуализировавшиеся
после «ударов» невесомостью, у «пассивных тошнотиков» обусловлены
не слабостью, а высокой чувствительностью правополушарных систем и
функций? Мы не ставили перед собой эти вопросы, проводя в прошлом
веке эксперименты, в которых обнаружили «алекситимию невесомости»,
и не смогли бы тогда на них ответить.
2.5.7. Поведенческие реакции, алекситимия и «смертельный

дискомфорт» у людей при изнурительном дистрессе-кинетозе
Итак, в наших экспериментах с кратким гравиинерционным

стрессором (исчезновением силы тяжести) алекситимия ненадолго
возникала после невесомости только у «пассивных тошнотиков», но ее
не было у стрессово-активных людей во время и после короткого стресса
в невесомости. Что же — они совсем не нуждаются в ней, как процедуре
«уклонения» от стрессового дискомфорта? Нет. Алекситимия возникала
и у них, но только при длительном изнуряющем гравиинерционном
стрессе, когда их первичная активность сменялась вторичной
пассивностью (подробнее об этом ниже). Это было обнаружено, когда
некоторые испытуемые — участники экспериментов в невесомости —
были привлечены нами к исследованиям многосуточного, многоиедель-
ного стресса в непрерывно вращающейся квартире-центрифуге (в стенде
«Орбита»)
В начале этих экспериментов одни испытуемые становились

стрессово-активными, у других диагносцировалась первичная стрессовая
пассивность. Стрессовый кризис первого ранга («аларм-реакция»), так
изменявший поведение людей, длился не долее полутора часов. Потом у
всех испытуемых нарастала пассивность. Ее причина — неприятное
болезненное состояние — «неопределенный (неопределяемый словами)
дискомфорт». Это была вторичная стрессовая пассивность,
сопровождавшаяся затруднениями словесного описания своих эмоций и
переживаний. Испытуемые долго обдумывали, потом кратко сообщали,
что им «плохо на душе и в теле», «муторно, не знаю, как описать»,
«неприятно в затылке, в животе, не помню, как началось, терпеть надо»
(из отчетов испытуемых). Ретроспективно можно с уверенностью
полагать, что это были проявления алекситимии (во время проведения
нами этих экспериментов в 60-х гг. XX в.термина «алек- ситимия» еще
не существовало.) (Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М.,
Гаврилова субсиндром
Л.Н., Устюшин Б.В., Хилемский стресса•
Э.И., Бирюков182
В.А., Мухин
В.Х., Фролова Л.И., 1969, с. 286-288; Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р.,
Гаврилова Л.Н., Елкина Л.Г., Устюшин Б.В., с. 197—199; Галле Р.Р.,
Емельянов М.Д., Китаев- Смык Л.А., Клочков А.М., 1974, с. 53-60;
Китаев-Смык Л.А. 1983 и др.].
Более тягостным неопределенный дискомфорт был у тех, кто
поначалу при «аларм-реакции» оказывался стрессово-активным,
радостно-возбужденным. Их алекситимия была более заметной.
Последующая защитная активизация вегетатики у них проявлялась в
форме сердечно-сосудистых кризов, повышения артериального
давления, т. е. как накопление нереализуемой готовности к агрессии
либо бегству. Напомним, что эти испытуемые, участвуя в авиационных
полетах с режимами кратковременной невесомости, отличались
активизацией эмоционально-поведенческих реакций и полным
отсутствием алекситимии. Они были «активными пугливыми
весельчаками». По мнению В.С. Ротенберга, «не исключено, что здесь
срабатывает эффект контраста — беспомощность может острее
переживаться теми, у кого совсем нет опыта этого состояния» (Ротенберг
В.С., 2006].
У испытуемых, которые были при «аларм-реакции» первично
стрессово-пассивными, защитная активизация вегетатики проявлялась в
виде тошноты, всегда заканчивавшейся рвотой, т. е. «извержением врага
из своей утробы». Благодаря такой «победе» мучительный дискомфорт и
алекситимия у этих «пассивных тош- нотиков» ненадолго уменьшались.
Существует обширная научная литература, описывающая «болезнь
укачивания-укручивания» с ее вегетативными прояв-
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• IS3 лениями
(тошнота, рвота, потливость, артериальная гипотензия и гипертензия и
пр.) и психологическими реакциями (чувство обшей слабости, головная
боль, психическая депрессия и пр ). Это «болезневидное состояние», т. е.
эту форму дистресса называют «кинетоз» («болезнь» из-за
несвойственных человеку движений, перемещений) (см. подробнее в гл.
3). Мною предложено рассматривать «болезни стресса» как стрессовыей
кризис третьего ранга [Китаев-Смык Л.А., 2001 ].
В многонедельных экспериментах в квартире-центрифуге нами
(совместно с Р.Р. Галле и Л.Н. Гавриловой) были обнаружены и
градуированы пять ступеней нарастания «неопределенного дис-
комфорта» у испытуемых при дистрессе-кинетозе. Если на первой
ступени испытуемым (по их отчетам) было всего лишь «как-то муторно
на душе», «неприятная вялость в теле», «говорить-то об этом нечего», то
при третьей — они уже с нежеланием подбирая слова, сообщали об
«очень неприятной тошноте в голове» (обычной тошноты и рвоты у
первоначально стрессово-активных не было), «голова забита мятой
бумагой и тело, особенно шея, больные, деревянные», «слова, как
булыжники, укладываю» и т. п. Первично стрессово-пассивные
(«пассивные тошнотики») с трудом говорили: «вырвал все тело
изнутри», «после рвоты мучение внутри осталось».
Вторая и четвертая ступени носили промежуточный характер.
При пятой ступени неопределенного дискомфорта, предельной по
нашим тогдашним представлениям, нетерпимо-болезненные осознание и
ощущение действительности (текущего момента) сужалось на желании
«все прекратить». Испытуемые приближались к необсуждаемой ими, но
непременной потребности в суициде. Следовательно, это было уже
запредельным стрессовым кризисом, уничтожающим субъекта стресса.
На пятой степени дискомфорта только мысленные поиски слов
испытуемыми, если их к этому понуждали, тем более произнесение слов,
описывающих их самочувствие, были «телесно-болезненными»,
отдавались усилением «нестерпимой неприятности во всем теле и на
душе».
Инициаторы этих исследований Л.А Китаев-Смык (К ), Р.Р. Галле
(Г.) (первично стрессово-активные) и В.А. Корсаков (К.) («пассивный
тошнотик») позволяли только самим себе под контролем коллег
доходить до пятой, суицидоопасной ступени «неопределенного
дискомфорта».
Телесный и душевный дискомфорт, который ощущали испытуемые
при дистрессе-кинетозе во время длительного вращения, сопровождался
признаками алекситимии. Испытуемым с каждыми сутками было все
труднее рассказывать о содержании
184
и эмоциональной окраске своих переживаний. Письменные отчеты Глава
2
испытуемых и их дневниковые записи также становились очень
лаконичными, безэмоциональными, теряли образность, имевшуюся до
развития дистресса-кинетоза. Спустя полтора месяца после окончания
эксперимента с многонедельным вращением испытуемый К. смог
достаточно подробно описать то, что чувствовал: «...не то чтобы не было
слов для описания переживаний, но была какая-то скудная картина
ощущений, хотя они были мощные и крайне неприятные. Все эти
противные чувства были безликими и, главное, не сравнимыми ни с чем.
Вдумываться в них, пытаться прочувствовать, чтобы описать (этого
требовали врачи-психологи), было невозможно и не хотелось, потому
что еще невыносимее становилось на душе, и во всем теле усиливалась
телесная тоска. И как-то не думалось о том, чтобы кончилось это
безобразие, потому что все во мне сосредоточилось на текущем времени,
на том, что еще будет в эту минуту, в этот день» (из отчета испытуемого
К.).
Ни в одном из экспериментов с длительным вращением испытуемых,
изолированных в квартире-центрифуге, ни один из них не отказался от
дальнейшего участия в эксперименте, не проявил явного протеста против
вовлечения в трудоемкие и крайне неприятные исследования. Они
продолжались до восьми часов в сутки. Конечно, важным фактором
принуждения к участию в них было финансовое вознаграждение. Однако
замечено, что дистресс из-за длительной многонедельной, напряженной
монотонии «укачивания-укручивания», психотравмировавший
испытуемых, создавал у них психологический комплекс рабской
покорности при стрессе. При этом «тающие силы были направлены на
то, чтобы пережить текущую минуту, перетерпеть очередное испытание,
этот день, следуя его уже привычному, хотя и тягостному распорядку,
чтобы пережить текущий момент без новизны, без пиковых усилий, без
протеста и неповиновения» (из отчета, написанного испытуемым Г.
спустя полтора месяца после участия во многонедельном эксперименте с
непрерывным вращением).
Возможны разновидности алекситимии, но та, что возникала при
длительном мучительном дистрессе-кинетозе, проявлялась в
неспособности людей выражать свои чувства, однако чувства эти были
хотя и неопределимыми, но очень сильными.
2.5.8. Межполушарная асимметрия головного мозга и

альтернативные стрессовые расстройства
Дискомфортные ощущения и переживания наших испытуемых при

длительном дистрессе-кинетозе (их психическая депрессия,
3национально-поведенческий, субсиндром стресса• 185 признаки
алекситимии) сопоставимы с симптоматикой, когда при тяжелой
стрессовой ситуации временно нарушается пользование ресурсами
правополушарных возможностей [Kuhl J., Beckmann J., 1994]. Это
блокирует любые формы конструктивного поведения и психической
активности [Ротенберг В.С., Аршавский В.В., 1984; Ротенберг В.С.,
2001].
Данное сопоставление наводит на мысль, что эмоционально-
поведенческие реакции (и расстройства) при действии гравиинер-
ционных (пространственных) стрессоров в наших экспериментах можно
оценивать (диагносцировать) как проявление ослаблен- ности (либо
субдоминантности, или же сверхчувствительности к гравиинерционному
стрессу) правого полушария головного мозга.
Вторичная алекситимия, обнаруженная мной при повторах недолгого
гравиинерционного стрессора (в режимах невесомости), оказалась
«мостиком» к пониманию причин двух основных видов стрессового
эмоционально-поведенческого реагирования: активного и пассивного.
Концепция асимметрии полушарий головного мозга [Rotenberg V.S.,
1979 и др.] позволяет видеть в алекситимии проявление слабости (либо
более высокой чувствительности, в конечном итоге обусловливающей
повышенную уязвимость при избыточной нагрузке) правого полушария.
А т. к. после недолгих пребываний в невесомости алекситимия временно
возникала лишь у определенного ряда людей («пассивных тошнотиков»),
то допустимо предполагать, что она была обусловлена слабостью (или
субдоминантностью? или повышенной чувствительностью? или
гиперреактивностью?) правого полушария этих людей. Это под-
тверждается и тем, что только у них наряду с алекситимией были
недолгая психическая субдепрессивность (как отдаленный аналог
♦выученной беспомощности») и вегетативные расстройства (в которых
можно видеть аналоги психосоматических нарушений), возможные при
правополушарных дисфункциях.
Таким образом, концепция межполушарной асимметрии должна
учитываться при понимании двух кардинальных типов стрессовой
защиты от реального или гипотетического врага: «экстернальной
защиты» от внешних угроз (защитная активизация эмоций и поведения)
и «интернальной защиты» (вегетативной, психосоматической) от
внутренних (внутри организма) вредящих агентов.
Правомерно предположение, что функциональная недостаточность
правого полушария способствовала появлению у ряда людей стрессовой
пассивности поведения в невесомости (при пространственном стрессоре)
из-за того, что стрессогенная пространственная среда (с ее
континуальностью, т. е. целостностью и непрерывностью) «осваивается»
преимущественно «право
186
полушарным сознанием». Исходя из этого, можно думать, что Глава
2
возникновение при невесомости в закрытой кабине двух взаимо-
исключающих (альтернативных) потоков информации о физическом
пространстве вводило в состояние стрессовой пассивности (с
субдепрессией и алекситимией) лишь тех людей, у кого была (либо
временно возникала) функциональная недостаточность правого
полушария головного мозга.
И все же требует дополнительных экспериментальных под-
тверждений предположение, что стрессовые вегетативные расстройства,
т. е. активизация вегетативной (психосоматической) «защиты», также
сопряжены с индивидуальными особенностями межполушарной
асимметрии.
Может быть, дифференциация людей на стрессово-пассивных и
стрессово-активных при иных стрессорах (не пространственных) не
связана с межполушарной асимметрией Иными словами, люди,
пассивные из-за одних стрессоров, могут оказаться активными при
других стрессогенных воздействиях. Однако накапливаются сведения о
меньшей устойчивости к психической травме людей с правополушарным
доминированием. «Показано также, что испытуемые с преобладанием
левого поля зрения (правого полушария) менее доминантны в
социальных отношениях, при рассмотрении признаков психологической
дезадаптации у них в большей степени выражена межличностная
сензитивность (чувство неполноценности в социальных контактах,
негативные ожидания в социальных отношениях) и фобическая
тревожность. В области психологических защит доминирование левого
поля зрения (правого полушария) связано с такой защитой, как
реактивное образование, а доминирование правого поля зрения — с
защитным механизмом “замещения”» [Тарабрина Н.В., 2007, с. 11].
В заключение можно вспомнить, что врачи-психиатры, вместе с
нами лично участвовавшие в первых авиационных полетах с режимами
невесомости, неоднократно отмечали, что у некоторых испытуемых с
наиболее выраженными реакциями во время невесомости и сразу после
нее трансформировалось психическое состояние: изменялись не только
эмоции, поведение, но и содержание высказываний, логика суждений
(тогда к полетам мной привлекалось много людей нетренированных, без
летной подготовки, не прошедших специального строгого медицинского
отбора). У ярко выраженных «пассивных тошнотиков» эти изменения
напоминали шизофрено- подобную симптоматику, а у «активных
пугливых весельчаков» (с их послеполетной булимией)
гебофреноподобную симптоматику. Недавние исследования шизофрении
с учетом концепции межполушарной асимметрии [Cutting J.,
1992,160,583-588; Rotenberg V.S., 1994, с. 18,487-495 и др.] позволяют
предположить возможность возникновения временных психических
дисфункций под влиянием когнитивных пространственных стрессоров
Напомню, что алекситимия нередко на время возникает при «стрессе
жизни». Яркие художественные описания ее, например, у Марины
Цветаевой в стихах «Две песни», «Рельсы» [Цветаева М., 1980, с.
143,252]
2.6. ЭМОЦИИ И ПОВЕДЕНИЕ ЛЮДЕЙ субсиндром
ПРИстресса•
ЗВУКОВОМ187 СТРЕССЕ
«УДАРНОГО» ТИПА. АКУСТИЧЕСКИЙ СТРЕСС ПРИ СТРЕЛЬБЕ
«ЧУЖОГО» АК-47
Стрелковое оружие, изобретаемое, конструируемое и создаваемое

М.Т. Калашниковым, признано во второй половине XX в. лучшим в
мире. Первые исследования психологического стрессового воздействия
на солдат звуков стрельбы «чужого» АК-47 (т. е. находящегося рядом, но
в руках другого человека — «врага» или «соратника») были проведены
нами в 1979 г. на стрелковом полигоне Выборгского пограничного
отряда. Уникальность этого исследования в том. что изучен
акустический стресс у солдат, обороняющих и штурмующих укрепления
бункерного типа (блиндажи, ДОТы, катакомбы, подвалы).
Под угрозой исключения результатов этого исследования из
монографии «Психология стресса» (1983) (она была написана в 1979-
1981 гг.), я был вынужден вместо слов: «солдаты» использовать —
«испытуемые», вместо «автомат Калашникова АК-47» —
«мотоциклетный мотор», вместо «пороховые газы» — «выхлопные
газы» вместо «бункер» — «испытательная камера» Ниже все названо
своими словами.
Изложенные результаты психологического исследования боевого
использования АК-47 остаются актуальными и сейчас. Они
используются при боевой подготовке солдат многих армий разных стран
мира
2.6.1. Акустический стресс «ударного» типа
В настоящее время широко обсуждаются пути предотвращения

неблагоприятных для человека факторов, связанных с превышением
допустимого уровня шума [Руденко Л П., 1965]. При весьма сильном
шумовом воздействии (120 дБ и выше) у людей «могут возникнуть
тягостные состояния: нарушения движений, головокружения, психозы»
[Ничков С., Кривицкая Г.Н., 1969, с. 33].
Накапливаются данные, свидетельствующие о том, что не только

сильные звуковые воздействия, но и сравнительно малоинтенсивные
длительные акустические факторы, действие которых продолжается или
регулярно повторяется дни, месяцы и т. д., могут привести к
дезадаптации, снижению производительности труда, к снижению
надежности «человеческого фактора» в структуре производства и даже к
возникновению патологических реакций в организме человека [там же].
Сравнительно хорошо изучены физиологические и психологические
механизмы восприятия и переработки звуковых сигналов, в частности,
несущих стрессогенную смысловую информацию. Ограничены сведения,
характеризующие психические процессы при экстремальных
акустических воздействиях, лишенных семантического содержания.
Акустические воздействия большой интенсивности оказывают
разрушающее действие на ткани организма, вызывая клинические
проявления стресса [Заславский И.Е., 1974; Кривицкая Г.Н., 1964;
Руденко Л.П., 1965].
188
Звуковые сигналы, не достигающие разрушительной силы, могут Глава
вызывать2 стрессовое состояние за счет своих информационных
характеристик. И это не только такие сигналы, как, например, словесные
стрессогенные сообщения или другие звуковые условные сигналы
тревоги и опасности. Могут стать экстремальными неожиданные или
непривычные для субъекта акустические воздействия, в том числе
воздействия неожиданной, непривычной громкости.
Можно предполагать, что экстремальное влияние неожиданного и
громкого звука как сигнала, предвещающего опасность, возникло в
процессе биологической эволюции. Такие воздействия, видимо,
«включают» находящиеся всегда «наготове» сформированные
филогенетически программы защитного реагирования [Китаев-Смык
Л.А., 1977, б]. Вероятность их «включения», форма и интенсивность
возникающего при этом адаптивного реагирования зависят не только от
внешних, акустических факторов, но и от биологической и
психологической «готовности» человека к тем или иным адаптивным
проявлениям, т. е. от степени его астенизации, невротизма, тревожности
и т. п.
Эффект неожиданности необходим для придания стрессогенного
эффекта негромким акустическим сигналам. Громкие звуки могут
обладать экстремальностью за счет своей «непривычной»
интенсивности. В.М. Мирзоевым и др. [Мирзоев В.М., Исаакян Л.С.,
Чапек А.В., 1970; Мирзоев В.М.,Момот Г. А., 1970] показано, что для
определенного типа людей при достаточно большой громкости
акустические сигналы «ударного типа» могут
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 189 оставаться
пугающими стрессогенными после большого числа повторений.
К экстремальным акустическим сигналам следует отнести
эмоииогенные звуки, сходные по своим частотно-тембровым ха-
рактеристикам с некоторыми биологически значимыми звуками (крик
ребенка, стон раненого и т. п.).
В последние десятилетия проблеме экстремального действия на
человека акустических воздействий «ударного» типа уделено особенно
много внимания в связи с возрастанием их значения как не-
благоприятного экологического или боевого фактора [Юганов Е.М.,
Крылов Ю.В., Кузнецов В.С., 1976]. Изучено их воздействие на
различные физиологические системы организма [Бачурина Т.И., 1974;
Бугаев С.А., 1969; Головачев Г.Д., 1961; Гунько М.В., 1972; Коршунов
В.И., 1976; Мерлин В.С., 1981; Кузнецов В.А., Ширяев А.Д., 1972;
Мирзоев В.М., Исаакян Л.С., Чапек А.В., 1970; Мирзоев В.М., Момот
Г.А., 1970; Росси Дж.М., Робеччи Дж., Пена М., 1978; Страхов А.В.,
Коршунова В.И., Косюга Ю.И., 1977; Токоренко И.И., 1971]. Вместе с
тем до настоящего времени сравнительно мало исследований
посвящается психологическим последствиям звукового стрессора
[Goolkasian Р., Edwards D.S., 1977; Theologus G.C., Wheaton G.B.,
Fleishman E.A., 1974 и др.].
2.6.2. Стрессовые влияния на солдат звуков стрельбы «чужого»

автомата М.Т. Калашникова (АК-47) во время «атаки» в помещении
бункерного типа и при «укрытии» в нем
Основной задачей изложенных ниже экспериментальных ис-

следований являлось определение особенностей эмоционально-
двигательной активности в структуре поведенческих реакций в ответ на
короткое экстремальное акустическое воздействие при стрельбе из
автомата Калашникова. Исследования проводились в натурных условиях
на полигоне во время преодоления многофункционально оснащенной
«полосы препятствий» солдатами- срочниками.
За осуществление этой работы Л.А. Китаев-Смык и Ю.М. Забродин
были награждены знаками «Отличник пограничных войск СССР».
При таком экстремальном воздействии изучалась способность
человека к интеллектуальной деятельности в первой серии экспе-
риментов и поведенческие реакции во время бега — во второй.
Учитывая тот факт, что ритмические сигналы различной модаль-
ности в отличие от однократных и непрерывных оказывают особое
стрессогенное, затормаживающее (ступорогенное) действие [Кар
манова 190
И.Г., 1963;2 Hammen C.L., 1978идр.], нами был использован в
•Глава
качестве стрессора прерывистый звук («звуковые удары» — по-
вторяющиеся акустические стимулы) во время стрельбы из автомата
Калашникова (АК-47) холостыми патронами.
Устройство, использованное в качестве генератора «звуковых
ударов» (закрепленный на штативе АК-47), при каждой серии стимулов
извергало пороховые газы и вспышки огня. Так как испытуемые
солдаты-срочники находились в непосредственной близости от него (0,7
—1,2 м), то для них стрессогенным фактором могла явиться мнимая
опасность этих выстрелов. Громкость каждого звукового стимула была в
диапазоне от 120 до 160 дБ. Стимулы предъявлялись с частотой 100-108
раз в с и повторялись не более 30 раз (одна обойма).
Проведены две серии экспериментов. В первой серии испытуемые
(солдаты-срочники) сидели в бункере на разных расстояниях от
генератора звука (АК-47) и были заняты выполнением корректурной
пробы (в ряде случаев выполнением других психологических, боевых,
интеллектуальных тестовых заданий). Занятость испытуемого
мыслительной деятельностью отвлекала его от ожидания звукового
воздействия (автоматной очереди), способствуя тем относительной
неожиданности этого воздействия.
Если в первой серии экспериментов грохот стрельбы из АК-47
действовал на относительно неподвижного (сидящего) солдата, то во
второй серии аналогичное акустическое воздействие оказывалось на
солдат во время бега, т. е. при интенсивной мышечной нагрузке.
Эксперименты второй серии проводились следующим образом.
Солдату-испытуемому предлагалось возможно быстрее бежать по полю
в течение 12—15 мин в направлении «вражеского» бункера. Вбежав во
входную дверь, испытуемый должен был, не останавливаясь, пробежать
через бункер. В тот момент, когда он наступал на пол бункера,
начиналась стрельба автоматной очередью, прекращающаяся только
после ликвидации давления на пол, т. е. во время выбегания
испытуемого из бункера. Солдаты-испытуемые были оповещены о
возможном возникновении звуков стрельбы, но чем обусловлены ее
начало и конец и насколько она опасна, они не знали. Таким образом,
звуковое воздействие было для них сравнительно неожиданным и
страшным.
2.6.3. Стрессовые влияния звуков стрельбы «чужого» автомата АК-47

на неподвижных солдат
В экспериментах первой серии принимали участие 46 человек,

большинство неоднократно (до пяти раз). Эксперименты второй
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 191 серии
проводились однократно с каждым из 17 участвовавших в ней
испытуемых. В экспериментах (до начала и после окончания звукового
воздействия) регистрировались частота пульса и дыхания, величина
артериального давления, проводилась кистевая и становая динамометрия
(измерение силы мышц).
В начале первого акустического воздействия у большинства
испытуемых (у 36 человек) была отмечена кратковременная,
развивающаяся на протяжении около 0,2 с рефлекторная двигательная
реакция в виде «вздрагивания» (резкого сокращения большинства
соматических мышц). В разных частях тела могло доминировать
сокращение либо мышц-сгибателей, либо разгибателей, в зависимости от
чего проявлялся соответственно сгибательный (флексорный) либо
разгибательный (экстензорный) тип движения.
У 19 человек в начале первой звуковой экспозиции возникала
быстрая частичная экстензия конечностей (легкий взмах руками и
подскакивание на стуле) и туловища (выпрямление спины, поднимание
головы). Эта реакция сразу же сменялась флексорными (сгибательными)
движениями, в результате которых испытуемые оказывались в позе
«съежившись»: сидя согнувшись, вобрав голову в плечи с прижатыми к
телу согнутыми в локтях руками.
У 22 испытуемых флексорная реакция с принятием указанной позы
возникала уже в начале первого воздействия, минуя экс- тензорную
реакцию.
«Вздрагивание» у пяти человек происходило в виде флексии
(сгибания) туловища и рук при частичной экстензии (разгибании)
нижних конечностей: человек слегка подскакивал на стуле, прижав при
этом согнутые руки к туловищу. В ряде случаев движение по типу
«вздрагивания» отчетливо проявлялось только в какой- либо одной части
тела (руки, голова).
После «вздрагивания» испытуемые в большинстве случаев замирали
в позе «съежившись», сохраняя такое положение при продолжающемся
воздействии и часто некоторое время после его окончания. У 10
испытуемых не удалось обнаружить проявлений рефлекторной
двигательной реакции по типу «вздрагивания». Трое из них при опросе
сообщили, что в момент акустического воздействия они испытали
своеобразное внутреннее «вздрагивание», «внутри тела все вздрогнуло и
напряглось» (из отчета испыт. Ж.).
Один испытуемый (П.) рассказал, что очень боится всяких громких,
резких звуков. Со страхом он ожидал звукового воздействия в
описываемом эксперименте. «...В ожидании все напряглось внутри.
Когда грохнуло, волна болезненного напряжения разлилась по всему
телу. Было неприятно до боли, и в то же время
192 •Глава 2 какое-то удовлетворение вроде радости, потому что не
очень-то и страшно, да и ожидание кончилось». Некоторые испытуемые
(8 человек) во время звукового воздействия напряженно выпрямлялись,
осматриваясь вокруг.
После окончания первого акустического воздействия двигательные
реакции испытуемых были разнообразны. Можно было выделить
следующие отличающиеся друг от друга формы двигательной
активности.
1. Многие испытуемые (32 человека) после окончания воздействия
оставались некоторое время (1-7 с) неподвижными (в состоянии
«оцепенения»), сохраняя позу «съежившись». Некоторые из них как
бы с трудом преодолевали скованность движений, возникшую во
время акустического воздействия. Это «преодоление», согласно
отчетам испытуемых, сопровождалось субъективно неприятными,
дискомфортными ощущениями. При этом у нескольких человек
движения были как бы нарочито подчеркнуты, утрированы. Простые
обиходные движения выполнялись осмысленно и были несколько
неуклюжими, неловкими и подчас замедленными Некоторые
испытуемые сообщали, что несколько минут после первого
экстремального воздействия они продолжали испытывать
дискомфортное ощущение в виде «сохраняющегося чувства страха»,
наряду с ним возникало эмоционально положительное «чувство
избавления от опасности» (из отчета испыт. К.).
2 В одном случае внимание экспериментатора было привлечено
неестественной неподвижностью испытуемого, застывшего после
окончания акустического воздействия с полусогнутыми руками,
расположенными перед грудью После того как испытуемый не
ответил на обращенный к нему вопрос, экспериментатор взял и
потянул испытуемого за руку. Выпрямленная таким образом рука
еще 1,5~2 с продолжала висеть в воздухе, после чего испытуемый,
как бы очнувшись, со смущением стал рассказывать о пережитом
чувстве испуга и дискомфорта.
3. У 28 испытуемых после окончания «оцепенения», продолжавшегося
после акустического воздействия примерно 0,5 с. отмечалось
выраженное в той или иной степени эйфорическое возрастание
поведенческой активности. Испытуемые вставали, оживленно и
радостно жестикулируя, начинали рассказывать о своих
переживаниях. Такое поведение часто продолжалось более 30 мин
после воздействия.
4. Было отмечено что движения некоторых испытуемых стали
избыточно размашистыми, неточными Испытуемых не смущала
такая неловкость их движений.
5. У трех субсиндром воздействия
испытуемых после акустического стресса• 193возникло и
сохранялось более получаса снижение двигательной активности при
усилении потоотделения и жалобы на «слабость во всем теле». При
этом движения у них были вялыми, замедленными по сравнению с
исходным статусом, голос с «плаксивыми» интонациями. Подобные
катаплексоидные явления были более выраженными у одного
испытуемого (см. ниже).
6. У многих испытуемых (у 34 человек) некоторое время после
акустического воздействия наблюдалось мышечное дрожание
(тремор) Оно могло проявляться на фоне как повышенной, так и
пониженной двигательной активности. Дрожали руки у двух
человек, дрожала нижняя челюсть — «зуб на зуб не
попадает»(высказываниеиспыт. К.). Восемь человек сообщили о
«внутренней» дрожи — «все поджилки трясутся» (высказывание
испыт. С.) Одни испытуемые не замечали у себя тремора, другие
замечали, но не обращали внимания, третьи смущались и пытались
его скрыть или уменьшить.
Следует отметить, что анализ адекватности самооценок испытуемых
показал во многих случаях диссимуляцию, вероятно, не вполне ими
осознаваемую. Испытуемые не замечали отмеченных у них
экспериментатором двигательных реакций и не могли их вспомнить
впоследствии, тогда как эти реакции были зафиксированы в протоколе
наблюдения Часто экспериментатору было трудно сосредоточить
внимание испытуемых на самооценке имевшихся у них эмоционально-
двигательных реакций.
При повторных воздействиях на солдат звуков стрельбы
обнаруживалась различная у разных испытуемых направленность
изменений субъективной оценки экстремального воздействия.
Для большинства испытуемых уже во втором испытании, и тем более
при последующих, стрессогенность акустических воздействий
уменьшалась. Об этом свидетельствовали результаты наблюдений,
самоотчеты испытуемых данные регистрации физиологических
показателей, а также показатели выполнения испытуемыми
корректурной пробы. Так, при повторном эксперименте у 39 человек
отсутствовали внешние проявления испуга и какие-либо двигательные,
спонтанные и неуместные реакции, возникавшие при первом
воздействии.
У пяти человек в трех—пяти экспериментах повторялось
«вздрагивание». Испытуемые сообщали, что эта реакция при повторном
воздействии либо не сопровождалась чувством испуга, либо он был
незначительным и сочетался с чувством возбуждения, «веселости».
Начиная со второго эксперимента, практически все испытуемые
удовлетворительно выполняли корректурную пробу во время и после
акустических воздействий.
7 Психология с Гресс,I
Наконец, у трех испытуемых наблюдалась противоположная
направленность изменения реакций. Выраженность эмоционально-
двигательных реакций при повторении акустического стрессора у них
194 Имевшие место при первом воздействии чувство испуга,
возрастала. Глава
2
флексорная (сгибательная) двигательная реакция с принятием позы
«съежившись» или позы с «замиранием» при повторных акустических
воздействиях становились более выраженными. Испытуемые связывали
это с появлением субъективно неприятного, дискомфортного чувства
уже при втором воспроизведении стрельбы. Это чувство, по их словам,
как бы содержало и внутреннюю напряженность, и непроходящий страх,
появившийся после первого воздействия, и тягостное чувство ожидания
стрессора с нарастающим беспокойством и т. д. Подобное
дискомфортное чувство слегка усиливалось при каждом повторении
выстрелов и приобретало, согласно самоотчету этих испытуемых,
некоторое сходство с болевым ощущением. Только после уговоров лица
с подобными реакциями соглашались принимать участие в повторных
экспериментах с акустическим воздействием.
Несмотря на нарастание негативных эмоций и двигательной
заторможенности, эти трое испытуемых, так же как и большинство
других, начиная со второго эксперимента удовлетворительно выполняли
корректурную пробу.
Из отчета испытуемого У.: «...в ожидании грохота выстрелов внутри
все сжимается и холодеет. Когда я анализирую это чувство, то кажется,
что в нем сочетаются два желания: первое — скорей бы уж грохнуло,
второе — чтобы лучше не стреляли... Когда, наконец, раздается
автоматная очередь, то нет разрядки неприятного чувства ожидания. Оно
как бы перерастает в очень неприятное, почти болезненное ощущение
внутреннего потрясения. В этот момент трудно собраться, чтобы
выполнять задание (корректурную пробу), но эта работа немного
отвлекает».
Нарастание эмоционально-двигательных реакций у этой группы лиц
можно рассматривать как проявление преимущественно пассивного
эмоционально-двигательного реагирования (сгибательные двигательные
реакции, постуральная (позная) реакция «замирания», замедленное
выполнение тестовых заданий, дискомфортное чувство беспомощности
и т. д.).
Итак, исследования с повторным применением прерывистого
акустического экстремального воздействия показали, что изменения
поведения людей и их боеспособности более вероятны при первом
воздействии. Это обусловлено эффектом его необычности, страшности,
неожиданности. В структуре поведения при этом как бы «разряжается»
установочная боязнь потенциальной или мнимой опасности этого
воздействия.
На ?национально
качество выполнения корректурной
поведенческий пробы
субсиндром в экспериментах
стресса• 195 с
акустическим стрессором оказывает влияние не только довольно
интенсивное звуковое воздействие, не только неожиданность начала
воздействия, которая была весьма относительной и сравнительно
сходной при повторных экспериментах, но, главное, неожиданность и
«незнакомость» первого звучания выстрелов. Стрессогенный эффект
создавала также мнимая опасность АК-47, расположенного близко от
испытуемых.
В первом эксперименте с первой секунды действия звука у всех 46
испытуемых выполнение теста непроизвольно прерывалось (пассивное
стрессовое реагирование).
Двенадцать человек, начиная с 3-5-й с после начала воздействия,
пытались продолжать выполнение пробы. Семеро из них сразу
прекратили ее, по их словам, из-за невозможности фиксации взгляда на
тексте или из-за затруднений при удерживании карандаша на нужной
строке, видимо, вследствие нарушений окуломоторики и из-за
дискоординации движений рук и тремора (дрожания). Восемнадцать
человек с момента начала воздействия и до конца эксперимента не
выполняли пробу, как потом они сообщили, «забыв о ней»; четверо
испытуемых помнили о задании, но, по их словам, им «было не до нее»;
16 человек в периоде с 15-й по 20-ю с после окончания воздействия
вновь приступили к выполнению корректурной пробы. Они выполнили
ее медленнее и с большим числом ошибок, чем до начала воздействия. В
среднем для этих 16 человек производительность работы после воздейст-
вия составила 12 % от их производительности до воздействия. Число
ошибок возросло, появились такие ошибки, как пропуск строки или
потеря просматриваемой строки и т. п.
Повторные звуковые воздействия меньше влияли на выполнение
корректурной пробы. Уже при втором акустическом «ударе» ни один
испытуемый не прекратил ее выполнение. Приостановка корректуры
возникала у ряда людей на первых секундах акустического воздействия.
Затем выполнение пробы продолжалось в большинстве случаев в
замедленном темпе. При последующих звуковых воздействиях ее
качество у пяти испытуемых практически нормализовалось, а у трех
успешность пробы даже повышалась по сравнению с ее качеством до
стрельбы (конструктивное стрессовое реагирование).
В экспериментах первой серии испытуемые-солдаты были
ограничены в возможности перемещения. В связи с этим был ограничен
анализ стрессового поведения. Исследование реакций у свободно
перемещающихся солдат при экстремальных акустических воздействиях
было проделано во второй серии экспериментов.
2.6.4. Стрессовые влияния звуков стрельбы «чужого» автомата АК-47
на атакующих солдат
В экспериментах второй серии при действии на солдат- испытуемых

звуков стрельбы во время бега были обнаружены два типа изменения
структуры движений. У семи человек (первая группа) возникало
«наслоение» экстензорной (разгибательной) реакции конечностей и
туловища
196на структуру
•Глава 2 движений бега. С началом воздействия звука
автоматной стрельбы из АК-47 эти люди как бы подпрыгивали на бегу,
вскинув руки в стороны- вверх, после чего их бег ускорялся за счет
увеличения частоты и амплитуды движений (стрессово-активная
реакция).
Изменения движений во время бега у других пяти испытуемых
(вторая группа) характеризовались увеличением флексии (сгибания)
конечностей и туловища. Когда раздавался звук стрельбы, эти
испытуемые пригибались и, слегка присев, продолжали бежать в
несколько замедленном темпе (стрессово-пассивная реакция).
Отчетливых изменений в структуре бега у трех человек (третья группа)
обнаружить не удалось.
Результаты опроса показали, что у всех испытуемых, участвовавших
во второй серии экспериментов, акустическое воздействие вызывало
чувство испуга. Девять человек испытывали растерянность, у четырех из
них это чувство сопровождалось некоторой дезориентацией в
пространстве и частичной утратой представления о том, что им
надлежит делать дальше. Из отчета испытуемого С.: «Запыхавшись, я
вбежал в бункер. Тут раздался грохот. Это было неожиданно потому что,
пока бежал, я совершенно забыл, что должно грохнуть. От
неожиданности я испугался, дальше бежал машинально, не соображая,
что делаю». Из отчета испытуемого Ч.: «Я ждал этот звук, все же он
раздался неожиданно. Наверно, поэтому два чувства сразу возникли во
мне: я вздрогнул от страха, и в то же время мне стало смешно. Я
подумал: чего это я испугался. Чувство страха и дрожь внутри долго не
проходили, и в то же время я переживал радостный подъем, потому что
успешно прошел испытание звуком». Такое «удвоение эмоций» —
нередкий симптом боевого стресса.
В период последействия акустического экстремального фактора,
после прекращения бега на себя обращала внимание значительная
возбужденность испытуемых, проявлявшаяся в активизации
эмоционально-двигательных и речевых реакций, а у отдельных
испытуемых-солдат и во вторичном угнетении речи. Практически все
испытуемые, несмотря на утомление после бега, продолжали некоторое
время после окончания эксперимента ходить, оживленно обмениваясь
мнениями с
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 197 товаришами,
ранее закончившими эксперимент. Для одних, главным образом из
состава первой («экстензорной») группы, были характерны следующие
особенности поведенческой активности: избыточная жестикуляция;
резкость и размашистость движений; кажущаяся нарочитой
эффективность поведения — «веселость», «бравада» и т. п.; блеск в
глазах, повышенная речевая активность. У других («флексорных»)
испытуемых активизация движения при эмоциональном оживлении как
бы наслаивалась на общую скованность движений. У этих испытуемых
при неординарных движениях (перешагивание углублений почвы,
резкий поворот при ходьбе, ходьба в условиях пересеченной местности;
необходимость нагнуться, чтобы не зацепиться головой за ветви дерева,
и т. п.) становилась заметной неловкость движений. При опросе
испытуемые сообщали, что у них после эксперимента —
«нерассчитанность движений», походка «как на деревянных ногах»,
«дрожь в коленках» и т. д. У некоторых эти явления вызывали чувство
смущения; у большинства критическое отношение к этим явлениям было
понижено или отсутствовало.
У отдельных испытуемых преобладало возникшее либо во время
акустического воздействия (вместе с испугом), либо через некоторое
время после окончания эксперимента чувство общей слабости. Иногда
оно сочеталось с повышением потливости, ознобом, чувством обиды.
Поведение испытуемых в период последействия в экспериментах
второй серии отличалось от поведения в аналогичном периоде в
экспериментах первой серии более выраженными (и проявляющимися
чаще) положительными, экстатическими эмоциями. Чувство радостного
оживления в ряде случаев, как сообщали испытуемые — участники
второй серии экспериментов, наслаивалось у них на еще не прошедшее
неприятное ощущение пережитого испуга. Возникало двойственное
переживание, при котором доминировали позитивные эмоции.
В отличие от этого у испытуемых сравнительно неподвижных (во
время экспериментов первой серии) в периоде последействия
акустического стрессора, в значительном числе случаев имели место
негативные переживания. Это наблюдение свидетельствует в пользу
того, что в периоде последействия звукового стрессора интенсивная
мышечная нагрузка (тем более в случае успешного завершения
деятельности, связанной с этой нагрузкой) способствует активизации
позитивных эмоций. На это влияли индивидуальные особенности,
психологическая установка, особенности среды, действующего фактора
и пр.
2.6.5. 198 Глава
Зооантропологическая сущность «активности» и «пассивности»
2
при «звуковых ударах»
Исследования, проводимые нами в реальной боевой обстановке (в

Чечне, на Ближнем Востоке и др.) и на военных учениях, всегда
обнаруживали возрастание стрессовой активности у одних людей и ее
уменьшение, т. е. нарастание стрессовой пассивности, у других. Это
происходило, конечно, при различных достаточно громких звуках боя.
Хорошо известно, что неожиданный громкий звук — одно из двух
физических внешних воздействий (второе — внезапное про валивание,
падение в пустоту), пробуждающих у людей (и у многих животных)
врожденный страх, ужас предстоящей гибели.
Ведь грохот сигнализирует о том, что что-то огромное, наверное,
падает на тебя (а проваливание в бездну опасно ударом о ее дно).
Для чего при этом одни реагируют «активно», другие «пассивно»? И
что лучше, «активность» либо «пассивность» при стрессе? Попробуем
ответить, используя простые примеры.
Мы неоднократно наблюдали в реальной и учебной боевой
обстановке солдат, когда им было приказано во время артналета или при
бомбежке сидеть в окопах, в боевых укрытиях, ни в коем случае из них
не выходить и не прекращать наблюдения за окружающей местностью,
чтобы своевременно заметить приближающегося противника.
Когда при этом на солдат «обрушивался» грохот артналета (или его
имитации), то у них у всех, конечно, возникал акустический стресс.
Большинство продолжало выполнять боевое задание. Более-менее
спокойно они сидели в укрытиях, пытаясь заметить противника. Это
«конструктивное» реагирование при стрессе.
Однако некоторые в ужасе выскакивали из укрытия и бежали, как
говорится, «сломя голову», невесть куда. Это стрессово неадекватная
задачам боя активность поведения и эмоций. Другие, немногие,
напротив, падали на дно окопа (нередко «с полными штанами»), лишаясь
боеспособности Так проявлялась стрессовая неадекватная пассивность.
Сколько их было, таких неадекватно реагировавших, это зависело от
«обстрелянности» солдат и интенсивности боевых звуков.
Реальный артналет поразит осколками снарядов, ракет скорее всего
тех, кто мечется в страхе по полю боя. Могут погибнуть и те, кто ведет
бой высовываясь, выглядывая из-за укрытий. Тот же, кто в ужасе без сил
упал на дно окопа, забился в дальний угол блиндажа, вероятнее всего,
выживет и, вернувшись с войны, женившись, даст продолжение семье,
человеческому роду.
Представим другой вариант. Снаряд попадает в окоп. Взрыв убивает
всех — и конструктивно, и пассивно реагировавших при стрессе. А вот
тот, кто еще до этого при первых звуках боя, не контролируя себя, в
ужасе выскочил из окопа и убежал — спасется. Тогда уж он после боев
сможет стать продолжателем семьи, рода.
Занимаясь альпинизмом, автор бывал свидетелем камнепадов в
горах, когда с большой высоты, с крутизны срывался камень (величиной
со стол или с автомобиль) и прыжками по 100-200 м с грохотом мчался
вниз. Бывало альпинистская группа затаивалась (стрессовая
пассивность) и камень пролетал мимо. Но был случай, когда кто-то из
нас, услышав субсиндром
надвигающийся грохот, стресса•
кинулся 199(стрессовая
бежать
активность). И мы (еще два человека) побежали в разные стороны. В ту
же секунду огромный обломок скалы ударил с лету в то место, где мы
только что были.
Это, конечно, слишком упрощенные примеры разного стрессового
поведения. Они лишь иллюстрируют поведенческие механизмы живых
существ при «ударной опасности», при кратковременном стрессе. Такие
адаптационно-защитные механизмы унаследованы людьми от животных
предков. При крайней опасности, при смертельной угрозе в
человеческом поведении проявляются звериные, природные рефлексы,
почти отключая сознание. Природа как бы предусмотрела, чтобы хоть
кто-нибудь да спасся при любой опасности. Для этого в человеческой (и
в любой животной) популяции на всякий случай есть склонные при
стрессе к активности либо пассивности.
При привыкании и обучении в конкретной (например, боевой)
стрессовой обстановке большинство становится «конструктивно
реагирующим», пока у них не иссякнут возможности так «защищаться»,
жертвуя частью популяции.
Таким образом, среди многообразия изменений двигательной

активности, имевшей место во время и после экстремального аку-
стического воздействия (звуков стрельбы) на интеллектуально-
напряженного солдата, можно было выделить следующие основные
формы двигательных реакций:
- первоначальное кратковременное напряжение мускулатуры тела с
преобладанием мышечного тонуса либо флексоров, либо экстензоров
в тех или иных частях, т. е. «вздрагивание». Оно является
природным, рефлекторным способом мгновенной мобилизации
(пробуждения) всего массива мышц человека, чтобы потом быть
готовым к борьбе, бегству либо к другим срочным действиям. При
этом активизируется и сознание человека для организации этих
действий рефлекторно или осмысленно;
- общая или частичная разгибательная реакция тела и конечностей —
рефлекторное проявление стрессово-активного поведения человека,
вернее, принятия им позы готовности к активным действиям;
- общая или частичная сгибательная реакция тела и конечностей — это
начало стрессово-пассивного поведения, т. е. «пережидания
опасностей», неприятностей (стрессоров);
- стрессовая пассивность могла быть первичной (у 22 солдат сразу
после вздрагивания было замирание в позе «съежившись»).
Пассивность при стрессе могла быть и вторичной (у солдат, активно
двигавшихся сразу после звука выстрелов, но потом оказавшихся
«съежившимися»);
- стрессовая активность на бегу с избыточным повышением тонуса
мышц-разгибателей делало бег как «на ходулях» с чрезмерно
распрямленной спиной, поднятой головой. Это было проявлением
неадекватной стрессовой активизации двигательномышечной систем,
небезопасной в боевой обстановке;
200
- нарастание стрессовой пассивности во время бега («скорчившись» Глава
на
2
расслабленных ногах) может способствовать укрыванию от вражеских
пуль во время атаки. Однако это может помешать быстрому
выполнению боевой задачи;
- последующая (после звука выстрелов) заторможенность движений, т.
е. своего рода дискоординация движений «во времени», проявление
незначительной мышечной напряженности также могло быть
причиной дискоординации движений. Это разные формы стрессовой
рефлекторно-выжидательной пассивности;
- кратковременное состояние, напоминающее «восковую гибкость»,
следует оценивать как временное предпатологическое состояние,
заслуживающее особого внимания при боевой подготовке. Это
проявление пассивной формы защиты, унаследованное людьми от
очень далеких животных предков. Такая форма стрессовой «защиты»
не проявляется при «нормальном стрессе» и свидетельствует о
«пробуждении» психотических реакций;
- дрожание мышц тела (тремор) могло наблюдаться на фоне
вышеперечисленных двигательных реакций как проявление испуга в
его демонстрационной форме;
- изменения поведенческой активности с проявлениями эйфории или,
напротив, депрессивность— это разные виды стрессовой
трансформации эмоционально-интеллектуальных процессов.
2.6.6. Восторг при акустическом стрессе — это «перевернутый» ужас
Психологическим обстоятельством, влекущим некоторых людей к

участию в войне, может быть то, что звук громкого взрыва особым
образом влияет на человека. Звуковой «удар» — это одно из немногих
физических воздействий, пробуждающих ужас перед обвалом, лавиной,
ревущим потоком. Возникает желание бежать, спасаться либо,
обессилев, замереть, пережидая гремящую опасность.
Но если грохот тебе подчинен, и ты сам «громовержец», уверен в
том, что гром для тебя не опасен, то врожденный страх превращается в
экстаз ликования.
Объясняя психологический механизм этого превращения эмоций,
позволим взгляд в прошлое. Почему музыка «Битлз» так быстро была
воспринята молодежью почти всех народов мира? Потому что помимо
музыкальных и смысловых достоинств она имела еще две особенности:
— очень громкое звучание;
— ритмику звуковых «ударов».
Теперь это массово использует шоу-бизнес. В современных
кинозалах применяют очень мощный стереозвук, чтобы пробудить у
зрителей испуг, сразу же сменяемый радостью Нередко на таком сеансе
текут слезы по смеющимся лицам.
Откуда эта радость? Если опасность миновала — всегда радостно.
Если гром предвещает опасность не для тебя, а для кинофантома на
киноэкране. Если в ирреальном бою взрывается враг, а не ты, то твой
страх, едва начавшись или даже не успев начаться, как бы отменяется
твоим подсознанием, т. к. нет реальной опасности, хотя грохот
предупреждает субсиндром
о ней. Сигнал о страшном стресса•
становится 201 победы,
вестником
дарящим радость избавления от опасности.
Такое приятно и может вызвать пристрастие. Потому что ритмичные
удары рок-музыки — это череда отмененных испугов, замещенных
«кайфом». Его хочется повторять. Что-то подобное ощущают и
террористы подрывники, повторяя свои громкие акции
Однажды автора этой книги спросил боевик-чеченец:
— Ты психолог, скажи, почему, когда слышу, как бьет мой Калаш-
ников, как взрывается фугас, который я заложил, и вижу, как огнем
корежит БТР, почему у меня тогда слезы текут, почему трясут меня
рыдания?
— Может быть, ты жалеешь убитых?
— Нет! Я радуюсь и плачу, сам не знаю от чего, — ответил он мне.
После таких «крокодиловых слез» (продуктов «раздвоения» эмоций)
может возникнуть жажда снова и снова слышать стрельбу и взрывы в
кинозале или на реальной войне [Китаев-Смык Л А., 2001. с. 34]
2.6.7. Воздействие сильного звукового хлопка (акустического удара)
В местностях, неподалеку от военных аэродромов, там, где в небе

тренируются летчики реактивных самолетов-истребителей, бывают
слышны громоподобные удары, такие, что стекла в окнах дрожат (и
могут лопнуть) [Крылов Ю.В., 1994]. Эти звуковые хлопки возникают
при переходе самолетом звукового барьера, когда его скорость
становится быстрее скорости звука.
Военные стратеги рассматривали возможность поражения солдат
противника, создавая такой мощный хлопок над ними на небольшой
высоте. Тогда, возможно, будут лопаться и глаза, и грудные клетки у
людей, застигнутых звуковым ударом.
Известно, что при силе звука более 120 дБ необходима защита
органов слуха. «Установлено, что акустический шум 124,5 ± 0,43 дБ и
выше, воздействуя на человека, приводит к резонансным эффектам —
колебаниям костных образований черепа, кожных покровов и
внутренних органов» [там же, с. 105]. «Особенность звукового удара — в
смене фаз положительного и отрицательного давления» [там же, с. 114].
Значительный перепад давления на перепонки ушей, на все части тела,
особенно на те, где есть органы — емкости (желудок, кишечник, легкие,
сердце, глаза и др.), травмирует их.
Краткие акустические воздействия создают при интенсивности:
- 132 дБ — чувство щекотания в ушах и кратковременное снижение
слуха;
— 140 дБ — неприятное чувство давления в ушах (на барабанные
перепонки) и продолжительное снижение слуха;
— 150 дБ— кратковременную боль в ушах, последующее заметное
ухудшение слуха;
- 155 дБ — резко выраженную боль в ушах, кровоизлияния в
барабанных перепонках и необратимое ухудшение слуха. Вместе с
тем возможна контузия незащищенных частей тела.
При более интенсивных звуковых ударах необходима защита от
повреждений не только органов слуха, но и всего тела, главным образом
головы,202 Глава
груди и живота, чтобы не допустить опасности «тотального
2
сотрясения тела». Многократные интенсивные звуковые воздействия
вызывают различные проявления стресса, не только соматические, но и
психические расстройства [Воячек В.И., 1953; Кривицкая Г.Н., 1964;
Крылов Ю.В., 1974; Ничков С., Кривицкая Г.Н., 1968].
2.6.8. Психологические аспекты акустического стресса
Как указывалось выше, индивидуальные различия поведенческих

реакций при различных экстремальных воздействиях в условиях
лабораторного эксперимента позволяли сравнительно четко и
однозначно подразделять большинство испытуемых, впервые
находящихся в этих условиях, на группы лице активным, пассивным и с
конструктивно неизменившимся эмоционально-двигательным
реагированием. Первые отличались яркими позитивными или
негативными эмоциональными переживаниями, не всегда адекватным
возрастанием интенсивности аффективных движений; вторые —
эмоциональным дискомфортом и снижением подвижности. У третьих
поведение казалось неизменным, но они действовали, работали, воевали
эффективнее.
В отличие от такой сравнительно четкой дифференциации
индивидуальных проявлений эмоционально-двигательных реакций
экстремальное акустическое воздействие создавало более сложную
картину различных двигательных и эмоциональных реакций. Возникало
сочетание выразительных, защитных и других движений; переплетались
разные активные и пассивные формы поведения; активное могло
выступать в той или иной фазе (программной, ситуационной,
балансировочной и др.).
Вариабельность поведения при акустическом стрессе по сравнению,
например, с ранее нами описанными поведенческими реакциями при
гравитационном стрессе обусловливалась и еще меньшей биологической
беспрецедентностью первого. Сложность поведенческих реакций в
условиях акустического воздействия, примененного нами,
обусловливалась и тем, что в комплекс движений, связанных со
стрессом, широко включались фрагменты, составляющие структуру
поведения в бою [Китаев-Смык Л.А., 1983].
Особенности реакций при стрессе в значительной степени связаны с
побуждающей ситуацией. Эксперименты с воздействием дробного
акустического стрессора (стрельбы очередями) на исходно неподвижных
испытуемых-солдат позволяли выявить у них в основном структуру
первой, программной, фазы реагирования при стрессе. Поведенческая
активность второй фазы (ситуационное реагирование) была в этой
экспериментальной ситуации реду
цирована.
203Во второй
•Глава 2 серии экспериментов (у атакующих солдат) тонкие
элементы рефлекторной фазы были в основном поглощены структурой
бега. Наряду с этим на бегу после звукового воздействия ярко
проявились особенности фазы ситуационного реагирования
(экстатического, агрессивного, пассивно-дискомфортного и др.).
Усиление эмоционально-двигательных реакций как бы «подкачивалось»
интенсивной моторной активностью бегущих.
Возникает вопрос: какова функциональная основа сложной картины
поведенческой, двигательной активности при кратковременном
акустическом стрессе? Ответив на него, можно подойти к решению
проблемы целесообразного управления аффективным поведением при
акустическом стрессе. Ниже мы предпримем попытку обсуждения
описанных выше поведенческих реакций человека при акустическом
кратковременном стрессе, сопоставляя их с литературными данными.
Экспериментальные данные, представленные выше, показали, что
сильное звуковое воздействие «ударного» типа вызывает поведенческие
и позные реакции, в основе которых лежит защитная двигательная
активность. К таким реакциям может быть отнесено вздрагивание, т. е.
резкое напряжение больших массивов мускулатуры тела, сгибательные
(флексорные) и разгибательные (эстензорные) тонические мышечные
реакции и др. Отдельные позно-тонические реакции свидетельствовали о
том, что процессы регулировки мышечной системы в этих случаях на
короткое время подошли к пределам нормы. Не исключено, что в этих
случаях у испытуемых имелась индивидуальная предрасположенность к
таким проявлениям.
Во многих случаях при акустическом стрессе «ударного» типа
возникали перестройка пространственно-временной координации
движений, прекращение заданной деятельности, ошибочные действия
(при выполнении корректурной пробы), снижалась успешность
мыслительной деятельности. Подобные изменения, даже возникающие
на короткий срок, вплетаясь в структуру рабочих движений человека,
могут снизить боеспособность, деформировать рабочую деятельность.
Стрессовая ситуация, сходная с использованной нами, была создана
в лабораторных экспериментах: моделировалось акустическое
воздействие, возможное в условиях реального боя (85—140 дБ). Уже
одиночный «звуковой удар» интенсивностью 135 дБ повышал
содержание в крови 17оксикортикостероидов и вызывал учащение
сердцебиения, т. е. оказывал существенное стрессогенное действие.
Декомпенсация адаптационных возможностей нарастала на протяжении
четырех часов имитации интенсивных звуков, возможных при боевых
действиях. У ряда испытуемых, участников таких экспериментов,
формировался негативный условный рефлекс на повторение звуковых
стрессогенных воздействий, напоминающих «грохот боя» (неприязнь,
сердечно-сосудистые реакции, ухудшение умственной работо-
способности) [Жаров Е.В., Воробьев О.А., 2005].
Значение прерывистого звука как фактора, тормозящего рабочую
деятельность людей, показано Теологусом Г.С. и др. [Theologus G.C.,
Wheaton G.B., Fleishman Е.А., 1974]. Это воздействие, увеличивая время
реакции, не влияло на способность испытуемых контролировать
скорость движущихся объектов, вместе с тем дифференциация стимулов
204
ухудшалась при увеличении продолжительности прерывистого Глава
2
акустического стрессора. Торможение рабочих действий человека при
громком шуме связано также с увеличением рефрактерного периода вне
зависимости от межстимульного интервала в определенном его
диапазоне [Goolkasian Р., Edwards D.S., 1977]. Авторы этой работы
подчеркивали значительные индивидуальные различия указанных
проявлений аудиогенного стресса и то, что эти различия были
обусловлены главным образом разной возбудимостью подопытных.
Неблагоприятное влияние шума на состояние испытуемых и их
работоспособность резко снижалось, если испытуемым предоставлялась
возможность выключить шум, хотя эта возможность сопровождалась
пожеланием не выключать его (подавляющее большинство испытуемых
не воспользовались предоставленной им возможностью избавиться от
действия аудиогенного стресса). В данном случае наличие
субъективного контроля над стрессогенной ситуацией уменьшало ее
неблагоприятный эффект, что свидетельствует о наличии в структуре
стрессора, в частности акустического, компонента субъективного
представления о нем [Glass D.C., Singer J., 1973].
Фактор опасности, предвестником которой может быть громкий
звук, подчас усиливает возникающую в такой ситуации заторможенность
движений человека, даже когда его бездействие повышает вероятность
трагического исхода или прямо ведет к нему. Описание подобного
состояния, возникшего у летчика при звуковом хлопке, сопровождавшем
самовыключение двигателей одноместного реактивного самолета,
приведено в книге Г.Т. Берегового с соавторами: «Остановка двигателей
сопровождалась сильным хлопком. Этот звук вызвал ощущение, что
самолет вот- вот взорвется. Я весь сжался, ноги одеревенели.
Вынужденная посадка в данном районе полетов была невозможна, и я
решил катапультироваться. Но меня охватило оцепенение так, что я не
мог перенести ноги на катапультное сиденье... Придя в себя на высоте
8000 м, я произвел запуск двигателей и благополучно произвел посадку
на аэродром» [Береговой Г.Т., Завалова Н.Д , Ломов Б Ф , Пономаренко
В.А., 1978, с 36]. Как видно из при веденного случая, у летчика возникло
ступорозное состояние с мышечным гипертонусом, В его описании есть
такие слова: «ноги одеревенели», «оцепенение» — и нет указаний на
мышечную слабость. В описанном случае, как и в наших экспериментах
с акустическим стрессором (стрельбой), помимо последнего, имело
место осознание человеком опасности, связанной со звуком,
интенсивность которого сама по себе была экстремальной. Это чувство
опасности, т. е. установочный стресс-фактор, вызывает, во-первых,
постоянное эмоциональное напряжение. Во-вторых, при возникновении
«пускового стрессора», например акустического, установочный стресс-
фактор в значительной мере определяет характер развития стресса, как
правило, интенсифицируя его проявления. Установочным стресс-
фактором могут быть различные психологические состояния. Знание
того, что при шуме будут исследоваться поведенческие реакции,
уменьшало субъективную значимость шумового стрессора [Harris М.В..
Huang L.C., 1974].
Проведенные нами эксперименты субсиндром стресса• 205наличием у
характеризовались
солдат-испытуемых стенической установки на успешное прохождение
ими «испытаний» с шумовыми воздействиями. Эта психологическая
установка, надо полагать, способствовала сохранению положительных
боевых устремлений и эмоций, в то же время препятствовала появлению
агрессивности, которая укрепляет солдат в реальном бою.
Комбинированное действие двух и более стресс-факторов, как
правило, усиливает стрессогенный эффект, легче приводя к дистрессу.
Акустический стрессор, особенно если он сопровождается вибрацией,
побуждает людей к непроизвольным движениям и тремору [Вожжова
А.И., Лебедева А. И ,1960]. Напомним, что серии акустических
импульсов, воспроизводившиеся в наших экспериментах, создавали
значительную вибрацию окружающих предметов; выстрелы, огонь и
дым способствовали возникновению у испытуемых тремора, усиленного
представлением о реальной опасности.
Многие авторы обращали внимание на то, что действие шума в
комбинации с эмоциональными факторами изменяет социальную
направленность поведения. Однако достоверными можно считать только
данные Бандуры [Bandura А , 1973] и Берковича Л [Berkowitz L., 1971],
показавших, что шум повышает агрессивность аудитории при просмотре
фильма, активизирующего это чувство. В другом эксперименте у людей,
наблюдавших в кино эпизоды драки, интенсивность и число
«ударяющих» движений возрастали, чего не было при просмотре
спортивных фильмов [Geen R G , O’Neal Е.С., 1969].
Есть указания на то, что при акустическом стрессе может изменяться
агрессивность людей. При интенсивных шумовых воздействиях
возрастала лабильность поведения, т. е. увеличивалась
раздражительность [Glass D.C., Singer J., 1972]. Причем у мужчин, в
отличие от женщин, она возрастала в большинстве экспериментальных
ситуаций [Bull A.J., Burtage S.E., Crandell J.Е., 1972]. При акустическом
стрессе отмечалась наряду с возрастанием возбудимости «отходчивость»
испытуемых после раздражения, усиление чувства сопереживания и т д
[Geen R.G., O’Neal Е С , 1969]. Следует сказать, что подобный феномен
возникал при наличии психологической установки на действия
различных стрессоров [Joy B.J.T., Рое В.Н., Berman F.R. etal., 1962;
Lazarus В.S., 1967]. Отмечено, что при высокой социальной значимости
решения, принимаемого человеком, шум не влиял на это решение [Freed-
man J.L., Klevanski S., Ehrlich P.H., 1971; Freedman J.F., Levy A.S.,
Buchanan R.W. et al., 1972]. Разная направленность реакций на
акустический стрессор, как и вообще направленность изменений
биологической активности, зависит в значительной мере от интен-
сивности фактора, побуждающего эту активность. Сверхсильная, как и
очень слабая, интенсивность раздражителя может ослабить или
затормозить адаптивную активность биологической системы. Звук в
диапазоне 80-95 дБ активизировал психические процессы и реакции.
Такое звуковое воздействие следует расценивать как среднее, а не
сильное, как его оценивали авторы.
В наших экспериментах (описанных выше) при звуках стрельбы из
АК-47 у одних людей тормозилась двигательная активность, удругих —
206
она возрастала. Это говорит об индивидуальной предрасположенностиГлава
к
2
той или иной направленности изменений поведения при акустическом
стрессе, т. е. одно и то же воздействие для одних людей может оказаться
«сверхсильным», для других — ♦средним» (см. рис. 15).
2.6.9. Психофизиологические аспекты акустического стресса
Слуховой анализатор, являясь звеном системы пространственной

ориентации, тесно связан с остальными ее звеньями, прежде всего с
вестибулярным аппаратом, со зрением, с кожной и мышечной
чувствительностью Неадекватные чрезмерные акустические нагрузки не
только изменяют слуховую функцию, но и вносят помехи в
перцепторные процессы разной модальности (разного вида и качества).
Данные о деформации восприятия при звуковом «ударе» важны не
только для оценки нарушений восприятия информации разной
модальности, но также для понимания психологических механизмов
перестройки поведения при акустическом стрессе.
Показано, что звуковые воздействия влияют на вестибулярную
функцию [Яковлева Н.Я., Барышова В.П., Мацнев Э.И., 1967 и др.].
Шумовой раздражитель до 130 дБ с переменой частот может вызывать
головокружение, а при определенной удаленности предметов от
наблюдателя — смещение контуров. Наряду с нарушением восприятия
«себя в пространстве» искажается «пространство вокруг себя».
Нарушения восприятия могут осознаваться и как «головокружение»
(«пространства внутри себя»), иллюзорное «смещение контуров» и даже
движения рассматриваемых в действительности неподвижных объектов.
Звуковые раздражители 90 дБ и более ухудшают остроту бинокулярного
зрения, по мнению авторов этого сообщения, вследствие значительного
увеличения зрачков как результата нарастающей при этих воздействиях
симпатикотонии. При звуковом воздействии 137 дБ обнаружены
нарушения горизонтальных движений глазных яблок [Ничков С.,
Кривицкая Г.Н., 1969, с. 35]. Порог чувствительности по показателям
зрачковой реакции (как и реакции периферического кровообращения)
около 70 дБ.
Сильный звук не только нарушает восприятие внешнего про-
странства и «пространства внутри себя». Сильные акустические
воздействия могут существенно изменить чувство боли. Гарднер и
Ликлидер использовали громкий звук (музыка плюс белый шум) для
подавления болей при стоматологических операциях. Больной сам
усиливал звук до того уровня, пока не исчезало или существенно
снижалось чувство боли. При этом звук достигал 116 дБ. У 1000 больных
во время операции за счет звукового воздействия в 65% случаев было
полное обезболивание, в 35 % — значительное подавление болей. По
мнению Г.И. Косицкого и В.М. Смирнова, в книге которых цитированы
указанные выше авторы, в этом и в других подобных случаях «действие
добавочного звукового раздражителя вызывает возникновение очага
доминантного возбуждения в определенных пунктах коры больших
полушарий мозга, благодаря которому подавляется реакция на другие, в
том числе и на болевые, раздражители» (Косицкий Г.И., Смирнов В.М.,
1970, с.^„оционально-поведенческий
164]. субсиндром стресса• 207
Основное место приложения звукового экстремального воздействия
— слуховой анализатор. Данные о его функциональной перестройке
необходимы для понимания механизмов акустического стресса.
Известно, что непродолжительное акустическое воздействие уже при
интенсивности 110 дБ понижает слуховую
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса• 209
чувствительность [ДрогичинаЭ.А., Милков Л.Е., Гинзбург Д.А., 1963,
Клаас Ю.Л., Арапова А А , Князева А.А., 1947], интенсивность звуковых
ударов 186 дБ— порог разрыва барабанных перепонок у человека, тогда
как 196 дБ— порог легочного повреждения [Юганов Е.М., Крылов Ю.В.,
Кузнецов В.С., 1976]. Снижение слуха могут вызывать не только
интенсивные звуки, но и угнетение деятельности слуховой системы при
негромком, но ритмическом ее раздражении [там же].
2.6.10. Медико-психологические аспекты акустического стресса
Как указывалось, сильные звуки могут тормозить двигательную.

поведенческую активность людей. Известно, что сверхсильный
длительный звук, сопряженный с моделированием опасности,
воспринимаемой как реальная, может на сравнительно длительный срок
— на несколько минут — вводить людей в шоковое состояние, которое
подчас переходит в состояние прострации с катаплексией (с полной
расслабленностью мышц) или в истерический припадок, подчас
сопровождающийся судорогами [Нич- ков С., Кривицкая Г.Н., 1969 и
др.]. Аудиогенные эпилептические судорожные припадки возникают у
людей, больных эпилепсией. В.М. Бехтерев наблюдал у человека
эпилептический припадок, вызванный громкой музыкой; М.П. Никитин
описал больного, у которого возникал судорожный припадок, если он
слушал совершенно определенную арию из классической оперы [там же,
с. 116-117]. Известен случай возникновения у больных эпилепсией
припадков при звуке дверного звонка, внезапного шума и пр.
Своеобразная судорожная эпилептиформная реакция, возникающая
при интенсивном акустическом воздействии у ряда животных,
привлекала внимание различных исследователей. Многочисленные
исследования этой реакции как модели избыточной патологической
активизации двигательной сферы при интенсивном стрессоре позволили
существенно продвинуться в изучении поведения при стрессе.
Выдающийся ученый Л.В. Крушинский и его сотрудники,
исследовавшие поведение белых крыс при прерывистом звуке
электрического звонка 80-130 дБ, обнаружили, что у значительного
числа животных в ответ на звук возникает двигательное возбуждение
[Крушинский Л.В., Молодкина Л.Н., 1949]. У некоторых животных оно
сразу переходило в судорожный припадок. Такие крысы были названы
«одноволновыми». У других животных первичное двигательное
возбуждение при непрерывном звучании звонка прерывалось на 10-15 с,
после чего движения вновь акти-
210
визировались, что заканчивалось судорожным припадком с тоническимиГлава
2
и клоническими судорогами. Эти крысы обозначались как
«двухволновые». После моторного возбуждения и судорожного
припадка обычно наступало ступорное состояние и затем полная
арефлексия. Через 1-2 мин после восстановления рефлексов наблюдалась
«восковая гибкость», когда животному можно было придать любую
вычурную позу. Напомню, что подобный случай был отмечен при
акустическом воздействии у одного солдата в экспериментах, описанных
выше.
Наконец, у большинства крыс судорожные припадки в ответ на
включение звонка не возникали и только возрастала двигательная
активность, либо поведение не изменялось.
С. Ничков и Г.Н. Кривицкая отметили в структуре двигательной
активности крыс при звуковом воздействии агрессивность, повышенную
возбудимость, защитные движения, принятие позы беспокойства —
поднимание на задние лапки. Некоторые животные в этих условиях
вздрагивали, забивались в угол клетки или принимали «мимикрическую»
защитную позу [Ничков С., Кривицкая Г.Н., 1969]. Как свидетельствуют
эти авторы, сразу после прекращения действия звука крысы всегда
оставались неподвижными, а потом в большинстве случаев животные
были расслабленными и покорными. Однако у некоторых, напротив,
появлялась пугливость (они вздрагивали при малейшем шорохе) и
агрессивность с повышенной чувствительностью к прикосновениям.
Л.В. Крушинским на основании многолетних исследований было
доказано, что возникновение аудиогенных судорожных или
миоклонических припадков возможно при достаточно высоком уровне
возбудимости нервной системы, при сравнительно слабых тормозных
процессах [Крушинский Л.В., Астаурова Н.Б., Кузнецова Л.М. и др.,
1975; Крушинский Л.В., Флеес Д.А., Молодкина Л.Н.,1950]. «Физиолого-
генетический анализ показал то значение взаимодействия между
возбуждением и торможением в формировании припадков рефлекторной
эпилепсии, которое обусловливает "фенотипический узор”
патологического процесса» [Крушинский Л.В., 1979, с. 502].
При большом числе работ, посвященных изучению физиологических
процессов при аудиогенном судорожном припадке, лишь отдельные
публикации затрагивают причины этого явления. Исходя из концепции
Майера о значении «конфликтных ситуаций» в формировании
поведения, Битерман [Bitterman М. Е. 1944] предположил, что
судорожный припадок у крыс в ответ на звуковое раздражение является
результатом «конфликта» между стремлением избежать сильного
звукового воздействия и невозможностью это сделать из-за замкнутого
пространства, в
^„оционально-поведенческии субсиндром стресса• 211 котором
находится животное во время акустического воздействия. Судорожний
припадок — это активизация двигательной сферы в виде
деформированной защитной двигательной реакции.
Согласно нашей интерпретации указанной концепции эта реакция,
во-первых, уже «не может» не возникнуть из-за критического
накопления «потенциала необходимости» защитных действий ввиду
высокой определенности угрожающего, вредоносного фактора. Во-
вторых, условия замкнутого пространства препятствуют проявлению
адекватной защитной реакции в виде бегства или агрессии. У
определенной части животных «потенциал необходимости» защитного
реагирования достигает уровня, при котором это реагирование не может
не «включаться». Так как защитное поведение не может проявиться в
полной, «целесообразной» форме, то оно распадается на некоторые
элементарные движения, напряжение и расслабление мышц. При этом
работают системы реципроктной регуляции мышц-антагонистов,
механизмы, попеременно выключающие мышечную группу, достигшую
максимального напряжения (усилия), с одновременным включением
мышцы-антагониста. Это вызывает клоническую судорожную реакцию
[Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 131]
Предположение о влиянии «конфликтной ситуации» в возникно-
вении аудиогенных припадков, казалось бы, не было подтверждено, т. к.
они могли возникать у животных, не ограниченных замкнутым
пространством ящика или клетки и имеющих возможность убежать от
звукового воздействия [Крушинский Л .В , Флеес Д А , Молодкина
Л.Н„ 1950 и др.], тем более что «конфликтные ситуации» без звукового
воздействия якобы не приводят к судорожному припадку.
Однако тот факт, что у фиксированных животных акустическое
воздействие вызывает судорожный припадок, с большей вероятностью и
у большего числа животных [Anthony A.J., 1956) указывает на то, что
наряду с эндогенными предпосылками к его возникновению играет роль
(как экзогенная предпосылка) конфликт между критической
необходимостью актуализации защитного двигательного реагирования и
невозможностью его адекватного проявления вследствие относительной
фиксации животного в клетке.
Подобное понимание аудиогенного судорожного припадка под-
тверждается экспериментальными данными Л.В. Крушинского. Им
отмечено, что первоначально при акустическом воздействии возникает
общее моторное возбуждение животного. На фоне его отмечаются
миоклонические судороги. Продолжающееся звуковое воздействие
приводило к перерастанию двигательного возбуждения в
эпилептиформный припадок.
Л.В. Крушинский обратил внимание на то, что значительно более
неблагоприятные стрессовые реакции (вплоть до гибели
212
животного) вызывают у определенных животных не первое Глава
2
экстремальное действие прерывистого звука, а повторное его
воспроизведение спустя несколько секунд [Крушинский Л.В Молодкина
Л.Н., 1949]. Согласно его концепции, это объясняется тем, что после
первого воздействия ослабляются тормозные процессы в нервной
системе с повышением уровня ее возбудимости Такая реакция возможна
только при индивидуальной предрасположенности к ней, что является
генотипической особенностью особи. Сходный феномен замечен у трех
солдат-испытуемых из числа обследованных нами при повторных
акустических воздействиях, когда у них наступало нарастание
негативных проявлений стресса. У большинства испытуемых в
аналогичной ситуации происходило адаптивное угасание таких реакций.
Усиление неблагоприятных реакций при повторных экстремальных
воздействиях можно интерпретировать следующим образом. Особи,
склонные к возрастанию негативных симптомов стресса, отличаются:
а) малым энергетическим и психическим «стресс-потенциалом», что
нарушает принцип избыточной его мобилизации. Это проявляется в
отсутствии у людей рассматриваемого типа фазы экстатического
реагирования (фазы «доизрасходования» избыточно
мобилизованного указанного «потенциала») и в актуализации, минуя
ее, фазы компенсаторного реагирования (психическое угнетение,
чувство дискомфорта и пр.), что свидетельствует об истощении
адаптационных резервов организма;
б) неспособностью сменить активное эмоциодвигательное реагирование
на пассивное, т. е. застойностью, инертностью восприятия ситуации
как высоковероятной, «понятной». Биологическая система, условно
говоря, «верит» в свои силы, игнорируя свою неспособность
предотвратить, прекратить экстремальные ситуации [Китаев-Смык
Л.А., 1983, с. 133].
Предложенная интерпретация не только не исключает концепции
Л.В. Крушинского, но, напротив, предполагает использование ее
положений при анализе подобных стрессовых состояний.
Изучение предрасположенности к аудиогенному стрессу в
зависимости от сложности организации организма показало, что
судорожные припадки можно вызвать у животных, стоящих на низких
уровнях эволюционного развития. По мере повышения этого уровня
«готовность» к судорожным припадкам становится выше независимо от
характера вызывающего их раздражителя [Servit S.Z., 1958].
Особое внимание в наших экспериментах с акустическим стрессом
привлекают кратковременные постуральные реакции у отдельных
испытуемых, напоминающие кататоноидные и ка- таплексоидные
состояния. В научной литературе нет прямых указаний на возможность
таких реакций при сходных воздействиях. Наверное потому, что
подобные реакции редки, непродолжительны и, как правило,
замаскированы структурой обыденных и заданных движений. Если не
пытаться их увидеть, то они могут быть расценены как случайные.
Одним из путей выявления физиологической основы и скрытых
закономерностей психического феномена служит изучение его
клинических аналогов [Бехтерева Н.П., 1974; Лурия А.Р., 1970; Павлов
И.П., 1951;ФайвишевскийВ.А., 1978 и др.). Анализ патопсихологических
явлений^„оционально-поведенческий субсиндром
при стрессе путем сопоставления стресса• 213 аналогами
их с клиническими
часто имеет в своей основе те или иные компоненты стресса. Обсудим в
этом плане отмеченные в наших экспериментах поведенческие и
постуральные (позные) реакции солдат.
Р. Гранитом [Гранит Р., 1973] было показано наличие двух
функционально связанных нейрональных систем, регулирующих
положение и перемещение тела в пространстве: тонической системы,
определяющей стабильность тела, постуральные реакции, тонус мышц, и
фазической системы, регулирующей передвижение тела и быстрые
движения. На всех уровнях двигательной системы обнаружены
функциональные образования, соответствующие этим функциональным
системам, которые находятся в реципроктных взаимоотношениях
Возникновение очага активности фазической системы или ослабление
тонической системы может привести к ритмической импульсации в той
или иной структуре и вызвать тремор; обратные взаимоотношения этих
систем вызовут мышечную ригидность и замедление движений,
уменьшение их объема и в связи с этим дискоординацию движений
[Арушанян Э.В., Белозерцев Ю.А., Толпышев В.А., 1972; Зенков JI.P.,
1974; КандельЭ.И., 1965; Столярова Л.Г., Кадыков А.С., Кистенев Б.А.,
Пивоварова В.М., 1979 и др.].
При действии «пугающих» звуков выстрелов вздрагивание и дрожь
— явления частые. Реже случается явная форма заторможенности из-за
повышения или, напротив, потери тонуса мышц. Возникая на короткий
срок и не будучи выраженными, как и в описанных выше экспериментах,
эти реакции двигательной системы маскируются обыденным
поведением. Общим для состояний кататонического ступора
(напряженной ригидности мышц), каталепсии (непрерывной
пластической тонизации мышц) и катаплексии (полной телесной
расслабленности) становится то, что возникает в той или другой мере
обездвиженность и пассивность. Эти состояния — как варианты
защитной реакции по типу «пере
жидания», «ускользания», «мимикрии» и т. п. [Карманова И.Г. 1964 и
др.]. Они могут возникать при интенсивных психогенных воздействиях.
В ряде случаев возбуждение, ступор, характерные для кататопии, а затем
каталептоидное и катаплексидное состояния выступают как этапы
последовательного процесса, возможного при недостаточности
нервнопсихических адаптационных возможностей человека.
Отмечая общность состояния каталепсии и катаплексии, на
основании обобщения большого числа экспериментальных работ И.Г,
Карманова делает вывод о том, что данные формы торможения
поведенческо-двигательной активности являются результатом
возбуждения активирующих систем головного мозга [там же].
Анализируя различия этих состояний, она пишет, что «при слабом
развитии или вторичном ослаблении функций больших полушарий
головного мозга в случае рефлекторного возбуждения высших
вегетативных центров и активирующей восходящей ретикулярной
формации может наступить ослабление корково-обусловленной фазной
длительной активности и усиление рефлекторного пластического тонуса
(феномен каталепсии) В случае же рефлекторного возбуждения
нисходящей субсиндром
ретикулярной формации можетстресса• 214 приступ
возникнуть
катаплексии, который сопровождается торможением не только фазной
двигательной активности, но и тонической» [там же, с. 228]. Известно
участие в формировании состояния стрессогенной обездвиженности
гипоталамо-гипофизарной системы [там же].
На основании большого цикла исследований И.Г. Карманова
предложила следующую схему возникновения каталепсических
состояний. «Развитие у людей, страдающих истерией, или во время
сеанса гипноза приступа полной неподвижности с застаи ванием тела в
принятом или искусственно приданном им положении можно объяснить
как проявление у них древнего защитного приспособительного рефлекса
в результате функционального ослабления коркового условного
торможения, с одной стороны, и повышения тонических
активизирующих влияний межуточного — с другой. Парциальный
характер процесса торможения, локализованного в центрах
произвольной активности, в данном случае определяется наличием очага
в вегетативных и ретикулярных центрах межуточного мозга» [там же, с.
231].
Анализируя катаплексию, Р. А. Ткачев [Ткачев Р. А., 1948] пред-
положил, что ее симптомы связаны с преобладанием тормозного
процесса в отдельных областях головного мозга: в двигательной коре
(потеря возможности произвольных движений), в таламусе
(исчезновение «выразительных» движений), в мезенцефаличе- ских
центрах постуральных рефлексов (утрата подвижности
^национально поведенческий субсиндром стресса*215 мышечного
тонуса), гипоталамических вегетативных центрах (обилие вегетативных
реакций с преобладанием парасимпатико- тонических).
2-6.11- «Электрика» головного мозга (физиологические аспекты) при
акустическом стрессе
Электрофизиологические исследования позволили конкретизировать

эти суждения. Вициоли и Джиманкотти [Vizioli R , Gian- cotti А., 1954]
наблюдали у людей во время приступа катаплексии снижение
электрической активности поля 24 коры больших полушарий.
Аналогичные приступы были вызваны раздражением поля 24 у обезьян
[Vizioli R., 1959]. По мнению Вициоли, приток эмоциональных
афферентных импульсов в цингулярную кору увеличивает
интенсивность импульсов из клеток цингулярной коры к участкам
тормозной нисходящей ретикулярной формации, от которой тормозящие
импульсы идут к моторным зонам спинного мозга. Конечным итогом
может явиться афферентное снижение мышечного тонуса. Исследования
И.Г. Кармановой [Карманова И.Г., 1964] дополнили понимание
механизмов потери мышечного тонуса, провоцируемой положительными
или отрицательными эмоциями, указанием на причастность к развитию
катаплексии системных процессов, развивающихся в центральной
нервной системе при эмоциогенных воздействиях.
До настоящего времени не сформировано единого взгляда на
природу реакции живых существ в ответ на экстремальные звуковые
воздействия. Приоритет тех или иных изменений в организме при
акустическом стрессе в значительной мере определяется методической
базой, примененной в эксперименте. Многочисленные самостоятельные
электрофизиологические, биохимические исследования, а также
изучение реакции гемоциркуляции показали, что при действии на
организм акустических стрессоров функциональные изменения
возникают практически во всех регуляторных системах организма.
Электрофизиологические исследования выявили при кратко-
временных интенсивных шумовых воздействиях и на начальном этапе
длительного их действия активизацию центральной нервной системы
(ЦНС), и вслед за активизацией, а иногда первоначально— торможение
функций ЦНС; уплощение электроэнцефалограммы, депрессию альфа-
ритма, появление низковольтной тета-активности и т. д. [Волков А.М.,
Соснова Т.Л., 1963; Дроги- чина Э.А., Милков Л.Е., Гинзбург Д.А., 1963;
Павлов В.И., 1968 и Др ]. Многие авторы на основе исследования
поведенческих реакций
216 показали, что интенсивный звук вызывает запредельное
животных Глава
2
торможение в структурах ЦНС [Крушинский Л В., Астаурова Н Б.
Кузнецова Л.М. и др., 1975 и др 1. У людей шумовая нагрузка нарушает
динамику высшей нервной деятельности [Андреева- Галанина Е.У.,
Алексеев С.В., Суворов Г. А. и др., 1969 и др.]. При повторных или
длительных воздействиях возникает астеновегета- тивный синдром с
характерными жалобами на раздражительность, ослабление памяти,
повышенную утомляемость, головные боли, болезненные сердечно-
сосудистые реакции, потливость и т. д. Некоторые исследователи
придают особое значение развитию при интенсивных звуковых
воздействиях реакциям ретикулярной формации мозгового ствола,
выделяя ряд фаз в динамике изменений. Первоначальная активация
сменяется ослаблением ее влияний с развитием тормозного процесса,
ведущего к нарушению в деятельности центральной и вегетативной
нервных систем организма [Судаков К.В., 1976; Кадыскин А.В., 1967 и
др.].
В основе изменения психических и психофизиологических функций
при непродолжительных интенсивных, но не разрушающих ткани тела
акустических воздействиях лежат сложные комплексные, имеющие
адаптивное значение изменения регуляции этими функциями. Звуковой
удар интенсивностью до 136 дБ, длительностью 200 миллисекунд у
людей вызывал кратковременную десинхронизацию альфа-ритма ЭЭГ
[Крылов Ю.В., Кузнецов В.С., ЮгановЕ.М., 1966].
В первые минуты интенсивного звукового воздействия у животных и
у людей возникает угнетение как фоновой, так и вызванной активности
мозга, подавление альфа-волн и появление на ЭЭГ низкоамплитудных
колебаний бета- и гамма-ритма [Страхов А.В., Коршунова В.И., Косюга
Ю.И., 1977; Токоренко И.И., 1971 идр.] Уже при шуме 80 дБ на 44 %
уменьшается амплитуда и увеличивается частота ЭЭГ животных [Шош
Й., Гати Т., Чалан Л., Деми И., 1976, с. 138]. При шуме 120 дБ у особей с
сильным типом нервной системы частота ЭЭГ возрастает на 235 %,
амплитуда примерно на столько же снижается, при этом возникают
серии пиковых волн У животных со слабым типом нервной системы при
достижении 120 дБ указанная выше направленность изменений ЭЭГ
инвертируется (перевертывается) — появляются большие медленные
волны. Это свидетельствует, по мнению авторов, о смене у этих
животных направленности адаптивных процессов с «активирующего»
типа на «тормозной».
На основании обобщения исследований влияний акустического
стресса на центральную нервную систему животных С. Ничков и Г.Н.
Кривицкая делают вывод о том, что «звуковое возбуждение через ряд
подкорковых образований достигает коркового конца
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса» 217 слухового
анализатора. В корковом конце слухового анализатора патогенное
раздражение создает патологический очаг возбуждения, который у
разных животных проявляется неодинаково в зависимости от состояния
и типа центральной нервной системы. Это возбуждение всегда
распространяется и на корковый конец кожно-двигательного
анализатора, о чем можно судить, учитывая значительные изменения в
последнем даже у так называемых невозбудимых крыс, у которых
отсутствует внешняя поведенческая реакция на этот раздражитель»
[Ничков С., Кривицкая Г.Н., 1969, с. 212].
Экстремальные звуковые воздействия вызывают ответы на ЭЭГ в
различных участках коры больших полушарий [Страхов А.В.,
Коршунова В.И., Косюга Ю.И., 1977]. При этом активизируются
[>азличные участки мозга, в том числе и «висцеральные центры» Бишон
Г.Х., 1962; Мегун Р., 1965]. Это является показателем «включения»
широкого круга адаптивных реакций в различных функциональных
системах организма.
Важную роль нейрогормональной регуляции при стрессе, в
частности при акустическом, подчеркивал Ганс Селье [Селье Г., 1966,
1979]. При воздействии на животных звука 150-168 дБ у них возникала
«триада», характеризующая стресс [Anthony A.J., 1956]. Возможность
животных активно перемещаться (убегать, нападать) во время
указанного воздействия способствовала уменьшению выраженности у
них висцеральных проявлений стресса. Различные авторы отмечали при
экстремальных по интенсивности или по продолжительности
акустических воздействиях изменение активности гипофиз-адреналовой
системы, характерное для стресса [Ничков С., Кривицкая Г.Н., 1969 и
др.].
Зависимость индивидуальной подверженности аудиогенному стрессу
от особенностей функционирования гипофиз-адреналовой системы
подтверждается тем, что у животных, подверженных аудио- генным
припадкам, резко снижена реакция этой системы на звук; удаление
надпочечников повышает вероятность возникновения аудиогенного
возбуждения и судорог [Пухов В.А., 1964 и др.[.
2.6.12. Заключение
Акустический стресс в реальном бою многообразен. Он существенно

изменяет поведение и эмоции бойцов. Грохот выстрелов и разрывов
действует особенно на непривычных к ним людей. Однако внимание и
этих людей, и исследователей психологии, психофизиологии боя больше
обращено не на акустику, а на опасности, на способы выживания и
победы в бою.
Представленное
218 « Глава 2 выше исследование показало, что боевым
акустическим стрессом нельзя пренебрегать, особенно командуя
необстрелянными солдатами. У некоторых при «звуковых ударах»
может резко снижаться боеспособность; более того, их поведение и
эмоции могут вести их к гибели. Не случайно значительная часть боевых
потерь на всех войнах была в первые три-четыре дня боев.
Общие закономерности динамики акустического стресса «ударного»
типа сходны с закономерностями кратковременного, острого стресса,
возникающего при действии на человека качественно других стрессоров,
например гравиинерционных [Китаев-Смык Л.А., 1963—1969; Китаев-
Смык Л.А., Зверев А.Т., 1963,1965; Китаев-Смык Л.А., Пинегин Н.И.,
1966 и др.]. На примере акустического стресса можно видеть большое
разнообразие адаптационных реакций, выявляемых психологическими,
психофизиологическими, электрофизиологическими методами.
Акустический стресс существенно влияет и в мирное время,
особенно на горожан, на их настроение, поведение и на здоровье.
Акустический стресс обыденной жизни изучен в десятках тысяч
экспериментальных исследований, ставших основой для многих
полезных рекомендаций, которыми слишком часто пренебрегают.
2.7. АКТИВНОСТЬ ИЛИ ПАССИВНОСТЬ?
2.7.1. Представления древних ученых Греции, Средней Азии и

Дальнего Востока об активности и пассивности
Еще Гиппократ отмечал, что при душевном возбуждении и

расстройстве одни люди склонны к маниакальному, т. е. активному
(греч. mania — безумство, восторженность), а другие — к депрессивному
(лат. depression — подавление, понижение) поведению, иначе говоря, к
пассивному состоянию. А вот различия по темпераменту (холерики,
сангвиники, флегматики, меланхолики) более заметны, согласно
Гиппократу, при спокойной жизни. Древние греки видели, что в
экстремальных ситуациях уменьшается перебор возможных и
целесообразных форм поведения до минимального количества вариантов
из двух полярных: активного и пассивного, вероятно, чтобы ускорить
выбор способа защиты.
Принцип полярности реакций (способовзащиты) доминирует при
стрессе; активность-пассивность, локальность—тотальность,
обостренность либо затемненность сознания, индивидуализация или
социальная сплоченность. Этим альтернативным психологическим
проявлениям стресса посвящены вторая и последующие главы этой
монографии
Однако принцип полярности не был главенствующим в архаических
представлениях о мироздании. Живший в Древнем Египте легендарный
основатель философии герметизма Гермес Трисмегист провозгласил
принцип полярности лишь четвертым в ряду семи важнейших
закономерностей бытия [Трое посвященных, 20011.
Первейшим признавалась осмысленность всего во вселенной.
Однако^„оционально-поведенческий субсиндромдействовать
способность думать и осознанно стресса• 219не должна
узурпироваться людьми. Возможность внечеловеческого сознания
провозглашалась и в наше время академиком В.И. Вернадским в его
учении о ноосфере. Профессор И.Н. Яницкий, предполагая наличие
«высшего разума» у нашей планеты, прогнозировал планетарные
катаклизмы [Яницкий И.Н., 1998[ Вторым у герметистов был принцип
соответствия. Он считался важнейшим методом постижения всего
неизвестного. Зная что-либо, можно узнать, понять его аналоги. Третий
— принцип движения (вибрации) всего сущего. Считалось, что различия
между многообразными проявлениями материи, энергии, разума и даже
духа зависят, главным образом от скорости вибрации Четвертый — это
принцип полярности: все двойственно, все имеет полюса, все имеет свою
противоположность: тепло и холод, близь и даль, любовь и ненависть,
активность и пассивность при стрессе. В любой части диапазона можно
обнаружить градации активности-пассивности. Зная методы управления
полярностью, можно, в частности, превращать активность в пассивность
и обратно.
У древних философов-герметистов пятым был принцип ритма: во
всем проявляется движение между двумя полюсами в физическом,
физиологическом и психологическом планах. Все имеет свои приливы и
отливы. Принцип ритма имеет одно важнейшее проявление — колебания
можно рассматривать в оценочном диапазоне с высшим, достойным и
низшим, недостойным уровнями, реализующимися в нравственном и
ментальном планах Шестой принцип философии герметизма —
причинность: ничто нигде не происходит случайно, любой случай
бывает проявлением пока еще непознанной, а может быть,
непознаваемой закономерности. Седьмой — принцип пола. Все вещи,
существа и люди содержат в себе мужское и женское начала Функция
пола — творить, порождать, производить.
Дихотомическое разделение индивидуальных различий поведения, в
частности при стрессе, можно найти у многих авторов — Древних и
современных. На Дальнем Востоке широко распространена концепция о
двух началах — «янъ» и «инь». Первое реализуется в активности
поведения, силе характера, а при чрезмерности — в
ярости, 220
безудержности;
• второе — в нежности, пассивности, а при Глава 2
чрезмерности своих проявлений — в депрессивности [Абаев Н.В., 1980;
Слейтер А.Е., 1959; Le Prestre С., 1971; Sasaki Е.Н., 1965І. Полярность
«янъ»—«инь» представлялась включенной в сложную, динамическую
картину природы. Обобщая и абстрагируясь от конкретных явлений,
ученые древнего Китая разделили мир на пять категорий
(первоэлементов — «у-син»):
- дерево — символ рождения, роста (переход от пассивной силы «инь»
к активной «янъ»);
- огонь — символ максимальной жизненной активности («янъ»);
- металл — символ упадка (переход от «инь» к «янъ»);
- вода — символ максимальной пассивности «инь»;
- земля — первоэлемент, связывающий, объединяющий все другие
первоэлемемнты, как центр и ось циклических изменений в природе
мирозданий [Лувсан Г., 1986].
Главным практическим выводом из учения о пяти первоэлементах
«у-син» было признание их взаимозависимости и связанности с
созиданием либо разрушением. Созидание в том, что вода способствует
росту дерева, дерево может поддерживать огонь, огонь порождает землю
(пепел), земля производит металл, металл превращается в воду.
Процессы разрушения, когда вода гасит огонь, огонь разрушает металл,
металл разрезает дерево.
Эта концепция утверждает, что «инь»—«янъ» и «у-син» вопло-
щаются в человеке: в его психике и теле [там же].
Пять органов инь Пять органов янъ Пять эмоций

Печень Желчный пузырь Гнев
Сердце Тонкая кишка Радость
Селезенка Желудок Раздумье
Легкие Толстая кишка Печаль
Почки Мочевой пузырь Страх
В таблице, чрезвычайно упрощающей представления китайской

философии, видно, что органы внутри человека — «инь», органы,
выбрасывающие что-либо из него и тем воздействующие на внешний
мир — «янъ». Их связи с эмоциями сложны и многостепенны.
Может быть, главным в древней китайской философии является
учение о «дао» и «дэ». «Дао» невыразимо словами, предельно безлично.
Оно есть и Путь, и высший принцип всего и всех во вселенной «Дэ» —
это «огромная мощь, ощущаемая как Благая сила, огромное животворное
начало, импульс не только к жизни, но и пониманию самой жизни, что
намного ценнее» [Маслов А.А., 2003, с. 9]. В древнейшем и
известнейшем «Каноне пути и благодати» («Дао дэ цзин») читаем:
«Дао порождает одно.
Одно порождает два.
Два порождает три.
Три порождает мириады существ.
Мириады существ порождают в себе инь и объемлют янъ; а
пустотная ци приводит их в гармонию»
Опционально-поведенческий [там же,
субсиндром с. 251].221
стресса•
Вот как комментирует этот текст его переводчик академик А.А.
Маслов: «Этот параграф открывает нам космогоническую теорию
даосизма и может являться одной из самых древнейших частей “Дао дэ
цзина”... Общепринято считать, что дао порождает Единое, т. е. самое
себя или высший предел (тайцзи). Единое порождает два начала — инь и
янъ. Инь и янъ порождают Небо, Землю и человека в качестве
посредника между двумя началами... Немалую загадку представляют
собой ’’пустотное ци“ (”чун ци“), что можно перевести как ’’текучее
ци“, "бьющееся (пульсирующее) ци“, родившееся от соединения двух
противоположностей, инь и янъ» [там же, с. 389]. Заметим, что полярная
оппозиция «инь»—«янъ» представлена здесь в крайне простом варианте,
тогда как в дальневосточной философии и психологии различают шесть
(и более) уровней этой сущности.
Можно видеть немало сходного в понимания мироздания
древнейшими учеными разных стран и в их взглядах на активность и
пассивность.
В научных трактатах средневековых ученых Средней Азии
активность и пассивность рассматривались как вариации эмоций и
конкретных действий. Более общими и высокими субстанциями
признавались благочестие, мудрость, сознание, гуманность. Об этом
можно читать в трудах богослова, философа, врача Авиценны (его
полное имя — Абу Али Хусайн ибн-Абдаллах ибн-Хасан ибн-Али ибн-
Сина) [Авиценна, 1957; 1980]. В Европе он более известен как врач, хотя
медицине им посвящено менее 30 % его произведений. Современникам
он был больше известен как философ и поэт.
Древние ученые Центральной Азии не рассматривали активность и
пассивность как свойства, которыми могут быть наделены все
психологические функции человека. В «Кабуснаме», написанном в 1082-
1083 гг. Кайтавусом Унсуралмаали, активность и пассивность
описываются как проявления «животной энергии» [Унсуралмаали К.,
1990]. Каково же ее место в феномене «человек»? К. Унсуралмаали
отличает материальную и «формаль-
нуго» (т.е. нематериальную — психическую) субстанции в человеке;
отмечены их взаимодействия при переходах из одного состояния
человека в другое. «Формальная» (психическая) суб станция трех видов:
энергия, действие и дух. Энергия, в свою очередь, трех видов: душевная,
животная, природная. Душевная энергия проявляется в пяти чувствах
(зрение, вкус, слух, обоняние и осязание) и в трех психических силах
(сила воображения, мысли и памяти).
И вот, наконец, животная энергия — она может реализоваться как
активная либо пассивная. Показатель преобладания активной животной
энергии — учащение пульса и сердцебиения А гнев, как ни странно,
трактуется как «следствие пассивной силы из числа животных сил»
(энергий) [там же, с. 80]. Однако представление о «животной» энергии
(силе) в «Кабуснаме» — шире, чем это может быть понято сейчас. В этой
древней книге «мужество» — результат равновесия животной энергии;
«целомудрие» — постоянное уравновешивание животных энергий
сладострастия духовными силами; «мудрость» — стойкая
уравновешенность души,
Опционально-поведенческий неколебимая
субсиндром стресса• случайностями
222
неуравновешенности активных и пассивных энергий.
Итак, по «Кабуснаме», активность либо пассивность проис ходят из
«животной» энергии. И все же они могут опосредованно проявляться
(уравновешенно либо неуравновешенно) в телесных и душевных
ипостасях. И еще, в этом трактате подразумевается, что дух (психика —
третий фактор нематериальных субстанций в человеке) может
участвовать в регулировании активности и пас сивности,
проистекающих из «животной энергии» человека
Автор этой поучительной книги рекомендует для углубленного
изучения животных сил, энергий более древние источники «Ан Набд» и
«Шестнадцать трактатов» Галена.
2.7.2. Источники активности и пассивности при стрессе
Активность или пассивность поведения при стрессе предо-

пределяются сочетанием внутренних и внешних факторов. Опыт
активного «овладения» ими повышает вероятность активного
реагирования, прецеденты пассивного реагирования делают более
вероятным пассивное поведение в экстремальных ситуациях Надежность
прогноза деятельности человека в критических уело виях возрастает с
приближением моделируемого уровня экстремальности ситуации к
натурному (естественно происходящему) ее уровню [Орлов М.А., 1977 и
др.].
Вероятность активного либо пассивного поведения в экстремальных
ситуациях не коррелирует с показателями типов высшей нервной
деятельности или личностными показателями, определяемыми в
неэкстремальных условиях или при моделировании этих условий в
лабораторном эксперименте [Мерлин В.С., 1981, Рождественская В.И..
1980]. «Некоторые испытуемые в стрессовом состоянии
характеризовались поведением, иногда прямо противоположным тому,
которого можно ожидать на основании определенного до опыта типа
нервной деятельности» [Суворова В.В.. 1975, с. 167].
Зависимость степени активизации эмоционально-двигательного
реагирования человека от субъективного представления о среде т. е. от
восприятия ее субъективной вероятности, определенности,
«возможности» и т. п ., позволяет «управлять» активностью действий
людей при стрессе [Береговой Г.Т., Завалова Н.Д., Ломов Б.Ф.,
Пономаренко В.А., 1978; Журавлев Г.Е., 1977; Китаев-Смык Л.А., 1963
б, 1977 а, 1977 б и др ].
Чем более субъективно значимо событие (например, за счет
осознания его опасности) и вместе с тем чем более определенным оно
является для субъекта, тем больше вклад этого воздействия в
актуализацию программы активного поведения.
Возможны ситуации, когда воздействие (сигнал) достаточно
интенсивно, но на основе его субъектом не могут прогнозироваться
(осознанно или неосознанно) какие-либо возможные события, поскольку
сложившаяся ситуация оказывается невозможной (невероятной) с
позиции фило- и онтогенетического (врожденного и жизненного) опыта
субъекта. В этом случае у негосубсиндром
Опционально-поведенческий нет адекватных
стресса•этому
223 событию
«программ» поведения. Активность поведения, имевшаяся до начала
действия стрессора, снижается, т. е. поведение актуализируется в виде
пассивного пережидания «невозможной» ситуации. Могут возникать
либо пассивная расслабленность (катаплексоидность) либо пассивная
напряженность (кататаноидность). Они длятся до тех пор, пока такая
ситуация закончится либо накопится информация относительно
действующего фактора, позволяющая перейти к активному
реагированию на этот фактор. Пассивное реагирование может длиться
вплоть до гибели организма.
С возрастанием интенсивности действия стрессора, как указывалось
выше, проявления стресса (у одних людей различных типов активности,
удругих — пассивности) первоначально возрастают, затем благодаря
адаптации к стрессору начинают снижаться (закон Йеркса-Додсона)
Задают вопрос: каков процент людей, склонных к активным либо
пассивным реакциям при стрессе? Этот вопрос неправомерен, т. к.
проявление той или иной формы адаптационной эмоционально-
Рис. 17. Эталонный график для определения «обобщенной»

субъективной экстремальности разных стрессоров для одной большой
группы (популяции) людей или одного стрессора для разных больших
групп (популяций) людей'.
Р —число людей в составе большой группы (популяции) (в %); ИР — исходно
реагирующие АР — активно реагирующие ПР — пассивно реагирующие при
разных уровнях субъективной экстремальности (Э); 1 — эмоционально
двигательная активность. 2 — проявления социально-психологической активности
(протест испытуемых против участия в эксперименте)
двигательной активности определяется совокупным сочетанием

индивидуальной предрасположенности субъекта к активному либо к
пассивному реагированию (действию) и реализующей эту
предрасположенность экстремальностью стрессора, которая опять же
субъективно (осознанно или бессознательно)
Опционально-поведенческий оценивается
субсиндром реагирующим
стресса• 224
на нее индивидом. Оказываются слитыми воедино внутренний
человеческий фактор (с компонентами врожденного и приобретенного,
осознаваемого и неосознаваемого, индивиду ального и коллективного) и
внешний фактор, реальный, хотя и субъективно воспринимаемый,—
экстремальность среды.
На рис. 17 представлен график изменения распределения числа
испытуемых, активно, пассивно и «исходно» (на исходном уровне)
реагирующих на увеличение экстремальности стрессора. В основу
расчета этого графика положены данные исследований в невесомости
операторской деятельности испытуемых с разной чувствительностью к
силе стрессогенного воздействия. Исполь-
Эмоционально-поведенческий субсиндром стресса» 225 зовались также
результаты исследования реакций на увеличение интенсивности
акустического воздействия при стрельбе автомата АК-47 (поданным
исследований, проведенных совместно Ю.М. Забродиным) [Китаев-
Смык Л. А., 1983] и влияние на людей увеличений скорости либо
продолжительности вращения испытуемых на наземном имитаторе
межпланетных кораблей (поданным исследований, проведенных
совместно с Р.Р. Галле и др. [Китаев-Смык Л.А„ Галле Р.Р., Гаврилова
Л.Н. и др., 1972; Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М. и др.,
1969]).
Сначала с ростом экстремальности стрессора растет процент людей,
активно реагирующих на стрессор; меньше возрастает процент людей с
пассивным реагированием. В диапазоне больших величин
экстремальности возрастает процент людей, реагирующих пассивно, за
счет уменьшения процента лиц активно реагирующих и за счет
дальнейшего уменьшения процента людей, сохраняющих исходный
уровень реагирования.
Полученный, график может быть использован как эталонный для
сравнительной оценки величины массового эффекта различных
стрессоров, несопоставимых каким-либо другим способом Пример
определения с помощью такого «эталона» субъективной
экстремальности гравитационного стрессора(невесомости) для двух
групп людей — с профессиональным летным опытом и без него —
приведен в разделе 2.2.4.
2.7.3. Нет обреченности на активность либо пассивность при стрессе
Следует заметить, что эмоционально-двигательная, поведенческая

пассивность, охватывающая практически всю популяцию (совокупность
особей, людей), при увеличении экстремальности стрессора за счет его
продолжающегося длительного действия может сменяться активизацией
поведения части популяции (лат. populus — народ). Члены популяции
могут осознавать или не осознавать ее мотивы. Такая активизация
поведения при длительном стрессе может быть двух типов.
Во-первых, за счет усиления волевых импульсов — это как бы
спонтанные порывы к тем или иным действиям по типу: «хочу — через
не могу» либо результат осознанных волевых усилий: «надо — через не
могу».
Во-вторых, за счет внутренних побуждений к общению, которые
могут усиливаться и внезапно прорываться при длительном стрессе,
будучи предпосылкой для социально-психологической активности
людей (населения, толпы). Эти проявления в форме революционно-
террористической активности я изучал в «горя-
8 ПСИХОЛО! ИИ erpeCCrt
226 »Глава 2 чих точках» СССР и России. Такая взрывная активность

масс людей названа мной феноменом «взрыва парового котла,
перегретого и случайно проткнутого» |Китаев-Смык Л.А., 1997 б]. Сила
накопившегося в нем давления долго была незаметной (угнетаемые
людские массы казались пассивными, они были загнаны в пассивность).
Что произойдет, если нарушить вынужденную стабильность
(гомеостаз) «напряженной пассивности»? Используем для иллюстрации
ответа на этот вопрос аллегорию. При возникновении «дырки в котле»
взрыв активно разрушает и котел, и котельную, и дома вокруг. Наверное,
так же при первой политической провокации загнанного, погруженного
в терпеливую пассивность населения начинается революционный бунт
угнетенных классов, этносов, наций.
Какое (активное или пассивное), реагирование более целесообразно
в экстремальной ситуации? Достаточно сильное неблагоприятное
воздействие невозможно долго выдерживать — насту пит истощение
адаптационных резервов. Если такое воздействие весьма
продолжительно, его не переждешь. Более рационально активными
действиями устранить экстремальный фактор за короткий срок. Если для
этого нет эффективного способа, остается пережидать в надежде, что
хватит сил (глубоких адаптационных резервов) перетерпеть, пока
неблагоприятный фактор либо сам исчезнет, либо станет ясно, как
активно устранить его, т. е. ждать в надежде, что накопятся сила и
знания, достаточные для активного удаления стрессора. Или в конце
концов пассивно гибнуть.
Итак, при сильных стрессорах более целесообразно активное
защитное реагирование (действие, поведение, деятельность). Пассивная
тактика более целесообразна в ситуации, экстремальность которой
создается длительностью стрессора, а не силой его действия. Есть
многочисленные свидетельства о том, что в одних и тех же
экстремальных условиях у одних людей актуализируется активная, у
других пассивная защита против стрессора.
2.7.4. «Ценность» активности либо пассивности при стрессе
В рамках человеческих и животных популяций полярность

активности—пассивности — это полезный фактор адаптации,
противостоящий внешним опасностям, защищающий генофонд.
Что можно сказать о ценности активности и пассивности при стрессе
для отдельного индивида? Критерий пользы — успешность устранения
стрессора, неблагоприятного для индивида, и эффективность овладения
благоприятными обстоятельствами ^моционально-поееденческий
субсиндром стресса• 227 жизни. Неопределенность будущего делает в
текущий момент потенциально-полезными оба адаптационно-защитных
состояния. Лишь будущее, определив опасности и радости, покажет,
оказалась ли полезной активность либо пассивность.
Однако в рамках предельно узкого «момента времени жизни»
индивида (см. «о моменте времени жизни» у Поля Бэра) в условиях
современной европейской цивилизации все-таки более комфортно и
целесообразно стрессовое, активное реагирование. Построенное на
концепте определенности (как бы понятности) текущей ситуации, оно
направлено на овладение этой ситуацией и служит субъекту (человеку,
сообществу людей) источником благоприятных сигналов о его
потенциальной успешности в овладении стрессором. Так не только
достигнутое благополучие, но и ощущение своей победной роли в его
достижении участвует в обретении ощущения комфорта жизни.
Стрессово-пассивное реагирование (существование) часто не создает
такой комфортной обратной информации к субъекту. Более того, в
современной жизни пассивно-вынужденное (принудительное)
существование, как правило, окрашено безрадостностью, горестью
негативных эмоций на фоне обратной афферентации «сигналов к себе» о
неблагополучии. Это побуждает субъекта (по принципу «кнута») к
тревожным поискам выхода из стрессогенной ситуации (в поисках
«пряника»). Негативная эмоция, дискомфортная в рамках «момента
времени жизни», целесообразна как «сигнал к себе», напоминающий о
нежелательности (по какой-то может быть пока неясной причине)
текущей ситуации и о неотложной необходимости выхода из этой
ситуации, а также смены имеющегося дискомфортно-пассивного
состояния на комфорт борьбы, обещающей триумф, либо на
пассивность, удовлетворенную победой, которая так или иначе, рано или
поздно случится («синдром Манилова» из «Мертвых душ» Н.В. Гоголя).
Приведенные выше суждения, изложенные мной в монографии
«Психология стресса» [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 69-74], были развиты
и дополнены концепцией «поисковой активности» В.С Ротенберга и В.В.
Аршавского, ставшей важным шагом в совершенствовании учения о
стрессе [Ротенберг В.С., Аршавский В.В., 1984]. «Под поисковой
понимается активность, направленная на изменение внешнего или
внутреннего плана ситуации, определенного прогноза результатов
деятельности в ней, при постоянном их учете. Такое определение под-
разумевает, во первых, широкий круг личностных факторов,
обусловливающих устойчивость человека к отрицательным воз-
действиям внешней среды (в отличие от концепции обученной
228
беспомощности, учитывающей в основном лишь особенности Глава
2
атрибутивного стиля), а во-вторых, предполагает, что человек,
переживающий состояние стресса, является не относительно пассивным
объектом воздействия внешних условий (каким он представляется с
точки зрения концепции обученной беспомощности), но активным
субъектом, реорганизующим или пытающимся реорганизовать
дискомфортную ситуацию так, чтобы она стала приемлема для него.
Поисковая активность является общим, неспецифическим фактором,
влияющим на резистентность организма к вредным воздействиям
внешней среды» (Коростелева И.С., Ротенберг В.С., 2000]. Заметим, что
концепция поисковой активности обладает подчас неоправданным
энтузиазмическим PR-воздействием за счет умаления позитивных сторон
пассивности.
Вопреки постулатам поисковой активности этнокультурно
обусловленная и социально оправданная пассивность комфорта
«ничегонеделания» как высшей ценности (если верить дошедшим до нас
средневековым литературным источникам Ближнего и Дальнего
Востока) может быть полезна и приятна не менее, чем «победоносная
активность» [Виногродский Б., Кузык Б., 2004].
Итак, неблагоприятными для субъекта могут стать и чрезмерно
активная, и чрезмерно пассивная эмоционально-поведенческие
стрессовые реакции, не способствующие или даже мешающие удалению
стрессора. Ведущий принцип купирования гиперактивного и
гиперпассивного поведения при стрессе — изменение вероятностной
характеристики среды.
При дискомфортной стрессовой гиперпассивности людей их
властители, наставники, просветители должны своими политическими,
административными, духовными акциями сделать так, чтобы их
подвластным как бы «стало все ясно», т. е. чтобы исчезли ощущения,
представления и мысли о невозможности, безысходности текущей
ситуации и собственной беспомощности. При нежелательной стрессовой
гиперактивности народа, населения возможны два корригирующих
приема: 1) исправить, изменить кажущуюся единственно верной, но в
действительности ложную понятность ситуации, как требующей
возмущений, бунта, и создать ее образ, генерирующий оптимально-
эффективную (конструктивную) активность; 2) либо даже сделать
ситуацию абсолютно «непонятной», «невозможной» для субъекта
(народа) и тем ввести его в пассивное состояние, так прекратив его по-
рочную, опасную гиперактивность.
2.8. РЕЗЮМЕ
Что можно считать самыми общими чертами эмоционально-

поведенческих проявлений стресса? При кратковременном, интенсивном
стрессе (нередко и в начале длительного) обнаруживается у одних людей
активизация эмоционально-поведенческих реакций (активное
реагирование — АР), у других — нарастание пассивности
эмоционально-поведенческого реагирования (пассивное реагирование —
ПР). В рамках этой дихотомии оказывается много различных
^^оционально-поведенчеснийформ
эмоционально-акцентуированных субсиндром стресса»
поведения В чем 229
их сущность и
предназначение-*
При всяком новом неожиданном, экстремальном, стрессоген- иом
событии (или воздействии на человека) возникает ситуация
неопределенности с неясностью того, что и как делать, чтобы активно
удалить или пассивно переждать опасность, либо оптимально
воспользоваться благоприятными обстоятельствами (событиями, силами,
персонами). Неопределенность прогноза стрессогенной ситуации
побуждает живые существа к избыточной мобилизации адаптационно-
защитных ресурсов и, «на всякий случай!», к чрезмерной активности
либо избыточной пассивности в целях защиты от не вполне ясной
неприятности. Если предстоят (или должны продолжаться) полезные,
нужные события, то в психической сфере, в организме мобилизуются
силы для «защиты» от утраты благоприятных обстоятельств, которые
подарят счастье. Избыточность, чрезмерность защитных действий (или
бездействия) должны «перекрыть», гарантированно превысить, пока еще
не ясно какую, потребность в защите. Эта защитная избыточность
реализуется и ощущается как эмоции. Так названы переживания
субъекта при не вполне определенной опасности, неясной новизне:
радость, когда предстоит что-либо полезное, хорошее, либо страх, чтобы
избежать плохое, или гнев против носителя опасности Все ощутимые
переживания способствуют избыточной мобилизации защитных сил и
средств человека (интеллектуальных, моральных, физических) для
достижения актуальной цели.
Образ стрессогенных преобразований среды может локализоваться
во внутреннем (психологическом) «пространстве» субъекта и
сопровождаться психическойдепрессией, переживанием тоски и Др
Депрессия может быть прикрыта, казалось бы беспечностью, но
♦улыбающаяся депрессия» опасна самоагрессией суицида
Важным является то, что некоторым субъектам в экстремальной
ситуации может быть ясно (осознанно либо не вполне осознаваемо) то,
как необходимо действовать, чтобы безошибочно устранять стрессоры
или поддерживать успех. Это бывает благодаря сочетанию позитивного
опыта и личной способности субъекта преодолевать опасности и
неприятности В таких случаях адаптивно-защитная мобилизация
психологических, физических (и физиологических) сил и средств
организма не нуждается в эмоциональной «подкачке» и в чувственной
актуализации эмоций. Действия человека в таком стрессово-
конструктивном состоянии а ктивизи рова ны без эмоциональных
пережива ний.Илишь чувство радостного удовлетворения может
сопровождать, и то не всегда, такое конструктивное реагирование (КР)
при стрессе.
Итак, АР реализуется, когда, условно говоря, ориентировочно
известно, как активно устранить стрессор и есть фило- и онто-
генетически сформированные (но не уточненные) программы этого
устранения. В тех же случаях, когда «неизвестно», как бороться со
стрессором, используется «программа» пережидания стрессогенных
ситуаций, т. е. программа ПР. У людей, кому при опасности, при
230 стрессора, представляется (кажется, чудится) абсолютно
действии Глава
ясным,2 как надо успешно действовать, у тех реализуются
«безэмоциональные» программы КР. Имея в своем составе индивидов,
реагирующих на стрессор активизацией поведения, и индивидов с
пассивным пережидательным реагированием, популяция (лат. populus —
народ; фр. population— население) оказывается готовой к преодолению
стрессоров разного рода, «субъективно возможных» («известных») и
«субъективно невозможных» («неизвестных»). Указанная готовность
сопряжена с наличием у популяции возможности «жертвовать» участием
в преодолении стрессоров теми индивидами, которые оказались в
текущий момент склонными к неоптимальной форме стрессового
поведения, т е оказались менее способными противостоять экс-
тремальному фактору. Таким образом, индивидуальные различия
эмоционально-поведенческой активности при стрессе — реализация
принципа «универсальной готовности» популяции к встрече с
экстремальным фактором.
В этой же главе подробно описаны и проанализированы эмоции,
поведение и деятельность при двух кратких стрессорах, пробуждающих
врожденный страх:
1) во время падения (на протяжении 28-30 с при невесомости в кабине
специально оборудованного авиалайнера во время полета по
параболической траектории) Такие эксперименты в начале 60-х гг.
XX в. проводились нами впервые в мире;
2) при действии громкого звука (при стрельбе «чужого», т. е. нахо
дящегося в руках врага, автомата АК-47). Исследования проведены
на полигоне Выборгского погранотряда в 70-х гг. прошлого века
также впервые в мире. Эти экспериментальные данные и суждения о
них, ввиду их актуальности, и сейчас используются при профподборе
и тренировках специальных контингентов
^мОЦиОнально-поведенческий
Эмоции субсиндром
и поведение при длительном стресса•
стрессе 231
изучались во время
многонедельных экспериментов в непрерывно вращающейся квартире-
центрифуге (в «наземном динамическом имитаторе межпланетного
корабля») при подготовке полета на Марс (в 60-70-х гг. XX в.) и еще —
на «чеченской войне» (в ее трагическом начале с 1995 г и в ходе
«нормального» ее продолжения в 1998-2001 гг.). Стрессовые эмоции и
поведение в экспериментах сопоставлены со «стрессом обыденной
жизни»; их можно сравнивать с архетипическими реликтами стресса,
запечатленными в народных сказках (последнее автор данной книги не
успевает, оставляя сделать это другим)
Мобилизация «как по пожарной тревоге» имеющихся в организме
«всегда на готове» адаптационных резервов для формирования
стрессово-защитных форм поведения (АР либо ПР) Ганс Селье называл
«аларм-стадией». Ее можно рассматривать как стрессовый кризис
первого ранга.
При длительном стрессе поведенческая защитная активность
♦заменяется» вегетативными «защитными» реакциями, т. е. своего рода
защитной активностью, реализующейся во внутренней среде организма
(см гл 3). В этом периоде стресса поведение и соответствующие ему
эмоции в той или иной мере пассивны, угнетены. Это стрессовый кризис
второго ранга.
При дальнейшем нарастании стрессовых преобразований в
организме из-за неустранимости стрессоров нарастает эмоционально-
поведенческая пассивность, усиленная еще и возникновением «болезней
стресса», которым подвержены, надо полагать, те люди (и животные
особи), у которых накапливается (кумулируется) «внутриорганизменная
информация» об их неуспешное™ в устранении стрессоров. Надо
заметить, что если в животном мире эта неуспешность реальна, то в
человеческом сообществе такая «неуспешность» может быть фиктивной,
т е. квазинеуспешностью (см. подробнее гл. 3). Период длительного
стресса с развитием «болезней стресса» и негативных эмоций — это
стрессовый кризис третьего ранга, опасный для здоровья и жизни.
Наконец, вступление организма в период между жизнью и смертью,
т. е. умирание (необратимое без применения средств современной
реаниматологии) можно рассматривать как последний стрессовый
кризис, завершающий существование индивида (особи). Он условно
назван мной стрессовым кризисом четвертого ранга. Для него
свойственны особые, предсмертные эмоции и поведение. Умирание
(если это не мгновенное убийство) — «труд» души и тела. В данной
главе анализируются сведения, полученные при христианских
соборованиях, и еще в отделениях реанимации и в хосписах.
Во второй главе представлены результаты моих исследований
разных эмоционально-поведенческих синдромов, активизирующихся
при стрессе: алекситимии (неспособности некоторых людей говорить
при стрессе о своих чувствах и переживаниях), ретроградной амнезии
(забывании предстрессового прошлого), «расщеплении» эмоций,
стрессовой гипоманиакальности и субдепрессивности и др.
В завершение главы изложены суждения древних ученых Африки,
Европы и Азии об активности и пассивности в обыденной жизни и при
экстремальных условиях существования людей.
232 образом, предложенные мной в 1983 г. основания для общей
Таким Глава
теории2 стресса разворачиваются в психологическую антропологию
стресса. Ее вегетативный, когнитивный, социальный, этнический и
военный субсиндромы описаны в последующих главах.
Литература ко второй главе
Anthony А. /., 1956. Changes in adrenals and other organs following

exposure ol hairless mice to intense sound/Acoustical Society ol America //J.
Lancaster (PA) Aber Inst. Phys., Incorp., vol. 28, N 2, p. 270-275.
Bandura A., 1973. Aggression: Asocial learning analysis. Englewood
Cliffs (N. Y.): Prentice Hall.
Berkowitz L., 1971. The contagion of violence: An S-R media- tional
analysis of some effects of aggression / / Nebraska Symp. on Motivation / Ed.
M.J. Arnold, M.M. Page. Lincoln (Neb.): Univ, of Nebraska press.
Bitterman M.E., 1944. Behavior disorders as a function of the strength of
antagonistic response tendencies //Psychol. Rev., vol. 51, N6, p. 375-378.
Bull A. J., Burtage S.E., Crandell J.E. et al., 1972. Effects of noise and
into lerance of ambiguity for similar and dissimilar targets //J. Appi. Social
Psychol., vol. 88, p. 151-152.
Chang E.C., 2000. Optimism and pessimism: implications for theory,
research and practice. N. Y.: Simon-Schuster.
Corum C.R., Thurmond J.B., 1977. Effects of acute exposure to stress on
subsequent aggression and locomotion performance / / Psychosom. Med., vol.
39, N 6, p. 436-443.
Carver C.S., Scheier M.F., 1990. Origins and function of positive and
negative affect: a control-process view/ / Psychological review. V. 97. P. 19-
35.
Cutting/., 1994. The role right hemisphere dysfunction in psychiatric
disorders / / British Journal of Psychiatry, 1992,160:583-588; Rotenberg P.S.
An integrative psycho physiological approach to brain hemisphere functions
in schizophrenia// Neuroscience and giobehavioral Reviews. 18; 487-495 и
др.
Esser A H., 1973. Experiences of crowding / / Represent. Res. Social
Psychol., vol. 4, p. 207-218.
Finn P.R., Martin J., Pihl R.O., 1987. Alexithymia in Males at High
Genetic Risk for Alcoholism / / Psychotherapy and Psychosomatics 47: 18-21.
Freedman J.F., Levy A.S., Buchanan R.W. et al., 1972. Crowding and
human aggressiveness //J. Exp. Social Psychol., vol. 8, p. 528-548.
Freedman J.L., Klevanski S., Ehrlich P.H., 1971. The effect of corwding
on human task performance //J. Appl. Social Psychol., vol. 1, p. 7—25.
Geen R.G., O’Neal E.C., 1969. Activation of cue elicited aggression by
general arousal / / J. Person, and Social Psychol., vol. 11, p. 289-292.
Gerathewohl S., Ward L, 1960. Psychophysiology and medical studies of
weight less ness / / Physics and medicine of the atmosphere and space. N. Y.;
L., p. 422-434.
Glass D.C., Singer]., 1972. Urban stress. N. Y.: Acad, press.
Glass D.C., Singer J., 1973. Experimental studies of incontrol- lable and
Список
unpredictable литературы•
noise //Represent.233
Res. Social. Psychol., vol. 4, N 1, p. 165-183.
Goldberg E., Costa L.D., 1981. Hemisphere differences in the acquisition
and use of descriptive systems / / Brain and Laguage, 14: 144-173.
Goolkasian P., Edwards D.S., 1977. The effect of loud noise on the
psychological refractory period / /Bull. Psychonom. Soc., vol. 9, N2, p. 139-
141.
Hammen C. L., 1978. Depression, distortion, and life stress in college
students / / Cognitive Ther. and Res., vol. 2, N 2, p. 189-192.
Harris M.B., Huang L.C., 1974. Arousal and attribution // Psychol. Reps,
vol. 34, p. 747-753.
Jimerson D.C., Wolfe B.E., Franko D.L., Covino N.A., Sif- neos P.E.,
1994. Alexithymia ratings in bulimia nervosa: Clinical correlates.
Psychosomatic Medicine, 56: 90-93.
Joy B.J.T., Рое B.H., Berman F.R. et al., 1962. Some physiological
responses to arctic living / / Arch. Environ. Health, vol. 4, p, 22-26.
Kitaev-Smyk L.A., 1995 a. Peculiarities of Stress Manifestation with
Russian and Chechen Soldiers//Society, Stress and Health in Countries
Undergoing Rapid Transition / An international conference in collaboration
with the World Health Organization (Regional Office for Europe). 27 June - 2
July, Moscow, Russia.
Kormos H.R., 1978. The nature of combat stress / / Stress disorders
among Vietnam veterans. N. Y.: Brunner and Mazel, p. 3-22.
Kuhl J., Beckmann J., 1994. Volition and Personality: Action versus state
orientation. Seattle Hogrefe and Huber Publishers.
Lazarus B.S., 1967. Cognitive and personality factors underlying threat
and co ping / / Psychological stress / Ed. M.H. Appley, R. Trumbull. N. Y.:
Appleton Century Crofts, p. 11-21.
Le Prestre C., 1971. Les lieux du corps: Г etude sur 1’acupuncture. P.: La
Table ronde.
Mandler G., 1984. Mind and Body. Psychology of Emotion and Stress.
N.Y.: Norton.
Martenuick R.G., 1969. Differential effects of shock arousal on motor
performance //Percept, and Motor Skills, vol. 29, N 2, p. 443-447.
Me Dougall L, 1982 Alexithymie: psychoanalytical aspect// Psychoter.,
Psychosom, 38:81-90.
Me Dougall, 1985. J. Theatres of the Mind; Illusion and Truth on the
Pcychoanalytic Stage. N. Y., Basic Books.
Moody R.A., 1975. Life After Life. Covington, GA: Mockiugbird Books.
Nemiah J., Freyberger H., Sifneos P., 1976. Alexithymia: a view of the
psichoso-matic process, in Modern //Trends in psychosomatic Medicine, Vol
3. Edited by Hill OW. London, Butterworth, p. 430-439.
Rotenberg P.S., 1979. Word and image: The problem of context Dynamic
Psychiatry, 59: 494—498.
Rotter J.B., 1966. Generalized expectances for internal versus external
control of reinforcement //Psychol. Monogr., vol. 80, N 1, p. 1-28.
Sasaki E.H., 1965. Effect of transient weightlessness — on binocular
depth perception. Aerospace. Med, vol. 36, N 4, p. 343-344.
Servit S.Z., 1958. Zakiady evolucni pathologie epilepsic / / Doc. MUDr,
Pr.
Sifneos P.E., 1973. The prevalence of «alexithymia» in psychosomatic
patient 234
/ / Psychother. Psychosom. Vol. 22., p. 255-262. Глава
2
Tenhoufer W.D., Walter D.O., Hoppe K.D.. Boden J.E.. 1987.
Alexithymia and the Split Brain// Psychotherapy and Psychosomatics, 47: 1-
10.
Theologus G.C., Wheaton G.B., Fleishman E.A., 1974. Effects of
intermittent, moderate intensity noise stress on human performance / / J. Appl.
Psychol., vol. 59, N 5, p. 539-547.
Vizioli R., 1959. La basi fisiologizne delle cataplessia //Riv. neurol., vol.
29, fasc. 2, p. 203.
Vizioli R., Giancotti A., 1954. EEG findings in a case of narcolepsy / /
EEG Clin. NeurophysioL, vol. 6, N 2, p. 307.
Watson D , Clark D., Vaidya J., Tellegen A , 1999. The two „eneral
activation systems of affect: Structural findings, evolutionary considerations
and psychological evidence// Journal of personality and social psychology. V.
76, P. 820-839.
Wionnicitt D.W., 1958. Mird and relation to the psyche-soma. Collected
Papers: Through Paediatries nto Psycho-Analisis. N. Y., Basic Books.
Абаев H.B., 1980. Архаичные формы религиозной теории и практики
в буддизме / / Буддизм и средневековая культура народов Центральной
Азии Новосибирск: Наука, с 156-176.
Ананьев Б Г., 1961. Теория ощущения. Л.: Изд-во ЛГУ.
Авиценна, 1957. Книга знаний. Сталинабад.
Авиценна, 1980. Избранные философские произведения. М.
Амвросий (фон Сиверс), 2006. Кончина человека / / Личное
сообщение.
Андреева-Галанина Е. У. .Алексеев С.В., Суворов Г.А. и др., 1969. К
проблеме механизма действия шума на организм // Вести. АМН СССР, т.
24, № 3, с. 11-18.
Арушанян Э В , Белозерцев Ю А , Толпышев В А , 1972. Анализ
задержки движений, возникающей при раздражении хвостатого ядра / /
ЖВНД. № 2, с. 361—367.
Арьес Ф., 1992. Человек перед лицом смерти. М : Прогресс-
Академия.
Баранов П.А., 2006. Паническое расстройство: клиника, диагностика,
лечение/ / http: / /sspp.ru. 31 янв. 2006.
Бачурина Т.И., 1974. Особенности функционирования слухового
анализатора при экстремальных акустических воздействиях//
Функционирование анализаторов при действии на организм
экстремального раздражения. М.: Наука, с. 14—18.
Береговой Г.Т., Завалова Н.Д., Ломов Б Ф , Пономаренко В.А., 1978.
Экспериментально-психологические исследования в авиации и
космонавтике. М.: Наука.
Бестужев К.И., Березкин Е.Т., Китаев-Смык Л.А., Клоч ков А.М.,
1961. Исследования в полетах по параболе методов выполнения режимов
невесомости на летающей лаборатории ТУ-Ю4А и физиологических
исследований в условиях невесомости / / Научный отчет, ведущий
исполнитель Китаев-Смык
Бехтерева Н.П., 1974 Нейрофизиологические аспекты психической

Списокчеловека.
деятельности литературы• 235Л.: Медицина.
2-е изд.,
Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Корсаков В.А., Бирюков В.А.,
Устюшин Б.В.,ХелемскийЭ.И.ирр., 1968. Изучение влияния на
организм236человека
• вращения на стенде «Орбита» длительностью 6 час.Глава 2
со скоростями 24, 36 и 48 град./сек. //Научный отчет ответственный
исполнитель Китаев Смык Л.А.
Бишон Г X., 1962. Роль коры в ретикулярной формации / /
Ретикулярная формация мозга. М.: Медгиз, с. 366-373.
Бугаев С.А., 1969. Влияние сверхсильных звуковых раздражений на
зональное мозговое кровообращение у белых крыс / / Тр. АМН СССР, т.
12, с. 125-126.
Быховская И.М., 1993. Человеческая телесность в социокультурном
измерении: традиции и современность. М.: ЩИФК.
Вагин И., 2001. Психология жизни и смерти. СПб.: Питер
Василевский В.Г., Фастовец Г.А., 2005. История вопроса и клинико-
психопатологические особенности посттравматического стрессового
расстройства у комбатантов / / Посттравматическое стрессовое
расстройство. М.: ГНЦССП им. Сербского, с. 32-53.
Виногродский Б., Кузык Б., 2004. Путь правителя: История будущего
М.: Гермитаж-Пресс.
Вожжова А.И..Лебедева А.И., 1960. Влияние вибрационношумового
раздражителя на функциональное состояние двигательного анализатора /
/ Тр. Ленингр. сан.-гигиен, мед. ин-та. Т.61,с. 102-111.
Волков А М., Соснова Т.Л., 1963. Об изменении кровяного давления
человека под влиянием шума разной интенсивности в лабораторных
условиях / / Методические вопросы изучения действия шума на
организм. Всесоюз. науч.-практ. совещ.: Тез докл. М., с. 42-44.
Волман Т., Томпсон Т.Л., 2003. Психоаналитический подход к
психосоматической границе/ / Журнал практической психологии и
психоанализа. Электронное издание 3, с. 13.
Воячек В.И., 1953. Основы отоларингологии. Л.: Медицина
Галле Р Р., Емельянов М.Д., Китаев-Смык ЛА. Клоч ков А М., 1974.
Некоторые закономерности адаптации к длительному вращению//
Космич. биол и авиакосмич. медицина № 5, т. 8, с. 53-60.
Головачев Г.Д., 1961. К вопросу о формировании силы возбу-
дительного процесса в онтогенезе в тренировке к сверхсильному
звуковому раздражителю: Автореф. дис. ... канд. биол. наук. Л.: Ин-т
эксп. мед.
Горбатков А.А., 2007. Динамика эмоций в деятельности:
дифференциальный аспект// Психологический журнал, т. 28, №4, с. 101-
113.
Гранит Р , 1973. Основы регуляции движений. М Мир.
ГригорьевА.И., Баранов В.М., Потапов А.Н.. 2005. Проблемы
медицинского обеспечения пилотируемой экспедиции на Марс
Пилотируемые полеты в космос: Междунар. науч.-практич. конф.
Звездный городок. 10-11 ноября 2005 г., с. 9.
Гунько М В., 1972. Влияние звуковых раздражителей на обмен
катохоламинов // 6-я Всесоюз. конф, по нейрохимии: Тез. и сообщ. Л., с.
36-38.
Гуревич Е.М., Матвеев В.Ф., 1966. О профессиональной пригодности
операторов и способах ее определения / / Вопросы профессиональной
пригодности оперативного персонала энергосистем. М.: Просвещение, с.
26-38.
Список
Демидов литературы•
А.Б., 237 человеческого бытия. М.: Серебряные
2000. Феномен
нити.
Дильман В.М., 1972. Почему наступает смерть. Л.: Медицина.
Дмитриева Т.Б., Васильевский В.Г., Растовцев Г.А., 2003.
Транзиторные психотические состояния у комбатантов, страдающих
посттравматическим стрессовым расстройством (судебно-
психиатрический аспект) // Российский психиатрический журнал, № 3, с.
38—42.
ДовгополюкА.Б., 1997. Психогенные реакции с поведенческими
расстройствами у военнослужащих в мирное время и в боевой
обстановке. Автореф. дисс.... канд. мед. наук. СПб.
Дорфман Л.Я., 2002. Современные исследования много- аспектности
Я //Личность, креативность, искусство. Пермь: ПГИИКиПСИ, с. 122-140.
ДрогичинаЭ.А.,МилковЛ.Е.,Г инзбург ДА., 1963.Реакции нервной
системы на воздействие интенсивного шума в экспериментальных
условиях / / Методические вопросы изучения действия шума на
организм: Всесоюз. науч.-практ. совещ.: Тез. докл. М_, с. 35-38.
Епачинцева Е.М., 2001. Посттравматические стрессовые расстройства
комбатантов. Автореф. дисс. ... канд. мед. наук. Томск.
Есенин С., 1962. Черный человек// Собр. соч. М.: Художественная
литература, т. 4. с. 209—214.
Жаров Е В., Воробьев О.А., 2005. Шум как стресс-фактор при
ведении боевых действий/ /Боевой стресс; механизмы стресса в
экстремальных условиях: Сб. науч, тр., посвященных 75-летию ГНИИИ
ВМ. М., с. 26-28.
Журавлев Г.Е., 1977. Структура эксперимента по вероятностному
прогнозированию / / В кн.: Вероятностное прогнозирование в
деятельности человека. М.: Наука, с. 22-59.
Заславский И.Е., 1974. Острая звуковая травма у машиниста паровоза
/ / Журн. ушных, носовых и горловых болезней. № 1. с. 112-113.
ЗенковЛ.Р., 1974. Патофизиологические механизмы паркин-
сонического синдрома в свете общего системного подхода//
Паркинсонизм (Вопросы клиники, патогенеза и лечения) / Под ред. В.В.
Михеева и др. М., с. 66-89.
Кадыскин А.В., 1967. К вопросу о влиянии мощного шума на
некоторые хемореактивные системы мозга / / Материалы XX ответной
научной конференции аспирантов и клинических ординаторов (Ленингр.
сан.-гигиен, мед. ин-т). Л., с. 89.
Кандель Э.И., 1965. Паркинсонизм и его хирургическое лечение. М.:
Медицина.
Карманова И.Г., 1964. Фотогенная каталепсия: К эволюции,
физиологии и клинике центрального угнетения двигательной функции.
М.; Л.; Наука.
Касьян И.И., Копанев В.И., 1968. Физиологические аспекты
проблемы невесомости / / Медико-биологические исследования в
невесомости. М.: Медицина, с. 94-110.
Китаев-Смык Л .А.. 1963а. Попытка использования фармако-
логических средств для профилактики психических и вегетативных
нарушений, возникающих в невесомости / / Фармакология и
токсикология,
238 т. 26, № 4, с. 508, Глава
Китаев-Смык Л .А., 19636. Некоторые сенсорные нарушения у
людей в невесомости / / Авиационная и космическая медицина. М.:
Медицина, с. 246-247
Китаев-Смык Л. А., 1963 в. Установка тела (позные реакции)
животных в условиях невесомости / / Авиационная и космическая
медицина. М.: Медицина, с. 247-250.
Китаев-Смык Л .А., 1964. Реакции людей в невесомости // Проблемы
космической биологии. М.: Изд. АН СССР, т. 3, с. 159-166.
Китаев-Смык Л.А., 1964. Человек в невесомости (психологические
опыты) / /Наука и жизнь, № 9, с. 16-21.
Китаев-Смык Л.А., 1967. Зрительные иллюзии у людей в
невесомости и при комбинированном действии невесомости, угловых и
кориолисовых ускорений / / Проблемы космической биологии. М.:
Наука, т. 7, с. 180-186.
Китаев-Смык Л .А., 1968а. Исследование установочных рефлексов
животных в невесомости / / Физиология вестибулярного анализатора М.:
Наука, с. 59-68.
Китаев-Смык Л.А., 1968. О механизме окулогравической иллюзии / /
Вопр. психологии. № 4, с. 54-59.
Китаев-Смык Л.А., 1968. Реакции людей при кратковремен ной
невесомости / / Медико-биологические проблемы невесомости. М.:
Китаев-Смык Л .А., 1969. Изменение фотонической и ско-
топической чувствительности зрения человека при кратковременном
действии невесомости / / Проблемы физиологической оптики. Л Наука,
т. 15, с. 130-133.
Китаев Смык Л.А., 1974. Реакции животных и людей в условиях
кратковременной невесомости / / Невесомость. М.: Мединина, с. 41—66.
Китаев-Смык Л.А., 1977 а. Вероятностное прогнозирование и
условиях / / Вероятностное прогнозирование в деятельности человека.
М.: Наука, с. 189—225.
Китаев-Смык Л.А., 1977 б. Влияние цветового климата на течение
кинетоза / / Проблемы функционального комфорта Тез. докл. Всесоюз.
конф по эргономике М„ с. 33-36.
Китаев-Смык Л.А., 1979. К вопросу об адаптации к невесомости / /'
Психологические проблемы космических полетов. М.: Наука, с. 135—
152.
Китаев Смык Л А , 1981. Миг свободного парения// Знание - сила. №
2, с. 19-23.
Китаев-Смык Л.А., 1983. Психология стресса. М.: Наука.
Китаев-Смык Л.А., 1995 а. Индивидуальные различия боевого
стресса у российских солдат и чеченских боевиков во время военного
конфликта в Чечне// Доклады на международной конференции
«Общество, стресс, здоровье: стратегии в странах радикальных
социально-экономических реформ» (Москва, июнь 1995). М., с. 19-26.
Китаев-Смык Л.А , 1995 б. Побеждающие - побеждаемые, психолог
на чеченской войне// Солдат удачи (Soldier of Fortune). № 12, с. 10-15.
Список литературы•
Китаев-СмыкЛ.А., 239Психология чеченской войны// Архетип.
1995 в.
№ 2.
Китаев-Смык Л.А., 1996 а. «Психология чеченской войны»
свидетельство № 1635 от 28 августа 1996 г. Российское авторское
общество, приоритет — январь.
Китаев-СмыкЛ.А., 19966. Психология боевой сплоченности, или Что
такое армия и .. как с ней бороться //Солдат удачи (Soldier of Fortune), №
2, с. 23-27
Китаев-Смык Л.А., 1996 в. Психология чеченской войны// Архетип.
№ 2-4.
Китаев-Смык Л А., 1996. Психологические исследования по обе
стороны фронта / / Архетип № 2, с. 2-8.
Китаев-СмыкЛ А , 1997 а Мирное население в разгар гражданской
войны / / Архетип, с. 5-12.
Китаев-Смык Л .А., 1997 б. Психология чеченской воины// Архетип.
№ 1-3.
Китаев-Смык Л.А., 2001 Стресс войны: Фронтовые наблюдения
врача-психолога. М.: РИК.
Китаев-Смык Л.А., 2007 б. Феномены послестрессовой алекситимии
и неопределенного дискомфорта как последствия пребывания в
невесомости// Психологический журнал, т. 28, №3, с. 115-123.
Китаев-Смык Л .А . Галле Р.Р.,Корсаков В.А., Бирюков В.А.,
Гаврилова Л.Н., Устюшин Б.В..Харитонов и др., 1968. Результаты
исследования переносимости длительного (трехсуточного) вращения на
стенде «Орбита» со скоростью 24 град/с // Научный отчет, отв. исп.
Китаев-Смык Л .А.
Китаев-Смык Л.А , Галле Р.Р., Гаврилова Л Н., Елкина Л.Г.,
Устюшин Б.В., 1972. Динамика симптомокомплекса «укачивания» в
процессе адаптации к длительному вращению / / Космическая биология
и авиакосмическая медицина: Материалы Всесоюз. конф. М., Калуга, т.
2, с. 197-199.
Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М., Гаврилова Л.Н,
Устюшин Б.В., Хилемский Э.И., Бирюков В.А., Мухин Б.Х., Фролова Л.И.,
1969. Клинико-физиологические исследования при длительном (до трех
суток) действии на организм человека ускорений малых величин / / Тр.
3-й конф, по авиац. и косм, медицине. М„ т. 1, с. 286-288.
Китаев-Смык Л.А., Голицын В.А.Мокеев В.Д., Софин В.А.,
Филиппенков С.Н., 2005 Динамический стенд моделирования
искусственной силы тяжести «Орбита»: история разработки,
характеристики и перспективы использования // Научное творчество
К.Э. Циолковского и современное развитие его идей: материалы XL
научных чтений памяти К.Э. Циолковского. Калуга: ИП Кошелев А.Б., с.
106-107
Китаев-Смык Л.А .Зверев А.Т., 1963. Исследование высшей нервной
деятельности и некоторых двигательных реакций человека в условиях
кратковременной невесомости / / Авиационная и космическая медицина.
М.: Медицина, с. 197-198.
Китаев-Смык Л.А., Зверев А.Т., 1965. Влияние кратковременной
невесомости
240 и комбинированного действия невесомости, углового Глава и
кориолисова ускорений на некоторые рабочие функции оператора / /
Система «человек - автомат». М : Наука, с. 245-252.
Kumaee-СмыкЛ.А..Крок И.С.,Ощепков Н.А., 1974. Исследование
читаемости знакосинтезирующих электролюминесцентных индикаторов
при кинетозе в условиях медленного вращения / / Проблемы инженерной
психологии и эргономики: IV Всесоюз. конф-Ярославль. Т. 1, с 153—
156.
Китаев-Смык. Л .А , Неумывакин И.П., Пономаренко В.А.,
1964. К вопросу о методах оценки психологического состояния летчика
при аварийной ситуации в полете / / Проблемы инженерной психологии /
/ Тр. конф, по инж. психол. Л., с. 61—62.
Китаев-Смык Л.А., Неумывакин И.П., Утямышев Р.И., 1967-
Некоторые особенности физиологических реакций летчиков в
стрессовых условиях // Труды секций авиационной и космической
медицины, сб. 1, с. 15-16.
Китаев-Смык Л.А., Неумывакин И.П., Утямышев Р.И., Пономаренко
В.А., Фролова Ю.И., 1965. Исследование внешнего дыхания у летчиков
при внезапном усложнении условий полета / / Материалы научной
конференции Гос. НИИ авиакосм, мед., с. 8-10.
Китаев-Смык Л.А., Пинегин Н.И., 1966. Исследование
аккомодационных возможностей зрения при кратковременной
невесомости / / Материалы пятого совещ. по физиол. оптике. М.; Л., с. 66
—67.
Клаас Ю.Л., Арапова А .А., Князева А. А. и др , 1947. Анализ
физиологических механизмов перестройки слуховой функции при
действии звуковых раздражений / / VII Всесоюз. съезд физиологов,
биохимиков и фармакологов: Доклады. М.: Медгиз, с. 252-254.
Клочков А.М., Китаев-Смык Л.А., 1967. Электрофизиологическое
исследование действия кратковременной невесомости и перегрузок / /
Бюллетень экспериментальной биологии и медицины. № 5, с. 12—15.
Кнорре А. Г., Лев И.Д., 1963. Вегетативная нервная система:
(Морфол. очерк). Л.: Медицина.
Кокубава Р.Н., 2006. Некоторые аспекты реаниматологии / / Личное
сообщение.
Колдозин Б., 2003 Как жить после психической травмы // Проблемы
военной психологии. Минск: Харвест, с. 207-219.
Конюхов Е.М., Болоцких М.Е., Китаев-Смык Л .А., Воскре-
сенскийВ.П., СоловьевН.В.,МурашкевичГ.М.,Шестаков В.Г.,
1965. Устройство для исследования влияния на человека условий
длительного вращения и ускорение кориолиса Авторское свидетельство
об изобретении № 187931 приоритет от 02 июля 1965 года
Копанев В.Н., Юганов Е.М., 1974. Некоторые результаты медико-
биологических исследований, выполненных по программе «Джемини» и
«Аполлон» // Невесомость: (Медико-биол. ис- след.) М Медицина с 381-
428.
Корнеев А В., 2007 Два типа мышечных волокон: альфа и гамма.
Реакция на стресс. Шок. Работа с шоком / /Личное сообщение.
Список литературы•
Коростелева 241 В.С., 2000. Проблема алекси тимии в
И.С., Ротенберг
контексте поведенческих концепций психосоматических расстройств //
Интернет-журнал «Ломоносов».
Коршунов В.И., 1976. Об электрических морфологических реакциях
мозга при интенсивных звуковых раздражениях- Авто- реф. дис.... канд.
мед. наук. Горький.
Косицкий Г.И., Смирнов В.М., 1970. Нервная система и стресс (О
причине доминанты в патологии). М.: Наука.
Котова Э.С., Китаев-Смык Л.А., Устюшин Б.В. Исследование
зрительных функций и ретинального кровообращения в условиях
действия на организм человека комплексных ускорений. Косм, биология
и косм, медицина, 1971, № 4, с. 42-47.
Крахмалев А.В., Кучер А.А., 2003. Причины боевой психи ческой
травмы, ее проявления и первая помощь //Проблемы военной
психологии. Минск: Харвест, с. 193-199.
Кречмер Э., 1928. Об истерии. М.: Госиздат.
Кривицкая Г.Н., 1964. Действие сильного звука на мозг. М,-
Медицина.
Крушинский Л.В., 1979. Физиолого-генетические проблемы сложных
форм поведения в норме и патология / / Физиология человека, т. 5, 3, с.
500—509.
Крушинский Л.В., Астаурова И.Б., Кузнецова Л.М., 1975. и др. Роль
генетических факторов в определении способности к экстраполяции у
животных / / Актуальные проблемы генетики поведения. Л.: Наука, с. 98-
110.
КрушинскийЛ.В.,МолодкинаЛ.Н., 1949. Параличи, вызванные
кровоизлиянием в ЦНС после припадков экспериментальной эпилепсии
у крыс / / ДАН СССР, т. 66, № 2, с. 289—292.
КрушинскийЛ.В., Флеес Д.А.,МолодкинаЛ.Н.. 1950. Анализ
физиологических процессов, лежащих в основе экспериментальной
рефлекторной эпилепсии / / Журн. общ. биологии, т. 11, №2, с. 104-119.
КрыловЮ.В..КузнецовВ.С.,Юганов Е.М., 1966.0 нормировании
импульсных шумов, возникающих на местности при полете
современных сверхзвуковых самолетов / / Борьба с шумами и
вибрациями. М . Техника, с. 20-23.
Крылов Ю.В., 1974. К патогенезу шумовой болезни// Гиг. труда, №6,
с. 13—16.
Крылов Ю.В., 1994. Шумовые и звуковые воздействия//
Функциональное состояние летчика в экстремальных условиях. М.:
Полет, с. 86-146.
Кузнецов В.А., Ширяев А.Д., 1972. Специфические и не-
специфические структуры мозгового ствола и звуковая травма. Науч тр
ЛИУ врачей, т. 86, с. 79-84.
Лебединский А.В., 1963. Булимия и невесомость / / Личное
сообщение.
Литвинцев С.В., 1994. Клинико-организационные проблемы оказания
психиатрической помощи военнослужащим в Афганистане: Автореф.
дисс. д-ра мед. наук. СПб.
Ломов Б.Ф., 1961. Опыт исследования пространственного
воображения / /Проблема восприятия пространства и пространственных
представлений.
242 М.: Изд-во АПН РСФСР, с. 185-191. Глава
Лоренц К., 1994. Агрессия. М.: Прогресс-Универс.
Лукъянченко В.И., Борисов В.В., Суворов В.В., 2005. Концепция
развития пилотируемой космонавтики / / Пилотируемые полеты в
космос. 6-я Междунар. науч.-практич. конф. Звездный городок. 10-11
ноября 2005 г., с. 7.
Лувсан Г., 1986. Традиционные и современные аспекты восточной
рефлексологии. М.: Наука.
Лурия А.Р., 1970. Мозг человека и психические процессы. М.:
Педагогика.
Малкина-Пых И.Г., 2005 а. Телесная терапия. Справочник
практического психолога. М.: Эксмо, с. 217.
Малкина-Пых И.Г., 2005 б. Экстремальные ситуации: Справочник
практического психолога. М.: ЭКСМО, с. 31.
МасловА.А.,2003.Вступление// ДаоДэЦзин Ростовн/Д: Феникс, с 9
Маяковский В.В., 1955. Облако в штанах //Поли собр. соч.: В 15 т. Т.
1. М.: Гос. изд. художественной литературы, с 171-196.
Мерлин В.С., 1981. Системный подход к онтогенезу интегральной
индивидуальности / / Психология формирования и развития Личности
М.: Наука, с 87-106.
Миллионщикова В.В., 2006. Лечение и наблюдение в хосписе / /
Личное сообщение.
Мирзоев В.М., Исаакян Л.С., Чапек А.В.,1970. Влияние звукового
удара, создаваемого сверхзвуковыми самолетами, на организм человека /
/ Тр. Гос. НИИ гражданской авиации. Вып. 66, с 50-62
Монтень М., 1991. Опыты: В 3 кн. М.: Терра.
Мегун Р„ 1965. Бодрствующий мозг/Пер. с англ. М.: Мир.
Ничков С., Кривицкая Г.Н., 1969. Акустический стресс и
Церебрально-висцеральные нарушения (Морфофизиол. исслед.). М.:
Медицина.
Ничков
243 • С., Кривицкая Г.Н., 1968. Акустический стресс Глава и 2
церебровисцеральные нарушения. М.: Медицина.
Огородное Л., 2003. Синдром посттравматического стресса //
Проблемы военной психологии. Минск: Харвест, с. 200- 206.
Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941 —
1945 гг. М.: Медицина, 1949.
Орлов М.А., 1977. Учиться самому и учить других / / Мастер —
воспитатель и организатор производства Л.: Лениздат с. 86-98.
Павлов В.И., 1968. Физиологическая оценка характера кривых норм
шума / / Материалы научной сессии по проблеме «Современное
состояние учения о производственном шуме и ультразвуке...». Л., с. 102
—103.
Павлов И.П., 1951. Поли. собр. соч. М.: Медицина, т. III.
Петровский В.А., 1997. Очерк теории свободной причинности / /
Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в
постсоветской психологии. М.: Смысл, с. 124-144.
Пономаренко В.А., 2006. Психология человеческого фактора в
опасной профессии. Красноярск: НИМИ авиакосм, медицины и
эргономики, с. 131.
Пухов В.А., 1964.0 патогенезе, комплексной профилактике и лечении
кислородной недостаточности. Автореф. дис. ... д-ра мед наук. Л.
Пэриш-Хара К. У., 2002. Смерть и умирание: новый взгляд на
проблему. М.: ИОИ.
Резник А.М., Савостьянов В.В., 2005. Субъективная оценка
значимости стресс-факторов боевой обстановки у военнослужащих,
проходивших службу по контракту / / Боевой стресс: механизмы стресса
в экстремальных условиях: Сб. трудов симпозиума, посвященного 75-
летию ГНИИИ ВМ. М.: Истоки, с. 94—96.
Рождественская В.И., 1980. Индивидуальные различия
работоспособности: (Психофизиол. исслед. работоспособности в
условиях монотон. деятельности). М.: Педагогика.
Росси Дж.М., Робеччи Дж., Пена М., 1978. Влияние звуковой
травмы на ганглий Корти / /Арх. анатомии, гистологии и эмбриологии, т.
75, вып. 8, с. 14—21.
Ротенберг В.С., 2001. Сновидения, гипноз и деятельность мозга. М.:
РОН.
Ротенберг В.С., 2006 а. Алекситемия как защитная реак ция / /
Ротенберг В.С., 2006 б. Межполушарная асимметрия мозга, ее
функция и онтогенез. М.
Ротенберг В.С., Аршавский В.В., 1984. Поисковая активность и
адаптация. М.: Наука.
Руденко Л.П., 1965. Случай летального исхода при действии
сильного акустического раздражителя на собаку / / ЖВНДТ. 15. вып. 1, с.
105—108.
Русалова Н.М., 1979. Эмоциональные реакции. М.: Медицина.
Рязанцев С., 2005. Тайна смерти. Танатология — учение о смерти.
СПб.: Астрель
244 Г., 1966. На уровне целого организма. М.: Наука.
Селье Глава
2
Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт
России. М.: Российская политическая энциклопедия, 1999, с. 54-104.
Сенявский А., 2001. Очерк русской народной веры. Иван- дурак. М.:
Аграф.
Сиволап В.М., Сергеева С.В., Китаев-Смык Л.А., Перепелкин В.Н.,
Пудовкин В.М., Сердобицкий А.Ф. и др., 1963. Результаты летных
исследований экспериментальной системы автоматического захода на
посадку / / Научный отчет, вед. исп. Сергеева С.В.
Слейтер А.Е., 1959. Медицинские и биологические проблемы //
Исследования мирового пространства. М.: Физматгиз, с. 202-223.
Смулевич А.Б., 2006. Дереализация и деперсонификация при
эндогенных психических заболеваниях / / Личное сообщение.
Снедков Е.В., 1997. Боевая и психическая травма. Автореф. дис.... д-
ра мед. наук. СПб.
Столярова Л.Г., Кадыков А.С., Кистенев Б.А., Пивоварова В.М.,
1979. Реабилитация больных паркинсонизмом. М.: Медицина.
Страхов А.В., Коршунова В.И., Косюга Ю.И., 1977. Об
адаптационно-компенсаторных процессах в организме в условиях
интенсивных звуковых воздействий / / Науч. тр. Иркут, мед. ин-та, вып.
139, с. 137-139.
Суворова В.В., 1975. Психофизиология стресса. М.: Педагогика, с.
167
Судаков К. В., 1976. Эмоциональный стресс и артериальная ги-
пертензия: (Обзор эксперим. данных). Обзор, информ. ВНИИМИ. Сер.
«Терапия». М.
Тарабрина Н.В., 2001. Практикум по психологии посттрав-
матического стресса. СПб.: Питер.
Тарабрина Н.В., 2007. Теоретико-эмпирические исследования
посттравматического стресса/ / Психологический журнал, т 28 № 4, с. 5
—14.
Ткачев Р.А., 1948. Катаплексия // Научные работы, посвя щенные
Е.К. Сеппу. М.: Медгиз, с. 185.
Токаренко И.И., 1971. Акустический стресс и его физиологические
механизмы / / Тр. Ин-та усовершенствования врачей. Запорожье, т. 4, с.
234-237.
Трое посвященных. Кибалион. М.: Сфера, 2001.
Трошев Т.Н., 2001 Моя война. Чеченский дневник окопного генерала
М.: ВАГРИУС
Трусевич Я.И., 1888 Морская болезнь СПб
Унсуралмаали К., 1990. Кабуснаме / / Энциклопедия персидско-
таджикской прозы. Душанбе: Таджикская советская энциклопедия, с. 13-
117.
Уотсон Д.Б., 1980. Бихевиоризм / / Хрестоматия по истории
психологии. М.: Изд-во МГУ, с. 34-46.
Файвишевский В.А., 1978.0 существовании неосознаваемых
негативных мотиваций и их проявление в поведении человека / /
Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Тбилиси:
Списокс.литературы•
Мецниереба, 433-445. 245
Фейгенберг И.М., 1973. Нарушения вероятностного прогнозирования
при шизофрении / / Шизофрения и вероятностный прогноз. М.:
Харитонов А.Н., Корчемный П.А. (ред.), 2001. Психология и
психотерапия в условиях воинской деятельности. М.: ВУ.
Цветаева М., 1980 Сочинения. М.: Худ лит., т. 1, с. 143 252
Черепанова Е.Н., 1996. Психологический стресс: помоги себе и
ребенку. М.: Изд. центр «Академия».
ШошИ.,Гати Т., Чалан Л., Деми И., 1976. Патогенез болезней
цивилизации. Будапешт: Изд-во АН Венгрии.
Эриксон Э., 1996. Детство и общество. М. Прогресс.
Эриксон Э., 1996. Идентичность: юность и кризис. М.: Про гресс
Юганов Е.М., 1963 Физиологические реакции в невесомости / /
Авиационная и космическая медицина. М., с. 496-500
Юганов Е.М., Крылов Ю.В., Кузнецов В.С., 1976. Звуковые удары
летательных аппаратов — новый фактор среды / / Косм, биология и
косм, медицина, 4, с. 9-13.
Юнг К.Г., 1981. Мышление у экстраверта и интроверта / /
Хрестоматия по общей психологии: Психология мышления. М Изд-
воМГУ, с. 391-398.
Юнг К.Г., 1995. Психологические типы СПб : Ювента.
Яковлева Н Я., Барышова В.П.,Мацнев Э.И., 1967. Влияние
длительной гипокинезии на некоторые функции ЛОР-органов / / Вести,
оториноларингологии, № 6, с. 45-51.
Яніщкий И.Н., 1998 Живая земля. М. Агар
ГЛАВА З
ВЕГЕТАТИВНЫЙ СУБСИЙАРОМ СТРЕССА
Физиологическим вегетативным механизмам, лежащим в основе «общего

адаптационного синдрома», посвящена основная масса научной литературы
по проблеме стресса. Ежемесячно (по данным библиографических
указателей) в различных научных журналах мира и в Интернете появляется
по несколько сотен публикаций, так или иначе освещающих
физиологические, вегетативные (неуправляемые непосредственно
сознанием) процессы при стрессе. Очевидна сложность обобщения таких
сведений, но данная проблема выходит за рамки этой книги.
Вегетативная активность может играть разные роли в системе адаптации
при стрессе. Если взглянуть на вегетативные процессы, не подчиненные
прямому влиянию воли человека, оценивая их сопряженность с
психическими процессами, то можно увидеть три типа взаимоотношений
вегетатики с психикой (см. рис. 18).
1. Вегетатика «обслуживает» психическую сферу. Психические процессы
базируются на физиологических механизмах. При этом психика как бы
управляет вегетатикой. Их взаимодействие призвано обеспечивать
оптимальный режим психической деятельности.
2. В некоторых случаях, в частности при стрессе, вегетатика принимает на
себя функции, которые с определенным допущением можно расценивать
не только как «обслуживание» психических процессов, но и как
«управление» ими. Например, в сильную жару происходит выбрасывание
из организма с мочой многих активаторов мышечной и психической
активности; у людей возникают мышечная слабость, апатия, нежелание
двигаться, а уменьшение объема движений способствует защите
организма от перегрева В данном случае «обеспечение» оптимальной, т.
е. минимальной интенсивности движений происходит за счет снижения
мышечного тонуса и желания двигаться, за счет апатии. Можно привести
много примеров участия вегетативных механизмов в регуляции
поведения
Следует заметить, что
Яргегпативный «высшая стресса
субсиндром власть» сознания и воли человека в249
регуляции своего поведения даже в критических ситуациях, при стрессе,
сохраняется. Вопрос в том, в какой степени человек сумеет
воспользоваться этой «властью», т. е. насколько он знает, что ему надо
делать в тех пли иных экстремальных условиях, насколько он умеет это
делать и насколько социальное окружение поможет ему в трудную
минуту подчинить свое поведение воле и разуму.
3. Вегетатика выполняет «защитные» функции. При стрессе они могут
становиться весьма заметными для субъекта и для окружающих. В
ожидании опасности, т. е. превентивно, могут усиливаться те или иные,
иногда многие формы защитной вегетативной активности [Китаев-Смык
Л.А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др., 1972; Китаев-Смык Л.А., Галле
Р.Р., Клочков А.М и др., 1969, Котова Э С., Китаев-Смык Л.А., Устюшин
Б.В., 1971 и др.]. Например, рвота, понос, потливость выбрасывают
реальные и гипотетические яды и токсины из организма и так защищают
его; стрессово-имунная активность дезактивирует опасных агентов
внутри организма, гипертермия (повышение температуры) «выжигает»
их.
4. Вегетативные системы исполняют ведущую роль при таких «смертельно-
губительных» болезнях стресса, как инфаркт сердца, инсульт мозга,
прободная язва желудка, так называемая фибрильная шизофрения и др.
Об этом подробнее ниже. Возможны иные взгляды на взаимодействие
вегетатики с
психикой.
Ниже изложены общие закономерности вегетативных компонентов
стресса и кратко описаны вегетативные реакции при формах стресса (при
«стрессе жизни» и при «стрессе смерти»), в исследованиях которых автор
принимал участие
Как упрощенная иллюстрация вегетативных стрессовых реакций,
процессов, функций ниже описано удивительное «болезневидное состояние»
— так называемый кинетоз («болезнь передвижения», «морская болезнь»,
«болезнь укачивания, укру- чивания»). Экспериментальные исследования его
вегетативных проявлений выявили ряд неизвестных ранее психологических
и физиологических закономерностей общих для всех вегетативных
проявлений стресса.
Пытаясь ответить на вопрос, почему «болезнь укачивания» (дистресс
кинетоз) при кратких режимах невесомости возникает лишь у определенного
ряда людей, а при длительном вращении (при долгом изнурении
стрессадаптационных систем стрессом- кинетозом) поражает всех,
целесообразно и продуктивно использовать концепцию асимметрии
полушарий головного мозга (см. 2.5 и [Rotenberg V.S.,1979, Ротенберг В.С.,
2006 и др.]). Психофизиологические механизмы кинетоза (состояния, непри-
ятно знакомого многим людям) многие десятилетия оставались неясными
несмотря на упорство многочисленных исследований. И сейчас далеко не все
его загадки разгаданы.
В завершение данной главы обсуждаются проблемы «популяционной
селекции», т. е заложенные в динамике существования феномена Человек
селективные «отбраковки»
250 •Глава З людей и проблема необходимости смерти от
старости на планете Земля.
3.1. ГЕНЕРАЛЬНЫЕ (ОБЩИЕ) ЗАКОНОМЕРНОСТИ ИЗМЕНЕНИЯ

ВЕГЕТАТИВНОЙ АКТИВНОСТИ ПРИ СТРЕССЕ
Искусственно вычленяя вегетативные (неуправляемые сознанием)

физиологические процессы, обсудим в данном разделе их закономерности
при нарастании интенсивности стресса. Предельно редуцируя, упростим их
описание, ввиду психологической направленности этой монографии.
Ранжирование кризисных этапов стресса также будет рассмотрено
применительно к вегетативному его субсиндрому. Особое внимание обратим
на телесные (соматические) «болезни стресса» из-за психических травм, в
частности, на онкологию «сексуального стресса».
3.1.1. Стрессовый кризис первого ранга — вегетативные системы

организма «обслуживают» психику
При кратком стрессе и в самом начале длительного, как указывалось во

второй главе, возникают у одних людей активизация эмоций и поведения, у
других нарастает стрессовая пассивность, третьи ведут себя вполне
адекватно напряженной обстановке, не замечая своих эмоциональных
переживаний (2.1.1 - 2.1.8). Это стрессовый кризис первого ранга («аларм-
реакция», т. е. «мобилизация по тревоге»). Вегетативные системы при этом
«обслуживают» стресс и у активных, и у пассивных особей (людей,
животных) всеми необходимыми в этих условиях физиологическими
потенциалами, механизмами, процессами организма.
В возникновении при стрессе активности либо пассивности
(поведенческой и вегетативной) некоторую роль играет дисбаланс в работе
больших полушарий головного мозга (об этом в разделе 2.5 и [Китаев-Смык
Л.А., 2007 б и др.]).
Кргетативный субсиндром стресса • 251
Рис. 18. Схема развития вегетативного субсиндрома стресса

Вегетативное «обслуживание» поведения и эмоций при стрессе может
быть сложно структурированным. Напомним, к примеру, о постстрессовой
булимии (о радостном обжорстве), возникавшей у лиц первой группы после
полетов в режимах невесомости (см. 2.2.4). Их необычайно хорошее
настроение после полета — это радость «победы» над эфемерным «врагом»,
252 Глава
над угрозой
2 несвершившегося удара о землю (см. 2.2.9). Повышенный,
постстрессовый аппетит можно рассматривать как унаследованную от
животных предков (зооантропологическую) реакцию: невольную
потребность как бы в символическом поедании добытой в борьбе жертвы
либо побежденного врага. Можно ли сказать, что «зверский» аппетит и
пищеварение «обслуживают» в данном случае радость победы? (Подробнее
об этом в 2.2.7.) Ограничимся здесь краткими примерами «обслуживания»
психики вегетатикой, т. к. это обсуждалось во второй главе.
3.1.2. Защитная активизация физиологических вегетативных функций

при стрессовом кризисе второго ранга
Рассмотрим подробнее взаимосвязь поведения и защитной вегетативной

активности при кратком стрессе, а также индивидуальные особенности
защитных вегетативных реакций.
В первых же наших исследованиях многократно повторяющегося стресса
при кратковременных режимах невесомости (при подготовке первых полетов
в космос) было обнаружено, что у испытуемых, которые реагировали на
экстремальный фактор (на первый же «удар» невесомостью) снижением
активности поведения (пассивное стрессовое эмоционально-двигательное
реагирование), одновременно возникали своеобразные пространственные
иллюзии. Только таким людям казалось, что сила тяжести не исчезает, как
это происходило в действительности, а начинает действовать в
противоположном направлении, т. е. возникает «тяга вверх», человека будто
бы тянут туда, куда обращено его темя [Китаев-Смык Л.А., 1963 а, 1963 б].
Эта иллюзия была интерпретирована как результат ряда процессов, в
частности актуализации в сознании противообраза исчезнувшего действия
тяжести [Китаев-Смык Л. А., 1977,1979]. Однако было непонятно, почему
повторение режимов невесомости вызывало негативные вегетативные
«расстройства» по типу морской болезни (тошнота, рвота, мышечная атония
и т. п.) только у людей этой группы. У людей, ощущавших «падение», со
стрессовыми активными эмоционально-двигательными реакциями (экстаз,
эйфория, хватательные и «лифтные» реакции) при кратковременной
невесомости таких «расстройств» не наблюдалось.
Было предложено следующее объяснение этого феномена. Ситуация,
порождающая иллюзорное представление о «тяге вверх», тогда как человека
не касаются (не поднимают его) никакие предметы, представляется ему
невозможной (на неосознаваемом уровне). Возникает субъективная
определенность невозможного. В фило- и онтогенетической (врожденной и
приобретенной на протяжении жизни) памяти человека, естественно, нет
программы защитного поведения, адекватного «невозможной» ситуации
Наличие значимых афферентных (чувственных) сигналов об опасности
случившегося требует реагирования, но отсутствие специфических программ
защитного поведения препятствует этому. Защитное реагирование
необходимо! И оно осуществляется. Это прежде всего отказ от какого-либо
активного поведения (неизвестно, как защитить себя). Возникает пассивное
эмоциональнодвигательное состояние (реакция выжидания).
Пассивное реагирование — это не пассивный отдых. Оно расходует
р„,етативньиІ
адаптационные субсиндром
резервы. Угроза стресса
их исчерпания требует если не253
поведенческих, то каких-то иных форм активной защиты. Поэтому спустя
некоторое время вместо «выключенной» поведенческой активности
включается вегетативная защитная активность. Она может возникать, когда
имеется лишь опасность еще не начавшего действовать вредоносного
фактора. В таком случае ее надо расценивать как превентивно-защитную, т.
е. как предваряющую уже назревшую опасность. Можно привести ряд
примеров того, как явления, невероятные с позиции личного опыта (вид
необычного уродства, расчлененного человеческого тела, неожиданный
сильный грохот, надвигающаяся неясная опасность и т. п.), могут вызвать
рвоту, холодный пот, непроизвольное мочеиспускание и другие виды
стрессогенной превентивно-защитной вегетативной активности.
Во второй главе указывалось, что кратковременный стрессор у одних
людей вызывает пассивное поведенческое реагирование (первичное) и
сопровождающую его вегетативную «обслуживающую» активность не у всех
людей, а только у части популяции (см. 2.1.4). У других возникает стрессовая
активизация поведения «стрессово-обслуживаемая» вегетатикой. В отличие
от этого краткого стрессового кризиса первого ранга длительный
непрерывный (и прерывистый) стрессор практически у всех людей, на
которых он действует, вызывает пассивное поведенческое реагирование
(вторичное) (см. 2.1.9). Оно сопровождается симптомами активизации
вегетативной «защиты».
Как первичное, так и вторичное стрессовое пассивное поведение
формируется при «субъективной невозможности» текущей ситуации. Если в
первом случае информация о такой «невозмо» ности» порождается
отсутствием в фило- и онтогенетическом опыте субъекта прецедентов
столкновения со стрессорами аналогичными тому, который действует в
текущий момент то во втором случае происхождение сигналов, о
невозможности ситуации иное.
Для анализа возникновения этих афферентных сигналов рассмотрим
изменения «комплекса» активного реагирования на одиночный стрессор,
когда он многократно повторяется (при экстремальной монотонии) (см. гл.
2.1.3). Этот комплекс, т. е. защитная, эмоционально-поведенческая реакция
(действие), призван, условно говоря, не допускать повторного возникновения
экстремального воздействия, т. е. устранить стрессор. При монотонной
стимуляции каждый новый экстремальный стимул вновь вызывает
«включение» такого комплекса. В результате оказывается, что при
непрекращающейся экстремальной стимуляции эти защитные комплексы
активного реагирования не предотвращают повторного поступления
стрессогенных стимулов. Накапливается информация (как правило,
неосознаваемая) о неэффективности использования в качестве защиты той
формы активного эмоционально-двигательного реагирования, которая
реализуется при каждом комплексе. Ситуация с одиночным стимулом,
воспринимаемая (на неосознаваемом уровне) как определенная и возможная,
условно говоря, «понятная» субъекту (и требующая активной защиты),
оказывается при монотонной стимуляции «непонятной», непонятно почему
повторяющейся несмотря на активные «попытки» ее устранения. Результат
этого — «дискредитация» программ активного реагирования и замена его
254 Глава
пассивным
2 реагированием.
Этот процесс усугубляется, если последующий стимул действует до
завершения «комплекса» активного реагирования на предыдущий стимул.
Это препятствует завершению «комплекса», деформируя и разрушая его
экстатическую фазу (удовлетворения, радости победы над стрессором) что в
свою очередь, нарушает восстановление физиологического и
психологического гомеостаза.
Экстремальный стимул — это первичный стрессогенный фактор
Накопление информации о неуспешности «комплексов» активного
реагирования и о незавершенности гомеостатических процессов становится
вторичным экстремальным, стрессогенным фактором. Он усиливает
мобилизацию глубоких адаптационных резервов и перестройку
«функциональной системности» организма. При этом на смену более
специализированной (способной к специализированной защите)
двигательной, пове
денческой защиты приходит
Яргегпативный усиление
субсиндром вегетативной активности с широким255
стресса
фронтом «защиты» (см. ниже 3.1 4) Имевшееся в начале, при стрессовом
кризисе первого ранга доминирование эмоционального субсиндрома стресса
сменяется активизацией разноликого доминирования вегетативного
субсиндрома стресса Это стрессовый кризис второго ранга. Он включается,
когда стрессор неясен, неопределен и тем более когда он «непонятно
невероятен» При этом вегетативная защита разнообразна — на всякий
случай. Она «предварительно (превентивно) защитная». Какова она, каково
ее разнообразие?
3.1.3. Тотальные и локальные стрессовые физиологические вегетативные

реакции
Рассмотрим некоторые результаты длительных, многосуточных

экспериментов с действием на испытуемых гравиинер- ционных стрессоров.
Эти эксперименты проводились в 60-х гг. XX столетия при подготовке
межпланетного полета с использованием динамического наземного
имитатора космического корабля (квартиры-центрифуги) (см. рис. 4, 5, б).
Интересными в этом и других таких экспериментах явились результаты
сопоставления показателей артериального давления в магистральных
сосудах (в плечевой артерии), т. е. общего артериального давления, и
локальных изменений артериального давления в центральной артерии
сетчатки глаза, т. е. в ветви сосудов головного мозга (регистрация Б.В.
Устюшина).
На рис. 19 показаны вегетативные реакции испытуемого Ко-ва в ходе
эксперимента с пятнадцати суточным вращением. Средний уровень общего
давления крови у него несколько возрастал. В этих условиях стали более
выраженными суточные колебания артериального давления, что
свидетельствует об увеличении лабильности (разбалансированности?)
вегетативной регуляции сердечно-сосудистой системы. Напомню, что
результаты исследовании этого испытуемого в одном из 15-суточных
экспериментов с тяжелейшим многосуточным стрессом из-за непрерывного
вращения представлены в разных главах этой монографии. В каждой из глав
обращается внимание на симптоматику того субсиндрома стресса, которому
посвящена глава
Артериальное давление в русле мозговых сосудов в ходе эксперимента
несколько раз резко возрастало. Каждый раз это сочеталось с ухудшением
самочувствия испытуемого: у него в это время усиливались чувства слабости
и дискомфорта, возникали апатия, головная боль, чувство тяжести в голове.
256 •Глава З
Рис. 19 Клинико-физиологические показатели вегетативного субсиндрома

стресса у испытуемого Ко-ва при длительном стрессе во время пребывания
в наземном имитаторе межпланетного корабля (в стенде «Орбита») при
непрерывном вращении с угловой скоростью 24 град /с
1 — катехоламины крови, 2 — лейкоциты крови; 3 — артериальное давление
(минимальное) в плечевой артерии 4 — артериальное давление в центральной артерии
сетчатки глаза, 5 — показатели самочувствия
Жирной короткой стрелкой обозначено время двухчасовой остановки вращения стенда
«Орбита, по техническим причинам (эта остановка стала «дополнительным»
гравиинерционным стрессором)
Я/>?етативный
Локальное повышениесубсиндром стрессадавления в русле мозговых
артериального » 257
- — только по достижении определенного уровня) сочеталось у
сосудов (после
всех обследованных испытуемых с ухудшением самочувствия, которое, в
свою очередь, снижало их психическую и двигательную активность. Это
говорит в пользу «первичности» вегетативных реакций указанного рода и об
их «управляющем» влиянии при стрессе на поведение и некоторые
показатели психических процессов испытуемых.
Приведенные (см рис 19) экспериментальные данные ука зывают на
динамику при стрессе разных типов вегетативных функций: 1)
«обслуживающих» развитие при стрессе психических феноменов, 2)
«управляющих» этими феноменами, а также 3) «превентивно-защитных» в
ситуации угрозы стрессогенного фактора. Первые сохраняют свой эффект,
пока они необходимы. Вторые редуцируются при исчезновении стрессора,
против которого они потенциально направлены. Третьи активируются, когда
эмоциональная и поведенческая активность субъекта могут при стрессе
воспрепятствовать оптимально-экономному расходованию адаптационных
резервов.
Вероятно, локальная стрессовая спастическая реакция сосудов, сходная с
обнаруженной нами в описанном выше эксперименте и в других подобных
экспериментах, возможна и при длительном «стрессе жизни» во время
обыденного существования Допустимо предположить, что различные
локальные реакции оказываются предшественниками «болезней стресса».
Подобные реакции могут явиться звеном в цепочке перехода стресса в
болезнь Общее (тотальное) повышение артериального давления,
усиливающего кровоснабжение мозга и мышц, могло бы способствовать
успеху агрессии или бегства. Если же человек не способен к их осущест-
влению, то общая защитная реакция сердечно-сосудистой системы
бесполезна и ее подменяют локальные реакции в этой системе. Результатом
таких локальных сосудосуживающих реакций могут быть инсульт головного
мозга, инфаркт миокарда Локальное повышение кровяного давления в
сосудах слизистой оболочки желудка не способствует пищеварению, но
создает характерные для стресса точечные (петехиальные) кровоизлияния
Почему, вернее, зачем происходят эти зловещие проявлениястрес- са?
Для анализа причин этого феномена коротко повторим основные вехи
изложения отличий стресса у людей с активным и с пассивным
поведенческим реагированием в экстремальных условиях При активном
эмоционально-двигательном защитном (или агрессивном) стрессовом
реагировании у субъекта формируется (не осознаваемо или осознанно)
концептуальная модель развития ситуации с высокой вероятностью того, что
стресс-фактор может быть удален прежде, чем
9 Психология CTpc-Llt,
исчерпаются адаптационные резервы организма. При пассивном ожидании
принимается режим выжидания того момента, когда стрессор
минимизируется, исчезнет; это способствует экономии адаптацией них
ресурсов и в какой-то мере адаптации к нему.
Во второй главе было подробно рассмотрено, а здесь лишь вспомним,
что при остром, ударном стрессе сохранение по пуляции (человеческой,
258 Глава
животной)
2 возможно за счет особей как с активной, так и с пассивной
поведенческой защитой от стрессора; отбор продолжателей, носителей
генофонда происходит за счет губительного действия стрессора, т. е. за счет
внешних по отношению к организму воздействий, которым организм не
может противопоставить необходимую адапта цию или защиту. А вот при
длительном, изнуряющем стрессе включается механизм «выбраковки»
(«популяционная селекция»), самоубийственный для особей, склонных к
активности и малоспособных терпеть, пережидать опасности и невзгоды
«Выбраковка» осуществляется включением губительных локальных
вегетативных реакций.
Мы имели возможность сравнивать проявления стресса у одних и тех же
людей, обследованных и при кратковременном стрессе (при невесомости в
авиационных полетах по параболе), и при долгом стрессе (во время
непрерывного, многосуточного вращения в наземном динамическом
имитаторе межпланетного корабля, в квартире-центрифуге).
При длительном стрессе (во время многосуточного вращения) пассивное
поведенческое реагирование и вместе с ним превентивно-защитная
активизация вегетатики наблюдались у всех испытуемых в наших
экспериментах. Такая форма защиты — более надежный путь к
«освобождению» от действия стрессора, терпя, пережидая его, когда
неизвестны или невоз можны активные способы борьбы с ним. И тут
оказалось, что индивиды, более склонные к пассивно-защитному поведению
при коротком сильном гравитационном стрессоре (в невесомости) (т. е. в
некотором смысле, менее целесообразно реагировавшие в тех условия),
оказывались быстрее приспосабливающимися к длительному стрессору.
Более того, болезненные проявления (симптомы) длительного дистресса
проявлялись у них хоть и более заметно, но были менее субъективно непри-
ятны, меньше снижали работоспособность Люди, активные при недолгом
стрессе, напротив, тяжелее болезненнее переносили долгий стресс из-за
многосуточного вращения в квартире центрифуге.
Надо полагать, в данном случае проявляется закон экономии
биологических ресурсов, лежащий в основе феномена индивиду альных
различий живых организмов Особи, склонные к активности, оказываются
наделенными большей способностью преодолевать сильнодействующие
недолгие экстремальные факторы. Склонные к пассивности, напротив, более
жизнеспособны при пережидании долгих неблагоприятных условий
существования, при которых менее жизнеспособные устраняются
«биологическим суицидом» с помощью стрессовых локальных вегетативных
реакций.
3.1.4. Превентивно-защитные вегетативные (физиологические) реакции

— предшественники телесных (соматических) болезней стресса.
Стрессовый кризис третьего ранга
В различных экспериментах, проводившихся по программам подготовки

первых орбитальных и межпланетных полетов, при кратком и длительном
действии стрессоров мной были прослежены разные формы вегетативной
превентивно защитной активности.
вегетативный субсиндромПочему
стрессаих можно назвать защитными? В259
отличие от защитного поведения (агрессии, замирания или бегства), которое
у человека в той или иной мере осознано или неосознаваемо нацелено на
удаление вредоносного фактора вегетативная защита, непосредственно не
контролируемая сознанием, не может иметь такой «нацеленности» Это в не -
которой степени компенсируется «многоканальностью» вегетативной
защиты, набором сразу многих защитных реакций, «на всякий случай».
Рассмотрим следующую гипотетическую структуру возникновения
некоторых основных форм таких реакций.
А. Усиление сердечно-сосудистой (гемоциркулярной) функции. При

поджидании, при подготовке нападения на жертву, на врага либо при
назревающей опасности в сознании (или пока еще неосознаваемо)
формируется готовность к активным действиям. Стрессовая ситуация может
потребовать перехода от пассивного поджидания добычи или пережидания
опасности к нападению или бегству. Это требует превентивно
(предварительно) усилить кровоснабжение органов и тканей организма
Результат, учащение и усиление сердцебиения, повышение артериального
давления и т п.
Длительное неблагоприятное развитие дистресса может
трансформировать защитную форму сердечно-сосудистого
(кардиоваскулярного) стрессового реагирования в заболева ния:
ишемическую болезнь сердца (ИБС), гипертоническую болезнь. ИБС
проявляется виде болевого синдрома (стенокардии) и нередко ведет к
инфаркту миокарда, как правило, из-за упомянутого выше стрессового
локального спазма сосудов сердца. Кратковременное увеличение давления и
спазм кровеносных сосудов может быть полезной реакцией при недолгом
стрессе — при подготовке и осуществлении борьбы или бегства. Но при
регулярно повторяющемся, тем более при постоянном стрессе, не
завершающемся победой, артериальная гипертония, хронически сужая
артерии, становится болезненно застойной. К этому болезнетворному
фактору при регулярном стрессе присоединяется еще одна причина сужения
кровеносных сосудов — увеличение содержания холестерина в крови и
отложения его виде «бляшек» на стенках артерий [Pater- nak С.А., 1991; Van
Doornen L., Orlebeke К., 1982; Lamott К., 1974]. Опасным результатом общей
артериальной гипертонии и холестеринемии может стать локальный спазм,
сочетающийся с закупоркой артерии.
Немаловажным при этом бывает психологический настрой и
характер самого человека. Есть свидетельство того, что долгая
злобность, не решающая стрессогенных проблем, увеличивает
содержание в крови гомоцисцеина, даже в молодом возрасте вызывает
ИБС и опасность инфаркта миокарда [Stoney С.М., Enge- bredson Т.О.,
2000]. Психологические особенности людей, провоцирующие, а затем
усугубляющие сердечно-сосудистые болезни стресса, обнаруженные
многими авторами, проанализированы Е.И. Соколовым (см. таблицу на
с. 261) [Соколов Е.И., 1987].
Б. Стресс и инфаркт молодого, здорового сердца. Многолетний опыт

260 Глава
работы
2 с людьми в экстремальных условиях убеждает нас в том, что у
них может возникать ИБС при здоровом сердце и неизмененных
кровеносных сосудах. Нередко мы сталкивались с тем, что врачи даже в
кардиологических клиниках не признавали такой возможности. Они
подразумевают под ИБС непременно атеросклеротическое поражение
сердечных (коронарных) сосудов и болезненное перерождение тканей
сердца, часто не признавая возникающую только из-за стресса
«эмоциональную стенокардию». Это подчас становится причиной
неэффективного лечения людей в экстремальных ситуациях. Потому мы
посвящаем данный подраздел столь медицинской и, казалось бы, не
вполне психологической теме.
Болезненные ощущения в области сердца при нормальных
коронарных артериях могут быть при сильных эмоциональных
переживаниях (как неприятных, так и приятных) и при длительных
стрессогенных переживаниях у людей среднего,
№ Год Автор: Черты личности
М. Friedman Явления психоневроза, состояние неразрешимого внутреннего конфликта,
1959 беспокойство и депрессия со страхом критики, перегрузка в работе, постоянная
—*
нехватка времени, возникающая из-за стремления достичь высокого положения__
М Friedman, R. Отсутствие удовлетворенности и радости от завершения работы, чувство вины во
оі
1959 Rosenman время отдыха, немедленная постановка новых целей
Ю М ШлешайтеА А Гоштаутас; Снижение психологической толерантности к стрессовым ситуациям, высокая
1976
СО
невротичность
В.И. Симовенков Низкая способность к защите путем уменьшения остроты психологических
1980 конфликтов, склонность к фиксации на препятствии
A. LebovitzA. Ost Field; Эмоциональная неустойчивость, внушаемость, зависимость от социальной среды,
L6
1964 подозрительность
вегетативный субсиндром стресса
D. LiszewskaZ. Askanas Потребность в доминировании, склонность к предварительному планированию,

1970 сверхдобросовестность и одновременно недостаток способностей, внутренняя
c£>
напряженность, страх, агрессивность
Syme Недостаточная социальная лабильность

1975
1972 Theovell et al. Состояние социального несоответствия
1977 Mitthewset et al. Высокая конкурентность, нетерпимость
Г"' co ci
10. 1976 W. Lagosch Нервность, агрессивность и молчаливость
молодого возраста и даже у подростков 14-16 лет. Особенно показательны

результаты посмертного обследования молодых людей, умерших от
261
262 Глава
инфаркта2 сердца при сильных душевных потрясениях. У них нет
атеросклеротических изменений кровеносных сосудов, а ишемическое
поражение миокарда бывает так невелико, что его удается выявить только
при микроскопических обследованиях [Струков А.И., Кактурский Л.В.,
Копьева Т.Н., Свишев А.В., 1981]. Обзор результатов исследований таких
сердечно-сосудистых «болезней стресса» сделан В. Тополянским иМ.
Струковской [Тополянский В.Д., Струковская М.В., 1986]. Нормальные
коронарные артерии бывают у 10 % больных, стра дающих, казалось бы,
типичной стенокардией. Нормальные сердечные сосуды могут быть у 13 %
людей, перенесших инфаркт, что подтверждалось нередко при посмертном
исследовании (аутопсии).
Трагический случай гибели от инфаркта миокарда трехлетнего мальчика
произошел во время захвата террористами детей и их родителей в школе № 1
в г. Беслане (Северная Осетия, 1 -3 сентября 2004 г.). Инфаркт ранее
здорового детского сердца произошел из за одновременного действия
множества сильнейших стрессоров: ужас из-за угроз террористов,
сопереживания своей страдающей матери и старшим детям-школьникам,
голод, жажда и перегрев организма (во время жаркой погоды школа с массой
заложников не проветривалась).
Указанные выше авторы описали несколько патофизиологических
механизмов возникновения ИБС при нормальных сердечных артериях. При
стрессе возрастает концентрация в крови катехоламинов («гормонов
стресса»). Это резко повышает возможность спазма сосудов сердца,
вероятность инфаркта и даже внезапной смерти. Затянувшийся коронарный
спазм способствует склей ванию и тромбообразованию (агрегации)
элементов крови. Это особенно усиливается адреналином («гормоном
тревоги»). Ре зультат — закупорка сосудов. Заметим, что аналогичные
реакции сердечно-сосудистой системы были замечены нами и подтверж
дены инструментально при регистрации электрокардиограмм (Э.И.
Хелемским) при длительном, многосуточном, непрерывном дистрессе в
квартире-центрифуге.
Если при ИБС с атеросклерозом кровеносных сосудов всякая физическая
нагрузка может вызывать сердечные боли, сердечную недостаточность и
опасность инфаркта миокарда, то у людей с нормальными сосудами
физическая нагрузка, лишьсопровождаю- шаяся сильными негативными
эмоциями, может стать опасной.
И еще одно замечание: долгая физическая нагрузка у неподготовленного
к ней человека (даже у молодого, здорового) может
ротативный субсиндром стресса• 263 вызвать так называемое
«переутомление сердца» (сходное с переутомлением любых мышц) с
печальными последствиями. Не следует допускать таких ситуаций.
Здесь упомянуты лишь отдельные звенья цепи кардиовоску- лярных
«ответов» на стресс. Они сложнее и вариативнее.
В последнее время внезапная остановка сердца из-за острого стресса все
больше привлекает внимание кардиологов. Ее называют «внезапная
сердечная смерть» [Цфасман А.З., 2003І либо «внезапная коронарная
смерть» [Захаров В.Н., 2001 ]. От нее внезапно погибают 53 % от числа
умерших из-за сердечно-сосудистой болезни наших граждан [там же, с. 26].
Известно, что от этой болезни умирают 55 % от числа всех скончавшихся
[там же]. Западноевропейские авторы сообщают, что «внезапной
кардиальной смертью объясняется 19 % внезапных смертей у детей в
возрасте от 1 года до 13 лет и 30% —у молодых людей в возрасте от 14 до 21
года» [Энгель- штейн Э.Д., Цинес Д.П., 2002]. Эти данные свидетельствуют о
том, как хрупок организм детей и юношей и как бережно надо к нему
относиться.
В. Патологическая трансформация регенеративной функции,

восстанавливающей ткани тела. В экстремальной ситуации не исключена
опасность нарушения целостности тела субъекта и кровопотери. Потому
возрастает активность камбиальных (ростковых) тканей, увеличивается
число эритроцитов и других форменных элементов крови.
Защитная регенеративная способность разных тканей и органов
организма может стать основой роста поначалу доброкачественных, а потом
злокачественных новообразований. Накоплено множество клинических
данных о том, что частой причиной их возникновения бывает хронический
дистресс [Roberts F.D., Newcomb Р.А., Trentham-Dietz A., Storer В.Е., 1996;
Andersen B.L., Farrar W.B., Golden-Kreutz D. et al., 1998]. Одним из первых
доказал существование этой печальной зависимости английский ученый
Кари Купер. Его лонгитюдинальные исследования свидетельствовали о том,
что раковое перерождение (т. е. способность к патологически- неудержимой
регенерации) возникает при неизбывном горе: 1) после гибели взрослых
детей; 2) у одного оставшегося в живых супруга; 3) после банкротства,
лишающего жизненных перспектив [Cooper C.L., Cooper R.F., Faragher В.А.,
1986 и др.].
Раковые заболевания часто возникают у людей, неспособных прощать и
месяцами, годами сдерживающих свой гнев, т. е. постоянно
«непобеждающих врага». Рак нередок у постоянно слезно жалующихся на
судьбу из-за заниженной самооценки, у
264 Глава
страдающих
2 от одиночества и отчуждения [Pelletier К.R., 1977] У них
накапливается «внутриорганизменная информация» о якобы их ненужности
для семьи, рода, общества. И потому (согласно нашей концепции)
включается «механизм выбраковки» их, т. е губительный стрессовый кризис
третьего ранга
Г. Усиление самоочистительной (экскреторно- эвакуаторной) функции.

Допустим, в интегративных центрах нервной системы, на неосознаваемом
уровне актуализуется концепт того, что неясная опасность — это яды,
токсины, проникшие в организм, или токсические метаболиты болезненно
вырабатываемые в нем. Решение — их надо выбросить. Результат —
усиление экскреции жидкости из организма и эвакуация из его полостей.
Возрастают пото- слюно-, мочевыделение. Увеличивается секреция кожных
желез, слизистой оболочки желудка и кишечника. Содержимое последних
выбрасывается благодаря антиперистальтике желудка и двенадцатиперстной
кишки и усилению перистальтики толстого кишечника и прямой кишки.
Возникают тошнота, рвота и понос («медвежья болезнь»). Организм
«самоочищается».
Однако локальные стрессовые проявления этой функции становятся
болезнетворными, болезненными и даже губительными для людей, терпящих
неустраняемый стресс жизни, т е. для систематически неуспешных. У них
может возникать избыточная, локальная секреция в желудочно-кишечном
тракте, неадекватная задачам пищеварения. Результат — гиперацидный
гастрит (с повышенным выделением соляной кислоты). Он может стать
причиной язвенной болезни желудка. Особенно опасен стресс неустранимого
горя. Е. Линдеман обнаружил язвенную болезнь у 30 человек из 41,
переживающего утрату близкого человека [Lindemann Е., 1977].
Многочисленные исследования участия микробов из группы
хеликобактер в возникновении гастрита, язвенной болезни желудка и
двенадцатиперстной кишки показали роль стресса при этих заболеваниях.
Доказывая болезнетворное влияние хе- ликобактериальной инфекции, Барри
Маршалл, ставя опыты на себе, дважды пил зараженную ею жидкость. После
первого раза не произошло заболевание желудка и кишечника Из-за, с одной
стороны, опасения быть больным, с другой стороны, из-за стрес са неудачи
вторичное инфицирование вызвало гастрит у Барри Маршалла Ему и его
коллеге Робину Уоррену в 2005 г. была присуждена Нобелевская премия за
определение болезнетворной роли helicobacter pylori.
Одной из причин изъязвления желудка, двенадцатиперстной и прямой
кишок часто бывает стресс на работе. Во-первых, когда регулярно нет
удовлетворения ею, во-вторых, если эмоциональное перенапряжение, даже
при успешной деятельности, не оставляет времени на радости
психологической реабилитации и нет полезных культурно-нравственных
традиций отдыха Особенно неблагоприятной для здоровья может быть
работа с «социальнобольным», криминогенным контингентом. При
недостаточной логической психокоррекции сотрудников
правоохранительных органов они могут страдать различными «болезнями
стресса» и нередко язвенной болезнью желудочно-кишечного тракта [Люзе
О.В., Мингалимова М.М.,
вегетативный Поташов Д.А.,
субсиндром 2000].
стресса 265
Ниже опишу случай с локальной стрессовой нагрузкой на внутреннюю
слизистую оболочку желудка в специфической экстремальной обстановке.
Современные технологии создают небывалые (и не предполагаемые
природой человека) дистрессовые нагрузки, выявляющие неизвестные
раньше реакции организма, в частности желудочно-кишечного тракта. В
таких ситуациях оказывался и автор этих строк, будучи испытателем новых,
перспективных космических аппаратов. Так, в 60-х гг. XX в. создавалась
обитаемая и пилотируемая «летающая тарелка», которая, возвращаясь из
космоса, должна была затормаживать свой полет, как бы опираясь днищем
на атмосферу Земли. Способность пилота управлять своей «тарелкой» при
действии на него предельно переносимых перегрузок испытывалась во время
вращения кресла с пилотом на центрифуге с радиусом вращения 6 м. Автор
был испытателем и решил перед первым таким экспериментом-испытанием
(оно проводилось впервые в мире) не кушать, чтобы при перегрузках не
оторвался желудок, отягощенный пищей. Во время центрифужного
испытания при многократном увеличении «веса тела» испытатель (автор)
почувствовал резкое усиление чувства голода, которого не было у него до
вращения на центрифуге.
К несчастью, из-за неполадок в электронно-вычислительной машине
(ЭВМ), управлявшей вращением, кабину с креслом и испытателем
раскрутили сильнее, чем предполагалось. Превышение «веса тела» автора
этих строк было на протяжении долгого времени больше чем десятикратным.
При этом обычное ощущение голода в животе возросло до чувства очень
сильной боли И этой болью был только голод! Не было ощущений рези,
давления, коликов, жжения, тяжести. Было только невероятно возросшее,
ставшее сильнейшей болью чувство голода. Надо полагать, взаимное
давление соприкасающихся стенок пустого желудка, многократно усиленное
перегрузкой, интенсифицировало переваривающий эффект
пищеварительных соков желудка. Он стал переваривать сам себя. Возникло
болевое ощущение, обычно несвойственное слизистым внутрижелудочным
оболочкам. Вероятно, мучения погибающих от голода отягчаются болями,
подобными описанным выше. Ведь «муки Тантала» (мучения го лодом)
многими авторами описываются как сильнейшие из всех мучений. В
повторных экспериментах с «летающей тарелкой» испытатель (автор этих
строк) участвовал, немного поев, сбоев в работе ЭВМ не было.
Использованные перегрузки вызывали лишь легкое чувство голода.
Д. Возрастание иммунной (антибиотической) активности, направленной на

уничтожение инородных субстанций При стрессе усиливается иммунитет и
антимикробная потенция. Могут усилиться возможности организма
ликвидировать проникшие в него неживые органические субстанции (занозы
и т. п.) или образовавшиеся в теле некротические очаги. На случай опасного
инфицирования организма увеличивается продукция форменных элементов
белой крови, может резко возрастать температура тела (гипертермия).
Патологической реализацией этой «защиты» может быть смертоносная (без
лечения), так называемая «фебрильная шизофрения». Она сопровождает
266 Глава
«взрыв» 2аутоиммунных процессов, разрушающих тотально весь организм,
поражающих и психику (см. гл. 4). Часто нарушения иммунитета участвуют
в возникновении локальных болезней стресса. В их числе сравнительно
безобидные — герпес, экзема, псориаз — и намного более опасные —
некоторые виды рака [Ornstein Р., Sobol D., 1987]. Недавно обнаружено, что
неспецифическая язвенная болезнь прямой кишки также иммунное
заболевание, а не инфекционное, как думали раньше.
Аутоиммунные болезни, которыми организм разрушает себя сам, могут
рассматриваться как проявления стрессового кризиса третьего ранга.
Известно, что подверженность дистрессам может быть обусловлена
личностными особенностями человека. Прослежено, что такие черты
характера, как застенчивость, скромность, сверхтерпимость.
бесконфликтность, т. е. переживание стресса внутри себя, неспособность
«выплеснуть» его — все это плохо влияет на иммунные системы организма и
с их негативным участием может способствовать возникновению рака
[Eysenck H.J., 1988]. Даже непродолжительный и не трагический стресс у
студентов во время экзаменов влияет на иммунные системы экзаменуемых и
на их заболеваемость. Приятные, победные эмоции успешных студентов,
укрепляя иммунитет, уменьшают заболеваемость; негативные
ротативный субсиндром стресса• 267 эмоции, напротив, ослабляя
иммунную защиту организма, увеличивают вероятность болезни [Princeton
Study, 1989].
Е. Усиление кровоостанавливающей (антигемор- рагической) функции.
Неясная надвигающаяся опасность, борьба и сражение могут привести к
ранению и кровотечению. Потому при стрессе заранее повышается
свертываемость крови, возрастает число тромбоцитов и т. д.
Из-за этой защитной реакции могут в следствие долгого дистресса
проистекать тромбозы кровеносных сосудов, тромбофлебиты и т. п.
Ж. Полисистемность стрессовых защитных болезнетворных и губительных

реакций организма. Болезнетворное действие стресса может нарушать
координированность многих систем в организмах людей. Например, немало
людей страдают от хронических болей в спине, главной причиной которых
оказывается стресс жизни [Pelletier К R., 1977]. У них обостряется
чувствительность к внешним воздействиям. Это — неадекватное проявление
стрессовой гипернастороженности. Локальное усиление ощущения своих
постоянно напряженных (при ходьбе, стоянии, сидении) мышц спины
воспринимается как боль. Обычно в норме люди не чувствуют своих
постоянно напряженных мышц спины. При тотальной общей
сверхчувствительности (гиперэстезии) у психосоматического больного
может болеть «все!» на поверхности и внутри тела [Тополянский В.Д.,
Струковская М.В., 1986].
Другим примером стрессовой системной дискоординации могут стать
некоторые виды мигрени — приступы мучительных болей в половине
головы [Holmes T.S., Holmes Т.Н., 1970]. Они бывают чаще у людей
амбициозных, при этом — дисциплинированных, вместе с тем склонных к
соперничеству. Эти объединенные качества провоцируют душевное
напряжение без завершающих побед, что, конечно, создает специфический
«стресс жизни». Загадкой остается, почему мигрень случается
преимущественно у людей в возрасте от 16 до 35 лет.
Многосимптомным проявлением затяжного стресса может стать цинга
(скорбут). Ведущая причина ее возникновения — недостаток в организме
витаминов, главным образом витамина С [Ефремов В.В., 1969]. Часто не
учитывают, что авитаминоз и цинга могут возникать не только из-за
недостатка витаминов в пище, но и из-за витаминоурии, т. е. из-за
избыточного выделения их с мочой. Стрессовую витаминоурию может
вызывать долгое монотонное физическое перенапряжение на фоне
моральной угнетенности безысходностью экстремальной ситуации, при
наличии
температурных стрессоров
268 •Глава З (морозного либо жаркого климата). К этому
может неблагоприятно присоединяться психическое угнетение тьмой
полярной ночи. При таких обстоятельствах у многих людей усиливается
выделение с мочой витаминов и других природных стимуляторов,
поддерживающих тонус мышц И интенсивность обмена веществ. Результат
— человек чувствует слабость, у него возникает апатия. Так
внутриорганизменные системы человека препятствуют его стремлениям
перегружать себя в неподходящих для этого условиях существования. На-
чальные проявления цинги можно рассматривать как стрессовый кризис
второго ранга.
Если же у человека (у группы) нет возможностей отдыхать,
расслабляться и внешние обстоятельства обрекают его на непосильные
перенапряжения, на нескончаемый стресс, то развивается опасно
болезненный синдром цинги, в запущенной форме — неизлечимый. Это
стрессовый кризис третьего ранга. Нам неоднократно приходилось лечить
цингу в ходе экспедиции по ненаселенной местности. Она возникала при
витаминизированном питании, когда у физически изнуренных людей
появлялись сомнения в благополучном исходе путешествия. Это было при
продолжавшемся дольше трех недель морозе либо при столь же долгой
изнурительной жаре. Заметим, что цинга поражала не всех людей,
оказавшихся в одинаково стрессогенных условиях существования.
Известны одиночные случаи цинги у военнослужащих в воинских
гарнизонах, располагавшихся в южных странах со знойным климатом. Это
заболевание возникало у людей, не перегруженных физически, в изобилии
питавшихся фруктами и овощами. У заболевших цингой обнаруживалась
интенсивная витаминоурия. Иными словами, витамины выбрасывались с
мочой. Причиной цинги становился долгий стресс монотонии жизни в
малочисленных строго изолированных гарнизонах. Военными врачами там
было подмечено, что подверженными цинге оказывались выходцы из
больших городов, те же, кто вырос в маленьких деревнях, цингой не болели.
После возвращения заболевших цингой военнослужащих на родину (в
СССР) заболевание прекращалось.
Примером сложнейшего переплетения болезненных процессов,
связанных со стрессом, может быть системная красная волчанка (СКВ).
Наиболее заметные симптомы, казалось бы, не связаны между собой:
багровая, бугристая «бабочка» на коже лица (поражение кожи на щеках-
подглазьях и на переносице), воспаление суставов (полиартрит) и почек
(нефрит), часто страдает и сердце (кардит) [Насонова В.А., 1972].
Уверенность в том, что важнейшей причиной СКВ может быть
психологический стресс.
цргетативный субсиндром стресса• 269 утвердилась у российских ученых
после одного случая, когда эта болезнь развилась вскоре после
эмоционального потрясения у молодой женщины до того — совершенно
здоровой. Симптомы СКВ могут возникать настолько внезапно, что больной
может помнить день и час начала заболевания. Продолжительность такого
острого (быстрого, бурного) течения болезни, если ее не лечить должным
образом (как это ни печально), не дольше 1—2 лет.
Прежде волчанку лица лечили дерматологи исключительно как
инфекционное заболевание; воспаление почек лечили нефрологи как
результат переохлаждения и простуды; артриты лечили ревматологи. Эти
разрозненные виды терапии оказывались мало успешными. И не случайно
комплексную связь симптомов СКВ открыли ревматологи (см. [Насонова
В.А., Астапенко М.Г., 1989]). Многообразные ревматические болезни —
полисистем- ны, а главная причина их возникновения — аутоиммунные (час-
то спровоцированные стрессом) преобразования в организмах больных
людей. Напомним, что стресс может быть не только эмоциональным, но и
холодовым при простуде, микробным при инфицировании.
Хотя сейчас СКВ лечится успешно, но до сих пор непонятно, почему эта
волчанка возникает значительно чаще у молодых женщин, разрушая
прелесть их лиц и легкость походки. Если СКВ бывает у мужчин, то у тех, в
ком содержание эстрогенов (женских половых гормонов, они есть и у
мужчин) больше среднего уровня. Не ясно, почему СКВ создает плохой
семейный прогноз (т. е. имеет врожденную предрасположенность).
Совершенно необъяснимо, почему лицо с багровой «бабочкой» как бы
демонстрирует жертву волчанки, хотя больше страдают суставы, почки и
сердце больного. Лицо человека — зона (локус) для предъявления окру-
жающим сигналов о настроении, об эмоциональности. Кожа лица,
испещренная юношескими угрями, — это результат и демонстрация
пробуждающейся, но не удовлетворяемой сексуальности.
Нельзя забывать, что аутоиммунные (и шире — аутоагрессивные)
процессы могут иметь полезное адаптивное значение для организма и
возникать для очистки от его собственных отживающих, умирающих,
ненужных элементов. Потому не все аутоиммунные реакции — проявление
болезненного стрессового кризиса третьего ранга. «Местный адаптационный
синдром (МАС)», впервые описанный Г. Селье, борется с нежелательным
распространением в организме локально внедрившегося болезнетворного
агента [Селье Г., 1966, 1979 и др.]. Локальная, как и тотальная,
интенсификация адаптационно-защитных систем организма может быть
полезной, избирательно обслуживая при стрессе отдельные локусы.
270 Глава
В последнее
2 время внимание специалистов по экстремальным
состояниям привлекает то, что «окислительный стресс, сопровождающийся
накоплением в тканях и биологических жидкостях активных форм кислорода
и вторичных продуктов оксидативной модификации макромолекул,
развивается при многих болезнях и патологических синдромах» [Семесько
С.Г., 2005].
Заметим, что некоторые вегетативные проявления хронического стресса
коррелируют с индивидуальными психологическими особенностями людей,
проявляющимися в пограничных состояниях [Аракелов Г.Г., Глебов В.В.,
2005].
В заключение данного подраздела скажем, что научные монографии и
толстые учебники, в которых описаны аутоиммунные процессы, локальные и
тотальные стрессовые реакции, разворачивающиеся дистрессом в телах
живых существ, как агрессивные, самоубийственные битвы дистресса,
читаются как детективные романы. В них жуткие загадки с неожиданными
развязками и много манящих тайн [Малкина-Пых И Г., 2004 и др.].
3.1.5. Селективное (отбраковывающее) действие губительных локальных

стрессовых реакций
Может казаться неясным, почему, вернее, зачем для особей, менее

успешно адаптирующихся при длительном стрессе, привентивно-защитные
вегетативные реакции приобретают «локальную» губительную форму
Прежде чем перейти к размышлениям над ответом на такой вопрос, нужно
сделать еле дующее замечание. Как будет видно ниже, я предположил, что в
основе указанного смертоносного проявления стресса лежат закономерности,
выработанные в ходе биологической эволюции и целесообразные в
животном мире [Китаев-Смык Л.А., 1977 б, 1983]. Однако эти эволюционные
приобретения не могут быть полезны человеку ввиду отличий его
социальной структуры жизни, отличающейся от жизни животных. Поэтому
первоначально рассмотрим на биологических примерах основные вехи
нашего изложения индивидуальных различий стресса (активное — пассивное
защитное поведение, защитное поведение — вегетативная защита;
тотальные защитные вегетативные реакции — локальное проявление таких
реакций).
Согласно «закону экономии биологических ресурсов» особи с
поведением, нецелесообразным (бесполезным или даже вредным) для
выживания популяции в условиях борьбы за существование, должны быть
исключены из популяции, чтобы на них не расходовались экологические
ресурсы, которые целесообразнее расходовать
вегетативный субсиндром стресса*271 на особей, более успешных, т. е. на
более «полезных», «нужных» для сохранения, выживания популяции в ее
экологической нише Можно видеть два «механизма», способствующих
устранению менее полезных особей (плохо адаптирующихся к экстремаль-
ным условиям существования) из популяции при длительном, т. е.
сравнительно несильном, не бьющем наповал стрессоре. Первый — это
большая истощаемость адаптационных резервов у таких особей, т. е.
меньший запас у них глубоких адаптационных резервов. Второй «механизм»
— самоуничтожение таких особей, происходящее по сигналу о
неуспешности их адаптирования к требованиям среды и о необходимости
сохранить экологический запас для расходования его членами популяции,
более успешными в борьбе с окружающей средой. Здесь мы не обсуждаем
первый ♦механизм» устранения менее успешных особей. И напомним
примеры, говорящие о реализации в животном мире второго такого
«механизма».
У гусениц-шелкопрядов в определенном возрасте становится очевидным
подразделение особей на более и менее жизнеспособных (больших и
меньших по размеру). Менее жизнеспособные (до 50 % популяций) падают с
дерева и погибают. Остается столько особей, что им как раз хватает ресурсов
питания, т. е. кроны дерева, на котором они живут [39,232]. Такое
уничтожение гусениц шелкопряда приходится оценивать как «беспричинную
гибель, когда квалифицированные анализы их трупов никаких признаков
заболеваний не обнаруживают» [Болардуев В.О., 1969, с. 43].
Другой пример — тотальная гибель поколения тихоокеанской горбуши
раз вчетыре года после окончания нереста. Разлагающиеся тушки погибшей
рыбы служат кормом для молоди, которая, повзрослев, находит
освободившиеся для нее от старшего поколения экологические пространства
[Дильман В.М., 1972 и др.]. Следует отметить, что смерть горбуши
происходит из-за инфаркта внутренних органов. Это указывает на то, что
данный механизм используется в природе (отобран в ходе биологической
эволюции) для как бы самоуничтожения особи, когда нет причин для ее
смерти от голода, из-за неспособности противостоять болезни или от
старости и т. д.
3.1.6. Почему люди типа А чаще умирают при стрессе, чем люди типа Б
Допустимо предположить, что инфаркт, в частности миокарда, может

служить не только для тотального уничтожения группы животных,
сыгравших свою биологическую роль и поэтому лишних в популяции, но и
для изъятия из популяции отдельных
особей, оказавшихся
272 •Глава З«лишними» в популяции, т. е. по той или иной причине
бесполезными или даже вредными для ее успешного существования [Китаев-
Смык Л.А., 1977 6, 1983].
Возникает вопрос, как происходит «включение» подобного механизма
«самоуничтожения» особи. Допустим такой схематический случай. Стая
хищников гонится за жертвой, которая достается более быстрым и сильным
особям. Их действия по достижению цели завершаются удовлетворением их
желания, условно говоря, «торжеством победы», «экстазом триумфа» над
опасной жертвой и над своим голодом. В данном случае осуществляется
«комплекс активного реагирования» с его основными фазами: фазой
обостренного испугом внимания, фазой действия, фазой экстаза (подробное
описание этого комплекса см. 2.1.2). У особей, оказавшихся многократно
(систематически) неуспешными в достижении цели, будет накапливаться
информация о систематическом отсутствии у них фазы «торжества победы».
Как указывалось выше, это приводит особь к пассивному стрессовому
поведению (состоянию), к возникновению и активизации превентивно-
защитных вегетативных реакций. Локальная модификация этих реакций
может привести особь к гибели. В таком случае реализуется уже не защита
особей от стрессора, а «защита» популяции от особи, входящей в ее состав,
но не способствующей или препятствующей успешной жизнедеятельности и
развитию популяции. Можно спросить: «Зачем популяции (стае, прайду,
сообществу) освобождаться от неуспешных, худших? Пусть влачат
существование аутсайдерами. Но все же живут! Авось когда-нибудь
пригодятся». Но в голодную зиму они могут оказаться рядом с остатками
пищи, съесть их и все равно из-за своей неуспешности не выжить, лишив и
успешных особей возможности выживания. Вероятно, гарантией выживания
успешных особей природа (в ходе биологической эволюции) создала для
самоуничтожения регулярно неуспешных особей «механизмы» в виде
локальных стрессовых вегетативных реакций. Этакая популяционная
селекция с реализацией «биологического суицида».
Можно ли использовать результаты этих рассуждений для анализа
«болезней стресса» в человеческом обществе? И до какой степени? Работами
М. Фридмана и Р. Розенмана было показано, что «человек типа А постоянно
стремится выполнить слишком много или участвовать в слишком многих
событиях за то количество времени, которое на это отведено... Поскольку он
многократно создает такие непреодолимые преграды, он подвергает себя
более или менее непрерывному давлению временем. Эта самотирания
составляет суть поведения человека типа А. Наполнять жизнь
непреодолимыми преградами и исключать все очарования жизни — это
самая ужасная форма самонаказания» (Friedman М., Rosenman R.H., 1977, с.
205]. К типу Б были отнесены люди противоположного склада характера.
Они склонны не спеша, размеренно преодолевать трудности жизни. Люди
типа А («сизифов тип», «стресс — коронарный тип») значительно больше
подвержены «болезням стресса», и в 6 - 8 раз чаще погибают от инфаркта
миокарда, чем лица, относимые к типу Б [там же].
Указанные примеры — иллюстрация фундаментальной закономерности,
лежащей в основе индивидуальной разделенности живых существ,
населяющих Землю, т. е. разделенности «биомассы», населяющей нашу
планету, на особи (см. 3.1.9).
Современное индустриальное
рргйгпативный общество
субсиндром стресса• 273 создает условия для
дифференциации людей по их склонностям и проявлениям на людей типа А
и типа Б. Человек часто оказывается в условиях, когда он еще до окончания
одного задания знает о необходимости выполнения следующего задания и т.
д. Спеша, чтобы и его выполнить, он лишает себя времени и условий для
переживания радости по поводу окончания первого задания, а затем по
поводу каждого очередного. Индивиды типа А более склонны активно
входить в такой режим работы, режим жизнедеятельности, когда они
оказываются систематически лишенными фазы «торжества победы». Вместе
с тем люди этого типа больше нуждаются в ее переживании каждый раз
после завершения фазы активной деятельности (преодоления трудностей,
выполнения задания и т. п.). Лица типа Б менее склонны поддаваться
давлению режима деятельности, лишающего их периодов позитивно-
эмоционального переживания успеха окончания каждого цикла работы. Они
менее чувствительны к такому лишению.
В результате у индивидов типа А больше, чем у типа Б, накапливается
информация об отсутствии «торжества победы», должного быть после
каждого завершенного действия, работы, т. е. якобы об их неуспешности в
жизни и деятельности.
Парадоксальным является то, что не у представителей типа Б, а именно у
людей типа А, часто более деятельных, энергичных, более успешных в делах,
на которых поэтому больше «наваливается» работы и которые справляются с
ней, в частности за счет того, что отказывают себе в отдыхе,— именно у
таких людей больше накапливается информации (может быть, и
неосознаваемой ими) об их якобы неуспешности. Так, надо полагать
интерпретируется информация, накапливаемая на биологических уровнях
интеграции, информация о систематическом отсутствии «торжества победы»
вопреки усилиям по ее достижению. Как правило, эта цепь событий не
осмысливается субъектом. Однако, накапливаясь,
подобная информация может вызвать у него чувство эмоционального
дискомфорта депрессивные проявления, может привести и к ложному
осознанию частой якобы неуспешное™ своих действий, как причине
дискомфорта.
Таким образом, целесообразный в животном мире механизм «защиты»
популяции от ее членов, безуспешных в своих действиях, оказывается для
человека нецелесообразным Более того, этот механизм «популяционной
селекции» в человеческом обществе во многих случаях оказывается сугубо
атавистическим и ошибочно обратившимся против более успешных в своей
деятельности и в этом смысле более полезных для общества людей.
Появились сообщения, не подтверждающие концепцию Фридмана и
Розенмана о большей подверженности людей типа А инфаркту миокарда при
«стрессе жизни» и особенно при регулярном производственном стрессе
[KoskenvioM., Kaprio J., Rose R.J., 1988]. Эти противоречия объяснимы.
Люди подобного типа могут оказаться очень устойчивыми перед
ишемической болезнью сердца, если они почти маниакально ощущают себя
победителями, несмотря на неуспех своих действий (см 4.7 4), и когда у них
много побед на «личном фронте» при неуспехе на работе.
Подытожим изложенную
рргйгпативный выше
субсиндром гипотезу.
стресса• 274 Действие длительного
(многократного, монотонного) стрессора может вызывать у индивидов типа
А, весьма способных к преодолению сильных кратковременных стрессоров,
неблагоприятные для их организмов вегетативные реакции. Это локальные
проявления вегетативной стрессовой активности (имеющей защитное
значение в своем тотальном проявлении). Такие неблагоприятные, а часто
губительные для организма реакции, надо полагать, возникли в ходе
биологической эволюции животного мира. Они проявляются (реализуются)
при длительных экстремальных ситуациях для «освобождения» популяции
от особей, предназначенных природой для побед в недолгих экстремальных
ситуациях и непригодных для терпения, пережидания длительного,
монотонного стресса. Включаются эти губительные для особи (для
индивида) локальные вегетативные реакции «внутриорганизменными»
сигналами (вторичными) о накоплении сигналов (первичных) о регулярном
отсутствии фазы «торжества победы», которая нормально должна завершать
цикл деятельности, поведения (см 2 1.3).
С точки зрения изложенной гипотезы мной были объяснены некоторые
неясные симптомы стресса. Г. Селье писал: «Механизм, посредством
которого стресс вызывает язвы желудочно- кишечного тракта, также мало
понятен» [Селье Г.. 1966]. Я предположил, что петехиальные (точечные)
кровоизлияния в слизистой оболочке желудка, впоследствии
изъязвляющиеся, не
Вегетативный субсиндром стресса• 275 имеют существенного защитно-
адаптивного значения для особи (за исключением того, что их наличие
ухудшает аппетит, что может быть иногда полезным при патологических и
предпатоло- гических состояниях). Вместе с тем эта болезненная локальная
стрессовая реакция в животном мире, видимо, целесообразна для
«выбраковки» (уничтожения) менее жизнеспособных членов популяции
[Китаев-Смык Л А., 1983].
Указанные проявления дистресса возникают вследствие локальных
сосудистых спазмов, приводящих к локальным дистрофиям слизистой
оболочки желудка и двенадцатиперстной кишки, которые усугубляются
локальной экскреторной реакцией (только в желудке или только в
двенадцатиперстной кишке), т. е. усилением выделения пищеварительных
соков, соляной кислоты «разъедающих» язвочки на слизистой оболочке
Неблагоприятную для особи роль выполняют при стрессе и другие
локальные проявления защитных вегетативных реакции локальный спазм
сосудов внутренних органов (может привести к инфаркту сердечной мышцы,
легких, печени, селезенки, инсульту мозга и т. д ), локальная гиперплазия
ткани (доброкачественная или злокачественная опухоль) и т. д. (см. 3.1 З).
3.1.7. Культурно-континентальные, этнические и гендерные различия

смертности от «болезней стресса»
Клинические наблюдения указывают на то, что во многих случаях

больные гипертонической болезнью не болеют язвенной болезнью желудка,
а «язвенники» отличаются невысоким артериальным давлением. Э. Гельгорн
и Дж Луфборроу заметили, что эта закономерность связана с «генетической
конституцией»; люди первого типа — симпатикотоники, второго типа —
ваготоники [Гельгорн Э., Луфбрроу Дж., 1966, с. 374]. То, что такие различия
бывают у людей при длительном стрессе, подтверждено нашими
исследованиями кинетоза (см. 3.2 2 А и [Китаев Смык Л.А , Галле Р.Р.,
Гаврилова Л.Н. и др., 1972; Китаев-Смык Л . А 1969идр ]). Является ли
типологически столь разноплановая дифференциация больных на
«гипертоников» и «язвенников» проявлением какого- то единого
функционального процесса? Напрашивается аналогия указанной
дифференциации и деления людей: одних — склонных к тотальным, других
— к локальным вегетативным проявлениям дистресса. Ответ на такой вопрос
чрезвычайно важен в связи с ростом «болезней стресса», среди которых одни
протекают по типу тотальных реакций, другие проявляются в виде
локальных поражений (см. 3.1.3).
276 Глава
Среди2 болезней сердечно-сосудистой системы выделяют гипер-
тоническую болезнь (протекающую на фоне тотальной реакции сердечно-
сосудистой системы) и такие виды патологии, как протекающие без
гипертонической болезни ишемическую болезнь сердца и поражение сосудов
головного мозга (преимущественно локальные проявления «болезни
стресса»), В наших ранних публикациях мы обращали внимание на то, что
ишемия сердечных сосудов, часто афишируемая как наиболее
распространенная среди «болезней стресса», не являлась таковой в ряде
стран (Япония, СССР и др.), где первое место среди причин смертности
занимало поражение кровеносных сосудов мозга [Китаев-Смык Л. А., 1983,
с. 160,161]. И все же не этнические, не природные факторы стали основной
причиной роста заболеваемости сердечно-сосудистыми и другими
«болезнями стресса». Главное в том, что прогрессивные тенденции
европейской цивилизации дали неограниченные возможности ее людям
удовлетворять свои гедонистические стремления (т. е. зооантропологические
желания «вкусностей» жизни: еды, питья, радостной праздности,
защищенной беспечности, сексуальной вольности). А животный организм (и
у человека) приспособлен на протяжении миллионов лет биологической
эволюции не только к радостям, но и к трудностям и лишь к заслуженным
победным «вкусностям». Освобождение от всего этого ведет к депопуляции
и цивилизационной деградации даже на фоне техногенного научного и,
казалось бы, культурного прогресса. Остается надеяться, что
цивилизационные достижения психологии и медицины купируют болезни,
продуцируемые европейской цивилизацией, т. е. компенсируют ее
цивилизационные огрехи, и она сохранится в конкуренции с цивилизациями,
исповедующими «культтрудно добытых радостей».
Мы обращали внимание на то, что в СССР наблюдался неуклонный рост
смертности, как от инфаркта сердца, так и от инсульта мозга [там же]. После
распада СССР возрастание этих печальных показателей жизни ускорилось. В
отличие от европейских и американских стран в России главной причиной
этого служит не столько стресс жизни из-за напряженной и часто
невыносимой «погони за радостями жизни», за преуспеванием, сколько куда
как более мучительное стремление обеспечить минимально пристойное
существование, сохранить привычный, нормальный уровень жизни.
Традиционное для России пренебрежение административной и финансовой
элитой жизнью рядовых граждан создают обнищание большей части
населения. У людей возникают чувства незащищенности, бесправия и
обреченности на вымирание. Все это создало, начиная с 90-х гг., «эпидемию
болезней стресса». По сравнению с 1990 г. умерло от болезней
кровообращения в 2000 г. больше на 307 215 человек (показатель смертности
от этих заболеваний возрос с 618,9 до 844,0 на 100 тыс. человек). В России
погибли в 2000 г. от этих болезней 55.0 % по сравнению с общим числом
умерших.
Более страшны демографические показатели страданий значительной
части населения России от других болезней стресса: злокачественных
новообразований, психических заболеваний, алкоголизма, наркомании,
социальных болезней. Особенно страдают от них в нашей стране наименее
социальноЯегетативный
защищенные граждане:
субсиндромдети, престарелые
стресса• 277 и люди, не получившие
должного обучения и достойного образования.
Следует шире смотреть на часто приводимые сведения о большей
заболеваемости мужчин, чем женщин, ишемической болезнью сердца
[Ганелина И.Е., 1975; Косицкий Г.И., 1977 и др.). Это действительно так
только в молодом и среднем возрасте. Но с 50 лет и старше женщины в
большем проценте случаев страдают от ишемической болезни сердца
[Ильинский Б.В., Клюева С.К., 1985]. Во-первых, потому что мужчины,
подверженные ей вымирают, во- вторых, женщины в старшем возрасте менее
защищены от стрессогенных влияний. Вместе с тем нельзя не учитывать, что
смертность из-за поражений сосудов головного мозга мало отличалась у
мужчин и женщин [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 158]. Женщины больше
наследуют ее, мужчины чаще ее приобретают.
Анализируя наследственную предрасположенность ишемической
болезни сердца, Ильинский Б.В. и Клюева С.К. приходят к выводу о том, что
не столько генетический (врожденный) фактор, сколько семейные традиции,
привычки к порочным образу жизни и питанию, режиму дня способствуют
наследованию детьми этой болезни родителей. «Наряду с генетическими
механизмами устойчивости к эмоциональному стрессу существенную роль
играют факторы индивидуального развития» [Судаков К.В., 1998, с. 242].
Все эти сведения изложены, чтобы обратить внимание читателя на то,
что разные психологические проблемы, ведущие к «болезням стресса».
3.1.8. Онкологические болезни «сексуального стресса»
Причины «болезней стресса», а также психологические и

физиологические механизмы их возникновения часто бывают неочевидны.
Как пример многостепенной (многоступенчатой) опосредованности истоков
«стресса жизни» и его болезненных результатов, рассмотрим пути
возникновения онкологических «сексуальных болезней стресса». У мужчин
— это опухоли предстательной железы (простаты), у женщин опухоли
грудных желез, яичников и матки.
Почему они — «болезни стресса»? Какой и как стресс может
провоцировать возникновение таких заболеваний? Начнем с мужской
онкологии. На протяжении последних десятилетий заболевание аденомой
(доброкачественная опухоль) и раком простаты, как эпидемия, поражают
мужчин в странах с европейской цивилизацией (Mercola J., 1998; Prostate
Cancer and Stress, 2004 и др.]. К началу двадцать первого столетия уже у 40 %
мужчин обнаруживается аденома. Она есть у половины европейских мужчин
старше сорока лет. Американские патологоанатомы выявили рак простаты у
80 % мужчин, умерших старше шестидесяти лет. Иными словами, многие из
них не дожили до трагических проявлений этой болезни. В мусульманских
странах нет такого роста мужской онкологии.
Известно, что во многоступенчатом развитии аденомы и рака простаты
важным звеном оказываются андрогены (мужские половые гормоны), в
частности, тестостерон [Кишлинский Н.Е. (ред.), 2002]. Для замедления
роста этих опухолей используется кастрация мужчин, т. к. отсутствие
андрогенов (или их ничтожное содержание) в крови приостанавливает рост и
метастазирование
278 •Глава рака
З (Baum M.I., 2005]. Независимо многими
исследователями (в лабораториях Зоненншайна, Мафини и Брюкхайнера) не-
давно обнаружено, что только средний уровень концентрации выделенных в
кровь андрогенов способствует и росту аденомы простаты, и ее
злокачественному перерождению [http://www prostatemen.
org/images/hormasis-testosterone. GIF], Напротив, высокий уровень
андрогенов (как при сексуальном соитии) не имеет канцерогенных
последствий. Из графика на рис. 20 видно, что низкий уровень содержания
тестостерона в крови, как и достаточно высокий, не ведут к аденоме и раку
простаты.
Когда же (и зачем?) возникает зловещий средний уровень выделения

мужских гормонов, массово поражающих европейских мужчин?
Мной предложен следующий ответ на эти вопросы [Китаев- Смык Л.А.,
2003]. Во многих странах, особенно в последние десятилетия, культурной
нормой становится женская одежда, подчеркивающая и оголяющая женские
прелести (женские вторичные половые признаки). Стали навязчивой
повседневностью оголенные женские животы (пупки, как символ того, что
ниже), соблазнительно для мужчин обтянутые стрейч-джинсами женские
попки и все более смелые декольте.
А ведь они — сексуальные сигналы, пробуждающие у мужчин
эротическое вожделение. Если оно провоцируется часто и безрезультатно, то
перестает осознаваться, погружаясь, вытесняясь в подсознание.
Сексапильные попки и бедра женщины сигнализируют о ее способности
выносить зачатый мужчиной плод. Обтянутые, тем более маняще
полуоткрытые груди — о способности вскормить новорожденного. Пупки —
о якобы возможном соитии. Женские вторичные половые признаки
существуют, чтобы побуждать мужчин к зачатию потомства и продолжению
рода.
К частому созерцанию женских прелестей на улицах, в офисах, в
городском транспорте мужчины как бы привыкают, даже перестают замечать
свое эротическое вожделение. Однако погруженное в подсознание
сексуальное возбуждение мужчин продолжает выплескивать в кровь
андрогены, но не в большом (онкологически безопасном) количестве, а со
средней канцерогенной дозировкой.
Зачем (надо полагать в ходе биологической эволюции) такая дозировка
мужских гормонов стала губительной? Отвечу, используя для корректности
изложения иллюстрации из животного мира. Если самка, предпочитая
лучшего самца (более способного для воспроизведения жизнестойкого
потомства), отвергает худших самцов, то их сексуальное вожделение
оказывается подолгу не удовлетворенным и подавляемым. А содержание
андрогенов у них в крови сохраняется среднеповышенным, онкологически
опасным. Зачем?
У регулярно отвергаемого самкой самца средний уровень андрогенов
способствует развитию доброкачественной аденомы простаты; в
большинстве случаев это ведет к сексуальной импотенции. Благодаря этому
«не лучший» самец даже случайно не сможет оставить «не лучшее»
потомство.
Однако некоторых «не
Яегетативный лучших» стресса•
субсиндром самцов аденома
279 не лишает сексуальных
возможностей. Чтобы и они не создавали «не лучшее» потомство, надо
полагать, включается «механизм» исключения их («не лучших») уже не
только из числа сексуально-активных, но и живых членов стаи, популяции,
рода. У них доброкачественная опухоль — аденома простаты —
перерождается в смертельногубительный рак.
Накапливаются научные данные о том, что аналогичные процессы
происходят и у людей. Модное подчеркивание женских прелестей
(вторичных половых признаков), провоцирующее у мужчин сексуальное
вожделение, можно рассматривать как создание «сексуального стресса». Из-
за него включается сложный внутриорганизменный комплекс «сексуальной
отвергнутости», завершающийся сексуальной импотенцией и даже раком.
280 Глава
2
I II III IV V
Рис. 20 Влияние тестостерона (мужского полового гормона) на рак
простаты:
По вертикали: интенсивность канцерогенеза (роста раковой ткани) и наличие в крови
PSA (специфического антигена простаты).
По горизонтали: содержание тестостерона в крови (концентрация в нана- моль/литр).
I — уровень при кастрации или сразу после должного числа сексуальных актов; II —
рост (пролиферация) раковой ткани; III — уровень при неудовлетворенном
сексуальном вожделении, разворот (инфлексия) в динамике канцерогенеза; IV —
запрограммированная гибель (апоптозис) раковых клеток; V — максимальный уровень
Конечно же, начало сексуального возбуждения — это стрессовый кризис

первого ранга, призванный умножить род, т. е. повысить его
жизнеспособность. Импотенцию при аденоме простаты можно
рассматривать как болезневидное проявление стрессового кризиса второго
ранга с «отстранением» не лучших мужских особей, тоже для усиления рода.
Гибельный, сексуальный рак — это уже стрессовый кризис третьего ранга,
«улучшающий» популяцию выбраковкой не лучших особей.
Мода, обнажающая женщин, ведет европейские цивилизованные этносы
к депопуляции (вымиранию). Они на своих территориях все больше
замещаются другими этносами, в обыденной жизни которых есть запреты на
даже частичный, эксгибиционизм (оголенность сексуальных признаков).
Напомним, что у всех российских народностей еще в XIX в. женская одежда
прикрывала тело просторными, долгополыми платьями, сарафанами и т. д
Их яркая, праздничная, преимущественно красная раскраска, украшая
женщин, привлекала к ним мужчин, но без эротических призывов
[Глебушкин С., 2004]. Известно, что народы, этносы, культивировавшие
оголенность и эротизм (древние греки, римляне и др.), исчезли со страниц
истории и были замещены другими народами, сохранившими лишь названия
Кегетативный
и частично сцбсиндром
язык вымерших. стресса
Аборигены экваториальных стран сохраняют• 281
.
архаические обычаи с оголением тел. Но продолжительность их жизни
невелика и нет достоверных сведений о возникновении у них мужской
онкологии.
Онкологические болезни из-за «сексуального стресса» у женщин имеют
иную природу, чем у мужчин. Основная причина женской онкологии
(доброкачественные и злокачественные новообразования грудных желез,
матки, яичников) — это отсутствие деторождения и вскармливания
младенцев при наличии сексуального общения (сексуальных актов).
Сложные внутриор- ганизменные структуры женщины «воспринимают»
отсутствие родов и вскармливание грудью как сигналы о «непригодности» ее
к воспроизведению рода. Якобы она ненужный балласт в семье, этносе,
бесполезно отвлекающий сексуальный потенциал мужчин. У такой женщины
возникает «сексуальный стресс». Вероятно, сформированные биологической
эволюцией «механизмы популяционной селекции» [Китаев-Смык Л.А.,
1983], «выбраковывают» женщин неплодоносящих, но сексуально
«расходующих» мужчин Хорошо известно, что начавшаяся беременность
способствует ликвидации женских доброкачественных опухолей.
В заключение этой темы надо напомнить, что стрессогенными
признаками сексуального краха у мужчин бывают «пивные животы», у
женщин — отсутствие талии. Это усугубляет неэротичность фигуры.
Медицинской статистикой установлена прямая зависимость между
вероятностью инфаркта миокарда и избыточностью талии. Так, видимо,
неучастие субъекта в сексуальном воспроизведении своего рода, этноса все
более уменьшает его эротическую привлекательность и потом «совсем
исключает» его из рода. Увы, это механизмы природной и популяционной
селекции.
Наряду со всем написанным выше мы хорошо знаем об удивительно
благоприятном влиянии нормального эротического общения и благополучно
состоявшихся сексуальных актов. Положительные, оздоравливающие
влияния эротического воодушевления на мужчин, пребывающих в долгом,
тяжком состоянии кинетоза («болезни укачивания-укручивания»), описаны в
разделе 3.2.4 Б.
3.1.9. Проблемы ранжирования вегетативного субсиндрома стресса.

