1

Вместо предисловия

У планеристов к планерам отношение особое

У планеристов к планерам отношение особое. Хотя сказать «особое» это

ничего не сказать. Очень трудно описать словами то необъяснимое чувство,
которое испытываешь к казалось бы неодушевленному предмету. Но это не просто
предмет, а летательный аппарат, а значит в воздухе ты с ним становишься одним
целым – крылатым организмом и живешь совсем другой жизнью. Не такой, как у
всех остальных, так сказать «пешеходов». Становится подвластным многое. Порой
такое, что и в голову не придет творить обычному обывателю. В этой иной
реальности ты становишься властелином неба, твой ум, мышление, способность
оценить воздушную обстановку, выработать правильный маршрут соединяются с
возможностями аппарата и превращаются в сотни метров набранной высоты, а они
в свою очередь в пройденные километры.

Вместе с планером ты противостоишь воздушной стихии, преодолевая

внезапные порывы ветра и проскакивая нисходящие потоки. Вы боретесь
буквально за сантиметры высоты, подолгу кружа в слабых термиках, чтобы
наскрести ту самую, не лишнюю сотню метров, которая позволит на исходе дня все
же вернуться на аэродром, а не приземлиться где-нибудь в чистом поле. А найдя
сильные восходящие потоки ты превращаешься в большую птицу, с могучими
2
крыльями. Чувствуешь, как упругая мощь подхватывает и несет вас вверх, порой
так сильно и бесцеремонно, что даже появляются мысли «а как бы чего не
вышло…».

Все эти «взлеты» и «падения» роднят вас и делают единым целым. И

рассказывая о том, что было в полете ты уже употребляешь выражения: «я был
там-то», «прошелся пониже» или «выскребался в нулях». И как-то уже само собой
разумеется, что ты был в планере и соединившись с ним стал птицей, это
превращение произошло так незаметно и гармонично, что ты автоматически
полагал, что летаешь сам, даже не замечая «его» - этого неодушевленного
существа, ставшего частью тебя, твоими крыльями.

А когда в конце дня ты уставший и полный впечатлений, возвратившись с

маршрута на аэродром, швартуешь планер то вновь понимаешь, что вы опять
порознь. Ты без него опять стал бескрылым, а он без тебя абсолютно
беспомощным на земле. И вместе вы опять ждете то время, когда снова станете
единым целым, тем что может жить только там - наверху, над всеми «пешеходами».

А если наступает нелетная погода, или долгая зимняя разлука и находиться

порознь уже невмоготу, то начинаешь придумывать любые поводы лишь бы вновь
оказаться рядом с планером, приехать к нему, на аэродром, в гараж или ангар.
Поправить чехлы, устроить его получше в ложементах или попросту посидеть
рядом и вспомнить, как вы были ТАМ...

3
 Приходит время сделать первый шаг.
В любом деле первый шаг, как и в жизни требует бОльших усилий, чем
второй, третий и все последующие. Потому, что это шаг в неизведанное. И
хотя ты имеешь представление, как все должно произойти и что ты при этом
должен делать, совершить его все же трудно. Это значит преодолеть себя.
Преодолеть свои опасения, неуверенность, да страх в конце концов.
Но цель манит к себе, новое всегда притягательно.
И ты шагаешь вперед. Страница переворачивается и открывается
новый этап твоей жизни.
Ты становишься крылатым.

Первый «самостоятельный»
(рассказ планериста, только что вылупившегося из яйца)

Вчера у меня был первый самостоятельный вылет! Вернее два

самостоятельных вылета! По условию упражнения положено один-два
контрольных вылета с инструктором и потом два самостоятельных. А после, в этот
день больше ничего нельзя, только поздравления и празднование. Если
рассказывать с самого начала, то вылететь я должен был еще в прошлое
воскресенье. Но погода подвела. Дождь. Сами понимаете, много не налетаешь.
Всю неделю маялся, еле дотерпел до субботы. И как назло в субботу с утра тоже
самое. Все обложило и пошел ливень. Пока ехал в Гатчину на аэродром, лило
нещадно. Настроение никакое.

На предполетной подготовке
пообещали в течение дня все
неприятности с погодой, которые
только можно было пообещать. Я
глянул в окно - там все точно
соответствовало словам
руководителя полетов. Да еще и
ветер порывистый. В общем из класса
инструктажа я вышел не в духе. Не
спеша побрел на стоянку. Подготовил
планер (кстати тот, на котором
совершил с инструктором свой самый
первый вылет, № 496), все опять было неважно - связь барахлила, парашюты без
прокладки между спиной и сумкой, и еще некоторые другие неприятные мелочи. На
самолете-буксировщике сломался рычаг управления двигателем. В общем все до
кучи и все плохо!

И снова пошел дождь. Как-то само собой подумалось о приметах. Мол «не
летится – не лети». Ну тогда зачем я все это затеял? Тем более ради меня одного
на аэродром приехали аж целых два инструктора. Ладно, поживем – увидим. Если
не знаешь, что делать – ничего не делай.

Техники, как-то неохотно стали ковыряться в неисправном самолете всем

своим видом показывая: «Ну куда вас в такую погоду несет? Шли бы вы лучше в
кафе чаю испить, да плюшками побаловаться." А мы тут потихоньку все
отремонтируем. Не сегодня так завтра, или послезавтра, ну в общем, как
получиться.
4
 Такой вариант нас явно не
устраивал. Никто не хотел ждать. Все
вместе мы пошли на стоянку
самолетов. Там был еще один
самолет-буксировщик. Подготовили
его сами. Дождь прекратился.
Выкатились на старт. Лариса Петровна
(инструктор) села в самолет, Николай
Павлович (второй инструктор) со мной
в планер. И вперед!

Как только начался разбег, и

мы оторвались от земли вся эта ремонтно-бытовая чепуха куда-то ушла. Руки, ноги
заработали, управляя планером и все стало на свои места, пришло спокойствие и
наслаждение полетом. Поднялись на 350, отцепка, и вот он – свободный полет!
Сделали кружок, инструктор показал, как при таком ветре заходить на посадку и где
делать развороты. Сели. Второй вылет для закрепления выполняю без его
указаний. Сидит сзади и молчит, как рыба. Я даже при заходе, на третьем развороте
забыл доложить руководителю полетов (РП) о посадке (это достаточно грубое
нарушение) – Палыч промолчал. Потом сели. И я не успел ничего понять.
Инструктор вылез из кабины, закрыл фонарь и говорит: "Ну, что Серега, Давай!"

Елы-палы! Тут я осознаю, что

остаюсь один!!! Стараюсь без суеты,
спокойно доложить РП: "Два сорок
один по кругу, самостоятельно
готов!". Из динамика - как ни в чем не
бывало: "Взлет разрешаю". Все
думаю - сам себе отрезал все пути к
отступлению. Теперь уже ничего не
поделаешь, приговор подписан,
придется лететь.
Взревел мотор буксировщика.
Фал натянулся. Разбег! Отрыв! И??? И
все, как всегда… Точно такой же полет,
как и десятки предыдущих. Также маячит впереди самолет и тащит меня за собой,
тот же набор высоты, виражи, заход над аэродромом, отцепка! И вот я совсем один!
Теперь даже трос не связывает меня с буксировщиком. Он с левым креном уходит
куда-то вниз, под меня и я один на один с небом!
А вокруг такая красота! Хочется орать и вопить об этом, так чтоб все
услышали, чтоб рассказать всему миру как это здорово, как это хорошо! То, о чем
мечтал всю жизнь исполняется, я лечу! Сам лечу!!!

Но лучше волю чувствам не давать. Навыки пилотирования пока не очень

уверенные и если сильно отвлекаться, то могут быть проблемы. Весь полет боялся
оглянуться назад, чтоб не увидеть, пустое место инструктора. Сделал круг. Доклад
РП. Заход. Посадка. Снова подцепка, взлет, набор высоты, отцепился, сделав
второй круг захожу на посадку... И тут опять обуяли чувства. Понимаю, что скоро
это закончится и я по праву смогу называть себя пилотом, всего каких-то несколько
десятков секунд..., но есть одна маленькая проблемка - нужно сесть. И неплохо бы
сесть красиво.
5
 Наклоняю нос, прицеливаюсь в
точку выравнивания, чувствую, как
растёт скорость. Глянул - 120.
Многовато, выпускаю интерцепторы
(тормоза такие воздушные) скорость
падает до 100. В такой ветер - то, что
нужно! И вот высота выравнивания 2-3
метра. Ручку на себя, зависаю над
полосой, и плавно на две точки
опускаюсь на поле. Планер пробегает
ещё метров 50 и останавливается,
правое крыло плавно опускается на
траву. Слышно даже как сминаются
травинки под его весом, на какое-то
время устанавливается тишина. Эти секунды тишины даны, чтобы осмыслить
случившееся.

Все…, все кончилось. Я стал

кем хотел. Я стал пилотом! Состояние
тихой радости. Словами не
передается.
Планер остановился прямо на
уровне инструкторов. То, что у меня
почти никогда не получалось, сегодня
получилось. Это считается «круто» -
как учили! Выбираюсь из кабины.
Народ «беснуется и ликует». В смысле
оба инструктора очень рады. Еще один
встал на крыло. Поздравляют. В таких случаях положено качать, но силы неравны,
всего пара инструкторов против моего центнера «живого веса». Неувязочка. Ну да
ладно, меня и так качает от счастья. Юрий Павлович, смахнул скупую мужскую
слезу. Говорил что-то о том, ради чего стоит жить. Петровна тоже рада. Хоть и сами
они были уверены, что я смогу, оценили мои навыки и выпустили, а ведь все равно
стоять на земле, когда твой ученик в небе и понимать, что ничем не поможешь в
случае чего и что все теперь только в его руках дело наверно нелегкое. И так
каждый раз, когда в «самостоятельный» выпускают. Хоть Юрий Павлович и
схохмил как-то выпуская очередного своего ученика, что мол «жить захочет –
сядет», но на самом деле думал он тогда совсем о другом. А учеников у них
действительно много. Лариса Петровна летает почти столько сколько я живу.
Палыч не меньше. Опыта немеряно. Да и мастерства тоже. Так и хочется закончить
сие сочинение строчками типа: «А вокруг зеленели необъятные поля, ветер шумел
в кронах высоких деревьев на краю аэродрома и вся неброская северная природа
радовалась тому, что сделали сегодня эти три человека, устало бредущие через
взлётку к стоянке планеров…», но по-моему кто-то, когда-то это уже писал. А
посему заканчиваю я свой рассказ без излишеств - спасибо за внимание.

Санкт-Петербург, 2008 год.

6
 Мы часто слышим один и тот же вопрос. «А это не опасно летать на
самолете или планере, прыгать с парашютом?» Наверно не стоит кривить
душой. Это все-таки опасно. Да, это действительно опаснее, чем вдыхать
никотиновый дым и потягивать пивко, приняв горизонталь на диване, перед
телевизором или превращаться в зомби, сидя у монитора КОМПа. Наверно…
А если взглянуть на все с другой стороны?
Вы знаете, как в небе послушен твоей воле планер, как он чутко
отзывается на малейшее движение ручкой управления?
А вы летали в одном потоке со стаей аистов, когда они на исходе лета
ставят молодежь на крыло?
А вы знаете, как благоухают простые полевые цветы, когда вернувшись
с неба ты идешь по зеленому полю аэродрома? Не знаете?
А мы знаем! Наш выбор – небо!
И это самое лучшее, что может быть в жизни.

Первый самостоятельный в зону.

(еще одна ступень)

Наконец-то начались серьезные регулярные полеты в этом сезоне. Ждал я

их долго. Сначала хорошая погода долго не могла настроится, потом РОСТО с
Министерством обороны собачились и никак не могли поделить нашу уже
старенькую и видавшую виды так сказать матчасть. Потом в отпуск на недельку. В
общем на дворе сегодня уже середина июля, а точнее 12 число. Все контрольные
полеты с инструктором отлетал. Впереди самостоятельный полет «в зону», на
7
парение. И сзади никого не будет. Никто не подскажет и не подправит. Чувства
смешанные. С одной стороны опека в небе уже надоела, а с другой … ну в общем
сами понимаете.
Мой инструктор - Лариса Петровна как могла рассказала мне все, что меня
ждет, показала, потренировала, на штопор со мной слетала и похоже осталась
довольна. В общем довольна. Потому как если объективно взглянуть на то, что я
вытворяю в воздухе и сравнить с её идеальным стилем полета, то это наверное
выглядит как блошиные прыжки на шесте. Но тем не менее разрешение получено,
я в кабине, фал прицеплен, впереди небо. Небо, в котором я уже был, но всего о
Нем еще не знаю. Мне еще предстоит с Ним близко познакомится. И начать жить
одной жизнью. Мне рассказали Его законы, как нужно жить в гармонии с Ним. Как
взлетать, парить, ловить и обрабатывать потоки, возвращаться и садиться на
аэродром. И вроде бы все понятно, но надо в Него войти.
Буксировщик рванулся вперед, я за ним, оторвались нормально, набираем
высоту. Теперь предстоит общаться с Небом напрямую, без «переводчика» то есть
инструктора.
Я вхожу в храм Природы. Вхожу мирно, не так как принято у людей, без топора,
бензопилы и тротиловых шашек. Без воя реактивных двигателей, без гари и копоти.
Просто подошел к Его двери и тихо постучал. Так тихо, как принято делать в
Природе, так как она живет, не красуясь, скромно и обыденно, так как происходит
все великое и самое важное.
И… двери распахнулись! Раскрылись настежь! В лицо ударило яркое солнце
и свежий, упругий ветер воздушных потоков. И я увидел её – нашу мать, нашу
общую мать Природу. Она по-доброму смотрела на меня и протягивала руки, как
делает каждая мать, когда приходит время её ребенку научиться ходить. «Иди, не
бойся. Сделай шаг. Иди в наш общий дом». И я пошел.
Самолет-буксировщик качнул крыльями, мгновением позже я дернул рычаг
отцепки, стальные клещи замка разомкнулись и выронили кольцо буксировочного
фала. Теперь я свободен. Нужно идти. Какие они первые шаги? Да просто никакие.
Эти непослушные ноги расползаются в стороны, дрожат и спотыкаются, никак не
хотят передвигаться, но все-таки держат! Держат! И это главное. Потом конечно
научусь и бегать и прыгать, может и марафонские дистанции покоряться, а пока и
этого достаточно.
А куда идти? Хороший конечно вопрос. Повертел головой, пригляделся. Ну вон
вроде бы слева облачко неплохое. Плоское основание, кудряшки сверху. Все как
учили. Должно держать. Ковыляю не спеша в ту сторону. И вдруг, чуть правее по
курсу какие-то лохмотья тумана. То ли начинает что-то формироваться, то ли это
уже останки былой роскоши. Заверну наверно, все равно по дороге. Планер заходит
под лохмотья, слегка поддувает снизу, затем все сильнее и сильнее, тело
почувствовало, как он рывками стремиться вверх, стрелка вариометра (прибор,
определяющий вертикальную скорость подъема планера в восходящем потоке)
медленно, из отрицательных значений поползла к «нолику», потом прошла его и
направилась к «единичке». Едва ощутимо планер накренился влево, значит вот Он
наверно где – справа. Ручку слегка вправо, немножко дать правую педаль. Не
переборщить бы и не промахнуться. Опять поддуло снизу, вариометр подумал,