Стрессовый кризис четвертого ранга — умирание
Одной из основных особенностей стрессового кризиса первого ранга (на

это указывалось выше в главе 2) является мобилизация адаптационных
ресурсов с концентрацией их лишь на одной из двух форм поведенческого
(рабочего, боевого) преодоления стрессора. У одних субъектов (людей,
животных) эмоциональнодвигательные (поведенческие, деятельностные)
возможности расходуются при активном удалении стрессора (или от стрессо-
ра). У других — при пассивном пережидании его вредоносного влияния.
Физиологические вегетативные системы при этом «обслуживают» у первых
— их активное поведение, у вторых — пассивное (см. рис. 7 и 18).
При долго не прекращающемся стрессе эмоциональноповеденческое
282 Глава
реагирование,
2 дискредитированное своей неэффективностью,
«отключается», и стресс выходит на следующий уровень (второй ранг)
своего развития. При этом вегетатика берет на себя активный фронт защиты
от стрессоров у всех субъектов, переживающих стресс, тогда как
пассивность «достается» (опять же у всех) их эмоционально-поведенческим,
психическим системам (процессам, функциям). Вегетативные системы, во-
первых, начинают во многом «управлять» психикой, поведением, делая их
(«помогая» им сделаться) у всех людей (и животных) стрессовопассивными
(вторично-пассивными). Во-вторых, вегетатика как бы берет на себя защиту
организма от стресса, оказавшегося не устранимым, стрессово-активной
поведенческой обороной и неустраняемым при первично-пассивном
пережидании этого стрессора.
Таким образом, при стрессе второго ранга фронт активной защиты
передается от двигательных, поведенческих систем организма к
вегетативным его системам. Они, не регулируемые разумом, сознанием, не
могут действовать прицельно на стрессор. Этого и не требуется, т. к. он
оказался не устраним никакими «прицельными» акциями. Вегетативный
фронт защиты многолик, широк. Он — сразу против всего чужого,
враждебного. Против возможного и невозможного противника (см. 3.1.3).
Итак, стрессовый кризис второго ранга знаменуется тем, что полярность
«активность—пассивность» одновременно воплоща
ется в человеке. При этом
Вегетативный стрессовую
субсиндром, защищающую активность берут на283
стресса
себя многие физиологические вегетативные системы организма, тогда как
пассивность охватывает его двигательные и психические системы. И лишь в
отдельных проявлениях вегетативного субсиндрома стресса можно видеть и
активные, и пассивные стрессовые вегетативные реакции.
При возрастании экстремальности стрессоров (за счет их про-
должительности и силы) заметной и значимой становится дифференциация
стрессово-активизированных вегетативных функций на тотальные и
локальные. И хотя они имеют особое предназначение, но и те и другие
начинают создавать «болезневидное состояние» с разнообразными
неприятно-болезненными ощущениями и переживаниями. Это
«болезневидное состояние» — непременное сопровождение реальных
болезней. Оно становится обнаженной, явной квазиболезнью, наверное,
лишь при кинетозе («болезни передвижения, укачивания, укручивания»). Об
этом подробнее в разделе 3.5, посвященном кинетозу.
При усугублении стресса локальные вегетативные реакции могут создать
(сформировать) уже реальные «болезни стресса», угрожающие здоровью и
жизни. Личный врачебный опыт автора, его военный опыт, а также анализ
научных публикаций, посвященных проблеме умирания, позволяют с
уверенностью полагать, что существует особое предсмертное состояние,
процесс смерти со своими специфическими особенностями
(психологическими, физиологическими, биофизическими, биохимическими).
Это состояние с необратимым «соскальзыванием» в смерть можно называть
предсмертным стрессовым кризисом (четвертого ранга).
Оно
- отличается от катаболизма (разрушительных процессов) старческого
дряхления;
- совершается по биологической программе, включаемой несовместимыми
с жизнью изменениями в организме;
- имеет жизненно важную функциональную систему организма,
лидирующую в своем «целеустремленном» отказе поддерживать жизнь;
- отражается в глубинах сознания, не осознаваясь, либо осознается, может
даже пониматься умирающим, если его сознание не заторможено
медикаментозно (об этом подробнее 2.1.14).
Вряд ли «благостный» уход из жизни, «тихую» смерть человека,
остающегося почти в полном сознании вплоть до конца своей жизни, можно
рассматривать как всего лишь исчерпание физиологических резервов борьбы
за жизнь с полным доминированием «физиологии умирания». И «тяжкая
смерть», вероятно, не только мучительное противоборство физиологических
механизмов умирания и выживания Благостный, так же как и тяжкий, уход
из жизни, вероятно, выступает как реализация сложнейших социо-, психо-,
биологических программ покидания индивидом мира живых.
Часто люди умирают в состоянии комы при первоначальном
отключении сознания. Однако еще Уолтер Кеннон доказал, что и в
состоянии комы (даже при отсутствии роговичного и зрачкового рефлексов)
человек воспринимает значение слов и может быть возвращен ими к жизни
(Cannon W.B., 1929 и др.(.
284 Глава
Надо2 упомянуть и летаргию, ее рассматривают как состояние
сильнейшего, но пассивного протеста личности против неустранимых
жизненных тягот [Вейн А.М., 1966 и др.(. Это состояние с чрезвычайным
ослаблением и замедлением всех жизненных процессов. Без лечения и ухода
за больным летаргия ведет к смерти. В долгом летаргическом сне
замедляется даже старение человека, жизнь которого поддерживается
искусственными мероприятиями. Летаргия — это психическое угасание с
«безумной экономией», с пассивностью всех сил организма (см. подробнее
4.1.6 Б). Возможно и противоположное летаргическому изнурению
состояние — сверхактивный взрыв «безумных трат» физиологических,
психических и всех иных защитных сил человека. Условно такое состояние
называют «фебрильной шизофренией» [Тиганов А.С., 1982 и др.). Без
лечения она всегда смертельна [Авруцкий Г.Я., Цыганков Б.Д., Райский В.А.,
Еникеев И.Д., Бульмон И.А., Браво О.С., 1987 и др.] (см. подробнее 4.1.6 А).
3.2. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ВЕГЕТАТИВНОГО

СУБСИНДРОМА СТРЕССА ПРИ ПОДГОТОВКЕ ПЕРВЫХ
ОРБИТАЛЬНЫХ И МЕЖПЛАНЕТНЫХ ПОЛЕТОВ
При коротком (остром) стрессе не у всех обследованных обна-

руживались превентивно-защитные вегетативные реакции, тогда как при
длительном и долгом, прерывистом стрессе такие реакции возникали
практически у каждого испытуемого.
Важным явилось то, что при длительном стрессе эти реакции были не
одинаковы у тех, кто при остром стрессе отличался пассивным
эмоционально-двигательным реагированием, и утех, у кого было активное
поведенческое реагирование. При длительном гра- виинерционном дистрессе
для первых было характерно общее повышение артериального давления,
рвота и резкое увеличение пото-, слюно-, а иногда и мочевыделения, т. е. уже
не столько защитное, сколько болезненное тотальное усиление сердечно-
сосудистых. экскреторно-эвакуаторных и других функций. У вторых обна-
руживалось повышение давления лишь в центральной артерии сетчатки глаза
(т. е. реакции церебральных сосудов) или только стенокардические явления
(спастическая реакция сердечных сосудов) при неизменности общего
артериального давления, а также симптомы гиперацидной (чрезмерно-
кислой) секреции в желудке при отсутствии общей экскреторно-
эвакуаторной реакции (то есть не было рвоты, поноса, потливости) и т. д. Это
можно расценивать как локальные проявления квазизащитных вегетативных
реакций, теряющих свой защитный модус в локальной форме.
3.2.1. Вегетативные реакции при многократном повторении

кратковременного гравитационного стресса
Вегетативные реакции при стрессе, в частности при гравитационных

экстремальных воздействиях в полетах с «горками» невесомости, являются
компонентом «защитной» активности организма. Без учета этой активности
анализ особенностей психических процессов в таких условиях был бы
неполным, порождая артефакты.
Яегетативный Изучение 285
субсиндром стресса• вегетативных реакций при
стрессе способствовало не только профилактике «болезни укачивания»
(кинетоза). Более важным было установление биологической
целесообразности реакций организма при «болезневидном состоянии»
(квазиболезни) — кинетозе. Немаловажным являлось определение связей
между биологическими и психологическими процессами при стрессе
А. Индивидуальные различия вегетативных реакций при многократных

воздействиях кратких режимов невесомости. Пути адаптирования к ним. В
первых же наших экспериментах с многократным повторением режимов
(периодов) кратковременной невесомости в авиационных полетах я обратил
внимание на то, что всех, впервые оказавшихся под действием этого
своеобразного гравитационного стрессора, можно было разделить на три
группы по типам их реагирования (см. 2.2, [Березкин Е.Т., Бестужев К.И.,
Китаев-Смык Л.А., Клочков А.М., 1961; Китаев-Смык Л.А., 1963 б и др.]).
У причисленных к первой группе, со страхом ощущавших опускание или
даже жуткое проваливание в бездну, вегетативные реакции были
адекватными этому состоянию: учащение пульса, дыхания, возрастание
артериального давления Так вегетатика ♦обслуживала» психическое
состояние этих людей.
Испытуемые второй группы ощущали противообраз исчезнувшей силы

тяжести. После нескольких повторений невесомость вызывала очень
неприятные вегетативные расстройства: тошноту, рвоту, т. е. кинетоз
(«болезнь укачивания», «воздушную», «спутниковую» болезнь).
Выраженность этих реакций зависела не только от продолжительности
действия (режима) невесомости, но и от числа этих режимов, повторяемых
на протяжении одного полета, и, как ни странно, от числа обследуемых,
находящихся в кабине самолета, и от преобладавшего у них в полете
настроения: радостного либо тревожного. Ниже опишу два наиболее
тяжелых случая такой «болезни».
У испытуемых третьей группы вегетативная активность мало
изменялась в невесомости и была адекватной их эмоциональным
переживанием: удивлению, восхищению невесомостью. Вскоре они
привыкали к ней, адаптируясь тем скорее, чем больше были заняты работой
во время полетов.
Кчетвертой группе отнесены люди, у которых поведенческие и
вегетативные реакции, возникавшие у лиц первой группы после нескольких
повторений невесомости, сменялись болезненными вегетативными
реакциями, характерными для второй группы.
Методические приемы наших исследований положительно отличались
от методических особенностей аналогичных работ других авторов тем, что в
нашей работе они в большей мере, чем в других аналогичных работах,
способствовали выявлению полноты симптоматики кинетоза (и других
реакций) у большого числа людей, однотипно обследованных нами в
невесомости, а также обнаружению случаев максимальной их выраженности,
получению данных о «популяционном» распределении этой симптоматики
(Gerathewohl S., Ward J., 1960; Китаев-Смык Л.А., 1963 а, 1963 б; Юганов
286 Глава
Е.М., 1963
2 и др.]. Выше (см. гл. 2) сообщалось о некоторых особенностях
кинетоза при невесомости в полетах по па раболе. Указывалось, что в этих
кратковременно действующих экстремальных условиях он возникал
исключительно у лиц, отличающихся первично пассивным эмоционально-
двигательным реагированием, возникающим после исчезновения действия
силы тяжести.
У людей, причисленных ко второй и четвертой группам, если кинетоз
становился мучительным, то частота пульса у них снижалась. На фоне
брадикардии возникали разные неприятные вегетативные реакции. Об этом
ниже. Рассмотрим теперь, имелись ли какие-либо манифестированные
особенности вегетативных реакций в невесомости у людей, не страдающих в
этих условиях кинетозом (1-я и 3-я группы). У некоторых из причисленных к
1 -й группе, испытывавших в невесомости чувство падения и страх. в самом
начале невесомости (с 1 -й по 3—5-ю с), особенно в первых ее режимах,
снижались частота сердечных сокращений и величина артериального
давления в среднем на 20 % ниже исходного уровня. При этом иногда
возникали одиночные, судорожные вздохи или выдохи, в редких случаях с
непроизвольным выкриком. Потом показатели сердечно-сосудистой системы
и дыхания нормализовались или же (особенно при активизациидвижений),
превышали уровень, имевшийся во время горизонтального полета. Таким
образом, в режимах невесомости было заметное изменение показателей
сердечно-сосудистой системы.
Ю.Е. Москаленко с соавторами обнаружил, что в первые секунды
невесомости уменьшение на короткий срок волн реоэн- цефаллограммы (на
15 — 25 %) более выраженное, чем изменения пульсовых волн в этих же
условиях [Москаленко Ю.Е., Вайш- тейн Г.Б., Касьян И.И., 1971J.
Эти «первичные» сердечно-сосудистые реакции возникают, во-первых,
под действием невесомости, создающей перераспределение крови с резким
изменением ее давления на различные рефлексогенные зоны сердца и
сосудов; во-вторых, эти реакции связаны с изменением вестибулярной
афферентации при переходе к невесомости. Герман Иванович Павлов
обнаружил, что у интактных (контрольных) животных в начале режимов
невесомости величины максимального и минимального артериального
давления снижались на 20 - 40 мм рт. ст.; венозное давление в правом
предсердии падало на 15 — 25 мм рт. ст. К концу режимов невесомости (на
25 - 30 с) артериальное давление возвращалось к исходным величинам,
венозное давление несколько увеличивалось, но оставалось ниже исходных
значений [Юганов Е.М., Павлов Г.И., 1968]. У делабиринтированных
животных аналогичные изменения были незначительными. Это
исследование доказало связь сосудистых реакций при невесомости с
сигналами от вестибулярных и других гравирецепторов.
Адаптация к действию кратковременной невесомости была прослежена
нами на большой группе (180 человек) испытуемых и сменных членах
экипажа самолета-лаборатории ТУ-104А № 42396. Все они не менее 200 раз
принимали участие в полетах по параболе
Вегетативные экскреторные реакции (рвота, тошнота, повышение пото- и
слюноотделения и т. д.) после 20-30 режимов невесомости становились
менее выраженными в полетах, после 40-50 режимов не проявлялись. Однако
такие симптомы кинетоза,
Яегетативный как чувство
субсиндром тошноты,
стресса• 287 дискомфорт в области
желудка, тяжесть в голове, апатия и т. п., продолжали возникать в
невесомости у ряда испытуемых, когда они в трехсо-
288 •Глава З тый (а иные и в шестисотый) раз оказывались в невесомости.
Два человека, длительно принимавших участие в полетах на протяжении —
один трех, другой — пяти лет, сообщили, что чувство дискомфорта при
действии невесомости «окончательно перестало возникать» — у одного
после 800, у другого после 1500 пребываний в этих условиях.
Следует отметить, что т. к. участие в полетах с созданием режимов
невесомости в качестве испытуемого было добровольным, то из числа лиц с
выраженными вегетативными реакциями принимали в них участие лишь те,
у которых мотивация «за» участие в полете (интерес, престиж, денежное
вознаграждение) преобладала над нежеланием снова испытывать тошноту,
рвоту, чувство дискомфорта и т. п.
Теперь рассмотрим особенности адаптирования к многократному
повторению невесомости у представителей 4-й группы. У них в режимах
невесомости представление о падении сменялось представлением о
перевернутом положении. В ходе адаптирования первоначально в 12 — 20-м
режимах невесомости угасало ощущение падения, только в 40 — 65-м
режимах переставала возникать каждый раз сменявшая «падение» иллюзия
перевернутого положения. Эти чувственные иллюзии переставали
появляться раньше, чем вегетативные экскреторные реакции (тошнота,
рвота, потливость и т. п.).
Таким образом, в ходе адаптирования к многократному действию
невесомости первоначально переставали возникать непроизвольные
защитные движения конечностями, затем чувство страха, далее
представление о падении. В большем число полетов в невесомости
появлялась иллюзия перевернутого положения и сопряженные с ней
тошнота, рвота, потливость. Дольше всего продолжали появляться в режимах
невесомости чувство неопределенного дискомфорта, алекситимия и
дискоординация тонких движений.
При неучастии (перерыве) в полетах с режимами невесомости более 3—4
месяцев эффект адаптации во многом «стирался», в полетах вновь
появлялись большинство из описанных выше реакций, однако ни в одном
случае они не достигали даже после многолетнего перерыва той
выраженности, той остроты, которые были при первом пребывании в
невесомости.
Б. Тяжелейшие случаи кинетоза («болезни укачивания») в кратких режимах

невесомости. Рассмотрим подробнее вегетативные реакции при
кратковременной невесомости у двух человек, наиболее сильно страдавших
из-за кинетоза («болезни передвижения»).
Регетативный субсиндром стресса• 289
Выписка из протокола наблюдений за испытуемым X. (техник- лаборант,
28 лет, спортсмен-разрядник, практически здоров).
«Очень хотел побывать в невесомости; упросил взять в полет в качестве
помощника экспериментатора. Перед полетом — общее состояние и
самочувствие хорошие, частота пульса — 76 ударов, частота дыхания — 19 в
мин, артериальное давление — 120/75 мм рт. ст.
Перед началом первого режима невесомости, во время предшествующей
ей перегрузки, испытуемый X. следил за показаниями прибора. Интенсивная
рвота началась с первой секунды первого режима невесомости, в тот момент,
когда испытуемый "всплыл" над креслом, в котором сидел. Рвота
продолжалась до конца первого режима, повторяясь во всех последующих
режимах. При действии невесомости возникали следующие одна за другой
рвотные потуги, рвота часто продолжалась и при перегрузке, следующей за
невесомостью. Несколько лучше X. чувствовал себя во время горизонтального
полета между "горками” полетов по параболе. Тем не менее его самочувствие
с каждым режимом невесомости ухудшалось. С третьего режима в рвотных
массах — примесь желчи; во время пятого и шестого режимов в рвотных
массах — пузырная желчь. Непрерывное слюноотделение. Обильное
потоотделение. После пятого режима невесомости вся одежда X. (рубаха,
пиджак, брюки) была промокшей от пота. В десятом режиме во время
очередного приступа рвоты произошло непроизвольное мочеиспускание. На
протяжении полета от режима к режиму невесомости нарастала брадикардия,
снижение артериального давления при учащенном поверхностном дыхании. В
пятом режиме величины этих показателей были соответственно: 60 уд. в мин,
100/70 мм рт. ст., 25 дыханий в мин; в 10-м режиме — 52 уд. в мин, 82/50 мм
рт. ст., 28 дыханий в мин. В ходе полета у испытуемого X. нарастала
мышечная слабость. Во время горизонтального полета в перерывах между
режимами он неподвижно лежал на спине с закрытыми глазами. С
исчезновением действия силы тяжести "взлетал” над диваном, на который был
уложен, оставаясь безучастным к окружающему. После 8-го режима и до
конца полета от слабости не мог самостоятельно приподняться и сесть. На
протяжении всего полета оставался контактен, адекватно и логично отвечал на
все задаваемые ему вопросы. После пятого режима невесомости сообщил, что
ждет "только того, чтобы полет скорее закончился"; после десятого, что "нет
сил говорить громко”, перешел на шепот. На протяжении всего полета у
испытуемого X. сохранялось осознавание значения работы по испытанию
космической техники, проводившейся в этом полете. Поэтому, хотя X. тяжело
страдал от кинетоза, все же, движимый чувством ответственности, он не
настаивал на преждевременном прекращении полета После окончания полета
(было выполнено 12 "горок" невесомости) испытуемый X. оставался в
самолете в течение 4 ч, т. к. самостоятельно идти не мог. Сутки после полета
провел в постели с жалобами на сильную слабость, тошноту, потерю аппетита.
Последующие трое суток была пониженная работоспособность, жалобы на
чувство общей слабости, поташнивание, нарушение аппетита. В дальнейшем
10 ПСИХОЛОІ ИЯ ci
peer л
290 Глава
— полная2 нормализация всех показателей здоровья».
Из отчета испытуемого X., написанного три недели спустя после полета:
«В момент возникновения невесомости почувствовал, что какая-то сила
стремительно потянула меня вверх, потащила вверх все мои внутренности.
Желудок как будто поднялся в горло и выплеснулся наружу. Это была рвота
Она началась совершенно неожиданно для меня. Все это повторялось при
каждом последующем режиме невесомости менее выражено, но все более
неприятно. Силы оставляли меня я даже не мог сжать пальцы, чтобы
держаться за что-нибудь и не летать в невесомости. Тягостные ощущения и
рвота возникали сначала только в невесомости, затем и во время перегрузки, а
потом сильная тошнота не проходила и в горизонтальном режиме полета, и
каждое движение головой или глазами вызывало рвоту горечью. В последних
режимах невесомости все стало безразличным для меня, и была только одна
мысль: "За что такие мучения?" После полета отлежался. Товарищи помогли
добраться до дома. Сутки после полета чувствовал себя совершенно больным,
лежал в постели, пропал аппетит, тошнило. Еше три дня сохранялась слабость,
был плохой аппетит, поташнивало. На пятый день после полета
работоспособность стала нормальной».
Еше две выписки из протоколов наблюдений за испытуемым С.
(авиационный инженер, кандидат технических наук, мастер спорта СССР и
неоднократный рекордсмен страны по горным лыжам, практически здоров.
Был уверен, что отлично перенесет невесомость как горнолыжник с
прекрасным вестибулярным аппаратом. Хотел проверить себя для участия в
орбитальных космических полетах. В последующем он стал академиком АН
СССР, Главным конструктором космических систем): «Перед полетом:
частота пульса 68 уд. в мин, артериальное давление —120/60 мм рт. ст.,
частота дыхания —18 в мин. В первом и втором режимах невесомости ис-
пытуемый С. находился в салоне для парения. После исчезновения действия
силы тяжести усиления двигательной активности у него не отмечено,
выражение лица спокойное. В конце первого режима невесомости появились
потоотделение, слюнотечение и жалобы на нарастающую тошноту. При
переходе к перегрузке, следующей за невесомостью, началась обильная рвота
Во второй "горке" невесомости рвота началась с первых ее секунд. В
последующих режимах рвота, нарастающая мышечная слабость, обильное
потоотделение и слюноотделение, жалобы на мучительное нелокализируемое
чувство дискомфорта, чувство слабости, тошноту, болезненные ощущения в
животе (в эпигастральной области), головную боль. В 5-м режиме невесомости
самочувствие и общее состояние испытуемого С. резко ухудшилось, частота
пульса 58 уд. в мин, слабого наполнения, артериальное давление — 85/50 мм
рт. ст., частота дыханий 24 — в мин.
После окончания пятого режима невесомости С. лежал неподвижно, с
закрытыми глазами, на вопросы врача испытуемый отвечал адекватно,
логично, но замедленно и односложно. Попросил прекратить полет. После
выполнения пяти "горок" невесомости полет был преждевременно прекращен
Спустя два часа после полетов самочувствие испытуемого С улучшалось,
однако до конца дня сохранялись чувство тошноты и мышечная слабость».
«...Испытуемый С. согласился повторно участвовать в полете с созданием
невесомости после того, как ему сообщили, что во втором полете у него,
возможно,Яегетативный
не возникнутсубсиндром стресса•проявления
неблагоприятные 291 кинетоза благодаря
адаптации к условиям полета. Во втором полете (спустя 8 дней после первого)
резкое ухудшение самочувствия и показателей общего состояния началось с
наступлением невесомости. На первых ее секундах сильная тошнота и рвота. В
последующих режимах невесомости — прогрессивное нарастание
брадикардии, снижение артериального давления. Вследствие ухудшения
состояния здоровья испытуемого С. второй полет, так же как и первый был
преждевременно прекращен после пятого режима невесомости
Спустя полчаса после полета самочувствие испытуемого С. существенно
улучшилось Однако до конца дня сохранялись чувство дискомфорта,
мышечной слабости и тошнота».
Из записи устного отчета испытуемого С. (записанного после настойчивых
просьб через месяц после второго его полета с «режимами» невесомости):
«В начале первой "горки", в тот момент, когда перегрузка сменялась
невесомостью, у меня возникла легкая дезориентация, как будто меня слегка
встряхнули. Это ощущение длилось меньше секунды. После этого я оказался
висящим в воздухе в положении вниз головой. Осмотревшись, увидел, что
плыву по воздуху, ничего не касаясь, причем надо мной — потолок кабины
самолета, подо мной —■ мягкие маты настеленные на полу. По- нял, что
ощущение положения "вниз головой" — иллюзорное. Оттолкнувшись от
потолка, перевернулся и принял положение головой в сторону пола, ногами —
к потолку. Чувство положения "вниз головой” сохранялось прежним.
При отталкивании от потолка и повороте возникла тошнота. Это
ощущение усиливалось до конца режима невесомости. В тот момент, когда
перегрузка, сменившая невесомость, прижала меня к полу, началась рвота... В
последующих полетах по параболе самочувствие продолжало ухудшаться... В
пятом режиме невесомости неприятное ощущение, сопровождавшее чувство
тошноты, стало очень сильным. Попросил закончить эксперименты в не-
весомости... Во втором полете на невесомость рвота началась на первой
"горке" вопреки уверениям врачей. Я понял, что ничего хорошего в
невесомости для меня не будет».
Форма иллюзии «перевернутого положения» у испытуемых была
различной: у X. она проявлялась в виде ощущения стремительного «подъема
вверх», у С.— в виде чувства зависания «вниз головой». Возможно, в числе
причин разного проявления этой иллюзии было то, что С., авиационный
инженер, имел большой опыт полетов и знал, что находится в летательном
аппарате, летящем вперед, а не вверх, тогда как X. не имел такого опыта
(подробнее об иллюзиях в невесомости см. гл. 2).
Следует отметить, что возникавшее у X. чувство подъема вверх
внутренних органов осознавалось им как самостоятельное ощущение,
отличное от чувства подъема вверх его тела. Несомненно, чувство подъема
внутренностей было связано с перераспределением в невесомости давления
содержимого желудка и кишечника на их внутристеночные рецепторы, а также
с изменением натяжения внутренними органами брызжеечного аппарата.
У испытуемого X. рвота началась в невесомости внезапно, без
предшествовавшей тошноты. Однако это — не «срыгивание», о котором
292 Глава
неоднократно
2 писали американские авторы как о вегетативной реакции в
невесомости (Gerathewohl S., Ward J., 1960 и др.], т. к. в последующем у этого
испытуемого возникли еще и многочисленные неблагоприятные симптомы
кинетоза, отсутствующие при обычном «срыгивании». Вероятно,
интерпретация этого симптома американскими авторами была вызвана
попытками испытуемых, которых они наблюдали, скрыть (диссимулировать)
ухудшение своего самочувствия, не желая быть «тошнотиками», которых не
берут в космонавты. Именно из-за этого феномена мы не брали в наши
эксперименты претендентов в космонавты, отбирая в число испытуемых лишь
тех, кто был рад и способен подвергаться испытаниям ради новых научных
сведений о действии на людей космических факторов.
Испытуемый X., несмотря на более тяжелое течение кинетоза, казался
более «терпеливым», чем испытуемый С., к тягостным переживаниям
дискомфорта в невесомости, т. к. в том же полете при невесомости
проводились срочные испытания технических устройств, предназначенных
для очередного космического полета. А испытуемый С. хотел лишь испытать
себя в невесомости как «человека с очень хорошей тренированностью
вестибулярного аппарата горнолыжным спортом». Надо заметить, что такое
испытание с участием С. было проведено тогда впервые в мире и дало важные
сведения для понимания сущности механизмов воздействия невесомости на
людей.
Можно с уверенностью предполагать, что неблагоприятные симптомы
кинетоза у испытуемых X. и С. усилились бы, если повторение «горок»
продолжалось дольше, чем это было в полетах. Вероятно, действие длительной
невесомости в космическом полете также оказалось бы непереносимым для
этих испытуемых.
Выше (см. гл. 2), рассматривая различные формы актуализации в сознании
возникающего при невесомости иллюзорного чувства «тяги вверх» («подъем
вверх» либо «вверх ногами»), мы указывали как на одну из возможных причин
этого различия на разную (летную и нелетную) профессиональную
подготовленность испытуемых. Данные отчетов испытуемых X. и С. под-
тверждают предположение о значимости профессионального опыта в
формировании той или иной концептуальной модели пространства.
Обратим внимание на то, что кинетоз в столь выраженной форме возник в
невесомости у опытного горнолыжника С., обладающего отличной
пространственной ориентацией в экстремальных условиях горнолыжного
спуска и, кроме того, проходившего многолетнюю тренировку стато-
кинетической и вестибулярной систем во время занятий спортом. Это
свидетельствует о том, что возникновение кинетоза в невесомости (да и не
только в невесомости) не зависит от способности человека к ориентации в
пространстве и от его «вестибулярной» и «стато-кинетической»
тренированности. Напомним, что значительные вегетативные нарушения при
длительной невесомости в космических полетах (сильно выраженные у Г.С.
Титова и В.В. Терешковой — у них в полетах возникали тошнота, рвота и пр.)
были из-за ошибочных критериев отбора и неверной тренировки. Тогда
применялись тесты в виде «вестибулярных нагрузок», обнаруживающие лишь
Яегетативный
кратковременную субсиндром
устойчивость стресса• 293 и инерционным стрессорам
к гравитационным
(качаниям, вращениям). И тренировали будущих космонавтов поначалу на
стендах при непродолжительных вестибулярных нагрузках.
В отличие от этого, в орбитальных полетах слабые гравиинер- ционные
стрессоры длятся часами, сутками, неделями и дольше. Впервые
многосуточную устойчивость людей к гравиинерционным стрессорам изучали
и тренировали А.К. Грейбиэл во вращающейся комнате [Graybiel A., Clark В.,
Zarrielio G.G., 1960 и др.] и мы в более технически совершенной вращающейся
квартире [Китаев-Смык Л. А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др., 1972; Китаев-
Смык Л.А., Галле Р Р , Клочков А.М. и др., 1969 и др ]
Итак, тяжелейшие проявления кинетоза в режимах невесомости (это как
бы качания на супергигантских качелях) были лишь удвух. описанных выше,
из более чем восьмисот людей, наблюдавшихся нами в полетах. При морском
укачивании процент людей страдающих от кинетоза, намного больше. И все
же смертных случаев от этой квазиболезни («болезневидного состояния») не
отмечалось.
В. Сравнения переносимости людьми качания на качелях и на «горках»

(параболах) невесомости. Проведенное нами совместно с И.И. Бряновым и
П.М. Суворовым наземное обследование «вестибулярного статуса» участников
летных экспериментов в невесомости показало, что люди, в полетах
ощущавшие «тягу вверх», отнесенные, как указывалось выше, ко 2-й и 4-й
группам, отличались пониженной устойчивостью к укачиванию на
четырехштанговых качелях Хилова, т. е. были склонны при этом к
возникновению кинетоза, в частности к экскреторным реакциям Испытуемые,
ощущавшие в невесомости чувство падения и страх, вошедшие в первую
группу (согласно предложенной нами классификации — см. об этом 2.2), были
более «устойчивы» к этому воздействию, так же как те, у которых в
невесомости не возникало пространственных иллюзий, т. е. составившие
третью группу [Китаев-Смык Л.А., 1977 б и др ]. Корреляция между
склонностью к экскреторным вегетативным реакциям в режимах невесомости
и при вращательных «вестибулярных» пробах на кресле Барани нами не
обнаружена Это свидетельствует о том что ведущим фактором вызывающим
кинетоз, как при качании на четырехштанговых качелях, так и при
невесомости в авиационных полетах являются линейные ускорения. Их
повторения приводят к вегетативным экскреторным и прочим реакциям как
при стабильности оптической среды кабины самолета относительно
испытуемого, т. е. при «конфликте» между визуальной и гравиинерционной
информацией о пространстве в невесомости, так и при синхронном изменении
оптического и гравиинериионного пространства при качании человека на
открытых качелях в наземных условиях, т. е. при отсутствии предпосылок для
подобного «конфликта».
Следовательно, указанный «конфликт» между потоками информации
разной сенсорной модальности является дополнительным фактором,
способствующим возникновению «болезни движения» при невесомости,
создаваемой в закрытой кабине.
294 Глава
Приведенные
2 выше сведения позволяют обратить внимание на сходство
экстремальных гравиинерционных факторов, возникающих при многократных
качаниях на четырехштанговых качелях и при многократных повторениях
«горок» невесомости в авиационном полете. Во втором случае возникает
своего рода укачивание как бы в кабине, укрепленной на сверхгигантских
качелях
3.2.2. Вегетативные реакции (кинетоз) при непрерывном длительном

гравиинерционном стрессе
Анализу причин кинетоза («болезни укачивания» и т. п.) посвящено много,

в том числе монографических, исследований [Вожжова А.И., Окунев Р.А.,
1964; Григорьев Ю.Г., Фарбер Ю.В., Волохова Н.А., 1970; Лукомская Н.Я.,
Никольская Н.И., 1970; Хилов К.Л., 1969; Reason J.F., Brandt J J., 1975 и др.].
Однако до настоящего времени проблема его этиопатогенеза (причин и
динамики) является дискуссионной Это препятствует созданию общей
(генеральной) теории таких «болезней» и разработке принципов оптимизации
деятельности и самочувствия людей при управлении различными
транспортными средствами и использовании их. Анализ многих концепций
кинетоза и взгляды на «болезнь движения», на основе предложенной мной
концептуальной модели стресса, изложены ниже, в разделе 3.5 А в этом
разделе кратко изложены результаты наших экспериментов при изучении
кинетоза («болезни укачивания-укручивания»), проводившихся по программе
подготовки первого полета на Марс в 60-х гг. прошлого столетия.
Болезненное состояние, называемое кинетозом (укачиванием,
укручиванием и т. п.), возникает у большинства людей во время их
передвижении в необычайно измененной пространственной среде и при
перемещениях необычного характера несвойственных человеку в силу его
биомеханических, эволюционно сформированных свойств, таких как повороты
более чем на 200-300 °С, продолжительные качания его тела, переход в
невесомость и др.
Кинетоз — это стрессовое состояние, возникающее при экстремальных
динамических изменениях пространства, т. е. при действии гравитационных,
инерционных, оптических и акустических факторов, сигнализирующих, как
правило комплексно, о необычном и потому совершенно непривычном для
человека, ставшем экстремальным изменении пространства, в котором он
оказался. Сочетание гравитационных и инерционных стрессоров мы называем
гравиинерционными. Кинетоз характеризуется широким спектром
психических, двигательных, вегетативных и других реакций и может быть
крайне неприятным для страдающих из-за него людей. Однако является лишь
«болезневидным состоянием» (квазиболезнью), отличаясь от истинной
болезни сравнительно быстрым исчезновением симптоматики после
прекращения экстремального действия сигналов из внешнего (или от
внутрителесного) пространства и еще тем, что смертных случаев из-за
кинетоза неизвестно. И все же при его тяжелых формах бывают
коллаптоидные обморочные состояния и суицидальные наклонности
[Циммерман Яегетативный субсиндром
Г.С.. 1967]. Выше мной стресса• 295 случая предколлаптоидного
описаны два
состояния, возникавшего при многократном пребывании в невесомости во
время авиационного полета (см. 3.2.2). О них я сообщал и раньше [Китаев-
Смык Л.А., 1977 б].
Кинетоз, возникающий в тех или иных условиях, называют «морской»,
«воздушной», «спутниковой», «космической» и т. п. «болезнью», «болезнью
движения», «болезнью передвижения» и «болезнью укачивания, укручивания»
т. п. Это понятие некоторые авторы используют в более узком смысле, имея в
виду только выраженную форму вегетативных реакций [Грейбил А., 1975 и
др.]. Изучение кинетоза имеет более чем столетнюю историю [Воячек В.И.,
1927; Пыпин П.Н., 1882; Трусевич Я.И.,1888; Irwin J.A., 1881; Мепіегге Р.,
1861 и др.]. Обращает внимание большое число совершенно различных
концепций этиопатогенеза, предложенных разными авторами (см. обзоры)
[Вожжова А.И., Окунев Р.А., 1964; Лукомская Н.Я., Никольская Н.И., 1971;
Reason J.F , Brandt J.J., 1975 и др ].
А. Периодизация длительного стресса. Индивидуальные различия

вегетативных реакций при длительном гравиинерционном стрессе. В
экспериментах с созданием стресса при многосуточных вращениях в квартире-
центрифуге (в имитаторе межпланетного корабля с искусственной силой
тяжести) у наших подопытных (испытуемых) людей возникала периодизация
изменения самочувствия [Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др.,
1972; Китаев-Смык Л.А . Галле Р.Р., Клочков А.М. и др., 1969 и др.].
Напомню, что в экспериментах поддерживался единый, достаточно
постоянный уровень стрессогенного воздействия на подопытных—
максимально-терпимый каждым из них (см. 1. 3. 4) Благодаря этому
предельно-субъективно-переносимый стресс
(т. е. единый его уровень)
рргетативный возникал устресса•
субсиндром людей с 296
разной переносимостью жизни в
экстремально измененном пространстве во время вращения в квартире-
центрифуге.
При многосуточных экспериментах вращение квартиры- центрифуги (со
скоростями вращения 24 и 36 град/с) начиналось в семь утра. Испытуемые (по
два человека в экипаже) уже трое суток жили в стоящей центрифуге (не
выходя из нее), и их обследовали (по 8 ч вдень), собирая «фоновые» сведения
об их нормальном состоянии, об их работоспособности и взаимодействии.
В первые 15-50 мин после его начала наблюдалось эмоциональное
оживление, активизация движений испытуемых (период первоначальной
стрессовой экзальтации). Вслед за этим их самочувствие надолго ухудшалось.
Чем активнее поначалу они вели себя, тем более интенсивным становились в
условиях вращения гравиинерционные стрессоры и тем резче и болезненнее
было ухудшение самочувствия. Потому повторно участвующие в таких
экспериментах не поддавались оживлению своих эмоций в начале вращения,
этим отдаляя и ослабляя переход к болезненному самочувствию. Так кратко
(абортивно) протекала первоначальная экзальтация при стрессе (стрессовый
кризис первого ранга).
Стрессово-болезненное, вернее, «болезневидное состояние» (субъективно-
предельно-переносимое) испытуемых и 1-й и 2-й групп на протяжении трех
суток вращения, нарастая, ухудшаясь к вечеру, уменьшалось во время ночного
сна, прерывистого и некомфортного. Это был период нарастания дистресса, т.
е. стрессовый кризис второго ранга.
С четвертых до шестых-восьмых суток вращения у под' опытных
регистрировалось уменьшение болезненных симптомов стресса, возрастание
работоспособности и подвижности, т. е. они все более становились
способными подвергать себя действию гравиинерционных стрессоров.
Следовательно, на четвертых сутках непрерывного вращения происходил
поворот в ходе «болезни укачивания-укручивания» (период угасания
дистресса). При нарастании и угасании дистресса проявлялась склонность
шутить, ерничать — это стрессово-защитная экзальтация.
Если стрессогенное вращение прекращалось в первые трое суток, то
самочувствие и показатели состояния испытуемых сразу улучшались и
объективные его показатели быстро (за час-полтора) нормализовались
[Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М. и др., 1969]. Надо полагать, из-за
того, что еще не был сформирован так называемый «семисуточный стресс» (о
нем ниже), его «раскрутка» останавливалась. После остановки трехсуточного
вращения самочувствие испытуемых не улучшалось, напротив,
кратковременно ухудшалось. Вероятно, из-за того, что еще не завершенная
адаптированность к стрессорам разрушалась прекращением вращения. Это
«разрушение» было более болезненным, чем состояние уже начавшейся
адаптированности испытуемых к стрессорам, возникавшим в наших
экспериментах [Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др., 1972;
Китаев- Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М. и др., 1969].
При вращении дольше семи суток у испытуемых сохранялись легкие (но
отчетливые) дискомфортные ощущения в теле и регистрировались
клинические, субсиндром
биохимические стресса• 297
и др. показатели продолжающего стресса (см.
рис. 19). По терминологии Г. Селье, это был период «резистенции», т. е.
стабильного, но повышенного расходования глубоких адаптационных
резервов организма. Его можно назвать периодом «застойной
реконвалесценции» (лат. ге — против, восстановление + convalescentia —
выздоровление). Реконвалесценция — период от начала исчезновения явных
признаков болезни до полного восстановления измененных болезнью
функций. Это послестрессовое (слабострессовое) состояние. В наших
экспериментах оно поддерживалось продолжающимся вращением. При нем
оказалась неадекватной оценка испытуемыми своих все еще не
восстановленных сил и возможностей (ре- конвалесцентная экзальтация).
Различия болезненной симптоматики кинетоза, возникавшего улюдей при
длительном обитании во вращающейся квартире-центрифуге, позволяли
разделить их на две группы. У причисленных к первой группе кинетоз
проявлялся поначалу в виде неприятных ощущений в голове, усиливавшихся
до чувства дурманящей тяжести и головной боли подчас очень сильной. Кроме
того, возникала «тошнотная тяжесть» в области желудка (в эпигастрии), у
многих людей — мучительные. Однако тошнота у испытуемых этой группы
никогда самопроизвольно не заканчивалась рвотой. Болезненные ощущения в
голове и животе сопровождались чувством общей слабости и ломоты во всем
теле, ухудшением настроения и самочувствия вплоть до того, что испытуемые
не могли выполнять тестовые рабочие задания. И все же они сами,
преодолевая недомогание, обслуживали свои естественные потребности.
Причисленных к первой группе испытуемых называли «кинетозными
головастиками».
Люди, отнесенные ко второй группе, отличались главным образом тем, что
их тошнота очень часто заканчивалась рвотой. Сильной головной боли у них
не возникало, чувство тяжести в голове не было столь мучительным, как у
людей первой группы, тем более что всякий раз после рвоты их самочувствие
хоть не- Дного ненадолго улучшалось. Людей второй группы называли
«кинетозными тошнотиками».
I Была и третья группа испытуемых. У них в экспериментах с длительным
вращением возникали и головные боли, и тошнота изредка усиливалась до
рвоты. Но эти симптомы были не слишком сильно выраженными и
субъективно терпимыми. Этих людей называли «амбивалентами кинетоза». Из
нескольких десятков испытуемых — участников эксперимента в квартире-
центрифуге — не многие оказывались причисляемыми к третьей группе.
Вероятно, в этом проявилась особенность стресса — тенденция к дихотоми-
ческой дифференциации (двойственно-полярному разделению) его признаков
(на активные—пассивные, на локальные—тотальные и др.). Должно быть из-за
этого большинство наших подопытных людей при длительном болезненном
стрессе страдали либо от коротких повторных приступов рвоты, либо от
непрерывной длительной головной боли и болей в животе.
А это, надо полагать, признаки разных путей возникновения и
дифференциации «болезней стресса жизни». Ведь многие люди, подверженные
психическим болезням стресса, будто бы застрахованы от соматических
болезней стресса, а склонные к соматическим, как правило, не подвержены
298 Глава
психическим
2 болезням стресса.
У нас была возможность брать подопытными для экспериментов в
квартире-центрифуге участников авиационных полетов с режимами
невесомости. Было обнаружено, что у людей, у которых в невесомости не
было рвоты (они ощущали страх, сменяющийся радостью), не было рвоты и
при длительном вращении. Те, у кого бывала рвота в невесомости, она возни-
кала и во время длительного вращения. Таким образом, у них
неопределенность, «невероятность» гравитационного (в невесомости) и
гравиинерционного (при жизни в центрифуге) стрессоров приводила к бурной
активизации вегетативной стрессовой «защиты» на фоне возникшей из-за
длительного стресса эмоционально-поведенческой пассивности, т. е. к от-
ключению поведенческих защитных потенциалов. Те же, кто активно
реагировали при недолгих, хотя и повторяющихся стрессорах, т.е. при
длительном стрессоре все же становились поведенчески-пассивными, но
стрессово-защитной экскреторной активности у них не возникало. Инструмен-
тальные исследования в ходе длительных экспериментов с вращениями
выявили у испытуемых первой группы неблагоприятные реакции кровеносных
сосудов головы (реографиче- ски) и сердца (электрокардиографически);
замеры проводил Э.И. Хелемский.
Мной было высказано предположение [Китаев-Смык Л.А , 1983], что, во-
первых, указанные реакции при длителвном экспе риментальном стрессе
могли быть аналогами предшественников (продромальными признаками)
реальных болезней; во-вторых, что люди, поведенчески-активно реагирующие
при кратковременных стрессорах, оказавшись под действием длительных
жизненных стрессоров (неприятностей, опасностей и т. п.), подвержены
сердечно-сосудистым заболеваниям: стенокардии, инфаркту сердца, инсульту
мозга, язве желудка, т. е. локальным стрессовым реакциям; в-третьих, что
лица, пассивные уже при кратковременных стрессорах, будут при длительных
неприятностях, при «стрессе жизни» более подвержены тотальным «болезням
стресса»- артериальной гипертонии, обшей болезни всего желудочно-
кишечного тракта и др.
Б. «Правило семи горошин». Теперь о семи горошинах. Выдающийся

российский врач, академик П.Е. Лукомский на лекциях перед студентами
говорил, что простудные заболевания (в то время) лучше лечить по «правилу
семи горошин»: «В первый день болезни надо лечь в постель и положить
рядом на тумбочку, в блюдце семь горошин. Каждый день выбрасывать по
горошине Когда блюдце станет пустым, можно вставать с постели уже
здоровым!».
В 50-х гг прошлого века автор, работая вместе с другим известным врачом
Ф.Г. Эпштейном, участвовал в купировании эпидемии тяжелейшего гриппа.
Было установлено, что вирус присутствовал в организме больных не дольше
двух суток, но «включенное» им заболевание длилось неделю. Иначе говоря,
грипп, так же как описанная выше «болезнь стресса» («болезнь укачивания-
укручивания»), начавшись, «запускает» в организме семисуточный ряд
стрессовый преобразований. После этого, даже если стрессор-вирус
отсутствует, болезнь «раскручивается» семь суток. Однако нами было
установлено, что еслисубсиндром стресса• 299
медикаментозно уничтожить болезнетворный
(стрессогенный) вирус в первые часы болезни, то «семидневный стресс» не
успевал «включиться» и больной тут же (за час-два) с большим удивлением
для себя, на глазах у изумленных родственников, выздоравливал. Следо-
вательно, для «включения» семисуточной программы стресса требуется
некоторое время. Но если «включение» не завершится, то дальнейшая
раскрутка болезни не произойдет
Зачем же болеть по семидневной программе, если вируса нет уже на
третий день? Наверное, семисуточный срок универсально, неспецифически
приспособлен, предназначен для излечения (купирования) многих
заболеваний, встречающихся у нас, с учетом Адаптационно-регенерационных
возможностей наших организмов. Семь суток защитно-адаптационные
процессы «раскручиваются всякий случай». С третьих суток гриппозное
заболевание было уке не в полном смысле болезнью, когда есть
болезнетворный агент и борющийся с ним организм человека. Это уже не
болезнь, а «болезневидное состояние», отрабатывающее свой недельный срок
«на всякий случай».
Очевидно, сходная продолжительность защиты против «неясного»
стрессора была и при «болезни укручивания-укачивания» в наших
экспериментах в квартире-центрифуге. Известно, что лучевая болезнь с
болезнетворным агентом, не идентифицируемым организмом, также может
включать недельное стрессовидное болезненное состояние Несомненно, такой
недельный срок сформирован в ходе биологической эволюции
В заключение заметим, что вирус гриппа легко и часто изменяется
(мутирует) и теперь грипп протекает иначе, чем в прошлом веке. Потому
«правило семи горошин» можно использовать, только согласовав с лечащим
врачом.
3.2.3. Динамика продуцирования «гормонов стресса» и «иммунной защиты»

при долгом стрессе
Для иллюстрации вегетативных реакций при длительном, хроническом

стрессе обратимся к данным, полученным нами в 15-суточном эксперименте с
непрерывным вращением испытуемых. Оно проводилось при подготовке
первого межпланетного полета на корабле, вращающемся для возникновения в
нем искусственной силы тяжести. В Летно-исследовательском институте (в г.
Жуковском Московской области) был сконструирован [Конюхов Е.М.,
Болоцких М.Е., Китаев-Смык Л.А. и др., 1965] и построен наземный
динамический имитатор межпланетного корабля (вращающаяся
двухкомнатная «квартира» диаметром около 20 м) (см. подробнее в гл 5).
В нижней части рис. 19 (так же как на рис 3, 15 и др.) схема тически
представлены как типичный пример изменения самочувствия испытуемого
Ко-ва. В ходе эксперимента оно значительно ухудшалось четыре раза:
1) при первом «столкновении» испытуемого со стрессором — при
начавшемся вращении;
2) во время так называемой второй волны ухудшения самочувствия (см.
ниже);
3) при действии дополнительного стрессора, возникшего из-за технической
300 Глава
неисправности
2 оборудования;
4) сразу после остановки вращения, т. е. в начале реадаптаций к условиям,

лишенным стрессора (условий непрерывного вращения). В общих чертах
такие изменения самочувстви/ были характерны для всех испытуемых,
обследованных нам в аналогичных условиях.
Кривая изменения содержания в крови испытуемого Ко-ва катехоламинов
(«гормоновстресса») (регистрация Л.Г. Елкиной) (см. рис. 19) напоминает
кривую мобилизации адаптационных резервов при стрессе по данным Г. Селье
[Селье Г., 1966] (см. рис. 1 А). В первые часы действия стрессора содержание в
крови катехоламинов уменьшалось. Можно предположить, что это результат
их «убыточного» расходования.
Вслед за этим уровень содержания катехоламинов в крови возрос
существенно выше уровня, имевшегося до начала вращения, видимо, за счет
мобилизации «глубоких» адаптационных резервов. Этот возросший уровень
сохранялся до конца действия стрессора. Надо полагать, это отражало
повышенное расходование адаптационных резервов как «оплату» организмом
приобретенной резистентности (устойчивости) к стрессору. Содержание
катехоламинов сохранялось на высоком уровне, несмотря на значительное
улучшение самочувствия испытуемого Ко-ва во второй половине
эксперимента, с 8-х по 15-е сутки обитания во вращающейся «квартире»
(наземном динамическом имитаторе межпланетного корабля). Наряду с этим у
испытуемого Ко-ва сохранялось малозаметное чувство неопределенного,
трудно характеризуемого словами дискомфорта. В то же время в его
поведении и высказываниях были постоянные попытки ерничать, шутливо
относиться к субъективно неприятным, тягостным симптомам кинетоза.
Можно полагать, устойчивое чувство дискомфорта и высокий уровень
катехоламинов крови — психологическое и физиологическое отражение
стрессовой напряженности адаптационных процессов, интенсивность которых
устойчиво сохранялась, несмотря на смену за это же время ряда стадий в
развитии стресса, отражавшихся в изменениях уровня других показателей
стресса (см. рис. 19). Если резкий подъем (после снижения) содержания
катехоламинов в крови в начале экспериментов наблюдался у всех людей в
подобных условиях, то далеко не у всех этот уровень поддерживался в ходе
экспериментов. При относительной свободе в выборе испытуемыми уровня
двигательной активности содержание катехоламинов в крови значительно
возрастало только в первые двое суток вращения до 23—28 мкг%, после чего
уровень содержания в крови кате-
Коламинов снижался и сохранялся умеренно повышенным до А>нца вращения
и некоторое время после его прекращения.
I Подобный первоначальный подъем содержания в крови кате- хЛіаминов —
показателя развития стресса — можно расценивать, во¥іервьіх, как
избыточное, «на всякий случай» реагирование, во-Ьторых, как свидетельство
«зашкаливания» интенсивности процессов адаптации выше «оптимального»
уровня из-за недостаточности поначалу регулирующих ее механизмов, в том
числе тормозящих двигательную активность и, таким образом,
ограничивающих экстремальные воздействия.
Содержание субсиндром
лейкоцитов в крови устресса• 301и содержание катехоламинов
Ко-ва, как
крови, резко возросло в первые — вторые сутки вращения (регистрация Л.Г.
Елкиной). Однако в отличие от стабильно высокого уровня катехоламинов,
число лейкоцитов после двух суток действия стрессора начинало снижаться и
на 12-е сутки приближалось к исходному, фоновому уровню (см. рис. 19).
Такое же изменение содержания лейкоцитов в крови прослеживалось и у
других испытуемых в аналогичных экспериментах.
Видимо, на протяжении всего эксперимента у испытуемого Ко-ва
сохранялась потребность организма в высоком содержании катехоламинов как
в элементе «напряжения» организма, нужного для преодоления
неблагоприятных эффектов стрессора. В отличие от этого, первоначальный
рост числа лейкоцитов в крови, т. е. превентивная защита от возможного
проникновения в организм (и от возникновения в организме) чужеродного
инфицирующего агента, оказался ненужным, т. к. такого агента не оказалось.
Поэтому лейкоцитарная реакция, несмотря на продолжающееся действие
гравиинерционного стрессора, угасла.
3.2.4. Влияние на длительный стресс дополнительных кратких стрессоров
В экспериментах с многосуточным вращением испытуемых нами было

обнаружено, что дополнительные кратковременные стрессоры при наличии у
испытуемых отрицательного эмоционального отношения к ним усугубляли
симптомы длительного дистресса (рис. 7, 16, 20, 21). Дополнительные
кратковременные стрессоры, вызывающие положительные эмоции, как
правило, поначалу уменьшали выраженность имевшихся симптомов
дистресса, однако их последействие было разным [Китаев-Смык Л.А., Галле
Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др., 1972: Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М.
и др., 1969; Котова Э.С., Китаев-Смык Л.А., Устюшин Б.В., 1971 и др.].
А. Стрессор ответственности. Если дополнительны^ стрессор вызывал чувство

ответственности, например, при посещении кабины вращающегося стенда
высокопоставленным руководителем, выраженность проявлений дистресса
первоначально уменьшалась. Улучшались (до визита резко ухудшившиеся)
показатели физической и интеллектуальной работоспособности испытуемых
Результаты замеров содержания «гормонов стресса» (катехоламинов) в крови
испытуемых подтверждали мнение о том, что кратковременный «стресс
ответственности», мобилизуя работоспособность и чувство бодрости, сжимал
как скрытую пружину плохое самочувствие и болезненные преобразования в
организмах испытуемых, т. е. долгий, нарастающий кинетоз. (Посещение
беспардонных визитеров часто заканчивалось тошнотой и позывами рвоты у
них самих.) После такого посещения, т. е. как только чувство ответственности
перед «высоким гостем» за свой внешний вид, за свою работоспособность
уменьшалось, сразу же происходило резкое возрастание у испытуемых
выраженности симптомов дистресса Происходило как бы суммирование
уровня выраженности кинетоза, имевшегося до такого кратковременного
эмоционального стрессора, с нарастанием его при дополнительном стрессе из-
302 Глава
за визита
2 «высокого гостя». Мы называли такой «взрыв» временно
подавленных проявлений кинетоза «синдромом отдачи».
Однако описаны случаи, когда при «стрессе жизни» кратковременный
стрессор надолго создавал у людей, находившихся в состоянии дистресса,
чувство ответственности и так оказывал длительное положительное
последействие (без «синдрома отдачи») и использовался как один из способов
улучшения самочувствия и работоспособности в экстремальных условиях
[Стенько Ю.М. 1978, 1981; Ткаченко В.Д., 1980 и др.]
Б. Световые и акустические стрессоры. Дополнительные сенсорные нагрузки в

виде быстрого увеличения освещенности визуального поля практически у всех
испытуемых вызывали резкое ухудшение самочувствия и эмоциональные
реакции (в какой-то степени непроизвольные): произнесение междометий,
протестные ругательства. Таких реакций не было при аналогичных
воздействиях, когда у них еще не начался дистресс (во время трех суток
«фонового» пребывания в квартире- центрифуге) Длительное увеличение
освещенности утяжеляло проявления дистресса только у испытуемых,
отличающихся сенсорной полезависимостью, и, напротив, могло уменьшать
проявления дистресса у поленезависимых испытуемых.
Монотонные сенсорные нагрузки в виде световых мельканий,
оптокинетических воздействий и монотонных ритмичных акустических
сигналов, как правило, усугубляли симптомы выраженного дистресса в
условиях длительного вращения. Вероятно, такие монотонные воздействия
суммировались многократными гравитоинерционными воздействиями, тес
ведущим стрессором при жизнедеятельности в условиях длительного
вращения, и это усиливало дистресс.
В. Дополнительные гравиинерционные стрессоры. Исключением явились

дополнительные строго ритмичные, дозированные по интенсивности
гравитоинерционные нагрузки — они улучшали самочувствие испытуемых
(исследование проводили Р.Р. Галле и Л.Н. Гаврилова). Причина их
парадоксальной «исключительности», вероятно, в следующем.
Гравитоинерционные воздействия, возникающие при жизнедеятельности в
условиях вращения, сложны и не упорядочены по своей ритмичности,
интенсивности и направленности. Дополнительные «упорядоченные»
гравитоинерционные стимулы, вероятно, в какой-то мере «упорядочивали»
общий фронт гравиинерционных стрессоров, тем облегчая адаптацию к нему.
3.2.5. Стрессоры при эротико-вербальной рекреации («матерной речи») и

сексуальных инвективах («матерных ругательствах»)
А. Эротические стрессоры. Психофизиология матерщины.

В многосуточных экспериментах с непрерывным вращением испытуемых в
имитаторе межпланетного корабля мы обнаружили, что кратковременные,
эмоциональные, эротически окрашенные переживания уменьшали
выраженность кинетоза («болезни укачивания-укручивания»). Эротические
переживания субсиндрому стресса•
могли возникать 303
испытуемых во время посещений
беспрерывно, многосуточно вращающейся квартиры кем-либо из числа
обслуживающих эксперименты врачей-женщин, психологов-женщин, но
только если эти женщины вызывали симпатию у испытуемых. В отличие от
«генеральских визитов», в подобных случаях положительный эффект
сохранялся долго — до конца дня, а подчас и на следующее утро без синдрома
«отдачи».
Венгерские нейроэндокринологи К. Лишшак и Э Эндреци [Лишшак К.,
Эндреци Э., 1967] обнаружили антагонизм между мужскими половыми
гормонами (андрогенами) и «гормонами стресса» (кортикостероидами). Это
объясняет уменьшение симптомов дистресса при эротическом возбуждении,
описанном выше. С таким антагонизмом, вероятно, связана возникавшая при
дистрессе у некоторых испытуемых склонность к скабрезно му ерничеству,
«матерщине», совершенно несвойственной им в нормальной, обыденной
жизни.
И еще об одном нейрохимическом механизме антистрессового действия
матерщины. Известно, что в критических ситуациях, когда, несмотря на боль
из-за ранений, надо действовать, сохраняя жизнь, в организмах людей и
животных вырабатываются обезболивающие вещества — эндорфины. Их
выброс в кровяное русло сопряжен с эмоциями трех видов: с гневом, либо со
смехом, или с сексуальным возбуждением. Эти эмоции усиливают
продуцирование эндорфинов и их обезболивающее, бодрящее, рождающее
смелость действие. Все три эндорфиногенные эмоции бывают при матерщине:
матерная ругань — зла, матерные шутки — юморны и эротичны. Итак, мат
блокирует гормоны стресса и уменьшает боль
Б. Матерная речь в космосе? В связи с обнаружением «матерного феномена»

мы провоцировали у некоторых «экипажей» вращающегося имитатора
межпланетного корабля создание «матерной атмосферы» (лихого
использования нецензурных скабрезностей), т. е. юморной «матерной речи»,
но не агрессивной «матерной ругани». Была отмечена тенденция снижения
многих негативных симптомов стресса-кинетоза у «матерных экипажей» по
сравнению с «благопристойными» [Китаев-Смык Л.А., 1983].
Однако при очень тяжелых формах кинетоза (многократная изнуряющая
рвота, головная боль, чувство мучительной тяжести в эпигастрии (в верхней
части живота), депрессивный дискомфорт и т. д.) склонность к нецензурной
сексуальной лексике уже не способствовала улучшению состояния ис-
пытуемых и угасала из-за обшей слабости человека. Нужен ли мат в космосе?
Уменьшит ли он стресс космонавтов? Это решать им в полетах.
В. Больничный мат. Изучение влияния эротических стрессоров на здоровье я

продолжил в травматологическом отделении Института им. Н.В.
Склифосовского. Там врачи заметили, что в одних палатах раны у больных
заживают в несколько раз быстрее, чем в других. Наши исследования
обнаружили, что раны рубцевались, а кости срастались быстрее в палатах, где
мат звучал с утра до ночи. В них могли оказаться и рабочие.
и интеллектуалы. А вот где
Іегетативньїй лежали «чистюли
субсиндром стресса без мата», заживление было не304
быстрым.
Почему? Потому что разговор с постоянным матерным сексуальным
подтекстом способствует выделению обезболивающих эндорфинов и мужских
половых гормонов — андрогенов. Они, как указано выше, являются мощными
противниками (антагонистами) гормонов, вызывающих воспаление, кроме
того, андрогены ускоряют восстановление (регенерацию) тканей.
Вот пример того, как матерная речь участвовала в излечении. В
шестикоечной палате было только одиннадцать тонких одеял. И вновь
прибывшему травматику досталось только одно. Под одним одеялом зимой
было холодно. И тут рядом с новичком начинали развиваться драматические
события. Один из выздоравливающих орал нечто следующее (размахивая
костылями):
— Что же вы, такие-растакие, всех вас растак, расэтак, парня заморозить
хотите! Вот ты, — обращался он к одному из больных, — здоровый тра-та-
такой, отдавай одеяло для нового, тра-та-та его!
В результате такого матерного монолога вновь прибывший чувствовал, что
его приняли в мужскую компанию, заботятся о нем, а сексуальная подпитка
эмоций мобилизовала его андрогены.
Спустя три недели роль правдоискателя уже играл бывший новичок. Когда
привезли нового травмированного парнишку, упавшего на стройке дома с
высоты, врачам не удавалось вывести пострадавшего из шока.
«Правдоискатель», ритуально сражаясь под звуки матерной речи с остальными
больными, накрыл новичка вторым одеялом. До парнишки начало доходить,
что из-за него в палате возник как бы скандал. Приходя в себя, он услышал:
— Смотрите-ка, кудрявого привезли! Здоровенного Он тут всех медсестер
тра-та-та...
Палата грохнула от смеха. Парнишка слабо улыбнулся. Тут сообщили, что
к потерпевшему скоро придут с работы инженеры по технике безопасности.
Один из выздоравливающих радостно заявил:
— Если б ты, парень, такой-растакой, долетел бы с твоего двенадцатого
этажа до низа, то твои техники безопасности, так их растак, долго бы тебя от
асфальта отскребали.
Палата загремела от смеха. Когда инженеры по технике безопасности
вошли, придавленные своей ответственностью, парнишка еле слышно
прошептал:
— Если бы я долетел до низа, то вы бы долго от асфальта меня отскребали,
так вас растак.
Хохот сотрясал больничную палату. Из коридора стали заглядывать и
смеяться другие больные. Потерпевший оказался неожи данно выдвинутым на
роль победителя в своей рабочей среде и социально-приобщенным к
больничному окружению. При этом он стал наделен правом пользования
запретной, кастово-мужской речью. До сознания парнишки стала доходить
значимость его мужских качеств, а это всегда мощный восстановитель
психологического комфорта. Андрогены укрепляли его мужественность,
эндорфины помогали победить страдание от травмы.
Жены,Яегетативный субсиндром
подруги, матери, стресса•
посещая 305 в «матерных палатах»,
больных
чувствовали себя совершенно «не в своей тарелке», хотя при них никто не
использовал нецензурных выражений. Женщины- посетительницы говорили
своим мужчинам: «Что здесь за компа ния? Куда ты попал? С тобой
невозможно разговаривать!» — и старались скорей уйти, отторгнутые чисто
мужским, энергичным выздоравливающим братством.
На женщин мат действует иначе. У них он тоже способствует выработке
андрогенов, но у нормальной женщины андрогенов не должно быть много.
Косметологи обратили внимание на то, что у женщин и девушек из компаний,
где мат — обыденный язык, тело обрастает волосами и начинает, как у
подростков, ломаться голос. Если мужчина не хочет причинить девушке и
женщине вред, при них «выражаться» нельзя потому, что матерная речь им
вредна, провоцируя гормональные нарушения. Особенно опасно увлечение ею
в подростковом возрасте. Сексуально-скабрезные ругательства вредно влияют
на растущий детский организм и становление неокрепшей психики ребенка.
Что касается мужчин, то распространять матерную речь шире критических
ситуаций, требующих мужества, — значит, превращать свою жизнь и жизнь
окружающих в больничную палату Института им. Н.В. Склифосовского.
Г. Матерные частушки после боя. Еще пример. Автор был свидетелем того,
как в 2000 г. рота российской армии была выведена из многосуточного боя в
Аргунском ущелье (в Чечне) с большими потерями. Мальчишки — солдаты-
срочники в полном унынии, грязные, голодные падали от изнеможения.
Офицеры войсковой службы воспитательной работы (бывшие «политруки»)
подогнали к солдатам грузовую машину с откинутыми бортами. С нее, как со
сцены, бригада «песенников-контрактников» 15 мин пела ядреные матерные
частушки. За это время солдаты преобразились. Они смеялись, хохотали, их
лицам вернулась индивидуальность, прямо на глазах восстанавливалась
боеспособность. Ни сон, ни еда, ни отдых не дали бы столь интенсивного
рекреативного эффекта [Китаев-Смык Л.А., 2001].
3.2.6. Музыка В. Высоцкого, Beatles и дистресс
Вероятно, как усиление дистресса монотонии при дополнительном

монотонном воздействии можно расценивать ухудшение самочувствия
испытуемых в условиях вращения при прослушивании ими ритмичной рок-
музыки. Данные, свидетельствующие об этом (получены нами совместно с Р.Р.
Галле), следующие.
Испытуемым предлагалось взять с собой в квартиру-центрифугу любимые
магнитофонные записи для прослушивания их в ходе многосуточного
эксперимента с вращением (в «свободное время»). Регистрировалось, какие
записи, на сколько времени включали и слушали испытуемые.
Обнаружено, что в самом начале вращения, когда у испытуемых возникала
активизация приятных эмоционально-поведенческих реакций, проявлялся
положительный эмоциогенный эффект музыкальных воздействий разного
типа. В данном случае, можно полагать, суммировался позитивный
стрессогенный эффект гравиинерционного и музыкального воздействий.
306 Глава
Напомним, 2 что такая «суммация» используется во многих увеселительных
аттракционах в парках отдыха. На фоне стресса второго ранга, когда у
испытуемых возникали проявления болезневидного дистресса (чувство
слабости, головной боли, ощущение тяжести в животе, апатия, тошнота, рвота
и т. д.), был отмечен различный эффект музыкальных воздействий разного
типа.
— У всех испытуемых при наличии у них выраженного дистресса рок-
музыка и другая подобная монотонно-ритмичная музыка ухудшала
самочувствие. Все (даже те, кто взял аудиокассеты со своими любимыми рок-
записями, чтобы их прослушивать во время отдыха) после нескольких проб
отказывались от ее прослушивания. Некоторые любители такой музыки с
удивлением сообщали, что неприязнь к ней сохранялась у них некоторое время
(от семи дней до четырех месяцев) после окончания участия в многосуточном
эксперименте с вращением.
- У большинства испытуемых при наличии у них симптомов выраженного
дистресса было отмечено отчетливое предпочтение мелодичной музыки
(романсов, песен модных тогда исполнительниц— сестер Верит, п.),
эмоциональных песен с нетривиальным содержанием в исполнении
Владимира Высоцкого. По сообщениям всех испытуемых и любивших песни
Высоцкого и тех, кто пренебрегал ими до участия в экспериментах, с
возникновением дистресса субъективно неприятные симптомы дистресса в
условиях вращения становились при их прослушивании менее заметными,
улучшалось настроение.
Надо полагать, что ритмичная, громкая рок-музыка может создавать в
обычных, нормальных условиях эмоционально-позитивные ощущения и
переживания за счет неспецифической эустрессовой мобилизации
адаптационных резервов, как бы ритмичным, эмоциоген- ным
подхлестыванием. Можно предположить, что при выраженном дистрессе
монотонно-ритмичная, громкая рок-музыка, «суммируясь» с монотонно
повторяющимся гравиинерционным стрессором, усугубляла симптомы
дистресса. Может быть, допустима как иллюстрация такая аллегория: частые
удары подгоняют молодого, сильного коня, но, напротив, уронят больную,
старую лошадь.
Мелодичная музыка и смысловое содержание песен В. Высоцкого,
социально раскрепощавших в те годы, могли снижать субъективно-
неприятные чувства и переживания при дистрессе за счет отвлечения, а также
за счет своей специфической адресации к позитивным эмоциям. Надо
полагать, специальные исследования смогли бы обнаружить сложные
психофизиологические и психологические механизмы, обусловившие
отмеченные выше различия разных музыкальных воздействий при
выраженном дистрессе (кинетозе).
В 2008 г. в Интернете появились сообщения о том, что с использованием
джазовой музыки и тяжелого рока пытали заключенных в лагерях США в
Гуантаномо и на Ближнем Востоке. Мучительный эффект достигался
продолжительностью громкой ритмичной музыки и содержанием песен,
казавшимся оскорбительным заключенным в состоянии тюремного стресса.
3.2.7. Яегетативный
Цвета субсиндромткань»
как «эмоциональная стресса• 307
и дистресс
Во время многосуточных вращений с разными скоростями в квартире-

центрифуге (в имитаторе межпланетного корабля) проводились исследования
влияния цветовых воздействий на проявления кинетоза (дистресса — «болезни
укачивания-укручивания») [Китаев-Смык Л.А., 1977 а]. В каждом
эксперименте с многосуточным вращением экипажи имитатора
межпланетного корабля состояли из двух человек. Клиническая картина
кинетоза описана выше (см. 3.2.1 А). У испытуемых, причисленных к первой
группе, наиболее заметным признаком кинетоза были головные боли и чувство
тяжести в голове (их называли «головастиками»), У второй группы
испытуемых демонстративными были тошнота и рвота («тошнотики»).
Цветовые воздействия (нагрузки) применялись только при наличии у
испытуемых выраженного кинетоза. Его интенсивность регистрировалась
инструментально.
Перед испытуемым, сидящим с закрытыми глазами в кресле (во
вращающейся квартире), устанавливалась на расстоянии 50-60 см от его лица
цветовая панель-экран размером 60 х 80 см, покрытая одноцветной
«бархатной» (чтобы не было бликов) бумагой. После установки цветной
панели испытуемому предлагалось открыть глаза. Таким образом, большая
часть его поля зрения оказывалась занята одноцветной интенсивно
окрашенной поверхностью, колориметрированной с помощью «Атласа цве-
тов» профессора Е.Б. Рабкина при его личном участии. Продолжительность
экспозиций (разглядываний цветного экрана) были не дольше 30 мин. В
разных экспериментах использовалось по одному цвету, одноименному со
спектральными: фиолетовый, синий, голубой, зеленый, желтый, оранжевый,
красный. И еще: пурпурный, коричневый, бордовый, розовый, темно-
лазурный, цвета «кофе с молоком», белый, серебристый.
В экспериментах было обнаружено, что далеко не все «нагрузки» цветом
изменяли самочувствие испытуемых, страдающих от «болезни укачивания-
укручивания». Цвета, одноименные с коротковолновыми спектральными
тонами (фиолетовый, синий, голубой), всегда уменьшали головную боль и
чувство тяжести в голове у «головастиков». Более заметным и стойким этот
благоприятный эффект был при экспозиции синего цвета. У некоторых
«тошнотиков» при разглядывании этих цветовых тонов тоже несколько
улучшалось самочувствие, но не за счет уменьшения чувства тошноты, а
благодаря ощущению «общего успокоения».
Цветовые нагрузки желтым и коричневым цветами у всех испытуемых
«тошнотиков» (оранжевым — у некоторых) усиливали чувства тошноты и
тяжести верхней части живота (в эпигастрии). Некоторые «тошнотики»
сообщали, что при первом же взгляде на желтый экран они ощущали как бы
удар в живот и позыв рвоты. Но до рвоты мы испытуемых не доводили, убирая
цветовую панель по их просьбе. На симптомы кинетоза у «головастиков»
(головную боль и чувство тяжести в голове) цвета, одноименные с
длинноволновыми тонами, не влияли, хотя желтый, красный, а также
серебристый и белый немного «оживляли» их самочувствие.
Помимо описанных выше исследований влияния на дистресс- кинетоз не
308 Глава
долгой 2экспозиции отраженных цветов в тех же экспериментах с
многосуточными вращениями изучались воздействия на самочувствие
испытуемых цветного освещения жилой кабины излученным светом. Для
этого им предлагалось одевать цветные прозрачные колпаки на потолочный
светильник. Использовались колпаки синего, голубого, зеленого, желтого,
оранжевого. красного цветов. Испытуемые делали это во время, свободное от
«работы», т. е. когда они не участвовали в экспериментально-
исследовательских процедурах.
Опробовав подсветку помещения разными цветовыми тонами,
испытуемые по обоюдному согласию оставляли приятное им цветное
освещение, т. е. улучшающее их самочувствие, уменьшающее дискомфорт
дистресса-кинетоза, вызванного непрерывным вращением в квартире-
центрифуге. Регистрировали избираемые испытуемыми цвета, частоту и
продолжительность их использования Анализировались обязательные
дневниковые записи испытуемых «о жизни» в цветно освещенной комнате во
вращающейся квартире-центрифуге
Перепробовав разные подсветки комнаты, все испытуемые, при наличии у
них симптомов кинетоза, предпочитали долгое освещение голубым и синим
цветами. Но когда симптомы «болезни укачивания-укручивания»
минимизировались благодаря адаптированию к вращению (это происходило на
7 — 12-е сутки при разных скоростях вращения), испытуемые предпочитали
жить без подсветки помещения, т. е. при искусственном «дневном» свете
потолочного светильника.
Полагаем, что в морских, авиационных и космических круизах синий цвет
и близкие к нему тона следует применять в интерьерах и освещении лишь в
терапевтических целях для тех, кто проявил себя «тошнотиками».
Итак, влияющими на симптоматику дистресса-кинетоза оказывались
желтые и синие цвета. Желтый усиливал тошноту у «тошно- тиков», синий
уменьшал головную боль у «головастиков». Именно эти два цвета знаменитый
художник Василий Кандинский, много экспериментировавший с цветом,
называл субъективно полярными, главными противоположностями цветовой
гаммы [Кандинский В.О., 1990 и др. ]. Действительно, по данным С. В.
Кравкова, желтый цвет — носитель максимальной энергии, воспринимаемый
«дневным» (колбочковым) зрением, а синий несет максимальную энергию для
«ночного» (палочкового) зрения [Кравков С В , 1948].
Эмоциональную окраску синего как цветового эпитета «спокойствия»,
«возвышенной отрешенности», а желтого как отражения «напряженности»,
«трагичности» находят К. Берников и В. Петренко в поэзии С. Есенина и А.
Блока [Берников К., Петренко В., 2000].
Полярность этих двух цветов и их влияние на эмоции и самочувствия
людей были известны еще в Древнем Китае Желтый цвет— «янъ», синий—
«инь». Первый символ силы и поверхностных, внешних проявлений тела
человека, второй — символ слабости и внутренней телесности.
Желтый цвет («янъ») только у «тошнотиков» усиливал и эксте-
риоризировал (исторгал наружу рвотными непроизвольными усилиями)
внутреннюю (вегетативную) напряженность, «силу» кишечника («янъ»).
Вспомним (см. 3.2.1), что при кинетозе стрессовозащитную активность (силу
«янъ»), как субсиндром
бы узурпирует, забирает стресса• 309 вегетатика (в большинстве
себе внутрь
своем субстанция «инь»). Не случайно вслед за рвотой человек испытывает
слабость, т. е. посл^ рвотного янъ-припадка внутрителесное «инь» (чувство
облегчения и слабости) вновь доминировало (до следующего позыва рвоты).
Сопоставляя древнекитайские представления о цветах с нашими
экспериментальными результатами, можно сказать, что желтый цвет
(воздействие — «янъ») усиливал тошноту и позывы рвоты (усилие «янъ»),
осуществляемые желудком и кишечником (субстанцией «янъ»). Так, надо
полагать, воздействие и усилие «янъ» освобождали субстанцию «инь»
(вегетатику) от несвойственной ей силовых защитно-управляющих янъ-
функций, «вмененных» ей при стрессовом кризисе второго ранга (при) бо-
лезненном дистрессе-кинетозе. Это было бы хорошо и полезно, если бы
гравиинерционные стрессоры при непрерывном вращении все снова и снова не
вызывали бы ослабляющую человека «болезнь укачивания-укручивания». Но
все же после каждой рвоты самочувствие несколько улучшалось, т. е.
внутрителесное «инь» освобождалось от конкурирующих с ним янъ-усилий
желудка и кишечника. Более того, слабость при многократной рвоте рано или
поздно (и в наших экспериментах, и при морских плаваниях) завершается
адаптацией большинства людей к укачиванию. Иными словами, инь-
субстанция вегетатики при адаптации к янъ-воздействиям возвращается к
своим инь-функциям по «обслуживанию» эмоций, поведения и деятельности
человека.
Можно сказать, что желтый цвет нежелателен людям, еще не
адаптировавшимся к укачиванию. Его следует избегать в интерьерах морских,
авиационных и космических лайнеров, хотя можно использовать для
ускорения адаптации к качке тех людей, кто в конце концов адаптируется к
ней.
Но почему же желтый янъ-цвет не только не провоцировал тошноту и
рвоту у головастиков, но даже не усиливал их головную боль? Ведь она.
будучи следствием сосудистого спазма (т. е. функции «янъ», которая овладела
субстанцией «инь»), могла бы еще больше усиливаться желтым янъ-цветом.
Ответы на этот и другие такие вопросы могут помочь пониманию сущности
типологических различий дистресса и совершенствованию методов его
купирования.
Теперь о синем инь-цвете. Он заметно уменьшал головную боль и чувство
тяжести у «головастиков», наверное ослабляя бесполезно-усиленное у них при
кинетозе ментальное янъ- напряжение. Цвет «инь» как бы освобождал их от
бесперспективных янъ-поисков невозможной (при кинетозе, т. е. стрессовом
кризисе второго ранга) активной поведенческой, деятельностной янъ-борьбы с
гравиинерционными стрессорами. Ведь наши испытуемые согласились
подвергаться таким воздействиям, потому непроизвольное ментальное
напряжение в «поисках» ухода от этих стрессоров было конфликтно-
вредящим. Наверное, синий инь-цвет помогал освобождаться от этих
непроизвольных, бесполезно-вредных ментальных янъ-поисков.
Необозримое разнообразие древнекитайских представлений о мироздании,
конечно же. позволяет и иначе интерпретировать сущность влияний цветов
310 Глава
«инь» и 2 «янъ» на вегетативную и ментальную симптоматику дистресса
кинетоза. Напомним, что полярная оппозиция «инь» — «янъ» используется
здесь в упрощенном понимании. В дальневосточной философии и психологии
различают шесть и более ее иерархических уровней.
Заметим, что в суфизме (в особой форме ислама) голубой цвет —
молитвенная принадлежность первоначальной стадии посвящения —
«шари'а». На этой стадии религиозного ухода от «стресса жизни» все еще
«плотское сознание господствует, душа коснеет в заблуждениях», человек
слаб, начав «путешествие к Богу» [Тримингем Дж.С., 2002). Голубой цвет во
время молитвы (зикра) напоминает о слабостях человека, все еще склонного к
житейским страстям. Желтый цвет сопровождает зикр второй стадии суфизма
— «тарика». На этой стадии у адептов в душе обличение своих несовершенств,
слабостей борется с оправданиями их. Желтый — дает силы в борьбе [там же].
И в древнерусской культуре сказок также весьма значимыми были
длинноволновые (желтый, красный) и коротковолновые (синий, голубой) тона.
«Кукуреку! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Боярин,
боярин, отдай наши жер- новцы золотые, голубые!» [Афанасьев А.И., 1957, т.
2, с. 35]. Гиперболой желтого, красного (и их природным воплощением) были
золото и огонь: «...красно-золото...» [там же, с. 114], «...золотая, так горит и
светится...» [там же, т. 3, с. 347]. В русских сказках говорилось и то, что
чрезмерность золотого, огненно-красного, может принести несчастье, убыток:
«Вот летели они, летели; говорит орел царю: — Погляди, что позади нас? —
обернулся царь, посмотрел: — Позади нас дом красный. — Орел ему: — То
горит дом меньшой моей сестры...» [там же, т. 2, с. 172].
Изложенные попытки привлечения архаических взглядов на сущность
цветовых влияний на людей в некоторой степени сопоставимы с новейшим
пониманием эмоциональной содержательности и действенности предметного
мира. Это научное направление возглавляет академик Л Я Дорфман [Дорфман
Л.Я., 1997 и др ] Цвета как качества художественных предметов, как элементы
эмоциональной ткани обладают, по его мнению, возможностью активно
влиять не только на чувства человека, но и на его психическую жизнь с ее
телесными воплощениями. Этим суждением поддержаны результаты наших
исследований стресса кинетоза, проведенных в 60-х гг. прошлого столетия.
Итак, при кинетозе, когда предельно стрессово мобилизо ваны и
напряжены различные защитные функции организма, влияние цвета
распространялось не только на эмоциональные, но и на телесные процессы.
Длинноволновые цвета, действуя через адекватные им рецепторы
(скотопические), чрезмерно способствовали активизации вегетативной
стрессовой защиты, к которой уже был готов организм [Китаев-Смык Л.А.,
1977 а[. Другие, коротковолновые, цвета через иные рецепторы (фото-
пические) разряжали напряжения ментальной, поведенческой, деятельностной
стрессовых защит, к которым организм стал уже неспособен ввиду стрессового
кризиса второго ранга. Его реализацией становился кинетоз, т. е. стрессовая
«болезнь укачивания-укручивания».
«Управление» психикой и поведением с помощью цветовых воздействий
было известно уже средневековой медицине. Буйнопомешанных помещали в
комнаты с синими и голубыми витражами на окнах, а депрессивных больных
— с желтыми субсиндром
и красными стресса•
витражами. 311 в течение эмоционального
Вплетаясь
стресса, эмоциональная ткань искусства служит созданию эустресса, но может
усугубить дистресс.
3.2.8. Пищеварительная система при кинетозе
Есть знания, полученные в экспериментах, о роли пищеварительной

системы при кинетозе. Известно, что гравирецепторная, в частности,
вестибулярная афферентация влияет на моторику пищеварительного тракта.
Вращение с возрастанием силы тяжести до 0,7 g у большинства собак
тормозит, но у некоторых усиливает сокращения кольцевой мускулатуры
тонкого кишечника, причем с возрастанием перегрузки учащаются случаи
торможения [Дмитриев А.С., 1969}. Продольная мускулатура тонкого
кишечника при вестибулярных воздействиях чаще, напротив, активизируется,
при этом усиливается перистальтика кишечника. Эти данные не противоречат
друг другу, т к. известно, что продольная и кольцевая мускулатура кишечника
при одном и том же воздействии может давать противоположный эффект
[Аршавский И.А., 1932]. Как антагонистическое, так и синергическое
взаимодействие этих мышечных аппаратов кишечника участвует в
перистальтике и антиперистальтике кишечника. По мере нарастания
действующих ускорений первоначально вестибулярные, а затем
экстравестибулярные гравирецепторные сигналы включаются в организацию
работы пищеварительного тракта [Дмитриев А.С., 1969 и др.).
На основании смены симптоматики в ходе развития «болезни движения»
при относительно постоянном действии кинетозо- генных факторов в условиях
длительного медленного вращения было сделано заключение о фазности
(стадийности) изменений кислотно-щелочной среды желудка при кинетозе
[Китаев- Смык Л.А., 1977 б]. В первый день вращения, видимо, за счет
антиперистальтики происходит заброс в желудок щелочного содержимого 12-
перстной кишки. Со 2-х по 3-5-е сутки вращения у большого числа
испытуемых были отмечены симптомы гиперацидной кислотности желудка.
Указанные закономерности следует учитывать при организации режима
питания людей при длительном пребывании в кинетозогенной среде (в
космическом полете, в штормовых условиях на море и т. п.). Признание того,
что экскреторно-эвакуаторные реакции — это одно из проявлений
вегетативной «защитной» активности организма, которая возможна при любых
формах стресса, выдвигает вопрос о том, почему ее вероятность особенно
велика при кинетозе, т. е. при стрессе, возникающем в ответ на экстремальные
динамические изменения пространственной среды.
Высказывалось мнение, что т. к. противодействие организма факторам
«укачивания» в биологическом смысле есть борьба, то и все лишнее, что
мешает этой борьбе, должно быть заторможено [Курашвили А.Е., Бабияк В.И.,
1975, с. 1431- Подавляется аппетит, и как результат этого повышается
чувствительность рвотного центра, что способствует эвакуации содержимого
желудка.
Можно предположить, что при действии ускорений содержимое
желудочно-кишечного тракта в силу своей инерционности является
раздражителем рецепторов желудка и кишечника. Для облегчения защитных
312 Глава
активных2 двигательных действий особи оно выбрасывается из организма.
Экспериментальные данные не противоречат этим предположениям. При
экстремальных грави- инерционных воздействиях усиливается импульсация от
механорецепторов кишечника, это усиливает его моторные реакции и
включает ряд цепных вегетативных реакций, характерных для кинетоза
[Дмитриев А.С., 1969; Пестов И.Д., 1964; Хазен Я.М., 1967 и др.].
Известно, что у ряда
рргетативный животных
субсиндром бывает
стресса• 313 выбрасывание желудочно-
кишечного содержимого для облегчения бега. Волки отрыгивают содержимое
желудка во время преследования жертвы. У многих животных опорожняется
прямая кишка при убегании от преследователя (например, у медведей).
Аналогичная реакция, «медвежья болезнь», бывает при испуге и у человека.
Основываясь на данных эмбриологии о метатомной близости ростковых
участков вестибулярных и рвотных центров, можно полагать, что возможна
избирательная функциональная зависимость рвотной реакции от управляющих
влияний вестибулярной системы.
Указанные и другие попытки объяснить специфичность для кинетоза
желудочно-кишечных экскреторно-эвакуаторных реакций недостаточно
убедительны. Данная задача ждет своего решения.
3.2.9. Аппетит и дистресс
Один из трех элементов «триады Селье» — петехиальные кровоизлияния и

изъязвление слизистой желудка тесно связаны с таким симптомом стресса, как
ухудшение аппетита. Однако общим, неспецифическим проявлением следует
считать изменение аппетита, которое может проявляться как в возрастании
аппетита, иногда избирательно к тем или иным продуктам питания, так и в
снижении аппетита вплоть до полного неприятия пищи. Так называемое
переедание часто рассматривают как одну из предпосылок «болезней
цивилизации», якобы ведущих к ожирению и атеросклерозу. При этом
некоторые полагают, что переедание обусловлено единственно
удовлетворением потребности организма в еде, т. е. нормальной естественной
потребности, не ограниченной лимитированием пищи. Такой взгляд на
проблему переедания не учитывает того, что оно, как правило, является одним
из начальных симптомов эмоционального стресса [Farmer R.E., Monahan L.H.,
1980, Van-Fleet М„ 1976 и др.].
Этот симптом стресса справедливо оценивают как результат замещения
неудовлетворенных потребностей избыточным удовлетворением потребности
в еде. Акт еды при стрессе сопровождает древнейший зоологический комплекс
ощущений и переживаний (как при съедании побежденного врага). Поедание
— это еще и трапеза после успешно законченного действия, а также и
насыщение пищей бедствующего (т. е. удовлетворение хоть чем- то). Все это в
некоторой мере способствует снятию стрессогенного напряжения, однако, не
устраняя стрессора, и вместо того нередко приводит к «болезням стресса».
Ожирение тела, одутловатость лица, «исчезновение талии» — симптомы
исподволь нарастающего стресса жизни. Наряду с указанным повышенный
аппетит при стрессе все-таки можно рассматривать как проявление тенденции
к накоплению организмом энергетических ресурсов, т. е. как защитную
реакцию.
Снижение аппетита при стрессе также может быть интер претировано по-
разному. При кратковременном сильном стрессе снижение аппетита может
быть обусловлено переключением внимания на стрессор и на действия по его
устранению. При длительном стрессе в снижении аппетита некоторые видят
314 Глава
только 2проявление нарушений соответствующих систем организма
действительно, нарушения слизистой оболочки желудка реально присутствуют
при стрессе. Наряду с указанным потерю аппетита и деструкцию слизистой
желудка можно рассматривать как проявление стрессового биологического
механизма, направленного на самоуничтожение особи. Снижение аппетита
характерно при длительном стрессе для особей с пассивным поведенческим
реагированием при стрессе, т. е. «уклонившихся» от активной борьбы со
стрессором. И это может рассматриваться как намеренное предоставление
энергетического потенциала пищи в распоряжение особей с активным
стрессовым реагированием.
Примером «управляющих» влияний на сознание со стороны вегетативной
сферы является отражение в сознании предпочтения пищи при дистрессе и при
болезнях. Исследования, проведенные при длительном гравиинерционном
стрессе, выявили некоторые закономерности в изменении предпочтения той
или иной пищи нашими испытуемыми при кинетозе [Китаев-Смык Л.А., 1977
б. Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др., 1972].
В первые сутки вращения у всех испытуемых было снижение аппетита и
предпочтение слабокислых продуктов. Со вторых-третьих и до пятых-девятых
суток кислые продукты, напротив, многими отвергались, отмечено
предпочтение слабощелочных минеральных вод и молочных блюд. Далее
выбор пиши в зависимости от ее кислотного состава не отличался от
исходного. Указанные симптомы свидетельствуют об изменениях желудочной
среды. В первые сутки вращения, вероятно, происходил заброс в желудок
щелочного содержимого 12-перстной кишки. Для его нейтрализации
подкисленное питье было целесообразным. Со вторых-третьих суток возника-
ли симптомы гиперацидной секреции желудка. Ее симптомы были более
выражены у испытуемых первой группы. Кроме указанного, характерным
практически для всех наших испытуемых и часто неожиданным для них было
отвержение с первого дня вращения блюд из говядины, баранины (ранее
предпочитаемых) и отчетливое предпочтение куриных и рыбных блюд.
Подобные изменения вкуса сохранялись у некоторых испытуемых на
протяжении нескольких недель после окончания их участия в экспериментах с
вращением. Указанные симптомы говорят о том, что наряду с усилением
моторики пищеварительного канала и увеличением экскреции метаболитов
через его стенки при кинетозе включался механизм ментального
прогнозирования «полезных» и «вредящих» веществ, актуализирующийся в
виде изменения аппетита, т. е. предпочтения или, напротив, отвергания пищи.
В доступной литературе по диетологии и физиологии питания мы ие нашли
данных, дающих удовлетворительное объяснение сущности указанного
феномена и функциональных механизмов, лежащих в его основе. Однако свет
на это загадочное явление проливают сведения, содержащиеся в
дальневосточной литературе по диететике. В древневосточных концепциях
мироздания существует деление всех природых веществ, качеств и явлений на
две субстанции: «янъ» (мужское начало: активный, позитивный принцип,
душевная и физическая сила, смелость, при чрезмерности «янъ» — безумная
агрессивность грубость ит. д.) и «инь» (женское начало: пассивный,
негативный принцип, душевная и физическая слабость, нежность; при
чрезмерности «инь» — уныние, депрессия и т. д.) [Абаев Н.В., 1980; Teiramaa
Е., 1977 и Яегетативный субсиндром
др.]. Эта концепция стресса• 315
предусматривает разделение продуктов питания
в зависимости от соотношения в них субстанций «янъ» и«инь». В курином и
рыбном мясе согласно данной концепции содержится значительно больше
субстанции «янъ» (меньше субстанции «инь»), чем в говядине и свинине.
Отсюда следует, что блюда из куриного мяса принесут ослабленному человеку
силу и чувство бодрости. Отказ от кислого (субстанция «инь») — это не
контролируемая сознанием рефлекторная попытка избежать еды, питья, еще
более ослабляющих организм. Таких предпочтений и отверганий пищи,
соответствующих концепции «инь-янъ», было немало в наших экспериментах
с длительным дистрессом (кинетозом) у испытуемых в квартире-центрифуге.
Казалось бы, «спонтанное» предпочтение пищи в обыденной жизни, можно
думать, служит оптимизации метаболических процессов в организме путем
отбора пищи, содержащей вещества, необходимые организму при дистрессе.
3.3. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ БОРЬБЫ С БОЛЕЗНЯМИ СТРЕССА
Лечению недугов, которые можно называть «болезнями стресса»,

посвящена обширнейшая медицинская литература. К сожалению, ее авторы
подчас игнорировали роль психологических
факторов в возникновении стрессогенных вегетативных патогенных реакций.

Это уменьшает «прицельность» и эффективность профилактических и
лечебных мероприятий. Учитывать роль психики в развитии болезней, в том
числе тех, которые отнесены сейчас в разряд «болезней стресса», призывали
многие выдающиеся представители отечественной медицины: Н И Пирогов, Г
А. Захарьин, С.П Боткин, Г.Ф Ланг, В.Н. Виноградов, Н.Н. Бурденко, В.В.
Василенко, А.Л. Мясников, Е.М. Тареев и др.
К концу XX в. медицина и патопсихология пришли к пониманию того, что
не только явные психосоматические заболевания возникают из-за психотравм.
В генезе всякой болезни есть негативный психологический компонент —
«капля, переполнившая чашу», т. е. любое заболевание в большей или
меньшей мере — психосоматическое.
За последние десятилетия в нашей стране возникло множество
разнообразных психологических, медико-психологических, социо-
психологических подходов, направлений, способов профилактики и лечения
«болезней стресса». Их многообразие необходимо, в частности, потому, что
эти болезни по-разному, очень индивидуально проявляются у людей. Есть
обширные научные обоснования разных подходов к профилактике и лечению
болезней стресса с учетом индивидуальных особенностей их генезиса (и
личностных особенностей психотерапевтов) [Соколова Е.Т., 2007].
Практически каждый человек нуждается в особом психотерапевтическом
подходе. «Лечите не болезнь, а больного!» — принцип отечественной терапии.
Более того, многие современные методы психотерапии чрезвычайно
изощренны. Это создает ситуацию, когда ту или иную методику может
успешно применять лишь психолог с тем либо иным типом характера, с
316 Глава
индивидуальными
2 особенностями своей личности, оптимально подходящими
для курирования конкретного типа больных [Siegel B.S , 1988 и др.]. Эмпатии
психотерапевта, его способности демонстрировать душевное расположение к
пациенту, сопереживание, идентификации с ним недостаточно для успешного
излечения Основой психотерапии становятся многочисленные специально
ориентированные «техники» (способы, программы) диагностики и терапии. Их
применение не исключает ни лекарственных, ни ортодоксальных медицинских
способов излечивания [Бодров В.А.. 2003, 2006; Малкина-Пых И.Г., 2004, 2006
и др ]
В последние годы все шире используется понятие «копинг» (англ, coping
—совладание). Подразумеваются усилия человека по преодолению
неблагоприятных проявлений стресса, совладания с ним. Психотерапия
должна побуждать человека к копингу. к совладанию с дистрессом [Абабкова
В А., Пере М., 2004] — в разделе «Совладание (копинг)»
В монографии И.П. Лапина «Плацебо и терапия» [Лапин И.П., 2000]
предпринята попытка с разных сторон проанализировать стресс с его
нежелательными и благоприятными проявлениями и последствиями. Это
должно помогать поиску оптимальных, конкретных способов предотвращения
разных видов дистресса и лечению «болезней стресса». Обобщенное описание
сотен и тысяч существующих методов психотерапии — задача историков и
преподавателей психологии. А вот знакомство людей, нуждающихся в
психотерапии при дистрессе, со всем многообразием ее достижений может
повредить их пошатнувшемуся здоровью.
В ней изложен обширный экспериментальный и аналитический материал,
подводящий к возможностям использования современной психотерапии,
основываясь иа разрабатываемой мной «Общей теории стресса». Она
нуждается в расширении, детализации и дополнительных обоснованиях.
Основные принципы борьбы с «болезнями стресса» согласно
предлагаемой концепции состоят в следующем.
1. Проводить анализ жизнедеятельности населения и трудовых процессов с
выделением их естественной микро- и макроцикличности. При отсутствии
«естественного» структурирования таковой цикличности нужно создавать
ее «искусственно», чтобы обеспечивать эмоционально усиленное
переживание человеком успешности и полезности завершения каждого
трудового цикла, каждого цикла жизнедеятельности.
2. В тех жизненных и производственных условиях, где индустриализация и
другие особенности цивилизации лишают человека чувства успешности
преодоления трудностей и опасностей, необходимо периодически
моделировать условия, порождающие такие чувства. Такое моделирование
особенно необходимо для субъектов, склонных к преодолению трудных
или опасных ситуаций.
3. Разрабатывать и внедрять методы рекреации, направленные на
восстановление способности к оптимальной актуализации «комплекса
активного реагирования» (с его основными двумя фазами), прежде всего у
людей, утративших такую способность. При организации такой рекреации
необходимо учитывать личностные и психофизиологические особенности
людей,Яегетативный субсиндром стресса•
а также социокультурные 317 особенности и нормы их
и этнические
жизни [Китаев- Смык Л.А..1983.С. 157-159].
1 1 Психология стресса
3.4. О СУБЪЕКТИВНОЙ ВЕРОЯТНОСТИ, СУБЪЕКТИВНОЙ
«НЕВОЗМОЖНОСТИ» И СУБЪЕКТИВНОЙ ЭКСТРЕМАЛЬНОСТИ
ИЗМЕНЕНИЯ СРЕДЫ («МАТЕМАТИЧЕСКАЯ» МОДЕЛЬ «ВКЛЮЧЕНИЯ»
ВЕГЕТАТИВНОГО СУБСИНДРОМА СТРЕССА)
Для удобства анализа описанных выше явлений представляется

целесообразным формулирование ряда определений некоторых особенностей
экстремальных требований среды с позиции адаптивной, биологической
системы, подвергающейся воздействиям со стороны этой среды. Делая это, я
использовал «формулирование» без формул [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 159-
164].
Спустя более четверти века после создания мной «математической»
модели стресса (без формул и условных знаков) я получил сообщение о
понятности и правомерности этой модели от доктора физико-математических
наук (по системному анализу) И.Г. Малкиной-Пых. Публикую здесь описание
«математической» модели в первоначальном виде, хотя понятия «стресс
первого ранга» и «стресс второго ранга» используются мной теперь в не-
сколько ином смысле.
В ходе фило- и онтогенетического развития биологическая система на
основании прецедентов общения (столкновения) со средой (внешней и
внутренней) накапливает в своей памяти (памяти в широком смысле слова)
фонд «комплексов» адаптивного реагирования. Каждый из них, условно
говоря, имеет в своем составе предназначенную для сличения с реальным
событием концептуальную модель значимого для данной системы изменения
среды (события, ситуации), программу реагирования, адекватного
отраженному в концептуальной модели изменению внешней среды. и аппарат
функционально-структурного обеспечения этого комплекса реагирования.
Говоря о памяти в широком смысле слова, я имею в виду запечатленный в
структурно-функциональных особенностях биологической системы и в ее
специфическом аппарате памяти результат отражения по ходу ее развития,
динамики ее «общения» со средой. Значимое изменение среды, значимое
событие — это событие, могущее изменить гомеостатическое состояние
биологической системы. Минимальной значимостью изменения среды
определяется возникновение порога абсолютной чувствительности
биологической системы к данному изменению среды. Значимое событие,
вызывающее изменение гомеостаза биологической системы, угрожающее
нарушением или нарушающее ее целостность, жизнеспособность.— это
опасное (экстремальное) событие (изменение среды). Чувствительность
биологической системы к минимально опасному изменению внешней среды
является порогом чувствительности к опасности (опасному событию).
Изменения адаптивной системы в ответ на изменения внешней среды
(экзогенное побуждение) в соответствии с внутренними программами
318 Глава
адаптации
2 (эндогенным побуждением), т. е. реагирование системы — это
проявление ее активности в широком смысле.
Активным в узком смысле реагированием биологической системы будем
называть ее реагирование, направленное на ликвидацию опасности среды
путем ликвидации носителя опасности или увеличения расстояния между ним
и реагирующей системой (отбрасывание, изгнание носителя опасности или
уход от него). Ниже будем использовать термин «активное реагирование» в
узком смысле. Реагирование адаптивной системы в ответ на опасное
изменение среды (на носителя опасности) путем ожидания либо исчезновения
опасности, либо завершения адаптивной перестройки (в соответствии с
эндогенными программами адаптации), в результате которой опасный фактор,
даже не изменившись, перестанет быть опасным для данной биосистемы.
Данный тип реагирования будем называть пассивным реагированием.
То или иное изменение среды, значимое или опасное для биологической
системы, может быть в разной мере вероятным. Субъективная вероятность
события обусловлена числом его прецедентов в ходе развития этой системы.
Субъективная вероятность значимого (опасного) события прямо
пропорциональна активности ответного реагирования системы. Чем более
многократно встречалась биологическая система в ходе своего развития с
аналогичными событиями, тем больше ее адаптивные возможности
(активность разного рода) для сохранения ее гомеостатического равновесия
(целостности, жизнестойкости) вопреки влиянию среды. В ходе развития
биологической системы возникали те или иные значимые и опасные для нее
изменения среды, в то же время каких-то (какого-то вида) изменений среды не
возникало. И это не могло не отразиться в памяти (в широком смысле) данной
биологической системы. В структурно-функциональной организации
достаточно сложной целостной системы в ходе ее развития сформировались
программы реагирования, предназначенные для предотвращения
гомеостатических нарушений при хоть сколько-нибудь вероятных значимых
событиях. Иными словами, функционально-структурный состав адаптивной
системы, его логика, его закономерности определены кругом значимых
событий той или иной вероятности. Беспрецедентные события, даже если они
гипотетически значимы или опасны для адаптивной системы, не могут
учитываться (со всей их спецификой) закономерностями. логикой построения
этой системы Подобные беспрецедентные для данной системы изменения
среды (события, ситуации) «невозможны» (назовем их так) для данной
системы. В теории вероятностей существует определение «невероятного»
события как пустого подмножества во множестве всех подмножеств
пространства элементарных событий данного опыта. «Невероятное» событие
«не происходит ни при каком исходе опыта» [Слободнюк Н.П., 1975, с 180]. В
данной интерпретации «невероятные» события равны нулю и не
дифференцированы.
Представляется целесообразным иное понимание термина «невозможное»
событие. Следует предположить, что в ходе развития рассматриваемой
биологической системы имели место «невозможные» события разного вида.
После каждого такого события последующие события этого же вида
воспринимались субсиндром
этой системой стресса•
как события 319
«возможные», т. е. в той или иной
степени вероятные События этого вида находили свое отражение в
соответствующих адаптационных перестройках биологической системы. Надо
предположить, что биологическая система должна была отразить в своем
строении саму возможность возникновения класса «невозможных» событий, т.
е. сформировать какие-то формы реагирования для защиты от гипотетической
опасности ♦невозможных» событий. При невозможности реагировать на
значимое возникновение «невозможного» события из-за отсутствия программ
адекватного, в достаточной мере специфического, реагирования биологическая
система должна иметь программы неспецифических форм реагирования,
адекватных всему классу «невозможных» изменений среды. При этом
допустимо предположить возникновение в ходе развития адаптивной
биологической системы способности оценивать «степень невозможности» бес-
прецедентного события Эта, так сказать, выраженность невозможности,
классифицируемая биологической системой, должна зависеть от способности
этой системы определять степень несоответствия вновь возникшей (новой)
«невозможной» ситуации той логике, закономерностям строения данной
биологической системы, которые сформированы в процессе ее развития, т е.
при ее столкновении с «невозможными» событиями иного вида, чем
произошедшее в текущий момент.
Изменения среды могут быть более или менее информативны для
биологической системы в плане определения ею возможности или
невозможности этого изменения среды. Изменение более информативное в
этом смысле можно назвать более определенным. Можно говорить об
определенности события достаточной или недостаточной для установления
(идентификации) биосистемой «возможности» или «невозможности» данного
события иостепени (о выраженности) «возможности» (вероятности) или
«невозмож ности» этого события.
Подытожим этот квазиматематический анализ стресса как кризисного
состояния, ранжируя его. Субъективная оценка изменений среды
биологической системой (организмом) обусловливает те или иные
особенности реагирования последней Незначимые (подпороговые) изменения
среды не «включают» какого-либо значимого реагирования системы, но могут
воздействовать на нее на подпороговом уровне (т е. критерии значимости
условны!) Значимая, но слабая и потому неопределенная информация об
изменениях среды обусловливает ориентировочное реагирование (поведение)
организма, направленное на увеличение определенности события. При
достаточной определенности изменений среды «включаются» программы
специфического целенаправленного реагирования биологической системы.
Информация об опасных изменениях внешней среды «включает» программу
защитного активного или пассивного реагирования. Это уже стрессовый
кризис первого ранга.
Определение (неосознаваемое квалифицирование, само-
диагносцирование) субъектом экстремальных изменений среды (ее требований
к нему) как «невозможных», т. е. у субъекта нет фило- и онтогенетических
программ защитного поведения (дея тельности, борьбы, бегства или
320 Глава
пережидания),
2 способствующих выживанию субъекта (подвергшегося
экстремальным воздействиям), — все это «отключает» поведенческую и т. п.
защиту от стрессора и включает широкий фронт «неприцельной» многоликой
вегетативной защиты. Это стрессовый кризис второго ранга с его
«болезневидными состояниями».
Наконец, есть основания выделить некоторого рода комплексные
изменения внешней и внутренней среды организма, которые могут породить
сигналы (управляющую информацию) этому организму о целесообразности
его реагирования, например, о целесообразности его «самоликвидации»
(используя те или иные «болезни стресса»), в целях сохранения или повыше-
ния жизнеспособности не данного организма, а популяции, в которую он
входит. Можно называть это стрессовым кризисом третьего ранга
Естественно, в реальных условиях существования в рамках
высокоорганизованного организма (особи, биологической системы) вместе с
«включением» механизмов его самоликвидации начинают действовать
защитные для данной особи механизмы, направленные, во-первых, против (на
нейтрализацию) процессов «самоликвидации», во вторых, на исчерпание
ситуации, при которой целостность особи противопоставляется «жизнеспособ-
ности» популяции. Здесь мы не применяем квазиматематический анализ для
обсуждения стрессового кризиса четвертого ранга (умирания).
Следует напомнить, что разные по иерархии уровни биологической
системы в рамках организма (особи) специализированы на разных видах,
родах активности, в частности защитной активности. Высоковероятные
опасные изменения среды «включают» активное эмоционально-двигательное
защитное реагирование, вегетативная сфера имеет при этом «обслуживающее»
вторичнозащитное значение. При «невозможных» событиях «включается»
пассивное эмоционально-двигательное реагирование; значительная активация
при этом вегетативной сферы приобретает первично-защитное значение. При
губительном для субъекта (человека, животного, общества) стрессовом
кризисе третьего ранга «болезни стресса» могут быть телесными
(соматическими), душевными (психическими) и даже общественными
(стайными, стадными, социальными и т. п.).
3.5. АНАЛИЗ СТРЕССОВОГО «БОЛЕЗНЕВИДНОГО СОСТОЯНИЯ» —

КИНЕТОЗА («БОЛЕЗНИ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ», «БОЛЕЗНИ УКАЧИВАНИЯ»,
«МОРСКОЙ» И «СПУТНИКОВОЙ БОЛЕЗНИ» и т. п.)
3.5.1. Значимость проблемы кинетоза
Оживление физиологических исследований кинетоза («болезни

передвижения», «болезни укачивания», «морской» и «спутниковой и
космической болезни» и т. п.) произошло в начале использования
трансокеанских лайнеров для массовых перевозок людей, потом в период
развития авиации и еще раз после первых космических полетов. Эти своего
рода бумы исследований «болезни укачивания» связаны с тем, что как во
время плавания, так и в авиационных и космических полетах у ряда людей
возникаютЯегетативный
субъективно субсиндром
неприятныестресса• 321 кинетоза, которые, как
проявления
считалось, могли не только ухудшать самочувствие пассажиров, но и
существенно снижать работоспособность судоводителей, летчиков и
космонавтов. Практика судовождения, авиационных, а затем космических
полетов показала, что первоначально высказывавшиеся опасения по поводу
отрицательного влияния кинетоза на работоспособность человека были
чрезмерными.
Указанные колебания заинтересованности проблемой кинетоза отражают
дискуссионность утверждения о ее значимости. На протяжении истории
изучения кинетоза со стороны специалистов-практиков (моряков, летчиков и
др.), а также
вегетативный субсиндром стресса• 327 со стороны ученых, решавших
смежные проблемы, имелись высказывания как о том, что проблема кинетоза
решается недостаточно эффективно, так и о том, что значение этой проблемы
подчас преувеличивается в угоду привлечению внимания и средств к данному
направлению исследований. Так, по мнению профессора Ю.М. Стенько
[Стенько Ю.М., 1978, 1981; Ткаченко В.Д., 1980], директора ВНИИ гигиены
водного транспорта Министерства здравоохранения СССР, проблема кинетоза
не принадлежит к числу первоочередных проблем, решение которых
необходимо для повышения эффективности труда и оптимизации условий
жизнедеятельности моряков и рыбаков. Американский космонавт Борман
заявлял о ненужности в целях предотвращения «спутниковой болезни»
тренировок при кратковременной невесомости летчиков-профессионалов,
готовящихся к полетам в космос.
Чем же объясняется разное отношение к рассматриваемой проблеме?
Прежде всего различной вероятностью возникновения неблагоприятных
проявлений «болезни движения» у разных профессионалов.
Проблема кинетоза оказывается значимой при решении задач сохранения
работоспособности и комфортного самочувствия при морских, воздушных,
автобусных перевозках больших контингентов людей, не прошедших
предварительного отбора по их устойчивости к «укачиванию» в транспортных
средствах и не тренированных для повышения указанной устойчивости (пасса-
жиры, десантники и т. д.).
Морской болезнью страдают до 90 % лиц, впервые путешествующих по
морю, но не более 40 % — при повторных воздействиях качки [Кривошеин М.,
Сандлер А., 1937, Окунев Р.А., 1958; Hill J., 1936 и др.]. Вероятность
возникновения кинетоза зависит от особенностей транспорта. Во время
полетов на современных пассажирских реактивных самолетах «заболевает»
менее 4 % пассажиров, тогда как в полетах на самолетах с поршневыми
двигателями — до 13 % [Чапек А.В., 1954 и др.]. Л.С. Хачатурьянцем
отмечено, что моряки чаще «укачиваются» во время работы во внутренних
помещениях судна — 66,6 % из числа несущих вахту в машинных котельных
отделениях и намного меньше при несении вахты на верхней палубе — 16 %
(цит. по [Вожжова А.И., Окунев Р.А., 1964]).
«Воздушная болезнь» возникает в полете у 10-17 % из числа летчиков-
стажеров (курсантов). Однако кинетоз в полете не является причиной их
списания на начальных этапах обучения, так как 70-90 % из числа
первоначально страдающих «воз
328 Глава
душной болезнью»
2 в дальнейшем адаптируются к условиям полета (Вейт Р., де
Гуччи М., 1975].
Многолетние тщательные обследования космонавтов достоверно показали,
что «вегетативные симптомы космической болезни испытывали отЗОдобО %
космонавтов. К этим симптомам относятся потливость, саливация,
покраснение или побледнение кожи лица, ощущение тяжести в желудке,
тошнота, позывы к рвоте и рвота. Космонавты жалуются на слабость,
сонливость, апатию и потерю аппетита. Эти симптомы возникают не сразу
после начала воздействия невесомости, а через некоторое время (обычно от 1 ч
до 1,5-2 сут). Они постепенно ослабевают и исчезают в течение первых 3—6
сут орбитального полета и вновь, как правило, не появляются.
Индивидуальная чувствительность космонавтов к космической болезни
оказалась чрезвычайно различной: от полной толерантности или наличия
отдельных незначительных симптомов до весьма тяжелой формы с
сильнейшим головокружением, тошнотой и многократной рвотой» [Горгилад-
зе Г.И., Брянов И.И., Юганов Е.М., 1990, с. 199]. После спуска космонавтов на
землю вся симптоматика болезни укачивания («космической болезни») у них
повторяется, чем дольше был полет, тем сильнее «возвратный», «рикошетный»
кинетоз.
Все указанные иллюзии и соматические расстройства я обнаружил во
время впервые проведенных в СССР экспериментов с созданием невесомости
в авиационных полетах по параболической траектории (см. подробнее
3.2.1,4.3.3 [Китаев-Смык Л.А . 1963 а, 1963 б, 1964 и др.]). Но такие реакции,
во-первых, возникали у 67,6 % из 215 обследованных мной в полетах, во-
вторых, иллюзии и соматические расстройства появлялись в наших
экспериментах с первых секунд невесомости. Надо заметить, что эти реакции
отмечены у обычных людей, впервые оказавшихся в ней, не отобранных
специально и никак не подготовленных к тому, чтобы оказаться невесомыми.
У тех, кто имел летные профессии, симптомы, называемые Г.И. Горгеладзе с
соавторами «космической болезнью», были лишь у 5,4 % из 220 человек,
обследованных мной в полетах по параболе.
Почему же симптоматика «болезни невесомости» возникала у космонавтов
чаще, чем у обычных летчиков, бортинженеров, бортрадистов? Одной из
причин является то, что в первые годы космических полетов был
парадоксально неверным отбор претендентов в космонавты по
«вестибулярным показателям». Вестибулярная устойчивость проверялась во
время кратковременных лабораторных испытаний с интенсивными
«вестибулярными нагрузками» — вращениями и качаниями. В наших многосу-
точных экспериментах на вращающемся стенде было показано, что многие
люди, устойчивые при интенсивных вестибулярных нагрузках (у них не
возникает кинетоз), оказываются неустойчивыми (страдающими из-за
кинетоза) при микрогравитационных постоянно повторяющихся воздействиях,
которые возникают в космической невесомости и при медленном
многосуточном вращении в земных условиях [Китаев-Смык Л.А , Галле Р.Р.,
Гаврилова Л.Н и др., 1972; Китаев-Смык Л.А , Галле Р.Р., Клочков А М и др.,
1969 и др.].
Яегетативныйисубсиндром
Пространственные стресса•
иные иллюзии 3294.3 3) возникали чаще в
(см.
авиационных полетах, чем в космических, вероятно из-за того, что перед нею
на наших испытуемых действовала 15-секундная перегрузка 1,8-2,0 g, т. е. их
тело и все органы в нем были в два раза тяжелее обычного. Наши испытуемые
не были подготовлены к этому. И еще, переход от перегрузки к невесомости
был внезапным и почти мгновенным — за 1,5 сек. В космических полетах
перегрузка на взлете была продолжительной, а уменьшалась не так быстро.
Все космонавты перед полетом проходили тренировки при действии на них
перегрузок, а их действие на взлете в космос было для них привычным и,
возможно, не создавало мгновенного неожиданного контраста с невесомостью
Снижение работоспособности космонавтов из-за космической болезни,
конечно же, нельзя не учитывать в опаснейших условиях космических
полетов. Для ее профилактики разработаны различные средства.
Задача уменьшения продолжительности и выраженности неблагоприятных
проявлений кинетоза и их влияния на эффективность и надежность человека-
оператора актуальна при работе в условиях, где действие кинетозогенных
факторов неизбежно, т. е. при длительной невесомости в космосе, в условиях
непрерывного вращения, качания, оптокинетического раздражения и т. п. Про-
блема кинетоза теряет свою актуальность при решении задач оптимизации
профессиональной деятельности контингентов, прошедших профотбор
(направленный на «отсев» лиц, не адаптируемых к «укачиванию») и
специальную профессиональную подготовку с использованием устройств для
повышения устойчивости к кинетозогенным факторам или же «стихийную»
тренировку на этапе профессионального обучения в натурных условиях при
действии «кинетозогенных» факторов.
Есть еще один аспект актуальности проблемы кинетоза. Известна
категория людей, не тренируемых при действии кинетозогенных факторов. У
них всякий раз в соответствующих условиях возникают проявления «болезни
укачивания». Вместе с тем у людей данной категории, несмотря на наличие
симптомов «болезни», сохраняется высокий уровень интеллектуальной и
физической профессиональной работоспособности. К этой категории
относились такие исторические личности, как адмиралы Федор Ушаков и
Горацио Нельсон. Известно, что Нельсон всякий раз, уже входя на свой
корабль, даже пришвартованный к пирсу, но слегка покачиваемый
прибрежной волной, тотчас подходил к противоположному борту и
выташнивал содержимое желудка, а затем бодро поднимался на капитанскую
палубу. И еще — якобы во время трафальгарского морского сражения он
подошел к борту из-за рвоты (гордо, не пожелав снять с головы заметную
адмиральскую треуголку) и был убит вражеским снайпером Для таких людей
проблема кинетоза значима в плане уменьшения чувства дискомфорта при
кинетозе.
Таким образом, проблема «болезни движения» актуальна при-
менительно к решению задач оптимизации работоспособности и
самочувствия людей, нетренированных и нетренируемых при действии
«кинетозогенных» факторов, и практически не актуальна для людей,
устойчивых к действию этих факторов (см.табл.).
3.5.2. Подходы к пониманию проблем кинетоза («болезни

330 Глава
укачивания»)
2
Напомним, что название «кинетоз» должно бы переводиться на

русский язык как «болезнь передвижения», т. е. возникающая при
пользовании транспортными средствами. Но в отечественной научной
литературе утвердилось название этого состояния как «болезнь
движения». Наряду с ним мы будем использовать старые его названия:
«болезнь укачивания», «болезнь укручивания», «морская болезнь»,
«воздушная (авиационная) болезнь», «спутниковая (космическая)
болезнь».
Можно видеть два подхода к решению проблем кинетоза. Первый —
изучение различных функциональных систем, участвующих в его
развитии (см. 3.5.4). Это, собственно, не в полной мере системный
анализ, а скорее предваряющий его подход, т. к. в данном случае
рассматриваются субсистемы, составляющие систему, подлежащую
анализу. Второй подход — это анализ кинетоза как целостной системы с
отграничением экзосистем, входящих вместе с данной системой в
метасистему. Следует сказать о наличии в литературе большого числа
данных в плане первого (предваряющего) подхода Вместе с тем до
настоящего времени в исчерпывающем виде не сформировано
представление о кинетозе как о целостной системе. Концепции,
касающиеся преимущественно причин возникновения этого синдрома
(его этиологии), — лабиринтная гемодинамическая и др — будут
Значимость проблемы кинетоза для разных контингентов людей
рассмотрены в разделе 3.5.3. Но сначала обсудим механизмы его развития

(патогенеза).
А. Взгляд на «сенсорный конфликт» как на основную причину кинетоза.
Согласно концепции сенсорного конфликта ведущим звеном кинетоза
считается дисфункция в работе интегрирующих центров мозга вследствие
несогласованного поступления к ним сенсорных потоков. Несоответствие
информации, содержащейся в этих потоках, приводит к конфликту при их
совмещении. Эта информация может поступать от вестибулярной системы,
зрения и невестибулярных проприоцепторов Раньше других подобная точка
зрения была высказана еще Ирвином [Irwin J А , 1881 ], который предположил
что зрительное головокружение, чувство неопределенности своего положения
в пространстве и тошнота, возникающие при «морской болезни», вызваны
несоответствием между непосредственными, истинными визуальными
впечатлениями при качании и зрительной «привычкой» видеть окружающее в
статических условиях.
Концепция сенсорного конфликта как причины различных форм болезни
движения была сформулирована Клермонтом [GraybielA ,ClarkB.,ZarrielloG.G ,
1960] Он полагал, что кинетоз вызывается непривычным сочетанием,
конфликтом между ощу щениями, обычно сочетающимися другим способом.
Подобного представления о механизме возникновения болезни движения
придерживались многие исследователи [Комендантов Г.Л., 1965; Копанев
В.К., 1970; Юганов Е.М., 1963; Brooks М., 1939; Gue- dry F.E., 1964; Hill J.,
1936; KirknerF.J., 1949;MoralesM.F„ 1946; Reason J.F., Brandt J.J., 1975; Steele
J.E., 1961; Горгиладзе Г.И., Брянов И.И., Юганов Е.М., 1990, с 199, и др.].
Многие авторы обращали внимание на то, что концепция сенсорного
конфликта не исключала, а скорее дополняла лабиринтную концепцию в связи
с тем, что «болезнь укачивания» возникает под влиянием чрезмерных
воздействий на лабиринтные рецепторы, афферентация от которых в этом
случае не согласуется с сигналами от других анализаторов пространства
[Комендантов Г. Л., 1965; Хилов К.Л., 1964; Landsberg М.Р., 1963 и др.]. До
конца 50-х гг. основной причиной болезни движения считался конфликт
между зрительной и вестибулярной афферентацией. В последующие годы
определенное значение стали придавать конфликту внутри вестибулярной
системы между сигналами от разных отолитов [Слейтер А.Е , 1959] и
афферентацией от ото литов и от полукружных каналов [Хилов К.Л., 1964;
Brooks М. 1939; GuedryF.E., 1964; Landsberg М.Р., 1963 и др.]. Подобного
Вегетативный. субсиндром стресса • 333 рода конфликты, по мнению
указанных авторов, могли быть причиной болезни движения в условиях
невесомости, при движениях человека во вращающейся комнате, а также при
его вращении вокруг горизонтальной оси
М.Д Емельянов указывал, что нарушения «функциональной системности»
анализаторов пространства могут быть основой возникновения кинетоза.
Исходя из предположения, что «адекватные вестибулярные раздражения в
виде прямолинейных и угловых ускорений в орбитальных полетах в период
невесомости практически отсутствовали» [Емельянов М.Д., 1967, с. 9], и
основываясь на литературных данных «о возможности воспроизведения
вегетативных расстройств и иллюзорных ощущений при раздражении любого
органа чувств» [там же, с. 10], он присоединился к мнению, согласно которому
решающим фактором возникновения неблагоприятных симптомов кинетоза
является нарушение взаимодействия («конфликт») афферентных систем, в
частности анализаторов пространства.
И. Ризон и И. Брандт [Brandt J.J., 1975] полагали, что реальность
концепции сенсорного конфликта для понимания кинетоза подтверждается ее
продуктивностью в анализе механизмов адаптации организма к действию
кинетозогенных факторов. При этом они указывают, что реакции, характерные
для «болезни движения», могут рассматриваться не как изолированный
феномен, а как часть широкого спектра реакций, связанных с так называемой
сенсорной переранжировкой. Этот термин был предложен Хелдом для
ситуации, при которой соотношение потоков информации об этой ситуации к
разным рецепторам систематически отличается от соотношения идентичных
потоков информации в привычной для организма обстановке [Held В., 1961].
Такие ситуации могут возникать при ношении очков, инвертирующих
(переворачивающих) визуальное пространство, — опыты Страттона [Stratton
G.M., 1897], при хождении человека во вращающейся комнате — опыты А.
Грейбила [Graybiel А , Clark В., Zarriello G.G., I960], при активных движениях
головой в космической невесомости — опыты Г.С. Титова [Сисакян Н.М.
(ред.), 1965].
И. Ризон и И. Брандт [Brandt J.J., 1975], обобщая имеющиеся в основном в
западной литературе данные, касающиеся сенсорной проблемы, приходят к
выводу, что этот конфликт — исключительная причина «болезни движения».
Они анализируют шесть видов такого конфликта: три между зрительной и
гравирецепторной информацией, три между сигналами отолитовых
рецепторов и рецепторов полукружных каналов. Приведу эти виды сенсорных
конфликтов и те ситуации из числа описанных Ризоном и Брандтом, которые,
по моему мнению, правильно иллюстрировали эти 334 •Гл^аЗ конфликты, чего
нельзя сказать про некоторые другие ситуации, описанные этими авторами
(см. ниже).
I. Конфликт между зрительной афферентацией (ЗА) и гравиинерционной
афферентацией (ГА)
1. ЗА и ГА изменяются, но эти изменения не соответствуют друг другу.
Пример подобной ситуации: движение головой при ношении очков,
искажающих или инвертирующих (переворачивающих) видимое
пространство.
2. ЗА изменяется при неизменной ГА. Пример: ♦управление»
неподвижной транспортной моделью при движении относительно нее
видимого пространства.
3. ГА изменяется при неизменной ЗА. Пример: раскачивание человека,
фиксированного в закрытой, без окон, кабине.
II. Конфликт между купулярной афферентацией (КА) от полукружных
каналов и макулярной афферентацией (МА) от рецепторов отолитов
1 КА и МА изменяются, но эти изменения не соответствуют друг другу.
Пример: человек двигает (вращает) головой вокруг оси иной, чем та,
вокруг которой его в это время вращают.
2. КА изменяется при неизменной МА. Пример: тепловая (калорическая)
вестибулярная стимуляция (орошение теплой водой наружного
слухового прохода).
3. МА изменяется при неизменной КА. Пример: равномерное вращение
человека вокруг оси, наклоненной относительно вертикали.
По нашему мнению, дифференциация различных типов и видов
сенсорного конфликта, изложенная выше, несомненно, представляет интерес
для понимания различных по характеру ситуаций, вызывающих кинетоз, и для
разработки мер профилактики неблагоприятных его проявлений. Вместе с тем
следует сказать, что обращение к данной концепции как к единственной
правильно определяющей ведущий фактор болезни движения обедняет
теоретические решения указанных авторов. Следует также сказать, что Ризон и
Брандт, проанализировав два типа конфликтов — межанализаторный и
внутрилабиринтный, не поднялись до системного анализа кинетоза, т. е. до
анализа кинетоза как метасистемы.
Б. Иерархия информационно-концептуальных конфликтов, порождающих

кинетоз («болезнь движения»). По моему мнению, сенсорный конфликт при
кинетозе следует рассматривать как фрагмент многофункциональной системы
этого состояния [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 187—191]. В разных ситуациях
сенсорный конфликт действительно может выступать в качестве
Вегетативный субсиндром стресса• 335 ведущего, пускового звена «болезнь
движения». Рассмотрим, какое мксто занимает он в общей системе болезни
движения Некоторые конфликтные ситуации, выступающие в качестве
пусковыДфакторов кинетоза, выходят за рамки сенсорных систем организма.
Речь должна идти о конфликтах между информационными «потоками»,
достигающих интегративных систем организма, т. е. об «информационных
конфликтах». Необходимо учитывать, что они разворачиваются на разных
иерархических уровнях живого организма. Рассмотрим иерархическое подраз-
деление информационных конфликтов при кинетозе, начиная с их низкого
уровня (см. табл.).
а) Конфликты низкого уровня (внутрианализаторные)
К этому уровню следует отнести внутрианализаторные конфликты. В
вестибулярной системе примерами такого рода конфликтов являются
несоответствия сигналов от разных отолитов при невесомости или сигналов от
отолитов и полукружных каналов, к примеру, при равномерном вращении
человека внутри закрытой камеры вокруг оси, отличной от вертикальной, и т.
п. В зрительной системе это конфликт между сигналами о напряжении
аккомодации, сигналами о конвергенции и сигналами о совмещении видимого
изображения на диспаратных участках сетчатки. Ситуация несоответствия
всех этих сигналов возможна при пользовании искажающими визуальное поле
очками. В этом случае даже при неподвижной голове и фиксированном
взгляде через некоторое время у человека могут возникнуть симптомы
кинетоза.
б) Конфликты среднего уровня (межанализаторные)
К межанализаторным («среднего уровня») относятся конфликты между
зрительной и гравирецепторной афферентацией. Следует сказать, что,
анализируя этот конфликт, Ризон и Брандт не учитывали, что в ситуациях
возникновения конфликта между этими видами афферентации участвуют
также слуховой и тактильный анализаторы. Например, при невесомости,
возникшей в закрытой кабине самолета или космического корабля, слуховая и
тактильная афферентация у фиксированного в кресле человека будет,
аналогично зрительным афферентным сигналам, свидетельствовать о
стабильности окружения. В то же время вестибулярная афферентация, по
крайней мере в первые секунды невесомости, может способствовать
актуализации представления об опускании или о якобы переворачивании
кабины корабля (см. 2.2).
Конфликт между зрительным анализатором и остальными анализаторами
пространства (вестибулярный, слуховой, тактильный, кинестетический)
возникает при хождении с очками, искажающими (инвертирующими)
визуальное пространство.
336 •
Иерархические уровни сенсорных конфликтов Гл^ва 3
Иерархический уровень Конфликт

Конфликт между концептом, обу-
словленным фило- и онтогенетически
сформированной субъективной
«Надсенсорный» уровень
вероятностью ситуации, и текущей
конфликта
информацией о реальном событии,
«невозможном» с позиции фило- и
онтогенетического опыта
Конфликт между потоками инфор-

Межанализаторный конфликт мации, поступающими от различных
анализаторов пространства
а) конфликт между сенсорными сиг-
налами, поступающими от разных
рецепторных образований одного
анализатора;
б) конфликт между возможностями
приема гравитонерционных сигналов
гравирецепторами и невоз-
Внутрианализаторный можностью адекватного анализа
конфликт этих сигналов нервно-психической
сферой;
в) несоответствие («конфликт») между
возможностью рецепции, обуслов-
ленной анатомофизиологическими
особенностями анализатора, и
параметрами воспринимаемого
воздействия
Конфликт между слуховым и прочими анализаторами может явиться

причиной выраженных симптомов кинетоза при пользовании наушниками,
когда к наушнику, одетому на правое ухо, поступают сигналы от микрофона,
укрепленного около левого уха, а к наушнику, который слышит левое ухо,
напротив, поступают сигналы от микрофона, размещенного у правого уха. При
пользовании такой акустической системой у перемещающегося по комнате
человека могут появиться симптомы кинетоза при условии, что это помещение
без звукопоглощающих стен.
Несколько иной вариант межанализаторного конфликта возникает при
пользовании наушниками, к каждому из которых раздельно поступают
сигналы от соединенных с ними двух микрофонов. Симптомы кинетоза
возникают, например, при размещении этих
к
ВегегЛ^тивный субсиндром стресса• 337 микрофонов на вращающемся диске,
тогда как человек-аудитор сидит неподвижно.
Информационный конфликт между вестибулярной и слуховой системами

в описанных опытах с использованием наушников, в режимах невесомости и т.
п. разворачивается не только в центрах, интегрирующих афферентную
информацию об изменении пространственного положения субъекта. В этих
ситуациях своего рода конфликт возникает на уровне лабиринтных аппаратов,
являющихся чрезвычайно сложными гидроинтеграторами не только сигналов
о работе рецепторных аппаратов улитки, полукружных каналов и отолитов, но
и сигналов об изменении внутричерепного и атмосферного давления.
В невесомости, создаваемой в кабинах лифта, самолета, космического
корабля, ♦ гидросигналы» отолитов о «падении» субъекта,
распространяющиеся через эндо- и экзолимфы, заполняющие перепончатый и
костный лабиринты, не проходят надлежащей в таком случае интеграции с
гидросигналами о падении, возбуждаемыми аппаратом улитки, т. к. последний
не воспринял акустических эхо-сигналов о перемещении человека вниз
относительно окружающих предметов, которое должно произойти при
реальном падении. Напротив, эхо-сигналы свидетельствуют в невесомости,
создаваемой в кабине, о стабильности внешней среды.
Таким образом, при невесомости как в вестибулярные, так и в
акустические центры поступает возникающая на «досенсорном» уровне
информация конфликтного содержания. Этот конфликт, возникший за счет
интеграции «гидросигналов» от сообщающихся полостей, содержащих
отолиты и аппарат улитки, естественно, усугубляется за счет того, что
давление на внутричерепной эндолимфатический «вырост» лабиринта
изменяется, во-первых, из-за того, что внутричерепное содержимое стало
невесомым, во-вторых, из-за прилива крови к голове в невесомости.
Опишу пример более сложного межанализаторного конфликта, как
правило провоцирующего возникновение кинетоза во время морских круизов.
Известно, что у женщин, даже никогда не страдавших от «болезни
укачивания», спустя 0,5—2 ч после зачатия (после начала беременности) во
время круиза возникает кинетоз («болезнь укачивания», «морская болезнь»).
Вероятно, его причиной может быть «конфликт» между разными гормо-
нальными (и нейрогуморальными) системами изменивший привычный
гомеостаз из-за возникшей беременности, т. е. из-за возникновения нового
организма во чреве женщины, ставшей будущей матерью.
Этот «конфликт» и сам по себе (без морского плавания) может вызвать
симптомы, похожие на кинетоз (при эклампсии
338 Надо полагать, такое конфликтогенное изменение гомеостаза
беременных). Г/.ава 3
организма женщины снижает порог чувствительности гравирецепторов к
морской качке. Более заметной симптоматика, похожая на кинетоз, бывает у
беременных, если зачат мальчик, т. к. его мужской организм находится в более
противоречивых отношениях с женским организмом его матери.
Хорошо известно, что многие физиологические процессы,
задействованные при кинетозе, возникающем у некоторых кос монавтов в
начале полета, сходны с теми, что создают токсикоз у беременных женщин.
До сих пор мы рассматривали варианты информационных конфликтов,
которые можно расценивать как «сенсорные конфликты». Перейдем к анализу
информационных конфликтов более высокой иерархии, своего рода
«надсенсорных конфликтов».
в) Конфликты высокого уровня (надсенсорные, надсенсорно-сенсорные)
Рассмотрим их на примерах возникновения тошноты, рвоты, а также
чувства слабости и т. п. при виде уродства, расчлененного человеческого тела
и т. п. у лиц, непривычных к таким картинам. В этом случае имеет место
конфликт между мнестической информацией о привычном, нормальном,
казалось бы, единственно возможном и допустимом, т. е. единственно
вероятном облике человека. И вот «невозможная» ситуация порождает за счет
указанного информационного конфликта не вполне осознаваемые сигналы о
нежелательности (недопустимости) и, наконец, об опасности такой ситуации.
Эти сигналы (на неосознанном уровне) требуют организации защитного
реагирования. Так как данная ситуация, допустим, беспрецедентна для
данного человека, то в его памяти не запечатлено опыта поведения в такой
ситуации. В качестве в определенном смысле «защитных» реакций актуали-
зируются вегетативные симптомы кинетоза, в частности рвота, т. е.
выбрасывание метаболитов. Эта экскреторно-эвакуаторная реакция,
бесполезная в рассматриваемой ситуации, может быть защитной в случае
накопления в организме токсических метаболитов или ядов. Таким образом,
происходит выключение или невключение защитного эмоционально-
двигательного реагирования, направленного на предотвращение или удаление
опасности, и включение другой, менее «специфической» (менее остронаправ-
ленной) вегетативной защитной реакции — рвоты, потливости, слюнотечения
и т. д.
При действии некоторых экстремальных факторов могут одновременно
возникать информационные конфликты разных иерархических уровней.
Например, при невесомости в кабине космического корабля создаются:
1) конфликт между гидросигналами разных отделов костночерепного
лабиринта;
2) внутрианализаторный конфликт между сигналами от отолитовых
рецепторов и рецепторов полукружных каналов и т. п.;
3) межанализаторный конфликт между зрительной, слуховой и прочей
афферентациями о стабильности оптического и акустического
пространства кабины и гравирецепторными сигналами об изменении
пространства;
4) конфликт на надсенсорном уровне между информацией, поступающей из
фило- и онтогенетической памяти, о беспрецедентности (субъективной
невероятности) такого явления, как невесомость, и информацией о
реальности этого события,
Вегетативный субсиндром стресса» 339
5) многократные движения и перемещения человека (или животного) при
невесомости порождают конфликт между прогнозом (информацией
«ожидания») эффективности возникающих у ряда людей эмоционально-
двигательных реакций, направленных на прекращение невесомости как
начавшегося падения, и реальной информацией о неэффективности
указанных реакций.
Еще один вид информационного конфликта может быть отнесен к
«внутрисенсорному-надсенсорному» уровню, надо полагать, более высокой
иерархии, чем только что рассмотренный. Он возникает при монотонном
раздражении стимулами, не теряющими субъективной значимости.
Например, при вертикальном качании сенсорные сигналы образуют при
каждом движении вниз информацию об опасности удара о землю. Следствием
является комплексная «защитная» эмоционально-двигательная реакция (испуг,
«лифтная», хватательная реакции и т. п.). При продолжающемся качании воз-
никает конфликт между информацией в связи с «ожиданием» эффекта от этой
реакции, т. е. прекращения качания, и реально поступающей информацией
(афферентация от анализаторов пространства) о непрекращающемся
повторении качания. Этот конфликт между реальной и прогнозированной
информацией «дискредитирует» прогноз. Фило- и онтогенетическая установка
на прогнозированную эффективность указанной защитной реакции
«отменяется», т. к. текущая ситуация, первоначально оцениваемая как
определенная, вероятная («понятная»), остается определенной, т. е. реально
происходящей, становясь при этом субъективно невероятной, субъективно
невозможной («непонятной») (см. 3.4).
Бывают еще более своеобразные конфликты разных иерархических
уровней психики с когнитивными компонентами, образующими причины
кинетоза. Вот один из изученных нами случаев. Профессиональный моряк,
никогда не страдавший от болезни укачивания, однажды во время дальнего
плавания (была небольшая качка) получил известие об измене ему жены. В ту
же минуту с очередным качанием корабля у него возникли позывы рвоты, из-
за нее он подбежал и склонился над бортом.
Здесь внезапно возникший «конфликт» между мнестическим
представлением о предмете любви и трагическим сообщением, ломающим это
представление, резко понизил порог чувствительности к качке корабля.
Указанные виды «конфликтов» либо не осознаются, либо актуализируются
в виде представлений, далеких от сущности этих конфликтов, например, как
указывалось, в виде иллюзорных пространственных представлений или в виде
ощущения неопределенного дискомфорта и т. д. (см. табл.). Естественно,
несмотря на отсутствие адекватного отражения в сознании, указанные
«конфликты» участвуют в организации поведенческих эмоциональных,
профессиональных и даже социализирующих и прочих реакций, являясь
элементами этой организации.
В. Комплексные модели развития болезни движения

а) Респираторно-гемодинамическая концепция кинетоза. Исследования
реакций вегетативной системы при кинетозе были проведены Р.М. Баевским,
Б.И. Поляковым. Их исследования позволили дифференцировать значимость
различных функциональных систем организма на разных этапах развития
кинетоза [Баевский
340 •ГлаваР.М.,
З Поляков Б.И., 1978; Поляков В.Я., Петренко В.Е.,
Саввин А.В., Тазетдинов И.Г., Тачко А.М., 1977].
На основании статистического исследования при вестибулярных нагрузках
ритма сердечных сокращений сделано заключение о том, что он может
служить индикатором вегетативного дисбаланса при кинетозе [Баевский Р.М.,
Поляков Б.И., 1978]. Наиболее благоприятной формой вегетативного
реагирования при этом, но мнению авторов, является повышение активности
симпатической нервной системы со снижением активности пара
симпатической. Неблагоприятное течение кинетоза протекает в двух случаях:
1) когда имеется высокая активность гуморального канала управления; 2) при
наличии «парасимпатического преобладания» [там же, с. 98].
Комплексное исследование при кинетозе различных функ циональных
систем организма с выявлением тех, которые могут компенсировать друг
друга, необходимо для дифференцирования целесообразных, т. е. в конечном
итоге полезных для организма, реакций, от проявлений недостаточности или
«поломки» биологической системы, вызванных чрезмерными или
неадекватными нагрузками В этом плане интересным является исследование
сердечно-сосудистой системы и системы внешнего дыхания при
кратковременных (до 15 мин) «вестибулярных» нагрузках, проведенное Б.И.
Поляковым [Поляков В Я 1973]. Реакции респираторно-гемодинамической
системы, согласно данным автора, свидетельствуют о различном кислородно-
энергетическом снабжении тканей организма при той или иной форме
кинетоза. При манифестированных экскреторно-эвакуаторных вегетативных
реакциях (рвоты и др.), выраженных уже на первых пяти минутах (у людей,
«подверженных укачиванию»), это снабжение уменьшалось за счет
уменьшения «ударного выброса» крови сердцем при незначительном
увеличении «дыхательного объема». У «устойчивых» к укачиванию, т. е у
выдержавших пробу до 15 мин без возникновения заметных экскреторно-
эвакуаторных вегетативных и других субъективно неприятных реакций, в ходе
пробы резко возрастал дыхательный объем при незначительном на первых
трех минутах пробы возрастании, а затем снижении «ударного выброса»
крови. Автор высказал предположение о «более высоком уровне системной
организации вегетативных функций у людей, не подверженных укачиванию»
[там же, с. 77].
Дискуссия. По моему мнению [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 192], данные
Б.И. Полякова позволяют сделать более широкие обобщения. Они
свидетельствуют не столько о разном уровне организации, сколько о разной
направленности реакций респираторногемодинамической системы. У лиц,
подверженных укачиванию в описанных им экспериментах, видимо, имело
место уменьшение кровоснабжения тканей адекватно снижению у них
эмоциональнодвигательной активности. Напротив, у лиц, не подверженных
укачиванию, респираторно-гемодинамическая система служила возрастанию
защитной готовности организма и активизации эмоционально-двигательных
реакций, характерных для данной группы лиц на начальном этапе развития у
них кинетоза.
Таким образом, как у «укачиваемых», так и у «неукачиваемых» «системная
организация вегетативных функций» (согласно терминологии Б.И. Полякова)
была адекватна, как я полагаю, разным формам прогноза динамики
экстремальной ситуации (о «прогнозе» см. 3.3). У «укачиваемых» этот прогноз
основывается на целесообразности поведенческого реагирования в режиме
«пережидания» неблагоприятнойдля
Вегетативный организма
субсиндром стресса» 341 ситуации, исходя из
«невозможности» прогнозировать активную ликвидацию этой ситуации
силами организма (вследствие отсутствия в фондах памяти адекватных
сложившейся ситуации программ реагирования). У «неукачиваемых» прогноз
динамики экстремальной ситуации основывался на целесообразности
нарастания готовности к активизации защитного поведения исходя из
определенной субъективной вероятности
ситуации, из наличия в организме программы ликвидации данной ситуации
силами организма (см. 3.3).
Таким образом, результаты исследований Б.И. Полякова согласуются с
моей концепцией о возникновении при кратковременной экстремальной
ситуации двух типов эмоциональнодвигательного реагирования.
«Предпочтение» того или иного типа реагирования определяется той или иной
индивидуальной программой защитного поведения, сформированной фило- и
онтогенетически (см. 3.3).
б) Нейроэндокринно-гомостатическая концепция кинетоза. Заслуживает
внимания концепция кинетоза, предложенная А.Е. Курашвили и В.И.
Бабияком. По их мнению, симптомоком- плекс укачивания может быть
объяснен как явление «рассогласованности в гомеостатических системах
организма, возникающее на почве несоответствия между активностью
предуготавливающих механизмов (нейроэндокринная регуляция) и
пассивностью механизмов конечной реализации приспособления
(двигательные реакции, работа сопряженных анализаторов) »[Курашвили А.Е.,
Бабияк В.И., 1975, с. 14]. Итак, авторы предполагают наличие двух периодов в
формировании кинетоза: во-первых, подготовку за счет «нейроэндокринной
регуляции» защитных двигательных реакций, во-вторых, развитие симптомов
кинетоза как проявление рассогласования «гомеостатических систем
организма» из-за того, что что-то помешало осуществлению этих движений.
На вопрос о том, что мешает их осуществлению, авторы цитированной работы
не отвечают, ограничиваясь замечанием о том, что «чаще всего рвота и
типичный симптомокомплекс “болезни передвижения" возникает при
пассивных качаниях» [там же, с. 144]. При этом они не используют
собственные обширные экспериментальные данные о вестибуло-соматических
и вестибуло-глазодвигательных реакциях, которые и есть те «защитные
движения», предуготовленные организмом в ответ на гравиинерционные
воздействия.
Следует учитывать, что наряду с затухающими существуют незатухающие
вестибулярные сомато-двигательные и глазодвигательные реакции
[Горгиладзе Г.И., 1978; Грейбил А., 1975: Хазен Я.М., 1967 и др.].
Совокупность тех и других составляет двигательную реакцию или
преднастройку к ней. Такие «пред- настроечные» вестибуло-моторные реакции
преобладают при угнетении двигательной активности во время «болезни дви-
жения». Двигательная активность подавляется при кинетозе. сменяясь
адинамией. Вопрос, почему это происходит, остается у цитируемых авторов
без ответа. Адинамия — элемент кинетоза, представляется им его причиной.
Согласно А.Е. Курашвили и В.И Бабияку «болезнь передвижения» —
результат «рассогласования в гомеостатических системах организма», т. е. они
примыкают к исследователям, которые относят этот синдром к категории не-
целесообразных, вредных для организма последствий «дисфункции»,
«поломки»342
его•Глава
структуры.
З Цитированные авторы полагали: «Вполне вероятно,
что именно ангионевротический комплекс служит начальным
патогенетическим механизмом во всем сим- птомокомплексе укачивания» [там
же, с. 160]. При этом причину указанной выше дисфункции они видели в
«нарушении мозгового кровообращения и обеднении кислородом жизненно
важных образований мозга» [там же, с. 160]. К нарушению кровоснабжения
центральных и периферических отделов вестибулярного анализатора, как к
первопричине кинетоза, обращались многие авторы [Брянов И.И., 1963;
Брянов И.И., Мацнев Э.И., Яковлева И.Я., 1975; Трусевич Я.И , 1888 и др.].
Экспериментальные данные школы академиков А С. Дмитриева и И.А.
Булыгина позволили рассматривать изменения церебральной гемоциркуляции
как начальный механизм одного из звеньев цепной вегетативной реакции при
кинетозе: этот механизм сопряжен, в частности, со снижением эмоционально-
двигательной активности [Дмитриев А.С., 1969 и др.].
Дискуссия. По моему мнению [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 194], первая
фаза (стадия) кинетоза — защитное эмоциональнодвигательное реагирование
на первые, одиночные гравиинерцион- ные стимулы сопровождается
адекватными этому реагированию, обслуживающими его гемоциркулярными
реакциями, чаще вазодилататорными. Согласно терминологии Г.Л.
Комендантова и В.М. Копанева это «скрытая» фаза кинетоза. Переход ко
второй фазе — пассивному эмоционально-двигательному реагированию—
сопровождается преимущественно вазоконстрикторными реакциями, которые
играют роль пусковых в развитии ряда симптомов кинетоза. При этом
вегетативная активность выступает в роли «управляющей» по отношению к
«запускаемым» эмоционально-психическим, поведенческим реакциям
в) «Нейромышечная» концепция кинетоза. Известны данные,
позволяющие считать, что снижение мышечной активности, предшествующее
«вестибулярным» раздражениям, способствует большей выраженности
вегетативных реакций при кинетозе [Хи- лов К.Л., 1964, 1969; Яковлева Н.Я.,
Барышова В.П., Мац Э.И., 1967 и др.]. Следовательно, адинамия должна
усугублять тяжесть течения кинетоза, т. е. может быть отнесена к числу
«пусковых» факторов возникновения последующих «циклических» вегетатив-
ных реакций. Известно, что, напротив, напряжение тех или иных мышечных
групп снижает вегетативные проявления кинетоза [АйзиковГ.С., 1969]. По
мнению авторов последнего сообщения. указанный эффект возможен за счет
конвергенции афферентных мышечных импульсов на вестибулярные ядра.
О сложности взаимоотношений вегетативной и двигательной систем при
кинетозе свидетельствуют данные М.Д. Емельянова [Емельянов М.Д., 1967І-
Он обнаружил, что вегетативные расстройства, возникающие у испытуемых,
расположенных на неустойчивой опоре, менее выражены при стабильных
мышечных усилиях (при фиксации взгляда, при стабилизированном напряже-
нии скелетных мышц). Напротив, непроизвольная беспорядочная длительная
активность глаз, балансирование испытуемого на неустойчивой опоре
приводят к более выраженным вегетативным расстройствам.
Дискуссия (см. также [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 194-1961). На основе
сопоставления результатов исследований кинетоза при кратковременных
(режимы невесомости в авиационном полете) и длительных (многосуточное
вращение) «кинетозогенных» воздействиях мной был предпринят анализ
«болезни движения». Исходным положением стало выделение микро- и
макроструктуры кинетоза.
Вегетативный субсиндром стресса» 343
Под микроструктурой понималась реакция в ответ на одиночные
гравитационный, инерционный и другие динамические воздействия,
сигнализирующие об изменении положения субъекта относительно
пространства. Такое воздействие, как правило, вызывало двухфазную
реакцию. Первая фаза — это рефлекторная, двигательная реакция, которая, как
правило, имела эмоциональную окраску [Воячек В.И., 1927; Григорьев Ю.Г ,
Фарбер Ю.В., Волохова Н.А., 1970; Дмитриев А.С., 1969; Курашвили А.Е.,
Бабияк В.И., 1975; Хилов К.Л., 1964; Menierre Р., 1861 и др.]. Вслед за
рефлекторной реакцией имело место непродолжительное оживление
поведения, что также сопровождалось эмоциональными реакциями. Эти две
основные фазы реагирования являлись реализацией фило- и онтогенетически
сформированной программы защитного реагирования на одиночный
экстремальный гравиинерционный стимул (см. гл. 2.1.3) Данная программа
предусматривала предотвращение опасности нежелательного изменения
положения субъекта в пространстве (потери равновесия, падения и т. п.), о
котором с той или иной субъективной вероятностью сигнализировал
гравиинерционный стимул.
Многократное (непрерывное) повторение подобных стимулов создает
ситуацию, когда указанное защитное реагирование не предотвращает
последующих стимулов и поэтому оказывается «бесполезным», т. е.
программа этого реагирования «дискредитируется» (это не осознается
субъектом), как неадекватная требованиям ситуации [Китаев-Смык Л.А., 1983,
с. 59-62]. Из-за этой «дискредитации» эмоционально-двигательное реа-
гирование на такие воздействия — стимулы угасает, сменяясь адинамией,
апатией и т. д. Информация о неадекватности рефлекторного поведенческого
реагирования «включает» активизацию менее специфического, «защитного»,
вегетативного реагирования: экскреторно-эвакуаторных, гомеоциркулярных,
гемопоэтических и т. п. защитных реакций, которые сменяют
♦дискредитировавшие» себя эмоционально-двигательные защитные реакции.
Развитие проявлений кинетоза со сменой указанных стадий мной
предложено рассматривать как его макроструктуру [Китаев-Смык Л.А., 1977 б,
1979, 1983, и др.]. Таким образом, данная концепция кинетоза обращает
внимание на смену разных представлений о субъективно-вероятностном
прогнозе опасности экстремальной ситуации.
При кинетозе реализуются разные «степени» прогнозирования. Концепт
прогноза первой степени актуализируется на основе информации об опасности
изменения пространственной среды («опасности» первого рода). На основе
такого прогноза осуществляется микроструктурный элемент кинетоза.
Концепт прогноза второй степени возникает на базе информации о том, что
концепт прогноза первой степени не адекватен действительной реальной
экстремальной ситуации («опасность» второго рода). Прогноз второй степени
служит основанием для реализации макроструктуры кинетоза. Адаптация к
условиям грави- инерционной стимуляции осуществляется за счет
формирования новой функциональной системы пространственной ориентации
и сенсомоторной координации; при этом угасает болезневидная вегетативная
активность. Следовательно, «привыкание» к укачиванию предусматривает
исчезновение указанных выше концептов прогноза первой, а затем второй
степени. Таким образом, первоначально «отменяется» прогноз опасного
изменения344
пространства
•Глава З — «опасности» первого рода. В дальнейшем также
«отменяется» прогноз «опасности» второго рода, возможной из- за
неадекватного реагирования на стимулы, информирующие об опасности
первого рода.
Следует сказать, что непрекращающееся экстремальное воздействие может
формировать и другие, помимо указанного, концепты субъективно-
вероятностного прогнозирования более чем первой и второй «степеней». Их
актуализация обусловливает смену форм защитной биологической активности
(эмоционально-двигательной, вегетативной, интеллектуально-мыслительной,
социальнопсихологической и др.) [Китаев-Смык Л.А., 1979 и др.].
Данная концепция указывает на возможность новых принципов
профотбора операторов для работы в кинетозогенной среде и для разработки
лечебно-профилактических мероприятий при «болезни движения».
г) Концепция А. Грейбила: «абсурдные реакции» как причина кинетоза.
Разработанные А. Грейбилом с использованием принципов системного
анализа концепции кинетоза отличались смелостью и нетривиальностью и
опирались на обширный экспериментальный материал. Будучи одним из
ведущих зарубежных специалистов в области исследования прикладных
аспектов пространственной ориентации человека, он был привлечен к
решению прикладных проблем «болезни движения» А. Грейбил предлагал
рассматривать кинетоз как «внесистем ные нарушения функционала». При
кинетозе возникает некий, еще не до конца определенный комплекс
функциональных расстройств, «внесистемный» по отношению к
«внутрисистемным» реакциям. «Внесистемные расстройства» и
«внутрисистемные вестибулярные реакции» находятся в тесном
взаимодействии [Грейбил А., 1975, с. 288). Болезнь движения он расценивал
как комплекс «абсурдных реакций», в основе которых лежит происходящий в
пределах центров вестибулярного анализатора «выход нейронной активности
за пределы нормы» [там же, с. 301 ] [absurdus (лат.) — неприятный,
неуместный и т. п.]. Он пред полагал, что для осуществления кинетоза (в
соответствующих условиях) в организме имеются структуры, обеспечивающие
распространение этой активности по некоторым нервным путям,
облегчающим возникновение вегетативных реакций, к областям где
формируются симптомы болезни движения. В нормальном состоянии, т. е. в
отсутствии симптомов кинетоза, эти гипотети ческие структуры, по мнению А.
Грейбила, не функционируют [там же, с. 288].
А. Грейбил, видимо, предполагал эволюционную обусловлен ность
указанных гипотетических, функционирующих только при кинетозе нервных
путей. Среди симптомов кинетоза он выделял реакции первого порядка
(например, повышение потливости), второго порядка (например, сонливость) и
третьего порядка — нарушение сложных поведенческих реакций.
Дискуссия. В отечественной литературе также проводилось
«подразделение» разных уровней реакции при кинетозе, указы валось на
иерархию этих уровней [Вожжова А.И., Окунев Р.А., 1964]. Разделение
реакций, возникающих в невесомости, на вегетативные и нервно-психические
было положено мной в основу классификации нарушений самочувствия и
работоспособности людей в невесомости [Китаев-Смык Л.А., 1963 а, 1963 б.
1977 б, 1979 и др ] Кроме того, нами было высказано мнение, что
иерархическая зависимость
Вегетативный между этими
субсиндром двумя
стресса» видами реакций меняется на
345
разных стадиях кинетоза [Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др.,
1972; Китаев-Смык Л.А., Галле P-Р., Клочков А.М. и др., 1969 и др ]. Если на
стадии рефлекторной активизации двигательных функций в ответ на первые
(одиночные) гравиинерционные стимулы вегетативные реакции (I порядка)
«обслуживают» двигательные и эмоциональные реакции (II и III порядка), то
на этапе выраженных проявлений «болезни движения» вегетативная сфера
может оказывать, условно говоря, управляющее действие, инициируя
некоторые формы психической деятельности.
Известны проявления теплового стресса с исходным физиологическим
«управлением» психикой. Например, как показано В.И. Медведевым,
субъективно переживаемое чувство общей слабости обусловливается, в
частности, выбросом с мочой некоторых биологических активаторов
психической и мышечной деятельности.
В.И. Медведев, будучи профессором кафедры физиологии Военно-
медицинской академии им. С.М. Кирова, сообщал, что был вызван в
Советскую Среднюю Азию в связи с тем, что там солдаты во время несения
службы в жаркое дневное время засыпали, теряли бдительность и служебное
рвение. Медведевым на месте было обнаружено в крови у солдат значительное
уменьшение биологических активаторов (витаминов и др ). Активаторы стали
вводить солдатам в больших количествах. Солдаты стали бодрыми, но от
перегрева у них начали случаться «тепловые удары» и начальные симптомы
цинги. В госпитале у солдат было обнаружено большое содержание этих
активаторов в моче при малом содержании в крови. То есть активаторы
выбрасывались с мочой, чтобы обездвижить солдат и предотвратить у них
перегрев тела и «тепловой удар» из-за исправного несения воинской службы
при непереносимой дневной жаре. Известно, что местные жители в жарких
странах днем, как правило, не работают, отдыхая в тени — у них «сиеста».
Неспособность субъекта точно воспроизвести желаемое движение в
измененной гравиинерционной среде (во вращающейся комнате), а также
возникающие при этом зрительные иллюзии и иллюзорные ощущения
движения А. Грейбил рассматривал как необычные, «ненормальные»
внутрисистемные реакции вестибулярной системы. Выраженность указанных
иллюзий находится в прямой зависимости (как указано А. Грейбилом, эта
зависимость статистически недостоверна) с последующей выраженностью
неблагоприятных проявлений болезни движения
Из этого следует, что выраженность сенсорных иллюзии может иметь при
кинетозе прогностическое значение. Цитируемый автор дифференцировал
вестибулярные иллюзии на возникающие при преимущественном раздражении
отолитов и при стимуляции полукружных каналов
Вероятно, такое разделение иллюзий с последующей дифференциацией их
в зависимости от выраженности помешало А. Грейбилу получить
статистически достоверную корреляцию индивидуальной выраженности
иллюзии с индивидуальной склонностью к последующим болезненным
проявлениям кинетоза
В ходе экспериментов во вращающемся имитаторе межпланетного
корабля (проводимых в нашей стране в те же годы, что и эксперименты А.
Грейбила) была выявлена статистически достоверная положительная
корреляция возникновения экскреторно- эвакуаторных проявлений кинетоза
(повышение 346пото- и Зслюноотделения, рвота ит. п.) и «интровертированных»
•Глава
вестибулярных пространственных иллюзий (чувство вращения внутри головы
и т. п.). И теидругие реакции возникали у одной группы людей при движениях
во вращающемся помещении. Вместе с этим имелась статистически
достоверная отрицательная корреляция возникновения экскреторно-
эвакуаторных реакций и «экстравертиро- ванных» вестибуло-зрительных
иллюзий (ощущение вращения окружающего пространства). Эти реакции
возникали у другой группы людей при аналогичных движениях головой во
вращающемся помещении [Китаев-Смык Л. А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и
др., 1972; Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М. и др., 1969; Китаев-
Смык Л.А , 1983, с. 197—198].
Ошибкой А. Грейбила, не позволившей получить статистически
достоверную корреляцию между вегетативными и сенсорными реакциями при
кинетозе, явилось то, что он дифференцировал эффекты раздражения
анатомических структур вестибулярного аппарата (отолитов и полукружных
каналов), а не тип сенсорной реакции при этих раздражениях. Между тем
много ранее этих экспериментов имелись наши публикации, указывающие, что
при воздействиях на гравирецепторную систему («ударов» невесомостью)
возникают два типа сенсорных иллюзий. У лиц. предрасположенных к
болезненным проявлениям кинетоза возникает чувство «тяги вверх»
(относительно оси тела человека); у не предрасположенных к ним возникает
чувство «падения вниз» [Китаев-Смык Л.А., 1963 а, 1963 б и др.]. По своей
выраженности неблагоприятные вегетативные реакции в невесомости
статистически достоверно положительно коррелировали только с сенсорной
реакцией, активизировавшейся в невесомости в виде чувства «тяги вверх».
ротативный
Указанная субсиндромнестресса
закономерность свидетельствует в пользу того, что 347
предрасположенность к болезненному течению кинетоза связана с тем или
другим анатомическим отделом вестибулярного аппарата. Прогноз течения
кинетоза продуктивен с учетом типа актуализации в создании («прорыва» в
сознание) концептов, обычно не осознаваемых.
д) Участие в возникновении кинетоза иллюзорного представления об
экстремально-измененной пространственной среде. Согласно гипотезе
выдающегося ученого Аршака Мира- кяна, в процессе формирования
сенсорного образа имеет место своего рода расчленение и искажение
отражаемого восприятием объекта [Миракян А.И.,1987]. В обычных условиях
иллюзийнет, т. к. этот процесс протекает неосознаваемо и осознается лишь
«готовый» образ воспринимаемого объекта. Только в беспрецедентных,
экстраординарных условиях процесс формирования образа, т. е., условно
говоря, первичное непременное искажение нейрональными структурами
воспринимаемого объекта доходит до осознания, как иллюзия. Иными
словами, формирование сенсорного образа — это решение задачи познания
(увидения, услышания, унюхивания и т. п.) в соответствии с прецедентами
таких решений, но решение это — на уровне «досознательном». Такой процесс
решения выходит на уровень сознания при беспрецедентном сочетании
«интегрируемых» элементов, в частности при стрессе, когда еще нет
ментальных программ, «знающих» (благодаря уже накопившемуся опыту), что
же это такое — беспрецедентный объект (предмет, событие). И как, в виде
какого образа его надо осознать, представить себе и на конечном этапе увидеть
(услышать, унюхать, осязать и т п.).
С этих позиций можно рассматривать нередкие случаи, когда у молодых
моряков во время первого плавания страх перед безмерной пучиной моря под
ногами под днищем корабля вызывает головокружение и «морскую болезнь».
В дальнейшем они не возникают у возмужавших моряков даже во время
длительных штормов [Топалянский В Г., Струковская М.В., 1986].
Дискуссия. Надо полагать, вовлечение «досознания» и осознания
необходимо для оптимизации процесса поиска адекватного решения,
адекватной концептуальной модели и для перевода беспрецедентной,
неординарной концептуальной модели в ординарную. Такое осознание
«искажений» воспринимаемого образа в «досознании», как показало наше
изучение зрительных иллюзий в невесомости, есть как бы взаимная экспансия
сознаваемых и неосознаваемых уровней мышления [Китаев-Смык Л.А., 1963 б,
1967, 1968]. Такого рода его «активность» — один из элементов когнитивного
субсиндрома стресса (см. гл. 4).
Указанный «поиск» адекватной концептуальной модели экстраординарно
(экстремально) изменяющегося пространства естественно направлен на ту или
иную активность контакта < внешней пространственной средой, т. е. на ту или
иную выраженность поведенческой активности. Направленность внимания
человека во внешнее пространство, надо полагать, предусматривает активное
его поведение; направленность во внутреннее про странство сопряжена с
пассивным поведением. Второй вариант направленности поиска актуальной
концептуальной модели пространства, предусматривающий пассивное
поведение, при достаточной продолжительности экстремального воздействия
(и, можно полагать, при достаточно высокой «проводимости»
гравирецепторных экстремальных экстраординарных сигналов в сознание)
коррелирует
348 с последующей активизацией экскреторных и ряда других Глава .3
вегетативных реакций, как бы связывающих внутреннюю вегетативную
активность с требованиями внешней среды.
В свете некоторых достижений нейрофизиологии и нейропси хологии
указанная выше направленность в формировании концептуальной модели
экстремального изменения пространства базируется не на системе локальных
мозговых центров [Лобова Л.П., 19371, а на динамическом формировании
нейронных популяций и статистической конфигурации их нейрональной
активности [Бехтерева Н.П., 1974], связанной с «миром» внутреннего про-
странства организма.
е) Нарушение парной функции лабиринтов как одна из причин
кинетоза. «Наличие более или менее заметной исходной вестибулярной, в
частности, отолитовой асимметрии, по мнению некоторых авторов, можно
рассматривать как один из предрас полагающих факторов возникновения
космической болезни. Вместе с тем непосредственно после возвращения на
Землю, в острый период реадаптации, выявляется достоверная асимметрия
различных показателей вестибулярных функций» [Брянов И.И., Горгиладзе
Г.И., Корнилова Л.Н. и др., 1986, с. 169—185; Торги ладзе Г.И., Самарин Г.И.,
Брянов И.И., 1986]. У всех советских космонавтов, участвовавших в
длительных орбитальных полетах, отмечали отолитовую асимметрию. В 3—4
раза возрастала кана ловая асимметрия. Наблюдалась асимметрия
глазодвигательных реакций на оптокинетические раздражители. Кроме того,
имело место явное усиление асимметрии восприятия пространственных
координат в боковых позициях тела. Вестибулярная асимметрия, как правило,
сочеталась с симптомами болезни движения [Торги ладзе Г.И., Брянов И.И.,
Юганов Е.М., 1990, с. 205].
рг,^тативныи
Дискуссия. субсиндром стресса•
Можно предположить, 349
что асимметрия лабиринтных функций,
т. е. гравиинерционных анализаторов, возникает при изменении
гравитационной среды как адаптивно-защитная мера для более успешного
приспособления всей стато-кинетики людей (их способности ориентироваться
идействовать в пространстве) к этой новой среде. В таком случае указанная
асимметрия — это не столько причина космической болезни, сколько
защитноприспособительная реакция для уменьшения ее выраженности. В
пользу такого взгляда свидетельствуют результаты наших исследований
гетерофории (показателя асимметрии бинокулярного зрения) при
вынуждаемой многосуточной бессоннице и у спортсменов-горнолыжников во
время интенсивных тренировок на горных склонах [Китаев-Смык Л.А., 1983. с.
214—219]. Однако результаты проведенного нами исследования гетерофории
при болезни укачивания во время многосуточного плавания в штормовую
погоду [там же] подтверждают цитированные выше мнения о том, что
асимметрия всех анализаторов пространства участвует в возникновении
кинетоза (см. также 4.3.6).
3.5.3. Из истории изучения кинетоза («болезни укачивания»)
На протяжении истории изучения кинетоза можно выделить этапы

накопления разрозненных фактов, касающихся данной проблемы, и этапы,
когда анализ «укачивания» поднимался выше феноменологии, до системных
обобщений. В соответствии с этими этапами при анализе концепций кинетоза
их можно разделить на две группы:
1) преимущественно локалистические, рассматривающие проблему кинетоза,
исходя из признания ведущей решающей роли какой-либо анатомической
структуры для функциональной системы;
2) использующие приемы системного анализа проблемы кинетоза. Предваряя
заключение по данному обзору, можно сказать, что достаточно полных
системных решений проблемы кинетоза до настоящего времени нет.
А. Лабиринтологические концепции кинетоза. Видимо, в связи с тем, что

наиболее заметные симптомы кинетоза (рвота, головокружение,
дискоординация движений и др.) являются характерными признаками еще и
вестибулярной патологии (а также, возможно, в связи с успехами
экспериментальной клинической лабиринтологии, имевшими место
одновременно с началом развития авиации), на протяжении многих лет
изучение «болезни укачивания» проводилось или возглавлялось ЛОР-

патологами, придававшими вестибулярному аппарату решающее значение в
развитии этого состояния [Воячек В.И. 1927; Емельянов М.Д., 1967; Хилов
К.Л., 1964, 1969; Вагапу R., 1907; Irwin J.A., 1881; Мепіегге Р., 1861; Quix F.H.,
1932 и др.]. Значение раздражения ушного лабиринта в развитии «укачивания»
подтверждалось многочисленными лабораторными исследованиями. Была
разработана так называемая отолитовая концепция «морской болезни»,
согласно которой одним из факторов, обусловливающих появление
вегетативных симптомов кинетоза при морской качке, является
прямолинейное ускорение и преимущественно вертикальное раздражение
отолитового
350 аппарата.
• Эти исследования внесли большой вклад в знание Глава З
симптоматики кинетоза; были получены многочисленные данные
относительно анатомо-физиологической структуры вестибулярного
анализатора и его связей с различными функциональными системами
организма.
Опыт развития авиации показал целесообразность недопущения к летным
профессиям тех лиц, у которых при вестибулярной нагрузке возникает
значительная дезориентация в пространстве и кинетоз. Вместе с тем было
обнаружено, что условия напряженной летной деятельности подавляют,
тормозят возникновение симптомов болезни движения. Стало
хрестоматийным описание летчиков, никогда не страдающих «болезнью
укачивания» при управлении самолетом и «заболевающих» тяжелейшим
кинето- зом, оказавшись в полете в качестве пассажиров [Платонов Е.Е., 1960].
Видимо, по этим причинам при решении задач оптимизации летной
деятельности проблема предотвращения кинетоза, как правило, не
поднимается представителями летной практики. Исследователи этой проблемы
Н.А. Разсолов и О.П. Яковлев свидетельствовали: «Состояние
профессиональной работоспособности при моделировании “болтанки”
самолета у лиц летного состава с различной статокинетической устойчивостью
до настоящего времени, судя по доступной нам литературе, еще не изучалось»
[Разсолов Н.А., Яковлев О.П., 1976, с. 42].
В лабораторных условиях вращение и укачивание пилотов приводят к
ухудшению показателей их профессиональной работоспособности, в большей
мере у тех испытуемых, у которых возникают выраженные симптомы болезни
движения [Забутый М.Б., 1976; Разсолов Н.А., Яковлев О.П., 1976]. Это
способствует сохранению интереса к кинетозу применительно к задачам
авиации. Интерес к проблеме кинетоза в авиационной медицине
поддерживается также экспериментальными лабораторными данными, позво-
ляющими полагать, что у летчиков в полете может возникать
«скрытая» стадия этого заболевания, при которой отсутствуют вегетативные
симптомы болезни движения, но может ухудшаться работоспособность
[Комендантов Г.Л., 1965; Комендантов Г.Л., Копанев В.И., 1974; Разсолов
Н.А., Яковлев О.П., 1976 и др.].
Б. «Гемоциркулярная» концепция кинетоза. Реакцией на развертывание

исследований кинетоза исключительно с позиций «лабиринтологии» явилось
выступление группы ученых, руководимой И.И. Бряновым [Брянов И.И.,
Мацнев Э.И., Яковлева И.Я., 1975] против исключительности вестибулярных
воздействий как фактора, вызывающего «укачивание». Указанные авторы
предположили, что основной причиной возникновения кинетоза в невесомости
является нарушение гемодинамики, в частности локальное нарушение в
кровоснабжении внутреннего уха и, как его следствие, изменение кислотно-
щелочного равновесия эндолимфы. Провозглашение нарушения церебральной
гемодинамики при укачивании как ведущего звена в возникновении кинетоза
не ново. Основываясь на том, что морская болезнь возникает при спазме
мозговых сосудов, Я.И. Трусевич еще в 1888 г. предложил лечить кинетоз
приемом внутрь нитроглицерина. В адрес предложенной И.И. Бряновым с
соавторами гипотезы были высказаны критические замечания с указанием на
недостаточную
351 • аргументацию гемоциркулярной концепции кинетоза ГлаваиЗ
недостаточно обоснованное привлечение для ее подтверждения данных,
полученных в космических полетах [Забутый М.Б., 1976; Пименов Е.А., 1976].
Нам представляется знаменательным выступление И.И. Бря- нова с
соавторами, с одной стороны, как попытка решительного отхода от толкования
симптомов кинетоза с локалистических позиций «лабиринтологии», с другой
стороны, как проявление также локалистического толкования механизмов
этого симпто- мокомплекса, но с привлечением в качестве ведущего звена «бо-
лезни движения», другого «локуса» — гемоциркуляции. Следует сказать, что
критики указанного выступления, ограничившись правильным анализом его
ошибочных положений, не предложили каких-либо конкретных суждений
относительно этиопатогенеза болезни укачивания. Они лишь упомянули
отдельные положения системного подхода, не указав значения и места
сосудистых реакций при кинетозе, во-первых, как результата экстремальных
воздействий и, во-вторых, как реакций, опосредующих ряд проявлений этого
синдрома.
Предположение о том, что изменение кровотока в системе церебральных
сосудов, в том числе и сосудах, питающих отолитовый аппарат, может явиться
причиной возникновения
12 Психоми-пя cipoc,.!
кинетоза, не имеет прямых экспериментальных подтверждений. Оно

основывается на исследованиях вестибуло-сосудистых рефлексов, в частности
гемодинамики церебральных сосудов при вестибулярной стимуляции
[Нуммаев Г.М., 1970; Шинка- ревская И.П., 1968].
Гипотеза об изменении гемодинамики как об одном из факторов,
вызывающих кинетоз в невесомости, вызвала цепь многолетних исследований
в нашей стране и за рубежом В качестве модели изменения гемодинамики при
невесомости использовали ортостатическую пробу. Исследования показали,
что далеко не все лица с низкой ортостатической устойчивостью хуже перено-
сили вестибулярные воздействия [Поляков В.Я., Петренко В.Е.. Саввин А.В.,
Тазетдинов И.Г., Тачко А.М., 1977; Усачев В.В., Михайловский Г.П.,
Татаринова Н.В. и др., 1972]. Имеющаяся корреляция хотя и подтверждает
хорошо известный факт вестибулярной регуляции вегетативных функций,
однако не может служить доказательством того, что изменение
кровоснабжения какого-либо участка мозга или отолитового аппарата есть
непременное условие возникновения кинетоза.
В этом плане представляет определенный интерес то, что создание
отрицательного давления на нижнюю половину тела за счет оттока крови от
головы вызывает уменьшение выраженности калорического нистагма и
чувства головокружения. Резкий приток крови к голове после быстрого (за 1 с)
«сброса» давления, напротив, вызывает и без калоризации лабиринта в этот
момент («гипереми- ческий») нистагм и «ощущение перевернутого положения
тела» [Вожжова А.И., Окунев Р.А., 1964, с. 71]. Вместе с тем таких проявлений
кинетоза, как тошнота, рвота, тяжесть в области желудка, дисгидроз и т. д.,
цитированные авторы не отмечали.
Таким образом, интенсивный прилив крови к голове вызывает в период
последействия калорического раздражения лабиринта вестибуло-
двигательную реакцию глазных яблок, при этом имеется и пространственная
иллюзия, 352
однако
• признаков кинетоза не было. Следует сказать, чтоГлава при З
реальном зависании человека вниз головой, всегда сопровождающемся
интенсивным и нарастающим приливом крови к головной части туловища,
рвоты не наблюдается.
Б.Н. Клосовским [Клосовский Б.Я 1942] при капилляроскопии сосудов
мозга через трепанационные отверстия в черепе, А.П. Науменко и В.С.
Олисовым [Науменко А.И., Олисов В.С., 1959] методом плетизмографии
различных долей мозга, Г.М. Нум- маевым [Нуммаев Г.М., 1970] методом
реоэнцефалографии было показано, что вестибулярный аппарат является
одной из рефлекторных зон в регуляции мозговых сосудов. При его
раздражении происходит сложное перераспределение крови между
отдельными областями мозга, не ограничивающееся простым снижением
кровоснабжения вестибулярного аппарата.
В пользу гемоликвородинамической теории возникновения космической
болезни свидетельствует наблюдаемое у космонавтов «перемещение жидких
сред к краниальной части тела: отек век, одутловатость, давление на голову и
глазные яблоки, пульсация сосудов головы и шеи, жжение в области лица, рас-
ширение и тяжесть в области придаточных пазух носа, головные боли, иногда
расширяющего характера, микрофотопсия, разные иллюзии, а также
повышение давления в центральной артерии сетчатки... С помощью
эховинтрикулометрии выявляются расширения желудочков мозга,
свидетельствующие о повышении внутричерепного давления ликвора и
приводящие к развитию синдрома ликворной гипертензии. Обнаружены по
меньшей мере два типа реакций. У одних лиц наблюдаются лишь отдельные
симптомы и относительно быстрая нормализация сосудистых сдвигов. У
других, наоборот, имеется вся картина симптоматики затяжного характера с
тошнотой и рвотой, что указывает на недостаточность сосудистых
регуляторных механизмов к данному виду воздействий» [Жернавков А.Ф.,
Соколов В.И.,1985; Асямолов В.П., Панченко В.С., Коркушева В.А. и др.,
1986; Соколов В И , 19851.
3.5.4. Кратко о кинетозе (о «болезни передвижения», «болезни укачивания-

укручивания») как о «болезневидном состоянии» (о квазиболезни)
Почему «болеют» кинетозом при укачивании? Причина в особом

анатомическом и физиологическом строении человека, приспосо бленном всем
ходом биологической эволюции к жизни только на твердой поверхности
материков нашей планеты Земля. «Болезнь передвижения» — кинетоз
(«болезнь укачивания- укручивания») возникает у людей при непривычных и
чрезмерных нагрузках на вестибулярный аппарат. (Она может возникнуть и
при оптических, и при ментальных нагрузках.) Вестибулярный аппарат с его
рецепторами (отолитами и полукружными каналами), воспринимающими
линейные и вращающие ускорения, почти не имеет представительства в коре
больших полушарий головного мозга. Зрение, слух, обоняние, осязание,
мышечная чувствительность представлены в коре и потому мы образно-
предметно осознаем пространство. И наши передвижения в нем мы осознаем и
контролируем зрительно, мышечно и т д. А вестибулярные анализаторы лишь
особым образом помогают осознанию пространственных сигналов от других
органов чувств, сигналов о перемещениях нашего тела. Такая, как бы
неполноценная
353 • роль, вестибулярного анализатора обусловлена тем, что мы не З
Глава
летаем, не можем ринуться вниз с вершины, с утеса, а вынуждены спускаться с
помощью ног (иногда и рук), контролируя свои пространственные
перемещения зрительно, мышечно. Еще и слушая изменения эха своих шагов.
Если мы карабкаемся вверх, идем либо бежим по прямой, то также сигналов от
мышц, зрения, слуха бывает вполне достаточно, чтобы оценивать и направлять
наши перемещения в пространстве без осознавания еще и вестибулярной
афферентации.
Технические достижения человеческой цивилизации дали людям
возможность взлетать, качаться, подолгу вращаться, мчаться не передвигая
ног, т. е. передвигаться так, как не предусмотрено строением человеческого
организма. Во многих случаях эта «непредусмотренность» воспринимается
организмом как субъективно нежелательная, опасная, недопустимая. Но все
это неосо- знается в виде конкретного (предметного, понятного) образа,
представления, потому что природа не удосужилась вооружить наше сознание
конкретным представительством вестибулярных органов чувств. (В коре
больших полушарий головного мозга нет представительства от
гравирецепторов.) Именно из-за этого без констатации сознанием
вестибулярные сигналы «напрямую включают» физиологическую, если точнее
— вегетативную (т. е. тоже не контролируемую сознанием) защиту от
«непредусмотренных природой» перемещений человека (перемещений с
использованием технических средств или с помощью живых существ:
лошадей, скаковых верблюдов и др.). Представленный выше раздел этой книги
(3.5) посвящен анализу такой биологической, вегетативной квазизащиты
многих людей от передвижений, непредусмотренных строением их
организмов. Эта квазизащита проявляется в виде квазиболезни
(«болезневидного состояния») — кинетоза для того, чтобы «заболевший»
человек был вынужден отказаться от таких передвижений из-за мышечной
слабости, тошноты и пр.
На протяжении многолетней истории изучения механизмов кинетоза
проявлялись в той или иной форме попытки фрагментарного,
локалистического решения данной проблемы. Они приводили всякий раз в
тупик как понимание сущности кинетоза, так и разработку способов
предотвращения его неблагоприятных симптомов. Реакцией на такие
тупиковые решения были попытки поисков иного «решающего» звена — в
других функциональных системах организма, участвующих в формировании
кинетоза.
Данному локалистическому подходу противопоставлялось использование
приемов системного анализа кинетоза. В большинстве случаев оно
ограничивалось систематизацией данных о
вегетативный субсиндром стресса• 357 динамике взаимодействия тех или
иных физиологических систем организма при кинетозе. При этом авторы, как
правило, ограничивались подходом к пониманию неблагоприятных для
человека проявлений кинетоза как к результату «дисфункции», «поломки»
функциональных систем организма или их элементов. Не производился анализ
биологической целесообразности неблагоприятных симптомов кинетоза.
Существенным недостатком многочисленных исследований кинетоза
явилось то, что их авторы ограничивались исследованием начальных стадий
этого состояния. Это было обусловлено трудностью организации непрерывных
экспериментов, более продолжительных, чем рабочий день учреждения.
Исследования, проводимые в условиях многосуточного укачивания во время
плавания на кораблях, не позволяли составить стройного и достоверного
представления о развитии кинетоза из-за нестабильности кинетозогенных
факторов (изменчивость качки на море) и из-за обилия факторов, влияющих на
картину кинетоза, не поддающихся учету в условиях реального морского
плавания.
В экспериментах на наземном динамическом (вращающемся) имитаторе
межпланетного корабля (его конспиративное названием было стенд «Орбита»)
кинетоз возникал в условиях непрерывного многосуточного вращения при
относительно стабильном уровне воздействия (в экспериментах поддержи-
вался максимальный субъективно-допустимый уровень кинетозогенных
воздействий). Это, а также возможность использования во время длительных
экспериментов в качестве испытуемых людей, ранее обследованных при
кратковременных «вестибулярных нагрузках» на кресле Барани, на качелях
Хилова, в параболических полетах на самолете, позволили мне получить
данные о типологических различиях динамической структуры кинетоза и
обосновать гипотезу о периодической (фазной) смене «целевой
направленности» гомеостатических процессов в организме. Их смена является
основой возникновения стадий кинетоза, отличающихся различными формами
биологической защитной активности, постоянно направленной на поиск
оптимальных форм преодоления экстремальности кинетозогенных факторов.
Таким образом, кинетоз в широком смысле— это синдром общей
адаптации организма к субъективно невероятному, субъективно
невозможному фактору (стечению факторов), проходящий в своем развитии
последовательно (или непоследовательно) через фазы: активизации
эмоционально-двигательного реагирования, потом — наиболее заметную,
(потому что самую субъективно неприятную) фазу вегетативной активности.
Анализу стрессовых реакций вегетатики посвящена данная, третья глава.
После
дующие 358 фазы интеллектуально-интроспективного и социально-
Глава З
психологического реагирования описаны в последующих главах. Основной
фактор, вызывающий кинетоз, — субъективная невозможность (субъективная
невероятность) текущей ситуации. Эта «невозможность», препятствуя
эффективному проявлению специфических двигательных защитных реакций,
«включает» относительно неспецифические вегетативные защитные реакции.
Если тем не менее экстремальность кинетозогенных факторов не устраняется,
то могут активизироваться когнитивные и социально-психологические
реакции (положительные или отрицательные), направленные, что не всегда
осознается субъектом, на устранение экстремальности ситуации.
Данная концепция кинетоза, указывающая на наличие при
гравиинерционном стрессе многостепенной адекватности вероятностно-
субъективного прогноза экстремальной ситуации, открыла новые принципы
профотбора людей для работы не только в кинетозогенных, но и в других
стрессогенных условиях и новых путей изыскания методов профилактики и
лечения «болезни движения» («морской», «спутниковой» и других «болезней
стресса»).
3.6. ТРИ ТИПА СЕЛЕКЦИЙ ( «ОПТИМИЗИРУЮЩИХ ОТБРАКОВОК» )

ЖИВОТНОГО (ИЧЕЛОВЕЧЕСКОГО) МИРА И «СТРЕСС СТАРОСТИ»
3.6.1. О типах «популяционной селекции»
Завершая третью главу, хочу привлечь внимание читателей к проблеме

смерти от старости. Это естественное и неизбежное событие в жизни каждого
человека (и животного) создает возможность биологической эволюции на
нашей планете, т. е. предназначено для «популяционной селекции»
населяющих ее животных и растений. Но надо хотя бы коротко, упомянуть и о
других ее типах. Можно по-разному нумеровать эти типы, называя «первый»,
«второй», «третий» и др., основываясь на субъективных представлениях на их
приоритетности.
Болезни стресса — это реализация в человеческом и в животном мире
«популяционной селекции третьего типа» (сначала упоминаю о ней). Она
служит освобождению популяции от систематически неуспешных особей, как
от балласта для стаи (клана, социальной группы), обитающей в своей
природной (социальной, политической или иной) экологической нише. У
человека болезни стресса оказываются атавистическим биосоциальным
механизмом, негативное действие которого долж но нейтрализоваться
культурными, медицинскими и другими способами. Для этого, прежде всего,
необходима современная реконструкция праздничных народных традиций,
призванных «уравновешивать» стрессогенные нагрузки («стресс жизни»)
после их успешного завершения праздничными (экстатическими
эмоционально-двигательными) нагрузками. Иными словами, в поговорке
«Кончил дело — гуляй смело!» —каждое слово содержит директивное
указание, как организовать гармоничную трудовую жизнь, предотвратить
болезни стресса.
Заметим, что «популяционной селекцией первого типа» можно считать
естественный отбор животных особей, реализующийся и при смертельно
р^^етативный
опасных контактах субсиндром
с физическими стресса на нашей планете. Еще один тип
условиями 359
«популяционной селекции» осуществляется при межвидовом взаимодействии.
В человеческом обществе при обыденном его существовании этот тип
селекции редуцирован, устранен, проявляется лишь в чрезмерно тяжких
условиях жизни, но и тогда не у всех людей.
3.6.2. Коротко о «стрессе старости» как о «популяционной селекции второго

типа»
Смерть от старости можно рассматривать как реализацию «популяционной

селекции второго типа» [Kitaev-Smyk L.A., 1989, s. 237]. Многие механизмы
старения сходны с механизмами «болезней стресса». Но при старении эти
механизмы «включаются» не стрессором, а «биологическими часами».
При «стрессе старости» и при болезнях стресса в основе губительного для
особи (для человека) процесса лежат локальные стрессовые вегетативные
реакции. Они включаются при болезнях стресса накапливающейся в
организменных структурах информацией о неуспешности субъекта. У
животных — о реальной неуспешное™ особей, у людей — часто о мнимой их
неуспешности и потому о социальной квазибесполезности субъекта. При
«стрессе старости» у людей губительные локальные стрессовые вегетативные
реакции «включаются» (и это очень важно!) возрастным психологическим
механизмом, преуменьшающим («демпфирующим») поступление к
стареющему субъекту информации о его реальной успешности и социальной
значимости (нужности и даже необходимости для сородичей).
Исходя из этого, для предотвращения дряхления старика (старухи),
обременительного для общества и тягостного для самого пожилого человека,
целесообразно восстановление традиций почитания стариков (патриархов,
аксакалов), т. е. гиперболизации уважительного отношения к ним. Во-первых,
это предотвратит старческий маразм и дряхление, необязательные при
старении. Во-вторых, можно полагать, это освободит стариков от стремления
сохранить престижные административные должности и вместе с тем будет
пробуждать в стареющем человеке реальную мудрость в меру его
способностей и житейского опыта.
В старости возникает «конкуренция» между разными путями убывания из
жизни, разными способами умирания: при усилении дряхления и,
соответственно, умирания от старости-дряхлости, замедляется губительный
(смертоносный) рост «сексуальных неоплазмов» (рака простаты у мужчин,
рака матки, яичников и грудных желез у женщин). «Сексуальные неоплазмы»
предназначены Природой для селективного устранения особей неуспешных и
потому менее желательных для продления рода. Но стареющие люди
становятся все более непригодными для этого из-за одряхления. И, видимо,
потому «сексуально-раковый» механизм устранения их из числа
продолжателей рода становится не очень-то и нужен. Разные формы
сексуального неоплазма отдают свою смертоносность элементарному
старческому дряхлению, либо квазистрессовым болезням старости (инфаркту
сердца, инсульту головного мозга), либо старческому обострению (воз-
обновлению) болезней, нажитых в молодые годы, и, казалось бы исчезнувших
Так, при окончании «срока жизни» возобновляются давно преодоленные
(излеченные)
360 «болезни стресса жизни»: и телесные (соматические), и З
Глава
душевные (психические).
Но, конечно же, стресс старости, как и в молодости, бывает разным.
Обстоятельно исследуя стариков, С. Райхард с соавто рами обратили внимание
на тестирующую стресс ситуацию — уход на пенсию. Для многих это было
экстремальным изменением образа жизни, но и напоминанием, что «жизнь
прошла!» и «смерть не за горами». У одних стариков протест против этого
выражался, как негодование по любому поводу. Негодование часто сменялось
жалобами на реальных и мнимых виновников Это была активная
эмоционально-негативная реакция Другие реагировали активно с позитивно-
эмоциональным возбуждением, начинали наверстывать упущенное в жизни:
отправлялись путешествовать, занимались искусством, включались в
общественные движения. Но все же немало пенсионеров сми рялись и
погружались в пассивное ничегонеделанье. Другие страдали от своей
пассивности, их активности хватало лишь на постоянные жалобы и негативные
переживания. Наконец, пятая форма стресса у стариков была скрытой; она не
проявлялась внешне: выйдя на пенсию, они не изменяли образ жизни и.
вегетативный субсиндром стресса• 361 казалось, не испытывали неудобств и
страха перед близящейся кончиной [Reichard S., Livson F., Peterson P.G., 1962].
3.6.3. О необходимости смерти от старости на планете Земля
Для полноты понимания защитных, болезненных и тем более губительных

функций («механизмов») стресса следует вспомнить о высказанных автором
этой монографии в 1963 г. [Китаев-Смык Л.А., 1963 б] и опубликованном в
1983 г. [Китаев- Смык Л.А., 1983, с. 154] размышлениях о сущности и целесоо-
бразности Смерти на нашей планете. Уместны вопросы: зачем на нашей
планете Земля существует Смерть, почему все живые существа и растения, и
даже микробы должны умирать? Вместо этого, нельзя ли жить вечно? Прежде
чем ответить на эти вопросы, надо ответить еще на один Зачем биологическая
жизнь на Земле, т. е. биомасса разделена на особи? Почему мы разделены на
отдельных людей, разделены все травинки, птицы и звери? Ведь могла бы
биологическая живая жизнь на нашей планете, ее биомасса быть единой,
слитной, как на планете «Солярис», описанной Станиславом Леммом в
одноименном романе и в фильме Тарковского «Солярис». Там жизнь слитна в
одном живом существе, как океан, окруживший всю поверхность планеты
Такой живой, высокоинтеллектуальный «океан» и думает, и действует,
постигая все новое для него и живет вечно. Он бессмертен, пока есть его
планета «Солярис».
Разделенность биомассы на особи возникла на Земле из-за того, что
слишком быстро изменяются условия, значимые для выживания, для
существования жизни. Способностей целостной, единой биомассы
недостаточно, чтобы, изменяясь, поспевать за изменениями влияющих на нее
воздействий из космоса и из недр Земли. Смертность каждой особи призвана
оптимизировать (ускорять) процесс адаптации популяции (вида, рода,
биоценоза), чтобы поспевать за изменениями значимых для ее выживания (и
постоянно изменяющихся) воздействий. Конечно, эти изменения происходят
на протяжении миллионов лет, но могут быть и быстрыми, почти внезапными.
Биомасса вынуждена отбрасывать свои части, ставшие уже не пригодными
для новых условий своего существования И чтобы не было «больно» отрывать
и отбрасывать устаревшие части себя, она (биомасса на Земле) сама
разделилась на части: на. казалось бы, самостоятельные организмы. Каждая
особь, пока растет, старается приспособиться к условиям на Земле. Вырастая,
взрослея, особи становятся почти не способными изменяться.
Но такой 362
скорости изменении недостаточно, чтобы угнаться за изменением
Глава З
внешних воздействий со стороны космоса и из недр Земли. А потому
устаревшим особям предстоит смерть.
Биомасса на Солярисе успевает целостно, вся вместе изменяться,
адаптируясь к изменениям требований к ней окружающего ее космоса.
Биомассе на Солярисе не приходится болезненно ♦ отрывать» от себя те свои
части (фрагменты, фракции), что стали негодными (ненужными,
обременяющее вредными) в изменив шихся, новых условиях существования
У нас разделенность биомассы возникла для того, чтобы поспевать за
изменением на Земле планетарных и космических воздействий, значимых для
жизни биомассы Поспевать и отбрасывать непоспевающих, т. е. устаревающие
и уже непригодные для новых условий существования части себя, — это их
Смерть.
«Смерть кажется жестокой победой рода над определенным индивидом и
как будто противоречит их единству,— писал известный публицист и
экономист XIX в. К. Маркс, — но определенный индивид есть лишь некое
определенное родовое существо и как таковое смертей» [Маркс К., 1974, с.
119].
Остается ли после смерти каждого «отброшенного» и разрушившегося
фрагмента биомассы (после смерти человека, животного, растения) матрица
его построения, след его мыслей, чувств и дум — его бессмертная душа^
Религиями на этот вопрос дан положительный ответ. Научно он еще не
доказан.
Справедливо спросить: «А нельзя ли жить, не умирая, — веч но?»
Интеллектуальные возможности биомассы, реализующиеся в человечестве,
изменяют, совершенствуют ее возможности противостоять изменению
планетарных и космических влияний на земную Жизнь. Открытия и
изобретения людей (а может быть и откровения, ниспосланные им) создадут
возможность поспевать всему живому на планете за «требованиями» Космоса.
Тогда смерть станет не нужна, и все станут вечно живущими. Будут ли они ро -
жать новых отпрысков? Естественно — да! Ведь Космос обширен, и его нужно
заселять, чтобы постигать его повадки, причуды, чтобы противостоять им и
жить вечно [Федоров Н.Ф , 2003].
Специалисты в генной инженерии обнаружили генные программы
взросления, но не нашли таких программ для старения. Якобы оно и смерть от
старости происходят из-за «накопления дефектов и поломок во всех системах
организма». Этим отсутстви ем программ старения генетики-геронтологи
обосновывают воз можность прекращение старости и даже омолаживание на
любом этапе жизни Но разве за «накоплением дефектов и поломок» не стоит
комплекс еще не разгаданных генетических программ? Ведь
Вегетативный субсиндром стресса• 363 смена поколений необходима для
сохранения жизни на планете Земля, как указано выше.
О наличии генетических программ старения может свидетельствовать
замедление субъективного времени у пожилых людей, т. е. оно кажется им
проходящим быстрее. Недели, дни и часы становятся для них короче. Этот
феномен давно известен и еще раз недавно подтвержден экспериментально.
Людям разного возраста визуально предъявляли секундомер с акустическими
посекундными сигналами. Потом предлагали (по памяти) отсчитывать
секунды. Чем старше были люди, тем больше у них было отставаний от
реального хода времени при счете секунд. Тем, кому было 70-75 лет, отставали
(считали медленнее) на 20 %, т. е. секунды казались им более долгими, их
субъективное время замедлялось Результат ли это «накопления ошибок и
поломок» в их нервной системе? Такое замедление субъективного времени
делает незаметной для стариков их медлительность и поддерживает у них
представление об их успешности (хотя они уже многого не успевают сделать,
поспевая за молодыми). Старческая медлительность предохраняет от
перегрузок и поломок «программно» дряхлеющих с возрастом тело и психику.
Но можно ли сказать, что смерть — это полное замедление, остановка жизни?
Вспомним, что в фантастическом романе «Солярис» живая,
интеллектуальная биомасса планеты, не разделилась на особи и как единый
океан покрывает планету, а может быть является поверхностным слоем всей
(до глубинного ядра) живой планеты. Есть мнение о возможности такого на
Земле, а том, что наша планета сама живой организм, конечно, совершенно
иной, чем биологические особи на ее поверхности [Яницкий И.Н., 1998].
3.7. РЕЗЮМЕ
При кратковременном стрессе (и в начале длительного) наиболее заметны

и эффективны (как защита от стрессоров) его эмоционально-поведенческие
проявления (активные, либо первично-пассивные). Функционирование
вегетативных систем (вегетатики) при недолгом стрессе служит его
физиологической базой и, лишь «обслуживает» защитно-стрессовые эмоции и
поведение. Таким образом, при коротком стрессе, т е. при стрессовом кризисе
первого ранга, вегетатика играет далеко не первостепенно-защитную роль.
Если экстремальная (опасная, вредящая) ситуация затягивается, т. е. когда
активное защитное стрессовое поведение оказывается неэффективным и не
устраняет стрессор, тогда оно
364 •['лава З Вег^іативньш субсиндром стресса * 365
сменяется пассивной (вторичной-пассивной) стрессовой тактикой кудьтурно-антропологические причины и психофизиологические

«пережидания» экстремальной ситуации. При этом вегетативные механизмы многих губительных вегетативных «болезней стресса»:
системы организма начинают участвовать в снижении двигательной и сердечно-сосудистых, онкологических (с их гендерными различиями),
интеллектуальной активности индивида, т. е. берут на себя «управление» иммунных, полисистемных и др. (Психические «болезни стресса»
поведением. Поскольку во время такого пассивного пережидания обсуждены в следующей — четвертой главе.) Предложена схематизация
неприятностей могут накапливаться неблагоприятные для организма представлении о возникновении указанных локальных реакций,
стрессовые эффекты, то, как бы ♦на всякий случай», актуализируется позволяющая наметить пути предотвращения «болезней стресса»,
особого рода внутренняя защитная активность организма в виде «болезней цивилизации».
превентивно-защитного вегетативного реагирования. Оно направлено, Остается мало изученным умирание человека — состояние между
во-первых, на удаление гипотетического стрессора из внутренней среды жизнью и смертью — необратимое, если нет подручных современных
организма (пот, рвота, понос, гипертермия, фагоцитоз и многое другое, средств реанимации. Это состояние рассмотрено как завершающий
описанное в этой главе) и, во-вторых, на подготовку организма к жизнь «стресс смерти» (он условно «пронумерован» как стрессовый
преодолению внешних опасностей (интенсификация кровеносной, кризис четвертого ранга).
регенеративной, иммунной систем, усиление метаболических процессов Ярким и вместе с тем показательным примером вегетативного
и т. п.). Замена эмоционально-поведенческой активности вегетативной субсиндрома стресса оказывается кинетоз («болезнь передвижения»,
привентивно-защитной активностью — важнейшая, определяющая «болезнь укачивания-укручивания», «морская, воздушная, спутниковая
особенность стрессового кризиса второго ранга. болезни»). Мной показано, что кинетоз — это квазиболезнь Такое же
При чрезмерно длительном действии стрессоров возникает проблема «болезневидное состояние» всегда становится непременным базисным
выживания человеческого сообщества (группы социума, этноса), а в сопровождением практически всякой затянувшейся болезни, в том числе
животном мире — стаи (прайда, стада, вида). Из-за этого природные и «болезней стресса».
«механизмы» защиты жизнеспособности сообщества начинают Основанием для понимания закономерностей вегетативного
конкурировать с внутриорганизменными «механизмами» защиты субсиндрома стресса были описанные автором этой монографии еще на
индивида, особи. Для освобождения (как от балласта) от заре космоплавания вегетативные стрессовые реакции при кратком
маложизнеспособных и не эффективных особей, опасно обременяющих стрессе (при «ударах невесомостью»), изученные в авиационных полетах
биологическое сообщество в экстремальных условиях существования и во время долгого стресса при длительных, многонедельных
(при опасно затянувшемся стрессе), актуализируются «механизмы» экспериментах на наземном динамическом имитаторе межпланетных
стрессовой биологической «вну- трипопуляционной селекции» [Китаев- кораблей. (Анализ эмоциональных, когнитивных, психосоциальных
Смык Л.А., 1978 а, 1983]. Наиболее действенной ее функцией показателей стресса, создававшихся в этих экспериментах, изложен в
оказывается трансформация тотальных защитных стрессовых — других главах данной монографии.)
вегетативных реакций в локальные, болезнетворные, самоубийственные. В третьей главе рассмотрены влияния на вегетативную симп-
Таким образом формируется множество «болезней стресса», они — томатику при длительном дистрессе дополнительных факторов: музыки,
реализация стрессового кризиса третьего ранга цветовых воздействий, питания, эротических стрессоров, стресса
В данной главе обосновано высказанное мной раньше предпо- ответственности и др. В заключение главы обсуждены проблемы
ложение о том, что стрессовые локальные превентивно-защитные «стресса старости» и необходимости смерти от старости на нашей
вегетативные реакции, реализуются в животном мире как эволюционно- планете.
полезная «популяционная селекция» [Китаев-Смык Л. А.. 1978 а, с. 430; Динамика физиологических, в том числе вегетативных процессов
Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 152], а у человека эти локальные реакции при стрессе сложна и многообразна. За последние тридцать лет ей
могут стать при длительном стрессе важнейшим звеном в возникновения посвящены десятки тысяч оригинальных научных исследований. Многие
«болезней стресса» (инфаркта миокарда, инсульта головного мозга, язвы из них очень интересны. Мы адресуем заинтересованных читателей к
желудка, иммунных болезней, неоплазмов и пр.). Так локальные этой обширной литературе в ее печатном и электронном изложении.
вегетативные стрессовые реакции оказываются у людей после сильных
психотравмах и при долгом стрессе (при «стрессе жизни») вредоносным
биоло- гическицатавизмом.
В этойулаве проанализированы психологические, психосоциальные,
Гу^іва З
~г^—
366 •
Литература к третьей главе
Andersen B.L., Farrar W.B., Golden Kreulz D. et al., 1998. Stress and
immune Responses After Surgical Treatment for Regional Breast Cancer/
Journal of the National Cancer Institute, January 7.
Barany R., 1907. Physiologie und Pathologie (Funktions- Prflfung) des
Bogengan gapparates beim Menschen. Leipzig; Wien: Franz Denticke.
Baum M.I., 2005. Prostate Cancer / The Male Cacer, LCSW.
Brooks M., 1939. The etiology of seasickness / / Med Rec N Y„ vol. 150,
p. 23-26.
Cannon W.B., 1929 Organizatin for Psychological homestasis / /
Psychological Review, v. 9.
Cooper C.L., Cooper R.F., Faragher B.A.. 1986. A prospective study of
the relationship between breast cancer and life events, Type A, social support,
and coping skills. Stress Medicine, 2, 271-277.
Eysenck H.J., 1988. Healt’s Character. Psychology Today De cember.
Farmer R.E., Monahan L.H., 1980. The prevention model for stress
reduction: a concept paper // J. Police Sci. and Administr vol. 8, N l.p. 11-21.
Friedman M., Rosenman R.H., 1977. The key cause — type A behavior
pattern / / In: Stress and coping. N. Y.: Columbia Univ, press, p. 203—212.
Gerathewohl S., Ward J., 1960. Psychophysiology and medical studies of
L , p 422-434.
Graybiel A., Clark B., Zarriello G.G., 1960. Observations on human
subjects living in a «slow rotation room» for periods of two days // AMA.
Arch. Neurol. (Chic), vol. 3, N 1, p. 55-73.
GuedryF.E., 1964. Visual control of habituation to complex vestibular
stimulation in man / / Acta Otolaryngol., vol. 58, p. 377-389.
Held В., 1961. Exposure history as a factor in maintaining stability of
perception and coordination //J. Nerv. and Mental Diseases, vol 132, p. 26-32.
Hill J., 1936. The care of the sea-sick / / Brit. Med. 1., Oct - Dec., p. 802-
807.
Holmes T.S., Holmes Т.Н., 1970. Short-Term Intrusions into the Life-
Style Routine. J. of Psychosomatic research, 14. 121-132.
Irwin J.A., 1881. The pathology of seasickness / / Lancet, ii p 907-909.
KirknerF.J., 1949. Psychophysiological studies of motion sickness and air
sickness //J Comp, and Physiol. Psychol., vol. 42, p 273-285.
Kitatsv-Smyk L.A., 1989. Stres starosti. Psichologia stresu. Wrozla
w\pssolineum.
Koskekvio M., Kaprio J., Rose R.J., 1988. Hostility as a Risk Fakto for
Mortality and Ischemic Heart Disease in Men Psychosomatic Medicine, 50
(1988) 330—340
Lamott K., 1974. Escape from Stress: How to Stop Killing Yourself,
N.Y.G.P. Putman, 40.
Landsberg M.P., 1963. Canal sickness: fact or fiction? // Industr. Med. and
Surg., vol. 32, N 1, p. 21—24.
Lindemann E., 1977. Symptomatology and Management of Acute Grief. 367
СпиЬдк литературы
Stress and Coping: An Atology. N.Y. Columbia University Press. 342.
Menierre P., 1861. Maladies de 1’oreille interne / / Gaz. med. Paris, vol.
16, p. 88-89.
Mercola J., 1998. Prostate Cancer: Untreated Stress Common. Cancer,
May 15.
Morales M.F., 1946. Asynchrony of labyrinthine receptors as a physical
factor in motion sickness / / Bull. Math Biophys.. vol 8,
p.147-157
Ornstein P., Sobol D , 1987. The Healing Brain: A New Perspective on the
Brain and Health. N. Y. Simon, Schuster.
Paternak C.A., 1991. Molecular Biology of Environmental Stress. Impact
of Science on Society 41 (1991), 49-57.
Pelletier K.R., 1977. Mind as Healter, Mind as Slayer. N.Y. Dell
Publishing Co. 171.
Princeton Study: Student Stress Lowers Immunity. Brain Mind. Bulletin
14 (1989): 1, 7.
Prostate Cancer and Stress // The Health Information Center at the
Cleveland Clinic/Document 2/15/2004.
Quix F.H., 1932. Die Otolithentheorie der Seekrankheit / / Ztschr. Hals-,
Nasen — mid Ohrenklk., Bd. 32, H. 3, S. 121 — 152.
Reason J.F., Brandt J.J., 1975. Motion sickness. L.: Acad, press.
Reichard S., Livsoti F., Peterson P.G , 1962. Aging and personality. N.Y.:
Wiley.
Roberts F.D., Newcomb P.A., Trentham-Dietz A., Storer B.E., 1996. Self-
Reported and Risk of Breast Cancer. Cancer, march 15.
Rotenberg V.S., 1979. Word and image: The problem of context / /
Dynamic Psychiatry. 59: 494-498.
Siegel B.S., 1988. Love Medicine and Miracles. Arrow Books Ltd.
London.
Steele J E., 1961. Motion sickness and spatial perception / ASD Techn.
Rep. 61-530. Wright-Patterson Air Force Base, Onio.
368 •
■ / ГлАиа 3
у-
Stoney С.М., Engebredson Т.О., 2000. Plasma Hompcysteine
Concentrations are Positively Associated with Hostility and Anger Lite
Sciences. 60 (2000), 2267-2275.
Stratton G.M., 1897. Vision without inversion of the retinal image / /
Psychol. Rev., vol. 41, p. 341-463.
Teiramaa E., 1977. Psychological factors in the onset and course of
asthma: A clinical study on 100 patients / / Acta univ. ouluensis, vol. D-14,
N4, p. 135-178.
Van Doornen L., Orlebeke K„ 1982. Stress, Personality and Serum
Cholesterol Level, J. of Human Stress 8 (1982). 24-29.
Van-Fleet M., 1886. Effects of biofeedback on obesity: An exploratory
study // Diss. Abstr. Intern., 1976, vol. 37, N 4-B.
Абабков В.А., Пере M„ 2004. Адаптация к стрессу. Основы теории,
диагностики, терапии. СПб.: Речь.
Абаев Н.В., 1980. Архаичные формы религиозной теории и практики
в буддизме / / Буддизм и средневековая культура народов Центральной
Азии. Новосибирск: Наука, с. 156—176.
Авруцкий Г.Я., ЦыганковБ.Д., Райский В.А., Еникеев И.Д., Бульмон
И.А.,БравоО.С., 1987. Клиника, ранняя диагностика и терапия приступов
фебрильной шизофрении. М.: МНИИП.
Айзиков Г.С., 1969. Особенности функционирования дви гательного
анализатора в условиях воздействия на организм некоторых факторов
космического полета//Авиационная и космическая медицина: Материалы
конф. М., т. 1, с. 38-40.
Аракелов Г.Г., Глебов В.В., 2005. Вегетативные составляющие
стресса и личностные особенности пациентов, страдающих погра
ничными расстройствами / / Психол. журн. № 5, с. 35-46.
Аршавский И.А.,\932. К сравнительной физиологии влияния п. vagus,
и п. splanchnicus на кишечные движения / / Учен. зап. Казан, ун-та, т. 92,
кн. 2/3. Вып. 12, с. 152-156.
Асямолов В.П., Панченко В.С., Коркушева В.А. и др., 1986 Некоторые
реакции организма человека в условиях семисуточной
антиортостатической гипокенезии // Косм. биол. № 1,
с. 29-32.
Афанасьев А.И., 1957. Народные русские сказки. Т. 2.
т. 3. М.
Баевский Р.М., Поляков Б.И., 1978. Ритм сердца как индикатор
вегетативного дисбаланса при вестибулярных расстройствах / /
Физиология человека. Т. 4, б, с. 1096-1098.
Бестужев К.И., Березкин Е.Т., Китаев-Смык Л.А., Клоч ков А.М.,
невесомости на летающей лаборатории ТУ-104А и физиологических
исследований в условиях невесомости// Научный отчет, ведущий
исполнитель Китаев Смык Л.А.
Берндов К., Петренко В., 2000. Цвет в поэзии С. Есенина и А-
Блоках//Творчество в искусстве — искусство творчества.
Наука-Смысл, с. 513-537.
Бехтерева Н П., 1974 Нейрофизиологические
Список литературы• 369 аспекты психической
деятельности человека 2-е изд. Л.: Медицина.
Бодров В А., 2003. Психологический стресс, развитие и преодоление.
М.: ПЕРСЭ.
Бодров В.А., 2006. Проблема преодоления стресса. Часть III.
Стратегии и стили преодоления стресса// Психологический журнал:
Страницы будущей книги. Т. 27, № 3, с. 106-116.
Болардуев В.О., 1969. Динамика численности сибирского шелкопряда
и его паразитов. Улан-Удэ: Бурят, кн изд-во.
Брянов И. И., 1963. Метод исследования устойчивости ве-
стибулярного аппарата человека и кумуляции ускорений Кориолиса / /
Воен.-мед. журн. № 1, с. 54-56.
Брянов И.И.,Мацнев Э.И., Яковлева И.Я., 1975. О генезисе вестибуло-
вегетативных расстройств в космическом полете / / Косм, биология и
авиац. медицина N° 3, с. 35-88
Брянов И И., Горгиладзе Г.И , Корнилова Л Ни др., 1986.
Вестибулярная функция / / Результаты медицинских исследований,
выполненных на орбитальном научно-исследовательском комплексе
«Салют-6» — «Союз». М., с. 248—257.
Вейн AM., 1966. Гиперсомнический синдром. М.: Медицина.
Beam Р. де, Гуччи М., 1975. Лабиринтный и проприоцептивный
аспекты авиационной и космической медицины / / Авиационно-
космическая медицина. М_; Воениздат, с. 15—35
Вожжова А.И., Окунев Р.А., 1964. Укачивание и борьба с ним. Л.:
Медицина.
Воячек В.И., 1927. Современное состояние вопроса о физиологии и
клинике вестибулярного аппарата / / Журн. ушных, носовых и горловых
болезней, т 4, с. 121-248
Ганелина И.Е., 1975. Ишемическая болезнь сердца и индивидуальные
особенности организма. Л.: Наука.
Гельгорн Э.,Луфбрроу Дж., 1966. Эмоции и эмоциональные
расстройства: Нейрофизиол. исслед. М.: Мир.
Глебушкин С., 2004. Русский традиционный женский костюм. М.
Горгиладзе Г. И., 1978. Нейрофизиологические основы вести-
булярной тренировки / / Косм биология и авиакосм медицина. Т. 12. №5,
3-11.
Горгиладзе Г.И., Брянов И И., Юганов Е М , 1990. Космическая
болезнь / / Физиологические проблемы невесомости. М.: Медицина.
Горгиладзе Г.И., Самарин Г.И.. Брянов И.И., 1986. Межлаби-
ринтная асимметрия, вестибулярная дисфункция и космическая болезнь
движения / / Косм. биол. № 3, с. 19-31.
ГрейбилА., 1975. Угловые скорости. Угловые ускорения. Ускорения
кориолиса / / Основы космической биологии и медицины. М.: Наука, т. 2,
кн. 1, с. 265-323.
Григорьев Ю.Г., Фарбер Ю.В., Волохова НА., 1970. Вестибулярные
реакции. М.: Медицина.
Дильман В.М., 1972. Почему наступает смерть. Л Медицина.
Дмитриев
370 • А.С., 1969. Лабиринтные и экстралабиринтные Слава З
механизмы некоторых соматических и вегетативных реакций на
ускорение. Минск: Наука и техника.
Дорфман Л.Я., 1997. Эмоции в искусстве: теоретические подходы и
эмпирические исследования. М.: Смысл.
Емельянов М.Д., 1967. Вестибуло-вегетативные расстройства при
действии ускорения и невесомости / / Ларин В.В., Баевский Р. М.,
Емельянов М.Д. и др. Очерки по космической физиологии. М.:
Забутый М.Б., 1976. О генезе вестибуло-вегетативных расстройств в
условиях невесомости / / Косм, биология и авиац. медицина. № 5, с. 85—
88.
Захаров В.Н., 2001. Ишемическая болезнь сердца. М. Наука.
Ильинский Б.В., Клюева С.К., 1985. Ишемическая болезнь сердца и
наследственность. Л.: Медицина
Кандинский В., 1990.0 духовном в искусстве (живопись). Л.: Фонд
«Ленинградская галерея».
Китаев-СмыкЛ.А., 1963 а. Попытка использования фармако-
нарушений, возникающих в невесомости / / Фармакология и
токсикология, т. 26, № 4, с. 508.
Китаев-Смык Л.А., 1963 б. Некоторые сенсорные нарушения у
людей в невесомости / / Авиационная и космическая медицина. М.:
Китаев-Смык Л.А., 1964. Человек в невесомости (Психол опыты) / /
Наука и жизнь. № 9, с. 16-21.
Китаев-Смык Л.А., 1967. Зрительные иллюзии у людей в
невесомости и при комбинированном действии невесомости, угловых и
Наука, т. 7, с. 180-186.
Китаев-Смык Л.А., 1968. О механизме окулогравической иллюзии / /
Вопр. психологии, Ns 4, с. 54-59.
Китаев-Смык Л.А., 1969. Изменение фотонической и ско-
топической чувствительности зрения человека при кратковременном
действии невесомости / / Проблемы физиологической оптики, т. 15. Л.:
Наука, т. 15, с. 130-133.
Китаев-Смык Л А., 1977 б. Вероятностное прогнозирование и
условиях / / Вероятностное прогнозирование в деятельности человека.
М.: Наука, с. 189-225.
Китаев-Смык Л.А., 1977. Влияние цветового климата на течение
кинетоза / / Проблемы функционального комфорта: Тез. докл. Всесоюз.
конф, по эргономике. М., с. 33-36
Китаев-Смык Л А., 1978. О некоторых информационных аспектах
этиопатогенеза / / Психология и медицина: Материалы к симпоз. М.:
Китаев-Смык Л.А., 1979. К вопросу об адаптации к невесомости / /
Китаев-Смык Л.А., 1983.371
Список литературы• Психология стресса. М : Наука.
Китаев-Смык Л.А., 2001. Стресс войны: Фронтовые наблюдения
врача-психолога. М.: РИК.
Китаев-Смык Л.А., 2007 б. Феномены послестрессовой алекситимии
невесомости / / Психологический журнал, т 28, №3, с. 115-123.
Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н., Елкина Л.Г.,
Устюшин Б.В., 1972. Динамика симптомокомплекса «укачивания» в
процессе адаптации к длительному вращению / / Космическая биология
и авиакосмическая медицина: Материалы Всесоюз. конф. М.; Калуга, т.
2, с. 197-199.
Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М., Гаврилова Л.Н.,
Устюшин Б В., Хилемский Э.И., Бирюков В.А., Мухин Б.Х., Фролова Л.И.,
1969. Клинико-физиологические исследования при длительном (до трех
суток) действии на организм человека ускорений малых величин // Тр. 3-
й конф, по авиац. и косм, медицине. М., т. 1, с. 286-288.
Китаев-Смык Л.А (ред Куликова М.В.), 2003. В поисках утраченного
стыда. Голая правда //Огонек. № 33 (4812) 08 09.03, с. 14-17.
Кишлинский Н.Е. (ред ), 2002. Рак предстательной железы. М.:
РАМН-АНО.
Клосовский Б Я., 1942. Современное состояние вопроса о циркуляции
крови в мозгу и вазодилятаторное действие на сосуды мозга
вестибулярного аппарата / / Вопр. нейрохирургии, т. 6, № 6, с. 49—60.
372
Комендантов Г.Л.. 1965 Воздушная болезнь. М.: Центр, ин- та Глава З
усовершенствования врачей Минздрава СССР.
Комендантов Г. Л., Копанев В. И., 1974. Космическая форма болезни
движения // Невесомость (Медико-биол. исслед.). М Медицина, с. 74-83.
Конюхов Е М., Болоцких М.Е., Китаев-Смык Л А и др., 1965. А. с.
187931 (СССР). Устройство для исследования влияния на человека
условий длительности вращения и ускорения Кориолиса. Приоритет от 2
июля 1965 г.
Копанев В.К., 1970. Скрытая форма укачивания / / Воен.-мед журн.
№10, с 10-15.
Косицкий Г И , 1977 Цивилизация и сердце М.: Наука
Котова Э.С., Китаев-Смык Л.А., Устюшин Б.В., 1971. Исследование
действия на организм человека комплексных ускорений / / Косм,
биология и косм медицина № 4, с. 42-47
Кравков С В , 1948. Цветовое зрение. Изд АН СССР
Кривошеин М., Сандлер А., 1937. Современное состояние вопроса о
морской болезни / / Воен.-сан. дело. № 10. с. 20-30
Курашвили А.Е. .БабиякВ. И., 1975. Физиологические функции
вестибулярной системы. Л.: Медицина.
Лапин И П , 2000 Плацебо и терапия. СПб Лань.
Лишшак К , Эндреци Э., 1967. Нейроэндокринная регуляция
адаптивной деятельности. Будапешт: Академия наук.
Лобова Л.П., 1937. Роль вестибулярной системы в генезе и структуре
зрительных галлюцинаций. Неврология и психиатрия, т. 6, №12, с. 50-60
Лукомская Н Я , Никольская Н.И., 1971 Изыскание лекарственных
средств против укачивания. Л. Наука
ЛюзеО.В.,МингалимоваМ.М.,ПоташовД.А., 2000. Психо-
физиологический аспект развития язвенной болезни / / Психопедагогика
в правоохранительных органах. № 2, с. 17-21.
Малкина Пых И.Г.,2004 Психосоматика: Справочник практического
психолога. М.: Эксмо.
Малкина-Пых И.Г., 2006 Психология поведения жертвы Справочник
практического психолога. М.: Эксмо.
Маркс К., 1974. Экономико-философские рукописи 1844 г., с. 43—
174 / /Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 42.
МиракянА И., 1987. Константность и полифункциональность
восприятия. Дис ... докт. психол наук. М
Москаленко Ю.Е., Вайштейн Г.Б., Касьян И.И., 1971
Внутричерепное кровообращение в условиях перегрузок и невесомости.
М.: Медицина.
Насонова BA., 1972 Системная красная волчанка. М : Медицина.
Насонова В.А., Астапенко М.Г., 1989. Клиническая ревматология.
Науменко А.И..Олисов В. С., 1959 Влияние раздражения ве-
стибулярного анализатора на мозговое кровообращение / / Труды V
съезда оториноларингологов СССР в 1958 г. Л., с. 177—178.
Нуммаев Г.М., 1970. Влияние раздражения вестибулярного
анализатора на мозговое кровообращение: Автореф. дис... канд. мед
наук. Л.Список литературы• 373
Окунев Р.А., 1958. Профилактика и лечение укачивания. Автореф.
дис.... канд. мед. наук. Л.
Пестов И Д.,\ 964 О роли некоторых афферентных влияний в
повышении возбудимости рвотного центра при болезни движений:
Автореф. дис.... канд. мед. наук. М.
Пименов Е.А., 1976. Продолжение дискуссии о генезе космической
формы болезни движения / / Косм, биология, и авиац. медицина. № 2, с
90—91
Платонов Е Е., 1960. Психология летного труда М Воениздат.
Поляков В.Я., 1973. Многосвязное регулирование сердечно-
сосудистой системы и внешнего дыхания при укачивании / / Системный
анализ вегетативных функций. М Наука, вып. 37, с. 72-77.
Поляков В.Я ..Петренко В.Е., Саввин А.В., Тазетдинов И.Г., Тачко
А.М., 1977 Сердечно-сосудистые реакции при оростатиче- ских пробах и
резистентность человека к вестибулярным раздра жениям / / Косм,
биология и авиац. медицина, № 3, с. 48—52.
Пыпин П.Н., 1882. К этиологии морской болезни // Мед. вестник.
СПб., с. 738—814.
Разсолов НА., Яковлев О.П , 1976 Исследование летной
работоспособности пилотов при моделировании болезни движения //
Косм, биология и авиац. медицина. № 2, с. 41-45.
Ротенберг В С., 2006 Межполушарная асимметрия мозга, ее
функция и онтогенез.
Селье Г., 1966. На уровне целого организма. М.: Наука.
Семесько С.Г., 2005. Клиническое значение исследования
антиоксидантного статуса в офтальмологии / / Вестник офтальмологии.
№ 3, с. 44—47.
Сисакян Н.М. (ред.), 1965. Второй групповой космический полет.
Мед.-биол. исслед. М.: Наука.
Слейтер А. Е., 1959. Медицинские и биологические проблемы //
Исследования мирового пространства. М.: Физматгиз с. 202-223.
СлободнюкН.П., 1975. Теория вероятностей / / Справочник по
кибернетике. М., т. 1, с. 180.
Соколов В.И., 1985. Состояние гемодинамики и желудочковой
системы головного мозга при антиортостатическом воздействии / / Косм.
биол. № 2, с. 39-42.
Соколов Е.И., 1987. Эмоции и артеросклероз. М.: Наука, с. 204.
Соколова Е.Т., 2007. Феномен психологической защиты / / Вопросы
психологии, № 4, с 66—79.
Стенько Ю.М., 1978. Новые режимы труда и отдыха рыбаков в
Северо-Западной Атлантике. Рига: Звайгзне.
Струков А.И., Кактурский Л.В., Копьева Т.Н., Свищев А.В., 1981.
Патогенетические и морфологические аспекты внезапной сердечной
смерти / / Кардиология. № 1, с. 34-41.
Судаков К.В., 1998 Индивидуальная устойчивость к эмоцио
нальному
374стрессу.
• М.: НИИ норм, физиол. им. П.К. Анохина. Слава З
Тиганов А.С., 1982. Фебрильная шизофрения. М.' Медици на.
Ткаченко В.Д., 1980. Психология в практике рыболовного
промысла // Психол. журн., т. 1. № 5, с. 140—145.
Топалянский В.Г., Струковская М.В., 1986. Психосоматические
расстройства. М Медицина.
Тополянский В.Д., Струковская М.В., 1986. Ишемическая болезнь
сердца при неизменных коронарных сосудах //Психосоматические
расстройства. М.: Медицина, с. 98-108.
Тримингем Дж.С., 2002. Суфийские ордены в исламе. М София-
Гелиос, с. 188.
Трусевич Я.И., 1888. Морская болезнь. СПб.
Усачев В.В., Михайловский Т.П., Татаринова Н.В. и др., 1972 / /
Косм, биология и авиац. медицина: Материалы конф. М.; Калуга. № 2, с.
286—299.
Федоров Н.Ф., 2003. Философия общего дела: В 2 т. М.: ACT.
Хазен Я. М., 1967. Пищеварительная система как индикатор реакций
организма на экстремальные воздействия / / Парин В.В Баевский Р.М.,
Емельянов М.Д., Хазен И.М. Очерки по космической физиологии. М.:
Хилое К. Л., 1964. Избранные вопросы теории и практики кос
мической медицины с позиции лабиринтологии. Л.: Медицина.
Хилое К.Л., 1969. Функция органа равновесия и болезнь пере-
движения. Л.: Медицина.
Циммерман Г.С., 1967. Ухо и мозг. М.: Медицина.
Цфасман А.З., 2003. Внезапная сердечная смерть. М.: МЦ- НМО
Чапек А.В., 1954. Опыт наземной тренировки // Вопросы
авиационной медицины. М.: Изд-во иностр, лит., с. 93-106.
Шинкаревская И.П., 1968. Реоэнцефалография при ускорениях
Кориолиса // Авиакосмическая медицина: Материалы конф. М., сб 2, с.
235-239.
Энгелыитейн Э.Д., ЦинесД.П., 2002. Внезапная кардиальная смерть //
Клиническая кардиология. СПб.: Невский диалект, с. 102-126.
Юганов Е.М., 1963. Физиологические реакции в невесомости / /
Авиационная и космическая медицина М , с. 496-500.
Юганов Е.М., Павлов Г.И., 1968. О возможной величине
искусственной весомости, определяемой по состоянию электро-
активности скелетных мышц / / Медико-биологические исследования в
невесомости. М.: Медицина, с. 398-402.
Яковлева Н.Я , Барышова В.П., Мац Э.И., 1967. Влияние длительной
гипокинезии на некоторые функции ЛОР-органов / / Вести,
оториноларингологии. № 6, с 45-51.
ГЛАВА 4
КОГНИТИВНЫЙ СУБСИНДРОМ СТРЕССА.

ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ ПРИ СТРЕССЕ.
ДУШЕВНЫЕ (ПСИХИЧЕСКИЕ) «БОЛЕЗНИ СТРЕССА*
Из всех владений каждого человека — самое ценное и чудесное

имущество — это психика (греч. psyche — душа) Но, владея, мы не
распоряжаемся ею полновластно. Она принадлежит, но не подчиняется
нам, т к. то, что мы постигаем и осмысливаем может быть забыто. Да и
все, что «приходит нам в голову», особенно при стрессе, возникает неясно
откуда. Из неосознаваемых глубин души (подсознания? досознания?
сверхсознания?). Где вызревают творческие озарения, благие порывы и
низкие помыслы, на которые в глубине души способен каждый?
В опасных ситуациях (при стрессе) сознание (мышление, память,
восприятие и т. п., т. е. когниции) мобилизует свои резервы (знания,
навыки, умения, интуицию), чтобы спасти человека, возвратить его в
нормальные, обыденные условия жизни.
Древние мыслители говорили: «Душа человека — это вся вселенная,
уместившаяся внутри нас». Душа, сознание — непостижимы, но самое
увлекательное — постигать их. Все мы — странники по миру, нас
окружающему, — по миру наших городов, нашего двора, дома, квартиры,
по міру людей, среди которых живем. Но мы блуждаем и по «миру» своей
души, дум, размышлений, воспоминаний, ассоциаций, сомнений; среди
радостных и горестных мыслей каждый странствует, наверно, ежедневно.
Безмерность сознания человека повседневно соприкасается с такими
же «вселенными» душ других людей. Их таинствен ное взаимодействие
отражается в наших мыслях и поступках, изменяя нас особенно, когда
дистресс горя и отчаяния либо, напротив, эустресс счастья, любви и
вдохновенья владеют нами.
Внешний мир — реальный и мнимый — нередко опасен для нашего
психического здоровья. Беды обрушиваются, перенапрягая способность
осмысливать пути спасения от них. И если некуда человеку бежать и
скрыться от невзгод, то его психика может «надломиться», и он спасается
«бегством в болезнь». Ксо- жалению, болезненные, психические,
адаптационно-защитные
376 «механизмы» не всегда успешно укрываютГлава от З
невыносимо экстремальной действительности.
Учение Ганса Селье о стрессе способствовало созданию эффективных
способов лечения болезней из-за психологических травм, т. е. «болезней
стресса». Но, как правило, так называют телесные (соматические)
болезни: инфаркт сердца, инсульт мозга, артериальную гипертонию,
язвенную болезнь кишечника и др. При этом упускается из виду, что
болезни психики (душевные болезни), возникающие у психологически
травмированных людей, это психические болезни стресса — неврозы и
другие психогении.
С древнейших времен до середины прошлого века врачи были
уверены, что заболевшему не надо знать, что происходит в его теле и
психике, т. к. эти знания пробудят мнительность и утяжелят болезнь.
Чтобы скрывать от больных диагнозы и методы лечения, медики
использовали медицинскую латынь — язык, который не знал никто,
кроме них. С учетом нынешней ментальности населения
западноевропейское врачевание требует ознакомления больного с тем,
чем он болен и как его лечат. Этот принцип основан на том, что больной
вместе с врачом может быть активным «соучастником» лечения.
Следуя за теми, кто уверен, что медицинская образованность
помогает людям не болеть, а заболевшим — выздоравливать, в этой главе
рассказано о психических болезнях стресса словами, понятными для
людей, не имеющих медицинского образования.
Вслед за Гансом Селье попытаюсь уложить картину нарастания
стресса на «прокрустово ложе» стадиальности (этапности, фазности),
удлиняя это «ложе» вплоть до стадии «стресса умирания». Проблемы
«стресса смерти» многолики [см. 1.3.5], не выделяю их в данной главе в
особый раздел, они разбросаны на ее страницах в описаниях
предсмертного транса «шахидок», предсмертной болезни Сталина,
боевого посттравматического стресса и суицидальности при
интеллектуальном изнурении.
Вряд ли правы те ученые, кто подозревает в глубинах наших душ
вечно таящийся «ужас смерти». Изучая его многие годы, классифицирую
основные (базовые) его виды. Они описаны ниже.
В этой главе рассматривается то, на что потенциально в той или иной
мере способен каждый, — это стресс творчества, эустресс вдохновенья.
Описываются условия, побуждающие к ним, и стрессовые ступени
подъема к творческим озарениям. Что лежит в их основе? Стрессовые
поиски несбывшегося? Память о неотреагированных эмоциях? Стресс
потаенных сексуальных резервов? Природная одаренность? Надеюсь, что,
знакомясь с это главой, читатель отчетливее увидит многое из того, что
происходит при стрессе в его душе (его психике), и осознает право быть
не всегда славным и достойным («белым и пушистым»). Он увидит, как
протаптывать тропинки к удовлетворению собой в нелегкие
(стрессогенные) периоды жизни. Это должно помочь пониманию и
других людей, достойных и недостойных.
В заключение представлены разные подходы к типологи- зации
людей по признакам, которые становятся решающими при стрессе,
однако лишь те, которыми пользовался автор этой монографии. В данной
главе есть подсказки читателю,
Когнитивный субсиндромкак разобраться
стресса. в своей душепроцессы...
Познавательные при стрессе.
• 377
Для психологов и психотерапевтов, настоящих и будущих, на этих
страницах напоминания того, как понять страдальца из-за стресса жизни и
помочь ему. Главу можно читать последовательно, однако если внимание
привлекли какие-то ее разделы, то неплохо ознакомиться сначала с ними.

ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ ПРИ ИНТЕНСИФИКАЦИИ
СТРЕССА
Во многих работах, посвященных познавательным процессам при

стрессе, рассматриваются только негативные варианты стрессовой
трансформации мышления [Kaplan S., 1973; Kaplan S., 1976 и др.]. Это
было вызвано насущной необходимостью «исправления»
неблагоприятных изменений процессов мышления, возможных при
стрессе. Такие изменения, сказываясь на целеполагании, ценностных
ориентациях, могут негативно менять направленность суждений и
действий человека, деформируя его личность [Amir Sh., Amit Z„ 1978;
Becker P., Scheider B., 1976; Davis C.W., 1979]. Принимая во внимание
возможность неблагоприятных влияний стрессфакторов на характер
мышления, не следует забывать, что при стрессе, тем более при эустрессе
(при стрессе творчества, любви и вдохновения), могут происходить зна-
чительные благоприятные изменения познавательных процессов и
процессов самоосознания, осмысления действительности, памяти и т.д.
[Lazarus R.S., 1969; Leighton D.C., 1978; SchachterS., Singer J.Е., 1962;
Зинченко В.П., 1995; Зинченко В.П., 1997].
4.1.1- Мышление при кратковременном и в начале длительного стресса
Одно из первых проявлений влияния стресса на мышление —

возникновение либо приятной и даже экстатичной или, напротив,
неприятной, дискомфортной и даже мучительной эмоциональной окраски
мысленных образов, представлений, намерений и т. п. Стрессовые
изменения мышления взаимосвязаны с эмоциями. Попытка изложить
структуру изменения мышления при стрессе без указаний на
взаимозависимость при этом мышления и эмоций, конечно, схоластична и
искусственна. Тем не менее, предпринимая такую попытку, оправдываю
ее тем, что, не упоминая эмоций, буду иметь в виду их присутствие при
стрессовых трансформациях мышления, а также тем, что введение в
схему когнитивного субсиндрома стресса всего многообразия
эмоциональных проявлений создало бы столь громоздкую
концептуальную модель, что исчезла бы ее прагматическая ценность.
В начале раздела описаны преимущественно когнитивные проявления
стресса, возникающие при мобилизации адаптационных резервов,
которые «всегда наготове», т. е. актуализирующихся «как по пожарной
тревоге» (пользуемся терминологией Ганса Селье). Дальше изложена
общая схема изменений мышления при длительном стрессе, составленная
на основании результатов наших исследований и анализа литературы, по-
священной изучению познавательных процессов и мышления в
экстремальных
378 ситуациях [Keele S., 1973; Kendall Р.С., 1977; Lazarus B.S.,
Глава З
1977; Myers H.F., 1974; Noyes R., Kietti B., 1977; RojekD.G., 1976;
Зинченко В.П., 1995, 1997 и др.].
Можно считать целесообразным подразделение изменений мышления
при стрессе на три типа; первый — активизация мышления, второй,
напротив, нарастание стрессовой пассивности мышления — как бы
«уход» субъекта от решения экстремальных проблем (рис. 19). И третий
тип — это стрессовое увеличение продуктивности мышления, но без
заметного изменения эмоциональности поведения и рефлексий. Напомню
об экспериментальных данных, свидетельствующих о зависимости
возникающих при стрессе пассивности либо активности, от дисбаланса в
работе больших полушарий головного мозга (см. подробнее 2.5 и [Китаев-
Смык Л.А., 2007 б|). Однако перед этими стрессовыми изменениями
мышления у многих людей в
самом начале стрессогенной экстремальной ситуации может возникнуть

особое состояние, при котором и самому человеку, пораженному
стрессом, и людям, окружающим его, кажется что он перестал думать,
«оторопел», что его мышление «застопорилось».
А. Поисковое «застопоривание» мышления при новизне стрессора. При

внезапном экстремальном действии незнакомого стрессора может
возникнуть состояние «ошеломленности», «оторопи» (см. 2.2.3). Человек
замирает, ♦ как вкопанный», либо, напротив, еле стоит на вдруг
ослабевших ногах, опустив руки, тогда как надо решительно действовать.
Что в мыслях у такого человека? Их будто бы нет. Будто он не думает.
Такой момент человеком чаще не запоминается. И только потом, как бы
очнувшись от стрессового (информационного либо физического)
потрясения, человек начинает противостоять неприятностям или
уклоняться от них либо радоваться, если все обошлось.
Что же происходит в интеллектуальной сфере при столкновении
человека со внезапной незнакомой угрозой? Такое «отключение» его
сознания — лишь кажущееся При будто бы застопоренности мыслей
происходят оценка угрозы стрессора и выбор нужных действий для его
купирования. Важно еще, что при такой «безэмоциональной
застопоренности» мышления как бы подбираются и мобилизуются
программы эмоционального сопровождения для найденного стрессового
поведения: агрессии либо пассивной угрозы, активного бегства,
угрызения совести, удовольствия, т е чувственных переживаний злобы,
любви, энтузиазма, радости, стыда, испуга и многого другого.
Почему такие «интеллектуальные решения» при неожиданном,
незнакомом стрессоре не осознаются? Зачем процессы выбора
оперативных программ стрессового поведения и эмоциональных
переживаний происходят без мыслей о них? Чтобы не тратить время на
понимание и обдумывание опасности, на осознаваемый перебор программ
противостояния ей и на оценку вероятности успеха и неуспеха.
Интеллектуальный поиск оптимальных стрессовых эмоций и
поведения при кажущейся «застопоренности» мышления — это сложно
структурированная,
Когнитивный очень подвижная
субсиндром стресса.конструкция из процессы...
Познавательные интуитивных,
• 379
рефлекторных и других неосознаваемых когнитивных действий. Однако
они могут затянуться, когда не оказывается надежного, «весомого»
решения: как вести себя, как поступать, как быть. Это состояние перед
еще непостигнутой, опасной новизной определено фольклорно: «Стоит
как баран перед новыми воротами».
Но не надо смешивать такую застойно стрессовую преамбулу
поведения в экстремальной ситуации с познавательным поиском
эмоционально-поведенческой тактики человека, когда он напряженно
обдумывает, что случилось, что ему делать в опасной или просто в
непонятной ситуации. Тут субъект осознает и ситуацию, и свое
замирание. В таком случае «благодаря сознательному контролю многие
эмоции, первые движения души, — по выражению Тайлерана, — не
находят своего прямого выражения в поведении» [Ротенберг В С.,
Аршавский В.В., 1984, с. 26]. Если же стрессор известен, ожидаем, если
уже есть навыки и умения противостоять ему, то поисковое
«застопоривание» мышления не нужно, оно и не происходит. Минуя его,
сразу в ответ на стрессор возникают те или иные формы стрессового
эмоционально-поведенческого реагирования (активного, пассивного,
конструктивного).
При проектировании деятельности в экстремальных условиях обычно
учитывают вероятность стрессового «застопоривания» мышления и,
чтобы ее уменьшить, используют специальные системы отображения
оперативной информации — визуальную и иную директивную
индикацию [Китаев-Смык Л.А.,1981; Китаев- Смык Л. А., Крок И.С.,
Ошепков Н.А., 1972; Китаев-Смык Л.А., Неумывакин И.П., Пономаренко
В.А , 1964 и др.|.
Б. Стрессовая активизация мышления. Активное стрессовое

реагирование, в частности активизация процессов сознания, мышления,
обусловлено тем, что угрожающее или уже случившееся чрезвычайное
изменение условий жизнедеятельности (стрессор) оценивается
(рационально либо интуитивно) купируемым, устранимым, т. е. как будто
бы понятным. И ясно, как противостоять этому стрессору (см. также 2.1.2,
2.1 3, 2.2.4, 5.1.1).
В незнакомых, неожиданных экстремальных ситуациях, в особо
опасных условиях жизни у людей пробуждается интуитивное мышление,
унаследованное у животных предков человечества (лат. intueri —
пристально вглядываясь). Интуитивные решения быстрее обдумываемых.
Интуитивный анализ сразу охватывает больший круг фактов, включает
значительный массив подсознательных ассоциаций. Интуиции в
основном свободны от мыслительных действий, необходимых для
решения противоречий и выбора альтернатив, нередко возникающих в
экстремальных ситуациях. Экспансия интуитивного мышления
уменьшает участие рассудочного (дискурсивного) сознания в
формировании поведения, поступков действия. Интуитивное решение в
чрезвычайной ситуации часто бывает правильным у одних людей. И столь
же часто неправильным — у других.
Однако при ожидаемой, знакомой, тем более во время привычной
экстремальной
380 ситуации активизируется контролируемое разумом Глава З
дискурсивное мышление в соответствии с инструкциями и
профессиональными умениями. При профессиональной деятельности в
опасных, чрезвычайных условиях навыки, умение быстро и адекватно
рассудочно мыслить вытесняют, замещают врожденную интуицию и
становятся «профессиональной интуицией».
При рутинной деятельности, когда есть профессиональные навыки,
человек действует, даже не замечая своих рутинных поступков, не думая
о них. При этом, например, при управлении автомобилем (обладая
большим опытом вождения) человек может думать о том, что его ждет,
когда он уже приедет. Но случись что-либо неожиданно опасное
(стрессор), тут же все мысли этого человека обращены на текущие
события. В такой, казалось бы, простой ситуации происходит сложная
трансформация мышления. Деятельность, дискурсивно не осмыслявшая-
ся, можно сказать «профессионально-интуитивная», стрессовым
обострением внимания (это врожденная, «зоологическая интуиция»)
трансформируется в рассудочную деятельность с быстрым анализом,
прогнозом событий, с одновременным конструированием действий, в
котором перемешиваются интуитивные навыки, мгновенно
«придуманные» действия и врожденная интуиция.
При стрессовой активизации дискурсивно-логического мышления
может усиливаться либо интегративное (обобщающее) осмысление всей
информации, которой располагает человек (информации о текущем
моменте, ассоциаций, представлений извлекаемых из фондов памяти и т.
п.), либо дезинтегративное (дифференцирующее) осмысление такой
информации.
В первом варианте происходит стрессовое усиление способностей
человека к широкому взгляду на происходящие чрезвычайные события.
При этом расширяется сфера осмысляемой информации, поступающей к
индивиду в текущий момент, извлекаемой из памяти, креативно
(творчески) воссоздаваемой и т. п. Это и способствует принятию решения
с учетом всех обстоятельств, и важных, и пока еще кажущихся
незначительными.
Однако при стрессе может утрачиваться критичность отношения и
широта мысленного охвата случившегося. Из-за этого «рассеивается»
внимание на множественности событий, на широте происходящего. Это
может помешать принятию правильных решений и выполнению
эффективных действий. Чрезмерно широкий мысленный охват
информации, относящейся (и, что особенно
Когнитивный субсиндром стресса Познавательные процессы... • 383
плохо, не относящейся) к критической ситуации, приводит к
невозможности ее купирования. Это, в свою очередь, могло «засто-
порить» мышление («вторичное стрессовое застопоривание»).
Во втором варианте у человека при стрессе происходит как бы
дробление картины экстремальной ситуации и всей информации,
ассоциируемой с ней. При этом увеличивается целесообразный перебор
деталей происходящего. Это создает представления о ситуации с
выделением главных аспектов и с отсеиванием субъективно
малозначимых. Но и стрессовая интенсификация дифференцирующих
способностей мышления приведет к бессмысленности, если рассыпется
чрезмерно раздробленная
Когнитивный мозаика
субсиндром фактов.
стресса. Чрезмерная дискурсивность
Познавательные процессы... • 381
(рассудочность) замедляет мышление, ведет к осознанию человеком
неразрешимости стрессогенных проблем, растерянности, пробуждает
негативные эмоции [Suzuki D.T., 1956 и др.).
И все же оба вида стрессовой активизации рассудочного мышления
могут иметь адаптационно-защитное значение для овладения
чрезвычайной ситуацией. Оптимальным для такого овладения и
купирования стресса явилось бы гармоничное сочетание или чередования
обобщающего (композиционного) и дифференцирующего
(декомпозиционного) осмысления стрессогенной ситуации.
Можно различать активизацию мыслительных процессов при стрессе
по направленности внимания и представлений: либо «вовне»
(экстраверсия), либо «в себя» (интроверсия). Активизация первого вида
бывает: а) с повышением интенсивности анализа стрессогенной
обстановки в поисках выхода из экстремальной ситуации для всей своей
группы, для блага других и т. п. (социализирующая), б) только для себя, в
ущерб другим и т. п. (десоциализирующая). Активизация мышления
второго вида с углубленностью «в себя» может сопровождать
интенсификацию решения актуальных задач, а) с творческой
активностью, обострением интуиции, либо б) с бесплодным «копанием в
себе», с ♦уходом в себя» от решения стрессогенных проблем. Подобного
рода классификации можно множить и усложнять.
С начала стресса активизируются и другие когнитивные функции:
восприятие, память и пр. Не всегда стрессовая интенсификация
одновременно реализуется ими. Может обостриться восприятие, но
сообразительность ухудшится; активизироваться могут воспоминания, а
восприятие действительности как бы отключится; мышление при стрессе
может быть сосредоточенным на визуальной информации (так бывает, к
примеру при аварийной ситуации в полете), а аудио-(радио-) сигналы
люди (экипаж самолета) могут не воспринимать и не реагировать на них.
В. Стрессовая пассивность мышления и «уход» от решения стрессогенных
проблем. Если создающая стресс (стрессогенная) ситуация
воспринимается, условно говоря, как непонятная, невероятная и нет в
запасах памяти программ купирования стресса, то актуализируется
стрессово-пассивное реагирование субъекта. Оно реализуется и в
различных когнитивных процессах, функциях.
В мыслительной сфере это может быть заторможенность осознавания
и даже состояние «оглушенности». Более сложным и многообразным
может быть «уход» от решения стрессогенных проблем. Им может стать
«замещение» решения важнейшей проблемы, которое купировало бы
стресс решениями побочных проблем, не имеющих отношения к стрессу,
или решениями частных, подготовительных подпроблем и т. п. Это
позволяет субъекту уменьшать активность мышления. Проблеме
«замещающих» действий, мыслей при стрессе посвящена обширная
литература. Их роль могут выполнять различные отвлекающие от
«давления жизни» пристрастия, хобби. В разные исторические эпохи
широкое распространение приобретало отвлечение (и самоотвлечение) за
счет религиозных и мистических акций от «стресса жизни» [Spiro М.Е.,
1977]. Надо заметить, что «замещающее» действие, может, во-первых,
уменьшать
382 так или иначе сформированную психологическую установку Глава З
индивида к совершению неблагопри стойного (согласно принятым
нормам) поведения, во-вторых, побуждать индивида к позитивным
действиям [Menninger К., 1977]. Не разрешая критической проблемы,
порождающей стресс, т. е. не уменьшая внешнего стресс-фактора,
«замещающие» действия и мыслительная активность, связанная с ними,
уменьшают в той или иной мере предрасположенность субъекта к
стрессу, т. е. снижают неблагоприятные эффекты стресса. Существует
мнение о том, что феномен «замещающей» деятельности при стрессе
является принадлежностью определенных этапов развития человечества.
«Это средство "замещения”, которое Фрейд так блестяще заново открыл
клинически, старо как мир: как куклы, и идолы, и козлы отпущения.
Можно лишь предполагать, до какой степени оно пропитывает наше
мышление! Ибо чем же являются предрассудки, чрезвычайные антипатии
и фанатические отношения за и против чего-либо, как не замещением
чем-то символическим того объекта, который на самом деле боятся,
ненавидят или любят» [там же, с. 20].
«Уход» от решения стрессогенных проблем, от борьбы со стрессором
может происходить путем уменьшения мыслительной активности
[Зейгарник Б.В., 1973]. Она может осознаваться интраспективно как
«застопоренность» мыслей, «толчение
Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 385
мыслей на месте», невозможность сдвинуться вперед на пути
обдумывания проблемы, отсутствия новых, «нужных» мыслей и т. п. В
критических для субъекта ситуациях психологические стрессоры могут
вызывать чрезвычайную болезненную пассивность мышления:
нарколепсию, обморочные состояния. Важную роль в их возникновении
играют физиологические процессы. При обмороке происходит временное
полное прекращение мышления. Известны разного рода стрессовые
амнестические состояния, когда субъект, сохраняя дееспособность в
экстремальных условиях, не запоминает (а может быть, не может
вспомнить?) происходящих в этих условиях событий [Горбов Ф.Д., Лебе-
дев В.Я., 1975 и др.].
Особый интерес представляют случаи фрагментарных амнезий, когда
в памяти субъекта сохраняется вся ситуация, все присутствующие лица и
их действия, кроме тех, кто неприятен (стрессогенен) для субъекта.
При длительных экстремальных воздействиях могут возникать
неблагоприятные проявления мыслительной активности, направленной
«на себя», в виде снижения субъективной значимости контактов с
реальным пространством и с настоящим временем, со снижением
дееспособности (и производства полезной продукции). При этом
возможны симптомы обеднения или даже распада личности. Человек
начинает думать о прошлом больше, чем о настоящем, или он мечтает о
будущем, не делая ничего в настоящем для достижения предмета
мечтаний. Снижается активирующее влияние реальной пространственной
среды на процессы внимания, на побуждения человека. Возникновение у
человека нерациональной, направленной «на себя» активизации
мыслительных процессов
Когнитивный может
субсиндром привести
стресса. к резкомупроцессы...
Познавательные снижению• 383
надежности человеко-машинной системы, в которую он включен.
Человека-оператора с такими проявлениями дистресса надо во избежание
трагических последствий на время (или навсегда) освободить от действия
стрессоров, вызвавших у него указанные симптомы психологического
дистресса (может быть, отстранить от опасной работы).
Своего рода вялость мыслей с «уходом» от осмысления стрессогенных
жизненных ситуаций иногда становится социально- политической
проблемой [Henry J., Ballinger В., Maher Р. et al., 1952[. «Соблазнительно
поразмышлять в этой связи,— замечает известный психиатр Карл
Менингер,— относительно распространенности этого симптома среди
населения. Мы, психиатры, обычно думаем об этом с точки зрения тех,
кто страдает от изоляции: и мы, и они привыкли думать о них как о более
или менее "больных". Однако, насколько менее возможно больны
13 Психология стресс
они, нежели те многие миллионы "здравомыслящих" (тех, кто в своем

уме), которые делают невидимыми для себя страдания большинства
человечества и которым путем отрицания, избегания, выученного
невежества, предубеждения, разного рода отвлекающих пристрастий
удается избежать даже осознания мировой трагедии, т. е. реальности в
широком смысле!» [Menninger К., 1977, с. 28].
Г. «Безэмоциональная» стрессовая интенсификация мышления. Эмоции

при стрессе могут быть не выражены, не заметны (ни субъекту, ни
внешним наблюдателям) (см. 2.1.6). Отсутствие эмоционального
сопровождения (вернее, «подстегивания») стрессово-напряженных
поступков, поведения, деятельности субъекта обусловлено стрессово-
конструктивной точностью мышления и действий благодаря интуиции
либо профессиональному навыку. Так, агрессия может быть обдуманно
беззлобной, депрессия — привычным горем. Рассмотрим подробнее
только особенности осмысления субъектом стрессовой ситуации при
бесстрашии перед лицом опасности.
1. Бесстрашие может проявляться благодаря сужению, концентрации
внимания на том, что совершенно необходимо для преодоления
опасной, рискованной ситуации. Тут для страха как бы не остается
питательной среды, она не поступает в сознание, нет «кормления»
сомнений, рождающих страх и тревожность. Воспринимается только
профессиональнопривычная, полезная информация. Отбрасывается
все, что в текущее мгновение не нужно, все неопределенное,
требующее для своего осмысления активизации мышления эмоциями,
в частности страхом. Сознание и без того максимально мобилизовано,
без эмоций, вернее, без их ощутимого, будоражащего переживания.
Антуан де Сент-Экзюпери, великий француз, летчик-писатель, писал:
«Смелость — есть умение контролировать свое воображение» [Де
Сент-Экзюпери Антуан Мари Роже | de Saint-Exup ry Antoine-Marie-
Roger, 2002]. Добавим — это умение может быть врожденным или
результатом профессионального навыка.
В 60-е
384 гг. XX в. мной проведены очень рискованные исследования с З
Глава
опытнейшими летчиками нашей страны, создавалась натурная аварийная
ситуация во время посадки самолета, когда до земли оставалось 40 м, т. е.
5—7 с нарастающего пикирования. Первый летчик, управлявший
самолетом, делал маневр вывода самолет из аварийной ситуации.
Оказалось, что и первый летчик, и остальные члены экипажа при этом не
слышали и не видели ничего, кроме этого спасительного маневра. Как бы
я ни теребил за Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные
процессы... • 387 плечо 1-го пилота, как бы ни кричал ему вухо, требуя
выполнения оговоренных в полетном задании действий: тестовых,
экспериментальных (ненужных для обеспечения безопасности полета) в
эти мгновения, он не видел, не слышал меня. И потом не мог вспомнить
моих приставаний. То же было и с другими членами экипажа в секунды
критической опасности.
Видимо, этим объясняется феномен «молчания экипажа перед
гибелью». Жаль, что отчет об этой работе был строго засекречен
(заместителем начальника Летно исследовательского института Максом
Аркадьевичем Тайцем) не из-за «секретности», а из-за недопустимости
таких опасностей в экспериментах над самими собой. Однако результаты
этих летных испытаний были срочно внедрены в практику полетов для
повышения их безопасности при поломках в системах пилотирования (см.
об этом подробнее 2.1.6).
2. Некоторые из многочисленных обследованных нами участников
боевых действий, опасных экспериментов и испытаний, рискованных
экспедиций говорили, что никогда не испытывали страха, что у них
всегда было бесстрашие без эмоций, и оно не явилось последствием
специальных тренировок. Такое бесстрашие, если верить этим людям
(многим мы верим), можно назвать «первичной
безэмоциональностью» в опасных условиях жизнедеятельности.
Обсудим некоторые психологические механизмы такого «первичного
безэмоционального» бесстрашия.
Заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза С.Н.
Анохин рассказывал:
«Когда я в кабине самолета, то никаких эмоции у меня нет, ни боязни,
ни страха, ни особого возбуждения. Есть необходимые в работе,
связанной с риском, напряжения и в голове, и в теле. Это привычное.
Этого не замечаю. Такое состояние постепенно проходит после полета,
когда пишу отчет о выполнении полетного задания. Никакого "сужения
внимания", о котором ты спрашивал, у меня не бывает. Я его не замечал.
Напротив, при всяком изменении ситуации полета для его оценки мое
внимание как бы расширяется. Все, что нужно, осматриваю и вспоминаю
очень быстро, но не спеша».
3. Практически полное отсутствие эмоциональных переживаний в
стрессовых ситуациях может быть благодаря рациональному,
расчетливому мышлению, не допускающему мыслей о неопре-
деленной, непредвиденной опасности. Это безэмоционально смелое
мышление достигается тренировками в опасных условиях, связанных
с профессиональным риском.
Возможно, о способе выработки именно такой безэмоцио- нальной
смелости рассказывал мне М.Л. Галлай, тоже Герой Советского Союза и
заслуженный летчик-испытатель
Когнитивный СССР,Познавательные
субсиндром стресса. вспоминая опроцессы...
беседе • с385
легендарным летчиком Валерием Чкаловым:
«Чкалов попросил нас пройти по довольно широкой доске, лежавшей
на траве аэродрома. Потом говорит: "Вот вы спокойно идете по доске,
когда она лежит на земле. Ничего особенного Но по этой же доске,
если ее перекинуть над пропастью или с крыши одного дома на крышу
другого над улицей, тогда идти будет боязно. Надо представить, что и
тогда она лежит на земле, что пропасти просто нет и страха не будет.
Бояться-то будет нечего"».
Что достигается тренировками такого рода? Умение ли «сужать» свое
внимание и воображение до нужного диапазона, отсекая волнующую,
пугающую неопределенную информацию, или же таким образом
профессионал создает в себе «ампутацию» страха? Что это —
пробуждение врожденной смелости или, напротив, о смелости здесь не
может быть и речи, т. к. интеллектуальный расчет не оставляет ей места?
4. Еще один механизм появления «безэмоционального» стресса. Он
возникает при актуализации особой формы феномена «выгорания
эмоций» (Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 262]. При наличии реальной
опасности или несчастья может чрезвычайно нарастать чувство страха
или горя вплоть до непереносимого уровня, вызывающего
эмоциональный кризис, шок. Человек в состоянии сильнейшей
фрустрации представляет и переживает свою собственную смерть.
При этом у него происходит полная или фрагментарная утрата
способности переживать некоторые эмоции — «выгорание эмоций», в
частности эмоции ужаса. Как бы переживший свою смерть, человек с
«выгоревшим» страхом способен спокойно, будто бы глядя со
стороны, оценить смертельно опасную для него ситуацию. Такие
люди обретают способность рассудочно относиться к горю и ужасу
других людей, не заражаясь их эмоциями. Известны дальневосточные
и европейские тренинги, воспроизводящие этот феномен.
5. Бывает, что во время аварии эмоции не осознаются, не беспокоят и
после нее. Некоторые сообщали о возникновении при этом странного
ощущения «пустоты» вместо эмоциональных переживаний. Спустя
день или два начинаются переживания прошедшей опасности. Она
вспоминается и будит в воображении яркие образы, неприятное
чувство страха. Это худший вариант эмоций при стрессе. Сейчас он
рассматривается как ♦посттравматический стресс».
В многолетних наблюдениях мной было обнаружено, что некоторые
люди, первоначально в критической ситуации эмоционально
вспыхивающие, накапливая профессиональный опыт, перестают
переживать во время опасных мгновений.
Знания психологических закономерностей «бесстрашия» помогают
видеть сложные сплетения эмоциональных горений, душевных порывов и
моральных падений, пробуждаемых риском военной игры в Смерть и
Жизнь.
К обсуждению некоторых «проблем смелости» мы вернемся B42.11.
Д. Есть ли специфика мышления при стрессовом кризисе первого ранга.

Г. Селье обнаружил три стадии в развитии стресса.
Первая — это мобилизация «как по пожарной тревоге» (но это совсем
не «стадия
386 тревожности») поверхностных адаптационных резервов Глава З
организма, находящихся «всегда наготове».
Вторая — мобилизация и использование глубинных адаптационных
резервов, третья — истощение их[СельеГ., 1966, 1979, и др.]. В связи с
качественными изменениями адаптационных процессов при переходе со
стадии на стадию их можно рассматривать как ступени стресса.
«Восхождение» на следующую ступень вынуждается неослабевающим
экстремальным фактором. Так как уже действующие адаптационно-
защитные (стрессовые) «механизмы» не способны его купировать, то это
вызывает кризис адаптации, и потому подключаются «механизмы» более
мощные и уже по-иному действующие. Потому стадии, ступени стресса
являются «стрессовыми кризисами разных рангов»
Стадию экстремальных мобилизаций поверхностных адаптационных
резервов можно рассматривать как результат «стрессового кризиса
первого ранга». Необходимость реализации глубоких адаптационных
резервов как «стрессовый кризис второго ранга».
Нами предложено рассматривать болезни стресса как третью стадию,
т. е. как «стрессовый кризис третьего ранга» [Китаев- СмыкЛ.А., 1983, с.
159-164; 2001]. Предложено также рассматривать процессы необратимого
умирания организма как стрессовый кризис, завершающий жизнь. Если на
протяжении ее не случилось стрессовых кризисов особого рода
(например, социально-личностно преобразующих адаптационные
свойства субъекта), то стресс умирания — это «стрессовый кризис
четвертого ранга».
Ранжирование стресса в его эмоционально-поведенческих и
вегетативных (физиологических) проявлениях описано в предыдущих
главах. Есть ли такая же ступенчато-ранговая структура в динамике
когнитивных, мыслительных процессов при усилении стресса? Не
слишком ли сложны и многообразны они, чтобы уместиться на
прокрустовом ложе стадиально-ступенчато-ранговой дифференциации?
Если следовать ей, то описанные в данном разделе стрессовые
изменения мышления можно рассматривать как первую стадию стресса, т.
е. как результат «стрессового кризиса первого ранга». Однако можно ли
оценивать их как мобилизацию «по пожарной тревоге» мыслительных
резервов, которые «всегда наготове» и могут быть сразу использованы в
начале экстремальной ситуации? На эти вопросы можно ответить
утвердительно.
Но, вероятно, в стадиальной, ранговой динамике мыслитель ных
реакций и процессов надо видеть не просто «мобилизацию
адаптационных резервов», а смену, мобилизацию новых все более
совершенных стратегий мышления, все более соответствующих
нарастающим экстремальным ситуациям. Учитывая эти соображения,
предлагаю первичные, срочные реакции и изменения в мыслительной
сфере в динамике нарастания стресса, описанные в данном разделе (4.1.2),
оценивать как проявления стрессово го кризиса первого ранга в рамках
когнитивного субсиндрома стресса.
4.1.2. Изменения процессов мышления при усилении дистресса

Возрастание интенсивности
Когнитивный субсиндромэкстремального воздействия
стресса. Познавательные (силы либо
процессы... • 387
продолжительности стрессора) мобилизует «глубинные адаптационные
резервы организма» (по терминологии Ганса Селье). Это стрессово
изменяет поведение человека, придавая его мышлению (и всей
когнитивной сфере) особые черты. Как правило, это продуктивная
активизация мышления, восприятия, памяти, воли интерактивности либо
целесообразная пассивность этих функций. Благодаря им должна возрас
тать способность человека противостоять экстремальным воздействиям.
Как одну из форм стрессовой активизации когнитивных воз-
можностей человека можно рассматривать стресс творчества, стресс
вдохновенья. Эти особые формы продуктивного стресса рассмотрим
подробнее ниже (см. 4.3.1).
Однако при экстремальных условиях жизни нередко воз никают и
неконструктивная стрессовая гиперактивность, либо, напротив,
дистрессовая сверхпассивность когнитивных функций Опишу их кратко,
так как есть многочисленные публикации, посвященные этим изменениям
жизнеспособности людей. Рас смотрим здесь лишь непатологическую
дезадаптацию. Это еще не психическая болезнь, а не всегда удачные
формы защиты от экстремальных воздействий внешней среды и от
неблагоприятных процессов в самом организме человека. Такие
дезадаптивные состояния отличаются от болезней по ряду признаков:
- окружающим людам понятны проблемы человека, возникшие в связи с
его жизнью;
- у него отсутствуют тенденции к «застреванию» (к застойности)
неадекватных (неверных, порочных) реакций на экстремальные
факторы;
- нет усугубления таких реакций, т. е. нет нарастающей зависимости от
экстремальных обстоятельств;
- в состоянии дистресса человек откликается на доброжелательное
отношение окружающих его людей, т. е. он вполне вменяем;
- и самое главное, этот человек способен критически относиться к своей
стрессовой интеллектуальной дезадаптации (к неадекватности,
ненужности, порочности своих «заскоков», агрессий, депрессий, обид
и подозрений).
При возникшей из-за дистресса непатологической дезадаптации
психики человек не нуждается в медицинской (психиатрической)
помощи; бывает достаточно доброжелательного понимания, советов,
участия со стороны близких людей, чтобы вернуть ему нормальное
психическое состояние; и все же может понадобиться помощь
психотерапевта [Семичов С.Б., 1987, с. 140].
А. Продуктивное и контрпродуктивное мышление при интенсификации

стресса. Стрессовые изменения мышления особенно заметны при
постоянной опасности и при стрессе выживания. У меня имелась
возможность изучать их в многосуточных экспериментах и в натурных,
естественных условиях во время альпинистских восхождений на вершины
Кавказа, Тянь-Шаня, Памира и на протяжении многих лет в
высокогорных экспедициях. Кроме того, мной проведены регулярные
психологические исследования во время двух чеченских войн в конце XX
и начале XXI в. [Китаев-Смык Л.А., 1995, 1997, 2001 [.
Жизнь
388 в опасных условиях активизирует мышление, выводя егоГлава на З
иной диапазон, поднимая на новый уровень функционирования. Главное,
что отличает когнитивную сферу человека при постоянной опасности от
ее функционирования в обыденных условиях, — это высокий уровень
совместной мобилизации рационального и интуитивного мышления.
Одно усиливается другим, они сочетаются и как бы переплетаются.
Тот, кто сохранил жизнеспособность в суровых условиях жизни,
обретает звериное чутье, распознавая врагов и опасности. Такой
способности может не быть, она не нужна, в обычных спокойных
условиях существования.
При постоянной опасности обостряется внимание ко всему вдруг
появившемуся, внезапно изменившемуся. Мышление напряженно и легко
фокусируется на текущем моменте, потому что здесь и сейчас должна
быть готовность спастись — не сделать неверный шаг на горном утесе,
заметить лавинную опасность гор, а на войне раньше убить врага, чем это
сделает он. При стрессе долгой опасности интуитивное мышление,
вспыхивая, освещает рациональные решения, продуманные во время
напряженных бдений. Рациональное (дискурсивное) мышление начинает
подпитываться мудростью мышления интуитивного.
Однако длительный стресс опасности может создавать и контр-
продуктивную активизацию когнитивных функций, интеллекта. Это ведет
к дезадаптации и мучительному дистрессу. Если не избавить человека,
пораженного когнитивным дистрессом от дальнейших экстремальных
воздействий опасностями, то он может погибнуть не только из-за своих
ошибочных, порочных действий, но и от психических и соматических
болезней дистресса.
На чеченских войнах в условиях реальных боев мной изучались
личности, акцентуированные боевой обстановкой. Среди них были
субъекты каке продуктивными изменениями личности, полезные себе и
другим, так и с контрпродуктивными [Китаев- Смык Л.А., 1996, 2001 и
др.]. Вот некоторые из них.
Особенно заметны изменения когнитивной сферы, ведущие к
личностным трансформациям на войне во время боев. Большинство
солдат и офицеров превращаются в стойких воинов, «тружеников войны».
Боевой стресс формирует у них конструктивное взаимодействие
рационального и интуитивного мышления, мгновенные обострения
внимания. Особенно важна интенсификация у них волевых способностей.
Интеллектуальные и волевые усилия «тружеников войны» направлены на
выживание.
«Неистовые воины», их рациональная отвага, интуитивное опознание
друзей и врагов, стойкость, выносливость и интеллектуальная мощь— все
это ярко проявляется в критических боевых ситуациях. В остальное время
они не выделяются среди прочих солдат и офицеров, хотя всегда готовы к
мгновенному включению «боевой неистовости».
Для «искателей приключений» война как праздник, как кровавый
пир. Опасность срывает с тормозов их рациональное мышление и влечет к
себе, потому что пробуждает интуитивную ясность ориентировки в бою,
безошибочность действий, ликую-
Рис. 21. Солдаты-контрактники. Знали, зачем пошли служить на

Северный Кавказ. Так и служили (фото автора)
щую волю к победе. Хитрые, прозорливые, с пьяной сумасшедшинкой в
глазах, выдающей чувственность их мышления, они предпочитают
интуитивные решения рассудочным.
«Победители страха» постоянно борются с мыслями о своей гибели.
Склонны продумывать и создавать смертельно опасные испытания своего
мужества.
«Профессионалы боя» скоро привыкают к войне как профессионально
опасной работе. При боевом стрессе мыслят и действуют, как в любой не
военной экстремальной ситуации. Кровь и смерть на войне
воспринимаются ими напряженно, лишь по началу создавая стресс.
Но есть личности, у которых аморальность войны пробуждает
порочность (и контрпродуктивные действия). Переживаемый стресс
крови и смерти поднимает со дна души стремление к непозволительным
поступкам. Они неудержимо размышляют о том, как преступить границы
дозволенного законом и моралью. Кратко опишу некоторых из них.
Риск войны притягивает «героических убийц» как игра, где на кон
ставятся их жизни. Не осознавая того, они в душе борются с собой,
желающим выжить, убивая врага. Они играют и проигрывают чужие, а то
и свои жизни, утверждая свое победное достоинство. Страх,
пронизывающий их, сладостно распят страстной смелостью надежды на
непобедимость их боевых умений и
390 Глава З
Рис. 22. Танкисты в ожидании атаки боевиков-сепаратистов

блокированных в г. Грозном (на заднем плане грозненская ТЭЦ) Скрепили
«боевое братство» татуировкой «скорпион» (выпу клой, красного
цвета). Январь 2000 г. (фото автора)
военной расчетливости, интуиции, опережающей выстрел удар военную

операцию и хитрость врага.
Мысли о своей смерти они глушат, нейтрализуя их жесто костью в
бою и к побежденным после боя, а то и наркотиками, алкоголем, сексом
как триумфом плоти.
У «мародеров-грабителей», когда они видят утраты людьми
имущества во время войны, возникает в подсознании стремление
сохранить хоть что-то... и присвоить, «сохраняя». Так рождаются
обдуманные и спонтанные мародерства (с фр. maraudeur — «грабитель
трупов») и военные грабежи. И еще. Как потенциальный мародер убивает
во время боев владельца приглянувшейся цен ности и грабит убитого? У
мародера-убийцы не вполне осознанная (в «досознании») мысль: «Ведь
его убьют и ограбят другие. Так лучше это сделаю я, чтобы не пропала
понравившаяся мне ценность (вещь, сокровище, деньги)».
«Барышники войны» — порочные жертвы военного стресса
Наглядные смерти, опасности, разрушения пробуждают у всех людей
естественное чувство горя. Но у «барышников воины» оно вытесняется
альтернативной радостью возможных, почти бесконтрольных перепродаж
военного имущества, трофеев, военных секретов. Радость получения
барыша, вытесняя страх перед смертью на войне, оттесняет стыд и, более
того, дарит подлое оправдание «барышнику войны». Такое моральное
уродство может не проявляться, пока нет смертельного риска и военного
стресса.
Б. Неконструктивная сверхактивность
Когнитивный субсиндром стресса. мышления дистрессе. •К391
при процессы...
Познавательные
неконструктивным, неадекватным формам изменения мышления при
стрессе может быть отнесена гиперактивизация мышления. Ею
обусловлены навязчивые мысли и образы, бесплодное фантазирование,
настойчивый уход в размышления о прошлом или будущем,
всепоглощающее хобби. Иногда трудно сказать, чем в большей мере
вызваны эти проявления ментальной гиперактивности — многолетним
«стрессом жизни», трансформирующим личность, или же личностными
особенностями, предрасполагающими индивида к «стрессу жизни»
[Manderscheid R.W., Silbergeld S., Dager В., 1976; Tobach В., Gianutsos J.,
Topoff H.B. et aL, 1974 и др.], либо неготовностью к стрессовым
ситуациям, жизненной неопытностью. Карл Менингер категорически
возражает против того, чтобы гиперактивность мышления при стрессе
(как правило, сопровождающуюся активизацией вегетативных
симптомов) рассматривать как «тревожность», которая, по его мнению,—
самостоятельный феномен, появляющийся или усиливающийся при
стрессе [Menninger К., 1977]. Со стрессовой гиперактивностью мышления
связывают «гипернастороженность», проявляющуюся в виде бессонницы,
т. е. защитного бодрствования [там же]. Ментальная стрессовая
гиперактивность часто сопряжена с гиперэмоциональностью,
гиперподвижностью.
При стрессе могут возникать неблагоприятные социально-
психологические концепты: обидчивость, вспыльчивость, недоверчивость
или, напротив, избыточная доверчивость, неоправданная реальным
положением дел, либо застойность неадекватных представлений субъекта
об отрицательном к нему отношении окружающих людей и о
необходимости защитных и агрессивных действий и т. п. [Valentine J.H.,
Ebert J., Oakey R. et al., 1975 и др.]. После прекращения действия
экстремальных факторов люди вспоминали эти негативные мыслительные
акции, оценивая их как неадекватные имевшейся ситуации и неуместные
[Schregardus D.J., 1977].
в. Неконструктивное снижение продуктивности мышления при дистрессе.

При интенсификации экстремальных воздействий возможна
манифестация (в мыслях, чувствах, поведении) дефицита либо истощения
когнитивных
адаптационных
392 резервов или блокировка их реализации, хотя они есть и ■!
Глава
могли бы использоваться. Возникает неконструктивное стрессовое
снижение продуктивности мышления. Оно проявляется в виде навязчивой
астенизации мышления неустранимой рассеянности или как
неконтролируемое ослабление внимания либо мучительность
мыслительных усилий Может возникать квазиинфантилизация мышления
или же становиться более заметной его реальная инфантильность
Затухает осознавание смысла происходящего, значимость важных, даже
крайне опасных событий уравнивается с незначительными бытовыми
Необходимые вещи, предметы кажутся ненужными. Не хочется думать о
своих обязанностях, тем более об их выполнении. Внимание ни на чем не
задерживается. Мысли минуют все реальности, не находя достойных
проблем для размышления, для обдумывания.
Люди со стрессовой неконструктивной пассивностью сообщали:
«Пустота в голове», «Голова будто набита смятой бумагой», «Трудно
думать ни о чем», «Мысли не задерживаются, не могут зацепиться за что-
либо нужное, да и есть ли оно — нужное?» «Ничто никому теперь не
нужно».
Такая стрессовая интеллектуальная пассивность может прерываться
приступами, вспышками негативных эмоций (злобой, обидой,
раздражением), бесперспективными начинаниями борьбы, защиты, скоро
завершающимися еще более глубокой пассив ностью. Это приступы
«раздражающей слабости». В ряде случаев в начале действия
экстремальной ситуации можно вспомнить, что такой интеллектуальной
пассивности предшествовала защитная активизация мышления и
поведения, потом подавленная или иссякшая. Причиной стрессовой
пассивности когнитивных функций может быть не только истощение их
резервов, но и стрессовая их блокировка из-за парадоксальной
(неуместной) активности психофизиологических механизмов,
защищающих психику человека от перерасхода и истощения адаптивных
резервов.
Г. Интеллектуальная деятельность человека-оператора при

многосуточном стрессе на борту наземного имитатора межпланетного
корабля. В начале 60-х гг прошлого века в организации, руководимой
С.П. Королевым, началась подготовка полета людей на планету Марс.
Предполагалось, что корабль будет непрерывно вращаться, чтобы
центростремительная сила заменяла силу тяжести Ответственным
исполнителем подготовки межпланетного полета инициативно стал
сотрудник этой организации Владимир Александрович Корсаков (далее
по тексту — «К-ов»), Инициатором и ответственным испол-
когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 393
Рис. 23. Схема развития когнитивного субсиндрома стресса

394 Глава
4
Рис. 23 (окончание)
нителем исследований переносимости человеком длительного

пребывания во вращающемся пространстве был автор этого текста Л.А.
Китаев-Смык. Специальный, вращающийся стенд- квартира диаметром 20
м был сконструирован и построен в Летно-исследовательском институте
(г. Жуковский Московской обл.) [Конюхов Е.М., Волоцких М.Е., Китаев-
Смык Л.А. и др., 1965] (рис. 4, 5, 6). На протяжении нескольких лет,
начиная с 1964 г., небольшой группой сотрудников Летно-
исследовательского и Медико-биологического институтов были
проведены обширные исследования малоизвестной тогда формы стресса
(и дистресса), возникающего при жизни во вращающейся среде [Китаев-
Смык Л.А., 1969, 1976, 1977а, 19776, 1978 а, 1978 б; Китаев-Смык Л.А.,
Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др., 1972; Китаев-Смык Л.А.. Галле Р.Р.,
Клочков А.М. и др., 1969; Китаев-Смык Л А., Крок И.С., Ощепков Н.А.,
1974; Китаев- Смык Л.А., Чурсинов А.В., 1979; Котова Э.С., Китаев-Смык
Л.А., Устюшин Б.В., 1971 и др.]. Ниже представлен фрагмент из
монографии «Психология стресса» [Китаев-Смык Л.А.,1983]. В нем
изложены типичные результаты исследования операторской деятельности
в ходе одного из большой серии экспериментов с многосуточным
вращением [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 219-223].
Некоторые результаты анализа операторской деятельности
испытуемого Ко-ва в ходе эксперимента с 15-суточным стрессогенным
вращением показаны на рис. 23. Исследование оперативной памяти
обнаружило, что наряду с увеличением энграм, которые испытуемый
вспомнил правильно, субсиндром
когнитивный увеличилосьстресса.
количество ошибочных припоминаний
(для запоминания предъявлялись цифровые ряды). Значимое увеличение
ошибок памяти было при тяжелых формах дистресса [Китаев-Смык Л. А.,
1976; Китаев-Смык Л. А., Захарова А.В., 1981]. Ошибки происходят по
типу контаминации, что свидетельствует о расширении круга ассоциаций,
привлекаемых при актуализации энграм, а также о снижении критичности
выбора и идентификации нужной энграммы. Увеличение числа припоми-
наний (верных и ошибочных) свидетельствует о расширении при
Рис. 24. Корреляция между качеством деятельности (Р) и экс-

тремальностью действующего фактора (Э) при различных сложностях
деятельности:
А —- простая деятельность; В — деятельность средней сложности; С — сложная
деятельность; 1 — нормальное состояние человека, II — начинающийся стресс; III
— выраженный дистресс; а — первый; б — второй уравнительные уровни
экстремальности (см. [Китаев-Смык Л.А.. 1983, с. 31—39])
396 Глава
4
Рис. 25. Показатели операторской деятельности испытуемого Ко-ва при

многосуточном стрессе (пребывание в стенде «Орбита» при его
вращении с угловой скоростью 24 град/с):
I — латентный период ответа на цифровой сигнал; 2 — время движения при ответе
на цифровой сигнал; 3 — время движения при ответе на световой сигнал; 4 —
латентный период ответа на световой сигнал; 5 — число ошибочных ответов на
цифровой сигнал; 6 — число правильных ответов при исследовании
кратковременной памяти; 7 — число ошибочных ответов при исследовании
кратковременной памяти; 8 — изменение времени операции после реакции на
«запрещающий» сигнал (в %); 9 — изменение времени реакции после перестройки
стереотипа задачи (в %); 10 — показатели самочувствия в условных единицах; п —
число энграмм
стрессе, условно говоря, круга поисков «выхода» из стрессогенной
ситуации, что имеет адаптационное значение. В данном случае
отрицательной стороной такого расширения явилось снижение
контролируемости результатов этих «поисков»
Сходные изменения памяти обнаружил И.М. Фейгенберг при
некоторых формах шизофрении [Фейгенберг И.М., 1972, 1973]. Это
свидетельствует, вероятно, о том, что сходные адаптационные
мнестические механизмы активируются как при предклинических
проявлениях дистресса, так и при клинической психопатологии, в
возникновении которой «стресс жизни» может играть немалую роль
[Moore N.C., 1976; Schwarz В.М , 1979 и др.].
Исследования операторской деятельности показали, что в ее
структуре могут одновременно находить отражение как элементы
стрессовой активизации поведения, так и проявления стрессового
пассивного реагирования. В первые трое суток стрессогенного вращения,
т. е. в период тяжелых дистрессовых ухудшений самочувствия, у
испытуемого Ко-ва уменьшились латентные периоды движения при
ответах на сигналы средней и малой сложности Это говорит об
активизации в этом состоянии деятельности при выполнении
относительно простых заданий.
Заметно уменьшение латентных периодов возникло при дистрессе в
ответах на сигналы средней сложности. Данный факт подтверждает
сделанные мной дополнения к закону Йёркса—Додсона [Китаев-Смык
Л.А., Крок И.С., Ощепков Н.А., 1974] При возрастании экстремальности
стрессора первоначально качество деятельности возрастает
пропорционально ее сложности. Далее качество деятельности средней
сложности может стать более высоким, чем качество простой
деятельности (рис. 24). При значительном возрастании экстремальности
стресс-факторов ухудшается качество всех видов деятельности:
первоначально сложной, затем средней и, наконец, простой.
На рис. 25 видно, что при дистрессе время движений испытуемого Ко-
ва при простой сенсомоторной реакции практически не изменялось, тогда
как время двигательного компонента ответа на относительно более
сложный цифровой сигнал в первые трое суток стрессогенного вращения
возрастало. Учитывая факт сокращения латентных периодов обоих видов
реакций, можно предположить, что стресс по-разному сказался на
«пусковых» и моторных механизмах ответа на оперативный сигнал.
Возможно, в структуре «запуска» движения проявлялась стрессовая
активизация поведения, а в структуре движения — стрессовая
пассивность реагирования Можно предположить, что активизация
запуска движений испытуемого Ко-ва «вытеснила» процедуру принятия
(уточнения) решений из латентного периода в период совершения
ответного действия.
Особенности стрессовой перестройки перцептивнокогнитивных
процессов нашли отражение в изменениях показателей относительно
сложной398
операторской деятельности. При нормальном функциональном Глава
4 испытуемых время ответа на сигнал к действию, следующий
состоянии
после отмененного действия (при наличии двух сигналов: к действию и
запрещающего действие), было меньше, чем время ответа на сигнал к
действию в ряду других таких сигналов («условный тормоз»). При
дистрессе время ответа на сигнал при действии «условного тормоза» ста-
новилось большим, чем время ответа без «условного тормоза». Такое
влияние «условного тормоза» сохранялось на период, пока
функциональное состояние испытуемого Ко-ва оставалось ухудшенным и
пока у него были симптомы стрессовой пассивности поведения.
Указанный факт можно интерпретировать как результат застойности,
инертности тормозных тенденций при стрессовой пассивности поведения
либо как возрастание значимости тормозных установок при пассивной
форме реагирования на стрессор и т. д.
Перестройка задания оператору (без изменения характера и
сложности задания) в исходных условиях при нормальном состоянии
испытуемого Ко-ва, так же как и «условный тормоз», сокращала время
выполнения задания по сравнению со временем многократно
выполнявшегося одинакового задания. Иными словами, «новизна»
активизирует деятельность, протекающую на фоне монотонии. В начале
развития дистресса, когда мобилизованы «поверхностные»
адаптационные резервы и начата мобилизация «глубоких», «новизна»
оперативного задания еще более акти визирует выполнение этого задания.
Следует сказать, что эта активизация происходит, когда поведение
испытуемого пассивно по сравнению с исходным (нормальным)
поведением (увеличено время движения на цифровой сигнал, имеется
тормозящее действие «условного тормоза» и др.). Вероятно, в начальной
стадии развития дистресса фактор новизны сохраняет и даже усиливает
свое активизирующее, «пробуждающее» свойство.
В ходе развития дистресса, на четвертые сутки вращения, фактор
новизны задания оказывает тормозной эффект вместо «пробуждающего».
Этот феномен можно интерпретировать как возникающее на стадии
предельной мобилизации всех адаптационных резервов затруднение
перестройки стереотипа деятельности, иными словами, «переучивание»
затрудняет деятельность. Это свидетельствует, что при изнурительной
стрессовой перестройке ментальных систем в ходе адаптации к долгому
стрессу дополнительное требование к предельно мобилизованным
адаптационным резервам «срывает» установившийся режим их
расходования.
Изменения показателей операторской деятельности при стрессе в
условиях вращения имели индивидуальные различия. Но общие
тенденции изменений были сходны с теми, которые показаны на примере
Ко-ва.
В ходе развития стресса, к десятым суткам вращения, рассмотренные
выше показатели операторской деятельности в значительной мере
нормализовались. Их изменения непосредственно перед окончанием
стрессогенного вращения обусловлены психологическим напряжением
так называемого «конечного порыва» [Медведев В.И., 1979], «феноменом
окончания рейса» [Стенько Ю.М., 1978, 1981; Ткаченко В.Д., 1980 и др.].
Изменения рассмотренных
когнитивный выше
субсиндром показателей
стресса. после процессы...
Познавательные прекращения
• 399
вращения связаны с новым усилением стресса (уже без стрессора) из-за
реадаптации испытуемого Ко-ва в стабильной (без вращения)
пространственной среде.
Изложенные выше сведения о проявлениях когнитивного суб-
синдрома стресса позволяли высказывать некоторые соображения
[Китаев-Смык Л.А., 1983; Китаев-Смык Л.А., Боброва Э.С., 1988] о
подготовке операторов к работе в экстремальных условиях и об
♦управлении» их состоянием и активностью деятельности в таких
условиях.
- Следует развивать умение человека-оператора использовать при
необходимости в экстремальных ситуациях как активную, так и
пассивно-выжидательную тактику операторской деятельности.
- При конструировании тренажеров следует «редуцировать»
воспроизведение в системах отображения информации (СОИ) и
программах операторской деятельности тех моделирующих среду и
технические средства элементов, знание которых и пользование
которыми является обыденным для человека- оператора.
- Напротив, в тренажере должно быть воспроизведено во всем
многообразии и полноте все новое, неожиданное и трудно усвояемое,
с чем человек-оператор может встретиться при профессиональной
деятельности в экстремальных условиях.
- Особое внимание следует уделять формированию у оператора навыков
и умения управлять своими эмоциональными реакциями при
стрессогенных ситуациях, купируя неблагоприятные проявления
эмоций и используя их для оптимизации своей деятельности.
- Групповые тренажеры и реальные системы, в которых сопряжены
«операторская группа» и «машина», должны способствовать не только
совершенствованию профессиональных качеств человека, но и его
способности в экстремальных условиях выполнять ту или иную
социальную роль.
- Для оперативного влияния на состояние и деловую активность человека-
оператора (группьі операторов) при стрессе должна использоваться
подача информации, формирующей у оператора (у операторов)
представление о «субъективной возможности» или о «субъективной
невозможности» экстремальной ситуации, тем способствуя
проявлениям нужной стрессовой активности или стрессовой
пассивности.
Инженерно-психологические исследование влияния длительного
дистресса на эффективность операторской деятельности, прове денной в
многонедельных на непрерывно вращающемся наземном имитаторе
межпланетного корабля, сделали возможным создание ряда систем
управления космическими кораблями [Бойко Н.И., Даревский С.Г.,
Завьялов Е.С., Китаев-Смык Л.А., Макаров Г.С., Марченко С.Г., Сажин
С.Т., Шилова Н.В., Элькснин В., 1965: Волков А.А., Даревский С.Г.,
Завьялов Е.С., Китаев-Смык Л.А. Кремнев О.Г., Макаров Г.С., Мельников
С.Г., Ошепков Н.А , Тищенко А.Г., Трелина Е.Г., Шилова Н.В., 1965, с.
62-64; Китаев Смык Л. А., Котова Э.С., Устюшин Б.В., 1969, с. 324—326;
Китаев СмыкЛ.А., 1974а,с. 153-156; Китаев-Смык Л.А., 1974 б, с. 26-28;
400 Л.А., Крок И.С., Ощепков Н.А., 1974, с. 28-32; Гордеева
Китаев-Смык Глава
4
Н.Д., Зинченко В.П., 1982 и др.].
В последующем результаты этих экспериментов и работ многих
других исследователей легли в основу теоретических обобщений и
обширных внедрений в эргономику (Зинченко В.П.,МуниповВ.М , 1995;
Пономаренко В.А., 2006; Магазанник В.Д., 2007 и др.].
Обширные исследования, проведенные под руководством академика
К.В. Судакова, выявили циклические периоды в производственной
деятельности (и в жизнедеятельности), названные «системоквантами».
«Полезные для организма приспособительные результаты, — пишет К.В.
Судаков, — по принципу саморегу ляции организуют функциональные
системы различного уровня от метаболического до социального. Для
достижения значимых для человека социальных результатов
функциональные системы метаболического и гомеостатического уровней
объединяются в сложные иерархические, мультипараметрические и в
последовательные взаимодействия... В соответствии с этой концепцией
континуум жизнедеятельности расчленяется отдельными потребностями
субъектов на дискретные «системокванты», включающие
формирующуюся на основе потребностей доминирующую мотивацию,
поведение, направленное на достижение промежуточных и конечных
результатов, и постоянную оценку достигнутых результатов с помощью
обратной афферентации» [Судаков К.В., 1998, с. 82]. Исследования
реальной рабочей деятельности, проводимые профессором Н.А. Фудиным
с соавторами, показали возможность создания и внедрения в систему
организации производства оптимальных «системоквантов», т. е.
чередования циклов деятельности и рекреации. Это было сделано с
учетом напряженности, характера работы и индивидуальных
особенностей людей, работающих в условиях производственного стресса
[Фудин Н.А., Альбер В.О., Тараканов О.П., 1998, с. 83]. Продуктивным
является коплексная диагностика функционального состояния и
операторской деятельности человека при напряженной монотонности в
процессе выполнения ответсвенных заданий [Машин В. А., 2007 и др.].
4.1.3. Стресс творчества. Стресс вдохновения
Истинное творчество талантливых людей всегда эмоционально. Оно

обильно расходует и поверхностные, и глубокие адаптационные резервы
организма (если пользоваться терминологией Ганса Селье). Это позволяет
называть творческий процесс «стрессом творчества». Его развитие
проходит несколько этапов. Творческие потенциалы вызревают,
поднимаясь со ступени на ступень, пока не начнется акт творения.
Должны быть побуждения к нему. Не только внутренние: жажда
самореализации, бурление замыслов, интуитивных стремлений,
неудержимых расчетливых размышлений о грядущих победах. Еще и
внешние: личные обязательства творца, приказы — творчески достигнуть
цели и обстоятельства, побуждающие к творческим решениям [Китаев-
Смык Л.А., 2007 в].
«Человека можно назвать млекопитающим, наделенным вооб-
ражением. Как бы мы ни определяли эту способность, она является
условием, как для тревоги,
когнитивный так и стресса.
субсиндром для творчества. Эта пара ходит
Познавательные в одной
связке По меткому выражению Лидделла, тревога — тень интеллекта, где
есть место для творчества. ...Творческие возможности человека и его
подверженность тревоге — две стороны одной уникальной человеческой
способности к осознанию пропасти между ожиданием и реальностью. Но
между невротическим и нездоровым проявлениями этой способности
существует большая разница» [Мэй Р., 2001, с. 317].
А. Стресс предтворчества. Начальной фазой творчества всегда бывает

нарастание внутреннего психического напряжения. Это предтворческая
ступень стресса творчества. Схематизируя чувства, переживания и
состояния предтворчества, подразделяем их на основных три вида.
Первый проявляется как душевные мучения и даже приступы
отчаянья из-за якобы бесплодных напряжений в поисках творческих
достижений. Мучения, метания жаждущего их могут мешать (и
окончательно помешать) переходу к акту творения. Выдающийся поэт XX
в В.В. Маяковский запечатлел предтворчество в стихах:
Я раньше думал —
книги делаются так:
пришел поэт;
легко разжал уста;
и сразу запел вдохновенный простак — пожалуйста!
А оказывается —
прежде чем начнет петься;
долго ходят, размозолев от брожения;
и тихо барахтается в тине сердца
глупая вобла воображения.
Пока выкипячивают, рифмами пиликая, из любвей и соловьев какое-
то варево, улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и
разговаривать.
[Маяковский В., 1955, т. 1, с. 181].
В этих стихах проявлено содержание предтворчества. Интеллект
может целенаправленно активизироваться моторикой тела — «...прежде
чем начнет петься, долго ходят». Результаты такого замещения —
пароксизмы (приступы) безвольного безделья, утраты воли к творчеству
— «...размозолев от брожения». Расстройство и отчаяние из-за того, что
вместо творческих прозрений в сознании всего лишь «...глупая вобла
воображения». Продукт творчества все еще не прояснен, не вербализуем,
не воплощен в произведение. Он «...тихо барахтается в тине сердца»,
вызревая там. И все же предтворчество накаляя, «кипятя» разум,
неотступно ведет к цели, ассимилируя актуальные поэтические образы,
отшелушивая банальности — «...Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
из любвей и соловьев какое-то варево». При этом творец уже
инкапсулировался в своем внутреннем мире среди своих художественных
накоплений. Он одинок, отстранившись от всего окружающего, т. к. оно
теперь уже может (или даже пытается) только мешать творчеству —
«улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать».
А.Н. Цибин обращает наше внимание на то, что в словах: «улица
мечется безъязыкая» — сосредоточено указание поэта на высокое
предназначение творца. «В истории социума наступают моменты
402
неразрешимости накопленных проблем, противоборства безумных сил.Глава
И
4
тогда общество ("улица") "мечется" в поисках продолжения своей судьбы.
Но без озарившего выход-путь творца (горьковского Данко, поднявшего
над темными людьми свое горящее сердце), трагичен конец мучительных
метаний. И не только гений искусства может пробудить вдруг у всех
понимание вектора нужных устремлений. Научная ’’улица мечется” с
конференции на конференцию и по страницам научных журналов, не
освещающих сути истины. Политическая ’’улица мечется” без лидера-
творца из партии в партию и по митингам, лишь выпускающим пар
людского энтузиазма и недовольства. В этих словах В.В. Маяковского
отчетлива еще одна ассоциация: мятущийся народ со своей мощью, как
колокол без языка, пока нет у него гениального лидера» [Цибин А.Н.,
2006].
Читатель может упрекнуть автора — правомочно ли обосновывать
свои научные суждения, опираясь на стихотворные образы поэта. И
правда, известный исследователь творческого мышления В С. Ротенберг
писал’ «Многозначный контекст искусства требует для передачи такого
же контекста, поэтому лучшие искусствоведческие работы — это не
аналитические тексты, а самостоятельные произведения искусства»
[РотенбергВ.С., 2006]. И все же искусствоведчество бывает неизбежно.
Мучительное «предтворческое» состояние может повторяться,
прерывая процесс вдохновенного творчества. В ходе многолетних
обширных исследований неординарной работоспособности при
дистрессе, проводимых в 60 - 70-х гг. XX в. мной обнаружено, что
«развитие стрессовых трансформаций мышления может привести либо к
уходу от решения стрессогенной проблемы (вплоть до возникновения
психопатологических состояний или асоциальных устремлений
личности), либо к возникновению инсайтных форм мышления В
последнем случае переход от дискурсивнологического к инсайтному
мышлению часто опосредуется стадией мыслительной растерянности,
эмоциональной подавленности, а иногда с переживаниями горя,
безвыходности и т. п , что можно рассматривать как стадию псевдоухода
от решения стрессогенной проблемы. Такая стадия, как правило,
необходима для возникновения мыслительного озарения, инсайтного
решения задачи, казавшейся неразрешимой» [Китаев-Смык Л.А., 1983, с.
205]. Инсайтное мышление и креативное творчество подробнее рас-
смотрим ниже.
При другом виде предтворчества в мыслях и чувствах возникает
пустота при первых же попытках творить «великое» и «вечное». Человек
говорит: «Все забыл, в голове — пусто. А надо ли делать что-либо?» Если
после этого вспыхивает вдохновение, то такую невольную пустоту
мыслей и чувств можно расценивать как проявление стрессовой
психической релаксации, спонтанно возникающей в начале стресса
творчества (см. также 2.1.6). Она, снимая эмоциональные перегрузки,
готовит мышление к продуктивному творчеству.
Третий вид предтворчества проявляется как эустресс у некоторых
счастливцев. Безотчетная радость, легкость и беспечность, как волна,
подхватывает таких людей и несет к началу акта творения.
Наиболее полно предтворческие состояния рассмотрел известный
художник-дизайнер А.Н. Цыбин.
когнитивный субсиндром Изложу
стресса. его суждения
Познавательные с моими
добавлениями, отчасти повторяя изложенное выше.
1. Как и многие писавшие о творческом состоянии, он считает главным
условием, обеспечивающим вхождение в него, одиночество творца.
Хотя бы на время создания творений их автор должен жить в стрессе
социальной депривации. Но отделиться от людей надо не совсем, а
лишь как от раздражителя, отвлекающего на себя слишком много
душевной энергии. Надо, чтобы сохранялся тонизирующий творца
социальный фон его окружения, как легкий раздражитель,
напоминающий ему о теме и нужности его творчества.
Именно таким был парижский период Эрнеста Хемингуэя. Он работал
— писал — в малолюдном кафе за отдельным столиком. Но беда, если
кто-нибудь подходил к нему с навязчивым вниманием — творческий
процесс Хемингуэя ломался. Также А.П. Чехов в Ялте оберегал себя от
излишнего общения, сохраняя тонизирующие его творчество социальные
контакты. Можно вспомнить А.С. Пушкина в Михайловском и П.И.
Чайковского на одинокой подмосковной даче и многих других.
2. Предтворческому состоянию бывает полезен несильный кон-
фронтационный фон, т. е. легкий стресс сердитости творца на
окружающих близких ему людей. Л.Н. Толстой перед погружением в
творчество гневался на жену, будто неверно переписавшую его
рукописи. Переводчик древнефранцузских стихов А.Г. Нейман, как я
узнал во время сеанса психоанализа с ним, сердился на жену «сам не
зная за что и почему». И чем острее бывало его раздражение, тем
лиричнее получались переведенные стихи.
3. Из работ 3. Фрейда известно, что сексуальный стресс может стать
мощной преднастройкой творчества, сублимируясь в него [Freud S.,
1908 и др.]. Сексуальное напряжение, сублимируясь в творчестве,
привносит наряду с воодушевлением, одухотворенностью,
вожделением еще и агрессию эгоизма.
4. А.Н. Цибин обращает внимание на то, что предтворческим состоянием
и побудителем к творчеству может стать эйфориза- ция автора
благодаря оптимально хорошему его телесному состоянию.
Тренированное тело (но не чрезмерно, не для рекордов) и общее
здоровье создают ощущение легкого восторга. Однако перерасход
физических сил после спортивных достижений блокирует стресс
творчества.
Нобелевский лауреат, академик И.П. Павлов сообщал, что его
творческому настрою способствует игра в городки В ней есть визуальная
цель, физическое напряжение, реализующееся в ловкости и точности
движений, удовлетворение победой. Выдающийся драматург Артур
Миллер находил предтворческий стресс в профессиональной физической
работе — он делал массивную мебель для своей виллы. Разные
побудители могут объединяться, сублимируясь в творчестве. Об этом у В.
Маяковского:
Любить —
это значит
в глубь двора
вбежать
и до404
ночи грачьей, Глава
4 топором,
блестя
рубить дрова,
своей
силой
играючи.
[Маяковский В., 1958, т. 9, с. 383].
Поэтом отмечена объединенная сублимация в творчестве сексуальной
силы и физической силы. Происходит это «играючи», т. е. без
максимального расходования сил. Процесс подкрашен эустрессовой
аурой с самолюбованием автора мужской «своей силой», т. е.
проявлением вторичных половых признаков. В стихах отражено и
творческое одиночество — «в глубине двора», куда требуется «вбежать»,
надо полагать, активно прорываясь и порывая с чем-то. Творческий
процесс сопряжен с трансцендентностью ночной тьмы — «до ночи
грачьей» и с особым звучанием пространства — с «грачьими» криками и с
победной, сокрушающей агрессивностью поэта — «блестя топором,
рубить дрова», с праздничной яростью «блестящих топоров».
Образное описание нюансов стресса творчества можно найти у
многих поэтов, писателей и мемуаристов. В.В. Маяковский —талант-
ливый аналитик психологии искусства — не одинок среди них.
5. Отличной настройкой на творчество может быть эустресс человека в
природной среде с красотой ее ландшафтов, парков, девственных
лесов, со сложнейшим разнообразием облаков, струй воды рек,
ручьев и водопадов, с ревом и видом морского прибоя. Рекреативные
эффекты природы объяснял И.П. Павлов. Основываясь на своем
представлении о двух сигнальных системах у людей, он разработал
для себя способ настройки на научное творчество. Вечером, после
суеты рабочего дня, долго рассматривая художественные шедевры на
стенах своей квартиры (медитируя?!), он, во-первых, «стирал» в
сознании дневные впечатления. Во-вторых, напрягая у себя первую
сигнальную систему (образно-художественную), давал отдых второй
сигнальной системе — вербальной, дискурсивно-логической. После
этого академик приступал к научному творчеству, преимущественно
напрягая, по его мнению, свою вторую сигнальную систему.
6. Тонизировать творческое состояние могут умеренные экстремальные
внешние воздействия (слабые стрессоры): холод, шум. И такие, как
неудобная поза: Э. Хемингуэй писал, стоя за конторкой (но
редактировал написанное, сидя в мягком кресле). Даже легкий голод
способствует творчеству. Эти умеренные стрессоры «подкачивают»
творчество как квазиборьбу с неким противником.
7. Для ряда авторов предтворческими стимулами становились симптомы
их хронических болезней, преодоление недомоганий обостряло стресс
творчества.
8. Известны случаи, когда интенсивному творчеству предшествовало,
казалось бы, беспричинно хорошее настроение, ощущение радости,
бодрости. Такой эустресс поднимает эмоциональное напряжение
автора до уровня необходимого для включения процесса творения.
9. Преддверием к пароксизму, взрыву творчества может стать внезапно
возникшее у автора
когнитивный ощущение,
субсиндром что Познавательные
стресса. нет никаких толковых идей• в405
процессы...
голове, мучительное представление о себе как о бездарности, и
желание «бросить все!» Этот творческий дистресс следует
расценивать как «квазиуход» от решения стрессогенной проблемы. В
действительности — это невольная релаксация. В таких случаях
требуется упорство в труде. Раньше или позже оно может вновь
пробудить вдохновение.
10. Пробуждающая креативность релаксация может быть преднаме-
ренной (например, при трансцендентальной медитации)
11. Наконец, известно множество авторских причуд, магических
действий, настраивающих на творчество. Классик французской
литературы Виктор Гюго всю жизнь работал за маленьким столиком,
на котором написал свое первое, получившее признание
произведение. Писал он только вороньими перьями, т. к. гусиными
талантливо творить не удавалось. А вот еще пример. Советская
писательница Мариэтта Ша- гинян, когда ей не писалось, надевала на
голову, как колпак, черный чулок и писала, примостившись на уголке
кухонного стола, среди ароматов готовящейся армянской пищи.
Б. Стресс творчества. Вслед за предтворческими стрессовыми

состояниями, описанными выше, включается (не всегда!) стресс
творчества. Кратко рассмотрим его уровни. Еще Шакья Муни (Будда) в
«Сутре золотого лотоса» изложил свои воззрения на интеллект. Он описал
три его уровня. Используя современную терминологию, можно сказать,
что первый — это компилятивное творчество (с положительным
значением определения). Это собирание, классификация, рубрикация,
ранжирование известных разрозненных знаний и фактов. Второй уровень
— проективное творчество — на основании собранных знаний, создание
обобщенных новых суждений, истин. Как и во всяком труде, в таком
творчестве могут быть эустрессово радостные находки и дистрессогенные
неудачи, мучительные поиски. Многие психологи изучают лишь эти два
уровня творчества.
Однако Шакья Муни (Будда) знал, что на третьем уровне творчества,
который предложено мной называть инсаитно- креативным, у
размышляющего человека вдруг возникает озарение (инсайт). И он
понимает нечто очень значимое, казалось бы, не относящееся
непосредственно к предмету его трудных размышлений. Я. А. Пономарев
после наших обстоятельных бесед рассматривал этот феномен как
двойственный результат напряженной умственной деятельности
[Пономарев Я. А., 1986]. В результате ее помимо «прямого продукта»
проективного мышления интуитивно возникает «побочный продукт»
интеллектуальных напряжений. Он может стать ключом к творческому
решению проблем, выходящих за рамки первоначальных задач, решаемых
с помощью прямого интеллектуального продукта. Побочный, т. е.
результат инсайтно-креативного творчества, создается не целевым осмыс-
лением первоначально не замечаемых закономерностей и свойств
изучаемых объектов. Невольно происходит концентрация на них
умственных усилий человека.
Не надо видеть предосудительным, недостойным, обидным не
406 себя в число «инсайтных творцов», наделенных даром
попадание Глава
4 истины, открытия, творения, озаренные новизной. Немало
прозревать
«компилятивных творцов» были выдающимися властителями,
администраторами, полководцами. Сами неспособные к творческим
озарениям, они отлично разбирались в людях и ставили на ответственные
посты, посылали на решающие участки сражений профессионалов,
способных к инсайтным решениям в критических ситуациях.
Очень часто «прожективные творцы», наделенные разумом и
упорством, становятся блестящими профессорами, педагогами,
создателями замечательных учебных программ, фундаментальных
учебников. Этого не смогли бы сделать «инсайтные творцы», увлеченные
поиском неясного знания и мало склонные к методологическому
классификаторству.
Иные «инсайтные творцы» не способны к оптимизации своих
социальных контактов. Они слывут людьми неуживчивыми с дурным
характером. Не умея организовать свой быт (не тратя силы на него), они
живут в запустении, а при отсутствии рационального покровителя
(спонсора), финансирующего их творческие причуды, «инсайтные
творцы» подчас погибают в нищете позабытыми.
Выдающийся режиссер К.С. Станиславский, создавая на репетициях
мощное психическое напряжение (стресс), побуждал актеров к высшему
уровню творчества, к «сверхсознанию» [Станиславский К.С., 1985 и др.],
неконтролируемому разумом и волей. Позднее П.В. Симонов
интерпретировал «сверхсознание» как механизм творческой интуиции
[Симонов П.В., 1981 ] Ее запускающий механизм — стресс творчества,
стресс вдохновения.
При этом «перевод эмоций в план представлений не следует по-
нимать как одномоментный процесс. Напротив, перевод эмоций в план
представлений совершается чаще всего как раз в отсроченном режиме, т.
е. после переживания эмоций» [Дорфман Л.Я., 1997, с 163]. Уже пережив
инсайт как стрессовый пароксизм, субъект осознает открывшиеся ему
смысл, истину, решение. Бывает, что в экстазе радости от своего открытия
человек забывает открывшееся. И потом воссоздает его мучительным
припоминанием.
Инсайтно-креативное прозрение «локализуется» вне осознания.
Неведомость его рождения позволила академику Н.Н. Моисееву говорить
о нем как о «бифуркации» потоков эволюции системы [Моисеев Н.Н.,
1987]. Внезапность осознания продукта озарения формулируется как
качественный скачок в изменении интеллектуальной системы. «Развитие
личности является процессом прохождения адаптационных и
бифуркационных этапов, т. е. процессом не линейным. Содержание этапа
бифуркации — отбор значимой для развития субъекта информации, на
основе которой возможно дальнейшее адаптационное саморазвитие.
Именно в точки бифуркации воздействие на адаптационную систему
должно быть наиболее эффективным» [Терещенко А.Г, 2006]. Эустресс
прозрения может иногда смешиваться с дистрессом горя, если перед
прозревшим открылись печальные горизонты его прошлого и будущего.
А. Маслоу полагал, что способность к креативному творчеству
врожденно свойственна всем людям, но теряется большинством под
воздействием среды. В.С. Ротенберг подчеркивал, что креативное и тем
более инсайтное творчество возможны лишь при гармонизации функций
обоих полушарий
когнитивныйголовного
субсиндроммозга, когда
стресса. «происходит процессы...
Познавательные тот высший • 407
синтез, без которого не возможны ни творчество, ни счастливое
ощущение вписанности в мир и гармонии с этим миром, при ясном
ощущении себя отдельной лич-
ностью. Именно это является уникальным свойством взрослого здорового
человека» [Ротенберг В.С., 2006, с. 167].
Надо признать неоднозначность взаимоотношений когнитивного и
эмоционального компонентов творчества. Однако когнитивный не
становится при этом ведущим [Вундт В., 1912; Дорфман Л Я., 1993 и др.].
Однобокость представлений о непременном доминировании ког- ниций
над эмоциями проистекала из представлений о предметности эмоций и о
знании как о решающем факторе для понимания поведения человека.
Обширные теоретические и эмпирические исследования пермской
психологической школы В.С. Мерлина, Л.Я. Дорфмана показали, что «в
действительности фундаментальным является положение о
многозначности связей эмоций и когнитивных образов. Данное
положение возвращает эмоциям способность в равной мере как
обслуживать когнитивные образы (предметность эмоций), так и наоборот,
инициировать рядкогнитивных трансформаций» [Дорфман Л.Я., 1997, с.
159—160]. Несомненно, многозначность связей эмоций и когниций и
инициирующая роль стрессово-эмоционального напряжения создают
механизмы и силы процессов инсайтно-креативного творчества. И все же
непременным его резервом должен быть талант творца, а лучше
гениальность.
В. Пароксизм творческого прозрения (инсайт). Будучи неофициальным

консультантом (врачом-психологом) в высших эшелонах власти СССР (в
Кремле) и у научно-технической элиты (авиации, космонавтики, ядерной
энергетики), общаясь годами с истинно творческими личностями, я имел
возможность анализировать, буквально «анатомировать», процессы их
творчества, в частности творческих прозрений (озарений, инсайтов).
Кратко изложу возможную структуру, последовательность развития
креативного озарения с решением инновационной проблемы. Возможны и
другие структуры инсайтов.
1. Во время достаточно долгого и почти непрерывного напряжения
сознания (мучительного или вдохновенного) в поисках
интеллектуального решения актуальной проблемы возникает чувство
погружения в пустоту. Либо ощущение, что «вокруг все стало
незначимо, будто и нет ничего: ни верха, ни низа, ни света, ни шума,
и мучительно неразрешимая проблема растаяла, только сам я
существую в абсолютном бесстрастии». Такое сновидное
(сомнамбулическое) состояние может быть кратким и не
запоминающимся. И не заметно, сколь долго оно. Возможно это
предстартовая, предтворческая, пред- стрессовая релаксация?
Забегая чуть вперед, можно вспомнить, что не зря древние философы
утверждали — «в пустоте содержится все». Бывали случаи, 414 •Глава 4
когда такой «пустотой», аккумулирующей предшествующие зна ния,
усилия, муки поиска, становилось погружение в сон. Во сне случались
408 Известно, что Дмитрию Менделееву, изнуренному
прозрения. Глава
4
интеллектуальными поисками классификаций химических элементов,
приснилась «таблица», названная потом его именем Каков же был его
сон? Менделееву снилась цирковая арена, по ней кругами скакала
лошадь, на ней стояла наездница и подбрасывала факелы, рассыпающиеся
сверкающими искрами. Проснувшись, Дмитрий Менделеев осознал, что
факелы и искры — это символы элементов и их валентностей. Известно,
что в первоначальном виде таблица Менделеева рисовалась как круг (как
ринг!) с циркулярным расположением химических элементов. Другой
химик Фридрих Август Кекуле открыл кольцеобразное строение
молекулы бензола, увидев во сне змею, кусающую себя за хвост.
2. На фоне этой «пустоты» сознания и эмоций вдруг возникает «зарево».
Все вокруг — ив голове, и в мыслях, — будто бы подсвечено теплым,
слабым светом. Или ярко озарено. Но свет только в пустоте, которая
в человеке или в которой он сам. Это озарение бывает и слепящей
вспышкой, и шаром света, и, наоборот, чем-то темным. Всегда
озарения кажутся краткими, не дольше секунды.
3. При вспышке вдруг становится видно новое, искомое решение Оно,
как странным образом визуализированное понятие, как зримая
истина, может быть в виде сложной геометрической фигуры или как
торт с очень сложными нежными элементами. Каждый элемент —
это фрагмент решения. Или как вид старинного замка с высоты
птичьего полета. Или как что-то пронзительно ясное, но невыразимое
сразу словами.
4. И тут же радостное ощущение: «Вот оно! Новое! Удивительное
решение! Все встало на свои места. И это ведет меня намного
дальше, чем мечталось домыслить, когда логически искал решение».
Радость, ликование, счастье открытия, решения проблемы длятся
секунды.
Друзья и современники Вольфганга Амадея Моцарта описа ли, как
гениальный композитор рассказывал, что после долгих творческих
поисков засыпал и во сне видел и слушал все свое музыкальное
произведение, как огромный, изощренно красивый торт, все фрагменты
которого был одновременно видимы и все звучали [Шулер Д., 1965].
Но эта открывшаяся «фигура» только как бы увидена, а рационально
еше не осознана; понятна, но не понята.
5. Несмотря на это, возникает полнейшая уверенность в точности,
верности, истинности внезапно открывшегося решения, долго
мучившей проблемы. Нет места ни малейшему сомнению. При
этом без колебаний
когнитивный отвергаются
србсиндром все Познавательные
стресса. остальные, предполагавшиеся
процессы. . • -115
варианты решений теперь уже решенной проблемы.
6. Включается и двигательная ажитация: человек вскакивает, ходит,
смотрит в разные стороны, но внутренним взором рассматривает с
разных сторон «фигуру—решение-истину». Это длится 5-15 с,
минуту или дольше.
7. Хочется поделиться новым знанием с кем-либо, рассказать и излить
свою радость. Субъект эмоционально (и путано) говорит с
присутствующими сослуживцами, звонит по телефону научному
руководителю или же близкому другу.
8. Тут субъект вдруг понимает, что пока метался в счастье, не успел
«разглядеть», понять и запомнить открывшееся решение, истину. А
открытие, не запечатленное, рассудочно неосмысленное, блекнет,
рассеивается. Недоумение и сильное огорчение накатывают на
творца (и длятся минуты).
9. Субъект-творец начинает вспоминать: «Ведь было же, было решение,
открытие истины долгожданной». И видит только крохи, только
части той «фигуры-решения»,
10. И сомнения в душе: «Может быть, пригрезилось? Была лишь
иллюзия счастливой находки?»
11. С отчаянием, верой и надеждой творец как бы складывает еще
остающиеся в сознании элементы открывшейся «фигуры», пытаясь
воссоздать ее. Долго, уже отрешившись от посторонних мыслей, от
людей, вновь он проходит путями интеллектуальных напряжений,
что привели его к озарению. И даже логически домысливает
недостающие «детали» воссоздаваемого открытия.
Непреклонными усилиями ума начинает складываться та озаренная
вспышкой вдохновенного сознания и ускользавшая от него «фигура—
решение-истина».
12. Наконец, находка воссоздана, как разбитая чашка, когда все ее
кусочки и большие, и маленькие, и незаметные, но очень важные для
целостности — все сложены. Ноони не склеенные, а слились в
единую «фигуру-истину». Она уже не сверкает, не ослепляет, а стоит
перед внутренним взором ее творца рационально осмысленная. Она
рождает, стойкий мягкий эустресс — подарок самому себе за талант
и усердие, принимаемый им с никогда неудовлетворяемым счастьем
искателя-творца.
При повторных креативных озарениях наученный огорчительным
опытом творец старается сразу запомнить содержание открытия, не
отвлекаясь экстазом, эустрессом.
Бывают и совершенно иные структуры инсайта.
Счастье (эустресс) инсайта подобно оргазму, но наши попытки
сравнивать его с сексуальным оргазмом наталкивались на решительный
протест людей, испытавших инсайт: «Да, оргазм, но никакого отношения
к сексу инсайт не имеет», «Женщины воодушевляют меня как автора-
творца, но инсайт — это лично мое открытие», «Радость озарения, если
это и оргазм, то не сексуальный... и с гомосексуальностью он тоже не
связан. Инсайт — это от Бога». Действительно, непостижимость
инсайтного озарения и вместе с тем яркость, «очевидность»,
неожиданность его4 вторжения в сознание воспринимаются многими
410 •Глава
инсайтными творцами как божественное ниспослание от Высшего
Творца.
Раз пережитый эустресс инсайта движет испытавших его к
дальнейшему творчеству. Счастье озарения делает оправданными муки
творчества и душевные траты, обидное непонимание компилятивными и
прожективными собратьями-творцами.
Творческое прозрение — комплексное ощущение, клубок чувств, но
его не описать словами. Выдающийся физик Альберт Эйнштейн
рассказывал психологу М. Вертгеймеру о своих открытиях теории
относительности: «Эти мысли возникли не в какой-то вербальной форме.
Я вообще очень редко думаю словами. Приходит мысль, а потом я могу
попытаться выразить ее словами» [Вертгеймер М., 1987, с. 263].
Непостижим алгоритм инсайта, как тайна философского камня, ради
которого жертвовали всем, ибо все остальное влечет меньшим счастьем.
«Я не уверен, — рассказывал Эйнштейн, — можно ли действительно
понять чудо мышления» [там же, с. 262]. И все же на путях изучения
дивергентного (ширящегося, расходящегося) мышления,
прорывающегося на неясные просторы бытия, приоткрываются тайны
ресурсов креативности [Дорфман Л.Я., 2002, с. 89-120].
Г. Мгновения креативного творчества при смертельной опасности.

Некоторые люди способны к мгновенным творчески- креативным
прозрениям только в смертельно опасных ситуациях. И тогда невозможно
определить, чего больше в их эмоциональных переживаниях — ужаса
смерти, экстаза спасительных действий или ликующей жажды победы.
Автор этих строк много лет работал с такими людьми в 60-70-х гг.
прошлого века. Они были летчиками-испытателями и парашютистами-
испытателями Летно-исследовательского института. Среди них выделялся
парашютист-катапультщик Валерий Головин — по-детски застенчивый,
удивительно доброжелательный со всеми, он работал на скромной
должности укладчика парашютов.
Однако, когда лишь в воздухе во время свободного падения можно
было выяснить, почему не раскрывается парашют новой, перспективной,
но недоработанной системы, то это опаснейшее дело поручали только
Головину. Во время таких испытаний.
когда в его распоряжении были секунды (до возможной гибели), Валерий,
можно сказатв, был гениален. Он всегда видел и устранял причины
несрабатывания катапультно-парашютнвіх систем незаметные и
непонятные в наземных условиях. В последующем, моделируя на ЭВМ
действия В. Головина в падении еще до раскрытия парашюта, инженеры
обнаруживали, что он избирал оптимальный, а иногда единственно
верный способ спасения. И ему обязаны жизнью военные летчики,
спасшиеся, катапультируясь из боевых самолетов при их разрушениях.
Конечно же, такие удивительные эффективные действия — это не только
реализация навыков и умений, это творчество, пароксизмально
сконцентрированное в кратких мгновениях, в долях секунды, в «моментах
времени жизни». (Впервые «моменты времени жизни» были изучены
Карлом М. Бэром.)
Но почему В. Головин и другие люди такого типа лишь в моменты
смертельной опасности как бы прозревают и видят, как ее избежать,
проявляя свой могучий творческий потенциал?
При психоанализе Валерия Головина у него обнаружилась в прошлом
тяжелая психологическая травма из-за его происхождения, побуждавшая
к социальной апатии, к отказу сначала от высшего образования, потом от
карьерного роста. Это — проявление латентного (скрытого)
невротического состояния. Способность к повседневному креативному
творчеству, которой, несомненной, обладал Головин, проявлялась лишь
как вспышки в моменты смертельных угроз. Бывают и иные причины
такого подавления- уравнивания (suppression) способности к инсайту, да и
просто к радости труда (на время, а то и на всю жизнь).
Таким образом, инсайтно-креативное творчество (и долгое, и
пароксизмальное) в результате мобилизации глубинных адаптационных
резервов человека (интеллектуальных и физиологических) может
рассматриваться в соответствии с предложенной нами схемой
ранжирования интенсификации стресса [Китаев-Смык Л.А., 1983; Китаев-
Смык Л.А., 2001, с. 1151 как ♦продукт» стрессового кризиса второго
ранга, реализующийся преимущественно в когнитивной сфере.
Инсайтные вспышки креативного творчества в критических ситуациях
сладостны, приятны. Потому люди, способные к нему и жаждущие его,
нередко провоцируют экстремальные ситуации, пробуждающие креатив.
Они становятся летчиками-испытателями, солдатами- наемниками,
журналистами-стрингерами или авантюристами. Существуют
специальные тренажи для усиления в человеке способности к состоянию
напряженно-спокойной готовности к мгновенным действиям в опасных
ситуациях [Абаев Н.В., 1980, с. 156-176]
Известны базирующиеся на обширной практике методологические
подходы к объяснению сущности способностей человека к инсайтным
озарениям [Suzuki D.T., 1956]. Анализ стрессового инсайтного мышления
выявляет в нем феномен «взаимной экспансии» сознания и
неосознаваемых психических процессов (2.2.9, 4.3.4). Именно в этом
14 Психология с і
рссс<1
ракурсе 412
я предлагал [Китаев-Смык Л.А., 1983] рассматривать феномены Глава
4
так называемой субсенсорной чувствительности, «замедления» времени и
др., многочисленные описания которых известны [Береговой Г.Т., 1979, с.
17-24, идр.] Возможно, с подобного рода «экспансией» связано
возникновение и других разнообразных стрессовых иллюзий, таких, как
кажущееся искажение визуального пространства [Китаев-Смык Л.А.,
1967, т. 7, с. 180—186], сдвиг его [Китаев-Смык Л.А., 1968, № 4, с. 54—
59]. Подверженность таким иллюзиям при стрессе индивидуальна и
может по ряду признаков прогнозироваться для определенного типа
людей [Китаев-Смык Л.А., 1963, с. 246-247; Китаев-Смык Л . А., 1964,
№9, с. 16—21].
Заметим еще раз, главное, что нужно для креативного творческого
вдохновения, — это эмоциональное напряжение, стресс, пробуждающий
(но не убивающий!) талант человека.
Д. Эустресс вдохновения. Эустресс вдохновения, освещенный бессчетно

самими вдохновенными творцами, надолго останется научно не
постигнутым, не «анатомированным» наукой. И здесь для описания его
ограничусь пространными цитированиями из научных источников.
«Вдохновение—состояние своеобразного напряжения и подъема
духовных сил, творческого волнения человека, ведущее к появлению или
реализации замысла и идеи произведения науки, искусства, техники.
Характерно повышение общей активности, необычайной продуктивности
деятельности сознанием легкости творчества, переживанием
одержимости и эмоционального погружения в творчество. Кажущаяся
несознаваемость творческого процесса — следствие максимальной
сознательности самого творчества, предельной ясности сознания,
своеобразного наплыва и прояснения мыслей и образов, чрезвычайной
обостренности памяти, внимания, страстной воли, направленной на
реализацию идеи. При всей кажущейся самопроизвольности вдохновение,
как правило, — результат предварительного напряженного труда»
[Головин С.Ю., 2003, с. 80].
Вдохновенный «человек — это динамично подвижная мно-
жественность энергий — желаний, волнений, эмоций, мыслед- вижений,
их переплетение, вспышки и угасания, образования новых конфигураций.
Страсти — это самоорганизующиеся энергии раскрытия творческого
начала в человеке; развитие интуиции до уровня разумного начала,
интеллекта — до уровня духовно-чувствующего начала, преобразование
физических чувств в тонковозвышенные эмоции, развитый контроль воли
над проявлениями души человека. В результате образы человека
согласуются с действиями божественной энергии, благодати и
достигается глубинная синергия — соработничество человеческих и
божественных энергий. Человек приобретает способность духоразумения.
Таким образом, творческому человеку при создании своего
произведения открывается мир символов и знаков, случайных
совпадений, вплетающихся в единую гармоническую цепочку понимания
красоты и гармонии окружающего мира, т. е. такого мира, каким его
хочет видеть создатель произведения через призму своего мышления,
ведя читателя и зрителя по пути духовного катарсиса, т. е. очищения от
психотравмирующего опыта» [Нагорная
Когнитивный субсиндром В.А.,
стресса. 2005, с. 71-72].процессы... • 413
Познавательные
Е. Трагедия интеллектуального изнурения. В процессе непрерывного

интеллектуального напряжения, «творческого горения» у человека-творца
нередко случается изнурение интеллекта, возникает крайне неприятное и
даже опасное состояние. До сих пор психологи и психиатры очень уж
мало обращают внимание на людей, пораженных таким состоянием.
1. На начальном этапе интеллектуального изнурения человек замечает
уменьшение своей творческой продукции. Мысли стали «плоскими»,
нет глубины постижения проблем, нет убедительного выражения
идей. И лишь небольшого перерыва в интеллектуальном труде,
замещенном физкультурой или переключением на иную творческую
деятельность, бывает достаточно, чтобы устранить начавшееся
изнурение интеллекта
2 Если оно зашло чуть дальше, то человек-творец ощущает некоторую
«опустошенность души»: потерю стремления к творчеству, пока еще не
мучительные сомнения в правильности и плодотворности избранной
темы. При этом человека легко отвлекают от творчества посторонние
проблемы и развлечения, которых он раньше избегал — «не тратил на них
времени». Тут уж необходим планомерно рассчитанный отдых-рекреация.
Наряду с физкультурой могут помочь бальнеопроцедуры (водные
процедуры): баня плавание, ванна, душ. Эффективны для восстановления
творческого потенциала «общение» с природой: прогулки по полям и
лесу, вид далеких горизонтов с мириадами облаков, запахи цветов и трав,
щебет птиц, возделывание своего приусадебного угодья.
Бескрайнее разнообразие природы даже при кратких обращениях к
ней оздоровляет интеллект человека-творца. Конечно, хорошо, если
общение с ней уже давно его семейная традиция.
3. Продолжающееся изнурение интеллекта с дискомфортом душевной
опустошенности начинает тревожить человека. Возникают
недоумения и сожаления из-за снижения качества творческого труда,
неудовлетворенность собой, огорчения из- за бесплодно проходящего
времени. Это уже критический этап интеллектуального изнурения.
Обессиливаемый им человек пытается интенсивнее, неотступнее
трудиться, затрачивать больше времени и сил, чтобы компенсировать
свой неуспех. Благодаря этому объем творческой продукции может
восстанавливаться, но все же со снижением ее качества, т. е. с утратой
воплощения таланта.
Уже на данном этапе изнурения интеллекта становится значимым то,
что отдыха в его обыденном виде (ничегонеделания, пустых бесед,
балагурства, созерцания привычного вида из окна, прогулок по знакомым
территориям и даже попыток дольше поспать) совершенно недостаточно
для восстановления интеллектуально-творческих потенций. Необходима
рекреация (лат. ге — приставка «вое-», восстановление + kreate —
творить), т. е. не столько освобождение от ставших переутомляющими
творческих усилий, сколько деятельность, требующая от человека
совершенно иного, нового, но тоже творческого напряжения. Для ученого
этим может быть занятие искусством.
Физкультура на этом этапе интеллектуального изнурения
малоэффективна для «опустошенного творца», т. к. не мешает ему
414 свой неуспех. Действенными бывают экстремальные
чувствовать Глава
4
физические нагрузки: альпинизм, горные лыжи, спелеология,
парашютизм, управление яхтой и т. п. Эти виды спорта не только создают
большие физические нагрузки, но требуют мыслительной
целеустремленности к успеху с риском для жизни. Экстремальный спорт
отстраняет человека от его прежних профессиональных,
интеллектуальных проблем, переключает мышление на борьбу за жизнь и
потому становится мощным рекреативным фактором.
Рекреации способствуют путешествия (туристические круизы с
«вытеснением» из сознания привычного жизненного пространства
новыми видами и проблемами незнакомых стран), любовные увлечения,
участие в воспитании младшего поколения или в уходе за беспомощными
стариками и инвалидами. Рекреативный эффект при таких формах
деятельности достигается, если человек поставлен (или поставил себя) в
ситуацию неизбежности преодолевать трудности, неудобства и даже
опасности. Начав восхождение на горную вершину, альпинист должен,
карабкаясь по скалам, пере-
бираясьчерез ледовые склоны, максимально напрягаться (интел-
лектуально и физически); горнолыжник — проявить физическую силу,
отвагу и сноровку, чтобы не разбиться, вылетев с трассы; ухаживая за
малолетними или престарелыми, человек должен быть в ситуации, когда,
кроме него, некому этого делать, потому он обязан преодолевать свои
усталость, раздражительность, приступы отвращения к подопечному.
Риск и угроза поражения при занятиях альтернативными видами
деятельности, не лишенными интеллектуальных нагрузок, способствует
рекреации интеллектуала, изнуренного профессиональным творчеством.
4. Если у переутомленного человека-творца нет условий для рекреации
или он ею пренебрег, то у него исчезает способность заниматься
своим делом, появляются равнодушие или даже неприязнь к своему
все еще незаконченному произведению. Но человека не оставляет и
становится мучительным чувство долга перед своим все еще не
рожденным «детищем» творческих усилий. Нарастают
дискомфортные чувства, горестные переживания, раздражительность,
нервозность, озлобленность, обидчивость. Его ничто не радует, ничто
не веселит. Такая дистимия (греч. dys — «раз-», разлад + thymos —
душа, настроение) нарушает привычный облик человека, а это пси-
хологически травмирует окружающих его людей, а потому еще
больше и его самого.
5. При значительном изнурении интеллекта и «закупорке» творческого
потенциала срываются авторские, профессиональные планы,
накапливаются невыполненные обязательства. Это чрезмерно
усиливает дискомфортные ощущения и переживания творческого
человека. Учащаются приступы критического дискомфорта, особенно
опасные после пробуждения ночью или в утренние часы. Человек
просыпается с ощущением мучительной «тесноты» в груди, с частым
сердцебиением и чувством дрожи во всем теле.
«Теснение», а то и боль в груди — предвестники инфаркта миокарда,
болезни стресса, уничтожающей субъекта, можно сказать, из-за его
бессилия перед трудностями (стрессорами) жизни. А дрожь (тремор) во
всем теле — это до крайности редуцированные «начала» и «отмены»
мышечных, силовых, защищающих действий, противостоящих «врагу».
Но враг безлик, когда он — истощение своего собственного разума.
Потому, едва начавшись, каждое усиление мышечной готовности к
борьбе отменяется. Но ♦ враг» все есть, и вновь зачаток защитного
мышечного «напряга», и вновь его отмена, и т. д. и далее мучительно
дрожит все тело, трепещет человек.
При этом он охвачен непереносимо горестным ужасом за себя «ни на
что не годного», преступно не оправдавшего ни свои, ни чужие надежды,
и потому неспособного и недостойного жить. Этот своеобразный «ужас
перед угрозой собственного безумия» (его предвещает иссякший
интеллект5) может рассматриваться как многократно опосредованный
«страх смерти»
416 — один из базовых страхов у живых существ (см. Глава
подробнее 4 4.2.8).
Вот описание А.С Пушкиным подобного состояния [Пушкин А.С.,
1970, т. 1,с. 145]:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской;
Теснится тяжких дум избыток,
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Да, ночью, «в бездействии ночном» становится ощутимее — «живей
горят во мне» — переживания критического дискомфорта. Пушкин
описал главные его симптомы: телесные (психосоматические) — мучи-
тельные ощущения в области сердца — «змеи сердечной угрызенье»,
тремор тела — «я трепещу», и душевные (психические) — «тяжких дум
избыток». Нарушена память, все хорошее подверглось вытеснению
(репрессии), избирательно вспоминается лишь то, что заставляет поэта
сказать: «с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаю».
Поэтически описано состояние, когда человек все больше ощущает
себя жертвой своих неудач, ошибок и неспособностей — это
виктимизация (от лат. victima — жертва) Такое состояние нередко
подводит к суициду (от лат. — sui — себя + cade — убивать = са-
моубийство).
В последних строках этого стихотворения можно видеть ре-
комендации А.С Пушкина, как пережить такое состояние. Надо «горько
жаловаться» и себе самому, и друзьям. Надо иметь их, и чтобы они были
рядом. Не надо стыдиться своих «горьких слез», ведь с ними исторгаются
мучительные психические комплексы, т. к. слезы — это проявление
«экскреторно-эвакуаторного механизма», спасающего при стрессе жизни
[Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 164-172].
Приступы помрачения разума и мучительно горестного отчаяния у
человека с изнуренным интеллектом «накатывают» и по ночам во время
бессонницы, и днем. К сожалению, можно назвать немало выдающихся
людей, покончивших с собой в таком Когнитивный субсиндром стресса.
Познавательные процессы... • 423 состоянии. Тривиальное
катамнестическое (посмертное) диагностирование причины гибели, как
правило, бывает ошибочным, т. к. не учитывает их интеллектуального
изнурения.
Людей, оказавшихся в таком состоянии, спасает от гибели, прежде
всего, присутствие рядом близких людей, их дружеская поддержка и
реальная помощь в завершении творческого произведения И напротив,
усугубляют изнурение и деградацию интеллекта попытки ослабить
критический дискомфорт наркотиками, алкоголем и сексуальными
перегрузками. Отметим, что частое общение человека, занятого
творческим трудом, с людьми, не способствующими его творчеству
(равнодушными к нему, не восхищающимися им, тем более
мешающими), обессиливает человека-творца, угнетает его интеллект.
Завершая этот раздел, напомню рекомендованные Конфуцием пути
рекреации творческих личностей. Он говорил, что мыслители и
художники любят горы, властные люди любят безбрежные воды
[Конфуций, 1973]. Здесь показана лишь схема интеллектуального
изнурения, ведущего к трагедии. В реальной действительности у
конкретных людей оно многолико, подчас обманчиво гротескно или,
напротив, укрыто терпеливой скромностью непонятого таланта Велик
арсенал избавления от такого изнурения Однако слишком много
печальных случаев, когда его не успевают применить.
Ж. Типология публичности, вдохновляющей творцов. Важным

источником подпитки вдохновения автора-творца становятся адресаты
его творчества — реальная либо мнимая публика: его читатели, зрители,
слушатели, потребители. Выделяют три типа публичных творцов.
Люди первого типа нуждаются в возможно больших, невидимых ими
массах почитателей, приверженцев на просторах страны, планеты.
Первый тип — это писатели, киноартисты, звезды телеэкранов,
художники. Потребность в эустрессе признания творчества
удовлетворяется представлениями об их почитателях, рожденных их
творческими фантазиями. И хотя они подпитывают свои амбиции
сведениями о реальных массах их приверженцев, все же публичные люди
первого типа — целеустремленные рабы виртуальных аудиторий.
Ко второму типу надо причислить публичных людей, нуждающихся в
реальных аудиториях с возможно большим числом зрителей. Такие
публичные люди стремятся выступать в театральных, концертных залах, а
лучше если на площадях, стадионах, заполненных десятками тысяч
зрителей. Или хотя бы на заседаниях каких-нибудь научных обществ, на
партийных собраниях.
Эустресс418
признания
• творческих потенций у публичных людей второгоГлава 4
типа создается социальным (массовым) визуализированным (наглядным)
фантомом эмоционально-зараженных людей. Публичные люди второго
типа тешат свое тщеславие, становясь вдохновенными героями реальных
аудиторий.
Публичные творцы третьего типа нуждаются лишь в том, чтобы в
аудитории зримой или же виртуальной были знакомые, близкие им люди.
Относительную публичность творцов третьего типа питает эустресс,
рожденный в сфере интимных привязанностей. И не только как
удовлетворение признанием достоинств их творчества, но и как радость
от дарения ими себя (своих детищ) дорогим им людям Публичные люди
третьего типа — трепетные искатели родственных душ. И почему-то их
меньшинство среди публичных творцов.
Особого рассмотрения заслуживает стресс творчества пользователей
и фанатов Интернета [Войскунский А.Е. (ред ), 2000 и др.].
3. Одаренность и стресс творчества. Спонтанная потребность в активном

творчестве — первейший показатель одаренности [Маслоу А., 1999] Но
она проявляется при пробуждающих и поддерживающих ее
социокультурных факторах (Winner Е., 1996]. Экстремальные стрессовые
переживания при интеллектуальном напряжении различны у людей
одаренных, активных и у тех, кто вынужденно трудится, творит, не имея
особых талантов. «В основе развития способностей лежат задатки,
являющиеся врожденными анатомо-физиологическими особенностями
человека, а само это развитие может происходить только в деятельности»
[Бабаева Ю.Д., Войскунский А.Е., 2003, с 58] И надо не забывать, что
одаренность бывает не только «общая», проявляющаяся в любых делах
Мастера, но и «специальная», заметная лишь в каком-то одном виде
творчества [там же, с. 64].
В 1972 г. в докладе государственного отдела образования Кон грессу
США различались несколько видов одаренности: «Дети склонные к
высоким достижениям, могут не демонстрировать их сразу, но иметь
потенции к ним в любой из следующих областей (в одной или в
сочетании).
- общие интеллектуальные способности;
- конкретные академические способности;
- творческое, или продуктивное мышление;
- лидерские способности;
- художественные или исполнительские искусства;
- психомоторные способности» ([там же, с. 57]).
Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 425 —
Заметим, что в этом докладе способность к творческому (а возможно

и креативному) мышлению выделена как особая, специфическая
одаренность. Несколько иначе рассматривается потенциальная
креативность в «трехкольцевой модели одаренности» Дж. Рензулли. Он
пишет о необходимости для проявления потенциальной креативности
непременного обучения с постоянным повышением уровня
интеллектуального развития, провоцирующего увлеченность задачей
(высокой мотивацией) [Renzulli J.S., 1986, р 28-33]. Позитивная,
увлекающая моти вация (самопроизвольная или создаваемая
наставником, учителем) должна генерировать в процессе обучения
эустресс как радость познания. И тогда откроются арсеналы
креативности, если они есть.
И. Об эустрессе эрзац-творчества (псевдотворчества). Подавляющее

большинство взрослых людей не испытывает эустресс креативного
озарения, т. к они не способны к нему. Неспособность к истинному
креативному мышлению многих психологов, плодотворно занимающихся
научной и педагогической деятельностью, всегда создавала путаницу в
понимании инсайтной креативности как высшего (третьего) уровня
творчества. Наиболее порочным становится представление о якобы
заведомой креативности «нестандартного» мышления, когда оно в
действительности примитивно в своей сущности и лишь казуистически
оперирует знаниями, не создавая новаций [Богоявленская Д.Б , 2005, с 50-
52]. Не случайно казуистическое мышление, эксплуатируемое во многих
телевизионных ток шоу (розыгрыши призов, юморины и пр.), называют
«дебилизирующим», оглупляющим [Петровская И., 2005, с. 7].
Действительно, такие «шоу», обрушивая на праздных телезрителей
лавину бессвязных фактов, лишенных системы, последовательности
обучения, отучают людей мыслить, оглупляют их под прикрытием
новизны псевдопознания. Но заметим, что познание всякой безопасной
новизны — радостно И эту эйфорию (эустресс) усиливает простота
обретения на «телешоу» новых знаний, в огромном своем большинстве
совершенно ненужных и бессвязных.
Дебилизирующий эустресс выпускает «пар недовольства» из
населения, потому удобен для властителей. Однако, приобретая
обширнейшее влияние на людей через современные средства массовой
информации, такая дебилизация всех слоев населения (и даже элит) в
конечном итоге ведет современную европейскую цивилизацию к
деградации и уничтожению под знаменами гедонизма (стремления к
удовольствиям) как единственно стоящей цели проживания жизни
В последние десятилетия XX столетия возросла возможность

удовлетворения гедонистических потребностей, но не для всех и не
всегда. Потому возникли всяческого рода подделки удовольствий.
Изучение креативного творчества с его экстазами стало модным,
множатся и его подделки. Но как исследовать его ученым, лишенным
инсайтной креативности, однако в совершенстве владеющим методами
логических умозаключений.
Расцвела «мифологизация креативного творчества и легенди-
рование» предтворческих состояний:
- якобы творческие личности неподвержены конформизму. Напротив,
они часто подлаживаются под реальные обстоятельства, чтобы
получить возможность творить;
— якобы креативные творцы не заботятся о том, чтобы производить
хорошее впечатление. Нет, это не так. Среди них немало бахвалов;
- якобы личности творческие испытывают дискомфорт в обыденной
жизни. Опять же — нет. Многие креативные творцы стремятся к
обыденному спокойствию и лишь внутренние побуждения мучают их
(эндогенным дистрессом из-за нерожденных творений) и побуждают
творить (маня брезжущим эустрессом озарений);
- якобы к истинному творчеству побуждает стремление к само-
реализации. Жажда не самореализации, а освобождения от мучений
«беременности» творением;
— якобы творческой личности не важно, будут или нет оценены по
достоинству плоды ее деятельности (ее мучений?!). Непризнание,
втаптывание творца в грязь убивало (часто в зародыше) великое
множество гениев;
— якобы при креативном творчестве отсутствуют алгоритмы поиска.
Никак нет, они всегда есть в любой деятельности (в любой
жизнедеятельности?), а при креативе эти алгоритмы на каких-то
этапах ускользают из осознавания (в «подсознание», в «досознание»,
в «сверхсознание»?). Ниже об этом в воспоминаниях А. Эйнштейна.
Несомненно лишь одно — инсайтно-креативное творчество всегда
побуждается легким дистрессом (неубийственным, как коня пришпорить)
и пробуждается, выманивается (как библейский осел морковкой)
эндогенным эустрессом — предвестником счастья. Креативные педагоги
нередко используют провокативные стимулы для пробуждения
творческих потенций. Замечательный педагогический прием такого
стимулирования демонстрирует В.В. Колпачев, у которого мной
подчерпнут перечень провокативных мифов о предтворческих состояниях
[Колпачев В.В., 2005, с. 67-70].
«Безудержная деятельность, как известно, обычно не бывает
подлинно творческой... Регидность мышления — другая пограничная
характеристика. Как видно на примере религиозного и научного
догматизма, регидность помогает предстать перед опасностью во
всеоружии... Вместо возможности открытия новых истин регидное
мышление обеспечивает временную безопасность, тягу к преследованию
новых учений и недоразвитие способностей адаптироваться к новым
ситуациям... Тогда человек может перехитрить тревогу правда, ценой
потери креативности» [Мэй Р., 2001, с. 303].
***
В завершение еще раз отметим, что для достойных результатов

вдохновенного творчества нужен талант, лучше — гениальность. Вместе
с этим: «Чем больше знаний у ученого, тем более вероятны инсайты на
основе комбинации идей в новых сочетаниях. Инсайт не возникает на
пустом месте» [Дорфман Л.Я., 2005, с. 146].
Нобелевский лауреат, академик Иван Павлов говорил о не-
обходимости «неотступного думания» при профессиональной
деятельности любого человека с творческими наклонностями [Павлов
И.П., 2001]. И хотя неотступное думание «запускается» произвольно, но
потом его неудержимость высвобождается из-под сознательного
контроля, приближается к навязчивости и подводит человека к пределу,
перед которым все больше творческих побед. Но чем ближе к пределу,
тем ближе к патологии, к потере здравого смысла, к бредовой
увлеченности. Чтобы творческий поиск оставался успешным, нужны не
только постоянная увлеченность творца своим творением,
интеллектуальная, духовная и эмоциональная напряженность и
устойчивость при невольных сменах эустресса находок и дистресса
разочарований. Вместе с ними необходимо безошибочное и неустранимое
поддержание направленности процессов мышления. О долгом поиске
своих открытий Альберт Энштейн говорил: «На протяжении всех этих
лет было ощущение направленности, непосредственного движения к
чему-то конкретному. Конечно, очень трудно выразить это ощущение
словами; но оно определенно присутствовало и его следует отличать от
более поздних размышлений о рациональной форме решений.
Несомненно, за этой направленностью стоит что-то логическое; но у меня
она присутствует в виде некоего зрительного образа» [Вертгеймер М.,
1987, с. 263-264]. Итак, не только инсайт, но и направленность
креативной устремленности — стрессово-эмоциональны, образны, но не
выразимы словами.
Нейрофизиологические исследования процессов, происходящих в

головном мозгу, обеспечивающих сознание, творчество, память, достигли
больших успехов, но остаются необозримые возможности для
дальнейших открытий на этом поприще [Радченко Н.А., 2007, и др.].
4.1.4. Опасные изменения мышления при изнуряющем дистрессе.

«Психические болезни стресса» — когнитивная форма стрессового
кризиса третьего ранга
Возможность организма (и психики) противостоять опасным,

вредящим, губительным факторам не беспредельна. Их интенсивность
может возрастать до такой степени, что не только поверхностных, но и
глубинных адаптационных резервов организма будет недостаточно для
нормального безболезненного отражения этих воздействий. Тогда
системы адаптации выходят на критический уровень функционирования;
и могут возникать их поломки, требующие восстановления с
использованием функциональных механизмов болезни. Потому на
пределе своих возможностей противостоят физическим и
психологическим стрессорам адаптивные, защитные механизмы
организма, шлют в наше сознание через наши ощущения чувственно
неприятные, даже нетерпимые сигналы о дистрессе, т. е. о нашем
болезненном состоянии.
Эти состояния всегда имеют и психологические (душевные), и
соматические (телесные) компоненты, как при действии эмоционально-
информационных, так и физических (и биологических) стрессоров. Если
они не чрезмерны, то могут не травмировать психику и даже, напротив,
укреплять личность в борьбе со стрессорами, т. е. тренировать и тело, и
психику. Психологические особенности людей в пограничных состояниях
коррелируют с разными вегетативными проявлениями стресса [Аракелов
Г.Г.. Глебов В.В., 2005, с. 35—46].
Нестерпимо сильные или чрезмерно долгие информационные
стрессоры изнуряют психику и вынуждают организм «включиться» в
особый «болезневидный» режим защиты от них. При этом человеку
крайне неприятно, он испытывает болезненные душевные и телесные
переживания и неприятные ощущения. Они — сигналы к сознанию,
побуждающие к выходу из-под действия стрессоров, возвращению к
нормальному, обычному существованию. После устранения изнуряющих
стрессоров нормальное самочувствие возвращается.
Многолетние исследования и наблюдения убеждают нас в том, что
одни люди при интенсивных (сильных или длительных)
экстремальных воздействиях больше подвержены соматическим болезням
стресса, другие — психическим стрессовым расстройствам. Ниже
рассмотрим только те болезненные реакции психики на экстремальные
информационные и психологические воздействия, которые возникают у
людей первоначально психически здоровых.
Сделаем ряд замечаний о различиях понимания сущности
психических (душевных) болезней: есть разные парадигмы в психиатрии.
К настоящему времени в ней оформились несколько парадигм.
Рассмотрим две из них. Но сначала вспомним, что «парадигма» — это
общепринятое (принятое кругом специалистов, отраслью науки)
представление о какой-либо сумме знаний, событий, явлений, фактов
(греч. paradeigma — образец, теория, постановка проблемы, принятая как
образец для решения).
«Классическая, ортодоксальная психиатрия находится в рамках
парадигмы, центрированной на болезнь, и исходит из положения, что
психические нарушения всегда вызываются специфическими
органическими в широком смысле мозговыми заболеваниями»
[Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000, с. 83]. Со времени выдающегося
врача-психиатра Эмиля Крепелина, считает доктор психологических и
кандидат медицинских наук, профессор М.М. Решетников, «ключевым
понятием в психиатрии становится не пациент с его глубоко личностно-
окрашенным страданием, а симптом, а затем — сопоставление симптомов
сотен и тысяч клинических случаев в целях выявления
синдромологически общего. ...В результате современная психиатрия
предельно схематизировалась, диагноз ставится по утвержденному
перечню признаков, а лечение назначается по схеме. Вроде бы все
правильно, как и должно быть в медицине, но личность пациента и ее
индивидуальная история, а также ее изменения под влиянием среды и
(большей частью) психофармакологического лечения “присутствуют”
здесьлишь в качестве некоего побочного несущественного фактора»
[Решетников М.М., 2006, с. 16-17].
Этот недостаток в подходе к больным, снижающий эффективность
лечения, может подчас стать причиной трагедии, — подчеркивает
психолог и врач Е.О. Александров. «В официальной медицине, — пишет
он, — сохраняется главный принцип — спасти жизнь человека (и это
замечательно), но никто не задумывается, а как этот человек будет жить
дальше, будет ли он когда-нибудь вновь счастлив или от “качества”
спасенной собственной жизни наложит на себя руки?» [Александров Е.О.,
2005, с. 4]. Ради справедливости следует сказать, что игнорирование
психологических особенностей личности больного человека свойственно
далеко не всем медицинским работникам. Вспомним, что выдающиеся
российские врачи М Я Мудров, Г.А. Захарьин, С.П. Боткин еще в XVIII-
XIX вв. следовали и учили правилу: «Лечите не болезнь, а больного».
За последние десятилетия в связи с гуманистическими тенденциями и
достижениями синергетики (гр. syn — вместе + ergon — работа = научное
направление, использующее различные парадигмальные подходы)
оформилась социодинамическая парадигма психиатрии.
«Социодинамическая психиатрия отличается от классической психиатрии
тем, что она выходит за рамки разных парадигм. Психические нарушения
рассматриваются как состояния, развивающиеся под воздействием
множественных факторов, в том числе психологических, социальных,
религиозных и культурных. Влияние этих факторов связывается с
другими социопсихологическими факторами риска, влияющими на
человека в различные периоды его жизни. Придается особое значение
анализу особенностей детского и подросткового периодов жизни с
акцентированием внимания на таких параметрах, как характер
воспитания, наличие и содержание психической травматизации, система
взаимоотношений с родителями, сверстниками, складывающаяся в этот
период жизни и предопределяющая в дальнейшем реакции на различные
события, стиль поведения, предпочтения и системы ценностей»
[Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000, с. 85].
Расстройства психики, возникающие при стрессе, подразделяют на те,
что преимущественно — защита от стрессоров (возможно, болезненная)
[Foucault М., 1976 и др.], и на такие, когда стрессоры пробуждают уже
имеющиеся у человека болезненные дефекты психики, его
предрасположенность к психическому заболеванию. В данном разделе
кратко рассмотрены психические болезни из-за психологической травмы
у ранее здоровых людей. Краткость такого ознакомления опасна
неправильностями понимания существа психогений и особенностей
мышления медиков, т. е. издержками всяких сокращений и редукций.
Успешные попытки популяризации психиатрии, к сожалению,
немногочисленны (см. [Ковалевский П И., 1995; Зиновьев П.М.... http /
/rwiufc.spb.ru/doc9.pdf; Гурьева В.А., Гиндикин В.Я., Макушкин Е.В.,
2005]).
***
Нет единого взгляда на психические болезни стресса, возникающие
как опасные реакции на психическую травматизацию практически
здоровых людей. Эти болезни называют по разному: «реактивные
состояния», «синдром психической дезадаптации», «психическая
перенапряженность». «предпсихопатические состояния»,
«третьесостояние» [СемичовС.Б., 1987], «пограничные психические
расстройства» [Александровский Ю.А., 2000, 2007], «непсихотические
психические расстройства» [Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000].
Многие психиатры называют психические расстройства, обусловленные
исключительно экстремальными воздействиями среды, «психогениями»
[Биндер Г., 1967.С. 163- 165]. Как писал Карл Ясперс, они являются лишь
краткими вариантами человеческого существования, которые всегда
ближе к здоровью, чем к болезни [Jaspers К., 1964]. Нами предложено
рассматривать их как «психические болезни стресса». Быть может
правильнее их называть не «болезнями», а «болезневидными
психическими состояниями»?
При профессиональных контактах психологов и психиатров
проявляются естественные различия терминологии.
Карл Ясперс предложил три критерия (триада Ясперса), чтобы
упорядочить знания о психореактивных состояниях и отграничить их от
органических (эндогенных) психических заболеваний. Во-первых, должна
быть понятна связь между психотравмой и возникшим расстройством.
Во-вторых, психотравмирующая ситуация должна отчетливо отражаться
в мыслях и переживаниях больного. В-третьих, психическое расстройство
должно заканчиваться с устранением всех (первичных и вторичных) пси-
хотравмирующих факторов. Если же болезненные когнитивные
симптомы дистресса сохраняются после исчезновения вызвавших их
факторов, то это признаки эндогенной психопатологии, требующей
психиатрического лечения.
Триада К. Ясперса многими психиатрами уточняется, дополняется.
Во-первых, надо иметь в виду, что психотравмой становится тот или иной
неблагоприятный фактор не сам по себе, а в зависимости от пола,
возраста заболевшего, от его темперамента, характера, привычек и
наличия у него других болезней. Во-вторых, не всегда психическая
травма прямо отражается в симптомах психогении: могут возникать,
казалось бы, совершенно не связанные с психотравмой реакции. Иначе
говоря, они конверсируются, подменяются иными болезненно
адаптивными реакциями (см. 5.5.3). В-третьих, бывает, что психотравма
исчезла, но ее последствия еще долго заметны, т. е. возник «отрыв»
течения болезненных расстройств от их причин, от психотравмы. Именно
так течет невротическое развитие личности (см. 4.1.5 В).
Важной и труднорешаемой проблемой всегда была классификация
психических болезней стресса В российской версии Международной
классификации болезней, 10-й редакции (МКБ-10) психические болезни
стресса сгруппированы в разделе: «Невротические, связанные со
стрессом, и соматоформные расстройства F 4». Ниже приведены наиболее
значимые из них.
F40 Тревожно-фобические расстройства
F40.0 Агорафобия
F40.00 без панического расстройства
F40.01 с паническим расстройством
F40.1 Социальные фобии
F40.2 Специфические (изолированные) фобии
F40.8 Другие тревожно-фобические расстройства
F40.9 Фобическое тревожное расстройство, неуточненное
F41 Другие тревожные расстройства
F41.0 Панические расстройства (эпизодическая пароксизмальная
тревога)
F41 .СЮ Паническое расстройство умеренной степени, по меньшей
мере 4 панических атаки в четырехнедельный период
F41.01 Паническое расстройство тяжелой степени по меньшей мере 4
панических атаки в неделю за 4 недели наблюдения
F41.1 Генерализованное тревожное расстройство
F41.2 Смешанные тревожные и депрессивные расстройства
F41.3 Другие смешанные тревожные расстройства
F41.8 Другие уточненные тревожные расстройства
F41.9 Тревожное расстройство неуточненное
F42 Обсессивно-компульсивные расстройства
F43 Реакция на тяжелый стресс и расстройство адаптации
F43.0 Реакция на острый стресс
F43.00 легкая
F43.01 умеренная
F43.02 тяжелая
F43.1 Посттравматическое стрессорное расстройство
F43.2 Расстройство адаптации
F43.20 Короткая депрессивная реакция
F43.21 Пролонгированная депрессивная реакция
F43.22 Смешанная тревожная и депрессивная реакция
F43.23 С преобладанием расстройств других эмоций
F43.24 С преобладанием нарушения поведения
F43.25 Со смешанными расстройствами эмоций и поведения
F43.28 С другими уточненными преобладающими симптомами
F43.8 Другие реакции на тяжелый стресс
F43.9 Реакция на тяжелый стресс неуточненная
F44 Диссоциативные (конверсионные) расстройства
F44.0 Диссоциативная амнезия
F44.1 Диссоциативная фуга
F44.2 Диссоциативный ступор
F44.3 Трансы и состояния овладения
F44.4 Диссоциативные двигательные расстройства
F44.5 Диссоциативные судороги
F44.6 Диссоциативная анестезия и потеря чувствительности
F44.7 Смешанные диссоциативные (конверсионные) расстройства
F44.8 Другие диссоциативные (конверсионные) расстройства
F44.80 Синдром Ганзера
F44.81 Расстройство множественной личности
F44.82 Преходящие диссоциативные (конверсионные) расстройства,
возникающие в детстве или в подростковом возрасте
F44.88 По-другому определяемые диссоциативные (конверсионные)
расстройства
F44.9 Диссоциативное (конверсионное) расстройство неуточненное
F45 Соматоформные расстройства
F45.0 Соматизированное расстройство
F45.1 Недифференцированное соматоформное расстройство
F45.2 Ипохондрическое расстройство
F45.3 Соматоформная вегетативная дисфункция
F45.30 Сердце и сердечно-сосудистая система
F45.31 Верхние отделы желудочно-кишечного тракта
F45.32 Нижний отдел желудочно-кишечного тракта
F45.33 Дыхательная система
F45.34 Мочеполовая система
F45.38 Другие органы или системы
F45.4 Состояние упорной соматоформной боли
F45.8 Другие соматоформные расстройства
F45.9 Соматоформное расстройство, неуточненное
F48 Другие невротические расстройства
F48.0 Неврастения
F48.1 Синдром деперсонализации-дереализации
F48.8 Другие уточненные невротические расстройства
F48.9 Невротическое расстройство неуточненное
[Обухов С.Г., 2007, с. 251—253].
Описания причин, течение и лечение этих болезней, связанных со
стрессом, есть в многочисленных учебниках по психиатрии, па-
топсихологии, психоанализу [Александровский Ю.А., 2000, 2007; Обухов
С.Г., 2007; Портнов А. А., 2004; Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2004;
Мак-Вильямс Н., 2001 и др.]. Кратко рассмотрим некоторые психические
болезни стресса, опираясь на публикации российских психиатров.
(Невротические расстройства, связанные со стрессом, более подробно
описаны в разделе 4.1.5.)
Надо сказать, что в России у основателей разных психиатрических
школ весьма разнятся и терминология, и понимание механизмов
расстройств психики и особенно неврозов. Учитывая это, ниже
представлены несколько разных подходов к классификации
«непсихотических психических нарушений» («психических болезней
стресса»), опираясь на признанные в нашей стране авторитеты
психиатрии и психотерапии.
Болезненные защитные реакции на психотравмы обсудим,
сопоставляя с Общей концепцией стресса (см. гл. 1), как когнитивные
проявления стрессового кризиса третьего ранга [Китаев- Смык Л.А., 1983,
2001 и др.]. В отличие от стрессового кризиса первого ранга (со срочной
мобилизацией поверхностных адаптационных резервов, как по пожарной
тревоге), и от стрессового кризиса второго ранга (с мобилизацией
глубинных адаптационных резервов и выходом процессов адаптации на
уровень напряженного, чрезмерного, но безболезненного расходования
этих резервов) при стрессовом кризисе третьего ранга включаются
механизмы болезненной адаптации к стрессорам, постоянно
напоминающей, что надо скорее «выздоравливать», т. е. устранять
стрессор.
Рассмотрим реактивные, экзогенные болезненные психические
нарушения, сначала — не педалируя понятие «невроз», а затем (в разделе
4.1.5) — именно с позиции «неврозологии». Первоначально кратко
опишем реактивные состояния, занимающие полярные положения по
выраженности ментальной и поведенческой активности (ажитированные
и депрессивные), придерживаясь концепции старейшего российского
психиатра, профессора А.А. Портнова [Портнов А. А., 2004, с. 228]. Затем
— невротические расстройства (в разделе 4.1.5).
Однако мы не углубляемся здесь в то, как лечить эти болезни, потому
что читатель, найдя близкое себе понимание интересующих его
психических (либо психологических) расстройств, сможет найти
соответствующую литературу, а лучше достойного психотерапевта,
психиатра, а при необходимости психоаналитика. И не коснемся здесь
психических болезней, обострения которых спровоцированы
психогенными стрессорами у людей, имеющих эндогенные предпосылки,
органические дефекты.
А. Психореактивный синдром ажитации. Реакцией на экстремальные

ситуации и длительные обстоятельства, травмирующие психику
(психотравмы), может быть психореактивный синдром ажитации. А.А.
Портнов обращает внимание на то, что в основе его — защитное
атавистическое (зоологическое) поведение, но настолько болезненно
чрезмерное, что оно оказывается несоответствующим нормам и обычаям
человеческого окружения. Наиболее заметны в структуре этого синдрома
ужас и двигательное возбуждение. Человек не отдает себе отчета о своем
чрезмерно возбужденном поведении из-за сужения сознания. Он может
терять ориентировку во времени, в социальной обстановке, в
пространстве: принимать близких людей за врагов, бежать и
наталкиваться на столбы и деревья. Неадекватно злобное поведение
делает такого человека опасным После выхода из состояния реактивной
ажитации бывает частичное или полное забывание случившегося
(амнезия)
Психиатры различают психические реакции на стрессор в виде
тотальной ажитации, возникающие по типу «короткого замыкания». Они
длятся недолго — минуты, с сужением сознания, после них человек не
может вспомнить, что с ним происходило. Бывают и парциальные
реакции ажитации, протекающие при ясном сознании; они более
длительны.
Б. Невротическая реакция ажитации. Разные случаи невротических

реакций ажитации, как указывает А.А. Портнов, относительно
однообразны, хотя могут возникать и при чрезвычайном стрессоре, и по
незначительной причине (небольшая ссора, обида, ущемление интересов).
Они могут быть:
— ажитацией протестного поведения (чаще всего);
— демонстративным уходом, бегством от обидевшего человека, чтобы
«доказать» его виновность и наказать (дромоманическая реакция).
Это еще и психологическая опора на «освоенное» беглецом
пространство;
— другими формами невротически ажитированного «освоения»
пространства (срочная без надобности уборка квартиры, ремонт давно
поломанных вещей и т. п.),
— невротической опорой на друзей и знакомых (телефонные звонки или
посещения);
— не сфокусированным ни на ком и ни на чем протестом против
стрессора в виде эмоциональной взвинченности, «накладываемой» на
все действия человека.
Таким образом, синдром невротической реактивной ажитации
характеризуется утверждением себя (своего «я») вопреки мнимому или
реальному отчуждению со стороны других людей и освоением
(присвоением) пространства ажитированным, дромо- маническим либо
всего лишь суматошным поведением. Невротическая ажитация часто
имеет показной характер.
В. Истерическое реактивное состояние. В основе истерических

реактивных состояний, согласно А. А. Портнову, лежит эпитимная
тенденция, т. е. стремление людей, адаптируясь к социальным
тенденциям, к традициям, к другим людям, «подлаживаться» к ним
соответствовать их ожиданиям, даже не замечая того. Стереотипы такого
поведения образуются с младенчества и привычно возникают в
ситуациях, требующих надлежащего (адаптивного, защитного
благопристойного, командного и др.) поведения. «Эпитимное поведение
— это не симуляция, это привычка, составная часть характера» (Портнов
А.А., 2004, с. 248].
Истерической реакцией, по мнению многих психиатров, является
кликушество, слабо подчиненное воле субъекта но вполне
контролируемое его сознанием, показное поведение, в основе своей
адаптивно-защитное. Выкрики, вопли, падения, хаотические движения
кликуш сопровождаются демонстративными, но невольными
вегетативными реакциями: отрыжкой, рвотой, спазмами глотки и
пищевода. Сейчас кликушества почти не случается, т. к. стало «не
модным», не достигающим социально-общественного резонанса. В
Средние века оно было распространенным и очень заразительным. В
связи с этим ряд специалистов диагносцируют кликушество и другие
«массовые помешательства» как индуцированные психические
«заболевания» [Свядощ А.М., 1997, с. 165—167, и др.] (см. также 5.5.3).
К реактивным истерическим расстройствам относят синдром
психогенной экзальтации. А.А. Портнов полагал, что при наличии
сужения сознания ее надо рассматривать как самостоятельное реактивное
состояние. Часто оно возникает у женщин при конфликте с мужем.
Острый приступ такой экзальтации — это неконтролируемая волей
женщины игра в приподнятое настроение и легкомысленность. При этом
она не может, следуя доводам разума противостоять самой себе, когда
неадекватно стремится наказать партнера ревностью и утвердить свое
ущемленное «я».
Г. Пролонгированные психореактивные синдромы. При долгом и

чрезмерном стрессе жизни (в зоне боевых действий или территории,
занятой оккупационными войсками; в иноязычной этнической среде,
зараженной ксенофобией; при хронической финансовой ущемленности,
социальной униженности) могут надолго возникать реактивные состояния
с большой структурной сложностью. Бывают два полярно различных типа
таких состояний: с расторможенностью функциональных систем и,
напротив, с их заторможенностью. При этом сознание больше или
меньше сужено. Возможны бредоподобные состояния, не
сопровождающиеся поведением, соответствующим содержанию бреда,
либо с иллюзорным замещением представления о психотравмирующей
действительности чем-либо более желательным или спасительным.
Возникают псевдодеменция, детскость, смешливость. Такие больные
кажутся обывателям «дурачками», «слабоумными», «юродивыми» из-за
того, что они играют в куклы, причитают, смеются и плачут по пустякам.
В действительности это глубоко несчастные люди, все осознающие со
своеобразным адаптивно-защитным поведением. После выздоровления в
добрых, благополучных условиях они становятся нормальными людьми.
Д. Параноидные формы реактивных психозов. Еще в 1916 г. на фронтах

Первой мировой войны С.А. Сухановым была отмечена и описана особая
форма реактивных состояний, названных экстрацеребральными
депрессивными параноидными состояниями и острыми параноидами
(цитировано по [Портнов А.А., 2004]). Они соответствовали известным
бредовым реакциям, возникающим при дистрессе в необычной
экстремальной обстановке. Эти расстройства не обусловлены дефектами
психики. Аналогичные реактивные психозы А.А. Портнов, будучи
военным психиатром, излечивал во время Великой Отечественной войны.
Подобные и другие психические расстройства я наблюдал в военном
госпитале в Ханкале во время боевых действий в Чечне в 1999-2001 гг. В
своих лекциях А.А. Портнов называл «реактивным параноидом» эти
формы реактивного психоза.
Такие психические расстройства развиваются особенно остро
(быстро), когда дистресс человека утяжеляется каким-либо асте-
низирующим соматическим страданием Острые депрессивные параноиды
могут сопровождаться стойкими ложными представлениями о своей
тяжкой виновности. Это происходит, когда человека безосновательно
обвиняют, а он, будучи безвинным, как бы хочет скорее «испить чашу
наказания», лишь бы избавиться от подозрений, гнетущих его Напротив,
стойкие идеи обвинения мнимых обидчиков формируют активный
параноид сутяжничества с навязчивым представлением оскорбления,
жестокой обиды, отказа в том, на что человек, по его мнению, имеет
полное право. Возникает кверулянтство — болезненное стремление
отстаивать реально или мнимо попранные права бесконечными жалобами
(или доносами) в различные властные инстанции.
Реактивным параноидным психозам при соответствующей
психотравме больше подвержены, как писал Э. Крепилин, люди с особым
складом характера: упрямые, до мелочности педантичные,
переоценивающие свои достоинства, обладающие субдебильностью
(цитировано по [Портнов А. А., 2004]). Следует иметь в виду, что нередко
люди, окружающие «незаслуженно обиженного» (родственники,
сослуживцы), индуцируются его чрезмерной убежденностью.
При умелой психотерапии такие реактивные параноидные синдромы
излечиваются за 1—3 месяца.
***
Выше были кратко описаны психореактивные состояния

(психические болезни стресса) с ажитированным (болезненноактивным)
поведением. Далее рассмотрим депрессивные психореактивные состояния
с преобладанием болезненной пассивности, возникающие в
экстремальных условиях существования, дифференцируемые согласно
А.А. Портнову.
Е. Психореактивный синдром заторможенности. Наиболее характерный

пример реактивной тотальной заторможенности, как указывает А.А.
Портнов, — это психогенный ступор. В чрезвычайной дистрессовой
ситуации, угрожающей жизни или престижу, человек может впасть в
состояние прострации. Его мышцы расслаблены, он обездвижен, лицо
утрачивает выразительность, взор устремлен в никуда, вербальная
активность утрачена. Однако рефлексы — зрительные, кожные,
сухожильные, защитные — полностью сохранены.
Этот синдром был изучен А.А. Портновым во время Великой
Отечественной войны. Он отмечал, что можно было видеть па-
тологическую фиксацию защитных реакций, уместных в боевой
обстановке: мышечный спазм с наклоном головы как застойная реакция
при свисте пуль над головой; патологическая слабость в ногах — из-за
приседания в окопе при взрывах; застойный зажим век (блефароспазм)
возникал как болезненно застойная защита от вспышек при взрывах. И
все это на фоне психической депрессии и заторможенности поведения.
Военный опыт позволил А.А. Портнову заметить гендерные
(половые) различия такой стрессово-реактивной заторможенности. На
аэродроме, ожидая возвращения самолетов с боевых заданий, если они
запаздывали, боясь, что они были сбитыми противником, мужчины-
летчики были заторможены: застывали, тягостно молчали, мрачно
курили, в то же время женщины-летчицы вели себя ажитированно:
беспрерывно двигались, возбужденно говорили, заламывали руки, могли
одна за другой рыдать. Но как только раздавалась боевая команда: «По
самолетам’» — все тут же начинали решительно действовать в
соответствии с боевыми заданиями, выйдя из дистрессовых состояний,
потому что боевое возбуждение доминировало над депрессивными
реакциями ожи-
дания. Замечу, что в настоящее время (по моим наблюдениям на
чеченской войне) гендерные различия, даже в обстоятельствах, близких к
описанным А.А. Портновым, проявляются иначе
Истероидные реактивные состояния женщин, как правило, экс-
травертивны (их невольная наигранность адресуется окружающим
людям). Известный психиатр и психолог В. А. Романовский, анализируя
опыт афганской войны, отмечал, что истероидность мужчин, напротив,
часто интровертирована. В опасных и даже смертельных ситуациях они
демонстративны перед собой. Так рождается героизм, не нуждающийся в
свидетелях [Романовский В.А., 2005].
Надо иметь в виду, что гендерные различия есть при любой форме
реактивных состояний. На эти различия влияют вид психотравмы, ее
тяжесть, возраст и национальность психотравмируемой личности и ее
типологические особенности.
Ж. Истерическая депрессия. При истерической депрессии у человека

гиперболизированные жалобы: на непереносимые муки, на ужас конца
жизни, на грандиозность происходящих катастроф. Переживания
мучений и отчаяния могут активизировать невольную демонстрацию этих
эмоций с расслабленной пассивностью либо, напротив, с
гиперреактивностью движений. Тогда они приобретают гротескный
характер: выгибание спины, простирание рук. безутешные рыдания,
громогласные стоны. В то же время эти люди следят за своей
внешностью, удовлетворяют свои прихоти. И еще — они могут как бы
видеть сны наяву с желательными им сценариями, но сновидные образы
представляются бестелесными. Отсюда легенды о привидениях
(подробнее об истерии в 4.1.5 В).
3. Реактивная психотическая депрессия. Классическая форма реактивной

психотической депрессии проявляется симптомами эмоционального
угнетения, психической подавленности с предчувствием неизбежности
несчастий и постоянным переживанием событий, ставших психотравмой.
Жизнь кажется лишенной хороших перспектив. Могут возникать
суицидальные намерения.
Возможны два типа поведения в состоянии реактивной депрессии.
При первом люди активны: бродят по квартире, не находя себе места,
страдая, без цели ходят по улицам, разъезжают весь день на городском
транспорте. Второй тип отличается пассивностью и гиподинамией:
непреодолимым желанием лежать целый день в постели, пренебрежением
к себе и своим обязанностям, а также отсутствием аппетита.
В отличие от психопатологической (эндогенной) депрессии, при

реактивной (экзогенной), во-первых, нет суточных колебаний настроений,
во-вторых, возникают сонливость, утрата аппетита и сексуальных
влечений, в-третьих, появляются ваготонические реакции (редкий пульс и
т. п.)
И. Ипохондрическая Мучительны
депрессия.стресса.
Когнитивный субсиндром переживания
Познавательные людей • с433
процессы...
ипохондрической депрессией. Это название связано с депрессивной
раздражительностью людей с больной печенью и желтухой — «желчных»
больных. У них боли под правым реберно- хрящевым краем, в области
желчного пузыря. Слово «ипохондрия» происходит от лат. hipo — под,
hondron — хрящ). Есть два типа таких страдальцев. Одни уверены, что у
них нет ни одного здорового органа. Они вялы, разбиты, всегда утомлены.
Другие отличаются конкретностью жалоб, точно зная, что у них болит,
где «гнездится зараза». Эти вторые бывают жертвами «модных»
заболеваний. Последнее время депрессивным ипохондрикам кажется, что
у них инфаркт миокарда, рак, СПИД. А.А. Портнов отмечает, что
ипохондрическая депрессия часто бывает ятрогенной (от греч. iatros —
врач), т.е. навеянной профессиональнонеквалифицированным общением
врачей с пациентами или же порочным построением рекламы лекарств и
лечения. Причиной этих депрессий могут стать стрессогенные сцены
болезни и смерти близких людей. У подростков ипохондрическая
депрессия может возникать в периоды возрастной фрустрации.
По мнению ряда психиатров, этот вид депрессии следует расценивать
как невроз навязчивости. Он развивается чаще у лиц с уже имеющимся
инфантилизмом или с истерической структурой личности. И даже при
слабо проявленном реактивном состоянии, как при всяком неврозе, есть
соматоневрологический «фон», создающий основания для
ипохондрических сомнений, опасений [Романовский В.А., 2005].
***
Теперь перейдем к описанию психических болезней стресса,

рассматривая их с несколько иной позиции, опираясь на представления о
неврозе, принятые и поддерживаемые до сих пор многими школами
психиатров.
4.1.5. Невротические нарушения здоровья
Болезненные невротические расстройства, т. е. неврозы, занимают

особое положение среди психогенных заболеваний На их разнообразие
обращали внимание специалисты разных профессий: психиатры и
психологи, невропатологи и физиологи.
В начале и в середине XX в., когда в СССР физиология доминировала
среди наук о человеке, делались попытки моделировать невротические
состояния в физиологических экспериментах на животных [Павлов И П ,
1932; Айрапетянц М Г , 1982 и др.[. Как можно создавать и изучать
болезни личности — неврозы у животных, попавших в неестественные,
экстремальные условия лабораторного эксперимента? Пожалуй — никак!
И все же в тех многочисленнейших физиологических экспериментальных
исследованиях получены интересные данные о стрессе у животных, хотя
этого термина еще не было. Но проблема неврозов не была решена.
Потом психофизиологами предлагались квазипсихологические
понимания434 причин невроза. Одни полагали, что это результат Глава
чрезмерности
4 информации, воспринимаемой центральной нервной
системой, и постоянного дефицита времени для принятия решения, тем
более, если это происходит при высоком уровне мотивации
[Хананашвилли М.М., 1978 и др.[. Другие, напротив, рассматривали
невроз, как «болезнь неведения» вследствие недостаточной
информированности о предстоящих угрозах и перипетиях [Симонов П.В.,
1975, 1981 и др.].
Расцвет военно-промышленного комплекса в СССР во второй
половине XX в. потребовал психологической устойчивости «боевого
человека-оператора» и предотвращения у него при военном стрессе
невротических фобий, ажитаций, депрессий, недомоганий. Был привлечен
математический аппарат вероятностного прогнозирования [Журавлев
Г.Е., 1971 и др ] Однако для оптимизации реальной деятельности при
стрессе необходимо наряду с вероятностным прогнозированием
учитывать мотивацию, влекущую в будущее, и эмоции, рождаемые
мыслями о нем, т. е. экспектацию и «способность (в самом широком
смысле) действовать и принимать те или иные решения с определенным
временно-пространственным упреждением в отношении ожидаемых,
будущих событий», т. е. антиципацию» [Менделевич В.Д., 2005, с. 239].
Концепция антиципации в структуре деятельности была Еіазработана
Е Н Сурковым (потом поддержана Б.Ф. Ломовым) Ломов Б.Ф., Сурков Е
Н., 1981]. Б Д. Менделевичем предложен взгляд на причины неврозов,
названный антиципацнонной концепцией неврозогенеза. «Суть ее
заключается в рассмотрении этиопатогенеза невротических расстройств в
неразрывной связи с антиципационными процессами Неврозогенез
видится как результат неспособности личности предвосхищать ход
событий и собственное поведение во фрустрирующих ситуациях, что
обусловлено преморбидными особенностями “потенциального
невротика”, названными антиципационной несостоятельностью.
Личность, склонная к невротическим расстройствам, исключает из
антиципационной деятельности нежелательные события и поступки,
ориентируясь всегда лишь на желательные. В связи с этим, попадая в
неспрогнозированную, неблагоприятную и вытесненную в связи с этим из
“ситуационного сценария” жизненную коллизию, человек оказывается в
цейтноте времени для применения совладеющего поведения. И даже если
система психологической компенсации у него функционировала
нормально, то в условиях расхождения прогноза и при крайней выражен-
ности эмоциональных переживаний (обиды, разочарования, недоумения),
связанных с этой прогностической ошибкой, человек может не
использовать своих потенциальных способностей к совладанию с
ситуацией и заболеет неврозом» [Менделевич В.Д., 2005, с. 238-239]
Ведущую роль в возникновении невроза играет психическая травма.
Травматическим воздействием может стать событие, сопровождаемое
чувством ужаса, страха, стыда, душевной боли. От восприимчивости к
ним пострадавшего зависит вероятность того, что мучительное
происшествие приобретет характер травмы. Однако нередко в истории
жизни Когнитивный
пациента «обнаруживается несколько
субсиндром стресса. парциальных
Познавательные травм,
образующих группу происшествий, которые лишь в совокупности могли
оказать травматическое воздействие» [Фрейд 3., 2005, с. 20].
Однако бывает и по-другому. «Дополнительный стресс может в
значительной мере освобождать человека от тревоги. Во время войны в
Великобритании и период бомбежек, в период недостатка продуктов, и
событий, вызывающих стресс, отмечалось значительное снижение
количества неврозов» [Opler М.К. Culture, 1956, s. 67]. Подобная картина
наблюдалась и в других странах. «В период стресса невротические
проблемы исчезают, потому что у людей появляются совершенно
конкретные поводы для беспокойства, на которых они могут
сосредоточиться. В подобных ситуациях воздействие стресса на человека
прямо противоположно воздействию тревоги. В ситуациях интенсивного
стресса человек может освободиться от тревоги» [Ролло Мей, 2001, с. 98].
Кратко анализируя с позиции психоанализа длительное по-
следействие психической травмы, профессор М М. Решетников писал:
«Понятие ‘реструктуризация травматического опыта” как раз и
предполагает этот вариант терапевтической работы, ноне в форме
“кавалерийской атаки” на и без того травмированную психику пациента, а
лишь в процессе (скорее — в конце) достаточно длительной терапии»
[Решетников М.М., 2006, с. 75].
Выше отмечалось, что результатами психотравм могут быть у одних
людей телесные (соматические) болезни стресса, у других — душевные
(психические). Кто же страдает от телесных психогенных заболеваний, а
кто от неврозов’ «Психосоматические заболевания возникают у тех, кто в
силу особенности личности не могут позволить себе невротический тип
реагирования, демонстрации тревоги или страха, фиксацию на своих
ощущениях» [Ротенберг В С., Аршавский В В , 1984]
По мнению А. Кемпинского, в современном обществе нет человека,
который хотя бы недолго в своей жизни не переживал более или менее
выраженных невротических симптомов [Гарбузов В.И., Захаров А.И.,
Исаев Д.Н., 1977, с. 120]. Неврозы бывают значительно чаще, чем
диагностируются, т. к. в начальной фазе они не вынуждают невротиков
лечиться. Да и при весьма болезненных симптомах больные слишком
долго живут, не обращаясь к врачам из-за своей медицинской
необразованности, пренебрежения к себе (т. е. латентной суицидальности
или же истеро-невротического бахвальства) и из-за организационных
трудностей при получении квалифицированного лечения.
В настоящее время термин «невроз» используется не всеми. Он
сохранен в классификации ICD-10, но исключен из DSM-IV.
Используется понятие: «непсихотические психические нарушения». Если
они возникли в связи со стрессом, то их можно называть «психическими
болезнями стресса», «стрессовыми болезневидными состояниями».
«Непсихотические, ’’невротические" расстройства, согласно DSM-III-
R, определяются как психологические нарушения, при которых
преобладающим является стрессирующий индивида признак, симптом
или группа симптомов, расценивающихся пациентом как неприемлемые,
чуждые, эгодистонические. Оценка реальности и поведения человека при
этом не436нарушены. Основные социальные нормы соблюдаются. Глава
Возникающее
4 у пациента состояние не ограничивается транзиторной
реакцией на стрессоры. Явная органическая этиология нарушения
отсутствует» [Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000, с. 225].
В бывшем СССР невротические расстройства из-за «стресса жизни» в
большинстве случаев проявлялись и диагносцнрова- лись как
«неврастения» Это позволяло занемогшим «уходить на больничный
лист», хоть как-то отдыхать от психотравмиро- вавших трудовых
обязанностей. В современной России стало неприемлемым предъявлять
жалобы на симптомы, укладывающиеся в диагноз «неврастения», т. к. это
не только не спасает от обыденных и служебных невзгод, но и
противопоставляет заболевшего социальному окружению на работе и
лома. Потому вместо неврастении значительно выросло количество
страдающих депрессивным неврозом, более приемлемым общественным
мнением [там же. с 226)
В возникновении неврозов велика роль индивидуальной
предрасположенности к ним. Психические болезни стресса могут
протекать по-разному у разных людей и достигать уровня, требующего
лечения.
В этом разделе попробуем вернуться к «архаическим» пред-
ставлениям о неврозах, к тому, как видели их психиатры и психопатологи
в XIX — XX вв. Представленные ниже описания этих болезненных
состояний почерпнуты из монографий и учебников прошлого века. В них
можно видеть не только каким было отношение врачей к невротикам, но
и как претерпевали стресс, как болели люди подгнетом «стресса жизни».
И сейчас, в XXI в., многим нередко приходится лечиться у
невропатологов и психопатологов с большим врачебным стажем,
«исповедующих» прежнее понимание неврозологии. Да и неврозами в
нашей стране слишком часто болеют «по-старому», как в прошлом
столетии, ведь жизнь и невзгоды у нас во многом прежние
В названии «невроз» (лат. neurosis), казалось бы, есть раскрытие
сущности этого заболевания (neuron — нерв, пучок нервов). В
медицинской латыни окончание «-оз» ( osis) означает хроническое
(долгое) заболевание органа, например «артроз», «нефроз», «спондилез»
— хронические заболевания сустава, почки позвоночника Скрывается ли
под термином «невроз» хроническое заболевание какого-либо нерва или
всей нервной системы? Конечно нет Но под влиянием такого
представления долгое время находились врачи, лечившие неврозы. Беда в
том, что и сейчас многие медики обучены такому взгляду на неврозы. И
вот из-за подхода к ним, как всего лишь хроническому заболеванию
нервной системы, слишком часто неврозы не излечиваются. «Процент
выздоровления равняется лишь 58 (В.Д. Десятников), в лучшем случае —
65 (А.С. Киселев, 3 Г. Сочнева)» [Менделе- вич В Д., 2005, с 229)
Неврозы — это вызванные психотравмами болезни личности, но как
правило без органических поражений психики, и почти всегда
сопровождаемые теми или иными соматическими расстройствами.
Главная их причина — психологические травмы в семье, на работе, в
быту, т.Когнитивный
е. стресс жизни, уязвляющий
субсиндром слабую
стресса. или ослабленную
Познавательные личность.• 437
процессы...
И все же надо принимать во внимание, что «доминировавшее
представление о неврозах как функциональных психогенных
заболеваниях, при которых в мозговых структурах отсутствуют какие-то
морфологические изменения, в последние годы подвергается
существенному пересмотру. На субмикроскопическом уровне выделены
церебральные изменения, сопутствующие изменениям высшей нервной
деятельности при неврозах» [Александровский Ю.А., 1999, с. 26]. Эти
изменения обнаружены в экспериментах на животных. Насколько
возможны они у людей и исчезают ли при лечении неврозов?
Известный психолог и врач В.Н. Мясищев писал, что невроз —
«психогенное заболевание, в основе которого лежит неудачно,
нерационально и непродуктивно разрешаемое личностью противоречие
между нею и значимыми для нее сторонами действительности,
вызывающее болезненно-тягостные для нее переживания: неудачи в
жизненной борьбе, неудовлетворение потребностей недостигнутой цели,
невознаградимой потери. Неумение найти рациональный и продуктивный
выход влечет за собой психологическую и физиологическую
дезорганизацию личности, ...чаще всего невроз возникает на почве
столкновения желаний личности с действительностью, которая их не
удовлетворяет» [Мясищев В.Н., 1960, с. 241].
Но как возникают люди, предрасположенные к невротическим
расстройствам? Опытный исследователь и лекарь неврозов у детей
профессор В.И. Гарбузов указывает, что эта предрасположенность бывает
наследственной, может возникать из-за неблагоприятных воздействий на
мать во время беременности. Но главное, что создает неврозы, — это
неправильное воспитание, особенно в раннем детском возрасте, когда
закладываются основы сил и слабостей личности, ее тип реагирования на
трудности жизни. «Одни биосоциальные факторы усиливают
приспособительную функцию свойств темперамента, развивая их,
обусловливая вместе со всеми другими характеристиками личности
успешную индивидуальную адаптацию человека ко всем видам
деятельности. Другие, напротив, способны тормозить развитие отдельных
свойств, вызывая их “угасание”, деформируя приспособительные
функции типа реагирования в целом» [Гарбузов В.И., Захаров А.И., Исаев
Д.Н., 1977, с. 15].
Плохо влияют на развитие личности ребенка как чрезмерная
требовательность или жестокая регламентация его действий, так и
равнодушие, обделенность любовью и вниманием, конфликты, которым
ребенок свидетель, мнимые и реальные угрозы, чрезмерные
эмоциональные напряжения. Не лучшим образом влияет ситуация, когда
в семье только один ребенок, еще хуже навязывание ему представления о
себе, как о самодовлеющей сверхценности («единственный»,
«младшенький», «он будет звездой», «только из- за него не распадается
семья» и т. п.). Разные ошибки воспитания создают предрасположенности
к различным формам невроза.
Нарушения взаимоотношения с другими людьми (психосоциальные
стрессоры)
438— наиболее частая причина неврозов у взрослых, могут Глава
перерастать
4 в конфликт невротика с самим собой. Особенности личности
реализуются в разных формах неврозов. Но после устранения
психотравмирующих факторов неврозы исчезают, потому их можно
рассматривать как «болезневидные состояния», т. е. субъективно
неприятные и даже разрушительные формы адаптации при изнуряющем
стрессе, т. е. при стрессовом кризисе третьего ранга.
Неврозы очень разнолики, их проявления формируются не только
личностными особенностями, но зависят и от пола, возраста,
национальных традиций и от текущего периода истории с его
трудностями. Как и другие психогении (психические болезненные
состояния из-за психотравмы), неврозы соответствуют триаде Карла
Ясперса (см. 4.1.4).
Диагностика неврозов затруднена их многообразием и их сходством с
отдельными эндогенными психозами, т. е. при дефектах психики:
известны неврозоподобная шизофрения, неврозоподобная эпилепсия и др.
«Псевдоневроз представляет неврозоподобное нарушение, симптомы
которого возникают при различных психических напрягающих и
травмирующих обстоятельствах у лиц, имевших до этого болезненные
изменения мозга. Здесь напряжение, вызывающее декомпенсацию,
меньше, чем при неврозе, декомпенсация развивается легче, и поводом ее
являются не только жизненноважные обстоятельства, но и мелкие, но
более частые жизненные затруднения» [Мясищев В.Н., 1960, с. 13]. Для
невротиков опасно ошибочное лечение их заболевания как эндогенного
психоза.
Быстрые социокультурные изменения в обществе, происходящие за
короткий исторический промежуток времени, способствуют
возникновению не только невротических, но и проявлению эндогенных
психических заболеваний. Также может подействовать на некоторых
людей переезд в местность с иными социальными и культурными
традициями. Первым в современной России (после распада СССР) изучал
социально-стрессовые расстройства у людей, неспособных
адаптироваться к новым социально-политическим и экономическим
условиям, профессор Ю.А. Александровский [Александровский Ю.А.,
2007 и др.].
***
Ниже мы рассмотрим только «истинные» неврозы.
В многочисленных монографиях и статьях прошлых лет описывались
как основные формы невроза: неврастения, невроз навязчивых состояний,
истерия психастении. Ряд авторов выделяют как особые формы еще и
ипохондрический невроз, невроз страха, депрессивный невроз и др.
Многие годы лечащий и изучающий неврозы В. А. Романовский
насчитывал более сорока форм невротических заболеваний. «Итак,
истерия и неврастения и причисленные к конституциональным
аномалиям навязчивые неврозы представляют различные формы реакции
на одинаковые трудности. Понятно поэтому, что эти неврозы переходят
друг в друга, что у неврастении
Когнитивный субсиндромистресса.
истерииПознавательные
имеется часть общих симпто-
мов, что во многих случаях имеется даже смесь специфических
симптомов в форме “истероневрастении” и что многие считают
навязчивые формы особого рода проявлением неврастении» [Блейлер Е.,
1993, с. 406].
И все же рассмотрим порознь эти неврозы.
А. Неврастения. Не так давно принятая в России (почти в полном

соответствии с американско-европейскими образцами) МКБ-10
(международная классификация болезней, 10-я редакция) упоминает
термин «неврастения» в рубрике F 48.0.
Вопрос о правомерности диагноза «неврастения» вызывал, наверное,
больше всего споров в сообществах психиатров. Этот термин в числе
«исчезающих диагнозов». Он то исключается, то возвращается в
классификации психических расстройств. В классификацию DSM-I в 1952
г. его не включили, в DSM-II «неврастения» вновь была включена, в DSN-
ПІ в 1980 г. ив последующих редакциях этой международной
классификацией болезней «неврастения» не упоминается. Ее
симптоматика распределена по нескольким рубрикам. Но в ряде стран в
России, в Японии этот термин и сейчас используется многими
психопатологами и психиатрами. Противники использования понятия
«неврастения» утверждают, что (а) ее симптомы бывают при многих
психических и соматических болезнях, (б) этот диагноз используется,
чтобы защитить пациентов и их семьи от социальных последствий диа-
гносцирования психического заболевания [Короленко Ц П., Дмитриева
Н.В., с. 221 -222]. Познакомимся с тем, что же обозначают специалисты
этим «исчезающим диагнозом»
Неврастения — форма невроза впервые описана американским
врачом G. Beard в 1869 г., а в 1880 г. он придумал ей название — «не-
врастения» (греч. neuron — нерв, нервный пучок + asthenia — слабость,
бессилие). Она возникала чаще других неврозов. Развивается исподволь,
постепенно Самые заметные ее симптомы — раздражительность, чувство
слабости, повышенная возбудимость. Еще Е. Блейлер обратил внимание
на то, что неврастения бывает исключительно из-за психотравм и
психических перегрузок у людей со слабой нервной системой (у них
большая чувствительность ко всему).
♦Прежде всего, однако, — писал Блейлер, — надо выяснить самое
понятие неврастении. Болезнь считали, как об этом свидетельствует
название, физиологическим ослаблением нервной системы на почве
перенапряжения. Однако такого рода неврастении от истощения очень
редко попадаются на глаза психиатру, невролог видит их не часто, да и
практический врач не так часто их видит, как принято думать.
Перенапряжение и истощение вообще редко являются причинами
невроза, а в психозах не играют никакой причинной роли, что в конце
концов доказала война, даже тем, кто этого не захотел замечать. Общий
упадок сил не есть невроз. Люди, которые трудятся больше всех, которые
регулярно работают из года в год по 16 и больше часов в день, спят
только несколько
440 часов, да и то с перерывами, т. к. им приходится нян-
Глава
чить детей,
4 — эти люди только в исключительных случаях заболевают
неврастенией; псевдоневрастеники, приходящие к врачу, обыкновенно
работают гораздо меньше; если что и производит так называемую
неврастению, так это аффективные трудности. Конечно, действие их
может быть усилено переутомлением; утомление, конечно, способствует
тому, что работа скоро приедается. Однако все это является
второстепенными моментами равно и как врожденная истощаемость
нервной системы. (Гипотеза об истощаемости в обыкновенных
конституциональных случаях должна была спасти вышеуказанное
понимание неврастении.) Дело в том, что эти больные, стоит им
воодушевиться какой- нибудь работой, могут временами или даже
постоянно работать гораздо продуктивнее, чем рядовой средний человек»
[Блейлер Е., 1993, с. 405[. Такой видит Е. Блейлер начальную стадию
невроза, когда неврастеники стремятся самостоятельно, не обращаясь к
врачам преодолевать свой недуг.
Если психотравмы не купированы, ♦больным неврастенией
становится трудно выполнять мелкие, точные движения, долго сохранять
одну позу, крайне мучительным становится ожидание.. Студенты часто
отмечают, что ранние признаки неврастении проявляются в
невозможности спокойно сидеть на лекции; они вынуждены менять позу,
не могут найти удобное положение, это мешает сосредоточиться и
мешает окружающим» [Лакосина Н.Д., Трунова М.М., 1994, с. 14]. В
дальнейшем, если причины неврастении не устранены, нарушаются
эмоциональные реакции — возникают раздражительность, по малейшему
поводу плаксивость. Больные быстро утомляются, теряют способность
отдыхать, сон бывает чутким, прерывистым. Возникают головные боли.
Общение с близкими людьми, вначале даже приятное, быстро
надоедает и утомляет. Без лечения усиливаются болезненные
вегетативные реакции.
Различают три формы неврастении. Для первой — «псевдо-
стенической» («ложно силовой») характерны: вспыльчивость,
нетерпеливость, неуместная требовательность, бессонница, тревожность,
слезливость, повышенная отвлекаемость, в то же время рассеянность, без
нужды торопливость, еще и трудность засыпания. И все это на фоне
соматовегетативных расстройств: потливости, покраснений лица,
приступов прожорливости (булимии), неприятных ощущений в области
сердца, учащений сердцебиения, стойкого субфебрилитета (повышения
температуры тела) и др.
При второй форме неврастении — «гиперастенической»
(«сверхрасслабленной») бывают: быстрая утомляемость, неспособность
сосредоточиться, боязливость, забывчивость, вялость мыслей и движений,
из-за этого снижается работоспособность, нет чувства бодрости, интерес
ко всему падает, бывает частая сонливость, но сон не освежает.
Соматовегетативным фоном становятся висцеральные кризы: перебои
сердечного ритма, боли в области сердца, внезапные снижения
артериального давления, побледнения лица с холодным потом, а также
плохой Когнитивный
аппетит, нарушения работы
субсиндром кишечника,
стресса. возможны запоры,
Познавательные частые
мочеиспускания.
Третья форма — неврастеническая «раздражительная слабость»
занимает промежуточное положение. Ее отличают: повышенная
возбудимость и в то же время быстро возникающая слабость, частые
переходы от чрезмерной активности к апатии. Такой неврастеник, как ему
поначалу кажется, готов к работе, к общению, к радостям и трудностям,
но как только соприкасается с ними, то чувствует мучительное бессилие
[Карвасарский Б.Д., 1990 и др.].
Есть основание полагать, что такие формы неврастении бывают тремя
этапами ее течения. Известный психиатр и психотерапевт, профессор Б.Д.
Карвасарский раньше сопоставлял эти три ее этапа с тремя стадиями
стресса, описанными Г. Селье (см. 1.1.3) [Карвасарский Б.Д., 1990, с. 124].
Однако для такого сопоставления нет достаточных оснований.
В длительной экстремальной обстановке, в ходе непрерывных боев, в
тяжелых моральных ситуациях и т. п. может быть неврастения с
приступами измененного сознания Они развиваются специфично для
конкретной ситуации: при внезапном рабочем или моральном
напряжении, при необходимости сосредоточить внимание, в случаях его
переключения, во время большой опасности или сразу после ее окончания
и т. п. [Давиденков С.Н., 1963
Психология стресса и др.]. При невротических изменениях сознания люди

ощущают «потерю нити мысли», «временное замирание мозговой
деятельности», «голова как бумагой забита и думать не могу», «все
вокруг стало нереальным», «все почему-то кажется сантиментально-
трогательным, так что плакать хочется» и др. [Карвасарский Б.Д.. 1990, с.
126, и др ].
Диагностике и лечению неврастении посвящена обширная
медицинская и психотерапевтическая литература.
Б. Невроз навязчивых состояний. Перед началом этого подраздела

целесообразна следующая интродукция. Можно различать два основных
типа психической навязчивости. Одна, в которую вовлечены воля,
увлеченность и интеллект Человек горит неодолимым желанием работать,
творить, передвигаться, переезжать, либо оседло жить на одном месте, и
еще — упорно быть тем, что он есть. Другая психическая навязчивость
как бы заставляет человека действовать помимо его желания, даже
вопреки его воле.
Если волевая навязчивость (первый тип) воодушевляет человека на
благие дела, то при его работоспособности, таланте он считается
«выдающимся человеком». Если же его навязчивые действия
противоречат законам, то — преступником. Когда навязчивые желания не
соответствуют нормам, традициям окружающих его людей, то это —
либо «смешной чудак», или даже «опасный маньяк».
Навязчивость расщепленной воли (второй тип), как правило,
постыдна или даже мучительна для субъекта. Он скрывает неспособность
не совершать алогичные действия, навязываемые ему «отщепившимися»
волевыми442позывами вопреки той части воли, которая остается Глава
подчиненной
4 контролю рационального мышления Такую навязчивость,
свойственную некоторым невротикам, мы обсудим ниже Кроме того,
заметим что ко второму типу может быть отнесена навязчивость,
вызванная принятыми на себя обязательствами (навязанными
обязанностями). Тут хочешь не хочешь, а надо соответствовать долгу
чести, правилам хорошего тона, служебным требованиям.
В МКВ-10 навязчивые состояния упомянуты главным образом в
разделе «Обсессивно-компульсивные расстройства» (рубрика F 42).
Современные классификации психических расстройств раз-
граничивают обсессивность (навязчивость) и компульсивность
(насильственность). Но часто они переходят одно в другое и обратно. Так,
«например, думая о возможности заражения и вымыв с особой
тщательностью руки, человек на какое-то время избавляет себя от этого
страха. Таким образом, возникает аналогия с вечным
Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы.. • 451
двигателем, заключающаяся в том, что абсессии провоцируют
возникновение компульсий, компульсии способствуют появлению
абсессий и т. д.» [Короленко Ц П., Дмитриева Н.В., 2000, с. 193].
Обсессивно-компульсивные расстройства встречаются в разных регионах
мира, от 1 до 3 % популяции
Психические проявления навязчивости описал еще Plater в 1617 г.
И.М. Балинский в 1858 г предложил русский термин — «навязчивые
состояния». Это название используется и немецкими психиатрами.
Однако Р. Janet в начале XX в. назвал невроз навязчивости
«психастенией», т. к. считал, что человек поддается навязчивым мыслям и
действиям из-за понижения способности к «психическому напряжению»,
т. е. из-за слабости своей психики. Однако многие психиатры
«психастенией» называли особенности характера из-за врожденной
слабости психических функции воли, решимости настойчивости (Е.
Крепелин, В.П. Осипов, В.К. Хо- рошко, К. Колле и др.). В Англии
«навязчивость» переводится как «обсессии» (лат. obssesio — охватывать,
овладевать), т. е. подчеркивается, что больным овладевают навязчивые
мысли и представления. В США используется термин «компульсии»
(англ, compulsion — непреодолимое влечение), т. е. выделяется значение
навязчивых действий, поступков. С учетом всех этих подходов широко
используется термин «обсессивно-компульсионный невроз».
Основной причиной навязчивых состояний бывают психические
травмы. Они создают непроходящие или часто возникающие
воспоминания психотравмирующего события. Так, после возвращения с
войны в Чечне солдат А. страдал «как от наваждения» из-за внезапно
возникавшей в его сознании картины гибели сослуживца: «Парень
улыбается, а его разрывает взрывной волной».
Навязчивым может стать всплывание в сознании образа,
замещающего травмирующее психику событие. Вернувшийся из
Афганистана военнослужащий К жаловался на то, что часто не может
избавиться от «странных фантазий» Во время боевых действий он
принимал участие в ликвидации
Когнитивный субсиндромпротивника в кишлаках. В процессы...
стресса. Познавательные одном из них• 443
было много обезображенных трупов и среди них рыдающая молодая
красивая женщина. Тогда при виде всего этого К. испытал страстное
сексуальное желание и оргазм. Негативные чувства из-за обилия смерти
были замещены сексуальным возбуждением. После возвращения на
родину у него нередко навязчиво возникало представление о сексуальном
акте с женщинами, которых он видел на улицах, если они похожи на ту
рыдавшую афганку (подробнее о «военной гиперсексуальности» см. в
[Китаев-Смык Л.А.. 2001). Два описанных выше случая навязчивости
можно рассматривать как посттравматические стрессовые расстройства
(подробнее об этом см. 4.4.6).
У невротиков бывают навязчивые тактильные ощущения: «волос на
языке», «крошка в горле», «соринка в глазу», «щепка на спине под
рубахой».
Описанию навязчивых представлений, мыслей, действий посвящены
монографии и многочисленные статьи. Некоторые авторы описывают как
особую форму навязчивости невроз страха и три стадии его динамики
(три степени его выраженности). «Для первой стадии характерно
возникновение страха при непосредственном столкновении с
травмирующей ситуацией (например, при поездке в метро, где возник в
страх). Во второй стадии фобии появляются уже в преддверии
возникновения травмирующей ситуации (т. е. при ожидании поездки в
метро). И для третьей стадии характерно возникновение фобий при одном
лишь представлении о возможной встрече с травмирующей ситуацией»
[Лакосина Н.Д., Трунова М.М., 1994, с. 21-22].
Среди множества навязчивых невротических страхов наиболее
частыми бывают: боязнь заболеть раком (канцерофобия), СПИДом
(спидофобия), боязнь сойти с ума (лиссофобия), навязчивая боязнь
острых предметов (оксифобия), боязнь больших пространств: площадей,
широких улиц, полей (агарофобия) и, напротив, боязнь оказаться в
замкнутом пространстве (клаустрофобия), страх перед бездной
(гипсофобия), навязчивое опасение вдруг неуместно покраснеть
(эйтерофобия).
«Отдельные изолированные навязчивости, не препятствующие
нормальной жизни и деятельности человека, очень часто встречаются у
практически здоровых людей. Сюда относятся, например, некоторые
фобии (навязчивая боязнь некоторых животных или насекомых, темноты
и т. д.), навязчивое употребление в речи слов-паразитов ("так сказать"),
некоторые навязчивые тики и др.» [СвядощА.М., 1997, с. 72]. Навязчивые
страхи были свойственны некоторым выдающимся людям: И В. Сталин
болезненно боялся покушений на его жизнь, у В.В. Маяковского была
навязчивая боязнь инфицированной грязи (мизофобия), Петр I так боялся
мышей, что, увидев их, вскакивал на стол, академик А. Д. Сахаров
неудержимо боялся лягушек.
При невротических состояниях часто бывают как бы защитные,
навязчивые действия и неустраняемые сознанием ритуалы. Они
производятся вопреки разуму «для предупреждения мнимого несчастья».
Это невротические
444 преодоления фобий. Страхи и тревожные Глава
предчувствия
4 могут угаснуть, а невротик все еще совершает навязчивые,
как бы защитные, действия: без всякой необходимости пересчитывает
попавшие в поле зрения предме- Когнитивный субсиндром стресса.
Познавательные процессы... • 453 ты — окна, проезжающие автомобили,
прохожих (аритмомания); или пытается, идя по комнате, наступать на
определенные паркетные дощечки, на те или иные узоры линолеума, а на
улице — на трещины асфальта или мимо них; невротик может навязчиво
шмыгать носом, грызть ногти или, даже разговаривая с врачом, без нужды
прикасаться к какому-либо предмету. И ведь знает, что врач заметит это и
расценит как болезненный симптом, но не может совладать с собой —
прикасается, т. к. где-то в глубине сознания мерещится ему — без этих
прикосновений будет плохо.
К невротическим навязчивостям можно причислить трудности
перехода от мысленной подготовки действия (работы, поступка), от
размышления о нем к совершению его. Это как бы противоположное
навязчивым действиям навязчивое бездействие. Сколько важных, нужных
дел не свершилось, сколько талантливых идей не реализовано, сколько
психосоматических болезней возникло из-за навязчивого тормоза в душе,
мешающего начать желаемое и хорошо обдуманное, но так и не начатое
дело!
Некоторые насильственные поступки можно рассматривать и
оценивать как сформировавшиеся в антропогенезе, на заре человечества,
архитипические акты устрашения злых сил.
Во многих религиозных ритуалах (поклонах, крестных знамениях,
молитвах, паломничествах и др.) можно усмотреть навязчивость
ритуальных действий, сформированную религиозным воспитанием для
укрепления уверенности в себе и Божьей помощи. Такая «навязчивость»
способствует воспитанию целеустремленности, истовой самореализации,
нередко и оздоровлению истероидных личностей.
Детей, «навязчиво» рисующих в тетрадях ненадлежащие фигурки,
картинки, называют «мазилками». Однако А.С. Пушкин и М.Ю.
Лермонтов в поисках стихотворных образов и рифм чего только не
рисовали на страницах своих автографов. Видимо, «навязчивость»
графических изображений помогала их творческим озарениям. Великий
индийский поэт и мыслитель Рабиндранат Тагор навязчиво закрашивал
пробелы в абзацах, в строчках своих стихов. Однажды, обратив внимание
на эту «мазню», увидел в ней художественные символы. Это побудило
его заняться рисованием. Его картины, прообразы которых возникали при
поэтическом творчестве, хранятся в музеях.
«Уход» в музицирование также можно рассматривать как навязчивое
действие. У людей одаренных они оставляют «след» — музыкальные
творения, а обычных людей освобождают от ненужных эмоций, переводя
неприятный стресс в эустресс творчества.
Изучение психической навязчивости ведетк решению одной из
главнейших проблем психологии — дифференциации сознательной воли
и бессознательных волевых навязчивостей. Волевой ли человек тот, кто
без усилий, с радостью
Когнитивный действует,стресса.
субсиндром или, напротив волевой, кто
Познавательные с трудом •и445
процессы...
не всегда преодолевает свою лень или порочные страсти, т. е. особого
рода навязчивости?
В. Истерия. В МКБ-10 термин «истерия» не употребляется, вместо него

используется понятие о диссоциативных (конверсионных) расстройствах
(рубрика F 44). Термин «истерия» происходит от греческого слова hystera
— матка и связан с наивным представлением древнегреческих врачей о ее
роли в «истерическом» поведении женщин Надо признать, что яркие
проявления истерии бывают преимущественно у женшин; а у мужчин
истерия чаще развивается без ее бурных симптомов.
«Истерическим» называют поведение, «которое становится
ненормальным только в силу количественно чрезмерной своей
выраженности... которое переходит границы нормального вследствие
преувеличенного выражения общечеловеческого и
общераспространенного свойства притворности. Истерическая установка
состоит в том, что человек разыгрывает перед окружающими какую-
нибудь определенную роль с тем, чтобы вызвать то или иное отношение к
себе (уважение, восхищение, сострадание, благожелательность) и этим
путем добиться конкретной пользы (помощи, ухода, материальных
преимуществ, уступок и т.д.). Подобные мотивы активизируют
импульсивную тенденцию выражения, которая и является ядром
истерической установки; последняя вызывает соответствующее данной
роли внешнее поведение, которое, как и все притворное, по меньшей
мере, не вполне соответствует действительным чувствам и стремлениям;
чтобы сыграть роль возможно убедительнее и скрыть ее притворный
характер от себя самого, истерик очень часто непроизвольно выражает и
действительные свои душевные движения, которые вполне актуальны, но
проявление их в данной роли оказывается раздутым, преувеличенным и
фальсифицированным.
Для истерической установки, как и для всего притворного,
характерно, что импульсивная тенденция выражения то и дело
подхватывается и направляется сознательной волей: все притворное
никогда не утрачивает признака преднамеренности А т. к. сам истерик из
чувства самоуважения должен как можно больше верить в искренность
своей роли, то вся эта импульсивная тенденция выражения вместе с ее
целями и мотивами всячески вытесняется из сознания, т. е. утверждаются
такие торможения, вследствие которых сознание перестало бы
воспринимать эти импульсивные порывы и не смогло бы ими управлять
Так получается, что истерик сам верит своей позе Но этот самообман не
бывает полным. В большинстве случаев вытеснение не вполне завершено
и довольно лабильно, а потому от времени до времени у истерика
мелькает в сознании, что он притворяется перед окружающими, и тогда
сознание с более или менее ясной преднамеренностью вновь
вмешивается, чтобы в глазах окружающих сделать роль правдоподобной.
Но т. к. сознательно истерик все же не хочет притворяться, то с новой
силой происходит
446 акт вытеснения. Так возникает характерное для людей Глава
этого типа
4 чрезвычайно лабильное поведение. Чем слабее и
несовершеннее действует вытеснение, тем яснее должно быть сознание
притворства и тем больше истерическая установка приближается к
симуляции» [Биндер Г., 1967, с. 157-1581.
«Давно была замечена одна особенность истерических реакций,
заключающаяся в том, что тот или иной истерический симптом является
для больного желательным, приятным, дающим определенные житейские
выгоды — либо выход из тяжелой для него ситуации, либо уход от
ставшей невыносимой действительности. Отсюда возникло
представление о “бегстве в болезнь”, “воле к болезни” (3. Фрейд) как о
характерной черте истерии.
.Приобретут ли у человека представления о том или ином болезненном
симптоме характер “условной приятности или желательности” (И П
Павлов), зависит, с одной стороны, от особенностей той ситуации, в
которой он находится, с другой — от его прошлого опыта, от имеющихся
у него условно-рефлекторных связей, определяющих его этические и
нравственные устои... При истерии симптомы поражают своей
“рациональностью”, пора жают тем, что возникает именно тот симптом,
который в данных условиях “удобен”, “выгоден” для больного»
[СвядощА.М., 1997, с 101-102].
В больших городах не редкость — нищие «старухи», непрерывно, по
многу часов трясущие головой, просящие милостыню; в метро можно
встретить парней на костылях, волочащих за собой «парализованные»
ноги. И это уже не симуляция болезни, а истерическое «врастание» в нее,
она кормит страдальца, и он, может быть, уже верит, что болен.
Часты случаи истерического невроза из-за неполадок в семейной
жизни. Так, известный французский психотерапевт Леон Шерток,
ежегодно приезжая в Москву, демонстрировал киносъемки своих
больных Не раз он показывал на экране пожилого больного Жана П. с
тяжелой болезнью суставов, сердца, желудка и с годами нарастающей
кахексией (похудание от истощения). Лечение поддерживало его жизнь
только благодаря постоянному, тщательному уходу за этим больным его
жены. Но во время одного из приездов в Москву Л. Шерток показал
наряду с больными его клиники еще и многолюдную парижскую улицу. В
кадре был элегантный, стройный, немолодой, быстро идущий вальяжной
походкой мужчина. «Это мой бывший больной Жан П., — пояснил Леон
Шерток, — но у него умерла жена, и только это смогло поставить его на
ноги».
Жан П. «спрятался» в болезнь от жены, доминировавшей в семейной
жизни, а может быть, и в сексуальном общении. Надо полагать, он сам
имел склонность быть доминантом, но не устоял перед психической
силой супруги. «Болезнь» его тела была при не сломленной психике.
Кончина супруги позволила ему вновь «стать самим собой». И вряд ли он
полностью осознавал все это. Вероятно, болезнь не осознаваласьЖаном
П. как не только защита от семейного стресса, но и месть жене. Но она,
хотя и ущемленная этой «местью», продолжала доминировать над мужем,
принявшим роль слабого
Когнитивный больного.
субсиндром Смерть Познавательные
стресса. жены сделала невротика Жана
П. «победителем» в многолетнем семейном поединке и, вероятно,
освободила от невроза.
Нередко истерические симптомы возникают после сильного испуга.
Казалось бы, механизм «условной приятности или желательности» не
играет здесь никакой роли. Но это не так. Испуг вызывает защитные
реакции: резкую слабость или даже обморок, дрожание тела (тремор),
удушье, слезы или рвоту и т. п. Та или иная защитная реакция может
зафиксироваться (истерическая фиксация) и остаться надолго или часто
повторяться в критических для субъекта ситуациях.
Яркий пример массовой «девичьей истерии» был в декабре 2005 г. в
Чеченской Республике, а в 2007 г. — в Ингушетии. Наблюдалось
индуктивное «заражение» этим конверсионным заболеванием, в основном
через средства массовой информации. Были и повторные вспышки в 2006
г. из-за неудовлетворения «рентных тенденций», т. е. из-за недостижения
желательных политических и финансовых претензий отдельными
жителями этой республики (см. 5.5.3 и [Китаев-Смык Л.А., 2007]).
Приведу пример истории с благоприятным исходом, этот случай я
наблюдал в клинике 1-го Московского медицинского института (ныне
Медицинская академия им. И.М. Сеченова). У девушки 17 лет после
сильного испуга (на нее напал мужчина) не разгибались согнутые в
локтях руки. Так она и ела, и умывалась; одеваться и раздеваться
самостоятельно не могла. Эта контрактура рук возникла из-за того, что во
время нападения на
нее она закрывала лицо руками. Лечение было безуспешным. Заметим,
что ее созревающее девичье тело желало мужского любовного насилия...
и боялось его. А руки, согнутые контрактурой в локтях и прикрывающие
груди, как бы помогали застенчиво сохранять свое девичество Спустя год
стало известно об ее излечении «дедом-знахарем» в северном русском
селе. Оставшись наедине с девицей, он попросил ее подойти к нему, а
когда она приблизилась, внезапно ухватил ее за промежность, назвав
женский орган простонародным скабрезным словом. Девушка от
смущения вскрикнула и, опустив руки, т е. разогнув их в локтях,
оттолкнула руку старика-охальника Контрактура ис чезла и больше не
возникала. Здесь был применен «контршок» для вытеснения «защитных»
последствий давнего испуга, т е. новый испуг с опорой на стыдливость
целомудренной девушки, страдающей из-за нереализуемости ее
сексуального созревания. Дед-знахарь показал ненадежность защиты
«больными» руками и то, что они здоровы. Для создания
квазисексуального шока знахарь использовал и действие рукой как
символ сексуальной претензии, и словесный, шокировавший девицу
«прорыв» в ее интимные помыслы. О сексуальных неврозах и их лечении
читайте [Свядощ А.М.. 1997, Зинченко Ю.П., 2003J.
Истерию называют «великой притворщицей», и беда в том, что это
«притворство» почти (или совсем) не подчиняется воле больного-
истерика. Нередко припадки истерии происходят вопреки его желаниям и
реальным интересам Эти припадки бывают с рыданиями или с громким
хохотом, либо со «звериным ревом», с падением из-за судорог, с
попытками рвать на себе волосы или одежду Нередки истерические
припадки448в виде «двигательной бури». Она проявляется как фейерверкГлава
всех возможных
4 выразительных и рефлекторных движений: безумный бег
с криком и размахиванием руками, катание по полу с выгибанием дугой
спины («истерическая дуга»).
Истерия чаще бывает у личностей, склонным к грезам, фанта зиям,
театральности, со стремлением обратить на себя внимание окружающих.
Известны казуистические случаи ложной истерической беременности у
бесплодных цариц, страстно желавших иметь наследника престола, и,
напротив, когда женщины панически боялись забеременеть вне брака.
Истеричность человека может играть положительную роль в
экстремальных ситуациях, способствуя публичному «выбросу» чрезмерно
мобилизованных эмоций. В критических условиях, действуя в той или
иной мере «напоказ», умеренный истерик освобождается от
эмоционального всплеска. Истерические личности со сценическим
талантом реализуются в артистическом искусстве. Истеричность,
естественно, присутствует у всякой личности, склонной к публичности
своего творчества, к своей самореализации (см. подробнее 4.1.3 Ж).
Немало авторитарно истерических деятелей при наличии ума и воли
достигают властных высот.
Г. Психастения. «Психастения» переводится с греческого как
«душевная слабость» (греч. psyche — душа + astehneia — бессилие). В
МБК-Юболезненная невротическая симптоматика, характерная для
психастении, не выделена в особый раздел. Ее проявления упоминаются
главным образом в рубриках F4 и F6.
Психастеники нерешительны, склонны к сомнениям, тревожно-
мнительны, повышенно-застенчивы. Из-за этого многие из них не
уверены в правильности своих решений и действий, мучительно робки.
Их обременяет представление о собственной неполноценности и
обреченности на неуспех. Им свойственны размышления и разговоры на
отвлеченные темы. Так они «уходят» от актуальных требований жизни, от
дел, с которыми, как им кажется, они не справятся. Однако при
ненавязчивой, корректной и, главное, бодрой психологической
поддержке, люди страдающие психастенией, могут проявить отличные
умения работать, талант и одаренность. И напротив, принуждение к
работе, понукание, неуважение создают у психастеников стресс,
мучительное переживание своей якобы неспособности ни к чему и вины
перед всеми. Это ведет к болезни — психастеническому неврозу
[Александровский Ю.А., 2000 и др.].
Отдельные, временные проявления психастенических черт характера
бывают заметны смолоду, даже в детском возрасте, но они не болезнь, а
лишь характерологические основания для развития невроза при стрессе
жизни. Долгое время больной- психастеник справляется с мучительными
переживаниями, однако, целесообразно как можно раньше освободить его
от хронически травмирующих воздействий (стрессоров). При необ-
ходимости следует своевременно обращаться к врачу-психиатру или к
психотерапевту.
Бывает, что психастеник находит людей, остро нуждающихся в
помощи;Когнитивный
помогая им,субсиндром
он (а) какстресса.
бы оправдывает свои кажущиеся
Познавательные процессы...ему
• 449
недостатки, (б) облегчает себе переживания своего мучительного
несовершенства, видя перед собой еще более несчастных, нуждающихся в
его помощи, (в) находит в себе силы и воспитывает привычку быть
способным к умелым действиям, облегчающим жизнь человеку, более
слабому, чем он сам. В такой ситуации альтруизм психастеника
становится, условно говоря, способом его самолечения.
Печально то, что невротическому развитию личности психастеника (и
усилению стресса его жизни) способствует его склонность, уступая
обстоятельствам, связывать свою жизнь с людьми, наделенными сильным
характером, но не понимающими то, к чему есть способность,
одаренность данного человека с психастеническими чертами
Возможен вариант психастенического невроза, при котором невротик
начинает сам искать своего «палача», человека, который подавляет волю
психастеника, эксплуатирует его и при этом постоянно укоряет, уязвляет
его, грубо замечая его слабости, тем усиливая его невроз и привязывая к
себе подачками, без которых невротик якобы прожить не сможет.
Психастеники часто отказываются от лечения: (а) пренебрегая собой,
(б) стыдясь обременить пекущихся о них людях (в) и даже движимые
суицидальным желанием «покончить со своим бренным, несчастным
существованием». Учитывая это, друзья и люди, близкие невротику-
психастенику, должны смело и безотлагательно организовывать его
лечение, не обращая внимание на его отказы; в дальнейшем он будет им
только признателен.
Конфликт между неуверенностью в себе и гордостью, между
вечными сомнениями и страстной жаждой счастья порождают
жесточайший невроз психастении, да и другие формы невротических
расстройств («психических болезней стресса»)
Д. Невротическое развитие личности. Адаптационные реакции

эффективно поддерживают психическое состояние здорового человека.
Его привлекают радости Он приспосабливается к невзгодам, либо
избавляется от них, но может заболеть из-за неустранимых превратностей
судьбы. И тогда болезнь стресса, как запредельное адаптивно-защитное
состояние, постоянно напоминает болями и плохим самочувствием, что
нужно устранить ее причины.
Ниже при изложениидинамики невротического заболевания,
использовано содержание лекций В.А. Романовского [Романовский В.А.,
2005].
Невротическое заболевание начинается с появления кратковременных
невротических реакций. Они неприятны но терпимы, т. к длятся недолго
Человек теряет внутреннее, душевное равновесие, ему бывает «не по
себе», он чувствует, что подчас ведет себя неадекватно обстоятельствам.
«Опять мне очень плохо!» — говорит себе начинающий невротик, но к
лекарям, как правило, не обращается. Невротические реакции перестают
появляться, если он устраняет стрессоры либо повышает свою
устойчивость к ним сочетанием физкультуры, диеты, водных процедур,
прогулок на природе, посещением театров, музеев общением с друзьями.
Если психотравмирующие обстоятельства не оканчиваются и, хуже
того, нарастают,
450 то его душевный дискомфорт может стать постоянным,
Глава
достигнуть
4 уровня психических и телесных неполадок, характерных для
неврозов. Различные их формы кратко описаны выше. Невротик все
больше обращает внимание на «соматический фон» своей болезни: на
подчас крайне болезненные телесные расстройства. При этом
деформируется его взаимоотношения с окружающими людьми. В его
сознании возникает представление: «Я болен, мне необходимо серьезное
лечение».
Попадая от терапевта к невропатологу, он уже знает: «Ага! Я нервный
больной». Если компетентный невропатолог не направит его к
профессиональному психиатру, то больной надолго остается несчастным
страдающим невротиком, блуждающим по врачам и знахарям. Он не
только теряет работоспособность, но отдаляется от жизни, отчуждается
близкими и родственниками. «Что за человек, — говорят они, — ходит,
ходит по врачам, лечат, лечат его, а ему все неймется! Таких больных не
бывает». Только гармоничные личности могут сопереживать тяжелому
невротику Но много ли их? А одного близкого человека для нормального
жизненного общения недостаточно. Замечено, что к суициду больные на
«стадии невроза» не склонны
При квалифицированном больничном, а потом санаторно-ку рортном
лечении и, главное, после устранения психосоциальных стрессоров,
создававших невроз, он исчезает.
Однако при затяжном и неблагоприятном течении невроза начинается
невротическое развитие личности [Лакосина Н.Д. Трунова М М , 1994]. У
больного в этой стадии болезни вместо стремления показать свои беды,
вместо поисков излечения, что бывает на «стадии невроза», возникает
отчаяние. Его одолевают мысли: «У меня вообще жизнь не удалась», «Для
меня — нет счастья в жизни». В прошлой «не сложившейся» жизни и в
«убо гом» нынешнем времени он способен гротескно видеть только
невзгоды, все кажется обращенным против него. Невротическая
депрессия нередко ведет таких людей к суициду. А суицид — это
жизненный тупик, тупик неэффективного лечения. При тяжелых
невротических депрессиях суицидальные тенденции возникают из-за
того, что слабеет «высший личностный адаптационный механизм». Это
ощущается больным как «неизбывное горе», когда «лучше умереть, чем
жить», «моя жизнь никому не нужна и терпеть ее больше нет сил». И все
же выздоровление вполне возможно при интенсивном, неустанном
адекватном лечении
Невротикам нередко ошибочно ставят диагноз «шизофрения» и неверно
лечат [Лакосина Н.Д., Трунова М М., 1994, Семке В.Я., 1988 и др.).
4.1.6. Распространенность психических болезней стресса.

Невротические, реактивные и другие экзогенные нарушения душевного
здоровья из-за психотравм и стресса жизни обнаруживаются более чем у
5 % населения мира, причем наблюдается неуклонное увеличение числа
заболевших. «Прогноз на ближайшие годы в этом отношении
неутешителен», — утверждает профессор Б В Шостакович [Шостакович
Б.В ,
2005, с. 17].
О распространенности психических болезней стресса в России
сообщала академик Т.Б. Дмитриева, директор Государственного научного
центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского:
«Считается, что в обычной жизни 25 % населения нуждаются в психико-
психологической помощи. Но в переломный период или при катастрофах
— например, землетрясении — эта цифра взлетает до 90 %. А наша
страна пережила, по сути, революцию. Поменялось все: политика,
экономика, система ценностей — и многие просто потеряли себя. Мной
собраны данные о воздействии социально- экономического кризиса на
психическое состояние россиян. Так вот: результат сопоставим с
землетрясением — почти 90 % наших жителей впору было обращаться к
врачу Успокойтесь: речь не о психозах. Но есть масса пограничных
расстройств, которые вызваны длительным стрессом. После
перенесенных переживаний стало больше людей с психической
патологией — астенией, расстройствами личности, неврозами, которые
еще обострились. Резко выросло число суицидов — до 60 тыс в год. Даже
в ДТП погибает почти вдвое меньше — 35 тыс. Мы — на втором месте в
мире по самоубийствам со смертельным исходом. Причем мужчины в 6
раз чаще сводят счеты с жизнью, чем женщины. Чему есть биологическое
объяснение: женщина природой запрограммирована на сохранение рода.
< ...> За психиатрической помощью к нам в год обращаются
примерно 7,5 млн россиян Но это не отражает истинной потребности.
Одни по-прежнему опасаются психиатров, другие не знают, что их
проблема исправима, живут и мучаются. Хотя существует масса способов
снятия страхов. В том числе лекарства. Правда, достаточно дорогие. Но
они позволяют человеку оставаться на своем рабочем месте, быть
востребованным, выступать с телеэкранов... Депрессия, страхи, тревога —
все лечится» [Дмитриева Т.Б.,
2006, с. 4].
В последние десятилетия в странах с европейской цивилизацией все
больше становится людей, пораженных психической депрессией разного
вида [Смулевич А.Б., 2003]. Академик Р Г Оганов с соавторами писал:
«Распространенность депрессивных реактивных расстройств варьирует в
зависимости от страны и региона проживания, однако, усредненные
оценки свидетельствуют, что депрессия наблюдается в 10—20 %
пациентов первичного звена здравоохранения... Поэтому становится
очевидным,что депрессия сегодня вышла за рамки психиатрии и с
полным основанием может рассматриваться как общемедицинская
проблема . Показано, что у больных с депрессией повышен риск развития
ИБС, инфаркта миокарда и мозгового инсульта: относительный риск от
1,5 (95 % доверительный интервал — ДИ — 1,0-2,3) до 4,5 (95 % ДИ 1,7
—12,4)» [Оганов Р.Г., Погосова Г.В., Шалькова С.А., Деев А.Д., 2005].
Обобщая многочисленные исследования, Р.Г. Оганов сообщает, что
причиной депрессии становилась психотравмирующая ситуация у 45%
людей; стрессы «большой мощности» — 31 %, тюремное заключение —
31 %; конфликты в семье — 22 %; основное заболевание — 35 % [там
же]. 452 Глава
В заключение
4 этого раздела еще раз надо предостеречь людей,
страдающих психогениями, т. е. в прошлом вполне здоровых, но сейчас
из-за психотравм, из-за стресса жизни страдающих расстройствами
психики, предостережем их и от обращения к некомпетентным,
непрофессиональным лекарям и врачам. Это предостережение надо тем
более учитывать людям с эндогенны ми психическими заболеваниями. А
врачи без специально пси хиатрической специализации, конечно же,
должны направлять больных с экзогенными и эндогенными душевными
болезнями к профессиональным психиатрам. Медицинским психологам
также следует обращаться за помощью к компетентным психиатрам в
любом сложном случае при диагностике психической болезни
обратившегося к ним человека.
Вместе с тем надо иметь в виду, что «многие ортодоксальные
психиатры считают, что если, например в более ранний период времени,
предшествовавший госпитализации пациента, у него было
диагносцировано невротическое нарушение, а в настоящий момент у него
проявляются психопатологические симптомы, это следствие ошибочной
диагностики, и специалистам, работающим в этом направлении,
необходимо повышение квалификации в рамках парадигмы психиатрии
центрированной на болезнь. Реализация такой точки зрения впоследствии
приводит к гипердиагностике эндогенной патологии» [Дмитриева Н В ,
1998, с. 77].
Мы не рассматриваем здесь стресс жизни самого психотерапевта. А
ведь он гражданин того же государства, того же города и живет той же
жизнью, что и его пациенты. Во многом сходны экстремальные
обстоятельства (стрессоры) и у психолога-врача, и у тех, кому он
пытается помочь жить. Профессиональное общение с невротиками
добавляет тяжесть в копилку жизненных стрессов психотерапевтов.
«Разумеется, моя профессиональная деятельность, — писал Карл Юнг, —
предоставляла мне много возможностей заняться формулировкой
этических принципов, потому что основные причины невроза лежат в
сфере конфликтов совести и трудных моральных проблем, которые
требуют ответа. По этой причине психотерапевт нередко оказывается в
крайне затруднительном положении. Большой и нередко болезненный
опыт приводит психотерапевта к осознанию тщетности попыток
насаждать моральные правила и поэтому он вынужден отказаться от
наставлений и увещевании, которые начинаются со слов ’’необходимо" и
’’должен". Кроме того, при накоплении опыта и знания психических
взаимосвязей психотерапевт теряет уверенность в том, что он точно знает,
что хорошо и плохо в каждом отдельном случае. Для того чтобы
добраться до сути проблемы, которая заключается в неповторимой
индивидуальности пациента, психиатр должен относиться к своему
визави,— т е., другому человеку,— действительно как к ’’другому",
совершенно незнакомому ему человеку. Что же в таком случае означает
слово ’’хорошо"? Хорошо для него? Хорошо для меня? Хорошо для
общества? Хорошо для его родственников? Наш здравый смысл
настолько запутывается
Когнитивный во стресса.
субсиндром второстепенных соображениях
Познавательные процессы... •и453
взаимосвязях, что если обстоятельства не заставят нас разрубить этот
гордиев узел мы поступим благоразумно, отказавшись от решения
проблемы или ограничившись оказанием страдальцу посильной помощи в
распутывании нитей клубка проблем» [Юнг К., 1999].
Очевидно, что медицинский психолог воспринимает недостатки и
пороки эпохи, поскольку он сталкивается с жертвами данной эпохи В
конечном счете лечение невроза является не одной лишь специальной
проблемой, но и моральной. И хорошо, если невротика и его семью
курирует психотерапевт (психиатр), хорошо прочувствовавший и
понимающий психологические и социальные проблемы и житеиские беды
своих пациентов, при вносящий в их жизнь высокую мораль, честь и
достоинство
4.1.7. Самоубийственные дистрессовые изнурения психики и соматики
Нам свойственно думать, что смерть в молодом возрасте — это

трагическое поражение защитных сил организма в противостоянии
внешним силам. Действительно, если смерть при микробно-вирусной
инфекции — это результат того, что с нею не справился иммунитет
организма; гибель под колесами транспорта, из-за падения с высоты, от
пули и клинка — это внешние физические силы смертельно разрушили
целостность человека; смерть на пожаре, в безводном или безвоздушном
пространстве тоже происходит от внешних причин: организм оказался
недостаточно приспособленным к чрезмерным отклонениям внешней
среды от эволюционно привычных норм. И даже смерть от болезней
стресса предполагает виновниками внешние, враждебные стрессоры. И
еще, смерть от старости — не значит ли это, что организм человека
«износился» под действием внешних для него сил и обстоятельств.
Увы! Есть два удивительных вида смерти, когда ее виновниками и
исполнителями становятся сами защитные, адаптивные силы организма,
когда для странного самоубийства убийцами становятся, объединившись,
и соматические, и психические функции (механизмы, процессы,
системы), т. е. «внутренние силы», предназначенные природой для
спасения от смерти.
Первая из этих двух смертей происходит из-за «безумной растраты»
всех адаптивно-защитных сил организма. Отмобилизованные выше всех
допустимых пределов, они не спасают, а губят человека. Это— острый
лихорадочный (фебрильный) психоз. Из-за того, что от него иногда
погибают больные шизофренией, этот психоз называют «фебрильной
шизофренией» (лат. febris — лихорадка).
Второй не менее удивительный вид смерти может произойти из-за
«безумной экономии» защитных, адаптивных возможностей организма.
Это летаргия. У охваченного ею человека исчезают все психические
возможности (воля, желания и т. д.) сохранять и поддерживать свою
жизнь. Он похож на спящего, и такое состояние называют летаргическим
сном.
Рассмотрим подробнее эти два вида расставания людей с жизнью.
Ведь без 454
лечения и медицинского ухода острый лихорадочный психоз Глава
и
летаргия 4 смертельны. Это позволяет нам рассматривать их как
проявления стрессового кризиса четвертого ранга.
А. Активная гибель — острый лихорадочный (фебрильный) психоз.

Фебрильная шизофрения. В организме каждого из нас есть дремлющие
адаптационные ресурсы активной защиты и агрессии разных типов:
эмоциональные (возбуждение, радость, ярость); интеллектуальные
(представления, осознания, творческое предвидение, фантазирование);
анимальные (способность убегать, драться, неистовствовать);
вегетативные (интенсификация или ослабление работы сердечно-
сосудистой, дыхательной и
других Когнитивный
систем организма); иммунные
субсиндром (способность антител
стресса Познавательные процессыи других 455
кровяных телец буквально «съедать» враждебных агентов, проникших в
наш организм и ставшие ненужными его собственные ткани);
терморегуляционные (возможность поднимать температуру нашего тела
до 40 °С и выше, чтобы «выжигать», «выпаривать» опасных вирусов и
микробов) и т. д. (подробнее об этом в гл. 3).
Авторам даже самых жутких и смелых fantasy не приходила на ум
ситуация, в которой все эти адаптивно-активно-защитные механизмы
вдруг включились бы сразу в одном человеке, да еще начали бы
действовать с максимальными возможностями и, более того, чтобы
бороться, сражаться с самим этим человеком, конечно же, до его
погибели. А ведь такие случаи бывают. Хорошо, что не часто.
Несмотря на то что у заболевшего так человека есть воспаление
многих внутренних органов, сердечно-сосудистые, нейрогу- моральные,
эндокринные расстройства, но его не смогут лечить в терапевтической
клинике, т к. у него еще и множественные гнойные процессы. Однако их
трудно лечить в отделении гнойной хирургии, потому что у него еще и
бредовые видения, а вместе с ними безумная агрессия или маниакальный
ужас. Именно из-за этого он попадает к психиатрам. И правильно — ведь
он безумен. Однако безумны у него не только сознание, но и адаптивно-
защитные системы тела. Таких пациентов — один на тысячу из числа
поступающих в психиатрические лечебницы [Тиганов А.С., 1982], потому
опыта и знаний у психиатров подчас не хватает, чтобы вовремя
излечивать у этих безумных страдальцев их телесные «безумства»,
ведущие к смерти.
Причины и истоки такого жуткого недуга до сих пор не постигнуты, т.
к. больных из-за их невменяемости нельзя толком опросить, трудно
обследовать, да и картина болезни чрезвычайно многолика. А случаев
подобного всестороннего расстройства мало, и, естественно, нет
готовности «поймать» это гипердистрессовое состояние в зародыше.
Психиатры в силу своего профессионального разумения называют такой
многоликий суперагрессивный дистресс «острым бредом», «delirium
acutum», «смертельной кататонией», «смертельной истерией». Так как
приступы delirium acutum в последние десятилетия чаще изучаются у
людей, страдавших шизофренией, то это заболевание называют
«фебрильной шизофренией» [Тиганов А.С., 1982] (лат. ferbrilis —
лихорадочный, schizo — расщепление, раскалывание, fhren — душа, ум,
рассудок). Чтобы охватить и нешизофренические формы этой болезни, ее
лучше называть «острым лихорадочным бредом» или «острым
фебрильным бредом».
Это заболевание свойственно молодым — от 15 до ЗОлет (реже тем,
кто моложе или старше), чаще женщинам (до 80 %) [там же.] Острый
лихорадочный бред может протекать в тяжелой форме (без лечения —
смертельной) и в сравнительно легких формах. Для краткости изложения
ограничимся анализом тяжелой формы. Различают несколько этапов ее
развития. Профессор Б. Д. Цыганков отмечает восемь этапов развития
фебрильной шизофрении [Цыганков Б.Д., 1990].
1. Продромальный
456 этап. Продромальный этап (лат. prodro- mus — Глава
предвестник)
4 — это возникновение тревожности, растерянности,
эмоционально-возбужденного поведения, неврозо-подобных
расстройств и слабо выраженных вегетативных нарушений. Заметим,
что все это характеризует начальный период стресса и может быть
предвестником (про- дромой) любого заболевания. На это указывает
А.С. Тиганов, единственный в мире, изучивший более 190 случаев
фебрильной шизофрении [Тиганов А.С., 1982].
2. Этап бредового настроения. Уже в дофебрильном начале заболевания,
пока еще не начала повышаться температура тела, становятся заметны
бредовые настроения, эмоциональное возбуждение.
3. Этап аффективных расстройств. При тяжелом течении фебрильной
шизофрении симптоматика нарастает быстро, буквально «по часам».
Становятся заметными аффективные (эмоционально-поведенческие)
расстройства. Больной возбужден, неадекватно подвижен, суетлив без
надобности. Соответственно усиливается вегетативное
сопровождение такого поведения.
4. Этап иллюзорно-бредовой кататонии. В сознание больного
прорываются иллюзорные видения, пока еще перемежающиеся с тем,
что он видит вокруг себя. Его суждения начинают наполняться
бредом. Поведение становится безудержно-активным, подчиненным
бредовым мыслям и идеям.
К этому присоединяются регулярные подъемы температуры тела. Она
может достигать опасного уровня — +40 °С и выше. Начинаются
вегетативные нарушения. С началом повышения температуры
усиливается двигательное возбуждение, возникают вычурные поступки,
непроизвольные и рефлекторные движения. У больного может возрастать
речевая активность с разнофабульными бредовыми высказываниями и
негативизмом к окружающим врачам и родственникам.
5. Этап фантастически-бредовой кататонии. Болезнь стремительно
развивается Возникает болезненно возбужденное помрачение
сознания с причудливой смесью фрагментов реального мира и ярких,
фантастических представлений. П.И. Ковалевский отмечал у таких
больных: помрачение сознания; резчайшее возбуждение с криком,
бранью либо «немое» возбуждение; калейдоскопическую смену
аффекта; обилие ярких зрительных галлюцинаций: «огонь», «кровь»,
«адские сцены», «фантастические путешествия», «картины величия и
роскоши» (цит. по [Тиганов А.С., 1982]).
Все это — безумно преувеличенные и перемешанные психические
реакции, которые при рациональном, нормальном проявлении
целесообразны как защита от реальных стрессоров.
Важнейшей и трагической особенностью острого фебрильного
психоза (фебрильной шизофрении) становится то, что одновременно с
нарушениями сознания обильно развиваются вегетативные, соматические
расстройства. О них — ниже. Но сейчас отметим, что еще В. Геллер и Ц.
Маппес находили в структуре приступа острого фебрильного психоза все
фазы стресса, описанные Г. Селье, основателем учения о стрессе [Geller
W., Mappes С., 1952; Селье
Когнитивный Г., 1966;
субсиндром Селье Г.,
стресса. 1979 и др.]. В нашей
Познавательные стране
первым рассмотрел с позиции Г. Селье закономерности фебрильной
шизофрении и патологические соматические нарушения при ее развитии
А.С. Тиганов [Тиганов А.С., 1960]. В монографиях, посвященных
фебрильной (гипертоксической) шизофрении, подчеркивается сходство
сопровождающих ее гормональных, гематологических, биохимических и
паталогоанатомических изменений (реакций, нарушений) с аналогичными
изменениями при дистрессе, описанными Г. Селье [Ромасенко В.А., 1967;
Тиганов А.С., 1982]
Чрезвычайно важным для здоровья больного острым лихорадочным
психозом (фебрильной шизофренией) становится то, что его
поведенческое гипреактивное безумие усиливается на фоне нарастания
многих вегетативных дистрессовых расстройств. Пульс слабый, но
частый, резкие подъемы артериального давления перемежаются со
спадами. Возникает одышка. Может быть потливость, но чаще кожа
сухая, сохнут рот и язык.
На состояние и самочувствие больного влияет увеличение
температуры его тела, возникающее вскоре после начала приступа, вместе
с другими вегетативными расстройствами. В отличие от обычного,
инфекционного заболевания с относительно постоянным повышением
температуры при фебрильной шизофрении температурная кривая прыгает
то вверх, то вниз («пилообразная» температурная кривая), будто
терморегуляторы ищут и не находят «врагов» (вирусов, микробов и т. п.),
которых надо «выжигать».
Напомню, что повышения температуры тела могут быть и
исключительно из-за психических травм и психического напряжения. Так
в наших экспериментах на наземном динамическом имитаторе
межпланетного космического корабля (на стенде «Орбита») у отдельных
испытуемых за несколько часов до начала экспериментов с
многосуточным вращением температура тела повышалась до +39 °С.
Причина, как выяснилось, — психическое напряжение из-за борьбы со
своим страхом. Ведь эти эксперименты проводились впервые в мире.
Испытуемым думалось: «Мало ли что будет! Как отразится
многосуточное воздействие ускорений Кориолиса на моем здоровье?» Но
сразу же после начала вращения (т. к ничего особо нетерпимого не
происходило) температура тела этих испытуемых срезу (за две-три
минуты) нормализовалась. Тревога испытуемых сменялась радостным
возбуждением. Аналогичное повышение температуры было у
американских астронавтов на космическом корабле «Аполлон» при
первом облете вокруг Луны. Тогда полет впервые не управлялся и не
отслеживался наземными станциями слежения. Конечно, это было опасно
и страшно. У всех членов экипажа, казалось бы, беспричинно повысилась
температура тела.
Большое и печальное значение приобретают, конечно же, «поломки»
в функциональных системах организма из-за деструктивных
(разрушительных) процессов, особенно интенсивных во время
фебрильного периода. Надо иметь в виду не только эти «поломки», но и
«места наименьшего
458 сопротивления», возникшие в организме раньше Глава
(после заболеваний,
4 когда-то залеченных) Они вновь «ломаются» при
фебрильной шизофрении.
В фебрильном периоде болезни слишком широк и силен «фронт
защиты» (не понятно от кого?). Он становится не только бесполезным, но
и опасным. И вот, не находя стрессора-врага, адаптивно-защитные
механизмы стресса оказываются направленными на самого больного
человека, на его разум и телесность.
6. Этап онейроидного помрачения сознания. В организме больного
возрастает отмобилизованность всех видов энергии, всех адаптивных
защитных ресурсов. Человек будто бы сражается, пытаясь противостоять
неким враждебным силам (каким, почему?). В его помраченном сознании
страх перед образами опасных чудовищ и монстров перемежается с
блаженными ощущениями, с изумительными видениями,
символизирующими счастье мнимой триумфальной победы (над кем?).
Замечено, что насыщенность таких онейроидных (греч. oneiros —
сновидение + eidos — вид подобие) видений богаче у интеллектуально
развитых личностей
При крайне тяжелой форме фебрильной шизофрении этап
онейроидно-бредового помрачения сознания смазан или отсутствует.
Сразу наступает аменция (лат. amentia — безумие< а — отрицание +
ments — разум). Эта редукция онейроида не из-за того ли, что при
утяжелении болезни в помраченном сознании уже нет даже бредовых
оснований для «победных» (эустрессо- вых) или «пораженческих»
(дистрессовых) переживаний и бредовых видений борьбы и побед над
мнимым врагом? Причиной такого усугубления тяжести и вредоносности
развивающегося заболевания становятся деструктивные процессы в
разных системах организма и, главным образом, в головном мозгу
Состояние органов и тканей при остром фебрильном психозе и
фебрильной шизофрении. Отмечается дегенерация и распад клеток
многих внутренних органов, точечные кровоизлияния в них; набухание
сосудов головного мозга, дегенерация и гибель клеток коры мозга, отек
мозга; поражение подкорковых ганглиев, особенно страдает подбугорье
из-за истощения и ишемии [Юдин Т.Н., 1939]. «При гипертоксической
шизофрении ... гистологическое состояние подбугорья и желез
внутренней секреции соответствует выраженному стресс-синдрому>
[Сколярова Н.А., 1979].
При тяжелейшем экспериментальном дистрессе у животных [Селье
Г., 1979], как и у больных при остром фебрильном психозе, возникают
множественные точечные кровоизлияния в слизистой желудка, в
наружной и внутренней оболочках сердца. Сердце, головной мозг, печень,
почки, желудок перенасыщены и наполнены кровью; из-за этого
нарушаются их функции; нарушено их питание, возникает дегенерация и
разрушение клеток. Из разрушенных тканей выделяются токсические
вещества, усиливая процессы разрушения. Возможна тромбоэмболия
(закупорка кровеносных сосудов сгустками крови). С первых дней
болезни подавляется иммунитет. Возникает множество очагов
инфекционного воспаления:
Когнитивный в легких,
субсиндром стресса.в Познавательные
почках, в сердце, в местах
инъекций и введения катетеров.
На основании этих данных А С. Тиганов делает вывод о суще-
ствовании порочного круга в динамике фебрильной шизофрении.
♦Возникающие вследствие всех этих нарушений расстройства
психических и соматических функций в свою очередь могут усугубить
патологическое напряжение организма, приводя к истощению стрессовых
механизмов. Создается своего рода порочный круг, в котором изначально
трудно выделить первичные и вторичные звенья» [Тиганов А.С., 1982, с.
102].
7. Этап аментивно помраченного сознания. Болезнь прогрессирует,
«борьба» с мнимым врагом безуспешна, и стройная фабула онейроида
разваливается. Начинает доминировать более мощная «защита»
центральной нервной системы (на этом этапе болезни бесполезная) —
аментивный синдром. Это — симптомы поражения ЦНС. Сначала —
аментивно- подобные расстройства: безумные рефлексивные мысли и
действия, перемешанные с хотя и болезненными, но разумными.
Потом нарастает истинная аменция: больной мечется в пределах
постели, не узнавая людей, бессвязно выкрикивает простые слова —
чаще глаголы: «Стоять!», «Бежать!» и т. п.
Трагичен и страшен вид больного острым фебрильным психозом
(фебрильной шизофренией). У него лихорадочный румянец, багровость
кожи, много кровоподтеков, блестящие глаза, запекшиеся губы, сухой
язык. Он изможден. Если больной неистов, то привязан за руки и ноги к
кровати. В местах инъекции и катетеризации возможны очаги воспаления,
из-за давления постели и плохой переносимости некоторых лекарств на
коже может появиться буллезно-гнойный дерматит (лат. bulla — большой
пузырь). Гнойники, возможно, уже прооперированы с иссечением
омертвевших тканей тела. Чтобы больной не выдергивал иглы при долгом
капельном введении лекарств, его руки могут быть загипсованы.
Особо отметим, в чем-то повторяясь, что при наиболее тяжелых
быстроразвивающихся формах острого фебрильного психоза
наблюдаются:
- диссоциация симптомов — тяжелейшие соматические нарушения при
небольших подъемах температуры;
- гипертонические кризы с переполнением кровью сердца (из- за этого
слабый частый пульс), с гиперемией мозга, легких, печени;
- желудок наполняется кровью — из-за этого кровавая рвота;
- онейроидно-бредовый этап этой болезни «смазан» или отсутствует;
- больной мечется только в пределах постели;
- у него «немой» негативизм, он злобно озирается, иногда бессвязно
бормочет [Тиганов А.С., 1982].
8. Период сопора и комы. Защитно-адаптивные и энергетические ресурсы
больного не беспредельны. При крайнем истощении их наступает
сопор (лат. sopor — оцепенение, сон). Человек заторможен, нет
никаких реакций на окружение. Потом наступает кома (греч. кота —
потеря сознания, сон). Все рефлексы (зрачковые, сухожильные,
кожные)
460 снижены. Нет реакции на свет и звук. Дыхание Глава и
серцебиение
4 ослабле- ны. Если не вывести больного из сопорозного и
коматозного состояний за несколько часов, он умирает.
Лишь благодаря современным методам ургентной (англ, urgent —
безотлагательный, настойчивый) и интенсивной терапии при умелом
уходе за больными острым фебрильным психозом (фебрильной
шизофренией) их смертность не превышает 50 %, раньше умирали все
тяжело заболевшие. Используются новейшие нейролептики,
кровозаместительная и электрошоковая терапия и многое другое.
Применяется наркотизация (как при хирургических операциях), чтобы
«усыпить» все саморазрушительные процессы в организме, в психике
больного, чтобы прекратить жесточайший дистресс, прервать его путь к
смерти как к избавлению от неодолимости мнимых стрессоров-врагов.
При тщательном и удачном лечении развитие болезни можно
остановить на любом этапе. Во время выздоровления человек проходит в
обратном порядке, как бы зеркально, все прошедшие периоды болезни и
потом долго восстанавливается после асте- низации и кахексии
[Цыганков Б.Д., 1990]. Как правило, восстановление психики и телесного
здоровья после тяжелой формы фебрильного психоза — неполное.
Возможны повторные, еще более тяжелые приступы этого заболевания.
Автор этих строк помнит, как такой излеченный больной с дебильной
радостью показывал глубокие шрамы у себя на теле, на местах
излеченных гнойных воспалений и обвинял «тюремную психиатрию» (это
было модно в конце XX в.) в якобы применявшихся к нему пытках. И
сейчас опасна большая смертность при остром фебрильном психозе
(фебрильной шизофрении). Без экстренной ургентной, тщательной
терапии тяжелые формы этой болезни всегда кончаются смертью. Это
побуждает привлечь внимание к изучению использования для лечения
острого фебрильного психоза искусственного охлаждения тела. Его
методы, применимые даже в «полевых условиях», разработаны
профессором Н.Н. Тимофеевым [Тимофеев Н.Н., 2005]. Управляемое
значительное охлаждение тела больного (гипобиоз и криобиоз),
освободив его от губительного эндогенного перегрева, может быть,
позволит проводить эффективную терапию.
Затронем, наконец, до сих пор не ясную для всех проблему: какова
причина острого фебрильного психоза, где стрессор, вызывающий
дистресс, ведущий к смерти, кто тот неодолимый мнимый враг,
создающий такую мучительную ситуацию, что для избавления от нее
ближе смерть, чем жизнь.
Нет наследственной предрасположенности к этому заболеванию; ее
причинами не становятся профессиональные вредности и инфекции; у нее
неспецифический продромальный период [Тиганов А.С., 1982]. Не
означает ли это, что в какой- то момент заболевания «включается»
особый, свойственный только этой болезни механизм тотального и
максимального дистресса? Намечены два подхода к пониманию причин
ее возникновения.
Один — основан на некоторых фактах, но больше на предположении
о существовании в головном
Когнитивный субсиндроммозгу (в центральной
стресса. нервной
Познавательные системе)
«слабых мест», врожденных или возникших при травматизации (в
частности, из-за перенесенных или текущих психических заболеваний).
Эндогенные патопсихологические процессы доводят эти «слабые места»
до «созревания», когда они, как «стартеры», запускают острый
фебрильный психоз либо фебрильное течение шизофрении. Возможно,
есть пока неизвестный «центр», или «механизм» в центральной нервной
системе, который становится таким «стартером».
Другой подход к пониманию причин острого фебрильного психоза
предполагает преобладание внешних причин его начала. Конечно, этому
заболеванию должно предшествовать сильное перенапряжение психики,
интеллекта. Это возможно у личностей фанатично-целеустремленных, с
авторитарным паранояльным складом характера, с мощью интеллекта.
Американскими психиатрами высказывалось предположение (основанное
на клинических наблюдениях), что пусковым механизмом (моментом)
острого фебрильного психоза у таких людей становится жесточайшее
разочарование в их главной идее и цели, направлявших и
стимулировавших всю неукротимую целенаправленность их
деятельности, их жизни. Аналогично у психических больных с
паранояльным течением заболевания переход от простого его развития к
острому смертельному психозу может произойти из-за утраты
«бредообразующей идеи» [MandlerG., 1984, и др.].
И у практически здоровых людей с паранояльным складом сильного
характера при потере главной цели их жизни, и у психических больных
из-за разрушения бредообразующей идеи, т. е. при реальной или мнимой
дискредитации («осквернении», «разоблачении») мысленных
конструкций, воодушевлявших таких людей, может возникнуть острый,
как бы протестный, психоз, разворачивающийся, как дистресс,
разрушительно охватывающий и психику, и сому (душу и тело). Дистресс
как защита, как борьба! Борьба против кого? Кто же враг? Его нет. Им
оказывается утрата могучей цели существования, цели и
оправдания самой жизни. Эта цель исчезла в самом человеке. Значит, он
сам враг и должен быть наказан, тем более, что у него нет больше цели и
идеи, направляющих и оправдывающих его жизнь. Так гипотетически
можно представить, выстроить телеологическую картину возникновения
острого лихорадочного (фебрильного, гипертоксического, смертельного)
психоза.
Теперь очень важное замечание. Современной медицине следует
обратить внимание на то, что десятки, возможно сотни и тысячи больных
погибают из-за того, что при лихорадочном состоянии (с большой
температурой тела) их лечат от инфекционного (воспалительного)
заболевания, тогда как главной причиной фебрилитета может быть
психическое заболевание — острый лихорадочный психоз. Для спасения
таких больных необходимо совместное лечение — психиатрическое как
основное и соматическое (соответственно телесным симптомам болезни).
462 гибель — летаргия. Летаргия (греч. lethargia < lethe —
Б. Пассивная Глава
забвение,4 argia — бездействие, бессилие), или «летаргический сон», —
это более глубокое, чем сон, состояние с чрезвычайным ослаблением всех
жизненных функций организма. Летаргический сон. когда человека
невозможно разбудить, может длиться от нескольких часов до нескольких
недель и даже лет. Это состояние может повторяться. «Первое
упоминание о длительном периодическом сне можно обнаружить у Tomas
Willis в 1672 г.; в той же работе упомянут поэт Эпиминидес из Креты,
который проспал в пещере 57 лет» [Вейн А.М., 1966, с. 59].
В продромальном (предвестниковом) периоде летаргическому
приступу могут предшествовать головные боли, вялость, чувство
разбитости тела, потеря интереса ко всему окружающему. «Разогнать»
сонливость не удается. Бывало, что, почувствовав приближение
летаргического сна, человек успевал добраться до дома. Однако,
отмечено, что летаргия может возникать и без предвестников, внезапно.
При тяжелом случае летаргии (такие редко встречаются) человек
похож на только что умершего: кожа холодная, бледная, сухожильные
рефлексы не обнаруживаются, тонус мышц снижен, дыхание и пульс
почти не заметны и очень редки, выделения мочи и кала прекращены. Это
коматозная летаргия. М.З. Каплинский и Е.Д. Шульман наблюдали при
такой ее форме катаплексию спящих (греч. — cataplexia — полнейшее
расслабление всех мышц < cata — приставка «раз» + plexia — сплетение,
совместное напряжение), из-за которой все мышцы абсолютно безвольно
расслаблены [Каплинский М.З., Шульман Е.Д., 1934] Пробудившись
после такого приступа, человек еще долго ослаблен, вял и не помнит, что
с ним было, пока он спал [Rath В, 1962]
Профессор А.М. Вейн изучал не только летаргический сон, но и
легкие (сомналептные) формы невольной периодической спячки людей
[Вейн А.М., 1964]. В таких случаях дыхание, сердцебиение, способность
глотания, выделения кала и мочи сохраняются Восприятие окружающего
частично сохранено. После окончания сомнолептного приступа у людей
хорошее настроение и даже чувство счастья.
А.М. Вейн отмечал немало случаев периодического сна (летаргии),
которым предшествовала психическая травма. Не случайно бытовал
термин «истерическая летаргия». Такие случаи можно трактовать как
чрезвычайные, запредельные формы уклонения, ухода от
психотравмирующей ситуации (от всех возможных стрессоров) и вместе с
тем как демонстрацию всем реальным или мнимым обидчикам,
притеснителям себя, как незаслуженной жертвы, доведенной почти до
смерти. Этот демонстративный укор может частично контролироваться
сознанием, но не подчинен воле человека, спящего летарги ческим сном.
Б.В. Андреевой описан случай летаргической болезни, когда первый
приступ беспробудной спячки возник у человека в день смерти его
матери. А потом приступы летаргии повторялись ежемесячно в тот же
день месяца [Андреева Б.В., 1950]. Периодичность приступов сна,
причиной которых стала психотравма, отмечали Каплинский М.З. и
Шульман Е.Т. [Каплинский М 3 Шульман Е.Д.,1934].
♦Однако необходимо
Когнитивный подчеркнуть,
субсиндром — писал
стресса. А.М. Вейн процессы...
Познавательные о невольных• 463
приступах сна, — что наличие психотравмы еще не достаточно для
доказательства функциональной природы заболевания, т к и в этих
наблюдениях имелись четкие свиде тельства органического поражения.
По-видимому, психическое воздействие играло роль дополнительного,
разрешающего, но не единственного фактора, обусловливающего
гиперсомнические нарушения» [Вейн А.М., 1966, с. 62—63].
Тщательное изучение периодической спячки Вейном пока зало
разительное сходство изменений в организмах людей при летаргии и
особенностей показателей стресса у подопытных животных Г. Селье.
«Эти данные, — пишет А.М. Вейн, — подтверждают и выявляемую
клинически вегетативную дистонию, которая характеризуется
недостаточностью симпато- адриналового аппарата с преобладанием
ваго-инсулярных трофотропных влияний Выявлена недостаточность
коркового Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные
процессы... • 475 слоя надпочечников (по содержанию 17-ОНКС в крови и
экскреции с мочой), снижение функции щитовидной железы (по данным
основного обмена), нарушения регуляции углеводного обмена
(патологические гликемические кривые)» [Вейн А.М., 1964, с. 27]. Этими
исследованиями доказано, что при стрессе, описанном Г. Селье, и при
приступах летаргии задействованы одни и те же адаптационно-защитные
системы. Надо иметь в виду, что в отличие от дистресса, изучавшегося Г.
Селье, при котором они работают на полную мощность (гиперэргически),
при летаргии их интенсивность запредельно снижена (гипоэргична).
Летаргия — это смертельный дистресс, но со знаком «минус» всех
энергетических затрат, а не со знаком «плюс».
Способов срочного вывода человека из состояния летаргического сна
пока нет. Лечение таких больных — это тщательное медицинское
наблюдение за ними и кропотливый уход с поддержанием всех
жизненных функций. При отсутствии такого ухода за заснувшим надолго
больным он не выживет.
Самоубийственные дистрессовые изнурения одновременно всех
адаптационных защитных механизмов психики и соматики при остром
лихорадочном психозе и летаргии можно рассматривать как феномены
«популяционной селекции» (о ней см. [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 159-
164]). Эти комплексные недуги души и тела случаются редко, потому
причины, ведущие людей на такие «соскальзывания» в смерть, и
механизмы умирания изучены недостаточно. Их можно расценивать как
особые проявления стрессового кризиса четвертого ранга — стресса
умирания. Выше они представлены нами схематизированно. В связи с
темой, обсуждаемой в данном разделе, целесообразно рассмотреть
сохранившиеся архивные данные (интересные с научной точки зрения) об
умирании великого человека — Иосифа Виссарионовича Джугашвили
(Сталина).
В. Болезнь и смертельный дистресс И.В. Сталина. В рассекреченных

документах о болезни и смерти И.В. Сталина обращают на себя внимание
изменения464 внутренних органов, свидетельствующие о тяжелейшем Глава
дистрессе4 (вредоносном стрессе), как одной из причин его кончины,
последовавшей 5 марта 1953 г. Осмотр и вскрытие его тела проводил
главный патологоанатом института им. Н.В. Склифосовского профессор
Арсений Васильевич Русаков в присутствии других патологоанатомов и
лечившей Сталина бригады профессоров [Русаков А.В. и др., 1953, л. 163-
173].
До сих пор много домыслов о причинах смерти великого диктатора.
Высказывалось мнение о его отравлении [Авторханов А., 1991]. Поводы
для убийства были у его соратников, которых Сталин готовился
устранить. Картина его смерти не простая. Попробуем в ней разобраться,
используя сохраненные архивные материалы. Насколько здоровым был
семидесятипятилетний руководитель Советской державы?
Большая часть документов о болезнях «вождя народа» — уничтожена.
«По сохранившимся документам прослеживается несколько историй
болезни Сталина начиная с 1920-х гг На одной из папок копий эпикризов
и медицинского заключения по истории болезни Сталина сохранилась
помета: ”Т. 1Х“. Но фактически из истории болезни сохранились только
остатки» [Фурсенко А.А., Афиани В.Ю., 1953, с. 9]. Сохранившиеся
разрозненные листки в «Папке Сталина» свидетельствуют о том, что у
Великого вождя уже давно была гипертоническая болезнь. Из-за нее он
уже в 1947 г. лечился в Мацесте. «Диагноз: основной — гипертония в
начальной стадии; сопутствующий — хронический суставной ревматизм,
переутомление. Пульс — 74 в мин. Артериальное давление 145/85. Леч.
врач Кириллов» [Лукомский П.Е. и др., 1953]. Нормальное для любого
человека артериальное давление не выше 130/80 мм рт. ст. Если выше, это
уже болезнь, что бы ни говорили врачи, успокаивая больных При
суставном ревматизме всегда поражается сердце, это дополнительный
фактор риска.
На сохранившихся листках в «истории болезни» И.В. Сталина в
последующие годы уже не упоминается диагноз «ги пертония в
начальной стадии». Почему? Гипертоническая болезнь стала постоянной;
тогда еще не было лекарств для эффективного ее излечения;
напоминанием о диагнозе, наверное, не хотели (боялись) огорчать Вождя
народов. Вот еще сохранившаяся запись: «4.09.50. Пульс до ванной 74 в
мин. Давление 140/80 мм рт. ст. После ванной пульс 68 в мин ритм.
Давление 138/75 мм рт. ст. Тоны сердца стали лучше Сон
удовлетворительный. Кишечник регулярно. Общее состояние хорошее.
Кириллов» [там же]. Это свидетельство того, что лекарства не помогают,
и даже гипертермическая водная процедура (теплая или горячая ванна)
лишь незначительно нормализует болезненно измененные показатели
сердечнососудистой системы. А «тоны сердца стали лучше» — значит,
обычно они еще хуже. О причине этого стало известно только после
вскрытия тела умершего Сталина (см. ниже).
В 1949 г. у И.В. Сталина было нарушение мозгового кровообращения
(микроинсульт мозга ?), из-за которого он на некоторое время уединился
на одной из своих строго охраняемых дач в Абхазии. Примечательно, что,
живя там, он ни с кемсубсиндром
Когнитивный из соратников Когнитивный
стресса. субсиндром
Познавательные стресса.
Познавательные процессы... • 477 не говорил по телефону и общался
только записками Возможно, у Сталина была нарушена речь. В феврале
1953 г. у него возникло очередное ухудшение здоровья. Из-за этого,
находясь на ближней даче, он никого не принимал.
Насколько болен был Сталин за несколько дней до смерти,
наступившей 5 марта 1953 г.? Медицинских записей и свидетельств не
сохранилось. Есть только документальная фиксация некоторых событий.
«Последний раз заседание в кремлевском кабинете Сталина, согласно
журналу записи посещений, состоялось 17 февраля 1953 г. Недолгий, на
полчаса, прием вечером делегации во главе с индийским послом К.
Меноном (цит. по [Посетители кремлевского кабинета И.В. Сталина,
1977, с. 38]). ...27 февраля он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы
поехать в Москву в Большой театр на «Лебединое озеро» [Фурсенко А.А.,
Афеани В.Ю., 1953, с. 18]. Как обычно, Сталин пригласил Маленкова,
Берию, Булганина, Хрущева «после просмотра кино “на уголке”, в
Кремле, 28 февраля вечером на дачу на традиционный ужин... По версии
Хрущева, вечер прошел хорошо, и Сталин был “навеселе” и в хорошем
настроении (хотя охрана утверждает, что Сталин заказывал для ужина
только “маджари”, молодое домашнее грузинское вино). Гости
разъехались от 4 до 6 часов
I марта» [там же, с. 18-19].
1 марта 1953 г. «Сталин с утра часов в 11, когда он вставал, не дал о
себе знать (по терминологии охраны, в комнатах “не было движения”)-
Странно, что они, забеспокоившись, тем не менее ждали до 6 часов
вечера, когда зажегся свет в одной из комнат. Но затем Сталин не давал о
себе знать. А охранники ждали до
II часов, и только после приезда фельдъегеря с почтой из ЦК вошли в
малую столовую и, увидев лежащего на полу Сталина, стали звонить
начальнику Управления охраны и министру МГБ СССР С.Д. Игнатьеву,
затем сообщили о случившемся Г.М. Маленкову» [Новик Н.П., 2003].
Началась суматоха в высшем эшелоне власти СССР. «Ночью на дачу
приезжали Хрущев и Булганин (но почему-то не вошли к Сталину), затем
дважды Берия с Маленковым, приказавшим охране не беспокоить
спящего вождя. Охрана, чувствовавшая, что происходит что-то неладное,
была на этот раз настойчива» и настояла на вызове врачей [Фурсенко
А.А., Афеани В.Ю., 2003, с. 19].
Ведущие терапевты и невропатологи страны, профессора во главе с
Главным терапевтом Министерства здравоохранения СССР профессором
П.Е. Лукомским поставили диагноз: «Право сторонняя гемиплегия
вследствие кровоизлияния в бассейне левой мозговой артерии»
[Лукомский П.Е. и др.. 1953, л. 82]. В медицинских документах И.В.
Сталин был зарегистрирован как «Хрусталев».
Что же было со Сталиным первого марта, когда он один находился в
своих апартаментах, закрытых и строго охраняемых на ♦ближней» даче в
Волынском? Обратимся к документам, хотя и посмертным, к акту
исследованию его тела. ♦На нижней губе справа, соответственно второму
и третьему
466 резцам, имеются ссадины, размеры которых совпадают Глава с
верхними4 частями коронок этих зубов. На верхней губе соответственно
верхним клыкам имеется глубокий, поперечно расположенный дефект
слизистой размером 0,2 х 0,75 см, на нижней губе в ротовой ее части
имеется точечный дефект темно-красного цвета» [Русаков А.В. и др.,
1953, л. 165]. Это свидетельствует, что Сталин, ослабев или теряя
сознание, упал (но не на пол) и ударился ротовой частью о какой-то пред-
мет, возможно, о край стола. Ударов было несколько — справа и слева.
Возможно, этот волевой человек, борясь со слабостью, закусил губу. Быть
может, он пытался подняться и снова падал? Что еще говорит акт
обследования?
♦На наружной поверхности правого локтевого сустава осадне- ние
кожи в виде пятен буровато-красного цвета с сухой поверхностью... в
области левого локтя сзади имеется шесть точечного вида осаднений в
виде сухих красноватых пятен». [Русаков А.В и др., 1953, л. 166].
Следовательно, сначала Сталин не теряя сознания, потерял равновесие и
упал, потом пытался ползти на локтях. Вероятно, руки еще действовали,
парализована была лишь правая нога. Возможно, он звал на помощь.
Физические усилия и эмоциональное потрясение усугубляли
выраженность инсульта мозга и его последствий Паралич захватил и
правую руку. Тогда нарушилась и речь.
Мы обращаем внимание на реконструкцию начала смертельного
осложнения болезни, чтобы представить, что думал, что чувствовал тогда
Сталин. Всемогущий диктатор и полководец страны, победившей во
Второй мировой войне, «Отец» и ♦Учитель» всего прогрессивного
человечества, выдающийся человек XX столетия (по признанию
тогдашних политиков и современных историков), и главное, лидер
политической системы, погубившей миллионы людей ради идеи создания
Всемирной Советской страны И он, казалось, был близок к этому уже был
запас атомных бомб, в 1953 г в СССР готовился пробный взрыв
водородной бомбы, которой тогда еще не было ни в одной другой стране.
СССР за счет ограбления собственного населения содержал
наибоеспособнейшую армию мира. И вот Величайший.
Всемогущественный Властитель лежит беспомощный, пытается
приподняться на локтях, обмочив штаны. Казалось бы, какой
позор! Какое унижение! Чувствуя, что речь отказала ему, понимая, что он
трагически ослаб и может скончаться, Сталин, конечно же, переживал не
только последствия инсульта, но и жуткий психологический дистресс.
Наверно, кошмаром чудилось, что болезнь ставит под удар дело всей его
жизни, а он не мог воспитать преемников, потому что строил свое
могущество на стравливании соратников и на перманентном
уничтожении одних руками других. И вот сейчас опять он подготовил
очередную смертельную свару двух группировок, их лидеры приезжали
порознь к уже больному Сталину ночью с 1 на 2 марта (см. выше). Из-за
унизительной неустранимой беспомощности у Сталина рушилась его
стержневая, грандиозная идея, создававшая цель всех его великих и
тиранических деяний.субсиндром
Когнитивный Нам — людям,
стресса.неПознавательные
наделенным столь могучей
психической силой, никогда не почувствовать горя и ужаса такой утраты.
Эмоциональный кризис у Сталина был, вероятно, замешан не только на
ужасе смерти и отчаянии, но и на злобе, или же эти эмоции перемежались
у него. Судьбы мира и человечества нес на плечах гигант Сталин. И вот
он чувствует, что повержен невидимым врагом, сбит с ног и брошен на
пол, а «врачи-убийцы», которых он недавно не всех перестрелял, не
помогут, а будут «измываться» над ним. С такими переживаниями
великий человек был несколько часов один первого марта 1953 г.?
На протяжении нескольких дней болезни Сталин был то в
бессознательном состоянии, то приходил в себя. Он всякий раз давал
знать, когда хотел помочиться (ему подносили «утку»), И только «3
марта... 17.30. Непроизвольное мочеиспускание» [Третьяков А.Ф. и др.,
1953, л. 20]. Но это из-за того, что все врачи — участники консилиума
тогда отвлеклись от больного и писали очередное заключение о его
здоровье [Третьяков А.Ф. и др., 1953, л. 21].
Дежурившие врачи-профессора постоянно записывали в журнал все
показатели его состояния. Чаще они пишут: «2 марта 7 00 больной в
бессознательном состоянии» [Третьяков А.Ф. и др., 1953, л. 13]. Это
может свидетельствовать, что Сталин не расходовал своих сил, своего
внимания на врачей. (Пусть занимаются своим делом — лечат!) Но тут же
пробуждался и пытался действовать, как только чувствовал
необходимость в этом. На следующий день 3 марта запись в журнале: «3
час. 30 мин.... временами проявляются проблески сознания, и пытается
что-то сказать, отдельное слово разобрать невозможно» [Третьяков А.Ф. и
др., 1953, л. 19]. Это когда приходили его соратники, готовящиеся делить
власть в стране.
Врачи пишут утром 3 марта: «сопорозное состояние усугубилось», а
вечером того же дня вынуждены признать «19.00. Около 50 минут
больной был без кислорода. Наблюдался кратковременный проблеск
сознания, реагировал на речь товарищей» [Третьяков А.Ф. и др., 1953, л.
21 ]. По воспоминаниям свидетелей, Сталин зло посмотрел на них. И даже
5 марта 1953 г. — запись в журнале дежурного врача: «7.20. у больного
наблюдалось двигательное беспокойство. Он попытался вставать».
[Третьяков А.Ф. и др., 1953, л. 36].
Его дочери Светлане запомнилось: «...в какой-то момент... он вдруг
открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный
взгляд: то ли безумный, то ли гневный... Взгляд этот обошел всех в
какую-то долю минуты. И тут, — это было непонятно и страшно, я до сих
пор не понимаю, но не могу забыть, — тут он вдруг поднял кверху левую
руку (которая двигалась) и не то указал ею куда-то вверх, не то погрозил
всем нам. Жест был непонятен. но угрожающ и неизвестно к кому и к
чему относился» [Аллилуева С.И., 1990, с. 9-10].
Невозможно представить трагедии Сталина, но можно понять
чудовищный стресс лечивших его медицинских светил. Незадолго до
этого были арестованы (некоторые уже расстреляны) профессора-врачи,
якобы пытавшиеся
468 отравить Великого вождя и его соратников. В тюрьму Глава
были недавно
4 посажены личный врач Сталина профессор В.Н.
Виноградов и начальник Лечебносанитарного управления Кремля Егоров.
Медицинский мир знал, что выдающийся психиатр В.М. Бехтерев умер
вскоре после осмотра Сталина. Якобы были и другие случаи загадочной
гибели лечивших его врачей.
Профессора у постели Сталина понимали, что в случае его смерти
они могут быть схвачены как ее виновники. И действительно, после его
смерти были арестованы и оказались на Соловках А.Ф. Третьяков, только
недавно назначенный Министром здравоохранения СССР, возглавлявший
бригаду профессоров, лечивших Сталина, и группу патологоанатомов,
вскрывавших труп, и И.И. Куперин, недавний начальник Лечебно-
санитарного управления Кремля, и еще два врача. Все лечившие Сталина
знали, что если он выздоровеет, то, конечно, их всех уничтожат, чтобы не
осталось свидетелей беспомощного состояния всемогущего диктатора.
Посетители, побывавшие тогда у его постели, обращали внимание на
испуганность лечивших его врачей [Аллилуева С.И., 1990, с. 7].
Рассматривая черновики их записей в журнале наблюдений за больным,
можно видеть, как менялся почерк ото дня ко дню и за
время каждого дежурства: буквы начинали прыгать, становились
неразборчивыми.
Дежуранты-профессора даже путали день с ночью 3 марта утром
заступивший на дежурство профессор П.Е. Лукомский, вероятно, после
тревожной ночи, писал: *19 часов 10 минут», «19.30», «20.05». Врач,
дежуривший вслед за ним, переправил на: «7 часов 10 минут», «7.30»,
«8.05». Возможно, из-за такого собственного стресса врачи
преувеличивали утрату сознания Сталиным. А он молча, казалось бы
безучастно, страдал от своей беспомощности. Возможно, из-за этого 5
марта у него произошел инфаркт миокарда после очередного посещения
соратниками. «Электрокардиограмма, снятая утром 5 марта, показала
острое нарушение коронарного кровообращения с очаговыми
изменениями преимущественно в задней стенке сердца. Этих изменений
не наблюдалось на электрокардиограмме, снятой 2-го марта» (Лукомский
П.Е. и др., 1953, л. 941. Только на третьи сутки при анализе крови в
некоторых лейкоцитах обнаружена зернистость, показатель
нарастающего дистресса.
Зарегистрированная 2-го марта экстрасистолия и возникшая позднее
мерцательная аритмия, возможно, связаны с врожденным дефектом
сердца И.В. Сталина: «Овальное окно не заращено, имеет щелевидную
форму и прикрыто со стороны правого предсердия полулунной формы
складкой» [Русаков А В. и др., 1953, л 168] Возможно, этим был
обусловлен в основном сидячий образ жизни и медленная походка Вождя
народов, что отразилось на его анатомических особенностях: «Отмечается
слабая выраженность икроножных мышц» [Русаков А.В. и др., 1953, л.
166].
5 марта в предсмертные часы Сталина записи профессора-
невропатолога Р.А. Ткачева стали почти неразборчивы, но последняя
строчка,Когнитивный
написаннаясубсиндром
П.Е. Лукомским, почерком вновь
стресса. Познавательные ставшим
каллиграфическим: «21.50. Товарищ И.В Сталин скончался» [Третьяков
А.Ф. и др., 1953, л. 42].
Не только инфаркт миокарда не укладывается в классическую схему
геморрагического инсульта, поразившего Сталина. У него 5 марта дважды
— в 8.20 и в 19.00 была кровавая рвота, а при патолого-анатомическом
исследовании были обнаружены поражения органов, свидетельствующие
о тяжелейшем дистрессе с запредельным истощением стресс-адреналовой
системы. ♦Надпочечники обычных размеров... на разрезе корковый слой
узковат, светло-желтый; мозговое вещество надпочечников в состоянии
размягчения» [Русаков А.В. и др., 1953, л 172]. Такую же выраженную
деструкцию надпочечников Г. Селье находил у подопытных животных,
погибших при дистрессе от крайнего
16 Психология Пресса
Рис. 26. ИВ. Сталин на смертном одре (во время прощания в Колонном
зале Дома Союзов)
истощения всех адаптивных ресурсов организма из-за интенсивнейших

стрессоров [Селье Г., 1966, 1979 и др ].
Вспомним, что одним из трех главных элементов смертельного
дистресса, «триады Селье», является петехиальное (точечное)
изъязвление слизистой желудка, с обильным кровотечением в его
полость, а при тяжелейшем процессе умирания еще и точечные
изъязвления кишечника. Смотрим акт исследования тела И.В. Сталина:
«Содержимое желудка представляет собой черного цвета жидкость в
количестве 200 куб. см. На слизистой желудка обнаружены
множественные, мелкие черно-красные точки, легко снимающиеся
ножом. По удалении их, на слизистой желудка обнаруживаются
мелкоточечные углубления. Слизистая желудка сглажена, такого же
характера470изменения обнаружены на слизистой двенадцатиперстной Глава
кишки. На4 вершине складок верхнего отдела тощей кишки в слизистой
оболочке обнаружены мелкоточечные кровоизлияния. Такие же
кровоизлияния кое-где встречаются ина протяжении всего тонкого
кишечника» [Русаков А.В. и др., 1953, л. 170|. Надо упомянуть еще про
обнаруженные при вскрытии тела Сталина отеки головного мозга и
сердца, точечные кровоизлияния во внешних и внутренних его оболочках
(в перикарде и эндокарде) и другие тяжелейшие деструктивные
поражения. Все это характерно для дистресса в фазе крайнего истощения
адаптационных резервов организма* [Селье Г., 1966, 1979].
Еще одна немаловажная симптоматика была характерна для
предсмертной болезни ИВ Сталина, «пилообразная» температурная
кривая. Температура его тела то значительно повышалась, то снижалась. 2
марта 1953 года профессора, допущенные к Сталину в 7.00 утра, только в
12.45 заметили, что его температура начала повышаться — 37,1 °С. В
18.30 она была 37,6 °С, а в 22.00 — 38,0 °С. И хотя признаков воспаления
легких (и в других органах) не обнаружили, но приняли решение:
«вводить внутримышечно пенициллин 3 раза в сутки по 300 тысяч
единиц». Несмотря на это, 3 марта температура тела не снижалась: в 6.10
она была 37,5 °С. А в 9.30 уже 38,1 °С. Это беспокоило профессоров,
новая смена врачей в 10.30 решила вновь измерить температуру. Она
сохранялась — 38,1° С, хотя признаков воспаления легких не было. Но в
23.00 температура внезапно снижается до 37,8 °С. Однако 4 марта —
вновь повышение температуры почти на весь день — 38,7 °С. А вечером
вновь не надолго снижение — 37,9 °С. 5 марта, с ночи температура опять
повысилась, но в 9.25 она падает почти до нормального уровня — 36,8 °С.
Днем, в 14.15, обнаружено, что она вновь повышена — 38,1 °С. Затем,
после нового кратковременного понижения температура тела повышается
до 39.0 °С (в 19.37). И в 21.30 — смерть.
Напомню, что такая смертоносная картина болезни с сочетанием
множества тяжелейших расстройств соматических и психических
функций организма с подъемами и спадами температуры тела возникает
еще и при остром лихорадочном (фебрильном) психозе (см. 4.1.6. А, а
также Тиганов А.С., 1982 и др.).
Итак, можно с уверенностью предполагать, что тяжелейший дистресс
усугубил нарушения здоровья И В. Сталина, возникшие из-за
геморрагического инсульта. Это сделало необратимыми глубокое
истощение стресс-адреналовой системы и многочисленные нарушения
функций жизненно важных органов.
Как часто бывают столь обширные, разные, тяжкие расстройства у
умирающих от инсульта? Не редко. И потому надо признавать, что
больной, парализованный кровоизлиянием в мозг, обездвиженный или
мечущийся, казалось бы, в беспамятстве, в действительности многое
осознает, чувствуя свое бессилие и ужас надвигающейся кончины. У него
мучительный дистресс, и надо медикаментозно, вместе с тем и другими
средствами (состраданием окружающих людей и религиозными
ритуалами) уменьшать его мучения.
Вернемся к вопросу
Когнитивный — не былстресса.
субсиндром ли отравлен Сталин геморрагическим
ядом (создающим внутренние кровотечения). Вот что писал по этому
поводу уже в 2003 г. известный российский медик-профессор А.В.
Недоступ: «Изучение документов, связанных с состоянием здоровья И.В.
Сталина и его последней болезнью, не дает оснований для подозрений о
насильственных причинах его смерти» (Недоступ А.В., 2003, с. 36].
Добавим, что вскрывавший и исследовавший тело Сталина профессор,
патологоанатом А.В. Русаков (родственник автора этих строк) говорил в
узком кругу близких ему людей: «Если бы было убийство Сталина, я бы
акт без упоминания об этом не под писал». И все же могли быть
намеренные действия, так или иначе спровоцировавшие инсульт мозга
И.В. Сталина, но ни при лечении, ни после вскрытия тела следы этих
действий не обнаруживались.
Затронем еще одну проблему, связанную со смертью И.В. Сталина.
Вскоре после нее в западной печати было сообщение (попавшее в сводки
ТАСС) о том, что якобы загадочно скончался последний из группы
патологоанатомов, исследовавших тело Сталина, — профессор А.В.
Русаков. При этом высказывались предположения о том, что причиной
устранения патологоанатомов якобы было то, что они знали все признаки
тела умершего и описали их. Но будто бы обследованный ими и
похороненный в Мавзолее, как «Сталин», был его двойник, отличавшийся
некоторыми признаками, которые не подлежат огласке. Однако
достоверно известно, что А.В. Русаков умер у себя дома 13 апреля 1953 г.
естественной смертью, после тяжелой болезни.
Другие члены комиссии, подписавшие «Акт патологоанатомического
исследования тела Иосифа Виссарионовича Сталина», — А.Ф. Третьяков,
И.И. Куперин, Н.Н. Аничков (терапевт), М.А. Скворцов
(патологоанатом), И.И. Струков (патологоанатом), С.Р. Мардашов
(биохимик) [Русаков А.В. и др., 1953, л. 163-164] пережили 1953 г. Лишь
судьба Главного патологоанатома Министерства здравоохранения СССР
Мигунова мне пока неизвестна.
Но вот в 2005 г. в одной из подмосковных газет вновь появилось
сообщение о том, что похоронен как Сталин был его двойник, некоторые
признаки которого, описанные в акте, не совпадают с теми, что якобы
были у истинного Сталина (не сообщалось, о каких признаках шла речь).
В связи с этим процитирую все то немногое, что есть в указанном акте и
может свидетельствовать об отличительных признаках истинного И.В.
Сталина: «На коже лица, в частности на нижней части лба, на щеках, на
носу, на подбородке, имеются довольно многочисленные светло-
буроватого цвета пятна, слегка втянутые (рябины). Такого же вида
рябины имеются на шее. На коже в области нижней челюсти справа, на
боковой поверхности имеются мелкие углубления кожного покрова
бледно-желтого цвета. Над правой бровью, на один сантиметр выше ее
имеется слегка возвышающееся кругловатое пигментное пятно, размером
0,2 * 0,1 см Такого же характера пигментное пятно, величиной с
булавочную головку, имеется под нижним веком левого глаза у перехода
кожи носа в область щек» (Русаков А.В. и др., 1953, л. 165]. Известно, что
И.В. Сталин перенес оспу и имел много рябин на лице. Сведения о том,
какие родинки были на лице у «истинного» Сталина, надо искать в
мемуарных свидетельствах.
«Окружность левой верхней конечности на середине плеча 24
сантиметра, а на середине предплечья 20 сантиметров. Окружность
правого плеча на этом же уровне 28,5 сантиметров, а окружность правого
предплечья 21 сантиметр. Кожа тыльной поверхности правой кисти со
слегка розовым оттенком, а на левой кисти с желтоватым оттенком» [там
же] Хорошо известно и то, что левая рука Сталина была заметно менее
подвижна, чем правая Из-за этого их объем должен быть разным, что и
отмечено при исследовании его тела.
И наконец, запись в акте, которая могла породить мысли о том, что
лечили, исследовали и поместили в Мавзолее тело не ♦истинного»
Сталина: «Наружный осмотр. Рост 170 см» [там же]. Известно, что
Сталин был ниже ростом, чем 170 см. В разных источниках сообщалось о
том, что его рост 166 и даже 162 см; что якобы носил он сапоги с
каблуками, скрытно увеличивающими рост. Какого же роста был
«истинный» И.В. Сталин?
Вот еще одно свидетельство. В конце двадцатых годов прошлого
столетия отец автора этих строк неожиданно оказался за одним столом со
Сталиным и его помощником (другом отца). Перед ужином Сталин
переобулся и надел мягкие сафьяновые красные сапожки без каблуков, с
тонкими, мягкими подошвами. Здороваясь, Сталин произнес:
«Джугашвили». Отец из-за прошлой контузии заикался и не смог
отчетливо произнести свою фамилию. Когда Сталин и отец автора этих
строк стояли один против другого, отец уверенно заметил, что Сталин
ниже его на 1,5-2 см. Рост отца был 168 см. Следовательно, рост Сталина
166-166,5 см Всем гробовщикам и судебно-медицинским экспертам
известно, что после смерти тело мужчины такого роста удлиняется на 3—
4 сантиметра, за счет распрямления изгибов позвоночника (шейного и
поясничного лордозов и торакального кифоза) и благодаря пружинистому
расширению всех межпозвонковых прослоек. Потому при длине трупа
Сталина 170 см его прижизненный рост мог быть 166 см
Таким образом, анализ дневниковых записей истории болезни в
последние дни жизни И.В Сталина и акта патологоанатомического
исследования его тела не обнаруживает убедительных данных о том, что
будто бы лечили, а потом вскрывали тело не «истинного» Сталина, а его
двойника.
Предвидя вопросы читателя этого сообщения о вечере, проведенном
отцом автора этих строк совместно со Сталиным на его даче, приводим
здесь воспоминания
Когнитивный отца. Он рассказывал,
субсиндром что за ужиномпроцессы...
стресса. Познавательные ели шурпу • 473
(очень наваристый мясной бульон) с ржаным хлебом, потом по большому
куску вареной говядины с гречневой кашей, заправленной топленым
(русским) маслом. Пили вино «Киндзмараули». Сталин никого ни о чем
не расспрашивал, говорил о видах на урожай винограда в Грузии. После
ужина предложил своему помощнику и его другу оставаться на даче и
ложиться спать. Каждому указал, в какой комнате. Отец заснуть не мог и
в 4 часа утра покинул дачу. Охрана не препятствовала ему — командиру с
ромбами в петлицах гимнастерки. Отец понимал опасность такой
«дружеской» встречи со Сталиным и, не заходя на службу, утром, сняв
ромбы с петлиц, уехал в другой город, там устроился слесарем на завод. А
его друг, который был третьим за столом со Сталиным, впоследствии был
расстрелян, не выдав отца, не назвав его фамилии.
4.2. ЧЕТЫРЕ ВИДА «УЖАСА СМЕРТИ »
4.2.1. О страхах и ужасах
Есть две генеральные причины страха:

— страх утраты безболезненности тела (страх перед болью), страх
утраты самого тела (смерть), утраты близких людей, своего
имущества, доброго имени,
— страх наказания — наказание болью, смертью, позором, гибелью
близких людей.
Эти две ипостаси страха взаимообратимы; возможен страх наказания
утратой, также страх утраты безнаказанности (утраты жизни без
наказания).
В современной европейской цивилизации принято видеть наи-
страшнейшей для человека — утрату им жизни, т. е. наказание смертью.
Заметим, что не для всех это так. И не всегда так было. По-разному
относились люди к смерти на разных этапах истории человечества [Арьес
Ф., 1922 и др ]. Накоплены обширные знания о страхах и ужасах людей и
животных [Щербатых Ю., 2002 и др.].
Интересна этимология (история происхождения) слов для
обозначения страхов.
«Страх» (как указывается в этимологическом словаре Макса фасмера)
— это слово некогда обозначало состояние, характеризующееся
«оцепенением» и «оледенением» от ужаса [ФасмерМ., 1996, т. 3, с. 772].
Известно, что такое состояние возникает у пассивно-реагирующих при
стрессе. Они замирают и чувствуют, что их «тело окаменело,
одеревенело, руки и ноги похолодели». Они «бледнеющие» при стрессе
(см. 2.1.4 и 2.2.5).
«Боязнь» — в балтийско-славянской истории этого слова находят
связь с такими явлениями, как «дрожать, трепетать от страха» [там же, т.
1, с. 204]. Это фрагментированное, дробное проявление активной,
подвижной стрессовой реакции (см. 2 1 2 и 2.2.2).
474 — в этимологии этого слова заложено то, что может пугать,
«Испуг» Глава
напугать 4окриком, громом, шумом [там же, т. 3, с. 399].
«Ужас» — древнеславянская история этого слова связывает его с
изумлением от опасности [там же, т. 4, с. 151]. Известно, что страх от
неожиданной угрозы особенно силен. Иное этимологическое толкование
слова «ужас» связывает его с тем, что что-то «губит», «уничтожает»
(может быть громким, пугающим криком?) [Шанский Н.М., Боброва Т.А.,
1994, с. 333]. История этих слов запечатлела разные основания
классификации состояния страха нашими предками. «Страх» как
оцепенение, оледенение и «боязнь» как дрожание, трепетание базируются
на описании телесных проявлений стресса, а в словах «испуг», ♦ужас»
заложены описания форм воздействия опасности на эмоции человека.
Ниже изложим схематизированное представление о некоторых
стрессовых переживаниях, имея в виду, что реальные проявления
эмоциональных состояний сложнее предлагаемой схемы. Возможны и
другие схематизации и классификации эмоций при стрессе.
Результаты наших исследований позволяют предположить, что
существует по меньшей мере четыре вида эмоциональных состояний,
окрашенных страхом (ужасом) смерти [Китаев- Смык Л.А., 1983, с 260-
270].
4.2.2. «Индивидуальный ужас смерти»
Первая разновидность «ужаса смерти» — страх перед «просто

смертью», перед исчезновением своей индивидуальности, перед
разрушением своей телесности перед болью как провозвестии- цей
нарушения своей физической целостности, угрожающей в конечном итоге
смертью.
Такое чувство страха может сочетаться с мыслями, направленными на
поиск пути к спасению от опасности, порождающей страх. Известно, что
принятие решения в этом случае может быть мгновенным, инсайтным
(правильным или ошибочным) и может затягиваться. Такое «решение»
может реализовываться как активное, либо пассивное поведение, но
может не влиять на внешние признаки поведения.
Среди людей, по роду своей профессии часто оказывающихся в
опасных ситуациях, было немало таких, кто сообщал мне, что «чувство
страха в критических условиях неистребимо, его надо обуздать и
превратить в чувство разумной осторожности» (из рассказа заслуженного
летчика-испытателя СССР, Героя Советского Союза М.Л. Галая).
«Обузданный» страх может за счет эмоционального «накала»
активизировать мышление и поведение. Человек, ощущающий страх, но
контролирующий и направляющий свои действия на удаление опасности
(либо себя от опасности), может казаться спокойным и совершать смелые
действия. В данном случае эмоция реализуется, в частности как
информация к сознанию субъекта, «к себе» в виде переживания страха и к
функциональным (физиологическим) системам организма субъекта, за
счет которых актуализируются его смелые поступки. Информация «к
другим Когнитивный
людям» о субсиндром
переживании субъектом
стресса. страха «блокируется»
благодаря его самообладанию Немало людей, опираясь на личный опыт,
полагают, что это единственный вид смелости. Смелость ли это? Это —
смелое поведение.
Многие другие, ощущая страх, тревожность перед предстоящей
опасностью, перестают испытывать эти чувства, как только опасный
фактор начал действовать. Эти чувства тем меньше ощущаются, чем
выше определенность программы защитной активности человека (чем
четче он знает, что делать и чем выше субъективная вероятность
удаления (преодоления) фактора опасности, тем больше он уверен в
победе). Такое «нигилирование» чувства страха более вероятно, когда
человек активно противоборствует носителю опасности; чувство страха
может исчезнуть и при пассивном поведении, но с заинтересованным
наблюдением за развитием опасной ситуации. В этих случаях ее
эмоциогенность может активизировать внимание, мышление,
деятельность, но без переживаний страха [Китаев-Смык Л. А., 1981].
После начала действия опасного фактора, когда он стал уже ♦ясен»,
«понятен» субъекту (когда субъективная определенность этого фактора
достигла уровня, «включающего» активное реагиро-
вание на него), тогда ужас, тревожность ожидания опасности могут
трансформироваться в другие эмоциональные переживания:
а) в радость противоборства с носителем опасности. Это своего рода
«торжество предстоящей победы» над ним;
б) в переживании веселья, лихости. На основании большого числа
опросов людей и наблюдений за их поведением в критических
ситуациях берусь утверждать, что за этим переживанием может не
скрываться никакого чувства страха, тревожности. Они отторгаются, и
это служит усилению радости;
в) я наблюдал случаи, когда сильное чувство страха, испуга мгновенно
трансформировалось в чувство гнева с проявлениями ярости, когда на
фоне переживания страха у субъекта актуализировалось
представление об испугавшем факторе как об объекте, который
необходимо уничтожить, наказать;
г) возможны варианты «дубликации» эмоций, если одновременно
имелись предпосылки для возникновения у субъекта и испуга, и
смеха. Например, когда человек понимал, что ситуация его
столкновения с фактором пугающим, но мнимо опасным выглядит
смешной со стороны;
д) в редких случаях у меня имелась возможность наблюдать стрессовые
эмоциональные состояния, отличавшиеся, условно говоря,
«расщеплением» эмоциональных проявлений. При этом человек
непроизвольно совершал защитные движения, как при испуге, в то же
время такой человек переживал чувство веселья, улыбался Можно
предположить, что в таком случае эмоция актуализировалась как
«информация к себе» (осознаваемая) и «к другим людям»
(опосредованная мимикой) о «торжестве победы» над якобы
преодоленной опасностью, т. е. об игровой, развлекательной сущности
текущей ситуации В то же время к соматической двигательной
системе этого человека поступала «информация» о наличии
опасности, требующей защитных действий [Китаев-Смык Л. А , 1979,
1981] (см. 2.4).
Указанные «трансформации» чувства страха в другие эмоциональные
переживания можно рассматривать как проявление фаз- ности в развитии
эмоционально-поведенческого субсиндрома при остром стрессе. Его
первая фаза — «программное реагирование», вторая — «ситуационное
реагирование» (подробно это описано в2.1.3).
4.2.3. «Ужас гибели престижа»
В основе второго вида «ужаса смерти», надо полагать, лежит

сформированный в ходе биологической эволюции феномен страха перед
смертью, которая может быть результатом исключения особи из стада, из
стаи.
Известно, что у многих видов животных особь, оказавшаяся вне стаи,
нежизнеспособна перед требованиями среды. Успешно противостоять им
может Когнитивный
только достаточная
субсиндромпостресса.
численности и по разнообразию
индивидуальных особенностей совокупность особей Этот (второй)
социально обусловленный вид «страха смерти» опосредуется
(отражается) в человеческом сознании часто очень неприятным
представлением о нарушении (потере) своего социального статуса. В
максимальной форме — это изгнание из группы, из общества, остракизм.
Таким образом, второй вид «страха смерти» часто проявляется в
редуцированной форме, т. е без какого-либо осознания угрозы смерти как
таковой из-за полного одиночества, а лишь в форме дискомфортных
переживаний угрожающей или случившейся десоциализации (чувство
позора, ощущение собственной неуспешности, неполноценности,
ненужности другим людям и т. п.).
Все такого рода ощущения и переживания составляют разные
проявления второго вида «страха смерти». Есть множество примеров
того, что дискомфорт таких переживаний оказывался столь сильным, что
побуждал человека к самоубийству, т. е. был сильнее «стремления к
жизни». Можно ли с уверенностью сказать, что чувство позора — это
особым образом трансформированное чувство страха смерти особи,
изгнанной из сообщества и тем обреченной на гибель в непосильной
борьбе в одиночку за собственное существование? С уверенностью
сказать, что это так и есть, нельзя. Можно полагать, что отмеченный
выше страх «просто смерти» («ужаса смерти» первого вида), т. е. ужас
перед угрозой собственного исчезновения, может находиться в отноше-
ниях как антагонизма, так и синергизма с проявлениями «страха смерти»
второго вида. Приведу примеры, иллюстрирующие такое
взаимоотношение этих чувств.
Во время парашютного прыжка парашютист К. оказался после
раскрытия купола парашюта висящим вниз головой из-за того, что одна
его нога запуталась в стропах. Приземление в таком положении
заканчивается смертью парашютиста. К., естественно, знал об этом и
сразу оценил такую угрозу. Но это не только не вызвало у него явного
испуга, но, по его словам, он даже не стал думать об этом И вот почему.
Первым делом он, повернувшись в крайне неудобном положении,
посмотрел вниз на то место на землю, где находились его товарищи,
которые следили за прыжками. Сделал К. это для того, чтобы убедиться в
том, что из-за большого расстояния с земли нельзя различить, в каком
положении он находится. Далее К. удостоверился, что он не виден
прыгавшему вслед за ним руководителю прыжками. Последний был
закрыт куполом парашюта К., поэтому они друг друга не видели.
Удостоверившись, что нет свидетелей его «плачевно-позорного»
положения, К. не только успокоился, но испытал даже радостный
эмоциональный подъем. После этого он, по его словам, стал относительно
спокойно развязывать узел из строп парашюта, завязавшийся на его ноге.
Будучи аналогичным образом подвешенным впоследствии в наземных
условиях, К. только за счет огромных усилий освободился от узла на ноге.
Во время же прыжка он якобы не ощутил таких усилий при
освобождении ноги из строп. Его беспокоило только, чтобы никто не
заметил его
478«позорного вида». Глава
Другой
4 аналогичный случай. Парашютист С. прыгал с самолета, не
надев на голову кожаный шлем. Во время раскрытия купола парашюта
ударом полукольца подвесной системы у С. рассекло кожу головы.
Первая мысль С. была о том, чтобы поймать летящий рядом с ним чехол
от парашюта. С. решил, что этим чехлом — оранжевого цвета — можно,
не оставив следов, вытереть кровь и таким образом скрыть факт своего
ранения. Это было необходимо, по мнению С., чтобы скрыть его
оплошность: прыжок без шлема запрещался правилами техники
безопасности... Все эти рассуждения, как рассказал впоследствии С.,
промелькнули в его сознании мгновенно. Не сумев поймать в полете
парашютный чехол, С. предпринял очень рискованные во время спуска на
парашюте действия. Частично расстегнув крепление подвесной системы
парашюта, С. вытащил из-под верхней одежды подол нижней рубахи и им
тщательно вытер кровь на шее и на голове еще до приземления.
Так же как и К., так и С. испугался опасности опозориться в глазах
руководителя прыжков и товарищей. При этом и К., и С. не ощущали
страха перед опасностью спуска на парашюте, естественного при
парашютных прыжках; второй из них — парашютист С.— не придавал
значения опасности его недопустимых во время спуска на парашюте
действий по сокрытию своей ошибки.
Позор, утрата престижа у всех народов, во всех культурах пере-
живались опозоренным как напоминание о смертельной опасности
изгнания из своего сообщества. Наверно, предваряя свою смерть как
изгоя, опозоренный (опозорившийся) японский самурай должен был
сделать харакири (самоубийство), ритуально разрезая себе живот, «чтобы
показатьчистоту своих внутренних помыслов». ВРоссиибыто- вала
поговорка: «Стыд — та же смерть» [Даль В., 1994, т. 4, с. 233].
4.2.4. «Ужас боязни за близких людей»
Третий вид «ужаса смерти» — это широкий диапазон эмоций, страха,

испуга, тревожности, возникающих при опасностях, угрожающих
близким, родным, дорогим людям, а может и незнакомым. оказавшимся
рядом. Трудно тем, у кого в экстремальных ситуациях пробуждаются
страхи за свою жизнь, за свою честь и за своих родственников, т. е.
«ужасы смерти» первого, второго и третьего вида. Однако при изучении
стресса войны в «горячих точках» планеты мне неоднократно встречались
люди, бесстрашные в смертельно опасных лично для них ситуациях. Они
были равнодушны к любым акциям, порочащим их честь. И было
удивительно видеть, как ими овладевал панический страх, когда
возникала угроза здоровью, жизни или только престижу дорогих, близких
им людей. Иными словами, «ужас смерти» первого и второго вида был у
них редуцирован, при этом третий тип «ужаса» — автономно
гипертрофирован.
Многим народам свойственно яростное отторжение любой угрозы
доброй памяти, вере в былые достоинства их предков, основателей рода,
святых праотцев. Мной изучен этот феномен на Северном Кавказе и
Ближнем Востоке. Эмоциональная
Когнитивный основаПознавательные
субсиндром стресса. этих архаических традиций
близка к «ужасу смерти» третьего вида.
С этим же связаны поношения в адрес предков матерные ругательства
славян и скабрезности, адресуемые отцу и умершим предка того, кого
ругают у некоторых тюркоязыких этносов. Эти оскорбления как бы
провоцируют эмоции унижения на основе страха за предков (и страха
перед местью предков, которых не защищают потомки).
«Ужас смерти» третьего вида — это чувство, опосредованное
«страхом» за сохранность популяции (и отдельных ее членов), к которой
принадлежит человек и которая поддерживает сохранность ее членов.
Исчезновение, смерть большинства членов рода, популяции, стаи, у
некоторых видов животных лишают оставшиеся особи возможности
успешно бороться за свое существование. Таким образом, информация об
исчезновении окружающих данную особь членов популяции (для
некоторых видов животных) равноценна информации о ее собственном
скором уничтожении. Может быть, такого рода «страх» за жизнь
популяции, за жизнь своего рода лежит в основе страха за детей, за
родителей, за родных, знакомых и даже незнакомых людей. Чувство
«страха» за других людей, когда им угрожает гибель, часто порождает
личное бесстрашие и смелые, иногда даже безрассудные действия для их
спасения.
4.2.5. «Ужас дистресса»
К четвертому виду анализируемого феномена следует отнести

явления, которые еще более условно можно рассматривать как «ужас
смерти»; скорее это косвенное его отражение в сознании человека, не
ощущаемое им ни как страх, ни как ужас, ни даже как тревожность и не
ассоциируемое с понятием «смерть». Многолетние исследования стресса
с использованием различных, часто предельно переносимых людьми
стрессоров привели меня к выводу о правомерности выделения
континуума эмоциональных проявлений стрессового дискомфорта,
который возможно расположить на некоей общей шкале. На одном ее
участке окажется ощущение легкого неопределенного дискомфорта.
Далее, на такой шкале расположатся все возрастающие виды дискомфорт-
ных ощущений вплоть до чувства тоски, наконец, как говорят,
♦смертельной» тоски, которая «хуже смерти», т. е. одного из
предвестников суицида.
Мы неоднократно сталкивались с «малыми» проявлениями этого
феномена и при остром, и при хроническом дистрессе. В качестве
стрессоров нами использовались гравиинерционные факторы
(невесомость; перегрузка; многократное, на протяжении многих суток,
недель воздействие ускорения Кориолиса; длительное плавание в
штормовых условиях), экстремальность военно-боевой обстановки,
факторы высокогорья, а также долгое пребывание в таежных
ненаселенных местностях. Эти и другие стрессоры, использованные в
наших исследованиях, вызвали у некоторых людей гамму негативных
чувственных переживаний — от легкого ощущения дискомфорта до
чувства 480
острой тоски. Они могли быть не связаны с какими-либо Глава
осознаваемыми
4 прямыми или косвенными явлениями, ситуациями,
причинами. Такие неприятные чувства оказывались трудно
вербализуемыми (подробнее об алекситимии см. 2.3.5). Будучи в
обыденной жизни обусловлены теми или иными ситуационными,
предметными факторами, т. е. будучи наделены осмысленным
содержанием, такие дискомфортные состояния обычно описываются
переживающими их людьми словами, смысл которых ясен, но дефиниция
труднора- скрываема; «тошно», «муторно», «противно» и т. п. Люди,
испытавшие такого рода дискомфорт при кратковременной невесомости,
сталкивались с необъяснимым затруднением при описании его. По моему
мнению, такое неизъяснимое чувство дискомфорта, «бессловесность
чувств» (алекситимия) порождается субъективной определенностью
невероятности (невозможности) сложившейся ситуации, т. е. отсутствием
у субъекта способности действенно отвечать на «непонятное» требование
среды, защищаться против него (см. подробнее 3.4).
Такая «беззащитная» роль субъекта в экстремальных, ранее не
встречавшихся условиях, а вернее, потеря роли активно адаптирующегося
к ней субъекта отражается в психической сфере в виде представления
(информационного концепта) о якобы невозможности для данного
индивида противостоять стрессору, в виде чувства его неспособности к
овладению стрессом Разная выраженность стрессогенных коллизий
ощущается субъектом в виде разной интенсивности чувства дискомфорта.
В большинстве стрессогенных ситуаций подобное чувство сопряжено
с осознанием их причин. Редко бывает в жизни нормальных людей
возможность испытать чувство неприятного, невыразимого дискомфорта,
«казалось бы, совершенно без причины». ♦Беспричинность» подобных
чувств часто является симптомом эндогенно-депрессивных состояний
(см. 4.1.4). Невыразимость словами дистрессового дискомфорта,
возможно, проявление за щиты от осознания и от вербализации своей
опасно беспомощной пассивности в экстремальной ситуации, требующей
активных действий для спасения. Так, исходя из концепции Д. Хелла
[ХеллД., 1999], можно объяснить целесообразность алекситимии
(подробнее о ней см. в 2.3.5).
При длительном гравиинерционном стрессе (при многоне дельной
жизнедеятельности в условиях медленного вращения) у всех наших
испытуемых рано или поздно возникало чувство неопределенного
дискомфорта (см. 3.2.2). При его усилении испытуемые иногда сообщали,
что это чувство как бы фокусируется, сгущается либо в подложечной
области, либо в голове, либо в области сердца. Оно описывалось как:
«муторно на душе» (испытуемый Ж.), «непонятная, неизвестно откуда
взявшаяся тоскливость» (испытуемый X.), «хочется вырвать и выкинуть
из груди какую-то дурацкую, тоскливую тяжесть» (испытуемый X.), «так
тошно, что даже смешно» (испытуемый К.). В отдельных случаях
испытуемые сообщали: «смертельная тоска, и вроде бы причины нет... с
трудом сдерживаюсь, хочется удрать из вашего эксперимента, но сил нет
решиться на это» (испытуемый У.).
В Когнитивный
этих отчетахсубсиндром
обращает внимание
стресса. неопределенность,
Познавательные процессы...не
• 481
вербализуемость чувства дискомфорта (см. 3.2.5), отсутствие причинной
его связи с какими-либо осознаваемыми факторами широкий диапазон
изменения интенсивности этого чувства от еле заметного ощущения
легкого «неопределенного» (неопределяемого словами) дискомфорта до
субъективно непереносимого чувства «смертельной тоски».
В ходе многосуточных исследований дистресса на наземном
динамическом имитаторе межпланетного корабля (на стенде ♦Орбита»)
мы усугубляли дистрессовый дискомфорт, усиливая действия
гравиинерционных стрессоров до такого уровня, что у испытуемых
возникали даже побуждения к суициду (перемежав
шееся с агрессивностью к персоналу, ведущему эксперимент). Такой
«запредельный» эксперимент проводился лишь однажды. Испытуемыми в
нем были (по собственной инициативе) ответственные исполнители
экспериментов на стенде «Орбита»: Л.А. Китаев-Смык и Р.Р. Галле. В
ходе этого «критического» эксперимента был строжайший контроль за
общим и психическим состоянием и за действиями обоих испытуемых.
После окончания эксперимента их состояние нормализовалось. Однако
подробного словесного описания своих переживаний в ходе этого
исследования и долгое время после него испытуемые дать не смогли.
Помешала алекситимия. Их высказывания ограничивались репликами:
«Лучше умереть, чем так...», «Больше на такое... не соглашусь». В
чувственной памяти испытуемых нестерпимо мучительный дискомфорт
оставался запечатленным недолго — у одного две, у другого — три
недели.
Результаты этого «запредельного» дистресса подтверждают, что
ощущения и переживания во время него можно рассматривать как «ужас
смерти» («ужас хуже смерти!»).
Ощущение, переживание неопределенного дискомфорта при
дистрессе — это отражение в сознании субъекта опасного (возможно
смертельного) неблагополучия внутри его тела (в его организме). Даже в
легко переносимой форме они могут быть предвестниками
неблагоприятных процессов, начавшихся в организме субъекта.
Выраженный дистрессовый дискомфорт — поток сигналов сознанию об
опасности болезненных процессов, происходящих в субъекте. Итак,
переживания дискомфорта при дистрессе можно причислить к категории
«ужаса смерти», т. е. он видит в нем многоступенчато опосредованное и
трансформированное ощущение начала ужасной деструкции своего
организма.
4.2.6. Дистресс как механизм популяционной селекции
Мной было предложено гипотетическое истолкование процессов,

лежащих в основе возникновения гибельных для организма локальных
проявлений стрессовых вегетативных реакций, которые могут выполнять
и адаптивно-защитную роль в своем тотальном проявлении (Китаев-
Смык Л.А.,
482 1978 а, 1983]. Согласно этой гипотезе человек, постоянноГлава
действующий,
4 но систематически лишенный переживаний успешности
своих действий, лишенный чувства «торжества победы» даже при
осознании формального своего успеха, накапливает, аккумулирует, не
осознавая того, своего рода внутриорганизменную информацию о
собственной, якобы неуспешности. Это происходит в тех случаях, когда
деятельность человека, направленная на преодоление трудностей,
вызывая при этом субъективно неприятное эмоциональное напряжение,
не завершается эмоционально-поведенческой экстатической активностью,
обусловленной успешным преодолением этих трудностей. В этих случаях
человек оказывался лишенным радостных переживаний «триумфа
победы» над трудностями (или опасностями).
Такое «лишение» может быть не только при реальной, формальной
неуспешности совершаемых действий. Человек может оказаться
лишенным указанных позитивных переживаний, когда сразу вслед за
одним успешно выполненным заданием (или даже еще до окончания его
успешного выполнения) он получает новое задание, требующее новых,
далеко не приятных усилий при его выполнении, и т. д. При этом субъект
действия оказывается лишенным времени и условий для переживаний
каждого очередного ♦торжества победы».
«Внутриорганизменное» накопление (кумуляция) информации об
отсутствии экстатических переживаний конечного успеха каждого
завершенного задания (информация «первого порядка») порождает на
биологических уровнях организма накопление информации о
неуспешности данного индивида и, таким образом, о его якобы
бесполезности как особи для группы, стаи, популяции. В таком случае
начинают свое действие атавистические процессы, порождающие
внутриорганизменную информацию о том, что данная особь обременяет
популяцию, мешает ее успешному существованию (информация «второго
порядка»). Именно за счет накопления в организме такой информации о
бесполезности особи для популяции животных, вероятно, «включаются»
механизмы самоуничтожения неуспешной особи. Возникают различные
губительные для нее (направленные на освобождение стаи от нее)
неблагоприятные локальные вегетативные проявления стресса: инфаркты
внутренних органов, язвенная болезнь желудочно- кишечного тракта и т.
п. [ДильманВ.М., 1972; Китаев-Смык Л.А., 1983].
Следует помнить, что указанная «информация» о неуспешности
особи и, следовательно, ее бесполезности для популяции адекватна
только в животном мире. Тогда как у человека такая ♦информация»
может быть и при деловой успешности индивидуума, т. е. при высокой
степени его полезности для благополучия и жизнеспособности общества
[Китаев-Смык Л.А., 1978 и др.].
Именно в ситуации систематического, длительного стрессового
воздействия, лишающего индивида чувства «торжества победы» над
стрессором, возникают не только клинические предвестники «болезней
стресса», но и ощущение неопределенного дискомфорта, чувство тоски.
Надо полагать, это чувство есть Когнитивный сі/бсиндром стресса.
Познавательные процессы..
Когнитивный • 497
субсиндром форма
стресса. своеобразного
Познавательные осознания
«внутриорганизменной» информации о критическом неблагополучии
собственного состояния, неблагополучии, ведущем к болезням стресса,
чреватым гибелью индивида.
Можно ли приравнять это чувство дискомфорта к чувству ♦страха
смерти»? В полном смысле — нет. Но, понимая под этим приравниванием
информацию ♦к себе», о возможно смертельной опасности ♦для себя»,—
да. Ощущение дискомфорта, возни кающее при длительном дистрессе,
устраняется при ликвидации вызывавшего его стресс-фактора. И это, как
правило, влечет за собой возникновение у субъекта комфортного
ощущения, т. е. эмоционально-положительной окраски всего
происходящего. Дискомфорт, как некоторого рода чувство ♦страха
смерти», сменяется ощущением ♦радости жизни». Следует сказать, что
часто для этого недостаточно исчезновения внешнего стресс-фактора;
необходима внутренняя ♦реабилитация», т. е. восстановление
физиологического и психологического гомеостаза. Оно протекает от
состояния дистрессового дискомфорта через эустрессовое комфортное
состояние (через гиперкомпенсацию) к некоему условному ♦среднему»
состоянию нормы. Указанная ♦реабилитация» требует, в частности,
концептуализации в сознании субъекта ♦торжества победы» над
носителем стресс-фактора. Как индивидуальную особенность, можно
рассматривать то, что у ряда людей (склонных к активному реагированию
при стрессе) указанное чувство ♦торжества победы» в полной мере
возникает лишь опосредованно переживанием чувства ♦радости преодо-
ления трудностей».
Нельзя забывать, что ♦торжество победы» над стрессором (над
опасностью, над изнурительной трудностью и др.), протекающее с
интенсивным эустрессом (т. е. с гиперкомпенсацией предшествующего
дискомфорта), требует энергетических затрат. Но если сила, энергия
организма (его психики и сомы) растрачены во время преодоления
стрессора, то человек может вместо радости победы испытать чувство
душевной опустошенности и телесной слабости. В отдельных случаях эти
ощущения бывают нестерпимо мучительны. Вместо радости победы —
ощущение пустоты и ненужности всего происходящего может стать столь
сильным, что даже вызывает у Победителя суицидальные тенденции.
Чтобы такое не случалось, существует традиция массовых торжеств с
чествованием Победителя. Радость окружающих людей, их дружеское
внимание помогают ему миновать ♦опасности» по- слепобедной
опустошенности.
Некоторые люди для нормализации своего гомеостаза, т. е. для
устранения дистресса, нуждаются в регулярном переживании чувства
«радости преодоления опасности». Не случайно в последние десятилетия
во всех индустриально развитых странах, население которых страдает от
«стресса жизни», широкую популярность приобрели горнолыжный,
парашютный и другие виды спорта, связанные с переживанием опасности
(см. 4.7.4) «Стресс жизни» из-за ее монотонии, безрадостной
обыденности, из-за несвершенности ожидания и надежд иногда может
создавать484
психологическое основание для склонности к экстремизму. Глава
Описанные
4 выше четыре вида «ужаса смерти» лежат в основе
различного типа фобий, тревожностей, встречающихся при стрессе,
девиантного поведения и при формировании психопатологии (см. 4.1.4).
4.2.7. Четыре «основные формы страха» по Фрицу Риману
Используя другие психологические подходы, можно видеть иные

формы страха. Фриц Риман исходит из того, что «основные формы страха
взаимосвязаны с нашим самочувствием в этом мире и с нашей
напряженной распределенностью между двумя большими антиномиями,
которые мы переживаем в их неразрывной противоположности и
повторяемости» [Риман Ф., 1998, с. 17]. Эти антиномии, как пишет Риман,
во-первых, противоречие между стремлениями каждого человека и к
самостоятельности, и, напротив, к приобщению к другим сообществам:
семье, социуму, нации. Во-вторых — это противостояние стремлений к
постоянству и устойчивости и вместе с тем к изменениям и переменам.
Исходя из этого, Ф. Риман обсуждает следующие 4 формы страха.
«1. Страх перед самоотвержением, переживаемым как утрата ”Я“ и
зависимость.
2. Страх перед самостановлением (стагнацией ”Я“), переживаемым как
беззащитность и изоляция.
3. Страх перед изменением, переживаемым как изменчивость и
неуверенность.
4. Страх перед необходимостью, переживаемым как окончательность и
несвобода» [там же, с. 24].
Наиболее интересно в концепции Ф Римана то, что он наделяет
каждый из четырех базовых типов личности (описанных классической
патопсихологией и психиатрией) одной из четырех форм страха. Однако,
может быть, любой читатель его книги «Основные формы страха»
вспомнит, что в разное время переживал страх то одного, то другого, а
может быть, третьего или четвертого типа
Ниже процитирую фрагменты этой книги, чтобы привлечь к ней
внимание; чтение ее создает полезный психотерапевтический эффект и
избавление от страхов и беспокойств.
1 У человека с шизоидной личностью «стремления направлены прежде
всего на сохранение независимости и самоудовлетворения (автаркию,
autark). Быть независимым, не нуждаться ни в чьей помощи, не быть
никому обязанным имеет для него решающее значение. Поэтому он
дистанцируется от других людей, не позволяет приближаться к себе,
стремится к ограничению.
Нарушение этой дистанции расценивается как опасность для его
независимости и целостности его личности и вследствие этого,
пресекается. Так развивается типичный для шизоидной личности страх
перед близостью в межчеловеческих связях» [там же, с. 33].
2 У депрессивных личностей преобладает стремление к доверительным
близким контактам, страстное желание любить и быть любимым,
соотнесение своей сущности и своего поведения с мерками и
масштабами человеческого
Когнитивный субсиндромсообщества. В их любви процессы...
стресса. Познавательные превалирует
• 485
желание сделать любимого человека счастливым [там же, с. 95]. «Что
сделать, чтобы избежать мучительного разрыва и уйти от страха
утраты? Единственный способ состоит в развитии такой степени
самостоятельности и независимости, чтобы полностью освободиться
от партнера. Но именно это очень тяжело для депрессивных
личностей, у которых ослабление тесного контакта с другими тот час
же освобождает страх утраты... в различных его внешних проявлениях
— страх перед изолирующим дистанцированием, беззащитностью и
одиночеством, страх быть покинутым» [там же, с. 96-97].
3 Как третий тип, Фриц Риман рассматривает личности с на-
вязчивостями. Общим следствием такой склонности является
стремление все оставить по-прежнему .. Когда что-либо изменяется,
они расстраиваются, становятся беспокойными, испытывают страх,
пытаются отделываться от изменений, уменьшить или ограничить их,
а если они происходят — помешать им или преодолеть их [там же, с.
166-167]. Страх таких личностей может быть, как пишет Риман,
скрытым, латентным: «Некоторые люди с навязчивыми
расстройствами, имея полные шкафы одежды, носят исключительно
старые веши, создавая тем самым ’’резервы", у них ’’сердце болит",
если они вынуждены надевать новое, и они носят старомодную,
проеденную молью одежду», и при этом «все, что движется к
окончанию, напоминает им о преходящем и в конечном счете о
смерти» [там же, с. 168].
4. Четвертый тип, как пишет Ф. Риман, «истерические личности. Они
явно стремятся к переменам и свободе, жаждут всего нового и
рискованного, перед ними открыты шансы и возможности будущего.
Они боятся всяких ограничений, традиций, закономерностей и
порядка... Латинская поговорка ’’сагре diem" ... — "пользуйся
случаем", быть может, больше всего для них подходит. Прошлое
прошло, и не интересует их более; будущее есть поле для возможного,
однако они, по существу, ничего не планируют, т. к. это было бы
связано с традициями и установками [там же, с. 241]. Пунктуальность,
планирование своего времени и его распределение для них тягостны и
непереносимы; они нередко расценивают эти качества у других людей
как мелочность... Лица с истерическим развитием не хотят
отказываться от своих установок, стремятся как можно дольше
считаться детьми, которые не имеют никаких обязанностей, стремятся
удержать молодость и не нести ответственности за те изменения,
которые они вносят в окружающий мир или во взаимоотношения с
другими [там же, с. 249].
Собственно говоря, страх этих людей перед необходимостью и
окончательностью неосознан. Он заменяется часто встречающимся у них
страхом открытых улиц и площадей (агорафобия), а так же страхом
замкнутых пространств (клаустрофобия) Так же часто встречается страх
перед животными. Эти страхи являются переносом основного страха на
второстепенное и безобидное, прежде всего из соображений избегания и
предотвращения
486 [там же, с. 250-251]. Глава
На основании
4 многолетней психоаналитической практики Фриц
Риман отмечает, что у истерических личностей «проецирование на других
собственного чувства вины в форме упреков может достичь такой
степени, что они начинают верить в виновность другого человека... Все
это вызывает подспудное чувство неуверенности и неопределенный
страх, что в некоторых случаях выражается в поисках роли, защищающей
от последствий своих действий и реальности. Часто это "бегство в
болезнь"» [там же, с. 253].
Как психоаналитик, Риман находит целесообразным для избавлений
от всех отмеченных им форм страха в лечебном погружении в
воспоминания о детстве и в переработке залежей памяти о нем.
В завершение этого раздела вспомним о разнообразии ощущений и
переживаний страхов, тревог и опасений. Есть множество подходов к
пониманию их сущности и поисков избавления от этих чаще неприятных
чувств. Но надо помнить об оберегающем назначений ужасов и тревог
[Мэй Р., 2001].
4.2.8. Ужас перед своим безумием
Не только телесные, но и психические болезни стресса могут

опосредованно генерировать «ужас смерти». Это ужас перед опасностью
«смерти разума», т. е. своего безумия. Он не осознается таковым, не
понятны субъекту его причины, но он терзает душу до такой степени, что
жизнь с ним становится невыносимой. «Ужас смерти разума» не редко
бывает у людей творческих при интеллектуальном изнурении из-за
умственного, душевного переутомления (не надо путать его с физическим
и нервным переутомлением) и вследствие иссякшего таланта. Приступы
«ужаса перед своим безумием» возможны при психических болезнях
стресса: неврозах, посттравматических стрессовых расстройствах.
Случаются различные припадки такого «ужаса». Чаще всего в ночи
или в предрассветное время человека (даже абсолютно бесстрашного
днем) охватывает отчаянное ощущение опасности как страшного горя,
чувство безотчетное, неустранимое, неконтролируемое волею и
сознанием. Вот пример из повести А.И. Куприна «Гранатовый браслет».
Старый вояка генерал Аносов рассказывает: «Но испугался я один раз
чуть не до смерти ... Это было на Шипке, зимой, уже после того, как меня
контузило в голову. Жили мы в землянке, вчетвером. Вот тут-то со мной
случилось страшное приключение. Однажды поутру, когда я встал с
постели, представилось мне, что я не Яков, а Николай, и никак я не мог
себя переуверить в том. Приметив, что у меня делается помрачение ума,
закричал, чтобы подали мне воды, помочил голову, и рассудок мой
воротился» [Куприн А.И., 1958].
Тогда «жизнь — хуже смерти» и это иногда ведет к суициду, как акту
самоагрессии, т. е. к парадоксальной борьбе с таким «ужасом» по пути
ликвидации его «обиталища».
Приступы этого «ужаса» могут становиться непрерывными, лишая
человекаКогнитивный
рационального существования.
субсиндром стресса. Тогда, условно говоря,
Познавательные страх
перед своим безумием лишает человека разума. Во время такого приступа
люди-творцы могли уничтожать свои творения либо, трансформируя свой
ужас в агрессию, обрушивать ее на других людей или на себя.
Упоминания «ужаса смерти своего разума» вкраплены во многие
научные и клинические описания психогений и органических психозов. И
все же этот феномен ждет всесторонних исследований.
Надо сказать, неопределенность, неясность опасности всегда

усиливают страх и опосредованно могут ожесточить защитные действия
(полезные либо неадекватные). Каждый из четырех основных «ужасов
смерти», описанных в начале этого раздела, будет усилен («на всякий
случай!») при неопределенности стрессора. Возможно его неясность, т.е.
неведение мощи опасности генерирует переживания, близкие к «ужасу
перед своим безумием».
Алкоголизация и наркотизация уменьшают тяжесть переживаний
такого «ужаса», но в конечном итоге усугубляют его и ведут человека,
пораженного им, к утрате разума и жизни.
Творческих людей с изнуренным интеллектом избавляют от
описанного выше дискомфортного состояния интенсивные рекреативные
мероприятия (см 4.13 Е). Больным психогениями и психозами помогает
психиатрическое лечение.
4.2.9. Подходы к проблеме «ужаса смерти»
Важным компонентом мыслительной активности при стрессе

является ее чувственная сторона, эмоциональная окрашенность. Эта
активность далеко не всегда просто поток мыслей, обдумывание. Она
также связана, во-первых, со стрессором, во-вторых, с проявлениями
стресса, тем более если они неприятны, дискомфортны. Мышление
активизируется, в частности, в поисках пути овладения стрессом, в
поисках выхода из экстремальной ситуации.
Возможны разные подходы к «шкалированию» чувственной
окрашенности мышления. В частности, можно видеть два альтернативных
полюса на шкале чувственной окраски мыслей при стрессе. С одной
стороны этой шкалы — беспокойство, тревожность, страх, ужас
(панический ужас), с другой стороны — бесстрашие, смелость, отвага,
безудержно смелое поведение.
Уместен вопрос, являются ли эти два континуума полярными частями
единой непрерывной шкалы, соединенными через точку чувственного
равновесия между такими противоположностями, как тревожность и
бесстрашие. Или напротив, эти два континуума следует рассматривать, к
чему склонны многие авторы, как инвертированные проявления
(«перевертыши») одного и того же феномена. При этом, как ни странно,
непримиримо дискутируя по проблемам, касающимся этого феномена,
многие западноевропейские исследователи сходятся на том, что
основной, базисной является шкала страха, ужаса, а континуум,
противоположный ей,— это лишь «маска» содержания первой шкалы
Будто бы решимость, смелость — это результат сокрытия, подавления не-
коего первородного
488 ужаса, ужаса смерти. «Первое, что нам нужно сделатьГлава
с героизмом,—
4 это обнажить его внутреннюю сторону, показав, что же
дает человеческой героике ее специфический характер и толчок. Здесь
прямо укажу на одно из крупнейших "вновь открытий" современной
мысли, которое заключается в том, что из всего, что движет человеком,
главным является ужас смерти» [Becker Е., 1977, с. 310]. Героизм — это
прежде всего рефлекс ужаса смерти, пишет другой автор [Shaler N.S.,
1900].
Отбрасывая не только идею о примате чувства смелости и как о
результате ее исчерпания — о чувстве страха, но и попытки анализа
равноправности этих во многом противоположных чувств, цитированные
ученые обращают свое внимание на обсуждение того, врожденным или
приобретенным является чувство ужаса, признавая его за базисное и в
том, и в другом случае. При этом оба «враждующих» направления
предполагают источником всех разновидностей чувства страха — страх
смерти. Имея такое общее основание, участники дискуссий, устремив
свое внимание на частные противоречия, оставили почти без обсуждения
феномен, положенный ими в это основание, а именно: что же такое
«страх смерти» («страх перед смертью»), из-за чего и для чего он суще-
ствует, какова его структура. Все это критически не рассмотрено за
период почти столетнего изучения указанной проблемы, если не считать
блестящих литературных размышлений Фрейда над проблемой кончины
жизни. Отбросив как непригодный для себя «культ звериной храбрости»,
приписываемый нашим древним предкам, современная западная
философия создала своего рода «культ интеллигентного ужаса». «Смерть
стала настоящей “музой философии”, начиная с Греции и кончая
Хайдегером и современным экзистенциализмом» [Becker Е., 1977, с. 311].
Рассмотрим, как строится дискуссия о генезисе страха смерти.
Когорта «здравомыслящих» ученых утверждает, что страх смерти
неестествен для человека, что мы не рождены с ним [FeifelH. (Ed.), 1959;
Rochlin G., 1967]. Ребенок, полагают они, как правило, не знает о смерти
до 3-5 лет, она отделена от его опыта, если он живет в мире живых,
действующих объектов его наблюдений. Постепенное осознание
неизбежности смерти в благополучных семьях может продолжаться до 9
—19 лет. «Здравомыслящие» расценивают тревожность, страхи в
младенческом возрасте в связи с временными уходами матери, с ее
неодобрением, с голодом и т. п., а не с врожденным страхом уничтожения
индивида. Более того, они полагают, что материнская теплота чувств, ее
разумная забота о ребенке способствуют тому, что возможные чувства
тревожности и виновности у ребенка будут развиваться умеренным
образом [Bowlby J., 1952, с 11]. Ребенок, который имеет хороший
материнский уход, разовьет в себе чувство общей безопасности и не
будет подвержен болезненным страхам потери поддержки и уничтожения
[Tietz W., 1970]. Психиатр Рейнгольд [Rheingold J.C., 1967] категорически
заявляет, что тревожность уничтожения не является частью естественного
опыта ребенка, но порождается в нем плохим уходом при лишении
матери. Страх смерти, по его мнению, может быть более выраженным у
человека, столкнувшегося,
Когнитивный будучистресса.
субсиндром ребенком, с враждебнымпроцессы...
Познавательные отрицанием• 489
со стороны родителей его жизненных импульсов или же, если рас-
сматривать более широко, с противодействием общества свободе
человеческих самопроявлений. Популярность подобных взглядов
способствовала тому, что указанные концепции распространялись далеко
за пределы научных аудиторий, будучи подхваченными движением за
«неподавляемое существование», за свободу естественных проявлений
биологических потребностей, за «новую гордость и радость за свое тело»,
за отбрасывание чувства стыда вины и неприязни к себе [Becker Е., 1977,
с. 312].
Излишне напоминать, что такие тенденции в 60 — 70-х гг. XX в.
привели к движению хиппи, так называемому секс-буму, к резкому росту
наркомании и преступности, т. е. к логическому извращению
первоначальных принципов утопической «свободы тела и духа». Увы,
идеологи этих «принципов» Маркузе [Marcuse Н., 1959], Норман, О.
Браун, автор нашумевшей книги «Жизнь против смерти», потерпели
провал в своих утверждениях о якобы возможности в современном им
обществе «невинной, безвредной и простой» жизни, лишающей человека
страха смерти [Brown N.O., 1959].
Противники изложенной выше концепции «здравомыслящих»
соглашаются с их утверждением того, что столкновение в раннем детстве
с указанными выше неблагоприятными факторами способствует
формированию тревожной личности. Вместе с тем эти ученые полагают,
что в данном случае имеет место не формирование тревожности, в основе
которой лежит страх перед уничтожением собственного существа. По их
мнению, при неблагоприятном детстве возрастают уже имеющиеся
тенденции к проявлению врожденного страха такого уничтожения во
всем диапазоне субъективно неприятных чувств: от тревожности до
непосредственного страха перед возможностью личной смерти.
По мнению ученых, принадлежащих к этому второму направлению,
страх перед смертью естествен и присутствует в каждом человеке, это
«основной» страх, который влияет на все проявления чувства, страх, от
которого никто не огражден, независимо от того, как бы ни был этот
страх замаскирован [Becker Е., 1977, с. 313]. В. Деймз [James W., 1958],
также придерживавшийся данной точки зрения, называл смерть «червем в
сердцевине всех человеческих претензий на счастье». Макс Шелер
полагал, что все люди должны иметь определенную интуицию
относительно этого «червя в сердцевине» независимо от того, признают
они это или нет[СЬогоп J., 1963,с. 17]. Этой же точки зрения
придерживались и придерживаются многочисленные последователи 3.
Фрейда, как психоаналитики, так и не принадлежащие к школе
психоанализа. Известный психоаналитик Г. Зильбург говорит, что
большинство людей полагают, что страх перед смертью отсутствует
потому, что он редко показывает свое истинное лицо. Вместе с тем «ни-
кто не свободен от страха смерти. Неврозы тревожности, разные
фобические состояния, даже значительное число депрессивных
состояний, самоубийств и многочисленные формы шизофрении
убедительно
490 демонстрируют вечно присутствующий страх смерти, Глава
который 4 вплетается в главные конфликты указанных психопато-
логических состояний. Можно ручаться за то, что страх смерти всегда
присутствует в нашем умственном функционировании» [ZilboorgG., 1943,
с. 465-467].
По мнению цитируемого автора, «постоянная трата психологической
энергии на дело сохранения жизни была бы невозможной, если бы столь
же постоянно не присутствовал страх смерти. Сам термин
“самосохранение” предполагает усилие против какой-то силы
дезинтеграции; эмоциональный аспект этого усилия — страх, страх
смерти» [там же]. Пытаясь примирить это предположение с реальной
действительностью отсутствия в нашем сознании, как правило, не только
страха смерти, но подчас и вообще какого-либо страха и даже
тревожности, Г. Зильбург надстраивает еще одно предположение: «Если
бы этот страх смерти постоянно осознавался, мы не смогли бы
функционировать нормально. Он должен постоянно подавляться, чтобы
поддерживалось существование с какой-то степенью комфорта» [там же|.
Однако почему не представить, что когда страх перед чем- либо есть,
то он действительно есть, когда же нет осознавания этого чувства, то
страха просто нет. Разве не экономнее (а закон экономии — один из
основных законов существования жизни) «включать» переживания
страха, причем дифференцированно по виду (об этом подробнее ниже),
тогда когда ситуация указывает на необходимость этого, и «выключать»
его, экономя биологическую энергию, препятствуя ее «скрытой утечке»
по якобы постоянно замкнутой «цепи» страха в неосознаваемой сфере
мышления (в бессознательном).
Пытаясь ответить на этот вопрос, психоаналитики говорят про
эволюцию человека, «что ему тем больше был присущ страх, чем больше
он отличался от других животных. Мы могли бы сказать, что страх
запрограммирован в низших животных готовыми инстинктами. Но
животное, которое не имеет инстинктов, не имеет также
запрограммированных страхов Страхи человека вырабатываются из тех
способов, которыми он воспринимает мир» [Becker Е., 1977, с. 316].
Изящное рассуждение, но бездоказательное. Можно посмотреть на это
по-другому.
Исходя из гипотезы существования систем положительной и
отрицательной мотивации, В А. Файвишевский высказывает следующее:
«Потребность в биологически и психологически отрицательных
ситуациях проявляется столь широко, что эта тенденция, будучи
абсолютизированной без учета ее подчиненной роли по отношению к
потребности в положительной мотивации, может вызвать иллюзию
существования у живого существа стремления к опасности как к
самоцели. Видимо, такой иллюзией и было обусловлено создание 3
Фрейдом его концепции о существовании так называемого "инстинкта
смерти ’». И далее «. ..если сенсорное голодание системы положительной
мотивации создает вечную неутолимую неудовлетворенность человека
достигнутым, то сенсорное голодание системы отрицательной мотивации
обеспечивает эту неудовлетворенность
Когнитивный мужеством, способностью
субсиндром стресса. Познавательные процессы... •к491
дерзанию и риску» [Файвишевский В.А., 1978 с. 443].
Несомненно, положительна устремленность психоаналитических
концепций на понимание, на анализ величайшей загадки в Человеке —
загадки неосознаваемых процессов мышления — «подсознания».
Необходимы попытки заполнить пустоту наших знаний о подсознании
размышлениями, которые, имея в виду свое психоаналитическое учение,
Фрейд смело называл «спекуляция ми», необходимыми там, где есть
проблема, но нет оснований для теорий и гипотез. Но нельзя такие
«спекулятивные» размышления превращать в фетиш, в якобы
единственно возможный способ обсуждения и решения всех проблем.
Концепция о страхе смерти, извлеченная из психоанализа, превратилась
для многих научных школ в своего рода доминанту, для которой все
новые (и старые) экспериментальные и теоретические данные
оказываются питательной средой. Эти научные школы готовы
рассматривать все «за» и «против», но только танцуя от печки примата
концепции страха смерти. «Но почему, — спрашивает известный
психолог Гарднер Мерфи, — проживание жизни в любви и радости не
может также рассматриваться как реальное и основное наряду с
проявлениями страха смерти, действительно являющегося своего рода
центром чувства тревожности? Наряду с предположением примата страха
смерти в чувственном мире человека можно столь же обоснованно
допустить, что переживания страха и смелости равноценны и
равноправны и актуализируются в сознании в зави
Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... » 507
симости от преобладания порождающих их внешних и внутренних
факторов» [Murphy G, 1959, с. 3201
Нет достаточных экспериментальных оснований для рас- суждений о
том, сменяются чувства страха и смелости, взаимно выключая друг друга
или любое из них, подавляя противоположное чувство, маскирует,
скрывает его тлеющий огонек. Как бы то ни было, но страхи естественно
поглощаются экстенсивными стремлениями организма. Это выражается в
самовосхищении, в удовлетворении при раскрытии своих способностей
на фоне окружения [Becker Е., 19771. Один из способов самовыражения
— активное внедрение в жизнь, навстречу опасности и (или) благо-
получию. Может ли кто-либо с полной уверенностью сказать, что
подавляется: смелость в случае преобладания страха, или, напротив, страх
во время смелых поступков, или это два взаимоисключающих
(взаимовыключающих) чувства, или же, наконец, это две формы
осознания одного и того же механизма, активизирующего защитную
(адаптивную) активность организма.
Опыт жизни учит человека управлению чувствами, в частности,
чувством страха. Уроки этого опыта могут действовать, минуя их
осознавание, обдумывание. Опыты жизни могут оставлять «болячки» на
наших чувствах по принципу: «Пуганая ворона куста боится».
Индивидуально различную значимость перед лицом опасности имеют
«опора» на себя (у интерналов) и «опора» на внешние обстоятельства или
на других людей (у экстерналов) [Rotter J.В., 1966] Нельзя отрицать
значение наследуемых предрасположений к фобиям, а также
приобретение или утрату такой предрасположенности по мере
накопления жизненного опыта.
Итак, цитированные выше исследователи не идут дальше анализа так
называемого страха смерти, при этом в основном не покидая в своих
рассуждениях психоаналитической платформы. Эта платформа
ограничивает проникновение в сущность анализируемого предмета даже
при попытках отказаться от ортодоксального психоанализа. Теряется
возможность анализа эмоционального континуума с полюсами «страх —
смелость». Не анализируется такое влияние, как «смелость гнева»,
которое даже при большой натяжке трудно рассматривать как инверти-
рованный страх. Тем более выпадают из внимания указанных авторов
феномены: «смелость — радость», «смелость — потеха» и т. п., которые
не свидетельствуют о равноценности феноменов смелости и страха и не
подтверждают мнения о приоритете второго из них. А почему, если
следовать логике психоанализа, не предположить обратное тому, что он
постулирует страх — это результат маскировки, подавления (репрессии,
супрессии — в терминах психоанализа) смелости как базового чувства,
каким оно может или должно являться, исходя из понимания развития
жизни (в том числе жизни и человечества, и человека) как активного
овладения природной средой, овладения опытом активной жизни, а не
жизни как пассивной защиты перед якобы только разрушительным
наступлением окружающего (объективного или субъективного) на
человека.
Надо полагать, поколения адептов примата концепции «страха
смерти», рекрутируемых, если они занимаются психоанализом
профессионально, из клиницистов, сталкиваются на протяжении каждого
рабочего дня, т. е. на протяжении значительной части своей сознательной
жизни, исключительно с людьми, нуждающи мися в их помощи. Мир
психоаналитика и психиатра становится заполненным людьми
тревожными, наделенными разными фобиями и т. и. Кто может устоять
перед ежедневно навязываемым представлением о якобы тревожности
всего мира? Тем более что научной базой (аксиоматической догмой)
является узловое звено концепта о примате ужаса смерти в эмоциях
людей. Нельзя не учитывать еще и такие факторы, как профессиональная
ориентированность на занятия психиатрией и психоанализом индивидов,
потенциально нуждающихся в психологической поддержке. А если
учесть фактор нарастающего постарения населения ряда стран мира, то
примат феномена страха смерти становится желанным предметом
обсуждения и «научного» мифотворчества. При этом становятся
«неинтересными», «ненужными», «ненаучными» концепты,
предполагающие те или иные варианты равновесия феноменов «страх —
смелость».
Указывая на важную роль многих частных факторов социального
окружения в формировании личности, таких как значение опоры
личности на внешнюю, в том числе и на социальную, среду, значение
темперамента, характера, стресс-устойчивости индивида и окружающих
его людей; признавая значение межличностных процессов в
социализации личности, некоторые ученые упускают значение иных
основ формирования и личности, и межличностных отношений
В боях, на войне и при массовых катастрофах нередко возникает
паника, эмоциональные «заражения» (индуцирование) ужасом смерти и
отдельных индивидов, и больших масс людей. Паника разрушает
имевшуюся до нее социальную организацию; в этом плане она
деструктивна. Вместе с этим страх, охвативший многих людей,
превращает их в сплоченную массу, действующую в едином порыве, т. е.,
если оценивать формально это «сплочение», то оно конструктивно по
своей сущности. Однако панические действия могут вести к гибели массы
людей. Глубокий психологический анализ феномена паники на фронтах
разных войн провела военный историк академик Е С. Сенявская
[Сенявская Е.С., 1999 и др.]
Нельзя отрицать существование «противофобий», как «неистинной
смелости» т. е. замещения страха отвагой. Известны психопатологические
формы замещения предмета (или индивида), вызывающего страх, другим
предметом (или индивидом) При этом может происходить трансформация
чувства страха в чувство гнева, в ощущение приязни к объекту, бывшему
источником страха [Freud S., 1936, 1959]. Вместе с тем правильно ли
отождествление таких форм трансформации чувства страха в другое
чувство с первичным проявлением такого другого чувства, в частности
первичной смелости’ Не следует мистифицировать чувство страха,
создавая 494
его культ. Склонность к такой мистификации можно Глава
рассматривать
4 как продукт «трансформации» собственных фобий,
имеющихся у авторов «теорий», провозглашающих примат чувства
страха, в частности чувства страха смерти.
4.2.10. Предсмертный транс чеченских смертниц- террористок

(«шахидок»)
Умереть достойно — нетрудно;
трудно достойно жить.
Витторио Де Сика
Формальное окончание чеченских воин конца XX — начала XXI в. и

частичный вывод российских федеральных войск из Чечни стали,
наконец, возможны после 2002 г. Была создана собственная чеченская
милиция, в которую вошли спустившиеся с гор боевики. И раньше
хорошо вооруженные, теперь одетые в милицейскую форму, они
получили возможность «легитимно» делать то единственное, что они
умели, — воевать-убивать. Ведь большинство из них, 20-25-летние
юноши последние пятнадцать лет, будучи боевиками, учились только
одному: войне, партизанской деятельности, убийствам и взрывному делу.
Надо учесть их высокую способность, к обучению как этническую
особенность чеченского этноса.
Начиная с 2003 г. в Чечне всколыхнулась волна «кровной мести». До
того на протяжении ста пятидесяти лет убийств из-за кровной мести
почти не было, ее боялись и не допускали поводов к ней, т. к., начавшись,
она уничтожала поголовно семьи, кланы, тейпы.
Сражения и кровная месть — дело мужчин (пока в семье не осталась
лишь одна-единственная женщина-мстительница). Для женщин-чеченок
многолетняя война, обстрелы, похищения и муки дорогих им людей стали
нескончаемой трагедией. Большинство чеченок стойко переносят стресс
жизни в разоренной гражданской войной Чечне, выполняя свою
этническую роль: сохранение, воспроизводство и воспитание семей.
Однако некоторые, не выдерживая, становятся склонны к делинквентно-
му (преступному) поведению, у иных возникают психические болезни
стресса.
Мной описан гендерный кризис, развивавшийся в ходе многолетних
северокавказских войн [Китаев-Смык Л.А., 2004]. Ниже рассмотрим
психическую сущность и причины уникальных для чеченского народа (т.
е., как правило, не свойственных ему) психологических реакций чеченок
при долгом, интенсивном стрессе жизни. Проанализируем
психологическую сущность возникшего в 2003 г. и быстро
закончившегося женского террористического «шахидизма».
Вступать в войну с терроризмом, не зная его природу, корни, —
значит обречь себя на поражение. Корни эти разнообразны: они в поли-
тике, экономике, общественных отношениях, религии. И в психологии.
Странным, но закономерным оказалось, что у террористической войны в
России бывало женское лицо, лицо чеченки — несчастной жертвы
обстоятельств, навсегда
Когнитивный потерявшей
субсиндром в жизни
стресса. четкие ориентиры,
Познавательные пер-
спективы, родственников и мирное небо над Родиной.
а) Женский терроризм смертниц. Женщины, чеченские террористки,

которым западно-европейская пресса дала название «черные вдовы», —
явление уникальное. Да и в Чечне самоубийство всегда считалось и
сейчас считается большим грехом. Самоубийца недостоин там хорошей
памяти и почитания, не только он сам, а и вся его семья на многие
десятилетия. Чеченец всегда и во всем должен быть Победителем. Такова
важнейшая особенность вайнахского (чечено-ингушского) этноса. А
самоубийца — это не победитель. Слово «шахид» не чеченское, —
арабское. Оно переводится как «свидетель» и означает приверженца
высокой задаче — служению Богу, т. е. джихаду. Джихад — это не
обязательно «священная война», это — священное усилие. Например,
строительство дома на высокой горе — джихад. Или написание трактата
на сложнейшую тему — тоже. Это и военное усилие в борьбе с
иноверцами и, тем более с вероотступниками от «истинного» Ислама.
Замечено, что парадоксом оказывается то, что мусульмане Северного
Кавказа, в том числе чеченцы и ингуши, принадлежат к суфийским
орденам, а суфизм в правоверном Исламе считается ересью.
На телеэкранах и на газетных фотографиях чеченские террористки —
женщины с закрытым лицом. Но горская женщина
Рис. 27. * Шахидка»
никогда не закрывает лицо. Иначе она не увидит тропу, камень, склон...

Как спуститься к реке, поймать козу, подоить корову?
На женщину-самоубийцу чеченцы смотрят косо. Женщины,
вступившие на путь войны, в Чечне называются «джеро», что обозначает
— вдова496(даже если она и не вдова). Быть «джеро» предосудительно. Глава
4 женщина должна заниматься женским делом, а не воевать.
Потому что
Если она вступила в мужской коллектив, пусть даже мстя за
родственников, будучи последней в роду, она уже не благопристойная
женщина. Не только все террористки, но и снайперши называются
«джеро». Они — культурно чуждое для Северного Кавказа явление.
Шахидки в России — изобретение современных ваххабитских
политтехнологов. Почему они выбрали женщин? Потому что им до
последнего времени легче было пройти куда угодно — благодаря
российскому менталитету, утверждавшему уважение к женщине, которой
всегда стараются помочь. Их реже, чем мужчин, останавливала милиция...
6) Военные причины стресса у мирного населения.Так называемые

чеченские войны конца XX — начала XXI в. создали неблагоприятные
изменения психологического состояния чеченского этноса. Причинами
стали:
1) многолетнее чувство беспомощности перед несчастьями, мучительно
охватившими всех чеченцев. Благополучное
прекращение военных опасностей жителям Чечни много лет обещали
и их сепаратисты, и российские власти, и боевики, и экстремальные
исламисты («ваххабиты»). Но обстановка в этом регионе становилась
все хуже — обстрелы, убийства, похищения, казни создавали
ощущение безысходности;
2) многочисленные «зачистки» с преследованием, главным образом
чеченцев-мужчин, вынуждали их скрываться, оставляя своих женщин
и детей и теряя самосознание воина- победителя, мужчины. Из-за
этого нарушалось равновесие патриархально-матриархальных
взаимодействий, свойственных горским народам, а потому возник
жестокий гендерный кризис [Китаев-Смык Л А , 2000, 2001, 2004 и
др.].
Он стал причиной противоестественного «всплывания» женщин на
роли патриархов-мужчин. Так возникали и «шахидки» — феми-
низированные «боевые патриархи»;
3) из-за последней войны в Чечне тысячи людей стали изгоями в
чеченском обществе. Для него они «низкие люди»: им не помогут, не
предоставят работу, не дадут пищи. Это люди, у которых в семье
произошло что-то позорное, например, кого-то изнасиловали. Или,
например, была «зачистка» или ваххабитский налет на чеченский дом,
а бывший в нем мужчина повел себя недостойно — спрятался или
убежал и кто-то оказался убит. Эта семья, а не только один человек
становятся в чеченском обществе изгоями. Таких изгоев, как
свидетельствует профессор Джебраил Гакаев, в Чечне десятки тысяч
[Гакаев Д., 2003]. Эти люди тоже могли быть резервом и для боевых
отрядов, и для формирования «шахидов» и «шахидок»;
4) важной причиной деформирования чеченского социума стало
разрушение еще в 1993 г. в Чечне системы среднего и высшего
образований, до того весьма совершенных и успешных. Сотни тысяч
молодых людей субсиндром
Когнитивный лишились приобщения к европейской
стресса. Познавательные культуре
Попытки арабизации и исламизации обучения вели к утрате
традиционной горской культуры чеченцев Молодежь, воспитываясь
войной, становилась сырьем для боевого «ваххабизма» и
«шахидизма».
в) «Чеченская депрессия». Чеченские психологи и психиатры

свидетельствовали, что после второй чеченской войны около 90%
чеченцев находились в особом психологическом состоянии. (Возможно,
эта цифра преувеличена) Мной предложено называть его «чеченским
стрессом», «чеченской депрессией». Из чего складывается это психическое
состояние?
Во-первых, это отчаяние от многолетней безысходности чеченских
войн.
Второе — это чувство горя, ведь в каждой семье — несколько
убитых, а еще хуже — есть непохороненные, т е. неупокоенные души.
По чеченским поверьям, душа непохороненного мучается неприкаянно,
и это для всей семьи очень плохо.
Третье — тоска. Не абстрактная «душевная боль», а тоска как
физическая боль во всем теле после тяжелой работы с непривычки,
только во много раз большая. Мной проводились экспериментальные
исследования этого состояния. Для человека «в чеченской тоске» не
только его тело, но и его дом становится источником боли — там что-то
украдено, кто-то убит. Чеченец выходит из дома, у него земля «горит»
под ногами, ему кажется, что она жжет ему ноги, потому что он видел,
как горели дома, сараи, посевы. Небо давит сверху, ведь оттуда падали
снаряды, бомбы, ракеты. Это чувство знают все чеченцы. Оно
незабываемо. Вырваться из него, уйти от психологической боли-тоски
хотят многие. И когда им предлагали месть как выход из этого
состояния, уход в боевики, в «шахиды» — это казалось им спасением.
Внутреннее состояние решивших стать мстителями-самоубийцами не
имеет ничего общего с так называемым зомбированием.
г) «Предсмертный транс». Состояние «шахидок» — предсмертный

транс, характеризуется, во-первых, чувством приятнейшего экстаза,
необычайной радости жизни. С точки зрения психоаналитика их
человеческое «Я» освобождается от давления «Сверх-Я». Все
составляющие его психологические силы: традиции, социальные и
моральные нормы, обязательства перед семьей, даже перед самим собой
становятся на пороге смерти малозначимыми, ничтожными. И человек
вдруг раскрывается в своем природном, личном естестве, как цветок,
пусть и некрасивый, но это он — какой уж есть. Смертельный мститель
знает, что у него нет будущего, и поэтому он никому ничего не должен.
Не нужно искать задачу для самореализации — она уже есть, это
мщение. Когда смертница-«шахидка» идет по улице, еще за день, за два
до теракта, ей приятно, что это она сама лично идет, а не та, кого всю
жизнь родители, семья, общественное мнение загоняли в нормы горских
обычаев.
В романе Ф.М. Достоевского «Идиот» есть рассказ приговоренного к
смерти. Он описывает последние его минуты, секунды, какие они были
яркие, радостные. В 1849 г. Федор Михайлович сам был приговорен к
смертной казни, в последний момент замененной каторгой. Его описания
предсмертного состояния автобиографично-подлинны. Цитирую их в
полном объеме, предлагая читателю самостоятельно проанализировать
сложнейшую нюансировку предсмертных мыслей и чувств.
«Этот человек был раз взведен, вместе с другими, на эшафот, и ему
17 Психология стр<4 Ґ
С1
прочитан был приговор смертной казни расстрелянием, за политическое
преступление. Минут через двадцать прочтено было и помилование и
назначена другая степень наказания, но, однако же, в промежутке между
двумя приговорами, двадцать минут, или, по крайней мере, четверть
часа, он прожил под несомненным убеждением, что через несколько
минут он вдруг умрет Мне ужасно хотелось слушать, когда он иногда
припоминал свои тогдашние впечатления, и я несколько раз начинал его
вновь расспрашивать. Он помнил все с необыкновенною ясностью и
говорил, что никогда ничего из этих минут не забудет. Шагах в двадцати
от эшафота, около которого стоял народ и солдаты, были врыты три
столба, т. к. преступников было несколько человек. Троих первых
повели к столбам, привязали, надели на них смертный костюм (белые
длинные балахоны), а на глаза надвинули им белые колпаки, чтобы не
видно было ружей; затем против каждого столба выстроилась команда из
нескольких человек солдат. Мой знакомый стоял восьмым по очереди,
стало быть, ему приходилось идти к столбам в третью очередь.
Священник обошел всех с крестом. Выходило, что остается жить минут
пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут казались ему
бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять
минут он проживет столько жизней, что еще сейчас нечего и думать о
последнем мгновении, так что он еще распоряжения разные сделал
рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил
минуты две, потом две минуты еще положил, чтобы подумать в
последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом
поглядеть. Он очень хорошо помнил, что сделал именно эти три
распоряжения и именно так рассчитал. Он умирал двадцати семи лет,
здоровый и сильный; прощаясь с товарищами, он помнил, что одному из
них задал довольно посторонний вопрос и даже очень заинтересовался
ответом. Потом, когда он простился с товарищами, настали те две
минуты, которые он отсчитал, чтобы думать про себя; он знал заранее, о
чем он будет думать: ему все хотелось представить себе, как можно
скорее и ярче, что вот как же это так: он теперь есть и живет а через три
минуты будет уже нечто кто-то или что-то, — так кто же? Где же? Все
это он думал в эти две минуты решить! Невдалеке была церковь, и
вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он
помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от нее
сверкавшие; оторваться не мог от лучей: ему казалось, что эти лучи его
новая природа, что он чрез три минуты как-нибудь сольется с ними...
Неизвестность и отвращение от этого нового, которое будет и сейчас
наступит, были ужасны; но он говорит, что ничего не было для него в
это время тяжелее, как беспрерывная мысль: “Что, если бы не умирать!
Что, если бы воротить жизнь, — какая бесконечность! И все это было бы
мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не
потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не
500 Глава
41
истратил ” Он говорил, что эта мысль у него, наконец, в такую злобу
переродилась, что ему уж хотелось, чтобы его поскорей застрелили»
[Достоевский Ф.М., 1998, с. 44—45].
Вторая особенность предсмертного транса «шахидки» в том, что для
террористки-смертницы все вокруг становится необычайно ярким.
Краски, детали предметов — все выпукло, приятно и красиво. Чем ближе
смерть, тем ярче мир. И никакой «чеченской депрессии». И время
(минуты, секунды) становятся необычайно емкими В них вмещаются и
становятся очень сочными и значимыми все мелкие случайности и
предметы окружающего пространства. Возможно, течение времени
изменяется, измеряясь психикой более мелкими, но более значимыми
«квантами»
Остановить смертницу уже невозможно. Ей даже нельзя сказать, как
обычному человеку: что ты делаешь, сохрани свою жизнь. Зачем ей она?
Третье, что свойственно чеченским и другим «шахидам», — упоение
властью. Вот ходят вокруг беспечные люди, а они — во власти человека,
обреченного на смерть и готового взорвать себя и их. И «шахидка»
может даже с неким радостным переживанием дарить им еще и еше
часы, минуты, секунды.
Четвертое — упоение местью за убитых, замученных родственников
и соплеменников, за разоренные дома, родовые гнезда, за
несправедливость и бесчеловечность.
И еще пятое — уже ласкающая вера в блаженство упокоения в
райских кущах Аллаха. Есть и шестое, но о нем ниже.
Человек в предсмертном трансе может не нуждаться в наркотиках,
стимуляторах, он и так эйфоризирован. Наркотики на Северном Кавказе
не были и сейчас не являются элементом массовой культуры, опять же
из-за суровой опасности гор. Наркотики в горах — это гибель. Однако в
Центральной Азии и на Ближнем Востоке во время суфийских ритуалов
с древнейших времен, еще до Пророка Мухаммеда, применяли и в
мирное время и перед боями сложнейшие смеси трав и минералов для
создания измененного сознания. При подготовке шахидов
использовались вещества, концентрирующие внимание на внушенном
задании. Есть и суфийские тренинги, один из них — «зикр» [Китаев-
Смык Л.А., 2006, с. 75-80]. Его многократно показывали на экранах теле-
визоров, особенно часто в первую чеченскую войну. Мужские и женские
хороводы, когда чеченцы кружатся с выкриками цитат из Корана — это
своеобразная молитва суфийского ордена ка- дыритов, которых много не
только на Кавказе, но и в Боснии и Герцеговине. Известно, что
подобного рода техники использовали во французском иностранном
легионе и немецких зондеркомандах для введения в состояние «боевого
транса».
Когда говорят о трансе как о гипнотическом состоянии, то
«кастрируют» действительность. Транс — сложное измененное
состояние сознания. В нем происходит трансформация личности —
человек становится как бы другим. На Северный Кавказ мистические
тренинги и психотропные «коктейли» приходят с Ближнего Востока, где
суфийская традиция жива и не прерывалась никогда.
Как готовили «шахидок» в России? В маленькой квартирке в городе
Грозном или в небольшом домике в ингушском селе, или даже в
неприметной московской, санкт-петербургской квартирах размешали
женщин, потерявших родных, жертв «чеченской депрессии». С ними
работали хорошие психологи, которые выясняли, чего им не хватало в
детстве. Если они были обделены вниманием матери, к ним в качестве
«наставницы» приставляют женщину — пожилую, властную, якобы
добрую. Тем, которым не хватает сексуальной реализации, дают в
«наставники» мужчину, который одновременно является их сожителем и
учителем. Этот «наставник» сопровождает их на протяжении всего
времени обучения, да и во время совершения теракта находится
поблизости. Женщины идут на смерть, и чтобы ему доставить
удовольствие. Это еще одно — шестое — сексуальное переживание во
время предсмертного транса «шахидок».
У кого-то бывает и седьмое, эмоциональное наполнение пред-
смертного транса, подмеченное Ф.М. Достоевским — это приступы
злобы. Не сердитость, не озлобленность на что-то, на кого- то, а яростная
злоба, накатывающая как волна Наполняется ею каждая клеточка тела,
руки сжимаются в кулаки, ноги каменеют злобой и голова, как в гневном
огне. Приступ злобы захватывает разум, глаза сверкают, выкатываются
из-под искаженных бровей Для террориста-смертника становится
неясным, размытым то, на что же он злится. В таком состоянии человек
весьма отличается от всех окружающих, а потому может быть замечен и
схвачен.
Можно видеть в самоубийственной жертвенности чеченских
♦шахидок» действенную реализацию истерического невроза этих
несчастных женщин. Могут возразить: «Разве собственная гибель может
быть истерически “приятной и желательной”, “выгодной”? Ведь
подорвать себя миной — это и больно, и страшно!» Такое
/{тнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 502
возражение не состоятельно, если понимать чеченских женщин. Их
состояние «чеченского стресса» настолько мучительно, что любая
смерть, освобождающая от него, кажется желанной. Тем более что
исламские обещания «райского блаженства» делают для них, как это ни
странно, экстатически приятными предсмертные переживания.
В Чечне оказались возможны и иные массовые «уходы в болезнь»
женщин (чаще девочек). Это возникшие в декабре 2005 г. и
эпидемически распространявшиеся так называемые конверсионные (т. е.
истерические) заболевания. (Об этом смотрите в разделе 5.5.3.)
Возможно ли убедить террористов не совершать теракт? На этот
вопрос следует ответить утвердительно (см. подробнее в 4.1.1 .Г). В
последнее время, в начале XXI в., произошла палести- низация
чеченских боевиков, к чему бездумно приложили руку и некоторые
структуры российской администрации и злонамеренно иностранные
инструкторы боевиков Но кавказская молодежь, которая пополняла ряды
террористов, — не все религиозные фанатики. Их детство, отрочество
пришлись на времена, когда еще помнились нормы межнационального
общения, хотя и «советского», но единства народов. Молодые люди еще
ощущают культурную связь с Россией, с ними можно и нужно
разговаривать. Не случайно несостоявшаяся «шахидка» Зарема
Мужахоева так и не совершила ни одного теракта. Сначала на Северном
Кавказе она два часа просидела в автобусе и так и не привела в действие
взрыватель. Потом с сумкой взрывчатки гуляла по Москве и, наконец,
сдалась властям. Да и затем активно сотрудничала со спецслужбами,
выдала им тайники со взрывчаткой, помогла задержать боевиков,
предотвратила другие теракты.
Почему ей вынесли жестокий приговор? С нее надо было бы
пылинки сдувать, чтобы другие «шахидки» поняли, что у них есть шанс
на нормальную жизнь, и не торопились на тот свет. Неадекватные
действия российских властей лишний раз убеждают их в том, что
сотрудничать с российскими спецслужбами нельзя, рассчитывать на
гражданское общество в лице суда присяжных не приходится, им
остается одно — убивать.
Определить «шахидку» в толпе чрезвычайно трудно, потому что ее
реакции обострены до предела. Интеллект «шахидки» направлен на
одно: совершить заданное действие, не сбиться с заданного алгоритма.
Других людей она воспринимает как чуждых ей существ, судьбами
которых она владеет. Идя на теракт, она уже не думает о том, кто прав,
кто виноват.
Предсмертный транс — это своего рода мания. Что такое мания, если
отбросить моральные ярлыки? Это устремленность во что-то одно с
игнорированием всего, что этому мешает. Даже глупый человек в
маниакальном состоянии так концентрирует остатки своего ума, что
делает подчас необычайно умные дела. А если он умный и
маниакальный, то становится гением — добрым или злым. Терроризм
смертников — это концентрированность мысли и воли на чрезвычайной
цели — нести Смерть [Решетников М.М., 2004, с. 341-343 идр.[.
Скорому прекращению «женского терроризма» чеченок способ-
ствовали не только решительные действия правоохранительных и
антитеррористических органов, но и интенсивные напоминания (через
средства массовой информации) населению Чечни о том, что
«шахидизм» женщин традиционно чужд чеченскому этносу [Китаев-
Смык Л.А., 2003, с. 38-39 и др.). Главенствующую роль в
информационном подавлении террористических тенденций у женщин
сыграли интеллектуалы чеченской диаспоры.
4.2.11. О смелости
А. Абсолютное бесстрашие? Известны люди, которым, по их словам,

вообще не свойственно чувство страха в ситуациях, связанных с работой
в опасных условиях. Результаты наших наблюдений за такими людьми
во время их профессиональной деятельности подтверждают
достоверность их самооценки. В ходе приобретения мастерства
практически все такие люди испытывали чувство страха, тревожности
при первых столкновениях с опасностью, которое постепенно (или
сразу) редуцировалось. Надо сказать, что людям подобного типа не
чужды ощущения тревожности, опасения, боязни, которые у них
возникают при тех или иных опасностях в ситуациях, не связанных с
профессиональным риском. Их бесстрашие в рабочих ситуациях,
видимо, обусловлено многими прецедентами ♦овладения» своими
эмоциональными реакциями; конечно, оно базируется и на
мотивационно-волевых чертах личности.
Описания такого «воспитания бесстрашия» можно найти в ме-
муарах, художественных произведениях. Вот как об этом говорит боевой
генерал Аносов, один из персонажей повести «Гранатовый браслет» А.
И. Куприна: «Ты не верь, пожалуйста, тому, кто тебе скажет, что не
боялся и что свист пульдля него самая сладкая музыка. Это либо псих,
либо хвастун. Все одинаково боятся. Только один весь от страха
раскисает, а другой держит в руках. И видишь: страх-то остается всегда
один и тот же, а умение держать себя от практики все возрастает: отсюда
и герои, и храбрецы Так-то» [Куприн А.И., 1958, т. 4, с. 455|.
Известны разные пути к такому профессиональному бесстрашию, к

казалось бы, непроизвольному самообладанию: через становление и
укрепление убежденности в безошибочности собственных действий в
критической обстановке; через веру в собственную неуязвимость; через
постепенное (за первые 2-3 года работы) замещение состояния
тревожности состоянием напряженности внимания; через
504 Глава
4
«культивирование» приятных переживаний риска, постепенно
вытесняющих чувство тревожности (при первоначальной склонности к
таким переживаниям); через переживание сильного страха (см. ниже).
По результатам регистрации поведенческих физиологических
показателей (сердцебиений, дыхания, кожной гальванической реакции)
членов экипажей самолетов, вертолетов, бронетехники нами совместно с
военными психологами были обнаружены четыре типа распределения во
времени эмоциональных переживаний в опасных ситуациях [Китаев-
Смык Л.А., Неумывакин И.П., Пономаренко В.А., 1964; Китаев-Смык
Л.А., Неумывакин И.П., Пономаренко В.А., Утямышев Р.И., 1967 и др.].
1. Эмоциональная вспышка происходит во время такой ситуации, как
«чувственный накал», однако быстро угасает сразу после ликвидации
опасности.
2. Эмоции при опасности не усиливаются. Наверно, они были
оптимально (но не максимально) отмобилизованы заранее. Но сразу
после ликвидации критической ситуации происходит вспыхивание
чувств и затем постепенное их угасание.
3. Эмоции надолго отставлены во времени и могут проявляться как
посттравматический стресс.
4. Эмоциональных сопровождений преодоления опасности и после нее
заметить и зарегистрировать не удается.
Приведем замечания профессора психологии полковника-
десантника В.Ф. Магазанника, ознакомившегося с текстом подраздела
«О смелости». Он пишет: «Если людям, по их словам, “вообще не
свойственно чувство страха в ситуациях, связанных с работой в опасных
условиях", стало быть, это не были для них “опасные условия", т. е.
реальной опасности (с точки зрения этих людей) не было! Опыт не
приучает к опасности (а тем более к смерти), а учит видеть ее
действительные источники и не отвлекаться на то, что постороннему
иногда кажется “ну, очень опасным!". Убежденность в безошибочности
своих действий может иметь место лишь в этом случае. В противном
случае таких людей следовало бы признать слабоумными, т. е. не
понимающими, что в реальности происходит. А они владеют ситуацией!
И какое-то особое “внутреннее самообладание” им ни к чему (по
крайней мере в данных случаях), не надо ничего "сдерживать”, ибо
ничего не “рвется наружу”, они нормально делают привычную работу»
[Магазанник В.Ф., 2006].
Б. Этимологическая «классификация» смелости. Этимологический

анализ слов, обозначающих смелость, вскрывает подходы к этой эмоции,
существовашие в истории:
— храбрый, происходит от «решительно режущий» [ФасмерМ., 1996, т.
4, с. 264];
— отважный, взвесивший все до конца [там же, т. 3, с. 169];
— смелый — в основе этого слова представление о том, чтобы сметь
сделать то, что другие не смеют [там же, т. 3, с. 684];
— лихой — не такой, как все, превышающий меру в борьбе и в зле [там
же, т. 2, с. 505];
— бесстрашный, тот, кто не замирает, не каменеет от ужаса [там же, т.
3, с. 772].
Итак, видны два подхода: первый — определение действий человека:
он решительно режущий или взвешивающий все без остатка. Второй —
определение личностных качеств — он тот, кто смеет, кто не как все, не
каменеет от ужаса.
Попытки схематизации эмоций с использованием понятий «шкала»,
«полярность» эмоциональных проявлений, «базовое» эмоциональное
чувство, «инверсия» эмоций и т. д., конечно, весьма далеки от реальной
сущности эмоций. Эти понятия генерируются скорее под влиянием
социокультурных норм и ин- траспективных представлений об
эмоциональных проявлениях, чем на основе скудных
экспериментальных данных Феномен смелости-отваги присущ людям
любых национальностей. Так, на чеченской войне военную смелость я
наблюдал и у российских, и у чеченских военных. Были отмечены
различные ее формы.
Однако обсудим истоки смелости.
В. Индивидуально-личностные «истоки» смелости.

1. Постепенное вытеснение (репрессия) страха другими эмоциями,
психологическими установками, представлениями: чувством мести,
горя, религиозного экстаза, гражданского долга и т. д.
2. Переворачивание (инверсия) чувства страха в смелость.
3. Смелость, за которую можно признать радостное экстатическое
переживание предстоящей победы над врагом, над источником
опасности. Такая смелость — переживание триумфа, как бы взятого
взаймы у возможной победы.
4. Экстатическая смелость обреченных на неминуемую смерть. Как пел
российский поэт В. Высоцкий, «Чую с гибельным восторгом —
пропадаю1»
5. Сосуществование чувства страха с чувством смелости, поддер-
живаемым представлением о долге, о постыдности страха.
6. Смелость-глупость, мальчишество. Человек, еще не познав
опасности боев, одержимый интересом к новизне фронтовой
обстановки, ведет себя не осознавая, что ему угрожает. Смелость-
глупость весьма распространенное явление и бывает причиной
большей части боевых потерь в первые трое-четверо суток
пребывания в зоне боев, в местах, подверженных бомбардировкам,
ракетным и артиллерийским обстрелам. С приобретением боевого
опыта глупая смелость, проходит почти у всех выживших (но все-
506 Глава
4
таки не у всех!).
7 Опасной смелость может стать из-за иллюзорных представлений о
своих боевых (профессиональных) умениях, о своей силе, тогда как и
сила, и умения иссякли из-за отсутствия тренировок, или после
болезни, либо в ходе старческой инволюции бывшего
профессионала-экстремалыцика (боевого офицера, генерала). Такие
*иллюзия силы» и «иллюзия защищенности» могут быть при
переносе правомерного представления о своих боевых навыках и
умениях в одном виде борьбы на другие виды сражения. Так, я
участвовал в анализе случаев порочной и опасной смелости мастеров
восточных единоборств, оказавшихся перед противником, вооружен-
ным огнестрельным оружием. Из-за «спокойной смелости» как
важного атрибута восточных единоборств такие мастера высокого
класса становились незащищенной мишенью перед пистолетом, не
осознавая того.
Немало людей среди сотрудников спецслужб, у которых возможны
неуместные проявления смелости. «Так, при проведении в мае 2005 г. в
ГУВД Московской области психологической диагностики лиц, несущих
службу с оружием, психологами выявлено 35 сотрудников, склонных к
необоснованному риску, и более 20% — с явлениями эмоционально
неустойчивости, нестабильности» [Захарова С.И., 2005, с. 39]. Психологи
отметили, что «основные потребности в физической и психологической
безопасности, особенно у молодых сотрудников, невысоки и
обусловлены как влиянием воспитания, так и средств массовой
информации, телевидения, распространения компьютерных игр, где
человеку дается якобы не одна жизнь и можно несколько раз
’’потренироваться"» [там же].
Перечень разных форм пробуждения смелости может быть изменен
и продолжен. Они могут сочетаться или сменять одна другую. Из
переплетения истоков и нюансов смелости возникает вовлеченность
личности в отважную жизнь. Это увлекает. Победы с их оргастически-
экстатическими переживаниями могут стать потребностью. В основе
такой трансформации души — адаптивные процессы взбудораженного
организма. Таков путь и к феномену «героического убийцы», «игрока
жизнями» и др. [Китаев-Смык Л.А., 2001].
8. «Война, как и другие экстремальные ситуации, притягивает к себе
людей, стремящихся к риску, к игре, где на кон ставится их
благополучие, а то и жизнь. Не сознавая того, они в душе борются с
собой. Одни “игроки” своей и чужими жизнями, постоянно
утверждая свое достоинство, оправдывают свое участие в войне тем,
что воюют за правое дело. У таких людей эмоции могут
расщепляться, удваиваться. Страх смерти рождает радость победы
над ним. Страх, пронизывающий душу, сладостно распят страстной
смелостью души. Страх может совмещаться с радостью, весельем,
гневом» [там же, с. 57].
9. Некоторые «игроки» жизнями, убив одного или нескольких людей,
приобретают страсть к убийствам. В этом реализуется как бы
смелость преодоления моральных норм, нравственных запретов.
Одни исследователи этого феномена видят в нем отголоски
сексуального оргазма овладения чужим телом. Другие
интерпретируют этот феномен как удовлетворение такими людьми
своей шизоидной потребности в постоянно новых, нетривиальных,
опасных или аморальных раздражителях. Третьи полагают, что
участие в реальной войне — это удовлетворение рефлекса власти.
Такой «игрок» ощущает власть над жизнью и смертью своей и своего
врага. Видя очередной труп убитого им человека, он думает:
«Трупом мог быть я, мы были в равных условиях боя, но трупом стал
ты, значит, моя власть выше твоей!» Эти и другие интерпретации
феномена «героического убийцы» не могут объяснить всей его
сложности [там же].
Но есть другие «игроки» жизнями. «Терпящие поражение в борьбе с
самим собой, падшие в душе под гнетом своих пороков, они упиваются
страхом перед своей мерзостью, перед подлостью своих поступков. Их
тянет к подчас опасной жестокости, чаше в отношении к слабым,
беззащитным, безоружным. Им не помогают мысли об исполненном
долге. Их прибежище — наркотики, алкоголь, извращенный секс» [там
же].
Анализируя индивидуально-личностные предпосылки смелости (и,
напротив, страха, тревожности), надо учитывать, что психологи
различают личностную тревожность, т. е. постоянную склонность
беспокоиться, как бы готовность к боязни и страху. Реактивную
тревожность, проявляющуюся при реальной опасности [Спильбергер Ч
Д , 1983, с. 12-23, 535; Spielberger С D , Gorsuch R.L., Lushene R.E.,
1970 ].
Когнитивный сі/бсиндром стресса. Познавательные процессы... 508
Г. Психосоциальные «основания» смелости. Подчас трудно различить,
что порождает в человеке смелость: индивидуально-личностные
особенности либо она возникает из за общественной, социальной роли,
«подаренной» ему судьбой вместе с испытанием опасностью
индивидуальных качеств этого человека.
Попробуем рассмотреть разные виды смелости, пробуждающиеся в
сообществах людей. Вместе с тем заметим, что смелость (как и страх)
заразительна. Этому способствует механизм психического
индуцирования бесстрашием, когда за горсткой отважных пассионариев
устремляются множества людей.
Заметим, что при этом включается тот же психосоциальный
механизм, что и при панике, но с «обратным знаком».
1. Доблесть, бесстрашие людей (как правило, мужчин-бойцов),
основаны на уверенности в силе и верности соратников: «Один — за
всех! Все — за одного!». Страх перед опасностью (даже перед
возможностью собственной гибели в бою) у таких людей передлицом
врага вытеснен, подавлен счастьем их единения, солидарности.
Радость совместного риска предвещает им победу.
Можно ли интерпретировать такое доблестное бесстрашие всего
лишь как подавленный «ужас смерти» второго вида (страх потерять
достоинство, доброе имя, быть изгнанным из своего мира, страх остаться
одному и погибнуть) (см. об этом подробнее 4.2.3 и [Китаев-Смык Л.А.,
1983, с. 263-264]) ? Надо полагать, что бесстрашие доблести проистекает
еще и из сложных личностных психосоциальных предпосылок
(процессов, функций и пр )
2. Часто «нет места страху» у гордых людей (мужчин и женщин),
уверенных в своем социальном превосходстве, в своей непре-
клонности и непобедимости. Гордость сохраняется ими и при
поражении, и перед лицом смерти, наделяет их самообладанием
перед «низким» врагом. Гордый человек, побеждающий и
поверженный, уверен в своем достоинстве, основанном на чувстве
причастности к главенствующему социальному сообществу, —
сильному, победному, вечному. «Гордое бесстрашие», конечно же,
сходно с бесстрашием доблести, но все же они во многом различны.
Мы приводим здесь замечания профессора В.Ф.Магазанника о
соотношении (совлиянии) гордости и страха: «По поводу гордых людей
в экстремальной ситуации, — пишет он, — вспоминаю рассказ одного
лагерника, отсидевшего и в гитлеровском концлагере и потом “за то, что
выжил ” — в советском. Так вот, в немецком концлагере сидел один
высокородный князь, грузин-аристократ. Ему приказали вырыть яму-
могилу, чтобы закопать там заживо двоих заключенных за какую-то
провинность. Сами эти двое стояли тут же связанные Он гордо
отказался. Тогда немецкий офицер приказал развязать этих двух, а затем
приказал им вырыть яму, чтобы закопать этого аристократа. Они с
энтузиазмом и радостью чудом спасшихся принялись за дело. Энергично
509 • Глава 4
и быстро выполняли работу. Грузина связали и поставили в яму (специ-
ально не положили, а поставили, чтобы он подольше мучился)
Принялись они его зарывать, и, когда земля дошла уже ему до носа, им
приказали отрыть его. Отрыли. Потом опять приказали ему вырыть яму
для этих двоих. Вот тут он сделал это быстро. И потом закопал их. Это
называлось “воспитательной работой”» [Магазанник В.Ф., 2006].
3. Основой бесстрашия может быть вера в Высшую. Божественную
защиту, в свою магическую защищенность Таким «мистическим
бесстрашием» могут быть наделены не только люди религиозные, но
и просвещенные, образованные атеисты. В спокойной, обыденной
обстановке они как бы посмеиваются над своими ощущениями
магических «сил». Но при смертельной опасности и во многих
атеистах подымается, заполняя их разум и все их существо, мощная,
неколебимая уверенность в своей защищенности высшими силами.
4. Нередко полководцы и политики для повышения стойкости
подвластных им осажденных войск использовали способы, которые
могут казаться недостойными. Например, намеренно задерживали в
осажденном городе жен и детей воинов, защищающих этот город.
Наверно, это всегда усиливало их способность к сопротивлению, т к
их семьи были многим воинам дороже собственных жизней.
Такие прецеденты были описаны и древними авторами. Секст Юлий
Фронтин в своем учебнике для древнеримских командиров «Стратегемы:
военные хитрости» описал такой случай: «Эпами- нонд, вождь фиванцев,
собираясьдать бой лакедемонянам, решил использовать не только силу,
но и настроение солдат. На сходке он заявил, будто лакедемоняне
решили в случае победы перебить всех мужчин, их жен и детей увести в
рабство и разрушить Фивы. Возбужденные этим заявлением, фиванцы
при первой же атаке разбили лакедемонян» [Фронтин С Ю., 2003. с. 44].
Не только в древности, но и в современных войнах стратеги
используют такой способ пробуждать бесстрашие осажденных,
(например, во время войны в Нагорном Карабахе в 1992-1994 гг. оттуда
было запрещено эвакуировать женщин и детей).
Отчаянное бесстрашие мужчин, защищающих свои семьи, — это,
надо полагать, проявление инверсии биологиче-
/когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 525
ского «ужаса смерти» третьего вида (см. подробнее 4.2.2 — 4.2.5
[Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 260-270]).
5. Смелость, боевой азарт воинов, идущих на штурм осажденного

города, пробуждались и усиливались правом на его разграбление.
Представление ужаса своей возможной смерти в бою вытеснялось у
штурмующих воображением красот драгоценной добычи и радостью
обогащения — «бесстрашием добытчика-захватчика».
Регламентированный грабеж побежденных был нормой войн.
Генералиссимус А.В. Суворов писал в своих наставлениях солдатам:
«Святая добыча! Возьми лагерь! — все ваше. Возьми крепость! — все
ваше» [Суворов А.В., 1980, с. 23]. Надо отдать должное великому
полководцу — при «взятии добычи» он запрещал физическое насилие
над населением; «Обывателя не обижай: он нас поит и кормит. Солдат не
разбойник» [там же].
Надо признать, что трансформация боевого азарта в азарт захвата
добычи (и даже мародерство) проистекает не только из военных
традиций, порочной морали, жадности. Присвоение добытого среди
разрушений войны имеет еще и глубинные психосоциальные
подсознательные механизмы [Китаев-Смык Л.А., 2001, с. 58]. Среди
разрушений чужого имущества возникает не только алчность
захватчика, но еще и не вполне осознаваемая потребность его сохранить,
присвоить. Оттого и радость добычи, вытесняющая страх.
6. Бесстрашие штурмующих усиливалось правом сексуального разгула
и насилия над женами и дочерьми побежденных. Мишель Монтень
описывал, как после неудачных попыток овладеть осажденным
городом солдатам было рассказано о прелестях горожанок и
обещано право на овладение ими. Это так воодушевило осаждающих
и сделало их бесстрашными в бою, что город был взят [Монтень М.,
1991].
В биологической основе такого « сексуального бесстрашия » —
подавление мужскими половыми гормонами (андрогенами) «гормонов
страха» [Лишшак К., Эндреци Э„ 1967 и др ].
7. Специальная боевая выучка солдат создает у большинства из них
психологическую установку на недопущение, на невозможность
действий, пробуждающих и усиливающих страх в бою. Так, А.В.
Суворов категорически запрещал в боевой обстановке какие-либо
перемещения, кроме как вперед, на врага: «Отступных плутонгов?
— лучше об оных и не помышлять! Влияние их солдату весьма
опасно, а потому ни о каких ретирадах в пехоте и кавалерии лучше
не мыслить» [Суворов А.В., 1980, с.21].Иеще:«Нив каких
построениях и во управлениях фронта не пятиться назад Шаг назад
— смерть!» [там же. с, 36]. Напомним, что во время Великой
Отечественной войны был Приказ Верховного Главнокомандующего
И.В. Сталина № 227
>ниггшвный «Ни шагустресса.
субсиндром назад!», Познавательные
учреждающий заградотряды
процессы... 511
(заградительные отряды НКВД располагались позади позиции
советских войск или шли за наступающими войсками и рас-
стреливали всех отступавших, бежавших назад).
Такое «приказное бесстрашие», как и другие описанные выше
формы смелости в бою, возникают у воинов, предрасположенных и
готовых к нему. У других лавинообразно срабатывает психологическое
заражение (индуцирование) бесстрашием.
8. «Бесстрашие обреченных на смерть» может охватывать людей, когда
враги не оставляют им никакой надежды на спасение. Эта смелость
подобна ярости раненого зверя, когда он по ворачивает назад и
отчаянно, в последнем броске идет на преследователя. Этим нередко
он спасает свою убегающую стаю. Жертвуя собой, он либо ранит,
либо насыщает голод преследующего хищника (см. подробнее 2.1.11,
2.1.12 и [Китаев-Смык Л.А., 2001, с. 10-15]).
Собственная гибель вместе с другими героями может приписываться
боевой группе, в которой все солдаты и командиры знают о своем
«Высоком предназначении», о том, что сражение, в котором они
погибнут, позволит другим сражающимся победить врага. Это
бесстрашие самопожертвования культивировалось в «революционных» и
«отечественных» (при защите отчизны от агрессора) войнах ♦Мы все на
бой пойдем за власть Советов и, как один, умрем в борьбе за это», —
пела Красная армия, утверждая власть рабочих и крестьян. Исламские
шахиды совершают ритуал как бы умирания перед боем, в котором
обязаны бесстрашно сражаться вплоть до собственной гибели. Надо
сказать, что шахидов средневековья называли «асасины», потому что
перед боем они подкрепляли свое жертвенное бесстрашие
наркотическим снадобьем из гашиша (потому и назывались «гашишины-
асасины»,).
9. «Бесстрашие обреченных, если не на победу, то на смерть» утех, кому
невозможно спастись от врага, кроме как победив его, нередко
создавали военачальники Из таких пре цедентов возникло
выражение: «Сжигать мосты». Описание подобного случая находим
у С.Ю. Фронтина: «Фабий Максим, опасаясь, что войско в расчете на
корабли, куда можно будет спастись, не будет биться достаточно
стойко, велел сжечь их перед тем, как начать сражение» [Фронтин
С.Ю., 2003, с. 47].
Д. Смелость и культовое отношение к смерти.

а) Одержимость смертью — важный компонент отваги,
и, конечно, многие традиционные психотренинги использовали его.
Известны способы дзенского (чаньского) тренинга, ведущие, в
частности, к ликвидации тревожности и к самообладанию через
переживание в мыслях и чувствах собственной смерти [Абаев Н В , 1993
и др.]. «Парадоксально, но именно в смерти идеологи самурайства
усматривали дополнительный источник силы, почти
сверхъестественного могущества и, одновременно, гражданской
доблести:512
“Путь самурая есть одержимость смертью”... Великие делаГлава
нельзя совершить
4 в обычном состоянии духа. Нужно превратиться в
фанатика и пестовать страсть к смерти... Воин должен учиться
единственной вещи — смотреть в глаза смерти без всякого трепета»
[Долин А.А., Попов Г.В., 2006, с. 126).
б) Можно достичь бесстрашия, пережив сильнейший страх, как бы
стирающий это чувство. Приведем пример такого формирования
бесстрашия. Бывший разведчик-нелегал А., отличавшийся, по
мнению его коллег, абсолютным бесстрашием, рассказал мне, что
после первых пребываний среди врагов (в роли одного из них) он
стал бояться, что когда-нибудь может быть разоблачен и замучен.
«Однажды, когда я готовился к очередной заброске в одну из
дальневосточных стран, чувство тревожности было особенно
сильным. Тогда я нарочно стал усиливать его, уверяя себя, что я
когда-нибудь обязательно буду разоблачен и погибну под пытками. О
долгих пыточных умерщвлениях, издавна культивируемых там, я
знал. Напало чувство страха, оно было таким сильным, что я как бы
пережил в мыслях и чувствах собственную смерть. После этого я уже
не испытывал страха. Дважды, когда я бывал на грани провала, моя
невозмутимость смущала моих противников и давала мне время уйти
от опасности» (из рассказа А.) [Китаев-Смык Л.А., 1983. с. 262-263].
в) Возможно ли формирование отваги, воспитанной с детства,
жестокостью? Е.О. Александров обсуждает эту проблему на примере
нормандских викингов, культивировавших умение убивать:
«...подобный психотренинг викингов мог приводитьк легендарному
бесстрашию и отсутствию жалости к окружающим и к себе»
[Александров Е.О., 2006, с. 125]. Заслуживает внимания его мысль о
том, что чрезвычайно измененные ради бесстрашия психические
состояния — это особого рода посттравматические стрессовые
расстройства. Александров приводит пример такого состояния у так
называемых берсерков. Они «в состояния боевого транса могли
быстро выходить на инстинктивный уровень физиологии, на котором
функционировали в соответствии с их представлением о поведении
бешеного медведя или волка. Но с каждым повторением затруднялся
обратный переход» [там же, с. 125-126].
г) Архаические психотренинги отваги бойцов, профессионально
вошедших в образ, смело дезориентирующий врага, и сейчас
культивируются в Шаолиньском монастыре в Китае: «битва орла»,
«борьба обезьяны», «сражение пьяного» и др. Не будем продолжать
перечень видов личного бесстрашия и социализированных способов
нигилирования страхов перед смертью.
Е. Смелость и мужская истерия. Со времени Э. Кречмера представления

о демонстративности (невольной наигранности, эпитимности) поведения
в опасной ситуации рассматриваются в свете учения об истерии. Она
может участвовать в возникновении феномена «героического убийцы».
Известный московский психиатр В.А. Романовский указывает, что
истерия бывает у женщин
>ниггшвный и мужчин,
субсиндром хотяПознавательные
стресса. в медицинской процессы...
литературе 513
описывается в основном женская истерия. Романовский обращает
внимание на то, что женская истероидность — преимущественно
экстравертирована, она болезненно адресуется внешнему миру,
окружающим свидетелям. Мужская истероидность чаще
интровертирована, обращена к самому себе: «Без вас обойдусь!..»
(«укрытие» в свою демонстративную пассивность). Или внутренняя
бравада: «Я вас всех!..» («выход» в представление о своей активности).
Это героизирующая истероидность. Такой человек гордо идет на смерть,
стойко терпит рану. Ветеран, воевавший в Афганистане, рассказывал,
как, отбиваясь от противника, оставшись в живых один, старался
принять героическую позу: «Пусть мой труп увидят, узнают, как я
дрался!»
Истероидность мужчин может быть и трагедийной, и самоби-
чующей, и самоуничижающей с внутренним горестным плачем «скупою
мужскою слезой» и со стыдом. Уничижительный оттенок терминов
«истерия», «истероидность» недопустим к таким проявлениям истерии,
т. к. некоторые виды истинного героизма и высокого искусства
подпитываются эмоциями истероидного состояния.
Люди, возвратившиеся с войны, научившиеся убивать, испытав
свою жестокость и жестокость противника, претерпев страх смерти и
отчаяние поражений, часто становятся: одни непримиримыми борцами
за справедливость, утверждая ее нередко с бесчеловечной истероидной
жестокостью, другие пополняют отважные преступные группировки
психопатов-истериков. И первые, и вторые становятся генератором
социальной, а подчас
Квгнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 529
политической нестабильности и «запальным шнуром» Великих
революций.
Ж. Социальная стратификация и смелость. Зигмунд Фрейд
рассматривал смелость как особое свойство действий при достижении
цели с риском своим социальным благополучием и даже жизнью [Фрейд
3., 1990]. И все же он недооценивал, что при одинаково храбрых
поступках смелость не одинакова, если учитывать особенности
характеров людей и их социальный статус.
Пример таких различий смелости в бою описал Эрих Фромм. В
одном и том же сражении сходно храбрые люди поступают по-разному,
если они принадлежат к разным иерархическим (командным) уровням и
социальным слоям (социальным стратам): «Например, офицер в
сражении будет вести себя совершенно иначе в ситуации, где его отвага
мотивирована преданностью идее, чем в ситуации, где она мотивирована
честолюбием. В первом случае он не пойдет в атаку, когда риск не
пропорционален достижению тактических целей. Если же, наоборот, им
движет тщеславие, эта страсть может сделать его слепым по отношению
к опасностям, угрожающим ему и его солдатам. В последнем случае его
поведенческое свойство “смелость” — это, как ясно, то самое
честолюбие... В случае со “смелым” солдатом, мотивом которого
является 514
честолюбие, мы можем предсказать, что он будет вести себяГлава
смело, только
4 если смелость может быть вознаграждена. В случае с
солдатом, который смел из-за преданности своему делу, мы обнаружим,
что одобрение будет иметь мало влияния на его поведение» [Фромм Э.,
1992, с. 60].
3. Смелость с позиции концепции разных видов «ужаса смерти».

Рассмотрим смелость человека с позиции концепции о нескольких
базовых видах «ужаса смерти», подробно описанных нами в четвертой
главе (см. 4.2.2—4.2.5 и [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 260-270]).
Люди с малой выраженностью «индивидуального страха смерти»
(«ужаса смерти» первого вида) легко, почти равнодушно или с
радостным оживлением работают, либо сражаются в опасных лично для
них ситуациях. Однако они боязливы перед любой формой потери
своего престижа, социального статуса (из-за наличия у них страха
второго вида). Не боясь пуль, высоты, хищных животных, смерти и
ранений, они чрезвычайно опасливы перед правоохранительными
органами своей страны, перед клеветой, тяжело переносят даже
незаслуженное неодобрение окружающих.
Нет достоверных данных о том, сколько людей изначально наделено
(или лишено) «индивидуальным видом ужаса смерти», и о том, у
скольких мужчин и женщин он исчезает в ходе адаптирования к
опасности либо, напротив, нарастает у дезадаптирующихся личностей.
Если же у человека снижена возможность переживать (ощущать)
«ужас смерти» второго вида (боязнь потери престижа), то в опасных
ситуациях у него вспыхивает страх за свою жизнь («ужас смерти»
первого вида), такой человек даже боится думать о боли, о ранах на
своем теле, но он не боится позора. Перед лицом опасности он выглядит
откровенным трусом и наглецом-предателем.
В моральном плане еще непригляднее личность, лишенная «ужаса
смерти» третьего вида (страха за жизнь и благополучие других людей):
при опасности этот человек будто не видит тех, кому он должен помочь,
кого обязан спасти.
Интересно отсутствие сразу нескольких видов «ужаса смерти». В
условиях разгара чеченской войны в 1996 и 1999 гг. я курировал
нескольких людей с полным отсутствием страха за себя (первого вида) и
страха потери престижа (второго вида). Эти люди в любой боевой
обстановке, при смертельной опасности были абсолютно бесстрашны.
Свою смелость они объясняли по-разному: «Чего бояться-то. Все под
Богом ходим», «Пусть враги боятся меня», «Мне бояться нечего!».
Известный русский писатель Петр Вайль, посетив чеченскую войну,
назвал смелость одного из таких людей «зоологическим бесстрашием».
Однако у многих из них эмоции страха все же были, но не осо -
знавались и погружались в эмоциональную память, в подсознание.
Потом эти эмоции выплескивались в кошмарных снах, в ужасе
просоночных состояний. Приступы ночного страха у людей, днем
абсолютно бесстрашных, можно рассматривать как «панические атаки в
цикле “сон—бодрствование” [Башмаков
>ниггшвный субсиндром стресса.М.Ю., Дюкова Г.М.,
Познавательные Голубев 515
процессы...
В.Л., Столярова А.Т.,Тушлер Н.В., 1995, с. 21-29]. Подробнее об этом в
разделе 4.5.
Указанные выше примеры не исчерпывают стрессовых
эмоциональных состояний, характеризующихся испугом. Они наводят на
мысль о том, что страх перед своей индивидуальной смертью («ужас
смерти первого типа») может быть иерархически «ниже» других,
рассмотренных выше «видов» этого чувства, т. е. в некоторых случаях
страх перед частным фактом собственного исчезновения менее значим,
чем боязнь потери личного престижа («ужаса смерти второго типа») и
чем страх за сохранность рода, семьи, популяции («ужас смерти третьего
типа»). Страх за себя Когнитивный субсиндром стресса.
Познавательные процессы... • 531 может быть подавлен страхом за
других людей. Тому немало примеров. Иерархичность эмоций, усиление
их либо подавление сверху вниз и снизу вверх — это, возможно,
фундаментальный механизм, организующий эмоциональный стресс.
Таким образом, смелость — более сложное явление, чем
альтернатива страха. Следует сказать также о возможности
трансформации любого из описанных выше видов страха, а также их
превращения в, казалось бы, безэмоциональное напряжение внимания,
активизацию мышления во время экстремальной ситуации [Китаев-
Смык Л.А., 1979, с. 135-162; 1981, с. 19-23; Русалова Н.М., 1979]. Быть
может, его следует рассматривать как «третье» состояние, лежащее вне
«страха» и «смелости»? Нельзя не учитывать эволюционного
предназначения смелости как способности и склонности живых существ
к небезопасному усвоению новых пространств существования, к защите
себя и своих соплеменников, к свершению рискованных, но многообе-
щающих поступков.
И. Смелость как сила сплочения в рискованных ситуациях. Смелость

умножает силы воодушевлением. Демонстрация коллективного
бесстрашия перед лицом врага часто его деморализует, но может и
воодушевить. Отважная боевая группа действует как «смелая личность»,
даже когда не все в этой группе обуреваемы отвагой. Может быть и
лучше, если не храбрость, а расчетливая уверенность двигает бойцами
«смелой группировки». Это возможно, когда ее лидер (командир)
неоднократно доказал, что может тщательно планировать успех, когда у
всех бойцов есть вера в удачу, в победу. Часто лишь после победы или
поражения видна четкая грань между оправданной смелостью и
трагическим безрассудством.
Перечислим шесть принципов того, как решительно развивать перед
лицом опасности коллективную смелость.
Первый. В неожиданной опасной ситуации, когда неясно —
бороться или спасаться, главным мотивом должна стать инициативность.
Надо пытаться овладеть ситуацией: оценить возможность
воздействовать на нее, а затем управлять ею (и собою). Опыт,
приобретенный в реальных или тренировочных рискованных ситуациях,
подскажет,
516как (активно или выжидая) вести себя. Глава
4 В морской пехоте США младших командиров обучают
Второй.
пользоваться правилом «80 процентов». В соответствии с ним задержка
в принятия решения с целью получения более 80 % необходимой
информации расценивается как нерешительность и наказывается
[Сантамария Д.А., Мартино В., Клемонс Э.К., 2005, с. 60]. Опыт встреч с
опасностями тренирует и приучает находить оптимальные решения
Третий. Необходимо поощрять подчиненных критически
высказываться во время подготовки рискованных операций и предлагать
свои варианты действий. Это не только позволит получить более
правильные решения от лиц менее высокого ранга, но более опытных,
это укрепляет смелость, инициативу и право на собственную точку
зрения у всех участников рискованной операции. Но среди них не
должно быть сумасбродов.
Четвертый. Нужно терпимо относиться к ошибкам инициативных
людей, смело действовавших в условиях с недостаточной информацией
об опасности и путях ее преодоления. Терпимость к ошибке
инициативного человека, во-первых, активизирует его интеллект при
анализе ее: он не стыдится и не старается забыть свой промах. Во-
вторых, терпимость к ошибкам помогает накапливать позитивный опыт
предотвращения их. Абсолютно нетерпимы должны быть
нерешительность, нечестность и, более всего, ела бость у тех, кто
участвует (или учится участию) в рискованных действиях в опасных
ситуациях.
Пятый. В критических ситуациях приоритетны смелость и
немедленность действий, однако при этом (или сразу после них) бывают
вопиющие промахи. Еще Маргарита Бобнева, работая в 60-х гг. XX в. в
военном Институте авиационной и космической медицины, выявила и
описала возможность «глупейших» ошибочных действий, свершаемых
опытнейшими профессионалами при стрессе и сразу после него [Бобнева
М.И., 1964, с. 12-14]. По ее данным, они составляют 2 % от общего числа
ошибок совершенных тогда летчиками в советской военной авиации На-
пример, были случаи, когда опытные летчики-испытатели после
опасного полета сажали самолет на взлетно-посадочную полосу «на
брюхо», не выпустив шасси.
Такие случаи чрезвычайно психологически травматичны для
«виновников», и не целесообразно их детальное и тем более много
кратное обсуждение в разных служебных инстанциях. Нельзя за ронить
стыд и страх в душу профессионала, лучше отметить такой промах
каким-либо шутливым «награждением» виновного.
Шестой. Реальный боевой опыт формирует смелость «обстрелянного
солдата», «бесстрашного ветерана» Чем заменить опыт участия в
сражениях, когда их нет? Тренировками боевого мастерства, военными
учениями в условиях, приближенных к боевым. И важнейшим
принципом должна быть чрезмерность учебных и тренировочных
нагрузок. Боевые навыки и умения, приобретенные во время
запредельно трудных, изнурительных учений уменьшат вероятность
испуга и страха в бою субсиндром стресса. Познавательные процессы... 517
>ниггшвный
Телесная память о преодоленных мучениях и опыт победившей воли
блокируют ужас смертельной опасности. И еще, страх перед врагом
«оттесняется» из актуального осознания уверенностью в совершенстве
своих боевых умений и в надежности солдат- сослуживцев.
Завершая рассуждения о смелости, напомним о важных ее основах.
Это.
- профессиональная (боевая) подготовка к работе в экстремальных
ситуациях (к боям), более трудная (более жестокая и опасная), чем
та, с которой встретится профессионал- экстремалыцик (солдат,
офицер) в реальных условиях. «Тяжело в учении — легко в бою»
[Суворов А.В., 1980]. Эта мысль хороша в устах Суворова, однако
есть много примеров, когда несообразность тяжести ученья запросам
реальности делала такое учение бессмысленным;
- непременно проверка в реальных экстремальных ситуациях умений и
навыков, полученных при такой подготовке, хотя это далеко не
всегда возможно;
- постоянное совершенствование этих навыков и умений или хотя бы
поддержание их на должном уровне тренировками и реальными
трудностями.
И еще — необходимо знать и помнить об «иллюзии умения» и
«иллюзии силы», которые поддерживают у бывшего профессионала-
экстремальшика представления о сохранности своих навыков, умений и
силы, даже когда их уже нет, когда они угасли из-за отсутствия тренажа
или после болезни либо от возрастной инволюции (старения). Такие
иллюзии разрушаются только проверками боевой готовности и
оправданности бесстрашия.
Далеко не всегда боевые операции, кажущиеся безрассудно
смелыми, являются таковыми. За ними должен быть хладнокровный
расчет. А восторги от такой «смелости» и образы «отважных героев»
создаются для воодушевления людских масс: воюющих и мирных.
4.3. ВОСПРИЯТИЕ ПРИ СТРЕССЕ
4.3.1. Изменение зрительного восприятия при кратковременном

гравитационном стрессе. Реакции зрения в полетах по параболе
У обитателей Земли восприятие всего происходящего на нашей

планете так «рассчитано и создано» Природой, чтобы мы могли
адаптироваться почти ко всем возможным на этой планете стрессорам.
Так как притяжение планеты всегда одинаково и лишь на мгновения
изменяется при прыжках и падениях (не смертоносных), то ощущение
гравитации «не удостоилось» представительства в коре больших
полушарий головного мозга и, следовательно, не осознается нами как то,
что мы видим, слышим, осязаем, обоняем. И угловые ускорения
(повороты) также воспринимаются ограниченно, т. к. устройство шеи и
тела не 518приспособлено (за ненадобностью) к быстрым и долгимГлава
вращениям.
4
Создание скоростных транспортных средств (автомобилей,
самолетов, космических кораблей) обрушило на управляющих ими
людей массу гравиинерционных стрессоров (ускорений, вращений и т.
п.), непривычных для человеческого организма. Возникли вопросы:
насколько при этом разлаживается сложнейшая система взаимодействия
органов чувств (анализаторов) и быстро ли и насколько полно наступает
адаптация к таким «транспортным» стрессорам. Наиболее важным была
проблема сохранения надежного зрительного восприятия как наиболее
значимого для человека.
Изобретение маневренных самолетов, сделавших возможной
технику высшего пилотажа, поместило человека в условия, где на него
действовали непривычные и небезразличные для организма изменения
действия земной гравитации, необычные вращения, инерционные
перегрузки, которые могли отрицательно сказываться на
работоспособности пилотов и в конечном итоге на безопасности полета.
Некоторые изменения (нарушения) функций сенсорной и двигательной
сфер организма, которые были отмечены летчиками при изменениях
силы тяжести в полете, сразу же привлекли внимание не только
создателей авиационной техники, но и психологов. Еще в 1928 г.
Вульфтен- Пальте, известный летчик-врач, много сделавший для
развития зарождающейся авиационной психологии, провел летный
эксперимент, изучая иллюзию «смещения» приборной панели в кабине
самолета, возникающую у летчиков при пониженной весомости во время
вхождения в пикирование. Результаты исследований кажущихся
смещений визуального поля, возникающих при повышении и понижении
действия силы тяжести, были обобщены Аштоном К. Грейбилом в 1952
г. в монографии «Окулограви- ческие иллюзии». Проблема
работоспособности человека в невесомости стала особенно актуальной с
созданием ракетной техники, которая должна была обеспечить
возможность космических полетов человека. Огромное значение
сохранности зрения в этих условиях связано, во-первых, с тем, что оно
обеспечивает поступление человеку большей части информации; во-
вторых. с тем, что в невесомости вследствие исчезновения реакции
опоры существенно нарушаются функции специфических и не-
специфических гравирецепторов и, таким образом, возрастает
«удельный вес» зрения.
Несмотря на большое число физиологических исследований,
выполненных в невесомости, поначалу лишь отдельные сообщения
касались надежности зрения. Сопоставление и анализ разрозненных
результатов затруднялись различием как методов исследования зрения
разными авторами, так и способов создания ими состояния невесомости
[Китаев-Смык, Л.А. 1967 а, 1968 а, 1969, 1977, 1978, Петров Ю.П., 1969,
Anthony A.J., 1956; PiggL.D., 1961; Sasaki Е.Н., 1965; White W.J., Monty
В. А., 1963; White W.J., 1965 и др.]. В связи с этим вопрос о характере
зрительного восприятия в условиях невесомости оставался во многом не
решенным.>ниггшвный субсиндром стресса. Познавательные процессы... 519
Для повышения надежности полетов при действии на экипаж
невесомости первоочередной задачей явилась оценка вероятности
возникновения изменений зрительного восприятия в первые секунды ее
действия. Для решения этой задачи мной проводились многолетние
наблюдения за людьми, впервые находившимися в условиях
невесомости и опрос их после полета.
Как указывалось в предыдущих главах (2.1, 2.2 и др.), в начале
действия невесомости возможны возникновения интенсивных эмоций,
существенные сдвиги в работе органов чувств. Следует учитывать и то,
что начальный период действия невесомости связан с особым
напряжением в работе пилотов и космонавтов.
В режимах кратковременной невесомости испытуемым и членам
экипажа специально оборудованной самолета-летающей лаборатории
(ЛЛ ТУ-104А № 42396) предлагалось обращать внимание на свои
ощущения, а также следить за окружающим. Если в режимах
невесомости или перегрузки обнаруживались реакции, которые могли
быть результатом изменения визуального восприятия, испытуемые
согласно дополнительной инструкции должны были в последующих
режимах обращать на них особое внимание. Они пользовались
электросекундомером для регистрации времени возникновения и
продолжительности субъективно воспринимаемых реакций зрения.
В полетах при кратковременных воздействиях невесомости были
обследованы 425 человек, из них 215 не имели летного опыта. Об
изменениях зрительного восприятия во время действия невесомости
сообщили 46 человек.
Первый тип нарушения зрения объединяет то, что во всех случаях у
испытуемых в невесомости нарушалась способность
видеть 520
окружающее.
• Все четырнадцать человек, у которых возникали Глава 4
такие нарушения, были представителями нелетных профессий и впервые
находились в невесомости. Зрительные реакции возникали у этих людей
в невесомости на фоне представления о падении «вниз» и чувства
испуга. Три человека сообщили, что в начале первого пребывания в
невесомости «ничего не видели». За двумя из них в полете велось
наблюдение и производилась кинорегистрация их поведения У обоих
отмечены в начале невесомости мимические реакции, характеризующие
испуг Один из них в это время размахивал руками перед собой, другой
крепко держался, подтягиваясь к лееру, укрепленному на потолке
кабины, но глаза оставались открытыми. Семеро других отмечали в
первые секунды первого для них пребывания в невесомости
«затуманивание», «расплывание» видимых предметов. Три человека
сообщили о кажущемся сужении поля зрения.
Следующий тип нарушений зрения у 12 человек характеризовался
возникновением визуальных иллюзий движения. Из них семь человек
описали в послеполетных отчетах кажущееся смещение видимых
предметов вниз при возникновении невесомости и вверх — после ее
окончания. Пятеро сообщили, что во время невесомости они видели
многократное вертикальное «подергивание» предметов, у трех из этих
испытуемых на протя жении первой секунды невесомости обнаружены
вертикальные нистагмоидные движения глаз. Один испытуемый
сообщил, что во время первого пребывания в невесомости панель
прибора, с которого он должен был считывать показания, казалась ему
циклично перемещающейся — «медленно вниз, затем быстрее вверх и т.
д. Считывать данные при этом не мог» (из отчета испытуемого Ф.).
Иллюзорное движение происходило всегда в вертикальном направлении.
Из двенадцати человек, сообщивших о кажущихся перемещениях
визуального окружающего пространства, пятеро имели значительный
летный опыт.
Еще один тип нарушений зрения был связан с изменением
восприятия глубины (у пяти человек). Четверо отметили во время
невесомости кажущееся удаление видимых объектов или «вытягивание»
кабины Из отчета испытуемого Л.: «Во время полета я сидел на полу
салона для парения, ни за что не держась. Во время перегрузки мягкие
маты, на которых я сидел, промялись и в невесомости подбросили меня
вверх. Но я почувствовал, что лечу не вверх, а вниз, в колодец. При этом
все виделось удаленным и уменьшенным, как будто я действительно
смотрел из колодца. Вначале ощущал страх, как при падении. Потом
чувство страха прошло, но картина, “как из колодца’’, еще сохранялась.
Когда я стал летать по салону, отталкиваясь от стен, то видел все как
обычно, чувство “как из колодца” прошло как-то незаметно». По данным
расшифровки киносъемки, испытуемый Л. с наступлением невесомости
взмахнул руками и, медленно поворачиваясь назад через голову, завис в
воздухе. На лице выражение удивления. На 4-й секунде невесомости
ухватился за поручень. На 7—10-й секундах разговаривал с испытуемым
П. Иногда отталкивался и плыл по салону. У одного испытуемого в
режимеКпгнитивныи
невесомостисубсиндром
возникло иллюзорное приближениепроцессы...
стресса. Познавательные наблюдаемого
• 521
объекта. Из отчета испытуемого К.: «Во время невесомости, приборная
панель стала приближаться к моему лицу. Я подумал, что при перегрузке
не выдержали крепления, и схватил панель руками... Она была
закреплена».
Субъективные реакции еще двух человек имели сложный характер и
могут расцениваться как сочетание различных зрительных иллюзий. Из
отчета первого из них — испытуемого И.: «Во время полета в
соответствии с заданием наблюдал за показаниями индикатора,
расположенного передо мной на уровне груди. При действии перегрузки
работоспособность не изменилась. В невесомости индикатор стал
опускаться вниз, казалось, ниже колен. Я схватился за стол, на котором
был укреплен индикатор, чтобы помешать ему опускаться.
Почувствовал, что я тоже опускаюсь вниз Ухватиться за стол не сразу
удалось, т. к. в это время я видел только индикатор. Все остальное
исчезло. Стола я тоже не видел. Когда после невесомости наступила
перегрузка, все виделось обычным; только руки были тяжелее. При
повторениях невесомости ничто не мешало считывать показания
прибора».
Второй испытуемый С., согласно протоколу эксперимента, в первом
режиме невесомости не смог считывать показания прибора, а в
последующих режимах производил считывания в соответствии с
инструкцией, безошибочно. Из отчета испытуемого С.: «Во время
перегрузки почувствовал, что мягкая подушка сиденья медленно
продавливается под отяжелевшим телом, кровь отливает от лица. И
вдруг... будто кабина самолета раскололась и стремглав стала падать.
Стало светлее, но туманно; все, что было перед глазами, поехало вниз и
остановилось ниже градусов на 10-15. Ужас сдавил горло захватило
дыхание. Подушка кресла расправилась, вытолкнув меня Руки
судорожно сжимали подлокотники. Я понял, что это невесомость.
Вокруг был не простой туман. Казалось, что совершенно побелели, буд-
то покрылись снегом или инеем, все светлые части предметов, а темные,
напротив, почернели. При этом поблекли цвета, как на недодержанном
фотоснимке, напечатанном на контрастной фотобумаге. Все это
сохранялось секунд 15-20. И вдруг сразу
облегчение, чувство радости. Все еще крепко сжимая руками
подлокотники кресла, я стал понемногу взлетать над ним и осмат
риваться Все казалось таким умытым, как после дождя, цвета ярче. В
последующих режимах невесомости чувство падения и страха было
менее выраженным. Затуманивания предметов я больше не замечал». По
данным киносъемки: «С наступлением первого режима невесомости на
лице испытуемого С. появилось выражение испуга, который через 4
секунды сменился улыбкой, и он стал оглядываться вокруг».
Таким образом, немногие из числа обследованных (7,7 %) отметили
в условиях невесомости те или иные нарушения зри тельного
восприятия. Во всех случаях эти явления расценивались испытуемыми
как «кажущиеся». В большинстве случаев реакции зрения появлялись у
лиц, неКпгнитивныи
имеющих летного опыта,—
субсиндром у 26 человек.
стресса. Из числа
Познавательные людей летных
профессий указанные реакции были лишь у семи. Во всех случаях
зрительные иллюзии появлялись одновременно с исчезновением силы
тяжести в первом же режиме невесомости. После нескольких
пребываний в невесомости иллюзии перестали возникать.
У лиц, не имеющих летного опыта, преобладали нарушения
видимости (иллюзорные затуманивания поля зрения, расплывание
видимых предметов и т. д.). Эти реакции возникали на фоне чувства
страха и выраженного двигательного и эмоционального возбуждения,
были непродолжительны (2—5 с). В большинстве случаев наблюдались
лишь в первом режиме невесомости. Иллюзорные смещения визуального
поля возникали у 13 человек и сохранялись, как правило, на протяжении
всей невесомости, повторяясь в 1-3 ее режимах Иллюзорное искажение
зрительно воспринимаемой глубины отмечено двумя испытуемыми —
одним на протяжении одного режима, другим — на протяжении двух
режимов невесомости. Важно отметить, что нарушения зрения
появлялись только у тех, у кого в режимах короткой невесомости было
ощущение опускания вниз — «падения», «проваливания». У них в этих
полетах не было ни тошноты, ни рвоты. И напротив, ни у одного из
«тошнотиков» в невесомости не было заметных нарушений зрения. В
связи с этим еще в 1961 г. я рекомендовал отбирать из числа
космонавтов для работы с визуальными индикаторами, шкалами,
приборами именно «тошнотиков», а для работы с интенсивными
перемещениями при невесомости в кабине и в открытом космическом
пространстве направлять тех, кого не тошнит при тестировании в
кратких режимах невесомости (в авиационных полетах по параболе)
[Бестужев К.И.. Берез кин Е.Т., Китаев-Смык Л.А., Клочков А.М., 1961].
В режимах невесомости (и перегрузки) во время полетов по
параболе мной было обнаружено изменение различной функции зрения,
в том числе и цветовосприятия. Это свидетельствовало о сложности
взаимодействующих систем в структуре анализатора одной (в данном
случае зрительной) модальности [Китаев-СмыкЛ.А., 1963,1964; Китаев-
Смык Л . А., 1969; Китаев- Смык Л.А , Пинегин НИ., 1966 и др.].
Стрессогенные факторы могут изменять сбалансированность этих
систем, что сказывается на показателях восприятия, регистрируемых
инструментально, и воспринимаемых как субъективно заметные
изменения внешней среды. А если, по мнению испытуемого, их «быть не
может», то они интерпретируютя им как сенсорные иллюзии
Большой серией экспериментов в коротких режимах невесомости и
перегрузки, т. е. при гравитационном стрессе, были
Кпгнитивныи субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 523
Рис 28 Изменения цветовой чувствительности при кратковременном

гравиинерционном стрессе (в режимах невесомости и перегрузки)
Яркость (в%). А — желтого — 560 нм. Б — синего — 450 нм. Эти спектраль ные
тона «смешивались» испытуемыми так. чтобы приравнять их смешанный тон к
зеленому («салатовому») спектральному тону с длиной волны 540 нм
установлены разнонаправленные изменения чувствительности зрения к
синему и желтому насыщенным и спектральным тонам. Если
ненасыщенные цветовые тона (близкие к порогу различения цвета) при
изменении действия силы тяжести (возникновение ускорения 1,5 g или
невесомости) казались еще менее насыщенными или бесцветными, то
насыщенные тона при тех же воздействиях казались более
насыщенными и яркими. При возникновении невесомости испытуемым
казалось, что намного ярче других насыщенных цветов становился
желтый тон. При ускорении 1,5 g несколько более ярким и насыщенным
казался синий цвет. Эксперименты проводились с окрашенными полями,
колориметрированными с помощью «Атласа цветов» Е. Б. Рабкина и при
его консультационной помощи.
Указанные качественные данные [Китаев-Смык Л.А., 19631 были
подтверждены результатами количественных измерений восприятия
спектральных тонов [Китаев-Смык Л.А., 1969] С помощью
спектроанамалоскопа (конструкции Е.Б. Рабкина) создавалось цветовое
поле, одну половину которого занимал спектральный зеленый тон,
другую — субъективно неотличимый от него зеленый тон, смешанный
из желтого и синего спектральных тонов. Чтобы сохранять уравнение
цветовых тонов, испытуемые,
Кпгнитивныи субсиндромоказавшись в невесомости,процессы...
стресса. Познавательные «добавляли»• 524к
смешанному тону синий цвет, а при действии ускорения 1,5 g
«добавляли» желтый цвет (рис. 28).
4.3.2. Восприятие при многосуточном стрессе
При стрессе можно зарегистрировать ухудшение целого ряда

психических функций [Kaplan S., 1973; Manderscheid R. W., Silbergeld S.,
Dager B., 1976 и др.]. Однако при мотивации, побуждающей к
целенаправленной деятельности, часто имеет место значительное
улучшение тех же функций. Реализуется принцип «усиления главного
направления», т. е. улучшение результатов наиболее важной
деятельности за счет ослабления внимания к второстепенным заданиям.
В первых же космических полетах исследования зрения выявили
ухудшение некоторых его показателей [Петров Ю.П., 1969; Хрунов Е.В.,
ХачатурьянцЛ.С., Попов В.А., Иванов Е.А., 1974]. Вместе с тем
космонавты отлично выполняют задания, связанные со зрительной
нагрузкой [Береговой Г.Т., Бузни ков А.А., Васильев О.В. и др., 1972 и
др.]. Более того, стали известны многочисленные случаи наблюдения из
космоса столь мелких наземных объектов, что это, казалось бы, противо-
речило научным данным о возможностях зрения. Оценивая
Когнитивный субсиндром стресса Познавательные процессы.. • 541 эти
случаи, во-первых, не следует забывать, что усредненные данные,
полученные в целях профотбора, отражают скорее нижнюю границу его
требований. Во-вторых, в «космическом феномене» проявляется процесс
«обучения видению», который постепенно реализуется при
профессиональном обучении и из-за этой постепенности иногда
ускользает от исследователей зрения. Впервые попав в космос, человек
оказывается как ребенок перед беспрецедентным фактом, как
обучающийся ремеслу, но в кратчайшие сроки оснащенный умением
обучаться. Такой процесс «обучения видению» описан В.И.
Севастьяновым: «В первые дни с космической высоты я различал мало
объектов. Потом стал замечать суда в океане. Затем — суда у причалов.
В середине полета обнаружил поезд, подходивший к мосту. Первое
время возле дороги виднелись какие-то квадратики. Через несколько
дней заметил, что это приусадебные участки. Вскоре стал различать,
какие из них вспаханы, а какие нет. В конце полета уже видел постройки
на этих участках... Начинаешь замечать крупные объекты: острова, моря,
горные цепи. Потом поле зрения “сужается”, становится больше
знакомых объектов. После второй недели полета стоило взглянуть в
иллюминатор, и я сразу узнавал, где летит корабль» {Севастьянов В.И.,
1979, с. 30—31].
У испытуемого Ко-ва (рис. 29) в ходе 15-суточного непрерывного
стрессогенного вращения на наземном имитаторе межпланетного
корабля (на стенде «Орбита»), как указывалось выше (см. 3.1.2-3.1.4),
развился болезненный дистресс — «болезнь укачивания-укручивания»
(кинетоз). Тем не менее у него сохранялась психологическая установка
на преодоление проявлений дистресса и вместе с этим регистрировалась
удовлетворительная работоспособность. Указанная двойственность
проявлялась в направленности
Кпгнитивныи изменений
субсиндром стресса. показателей
Познавательные восприятия.
Ухудшилась аккомодационная возможность зрения, снизилась
способность к конвергенции глазных яблок, при длительном напряжении
возникали болезненные ощущения в области глазниц. Таким образом,
имели место симптомы астенопии. Это усиливало неблагоприятные
проявления дистресса: головную боль, чувство тошноты, мышечную
слабость. (Такие же явления — усиление кинетоза «по замкнутому
кругу» — были зарегистрированы нами у всех испытуемых в
аналогичных экстремальных условиях.) В то же время у Ко-ва, как и у
других испытуемых, существенно возросла острота зрения, т. е. один из
ведущих показателей зрительной работоспособности. Острота зрения
связана с центральным колбочковым зрением, обеспечивающим
цветовосприятие. В связи с этим я предположил, что цветовосприятие у
Ко-ва при дистрессе
Кпгнитивныи субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 526
ЗО -
70 -
10
п,усл.еі).
Иллюзия СОВиг Визуального пространства'1 при
ВВиженияг голоВой /1 Ощущение Вращения Внут-
==\ ри голоВы при ВВижениях
гилоВой
ЧуВСтВо тяжести — Дополнительный граби -

у - В жиВоте •тошно^-инерционный стрессор З - .
,ЧуВстВо тяжес-4
\ти 0 голоВе, голом \
ная боль [
2Ш£ШІ
ПОСЛІ
до £ ЇЧградІсск -:
г\і £І£І7
Рис 29 (см. с. 543)

улучшилось. С помощью спектроаномалоскопа конструкции Е.Б.
РабкинаКпгнитивныи
было обнаружено, что пороговая
субсиндром стресса. чувствительность
Познавательные процессы... • 527к
коротковолновой (синей) части спектра, действительно, возрастала.
Однако в то же время чувствительность к средне- и длинноволновым
цветовым тонам (зеленому, желтому, красному) снизилась. Надо
полагать, эти фрагментарные улучшения зрения (несмотря на симптомы
астенопии) связаны не с тотальным повышением чувствительности
колбочкового зрения, а с изменением нейрогуморальных и иных
«механизмов» в высших интегративных уровнях зрительной системы.
Связь зрительного, в частности цветового восприятия, с веге-
тативными функциями организма может быть проиллюстрирована
эффектом цветовых воздействий на вегетативные симптомы стресса.
Мной обнаружено, что быстрая установка перед испытуемым хорошо
освещенного яркого желтого экрана («цветовая нагрузка») могла при
наличии легкой тошноты провоцировать рвоту; это воздействие часто
вызывало у испытуемых (при наличии у них симптомов кинетоза)
ощущение удара в живот. «Цветовая нагрузка» с использованием
коричневого, оранжевого цветов тоже заметно усиливала имеющуюся
при кинетозе тошноту [Китаев-Смык Л .А., 1977]. «Цветовые нагрузки»
с использованием голубого, фиолетового и главным образом синего,
напротив, несколько снижали тошноту при стрессе-кинетозе. Следует
сказать, что известно много экспериментальных данных относительно
влияния цветовых воздействий на вегетативную систему [Шапиро Б.И.,
1965; Stolper J.H., 1977 и др.].
Рис. 29. Сенсорно-перцептивные показатели при многосуточном

стрессе у испытуемого Ко-ва (при жизнедеятельности его в стенде
«Орбита», вращающемся с угловой скоростью 24 град/с).
1 — пороговая контрастная чувствительность (по яркости) цветового зрения к
спектральным тонам 475,530,580,630 нм.; 2 — острота зрения; 3 — максимальная
аккомодация (шкала А в мм); 4 — максимальная конвергенция (шкала К в мм); 5—
пороговая чувствительность периферического зрения (в сек.); 6 — продолжитель-
ность нистагма при «сильном» вестибулярном воздействии (вращение на кресле
Барани со скоростью 10 оборотов за 20 с.); 7 — продолжительность нистагма при
•слабом» вестибулярном воздействии (вращение на кресле Барани со скоростью 5
оборотов за 20 с ); 8 — сенсорные иллюзии: «внешние» (сдвиг визуального про
странства при движениях головой) и внутренние» (ощущение вращения внутри
головы при движениях головой).
•Жирной короткой стрелкой обозначено время двухчасовой остановки вращения
стенда «Орбита» по техническим причинам (эта остановка стала «дополнитель
ным» гравиинерционным стрессором).
В описанных выше исследованиях максимально противоположные

эффекты создавали при стрессе желтый и синий тона. О полярности
субъективной оценки именно желтого и синего цветов говорил
известный художник
Кпгнитивныи Василий
субсиндром стресса.Кандинский.
ПознавательныеФункциональные
механизмы, лежащие в основе этой полярности, следует обсуждать с
учетом двойственности нашего зрения, т. е. наличия фотопического и
екотопического зрения, и того, что максимальная чувствительность
одного адресована к желтой, другого— к синей частям цветового
спектра. Полярные эффекты желтого и синего цветов были подмечены в
древности и отражены в представлениях о субстанциях «янъ» и «инь».
Ц. Ле-Престр сообщает, что первоначально на Дальнем Востоке янъ
было обозначением солнечного склона горы, инь — теневого [Le Prestre
С. 1971, с. 178]; в дальнейшем под этими понятиями стали понимать
более широкие явления. В последние десятилетия опубликовано немало
экспериментальных данных о том, что сложность реакции зрительного
анализатора при гравитационных стрессорах не исчерпывается
«двойственностью», обнаруженной автором этих строк и описанной
выше.
4.3.3. Зрительные иллюзии при кратковременном травиинерционном

стрессе
Следует отметить, что у лиц, имеющих значительный летный опыт,

зрительные реакции в невесомости были чаще в виде иллюзорного
движения оптического поля и искажения видимой глубины
пространства, а не ухудшения видимости окружающего. И как ни
странно, у «опытных» испытуемых такие зрительные иллюзии были
намного более устойчивы (повторялись в большем числе режимов
невесомости), чем у людей нелетных профессий.
Наиболее изученной зрительной иллюзией, возникающей в условиях
невесомости, стала так называемая окулогравиче- ская иллюзия —
кажущийся вертикальный сдвиг пространства [Китаев-СмыкЛ.А., 1968 а;
Roman J.A., Warren В.Н., Graybiel А., 1964 и др.|. Она чаще возникает в
условиях затемнения при наблюдении за тускло светящимся ориентиром
во время гравитационных воздействий у большинства людей и
воспроизводится при многократных повторениях такой ситуации. То,
что в ходе настоящего исследования окулогравическая иллюзия была
отмечена только четырьмя из 425 обследованных, следует объяснить
отсутствием затемнения в кабине нашего самолета во время изменения
силы тяжести в полете, а также тем, что многие из наблюдавшихся нами
в полетах людей ко время невесомости были заняты реальной, подчас
напряженной деятельностью, что, как известно, стимулирует
Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... 529
осознаваемость текущей ситуации и препятствует активизации в
сознании иллюзорных представлений. В темноте снижение тонического
влияния интегративных центров центральной нервной системы наряду со
снижением значимости сигналов об оптическом пространстве
способствует возникновению иллюзорного восприятия [Popov V.A.,
YuganovE.M., 1967].
Экспериментальные данные [Китаев-СмыкЛ.А., 1968 а] позволяют
считать, что окулогравическая иллюзия при гравитационных
воздействиях не является результатом движения глазных яблок. Как
полагал 3. Гратеволь [Gerathewohl S., Ward J., 1960], она возникает как
актуализация в сознании обратной афферентации, сигнализирующей об
изменениях в глазодвигательном аппарате, компенсирующих тонические
влияния на него гравирецепторов. Сообщалось, что не движение глаза, а
корректирующие сигналы, которые предотвращают его движение,
являются причиной иллюзорного блуждания светового пятна в темноте
[Грегори Р.Л., 1970]. И все же иллюзорное периодическое смещение
визуального ориентира в условиях невесомости, отмеченное в ходе
нашего исследования испытуемым Ф., возможно, является ни-
стагмообразным проявлением окулогравической иллюзии, когда
вестибулярные тонические влияния, вызывающие поворот вверх глазного
яблока, периодически «накапливались» и преобладали над
компенсирующими их стимулами к его опусканию.
Наблюдаемое в ходе настоящего исследования иллюзорное
«удаление» или «увеличение» визуальных объектов — это два про-
явления иллюзий одного и того же вида (типа) [Китаев-СмыкЛ.А., 1967
а]. В зависимости от того, величина ли рассматриваемого объекта или
расстояние до него представляется наблюдателю константным, как
указывал Вунд [Wundt W., 1908-1911], может возникать ощущение либо
меняющейся удаленности объекта, или изменения его величины, т. е.
измененным кажется нефиксируемый показатель пространства. Если
испытуемые, парящие при невесомости в освещенной кабине, знали о
размерах рассматриваемых объектов, но не получали точной информации
о расстоянии до них, то иллюзия проявлялась в виде «удаления» видимых
объектов. Когда же испытуемые были фиксированы на определенном
расстоянии в затемненной кабине перед светящимися ориентирами, о
неизменности которых им не было известно, то данная иллюзия при
невесомости проявлялась как «увеличение» светящихся фигур [Китаев-
Смык Л А., 1967 и др.] (рис. 30).
Яркое описание подобной иллюзии приводит испытавший ее при
кратковременной невесомости известный психолог- исследователь В.И.
Лебедев: «Во второй “горке” я должен был “плавать" в невесомости.
Надел защитный шлем и лег на пол.
18 Психолої ИЯ стресс
<1
530 Глава
4
Испы- Экспери- 1
туемый мент ___1-І
•
без пит 1 Q
фиксации ЕЕ х--* '------7
взгляда е 'і'г /
3-в изменений * --- k у 0/ Iх (V"""*
с
фиксацие
й взгляда
без - z"'x
фиксации расплывается тммав _ 'і?X*і
взгляда z v/ t______a
Ев § '----------------------------------------------------- 1
расплывается НЙЛІ1 -EО( } S' v J
фиксацие
й взгляда
без в первые 5 сек. теряется резкость изображения все
фиксации бледнеет
взгляда г
Ж-в ---------
с становятся 1|(ф||| § 1
фиксацие ярче 1
й взгляда = Ъ-' Ы
1 —1
без
фиксации
взгляда движение всей фигуры вверх
Бу-в
с Уі гЧ
фиксацие Со 4,1 Iі {°1 -z
й взгляда изменений z
'ф' У]
с
фиксацие
Бо - в увеличение всей фигуры
й и без
нее
с
фиксацие
Т-н появление широкого фиолетового ореола вокруг светящейся фигуры
й и без
исе
Рис. 30. Примеры зрительных иллюзий, возникающих во время

кратковременной невесомости при рассматривании светящихся фигур в
полной темноте (на схеме негативное изображение указанных иллюзий)
покрытый толстым слоем поролона. Началась перегрузка, и я стал
вдавливаться в поролон. Состояние невесомости наступило внезапно, и я,
не успев опомниться, почувствовал, что полетел вверх, а затем в
неопределенном направлении. Наступила полная дезориентация в
пространстве. Затем я начал в какой-то степени разбираться в обстановке.
Увидел пол и стены помещения. Показалось, что последнее быстро
удлиняется. Иллюзия напоминала такое ощущение, когда смотришь в
перевернутый бинокль. Взглянул на пол и увидел, что он движется подо
мною, убегая от меня вместе с удлиняющимся и уменьшающимся
помещением. В это время старался за что-нибудь ухватиться. Но хотя
предметы подо мной и по сторонам казались близко расположенными, я
никак не мог дотянуться до них руками, что вызвало чувство крайнего
Когнитивный
эмоционального субсиндромЗатем,
возбуждения. стресса. Познавательные
очутившись процессы...
в хвосте • 531
самолета,
ухватился за какой-то предмет и стабилизировал свое положение в
пространстве» [Леонов А.А., Лебедев В.И., 1971, с. 83].
Пространственную иллюзию «удаления» органов управления
самолета в невесомости отметил летчик Стэллингс. Он писал: «Сначала у
меня возникли некоторые ошибочные ощущения при состоянии
невесомости, так что приходилось тянуться, чтобы достать различные
приборы управления» [Леонов А.А.. Лебедев В.И., 1971, с. 105].
При продолжительном действии невесомости в первых же кос-
мических полетах у космонавтов возникали зрительные иллюзии.
Макдивитт во время полета на «Джемини-4» должен был, управляя
кораблем, сблизиться со второй ступенью ракеты-носителя, определяя
при этом визуально расстояние до нее. Судя по опубликованным данным,
это оказалось очень трудным делом. Анализ выдержек из записей
радиопереговоров свидетельствует о том, что космонавт в какой-то
момент даже приблизительно не мог оценить расстояние до ракеты-
носителя. Временами ему казалось, что он приблизился вполне
достаточно Когда было израсходовано «рабочее тело» микродвигателей
«Джемини-4», Макдивитт определил расстояние до цели в 120 м, тогда
как фактически оно равнялось 600 м. Таким образом, вследствие
возникновения у космонавта в невесомости иллюзии «приближения»
задача сближения при визуальном контроле за расстоянием не была
выполнена. После этого полета все американские пилотируемые корабли
обеспечиваются радиолокаторами для определения расстояния между
кораблем и объектом стыковки, а также для измерения их относительных
скоростей [Леонов А.А., Лебедев В.И., 1971].
А.А. Леонов сообщал, что в тот момент, когда он первый раз
оттолкнулся от шлюза космического корабля «Восход-2» и, отплывая от
него, оказался в состоянии свободного парения, то хорошо знакомый ему
корабль показался необычно большим, как бы распухшим. Иллюзия
«увеличения» усилила, по его словам, эмоциональные переживания
необычности обстановки выхода в открытый космос. Космонавт А.
Николаев рассказывал, что в невесомости ему казалось, будто бы
двигался сам по себе один из приборов, укрепленных в кабине. Но
иллюзия возникала только тогда, когда прибор был на периферии поля
зрения. Можно полагать, что эта иллюзия возникала при поворотах глаз
или головы космонавта и являлась результатом нарушения баланса
глазодвигательных мышц при долгой невесомости в орбитальном полете.
Электроокулография, проводившаяся в полетах П.Р. Поповича и В.В.
Терешковой, показала, что в отдельные моменты полета появлялась
асимметрия в работе глазодвигательных аппаратов. Подобный же
дисбаланс мышечных аппаратов глаз был отмечен мной при определении
гетерофории в полетах на параболе, а также в условиях длительного
медленного вращения в наземных условиях.
Определенную роль в формировании пространственных иллюзии в
невесомости играет функциональное состояние аппаратов аккомодации и
532
конвергенции, фузионные резервы и т. п. Эти зрительные функции Глава
4 при невесомости [Егоров Б.Б., 1964; Китаев-Смык Л. А.,
изменчивы
ПинегинН. И., 1966; Петров Ю.П., 1969 и др.]. Различная направленность
этих изменений создает возможность возникновения в невесомости как
иллюзии «увеличение — удаление», так и иллюзорного «уменьшения -
приближения».
Наличие корреляции между профессиональной подготовленностью
человека и тем, в каком виде у него актуализировалась иллюзия
переворачивания («полет в перевернутом положении» у обладающих
большим летным опытом и «подъем вверх» у лиц, не обладающих таким
опытом), соответствует концепции Б Г Ананьева о том, что состав и
структура чувственного отражения образуют сенсорную организацию,
зависящую от образа жизни и деятельности человека [Ананьев Б.Г.,
1961].
Решающую роль в возникновении зрительных иллюзий при
невесомости играет, можно полагать, изменение центральных,
кортикофугальных влияний, регулирующих приток гравирецеп- торной
афферентации и координирующих ее взаимоотношения со зрительной
анализаторной системой. Известны многочисленные факты,
свидетельствующие об особой роли височно-теменной коры в
координации связей зрительного восприятия с информацией,
поступающей от вестибулярного и кожно-мышечного анализатора. При
раздражении височной коры головного мозга человека во время
оперативного вмешательства или в результате болезненного процесса у
него появляются ощущения, охватывающие весь спектр возникающих в
невесомости реакций зрения, описанных в монографии [Китаев-Смык
Л.А., 1983], а также [Бинг Г., Брюккер, 1963; Лобова Л.П., 1937 Меркулов
И.И., Жаботинский Н.В , 1963; Шмарьян А.С., 1940].
Известны механизмы «фильтрации» афферентного потока на
различных уровнях сенсорных систем. Благодаря этим механизмам
«существенные» сигналы достигают сознания, а «несущественные»
подавляются. Предположение о недостаточной
фильтрации гравирецепторных сигналов, как об одной из причин
возникновения в режимах невесомости искажений формы визуальных
ориентиров, подтверждает тот факт, что волевые усилия при фиксации
взгляда стабилизируют визуальное изображение вблизи от точки
фиксации взгляда [Китаев-Смык Л.А., 1967 а] (рис. 30) В данном случае,
согласно существующим концепциям, надежность получаемой
информации увеличивается благодаря активности кортикофугальных
влияний на системы, фильтрующие избыточную информацию.
Интересны результаты, полученные в экспериментах с воздействием
на испытуемых ускорения Кориолиса, проведенных мной в авиационных
полетах по пораболе В темной кабине самолета было поставлено
вращающееся кресло. Перед лицом сидящего в нем человека на кресле
был укреплен черный экран, в котором прорези создавали круг из
светящихся штрихов. Испытуемого усаживали с наклоненными вперед
туловищем и головой. Начинали вращение, во время которого он по
команде выпрямлялся, поднимал голову и смотрел на черный экран со
светящейся геометрической фигурой. При подъеме головы уменьшался
радиус ее вращения и на нее (на вестибулярные аппараты) действовало
кориолисово ускорение. При естественной силе тяжести испытуемый,
подняв голову во время вращения, видел «картинку» на экране без
какого-либо иллюзорного искажения, но когда он подымал голову во
время вращения в невесомости, то ему казалось, что светящийся
пунктирный круг распался. «Отдельные светящиеся штрихи независимо
друг от друга извивались и ползали, как огненные червячки, по экрану.
Но лишь только невесомость сменялась перегрузкой, все они кидались на
свои места и образовывали штриховой круг» (из отчета испытуемого С.)
[Китаев-Смык Л.А., 1967 а, 1983, с. 232].
Неожиданным стало то, что когда во время невесомости, после
воздействия кориолисова ускорения, сидя на вращавшемся кресле,
испытуемые по нашей команде сосредоточивали внимание (фиксировали
взгляд) на отдельных штрихах, образующих круг, то именно эти штрихи
начинали казаться самостоятельно двигающимися. извивающимися. При
этом остальная часть штрихового круга оставалась стабильной.
Исследования зрительных иллюзий при одновременном действии на
человека гравитационных (невесомости), инерционных (ускорение
Кориолиса), т. е. гравиинерционных, воздействий были продолжены
мной в экспериментах с пятнадцатисуточными вращениями на стенде
«Орбита» (при скорости вращения 36 град/с, а также до вращения и после
его остановки).
Испытуемый усаживался в кабине стенда на расстоянии 9 м от центра
вращения, лицом «от центра». Для создания визуального
последовательного образа (на сетчатке глаз) использовалась лампа-
вспышка (фотопринадлежность), заклеенная черной бумагой, в которой
были прорезаны щели, расположенные радиально и образующие
круговую фигуру. Мгновенным включением лампы- вспышки, на
которую534смотрел испытуемый (с расстояния 50 см) у него создавался Глава
4 последовательный образ, т. е. человек продолжал видеть
зрительный
«лучистую фигуру». После этого он по команде быстро наклонял голову
и туловище вперед, «рассматривал» последовательный образ, затем
поднимал голову (выпрямлялся) и опять «смотрел» на последовательный
образ.
Наиболее интересным оказалось то, что самые заметные иллюзорные
искажения лучистой, кругообразной фигуры при действии на
испытуемых кориолисовых ускорений были не в первые, а с третьих по
пятые сутки проживания в непрерывно вращающейся квартире-
центрифуге (в стенде «Орбита»).
Напомню, что в описываемых экспериментах, когда человек,
находящийся во вращающейся среде, двигается, перемещается, то почти
всегда изменяется его удаленность от центра вращения и из-за этого на
него действует ускорение Кориолиса. «Толчки» этим ускорением по телу
человека, «удары» по его вестибулярным аппаратам становятся
основными стрессорами, вызывающими «болезнь укачивания-
укручивания», т. е. кинетоз.
За первые трое суток этой «болезни» у человека «разлаживается»,
«разрушается» так называемая функциональная системность
анализаторов пространства, т. е. привычное, обыденное неосознаваемое
представление о пространстве при жизни на земной поверхности. А с
пятых суток вращения начинает складываться новая «функциональная
системность» органов чувств, адекватная жизни во вращающейся среде.
За десятилетия после описываемых экспериментов нейрофизиологией
и нейропсихологией накоплены обширные сведения для понимания
механизмов возникновения зрительных иллюзий, подобных
рассмотренным выше. Однако задачи предотвращения аварийности
скоростного транспорта из-за таких иллюзий не решены. Это создает
проблемы даже в космоплавании, хотя на их устранение направлены
обширные финансовые и интеллектуальные средства.
Проводящиеся на протяжении нескольких десятилетий исследования
при длительной невесомости в орбитальных полетах подтвердили
данные, полученные мной в режимах кратковременной невесомости:
«Анализ результатов анкетирования свидетельствует о том, что
подавляющее большинство космонавтов (80-93 %) испытывали в полете
головокружение и различного рода иллюзии восприятия пространства.
Последние выражались чаше всего в появлении ощущения наклона тела
вперед или назад или перевернутого положения, “зависания вниз
головой”. Реже возникала иллюзия вращения собственного тела или
смещения окружающих предметов. Подобные реакции появляются либо
сразу, либо (значительно реже) спустя 2 ч после наступления
невесомости и продолжаются, как правило, от нескольких минут до 4 ч и
более. При этом космонавтами замечено, что усиление или повторное
возникновение иллюзий часто сопряжено с повышенной двигательной
активностью или рассматриванием Земли через иллюминатор. У
некоторых космонавтовсубсиндром стресса.
появлялось Познавательные
также чувство смещенияпроцессы... • 535
внутренних
органов вверх, при резких движениях головой возникало ощущение
“плавания” окружающих неподвижных предметов внутри корабля,
затруднение в “фокусировании” взгляда и в “захвате предмета взором”»
[Горгиладзе Г.И., Брянов И.И., Юганов Е.М., 1990, с. 198-199].
4.3.4. Взаимная экспансия сознания и подсознания при

беспрецедентности стрессогенного состояния
Возникновение зрительных иллюзий, описанных выше, можно

рассмотреть с позиции гипотезы (А.И Миракян и др.), согласно которой
наблюдаемый объект первоначально в перцептивных структурах
наблюдателя «искажается», «распадается» (без осознания того) с тем,
чтобы потом «сложиться» в осознаваемый образ. Немаловажную роль
играет знание о предмете, ранее имевшееся у человека, а также
формирующееся в процессе текущего наблюдения объекта. Согласно
указанной гипотезе, можно предположить, что при стрессе сознание как
бы расширяет область своей компетенции, «вторгаясь» в обычно
неосознаваемые процессы [Китаев-СмыкЛ.А., 1983, с. 232-234; Kitajew-
Smyk L. А., 1988, s. 172-174] При этом осознается еще не
сформированный образ наблюдаемого объекта. В результате он видится
наблюдателем иллюзорно расчлененным или искаженным. И если при не-
интенсивном стрессе (во время возникновения кратковременной
невесомости) напряжение внимания способствовало восприятию объекта
в соответствии с известной субъекту «нормальной» его формой, то при
значительной интенсивности комплексного гра- витоинерционного
стрессора интеллектуальное напряжение при водило к «экспансии»
сознания в обычно не осознаваемые сферы при игнорировании знания о
«нормальной» форме объекта. Такие предположения потребовали
специальных экспериментальных исследований, чтобы обрести статус
научных гипотез.
Еще в 70-х гг. прошлого века мной высказаны рекомендации:

«Можно апробировать указанные выше предположения при создании
технических средств для тренажа стрессустойчивости людей и систем
“человек—машина” применительно к экстремальным условиям
деятельности. Целесообразно исследовать возможности предъявлять
человеку-оператору отображение информации не в целостном виде, а в
“расчлененном”, “искаженном” таким образом, чтобы это “расчленение”
предвосхищало аналогичные явления в когнитивной сфере человека, как
бы наталкивая ее к определенного рода ресинтезу образа, т. е. служило
бы особого рода подсказкой к осознанию человеком информации в
форме, способствующей его стрессустойчивости» [Китаев-Смык Л.А.,
1983. с. 233].
В основе угасания описанных реакций зрения при повторных
режимах невесомости лежит процесс «привыкания». Высказывалось
мнение, 536что оно обусловливается центробежными механизмами, Глава
4
регулирующими сенсорный поток с помощью кортикофугального
«клапанного» эффекта [Hernandes-Peon R., 1969]. Быстрая по сравнению с
другими сенсорными реакциями нормализация функций зрения у
большинства наблюдавшихся при невесомости людей свидетельствует об
относительной устойчивости зрительной системы при гравитационных
экстремальных воздействиях, о высокой ее «пластичности».
Было обнаружено, что вероятность возникновения изменений
(нарушений) зрительного восприятия в невесомости уменьшалась по
мере адаптации людей к повторным воздействиям невесомости [Китаев-
Смык Л.А., 1964, 1967 а]. Практика космонавтики показала, что
профессиональный отбор и подготовка космонавтов сводят на нет
вероятность существенных нарушений зрения в полете. Однако случаи
изменений некоторых показателей зрительных функций были отмечены у
людей и в космосе [Иванов Е.А., Попов В. А., Хачатурьянц Л. С., 1968;
Копанев В. И., Юганов Е.М., 1972; Копанев В.Н., Юганов Е.М., 1974;
Петров Ю.П., 1969; Хрунов Е.В., Хачатурьянц Л.С., Попов В.А., Иванов
Е.А., 1974; Berry С.А., 1973; Горгиладзе Г.И., Брянов И.И., Юганов Е.М.,
1990 и др.].
Понятно, что системы отображения информации (СОИ) пи-
лотируемых космических аппаратов должны строиться с учетом
малейших возможностей любых нарушений зрения в полете.
Исследования различных функций зрения (острота, абсолютная и
цветовая чувствительность зрения, границы поля зрения, аккомодация и
конвергенция, глубинно-глазомерная функция, симметрия работы
глазодвигательных аппаратов) при кратковременной невесомости были
проведены нами при подготовке
Когнитивный субсиндром стресса Познавательные процессы. . • 553 первых
космических полетов [Китаев-Смык Л.А., 1963 а, 1964, 1969 1977 а и др.].
Одновременно с нами или с некоторым отставанием, как потом стало
известно, большая часть аналогичных исследований была проделана в
США [Pigg L.D., 1961; Roman J.A., Warren В. H.,Graybiel А., 1964; Sasaki
Е.Н., 1965; White W.J., 1965; White W.J., Monty B.A., 1963]. Полученные
данные стимулировали инженерно-психологические работы,
направленные на оптимизацию систем отображения информации
пилотируемых космических аппаратов [Китаев-Смык Л. А., Крок И.С.,
Ощепков Н.А., 1974; Хрунов Е. В., Хачатурьянц Л.С., Попов В.А., Иванов
Е.А., 1974 и др.].
4.3.5. Пространственная ориентация при гравиинер- ционных

стрессорах, имитирующих турбулентные влияния атмосферы во время
вхождения в нее космического корабля
Техническое обеспечение ориентации в пространстве и управление

пилотируемых летательных аппаратов должны предусматривать
компенсацию различий между обыденно привычными афферентными
сигналами, возникающими при перемещениях человека на Земле, и
сенсорной афферентацией, возникающей у летчика, космонавта при его
передвижениях вместе с управляемым им летательным аппаратом. О
несовершенстве существующих систем пилотажной индикации
свидетельствует сравнительно частое возникновение в полетах
пространственных иллюзий, являющихся одной из важных причин
аварийности летательных аппаратов. В связи с этим в последние
десятилетия увеличилось число исследований ориентации человека в
условиях, где пространственная среда в силу своей «непривычности»
становится стрессогенным фактором.
Нами в 70-х гг. были проведены исследования пространственной
ориентации человека, изолированного в кабине (каюте) плавающего
стенда (специально оборудованной крейсерской яхты) [Китаев- Смык
Л.А., Чурсинов А.В., 1980; Китаев-Смык Л.А., Попов В.А., Чурсинов
В.А., 1983] Комплексный стресс-фактор на плавающем стенде составляли:
укачивание при плавании в штормовую погоду с волнением и ветром от 4
до 6 баллов, относительная изоляция, скученность, реальная опасность
длительного пребывания на утлом суденышке вдали от берегов, бытовой
дискомфорт. К этому «набору» иногда присоединялись негативные
социально-психологические факторы (ссоры, конфликты).
Это исследование проводилось по программе подготовки полета на
советском управляемом космическом корабле «Буран». Разраба-
538 Глава
4
Рис. 31. Схематическое изображение типов ошибок при определении

испытуемыми вертикального направления и на плавучем стенде
тывались методология и принципы оптимизации управления кораблем на

этапе прохождения его сквозь атмосферу, когда на экипаж воздействуют
многофакторные гравитационные воздействия (качания, кидания, удары,
вращения) из-за турбулентного состояния забортной атмосферной среды.
Гравиинерционное воздействие во время плавания в шторм на экипаж
крейсерской яхты в некоторой степени было аналогом указанных
космических факторов.
Определялось соответствие субъективного представления
испытуемого о гравитационном вертикальном направлении (субъективная
вертикаль — СВ) с истинным гравитационным вектором (истинная
вертикаль — ИВ) (рис. 31). Для этого использовалось специальное
устройство. На электронном дисплее раздельно или вместе предъявлялись
истинная и субъективная вертикали. Последняя «устанавливалась» самим
испытуемым с помощью ручки управления, которую он должен был
удерживать в строго вертикальном, как ему казалось, относительно
поверхности Земли положении.
Исследования проводились во время трехсуточных (с участием А.А.
Гостева) и десятисуточных непрерывных плаваний при волнении и ветре
от 4 до 6 баллов На протяжении всего срока плавания испытуемые не
выходили из кабины плавучего стенда (яхты) и не видели внекабинных
ориентиров (линии горизонта, поверхности воды, неба, внешнего вида
стенда и т. п.). В длительных экспериментах приняли участие 16
испытуемых. Кроме того, во время кратковременных экспериментов
(плавание продолжительностью 0,5-5 ч.) обследовано еще 22 человека.
А. Индивидуальные различиястресса.
Когнитивный субсиндром субъективного представления
Познавательные процессы... • о539
пространстве и вертикальном направлении на основании гравирецепции
без визуального контроля. С учетом словесных и письменных отчетов
испытуемых мной были выделены разные типы «чувства вертикали» т. е.
комплекса ощущений, на основании которого у испытуемых
формировалось представление о гравитационной вертикали.
1. Чувственный образ, создающий у испытуемого представление о
субъективной «вертикали», находился вне его тела (сенсорная
экстраскопия). Этот образ мог восприниматься преимущественно
зрительно или за счет кожной, кинестетической чувствительности.
Зрительное представление «вертикали» у одних испытуемых могло
локализоваться вне реального оптического пространства и независимо от
него. «Вижу как бы вертикальную черту на фоне горизонта, далеко
впереди за стенами каюты, будто это маяк на фоне горизонта» (из отчета
испытуемого П.). Напомним, что стены каюты не имели окон, и
испытуемый сообщал о мнимых предметах. «Зрительно представляю как
бы висящую в пространстве вертикальную линию» (из отчета
испытуемого Ш.). Таких людей называли «пространственные
внекабинники».
У других испытуемых зрительный концепт вертикали зависел от
реальной оптической среды, т. е. был связан с положением и движением
каких-либо реальных элементов интерьера. Их называли
«пространственные внутрикабинники». «Вижу черточку на стоне каюты
впереди меня, о величине крена яхты знаю по наклону этой черточки,
который отчетливо вижу» (из отчета испытуемого М.). «Черточкой»
испытуемый М называл реальную случайную царапину на стене каюты
перед ним; эта царапина, естественно, была фиксирована на стене каюты.
Зрительный концепт «вертикали», независимый от оптического
пространства каюты, мог разрушаться (исчезать) при отвлечении
внимания испытуемого от процесса слежения за ним, однако он
сохранялся при перемещении каких-либо предметов, кратковременно
заслоняющих оптическое пространство перед испытуемым. Зрительное
представление «вертикали», зависимое от конкретных элементов
интерьера, формировалось у испытуемого в тот момент, когда у него либо
имелись сведения о том, что стенд занял строго вертикальное положение
или при предъявлении испытуемому на экране дисплея-индикатора
истинного положения «вертикали». Субъективное зрительное
представление вертикали, зависимое от оптической среды интерьера,
распадалось, когда этот интерьер был, хотя бы на короткий срок, заслонен
от наблюдателя, после чего представление о «вертикали» самостоятельно
не восстанавливалось до тех пор, пока испытуемому вновь было показано
на экране дисплея истинное положение вертикали.
И третьи испытуемые («пространственные чувственники») сообщали,
что представление о вертикали возникало у них на основании чувства
давления различных внешних опор (сиденья, кресла, заголовника,
подлокотников, боковых упоров, привязных ремней и др.) на тело, голову,
конечности. «Чувствую, что упираюсь левым плечом в боковую стойку;
по силе 540
давления знаю, что левый крен градусов 10-15» (из отчета Глава
испытуемого
4 К.). «Изменилось давление ягодиц на кресло, сползаю
вправо, приходится упираться правой ногой — крен 18-20 °» (из отчета
испытуемого Ж.).
2. Чувственный образ «вертикали» локализовался внутри тела
испытуемого (сенсорная интраскопия).
У одних испытуемых этот образ локализовался в каком-либо одном
месте: «При наклоне яхты чувствую, будто какой-то гироскоп в голове
дает мне понять, что произошел наклон, и, чтобы сохранить вертикальное
положение головы, надо держать ее так, а не иначе» (из отчета
испытуемого Т.). Подобное ощущение могло при резком изменении
положения стенда (при смене крена, при сильном броске на волне)
сопровождаться эмоционально окрашенными переживаниями
(ощущениями): «При внезапном, резком крене яхты почувствовал
холодок, как при падении вниз, в нижней части спины, внутри тела; этот
холодок, как какой-то зыбкий стержень, наклонился примерно градусов
на 15» (из отчета испытуемого Ш.). Можно полагать, что это ощущение
— редуцированный аналог чувства падения (и страха), возникающего при
другом гравитоинерционном стрессоре — в невесомости [Китаев-
СмыкЛ.А., 1963 а, 1963 6, 1963 в, 1964 и др.].
В некоторых случаях испытуемые сообщали о множественных
интровертированных ощущениях «вертикали». «Ощущения, которые
давали мне возможность оценить крен стенда, локализуются раздельно в
голове и в пояснично-крестцовой области, причем индицирующей
величину крена является как бы разность между ощущением наклона
«оси» внутри туловища, фиксированного привязными ремнями к креслу,
и положением наклона «оси»
Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... « 557
внутри нефиксированной головы, которую я старался удерживать
«вертикально» (из отчета испытуемого К.). У испытуемых, ощущавших
внутри своей головы, тела «ориентиры» вертикального направления,
возникало представление об их размерах, форме. «Стержень длиной 4
сантиметра, толщиной 1 сантиметр, как огрызок карандаша» (из отчета
К.).
Важным явилось то, что у всех испытуемых, отличавшихся
интраскопическим чувственным образом «вертикали», во время плавания
при волнении не менее четырех баллов не позднее 30— 40 мин после
начала их пребывания во внутренних помещениях стенда возникали
выраженные симптомы «болезни укачивания»: тошнота, многократная
рвота, повышенная потливость, чувство общей слабости и т. п., т. е.
симптомы вегетативного субсиндрома стресса. Подобные симптомы
возникали не более чем у 15 % людей, у которых появлялось
экстравертированное представление «вертикали».
Данные, полученные в ходе настоящего исследования, позволяют
составить следующую классификацию чувственных образов,
доминирующих у разных людей при формировании у них концептуальной
модели представления «вертикали» во время динамического
стрессогенного изменения пространственной среды (качание, кренение и
т. п.) [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 238].
А. Экстраскопический чувственный образ «вертикали» (лишенный
эмоциональной окраски): 1) зрительный: а) не связанный с оптической
структурой интерьера, б) связанный с оптической структурой
интерьера; 2) тактильно-кинестетический: а) локальный, б)
полилокальный.
Б. Интраскопический чувственный образ «вертикали»: 1) локальный: а)
эмоционально окрашенный, б) эмоционально не окрашенный; 2)
полилокальный: а) эмоционально окрашенный, б) эмоционально не
окрашенный.
Таким образом, в натурных условиях плавания при действии
гравиинерционных факторов, так же в авиационных полетах, при
управлении автотранспортом как и в невесомости [Китаев- Смык Л.А,
1963, 1967], и во время непрерывного вращения [Китаев-Смык, Л.А., 1977
и др.], возникают два типа субъективной (образной) локализации
стрессогенных изменений пространства: во внешней или во внутренней
пространственной среде субъекта. У профессионалов эти
психологические феномены участвуют в возникновении представления,
во-первых, о положении транспортного средства в пространстве, во-
вторых, о слиянии ощущения своего тела и корпуса самолета, автомобиля,
корабля: «Самолет (автомобиль) — это я, он — мое тело».
Различают следующие основные потоки афферентации, участвующей
в формировании концептуальной модели (образа) пространства: 1)
гравирецепторную: а) специфическую— поступающую через отолитовые
и купулярные рецепторы вестибулярного аппарата, б) неспецифическую
— тактильную, кинестетическую ит. д ; 2) зрительную; 3) слуховую и др
Различна542у разных людей степень доминирования того или иного потока Глава
афферентации
4 в процессе формирования у них концептуальной модели
пространства Важную роль в этом процессе играют «вторичные»
признаки пространственной среды (словесная информация о
пространственной среде, особенности поведения людей в данной среде и
т. п.).
В ходе этого исследования было обнаружено, что неустойчивость
положения стенда (качания, крена, поворота и т. д.) у подавляющего
большинства испытуемых существенно снижала значение
гравитационной афферентации в формировании чувственного образа
вертикали (субъективной вертикали). При этом у ряда испытуемых
возрастало доминирование зрительных сигналов о пространстве каюты,
могло возрастать значение афферентации от неспецифических
гравирецепторов и т. д. В результате этого практически у всех
испытуемых при той или иной продолжительности плавания возникало
ошибочное (иллюзорное) представление о вертикальном направлении.
Субъективная вертикаль могла приближаться по своему положению во
фронтальной плоскости стенда к его вертикальной оси (рис. 31.4), что
обусловлено доминированием «интерьерного фактора», т. е. зрительных
сигналов, и в ряде случаев «недооценкой» тактильно-кинестетической
афферентации; напротив, субъективная вертикаль могла при ближаться к
истинной гравитационной вертикали (рис 31. 3), можно полагать, в
результате доминирования гравитационной афферентации. Иллюзорные
представления, когда крен стенда казался испытуемым большим, чем он
есть (см. рис. 31.5), вероятно, обусловлены «перерегулированием» за счет
избыточного доминирования «интерьерного фактора» (зрительных и
тактильных его компонентов).
В отдельных случаях испытуемые устанавливали «субъективную
вертикаль» с наклоном относительно истинной вертикали в сторону,
противоположную реальному крену стенда (см. рис. 31 2) Подобного типа
иллюзии, видимо, связаны с «перерегулированием» за счет избыточного
доминирования гравирецепторной афферентации.
В этих экспериментах мной были обнаружены значительные различия
продолжительности латентного периода и времени установки
испытуемыми «субъективной вертикали» на экране
Когнитивный субсиндром стресса Познавательные процессы • 543
Рис 32 Схематизированное изображение разных типов нарастания

ошибки (в град) при определении вертикального направления тремя
испытуемыми (1,2,3); t — время в с дисплея в начале «отслеживания» за
ней или при очередном изменении крена яхты.
При анализе качества определения вертикального направления на
начальном этапе сеанса работы по данной методике были выделены три
типа испытуемых (рис. 32). Первый тип характеризовался тем, что
отслеживаемое положение «субъективной вертикали» мало отличалось от
истинной вертикали, т е величина ошибки была незначительной
(гравиренепторное доминирование). Испытуемые второго типа с самого
начала работы устанавливали субъективную вертикаль в положение,
существенно отличающееся от истинного, с наклоном в сторону
вертикальной оси стенда, т. е. интерьерной вертикали (зрительное
доминирование). Третий тип испытуемых характеризовался
первоначально малой величиной ошибки и постепенным (за 10-30 мин),
ее нарастанием с увеличением наклона субъективной вертикали в сторону
крена (постепенный распад гравирецепторного доминирования с заменой
его зрительным доминированием) (см. рис. 32)
В ходе длительных экспериментов отмечено, что у испытуемых 1 типа
(с малой величиной ошибки) ошибка в определении вертикального
направления возрастала: а) при длительном (более 1,5 ч) непрерывном
слежении; б) при утомлении; в) во время дремотного состояния; г) при
возникновении неблагоприятных симптомов «болезни укачивания»
(тошнота, рвота, головная боль и т. д.).
Были обнаружены разные виды периодичности изменений величины
ошибок при определении испытуемыми вертикального направления
(«субъективной вертикали») Многие испытуемые отмечали, что
«вертикальное направление — это не строго определенное положение,
которое 544
надо придать светящейся линии на экране дисплея, а некоторая
Глава
вертикальная
4 зона с наклоном в диапазоне 3-7 °, в пределах которого
можно произвольно устанавливать эту линию» (из отчета испытуемого
Ш.). Однако некоторые испытуемые сообщали, что они чувствуют этот
диапазон, но у них «периодически меняется ощущение того, где
правильное вертикальное положение светящейся линии на экране» (из
отчета испытуемого К.). При этом были зарегистрированы колебания (с
периодом 4—10 с.) величины ошибки в установке вертикали (в диапазоне
5—8). Данные колебания, надо полагать, являются результатом
циклического перебора «альтернативных решений», связанного с
периодической сменой в определенном диапазоне то гравирецепторного,
то зрительного доминирования в текущем синтезе концептуальной
модели пространства.
У некоторых испытуемых были зарегистрированы относительно
длительные колебания значения ошибки при установке «субъективной
вертикали». Смена ее одного значения на другое осуществлялась за 8-12
с. То большее, то меньшее значение ошибки поддерживалось на
относительно постоянном уровне по 30-60 и более секунд.
Б.Способность (и неспособность) учитывать крен при операторской

деятельности в имитаторе космического корабля, при воздействии на
него турбулентных потоков при входе в плотные слои атмосферы. Выше
описана способность укачиваемых и неукачиваемых людей сохранять
представления о «вертикали» в закрытой кабине при ее качке и кренении.
Но как эти гравиинерционные воздействия влияют на способность
человека к операторской деятельности? Совместно с В.А. Чурсиновым
проведено исследование операторской деятельности (слежение за
периодически исчезающей целью), совмещенной с необходимостью
оценивать величину крена плавучего стенда (специально оборудованной
крейсерской яхты) [Китаев-Смык Л.А., Чурсинов А.В, 1980]. Сигналы (а)
об изменениях крена стенда суммировались с сигналами (б) при
автоматическом управлении перемещением цели на экране дисплея. (Без
суммации сигналов о крене «цель» двигалась по параболической
траектории, иногда «цель» была не видна.)
Испытуемый, направляя движение курсора по экрану дисплея, должен
был совмещать его с двигающейся «целью», а когда последняя исчезала,
он должен был проводить курсором на экране воображаемую линию, по
которой должна проходить «цель». При этом надо было учитывать,
насколько заданная параболическая траектория искажена креном кабины
яхты.
Испытуемые выполняли задание со сравнительно небольшими
погрешностями в моменты, когда «цель» была видна. Ошибка при
слежении резко возрастала, когда «цель» исчезала. Это свидетельствует о
неточности экстраполяции испытуемыми динамики движения «цели», а
также о несовершенстве механизмов «утилизации» афферентных
сигналов от вестибулярных или иных анализаторов при формировании
концептуальной модели перемещения цели в пространстве.
Полученные данные
Когнитивный свидетельствуют
субсиндром о существовании
стресса Познавательные двух типов
процессы • 545
операторов. Одни практически не использовали субъективные данные о
пространственном положении собственного тела при организации
процесса управления и строили траекторию движения «метки» на основе
пространственного и временного представления о заданной траектории ее
движения.
Операторы другого типа компенсировали движением курсора
возникшие (вследствие поступления сигналов о крене стенда) изменения
положения «цели». Как в режимах слежения с ее предъявлением, так и в
режимах с ее исчезновением они учи тывали не только заданную
траекторию движения «цели», но и трансформацию этой траектории
вследствие «наложения» на нее сигналов об изменении пространственных
координат плавучего стенда при его качании и кренах.
В.Феномен деструкции («отключения») концептуальной модели