8
подумал и оставив на потом все надежды на спокойный полет полез к «двоечке».
Ур-р-р-а-а-а-а!!! Вот Он! Вот Он! Угадал! Справа! ПОТОК СПРАВА! Все мое
существо ликует и орет истошным воплем от того, что хоть что-нибудь получается.
Начинаю осторожно Его обрабатывать. Снизу поддувает уверенно, мягкое место
это постоянно ощущает.
Что такое Поток? Поток - это примерно так. Ты стоишь ну допустим на
автобусной остановке в очень ветреную погоду. Обычно поворачиваешься к ветру
спиной и поднимаешь воротник. Если ветерок посильнее, то можно даже немного
откинуться назад и как бы лечь на него. Вот и сейчас дует примерно так же только
не в спину, а под крылья планера, а сидение все эти ощущения передает телу.
Закручиваю спираль. Набираю высоту. Потряхивает. Лихо так потряхивает. А
мы с планером не пушинка. Вместе около полутонны потянем. Такое чувство, что
ходишь вокруг чего-то большого, мощного, первозданного и необузданного. Даже
малой частички этой мощи хватило бы, чтоб стереть меня в порошок. Ан нет, никто
и не собирается этого делать. Я ведь пришел без зла. Не выламывал дверь, не бил
окон, не крушил стен, просто пришел и попросил принять. И приняли. Не отвергли.
Даже документы не проверили и вступительного взноса не взяли. Приняли и все
тут.
Виток к витку наворачивается спираль. Оживился высотомер, уже
прибавилось пару десятков метров. Где-то 850. Поток то сильнее, то слабее.
Облако ближе, земля уходит все дальше. Внизу карьеры, вода голубовато-зеленая.
Воскресенье. По берегам приткнулись машины. Кто-то греется под солнышком на
песочке, кто-то плещется в воде. А кто-то наверняка смотрит вверх. Возможно
какой-нибудь белобрысый мальчуган или девочка тычет пальцем в небо (в меня то
есть!) и спрашивает: «Пап, а пап, а что это там летает?» И папа, оторвавшись от
бутылки пива, как может рассказывает ему про небо, самолеты, ветер и летчиков.
И может у этого мальчика навсегда по жизни останется привычка, увидев в небе
самолет, долго провожать его взглядом и представлять кто же там внутри, что он
делает и куда летит. Так было в моем детстве. И хочется надеяться, что не только
в моем. Хочется верить, что и сейчас, когда мы стоим на пороге познания тайн
гравитации и других принципов перемещения в пространстве, полет на планере, в
атмосфере, в воздушных потоках останется не менее привлекателен для людей
чем раньше. Ведь не зря говорят, что «если бы полет был языком людей, то
парение было бы поэзией».
Снизу поддувает все реже. Стрелка вариометра стремится к нулю все чаще и
чаще. Пытаюсь внимательнее прислушиваться к своим ощущениям, к поведению
планера, к толчкам воздуха, но их все меньше и меньше. Я продолжаю
гипнотизировать вариометр. Еще немного и его металлическая стрелка завяжется
в узел от моего взгляда. Это не помогает. Она опускается к «-1» и далее к двоечке
ниже нуля. Все. Потерял… Я потерял Поток. Может не справился с его центровкой,
а может сам Поток прекратился. Как начался, так и закончился. Вот так неожиданно
и необратимо. Был и нет. Но и на том ему спасибо. 150 метров высоты не лишние.
Опять кручу головой по сторонам, ищу облака посимпатичнее. А вечером с
ними как всегда напряженно. Но вот вроде бы есть облачко неподалеку. По виду
конечно не супер, но может и будет держать. Доворачиваю, подхожу против ветра

9
с направлением на солнце. Как мне кажется с таким подходом мимо Потока не
пройти. Двигаюсь поперек облака к солнечной стороне. Ничего. Выхожу из-под него,
еще протягиваю на солнце – пусто. Разворот. Проход буквой «S» под облаком…
Стрелка вариометра собрав последние силы рванулась к «нолику», но повисев
несколько секунд без сил свалилась на минус и не подавая признаков жизни
замерла в районе «двоечки» - «троечки». Ничего нет. Приходиться признать… И
рядом ничего. Все приличные облака почему-то стали меня сторониться. Идти на
аэродром обидно, но есть ещё 700 метров. Это даже для меня новичка немало.
Надо принимать решение, а его нет. Тупо утюжу под облаком.
Мимо пролетел орел и удивленно покрутил пальцем у виска. Мол «чё ты тут
делаешь? Потоки ведь совсем в другом месте». А я откуда знаю? Я в отличии от
него могу только предполагать, а он знает наверняка. Ведь с самого рождения в
небе, а я вот только к пенсии сподобился. Рванул за ним, через несколько минут
наблюдаю по курсу выше 300-400 м скопление ласточек. Они хаотично мечутся и
похожи на рой пчел. Значит Поток! Просто так они летать не будут. Молодец
орлуша! Дело знает туго. Подхожу. Отдохнувшая за время перехода стрелка с
новыми силами штурмует «плюсики» +1, +2, «два с половиной»! Нормально!
Заруливаем… Наворачиваем спиральку, и … пошел родной, вверх пошел
«Бланер» мой. Не торопясь, но идет! Железный, но идет! Ожил высотомер. Внутри
надежда переходит в уверенность. Работает лифт! Подымает! Спасибо орёлик.
Планеристы часто встречают орлов на высотах 1.5 – 2 км. Что они там делают?
Ведь питается орел мелкими грызунами и пташками. Там ни того ни другого нет.
Есть насекомые, но их мало и они ему не интересны. Орлы мух не клюют. Кто-то
скажет: «Добычу высматривает». А вы пробовали высматривать добычу с такой
высоты? Увидеть мышь в траве с высоты 1,5-2 км или жаворонка, или ласточку не
то, что орлиный глаз, а даже самая мощная современная оптика наверно не
сможет.
Оказывается все намного проще - ничего они там не делают, вообще ничего.
Парят они там. Парят расправив крылья на максимальный размах. Для души. Для
вдохновенья. Наслаждаются полетом вдали от гнезда и семейных забот.
Романтики они, такие же, как и мы планеристы.
«Два сорок один! Доложите место и высоту!» ни с того ни с сего
оглушительно рявкнула радиостанция. Я аж подпрыгнул и от неожиданности
въехал головой в фонарь. Ну вот как всегда, на самом интересном месте. РП
(руководитель полетов) беспокоится. Работа у него такая рулить воздушным
движением. Он самый главный.
«Два сорок один, восточнее карьера 1 км, высота 900!» Не без гордости
докладываю я. Вот так вот, пусть все слышат. Было 700, да еще на переходе
потерял сотенку, а теперь 900. Недурственно для начинающего, а тем более
вылетевшего самостоятельно в зону в первый раз.
Сегодня стартовали мы двумя экипажами. Первым я – самостоятельно (если
можно это назвать экипажем), затем на другом планере инструктор со спортсменом
- контрольный полет в зону по программе ввода после зимнего перерыва. Надежды
на парение было мало. Вечер, 18.30, натянуло верхний ярус облаков на высоте 10-

10
11 тысяч метров. У земли активность прекратилась. Потоки ослабели. Интерес в
наших глазах погас. Инструкторы еще хорохорились, но похоже так, для вида.
Думаю ладно, чего на земле сидеть. Слетаю «по баллистике» (т.е. просто без
потоков), похожу в зоне, потихонечку спущусь, да и сяду. Для первого раза
нормально. Никто ж не осудит.
Инструктор со спортсменом повисели, повисели в «ноликах», поборолись
немного, да и пошли на посадку. А я зацепился! Зацепился и висел. На зубах висел,
но висел! Конечно повезло, что первое же облачко держать стало. Но и удача – это
не случайность. Она тоже приходит по своим законам. Не зря же я всю зиму в
«Кондоре» на компьютере летал. И теперь даже инструктор была немного удивлена
некоторым моим навыкам в поисках и обработке потоков.
Ну да ладно. Что у нас там за бортом? Здорово! Деревеньки и посёлочки
жмутся к Киевскому шоссе, садоводства, размеченные на правильные кварталы,
живут степенной жизнью отдыхающих, в направлении аэродрома деловито как
толстый шмель жужжит Ан-2 и оставляет после себя белые шапочки куполов, а
севернее, вдали, почти на горизонте распластался Финский залив. Прикрывшись
белёсой дымкой, как маскировкой посреди залива стоит как крейсер на якоре
Кронштадт. И вроде бы блестит купол Морского собора. Или показалось?
Но вот то, что у меня невыносимо болит спина, это мне точно не показалось.
Это реальность. И реальность эта проситься на землю. С каждой минутой все
настойчивей и настойчивей. Уже больше часа в воздухе. Парашют впился в
поясницу. Специальную подушку между парашютом и спиной я выбросил еще на
старте, чтобы голова в фонарь не упиралась. И вот теперь наступили последствия
этого опрометчивого шага. Энергично ёрзаю на сидении. Изменение позы помогает,
но ненадолго. Боль снова и снова напоминает о себе, становится невыносимой.
Пора идти на аэродром. Облако держит, Поток тащит вверх, а я плавно
отваливаю в сторону, вываливаюсь из Него и просто бесцельно трачу высоту. То,
что собирал по крупицам, выскребал по нескольку метров на каждом витке сейчас
щедро расходую. Лечу куда хочу, закладываю виражи поглубже, скорость
побольше. В общем транжирю все свои сокровища до полного банкротства.
Наслаждение, эйфория, чистый адреналин! Но где я? Эта мысль отрезвляет. Где
аэродром? Присмотрелся. Ого! Далековато. Действительно чуть было совсем не
обанкротился. Высота 450, а до аэродрома ещё лететь и лететь.
«Два сорок один работу в зоне закончил. Переход к третьему». «Переход
разрешаю» - отзывается РП. Все. Идем домой. Благо ветер попутный. Долго идти
не придется.
Посадка в штатном режиме. Навстречу Лариса Петровна. Поздравляет.
Видела говорит, как ты зубами держался. Молодец. И все…
Вот так. Обыденно и скромно. А я – Храм Природы! В гости к Небу!
Оказывается все намного проще. Проще и понятнее.

Санкт-Петербург, 2009 год

11
 Случилось так, что уже летом, в Беларуси мне удалось подняться в
воздух на IS-29 D2. Любовь вспыхнула мгновенно!!! Первое впечатление - да на
нем можно летать ВЕЧНО!
Легкость управления, скорость, комфортабельность, простор кабины,
да просто красота, пропорциональность и изящность форм этого планера мне
очень понравились. А как он смотрится в воздухе!
Очень красивая птичка!

В Венгрию за планером.

(быль)

Хотел сразу по приезду из «европов» поведать о своих приключениях,

однако череда новогодних праздников не предполагает наличие свободного
времени для неторопливого осмысления происшедшего и ладного складывания
слов в предложения. Но вот праздники отшумели, все выпито и съето, подарки
вручены и получены, поток гостей иссяк, организм не хочет думать о повторении
подобного даже в отдаленной перспективе. Настало время для отдыха
созерцательного. Можно браться за перо.
Причиной приобретения планера явилось желание летать дОльше,
быстрее, даже против ветра и выше. Трудяга Бланик уже не вызывал тех эмоций,
что поначалу и полеты перестали быть праздником и волшебством. Душа
требовала ступить на следующую ступеньку и освоить что-то новое. Попытка
весной подняться на «Янтаре» была не совсем удачной и заставила меня понять,
что этот аппарат не очень предназначен для полетов выходного дня, а имеет

12
спортивный, жесткий характер и требователен к пилоту. Упорствовать в освоении
этого планера я пока не стал.
Случилось так, что уже летом, в Беларуси мне удалось подняться в воздух
на IS-29 D2. Любовь вспыхнула мгновенно!!! Первое впечатление - да на нем можно
летать ВЕЧНО! (после Бланика оно и понятно). Легкость управления, скорость,
комфортабельность, простор кабины, да просто красота, пропорциональность и
изящность форм этого планера мне очень понравились. А как он смотрится в
воздухе! Очень красивая птичка! Многие наши белорусские коллеги увидев
впервые этот планер удивлялись, как из "жалеза" можно склепать такие плавные
формы. Я даже договорился с хозяином о его покупке, но по причинам о которых
говорить неприятно сделка не состоялась.
В Питер я вернулся в
расстроенных чувствах. Праздник не
состоялся... Вернее состоялся, но как-
то наполовину. Вроде бы и поднялся
на ступеньку выше, а радости нет.
Чего-то не хватает... Настроение -
ноль. Так прошло несколько дней...
"Да, что я не в состоянии сам
купить себе такой планер? А-А-А??? И
работа закипела!!! Я сразу отверг
прогрессивные, точечные методы
поиска желаемого. Ведь мы не ищем
легких путей в жизни! Понимая, что все известные сайты с информацией о продаже
планеров бдительно отслеживаются не только мной одним, я стал бить по
площадям.
Весь интернет был обследован вдоль и поперек, я разыскал электронные
адреса всех аэроклубов Румынии, Венгрии, Польши, Болгарии и Словакии. Это
примерно полторы сотни клубов. Написал туда письма. В процессе работы нашел
планерные форумы Польши и Венгрии. Отправил письма и туда. И вот наступило
томительное ожидание ответов...Я предполагал, что ответов будет немного. Но,
что их будет всего полтора, никак не ожидал. Сначала один общительный поляк
порекомендовал мне потолкаться на некоторых планерных форумах, но цены там
были еще выше, чем на Segelflug(е), поэтому это мне мало чем помогло. Но вот
второе письмо из Будапешта говорило о том, что где-то в его пригородах, в ангаре
аэроклуба, под слоем пыли, не первый год томится забытый всеми IS-29d2 1980
года изготовления, с налетом 1920 часов, серийным номером 133, полным
комплектом документации и отсутствием повреждений. Правда без приборов.
Как говорят в таких ситуациях: "Цель вижу!" Ребята на планерном форуме
примерно обрисовали, что мне предстоит. Ну и что? И не такое бывало!
"94-й" по скайпу накидал методику решения вопроса и необходимые
документы. Огромное Вам ребята спасибо.
А дальше все по знакомой схеме. Контракт, инвойс, перевод денег + в моем
случае еще и получение нового загранпаспорта т.к. у старого истек срок действия
и открытие Шенгена.

13
 Тем временем из Венгрии
пришли некоторые фото планера.
Выглядело все так как описал мой
венгерский коллега. Планер
действительно пылился в углу ангара,
но фотографии говорили о его
неплохом состоянии. Многие из друзей
узнав, что я затеял зимой, крутили
пальцем у виска. Но решение принято,
менять его не хотелось.
Настал день старта -
12.12.2012 года. Несколько
символично. Прицепив к автомобилю одолженный у друзей лодочный прицеп,
переоборудованный под перевозку планера, я двинулся в путь. Обильный снег не
предвещал ничего хорошего, но в целом первый этап до столицы республики
Беларусь – 900 км прошел без проблем.
Хорошенько выспавшись и пообщавшись с родственниками, которые живут
в Минске, в ночь на 14 декабря я тронулся в путь, рассчитывая пройти таможню
ночью.
И вот она Брестская таможня. На всех коридорах горит «красный».

А вот польская. На всех коридорах «зеленый». Почему так?

14
 Их прохождение заняло 4 часа.
Занимался рассвет. Не чувствуя усталости, я покатил по Польше. Наверно
самой большой моей ошибкой было то, что прокладку маршрута, будучи
неискушенным в этих делах я доверил компьютеру. Естественно он выбрал самый
короткий путь – через такую польскую тьму-таракань, что я глазам своим не
поверил, когда увидел эти дороги. А через некоторое время мой планшетник
вообще отказался работать. Карта была слишком крупной, а маленьких польских
деревень слишком много. Понять где я нахожусь было очень сложно, а порой и
невозможно. И я … ПОШЁЛ ПО СОЛНЦУ, на юг! Как оказалось, этот древний способ
навигации не так уж и плох в критической ситуации. Через некоторое время я
выскочил на автостраду, сориентировался и поехал дальше на Будапешт.
Следующая трудность поджидала меня в горах Словакии. Ночь, снег,
серпантин узких горных дорог, гололед и накопившаяся усталость - серьезные
противники. К тому же я опять заблудился. Сейчас, вспоминая происшедшее, могу
сказать, что в какой-то очень большой степени моя поездка действительно была
авантюрой. Но цепкая зимняя резина, мощный мотор и неплохая проходимость
автомобиля позволяли выкарабкиваться из сложных ситуаций. И это радовало. А
скромные размеры европейских государств и указатель топлива почти в упор
вселяли уверенность в то, что я когда-нибудь выберусь из этих проблем. Всего
этого можно было бы избежать удели я перед отъездом больше внимания поиску и
установке на планшет надежного навигатора. Но тогда я не познакомился бы с
приветливыми жителями Польши и Словакии, дальнобойщиками, которые совсем
не зная меня, довели почти до цели моего путешествия, не узнал бы как легко
преодолевается языковый барьер если присутствует желание помочь. И наверно
не о чем было бы писать.
Просидев сутки за рулем, почти выбившись из сил и засыпая, за 70 км до
Будапешта я решил, что хватит. Пора спать. Было около 2 часов ночи.
Я поставил свой автопоезд на
стоянку у придорожного отеля, зашел
внутрь и увидел администратора
примерно в таком же сонном
состоянии. Много не разговаривали. Я
что-то промямлил, он тыкнул пальцем
в прайс. Наведя резкость, я увидел
цифру - 35 евро. Кивнул. Поднялись
наверх. Зашли в номер. Я опять
кивнул. Он удалился.
Много ли надо человеку для
счастья? Нет, совсем чуть-чуть. Принять душ и добраться до подушки.
Весь следующий день прошел в приподнятом настроении и приятных
хлопотах. Утром я приехал в аэроклуб. Один из планеристов очень здорово говорил
по-русски. Приятно поразило то, что никто ничего не приукрашивал. В планере я
обнаружил только те изъяны о которых мне сказали. Ничего нового. Помогли с

15
упаковкой планера в целлофан и загрузкой. Так как закончили поздно, мне
предложили остаться и переночевать в
аэроклубе.
И надо заметить в очень
неплохих условиях. Но желание
осуществить все быстрее пересилило, и
я поехал в ночь.
Обратная дорога не
представляла трудностей. Теперь я ехал
не по компьютерному маршруту, а по
проложенному с участием собственной
головы. Широкие шоссе, хорошее
освещение и мерно покачивающийся сзади, в ложементах планер, доставляли
удовольствие. Так прошли еще сутки.
И вот я опять на польской таможне. Увидев диковинный груз, польский
таможенник поинтересовался: «Что это?» Это «Szybowiec!» На чистом польском
произнес я. «О-о-о! Пан пилот?!» Да. Пан пилот! Улыбнулся я. Офицер не стал
затягивать формальную процедуру. Поставил печати, отдал документы и пожелал
счастливого пути.
Переехав по мосту р. Буг. Я попал на территорию белорусской таможни и
сходу перепутал коридоры. Вместо красного поехал по зеленому. Поняв это стал
выворачивать на красный коридор, а с 9-метровым прицепом это сделать мягко
говоря непросто. Перегородил дорогу и создалась немалая такая пробка. Вдруг
откуда ни возьмись появился «бешеный таможенный прапор», небольшого роста,
но очень энергичный. С пеной у рта он стал орать, что-то нечленораздельное,
грозиться и обещать все неприятности сразу. Он метал молнии, ругался, пинал
прицеп по колесу и скакал вокруг него в бешенном танце. Быстренько образовался
круг из скучающих в очереди водителей. Сцена стала сильно напоминать
известный мультик про каникулы «Бонифация». Всем присутствующим и прежде
всего самому прапору это доставляло неописуемое удовольствие. Врожденный
комплекс Наполеона и искреннее желание показать всем, кто тут главный
распаляли его все больше и больше. Действо продолжалось достаточно долго.
Публика собралась на редкость благодарная. И прапор лез из кожи вон. Однако
всему когда-нибудь приходит конец. Измотав самого себя и тяжело дыша, прапор
оказался напротив и строго взглянул на меня снизу вверх, ожидая соответствующей
реакции.
Но если бы он знал, какой сладкой музыкой для меня была его
незатейливая, грубая речь! Я снова почувствовал себя дома! Сразу повеяло чем-
то родным и близким. Стало понятно, что если возникнут какие-нибудь дорожные
или иные проблемы, то решать их дома будет намного проще, чем в Европе. А тут
еще такой милый прапор. На лице предательски расплылась блаженная улыбка.
Прапор явно не ожидал такого развития событий. Столько усилий и все зря. Его
никто не боится!? Стараясь не потерять лицо, он резко сменил тему и образ. Стал
дружески бормотать про жалобы, которые на него напишет вся очередь, про
трудности службы на таможне, а потом внезапно замолк и исчез. Спектакль

16
окончился. Довольные зрители, обсуждая случившееся стали разбредаться по
машинам. Я потихоньку развернулся и с разрешения скопившейся очереди стал в
красный коридор.
Подошла моя очередь. Время около 2 часов ночи. Температура -10. Я
зашел в комнату инспекторов и вежливо поинтересовался, когда я смогу
пообщаться с инспектором, который будет растамаживать мой груз. «Ждите, к вам
подойдут!», не глядя на меня бросила одна из женщин, одетых в форму
белорусских таможенников. Жду. Коротая время за этим занятием общаюсь с
таким же бедолагой, как и сам, пытающимся ввезти автомобиль. Через некоторое
время ко мне действительно подходит женщина инспектор. Второпях окинув
взглядом прицеп спрашивает про документы. Увидев увесистую папку с бумагами
приглашает опять в комнату. Захожу и как рекомендовал «94-й» одеваю на лицо
маску крайне вежливого идиота, готового выполнить любой каприз таможни.
Начинаю манипулировать заранее заготовленными бумагами, извлекая на свет
одну страшнее другой. Инспектор окаменела и принимает их как банкомат купюры,
не глядя даже на содержание. По её лицу понятно, что она соображает, что делать
дальше. «О! – находится она - вам к начальнику смены нужно!»
Как по волшебству в комнату заходит начальник смены. «Очень хорошо!» -
восклицаю я. «Что ж тут хорошего?» - бурчит себе под нос сонный начальник.
Коротко излагаю суть моей проблемы. С видом чиновника, которого уже утомили
бестолковые граждане, ежедневно перевозящие через границу, как минимум
несколько десятков планеров он шумно опускается на стул. Тетки-инспектора
приободряются и в ожидании команды «Фас» на всякий случай выполняют команду
«Сидеть», но только стоя.
«Документы есть?» Показываю увесистую папку.
«Деньги предварительно вносили?» Сопя и запинаясь всем своим видом
показываю, что и не собирался этого делать.
«Какова стоимость?» Показываю контракт и инвойс. Ухмыльнувшись,
начальник безо всякого интереса рассматривает инвойс и договор.
«Чем докажете, что он столько стоит?» Извлекаю заключение о стоимости
планера, сделанное в Санкт-Петербургском филиале торгово-промышленной
палаты РФ. С некоторым удивлением начальник осторожно принимает документ,
сначала внимательно рассматривает обложку, водяные знаки на бумаге,
оборотную сторону и поняв, что это не «фуфло» какое-нибудь углубляется в его
изучение. Наступает напряженная тишина. Слышно даже как на улице, отчаянно
пытаясь согреться, топает ногами мой недавний собеседник, ввозящий
автомобиль. Чтение осуществляется неторопливо и очень внимательно. Время
перестало существовать. Мелькают страницы с графиками, формулами, цветными
фотографиями и таблицами. Глаза начальника округляются. Я начинаю понимать,
что деньги были потрачены не зря. Прочитав до конца и увидев заключение о
стоимости, совпадающее с цифрами в контракте и инвойсе, офицер протягивает
документ мне, встает и буркнув себе под нос что-то невразумительное, уходит. У
теток-инспекторов легкое помешательство…

17
 Первой опомнилась та, что старше. «Ой, да у меня ж люди!» Она хватает
что-то со стола и выскакивает за дверь. С улицы доносятся счастливые возгласы
моего недавнего собеседника, ввозящего автомобиль.
«Оформляйте транзитную декларацию». Как во сне бормочет моя
инспектор. Быстренько уточняю где и как. Несусь в главное здание и пихаю в
соответствующее окошечко документы. Благо народу нет никого. «Мужчина,
мужчина вам чё?» - восклицает дородная дама в окошечке, увидев мою суету с
бумагами за окошечком. Объясняю, что принес документы для оформления
транзитной декларации. «И чё?» - невозмутимо спрашивает она. «Ходят тут по
ночам!» Эта фраза была бы логическим завершением классической сцены, но что-
то даму сдержало. «Какой автомобиль растамаживаете, а?» Объясняю, что не
совсем автомобиль, вернее совсем не автомобиль. «А чё?» - без всякого интереса
спрашивает дама из окошечка. «Воздушное судно!» - гордо отвечаю я. В окошечке
некоторое замешательство. Дальнейшие мои объяснения, что это за воздушное
судно, какое оно и какие есть документы, только усугубили ситуацию. Дама в
окошечке, обученная составлять документы на автомобили как-то сникла,
замкнулась в себе и стала реагировать на меня с перерывами. «А какого объема
там двигатель?» - хватаясь, как утопающий за соломинку спросила она. Поняв, что
двигателя там нет вообще, она растерялась совсем, в глазах остались одни
междометья и уставившись прямо перед собой дама замерла…
Все, зависла. Подумал я. Ну и что теперь делать? Повторное нажатие
клавиш «Alt, Ctrl, Delete» не помогало. Перезагрузить её нажатием кнопки «Reset»
я не решался. Хотя я и догадывался, где эта кнопка у неё может находиться, но
лезть туда побаивался.
Меня выручила её напарница.
«Михаллна! Ты чай пить идешь?»
Эти слова буквально подбросили даму на кресле. Она пришла в себя, в
жизни появился смысл, но наткнувшись взглядом на меня и вспомнив все, опять
погрустнела. Пользуясь моментом я стал тараторить, чтобы она не волновалась, я
ей помогу, вместе мы справимся, все будет хорошо… И вроде подействовало. Я
подсказал код ТН ВЭД, размер ставки таможенной пошлины, про НДС она
сообразила сама и в течение нескольких минут, общими усилиями мы подготовили
документ. Оплата в кассе титанических услуг дамы заняла немного времени и вот
с ворохом бумаг я влетаю в комнату инспекторов.
«А как называется ваш планер?» - громко сёрбая из чашки и блаженно глядя
перед собой в пустоту, произнесла инспектор. «Айэсдвадцатьдевятьдэдва!» -
выпалил я. Быстро сообразив к чему вопрос, я что-то стал лепетать о том, что таких
планеров было сделано немного, они редко встречаются в продаже и в интерн…
Повелевающим жестом мне велели заткнуться. Я смолк. Инспектор благоговейно
взяла трубку телефона и набрав какой-то номер, лучась счастьем поведала
начальнику марку планера. Услышав что-то короткое или совсем ничего не
услышав, так же благоговейно трубку положила. Я понял, что начальник пытается
найти в интернете хотя бы что-то о стоимости планера. А так как за последний как
минимум год информация о продаже подобных планеров в интернете не

18
появлялась, то шансов у начальника не было никаких. Я решил взять ситуацию под
свой контроль.
«У меня есть распечатанное из интернета объявление о продаже этого
планера» - заявил я. Меня удостоили взгляда. Я вынул из папки лист с
объявлением. Инспектор прочла все внимательно и выполнив отработанный до
автоматизма ритуал поднятия трубки сообщила боссу о своей маленькой победе.
Получив соответствующие указания, приобщила документ к делу.
Еще немного терпения и я принимая документы от инспектора услышал:
«Можете ехать». Не веря своим ушам я переспросил – «Так я пойду?» «И как можно
скорее» - вздыхая с облегчением произнесла инспектор.
Через несколько минут, ликуя, я уже заправлялся бензином на Брестской
заправке и обдумывал свой бросок к Минску.

Оставалось всего 320 км и я рассчитывал пройти этот путь до рассвета. На

деле примерно так оно и вышло, но без проблем не обошлось. Сразу после Бреста
начинается участок платной дороги. Т.к. раньше, по пути в Брест я не испытывал
трудностей с проездом по нему, меня просто пропускали без оплаты видя
белорусские номера, то и сейчас это особого беспокойства не вызывало. Подъехав
к шлагбауму, жду пока он откроется. Шлагбаум почему-то не открывается. Опустив
стекло, заглянул в окошечко. Из окошечка, как и полагается на меня уставилась
очередная одноклеточная дама «в древнерусской тоске», вернее в
древнебелорусской. «И, чё?» - теперь уже спросил я. «У вас превышение по
габаритам» - искренне удивляясь почему это водитель сам не догадывается,
высоким голосом прочирикала дама. «И, чё?» - не утруждая себя разнообразием
оборотов речи, опять спросил я. «Оплачиваем 120 000 рублей!» белорусских -
примерно 10 евро.
Хм… Почему «ОПЛАЧИВАЕМ»? - пронеслось у меня в голове. Какая-то
странная, безликая форма глагола, которую в последнее время обожают
применять по отношению к клиентам всякие мелкие распорядители.
«ОПЛАЧИВАЙТЕ» - сразу понятно кому и что делать. Но это еще одна загадка
характерного слэнга дам из окошечка. Делать нечего, «превысил – плати». Суровый
закон дорог. Его смысл водителям объяснять не надо. Оплатив, поехал дальше.