пространства при длительном пребывании в динамически измененной
пространственной среде. Важная особенность экстремальных условий —
это то, что могут возникать ситуации, когда «наличного резерва»
адаптационных возможностей в организме недостаточно для адекватного
реагирования на стрессоры. Расширение этого резерва может произойти в
последующем, в ходе адаптивной перестройки функциональных систем.
Это потребует времени (сутки, недели и т. п.). Пока этого не произошло,
т. е. в тот момент, когда возникает дефицит адаптивных возможностей,
организм может реагировать «отключением» каких-либо своих функций,
участвующих в восприятии и переработке стрессогенной информации.
Это «отключение» может касаться контроля со стороны сознания за тем
или иным каналом информации и затрагивать осознавание собственных, в
том числе профессиональных, действий [Горбов Ф.Д., Лебедев В.Я 1975].
В ходе описываемых здесь экспериментов на плавучем стенде было
обнаружено возникновение у ряда испытуемых периодов резкого
снижения качества пространственной ориентации при установке ими
«субъективной вертикали». Эти явления можно расценивать как результат
указанной деструкции процесса непрерывного синтеза концептуальной
модели пространства. В указанном смысле можно рассматривать
следующие явления.
1. У отдельных испытуемых, начиная со вторых суток непрерывного
пребывания на плавучем стенде, периоды резкого ухудшения качества
определения вертикального направления возникали на фоне хорошего
общего состояния и самочувствия при регулярном отдыхе, сне и
питании. Во время такого временного ухудшения имела место
фазность смены поведенческих реакций испытуемых
1- я фаза — неосознаваемое испытуемым, чаще постепенное — на
протяжении 10—30 с, а иногда резкое — за 3—5 с нарастание ошибки в
определении «субъективной вертикали»;
2- я фаза — осознание потери уверенного ощущения вертикального
направления, беспокойство и поиск «правильного» положения вертикали.
Это выражалось в том, что испытуемый внезапно начинал, дергая ручку
управления
546 из стороны в сторону, искать «правильное» положение Глава
«вертикали»,
4 меняя наклоны светящейся линии на экране дисплейного
индикатора;
3- я фаза — «самоуспокоение» («самоутверждение»). При этом
испытуемый, как бы убеждая себя, заявлял экспериментатору:
«Ну, этой методикой — “вертикаль” — я овладел хорошо, с ней все
ясно!» (из отчета испытуемого Ж ), или: «Я же летчик, я знаю, как
управлять!» (из отчета испытуемого М.). При этом величина ошибочно
устанавливаемого испытуемым показателя крена могла на 40-60 % быть
больше истинного;
4- я фаза — уверенная работа с постоянной или неоргани зованно
изменяющейся ошибкой в установке «субъективной вертикали».
Подобные «отключения» прослежены не дольше чем на протяжении
20-40 мин, т к в ходе настоящей работы не удавалось сохранять дольше
этого срока стабильный режим плавания стенда (яхты).
2. Значительное ухудшение качества отслеживания «субъективной
вертикали» могло возникать при нарастании выраженных
неблагоприятных симптомов кинетоза (тошнота, головная боль,
чувство общей слабости и т д ). При этом некоторые испытуемые
жаловались на то, что плохое самочувствие еще более ухудшается при
попытке отслеживать «вертикаль». Из отчета испытуемого К.:
«Слежение за “вертикалью" на экране дисплея и даже напряжение для
осознания вертикального направления при установке в вертикальном
положении ручки управления или просто напряжение мыслей, внимания
при попытках определить внутреннюю систему координат — все это
усиливает тошноту, чувство слабости и безразличия, снижает чувство
ответственности. Хочется не думать ни о каких системах координат, а
закрыть глаза и забыть, что есть мое собственное тело с его
пространственным расположением».
При выраженной «болезни укачивания» у одних испытуемых качество
слежения за вертикалью долго удерживалось на относительно высоком
уровне, но в какой-то момент резко снижалось, «держался до последнего,
больше не удается сохранять ощущения вертикали» (из отчета
испытуемого Д.) У других испытуемых нарастание ошибки в установке
«субъективной вертикали» могло происходить синхронно с ухудшением
самочувствия.
Показ испытуемому значения «истинной вертикали» или словесный
приказ: «Внимательнее!», «Сосредоточьтесь!» — могли на короткое
время восстанавливать имевшееся ранее качество установки
«субъективной вертикали».
3. Резкое ухудшение качества установки испытуемым «субъективной
вертикали» могло возникать при снижении у него «чувства опоры»,
например при размещении его лежа, со слегка приподнятой головой на
мягкой поверхности. В такое положение помещались отдельные
испытуемые для облегчения плохого самочувствия при «болезни
укачивания». В одном таком случае у испытуемого с симптомами
выраженного «укачивания» (периодическая рвота, сильная тошнота,
чувствоКогнитивный
слабости, головная боль)
субсиндром былоПознавательные
стресса зарегистрировано абсурдное
процессы • 547
представление о том, что плавучий стенд (крейсерская яхта), якобы имеет
крен около 90°, что невозможно, т. к. в таком положении яхта затонула
бы, т. е. у испытуемого было состояние, близкое к пространственной дезо-
риентации, с резким снижением контроля сознания за качеством
собственных действий.
За время со 2-х по 3—5-е сутки плавания у всех испытуемых
происходила адаптация к условиям жизнедеятельности на плавучем
стенде. Исчезали симптомы «болезни укачивания», улучшалась
самочувствие и настроение, нормализовались многие показатели
психологических и физиологических функций. Была прослежена
тенденция к нормализации показателей способности испытуемых
определять вертикальное направление.
На фоне адаптации к действию укачивания (экстремального
физического фактора) в ходе экспериментов иногда возникали ситуации,
оказывающие на испытуемых неприятные (экстремальные) социально-
психологические воздействия. Например, нарушения привычного хода
исследований из-за поломки той или иной аппаратуры вызывали у них
нервозность, обиду, рассерженность. У испытуемых со сравнительно
равными поведенческими и физиологическими стрессовыми реакциями
во время подобных психологических экстремальных ситуаций были
обнаружены различия показателей функционирования системы простран-
ственной ориентации. У одних испытуемых эти показатели либо не
изменялись, либо изменялись незначительно. У других при определении
вертикального гравитационного направления величина ошибки
увеличивалась и достигала уровня, имевшегося в начальном периоде
плавания, когда эти испытуемые не были адаптированы к действию
физических экстремальных факторов (рис. 33). Следовательно, у этих
испытуемых не было стабильной адаптации к гравиинерционным
стрессорам (к условиям штормового плавания).
Пониманию причин указанных различий способствует сопоставление
этих данных с результатами проводившихся в тех же экспериментах
исследований функций, зависящих от разных иерархических уровней
центральной нервной системы. Исследование гетерофории
(психофизиологический «уровень») обнаружило возникновение
существенных изменений ее показателей при выраженных
неблагоприятных симптомах «болезни укачивания» и отсутствие таких
изменений у испытуемых, адаптированных к условиям плавания при
указанных выше дополнительных социально-психологических нагрузках.
Напротив, показатели памяти (психический «уровень») ухудшались как
при выраженных симптомах «укачивания», так и при указанных выше
социальнопсихологических нагрузках. Следовательно, их адаптация была
неустойчивой.
Улучшение способности к правильной ориентации в динамически
измененной пространственной среде («обучаемость») связано с
мобилизацией высших психических функций человека. Испытуемый,
пытаясь компенсировать ошибочность концептуальной модели
пространства,
548 «деформированной» сенсорными сигналами об изменениях Глава
физических
4 факторов пространства, привлекает первоначально
оптические признаки пространства. Затем (после получения в ходе
«обучения» информации о том, что «интерьерная вертикаль» не адекватна
истинной гравитационной вертикали) к нему поступает «вторичная»
информация о пространственной среде: при наблюдении за направлением
Когнитивный субсиндром стресса Познавательные процессы • 549
Рис. 33. Динамика психологических и психофизиологических показателей

стресса-.
Изменение показателей гетерофории (А), суммарной ошибки при определении
гравитационной вертикали (Б), показателей кратковременной памяти (В) у
ипытуемых 1 и 2 при действии укачивания (горизонтальная штриховка) и
конфликта между ними (вертикальная штриховка) t — время в сутках
свободно падающих или висящих в кабине предметов, либо приборная

информация (предъявляемая испытуемым при обучении) об истинной
вертикали.
Представленные результаты свидетельствуют о том, что
концептуальная модель пространства, базирующаяся на «вторичных»
признаках изменения пространственной среды, оказывается неустойчивой
и «разрушается» при действии психических экстремальных факторов,
возникающих на 3-6-е сутки непрерывного плавания в динамически
измененной пространственной среде, т. е. при плавании на крейсерской
яхте при штормовой погоде с волнением и ветром 4—6 баллов. Более
устойчивой оказывается концептуальная модель пространства, базирую-
щаяся на физиологических и психофизиологических механизмах
(функциях).
Результаты исследований, описанные в этом разделе, были

использованы при подготовке космических полетов на пилотируемых
кораблях типа «Буран». Однако состоялся лишь один космический полет
«Бурана» в автоматическом режиме. Экипаж, подготовленный для таких
полетов (шеф-пилотом был назначен Игорь Волк), так и не слетал в
космос.
4.3.6. Функциональная асимметрия при стрессе
550 Глава
4
Можно согласиться или не соглашаться с тем, что «одной из
предпосылок формирования индивидуальности является величина
функциональной асимметрии нервно-психических функций мозга»
[Аракелов Г.Г., 2004, с. 334]. Однако «степень латерализации может
служить объективным критерием стрессоустойчивости» [там же] (см.
также 3.5.1). Принцип «усиления главного направления» при стрессе (он
был проиллюстрирован примерами того, как в экстремальных условиях
«улучшаются» интегральные показатели восприятия) подчиняется закону
Йеркса—Додсона, т. е. при увеличении экстремальности стрессогенного
фактора вслед за указанным «улучшением» наступает их «ухудшение».
Проиллюстрирую это результатами определения при стрессе такого
интегрального показателя зрения, как гетерофория (сбалансированная
асимметрия глазодвигательных систем). Ее иногда называют показателем
«скрытого косоглазия»; заметим, что последнее определение не вполне
корректно.
Ошибка в определении вертикального направления может возникать
не только за счет внешних факторов пространства (гравиинерционные и
интерьерные факторы). Формированию ошибочного представления
вертикали может способствовать изменение свойственной данному
человеку величины асимметрии парных анализаторов пространства.
Экспериментально было показано, что при различных стрессогенных
воздействиях у многих людей могут существенно изменяться показатели
асимметрии анализаторов и двигательного аппарата.
В экспериментах с плаванием на крейсерской яхте в штормовую
погоду мной регистрировалась гетерофория (сложный баланс мышечных
аппаратов двух глаз) как показатель дисбаланса глазодвигательных
аппаратов испытуемых (об этом упоминалось выше). Обнаружено, что в
большинстве случаев при ухудшении самочувствия испытуемых в первые
2-5 суток плавания гетерофория увеличивалась, т. е. нарушалась
сбалансированность парного зрительного анализатора пространства. Это
можно рассматривать как одно из проявлений дистресса на
психофизиологическом «уровне» адаптационной перестройки организма.
При обследовании 270 спортсменов-горнолыжников (с квали-

фикацией 2-й спортивный разряд и выше), которое проводилось на
протяжении нескольких зимних сезонов в г. Славское и на спортивных
базах в Баксанском ущелье Кавказа, мной было обнаружено, что у 96,4 %
из числа обследованных гетерофория не превышала 4 Обследование 540
практически здоровых молодых людей, не занимающихся горнолыжным
спортом, выявило у них разброс показателей гетерофории отО до 11 с
максимумом кривой распределения этого показателя в диапазоне 5-7.
Последнее соответствует результатам обследований больших масс
населения, проводившихся в различных странах.
Можно было предположить, что столь высокий уровень
сбалансированности асимметрии глазодвигательных аппаратов
горнолыжников обусловлен
Когнитивный субсиндромотбором и многолетней
стресса тренировкой
Познавательные процессы •при
551
занятиях горнолыжным спортом, требующим максимально возможно
сбалансированной симметрии в работе органов восприятия пространства
и органов движения. Однако это предположение не подтвердилось.
Обследуя членов сборной команды СССР по горнолыжному спорту во
время сезона соревнований, я установил, что у них (за исключением двух
человек) индекс гетерофории, как правило, равен нулю и не превышает 3
градусов. Этот высокий показатель сбалансированности парных органов
обнаруживался в различное время суток; он не зависел от спортивных
нагрузок. Обследование тех же горнолыжников экстракласса во время
летних, спортивных сборов, проводимых без горнолыжных тренировок,
выявило, что кривая распределения показателей гетерофории у них не
отличалась от кривой распределения у людей—спортсменов и
неспортсменов, не занимающихся горнолыжным спортом. Иначе говоря,
только у отдельных горнолыжников, когда они не занимались спуском на
лыжах с гор, сохранялся высокий уровень сбалансированности
глазодвигательных аппаратов (возможно, это их личный постоянный
показатель). У большинства же из них гетерофория возросла до уровня,
видимо, свойственного им в то время, когда они не подвергались
стрессовым нагрузкам на систему пространственной ориентации,
требующим сбалансированности ее симметричных органов.
Возрастание такой сбалансированности, т. е. «улучшение» показателя
гетерофории, — отражение начального возрастания стрессогенных
требований к организму. Более значительная их экстремальность
приводит к возрастанию гетерофории, т. е. к увеличению дисбаланса
симметричных, содружественно работающих систем, к «ухудшению» их
функциональных возможностей (в соответствии с законом Йеркса-
Додсона [Yerkes В., Dodson J.,
552 Глава
4
Рис. 34. Гетерофория при разных видах длительного стресса А (сплошные

линии) — в лабораторном эксперименте, Б (прерывистые линии) — в эксперименте
на плавучем стенде;
а (с черными кружками) — в режиме непрерывной деятельности с лишением сна, б
(с белыми кружками) — в эксперименте с ночным сном, t — время в сутках
1908]). При «средней» экстремальности стрессогенного фактора

указанный показатель может оказаться у одних людей «улучшающимся»;
у других — «ухудшающимся». При выраженном нарастании проявлений
дистресса (при различных интенсивных стрессорах) гетерофория у всех
обследованных мной людей увеличивалась.
На рис. 34 показаны изменения гетерофории при трехсуточной
относительной изоляции испытуемых, занятых операторской
деятельностью в лабораторных условиях и на плавучем стенде (в
специально оборудованной парусной яхте во время плавания в
штормовую погоду). И в тех, и в других условиях проведены две серии
экспериментов: с ночным сном при нормированном «рабочем дне» и с
лишением сна при непрерывной круглосуточной деятельности. К
указанному стресс-фактору в условиях плавания на яхте присоединялись
стрессогенное действие укачивания (волнение от 2 до 6 баллов) и
опасность автономного плавания
вдали от берегов. В
Когнитивны субуказанных условиях
дром стресса на вторыепроцессь
Познавательные сутки •у 553
одних
испытуемых показатели гетерофории «улучшались», у других —
«ухудшались». На третьи сутки они «ухудшались» у всех испытуемых, т.
е. гетерофория увеличивалась; у двух из них это увеличение превышало
уровень, обеспечивающий бинокулярное зрение. Эти двое испытуемых
сообщали о временами возникающем двоении ориентиров,
предъявляемых им на экране дисплея (чего на самом деле не было).
Таким образом, уровень функциональной симметрии (асимметрии)
парных органов следует рассматривать как эффект сбалансированной их
асимметричности, а не как сравнение показателей их асимметрии. Для
этого следует использовать интегральные показатели совместной работы
парных органов, а не изолированную регистрацию показателей функций
этих органов. На примере исследований гетерофории при стрессовых
нагрузках на системы пространственной ориентации организма человека
видно, что оптимальную эффективность в совместной работе парных ор-
ганов следует ожидать при максимальной сбалансированности
асимметрии парных органов. Можно предполагать, что наличие
умеренной гетерофории не является неблагоприятным фактором, а
служит как бы своего рода единицей отсчета при стереоскопическом
бинокулярном восприятии пространства. В таком случае уменьшение
гетерофории при указанных выше стрессогенных нагрузках, возможно,
отражает уменьшение такой «единицы» измерения пространства.
Указанное толкование «ценности» гетерофории не единственное и
требует подтверждения.
Увеличение гетерофории может быть использовано как весьма
чувствительный индикатор малозаметных проявлении дистресса или
склонности к нему при экстремальных нагрузках на систему
пространственной ориентации организма. Следует заметить, что
указанные выше закономерности динамики гетерофории при стрессе
имеют место только при нормальном зрении, они иные при
необходимости пользования оптикой, коррегирующей дефекты зрения.
В целостном акте восприятия одновременно участвуют анализаторы
разных модальностей. Стрессовая нагрузка, казалось бы, лишь на єдиних
из них все же сказывается на функциях и других органов чувств, а также
на общем акте восприятия.
О сложности стрессовых преобразований перцептивных функции
свидетельствует парадоксальность нистагменных реакций при кинетозе
(регистрировались Галле Р. Р. и Гавриловой Л. Н.) (рис. 20). Было
обнаружено, что «слабая» стимуляция, адресованная к вестибулярному
анализатору (за 10 секунд — 5 оборотов на кресле Барани), вызывала у
испытуемого Ко-ва в первые трое суток медленного стрессогенного
вращения нистагменную реакцию, по продолжительности практически не
отличающуюся от реакции, имевшейся до начала стрессогенного
вращения. В этот же период дистресса «сильная» стимуляция (за 10
секунд — 20 оборотов) вызывала значительно меньшую нистагменную
реакцию, чем при нормальном состоянии испытуемого и при слабой
стимуляции.
Можно554 предположить, что эти парадоксальные вестибуломо- торные
Глава
реакции 4— отголосок стрессогенных преобразований в перцептивно-
когнитивной сфере, которые привели к возникновению у испытуемого
Ко-ва пространственных иллюзий при кинетозе в условиях медленного
вращения. У Ко-ва в данном эксперименте возникали два типа
пространственных иллюзий. При движениях головой с закрытыми
глазами в условиях длительного медленного вращения у него появлялось
ощущение «вращения чего-то неопределенного внутри головы» (из отчета
испытуемого Ко-ва). При открытых глазах движения головой вызывали у
этого испытуемого кажущееся движение (сдвиг) визуального
пространства. Во время этого «движения» все предметы, находящиеся в
поле зрения, казались ему слегка затуманивающимися, в других случаях
визуальная картина как бы смазывалась во время своего движения.
Напомню, что в подавляющем большинстве случаев людям
свойственен либо один — интериоризированный тип пространственных
иллюзий, либо другой — экстериоризированный их тип. При
стрессогенных изменениях гравиинерционной среды мной были
обнаружены индивидуальные различия людей в зависимости от
особенностей пространственных иллюзий [Китаев-Смык Л. А., 1977 и
др.]. У одних испытуемых, склонных к пассивному эмоционально-
двигательному реагированию на гравитоинерцион- ный стрессор,
возникали при его действии интериоризированные пространственные
иллюзии, т. е. «ощущение движения чего-то внутри себя». Эти люди были
склонны к тотальным превентивнозащитным вегетативным реакциям. У
других людей, отличавшихся склонностью при стрессе к активному
эмоциональнодвигательному реагированию и к локальным вегетативным
реакциям, пространственные иллюзии были экстериоризированы, при
гравиинерционных воздействиях им казалось движущимся окружающее
пространство.
Таким образом, при описанном стрессе у одних людей имело место
сочетание интраскопических пространственных иллюзий (ощущение
иллюзорного пространственного образа внутри себя) и экскреторно-
эвакуаторных вегетативных реакций (рвота, потливость, слюнотечение и
т. п.), т. е. выбрасывание «субстанций, находящихся внутри себя»; при
этом снижалась двигательная Когнитивный субсиндром стресса.
Познавательные процессы... • 571 активность субъекта, т. е. активность,
адресованная вовне. Для других людей были характерны
пространственные иллюзии, локализованные вне тела субъекта. Они
сочетались с усилением двигательной активности субъекта. Для этих
людей не были характерны вегетативные экскреторно-эвакуаторные
реакции. Можно полагать, у людей, вошедших в первую группу, вслед-
ствие «субъективной невозможности» сложившейся внешней ситуации
возникал не осознаваемый ими концепт стрессора, локализованного во
внутренней среде организма. У лиц второй группы, напротив, —
локализованного во внешней среде. Соответственно конструировалась
стратегия «защиты» от стрессора. Здесь очевидна взаимосвязанность
когнитивных и вегетативных адаптационных процессов.
Однако есть люди, у которых возможны двоякие (сменяющиеся)
реакции при стрессе. Напомню, что испытуемый Ко-в, участвуя в первых
для него экспериментах с длительным стрессогенным вращением,
отличался интериоризированными пространственными иллюзиями и
выраженными тотальными вегетативными реакциями. В дальнейшем в
подобных экспериментах у него было отмечено уменьшение
вегетативных проявлений кинетоза и снижение яркости
интериоризированных пространственных иллюзий. Наряду с этим стали
возникать усиливающиеся от эксперимента к эксперименту
экстериоризированные пространственные иллюзии. Это свидетельствует
о возможности перехода одних проявлений стресса в другие по мере
многократного адаптирования к стрессору и об изменениях формы,
локализации и подвижностей сенсорных и иных иллюзий.
Подробнее о зависимости подверженности кинетозу («болезни
укачивания, укручивания», «космической и т. п. болезни») от нарушениях
парной функции гравирецепторов (ушных лабиринтов) было указано
выше, в разделе 3.5.2 В.
4.4. ПАМЯТЬ ПРИ СТРЕССЕ
Помним ли мы свои сладостные либо горестные чувства, и могут ли

эмоции извергаться из глубин памяти? Или же бесстрастные ее запасы
эмоционально окрашиваются, возвращаясь в наше сознание
воспоминаниями о былых страстях? Как ни странно, нет простого ответа
на такой вопрос у психологов и психиатров. Потому что не ясны
механизмы памяти, а ведь она — основа нашего сознания. Предлагались
различные модели организации памяти: нейропсихологические [Лурия
А.Р., 1975], информационные и компьютерные [Норман Д., 1985;
Аткинсон Р.,1980; Грановская Р.М.,1974], мате-
матические[ПрисняковВ.Ф., Приснякова Л.М., 1990], психосемантические
[Шмелев А. Г., 1978;ПетренкоВ.Ф., 1986; НикитинБ.П., 1991], «слоистые»
организации памяти [Ганзен В.А., ИгонинД.А., 1981, с. 47-55],
психолингвистические [Носенко Э.Л., 1981; Спивак Д. Л., 1989] Немало
споров вызвала ассоциативная голографическая модель хранения
информации в памяти [Lindsay D.S., 1991]. Многочисленные
исследования академика Н П Бехтеревой и ее учеников предполагали
основой памяти — нейронные популяции головного мозга [Бехтерева
Н.П., 1974 и др.]. Часто забывают, что «человеческая память
характеризуется не только и не столько репродуктивными, сколько
конструктивными (продуктивными) свойствами. ... Не память является
детерминантой деятельности, а, наоборот, последняя детерминирует
процессы памяти, влияет на объем, скорость, точность процессов
запоминания, хранения, воспроизведения материала» [Зинченко В П
Величковский Б.М., Вучетич Г.Г., 1980, с. 248]. Тайны механизма памяти
и мышления не раскрыты, академик Бехтерева использует свои обширные
знания о строении и функционировании головного мозга человека для по-
стижения «загадочных» возможностей человеческой души.
Возвращаясь
556 к вопросу «Есть ли эмоциональная память?», предложу
Глава
описания4 некоторых событий, касающихся этой проблемы. Далее, как о
раритете, напомню об исследованиях (в 60-х гг. XX в.) «ситуационной»
памяти в кратких режимах невесомости и при долгом тяжелейшем
дистрессе у подопытных людей во время подготовки первого полета на
планету Марс (полет тогда не состоялся). В конце этого раздела,
посвященного памяти при стрессе, будут изложены результаты
исследований, проделанных нами в 70-х гг. прошлого столетия,
положенных в основу ряда современных методов влияния на массы людей
через СМИ, т. е. приемы PR. Потом в разделе 4.5 рассмотрим феномен
посттравматического стресса как фантом «неизгладимой памяти».
4.4.1. Стрессовые «извержения» затаившейся эмоциональной памяти

и фрагментарная «ампутация» памяти о дистрессе
В девятнадцатом веке развернулась дискуссия — остаются ли эмоции

в памяти Их создают и удерживают в нашем сознании текущие события
радостные, веселые, печальные, страшные. Но если нет события, если оно
завершилось — то нет и эмоций спровоцированных им? Известный
российский психолог и литератор Д.Н. Овсянико-Куликовский писал
«Наша чувствующая душа по справедливости может быть сравнима с тем
возом, о котором говорится: что с воза упало, то пропало... Если бы
чувства, нами
переживаемые сохранились
Когнитивный и стресса.
субсиндром работалиПознавательные
в бессознательной сфере,
постоянно переходя в сознание (как это делает мысль), то наша душевная
жизнь была бы такой смесью рая и ада, что самая крепкая организация не
выдержала бы этого непрерывного сплетения радостей, горестей, обиды,
злобы, любви, зависти, ревности, сожалений, угрызений, страхов, надежд
и т. д. Нет, чувства, раз пережитые и потухшие, не поступают в сферу
бессознательного, и такой сферы нет в душе чувствующей.» [Овсянико-
Куликовский Д.Н., 1914, с. 24-26.]. С этим соглашался 3. Фрейд: «Ведь
сущность чувства состоит в том, что оно чувствуется, т. е. известно
сознанию. Возможность бессознательного совершенно отпадает, таким
образом, для чувства, ощущений и аффектов». [Фрейд 3., 1923, с. 135.].
Такие суждения соответствовали результатам экспериментов знаменитого
американского психолога В. Джемса, утверждавшего, что эмоции
продуцируются телесными реакциями: напряжением мышц, дрожанием,
учащением дыхания и пр. [James W., 1890].
Однако, в последующем было показано, что надо различать
«действительные» («периферические») и «воображаемые» («цен-
тральные») эмоции. Первые заметны извне, вторые — душевно
переживаемы субъектом. Л.С. Выгодский обратил внимание на то, что
«мы вправе смотреть на фантазию как на центральное выражение
эмоциональных реакций» [Выгодский Л.С., 1965, с. 272]. «Центральные»
эмоции могут как усиливать, так и ослаблять («растрачивать»)
периферическое их воплощение. Такому освобождению от
эмоционального напряжения, можно сказать от «стресса жизни» служат
произведения искусства благодаря тому, что «... с усилением фантазии как
центрального момента эмоциональной реакции, ее периферическая
сторона задерживается во времени и ослабевает в интенсивности» [там
же, с. 273]. «Эмоции искусства суть умные эмоции. Вместо того, чтобы
проявиться в сжимании кулаков и в дрожи, они разрешаются
преимушественно в образах фантазии» [там же с. 275].
Еще П.П. Блонский полагал, что «можно считать почти обоснованным
следующий вывод: дольше всего помнится сильно эмоционально
возбудившее событие» [Блонский П.П., 1979, с. 149]. Экспериментально
это было подтверждено А.М. Вейном, и Б.М. Каменецкой: 80 % всех
запомнившихся событий эмоционально окрашены, 16 % безразличны, 14
% не оцениваются. Из эмоционально-окрашенных 65 % связаны с
пережитым чувством удовольствия, 30 % с неприятными переживаниями
(цитировано по [Носенко Э.Л , Егорова С.Н., 1996, с. 26]).
Сейчас известно, что чем эмоциональнее, чем талантливее и
злободневнее произведение искусства, тем лучше освобождает оно людей
от их готовности к внешним эмоциональным, стрес- совым действиям из-
за накопившихся в душе (в памяти) эмоций. [Дорфман Л.Я., 1977].
Эти суждения базируются на убежденности в существовании
эмоциональной памяти, накапливающей следы переживаний. Но как же
быть с утверждением Овсянико-Куликовского о том, что с такими
накоплениями наша душевная жизнь была смесью рая и ада? Конечно же
эмоциональная память может быть разной: постоянно вносимым в
сознание незабываемым чувством, либо давно пережитыми и ушедшими в
подсознание
558 эмоциями, казалось бы похороненными в душе. Глава
Прямые
4 доказательства о наличии эмоциональной памяти с
сохранением всех событий, всех мгновений прожитой жизни впервые
были получены американским нейрохирургом У. Пен- фильдом
[Пенфильд У., Джаспер Г., 1958]. Во время операции на головном мозге
он раздражал его участки микроэлектродами. Пациенты, находившиеся
при этом в полном сознании, т. к. операции проводились при местном
обезболивании, сообщали об удивительных картинах прошлого,
проходивших перед их мысленным взором. Так одной женщине
вспомнился сад, где она бывала в детские годы, с запахом цветов, по
которым бродил ее взгляд, вспомнила и свои тогдашние мысли и чувства.
Достоверность экспериментальных данных У. Пенфилда подтверждалась
многими исследователями [Бехтерева Н. П., 1974 и др.].
Наблюдения и экспериментальные исследования автора этих строк
свидетельствуют о том, что в глубинах души (психики) эмоциональная
память о пережитых трагических временах может сохраняться как
огненная лава в недрах Земли, не напоминая о себе до начала извержения.
Стресс закладывает в неосознаваемые глубины психики (в подсознание)
взрывчатую магму эмоциональной памяти. Новый стресс, напомнивший о
старом, может пробить «земную твердь» забвения и выпустить вулкан
стрессовых воспоминаний с переживанием, казалось бы, давно ушедших
чувств.
Вот несколько примеров из тех, что накоплены мной.
1. «Ржаной коржик». Описание случая, произошедшего с Ко- вым (44

лет), в 1975 г. «Впервые в филипповской булочной на улице Горького
<ныне Тверская улица в г. Москве> взял я к чаю ржаной коржик. Откусил
от него, чувствую, что-то ужасно неприятное со мной происходит. Все
тело, от макушки до пяток, будто чем-то очень противным наполнилось,
мерзко стало на душе. Выплюнул я кусочек коржика, а то жевать его уже
стал. И тут все понял: его вкус — грубопомолотой ржи — напомнил мне и
будто заполнил меня вкусом лепешек из ржаных отрубей, которые мама
пекла на сухой без масла сковородке, на коптящей
керосинке, в холодной чужой кухне, там мы жили в эвакуации во время
войны. Ничего, кроме лепешек из ржаных отрубей, тогда не было.
Запивали кипятком, заваренным сухой толченой морковкой. Это я хорошо
помнил, но никаких неприятных переживаний не ощущал до того, как
пожевал ржаной коржик.
Через час-полтора после этого мерзкие ощущения у меня прошли.
Потом еще несколько раз нарочно заходил в булочную, пробовал те
коржики. Нехорошие ощущения были еле-еле заметны. С четвертого раза
не появлялись».
У Ко-ва возникли эмоционально яркие дискомфортные переживания
при вкусовом ощущении, напомнившим о чрезвычайно дискомфортных
детских переживаниях во время Второй мировой войны. Внезапный
стимул — вкус ржи грубого помола (сейчас это экзотический деликатес)
— оказался
559 символическим напоминанием о давно ушедших и, казалось Глава
бы, совершенно
4 забытых «стрессорах жизни»: голоде, холоде, страхе.
Эмоциональная память, затаившая яркие, сильные, негативные чувства
выстрелила ими, как вулканическая бомба. Это свидетельствует о
сохранности в подсознании мнемических (памятных) следов минувших
переживаний. Надо полагать, адаптивное защитительное назначение
таких прорывов в том, чтобы насторожить человека: «Не возвращается ли
опасное прошлое и не пора ли противостоять его повторению!»
2. «Gott mit uns». Теперь о случившемся с Мо-вым (50 лет) в 1978 г. Тогда
у молодежи были в моде поясные ремни с пряжками замысловатых
конструкций. Мо-в в троллейбусе увидел стоящего рядом парня. На нем
ремень с большой алюминиевой пряжкой с выпуклой надписью: «Gott mit
uns». Это — пряжка солдата вермахта, рядового фашисткой Германии в
годы Второй мировой войны. Далее выдержки из рассказа Мо-ва:
«Озлился я вдруг на парня... даже затрясся. Вообще-то я человек
спокойный. И рука напряглась, чтобы ударить, что есть мочи, того парня.
Конечно, я удержался, даже не дернулся, на всякий случай отошел и
отвернулся. Но злобой кипел весь, дыхание перехватило и чувствовал, что
лицо кровью налилось. Думаю, что я за старый дурак. Парень-то и про
войну ничего не понимает, а пряжка — игрушка для него, потому что
современную, наверно, купить не смог. И ведь на фронте я не был... И под
немцами не был. Пленными их — видал. Конечно, натерпелся всего, но
вспоминал о войне спокойно... Никаких прежних случаев с немецкими
пряжками не помню».
У Мо-ва вспыхнули гневные эмоции при случайном напоминании о
эмоционально-пережитых, но крепко забытых неприятных, опас- 576
•Глава 4 них событиях. Вероятно, в прошлом его гнев, страхи и унижения
детской (и гражданской) беспомощностью во время войны не были
отреагированы. Потревоженная эмоциональная память, простимул <-
рованная памятным предметом, взорвалась ментально, вегетативн э,
двигательно (двигательная агрессия была заторможена).
В отличие от Ко-ва, стимулом для вспышки забытых чувств у Мо-ва
стал символ злых, вражеских сил, а не голода и собственной
беспомощности. Потому эмоциональное «отреагирование» было
агрессивно-стеническим, а не астенизирующе-пассивным, как у Ко-ва. Не
только неприятные дистрессово-травмирующие переживания могут на
годы погружаться в забвение, а потом вдруг актуализироваться. Это
может случиться и с эустрессом.
3. «Позабытая страсть». Пе-ов (58 лет) согласился на встречу с женщиной,

попросившей его об этом. Разговаривая с ней, он внезапно вспомнил, что
18-летним недолго работал в колхозе. Там он страстно влюбился в 14-
летнюю девочку — ловкую, умную, изумительно красивую. Ею была эта
женщина.
И вот теперь Пе-ов вспомнил, что тогда твердо решил писать ей, а
после достижения ею совершеннолетия — жениться на ней. Уехав из
колхоза, 560
он забыл о ней и, казалось, ни разу не вспомнил за прошедшие
Глава
десятилетия.
4 Тогдашняя девочка, теперь пожилая, располневшая,
некрасивая женщина сидела рядом с Пе-овым. А он вспоминал ту чудную
девочку. И сильнейшее чувство счастья, любви, платонического
вожделения наполнило вновь все его существо как когда-то. Нынешняя
женщина была совсем не похожа на ту прежнюю давнишнюю девочку. И
потому счастливое, ликующее воспоминание Пе ова было «сдобрено»
терпкой горечью утраты. После этой встречи ему временами
вспоминалась очаровательная девочка и лето в колхозе. А горечь от
несбывшегося не уменьшала сладости возращенных ему любовных
чувств.
Он вспоминал и не мог вспомнить, посылал ли он ей письма после
отъезда из колхоза и что помешало ему поехать за ней в далекое село.
Возможно препятствия для продолжения романа Пе ова с сельской
красавицей стали психологической травмой для него, и это «запечатало»
все воспоминания о ней в его эмоциональной памяти.
***
Эти случаи пробуждения воспоминаний о прошлом были замечены

мной у лиц в пожилом возрасте, когда их мысленный взор уже обращен
не столько в прогнозы будущего, сколько в сожаления о прошлом. Ниже
— несколько похожих «взрывов» памяти у молодых. Однако
преобладание мыслей о прошлом или о
будушем, или же концентрация их на настоящем времени зависит не

только от возраста, но и от характера человека. Заметим еще, что в
приведенных случаях яркая эмоциональная окрашенность неприятных
дистрессовых воспоминании быстро угасала. Яркость воспоминаний
приятных — сохранялась долго. Бывает и иначе.
4. «Труп в фольге». Выше представлены случаи «извержений» стрессовых

воспоминаний из эмоциональной памяти, спровоцированных всего лишь
однократными стимулами- напоминаниями. Не менее, а может быть и
более вероятны такие же извержения, если к ним готовят человека
напряженные припоминания прошлого. Проиллюстрирую это рассказом
В-ова (23 лет), участника боевых действий на Северном Кавказе в 1999-
2001 гг.
«Перед встречей с однополчанами все время вспоминал о Чечне, о
боевых операциях, о погибших ребятах. Встретились в моей квартире.
Поначалу все было нормально: помянули, закусили. И тут принесли
зажаренную курицу-гриль, завернутую в фольгу. Когда начали
разворачивать фольгу... она зашуршала, заскрипела, и мне вдруг плохо
стало: дыхание перехватило, слабость в ногах, руки как каменные. И весь
липким потом покрылся. На рвоту потянуло. На душе тяжко, горестно. А
почему?! Потому что вдруг вспомнилось, как мы ребят наших убитых
«грузом-200» возили. Чтобы на солнце, на жаре не портились, их в фольгу
заворачивали — отражает она солнечные лучи. Особенно запомнилось,
когда из561
села Ведено вывозили на вертолете сверхсрочника Ваню С. Глава
Ветерок 4в кабине несколько раз отгибал фольгу... Она скрипела, и
казалось, Ваня встать хочет... фольгу на куриной тушке-гриль отогнули, и
она также заскрипела... как тогда... Раньше курицу- гриль в фольге
покупал, нормально разворачивал, ел... ничего такого со мной не было».
Очевидно, встреча с сослуживцами, напряженные воспоминания о
боях в Чечне и о гибели друзей-сослуживцев как бы приблизили
экстремальное военное прошлое, истончили кору забвения
надэмоциональной памяти о боевом дистрессе. И незначительной
аналогии — фольги на курице и на трупе — стало достаточно, чтобы
прорвалось воспоминание об убитом друге, чтобы горе вновь наполнило
душу и тело бывшего солдата.
Несомненно, у В-ова был не проявлявшийся ранее скрытый
(латентный) посттравматический стресс. Он был усилен (сенси-
билизирован) воспоминаниями о боях и встречей с соратниками.
Посттравматический стресс резко обострился из-за стимула- напоминания
— скрипа и вида фольги Стресс проявился эмо-
ционально (чувство горя), телесно (слабость ног,

19 Психология П річ ( <і
тяжесть рук), вегетативно (позывы на рвоту).
5. «На следственном эксперименте». Различные способы активизации

припоминания (активизации памяти) используются в юридической,
следственной практике. На следственном эксперименте (при нарочитом
воспроизведении обстановки, в которой совершено преступление)
нередко пробуждаются не только перцептивные образы, хранящиеся в
памяти (зрительные, слуховые), но и эмоциональное их сопровождение, т.
е. эмоции, испытанные человеком (обуревавшие его, владевшие им) во
время свершения преступных действий.
При этом нередко удивительным образом изменяется эмоциональное
состояние подследственного (обвиняемого). Перед этим в тюрьме он мог
быть испуганным, в подавленном, угнетенном состоянии, бледным и
дрожащим. А вновь оказавшись на месте совершенного им преступления,
начинает переживать те же эмоции, которые были у него при преступном
акте: возбуждение, злобу или отвагу, наглость, решимость. И все это не-
смотря на окружение: конвой, юридический персонал. Из глубин
эмоциональной памяти высвобождаются чувства, владевшие некогда
человеком. Они не только воссоздают в его сознании мнемические
(памятные) образы, но и вновь овладевают его телом, мимикой,
поведением сходно с тем, как это было при совершении преступления.
Телезрителям, наблюдающим за следственным экспериментом в
документальной телепередаче, когда они видят на экране спокойного,
наглого преступника, упоенно рассказывающего и показывающего, как он
убивал, не надо думать, что это самодовольный убийца. Часто такой
человек — несчастный, которым овладела эмоциональная память.
Подчиняясь ей, он как работ, дублирует свои действия, совершенные в
критический момент его жизни, трагически изменившие ее. Такие
редубликации
562 эмоционального поведения, немало изумляя (пугая, Глава
огорчая)4самого субъекта, могут происходить не только при событиях с
трагическими завершениями, и во вполне благополучных ситуациях.
6. «Просоночный страх у бесстрашных людей». К категории ужасов,

вулканирующих из глубин «подсознательной памяти», можно отнести
приступы ночных страхов и страха в просоночном состоянии, когда
человек уже не спит, ходит, действует, но все еще не вполне проснулся.
Такие эмоции бывают и у людей, абсолютно бесстрашных в дневной
обстановке. Я изучал их во время боевых действий в Чечне в 1995-1996 гг.
Эти необузданные страхи изначально возникают во сне как кошмары,
сюжетно связанные с опасностями дневной, боевой действительности.
Затем у, казалось бы, полностью проснувшегося человека сохраняется
привнесенный из сна ужас перед реальными опасностями, которых он
никогда не боялся в состоянии полного сознания, днем. Бесполезно
пытаться рационализировать его просоночные представления о реальной
вероятности ночной угрозы. Она кажется неустранимо-надвигающейся. В
таких случаях я осуществлял оперативную психотерапию:
- полностью соглашался с представлениями «просоночного» человека
об ужасе опасности;
- побуждал его к утрированно-детальному анализу действий его врагов
— реальных и мнимых;
- энергично ускорял защитные действия: совместно с «просо- ночным»
человеком собирали все необходимое и покидали помещение, где
спали;
- мы с ним выходили во внешнее открытое пространство села, города,
либо в поле, в горную или лесистую местность;
- мыс «просоночным» человеком включались совместно в эмоци-
онально-индифферентные дела и заботы, наступающего дня;
- я напоминал ему о необходимости его ответных, рискованных
действий в угрожающей обстановке, шедшей тогда войны. Наконец, к
этим действиям такой человек был готов приступить уже безо всякого
страха. Просоночный ужас иссякал на этом этапе психотерапии, т. е.,
как правило, не больше чем через два, два с половиной часа после
пробуждения от ночного кошмара
Замечу, что такие ночные просоночные приступы ужаса, купи-
рованные мной, были у людей абсолютно бесстрашных, отважных в
реальной боевой обстановке у тех, кого называли «зоологически
бесстрашными» (см. также 4.2.8).
Оставался вопрос, как устранить такие ночные кошмары. Для этого в
дневное время я «нагружал» курируемых мною людей в дополнение к их
опасной боевой деятельности интеллектуальными занятиями, не
имеющими никакого отношения к войне:
- они (по одному или в группе) читали и запоминали стихи и прозу из
зарубежной классической литературы (якобы для тренировки памяти);
- читали и «искусствоведчески» анализировали фрагменты из этих
классических произведений (якобы для развития аналитических
способностей);
563 Глава
— посещали
4 театральные спектакли в городах, находящихся вблизи от
зоны боевых действий (якобы для тренировки наблюдательности).
Очевидна сущность и направленность таких психотерапевтических
действий:
1. Снижалась значимость (масштабность) опасных, боевых
эмоциогенных факторов;
2. Травматическая память о них вытеснялась дополнительной,
интеллектуальной работой;
3. Несущие угрозу образы «перемешивались» с художественным
вымыслом классического искусства.
Медикаментозные средства и алкоголь я не применял, чтобы не
уменьшить боеспособность подопечных. Сексуальные утехи, эффективно
излечивающие последствия психологических травм (см. 3.2.4), не
применялись ввиду провозглашения моральных принципов, как
элементов психотерапии. Выше описаны случаи пробуждения
воспоминаний об эмоциогенных ситуациях. Но бывает, что человек не
может вспомнить неприятность. Она «вытеснена» как говорят
психоаналитики из его сознания, чтобы не тревожить его.
Ниже опишу два случая «вытеснения» из памяти не всего
неприятного (дистрессогенного) прожитого эпизода, а лишь его
тягостных фрагментов.
7. «Исчезнувшая из памяти персона». При отъезде в командировку в

Ленинград из Москвы Се-ву (38 лет) напомнили: «там ты вновь
встретишься с Ка-вой. С ней ты беседовал, когда она приезжала в
Москву». Но сколько Се-в ни вспоминал, не мог припомнить Ка-ву.
Помнил комнату, мебель в ней и всех присутствовавших тогда людей,
содержание разговоров. Но только Ка-ву среди них припомнить не мог.
Хуже того — он точно помнил, что ее не было среди собравшихся тогда
людей. Это его озадачило. Как бы невзначай, он расспросил многих
участников той встречи. Все они делились с Се-вым впечатлениями о том,
что Ка-ва рассказывала на той встрече, о ее яркой экспансивности. Но для
Се-ва вместо нее на той встрече среди всех собравшихся было будто бы
пустое место. В Ленинграде он увидел Ка-ву, не узнав, как будто впервые.
Она показалась Се-ву особой неприятной, авторитарной, несдержанной и
некрасивой
8. «Забвение интимности». КМ-ну (39 лет) в троллейбусе очень игриво

обратилась с вопросом незнакомая и, как ему показалось, не очень
приятная женщина. Он разговорился с
Когнитивный сцбсиндромстрс са Познавательные процессы... • 581 ней.
Позднее друзья напомнили М-ну, что семь лет назад она входила в их
компанию, а сам М-н был интимно близок с ней. Ни о чем таком М-н
никак не мог вспомнить, хотя отлично помнил всех других участников и
участниц их компании и квартиру, где они собирались. Алкоголь был не в
моде тогда у них, и алкогольной амнезии у М-на быть не могло. Вновь
познакомившись
564 с этой женщиной, М-н чувствовал, что представленияГлава
о
близости4с нею были отвратительными. Описанные в п 7 и 8 «ампутации»
фрагментов памяти, т. е. невозможность, неспособность вспомнить лишь
отдельных людей — женщин имеет гендерно-сексуальный оттенок.
Возможно, в такой фрагментарной забывчивости проявляется
зооантропологическая мужская (вирильная) особенность, помогающая
избавляться от женских привязанностей и от обязательств перед
женщинами (см. также работы В.А. Геодакяна [Геодакян В А., 1966]).
Остается без ответа вопрос, каков психологический механизм таких
ампутаций памяти. Либо она прочно скрывает, не выдает отдельные
фрагменты запечатленной действительности, окрашенные дистрессом,
или же она стерла их напрочь, вытеснила эти фрагменты из себя.
Известна и тщательно изучена защитно-адаптивная способность
психики — вытеснять из памяти психотравмируюшее событие все
целиком со всеми подробностями [Фрейд 3., 1990 и др.]. Я участвовал в
рассмотрении случая, когда в боевой обстановке водитель грузовика без
спешки выбросил из него загоревшиеся ящики со снарядами до того, как
они взорвались бы. Вскоре присев отдохнуть, он не мог уже вспомнить об
этом, отвечая на вопросы подоспевших солдат, его сослуживцев
Освобождена ли, избавлена ли навсегда при этом память от
травмирующей информации?
Возможно, ответ на этот вопрос есть в детально изученных мной
случаях, когда «исчезнувший» из памяти отрезок времени, во время
которого произошла психотравма, потом, спустя дни и недели,
воспроизводился во сне. Сновидением был весь забытый промежуток
действительности со всеми деталями, но без того, что было до и после
него, т. е. без того, что человек помнил постоянно.
Однако в двух приведенных выше случаях (7 и 8) эмоциональная
память безвозвратно «проглатывала» лишь отдельные образы неприятных
(психотравмирующих?) людей. И ничто не способствовало их
припоминанию. Неприятные образы как будто ампутировались,
утрачиваясь навсегда.
И все же память может хранить не только картины прошедшего, но и
пережитые эмоции. И они, вспоминаясь, рождают новые образы, уж не
констатирующие, а символизирующие прошедшее. Это проникновенно
описал поэт Роберт Рождественский:
Где-то далеко в памяти моей
Сейчас, как в детстве, тепло;
Хоть память моя укрыта
Такими большими снегами.
В завершении вернусь к началу и процитирую известных
исследовательниц памяти при эмоциональных напряжениях — Элеонору
Носенко и Светлану Егорову: «Сторонники мотивационной теории
эмоций считают, что глубина и интенсивность переживаемых человеком
эмоций, соотношение силы мотивации мнемического процесса и его
содержания (того, что именно запоминается: бессмысленные слоги, слова,
связные тексты ит. п.) влияют на процессы, происходящие в памяти (В.К.
Вилюнас,565
1989) [Вилюнас В.К., 1989, с. 46-60]. Сторонники когнитивной
Глава
теории, напротив,
4 считают, что «запоминание» эмоций вообще не может
осуществляться, скорее память фиксирует определенные когнитивные
факты, сопровождающие эмоциональные переживания и воспроизведение
этих фактов приводит к возникновению эмоций. В целом же однозначный
ответ на вопрос о том, возникают ли сначала эмоции, а затем вызванные
ими воспоминания или наоборот, пока не дан» [Носенко Э.Н., Егорова
С.Н., 1996, с. 25-26].
Накапливаются знания о том, что у разных людей эмоциональные
сопровождения воспоминаний не одинаковы. У одних — даже при
отличной памяти о прошлом — детальные припоминания не
эмоциональны. Однако, у них возможны эмоциональные «вспышки»,
пережитые в прошлом. Примеры таких «вспышек» описаны выше. У
других людей воспоминания о прошедших событиях окрашены
эмоциями. И трудно решить — «всплыли» ли они из залежей памяти
вместе с тем, что вспомнилось, либо нынешние эмоции присовокупились
к череде давних эмоциогенных событий, проходящих теперь перед
мысленным взором. Вспомним случай с известным французским
писателем Густавом Флобером. Когда он описывал состояние отравления
героини романа «Мадам Бовари», то у него самого проявились в тяжелой
форме все симптомы отравления; понадобилась врачебная помощь.
Вспомнилось ли писателю собственное отравление (нет сведений, что он
когда-то отравился) ? Видел ли он и вспомнил людей когда-то
отравленных? Или же сцену отравления реконструировал творческим
воображением и сам Когнитивный, субсиндром стресса. Познавательные
процессы... • 583 «заразился» переживаниями так, что они затронули
психику писателя и его тело, вызвав соматические расстройства?
Результаты изложенных выше исследований подтверждают то, что
сущность памяти, мышления и всего феномена сознания людей, тем более
при стрессе, не ясна, а всесторонние исследования когниций человека
имеют перед собой необозримые перспективы.
4.4.2. Осознание и запоминание информации при коротком стрессе
Одни из первых исследований памяти при стрессе были проведены

при «ударах» кратковременной невесомости [Китаев- Смык Л.А., 1983].
Напомню (см. подробнее гл. 2.1), что при стрессе возникают две основные
формы изменений поведенческой активности: активизация
поведенческого реагирования (АР) и пассивное поведенческое
реагирование (ПР) [Китаев-Смык Л.А., 1977а, 19776, 1978а, 19786, 1979].
АР возникает, когда стрессогенная ситуация неосознаваемо
воспринимается как возможная, т. е. в фило- или онтогенетическом опыте
субъекта есть память об аналогичных прецедентах, достаточных для
сформирования программы активного защитного реагирования
(поведения, действия). ПР возникает, когда стрессогенная ситуация неосо-
знаваемо воспринимается как невозможная, т. к. она беспрецедентна для
субъекта. Мной были описаны две основные фазы микроструктуры АР.
Начало действия
566 стрессора «включает» первую фазу— «программного Глава
реагирования»,
4 т. е. актуализацию одной из имеющихся как бы всегда
наготове программ защитного действия (поведения), эмоционально
активированного за счет чувств испуга, гнева, решимости и т. п. После
завершения первой актуализируется вторая фаза АР — фаза
«ситуационного реагирования». Во время нее поведение в той или иной
степени обусловлено сложившейся ситуацией, при этом активизация
поведения связана с экстатическими эмоциональными переживаниями,
как бы раскрепощающими субъекта от нормированных правил поведения
[Квиткин Ю.П., 1977; Китаев-Смык Л.А., 1968, 1977 и др.].
Осознавания и запечатления текущей ситуации были исследованы во
время действии на испытуемых гравитационного стресса при режимах
кратковременной невесомости у 28 человек. Из них Юотличались в
невесомости АР—первая группа, 12—ПР—вторая группа, у шести
поведение и эмоциональные проявления практически не отличались от
имевшихся при естественной силе тяжести — третья группа.
В первой серии экспериментов испытуемым предлагалось про-

извольно наблюдать за всем происходящим перед ними (парение в
воздухе людей, животных, проведение различных экспериментов и т. д.)
Во второй серии им предъявлялись тестовые события с заданием
запомнить их содержание и последовательность. Одновременно велась
киносъемка всего того, что мог видеть испытуемый. После серии
экспериментов испытуемые сообщали обо всем, увиденном ими (при
наличии и при отсутствии силы тяжести). Затем им показывали
кинофильм, запечатлевший те же события, и предлагали сопоставить то,
что они рассказали ♦по памяти», с тем, что запечатлела киносъемка. В
ходе данного исследования было обнаружено, что в первой фазе АР (во
время краткого испуга) в той или иной мере ♦блокируется» осознание
внешней визуальной информации, «сужается» ее восприятие, можно
полагать для избирательного обслуживания программы адаптивного
поведения (быстрые хватательные действия и «лифтные» реакции). Для
второй фазы АР отмечено снижение контроля сознания за правильностью
и ценностью поступающей испытуемому визуальной информации. Вместе
с этим возникало облегчение запечатления в памяти (и воспроизведения в
последующем) лишь той информации, которая подкрепляла представ-
ления испытуемого (концептуальную модель) о том, что, как ему
казалось, происходит при невесомости.
Для испытуемых с пассивным реагированием при «ударах
невесомостью» были характерны снижение контроля за избирательностью
мнестических ассоциаций, значимости данных им инструкций,
успешности наблюдения за монотонно текущими событиями и
склонность к отверганию заданий, побуждающих к монотонным
действиям, тенденция к их «замещению» нетривиальными действиями
При наличии тошноты, рвоты у некоторых стрессово-пассивных
испытуемых отмечена склонность избегать действия, требующие
значительного волевого напряжения. Результаты этих исследований
использовались
567 в последующем для оптимизации деятельности людейГлава
в
экстремальных
4 ситуациях [Beach D А, 1976].
Психологов всегда привлекали краткие внезапные провалы в памяти,
возникающие в экстремальных ситуациях и очень опасные при
управлении транспортом (авиационным, автомобильным и др.).
«Пароксизмальные нарушения памяти в условиях непрерывной
деятельности, лимитированной во времени — это трудные состояния,
когда человек переживает кратковременный “провал сознания”, чем-то
напоминающий малый эпилептический припадок, что в начале так и
квалифицировалось медицинскими экспертами [Горбов Ф.Д., Лебедев
В.И., 1975]. Но эти клиниче
ские диагностические гипотезы не были подтверждены при тщательном

стационарном обследовании... Наиболее правдоподобной представляется
гипотеза “одного канала” при такой его загрузке, когда человек не
прерывает деятельность, но настолько на ней сосредоточен, что возникает
перерыв в осознанном запоминании окружающего. Это позволило
исследователям относить рассматриваемые состояния не в разряд
нарушений сознания, а в разряд нарушений памяти. Но проблема
диагностики состояний, связанных с пароксизмами дифференцировки,
памяти и т. д. трудна для решения в практике вреча и психолога. Ретро- и
антиретроград- ной амнезии, по мнению Ф. Д. Горбова, составляют те же
стороны процесса памяти, которые замаскированы в обычных условиях,
но могут “сработать" при возникновении трудных состояний»
[Пономаренко В.А., Ушаков И.Б., Усов В.М., 1999, с. 43].
4.4.3. Особенности памяти при длительном стрессе
При длительном гравиинерционном стрессе мной исследовалась

кратковременная память у испытуемых в условиях непрерывного,
многосуточного вращения на имитаторе межпланетного корабля (на
стенде «Орбита») [Китаев-Смык Л.А., 1976].
При многосуточном вращении, как подробно описано выше (в гл. 3),
были выделены периоды развития кинетоза («болезни движения»,
«болезни укачивания, укручивания»). На протяжении 1-2-х суток
вращения (I период) доминирующими симптомами кинетоза стали у
одних людей головные боли, у других — тошнота и рвота. Со 2-3-х суток
по 7-9-е сутки (II период) выраженности этой симптоматики
уменьшалась. С 8-10-х суток (III период) общее состояние и самочувствие
испытуемых приближалось к нормальному. Следует отметить, что в
первые 5-7 суток вращения наиболее показательными симптомами
дистресса становились симпатико-тонические реакции сердечно-
сосудистой системы, показатели раздражения кроветворной системы,
повышение содержания катехоламинов в крови (рис. второй с графиками,
помещенный в гл. 2) Наряду с ухудшением общего состояния и
самочувствия в эти первые дни вращения отмечалось повышение
сенсорной чувствительности разных модальностей, а также улучшение
качества568
выполнения относительно простых интеллектуальных тестов при
Глава
ухудшении4 показателей выполнения более сложных (рис. из гл 3 с
графиками)
Жалобы испытуемых на возникновение забывчивости при «болезни
укачивания» (кинетозе) в условиях вращения побудили нас исследовать
правильность выполнения ими простой. циклически повторяющейся
операторской деятельности с хорошо знакомой, заранее заученной
последовательностью операций. В экспериментах с трехсуточным
вращением проанализирована деятельность восьми человек: четырех при
скорости вращения 24 град/с, других четверых — при 36 град/с.
До начала вращения ошибки в работе испытуемых отсутствовали. В
условиях вращения у всех испытуемых они возникали, как правило, в
виде пропусков (забывания) не более чем одной операции. Отмечены
индивидуальные отличия в общем количестве ошибочных действий,
причем у лиц с преобладанием таких симптомов кинетоза, как тошнота и
т. п., число ошибочных действий не превышало 3 % от общего числа
операций, а у испытуемых с доминированием головной боли, апатии — 5-
8 %. На 1-2-е сутки после прекращения трехсуточного вращения число
ошибок при выполнении указанной деятельности уменьшалось.
В тех же экспериментах ежедневно исследовалась кратковременная
память с предъявлением 10 слов. У двоих испытуемых в многосуточном
эксперименте на стенде «Орбита» при скорости вращения 24 град/с и у
двух других — при 36 град/с. определялась способность запоминать ряды
из 10 существительных с воспроизведением через 5 сек после
предъявления и при пятиминутном периоде ретенции (пережидания):
а) при «пустом» таком периоде (испытуемый молча сидел с закрытыми
глазами) и б) с речевой интерферирующей (отвлекающей) деятельностью
(его спрашивали о чем-либо, а он отвечал). Во всех перечисленных
вариантах ряды слов предъявлялись на слух и зрительно. На протяжении
7 суток обследования (2 суток перед началом вращения испытуемые жили
в кабине стенда «Орбита», 3 — во время вращения стенда и 2 суток —
после остановки вращения испытуемые оставались в нем) ряды слов для
каждого обследуемого не повторялись. Когда испытуемому предлагается
запомнить ряд русских слов, то он ведь не впервые сталкивается с ними.
Следовательно, они есть в его длительной памяти и ему надо лишь
запомнить факт (эпизод) предъявления ему именно этих слов. Потому
предложено называть такие эксперименты исследованием
«эпизодической», «ситуационной» памяти, а не «кратковременной».
Уменьшение числа правильных актуализаций обнаруживалось в
условиях вращения только при усложнении мнести- ческой задачи —
заполнении периода ретенции гомогенным интерферирующим
материалом При этом в условиях вращения правильно воспроизводилось
3—5 слов, между тем как в стационарных 5-8.
Отмечено, что до начала вращения, живя в кабине стенда и работая,
испытуемые уверенно называли запомнившиеся слова, затем часто
заявляли: «Все, больше не помню», после чего актуализированный
материал, как правило, не дополнялся, несмотря на старания испытуемых.
Во время569вращения испытуемые, напротив, в большинстве случаев Глава
называли4 запомнившиеся слова не сразу, неуверенно, поправляя и
дополняя названные слова, подчас неправильно. Эта нерешительность
припоминания свидетельствует о том, что при дистрессе неопределенная
опасность стрессора, создающего кинетоз препятствует определенности
припоминания (мыслительных решений). Появляется неуверенность
памяти, стремление не ошибиться в выборе защитных действий.
Существенно, что при всех видах исследования вербальной памяти
дистресс-кинетоз увеличивал количество ошибочных припоминаний (до 5
при актуализации одного ряда слов). 80 % ошибочных актуализаций
составляли слова, сходные по смыслу («береза» вместо «дерево» и т. п.).
Аналогичный феномен был впоследствии обнаружен при эмоциональном
напряжении Э. Л. Носенко и С.Н. Егоровой. Они полагают, что такие
семантические ошибки возникают из-за «активизационных процессов в
семантической памяти» [Носенко Э.Л., Егорова С.Н., 1997, с. 56].
Вероятно это происходит не из-за активизации, а из-за растор-
моженности семантической памяти, из-за снижения контроля за
припоминанием. В наших экспериментах не отмечено различий памяти
при предъявлении материала зрительно или на слух.
У тех же четырех испытуемых в ходе экспериментов с трехсуточным
вращением до его начала, потом, на 2-е сутки непрерывного вращения и
на 2-й день после его прекращения определялась способность
воспроизводить отрывок прозаического текста из 25—30 слов,
содержащий 7 смысловых групп, после 15—20-минутной ретенции,
заполненной гомогенной интерферирующей деятельностью. Если до
начала вращения правильно воспроизводились 60-70 % слов и
практически все смысловые группы, то на 2-е сутки вращения правильно
актуализировались 10—20 % слов, причем двое из числа обследованных,
назвав 3—4 отдельных слова, безрезультатно пытались вспомнить смысл
текста. Следует отметить, что эти испытуемые спустя 4 часа после
предъявления отрывка текста (во время их отдыха в ходе
продолжающегося вращения) продемонстрировали значительно более
полное припоминание по сравнению с результатами, полученными в ходе
пробы.
Исследования влияния гравиинерционного стресса на память были
продолжены в ходе экспериментов с 15-суточным проживанием в
непрерывно вращающемся стенде «Орбита» двух испытуемых при
скорости 24 град/с и двоих других — при 36 град/с. Исследовалась их
способность припоминать ряды из 5 слов — двухзначных числительных
— после 5-минутного интервала ретенции, заполненного гомогенной
интерферирующей деятельностью. Отмечено ухудшение показателей
выполнения этой пробы в условиях вращения особенно выраженное в
первые 4 суток вращения. Различий показателей мнестической функции в
ходе проведенных исследований при скорости вращения 24 и 36 град/с
обнаружить не удалось.
Суммируя результаты исследования интеллектуальной деятельности и
памяти (в экспериментах с многосуточном вращением) можно видеть, что
из-за гравиинерционного
570 стресса возникают затруднения при Глава
переключении
4 внимания, забывчивость во время монотонной
деятельности, ухудшение качества выполнения сложных
интеллектуальных и мнестических задач. Наряду с этим улучшалось
выполнение относительно простой умственной деятельности. Было
отмечено усиление ретроградного торможения памяти следов под
влиянием интерферирующей (посторонней, мешающей) деятельности.
При простых мнестических заданиях наряду с увеличением объема
памяти (несмотря на ухудшеннное самочувствие!) возрастало и число
ошибочных актуализаций в виде парафазий и контаминаций, т. е.
нарушалась избирательность воспроизведения при расторможенности
ассоциаций. По мнению И.М. Фейгенберга [Фейгенберг И.М., 19721 в
основе такой «рыхлости ассоциаций» лежит нарушение функций «аппа-
рата вероятностного прогнозирования».
Замедление флюктуации изображения при восприятия ♦обратимых» и
«двойных» фигур, обнаруженное нами при длительном стрессе, может
прямо свидетельствовать о снижения в этих условиях активности
процессов, обеспечивающих перебор альтернативных решений [Китаев-
Смык Л.А., 1977]. Это также может быть причиной (и механизмом)
дисфункции мышления и памяти при дистрессе.
Позднее в обширном и кропотливом исследовании памяти при стрессе
Э.Л. Носенко и С.Е. Егорова показали, «что состояние эмоционального
напряжения оказывает воздействие на вербальную память, активизируя те
компоненты деятельности, которые в ходе восприятия, припоминания,
воспроизведения информации на родном языке активно не осознаются
субъектом и не сопровождаются активной смысловой переработкой
информации...Необходимость, активность смысловой переработки
информации, подлежащей запоминанию и воспроизведению, ухудшает
запоминание в состоянии эмоционального напряже- ния как на родном,
тар и на иностранном языке» [Носенко Э.Л., Егорова С.Н., 1997, с. 96].
Исследованиями Н.П. Бехтеревой (Бехтерева Н.П., 1974] с
сотрудниками обнаружены жесткие и гибкие элементы системы
головного мозга, причем гибкие являются основой различных форм
приспособления организма к изменениям среды. Процесс адаптации
организма в условиях вращения в наших экспериментах сопровождался
весьма болезненным состоянием кинетоза. Возможно, это связано с
дистрессовой перестройкой ряда «пространственно организованных
нейронных ансамблей» (терминология Н.П. Бехтеревой). Вместе с тем
можно допустить, что чем меньшей гибкостью обладает перестраиваемый
в ходе адаптирования элемент, тем большей болезненностью
сопровождается процесс перестройки.
Настоящее исследование показало, что интенсивность грави-
инерционных воздействий в условиях вращения в значительной мере
зависела от уровня двигательной активности испытуемых, который, в
свою очередь, определялся уравновешиванием мотивационно-волевых
побуждений испытуемых (желанием действовать) и отрицательных
подкреплений негативными ощущениями, возникавшими у испытуемых
из-за усиления
571 головной боли и тошноты при движениях головой. Глава
Напомню,4 что интенсивность «самоукачивания», создающая кинетоз,
соответствовала субъективному оптимально-терпимому уровню
переносимости гравиинерционных воздействий. При этом более простые
и более часто используемые психические механизмы оптимизировались,
сложные и редко включаемые, напротив, минимизировались.
Ранее мной описаны две группы людей, отличающиеся при экс-
тремальных воздействиях характером эмоционального, моторного и
вегетативного реагирования, а также разной склонностью к сенсорным
иллюзиям [Китаев-Смык Л. А., 1963а, 19636, 1964 идр.]. Подобное
разделение проявилось в ходе настоящего исследования в разной
выраженности реакций памяти улице вегетативными (тошнота, рвота и
пр.) или психологическими (головная боль, апатия и пр.) проявлениями
кинетоза. У последних при головнойболи ухудшение припоминания рядов
слов было более выраженным, чем у тех, кого тошнило. Мной было
высказано предположение о том, что указанные различия связаны с
преобладающем функций доминантного или субдоминантного полушария
головного мозга в организации указанных форм реагирования [Китаев-
Смык Л.А., 1968,1983]. Различная специализация полушарий головного
мозга человека показана в ряде работ (Газанига М., 1974 и др ].
Локальная общность вестибулярного и слухового представительства в
темпоральной (височной) коре больших полушарий не вызывала, как
указано выше, преимущественного ухудшения слуховой памяти. Это
может косвенно свидетельствовать об отсутствии преобладающего
значения вестибулярных анализаторов в возникновении изменений
ситуационной памяти, обнаруженной нами при дистрессе из-за «болезни
движения».
4.4.4. Микрострессовые влияния для «насильственного» создания

«собственного мнения» о действительности
Совместное Л.Н. Хромовым [Китаев-Смык Л. А., Хромов Л.Н., 1981]

нами был разработан и создан метод «внедрения» в подсознание людей
заданных представлений. Формирование и ♦закрепление» в сознании
информации осуществлялось путем использования микроструктуры
эмоционального стресса при усвоении информации.
Пятнадцати подопытным предъявлялся «на слух» текст, содержащий
стрессогенные посылки («стимулы») в виде эмоционально значимых слов
и выражений разного типа: профессиональнозначимого (о летных
катастрофах), детективно-авантюрного (с упоминанием «крови»,
«убийств» и т. п.) и сексуально-значимого. В работе с другой группой (20
человек) предъявлялся текст, в содержательной структуре которого не
было эмоциональной вербальной нагрузки. Вместо нее при прочтении
текста диктор имитировал «досадную» ошибку, «неуместную» оговорку,
за что на глазах группы испытуемых получал выговор от руководителя
экспериментом, якобы гневно требовавшего безошибочного прочтения
текста. При прочтении другого текста диктор вновь имитировал
аналогичные
572 «ошибки»; при этом отсутствовал руководитель Глава
экспериментом.
4 Таким образом, стрессогенной посылкой («стимулом»)
являлось «ошибочно» произнесенное слово.
В обеих сериях экспериментов определялись показатели крат-
ковременной памяти (через 1-10 мин после прочтения). Это будто бы
являлось главной задачей экспериментов. В действительности основной
целью было исследование длительной памяти (через сутки после
прочтения).
Наиболее интересным в результатах этих экспериментов оказалось,
что информацию, услышанную накануне на протяжении двух-пяти секунд
после «микрострессовых стимулов», многие подопытные через сутки
вспоминали и представляли себе как «давно знакомую», «придуманную»
ими самими, как собственное мнение, а не как услышанную в ходе
вчерашнего эксперимента.
Профессионалам летного дела казалось «давно известной»
информация, изложенная им после упоминаний о летных авариях,
катастрофах, а юношам, после слов: «кровь», «убийство», «труп».
и т п. Стрессогенные «внедрения»стресса.
Когнитивный субсріндром в мышление «сексуальновербальных
Познавательные процессы... > 59/
стимулов» Аналогичным образом создавалось у сексуально озабоченных
субъектов.
Итак, оказалось, что информация для «насильственного» внедрения в
сознание (досознание? подсознание?) может быть избирательно
адресована той или иной категории слушателей. Иные, чем намеченные
категории слушателей, могут стать за- программировано-
индифферентными (интактными) к информации конкретного типа.
В отдельной серии экспериментов, проведенной совместно с Л.Н.
Хромовым, обнаружено, что для более эффективного «внедрения» в
сознание (и формирования «собственного мнения») лучше, если
информационные стресс-стимулы не слишком стройно включены в
контекст подаваемой человеку информации. Лучше, если они образно или
даже по смыслу выделяются из общего информационного потока
(дикторского текста, видеоряда). Более того, как стресс-стимулы, можно
использовать не связанные со смыслом основного текста краткие
неординарные звуки: посторонние оригинальные шумы, выкрики или
едкие замечания людей, якобы случайно оказавшихся рядом с диктором и
даже краткие музыкальные вставки, будто бы неуместные. Это наше
наблюдение нашло объяснение в концепции асимметрии головного мозга.
Известно о различии их мнестических (связанных с памятью) функций
[Rotenberg V.S., Weinberg I., 1999]. Выделяющиеся и дробные сигналы
достигают преимущественного левого (а не правого) полушария. Это
подтверждается экспериментами группы профессора Ю. Куля из
университета в Оснабрюке [Bauman N., Kuhl J., Kazen M, 2005]. Они
обнаружили, что активизация левого полушария дробными сигналами (от
сенсомоторики) побуждала испытуемых воспринимать предложенные им
рекомендации как результат собственного выбора. А вот при дробной
активизации правого полушария не происходило такого внедрения
навязанных решений в сознание.
Эти методы целенаправленного «внедрения» информации (с
применением кратких стресс-стимулов и символов) в последующие годы
были неоднократно успешно использованы многими СМИ, в частности в
рекламе и PR-мероприятиях.
4.4.5. Эмоциогенная информация и «насильственные» вербальные

реакции
Эмоциональные переживания могут изменять поведение человека, его

речь и направленность мышления. Ниже изложены результаты
наблюдений за вербальными реакциями людей. когда им в обыденных
условиях предъявлялась эмоциогенная информация. Наблюдения
проводились в ходе восьми семинарских заседаний (один раз в месяц)
группы лиц с непостоянным составом (от 25 до 75 человек). В ходе этих
научных семинаров одним из присутствовавших (тайным
экспериментатором, в роли которого был автор этих строк) создавались
ситуации, несколько эпатирующие собравшихся людей за счет
эмоциогенных
574 высказываний, осуществлявшихся по заранее
Глава
подготовленному
4 «сценарию». Создавалось краткое эмоциональное
напряжение слушателей с последующей эмоциональной разрядкой. В
структуре эмоциогенного высказывания имелось «ключевое» слово
(словосочетание), на котором заострялось внимание аудитории.
Намеренность таких эмоциогенных воздействий и их «сценарий» были
известны только 2-3 лицам из числа присутствовавших. Эти лица
выступали в роли экспертов—наблюдателей за соответствием
эмоциогенных воздействий «сценарию» и за реакциями других людей на
эти воздействия.
По единодушному мнению «наблюдателей» в ходе шести заседаний
(из восьми) имело место отчетливо выраженное влияние высказываний,
содержащих эмоциогенную информацию, на характер последующих
выступлений участников семинара. Оно проявлялось, в частности, в том,
что эмоциогенное «ключевое» словосочетание, невольно и «навязчиво»
использовалось в тех или иных вариантах в последующих выступлениях
других участников семинара. Его произносили люди, для лексикона
которых оно было чуждым. В ряде случаев стрессогенное словосочетание
оказывалось неуместно, ошибочно включенным в контекст выступления,
что вызывало смущение самого выступавшего и его слушателей.
Для примера опишем один из таких случаев. На очередном
семинарском занятии обсуждались художественные произведения
человека, являющегося новатором в своем жанре, недавно
представившего свои работы на суд общественности. Тестовая
эмоциогенная ситуация была создана одним из выступавших (тайным
экспериментатором), сказавшим следующее: «Мы присутствуем при
рождении нового художественного направления, а я как врач,
принимавший вот этими руками на свет новорожденных (при этом он
поднял вверх руки), знаю, что роды — это и боль, и кровь, и крики
роженицы, а не только радость рождения нового» и т. п. В данном случае
«ключевым» словом было слово «рождение» (роды, роженица),
эмоциогенность создавалась за счет слов: «боль», «кровь», «крики».
Четверо из шести выступавших вслед за этим выступлением
употребили слова «роды», «родовспоможение», «роженица», «родить». В
одном случае такое слово было произнесено ошибочно и оговорившийся
человек смутился Эти четверо выступавших были опрошены после
заседания и сообщили, что слова «роды» и т. п. нет в их повседневном и в
их профессиональном лексиконах, один из них сказал, что это слово он
произнес как бы невольно. Эта и другие подобные «прививки» слов и
словосочетаний, предъявлявшихся в эмоционально стрессовой ситуации,
свидетельствуют о том, что стрессогенная вербальная «посылка» может
как бы усваиваться некоторыми людьми и на время становится либо
«равноправным», либо «навязчивым» элементом их лексики.
Приведенные выше экспериментальные данные и результаты
наблюдений указывают на то, что при кратковременном стрессе
изменяется «доступность» сознания для поступающей информации.
Свойственная человеку, либо «созданная» у него стрессором,
психологическая
Когнитивныйустановка облегчаетПознавательные
субсиндром стресса. усвоение процессы...
информации,• 575
подкрепляющей эту установку, и, напротив, препятствует усвоению
информации, если последняя противоречит этой установке.
Информационные микрострессоры, подобные описанным выше, в
нашей повседневной жизни являются одними из множества побудителей
психической активности людей. Подробный психоаналитический анализ
таких феноменов был проведен еще 3. Фрейдом [Фрейд 3., 1990.
Ошибочные действия // Введение в психоанализ: Лекции. М.: Наука, с. 5
—48 и др.].
4.5. ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИЕ СТРЕССОВЫЕ РАССТРОЙСТВА —

ОНИ ИЗ-ЗА НЕУДОВЛЕТВОРЯЕМОЙ ЖАЖДЫ МЩЕНИЯ ЛИБО ИЗ-
ЗА НЕУТОЛЯЕМОЙ ЖАЖДЫ ЛЮБВИ?
4.5.1. Подходы к пониманию посттравматического стрессового

расстройства
Последствия психологических травм, особенно с социальным

компонентом, известны с давних времен. Как при всяком стрессе, они
могут быть положительными, т. е. полезными или даже приятными
(эустрессовыми), и отрицательными — это эмоциональнопсихические и
психо-соматические расстройства. Положительные последствия
некоторых психотравм используются в медицинской практике (шоковая
терапия и т. п.) и для психологической рекреации (экстремальный спорт и
др.). Однако они не выделены в единый синдром. А вот отрицательные
последствия психотравм всегда были объектом внимательного изучения.
После стрессовой травматизации бывают не только расстройства, но и
противоположные, положительные преобразования личности. Человек,
познав свою способность преодолевать экстремальные «сверхтрудности»
и опасности и даже утраты, уже имея опыт самореализации при стрессах,
обретает веру в себя и знания, как ему с оптимальным успехом овладевать
и дальше при стрессе своей судьбой, совершенствуясь духовно и интел-
лектуально, создавая семью, карьеру, способствуя благополучию
окружающих людей. Однако ниже рассмотрим нежелательные, плохие
последствия психологического травматизма.
Мировые войны и локальные конфликты XX столетия дали много
примеров негативного посттравматического стресса [PallmeyerT.P.,
Blancherd Е.В., Kolb L.C., 1986; Foy D.W. Carroll E.M., Donahoe C.P., 1987;
Goderez B.J., 1987; Fairbank J.A., Nickolson R.A., 1987 и др.]. В ходе и
после окончания боевых действий США во Вьетнаме американцев
поражала массовая неадекватность поведения вернувшихся ветеранов (от
лат. — veteranus — vetus — старый, опытный) Вот некоторые
статистические данные: во время войны во Вьетнаме погибло 58 226
американских граждан [Лесной Н., 2006, с. 104-108]. После возвращения с
войны покончили с собой в три раза больше ветеранов; треть
заключенных в американских тюрьмах тогда были участниками войны во
Вьетнаме576[Посттравматическое стрессовое расстройство. Предисловие,
Глава
2005, с. 3-4].
4
«В России локальные военные конфликты, природные и техногенные
катастрофы привели к широкому распространению посттравматического
стрессового расстройства (ПТСР). К сожалению, специальных,
широкомасштабных эпидемических исследований распространенности
ПТСР в нашей стране не проводилось, однако выборочные клинические
работы определяют показатель этой патологии среди ветеранов афганской
войны в 30 %, а среди участников ликвидации аварии в Чернобыле — 15
%. По предварительным данным, среди участников военной операции в
Чечне (комбатантов) количество таких пациентов больше» [там же]. Про-
фессора И.Б. Ушаков и Ю.А. Бубеев сообщают более конкретные данные:
«рассматривая отдаленные последствия боевого стресса следует сказать,
что до 50—55% комбатантов, участвовавших в локальных войнах
последних десятилетий, впоследствии страдают ПТСР» [Ушаков И.Б.,
Бубеев Ю.А., 2005, с. 10].
Последствия войны во Вьетнаме вынудили администрацию США
финансировать обширные исследования ПТСР. В номенклатуру болезней
был введен диагноз: «посттравматическое стрессовое расстройство». В
нашей стране этот диагноз ставится
Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 595 в
соответствии с Международной классификацией болезней (МБК — 10),
там ПТСР сокращенно описано в рубрике F 44.88 [Международная
классификация болезней (10-й пересмотр), 1994].
До сих пор в ПТСР много не ясного, даже загадочного. Потому
подходы к пониманию ПТСР, изложенные ниже, могут казаться
сумбурными, но, надеюсь, будут полезны для людей, затронутых этой
проблемой: исследователей, лекарей ПТСР и его жертв.
1. Единой теории патогенеза посттравматических стрессовых расстройств

нет. Потому многие исследователи и клиницисты, основываясь на
разных гипотезах, предложили различные психологические и иные
модели: психодинамическую, когнитивную, психосоциальную,
психобиологическую, условно-рефлекторную и др. [Кузнецов А. А.,
2004, с. 132-136; Калмыкова Е.С., Падун М.А., 2002; Малкина-Пых
И.Г., 2005; Тхостов А. Ш., Зинченко Ю. П., 2001, с. 10-18]. Причина
не только в сложности посттравматического стресса, но и в том, что
под его многоликостью происходят разные адаптивные и болезненные
процессы.
Анализируя ПТСР, Е.О. Александров опирается на разработанную
мной еще в прошлом веке [Китаев-Смык Л.А., 1983] дифференциацию
развернутой картины стресса на субсиндромы: эмоционально-
психологический, вегетативный, когнитивный и социально-
психологический. Однако наиболее интересны, а может быть, и удачны
подходы к пониманию сущности ПТСР с учетом психоанализа, трансовой
и диссоциативной теории, гипотезы о травматическом импринте, теории
формирования патологических ассоциативных эмоциональных сетей
[Александров Е.О., 2006].
Есть сведения о том, что ПТСР при определенных обстоятельствах
может тяжелее протекать у людей с доминированием правого полушария
головного мозга [Тарабрина Н.В., 2007, с. 11].
4.5.2. Разные пути посттравматического стрессового расстройства
Что становится причиной посттравматического стресса? У него

многофакторные истоки. Нередко основная причина — «травма
прошлым», т. е. ни как не забываемое событие, чрезвычайно выходящее
за пределы обычного (раньше привычного) опыта жизни человека.
«Травма прошлым» могла быть нанесена переживанием ужаса или боли.
Ею начат, запущен своеобразный процесс посттравматического стресса.
Еще в 1894 г. Р. Соммер предложил термин «психогении» для

заболеваний психики, возникающих исключительно из-за прошлых
эмоционально-психических переживаний [Sommer R., 1894]. К таким
нарушениям психики (без органических поражений нервной системы)
относят и посттравматические стрессовые расстройства Но нельзя не
видеть специфику их проявлений и длительного развития болезни с
переходами578 •по фазам, как по ступеням (см. ниже). Глава 4
Причиной посттравматического стресса может оказаться и «травма
нынешней жизнью». Это бывает у человека, который адаптировался,
привык к одним условиям существования. Но вот он оказывается в
совершенно иной обстановке, казалось бы. более легкой, чем та, к
которой он привык. Такая новая нынешняя жизнь может стать
нетерпимой, психотравмирующей. И, как болезненная защита от нее,
формируется посттравматический стресс, хотя в таких случаях это
название не вполне корректно, т. к. психику уязвляет не предшествующая,
а текущая травматизация.
Действительность может травмировать психику не только своей
нетерпимой новизной, необычностью, но и психологическими
невзгодами. В начале прошлого века Карл Ясперс развил суждения о том,
что психогении могут быть, по словам 3. Фрейда, ♦бегством в болезнь из
непереносимой реальности» [Jaspers К., 1965]. Посттравматический стресс
может оказаться своеобразным ускользанием от травм, наносимых
реальностью.
Наконец, источником посттравматического стресса часто бывает
«травма ожидаемым будущим », когда человек страшится трагедий,
случавшихся раньше и оставивших ужасный след в его душе. Однако, еще
хуже незнакомые опасности, надвигающиеся из будущего. «Травма
ожидаемым будущим» часто самая нехорошая. Человек живет здесь и
сейчас, т. е. в каждый «момент жизни» (см. у Карла Бэра), и живет он для
будущего. Для какого? Хорошего! А если оно ужасно, то омрачает,
уродуется каждый момент текущей жизни. И у человека (в его психике, в
его организме) формируются процессы, характерные для
посттравматического стресса. Неврозы из-за страха перед будущим были
изучены и подробно описаны Е. Блойлером [Е. Bleuler, 1920].
Возможны разные формы патологического развития ПТСР:
преимущественная — психосоматизация заболевания, либо наиболее
заметным становится регресс психики, или же начинает проявляться
диссоциация сознания и подсознания. 1. Психосоматические расстройства
актуализируются как:
а) «уничтожение» болезненным процессом внутри организма локусов,
пораженных, якобы «захваченных» гипотетическим врагом. Тогда
страдают отдельные органы и физиологические системы;
б) «уничтожение» психосоматическим заболеванием субъекта (самого
себя), как поля, где развивается мучительный стресс (с его
неразрешимыми проблемами). Возникает тотальное, губительное
расстройство организма, т. е. невольный психосоматический
«суицид».
2 Стойкий регресс психики из-за ПТСР можно рассматривать, как
«уход» от понимания и переживания неустранимых (незабываемых)
последствий психотравмы. Так могут возникать:
а) инфантилизация, возврат к детскому сознанию, еще не
понимающему и потому не переживающему в полной мере
мучительной психотравмы;
б) дебилизация,
Когнитивный т. субсиндром
е «уничтожение» психических
стресса. потенций
Познавательные субъекта,
как «чувствилища» и «переживалища» мучений стресса.
3 Диссоциация (расщепление, разведение) сознания и подсознания
может происходить как формирование психического «аварийного
клапана», либо «защитного убежища»-
а) возникновение такого «аварийного клапана» происходит для
выпускания накапливающегося дискомфортного психического
перенапряжения. Его источник — все еще не излеченная (не
забытая, не зажившая) психотравма. Диссоциация продуцирует
приступы доминирования («властвования») подсознания над
сознанием. Тогда подавляются осознаваемые нормы поведения,
этические ограничения, традиционные запреты. Такие приступы
проявляются как необузданные крики, скандалы, агрессия и т. п.
Это как бы борьба против образа врага, причинившего некогда
психотравму;
б) приступы самоагрессии (попытки суицида), тоже как борьба с таким
«врагом» внутри себя самого;
в) периодический уход, прятание себя в «защищенный мир»
подсознательных образов, представлений, переживаний. Это
припадки благодушия, не адекватного реальной действительности,
либо экстаза, либо летаргической дремотности;
г) «проваливания» человека в хранящиеся в подсознании яркие образы
событий, травмировавших его психику когда-то: припадки страха,
приступы боязни окружающих людей, тревоги перед текущими или
предстоящими событиями
Глубоко зашедшая диссоциация без возможности вытеснения
последстий психотравмы создает «дробление» личности с формированием
множественности характеров в одном человеке
Можно видеть еще и иные «пути» развития ПТСР.
Основываясь на собственных клинических данных, Е.О. Александров
высказал предположение, что ПТСР не только ухудшает качество
последующей жизни человека, но может сокращать ее. Однако, ведущим
фактором оказывается то, каким смыслом он наполняет ее: мудростью
жизненного опыта, либо болезненными переживаниями. В первом
варианте — пережитый стресс может продлять жизнь человека
[Александров Е.О., 2005, с. 123]. Это суждение согласуется с концепцией
Н. Я. Пэрна, видевшего в жизни человека два основных периода: первый
— накопление опыта жизни и знаний о созиданиях и разрушениях, второй
— завершающий период, — передача жизненной мудрости молодым
поколениям, либо руководство ими [Пэрна Н. Я., 1925]. Может ли
невостребованность окружающими людьми жизненного опыта,
жизненной мудрости человека с незаживающими ранами души, с
неотомщенными и непрощенными обидами, со своими не искупленными
грехами (все это глубинные причины ПТСР) укорачивать жизнь
страдальца посттравматическим стрессовым расстройством?
4.5.3. Симптоматика посттравматического стрессового расстройства

При580
всяком
• внезапном остром стрессе, даже очень интенсивном,Глава 4
нельзя предугадать, станет ли он в дальнейшем причиной ПТСР, т. е.
будет ли продолжаться стрессовое расстройство, когда уже не будет
психотравмирующего стрессора. Таким образом, ПТСР имеет две
существенные особенности, отличающие его от обычного стресса.
Первая состоит в том, что психологические, физиологические и
социально-психологические расстройства продолжаются после
устранения стрессора, когда вокруг человека, ранее психотрав-
мированного, уже спокойная, привычная жизнь.
Вторая особенность — это то, что ПТСР может возникать спустя
несколько месяцев, даже лет, после пережитой психотравмы, т. е. когда
стрессовое состояние, возникшее из-за нее. казалось бы, давно
закончилось.
Различают разные виды ПТСР:
— острое его развитие с яркими проявлениями, продолжающееся не
больше трех месяцев;
— хроническое, продолжающееся больше трех месяцев;
— отсроченное, когда проявление заболевания возникает спустя месяцы
и годы после психологической травмы и вызванного ею давно
закончившегося острого стресса;
- без ярких проявлений, но с деформацией характера, самочувствия и
поведения человека, изменяющих его жизнь: его склонности,
пристрастия и, соответственно, отношение к нему окружающих
людей, когда изменение личности сказывается на всем образе его
существования.
Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), как и другие
формы стресса, имеет активные и пассивные проявления. Активные —
это неадекватная агрессивность, повышенная реактивность в ситуациях,
чем-либо напоминающих психотрав- мировавшее событие и многое
другое, что рассмотрим ниже. Пассивные проявления ПТСР (они названы
М.Дж. Горовицем «избегание» [Horwitz M.J., Solomon G.F , 1975;
Horowitz M.J., 1986]), т. e. уклонение от напоминаний о травме:
разговоров и мест, связанных с ней, блокировка эмоциональных реакций,
снижение интереса к жизни, чувство отстраненности от происходящего
вокруг и др. В картине заболевания могут преобладать активные либо
пассивные симптомы; они могут перемежаться.
Исследователи психических болезней стресса и Международная
классификация болезней десятого пересмотра (МКБ 10) упоминают
большой ряд условий возникновения ПТСР и его симптомов
[Международная классификация болезней (10-й пересмотр), 1994;
Волошин В.М., 2005; Чуркин А.А., 2005, с 20—31 идр.[:
- Человек пережил событие, угрожающее жизни
- Реакция в виде страха, ужаса, беспомощности.
- Навязчивые воспоминания о событии
- Сны о пережитом событии.
- Действия или ощущения, воссоздающие пережитое.
- Психологическое напряжение при напоминании о травмирующих
событиях.
- Избегание разговоров,
Когнитивный связанных
субсиндром с травмой.
стресса. Познавательные процессы... • 581
- Избегание мест и людей, связанных с травмой.
- Запамятование аспектов травмы.
- Снижение интереса к значимой деятельности.
- Чувство отчуждения от окружающих
- Неспособность испытывать любовь.
- Неспособность ориентироваться на перспективу
- Трудности при засыпании.
- Раздражительность или вспышки гнева.
- Трудности концентрации внимания.
- Сверхнастороженность.
- Усиленная реакция на испуг.
- Стойкое психическое напряжение.
Наличие у человека
582 »Глава 4 одновременно шести или более из этих
симптомов позволяют диагностировать развернутый синдром ПТСР Если
выявлены пять или меньше симптомов, то это свидетельствует о
компонентах ПТСР как последствии психологического травмирования.
«Для посттравматического стрессового расстройства (ПТСР)
характерно постоянное чувство тревоги, частые навязчивые вос-
поминания о пережитых событиях, неспособность к поддержанию
адекватных контактов с близкими. Такие больные предпочитают
общаться с бывшими комбатантами. Они начинают злоупотреблять
алкоголем, наркотиками, быстро теряют социальную адаптацию, нередко
совершают самоубийства» [Шостакович Б.В., 2005, с. 150].
Многообразие посттравматического стресса, т. е. его многочисленные
проявления можно свести к двум видам навязчивости, они могут
сочетаться. Более заметна — «навязчивость прошлого». Другим
основанием посттравматического стресса является «навязчивость
будущего», т. е. не вполне осознаваемое, часто беспричинное предвиденье
психотравмирующих событий, аналогичных тем, что были.
Наиболее важным симптомом, дающим право говорить о наличии
ПТСР, — по мнению известного американского психолога Б. Колодзина,
бывают «непрошенные воспоминания» [Колод- зин Б., 2003, с. 207-319]. В
памяти человека внезапно всплывают жуткие, безобразные сцены, когда-
то травмировавшие душу. Из-за малейшего напоминания (звука, запаха,
соответствующих ситуации и пр.) яркие образы прошлого обрушиваются
на психику. Главное отличие их от обычных воспоминаний в том, что
посттравматические воспоминания сопровождаются сильными чувствами
тревоги и страха.
Особая форма «непрошенных воспоминаний» — галлюцинаторные
переживания. При них воспоминания о случившемся, не управляемые
сознанием, навязчиво и очень ярко проходят перед взором
бодрствующего человека, так что события текущей реальности отходят на
второй план и кажутся менее реальными, чем воспоминания. И человек
склонен чувствовать, думать, действовать так же, как он вел себя во время
той страшной или постыдной ситуации, которую не может забыть.
Галлюцинаторные посттравматические переживания провоцируются
наркотиками и алкоголем, но бывают и без них. Психотерапия избавляет
от этой навязчивости прошлого.
Ночные кошмары у людей, страдающих от ПТСР, так же можно
рассматривать как «непрошенные воспоминания». Жуткие сновидения
бывают двух типов. Первые с точностью видеозаписи воспроизводят
травмировавшее событие. Перед тем, как оно приснилось первый раз,
человек его совершенно не помнит, вместо него провал в памяти. Но вот
оно поднялось во сне из памяти, мучает потом и во снах, и помнится
наяву. Кошмарные сны второго типа не связаны с реальностью. И
обстановка, и персонажи в них могут сменяться раз от раза. Однако
методами психоанализа можно обнаружить их связь с психотравмой.
Навязчивость прошлого, напоминающая о себе в снах, как замечает Б.
Колодзин, — самый пугающий симптом посттравматического стресса.
Бывает,Когнитивный
человек мечется во сне, сонный
субсиндром стресса.выкрикивает угрозыпроцессы...
Познавательные или мольбы • 583
и просыпается усталый, как после борьбы, но не помнит сна, это тоже
напоминания о прошлой психологической травме, болезненно
хранящиеся в памяти. Навязчивое психотравмируюшее прошлое
раскрепощается во время сна, вызывая бессонницу. Человек страшится
кошмаров и не может заснуть. Ночные кошмары и пробуждения из-за
сновидений, которые каждый раз создают новые психотравмы. Может
возникать особая форма ПТСР - просоночный стресс. Либо его
агрессивная форма с опасностью суицида, или гиперактивная с
неконтролируемой агрессивной жестокостью.
С позиции современной сомнологии (науки о сне) не вполне понятен
следующий феномен, нередко оказывающийся причиной суицида, людей,
переживающих ПТСР. Их самочувствие днем во время работы, отдыха,
общения, казалось бы, ничем не омрачены. Однако, они просыпаются под
утро еще затемно из-за чувства теснения в груди и дрожи во всем теле, с
частым сердцебиением и с невыносимо горестным ощущением себя
негодяем или человеком, ни на что не годным и потому недостойным
жить. Проснувшись, они отчетливо помнят, что сновидение, прерванное
пробуждением, было эмоционально-индифферентным, не содержало
никаких страшных, угнетающих и даже просто неприятных сцен,
следовательно, не сновидение, а иной процесс, идущий одновременно с
ним, создает мучительный дискомфорт у пробудившегося от сна
человека. В поисках избавления от мучительного, безнадежного горя, от
непереносимо тягостного ощущения, заполняющего грудь, человек в
таком просоночном состоянии подвержен риску самоубийства, если
рядом нет никого заботливо-успокаивающего. Приступы такого
мучительно-горестного отчаяния бывают, когда у людей, занимающихся
творческим трудом, возникает интеллектуальное изнурение, но нет
условий для рекреации. Немало писателей, артистов уходили из жизни в
таком состоянии (см. 4.1.4). И неверно катамнестическое определение
причины их гибели — как неблагоприятного исхода маниакально-
депрессивного психоза (см. также 4.1.3. Е.).
Память о прошлом часто терзает психику человека, пережившего
смерть близких ему людей. Это может быть из-за не вполне
осознаваемого отождествления себя с безвременно умершим. Горе его
смерти и то, что оставшийся жить лишен полноты прошлой жизни, когда
было общение с усопшим, раз рушает целостность «Я», ломает привычное
самосознание продолжающего жить. Возникает особая форма
посттравматического стресса, называемая «работой горя» [Малкина-Пых
И.Г., 2005, с. 776-861 и др.]. Даже без психотерапии должно наступать ис -
целение не позже, чем через год. Если горе не затихает, то надо
специализированно лечить человека.
Гибель в бою сослуживцев-соратников нередко создает пост
травматический стресс, при котором ведущим симптомом становится
чувство вины выжившего в боях. Это особая форма горя Оно побуждает
одних ветеранов избегать любых напоминаний о войне и о погибших.
Другие, напротив, стараясь уменьшить свое горе, почитают погибших,
славят 584
их, ставят памятники им, поют песни от их имени и тем самым Глава
как ■}
бы делают их участниками ныне идущей жизни (см. также 5.5.6).
«Непризнание обществом доблести погибших в боях резко усиливает
посттравматический стресс у выживших и вернувшихся с войны
ветеранов. Это утяжеляет чувство "вины выжившего” и может побуждать
к суициду. После вьетнамской войны самоубийством закончили жизнь в
три раза больше вернувшихся с нее солдат, чем погибло в боях во
Вьетнаме. Американские психологи пытались объяснить: ’’Смерть
догнала тех, кто приехал с войны с покалеченной на фронте душой" Это
не так. В большинстве вернулись нормальные парни, осознавшие свою
силу, способность жить энергичней, интенсивней других, успокоенных в
мирном довольстве. Рутинно процветающая Америка не приняла их, "не
востребовала” их фронтового задора. У вьетнамских ветеранов возникал
“вторичный послевоенный синдром”, добровольно уходя из жизни, они
присоединялись к погибшим на фронте друзьям, героям, не признанным
обществом, оставались верными фронтовому братству» (см. [Китав-Смык
Л.А., 2001, с. 62]).
«Эпидемия самоубийств» ветеранов, аналогичная той, что была в
США после вьетнамской войны, прогнозировалась и в России после
«чеченских войн» в конце XX в. Была создана и реализована программа
предотвращения самоубийств у «возвращенцев» с этих войн. В
соответствии с этой программой мной опубликованы в СМИ статьи и
интервью, целью которых было уменьшение суицидальных тенденций у
ветеранов. Это была особого рода «психотерапевтическая литература»,
адресованная через СМИ не только российским военнослужащим, но и
жителям Чечни, страдающим ПТРС [Китаев-Смык Л.А.. 2001].
Статистические данные МВД РФ свидетельствовали о позитивных
результатах реализации этой программы предотвращения суицидов у
ветеранов «чеченских войн».
Замечено, что после дорожно-транспортных проишествий (ДТП)
ПТСР интенсивней и дольше у виновников ДТП, чем у «безвинно»
пострадавших, ПТСР усилено чувством вины. Однако это проявляется
заметнее у людей с врожденной либо с «воспитанной» склонностью к
переживанию чувства вины. Комплекс виновности может повышать
виктимность человека, т. е. вероятность стать жертвой неблагоприятных
и даже трагических обстоятельств. У некоторых таких людей новые
трагедии, как «оплата» своей вины, уменьшают выраженность симптомов
ПТСР. Однако, и комплекс вины, и виктимность могут многократно
восстанавливаться, «всплывая» из эмоциональной памяти [Малкина-Пых
И.Г., 2006 и др ].
При ПТСР в сложнейших механизмах памяти включаются процессы,
препятствующие «всплыванию» тягостных, жутких воспоминаний. Эти
препятствия часто не очень избирательны и могут создавать разные
нарушения памяти.
Особым симптомом посттравматического стресса бывают приступы
неспособности концентрировать внимание на текущих событиях, на
решенииКогнитивный
актуальных задач. Надо стресса.
субсиндром полагать,Познавательные
навязчивая память о прошлом
«оттягивает» на себя внимание, когда что-то в текущий момент
напоминает о былой психотравме.
В постоянно опасной, боевой обстановке выживают те, кто
своевременно оказывался готовым отразить угрозу, т. е. те, кто бдителен.
Это особое боевое состояние напряженной бодрости без экстаза, поначалу
радостное или испуганное затем перерастающее в уверенность в себе с
концентрацией внимания на текущем моменте. Возвратившись в мирную
жизнь, боевой ветеран еще долго «оснащен» боевой бдительностью. Но в
обыденной обстановке она нередко оказывается неуместной. Поведение
такого ветерана кажется окружающим людям странным из-за его
немотивированной бдительности. А он постоянно следит за всем вокруг,
будто ему угрожает опасность.
Хуже если он не только готов заметить ее, не только готов отразить
опасность, но сразу проявляет агрессивность, не дожидаясь активных
действий против себя, т. е. при их малейшей вероятности. Плохо, когда
человек агрессивен при кажущейся конфронтации окружающих людей.
Из-за немотивированной бдительности многое может показаться ему
угрожающим без реальных причин.
Болезненным проявлением посттравматического стресса бывают
приступы ярости. Не неумение сдерживать свой гнев, а взрывы
необузданной злости: ругань, драка, попытки убийства.
Такие приступы более вероятны после приема наркотических веществ и,
особенно, алкоголя.
Постоянная боевая опасность сформировала у ветеранов способность
к мгновенной защите еще без полного осознания того, что угрожает и как
защищаться, т е без прохождения информационных сигналов по
сложнейшим нейрональным путям в центральной нервной системе.
Человека, только что приехавшего из зоны боевых действий на Северном
Кавказе, в конце XX в. можно было отличить по тому, как он быстро
пригибался при звуке выхлопа автомобильного мотора Бывали и такие,
кто падал на землю при взрыве петарды. У ветеранов бывают и другие
мгновенные боевые действия, не адекватные в мирной обстановке.
Под навязчивым давлением ожидания будущих опасностей психика
человека, у которого посттравматический стресс вырабатывает особые
механизмы предотвращения болезненных переживаний при будущих
трагедиях. Такой человек невольно избегает тесных эмоциональных
контактов, чтобы потом не горевать об утрате; избегает ответственности
за кого-то и за что-то.
Сложнейший процесс взаимовлияний навязчивых представлений о
прошедших и предстоящих ужасах и невзгодах может мобилизовать волю
и сознание, но может и обессилить их. Одним из проявлений последнего
бывает депрессия «В состоянии посттравматического стресса депрессия
достигает самых темных и беспросветных глубин человеческого
отчаяния, когда кажется, что все бессмысленно и бесполезно. Этому
чувству депрессии сопутствует нервное истощение, апатия и
отрицательное отношение к жизни» [Колодзин Б , 2003, с 212]
Обессиливая
586 человека, лишая его воли к защитным действиям, депрессия
Глава ■}
предотвращает неадекватную агрессивность, адресуемую против других
людей и против себя самого. Однако свойственные посттравматическому
стрессовому состоянию безответственная ярость и «воля к суициду»,
накапливаясь под покровом депрессии, могут вырываться как яростная
месть или кактайное мщение [Ахмедова Х.Б., 2004]. Объектом такой
посттравматической мнительности могут стать люди, «замещающие» в
сознании мстителя истинных виновников его психологической
травматизации.
Изучены разные типы ПТСР [Международная классификация
болезней (10-й пересмотр), 1994; Волошин В.М., 2001].
— Тревожный тип ПТСР отличается частыми возникновениями
немотивированной тревоги, не только осознаваемой, но и ощущаемой
телесно. Из-за этого — частые смены настроения, нарушен сон
кошмары, бессонница Такие люди стремятся к общению и это
облегчает их болезненно-тревожное состояние.
- Астенический тип ПТСР характеризуется вялостью, слабостью,
апатичностью, навязчивым равнодушием к своей жизни и проблемам
окружающих людей. Собственная несостоятельность мучает, и это
еще больше угнетает. Сон нарушен иначе, чем при тревожном типе
ПТСР: надолго возникает мучительная дремота, иногда весь день
трудно подняться с постели. Больные этого типа согласны лечиться,
откликаются на помощь друзей и близких.
- Людям с дисфорическим типом ПТСР свойственны постоянная
раздражительность, агрессивное недовольство и мрачное настроение.
Они обидчивы, бывают активно мстительны, драчливы, потом могут
сожалеть о своей несдержанности или, напротив, испытывать
недолгое удовлетворение. За помощью не обращаются, избегают ее.
Их начинают лечить после того как становится ясно, что протестная
агрессивность таких людей неадекватна реальности
- При соматоформном типе ПТСР возникают массивные болезненные
ощущения внутри тела: в области сердца (54 %), в желудочно-
кишечном тракте (36 %), в голове (20 %) [Малкина-Пых И.Г., 2005, с.
152). Эти болезненные симптомы появляются, как правило спустя, 6
месяцев после психотравмирующего события, т. е. это отставленный
вариант ПТСР. Ипохондрическая фиксация на этих симптомах и
тревожное ожидание их усиления заставляет больных обращаться к
врачам, если у них не сформированы комплексы неверия в медицину и
своей обреченности.
Профессор Х.Б Ахмедова, изучая мирное население Чеченской
республики, пережившее военные действия, обратила внимание на
фанатический тип развития личности при ПТСР. «При фанатическом
варианте изменения личности обнаруживается зависимость между
наличием ПТСР в сочетании с расстройством адаптации и
выраженностью отчужденности, замкнутости, подозрительности,
жестокости, прямолинейности, авторитарности Данный вариант
изменений наблюдается у лиц возбудимого и застревающего типа
Сочетание указных субсиндром
Когнитивный черт, снижающие гибкость, конструктивность,
стресса. Познавательные процессы... • 587
открытость, эмоциональную упорядоченность поведения. В 39,2%
случаях приводит к формированию регидных установок, достигающих
уровня сверхценных идей, в частности идей мести... При фанатическом
варианте изменения личности смысл жизни меняется: в 77 % случаев
смыслом жизни становится месть и в 32 % случаев утверждается, что
жизнь не имеет смысла [Ахмедова Х.Б., 2004, с. 37-38)
Исследователи и клиницисты, курирующие (от лат. curatio — лечение,
забота, попечение) людей, страдающих от ПТСР, свидетельствуют о том,
что реальное его многообразие значительно богаче и сложнее, чем
изложенное в официальной рубрике «F43.1 МКБ-10», посвященной этому
расстройству.
«Исследования американских психологов показали долгосрочные
эффекты на семейную жизнь, когда травматическое событие не было
рассказано, и необходимое лечение не проводилось (Фиглей, 1989;
Кругмен,1987).
Возможны четыре варианта развития семьи при наличии не-
леченного человека с ПТСР.
Первый вариант — частые ссоры из-за повышенного возбуж дения.
Акты вербального и физического насилия над другими членами семьи,
которые будут это терпеть. Развивается цикл насилия.
Второй вариант — развиваются очень «бедные» навыки близости в
семье, не только сексуальные, но и все остальные межлич ностные навыки
общения. Люди с ПТСР избегают эмоциональных тем, становятся очень
скрытны в собственных чувствах. Таким образом, эмоционально отходят
от других членов семьи. Через некоторое время такая коммуникация
приводят к недостатку доверия и чувству фрустрации.
Третий вариант — общая неудовлетворенность всей семьи Человек с
ПТ СР начинает злоупотреблять алкоголем или другими веществами.
Семья испытывает периодически кризисы стабильности, и в один из них
может распасться.
Четвертый вариант — развитие созависимости других членов семьи.
Созависимость — это нездоровая зависимость от одного человека до
такой степени, что созависимый человек жертвует своими потребностями
и эмоциями, своей жизнью для удовлетворения потребностей и желаний
другого человека. Созависимый человек начинают помогать аддикции
человека с ПТСР, скрывая от других давая деньги и т д.» [Александров
А.Е., 2005, с. 200-201 ].
4.5.4. Боевой посттравматический стресс
Неспособность сотен тысяч американских ветеранов, адапти-

ровавшихся к жутким условиям войны во Вьетнаме, реадаптиро ваться к
благополучию мирной, комфортной жизни в США (более 150 тысяч из
них, так или иначе покончили с собой), заставила обратить особое
внимание на боевой стресс и его последствия. Обширная, многолетняя
программа обследований возвращающихся с войны комбатантов (от фр.
combattant — лицо, входящее в состав вооруженных сил воюющего
государства и принимающее участие в боевых действиях) позволила
описать588сложную многофакторную симптоматику психических Глава и ■}
телесных расстройств у ветеранов воины.
Различают два типа причин боевого ПТСР во-первых, это
психотравма, вызвавшая заметные стрессовые изменения психического и
физического сотояния и явные нарушения поведения (агрессия,
паническое бегство, либо оцепенение, уход «в себя» и др). Другого рода
причины ПТСР актуализируются у людей, успешно участвовавших в
боях, но не способных к реадаптации в мирной жизни.
То, какие факторы оказываются более значимыми в возникновении
ПТСР, зависит и от характера боевой психотравмы, и от сопутствующего
ей физического травмирования (ранения, контузии, ожога), от
генетической предрасположенности и от характера послевоенной жизни
пострадавшего бойца.
Причиной возобновления ПТСР после латентного спокойного периода
бывают повторные травматизации Ими могут стать и негативные
отношения окружающих людей, медицинского персонала, социальных
работников. Это бывает из-за того, что у них сформировался
своеобразный психологический комплекс в виде неосознаваемого
протеста против возможности возникновении у них самих такого же
недуга, таких же нарушений здоровья и поведения, какие они видят и
лечат у страдающих ПТСР [Тара- брина М В 20011. Такое нарушение
профессионального навыка хорошо изучено и названо «выгорание
персонала» [Maslach С , 1976 и др.] (см. 5.7). С психоаналитических
позиций данный феномен можно рассматривать как «контрперенос» с
вытеснением собственной тревожности, пробуждаемой видом несчастий.
Но надо иметь в виду, что повторная травматизация может возникать у
страдающих ПТСР и из-за оберегания их от обыденных житейских
стрессов т. е. в результате гиперопеки
«По определению И Б Ушакова и Ю А Бубеева (2003), боевой стресс
является системной многоуровневой реакцией организма человека на
воздействие комплекса факторов вооруженной борьбы с противником и
сопровождающих его социально-бытовых условий, с реальным
осознаванием высокого риска гибели или серьезной утраты здоровья,
которая проявляется на личностном, психофизиологическом,
эмоциональновегетативном и соматическом уровнях при значительной, а
возможно ведущей роли изменений в подсознательной сфере,
заключающихся в грубой деформации базовых эго-структур»
[Василевский В. Г., Фастовцев, Г. А., 2005, с. 41]. Многолетние
исследования боевого стресса [Kormos Н. R., 1978, р. 3—22; Литвинцев С
В., 1994; Снедков Е. В., 1997 Довгополюк А Б , 1997; Епачинцева Е. М.
2001; Харитонов А Н., Тимченко Г Н
2002; Дмитриева Т. Б., Васильевский В. Г., Растовцев Г. А., 2003;
Глаеа4
Василевский В. Г., Фастовец Г. А., 2005, с. 32-53 и др ] показали, что
боевые ПТСР более многообразны и часто бывают более
продолжительными, чем ПТСР мирного времени из-за кумулированных
(накопленных) в душе, в памяти многократно пережитых ужасов войны,
физического и психического перенапряжения, горя утрат соратников,
сопереживаний с ранеными. В ходе боевых действий формируется
постоянная тревожная настороженность, готовность к мгновенному
агрессивному отражению врага. При этом снижается ощущение ценности
человеческой жизни и ответственности за свою агрессивность. Важно и
то, что военнослужащих заранее готовят к боям, их психика в боях
настраивается на стремление выжить любой ценой.
Совокупность этих необходимых на войне трансформаций психики
бойцов, во-первых, нередко дается ценой изнурения психики, что также
ведет к психическим и соматическим нарушениям, т е. к ПТСР. Во-
вторых, такая трансформация надолго сохраняется и становится причиной
ПТРС после возврата к мирной жизни. И чем в более благополучную
мирную жизнь возвращаются фронтовики, тем более травматичной (и
ведущей к ПТСР) становится попытка реадаптации к жизни без войны.
Многолетние исследования, руководимые Н.В. Тарабриной, показали, что
«после воздействия боевого травматического психологического стресса
участникам боевых действий приходится фактически заново воссоздавать
в условиях мирной жизни структуру своего субъективного жизненного
пространства, в том числе и структуру самоотношения, самооценки и
смысложизненных ориентаций» [Зеленова М.Е., 2005, с. 91].
В виду лучшей изученности боевого ПТСР, чем после других
чрезвычайных ситуаций, на его примере нагляднее видны стадии развития
этого растройства. Здесь изложены результаты анализа стадийности
боевого ПТСР по В.Г. Василевскому и Г.А. Фастовцу [Василевский В.Г.,
Фастовец, Г.А., 2005].
Как первую стадию ПТСР, они рассматривают острые аффективные
реакции непосредственно в боевой обстановке в бою, при обстреле, под
бомбежкой. Для некоторых солдат боевое напряжение может быть
изначально чрезмерным и сразу сорвать адаптацию к боевым
эмоционально-психическим нагрузкам. Большинство военнослужащих
так или иначе адаптируется к боевой обстановке, но есть и те, у кого-то
уже первое знакомство с ней становится началом надолго скрытого,
латентного формирования ПТСР. Среди острых аффективных реакций в
боях наиболее заметны: эмоционально насыщенные переживания с
сужением сознания и поля восприятия, повышение у одних активности.
Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы . • 609 у
других, напротив, пассивности поведения, ослабление интеллектуальных
способностей и потому безотчетная внушаемость (подчиненность
командам, либо «заражение» паническими действиями окружающих).
Или, напротив, полная потеря контакта с внешней обстановкой.
После аффективного перенапряжения в бою, под бомбежкой
наступает эмоциональное истощение с астенией и переживания
опустошенности, душевного потрясения. «Ближайшие исходы состояний,
возникших вслед за воздействием экстремальных стрессоров, довольно
благоприятны — практическое выздоровление наступало в 67 % случаях.
Однако, вероятность развития хронических последствий боевой
психологической травмы в отдаленном периоде оказывалась при этом
выше (р<0,05). Среди непосредственно участвовавших в боях ветеранов
они прослеживаются в 48,7 % случаях; среди остальных военнослужащих
— в 20 %» [Снедков Е. В., 1997, с. 24].
Важной и специфической особенностью ПТСР оказывается то, что
после окончания периода времени, насыщенного пси хотравмирующими
событиями, когда исчезает эмоциональное перенапряжение, многим
людям кажется, что вернулось хорошее самочувствие. У них нет жалоб на
здоровье и прошлые психотравмы кажутся забытыми. Но позднее
оказывается, что это латентный (скрытый, переходный) период
формирования ПТСР и болезнь к ним возвращается снова (о латентном
периоде подробнее — ниже).
Из-за многократных острых стрессовых нагрузок и нервно-пси-
хического изнурения в боях, минуя латентный период, или после него
могут возникать невротические реакции. Это еще одна стадия на пути к
стойкому ПТСР. Появляются клинически выраженные, синдромально
оформленные психические реакции на фоне соматовегетативных
расстройств, значительная личностная и социальная дезадаптация. Каждая
новая, даже не значительная трудность ухудшает психическое состояние,
любая опасность усугубляет болезненно-тревожные переживания. Но они
могут инвертироваться, превращаясь в неразумное пренебрежение
опасностью или в протестные вспышки агрессивности, которые нарушают
сплоченность в боевом подразделении, ухудшают дисциплину.
Результаты таких невротических реакций — значительное снижение
боеспособности.
Следующей стадией в патогенезе ПТСР становятся патологические
изменения характера, которые приближают состояние человека к
развернутой картине ПТСР, и в той или иной мере остаются у ветеранов в
последующие годы их жизни. Это невротическое развитие характера не
одинаково у разных людей.
20 Психология С Ipvct '

Оно зависит
591 • от генетических, личностных факторов, влиянии социальной
Глава 4
среды и особенностей военной деятельности или отдельных поступков:
героических или предосудительных с обыденной точки зрения.
Стойкое, многосимптомное, развернутое ПТСР В.Г Ва силевский и Г
А. Фастовцов предлагают рассматривать как заключительную стадию его
развития.
С позиции академиков П.К. Анохина и К.В. Судакова стадийность
развития ПТСР можно рассматривать как череду формирований
функциональных систем, способствующих адаптированию
психологически травмированного человека к «требованиям» дальнейшей
жизни [Анохин П.К., 1980; Судаков К.В., 1981]
Важным психотравмируюшим фактором становится дли тельное
пребывание воинов в зоне боев. Казалось бы хорошо известно что многие
из них в сражениях «закаляются» адаптируясь в смертельно-опасной
обстановке, они осознают себя стойкими, непобедимыми,
неустрашимыми. Обширные исследования боевого стресса в «афганской»
и на «чеченских» войнах, проведенные Е.В Снедковым, существенно
дополняют и исправляют вышеприведенное суждение о «боевом закали-
вании». Он обнаружил, что действительно на протяжении до 6 месяцев
пребывания в боевой обстановке у 20,3 % боевого контингента
повышаются адаптивные способности личности, бойцы становятся
стойкими, обстрелянными, способными успешно противостоять
противнику. У 42,6 % воинов нет заметных эмоционально-поведенческих
изменений. Однако у 36,1 % — возникает «стойкая социально-
психологическая дезадаптация» В боевых подразделениях, участвующих
в боях от 7 месяцев до 1-го года число солдат и офицеров с повысившейся
адаптивностью к боевым экстремальным воздействиям уменьшалось до
5,8 %, и напротив, «стойкая дезадаптация» — нарушение способности
адаптироваться к опасностям и тяготам войны — была отмечена в 61,1 %.
Пребывание более года в боевой обстановке создает такую «личностную
дезадаптацию» у 83,3 %; спустя год ни у кого уже не сохраняется
повышенной адаптированности к боевому стрессу [Снедков Е.В., 1997, с.
31 ]. «Вероятность развития хронических последствий боевой пси
хической травмы напрямую зависит от тяжести перенесенного
стрессорного воздействия и продолжительности пребывания в условиях
театра военных действий. Она увеличивается у военнослужащих с
наличием акцентуации характера эпилеп- тоидного, гипертимного,
неустойчивого и конформного типа» [Снедков Е.В., 1997, с. 44].
Привлекает внимание то, что во время локальных войн Советского
Союза и России в минувшем столетии процент случаев «военной
истерии» был меньше (поданным Е В. Снедкова [там же]), чем в ходе
Первой и Второй мировых войн (по данным С.Н. Да- виденкова)
[Давиденков С.Н., 1915; Психозы и психоневрозы войны, 1934 и др.].
Причина различия не только в разных методах диагностики, но и в том,
что Первая и Вторая мировые войны были в значительной мере
патриотичны и, что немаловажно, велись «публично». Напротив,
«афганская война» велась «секретно». ♦Военнослужащим-афганцам», как
правило,^гнитивный субсиндром
не позволялось стресса
разглашать —Познавательные процессы
где и как они были травмированы.• 592
Даже их — убитых хоронили «секретно», не указывая, где погиб. Это
подавляло демонстративную (истероидно-конверсивную) составляющую
в симптоматике ПТСР. Во время «чеченских войн» к такой форме
«подавления» прибавилось создававшееся СМИ отрицательное
общественное мнение об этих войнах и о возвращавшихся с них
ветеранах. Их невольная истероидная демонстративность инвер-
тировалась (превращалась) в другие проявления ПТСР
Сравнивать ПТСР, возникавшие во время разных войн — дело не
благодарное, т. к. не было единых критериев. И все же. Анализ
клинических даннах, накопленных во время Великой Отечественной
войны, свидетельствует о том, что «были отмечены колебания в течении
психотического процесса травматической этиологии от легкой
оглушенности со спутанностью до картин тяжелой и, ирреверзобильной
травматической дедеменции. Динамика описываемых форм
представляется в следующем виде
Частота процесса:
Второй год воины — 5,5 %
Третий год войны — 4,3 %
Четвертый год войны — 2,4 %.
Выписано в часть:
Второй год войны — 23,1 %.
Третий год воины — 56,5 %
Четвертый год войны — 20 % к числу лечившихся.
Второй представлена группа экзогенных психозов. Довольно
обширное место в этой группе, как специфические психозы военного
времени, занимают психозы в связи с тяжелой потерей и соматическим
истощением Во второй год войны — 6,9 %, в третий год — 7,2 %, в
четвертый год — 4,6 % ко всему числу лечившихся в психотделениях.
Характерным клиническим ядром у больных этой группы является
картина своеобразного гипоманиакального возбуждения часто со
спутанностью, создающей картины подлинной спутанной мании. В
отличие от других форм экзогенного типа реакций.
астения 593
никогда не преобладает Больные весьма приподняты, возбуждены
Глава 4
Наблюдается упорная асомния, переоценка собственных возможностей,
постоянные переходы от благодушия к гневу, эксплозивным реакциям и
двигательному возбуждению.
Интересно отметить, что в первые годы войны в обстановке тяжелых
и изнурительных оборонительных боев, часто в обстановке окружения и
пр., наблюдалось большое преобладание этих форм психоза, нежели в
последние наиболее благоприятные для фронта годы.
Во второй год войны — 18,9 %.
Третий год войны — 10,2 %.
Четвертый год войны — 8 %.
Такое демонстративное снижение случаев заболевания с острыми или
более пролонгированными психогенными процессами, естественно,
находит свое объяснение в изменившихся в благоприятную сторону
условиях ведения войны, повышением морального состояния участников
боев и прочими условиями позитивного порядка» [Гаврилова Т.В., 2005,
с. 62].
Современные историки отмечают, что «Советские психиатры
единодушно указывают на сравнительную малочисленность психогенных,
в частности истерических, реакции среди участников Великой
Отечественной войны. В этом, несомненно, сказываются высокий
морально-политический уровень бойца Советской Армии и большая
нервно психическая выносливость советского человека» [там же, с. 62-
63]. Патетика этого суждения не должна вызывать недоверие к ней. Я сам
помню, что уверенность в разгроме фашизма преобладала во время
Великой Отечественной войны и положительно влияла на стойкость
населения СССР и Советской Армии. Однако, вызывает сомнение
утверждение о том, что преобладала «сравнительная малочисленность
психогенных, в частности истерических, реакций среди участников
Великой Отечественной войны». Тогда жестко карались любые
проявления «пораженчества», «упадничества», «неверие в свои силы»
Потому заместители по политической части (замполиты) начальников
военно-медицинских учреждений (медсанбатов, госпиталей и др.) часто
были вынуждены корректировать сообщения (сводки) о диагнозах,
уменьшая численность истериков, астеников. Если бы замполиты не
делали бы этого, то были бы наказаны за «плохую партийно-
воспитательную работу». Потому достоверность исторических
документов может быть выявлена только с учетом лжи, заключенной в
них.
Анализ частоты возникновения ПТСР в локальных войнах второй
половины XX века свидетельствует о том, что «есть все основания
утверждать, что перенесенные участниками боевых действий на
территории Чеченской республики психотравми- руюшие события имеют
более выраженный негативный характер в сравнении с аналогичными
событиями, пережитыми военнослужащими в Афганистане.» [там же, с.
61]. Это справедливое суждение. Но повторим, что трудно сравнивать
психическую трав- мированность ветеранов разных войн. Потому что так
или иначе, засекречиваются данные о боевых потерях, кроме того, надо
учитывать психическую травмированность войной и населения, среди
которого оказываютсясубсиндром
у генитивный вернувшиеся с войныПознавательные
стресса. ветераны. процессы... • 594
Как указывалось, благополучное, не желающее омрачать своей жизни
население США не было готовым принять «вьетнамских ветеранов». Это
породило «эпидемию» самоубийств. Тогда же возникли понятия: ПТСР и
«вьетнамский синдром». Наиболее психотравмирующим фактором,
усиливающим ПТСР у возвращающихся после боев в Афганистане
«афганских ветеранов» было, напротив, неприятие их все более
беднеющим населением СССР. В последнее десятилетие
коммунистического режима в советской стране была крайняя
недостаточность продовольствия, одежды, жилья и длиннющие очереди
во всех магазинах. Афганские ветераны имели льготы, т. е. право вне
очереди покупать еду, промтовары. Это вызывало озлобление людей,
стоящих там часами, «ветеранам кричали: ’’Убийцы! Недобитки!" или
что- нибудь подобное, — писал тогда профессор Н.Н. Энгвер.— Дело
кончается либо драками, либо самоубийствами. Я хочу, чтобы все поняли:
’’афганцы" приходят к мысли о самоубийстве потому, что для них
непереносима мысль об утрате своей ценности, своего достоинства в
глазах соотечественников, чье раболепное молчание не уберегло солдат от
страшной судьбы. ’’Афганцы" не могут перестать хотеть быть ценимыми.
Наша черствость ввергла их в войну, наша же черствость доводит
слишком многих из них до самоубийств. Этот урок афганской войны надо
усвоить всем» [Энгвер Н.Н., 1991, с. 4].
Две последующие чеченские войны показали наивность призывов
профессора. «Уроки войны» учат людей, вознесенных к вершинам
государственной власти по-новому начинать новые войны: ожесточеннее,
страшнее. Использование новейших технических средств, ракетного и
бронетанкового оружия (пока еще не применялось оружие массового
уничтожения?) делает военные побоища кровопролитнее и мучительнее.
Наглядность этого — главная причина большей выраженности ПТСР у
ветеранов «чеченских войн», чем у «афганцев». И это несмотря на то, что
российское общество уже не отвергает воевавших на Северном Кавказе,
уважает, приветствует их. Часто на площадях, на Рынках, в электричках, в
метро можно слышать песни ветеранов
чеченской595 войны,
• собирающих подаяния. Это новый фольклорный Глава 4
песенный жанр (см. 5.5.6).
Актуальнейшей проблемой становится изучение ПТСР у мирного
населения на «театрах военных действий», там, где при меняется
современное оружие в миротворческих целях.
Далеко не у всех свидетелей жестокости и у совершивших изуверские
действия возникает впоследствии ПТСР. Многое в возникновении этих
расстройств зависит от социокультурных особенностей времени и места
совершенных действий, неблаговидных с точки зрения обычной морали.
Предоставлю читателю самому (читательнице самой) оценивать
психологическую и моральную сущность поступков в ходе войны 1812 г.,
совершенных людьми не военными, прозванными тогда «партизана ми».
Ниже — художественное изложение эпизода той войны в стихотворении
великого русского поэта Н А. Некрасова (но прежде вспомним, что
«службой» в просторечии называли военного человека):
«Так служба! сам ты в той войне
Дрался — тебе и книги в руки;
Да дай сказать словцо и мне:
Мы сами делывали штуки.
— Как затесался к нам француз;
Да увидал, что проку мало;
Пришел он, помнишь ты, в конфуз
И на попятный тотчас драло.
Поймали мы одну семью;
Отца да мать с тремя щенками:
Тотчас ухлопали мусью;
Не из фузеи — кулаками!
Жена давай вопить, стонать;
Рвет волоса, — глядим да тужим!
Жаль стало: топорищем хвать -
И протянулась рядом с мужем!
Глядь дети! Нет на них лица:
Ломают руки, воют, скачут;
Лепечут — не поймешь словца —
И в голос, бедненькие, плачут.
Слеза прошибла нас, ей-ей!
Как быть3 Мы долго толковали.
Пришибли бедных поскорей;
Да вместе всех и закопали...
— Так вот что, служба! Верь же мне
Мы не сидели сложа руки;
И хоть не бились на войне;
А сами делывали штуки!» [Некрасов Н.А., 1886, с. 46—47].
Если описываемое стихами событие имело место, а, скорее всего, это
так, то отношение к плачущим жертвам, возможно, не было ни
ерническим как у «рассказчика», ни парадоксальножалостливым как у
«героев» рассказа. Слезливость виновников перед расправой над ними
очень часто ожесточает
когнитивный мстителей:
субсиндром ♦Не Познавательные
стресса. дави меня слезой!», «Москва
процессы .. 596
слезам не верит». Французская армия в 1812 г., конечно, была виновна
перед русским мирным населением, которое она грабила, «реквизируя»
продовольствие и фураж. Описанная Н.А. Некрасовым, казалось бы,
бессмысленная, расправа над безоружными могла быть действенным
результатом военного стресса, пережитого ограбленными крестьянами, и
острой, не вполне контролируемой потребностью отомстить какой-либо
ритуальной жертве за поругание. Ксенофобия, вспыхнувшая по
отношению к иноязычным инородцам, сделала неизбежным их убийство
И как бывает «радость со слезами на глазах», так в затяжных
критических, кризисных условиях случается и «ожесточение и жестокость
со слезами на глазах». Их причиной становится посттравматическое
стрессовое состояние. Берегитесь его.
Здесь следует вспомнить, что отношение к смерти не одинаково у
разного типа личностей (см. 4.2 и [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 260-267]).
Как говорил и писал В.В. Налимов, в любой исторической эпохе есть
люди, психическая сущность которых (на генетической основе) адекватна
моральным, психологическим, социальным требованиям эпохи. Но люди
с той же генетической основой психики оказываются «ненормальными»,
«сумасшедшими», «преступными маньяками», родившись в другую
историческую эпоху с иными нормами жизни.
4.5.5. Латентный (переходный) период посттравматического

стрессового расстройства
Во время войны США во Вьетнаме всерьез обратили внимание на то,

что у ветеранов, благополучно отпраздновавших возвращение к мирной
жизни, оправившихся после боевого стресса, вдруг возвращаются его
тяжелейшие симптомы [Kolb L.C., 1983; Kolb L.C., Mutalipassi L.R., 1982
и др.].
После исчезновения опасностей, травмировавших психику,
прекращаются острые стрессовые реакции. Но для многих людей — это
далеко не полное избавление от последствий психологической травмы. У
них наступает скрытый (латентный, переходный) период ПТСР. После
недолгих психотравм, когда угроза их повторения ничтожно мала,
переходный пери
од длится
597 всего несколько дней. После длительного сильного Глава ■)
психологического травмирования переходный период может
продолжаться несколько месяцев (как правило — не больше шести
месяцев — см. МКБ-10), но иногда длится годы и деся тилетия. В это
время может быть негативно изменено само чувствие, поведение,
отношение к себе и к людям, но все это не заставляет человека,
пережившего стресс, обращаться за помощью к врачам и к психологам.
Немного нарушается сон, ухудшается аппетит, проявляются
несвойственные человеку нерешительность и несамостоятельность,
повышается осмотрительность. Замечено, что в переходном периоде люди
либо ищут опору в общении, либо, напротив, замыкаются в себе. «Объем
и качество оказываемой психолого-психиатрической помощи и
социальные мероприятия, которые проводятся в “переходный" период, в
значительной мере определяют эффективность всего комплекса
реабилитационных мероприятий, направленных на ресоциализацию
пострадавших» [Кекелидзе З.И., 2005, с. 82].
Одной из первых стала использовать комплексное исследование
боевого ПТРС 3. Соломон в Израиле [Solomon Z., Benbenishy R., 1986;
Solomon Z., Mikulincer M., Blech A., 1988 и др.]. Особое значение она
придавала латентному периоду после боевой психотравмы. Ее небольшая
группа энтузиастов оказалась более результативной, чем большая
громоздкая структура — «Администрация военных ветеранов» в США.
Захава Соломон создала трехступенчатую медикопсихологическую
систему диагностики и лечения ПТСР, возникающего в боевой
обстановке. На первой ступени психологи опрашивали после боя
командиров. По их отчетам выявляли для последующего обследования
тех солдат и офицеров, кто чрезмерно эмоционально (активно, либо
пассивно) переживал стресс в бою. На второй ступени этих
военнослужащих, когда их боевое подразделение отводилось на отдых,
обследовали, чтобы выявить латентное «вызревание» ПТСР; При
необходимости их сразу отправляли в госпиталь для профилактики
развернутых форм ПТСР. Третий этап — лечение тех, кому не помогла
профилактика и тех, у кого ПТСР возникло без чрезмерных первичных
эмоционально-стрессовых реакций в боях и с бессимптомным
переходным (латентным) периодом.
Многолетние исследования эффективности психологической
реабилитации военнослужащих после боевых травм во время ♦
афганской» и «чеченских войн» подтвердили целесообразность
♦многоступенчатой» психологической службы в боевой обстановке
[Снедков Е. В., 1997]. «Использование комплекса методов [(агнитивный
субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 617 коррекции
непосредственно в боевых условиях обеспечивает Их максимальную
эффективность по сравнению с отсроченным использованием» [Ушаков
И.Б., Бубеев Ю.А., 2005, с. 12)
♦Ступенчатость», «фазность» в динамике ПТСР используется для его
профилактики и лечения [Цыганков Б. Д., Григорьев М.Э., 2000; Марьин
М. И., Касперович В. Г., 2003; Шилова Л. А., 2003; Кекелидзе 3. И., 2005 и
др.].
Во время переходного (латентного) периода интересы человека
устремлены на то, чтобы узнать — не повторится ли чрезвычайная
ситуация и как ее избежать. Это помогает уменьшить психологическое и
иное травмирование при повторении экстремальной ситуации. Академик
А.Б. Смулевич отмечает, что сигналами о возможности развернутой
картины ПТСР. т. е. маркерами латентного периода, могут быть
субдепрессивность и гипоманиакальность людей, ранее подвергшихся
психическому травмированию [Смулевич А.Б., 2006).
Лечебно-профилактические мероприятия во время латентного
периода ПТСР существенно уменьшают число развернутых форм этого
расстройства после любых чрезвычайных ситуаций. Однако есть разные
мнения о том, когда наиболее эффективны эти мероприятия. Многие
утверждают, что чем раньше после психотравмы они начаты, — тем
лучше. Но ряд практических психологов заметили, что надо уловить в
динамике ПТСР момент, когда оно уже «вызрело», но развернутой формы
расстройства еще нет. Часто это бывает к исходу третьего месяца после
психотравмы [Захарова С.И., 2006 и др.]
Что происходит в психике после редукции острой реакции на стрессор
во время латентного (переходного) периода перед разворачиванием
болезненной симптоматики ПТСР? Почему ПТСР может формироваться,
минуя латентный период? Попытки ответить на эти вопросы показывают
лишь сложность проблемы изучения «работы травмы» в душе человека.
Что же становится причиной массивного разворачивания ПТСР после
«благополучного», латентного периода, после, казалось бы, оставшегося в
прошлом и забытого события, некогда травмировавшего психику?
~ Может быть, причиной стали новые, пусть даже небольшие, не сильные
психотравмы, «ударившие» по еще чувствительной, хотя и зажившей
«душевной ране»? Ведь даже слабый «повторный удар» может
вызвать «фейерверк» психических расстройств.
~ Заболевание затаивается и зреет, как «неизгладимая память» об
ужасном и недопустимом событии, и, «не помещаясь» в
глубинах
599 души, начинает проявляться как уже неадекватная борьбаГлава
с 4
давно минувшим.
— Или давняя психотравма, оставшись неотреагированной (невы-
плаканной, нерассказанной толком никому, неисповеданной) почти
бессимптомно, исподволь мучает душу, истощает психику. И вот
теперь наступает момент, когда вновь необходима «защита болезнью»
(«уход в болезнь») от никак не забываемого несчастья?
— Либо взрослеющий (или стареющий) человек, несущий свою
психотравму по периодам своей жизни, попал на неблагоприятный ее
отрезок?
— Возможно, латентный период зреющего ПТСР завершается
исчерпанием в душе, в подсознании способности терпеть свою вину
из-за участия в кровавых деяниях (или виновности»зрителя» в
несправедливостях, творимых другими людьми).
— Но может быть, у вернувшегося воина — исчерпание способности
терпеть «новизну» мирной жизни? Ведь его самосознание
сформировано войной, он все еще готов лишь к жизни, полной
опасности.
— И еще. у ветерана возможно исчерпание подсознательных ожиданий
возврата в мир экстремальных радостей борьбы и побед, риска
жизнью и счастья дружеской поддержки соратников. Человек познал
свою сущность бесстрашного воина и хочет им быть, и кончаются
силы ждать возвращения в бой. Смертельного риска нет в мирной
жизни, и это действует на бойца как психотравма.
Перечень предположений можно продолжать, но часто остается
неясным, чем все же определяется продолжительность латентного
периода перед разворачиванием полной картины ПТСР. Причины
отставленной интенсификации ПТСР могут быть разными. Чем
правильнее они поняты лечащими психологом, психиатром и чем раньше
начато «опережающее» лечение, тем надежнее выздоровление при ПТСР.
«Таинственность» латентного периода ПТСР высвечивает не-
понятность всей картины этого расстройства. И все же можно с
уверенностью видеть, что ПТСР — это сложнейшим образом, так или
иначе трансформированная неудовлетворяемая страсть отмщения (может
быть и самому себе) за неотреагированную психотравму. Не случайно
Е.О. Александров пишет: «Могут отметить, что в случаях насилия, когда
жертва активно сопротивлялась, то клиника ПТСР протекает значительно
мягче и заканчивается быстрее, если вообще развивается, и впоследствии
менее выражены остаточные явлення, чем у тех, кто реагировал
пассивно» [Александров Е.О., 2005, с. 77].
Во время латентного периода страсть отмщения неосознаваемо зреет.
И если мстить уже некому, то шквал мстительности обрушивается на
того, кто не смог отомстить, отреагировать, отыграться, т. е. на себя
самого, претерпевшего некогда психотравму.
Многие исследователи считают причиной ПТСР истощение
механизмов вытеснения из сознания психотравмы [Малкина- Пых И.Г.,
2006 и др ].
Выдающийся мыслитель
когнитивный субсиндромпрошлого столетия В. И. процессы
стресса. Познавательные Володкович,
.. 600
объясняя ПТСР, основывался на положении Зигмунда Фрейда о том, что
«человеческое влечение бывает только двух родов: ...сексуальным... либо
те, что направлены на разрушение и убийства» [Фрейд 3., 1992, с. 264].
Оба эти влечения направлены на продление своей жизни, либо сексуально
— в потомстве, либо войной, защищая себя и свое потомство. 3. Фрейд в
начале XX в. писал: «Мы видим, таким образом, что и в обществе не
избежать насильственного разрешения конфликта интересов. Но повсед-
невные нужды и общие заботы, происходящие из повседневной жизни,
способствуют быстрому оканчиванию такой борьбы, и вероятность
мирного решения в этих условиях постепенно возрастает» [там же, с. 261].
Вторая мировая война, потом частые локальные войны и ныне
нарастание терроризма — свидетельства порочного оптимизма Фрейда.
Вопреки ему, и все же основываясь на его учении о двух влечениях,
Владимир Володкович говорит: «Если человек ощутил, пережил (а не
только ждал) одно или оба эти главные влечения- переживания, то велика
вероятность, что потом он все время будет жаждать их. И эти влечения-
переживания должны воспроизводиться. Если их нет, то возникают
“болезнь жажды любви” и “болезньжажды войны”. Это и есть
развернутые формы ПТСР. Обыденные неврозы и психосоматические
болезни (артериальная гипертония, ишемическая болезнь сердца,
страдания желудочно- кишечной системы, опухоли) — это ПТСР,
возникающие из-за “стресса жизни”, а точнее, из-за неудовлетворенной
жажды любви (в самом широком смысле). А вот ПТСР боевых ветеранов
еще и из-за неутоляемого влечения к войне, точнее из-за жажды побед в
смертельно-опасных сражениях» [Володкович В.И., 2006].
4.5.6. Посттравматическое стрессовое расстройство при ожоговой

болезни
Особенно интенсивные, долгие и болезненные изменения психики

образуются после обезображивающих ожогов. Тогда
ПТСР формируется,
601 • во-первых, из-за психологической «огнен ной Глава 4
травмы» (пожара, взрыва), из-за обваривания кипятком, раскаленной
смолой, горячим газом и др. Во-вторых, из-за боли в обожженных местах
и страданий во время лечения В-третьих, из-за утраты своего прежнего
облика (нормального, привычного, красивого). И наконец, из-за
негативного отношения окружающих людей к обезображенной личности
(из-за частых столкновений с их испугом, смущением, отвращением,
стыдом). Сходные расстройства и страдания бывают у людей,
изувеченных ранениями.
На пожаре у обжигаемых людей возможны два типа стрессового
поведения; активное (метание, бег, попытки тушить себя, вопли, крики) и
пассивное (оцепенение, «комок в горле», «руки, и ноги, как ватные»,
ступор, каталепсия). После огненной травмы бывает частичная или
полная амнезия, забывание страшного события.
Сразу после интенсивных, обширных ожогов наступает шок (от англ.
Shock — удар, потрясение) Его психологические компоненты: ужас из-за
случившегося, боль и надежда на спасение. Бывают два варианта
шокового состояния. При первом возникает адинамия (обездвиженность),
снижение способности осознать случившееся и понять что происходит.
Нередко — помрачение сознания. При втором варианте ожогового шока
— эмоциональная возбужденность: больной мечется, плачет и кричит от
боли. Его мучают кошмарные видения, могут возникать обманы
восприятия и псевдогаллюцинации. Иногда, чаще у пожилых людей,
возникают психозы. Головная боль, головокружение, помраченное
сознание, тошнота и рвота во время шока свидетельствуют о нарушениях
в центральной нервной системе. Это подтверждается результатами
электроэнцефалографии.
В первой половине XX столетия большинство погибших от ожогов
умирало на стадии шока. Сейчас разработаны и успешно применяются
методы противошоковой терапии. Среди них главные — применение
болеутоляющих средств (анальгетиков), уменьшающих страх
(ангсиолитиков), успокаивающих (седативных препаратов) и
компенсаторные введения в организм больших количеств жидкости,
содержащей белок.
Какова ведущая причина смерти обожженных на стадии шока?
Перенапряжение, разрушения и расстройства жизненно-важных систем
организма, или неосознаваемый субъектом отказ от жизни, невыносимой
из-за ужаса, боли, страданий? Рациональные ответы на эти вопросы
подсказывают оптимальную тактику лечения при ожоговом стрессе.
Еще до окончания шока начинает проявляться токсемия (от греч.
Toxikon — яд + haema — кровь, текущая внутри тела), т е. отравление
организма попадающими в кровь продуктами распада обожженных
тканей тела. В начале стадии токсемии у большинства обожженных
возникает депрессия. По данным психологического исследования,
проведенного Светланой Григорьевной Лафи (под моим руководством),
ожоговый стресс с серьезными психологическими проблемами
испытывают 56,37% пациентов, в 18,18% он сопровождается чувством
беспомощности
602 и ажитацией, а в 3,6% невыносимой болью. Напряженное,
Глава 4
настороженное ожидание со стремлением контролировать ситуацию
характерно для 21,81% обожженных [Лафи С.Г., 1996].
С.Г. Лафи описала следующие категории людей, у которых ожоговый
шок и начинающаяся токсемия делают ярко выраженными стрессовые
изменения поведения, отношения к себе и окружающим людям:
- активные, обращенные во вне, постоянно ищущие мнения о себе и
своей травме у других людей;
- активно-деятельные, ориентированные исключительно на себя;
- активно-протестные, «отрицатели-бунтари»;
- пассивные, ведомые, зависимые от других больных и от персонала;
- пассивно-замкнутые, упрямо-настороженные,
- спокойные, с поведением, адекватным травме и больничной
обстановке;
- инфантилизированные личности.
На стадии токсемии у обожженных возрастают депрессия и
тревожность, повышается эмоциональная реактивность.
При обширных и глубоких ожогах происходит редукция (от латин. —
reduction — отодвигание назад, упрощение) психических процессов и
функций, т. е. спонтанная инфантилизация, даже с уподоблением
младенческому поведению. По мнению ветерана реаниматологии Р. Н.
Кокубава, «чем больше отравление при токсемии, тем ниже и ниже
спускается обожженный человек по ступеням биологической эволюции.
Выздоровление сопровождается подъемом по тем же ступеням,
первоначально с зоологическим, затем с младенческим и лишь потом
взрослым реагированием» [Кокубава Р.Н., 2006].
Поданным С.Г. Лафи, редукция психических функций наблюдалась у
23,61 % больных с ожоговой болезнью [Лафи С.Г., 1996]. Редукция
психики при тяжелом заболевании — это использование организмом
адаптивно-защитных механизмов (процессов, функций),
сформировавшихся на начальных этапах биологической эволюции.
При уменьшении редукции психических функций, тем более когда ее
не было, обожженные больные начинают осознавать сбою
обезображенность и изменения «сценария их жизни» из-за последствий
ожогов. При этом выраженность тревоги и депрес сии зависит от
психотерапевтических мероприятий и, главное от моральной поддержки
близкими людьми, посещавшими обожженных людей в больнице.
Депрессия и тревога выше у социально не устроенных пациентов.
Негативные эмоции, горе, страх перед будущим выше при ожогах (и
обезображивании) открытых участков кожи (лица и рук) и, кроме того,
гениталий (больные страшатся своей сексуальной несостоятельности),
ягодиц (эта локализация ожога всегда ощущается, как только
обожженный пытается сесть).
Важным проявлением послеожогового ПТСР бывает нарушение
«схемы тела». Оно случается при увечьях и обезображиваниях. У всех
здоровых людей есть нормальная «схема тела» Не вдумываясь и даже не
осознавая, они всегда представляют, где и какие у них руки, ноги, лицо,
голова, Когнитивный субсиндром
туловище, т. е., стресса.
не обращая Познавательные
на то внимания, процессы...все
люди осознают • 603
наличные подробности своих тел. Еще в младенчестве ребенок
знакомится с собой, изучает у себя тело, конечности, интересуется ртом и
другими отверстиями («оральная», «анальная», «вагинальная» и другие
фазы младенчества по Зигмунду Фрейду). Для горожанина «схема тела»
— это, в основном, и видимая, и осязаемая его внешняя
пропорциональность и целостность. Лишь забо лев, горожанин чувствует,
что у него болит — значит, есть — сердце, желудок, сустав и пр. Селяне, с
детства присутствуя при убое и разделке (вскрытии) туш скота, не только
познают расположение и вид всех внутренних органов у животных, но и
мысленно переносят эти познания на себя. У сельских жителей, имеющих
домашнюю скотину, «схема тела» — это адекватное представление не
только о своей внешности, но и о внутреннем содержании своего тела.
Представления человека о «схеме своего тела» участвуют в
осмыслении того, каким видят его другие люди, и каким он кажется себе,
«отраженным» видением его другими. «Схема своего тела» участвует в
нашем представлении того, какими должны быть окружающие нас
нормальные люди (не уроды). Собственное увечье и обезображивание
порождают череду взаимозависимых дисфункций в структуре личности и
ее взаимоотношений с людьми.
То или иное заметное (или не очень) нарушение «схемы тела» всегда
есть у страдающего ПТСР (даже без увечий и обезображивания) из-за
невольных болезненных изменений представления о себе, о здоровье
своего тела, о своем месте в обществе. Наиболее яркие и
психотравмирующие расстройства «схемы тела» и «схемы» своего
присутствия в социальной среде при ПТСР возникают одновременно с
обезображиванием после ожоговой травматизации (и из-за увечий после
ранений).
Изучая психические расстройства у ожоговых больных, П.В. Качалов
отмечал, что в этом периоде «амнезии редки, но оценка обстоятельств
ожога (при упорном расспросе) дается противоречивая (в связи с
ослаблением способности осмыслять происходящее). У больных,
оказывающихся в условиях сенсорной депривации (помещенных в палаты
с ламинарным потоком воздуха) отмечаются своеобразные парейдолии
("видения" лиц на перфорированном металлическом потолке) и
функциональные галлюцинации (музыка, оклики, слышимые в шуме
оборудования). Все эти расстройства носят кратковременный характер»
[Александровский Ю.А., 2000, с. 250].
С.Г. Лафи изучила становление новых взаимоотношений обез-
ображенных ожогами пациентов с окружающими людьми.
1. При уменьшении ожоговой токсемии, выходя из состояния с
редукцией психики, человек начинает испытывать радостные
переживания, еще не осознавая, что с ним произошло. Это проблески
счастья победы жизни над смертью. Это радость борьбы организма с
ожоговой травмой. Восстанавливающееся сознание первыми
воспринимает «людей в белом», — медицинский персонал, — по
началу безликих, в марлевых масках, заботливых, внимательных. «Они
— ласковые,
604 добрые ангелы над мной» (из рассказа ожогового Глава 4
больного 3.)
2. Вторым шагом на пути обретения новых социальных взаи-
моотношений становится знакомство с соседями по палате и
понимание того, что «и я, и они уже не прежние, а пережившие
огненный стресс». Но чувство общности, сближая их, поначалу
уменьшает понимание их отличия от здоровых людей.
3. Прорывом из «редуцированного настоящего», из болезни в прошлое
время, когда обожженный был здоровым, красивым, становится первое
посещение его больничной палаты родными, близкими людьми.
Обезображенный ожогом замечает за их добрыми чувствами горестное
изумление перед его измененным обликом.
4. Общение с внешним миром людей и понимание пропасти между своей
прошлой нормальной, привычной жизнью и
нынешнем
605 • существованием с измененным обликом возникает при Глава 4
первых прогулках по больничному двору, саду. Но у пациента есть
еще возможность укрыться в «убежище», в своей больничной палате
среди привычных товарищей по несчастью.
5. После выписки из больницы начинается сложная, многофазная
адаптация (или дезадаптация) обезображенного человека в мире
людей, не могущих скрыть, увидев его, ужаса, брезгливости, жалости,
стыда.
6. Потом в обыденной социальной среде продолжается динамическое
формирование послеожогового ПТСР.
Американские исследователи Г. И. Каплан и Б. Дж. Садок
обнаружили разворачивание симптоматики ПТСР через 1-2 года после
тяжелых ожогов у 80 % детей и 30 % взрослых [Kaplan H.I., Sadock B.J.,
1996]. Весьма отличаются данные российских уче ных Б.С. Положий и
И.В. Гурина, отметивших ПТСР лишь у 8,9 % от общего числа
обожженных людей [Положий Б.С., 2005, с. 163—175]. Столь большие
различия могут быть из-за разной тяжести ожоговых травм и более
эффективных методов психотерапии. Наряду с этим меньшей вероятности
возникновения ПТСР в России могут способствовать психосоциальные
особенности нашего нынешнего общества, закаляющего души людей
трудностями жизни.
У подверженных ПТСР существенно сильнее эмоционально-
стрессовые переживания ожоговой травмы [Положий Б.С., 2005]. У них
возникают:
- фиксация мыслей на тягостных воспоминаниях («погружение»);
- стремление избегать любых напоминаний о перенесенной
травматической ситуации («избегание»);
- повышается реактивная тревожность;
- достоверно чаще наблюдается депрессия.
Наряду с этими негативными реакциями у людей, пострадавших от
ожогов, возникает «психологическая защита», как «подсознательная
регулятивная система стабилизации личности, которая вызывает
устранение или сведение к минимуму чувства тревоги, связанного с
осознанием конфликта» [там же, с. 163-166]. Психологической защитой
могут быть:
- тенденция «держаться героем, которому нипочем прошлая травма»
(«подавление»);
- «наивная забывчивость» обо всем, что касалось ожогового стресса
(«вытеснение»);
— недооценка тяжести последствий ожога и неадекватно опти-
мистический прогноз восстановления своей дееспособности
(«отрицание»);
«Казалось бы, именно в таких случаях подавление, вытеснение и
отрицание носят характер наиболее адекватных механизмов
психологической защиты. Однако без отреагирования мощного аффекта,
вызванного перенесенным травматическим событием, данные механизмы
психологической защиты не могут быть в полной мере эффективными,
поскольку субсиндром
неотреагированная стресса. как
ситуация Познавательные процессы...
бы загоняется внутрь •и606
становится источником отставленного во времени психического
расстройства, каковым и является ПТСР» [там же, с. 167].
В латентном периоде, еще до развернутых проявлений ПТСР, уже в
первые месяцы после ожоговых травм у пострадавших наблюдались:
— представления пережитого травматического события, ярче при
закрытых глазах, чаще ближе к вечеру и в одиночестве («аффективные
галлюцинации»);
— переживание своей мнимой вины и якобы упущенных воз-
можностей избежать травмы («тревожные руминации»);
— тревога с неадекватной пугливостью;
— навязчивые воспоминания психотравмировавшего события при
любом внезапном стимуле (хлопанье дверью, зажигание света в темной
комнате и т. п.);
Б.С. Положий отметил, что у обожженных после завершения
латентного периода протекают две стадии ПТСР:
Первая — стадия невротических расстройств. «Она начинается в
среднем спустя 6 месяцев после перенесенного травматического события
и продолжается — при отсутствии специализированной психиатрической
помощи — до 2-х лет» [там же, с. 169].
Вторая — стадия психохарактерологических изменений личности.
Она развивается в среднем спустя 2 года после перенесенного
травматического события в случае неблагоприятного течения ПТСР, в
частности при отсутствии или неадекватности лечения на
предшествовавшей стадии невротических расстройств» [там же, с. 170].
И первая и вторая стадии могут актуализироваться в разных
психопатологических проявлениях. Наличие этих стадий сближает ПТСР
с неврозами и указывает на общность ряда болезненных процессов
психики в динамике этих заболеваний [Менделевич В.Д., 2005].
4.5.7. Посттравматические стрессовые расстройства после массовых
психотравм при чрезвычайных ситуациях
Благодаря созданию в России Министерства Российской Феде рации

по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации
последствий стихийных бедствий (МЧС) в последнее время увеличилось
внимание общественности и специализированных служб к проблеме
ПТСР, изучаются его особенности при различных катаклизмах. Массовый
характер поражений бывает во время экологических и природных
катастроф (Кекелидзе 3.И., 2005 и др.].
Травма психики во время стихийного массового бедствия — особая.
Обширные природные, военные и техногенные катастрофы создают
представления о всеобщности несчастья: все люди вокруг стали его
жертвами, всем нужна помощь При массовости страдальцев у каждого
появляется чувство одиночества, т к. не на кого опереться, нет того, кто
спасет Массированность сил, поражающих людей (землетрясение,
цунами, токсическое облако, ковровая бомбардировка и т. п.) создают
ощущения неодолимости и, хуже того, неизбежности бедствия и горя. Все
это у одних субсиндром стресса. Познавательные
ломает адаптационно-защитные процессы...
механизмы психики, обрекая• 607
на ПТСР. Но у других, напротив, мобилизует и раскрепощает душевные
силы, способствует полнейшей самореализации. Эти вторые в горестях
бедствий обретают счастье преодоления массовых трагедий. У них
«самопрофилактикой» ПТСР становится энергия альтруизма,
воплощающаяся в мужественном лидировании. Предотвращению ПТСР
при рукотворных катастрофах (техногенных, военных) может
способствовать мстительная, действенная агрессия пострадавших против
реальных или мнимых виновников бедствия.
При массовых бедствиях причиной ПТСР у людей, непосредственно
(первично) не затронутых бедствием, может стать информация о нем.
Если в давнем прошлом она доходила виде слухов, молвы, поверья, то
теперь вторичной причиной массовых ПТСР часто становятся средства
массовой информации (СМИ). Они используют то, что все люди готовы в
любой момент сохранять и продлять свою жизнь, жизнь своей семьи,
своего рода, т. е. воспринимать информацию об опасности для жизни, не
задумываясь об ее достоверности. Привлечение всеобщего внимания
информационными «страшилками» повышает рейтинг СМИ, однако,
вместе с тем у многих расшатывает психику, готовя их к ПТСР (см. так же
5.5.5)
Замечу, что второй «педалью» безусловного привлечения массо вого
внимания становится сексуальная тема. Нескромное и безза-
когнитивный субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 627
стенчивое использование ее в рекламе и для увеличения рейтинга СМИ
становится массовым бедствием, увеличивая сексуальную
заболеваемость (3.1.8) и провоцируя половые аномалии.
Нельзя не учитывать и то, что для многих людей «ужастики»,

доставляемые им СМИ в сообщениях о массовых (и одиночных)
чрезвычайных происшествиях — «спасение» от напряженной монотонии
обыденной жизни, создающей «болезни стресса». Это может быть
развлечением и отвлечением от скуки жизни, «излечивающим» психику
противопоставлением: «Другим хуже, чем мне?», таков «выход»
невротических комплексов. Но все же у части населения обильная
информация о чужих бедствиях опосредованно создает ПТСР.
Иные механизмы психических расстройств при массовых
радиационных поражениях. Неосязаемые, но смертельные радиационные
воздействия при аварии на Чернобыльской АЭС, как причина
своеобразного ПТСР, многие годы изучаются под руководством
профессора Н.В. Тарабриной [Тарабрина Н.В., Лазебная Е.О., Зеленова
М.Е., 1994; Румянцева Г.М., Степанова А.Л., Чинкина О.В., 2005 и др.].
Особым образом протекает ПТСР после сексуального насилия. Все
больше средства массовой информации обращают внимание на
опасность сексуальных маньяков, а это создает предпосылки для
массовых проявлений ПТСР [Печерникова Т.П., Шостакович Б., 2005 и
др.].
Наиболее глубокая травматизация психики, иногда с отсроченными
на годы патологическими последствиями, происходит в детском возрасте
[Черепанова Е.М., 1996; Шостакович Б.В., Ушакова И.М.. Потапов С.А.,
1994; Портнов А.А., 2005, с. 144-162 и др.].
Обзор исследований психологических расстройств при катастрофах
сделан А.Б. Исаевым с соавторами [Исаев А.Б., Котенев И.О., Филиппов
Н.М., 1989]. Большинство исследова телей на первой стадии состояния,
названного «синдромом катастроф», обнаруживали панические действия:
дезориентацию, поступки, неадекватные реальным нуждам
(преимущественно истерические) либо апатию, пассивность, ступор.
Человек застывает на месте, скорчившись, будто чтобы уменьшиться, в
эмбриональной позе. На второй стадии — экзальтированная радость
спасенных: бравада, рассказы о пережитом; потом они сменяются
вялостью, утомлением, апатией. Повышается внушаемость и чувство
зависимости от окружающих. Это переходит на третьей стадии в
усиленное чувство коллективизма и даже «братства» переживших
близость смерти Наконец, на четвертой стадии формируется осознание
горестных последствий катастрофы, тревоги за будущее |
Александровский Ю.А., Лобастов О.С., Спивак Л.И., Щукин Б.П., 1991;
Wallace A.F.C., 1956; Tyhust J.S., 1956].
Исследователи обнаружили, что паника возникает не столь
выраженной, если ситуации и действия людей поддаются контролю.
Плохо сказываются неподготовленность населения к катастрофам и
неконтролируемая информация о происходящем или отсутствие
адекватных сообщений о катастрофе IChanclessais С , 1972; Larsen O.N.,
1954 и др ].
Не только пострадавшие, но и свидетели катастрофы в последующем
страдают от ПТСР. Профессионалы, отобранные и обученные оказывать
помощь в экстремальных, катастрофических ситуациях, также
подвержены ПТСР. «W.A. Foreman, анализируя аварию самолета,
рухнувшего на супермаркет... через шесть месяцев обнаружил
посттравматические расстройства у 50%, через 12 месяцев — у 71 %, и
через 1,5 года у 43% полицейских, участвовавших в ликвидации
последствий аварии. Автор отмечает, что подразделение, принимавшее
участие в ликвидации пожара, сопровождавшегося массовыми жертвами
и большим количеством обгоревших или изувеченных трупов, может в
последующие 3-5 лет потерять до 20% всей численности личного состава
за счет увольнения лиц с нарушенной психической адаптацией»
[Човдырова Г. С., 2000, с. 132]. Т. Пирсон обнаружил, что после «стресса
критического инцидента» у 87% профессионалов, призванных
купировать такие инциденты, возникают симптомы ПТСР [Pierson Т.,
1989].
Однако Ю. А. Александровский доказывает, что есть различия ПТСР
и социально-стрессовых расстройств [Александров ский Ю.А., 1986].
«Психотерапевтическое лечение является важным компонентом в
комплексной помощи больным с ПТСР. Применение
психотерапевтических методов должно учитывать личностное
своеобразие пациента, стадию и клинический вариант развившегося у
него заболевания, сочетание индивидуальных и групповых, в том числе
семейных, подходов, базироваться на сочетанном применении методов
кризисной интервенции и патогенетической личностно-ориентированной
психотерапии с достаточной продолжительностью лечебно-
реабилитационных мероприятий» [Положий Б.С., 2005, с. 201-202].
Полно и лаконично обобщение симптоматики, анализа ме ханизмов
ПТСР и схем лечения представлены в монографии И.Г. Малкиной-Пых
«Экстремальные ситуации: Справочник практического психолога» на
стр. 134-488 [Малкина-Пых И.Г., 2005]. Не буду описывать здесь
применяемого при ПТСР лечения, потому что оно должно быть
индивидуальным и Когнитивный субсиндром стресса. Познавательные
процессы... • 629 проводиться под контролем профессионалов:
психиатров и психотерапевтов.
4.6. СОН И СТРЕСС
Существует обширная научная и популярная литература,

посвященная проблеме сна, и многочисленные попытки объяснения его
сущности и значения для нормальной жизнедеятельности организма
[Ротенберг В.С., 1982; Власов Н.А , Вейн А М , Александровский Ю.А.,
1983; Борбели А., 1989; Современная теория сновидений, 1998; Сон —
окно в мир бодрствования, 2003; Вейн А.М., Корабельникова Е.А., 2004;
Shapiro С.М., 1994]. Большинство исследователей сообщают о благопри-
ятном действии сна на самочувствие и состояние человека, перенесшего
острый стресс или находящегося в условиях ежедневных стрессовых
воздействий [Горбов Ф.Д., Мясников В.И., Яздовский В.И., 1963; Горбов
Ф.Д., Мясников В.И., 1968; Кассиль Г.Н., 1978; Мясников В.И., 1967;
Ellis B.W., Dudley Н.А., 1976; Hartmann Е., Brewer V., 1976, Schneider D.,
1977 и др ]. Вместе с тем известно, что характер сна меняется при
стрессе. Отмечено, что наиболее «уязвимым» оказывается так
называемый парадоксальный сон — его продолжительность
уменьшается; снижается глубина сна, нарушается индивидуальная
ритмичность фаз сна. Чем больше дистрессогенный эффект воздействия,
например при хирургическом вмешательстве [Ellis B.W., Dudley Н.А.,
1976], тем более выражены указанные изменения сна. Может
уменьшаться антистрессовый эффект сна.
В экспериментах на наземном имитаторе межпланетного корабля (в
квартире-центрифуге), проведенных в 60-х гг. прошлого века, нами было
обнаружено, что при выраженном дистрессе, возникавшем во время
многосуточного медленного вращения, «глубина сна, быстро нарастая,
вскоре уменьшалась, сон становился поверхностным, чутким, с частыми
перерывами» [Китаев Смык Л.А., 1979, с. 149]. В экспериментах
продолжительностью от трех до тридцати пяти суток были обследованы
одиннадцать человек. Все они сообщали об уменьшении глубины сна и
его прерывистости при дистрессе. Это подтверждали результаты анализа
ночных электроэнцефалограмм. При дистрессе в условиях медленного
вращения нами была отмечена легкая пробуждаемость испытуемых в
любое время ночи [Китаев-Смык Л. А., 1977; Китаев-Смык Л.А., 1979].
Испытуемые говорили, что ночью они несколько раз просыпались,
«чтобы перевернуться на другой бок». При каждом пробуждении
чувствовали себя совершенно проснувшимися, но тут же могли заснуть,
что хотя спали ночью плохо, но утром чувствовали себя выспавшимися и
помнят 6—8 снов. Эти воспоминания отличались яркостью образов и
эмоциональностью переживаний. Один испытуемый сообщал, что с
первой ночи в условиях вращения ему впервые в жизни стали сниться
цветные сны. Итак, наши испытуемые при тяжком дистрессе по ночам
вдруг сразу чувствовали себя совершенно проснувшимися, но понимая,
что спать надо дальше, вновь проваливались в новое сновидение, не
забыв прошлого сна с его персонажами. Известно,что в спокойном
(нестрессовом) состоянии люди, проснувшись, помнили один-два сна,
либо отрывки снов, или им казалось, что спали без сновидений.
Особо отметим, что состояние дистресса возникало в наших
экспериментах из-за «укачивания, укручивания», т. е. без каких-либо
эмоциональных негативных нагрузок (воздействий), без тревог, страха,
огорчений, обид и т. п. Вероятно, в связи с этим ночью во время кратких
пробуждений испытуемые были совершенно спокойны. У них не было
негативных либо, напротив, позитивных эмоциональных переживаний.
Об этом свидетельствовали отчеты испытуемых как после окончания сна
по утрам, так и непосредственно во время кратких ночных пробуждений.
Можно полагать, что эти неоднократные пробуждения возникали
после завершения каждого периода сна, а периоды становились короче.
Иным было эмоциональное наполнение промежутков между
периодами сна у людей, переживающих мучительный либо опасный
военный стресс. Во время двух «чеченских войн» с 1995 по 2001 г. мне
приходилось участвовать в купировании боевого стресса у российских
военнослужащих, участвовавших в боях, у журналистов-стрингеров и
мирного населения, проживавшего на территории боевых действий.
Эмоциональные переживания во время неоднократных ночных
пробуждений были разного типа.
А. Стенические просоночные эмоции. В просоночном состоянии
человек вскакивал, убежденный, что ему надо (а) спасаться, бежать,
покинуть то помещение, где он спал, т. к. сюда вскоре придут, ворвутся
враги; либо (б) что для него (проснувшегося) опасен кто-то из людей,
находящихся рядом. Этот вариант просо- ночных эмоций мог бы
сопровождаться агрессивными действиями, особенно опасными, если
человек в состоянии «активного просо- ночного стресса» был вооружен.
Б. Когнитивный
Астенические субсиндром
просоночные эмоции.
стресса. Во время каждого
Познавательные ночного
пробуждения человек переживал мучительное горе, отчаяние и трудно
переносимые ощущения, тремор во всем теле, или только в груди и
руках. В таком состоянии «астенического просоночного стресса» у
человека терялось разумное представление о реальных событиях
вчерашнего дня, о текущей действительности. Она казалась
непереносимой. Человек был способен к самоубийству. У людей в
состоянии просоночного стресса нам удавалось зарегистрировать
значительное увеличение артериального давления и частоты
сердцебиения.
Психотерапевтические действия были многовариантны. Общим было
1) признать правомерность всех эмоциональных переживаний человека,
пробудившегося в состоянии просоночного стресса, 2) выйти вместе с
ним из помещения на городскую, сельскую улицу, 3) начать вместе с ним
общение с другими людьми (с продавцами ночного магазина, с
дежурными по воинской части), 4) вспомнить о довоенной жизни, о
членах семьи, 5) заговорить о программе действий предстоящего дня, 6)
вернуться в помещение и лечь спать (до следующего пробуждения)
Об особенностях сна при стрессе писал Гарри Стек Салливан: «Когда
мы спим, мы испытываем некоторый недостаток защитных операций,
поскольку обязательным условием самого погружения в сон является
уверенность человека в том, что его самооценке ничто не угрожает. При
наличии сильной тревоги сон практически невозможен хотя когда
накапливающаяся у человека усталость достигает определенного уровня,
он уже не может сопротивляться сну; в этом случае сон протекает в
порядке чередования коротких периодов глубокого сна и сравнительно
протяженных стадий легкой дремоты, которую, строго говоря, трудно
отличить от состояния бодрствования.» [Салливан Г.С., 1999, с. 300].
Салливан имел свое мнение о сущности сна: «функциональное значение
сна, если рассматривать его с психиатрической точки зрения, сводится к
полному отключению защитных операций. В результате многие неудов-
летворенные потребности дня. . удовлетворению которых в состоянии
бодрствования мешает вмешательство тревоги или защитных операций,
по возможности удовлетворяются через скрытые операции,
символические механизмы, реализующиеся во сне» [там же, с. 301 ].
Изучение влияния стресса на сон проводилось при подготовке и
проведении космических полетов, а также в клинических условиях. Эти
исследования подтвердили, дополнили и во многом объяснили
результаты наших опытов в наземном имитаторе космического корабля
— квартире-центрифуге. Были изучены «нейрофизиологические аспекты
стрессореактивности» и разработана концепция «схемы сна», исследован
сон при стрессе у людей, изолированных в замкнутом пространстве, при
напряженном ожидании опасности и др. Однако, пытаясь понять
сущность механизмов сна, исследователи констатировали, что
«внутренняя организация этих механизмов сложна и не изучена»
[Ковров Г.В., Вейн А.М., 2004, с. 80].
Е. Хартман и В. Бревер, изучая потребности в сне у пятисот человек
разного возраста и разных профессий, обнаружили, что стресс (при
напряженной работе или учебе), создающий беспокойство или
депрессию, может увеличивать потребность в сне. Напротив, при
счастливой, беззаботной жизни потребность в сне снижалась [Hartmann
Е., Brewer V., 1976]. Наверное, такая зависимость не однозначна. Многие
исследователи подчеркивали антистрессовое значение скрытой
психической активности, имеющейся во время сна [Мясников В.И., 1967;
Ellis B.W., Dudley Н.А., 1976; Hartmann Е., Brewer V., 1976; Schneider D.,
1977 и др ]. По мнению И.М. Фейгенберга, во время сна «преобладающее
значение имеют “внутренние входы”, через которые поступает
информация, хранящаяся в мозгу,— память о прошлом, прогноз и планы
на будущее» [Фейгенберг И.М., 1972, с. 26].
Описанные выше феномены просоночного стресса у людей, днем
бесстрашных, можно анализировать с учетом концепции о «панических
атаках в цикле сон-бодрствование» [Башмаков М.Ю., Дюкова Г.М.,
Голубев В. Л., Столярова А.Т., Ту- шерВ.Н., 1995, с. 21-29].
Пробуждающиеся из-за «панической атаки» люди в 99,2 % случаев
испытывают страх, в отличие от того, как при дневных «панических
атаках», страх бывал лишь в 63,3 % случаев. Ночные страхи свойственны
мужчинам, однако в целом из-за «панических атак» больше страдают
женщины. Для дневных «панических атак» более характерны
функционально-неврологические проявления: «ком в горле», нарушения
речи, временные параличи. У людей с дневными «паническими атаками»
отмечены депрессивные явления, улиц с ночными — повышенная
тревожность. «Панические атаки» способствуют возникновению
агарофобии (боязнь открытых пространств) и «фобии сна» (боязнь
засыпания), нарушают нормальные отношения всех фаз сна. Причинами
«панических атак» могут стать и текущий стресс жизни, и психические
травмы детства.
Многих интересовало, как влияет стресс на сновидение. В.С.
Ротенберг установил зависимость особенностей снов от Когнитивный
субсиндром стресса. Познавательные процессы. » 633 высокой либо
низкой «поисковой активности» людей во время бодрствований
[Ротенберг В.С., 1982]. Участие сновидений в адаптации к стрессу у
здоровых людей и невротиков изучала Е.А. Коробельникова
[Коробельникова Е.А., 1997].
Анализируя феномен сновидений при стрессе, Г.В. Ковров и А.М.
Вейн писали: «сложность понимания данной проблемы заключается в
том, что исследователи, как правило, сталкиваются только с отчетами о
сновидениях, а не с самим процессом... Провести однозначную
параллель между феноменологией сна и самим сновидением, которое
становится “доступным" только после окончательного пробуждения, не
представляется сегодня полностью возможным» [Ковров Г.В., Вейн
А.М., 2004, с. 60].
Интересно замечание о сне выдающегося мыслителя и исследователя
Н. Я. Парна: «Наблюдения показывают, что сон проявляется как особое
стремление, как особый позыв. Пуркинье, например, говорит (1846 г.),
что сон может иногда наступить среди полных сил и что наступление его
обыкновенно ясно сопровождается характерными ощущениями около
висков и в сочленениях в виде особой теплоты и особого влечения —
нечто аналогичное половому чувству. И из этого видно, что стремление
ко сну 614
ие нечто пассивное, а нечто активное, т. е. организм не подпадает
Глава 4
сну, как он подпадает бессилию, а деятельно устремляется к нему, как
некоему делу. Не внешние причины толкают его роковым образом ко
сну, а внутреннее стремление заставляет его переходить в это “иное
состояние”» [Пэрна Н.Я., 1925, с. 32]. Суждение профессора Н.Я. Пэрна
основаны не только на результатах лабораторных опытов и клинических
наблюдений. Николай Пэрна проводил свои изыскания и на фронтах
Первой мировой войны. Будучи военным врачом, он обращал внимание
на то, что позднее было названо «боевым стрессом». И все же его
суждения не бесспорны. В них важно указание на то, что состояние
перехода ко сну может быть в чем-то сходно с особой активной формой
стресса и с оргастическими признаками сексуального эустресса. Но в
какое «иное состояние жизни» переходит человек засыпая? Ответу
посвящено множество научных изысканий, отсылаем к ним читателя.
Здесь же обратим внимание на то, что выдающийся ученый-
естествоиспытатель и богослов Павел Флоренский указывал, что мир
горний и мир дольний соприкасаются только во снах [Флоренский П.
Иконостас, 1972].
4.7. О ТИПОЛОГИЗАЦИИ ЛЮДЕЙ ПРИ СТРЕССЕ
Различия людей возникли в ходе биологической эволюции и

антропогенеза как приспособления живого мира и человечества,
обеспечивающие жизнь при постоянных медленных изменениях условий
существования на Земле. Диапазон и тенденция этих изменений на
протяжении многих миллионов лет требовал и от живой материи на
нашей планете разделения на особи: на отдельные растения, на
различные существа и пр., и пр. (подробнее об этом см. 3.6.3). И вот мы
— разные, и нас много. Дальше надо бы сказать: «И мы все нужны друг
другу». По мнению В.В. Налимова, в многотысячелетнем диапазоне
истории это действительно так, но в отдельные эпохи лишь некоторые
типы людей оказываются особенно востребованными и потому более
успешными и счастливыми. А другие типы сохраняются «про запас»,
пока не будут особенно нужны в иные будущие эпохи существования
человечества; тогда нынешние «счастливчики» станут запасными
игроками на арене жизни.
В XX в в разных течениях психологии была модной диагностика
людей с «сильной» и со «слабой» нервной системой. Якобы первые
лучше (легче) переносят превратности жизни. Но более верно
утверждение, что не существует изначально «сильных» и «слабых»
типов нервной системы и темпераментов. Потому что одни свойства
личности либо компенсируют недостатки других, либо компенсируются
при своей недостаточности другими своими свойствами. При этом
создается индивидуальный стиль жизни [Мерлин В.С., 1986].
Для решения психологических задач (при организации труда, в
медицине и педагогике, в политике и в шоу-бизнесе, в предвыборных
PR-технологиях), требующих учета и эксплуатации человеческих
различий, было создано множество классификаций индивидуальных,
личностных особенностей. Как только возникала новая деловая задача,
для решения которой требовались специфические особые свойства
исполнителей, тут же создавалась новая или модернизировалась старая
классификация человеческих различий. Над этим трудились многие
русские психологи Б.М. Теплов, Б.Г. Ананьев, В. С. Мерлин, В.Д. Небы-
лицин, В. М. Русалов, В В. Столин, А.Г Асмолов, Э.А. Голубева, Э. А.
Фарбер и др. В. А. Бодров, имеющий свой опыт профотбора людей для
работы в экстремальных условиях, сделал анализ индивидуальных
особенностей преодоления неблагоприятных форм стресса [Бодров В.А.,
2005, с. 308-316].
Здесь кратко изложу результаты наших исследований, касающихся
проблемы индивидуальных различий при стрессе.
4.7.1. Типология пьяниц. Стрессовые различия в отношении «к себе»
и «к другим»
В 70-х гг. прошлого века, участвуя в антиалкогольных мероприятиях,

я видел, что при классификации проявлений и последствий алкоголизма
целесообразно учитывать различия в отношении людей «к себе» и «к
другим», особенно когда у них стресс. Классификация, созданная на этих
основаниях, приведена здесь в качестве примера дифференциации
индивидуальных различий, проявляющихся у людей при стрессе жизни
[Боброва Э.С., Китаев-Смык Л.А., 1984, с. 44-48].
Людям свойственно страдать или радоваться из-за того, что
происходит вокруг них. При этом они думают и о себе, и о других,
оценивая свои достоинства и недостатки. Есть такие, кто больше
склонны заглядывать в себя, анализировать свои переживания. Они
меньше внимания обращают на окружающую их жизнь, легко
погружаются в собственные мысли. Их называют «чувственно
обращенными в себя» (сенсорными интровертами).
У других людей, наоборот, преобладает способность замечать и
обдумывать преимущественно то, что происходит вокруг них. Забывая о
себе, они хорошо запоминают собеседников. Их легко отвлекает от дел
шум или другое внешнее воздействие.
Типология поведения людей при стрессеи при «уходе» от дистресса в

пьянство [Боброва Э.С.. Китаев-Смык Л.А., 1984[
Обращенность
внимания Особенность
В себя Вне себя
Потребнотсть в (интроверт) (экстраверт) стресса
опоре (точка
опоры)
«Неспиваю- При «уходе» от
щийся дистресса в
В себе выпивоха» пьянство
«Пьяница- буян»
(интернал)
При стрессе и
«Стоик» «Лидер»
при эустрессе
Вне себя ♦Потерянный» «Искатель» При стрессе и
(экстернал) при дистрессе
616 При «уходе» отГлава 4
«Тихий «Лихой
дистресса в
пропойца» собутыльник»
пьянство
Это — «чувственно обращенные во внешний мир» (сенсорные
экстраверты).
Из этого разделения не следует, что интроверты не разбираются в
событиях, происходящих вокруг них, а у экстравертов будто бы
внутренний мир беднее. Но все же первые с большим внима нием
относятся к своим внутренним переживаниями, вторые — к течению
внешних событий [Юнг К., 1995 и др.].
Обнаружено еще, что при «стрессе жизни» у одних людей ярче
проявляется склонность противостоять внешнему социальному
давлению, опираясь на себя («точка опоры» внутри) Они названы
«интерналами». Другие люди, наоборот, тяготеют к тому, чтобы найти
«опору» в сочувствующих им людях, в поддерживающих их
организациях или в каких-либо мнимых силах, представление о которых
возникает на основе религиозных или мистических учений. Это
«экстерналы» [Thorn G.W., Jensking W., Laidlaw J C et al., 1953; Rotter J.
B., 1966 и др.].
Мы изучали особенности людей с разным сочетанием у них
«интроверсии»—«экстраверсии» и «интернальности»-
«экстернальности» используя психологическое шкалирование для
определения состояний людей во время спокойного, «обыденного»
существования, при стрессе жизни и, в частности, при алкоголизме,
когда жизнь «надломила» их (см. таблицу). Нами были обследованы
только мужчины-алкоголики.
А. «Лидер» и «пьяница-буян».
Интернал-экстраверт. Это человек, у которого точка опоры —
«внутри себя». Он в той или иной мере самоуверен действует, надеясь на
себя, независим от признания и поощрения со стороны других людей.
При этом его внимание в значительной мере обращено вовне, что
позволяет ему хорошо ориентироваться во внешней обстановке,
используя это для достижения своих целей, формируемых со
свойственной такому человеку самоуве ренностью (благодаря его
«интернальности»). Если такой человек наделен умом и знанием людей,
то это потенциальный лидер группы, организатор тех или иных
мероприятий.
Нами было обнаружено, что человек такого типа меньше подвержен
стрессу, чем люди с иным складом психики. Вни мательно наблюдая за
окружающей обстановкой, он вовремя видит опасность и может
подготовиться к ней. Черпая уверенность в опоре на себя, он в случае
неудачи мало внимания обращает на осуждение со стороны окружающих
людей. Это помогает ему сохранять самообладание без эмоционального
перенапряжения.
Если такой «лидер» хорошо воспитан, образован и добр, то он
отличный педагог, воспитатель и даже вождь. Бодрость его заразительна,
речь — убедительна. Лидер с дурным воспитанием асоциален, опасен.
Такой человек при недостатке ума может стать бессовестным
психопатом. Но когда такого «лидера» постигает большое несчастье и он
утрачивает веру в себя, у него возникает тяжелейший стресс: возможна
сильная депрессия с обвинениями себя, будто бы виновника неудач и
невзгод. В душе у такого человека при изнуряющем стрессе из-за
поражения и краха надежд возникает мучительная борьба с самим собой.
И окружающим людям — членам семьи и сослуживцам — достаются его
ярость и негодование.
На пике негативного эмоционально-стрессового напряжения
возможны инсульт мозга или инфаркт миокарда и даже попытки
самоубийства. Окружающим людям трудно помочь ему, т. к. он привык
полагаться на себя и не склонен «опираться» на других людей, хотя и
ругает их почем зря. Помощь ему должна быть дружественной и
тактичной.
Если такой человек не справляется с невзгодами, начинает
чувствовать свою несостоятельность, некомпетентность и, главное,
неуважение или неподчинение, то это травмирует его. Чтобы уходить от
мучительного дистресса (болезненного стресса), человек такого типа
может начать употреблять алкоголь и тогда становится «пьяницей-
буяном».
Пьяным он перестает замечать свою социальную несостоятельность
и пытается «восстановить», как ему кажется, свое лидирующее
положение в глазах окружающих его людей руганью и драками. На этом
этапе заболевания (а алкоголизм у такого типа людей — это уже болезнь)
его озлобленность переносится с себя на других. Среди близких и
знакомых, а то и незнакомых он ищет и «находит» обидчиков,
виновников его несчастий.
Чтобы уменьшить неблагоприятные проявления стресса у работника
такого типа, надо (опираясь на его способности хорошо видеть
окружающие явления) ненавязчиво показать, что в жизни есть много
привлекательного и ценного, ради чего стоит активно трудиться и жить.
Но главное — показать, что окружающие люди все еще уважают его и
даже нуждаются в его организаторском таланте, в его радушии, доброте.
Нужно понемногу дать человеку такого типа, переживающему
дистресс, возможность восстановить свой престиж. Чтобы он, помогая
людям или даже руководя ими, снова почувствовал бы свою значимость.
Вернувшись к выполнению своей работы (полностью или частично), он
должен настойчиво и вдумчиво восстанавливать свою компетентность и
уверенность в себе.
Но что делать ему, если он опустившийся пьянииа и нет рядом с ним
ни родных, ни друзей, кто помог бы вернуть ему веру в себя? Может ли
он сделать это сам? Да может. Надо поднять свои веки, осмотреть тех,
кто рядом, таких же несчастных пропойц. Опереться на былую
способность властвовать, но теперь не ругать недостойных, а порадовать
их хоть чем-то — грустной шуткой, дружеским жестом, прикрыть их
наготу, отдать свою пищу им или приказать прекратить безобразничать.
Но главное, не надо быть «буяном». Станьте «отцом» или «старшим
братом» для таких, как вы. Шаг за шагом ведите их к лучшему — в
приют для обездоленных, в религию, в общество анонимных
алкоголиков. Возвращайтесь к лидированию, и вы вновь обретете веру в
себя. 618 Глава 4
Б. «Потерянный» и «тихий пропойца»
Экстернал-интроверт. «Точка опоры» для такого человека во
внешнем мире, но он не видит ее, не способен отыскать ее и потому не
может на нее опереться. Все из-за того, что его внимание обращено
«внутрь себя» — на свои переживания, ощущения. Для него характерна
неуверенность в себе, потребность в поддержке и поощрении со стороны
окружающих. Он плохо ориентируется во внешнем пространстве и в
социальном мире, часто не находит поддерживающих его обстоятельств,
не замечает ободряющих его людей и потому вынужден полагаться на
судьбу, на случай.
Не имеющий точки опоры в своем внутреннем мире, не умеющий
найти ее вокруг себя, человек такого типа оказывается «потерянным» в
мире людей и событий. Он склонен к бесплодному самокопанию и
самобичеванию, им овладевает тревожность, муча ет страх без причины,
он легко впадает в депрессивный дистресс Такой человек не способен
влиять на психологический климат коллектива, иногда ухудшает его
своим плохим настроением.
Когда удача сопутствует ему, «потерянный» отказывает себе в
счастье обладать ею. У него «горькие радости». Вместе с тем такой
человек, хорошо зная собственные тягостные переживания, как правило,
чуткий и отзывчивый. Он, чем может, старается помочь другим людям
Если человек такого типа, уходя от «стресса жизни», начинает
употреблять алкоголь, то становится «тихим пропойцей». Напиваясь до
бесчувствия, он как бы старается уйти от себя, от угрызений совести,
возникающих у него при жизненных неудачах, и от внешних трудностей,
с которыми, как ему кажется, он не может справиться Люди такого типа
при жизненных неудачах более других склонны находить поддержку в
религии или в мистике
Психологическая помощь для человека такого типа, переживающего
дистресс, может заключаться в том, чтобы снять с него нагрузки,
травмирующие его. Поначалу уменьшить, не обижая его, служебные,
семейные или иные обязанности. Освободить от угрызений совести:
простить, отвлечь, ободрить его. Затем постепенно вовлекать его в
посильную деятельность, дружески поддерживая. Такому человеку
полезны занятия спортом или искусством. Он склонен бросать эти
занятия, но его следует вновь привлекать к ним. Человеку такого типа
при стрессе полезны коллективные психотренинги.
Если он остался один со своими невзгодами, если упущены все
возможности и жизнь лишь мученья, то как искать путь к спасению? Из
последних сил или пользуясь случайным душев ным порывом, надо
выйти к людям, на улицу, хотя бы во двор своего дома. Все вам кажется
серым, унылым? Вглядитесь в прохожих. Среди них непременно
появится красивое, доброе лицо. И тогда суета людей ободрит вас.
Посмотрите на детей, вглядитесь в молодые лица, и они поделятся с вами
жизненной силой. Пройдите по скверу, по парку или по лесу, по полю.
Пусть поначалу природа кажется вам печальной, «обреченной», «от-
цветающей». Погладьте еловую ветку. Не стесняйтесь, обнимите березу.
Вглядитесь в нее, и она вознаградит вас богатством своей разноликости,
силой природы. Живая природа станет нежной опорой для
«потерянного» человека. Это начало его ухода от «тихого» пьянства.
Отстраняйтесь от него, занявшись неспешным делом, лучше тем, о чем
мечталось, но все времени не хватало. Работа, природа возвратят
надежду на лучшее. Тогда и среди людей вы сможете увидеть друзей.
В. «Стоик» и «неспивающийся выпивоха»

Интернал-интроверт. Он настолько хорошо знает себя, что даже не
задумывается об этом, уверенность в себе черпает «внутри себя».
Хорошо ориентируется в своих особенностях и способностях. Верит в
себя и знает, что сам себя никогда не подведет, хотя может в этом
ошибаться. При наличии знаний, опыта, интеллекта он правильно
планирует свою деятельность и эффективно расходует силы, довольно
устойчив перед жизненными невзгодами. Это своего рода «стоик».
Сравнительно мало участвует в организации своих взаимоотношений с
другими людьми. Его не интересуют их суждения о нем. Но в трудной
ситуации, при «стрессе жизни» такой человек может являться примером
для подражания, опорой для окружающих его людей. Он поддерживает
их теплом своей души, не обидчив, разозлить его трудно. Но в гневе он
опасен, т. к. не очень-то ценит жизнь и здоровье противников.
«Стоик» не склонен злоупотреблять алкоголем. Про таких людей
есть поговорка: «Пьян да умен — два угодья в нем». Он
«неспивающийся выпивоха». Может пить, уходя от дистресса неделями,
месяцами, но пить понемногу. Это так называемые ♦ложные запои»
(настоящий запой алкоголика длится не дольше 5-8 суток, до полного
отравления, когда организм уже не способен терпеть и нейтрализовать
выпитый спирт). С годами пьянства у такого человека, «стоика», крепнет
потребность постоянно «жить» в новом ирреальном алкогольном мире.
Если у человека такого типа в силу чрезвычайных критических
обстоятельств возникли депрессия, дистресс, то психологическая
помощь ему может заключаться в следующем: освободить от
травмирующего его психику окружения; дать ему возможность
разобраться в себе (возможно, с помощью психотерапевта); помочь ему
восстановить веру в себя, на срок «закодироваться» от алкоголизма. Это
хорошо действует. Но точно в срок окончания кодирования он снова
запьет.
Может ли он сам себя вытащить за волосы из болота пьянства, если
останется один? Увы, это самый трудный случай. Если у такого человека
опорочена, утрачена вера в себя, т. е. он лишен своей «точки опоры», то
ему остается лишь плыть по течению. Может быть, кто-то властной
рукой вытащит его в трезвую жизнь.
Г. «Искатель» и «лихой собутыльник»

Экстернал-экстраверт. Такой человек все время нуждается в «опоре»
во внешней среде. Он способен ориентироваться в ней, поэтому, как
правило, такую «опору» находит. При затруднениях в поисках
поддержки и одобрения со стороны других людей он может организовать
ситуацию, создать условия, в которых его положительные качества
лучше видны, либо условия, которые позволят ему проявить свои
способности.
620 Глава 4
Иногда мучительные периоды поисков условий, в которых он может
заслужить одобрение своим поведением, трудом, чередуются у такого
«искателя» с периодами радостного для него признания со стороны
друзей, руководства, с повышением его престижа в кругу товарищей по
работе.
Если в неутешные для него периоды или во времена празднования
удач он будет употреблять алкогольные напитки, то может
пристраститься к ним Ему всегда будет нужно пьяное сообщество. Он
заводила среди «алкашей». Он — «лихой собутыльник». Даже
приноровившись купировать алкоголем свой «стресс жиз-
ни», онКпгнитивный
без пьющей субсиндром
компании все же неПознавательные
стресса пьет в одиночку. Разве что• 621
процессы.
окончательно спившись и потеряв нормальный облик.
При выраженных проявлениях дистресса, чтобы отвлечь от пьянства,
такого человека следует заинтересовать новым посильным для него
делом. И главное, избавить его от собутыльников. Нужно показать ему,
что ина трезвых окружающих его людей, на товарищей по работе, на
членов семьи можно положиться.
Такой человек в неблагоприятные для него периоды жизни склонен
вступать в группы, объединяющиеся по принципу круговой поруки.
Поэтому следует предотвращать для него возможность попасть в
асоциальные, криминальные сообщества. Спиваясь, даже оставшись
один, он все же будет искать путь к спасению. Ему надо вновь
осмотреться, чтобы увидеть не тех, кто рядом, не пьяную компанию, а
«работяг», тех, кто работают, а не только пьют, и примкнуть к ним на
любых условиях.Наши лонгитюдиальные наблюдения свидетельствуют о
привыкании к алкоголю у всех указанных здесь типов людей. Но все же
медленнее оно у «неспивающихся выпивох». Такой человек с ложными
запоями может прожить долгую жизнь, сохраняя умеренную
работоспособность, если он не умер от воспаления легких, пролежав
пьяным на снегу, не убит в пьяной драке, если все эти годы была
любящая жена, ухаживающая за ним после каждой пьянки. А вот все его
собутыльники — алкоголики других типов (с истинными запоями) —
уже умерли в 40-50 лет.Предложенная нами классификация алкоголиков
(в зависимости от их особенностей, описанных выше) успешно
применялась профессиональными наркологами [Завьялов В.Ю., 1988 и
др.]
Но все же врачи-наркологи нередко ограничиваются клас-
сификациями алкоголиков, рассматривая лишь интенсивность
симптомов этого заболевания.
Приведем пример из руководства для врачей [Лисицын Ю.П.,
Сидоров П.И., 1990, с. 202—203]. Алкоголиков, классифицируемых как
вступивших в первую стадию алкоголизма, характеризует «ежедневное
потребление высоких доз без последующего ощущения насыщения и
отвращения». На второй стадии появляется «абстинентный синдром», т.
е. симптомы похмелья. На третьей стадии — «общее
психофизиологическое истощение... психическое состояние
определяется депрессией с переживанием безнадежности,
самообвинением».
Уверен, что таких узковедомственных классификаций с усеченной
психологической составляющей совершенно недостаточно Для
эффективного лечения и реабилитации алкоголиков.
Психология стрргс
1. Чем плох «сухой закон?»
Древние говорили: «In vino veritas» — «истина в вине». И правда,

бокал легкого вина (не крепкого и тем более не водки) раскрепощает
чувства, снимает тормоза, сковывающие у некоторых людей мысли,
идеи, интеллектуальные порывы. Во время дружеских застолий, не
злоупотребляя вином, легче анализировать, прожектировать, но не
принимать
622 решения. Решать трудные задачи, вершить ответственные Глава 4
дела лучше на трезвую голову.
Замечено, что в этносах, живущих в Европе и исповедующих ислам с
полным запретом алкогольных напитков, больше невротических
заболеваний, чем у европейцев, свободных от этого запрета. И все же —
пить или не пить?
В новой истории были периоды введения «сухого закона» —
полного запрета производства-и продажи алкоголя. В России этот закон
был введен в 1914 г., в начале Первой мировой войны, чтобы повысить
мобилизационные способности страны. Действительно, возросло
промышленное производство и, главное, резко уменьшилось количество
бракованной продукции.
В СССР в 1985 г. были ограничены производство и продажа водки и
вина. Через несколько лет алкогольные мафии сорвали полезные
результаты этих мер. Сейчас мало кто знает, что благодаря этим
запретам тогда значительно уменьшилась смертность в нашей стране. По
статистическим данным, в те годы было спасено, т. е. не умерли, 2,5 млн
человек. Это число неизмеримо превысило количество погибших из-за
самогоноварения.
После отмены тех ограничений смертность возросла скачкообразно.
Сейчас в значительной степени «благодаря» усилиям алкогольных
мафий и рекламе она растет, приближая Россию к демографической
катастрофе. Алкоголизация увеличивает число людей, не способных к
напряженной работе, к интеллектуальным усилиям, т. е. дебилизирует
часть населения.
2. Об опьянении
Медики знают, что. попадая в мозг, алкоголь нарушает прохождение

нервных импульсов между клетками через синапсы, а когда он после
многих превращений разлагается, эти связи восстанавливаются. Но часто
не учитывается еще один механизм воздействия алкоголя — склеивание
эритроцитов (преципитация).
В обычном состоянии эритроцит — красное кровяное тельце —
имеет форму диска. Протискиваясь по капиллярам, он принимает форму
сосиски. Зачем? Нужна большая площадь поверхности, чтобы отдать
тканям организма кислород и впитать Когнитивный субсиндром
стресса. Познавательные процессы. . • 643 взамен продукты их
жизнедеятельности. А под действием алкоголя диски-эритроциты
склеиваются в стопки по 100-200 штук и протиснуться в капилляры уже
не могут. В результате возникает закупорка сосудов, особенно опасная в
жизненно важных органах: в сердце и головном мозге.
Капилляры мозга под влиянием даже небольших доз алкоголя не
только закупориваются, но и в каком-то проценте не раскупориваются.
То есть возникают тысячи постоянных маленьких тромбов, серьезно
нарушающих кровоснабжение мозга.
Что такое похмелье? Человеку муторно плохо, у него болит голова
Но ткань мозга сама по себе не может болеть, там нет соответствующих
болевых нервных окончаний! И все же мучительное чувство похмелья —
это мозг кричит о своих кровавых точечных ранениях, ему не хватает
кислорода, он перенасыщен продуктами распада. И люди опохмеляются,
чтобы опять наркотизировать себя, уменьшив тем самым мучительный
дискомфорт
Но, облегчая самочувствие пьяницы, похмельная рюмка не
уменьшает количество тромбов в его мозгу, а лишь увеличивает. И у
алкоголиков «со стажем» возникает то, что патологоанатомы называют
«поролоновым мозгом». Лишенные нормального кровоснабжения,
участки мозга некротизируются и распадаются. На их месте возникают
небольшие пустоты — пузырьки-вакуоли, заполненные мутной желтой
жидкостью.
А там, где были кровоизлияния, вместо ткани мозга — рубчики из
соединительной ткани. Мозг человека, погибшего от алкоголизма, похож
на поролон, но пузырьки-вакуоли в нем разной величины. Мой
однокашник по Первому московскому медицинскому институту,
ставший патологоанатомом, много раз участвовал во вскрытии умерших
алкоголиков (в том числе сына И.В. Сталина — Василия) и рассказывал,
что их мозг похож на поролон в буквальном смысле. Если вскрывали
труп алкоголика, то было удивительно не то, почему он умер, а то, как он
умудрялся жить с таким пузырчатым мозгом.
Едва ли существование окончательно спившихся можно назвать
полноценной жизнью. Они и трезвея не способны даже к малым
интеллектуальным нагрузкам. Их мышление дебильно Ведь мозг
человека изначально представляет собой целостную систему, в которой
все взаимосвязано. А отдельные сохранившиеся участки мозга
алкоголика фактически отделены друг от друга «поролоновыми»
вставками и рубцами из соединительной ткани.
Нервные импульсы через них, естественно, не проходят. Когда
алкоголик трезвеет, «живые» участки мозга мучительно пытаются
достучаться друг до друга, как подводники в отсеках затопленной лодки,
чтобы восстановить прерванные связи. И поскольку это не получается, у
алкоголика возникают мучительные ощущения. И он должен снова
напиться, чтобы оглушить наркотиком свой кричащий от боли мозг.
Поэтому лишать алкоголиков такого обезболивания мозга, как это
практикуется в лечебницах и вытрезвителях, может быть, просто
бесчеловечно?
Есть один древний способ (практиковавшийся в царской России до
конца XIX в. в отношении абсолютно спившихся мужчин) для
избавления от пьянства, а не излечения, потому что восстановить мозг
законченного алкоголика невозможно. Зимой пьяных забулдыг
отлавливали и принудительно отправляли валить лес. При этом на
лесоповале их очень хорошо кормили, но только постной пищей.
Никаких животных белков: ни молока, ни творога, ни мяса, ни птицы, ни
рыбы — как в церковный строгий пост. И при этом во время тяжелой
физической работы происходила сильнейшая реорганизация организма.
Механизм ее до сих пор неизвестен. Может быть, когда-нибудь наши
наркологи и правоохранительные органы совместно исследуют этот
феномен. Возможно, к реорганизации приводит огромная потребность в
калориях и ее удовлетворение, но при отсутствии пищи, богатой
животными белками. Не знаю... Но у мужчин, возвращавшихся с
лесоповала, исчезала тяга к алкоголю. И не из-за страха перед
повторением
624 экзекуции. Глава 4
Это был лечебный эффект, и на Руси его знали с глубокой древности.
Причем во многих случаях измученные алкоголизмом люди добровольно
становились отшельниками — уходили в скиты, сами налагали на себя
епитимью или принимали ее от священников. Причем епитимья зимняя,
когда сочетаются физическая нагрузка, диета без животных белков и
морозная погода. Но — с отдыхом и хорошей, теплой одеждой.
Замечу, что мне известны случаи, когда люди, склонные к запоям,
зимой, чтобы не замерзнуть, сутками грелись лишьтяжелой физической
работой. После этого у них надолго исчезала тяга к выпивке
4.7.2. Стресс «постоянно-опаздывающих» и « напряженно-

неспешащих»
Полезность классификаций людей и их поведения при стрессе
образуется никак не из множественности учитываемых факторов и не из
сложности получившейся классификации. Ее конструктивность
происходит от разумного подбора свойств людей, их особенностей,
положенного в основу психологической классификации. Примером
такой, казалось бы очень простой, но чрезвычайно полезной и ставшей
широко известной в мире, может быть предложенная М. Фридманом и Р.
Розенманом классификация на основе того, как относятся люди ко
времени, потребному для вы
полнения ими рабочих
когнитивный заданий, вернее,
субсиндром стресса.для их самореализации
Познавательные [Friedman 625
процессы...
М., Rosenman R.H., 1977 и др.].
Изложу ниже их классификацию с нашими дополнениями [Боброва
Э.С., Китаев-Смык JI А 1984, с. 52-56]. Некоторые ее аспекты отражены
выше в подразделе 3.1.6.
Многие люди оказываются неспособными правильно рассчитать
свои силы, нужные для выполнения производственных заданий, т. е.
время, когда им понадобится отдых. У таких людей возникает
болезненное чувство нехватки времени. Характер поведения этого
многочисленного типа людей М. Фридман и Р. Розен- ман назвали
«типом А» или «стресс-коронарным» типом, в отличие от поведения
«типа Б» т. е. людей, не принимающих «близко к сердцу» опасность в
чем-либо не успеть, опоздать [Friedman М., Rosenman R.H., 1977].
Название «стресс-коронарный» тип связано с тем, что такие люди очень
подвержены при стрессе сердечным болезням. Инфаркт миокарда из-за
эмоционального перенапряжения возникает у них в 6—8 раз чаще, чем у
людей с поведением типа Б. Наряду с типами А и Б существуют и
другие, смешанные типы поведения людей, с особым отношением к
дефициту времени. Рассмотрим их подробнее.
а) Тип А (Туре А). Поведение типа А наблюдается у человека, который

включен в постоянную, беспрерывную борьбу с более или менее
экстремальными условиями жизни ради достижения все большего успеха
за все меньшее время. Он подчиняется всем обстоятельствам, которые
подгоняют его, и не обращает внимания на возможности избежать
спешки. Им овладевает чувство просроченности времени. Он стремится
участвовать во все большем числе событий, делать все больше
приобретений. У него возрастают амбиции, может обостряться
интеллект. Но чрезмерная напористость такого человека часто тратится
на удовлетворение мелких нужд, а не на важные дела. Человек типа А, не
успевая выполнить то или иное дело в срок, часто имеет поводы для
расстройств и неудовлетворенностей собой. В попытке нагнать время он
начинает во многом отказывать себе. Наполнять жизнь непреодолимыми
преградами и исключать все очарования жизни — это ужасная форма
самонаказания. Отказываясь от приятного досуга и общения с другими
людьми, не находя времени для обсуждения трудностей в работе с
сослуживцами и подчиненными, такой человек «наказывает» не только
себя, но и других людей. Поведение такого человека отрицательно
влияет на психологический климат в группе за счет постоянного
эмоционального напряжения, навязанной всем гонки в работе и за счет
его эмоциональных вспышек и расстройств.
Следует отметить, что психологические черты, отличающие
человека типа А, возникают, как правило, только при стрессе, когда
экстремальное окружающее действует на него как запал для их
«включения». Эти черты могут не проявляться в спокойной обстановке.
В постоянной спешке человек типа А может, как ему кажется, ради
ускорения своих решений и действий использовать ранее
применявшиеся им решения и действия. Постепенно вырабатывается
склонность к трафаретным поступкам. Теряется способность к
неспешным 626 обдумываниям, которые необходимы для творческих Глава 4
решений принципиально новых задач, диктуемых жизнью. Погоня за
количеством наскоро выполненных дел ухудшает их качество Ощущая
это, человек типа А пытается возместить недостаток качества своих
«успехов» их количеством. Он живет в постоянном эмоциональном
напряжении, лишенный периодов расслабления, раскрепощения от забот,
без радости от успешно завершенных дел. Результат — неблагоприятные
проявления стресса, большая вероятность «болезней стресса».
При работе по типу А нарушено важнейшее правило упорядоченной
жизни, в формулировке которого каждое слово имеет директивное,
непреложное значение: «Кончил дело — гуляй смело». У каждого
нормального человека должно быть свое деловое занятие. Оно
обязательно должно иметь окончание, завершение. После этого
непременно — период рекреации. Не просто отдых (отдышаться), но
«смело», без забот, радостно-эмоционально праздноватьокончание дела,
работы. Но не надо истинную радость подменять «алкогольными
костылями» (см. также 3.1.6).
Американские психотерапевты, хорошо изучившие людей с
поведением типа А, не дают конкретных рекомендаций, как избежать
угрожающих таким людям «болезней стресса». Типу А американские
исследователи противопоставляют поведение типа Б, рекомендуя его как
образец для подражания.
б) Тип Б (Туре В). Людьми с поведением типа Б называют тех, чье

поведение во многом противоположно поведению типа А. Человек типа
Б, как правило, не склонен подгонять себя, думая, что опоздает с
окончанием работы и опозорится, или из-за жадного стремления успеть
как можно больше сделать и тем выделиться среди других людей.
Человек типа Б может быть таким же напористым, как и тип А. Но
характер человека типа Б таков, что он больше уверен в своей
успешности и безопасности, хотя и эмоционально очень напряжен, у
него тоже стресс. Все же он не подгоняет себя, не раздражается, не
приходит в бешенство, как это бывает у типа А. У типа Б
могут быть такая же субсиндром
Кпгнитивный обидчивостьстресса
и амбиция, как у типа А,процессы.
Познавательные но при этом• 627
тип Б более уравновешен, эмоционально более ровный. Эти черты
характера человека типа Б делают его более упорядоченным в делах.
Поэтому он часто не отстает в работе от вечно спешащего типа А. Имея
склонность поразмыслить на досуге, тип Б иногда лучше справляется с
решением сложных проблем, чем спешно решающий их тип А.
Американские психологи полагают, что различия характера людей
типов А и Б по-разному сказываются, главным образом, на их здоровье
при стрессе (как указывалось выше) умеренно выраженные признаки
характера А и Б не мешают их профессиональной и руководящей
деятельности [Friedman М., Rosenman R.H., 1977 и др.].
в) Смешанные типы — В (types С). Нами изучены несколько смешанных

типов [Боброва Э.С., Китаев-Смык Л.А., 1984].
Тип В-1 (Туре С-1). Существуют люди, которые, как и причисленные
к типу А, склонны спешить и опаздывать, ставить перед собой
непосильные задачи и выполнять ничтожную их часть. Но в отличие от
людей типа А, они не придают никакого значения той части задания,
которую не смогли или не успели выполнить. Более того, ту малую
частьзадания, которую сделали, они расценивают как «потрясающий
успех», что воодушевляет их на постановку себе новых задач и
дальнейшую бурную деятельность. Люди этого типа настолько уверены
в успешности своей деятельности, а часто и в своих, как им кажется,
выдающихся качествах, что им практически чужды чувства обиды,
униженности, неуверенности в себе. Они мало подвержены дистрессу.
Благодаря постоянной энергии и уверенности в себе они воодушевляют
подчиненных, создавая «хороший стресс» (эустресс).
Но может возникнуть момент, когда чрезмерная самоуверенность
оттолкнет от них сотрудников, а пренебрежение к ранее взятым
обязательствам дезорганизует процесс работы. Для таких людей крайне
опасно оказаться перед всесторонним, многократным крахом всех их
начинаний, тогда они внезапно прозревают и видят свою суетливую
ничтожность. Это как бы лишает их центра кристаллизации всей их
уверенности в себе. Распадается вся система их самоосознавания и
рушатся не только психические (душевные) устои их личности, но и
телесное (соматическое) здоровье. Бывали случаи, когда на наших глазах
ни медикам, ни психологам не удавалось сохранить жизнь этим людям
при внезапном инфаркте миокарда или инсульте мозга в момент по-
стижения ими своего ничтожества.
Тип В-2 (Туре С-2). Есть тип людей, склонных, как и относимые к
типу А, к завышенной оценке своих возможностей при выполнении
задания. Вместе с тем от типа А они отличаются тем, что с самого начала
деятельности испытывают радость, будто задание успешно выполнено.
Невыполнение задания не вызывает у них огорчения. Вместо этого они
сердятся на «причину» их неуспеха, которую они видят в чем угодно,
только не в себе. Люди этого типа мало подвержены дистрессу. Они
быстро теряют контакт с окружающими людьми, не находят общего
языка с подчиненными, часто создают в коллективе неприятное
эмоциональное напряжение. Они лучше справляются с работой,
выполняя
628 задание самостоятельно или узкой группой своих Глава 4
приверженцев.
Эти люди мало подвержены дистрессу и болезням стресса.
Тип В-3 (Туре С-3). Встречаются люди, которые работают спустя
рукава, или попросту ничего не делают до тех пор, пока срок окончания
работы не приблизился. Когда же времени для выполнения задания
остается предельно мало, они в спешке, в авральном порядке пытаются
наверстать упущенное. Похоже, они по началу «напряженно не спешат»
как тип Б, а потом всякий раз опаздывают как тип А. Если они и
заканчивают работу в срок, то выполняют ее намного хуже, чем могли
бы, работая все время, предусмотренное планом. Таким людям, чтобы
«принудить» себя к работе, нужна стрессовая ситуация и эмоциональное
возбуждение, иными словами — «погонялка», например, связанная с
опасностью наказания за срыв сроков выполнения задания. Если такая
черта характера присуща руководителю, то его подчиненные работают
неритмично, в режиме штурмовщины.
Тип В-4 (Туре С-4). Неспособность справиться со своими
профессиональными обязанностями может вызывать у работника
стрессовую пассивность, он кажется равнодушным к своей работе, к ее
выполнению в срок. Внутреннюю напряженность из-за переживания
своей несостоятельности такой человек (как тип Б) может маскировать
от окружающих (да и от самого себя) шутливостью, беспечностью или
показной поспешностью в делах (как у типа А). Люди типа В-4
подвержены болезням стресса, так же как стресс- коронарного типа А.
Обследование, проведенное американскими психологами, показало,
что среди работающих жителей больших городов преобладает число
людей с поведением типа А — их 50 %; типа Б — 40%; смешанных
типов — 10 %.
Тип Г (Type D). В развитии типологизации поведения людей при
стрессе М. Фридманом и Р. Розерманом предложено выделять и Тип Г
(Type D). Люди этого типа в состоянии стресса (и тем более при
дистрессе) замыкаются в себе, не хотят и не могут обращаться за
помощью к окружающим людям; и конечно, становятся не способны
помогать кому-либо. Ими овладевает депрессия, ее они тяжело
переживают. Поэтому эти люди нередко становятся жертвами со-
матических болезней стресса, реактивных психозов с депрессивным
развитием, суицидальных намерений. Выводить их из депрессивного
состояния трудно, потому что не удается «достучаться» до их сознания,
чтобы пробудить волю к выздоровлению. Потому следует использовать
медикаментозные антидепрессанты. Предполагают, что есть пока еще
неизвестные психофизиологические механизмы, общие при воз-
никновении депрессии и инсульта мозга либо инфаркта миокарда у
людей такого типа. Риск смерти от этих расстройств у них в семь раз
выше, чем у людей других типов [Wassertheil-Smoller S., Applegat W.B.,
Berge К ,ChangC.J.,Davis B.R., Grimm R.et al., 1996]. Помимо приве-
денных выше существуют и многие другие особенности личности,
которые влияют на то, каким будет эмоциональное состояние у человека
при стрессе и как он сможет влиять на друзей и сотрудников, на
подчиненных и начальство в критических ситуациях. Очевидно, что
разные когнитивный
подходы к описанию многообразия
субсиндром черт личности, процессы...
стресса. Познавательные освещая ее с 629
разных сторон, в некоторых фрагментах повторяют друг друга.
Без знания психологических различий людей невозможно успешное
руководство ими. Учет того, при каких условиях каждый конкретный
человек оптимально проявит свои профессиональные и человеческие
возможности, позволит руководителю наилучшим образом распределить
производственные обязанности между подчиненными, вовремя прийти
на помощь отстающему, опереться на успешных в трудных ситуациях.
Индивидуальный подход важен в работе с подчиненными, особенно с
«трудными» людьми. Следует помнить, что психологические различия
человека определяют лишь общие черты его поведения. Хорошо или
плохо будет он жить, зависит от морали человека, от его зрелости,
воспитанности и культуры.
4.7.3. Искатели «игр со Смертью»
А. Участники «игр» со своей Смертью. Есть люди, нуждающиеся в

переживаниях смертельного риска. У одних это проявление «комплексов
неполноценности», сексуальной или иной неудовлетворенности либо
контрфобические действия. У других, напротив, потребность «играть» со
своей Смертью бывает от избытка жизненных сил, как реализация еще
большего самоудовлетворения, как поиск новых «территорий Жизни»,
рискуя собой. Итак, могут быть два источника потребности в «играх со
Смертью»: недостаточность или избыток своих жизненных сил.
Среди наших мужчин «призывного возраста» (18-20 лет) таких

«рискованных парней» около 12%. Средидетей 10-12 лет их до 50%. Эти
цифры должны быть уточнены применительно к разным регионам,
национальностям и др. Чем старше люди, тем меньше среди них тех,
кому надо испытывать триумф победы над смертью. При подборе
американских космонавтов («астронавтов») обнаружено, что только у
тридцатипятилетних и старше в подавляющем большинстве исчезает
склонность к смертельному риску. Именно такие «нерискованные»
астронавты были нужны, чтобы, всеми силами спасая себя в полете, они
сохраняли космические корабли. В зрелом возрасте (после 35 лет) лишь
у отдельных мужчин сохранена потребность преодолевать смертельные
опасности. Удовлетворению этого свойства способствует
профессиональная деятельность, сопряженная с риском жизнью. Развал
советской, а потом российской армии в конце XX в. вынудил многих
молодых мужчин с врожденной потребностью в смертельном риске
«перебазироваться» в криминальный мир с его убийственным риском.
Во все века «рискованные парни» шли на военную службу, в
наиболее доблестные отряды, сражались за Родину, за своего сюзерена
(властителя) или отстаивали свою родовую честь. Таким «рискованным
бойцам» нужны новые схватки с противником, т.е. регулярные войны.
Их уродливой подменой бывала мода на дуэли, часто с наглядным
смертельным «проигрышем» одного из дуэлянтов.
Сейчас нет моды на дуэли. Хорошо ли, плохо ли, но «борьба за мир
во всем мире» сделала для многих недоступным участие в войнах. Как
же «рискованным
630 парням» удовлетворять потребность в «играх Глава
со 4
Смертью», если не нашлось для них места среди летчиков-испытателей,
пожарников, космонавтов, спасателей, бойцов спецназа, шпионов и
террористов? «Лихие мужчины» находят спасение от напряженно-
монотонного стресса обыденной жизни в экстремальном «отдыхе».
Достижения цивилизации разнообразят экстремальные восстановления
творческих способностей (рекреацию). Это не только альпинизм,
парашютизм, планеризм, мода на них распространялась в XX в. Теперь
экстремальная рекреация — уже и спортивные плавания через океаны,
прыжки с парашютом с TV-вышек и отвесных скал (бейджинг),
глубоководные погружения среди акул (дайлинг), плавания по горным,
порожистым рекам (рафтинг), стремительные спуски на лыжах по
горной целине со скалистых склонов (фрирайд), даже «космический
туризм».
«Кирилл Миновалов, президент банка "Авангард" и страстный
любитель фрирайда, так описывает свои выходные: "Каждую
Теория Группа 0 Группа А Группа В Группа АВ
Масахико
СильныйНори
Экспрессивный Экстраверт
Перфекционист Интроверт Свободно
Пассивный
мыслящий
СдержанныйВпечатлительный
Независимый
Малоамбициозный
Питер Константин Открытый Экстраверт

Спокойный
Замкнутый Интроверт
Организованный Прагматичный
Баланс экстраверсии и
интроверсии
Раймонд Кэттл Стабильный Склонен к тревожности Самостоятельный Отчужденный
Ганс Айзенк Экстраверт Спокойный Очень эмоциональный Интроверт
Тест личности
РешительныйПрактичный Экстраверт
Чувствительный кГибкий
Интроверт
СпонтанныйТонко чувствующий Тонко чувствующий
www. dadamo. потребностям других Развитая интуиция
com
<Р
Питер Д'Адамо, Впечатлительный Творческий
Интроверт
Независимый Свободно
Эмоциональный Интуитивный
m 5
X,
Кетрин Уитли Оригинальный мыслящий
Субъективный Жизнерадостный
хххсаСь-НфО
х х
О. X О- S н Ф x
х нu
’5 х из
_ х =х
и S
х х
пятницу я сажусь вторым пилотом в свой реактивный самолет и через 2,5

часа приземляюсь на горном аэродроме где-нибудь в Швейцарских
Альпах. Рано утром меня (бывает, что я езжу с друзьями, но часто —
один) уже ждет вертолет с гидом и со специальной горной экипировкой
Когнитивный сибсиндром стресса. Познавательные процессы... • 631
Вертолет
632сбрасывает меня на вершину на высоте до 4500 м, и дальшеГлава
я 4
уже сам без трасс по карте спускаюсь в нужный населенный пункт, где
меня и подбирает вертолет Так проходят суббота и воскресенье. В
воскресенье вечером опять сажусь за штурвал, прилетаю в Москву, и в
понедельник утром уже на работу Чтобы в выходные я остался в Москве,
должно случиться что-то из ряда вон выходящее. Когда много и
интенсивно работаешь, инерция не дает возможности перейти в
состояние покоя. Отдых для меня заключается в смене интеллектуальной
нагрузки физической: в будни по 12 часов в день я работаю, в выходные
дни по 8-10 часов катаюсь на лыжах. Тем самым я поддерживаю ритм, а
голова отдыхает”» [Гришина Е_, 2003, с. 48]
Что же такое потребность в смертельном риске, зачем она? И почему
пропадает с возрастом^ Елена Гришина подводит итог дискуссии,
организованной на журнальных страницах: «объяснять стремление к
риску потребностью в отдыхе — значит очень упростить проблему. Дело
не в отдыхе, а в коррекции, в необходимости уравновесить социальный
риск физическим. Как они связаны между собой? Китаев-Смык, который
долгие годы занимался подготовкой космонавтов, а в последние 10 лет
проводил психологические исследования в зоне боевых действий в
Чечне, о поведении человека в экстремальных ситуациях знает больше
других Стремление к риску он объясняет проявлением ’’ужаса смерти”.
Этот ужас бывает двух типов:
’’Первый тип — это страх своей личной смерти, он проявля ется как
боязнь боли, операций, ранений, ушибов и в конечном итоге как боязнь
погибнуть, исчезнуть из этого бытия. Второй тип в нашей цивилизации
не принято рассматривать как ужас собственно смерти. Это страх потери
лица. Почему же я его называю ужасом смерти? Потому что человек —
это общественное животное А общественное животное, изгнанное из
стаи (стада прайда), погибает. Совершенно необязательно быть
полностью изгнанным из человеческого общества (как случилось с
моряком Селькирком, послужившим прообразом Робинзона Крузо) Это
может быть изоляция от себе подобных, изгнание из привычного круга
общения или даже просто клуба. Человек в этой ситуации переживает
крайне неприятные эмоции, в основе которых лежит ужас животного,
изгоняемого из стада. Люди, которые постоянно сталкиваются с
рискованными ситуациями и хотя бы время от Когнитивный субсиндром
стресса Познавательные процессы... • 653 времени испытывают этот,
условно говоря, ужас смерти, часто компенсируют его ужасом смерти
своей личной”, — рассказывает он.
Бизнес вообще, а в России особенно связан с риском социальным
Неудивительно, что многие бизнесмены уравновешивают этот
социальный риск физическим. Это не значит, что, рискуя своей жизнью,
они испытывают страх, считает Леонид Китаев- Смык Скорее всего, это
страх в перевернутом, инвертированном виде, в виде апофеоза радости
от преодоления угрозы личной смерти. Интересно, что многочисленные
эксперименты, которые проводили независимо друг от друга психолог
Вернер Эрхард и основатель гуманистической психологии Карл
Роджерс, показали, что для определенной категории людей после
напряжения и риска интеллектуального или экономического необходимо
устроить себе риск физический, телесный. Сказать, что эти люди
отдыхают, когда ходят по краю пропасти, — это не сказать ничего
’’Здесь совсем другое. Это, так сказать, замещение нехватки или
балансировка Может быть и наоборот для людей, склонных к военному
риску, риску жизнью, лучший способ отдыха — интеллектуальная
деятельность. Во время поездок в Чечню мне приходилось в блиндаже, в
бэтээре, перед боем вести с офицерами содержательные беседы на
философские и исторические темы. Для них это было интеллектуальной
балансировкой риска”, — рассказывает Китаев-Смык. Это
подтверждается и экспериментами, которые известный физиолог Иван
Сеченов проводил еще в XIX веке. Если тянуть веревочку или пружинку,
через некоторое время мышцам потребуется отдых. А если во время
отдыха тянуть эту пружинку другой рукой, то первая рука отдохнет в два
раза быстрее.
Получается, что бизнесмен, вполне удовлетворяющий потребность в
риске своим престижем, сталкивается с потребностью риска своим
телом, своей кровью. "Какой же это отдых — удовлетворять свою
потребность ужаса личной смерти?!” — заключает Леонид Китаев-Смык.
Исполнительный директор фирмы ’’Экопси Консалтинг” психолог
Марк Розин дает другое объяснение. Он считает, что стремление к
экстриму у бизнесменов возникает тогда, когда бизнес не дает
достаточно рискованных переживаний "Конечно, в бизнес идут люди с
высоким стремлением к риску. Однако в период максимального риска в
бизнесе бизнесмен вряд ли пойдет в горы
Но вот он добился успехов, реализовал свою бизнес-идею.
Напряжение спало. И тут перед ним выбор. Первый — оставить дело
менеджерам, а самому заняться новым бизнесом. Многие так и делают,
тогда как разумнее было бы развивать существующий бизнес, который
уже не так опасен. Но даже если ничего не менять, натура все равно
требует риска. Эту тягу приходится реализовывать в других сферах, в
каком-то рискованном виде спорта". Марк Розин считает, что это
правильный путь, потому что риск остается подкон- тролем: "Ты
выделил для этого сферу жизни и сам ее регулируешь, вместо того чтобы
продолжать рискованные эксперименты в своей деятельности и ставить
свой бизнес под угрозу". ’’Оправданный риск здорово промывает мозги
и переводит на другой — наверное, более адекватный — уровень
восприятия окружающей действительности", — соглашается Юрий
Зазерский.
Похоже, что такой отрыв от повседневности особенно нужен горо-
жанину. В жизни жителя мегаполиса окружающие люди — безликое
суперэго, неодушевленная среда, перед которой он не столь ответ-
ственен. как, к примеру, сельский житель, она не очень давит на него.
”Он более раскрепощен, более радостен, энергичен и более свободен в
своих проявлениях’’, — говорит Китаев-Смык. «В городе вы живете в
плоском мире, а в экспедиции, пусть и рискуя жизнью, вы получаете
возможность увидеть мир в полном объеме. Не говоря уже о ни с чем не
сравнимых интеллектуальных удовольствиях, — объясняет Валерий
Лощиц.—Это особое ощущение—жить в масштабе истории. Когда мы
путешествовали по Земле Франца-Иосифа, я особенно остро чувствовал:
это те самые айсберги, которые видел Нансен. За 100 лет ничего не
произошло.
634 Такой же лед, такое же небо, такое же сияние". Глава 4
Неудивительно, что удовлетворение такой потребности некоторые
психологи (и в их числе Марк Розин) связывают с феноменом
’’гедонистического риска". Это такой риск, удовлетворение потребности
в котором приносит человеку удовольствие, какое он обычно
испытывает при удовлетворении других своих жизненных потребностей.
Причем один находит свое удовольствие в горах, другой — в океане,
третий — в небе» [там же, с. 50—51].
Профессор В.Д. Магазанник среди причин современной моды на
«экстрим* выделяет сочетание у определенных групп людей наличия
«легких денег» и вместе с тем утрату отчетливого представления о своем
будущем и веры в благополучие. Такие люди прожигают жизнь и деньги,
но, опять же, одни в сладкой неге развлечений, другие — рискуя за
игорными столами и только третьи — рискуя своими жизнями на горных
склонах, в глубинах океанов и т. п. [Магазанник В.Д., 2007].
Есть еще один подход к феномену «игр со своей Смертью».
Этологами замеченно, что когда хищник преследует стадо, из него могут,
как бы намеренно, отделяться отдельные особи и, не способные ему
противостоять, все же «жертвуя» собой, бросаются на хищника. Он
насыщается «смельчаками* и оставляет стадо в покое. Такие
поведенческие стрессовые реакции губительны для Когнитивный
субсиндром стресса. Познавательные процессы... • 655 отдельных, как бы
«героических» особей, но их гибель защищает стадо, т. е. «социальное
сообщество». Это указывает на зоологическое происхождение
социально-полезной в животном мире «жертвенности»
(квазижертвенности) (см 2.2).
При стрессе войны с большими, кровавыми потерями «живой силы»
(это было на Северном Кавказе в апреле 1995 г.) мной были изучены
уникальные виды смертельно опасного поведения солдат, невольного и
неадекватного обстановке боя (см. подробнее 2.1.11- 2.1.14 [Китаев-
Смык Л.А., 1995 а, 1995 6, 1996: 2001].
Эти поведенческие стрессовые реакции:
— дурашливость под огнем противника (гебофренные состояния);
— чрезмерная, манифестированная озлобленность в бою (брутальные
состояния);
— неконтролируемая, совершенно неуместная расслабленность
(атонические состояния) и др.
Такие формы стрессового невольного поведения, из-за которых
солдаты гибли под огнем противника, были отчасти сходны с
«жертвенным» поведением животных, отмеченным выше. Иными
словами, невольные «самоубийственные» состояния солдат можно
расценивать как проявление атавистических, сохраненных в
антропогенезе (т. е. зооантропологических) реакций при стрессе
смертельно опасного преследования. Однако если в зоологическом
варианте они были индивидуально-губительны но все же социально (для
всего стада) полезны, то на человеческом уровне (в боях с применением
современного оружия) это квазижертвенное поведение вело только к
негативным последствиям; абсолютно никакой пользы и быть не могло.
Так вот, можно предположить, что экстремальные способы
рекреации, т е игра с заведомой («обещанной», предугаданной) победой
над смертью, предотвращают описанные выше квази- жертвенные
состояния. Игра с победой над своей смертью многим нужна, чтобы
стресс жизни не столкнул их в яму невольных квазижертвенных
состояний.
В давней и новой истории и ныне реализуется еще одно проявление
рискованных игр с Жизнью и Смертью. Это преступные «игры» с
законопослушным обществом и его правоохранительными службами.
Преступное поведение, жизнь в преступном мире — это тоже форма
рекреационных, рискованных «игр» с опасностями; не сразу со Смертью,
но рано или поздно Смерть вступает в свои права на жизнь
преступников. Или смертный приговор, либо смерть от рук подельников,
или гибель в тюремной камере от нечеловеческих условий в местах
заключения (см. также 5.1.3 — 5 1 15).
Утрата с возрастом у большинства «рискованных парней»
склонности к смертельному риску угасает. И это обеспечивает
сохранность жизни немолодых людей, ценных для своих сопле менников
накопленным жизненным опытом.
Б. Зрители чужой смерти. Таинство смерти, чужой смерти привлекает

многих. Уличное «происшествие», тем более с жертвами, останавливает
прохожих. Мной подробно описаны типы людей, которых привлекала
или, напротив, отторгала смертельная опасность (см. 5.5.1 [Китаев-Смык
Л.А., 1997]).
«Толпы зевак на месте происшествия» — все же феномен из
прошлого. «Зевак», т. е. праздношатающихся, в больших городах почти
нет. Но все же ни одна трагедия не бывает без замерших в изумлении
наблюдателей на улице либо у экрана телевизора. Интуитивная
потребность — не быть безразличным к чужой трагедии, к смерти —
врожденное защитное свойство. За ним — готовность оградить себя от
такой же участи.
Нынешние средства массовой информации, используя это свойство,
привлекают внимание множеством сообщений о катастрофах,
несчастиях, где бы они ни случались, к трагедиям, которые никакого
значения не имеют для зрителей, слушателей, читателей данного
региона, города, страны. Зачем? Внимание к ужасному используется для
«поднятия рейтинга», чтобы дороже продавать рекламное время.
Неудержимый интерес к чужой смерти (к чужому бедствию)
пробуждается страхом перед своей смертью и стремлением отторгнуть
ее: «Нет! Не я погиб (пострадал) здесь и сейчас. Я жив и все мое
существо ужасается, но торжествует. Насыщая взор видом гибели
другого, мое Я сильнее и ярче ощущает счастье жизни, не тронутой
болью».
Бывает более глубокая и по-своему жуткая потребность «на-
сыщаться» видом смерти и страдания. Такой потребностью были
наделены иные великие завоеватели и властители. «Рассечь грудь врага,
вырвать его сердце, чувствовать, как оно еще бьется в руке. Может ли
быть более сладостное чувство!» Эти слова приписывают Чингис-Хану.
Адольф Гитлер много раз смотрел документальный кинофильм,
запечатлевший удушение адмирала Канариса струной от фортепиано.
Душить636
предателя Гитлер приказал постепенно. Глава 4
Зрителей рыцарских поединков, тем более боев гладиаторов в
Древнем Риме, воодушевляло не только желание победы «своему».
Переживание грандиозности близкой смерти создавало катарсис,
«очищение» психики от неприятностей обыденной жизни, делало их
ничтожными по сравнению со смертью на арене. И сейчас в
нашем «цивилизованном» мире входят в моду «бои без правил» и

тайные, в закрытых клубах, сражения «до смерти» одного из
современных гладиаторов,
4.7.4. Личности, предрасположенные к психическим болезням стресса
Здесь мы рассмотрим лишь некоторые личностные особенности,

которые при стрессе становятся нетерпимыми для окружающих и даже
социально-опасными.
А. Болезненное стремление уйти от стрессогенной реальности, изменив

свое психическое состояние. Уход от реальности, изменяя свое
психическое состояние, называют аддиктивным поведением. Оно
создает личные и социальные проблемы в связи с «эпидемией» развития
химической зависимости: алкоголизма и наркомании, опосредованно
ведущей к росту заболеваемости СПИДом Болезненная психическая
зависимость (аддикция) может быть и иного рода: игромания (карточные
игры, рулетка, игральные автоматы, компьютерные игры и т. п.),
зависимость от Интернета, сексуальная аддикция, болезненное влечение
к смертельному риску (см. 4.7.4) и др. Неэффективность «простых»
способов избавления от стремления изменять свое психическое
состояние (запреты, наказания, пропаганда) указывает на непонимание
сущности и функциональных механизмов аддиктивного поведения.
Аддикция, с одной стороны, — потребность ухода от «стресса
жизни», от ее напряженной монотонии. С другой стороны, такому уходу,
казалось бы, помогает: (а) алкогольное и наркотическое временное
отключение («ампутация») сознания либо (б) создание кратковременных
стрессогенных «ударов» по психике, разрушающих долгую мучительную
стрессовую монотонию.
Аддикция становится патологической, когда стремление уходить от
реальности подчиняет себе мысли, поведение, взаимоотношения людей,
разрушая их жизнь. Формы аддикции зависят от особенностей
социально-экономического состояния общества и от индивидуальных
особенностей {Боброва Э.С., Китаев-Смык Л .А., 1984. У правление и
самоуправление эмоциональным состоянием в критических ситуациях в
системе взаимоотношений руководитель — производственный,
сельскохозяйственный коллектив. М.: ТСХА; Korolenko С.Р., Dikovsky
А.А., 1972. The clinical classification of alcoholism// Anali Zavoda
zaMentalnoZdravlje.— Beograd. Vol. 1, p. 5-10 и др.]. Алкогольной и
наркотической 658 •Глава 4 зависимости посвящена обширная научная и
публицистическая литература.
Причинами болезненной психологической зависимости могут быть
травмы в детском возрасте, но главным образом с нарастанием
изменений социально-политических и/или экономических условий
жизни, когда люди не успевают или неспособны к ним своевременно
адаптироваться. Аддиктивное поведение бывает не только активным, но
и пассивным. «Пассивность аддикта проявляется прежде всего в семье, в
которой он эмоционально изолирует себя. Внешне человек остается
таким же, но ’’внутри" него живет уже другая аддиктивная личность со
своей аддиктив- ной логикой, аддиктивными эмоциями, аддиктивной
системой ценностей, аддиктивной психологической защитой. В тонкости
психологических механизмов аддикт не посвящает не только других, но
и сам старается не думать и не анализировать их. Такой человек в своих
высказываниях ограничивается общими положениями типа: ”Я делаю,
как все. Такова жизнь. Когда-нибудь все будет по-другому”» [Короленко
Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000, с. 296—297]. Один из основателей
современной аддиктологии профессор Короленко Ц.П. описывает
специфику сексуальных аддикций и аддиктивное избегание [там же, с.
302-326]. Он указывает на трудности устранения страстной
приверженности к изменениям своего психического состояния
Б. Фанатизм как психопатологическое стрессовое состояние. «Фанатизм

определяется как состояние, связанное с личностной структурой и
характеризующееся убежденностью в необходимости фиксации на
каком-то суженном содержании или суженных системах ценностей»
[Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000, с. 351] (лат. phanaticus —
«храмовоисступленный»), В последние десятилетия проблемы,
связанные с религиозным, идеологическим и индивидуальным
фанатизмом, становятся важными в связи с агрессивностью
международного терроризма, манипулирующего фанатиками. Однако
все еще мало актуальных психологических исследований фанатизма;
есть лишь единичные психиатрические оценки этого стрессово-
измененного состояния сознания [там же, с. 351-400]. Дж. Рудин
предложил классификацию фанатиков.
1. Дюди, фанатично преданные лидеру и рьяно, безоговорочно
выполняющие его приказы. Такие фанатики не нуждаются в
осмыслении моральных последствий своих фанатических поступков.
2 фанатики, истово приверженные какому-либо виду деятельности
(искусству, науке, спорту, войне, воровству, писанию доносов).
3. фанатики сверхценной идеи: революционной борьбы, всеобщей
справедливости и т.п. Такие люди при уме и организационном
таланте могут стать вождями национальных движений, творцами
религиозных и государственных реформ [Rudin J. 1975. Fanatismus.
Du Magic der Gevalt // Olten. Freiburg: 2 Aull. Walter Verlag].
Различают «жесткий фанатизм», когда человек полностью захвачен
идеей, которой подчинены все его мысли, действия, его общение.
Воодушевление, радость, гордость придают силы такому фанатику.
«Мягкий фанатизм» проявляется лишь при каком-то определенном виде
деятельности. Вне ее человек ведет себя без ажитации и настойчивости.
Проблемы возникают в обществе и у правоохранительных органов,
когда фанатизм пробуждает преступную, античеловеческую активность
у отдельного
638 человека или у группы психологически индуцированных, Глава 4
увлеченных им людей. Важным становится то, что логика, характер
творчества фанатиков отличаются от обычных норм поведения. Чтобы
предвидеть или предотвращать действия преступных фанатиков, нужны
специальные знания квалифицированных психологов и психиатров
[Ахмедова Х.Б. Изменение личности при посттравматическом
стрессовом расстройстве (по данным обследования мирного населения,
пережившего военные действия). Автореф. дисс. докт. психол. наук. М.,
2004].
Фанатиков, воодушевленных благими целями и не преступающих
закон, надо поддерживать и поощрять. Однако в экстремальных
условиях жизни, пробуждающих фанатизм, как правило, возникают
взаимоисключающие моральные и правовые основания для
конфронтирующих фанатичных действий: героических или преступных?
В. Антисоциальные личностные расстройства. Антисоциальные

личностные расстройства имеют двоякое значение. С одной стороны,
экстремальные жизненные обстоятельства подталкивают, побуждают
людей, склонных к ним, к антисоциальным Действиям, которые могут
стать и преступными. В исторические периоды, когда возрастают
социальная, политическая, экологическая напряженность и опасность
для жизни, значимо возрастает антисоциальная активность таких людей.
С другой стороны, стресс, который переживают такие люди, действуя
антисоциально, не безразличен для их психического и телесного
здоровья. Ввиду
значимости
639 • этого феномена позволим обширное цитирование из книгиГлава 4
Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриевой, исследовавших психопатологию
антисоциальности. «Для людей с такого рода расстройствами характерна
хорошая вербализация, логика, умение правильно оценить обстановку.
Основные отрицательные качества у лиц с антисоциальными
расстройствами начинают проявляться уже в раннем возрасте. К ним
относятся, согласно DSM-IV, следующие:
1) частые уходы из дома с невозвращением на ночь. Стремление
взрослых наказать их сопровождается невыполняемыми обещаниями
не повторять такого поведения;
2) склонность к физическому насилию, драчливость с более слабыми
сверстниками;
3) жестокость по отношению к другим и издевательство над
животными;
4) сознательное повреждение собственности, принадлежащей другим;
5) целенаправленные поджоги;
6) частое вранье, вызываемое разнообразными причинами;
7) склонность к кражам и грабежам;
8) стремление к вовлечению лиц противоположного пола в на-
сильственную сексуальную активность.
Наличие трех и более признаков позволяет отнести их носителя к
категории лиц, страдающих антисоциальным рас стройством. В
дальнейшем после 15-летнего возраста у носителей антисоциальных
расстройств проявляются следующие признаки;
1) трудности в учебе, связанные с неподготовкой домашних заданий;
2) трудности в производственной деятельности, связанные с тем, что
такие лица часто не работают даже в тех случаях, когда работа
доступна для них;
3) частые, необоснованные отсутствия в школе и на работе,
4) частые уходы с работы без реальных планов, связанных с
дальнейшим трудоустройством;
5) несоответствие социальным нормам, антисоциальные действия,
носящие уголовно-наказуемый характер;
6) раздражительность, агрессивность, проявляющиеся как по
отношению к членам семьи (избиение собственных детей), так и по
отношению к окружающим;
7) невыполнение своих финансовых обязательств (не отдают долги, не
оказывают финансовой помощи нуждающимся родственникам);
8) отсутствие планирования своей жизни;
9) импульсивность, выражающаяся в переездах с места на место без
ясной цели;
10) лживость;
11) отсутствие лояльности к окружающим со стремлением “свалить”
вину на других, подвергнуть риску других, например, оставляя
открытой электропроводку, опасную для жизни. Несоблюдение
правил техники безопасности при работе, сопряженной с риском для
жизни. Стремление к рискованному автовождению с подверганием
риску других. Отсутствие активностей, связанных с заботой о
собственных детях. Частые разводы. Отсутствие угрызений совести
по поводу ущерба, нанесенного другим.
У лиц с антисоциальными нарушениями почти не представлены
тревогаКогнитивный
и страх, поэтому они не боятся
сибсиндром последствий
стресса. своих действий.
В XIX в поведение таких людей квалифицировалось как “моральное
безумие” потому, что. с точки зрения психиатров, наблюдавших таких
людей, человек с нормальным интеллектом, будучи психически
здоровым, не в состоянии совершать подобные действия, т. к.
удовольствие, получаемое им, незначительно, а последствия для других
и самого себя разрушительны» [Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000,
с. 164-166].
Здесь уместно оценить нежелательное влияние на социальное
положение и самосознание человека с психологическим отклонением
термина (диагноза), обозначающее отклонение психического состояния
от нормы. Особенности, описанные выше как «антисоциальная
личность», в 1835 г. назывались «моральным безумием». Потом этот
термин заменили на «психопатию», а затем на «социопатию», чтобы
излишняя откровенность диагноза меньше нарушала социальный статус
пациента и не создавала у него комплекса неполноценности. Однако из-
за таких подмен утрачивался смысл термина, а это дезориентировало
врачей-психотерапевтов следующего поколения. Началось
восстановление содержательности рассматриваемого термина, возникло
обозначение — «асоциальный». Но это означает негативное отношение
человека ко всем людям (и к членам семьи), погружение «в себя». В
МКБ-10 и в некоторых американских учебниках психиатрии
антисоциальное расстройство личности называется «диссоциальным». А
это подразумевает разрушенность способности ко всяким социальным
контактам. Так стремление к «политкорректности» контаминирует
специальную и необходимую терминологию [Короленко Ц П.,
Дмитриева Н.В., с 163; Мак-Вильямс Н., 2001. Психологическая
диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе.
М.: Класс, с. 17].
Г. Временная реактивная дистрессовая квазидебильность. При любом
виде реактивного психогенного состояния страдают интеллектуальные
функции, т. к. сознание центрируется на психотравме и размышления на
любую другую тему свертываются. Случаи демонстративности своей
интеллектуальной несостоятельности чаще бывают у лиц с истерическим
характером. Это может проявляться в виде псевдодеменции, описанной
Эрнстом Кречмером [Кречмер Э., 1920].
Можно видеть три разных вида кажущегося поглупения (ква-
зидебильности) у некоторых людей, когда дистресс возник у них из-за
перенапрягающего социального окружения.
Первый, когда защитно тормозятся почти все интеллектуальные
процессы. В экстремальных ситуациях с непривычно большой
ответственностью перед незнакомыми персонами у некоторых людей
ненадолго возникает дистресс с частичной утратой интеллектуальных
способностей. Это часто бывает с детьми, попавшими в незнакомую
обстановку, оказавшимися перед чужими людьми Подобное случается и
во взрослом возрасте с людьми застенчивыми.
Слабо выраженное такое состояние — всего лишь эмоциональное
смущение. Человек не только заторможен, но и неуклюж, говорит
невпопад, краснеет. А так как самооценка у него сохранена, он еще
большеКогнитивный
смущается и либо убегает,
сибсиндром либо
стресса. тормозится окончательно
(«деревенеет» или «раскисает»); дело может кончиться слезами, как
своеобразной адаптивно-защитной экскреторной стрессовой реакцией
(см. подробнее 3.1.4). Это нередко случается на школьных и
студенческих экзаменах.
В более продолжительных и неустранимых экстремальных
ситуациях с несоответствием человека социальным (житейским,
традиционным, деловым) требованиям у него может развиться
«вынужденная дебильность». Состояние, когда тормозится и
извращается дифференцированность восприятия, почти утрачивается
внимание, становятся малодоступными для субъекта его запасы памяти и
интеллектуальные потенциалы.
При долгом, вынужденном таком состоянии человек кажется
окружающим его людям (и самому себе) дурачком, придурком. Однако,
оказавшись в среде, не травмирующей его, где видят, уважают и
оценивают его достоинства, этот же человек обретает свои истинные
интеллектуальные и духовные способности. Возвращаясь в круг людей,
не признающих его и унижающих, он вновь и вновь становится
«вынужденным придурком». Но бывает, что он восстает (успешно либо
по-глупому), защищая свое попранное достоинство.
Другой вид кажущейся глуповатости (квазисубдебильности) может
наблюдаться у лиц, исключительно одаренных интеллектуально, но с
диссоциацией речевых и мыслительных способностей, возникающей при
дистрессе в ситуациях экстремального общения. У меня были
возможности изучать таких людей. У этих умных, толковых, и во многом
талантливых субъектов, когда они эмоционально и интеллектуально
напряжены во время разговора, буквально «мысли опережают слова».
Думая, соображая очень быстро, они в разговоре с собеседником
успевают высказывать, проговаривать лишь каждое пятое, десятое слово
из их мысленного монолога. Произносят они ключевые слова, и это дает
возможность понимать их, но только близким им людям: друзьям,
помощникам, ученикам, знающим то интеллектуальное «поле», на
котором собирает интеллектуальный «урожай» сверхбыстро думающий
человек. А вот случайным слушателям его речь кажется бессвязной,
бестолковой, а сам он — потешным чудаком с наивным апломбом.
Одним из таких изучавшихся мной людей был В.С. Черномырдин.
Близкие ему люди называли его «Сократом нашего времени». Это
исключительно талантливый, работоспособный и потому очень
успешный человек. Осознавая свою интеллектуальную мощь, он с
юмором относился к людям, видящим в нем косноязычного простака.
Черномырдин сам разработал и внедрил этот образ через средства
массовой информации в общественное сознание, прикрывая им свою
дизлексию, особенно заметную, когда у него эмоциональный стресс.
Многолетний опыт консультирования высшей административной
элиты нашей страны позволил мне заметить, что, во-первых,
высокопродвинувшиеся личности, несомненно, интеллектуально
одарены. Во-вторых, их психологические особенности мало постижимы
не только потому, что они боятся «раскрыться» перед психологами, но
им незачем раскрываться даже перед близкими людьми. В-третьих,
необычайные личностные
Когнитивный особенности
сибсиндром высшей
стресса. властной элиты
Познавательные далеки
от стандартов, норм мышления, поведения, общения, присущих
обычным интеллектуалам. Потому выше приведена лишь фрагментарная
характеристика человека этой элиты.
Есть еще один вид кажущейся бестолковости, возникающей при
стрессе. У многих людей интеллектуальное напряжение (особенно при
работе за письменным столом) нарушает их речь, создавая временную
атонию голосовых связок. Срабатывает выбор альтернатив,
производимый организмом (центральной нервной системой), независимо
от воли человека: «Творчество либо говоруна-оратора, либо щелкопера-
писателя». При писательском труде голос таких людей становится
глухим, срывающимся Более того, нарушается координация движений,
при ходьбе они спотыкаются, задевают предметы. Погруженные в
творческий процесс, кажутся неловкими чудаками, тогда как вне
писательского творчества они и ловкие, и хорошо владеющие речью.
4.8. РЕЗЮМЕ
Сознание и подсознание оснащены бесчисленными возможностями

изменяться при стрессе. Торжествуя, радуясь, озлобляясь или бедствуя в
экстремальных ситуациях, человек обдумывает случившееся и решает,
как ему быть, либо действует интуитивно, «бездумно». Когнитивный
субсиндром стресса до сих пор остается основным объектом изучения
для того направления наук о человеке (антропологии), которое
устремлено на уменьшение людских страданий и на поощрение радостей
жизни. С каждым десятилетием многократно увеличивается число
научных исследований, посвященных особенностям мышления,
восприятия, памяти и деятельности при стрессе. И все же лавина
публикаций по этой тематике не сметает всех преград к пониманию того,
на что способен человеческий интеллект, преодолевая горе, невзгоды и
ужас смерти своей и своих близких. Вместе с тем до сих пор плохо
изучены и не ясны когнитивные аспекты эустресса: счастья, любви,
вдохновенья.
В данной главе, посвященной когнитивному субсиндрому стресса,
две части. В первой изложены общие (генеральные) закономерности
динамики когнитивных процессов и функций при нарастании
интенсивности стресса. Вторая часть состоит из описаний некоторых
частных исследований автором когниций в различных экстремальных
условиях: экспериментальных и натурных.
Основная, общая закономерность стресса — это дихотомическая
дифференциация всех, в том числе когнитивных, процессов и функций
при экстремальных требованиях (воздействиях, изменениях) внешней
либо внутренней среды. Повседневное (нормальное) их разнообразие
уменьшается при стрессе так, что проявляются либо активизация
когниций, либо уменьшение их обычной активности т е. пассивность.
Такая стрессовая закономерность была замечена мной в 1960—1961 гг.
при подготовке первых космических полетов, во время изучения
переносимости людьми невесомости и гравитационных перегрузок. До
1963 г.Когнитивный
были лишь секретные,
сибсиндроммалотиражные публикациипроцессы...
стресса. Познавательные результатов• 643
этих исследований. Они эпистолярно (в
письмах ко мне) одобрены
Когнитивный Г. Селье,
субсиндром также
стресса. обнаружившимпроцессы...
Познавательные дихотомию• 666
«активность — пассивность» при стрессе.
Еще одна общая фундаментальная закономерность при стрессе — это
стадиальность (ступенчатость, фазность) # его динамике при
интенсификации экстремальных воздействий (стрессоров). В данной
главе автор, развивая учение Г. Селье о стадиях стресса, обращает
внимание на то, что переход, подъем на каждую следующую ступень
обусловлен новой формой кризисных преобразований стресс-
адаптационных (адаптационнозащитных) систем организма. Стрессовым
кризисом первого ранга создается стадия мобилизации поверхностных
адаптационных резервов. Г. Селье назвал ее «мобилизацией по-
пожарной- тревоге» (но не из-за «тревожности»!). Стрессовый кризис
второго ранга мобилизует глубокие адаптационные резервы. Это «стадия
резистентности» по Г. Селье.
Результатом первых двух стрессовых кризисных мобилизаций
резервов адаптаций могут быть как активизация, так и усугубление
пассивности когнитивных функций. Стрессовые активность или
пассивность восприятия, мышления, памяти и др. могут оказаться как
полезными, адекватными задачам выживания » экстремальных условиях
существования, так и неадекватным# для решения таких задач. Эти
закономерности иллюстрируются в данной главе результатами
исследований автора и обсуждаются с привлечением различных научных
источников.
Сравнительно небольшая интенсивность стрессора обостряет
сознание, «выплескивает наружу» результаты неосознаваемых процессов
мышления и даже пробуждает возможности инсайтных решений.
Увеличение экстремальности стрессора обусловливает «сужение»
внимания. Оно может стать сосредоточением интеллектуальных усилий
на удалении вредящих стрессоров, однако иногда приводит к потере (к
невосприятию) информации, необходимой дл Я успешной деятельности
человека. И наоборот, при стрессе могут возникать «рассеянность»
внимания, невозможность мысленна сосредоточиться на одном самом
нужном решении.
Как «поиски выхода» из экстремальной ситуации могут воз' никать
разного рода иллюзии.
Чрезмерная экстремальность стрессора может обусловливать разные
квазизащитные «отключения» сознания от стрессогенной
действительности (дезориентацию с непониманием опасностям
происходящего, бредообразование, обморок и т. д.). которые могут иметь
адаптационное назначение, «освобождая» человека от осознания
слишком психотравмирующей информации. Но такой ♦уход» человека
от действительности подчас, освобождая его от мнимых угроз, оставляет
незащищенным перед лицом реальной опасности. Можно полагать, что
результатом трансформации оценочных функций мышления
(осознаваемого и бессознательного) являются феномены типа:
«замедление» течения субъективного времени, «субсенсорная»
чувствительность и т. п.
Изменения субъективных факторов экстремальной среды
(субъективная значимость, субъективная вероятность, субъективная
возможность, субъективная
Когнитивный сибсиндромопределенность ит.п.) изменяют
стресса. Познавательные процессы...ее
• 645
стрессогенный эффект. Управление этими факторами делает
эффективным регулирование когнитивными и другими проявлениями
стресса, позволяет людям в чрезвычайных ситуациях сохранять
сознание, обострять мышление, создавать творческие шедевры, избегать
аварийности при управлении техническими объектами.
Более четверти века назад автор этих строк предложил видеть в
«болезнях стресса» стрессовый кризис более высокого ранга, когда
происходит уже рискованная, опасная для субъекта мобилизация
«болезневидных» процессов адаптации и защиты против угрожающих
стрессоров. При этом феномены боли и нетерпимого дискомфорта
призваны побуждать субъекта к непременному устранению опасных
стрессоров (причин болезни).
В этой главе рассмотрены «психические болезни стресса»: неврозы,
посттравматические стрессовые расстройства. До сих пор
патопсихологией и психиатрией до конца не понята их сущность.
Конечно же, душевные болезни стресса, так же как и телесные болезни
стресса, описанные в третьей главе, должны выполнять адаптивно-
защитную роль при психотравмах. Печально, но они не всегда
справляются с этой ролью, не гарантируют выздоровления.
У людей, непрерывно травмируемых невзгодами и тяготами жизни,
возможны разные неврозы. Это истерия — «великая притворщица».
Загадочные навязчивости мыслей и действий могут возникать, как
неподвластные сознательной воле «ма гические ритуалы». Астения —
навязчивая обессиленность, т. е. ускользание личности в «недеяние» от
непреодоленных психотравм.
Обобщая результаты лечения и изучения посттравматических
стрессовых расстройств, автор поддерживает тех, кто рассматривает эти
расстройства как своеобразную форму болезней стресса. Наиболее
загадочным оказывается наличие в их течении скрытого, латентного
периода, предшествующего массивным проявлениям дистрессовой
симптоматики.
В этой главе автор рассматривает, как запредельные формы
дистресса, как самоубийственное кризисное изменение психики,
парадоксальную, болезненно сверхактивную гибель людей из-за
«безумных растрат» адаптационных ресурсов организма при так
называемом остром бредовом психозе и болезненную, сверхпассивную
гибель из-за «безумной экономии» этих ресурсов во время
беспробудного летаргического сна.
Автор согласен с теми, кто уверен, что «острый бредовый психоз»
нередко возникает у фанатически устремленных людей при
катастрофическом крахе жизни, целей и амбиций. Однако из-за
обязательного для этого психоза симптома — сильного повышения
температуры тела — это психолого-соматическое, стрессовое
заболевание слишком часто лечится как соматическое и не излечивается
без психиатрической терапии С этих позиций анализируются
оригинальные архивные документы с описанием болезни, смерти и
вскрытия тела И.В. Сталина.
С небольшими дополнениями автором представлена классификация
разных646
видов «ужаса смерти», опубликованная им раньше. Пять видовГлава 4
такого «ужаса» лежат в основе почти всех вариантов боязни,
тревожности, испуга, страха и их инвертированных проявлений:
отчаянной отваги, безвыходной смелости, вынужденного героизма
Базовый, основополагающий характер этой классификации всегда
актуален. Однако есть и первичная смелость, врожденная или
воспитанная у одаренных ею людей.
Неожиданным могло показаться парадоксальное предсмертное
переживание не ужаса, а счастья чеченскими смертницами
(«шахидками»), совершавшими теракты в 2004 г Изучение автором
особенностей их психики, изнуренной чеченскими войнами, выявило
наличие у них своеобразного предсмертного транса.
Восприятие внешнего мира, представления о своей дееспособности и
телесности, изменяющиеся при экстремальных воздействиях, играют
важную роль в разворачивании стресса и при его купировании. С учетом
этого кратко описаны разработанные нами в 80-х гг. прошлого века
«микрострессорные» методы «насильственного» управления
восприятием и сознанием людей с использованием средств массовой
информации
В этой главе анализируется взаимодействие органов чувств при
стрессогенных воздействиях пространственной среды. Особенно
интересны возникающие при этом зрительные, гравирецепторные,
кинестетические иллюзии Они могут быть интерпретированы как
результат взаимной «экспансии» сознания и подсознания. Изучение
стрессовых иллюзий при гравиинерционных стрессорах, начатое автором
в 60-х гг. прошлого века и продолженное многими исследователями, до
сих пор не исчерпало создаваемую такими иллюзиями проблему
аварийности авиационного, космического, автомобильного и морского
транспорта.
В данной главе кратко представлен научный спор между учеными о
том, есть ли эмоциональная память, запечатлевающая чувственный
компонент прошедших психотравм и радостных экстазов. Автор на
примерах из своей психотерапевтической практики показал, что
«забытые» эмоции подобны «уснувшему» вулкану и могут взрываться
при ничтожных напоминаниях о прошлых страстях.
Автор описал особенности сна при длительном, многосуточном
дистрессе, исследованные им при подготовке первых космических
полетов. Последующее изучение сна при стрессе подтверждало и
детализировало первые научные находки. Современные представления о
сне при стрессе также представлены в данной главе.
В завершение главы читателю предложены некоторые варианты
типологизации стресса у людей с разными характерами, с
психологическими и антропологическими особенностями. Хотя с
древнейших времен до теперешнего времени бесчисленны поводы и
способы дифференцировать человеческие качества, все же и сейчас их
своеобразие, проявляющееся в экстремальных ситуациях, нередко
оказывается неожиданным и непонятным. Не претендуя на
окончательное суждение, автор демонстрирует правомочность разных
подходов к типологизации людей, переживающих стресс. Представлены
свидетельства корреляции
Когнитивный отдельных
сибсиндром антропологических
стресса. Познавательныехарактеристик
(групп крови) и поведения в экстремальных условиях (в боевой
обстановке). Описаны результаты различия пьяниц, «уходящих» в
алкоголизм от стресса жизни.
Изложенный в данной главе большой массив результатов
исследований когнитивного субсиндрома стресса оставляет читателю
возможность иметь собственное суждение. Только самостоятельное
сопоставление научных и личных свидетельств о том, что происходит в
сознании при стрессе, становится полезным для человека и помогает ему
разумно, с победой выходить из чрезвычайных ситуаций, купируя
собственный стресс, помогать другим людям уменьшать его дурные
последствия.
Литература к 4-й главе
Amir Sh., Amit Z., 1978. Endogenous opioid ligands may mediate
stressinduced changes in the affective properties of pain related behavior in
rats / / Life Sci., vol. 23, N 11, p. 1143-1152.
Anthony A.J1956. Changes in adrenals and other organs following
exposure of hairless mice to intense sound/Acoustical Society of America //
Lancaster (PA) Aber Inst. Phys., Incorp , vol. 28, N 2, p. 270-275.
Bauman
Спис°N..
к Kuhl J., КагепМ., 2005. Left-hemispheric activation and self• 648
литературы
infiltration: testinga neuropsychological model of internalization / /
Motivation and Emotion, 29: 135-163
Beach D.A., 1976. Anxiety, stress, and short-term memory. Diss Abstr.
Intern., vol. 37, N 1-B, p. 435.
Becker E., 1977 The terror of death / / Stress and coping. An anthology I
Ed. A. Monat, R.S. Lazarus. N.Y.: Columbia Univ, press, p. 310-323.
Becker P., Scheider B., 1976. Specific reactions to stress and personality
characteristics: students before an examination / / Ztschr. Exp. und Angew.
Psychol, Bd. 23, N 1, s. 1-29.
Berry C.A., 1973. Effects of weightlessness in man. — COSPAR Life Sci.
and Space Res., N 11, p. 187-199
BleulerE., 1920. Руководство по психиатрии. Берлин: Врачъ.
Bowlby J., 1952. Maternal care and mental health. Geneva: World Health
Organisation.
Brown N.O., 1959. Life against death: The psychoanalytical meaning of
history. N. Y.: Viking Books.
ChandessaisC., 1972. Practical measures against panic / / Bulletin of the
1CDO, №203, p. 1-7;
Choron J., 1963. Death and western thought. N. Y.: Collier Books.
Davis C.W., 1979. The effects of training upon the effectiveness,
dogmatism, and stress of first year paraprofessionals within a university
setting / / Dies. Abstr. Intern, vol. 39, N 7-А, p. 4055.
Ellis B. HZ., Dudley H.A., 1976. Some aspects of sleep research in
surgical stress //Psychosom. Res., vol. 20, N 4, p. 303-308.
Ellis B. W., Dudley H.A., 1976. Some aspects of sleep research in surgical
stress // Psychosom. Res., vol. 20, N 4, p. 303-308.
Fairbank J.A., Nickolson R.A., 1987. Theoretical and empmal issues in the
treatment of post-traumatic stress disarder in Vietnam / / Journ of Clinical
Psychology 43.1.44-63
Feifel H. (Ed ), 1959. The meaning of death. N. Y.: McGraw-Hill.
Foucault M., 1976. Mental illness end psychology. N.Y.
Foy D.W. Carroll E. M., Donahoe C.P, 1987. Etiological factors in the
development of PTSD in climatical samples of Vietnam combat veterans//
Jornal of Clinical Psychology. 43.1.17-27;
Freud S., 1908. Die Kulturelle Sexualmoral und die moderne Neurosit /
/Gesamt Werke Bd. 7, s 143-178
Freud S„ 1936. The problem of anxiety. N. Y: Norton.
Freud S., 1959. Mourning and melancholia / / Collected papers. N.Y.;
Basic Books, vol. 4, p. 152-170.
Friedman M., Rosenman R.H., 1977. The key cause — type A behavior
pattern / /Stress and coping, N. Y.: Columbia Univ, press, p. 203-212.
Geller W., Mappes C., 1952 ber die tdlichen katatonien / / Arch Psychiat.
Nervenkr., Bd. 189, H. 2, s. 147-161.
Gerathewohl S., Ward J., 1960. Psychophysiology and medica studies ol
L., p. 422-434.
Goderez B.J., 1987. The Survivor Syndrome Massive Psychic Trauma
and Posttraumatic Stress Disorder Among Vietnam Veterans/ / Journa of
Список
Counselling andлитературы
Development, v. 65. 363-366. 649
Hartmann E., Brewer V., 1976. When is more or less sleep required? A
study of variable sleepers / /Comprehens. Psychiat., vol. 17, N 2 p. 275-285.
Henry J., Ballinger B., Maher P. et al., 1952. Animal studies of the sub-
gravity state during rocket flight //J. Aviat. Med., vol. 23, p. 421-432.
Hernandes-Peon R., 1969. Neurophysiological aspects of attention /
/Hand book of clinical neurology / Ed. P. Vinken, G. Bruyn Amsterdam:
North — Holland Publ. Co, vol. 3, chap. 9.
Horowitz M.J., 1986. Stress-respons syndromes. 2nded. Northvale, N.J.
Aronson.
Horowitz M.J., Solomon G F., 1975. A prediction of delayed stress
response syndromes in Vietnam veterans / / J of social issues: soldiers in ...
and aftes Vietnam. Vol. 31, №4, p. 67-80;
James W., 1890. The Principles of Psychology. London.
James W., 1958. Varieties of religious experience: A study in human
nature. N. V.: Mentor Ed.
Jaspers K., 1964. Allgemeine Psychopathologie. Berlin.
Jaspers K., 1965. Allgeine Psychopatholoie. Berlin: Springer Verlag.
Kaplan H.I., Sadock B.J., 1996. Handbook of Clinical Psychiatry.
Baltimore.
Kaplan S., 1973. Cognitive maps, human needs and the designed
environment / / Environmental design research/Ed W. F. E. Preiser.
Stroudsburg (Pa): Dowden, Hutchinson a. Ross, p. 275-283.
Kaplan S., 1976. An informal model for the prediction of preference / /
Lands cape assessment: Values, perceptions and resources / Ed. E.H. Zube,
LG. Fabos, R.O. Brush. Stroudsburg (Pa): Dowden, Hutchinson a. Ross, p. 12-
24.
Keele S. Attention and human performance. Pacific Palisades (Cal.):
Goodyear, 1973.
Kendall P.C., 1977. Differential state anxiety reactions for subjects
differing in measures of trait anxiety / / Diss. Abstr Intern., vol. 37, N 7-B, p.
3614.
Kitajew-Smyk L.A., 1988. Psychologia stresu. Wroclaw: Ossolineum, s.
172-174.
Kolb L.C., 1983. Return of the repressed: delayed stress reaction to war / /
Journal of the American Academy of psychoanalysis, 11,4, 531-543.
Kolb L.C., Mutalipassi L. R., 1982. The conditioned emotional response: a
sub class of the Chronic and delayed posttraumatic stress disorder / /
Psychiatne Annals 12:11,979-987.
KormosH.R., 1978. The nature of combat stress //Stress disorders among
Vietnam veterans. N. Y.: Brunner and Mazel, p. 3-22.
Larsen O.N., 1954. Rumors in a disaster //J. Commun, № 4, p. 111-123.
Lazarus B.S., 1977. Cognitive and coping processes in emotion / / Stress
and coping. N. Y.: Columbia Univ, press, p. 144-157.
Lazarus R.S., 1969. Stress and emotion / / XIX Intern. Congr 19-a Short
Symp. L.
Le PrestreC., 1971. Les lieux du corps: Г tude sur I’acupuncture P . La
Table ronde.
Leighton D.C., 1978. Sociocultural factors in physical and mental break-
down / / Man-Environ. SystvoL 8, N 1, p. 33—37.
Lindsay D.S., 1991. Metcalf CHARMed, but not convinced: comment on
Metcalfe J. Exp. Psychol. Gen. Vol. 120, № 1. P. 101-103.
650 Глава 4
Manderscheid R.W., Silbergeld S., Dager В , 1976. Alienation A response
stress / / Cybernetics, vol. 5, N 1, p. 91-105.
MandlerG., 1984 Mind and Body. Psychology of Emotion and Stress.
N.Y., Norton.
Marcuse H , 1959. The ideology о death / / The meaning of death / Ed. H.
Feifel. N. Y.: McGraw-Hill, p. 64-76.
Maslach C., 1976. Bumed-out / / Human Behavior, 5 (9), p. 16-22.
Menninger K. Regulatory devices of the ego under major stress / / Stress
and coping / Ed. A. Monat, R. S. Lazarus. N. Y., 1977: Columbia Univ, press,
p. 159-174.
Menninger K. Regulatory devices of the ego under major stress / / Stress
and coping / Ed. A. Monat, R. S Lazarus. N. Y.: Columbia Univ, press, 1977,
p. 159-174.
Menninger K., 1977. Regulatory devices of the ego under major stress //
Stress and coping / Ed. A. Monat, R. S. Lazarus. N. Y.: Columbia Univ, press,
p. 159-174.
Moore N.C., 1976. The personality and mental health of flat dwellers / /
Brit, J. Psychiat., vol. 128, p. 259-261.
MurphyG. 1959. Discussion //Themeaningofdeath/Ed.H.Fedel N. Y.:
McGraw Hill, P. 317-340.
Myers H.F., 1974. Cognitive appraisal and competence as determinants of
behavioral responses to stress / / Diss. Abstr. Intern., vol. 35, N 2-B, p. 1058.
Noyes R, Kietti В., 1977. Depersonalization in response to lifethreatening
danger.— Comprehens. Psychiat.. vol. 18, N 4. p. 375- 384.
Opler M.K., 1956. Culture, Psychiatry and human values. London Tomas,
s. 67
Pallmeyer TP., Blancherd E.B., Kolb L.C., 1986 The psychophysiology of
comba-tinduced post-travumatic-stess diaorded in Vietnam veterans/ / Bechev.
Res. Ther 24,6,645-652.
Pierson T, 1989. Critical Insident Stress: A Serius Law Enforcement
Problem// Police Chief, № 2, p. 32-33.
PiggL.D., 1961. Human engineering principles of design forin-space
maintenance.— USAF Aero Syst. Div. 61-629, Nov., p. 10-18.
Popov V.A., Yuganov E.M., 1967. Pilot spatial orientation / / Some
problems of aviation and space orientation and space medicine. Prague, p.
147-154.
Rath B., 1962. Hipersommnie, Berlin.
Renzulli J.S., 1986. The three ring conception of giftedness. N.Y.:
Cambridge University Press., p. 28-33
Rheingold J.C., 1967. The mother, anxiety, and death: The catastrophic
death complex. Boston: Little, Brown.
Rochlin G„ 1967. Griefs and discontents. Boston: Little, Brown.
Rojek D.G., 1976. Social status, psychological stress and behavior. A
model of the stress response sequence / / Disc. Abstr. Intern., vol. 36, N 8-А,
p. 5562.
Roman J.A., Warren B.H., Graybiel A, 1964. Observation of the elevator
illusion during subgravity preceded by negative accelerations / / Aerospace
Med.,, vol. 35, p. 121-124.
Список P.S.,
Rotenberg литературы
Weinberg I., 1999. Human memory, cerebral hemispheres 651
and the limbic system: A new approach / / Genetic, Social and General
Psychology Monographs. 125: 45-70.
Rotter J. В, 1966. Generalized expectances for internal versus external
control of reinforcement / / Psychol. Monogr., vol. 80, N 1, p. 1-28
Rotter J. В , 1966. Generalized expectances for internal versus external
control of reinforcement / / Psychol. Monogr., vol. 80, N 1, p. 1-28.
Sasaki E.H., 1965. Effect of transient weightlessness —on binocular
depth perception. Aerospace Med., vol. 36, N 4, p. 343-344.
Schachter S., Singer J E., 1962. Cognitive, social and physiological
determinants of emotional state / / Psychol. Rev, vol. 69, p. 379.
Schneider D., 1977. Stress and sleep // Schweiz. Arch. Neurol.,
Neurochir. und Psychiat., vol. 121, N 1, p 47-54.
Schregardus D.J.,\ 977. A study of defensive style and its interaction with
perception and experience of stress / / Disc. Abstr. Intern., vol. 38. N 1-B, p.
400-401.
Schwarz В.М.. 1979 Cognitive response to stress: Experimental study of
an in formation processing model of intrusive and repetitive thought // Dies.
Abstr. Intern., vol. 39, N 11-B, p. 5585-5586.
Shaler N.S., 1900. The individual: A study of life and death. N. Y.:
Appleton Century Crofts,.
ShapiroCM., 1994. ABC of sleep disorders/ Bedford. 1993; Principles and
Practice of Sleep Medecine W В Saunders Company.
Solomon Z., Benbenishy R. 1986. The role of proximity, immediacy and
expectancy in frontline treatment of combat stress reaction among Israelis in
the Lebanon War / / Amer. J. Psychiat., V 143, № 5, p. 613-617.
Solomon Z, MikulincerM., Blech A., 1988. Characteristic Expressions of
Combat-recanted PTSD among Israeli soldiers in the 1982 Lebanon
War//Behavioral Med., V. 14,№4, p. 171-178.
Sommer R.. 1894. Diagnostic der Jeisterkrankheiten fur practiscke Arste
und Studirende, Wien, Leipzig.
SpielbergerC D ,GorsuchR L .Lushene R E., 1970 Manual forthe state-trait
anxiety inventory. Palo Alto (Cal.).
SpiroM.E., 1977. Religious systems as culturally constituted defense
mechanisms / / Stress and coping. N.Y.: Columbia Univ, press.
StolperJ.H., 1977. Color induced physiological response / / Man- Environ.
Syst., vol. 7, N 2, p. 101-108.
Suzuki D.T., 1956. Zen Buddism. N. Y.: Acad, press.
Thorn G.W., Jensking IT'., Laidlaw J.C. et al., 1953. Response of the
adrenal cortex to stress in man.— Trans. Assoc. Amer. Physiol., vol. 66.
Tietz W., 1970 School phobia and the fear of death / / Mental Hyg., vol.
54, p. 565-568.
TobachB.,GianutsosJ.,Topoff H B.,etal., 1974. The four horsemen: rasism,
sexism, militarism and social darwinism. N. Y.: Acad, press.
Tyhust J.S., 1956. Psychological and social aspects of civilian disaster//
Can. med. Ass. J. V. 76, p. 385-393.
ValentineJ.H.,EbertJ.,OakeyR. etal., 1975. Human crises and the human
environment / / Man-Environ. Syst, vol. 5, N 1, p. 23-28.
Wallace A F. C, 1956. Tornado in Worcester. Au exploratory study of
individual
652and community behavior in an extreme situation. Disaster Study, Глава
№ 4
3. Washington. D C., 166 p.
Wassertheil-Smoller S., Applegat W.B., Berge K., Chang C.J., Davis B.R.,
Grimm R. et al., 1996. For the SHEP Cooperative Research Group. Change in
Depression as Precursor of Cardiovascular Events / / Arch. Int. Med., v. 156 p.
553-559
White W.J., 1965. Effects of transient weightlessness on brightness
discrimination // Aerospace Med., vol. 36, N 4, p. 327-331.
22 Психолої ия CT peccd
White W.J., Monty В.A., 1963. Vision an unusual gravitational forces / /
Hum. Fact., vol. 5, N 3, p. 239-263.
Winner E., 1996. Gifted children: myths and realities. N.Y.: Basic Books
Wundt W., 1908-1911. GrundzugederphysiologiachenPsychologie 6 Auf
1. Leipzig,.
Yerkes B., Dodson J., 1908. The relation of strength of stimulus to
rapidity of habit-formation / / J. Comp. Neurol. Psycho!., N 18, p. 459-482.
Zilboorg G., 1943. Fear of death// Psychoanal. Quart., vol. 12.
р. 465-475.
Абаев H.B., 1993. Чань-буддизм и культура психической деятель-
ности в средневековом Китае. Новосибирск: Наука.
Авторханов А., 1991. Загадка смерти Сталина //Новый мир. № 5, с.
194-233.
Айрапетяну М.Г., 1982. Экспериментальные неврозы / / Ай-
рапетянц М.Г., Вейн А.М. Неврозы в эксперименте и клинике. М.:
Александров Е.О., 2005. Интегративная психотерапия посттрав-
матического стрессового расстройства. Новосибирск: Сибпринт.
Александровский Ю.А., 1986. Социально-стрессовые расстройства / /
Русский медицинский журнал, т. 3., № 11, с. 489-494.
Александровский Ю.А., 1999. К вопросу о механизмах развития
невротических расстройств (идеи И.П. Павлова и современность) Лекция
для врачей. VI Росс, конгресс «Человек и лекарства» 19-23 апреля. М.
Александровский Ю.А., 2000. Пограничные психические рас-
стройства: руководство для врачей. М.: Медицина
Александровский Ю.А., 2007 Пограничные психические рас-
стройства: Учебное пособие для врачей. 4-е изд, перераб. и доп. М.:
ГЭОТАР —Медиа.
Александровский Ю.А., Лобастов О.С., Спивак Л.И., Щукин Б.П.,
1991. Психогении в экстремальных условиях. М.: Медицина.
Аллилуева С.И., 1990. Двадцать писем к другу. М.
Ананьев Б.Г., 1961. Теория ощущения. Л.: Изд-во ЛГУ.
Андреева Б.В., 1950. Невропат, и психиатр., т. 19. Вып. 6.
с. 49-55.
Анохин ПК., 1980. Узловые вопросы теории функциональной
системы. М.: Наука.
Аракелов Г Г., 2004. Психофизиология стресса / / Психофизиология.
СПб.: Питер, с. 334.
Аракелов Г.Г., Глебов В В., 2005. Вегетативные составляющие
стресса и личностные особенности пациентов, страдающих погранич-
ными расстройствами/ / Псих. журн. № 5, с. 35-46.
Арьес
Спис°Ф.,
к 1922. Человек перед лицом смерти. М.: Академия-• 653
Прогресс.
Аткинсон Р., 1980. Человеческая память и процесс обучения. М.
Ахмедова Х.Б., 2004. Изменение личности при посттравматическом
стрессовом расстройстве (по данным обследования мирного населения,
переживших военные действия). Автореф. дис. ... докт. психол. наук. М.,
с. 37-38.
Бабаева Ю.Д., Войскунский А.Е., 2003. Одаренный ребенок за
компьютером. М.: Сканрус, с. 58.
Башмаков М.Ю., Дюкова Г.М., Голубев В.Л., Столярова АТ, Тушер
В.Н., 1995. Панические атаки в цикле сон-бодрствование / / Расстройства
сна. СПб, МИА, с. 21-29.
Береговой Г.Т., 1979. Роль человеческого фактора в космических
полетах / / Психологические проблемы космических полетов. М.: Наука,
с. 17—24.
Береговой Г.Т., Бузников А.А., Васильев О.В. и др., 1972. Визуальные
наблюдения Земли и околоземной космической среды с пилотируемых
орбитальных станций / / Исследования природной среды с пилотируемых
орбитальных станций. Л.: Гидрометеоиздат, с. 7-66.
Бестужев К.И., Березкин Е.Т., Китаев-Смык Л.А., Клочков А.М.,
невесомости на летающей лаборатории ТУ-104А и физиологические
исследования в условиях невесомости / / Научный отчет, ведущий
исполнительКитаев-СмыкЛ.А.
Бехтерева Н.П., 1974. Нейрофизиологические аспекты психической
деятельности человека. 2-е изд. Л.: Медицина.
Бинг Г., Брюккер Р., 1963. Мозг и глаз. М.: Медицина.
Биндер Г., 1967. Психопатии, неврозы, психопатические реакции
//Клиническая психиатрия. М.: Медицина.
Блейлер Е., 1993. Руководство по психиатрии, Берлин: Врачъ, 1920,
Изд-во НПА.
БлонскийП.П., 1979. Память и мышление //Избранные педаго-
гические и психологические сочинения. М., т. 2, с. 149.
Бобнева М.И., 1964. К проблеме надежности: О закономерных и
случайных отказах в работе оператора. Л.: Изд-во ЛГУ, с. 12-14.
Боброва Э. С., Китаев-Смык ЛА.. 1984. У правление и самоуправ-
ление эмоциональным состоянием в критических ситуациях в системе
взаимоотношений руководитель — производственный сельскохозяй-
ственный коллектив: Учебное пособие для Высшей школы управления
сельским хозяйством. М.: Изд-во ВШУСХ, с. 52-56.
Богоявленская Д.Б., 2005 Парадоксы современной психологии
творчества / / Материалы международного конгресса по креативности и
психологии творчества, Пермь. 1-3 июня, 2005 М.: Смысл, с. 50-52.
Бодров В.А., 2005. Психологический стресс: Развитие и преодоление.
М.: ПЕР-СЭ, с. 308-316.
Бойко НИ.. Даревский С. Г., Завьялов Е.С .Китаев-Смык Л. А.,
Макаров Г.С., Марченко С.Г., Сажин С.Т., Шилова Н.В., Эль- кснин В К
вопросу об использовании электронно-лучевых трубок в качестве
многофункциональных индикаторов / / Инженерная психология в
приборостроении.
654 Л., 1965, с. 65-68. Глава 4
БорбелиА., 1989. Тайна сна. М.: Знание.
Василевский В.Г., Фастовец, ГА, 2005. История вопроса и клинико-
психопатологические особенности посттравматического стрессового
расстройства у комбатантов / / Посттравматическое стрессовое
расстройство. М.: ГНЦССП им Сербского, с. 32-35.
Вейн AM., 1964 Гиперсомнический синдром. Автореф. дис. ... докт.
мед. наук.
Вейн А.М., 1966 Гиперсомнический синдром. М.: Медицина, с. 59.
Вейн А.М., Корабельникова Е.А., 2004. Сновидение: медицинские,
психологические, культурологические аспекты. М.: Эйдос-медиа.
Вертгеймер М., 1987. Продуктивное мышлением.: Прогресс.
Вилюнас В.К., 1989. Перспективы развития психологии эмоций /
/Тенденции развития психологической науки. М., с. 46-60.
Власов Н А, Вейн А.М..Александровский Ю. А., 1983. Регуляция сна.
М.: Наука.
Войскунский А.Е. (ред ), 2000 Гуманитарные исследования в
Интернете. М.: Можайск-Терра.
ВолковА.А. Даревский С.Г..ЗавьяловЕ С., Китаев-СмыкЛ.А., Кремнев
О.Г, Макаров Г.С.. Мельников С.Г., Ощепков НА., Тищенко А Г., Трелина
Е Г., Шилова Н В. Определение оптимальных яркостей световых
сигнализаторов рабочих мест с энергетическими и габаритными
ограничениями / / Инженерная психология в приборостроении. Л., 1965,
с. 62-64.
Володкович ВИ .,2006. Таинство латентности ПТСР / / Личное
сообщение.
Волошин В М -, 2001. Клиническая типология посттравматических
стрессовых расстройств и вопросы дифференцированной психофарма-
котерапии / / Психиатрия и психоформакология. т. 3, № 4.
Волошин В.М., 2005. Посттравматическое стрессовое расстройство:
феноменология, клиника, систематика, динамика и современные
подходы психофармакологии. М.: Анахарсис.
Вундт В. ,1912. Очерки психологии. М
Выгодский Л.С., 1965. Психология искусства М.: Искусство.
Гаврилова Т В., 2005 Зависимость психологических стрессовых
реакций от общественной значимости события / / Вопросы психологии
экстремальных ситуаций, № 1, с. 62.
Газанига М., 1974. Расщепленный головной мозг / / Восприятие,
механизмы и модели. М.: Наука, с. 47-58.
ГакаевД, 16/07/2003 Террористы-смертники — кто они? «Эхо
Москвы» Интервью, 16/07/2003.
Ганзен В А., Игонин Д А., 1981. Информационно-временная модель
организации памяти человека / /ЛГУ, Сер. Экономика, философия, право,
с. 47-55.
Гарбузов В.И., Захаров А.И., Исаев Д.И., 1977 Неврозы удетей и их
лечение. Л.: Медицина.
Геодакян В.А., 1966 Два пола. Зачем и почему? Эволюционная роль
разделения на два пола с точки зрения кибернетики / / Наука и жизнь, №
3, с. 99-105.
Головин С/О., 2003. Словарь психолога-практика. Минск: Хар- вест,
с. 80.
Список
Горбов литературыВ Я., 1975. Психоневрологические аспекты 655
Ф.Д.,Лебедев
труда операторов. М.: Медицина.
Горбов Ф.Д., Мясников В.И., 1968. Исследования сна человека в
условиях длительного вращения / / Физиология вестибулярного
анализатора. М.: Наука, с. 141-151.
Горбов Ф.Д., Мясников В И., Яздовский В.И., 1963.0 состояниях
напряжения и утомления в условиях изоляции от внешних раздраже-
ний //ЖВНД, т. 13, вып. 4, с. 585-592.
Горгиладзе Г.И., Брянов И.И., Юганов Е.М., 1990 Космическая
болезнь / / Физиологические проблемы невесомости. М.: Медицина.
Грановская Р.М., 1974. Восприятие и модели памяти. Л.
Грегори Р.Л., 1970. Глаз и мозг: психология зрительного восприятия.
М Прогресс.
Гришина Е., 2003. Жажда страха / / Что как потратить, № 24, декабрь,
с 47-51.
Гурьева В.А.,Гиндикин В.Я., Макушкин Е.В., 2005. Психология и
психопатология аффективных расстройств. М.: МБА.
Д’Адамо П., Уитни К., 2002.4 группы крови — 4 пути к здоровью.
Минск: Попурри.
Давиденков СИ, 1915 К вопросу об острых психозах военного
времени, истерические формы / / Психиатрическая газета, № 2, с 321-325;
Давиденков С.Н., 1963. Неврозы. Л.: Медгиз.
Даль В., 1994. Толковый словарь живого великорусского языка М.:
Терра.
Де Сент-Экзюпери Антуан Мари Роже (de Saint-Exupery Antoine-
Marie-Roger), 2002. Coop, соч.: В 3 т. т. 1. М.: Терра-Книжный клуб.
Дикая Д.Г., Крылова Г.Ю., 2007. Личностные детерминанты
становления профессионала в особых и стрессогенных условиях дея-
тельности / / Субъект и личность в психологии саморегуляции. М
Дильман В.М., 1972. Почему наступает смерть. Л.: Медицина
Дмитриева И.В., 1998. Психосинергетика. Новосибирск, НГПУ.
Дмитриева Т.Б., 2006. Не позволяй душе так злиться! / / Труд, №
187(25115), 10 октября 2006, с 4.
Дмитриева Т.Б., Васильевский В.Г., Растовцев Г.А., 2003.
Транзиторные психотические состояния у комбатантов, стра дающих
посттравматическим стрессовым расстройством (судебно-
психиатрический аспект) / / Российский психиатрический журнал, №3, с.
38-42.
Довгополюк А.Б., 1997. Психогенные реакции с поведенческими
расстройствами у военнослужащих в мирное время и в боевой обста-
новке. Автореф. дис.... канд. мед. наук. СПб.
Долин А. А., Попов Г.В., 2006 Кемпо-традиции военных искусств
Цит. по: Александров Е.О. Интегративная психотерапия посттравма-
тического стрессового расстройства. Новосибирск: Сибпринт.
Дорфман Л.Я., 1977. Эмоции в искусстве. М.: Смысл.
Дорфман Л Я1993. Метаиндивидуальный мир: методологические и
теоретические проблемы. М.: Смысл.
ДорфманЛ.Я., 1997. Эмоции в искусстве. М.: Смысл.
Дорфман Л.Я., 2002. Дивергентное мышление и дивергентная
личность: ресурс креативности / / Личность, креативность, искусство.
Пермь:656
ПГИИКи Пермский соц. ин-т, с. 89-120. Глава 4
Дорфман ЛЯ., 2005. Методологические основы эмпирической
психологии: от понимания к технологии. М.: Смысл, Изд. Центр
«Академия», с. 146.
Достоевский Ф.М., 1998. Идиот. М.; Худ. лит.
Егоров Б.Б, 1964. Важные эксперименты // Авиация и космонавтика,
№ 12, с. 34—38.
Епачинцева Е.М., 2001. Посттравматические стрессовые
расстройства комбатантов // Автореф. дисс. ... канд. мед. наук. Томск.
Журавлев Г.Е., 1971. Исследование и моделирование энтропийной
зависимости времени реакции человека // Дис. ... канд. псих, наук. М.
Завьялов В.Ю., 1988. Психологические аспекты формирования
алкогольной зависимости. Новосибирск: Наука
Захарова СИ., 2005. Формирование мотивации к безопасному
поведению сотрудников правоохранительных органов / / Вопросы
психологии экстремальных ситуаций, № 1.
Захарова С.И., 2006. К вопросу о профилактике ПТСР // Личное
сообщение.
Зейгарник Б.В., 1973 Основы патопсихологии. М.: Изд-во МГУ
Зеленова М.Е., 2005. Исследования смысло-жизненных ориентаций у
ветеранов боевых действий в Афганистане / / Боевой стресс: Механизмы
стресса в экстремальных условиях. Сб. научных трудов симпозиума,
посвященного 75-летию ГНИИИ ВМ, М.: Истоки, с. 91
Зиновьев П.М Душевные заболевания в картинах и образах., http: //
rwiufc. spb.ru/doc9.pdf...
Зинченко В.П.,Мунипов В.М., 1995. Эргономика: ориентированное на
человека проектирование. М.: Тривола.
Зинченко Ю.П., 2003. Клиническая психология сексуальности
человека в контексте культурно-исторического подхода. М.: Проспект.
Иванов Е.А., Попов В.А., Хачатурьянц Л.С.,\ 968. Рабочая дея-
тельность космонавта в невесомости и безопорном пространстве / /
Медико-биологические исследования в невесомости М.: Медицина, с.
410-439.
Исаев А.Б., Котенев И.О., Филиппов Н.М., 1989 Психологические и
психиатрические проблемы при катастрофических стихийных
бедствиях / / Психические расстройства у пострадавших во время
землетрясения в Армении. Александровский Ю.А. (ред.), с. 31-39.
Калмыкова Е.С., Падун М.А., 2002 Качество привязанности как
фактор устойчивости к психической травме // Журн. практ. психологии и
психоанализа, ,№ 1.
Каплинский М.З., Шульман Е.Д., 1934. О периодической спячке / /
Труды псих. клин. 1-го Мед. инет. Вып. 4, с. 200-232.
КарвасарскийБ.Д., 1997. Неврозы: Руководство для врачей. М.:
Медицина, 1990.
Кассиль Г.Н., 1978. Внутренняя среда организма М.: Наука.
Квиткин ЮЛ., 1977. Стресс сельскохозяйственной птицы. М.
Сельхозиздат.
Кекелидзе 3 И., 2005. Посттравматическое стрессовое расстройство у
пострадавших в чрезвычайных ситуациях // Посттравматическое
стрессовое расстройство. М.: ГНЦССП им. В П Сербского, с. 81-95.
Список
Китаев литературы
СмыкЛ.А., 2007 б. Феномены послестрессовой алексити мии 657
невесомости / / Психологический журнал, т. 28, № 3, с. 115-123.
Китаев-Смык Л.А. Сенсомоторная активность оператора подвижных
средств при гравитационном стрессе / / Методология инженерной
психологии, психологии труда и управления. М.: Наука, с 250-268.
Китаев-СмыкЛ.А., 1963 а Некоторые сенсорные нарушения у людей
в невесомости / / Авиационная и космическая медицина. М. Медицина, с.
246-247.
Китаев-Смык Л.А., 1963 б. Установка тела (позные реакции)
животных в условиях невесомости / / Авиационная и космическая
медицина. М. Медицина, с 247-250
Китаев Смык Л.А., 1963 а Попытка использования фармако-
нарушений, возникающих в невесомости.— Фармакология и токси-
кология, т. 26, № 4, с. 508.
Китаев-Смык Л.А., 1964. Человек в невесомости (Психол. опы-
ты)//Наука и жизнь, №9, с 16-21.
Китаев-Смык Л.А., 1967 Зрительные иллюзии у людей в неве-
сомости и при комбинированном действии невесомости, угловых и
Наука, т. 7, с. 180-186.
Китаев-Смык Л.А., 1968 а. О механизме окулогравической иллюзии /
/ Вопр психологии, № 4, с. 54-59.
Китаев Смык Л.А., 1969. Изменение фотопической и скотопи-
ческой чувствительности зрения человека при кратковременном
действии невесомости / / Проблемы физиологической оптики, т. 15 Л.:
Наука, т. 15, с. 130-133.
Китаев-СмыкЛ.А., 1974. Влияние кратковременного действия
невесомости, линейного и кориолисова ускорений на считывание с
многошкального индикатора / / Проблемы инженерной психологии и
эргономики: VI Всесоюзн. конф по инж. психол и эргономике Ярославль,
с. 153-156.
Китаев-Смык Л.А., 1974. Восприятие иллюзий перспективы на
электронных дисплеях и при длительном вращении // Проблемы
инженерной психологии и эргономики: VI Всесоюзн. конф, по инж.
психол. и эргономике. Ярославль, с 26-28.
Китаев СмыкЛ.А., 1976. Кратковременная память при кинетозе в
условиях длительного вращения //Механизмы модуляции памяти. Л.:
Наука, с. 93-96.
Китаев-Смык Л.А., 1977. Вероятностное прогнозирование и
условиях / /Вероятностное прогнозирование в деятельности человека.
М.: Наука, с. 189-225.
Китаев-СмыкЛ.А.,
Спис°к литературы 1977. Влияние цветового климата на течение• 658
кинетоза / / Проблемы функционального комфорта: Тез. докл. Всесоюз.
конф, по эргономике. М., с. 33-36.
Китаев Смык Л.А., 1977 б Вероятностное прогнозирование и
условиях. В кн.: Вероятностное прогнозирование в деятельности
человека. М.: Наука, с. 189-225.
Китаев-Смык Л.А., 1978 а. О некоторых информационных аспектах
этиопатогенеза // Психология и медицина: Материалы к симпоз. М
Медицина, с 428-431.
Китаев Смык Л.А., 1978 О соотношении вегетативных и пси-
хических проявлений в экстремальных условиях / / Системный анализ
вегетативных функций. Вопросы кибернетики. М., вып. 37, с. 68-72.
Китаев-Смык Л.А., 19786. О соотношении вегетативных и
психических проявлений в экстремальных условиях / /Системный анализ
вегетативных функций. Вопросы кибернетики. М., вып 37, с. 68-72.
Китаев-Смык Л.А., 1979. К вопросу об адаптации к невесомости / /
Китаев-Смык Л .А., 1981. Миг свободного парения / / Знание- сила,
№2, с. 19—23.
Китаев-СмыкЛ.А., 1983. Психология стресса М.: Наука.
Китаев-Смык Л.А., 19956. Побеждающие - побежденные: психолог
на чеченской войне// Soldier of Fortune (Солдат удачи), №12, с. 10-15.
Китаев-Смык Л.А., 1996. Психологические исследования по обе
стороны фронта / /Архетип, №2, с. 2-8.
Китаев-Смык Л.А., 1997. Мирное население в начале гражданской
войны / / Архетип, № 1, с. 17-21.
Китаев-СмыкЛ А., 2000. Нарушение ролей мужчины и женщины
(гендерный кризис) вЧечне — военные изменения «этнического гомео-
стаза»/ /Доклады на 18-м Международном постоянно-действующем
семинаре «Гомеостатика живых, природных, технических и социальных
систем» 24 июня 2000 г М : WOSC, с. 20-21
Китаев-Смык Л.А., 2001. Возвращенцы / / Московский комсомолец.
10 октября 1996 г.
Китаев-СмыкЛ.А.,2001. Стресс войны. Фронтовые наблюдения
врача-психолога, М.: РИК.
Китаев Смык Л.А., 2003 Чеченские террористки — кто они? //
Огонек, № 28, с. 38-39.
Китаев-СмыкЛА , 2004. Гендерный кризис после многолетней войны
в Чечне / /Мужчина и женщина: Диалог или соперничество Т. 1 , М.:
Изд-во ИА РАН, с. 345-362
Китаев-СмыкЛА., 2006. Мусульманский «зикр», христианский
«богослужебный круг» и солярные хороводы // Международная научная
конференция «Россия — Иран: диалог культур», г. Москва, 27—28
октября 2006 г М : ЛЕНАНД, с 75—80.
Китаев-Смык ЛА , 2007 в. Факторы напряженности творческого
процесса / / Вопросы психологии, № 3, с. 69-82.
Китаев-Смык ЛА., 2007. Конверсионные расстройства детей и
женщин в Чечне и Ингушетии: «Эпидемия» индуцированных болезней
или массовая истерия? / / Вопросы психологии экстремальных
состояний, № 3, с. 2-17
Китаев-Смык ЛА., Боброва Э С., 1988. Стресс как психологический
фактор операторской деятельности / / Психологические факторы
операторской деятельности. Ред. Галактионов А. И. и др. М. Наука, с
111-125.
Китаев-Смык ЛА., Галле Р Р, Гаврилова Л Н и др., 1972. Динамика
Материалы Всесоюз. конф. Москва, Калуга, т. 2, с. 197-199.
Китаев-Смык Л А , Галле Р.Р., Клочков А М и др., 1969 Клинико-
физиологические исследования при длительном (до трех суток) действии
на организм человека ускорений малых величин / / Тр. 3-й конф, по
авиац. и косм, медицине. М , т. 1, с. 286-288.
Китаев-Смык Л А., Захарова А.В., 1981. Микроструктурный анализ
стресса при речевой активности во время деятельности в экс тремальных
условиях / / Науч.-практ. конф. «Психологические аспек ты повышения
эффективности трудовой и учебно-воспитательнои деятельностью (Тез.
докл.). Новосибирск: Новосиб. облсовет НТО; Новосиб. отд-ние о-ва
психологов СССР, с. 40-42.
Китаев-Смык ЛА., Котова Э.С , Устюшин Б В., 1969. Исследование
зрительного анализатора в условиях длительного действия ускорений,
возникающих при вращении стенда «Орбита» / / Материалы 3-й
конференции по авиационной и космической медицине. Калуга, с. 324-
326.
Китаев-Смык Л А., Крок И.С., Ощепков НА., 1974 Исследо вание
при кинетозе в условиях медленного вращения / Проблемы инженерной
психологии и эргономики: IV Всесоюз. конф Ярославль, т. 1,с. 153—156.
Китаев-Смык Л. А., Неумывакин И.П., Пономаренко В А., 1964. К
вопросу о методах оценки психологического состояния летчика при
Список литературы• 683 аварийней ситуации в полете / / Проблемы
инженерной психологии. Тр. конф по инж психол. Л., с. 61-62.
Kurnach-С мы кЛ.А., Неумывакин И.П., Пономаренко В.А.. Утя-
мышев Р И, 1967. Некоторые особенности психофизиологической
реакции у летчиков в стрессовых условиях / / Авиакосмическая
медицина. Труды секции авиац. и косм, медицины. М.: Моск, физиол.
Обш. № 1.С. 237-238.
Китаев-СмыкЛ А..ПинегинН И, 1966 Исследование аккомода-
ционных возможностей зрения при кратковременной невесомости / /
Материалы пятого совещ. по физиол. оптике. М.; Л., с. 66-67.
Китаев-СмыкЛА.,ПоповВ .А., ЧурсиновВ.А , 1983. Особенности
исследований операторской деятельности на плавучих стендах / /
Психические состояния и эффективность деятельности: Вопросы
кибернетики. М.: Изд. АН СССР, НСКП «Кибернетика», с. 82—99
Китаев-Смык Л.А., Хромов Л Н., 1981 Использование микро-
структуры эмоционального стресса для формирования целеполагания.
Вкн.: IX Всесоюз. симпоз. по кибернетике: Тез. симпоз. Сухуми, 10- 15
ноября 1981. М : Науч, совет по комплекс, пробл. «Кибернетика» при
Президиуме АН СССР, т. 3, с. 72-74.
Китаев-Смык Л.А., Чурсинов А.В., 1980. Пространственная
ориентация человека-оператора при укачивании / / Проблемы инже-
нерной660психологии: Материалы Всесоюз. конф, по инж. психологии. Глава 4
Ленинград, октябрь 1979 г. Л., с. 228-230.
Китаев-Смык Л.А., Чурсинов А.В., 1980 Пространственная
ориентация человека-оператора при укачивании//Проблемы инженерной
психологии: Материалы Всесоюз. конф, по инж психологии. Ленинград,
октябрь 1979 г., Л., с. 228-230.
Китаев-Смык У/. А, 1995 а. Индивидуальные различия боевого
стресса у российских солдат и чеченских боевиков во время военного
конфликта вЧечне / / Доклады на международной конференции «Об-
щество, стресс, здоровье: стратегии в странах радикальных социально-
экономических реформ» (Москва, июнь 1995). М., с. 19-24.
Ковалевский П.И., 1995. Психиатрические эскизы из истории. Т. 1, т.
2. М.: Тера-Терра.
Ковров Г В , Вейн А .М.. 2004. Стресс и сон у человека. М.: Нейро-
медиа.
Кокубава P H., 2006. Реанимация обожженных // Личное сообщение.
КолодзинБ., 2003. Как жить после психической травмы / / Проблемы
военной психологии. Минск: Харвест.
Колпачев В В., 2005. Феномен творчества в контексте современного
научного знания / / Материалы международного конгресса по
креативности и психологии творчества. Пермь, 1-3 июня. 2005. М.:
Смысл, с. 67-70
Конфуций, 1973. Древняя китайская философия: Собр. текстов. М.:
Наука, т. 1.
Конюхов Е.М., Болоцких М.Е., Китаев-Смык Л А. и др., 1965 Автор,
свид. 187931 (СССР) Устройство для исследования влияния на человека
условий длительности вращения и ускорения кориолиса. Приоритет от 2
июля 1965 г.
Копанев В.И., Юганов Е.М., 1972. Клинико-физиологическая
характеристика космической формы болезни укачивания / / Космическая
медицина: Тез. докл. на IV Всесоюз. конф. Москва; Калуга, т. 2, с. 207-
209.
Копанев В.Н., Юганов Е.М., 1974. Некоторые результаты медико-
биологических исследований, выполненных по программе «Джемини» и
«Аполлон» / / Невесомость (Медико биол. исслед) М.: Медицина, с. 381-
428.
Коробельникова Е.А., 1997.Сновидения при невротических рас-
стройствах у детей и подростков. Канд. дис.... мед. наук. М.
Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. 2000. Социодинамическая пси-
хиатрия. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга.
Котова Э.С., Китаев-Смык Л.А., Устюшин Б.В., 1971. Исследование
зрительных функции и ретинального кровообращения в
условияхдействия на организм человека комплексных ускорений / /
Косм, биология и косм. Медицина, № 4, с. 42-47.
Кузнецов А.А., 2004. Посттравматическое стрессовое расстройство:
вопросы лечения / / Психологическая реабилитация участников боевых
действий илиц, пострадавших в чрезвычайных ситуациях. М.: Гэотар-
мед, с. 132-136.
Куприн А.И., 1958. Гранатовый браслет / / Собр. соч.: В 6 т., т. 4.
Лакосина Н.Д., Трунова М.М., 1994. Неврозы, невротические
развития личности. М.: Медицина.
Лафи С.Г., 1996. Психологические особенности травматического
стресса при ожоговой болезни. Дис.... канд. психол. наук. М.
Леонов А А., Лебедев В.И., 1971. Психологические особенности
деятельности космонавтов. М.: Наука, 1971.
Лесной Н., 2006. После войны. ГЕО, № 2, с. 104-108.
Лисицын Ю.П., Сидоров П.И., 1990. Алкоголизм: медикосоциальные
аспекты. М.: Медицина.
Литвинцев С.В., 1994. Клинико-организационные проблемы оказания
психиатрической помощи военнослужащим в Афганистане: Автореф.
дис.... д-ра мед. наук. СПб.
Лишшак К., Эндреци Э., 1967. Нейроэндокринная регуляция
адаптивной деятельности. Будапешт: Изд-во Академии наук.
Лобова Л.П., 1937. Роль вестибулярной системы в генезе и структуре
зрительных галлюцинаций / / Неврология и психиатрия, т. 6, № 12, с. 50-
60.
ЛемовСписок
Б.Ф.,литературы
Сурков Е.Н., 1981. Антиципация в структуре деятель- 662
ности 1^.: Наука.
Лукд^іский П.Е. и др., 1953. История болезни И.В. Сталина / / Рос.
гос. архив СОЦ.-ПОЛИТ. истории (РГАСПИ), ф. 558, о. 11, д. 1483.
Лурия А. Р„ 1975. Внимание и память. М.
Магазанник В. Д., 2007. Мода на «экстрим»// Личное сообщение
Магазанник В.Д., 2007. Человеко-компьютерное взаимодействие. М.:
Университетская книга.
Магазанник В.Д., 2006. Комментарии к статье «О смелости» / /
Малкина-Пых И.Г., 2005. Экстремальные ситуации: Справочник
Малкина-Пых И.Г., 2006. Психология поведения жертвы: Справочник
Марьин М.И., Касперович В.Г., 2003. Психологическая служба МВД
России, ее задачи и результаты деятельности / / Актуальные вопросы
совершенствования психологического обеспечения деятельности
сотрудников органов внутренних дел. М.: ГУК МВД РФ, с. 7-37.
Машин В.А. Психическая нагрузка, психическое напряжение и
функциональное состояние операторов систем управления / / Вопросы
психологии. 2007, № 6, с. 86-96.
Маслоу А., 1999. Новые рубежи человеческой природы. М.: Смысл.
Маяковский В., 1955. Облако в штанах. Поли. собр. соч. М.: Худ. лит.,
т. 1,с. 181. 171-196.
Маяковский В., 1958. Письмо товарищу Кострову из Парижа о
сущности любви. Поли. собр. соч. М.: Худ. лит. т. 9, с. 383
Медведев В.И., 1979. Психологические реакции человека в
экстремальных условиях / / Экологическая физиология человека.
Адаптация человека к экстремальным условиям среды. М Наука, с. 625-
672.
Международная классификация болезней (10-й пересмотр), 1994.
Классификация психических и поведенческих расстройств. Клинические
описания и указания по диагностике. СПб.: Адис.
Менделевич В.Д., 2005. Клиническая и медицинская психология. М.:
МЕДпресс-информ.
Меркулов И.И.,Жаботинский Н.В., 1963. Функциональное состояние
зрительно-нервного анализатора при поражении ретикулярной формации
//Вопр. нейроофтальмологии, т. 11 /12, с. 81—94.
Мерлин В.С., 1986. Очерк интегрального исследования индиви-
дуальности. М.: Педагогика.
Моисеев Н.Н., 1987. Алгоритмы развития. М.: Наука.
МонтеньМ. Опыты. Кн. 2. М.: Тера, 1991.
Мэй Р., 2001. Смысл тревоги. М.: Класс. /
Мясищев В.И., 1960. Личность и неврозы Л.: ЛГУ, с. 24 V.
Мясников В.И., 1967. Изучение особенностей в условцйх, моде-
лирующих космический полет / / Косм, биология и медицина, т. 1, № 2, с.
59-63.
Нагорная В.А., 2005. Когнитивная модель сознания в творческом
мышлении
663 человека / /Международный конгресс по креативностиГлава и 4
психологии искусства, Пермь 1-3 июня 2005. М: Смысл, с. 71-72.
Недоступ А.В., 2003. Заключение о причинах смерти И.В. Ста-
лина/ /Каталог выставки «1953: Между прошлым и будущим». М.: Белый
город
Некрасов Н.А., 1886. Так служба! сам ты на войне... // Поли, собр.
стихотв.: В 2 т. Т. 2. Приложение. СПб: Тип. Глазунова, с. 46-47.
Никитин Б.П., 1991. Система совокупного опыта индивида как
объект исследования психологии познания / / Системные исследования:
Ежегодник. М., с. 251-262.
Новик Н.П., 2003. Воспоминания сотрудника Управления охраны,
генерал-майора в отставке Новика Н.П. // Коллекция воспоминаний
Федеральной службы охраны РФ. Цит. по: Фурсенко А.А., Афеани В.Ю.,
2003. 1953. Между прошлым и будущим //Каталог выставки, М.: Белый
берег, с. 19.
Норман Д., 1985. Память и научение. М.
Носенко Э.Л., 1981. Эмоциональное состояние и речь. Киев.
Носенко Э.Л., Егорова С.Н., 1997. Память и эмоциональное со-
стояние. Днепропетровск: ДГУ. с. 96.
Обухов С.Г., 2007. Психиатрия. Александровский Ю.А. (ред.). М.:
ГЭОТАР - Медиа, с. 251-253.
Овсянико-Куликовский Д.Н., 1914. Собр. соч. т. IV. СПб., с. 24-26.
Оганов Р.Г., Погосова Г.В., Шальнова С.А., Деев А.Д., 2005.
Депрессивные расстройства в общемедицинской практике поданным
исследования КОМПАС: взгляд кардиолога / / Кардиология, т. 45, № 8, с.
37-43.
Павлов И.П., 2001. Рефлекс свободы. СПб.: Питер.
Павлов И.П.,1932. Проба физиологического понимания симпто-
матологии истерии. Л.
Пенфилъд В., Джаспер Г., 1958. Эпилепсия и функциональная
анатомия головного мозга человека. М.:Медицина.
Петренко В.Ф., 1991. Введение в экспериментальную психосе-
мантику: исследование форм репрезентации в обыденном сознании.
М„ 1986.
Петров
СпмркЮ.П., 1969. Влияние факторов космического полета на 664
зрительные функции // Физиология зрения в нормальных и экс-
тремальных условиях. Л.: Медицина, с. 124-127.
Петржкая И., 2005. Плоды оглупления//Известия, № 166,
16.09.2005, с. 7.
Печерникова Т.П., Шостакович Б., 2005. Синдром травмы изна-
силования — частный вариант ПТСР / /Посттравматическое стрессовое
расстройство. М.: ГНЦССП им. В.П. Сербского, с. 110-119.
Положий Б.С., 2005. Психотерапия в комплексном лечении
ПТСР / /Посттравматическое стрессовое расстройство. М. :ГНЦССП им.
В.П. Сербского.
Пономарев Я.А., 1986. Психология творчества. М.: Наука.
Пономаренко В.А., 2006. Психология человеческого фактора в
опасной профессии. Красноярск: НИИЦ авиац., косм, медицины и
эргономики.
Пономаренко В.А., Ушаков И.Б., Усов В.М., 1999. Психологические
аспекты проблемы «трудных» состояний человека применительно к
современным управленческим профессиям// Прикладная психология, №
5, с. 43.
Портнов А.А., 2004. Общая психопатология. М.: Медицина.
Портнова А.А., 2005. Особенности клинических проявлений ПТСР у
детей / /Посттравматическое стрессовое расстройство. М.: ГНЦССП им.
В. П. Сербского, с. 144-162.
Посетители кремлевского кабинета И.В. Сталина, 1977 / / Ист. архив,
№ 1.
Посттравматическое стрессовое расстройство. Предисловие, 2005.
М.: ГНЦССП им. В.П. Сербского, с. 3—4.
Присняков В.Ф., Приснякова Л.М., 1990. Математическое моде-
лирование переработки информации оператором человеко-машинных
систем. М.
Психозы и психоневрозы войны. М.; Л., 1934.
Пушкин А.С., 1970. Воспоминание //А.С. Пушкин. Избр. про- изв.: В
2 т. М.: Худ. лит., т. 1, с. 145.
Пушкин А.С., 1970. Избр. произв.: В 2 т.
Пэрна Н.Я., 1925. Ритм жизни и творчества. Л.; М.: Изд-во «Пет-
роград».
Радченко Н.А., 2007. Информационные механизмы мозга: ассо-
циативная память, квазиголографические свойства, ЭЭГ-активность, сон.
СПб: Геликон-Плюс.
Решетников М.М., 2004. Наброски к психологическому портрету
террориста / /Психология и психопатология терроризма: Гуманитарные
стратегии антитеррора. СПб.:ВЕИП, с. 341-343.
Решетников М.М., 2006. Психическая травма. СПб.: ВЕИП
Риман Ф., 1998. Основные формы страха: Исследования цЬбласти
глубинной психологии. М.: Алетейя.
Ролло Мей. Смысл тревоги. М.: Класс, с. 98.
Романовский В .А., 2005. Невротические заболевании//Лекция на
факультете повышения квалификации врачей-психиатров Московской
области 13 октября 2005 г. (стенограмма).
Ромасенко В.А., 1967. Гипертоксическая шизофрения. М: Медицина.
Ротенберг В.С., 1982. Адаптивная функция сна: Причины и про-
явления665
ее нарушений.
•Гл(6ва 4 М.: Наука.
Ротенберг В.С., 2006. Межполушарная асимметрия мозга, ее
функция и онтогенез. Тель-Авив, с. 167.
Ротенберг В.С., Аршавский В В., 1984. Поисковая активность и
адаптация. М.: Наука.
Румянцева Г.М., Степанова АЛ., Чинкина О.В., 2005 Пост-
травматическое стрессовое расстройство у участников ликвидации
аварии на ЧАЭС //Посттравматическое стрессовое расстройство М.:
ГНЦССП им. В. П. Сербского, с. 96-109.
Русаков А.В. и др., 1953. Акт патолого-анатомического исследования
тела Иосифа Виссарионовича Сталина // Рос. гос. архив соц.-полит,
истории (РГАСПИ), ф. 558, о. 11, д. 1486.
Русалова Н.М., 1979. Эмоциональные реакции. М.: Медицина.
Салливан Г.С., 1999. Интерперсональная терапия в психиатрии М.:
КСП+; СПб.: Ювента.
Сантамария Д.А.,Мартино В., Клемонс Э.К., 2005 Стратегия и
тактика морской пехоты США в бизнесе: как использовать философию
маневренных боевых действий для управления успешной организацией.
М.: HIPPO, с. 60.
Свядощ А.М., 1997. Неврозы: руководство для врачей. СПб. Питер.
Севастьянов В.И., 1979. Проявление некоторых психофизио-
логических особенностей человека в условиях космического полета / /
Селье Г., 1966. На уровне целого организма. М.:Наука.
Селье Г., 1979. Стресс без дистресса. М.: Прогресс
Семичов С.Б., 1987. Предболезненные психические расстройства М.:
Медицина.
Семке В.Я., 1988. Истерические состояния. М: Медицина.
Сенявская Е.С., 1999. Психология войн в XX веке: исторический
опыт России. М.: Российская политическая энциклопедия, с. 59-66.
Симонов П.В.. 1975. Высшая нервная деятельность человека:
Мотивационно-эмоциональные аспекты. М.: Наука.
Спшр^итератрры• 689 Симонов П.В., 1981. Эмоциональный мозг. М.:
Наука.
Сколярова НА., 1979 Эндокринные синдромы при шизофрении в
свете патологоанатомических исследований//Журн. невропат, и
психиатр., т. 78, вып. 1, с. 86-91.
Смулевич А Б., 2003. Депрессии при соматических и психических
заболеваниях. М.: Медицина.
Смулевич А Б., 2006. Маркеры латентного периода ПТСР// Личное
сообщение.
СнедковЕ.В., 1997 Боевая и психическая травма. Автореф. дис.... д-ра
мед. наук. СПб.
Современная теория сновидений, 1998. М.: ACT Рефл-бук
Сон — окно в мир бодрствования, 2003/ / Российская школа-
конференция. М.
Спивак Д.Л., 1989. Язык при измененных состояниях сознания. Л.
Спильбергер Ч.Д., 1983 Концептуальные и методологические
проблемы исследования тревоги/ / Стресс и тревога в спорте: Между-
народный сборник. М.: Физкультура и спорт, с. 12-23; 535;
Станиславский КС., 1985. Работа актера над собой. М.: Искусство.
Стенька Ю.М., 1978. Новые режимы труда и отдыха рыбаков в
Стенька Ю.М., 1981. Психогигиена моряка. Л.: Медицина.
Суворов А.В., 1980. Наука побеждать. М.: Воениздат.
Судаков К.В., 1981. Системные механизмы эмоционального стресса.
Судаков К.В., 1998 Индивидуальная устойчивость к эмоциональному
стрессу. М.: НИИ норм, физиол. им. П К. Анохина, с. 82.
Тарабрина М.В , 2001. Практикум по психологии посттравмати-
ческого стресса. СПб.: Питер.
Тарабрина Н.В., 2007. Теоретико-эмпирические исследования
посттравматического стресса// Психологический журнал, т 28, №4, с. 5-
14.
Тарабрина Н.В., Лазебная Е.О., Зеленова М.Е., 1994,. Психо-
логические особенности посттравматических стрессовых состояний у
ликвидаторов последствий аварий на ЧАЭС// Психологический журнал,
№ 5, с. 67-77.
Терещенко А.Г., 2006. Системно-синергетический подход к проблеме
социальной адаптации личности// Психопедагогика в
правоохранительных органах, № 1 (25), с. 123-125.
Тиганов А.С., 1960. О фебрильной шизофрении // Журн. невропат. и
психиатр., т. 60, вып. 4, с. 641-648.
Тиганов А.С., 1982. Фебрильная шизофрения. М.: Медицина.
Тимофеев Н.Н., 2005. Гипобиоз и криобиоз. Прошлое, настоящее,
будущее. М.: Феникс.
---------------------------------------------------------------------------------------------
Ткаченко
90 1»
В.Д., 1980. Психология в практике рыболовного промысла /
Глава 4
/ Психол. журн., т. 1, N° 5, с. 140-145.
Третьяков А.Ф. и др., 1953. О болезни, смерти, увековечивании
памяти Сталина И В. / / Акт патолого-анатомического исследования тела
Иосифа Виссарионовича Сталина / / Рос. гос. архив соц.-полит. истории
(РГАСПИ), ф. 558, о. 11, д. 1486.
Тхостов А.Ш., Зинченко Ю.П., 2001. Патопсихологические аспекты
посттравматического стрессового расстройства / / Информационно-
аналитический бюллетень «Психологи о мигрантах и миграции в
России», № 3, с. 10-18.
Ушаков И.Б., Бубеев Ю.А., 2005. Боевой стресс: Психофизиоло-
гические маркеры устойчивости/ / Сб. научных трудов симпозиума,
посвященного 75-летию ГНИИИ ВМ. М.: Истоки, с. 12.
Файвишевский В.А., 1978. О существовании неосознаваемых
негативных мотиваций и их проявление в поведении человека / /
Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Тбилиси:
Мецниереба, с. 433-445.
Фасмер М., 1996. Этимологический словарь русского языка: В 4 т.
М.: Терра, т. 3.
Фасмер М., 1996. Этимологический словарь русского языка. СПб.:
Азбука, Терра, т. 4, с. 264.
Фейгенберг И.М., 1972. Мозг. Психика. Здоровье. М.: Наука.
Фейгенберг И.М., 1973. Нарушения вероятностного прогнозирования
при шизофрении / / Шизофрения и вероятностный прогноз. М.:
Флоренский П., 1972. Иконостас// Богословские труды. М., т. 9. с. 83-
148.
Фрейд 3., 1923. Основные психологические теории в психоанализе.
М.
Фрейд 3., 1990. Психология бессознательного. М.: Просвещение.
Фрейд 3., 1990. Введение в психоанализ. Лекции. М: Наука.
ФрейдЗ., 1990. Ошибочные действия// Введение в психоанализ:
Лекции. М.: Наука, с. 5-48.
ФрейдЗ., 1992. Почему война? Письмо Альберту Эйнштейну//
Психоанализ, религия, культура. М.: Ренессанс, с. 264.
Фрейд 3., 2005. Исследования истерии/ / Фрейд 3. Собр. соч., т. 1.
СПб.: ВЕИП, с. 20.
Фромм Э., 1992. Человек для себя. Минск: Коллегиум.
Фронтин С.Ю., 2003. Стратегемы. военные хитрости. М.: Белые
альвы.
Фудин Н А., Альбер В О.. Тараканов О.П., 1998. Оценка функ-
ционального состояния человека в реальных условиях производства
Список
с позиции литературы
теории функциональных систем / / Научно-техническая 668
революция: человек - машина. М.: ММА им ИМ. Сеченова, с. 83.
Фурсенко А.А., Афеани В Ю., 2003. 1953. Между прошлым и
будущим/ /Каталог выставки, М.: Белый берег.
Хананашвилли М.М., 1978. Информационные неврозы. Л.:
Медицина.
Харитонов АН , Тимченко Г.Н., 2002. Психологическая помощь
семьям профессиональных военнослужащих. М.: ВУ.
Хелл Д., 1999. Ландшафт депрессии. М.: Алетейя;
Хрунов Е.В.,ХачатуръянцЛ.С., Попов В А , Иванов Е.А., 1974.
Человек-оператор в космическом полете. М.: Машиностроение.
Цибин АН., 2006. Зарево прозрения / / Личное сообщение.
Цыганков Б Д., 1990. Ургентная психиатрия. Фебрильная шизоф-
рения / / Лекция на факультете повышения квалификации врачей-
психиатров Московской обл. 27-02-1990. Стенограмма.
Цыганков Б.Д., Григорьев М.Э., 2000. Клинико-психологические
особенности формирования психических нарушений у ветеранов
локальных войн (на примере чеченского вооруженного конфликта 1994-
1996 гг.) // Психологическая реабилитация участников боевых действий
и лиц, пострадавших в чрезвычайных ситуациях. М.: ГЭОТАР - МЕД, с.
195-207.
Черепанова Е.М., 1996. Психологический стресс, помоги себе и
ребенку. М: ИЦ Академия.
Човдырова Г.С., 2000. Проблемы стресса, психической дезадаптации
и повышения стрессоустойчивости личности в условиях социальной
изоляции // Тюремная библиотека, вып 4.
Чуркин А.А., 2005. Распространенность посттравматических
стрессовых расстройств / / Посттравматическое стрессовое расстройство.
М.: ГНЦССП им. В.П. Сербского, с. 20-31.
Шанский Н.М., Боброва Т А., 1994. Этимологический словарь
русского языка. М.: Прозерпина.
Шапиро Б.И., 1965. Оптико-вегетативные связи межуточного мозга.
М.; Л,: Наука.
ШиловаЛ.А., 2003. Опыт организации работы с личным составом,
принимающим участие в проведении контртеррористической опера-
ции/ /Актуальные вопросы совершенствования психологического
обеспечения деятельности сотрудников органов внутренних дел. М.:
ГУК МВД РФ, с. 119-127.
ШмарьянА.С., 1940. Психопатологический синдром при поражении
височных долей мозга. М.
Шмелев А.Г., 1978 Сопоставление двух моделей семантической
памяти. М.: Вести. МГУ, сер. Психол, № 2, с. 37-46.
Шостакович Б.В., 2005. Основы судебной психиатрии. М.: Изд. ГУ
ВШЭ.
Шостакович Б.В., Ушакова И.М., Потапов С.А., 1994. Половые
преступления против детей и подростков Ростов-н/Д: Феникс.
Шулер Д., 1965 Если бы Моцарт вел дневник... Изд. 3-є. Будапешт.
Щербатых Ю., 2002. Психология страха: популярная энциклопедия.
М.: Эксмо-Пресс.
Энгвер Н.Н., 1991. Заложники неправедной войны//Радикал, №3,24
января, 669
с. 4.• Глава 4
Юдин Т.И., 1939. Смертельные формы шизофрении// Сов.
психоневрол., № 4-5, с. 2-23
Юнг К., 1995. Психологические типы СПб : Ювента
Юнг К., 1999., с. 8. Предисловие/ / Нойман Э. Глубинная психология,
новая этика. СПб.: Академический Проект, с. 3-15.
ГЛАВА 5
ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЙ СУБСИНДРОМ СТРЕССА.

ОБЩЕНИЕ ПРИ СТРЕССЕ
Индивидуальное сознание и телесная целостность человека могут

создавать у него иллюзорное представление о своей полной социальной
обособленности и независимости. Человек может упускать из виду, что
«он в своем индивидуальнейшем бытии, является вместе с тем
общественным существом» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч 2-е изд. Т. 23. С.
116]. Есть множество примеров того, что, оказавшись в абсолютном
одиночестве надолго лишенным общения с другими людьми, человек
интеллектуально деградирует, лишается речи и если выживает, то у него
начинают преобладать атавистические, животные формы поведения. Об
этом свидетельствует, в частности, история пирата Александра
Селькирка — реального прототипа литературного героя — Робинзона
Крузо. Селькирк был высажен за проступок на необитаемый остров.
Через четыре года, приехав за ним, обнаружили, что он утратил речь и
многие человеческие навыки, однако, принятый в компанию
флибустьеров, он не только обрел способность говорить, но и стал
капитаном корабля [Балод А., 2005-2007]. Изоляция не только от людей,
но и от мира с ограничением пространства обитания противоестественна
и мучительна для человека и издавна используется как наказание —
одиночным тюремным заключением
Комбинация индивидуальных различий людей — один из факторов,
обеспечивающих сохранение и развитие жизнеспособности
человеческой популяции, социума Напряжение душевных сил людей,
неизбежное при мобилизации их индивидуальных способностей в
процессе взаимодействия может требовать и положительных и
отрицательных эмоциональных переживаний. Эмоции общения
оказываются ведущим фактором эмоционального стресса.
Эмоциональный стресс при общении, т. е. психосоциальный субсиндром
стресса, всегда привлекал внимание исследователей, руководителей,
военачальников и всех людей, неравнодушных друг к другу.
Со времени издания монографии «Психология стресса» [Китаев-
Смык Л.А., 1983] (ее фрагменты воспроизводятся в данной главе)
опубликованы тысячи журнальных публикаций и сотни монографий и
диссертаций, посвященных социальнопсихологическим
Психосоциальный субсиндром, стресса. Общение при стрессе 671
(психосоциальным) проблемам, возникающим в экстремальных

условиях существования людей. Невозможно обобщить их без потерь
многих специфических достоинств.
В данной главе изложены результаты исследований психо-
социального (социально-психологического) субсиндрома стресса,
выполненные автором этой монографии. Описаны общие зако-
номерности общения людей при стрессе, установленные мной на
основании многолетних исследований жизнедеятельности в
экстремальных условиях; приведены результаты исследований влияния
пространственных (проксимических) факторов при совместном
проживании людей, находившихся в стрессогенной обстановке;
рассмотрен синдром «выгорания» персонала («выгорания личности»),
своеобразный стресс из-за чрезмерного, вынужденного общения;
проанализированы суждения о посттравматическом стрессовом
синдроме; представлены исследования взаимоотношения людей
(мирных жителей и военных) на чеченской войне; обращено внимание
на синдромы «свободы» и «несвободы» и условия возникновения
социальных революций.
Я заменил название этой главы — «социально-психологический
субсиндром стресса» на «психосоциальный», т. к. выражение
«социально-психологический» подразумевает приоритетным описание
психологических особенностей, функций, процессов, на которые влияют
социальные факторы, т. е. приоритетность свойств личности,
включенной в социальные процессы. Однако в данной главе мы в
основном рассматриваем особенности человеческих сообществ, групп,
масс с учетом психологических изменений у людей из-за стресса.
В завершение главы помещен обзор научной литературы по данной
тематике, опубликованный в моей книге «Психология стресса» в 1983 г.
Он интересен как свидетельство научных взглядов, имевшихся во время
ее выхода в свет.

ОБЩЕНИЯ В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ
Отличительной чертой общения при остром стрессе является

эмоциональность, которая может резко усиливать или, напротив,
подавлять активность взаимодействия людей; делать его приятным,
желанным или мучительным, невыносимым. Гармонично красивыми
или безобразно непривлекательными могут оказаться люди,
общающиеся при стрессе. Стресс может пробуждать в людях гуманное
отношение друг к другу или бесчеловечность. Изменения общения при
стрессе проистекают из сложнейшей интеграции влияния стрессогенных
факторов и различных психических функций, таких как мышление, воля,
672 Глава 5
эмоции. Эти изменения обусловливаются индивидуальными,
личностными особенностями общающихся людей, а также
социокультурными, национальными, этническими нормами, принятыми
в обществе, к которому принадлежат общающиеся люди. Важно то, что
«прочность», неформальность этих норм, глубина проникновения их в
структуру личности человека при стрессе проходят испытание. Действие
этих норм в экстремальных условиях и их организующее влияние на
общение более эффективны, если они выработаны с учетом не только
«нормальных», но и экстремальных условий существования людей.
Общение при хроническом стрессе подчиняется ряду социо-
культурных, политических, национально-этнических факторов. Оно
сопряжено с характерологическими и личностными особенностями
общающихся. Но в ходе общения при длительном стрессе
обнаруживается ряд адаптационно-защитных закономерностей, общих
для многих людей и для разных стрессогенных ситуаций. Именно
поэтому изменения общения в чрезвычайных ситуациях можно отнести
к проявлениям собственно стресса, т. е. выделить как субсиндром
стресса.
Ниже мы рассмотрим общие закономерности изменения общения в
ходе развития стресса, в том числе при длительной добровольной и,
вместе с тем престижной групповой изоляции. Последняя позволяет
получить упрощенную и в то же время реальную модель стресса. Затем
попытаемся кратко проанализировать увеличение интенсивности
стресса, возможное лишь при принудительном заточении узников в
тюрьмы и концлагеря.
Стрессовые изменения общения опосредованы взаимовлиянием
внешней среды (физической, социальной и др.) и факторов внутренней
среды индивида (психологических, физиологических, биологических и
т. п.). Бесконечное многообразие таких влияний на общение придает
каждому конкретному случаю неповторимые черты. Экстремальная
ситуация создает адаптационную направленность, являясь
катализатором, ускоряющим развитие взаимоотношений общающихся
людей
В 60-70-х гг. прошлого века в связи с подготовкой космических
экспедиций, предусматривающих длительную изоляцию экипажа,
возрос интерес к проблеме межличностного общения в экстремальных
условиях. Это совпало с активизацией социологических исследований
внутригруппового взаимодействия как фактора, существенным образом
влияющего на эффективность деятельности рабочих, спортивных групп.
Анализируя экспериментальный материал, полученный как в
лабораторных сурдокамерных экспериментах, так и в полевых условиях
во время групповых глубоководных погружений, в ходе экспедиции в
полярных условиях, в плавании на папирусной лодке «Ра» через
Атлантический океан, М А. Новиков выделил три основные,
обязательные, по его мнению, стадии развития общения при групповой

изоляции: ознакомления, дискуссий и ролевых ориентаций [Новиков М.
А., 1981].
Его результаты зависели от специфики условий, в которых
проходили исследования. Главная их особенность в том, что участники
этих экспериментов добровольно, более того, с большим желанием
стремились к тому, чтобы оказаться включенными в эти испытания.
Вторая особенность — то, что в ходе экспериментов испытуемые
занимались не своей обыденной деятельностью. Напротив, их жизнь
протекала в условиях в определенном смысле экзотических и высоко
престижных. Третья особенность — состав групп не был случайным. Он
подбирался организаторами таких экспериментов.
Все это придавало определенную «искусственность» структуре
общения и ее динамике в ходе длительной стрессогенной изоляции
людей, налагая ограничения на проявления межличностного
взаимодействия при стрессе Надо полагать, главное из них — это
ограниченность числа и выраженности проявлений общения с
эмоционально- и социально-негативной окраской. Второе — это
отсутствие целого ряда его стадий, фаз в динамике изменений общения,
которые проявились бы в условиях изоляции принудительной,
неожиданной, с затруднениями в удовлетворении физиологических
потребностей и т. п.
На основании обобщения наших собственных исследований
общения при групповой изоляции в условиях многосуточного вращения
в квартире-центрифуге (имитаторе межпланетного корабля), во время
экспедиций в труднодоступных ненаселенных местностях (тайга,
высокогорье и т. п.), в ходе опроса и обследования участников
многомесячных рейсов на рыбопромысловой базе «Восток», а также на
основании анализа литературных данных, касающихся указанной
проблемы, мной предложена [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 280—296]
схема развития общения при стрессе. В данной монографии эта схема
дополнена с учетом результатов исследований в зоне боев в Чечне и в
местах принудительного заключения [Китаев-Смык Л.А., 2001, с. 20].
5.1.1. Общение при начавшемся умеренном стрессе
А. «Ориентировочное замирание» людей, внезапно оказавшихся в

экстремальной ситуации. Первой стадией стрессогенного изменения
общения, часто ускользающей от внимания исследователей стресса из-за
ее, казалось бы, обыденности, можно считать «ориентировочное
замирание» людей, внезапно попавших в экстремальную ситуацию.
Человек, оказавшись в стрессовой обстановке, как бы замирает,
затаивается, присматриваясь к окружающим людям, оценивая их и
перспективу своих контактов с ними. Эта стадия общения при стрессе
может длиться от нескольких секунд, минут до нескольких часов. Она
674 Глава 5
возникает и в незнакомых экстремальных условиях, и в том случае,
когда человек бывал в таких условиях раньше; и когда стрессогенный
фактор подействовал на человека в присутствии незнакомых ему людей,
и когда вокруг хорошо знакомые люди. Для этой стадии характерно
снижение активности общения. Словесное общение может полностью
прекратиться, тем не менее «замерший» человек полностью не
исключается из общения, т. к. продолжает следить за окружающими
людьми. Некоторая заторможенность людей в этой стадии может
замедлять процесс их знакомства, их совместную деятельность и их
«дискуссии». Состояния тревожности, настороженности, любопытства,
смущения, гнева и т. п., определяющие эмоциональную окраску
общения в этой стадии, могут периодически возвращаться
(ремиссировать) на протяжении нескольких первых дней и даже недель
в ходе общения при развивающемся стрессе.
С первых секунд стрессогенной ситуации человек как бы впитывает
информацию о новизне социального окружения или о том, как повлияли
на прежнее социальное окружение экстремальные факторы. Первое, что
определяется человеком, часто не вполне осознанно,— это не стало ли
опасным его социальное окружение и не требует ли с его стороны
мгновенных защитных действий. Второе — получение информации о
перспективах развития общения в сложившихся стрессогенных
условиях. Оценки, решения, психологические установки, сделанные в
этой стадии общения, у одних людей забываются, даже если эти
решения были верны и продуктивны; у других, напротив, могут быть
стойкими и долго влиять на характер общения, будучи и верными, и
ошибочными: «Он мне сразу не понравился» или «любовь с первого
взгляда» и т. д. Подчас требуется много столкновений с действительно-
стью, чтобы исправить неверную психологическую установку на
партнера по общению, сложившуюся в первой стадии общения.
Созданию таких неверных установок способствуют внешние признаки
партнеров: непривычный облик может вызвать неприятные чувства;
партнер кажется похожим на ранее встречавшегося человека, это влияет
на отношение к новому знакомому; смущение скрываемое партнером,
бывает ошибочно принято за его развязность, наглость или за
угрюмость, злобность. Часто на отношение к незнакомому или
малознакомому партнеру по общению влияет сторонняя информация о
нем: клевета, похвала и др.
Б. «Личностная экспансия» (первичная) — начало активного общения

при стрессе. Вторая стадия развития общения при стрессе
характеризуется увеличением его интенсивности или даже
возникновением форм активного взаимодействия, несвойственных
человеку вне экстремальных условий, т. е. при отсутствии у него
симптомов стресса Это развитие общения мной названо стадией
«личностной экспансии», подготавливающей установление своего

нового ролевого статуса. Интенсификация общения, характерная для
этой стадии, направлена на оптимизацию исходной социальной позиции
для получения или захвата желаемой (или неосознаваемой) престижной
социальной роли, наиболее адекватной новым экстремальным условиям
жизни. Как правило, осознанная меркантильность при этом отсутствует
Направленность этой своеобразной экспансии, ее цель, а также частое
«самовозрастание» интенсивности общения почти совершенно не
осознаются субъектами. Данные опросов и наблюдений подтверждают
то, что в этой стадии интенсификация общения собственного и у других
людей объясняется «просто радостью, не омраченной прошлыми
обидами» (из отчета испытуемого И.), тем, что «с новым человеком
приятно поговорить, много нового можно узнать» (из отчета палубного
матроса П.) «приятно узнать, что есть общие знакомые, что бывали в
одних и тех же морских портах» (из отчета тралмастера Ж.).
Таким образом, у большинства людей собственная эмоциональ ная
оживленность в начале общения совершенно не воспринимается как
попытка блеснуть своими знаниями, возможностями чтобы предстать
перед другими людьми в лучшем свете, чем это удавалось данному
человеку в прежнем социальном окружении. И все же тот факт, что на
данной стадии общения люди «демонстрируют» перед окружающими
свои, как им кажется, лучшие качества, чего они не делали раньше,
будучи в привычных условиях, говорит больше о «экспансивно-
захватническом» характере активизации их общения, чем о
«распрямлении» их личностного статуса, «сжатого» прежним
социальным окружением.
В этой стадии взаимной личностной экспансии при равенстве
эмоционального, интеллектуального и речевого потенциалов бывает
бурный обмен информацией. Люди сообщают сведения часто
банальные, но кажущиеся им интересными и встречающие внимание со
стороны собеседника. При таком информационном «извержении»
говорящий, как правило, невольно пытается не только овладеть
вниманием слушающего, но и приобрести его уважение. В случае
неразговорчивости человека содержанием такого информационного
«извержения» у него может стать «показная» успешная деятельность.
«Молчун» в этой стадии развития общения в экстремальных условиях
склонен заняться деятельностью, демонстрирующей его деловитость и
умелость перед взором незнакомого партнера. Подобный импульс к
выказыванию положительных знаний, умений возникает и у хорошо
знакомых людей, попавших в незнакомые стрессогенные условия. Такое
«демонстрирующее общение» протекает, как правило, на фоне
положительных эмоциональных переживаний, на фоне эйфоричной
дружественности. Однако могут быть и другие формы эффективности
общающихся в этой стадии.
676 Глава 5
В условиях парной изоляции после первого знакомства возникают
различные эмоционально-позитивные акции, служащие как бы для
пробы партнера «на зуб». Частая форма таких неосознаваемых «проб»
— «навязываемое гостеприимство». Человек предлагает партнеру
посмотреть на какую-либо свою вещь, книгу, испробовать запасенное
лакомство и т. п Такого рода «одаривание» дополняет речевую
«экспансию» в захвате благорасположенности партнера, его уважения,
признания им достоинств напарника. Такие взаимные или
односторонние акции в начальной стадии общения воспринимаются
скорее благосклонно, чем настороженно. Исключения могут быть в
случае, если собеседник, на которого обрушено информационное
«извержение», отличается неврастеничностью, повышенной
утомляемостью, резко отрицательной психической установкой на всю
ситуацию, в которой происходит общение, или национально-
этническими нормами, отвергающими интенсивный информационный
обмен.
При общении в данной стадии — «личностной экспансии»,
направленной на установление ролевого статуса,— иногда возникает
чрезмерно аффективное поведение: ажитированное либо, напротив,
скованное, с неловкостью движений и словесных выражений. В
последующих стадиях общения уменьшается возможность для такого
интенсивного информационного обмена, потому что со временем
уменьшается установка на терпимость к партнеру, на солидарность с
ним.
В. Первичная стрессовая пассивность общения. Для ряда людей
характерно адаптивно-защитное снижение активности общения уже в
начале напряженной (опасной) ситуации, в которой оказалась группа.
Этой пассивности не предшествуют попытки активно отстаивать свой
социальный статус в новой социальной среде, изменившейся из-за
экстремальной ситуации. Такая стрессовая первичная пассивность
общения может быть слабо выражена или даже мало заметна и может
протекать в виде легкой апатичности или отмалчивания и кажущегося
спокойствия. Человек, как улитка, уходит в раковину своего публичного
одиночества. Ему и окружающим людям не ясно, насколько неприятен
ему дискомфорт из-за замыкания в себе или же, напротив, первичная
пассивность приятна ему, т. к. ограждает от навязчивости общения
других членов группы, да и обязанностей перед ними
Стрессовая пассивность способствует сохранению адаптационных
резервов, но вместе с тем мешает их мобилизации и в конечном итоге
расцвету личностных потенциалов.
Первичная пассивность общения переживается нередко как рас-
терянность, застенчивость, субдепрессивность. Охваченные ею люди
могут стать слегка оглушенными, либо наблюдать за экстремальным
развитием событий и за другими людьми с безучастным вниманием, или
даже уходят в свой внутренний мир. Их ответы на обращения к ним

становятся формальными, упрощенными. В одних случаях это
выхолащивает смысл и продуктивность их деятельности, делает их как
бы живыми роботами и мешает выполнению заданий и приказов. В
других — стрессовая пассивность общения может восприниматься
окружающими людьми как спокойная деловитость.
Такая первичная стрессовая адаптивно-защитная активность
свойственна психологически слабым личностям (со слабым типом
нервных процессов и высокой перцептивной чувствительностью),
неуверенным в себе новичкам в коллективе.
Помимо описанной стрессовой пассивности общения, в экстре-
мальных ситуациях возможно стрессовое уменьшение активности
взаимодействия людей из-за значительного ухудшения самочувствия и
состояния здоровья членов группы, коллектива. Соматические
(телесные) расстройства присоединяются к симптоматике дистресса
(апатии, адинамии, снижению умственной и физической активности,
чувству дискомфорта и т. п.), еще более снижая мотивацию и
способность к общению.
Г. Стрессово-вынужденная помощь членам группы, пострадавшим в

экстремальной ситуации. Если условия совместной изоляции сопряжены
с действием дополнительных стрессогенных факторов, вызывающих
болезненное состояние,
Психосоциальный субсиндром стресса. Общение при стрессе• 701
сопровождающееся телесным недомоганием или плохим настроением, то в
таких условиях часто возникает более тесное общение, связанное с заботой
о партнере, с уходом за ним. При этом в значительной мере разрушается,
размывается зональное дифференцирование межличностной территории
людей. Происходит как бы слияние этих территорий. Мотивация,
проистекающая из чувства собственной необходимости, вскрывает
дополнительные (новые) адаптационные резервы организма и личности у
того, кто помогает. У того, кому помогают, внутренние резервы
мобилизуются благодаря чувству собственной нужности дружески
настроенному партнеру. Проявление человеком заботы о соседе
свидетельствует о своей «ценности» для соседа и о его «ценности» для
себя.
Возникающая в такой ситуации вынужденной помощи «вну-
триорганизменная» информация у каждого из общающихся об их
обоюдной «социальной ценности» оказывает мощный антиди- стрессовый
эффект, проявляющийся, в частности, в изменении показателей стресса.
Лишение чувства собственной необходимости и мотивации, побуждающей
пересиливать свое недомогание, чтобы помочь другому, ухудшает
состояние и самочувствие. Взаимопомощь приводит к тому, что личные
пространства партнеров перекрываются, и, таким образом, субъекты
оказываются менее субъективно стесненными. При этом в сравнительно
лучшем положении оказывается заботящийся партнер. Ситуация вы-
нужденной заботы о партнере может способствовать укреплению
дружественности общения на долгий срок. Даже когда заботящийся
субъект вынужден скрывать (или не скрывает) то, что он тяготится
обязанностью оказывать помощь, даже тогда факт помощи, как правило,
способствует лучшему взаимопониманию в дальнейшем обоих индивидов
Д. Стабилизация ролевых статусов у членов неформальных групп,

возникших при стрессе. По окончании стадии личностной «экспансии» (а
если была стадия «вынужденной помощи» партнеру, то после ее
окончания) ролевые функции общающихся относительно стабилизируются.
Это четвертая стадия развития общения при стрессе. Стабилизация
ролевого статуса может проходить эмоционально-монотонно и
сопровождаться аффективными актами общения как с положительной, так
и отрицательной эмоциональной окраской. При этом образуются
неформальные группы. В стрессогенных условиях ядро такой группы
отличается большей внутренней устойчивостью, сплоченностью,
достигающейся через постоянное напряжение внутригруппового
противоборства. Чем экстремальнее условия существования, тем труднее
людям, склонным оставаться «непримкнувшими» сохранять нейтралитет
перед лицом конфронтирующих неформальных групп.
Единению людей в экстремальных ситуациях (не чрезмерных по своей
интенсивности) способствуют проявляющаяся при стрессе
психологическая
679 • установка на терпимость (толерантность) к недостаткам
Глава 5
окружающих людей и склонность поддерживать их
Измененное общение может на любой фазе стать более заметным, чем
эмоциональные, вегетативные и других признаки дистресса. Иными
словами, при стрессе возможно домини рование субсиндрома измененного
общения, т. е. социальнопсихологического субсиндрома стресса. В одних
условиях такое стрессовое изменение общения характеризуется
увеличением активности, в других — его снижением. В ходе стрессовой ак
тивизации общения при разной интенсивности экстремальных факторов
могут преобладать компоненты либо межличностного взаимодействия,
ненасильственно, мягко консолидирующие группу (социально-
позитивные), либо несколько, но не трагически дезорганизующие ее
(социально-негативные).
Некоторые не лучшие стрессовые изменения общения (его
неадекватная активность или, напротив, симптомы стрессовой
пассивности), если они мимолетны и незаметны, почти не препятствуют
стрессовой консолидации людей. Умеренная стрессовая гиперактивность
(логорея, поиски ярких впечатлений, смена друзей, резонерство,
склонность к эпатажу и пр.) или, напротив стрессовая пассивность,
проявляющаяся как растерянность, застенчивость, молчаливость,
безучастная внимательность, не слишком нарушают общение.
Е. Неверное начало общения. «Ошибки общения» в стадии первичной

личностной «экспансии», направленной на установление социально-
ролевого статуса.
1. В этой стадии следует избегать форм общения, базирующихся на
психологической установке на якобы отрицательные качества
партнеров по общению. Необоснованно плохое отношение может
вызвать ответную неприязнь (необоснованную). Такие отношения часто
очень трудно исправить в дальнейшем. Отри цательная установка часто
усиливается «опорой» субъекта на свое «силовое» подавление
окружающих, на психологическую борьбу с ними, вместо того чтобы
совместно с ними бороться со стрессом.
2. Следует избегать демонстративного (часто не вполне контролируемого
сознанием) «инвертирования» своих положительных качеств
«Пусть меня грязненьким полюбят, а чистеньким меня полюбит
всякий!». Такой показ навыворот своих достоинств не всегда успешно
оттеняет истинные достоинства человека. У партнеров может
возникнуть ошибочное, но устойчивое отношение к человеку на
основании ложной демонстрации им псевдонедостатков.
3. Безудержное «фонтанирование» рассказов, словесных излияний может
утомлять и раздражать слушателя, тем более не расположенного к
общению с эмоциональными, экзальтированными людьми.
4. В начале знакомства в экстремальных, стрессогенных условиях
некоторые люди склонны к интимным излияниям, невозможным при
будничном общении. Чрезвычайная, критическая ситуация как бы
отменяет старые, имевшиеся до нее нормы поведения, тогда как новые
нормы поведения, адекватные экстремальным условиям, еще не
сформированы
680 • У эмоционально-лабильных и недалеких людей как Глава
бы 5
снимаются социальные запреты в поведении, в высказываниях.
Откровенные заявления, интимные признания при этом могут
способствовать возникновению обоюдного доверия, сплоченности. Но
при чрезмерности интимных излияний, тем более, когда они не
соответствуют этическим правилам собеседника, могут вызвать в
последующем обоюдное чувство неудобства, которое окажется
питательной средой для скрытой или явной неприязни.
5. В данной стадии при формировании и распределении социальных ролей
возможно ошибочное наделение партнера качествами своего идеала.
Естественно, разочарование в дальнейшем может увеличить
стрессогенную критичность взаимоотношений.
6. Не следует демонстрацией своих истинных достоинств разочаровывать
партнера в собственных его достоинствах, относительно меньших
Следует быть скромнее! Тем более не следует вольно или невольно
обнажать недостатки партнера, скрываемые им: «Не следует наступать
на любимую мозоль!». Так, например, демонстративная авторитарность
человека и начальственный тон могут свидетельствовать о его неудо-
влетворенных потребностях в лидировании Есть или нет у него на то
основания (характер, профессиональные знания, жизненный опыт), не
следует сразу пресекать его первых попыток, командовать.
Экстремальные условия, предъявляя повышенные требования к людям,
довольно быстро обнажают их истинную сущность, их возможности.
При отсутствии у такого человека способностей лидера он скоро
почувствует банкротство своих претензий на командную роль.
Здесь
681 •кратко описаны конструктивная, а затем чрезмерная, Глава 5
активизация общения, а также «первичная» его пассивность при
небольшом стрессе в условиях, создающих умеренное психосоциальное
напряжение в группе, в коллективе. Этот феномен можно рассматривать
как проявление социального субсиндрома стресса при стрессовом кризисе
первого ранга, если придерживаться концепции о «ступенчатом»
возрастании (о ранжировании) стресса
682 • Глава 5
Сгрессовь
Изнурительная, труднотерпимая психо-социальная кризі 3-го
ситуация ран.
Социальная активность, Социальная активность, •Угасание» эффективного

дезорганизующая поддержи вающа я психо-социального
при все больше
683 • и больше нарастающей интенсивности воздействия на Глава 5
людей стресс-образуюших (стрессогенных) факторов.
Такое ранжирование отчетливее прослеживается при регистрации
показателей вегетативных физиологических и эмоционально-
поведенческих показателей (см. гл. 2 и 3). Менее ясно оно проявляется в
нарастании стрессовых изменений ког-
23 ПСИХОЛОГИЯ СТ рсссп нитивных и индивидуально-личностных показателей

(см. гл. 4) Психосоциальные реалии стресса еще труднее укладываются на
«прокрустово ложе» предложенных мной основ общей теории стресса с его
ранжированием [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 272- 323; Китаев-Смык Л.А.,
2001, с. 55—76]. И все же не будем отказываться от того, чтобы
усматривать во все более интенсивных проявлениях психосоциального
субсиндрома стресса того, что я назвал его «рангами», т. е ступенями,
уровнями. Однако надо отметить, что такие проявления стресса в общении
часто оказыва ются не результатом постепенного их нарастания. При сразу
возникших неблагоприятных, опасных экстремальных воздействиях
большой силы, при непривычной нетерпимой бесчеловечности условий
жизни изменения взаимодействия между людьми могут сразу достигать
высокого стрессового уровня (ранга), минуя меньшие ранги Потому на
схеме, где обозначены все большие ранги психосоциального субсиндрома
стресса (см. рис. 35), они не соединены стрелками, обозначающими
динамику стресса.
5.1.2. Общение при долготерпимом стрессе
При любом долгом стрессе формы общения между людьми изменяются

многообразно. И все же придерживаясь предложенной выше схемы,
группирующей типы взаимодействия между людьми, переживающими
стресс, на: 1) активно-конструктивное (сплачивающее), 2) чрезмерно
стрессово-активное (деструктивноактивное) и 3) стрессово-пассивное, мы и
при долготерпимом стрессе будем укладывать обилие стрессовых форм
общения на это тройственное «прокрустово ложе».
А. Стрессово-конструктивная активизация общения, консолидирующая

группу. Можно выделить три основных компонента сплачивания,
объединения людей при долгом хотя и терпимом стрессе. Первый —
усиление тенденций поддерживать лидирующий концепт и его носителя.
Это — укрепление склонности выделять лидера и следовать за ним,
благосклонное отношение к предложениям общения со стороны
окружающих. Ведь каждый зачинатель акта общения первоначально
принимает на себя роль лидера При наличии у его партнеров стрессовых
социально-позитивных тенденций такое «лидирование» получает
дружественный, заинтересованный отклик.
Надо полагать, с проявлением тех же тенденций, проявленных не
только как поддержка, но и сохранение лидера, связаны случаи
самопожертвования ради спасения жизни другого человека в экс-
тремальных ситуациях: «Заслонить грудью командира!». Такое
Психосоциальный
684 • субсиндром стресса. Общение при стрессе» 707 решение
Глава 5
приходит импульсивно, быстро, однозначно, как правило, не оставляя
места для сомнений, обусловливает действия, подчас сложные, точные,
кажущиеся непроизвольными Эти действия есть особая стрессогенная
форма защитного общения, но направленного на спасение не столько себя
самого, как на сохранение носителя неких ценностей, такого как лидер
группы как продолжатель рода, как объект привязанности, как носитель
возможности повысить социальный престиж спасителя
Второй основной компонент активизации общения, консолидирующего
группу, — усиление у отдельных субъектов склонности принять на себя
роль лидера в общении, лидера группы, коллектива, т. е. носителя или
генератора лидирующего концепта. Такие тенденции к лидированию при
стрессе могут быть адекватными возможностям субъекта, соответствовать
требованиям ситуации, но поползновения к лидированию бывают и
неадекватны. В таком случае неуместные, неверные, не поддерживаемые
окружающими людьми попытки руководить ими, организовывать их в
коллектив могут оказывать противоположный эффект, т. е. способствовать
дезорганизации и распаду группы.
Третий компонент социально-позитивной направленности общения при
стрессе — производный двух первых в случае их продуктивной
реализации. Это чувство общности с коллективом, «чувство локтя»,
дружественности, взаимной симпатии. Оно способствует установлению
сплоченности членов группы, их солидарности, а при наличии общей
воодушевляющей цели — проявлениям коллективного энтузиазма. В
относительно изолированных малых группах возникает своеобразная
общность эмоций. Механизмы такой «индукции» изучались еще В.М.
Бехтеревым |Бехтерев В.М., 1921]. Из числа физиологических реакций,
сопровождающих солидарную успешную деятельность в условиях
групповой изоляции, заслуживают внимания факты совпадения колебаний
пульса у рядом работающих людей. «Синхронизация пульсовых кривых
наблюдается в большей степени при кооперативном типе межличностного
взаимодействия партнеров, выполняющих парную словесную пробу, либо в
тех случаях конкуренции, когда соперничество ограничивается
вербальными реакциями и не влечет за собой негативных поведенческих,
постуральных и интонационных реакций» [Новиков М.А., 1981, с. 194]. Но
солидарность может базироваться на отрицательных, неприятных,
непродуктивных эмоциях. Описан случай, когда в сурдокамерном
эксперименте астенизационно-депрессивное состояние охватило всех трех
испытуемых потому, что им показалось, что они отравлены угарным газом.
При этом у них возникали все субъективные проявления и поведенческие
признаки такого «отравления» [там же[.
Позитивные тенденции общения в группе операторов обнаруживаются
при стрессе психофизическими методами задолго до того, как какие-либо
изменения характера общения становятся заметными при обычном
наблюдении [Носуленко В.Н., 1981]. Это свидетельствует в пользу того,
что, в частности, активизация позитивных форм общения лежит в основе
коллективной деятельности людей. Характер общения в группе влияет на
эффективность
685 • и надежность деятельности людей при стрессе. Глава 5
Экстремальные условия могут у одних усиливать имеющееся
«затрудненное» общение, у других при установившемся положительном
или нейтральном общении способствовать «нахождению соответствующих
характеру и содержанию совместной деятельности приемов и способов
оптимизации делового общения, направленных на предупреждение или
преодоление трудностей общения» [Цуканова Е.В., 1981, с. 22]вссылес.
148-166.
Конструктивная форма общения в группе, оказавшейся в тяжелых, но
долготерпимых экстремальных условиях, возможна при наличии лидера,
оправдывающего чаяния окружающих его людей. Они сплачиваются,
поддерживая его. При этом формируется иерархический «слой» из членов
группы, истово подчиняющихся ведущему лидеру и вместе с тем властно и
инициативно подчиняющих его приказам тех, кто оказался «ниже» их, с
более низким социальным статусом в стрессовой ситуации. От этого «слоя»
командиров зависит успешность и целостность социального сообщества
при стрессе. Таким людям, властным помощникам свойственно при стрессе
принятие «на себя» ответственности за других людей и ответственности «за
себя» не только перед лидером, но и перед «нижестоящими». Эти свойства
при конструктивно-стрессовом общении охватывают многих членов
социального сообщества. В совместных действиях у них проявляется
ощущение дружественности с партнерами по работе и вообще со всеми, кто
рядом. Рождается и крепнет чувство «кровного братства». Много лет
спустя люди, совместно пережившие стресс в опасных условиях,
встречаясь, чувствуют свое «побратимство» Бывают и так, что люди,
переживающие мучительный (тем более если еще и позорный) стресс,
чуждаются воспоминаний и свидетелей былых событий.
Б. Стрессовая гиперактивность общения, дезорганизующая группу. В

экстремальных условиях, перенапрягающих или психотравмирующих
многих людей активизируется социальнопсихологическая активность,
отличительной особенностью которой становятся агрессивность,
враждебность, обидчивость, склочность людей, если они долго совместно
находятся в Психосоциальный субсиндром стресса. Общение при стрессе•
709 экстремальных условиях существования. Все это ведет к деструкции,
распаду коллектива (группы) на мелкие группки (не больше 3-5 человек) и
на одиночек-отщепенцев Требуются большие, специальным образом
организованные усилия, чтобы препятствовать развитию таких
дезорганизующих группу тенденций. Рассмотрим общую структуру
стрессовой социальнопсихологической активности, с преобладанием
негативных компонентов общения
В нем, как и при консолидирующем группу стрессе, можно видеть три
компонента, но реализующихся противоположным образом. Первый —
возникновение у людей склонности к конфронтации с лидером, с
лидирующим концептом, с его носителями. Это может проявляться в
активном непризнании авторитета руководителя, в нежелании подчиняться
приказам; в раздражительности, грубости, вспыльчивости по отношению к
людям, 686
желающим
• общаться и взаимодействовать на работе; Главав 5
нетерпимости к казавшимся раньше несущественными неоптимальным
действиям и личностным особенностям партнеров — доминантов общения.
Второй компонент социально-негативных изменений общения при
стрессе — возникновение неприязни к психологическим нагрузкам,
связанным с ответственностью за других людей или перед другими
людьми. Это ведет к уклонению от ответственности за общее дело, за
любое дело, не рассматриваемое как личное.
Третий компонент стрессогенной социальной активности,
дезорганизующей группу,— это возникновение в экстремальных условиях
у ряда индивидов отчуждения от интересов группы, представления о
снижении значимости общих целей и желания замкнуться в кругу личных
интересов и дел. Разобщенность интересов членов группы,
противопоставление индивидуальных желании общим целям приводят к
конфронтации между членами группы, к ее распаду. У людей возникает
представление о большей эффективности индивидуальных, а не
совместных путей выхода из экстремальной (опасной, травмирующей,
губительной) ситуации.
Следует отметить характерную для стрессовой разобщенности людей
застойность их собственных негативных социальнопсихологических
установок и снижение критичности к ним. ‘Забываются» хорошие качества
окружающих людей, затрудняется положительная переоценка
сиюминутных обид. При таком течении стресса отношение окружающих
людей кажется субъекту опасным для него, требующим защитных или
«ответных» агрессивных действий.
Анализ общения между членами производственных бригад на
рыбопромысловых базах (РПБ) в ходе многомесячных рейсов без заходов в
порты показал, что социально-негативные компоненты общения становятся
доминирующими во многих брига дах на пятом—седьмом месяцах
плавания. Стрессовый эффект длительной групповой изоляции и
скученности усугублялся на РПБ напряженным режимом труда (работа по
12 часов в сутки без освобождения от работы в субботние и воскресные
дни) Исследования Ю.М. Стенько, В. Д. Ткаченко и др. показали, что при
этом резко снижалась производительность труда и возрастала
заболеваемость с широким спектром болезней [Стенько Ю М 1978, 1981;
Ткаченко В Д., 1980 и др.].
Наши исследования людей, принимавших участие в таких рейсах,
показали, что в подавляющем большинстве случаев неприязненные
отношения между людьми, возникшие в ходе рейса исчезают, как правило,
через две недели после прибытия судна в порт приписки, т. е. «домой».
Между тем не только сохраняются, но и часто становятся аффективно
выраженными положительные, дружественные взаимоотношения,
базирующиеся на воспоминаниях о «приятных», «веселых», «интересных»
событиях, происходивших в рейсе. Случаи собственного социально-
негативного поведения, имевшие место в рейсе, начинают казаться
неуместными, достойными сожаления, неадекватными той ситуации,
которая была. Взаимные обиды чаще прощаются, забываются по принципу
«Кто старое
687 зло
• помянет, тому глаз вон!». Глава 5
В коммунистические времена в СССР было популярно выра жение (из
кинофильма «Волга-Волга»): «Спасайся — кто может1 А кто не может?!»,
состоящее из двух альтернативных слоганов Второй из них, казалось бы в
шутливой форме, опорочивал первый слоган, призывающий к
индивидуальному спасению. Второй слоган подводил людей к
представлению об успешности только коллективного спасения. Это был в
те времена основной принцип не только управления людьми, но и
подавления их индивидуальности, их социально-личностных прав. В
разных экстремальных (трудных, тяжелых, мучительных) условиях жизни
могут оказаться полезными (спасительными) и сплочение и, напротив,
развал, распыление группы. Хотя нужно признать, что в силу эволюцион-
ной сущности людей как общественных существ (общественных
животных) для них оптимальна групповая сплоченность: в семье, в дружбе,
в общении, в этнической диаспоре, в нации, в государстве и, может быть, в
глобальном сообществе.
Указанные выше разные формы активизации общения в своей основе
имеют адаптивное значение. Позитивные способствуют консолидации
группы, противостоящей экстремальной ситуации
Социально-негативные направлены, условно говоря, на разрушение
экстремальной среды, опосредованное «ломкой» социума (группы).
Адаптивная направленность активизации общения может не осознаваться
людьми, у которых она возникает
Отметим сложность противоречивых влияний на формирование
межличностного взаимодействия, которое при стрессе «скатывается» к
доминированию консолидирующих или деструктурирующих группу форм
общения. Экспериментально показано, что в зависимости от многих
причин (корпоративных тенденций, сложившихся взаимоотношений,
социальных и личных установок, конечных целей, мотиваций и т. д.)
командная установка на сотрудничество при производственном стрессе в
ситуации скученности может приводить к соперничеству (и наоборот)
[Быстрицкая А.Ф., Новиков М.А., 1966].
Сходные результаты обнаружены при обследовании производственных
групп, члены которых иногда отходят от выполнения официально
предписанных типов отношений и взаимных связей [Bave- las А., 1960].
Даже в экспериментальной обстановке крайние формы «чистой»
кооперации и «чистой» конкуренции тоже встречаются далеко не всегда,
часто межличностные отношения обследуемых носят смешанный характер
[Kelly Н. Н., Thibaut J. W. et al., 1962]. Таким образом, необходимо
считаться с тем, что тип взаимодействия в группе может не соответствовать
оптимальному для выполняемой группой того или иного задания [Новиков
М. А., 1981].
Заметим, что используемое в социологии выражение «кооперативный
характер (тип) общения» во многом совпадает с нашим понятием
«консолидирующее группу общение». Противопоставляемый
«кооперативному» «конкурентный характер (тип) общения» не
соответствует используемому нами выражению «дезорганизующее группу
общение», т. •к. «конкурентное общение» может способствовать в конечном
688 Глава 5
итоге консолидации группы, когда конкуренция происходит без
эмоционального и делового антагонизма участников общения,
стремящихся каждый на своем участке работы к завершению общего дела.
И напротив, «конкурентные» взаимоотношения могут приводить к
дезорганизации группы, коллектива, когда такие взаимоотношения
возникают в борьбе за единоначалие и не исключают асоциальных,
аморальных приемов конкурентной борьбы, ведущих к распаду группы
Психолого-социологический анализ поведения населения (москвичей),
попавшего в экстремальные ситуации (взрыв дома на ул. Гурьянова в 1999
г.; захват заложников в театральном центре на ул. Мельникова, на
Дубровке, 2002), когда пострадали несколько сот людей, привел
психологов-исследователей к таким выводам: «По нашим наблюдениям, —
сообщил В Б. Зотов, — в любой экстремальной ситуации прослеживается
утрата характерной черты российской ментальности — утрата альтруизма
(или взаимопомощи). Фактором, усиливающим сепаратизм и утрату
альтруизма, является информационная напряженность. Средства массовой
информации часто усиливают эту неопределенность, сея панику среди
людей» [Зотов В.Б., 2005, с. 88].
Подмеченное автором этого сообщения отсутствие альтруизма
обусловлено тем, что страдавшие люди не были знакомы друг с другом, и
первыми их оборонительными реакциями стали: настороженность,
автономность, отстранение от всего нового как потенциально опасного.
Иначе говоря, это не было «утратой альтруизма», его проявления еще не
сформировались. Наши личные наблюдения и исследования в тех же
экстремальных ситуациях установили, что благожелательное отношение и
взаимопомощь возникали у пострадавших через 0,5- 1,5 ч после начала
экстремального события. Следовательно, надо различать стрессовую
деструктивную пассивность общения и еще не сложившиеся
конструктивные формы альтруизма в затянувшейся критической ситуации.
Мы не вскрываем здесь сложности всех психологических, социально-
психологических, психолого-политических, межэтнических и
межконфессиональных процессов, лежащих в основе развития социально-
позитивных и социально-негативных форм стрессовой активизации
общения, хотя это было бы необходимо для детального анализа
методологии управления социальной активностью при стрессе.
В. Социально-деструктивная «вторичная» стрессовая пассивность

общения. В группе, продолжительно находящейся в экстремальной
обстановке, увеличивается число людей, уклоняющихся от общения, от
полноценного, адекватного взаимодействия друг с другом. Среди них и те,
кто при стрессе отличались «первичной» пассивностью, и те, кто
первоначально были стрессово-активными. Такое угнетение активности
общения при долгом, но все же терпимом стрессе можно рассматривать как
«вторичную пассивность».
Человек при этом становится не только молчаливее, но и замыкается в
себе, в своих занятиях, делах или в их имитации, а то и в безделье. Такие
люди отчуждаются
689 • от остальных членов группы, не сплачиваясь в новые
Глава 5
микрогруппы. И даже если они создают их, то эти группки «упорных
молчальников» уклоняются от участия в общегрупповых делах.
Возрастающее число стрессово-пассивных членов уменьшает
информационный обмен в группе (в социальном сообществе), снижает
значимость социально-ценностных факторов (ответственности, традиций,
морали, права и др.). Это ухудшает способность группы противостоять
экстремальным факторам. И наряду с другими негативными проявлениями
изнурительного дистресса ведет к деструкции группы, к ее распаду как
«социального организма».
Долгая стрессовая психо-социальная пассивность может казаться
свойством стрессово-травмированной личности. Однако попадая в
социально-комфортные условия, такой человек как бы оживает,
«расцветает как цветок», который вовремя оросили любовью и
пониманием. Такому «цветению» может предшествовать период
отторжения предлагаемых дружбы и любви. Но добрая их настойчивость в
обычных (не стрессогенных) условиях жизни добьется восстановления
нормальной активности общения и хорошего общего состояния у человека,
раньше подавленного стрессом. Возможно, понадобятся медицинские и
психотерапевтические приемы и процедуры.
Склонность к общению может снижаться при стрессе и при
сравнительно удовлетворительном физическом состоянии и самочувствии
членов группы. Это бывает при «интериоризации» мыслительной
активности индивидов при их самоуглубленности, различные формы
которой характерны для хронического стресса. Интенсивность общения
снижается при стрессовой самоотчужден- ности субъекта, когда для него,
казалось бы, снижается значимость собственной персоны и отношения к
себе окружающих людей. Человек пренебрегает своим внешним видом,
мнением о себе других людей, гигиеной своего тела, регулярным питанием
и т. д. Некоторыми исследователями подобное самоотчуждение
интерпретируется как форма протеста против стрессогенного социального
давления, не всегда полностью осознаваемая субъектом. Такое снижение
активности общения при стрессе возможно при сохранности
индивидуальной активности поведения, обособившегося субъекта.
«Стресс жизни» с постоянным социально-политическим давлением до
какого-то времени может вынуждать к сдержанности (пассивности?)
вербального общения. Это успешно «диагностируется» современными
компьютерными методами психогерменевтики, создаваемой В.И. Батовым.
Он, в частности, выявляет альтернативные тенденции: тревожность -
решительность, «мягкотелость» - склонность к лидированию, мужские -
женские черты характера. Эти и другие личностные свойства в
экстремальной динамике жизни создают сложнейшую картину поведения и
общения [Батов В.И., 2002].
Г. Феномен «когнитивного нигилирования». Исследованиями в условиях

групповой относительной изоляции мной был отмечен феномен, названный
«когнитивное нигилирование партнера» [Китаев-СмыкЛ.А., 1983, с. 295].
«У испытуемого
690 • появлялась нарастающая неприязнь к партнеру Глава по 5
изоляции. Ее причиной было главным образом своего рода “переполнение”,
"перегрузка” субъекта информацией разного рода, исходящей от его
партнера, при том, что прочая информация из внешнего мира была крайне
ограничена и однообразна. Партнер становился не столько ненавистен,
сколько нежелателен, избегаем вплоть до того, что испытуемые старались
не встречаться взглядами и даже не смотреть друг на друга. Так, для того
чтобы взять какой-либо нужный предмет, человек предпочитал не
поворачиваться в сторону этого предмета, если при этом его лицо должно
было оказаться обращенным к партнеру; он предпочитал достать нужный
ему предмет, сделав поворот в противоположную сторону, на значительно
больший угол, так, чтобы не увидеть напарника, даже в том случае, когда
последний был обращен спиной к поворачивающемуся человеку» [там же].
«Нами было дифференцировано шесть степеней когнитивного
нигилирования партнера. Приведем примеры вербализации испытуемыми
своего отношения к соседу при разной выраженности данного феномена.
1- я степень: “Все время помню, что не надо заходить на терри
торию соседа”. Актуализация в сознании целесообразности ограничить
контакты с партнером;
2- я степень: “Предпочитаю не смотреть в сторону, где сидит со
сед”. Избегание визуальных контактов;
3- я степень: “Неприятно произносить слова, которые часто гово
рит сосед”. Избегание “вербальной общности”;
4- я степень: “Разговаривать с соседом — неприятно, когда при
ходится — произношу слова с усилием, иногда с запинкой, с
заиканием”. Нарушение вербального контакта;
5- я степень: “Несколько раз поймал себя на том, что забывал обыч
ные слова, которые часто произносил сосед". Амнестические реакции
на партнера по общению;
6- я степень: “Подолгу сосед для меня перестает существовать, хотя
при совместной деятельности, как это ни неприятно, приходится вновь
и вновь смиряться с его существованием”. Возможно периодическое
“когнитивное нигилирование" партнера по общению. Действовал
принцип: “Глаза б мои на тебя не смотрели!”. Дальнейшее развитие
этой тенденции чревато возникновением склонности к агрессии как
выражению побуждений к реальному нигилированию партнера» [там
же, с. 295—296]. Подобный фе номен был обнаружен также М. А.
Новиковым в сурдокамерных экспериментах.
Д. Суицид как «уход» из стрессовой монотонии общения. «Агрессия может
быть направлена как на других, так и на себя (суицид, самоагрессия,
самоубийство) Последнее — это результат стремления уничтожить
общение с партнером, с объектом общения (т. е. с избыточностью
однообразной монотонной информации, исходящей от партнера по
общению) через уничтожение себя — субъекта общения. Такие формы
болезненно измененного общения, как некритичная, не вполне
контролируемая сознанием агрессивность по отношению к партнерам по
общению и суицид, могут возникнуть при нескольких, казалось бы,
различных, 691предшествовавших
• формах общения: Глава 5
1) в результате неблагоприятного развития “когнитивного нигилирования”
партнеров;
2) активизации общения, дезорганизующего группу, при невозможности
покинуть группу или “уединиться ’ в ее структуре. Вероятность
попыток “ломки” неприемлемой для субъекта, нетерпимой им формы
общения через агрессию в адрес партнеров — участников общения
наиболее высока, когда к прочим стрессогенным факторам,
обрушившимся на субъекта, присоединяется надругательство над ним,
физическое притеснение его со стороны кого-либо из членов группы
при участии или попустительстве остальных ее членов. Возникновение
в экстремальных условиях у некоторых людей садистских наклонностей
рассматривают как стрессогенную патологическую реакцию,
направленную на объект, “замещающий" недостижимый и
неустранимый стрессор. Стрессогенная застойность концептуализации
мнимого стрессора в случае садистских отношений проявляется в том,
что жертва аффективной агрессии, будучи первоначально случайной, в
дальнейшем как бы притягивает “мучителя” тем сильнее, чем более
некритично актуализируется в сознании последнего антистрессовый эф-
фект замещающей “мнимой борьбы” со стрессором.
На основании экспериментальных исследований и анализа литературы
мной были дифференцированы следующие степени стрессогенной
агрессивности или депрессивной склонности к суициду.
1 -я степень: подобные тенденции полностью, отчетливо не актуа-
лизирующиеся в сознании (осознаются позднее);
2- я степень: периодические, неожиданные для себя самого мысли
о возможности агрессии;
3- я степень: постоянные, сдерживаемые мысли об агрессивных
актах, воспринимаемые субъектом как несерьезные;
4- я степень: периодическая неспособность сдерживать агрессив
ные выпады против партнеров по общению (препирательства, ругань и
т. е.);
5- я степень: намеренная подготовка осуществления не критически
оцениваемых субъектом, т. е. кажущихся ему оправданными и
нужными, агрессивных действий в адрес партнеров по изоляции.
Следует отметить, что при стрессе актуализация в сознании
возможности или необходимости крайних форм агрессии или самоагрессии
(мыслей об убийстве партнера или о самоубийстве) может возникнуть
внезапно, неожиданно для субъекта. Причем субъект либо осознает
абсурдность этих действий, либо ошибочно признает их необходимыми,
неизбежными. Внутреннее побуждение к агрессии может внезапно
возникать в состоянии аффективной конфронтации с партнером. Есть
сообщения о том, что совершенное насилие снижает уровень стресса у
человека, его совершившего, тем “спасая" его от психической
стрессогенной травмы. Но какой ценой?» [там же, с. 296-297].
При «вторичном» стрессовом уменьшении активности общения
возникает феномен когнитивного нигилирования значимости лидера
группы, признаваемых
692 • авторитетов. Но нет протеста против них. можетГлава
не 5
быть и явного уклонения от их власти. Для человека со стрессовой
пассивностью общения лидер как бы становится незамечаемым,
невидимым, да и сам социальнопассивный человек минимизирует свою
«заметность» во всех общих, групповых делах. При этом его автономная
деловитость может не уменьшаться.
Когнитивное нигилирование может проявляться ко всем окружающим
людям либо дифференцированно, меньше к принадлежащим «своей»
группке при почти полном игнорировании всех остальных людей. Такое
стрессовое уменьшение активности общения направлено на сохранение
своих адаптивных ресурсов (психологических, психофизиологических,
биологических), на защиту от опасных контактов со стороны других членов
группы, от их претензий и агрессии. При этом, увы, отторгается их помощь
и моральная поддержка.
5.1.3. Взаимодействие людей при изнурительном труднотерпимом

стрессе
Выше описаны стрессовые изменения общения, изменяющие

взаимодействие между людьми, когда на них начинают действовать
умеренно неприятные (неблагоприятные) факторы. Это нередко случается
в обыденной жизни. Далее рассмотрим долгий
Псиі\социальний субсиндром стресса. Общение при стрессе» 717 дистресс,
изнуряющий психику. Он возможен и в обыденности, однако более
вероятен в специально созданных условиях: при длительных экспедициях
по труднодоступной местности, в долгих космических полетах, во время
продолжительных морских плаваний и т. п. Несмотря на экстремальность
групповой изоляции в таких условиях, она, как правило, добровольная и
нередко престижная.
Намного тяжелее переносятся экстремальные условия жизни, когда
люди насильственно принуждены к ним (в воинской казарме, в плену, при
захвате заложников), тем более когда это — наказание социальной
изоляцией (в тюрьме, в концлагере и т. п.). Тюремное заключение нередко
становится предельно переносимым для узников. Изменения их общения
(т. е. психосоциальные проявления «тюремного стресса») многообразны.
Они зависят от жестокости содержания узников, от погодных и
экологических условий, от форм социально-политического давления и, что
очень важно, от сохранности специфических традиций «тюремного
сообщества».
Ниже мы кратко обсудим общие закономерности взаимодействия
(общения) людей, оказавшихся в изнурительной, труднотерпимой
психосоциальной ситуации. Автор не имеет личного опыта долгого
принудительного пребывания в таких условиях (знакомство с ним
ограничивается лишь кратким пребыванием как «пленника» у чеченских
боевиков в селе Шатой в 1995 г.) и воспользуется публикуемыми
сведениями и опытом профессионального общения с исследователями
пенитенциарных учреждений.
А. Специфика тюремного стресса. Самым действенным способом наказания

и принуждения в тюрьме бывают побои и пытки. Долгая, повторяемая,
сильная боль обесчеловечивает. Очень мало тех, кого она не сломит
морально. Однако непременным наказанием, создающим тюремный стресс,
чаще становятся разного рода ограничения:
~ ограничение свободы воли;
— ограниченность пространства обитания узников;
~ ограничиваются связи с внешним социальным миром (с семьей,
друзьями, с соседями-земляками и с незнакомыми земляками, чьи лица
регулярно встречались на улицах, в городском транспорте);
~ ограничен выбор деятельности, хуже того, тюремный труд принудителен;
~ ограничение сексуальных удовлетворений;
~ резко ограничена культура досуга.
Кроме того, наказанием становится тюремное будущее, пред-
определенное приговором суда; еще хуже его неопределенность во время
пребывания в следственном изоляторе (СИЗО). Как правило, плохие
питание и санитарно-гигиенические условия создают двойственное к ним
отношение, казалось бы, тюремный узник к ним привыкает, но эта
«привычка» истощает, а истощение мучает его.
Исследователи тюремного стресса (более тяжелого в следст венном
изоляторе) обращают внимание на его причины.
- Из-за дефицита информации «мало, чем развлекаемое ’’интел-
лектуальное
694 внимание” сосредоточивается на определенной мысли, Г{два 5
которую находящийся в изоляторе может без помехи развивать до
логического конца» [Гаврилов Л., 1991, с. 60]. Возникает инертность
мышления с ущербностью логических выводов.
- «Как бы ни был обилен запас воспоминаний, при жестком однообразии
он быстро расходуется и истощается» [там же].
- «Однообразие следственного изолятора, когда фотографическая
точность каждого следующего дня предшествующему предопределяет
необходимость бесконечной борьбы со скукой» [там же].
- Возникают беспокойство и нервозность, нарастает конфликтность
общения сокамерников. «Александр Исаевич Солжени цын очень точно
об этом сказал: ”Я заметил: в любой камере по любому мельчайшему
вопросу — о мытье мисок, о подметании пола вспыхивают оттенки всех
противоположных мнений"» [там же].
- И вот тут на помощь заключенным в их борьбе против информационной
депривации появляются тюремные развлечения «Все ’’развлечения"
(или почти все) направлены на унижение слабого, попрания
человеческого достоинства. При этом соблюдается определенная
’’воровская" этика, мораль, традиция» [там же, с. 61].
- «В итоге все это порождает непрерывную психическую напря женность
ожидания, заряженность на ответную реакцию при отсутствии
значимых внешних явлений» [там же]. Усиливается тотальное
недоверие ко всем и ко всему.
- «Тревога за свой статус как адекватная реакция на опасность потерять
его побуждает любого человека к осторожности. Однако в условиях
тюрьмы эта тревога вырастает в настоящую проблему. Атмосфера
страха и ожидания насилия содержит в себе серьезную угрозу
повышенного реагирования и, следова тельно, опасность применения
силы» [там же].
- «Агрессия во всех таких
Психдтщальный случаях —
субсиндром элемент
стресса. деформированного
Общение при стрессе•образа
695
жизни... Нравы же камерной системы следственных изоляторов таковы,
что требуют немедленной ответной реакции на любое оскорбление, тем
более насилие» [там же, с. 63].
Есть еще тюремное несчастье, которым часто пренебрегают
исследователи пенитенциарной психологии. В тюрьмы попадает немало
психопатов и интеллектуально неполноценных людей (олигофренов),
склонных к девиантному (отклоняющемуся от нормы) и делинквентному
(преступному) поведению. Жизнь среди них нарушает психику
нормального человека, а психопата делает еще более больным.
Здесь мы коснемся одного специфического фактора, влияющего на
жизнь заключенных, — это воздействие феромонов, особых веществ,
выделяемых живыми существами в окружающий воздух. Главное
предназначение феромонов — организация той или иной атмосферы
общения, социального климата в данном помещении: в своей квартире, в
рабочей среде или в тюремной камере. Большинство феромонов не
ощущается обонянием людей, но может выделяться вместе с запашистыми
веществами. В тюремных камерах, «в общежитиях осужденных всегда
стоит очень своеобразный, устойчивый запах ("зековский"), которым
пронизано все. В казармах, где проживают солдаты, нет столь
специфического запаха. Нельзя сказать, что осужденные следят за чистотой
своего тела меньше, чем солдаты. Нечистоплотность в их среде не
поощряется, и такие лица могут оказаться в числе "отверженных"» [там же,
с. 77—78]. Недавно обнаружено, что феромоны не только регулируют
взаимоотношения индивидов, но и могут влиять на воспроизведение и рост
телесных структур организма особи.
Приведенные выше результаты многолетних психологических
исследований Л. Гаврилова в исправительных учреждениях сви-
детельствуют о сложной многофакторности тюремного стресса.
Попытки оптимизации современной российской пенитенциарной
системы мало результативны [Сочивко Д.В., Литвишко В.М., 2006].
Часто цитируется, стало хрестоматийным, экспериментальное
исследование Ф.Д. Зимбардо, изучавшего невольное психологическое
перевоплощение добровольцев (студентов Стенфордского университета),
помещенных в подобие тюрьмы: одни — в положение «заключенных»,
другие — «надзирателей». Результаты этого эксперимента поразили
исследователей: в первые же дни «у заключенных наблюдалась заметная
тенденция к возрастанию негативизма, депрессии и склонности причинять
вред другим людям. Все заключенные испытывали сильные душевные
страдания. Половина из них (5 испытуемых) не смогли эффективно с ними
справиться, и из-за крайней депрессии, острой тревоги или
психосоматических заболеваний их пришлось освободить» [Зимбардо Ф.Д.,
2000, с. 309]. На шестые сутки эксперимент пришлось прекратить из-за
плохого состояния всех испытуемых. Это экспериментальное
исследование, конечно, показало интенсивное влияние социальной среды—
«тюрьмы понарошку». Однако несмотря на то, что у «заключенных» в ней
возникали симптомы, похожие на «тюремный стресс», искусственность и
кратковременность
696 • этого эксперимента делают неубедительными Гмва 5
полученные результаты.
И все же несомненный талант и прозорливость Филиппа Зимбардо
помогли ему увидеть, что главными, ведущими факторами тюремного
стресса становятся следующие.
1. Власть. У подчинившихся ей людей происходит психологическая
метаморфоза: нарастает пассивность, депрессия, негативизм и пр. И
напротив, у наделенных властью нарастает стремление утверждать и
демонстрировать ее, подавлять подвластных и, даже непостижимо для
себя, радоваться праву властвовать (см. также 5.1.6).
2 Время. «Тюрьма становится машиной времени, которая играет шутки с
человеческим представлением о времени. Заключение в тюрьму
нарушает непрерывность жизни, отрывая узника от прошлого, отдаляя
будущее и вводя в качестве главной системы отсчета времени
ограниченное непосредственное настоящее... В атмосфере, где
первостепенное значение приобретает выживание, будущее становится
непозволительной роскошью» [там же, с. 314].
3. Обезличенность. «В тюрьмах предусмотрены специальные меры для
достижения максимальной обезличенности» [там же, с. 315]. И потому
«условия, которые снижают чувства собственной уникальности,
порождают антисоциальное поведение, например агрессию, вандализм,
воровство, мошенничество, грубость, а так же равнодушие к другим
людям... В окружающей их со всех сторон обезличенной среде у заклю-
ченных возникает потребность в индивидуальности, которая вынуждает
их делить свой мир на “мое” и “не мое”. Поскольку у них такая
маленькая личная территория, то ее приходится защищать (часто ценой
своей жизни), если они вообще хотят иметь хоть какую-нибудь
ситуационную идентичность» [там же] (см. подробнее в 5.3. 5 4)
4 Правила. «Правила являются главной основой всех институциональных
подходов к управлению людьми... Правила
■\ налагают на межличностные отношения безличную внешнюю

структуру. Они устраняют из социального взаимодействия
неопределенность... В институциональной обстановке количество
правил быстро растет. Они начинают жить своей собственной
жизнью, их продолжают подкреплять, даже после того как они
устаревают, и те, кто обеспечивает их соблюдение, уже не могут
вспомнить их первоначальной цели. Принудительные правила
автоматически навязывают людям властные отношения: кто-то
должен обладать властью для их проведения в жизнь, а кто-то
должен им подчиняться» [там же, с. 318] (см. также 2.4.7, 5.1.6).
Психологические и социологические исследования в тюрьмах
заставляют продолжить этот перечень факторов тюремного стресса.
Ниже мы рассмотрим его основные закономерности.
Б. Социально-психологическая активность, консолидирующая

тюремное сообщество. Консолидация социального сообщества — это
один из адаптивных способов существования в экстремальной ситуации.
Он складывается из многих преобразований и личностных свойств (см.
4.1) и адаптивно-стрессовых изменений общения.
Психосоциальный субсиндром принудительного стресса имеет свою
адаптивную специфику. Внутритюремным сообществом осуществляется
жесткая социальная стратификация с жестокими процедурами
установления социального статуса заключенных (с «пропиской» и др.).
Интенсивная селекция личностных свойств мобилизует
психологические ресурсы у адаптирующихся к тюремному стрессу.
Формируется основная масса заключенных. Их характеризует:
- более или менее пассивная подчиненность правилам и традициям
тюремной жизни;
- согласие на принудительный труд;
- приобщенность к малым группам («семейкам»);
- латентная невротизация;
- «упрямство духа».
Приобщение некоторых к тюремной «элите» происходит благодаря их
воле, уму и тюремному опыту. «Элитарность» налагает обязанность
соблюдать правила и ритуалы, имеющие адаптивное значение в
тюремном міре:
- подчинение законам и традициям тюремного (уголовного)
сообщества;
- обязательное соблюдение некоторых гигиенических норм (чистый
подворотничек, фарфоровая-фаянсовая легко моющаяся кружка,
личные тарелка, ложка и др.);
—отказ от принудительного труда как демонстрация своей, хотя бы
частичной, независимости от тюремной администрации, т. е. обретение
права698
на •свое волеизъявление; Глрва 5
—использование жаргона как признака своей кастовости и, в какой-то
мере сокрытие истинности смысла разговора;
—пожизненное клеймение татуировками — символами статуса и
криминальной биографии преступника.
Долгое изнурение трудно-терпимым стрессом, истощая адап-
тационные возможности группы делает ее «больным социальным
организмом», состоящим из людей, способных чаще всего лишь к
болезненно искаженному общению.
Их объединяет истощающий страх перед внешней опасностью. В
тюремном социуме это главным образом боязнь возмездия за
преступление. Единению такого сообщества способствует не только эта
боязнь, но и постоянный страх каждого перед всеми из-за возможного
предательства или обвинения в предательстве.
Сплачивают и пробужденные тюремным стрессом садомазохистские
наклонности: садистов влечет к жертве, а жертву влечет к мучителю ее
потребность пусть в жестокой, но патерналистской опеке. Зоологическая
потребность во власти, даже без права на нее, отнятого тюрьмой, без
способности и умения властвовать (когда нет достойного лидера)
поднимает из темных глубин души при всеобщей смятенности потребность
в бесчинстве, в аморальном подавлении слабых. Грубость подменяет
властность, физическая сила подменяет право, и делается возможным
гедонистическое (сладостное) утверждение хамства, ничем не оправданной
аморальности и жестокости. Даже захват лидирования в такой группе
недостойными маргиналами может ее консолидировать, т. к.
долготерпимый страх влечет к хоть какой-то социальной опоре, к человеку,
на которого можно «свалить» ответственность за свои собственные
проступки.
В. Социально-психологическая гиперактивность, разрушающая тюремное

сообщество. Лидеры не могут «простить» приспешников, лидеров не может
«простить» доверившаяся им масса (хотя большинству не ясно, что же не
прощать), если общий стресс тяжел и слишком долог, когда все изнурены и
озлоблены. Тогда стрессовая гиперактивность взаимодействия людей (это
сильные, но нерезультативные действия) ведет к группу (социальное
сообщество) к деградации. Харизматические вожди гордо удалились
(отстранились) или шумно свергнуты. На их места, толкаясь, лезут (если их
много) временщики (ублюдки или изверги). Либо один такой —
утверждается. Начинается ритуальное подавление, а потом и
ликвидация «слишком правильных»
ПсиїСусоциальньш субсиндром людей.
стресса Главенствует своеволие и 699
Общение при стрессе
беззаконие (а в тюремной жизни — уголовный «беспредел», его уже не
может сдерживать уголовная «законность», т. е. «воры в законе»
утрачивают власть). Всех повязывает причастность к преступлениям и
сплачивает «круговая порука». Исчезают перспективы, теряется прошлое,
сверхактивность порочного «общения» в настоящем деморализует
деградирующую группу («больное сообщество»). Усиливаются
агрессивность и жестокость (особенно к слабым). Возникают «страстная
вседозволенность», «любовь к ненависти», «гордость подлостью» —
погружение в бесчеловечно-аморальный гедонизм социального распада.
Г. Стрессовое «угасание» эффективности социальнопсихологического

взаимодействия. Всякий стресс, тем более изнуряющий, пробуждает
поиски спасения в разных формах социального взаимодействия
страдающих людей. Потому есть и такие, кто становятся все менее
склонными к общению. Угасание способностей к социальному
взаимодействию (стрессовая социальная пассивность) может охватывать
почти всю группу, подавленную экстремальными условиями
существования. Появляются:
— отчуждение друг от друга;
— тотальная утрата мотивов совместной деятельности;
— общественная и деловая апатия.
Рис. 36 Москва, следственный изолятор «Матросская тишина». Конец XX

в
Общая камера Площадь камеры — 70 м2, количество мест — 22. количество
заключенных — 140 Фотография неизвестного арестанта (интернет-ресурс)
В таком угнетенном и истощенном стрессом сообществе (как правило,
при социальной изоляции) изменяется социальная ментальность. При этом
возникает деморализующая альтернативность провозглашаемых и
реальных призывов и идеалов. Неприкрыта лживость декларируемых
общих целей. Чем больше форм таких тенденций, тем сильнее деградация
социально-психологического взаимодействия. Ивее меньше позитивных
700
сил. разрушавших Глава
бесполезное сохранение бездейственно-начальствующих
5
ролей и отживших традиций, имитирующих благополучие.
В условиях принудительного заключения ухудшается участь пассивной
части тюремного сообщества — «опушенных» на социальное «дно». Им
становится все более свойственны:
— адаптированность к тюремному остракизму (к отверженности);
— психопатизация;
— интеллектуальная деградация;
— «ускользание» от труда;
— пассивная гомосексуальность.
Д. Сколько стрессово-активных и стрессово-пассивных узников в

российской тюрьме в конце XX в. Соотношение ставших стрессово-
активными и, напротив, стрессовопассивными при изнурительном (в
частности, тюремном) стрессе зависит от интенсивности экстремальных
воздействий и устойчивости к ним; от способности и умения переносить
стресс и дистресс. И еще, соотношение количества экстремальноактивных
и очень уж пассивных заключенных свидетельствует в какой-то мере о том,
какие в стране тюрьмы (жестокие или не очень) и каких граждан
оказывается в них больше (несгибаемых либо смиренных). На эти вопросы
косвенно отвечают результаты исследования тюремного стресса,
изложенные Г.С. Човдыровой: «Изучены поведенческие реакции (суициды,
криминальные действия, попытки побега и другие параметры) 333 человек,
которые в общей сложности находились в СИЗО в течение 3 лет, методом
сплошного отбора» [Човдырова Г.С., 2000, с. 32].
В зависимости от эмоционально-поведенческих особенностей узники
были разделены на пять групп. Нумерация групп мной изменена, т. к.
первоначально рассмотрены стрессово-активные и лишь затем пассивные
В первой группе оказываются 7 % из числа обследуемых. «Для этих
лиц было более характерно дисфорически-злобное поведение,
пренебрежение к внутреннему распорядку в учреждении, установленным
правилам поведения, запретам. Они часто наказы- валисьза пронос
запрещенных предметов, алкоголя, наркотиков. Психическая дезадаптация
усугублялась некорригируемыми асоциальными проявлениями, которые
способствовали возникновению длительных конфликтов с окружающими и
с администрацией учреждения, иногда эти конфликты заканчивались
опасными вспышками гетероагрессии или аутоагрессии демонстративно-
шантажного характера» [там же, с. 37] (гетероагрессия — нападение на
других людей, драки; аутоагрессия — нанесение себе ран, ушибов, попытка
самоубийства).
Итак, в эту группу вошли заключенные со стрессовой, чрезвычайной и
деструктивной активизацией поведения и неадекватно-негативных эмоций.
Этих людей можно назвать «деструктивными агрессорами». Их протестная
стрессовая активность — деструктивна и лишь ухудшала их жизнь в СИЗО
(в следственном изоляторе), мешала жить сокамерникам, создавала
проблемы охранному персоналу. Напомню, что их было немного — 7 % из
общего числа субсиндром
обследованных стресса.
заключенных, Общение при
охваченных, какстрессе
пишет автор• 701
цитируемого сообщения, «методом сплошного отбора».
Во вторую группу следует отнести 12 % узников. «Поведенческая
реакция этих лиц на изоляцию характеризовалась стени- ческим типом
реагирования на изоляцию. Психоэмоциональное состояние
характеризовалось постоянной психической напряженностью,
настороженностью, подозрительностью, обидчивостью, застреваемостью
аффективных реакций, склонностью к их накоплению и построению
паранойяльных идей. Эти лица открыто выражали свое недовольство
условиями содержания, выступали в качестве организаторов и
подстрекателей асоциальных высказываний и поступков, несмотря на
доказанность вины, настаивали на пересмотре дела, писали бесконечные
жалобы, несмотря на очевидность поражения» [там же, с. 35].
Эти узники стрессово-активные, но их напористость и агрессивность не
столь деструктивны, как у «деструктивных агрессоров». Обнаруженные у
лиц второй группы «паранойяльные идеи», возможно, диагносцировались с
позиций установок и нормативов, разработанных для тюремных
психиатрических служб, и могут быть не проявлениями истинной
паранойяльности, а отклонениями от «тюремно-медицинских» оценок и
норм. «Бесконечные жалобы, несмотря на очевидность поражения», иногда
бывают действенны и результативны благодаря упорству заключенных и
их адвокатов. Таким образом, их активные действия, кажущиеся
проявлением психической неадекватности могут быть вполне адекватны
критически измененным условиям жизни в тюрьме Учитывая социальную
активностьузников, включенных во вторую группу, их можно назвать
«активно протестующими борцами». Некоторые из них становились
идеологами и лидерами внутритюремных протестов. Сплачивали и
ободряли других заключенных. Вовлечением их в борьбу разрушали моно-
тонию тюремного заточения. Итак, во второй группе — люди
эмоционально, поведенчески и социально активные, но на других
заключенных они действовали менее деструктивно, чем те, кто включен в
первую группу.
В третью группу можно включить узников, у которых не отмечалось
стрессовой активности, деструктивного поведения и «признаков
психической дезадаптации». Их было 60 %, т. е. большинство из числа
принудительно изолированных в СИЗО. Особенности их поведения,
эмоций, переживаний не описаны в цитируемой монографии Г.С.
Човдыровой ввиду того, что благодаря поведенческой пассивности они не
совершали правонарушений, не доставляли неприятностей охранникам и
тюрьме и не регистрировались в отчетах о дисциплинарных проступках
Их поведение, соответствующее тюремным правилам, конечно же,
было результатом самоограничений и подавления протестных эмоций и
поступков. Их «нормальное», спокойное поведение было далеко от того,
как они спокойно вели бы себя в обыденной жизни, «на воле». Иными
словами, эмоционально-поведенческие реакции таких людей на
экстремальные факторы тюремного бытия надо рассматривать как
вынужденную стрессовую пассивность с подавленным протестом этих
702
«безропотно-пассивных страдальцев». Глава
5
В четвертую группу могут быть включены 4 % заключенных. «Для
этой группы была характерна чрезмерная тревожность, постоянное
ожидание каких-то подвохов со стороны окружения и администрации,
раздражительность и легкая истощаемость, астеничность, вялость, частые
жалобы на неприятные физические ощущения, высокая обращаемость к
врачам, ипохондричность. Склонность к образованию навязчивых страхов
в конфликтных ситуациях выявляли больше таких лиц из числа повторных
(рецидивистов). Эти лица часто попадали в зависимость от окружающих,
их часто использовали в корыстных целях для проноса запрещенных
предметов и т. д. При попадании в конфликтные ситуации, требующие
принятия мер административного характера, они давали тревожно-
депрессивные аутоагрессии» [там же, с. 37]. Астеничность, вялость,
психологическая зависимость от окружающих и т. п. — проявление
болезненной стрессовой пассивности людей этой группы. Их можно
назвать «пассивными невротиками».
И наконец, пятая группа — люди с болезненно неустойчивой формой
поведения, как бы невольно ищущие оптимальные формы то активного
преодоления экстремальных факторов, мучительно уродующих их жизнь,
то намеренного уклонения от них. Вот как описаны они в цитируемой
монографии: «Клинически отмечалась амбивалентность поведенческих
реакции: апатичная бездеятельность и напористость в достижении
результатов, застенчивость и бестактность, грубость; подозрительность и
легковерие; отгороженность и бесцеремонная навязчивость; расхождение в
суждениях и поступках. Часто воспитатели обманывались в своих
ожиданиях к ним и затем не доверяли этим лицам. Практически у этой
группы лиц обнаруживался стенический и гипостенический тип
реагирования. Дезадаптивность их поведения выражалась в том, что в
конфликтных ситуациях эти лица были непредсказуемы, часто совершали
неожиданные для окружающих поступки» [там же, с. 35].
Такие «искатели оптимальных путей» привлекают особое внимание.
Их психика обладает широким диапазоном поиска лучших способов
уменьшения тюремных мучений и неудобств. Однако смена тактики этого
поиска иногда происходит неподвластно воле и расчетам этих «искателей».
И все же они могут обдумывать и осуществлять разные способы
противостояния и борьбы с тюремными властями. Благодаря
неординарности и непредсказуемости поступков узники этой группы
доставляют больше неожиданных неприятностей охранникам и
администрации тюрьмы, чем другие заключенные. Потому Г.С. Човдырова
прежде всего обращает внимание на заключенных, вошедших в эту группу.
Она отмечает, что их поведение и реагирование на внутритюремные
события всегда стеничны, т. е. энергичны и активны. И даже если нет
ничего чрезвычайного, они всегда уверены в себе и деятельны. Колебания
их эмоционального настроя и смена их бездеятельности и напористости —
это не психическая циклоидность, не чередование депрессивности с
гипоманиакальностью (хотя спады настроения у них возможны).
Неординарность поступков людей такого типа пробуждается и
провоцируется субсиндром
стрессом. Если стресса.
они умны Общение при
и талантливы, то встрессе
критических• 703
ситуациях способны на неординарные, успешные решения. Если не блещут
талантом, то в стрессогенной обстановке все же становятся побудителями
коллективных изменений форм и направленности адаптивного поведения
масс.
Можно ли, учитывая процентное соотношение арестантов с активными
и пассивными эмоционально-поведенческими проявлениями тюремного
стресса, определить уровень экстремальности содержания узников в
тюрьме, т. е. насколько там мучительно им? Для этого используем способ
определения уровня критичности коллективного стресса [Китаев-Смык
Л.А., 1983, с. 71—73,87-88]
Динамика
704
5
признаков психологической
Глава
дезадаптации подследственных в зависимости

от этапов изоляции (по Г.С. Човдыровой, 2000)
1-й год, 2-й год, 3-й год,
Признаки данные в% данные в% данные в%
дезадаптации 1- я 1- я 1- я
пол. пол. пол.
Суицидальные 2- я 2- я 2- я
действия 40-8 4-1 0-33
Убийства и другие
уголовно наказуемые 48-12 6-4 2-44
деяния
Попытки побега 15-2 3-0 2-14
Конфликты с ад- 39-15 7-5 7-37
министрацией
Употребление
наркотиков и алкоголя 40-17 10-7 12-39
Психические на- 25-4 2-1 3-20

рушения**
Соматические 35-7 6-7 8-47
нарушения
Высокий уровень
ситуативной тре-
76-23 10-8 10-78
вожности по тесту
Спилбергера-Ханина
Примечания:
* 1-я пол. — первая половина года, 2-я пол. — вторая половина года.
*• Психические нарушения: случаи госпитализации в психиатрические стационары с
изменением психического состояния.
(см. также 2.3.7). Используя «матрицу» диагностики массового стрессового

напряжения в большой группе людей, можно видеть, что у заключенных,
описанных в цитируемой монографии, уровень стресса приближался к
предельно терпимому.
В заключение данного подраздела надо заметить, что в монографии
Г.С. Човдыровой изучались «стресс и психическая дезадаптация» у
определенных возрастных групп мужчин («средний
возраст ПсиїСусоциальньш
47 лет ± 1,5») и женщин («средний
субсиндром стрессавозраст
Общение43при
года ± 1,8»), но 705
стрессе
результаты исследования не были дифференцированы по гендерным
показателям. А ведь тюремный стресс не только по-разному, но и особым
образом проявляется у мужчин и женщин, способных к противоправным
действиям [Ткаченко А.А., Введенский Г.Е. (ред.), 2003]. Это ограничивает
возможность распространения выводов из данной работы на представления
о стрессе у других возрастных групп заключенных в российской тюрьме
Е. Интенсивность стресса в начале долгого действия экстремальных

факторов и перед ожидаемой их отменой. Тяжелейший дистресс начинается
при возникновении чрезвычайного экстремального воздействия. Стресс
усугубляется, когда он поражает сразу многих (из-за психологического
индуцирования, «эмоционального заражения»). При этом значимым
становится психосоциальный субсиндром стресса: нарушение общения,
взаимопонимания, взаимодействия людей. Такое острое начало стресса
бывает после ареста — в тюрьме. По данным, изложенным в монографии
Г.С. Човдыровой, этот период длится в среднем шесть месяцев с момента
поступления в СИЗО [Човдырова Г.С., 2000, с. 39] (см. табл.).
Стрессообразующим фактором может стать не только интенсивность
начала тюремного заключения но и близкое освобождение Из таблицы,
представленной здесь, видно, как возрастают проявления дистресса у
заключенных в последние шесть месяцев перед освобождением.
Мы обнаруживали усиление дистресса за неделю до окончания
непрерывного месячного вращения в квартире-центрифуге (см. подробнее
гл. 3), за месяц до окончания полугодового рейса на рыбопромысловых
базах («синдром окончания рейса»). Этот синдром возникает всегда в
последние дни, недели перед завершением трудного испытания не просто
как приближение исчерпания терпения и адаптивных резервов,
«рассчитанных» на определенный срок. Важная причина такого усиления
дистресса — конфликт между все еще экстремальным, тягостным
существованием и приближающимся «счастьем» нормальной жизни,
радостью наград, если экстремальное испытание престижное, радости
освобождения, если оно принудительное. Психологи пенитенциарных
учреждений обнаруживают, что причинами усиления стресса узников
перед окончанием тюремного срока бывают еще и опасения того, что ждет
его «на воле»: как примут его близкие, найдет ли он работу. У уголовных
арестантов после долгого заключения возможно усиление стресса из-за
боязни и нежелания возвращаться в «свободную» жизнь
Ж. Психосоциальный феномен — «кентавр тюремного дистресса». В

тюрьме, как органе наказания (и исправления?) преступников, объединены
в единое человеческое сообщество заключенные и их надсмотрщики. Хотят
или не хотят, и те и другие рано или поздно превращаются в единый
«социальный организм». Научные исследования этой психосоциальной
закономерности обнаруживают существование обоюдных страданий
узников и тюремщиков, т. е. возникновение в местах лишения свободы
уязвленного наказанием «кентавра тюремного дистресса». «На
706
координационном совещании руководителей правоохранительных органов Глава
5 Федерации в г. Москве 03.03.1997 г. было отмечено, что более
Российской
100 сотрудников уголовно-исправительной системы (УИС) в 1995-1996 гг.
покончили жизнь самоубийством, 40 погибли при исполнении служебных
обязанностей, уволились 40 тыс. сотрудников, 14% штатов не
укомплектовано, каждый третий сотрудник работает меньше одного года»
[там же, с. 31]. Эти далеко не оригинальные данные — свидетельство того,
что при любом противостоянии внутри сообщества люди превращаются в
целостное, хотя и многоликое «психосоциальное существо» с похожими
радостями и страданиями. У тюремщиков такой феномен возникает не
просто в связи с сопереживанием узникам. Происходит психологическое
«слитие» людей, стоящих на альтернативных платформах, как на разных
чашах, но одних и тех же весов. И тех и других поражает дистресс тюрьмы,
страдания в узилище горя.
И потому цитируемый выше автор приходит к парадоксально-
логичному выводу: «Мы считаем, что психопрофилактика
психотравмирующего влияния изоляции на осужденных и под-
следственных в системе СИЗО и ИУ будет способствовать снижению
стрессогенности условий функционирования сотрудников этих
учреждений» [там же, с. 30]. Вот уж «воистину!», создавая комфорт для
заключенных, тюремщики комфортабельнее будут работать и жить.
Проблема стресса не только у узников, но и у тюремщиков
обоюдоострая во всех странах, где в пенитенциарных учреждениях
реализуется принцип «карательного воздействия» на преступивших закон,
т. е. используются мучения и устрашение наказаниями. В ходе одного из
первых в США исследований, посвященных служащим исправительных
учреждений, Ф. Шиком и М. Миллером было установлено, что, по
сравнению с полицейскими, тюремные охранники чаще страдают от
повышенного артериального давления, язвенной болезни желудка и
кишечника, сердечных заболеваний. У сотрудников тюрем эти «болезни
стресса» в два раза чаще, чем у служащих из групп «синих и белых
воротничков». И еще — охранники подвержены более интенсивному
стрессу, чем «простые» работники тюрем [Cheek F .MillerM , 1983]. Иссле-
дование степени удовлетворенности работой у служащих тюрем США
также дало обескураживающую картину: 75 % тюремных служащих
выражали желание сменить работу, если представится возможность [Toch
Н., Klofas J., 1982].
Американские исследователи, как и российские, приходят к пониманию
обоюдного влияния тюремного стресса на узников и охранников.
Конфликты между ними усиливают дистрессо- вые расстройства у тех и
других [Triplet R., Mullings J.I., Scar- boroungh K., 1996]. Напротив, участие
тюремщиков в оказании помощи при решении личных проблем
заключенных уменьшает стресс тюремщиков [Hepburn J , Knepper Р., 1993
и др ]
Психологические и социальные процессы, лежащие в основе «кентавра
тюремного дистресса» можно продуктивно анализировать еще и с позиции
учения о садомазохизме, как одной из важнейших составляющих
целостности живых систем, субсиндром стресса.
разделенных Общение при
на отдельные стрессеособи,• 707
существа,
индивиды, группы и т. д.
Гармоничные сочетания процессов антагонизма и симбиоза
поддерживают жизнеспособность живой природы (биосферы, ноосферы) на
нашей планете (см. также 3.6).
5.1.4. Психосоциальный дистресс, разрушающий сообщество

(«социальная смерть» группы)
Рассмотрим гипотезу о возможности запредельной формы (реализации)

психосоциального субсиндрома стресса, трагически разрушающего
изнуренное сообщество (семью, группу, изолированный экспедиционный
или воинский отряд, государственное образование и т. п.). Такие массовые
стрессовые состояния возможны и у членов небольших групп, если они
сектантские, самоизолированы в обыденном обществе и в группах людей,
принудительно изолированных (в тюрьме, в казарме, захваченных как
заложники).
Активные и пассивные процессы этой суперкритической фазы-формы
стресса ведут к активному прорыву вовне того пространства (социального
и территориального), в котором дистресс уже не терпим, либо к
самоуничтожению («распылению») групповой сущности (объединенности)
или даже к физическому самоуничтожения членов такой группы как
«чувствилища» невыносимых общих горестей и мучений. Активный
прорыв — это массовая агрессивность, бунт «бессмысленный и
беспощадный» (он может быть и успешным) или бегство (массовый побег
из тюрьмы, из концлагеря и т. п.).
При нетерпимом общем дистрессе возможно возникновение активной
массовой протестной суицидальности (см. так же 5.1.2. Д). Или же
пассивная гибельная деструкция группы реализуется как общее пассивное
пренебрежение здоровьем и жизнью, как «уход» в реальные заболевания, т.
е. в конечном итоге это тоже суицидальное поведение. Оно может маскиро-
ваться под гедонизм (греч. hedone — наслаждение, упоение приятным) при
алкоголизации, наркотизации и при «уходе» в квазиинфантильное (как бы
беспечно детское) поведение или же в истероидно-наигранную
олигофренность (в глупую бездумность и безответственность).
«Революционная» роль индивидов (личностей) в этих социально-
разрушительных массовых процессах целесообразно рассматривать как
«личностную экспансию» (см. также 5.1.2.Б), настолько деформирующую
ролевой статус участников бунтов и «эпидемий» суицидов, что это ведет к
ликвидации социальных сообществ, дошедших (доживших) до
сверхкризисных форм психосоциального дистресса.
Такие формы-способы ломки и уничтожения социального сообщества,
т. е. смерть «старого» социума, ведут не только к замене его социальным
субъектом, более жизнеспособным в сложившихся экстремальных
условиях, но и к нигилированию (пропаданию) экстремальности этих
условий существования. Возникает «новый социальный организм»,
адаптированный к новой жизни.
Стрессово-кризисные преобразования небольших групп людей (и
708в огромных массовых сообществах) многократно изучалисьГлава
революции и
описаны 5в обширнейшей научной, исторической, политической, психолого-
этнографической литературе. Наше частное исследование этой проблемы
отражено на с. 293-294 монографии «Психология стресса» в 1983 г. (см.
также 5.6.5).
5.1.5. О влиянии чувства свободы воли и несвободы на устойчивость

перед смертью
В60-70-Х гг., когда совершенствовалась наша реактивная военная

авиация, автор этих строк, как указывалось выше, работал в Летно-
исследовательском институте и участвовал как испытатель (испытуемый) в
экспериментах с катапультированиями, вращениями на скоростных
центрифугах, с обдувом на сверхзвуковых скоростях, в барокамерных
экспериментах. Мы располагали экспериментальными данными,
полученными в фашистской Германии в 40-е гг. при аналогичных
испытаниях, но полученных на пленных (русских, французских,
английских летчиках) как испытуемых. В немецких экспериментах были
определены уровни экстремальных воздействий, приводящие к смерти
(убивающие) испытуемых. В наших аналогичных экспериментах все мы
(испытуемые) легко претерпевали немецкие «смертельные» уровни
экстремальных воздействий. Нами были установлены пределы
переносимости для всех таких воздействий, еще не приводивших к травмам
(телесным и иным повреждениям). И они были выше уровней, смертельных
для испытуемых-узников. Итак, мы безопасно испытывали экстремальные
воздействия более сильные, чем те, которые стали смертельными для
узников-испытуемых в фашистской Германии
Почему же испытуемые в фашистской Германии умирали, неспособные
жить при экстремальных воздействиях, которые не становились для нас
даже просто неприятными, психологчески травматическими? Причинами
гибели испытуемых в Германии не были плохое здоровье и истощение
пленных. Перед экспериментами они питались по высоким нормам
немецких летчиков и жили в относительно комфортабельных условиях, но
изолированные и под охраной.
Важными причинами низкого уровня переносимости узниками стресс-
факторов, приводящих к смерти, были обуревавшие их чувства: несвободы,
позорного плена, стыда и горечи из-за того, что они принуждены служить
врагу против своих сотоварищей. И главное то, что они знали — в
экспериментах, проводимых для установления летального уровня
воздействия, они все погибнут. Обреченность на смерть (без чувства
самоотверженности) лишала их воли к жизни, и они погибали при
экстремальных воздействиях, которые для нас, идущих добровольно на
престижные испытания, были не только не смертельными, но даже не
становились неприятными. не были тяжело переносимыми.
Однако надо признать, что трудно сопоставлять престижные
экстремальные ситуации с принудительными и позорными.
5.1.6. О стрессе власти (экстаз и ужас властвования)

Когда тысубсиндром стресса.
при царском Общение
дворе, то при
все, что тыстрессе
слышишь, • 709
пусть в тебе и умрет, чтобы самому тебе не пришлось
безвременно умереть.
Эзоп
Важнейшее свойство высокопоставленного лидера — способность
непрерывно и неустанно экстраполировать, видеть, контро- лировать,
прогнозировать все события в зоне своих интересов: действия свои и
подчиненных, не теряя из виду конкурентов и противников. «Системно»
мыслящий лидер как бы постоянно видит и знает, как изменяются (и
перемещаются) подчиненные ему структуры и люди, прогнозирует
динамику их мыслей, целей, решений, и предвидит, не зреет ли срыв его
планов. Действительным лидером высокого ранга может стать и быть
только человек с таким развитым «системным мышлением». Оно
охватывает экстраполирующим осознанием действия и свои, и соратников,
и противников в их динамике: все значимые возможности и перспективы.
«Системное мышление» актуализируется при непрерывном стрессе
властвования. Оно поддерживает в лидере этот стресс как непременную
сущность его бытия, как своеобразно-властительное раскрытие его
интеллекта, воли, эмоций и, главное, харизматической способности
зажигать души людей горением своих властительных страстей.
Высшая власть — это еще и продление своей жизни, экстаз
жизнеспособности. Борьба за власть — борьба за жизнь. Потому что
властвовать — постоянно доказывать самому себе (больше, чем другим),
что без меня не проживут мои подвластные и потому я должен жить вечно!
Стресс власти переживается фанатичными лидерами как нескончаемый
сексуальный оргазм и способствует долголетию, подробнее об этом ниже
(см. также 2.4.7).
♦Системное мышление» необходимо командирам самостоятельно,
инициативно действующих групп. И в небольшой такой группе успешным
лидером становится человек, способный непрерывно, адекватно осознавать
и использовать свою властность, ощущая каждого подчиненного как
частицу самого себя, представляя и предвидя все преобразования,
устремления, желания, надежды каждого. Если и действия противника
такой лидер-командир способен предугадывать, то его маневренную
группу ждет удача.
Психологическим проблемам властного лидирования посвящено
множество научных и иных публикаций. Но почти во всех — лишь
описание проявлений борьбы, преуспевания и краха властителей, а также
анализ их взаимодействия с подвластными массами. Даже в
фундаментальных монографиях Г. Ле-Бона [ЛеБон Г., 1998], Г.Тарда
[ТардГ., 1901, 1906], 3. Фрейда [ФрейдЗ., 1998; Авдеев В.Б. (ред.), 2006], С.
Московичи [Московичи С., 1996] и др. нет внятных объяснений, каковы же
истоки и биоп- сихические механизмы верховной властности.
Причина «непостижимости» ее психологической сущности в том, что
не будучи одним из верховных властителей, а лишь исследователем-
психологом (социологом, политологом, этнографом и т. п.) невозможно
ощутить, представить и понять все, что переживает, обдумывает,
интуитивно постигает и решает истинный властитель, и какой стресс
(эустресс710
или дистресс) переживает он. А сам он все об этом знает, но Глава
нет
нужды ему5 о том разъяснять любознательным исследователям, лишенным
таланта властности. Да и не выгодно ему (а то и опасно) делиться знаниями
о сокровенном в самом себе.
Утрируя соотношения в обществе властителей, ученых- психологов,
любителей психологии, можно сказать «Все люди делятся на настоящих,
урожденных психологов, и на непсихо- логов (плохих психологов). Всякий
властитель (рангом не ниже замминистра, лидера крупной партии или
религиозной конфессии, генерального директора большой организации или
крупного финансового олигарха)— всегда настоящий, очень хороший
психолог от рождения Всех непсихологов (плохих психологов) можно
разделить на две группы: одни изучают психологию, становятся
профессионалами и потом обучают психологии других непсихологов».
К такому суждению автор этих строк пришел в «коридорах»
Московского Кремля, куда он на протяжении десятилетий (при советской
власти и после нее) регулярно приглашался как внештатный эксперт-
консультант.
Не претендуя на полную внятность и убедительность, привлекая
общую концепцию стресса и подходы зооантропологии, рассмотрим
отдельные психологические феномены властности, наблюдаемые автором в
«коридорах» Кремля, Совета Федерации и Государственной Думы России.
Но сначала обратимся к некоторым закономерностям психологии
животных.
А. О двух периодах в жизни животных и людей. Этологией установлено,

что у большинства млекопитающих старение и смерть от старости
наступают после окончания детородного периода. Однако некоторые особи
как бы обретают вторую жизнь, т. е. живут почти вдвое дольше остальных.
Это вожаки стай. Они могут быть мужского или женского пола. Таким
образом, лидеры, т е наиболее способные к управлению стаей, наиболее
сильные и «авторитетные» (харизматические?) сохраняются в стае вместе
со своим жизненным опытом, полезным для ее выживания. Как правило, у
них сохранены генеративные функции, т. е. они передают потомству не
только полезный опыт и знания, но и элитные генетические качества.
Пожалуй, первым серьезно обратил внимание на то, что жизни людей
состоит из двух периодов («циклов»), выдающийся исследователь и
мыслитель Николай Яковлевич Парна [Парна Н.Я., 1925]. Однако,
анализируя два таких периода в жизни выдающихся людей, он
рассматривал исключительно творческие способности мыслителей,
писателей и композиторов, т. е духовных лидеров. Властителям
(государственным, политическим лидерам) он не уделил внимания.
Несколько отступая от основной темы — стресса властителей, —
познакомимся со взглядами Н.Я. Парна. Он заметил, что до 45-50 лет
творчество обращено к повседневным проблемам, к отражению может быть
и выдающихся событий, но все же реально обыденных. А вот с 45-50 лет,
после перелома в творческом процессе (иногда после временного застоя)
наступает период «мудрости», творческого осмысления вечных проблем,
нередко Психосоциальный
с религиозным и субсиндром стресса.
мистическим Общение при
постижением стрессе
жизни. Николай• 711
Парна пишет, что творчество Бетховена, достигнув высших вершин в 33-38
лет, когда «он излил всю мощь своего духа, после этого немного угасло; но
в 50 лет произошел новый сильный подъем, и этот подъем был совершенно
другого оттенка — мистически-просветленным, словно создалась другая
личность. У Гете мы тоже видим перелицовку личности в 50 лет. Гете
вообще всю жизнь был свободомыслящим и ясно реалистичным, но после
45 лет у него проявилась склонность к символике и мистике. Лев Толстой
на 50-м году жизни пережил знаменитый душевный перелом, изменивший
все его мировоззрение и весь характер его дальнейшего творчества. Кант до
44 лет был философ-энциклопедист в обычном смысле, писал о
всевозможных вопросах в обычном школьном мировоззрении. Но вот на
45-м году произошел знаменитый перелом в его мышлении. Он отрекается
от прежних взглядов на реальность на пространство, время и весь мир и
переходит к новому идеалистическому мировоззрению. ... Можно отыскать
еще и другие примеры, где после перелома жизни около 45 лет человек
вступает в новую духовную сферу и начинает жить как бы “второй цикл”
своей жизни, совершенно отличный от первого.
Можно бы думать, что это должно относиться вообще и ко всем людям.
Прожив первый цикл жизни, каждый из нас к 50 годам должен вступить в
другой, более возвышенно духовный. Мы видим это теперь только на
исключительных сильных людях; на прочих же этого обычно не видим,
потому что современная жизнь, судорожная погоня за материальными
успехами у одних, непосильная борьба с нуждой у других, очень быстро
изнашивает людей средней силы и их уже не хватает на "второй цикл”.
Совершив с грехом пополам первый цикл, они, уже усталые и истрепанные,
доживают вторую половину жизни в качестве так называемых “стариков”.
В норме этого не должно быть» [там же с. 124-1251
Н. Пэрна подчеркивает что «в условиях нормальной, естественной
жизни (например, в жизни ближе к природе) всякий человек после 50 лет
почитается как мудрец которому открыто то, что молодым не доступно»
[там же[.
Данные Н Я Пэрна о двух периодах в жизни людей были подтверждены
американскими и западноевропейскими исследователями-разработчиками
организации творческого труда. Не зная о книге Н.Я. Пэрна, организаторы
трудовых процессов терялись в догадках о причинах двух циклов в карьере
творческих работников и снижения производительности труда у
промышленных рабочих после 45-50 лет, объясняя это «производственным
стрессом» (occupation stress) и «стрессом жизни». Однако еще в начале XX
в. Н Я Пэрна в своей монографии четко указал, что причиной окончания
первого цикла является изменение эндокринных функций половых желез. В
наших научных сообщениях в 60-х гг. прошлого века (совместно с И.А.
Аршавским) было сделано сопоставление «второго цикла жизни»,
возможного у всех людей, с «удвоением жизни» лишь у вожаков животных
стай.
Возвратимся к проблеме лидеров-вождей человеческих масс. Великий
китайский мыслитель Конфуций указал, что выдающиеся люди бывают
712 «властители» и «мыслители». (В дословном переводеГлава
двух типов: с
5 первые обозначены как «высокомудрые», т. к Конфуций
китайского
рассматривал способность к властвованию как «высшую мудрость».
Мыслителей-философов, писателей и художников он называл, дословно, —
«высокогуманными» [Конфуций, 1973] )
У властителей, как и у мыслителей, можно видеть два периода жизни.
Однако ограничимся кратким изложением результатов наших
«кремлевских» наблюдений во время властвования уже не молодых вождей
Светского Союза. Обращают на себя внимание три психологических
составляющих стресса высшей власти: экстатичность, оргастичность
властвования и еще — страх властвующих.
Б. Экстаз власти Ведущей эмоцией властителя становится ликующее

счастье своего бытия. Особенно ярко это чувство у молодых лидеров но
оно сохраняется и у пожилых геронтократов, несмотря на усталость и
болезни. Более того, экстаз власти оздоравливает и придает силы.
Властительный гнев либо горькие минуты неуспеха лишь обостряют
доминирующую радость собой,
радость для себя. Почему? Потому что властитель

24 П( ItXOXOtllM cip<4 < .1
обретает, как вожак стаи, право на «вторую жизнь» (в отличие от плебса,
«бесправно» живущего, без права на все же проживаемую свою «вторую
жизнь»). Каждая минута, каждый день властвования обещают лидеру право
на продление жизни Это создает радость, экстаз, побуждает властителя
дальше и дальше властвовать и жить. Для этого власть должна укрепляться
и расширяться. Властитель, став таковым, никак не может сам,
добровольно вырваться из колеи властвования, т. е. из радостной жизни.
Расширение власти со все большим числом подвластных (это
свидетельство и доказательство того, что властитель устойчиво жив)
усиливает чувство полноты жизни и, вместе с тем, стимулирует к
неуклонному расширению властных амбиций. Препятствия, как угроза
власти, как сигналы о конечности власти-жизни создают негативные
эмоции — отблески ужаса смерти. Но страх легко и сразу превращается в
злобу и решимость преодоления преград (уничтожения врагов). Страх
может инвертироваться в восторг предстоящих побед, т. е. в ликование
успешного властителя.
Властительный восторг собой, т. е. жизнью — это и счастье, и тяга к
ней вопреки всему, с упоением властью над многими другими жизнями, с
«присвоением» их, т. е. воли и судеб многих людей, с правом даже лишать
их жизни, убивая, если не всех, то все же «избранных», ставших или
объявленных врагами.
Конечно же, восторг власти подпитывается почестями и поклонениями
возможно большего числа подвластных, как бы подтверждающих
жизнеспособность и полезность «вожака стаи».
В. Сексуальный нескончаемый оргазм властителя. У многих властителей в

букете их эмоций отчетливо заметна сексуальная составляющая
Тщательное, многолетнее исследование ее позволяет идентифицировать
переживания властителямисубсиндром стресса.с Общение
чувства, сходного при оргазмом.
сексуальным стрессе Его• 713
особенности в том, что оно без оргастического завершения, без исчерпания
сладостного возбуждения. Оргазм властителя может нарастать, мобилизуя
волну энергии, мощь решений и действий, может ослабевать, но никогда не
угасает. Далеко не всегда властительный оргазм усиливает обыденную,
плотскую сексуальность. И все же немало описаний ее мощи у людей,
наделенных высокой властью. Однако, бывает, когда напротив,
оргастическое «горение властью» освобождает от обыденных сексуальных
потребностей, похотей (см. 5.3 2 Г б.).
С позиции зооантропологии сексуально-оргастические осо бенности
лидера можно сравнивать с феноменами сексуального доминирования
вожаков стай в животном мире. Будучи элитно лучшим, он «обязан»
оставить возможно большему потомству свои элитарные способности.
В человеческих сообществах эта «обязанность» реализовалась
благодаря созданию гаремов восточных правителей, множеству «теремных
молодиц» у российской средневековой элиты, традиционному
многоженству китайской элиты, существовавшему вплоть до XX в. и т. п.
[Кобзев А.И., 2002].
Г. Страх властвующих. Хотя страх далеко не обязательная эмоция

властителя, все же вглядимся в нее внимательно. Тем более, что
исследователи психологии власти мало обращали внимание на страхи у
лидеров больших масс (Г. Jle Бон, 3. Фрейд, С. Московичи и др.). Страх
властителей многолик и индивидуально различен.
Боязнь своей личной смерти, гибели себя «выдающегося,
единственного, незаменимого» наиболее понятен и заметен Ужас смерти
может разрастаться у вождя до мании преследования, боязни покушения на
его жизнь Опасение заговоров провоцирует у него жестокость их
разоблачений и искоренения. Тотальная жестокость властителя,
трансформируясь по «замкнутому кругу», способствует паронояльному
нарастанию страха перед возмездием. Творя «защитные» злодеяния, лидер
все ярче (даже галюцина торно) представляет их, адресованные ему
самому. Тревоге лично за себя может компенсаторно противостоять вера
властителя в свою неуязвимость, в богоизбранность. При этом страх будет
инвертирован, превращаясь в безмерную отвагу в реально опасных
ситуациях. Страх лично за себя свойствен определенному типу людей (см.
4.2.2 и [Китаев-Смык. 1983, с. 260-263]). Однако властитель, высоко
вознесшийся над массой подданных, обуреваем чувством своей
исключительной ценности. Потому эта форма страха возможна у любого
значительного лидера вне зависимости от типологических предпосылок.
У властного лидера может доминировать, либо ситуационно
вспыхивать страх за свой престиж, за сохранность достоинства. Эта форма
страха побуждает властителя поощрять и инспирировать восхваления,
почитание его, преклонение перед ним, не только, чтобы управлять
подвластными, но и для компенсации страха не быть самим собой. Культ
личности авторитарного лидера, создаваемый «царедворцами», челядью и
СМИ, рано или поздно деформирует не только его представления о себе, но
714
и его понимание интересов подвластных социальных страт. Глава
5
Инверсией жажды преклонения подданных может стать периодическое
стремление вождя к уединению (затворничеству, отшельничеству). О
зооантропологических истоках этой формы страха см. 4.2.3 и [Китаев-
Смык, 1983, с. 263-265].
Одной из форм властительных страхов может стать смутная или
отчетливая боязнь уменьшения числа подданных (см. также 4.2.4 и
[Китаев-Смык, 1983, с. 269]). Эта эмоция проявляется у лидеров
скудеющих политических партий. Она легко превращается в болезненно
повышенную придирчивость ко все еще верным соратникам. Еще одной
формой инверсии этого страха бывает ужас перед толпами, боязнь
оказаться среди множества людей. Одержимые этим страхом властители
создают своих двойников для публичных «встреч» с народом. И даже
множество телохранителей кажется опасным сборищем заговорщиков.
Страхи верховных властителей можно препарировать применительно к
конкретным персонам, используя «инструментарии» психоанализа
(Зигмунда Фрейда), понимание особенностей разных периодов жизни
(Николая Пэрна или Эрика Эриксона), экзистенциальную психологию
(Ролла Мэя), представления об «основных формах страха» с позиции
глубинной психологии (Фрица Римана [Риман Ф., 1998]), психоанализа
исторических трансформаций аффекта власти (Александра Кантора [Кан-
тор А.М., 2004]) и др.
5.2, ВЫГОРАНИЕ ПЕРСОНАЛА. ВЫГОРАНИЕ ЛИЧНОСТИ.

ВЫГОРАНИЕ ДУШИ
Только ли чрезвычайные экстремальные события и продолжительные

неблагоприятные условия сосуществования меняют отношения между
людьми? Нет. И при спокойной, казалось бы, благополучной жизни
взаимодействие людей может катастрофи чески ухудшаться.
В 70-х гг. XX в. произошло удивительное научное событие: возникло
новое научное направление изучения стресса. Началось с того, что стали
поступать жалобы на работников службы психологической и социальной
поддержки, рабочая обязанность которых — налаживать рабочие контакты
и облегчать тяжелое психологическое состояние людей, попавших в беду,
уменьшать их стресс, помогать советами и душевной беседой. Из-за этих
жалоб и обид консультирующие организации и психотерапевтические
клиники стали терпеть убытки. И вот тогда была выявлена особая форма
«болезней стресса», своего рода «болезнь общения». Ее называли
впечатляюще: «выгорание персонала», «выгорание личности», а потом
короче — «выгорание». Предложил этот тер мин Фройденбергер
[Freudenberger H.J., 1974] Однако термин широко вошел в научную
литературу и психотерапевтическую практику после многочисленных
публикаций Кристины Маслач (Маслах) [Maslach С., 1976; Maslach С., 1978
a; Maslach С., 1978 б; Maslach С., Jackson S.E. 1981 a; Maslach С., Jackson
S.E. 1982, и др.].
Независимо субсиндром
от американских стресса.
психологов Общение
в Москве при стрессе
в 1976 г. Анатолием• 715
Валентиновичем Будановым (впоследствии профессором) было начато
исследование психологической деформации личности сотрудников органов
внутренних дел (ОВД). В отличие от американских ученых, он сразу
обратил внимаение не только на психологические симптомы нарушения
работы профессионалов с «клиентами» (в его случае с
правонарушителями), нои на массированные изменения личности
работников правоохранительных органов. Однако, если в США такие
исследования стали сразу массовыми, то тогда в СССР их результаты не
разглашались, потому что тоталитарно-коммунистическая пропаганда
декларировала: «Личность советского человека не может быть
деформирована, тем более не может выгорать личность сотрудника органов
внутренних дел!» Методика диагностики «выгорания», предложенная
Кристиной Маслач [Maslach С., Jackson S.E. 1981 б] была
проанализирована и уточнена [Krowinski W.J. 1981]. Затем было
разработано несколько опросников для определения глубины и формы
«выгорания» [EmenerW.G., LuckR.S. 1980 и др.].
Главная причина «выгорания персонала» —психологическое, душевное
переутомление от профессионально вынужденного общения. Особенно
быстро и заметно оно наступает при чрезмерной нагрузке у людей, которые
по долгу службы должны «дарить» клиентам тепло своей души. Жертвами
«выгорания» в первую очередь оказываются психотерапевты (1), учителя,
врачи и продавцы, т. е. профессионалы общения, призванные и обученные
вежливо и душевно обслуживать других людей. «Выгорание — плата за
сочувствие» — так назвала Кристина Маслач свою книгу. В ней кратко и
лаконично представлены результаты обширных исследований этого
печального явления [Maslach С., 1982]. Ее открытие возможности по-
новому видеть проблемы стресса сучетом его влияния на
способностьлюдей кобщению сразу было подхвачено множеством ученых
и психологов-практиков во всех странах. Внимание к феномену
«выгорание» под знаменем Кристины Маслач возрастало. Этой проблеме
посвящались конференции, сборники статей [Pain W.S. (ed.), 1982; Farber
В.А. (ed.), 1983; Pines A., Maslach C. (eds.), 1979; Knopf; Maslach C., Jackson
S.E. 1982; Reid K.E. (ed.), 1979; Jones J.W. (ed.), 1981; Gillespie D.F. (ed.),
1986 и др.] и монографии [Maslach С., 1982; Chemiss С. 1980; Edelwich J.,
Brodsky A., 1980; Pines A.M., Aronson E., Kafry D. 1980; Veninga R
L„ Spradley J.P., 1981; White W.L. 1979 и др.]. В 80-е гг.
XX в. внимание к концепции выгорания и термин burnout потеснили
термин stress со страниц сотен научных публикаций и диссертаций в
англоязычных странах.
Сразу была замечена подверженность «выгоранию» администраторов
всех уровней [Vash С., 1980]. В последние два десятилетия «выгорание
персонала» стало бичом российского бизнеса. Оказалось, что сотрудники,
работающие с клиентами (менеджеры, продавцы-консультанты, банковские
служащие), т. е. низшее звено организационной структуры фирм, почему-то
быстро теряют способность «привлекательно» общаться с людьми, нанося
этим заметный финансовый ущерб своей организации [Агапова М.В., 2004;
Константинов А.Е., 2005 и др.] Но особенно опасно «выгорание личности»
сотрудника правоохранительных органов, наделенного возможностью
716 обращаться с людьми [Maslach С., Jackson S.E. 1979; Lester Глава
своевластно D.,
5
1986; Буданов А.В., 1992 и др.]
Интересно посмотреть, как формировался термин «выгорание».
Сначала писали: «staff burned-out», что-то вроде «окончание горения
(воодушевления) персонала», работающего с людьми (пациентами,
клиентами). Потом Кристина Маслач стала использовать новый термин:
«burnout» («выгорание»), т. е. своего рода английскую аббревиатуру
[Alexandr R.J., 1980]. Мной эти термины были дополнены выражениями:
«выгорание личности», «выгорание души» [Китаев-Смык Л А., 1989].
В советской психологии никак не приживался термин «выгорание
личности». Согласно идеологическим установкам, господствовавшим при
коммунистической власти, личность «советского человека»,
воодушевленная «ленинским учением» — несокрушима и не может
«выгореть». Кактолько ни переводилось на русский язык слово «burnout»:
«эмоциональная слабость», «психологическое истощение» и т. п. После
моей нашумевшей публикации в 1989 г. стали использовать словосочетание
«выгорание эмоций», будто не замечая, что это лишь один компонент
синдрома «выгорание личности». Часто пишут: «профессиональное
выгорание», подчеркивая результат— ухудшение работоспособности,
упуская главное — деформацию личности профессионала.
5.2.1. Три формы-фазы «выгорания»
Многочисленные проявления «выгорания» можно свести к трем

формам.
А. «Уплощение эмоций». Как произошло открытие этого нового

направления учения о стрессе? Заметили, что у некоторых психотерапевтов
и психологов-консультантов на фоне утомления возникает, как бы,
стремление лучше работать с пациентами: душевнее беседовать,
проникновеннее, даже «по-родственному» общаться с ними. Однако, это
было не повышение качества их работы, а результат невольной попытки
продолжать хорошо, качественно работать, вопреки утомлению.
Молодая психолог-консультант К. Маслач (в г. Пало-Альто,
Калифорния, США) заметила, что:
а) именно с такого гиперэмоционального сопереживания с пациентом,
клиентом начинается дисквалификация персонала
б) невольно манифестированное «сверхсочувствие» вскоре сменяется
приступами равнодушия к пациентам. Потом оно овладевает
психотерапевтом (или другим профессионалом, работающим с людьми)
каждый раз, как он входит в свой рабочий кабинет. Но при этом еще
возможны эмоциональные всплески и негативные (приступы
рассерженности или обиды), и позитивные (неожиданная радость,
умиление);
в) и, наконец, у такого первоначально отличного профессионала, если он
продолжает напряженно работатьс людьми, безэмоциональность,
равнодушие ко всему становится, увы, навязчивоболезненной чертой
характера, вернее, его личности. У него происходит «уплощение»
эмоций, когда исчезаетсубсиндром стресса.
острота чувств Общение
и сладость при стрессеВроде• 717
переживаний.
бы все нормально, но... скучно и на душе тошно. Не волнуют ни пламя
заката, ни переливы птичьего щебета. Ослабли чувства к самым
дорогим и близким людям. Даже любимая пища стала грубой и
пресной. Но не только в этом проявляется деформация психики при
«выгорании» человека, работающего с людьми.
Б. «Конфронтация с клиентом». Кристина Маслач обратила внимание на

то, что некоторые психотерапевты в периоды кратковременного отдыха во
время рабочего дня, беседуя с коллегами, начинают пренебрежительно, а
потом и с издевкой высказываться о своих пациентах. Возбужденные или
утомленные необходимостью сдерживать свой внутренний протест против
душевных затрат, психотерапевты разряжали агрессию: «Сегодня такой
придурок ко мне пришел, что я ...», ♦Эта, что у меня была, сама стерва, а
хочет, чтобы все ей угождали» и т. п.
Позднее динамика этого компонента «выгорания» была си-
стематизирована.
1. Первоначально после вспышек усердия и желания как можно лучше
обслуживать клиентов, возникает застойное переживание обиды на
несправедливость —■ поначалу из-за конкретного события. Потом это
чувство становится постоянно гнетущим: это переживание
обиженности на якобы недостаточное одобрение начальства, на
неблагодарность клиентов, на то, что «за такую работу платят мало
денег».
♦Выгорание» ведет профессионала к тому, что он игнорирует клиентов,
потом уклоняется от работы с ними (частые перекуры, перерывы за чашкой
кофе), потом возникают отгулы, прогулы, отсутствие «по болезни».
2. Если «выгорающий» человек вынужден все дальше работать с людьми,
то он начинает чувствовать стойкую неприязнь к клиентам (пациентам,
покупателям, ученикам и др )
3. И вот ему не удается скрыть свое раздражение и происходит взрыв: он
выплескивает из себя озлобленность. Ее жертвой, как правило,
становится ни в чем не повинный человек, который ждал от
профессионала помощи или хотя бы участия. Пациенты отказываются
от этой психотерапевтической кли
ники, она терпит убытки. Этот компонент выгорания персонала был назван
«конфронтацией с клиентом».
В. «Потеря ценностных ориентаций». Третья форма симптомов

«выгорания» наиболее социально и экономически опасна, хотя начало ее
(как и двух других) не предвещает плохого.
а) Первоначальные симптомы «выгорания» могут проявляться в том, что
при общении с клиентами и сослуживцами у человека возникает
навязчивое недоверие к их высказываниям. Оно может чередоваться
или сочетаться с недовольством собой, с ощущением снижения своей
компетентности в работе.
б) Далее такой человек склонен во всем новом сразу находить негативные
718 (ошибки, недолжное поведение); он сразу обращает внимание
стороны Глава
5
на недостатки вещей, предвестники опасности и т. д. «Выгорающему»
его навязчивая критичность кажется достоинством, он якобы «стойкий
борец за качество». Нет! Акцентируя внимание лишь на плохом, он стал
«дави- телем» хорошего, т. к. лишает людей права на ошибки, на
инициативу. «Выгорающая личность» портит всем настроение и климат
в коллективе, заражает его «выгоранием».
в) Такого человека все чаще охватывает мучительное ощущение своей
несостоятельности: «Я не состоялся как профессионал» «Выгорающий»
может пытаться сменить работу. Но если и там он будет работать с
людьми, то «выгорание его души» лишь на короткое время, казалось
бы, прекратится, однако потом оно будет только углубляться
Завершает нарастание этой формы «выгорания» утрата представлений
о ценностях жизни, т. е. состояние, в котором человеку стало «на все
наплевать». Он по привычке может сохранять и апломб, и
респектабельность, но приглядитесь к нему. У него пустой взгляд и ледяное
сердце. Мир для него безразличен.
***
Многие исследования показали, что три описанных выше формы

«выгорания» протекают одновременно, но все же первоначально более
заметна «сверхдушевность». На втором этапе часто доминирует
конфронтация с клиентом. На завершающем этапе наиболее тягостным
последствием «выгорания» всегда становится потеря ценностных
ориентаций.
Таким образом, «выгорание» складывается из трех форм-фаз. В
реальности у людей с разными характерами с учетом множества видов
профессионального обслуживания клиентов можно встречать большое
разнообразие сложных сочетаний симптомов и динамики «выгорания».
Давид Гилеспай по моей рекомендации исследовал различия между
активной и пассивной формами выгорания [Gillespie D F , 1981].
Многочисленные последователи Кристины Маслач находили
♦выгорание» у любых профессионалов, работающих с людьми: врачей,
психологов, учителей, продавцов, полицейских, чиновников работающих
непосредственно с населением. В последние десятилетия «выгорание
личности» диагностируется и у чиновников, работающих не с живыми
людьми, а только с документами, исходящими от них. Тут уж не люди, а их
фантомы истощают души обслуживающего персонала.
«Выгорание» может быть и у кого-то из родителей в многодетных
семьях, у воспитателей и нянечек в яслях и детских садах. Можно л и
представить что-либо трагичнее, чем беду и муку малыша, на которого
обрушивается «конфронтация с клиентом» «выгоревшей» воспитательницы
или, еще хуже, — матери. Но ведь и сама «выгорающая» мать тоже жертва
«социального террора», деформирующего население [Harrison W.D., 1980 и
др ]
Знание субсиндром
сложной картины стресса.
«выгорания» Общение
не дает при стрессекаковы• 719
нам понимания,
его глубинные психологические механизмы. Что же такое «выгорание»
души? К ответу на этот вопрос приближает суждение выдающегося
мыслителя второй половины XX в. В.И. Володковича: «Человек живет в
мире иллюзий и не может без них. Они в основе веры, надежды, любви.
Выгорая душой, человек лишается иллюзий наличия веры, надежды,
любви. Сначала тает вера, и человек наполняется чувством своей без-
отчетной несчастности. Потом улетает надежда. У человека возникает
наплевательское отношение ко всему. Последней покидает человека
любовь, а вместе с нею он теряет смысл жизни. Только перебравшись в
новый жизненный ареал, кардинально отличающийся от прежнего,
выгоревший человек может быть спасен новыми иллюзиями» [Володкевич
В.И., 2007].
Г. «Выгорание» заразительно. Вы могли видеть в магазине рядом с

немолодой «выгоревшей» продавщицей, злобно кричащей на покупателей,
молоденькую, но столь же скандальную ее помощницу. Это не постепенно,
а быстро «выгорающая личность», т. к. она «заразилась» у старшей.
Заражаться «выгоранием» можно по-разному, оно возникает как:
— подражание более опытному, но выгорающему профессионалу
(«обезьяний эффект»);
— следование новичка традициям группы «выгорающих» работников
(«стадный эффект»);
— заражение «выгоранием» может быть из-за представления о пользе его
симптомов («прагматический эффект»);
— «выгоревший», озлобленный на всех и на себя начальник нередко
«натаскивает» помощника быть таким же, как он. Поощряемые
агрессивность, грубость, чванство подчиненного в общении с
клиентами как бы оправдывают эти пороки у самого начальника, даже
создают у него сладострастное удовлетворение. Такой тандем особо
опасен при авторитарных властителях, почти любящих и поощряющих
в подчиненных отблеск своей бесчеловечности и жестокости
(«изуверский эффект»),
«Выгорание» может охватить почти всех сослуживцев. Они становятся
сначала активными циниками, грубиянами, потом — мрачными
пессимистами. И все начинают думать, что здесь собрались плохие люди.
Нет! Они были хорошими, но «выгорели».
Д. Разные пути выгорания. Основательница изучения ♦выгорания

личности» Кристина Маслач пришла к признанию того, что этот синдром
может возникать не только из-за психического истощения в процессе
профессионального общения с людьми. Другим важным фактором,
провоцирующим «выгорание», становится длительный конфликт
душевных, психических потенций человека с условиями их реализации в
жизни. Эти два пути выгорания могут сочетаться, усугубляя и ускоряя
деформацию личности. После нескольких десятилетий изучения этого
синдрома К. Маслач обращает внимание на шесть ведущих к «выгоранию»
720
форм несоответствия личности человека требованиям и условиям Глава его
5
профессиональной деятельности [Maslach К., Schaufeli W.B., Leiter М.Р ,
2001 и др.].
1. Первейшей причиной такого конфликта становится несоответствие
требований к работнику с его возможностями. После первых искренних
и напряженных попыток делать наилучшим образом все, что требуется,
понимая, что это не удается, человек работает хуже, чем мог бы.
Ощущение своей неспособности и низкого качества результатов труда,
угнетая, препятствует оптимальной самореализации. Возникает и про-
грессирует деформация личности.
2 Возможны и противоположные обстоятельства, ведущие к ♦выгоранию»,
когда жажда самостоятельности профессионала постоянно
наталкивается на ограничения условиями деятельности.
Первоначальный энтузиазм сменяется ощущением угнетенности,
возникает представление о своей бесполезности. Появляется
оскорбленная озлобленность не только по отношению к начальству, но
и к клиентам (пациентам, покупателям, ученикам и т. п.). Появляется
безответственность к своим профессиональным обязанностям.
3. К. Маслач обращает внимание на то, что несоответствие
вознаграждения ожиданиям работника, субъективно оценивающего
свой трудовой вклад в успехи и доходы фирмы, ведет к ♦выгоранию»
людей определенного типа.
4. Важную, часто критическую роль в прогрессировании ♦выгорания»
играет отсутствие (утрата) положительной поддержки сослуживцами:
из-за их «выгорания», или их производственной изолированности, либо
же из-за их отличий (этнических, культурных, социальных,
экономических).
5. Причиной «выгорания» у профессионала, работающего с людьми,
может стать ущемление чувства справедливости не только к нему, но и
к другим членам коллектива: непризнание заслуг, унижения,
издевательства. Это ведет к «выгоранию», если человек не находит сил
и права активно противостоять несправедливостям
6. Важной причиной «выгорания» в некоторых профессиях становится
несоответствие между морально-этическими принципами человека и
тем, что от него требуется делать во время его профессиональной
деятельности. Такое несоответствие возможно у работников в
«силовых» ведомствах: у полицейских, военных, спасателей,
миротворцев, когда они вынуждены применять в боевой, в критической
обстановке, при катастрофах приемы, методы, кажущиеся
негуманными, аморальными с позиции граждан, живущих в «мирное
время», в благополучии благоустроенной жизни, незаметно охраняемой
профессионалами-силовиками
Итак, К. Маслач и другие исследователи «выгорания личности»
утверждая, что оно отличается от посттравматических стрессовых
расстройств (ПТСР) тем, что возникает без предшествующего заметного,
интенсивного стрессового эпизода, п ризнают возможность разных путей
«к выгоранию». К нему ведут, во-первых, душевное истощение при работе
с людьми, во-вторых, субсиндром стресса.личности
несоответствие Общение при стрессе
психологическим• 721
особенностям рабочей обстановки. К «вы горанию» может приближать
незаметное ухудшение здоровья, а также одряхление стареющего человека.
«Выгоранием» души может неблагоприятно завершиться «работа горя»
после трагических невозвратимых утрат [Малкина-Пых И.Г., 2005 и др.].
Итак, несоответствие условий жизни и работы чаяниям и способностям
человека создают «стресс жизни», в частности ведут к «выгоранию». Здесь
все более или менее ясно. В отличие от этого «выгорание» из-за
психического истощения при обслуживании клиентов в благоприятных
(часто даже очень хороших!) условиях работы и жизни остается
загадочным явлением Зачем оно возникает, для чего его возможность
сформирована в антропогенезе?
Пытаясь ответить на этот вопрос, надо исходить из того, что как бы ни
были благоприятны условия труда по обслуживанию клиентов (пациентов,
покупателей и т. п.), все же это не обыденное, не произвольное общение с
людьми. Профессия обязывает «общаться», обслуживая их в соответствии с
заданными нормами и, главное, «искренне» источая позитивные эмоции,
даже, когда истинного повода для них нет у социального работника (врача,
продавца и т. п.). И когда он печален или рассержен, и когда его личные
радости никак не соотносятся с обслуживаемыми людьми.
Можно предположить, что долгое, профессионально вынужденное
общение со многими людьми — противоестественно для определенного
типа личностей (и их немало). Видимо, у них есть предел возможности
«дарить» другим свою душевность, свое участие в чужих нуждах и
невзгодах. Противоестественная интенсивность вынужденного
«душевного» общения первоначально включает защитное поведение,
ограничивающее (или агрессивно- ломающее) контакты с людьми. Если же
из-за служебного долга приходится пренебрегать этими «тревожными
сигналами», то возникает дезадаптация профессионала; в конце концов, с
необратимыми «поломками» некоторых личностных функций: потеря
ценностных ориентаций, уплощение эмоций, утрата возможности
сопереживать даже близким людям
Противоестественность чрезмерного служебного «общения» часто
усугубляется его установками: быть душевным, убедительным ради
финансовых нужд фирмы. Даже если в этом «общении» нет ничего
плохого, но все же оно не душевное, а вынужденное.
При массовом «выгорании» люди начинают «поедать» друг друга.
Самоликвидируются добренькие, душевные личности. Устраняются
человечность взаимоотношений, взаимопомощь. Массовое, тотальное
«выгорание» заканчивается самоуничтожением всей группы (сообщества,
социума) и заменой его в локусе обитания иными, жизнеспособными
(радостными, гуманными) сообществами. Иными словами, массовое
«выгорание» — это особая, специфическая форма болезни социума,
ведущая его к ♦предсмертному» состоянию. А окончательно «умереть» ему
помогут жизнеспособные конкуренты. Если это ведет к исчезновению
(уходу, увольнению, заболеванию) из группы лишь «выгоревших» ее
членов, то создаются условия для замены их молодыми «невыгорающими»
722 с восстановлением жизнеспособности (трудоспособности,
энтузиастами, Глава
5
боеспособности) коллектива. Может быть в этом смысл «выгорания» как
одного из многих антропологических механизмов социального очищения и
возрождения?
Этологами установлено, что в животном мире при необходимости
проявляются и действуют различные врожденные аналоги «выгорания».
Е. Ошибочные подходы к пониманию «выгорания».