19
 Немного позже до меня дошло, что меня в очередной раз «обули». Платить
за проезд должен был не я, а мне. Платная дорога, вернее её отсутствие едва
угадывалась по колеям на снегу, оставленными самыми смелыми
представителями водительского племени. Редкие снегоуборщики, рискнувшие
вступить в схватку со стихией, на ситуацию никоим образом не влияли и походили
на безрассудных камикадзе. Погода не просто испортилась, а превратилась в
ураган. Сильнейший ветер дул поперек дороги и образовывал длинные снежные
наносы, пересекающие проезжую часть. Машина на скорости врезалась в них и
подымала тучи искрящегося в свете фар снега. Резкие порывы ветра просто
сдвигали автомобиль в сторону. Но я ехал. В отличии от Европы отелей почти не
было, а спать в автомобиле не хотелось. Определенный риск замерзнуть или
угореть все же существовал. Поэтому приходилось ехать. 60, максимум 70 км в час.
Эта скорость угнетала. Постоянное напряжение от вождения и уже появившаяся
усталость клонили в сон. Глядя на дальнобойщиков, которые забили все площадки
на заправках и наверно сладко посапывали в своих теплых, дорожных монстрах
хотелось плюнуть на все и остановиться.
Протянув еще несколько километров я понял, что больше не могу. Веки
сломали все спички и коробок опустел. Свернув на едва угадывающуюся обочину
и чуть не угодив в кювет, я остановился. Откинулся на подголовник и моментально
провалился в сон. Уже находясь в пограничном состоянии между явью и сном
подумалось, что долго спать не буду…, вот только перебью сон и все…, нужно
ехать…
Проснулся я в холодном
автомобиле от стука в окно. Светало.
Не совсем понимая со сна, что
происходит, увидел за окном
инспектора ДПС. Открыв дверь я
вывалился из кабины (в Беларуси не
принято разговаривать с инспектором
не выходя из авто, можно навлечь
проблемы). Поежившись от холода,
машинально полез в карман за
документами. «Как вы себя
чувствуете?» - спросил инспектор. Ага,
сообразил сонный я, значит на алкогольное опьянение раскручивать будет. Я
открыл рот, что бы сказать, что лучше всех, но инспектор опередил вопросом,
который не просто ошарашил меня, а буквально сбил с ног. «Горячего чаю хотите?
Я вижу вы продрогли».
??? ??? ??? Мой процессор завис… Ничего не понимая, но ожидая еще
неизвестного мне подвоха, машинально проследовал за блюстителем дорожного
порядка. Он привычно открыл багажник, по-хозяйски налил из огромного термоса в
одноразовый стаканчик дымящийся напиток, достал из коробки какую то сдобную
плюшку и улыбаясь протянул мне. «Далеко едете?» «В Минск» - прогундел себе
под нос я. «Счастливого пути!» - пожелал инспектор. Убедившись, что водитель не
замерз и находится в адекватном состоянии, он хлопнул крышкой багажника, лихо

20
вскочил в кабину патрульной машины и через минуту исчез вдали. Я подошел к
прицепу, поставил стаканчик на крыло и ущипнул себя. Было больно. Значит это не
сон. Во чудеса!
Чай согрел организм. Плюшка
утолила голод. И несмотря на
некоторое остаточное недоумение путь
был продолжен. За рулем все быстро
пришло в норму. Светлое время суток
благоприятно сказывалось на средней
скорости движения. Вдали появились
пункты пропуска автомобилей и это
означало конец платной дороги.
Подъехав к шлагбауму и опустив
стекло, я показал чеки об оплате
проезда. Ничего не произошло.
Заглянув в окошечко и увидев там мужчину осведомился: «Уважаемый, можно
проехать?»
«У вас превышение по габаритам, оплачиваем 120 000 рублей».
«Какие нахрен 120 000 рублей?» – взорвался я. «Я уже оплачивал! Что за
обираловка? Сколько можно? Полевропы проехал и нигде не платил, а тут за одну
дорогу и уже второй раз! Что за идиотские правила?» В общем буря продолжалась
минут 5. Но ни один мой снаряд, даже самый ядреный, не смог пробить
многослойную броню сборщика податей. У него даже выражение лица не
изменилось.
«Да что за страна такая?
Где это видано?» Не унимался
я.
«Поищите себе другую»
- философски заметили из
окошечка.
«Хорошо! Я так и
сделаю. Откройте шлагбаум!»
«Не могу».
Делать нечего.
Пришлось платить во второй
раз. Шлагбаум поднялся.
Как бы то ни было, а
движение по белорусскому,
дважды платному «автобану»
закончилось. Еще немного и
впереди показались пригороды
Минска.

Санкт-Петербург, 2012 год

21
 Огромное облако, пару километров в диаметре, плоское
основание и темное, серо-синее пятно ближе к солнечному краю. Вот где прёт!
Подхожу. Без всяких пинков и других предварительных ласк, мощный поток
сгребает меня в охапку и бесцеремонно тащит вверх. Пытаюсь центроваться,
но это особо и не требуется. Наслаждаюсь, захлебываюсь адреналином,
отдаюсь на волю стихии и подымаюсь, подымаюсь, подымаюсь... Вот она
кромка! Упираюсь в неё головой. Можно высунуть руку в форточку и
пощекотать облачко за брюшко.

Один из удачных летных дней 4.08.2013

(записки планериста, осваивающего маршруты)

В воскресенье болтался в небе больше обычного. Потоки широкие,

мощные, кромка 1300. Летай – не хочу.
После отцепки в Велькоте на 800, за 3-4 витка меня выдуло на 1200! Ну
думаю погодка! Можно многое себе позволить. Слетаю на берег залива. Это в 16-
18 км от аэродрома. На всем пути под тобой сплошной лес. Но если подняться
повыше, то ничего страшного. Полетел.
Не долетая берега 3-4 км, на крайнем к заливу облачке взял 1000 м. Думаю
будет достаточно что бы добраться до берега и потом вернувшись обратно под ним
же опять взять «тыщёнку», чтоб дойти до аэродрома.
Долетел до берега. Покрутился там, любуясь красотами Финского. Над
водой чисто - ни одного облачка, в дымке на горизонте корабли, подо мной рыбаки.
Великолепно!

22
 На высотомере 800. Пора
обратно. Разворачиваюсь и вижу -
облачко мое растаяло! Елы-палы!...
Пытаюсь определить
направление на аэродром, но в дымке
его не видно. Сориентировался по
солнцу и пошел на качестве, со
скоростью 90 примерно в том
направлении. В голове мысль:
"Площадку бы подыскать..." Но пока
700 м есть надо больше заботиться о
минимальной потере высоты. Хотя
одним глазом площадку все же
подыскиваю. Иду. Кошки скребут...
Сами знаете где. И тут как назло еще и «садить» стало. Сначала -2, а потом и до -
3 метров. Ручку от себя, увеличил скорость. Побыстрей бы проскочить «нисходняк».
Высоты итак немного, а с увеличением скорости высотомер еще веселее стал
двигаться в обратном направлении. Мне уже не до смеха. Окружающие красоты
померкли, мир сузился до размеров приборной доски. Держу ниточку по центру, все
форточки закрыты, организм забыл, что надо дышать. Жду когда этот «нисходняк»
закончится.
Над головой сплошное голубое небо. Воздух с Финского задавил всю
термическую активность у берега. 600 метров высоты. До ближайшей кучевки еще
прилично. Садить перестало, но -1 держится стабильно. Опять перешел на
качество. Капельки пота со лба капают на очки. С аэродромом все нормально – по-
прежнему не видать. По другим ориентирам уточнил свое положение и
скорректировал направление.

На всякий случай
перекрестился. И что вы думаете?
Через пару десятков секунд получаю
хороший такой пинок снизу! У-р-р-р-а-
а-а!!! Потом еще один, и еще. Пинки
перешли в стабильный подъем. Ручку
на себя. На грани срыва карабкаюсь
вверх. Плюс 1.5 потом двоечка, потом
до 3 подскочило! Но ненадолго.
Стрелка вариометра опять пошла вниз.
Решаю не останавливаться. Наверняка
пузырь. Стану закручивать потеряю и
время и высоту. А набранные 50-70
метров не помешают. Повеселел. А если перекрестится еще раз, что будет?
Немедленно выполняю. Как следствие - очередная серия пинков снизу и опять
«поддельфиниваю» метров на 50-70. Вера еще больше укрепляется.
В дымке появляется наша поляна! Различается полоса! Ан-2 с
парашютистами на исполнительном. Прикидываю, что уже дойду. Если без
сюрпризов. Снова появилось дыхание. А вот и кучёвка! Огромное облако, пару
километров в диаметре, плоское основание и темное серо-синее пятно ближе к
солнечному краю. Вот где прёт! Подхожу. Без всяких пинков и других
предварительных ласк мощный поток сгребает меня в охапку и бесцеремонно
тащит вверх. Пытаюсь центроваться, но это особо и не требуется. Наслаждаюсь,
захлебываюсь адреналином, отдаюсь на волю стихии и подымаюсь, подымаюсь,
23
подымаюсь... Вот она кромка! Упираюсь в неё головой. Можно высунуть руку в
форточку и пощекотать облачко за брюшко.

Я опять на вершине мира! Все

невзгоды забыты, в голове новые
планы.
"Два сорок один, Куммолово
- 1300, прошу переход Копорье!"
"Переход - разрешаю" -
отзывается РП.
Э-э-эх, хорошо!
Впереди новая цель –
Копорская крепость. Треугольник
полуразвалившейся крепостной стены
с башнями в его вершинах. Сверху
крепость кажется не такой уж и ветхой.
И только зеленые заросли и
сглаженные холмы укреплений выдают настоящий возраст этого сооружения.
Оказывается Копорье – город и достаточно преклонного возраста. История
его полна великих событий, сражений и в свое время он был значителен в деле
обороны северо-западных рубежей государства. Хочется снизиться и сделать пару
фото, но гарантии возврата оттуда на набранную высоту нет. Поэтому лечу дальше.
А дальше 10-12 км восточнее Копорья - озёра. Два больших, диких озера с
заболоченными берегами посреди девственного леса. Раньше они были одним
длинным водоемом. Об этом говорит огромное болото между ними, но со временем
гладь воды стала уступать место камышам и илу, потом возникла болотистая
перемычка и расширяясь она разделила водоем на два. Теперь они называются
Заозёрское и Теглицкое.
Берега пустынные, подъездных дорог не видно. По берегам широкая полоса
растительности. Вода темная, мутно-коричневая. Следов человеческой
деятельности не видно. Наверно рай для зверья. Интересно сколько еще
потребуется десятилетий или столетий, чтобы эти озера полностью заросли и
исчезли совсем.

Слева вдали какой-то

населенный пункт. По его краям два
ретранслятора. Почему два? Я так и
не понял. Можно ведь и на один все
повесить. Видать не договорились.
Может для полного счастья и туда
слетать?
Аэродром опять скрылся в
дымке, но по наземным ориентирам
направление на него определить
можно достаточно точно. Кучёвка
вокруг стабильно хорошая.
Практически во все стороны. Нижняя
кромка облаков за последний час ещё приподнялась немного. Это тоже хорошо.
Туда против ветра, значит обратно можно будет возвратится быстро и с
минимальной потерей высоты. Решаю лететь.
Переход сделал на хорошей скорости – от души! Лихой разворот над
поселком. Как потом оказалось это были Глобицы. На краю набираю еще до 1300
24
и со свистом по ветру иду на родной аэродром. Действительно со свистом. Наверно
специфическая аэродинамическая форма планера вызывает такое обтекание
воздушным потоком, что на скоростях больше 120 км в час возникает этот
характерный, похожий на свист маленького реактивного двигателя звук. Ощущаешь
себя пилотом бизнес-джета. А вообще наверно нужно просто заклеить изолентой
щели в месте пристыковки крыла к фюзеляжу. Говорят даже качество улучшается.
Мимо, выше 100-150 метров, со встречным курсом проносится 220-й. Его
LS-4 режет воздух как острый клинок. Я как будто даже слышу характерный свист.
Впечатляет. Правильно говорят: «Бывают планера немецкие и все остальные».
Сегодня, в воскресенье, характер полетов не такой как вчера. Вчера все
жались друг к другу, летали толпой, надеясь, что кто-нибудь зацепит хороший
поток. И как только это происходило все планера слетались к нему в кучу и кружась
по 4-5 штук в одной спирали пытались выжать максимум из 0.5-1.0 метровых
слабеньких потоков. И эта многоэтажность сильно напрягала. Приходилось головой
крутить не переставая, постоянно отслеживая, чтоб кто-нибудь не свалился на тебя
сверху или самому на кого-нибудь не загреметь. Для меня это достаточно
необычная ситуация. Раньше я так не летал. Но привыкать надо. Для планеров, в
отличии от самолетов это обычное дело. На соревнованиях только так и летают. В
конце концов свежий ветер с залива сдул подальше всю кучевку, мы еще
побарахтались немного в слабых термиках и дружно попадали на аэродром.
А сегодня день стабильных, широких, сильных потоков. Любой справится,
даже в одиночку. Поэтому все и летают куда хотят, по своим делам, периодически
встречаясь на маршруте с другими планерами. Здорово!
Вот и я лечу. Мне кажется я уже настолько стал одним целым с планером,
что похоже и не рулю совсем. Впечатление такое, что он сам летит, угадывая мои
желания. Я даже не двигаю ручкой и педалями, все как-то само собой происходит.
Интересное чувство. Наверно уже попривыкли друг к другу.

Вот уже и аэродром показался.

Пора на посадку. Спину ломит от 3-х
часового полета. Впечатлений через
край. Скоро отдых.
Весь полет старался не забыть
на посадке выпустить колесо. Как
впрочем и в каждом полете. Конечно
если сесть на брюхо, в отличие от
самолета, с планером, да и с пилотом
ничего серьёзного не случиться, так
окрасится брюшко слегка зеленью
травы и все, но позорище какое! Ни в
жизнь! Выпускаю колесо заранее.
«Два сорок один, задание
закончил, к третьему, посадку»
«Два сорок один, вам
посадка после взлета Ан-2» -
отвечает РП.
???
Смотрю вниз. Кукурузник на
площадке посадки парашютистов. Еще
и не выруливал на старт. А у меня
высоты – 200. Ничё се!

25
 Убираю колесо. И немного подумав, закрываю все форточки.
Обычно у планеров приоритет перед другими воздушными судами. Потому
как если что «газку» не подкинешь, можно только притормозить. Покорно
становлюсь в круг. Ан-2 не торопясь выруливает с площадки и вальяжно колыхаясь
катится к исполнительному. Ну, б… корова! Давай быстрей! Корова наконец-то
достигает старта и потом еще долго и нудно запрашивает разрешения на взлет.
Вышел из круга, потихоньку пробираюсь к третьему, чтоб потом высоты не
терять. Высота 100.
Корова стартует.
«Два сорок один на третьем, посадку».
«Посадку разрешаю» - отвечает РП.
Ну слава Богу! Выпускаю колесо.
Чуть погодя. «После Су-29».
Ну что, опять? Зря колесо выпустил?
Смотрю в сторону четвертого разворота, к нему с противоположной
стороны подходит двадцать девятый.
Оч. Хорошо! И что ж мне везет так сегодня??? Или это просто такая суровая
любовь РП к «241»? Ну да ладно, вытягиваю четвертый подальше от кромки полосы
и не мешкая после разворота Су-29 сам выполняю четвертый. Высоты совсем в
обрез, поэтому интерцепторы даже не выпускаю. С небольшой дистанцией вместе
с «сушкой» касаемся по очереди полосы и разъезжаемся в разные стороны на свои
стоянки.

Когда планер останавливается на краю взлетной полосы, как правило не

хочется спешить и выбираться из кабины. Просто открываешь фонарь и впускаешь
звуки и запахи аэродрома внутрь. Любуешься синим небом, птицами, облаками и
откинув голову на подголовник вспоминаешь полет и медленно приходишь в норму.
Это один из самых приятных моментов в великом чуде, великом действе летания
человека. Торжество силы мысли поднявшей человека в воздух и одновременно
необыкновенная радость от единения с Природой, с помощью этого самого, не
нарушающего Её законы безмоторного полета.

Санкт-Петербург, 2013 год

26
 Но тут стала появляться ОНА! Её величество КУЧЁВКА!
Робко и почти неопределенно, как улыбка «чеширского кота» то здесь, то
там на небе стали возникать и таять светлые сгущения тумана. «Улыбок»
становилось все больше. Ветер уже не в силах был развеять их по небу и из
этих сгущений стали формироваться облака. Они были лохматые и
непричёсанные, низко парили над землей и как будто раздумывали – идти ли в
туалетную комнату, чтоб привести себя в порядок, или еще побыть в сонной
неге некоторое время? Но все-таки желание стать аккуратными, белыми и
пушистыми, победило и бесформенные комки тумана превратились в свежие
облачка с характерными, развеселыми кудряшками.

Парящая пятница.
(записки планериста, осваивающего маршруты)

Пятница! Сегодня снова пятница! Самый наверно лучший день недели.

Пятница это предвкушение, ожидание и надежда. Это не суббота, когда все
происходит и не воскресенье, когда все уже произошло, а впереди маячит только
жуткий понедельник. Пятница это все еще будет! И обязательно произойдет именно
так, как ты себе представлял всю неделю. Только так и никак иначе! Это день, когда
тебя выпускают из железной клетки нудных будней и ты хоть ненадолго, но
«откинулся» на свободу. В этот день все не сговариваясь превращаются в
махровых «коекакеров» и соответствующим образом, по быстренькому, утряхивают
оставшиеся дела, замораживают до понедельника долгоиграющие проблемы и
27
преданно глядя в суровые очи своего начальника, недвусмысленно намекают ему:
«Ну вот, я все сделал! Все готово. Можно я сегодня на часок пораньше? А?»

Все ради того, чтобы услышать заветный звук вставляемого в замок твоей
клетки ключа, скрип проворачивающегося механизма и кряхтение открывающейся
неподатливой двери. И все, неделя кончилась! Солнце бьет в глаза, а ветер в лицо.
Ты свободен. Впереди исполнение желаний.

Мотор радостно урчит на высокой ноте, в два раза быстрее, чем обычно
освобождая бак от бензина. Радио приятно мурлычет что-то ритмичное и заводное
на самом солнечном в мире и мелодичном итальянском языке. Нога все
настойчивей жмет на педаль газа, отчего машина птицей летит по дамбе. А вокруг,
от горизонта до горизонта раскинулся Финский залив. Августовское солнце щедро
дарит нашему северному городу, возможно один из последних теплых, летних
дней. А в небе кучевка! Шикарная! Как в учебнике. И я бы даже сказал, как в детстве.

Но обо всем по порядку. С утра

у меня не было планов ехать на
аэродром. Были обычные ничем не
примечательные дела, которые нужно
было просто взять и сделать.
Проснувшись, я как всегда глянул в
окно. Чистейшее голубое небо,
ставшее еще более прозрачным от
приближения осени, ничего
выдающегося не сулило. Педантично
выполнив, поминутно
распланированный утренний ритуал выхода из дома, я сел в машину и поехал по
делам. Начало дня было похоже на сотни и тысячи таких же, ничем не
примечательных будней.

Но тут стала появляться ОНА! Её величество КУЧЁВКА! Робко и почти

неопределенно, как улыбка «чеширского кота» то здесь, то там на небе стали
возникать и таять светлые сгущения тумана. «Улыбок» становилось все больше.
Ветер уже не в силах был развеять их по небу и из этих сгущений стали
формироваться облака. Они были лохматые и непричёсанные, низко парили над
землей и как будто раздумывали – идти ли в туалетную комнату, чтоб привести
себя в порядок, или еще побыть в сонной неге некоторое время? Но все таки
желание стать аккуратными, белыми и пушистыми, победило и бесформенные
комки тумана превратились в свежие облачка с характерными, развеселыми
кудряшками.
Весь этот процесс я с замиранием сердца наблюдал из автомобиля, до конца
не веря в происходящее. Неужели наше северное лето, как по заказу, великодушно,
да еще на выходные, решило сделать такой долгожданный подарок?
Долгожданный потому, что последние две недели шли дожди, не оставляя никаких
надежд на то, чтоб оторваться от земли. Суровые, свинцовые тучи ходили туда-
сюда по небу, как бдительные стражи сумрачно-дождливого диктаторского режима,
28
не давая солнцу прорваться к земле и согреть её своими лучами. Но пришедшие с
северо-востока свежие воздушные массы лихо разогнали это темное и хлипкое
мракобесие и установили свой порядок. Отныне ослепительное солнце, голубое
небо и кучевые облака или по другому «облака хорошей погоды» будут
приоритетом в политике небесной канцелярии.
В голове стала появляться мысль: «А не послать ли все дела подальше?». И
рвануть на аэродром? Пару звонков коллегам-планеристам быстро убедили меня в
том, что такая мысль возникла не у меня одного. Другими словами:
«Когда видишь кучёвку – не теряй времени!»
Еще несколько звонков и решение запланированных на сегодня проблем
отложено на тот самый, горестный и многострадальный день – самый первый на
следующей неделе. Лихой разворот на узкой питерской улочке поставил жирный
крест на всех делах. Новый курс – аэродром. А значит к небу, солнцу, к облакам!
Тягостно тянутся минуты и километры. Дорога словно упирается и не хочет
стелиться под колеса. За спиной Кронштадт и кольцевая, а впереди еще добрая
половина пути. Успею или нет?
Облака приобрели классическую форму. Их нижняя кромка приподнялась,
выровнялась и местами приобрела темный, серо-синий цвет – явный признак
сильных восходящих потоков. Ослепительно белые шапки вытянулись вверх на
большую высоту. Меня волнует только один вопрос. Сколько такое великолепие
может продержаться? Хватит ли мне времени, чтоб добраться до аэродрома,
подготовить планер и успеть вкусить от щедрот небесных? Действуя по принципу:
«Больше скорость – меньше ям», преодолеваю вторую половину пути. Сворачиваю
с шоссе. Последние три километра
зубодробильной грунтовки и вот
передо мной взлетная полоса, а на ней
буксировщик готовиться поднять
подцепленный «Бланик». Отлично.
Успел! И даже кто-то приехал раньше
меня, значит будет веселее!
Расчехляю планер, не торопясь
осматриваю его и с помощью друзей
выкатываю на старт. По ходу узнаю,
что в небе два планера и я буду
третьим. И больше никого, ну совсем
никого, это ж просто праздник какой-то!
Трудяга Як-12 и бессменный
командир этого воздушного раритета –
Виктор вытаскивают меня на 800
метров и любезно предоставляют
возможность отцепиться в хорошем
потоке, под свежим, полным сил
облачком.

29
 Быстро центруюсь и начинаю подъем. Виток к витку закручивается спираль,
высота растет и вроде бы все хорошо, но чего-то не хватает. Что-то не так, как
обычно.
Хм . . . Критически оцениваю происходящее. Скорость, крен, ниточка по центру
. . . На вариометре 1.5 – 2 метра с закидонами до 3. Подъем стабильный. Что не
так? Анализирую собственные ощущения. И вот, что выясняется. Подъем не просто
стабильный, а слишком стабильный. Я абсолютно не чувствую этого самого
подъема. Нет характерных подхватов и перегрузок, вжимающих тебя в сидение.
Все как на симуляторе. Хорошо видно, как приближается облако, как уменьшаются
объекты на земле. Прыгает стрелка вариометра, а чувства подъема нет. Такое
впечатление, что ты в вакууме и просто движешься вверх равномерно и
прямолинейно, в абсолютном спокойствии. Я первый раз с этим сталкиваюсь.
Удивительное это дело полет на планере. Постоянно происходит, что-то новое и
необычное. Новые ощущения, новые ситуации, новый опыт. Ни один полет не
похож на другой.
Добрался до кромки – 1300 метров. Вполне удовлетворительно. Теперь самое
главное маршрут. Какой и куда думать не надо. Все было обдумано и спланировано
заранее. Две недели непогоды помогли досконально его разработать, именно с
учетом северного, северо-восточного или северо-западного ветров, чтобы
гарантированно пролететь 100 км, а может и больше. Оставалось дождаться
погожего денька.
Сегодня именно такой день. Ветер северо-восточный, умеренный, почти по
полосе и облака, облака! Они располагаются в шахматном порядке в любую
сторону от аэродрома. Даже над Финским заливом, вплоть до противоположного
его берега и дальше характер облачности не меняется. Удивительно. Обычно над
водой формируется стабильный атермичный район, но сегодня все по другому. Так,
что лететь можно куда угодно.
Первый отрезок пути – как можно дальше против ветра на север и
преимущественно по знакомым местам. Копорье с его крепостью, далее чуть
правее два лесных озера и затем Глобицы.
Идти трудно. Против ветра почти, как на месте, но потоки регулярные, можно
сказать по расписанию, а значит и проблем никаких.
Главная цель на сегодня, по возможности увеличить среднюю скорость на
маршруте. Поэтому и тактика соответствующая. Пока позволяет высота, слабые и
нестабильные потоки пропускаются. Охота идет на те самые, 4-х метровые. Их
сегодня предостаточно. Главное внимательнее присмотреться и определить самое
близкое к твоему курсу облако, с характерным темным пятном на подошве. Там
тянет лучше всего.
Внизу Глобицы. Первый поворотный пункт. Делаю отворот направо, почти под
90 градусов и иду к следующему ориентиру – Таллинскому шоссе. Мимо него при
всем желании промахнуться невозможно, так как располагается оно
перпендикулярно курсу. Но в ту сторону начинается «Terra Incognita». Там я еще не
летал.

30
 На всякий случай выбираю
кромку. Уже 1600 - хороший запас для
штурма неизвестности. Ручку от себя.
Как учили, набираю скорость еще в
потоке и выхожу из-под облака. Чуть
прибираю ручку и планер взмывает
даже выше его основания. На качестве
продвигаюсь дальше. Любуюсь
окрестностями и запоминаю
характерные ориентиры. Вот справа,
вдалеке два диких озера с
заболоченными берегами. Те самые. Дальше за ними должен быть аэродром, но
его уже не разглядеть. Мелькает мысль, что просто так, с одного набора домой уже
и не дойти. Даже с попутным ветром. Лечу…
Как-то вечером, на аэродроме, когда как говорится пилотам делать нечего,
разговорился я с одним известным в нашей северо-западной, планерной тусовке
чемпионом России о тактике маршрутных полетов. Вернее больше о психологии
планериста. И получился в результате разговора достаточно банальный вывод, как
в известном анекдоте про то, что самое главное в танке. Оказывается самое
главное в танке не пушка, не броня и не мотор. Самое главное в танке не обоср…ся!

Так и в нашем деле. Самое

главное - не бояться лететь. Не
оглядываться назад. Только вперед!
Кучевка держит, значит дерзай! Тогда
будет результат. Навигаторы, расчеты,
тактика – все это очень важно, но
вторично. Они помогают наиболее
эффективно и без потерь пройти путь,
а вот идти или нет решает планерист.
Поэтому главнее психологический
настрой, стремление к цели, решительность.

На словах красиво. На деле все сложнее. Голова то и дело предпринимает

предательские попытки оглянуться и убедиться в том, что улетел уже
действительно далеко. Силе воли пока удается эти попытки пресекать, что
предотвращает панику на борту. Занимаю мозги более важной работой по
прокладке оптимального маршрута. Сосредоточившись на этом занятии, больше
смотрю вверх и на приборы, чем вниз и по сторонам. Так прохожу еще несколько
облаков. Недолго покрутившись под каждым из них, продолжаю путь. И вот
закручивая очередную спираль, краем глаза замечаю под собой достаточно
оживленную трассу. Большое количество транспорта на местных, проселочных

31
дорогах не характерно. А тут не только легковушки, но и автобусы и
дальнобойщики, и в очень большом количестве. Причем в обоих направлениях.

Батюшки! Да это ж Таллинское шоссе! Пронзает меня мысль. Так быстро? Не

может быть! От сильного удивления свои сомнения излагаю в эфир не совсем
корректно. «Кто знает, если подо мной дорога и на ней очень много машин,
значит это Таллинское шоссе?»

Ответ РП обескуражил меня своей философской безмятежностью и

расслабленностью. «Может и Таллинское, а может и Московское…»

??? Кто немного знает территорию южнее Питера, тот в курсе, что расстояние
между этими дорогами более сотни километров. Ладно, все любят пошутить и это
неплохо. А мне дальше лететь надо.

Так. Значит я нахожусь уже над вторым поворотным пунктом. В наборе. Только
вот набор какой-то слабый, неуверенный. И с высотой негусто. Всего 800 с
небольшим. Исследую потоки под облаком более тщательно. Все как-то бестолково
и хаотично. То вверх, то вниз, а положительной динамики нет. Решаю прекратить
бессмысленные поиски и действовать наверняка. Встретив очередной
минимальный поток, начинаю заниматься только им. На вариометре нолики или
чуть больше. Набираюсь терпения и выполняя идеальные круги, стараюсь
переломить ситуацию в свою пользу. Получается с трудом. Но 10-15 минут такой
кропотливой работы приносят свои первые плоды. Прибавилось метров 50. Уже
лучше. Громко сопя и закусив нижнюю губу, продолжаю утюжить поток. Еще 10
минут. Еще 50 метров. Добраться бы до 1000, там как правило легче становится.
Еще через какое-то время достигаю заветного километра высоты. Подъем уже
более уверенный. Появляется время для обдумывания того, как лучше пройти
третий участок маршрута. Прикидываю каких ориентиров придерживаться и какую
держать скорость. Вверх тянет все стремительнее. Похоже, что попал в зону, где
начинается «вездепруха», и можно немного расслабиться. Становится необычно
темно. Пытаюсь делать фотографии. В такой мгле даже вспышка на фотоаппарате
иногда срабатывает. Холодает. Причем ощутимо. Изнутри на фонаре замечаю
белесый налет. Неужели изморось? Контрольный тычок пальцем в стекло убеждает
меня в том, что приход зимы, в отдельно взятом планере, пока откладывается. Это
просто сконденсировалась влага.

С нижнего края облака в разных местах свисают «космы» нисходящих

потоков. Стараюсь обходить их. Это забавно. Полет становиться похожим на
слалом. Только не вниз по склону, а вверх к облаку. Выхожу на уровень нижней
кромки и продолжаю подниматься. Бросаю короткий взгляд вниз. Вопреки
ожиданиям под планером земля белёсой дымкой пока не заволакивается. А вот
над собой замечаю огромную воронку еще прозрачного воздуха. В неё меня
постепенно затягивает. Я слышал, что такое бывает, когда сильный поток теплого
воздуха, с большой скоростью поднимается вверх и влага в его центре,
32
охлаждается медленнее, чем на периферии и соответственно конденсируется
позднее. Получается воронка.

Поднимаюсь еще немного и

земля начинает периодически
теряться из виду. Все. Хватит. Пора
уходить. Наклоняю нос планера вниз. В
крутой нисходящей спирали выхожу из
воронки и набрав по дороге приличную
скорость, как пробка из бутылки,
вылетаю из промозглой темени на свет
Божий.

Как все же приятно быть

обласканным теплым солнцем на
переходе, после сумрака и холода подоблачных потоков! Жаль, что полет не
состоит только из одних переходов, время от времени необходимо и на верх
забираться.

Третий отрезок пути оказался самым стремительным. Хорошая высота и

попутный ветер предполагают быстрое перемещение.

После третьего поворота, как по заказу, в сторону четвертого выстроилась

облачная гряда. Ну это вообще немыслимое везение!

Я просто неспешно плыву по воздушной реке. Неожиданная передышка дает

возможность расслабиться и телу и разуму. Приятно просто лежать в своем ложе,
мерно покачиваясь на воздушных волнах, лишь слегка придерживая ручку
пальцами и любоваться пейзажами.

Наверно так же, «ёжик в тумане» любовался камышовыми зарослями,

проплывая на своем плоту по тихому лесному ручью.

Вот и берег залива, и наша поляна показалась вдали. И озеро у деревни

Велькота – мой четвертый поворот.

А рядом с ним поселок Котлы

и огромная поляна – «Alma Mater»
планеристов старшего поколения. А
почему бы не взглянуть на сие
историческое место поближе? Для
этого необходимо немного набрать.
Впереди вижу хорошее облачко. Из-
под него только, что выскочил 220-й и
достаточно резво идет на точку.

33
 «220-й, как там потоки?» интересуюсь я.

«Поищешь, найдешь». Не особо утруждая себя многословием, впопыхах,

будто опаздывая на электричку, отвечает он.