1. Неполноценны подходы к «выгоранию», рассматривая исключительно
эмоциональную его составляющую, не обращая внимания на прочие его
компоненты (так появилось выражение «эмоциональное выгорание»).
Еще более бесперспективен взгляд на «выгорание» лишь с оценкой
утраты профессиональных успехов человека (так называемого
«профессионального выгорания»)
2. Синдром «выгорания» личности можно сравнивать с симптоматикой
«стресса жизни», но не надо перемешивать их. Если это делать, то
окончательно исчезает отчетливое представление о «выгорании» как о
состоянии, специфическом, самостоятельном. Попытки некоторых
авторов найти при все большем «выгорании» три фазы, присущие
динамике стресса (описанные Гансом Селье), разрушают концепцию
«выгорания личности», «выгорания персонала», провозглашенную
КристиноиМаслач. и дезориентируют психотерапевтов, пытающихся
помочь «выгорающим» людям.
3. Есть мнение, что «выгорание» — это механизм психологической
защиты от психотравмирующих воздействий Если это «защита», то по
принципу: «Брось, а то уронишь!»; есть еще более близкая к такому
пониманию «выгорания» метафорическая восточная притча: «Если у
тебя плохой сосед, сожги свой дом и уйди». Но при «выгорании» душа
человека сгорает вместе с домом. Слишком уж трагична эта «защита» с
утратой (чаще навсегда), хорошего отношения ко всем людям (а стало
быть, потеря друзей), способностей переживать радости и надежды на
хорошее. Человек с полностью «выгоревшей душой» — живой мертвец.
На основании исследований Е.Г. Луниной показано, что негативные
личностные изменения (в том числе искажение нравственных норм),
возникшие в ходе профессиональной деятельности, — это не «защита»,
а нарушение защитных систем человеческой психики. В их основе —
ослабление адаптационных возможностей организма. И главным
становится не «профессиональная деформация», а «разрушение
личности» [Лунина Е Г., 1997]. Но, может быть в отдельных случаях,
«выгорая» человек с «уплощенными эмоциями» все-таки становится
защищенным своей бесчувственностью от смертельных «болезней
стресса»: инфаркта сердца, инсульта головного мозга, прободной язвы
желудка? Живя с «мертвой душой», он защищает от смерти свое тело-’
4 «Выгоранием» не надо называть некоторые защитные состояния,
возникающие при стрессе У человека эмоционально- регидного, в
экстремальных ситуациях может возрастать его регидность. Но не при
всех людях, лишь когда рядом надоевшие, неприятные, опасные. Это не
«выгорание», субсиндромзащита
а психологическая стресса.
отОбщение
стресса при
напряженной• 723
или даже опасной монотонии. И еще люди, склонные к
интериоризации, из-за стресса еще больше «уходят в себя», и кажутся
еще более безучастными к другим людям, равнодушными к работе, но
при этом у них усиливается интерес к своим личным (внутренним)
проблемам. Их эмоции не угасли — они не обращены к другим людям.
Это тоже не «выгорание». Это «психологическая защита». После
исчерпания экстремальной ситуации такие интроверты становятся, как
и прежде, умеренно общительными.
Ж. О «выгорании личности» и ее деформации при посттравматическом

стрессовом расстройстве. Особенно частым и глубоким «выгорание» было
у американских военнослужащих, вынужденных по роду своей
деятельности проводить организационные и карательные действия среди
населения во время войны США во Вьетнаме. Там «работа с людьми»,
когда эти люди — партизаны и их приходилось допрашивать, применяя
специальные методы (попросту говоря — пытать), могла настолько
изнурять психику, что это приводило не только к «выгоранию души», но и
к посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР) с его
тяжелейшим последствием — суицидом.
Сходный феномен стал возможным у российских военных, воз-
вращающихся с чеченских войн конца XX и начала XXI столетия.
«Выгорание» и ПТСР могли быть особенно выраженными у бойцов
спецподразделений, профессионально общавшихся с враждебно
настроенным мирным населением и с боевиками, выдававшими себя за
мирных граждан. (Подробнее об этом см. 4.5.) В экстремальных условиях
(во время боевых противостояний, катастроф) возможны трагические
эпизоды, условно говоря, «общения» с последующим развитием
болезненных состояний, содержащих симптомы и «выгорания души», и
ПТСР. «Сложность феномена профессиональной деформации не позволяет
строго выдерживать исходные признаки классификации и приводит к
частичному пересечению или даже отождествлению ее подмножеств» [Ма-
рьин М.И., Касперович Ю.Г., 2006.; Марьин М.И., Буданов А.В., Петров
В.Е., Борисова С.Е., Такасаева К.Р., Адаев А.И., 2004, с. 6 и др.].
Психологической службой МВД России под руководством профессора
М.И. Марьина были созданы эффективные программы рекреации
работников МВД, служивших в «горячих точках» России [там же].
Благодаря этому было предотвращено возрастание суицидальности в
боевых контингентах, возвращающихся из Чеченской Республики после
«наведения конституционного порядка» [Гордиенко Ш.А., 2006]. И все же
суицидальность воевавших в Чечне остается печальным показателем
опасности боевых психотравм [Грачев С.Г., 2006]. Наряду с этим замечено,
что самоубийственным стрессовым тенденциям «противостоит»
стремление ветеранов нынешних чеченских войн воспроизводить
потомство, создавать новые семьи [там же].
Для различения (дифференциации) «выгорания» и ПТСР надо
установить: было ли в анамнезе (в истории жизни) пациента
психотравмирующее событие (цепь событий), как причина ПТСР. Если не
724
было отчетливой Глава
психотравмы, то не стало ли экстремальное общение
5 впечатляющим, что его надо рассматривать как причину
настолько
развития ПТСР. «Выгоранием» в истинном, рафинированном смысле этого
термина следует называть синдром деформации личности, в анамнезе
которой не было заметных, значительных психотравм.
Можно ли называть «выгоранием души» изменение личности, не
пережившей тяжелой психологической травмы (стресса) «вялотекущим
посттравматическим стрессовым расстройством»? Если видеть
травмирующий фактор в обилии пациентов, жаждущих помощи, когда
открытость души исцеляющего их человека превращается в душевную рану
то — да. Но вряд ли надо так расширительно понимать термин
«посттравматическое стрессовое расстройство».
Для понимания различий «стресса жизни», «выгорания» и ПТСР может
оказаться целесообразным взгляд на них с позиции концепции о
функциональных системах академиков П.К. Анохина и КВ Судакова
[Анохин П.К. 1980, Судаков К В , 1981]. При этих во многом различных
экстремальных состояниях, вероятно, формируются разные
функциональные системы жизнедеятельности. Иными словами, можно
сказать — под действием чрезвычайных факторов происходят «стрессовые
кризисы» разного рода (и ранга), формирующие необходимые защитные
функциональные системы
5.2.2. Неизлечимость «выгоревшей души»?
Специалисты по «выгоранию» в США и Европе приходили к выводу

излечить «выгорание» нельзя [Paine W S (ed ), 1982; Farber В A. (ed ), 1983
и др.]. Так ли это? Да, окончательно «выгоревшую личность» вылечить не
удается. Надо измениться самой личности, стать другой, у которой
«выгорания» уже нет.
Вспомним старинную рекомендацию: «Если переутомился физически
— надо выспаться; если переутомлена нервная система — надо
подлечиться у невропатолога и отдыхать в санатории; если переутомился
душевно — надо изменитьжизнь». В третьем варианте речь шла о
«выгорании». Чтобы спастись от него, надо изменить свою жизнь. Это
почти не возможно в нашей обыденной, занужденной действительности.
Она не выпускает впрягшегося в нее человека, должного день за днем
отдавать силы своей работе (часток другой он не способен), общаясь с
людьми, «выгорающими», как и он. А близкие ему люди, когда-то дорогие
и любимые, теперь не понимают и с трудом терпят его «выгорание».
Чтобы излечиться от «выгорания», нужен случай или человек, которые
помогут уйти, ускользнуть от обыденности; уехать «на природу»,
непременно с намерением навсегда остаться там; «опроститься», став
сельским жителем, лесником, пчеловодом, наконец, сторожем в садовом
товариществе. Труднее, но можно, напротив, «усложниться» личности
человека, чтобы вытеснить новым занятием все «выгоревшее» из души:
вернуться к неосуществленным мечтам заняться искусством самому или с
новыми людьми, от правиться в путешествие по когда-то манившим
странам.Психосоциальный субсиндром
Есть и другие пути стресса.
избавления Общение при стрессеМогут• 725
от «себя-выгоревшего».
стать полезными экстремальные виды спорта в природных условиях: в
горах, на воде, в воздухе. Но следует остерегаться экстремальных «забав»
— не надо «играть» жизнями других людей. Поначалу это уводит от
причин «выгорания», потом усугубляет его. «Играя» болью и смертью
других, можно растратить последние, тайные запасы своей души
(глубинные резервы психики).
Таким образом, чтобы излечиться от «выгорания души» можно и надо
не упустить случай и свой душевный порыв, который откроет путь к
«новой» жизни. «Выгорания» удается избежать, если семья и друзья
поддерживают в человеке убежденность в том, что, несмотря на трудности,
он может проявить себя достойно Но главное, конечно, регулярно отдыхать
не только телом, но и душой. И еще, спасаясь от «выгорания», нужно
всегда достойно решать проблему ответственности.
Но вот, еще один «проект» спасения от «выгорания». Продуктивен ли
он? Учтем, что на себе это пробовать опасно Итак, что же делать
окончательно «выгорающему»? Позволить себе мечтать. Воспользуйтесь и
чужими фантазиями: почитайте беллетристику (детектив, бульварный
роман). Мечтания разбудят надежды, рассеют туман безразличия и мглу
безразличия ко всему И все же, учитесь полезному, спасение от выгорания,
как это ни странно, на путях расширения знаний. Учеба откроет новые
горизонты, поднимет над пепелище выгоревшей души, подарит вам веру в
себя. Надейтесь, что в будущем вас посетит любовь. Не стесняйтесь своей
доброты, доброжелательности. Даже крупицы добра, подаренные людям,
тем, что рядом, умиротворят и укрепят вашу душу. Религия — один из
путей спасения выгоревшей души, но опасайтесь своего фанатизма: он
может быть симптомом «выгорания», агрессивной конфронтации с міром
5.2.3. Арсенал «не выгорающей личности»
Естьли люди «не выгорающие»? Да. Каковы их способы сохранять свои

души, откуда берется их жизнеспособность^
Совместно с Колбиной Т.В. нами проведено исследование «не
выгорающих» личностей. Кратко изложим результаты этой работы.
«Невыгорающую личность» (НЛ) отличают:
1. Уравновешенность психических процессов. Эмоции у НЛ выражены, но
уравновешены «она горит, не полыхая». Такая личность «сама с собой в
ладу». Этот человек, как правило, интернал (с опорой на себя самого).
Такому человеку быть одному не скучно.
2. Постоянное виденье позитивных последствий любых своих начинаний и
в больших делах, и в малых: «Мою пол и представляю, каким чистым и
хорошим он будет». Такую личность подпитывает радость триумфа,
взятая взаймы у предстоящих побед. Такое свойство у НЛ усиливается
3. Любовь к работе благодаря созданию новизны в ней. «Невыгорающие»
преподаватели, обследованные нами, постоянно черпали из Интернета
новые данные для занятий со студентами, разрабатывали новые циклы
726
лекций. Глава
5
4. Важнейшим свойством НЛ оказалась ироничность. «Невыгорающего»
преподавателя развлекала даже тупость и лень его студентов. Ни
рассерженности, ни равнодушия к ним не было.
5. Удовлетворение жизнью НЛ подпитывается способностью видеть
бесконечное разнообразие и изменчивость всего, даже в мелочах,
прежде всего в природных явлениях.
6. Для НЛ свойствен умеренный фатализм. «Умру ли я, живу ли я — я
мошкою счастливою летаю» — так поется в детской песенке. Фатализм
«не выгорающего» человека способствует беспрерывному
удовлетворению жизнью.
7. «Невыгорающий» человек питает теплом своей души других людей,
часто сам того не замечая. И окружающие его люди этого не замечают и
начинают чувствовать его незаменимость, когда он уходит навсегда.
8. «Не выгорающий» человек всегда любим нижестоящими служащими. В
этом его защита «снизу».
9. Достоинства НЛ, уважение и любовь к ней, казалось бы, должны
вызывать зависть. Она блокируется по-разному:
а) тем, что НЛ бывает человеком очень уж отличным от всех, «каким-то
странным», «чудаковатым» и даже может казаться ничтожным, т. е.
недостойным зависти;
б) мифологемами, витающими вокруг «невыгорающего», т. е. тем, что
он кажется человеком, приобщенным к «миру богов», если он имеет
международное научное признание, если его приглашают давать
интервью СМИ, или он помимо основной работы — эксперт-
консультант в высоких государственных инстанциях, если у него
есть близкие люди во властных структурах. Это — блокада от
негативных воздействий «по горизонтали»;
10. Защищена ли НЛ «сверху»? Каковы ее отношения с «верхами»?
«Невыгорающий» человек всегда ответит: «Никаких!». Так ли это?
Анализ психологической защиты НЛ от руководства, начальства
оказался сложной задачей. «Не выгорающие» личности отрицали
необходимость для себя такой защиты. Психологическую сущность защиты
«не выгорающих» от влияний начальства, сковывающего их личностную
свободу, от моральных травм, наносимых властью, можно объяснить
следующим образом. В советское время, особенно при жестоких
авторитарных правлениях, главной, а может быть, единственной силой в
душе людей, определяющей их отношение к власти, был потаенный страх.
Он сжигал души из-за полной беззащитности населения. Это был
постоянный ужас перед жестокой, безликой, бескомпромиссной системой
подавления любой личностной оригинальности (а не только инакомыслия).
Психика больших масс людей защищалась от властительной жути
отторжением всех критических мыслей (не только слов!) о власти, не
только критических, но и всех, кроме благостных, навязанных
коммунистическими СМИ. Надо полагать, похожий ментальный механизм
блокирует в сознании «невыгорающих» людей признание ими боязни перед
властью, отключает их бесперспективный протест против властного
принуждения субсиндром
и заодно препятствует стресса. Общение
включению приличности».
«выгорания стрессе • 727
5.2.4. Психологическая деформация личности сотрудника органов

внутренних дел
Любая деятельность участвует в формировании и развитии личности.

Однако многочасовое, каждый рабочий день, многолетнее
профессиональное «общение» с правонарушителями может деформировать
работающего с ними профессионала, в частности сотрудника органов
внутренних дел (ОВД). На него воздействует и многократный стресс при
задержании и обезвреживании преступников (а это может провоцировать
посттравматические стрессовые расстройства — ПТСР), и специфические
моральные нагрузки (ведущие к «выгоранию личности»), и часто
вынужденно ненормированные рабочие дни (из-за них — физическое
изнурение). Все это может создавать сложнейшую картину изменения
личности сотрудника правоохранительных органов.
А. Сложность синдрома профессиональной деформации сотрудника ОВД.

Психологами, работающими в правоохранительных органах, изучено
«выгорание личности» как начальный и базовый этап профессиональной
деформации личности [Дубов Г.В., Опалев А.В. (ред.), 1998]. «При этом
организация деятельности и морально-психологический климат в таком
коллективе характеризуется следующими факторами:
— пустая трата рабочего времени;
— опоздание и длительное отсутствие в рабочее время;
— скрытая критика условий труда;
— обсуждение указания руководителя в “кулуарах”;
— не точное выполнение решений, приказов и указаний руководителей;
— групповые сборы, длительные “перекуры” во время работы;
— уход с работы раньше положенного времени;
— отказ от работы в сверхурочное время;
— распространение слухов о коллегах;
— частые конфликты с отстранением коллектива от их разрешения;
— низкая активность при обсуждении служебных и социальных вопросов»
[Марьин М.И., Буданов А.В., Петров В.Е., Борисова С.Е., Такасаева
К.Р., Адаев А.И., 2004, с. 70].
Если руководитель служебного коллектива и наиболее нравственно
зрелые его члены не устраняют причин «выгорания», то развивается
обширный комплекс деформации личности отдельных или многих
сотрудников.
Профессор А В Буданов, много лет изучавший профессиональную
деформацию сотрудников ОВД, описал ее важнейшие компоненты. На
первое место по значимости он ставит то, что: «в профессионально
нравственной сфере деформация личности проявляется в утрате
адекватного представления о гражданском и нравственном смысле
профессиональной деятельности, формировании ощущения ее
бесперспективности, в притуплении профессионального долга, росте
эгоцентризма и эгоизма. Как следствие — формальный подход к работе или
728
использование профессиональной деятельности для достижения личных, Глава
5
узкоэгоцентрических целей» [там же, с. 6]. Немаловажно то, что возникает
«в интеллектуальной сфере — притупление способности к
самостоятельному мышлению, к принятию решений, потеря способности к
самостоятельной учебе и профессиональному развитию; затруднения с
принятием решении в нестандартной ситуации, склонность к шаблонному
мышлению и догматизму, завышенная оценка своих знаний и
способностей; снижение общего объема знаний, используемых при
решении профессиональных задач, развитие некритического отношения к
собственному мнению и оценкам происходящего; преувеличенное
внимание к персональному, профессиональному опыту. В эмоциональной
сфере — “огрубление чувств”, сужение и обеднение эмоционально-
психологической сферы личности, ослабление способности контролировать
и регулировать свои эмоции и чувства; развитие ощущения эмоциональной
неуравновешенности, повышение уровня конфликтности (внешнее и
внутреннее), ослабление волевых качеств и способности к сознательному
самоконтролю К этому нередко присоединяется состояние перманентной
усталости и депрессии» [там же].
Профессор В.С. Медведев отметил, что личностные свойства людей, с
которыми по долгу службы вынужден «общаться» сотрудник ОВД, могут
провоцировать у него «деформацию личности» [Медведев В.С., 1991].
Наиболее негативное влияние было выявлено у сотрудников уголовного
розыска, т. к. их «клиенты» социально опасные, агрессивные, морально
ущербные люди (убийцы, насильники, воры, хулиганы). Средняя степень
деформации личности отмечена у работников патрульно-постовой службы,
им приходится работать, как правило, с нормальными людьми,
предотвращая или фиксируя правонарушения. Низкая степень деформации,
по понятной причине, у сотрудников паспортной и кадровой служб.
Наиболее «коварная» причина деформации личности сотрудника
правоохранительных органов возникает из-за необходимости учитывать,
предвидеть логику мышления преступника, мысленно следовать за ней.
Чтобы раскрыть преступление, сотрудник вынужден ставить себя на место
преступника, знать его манеры, привычки, традиции, жаргон. Это может
деформировать личность сотрудника, создавая не только чрезмерный
негативизм к преступнику, но и уподобление ему. Такое случается, если у
сотрудника ОВД «отсутствуют некоторые важные качества иммунитета —
умение периодически разотождествляться от других, психологически
самоочищаться, сохраняя свое “Я”» [Безносов С.П., 1997, с. 30]. В этом
утверждении есть недоговоренность. Если перейти на язык психоанализа,
как это сделал цитируемый автор, то следует сказать, что сотрудник
правоохранительных органов должен иметь стойкое, профессионально
оформленное «сверх-Я», т. е. неодолимые никакими соблазнами и
увлечениями морально-нравственные устои. Они не оставляют
возможности для превращения защитника законности в правонарушителя,
даже если сотрудник ОВД мысленно следует за помыслами преступника.
Симптомы «выгорания» отмечены у некоторых профессионалов,
работающих с «детектором лжи» [Совкова (Тарасова) И.Ю., 2003]. После
многолетнего «общения» с людьми, подозреваемыми в преступлениях, у
сотрудников ОВД может субсиндром стресса.
возникать Общение при
навязчивость стрессе
представления о• 729
непременной преступности подследственного вопреки показателям
полиграфа о его искренних ответах. Но может быть, напротив,
самообвинение в излишней подозрительности «уж не паранойя ли у меняло
Возникает и все труднее разрешается конфликт во время принятия
решения: «Врет подозреваемый или правду говорит?» Начинают казаться
неубедительными психофизиологические показатели состояния
допрашиваемого, регистрируемые на полиграфе. Словесные утверждения
подозреваемого, живого, разумного, располагающего к себе человека,
представляются правдивей показателей неодушевленного механизма —.де-
тектора лжи.
По мере нарастания «выгорание» и деформация личности отдельных
сотрудников негативно, «заразительно» влияют на коллектив ОВД. Вот как
описывают этот опасный процесс изучавшие его психологи:
«Профессиональная деформация первоначально начинает проявляться в
самой личности, затем через поведение отражается на профессиональной
деятельности и ближайшем окружении. Между безнравственным и
преступным поведением пролегает “пограничная полоса", которую
непременно проходит личность. Тоже относится к служебному коллективу,
когда в нем начинают преобладать негативные нравственные ценности. Во
всяком случае, любому преступлению предшествует нравственная
деформация личности, образование у нее на мировоззренческом уровне
аморальных нравственных установок.» [Марьин М.И., Буданов А.В.,
Петров В.Е., Борисова С.Е , Такасаева К.Р., Адаев А.И., 2004, с. 8].
Своя специфика профессиональных изменений личности про-
слеживается в условиях воинской деятельности [Харитонов А.Н.,
Корчемный П.А., 2001
Б. Продолжительность службы в ОВД и вероятность деформации личности

сотрудника. Психологические исследования наглядно показали влияние
продолжительности многолетней профессиональной работы на личность
сотрудников ОВД. Первый профессиональный кризис может наступить у
них на первом (реже на втором) году службы. Это бывает, если сотрудник
не соответствует требованиям службы. Такие сотрудники увольняются,
либо у них начинается деформация личности. Второй профессиональный
кризис на 3-4 годах службы, когда сотрудник хорошо освоил профессию,
но сталкивается с отсутствием перспектив карьерного роста. Третий
профессиональный кризис возможен после 10-12 лет службы, решающую
роль играет отсутствие должностного роста, а наряду с ним хроническая
усталость и невозможность изменить род деятельности. «Таким образом, не
столько “накопление лет”, сколько “накопление кризисов и их негативных
последствий может стать стимулом развития профессиональной
деформации, так же как накопление опыта преодоления кризисов может
стать важным фактором профессионального роста сотрудника» [Марьин
М.И., Буданов А.В., Петров В.Е., Борисова С.Е Такасаева К.Р., Адаев А.И.,
2004, с. 33].
«В течение первого года службы идет отбор и отсев сотрудников
730
преимущественно по личным качествам, сформировавшимся у них Глава до
5 на службу., на 3-4 году значительную роль начинают играть те
поступления
изменения, которые произошли в лич ности сотрудника, системе его
взглядов и отношений уже в ходе службы» [Такасаева К.Р., 2001, с. 23].
«Профессиональная деформация личности сотрудника ОВД, как реакция на
комплекс профессионально дезадаптирующих факторов, выражается в
заострении личностных черт и искажении системы защитных механизмов»
[там же, с 22].
«Выгорание личности» нередко возникает и у психологов ОВД после 3
—5 лет успешной работы. Причинами становятся: во- первых,
ограниченность перспектив карьерного роста; во-вторых, то, что
психологом неадекватно командует офицер, старший по званию, но без
психологического образования, т е не знающий специфики
психодиагностики и психокоррекции.
В. О гипертрофированном чувстве права на насилие. Силовые ведомства

наделены властью, подкрепленной владением боевым оружием. Это
необходимо. Однако, гипертрофированное право на насилие может стать
причиной деформации личностей сотрудников этих ведомств. Чрезмерное,
т. е. незаконное присвоение и использование власти может быть
результатом деформации личности. Вместе с тем хорошо известны
периоды истории, когда государственная властная элита наделяла силовые
ведомства чрезмерными репрессивными полномочиями, и это не могло не
деформировать личности сотрудников этих ведомств.
При гипертрофированном праве на насилие возникают два психолого-
социальных фактора деформации личности. Первый из-за того, что
сотрудники ряда служб и подразделений ОВД должны профессионально
«общаться» с преступниками, т. е лицами в той или иной мере морально-
ущербными У некоторых из числа сотрудников «явление
профессиональной деформации изменяет отношение к правонарушителям в
диапазоне от полного неприятия (агрессивности, хамства, грубости) до
вседозволенности, неслужебных связей с уголовно-преступными
элементами, моральной и материальной зависимости от них.. Крайняя
степень профессиональной деформации личности сотрудника ОВД —
профессиональная деградация, когда нарушение закона, аморальность,
асоциальное поведение или профессиональное бессилие делает
невозможной дальнейшую службу в органах внутренних дел» [Марьин
М.И., Буданов А В , Петров В.Е. Бо рисова С.Е., Такасаева К Р , Адаев А.И ,
2004, с 4-50].
Второй психолого-социальный фактор деформации личности
сотрудников силовых ведомств заключается, по мнению изучавших его
психологов, в том, что «в большинстве своем граждане Российской
Федерации перестали обращать внимание на то, что сотрудники милиции...
часто нарушают или пытаются нарушить их права, допускают различного
рода непрофессиональные действия по отношению к гражданам
(оскорбление, грубость нетактичность и т. д.). Граждане не хотят
отстаивать свои права, “позволяют” обидчикам оставаться безнаказанными,
что способствует субсиндром
более серьезным стресса. Общение
проявлениям деформации»при стрессе
[там же, с. 9].• 731
При этом психологическая порочность нарастает по «замкнутому кругу»:
массированные репрессивные тенденции «силовых» органов (при
безразличии и попустительстве высших властных инстанций) оставляют
населению возможность лишь неприязненно терпеть нелегитимные
действия. Фактическая беззащитность граждан и их враждебность к
психологически деформированным сотрудникам ОВД провоцируют
последних к дальнейших нелегитимным действиям и усугубляют их
личностную деформацию. К сожалению, нарастание склонности «сильных»
подавлять «слабых» может охватывать не только отдельных людей, но и
большие сообщества и государственные системы.
В России, переживающей исторический период нестабильности, наряду
с указанными есть и более общие причины девиантного (отклоняющегося
вплоть до преступного) поведения сотрудников ОВД: «нестабильная
социально-экономическая и политическая ситуация в стране; низкая
социальная защищенность сотрудников; размытость профессионального
ядра; ненадежность правовой защиты сотрудников» и др. [Тимофеев Ю.А.,
2002., с. 93-95].
Деформация личности и посттравматический стресс у про фессионалов
силовых ведомств — явление интернациональное. Во всех странах мира
ему посвящаются сотни научных публикаций [Chang D.H., Zastrow Ch.H.,
1976; Nordlicht S., 1979; Chandler E.V., Jones C.S. и др.] и сотни диссертаций
[Singleton G.W., 1977; Hilbert S.B., 1979; Donahue М.J. 1977 и др.].
Г. Профилактика и устранение профессиональной деформации личности

сотрудника «силовых» структур. Для профилактики и устранения
профессиональной деформации личности сотрудников в Министерстве
внутренних дел России была организована психологическая служба
(Служба психологического обеспечения), состоящая более чем из трех с
половиной тысяч высококвалифицированных психологов. В высших
учебных заведениях МВД и Министерства юстиции России создано
несколько психологических факультетов для подготовки кадров. Это самая
мощная, хорошо организованная и эффективная психологическая
организация в Российской Федерации. Под руководством доктора
психологических наук полковника Марьина Михаила Ивановича
осуществлялись психологические программы повышения качества
деятельности сотрудников ОВД Для профилактики деформации их
личностей велась работа по нескольким направлениям.
1. Разработаны и внедрены в практику критерии профессионального
подбора лиц, пригодных для работы в ОВД. Особое внимание
обращалось на морально-нравственные установки поступающих на
службу, а также на ряд психологических свойств: эмоциональную
устойчивость, смелость, решимость и ответственность за свои
действия, инициативность и вместе с тем исполнительность, готовность
к работе в экстремальных условиях при длительных психических и
физических нагрузках.
2. Проводятся мероприятия по повышению морально-этических устоев
732
сотрудников ОВД, их правовой и профессиональной культуры. Глава
3. Под 5непрерывном контролем проходят профилактика и лечение
посттравматических стрессовых расстройств сотрудников,
участвовавших в контртеррористических действиях и в ликвидации
преступных группировок
4. Осуществлялись мероприятия по оптимизации стиля руководства,
снижению вероятности напряженных и конфликтных ситуаций в
коллективах ОВД. Создается благоприятное отношение населения к
сотрудникам ОВД и моральная поддержка ближайшим окружением
(семьей, соседями и пр.).
5 Осуществляется планомерное повышение профессиональной
квалификации психологов ОВД:
а) дальнейшее профессиональное обучение;
б) обмен опытом на регулярных семинарах, конференциях;
в) сменная работа в «горячих точках» России.
***
«Выгорание» персонала социальных служб, профессиональная

деформация личности сотрудников «силовых» ведомств, работающих с
людьми, — многоликое сочетание стрессовых расстройств
преимущественно с психолого-социальными проявлениями. Они незаметно
подкрадываются, разрушая нормальное общение и взаимодействие людей,
становятся отчетливо заметными, когда устранить их уж очень трудно.
Основная причина этих расстройств — социальные особенности общества,
не удовлетворяющего естественные человеческие потребности в гармонии
благополучной жизни, в радости, любви, в разнообразии достойных
событий. Важная причина «выгорания» —лишение права на одиночество,
на общение только с теми, с кем хочется проводить время своей жизни.
Потому избавиться от «выгорания» души можно, изменив порядок жизни с
пресыщением вынужденным общением.
Массовое «выгорание» — это психосоциальная болезнь стресса В
индивидуальном его проявлении можно видеть симптомы психических
болезней стресса. Такое «выгорание» сопоставимо с невротическим
развитием личности и может рассматриваться с позиции концепции
неврозов (см. 4.1.4, 4.1.5).
5.3. СТРЕСС И ОКРУЖАЮЩЕЕ ПРОСТРАНСТВО
5.3.1. Проксимические переменные при стрессе
Принцип отсчета пространства жизнедеятельности людей «от

отдельного человека» породил наименование одного из научных
направлений изучения среды обитания — «проксимику». В результате
перенесения латинского термина «проксимальный» (лат. — proximus —
ближайший, приближенный) в английскую научную литературу, затем из
английской в эстонскую исубсиндром стресса.ошибочное
русскую возникло Общение при стрессе
произнесение, а• 733
затем и написание наименования дисциплины, изучающей
пространственный фактор в межличностных отношениях: — «проксемика»,
как результат деформации латинского прототипа.
А. Персональное пространство. Было показано, что на характер

взаимодействия и взаимоотношения людей влияют некоторые оптимальные
расстояния между ними. Е.Ф. Холл [Hall Е F , 1966] описал нормы
приближения человека к человеку, характерные для социокультурной
среды Северной Америки. Эти нормы определены четырьмя расстояниями
между людьми (см подробнее 5.3.1.Д ).
Соммер [Spielberger C.D., Gorsuch B.L., Lushene R.E., 1970]
предположил, что пространство непосредственно вокруг человека
последний воспринимает как удлинение самого себя. Мерой этого
“персонального пространства” субъекта является его эмоциональное
напряжение при “вторжении” в него другого человека. Персональное
пространство — это “пространственная сфера вокруг человека, очерченная
мысленной чертой, за которую другим не следует входить” [там же].
Персональное пространство не строго концентрично. Его граница может
быть более удаленной со стороны приближающегося другого человека, тем
более, если тот неизвестен или нежелателен. Особенности
пространственной среды также могут сказываться на размерах
персонального пространства, как бы способствуя объединению людей
(социопетальная среда) или, напротив, мешая их объединению
(социофугальная среда) [Hall Е. F., 1966, с. 108].
Как специфическую форму персонального пространства, можно
рассматривать «орудия» деятельности, актуализирующиеся в
представлениях некоторых профессионалов. Так, стамеску, рубанок
столяра, топор плотника, вилы и коса крестьянина, отбойный молоток
(перфоратор) шахтера воспринимаются профессионалами как удлинение
своего тела, себя, ставшего способным эффективно воздействовать на
окружающую природу. Еще более удивительным становится представление
(и ощущение) у пилотирующего летчика: самолет, вплоть до кончиков
крыльев, — это как бы его собственное тело. Опытный автомобилист также
ощущает свой автомобиль. Нечто подобное происходит и с космонавтами.
Б. Персонифицированная территория. Часть пространственной среды

человек может считать в той или иной мере своей собственностью, которой
он может распоряжаться и должен охранять от чужих посягательств. Это
персонализированное пространство, «собственная» персональная
территория может быть его жилищем, местом работы, кроватью,
«принадлежащей» ему в общежитии, и т. п. (первичная
персонифицированная территория). Человек может «по привычке», «по
традиции» использовать какую- либо территорию, которая тем не менее не
подчинена его жесткому контролю, — место в библиотеке, место на пляже
(вторичная персонифицированная территория). Оказавшись на
непродолжительное время на улице, в парке, человек еще в меньшей
степени, но все же идентифицирует с собой окружающее пространство,
ощущает734его «своим», подчиняясь правилам поведения для всех Глава
5 территория) [С.А. Разумов, 1976, с. 112-120].
(публичная
«Персонифицированную территорию» в определенном смысле можно
рассматривать как аналог персонального пространства; если последнее
является самым элементарным пространственным «удлинением» человека,
то территория — это уже более развитое и сложное его «удлинение»,
включающее как определенное пространство, так и различные объекты. Но
оба эти образования выполняют выраженную функцию создания и
изменения «границы» между «собой» и «другими», функцию
регулирования межличностных отношений [М. Хейдметс, 1979, с. 152].
Таким образом, понятия «персональное пространство» и
«персонифицированная территория» определяют феномены, сочетающие
как мнимые, так и реальные объекты [Duke М.Р., Nowicki S., 1972; Evans
G.W., Howard R.B., 1973; Schiavo R.S., Schiffenbauer A., Roberts J., 1977].
В. Межличностная территория. Характер проксимических переменных, как

было обнаружено в наших исследованиях, усложняется в ситуации
длительной групповой изоляции в условиях скученности, создающей,
наряду с другими феноменами, дистресс у испытуемых [Китаев-Смык Л.А.,
1983, с. 297-304]. Условия тесного размещения испытуемых и ограничения
изолированного пространства, а также практически постоянное пребывание
испытуемых на одном и том же месте обусловливают как бы совмещение
персонального пространства и персонифицированной территории каждого
из испытуемых. Кроме того, сложность взаимозависимости персональных
пространств и персонифицированных территорий в этих условиях создает
эффект как бы наслоения их друг на друга. Указанные обстоятельства
побудили использовать термин “межличностная территория” для
обозначения представления каждого из испытуемых о занимаемом им и
“принадлежащем" его напарнику по изоляции пространстве кабины
имитатора межпланетного корабля, в котором проводились эти испытания
(стенд «Орбита»).
Рассмотрим литературные данные относительно особенностей
проксимических переменных при стрессе. Затем будут изложены
результаты наших исследований динамики изменения проксимических
показателей при остром и хроническом стрессе, в частности, вследствие
групповой изоляции, скученности, кинетоза.
Г. О скученности. Оценивая современное состояние проксимических

исследований, можно видеть, что пока нет упорядоченной проблематики
этого научного направления. Сложность возникающих проблем можно
проиллюстрировать данными о влиянии скученности на развивающиеся
организмы. Показано, что дети вплоть до юношеского возраста имеют
меньшие, чем взрослые, зоны личного пространства [Aiello J.R., Aiello
Т„ 1974]. В связи с этим, казалось бы, дети должны быть способными
переносить более высокую плотность людей в своем окружении, т. к.
известно, что увеличение зон личного пространства провоцирует
дистрессовое ощущение скученности [Evans G.W., 1973; Evans G.W.,
Elchelman W., 1976]. Анализсубсиндром стресса.
широкого круга Общение при стрессе
литературы, посвященной• 735
влиянию чрезмерной скученности на развивающиеся организмы,
свидетельствует об обратном [Evans G.W., Pezdek EL, Nalband E., 1975].
Молодые организмы, растущие в условиях чрезмерной скученности,
задерживаются в своем развитии [Christian J.J., 1961]. Следовательно,
скученность для них не является простым гипер- стимулирующим
фактором [Denenberg V.W., 1972; Newton О., Levine S., 1968]. Сообщалось,
что приостановка созревания молодых организмов после рождения может
возникнуть из- за скученности, имевшей место в пренатальном периоде и
отсутствующей после рождения [Keeley К., 1962] Потомство скученных
мышей было менее активным и пассивно реагировало в тестах на новизну,
чем контрольные мышата. Это различие сохранялось у потомства от ранее
скученных и нескученных матерей независимо от наличия или отсутствия
скученности потомства.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что проксими- ческие
факторы являются отражением сложного динамического «овладения»
популяцией среды обитания. Это овладение содержит различные активные
и пассивные, осознаваемые и неосознаваемые, уравновешенные и
неуравновешенные между собой проявления.
Продуктивным, открывающим возможностьдля психофизических
решений задач проксимики явилось заключение о том, что скученность при
стрессе можно представить в показателях порога, который зависит,
конечно, от некоторой минимальной плотности индивидов [Evans G.W.,
Elchelman W , 1976]. Более того, этот порог связан с когнитивными их
тенденциями, которые либо снижают, либо увеличивают потребность
человека в пространстве [Cozby Р.С., 1973] и его чувствительность к
пространственным ограничениям [Ткаченко В. Д., 1980].
Вопреки данным о неблагоприятном действии скученности на
показатели функционального состояния и на эффективность деятельности,
не найдено между этими факторами никакой зависимости [Freedman J.L.,
Klevanski S., Ehrlich P.H., 1971; Freedman J.F., Levy A.S., Buchanan R.W. et
al., 1972]. Сопоставление методов получения этих противоречивых
результатов показало, что в экспериментах Фридмана сложность и
напряженность деятельности были столь невелики (составление слов из
группы 10 букв). что дополнительная нагрузка на организм за счет
скученности не исчерпала возможности выполнять эту деятельность на
удовлетворительном, близком к исходному уровню. В указанной работе
был неудовлетворительным критериальный подход к определению кри-
тического уровня внешней стимуляции, делающего ее стрессогенной. По
мнению Каплана, этот уровень достигается при комплексе показателей
стимулирующей информации [Kaplan S., 1972, 1973, 1976]. Должны быть
достаточными: ее количество, присутствующее одномоментно,
напряженность умозаключений, необходимых для понимания этой
информации, кроме того, должна существовать перспектива для субъекта
быть в состоянии узнать больше о среде как об источнике критической
стимуляции. Существует мнение, что критический уровень стимуляции
обусловливается: большой величиной сигнала, конкурирующими
сигналами736 при дефиците времени ответа на них, высокой Глава
5
неопределенностью (непредсказуемостью) сигнала [Evans G W. Elchelman
W., 1976|.
Было обнаружено, что экстремальная скученность может быть отнесена
к типу стрессоров для которых характерен неблагоприятный эффект
последействия. К такого типа стрессорам относится экстремальное
шумовое воздействие, в отличие, например, от теплового стрессора,
создающего немедленный дистрессовый эффект [Broadbent D.E., 1971;
Kahneman D., 1973; Keele S., 1973]. Это положение было подтверждено
исследованиями эффектов комбинированных стрессоров: тесной
скученности и шума [Freedman J.F., Levy A.S., Buchanan R.W. et al., 1972],
теснотой скученности и температурного воздействия [Griffit W., Veitch
R„ 1971].
Обнаружено, что после пребывания в условиях экстремальной тесноты
испытуемые значительно хуже переносили предъявление им неразрешимых
задач, чем лица, пребывавшие перед аналогичной деятельностью в
нестесненных условиях [Evans G.W., Elchelman W., 1976; Sherrod D. R ,
1974]. Надо полагать, “вовлечение” испытуемых в пассивное стрессовое
реагирование за счет неразрешимых задач усугублялось последействием
предшествующей пассивности, генерируемой стрессором скученности (в
случае, когда последний не чрезмерен и не вызывает взрыва агрессивного
противодействия среде). Эпстейн и Карлин нашли, что после скученности
субъекты лучше решали простые задачи. Причем у женщин отмечены
увеличение социопетального поведения (сплоченности, желания сидеть
ближе друг к другу), увеличение групповой сплоченности кооперативного
поведения. Напротив, у мужчин после непродолжительной экстремальной
скученности уменьшились групповая сплоченность и кооперативное
поведение. Цитировавшие эту работу Г. Эванс и В. Айхельман [Evans G.W.,
Elchelman W 1976] сообщают, что в ней приведены интересные объяснения
указанных половых различий, однако не приводят этих объяснений.
В исследованиях проксимических переменных на животных, а также в
ранних работах, посвященных поведению людей при скученности, авторы
анализировали значение ситуационных факторов, упуская из вида
индивидуальные и личностные различия объектов исследования. Это
породило многочисленные данные, не отражающие всей сложности
реальной действительности. В частности, писали, что якобы как аксиому,
следует принимать утверждение об увеличении личного пространства при
стрессе и об увеличении стресса при возрастании плотности индивидов.
Между тем было показано, что индивиды с зонами большего личного
пространства испытывают больший стресс скученности, чем люди с
меньшим личным пространством, помещенные в одни и те же условия
[CozbyP.С., 1973] Жители больших городов тяжелее, чем сельские жители,
переносят пространственные ограничения во время многомесячной работы
на рыбопромысловых базах [Ткаченко В.Д., 1980]. Важную роль в
возникновении стресса играют темперамент, характер и стрессовая
реактивность общающихся в условиях скученности людей, их
психологические установки, мотивы деятельности, морально-этические и
социально-культурные субсиндром
нормы стресса.
[Evans G.W., Общение
Elchelman W.,при
1976стрессе
и др.]. • 737
При скученности и ограничении пространства, выступающих как
стрессор, у мышей были обнаружены физиологические показатели
выраженного стресса: увеличение надпочечников и вилочковой железы,
уменьшение выделения андрогенных гормонов тестикулами, снижение
лактации [Christian J.J., 1961 ]. При высокой скученности резко возрастала
электропроводимость кожи у людей [Epstein Y М., Aiello J R , 1974].
Психофизиологические исследования подтвердили возникновение стресса
при вторжении в личное пространство [Evans G.W., Howard R.B., 1972;
McBride G., King M.G., James J W., 1965 и др.]. Скученность и
эмоциональная напряженность межличностных взаимоотношений
приводили к срыву выполнения заданий Однако это происходило, только
когда сокращение межличностной дистанции осуществлялось при решении
задачи, требующей высокой скорости обработки информации; скученность
практически не влияла на выполнение простых задач, без дефицита
времени [Evans G.W., Howard R.B., 1972]. Различные стрессоры, не
являющиеся проксимическими факторами, при достаточной интенсивности
и значимости вызывают стрессовые изменения проксимических
переменных: увеличение личного пространства и дискомфорта от
скученности [там же].
Существует ряд интересных, но недостаточно обоснованных подходов
к интерпретации феноменов, возникающих при скученности. А. Эссер [358]
предположил наличие конфликта между «старым» мозгом (основание
мозга и лимбическая система) и «новым» мозгом (неокортекс). «Старому»
мозгу приписывается преимущественная регуляция эмоциональных
проявлений, которые якобы чаще связаны с личными контекстами эмоций
и с интимным взаимодействием в малой группе, в «микрогруппе».
Предполагается, что социальные подтексты, межгрупповое взаимодействие
в «макрогруппе» преимущественно сопряжены с функциональными
возможностями «нового» мозга. Согласно цитированному автору,
конфликт между «старым» и «новым» мозгом в какой-то мере
обусловливает стресс столкновения потребности личности как в
уединении, так и при ее социализации (см. также о «феномене бегства в
пустой окоп» в 2.1.12 Б).
Было высказано предположение о том, что потребность человека в
установлении и поддержании той или иной степени уединенности связана,
в частности, с его способностями «когнитивного картографирования», т. е.
со способностью представлять себе физическое и социальное окружение,
которая зависит как от индивидуальных, так и от внешних факторов [Evans
G. W., Elchelman W., 1976]. Предполагается, что при этом важную роль
играют характер прогнозирования субъектом социальных и физических
переменных среды, а также баланс между потребностями личности в
автономии и «агрегации» с другими людьми. Можно полагать, что этот
фрагмент функциональной модели скученности как социологического
феномена реально существует. Вместе с тем нельзя ограничиваться только
этим фрагментом для понимания всего феномена и для разработки
методологии управления стрессом, возникающим при скученности.
738
Ряд частных Глава
решений проблемы стресса при скученности содержится в
5
исследованиях ее переносимости при индивидуальных Гіазличиях «места
опоры» (интернальности-экстернальности) Duke М. Р„ Nowicki S„ 1972], а
также в исследованиях влияния индивидуальных различий тревожности
[Flowers J., Whalen С., 1974] и вероятного прогнозирования [Altman J.,
1975].
Теоретическим основанием, лежащим в основе большинства
проксимических исследований, является предположение, что близость к
другому индивиду, увеличение числа приближающихся индивидов,
предметное, примыкающее к субъекту окружение — все это действует как
информационная нагрузка. В случае перегрузки возникают стресс и
дистресс. Многие исследователи ограничиваются анализом
количественных показателей такой нагрузки: чем ближе и чем больше ее
агенты, тем быстрее и больше должен
Психосоциальный субсиндром стресса. Общение при стрессе• 769 субъект
обрабатывать информацию о них, чтобы приблизиться к овладению
ситуацией. В ряде работ, кроме количественных, отмечают качественные
показатели среды, обусловленные субъективной неопределенностью,
субъективной невозможностью и тому подобными характеристиками тех
или иных агентов среды. Высказаны сомнения в правомерности указанной
модели информационной перегрузки для интерпретации данных
проксимиче- ских исследований [Evans G. W., Elchelman W., 1976].
Известно, что люди в хорошо структурированных лабораторных
ситуациях реагируют на пространственные и социальные ограничения
иначе, чем в менее структурированных полевых [Loo С. М., 1973]. В
полевых условиях зоны личного пространства детей увеличиваются входе
их развития вплоть до возраста полового созревания. В лабораторных
условиях обнаруживается обратная направленность изменений размеров
личного пространства, продолжающаяся до того же возраста. Объяснение
этих данных с позиции модели информационной перегрузки, предложенное
их автором, нельзя считать удовлетворительным. При скученности
стрессогенный фактор сложнее, чем влияние разной структурированности
информации. При анализе цитированных данных следует учитывать и
психологические установки, различные в полевых и лабораторных
условиях, и преимущественное участие в одном случае образной, в другом
— логической сферы мышления, и различную эмоциональную окраску
состояний испытуемых, и т. п. Увеличение размера группы повышает
познавательную сложность ситуации для индивида; тогда вторжение в его
личное пространство можно было бы рассматривать как высший уровень
информационной перегрузки [Saegert S., 1973]. Но только ли этим
объясняется эффект скученности? Конечно нет.
Есть ли противоречия между представлениями о «нормальном» и
«привычном» количестве людей, проживающих на какой-либо территории.
Заметим, что «привычной» может стать чрезмерная, т. е. не «нормальная»
скученность населения. На этих территориях (к примеру, в трущобах
современных городов) постоянные жители не замечают своей
стрессогенной скученности и не понимают, что она — главная причина их
«стресса жизни», их болезней стресса (телесных и душевных), их дурных
характеров и склочных взаимоотношений.
В СССР расселенные в 60-е гг. из трущоб (тысяч перенаселенных
подвалов, сотен бараков) в отдельные, хотя и маломерные квартиры, люди
испытывали счастье. Но по прошествии 20—30 лет их квартиры стали
восприниматься как «хрущобы» («в честь» инициатора расселения из
подвалов Н.С. Хрущева). Не малую роль в разочаровании «хрущобами»
сыграла ликвидация тем же Хрущевым «железного занавеса»,
закрывавшего от советских людей то, в каких комфортабельных условиях
живут люди в западных странах.
Д. Зоны индивидуального (субъективного), общественного (семейного,
25 Психология пресс
кланового,
740 • государственного) пространства. Возможно, первое
Глава 5
обстоятельное исследование значимости пространства при общении людей
проделано Е.Ф. Холлом [Hall E.F., 1966]. Он обнаружил четыре
концентрических пространства с субъектом общения в центре.
1. Интимное расстояние (радиус) от 0 до 45 см используется при общении
самых близких людей жена — муж, мать — ребенок.
2. Персональное расстояние от 45 до 120 см используется при обыденном
общении со знакомыми людьми.
3 Социальное расстояние от 120 до 400 см оказывается пред-
почтительным в общении с чужими людьми и при официальном
общении.
4 Публичное расстояние от 400 до 750 см используется при выступлениях
перед различными аудиториями
Холл указывал на то, что расстояние, предпочтительное для той или
иной формы общения, избирается человеком в значительной мере
неосознанно. Тем не менее человек почти всегда, так или иначе, реагирует,
если принятое им расстояние «нарушается».
У многих народов сохранились архаические традиции разделять
пространство в доме на мужское и женское. Это не значит, что в них не
могут находиться члены семьи другого пола. Однако мужчины в горных
аулах, зайдя на «женскую половину», испытывают большее напряжение
ответственности за свое поведение. То же и с женщинами, вынужденными
быть на «мужской половине». В старинных домах Сванетии женская часть
общего помещения — в дальнем от входа углу, мужская — ближе ко входу.
С оружием в руках воины будут защищать женщин и детей от врагов,
взломавших крепкую угловую дверь, укрепленную острыми кремневыми
плитами [Китаев-Смык Л.А., 1988]
И в современных квартирах, казалось бы, стихийно образуются
«женские пространства», там, где предпочитают хозяйничать жена, мать,
дочери, есть «детская комната» или угол для малышей. Гласно или
негласно есть и «мужская» территория Удобнее жить, когда определилась
«своя территория» в доме, в квартире для каждого члена семьи — там ему
комфортнее, там гарантия возможности эустресса. Но бывает иначе, когда
«своя территория» — место изгнания, «заточения»: темный угол в общей
комнате, жалкая комарка — обитель дистресса.
За пределами субсиндром
концентрических стресса. Общение
пространств холла, внепри стрессеи дома• 741
квартиры
есть небезразличные для каждого из нас территориальные зоны
(пространства) Их значимость создается условиями нашего существования,
а размеры зависят от индивидуальных черт характера, воспитания,
традиции, пола и возраста. Обширные психологические исследования
влияния пространства на людей были проведены эстонскими учеными под
руководством Томаса Ниита, Хайдемиста, Крусваала начиная с 80-х гг. XX
в.
С детства формируется чувство своей принадлежности к пространству
«нашего двора». За ним — пространство «своего села», а в городе —
«нашего квартала». Они создают представление- понятие — «малая
родина». Благодаря ему люди, лишь изредка видевшие друг друга в родном
селе, в своем городе, оказавшись на чужбине и увидев знакомое лицо,
радостно бросаются один к другому, вдруг поняв, что они «соседи 1». Еще
более широкая пространственная зона — «своя страна», «большая родина».
Навсегда она в душе. Из-за этого у людей с особым складом характера
возникает ностальгия (гр. nostos — возвращение домой + algos —
страдание боль = тоска по родине, по минувшему). У людей надолго, тем
более вынужденно оказавшихся в чужой стране, она воплощается в
мучительном желании вновь увидеть родной край, оказаться среди людей,
знакомых с детства Велика их трагедия, когда, возвратившись, видят все
изменившимся, почти незнакомым. Представления о «малой» и «большой»
Родине наделяют людей чувством-понятием — «землячества». В экстре-
мальной ситуации вдали от родины оно сплачивает, укрепляет их
самосознание, побуждает земляков защищать друг друга.
В разные исторические эпохи становились то менее, то более
значимыми пространства, занимаемые этносами, нациями, государствами.
В последние десятилетия во многих европейских странах стали
явственными поиски большими группами населения опоры на свое
национальное или этническое происхождение. Тенденции сепаратизма,
естественно, приводят к экстремальным ситуациям с социальным,
политическим стрессом Важные причины этого, с одной стороны, распад
семейных кланов, утрата единства семьи как зашиты для всех ее членов.
Это стрессогенное обстоятельство усиливает поиски опоры на этническую,
национальную идентичность. С другой стороны, происходят массовые
трансформации экономических и политических реалий, обезличивающие
отдельного человека, обессиливающие семьи, ввергающие в дистресс. Это
пробуждает в людях зооантропологическое рефлекторное (не вполне
контролируемые сознанием) ощущение «кровного родства», якобы
защищающее индивида сплочением с себе подобными, с внешне похожими
на него, обладающими одинаковыми социокультурными традициями и
общими целями. Такая ксенофилия (гр. xenon — чужой + phileo — люблю)
ведет к претензиям на владение своей национальной территорией, к
сепаратизму и в конечном итоге к ксенофобии (гр. xenon — чужой + phobos
— страх, но используется и как «неприязнь»), к отторжению иных как
«врагов» [Савельев А Н., 2007]
Одновременно с этим происходят интегративные процессы,
охватывающие все большие массы людей благодаря трансконти-
нентальным экономическим, информационным и технологическим
742 Становится обыденным глобальное информационное
процессам. Глава
5
пространство сетевых связей между людьми благодаря Интернету и
подобным ему технологиям. Глобализация и антиглобализм создают
немало поводов для дистресса и эустресса.
Е. Пространство планеты и космоса. Первый телемост 1982 г. «Москва —

Космос — Калифорния». Карнавальный катарсис как «пространство»
отрыва от земной обыденности. Смеховая культура и СМИ.
Проникновение людей в космическое пространство создает у все большей
части человечества представление о своем единстве, о силе и вместе с тем
ничтожности в масштабе Космоса.
Многие люди нашей планеты впервые наглядно представили ее в день
полета Юрия Гагарина. До сих пор в душах его сверстников не угас
восторг, охвативший их в день возвращения на Землю первого космонавта.
Пространство космоса стало близким и достижимым. И очень мало тех, кто
осознает, сколь велика опасность гибели космонавтов-астронавтов,
несущихся вдали от земной поверхности, где только и возможна
нормальная жизнь. Сообщения о космических полетах стали
обыденностью. Но был момент, когда благодаря успехам космонавтики,
массы людей на противоположных сторонах земного шара были
эмоционально потрясены, увидев одни других и общаясь друг с другом.
Минуло 25 лет со дня (вернее, с ночи) первого «космического
телемоста» (телевизионного моста) между СССР и США В свое время он
был «суперстрессовым» событием для всех московских и многих
американских его участников. Чтобы понять причины эмоциональных
потрясений людей, находившихся на разных континентах и вдруг
увидевших друг друга на телеэкранах, надо вспомнить подробности
организации и проведения того TV-моста.
Сейчас невозможно себе представить всю невероятность осу-
ществления в то время телевизионной связи между массами граждан СССР
и США. Выезд от нас за рубеж был предельно ограничен и возможен
только для строго проверенных людей, телефонные
Психосоциальный субсиндром стресса. Общение при стрессе• 773 разговоры с
зарубежными абонентами контролировались, даже служебная переписка
перлюстрировалась, шпиономания была суровой действительностью в
нашей стране. Для подавляющего большинства ее граждан пространство
за ее границами казалось эфемерным, потому что было навсегда
недоступным.
Совершенно исключительную роль в организации первого телемоста
сыграл уникальный москвич Иосиф С. Гольдин, умевший, как трава
прорастает сквозь асфальт, проникать сквозь «железобетонную толщу»
советских государственных властных учреждений, достигать «лиц,
принимавших решения» и убеждать их. С американской стороны
инициатором телемоста был Дик Хикман (человек со сложной
биографией) Надо заметить, что телемосты уже проводились в США
между рок-фестивалями в разных городах.
Идея организации массовых связей между СССР и США возникла в
спецструктурах этих стран, во многом конфронтировавших тогда одна с
другой. Становилось ясным, что конфронтация наносила ущерб их
экономическим и культурным возможностям.
В телемосте с советской стороны приняли участие несколько рок-
групп и вокально-инструментальных ансамблей, которые откликнулись на
внезапное приглашение в полночь (в это время в США был день) прибыть
в телецентр Останкино. Гольдин уговорил появиться там уже популярную
певицу Аллу Пугачеву.
Первый телемост назывался «Москва - Космос - Калифорния» Эти
три слова были на майках американцев. Наклейки с этим названием
раздавались советским участникам.
Иосифу Гольдину (и небольшой группе сподвижников — в ней был и
автор этих строк) удалось за один вечер оповестить, пригласить, вызвать в
Останкино более 250студентов из нескольких студенческих общежитий
Москвы, больше 80 своих приятелей и их знакомых. Общее число
участников ие регистрировалось. Ночью их пропускали в здание
телецентра по одному слову Гольдина: «Со мной 25 человек», «Еще 90 1» и
т. д. Телецентр Останкино был при коммунистическом режиме еще более
недоступным для «посторонних» людей, чем сейчас. Проход в него без
пропусков был абсолютно недопустим, ночью вводился особый режим
охраны. И тем не менее в ночь на 5 сентября 1982 г. невероятное вдруг
стало возможным.
Ночной вызов в телецентр был для участников TV-моста первым
эмоционально-будоражившим фактором. Проход в огромное почти пустое
здание телецентра Останкино был вторым стрессогенным фактором,
обещавшим и дальше нечто необычное, радостное. Долгое, томительное,
но все же веселое ожидание спутниковой связи Москвы с Калифорнией
становилось третьим стрессогенным фактором. Тогда еще не угасла
радость от первых полетов в космос. И личное участие в «чуде
космической связи» было волнующим: «Неужели увижу вживую
Америку! Вдруг все сорвется».
Должен сказать, что эти и дальнейшие оценки эмоциональных
переживаний участников телемоста были сделаны на основе опросов,
интервьюирования, анкетирования нескольких десятков человек. Нами
опрашивались, прицельно обследовались люди разных возрастов, разного
пола, с разными эмоциональными проявлениями. Во время сеансов
космической связи и сразу после телемоста это психологическое
исследование было проделано группой студентов-психологов и медиков
под моим руководством. Инициатором был И. Гольдин.
В Калифорнии, в Национальном парке на склонах большого холма,
расположенных так, что они создавали гигантский амфитеатр,
разместились более трех тысяч человек. Перед ними, внизу стояли
несколько огромных экранов, на которых американцы видели «в прямом
эфире» то, что транслировалось из Москвы, — нас в зале-студии
телецентра Останкино. А мы на двух полутораметровых экранах видели
жителей Калифорнии. В огромном зале-студии набралось около 350
человек.
Наконец на больших экранах московского телецентра замелькали
лица американцев; их стало слышно. Многие не сразу поняли, не сразу
поверили, что «чудо» уже происходит. Ощущение разительной
необычайности у одних нарастало постепенно, у других как взрыв. Одни
замерли с улыбками на лицах, другие переговаривались, кричали, начали
толкать друг друга, перебегали с места на место. Видя «заэкранных»
американцев и тем более прямо общаясь с ними, советские участники все
более возбуждались.
— Эй, ты! В красной рубахе, — крикнул наш студент (по- английски)
калифорнийскому парню на экране, — ты видишь меня?! Ты
действительно есть? Или мне мозги пудрят — будто мы видны друг
другу?
— Да! Я здесь, тут Калифорния!
Задорные переклички происходили все непринужденней. Атмосфера
раскрепощенности, непринужденности, радости, веселого буйства
вспыхивала по обе стороны телемоста.
— Первый раз вижу коммуниста! А ведь ты похож на наших парней!
— Я не коммунист, я — студент!
Эти реплики и многие другие с английского на русский и обратно,
эмоционально заряжая их, мгновенно переводил Иосиф Гольдин.
Прямое общение участников моста перемежалось выступлениями рок-
ансамблей. После каждого — аудитории на обоих континентах
взрывались криками, аплодисментами.
Изменения психического состояния сразу после окончания TV-моста у
всех обследованных участников не ограничивались эмоциональным
подъемом, эйфорией, как после очень впечатлившего театрального или
массового театрал из ированного действия. Все говорили о необычайности
произошедшего, о том, что «никогда такого не было!», «это впервые со
мной!», «не ожидал, что такое может быть!». Кроме того, многие
воодушевленно сообщали о трудно определимых словами изменениях
личности: «Я стал другим. Теперь весь мир стал другим для меня», «Я
будто проснулся, а раньше всю жизнь вроде бы спал до этой удивительной
ночи», «Теперь я вижу всех людей, тех, что рядом со мной, другими
глазами. Увидел далеких американцев, и наши все здесь мне стали ближе
и роднее».
Не только необычайность «прорыва» в западный (капиталистический,
«свободный») мир, но ощущение планетарного пространства,
представление близости далекого міра трансформировало душу (психику).
Некоторые так и говорили: «Теперь я ’’всепланетный человек! “», «Какие
смешные все люди у нас, не знают, не чувствуют, что все — и у нас, и в
Америке — это что-то одно!», «После таких мостов, когда и мы, и они
увидим в лицо друг друга, то не сможем и не станем воевать», «Для всех
граждан СССР нужны телемосты с другими странами, через телемосты —
дорога к миру».
Эти и подобные высказывания, вернее, радостные выкрики были у
людей в состоянии радости, экстаза, разгула. Кто-то пытался сдержать
эмоции. Внезапное проникновение, попадание, хоть и на время, в иной
мир и осознание доступности планетарного пространства
трансформировало психику наших участников телемоста. И это вылилось
в карнавальное состояние. В нашей отечественной научной литературе
наиболее полно и ярко феномен карнавальности рассмотрен, изучен М.М.
Бахтиным в его монографии, посвященной анализу классического
произведения Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» [Бахтин М.М.,
1965]. Втом, что происходило той ночью 5 сентября 1982 г., многое
создавало карнавальность.
1. Прежде всего — эмоциональный отказ от тягостной обыденной
советской действительности. Если на традиционных карнавалах к
этому готовятся, то телемост стал внезапным отрывом от прошлого.
2. И это создало столь сильное потрясение души, что даже не
понадобились маски, скрывающие у каждого того себя, от которого
хочется избавиться На телемосту почти все вдруг стали другими И
вокруг были люди с горящими глазами, кричащими ртами, их
ожившие возбужденные лица были будто бы новыми масками тех
людей.
3 У всех веселое перевоплощение дополнялось радостью протеста против
запрета на общение с иностранцами, ликованием эфемерной победы
над чем-то высоковластным. В последующие дни все, с кем нам
удалось поговорить, «обмениваясь впечатлениями», говорили
примерно так: «Конечно, цензура и подвластность советским правилам
остались теми же, но телемост запомнится навсегда как право на
свободу, как сила, которая в нас есть, как глоток счастья» и т. п.
Телеоператор, проработавший много лет в телецентре, говорил мне
— Кого только я не снимал, людей знаменитых, выдающихся, но теперь я
понял, что ни один артист, ни один политик не был так воодушевлен,
как многие из тех, кого я видел на телемосту. Да и сам я теперь уже
другой.
— В чем другой?
— Я понял, что способен на большее, чем стоять за камерой.
В душе я давно режиссер, вот и стану им1
Воодушевление на большее, чем есть в их жизни, стало особенностью
многих испытавших во время TV-моста воодушевлен- ность
грандиозностью пространства Земли.
4. «Карнавальные переодевания» участников рок-ансамблей
происходили тут же у всех на глазах. Это усиливало наглядность
перевоплощения «таких, как мы» в «совершенно иных». Происходило
раблезианское «травестиа».
5. Гротескность карнавальных образов и действий, которойРабле и
Бахтин придавали большое значение как силе, перевоплощающей
психическое состояние участников карнавала, была во время
телемоста в больших массах людей. В Калифорнии явно гротескным
стало сборище зрителей-участников в национальном парке. Да и в
Москве непривычно громадный зал был переполнен взбудораженной
массой. Гротескность забитого людьми пространства усиливалась
ночной пустотой бесконечных коридоров телецентра
6 А карнавальные, буйные потехи бесчинства и безобразия, веселые
драки? Или, хотя бы, избиение ритуальной жертвы, раблезианского
«клеветника», которого не спасает его смехотворность и ничтожество
на фоне бушующей толпы! Были ли они тогда, ночью 5 сентября 1982
г.?
Был момент, когда толпа студентов после завершения телемоста
вышла из огромного зала, откуда велась трансляция. Радостные, веселые,
все еще охваченные восторгом произошедшего «единения со всем
миром!», они шумели, смеялись. Но вот уже спускаясь по лестницам
телецентра, начали толкаться, выкрикивать что-то, кто-то съезжал по
перилам. Было видно, что их эмоциональность усиливалась. На улицу
вывалилась возбужденная масса парней и девчонок: крики, песни,
объятия, взаимные толчки. Клокочущая толпа была особенно контрастна
на фоне абсолютно безлюдного, пустого ночного пространства между
двумя остекленными зданиями-монстрами телецентра Останкино
— Только бы стекла не начали бить, — устало улыбаясь сказал Иосиф
Гольдин И действительно, у нескольких стоявших там машин стекла
утром оказались разбитыми. Кроме того, известно, что после завершения
телемоста среди молодежи, шедшей к станции метро, завязалась драка.
Был вызван наряд милиции, но задержания драчунов не было. Почему
дрались? Воодушевил ли телемост агрессивную конфронтацию и она
стала «бессмысленным и беспощадным» выбросом энергии, копившейся
под давлением политических ограничений того времени? Или реали-
зовался карнавальный феномен избиения «жертвы», описанный Франсуа
Рабле?
Была ли той ночью в телецентре Останкино раблезианская «жертва
карнавального избиения»? Возможно, без всякого битья ею оказался
старший дежурный охраны телецентра В разгар веселого «единения»
москвичей с американцами меня (как врача) вызвали: «Человеку плохо!».
Сердечный приступ начался у дежурного начальника охраны. Я
обследовал его и поставил диагноз: «приступ стенокардии». Дал
лекарства, вызвал машину скорой помощи.
Старший охранник прижимал к груди руки и повторял:
— Это ужасно, ужасно! так нельзя!
— Почему же? — Я пытался его успокоить. — Пусть ребята веселятся,
радуются. Ну, и что из того?
— Ужасно! Ужасно! Такое недопустимо... в телецентре, да еще ночью...
мало ли что .
Он был похож на раблезианскую «жертву карнавала» В нем реально
воплотился «карнавальный образ развенчания», и он, опять же реально,
оказался «побитым», но не кем либо, а своей приверженностью роли
противника вольностей и бесчинств, и внезапно развившейся «острой
болезнью стресса».
7. Немаловажной была роль Иосифа С. Гольдина, талантливо, страстно
сыгравшего роль карнавального короля-шута:
— короля, воодушевляющего всех людей вокруг него шутовским правом
на свободу, правом уйти хотя бы в веселье из-под гнета обыденности;
— шута, возбуждающего всех на буйство и проказы, так что все
становятся шутами под властью короля шутов.
Эти два свойства, две стороны есть у любого харизматического
лидера, будь то заводила в толпе, ядреный оратор, успешный глава
политической партии или еще чего-либо.
Современная экранная культура (кино, TV, компьютерные
технологии) все больше использует экранный гипертекст: много-
факторность, многозначность аудиовизуальной информации,
обрушивающейся на зрителя, способного воспринять лишь то, к чему он
подготовлен и от чего не защищен [Разлогов К.Э., 2006]. Эмоционально и
ментально довлеющим гипертекстом TV-экранов в Москве и Калифорнии
во время телемоста 5 сентября 1992 г был угадываемый и фантазируемый
участниками телемоста мир людей-антиподов, «выглядывающих» из
незнакомой страны, из цивилизации для кого-то пугающей, для иных —
желанной. Специальные исследования, проведенные в США и у нас,
показали, что ментальное напряжение (когнитивные проявления стресса) у
многих участников были более интенсивными, чем эмоциональные
проявления стресса. Именно интеллектуальное перенапряжение
«переливалось» в эмоциональную гиперактивность.
Карнавалы — массовые театрализированные, но все же во многом
стихийные действия всегда создают у участников элементы катарсиса (гр.
kathareiu — очищать), т. е. очищение души сопереживанием с
трагическими персонажами театра или героями реальных жизненных
коллизий. Античная теория катарсиса, описанная Аристотелем в его
«Поэтике», «выдвигала четырехчленную форму очищения: подражание —
страх - сострадание — наслаждение Катарсис означает последовательный
процесс взаимодействия этих элементов» [Шестаков В П., 2007, с. 10].
Возникали ли эти элементы катарсиса в карнавальности телемоста? И
в чем были их особенности?
Действительно, с первых минут трансляции из Калифорнии советские
люди, молодежь были поражены, воодушевлены непри нужденностью,
простотой и откровенностью американцев, явно заметной в их мимике,
движениях и раскрепощенности эмоций, что было тогда не свойственно
советским людям. Конечно же, это не могло не вызвать рефлекса
подражания у наших участников. Оно было невольным и утрированно
аффективным Одновременно, особенно у лиц среднего и старшего
возраста, не могли не возникнуть опасения из-за неожиданного без их
ведома, даже как бы насильственного вовлечения в запретное тогда
общение с иностранцами. Наверное, лишь у немногих эти опасения пере-
живались как осознаваемый страх. Однако, каждый советский Психосоци
ный субсиндром стресса. Общение при стрессе• 779 участник
почувствовал душевный трепет своего соучастия с чем- то недозволенным
И тут же ощутимо или безотчетно, сразу или постепенно, у многих
москвичей пробуждалось застарелое чувство горечи из-за ограниченности
своих гражданских прав «железным занавесом» советского государства,
из-за душевной придавленности цензурными запретами. Прямо перед
глазами реальные сцены «свободной» жизни будили зависть и
сострадание к себе — чувства, культивировавшиеся тогда в частных,
приватных беседах «за рюмкой чая» на московских кухнях и в сельских
домах.
Наконец, внезапное право увидеть, соприкоснуться с иным, как
казалось, свободным и радостным миром, поучаствовать в ликующей
радости рок-фестиваля погружали многих москвичей в сладкое
наслаждение недолгой свободой раскрепощения, возможностью
подражать «антиподам» и сострадать себе. Это наслаждение питалось еще
и проносящимся где-то в подсознании восхищением собой «испытавшим
невзгоды, но готовым сбросить гнет и оковы».
Катарсис трагических переживаний страха и сострадание во время
театральных спектаклей, по мнению Аристотеля и его последователей,
доставляют удовольствие и очищают зрителей от подобных страстей и,
благодаря этому сдерживают неукротимые порывы души. Но возможен и
противоположный эффект: неукротимые страсти не гаснут, пережитые,
как у зрителей театральной трагедии, но, напротив, выплескиваются в
карнавальное буйное веселье, бесчинство и даже в радостное изуверство.
Оба варианта катарсиса, конечно же, реализовались у московских
участников TV-моста в ночь на 5 сентября 1992 г.
Почему же карнавальное праздничное раскрепощение выпускает
буйство жестокости, радость чужой болью? Возможно:
- избиение другого — это, прежде всего, отторжение боли от себя:
«страдание обошло меня стороной»;
- наслаждение чужой болью — перевернутое (инвертированное)
сострадание и еще наслаждение своими способностью и правом
сострадать;
- издевательство над кем-то — возвышение себя над «заслужившим»
свою униженность и наказание болью.
Во всем этом — какой-то перевернутый катарсис: (а) подражание
избиваемому отторгнуто, (б) страх быть избитым растоптан торжеством
своей жестокости, (в) сострадание смещено с избиваемого («недостойного
сострадания!») на себя, жертвующего своей добротой, (г) а вот
наслаждение чужим страданием удвоено растущим, но не признаваемым
чувством вины перед жертвой карнавального избиения. Это лине катарсис
перевернутый, сладостный, но зараженный у лихого драчуна
обреченностью на горе, возмездие из-за своей порочности, хотя он до горя
может и не дожить.
По телевидению в СССР первый TV-мост не транслировался, были
краткие сообщения о нем в прессе.
После первого опыта коммунистические идеологи решили иначе
использовать телевизионные мосты в пропагандистских целях. Для этого
был приглашен В Познер, работавший в Москве англоязыким диктором
радиоканала, осуществлявшим вещание на Америку. Телемосты стали
вести из небольшой студии с приглашенными известными людьми:
учеными, политиками. Отчеты об этих мостах фрагментарно «в записи»
передавались по государственным телеканалам СССР. TV-мосты
превратились в дискуссии между «говорящими головами» в Москве и
Лос-Анджелесе (потому их стали называть «Москва - Лос-Анджелес»).
При этом исчез эустресс карнавальности первого телемоста. В США
потеряли к ним интерес, и они были прекращены. Однако через некоторое
время TV-мосты возобновились уже как дискуссии между аудиториями со
«случайными» обывателями в Москве и Лос-Анджелесе. В качестве
ведущего из США (визави В. Познеру) был приглашен Фил Донахью. Но в
них уже не было ни карнавальности, создававшейся И. Гольдиным, нн
восторга «овладения» участниками пространством планеты, ни счастья
преображения личности во «всепланетного человека». Гольдин уже после
второго телемоста был отстранен от участия в них.
Яркая вспышка карнавальных катарсических эмоций с коллективным
героем в лице участников первого трансконтинентального TV-моста и с
индивидуальным его героем — «шутом-королем» сразу же угасла в застое
советской культурной парадигмы. Экстаз и карнавальное действо,
планируемое «сверху» для пробивания «железного занавеса», и даже
поддержка отдельными лицами из кремлевского «жречества» не имели
продолжения. Вместо «ударного» катарсиса, должного волнами
расходиться в массах населения, широко расползался по стране вязкий,
вялый катарсис анекдотов: откровенных «политических» (против
политики КПСС) и окольных (с издевательствами над обыденностью,
порожденной советским строем).
Первый телевизионный мост «Москва - Космос — Калифорния»
доказал «лицам, принимающим решения», что население СССР, несмотря
на массовые репрессии недавней сталинской эпохи, способно на
социальные взрывы и что лидер массовых возбуждений-возмущений
советского (а ныне российского) населения должен обладать харизмой
короля-шута. Под такой тип лидера одни подделывали свой облик, другие
обладали им и побеждали во время народный волеизъявлений.
Психосоцарльный субсиндром стресса. Общение при стрессе• 750
К сожалейню, не был изучен феномен превращения нашего «человека
толпы» во «всепланетного гражданина». А ведь именно такой личностный
облик и ныне используется империями, устанавливающими мировое
господство.
Оценивая широкий исторический период современности, культуролог
А.В. Вислова пишет: «Трагическое по сути состояние мира нынешнего
времени не способно выразиться в трагедии по определению. Человек
сегодня теряет свою субъектность, добровольно или насильственно
превращаясь в марионетку, в послушника и жертву обстоятельств,
исторического процесса, в манипулируемый объект неких всемогущих,
невидимых кукловодов в лице крупнейших мировых игроков новой
технотронной цивилизации. К тому же люди-марионетки сегодня
погружены в сквозное ироническое культурное пространство, где идет
процесс "размывания" человеческого сознания и правят бал театр абсурда
и ’’черная комедия”, лишенная эмоциональной разрядки, катарсиса,
какого-либо выхода в будущее. Постмодернистская де- центрация
субъекта привела на практике сначала к девальвации, а затем и к полной
деструкции личности героя как психологически и социально-
детерминированного характера. Человек конца XX — начала XXI в. живет
в иррациональном, безжалостном и непредсказуемом пространстве
"безгеройного” времени, хотя поводов и нужды в проявлении героизма
всегда было и есть более чем достаточно. Но современное обывательское
сознание хорошо усвоило афоризм, который не без удовольствия
культивирует, что несчастна та страна, которая нуждается в героях.
Трагическая ирония состоит в том, что весь мир всегда нуждается в
героях, а родное отечество в особенности, только вот никто нигде не хочет
или не может в наше время быть героем и брать на себя бремя от -
ветственности, предпочитая жизненный конформизм ’’смертной схватке с
целым морем бед”. Гуманистическая цивилизация меж тем все явственнее
деградирует под натиском дегуманизации искусства и жизни» (Вислова
А., 2007, с. 156—157].
Но все же карнавальность, ярко проявившаяся на первом телемосту,
отторгавшаяся советской действительностью, некоторое время
сохранялась в СССР в молодежном самодеятельном туризме в
пригородных лесах и в дальних походах по ненаселенной местности. Там
был «отрыв» от государственно регламентированных правил жизни и
карнавальность разухабистых «туристских» и «альпинистских» песен:
веселых и трагических, подчас с тюремно-блатным или скабрезным
содержанием. Эта отдушина «неполитического дессиденства» была зажата
введением туризма в спортивные каноны и «движением КСП (клубов
самодеятельной песни)», подконтрольным спецорганам.
Стресс карнавальное™ первого телемоста сїал предтечей феноменов,
сопровождавших грядущие социальные потрясения: массовых сборищ у
Белого дома в 1991, 1993 гг., его захвата толпой, потом штурма отрядом
«Альфа» на глазах «карнавальной» толпы москвичей «весело гибнущих»
под случайными пулями 3 сентября 1993 г [Китаев-Смык Л.А., 1997]
М.М. Бахтин обращал внимание на победу ликующей силы
карнавальности с ее торжеством жизни над смертью «Всякий удар по
старому миру помогает рождению нового производится как бы кесарево
сечение,Психосоциа\ры^убсиндром
умертвляющее мать и освобождающее ребенка.
стресса. Общение Бьют и 751
при стрессе• ругают
представителей старого, но рождающего мира. Потому что брань и побои
превращаются в праздничное смеховое действо» [Бахтин М.М., 1965, с.
229].
Первый TV-мост «Москва - Космос — Калифорния» стал ощутимым
ударом по «режимности», по заскорузлости цензурных запретов уже
отживающего коммунистического (советско- большевистского) режима.
Телемостбыл победой новых технологий над старыми способами
идеологических запретов. Повторился прецедент средневековья:
«Историческая тема победы пороха над рыцарскими латами и замковыми
стенами, — писал М.М. Бахтин, — тема изобретательного ума над грубой
силой. .. Феникс нового возрождается из пепла старого» [там же, с 233].
Карнавальные побои и ругательства сопряжены с «бранным
развенчанием» запретов, казалось бы неоспоримых, обновлением
радостных мечтаний с возрождением подспудных желаний.
Немаловажным компонентом раблезианской карнавальности во время
первого телемоста была игра на музыкальных инструментах, но в рок
манере, т. е. вопреки отвергавшей их советской коммунистической
культурной доктрине.
«Все сказанное нами, — писал Бахтин, — поясняет, почему образы
игры, пророчества (пародийные), загадки и народнопраздничные образы
объединяются в органическое целое, единое по смысловой значимости и
стилю. Их общий знаменатель — веселое время. Все они превращают
мрачный эсхатологизм средневековья в "веселое страшилище". Они
очеловечивают исторический процесс, подготовляют его трезвое и
бесстрашное познание» [там же, с 261]. Вот уж, воистину, Бахтин
буквально описывал (предвидел 5) тот первый TV-мост между США и
СССР, который, конечно же. был одним из эпизодов «бесстрашного по-
знания» нашими гражданами действительности, существовавшей за
«железном занавесом», и превращения мрачного большевизма если не в
«веселое», то умирающее под ударами реальности «страшилище».
Смеховая культура была инспирирована высшим иерархическим
аппаратом Советского Союза и через соответствующие структуры
направлена против царившей тогда тоталитарной идеологии, против
основ, столпов и лидеров советско-коммунистической государственной
власти, против геронтократического «жречества» Карнавальность
реализовалась в сотнях «политических» анекдотов, передававшихся из уст
в уста и казавшихся тогда очень смешными В них была издевательская
нацеленность на неоспоримость и целесообразность существующих
властных структур и государственного устройства [Белоусов А Ф , 2003]
Смеховая карнавальность с политическим подтекстом лилась по
каналам телевидения, а ведь все они были государственными. Народными
кумирами становились творцы и исполнители анекдотов: Жванецкий,
Хазанов, Задорнов, Карцев и Ильченко. Анекдотами, в том числе и
«политическими», были наполнены газеты, журналы. И даже, казалось бы,
«бичевание» нерадивых администраторов, коррумпированных
хозяйственников Аркадием Райкиным подтачивало партийно-
коммунистическую власть в стране, хотя делалось для того, чтобы
«спустить пар» народного недовольства карнавальностью его
выступлений.
Кто 752же использовал карнавальное разоблачение идеологии Глава
5
тоталитарного режима? Можно с уверенностью утверждать — это те, кто,
во-первых, были отлично информированы о гибельных политических и
экономических процессах в стране. Во-вторых, они же могли, но не
использовали карательные функции против карнавальной дискредитации
советского строя и лиц «жречески» правивших из Московского Кремля
[Кургинян С.Э., 2007].
Используется ли карнавальная смеховая культура в нынешнее время
для трансформации социальной и политической действительности.
Конечно же, да. Достаточно вспомнить раздутый средствами массовой
информации сексуальный скандал вокруг Президента США Б. Клинтона и
муссирование интеллектуальных и лексических оплошностей Президента
США Дж. Буша (младшего). Психологический эффект использования TV-
мостов уже в XXI в. в России также имел оттенки карнавальности.
5.3.2. Стресс при неожиданном «вторжении» в личное пространство
А. Пароксизм страха при внезапной «дискредитации» личного

пространства. Примером, противоречащим модели информационной
перегрузки (как объяснительной при анализе проксимических
показателей), служат результаты исследования, проведенного при нашем
участии с группой добровольцев (солдат- срочников) в специально
оборудованном тоннеле (во фрагменте «полосы препятствий»,
предназначенной для тренировки военных контингентов).
В подземном, коленчато-изгибающемся коридоре периодически
включалось тусклое освещение, с тем, чтобы испытуемый мог видеть
только небольшой участок своего пути, т. е. пространство впереди себя на
расстоянии 3-4 м. До следующего включения освещения тоннеля он
успевал пройти примерно 5—6 м в темноте, т. е. в части пути, и
продвигался на ощупь. В одном из участков тоннеля, в котором
испытуемый должен был идти во тьме, подвешивался муляж, похожий на
труп человека. Таким образом, что в то время, когда испытуемый в
темноте наталкивался на него, свет загорался в очередной раз. Одна
группа испытуемых знала о наличии муляжа, другой группе об этом не
сообщалось.
«Вторжение» муляжа в персональное пространство испытуемых,
наталкивавшихся на него в темноте, вызывало у них пароксизм (приступ)
страха. «Впервые в жизни почувствовал, как волосы встали дыбом от
ужаса» (из отчета испытуемого К.). «Все тело на миг свела ледяная
судорога, когда висящий “труп человека” вдруг оказался между моими
вытянутыми руками, когда я ощупывал стены в темноте» (из отчета
испытуемого Г.). Страх возникал и у тех, кто не знал, и у тех, кто знал о
возможном столкновении с муляжом человека. У вторых он был менее
выраженным и менее продолжительным (согласно отчетам о
самонаблюдении испытуемых).
В таких экспериментах у испытуемых-солдат было эмоциональное
возбуждение с ожиданием испытания их боеспособности. На этом
эмоциональном фоне приступы страха возникали, во-первых, из-за
нарушения неприкосновенности личного пространства, когда в нем
оказывался пугающий фантом. Во-вторых,
Психосоциа\ры^убсиндром стресса. из-за дискредитации
Общение при стрессе•человека
753
как личности, всегда способной оберегать свое личное пространство.
Такая дискредитация как бы предрекала неспособность противостоять
опасностям и в дальнейшем. Так уже первый испуг становился
«предсказанием» и других, еще больших ужасов.
Исключением, т. е. «непугливыми», были, во-первых, испытуемые, у
кого страх мгновенно трансформировался в гневливое ерничество
(минимально), в лихую ярость (максимально), т. е. в «злобную смелость».
Во-вторых, «бесстрашными» оказывались испытуемые с устойчивой
верой в несокрушимость личного достоинства, своего превосходства над
любыми силами и событиями, унижающими их, т. е. вера в себя.
Успешный воспитатель отваги тот, кто правильно определит кого и
как тренировать в преддверии боевых и житейских опасностей и сумеет
воспитать честь, стойкость и смелость.
Б. Феномен удвоения эмоций. Неожиданным для нас явилось то, что у

ряда «оповещенных» лиц наряду с чувством страха (по их мнению,
одновременно с ним) возникали и эмоции, которые они характеризовали
как «смех», «веселье». Подобные переживания возникали у
«неоповещенных» только при затухании у них ощущения испуга, а не
вместе с ним, т. е. «на фоне памяти об испуге, а не во время него» (из
отчета испытуемого Г.).
Можно полагать, что чувство страха было обусловлено в значительной
мере за счет неожиданности проникновения указанного муляжа в
персональное пространство испытуемых. В данном случае возникал
острый стресс, важное место в нем занимало защитное поведение в ответ
на один из «примарных» (врожденных) стимулов опасности, к которым
принадлежит неожиданное прикосновение (к числу таких стимулов
принадлежат, помимо внезапного прикосновения, еще ряд воздействий:
падение, громкий звук, вспышка света). Страх, вздрагивание, замирание
— первая (программная) фаза активного эмоционально-двигательного
реагирования при остром стрессе [Китаев-Смык Л.А., 1964, 1977 и др.].
Второй фазой (ситуационной) является экстатическое реагирование (см.
2.1.3). Ознакомленность человека с тем, что его ожидает псевдоопасность,
вовлекала его в игровую ситуацию. Это создавало психологическую
установку (преднастроенность) на игровое поведение с эмоционально
позитивными переживаниями.
Такая установка в описанных выше опытах не могла «отменить»
первую фазу активного стрессового реагирования (страх, вздрагивание).
Тем не менее, преднастройка на игровую ситуацию способствовала
актуализации одновременно с первой еще и второй экстатической фазы —
преждевременного «торжества победы» над опасностью, хотя страх перед
нею еще не исчез. Таким образом, и чувство страха, и экстатическая
веселость активизировались одновременно. Эмоциональный накал испуга,
надо полагать, способствовал появлению столь же выраженного начала
экстатических переживаний (второй фазы стрессового реагирования),
которые оказались значительно сильнее, чем можно было бы ожидать в
аналогичной игровой ситуации, если эта ситуация была бы лишена
фактора,754 Глава
генерировавшего испуг. Реакция на неожиданное проникновение
5
в персональное пространство (как и реакция на другие «примарные»
стимулы) вызвана скорее семантикой стимула (тем, что символизирует эти
стимулы), чем их информационными физическими параметрами [Dubos
В., 1965], «программа» таких реакций сопряжена с фило- и
онтогенетическим опытом.
В. Чем более умным кажется враг, тем сильнее испуг. Что ужаснее —
интеллект или кровожадность врага? Следует сказать об особой
значимости угрозы «вторжения» в персональное пространство предмета,
принимаемого за человека, в отличие от «вторжения» других объектов.
Человек, неизвестный человек «символизирует» потенциально высокий
уровень знаний. Если он враждебен, он может разгадать твои способы
защиты, он может быть хитрее тебя, вместе с тем он может уничтожить
тебя не только физически, но и морально. Таким образом, в ситуации
стрессогенного проникновения в личное пространство является значимым
интеллектуальное, мыслительное могущество объекта вторжения.
Для индивидов, верящих в существование сверхъестественных,
магических сил, угроза «вторжения» в персональное пространство
носителей таких сил может явиться более стрессогенным, чем угроза
вторжения в него реального человека. Даже при отсутствии активных
суеверий, если индивид не защищен убежденностью в своем
превосходстве над иррациональными явлениями или активными знаниями
способов мистификации, тогда столкновение с имитацией носителей
«сверхъестественных сил» может привести к значительным последствиям.
В качестве примера напомню о событии, случившемся в московской
гостинице ♦Космос» еще в советские времена.
Тогда иностранные туристы для развлечения облачились в маски
страшилищ, злых духов, т. е. маски, традиционно используемые в их
стране во время карнавальных шествий. Местные жители, москвичи не
знали о существовании такого рода масок. Дело происходило ночью,
Дистресс у некоторых местных жителей достиг столь высокого уровня,
что потребовалась врачебная помощь. Этот случай указывает на
необходимость для предотвращения возможности страха перед
«вторжением» в персональное пространство сверхъестественных факторов
не только социокультурных норм, исключающих суеверия, но и знаний о
различных конкретных приемах и способах мистификации.
К этому кругу вопросов примыкает проблема различного реа-
гирования субъекта, например, при пользовании общественным
транспортом в часы пик: агрессивно-грубое в одном случае — в толпе
незнакомых людей (в мегаполисе), терпеливо-вежливое в другом случае
— при наличии вокруг знакомых людей (в небольшом городе, где почти
все друг-друга знают) [Sommer R., 1969]. Существует мнение о
необходимости различать факторы «плотности» и «скученности», которые
зависят от ситуационной обстановки, от направленности интересов,
внимания и организованности большинства лиц, составляющих толпу
[Evans G.W., Elchelman W., 1976; Stokols D., 1972]. Очевидна разница
отношения друг к другу людей, тесно сидящих на стадионе во время
спортивных соревнований, когда их
Психосоциа\ры^убсиндром внимание
стресса. отвлечено
Общение друг от друга,
при стрессе• 755 и
людей, тесно сидящих на скучном уроке или в ожидании лекции, где
больше возможности для взаимодействия.
На вопрос: «Что страшнее— интеллект или кровожадность врага?»
надо отвечать в каждом конкретном случае. Основное — это характер,
достоинство, отчаянность, отвага человека, противостоящего врагу; даже
его психологические установки, традиции, верования формируют его
испуг и бесстрашие. Не случайно в больших религиях постулируется, что
перед безгрешным, достойным теряют свою силу все демоны и черти.
Праведный человек неуязвим силами зла, ему не надо их бояться.
А вот безумно кровожадному зверю может противостоять лишь сила,
укрощающая (или уничтожающая) его. Бессилие рождает у жертвы ужас.
Но сила духа, достоинства, правоты и еще вера в вечность души своей
освобождают человека от страха перед любым врагом.
Г. Двуликая сексуальность. Равновесие матриархата с патриархатом.

а) Биполярность секса
Важнейшим компонентом любовных игр является максимальное
проникновение партнера в личное пространство друг друга, когда
перемешиваются игровая агрессивность и любовные отношения. Такое
«проникновение» формирует межличностное пространство, рождающееся
в игровой борьбе за право на него, за доминирование и одновременно за
биполярное равенство в нем — гармонию двух полюсов; женского и
мужского. Побудитель этих игр — эустресс сексуальной любви. Ведущий
ее компонент — смутно осознаваемая, но остро ощущаемая потребность
единения подсознательных, воплощений «Эго» брачующихся субъектов.
Проводя лонгитудинальные наблюдения, мы заметили, что абсолютно
нарциссические личности (таких очень мало) ощущают уникальными свои
достоинства и потому не способны к сексуальным чувствам (любви,
оргазму) и еще к юмору; ощущения сексуальности и юмора возможны
лишь при единения подсознательных воплощений Эго.
Сексуальный акт, в оптимальном его воплощении, создает единение
мужской и женской самости с образованием телеснодуховного
бисексуального пространства — зачаток и основу «семейного
пространства». Результатом коитального акта искренне любящих
становится их личностное преображение с эйфорическим ощущением
своей уже семейной сущности, поначалу не вполне осознаваемой основы
рождения и воспитания потомства.
Анализ эмоциональных переживаний у лиц, совершивших
сексуальное насилие, показал, что во время преступления они находились
«во власти двух эмоций»: сексуального желания, не лишенного чувства
приязни, отдаленно напоминающего нежность, своего рода «любовь к
жертве». Другое чувство — агрессивность — толкало насильника на
борьбу с жертвой, на подавление ее противодействия. Нередко эти чувства
задолго до преступного акта вынашивались и росли. Откуда эта
двойственность, этот кентавр эмоций?
Детопроизводству в животном мире предшествуют:
1) отбор лучшего партнера с качествами, обещающими максимальную
жизнеспособность потомства, партнера, оптимально
756
соответствующего брачующейся с ним особи; Глава
5
2) оптимизация функциональных соответствий особей в сексуальном
контакте.
Отбору этих свойств служат «турнирные бои», после которых самки
брачуются с победителями, либо испытание мужской особи женской
(самка убегает, если самец не догонит, то рискует остаться без потомства).
Оптимизация соответствия самки и самца достигается путем брачных игр.
Первая их стадия —демонстрация и испытание партнера. При этом самец
может догонять самку, якобы бороться с нею, проявляя или демонстрируя
агрессивность. Его победа в «любовной борьбе» переводит агрессивное
поведение в любовное ухаживание.
У людей при сексуальных контактах также возможны не только
любовно-экстатические, но и агрессивные эмоции. Их уродливое
гипертрофированное сочетание, подавляя интеллектуальное
регулирование поведения, может вести к усилению опасного сексуального
насилия.
б)О «матриархах»
Одновременное единение женской и мужской самости усиливает их
специфические самостоятельности. И не только как отдельных
индивидуумов. Семейная пара — мужчина и женщина, — даже до конца
не понимая, ощущают, что вошли в реальное (или виртуальное)
сообщество ответственно взрослых мужей и жен, т.е. обрели новые
психосоциальные ниши-плацдармы, которые испокон веков были
основами патриархата и матриархата.
Заметим, что квазиисторические предположения, что якобы некогда
был исключительно матриархат, сменившийся патриархатом, не
выдерживают критики. Эти два психосоциальных феномена равновесны и
потому существовали всегда с большим или меньшим (обусловленным
потребностями эпох) преобладанием того или иного. То патриархат, то
матриархат становились более манифестированными (заметными) для
посторонних наблюдателей (и многих нынешних историков).
Не вдаваясь в обсуждение этой темы, приведем примеры из совсем
недавнего прошлого традиционных культур. Известно, что вражду,
сражение кавказских мужчин может прекратить женщина, бросив между
ними свой головной платок. Это не некое театрализованное действие, а
ритуал, когда не любая женщина, а признаваемая всеми, «матриарх»,
совершает «неслыханный» поступок — обнажает голову — и знак своей
чести и власти (особый головной убор матриарха) «приобщает» к основе
жизни всех людей, т. е. кладет на «землю-мать» («нана- лата» — по-
чеченски), сакрально объединяя ее с «землей отцов» («дай-мохк»).
Не стану подробно излагать всей мистической сущности такого
властного вторжения матриархата в действия мужчин, это не попрание
патриархата. И приведу еще один пример их взаимодействия.
В Чечне в начале 1995 г., после ввода туда российских федеральных
войск, чеченские интеллектуалы — друзья автора этих строк, позволили
ему быть свидетелем уникального события. Тогда решался вопрос —
вступать ли чеченскому этносу (народу) в боевое (военное)
противостояние с федеральными войсками.
Ночью, тайно, автор был доставлен
Психосоциа\ры^убсиндром на берег
стресса. рекипри
Общение и там, из-за 757
стрессе• густых
кустов, увидел удивительное зрелище. На берегу, на «заповедном» лугу,
при лунном свете женщины танцевали ритуальный зикр — круговой
хороводный танец с пением заклинаний и молитв. Руководила женщина
— матриарх.
На мой вопрос, что это, мне разъяснили:
— Матриархат сейчас решает — быть или не быть войне. Только после
одобрения матриархатом у нас могут начинаться и завершаться войны.
Такова традиция.
Не все осознают силу повседневного взаимодействия матриархата с
патриархатом, однако они всегда стремятся к равновесию, которое
кажется (манифестируется) преобладанием то одного, то другого. Нередко
недооцениваются матриархальные влияния на жизнь людей и народов
[Арсамаков А., 2006; Казеев Ш.М., Карпеев И.В.,2003; Леонтович Ф.И.,
1883; Лаудаев У., 1871 идр.].
В обсуждаемой теме можно отметить еще один аспект. Толпы,
взметенные и объединенные стрессом войн, революций, природных
катастроф, якобы наделены женской сущностью. Это пытались увидеть и
обосновать многие исследователи (Г. Ле-Бон, Г. Тард, 3. Фрейд), пытались
воспользоваться этим политики (Наполеон, Гитлер идр.).
Есть ли реальные основания для таких взглядов на массы людей?
«Толпы времен Французской революции отличались исключительно
женскими свойствами» — пишет Серж Московичи [Московичи С., 1996, с.
149]. Однако он же называет «редкой демагогией, что с толпами надо
обращаться как с женщиной, чтобы повелевать ими» [там же, с. 148]. От
чего же все вновь возникают такие суждения. Ведь и Наполеон писал: «У
меня только одна страсть, одна любовница — это Франция. Я ложусь с
ней» [там же].
Изучая психологию властной элиты в коммунистическом московском
Кремле (была такая возможность) и в постсоветских высших эшелонах
власти, я обратил внимание на то, что важным элементом «стресса
власти» становится страсть, горение души, в котором можно видеть
«нескончаемый, непрерывный сексуальный оргазм». Он сотрясает
фанатичных властителей, и трудно понять: либо их физическая и
душевная мощь преобразуется во властительный оргазм, или распаленные
им, они становятся неутомимыми патриархами.
И почти всегда (а может быть — всегда) они нуждаются в женщинах-
матриархах. Это и «кремлевские жены», властительную роль которых
изучают историки, это и женщины, как правило, назначавшиеся при
коммунистическом режиме на должности третьих (или четвертых)
секретарей обкомов и райкомов КПСС и ВЛКСМ. Всегда властные и
обязательно демонстративно-красивые, т. е. с матриархальной сущностью.
Как ни странно, но большинство из них курировали областные (районные)
спецслужбы и опирались на них. И теперь «матриархи» своей
способностью монотонно, спокойно властвовать нередко уравновешивают
и у нас, и в других странах взрывную экспансивность патриархов.
Конечно, не только «оргазм властвования» фанатичных властителей
— причина их взглядов на толпу, как на женщину.
Возвращаясь к проблемам женщин Чечни, напомним о феномене
758
психосоциального их «всплывания», после окончания «второй чеченской Глава
войны» в5 2001 г., т. е. об усилении матриархата [Китаев- Смык Л.А., 2001,
с. 64-65]. Но теперь в Чеченской Республике прослеживается обратная
тенденция; и все же нынешние феминистские лозунги поддерживают
влияние женщин (матриархов) в семьях чеченцев.
Жизнеспособность социальных сообществ (в семьях, этносах,
государствах) гарантируется гармонией властных тенденций, реализуемых
каждым из двух сексуальных воплощений (женского и мужского), т. е.
разделения ареалов частной и общественной жизни. С преобладанием в
одних ареалах матриархата, в других — патриархата, т. е. двух
взаимодополняющих воплощений власти. В традициях запечатлялось
оптимальное разделение подчиненных им видов деятельности, быта,
пространства (в доме, в селе, в городе) и на разных иерархических
уровнях. Оптимальная трансформация воплощений матриархальности и
патриархальности, в связи с требованиями современных цивилизационных
норм, гарантия благополучия человечества.
5.3.3. «Межличностная территория» при хроническом дистрессе
А. При стрессе возрастает значимость своей и чужой территории.

Персонализированная территория, будучи мнимым феноменом,
опирающимся на реальную территорию, может показаться субъекту
гомогенной (однородной); по своей значимости для него границы личного
пространства могут быть субъективно недифференцированными. Более
того, сам факт существования личного пространства, являющегося как бы
продолжением или представительством вовне внутреннего пространства
субъекта, может ускользать от сознания последнего. Это характерно для
комфортного состояния, когда внимание субъекта отвлечено от его
физического окружения, Так может быть, и когда субъект находится в
состоянии значительного дискомфорта, в случае его «самоотчуждения» с
дереализацией представления о стрессогенном окружении.
В состоянии адаптационной активности функциональных си стем
человека тем более, если эта активность близка к дистрессу, в сознании
актуализируется концепт личного пространства в виде тех или иных его
проявлений. Наиболее заметны эмоциональные реакции на изменение
предметного и социального окружения, а также изменения представлений
о субъективной значимости тех или иных проксимических переменных ит.
п. [ХейдметсМ., 1979; Sommer R., 1969]. При длительном пребывании на
одной и той же территории становятся субъективно различимыми разные
зоны личного пространства. Дифференциация личного пространства
по признаку
759 • различной субъективной значимости его зоны более ярко
Глава 5
проявляется при длительном дистрессе
«Скученность», — сложный психологический феномен, — возникает
при достаточно продолжительном совместном пребывании нескольких
(многих) людей сравнительно близко и неизолированно друг от друга.
При «скученности» в условиях изоляции персонализированные
территории нескольких субъектов оказываются как бы
взаимопроникающими. В результате у людей формируется единое
представление о «своей» и «чужой» территории, которую я называл
«межличностной территорией» (МТ) [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 307—
316]. Возникновение такого взаимопроникновения «своей» и «чужой»
территорий было изучено нами в экспериментах при длительной,
многосуточной
Рис 37 Схема жилого помещения стенда «Орбита* (наземного

динамического имитатора межпланетного космического корабля):
I — стол с приборами; 2 — откидной стол, 3 — часть спального места, транс -

формируемого в кресло; 4 — шкаф для личных вещей; 5 — шкаф для постели; 6 —
откидная кушетка (часть спального места); 7 — кухонный отсек; 8 —
электропультовой отсек; 9 — туалет-душ; 10 — коридор

относительной изоляции испытуемых, когда дистресс скученности
усугублялся кинетозом («болезнью движения, укачиванием»), вызванным
гравиинерционным стрессом — непрерывным медленным вращением
помещений, в которых находились люди
Б. Эксперименты в наземном имитаторе межпланетного корабля. В связи

с возобновлением подготовки полетов на планету Марс и ослаблением
режима секретности при проведении этих работ стало возможным более
подробное описание наземного имитатора межпланетного корабля.
Раньше этот объект для конспирации был назван стенд «Орбита» (см. рис
4, 5, 6). Жилая комната вращающейся квартиры- центрифуги диаметром
3,6 м, высотой 2,2 м была оснащена для длительного относительно
комфортабельного пребывания в ней двух человек (рис. 37) [Конюхов Е М
, Волоцких М Е , Китаев- Смык Л.А. и др., 1965; Китаев-Смык Л.А., 1983,
с. 308-309; Китаев-Смык Л.А., Голицын В.А., Мокеев В.Д., Софин В.А.,
Филиппенков С Н., 2005] Эксперименты с вращением проводились
продолжительностью до сорока дней.
В кабине имелось два спальных места, два кресла, столы для работы,
шкафы для хранения личных вещей и рабочего оборудования, кухонный
отсек, туалет, душевая и т. д В распоряжении испытуемых была бытовая
радиоэлектроаппаратура: радиоприемник, магнитофон, телевизор,
пылесос и т. д. К кабине примыкал коридор длиной 16 м, который вместе с
кабиной являлся консолью центрифуги с диаметром вращения 20 м. В
ходе экспериментов использовались вращения со скоростями 24-72 град/с.
Модельная операторская деятельность, а также психологические и
медико-физиологические исследования (вынуждавшие испытуемых
двигаться и перемещаться в измененном гравиинер- ционном
пространстве) занимали весь рабочий день испытуемых (9—10 ч). Их
занятия в «свободное время» также были регламентированы.
В результате комплексного стрессогенного действия (укачивание-
вращение, относительная изоляция, занятость напряженной
деятельностью) у испытуемых возникали ярко выраженные проявления
дистресса с широким спектром симптомов: головная боль рвота, чувство
слабости, апатия, затруднения при интеллектуальной деятельности,
адинамия, раздражительность, обидчивость, депрессивность и т. д.
[Китаев-Смык Л. А., Галле Р.Р., Гаврилова Л.Н. и др.,1972; Китаев-Смык
Л.А., Галле Р.Р., Клочков А М. и др , 1969, Китаев-СмыкЛ А , Крок И С.,
ОщепковН.А , 1974; Котова Э.С., Китаев-Смык Л. А., Устюшин Б В , 1971;
Галле Р.Р., Емельянов М.Д., Китаев-Смык Л.А., Клочков А.М.,
Рис. 38. Зоны межличностной территории испытуемых А и Б при

многосуточном стрессе во вращающемся стенде «Орбита»:
а — зона «укромное убежище» для А и «неизвестная» для Б; б — зона «не -
прикосновенной собственности» А и неприкосновенная для Б; в, — зона до-
минирования А по признаку близости и зона субдоминирования Б; в2 — зона
доминирования А по признаку компетентности и зона субдоминирования Б, г —
зона равного пользования А и Б; д — зона совместного пользования А и Б; е — зона
субдоминирования А и доминирования Б по признаку близости, ж — зона,
неприкосновенная для А и неприкосновенной собственности для Б; з — зона,
«неизвестная» для А, и «укромное хранилище» для Б; и — зона •уединения» А и
«непосещаемая» Б; к — зона, «непосещаемая» А, и «уединения» Б
Галле Р.Р., Емельянов М.Д., Китаев-Смык Л.А., Клочков А.М., 1974, с. 53-
60; Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 172-184 и др.].
Изучение межличностной территории (МТ) испытуемых проводилось
при наблюдении за их жизнедеятельностью при посещении их
экспериментаторами, с помощью телевизионной аппаратуры, путем
опроса их по типу «свободного интервью» и методом анкетирования, а
также при изучении их дневниковых записей.
Анализ использования испытуемыми предметной среды (помещения и
762
оборудования), кабины и коридора, а также их отчеты о своих действияхГлава
и
5
представлениях о значимости для них разных участков внутренних
помещений стенда показал сложность структуры МТ у всех 72
испытуемых, участвовавших в экспериментах [Китаев-Смык Л.А., 1983, с.
308-314].
Приведем пример структуры МТ двух участников этих экс-
периментов. Назовем их А и Б. Этот пример является во многом
типичным и для большинства других людей, испытавших дистресс во
время многосуточного пребывания в указанных условиях (рис. 38).
Ядром МТ для субъекта А была зона его «неприкосновенной
собственности». В ней оказались откидная кушетка (часть его разборного
спального места) и шкафчик для личных вещей. Находясь в этой зоне, не
только сидя на кушетке, но и когда она была спрятана в нише стены, стоя
или проходя в том месте, где была его кушетка, субъект А испытывал
наименьший дистресс в тех его проявлениях, которые были связаны с его
совместным постоянным пребыванием с напарником. Для Б. эта зона была
как бы неприкосновенна. После окончания эксперимента А сообщил о
том, что на 4-5-е сутки эксперимента он обнаружил, что ночью, лежа на
спальном месте, он мог как бы влезть в маленький шкафчик для хранения
постели, который непосредственно примыкал к спальному месту. Сразу,
одномоментно можно было «вложить» в шкаф либо ногу и таз, либо плечо
и спину. При этом субъект А испытал отчетливое, но необъяснимо
приятное ощущение, как будто он «ушел», «спрятался» от стрессогенной
обстановки эксперимента. По его мнению, при этом становились
несколько менее выраженными даже такие стойкие проявления дистресса,
как головная боль и тошнота. Неоднократно днем, сидя на кушетке, он
пробовал «влезть» в шкаф спиной. Как полагал А, такие его действия
были тайной от Б. Эту зону мы назвали «укромное убежище» А.
Эксцентрично от зоны «неприкосновенной собственности» А
располагалась зона его «доминирования». Последнее проявлялось в том,
что, находясь в ней, он чувствовал себя более комфортно, чем в остальных
частях стенда, за исключением двух вышеописанных зон — «укромного
убежища» и «неприкосновенной собственности», пребывание в которых
было наиболее комфортным. В зоне доминирования субъекта А
располагались приборы, кресло, которым пользовались А и Б
попеременно, кухонный отсек, в котором они работали по очереди. Но, не-
смотря на их, казалось бы, равноправное пользование этой зоной, А
испытывал неприятное увеличение эмоционального напряжения, когда в
пределах этой зоны находился Б. В свою очередь, Б также чувствовал
своего рода неловкость, когда был вынужден находиться в этой зоне; он
испытывал удовлетворение, покидая ее. Аналогичные чувства
испытывали А и Б относительно участка территории кабины вблизи от
электропультового отсека. Он находится в непосредственной близости от
откидной кушетки Б, являвшейся его «неприкосновенной» зоной. Однако
компетентным в электроаппаратуре стенда был субъект А. Таким образом,
зона его доминирования состояла из двух участков. Один оказался
таковым из-за близости к зоне неприкосновенной собственности А, другой
был обусловлен спецификой компетентности А.
Зону «неприкосновенной» собственности и зону собственного
«доминирования» имел испытуемый Б. Он. как и многие другие
испытуемые, сообщил, что в ходе эксперимента испытывал особые
приятные чувства всякий раз, раскрывая шкафчик для личных вещей. В
какой-то степени невольно для себя он это делал так, чтобы А не видел
содержимое этого шкафчика. Б ловил себя на том, что перебирать и
рассматривать свои личные вещи незаметно для А, даже без особой
необходимости, стало приятным для него, особенно при ухудшении
самочувствия в ходе эксперимента. Мысленно он сравнивал себя со
скупым рыцарем, тайно перебирающим свои богатства. Пристрастий к
таким действиям с этими же самыми «личными вещами» ни до, ни после
многосуточного эксперимента испытуемый Б за собой не замечал. Мы
назвали шкафчик для личных вещей испытуемого Б его «укромным
хранилищем».
Следует сказать, что многие участники эксперимента в описываемых
условиях испытывали своеобразное приятное чувство, связанное с
ощущениями интимности, укрытости, собственности, сходные с теми,
которые ощущали субъекты А и Б, один в связи с «укромным убежищем»
и при пользовании «укромным хранилищем» — другой. Расширим число
таких примеров. Испытуемый X. почувствовал странное, неожиданно
приятное ощущение, когда влез (по пояс) в «подполье» кабины, чтобы
сменить бак для сливных вод. С тех порой добровольно каждый раз при
необходимости выполнял эту, в общем-то, неприятную операцию,
освободив от ее выполнения технический персонал, обслуживающий
стенд. Другой испытуемый — М, обязанностью которого было следить за
состоянием электроприборов, размещенных в специальном помещении на
стенде, «проверял» их значительно чаще, чем требовалось. Спустя долгое
время после эксперимента он рассказал, что ему приятно было укрыться,
засунув руки и голову в отсек с этими электроприборами.
Пространство в кабине стенда между зонами доминирования
субъектов А и Б было равнопосещаемо ими обоими. Пребывание в зоне
этого пространства одного из них практически не вызывало чувства
дискомфорта ни у него, ни у его партнера. Тем не менее в таком случае
часто активизировалась их настороженность друг к другу.
Отметим еще одну зону, актуализирующуюся во время совместного
пребывания в ней обоих испытуемых. При совместном выполнении
психологических исследований, во время еды и т. д. они располагались
сидя по обе стороны откидного стола. Как сообщили многие испытуемые,
сидя вдвоем за столом, они часто испытывали чувство «единения», иногда
острое и приятное чувство «дружественности». Даже при неприязни друг
к другу, имевшей место у некоторых пар испытуемых, при «объединении»
их за общим столом они старались подавить чувство антипатии, демон-
стрируя свое хорошее отношение к напарнику (начинали шутить,
улыбаться и т. п.), не замечая его неприятных привычек.
Территорию коридора, примыкавшую к кабине и «отделенную» от нее
дверью, следует причислить к зоне равного пользования. Однако в трех
экспериментах с длительным вращением стенда было обнаружено, что
один или оба испытуемых, как бы облюбовав себе тот или иной участок
коридора, проводят там часть своего свободного времени. В одном из
764
экспериментов первый испытуемый предпочитал, оставив своего Глава
5 в кабине, «уединяться» в ближайшей части коридора,
напарника
отгороженной от кабины простенком. Другой испытуемый «уединялся» в
одном из углов отдаленного конца коридора. Испытуемые, будучи в
коридоре, предпочитали не посещать место «уединения» своего коллеги.
Отмеченные нами зоны «интимное убежище» и «интимное
хранилище» были сходны по признаку интимности, т. е. тем, что они были
связаны с возникновением у субъекта чувства, что лишь он владеет и
данным объектом, и тайной его существования. Вместе с тем эти зоны
отличались по процедуре пользования ими В «интимном убежище»
субъект размещал себя, свое тело или часть его, испытывая некоторое
чувственное переживание, сходное с тем, ради которого дети строят
шалаши, уединяются на чердаке или играют под столом, занавешенным
простынями, и т. д. При этом чувство собственного тела сочетается с
чувством его защищенности внешней «твердью», что позволяет
оргастически расслабиться в ощущении собственной неуязвимости.
Существование «интимного хранилища» создает у субъекта чувство
неуязвимости благодаря неизвестности и недоступности для других
некоторых его ценностей — материальных (талисман, сувениры, личные
драгоценности) или как бы своих воплощений (личные письма, личный
дневник и т. п.). Возможность иметь интимный дневник создает даже в
условиях длительного вынужденного совместного пребывания в общем
помещении возможность хоть и мнимого, но уединения, благоприятно
разряжающего дистресс скученности (см. также 2.1.11, 2.5.5).
Вот что пишет космонавт СССР В. И. Севастьянов о полете совместно
с П. Климуком на орбитальной станции «Салют-4»: «Наряду с общением
человеку необходимо уединение, удовлетворение потребности побыть
наедине с собой. Как у нас решалась эта проблема? Мы договорились в
полете вести дневники, каждый свой, а после полета прочитать вместе.
Причем в эти дневники мы заносили только свои мысли, размышления и
результаты личных наблюдений. Бывало так, поужинаем и в прекрасном
настроении говорим: «Попишем?» — «Попишем». Устраивались кто где
— один в кресле, другой за столом — и писали. Это необходимое
состояние, когда человек уходит от повседневных общих мыслей и забот.
Наш опыт, я думаю, говорит о том, что важно уметь в определенное время
и на определенный срок уединиться в своих мыслях. И необязательны для
этого разные комнаты, изолированные отсеки» [Севастьянов В. И., 1979, с.
36]. Ведение личного дневника способствует самовоспитанию, о чем
неоднократно свидетельствует на страницах своих романов Л. Н. Толстой.
Можно сослаться и на другие достойные авторитеты.
У некоторых авторов можно найти описание зон личного про-
странства и персонализированной территории, имеющих то или иное
сходство с зонами межличностной территории, обнаруженными нами при
стрессе[На!1 E.F., 1966].
Сложнейшие взаимопроникновения зон индивидуальных и
общественных пространств происходят при долгой производственной
изоляции малых групп, тем более, при боевом стрессе в замкнутом
пространстве на подводных военных кораблях (на подлодках) [Пеев И.П.,
1996 и др.].
В. Дистресс скученности и эустресс сплоченности. Человек —
общественное существо и может жить лишь среди и вместе с себе
подобными. Потому пространственный дискомфорт возникает при
несоответствии, несбалансированности
766 Глава
5
Рис. 39. Схематическое изображение проксимических переменных при

дистрессе
Рис. 40. Схематическое изображение проксимических переменных при

эустрессе
нормального (привычного, естественного) соотношения количества людей

и величины пространства их проживания. Здесь мы рассматриваем
ситуации с избыточностью людей на небольших, замкнутых территориях
[Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 314-316; Kitajew-Smyk L.A., 1989, s. 350-352].
При767 •Глава проживания
тесноте 5 людей есть ряд особенностей в фор-
мировании и развитии персонифицированной территории (ПТ) и
личностных пространств (ЛП) каждого человека. Но могут быть разные
противоположные эмоциональные и интеллектуальные оценки тесноты.
Больше известен, по понятным причинам, дистресс скученности. Но
нередко у людей, вынужденных совместно противостоять неприятностям,
опасностям, горю, в тесноте возникает эустресс сплоченности.
Дистресс скученности проявляется у субъектов как чувство
дискомфорта, раздражительность, обидчивость, а в ряде случаев в виде
агрессивности или отчужденности друг от друга или же в виде
самоотчужденности. Из-за скученности появляется неудовлетворенность
качеством и величиной своей ПТ, склонность к агрессивному уточнению
ее границ, повышенная чувствительность к посягательству на нее (рис.
30). В связи с этим могут возникнуть чувство ущемленности и тенденция к
увеличению своей ПТ, стрессовая раздражительность, либо, напротив,
склонность к чрезмерной замкнутости в рамках собственной ПТ, или
пренебрежение к ней (пренебрежение к порядку в квартире, на рабочем
месте, пренебрежение к одежде, гигиене тела и т. п.).
При развитии дистресса скученности с усилением концепта ПТ
(представления о ближайшем пространстве, на которое человек имеет
преимущественное право владения), сочетающимся с негативными
эмоциональными реакциями в адрес окружающих людей, уменьшается
субъективная значимость групповой территории (ГТ) (коллективного
пространства). В данном случае можно видеть взаимоусиление
проявлений стресса и концепта ПТ. Чем более неблагоприятны
проявления дистресса, тем больше чувство дискомфорта от скученности.
Помимо указанной, при стрессе может быть и другая схема
соотношения проксимических переменных. При стрессе из-за тесноты
проживания возможно возрастание чувства коллективизма, сплоченность
в борьбе против стрессогенных факторов. Более того, при крайних формах
дистресса и скученности в фашистских лагерях действенный путь к
выживанию и спасению шел через сплочение узников, отличающихся
высокими моральными, этическими и социальными нормами. Такие
позитивные трансформации эмоций и сознания в экстремальных
ситуациях, отягощенных теснотой проживания людей, либо во время
противостояния внешнему врагу (безо всякой тесноты) — это эустресс
сплоченности.
При таком эустрессе часто уменьшается субъективная значимость
персонифицированной территории. Для субъекта более значимой
становится коллективная групповая территория (рис. 40). Эустресс
сплоченности проявляется, в частности, в
чувстве социально-психологического комфорта, в возникновении
взаимной симпатии, дружественности к окружающим. При этом в
общении могут преобладать самоотверженность, солидарность.
Самоуглубленность в труде может сочетаться при таком эустрессе с
чувством (в той или иной мере осознаваемым), что работа делается на
благо коллектива (общества, семьи, клана, банды).
Проксимические переменные при этом могут характеризоваться
768
удовлетворенностью своей ПТ как частью групповой (коллективной) Глава
5
территории, уменьшением значимости и размыванием границ ПТ. При
этом усиливается чувство ответственности за групповую территорию,
возникает склонность к передаче части ПТ в групповую территорию,
усиливается осознание значимости последней. Самоосознание себя как
личности наполняется спонтанным чувством дружественности к членам
своей семьи (группы, клана, коллектива), ощущение сопричастности с
общими целями и радостью понимания общих задач.
Заметим, что в преступных группировках эустресс сплоченности
всегда омрачен страхом. Во-первых, перед легитимными
правоохранительными органами это боязнь возмездия за преступления
свои и групповые (она может и бодрить). Во-вторых, боязнь наказания
другими членами своей же банды, т. к. ведущее психологическое чувство
членов любой преступной группировки — «я боюсь тебя, ты боишься
меня». Оно опосредовано, казалось бы, неощущаемым страхом перед
возмездием со стороны законопослушного общества. Этот первичный
страх правонарушителя непрерывно генерирует вторичный его страх —
боязнь предательства сотоварищами-бандитами и опасность их
подозрений «меня в том, что я их предал».
При творческой самоуглубленности субъекта во время его
деятельности может происходить своего рода слияние образов
персонифицированной и групповой территории. Следует различать схему
эустресса, описанную выше, в которой рассмотрено возрастание
субъективной значимости групповой территории (и соответственно
увеличение чувства сплоченности), от эустресса, способствующего
усилению чувства значимости ПТ, личной собственности. Таким образом,
как при дистрессе скученности, так и при эустрессе сплоченности может
возрастать субъективная значимость персонифицированной либо
групповой территории (личного либо группового пространства). Однако
возможно и слияние их.
Экстремальность скученности, либо сплоченности, может проявлять и
усиливать антиномию: духовность — телесность. Сплоченность, не
умаляя негативных ощущений стесненной телесности, сохраняет и
возвышает духовность людей с опорой на свободу самоопределения и
воли. При скученности телесный
26 Психами ня стресса дискомфорт преобладает; дистресс усиливается

индивидуализацией людей с возрастанием взаимной агрессивности, с
умалением традиционной этичности. При этом важную роль играют
социокультурные нормы (исторические, этнические, семейно-бытовые)
человеческой телесности [Быховская И.М., 1993].
Проектирование помещений для длительного изолированного или
совместного пребывания людей следует производить, предусматривая
формирование оптимальных соотношений разных функциональных зон
межличностной территории. Размещение личных вещей, зоны сна, отдыха,
возможные траектории перемещения людей в помещении и т. д. должны
планироваться с учетом их характеров, индивидуальных склонностей.
Г. «Вторжение» на межличностную территорию при хроническом

дистрессе. Стрессогенное ощущение «скученности», обусловленное
чрезмерно близким длительным соседством с другими людьми, создается
не только однообразием информационного обмена, «публичностью»,
вынужденным сужением персонифицированной территории (ПТ), но и
«вторжением» соседей в нее (Китаев-Смык, Л.А., 1983, с. 316- 319].
Поэтому показателями дистресса при «скученности» могут быть не только
отчеты людей об ощущениях дискомфорта и переживаниях стесненности,
но и их характеристики своего отношения к «вторжению» на ПТ.
Эмоциональное напряжение может возрастать как при вторжении соседа
на ПТ субъекта, так и при «вторжении» субъекта на ПТ соседа.
Во время наших экспериментов на наземном имитаторе межпла-
нетного корабля (на стенде «Орбита»), как указывалось выше, каждый
испытуемый мог отличать зоны персонифицированной и межличностной
территории. Последняя являлась результатом как бы взаимопро-
никновения персонифицированных территорий людей (испытуемых),
длительно живущих в условиях скученности Зоны, расположенные ближе
к «центру» своей территории, т. е проксимальные, расположенные ближе
к «центру» чужой,— дистальные (рис. 38).
Отношение испытуемых к «вторжению» исследовалось в пяти
экспериментах с длительным вращением стенда «Орбита» со скоростями
24 и 36 град. / с. В каждом эксперименте «экипаж» стенда состоял из двух
человек. На основании регулярных опросов обоих испытуемых в ходе
многосуточного эксперимента определялась их межличностная
территория. Одному из них предлагалось оценивать по пятибалльной
шкале свои переживания, возникающие при ♦вторжении» напарника в
«его зоны», а также при его собственном «вторжении» в зоны,
«принадлежащие» напарнику.
Рис. 41. Динамика изменений субъективных ощущений при «вторжении»

на межличностную территорию во время развития длительного
дистресса:
I — чувство дискомфорта у испытуемого А при «вторжении» в зону его
диминирования (зону «в^) испытуемого Б; II — чувство дискомфорта у испытуемого
А при его «вторжении» в зону доминирования испытуемого Б (зону «е»). N —
770
чувство дискомфорта Глава
в баллах; t — время — число суток (двое суток до вращения.
5
15 суток вращения с угловой скоростью 36 град/с, трое суток после вращения)
Вот пример пятибалльной шкалы оценки отношения к «вторжению» на

персонифицированную территорию и ощущаемого при этом чувства
дискомфорта.
1. Не замечаю соседа, безразличен к его действиям.
2. Невольно обращаю внимание на действие соседа, эмоциональных
переживаний при этом не замечаю.
3. Действие соседа вызывает мое пристальное внимание, насто-
роженность; чувствую неприятное раздражение, войдя на его
территорию.
4. Действия соседа (или свои) вызывают сильное неприятное чувство
внутреннего напряжения.
5. С трудом сдерживаюсь (или не сдерживаюсь), чтобы не сделать
резкого замечания соседу за его «некорректные» действия; испытываю
очень неприятное эмоциональное напряжение, вторгаясь на его
территорию.
Было обнаружено, что до начала вращения, на протяжении первых
двух суток совместного обитания испытуемых, когда зоны их
межличностной территории еше только формировались, пребывание
испытуемых в различных участках помещений стенда не влияло на их
эмоциональный статус (рис. 41).
В первые трое суток вращения, когда оба члена экипажа (во всех
экспериментах) ощущали выраженные в той или иной степени
дискомфортные проявления кинетоза (тошнота головная боль, чувство
мышечной слабости» потеря аппетита и т. п.), испытуемые нуждались во
взаимной поддержке. Помощь друг другу, сопровождаемая «вторжением»
на ПТ, не создавала дискомфортных переживаний. Скорее, напротив, она
вызывала чувство благодарности и удовлетворение заботливостью
партнера
Начиная с третьих суток вращения, когда неблагоприятные симптомы
кинетоза становились менее заметными, у испытуемых начал
формироваться концепт межличностной территории (субъективное, не
всегда осознаваемое представление), активизировались негативные
элементы общения: напряженность в отношениях друг с другом,
раздражительность, а подчас нетерпимость Эти явления были и у
испытуемого А, который имел задание оценивать такие симптомы у себя в
случае «вторжения»
Рис 42. Субъективная оценка вторжения в раз ныв зоны межличностной

территории на 5-7-е сутки развития дистресса:
I — чувство дискомфорта у испытуемого А при «вторжении» на его межличностную
территорию испытуемого Б; II — чувство дискомфорта у испытуемого А при его
«вторжении» на межличностную территорию испытуемого Б: а-к — зоны
межличностных территорий испытуемых А и Б. N — чувство дискомфорта в баллах.
в рамках межличностной территории. Указанному периоду развития

стресса (кинетоза) соответствовало возрастание чувствительности
испытуемых к такому «вторжению». Возникающее при этом чувство
дискомфорта достигло максимума у испытуемого А на 7—10-е сутки
вращения (рис. 42). Следует отметить, что в период нарастания
эмоционально негативной окраски общения у испытуемого А возникали
более дискомфортные переживания при «вторжении» соседа в его «зоны»
межличностной территории, чем тогда, когда он сам «вторгался» к соседу.
Напротив, когда указанные дискомфортные реакции при общении стали
уменьшаться (начиная с десятых суток вращения, т. е. за пять суток до его
окончания), этот испытуемый ощущал более неприятные чувства, когда он
сам вынужден был находиться в зонах межличностной территории»,
«принадлежащих» соседу, чем тогда, когда последний «вторгался» к
испытуемому А. Указанный феномен может обсуждаться с позиции
концепции, дифференцирующей внутреннюю и внешнюю «точку опоры»
[Rotter J. В., 1966].
Уменьшение дискомфорта от «вторжений» на межличностную
территорию, имевшее место к концу эксперимента, вероятно, связано с
нарастанием эмоционального напряжения из-за ожидания завершения
эксперимента. Видимо, играло роль также увеличивающееся чувство
удовлетворенности испытуемых тем, что эксперимент заканчивается
благополучно и оба испытуемых успешно выдержали действовавшие на
них стресс-факторы, «держались молодцами».
После прекращения пятнадцатисуточного вращения, когда
испытуемые продолжали жить в кабине уже стабильного стенда «Орбита»
случаи «вторжения» на межличностную территорию становились
практически эмоционально не значимыми для них. Причины этого,
видимо, следующие.
772
Во-первых, Глава
реадаптация к стабильной, без вращения пространственной
5
среде сопровождалась кратковременными, но сильно выраженными
дискоординацией движений и головокружением. Это создало эффект как
бы переструктурирования пространственной среды после остановки
вращения, что могло повлечь за собой «разрушение» в какой-то мере
концепта межличностной территории, сформировавшегося во
вращающемся стенде. После остановки вращения пространство кабины
воспринималось испытуемыми двояко: как привычное, свое и вместе с тем
как непривычное — чужое.
Кроме того, во-вторых, субъективно неприятные симптомы кинетоза
(слабые проявления некоторых из них сохранялись до конца вращения)
после прекращения вращения как бы отодвигались в прошлое. Вместе с
этим уменьшилось происходившее во время вращения «вытеснение» (из
сознания испытуемых) неприятных переживаний кинетоза. Менее
значимой стала вся гамма дискомфортных явлений, с которыми
ассоциировалось внутреннее пространство стенда в ходе вращения. Это
способствовало «отчуждению» этого пространства с минимизацией
концепта персонифицированной территории, т. е. своего рода вторичное
«вытеснение» из сознания сохраняющихся «спутников» исчезнувшего
неприятного самочувствия.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что в условиях
«скученности», тем более когда дистресс, вызываемый этим фактором,
усилен еще каким-либо дополнительным стрессором, вся территория
обитания оказывается вошедшей в личное пространство людей. Их
личные пространства как бы наслаиваются друг на друга,
взаимопроникают, тесня друг друга.
Стресс, возникающий при жизнедеятельности в ограниченном малом
пространстве кабины, меняет отношение субъекта к внутрикабинному и
внекабинному пространству.
Мы не рассматриваем здесь отражения в психических процессах при
стрессе внутренней среды человека и его отношения к ней.
При стрессе увеличивается актуальность чувственно воспринимаемой
внутрикабинной среды. Возрастает ее субъективная ценность:
положительная — как средства, поддерживающего жизнедеятельность
субъекта, отрицательная — из-за того, что малый объем кабины
ограничивает естественную потребность субъекта в освоении
необходимого и достаточно большого внешнего пространства. В
большинстве случаев для субъекта, длительно находящегося в небольшой
кабине (камере), сильно возрастает отрицательная ценность
внутрикабинной (внутрикамерной) среды, значительно превышающая
положительную ее ценность. Это становится неприятным и может
побуждать к попыткам разрушить ограничивающие субъекта факторы во
внешней среде или «замещающие» их факторы (отказ от участия в
сурдокамерном эксперименте, побег из тюрьмы ит. п.) либо — свою
внутреннюю среду (суицид либо «побег в болезнь») (см. также 5.1.4).
При этом внекабинная среда, недоступная для испытуемого (и для
тюремного узника), становится призрачной и желанной. Иными словами,
ее субъективная ценность как реальности прогрессивно уменьшается, а
как желаемого объекта — возрастает. При достаточно длительном
пребывании в изоляции субъективно представляемая реальность внешней
среды может столь уменьшиться, что это приведет к уменьшению ее
ценности как желаемого объекта. При этом интересы человека
оказываются сосредоточенными во внутрикабинной (в тюремной) среде,
внекабинная среда все меньше актуализируется в его сознании. Отдельные
напоминания о ней могут вызывать приступы ностальгии и даже
враждебности к тем, кто напоминает о «жизни на воле».
Д. «Совместимость» членов изолированной группы. Одним из важных

факторов, определяющих субъективную ценность пространства
(положительную или отрицательную), является знание человека о
присутствии в нем людей. При этом актуализируются также такие
сопоставления, как «я и они», «я и мы», «мы и они» и т. п. [Китаев-Смык
Л.А. 1983, с. 320-322].
Психологически-комфортные условия (в плане «совместимости»
членов малой группы) обеспечиваются не столько подбором членов
группы по психологическим параметрам, сколько компенсацией
комплекса информации, деформированной в условиях изоляции, и той
информации, которой лишен член изолированной группы. Видимо, для
уменьшения дистресса от изоляции информация, поступавшая ему ранее
(до изоляции) от окружавших его людей (знакомых и незнакомых) и от
привычной экологической среды, в условиях групповой изоляции должна
восполняться. Уменьшение (и отсутствие) информации должно
максимально полно компенсироваться за счет его деятельности, за счет
потока информации от остальных членов изолированной группы и за счет
Рис. 43. Схематическое изображение «привычной целостности»

человеческой популяции (М):
1 — «первичный» субъект; 2, 2’ — его знакомые; 3, 3’ — их знакомые, с ко торыми
«первичный» субъект не знаком, и т. д. информации, специально подаваемой
членам 774
группы. Последняя призвана компенсировать отсутствующую Глава
5
полноту потока информации о привычном человеческом множестве и о
привычной экологической среде. Под информацией о привычном
множестве людей мы понимаем воспринимаемую субъектом
информацию, исходящую от множества лиц, так или иначе
соприкасающихся с ним в процессе жизни, как знакомых, так и
незнакомых (рис. 43). Эти лица несут данному субъекту (первого порядка)
информацию, воспринятую ими (как субъектами второго порядка) от
круга лиц, с которыми они соприкасаются в свою очередь (т е. от
субъектов третьего порядка), и т. д.
Каждому субъекту от окружающих его лиц поступает информация,
как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровнях, причем как в виде
условных, знаковых данных, так и в виде образной и безусловной
информации. Оба ее вида включают в себя: сведения, активно
генерируемые окружающими лицами об их личностных особенностях, в
частности тех особенностей, которые сформировались под действием
информационных, экологических и других влияний, воспринятых этими
людьми не только в последнее время, но и на протяжении прошлой жизни
Проблема совместимости практически не возникает (исключая
житейское понимание этого слова), т. е. может стихийно разрешаться, при
условии поступления к субъекту информации от какого-то минимально
потребного для него круга лиц (и среды обитания), опосредующих, в свою
очередь, информацию от минимально потребного для каждого из них
круга лиц и их среды обитания, текущая информация от которых
опосредованно достигает данного человека. Видимо, можно говорить и о
ее текущем объеме, минимально достаточном для обеспечения социально-
комфортного состояния человека. Объем информации от окружающей его
социальной и экологической среды, минимально необходимый для
субъекта, зависит от индивидуально привычной ее величины. Она больше
для жителя большого города, чем для жителя села [Стенько Ю. М., 1978,
1981 и др.]. Элементы этой минимально необходимой человеку
информации могут быть в той или иной мере заменимыми. Надо полагать,
теоретически возможна совместимость любого числа любых людей, т. е
возможно создание для них социально-психологического комфорта при
условии поддержания минимально полной информации о минимально
достаточном множестве людей и о привычной для них экологической
среде.
При отсутствии полноты состава указанного множества, т. е. в
небольшой изолированной группе, совместимость людей может быть
достигнута путем замещения дефицита информации от «недостающих»
членов этой группы намеренно вводимой в группу информацией.
Естественно, за счет адаптационных способностей личностей при
групповой изоляции возможно до какого-то уровня уменьшение объема
(минимизация) информации от «недостающего» минимально
достаточного количества людей. Пределы этой минимизации должны
определяться той или иной допустимостью неизбежного при этой
минимизации изменения личностей в изолированной группе. Эти
изменения личностей и нарушения общения (терпимые или нетерпимые)
— «плата» за дефицит информации, поступающей в изолированную
малую группу.
Изложенные выше данные свидетельствуют о том, что острый стресс,
возникающий при внезапном «вторжении» в личное пространство, в
значительной мере обусловливается «субъективной невозможностью»
такого вторжения. Хронический стресс (при действии скученности в
непрерывно вращающейся кабине) повышал острый стрессогенный
эффект вторжения в личное пространство, выступавший в данном случае
как «субъективная возможность» неблагоприятных последствий.
Присутствие людей является ценностным фактором среды. Анализ
экспериментальных данных свидетельствует о том, что положительная
или отрицательная ценность этого фактора обусловливается
психологической установкой субъекта на дружественность или на
враждебность окружающих людей и склонностью самого субъекта к
агрессивности или к дружественности. Можно полагать, что скученность
приобретает стрессогенный эффект, приводящий к «несовместимости»
людей, за счет изменения при скученности потока информации от
привычного для субъекта множества людей и от привычной
экологической среды.
5.4. СИНДРОМЫ «СВОБОДЫ» И «НЕСВОБОДЫ»
5.4.1. «Синдром заложника»
Рядовые участники всякой войны довольно скоро начинают ощущать

себя заложниками неких «высших» интересов. Преступных финансовых:
«На нас делают деньги», либо амбициознополитических «Ельцин с
Дудаевым не могут договориться»; а может быть, и благородно-
патриотических: «Все на защиту свободы Чечни!»; и напротив:
«Сохраним единство России!» [Китаев-СмыкЛ.А., 1996].
Пока война не кончилась, синдром заложника лежит, наверно, в основе
и других психологических феноменов. Будь ты мирный житель, солдат,
генерал, но, попав туда, где идет война. уж не выберешься, не
выкрутишься, разве что раненным или в гробу. Но и тогда останешься
заложником войны в своем увечье или в памяти родственников. На
определенном этапе «чеченской войны» воодушевленные успехом
диверсионно-террористического захвата заложников в Буденновске
«боевые повстанцы» сделали его методом своей борьбы. Несчастных,
невиновных хватали на улице, в домах, и либо, прикрываясь ими,
принимали бой, либо тайно переправляли в горы Участи заложников не
избежали и православные священники-миротворцы, и строители,
приехавшие восстанавливать разоренную войной Чечню, и энергетики со
станции, дающей Чечне электрический ток, и чеченские администраторы,
и российские милиционеры.
Взятие заложников воюющими сторонами для последующего
взаимообмена стало преступной нормой «чеченской войны».
Первоначально ими наполнились российские фильтрационные пункты,
776 определить, кто из множества захваченных чеченцев воевал,
где пытались Глава
а кто — 5нет. Содержащихся там не объявляли заложниками, хотя они ими
являлись. Их обменивали на страх, который хотели посеять во всем
населении Чечни, а через него и в воюющей его части. Но большинство
тех, кого после «проверки» т. е. после устрашающих психологических и
физических воздействий, выпускали, не были психически сломлены.
Напротив, они оказывались зараженными страстью мстить и заражали ею
других чеченцев. Вернее сказать, у них пробуждались этноархаические
рефлексы «жестокой мести» и «беззаветной отваги».
Чеченская сторона, первоначально чуждая понятию «брать
заложников”, даже отпускала пленных российских солдат Но российские
фильтрационные пункты обучили чеченцев Начиная с диверсионно-
террористической ситуации в Буденновске, они ввели взятие заложников в
арсенал своих военно-политических операций.
О психологическом состоянии заложников многое известно. К
сожалению, это так. Наверное, с ним надо познакомиться — мало ли что
может случиться. Став заложниками, люди меняются. Сначала почти у
всех возникает шок и расщепление представления о том, что же случилось
Быть этого не может! Захвата, убийств, унижения и беспомощности
Страшно, беспросветно Все это не со мной! Как в кино. Но это я и близкие
люди оказались в кошмаре случившегося. Важный момент: здесь главное
— не потеряться. Растерянности, конечно, не избежать, но нельзя потерять
разума. В этот моменту некоторых ставших заложниками как бы
срывается с предохранителя пружина протеста против совершаемого
насилия, взрывается тяга к спасению. Такой человек кидается бежать,
даже когда это бессмысленно, бросается на террориста, борется,
выхватывает у него оружие Безрассудно взбунтовавшегося заложника
террористы убивают. Ведь и они, возможно, новички в такой ситуации. Их
нервы давно перенапряжены подготовкой к захвату, страхом, сомнениями.
Убивают безрассудного, даже если не хотели убийств и рассчитывали
только попугать, пошантажировать захватом заложников. После первого
убийства все меняется. Преступность террористов возросла — они
чувствуют себя обреченными и ожесточаются И заложники, увидев
реальную смерть — свою участь, подверглись сильнейшей психической
травме. Ужас начинает рушить их психику
Поэтому, если вы вдруг стали заложником, замрите, осмотритесь,
прежде чем действовать. И главное, подумайте: нет ли рядом кого-то, кто
больше вас нуждается в помощи. Помогите. Если сможете, это первый
шаг к вашему спасению.
Еще один неверный шаг может сделать заложник из-за известной
психиатрам «иллюзии помилования». Как вспышка в вашем сознании,
может возникнуть представление, что все не может быть столь ужасным,
что все плохое вот-вот пройдет Надо только помириться с террористами,
уговорить их, умолять, слезами взывать к их доброте.
Нет. Террористы, даже если они почти такие же люди, как вы, из того
же общества, уже живут не в вашем мире, у них теперь иная жизнь. Может
быть, еще не у всех, но среди них есть главари, ринувшиеся в бездну
преступления. Они обрекли и себя, и вас на падение в бездну
случившегося. Их остановит только насилие. Мольбы к ним могут стать
вашим первым шагом к пособничеству преступникам, к предательству
интересов других заложников, к преступному распаду вашей личности.
Затянувшееся заложничество в бесчеловечных условиях вызывает
мысль о самоубийстве. Психологи считают, что она в сознании
заложников служит «смягчением» страха смерти странным утешением
тем, что есть запасный выход из трагической действительности.
Самоубийства среди заложников маловероятны, считают психологи.
Насколько верно высказывание Достоевского, в котором он определил
человека как существо, которое ко всему привыкает. У заложников с
первых дней начинается адаптация — приспособление, и психическое, и
телесное, к, мягко говоря, свалившимся на них неудобствам У адаптации
есть «цена» нарушения душевные и телесные. Что-то нарушается сразу,
многое может нарушиться потом, после освобождения, если оно
состоится.
Вскоре притупляются ощущения и переживания. То, что возмущало
или приводило в отчаяние, будет отскакивать от отупелого состояния, как
от брони, нарастающей и защищающей заложника. И еще —
примитивными становятся его интересы и поведение: спрятаться,
пописать, покакать, поесть, поспать. Главное при этом — не утратить
окончательно человеческого облика. Как удержаться? Помогать хоть
кому-нибудь, хоть в чем-либо, а не только самому себе. Те, у кого, на горе
им, в заложниках с ними их дети, близкие люди, те спасены от распада
души, от потери человеческого лица. Но ценой этого «спасения» могут
стать болезни стресса, растянувшиеся на годы после освобождения
заложников, если оно случится.
Чего не удастся избежать заложникам — это апатичности и
агрессивности, возникающих у них довольно скоро. Если условия
содержания суровы, то уже через несколько часов кто-то из заложников
начинает злобно вспыхивать, ругаться с соседями, может быть, даже со
своими близкими: муж с женой, родители с детьми. Такая агрессия
помогает «сбрасывать» эмоциональное перенапряжение, но вместе с тем
истощает человека. Не «увлекайтесь» своей вдруг пробудившейся
агрессивно-командирской или строго-наставнической горячностью, она —
отвлечение себя от страха.
Многие, напротив, впадают в апатию. Это тоже «уход» от эмоций
страха и отчаяния. У одних реже, у других чаще апатия прерывается
вспышками беспомощной агрессивности. Полностью этого не избежать.
Избежать надо пробуждения своего садизма, стремления, казалось бы,
в праведном гневе наказать кого-либо слабого, глупого, заболевшего по
своей вине, делающего что-то не то, что надо. Садизм — зверь,
пробудившийся в душе, съедающий личность, оставляющий после себя
растленность и гнусность. Еще берегитесь быть увлеченным садизмом
новоявленных лидеров из числа заложников, вдруг такие объявятся, не
станьте их прихвостнем. «Не отмоетесь» после. Садизм заразен, особенно
если вся атмосфера пронизана садизмом террора.
У заложников под дулом пистолетов сторожей-террористов, рядом с
зарядом смертоносной взрывчатки или с канистрами надоедливо
пахнущего бензина, при постоянной угрозе жизни и своей беспомощности
— при всем этом у заложников могут развиться шизофренические
явления.778
Им может мерещиться, что оказавшиеся рядом давно умершие Глава
родители5 пришли на помощь, и звуки вроде бы начавшегося штурма
освободителей, и голоса угрожающих террористов-захватчиков, и
страшные животные в темноте. Не бойтесь — вы не сошли с ума. Это
пройдет не позже чем через две недели после освобождения. Дождитесь
его. Не теряйте надежды, наделяйте ею других.
При долгом пребывании в заложниках, т. е. в плену, в среде пленных
возникает одна из двух форм социальной организации, которые всегда
появляются в изолированных сообществах, будь то казарма, экспедиция,
плен, тюрьма. Для краткости их описания вспомним тюремный жаргон.
Одну из форм называют «закон», другую — «беспредел». При первой
строго регламентируются нормы взаимоотношений, иерархии,
распределения пищи и, что немаловажно, гигиены личной и
общественной. Эти нормы могут казаться изощренно ненормальными, но
по своей сути они направлены на выживание группы, изолированной в
губительных, т. е. ненормальных условиях. Или на сохранение хотя бы
«элитарной» части этой группы. При второй форме социальной
организации «правят» преимущественно грубая сила и низменные
инстинкты, пробуждающиеся при экстремальной, принудительной
изоляции людей.
Что победит (нередко в жестокой борьбе) и реализуется — «закон» или
«беспредел»? Зависит это от душевной силы, интеллекта, жизненного
опыта пленных-заложников. И еще от воздействий на них со стороны
тюремщиков-захватчиков.
Оказавшиеся в заложниках ведут себя неодинаково.
1. Нетерпеливо отчаянных от 0 до 0,5%. Таких неразумных может стать
много больше (до 60%), если «нетерпеливые» разожгут своей
безрассудной отчаянностью «истероидных». Скрытых истериков
много в нашем населении, психически ослабленном десятилетиями
унижений и лишений.
2. Если истероидным женщинам в критических ситуациях свойственны
плач, причитания, метания с воплями и рыданием, то мужчины-
истероиды становятся агрессивны. Они отвечают злобой,
остервенелостью на всякое давление, притеснение. Чем больше их
давят экстремальные обстоятельства, тем больше в истероидах
сопротивления. Оно может стать стойким или накапливаться и
взрываться. Их сопротивление врагам или опасным обстоятельствам
может стать героическим. Это хорошо. Для них «героизм» станет
опасен впоследствии, когда после освобождения начинают воспевать
героев-заложников.
3. В разгар трагедии заложникам наиболее полезны те из их числа, кто
несгибаем перед невзгодами, разумно смел и осторожен. Стрессовое
давление укрепляет их стойкость. Они морально поддерживают
других. Их может быть 5-12% среди заложников. Стойкие помогают
пережить заточение другим несчастным. Идите за ними. Помогая
стойким — поможете себе. Вместе с ними найдете в себе
незамеченную раньше гордость и интеллектуальную одухотворенность
(даже если они и вы — «люди не интеллектуального» труда).
Исследователи заложничества подчас ошибаются, причисляя
к «стойким» и «нетерпеливо-отчаянных», и “агрессивных истерои-
дов» Как780
отличить «стойких»? Они малозаметны, их добрые дела легко <а 5
забываются (чтобы тем, кому они помогли, не отягчать души комплексами
долга, раскаяния и зависти), если «стойкие» сами не заболели комплексом
мессианства и не стали впоследствии «вождями» или «игроками»
4. Среди заложников много мятущихся в своем прилюдном одиночестве.
Этих 30-50 %. Морально подавлены, психически оглушены Их
страдание заглушает все прочие чувства, мешает общению. У таких
заложников монотония тягостного переживания страха и
беспомощности может сопровождаться шизоидными явлениями. Чем
дольше, сильнее, трагичнее давление экстремальных обстоятельств,
чем глубже психическое изнурение заложников, тем больше их
становятся такими, не находящими ни в чем и ни в ком поддержки,
ищущими спасения в себе, находящими только душевное мучение.
Что им делать? Им надо помогать.
Остальные, чем дольше заложничество, тем сильнее сближаются с
захватившими их террористами. Их два типа.
10—25 % делают это с расчетом, почти сознательно, чтобы улучшить
хоть сколько-нибудь свое существование, уменьшить угрозу террора
лично для себя и своих близких. Это «приспешники» террористов. Они не
однородны.
5. Есть расчетливо-разумные. И только слабость, надлом души или
великий страх за близких людей толкает их к коллаборационизму. У
них самооправдание- «Жертвуя собой, мы для пользы других пошли
служить врагам. Мы не “предатели”, а тайные “свои”».
6. Но есть расчетливо-злобные. Служа врагам, ищут возможность
возвыситься при новой расстановке сил. И удовлетворить свои
психологические комплексы Конечно, за счет слабых заложников,
притесняя их или, напротив, милостиво помогая. Последнее и
оргастически им приятно, и после освобождения послужит
оправданием их пособничества террористам.
1 Наконец, 20-30 %. Чем дольше их заложничество, тем силь нее они
ощущают как бы родственную близость с захватившими их
террористами, разделяя с ними их переживания и неприязнь к
спасителям.
Эти заложники и после освобождения сочувствуют захватчикам,
защищают их, арестованных. Опасность, общая для террористов и
удерживаемых ими заложников, сплачивает, «роднит» одних с другими.
Легковесным политикам и судебным следователям также бывшие
заложники начинают казаться «пособниками» захватчиков-террористов
1. При штурме осажденных террористов возникает не только «братство
по крови», которая может быть пролита и ими, и заложниками.
2. В такой ситуации начинают действовать рефлексы поиска защитника
(сильного, властного).
3. Возникает психологическая спайка «подвластных» и «властителей»,
если «властители» в чем-то уравнены с «подвластными» (общей
опасностью, общими невзгодами, общей добычей, общей жаждой
спасения от смерти), то они человечно, участливо относятся к
«подвластным».
Чеченцы наделены этноархаическими рефлексами в отношении к
пленникам как к уважаемой ценности. Они относились к заложникам с
видимой доброжелательностью.
По рассказам свидетелей, в городе Буденновске чеченцы, видя начало
штурма больницы, в которой они укрылись, укрывали и успокаивали
заложников. В поселке Первомайском руководитель чеченцев Салман
Радуев обходил заложников, успокаивая их, рассказывал о последних
событиях.
4. В отличие от многих других террористов, осажденные чеченцы
сохраняли детскую игривую лихость. Громкая трансляция
танцевальной музыки, обычно повергающая осажденных в уныние, у
чеченцев в Первомайском вызывала неподдельную радость и пляску.
Это ободряло и заложников, «роднило» их с чеченцами, пробуждая
детские рефлексы.
5. Даже когда расстреливали кого-то из заложников, срабатывал
психологический механизм по принципу «разделяй и властвуй». Люди,
оказавшиеся в привилегированном положении, при стрессе, как
правило, отворачиваются от ставших париями, обреченными,
«опущенными» (криминальный жаргон).
6 Возникающее у заложников ощущение «породнения» с захватчиками-
террористами напоминает появляющиеся у некоторых людей при
стрессе инфантильные (детские) реакции: поиски родителя, сильного
вершителя судьбы ребенка, родителя, «казнящего и милующего», при
этом остающегося «родным», более того, чувство «родственности»
может крепнуть при «насилии во благо наказуемому».
7. При «синдроме заложника» страх перед террористами и стремление
убежать из-за «ультрапарадоксальной инверсии» психических
процессов перевертывается в болезненную любовь и привязанность к
террористам.
8. В этом есть и что-то женское, проявляющееся, когда сила и грубость
самца могут парализовать тело и волю, могут пробуждать сладостное
томление перед соитием.
Сплав
782 игривой детскости и мужественности чеченских боевиков- Гл(1ва 5
террористов привлекает, завораживает многих, заставляет ими гордиться,
кого-то — следовать им.
Напрасно ругают мифических психологов, которые не работа юте
бывшими заложниками, чтобы избавить их от синдрома «породнения» с
террористами Этот синдром очень стойкий. Например, в российском
народе, который десятилетиями был «заложником» у кровавого
сталинско-коммунистического режима, он сохраняется до сих пор в виде
парадоксальной приверженности к нему. Это не утрата исторической
памяти, не попытка выразить протест противникам коммунистов, не
массовая легкомысленность. Это психобиологический рефлекс
сохранения традиций соподчиненности, достигнутой жестокостью.
9. Есть мнение, что в Буденновске и других городах и поселках, где
российские войска осаждали чеченцев, взявших заложников, у
последних не было и в помине «синдрома заложника» с его
биологопсихологическими механизмами, отмеченными выше.
Журналист Андрей Бабицкий был с заложниками в Буденновске, затем
во время их перемещения чеченцами по Чечне вплоть до освобождения.
Он обратил внимание на сходство социально- политических ориентаций у
русских заложников и у захватчиков- чеченцев И те и другие в недавнем
прошлом — советские люди Для них власть была враждебна. Она давила
свободу, права, нередко и жизнь своих подданных. В несправедливости
чеченской войны проглянуло лицо, казалось, ушедшей неправедной
власти. Снова террор против мирного населения чеченского, русского,
гибнущего под бомбами. Когда война под боком, ее несправедливость
очевидна. У русских, чеченских людей одни и те же эмоции, мотивации.
Для захватчиков-чеченцев они актуализованы гибелью родственников под
залпами российских гаубиц и танковых орудий Те же мотивы возникают у
заложников-русских, когда в них (и в захватчиков-террористов) стреляют
БТРы, гранатометы освободителей, олицетворяющих российское
государство. Опираясь на трагический пафос своей жизни, угнетавшиеся
государством («жизнь погибла в провинциальном убожестве, вечный
дефицит всего при советской власти, редкие праздники, омраченные по-
хмельем... и сейчас зарплату не платят») заложники легко пере-
страиваются — «за террористов-захватчиков», вместе презирая и ненавидя
Власть. Такими могут стать до 80 % заложников Более того! А. Бабицкий
заметил, что российские заложники способны «заряжать» чеченских
захватчиков ненавистью к осаждающим их войскам. Вот почему случаи
перехода заложников на сторону захватчиков не случайны. Не случайно
участие боевых групп украинских, прибалтийских националистов в
чеченской войне на стороне чеченцев. Не видеть таких «этноархаических
рефлексов» у русских, украинцев, чеченцев, прибалтов и др. пре ступно, т.
к. эта слепота побуждала Российскую власть подливать масло в огонь
Войны.
При указанных различиях все заложники несчастны под гнетом ужаса
смерти, униженности, беспомощности и полной неопределенности
судьбы. Многие из них после освобождения нуждаются в
психологической помощи, а то и в лечении душевных и телесных
расстройств.
П ихосоциа ьный субсиндром стресса. Общение при стрессе 783
Трагический опыт борьбы с террористами во время захвата ими
заложников в Москве (на Дубровке) и Беслане способствовал созданию и
совершенствованию психологических служб, разворачиваемых в зоне
терактов, для помощи не только освобождаемым заложникам и
переживающим за них родственникам [Ада ев А.И., 2005, Левашова Т.Н.,
2005 и др.], но и для реабилитации профессионалов-участников
антитеррористических операций [Марьин М.И. Психологическое
сопровождение деятельности сотрудников в экстремальных условиях / /
Вопросы психологии экстремальных ситуаций, 2005, № 1, с 1-2; Шилова Л
А Из опыта оказания психологической помощи сотрудникам в г. Беслане/ /
Вопросы психологии экстремальных ситуаций, 2006, № 1, с. 4-8 и др.].
5.4.2. «Концлагерный синдром»
В концлагерях тоталитарных государств гитлеровских, сталинских и т.

п
- «концентрировались» для уничтожения люди, неугодные правящему
режиму, отобранные по социальным, политическим, национальным,
экономическим критериям;
- использовались те из них, кто признан работоспособным на
изнурительных работах с расчетливым изматыванием у них всех сил и
уничтожение путем «естественной» гибели из-за противоестественных
условий существований.
Как факторы уничтожения, наряду с тяжелым трудом там были и
плохое питание, антисанитария и, что немаловажно, морально-
психологическое подавление заключенных жестокостями и
несправедливостями. В концлагерях одни люди, адаптируясь, выживали,
другие — гибли после необратимой дезадаптации Исследователи
концлагерной жизни и смерти описали шок при поступлении как первую
фазу концлагерного синдрома. При длительном пребывании в лагере
начинались изменения личностных особенностей людей, т. е. вторая фаза
— адаптирование. Жизнь заключенных заканчивалась третьей фазой —
дезадаптацией и гибелью.
А. Шок при поступлении. Кошмар происходящего вызывал у всех,

впервые попавших в концлагерь, шок:
— сначала у заключенного возникала невольная попытка
самоотстранения от предметов и людей: смех над своей уродливой,
лагерной одеждой, отмежевание от незнакомых соседей — «Все это
меня не касается»;
— однако конфликт между жуткой действительностью и все еще
сохраняющимися представлениями, какой должна быть обычная
жизнь (т. е. конфликт прежней картины мира с настоящим, как с тем,
чего быть не может), углублялся. Заключенного одолевали ощущения
ирреальности происходящего: «Я во сне, все вокруг, как кинофильм»;
— чувство ирреальности исчезало при малейшем намеке на то, что «все
не так уж плохо», «все еще поправимо». Чудился возврат в прошлое,
возникала «иллюзия
П ихосоциа помилования»;
ьный субсиндром стресса. Общение при стрессе 784
— но ужас охватывал, когда кошмар событий проникал в «личный
социум» (человек узнавал, что его жена, дети сожжены в крематории)
или вторгался в «личное пространство бытия» (при избиении и из-за
голода, холода, насекомых, не дающих спать и пр.).
Кульминацией первичного шока было «затмение разума» из-за страха.
Устроители-конструкторы концлагерей рассчитали стрессоры при
поступлении так, чтобы первичный шок нейтрализовал протестные
реакции заключенных, но не лишал бы их возвращения в работоспособное
состояние (тех, кто был крепок и силен). Шок проходил, наступала фаза
адаптирования.
Б. Типология заключенных концлагеря уничтожения. В

концентрационные лагеря, несомненно, вместе с более стойкими попадали
узники, сразу же впадавшие в апатию, ступор, либо безудержно
плакавшие, бившиеся в истерике и быстро погибавшие, еще не растратив
физических и психических сил для выживания (адаптационных резервов).
Эта первичная гибельная дезадаптация при концлагерном стрессе была не
вполне осознаваемым, протестным отказом от борьбы за жизнь. Ее
причины: природная слабость психики (слабодушие) либо чрезвычайный
контраст между привычным благополучием прежней жизни и
концлагерным кошмаром. В «лагерях уничтожения», оснащенных залами
для отравления газом и мощными крематориями (Освенцим и др.) такие
люди «отсортировывались» и их умертвляли сразу по прибытии.
У тех, чьи физические силы и стремление к выживанию после
периода адаптирования иссякли, наступала вторичная дезадаптация и
гибель.
Пребывание в концлагере протекало по-разному в зависимости от
личностных особенностей заключенных и от выпавших на их долю удач и
невзгод. Большинство, т. е. типичные лагерники, жили на грани жизни и
смерти. Но у «лагерной элиты» (старост, поваров, кладовщиков,
"лагерных полицейских" из числа заключенных) было сносное
существование.
а) Типичные лагерники. У них нарастал регресс личности:
— уменьшение интеллектуальных активностей и способностей;
— утрата прежних норм приличия в обыденном общении;
. — эгоистичность и бесчувственность к чужой боли и беде;
— приступы апатии и агрессии.
Апатия в концлагере — это невольные, не осознаваемые попытки
организма сохранить энергию для выживания, это — пассивность как
защита от психологического травмирования всем опасным и страшным.
Вспышки злобы — остатки активности в борьбе за место среди живых.
Интересы типичного лагерника ограничивались удовлетворением самых
насущных потребностей. Они сводились к простым формам
самосохранения: как достать еды, уклониться от тяжелой работы.
Примитивными становились мечты и воспоминания: о еде (пирожном,
чашечке кофе), о тепле (душистой ванне, мягком одеяле).
Замечено, что сексуальные фантазии и разговоры на эту тему были
редкимиПвихосоциа
концлагерях. Причина —
ьный субсиндром не только
стресса. и не при
Общение столько плохая еда и 785
стрессе
изнурительный труд. По моим многолетним наблюдениям (во время
экспедиций по безлюдной тайге и в высоко- горьяхТянь-Шаня и Памира),
фактором, устраняющим сексуальное влечение, были смертельные
опасности. Питались мы нормально, физические нагрузки были
большими, но терпимыми, но многодневные преодоления опасностей без
надежды на помощь (мобильных и спутниковых телефонов тогда не было)
создавали у нас временную асексуальность. Она сохранялась несколько
суток после выхода группы в безопасную местность. Надо полагать,
устремленностьк индивидуальному спасению в смертельно опасных
условиях подавляет стремление к продолжению своего рода, т. е. к
«спасению» его.
Типичным лагерникам было свойственно чувство социальной
неполноценности. Ведь каждый был когда-то «кем-то значимым». Этой
значимости он был лишен полностью. Контраст между «Я»-тогда и «Я»-
сейчас лишал заключенных остатков социальной самоудовлетворенности.
Мир, видимый за колючей проволокой, усиливал у них чувство
собственной неполноценности.
Известный врач-психолог Виктор Франкл, отсидевший в нацистских
концлагерях с 1942 до 1945 г. и потом посвятивший много времени
изучению концлагерного синдрома, указывал, что его важнейшей
причиной становятся искажения представления о времени своего
существования в лагере.
Заключенные понимали, что вероятность выжить ничтожна
Пребывание в лагере становилось временным для них. При этом
разрушалось представление о том, когда же наступит этому конец.
Временное существование становилось бессрочным. Это было самым
тягостным психологическим воздействием «Насколько завидным казалась
нам, — писал Виктор Франкл, — положение преступника, который точно
знает, что ему предстоит отсидеть свои десять лет, который всегда может
сосчитать, сколько дней еще осталось до срока освобождения...
счастливчик!» [Франкл В., 1990, с. 140]. Психологический конфликт
между чувством, что заключенный временно живет в лагере и
бесконечностью мучений приводило к утрате важнейшего личностного
фактора — представления о будущем, права на него. Это становилось
мощным фактором формирования апатичной терпимости, разрушало
личность, превращало человека в послушного робота с сиюминутными
заботами. Происходил «распад структуры переживания времени»,
возникало «ощущение внутренней пустоты и бессмысленности
существования» [там же, с. 141]. «В тот момент, когда человек не в
состоянии предвидеть конецвременного состояния в его жизни, он не в
состоянии и ставить перед собой какие-либо цели, задачи. Жизнь
неизбежно теряет в его глазах всякое содержание и смысл. Напротив,
видение “конца” и нацеленность на какой-то момент в будущем образует
ту духовную опору, которая так нужна заключенным, поскольку только
эта духовная опора в состоянии защитить человека от разрушительного
действия сил социального разрушения, изменяющих характер, удержать
его от падения» [там же, с. 141-142].
Хорошо рассчитанный
П ихосоциа и опробованный
ьный субсиндром на сотнях
стресса. Общение тысяч людей 786
концлагерный режим действовал массово и безотказно. «Душевный
упадок при отсутствии духовной опоры, тотальная апатия были для
обитателей лагеря и хорошо известным, и пугающим явлением, которое
случалось часто так стремительно, что за несколько дней приводило к
катастрофе. Люди просто лежали весь день на своем месте в бараке,
отказывались идти на построение для распределения на работу, не
заботились о получении пищи, не ходили умываться, и никакие
предупреждения, никакие угрозы не могли вывести их из этой апатии; ни
что не страшило, никакие наказания — они сносили их тупо и
равнодушно. Все было им безразлично. Это лежание — порой в соб-
ственной моче и экскрементах — было опасно для жизни не только в
дисциплинарном, но и в непосредственном витальном отношении Это
П ихосоциа ьный субсиндром стресса. Общение при стрессе 787
Рис. 44. Узники фашистского концлагеря, расположенного в Эбен- си

(Австрия). Они использовались как «человеческий материал» для
«научных опытов». Заключенные были освобождены 7 мая 1945 г.
(интернет-ресурс)
Рис. 45. Узники фашистского концлагеря, расположенного в Эбенси

(Австрия) в казарме
отчетливо проявлялось в тех случаях, когда заключенного неожиданно
охватывало ощущение "бесконечности" пребывания в лагере» [там же, с.
142]. Добавлю (из собственного опыта) — ощущение протестной
скованности, имевшееся у человека в начале подобного «приступа
лежания», быстроьный
П ихосоциа растворялось в сновидной
субсиндром стресса. Общениебесчувственности.
при стрессе Без 788
интенсивного медико-психологического воздействия на человека это
состояние переходило в кому. Такой была кончина многих заключенных
гитлеровских и сталинских концлагерей. Потом «жмурика» выносили из
барака. Не следует думать, что для соседей по бараку такие смерти просто
становились привычными. Бэтой «простоте» была психологическая
защищенность от душевных травм. И в слове «жмурик» не было
пренебрежения к умершему, а лишь трагический юмор и самоотстранение
от мысли о своем таком же конце через смирение с ним.
Наверное, благодаря множеству таких психологических «защит» и
общей апатии в нацистских концлагерях было мало самоубийств. Как
пример — в лагере Терезиенштадт с 24.02.1941 до 31.08.1944 г. умерло 32
647 человек, из них самоубийц было 259. Суицид, как протест, был
подавлен расчетливым концлагерным режимом. Вскоре после разгрома
фашистской Германии в Великой Отечественной я, будучи студентом,
нашел и читал в подвале 1 -го Московского ордена Ленина медицинского
института (сейчас это Московская медицинская академия им. И.М. Се-
ченова) свезенные туда, как трофеи, немецкие фолианты. В них на
больших страницах меловой бумаги красивым готическим шрифтом были
описаны (с таблицами и графиками) правила и результаты научно
обоснованного режима содержания людей в концлагерях.
б) «Пособники». Заметными благодаря здоровому цвету лиц и

отсутствию худобы становились заключенные, ставшие пособниками
лагерной администрации. Использование их для организации жизни и
труда больших масс заключенных в концлагерях, было экономически и
психологически выгодным. Пособники- заключенные знали лагерников
лучше, чем администрация и охрана, потому успешнее поддерживали
карательный режим. Феномен пособничества усиливал ощущение
деклассированности и обезличенности рядовых заключенных. Сразу
заметим, что не все «пособники» становились негодяями. Среди
«пособников» были старавшиеся помогать узникам концлагерей и даже
спасавшие их. Под «пособников» маскировались заключенные из
подпольных организаций внутрилагерного сопротивления, чтобы
проникать в лагерную администрацию, готовя побеги и восстания. Но все
же большинство «пособников» исправно выполняли карательные функции
и были долгожителями концлагерей, если только их не убивали другие
заключенные, и если они не попадали под очередную профилактическую
смену «пособников». Такая «профилактика» предохраняет от
проникновения в их ряды людей из внутрилагерного сопротивления.
После освобождения из концлагеря некоторые «пособники» стали
ревностными изобличителями концлагерных жестокостей, публикаторами
не очень-то правдивых воспоминаний.
Виктор Франкл обратил внимание на то, каким становился голос
заключенного в роли надсмотрщика, когда перед нимживые люди, а их
трупы скоро будут сожжены в печах, когда и сам надсмотрщик постоянно
рядом с собственной смертью. Его команды произносятся «тем
своеобразным грубым, пронзительным криком, который отныне нам
придется слышатььный
П ихосоциа во субсиндром
всех лагерях. Он звучит
стресса. Общениекак последний вопль 789
человека, которого убивают, и вместе с тем иначе: сипло, хрипло, как из
горла человека, который так все время кричит, которого все время
убивают» [там же, с. 133]. У некоторых «лагерных полицейских»
возникало нечто вроде мании величия из-за власти, которую они
получили. Тогда их концлагерный страх трансформировался
(сублимировался) в злобу и жестокость к рядовым заключенным. Так у
них актуализировалась «месть своей злосчастной судьбе».
Авторы, описавшие заключенных концлагерей, мало внимания
уделяли «пособникам», оценивая их просто как заведомых негодяев либо
в лучшем случае как сломленных смертоносным режимом людей с
червоточинкой в душах, на которых и рассчитывали конструкторы
лагерной жизни. Однако не все так просто с этим типом заключенных. Мы
вернемся к нему ниже
Заметим, что психологическая основа пособничества — не
«стокгольмский синдром» (см. 5.5.2). «Пособники» сознательно шли в
услужение к врагу, подавляя свой протест в обмен на сохранение жизни,
участвовали в издевательствах над другими заключенными, чтобы
обезопасить себя от побоев, голода, тяжелых работ. При «стокгольмском
синдроме» у узников- заложников возникает нечто вроде преданности
людям, захватившим их. Эта преданность может возрастать до любви
(даже сексуальной) к угнетателям и врагам. Однако в основе этих
феноменов есть и общие глубинные закономерности, инфантильность и
слабость, тяготеющие к конформизму, к обретению властной защиты.
К третьему и четвертому типам заключенных концлагерей от-
несемлюдейс «упрямством духа». Но сразу заметим, что эти два типа во
многом противоположны и враждебны один другому.
в) «Стойкие духом: упрямые гуманисты». Заключенные третьего
типа те, у кого экстремальное существование пробудило то, что Франкл
назвал «упрямством духа», чувство душевной свободы, несмотря на
концлагерное рабство, и инициировало активную человечность ко всем
его жертвам. «Заключив человека в лагерь, можно отнять у него все
вплоть до очков и ремня, но у него оставалась эта свобода, и она
оставалась у него буквально до последнего мгновения, до последнего
вздоха. Это была свобода настроиться так или иначе, и это "так или иначе"
существовало, и все время были те, которым удавалось подавить в себе
возбужденность и превозмочь свою апатию. Это были люди, которые шли
сквозь бараки и маршировали в строю, и у них находилось для товарища
доброе слово и последний кусок хлеба. Они являлись свидетельством
того, что никогда нельзя сказать, что сделает лагерь с человеком:
превратится ли человек в типичного лагерника или все же, даже в таком
стесненном положении, в этой экстремальной, пограничной ситуации
останется человеком. Каждый раз он решает сам» [там же, с. 143].
Виктор Франкл описал человека, который обладает не только
«упрямством духа», но и желанием, потребностью поддерживать других
несчастных добрым словом, последним куском хлеба, т. е. одержим
гуманизмом вопреки всему. Что за люди эти «упрямые гуманисты»?
Пытаясь ответить, используем психоаналитические конструкции.
В концлагере оказались
П ихосоциа ьный ненужными,
субсиндром стресса. не спасающими
Общение от побоев и 790
смерти моральные устои обыденной жизни, привычные традиции,
социальные обстоятельства, все то, что довлело над человеком в его
долагерной жизни, ограничивало, сдерживало его природные желания и
наклонности. Иными словами, концлагерь освобождал «Я» человека от
нормирования побуждений и поступков давлением со стороны «сверх-Я».
Если у типичного концлагерника, их большинство, экстремальная
бесчеловечность и постоянна близость смерти загоняли его «Я»,
освобожденное от стабилизирующего влияния со стороны «сверх-Я», в
раковину эгоизма до такой степени, что происходила регрессия личности,
то у человека, «сильного духом», «упрямого духом», возникало чувство
свободы благодаря освобождению от обыденного «сверх-Я». Обретенная
свобода «Я» у «сильного духом» восставала и против нового,
концлагерного «сверх-Я», создаваемого, навязываемого концлагерным
режимом: издевательствами, абсурдами бесчеловечности, побоями,
смертями. И если это происходило, то означало, что человек переходил
рубеж, обозначенный В. Франклом как «свобода настроиться так или
иначе». Настроившись «так, а не иначе!», человек обретал активное
чувство свободы, которую нельзя поколебать, подавить, отнять.
Вместе с душевной свободой он узурпировал (присваивал) право
приобщать к ней всех, кто рядом, кто близок душой. Так вырастал
«упрямый гуманизм». Человек, упрямый духом, постигал в нем смысл
жизни. И хотя «гуманист» освобождался от внешних признаков
воспитанности (как всякий типичный лагерник), но без потери
внутренних, глубинных моральных устоев. Они крепли, начинали
доминировать, организуя все помыслы, поступки и психологическую
стойкость «упрямого гуманиста». Благодаря таким преобразованиям
личности люди, может быть до лагеря ничем не выделявшиеся среди
обывателей, становились моральными лидерами.
Феномен «упрямого гуманизма» можно рассматривать с различных
научных позиций:
— как архетипический синдром — с позиции Карла Юнга [ЮнгК.Г,
1991];
— как холотропное состояние под организующим влиянием
трансперсональных космических сущностей, что можно
предположить, исходя из концепции о «психологии будущего»
Станислава Грофа [Гроф С., 2001];
— как проявления этапа (стадии) жизни с проявлением своих
патерналистских наклонностей, учитывая взгляды Эрика Эриксона
[Эриксон Э., 1996];
— как зооантропологическое побуждение: «выжить в стае, поддерживая
ее» (с учетом, разрабатываемой мной концепции об «ужасах смерти»
[Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 253-260]) (подробнее об этом см. 4.2). Эта
адресация к зоологии ни в коей мере не умаляет героизма «упрямых
гуманистов».
Важной их особенностью было то, что они воспринимали и проживали
концлагерный дистресс не как несчастье, горе, не как время терпения, но
как испытание их духа, их достоинств, их сил
Основами душевной
П ихосоциа силы «упрямых
ьный субсиндром стресса.гуманистов»
Общение прибыли врожденные 791
стрессе
свойства, достойное воспитание и приверженность религии. «У очень
многих заключенных именно в заключении и благодаря ему появлялась
подсознательная, т. е. вытесненная обращенность к Богу» [там же с. 144].
«Чувствительные люди, с детства привыкшие к духовному
существованию, переживали тяжелую внешнюю ситуацию лагерной
жизни хотя и болезненно, но, несмотря на их относительно мягкий
душевный нрав, она не оказывала такого разрушительного действия на их
духовное бытие Ведь для них как раз был открыт путь ухода из
ужасающей действительности в царство духовной свободы и внутреннего
богатства. Только так можно понять тот парадокс, что иногда люди
хрупкой телесной организации лучше переносили лагерную жизнь, чем
физически сильные натуры» [там же, с. 153-154]. Следует заметить, что
соображения Виктора Франкла о влиянии религиозных устоев на
заключенных концлагерей нужно рассматривать как воздействие
католического воспитания и католических традиций.
г) «Сильныедухом: упрямые делинквенты». Бесчеловечность

концлагеря постепенно вытесняется из памяти. Особенно хорошо
«забываются» собственные мерзкие поступки, предательство товарищей,
жестокости, когда сам, спасаясь, шел по костям других заключенных. Об
этом про себя не говорят, не пишут. Все же сохраняются описания того,
почему сила духа часто ведет человека по пути выживания, используя
преступную (делинквентную) бесчеловечность (лат. delinquents—
преступник) Уникальное свидетельство этому — воспоминания
профессора Н.Н Энгвера, рожденного в сталинском ГУЛАГе, ребенком
проведшим там годы, не зная о том, что есть жизнь без постоянных
издевательств и мучений: «’’Лагерный 1* синдром, — пишет Николай
Энгвер, — сопровождается чувством, которое я не могу выразить более
точно, чем словосочетанием ’’любовь к ненависти**.
Если болен лагерным синдромом, то хорошо, естественно
чувствуешьсебя только там, где тебя ненавидят. Ненависть окружающих,
явная или скрытая, — самая благоприятная среда для ’’лагерника**. Такая
ненависть дает силы держаться, несмотря ни на что. Я предупреждаю об
этом, потому что подошел к порогу перед которым надо остановиться или
даже отойти назад.
Речь пойдет о средствах достижения целей. Что позволительно или
непозволительно применять заложнику?
Для’’лагерного" ребенка, как и для травы, пробившейся сквозь
асфальт, этой проблемы нет, ибо ”там“ совершенно другая парадигма
бытия. Для меня лагерь в Потьме— родина, родное место. Но для людей,
попавших в заложники с воли, существуют много дурацких проблем, в
том числе проблема соотношения целей и средств.
Я долго не воспринимал себя как искалеченную тварь, не понимал, что
из меня сделали ’’нового человека", ’’стелющуюся яблоню"» [Энгвер
Н.Н., 1990, с. 8].
По каким же путям ведет людей «любовь к ненависти» в бес-
человечном мире? «Секретремесла заложника, —помнениюН.Н. Энгвера,
— прост: надо нести
П ихосоциа свои
ьный тяготы самому,
субсиндром стресса.неОбщение
вешая их
приникому
стресседругому на 792
шею и не перекладывая их на чужие плечи. Весь фокус в специфическом
характере этих тягот Пользуясь нейтральной лексикой, скажу, что это
муки нечистой совести, и сама эта нечистота такова, что у всех вольных
вызывает глубокое омерзение и неукротимо праведный гнев.
Но мы, — пишет Н.Н. Энгвер, — заложники, и взрослые, и дети,
выжили за счет нечистой совести. Может быть, есть исключения. Может
быть, даже много исключений, но мне они неизвестны. ”Не воспринимать
исключений" — это элемент мастерства в ремесле заложника. Я твердо
знаю: если ты выжил в долгом заложничестве, да еще на воле сумел выйти
в люди, значит, ты подлец (в смысле вольных людей, потому что среди
самих ”лагерников“-заложников подлецом считается как раз наоборот тот,
кто прервал стезю мучений: ведь всякий, кто самовольно покинул боевые
порядки, усиливает противника).
Честь заложника — основа ремесла — не выходить из драки, несмотря
ни на что. А "драка" состоит в том, что надо выжить в условиях
непоправимого зла. А выжить надо, чтобы жить. И если нормальный,
вольный человек при этом, узнав толику правды, подлинной правды,
корчится от омерзения и чистоплюйствует, то это его проблемы,
проблемы нормального человека, которому хоть и очень тяжело жилось,
но — на воле. А мы свою задачу решили, мы пробились сквозь асфальт
отнюдь не праведными и не чистыми средствами. Энергия жизни ушла на
это пробивание. И сил, чтобы жить нормально, уже попросту нет. Но жить
должно и поэтому можно.
Чистоплюям оставим их радость и гордость от своей чистоты — им в
жизни повезло, их не асфальтировали, и за это я их ненавижу. Очень
надеюсь, что они заплатят мне тем же. Тогда найдутся силы пройти по
жизни "своей привычною походкой, — как писал И Эренбург, — от
детских клятв до точки, до конца" (или "до свинца" — не помню).
Мой внутренний мир, конечно, устанавливает для меня границы того,
что "можно" и чего "нельзя", но это не те границы, которые привычны для
нормального человека, вольного человека. Заложник есть заложник, если
ему надо, он выживет вопреки всему. Если вообще суждено выжить.
Правда, которую, даже услышав, вольные люди почти никогда не
понимают, состоит в том, что страх перед болью может сделать с
человеком все. Буквально все. Это не обычная больотушиба или занозы,
это сознательно организованная боль, запланированная боль, боль,
причиняемая с целью именно внушить страх и тем обеспечить покорное
послушание. Например, намыливают лицо; когда пена его покроет, с
силой раздирают веки, чтобы мыло начинало выедать глаза.
Вой, конечно, стоит невообразимый, буратинный, ведь это
проделывается над детьми двух-трех лет, чтобы добиться повиновения. За
лагерную жизнь я прошел через эту процедуру несколько раз, но в пять
лет я перестал ее уважать; тем не менее ужас, порожденный
переживаниями раннего детства, в тяжкие минуты посещает меня до сих
пор, этот атавистический ужас не спутаешь ни с чем
Позже я узнал, что нет такого скотства, с которым человек не
смирился бы ради избежания "фундаментальной боли". Пока я пользуюсь
нейтральной лексикой,
П ихосоциа ьный вроде слов ”ужас“,
субсиндром стресса."фундаментальная боль" и др., 793
Общение при стрессе
вольные люди обычно слушают терпимо, хотя и не понимают, почему у
заложников иные представления о границах ”льзя“ и "нельзя". Когда
воссоздаешь конкретные ситуации, в которых реализуются "ужас" и
"фундаментальная боль", вольные люди не верят ни в то, что такое
возможно, ни в то, что это может с ними самими произойти. Просто не
верят» [там же].
Откуда просветленность понимания Н Н. Энгвером неизбежной
преступности многих концлагерников? Родившись и ребенком взрослея за
колючей проволокой, Коля Энгвер не был обременен знанием нормальной
долагерной жизни. «Взрослые, попадая в заложники, часто мучаются из-за
непоправимости зла и невозможности праведных путей выхода из него.
Заложничество — безвыходное зло» [там же].
Итак, кто-то сломлен своей вынужденной преступностью, но много и
тех, у кого она воплотилась в «упрямстве духа», не скованного цепями
гуманизма. Этих заключенных, сильных духом, но не берущих себе на
вооружение человечность, можно причислить к четвертому типу, т. е. к
«сильным духом упрямым делинквентам»
«Если заложник пробился к свету, — пишет профессор Энгвер, —
можно уверенно сказать, что он совсем не тот, кем был, когда обрел
решимость жить и выжить вопреки всему. Именно этого не понимают и,
не понимая, ужасаются нормальные, вольные люди. На правду
заложничества, как и на солнце, нельзя смотреть открытыми глазами.
Сама угроза "фундаментальной" боли и лишений, под знамениями
которой постоянно находится заложник, его невиновность и
непоправимость вершимого над ним зла, по новому ставят извечные
моральные проблемы:
— предательства, измены и продажности;
— подлости и низости поступков;
— способности доставлять себе удовольствие за счет лишений, на
которые обрекаются товарищи по несчастью.
Все это висит проклятьем и заклятьем над каждым, кто пробился из
заложников к свету» [там же].
Такие люди, проклятые миром обывателей, не сидевших по тюрьмам и
лагерям, не могут жить в ладу с этим миром и образуют свои корпорации
с правом на преступность (делинквентность). Но здесь мы отходим от
проблемы концлагерей в тоталитарных государствах и касаемся сущности
уголовного мира Содержание (концентрация) делинквентов в
современных российских тюрьмах, унаследованных у коммунистического
режима, бесчеловечна из-за многих факторов [Антонян Ю., 1991;
Гаврилов Л., 1991 и др.].
Принудительное заключение в бесчеловечных условиях лагерей и
тюрем изнуряет психику, деформирует личность, принуждая многих к
эгоизму, жестокости, к регрессу гуманности. Неизбежно ли это?
Основываясь на личном опыте многолетнего пребывания в гитлеровских
концлагерях, Виктор Франкл, казалось бы, возражает Николаю Энгверу:
«Не может быть и речи о том, что в концлагере человек необходимым и
принудительным образом подчиняется давлению окружающих условий,
формирующих его ьный
П ихосоциа характер. Благодаря
субсиндром тому,
стресса. что я впри
Общение другой связи назвал 794
стрессе
"упрямством духа", у него сохраняется и принципиальная возможность
оградить себя от влияния этой среды» [Франкл В., 1990, с. 143]. Но у
рожденного в сталинском ГУЛАГе мальчика Коли Энгвера среди
лагерных жестокостей и бесчеловечного подавления всего лучшего в
людях не было критериев, чтобы знать, что от чего отгораживать.
И еще добавлю: жизнь людей при большевистско-сталинском режиме
в СССР была от части похожа на концлагерный режим. Потому все
выросшие в нем были пропитаны «лагерным духом», наделены «любовью
к ненависти» своей и чужой, тайной страстью к пакостям, шкодничеству к
делинквентности Вспомним, хотя бы массовость «несунов», кравших по
мелочам у себя на работе и не считавших это преступлением, скорее —
сладкой местью «родной стране». Хорошо, что этого не понять
современным людям, что у теперешней молодежи выветривается
«лагерный дух» заложников большевизма.
Этот раздел можно было бы завершить словами Виктора Франкла. Он
писал: «Концлагерь был не чем иным, как микрокосмическим отражением
мира людей вообще. Жизнь в концлагере раскрыла самые бездонные
глубины человеческой души. Должно ли нас удивлять, что в этих
глубинах вновь обнаружилось все человеческое? Человеческое, как оно
есть, сплав добра и зла!» [Франкл В. 1990, с 154].
Не могу согласиться с этой сентенцией. Уравнены ли в мире добро и
зло? Сплавлены ли они в едином бытии? Если бы так
когда-то случилось, то дальнейшее существование Природы и Жизни
795 Гпава 5
стало бы невозможны — эти две антагонистические субстанции
нигилировали бы (уничтожили бы, «обнулили» бы) одна другую.
Естествознание давно познало, что не межвидовая борьба (и не
внутривидовая) служит двигателем биологической эволюции на нашей
планете. В живом мире воплотились антагонизм (борьба, соперничество) и
симбиоз (взаимопомощь, активное сосуществование) различнейших
живых существ. Жизнь на планете организуют сложнейшие,
взаимодействующие биоценозы. Ее продление возможно, лишь, когда
агрессия, борьба, поедание друг- друга отстают от созидательных сил
симбиоза, взаимопомощи, взаимодополнения.
Пусть зло подстегивает добро, но зло всегда позади добра. Добро
впереди и побеждает не только в сказках.
В. Стресс сексуальной депривации в местах принудительного заключения.

Сексуальность половозрелых неодолима. Но может приобретать
удивительные и противоестественные воплощения. Есть индивиды с
очень высокой сексуальной потребностью (не всегда сочетающейся с
сексуальной сверспособностью). Лишение сексуального общения и
сексуального удовлетворения нередко губительно для таких людей.
Молодой человек может оказаться на развилке путей: гетеро— и
гомосексуальности. В принудительно мужском обществе возможно
«скатывание» к педерастии. Гомосексуальность заразительна — это что-то
вроде психического индуцирования. Вот цитата из воспоминания бывшего
немецкого военнопленного (еще во время первой Мировой войны) Эдвина
Двингера (впоследствии известного немецкого писателя): «Я пугаюсь.
Входит Ольферт. Он быстро оглядывается — в комнате никого нет.
— Наконец одни... — с принужденной улыбкой говорит он, идет в мой
угол, садится на койку.
Я с удивлением гляжу. Он медленно поворачивает голову и странно
смотрит на меня.
— Что вам, Ольферт? — с беспокойством спрашиваю я.
Он берет мою руку, кладет ее себе на колени, неуверенно гладит.
— Хочу вам сказать, — начинает он. — Но может, вы уже знаете, уже
почувствовали это? Я... Нет, это, естественно, не любовь, это нелепость...
но нечто подобное... — Он глубоко вздыхает. — Зачем вы не пустили
меня к тем бабам? — вдруг прорывается у него. — Тогда бы этого не
случилось...
— Но что, Ольферт? — спрашиваю я беспомощно.
— А ты еще не заметил? Я привязан к тебе, как к женщине... Я больше
так не выдержу! Я уже не могу спать, я схожу с ума, да, точно, но я
больше не могу... без...
Меня бросает то в жар, то в холод. Все ощетинивается во мне. Хотя.,
теперь не так, как с Турном. Бога ради, что же это? Неужели и я дошел? Я
уже не в состоянии противиться, — думаю я отчасти со страхом, отчасти с
новым, до тех пор незнакомым возбужденным ожиданием.
Руками он опирается на койку справа и слева от моего туловища,
нависая надо мной. Руки его дрожат, набухшие вены на его шее
пульсируют. Я вижу, как его рот все больше приближается ко мне. Он
полный, 796красный и твердый, верхняя губа чуть дрожит. “Как рот Глава
5
крестьянки!” — отстраненно думаю я. Она словно спасительная
соломинка, эта мысль, — я хватаюсь за нее, чтобы не утонуть. Рот
крестьянки... рот крестьянки... Этим я что-то хочу внушить себе? Или по
какой-то иной причине...
— Эдвин! — вскрикивает Ольферт.
Я уже несколько лет не слышал своего имени, это не принято среди
мужчин и солдат. Последний раз его произносила одна девушка, не так
ли?. Но и эта мысль не помогает... Я совершенно беспомощен. Я вижу его
большие мерцающие глаза, темные и влажные, с розоватыми веками. И я
вижу все приближающиеся губы, слегка приоткрытые...
Дрожь ожидания охватывает меня. “Как это произойдет? — думаю я с
любопытством. — Никогда мужчина не был в подобной близости от
меня... Может, я забуду все, если он это сделает? Может, все забывают,
когда делают это? Может, это действует как морфий? О, морфий был бы
как раз для этого времени, мы, “сибиряки", все были бы морфинистами,
если бы только могли его достать... И, — продолжаю я думать, — и... если
я при этом закрою глаза и буду мечтать о девушке .. крестьянской
девушке, крупной, грубой, ширококостной?. Может, тогда я смогу это
вынести?”
Я думаю и о том, что он добр ко мне, этот Ольферт, что он привязан
ко мне, как зверь, что он, возможно, нечеловечески страдает, — но прежде
чем я все это осознаю, он уже наклонился ко мне и прижался своими
раскрытыми губами к моему Рту.
Несколько мгновений я лежу в оцепенении, когда наступает
неожиданное, — внезапно я ощущаю нечто чужеродное, неприятное на
моем лице, легкое покалывание, царапанье...
“Да он плохо выбрит!” — проносится у меня в голове. В один момент
образ крупной крестьянской девушки, который я с закры- тими глазами
хотел представить в момент его поцелуя, исчезает, проносится...
— Нет! Нет! Нет! — Я вырываюсь, толкаю его в грудь, бросаюсь в
разные стороны, пальцами нажимаю его глазные впадины. — Отпусти
меня, отпусти! Я не хочу . не могу... — стону я в его руках
В этот момент в корридоре мы слышим шаги. Ольферт отпрянул,
стремительно бросается к окну и смотрит во двор, повернувшись спиной к
двери.
— Ребята, — говорит Виндт, войдя, — вы слышали? В лагере нижних
чинов кто-то отрезал себе яички — некто Брюннингхаус!» [Дивингер Э.Э.,
2004, с. 341-343].
Принудительная сексуальная депривация нередко принуждает к
мастурбации. Нередко она истощает до крайности, разрушая не только
физически, но и губя интеллект.
Но лишение естественных контактов с противоположным полом
существенно влияет и на узников с обычной (не повышенной)
сексуальностью. “Я верил, что в плену все зависит прежде всего от того,
чтобы избежать физической слабости, я узнал, духовное разрушение не
только опаснее, но его куда труднее преодолеть. Что нам остается?
Ничего, кроме фантазий... Они наш и зеленый лес, и наше прибежище, и
наш приют... Но он всегда населен девушками, этот наш лес...
Мы мечтаем или говорим — всегда все вращается вокруг того, по
чему мы больше всего изголодались: вокруг женщин! И все больше и
больше воспаляется наша фантазия, естественное больше не ублажает,
удовлетворение уже не в состоянии затушить пожар, он разгорается все
сильнее, все бессмысленнее наш мозг играет с тем, что нам мучительнее
всего не хватает. Одни уже рассказывают о летаргических снах, другие об
ужасных отклонениях”» [там же, с. 346].
Выдающийся психолог Виктор Франкл в своей знаменитой книге
«Trotzdem Ja zum Leben sagen» (Несмотря ни на что сказать жизни «Да»),
написанной сразу после освобождения из фашистского концлагеря,
отметил подавление сексуальности голодом: «Истощение приводило к
тому, что во второй фазе пребывания в лагере потребность в пище
выходила на передний план в сознании заключенных; им же объясняется и
молчание сексуальных влечений. В противоположность тому, что
происходит в других закрытых мужских заведениях, например, в
казармах, здесь не было тяги к похабничанью, не считая начальной фазы
шока. И даже в снах заключенных почти никогда не возникали
сексуальные мотивы, хотя любовная тоска и все, что ее сопровождает, —
то, что психоанализ
называет “стремления с отторможенной целью”, — появлялось в
сновидениях довольно часто» [Франкл В., 2007, с. 50].
У многих неудовлетворяемая сексуальность усиливает раз-
дрожительность, взаимную нетерпимость, агрессивность, почти
неизбежные в тюремной, концлагерной или иной групповой изоляции.
Вести из дома, письма любимых женщин, мысли о них — спа-
сительное средство от стресса сексуальной депривации.
Что же случается, когда освобожденные люди вернутся домой? «Если
первая же женщина, которой мы будем обладать после всего этого, с умом
и любовью не излечит и не успокоит нас, мы на всю жизнь останемся с
отклонениями — с нами волна половых извращений захлестнет нашу
старую родину...» [Дивингер Э.Э., 2004, с. 346]. Мне приходилось
психологически реабилитировать семьи моряков-рыбаков, сразу после их
возвращения после многомесячных рейсов в составе число мужских
экипажей. Проблемными становились и сексуальная грубость,
оскорбляющая жен, и временная импотенция возвратившихся мужчин.
Необходимо было психологически готовить их жен к встрече Женщинам
приходилось быть и любящей матерью, и скромной любовницей, и
податливой наставницей, восстанавливающей сексуальные навыки мужа-
моряка.
К сожалению, мало изучены страдания женщин, лишенный
сексуальной жизни в местах принудительного заключения. |Кон И., 2004].
5.4.3. Пять необходимых и достаточных условий активизации

революционно-стрессовой ситуации и пять других условий ее ликвидации
Здесь лишь коротко перечислю основные условия, направляющие

революционно-стрессовый потенциал на путь либо консолидации группы
(социального сообщества, этноса, политической партии и т. п.), либо ее
дезорганизации.
798 («принципы») развития стрессогенной активизации общения,
Условия Глава
5
консолидирующие группу:
1) Возникновение условий существования, совершенно нетерпимого для
большинства людей, составляющих группу. Исчерпание ими
«потенциала терпения». К таким условиям относится сочетание
смертельной опасности для почти каждого индивида и его близких с
хроническим ущемлением его (или их) витальных потребностей
(жажда, голод, холод и т. д.).
2) Субъективная определенность для большинства членов группы
позитивной цели, достижение которой а) избавит их
27 ГІСИХОЛО1-ИЯ стрессп от
нетерпимого настоящего состояния, б) окупит
усилия по достижению этой цели. В представлениях данной цели у боль-
шинства людей в этой группе должна присутствовать вера в достижимость
ее только коллективными усилиями.
3) Наличие субъективного представления о том, что большинством
окружающих людей совершаются действия или у них есть намерения
действовать в том же направлении, в каком стремлюсь действовать
«я» — индивидуальный субъект действия. То есть должно быть
совпадение концепта целесообразности и направленности своих —
индивидуальных — целей и действий с представлениями о целях и
действиях окружающих людей.
4) Осознание реальной возможности «первого шага» на пути осво-
бождения от стрессора, т. е., выхода из стрессогенных условий и
представления о реальности последующих «шагов».
5) Наличие импульса (острого побуждения) внутреннего или внешнего к
совершению этого «первого шага».
К указанным внешним импульсам можно причислить: а) «случайное»
действие одного или нескольких членов группы. Так как в данном случае
окружающие люди наделены в созна-
Рис. 46. Февральская революция 1917 г. в Петрограде (интернет-ресурс).

Среди вооруженных граждан — отец автора. Начало революции казалось
неожиданным и стихийным
800 теми же целями и желаниями защиты от стрессора, что и Глава
нии индивида он
5
сам, то даже случайный поступок кого-либо из окружающих может быть
расценен соседом как сигнал к началу активного избавления от стрессора.
Такой сигнал может стать «центром кристаллизации», консолидирующей
группу активной деятельностью ее членов, направленной на выход из
давно нетерпимых стрессогенных условий (например, панические либо
бунтарские действия); б) намеренный призыв лидирующего в
Рис. 47. Революционные события в 1980 г. в Гданьске:

В центре — лидер восставших Лех Валенса (интернет-ресурс). Анализ событий в
Гданьске стал основанием концепции Л.А Китаева-Смыка о пяти необходимых и
достаточных условиях стрессово-революционных преобразований в обществе
данном акте индивида. Такой призыв должен не только совпадать с
накалом и направленностью желаний членов группы, но и обладать
достаточной эмоциогенностью и суггестивностью для трансформации
потенциальной адаптационно-поведенческой энергии членов группы в
поведенческую (кинетическую). Призыв оказавшегося лидирующим
индивида, реализуется за счет подготовленного им (или подготовленного
в нем, у него) внутреннего импульса к совершению указанного выше
«первого шага», которым для лидера является осуществление демонстра-
ционного или императивного призыва к окружающим.
Условия развития стрессогенной активизации общения,
дезорганизующие группу на пути выхода из-под стрессогенного действия
экстремальных факторов, отличаются от вышеперечисленных только по
следующим пунктам:
по 2) — представлением у каждого члена группы о том, что избавление от
стрессогенных факторов невозможно, т. к. а) лишь он единолично
может противодействовать носителям этих факторов (притеснителям,
угнетателям и пр.), б) какбы ни бороться со стрессорами (угнетателями
и т п ), но будет только хуже;
по 3) — представлением о том, что окружающие люди: а) против твоего
избавления от стресса, либо б) имеют возможности для собственного
избавления от стресса, которых ты лишен.
Условия, снижающие возможность защиты от стрессоров на путях
консолидации группы. Это как бы «антипринципы» усиления активности
1) Формирование у членов группы концепта: а) оправданности
дистрессогенных страданий индивида достижением некой конкретной
или мистической цели; б) недостижимости освобождения от
дистрессогенных факторов (обреченность); в) отсутствия сведений о
путях выхода из сферы действия этих факторов (дезориентация).
2) Поддержание, сохранение «потенциала терпения» какими- либо
послаблениями стрессогенного давления (реальными или мнимыми).
3) Создание у каждого индивида концепта уникальности его
дистрессовых переживаний и его личной вины в их возникновении.
4) Формирование у индивидов концепта безвыходности экстремальных
условий.
5) Предотвращение появления или изъятие потенциальных побудителей
группы к «первому шагу» (лидеров, вождей, харизматических
провокаторов, активных истериков, паникеров и т. п ) на пути ее
консолидации к освобождению от стресс- факторов.
Мной исключен из данной монографии анализ синдромов «несвободы
всего народа» в тоталитарных государствах, «несвободы» под давлением
рекламы, агрессивной моды и идеологии и т. п. Им посвящена обширная
научная, художественная и публицистическая литература.
5.4.4. О синдроме «счастья свободного общества» и «сила духовности»
Проблема свободы всегда актуальна. Надежный путь к ней в

обретении духовности. Не имея возможности подробно анализировать
синдромы «всеобщей свободы», «экстремального свободолюбия», все же
привлеку внимание читателя к тому, что оптимальное переживание
счастья бывает при массовом, вернее, при всеобщем переживании
обретенной свободы Такие случаи ликующего счастья бывают не часто в
жизни людей, еще реже — в больших социальных сообществах; именно
«случаи», т. к. они непродолжительны.
802
Достоверные источники свидетельствовали, что такое «счастье Глава
5
обретенной (вернее, предвосхищаемой) свободы» ощущали многие
жители больших городов России с февраля по октябрь (ноябрь) 1917 г.
После отречения царя в столице российской империи люди разных
сословий радостно общались, и им казалось, что они понимают друг
друга. Возбужденные толпы сбивались в многолюдные митинги [Суханов
Н Н., 1991]. Пламенным ораторам внимали жаждущие счастья свободы
массы. И они уже были счастливы верой, что сбывается что-то
долгожданное. Радость надежд на лицах окружающих людей дарила
счастье каждому.
Такое «всеобщее счастье свободы» наблюдалось в августе 1991 г.
около московского Белого дома. Лица нескольких тысяч людей,
собравшихся там, излучали радость, глаза искрились ликованием.
Результаты опросов и анкетирования, проведенных нами,
свидетельствовали о разных степенях фелицитарности (счастливое™)
собравшихся — от «радостной бодрости» до «несомненного счастья».
Другой недолгий период «счастья общей свободы от страха смерти»
был с августа по сентябрь 1996 г. в Чечне, т е. короткое время после
окончания первой чеченской войны Еще недавно жестоко сражавшиеся
чеченские боевики с российскими военными создавали различные
совместные комитеты и комиссии для организации мирной жизни и
порядка в городах. Опросы (по определенной схеме), свободные
(скрытые) интервью показали, что у значительной части чеченских
боевиков и мирного населения г Грозного и у дислоцированных там
российских солдат и офицеров сразу после окончания боев возникло не
просто радость от того, что жизнь стала безопасной. Более того — многие
ощущали «никогда не бывавшее счастье», «совершенно неожиданную
радость», «чувство прощения врагов», «ощущение всеобщего веселья».
Было отмечено, что в тот краткий период времени отчетливо снижалась
острота горя по погибшим родственникам, страх перед неопределенным
будущим, негативные переживания из-за утраты жилья и имущества. В
основе этих эмоциональных фелицитар- ных сдвигов прослеживались
ощущения «общей безопасности», всеобщей радости.
Автор этих строк помнит как тогда в г. Грозном к нему подошел
смеющийся французский корреспондент с радостным восклицанием:
«Леонид! Я теперь никого не боюсь». Действительно, не было ни
перестрелок, ни захвата заложников. Это всем казалось невозможным и
радостным. Напомню, тогда, после первой «чеченской войны», у чеченцев
не было такого ожесточения против российских войск, как после «второй
чеченской войны».
Чувство раскрепощения, предвосхищение безмерной самореализации
и, главное, радость за всех людей вокруг окрыляет человека правом быть
самим собой, одухотворенным любовью к счастливым окружающим.
Феномены «всеобщего счастья свободы» воспроизводятся во время
традиционных ритуальных карнавалов, святочных гуляний и др. [Бахтин
М.М., 1965]. Без таких массовых регулярных, интенсивных, но
кратковременных обретений счастья в социумах, в государствах начинает
культивироваться порочный гедонизм: культ себялюбия, эгоизм массового
одиночества, массовые юморины «несмотря ни на что», как пиры во время
чумы, сексуальные извращения, страсть к обогащению, лишенная чувства
ответственности перед обществом, перед историей и т. п.
Лакунарные проявления «всеобщей свободы», дарящие переживания
счастья, могут быть, во-первых, в отдельных общинах, религиозных,
отгороженных от мира своими убеждениями и в территориально
изолированных (в последнем случае весьма вероятно и, напротив,
несчастье бесчеловечности). Во-вторых, чувство, условно говоря, «нашей
свободы», вернее, осознание коллективного права на власть одной группы
над многими людьми возникает в сообществах заговорщиков-
революционеров, в бандитских группировках, у членов государственных
силовых структур (спецслужб). В-третьих, такое ощущение корпора-
тивного счастья есть в группах людей рискованных профессий, как у
военных (спецназ, ОМОН, разведка и контрразведка), так и гражданских
людей (летчиков, монтажников-высотников, геологов в опасных
экспедициях) и у спортсменов-экстремалов
(альпинистов, парашютистов и др.). Такие спортивные увлечения
позволяют хотя бы на время уити от монотонной стрессовой обыденности
и жить с риском, но с уверенностью в себе и во всех членах своей группы
Продолжительность «счастья общей свободы» в узких сообществах
поддерживается, во-первых, селекцией членов группировки: отбором
пассионарных и выбраковкой усталых, вялых, неуживчивых. Во-вторых,
должны иметься реальные права и организационные, экономические,
людские силы для активных действий «за» или «против» чего-то.
«Счастье общей сплоченности» генерируется на путях достижения общей
цели: в борьбе с врагом за идею, либо в молитвенных бдениях и аскезе и
пр. Это создает основу для самореализации членов групп через самоот-
верженность. Вспомним призыв из песни: «Мы все на бой пойдем за
власть Советов. И, как один, умрем в борьбе за это».
Счастливые люди красивы, особенно если воодушевлены всеобщей
свободой, правом на победы грядущую или обретенную. Оказавшись
среди счастливых и свободных, проникаешься их ликованием. Возможно,
иллюстрация этого на страничке дневника европейского
путешественника-этнографа N, жившего в 2002 г. в хасицкой общине г
Хеврона в Израиле. Община обосновалась в центральном квартале,
окруженном сотнями домов, населенных палестинцами. В то время в
Израиле уже два года было «чрезвычайное положение», из-за него в
Хевроне введен «комендантский час», палестинские магазинчики и
мелкие мастерские были закрыты, палестинцам запрещено появляться в
еврейском квартале. Его окружали посты израильских «десантников»
(«красных беретов») и «пограничников» («зеленых беретов»). Это не
мешало палестинским снайперам постреливать в окна домов хасидской
общины. Одна еврейская девочка была убита. Но хасиды были воодушев-
лены тем, что спустя тысячи лет обрели право и свободу жить на земле
своих праотцев Вот страничка из путевого дневника, на которой описаны
особенности хасидской общины в Хевроне: «— Все женщины
безмятежно-сексуальны.
- Все мужчины спокойно-мужественны.
- 804 счастливы любовью к ним.
Все дети Глава
- 5
Все старухи игриво-восхитительны.
- Все старики отрешенно-мудры
- Все девушки бурно-игривы и непорочно-женственны
- Все юноши-солдаты торжественно-воинственны
- Все офицеры уверенно-внимательны.
- Все еврейские дома красивы в новизне архаической изощренности
- Все дома палестинские таинственно-опасны или глухомрачны.
- Все палестинцы с застойной печалью и обидой в глазах или
торжественным негодованием на лицах.
- Все палестинские лавки и магазины Хеврона будто построены навсегда
запертыми.
- Все улочки пугающе-кривы».
Можно ли в эмоциональном иакале хасидов Хеврона видеть «счастье
свободы» ? Ведь и свобода передвижения была ограничена переулками их
квартала, и «свободно» выглядывать в окна было небезопасно. Но радость,
воодушевленная «обретением своей тысячелетней истории» и своей
отвагой, как первым шагом в «будущие тысячелетия свободной Родины»
давали членам общины счастье стойкости и значимости своего высокого
предназначения. Нельзя забывать еще два обстоятельства:
- значимость враждебных сил, в победе над которыми и обретаешь
счастье свободы;
- отбор (селекцию) членов корпорации (общины), способных побеждать.
Ведь тревожные, несмелые да и просто трепетные родственники и
друзья общинников-хасидов боялись и страдали за них далеко от
Хеврона.
«Корпоративная свобода» экстремальных сообществ наделяет своих
адептов не только эустрессом (приятным стрессом) благодаря
самореализации и «свободе властвования», но и морально- этическими
переживаниями. Если корпорация, рискуя жизнью своих членов, служит
нуждам окружающих людей, т. е. благим целям, добру, то это развивает у
экстремальных профессионалов достойные психологические качества
(духовность) [Зинченко В.П., Моргунов Е.Б., 1994; Шадриков В.Д., 1995,
Дикая Л.Г., Крылова Г.Ю., 2007].
Стойкая совокупность наилучших моральных и этических качеств,
которые дополняют понятие духовность, формируется у профессионалов
высшего класса, например, действующих в системе «человек —
летательный аппарат» (у летчиков, космонавтов). Их личностные
достоинства проходят экстремальный отбор подчас с трагической
«выбраковкой». Важнейшим фактором раскрытия их духовности
становится реализация с ответственностью за жизнь: «Спастись самому,
спасая летальный аппарат», «Спасти жизнь людей на земле ценой соб-
ственной жизни, отведя горящий самолет, чтобы он разбился вне
населенной местности» (см. об этом [Пономаренко В.А., 1998]).
Постоянная готовность к подвигу такими профессионалами не осознается
(не рефлексируется), но они, несомненно, живут в атмосфере счастья
своей духовности, не избегая житейских невзгод и горестей. Многие годы
работая в Летноисследовательском институте (г. Жуковский), автор этих
строк, участвуя в обеспечении полетов летчиков-испытателей, был
свидетелем проявлений их профессионального мастерства, неотделимого
от духовности.
В преступных экстремальных корпорациях, противостояших
общественным интересам, весьма вероятны всеобщая подозрительность,
озлобленность и утрата духовности. При изучении преступных сообществ
мне приходилось видеть, что главенствующим чувством их участников
становится тотальный страх, ощущаемый как постоянное беспокойство,
настороженность, подозрительность ко всем: «Я боюсь тебя, ты боишься
меня». Это становится ведущим фактором общения в криминальных
группировках, как уголовных, так и тех, что «под крышей»
государственных учреждений. Страх перед всем и всеми, страх из-за своей
антиобщественной (античеловеческой) сущности деформирует личность,
лишает духовности и ведет к «выгоранию личности», «выгоранию души»
[Китаев-Смык Л.А., 1989]. Бесстрашие «выгоревшей личности» и
навязчивое стремление рисковать своей жизнью и жизнями безвинных
жертв обуславливается неосознаваемым стремлением прекратить для себя
пытку страхом, чувством вины и обреченностью на наказание. Склонность
к смертельному риску бездуховной личности и смелость одухотворенного
человека — абсолютно разные человеческие сущности.
В мире «свободных людей», человек счастлив и их счастьем и сам по
себе. Наверное, есть две обязательные (достаточные ли?) ипостаси этого
состояния. В своей «Сутре о счастье» известный психотерапевт Николай
Линде указал минимум два источника, два условия счастья человека:
внутреннюю гармонию, согласие с самим собой и благорасположение к
нему счастливого мира. «Счастье — это не когда человек удовлетворил
все свои потребности, а когда он вошел в такое состояние, где его
переполняют добрые чувства и энергия жизни, которые требуют
самореализации. При этом он чувствует, что его возможности
неограниченны, он свободен и автономен. Счастье — это открытые
возможности, чем больше индивид ощущает внутреннюю гармонию,
согласие с самим собой и благорасположение к нему внешнего мира, тем
более он счастлив. Но благорасположение мира он ощущает потому, что
он не защищается от мира, он отказался от брони своего характера, и его
мышечный панцирь расслабился. В этом случае он непосредственным
образом получает столько энергии, что «мало не покажется», он
оказывается в раю, никуда не перемещаясь физически, не меняя
обстоятельств своей жизни. Энергия просто переполняет его, избыток
энергии и делает его счастливым. Кроме того, он не скован своим
панцирем, а больше ничто и не может его сковать, а значит, все дается
легко, все до- ставляетудовольствие» [Линде Н., 2008, с. 3].
В начале XXI века в российском научном мировоззрении сохраняется
недоверие к понятию «духовность». Произнесенное или написанное, это
слово у многих пробуждает смущение, как перед мистицизмом и
клерикализмом. Однако, как пишет В.П. Зинченко: «Не попробовать ли
вернуться к хорошо забытой духовной антропологии? Психологи (не
только отечественные) довольно легкомысленно передали ее по ведомству
теологии, религии и занялись, как им казалось, настоящим полезным
делом. 806
Здесь не место оценивать, как религия распорядилась или Глава
5
распоряжается духовностью. Замечу лишь, что ей никто и никогда не
передавал исключительных прав распоряжаться ею. Духовность — более
широкое понятие, чем религиозность. Она может быть вполне светской»
[Зинченко В.П., 1994 а, с. 43; Зинченко В.П., Моргунов Е.Б., 1994, с. 305].
Уместно вспомнить выдающегося философа М.К. Мамардашвили. Он
писал: «Вне духовного содержания — любое дело — это полдела. Не
пред- ставлляю себе филисофии без рыцарской чести и человеческого
достоинства. Все остальное — слова» [Мамардашвили М.К., 1990, с. 199].
Современная политическая антропология рассматривает «счастье
свободного общества» неотделимым от отрицания расовой
дискриминации [Савельев А.Н., 2007].
Как возникает, чем или кем формируется духовность? «Возникают
резонные вопросы: как человек справляется со сложностью созданного им
мира? Как этот мир становится (если становится) его достоянием, второй
природой, которую не так легко отличить от первой?.. Поэтому не лишено
основания замечание М.К. Мамардашвили, что природа не делает людей.
Человек делает себя сам. И в этом смысле он сам — искусственное
существо, артефакт или, точнее, артеакт. Идея о том, что не факт, а акт —
принадлежит П.Ф. Флоренскому» [Зинченко В.П., 1997 а, с. 242].
Всякий ли способен созидать свою духовность, осмысливать свое
достоинство? «К несчастью, не так уж мало людей, которые мыслят,
точнее, принимают решения по механике условных рефлексов. Они,
видимо, не подозревают о том, что И.П. Павлов предупреждал: мышление
— это не рефлекс, это другой случай» [Зинченко В.П., 1997 а, с.153].
Итак, по многим признакам было замечено, что более полное, более
сильное ощущение счастья человек испытывает в кругу людей, как и он,
переживающих радости обшей раскрепощенности, свободы. Это
соответствует категорическому императиву И. Канта, который является
одним из основных антропологических принципов: «Поступай так, чтобы
ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице другого, так
же как к цели, и никогда не относился к нему, как к средству» [Кант И.,
1965, с. 270]. Антропологическая парадигма счастья, согласно Канту, в
том, что его источник в человеколюбии, в положительной духовности, а
его цель — идеальное счастье во всеобщем радостном благополучном
человеколюбии. Это аристотелевское понимание счастья как высшей цели
человека и человечества.
Однако, Кант выступает против эвденомии, т. е. безудержного
гедонизма.
В русской художественной и философской литературе до начала XX в.
утверждалось, что счастье — в творческой реализации личности
(«Персонализм»). Но это личное, персональное счастье часто лишает
человека сопереживаний со счастьем и несчастьями окружающих людей.
Хуже того, гедонизм может обеспечиваться бедами других людей.
Анализируя антропологию счастья, И.В. Сидоренко пишет:
«Подвижническое служение высшим ценностям ведет к отказу от
гедонистического и ”персоналистического“ счастья, к выходу за
конвенциональную антропологическую границу... При этом совершается
идентификация с высшими ценностями, что дает психологическую защиту
и обретение сущности антропологической границы, связанной с понятием
идеального счастья» [Сидоренко И.В., 2006, с. 80]. МаркТвен высказывал
эту мысль кратко: «Горе нужно переживать в одиночестве, но радость,
чтобы познать в полной мере, нужно разделить с другим человеком».
Психологи ческие исследования могут свидетельствовать о
положительной корреляции между счастьем и экстраверсией [Аграйл М.,
2003, с. 32]. Иными словами, можно ли сказать, что обращенность к миру
людей чаще усиливает счастье, чем горе?
Можно сожалеть (?), но «счастье всеобщей свободы» недолговечно.
Массовые иллюзии освобождения, надежды на лучшее, эмоции радости,
овладевшие людскими массами, наделяют их огромной силой. Ею всегда
успевают воспользоваться в своих интересах политические «гении»
(лидеры, энергично устремленные к личным целям, не видящие, кроме
них, ничего). Из-за этого энергия «счастливо-свободных» масс, увы, почти
всегда разрушает существовавшие стабильность и порядок в обществе.
Авторитарные диктаторы инвертируют (переворачивают) эту массовую
энергию, превращая карнавальную свободу революции в
«революционную» диктатуру. При этом используются террор и
устрашение людей для их разобщения. Цикличность чередования
массовой псевдосвободы и реального террора направлены на девальвацию
духовности населения [Орлова Э.А., 1993].
И все же эволюция человечества свидетельствует о непреложности
категорического императива, сформулированного И. Кантом, о
приоритете духовности в культурном и социальном развитии людей.
Однако не только история, но и современность дают много поводов
для сомнений в приоритете добра и духовности. XX в. двумя мировыми
войнами и массовым изуверством тоталитарных империй
дискредитировал достижения предыдущих столетий на путях гуманизации
человечества. И даже предотвращение мировых войн во второй половине
XX в. достигалась не миролюбием, а угрозой оружием массового
уничтожения. Начавшееся столетие ознаменовалось тем, что из-под
прессинга этой угрозы выскользнули демоны страсти к смертоубийству в
виде массового терроризма: государственного (в локальных войнах) и
религиозного (рядящегося под джихад, т. е. «священное усилие»).
Понимая, что военный стресс — это «стресс смерти» (он существенно
отличается от уже хорошо изученного «стресса жизни») и требует
изучения его актуальных и новых закономерностей, я, начиная с 1995 г.,
исследовал отдельные проявления стресса войны в ходе боевых действий
на территории Чеченской Республики.
Еще до этого мной (с группой студентов-волонтеров) проведены
психологические исследования мирного населения при
808 Глава
5
Рис. 48. 1993 г. у Белого дома в Москве (интернет-ресурс)

угрозу начала гражданской войны в 1991 и 1993 гг у Белого дома в
Москве.
Чрезвычайно важно во время войны спасать мирное население,
оказавшееся оставленным на территории охваченной боевыми
действиями. Эта задача не умаляется даже тем, что население помогает
боевым отрядам, укомплектованным из жителей данного региона.
Некоторые результаты изучавшихся мной указанных феноменов
представлены ниже.
5.5. МИРНОЕ НАСЕЛЕНИЕ И СТРЕСС ВОЙНЫ
5.5.1. «Синдром мирного населения в начале гражданской войны»

(Расстрел парламента России в 1993 г.)
Типичное начало гражданской войны: 3 и 4 октября 1993 г. сначала у

телецентра Останкино, потом у Дома Советов (у московского Белого
дома) Перевязывая раненых, автор этих строк видел множество людей,
беспокойную толпу, из которой пули выхватывали свои жертвы [Китаев-
СмыкЛ.А., 1997].
На месте событий, унесших жизни нескольких сотен человек, я провел
конкретное психосоциологическое исследование с помощью
добровольцев из числа студентов-психологов. Мы опрашивали и
наблюдали (по определенной схеме) москвичей на разном расстоянии от
мест, где гремели выстрелы автоматов, крупнокалиберных пулеметов, а 4
октября и танковых орудий. Наши пилотажные исследования обнаружили,
что москвичи разделились на группы.
А. Подавляющее большинство продолжало жить обычной жизнью, не
обратив особого внимания на происходящее. Назовем их
«индифферентными».
Б. Многие испугались. Они страстно стремились уйти, убежать, уехать
подальше от грохочущих выстрелов, спрятаться в своих квартирах.
1. Из них одни не желали говорить и даже думать о тех событиях. Забыть
и не вспоминать о страшном! Это «амнезирующие трусы».
2. Другие обличали одну или обе стороны конфликта, гневались,
сердились. Это «агрессирующие трусы». Особенно страстно осуждали
они граждан, стремившихся к месту событий, называя их «преступно-
любопытными», «толпой идиотов». Искреннее самооправдание людей,
не способных понять не похожих на них людей.
3. Третьи в безопасном месте радостно обсуждали экстремальные
события, приятно возбуждающие их. Они убеждали себя и других
людей в том, что «все будет хорошо», «все кончится наилучшим
образом». Это «оптимизирующие трусы».
Здесь в слово «трусы» не вкладывается осуждения, а лишь кон-
статируется, что в основе отношения этих людей к опасности лежит
благоразумная боязнь.
В. Были и те, кого «центростремительные» силы страстно тянули к грому
стрельбы, туда, где была опасность. Кто они, кого притягивала
реальная чрезвычайность жизни, а не на мертвом экране телевизора
хроника в «живом эфире»? Пользуясь терминологией историка Льва
Гумилева, их можно назвать «латентно-пассионарными» личностями.
В обыденной жизни беспечные и праздные, возможно, не без пороков
они устремлялись к необычным событиям, и . может быть, к уди-
вительным свершениям. Туда, где, возможно, решались судьбы
истории, которая, конечно, «не могла обойтись без них». Все это, как
правило, не осознавалось «центростремительными» людьми.
Казалось, ими движет любопытство.
По расстоянию от центра опасных событий (по величине радиуса),
дойдя до которого «центростремительные» прекращали свое
проникновение в экстремальное пространство, их можно подразделить на
четыре группы.
Первые удовлетворялись тем, что оказались там, где выстрелы
хорошо слышны, где появляются люди, побывавшие вблизи боевых
действий. Их можно было расспросить, как они домысливают ужасы,
происходящие где-то неподалеку. Вошедшие в первую группу
напоминали «страстных сплетников», нуждающихся в реальных событиях
для своих фантазий, для реконструкции происходящих неподалеку
«судьбоносных событий». Это «интеллектуалисты». Они воодушевлены
как бы своей властью над неожиданно возникшей, необычной
(нетривиальной) действительностью, возвысившей их над обыденностью.
Вторые приближались, чтобы видеть хотя бы часть места опасных
событий с безопасного расстояния или из-за надежного укрытия. Мимо
них выносили раненых, проезжала, гремя, бронетехника, здесь было много
военных в форме, с оружием Они напомнили мне «любителей уличных
аварий», толпящихся вокруг только что погибших, вокруг исковерканных
автомобилей. Это «визуалисты».
Третьих притягивает стремление пережить опасность, испытать
судьбу, сыграть с нею в орлянку там, где пули летают: «Убьет не убьет?!».
Мой погибший друг, посмертно Герой Советского Союза, Петр Иванович
Долгов, 810
рассказывая об удивительных событиях времен Второй мировой Глава
войны, 5приговаривал: «Хорошее дело война! Когда идешь, а в тебя
стреляют, стреляют и не попадают!» Такие «игроки собой» верят в свою
удачную судьбу и не могут не испытывать ее постоянно
Наконец, четвертых притягивает возможность участвовать в событиях.
Отзвук опасности пробуждает в таких людях жажду действовать
необычайно, решительно, пусть пока еще не ясно как, но действовать! К
ним приходит опыт, и тогда они становятся активными участниками
чрезвычайных событий, знающими, за что воюют, зачем убивают, за что
готовы умереть. Они не задумываются над тем, что их действия подчас
отважны и героичны Эти «отважные герои», стоя в октябре 93 го в,
казалось бы, просто любопытствующей толпе у Белого дома, вдруг
бросались, чтобы вынести раненых (или убитых?) наро-фоминских
десантников- солдатиков, упавших и кричащих от боли «Помочь! Спасти!
Действовать!» — позыв пассионариев.
В ситуации, названной нами условно «началом гражданской войны»,
когда в грохоте выстрелов привиделась возможность перемен, люди
срывают с себя путы размеренного существования, у них появляется
ощущение силы.
«Центробежных» эти силы пугают. Они боятся не смерти от пуль: ведь
они еще не нюхали пороха и смерть не заглядывала им в глаза
безобразием трупов, боятся перемен в окружающем мире, неясных
импульсов в своей душе. Опасность новизны мобилизует психический
потенциал этих людей, ориентируя их на бегство от перемен... Поначалу
отринуть их угрозу. Хотя бы в душе убежать от нее.
Все иначе у «центростремительных» людей. Опасность, даже слухи о
ней, пробуждают их душевные силы, толкают прочь от обыденности. Они
испытывают радостную активность; и в теле, и в сознании возникает
радостное ожидание новизны, состояние, которое называют «стрессовым
пробуждением». Оно готовит человека к более полной самореализации, и
прежде всего к «поиску внутри себя» сил, способностей, талантов,
проявлению которых мешала прежняя, скучная жизнь. В такое
чрезвычайное время ведется и «поиск вокруг себя». Появляется жажда
новых пространств: (а) территориальных («Идти, бежать на звук набата,
стрельбы!»); (б) социальных («К новым людям, встречам, чтобы предстать
перед ними самому — новым и сильным»).
Начало стрессового пробуждения для «центростремительных» — это
стремление к влекущей их опасности, для «центробежных» — от нее.
811
Затем Глава 5
они начинают объединяться в группы, толпы. И вот становится
заметной еще одна, для многих, может быть, главная, «жажда» — (в)
смутная тяга к поиску новых пространств власти («властно проявиться,
воодушевиться от того, что люди мне подчинились; или обрести чью-то
власть, воодушевляющую меня, хоть и подчиненного, но обновленного
новизной вождя!»).
Пробуждаемые чрезвычайными перспективами перемен,
«центростремительные» люди, объединяясь с подобными себе и овладевая
новыми «территориями», начинают остро нуждаться в новой социальной
иерархии. Но у оказавшихся рядовыми, т. е. у большинства людей толпы
(группы, жителей города, политической организации и т. п.), — (г)
редуцируются, подавляются зачатки их собственной властности. Вместе с
тем — (д) угасает чувство ответственности за происходящее.
В дальнейшем поток чрезвычайных событий, влияющих на ситуацию
в обществе, может побуждать массы на (е) «великие дела» или же на (ж)
прозябание.
Итак, в самом начале массовой стрессовой ситуации, например, в
начале гражданского противостояния, у части населения пробуждается
активность, желание проявить себя в действии и претензии на новое,
более высокое положение в социальной структуре. При этом у каждого
начинается «поиск вождя» — ив себе, и среди окружающих
«пассионариев». Появление вождя освобождает подчинившихся ему и
участвующих в массовых действиях от ответственности. Эта
ответственность, особенно в случаях массовых бесчинств и преступлений,
субъективно переложена на вождя-зачинщика и на других участников
беспорядков. Толпа воодушевляется своим вождем, своей силой и
безответственным правом на радость от необычайных дел: злых или
добрых.
Человеку в состоянии стресса может стать остро необходимым
окружение; в критических ситуациях многие нуждаются в сборищах,
подчиняясь зоологическому зову: «Вместе мы — сила! Нас много — мы
победим!» (при стрессе бывает и иначе: «Спасайся, кто может! Кому
повезет — уцелеет!»).
Психологические исследования массовых явлений очень сложны из-за
трудностей охвата бесконечного числа фактов, из- за того, что
исследователь-психолог, растворяясь среди людей для наблюдения за
ними, неминуемо теряет общий взгляд на психосоциальные процессы. Идя
по иному пути, изучая массы отстраненно, ученый перестает адекватно
понимать душевные процессы отдельных людей, их уникальность;
искажается и общее представление исследователя о массовых
психических процессах [Китаев-Смык Л. А., 1983].
Обычно история — это перечень периодов правления царей вождей.
Психолог практически полностью лишен возможности проникнуть на
психологическую кухню государственных, исторических событий, изучая
интеллектуальную и душевную жизнь, вождей. Властители очень боятся
психологов и допускают к себе только подчиненных конформистов или
заведомых глупцов. Вожди — могучие прагматики и знают, что нужно
сообщать о себе народу через прессу и через науку. Государственные
деятели 812
уверены, что в своей психике они разбираются лучше всех. Очень
Глаей 5
часто лидеры, если они действительно высокого ранга, бывают правы в
самооценке, которую они, конечно, не публикуют. Эти строки автор
позволяет себе, писать, опираясь на двадцатипятилетний опыт пребывания
экспертом-консультантом в высшем аппарате власти нашей страны.
Сначала за Кремлевской стеной, а потом и в других обиталищах
разделившихся ветвей государственной власти.
С психологией массовых процессов еще сложнее: ученые,
попытавшиеся коснуться проблем, возникающих у населения в
критические, т. е. попросту в страшные периоды жизни, сталкиваются, к
примеру, со следующими явлениями.
Первое, что бросается в глаза, — асоциальность Население,
вовлеченное в стрессовую круговерть, отбрасывает свои социально-
иерархические связи. Массы становятся деклассированными,
асоциальными. Это понятно, стресс пробуждает в людях стремление
выйти на новый, более высокий властный уровень, жертвуя старыми
связями.
Второе, что приписывают ученые взбудораженным массам, толпам, —
снижение интеллекта.
«Толпы безумны», — пишет Серж Московичи. И еще: «...уровень
человеческой общности стремится к низшему уровню ее членов. Тем
самым все могут принимать участие в совместных действиях и
чувствовать себя на равной ноге. Таким образом, нет оснований говорить,
что действия и мысли сводятся к «среднему», они, скорее, на нижней
отметке. Закон множества мог бы именоваться законом посредственности:
то, что является общим для всех, измеряется аршином тех, кто обладает
меньшим». Эти суждения, высказанные в книге «Век толпы» выдающимся
современным психологом и психоаналитиком С. Московичи, критически
осмысливаются автором на последующих страницах его книги
[Московичи С., 1996, с. 39.J. «Соединяются не какие- нибудь выдающиеся
качества, а только заурядные, встречающиеся у всех. В толпе может
происходить накопление глупости, а не ума» [Ле-Бон Г., 1995, с. 161].
Наверно, не все так однозначно. Люди толпы, массы, в критической
ситуации очень нуждаются в предводителе. Разуверившись в себе, не видя
пути к спасению, часто не отдавая себе в том отчета, они все сильнее
жаждут мессию. Массы надеются на разум того, кто укажет им путь,
научит побеждать. Угасает уверенность в себе, но пламя надежды
разжигает потребность быть ведомыми, беззаветно подражать лидеру.
Если нет лидера, то подражать хоть соседу. А он подражает тебе.
Охотнее всего подражают простым, первичным, стрессовым реакциям,
примитивным суждениям и действиям. Без достойного лидера волны
бессмысленного подражания захлестывают массу возбужденных людей.
Они, как куча листьев, вздымаемых ветром. Сухие летят высоко, влажные
— ниже, мокрые — прилипли к земле.
Когда появляется человек, заставляющий верить в него, масса идет за
ним, подражает ему, преклоняется перед ним. Если лидер умен — толпа
умнеет. У одних обостренные чувства пробуждают интеллект, другие
обучаются у лидера, третьи опасаются делать глупости. Если же лидером
оказался дурак, оглупление массы становится изощренным.
Третье— «толпы преступны... — пишет с возмущением
С. Московичи. — Будучи сбродом и жульем, они состоят из людей
разгневанных, которые нападают, оскорбляют и громят все подряд. Это
воплощение беспричинной, разнузданной жестокостью, стихийного
бушевания массы, несанкционированно собравшейся вместе... Она
противодействует властям и абсолютно не признает законов» (Московичи
С., 1996, с. 1О7.|.
Здесь Московичи не отличает в толпе бомжей-психопатов от людей,
еще вчера послушно служивших, но сегодня ощутивших противную их
человеческой сущности угнетенность «властями и законами»,
попирающую человеческое естество. Социальные потрясения, ломая
политические структуры, экономику, выплескивают на улицы
неутоленную энергию обычной молодежи и разоренных властью отцов
семейств. Они — основа возбужденной толпы, массы, всколыхнувшегося
населения. Конечно, к ним присоединятся люди, давно уже психически
сломленные и выброшенные из общества: алкоголики, бомжи,
криминальные психопаты.
С. Московичи здесь берет на себя роль охранителя порядка, протестуя
против «несанкционированных» сборищ. Но разве преступная или
отжившая власть даст разрешение на действия массы против себя? Против
права ее закона может действовать только право силы, в частности, силы,
возмутившихся людей. Московичи не признает их порядочности. А его
учитель Густав Лебон писал: «Все зависит от того, какому внушению
повинуется толпа. Именно это обстоятельство совершенно упускали из
виду все писатели, изучавшие толпу лишь с точки зрения ее преступности.
Толпа часто бывает преступна — это правда, но также она часто бывает
героична. Толпа пойдет на смерть ради торжества какого-нибудь
верования или идеи; в толпе можно пробудить энтузиазм и заставить ее
ради чести и славы идти без хлеба и оружия...» [Ле-Бон Г., 1995., с. 165].
Почему же Серж Московичи не замечает этих строк в фун-
даментальной монографии своего учителя? Может быть, потому, что
люди, возвысившиеся над массами, не разделившие их участь,
отторгаются ими и перестают ими мерками оценивать жизненно значимые
события. Если же благородное либо дикое буйство толпы (или войска)
ученый наблюдал, находясь в другом лагере, индифферентном или
враждебном толпе (или воинству), такой человек будет заряжен
зоологическим рефлексом безоговорочного непризнания «чужой стаи» ее
прав и ее доблестей. Чужие воодушевление и смелость будут вызывать
лишь страх и возмущение.
Примерно так возникают психологические основы противостояния в
начале гражданской войны.
«Центробежные» граждане ругают возмущенный народ, вероятно,
потому, что «криминальность» толпы видится им из окон
благоустроенных квартир и на экранах цветных телевизоров. Надо быть в
толпе и видеть вспышки выстрелов в тебя или в массе людей, сидящих в
подвалах обстреливаемого села, чтобы приобрести «синдром
соучастника», чтобы, хочешь не хочешь, а мыслить, как эта масса.
Посмотрим на различие «центробежных» и «центростремительных»
граждан еше с одной стороны. В момент стресса и у человека толпы, и у
одинокого человека, когда актуальным становится просто «выжить!»,
возникает
814особое состояние. Сокращая его описание, можно сказать, что
Глаей 5
все силы, желания, помыслы, цели, вся жизнь человека сконцентрированы
«здесь и сейчас!» Благодаря этому силы резко возрастают. Прошлого как
бы нет. Все, что было, текущий момент вобрал в себя. Будущее
сконцентрировалось в этом «сейчас!». Текущий момент— за-
хлопывающаяся дверь в будущее. «Жить или не жить, вот весь вопрос!»
Потребность в будущем мобилизована для победы и выживания.
Свернутое время — «сейчас» умещается в концентрате пространства —
«здесь». Уплотнение места и времени предельно обостряет чувства,
усиливает интеллект. Человек в таком состоянии столь необычен, что
наблюдателю из безопасного мира может
казаться815
безумным. Тот, кто решился противостоять смертельной Глава 5
опасности, похож на клинического безумца.
Ошибаются политики, полагающие, что, введя танки на улицы города,
испугом утихомирят народные массы. Обыватели пугаются, но у
«пассионариев» возникает идентификация себя с мощью противостоящего
железного монстра. Трупы и раненые, наоборот, отчуждаются
«пассионарием», а обыватель идентифицирует погибших с собой.
Танками, трупами, страхом нельзя подавить пассионарность начала
гражданской войны. Возмущенные массы становятся управляемыми после
переключения их внимания на мощь и «красоту» власти, т. е. на ее
харизму.
Можно ли надеяться на то, что совершенствование так называемого
демократизма (его принцип «государство для людей, а не люди для
государства») сведет к минимуму вероятность гражданских войн, и они
будут пылать лишь тогда, когда без них ну уж никак не обойтись.
Последнее, должен признать, ерническое, замечание, было написано
мной в 1995 г. И я не мог тогда предполагать, что в конце того же года на
территории России (в Чеченской Республике) вспыхнут (будут
организованы ?!) реальные боевые действия, вскоре переросшие в
локальную «гражданскую войну». Мной проводились там
психологические исследования по обе стороны «линии фронта». Такой
«линии» в действительности там не было, т. к. боевые действия имели
характер партизанской войны, в которую вовлечены и боевые отряды, и
сочувствовавшее им (нередко поддерживавшее) мирное население. Ниже
приводятся результаты исследования психологических особенностей
массового стресса у мирного населения Чеченской Республики во время
первой чеченской войны.
5.5.2. Стресс мирного населения при введении на его территорию