Подхожу, нахожу, набираю и ухожу на юго-запад, в сторону Котлов. Еще

издалека размеры поляны впечатляют. Действительно огромная. Взлетать и
садится можно в любом направлении. Рай для планеристов. И вокруг полей много.
Но прямо поперек этого рая, как шрам на лице строится современная автострада.
Насыпь дороги с развязками рассекает поляну на части. Жаль, что этот рай
значительно уменьшился и на сегодняшний день оказался никому не нужен.

Разворачиваюсь и беру курс на аэродром. Придется последний участок опять

идти против ветра. Опять ощущение такое, как будто бы ты уперся в резиновую
стену. И ветер свистит и скорость приличная, а земля под тобой кажется совсем
остановилась. Потихоньку прошел озеро Велькоты, продолжаю движение вперед.
Впереди аэродром. Это финиш! Пусть не гонки, но маршрута. Второго 100-
километрового маршрута в моей жизни. Все. С такой высоты, как сейчас у меня,
можно с уверенностью сказать, что дошел. Даже еще запас есть. Увеличиваю
скорость. Теперь уже можно не экономить. Приятно идти на хорошей скорости,
радуешься как ребенок.

Торжество и веселье грубо прерываются толчком снизу. Тяга вверх

возрастает и её сила говорит о том, что я вошел в мощный поток. Вариометр
реагирует с запозданием. Стрелка только начала свой бег вверх, а руки и ноги уже
ввели планер в вираж с набором и стараются отцентровать ниточку на фонаре.
Пару витков прибавляют сотню метров. Поток действительно хорош. Наслаждаюсь
подъемом и только чуть позже задаюсь вопросом. А зачем набираю?
Действительно, а зачем? Финиш – рукой подать, маршрут прошел. Что еще надо?
Логического объяснения не найти.

Причина всему – обычная жадность. А как можно пропустить хороший лифт?

Что вот просто так взять и пройти мимо? Нет, это невозможно. Это уже рефлекс.
Если прет, надо карабкаться. Ну жалко пропускать! Поэтому сначала руки-ноги
сработали, а потом включилась голова. За этими мыслями выбираю кромку. 1500
метров. И куда это богатство девать? Решаю еще немного продлить маршрут и
слетать в Копорье. Этот хвостик в зачет уже входить не будет.

«241, над точкой 1500, переход Копорье.»

«Переход разрешаю» отзывается РП.
«241, вас понял.»
Чуть позже РП добавляет: «241 вы один там остались. Следующий доклад
на посадке.»
«241, ОПЯТЬ вас понял!» ухмыляюсь я.
На одном дыхании слетал туда и обратно. Все. Два с половиной часа так
сказать за рулем, пора садиться. Напоследок решаю доставить себе удовольствие.
34
 «241, проход над точкой и посадка.»
«Проход и посадку разрешаю».
С 250 метров начинаю энергичное снижение. Свист ветра превращается в
сильный шум. Скорость увеличивается, земля быстро приближается. Постепенно
выравниваю и перехожу в горизонтальный полет. Все, что находится на земле,
неестественно быстро проносится мимо. Дух захватывает! Выждав несколько
секунд, беру ручку на себя. Перегрузка вжимает в сидение. Горизонт уходит вниз,
впереди только небо. Скорость постепенно падает. У-у-ух, хорошо! Выравниваю,
выпускаю закрылки и колесо (не забыл все-таки), разворачиваюсь и плавно касаюсь
полосы. На остатке скорости подруливаю к стоянке, открываю фонарь. Вокруг
никого. Жаль. А я так старался.

Еще один полет закончен,

получена еще одна порция
удовольствия, адреналина и навыков.

Солнце катится к закату, еще

пару часов и жизнь на нашем
аэродроме затихнет до следующего
дня. Хорошо бы, чтоб он был не хуже.

Санкт-Петербург 2013 год.

35
 Двое это больше чем один. Двое это уже группа, так сказать
человечество. А я один. То есть индивидуум. Особь. По мне одному полного
представления о человечестве не сложить. А если учесть какие у меня
тараканы в голове уже стали заводиться, то вообще впечатление о
человечестве может сложиться не самое лучшее. Поэтому стараюсь сильно
не отсвечивать, летаю себе по-тиху и довольствуюсь ролью стороннего
наблюдателя. Но про себя все же продумываю, как если что, контакт
налаживать будем. Чем здороваться придется? Какими сувенирами
обмениваться? А есть ли они у него эти самые сувениры? У меня в кабине
хоть панамка есть, а он что взамен? Должно быть равноценно…

Неожиданная встреча с любопытным НЛО.

(не стоит воспринимать серьезно)

Вопреки всем скептическим настроениям и среднестатистическим осенним

погодам выходные порадовали питерских планеристов солнечным днем, ладной
кучевкой и потоками до 2-х метров. Однако, неприятный боковичёк с порывами до
5-7 метров заставил нас посидеть пару часов на земле. Наш буксировщик Як-12
конструктивно не слишком хорошо приспособленный к взлету с боковым ветром, с
ним явно не справился бы. Но к 17 часам порывистый ветерок под успокоился, мы
выкатились на старт и осмелевший буксировщик, одного за другим закинул нас на
800 метров. Немного полетав туда-сюда, мы вцепились в метровый лифт и стали
потихоньку подниматься. Приятно, когда ты летаешь не один. Парой, а тем более
тремя, четырьмя планерами значительно веселей. Легче искать потоки и
центровать их, наблюдая за действиями товарищей. А еще много эмоций
доставляет полет в несколько этажей. Когда и сверху и снизу кто-то есть.
Необходимо следить, чтоб на тебя не свалились сверху и чтоб самому на кого-
нибудь снизу не загреметь. При этом, если твоя скороподъемность выше, чем у
остальных, необходимо умудряться обходить их по высоте не вывалившись из
потока. В общем, голова крутится во все стороны, иногда даже сразу во все. И все
это происходит практически на скорости срыва. Перебрал немного ручку на себя и
нос планера опускается вниз и норовит сорваться в штопор.

Поток крепчал. По мере набора высоты настроение улучшалось. Вот уже и

1000 метров под нами, еще повисим немного и кромка облака. Продолжаем
кружиться.

Вдруг возникает необычное ощущение, что мы тут не одни. Глянул вверх,

вниз – никого. Справа и слева тоже вроде бы нет никто. Рулю дальше. Но на одном
из виражей краем глаза, за ближайшим облачком замечаю странное свечение.
Расплывчатый такой кружок ярко-белого цвета. Что это? Не мешкая хватаю
телефон и щелкаю. Свечение временно пропадает. Может спугнул? Еще через
несколько витков свечение вновь возникает и ведет себя более смело. Я в свою
очередь стараюсь не «щелкать» почем зря.

36
 Выжидаю. Кружок освоившись
выглядывает из-за облачка и
практически рядом с ним возникает
другой точно такой же. Как будто
второй глаз открылся.
Все ведут себя предельно
корректно. Я и коллеги в Бланике
продолжаем набирать, не делая резких
движений, а огоньки-глаза
периодически мигая, таращатся на нас
не скрывая своего интереса, но
соблюдая безопасную дистанцию.
Подлетают то к моему планеру, то к соседнему и со всех сторон осматривают наши
летательные аппараты. Теперь нас в потоке уже трое. Или четверо? Непонятно.

Как это я смело: «нас в потоке трое или четверо». Мы то с Блаником в

потоке, а вот НЛО в чем? Так как планера летают по законам аэродинамики, то
можно с уверенностью сказать, что мы набираем высоту в потоке восходящего
теплого воздуха, а они как? Ведь ни крыльев, ни хвоста нет! На каких принципах
перемещаются в пространстве? Почему светятся? И моргают почему? В голове
проносятся обрывки когда-то услышанной информации про шаровые молнии,
«плазмоиды», гуманоидов всяких, «контакты третьего рода» и прочую
инопланетную мишуру.

Тем временем «плазмоид»

стал больше внимания уделять
Бланику. Пока он сосредоточился на
моем соседе, я успел сделать
несколько кадров. И чем ему так
понравился этот старый 70-х годов
планер? Ведь ничего особенного.
Потрепанные, с вмятинами в
некоторых местах листы дюраля,
заклепки, дышащие на ладан самые,
что ни на есть простые приборы,
полотняная обшивка рулей. А может
ниточка на фонаре? А может те, кто в планере? Их же двое. Двое это больше чем
один. Двое это уже группа, так сказать человечество. А я один. То есть индивидуум.
Особь. По мне одному полного представления о человечестве не сложить. А если
учесть какие у меня тараканы в голове уже стали заводиться, то вообще
впечатление о человечестве может сложиться не самое лучшее. Поэтому стараюсь
сильно не отсвечивать, летаю себе по-тиху и довольствуюсь ролью стороннего
наблюдателя. Но про себя все же продумываю, как если что, контакт налаживать
будем. Чем здороваться придется? Какими сувенирами обмениваться? А есть ли
они у него эти самые сувениры? У меня в кабине хоть панамка есть, а он что
взамен? Должно быть равноценно… Занятый подобными размышлениями я
37
полностью ушел в себя. Тем временем НЛО вдоволь покружив вокруг Бланика и
внимательно его осмотрев, вдруг остановился как вкопанный, часто, часто
заморгал и непонимающим взглядом уставился на летательный аппарат. Глаза! У
него появились глаза!!! И они выражали полное недоумение.

Прошло еще несколько

мгновений, «плазмоид» хлопал
глазами ничего не предпринимая.
Планер безмятежно кружил перед
представителем неизвестной формы
жизни. Чем дальше, тем более
непонятной становилась ситуация.
Я отвлекся от своих
меркантильных мыслей и опять стал
снимать. Через какое-то время наш
нежданный гость слегка вздрогнул, как
бы очнувшись, несколько попятился и стал постепенно блекнуть. Сначала угас
интерес в его глазах, потом и сами глаза. Какое-то время еще ощущалось его
присутствие, но потом и оно исчезло.
Мы опять остались на двух планерах, в одном потоке. Поднимаемся. Скоро
упремся в нижнюю кромку облака. Как будто и не было ничего. Но пришелец ведь
был! Я его видел. Вот и фото имеются. Почему исчез? Что смутило или испугало?
Загадка… Вроде бы и планета неплохая, солнышко опять же светит, облачка, тепло
еще, не зима. Что не так? Может техника? Тоже вряд ли. Вон на других планетах
вообще полный отстой. К примеру на «Флюке» все «пепелацы» как один ржавые.
«Гравицапы» дорогие и на всех не хватает. Экипажи чумазые, не чета нашим.
Аэродромов даже нет! А о спичках, в смысле «Кэ-цэ» я вообще не говорю. У нас
этого добра хоть завались. Опять же «цветовая дифференциация штанов» имеет
место быть, а у нас демократия.
Странные эти пришельцы… Им
бы только нос воротить. Или, что там у
них? Ай ладно. Полетели дальше.
Надо по полной использовать
солнечный денек. Выбравшись из-под
облака вижу, что меня не перестает
тянуть вверх. Такое у меня уже не
первый раз. Подъем происходит рядом
с облаком с солнечной стороны.
Приятно подниматься рядом с такой
белой громадиной и купаться в
туманных кудряшках. А вот и моя тень
на боку облака. Вокруг неё радужное гало. Красиво смотрится!

Не выдержал и прошелся еще раз между солнцем и облачком, чтоб

полюбоваться этим явлением. Здорово! Но такую идиллическую картину опять
нарушил невесть откуда взявшийся НЛО. Маленький, черный шарик с размытыми
38
краями деловито подлетел, повисел немного под крылом и улетел по своим делам.
Поналетало тут! Планета ведь не
резиновая! – вырвалось у меня.

Не прошло и нескольких
секунд, как я пожалел о своих словах.
Вокруг сгустилась мгла, солнце
превратилось в луну. Все погрузилось
в ночь… Услышал зараза! Уже и не
скажи ничего. «Черные» наверное
злые. Надо язык за зубами держать.
Дожили! И как теперь до аэродрома
дотянуть. Под луной потоков не
бывает. Да и не видать ничего.
Придется как-то выпутываться. Но то ли «черный» был сильно занят. То ли эффект
оказался нестойким, но вскоре посветлело. Мы нашли свой аэродром и
благополучно приземлились.

Вот она наша поляна. Нет

ничего лучше, чем в конце дня, снова
оказаться дома и пить чай с плюшками
в компании таких же, как и сам летунов.

Все съемки велись обычным, кнопочным телефоном Nokia 6270, при этом ни один НЛО не
пострадал.

Санкт-Петербург, 2013 год.

39
 На краю дождя атмосфера неоднородная и планер сильно бросает. На
педалях и ручке эта неоднородность ощущается наиболее сильно. Органы
управления начинают жить своей жизнью, которая не всегда совпадает с тем,
чего хочешь ты. Все чаще и чаще приходится пересиливать ручку и педали. И
вразумляя их достаточно жесткими усилиями ставить на место.
Но это ненадолго. Очередной порыв ветра стремиться перевернуть
или завесить планер на предельно малой скорости.

Полет Валькирий.
(как-то раз)

Бах! Бах! Бах!

Бах! Бах! Бах!
От неожиданности меня подбрасывает на диване. Я открыл глаза и
осматриваю окружающее пространство.
Я вижу интерьер, предметы, пол, потолок, но продолжаю спать с открытыми
глазами. Визуальные образы и звуки воспринимаются через соответствующие
органы чувств, направляются в мозг, но ничего не происходит. Он никак не
реагирует на раздражители. Несмазанные сознанием колесики мышления не хотят
вращаться и складывать из окружающих отдельных образов полноценную картину
мира. Все как бы существует само по себе. Предметы сами по себе, органы чувств
сами по себе, а я вообще вроде бы, как и не существую пока. Всем наверно знакомо
это состояние, когда тебя неожиданно будят и ты плохо понимаешь происходящее.
Тело уже не спит и начало работать, а вот душа, которую внезапное пробуждение

40
застало где-то в очередном далеком странствии в других мирах, не успевает в него
возвратиться, чтоб упорядочить поток поступающей информации. И вот результат
– перед вами типичный зомби.
Бах! Бах! Бах! Серёга! Ты сегодня летишь?
Кто я? Вдруг появляется мысль. А куда я должен лететь? Я вообще-то редко
летаю. Так, один два раза в год, в отпуск, в теплые страны. К морю. Лучше на
самолетах иностранных авиалиний. И после рюмашки-другой так сказать
анестезии. Как-то спокойнее знаете ли. Не люблю я это дело, летать на реактивных
лайнерах. Чувствуешь себя просто балластом, никак не влияющим на
происходящее. Неприятно это.
Серега вставай! Кучёвка начинается!
И тут меня как током ударило. Видать в этот момент запыхавшаяся душа
наконец-то влетела в сиротливое тело и моментально расставила все по своим
местам. Картина мира сложилась. В происходящем появился смысл. Вот он я,
сонный сижу в своем кемпере, а он в свою очередь стоит рядом с такими же
прицепами других планеристов на аэродроме Куммолово, что в Ленинградской
области, а она в свою очередь находиться на планете Земля, в Солнечной системе,
в одном из рукавов, на окраинах галактики Млечный путь, которая в свою очередь
… и так далее, и далее, и далее. Удивительно как быстро, в доли мгновения,
вернувшаяся душа смогла навести порядок во мне самом и окружающем мире, до
самых отдаленных точек вселенной. Теперь все стало понятно.
В дверь стучится Лариса Петровна. Моя инструктор и учитель. Она
заботится о том, чтоб я не проспал этот долгожданный момент, когда природа сама
создает для людей такие условия, чтоб они могли летать как птицы, без мотора и
прочих коптящих и громыхающих механизмов.
В один прыжок я оказываюсь возле двери вагончика, по пути мастерски
попав ногой в штанину джинсов. Сейчас, сейчас Лариса Петровна! Я сейчас открою!
- кричу я, одновременно стараясь второй ногой нащупать вторую штанину. Это
получается хуже. Наконец после нескольких секунд возни я в штанах и распахиваю
дверь. Лариса Петровна явно не ожидавшая от своего ученика такого
«живописного» вида даже несколько отшатнулась. А я, задрав в небо
взъерошенную после сна голову пытаюсь разглядеть что же там творится. Яркий
свет ослепляет, свежие запахи проснувшейся природы опьяняют, а прохладный
ветерок бодрит тело после теплой постели. Постепенно резкость настраивается и
на голубом фоне неба проступают формирующиеся кучевые облачка. Есть! Есть
кучёвка! Отлично! Значит летим! После нескольких пасмурных и дождливых дней
ожидания пошла погода. Это здорово!
Ну ты это,… давай,… приходи на стоянку - как-то неуверенно говорит моя
инструктор.
И несколько попятившись, разворачивается и торопливо уходит в сторону
аэродрома. Видать мое появление в таком виде было для неё действительно
слишком неожиданным.
Чашка бодрящего чая и черствый бутерброд с ломтиком вчерашнего
засохшего сыра, послужили стартовым завтраком. Парашют за спину, в руки
аккумулятор, антенну, трубку Никса, толстовку на плечо, панамку на голову. Вроде