«ограниченного воинского контингента» (Чечня 1994—1996 гг.)
В этом повествовании [Китаев-Смык JI. А., 1997 б] нет описания

сложных социокультурных, социально-политических взаимодействий
внутри общества чеченцев, русских, людей других национальностей в той
массе, которая описывается как «мирное население». В гражданской войне
мирное и взявшееся за оружие население теснейше взаимосвязаны,
взаимозависимы. Даже по внешнему виду их трудно, а нередко
невозможно, различать. В психологических, социальных, политических
процессах, происходящих в массах людей, которых можно называть
«мирным населением», во время войны на ее территории важную роль
начинают играть женщины.
816 • Глава 5
Рис. 49. Чеченки в г. Грозном в апреле 1995 г. стоят перед своим домом,
разрушенным авиабомбой. Слева одна из «матриархов» тейпа. На ее лице
«чеченская улыбка» — вопреки горю по погибшим (фото автора)
А. Особенности чеченского этноса. Населением Чечни во времявойныс

1994 по 1996 г. стали преимущественно чеченцы. В городах русских
осталось мало. Была видна их напряженная обособленность. Если в каком-
то селе и встречалось русское семейство, давно живущее и усвоившее
местные обычаи, то его чеченские соседи добрым отношением к нему как
бы подчеркивали негуманность отношения российских войск к
чеченскому населению. За два с половиной года войны изменялись
особенности чеченского населения: взаимоотношения женщин и мужчин,
их представления о себе, их чувства, их думы и действия.
Сопоставим результаты наших пилотажных наблюдений с канвой
психодинамики масс, предписанной такой наукой, как «психология масс»,
с ее основателями Ле-Боном, Тардом, Фрейдом и др. Эти авторы,
анализируя динамику человеческой
Рис. 50. Чеченцы-сепаратисты в 1996 г. в г. Грозном (фото автора)
массы в критические моменты истории, почему-то пренебрегали

традиционной организацией людей, существовавшей до кризисов. У
чеченцев это: семья, род, тейп (жители одного ущелья). За последние 70
лет планомерно разрушалось значение тейпов, но оставалась семейная
сплоченность чеченцев.
Их этнической особенностью был архаический индивидуализм не
только мужчин, но и женщин. Он связан, в частности, с тем, что у
чеченцев, в отличие от всех народов Кавказа, и не только Кавказа, не было
дворянства, помещиков, князей. В современном выражении: «Каждый
чеченец— сам себе Президент!» — есть историческая сущность чеченцев.
При этом чеченская женщина — абсолютная хозяйка, властительница
ряда социальных, хозяйственных и даже некоторых политических
функций, вверенных ей традициями.
Война, предъявляя экстремальные требования каждому чеченцу и
чеченке, усиливала их индивидуализм. Чеченцы не стали «толпой»,
«массой», которые описывали Ле-Бон, Фрейд и другие европейские
основатели научной массовой психологии. Вместо этого жестокость
войны очень быстро — за недели, за месяцы, за дни, а где-то за часы, —
стала силой, сплачивающей чеченцев Выдвигались пассионарные
личности, среди них оказалось немало женщин. Лидеры, консолидируя
массы, побуждали их к творче-
818 • Глава 5
Рис. 51. Селение Сержень-Юрт после боя, 1995 г. Чеченских мальчишек

никогда не наказывают, чтобы «не выбить из них смелости». На заднем
плане командир отряда сепаратистов отдает приказания, пользуясь
портативным радиопередатчиком; до 1995 г. он был бригадиром
механизаторов машинно-тракторной станции. На ограде видны следы
от пуль (фото автора)
ству в войне, выковывая военный профессионализм бойцов и их

«мирных» помощников — всего населения.
Рядом с историческими символами в виде ШейхаМансура, казненного
в Шлиссельбурге русским царизмом, и Шамиля, 50 лет сражавшегося с
русскими, ПрезидентЧечни Джохар Дудаев символизировал путь к
всеобщему счастью через обретение суверенитета. Но этого призрачного
героя-генерала было мало для повседневного сплочения и воодушевления
чеченских масс. Басаев стал конкретным символом бесстрашия и
жестокости в борьбе, зажигающим чеченские души.
Символом, сплачивающим их в боевые отряды особого типа, где дисцип-
лину заменяли доверие командиру и общность рядовых — обреченных на
смерть героев. Еще не павшие в бою, они становились знаменами,
единящими боевиков с «мирным» населением Чечни. Этому способство-
вали радио, телевидение и России, и зарубежья. Их слушали и смотрели в
Чечне. Антивоенная пресса неизбежно, вынужденно становилась
прочеченской, освещая эту новую кавказскую войну.
Силы людей не беспредельны. На третьем году чеченской войны
мирное население, уставшее от российских актов возмезд ия (обстрелов и
«зачисток» сел, в которых появлялись боевики), уже неприязненно
смотрело на всех, носивших оружие: и чеченцев, и русских. Но окончание
войны вновь сплотило чеченцев, их души, освобожденные от ужаса
смерти, ликовали. Ношу послевоенного мира чеченцы вручили Аслану
Масхадову, символу смелости, мудрости и несгибаемого сурового
чеченского индивидуализма. Хорошо ли это или плохо, рассудили реалии
жизни.
Б. Применимы ли канонические концепции психоанализа при
изучении массового военного стресса. Наука «психология масс» и
«психология толпы» разработала каноническое представление о предмете
своего исследования. Вот как описывает его известный французский
психолог Серж Московичи перед тем, как своей критикой низвергнуть
многие основные положения «массовой психологии». В цитату введены
цифровые обозначения цитируемых утверждений, чтобы потом было бы
легче сопоставлять то, что было в Чечне, с утверждениями теории
«психологии толпы».
Итак, цитата: «В недрах толпы (1) подавление бессознательных
тенденций уменьшается. (2) Моральные запреты исчезают (3)
Господствуют инстинкт и эмоциональность. (4) Человек-масса действует
как автомат, лишенный собственной воли. (5) Он опускается на несколько
ступеней по лестнице цивилизации. Масса (6) импульсивна. (7) изменчива.
(8) легко возбудима. (9) Будучи слишком доверчивой, она (10) отличается
недостатком критического ума. (11) Ее поведение отличается почти
бессознательным. Она (12) думает образами, порождаемыми один из
другого, ассоциациями. Она (13) не знает ни сомнений, ни колебаний, (14)
истинное и ложное не составляет для нее проблемы. Отсюда ее (15)
нетерпимое поведение, а также ее (16) слепое доверие вла сти. (17)
Консервативные, по существу, массы имеют глубокое отвращение к
новому, к прогрессу, безграничное уважение к традиции» [Московичи С.,
1996, с. 290 -291].
Сопоставим приведенные утверждения с тем, что я видел, живя среди
чеченских «масс», изучая их.
1. Не «бессознательное», а индивидуальное представление о себе и
других, о жизни и смерти усиливалось в экстремальных условиях
военного времени. Возникали вполне конкретно осознаваемые чувства
и мысли. «Бессознательным», некритичным было то, что каждый
отдельный человек в толпе или в организованной массе чувствовал; он
был уверен, что все вокруг него думают, чувствуют и будут поступать
как он, испытывающий «чувство локтя», слитность с возбужденной
массой
В действительности желания и действия разных людей толпы могли
отличаться. Поэтому массы осознанно бурлят, бессознательно дробятся. В
них могут далеко не «вдруг» возникать жестокие противостояния.
2. «Моральные запреты» чеченского общества были всегда сильны.
Война выгоняла склонных к индивидуализму чеченцев из их домов,
820 • Глава 5
родовых усадеб, ущелий, превращая их в толпы, в массы. Но в этих
«толпах» моральные принципы горских обычаев, усиленные
мусульманской моралью, сплачивающей людей на борьбу с врагом,
стали главенствующей духовной силой чеченского общества.
Традиционную важную роль в боевом сплочении многих горских
народов играют женщины, несущие ответственность за постоянную,
ежедневную, даже ежечасную целостность семьи, семейных
ценностей и деловитости. Это — «женщины-матриархи», заметные в
чеченских селах
3. Да, в, казалось бы, неорганизованных толпах чеченцев, в
организованных «массах» боевиков и снабжающего их всем, чем
можно, мирного населения смертельный риск войны создавал
«господство инстинкта и эмоциональности». «Здесь, сейчас!» —
диктует инстинкт, мобилизуя волю к спасению себя и рода.
Эмоциональность усиливает интеллектуальную изощренность поиска
пути к победе.
4. Да, «человек-масса действует, как автомат», но «не лишенный своей
воли», а осознавший ее, усиленную первобытным инстинктом и
стрессовой эмоциональностью.
5. Только глядя из окон мирных парижских квартир на революционные
толпы французов, только взирая из заоблачных кремлевских
кабинетов на войну в Чечне, можно, ие поняв реальной военной
трагедии, пытаться увидеть свои цивилизационные нормы и
принципы там, где их нет и быть не может. У революции и войны
своя «цивилизованность». У нее сложнейшая организация. Люди
становятся способными войти в нее, только мобилизуемые
устремленностью к сохранению жизни, если не своей, то своих детей,
семей, друзей. Это взлет на высоту цивилизованности, непонятной и
не приятной тем, кто вне опасности смерти, и тем, у кого власть над
чужой жизнью-смертью может разжигать паранойяльную жестокость.
6. Импульсивность людей на войне — кажущаяся. Они постоянно
усилены волей к жизни и ужасом смерти. Обстоятельства вынуждают
их то затаиться, то стремительно действовать. Тогда стороннему
наблюдателю мерещится «импульсивность масс».
7. Только лавируя, «изменчиво» меняя направления и тактику действий,
массы могут уходить от опасностей.
8. Только в состоянии постоянной готовности использовать или
сдерживать свое военное возбуждение люди могут не опоздать с
нужным «здесь и сейчас» действием.
9. «Доверчива» ли чеченская масса? Увы, да. У чеченцев страсть —
доверять. Во время общей опасности можно доверять чеченцу; и они
доверяют друг другу, выбранным имамам, полевым командирам. Это
безоговорочное доверие чеченцы называют «дисциплиной». В это
слово европейцы и горцы вкладывают разный смысл. На протяжении
войны чеченцы несколько раз пыталисьдоверять российской власти.
Обманы, подвохи (в европейском стиле) не лишили этот горный народ
его «дикой доверчивости». Сохранилось абсолютное доверие к
старейшинам тейпов — патриархам и мудрым женщинам, которым
вменяется особая «матриархальная» власть.
10. Вот уж в чем нельзя упрекнуть чеченские толпы, так это в «недостатке
критического ума». Чеченцы выносят на площади свои сомнения.
Собравшись на сходах, митингах, в отрядах они оттачивают
критичность ума в совместных интеллектуальных напряжениях
(решениях, спорах, раздумьях), часто непонятных человеку с
европейским складом ума.
11. Поэтому поведение чеченских толп, масс управляется критически
выработанными, сознательными решениями. Замечено, что на
чеченских «сходах» все прислушиваются, критически оценивая, к
самым успешным, удачливым, а не к тем, у кого белее седина или
борода длиннее.
12. Думается, красивая фантазия— утверждение, что масса «думает
образами, порождаемыми один из другого, ассоциациями». Но такое
нередко может преобладать в умах людей чеченской толпы.
13. Как для любого народа, для чеченских масс главная «головная боль»
— отличить истину от лжи
14. Но, решив, «что есть истина», всякая масса безоговорочно, беззаветно
идет за вождем, носителем истины, «не зная ни сомнений, ни
колебаний».
15. Если уж чеченцы, преодолев свою этническую индивидуальность,
собрались в толпу, в отряд, то они собрали в критическую массу свое
нетерпение и страсть к решительным, смелым действиям.
16. Собравшись, они концентрируют свое «доверие к власти», не то
чтобы «слепо», но преданно.
17. Чеченцы приносят на сход, в массу, в толпу свои консервативные
мысли, проистекающие из горских обычаев, но приносят с надеждой
дополнить их новыми, прогрессивными мыслями сородичей. Как
горячий уголь перебрасывают из правой руки в левую, так чеченцы
на сходе обсуждают, сравнивая, то предложение, вытекающее из
обычаев, то новое, небывалое решение. Так ведь не только у
чеченцев.
Психоанализ утверждал, что «массы свидетельствуют об
эмоциональном и интеллектуальном, иногда даже моральном падении
людей. По ту сторону сознания, когда барьеры уничтожены, существует
темный мир, который сформировался в давние времена. Он оставил следы
на нашем теле и в нашей памяти. Ему достаточно небольшого сдвига,
чтобы взять реванш. Он переворачивает вверх дном представление о
психической и социальной норме» [Московичи С., 1996, с. 291]
Может быть, действительно таковы истоки психологических
изменений людей, собранных в массы жестоким роком. Но надо
продолжить эту гипотезу еще одним утверждением — «перевернувшись
вверх дном», сознание людей при массовом стрессе непременно познает
новые «психические и социальные нормы», единственно
соответствующие новым требованиям ужесточившейся жизни. Эти
неизбежные на войне «нормы» человеку из мирной жизни должны
казаться дикими, а массы людей, соответствующие «военным нормам», —
разнузданно жестокими или бесстыдно трусливыми. Не надо оголтело-
онаученных суждений. Людей войны и людей мирного времени надо
судить и понимать по нормам, утверждающим их жизнь против их смерти.
822 • Глава 5
Вот как анализирует С. Московичи социальные взрывы: «В
большинстве случаев это потрясение происходит на пике праздника,
мятежа, религиозной процессии, войны, патриотических церемоний. Во
всех случаях, по крайней мере теоретически, возникает впечатление, что
улицы наводняет бессознательное. А массы служат ему телом. С ними оно
кричит, гневно размахивает руками, отбрасывает запреты, оскорбляет
вышестоящих, сеет повсюду беспорядок и недовольство. Оно предается
всякого рода крайним действиям, невиданным жестокостям. Реальность
уничтожается, массы живут в диком сне» [там же]. Согласимся со всем в
этой яркой картинке, кроме одного. Действительно, не желая терпеть
старый порядок, недовольные массы беспорядком пробивают путь
новому, выходят за «край» того, что мешает им. Но этим они утверждают
скорее новую, для кого-то «дикую» реальность, просыпаясь и принося ее
из «дикого сна», который мучительно долго терпели.
Стараясь понять мирное население в гражданской войне, еще раз
обратимся к психоанализу. Он успешно выправляет загибы «массовой
психологии» Ле-Бона, Тарда. К сожалению, советская «социальная
психология», оставаясь бесплодной на прокрустовом ложе марксизма-
ленинизма, постоянно лишалась то ног, то головы. Согласно
психоанализу, психический аппарат человека разделяется на собственно
«индивидуальное Я» и «Я социальное» (его называют еще «сверх-Я»,
«идеальное Я»), которое доминирует над индивидуальным. «Каждый
отдельный человек, — писал Фрейд, —является составной частью многих
масс, он с разных сторон связан идентификацией и создал свой идеал “Я”
по различнейшим образцам. Таким образом, отдельный человек-участник
многих массовых душ — своей расы, сословия, церковной общины,
государственности и т. д. и, сверх того, может подняться до частицы
самостоятельности и оригинальности. Эти постоянные и прочные
массовые формации со своим равномерно длящимся воздействием меньше
бросаются в глаза, чем наскоро образовавшиеся текучие массы, на
примере которых Ле-Бон начертал блестящую психологическую
характеристику массовой души» |ФрейдЗ., 1998, с. 181]. В этой цитате
видно, что еще Зигмунд Фрейд, дополняя (и исправляя?) Ле-Бона,
указывает на то, что есть не только «наскоро образовывающиеся текучие
массы», но их базисом являются «постоянные и прочные массовые форма-
ции». Эти «формации» не учитывал С. Московичи, как было видно в
цитированном выше отрывке из его книги «Век толп». Именно эти
«постоянные и прочные массовые формации», а не «наскоро
образовавшиеся» становились главными и более заметными в Чечне во
время первой чеченской войны
Составные части механизма социального «Я» — уподобление с
окружающими в их достоинствах и подчинение власти законов (адатов) —
были исконно сильны у чеченцев. У русских напротив, их социальное «Я»
оказалось тогда в Чечне резко ослабленным входе политического и
морального развала советской страны. Это не могло не сказаться на
исходе первой «чеченской войны» и на том, как она «выглядела» в глазах
ее участников и тех, кто видел ее издали.
Психоанализ рассматривает «сексуальное подавление как один из
главных механизмов политического господства» [Московичи С., 1996., с.
288]. Этот «механизм» использовался империями Сталина и Гитлера. Мао
Цзэдун начал свою тоталитарную «культурную революцию» с
уничтожения древнекитайских эротических традиций, чтобы сделать
сексуальный потенциал молодежи, хунвейбинов, оружием партийных
реформ. Горские народы веками нуждались в мощной подпитке своей
борьбы с неисчислимыми опасностями гор Строгая сексуальная
дисциплина — один из факторов воинственности и стойкости горцев во
всех горных регионах мира. Сексуальная мораль, диктуемая обычаями
чеченцев, стала одним из факторов небыстрой мобилизации в начавшейся
войне и моральной победы над российской армией При этом
немаловажную роль играла динамичная перестройка гендерных факторов.
Современный психоанализ показывает «... совокупность отношений
между людьми, которые заключены в словах ’’любовь" и
’’идентификация”. Они относятся к двум группам желаний. Нам известно,
— пишет Серж Московичи, — к каким: желания влюбленности, которые
стремятся отвлечь личность от самой себя, чтобы объединить ее с
другими, и миметические желания, представляющие собой стремление к
идентичности, исключительной привязанности к другому, к четкой
модели. Первые подталкивают нас объединяться с людьми, которыми мы
желали бы обладать, вторые — с людьми, воплощающими то, какими мы
хотели бы быть. В принципе этих двух понятий достаточно, чтобы
объяснить симптомы психологии толп» [там же, с. 326|. «... Всегда и
повсюду, — пишет он дальше, — мы находимся перед лицом этих двух
динамических факторов Нос одной разницей: что касается индивидов,
эротическая тенденция преобладает над миметической, в том, что касается
массы — наоборот» [там же, с. 327].
Попытаемся оценить население мирное и воюющее с позиций
двойственности психоаначитических понятий либидо, т е любовь во всех
ее разновидностях — к себе, к близким, к достойным людям, к идеям и
пр , и мимесис — идентификация с окружающими людьми, с лидерами,
стремление подражать им, слиться с ними, спрятаться за них.
Мощно выраженный у горских народов индивидуализм — это веками
сложившееся оружие против опасностей, на каждом шагу
подстерегающих человека в горах. Там, где никто не придет на помощь,
где ты сам должен не оступиться, удержаться при падении, сообразить,
где таится опасность лавины или камнепада там индивид надеется на себя,
бережет и любит себя и продолжателей своей жизни, своего рода: жену,
детей, семью, тейп. У горцев во всех регионах мира — сильное,
многогранное либидо. Какправило, их объединения для набегов, войн,
обороны — кратковременны, нестойки. В отличие от жителей равнин, их
миметические тенденции даже в толпе не всегда преобладают над
эротическими, либидозными.
Угроза военной смерти, резко усилив мимесис чеченцев, т. е. их
стремление походить на лучших, усилила и их либидо: любовь к себе, к
родным людям и еще, это важно, к тем, с кем мимесис подталкивал
объединиться, слиться в бесстрашной борьбе.
Можно полагать, что оппозиция либидо и мимесиса присущая
городским массам, размывается, перестает действовать у горцев в экстре-
мальных ситуациях. Сдаваясь, либидо и мимесис создают мощную смесь
824 • Глава 5
отваги, любви, гордости, находчивости и физической выносливости.
Возможность почти мгновенного возникновения такой человеческой
массы запрограммирована историей горцев. С этой воодушевленной,
сплоченной массой вооруженного и мирного населения столкнулась
российская армия — неожиданно для своих военачальников и
кремлевских экспертов по национальным делам. Не одолев
противостояние горцев, российские федеральные войска были вынуждены
уйти из Чечни после первой чеченской войны в 1996 г. А после второй
чеченской войны, уже в начале XXI в. там были признаны
целесообразными властные органы, созданные с учетом психологии
горского этноса.
Однако тяжелейший массовый стресс, пережитый населением,
создает немало трагических «последействий». Об одном из них,
характерном для людей, психологически изнуренных войной, — в
следующем разделе.
5.5.3. Конверсионные расстройства детей и женщин в Чечне (декабрь

2005 г. —январь 2006 г.). «Эпидемия» индуцированных болезней или
массовая истерия?
В России, переживающей «переходный период» в конце XX и в

начале XXI в., немало людей, не выдерживающих экономических и
социальных «неудобств», страдает невротическими и психологическими
«болезнями стресса». Им больше подвержены дети с еще не окрепшими
организмами и не полностью сформировавшимися адаптационными
структурами личности. Это может обуславливать у таких детей
девиантное поведение, ведущее к правонарушениям [Иванов В.Д., 1996;
Савельев А. И., 2006 идр.]. Однако это не носит массового, условно
говоря, «эпидемического» характера [Долгова А.И., 1981 и др.].
Массовидный характер детская преступность может приобретать при
изоляции подростков в закрытых учреждениях разного типа и в
пенитенциарных заведениях [Плотникова А.Н., 2006].
Однако массовое, как бы «заразительное» девиантное поведении
детей (преимущественно девочек) возникло из-за тяжелейшего «стресса
жизни», поразившего большую часть населения в Чеченской Республике в
2005—2006 гг. после двух жестоких
чеченских войн. Своевременные организационные и лечебно-
профилактические мероприятия предотвратили перерастание девиантного
поведения в преступное.
А. Хронология конверсионной болезни в Чечне. Мы предлагаем
хронологично рассмотреть и проанализировать происходившие в Чечне
расстройства психики детей.
Эпидемически распространяющиеся психогении, когда все новые и
новые психически здоровые люди «заражаются» от уже страдающих
душевным расстройством, казалось, остались в далеком прошлом.
Известны массовые истерии Средневековья, когда тысячи людей,
преимущественно женщин, в разных странах Европы впадали в
болезненные состояния с эмоциональным и двигательным возбуждением
(с криками, воплями, неудержимыми «танцами» и др.), с вегетативными
расстройствами (с икотой, рвотой, удушьем и др.). Эта массовость и
однотипность пугающей симптоматики истолковывалась церковниками
как проявление дьявольской власти над этими людьми. И вот в XXI в. мы
стали свидетелями подобной массовой психической эпидемии (греч. — ері
— над + demos — народ = нечто, распростершееся над народом,
повальное заболевание) в декабре 2005 г. в Чеченской Республике.
То, что не сразу был поставлен диагноз множеству заболевших там
детей, что не все врачи с ним согласились, и, главное, то, что после,
казалось бы, полного излечения начались рецидивы заболевания, еше и в
более тяжелой форме. Все это заставило провести анализ этого
заболевания с подробным рассмотрением его распространения и течения.
Утром 16 декабря 2005 г. в Шелковском районе Чечни, в станице
Староглазовской странная болезнь поразила четырех девочек- чеченок и
двух молодых женщин. С утра в школе, а потом уже в больнице у них
время от времени возникали краткие приступы удушья, судороги рук и
ног. Они падали и в ужасе кричали.
Глава района оповестил всех, что это следствие нервно-
паралитического или психотропного воздействия. К концу дня было уже
двенадцать заболевших учениц той школы и две женщины, работавшие в
ней. У всех одинаковые симптомы: онемение рук, ног, судорожные
припадки, тошнота, озноб, слабость и пугающие приступы удушья. Они
длились по несколько минут и повторялись 4-5 раз за день. По всей Чечне
прокатился слух о «поражении детей в станице Староглазовская либо
боевыми отравляющими веществами, либо радиацией» (РИА «Новый
регион». 20.12.2005 г. 9:55). Местные врачи подтверждали этот диагноз.
Здесь следует напомнить, что с 1994 г. в Чечне началась крово-
пролитная война: российские войска сражались с чеченскими «не-
законными бандформированиями», а говоря попросту, с хорошо
организованными из местных жителей-чеченцев партизанскими отрядами.
В 2002 г. активные бои сменились диверсионными действиями:
подрывами мин на дорогах, снайперскими убийствами, захватом
заложников, отравлением земли и источников воды. К 2006 г. было
спровоцировано — самое страшное, что может быть у горцев, —
множество случаев кровной мести. Стали частыми исчезновения людей,
взрывы домов, расстрелы и неизвестно кем обезображенные трупы.
Накануне странного заболевания чеченских девочек по Чечне промчалось
очередное пугающее сообщение: «В столице, в Грозном обнаружен
мощный источник радиоактивного излучения, превышающий допустимый
уровень в 58 тысяч раз» (ИА REGNUM. 15.12.2005 г. 22:42). За истекшее
десятилетие Чечня превратилась из процветающей курортной
северокавказской республики в единый, сплоченный, больной социально-
этнический организм, где все, про все, про любую угрозу мгновенно
узнают, где все жители все время эмоционально перевозбуждены. Одни
страхом, другие — злобой, где люди одержимы либо жаждой мести, либо
мучительной обязанностью мстить. При этом они упорно трудились,
поддерживая свою жизнь.
К.А. Идрисов обследовал 508 семей (1935 человек), проживающих в
826 • Глава 5
Чечне. 69,5 % из них были психотравмированы из-за боевых действий. В
31,2 % случаев психотравм развился посттравматический стресс. От него
чаще и сильнее страдают женщины [Идрисов К.А., 2003. с. 445-4491.
По мнению чеченских психиатров и психологов, в разные периоды
«чеченской войны» до 90% жителей Чечни стали не- вротизированы и
психопатизированы (надеемся — эта цифра преувеличена). Мной названо
такое состояние «чеченским стрессом». Наши многолетние исследования
показали, что его главные проявления — это (а) отчаяние из-за долгих
безысходных всеобщих несчастий, (б) частое острое горе, переживаемое
над убитыми близкими людьми, неизбывное горе памяти о них и (в)
мучительная, иссушающая душу и тело тоска из-за попранной чести
горцев, из-за поруганной и разрушенной родины.
Жуткий, до сих пор не изученный и не понятый феномен реализовался
в Чечне— «дети чеченской войны». Они родились во время войны, росли,
окруженные людьми с «чеченским стрессом». Они не знали спокойной,
мирной, нормальной жизни. Невозможно было представить их душевного
состояния, когда
Психосоциальный субсиндром стресса. Общение при стрессе• 865 среди
них вдруг возникла эпидемия «таинственной болезни» с удушьями,
судорогами, ужасом и истерикой.
Может показаться странным, что высококвалифицированные

чеченские психологи и психиатры, а таких немало, учитывая психо-
социальное напряжение в Чечне, не обратили внимание на массово-
истерические особенности болезни чеченских детей: на характерные для
истерического невроза симптомы и на то, что почти все заболевшие были
девочки и женщины, а ведь это характерно для «эпидемий истерии». Но
есть объяснения такой «невнимательности» чеченских специалистов.
Последнее десятилетие с ужасами и героизмом гражданской войны
обострило этническую гордость чеченцев, обострило их чувствительность
к престижности поступков, мнений, к достойному и недостойному
поведению в беде и в горе. Представление о престижности распро-
странялось на стойкость раненых и больных, и на интерпретацию
болезней. Потому хотя уже 21 декабря врачи сообщили, что «отравленные
дети бьются в истерике», но тут же слово «истерика» было, как
непристойное, отброшено, его не использовали потом ни в каких
сообщениях; акцент ставился на «отравлении» как причине болезни детей.
Действительно, разве могут гордые горянки биться в истерике, как
какие-то худосочные барышни? А вот быть зверски отравленными
злобными врагами — это достойно! Социальная, национальная гордость
— мощный фактор, формирующий массовые процессы в обществе и
индивидуальные поступки. Особенно ярко это проявляется в этносах,
переживающих общий стресс с горем и героизмом. Эта защитная
психологическая установка, видимо, стала основной причиной
ошибочного диагностирования массовой болезни чеченских детей в
декабре 2005 г
Но вернемся к ее эпидемическому распространению в Чечне. За двое
суток после первых сообщений об «отравлении» детей заболевание
распространилось на ближайшие селения. Школы, где были заболевшие,
временно закрыты и взяты под охрану милицией. Местное телевидение
показывало конвульсии и крики детей. На интернет-сайте «незаконных
чеченских сепаратистов» появилось шокирующее сообщение, что якобы
«причиной отравления детей в Шелковском районе является радиация,
целенаправленно распространяемая российскими властями с целью
ликвидации чеченского генофонда ... и преднамеренные экологические
загрязнения ... с помощью специальных приборов для массового пора-
жения детей в местах их скопления, особенно в образовательных
учреждениях» (РИА «Новый регион». 26.12.2005 г. 8:22).
Несмотря на то, что никаких следов отравляющих веществ и радиации
не обнаружено ни в школах, ни в селах, ни вокруг них,
28 ПСИХОЛОІИЯ стресса
828
все же 20 Глава 5
декабря заболевшие с симптомами все той же странной болезни
были уже в разных отдаленных селах Чечни: болели 43 девочки, 6 женщин
и только один мальчик.
Вот как описывает болезнь своих дочерей Айзан Асхабова: «Во время
школьной линейки первой упала Динара. Ей стало плохо, она потеряла
сознание. По словам Динары, она почувствовала запах, напоминающий
“Белизну” (бытовой отбеливатель). Появилось удушье. Затем то же самое
произошло с моей дочерью Заретой. После этого дочь стала реагировать
буквально на все запахи. Обострение происходит от дезодорантов, духов,
т. е. любых вещей, имеющих резкие запахи. Реагируют даже на цвет
таблеток, как будто чувствуют состав этого лекарства. В короткие
промежутки времени состояние все время меняется. Приступы
начинаются неожиданно. Зарета начинает бредить, потом наступает
удушье, боли в суставах, в животе, конвульсивное состояние, как у
эпилептиков. Временами появляется отрыжка подобно выделению газов.
С момента заболевания, пока ее в больницу не доставили, Зарета не могла
ничего проглотить. Все застревало в горле, даже вода. Теперь уже есть
изменения, дочь начала понемножку кушать» (HARAGNUM. 23.12.2005 г.
17:51).
О заболевании детей в Чечне регулярно сообщали все средства
массовой информации России. Президент Российской Федерации заявил:
«Если чеченское правительство считает, что республике нужна
дополнительная помощь со стороны Москвы по поводу массового
отравления и с невыясненными обстоятельствами болезни детей, мы
сделаем все, что от нас зависит ... только нужно быстрее понять причину
того, что там происходит» (РИА «Новый регион». 22.12.2005 г. 8:07).
21 декабря вечером, когда количество якобы отравившихся было 70
человек, Главный санитарный врач России Геннадий Онищенко сообщил,
что причины массового отравления чеченских детей пока не выявлены
[Онищенко Г., 2005, с. 2].
Первые же сообщения о странной болезни чеченских девочек
наталкивали на мысль о массовой истерии. Однако только 21 декабря мне
удалось сообщить об этом корреспондентке всероссийской газеты «Труд»
Светлане Сухой: «Если же говорить о психике, то можно утверждать
одно: население Чечни уже давно — по меньшей мере десять лет — живет
в состоянии особого массового посттравматического стресса. Он не
похож, например, на стресс солдат, вернувшихся с войны. Это особое
явление длительного психопатологического состояния, в котором живут
тысячи людей. Я называю это “чеченским стрессом”. Мне не раз
приходилось работать в Чечне, знаю там многих медиков. Некоторые
чеченские психиатры полагают, что более 90 процентов населения
страдают от посттравматического стресса. На этом фоне очень легко
могут возникать массовые истероидно-стрессовые состояния — некая
форма массовой истерии, которая была хорошо известна во времена
Средневековья и проявлялась то как охота на ведьм, то как кликушество.
Судорожные состояния очень похожи на “пляску святого Витта”, которая
тоже случается во время истерических приступов. Важно и то, что
большинство пострадавших — девочки и женщины. А ведь хорошо
известно, что истерия — преимущественно женская болезнь. К
сожалению, особых поводов для возникновения таких истерических
состояний искать в Чечне не приходится — там то и дело происходят
кражи людей, взрывы или убийства» [Китаев-Смык Л.А. (ред. С.М.
Сухая), 2005]. В тот же день наше мнение было сообщено Светланой
Сухой Главному санитарному врачу России Г. Онищенко, а 22 декабря
доложено им Президенту России. И все же, будучи санитарным врачом, Г.
Онищенко не точно сформулировал диагноз заболевания чеченских детей
как «псевдоастматический синдром психогенной природы или массовая
социогенная болезнь» (ИА REGNUM. 22.12.2005 г. 16:22). Ведь известно,
что псевдоастматический синдром не бывает массовым. А вот
истерический невроз может быть массовым у больших (и у малых) групп
людей, изнуренных психотравмами.
Надо заметить, что в настоящее время в некоторых психиатрических
направлениях пересматриваются представления о сущности неврозов,
меняются толкования этого вида расстройств; в связи с этим нет
определенности при наименовании неврозов, в частности их истерических
форм. Некоторые психиатры, утверждающие, что неврозы могут быть
только у сложившихся, взрослых личностей, что у детей (даже
великовозрастных) не может быть истерии. Однако, в экстремальных
достаточно длительных условиях существования происходит достаточно
быстрое, раннее взросление и иногда с формированием травмированной
личности. В связи с этим сейчас не преодолены затруднения в выборе
наименований для тех или иных невротических расстройств.
«Преходящие диссоциативные (конверсионные) расстройства,
возникающие в детстве и в подростковом возрасте» описаны в МКБ-10,
рубрика F 44.82, а такие расстройства у взрослых — в F 44.88. Мы и
дальше будем использовать принятую в российской патопсихологии (и
психиатрии) традиционную терминологию.
В те дни по Чечне разнесся «кошмарный слух, якобы создано какое-то
специальное оружие, которое поражает только женский организм» (ВВС
Russian.com. 22.12.2005 г. 14:37). И уже на следующие сутки «несмотря на
прогнозы спада заболеваемости, количество больных стало расти быстрее,
чем в предыдущие дни» (Газета.ru. 22.12.2005 г. 18:52). Главный нарколог
Чеченской Республики Мусса Дальсаев, не отвергая отравление как
первопричину детских заболеваний, отметил психогенный характер
массового распространения болезни. Он потребовал: «Ситуация утрясется,
когда перестанут нагнетать ситуацию средства массовой информации и
демонстрировать состояние детей на телеэкранах» (НТВ. 22.12.2005 г.
14:12). В тот же день, 22 декабря, отвергая главенствующую до того
версию об «отравлении» детей, главный врач детской клинической
больницы Султан Алимхаджиев после консультаций с психиатрами
заявил, что у детей «массовое психическое расстройство. У нас лежат 19
детей, и все вне приступа они совершенно здоровы, — заявил он
корреспонденту газеты “Известия”. — Приступы повторяются через 2-3
часа. Мы беседовали с многими психиатрами России, и все склоняются к
тому, что это массовое явление, связанное с ожиданием каких-то
страшных событий. У детей тяжелая психологическая травма от военных
830Пока рядом с ними находятся родители и психологи, всеГлава
действий. в 5
порядке. Но если у кого-то начинается приступ, его подхватывают и
остальные» (РИА «Новый регион». 22.12.2005 г. 11.58). В сообщении
детского врача названы причины эпидемии — «военные действия,
невротизи- ровавшие детей», и описан процесс психологической
индукции, конверсирующий истерические приступы.
Дальсаев поддержал его, сформулировав диагноз: «псевдоаст-
матический синдром психогенной природы или массовая социогенная
болезнь» (Время новостей. 23.12.2005 г. 11:33).
Возглавивший прибывшую в г. Грозный медицинскую комиссию
психиатр Зураб Кекелидзе, конечно, видел неполноту вышеприведенного
диагноза. Но как опытный врач и талантливый психолог, знающий
особенности северокавказской ментальности, понимал, что не надо
упоминать слова «массовая истерия» и «истерический невроз», т. к. это
будет травмировать этническую гордость чеченцев, имеющих обыденное
осуждающее мнение об ♦истерии», «истерике». Чтобы психиатрически
точно сформулировать диагноз массового заболевания детей в Чечне, он
заменил термин «истерический синдром», указанный нами, на выражение
«конверсионный синдром», также используемый для обозначения
истерической формы невроза.
Истерия относится к психическим конверсионным болезням (от лат.
konversion — переворот, подмена), при которых происходит как бы замена
одних симптомов, прямо вызванных заболеваний, другими, не связанными
с болезнью, но наиболее адаптивно-защитными, т. е. «полезными» для
человека в сложившейся экстремальной ситуации. Так, если у первых
заболевших школьниц была, например, обида на несправедливость, но они
знали, что протест бесполезен, то у предрасположенных к истерии девочек
мог начаться протестный истерический припадок, с удушьем, судорогами,
воплями и вегетативным кризом. Первые заболевшие «заражали»
(индуцировали) и других детей, страдающих долгие годы (вернее, всю
свою жизнь1) от психотравм чеченской войны
Внешние манифестированные проявления (симптомы) истерии, как
указывалось выше, чаще случаются у женщин, тем более удевочек. Е.Г
Дозорцева с соавторами обнаружила значительные гендерные различия
посттравматического стресса у детей: «В отличие от мальчиков,
последствия психологической травматизации удевочек охватывают не
только соматическую сферу, но и более широкие эмоционально-
личностные структуры» [Дозорцева Е.Г., Калачев М.А., Макушкин Е.В.,
Терехина С.А., 20051.
Мужчины страдают истерией «скрытно», у них симптомы не
демонстративны и переживаются «внутри», конечно, травмируя психику.
Особенности психологического состояния больных девочек и их
душевный настрой характеризует один случай. Известный по всей Чечне
исполнитель патриотических песен Ваха Умархаджиев организовал свой
концерт в детской больнице, чтобы подбодрить «отравленных». Их
реакция при первых же песнях была неожиданной: девочки кричали,
рыдали, возмущались певцом, у некоторых возобновились припадки
удушья. Они, негодуя, прогнали Ваху: «Уходи! Нам не нужны твои песни»
Концерт был сорван [Маринин М., 2005, с. 4]. Почему случилось такое?
Потому что шлягеры Умархаджиева очень стеничны и агрессивны, их
боевой ритм и страсть исполнения призывают к борьбе, возвращают слу-
шателей в опасность. Такое пение восстанавливает у чеченских мужчин
этническое представление о себе, как о победителях, поколебленное за 15
лет войны. Однако агрессивный, будоражащий душу настрой песен
оказался неприемлем, нетерпим психикой девочек, изнуренной
посттравматическим стрессом. Тем более что женская душа (психика) во
многом антагонистична мужским идеалам ярости сражений и
самоотверженности побед Услышав песни Умархаджиева, дети,
начинающие выздоравливать, вновь оказались среди психотравмируюших
звуков войны и бурно отвергли бравурную агрессию.
Итак, окончательный диагноз массового заболевания чеченских детей:
«конверсионный судорожный синдром» (ИА REGNUM. 23.12.2005 г
19:51). Доктор З.И. Кекелидзе отметил массовый эпидемический характер
болезни: «У пострадавших зафиксирован эффект психологического
заражения. Это когда одному человеку плохо, то передается другим,
сначала обморочные состояния, затем судороги». Кекелидзе особо
подчеркнул, что «нужно разработать концепцию психологической и
социальной реабилитации всего населения республики. Без этого ни о
какой ?іеабилитации, психологической интеграции речи быть не может»
там же).
Неизвестна причина, спровоцировавшая припадки у четырех девочек,
заболевших первыми 16 декабря 2005 г. Вряд ли можно достоверно ее
узнать. Возможно, был прав Салтан Алимхаджанов, предполагая, что
«психогенный фактор мог лишь спровоцировать рост заболеваемости, но
не стать первопричиной. Заболевание детей явилось следствием
воздействия неизвестных веществ, но ежечасный рост числа заболевших
уже являлся психогенной реакцией, вызванной страхом заболеть. В
мировой практике подобные случаи известны» (Газета.ги 22.12.2005 г.
18:52). Менее яркие и не столь многочисленные заболевания, как в Чечне,
были в Армении во время землетрясения в г. Спитак в 1989 г., в Америке,
во время природных и техногенных катастроф в 2001 -2002 гг., в Швеции,
где беженцы пережили стресс.
Возможна и другая причина психогенной эпидемии в Чечне. Любая,
казалось бы, незначительная психотравма (обида, ссора, плохая отметка,
порицание учительницы и др.), тем более очередная семейная трагедия из-
за терроризма, — все они могли спровоцировать истерические припадки у
чеченских детей, с их постоянно (всю их детскую жизнь!) травмируемой
психикой. «Психогенные расстройства нередко развиваются под
действием только повторных психотравмирующих событий, — писал
признанный авторитет психиатрии В.Я. Гиндикин с соавторами,— этот
феномен был обозначен А.Д. Сперанским как “второй удар” и в
дальнейшем подчеркивался многими авторами (Гиляровский В А. 1946 и
др ) как очень важный фактор в развитии психогений. Повторная травма
расценивалась как “капля, переполняющая чашу”, даже если сама по себе
она была и не значительной. При повторных психогенных травмах первая
из них как бы подготавливала почву для возникновения реактивных
состояний» [Гурьева В.А., Гиндикин В.Я., Макушкин Е.В., 2005, с. 48].
832
Б. Средневековые Глава 5
массовые конверсионные болезни. В нашем сообщении
корреспондентке газеты «Труд» Светлане Сухой (см. выше) мы
сравнивали массовую истерию детей в Чечне с эпидемиями истерий в
средневековой Европе. Насколько правомерно такое сравнение?
Описанию средневековых эпидемий демономании и истерических
припадков у женщин, вовлеченных в эти эпидемии, посвящены горы
литературы [Ли ГЧ, 1911-1912; Бич и молот: охота на ведьм в XVI-XVIII
вв., 2005 и др.]. Чтобы хоть немного приблизить читателя к
представлению о демономаниях Средневековья, приведу описание одного
события в капитальном труде Чарльза Мак-Кая, изданном более 150 лет
тому назад. «Редкостный случай повального страха перед ведовством
произошел в 1639 году в Лилле. Набожная, но не совсем психически
нормальная дама Антуанетт Буриньон открыла в этом городе школу для
девочек. Однажды, войдя в классную комнату, она вообразила, что видит
большое количество черных ангелочков, витающих над головами детей.
Не на шутку встревоженная, она рассказала об этом ученицам и велела им
остерегаться дьявола, чьи бесы парят над ними. Глупая женщина
повторяла эту историю изо дня в день, и сатана с его слугами стали
единственной темой для разговоров не только между девочками, но и
между ними и учителями. Вскоре одна из учениц сбежала из школы.
Когда ее вернули обратно и допросили, она сказала, что не убегала, а была
унесена дьяволом и что она — ведьма с тех пор, как ей исполнилось семь
лет. Услышав это заявление, некоторые другие школьницы стали
корчиться в судорогах, а придя в себя, признались, что они тоже ведьмы.
В конце концов все они, в количестве пятидесяти, запудрили друг дружке
мозги до такой степени, что сделали коллективное признание в ведовстве
и поведали, что посещают домданиели, или сборища демонов, летают по
воздуху на помелах, лакомятся плотью младенцев и могут проползать
через замочные скважины.
Жителей Лилля эти разоблачения поразили. Духовенство поспешило
начать расследование; многие священники, надо отдать им должное,
открыто заявили, что все это дело не стоит выеденного яйца, — многие, но
не большинство, которое энергично настаивало на том, что признания
детей имеют законную силу и что нужно сжечь их всех как ведьм в
назидание другим. Несчастные родители со слезами на глазах умоляли
следователей-капуцинов сохранить жизнь их юным чадам и настойчиво
утверждали, что те — не ведьмы, а жертвы ведовства. Это мнение в
конечном счете и одержало верх. Антуанетт Буриньон, вбившая детям в
головы абсурдные и опасные мысли, была обвинена в ведовстве и
допрошена следственной комиссией. Обстоятельства дела представлялись
настолько неблагоприятными для нее, что она решила не дожидаться
повторного допроса. Изменив, насколько это было в ее силах, внешность,
она поспешно убралась из Лилля, избежав преследования. Останься она в
городе еще на четыре часа, ее сожгли бы по приговору суда как ведьму и
еретичку. Остается надеяться, что она, независимо от дальнейшего
местопребывания, осознала всю опасность вторжения в неокрепшие
детские души и что ей больше никогда не доверяли работу с детьми»
[МскКау Charles, 1841; Маккей Ч., 2003, с. 651-652].
Известный исследователь женской истерии профессор
A. М. Свядощ, опираясь на учение В.М. Бехтерева [Бехтерев В.М., 1921],
высказывался против распространенной оценки средневековых
демономанических эпидемий как массовой истерии: «При истерии
больные скорее могли бы отправить на костер инквизиции ненавистных
им лиц, обвинив их в колдовстве, чем попасть самим. Утверждение
некоторых авторов, что среди примерно 9 миллионов сожженных на
кострах инквизиции большинство составляли больные истерией, является,
по нашему мнению, явно ошибочным» [Свядощ А.М., 1997, с. 167].
Конечно, Свядощправ, не все казненные были истериками и истеричками,
возводившими на себя напраслину: будто они слуги дьявола. Многие
были сожжены, повешены, колесованы, обвиненные мстительными вра-
гами, завистливыми соседями и психопатами. Тогда массы легко
поддавались повальному ужасу перед кознями дьявола, ведьм и колдунов,
насылающих чуму и неурожаи, и требовали наказания всех,
подозреваемых в колдовстве; и их поддерживала в этом церковь. В те
времена была известна поговорка: «Свирепость какого льва, какого тигра
сравнится с неправедной яростью набожных?» [MckKay Charles., 1841;
Маккей Ч., 2003, с. 650].
B. Женская предрасположенность к истерии. Но почему огромное

большинство казненных по приговорам инквизиторов были женщины?
Почему многие женщины сами оговаривали себя? Зачем извивались в
судорогах, рычали как звери, якобы околдованы?
Чтобы ответить, надо напомнить, что из-за частых войн, эпидемий,
голода и большой смертности детей, дорогих сердцу матери, из-за осо
бенностей культурного, политического, демографического развития
общества во времена Средневековья во многих странах Европы жизнь
женщины была трудной, и становилась причиной массовых женских
неврозов. Естественно, форма истерических припадков соответствовала
«моде» того времени, и прежде всего «моде» на пристрастие к «борьбе с
дьяволом». Одни истерички и психопаты истово искали и убивали
колдунов и ведьм. Другие представляли перед всеми свою одержимость
дьяволом, как причину трудной жизни. И тут уж женская художественная,
творческая натура, не сдерживаемая ни сознанием, ни волей, превращала,
конверсировала сексуальную угнетенность в псевдовоспоминания
(конфабуляции) своих дьявольских сексуальны оргий.
Таким странным был «феминизм» Средневековья с имитацией
особого, исключительно женского права на сношения с дьяволом, на
Психосоциальный сущность
волшебно-ведьминскую субсиндромженщины.
стресса Общей е при
Борясь с стрессе
«мистическим 834
феминизмом», их живьем сжигали на кострах. Так были ли они ис-
теричками? Разве могла быть «полезной и желательной» смерть в му-
чениях? Могла, и не мало для кого. Истерическая жажда признания
людьми себя как значимой личности, делало костер «полезной» для этого
сценой. Потребность в драматичной нетривиальности жизни превращала
казнь в событие, кажущееся истерику «желательным». Да и чужая боль,
мучения других казнимых не будили сопереживание у истерических
натур. А своя собственная боль, пока ее нет, отторгалась как то, что не
может случиться. И только попав в пыточные камеры, несчастные
«ведьмы» понимали весьужас случившегося, но было поздно: их отказ от
прежних признаний в соитиях с дьяволом истолковывался судьями как его
же козни.
Итак, во-первых, в демономанических эпидемиях женская истерия,
конечно, занимала значимую часть. И второе, индуцирование,
«заражение» демономанией легче происходит среди невротиков. Яркая,
влекущая эмоциональность ведьм индуцировала еще и многих здоровых
женщин. Таким образом, массовые измененные психические состояния
можно расценивать (диагностировать) как эпидемии истерии, в
распространении которых психическое индуцирование, прежде всего
невротиков имеет решающую, главенствующую роль.
Г. Трудности дифференциальной диагностики конверсионных

заболеваний. Но вернемся к приступам «странной болезни» чеченских
детей и спросим, зачем возникают удушье, судороги, отрыжка, обморок,
страх и др. Обломки, фрагменты каких защитных действий в них
проявляются? Какой смысл в этих, казалось бы, бессмысленных
действиях? Обморок — это пассивная оборонительная реакция,
«тотальный уход» от неизвестной или неодолимой опасности (см. 2.1.5).
Страх — эмоциональное сопровождение обороны и бегства от угрозы.
Отрыжка может быть фрагментом рвоты — защитного выбрасывания
съеденных ядовитых продуктов или токсических метаболитов (см.
3.1.4.Г). Но есть ли оборонительное предназначение в судорогах и
удушье? Судорожное движение ног и рук (в Средневековье их называли
«пляской святого Витта») — это элемент несложившихся
(рассыпавшихся) оборонительных движений руками и «бега от врага».
Краткие приступы удушья могут быть судорожно задержанными
рыданиями, т. е. тоже реакцией, зовущей на помощь, при стрессе
отчаяния. Итак, во всех проявлениях истерических припадков у чеченских
детей видны фрагменты защитно-оборонительных действий.
Конечно, психогенная эпидемия, в Чечне в декабре 2005 г. лишь
отчасти сопоставима с массовыми психозами Средневековья В Чечне она
стала возможной и даже неизбежной из-за общей психотравматизации
населения чеченской войной и ее последствиями.
Надо учитывать еще один фактор, способствующий превращению
одиночных истерических приступов в массовые «заражения» этим
заболеванием. За годы войны у чеченцев возник гендерный кризис, из-за
которого патриархальная роль мужчин была поколеблена. Мной
неоднократно публиковались результаты исследований этого феномена в
Чечне как социальной болезни [Китаев-СмыкЛ.А ,2001; 2004] Гендерный
кризис нарушал роль мужчин, как победителей любого врага, любого
несчастья. Из-за этого женщины-чеченки как бы «всплывали» на роли
защитниц, «отбивающих» у солдат своих мужчин во время «зачисток», а
женщины, оставшиеся без мужчин, матриархально управляли хозяйством,
становились неформальными лидерами в местных органах власти. И вот
чеченские врачи и психологи не смогли противостоять такому
«матриархату» — печальному следствию войны, не смели отбросить
яростно отстаиваемую женщинами- матерями не подтверждаемую, но
«почетную» версию «отравления» детей как причину таинственной
болезни с судорогами и удушьем.
Врачи, лечившие «истерию» в Чечне, оказались перед дилеммой С
одной стороны, надо было избавить заболевших людей от частых
психотравм, «обыденных» в этом регионе, т. е. вывести их для лечения в
нормально-спокойной местности. Однако, с другой стороны, лечение в
благополучных условиях и особенно повышенное внимание там
журналистов удовлетворяло так называемые рентные потребности,
свойственные больным истерией. Хорошо известно, что это не вполне
осознаваемые ими обусловленные болезнью претензии на льготы,
субсидии, пособия, пенсии и т. д., т. е. на «ренту»,. Если идти «на поводу»
у рентных тенденций, это ведет к рецидиву истерии и к формированию
невротической личности Действительно, у детей, возвратившихся домой,
в Чечню, после санаторного излечения, возникали рецидивы болезни. Не
желая этого, их провоцировали матери Объединившись в «комиссии» и
«комитеты», некоторые из них настаивали на том, что их дети
«отравлены» и требовали дальнейших расследований и финансовой
помощи Чеченской Республике.
В соответствии с важнейшей закономерностью рентных кон-
версионных (истерических) болезней, их рецидивы были тяжелее,
мучительнее, чем первичные невротические расстройства: «Некоторые
дети, проходившие реабилитацию в санаториях в Ставропольском районе,
чувствуют себя гораздо хуже. Теперь, как рассказывали родители
пострадавших, во время приступов у детей из носа течет кровь, чего не
было раньше. У тех, кто не проходил лечения в Ставрополе, подобные
явления не наблюдаются» (РИА Новости. 21.02.2006 г. 11:22). Врачебные
наблюдения подтверждали, что рецидивы протекают тяжелее. При этом
основную причину возобновления болезни врачи и психологи видели в
нагнетании панических страхов средствами массовой информации (там
же).
Здесь еще раз напомню, что конверсионный синдром с его рентными
тенденциями формируется, в основном, подсознательно. Страдающие
люди, тем более, дети, не понимают, полностью не осознают того, как их
подспудные желания формируют симптомы болезни.
Д. Этапность конверсионных, индуцированных расстройств. При

массовых рецидивах конверсионного синдрома проявляется еще одна его
закономерность. Будто для поддержки первых заболевших «выступает»,
начинает836
болеть с той же симптоматикой «второй эшелон». В Чечне ужеГлава
в 5
начале 2006 г. «второй волной» заболевших стали в большинстве
взрослые женщины: 23 февраля с симптомами «отравления неизвестным
веществом» в больницу доставлены 6 учительниц, уборщица и 4 ученицы
школы станицы Старо- Щедринская (ИД Коммерсант. 23.02.2006 г. 22:29).
Заметим упорство, с которым причиной таинственной болезни СМИ
продолжали называть «отравление», и то, что оно случилось в ритуальный
День борьбы за независимость Чечни (а этот же день был праздничным
Днем Российской армии, воевавшей с чеченскими повстанцами).
Однако конверсионное (истерическое) заболевание, формируемое
глубинами сознания, у женщин, болевших «второй волной», побуждается
стремлением поддержать несчастных, раньше заболевших детей. И термин
«рентная болезнь» — условное выражение, не усматривающее стремления
к материальной выгоде заболевших. «Пусть на нас обратят внимание,
чтобы хоть чуть-чуть улучшить нашу трагическую жизнь», — вот что
лежит в подсознании страдающих массовым конверсионным синдромом в
Чечне.
Таким образом, распространяющаяся истерия стала лишь очевидной
вершиной айсберга массовой невротизации населения после трагических
12 лет войны, террора, разрухи и безнадежности.
Обратим внимание на то, что эпидемиям предшествуют краткие,
локальные «вспышки» этого невротического заболевания. Оно бывает
слабо, не ярко выражено и охватывает не многих людей. Если не обращать
должного внимания на такие «предтечи» эпидемий истерии, то ее
вспышки с каждым разом будут вовлекать все большие массы людей, все
ярче страдающих. Такими предтечами в Чечне в сентябре 2005 г. были
заболевания школьниц в станице Старо Щедринской. Но там не обратили
особого внимания на судорожные приступы с затрудненным дыханием,
расценив их как некие банальные отравления неизвестно чем. Массовый
истерический феномен «затаился» и более массово и ярче проявился в
декабре того же года в нескольких станицах. Надо сказать, что
декабрьский рецидив, подробно описанный выше, следует оценивать как
очередную предтечу большой эпидемии конверсионных (истерических)
заболеваний. Если бы он не был диагностирован и не приняли бы
должных мер для его купирования, то эпидемия истерии захватила бы весь
регион, перебрасываясь в соседние.
В заключение этого раздела рассмотрим этапность динамики
эпидемически распространяющихся индуцированных расстройств.
Конечно, это один из вариантов такой динамики.
1. Главным условием их распространения оказывается то, что в регионе,
где они, возможно возникла и долго длится (месяцы, годы)
эмоционально напряженная обстановка, невротизи- рующая население.
Ее причиной может быть социально-политическая либо военная,
экономическая или религиозная ситуация.
2. На ее фоне происходит локальное нагнетание эмоционального,
морального и когнитивного напряжения (жуткие слухи, «поиски
врагов», возмущенные толки и т п )
3. Это приводит к разделению властных и силовых групп общества,
имеющих разные цели и методы удержания власти. Они оказываются в
противостоящих лагерях, что еще более усиливает накал
эмоционального напряжения в регионе.
4. Из невротизированного населения выдвигаются активные истерики и
психопаты (мужчины и женщины), стимулирующие (индуцирующие)
массы на «решительные» действия. Их лозунги: «Мы все на бой
пойдем... и, как один, умрем в борьбе за это!». Одновременно немало
пассивно фрустрирующих невротиков «затаиваются», «уходят» от
участия в социальных инициативах под лозунгом: «Моя хата с краю».
Это не спасает их от невротического развития личности
5. Наиболее слабые и ущемленные стрессом люди оказываются в
состоянии запредельного, но поначалу скрытого эмоционального
перенапряжения. Казалось бы терпеливо спокойные, они еще не
подозревают, на какие бурные протесты способны.
6. И вот тут любой эмоциональный стимул, малозначимый в спокойной
жизни (ссора, обида, грубое слово или необычное происшествие)
может стать толчком, запускающим общественный взрыв,
охватывающий массы.
7. В таких ситуациях женщинам свойственны истерические
(конверсионные) припадки, мужчины склонны к «бунтам
бессмысленным и беспощадным».
8. В них, в первую очередь, индуктивно вовлекаются истерики, затем
авантюрные личности, потом прагматики в надежде получить свой
«навар» от общественного кипения.
9 Еще до локальных взрывов (и тем более, когда они начнутся) ими, их
людской мощью пытаются воспользоваться в своих целях политики,
«общественники» всех мастей и силовые структуры.
10. Если не купировать локальные вспышки истерии интенсивными
медицинскими и административными мероприятиями, то возможна
обширная эпидемия конверсионных заболеваний
Е. Кратко о купировании конверсионных расстройств. Что можно

рекомендовать при массовых проявлениях (приступах) конверсионного
(истерического) синдрома?
Во-первых, лечебные процедуры.
- Медикам хорошо известно, что истерические приступы часто успешно
прекращаются (купируются) несколькими шлепками по щекам. Не
сильными, но обидными. Возможно такой медицинский способ был
невозможен по законам адатов (по обычайным законам) горцев Чечни.
Такое тактильно-шоковое воздействие не всегда бывает успешным
- Но возможен и другой способ быстрого купирования истерии. При
первых приступах удушья, судорог и др. надо сидящего человека
наклонить вперед (чтобы произошел полный выдох) и мягко прикрыть
ему рот и нос (пока он активно не воспротивится этому). Гиперкапния,
т. е. накопление углекислоты в организме больного, купирует приступ.
— У горцев издавна практиковался еще один способ прекращения
истерии. Уважаемый немолодой чеченец должен войти в больничную
палату и решительно пристыдить больных истерией: «Расходитесь по
838больше не ведите себя так недостойно»
домам, Глава 5
Во-вторых, медико-административные мероприятия.
— Не следует акцентировать внимание истероидных больных на
«исключительности», «опасности» и «престижности» их заболевания.
- Надо оградить их от представителей СМИ, ссылаясь на врачебную
тайну их болезни.
— Нужна психотерапия и разъяснительная, просветительная работа с
родными и близкими заболевших.
— Такие эмоциогенные медицинские мероприятия, как капельницы для
вливания лекарств, часто нежелательны, чтобы не провоцировать у
заболевших ощущения своей исключительности.
- Поездки в престижные санатории могут усилить рентные тенденции
больных.
В-третьих, без общего психологического, культурологического,
социально-политического и экономического оздоровления всего
населения региона невозможно предотвратить новые рецидивы массовых
конверсионных заболеваний. Только своевременное диагностирование и
массовое лечение купируют эпидемически индуцируемое конверсионное
заболевание (истерию).Для предотвращения таких эпидемий необходимо
психологическое, экономическое, политическое оздоровление региона.
Приведенные выше рекомендации и их обоснования были оперативно
опубликованы в Интернете (www. intelligent.ru), чтобы помочь врачам и
администрации Чеченской Республики, «погасить» там в зачатке
эпидемию конверсионных (истерических) болезней.
Однако с апреля 2007 г. приступы конверсионных заболеваний начали
возникать у девушек школьного возраста в соседней с Чечней Ингушетии.
Главной причиной, как и в Чечне, было нарастание политической
напряженности и террористические акты. «Мы выяснили, что приступы
начались после того, как ребята узнали об убийстве русской учительницы,
— рассказала корреспондентке “Новых Известий” лечащий врач девочек,
отказавшаяся представиться. — Их организм давал сигналы о нервной
истерии, а в основном они были здоровы» [Наздраче- ва Л., 2007, с. 6].
Пресса не смогла удержаться от нагнетания эмоциональной
напряженности у читателей. Сообщение о врачебно- установленной
истерии газета публикует под названием: «На нас ставили опыты»,
набранном очень большими буквами над фотографией трех печальных
ингушских девушек. И в тексте того сообщения педалировались
выражения «загадочная болезнь», «непонятные приступы», тогда как
симптоматика, описанная в этой же статье, указывала на определенный
диагноз — посттравматический истерический невроз: «Вчера в
Ингушетии пошли учиться девушки, которые полгода провели на
больничной койке с загадочным синдромом, выявленном первоначально у
детей в Шелковском районе Чечни. Сестры Заира и Мадина Гайдаровы, а
также еще их десять одногруппников в апреле этого года попали в
реанимацию с непонятными приступами. Все поочередно теряли
сознание, закатывали глаза, а некоторые бились в конвульсиях. Врачи
долго не могли поставить диагноз — одни были уверены, что подростков
отравили газом, другие утверждали, что это проявление коллективного
истерического невроза. Припадки у ребят продолжаются до сих пор... Они
уже научились предугадывать наступление коллективного приступа:
“Сначала темнеет в глазах, потом судорогами сводит ноги, а дальше я
проваливаюсь и ничего не помню, — рассказывает “Новым Известиям”
Мадина. — Если же рядом со мной находится моя сестра, то и она теряет
сознание. Такое случается, когда я переутомляюсь или нервничаю». И там
же: «Глядя на нее, трудно подумать, что она периодически страдает
странными припадками. Жизнерадостная девушка, улыбаясь,
секретничает о мальчиках со своими подругами по несчастью Анжелой и
Асей Гореевыми, которых тоже привезли на лечение» [там же].
Цитируемая газета не может уклониться от признанного врачами-
психиатрами диагноза, хотя статья наполнена сомнениями в нем, все же
цитирует врачебно-обоснованное суждение.
«Я тоже осматривал ингушских детей, у них психическое
расстройство, случающееся у субъектов с особой психикой, — заявил
«Новым Известиям» заместитель директора Института судебной
психиатрии им. Сербского Зураб Кикелидзе. — Стресс является
катализатором к развитию болезни. В коллективах, когда возникают
расстройства, существует эффект психологического заражения, что и
произошло в Ингушетии, а в свое время и в Чечне. При таких
заболеваниях очень важно не уйти в болезнь, и в этом должны помочь
родственники. Этим под- [юсткам нужен психологический фон и
полноценная жизнь» там же].
Добавим, что для этого необходима спокойная, мирная жизнь без
экстремизма и терроризма, без нагнетания средствами массовой
информации ажиотажа вокруг любого чрезвычайного происшествия.
Массовый тяжкий стресс (дистресс) затрагивает не только
ослабленные, беззащитные натуры, как описано выше. У всего населения
на территории, охваченной гражданской войной, изменяется психика, и не
сразу это заметно. Ниже описаны лишь некоторые психосоциальные
проявления стресса, как бы «выпирающие» из «общественного
подсознания» этноса, травмированного войной.
5.5.4. Ментальные трансформации при долгом массовом
стрессе
В этом подразделе — фрагменты нашей психотерапевтической книги

«Стресс войны. Фронтовые наблюдения врача-психолога» [Китаев-
СмыкЛ.А.. 2001]. В ней в беллетристической форме изложены результаты
психологических исследований, проведенных мной на второй чеченской
войне в 1998-2001 гг. Книга не только ♦про», но и «для» тех, кто воевал на
Северном Кавказе или просто жил там как «мирное население». Ее
«психотерапевтические» тексты предназначены для их психологической
реабилитации, для профилактики и облегчения посттравматических
стрессовых расстройств. Я предлагаю читателю самому «извлечь»
психологическую сущность проявления военного стресса, проделав анализ
описанных ниже феноменов.
А. Ментальные преобразования у чеченских минеров- подрывников в

840«минной войны».Факторы, побуждавшие чеченцев к минному
динамике Глава 5
террору. Что вовлекало жителей Чечни в «минную войну»?
Чеченцы — мирные и боевики — говорили мне примерно так.
— Во-первых, во время «зачисток» сел и спецопераций нас убивают
российские солдаты. Нам надо защищаться. Но не у всех есть оружие.
Вот мы и делаем мины-фугасы — оружие простое и надежное.
Вторая причина — нет работы. Соответственно, нет денег, чтобы
кормить семью. А за подрывы танков, машин, БТРов тайные «заказчики»
платят хоть какую-то «зарплату». Хорошие деньги регулярно получают
только в исламских ваххабитских отрядах (джамаятах). Автор этих строк
не спрашивал: «Кто платит?» Вопрос глупый и опасный. Опрашивая,
наблюдая, используя методы глубинной психологии, можно выявить
сверх этих двух и другие психологические обстоятельства, ведущие
чеченцев по дороге «минной войны».
Третье, пожалуй, то, что они оченьлюбят мастерить, возиться с
механизмами. Сделать что-то новое. — хотя бы фугас — своими руками
им приятно. Подручных материалов (снарядов, бомб) для изготовления
взрывных устройств российская армия оставляла в Чечне не мало. На
много лет хватит.
Четвертое — то, что чеченцы всегда заряжены мужеством воинов и
азартом охотников. Быть воином — почетнее. Если бы боевики просто
взрывали российские мотоколонны, то психологически уподоблялись бы
охотникам, ловящим добычу в
капканы. Но «заказчики» оплачивают минный террор лишь при
документальном подтверждении: когда, где и кто был подорван фугасом.
Для этого отряды чеченцев «вооружены» портативными телевизионными
камерами. Оплата — после предъявления кассеты, отснятой во время
подрыва российских военных. TV- камера будто стреляет в жертву.
Но быть «будто» воином — не приемлет душа чеченца. Потому
боевики стреляют еще и из всех видов стрелкового оружия в российских
военных после подрыва.
Убийство врагов возвышает воинов. Чеченцам нравится запе- чатлять
TV-камерой свои воинские подвиги. Хочется чувствовать себя в бою не
затерянным в кустах у дороги бойцом, а телевизионным героем, которым
через несколько дней будут восторгаться тысячи телезрителей.
Перед взрывом на дороге, перед расстрелом оставшихся в живых
боевики планируют не только успешность боя. Они «организуют»
съемочное пространство. Для них сражение становится художественным
процессом с режиссурой съемок смерти «вживую». Подрывник
«цивилизуется». Он уже не простой террорист, а «стрингер» (наемный
теле- или кинооператор). Он и режиссер, у которого не все «актеры»
знают, что их роли — это их судьба, судьба смертников.
Любительские документальные фильмы чеченских боевиков
пользуются спросом у многих арабских, да и у западных СМИ. При
просмотре этих фильмов гнетущий осадок обыденной жизни городского
обывателя, как наждаком, счищает с души.
За время первой и второй чеченских войн горцы познали сладость
мировой известности. Кто раньше знал о Чечне? Теперь все знают! Это ли
не повод для национальной гордости.
Грохот торжества. Пятым психологическим обстоятельством,
влекущим к участию в «минной войне», может быть то, что звук громкого
взрыва особым образом влияет на людей. Звуковой «удар» — это одно из
немногих физических воздействий, пробуждающих ужас перед обвалом,
лавиной, ревущим потоком. Возникает желание бежать, спасаться,
обессилев замереть, пережидая гремящую опасность.
Но если грохот тебе подчинен и ты сам «громовержец» и уверен в
том, что гром для тебя не опасен, то врожденный страх превращается в
экстаз ликования.
Объяснить психологический механизм этого превращения эмоций,
позволяет взгляд в прошлое. Почему музыка «Битлз» так быстро была
воспринята молодежью почти всех народов мира? Потому, что помимо
музыкальных и смысловых достоинств она имела еще две особенности:
— очень громкое звучание;
— ритмичные звуковые «удары».
Теперь это массово использует шоу-бизнес. И в современных кино-
залах применяют очень мощный стереозвук, чтобы пробудить у зрителей
испуг, сразу же сменяемый радостью. Нередко на таком сеансе текут
слезы по смеющимся лицам.
Откуда эта радость? Если опасность миновала — всегда радостно.
Если гром предвещает опасность не для тебя, а для кинофантома на
киноэкране, если в бою на киноэкране взрывается враг, а не ты, то твой
страх, едва
842 •начавшись или даже не успев начаться, как бы отменяется
Глава 5
твоим подсознанием, т. к. нет реальной опасности, хотя грохот
предупреждает о ней. Сигнал о страшном становится вестником победы,
дарящим радость избавления от опасности.
Такое переживание приятно и может вызвать пристрастие. Потому
что ритмичные удары рок-музыки — это череда отмененных испугов,
замещенных «кайфом». Его хочется повторять. Что-то подобное ощущают
и террористы-подрывники, повторяя свои громкие акции.
Однажды спросил меня боевик-чеченец:
— Ты, психолог, скажи, почему, когда слышу взрыв фугаса, который я
заложил, и вижу, как огнем корежит БТР, почему у меня тогда слезы
текут, почему трясут меня рыдания?
— Может быть, ты жалеешь убитых?
— Нет! Я радуюсь и плачу. — Ответил он мне.
После таких «крокодиловых слез» (продуктов переворота- инверсии
эмоций) может возникнуть жажда снова и снова слышать взрывы в
кинозале или в реальной «минной войне».
Радости подрывника. Итак, у опытного, ловкого террориста- минера,
возникает психологический феномен «упятеренной радости»:
— радость мщения;
— радость — удовольствие от мастерски выполненной и хорошо
оплаченной работы;
— радость-гордость «киногероя»;
— радостное ощущение себя «человеком мира»;
— радость отмененного страха перед громом, превратившимся в грохот
праздничного салюта.
Благодаря такой «комплексной радости» у минных террористов
преобладает накал энергичной агрессивности. Этот психологический
феномен присущ не только минерам Чечни. Он в ряду психологических
причин минного террора, распространяющегося по разным странам. Жаль,
что эта грань психологии подрывников
не учитывается и не субсиндром стресса.вОбщение
используется при стрессе• S83
контртеррористических
мероприятиях.
Б. Эустрессовые и дистрессовые адаптационнооргастические ментальные

реакции при боевом преодолении ужаса коллективной смерти. Наши
исследования показали, что при поездках по Чечне у российских военных
формируется своеобразный «минный синдром», состоящий из нескольких
психологических комплексов. Их удается обнаружить лишь методами
глубинной психологии. Об этих комплексах люди, проносящиеся на броне
БТРов, конечно, не думают, как бы не знают. Но психологические
комплексы действуют: создают настроение, влияют на поведение,
формируют поступки, участвуют в организации боеспособности экипажей
бронемашин.
Конечно, психологические комплексы — это условное, научное
разделение сложнейшего массива человеческой психики. Ее сложность не
постижима, но глубинная психология помогает понимать людей и
облегчать им трудные ситуации.
Скорость — оргазм души. Первый психологический комплекс
«минного синдрома» — радостное переживание скорости в пути. Наверно,
каждый ощущал это в детстве. Наслаждение — быстро мчаться,
проглатывая взглядом все новое и новое, несущееся навстречу и быстро
уходящее мимо — в прошлое. Скорость рождает радость, экстаз.
Но есть боязнь взрыва мины в пути. Этот страх инвертируется
(переворачивается), превращаясь в приятное ощущение; оно поглощается
экстазом скорости. Более того, чувства людей на ревущей броне БТРов,
танков становятся чем-то похожим на сексуальный оргазм.
Быстро мчаться, плавно качаясь, с каждым метром продляя свою
жизнь. С каждой новой минутой она будто зачата заново. Кто зачат? Ты
сам, проезжая на броне метры, километры дорогой смерти, даришь жизнь
самому себе. Но уже себе другому, пронесенному сквозь смерть. Зачатие
себя на каждом метре (с дрожью оргазма рокочущей брони).
Чем война не мужское занятие? Если бы не смерть бойцов-
мальчишек, не оставивших потомства, если бы не гибель офицеров,
оставляющих сиротствовать детей.
Наверно, то же ощущали древние наездники орды, мчащейся по
землям сломленных врагов.
Конь— животное, часть всадника. Конь на скаку стремительно горяч,
как и его хозяин-наездник. Кони стремительным галопом рвут
пространство. Грохот копыт, как грохот гусениц и танковых моторов,
разрывает, ломает надежды врагов на победу, на пощаду.
Проносящиеся на танке, на БТРе солдаты ощущают себя мчащимися
на горячем живом существе, чувствуют себя частью живого, броневого
динозавра. Рокотмотора заполняет ощущением мощи солдатские
существа.
У некоторых опасность минирования дороги привносит привкус
сладостной обреченности. Будто будущего нет, а танк несет в небытие.
Тут и прошлое становится ненужным и ничтожным.
Психологический комплекс с экстазом от скорости, конечно,
возникает не только у военных. Автор ехал в Чечне с двумя жур-
844 Чтобы лишний раз не стоять в очереди у российского
налистами. Глава 5
блокпоста, они хотели проехать, минуя его, окольной дорогой. У чеченок
журналисты спросили:
- Не заминирована ли она? Те говорят:
- Может быть, заминирована.
Журналисты, возбужденные скоростью и опасностью поездки, стали
кричать:
— Может быть, и не заминирована!
— Раз так— поехали! Если наедем на мину, то при нашей скорости она
взорвется под задним сиденьем, под Леонидом Александровичем! Все,
что случится, — опишем. Будет журналистская удача!
Возбужденные и радостные, мы трое помчались в объезд блокпоста.
Ни малейших неприятных ощущений у нас не было. Мы пели и
веселились. А автор-пассажир чувствовал себя молодым.
Даешь пространство! Второй психологический комплекс «минного
синдрома» — чувство «овладения пространством», остающимся позади.
Чувство победы над ним, над Чечней.
Лавина всадников в прошедшие века присваивала, конечно, не только
пространство земли. Не убитые враги становились подданными
пришельцев или рабами. Дома со всем уютом, еще не разграбленным
ордой, уже ее собственность. То же ощущение присвоения пространства у
солдат на броне, колесящих Чечню. Это архаическое чувство возникает
независимо от того, жаждет ли человек такого «присвоения» или нет.
В этом виде психологический комплекс «овладения пространством»
полезен солдату: бодрит, взрослит его, освобождает от страха (это
активные, стенические проявления боевого стресса) Но бывает
неблагоприятное проявление этого комплекса.
Вознесение. Третий комплекс — ощущение вознесенности над землей
Сидя высоко на бронетехнике, солдаты чувствуют себя летящими над
дорогой, над домами и жителями Чечни.
Надо отдать должное конструкторам: благодаря оченьхорошей
«ходовой части» российских танков, БТРов, они проносятся по камням,
пням, через воронки от взрывов плавно и мягко. Солдат на броне не
трясет, их не подбрасывает, не клонит в стороны. Плавно несутся они и
кажутся себе вознесенными не только над Чечней, но и над «минной
смертью».
Что-то похожее испытывают пассажиры огромных туристических
автобусов на автострадах. Но туристы в них «вознесены» лишь над
дорогой с многочисленными автомобилями, над проплывающими мимо
пейзажами, а солдаты на БТРе «вознесены» еще и над смертью.
Пыль дорог. В сухую погоду, в жару пыль брызгами летит из-под
гусениц танков, из-под больших колес БТРов. Земля в Чечне из
мельчайших частиц. Горячий воздух поднимает их вверх на десятки
метров, стеной, облаками пыли. В этих черных облаках призраками
чудовищ, отрыгивая солярную гарь, катит бронетехника. У броневых
чудищ живые головы, они замерли, нахохлившись. Это головы солдат,
сидящих на броне.
И бэтээры, и солдатики на них покрыты слоем пыли. Пятен
камуфляжа не видно, их покрыла чеченская земля.
Головы солдат, едущих на броне, до бровей повязаны косынками.
Лица до 845 Глава 5
глаз замотаны тряпками или в масках. Все земляного цвета: танки
и БТРы, одежда и лица. Автоматы и гранатометы тщательно обмотаны
излохматившимися тряпицами, надо уберечь оружие от пыли.
Чеченцы, глядя на российских солдат, проносящихся на броне,
ворчали:
- Боятся нас — лица скрывают.
Нет. Солдаты не боятся. Страх вытеснен скоростью и... пылью.
Прапорщик говорил мне:
— Пыль на марше — не хуже дымовой завесы, чеченам БТР почти не
виден, из гранатомета или автомата им не попасть в нас.
У солдат и офицеров после многочасовых, многодневных маршей по
равнине сквозь пыль она пропитывает всю одежду. Черные тела под
черным нательным бельем я видел в солдатской бане. В 15-м полку
Таманской дивизии баню «развернули» из специального фургона в лесу,
менее чем в километре от чеченских укрепленных позиций в окруженном
тогда Грозном. Нет слов, чтобы описать радостных солдат с вениками,
выходивших из парилки окунуться в холодном январском ручье.
Рассказывали, что солдатский бушлат б/у (куртка «бывшая в
употреблении») так пропитан пылью, что тяжелее нового на 800 граммов.
Это значит — солдат носит на себе почти килограмм чеченской земли. У
солдат после марша одежда и лица земляного цвета. Волосы на головах
торчат земляными клочьями
Пыль обезличивает. В сумерках бойцы, как движущиеся глыбы земли!
Одинаково печальными кажутся их глаза, слезящиеся из-за пылевого
конъюнктивита.
Наши психологические исследования показали, что эта обез-
личенность — кажущаяся. Когда солдаты стали вроде бы не отличимыми
друг от друга, тогда для каждого из них оказались очень значимыми их
глубинные психологические особенности: различия мышления и эмоций,
манеры поведения, способность подчиняться и подчинять. Став как бы
одинаковыми внешне, солдаты начали лучше понимать и ценить друг
друга. Быстрее возникала боевая привязанность, тяжелее была потеря
погибших.
Под слоем одинаковой пыли психологические и моральные различия
стали заметнее. Бойцы стали душевно ближе и дороже друг другу.
Конечно, были и «проблемные личности». Военный психолог, майор
МВД Г-ов рассказал нам о контрактнике. Пыль, покрывавшая его в рейсах
на бронетехнике, представлялась ему могильной землей, под которой его
начали хоронить.
Мнимая гибель. Надо сказать, что «минный синдром» может у
некоторых, у немногих людей проявляться в виде неблагоприятной
пассивной формы военного стресса: нарастают замедленность и
неуклюжесть (неточность) движений; разлаживаются боевые навыки,
которые раньше, в неопасной обстановке тренировками были доведены до
совершенства; возникает психическая депрессия; частым становится
плохое настроение. Таких людей всегда очень быстро укачивает при езде
на броне. Их тошнит и рвет (активизируется вегетативная,
физиологическая «защита», довольно неуместная в подобной ситуации).
846
Это «помогает» им оправдывать свой отказ от поездок с бронеколонной Глава 5
(и, может быть, спасает от гибели на мине)
Стараясь узнать, изучить переживания таких людей, автор их
опрашивал. Один контрактник рассказал:
- Внутри БТРа ехать нельзя: при подрыве — стопроцентная гибель.
Сверху на броне тоже ездить не люблю: чувствую себя голым, как
ощипанная курица на кухонном столе, когда ее раз делать хотят. Потому
что в любую секунду чечен пулю в тебя всадит. И при подрыве фугасом
— мало не покажется.
Не один он во время езды на бронетехнике чувствовал себя голым у
всех на виду, ежесекундной мишенью для пули из автомата любого
чеченского мальчишки. Это — неблагоприятная форма психологического
комплекса «овладения пространством». Вместо победного «овладения»
пространством — «беззащитность» перед ним. Она заставляет человека
съеживаться, бледнеть, вызывает общую слабость, тошноту. Будто бы к
этим людям, еще не убитым, подступала смерть, умирание. Но таких
людей с пассивной формой военного стресса меньшинство среди едущих
на броне. У большинства — радостное воодушевление от скорости и
опасности.
«Мнимое умирание» может стать более трагичным, когда человек,
спасаясь от гнета страха смерти, вдруг начинает представлять себя
умершим, уже прошедшим через ужас смерти. При этом ему может
представляться, что другие люди, сослуживцы, товарищи тоже мертвые
уже: «Они до меня умерли».
Вот пример. В Чечне, в армейском батальоне заметили, что один
недавно бравый офицер после гибели его друзей на мине психологически
«сломался»: стал вялым, нелюдимым.
В его еще не отправленном домой письме заметили коллективную
фотографию, где над головами офицеров были пририсованы кружочки,
как нимбы на иконах. И надписи над ними: «Убит, убит, убит.. ». Но они
ведь были живы1
Офицера подлечили и отправили домой.
Что же с ним произошло? У него была неблагоприятная форма
«минного стресса» с опасно-сильным психологическим комплексом
«мнимого умирания». Им овладел ужас смерти, чувство тягостное, да еще
и постыдное. Такой человек ищет облегчения в общении с друзьями. Но
вскоре не только себя, но и их начинает зачислять в обреченные на гибель.
Друзья и соратники видятся ему мертвыми; невольно думается' «Пусть я
погибну после них!» Возникает психологическая раздвоенность:
облегчает, что не первым убит я, но гнетет постыдность этой надежды
Консультируя этот случай, мы попытались дознаться почему тот
офицер над головами своих мнимо убитых сослуживцев нарисовал нимбы,
как над святыми. После ненавязчивых психотерапевтических бесед с
офицером выяснилось, что в мыслях у него было, вроде бы в шутку,
примерно вот что: «Моих друзей и меня ждет святая смерть,
мученическая, за веру в Россию, геройская. Они и сейчас живут святыми,
обреченными на гибель. Моя смерть будет запечатана в почтовом
конверте вместе с фотографией Мне осталось жить до того момента, когда
письмо 847
вскроют дома Я запечатаю на время свою смерть» Воттакая Глава 5
самобытная «магия» Это не болезнь, но «болезненное состояние».
Письмо того офицера не было отправлено, а он живым и здоровым
уехал домой.
Такое не часто, но случается. А рисование нимбов над головами на
фотографиях одно время стало модным в одной воинской части,
воевавшей в Чечне. Эта мода быстро прошла.
Недавно в переходе московского метро я слышал, как пел, собирая
подаяние, ветеран чеченской войны:
Я убит под Бамутом; а ты — в Ведено. Как Иисусу воскреснуть нам,
увы, не дано. Ты прости меня мама; что себя не сберег. Пулю ту, что
убила; я увидеть не смог.
Эти слова говорят о смерти автора. Но она не случилась. Ведь он
живой поет о себе умершем. Так пел и Александр Галич о Великой
Отечественной войне.
Мы похоронены где-то под Нарвой;
Под Нарвой, под Нарвой.
Мы были и нет.
Так и лежим, как шагали — попарно;
Попарно, попарно.
И общий привет.
Такие песни — психотерапия. Они лишь образно приобщают живых
героев к мертвым. И освобождают выживших от чувства вины перед
павшими.
***
В двух фрагментах из «психотерапевтической» книги,

представленных здесь, можно увидеть старания использовать
психотерапевтические (и психоаналитические) способы для: (а)
уменьшения боевой конфронтации воюющих сторон, (б) облегчения
посттравматических расстройств у боевых и мирных участников войны.
Я стремился (во фрагменте А) с позиции позитивной психотерапии:
— показать мирным людям, вовлеченным в войну, наличие у них
удивительных этнических ресурсов выживания;
— способствовать повышению самооценки, гордой самореализации для
вытеснения страха в, казалось бы, невыносимо опасных условиях
жизни.
Во фрагментах Б. и В., наряду с указанными выше приемами,
ведущими стали отрицание (denial) и сублимация.
Отрицание — защитный механизм отвергания болезненных
переживаний как внутренних импульсов и как части самого себя, своих
душевных, психотравмирующих самореализаций. По Зигмунду Фрейду,
«отрицание» — реализация «принципа удовольствия» с частичным
эмоциональным исполнением желаний. Отрицание некоторых сторон себя
в действительности более сложный процесс» [Райкрафт Ч., 1998, с. 117-
118].
Хочу пробудить и усилить у читателей сублимацию защитно-
агрессивных, конфронтационных устремлений в творчество самопознания
и самолюбования.
848из ведущих способов психотерапии, «заложенных» в тексты
Одним Глава 5
книги, из которой извлечены приведенные выше фрагменты, должно было
быть уменьшение чувства вины, возникшего у военных из-за жестокостей
их «боевого героизма», неизбежных во фронтовой обстановке.
Жестокости в боях после войны виделись как «военные преступления»
многими страдавшими от посттравматических стрессовых заболеваний
(см. об этом под робнее в 4.5). Такое инвертированное представление
«боевого героизма» провоцировалось «миротворческой
общественностью» и средствами массовой информации после многих
войн в разных регионах мира.
Важным «примиряющим» фактором стало размещение на страницах
моей книги анализа психологических мотивов обеих воюющих сторон, т.
е. как бы «разъяснение-оправдание» мотивов их действий [Китаев-Смык
Л. А., 1983]. И хотя это вызвало протест и раздражение у некоторых
читавших нашу книгу участников войны в Чечне, все же благодаря
выплескиванию протестных эмоций снижалась агрессивность
конфронтации воевавших. Они проникались пониманием противостоящей
стороны.
5.5.5. Роль средств массовой информации в возникновении

«посттеррористического синдрома»
«Электронные СМИ каждой страны, предоставляя информацию о

теракте населению, конечно же, должны учитывать его особенности.
Позвольте обратить ваше внимание на то, что социально-психологические
и медико-социальные последствия такой информации, во первых,
развиваются этапно, по фазам своего действия, во-вторых,
психологически различные группы населения реагируют не одинаково.
Первой фазой реагирования на информацию о теракте (особенно на
яркий, эмоциональный показ и рассказ) у всех всегда была и будет острая
заинтересованность в подробностях. У подавляющего большинства —
интерес явный, и лишь у некоторых — скрываемый даже от самих себя.
Это происходит потому, что опасность смерти всегда мобилизует любого
человека, а такая мобилизация не подвержена адаптации.
А вот дальше, на втором этапе, люди делятся на группы (мы даем им

условные названия).
Статистических данных о численности этих групп в России пока нет.
— Первая группа — “мужественные” — чувствуют себя хорошо в
состоянии посттеррористического стресса и еще более активно
выполняют свои профессиональные и житейские обязанности. Таких
людей немало.
— Вторая группа — “ушедшие в себя” — стараются игнорировать всю
последующую информацию о теракте. Их большинство.
— Третья группа — “тревожные” — напротив, остаются очень
заинтересованными этой информацией.
— Четвертые — “психозависимые". Это в основном дети и молодежь. У
них возникает интерес к терроризму и подчас неадекватное
стремление копировать его, иногда небезопасное.
На 849
третьем этапе социально-психологических последствий теракта Глава 5
(через несколько недель или месяцев) у части населения, в основном у тех,
кто старался игнорировать информацию о нем (у “ушедших в себя”),
развиваются следующие нарушения здоровья как реакция на опасность:
— психические заболевания: неврозы, реактивные психозы и т. п.;
— соматические болезни: сердечно-сосудистые, желудочно-кишечные и,
что особенно неприятно, имунные;
— усугубляются все уже имеющиеся заболевания.
Таких несчастных десятки и сотни тысяч. Я призвал бы работников
массмедиа, информирующих население о терактах, иногда, а лучше —
всегда думать об этих тысячах людей.
В свете сказанного позвольте кратко прокомментировать показанные
нам клипы израильского телевидения, снятые на местах терактов вскоре
после взрывов. Констатация трагических событий показана, я полагаю,
очень профессионально, и главное — адекватно современному
израильскому обществу. Мы видели изображения крупным планом жертв
терактов со следами крови. Эти эпизоды были предельно краткими, но
доминировал показ слаженной и результативной работы медиков,
спасателей и полиции. Побывав в Израиле по приглашению Кнессета, я
ознакомился с исключительно качественной контртеррористической
деятельностью этих специалистов. Но замечу, что, по мнению
израильских психологов, остроэкстремальные сцены терактов
целесообразны для корректного показа в Израиле, т. к. сравнительно
небольшое население этой страны состоит в основном из людей с
психологической устойчивостью к посттеррористическому стрессу. Люди
же, подверженные реактивным болезням из-за терактов, живутвне
Израиля и не видят остроэмоциональных клипов, но все же после каждого
теракта своей взволнованностью часто блокируют телефонные мобильные
системы связи. В России все категории населения одновременно
оказываются потребителями репортажей о терактах. Потому “откровенно-
эмоциональный” показ жертв терактов (и террористов) в нынешнее время
не целесообразен, т. к. для ряда людей он клинически опасен. Это требует
от российских электронных СМИ продуманности и координированности
подачи информации при освещении терактов» [Китаев-Смык Л.А., 2005].
Влиянию сцен насилия и жестокости, отображаемых средствами
массовой информации, посвящены несколько тысяч научных
исследований. Рассмотрим некоторые довольно убедительные.
Обнаружено, что в США сразу после показа по телевидению, «в прямом
эфире» чемпионских боев боксеров-тяжеловесов, количество убийств
увеличивалось на 12,46 % [Филипс Д.П., 2003]. Анализ этого трагического
влияния показал, что демонстрация жестокости провоцирует
убийственную агрессивность не из-за «простого повышения азартности,
которая вызывает злобу, приводит к дракам и убийству» [там же, с. 228].
Делается вывод: «наиболее приемлемым объяснением является то, что
профессиональные бои вызывают некоторое подражательное, агрессивное
поведение, которое ведет к росту числа убийств» [там же, с. 229]. При
этом замечено, что образ мучительно проигравшей жертвы, показанный
по телевидению, порождает агрессию, страсть к убийству похожих на нее
людей. Была отвергнута гипотеза, будто бы демонстрация насилия
«просто ускоряет свершение убийств, которые все равно должны
850 [там же, с. 227].
произойти» Глава 5
Эти факты, казалось бы, отвергают мнение о том, что «телевидение
превратило всех нас в общество пассивных наблюдателей происходящего,
создало из нас культуру людей, предпочитающих наблюдать, а не
действовать, которым больше нравится следить за игрой актеров на
телеэкране, чем самим пытаться что-либо изменить в реальном мире. В
отношении же преступности и уголовного судопроизводства телевидение
оказывается самым эффективным транквилизатором» [Хани К..
Манциолэти Д ., 2003].
Оценивая влияние сцен насилия на TV, надо иметь в виду по меньшей
мере два обстоятельства. Во-первых, то, что есть люди генетически,
воспитанием и жизненным опытом предуготовленные к активным
поступкам. И надо только подтолкнуть их к силовым действиям. Этим
толчком может стать сцена агрессии на экране, активизирующая
возмущение, накопленное в душе человека. Конечно же, у ряда людей есть
генетическая предрасположенность к пассивности при стрессе.
Экстремальные сцены насилия на телевизионных экранах, в прессе и в
реальных жизненных обстоятельствах будут лишь погружать таких людей
в состояние пассивных наблюдателей. Их страсти, протесты и сочувствие
перегорят в них, может быть, в огне заинтересованности чужими злобой и
страданием (см. также 5.5.1 и (Китаев-Смык Л.А., 1997, с 5—12]).
Во-вторых, степень стрессовой подавленности (политической,
экономической, моральной) влияет на способность человека активно,
действенно не отвечать на призыв к агрессии. При чрезмерной стрессовой
угнетенности, даже люди, генетически расположенные к активным
действиям, остаются пассивными. Подавленная активность
перевоплощается в телесные болезни стресса, соматизиру- ется как
сердечно-сосудистые, онкологические и другие недуги. У таких,
сломленных жизнью людей, сцены насилия, тем более неотомщенного,
увеличивают риск болезней стресса.
Есть еще один аспект «криминологии на телевидении». «Оно вводит
нас в заблуждение относительно причин, толкающих людей на
совершение преступлений, и, таким образом, заставляет делать ’’выводы",
которые основаны на неверных предпосылках. Телевидение снабжает нас
неверной информацией о наших правах в отношении с полицией и, таким
образом, дает ей возможность нарушать и закон, и Конституцию.
Телевизионные криминальные фильмы вселяют необоснованную
уверенность в справедливости и беспристрастности системы уголовного
судопроизводства, делая нас менее способными к объективной оценке, как
достоинств, так и недостатков этой системы» [Хани К., Манциолэти Д.,
2003, с. 210].
Процитированные выше порочные тенденции в американских СМИ
как две капли воды похожи на то, что творится сейчас в российских СМИ.
Общность пороков возникла из-за глобального внедрения системы
монетаризма, т. е. провозглашение главной ценностью денег — всего
лишь символов, а не реальных человеческих богатств: продуктов труда и
умений, а также чести и достоинства, которые ценны тем, что создают
радость общения и счастья жизни.
851
Современные Глава 5
СМИ в западных странах и в России из-за негативных
сторон европейской цивилизации включены в гротескное «выколачивание
денег» из населения с использованием рекламы, которая давит на педаль
главного интереса людей — на страх смерти и потребность продлить свою
жизнь. Реклама постоянно и безошибочно использует сцены опасности
жизни и секса, возбуждая этим внимание и таким образом «принуждая»
покупать часто ненужное и не практичное. Но этим пробуждаются еще и
низменные рефлексы, обесценивается человечность. Часто современные
СМИ идут даже на то, чтобы, казалось бы, развлекательными рекламными
программами дебилизировать население [Петровская И., 2005, с. 7].
Терроризм (лат. — terror — ужас) — запугивание людей же-
стокостями, испокон веков использовался как один из способов
управления массовым сознанием. Не брезговали им диктаторы- тираны в
своих и завоеванных странах. Террор был и есть оружие революционных
и религиозных групп, рвущихся к власти. Создание современных мощных
СМИ сделало возможным для террористов быстро воздействовать на
население стран и континентов, информируя о своих требованиях. Более
того, создавать общественное мнение, влияющее на государственные
решения. Некоторые административные, партийные, экономические
структуры, провоцируя террористические акты или тайно управляя ими,
используют их вопиющую жестокость для мобилизации общественного
мнения и давления на своих противников.
Надо сказать, что СМИ как «орудие» террора оказываются намного
более «эффективными» в демократических обществах, чем в
тоталитарных, благодаря реализации принципов «свободы общественного
мнения», «политкорректности», «свободы прав человека», «свободы
выражения мнений» и т. п. В связи с этим возникает неразрешимая
дилемма, что лучше: жесткий контроль за СМИ с резким ограничением
или даже устранением информации о террористах, либо «свобода
информирования общественности» (о терроре, его ужасах и требованиях).
Полный запрет информации о терроризме лишил бы его смысла и
финансовой поддержки. Но в условиях современного глобализма
невозможен полный контроль за потоками и ручейками информации,
распространяющимися по миру (Интернет, спутниковая связь и т. п.).
И еще, ясен ответ на вопрос, что хуже: терроризм, использующий
СМИ и «свободу информирования людей», или запрет такой свободы в
тоталитарных государствах. Ведь в них главным орудием управления
народом, людьми сразу становился узаконенный государственный террор.
Он был страшнее, губительнее, чем противозаконный террор тайных
боевых группировок.
И все же неразрешимость указанной дилеммы видна и в Декларации
Комитета министров Совета Европы «О свободе выражения мнений и
информации в СМИ в контексте борьбы с терроризмом», принятой
02.03.2005 г. на 917-м заседании. В ней, с одной стороны, журналистам
предложено «отдавать себе отчет в той опасности, какую СМИ и
журналисты могут неумышленно создать, выступая в качестве
инструмента для выражения расистских и ксенофобических чувств либо
ненависти» [Панфилов О., Мельников М., Григорян М. (ред ), 2006]. С
другой 852
стороны, в ней же призыв: «воздерживаться от любой Глава 5
самоцензуры, результатом которой было бы лишение общественности
информации, необходимой для формирования своего мнения» [там же].
Пытаясь решить, какая же информация «необходима», многие
журналисты говорят- «Каждый знает, что ему смотреть на экране
телевизора, читать в прессе». Но это либо наивный самообман
журналиста, либо ложь. Ведь даже весьма образованные люди (инженеры,
педагоги врачи и др.) хорошо знают добро и зло в рамках своих
профессий. Но они далеко не всегда могут понять, добром или злом станет
для них информированность о жутком теракте. Да и поможет ли она их
жизни, работе?
Картина смерти другого, ужас своей гибели ни за что не становятся
привычными. Вид теракта будет всегда привлекать внимание телезрителя.
И этим пользуются коммерческие СМИ для возбуждения внимания к
терроризму, попутно «скармливая» населению экономически выгодную
рекламную продукцию. И государственные СМИ привлекают к себе
внимание электората во время предвыборных кампаний, «раздувая»
антитеррористиче- скую истерию
Выше представлен ряд феноменов, характеризующих массовый стресс
в «очаге горения», там, где на население воздействуют опасные и даже
смертельные стрессоры Но в наше, как принято говорить, сложное,
трудное время экстремальным влияниям подвержено, так или иначе, все
население страны. И можно заметить симптомы «заболевания»,
поражающего общество. Как любые симптомы болезни, они еще и
сигналы-свидетельства борьбы (или только протеста) против социальных
болезней и экстремальной действительности.
Рассмотрим один из таких симптомов-свидетельств массовой
психолого-социальной «болезни» населения с поражением, прежде всего,
его социокультурных основ. Речь пойдет об охватывающей отдельные
слои российского общества склонности (потребности ?) использовать
сексуальную лексику (экспериментальные медико-психологические
исследования феномена «матерной речи» описаны выше — в 3.2.4 Г и
3.2.5).
5.6. ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЕ ВЛИЯНИЯ СЕКСУАЛЬНОЙ ЛЕКСИКИ
5.6.1, Побуждения и пути к матерной лексике
«Матерную атмосферу» в экспериментах и в повседневности можно

классифицировать по типам ее происхождения [Китаев- Смык Л.А., 2005].
— скабрезная окраска речи может быть обыденной у тех, кто пользовался
ею раньше и всегда;
- матерная речь может неожиданно стать доминирующей в

изолированных мужских контингентах во время опасных ситуаций,
при боевой обстановке, на охоте и еще — в больничных палатах;
- матерные речь и инвективы (ругательства) — нередко продукт
сексуальной озабоченности. Она бывает, в частности, при
853
незавершенности детского «пенис-вагинального» периода [Фрейд Глава
3., 5
1990];
- акцентуация мышления и речи на вторичных половых признаках обоих
полов может быть при психосексуальной недоразвитости личности,
претенциозно-агрессивно, истероидно защищающейся от собственного
опасения перед сексуальными неудачами;
- реминисцентная матерная речь в критических ситуациях и у больных
после травмы как бы всплывает из глубин памяти, когда-либо
слышанная;
- конформистски-подстраивающийся мат возникает у личностей,
опущенных на нижнюю ступень социальной иерархии;
- демонстративная матерная речь у, так сказать, культурных мужчин —
признак снижения у них сексуальной потенции. Они, не осознавая
того, во-первых, пытаются восстановить потенцию, стимулируя себя
сексуальными парадигмами, во- вторых. инфантилизируются
(одитячиваются), делая якобы оправданной игру в запретные слова;
- командный мат — это архаическое, зооантропологическое проявление
латентной гомосексуальности как символизации доминирования в
стаде среди других особей мужского пола. В стае животных самцы
утверждают свое господство иногда не в битве, а гомосексуальным
актом;
- убогая нецензурщина восполняет скудность языка при дебильности,
как словесными протезами.
5.6.2. Эмоциональная активизация матерщиной
Матерная речь различалась в наших экспериментах и в больничных

палатах по эмоциональности:
- наиболее часты два вида ее звучания — радостносмешливый и
боевито-задорный. Их провоцировало естественное снисхождение
окружающих здоровых людей к больным-травматикам. При этом право
на бодрящие скабрезности «выскальзывало» из-под этических запретов
и условностей. Говоря языком психоанализа, оздоравливающая
мужская лихость как принадлежность «Я» освобождалась от давления
«сверх-Я»;
- агрессивно-защитная матерная речь больных была на пути к такому

освобождению «Я» от запретов «сверх-Я». Она прикрывала
личностную слабость и неуверенность в себе;
- междометийный мат был у людей с неразвитой речью и заполнял
интервалы подыскивания нужных слов и выражений;
- наконец, были замечены случаи эхолалийного мата как спонтанные
повторы дебилами вслед за чьим-либо произнесением скабрезности.
Ее эмоциональность возбуждала дебила к речевой активности, к
участию в беседе. Но т. к. ему нечего было добавить, то он спонтанно
повторял слово- возбудитель.
5.6.3. Скабрезная брань как этнический феномен общения

854 народов (алтайских, индейских, у древних англичан и др.)
У многих Глава 5
были мужские и женские разговорные языки. Мужчины, чтобы сохранить
достоинство, могли говорить на своем, а женщины использовали женские
выражения. Русский мат— это сугубо мужская речь. Важнейшая его
особенность — парадоксы суждений, парадоксальные сочетания
сексуальности с адресацией ее к обыденной жизни и с характеристиками
конкретных людей. Матерная речь — не просто скабрезные ругательства.
Это еще и эмоциональная беседа мужчин в критических ситуациях. Ис-
конной матерной речью пользовались в мужских компаниях, и не для
того, чтобы обругать друг друга, а чтобы весело, быстро, понятно и
эмоционально объясниться друг с другом в экстремальных условиях, в
опасных ситуациях. Такая речь обладает мощным не только
психологическим, но, как показано выше (см. 3.2.5), и физиологическим
действием. Заметим, что у некоторых народов сексуальные инвективы
(ругательства) обращены не к матери, а к отцу (у казахов) либо к
виновникам родственного кровосмешения — инцеста (у вайнахов).
Объект, доминирующий в структуре ругани у конкретного этноса,
весьма значим для него: у вайнахов, живших небольшими семейными
общинами в горных ущельях, был важен запрет кровосмешения; у
обитателей степей особенно значимым, сплачивающим был образ отца —
прародителя; у восточных славян доминантой сексуальных инвектив стал
образ оскверняемой матери. По мнению выдающегося мыслителя второй
половины XX столетия В. И. Володковича, «это было последствием
крушения “родового феминизма” амазонок, некогда существовавшего у
народов, населявших Юго-Восточную Европу. С одной стороны.
Психосоциальный субсиндром. стресса. Общение при стрессе• 897 победы
матриархального феминизма, с другой стороны, протест против засилья
амазонок могли породить лексическую значимость “матери” в
сексуальных инвективах» [Володкович В.И., 2007].
«Матерщинные диспуты-соревнования», практиковавшиеся в минуты

отдыха в русских артелях, сходны своими парадоксальностями с дзен-
буддистскими диалогами, в которых натренированный интеллект
использует множественные озарения (микроинсайты) для постижения
окрыляющей искомой истины. Но в дзенских парадоксах нет
сексуальности, активизирующей выброс в кровь андрогенов,
устраняющих утомление и уныние, нейтрализуя кортикостероиды
(«гормоны стресса»),
5.6.4. Антистрессовое действие сексуальных инвектив
Не следует идентифицировать с эротическими инвективами народные

свадебные песни-инструкции для брачующихся, обучающие молодых
сексуальной жизни, освобождающие от юной стеснительности и стыда
перед сексуальным актом.
Упомянем такой эротико-лексический феномен, как «постельный
мат».К нему может побуждать не только сниженная сексуальная
потенция. «Нецензурная» сексуальная лексика брачующихся обостряет
эротические ощущения приглашением в потаенный, запретный мир
сексуальных образов [Кундера М.. 2005, с. 167-168]. Постельный мат —
это еще и шаги к сближению, единению сексуальности «его» и «ее», и
обмен сексуальным опытом.
Профессор В.И. Желвис отмечает адаптивное (антистрессовое)
действие сексуально-вербальных инвектив («матерной ругани») благодаря
их:
- табуированию. Нарушение запрета их гласного употребления создает у
говорящего и у слышащих экстаз прорыва в недозволенное;
— эмоциональной разрядке. Будоражащие сознание сексуальные образы
оживляют настроение и самочувствие;
— агрессивности. Словесная агрессия подменяет реальную. Это
освобождает субъекта от угнетенности невозможностью оскорбить
противника действием;
- театрализации сексуально-эмоциональных действий. Благодаря им
субъект включен в «театр жизни»;
— претензии на захват субъектом статуса в социальной иерархии путем
использования скабрезных ругательств;
- ритуальной сущности этих ругательств, потребной, в частности, во
многих экстремальных ситуациях;
29 Психология стрссси
— возможности эмоционально демонстрировать ксенофобию, используя

856
интернациональные сексуальные образы [Жел- вис В.И.,2001]. Глава 5
Христиано-интеллектуалы XVIII—XIX вв., сделав матерную речь
сначала наказуемой, а потом и непечатной, почти убили ее. Выжила
только матерная ругань.
5.6.5. Гендерные различия сексуальных инвектив
В русской народной лексике и сейчас различается использование

словесной эротики женщинами и мужчинами, т. е. гендерные различия
сексуальной лексики. С.Б. Адоньева, работавшая в фольклорной
экспедиции Санкт-Петербургского государственного университета,
отметила различия эротических песенных частушек и бранной лексики в
севернорусских деревнях [Адоньева С.Б., 2005]. Первые определяются там
как «смешные». Их могут исполнять женщины, т. к. эпатируют публику
описанием сексуальных сцен, избегая предосудительных и бранных слов.
Но даже это позволительно лишь пожилым женщинам, но не девушкам,
хотя слушают «смешные» эротические частушки все. А вот сексуальная
бранная лексика (матерная с названиями физиологического низа тела)
позволительна только мужчинам. И «смешные», и бранные выражения
знают все, но допустимость их определена статусом говорящего и
составом слышащих.
В русских народных говорах с их моральным цензом эротические
«смешнушки» и матерная брань — это один из способов утверждения
социального доминирования. «В культуре, где главным инструментом
управления является стыд, страх перед стыдом становится мощным
регулятором власти» [Адоньева С.Б., 2005, с. 170]. Но у женщин и мужчин
остаются разными сексуальнословесные способы-манеры доминирования.
Замечено, что этим способам с их регламентацией допустимости —
недопустимости в деревнях обучаются с детства.
Обыденное использование матерной лексики свойственно некоторым
прослойкам общества в рабочей среде и в сельской местности. Чаше мат
используется как междометия, но все же наделенные бодрячеством
эротики. Реже — как побуждение к действию, к работе либо как
порицание.
Для налаживания рабочих контактов с группами-артелями, для
эффективного управления ими бывает нужен командный мат (для
признания начальника за «своего человека», для напоминании о своем
лидировании, для угроз). Надо признать, что командный мат действует за
счет зоологического механизма с использованием латентной
гомосексуальности для подавления сексуального конкурента. В женской
среде мат — это проявление неосознаваемых претензий на мужские роли.
Интересны случаи, когда в рабочей среде начальником (хозяином,
лидером) оказывается женщина. Нередко только после ее командного
(«трехэтажного») мата артельщики признают в ней «хозяйку» и потом
работают беспрекословно; повторные матерные тирады бывают не нужны
(разве что в крайних случаях — при неповиновении артельщиков).
5.6.6. Матерщина как средство активизации общения

Затронем еще один аспект, связанный с проблемами, создаваемыми и
решаемыми матерной речью. Матерная речь, как и иные эмоциональные
изъяснения, часто вспыхивает у говорящего, чтобы возбудить других
людей, чувственно накалить их до своей возбужденности. Чтобы душевно
приблизить их к себе, увлечь за собой в свое видение текущих событий.
В 70-х гг. прошлого века мы изучали особенности восприятия после
информационных микрострессов: якобы досадная ошибка диктора
(«накладка»), нарочито-случайная скабрезность, эмоцио- генные слова
(«убийства», «кровавый», «изнасилование» и т. д.) [Китаев-Смык Л.А.,
Хромов Л.Н., 1981] (см. подробнее 4.4.4). Было обнаружено, что в первые
секунды после микрострессора информация усваивается почти
бесконтрольно. Это может использоваться для формирования
«собственного мнения» людей помимо их воли. Независимо от того, что
испытывают люди, услышав скабрезность (резкое неприятие, смущение,
бурное одобрение, эротическое возбуждение), информация,
предъявленная им после скабрезности, будет воспринята и может
вспоминаться как то, что «я сам так думаю» или «я это и раньше знал».
Таким образом, матерная речь, скабрезности могут использоваться для не
вполне осознаваемого людьми влияния на их умонастроение, на
формирование мнения о чем-либо.
Похожие психологические процессы возникают и при эпатировании
людей «агрессией» авангардистских произведений искусства
[Тыртышкина Е.В., 2005].
5.6.7. Эпохально-цивилизационные «пробуждения» матерной лексики
В исторические, «переходные» периоды у части общества возникает

массовая дебилизация. При этом наименее защищенные социальные слои
(молодежь и люди с недостаточным образова- ниєм) вынуждены
использовать эротизацию своей вербальной активности, как культурную
(антикультурную!) защиту. Их речь изобилует словесными протезами —
сексуально-скабрезными выражениями как неосознаваемый протест
против социального давления. И, наверное, неслучайно сексуальные
образы, посылы, считавшиеся еще недавно непристойными
(«нецензурными») сейчас проникают на экраны телевизоров, на сцены
театров, на страницы книг и газет одновременно с возрастающей модой на
авангардистское искусство. Возрастает потребность и в том, и в другом у
небольшой, но активной «европейски цивилизованной» части общества.
Заметим, что представители «исламской цивилизации» все более активно
и агрессивно отстаивают традиционную пристойность в быту и
ограничения в освещении средствами массовой информации сексуально-
интимных проблем.
В современной российской действительности распространению мата в
разговорной речи предшествует увлечение словечками тюремного
жаргона («кинули», «стрелка», «замочили», «малява» и т. п.). Конечно,
причина не только в том, что через тюрьмы проходит много людей.
Криминальное арго и матерная речь сейчас превращаются из тайного
языка замкнутых групп в протестный язык населения, демонстрирующего
аморальностью мата (сексуальными непристойностями) и тюремной
лексикой858 свою несгибаемость перед усиливающимся давлением Глава 5
чиновничьей и олигархической власти. Заметим, что стресс тюремной
изоляции вынуждает к строжайшей регламентации материной лексики.
Сексуально-словесное унижение личности в тюрьмах неписаными
законами запрещено и наказуемо. Однако оно используется для
отторжения из «достойного» тюремного сообщества индивидов,
изменивших ему и чрезмерно слабых личностей [Ефимова Е.С., 2003].
Вероятно, в основе этого способа социальной селекции лежит
необходимость изгнания перед сражением слабаков и потенциальных
предателей. Ведь тюремная жизнь — это постоянное состояние перед
битвой.
На особом месте в подверженности матерной речи и матерным
ругательствам стоят милиция, судейский корпус и органы охраны мест
заключения, контактирующие по долгу службы с криминальным миром,
социальными низами и с деклассированными элементами. Однако, у
правоохранительных органов, как правило, есть профессиональный
«иммунитет» против мата. Массированное использование матерщинной
лексики художественной элитой и журналистами, как частью общества,
наиболее чувствительной к любой беде, также несет протест против
череды несчастий. Итальянский культурологМ. Маурицио, анализируя
российскую действительность, пишет: «Любой автор, любое течение,
ставя-
Психосоциальный субсиндром стресса. Общение при стрессе• 901 шее
себя как альтернативные доминирующему руслу, играли либо на
противопоставлении себя общепринятым в культурной и эстетической
доминанте тенденции, либо на утрировании и ироническом
преувеличении характерных для доминанты же черт» [Маурицио М.,
2005]. Какова же эта доминанта? Можно сказать, что матерная речь теперь
«направлена не столько против свыше установленных иерархий, как
бывало раньше, сколько против ожиданий читателя (зрителя, слушателя),
теми же иерархиями порожденного» [там же, с. 207]. Одна из доминант,
вызывающих общественный протест, — трудности российской жизни,
неуклонно ведущие к депопуляции (вымиранию) российского этноса.
Эротизация речи (матерщинность) — это не контролируемый ин-
дивидуумами процесс в общественном сознании, направленный,
возможно, и на сексуальное воспроизводство населения.
Странная потребность в речевой недозволенности способствует
распространению мата и тюремного арго. Они вышли на улицы не
площадной бранью и не тайной речью, а в виде эвфемизмов- междометий,
т. е. как бессодержательные слова-подмены. Пожалуй, наиболее
распространенным стало слово «блин», и многие, произнося его, не
вдумываются в то, что оно порождено бранным «б..дь». Матерщина
молодежи и инфантилизированной интеллектуально-художественной
элиты — это игра, направленная не только на быструю передачу главного
смысла (исконное предназначение мата), сколько на отсев всего
формального, обыденного; это издевательство над навязыванием
населению социальных штампов-оков и политического давления. Нынеш-
няя матерная лексика — это создание своего рода культурного
(«некультурного») ареала, зоны недопустимости, укрывающей
интеллектуалов от давления трудностей российской жизни.
Можно сожалеть, что современная российская психология и
культурология мало уделяет внимания негативным и позитивным —
антистрессовым функциям матерщины. «Возможно, дело в том, что
современная психология слишком увлеклась так называемыми
“глубинными проблемами личности”, забыв на некоторый промежуток
времени о целостности личности, о сложнейшем взаимодействии между
внешним и внутренним, наконец, о том, что сущностные свойства
личности находят в самых разных способах бытия человека, в том числе
через его экспрессивный репертуар» [Лабунская В.А., 1999]. А ведь еще
Сергей Волконский в начале XX в. обращал внимание на увеличение
экспрессивности внешних проявлений личности, возможно, в связи с
начавшимся (как и сейчас) «переходным периодом» в истории России
[Волконский С., 1913].
Однако можно согласиться с теми, кто полагает, что мат, как
социокультурная «норма» (аномалия) в художественной литературе, в
СМИ ведет к деградации русского языка, к разрушению традиций, быта,
на фоне депопуляции этноса, что матерщина — маркер культурной
деградации.
Вспомним, как негативно высказывался сорок лет назад (не так уж
давно?) выдающийся философ, историк, искусствовед М.М. Бахтин о
скабрезных выражениях: «Все эти алогические формы непубликуемой
речи в новое время проявляются лишь там, где отпадают все сколько-
02 •
нибудь серьезные цели речи, где люди в сугубо фамильярных условияхГлава 5
предаются бесцельной и необузданной словесной игре или отпускают на
вольную волю свое словесное воображение вне серьезной колеи мысли и
образного творчества» [Бахтин М.М., 1965, с. 466].
Однако, на той же странице Бахтин возвращается к скабрезностям
средневековья: «Но во времена Рабле роль этих непубли- куемых сфер
была совсем иная. Они вовсе не были “непубликуе- мыми". Напротив, они
были существенно связаны с площадной публичностью. Их удельный вес
в народном языке, который впервые тогда становился языком литературы
и идеологии, был значительным. И значение их в процессе ломки
средневекового мировоззрения и построение новой реалистической
картины мира было глубоко продуктивным» [там же].
Может ли нынешнее публичное и печатное использование
скабрезностей и матерщины стать аналогом того, что, по мнению М.М.
Бахтина, происходило в Средневековье для «построения новой картины
мира»? Будущее покажет. Но теперь нецензурщина, если использовать его
же выражение, — это занятие тех, кто «предается бесцельной и
необузданной словесной игре».
5.6.8. Сакральность матерщины
Сакраментальную сущность сексуальных инвектив раскрывает

концепция Владимира Ивановича Володкевича: «Важнейшими факторами
биосферы на нашей планере являются всевозможные ограничения жизни и
попытки экспансии живых организмов, существ и личностей для прорыва
этих ограничений. Мы ограничены физическими факторами (атмосферой,
гравитацией и пр.), биологическими (наследием биологической эволюции,
особенностями наших организмов, питательными веществами и др.),
историческими (традициями, верованиями и т. п.) и, наконец, со-
циальными и психологическими ограничениями (от архаических запретов
в виде табу до морали и этикета). Для продолжения жизни нужны и табу,
и прорывы табуирования.
Матерная речь, сексуальные инвективы всегда были нарушением

табуирования, институциировавшего сексуальную активность и половую
жизнь Без такого табуирования этносы вырождались. Но прорывы
сексуальных запретов нужны для рекреации, как психологическая,
эмоциональная, гормональная разрядка при стрессе. И здесь важна роль
сексуального тотема. Вспомним, что символом победного апофеоза были
и есть обелиски — изображения аписа. Архаически не менее важен тотем
матери, таинственно воспроизводящий жизнь. Мат не только протест
против "узурпации" женщиной права на сексуальное удовлетворение
мужчины и на создание его потомства; матерщина в древности — это и
обличение порочащей наследственности, и восхищение сексуальной
привлекательностью женщин-матриархов, и еще многое, ныне
утраченное» [Володкович В.И., 2007].
Допустимо ли массовое увлечение матерщиной? Вопрос, по мнению
Володкевича, некорректен: непременный фактор природы —
колеблемость в ее динамике. «Это не только смены зимы на лето и лета на
02 • брошенное в землю (как бы похороненное, умершее),
зиму. Зерно, Глава 5
возрождаясь, прорастает, даря людям хлеб и жизнь. Старение и
возрождение претерпевают народы и государственные устои, вспомним:
"Король умер, да здравствует король!" Так и бесконечная нравственность
блекнет, с нею костенеет жизнь. Тогда массовые нарушения
нравственности оживляют не только плебс, но и элиты. И лишь за тем
возвращается запрещение бесчинств. Табуирование должно быть во всем,
но не исчезнут прорывы запретов. И все же особенно плодотворна жизнь в
зыбком диапазоне между запретами и уходом от них Нынешние
бесчинства матерщины — плод социальных государственных амо-
ральностей. Упавшие на нашу землю, они сменятся достоинством и
честью моральных устоев. Нравственность вернется, и наши усилия —
гарантия ее возврата» [там же].
Обобщим, отчасти повторяясь, причины использования матерной речи
в разных социальных слоях современного российского общества, в его
мирах (общинах).
1) Адаптивное действие мата проявляется при стрессе, особенно, в
закрытых мужских сообществах: в тюрьмах, в казармах.
2) В рабочей среде мат бытует: а) как средство эмоционально-
эротического усиления значимости речи, б) для опознания «своего»
человека, в) для утверждения командной роли, г) чтобы снять
усталость и стресс, д) как фольклорное, творческое развлечение.
3) В подростковом возрасте и у инфантилизированной молодежи мат
может сопровождать, маркировать пробуждающуюся,
неудовлетворенную сексуальность.
4) В интеллигентной среде массовое увлечение матерной речью —
признак стресса из-за политического и экономического давления. Мат
интеллектуалов — это еще и проявление деградации словесности и
культурных традиций.
5) Во властных элитах командный мат — это отголоски зоологических
способов гомосексуального подавления соперников.
6) Матерщина может быть маркером надвигающейся импотенции
мужчин, а у женщин — их болезненно неудовлетворенных
сексуальных ожиданий.
7) Надо ли бороться с агрессивным засорением матерщиной
(сексуализированными инвективами) русского языка? Да! Со всей
решительностью, используя учебно-воспитательный процесс и
средства массовых коммуникаций. Сексуализация речи целесообразна
только при стрессе в сугубо мужских сообществах, но вредна во всем
многообразии нормальной обыденной жизни.
5.7. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

СТРЕССА
Первые фундаментальные социологические исследования западных

авторов были вызваны такими чрезвычайными явлениями, как рост числа
02 • алкоголизма, преступности. Названные в последующем
самоубийств, Глава 5
проявлениями эмоционального стресса, эти атрибуты развития общества
потребовали тщательного анализа. Дюркгейм в своей книге
«Самоубийство» показал, что процент самоубийств детерминируется
степенью интеграции социальных структур — будьте церковь, семья,
политическая партия, государство и т. п. [Durkheim Е., 1951; Дюркгейм Э.,
1998]. Вместе с тем, определяя причины учащения самоубийств, он делает
акцент на «психологической конституции» человека, которая, по его
словам, «требует цели, стоящей выше его». В слабо интегрированном
обществе такая цель отсутствует и, как полагает Дюркгейм, «индивид,
обладающий слишком острым восприятием самого себя и своей
ценности... стремится быть своей собственной единственной целью, а
поскольку такая цель не может его удовлетворить, он влачит апатичное и
безучастное существование, которое впредь кажется ему лишенным
смысла» [Durkheim Е., 1951, с 38]. На такую смену акцентов указывает А.
Инкельс [Инкельс А., 1972].
В другом исследовании той же проблемы А. Ф. Хенри и Д. С. Шорт
[Henry A.F., Short J.F., 1954] рассматривают самоубийство и убийство как
акты агрессии, различающиеся по направленности выражения агрессии:
при суициде она обращена на себя, при убийстве — вовне. Авторы,
затушевывая сущность самоубийства, как акта отчаяния, направленного на
прерывание жизненной активности, усматривают в качестве ведущего
звена суицида активность и даже якобы агрессивность, необходимую,
чтобы его совершить. Ряд авторов утверждают, что социальная структура
общества и личность должны рассматриваться как независимые, хотя и
взаимодействующие переменные, оказывающие каждая свое влияние на
ход социального процесса [ Kardiner А., 1978 а, б].
Основную причину возникновения «стресса жизни» они видят в том,
что, стремясь к удовлетворению своих биологических и социальных
потребностей, индивид сталкивается с тем, что социокультурные
изменения, слишком быстрые для абсорбирования, становятся основанием
для «болезней стресса». Так, Доротея Лайгтон справедливо указывает, что
важнейшей причиной социального стресса становится «внешнее
блокирование цели». Вместе с тем она редуцирует комплекс основных
причин социального стресса до якобы фатального несоответствия воз-
можностей человека адаптироваться к чрезмерно быстрым темпам
социокультурных изменений. Реакция индивида на лишение его
возможностей самопроявления — «это еще больше стараться достигнуть
цели, замещать другим предметом недостижимый, сдаться (прекратить
борьбу) и продолжать стремиться к цели, но с развитием вызывающих
стресс ментальных и физических симптомов» [Leighton D.C., 1978, с.33].
Предотвращение стресса жизни лежит, как считает Д. Лайгтон, на путях
улучшения службы здравоохранения и гуманизации общества. В этом, ка-
залось бы, справедливом суждении скрыт оппортунистический смысл,
который понимают многие на Западе. Приравнивание политических
методов коррекции социальных условий, порождающих стресс, к
психолого-психиатрическим методам их предотвращения и лечения, как
указывает X. Феер, притупляет остроту проблемы. Психолого-
психиатрическое снижение проявлений социального дистресса не
уничтожает, а затушевывает его социально-политические причины. В
связи с этим X. Феер поднимает вопрос о моральности психиатрических
02 •
методов борьбы со стрессом. Глава 5
Было показано, что социально-психологический стрессор
характеризуется, в частности, изменением субъективной значимости
общественного мнения для субъекта. Для одних его значимость при
«социальном давлении» возрастает, для других
I
может снижаться.
864 • Направленность этих изменений зависит, в частности,Глава 5
от оценки субъектом взаимоотношений в группе, т. е. психологического
«климата» [Pichevin М.Е., Rossignol С., 1975/1976].
Изменение субъективной значимости окружения при стрессе
находится в зависимости от уровня выраженности и динамики изменений
таких показателей личности, как «место опоры» при оценке ситуации,
степень невротизма и интро-, экстраверсии, тревожности, циклоидных
колебаний настроения и т. п. Субъективная значимость ситуации
находится в сложной, нелинейной зависимости от интенсивности и
продолжительности стресса. Важным фактором в определении
направления изменений отношения к мнению окружающих при
кратковременном стрессогенном воздействии того или иного рода
является исходная, возникшая до стресса оценка субъектом отношения к
нему. Социальная «поле- зависимость» при неподтверждении при стрессе
имевшихся до него «полесигналов» свертывается (уменьшается),
снижается поведенческая активность [Eysenck Н. J., 1975]. При
доминировании социально-психологических проявлений стресса
обращение субъекта к общественному мнению увеличивается. У
экстерналов это может проявляться в виде усиления опоры на
окружающих, у интерналов — в попытке увеличения психологического
давления на них. При доминировании в экстремальных условиях
интеллектуальной активности (как проявления стресса) экстравертивная
ее форма увеличивает субъективную значимость общественного мнения,
интравертивная форма — снижает [Eysenck H.J., 1975 а, б, и др.]. Широко
обсуждаются изменчивость и управляемость состояния тревожности.
Райтменом в эксперименте было показано, что у ряда субъектов
тревожность снижается в присутствии других людей. Однако П. Спектор и
Ф. Зайсфрунк [Spector Р.Е., Sistrunk F., 1978] не подтвердили
«всеобщности» его выводов В их экспериментах снижение в присутствии
других людей тревожности в ожидании шокового воздействия
(ситуационной тревожности) возникало только как результат отвлечения
внимания обследуемых. Видимо, влияние окружающих лиц на
тревожность характера является значительно более сложно
дифференцированным явлением.
Были высказаны по меньшей мере две альтернативные гипотезы
относительно влияния поддержки со стороны лидера рабочей группы и
товарищей по группе на проявление «производственного» стресса.
Согласно первой гипотезе, стрессогенные факторы и поддержка не
зависят друг от друга, т. е. каждый из этих факторов оказывает прямое
влияние при стрессе на такие психологические феномены, как
удовлетворение деятельностью, самооценка и т. п. Вторая гипотеза
предполагает, что поддержка препятствует возникновению стресса.
Исследования, проведенные на группах моряков военно-морского флота
США с регистрацией таких эффектов социально-психологического
синдрома стресса, как «ролевая неопределенность (двусмысленность)»,
«ролевой конфликт» и т. п., показали большую правомерность первой
гипотезы [La-Rocco I.M., Jones А.Р., 1978]. Если расценивать эти данные
как заслуживающие доверия, то следует считать, что социальная
«поддержка» в группе, работающей в стрессогенных условиях, не снижая
выраженности стресса, способствует «переводу» его неблагоприятных
проявлений в благоприятные, т. е. дистресса в эустресс.
В исследованиях психологии стресса можно выделить ряд
направлений, отличающихся методическими подходами к исследованию
реакций при стрессе. На протяжении ряда лет широко использовалось
определение социальной интроверсии-экстраверсии с помощью опросника
Айзенка [Eysenck H.J., 1975]. Этот метод ассимилирует методологические
основы гештальтпсихологии, интерпретируя их в социально-
психологическом смысле. При этом в качестве «фигуры» выступает
внутренний мир субъекта, в качестве фона — его социальное окружение.
Еще более близки к методам гештальтпсихологии исследования так
называемой социальной полезависимости. Они проистекают из
сопоставлений индивидуальных показателей сенсорной полезависимости
индивида с его представлением о себе в социальном окружении [Witkin
Н.А., 1962].
Сходные методологические принципы легли в основу метода
определения «точки опоры» субъекта при организации и выполнении им
своих социальных действий, на себя, на свои силы или же на окружающих
людей, на внешние события. Этот метод, предложенный Роттером [Rotter
J. В., 1966], в последующие годы стал популярным среди исследователей
социально-психологических и социальных факторов стресса, т. е. так
называемого стресса жизни . Широкое распространение получило
использование в психологических исследованияхдифференцированного
определения двух видов тревожности: «тревожности характера» и
«ситуационной тревожности», предложенное Шпильбергером [Spielberger
C.D., Gorsuch B.L., Lushene R.E., 1970]. Этот метод является примером
привлечения к психологическим исследованиям медицинских и
психоаналитических принципов.
Несмотря на несомненные успехи социально-психологических
исследований общественного поведения человека при действии на него
социально-психологических стресс-факторов, проблема «личность при
стрессе» не решена. Наряду с очевидным прогрессом в изучении
индивидуальных особенностей человека при стрессе в литературе по
проблемам стресса возникали все новые малорезультативные подходы к
анализу структуры межличностных отношений людей, все новые
фрагментарные оценки особенностей взаимодействия людей при
«социальном давлении». Однако частные успехи не приближали к
осмыслению глобальной проблемы «стресса жизни» и тем более в
разработке методов предотвращения стресса, вызываемого «социальным
давлением» Причины такого своего неуспеха теоретики психологии
видели: 1) в исключительной сложности и разнообразии индивидуальных
особенностей человека, мобилизуемых для защиты от социальных
экстремальных факторов; 2) в постоянном и сравнительно быстром
изменении сложнейшего конгломерата факторов среды (социальных,
биологических, физических и т. п.), действующих на людей в
современном обществе. Такая методологическая установка побуждала
большинство исследователей все более детализировать изучаемые
особенности личности, а также постоянно модернизировать методики
исследований.
Социальные психологи анализировали преимущественно нега тивные
866
социально-психологические проявления стресса, т. е. социальной Глава 5
активности, ведущей кдеструкции группы, коллектива. Уродливые и
парадоксальные проявления таких тенденций можно усмотреть в
возникновении антиобщественных групп: уголовных, фашиствующих. Их
активность приводит к разобщенности и дегуманизации общества.
Аморальность кодексов, уставов, лежащая в основе формирования этих
групп, создает специфическую, клановую, гангстерскую, «воровскую»
сплоченность.
Для изучения психологических феноменов общения (особенно
наглядно проявляющихся при стрессовом изменении общения) могут быть
использованы методологические принципы разных психологических
направлений [Китаев-Смык Л.А., 1978; Фран- кенхойзерМ., 1970 и др.].
Изменения общения при стрессе могут возникать как при действии на
человека физических, физиологических стрессоров так и в результате
контактов с людьми, характер общения которых изменен стрессом.
Целесообразно использовать три уровня ана лиза изменения общения как
субсиндрома стресса [Ломов Б.Ф 1975]. Первый (мегауровень) должен
охватывать анализ взаи модействия людей на протяжении больших
отрезков времени сопоставимых с продолжительностью жизни поколений,
с учетом так называемого «стресса жизни», т. е изменения особенностей
личностных характеристик и показателей здоровья, возникающих под
влиянием длительных социальных, биологических и физи ческих
стрессоров, действующих локально на группу людей или на широкие слои
населения. Второй (метауровень) относится к анализу отдельных актов
общения людей при стрессе с учетом их индивидуальных,
профессиональных и т.п особенностей, а также с учетом специфики
стресс-факторов. Третий уровень анализа (микроуровень) должен
относиться к изучению отдельных, сопряженных элементов общения при
стрессе, раскрываемых специальными методами исследования
(психофизическими, инженерно-психологическими и т. п.).
Особенности общения при стрессе могут так или иначе проявляться на
разных этапах развития стресса как важный элемент адаптационно-
защитных ответов индивида на экстремальность ситуации.
Взаимодействие совокупности людей при стрессе должно создавать более
эффективный защитный потенциал, чем антистрессовый потенциал
отдельного человека. Стрессовые изменения общения вплетаются в
структуру жизнедеятельности, поведения, рабочей активности людей.
Однако они могут и отрицательно, и положительно влиять на
психологический климат коллектива, на производительность труда, на
успешность преодоления экстремальных ситуаций, на самочувствие и
здоровье людей. При разработке мер овладения стрессом необходимо,
учитывая конкретные, частные факторы, базироваться на анализе общих
закономерностей стресса.
5.8. РЕЗЮМЕ
Генеральные закономерности социально-психологического

субсиндрома стресса проистекают из того, что каждый человек, как
элемент человеческой популяции, является воплощением противоречия
между личным и общественным. Человек не может стать «человеком
разумным» вне человеческого общества. Взращенный, обученный,
воспитанный людьми, он переживает глубокий дистресс при недостатке
общения. Однако превышение эволюционно установившихся норм
скученности людей также вызывает дистресс. И в том, и в другом случае
дистресс, стабилизируя нормы общественного существования, может
способствовать развитию общественных взаимоотношений, но и
деформировать их Психологическая сущность человека, как существа
общественного, требует от него претворения в жизнь альтруистических
тенденций. Однако ни один человек со своим индивидуальным сознанием
не может полностью отрешиться от эгоистических мотивов. Постоянное
уравновешивание этих двух тенденций является источником
многочисленных проявлений стресса (эустресса, дистресса), в свою
очередь ведущего к прогрессу или регрессу личности.
Половая дифференциация людей и обусловленная ею необходимость

общения — одна из ведущих сил, побуждающих к социализации человека,
вместе с тем это источник ярких проявлений эмоционального стресса.
Сожалею, что судьба не вела меня по путям изучения «сексуального
стресса» и рекомендую читателям обширную научную литературу по этой
тематике, хотя полнее и достовернее «стресс любви» описан (с анализом и
рекомендациями) в классической художественной литературе. Следует
обратить внимание на не только русских, европейских, американских, но и
на китайских, иранских, арабских и африканских авторов.
Другой важной силой, организующей людские сообщества, принято
считать агрессивность индивидуумов, малых групп, больших
политических сообществ и даже якобы народов и государств. Не
углубляясь в эту проблему, я попытался в пятой главе упорядоченно
изложить результаты анализа собственных наблюдений непосредственно в
зоне боев в ходе так называемых чеченских войн в конце XX и начале XXI
в. У верен, уникальная возможность изучать психологию и некоторые
социальные феномены по обе стороны «линии фронта» способствовала
объективизации моих суждений. Благодарен конкретным людям,
создававшим мне возможность проводить психологические исследования
в конфронтирующих боевых подразделениях. Понимая, что абсолютно
объективная оценка военных конфликтов невозможна, все же надеюсь,
что мои наблюдения и суждения смогут использовать (с хорошими
намерениями) исследователи и организаторы военного стресса.
Приступая к переработке этой главы, первично опубликованной
четверть века назад [Китаев-Смык Л.А., 1983], я был удивлен тем, как
мало публикаций на русском языке было посвящено проблеме «выго-
ранияличности», «выгорания души». Благодаря молодому энтузиазму К.
Маслач, обозначившей этот феномен в 70-80-е гг. прошлого века,
многочисленными учеными в западных странах было детально (но ие
исчерпывающе!) изучено это своеобразное проявление «стресса
общения». В России ему уделила должное внимание только группа
ученых, работающих в системе МВД над проблемой купирования
профессиональной деформации личности сотрудников этой системы Для
868 внимания к проблеме «выгорания» мной описаны в этой
привлечения Глава 5
главе результаты ранних исследований этого феномена, предпринятых К.
Маслач и ее последователями, а также некоторые работы психологов
МВД, проведенные под руководством профессора, полковника М.И.
Марьина. Хочу обратить внимание нового поколения наших психологов
на то, что «выгорание» — чрезвычайно актуальна я проблема
современной России.
Наиболее тяжкий стресс (дистресс) возникает при ограничении как
физического пространства обитания людей в тюрьмах, концлагерях, в
тесных квартирах городских трущоб, так и при ограничении душевного,
духовного «пространства» цензурой, репрессиями тоталитарных
автократических режимов. Первой из этих проблем были посвящены мои
экспериментальные исследования, описанные в книге «Психология
стресса» (Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 297-304]. В дополненном виде они
включены в эту монографию.
Я был удивлен большим вниманием к моему изучению стресса в
ограниченном пространстве имитатора космического корабля. За
последние двадцать лет на основе результатов этих экспериментов
проведено много исследований и внедрений разными авторами. Они
касались не только космической тематики, но и квартирного, и
коттеджного строительства, организации сценического пространства и
«заэкранного» пространства в телевидении и кино и даже тюремного
содержания преступников.
Вторую проблему — ограниченности духовного пространства — по
понятным причинам я не обсуждал в 70—80-х гг. Но и в данной,
дополненной главе я не касаюсь ее, во-первых, из-за крайне
ограниченного доступа к конкретным сведениям о политико-
психологических преобразованиях в нашей стране и за ее рубежами, во-
вторых, оставляя обсуждение этой проблемы политическим психологам.
Участвуя в организации общественных взаимоотношений, человек
вынужден по возможности полнее учитывать общественные, популя-
ционные тенденции развития взаимоотношений. Однако неспособный
полностью отрешиться от индивидуальных позиций понимания бытия,
человек должен использовать коллективный опыт, воплощающийся в
продуктивных общественных нормах и традициях. Можно полагать,
темпы их формирования отстают от темпов развития современного
индустриального и постиндустриального общества, при этом могут
возникать скороспелые, непродуктивные нормы и традиции жизни, они
становятся причиной нынешних «болезней стресса». Создание
современного глобального управления, планирования и прогнозирования
(на базе современных технологий) различных сторон жизни человеческого
общества должно учитывать многогранность и не всегда полезную
лабильность психической сущности человека.
Литература к пятой главе
Aiello JR., Aiello Т., 1974. The development of personal space: proxemic
behavior of children 6 through 16 //Hum. EcoL, N 2, p. 177—189.
Alexandr R.J., 1980. «Burning out» versus «punching out» / / Journal of
Human Stress 6(1), 37-41.
Altman J., 1975. Human behavior and the social environment Privacy,
territoriality, personal space and crowding. Belmont (Cal.): Brook /Cole.
BavelasA., 1960. Communication patterns in task-oriented groups / / Group
dynamics / Ed. D. Cartwright, A Zander. N. Y.: Row, Peterson.
Broadbent D.E., 1971. Decision and stress. N. Y.: Acad, press.
Chandler E.V., Jones C.S. Cynicism: an inevitability of police work? / /
Journal of Police Science and Administration, 7(1) 65-68
Chang D.H., Zastrow Ch.H., 1976. Police evaluative perceptions of
themselves, the general public and selected occupational groups / / Journal of
Criminal Justice, 4(1), 17-27.
Cheek F., Miller M., 1983. The Experience of stress of Correction Officers:
A Double-Bind Theory of Correctional Stress / /Journal of Criminal Justice, 11,
p. 105-120.
Cherniss С. 1980. Professional burnout in human service organizations.
N.Y.: Praeger.
Christian J.J., 1961. Phenomena associated with population density / /
Proc. Nat. Acad. Sci., vol. 47, p 428-449.
Cozby P C., 1973. Effects of density, activity and personality on
environmental preferences / / J. Res. Personal., vol. 7, p 45-60.
Denenberg V.W., 1972. The development of behavior. Stanford (Conn.):
Sinauer, 1972.
Donahue M.J., 1977. Peer counseling for police officer: A program for shill
development and personal growth / / Diss. Abs. Int. 38 (4-А), 1992-1993.
Dubos B., 1965. Man adapting. New Haven (Conn ): Yale Univ, press.
DukeM.P., Nowicki S., 1972. Anew measure, and social learning model for
interpersonal distance//J. Exp. Res. Personal, vol. 6,p. 119-132.
Durkheim E., 1951. Suicide. Glencoe (III): The Free press.
Edelwich J., Brodsky A., 1980. Burn-out: stages of disillusionment in the
helping professions N.Y.: Human Sciences Press.
Emener W.G., Luck R.S. 1980. Emener Luck Burnout Scale (E.L.B.O.S.).
Epstein Y.M.,AielloJ.R., 1974. Effectsof crowding on electrodermal
activity. New Orleans: Amer. Psych. Assoc. Convent.
Evans G.W., 1973. Personal space: research review and bibliography /
/Man-Environ. Syst., vol. 3, p. 203-215.
Evans G W., Elchelman W., 1976. Preliminary models of conceptual
linkages among proxemic variables / / Environ, and Behav., 1976, vol. 8, N 1,
p. 87-116.
Evans G. W, Howard R.B., 1972. A methodological investigation of
personal space / / Environmental design: Research and practice / Ed. W. I.
Mitchell. Los Angeles: Univ, of California press.
Evans G. IV'., Howard R. B„ 1973. Personal space / /Psychol. Bull., vol.
80, p. 334-344.
Evans G.IV’., Pezdek H., Nalband E., 1975. Behavioral and physiological
consequences of crowding in children / Intern. Soc. for the Study of Behav.
Develop. Surrey, England: Guilford.
Eysenck H.J., 1975 a. The measurement of emotion: Psychological
parameters and methods / / Emotions — their parameters and measurement /
Ed. L. Levi. N. Y.: Acad, press.
870 H.J., 1975 6. A genetic model of anxiety //Stress and anxiety 2. Глава
Eysenck N. 5
Y.: Whiley a. Sons, p. 81-116.
Farber B.A. (ed.), 1983. Stress and burnout in the human service
professions. N.Y. Pergamon Press.
Flowers J., Whalen C., 1974. Personal space in children and other assorted
developments with clinical apilications. San Francisco: Western Psych. Assoc.
Convent.
Freedman J.F., Levy A.S., Buchanan R. W. et al., 1972. Crowding and
human aggressiveness //J. Exp. Social Psychol., 1972, vol. 8, p. 528-548.
Freedman J.F., Levy AS., Buchanan R.W. et al., 1972. Crowding and human
aggressiveness //J. Exp. Social Psychol., 1972, vol. 8, p. 528-548.
Freedman J.L., Klevanski, S., Ehrlich P.H., 1971. The effect of corwdingon
human task performance/ / J. Appl. Social Psychol., vol. 1, p. 7-25.
Freudenberger H J1974. Staff burn-out//Journal of Social Issues 30(1),
159-165.
Gillespie D.F. (ed ), 1986. Burnout Among Social Workers. N Y.; London:
The Haworth Press.
Gillespie D.F., 1981. Correlates for active and passive types of burnout / /
Journal of Social Service Research 4 (2). 1-16.
Griffit W., VeitchR., 1971. Hot and crowded influences of population
density and temperature on interpersonal affective behavior / / J. Person. And
Social Psychol., vol. 17, p. 92-98.
Hall E.F., 1966. The hidden dimension. N. Y.: Doubleday.
Harrison W.D., 1980. Role strain and burnout in child-protective service
workers / / Social Service Review 54,31 -44.
Henry A.F., Short J.F, 1954. Suicide and homicide. Glencoe (Ill): The Free
press.
Hepburn J., Knepper P., 1993. Correctional Officers as human Service
Workers: The Effect on Job Satisfaction / / Justice Quarterly. 10, p. 315-335.
Hilbert S.B., 1979. Social isolation among police officers / / Dis. Abs. int.
39(11-А), 6976.
30 Психология пресс.»
Jones J.W. (ed.), 1981. The burnout syndrome: Current research, theory,
interventions. Park Ridge, 111.: London House Press.
Kahneman D., 1973. Attention and effort. Englewood Cliffs (N. Y):
Prentice Hall.
Kaplan S„ 1972. The challenge of environmental psychology: a proposal
for a new functionalism / / Amer Psychol, vol. 27, p. 140- 143.
Kaplan S., 1973 Cognitive maps, human needs and the designed
environment // Environmental design research/Ed. W. F. E. Preiser Stroudsburg
(Pa): Dowden, Hutchinson a. Ross, p. 275-283.
KaplanS., 1976. An informal model for the prediction of preference / /
Lands cape assessment: Values, perceptions and resources / Ed. E.H. Zube, LG.
Fabos, R.O. Brush. Stroudsburg (Pa): Dowden, Hutchinson a. Ross, p. 12-24.
KardinerA., 1978 a. The social distress syndrome of our time / / J. Amer.
Acad. Psychoanal., 1978, vol. 6, N 1, p 89-101.
KardinerA., 1978 6. The social distress syndrome of our time: 2 / / J Amer.
Acad. Psychoanal., 1978, vol. 6, N 2, p. 215-230.
Keele S , 1973. Attention and human performance. Pacific Palisades (Cal.):
Goodyear.
Keeley K., 1962. Pre-natal influences on behavior of offspring of crowded
mice / / Science, vol. 135, p. 44-45.
Kelly H.H., Thibaut J. ICetal., 1962. Psychological monographs / / Gen
Appl. Psychol., vol. 76, N 538.
Kitajew-Smyk L.A., 1989. Psychologia stresu. Wrotclaw: Ossolyneum.
Krowinski W.J 1981. A construction validation study the Maslach Burn-out
Inventory. Pittsburgh: University of Pittsburgh. School of Social Work.
La-Rocco IM., Jones A.P., 1978. Co-worker and leader support as
moderators of stress-strain. Relationships in work situations / / 3. Appl
Psychol., vol. 63, N 5, p. 629-634.
Leighton D.C., 1978. Sociocultural factors in physical and mental break-
down // Man-Environ. Syst., vol. 8, N 1, p. 33-37.
Lester D., 1986. Subjective Stress and Self Esteem of Police Officers/ /
Perceptual and Motor Skills 63.13-34.
LooC.M., 1973. Important issues in researching the effects of crowding on
humans / / Represent. Boa. Social Psychol, vol 4, p. 219-226.
Maslach C, 1976. Burned-out / / Human Behavior, 5 (9), p. 16-22.
MaslachC., 1978 a. Job burnout: How peoplecope / / Public Welfare 36 (2),
56-58
Maslach C., 1978 6. The client role in staff burnout / / Journal of Social
Issues 43 (4). 11-124.
Maslach С., 1982. Burnout the cost of caring. N. Y.: Prentice Hall Press
Maslach C., Jackson S. E., 1979. Burnout cops and their families/ /
Psychology Today 12(12) 59-62.
Maslach C, Jackson S. E., 1981 a. The Maslach Burnout Inventory Palo
Alto. Calif.: Consulting Psychologists Press.
Maslach C., Jackson S. E., 1981 6. The measurement of experienced
burnout / / Journal of Occupational Bechavior 299-113
Maslach C., Jackson S E., 1982. Burnout in health professions: A social
psychological analysis / / Social psychology of health and illness. Hillsdale
N.J.: Lawrence Erlbaum.
Maslach K., Schaufeli W. B., Leiter M. P., 2001. Job Burnout / / Annual
Review of Psychology. V. 52, p. 387-422.
Me Bride G., King M.G., James J. W., 1965. Social proximity effects on
galvanic skin responses in adult humans / / J Person., 1965, vol. 61, p. 153—
157.
MckKay Charles, 1841. Extraordinary popular delusions & the madness of
crowds. London.
Newton O., Levine S., 1968. Early experience and behavior. Springfield
(Ill). Charles C. Thomas
Nordlicht S., 1979. Effects of stress on the police officer and family / / New
York State Journal of Medicine 79 (3) 400-401.
Pain U7S. (ed.), 1982. Job stress and burnout: Research, theory and
intervention perspectives, Beverly Hills, Calif: Sage Publications.
PichevinM.E., Rossignol C., 1975/1976. Perception of the group: Structure
of the subject and structural equilibrium // Bull. Psychol., May-June, vol. 29, N
14/15, p. 724-734.
Pines872
A.M., Aronson E , Kafry D., 1980 Bumout. From tedium to personal Глава 5
growth. N. Y.: Free Press; potter B.A Beating job growth. San Francisco:
Harbor/ Putnam
Pines A., Maslach C (eds.), 1979. Experiencing social psychology. N.Y.:
Knopf.
Reid K.E. (ed.), 1979. Burnout in the helping professions. Kalamazoo,
Mich: Western Michigan University.
RotterJ.B., 1966. Generalized expectances for internal versus external
control of reinforcement // Psychol. Monogr., vol. 80, N 1, p. 1-28.
Saegert S., 1973. Crowding: cognitive overload and behavioral
constraint //Environmental design research / Ed. W.F.B. Preiser. Stroudsburg
(Pa) Dowden, Hutchinson a. Ross, vol. 2, p. 254-260.
Schiavo R. S., Schiffenbauer A., Roberts J., 1977 Methodological factors
affecting interpersonal distance in dyads / /Percept, and Motor Skills, vol. 44, N
3, pt. 1, p 903-906.
Sherrod D R , 1974. Crowding, perceived control, and behavioral after //J.
Appl. Social Psychol., vol. 4, p. 171-186
Singleton G.W., 1977. Effects of job related stress on the physical
officers / / Dissertation Abstracts international 38, (5-B), 2384.
Sommer R 1969 Personal space The behavioral basis for design. Englewood
Cliffs (N.Y.): Prentice Hall
Spector P E, Sistrunk F., 1978 Does the presence of others reduce
anxiety? / / J Social Psychol., vol 105, N 2, p. 300-301
SpielbergerC.D.,Gorsuch B.L.,LusheneR.E., 1970. Manual for the state-
trait-anxiety inventory. Palo Alto (Cal.).
Stokols D., 1972. On the distinction between density and crowding: some
implications for future research / /Psychol. Rev., vol. 79, p. 275- 277.
Toch H., Klofas J, 1982. Alienation and Desire for Job Enrichment Among
Correction Officers. Federal Probation, 46: p 35-44
Triplet R, Mullings J. I., Scarboroungh K., 1996. Work Related Stress and
Coping Among Correctional Officers: Implications from Organizational
Literature / / Journal of Criminal Justice, 24, p. 291-308.
Vash C., 1980. The burnt-out administrator. N.Y.: Springer.
Veninga R L , Spradley J.P, 1981. The work/stress connection: How to
cope with job burnout. Boston Little Brown.
White W L , 1979 Relapse as a phenomenon of staff burn-out among
recovering substance abusers, Rockvill, Md: HCS. Inc.
Witkin H.A., 1962. Psychological differentiation: Studies of development.
N. Y., L.: Whiley.
Авдеев В.Б. (ред.), 2006. Философия вождизма: Хрестоматия по
вождеведению. М ■ Белые альвы.
Агапова М В , 2004. Социально-психологические аспекты социального
выгорания и самоактуализация личности Дис ... канд. психол. наук.
Ярославль.
АграйлМ., 2003. Психология счастья. СПб.: Питер.
Адаев А.И., 2005. Организация психологический помощи постра-
давшим в результате террористических актов/ / Вопросы психологии
экстремальных ситуаций, № 1, с. 3-7.
Адоньева С Б., 2005. Матерные частушки и частушки «с картинками»,
брань и доминирование / / Речевая агрессия в современной культуре.
Челябинск: Изд. ЧТУ, с. 167-170.
Анохин ПК., 1980. Узловые вопросы теории функциональной системы.
М.: Наука.
Антонян Ю., 1991. К чему приговаривает суд / / Правители
преступного мира. М.: Зеленый парус, с. 42-53.
Арсамаков А., 2006. Зикризм. М.; Грозный.
Балод А. Тайна Робинзона Крузо http:// www. netslova.ru/ balod/trk.
html, 2005-2007.
Батов ВИ., 2002. Владимир Высоцкий: Психогерменевтика
творчества. М.: РИК.
Бахтин М.М., 1965. Творчество Франсуа Рабле и народная культура
Средневековья и Ренессанса. М.
Безносов СП.. 1997 Профессиональная деформация личности:
подходы, концепции, метод Автореф. дис. ... докт психол. наук СПб.
Белоусов А.Ф., 2003 Современный анекдот / / Современный городской
фольклор / Белова О.В., Шумилова Е.П. (ред). М.: РГГУ, с. 581-598.
Бехтерев В.М., 1921. Коллективная рефлексология Петроград, Колос.
Бич и молот: охота на ведьм в XVI-XV11I вв. СПб.: Азбука- классика,
2005
Буданов А.В., 1992 Работа с сотрудниками органов внутренних дел по
профилактике профессиональной деформации: Практическое пособие для
руководящих работников УВД, ОВД, служб по работе с личным составом,
подразделений морально-психологического обеспечения деятельности
ОВД. М.: ГУВД г. Москвы.
Быстрицкая А.Ф..НовиковМ.А., 1966. Изменения устойчивости в
групповой деятельности и условиях конфликтной напряженности / /
Проблемы космической медицины. М Медицина, с. 83-87.
Быховская И.М., 1993. Человеческая телесность в социокультурном
измерении: традиции и современность. М.: ЩИФК.
Вислова А., 2007. Трагическая маска в пространстве «черной коме-
дии», с. 154-167 / / Катарсис: метаморфозы трагического сознания.
Шестаков В П (ред ). СПб/ Алетейя, с. 156-157.
Волконский С., 1913. Выразительный человек. СПб.
Володкович В.И., 2007. Амазонки ли прародительницы матерщины?/ /
Володкович В И., 2007. Жизнь иллюзий. Личное сообщение.
Гаврилов Л., 1991. Психология безысходности и страха// Правители
преступного мира. М.: Зеленый парус, с. 54-83.
Гордеева Н.Д., Зинченко В.П 1982. Функциональная структура
действия. М.. Изд. МГУ.
Гордиенко Ш.А., 2006. Психолого-педагогическая подготовка к
выполнению оперативно служебных задач в экстремальных условиях / /
Психопедагогика в правоохранительных органах, № 1 (25), с. 40-42.
Грачев С.Г., 2006. Особенности социально-психологический
деформации личности сотрудников органов внутренних дел, прини-
мавших участие в контртеррористической операции на территории
Северо-Кавказского региона// Вопросы психологии экстремальных
ситуаций, № 4, с. 25-29.
Гроф С , 2001. Психология будущего: Уроки современных иссле-
дований сознания. М.: ACT.
Гурьева В.А., Гиндикин В.Я., Макушкин Е.В., 2005. Психология и
874
патопсихология аффективных расстройств. М.: Изд. МБА, с. 48. Глава 5
Дивингер Э.Э., 2004 Армия за колючей проволокой: Дневник
немецкого военнопленного в России 1915-1918 гг. М.: Центрполи- граф
Дикая Л.Г., Крылова Г Ю., ДД.У7. Социально-психологические
аспекты профессиональной адаптации в стрессогеиных условиях дея-
тельности / / Психология адаптации и социальная среда: современные
подходы, проблемы, перспективы. М.: Per Se.
Дозорцева Е.Г., Калачев М.А., Макушкин Е В., Терехина С А., 2005.
Посттравматическое стрессовое расстройство у подростков с
делинквентным поведением / / Посттравматическое стрессовое
расстройство. М.: ГПЦССП им. В.П. Сербского, с. 120-143.
Долгова А.И., 1981. Социально-психологические аспекты преступности
несовершеннолетних. М.
Дубов Г.В., Опалев А.В. (ред.), 1998. Профессиональная этика
сотрудников правоохранительных органов: Учебное пособие. М.
Дюркгейм Э., 1998. Самоубийство. Социологический этюд. СПб Союз
Ениколопов С.Н. .Лебедев С .Б., БобосовЕ А. 2004. Влияние экс-
тремального события на косвенных участников / / Психол. журнал. Т. 25.
№6. С. 73-81.
Ениколопов С.Н., Мкртычян А.А. 2008. Психологические последствия
терроризма / / Вопр. психол. № 3. С. 71-80.
Ефимова ЕС., 2003. Субкультура тюрьмы // Современный городской
фольклор. М РГГУ, с. 231-236.
Желвис В.И., 2001 Поле брани//Сквернословие как социальная
проблема в языках и культурах мира. М: Ладомир
Зимбардо Ф.Д., 2000. Стенфордский тюремный эксперимент / / Пайне
Э., Маслач К. (ред.-сост.). Практикум посоциальной психологии. СПб.:
Пирет, с. 296-320.
Зинченко В.П. 1997. Живое знание. Психологическая педагогика.
Материалы к курсу лекций. Ч. 1. Самара: Самарский дом печати.
Зинченко В.П., Мунипов В.М. 1979 Основы эргономики. М.. МГУ
Зинченко В.П. 1994 Возможна ли поэтическая антропология М. Росс,
открытый университет.
Зинченко В.П., Величковский Б.М., Вучетич Г.Г. Функциональная
структура зрительной памяти. 1980. М.: МГУ.
Зинченко В.П., 1997 б. Посох Осипа Мандельштама и Трубка
Мамарджашвили; К началам органической психологии. М.: Новая школа
Зинченко В.П. Образ и деятельность. Воронеж МОДЕК.
Зинченко В.П., Моргунов Е.Б , 1994. Человек развивающийся: Очерки
российской психологии. М Тревога.
Зотов В.Б., 2005. Об опыте организации работы с населением,
попавшим в экстремальные ситуации/ / Боевой стресс: механизмы стресса
в экстремальных условиях: Сб тр. симпозиума, посвященного 75-летию
ГНИИИ ВМ. М.
Иванов В.Д., 1996. Влияние девиантного поведения на формирование
замыслов о совершении преступлений //Преступность и профилактика
преступного поведения молодежи. Ростов н/Д.
Идрисов К.А , 2003. Распространенность посттравматических
стрессовых расстройств среди населения Чеченской Республики в
условиях локальной войны / / Актуальные вопросы охраны психического
здоровья населения. Краснодар, с. 445-449.
Инкельс А., 1972. Личность и социальная структура / / Американская
социология (перспективы, проблемы, методы). М.: Прогресс, с. 37-54.
Казеев Ш.М., Карпеев И.В., 2003 Повседневная жизнь горцев
Северного Кавказа в XIX веке. М . Мол гвардия.
Кант И., 1965 Основы метафизики нравственности / / Соч.: В 6 т. М.:
Мысль, т 4, ч. 1.
Кантор А. М., 2004. В тени культуры: Аффект и власть в России.
Психоисторический опыт / / Тетради Международного университета (в
Москве). Вып. III, с. 18-34.
Китаев-Смык Л.А., 1964. Человек в невесомости: Психол. опыты
//Наука и жизнь, № 9, с. 16-21
Китаев-Смык Л А., 1977. Вероятностное прогнозирование и
условиях / / Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М.:
Наука, с. 189-225.
Китаев-СмыкЛ.А., 1978.0 некоторых информационных аспектах
этиопатогенеза / / Психология и медицина: Материалы к симпоз. М.
Китаев-Смык Л А , 1988. Ясли в парадном зале // Химия и жизнь, №
10.
Китаев-СмыкЛ А, 1983. Психология стресса. М.: Наука.
Китаев-СмыкЛ. А., 1989. Экология и психологический стресс / /
Природа, № 7, с. 98-105.
Китаев-Смык Л. А., 1996. Синдром заложника / / Архетип №3-4, с. 17-
20.
Китаев-СмыкЛ. А , 1997 а. Мирное население в начале гражданской
войны / / Архетип, № 1, с. 5-12
Китаев-Смык Л. А , 1997 б. Попытка психоанализа мирного населения
Чечни во время войны / /Архетип, № 5, с. 20-25
Китаев-СмыкЛ А., 2001. Стресс войны: Фронтовые наблюдения врача-
психолога. М.: РИК.
Китаев-Смык Л А., 2004. Гендерный кризис после многолетней войны
в Чечне / / Мужчина и женщина: Диалог или соперничество? Т. 1 М : ИА
РАН, с. 345-361.
Китаев-Смык Л А ., 2005 а. Информация электронных СМИ о тер-
актах и здоровье населения (доклад) //Терроризм и электронные СМИ.
Первая международная конференция. Геленджик. Краснодарский край,
Россия. 24-28 октября 2005 года http / /antiterronsm.ru.
Китаев-Смык Л.А., 2005 б. Сексуально-вербальная защита и агрессия
(матерная речь и матерная ругань) / /Речевая агрессия в современной
культуре. Челябинск: ЧГУ, с 17-21.
Китаев-Смык Л.А., Галле Р.Р., Клочков А.М. и др., 1969. Клинико-
физиологические исследования при длительном (до трех суток) действии
на организм человека ускорений малых величин / / Тр. 3-й конф, по авиац.
и косм, медицине. М., т. 1, с. 286-288.
Китаев-Смык Л.А., Галле Р Р., Гаврилова Л.Н. и др , 1972 Динамика
876 Всесоюз. конф Москва, Калуга, т 2, с. 197-199.
Материалы Глава 5
Китаев-Смык Л.А., Голицын В.А., Мокеев В.Д., Софин В.А.,
Филиппенков С.Н, 2005 Динамический стенд моделирования ис-
кусственной силы тяжести «Орбита»: История разработки, характеристика
и перспективы использования //Научное творчество К.Э. Циолковского и
современное развитие его идеи' Материалы XL научных чтений памяти
К.Э. Циолковского. Калуга: ИП Кошелев А.Б., с. 106-107.
Китаев-Смык Л.А., Крок И.С , Ощепков Н.А., 1974 Исследование
при кинетозе в условиях медленного вращения / / Проблемы инженерной
психологии и эргономики: IV Всесоюз. конф Ярославль, т. 1,с. 153-156.
Китаев-Смык Л.А., Хромов Л Н., 1981. Использование микро-
структуры эмоционального стресса для формирования целепола гания //IX
Всесоюз. симпоз. по кибернетике. М.: Науч, совет по комплекс, пробл.
«Кибернетика» при Президиуме АН СССР, т. № 1. с. 72-74
Китаев-СмыкЛ А., Сухая С М. (ред ), 2005. «Загадочная отрава»,
♦Труд», 23 декабря, с 2.
Китаев-Смык. ЛА., 1989 Стресс и психологическая экология//
Природа, № 7, с. 98-105.
Китаев Смык Л .А., 1997. Попытка психоанализа населения Чечни / /
Архетип, № 3, с. 5-8.
Список
Кобзев А И, 2002. Эрос за китайской стеной. М.. Пионер
Кон литературы
И., 2004. Сексология. М.. Издательский центр «Академия».
Константинов А Е. 2005. Акмеологические условия саморегуляции
отрицательных психологических состояний государственных служащих в
особых условиях деятельности. Дис.... канд. психол. наук. М.
Конфуций, 1973. Древняя китайская философия Собр. текстов М '
Наука, т. 1
Конюхов Е.М., Болоцких ME., Китаев- Смык Л. А. и др., 1965. А. с
187931 (СССР). Устройстводля исследования влияния на человека
условий длительности вращения и ускорения кориолиса. Приоритет от 2
июля 1965 г.
Котова Э С , Китаев-Смык ЛА , Устюшин Б.В., 1971 Ис следование
действия на организм человека комплексных ускорений / / Косм биология
и косм медицина, № 4, с. 42-47.
Кундера М., 2005. Неведение. СПб: Азбука-классика, с. 167-168
Кургинян С.Э., 2007. «Качели» — новый виток войны спецслужб
иеговлияниянаходполитическогопроцесса / / Доклад на заседании клуба
«Содержательное единство». 11.10.07. www. kurginyan.ru.
Лабунская В.А , 1999. Психология выражения и проблемы фор-
мирования экспрессивного «Я» личности / / Прикладная психология, №5,
с. 53-62.
Лаудаев У, 1871. Чеченское племя: Сборник сведений о кавказских
горцах. Вып. 6 Тифлис.
Ле-Бон Г., 1995. Психология масс и народов. СПб.: Макет.
Ле-Бон Г, 1998 Психология масс. Самара: Бахрах, с. 5-45.
Левашова Т.Н., 2005 Опыт деятельности психологов при осво-
бождении заложников театрального центра // Вопросы психологии
экстремальных ситуаций, №1, с. 29-35.
Леонтович Ф.И., 1883. Адаты кавказских горцев Тифлис
ЛиГ.Ч., 1911-1912. История инквизиции в средние века. т. 1,2, СПб.:
Брокгауз-Ефрон.
Линде Н„ 2008. Сутра о счастьи / / Личный архив.
Линде Н.Д. 2008. Гнев, подавленный гнев и его коррекция в эмоци-
онально образной терапии / / Вопросы психологии, № 2. с.20-28.
Ломов Б.Ф., 1975. О системном подходе в психологии.//Вопр.
психологии, № 2, с. 3-12.
Лунина Е.Г, 1997 Социально-психологическая поддержка как фактор
минимизации профессиональной деформации сотрудников
правоохранительных органов. Автореф .. канд. пед. наук. М.
Лурье С В , 2005. Психологическая антропология. М : Академический
Проект.
Маккей Ч, 2003. Наиболее распространенные заблуждения и безумства
толпы М : Альпина паблишер.
Малкина-Пых И.Г, 2005. Экстремальные ситуации: Справочник
Мамардашвилли М.К., 1990. Как я понимаю философию. М.
Маринин М, 2005. Детей душит ужас//Жизнь, № 292, 23.12, с. 4.
7 лаваb
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23.
МарьинМ.И., 2005. Психологическое сопровождение деятельности
сотрудников в экстремальных условиях / / Вопросы психологии
экстремальных ситуаций, № 1, с. 1-2.
Марьин М.И., Буданов А.В., Петров В.Е., Борисова С.Е., Та- касаева
К.Р.. Адаев А.И., 2004. Профилактика профессиональной деформации
личности сотрудника органов внутренних дел: Методическое пособие /
Под общ. ред. В.М. Бурыкина. М.: ИМЦ ГУК МВД России.
МарьинМ.И., КасперовичЮ.Г, 2006. Психологическое обеспечение
оперативно-служебной деятельности ОВД и работа с кадрами / /
Психопедагогика в правоохранительных органах. № 1 (25), с. 3-8.
Маурицио М., 2005. Агрессивность между Союзом и Россией:
некоторые соображения или к постановке проблемы// Речевая агрессия в
современной культуре. Челябинск: ЧГУ, с. 206-212.
Медведев В.С., 1991. Психология профессиональной деформации
сотрудников внутренних дел. Автореф. ... дис. докт. психол. наук, Киев.
Московичи С., 1996. Вектолп: Исторический трактате психологии
масс. М.: Центр психологии и психотерапии.
Назаретян А.П. Агрессивная толпа, массовая паника, слухи: Лекции
по социальной и политической психологии. СПб.: Питер.
НаздрачеваЛ., 2007. На нас ставили опыты / / Новые Известия, 11
сентября, №163 (2280), с. 6.
Новиков М.А., 1981. Психофизиологические и экопсихологиче- ские
аспекты межличностного взаимодействия в автономных условиях
//Проблема общения в психологии. М.: Наука, с. 178-218.
Носуленко В.И., 1981. Общение в задачах оценки сигналов // Проблема
общения в психологии. М.: Наука, с. 18-24.
Онищенко Г., 2005. О массовом отравлении детей в Чечне // Газета
«Труд», 22 декабря, с. 2.
Орлова Э.А., 1993. Культурная политика в контексте модернизаци-
онных процессов/ / Теоретические основания культурной политики. М :
РНК, с. 47-75.
Панфилов О.,Мельников М., Григорян М. (ред ), 2006. Прикладная
конфликтология для журналистов. М.: Права человека.
Пеев И.П., 1996. Психическа подготовка на личния състав на
подноводиците. София: Изд. Св. Георги Победоносец.
Плотникова АН., 2006 Подросток в условиях социальной изоляции
//Психопедагогика в правоохранительных органах, № 1 (25), с. 70-72.
Пономаренко В А., 1998 Психология духовности. М : Магистр.
Пэрна Н.Я., 1925. Ритмы жизни и творчества. Л.; М. Петроград.
Разлогов К.Э., 2006. Экранный гипертекст // Экранная культура в
современном медиапространстве: методология, технология, практика.
Кириллова Н.Б., Разлогов К.Э. (ред.). М.; Екатеринбург: ИПП Уральский
рабочий, с. 8-14.
Разумов С. А., 1976. Экспериментальное изучение эмоционального
стресса в условиях кормы / / Эмоциональный стресс в условиях нормы и
патологии человека. Л : Медицина, с. 46-81.
Райкрафт Ч., 1998. Критический словарь психоанализа М.
7 лаваb
Риман Ф., 1998. Основные формы страха: исследование в области
глубинной психологии. М.: Алетейя.
Савельев А.И., 2006. Мотивационные особенности преступного
поведения несовершеннолетних // Психопедагогика в правоохра-
нительных органах, № 1 (25), с. 75-77.
Савельев А.Н., 2007. Образ врага. Расология и политическая
антропология. М.: Белые альвы.
Свядощ А.М., 1997. Неврозы: Руководство для врачей. СПб. Питер.
Севастьянов ВИ., 1979. Проявление некоторых психофизиоло-
гических особенностей человека в условиях космического полета / /
Сидоренко И.В., 2006 Антропология счастья. М.: МАКСПресс.
Совкова (Тарасова) И Ю., 2003. Деструктивное поведение личности в
кризисных ситуациях служебной деятельности/ / Психопедагогика в
правоохранительных органах, № 1 (19), с. 73-81.
Сочивко Д.В., Литвишко В.М., 2006 Пенитенциарная антро- погогика:
Опыт систематизации психолого-педагогической теории и практики в
местах лишения свободы. М.: ИПСИ.
Стенько Ю.М., 1978. Новые режимы труда и отдыха рыбаков в
Судаков К.В.. 1981. Системные механизмы эмоционального стресса.
Суханов НН., 1991. Записки о революции, т. 2. М.: Политиздат.
Такасаева К.Р., 2001. Морально-психологические факторы про-
фессиональной деформации личности сотрудника ОВД. Автореф. дисс....
канд. психол. наук. М.
Тард Г., 1901. Социальная логика. СПб.
ТардГ., 1906. Социальные законы СПб
Тимофеев Ю.А., 2002. О некоторых проблемах предупреждения
отклоняющегося (девиантного) поведения сотрудников органов вну-
тренних дел / / Психопедагогика в правоохранительных органах, № 1 (17).
Ткаченко А.А., Введенский Г.Е. (ред.), 2003. Аномальное сексуальное
поведение. СПб: Юридический центр Пресс.
Ткаченко В.Д., 1980. Психология в практике рыболовного промысла //
Психол. журн., т. 1, № 5, с. 140-145.
Тыртышкина Е.В., 2005. Агрессия авангардистского текста: цели и
функция (теоретические заметки) / / Речевая агрессия в современной
культуре. Челябинск.: ЧГУ, с. 228-230.
Филипс Д.П., 2003. Влияние насилия, отображаемого в СМИ на
совершение убийств в США / / Общественное животное: исследования.
Аронсон Э. (ред ). СПб.. Прайм-Еврознак; М.: Олма-пресс.
Франкенхойзер М., 1970. Эмоциональный стресс. М.: Медицина.
Франкл В., 1990. Психолог в концентрационном лагере / / Человек в
поисках смысла. М.: Прогресс.
Франкл В., 2007. Сказать жизни «да»: психолог в концлагере. М.:
Смысл.
Фрейд 3., 1990. Психоанализ детских неврозов // Фрейд 3. Психология
7 лаваb
бессознательного. М.: Просвещение, с. 37-199.
Фрейд 3., 1998 а. Массовая психология и анализ человеческого «Я» / /
Психология масс: Хрестоматия. Самара: Издательский дом «Бахрах»,с.
131-194.
Хани К., Манциолэти Д., 2003. Криминология на телевидении:
искаженное изображение в средствах массовой информации реалий
криминологии// Общественное животное: исследования / Аронсон Э.
(ред.). СПб.: Прайм-Еврознак; М.: Олма-пресс, с. 190-211.
Харитонов А Н., Корчемный П.А. (ред.), 2001. Психология и
психотерапия в условиях воинской деятельности. М.: ВУ.
Хейдметс М , 1979. Обзор исследований о пространственном факторе
в межличностных отношениях / / Человек. Среда. Пространство. Тарту:
ТГУ.
Цуканова Е.В., 1981. Влияние межличностных отношений на процесс
общения в условиях совместной деятельности / / Проблема общения в
психологии. М.: Наука, с. 148-168.
Човдырова ГС., 2000 Проблемы стресса, психической дезадаптации и
повышения стрессоустойчивости личности в условиях социальной
изоляции // Тюремная библиотека, вып. 4
Шадриков В Д., 1995. Духовные способности. ЯрГУ.
Шестаков В П, 2007 Катарсис: от Аристотеля до хард-рока, с 8-27
//Катарсис: метаморфозытрагическогосознания Шестаков ВП (ред.). СПб :
Алетейя.
Шилова Л. А., 2006. Из опыта оказания психологической помощи
сотрудникам в г Беслане / / Вопросы психологии экстремальных ситуаций,
№ 1, с. 4-8
Эзоп. 2003. Заповеди Басни Жизнеописания. Ростов н/Д.: Феникс.
Энгвер Н.Н., 1990. Стелющаяся яблоня, или «Лагерный» синдром
//Радикал, № 1, октябрь.
Эриксон Э., 1996. Идентичность: юность и кризисы. М.: Прогресс.
Юнг К.Г., 1991. Архетип и символ. М.: Ренессанс.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Со времени, когда первое издание монографии «Психология

стресса» появилось в магазинах, прошло более четверти века. В ней
опубликован анализ результатов изучения стресса, получен ных в
уникальных лабораторных и натурных экспериментах, проведенных по
инициативе и при участии автора. Это была большая удача, и он ею
воспользовался по мере своих сил, но в основном благодаря поддержке
коллег и властных «лиц, принимавших решение» на заре космоплавания.
Энергичные противодействия изданию «Психологии стресса» оказались
несостоятельными.
Как ни странно (для автора), но анализ многообразия проявлений
стресса с учетом позиции разных научных дисциплин (психологии,
психофизиологии, медицины инженерной психологии, социологии и
др.), представленный уже в первом издании монографии, до настоящего
времени привлекает очень многих ученых и практиков; свидетельство
этого — тысячи цитирований и ссылок в Интернете. «Психология
стресса» стала раритетом. Это было доказательством, которое смогло
убедить автора в необходимости ее переиздать.
Согласившись на переиздание монографии «Психология стресса»,
автор решал две задачи: сократить ее текст, по возможности переписав
его современным общедоступным языком, чтобы сделать учебным
пособием для начинающих свой путь и для опытных профессионалов,
работающих в смежных с экспериментальной психологией областях.
Вторая задача — расширить анализ психоантропологии стресса за счет
исследований автора, выполненных в последние годы, и публикаций,
подтверждающих его гипотезы.
Благодарности. Прежде всего благодарю моего деда Ефима
Михайловича Смыка: многому научил он меня и создал позитивный
вектор всей жизни. Благодарен я родителям: матери Матрене Васильевне
Китаенко, отцу Александру Ефимовичу Смык-Китаеву энергичные и
умные, они смогли сохраниться вопреки сталинским репрессиям,
показав мне границу между жизнью и смертью. Благодарю близких мне
людей, поддерживавших и вдохновлявших меня, друзей, коллег и
сослуживцев, помогавших и разделявших трудности работы в
экстремальных условиях Моя сердечная признательность добровольцам-
испытуемым, летчикам, космонавтам, российским воинам (солдатам,
офицерам и генералам), ставшим и объектами моих исследований, и
беззаветными помощниками в сборе и анализе научных данных.
Благодарю людей, спасавших меня в «горячих точках» нашей страны и
за ее рубежами. Особая благодарность Наталии Николаевне Крюковой,
зам. директора Российского института культурологии, несколько лет
помогавшей, заставлявшей, воодушевлявшей меня работать над этой
книгой.
Биография Л.А. Китаева-Смыка, составленная American Biographical
ПРИЛОЖЕНИЕ
Institute, Inc. и опубликованная в сборнике биографий Five Hundred
Leaders of Influence (1998, p. 148-149). Ниже перевод с английского.
«Леонид А Китаев-Смык, родился 18 мая 1931 г. в Москве, столице
СССР. Его отец, Александр, был профессиональным администратором,
мать, Матрена, была дипломатом-экономистом.
Детство Л. Китаева-Смыка прошло в России, Китае и Японии с
родителями. Отрочество протекало во время Второй мировой войны,
сначала под фашистскими бомбардировками, потом в маленьком селе
среди дикой степной природы. Там ему приходилось выполнять
мужскую сельскую работу, так как взрослые мужчины были далеко, на
войне Основное чувство его детства и отрочества — "радость узнавания
разнообразия мира".
После учебы в средней школе и Первом московском медицинском
институте (там он получил диплом врача с отличием) он работал
практикующим врачом с 1955 года Его юность проходила на фоне
чувства "беспечности", она была психологической защитой против
опасности репрессивного коммунистического режима Сталина.
В 1956 году, как врач, отличившийся при лечении и изучении
эпидемии гриппа, Л. Китаев-Смык был переведен на научную работу в
Академию медицинских наук. Он ассистировал в исследованиях
гомотрансплантации эндокринных желез у животных. Он понял, что
такая трансплантация бесперспективна, так как живая субстанция на
планете Земля разделена на особи, которые ограждены иммунитетом от
прирастания одной особи к другой. Потом он изучал в экспериментах на
животных действие сердечных глюкозидов, нейролептиков, участвовал в
создании новых лекарств.
В раннем детстве (Леониду было пять лет) отец рассказывал ему о
космосе, и после этого он всегда мечтал о полетах на другие планеты.
Когда отец тяж ело заболел, Леонид Китаев-Смык думал о будущей
космической медицине и о лечении невесомостью. Поэтому он оставил
удачно начавшуюся научную карьеру и в 1960 году перешел в
секретный тогда Летно-исследовательский институт.
Несколько счастливых факторов сопутствовали Л.А. Китаеву-
Смыку.
Во-первых, это был гражданский (невоенный) институт, поэтому там
не было военной рутины, свойственной военным учреждениям. Во-
вторых, Л. Китаев-Смык руководил маленькой группой врачей-
исследователей, вкрапленной в огромный инженерный коллектив, и у
него была полная свобода проведения экспериментов (медицинских,
физиологических, фармакологических,
883 Приложение
психологических), на него не давили авторитетные начальники. В-
третьих, он проводил пионерские — впервые в СССР — исследования,
поэтому (в соответствии с секретным законодательством) сам должен
был определять секретность результатов исследований своей группы. Он
регистрировал их как несекретные и мог публиковать в несекретных
научных журналах, докладывать на научных конференциях.
В 1961 году Л.А. Китаев-Смык начал изучать действие невесомости
на людей и животных в авиационных полетах по параболе. Невесомость
продолжительностью тридцать секунд можно было создавать
многократно, изучая ее действие на многих людей разного возраста,
пола, разного состояния здоровья. Сам Л. А. Китаев- Смык был в такой
невесомости 2580 раз. При кратковременной невесомости он проводил
физиологические, психофизиологические, эргономические
экспериментальные исследования. Большинство из них проводилось
впервые в мире. Было получено много очень интересных практических
результатов и теоретических концепций. [Кандидатская диссертация Л.
Китаева-Смыка «Функции зрения при кратковременной невесомости»
была защищена на закрытом заседании Ученого совета.]
Д-р Л. Китаев-Смык участвовал в подготовке первых советских
астронавтов: Юрия Гагарина и других.
В 1963 году д-р Л.А. Китаев-Смык выступил с инициативой
изучения влияния на людей искусственной силы тяжести во время
полетов на другие планеты. При его участии был изобретен и построен
наземный имитатор межпланетных космических кораблей — большая
вращающаяся квартира-центрифуга. Полезной конструктивной новизной
этой центрифуги была возможность входить в ее внутренние
апартаменты во время вращения (не останавливая его). Это очень
расширило круг проводимых физиологических, психофизиологических,
психологических, эргономических, социологических исследований
стресса, возникающего во время непрерывно длительного
(многонедельного) вращения. Результаты этих исследований отражены в
многочисленных научных публикациях и обобщены в монографии (Л.А.
Китаев-Смык. Психология стресса. М.: Наука, 1983 [представлена как
докторская диссертация]). Разработаны рекомендации для строительства
межпланетных космических кораблей и полетов на них. Можно
надеяться, что эти рекомендации будут полезны в будущем.
Основной эмоцией д-ра Л.А. Китаева-Смыка в этом периоде жизни
было «изнуряющее воодушевление реализацией великих задач». В это
время советская империя вступила в период стагнации, скорого распада.
Позднее других отраслей науки и промышленности стагнация охватила
авиацию и астронавтику.
Из-за этого в 1973 году д-р Л.А. Китаев-Смык оставил престижную
работу в астронавтике и перешел в только что созданный Институт
психологии АН СССР, начал теоретическое обобщение полученных им
ранее результатов экспериментального изучения стресса. Им была
Приложение 884
создана и опубликована генеральная концепция стресса. Она объясняет
его вегетативные и соматические проявления, когнитивные проявления
при стрессе и нарушения общения людей при экстраординарных
влияниях.
Институт психологии АН СССР переживал стагнацию вместе со всей
советской империей. Чтобы ускользнуть от ее обесчеловечивающего
воздействия, д-р Л.А. Китаев-Смык в 1974 году, продолжая работать в
институте, согласился быть волонтером в Кремле (неоплачиваемым
советником в высшей администрации СССР). Поначалу он был удивлен
тем, что его скрываемая неприязнь к тоталитарному режиму в СССР,
проявляющаяся в его экспертных рекомендациях, не отвергалась
высшей государственной администрацией. Он думал, что советская
власть нежизнеспособна и подлежит ликвидации, но он излагал все это в
очень завуалированной форме. В Кремле были очень умные люди. Они
полностью понимали его, продолжали приглашать его и давали ему
заказы: анализировать и прогнозировать разные проблемные ситуации в
СССР.
С 1987 года он изучал психологический и социологический стресс в
«горячих точках» в СССР. Сам присутствовал там, где были или могли
быть массовые беспорядки или боевые действия внутри СССР: в
Дальневосточном регионе, в Таджикистане, на Кавказе, в Прибалтике.
Несколько раз д-р Л.А. Китаев-Смык проводил психологические и
психоаналитические исследования в Чечне во время войны: и у
чеченских боевиков, и у российских солдат. Д-р Л.А. Китаев-Смык в
надежде на Бога и с опорой на искренность своих добрых,
миротворческих помыслов обретал в себе смелость и силы. Интересные
научные находки его психологических и социологических исследований
военного стресса публиковались в прессе и научных журналах,
доложены на международных конференциях.
С 1993 года д-р Л.А. Китаев-Смык работает в Российском институте
культурологии над темой «Культурология глобальной безопасности».
Им сделано ранее боле 300 научных публикаций, семь монографий,
двенадцать изобретений, немало публицистических выступлений в
СМИ. Он работает над монографиями: «Психологическая антропология
стресса», «Психология чеченской войны (Введение в психологию
военного насилия)».
Д-р Л.А. Китаев-Смык в молодости и в зрелые годы посвящал
свободное время парашютному спорту и альпинизму. Он житель
Москвы, женат, отец Екатерины, Юли и Александра».
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ.................................................................................. 3
Глава 1. МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ СТРЕССА........9

1.1 КОНЦЕПЦИЯ СТРЕССА ГАНСА СЕЛЬЕ — «ОБЩИЙ
АДАПТАЦИОННЫЙ СИНДРОМ» 9
1.1.1. Предпосылки создания и широкого распространения
концепции стресса............................................................. 9
1 1.2 Основные положения концепции Г. Селье....................12
1.1.3. Стадии мобилизации адаптационных резервов по Г. Селье
13
1.2. РАЗВИТИЕ КОНЦЕПЦИИ СТРЕССА......................................19
1.2.1. Многозначность понятия «стресс».................................19
1.2.2. Субсиндромы стресса.......................................................21
1.2.3. Изменение баланса (пропорции) соматических,
психических и социально-психологических реализаций
стресса (дистресса)............................................................25
1.2.4. Кризисные ранги стресса (ступенчатые изменения
проявлений стресса) при чрезмерном нарастании
экстремальных воздействий.............................................26
1 3 МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ СТРЕССА....................33
1.3.1. Этические принципы исследования стресса.................33
1.3.2. Организационно-методические принципы
исследования стресса........................................................35
1.3.3. Экстремальные воздействия и стрессоры.....................38
1.3.4. «Загадочность» некоторых стрессоров..........................44
1.3.5. «Стресс жизни» и «стресс смерти».............................. 46
1.4 РЕЗЮМЕ .......................................................................................47
Литература к первой главе...........................................................49
Глава 2. ЭМОЦИОНАЛЬНО-ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ
СУБСИНДРОМ СТРЕССА.....................................55
2.1. ГЕНЕРАЛЬНЫЕ (ОБЩИЕ) ЗАКОНОМЕРНОСТИ
ЭМОЦИЙ И ПОВЕД ЕНИЯ ПРИ СТРЕССЕ.............................57
2.1.1 Эмоции и поведение при кратковременном стрессе (при
стрессовом кризисе первого ранга,
в «аларм-стадии»)..............................................................57
2.1.2. Активное эмоционально-поведенческое
реагирование при кратковременном стрессе................59
2.1.3. Микроструктура эмоционально-поведенческой
активности при кратковременном стрессе....................59
2.1 4 Первичное пассивное эмоционально-поведенческое
реагирование при стрессе ................................................63
2.1.5. Конструктивное эмоционально-поведенческое
реагирование при стрессе 66

Содержание
2.1.6. Конструктивное эмоционально-поведенческое
реагирование в процессе профессиональной деятельности,
жестко регламентированной смертельной опасностью 69
2.1.7. Двигательная буря или мнимая смерть при боевом
стрессе (стрессовый кризис первого ранга). ...............71
2.1.8................................................................................................ Актив
ность и пассивность в начале жизни..................................................73
2.1.9. Эмоции и поведение при длительном стрессе, при
стрессовом кризисе второго ранга. Вторичная стрессовая
пассивность...................................................................... 75
2.1.10. Работоспособность при стрессе............I...................85
А. Работоспособность при кратком стрессе.................85
Б. Физическая работоспособность при длительном стрессе
............................................................................................ 87
2.1.11. О ранжировании интенсивности боевого стресса 90
2.1.12. Эмоционально-поведенческое (квазисуицидальное)
реагирование при стрессовом кризисе третьего ранга
(боевой стресс у солдат во время кровопролитнейших боев в
Чечне в январе-апреле 1994 г ) ...... 91
A. Стрессово-конструктивные личностные
особенности, сформировавшиеся в боях 91
Б. Солдаты со стрессовыми реакциями депрессивного типа
.......................................................................................... 93
B. Солдаты со стрессовыми реакциями
гебоидного типа...............................................................97
Г. Солдаты со стрессовыми реакциями брутального типа .
.................................................................................. . 99
Д. Шизоидны е реакции при боевом стрессе. . . . . 100
2.1.13. Трагедия невольной жертвы Зооантропологическая
интерпретация боевого (квазисуицидального) стрессового
кризиса третьего ранга .102
2.1.14. Современная медико-психологическая оценка
психологических расстройств на войне................. ... 108
2.1.15. Стресс умирания. Стрессовый кризис четвертого
ранга................................................................................. 109
A. Смерть «легкая» и «тяжелая».... ............................ПО
Б Гендерные различия умирания . .............112
B. Можно ли предвидеть смерть?.. .............112
Г. Спуск по «ступеням смерти».....................................113
Д. О «голодной смерти»..................................................114
2.2. РАЗЛИЧИЯ ЭМОЦИЙ И ПОВЕДЕНИЯ ЛЮДЕЙ ПРИ
КРАТКОВРЕМЕННОМ (ГРАВИТАЦИОННОМ) СТРЕССЕ... 115
2.2 1. О классификации стрессовых реакций........................116
2.2.2. Поведенческие реакции людей при
кратковременном стрессе (в невесомости)...................118
2.2.3 Стрессовая реакция «Что такое? Как быть?!»... .119
2.2.4 Стрессово-активные (первая группа)...........................121
2.2.5 Стрессово-пассивные (вторая группа).........................124
2 2.6 «Невероятная катастрофа вокруг» — у одних пассивных,
другие пассивны из за «кошмара в их телах»..............126
2.2.7 Конструктивные» и не вовлеченные в стресс
(третья группа).................................................................129
2.2.8. Инверсия активности при стрессе (четвертая группа)... 131
2.2.9. Происхождение иллюзий «ударного» стресса...........132
2.2.10. Сенсомоторные реакции людей при
кратковременных линейных ускорениях ................... 138
2.3. ЭМОЦИОНАЛЬНО-ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ФЕНОМЕНЫ
ПРИ ПОВТОРЯЮЩЕМСЯ СТРЕССЕ ......................................141
23 1 Синдром «я — не я».......................................................... 141
2.3.2 При стрессе у одних — потребность «разделить
радость с другом», у других — закрытость души»....143
23 3 Стрессовые мания величия» и чувство
сопричастности большому, правильному делу .146
2.3.4. Ретроградная амнезия при стрессе...............................147
2.3.5. Поведение при невесомости профессионалов
и непрофессионалов летного дела.................................148
2.3.6. В невесомости женщины...............................................150
2.3.7. Как определить стрессовую устойчивость группы...151
2.3 8. О панических расстройствах ( панических атаках»)
и о «критической массе психической травмы» ...........152
2.4. ФЕНОМЕН СТРЕССОВОГО «РАСЩЕПЛЕНИЯ
(«УДВОЕНИЯ») ЭМОЦИЙ.........................................................155
2.4 1. «Расщепление» («удвоение») эмоции в невесомости 155
24 2. Феномен «нигилирования» эмоциональных
проявлений.......................................................................159
2.4.3. «Всеобщее раздвоение» эмоции в невесомости .......162
2.4.4. «Хорошая мина» при плохой игре...............................164
2.4.5. Неуместный смех...........................................................165
2.4.6. «Нерасщепленные» эмоции лидера.............................165
2.4.7. Криминальное «расщепление» радости общения......166
2.5. «БЕССЛОВЕСНОСТЬЧУВСТВ» (АЛЕКСИТИМИЯ)
ПОСЛЕ ГРАВИТАЦИОННОГО СТРЕССА
И «СМЕРТЕЛЬНЫЙ ДИСКОМФОРТ» ПРИ СТРЕССЕ-
КИНЕТОЗЕ .............................................................................. 168
251. Исследования эмоций и поведения людей: (а) в невесомости
при подготовке первых орбитальных полетов и (б) во время
многонедельного непрерывного вращения при подготовке
полета на планету Марс 169
2.5.2. Поведенческие реакции людей при кратковременном
стрессе (в невесомости)..................................................171
2.5.3. Алекситимия после «ударов» невесомостью..............171
2.5.4. Об алекситимии — «бессловесности чувств»............174
2.5.5. Еще об алекситимии при моделировании
космических стрессоров.................................................176
2.5 6 Алекситимия и баланс полушарии головного мозга. 179
2.5.7. Поведенческие реакции, алекситимия и
«смертельный дискомфорт» у людей при изнурительном
дистрессе-кинетозе......................................................... 181
Содержание •
2.5.8. Межполушарная асимметрия головного мозга
и альтернативные стрессовые расстройства................ 184
2.6. ЭМОЦИИ И ПОВЕДЕНИЕ ЛЮДЕЙ ПРИ ЗВУКОВОМ
СТРЕССЕ «УДАРНОГО» ТИПА. АКУСТИЧЕСКИЙ СТРЕСС
ПРИ СТРЕЛЬБЕ «ЧУЖОГО» АК-47........................................187
2.6.1. Акустический стресс «ударного» типа . ......... 187
2.6.2. Стрессовые влияния на солдат звуков стрельбы
«чужого автомата М Т Калашникова (АК-47) во время
атаки» в помещении бункерного типа и при < укрытии в
нем.....................................................................................189
2.6.3. Стрессовые влияния звуков стрельбы «чужого»
автомата АК-47 на неподвижных солдат ... 190
2.6.4. Стрессовые влияния звуков стрельбы «чужого
автомата АК-47 на атакующих солдат.................... 196
2.6.5. Зооантропологическая сущность «активности»
и «пассивности» при «звуковых ударах».....................198
2.6.6. Восторг при акустическом стрессе —
это «перевернутый» ужас...............................................201
2.6.7. Воздействие сильного звукового хлопка
(акустического удара). 202
2.6.8. Психологические аспекты акустического стресса.....203
2.6.9. Психофизиологические аспекты
акустического стресса ....................................................207
2.6.10. Медико-психологические аспекты
акустического стресса. 209
2.6.11 Электрика» головного мозга (физиологические
аспекты) при акустическом стрессе..............................215
2.6.12. Заключение...................................................................217
2.7. АКТИВНОСТЬ ИЛИ ПАССИВНОСТЬ?................................218
2.7.1. Представления древних ученых Греции,
Средней Азии и Дальнего Востока об активности и
пассивности .....................................................................218
2.7.2. Источники активности и пассивности при стрессе .222
2.7.3. Нет обреченности на активность либо пассивное ь
при стрессе .. ........................225
2.7.4. «Ценность» активности либо пассивности
при стрессе..................................................................... 226
2.8. РЕЗЮМЕ ................. ... ........................229
Литература ко второй главе..................................................... 232
Глава 3. ВЕГЕТАТИВНЫЙ СУБСИНДРОМ СТРЕССА
248
ВЕГЕТАТИВНОЙ АКТИВНОСТИ ПРИ СТРЕССЕ..............250
3.1.1. Стрессовый кризис первого ранга — вегетативные
системы организма «обслуживают» психику .............250
3.1.2. Защитная активизация физиологических вегетативных
функций при стрессовом кризисе
второго ранга...................................................................252
3.1.3. Тотальные и локальные стрессовые физиологические
вегетативные реакции ...............................255
3.1.4. Превентивно-защитные вегетативные (физиологические)
реакции — предшественники телесных (соматических)
болезней стресса.
Стрессовый кризис третьего ранга................................259
A. Усиление сердечно-сосудистой
(гемоциркулярной) функции 259
Б Стрессиинфарктмолодого.здоровогосердца.... 260
B. Патологическая трансформация регенеративной
функции, восстанавливающей ткани тела............263
Г Усиление самоочистительной
(экскреторно-эвакуаторной) функции 264
Д. Возрастание иммунной (антибиотической) активности,
направленной на уничтожение инородных субстанций
................................................................................266
Е. Усиление кровоостанавливающей (антигеморра-
гической) функции.. 267
Ж. Полисистемность стрессовых защитных болезнетворных
и губительных реакций организма....................267
3.1.5. Селективное (отбраковывающее) действие
губительных локальных стрессовых реакций.... 270
3.1.6. Почему люди типа А чаще умирают при стрессе,
чем люди типа Б .............................................................271
3.1.7. Культурно-континентальные, этнические и гендерные
различия смертности от «болезней стресса»................275
3.1.8. Онкологические болезни «сексуального стресса».... 277
3.1.9. Проблемы ранжирования вегетативного
субсиндрома стресса. Стрессовый кризис четвертого ранга
— умирание......................................................................282
3.2. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ВЕГЕТАТИВНОГО
СУБСИНДРОМА СТРЕССА ПРИ ПОДГОТОВКЕ ПЕРВЫХ
ОРБИТАЛЬНЫХ И МЕЖПЛАНЕТНЫХ ПОЛЕТОВ............284
3.2.1. Вегетативные реакции при многократном повторении
кратковременного гравитационного стресса...............285
А Индивидуальные различия вегетативных реакций
при многократных воздействиях кратких режимов
невесомости. Пути адаптирования к ним..............285
Б. Тяжелейшие случаи кинетоза («болезни укачивания») в
кратких режимах невесомости...........................288
В Сравнения переносимости людьми качания на качелях и
на «горках» (параболах) невесомости.. .. 294
3.2.2. Вегетативные реакции (кинетоз) при непрерывном
длительном гравиинерционном стрессе........................295
к Периодизация длительного стресса.
Индивидуальные различия вегетативных реакций при
длительном гравиинерционном стрессе.................296
Б. «Правило семи горошин»......................................... 300
3.2.3. Динамика продуцирования «гормонов стресса»
и «иммунной защиты» при долгом стрессе... . 301
3.2.4. Влияние на длительный стресс дополнительных
кратких стрессоров..........................................................303
А. Стрессор ответственности......................................304
Б. Световые и акустические стрессоры.....................304
В Дополнительные гравиинерционные
стрессоры...................................................................305
3.2.5. Стрессоры при эротико-вербальной рекреации («матерной
речи») и сексуальных инвективах
(«матерных ругательствах»)......................................... 305
A. Эротические стрессоры. Психофизиология
матерщины.................................................................305
Б. Матерная речь в космосе?......................................306
B. Больничный мат..................................................... 306
Г Матерные частушки после боя ............................. 308
3.2.6. Музыка В. Высоцкого, Beatles и дистресс..................309
3.2.7. Цвета как «эмоциональная ткань» и дистресс...........310
3.2.8. Пищеварительная система при кинетозе..... 315
3.2.9. Аппетит и дистресс........................................................317
3.3. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ БОРЬБЫ С
БОЛЕЗНЯМИ СТРЕССА............................................................319
3.4. О СУБЪЕКТИВНОЙ ВЕРОЯТНОСТИ, СУБЪЕКТИВНОЙ
«НЕВОЗМОЖНОСТИ» И СУБЪЕКТИВНОЙ
ЭКСТРЕМАЛЬНОСТИ ИЗМЕНЕНИЯ СРЕДЫ
(«МАТЕМАТИЧЕСКАЯ» МОДЕЛЬ «ВКЛЮЧЕНИЯ»
ВЕГЕТАТИВНОГО СУБСИНДРОМА СТРЕССА) . . 322
3.5. АНАЛИЗ СТРЕССОВОГО «БОЛЕЗНЕВИДНОГО
СОСТОЯНИЯ» — КИНЕТОЗА («БОЛЕЗНИ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ»,
«БОЛЕЗНИ УКАЧИВАНИЯ», «МОРСКОЙ» И «СПУТНИКОВОЙ
БОЛЕЗНИ» и т. п.).......................................................................326
3.5.1. Значимость проблемы кинетоза...................................326
3.5.2. Подходы к пониманию проблем кинетоза
(«болезни укачивания»).................................................330
A. Взгляд на «сенсорный конфликт» как на основную
причину кинетоза .................................................. 332
Б. Иерархия информационно-концептуальных конфликтов,
порождающих кинетоз («болезнь движения»).334
B. Комплексные модели развития болезни
движения....................................................................340
3 5.3. Из истории изучения кинетоза
(«болезни укачивания»)..................................................351
А. Лабиринтологические концепции кинетоза............351
Б. «Гемоциркулярная» концепция кинетоза................353
3.5.4. Кратко о кинетозе (о «болезни передвижения», «болезни
укачивания-укручивания») как о «болезневидном
состоянии» (о квазиболезни)..........................................355
3.6. ТРИ ТИПА СЕЛЕКЦИИ (.ОПТИМИЗИРУЮЩИХ ОТБРА-
КОВОК») ЖИВОТНОГО (И ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО) МИРА
И «СТРЕСС СТАРОСТИ»..................................................... 358
3.6.1. О типах «популяционной селекции»______________358
3.6.2. Коротко о «стрессе старости» как о «популяционной
селекции второго типа»................................................ 359
3.6.3. О необходимости смерти от старости на планете
Земля............................................................................ 361
3.7. РЕЗЮМЕ ...................................................................................363
Литература к третьей главе...................................................... 366
Глава 4. КОГНИТИВНЫЙ СУБСИНДРОМ СТРЕССА.

ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ ПРИ СТРЕССЕ.
ДУШЕВНЫЕ (ПСИХИЧЕСКИЕ) «БОЛЕЗНИ СТРЕССА»
.................................................................................................376
4.1. ГЕНЕРАЛЬНЫЕ (ОБЩИЕ) ЗАКОНОМЕРНОСТИ
ИЗМЕНЕНИЯ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ ПРИ
ИНТЕНСИФИКАЦИИ СТРЕССА........................................... 378
4.1.1. Мышление при кратковременном и в начале
длительного стресса...................................................... 379
A. Поисковое «застопоривание» мышления при
новизне стрессора.....................................................380
Б. Стрессовая активизация мышления......................381
B. Стрессовая пассивность мышления и «уход»
от решения стрессогенных проблем.......................384
Г. «Безэмоциональная» стрессовая интенсификация
мышления .............................................................. 386
Д. Есть ли специфика мышления при стрессовом
кризисе первого ранга......................................................389
4.1.2. Изменения процессов мышления при усилении
дистресса..........................................................................390
A. Продуктивное и контрпродуктивное мышление
при интенсификации стресса..................................391
Б. Неконструктивная сверхактивность мышления
при дистрессе ...................................................................395
B. Неконструктивное снижение продуктивности
мышления при дистрессе.........................................395
Г. Интеллектуальная деятельность человека- оператора
при многосуточном стрессе на борту наземного
имитатора межпланетного корабля........................396
4.1.3. Стресс творчества. Стресс вдохновения___________405
A. Стресс предтворчества.. . . .. 405
Б. Стресс творчества................................................... 410
B. Пароксизм творческого прозрения (инсайт)........413
Содержание • 892
Г. Мгновения креативного творчества при смертельной
опасности.............................................................416
Д. Эустресс вдохновения............................................ . 418
Е. Трагедия интеллектуального изнурения...............419
Ж. Типология публичности, вдохновляющей
творцов . . ..................................................................423
3. Одаренность и стресс творчества..........................424
И Об эустрессе эрзац-творчества
(псевдотворчества)....................................................425
4.1.4. Опасные изменения мышления при изнуряющем дистрессе.
«Психические болезни стресса» — когнитивная форма
стрессового кризиса третьего ранга..............................428
A. Психореактивный синдром ажитации................. 434
Б. Невротическая реакция ажитации.........................435
B. Истерическое реактивное состояние.....................435
Г. Пролонгированные психореактивные синдромы.... 436
Д. Параноидные формы реактивных психозов.......437
Е. Психореактивный синдром заторможенности. . .438
Ж. Истерическая депрессия..................................... 439
3. Реактивная психотическая депрессия. .................439
И. Ипохондрическая депрессия................................. 440
4.1.5 Невротические нарушения здоровья........ ...................440
A. Неврастения........................................................... 447
Б. Невроз навязчивых состояний...............................450
B. Истерия........................г............___„и.........................454
Г Психастения..............................................................458
Д. Невротическое развитие личности........................459
4.1 6. Распространенность психических болезней стресса461
4.1.7. Самоубийственные дистрессовые изнурения
психики и соматики.........................................................463
A. Активная гибель—острый лихорадочный
(фебрильный) психоз. Фебрильная шизофрения. 464
Б. Пассивная гибель — летаргия...................................473
B. Болезнь и смертельный дистресс И.В. Сталина. 475
4.2. ЧЕТЫРЕ ВИДА «УЖАСА СМЕРТИ»....................................486
4.2.1. О страхах и ужасах........................................................486
4.2.2. «Индивидуальный ужас смерти»............ ...........487
4.2.3. «Ужас гибели престижа»........................................... 489
4.2.4. «Ужас боязни за близких людей»................................491
4.2.5. «Ужас дистресса»......................................................... 492
4 2.6 Дистресс как механизм популяционной селекции....495
4.2.7. Четыре «основные формы страха» по Фрицу Риману 498
4.2.8. Ужас перед своим безумием .............................................. 501
4.2.9. Подходы к проблеме «ужаса смерти»........................502
4.2.10. Предсмертный транс чеченских смертниц-
террористок («шахидок»)...............................................509
4.2.11. Осмелости......................................................................518
A. Абсолютное бесстрашие?.......................................518
Б. Этимологическая «классификация» смелости......520
Содержание• 893
B. Индивидуально-личностные «истоки» смелости. .. 520
Г. Психосоциальные «основания» смелости.............523
Д. Смелость и культовое отношение к смерти. ......... 526
Е. Смелость и мужская истерия..................................528
Ж. Социальная стратификация и смелость...............529
3. Смелость с позиции концепции разных
видов «ужаса смерти»..............................................529
И. Смелость как сила сплочения в рискованных ситуациях
...............................................................................531
4.3. ВОСПРИЯТИЕ ПРИ СТРЕССЕ.............................................. 533
4.3.1. Изменение зрительного восприятия при
кратковременном гравитационном стрессе. Реакции зрения в
полетах по параболе........................................................533
4.3.2 Восприятие при многосуточном стрессе.......... .............540
4.3.3. Зрительные иллюзии при кратковременном
гравиинерционном стрессе............................................544
4.3.4. Взаимная экспансия сознания и подсознания при
беспрецедентности стрессогенного состояния... ____551
4.3 .5. Пространственная ориентация при гравиинерционных
стрессорах, имитирующих турбулентные влияния
атмосферы во время вхождения в нее космического корабля
............................................................................. ........... 553
A. Индивидуальные различия субъективного
представления о пространстве и вертикальном
направлении на основании гравирецепции без
визуального контроля.............................................. 555
Б. Способность (и неспособность) учитывать крен при
операторской деятельности в имитаторе космического
корабля, при воздействии на него турбулентных потоков
при входе в плотные слои атмосферы....................560
B. Феномен деструкции («отключения»)
концептуальной модели пространства при длительном
пребывании в динамически измененной
пространственной среде............................ ... . 561
4 3.6 Функциональная асимметрия при стрессе........ . ... .566
4.4. ПАМЯТЬ ПРИ СТРЕССЕ..........................................................571
4.4.1. Стрессовые «извержения» затаившейся
эмоциональной памяти и фрагментарная «ампутация»
памяти о дистрессе....................................................... 572
4.4.2. Осознание и запоминание информации при коротком
стрессе............................................................................. 583
4.4.3. Особенности памяти при длительном стрессе___ . 585
4 4.4. Микрострессовые влияния для «насильственного»
создания «собственного мнения» о действительности ... 590
4.4.5. Эмоциогенная информация и «насильственные»
вербальные реакции........................................................591
4 5 ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИЕ СТРЕССОВЫЕ
РАССТРОЙСТВА — ОНИ ИЗ-ЗА НЕУДОВЛЕТВОРЯЕМОЙ
ЖАЖДЫ МЩЕНИЯ ЛИБО ИЗ-ЗА НЕУТОЛЯЕМОЙ ЖАЖДЫ
894 Содержание
ЛЮБВИ?................................................................................... 593
4.5 1Подходы к пониманию посттравматического
стрессового расстройства.............................................593
4.5.2. Разные пути посттравматического стрессового
расстройства.....................................................................595
4.5.3. Симптоматика посттравматического стрессового
расстройства.....................................................................598
4.5.4. Боевой посттравматический стресс . . . 606
4.5.5. Латентный (переходный) период
посттравматического стрессового расстройства.........615
4.5.6. Посттравматическое стрессовое расстройство
при ожоговой болезни.....................................................619
4.5.7. Посттравматические стрессовые расстройства
после массовых психотравм при чрезвычайных ситуациях
............................................................................................626
4.6. СОН И СТРЕСС.........................................................................629
4 7 О ТИПОЛОГИЗАЦИИ ЛЮДЕЙ ПРИ СТРЕССЕ ................ 634
4.7.1. Типология пьяниц. Стрессовые различия в
отношении «к себе» и «к другим»..............................................635
A. «Лидер» и «пьяница-буян»............................ ... . 636
Б. «Потерянный» и «тихий пропойца».........................638
B. «Стоик» и «неспивающийся выпивоха»...............639
Г. «Искатель» и «лихой собутыльник».........................640
4.7.2 Стресс «постоянно-опаздывающих» и «напряженно-
неспешащих».................................................... .. 644
4.7.3. Искатели «игр со Смертью»................................. .. .. 649
А. Участники «игр» со своей Смертью.... ..................649
Б. Зрители чужой смерти............................................... 656
4.7.4 Личности, предрасположенные к психическим болезням
стресса................................................................... 657
A. Болезненное стремление уйти от стрессогенной
реальности, изменив свое психическое состояние... 657
Б. Фанатизм как психопатологическое стрессовое
состояние.................................................................. 658
B. Антисоциальные личностные расстройства.........659
Г Временная реактивная дистрессовая квазидебильность
................................... 662
4.8. РЕЗЮМЕ ................................................................................... 664
Литература к четвертой главе....................................................668
Глава 5. ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЙ СУБСИНДРОМ

СТРЕССА.
ОБЩЕНИЕ ПРИ СТРЕССЕ .. ....... 693
5 1 ГЕНЕРАЛЬНЫЕ (ОБЩИЕ) ЗАКОНОМЕРНОСТИ ИЗМЕ-
НЕНИЯ ОБЩЕНИЯ В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ..........
694
5.1.1. Общение при начавшемся умеренном стрессе..........697
А. «Ориентировочное замирание» людей, внезапно
оказавшихся в экстремальной ситуации 697
Содержание• 895
Б «Личностная экспансия» (первичная) — начало активного
общения при стрессе...........................................698
В Первичная стрессовая пассивность общения . 700
Г Стрессово-вынужденная помощь членам группы,
пострадавшим в экстремальной ситуации........700
Д. Стабилизация ролевых статусов у членов неформальных
групп, возникших при стрессе 701
Е Неверное начало общения .. ...........................702
5.1.2. Общение при долготерпимом стрессе........................706
A. Стрессово-конструктивная активизация
общения, консолидирующая группу.... 706
Б. Стрессовая гиперактивность общения, дезорга
низующая группу......................................................708
B. Социально-деструктивная «вторичная»
стрессовая пассивность общения .... 712
Г. «Феномен когнитивного нигилирования»............713
Д. Суицид как «уход» из стрессовой монотонии
общения .....................................................................715
5.1.3. Взаимодействие людей при изнурительном
труднотерпимом стрессе.................................................716
A. Специфика тюремного стресса .............................717
Б Социально-психологическая активность, консоли-
дирующая тюремное сообщество......................721
B. Социально-психологическая гиперактивность,
разрушающая тюремное сообщество . 722
Г Стрессовое «угасание» эффективности соци-
ально-психологического взаимодействия......................
723
Д. Сколько стрессово-активных и стрессовопассивных
узников в российской тюрьме в конце XX в....724
Е. Интенсивность стресса в начале долгого действия
экстремальных факторов и перед ожидаемой их отменой
................................................................................729
Ж. Психосоциальный феномен — «кентавр тюремного
дистресса»............................................................730
51 4 Психосоциальный дистресс разрушающий сообщество
(«социальная смерть» группы) .......................... 731
5.1.5. О влиянии чувства свободы воли и несвободы на
устойчивость перед смертью ........................................732
5.1.6 О стрессе власти (экстаз и ужас властвования) . 733
А О двух периодах в жизни животных и людей.........735
Б. Экстаз власти..............•...............................................737
В. Сексуальный нескончаемый оргазм властителя ... 738
Г Страх властвующих .................................................. 739
5.2 ВЫГОРАНИЕ ПЕРСОНАЛА ВЫГОРАНИЕ ЛИЧНОСТИ.
ВЫГОРАНИЕ ДУШИ.................................................................740
5.2.1. Три формы-фазы «выгорания»................................... 742
А «Уплошение эмоций» . 742
Б «Конфронтация с клиентом ....................................743
В «Потеря ценностных ориентаций».........................744
Г. «Выгорание» заразительно......................................746
Д. Разные пути выгорания...........................................746
Е Ошибочные подходы к пониманию «выгорания».... 749
Ж. О «выгорании личности» и ее деформации при
посттравматическом стрессовом расстройстве750
5.2.2. Неизлечимость «выгоревшей души»?..........................752
5.2 .3 Арсенал «не выгорающей личности»..........................753
5.2 4 Психологическая деформация личности сотрудника органов
внутренних дел ................................755
А Сложность синдрома профессиональной
деформации сотрудника ОВД.................................755
Б. Продолжительность службы в ОВД и вероятность
деформации личности сотрудника .. 758
В О гипертрофированном чувстве права на насилие ... 759
Г Профилактика и устранение профессиональной
деформации личности сотрудника «силовых» структур
................................................................................760
5 3 СТРЕСС И ОКРУЖАЮЩЕЕ ПРОСТРАНСТВО . 762
5.3.1. Проксимические переменные при стрессе ................762
A. Персональное пространство...................................762
Б. Персонифицированная территория. . 763
В Межличностная территория 764
Г О скученности .764
Д Зоны индивидуального (субъективного), общественного
(семейного, кланового, государственного) пространства
................................................................................770
Е Пространство планеты и космоса Первый телемост 1982 г
«Москва - Космос - Калифорния». Карнавальный
катарсис как «пространство» отрыва от земной
обыденности. Смеховая культура и СМИ.... 772
5.3.2. Стресс при неожиданном «вторжении» в личное
пространство . ................... 783
А Пароксизм страха при внезапной ♦дискредитации»
личного пространства .........................................783
Б. Феномен удвоения эмоций.........................................785
B. Чем более умным кажется враг тем сильнее
испуг Что ужаснее — интеллект или кровожадность
врага? ... .........786
Г. Двуликая сексуальность. Равновесие матриархата с
патриархатом........................................................787
5.3 3 Межличностная территория» при хроническом дистрессе
............................................................................................791
A. При стрессе возрастает значимость своей и
чужой территории ..................................................791
Б. Эксперименты в наземном имитаторе
межпланетного корабля..........................................793
B. Дистресс скученности и эустресс сплоченности 798
Г. «Вторжение» на межличностную территорию
при хроническом дистрессе. ...................................802
Д. «Совместимость» членов изолированной группы. 807
5 4. СИНДРОМЫ «СВОБОДЫ» и «НЕСВОБОДЫ».......... . ...........809
5 4 1 «Синдром заложника».................................................... 809
5 4.2. «Концлагерный синдром»...............................................817
A. Шок при поступлении........................................... 818
Б. Типология заключенных концлагеря
уничтожения: Типичные лагерники. «Пособники».
«Стойкие духом: упрямые гуманисты».
«Сильные духом: упрямые делинквенты» .818
B. Стресс сексуальной депривации в местах
принудительного заключения................................830
5.4.3. Пять необходимых и достаточных условий активизации
революционно-стрессовой ситуации
и пять других условий ее ликвидации . .. .............833
5.4.4. О синдроме «счастья свободного общества»
и «сила духовности»..................................................... 837
5.5. МИРНОЕ НАСЕЛЕНИЕ И СТРЕСС ВОЙНЫ...................... 845
5.5.1. «Синдром мирного населения в начале гражданской войны»
(Расстрел парламента России в 1993 г )........................845
5.5 2 Стресс мирного населения при введении на его территорию
«ограниченного воинского контингента» (Чечня 1994-1996
гг.)..................................................................................... 852
А. Особенности чеченского этноса .............................853
Б. Применимы ли канонические концепции психоанализа
при изучении массового военного
стресса..............................................................................856
553 Конверсионные расстройства детей и женщин в Чечне (декабрь
2005 г. — январь 2006 г). «Эпидемия» индуцированных
болезней или массовая истерия?..........................862
A. Хронология конверсионной болезни в Чечне .. 863 Б.
Средневековые массовые конверсионные болезни.... 870
B. Женская предрасположенность к истерии...........872
Г. Трудности дифференциальной диагностики
конверсионных заболеваний.................................... 873
Д. Этапность конверсионных, индуцированных
расстройств...................................................................875
Е. Кратко о купировании конверсионных расстройств... 877
5 5 4 Ментальные трансформации при долгом массовом стрессе880
А Ментальные преобразования у чеченских минеров-
подрывников в динамике «минной воины».. . - 880
Б. Эустрессовые и дистрессовые адаптационно-
оргастические ментальные реакции при боевом
преодолении ужаса коллективной смерти... 883
5.5.5. Роль средств массовой информации в возникновении
«посттеррористического синдрома»............................889
5.6 ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЕ ВЛИЯНИЯ СЕКСУАЛЬНОЙ
ЛЕКСИКИ.......I........................................................................... 894
5.6.1. Побуждения и пути к матерной лексике.....................894
5.6.2. Эмоциональная активизация матерщиной 895
5 6.3 Скабрезная брань как этнический феномен общения 896
5.6.4. Антистрессовое действие сексуальных инвектив.....897
5.6.5. Гендерные различия сексуальных инвектив...... 898
5 6.6. Матерщина как средство активизации общения.... 899
5.6.7. Эпохально-цивилизационные «пробуждения»
матерной лексики........................................................... 899
56.8. Сакральность матерщины.. .. 902
5.7. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
СТРЕССА.................................................................................... 904
5 8. РЕЗЮМЕ 909
Литература к пятой главе ......................................................... 911
ПОСЛЕСЛОВИЕ..................................................................926
ПРИЛОЖЕНИЕ 927
Научное издание
Китаев-Смык Леонид Александрович
ПСИХОЛОГИЯ СТРЕССА
Психологическая антропология стресса
Компьютерная верстка
А. Болдин
Корректор
С. Майорова
ООО «Академический Проект»
Изд. лиц. № 04050 от 20.02.01.
111399, Москва, ул. Мартеновская, 3
Санитарно-эпидемиологическое заключение
Федеральной службы по надзору в сфере защиты
прав потребителей и благополучия человека
№ 77.99.60.953.Д.003959.04.08 от 22.04.08.
По вопросам приобретения книги просим обращаться

в ООО «Трикста»:
111399, Москва, ул. Мартеновская, 3
Тел.: (495) 305 3702; 305 6092; факс: 305 6088
E-mail: info@aprogect.ru
www.aprogect.ru
Подписано в печать 18.03.09.

Формат 84х 108/32. Гарнитура QuantAntiquaC.
Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл.-печ. л. 49,56.
Тираж 1000. Заказ № 851
Отпечатано с готовых диапозитивов

в ОАО «Марийский полиграфическо-издательский комбинат»
424002, г. Йошкар-Ола, ул. Комсомольская, 112
XXI век начался 11 сентября с глобального стресса, и нет признаков того,
что стресс идет на убыль. О нем нужно знать: предупрежден значит
вооружен, в том числе и пониманием того, что стресс не только разрушает, но
и поддерживает жизнь. Не все знают, -что от счастья и славы Безнадежно
дряхлеют сердца» (А. Ахматова). Такое знание содержится в книге Леонида
Александровича Китаева-Смыка - ведущего специалиста нашей страны по
стрессу. Ее название «Психология стресса: Психологическая антропология
стресса» не чрезмерная претензия, а необходимость. В книге автор выступил
во многих лицах: психолога, врача, физиолога, социолога, историка,
культуролога, к тому же превосходно знающего литературу и искусство. Все
это нашло воплощение в фундаментальном труде, посвященном проблеме,
которая, к большому моему сожалению, не утрачивает своей актуальности.
Книге Л.А. Китаева-Смыка и прочитавшим ее обеспечена долгая жизнь!
Академик Российской академии образования, почетный член

Американской академии искусств и наук, профессор В.П.
Зинченко

- Китаев-Смык Л.А

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

- Китаев-Смык Л.А

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Л.А.

В монографии описаны индивидуальные особенности долгой жизни при

У этой книги две особенности. Первая —- то, что в нее включено

МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ СТРЕССА

Даже в состоянии полного расслабления спящий человек

1.1. КОНЦЕПЦИЯ СТРЕССА ГАНСА СЕЛЬЕ — «ОБЩИЙ

Концепция стресса, родившись в результате серии патофизиологических

1.1.1. Предпосылки создания и широкого распространения концепции

Поражения сердечно-сосудистой системы являются причиной более 50 %

1.1.2. Основные положения концепции Г. Селье

Начало созданию концепции стресса положил случайно обнаруженный в

1.1.3. Стадии мобилизации адаптационных резервов по Г. Селье

При непрекращающемся действии стрессогенного фактора интенсивность

Рис. 1 Схемы развития длительного стресса:

А — стадии развития стресса по Г. Селье: «аларм» — реакция мобилизации

1.2.1. Многозначность понятия «стресс»

Массовости перехода психологов под знамя исследований стресса

1.2.3. Изменение баланса (пропорции) соматических, психических и

Первый, эмоционально-поведенческий субсиндром стресса был хорошо

1.2.4. Кризисные ранги стресса (ступенчатые изменения проявлений

В ходе биологической эволюции живые существа (и мы, люди)

Индивидуальное разнообразие «готовых» видов его эмоционально-

непереносимого стресса Так возникает самоубийственное стрессовое

поведение людей, при котором они не хотят смерти и не сполна осознают

свое приближение к ней.

Таким образом, стрессовый кризис третьего ранга, реализующийся как

Подытожим предположение о ступенчатом нарастании (и о

1.3. МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ СТРЕССА

1.3.1. Этические принципы исследования стресса

Надо прежде всего обозначить принципы, касающиеся отношения к

щения наряду с собственно стрессогенным фактором на ход

Можно назвать ряд методических принципов, касающихся

1.3.3. Экстремальные воздействия и стрессоры

«Понятие экстремальные факторы окружающей среды,— писал А. Г.

В ряду этих состояний рассматривают еще одно предельное состояние.

Исследования экстремальных факторов могут потребовать участия

1.3.5. «Стресс жизни» и «стресс смерти»

1. Бесчисленны разные экстремальные ситуации, создающие у нас стресс.

Концепция, разработанная выдающимся канадским ученым Гансом

Глобальное распространение концепции стресса привлекло к ней

Литература к первой главе

Burchfield S.R., 1979. The stress response: a new perspective / / Psychosom.

ЭМОЦИОНАЛЬНО-ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ СУБСИНДРОМ СТРЕССА

Эмоции — важный компонент стресса у человека. Они особенно

б) было большой удачей, что оказавшиеся в нашем распоряжении

2.1. ГЕНЕРАЛЬНЫЕ (ОБЩИЕ) ЗАКОНОМЕРНОСТИ ЭМОЦИЙ И

2.1.1. Эмоции и поведение при кратковременном стрессе (при

В ходе многочисленных и различных экспериментов с созданием

Рассмотрим особенности поведенческих реакций у лиц, отнесенных

2.1.3. Микроструктура эмоционально-поведенческой активности при

В первые мгновения после возникновения опасности у людей

тировать на стресс активно, пассивно или конструктивно. Эта фаза

Рис. 2. Микроструктура эмоциональноповеденческого субсиндрома

I — кратковременный стресс: 1 — установочная фаза; 2 — фаза программного

В структуре активного эмоционально-двигательного реагирования на

2.1.4. Первичное пассивное эмоциональноповеденческое реагирование

Для лиц, отнесенных ко второй группе, при достаточно сильных

имеет весьма неблагоприятные последствия. Страдает

2.1.5. Конструктивное эмоционально-поведенческое реагирование при

Одной из основных биологических закономерностей является

2.1-6. Конструктивное эмоционально-поведенческое реагирование в

Возникает вопрос: как проявится при стрессе склонность либо к

У одних летчиков (они были причислены к первой группе) в этих