41
бы все. Быстрым шагом я топаю на планерную стоянку. По дороге вспоминается
вчерашний прогноз - быстрое развитие кучевой облачности и локальные грозы уже
к обеду. В реальности все ему соответствует. Я спешу. Время дорого. По моим
прикидкам у меня есть только час-полтора для полетов. Но это будут самые
впечатляющие час-полтора!
На полосе уже два Бланика. Подруливает буксировщик. Ветер умеренный,
чуть боковой. Экипажи готовят планера к взлету, возятся с парашютами,
радиостанциями и прочим. Я тоже включаюсь в этот не терпящий спешки процесс,
можно даже сказать молчаливый ритуал и подготавливаю свой планер. Все знают,
что проверить, где посмотреть и как это сделать. В этом деле помогать не нужно,
лучше не мешать.
Убедившись, что все
нормально я выкатываю планер на
старт и дождавшись своей очереди
подымаюсь в небо. После взлета,
метрах на 700 мы с буксировщиком
влетаем в поток и стрелка вариометра
сильно подскочив, бьется в упор после
циферки 5. Ого! От неожиданности я
немного замешкался. Доклад и
отцепка последовали с некоторым
запозданием - когда я уже вывалился
из потока. Резкий вираж и как породистая «легавая» я начинаю «обнюхивать»
пространство вокруг места отцепки в поисках упущенного лифта. Похоже, что
вернулся обратно, на место отцепки, а подъема нет. Вправо 90, влево 180 —
ничего. Прошелся еще кружок и вот началась поклевка, но что-то слабенькая какая-
то. 0 — 0.5 метров. Почему? А где тот который был 5? Или если минус 2
буксировочных, то хотя бы 3? Нету... Странно..., а хотя чего тут странного? Пузырь
это был наверно. А реальный поток здесь слабенький. Так, что забираться выше
придется на силе воли и безупречном пилотировании. Метр к метру, виток к витку.
Ну что ж, не привыкать. Начинаю мусолить спирали.
А обстановочка вокруг — приятно глазу. Кучевые пушистики увеличиваются
на глазах. Подошвы облаков наливаются серо-синей тяжестью и притягивают к
себе наличием крепнущих вертикальных струй воздуха. Предвкушение того, что
будет после 1000 несколько отвлекает от точного удержания планера в спирали.
Но тем не менее, хоть и медленно, я все равно приближаюсь к желаемой высоте.
Оттуда уже можно будет с хорошим запасом начать поиск настоящего, сильного
потока.
1000 есть. Хватит. На подъеме я приметил недалеко удивительно круглое,
как теннисный шарик, только начинающее формироваться облачко. За несколько
секунд оно приобрело овальную, вытянутую вверх форму, а еще через некоторое
время получило такое сильное развитие, что стало похоже на направленное вверх
облако пороховых газов из орудия. Вот куда мне нужно. Отворачиваю и с набором
скорости иду под него. На подходе, как положено влетаю в нисходящий поток до 3
метров — хороший признак. А через несколько секунд, как будто кто-то нажал на

42
кнопку лифта. Меня вжало в сидение от перегрузки, ручку на себя, давление еще
усилилось, и с правым креном мы с планером выстреливаем вверх. Пару
центровочных витков и становиться ясно, что погода действительно хороша!
Облако или уже туча работает, как огромный ненасытный пылесос. Без
разбору всасывая в себя все, что находится выше 1000 метров. Воздух упругий и
влажный. Я всем телом чувствую, с какой силой он давит под крылья и несет планер
вверх. И вот уже можно в деталях разглядеть подошву облака. 1200. До кромки
осталось немного. Здесь уже можно расслабиться и не утомляя себя «чистыми»
витками просто наслаждаться подъемом. Прет везде. Можно вообще бросить ручку
и все равно набирать высоту. Похоже здесь для всех существует только одно
направление движения — вверх, в разрастающуюся промозглую темень. Я
начинаю влетать в висящие космы тумана. Периодически, в дымке теряется земля.
Сырость забирается под футболку. Мгла сгущается. Пожалуй хватит. Ухожу. Ручку
от себя. Нос опускается ниже края облака, скорость растет, но движение вверх
продолжается. Ух ты, вот это силища! Еще ручку от себя, нос планера смотрит в
землю, нарастающий шум ветра говорит о сильно возросшей скорости. Он
становится настолько громким, что уже заглушает периодическое шипение
радиостанции. Скорость 160, а планер, как поплавок на воде с задранным к верху
хвостом идет по горизонту под большим темно-серым «брюхом» тучи, за несколько
минут разросшейся до невероятных размеров. Такое противостояние с силами
природы опьяняет. Кто кого? Безумная первозданная мощь или аэродинамическое
совершенство планерных форм?
Даю еще ручку от себя и постепенно начинается снижение. Интерцепторы
выпускать не хочется. Скорость доставляет неописуемое удовольствие. Шум ветра
дарит радость. Такое блаженство на земле не найдешь нигде. Нехотя облако,
признав свое поражение отпускает меня. Впереди его край, солнечный свет и
тепло. На 180 я выползаю под голубое небо. И вдруг сильнейший подхват! Все
потроха буквально попадали на самое дно моего туловища. Голова откинулась и
вжалась в подголовник. На мгновение перевел взгляд на крылья. Такими я их еще
не видел. Тонкие и длинные они приобрели зловеще изящный изгиб к верху.
Подсознательно хочется потянуть ручку на себя и прекратить это безобразие, но
что-то подсказывает, что лучше этого не делать. Перегрузка возрастет, а с ней и
нагрузка на крылья и неизвестно чем это все закончиться. Продолжаю на скорости
пробивать внезапно встреченный поток. Потряхивает. Но с каждым мгновением
перегрузка уменьшается. Потом становиться просто приятной тяжестью, потом
уходит вообще. Вот теперь наверное можно. Прибираю ручку и выхожу в горизонт.
Еще немного на себя и я взлетаю даже выше нижней кромки облака. Скорость
преобразовалась в высоту. Теперь я среди облаков. Какое великолепие! Белые,
огромные горы вздымаются вверх и нехотя, величественно и плавно движутся за
стеклом фонаря. Такие картины были только в детстве и только во сне.
Зря наверное я так. Голову посещает мысль, прописанная во всех букварях
по планеризму. «Входить в восходящий поток на большой скорости запрещается!»
А я нарушил. Можно было бы предположить, что такое может случиться? Можно.
Если бы был опыт. А его пока не очень много. На этот раз обошлось. Но в
следующий про интерцепторы забывать наверное не стоит.

43
 Постепенно безобидные,
белые и пушистые кучевые
разрослись, сомкнули свои ряды,
превратились в мрачные тучи и
опустилась сплошная беспросветная
темень. Пробивающееся через редкие
прорехи солнце дает сильные
прожекторные лучи, направленные
под углом к земле. С юго-запада
медленно и неуклонно наползает гроза. Появились локальные дожди. И вот в ярком
свете одного из таких прожекторов бликами вспыхивают серебристые крылья.
Бланик! Это же Бланик! Знакомый, слегка V-образный изгиб крыльев с обратной
стреловидностью не оставляет сомнений. Но кто это? Сейчас узнаем.
Разворачиваюсь в его сторону и чуть «пришпорив» свою белую лошадку пытаюсь
его догнать. Имея некоторое преимущество в высоте могу позволить себе держать
достаточно большую скорость, чтобы быстро настигнуть этот двухместный
аппарат. Подхожу слева с приличным интервалом, чтоб не дай Бог чего. Двое в
кабине похоже сильно сосредоточены на управлении и меня не замечают. Прохожу
немного вперед и уже попадаю в их поле зрения. Замечают, приветственно машут
руками и улыбаются. Подхожу ближе и делаю то же самое. В планере Лариса
Петровна и её ученик Семен. Идем вместе. Вместе интереснее.
Летать строем без навыков невероятно сложно. Как я ни стараюсь, то
проваливаюсь по высоте, то превышаю, то вырываюсь вперёд. Бланик со
стабильностью утюга летит вперед. Его даже можно принять за некую точку
отсчета. Но вот, что-то его подбрасывает вверх и он становится в спираль. Я
пролетаю мимо. Краем глаза успеваю заметить, что он нащупал поток. Мне тоже не
помешает набрать сотенку-другую метров. Разворачиваюсь и подхожу. За то
время, что я разворачивался он успел скрутить пару витков и оторваться на
приличное по высоте расстояние. Закладываю под ним ту же правую спираль и
понимаю почему между нами так быстро образовался приличный разрыв. Вверх
тянет очень сильно. Мой крылатый соратник закладывает виражи с приличным
креном и быстро поднимается. Я стараюсь не отставать и тоже закладываю по 45-
60 градусов. Наваливается перегрузка. Весьма ощутимая. Стараюсь достать его.
Ведь имея характеристики получше я должен подниматься быстрее. А вот, как то
не получается. Стараюсь все делать правильно. Скорость почти на минимуме,
ниточка по центру, капот по горизонту и не гуляет. Пару идеальных витков - не
достаю. Как это? Ведь должен достать! Еще идеальнее, еще круче и что? И
ничего.... Бланик, как висел вверху с превышением 50-70 метров так и продолжает
висеть. Заколдованный какой-то.
В такой лихой карусели мы достигли нижней кромки облака. Серебристый
первый ушел на переход, а я через пару витков тоже выбрал кромку и за ним. Вот
тут то и проявились преимущества моего аппарата. Удерживая 140-160 км в час я
быстро его настиг. Причем на догонном курсе отчетливо видна разница в
аэродинамическом качестве. Невооруженным глазом заметно, как быстро Бланик

44
оседает в воздухе, продвигаясь вперед. Я имея большую скорость, а
следовательно и теряя больше высоты все же оставался выше и догонял его.
Несмотря на наш переход потеря в высоте была незначительной.
Вариометр все время показывал хоть и небольшой, но подъем. Значит вверх тянет
везде! Независимо под облаком ты или нет.
Однако к этому времени понятия «под облаком» уже не существовало.
Облачность приобрела сплошной характер, просветы исчезли и окружающий мир
стал напоминать скорее преисподнюю нежели привычный чистый свежий и
прозрачный воздух. До предела насыщенный влагой он стал туманным и мало
прозрачным. Подстилающая земная поверхность слилась в единую серо-зеленую
массу и направление на аэродром угадывалось с трудом. С запада, как авангард
войск противника, на нас надвигаются локальные ливни, а за ними основные силы
- сплошная стена дождя. Медленно и неотвратимо наступает грозовой фронт.
Но минут 30 у нас ведь есть! И выжать из них мы должны максимум
удовольствия! Разворачиваемся в сторону ближайшего локального ливня. Расчет
простой — если в дожде потоки нисходящие, то перед ним должны быть
восходящие. Природа не терпит пустоты. И если в одном место что-то отнимется,
то в другом обязательно присовокупится.

Экономить высоту уже нет смысла. Поэтому скорость по максимуму.

Водяной столб заметно приближается. Чем меньше расстояние, тем отчетливее
видны детали. Струи дождя неоднородны. К земле они падают не вертикально, а
под небольшим углом, а еще ближе к земле загибаются еще больше, как будто
тормозятся о земную поверхность. Величественное зрелище... По мере
приближения стена падающей воды расширяется и заволакивает почти половину
всего обзора. Периодически вдали сверкают молнии и это еще больше нагнетает
обстановку напряженности. Пока тихо. Но пройдя вперед совсем немного мы
ощущаем легкие толчки снизу, они усиливаются, становятся чаще и сильнее.
Бланик, который шел немного впереди, подхваченный потоком, резко взмывает

45
вверх и неохотно закладывает спираль. Я через секунды тоже ощущаю сильный
подъем и следую за ним. Для безопасности разрываю дистанцию.
Становимся в круг и находясь на одной высоте, практически в
противоположных его точках продолжаем подъем. Стремительный подъем в
сгущающемся все больше сумраке. На краю дождя атмосфера неоднородная и
планер сильно бросает. На педалях и ручке эта неоднородность ощущается
наиболее сильно. Органы управления начинают жить своей жизнью, которая не
всегда совпадает с тем, чего хочешь ты. Все чаще и чаще приходится пересиливать
и ручку и педали. И вразумляя их достаточно жесткими усилиями ставить на место.
Но это ненадолго. Очередной порыв ветра стремиться перевернуть или завесить
планер на предельно малой скорости. Резкими движениями я исправляю крен, либо
опускаю нос чтоб добавить скорости. Болтает прилично и даже очень прилично.
Реально ощущается, как вяло отзывается планер на движение органами
управления с потерей скорости, а когда скорость падает значительно, нос
самопроизвольно опускается норовя сорваться в штопор. А еще необходимо
стоять в спирали и тем более я в ней не один. Пока нам удается быть на разных
концах круга в этой бешенной воздушной пляске.
А что ж мы так «скучно» елозим? Приходит мне мысль. Если в спирали ты
не один, то почему-то всегда тянет зайти в хвост сопернику. А... попробую. Крен
больше, ручку на себя, от навалившейся тяжести спина начинает ощущать все
неровности парашюта, даже самые мелкие. Я сокращаю разрыв. Но Семен с
Ларисой Петровной тоже не прочь повеселиться и делают то же самое. Планера с
большим креном носятся по кругу, сокращая его радиус и увеличивая скорость.
Бланик то приближается, то удаляется от меня. Ну никак не достать. Я еще больше
увеличиваю крен. Перегрузка еще сильнее, скорость еще больше и вот уже есть
положительная динамика, но противник опять ускользает. На второй план отошла
жесткая болтанка, нюансы пилотирования, периодически вырывающаяся ручка и
танцующие педали. Есть цель — настигнуть во что бы то ни стало. И она есть у
обоих! Отступать не хочется. Еще немного и планера встанут вертикально на нож,
но тут у нас появилась общая проблема. В пылу схватки нас вынесло к нижней
кромке облака и путь дальше невозможен. Все чаще мы цепляем лохмотья тумана,
видимость периодически теряется и нам приходится разойтись. Но это еще не все.
Разойтись то разошлись, а как спуститься? Тяга вверх значительна. И она везде.
Повторять неудачный опыт со скоростным спуском не хочется. Я тяну голубую
ручку на себя. Из крыльев выдвигаются вертикальные красные пластины и планер
проваливается вниз. Интерцепторы очень эффективны. Спуск захватывает дух.
Бланик тоже применяет этот прием.
Полет Валькирий, вдруг приходит мысль. Это был полет Валькирий. И хотя
я не был лично знаком с великим Вагнером и с трудом представляю кто такие
Валькирии, но музыку эту я хорошо знаю. Еще не понимая, что именно я мычу себе
под нос, в горячке противостояния я стал неосознанно мурлыкать именно этот
мотив. Сейчас, когда напряжение спало и можно расслабиться я словил себя на
том, что в своем тесном кокпите торжественно громыхаю, как большой
симфонический оркестр, с упоением исполняя это великое произведение.

46
 Мы опять сходимся и параллельными курсами направляемся к аэродрому.
Свисающие космы попадаются все реже, планера по очереди влетают в них
исчезая из вида. Клочья тумана используются, как своеобразные вешки для
исполнения воздушного слалома. Аэродром приближается. Интерцепторы
периодически усердно пожирают высоту. Снижаемся.
Бланик делает заход первым. Я ненадолго остаюсь на кругу, чтоб еще
немного насладиться зрелищем надвигающегося апокалипсиса. Фронт совсем уже
рядом. И скоро запасенные мегатонны воды прольются на нас. Пора на посадку.
Для пущего удовольствия делаю низкий проход над точкой и выхожу к
четвертому развороту. Высоты по-прежнему много. Недолгое скольжение
сбрасывает её до необходимого минимума. Снижаюсь, выравниваю и напоследок
получаю еще один сюрприз. Посадочная скорость непривычно высокая. Приборная
— нормальная. 90-95. А над полосой лечу как болид. Подо мной пролетел торец
полосы, обозначенный знаками, промелькнула наша стоянка планеров, самолетная
стоянка. Позади уже половина полосы, а я только коснулся её колесом. Мягко
подскакивая на неровностях я несусь к противоположному её краю. А тормоза на
колесе у меня скажем так не самые лучшие. На скорости кажется, что можно и
выкатится. Выручает полоса нескошенной травы на обочине. Даю правую педаль и
влетаю в траву. Торможение усиливается и я останавливаюсь. 2/3 полосы позади.
Что стряслось? Недоумеваю я. Открываю фонарь и тут все проясняется. Ветер
попутный и сильный к тому же. Поэтому и «просвистел» почти до противоположного
её торца. Оказывается перед грозой быстрая смена направления ветра обычное
явление. Никто даже предупредить не успел.

Первые капли дождя тяжело ударили по фонарю и крыльям. Полет

Валькирий закончен, зазвучала новая музыка — музыка дождя.

Санкт-Петербург 2014 год.

47
 «Посадку разрешаю. Ветер справа 80 градусов, 2-3 метра»
Как приятно слышать эти слова РП! В них и забота и гостеприимство
«земли», твоего аэродрома, твоей «точки»! Желание принять тебя после
длительного или не очень полета, уставшего и намаявшегося, с минимальным
остатком топлива в баке самолета или адреналина в крови планериста.
Как приятно видеть на глиссаде эту полосу под нужным углом!
И уже не сомневаться, что дотянул.

Дотянул.
(когда низя, а хочется)

Нагрянула жесточайшая инверсия. Теплые воздушные массы задавили всю

термическую активность. И кажется это на всей земле. В Москве сидят на земле, в
Орле сидят на земле и мы в Питере сидим на земле. И кажется вся земля сидит на
земле. Такое вот невеселое словоблудие.
Небо голубое и бездонное. Манит и нет сил сидеть..
А тут еще, как назло пилотажники на своих самолетах резвятся над точкой,
как дети малые. И жужжат, и шумят, и кувыркаются. И весело, не скрывая своих
эмоций болтают в эфире с РП типа о серьезных вещах. «Разрешите взлет?»,
«Разрешите переворот?», «Разрешите на левом боку полетать?», «Разрешите на
правом?». Как будто им и невдомек, что кто-то в это время мается на аэродроме и
с надеждой вглядывается в небо, в поисках хоть одного маленького, кудрявого,
кучевого облачка.

48
 А внутри свербит мысль — это ведь все только с земли так плохо, а
взлетишь и найдешь тот самый 4-х метровый, и поднимешься, и полетишь. И вот
уже внутри тебя оптимистические сомнения начинают бороться с
пессимистическими «железными» аргументами разума и опыта.
Вот тебе прогноз погоды, вот тебе графики, а вот аэрологическая
диаграмма. Что убедительно? Куда лететь?
Хм... Ну вроде бы да... Некуда.
Но птицы ведь летают? И я смогу!
Так ведь птицы это птицы, а ты человек. Они графиков не видят и прогнозов
не слушают. Наверное поэтому и летают. А ты уже насмотрелся и начитался, так,
что сидеть тебе на земле.
Все равно не буду! Бурчишь ты себе под нос и потихоньку приближаясь к
планеру, как бы невзначай стягиваешь чехол с правого крыла. Ну типа проверить,
как там оно под чехлом. Потом с левого, потом еще и еще и вот уже, как бы между
делом твой крылатый друг расчехлен, ты сам с надетым парашютом, сидишь
пристегнутый в кабине, связь проверена, стрелки приборов установлены на ноль,
впереди буксировщик и выпускающий цепляет фал. За тобой на старте еще пара
таких же неисправимых оптимистов, рискнувших бросить вызов силам природы,
прогнозам, статистике и всем пессимистам от авиации вместе взятым.
Мягкий рывок вперед, разгон и приятный отрыв. Буксировщик пыхтит от
натуги и жары, напрягаясь изо всех сил, чтоб набрать 800. Медленно и печально
вы поднимаетесь в небо. Ты с надеждой смотришь вверх, надеясь на чудо и на
появление хотя бы слабого сгустка тумана. Пока ничего нет. Не страшно утешаешь
ты себя. Вот в позапрошлые выходные так же было и ничего, летали! И потоки
были! Вариометр тоже не предвещает ничего хорошего. +2-2.5 и далее никак.
Обычные показатели при буксировке.
И вот вы на вершине. Взмах крыльями, отцепка и умаявшийся Як-12 со
вздохом облегчения, страдая одышкой и похлопывая коллектором мотора уходит к
земле.
Вот мы с планером и в небе. Колесо убрать, животик подобрать, триммер
на 90, ниточку по центру. Доклад РП. Продолжаем задание!
Осматриваюсь по сторонам. Птиц не видать. В смысле видать, но все
почему-то внизу и не похоже, чтоб парили. Только как-то судорожно машут
крыльями и так сказать короткими перебежками. Понятно. От птиц сегодня вряд ли
дождешься подсказки.
Ладно. А что у нас над деревней, коровником с битумной крышей, вот над
этой полянкой, которая всегда баловала нас перед посадкой слабенькими
«пузырями» и давала возможность напоследок, не напрягаясь еще немного
подержаться в воздухе? Подхожу, исследую. Полянка не изменяет своим
принципам и стараясь оправдать высокое звание прародительницы «дежурных»
термиков дарит мягкие толчки снизу. Закладываю вираж и стараюсь
отцентроваться. А если вот так зайти? А так попробовать? А вот такой радиус? А
здесь может что-нибудь есть? Полкруга вверх, полкруга вниз. Центр не определить,
поток не словить. Его просто нет... Высота тает на глазах. Долгожданного подъема
не получилось.

49
 Мозг становится компьютером-калькулятором. В ограниченном по времени
периоде старается переварить огромный объем информации и принять
единственно правильное решение. Лететь дальше или не лететь? Искать или не
искать? Хватит высоты или не хватит? Холодный рассудок, как всегда выдает одну
и ту же, уже надоевшую рекомендацию — «не стоит, не надо, не лезь, а то плохо
будет!» Душа просит драйва. Чё зря поднимались что ли? А вдруг повезёт? Давай,
пробуй!
А-а-а-а, поехали! По-русски
шапку о земь и вперед! Вон она та
самая горячая от непривычно жаркого
весеннего солнца пашня, на краю
прохладного леса. Рукой подать. Там
уж точно на контрасте что-нибудь
будет! Направляю планер к заветному
полю. Аэродром остается сзади. Спина
физически чувствует, как
увеличивается расстояние между
мной и точкой. Еще успею, еще успею,
успокаиваю я себя. Лишь бы там
впереди был поток. Глаза уже в сотый
раз пробегают по знакомому маршруту
— высотомер, вариометр, ниточка,
скорость. Высотомер, вариометр,
ниточка, скорость. Пытаюсь
выдерживать оптимальные
показатели. Дыхание отсутствует,
пульс максимальный. Ну вот приехали.
Полянка подо мной. С учетом ветра
захожу и пытаюсь словить поток. И вот кажется есть! Слабые толчки. Один, два, …
а еще? А ещё?
А нету!!!
А потом -2 и -3 и даже четверка в минус. Вот так преферанс! Однако
записали мне «в гору» порядочно. Надо ноги уносить. А такое поле было
соблазнительное, ну ни в жизнь не подумать, что такой подвох будет. Высоты в
обрез. Разворот на точку, а до неё еще идти и идти, и само собой разумеется против
ветра. Как и с бутербродом, который как все знают падает маслом вниз, так и с
потоками, которые самые сильные и манящие всегда кажутся по ветру, а
возвращаться с дефицитом высоты приходится против ветра.
«А я говорил, а я предупреждал» - злорадствует разум. «А ты не
послушался! А я …! А я!»
А пошел ты! И без тебя проблем хватает.
Ну и пойду, и пойду, вот сядешь на площадку - будешь знать. Как
выбираться станешь? На прицепе - долго и нудно или буксировщиком – быстро и
дорого?

50
 Душа, как совестливый подстрекатель, осознавая свою вину молчит,
забившись в дальний уголок сознания и не подает признаков присутствия.
Опять вляпался. И опять по той же причине. Опять её послушался. Коришь
ты себя. Конечно за край еще не перешел и возврат на аэродром без приключений
возможен, но все на пределе. Высоты только-только дотянуть и хорошо, что
садиться можно будет с прямой. Ну а если по дороге нисходящий поток? Тогда уже
без шансов. Площадка гарантирована. И не факт, что самая лучшая. И оставшаяся
половина дня в трудах, аки пчела. Потому как буксировщик может и не прилететь.
Минуты тянутся, земля медленно движется, цель постепенно
приближается. Мозг опять лихорадочно калькулирует. По мере приближения
понимаешь, что вроде обошлось, похоже дотянул. Ну теперь уже наверняка! Я
дома!
«Два сорок один, на третьем, посадку».
«Посадку разрешаю. Ветер справа 80 градусов, 2-3 метра»
«Условия принял!»
Как приятно слышать эти слова РП! В них и забота и гостеприимство
«земли», твоего аэродрома, твоей «точки»! Желание принять тебя после
длительного или не очень полета, уставшего и намаявшегося, с минимальным
остатком топлива в баке самолета или адреналина в крови планериста.
Как приятно видеть на глиссаде эту полосу под нужным углом! И уже не
сомневаться, что дотянул. Как здорово мягко коснуться на посадке колесом о грунт
ВПП, услышать знакомый грохот в кабине и почувствовать всем телом, как
старается амортизатор, сглаживая ухабы бережно донести тебя до стоянки.

Ты прилетел. Ты на земле.

Санкт-Петербург 2014 год.

51
 Тишина…
И приходят воспоминания. О лете, о полетах.
Фрагменты один за другим всплывают в голове.
Это немного похоже на травлю баек у костра.
Только собравшихся погреться всего один.
И «заливать» он не собирается, потому, как самому себе врать как-то
несподручно. Сразу «спалишься».

Нахлынуло.

Зима, вечер, дача, тишина….

Зимний отпуск. Даже треск дров в камине не нарушает этой тишины.
Хорошо бы конечно затопить камин и тупо смотреть неопределенное количество
времени на мерцающее пламя, вообще ни о чем не думая, но лень. И топить лень
и не думать лень.
Сижу… Пишу, что приходит в голову.
За стенами дома холодно и снежно. Сегодня весь день из телевизора
доносились истерические вопли метеобюро о погоде, сильном снегопаде и
неутешительном прогнозе на ближайшие дни, транспортном коллапсе на питерских
дорогах, пробках в 10 баллов и штормовом ветре, который гонит воду из Финского
залива в устье Невы и создает угрозу наводнения.

«Похоже их там здорово засыпало»,- приходит мне в голову мысль.

52
 Да «Их» и «Там». Потому как у меня и здесь все нормально. Обычный
зимний вечер. Пушистый снег покрыл мягким одеялом двор, улицу, и деревья в
лесу. Это свело к нулю все мои вчерашние усилия по уборке территории вокруг
дома. Ну и ладно. На ветках сосен и елей огромные пушистые шапки. Они устало
опустили свои «руки» к земле, будучи не в силах удерживать такой груз. Фонарь на
столбе тускло освещает улицу, стараясь в меру своих 100 ваттных силенок,
соперничать с великим зимним мраком и сохранять на небольшом пятачке под
собой пусть и иллюзорное, но подобие дня. Кажется очень странным, что где-то
«Там» уставшие после первого после новогоднего трудового дня люди, нервно
терпят в час пик свое невольное заточение в автомобильных пробках. Безуспешно
пытаются добраться домой. С грохотом закрываются створки дамбы, прикрывая
собой великий город от студеных волн Балтики. Беснуется стихия и соперничая с
ней, как всегда на пределе работает снегоуборочная техника.
А у меня здесь тихо и безмятежно… Единственная единица моей
снегоуборочной техники в виде отличной финской лопаты, купленной по случаю в
прошлом году, спокойно стоит в углу сарая и прекрасно понимая, что её хозяин вряд
ли немедленно вступит в схватку со стихией, готовится по-своему скоротать этот
вечер в компании других обитателей дачной хозпостройки.
Тишина…
И приходят воспоминания. О лете, о полетах. Фрагменты один за другим
всплывают в голове. Это немного похоже на травлю баек у костра. Только
собравшихся погреться всего один. И «заливать» он не собирается, потому, как
самому себе врать как-то несподручно. Сразу «спалишься».
Помню как сейчас. Взлетаю я как-то в середине лета попарить. Все идет как
обычно. Впереди Витя на своем Як-12, за ним я на длинном фале болтаюсь. Вверху
кучёвка, не самая сильная правда, но терпимая. Внизу медленно проплывают поля
и леса, болотца да озера. Растет высота. Нарезаем круги. Подымаемся. Перед
взлетом я попросил Витю затянуть на 1000 вместо обычных 800. Так, слегка
подстраховался. Облака действительно не внушали доверия, а 200 лишних метров
высоты это еще один шанс зацепиться если, что не так пойдет. По мере подъема
окружающие красоты проявляются все отчетливее. Финский залив вдали
притягивает своей бескрайней водной гладью. И появляются крамольные мысли.
Вот бы махнуть через него на противоположный берег! Представляю, как вытянутся
в удивлении физиономии у тех, кто на аэродроме в «Горской» будет наблюдать, как
плавно к ним на посадку заходит планер. Да, это будет шок! Правда потом
возможно последуют и некоторые непопулярные меры административного
характера, но это уже потом. Хотя навлекать на себя неприятности, да и не только
на себя абсолютно не хочется. Искать приключения на пятую точку не в моих
правилах. Но помечтать ведь можно?
А если чисто теоретически идея не такая уж и нереальная. Ширина залива
в районе Кронштадта не более 20 км. При моем качестве, если стартовать с высоты
километр-полтора - всего один переход. И это с большим запасом. Плюс на
переходе, примерно посредине пути - кронштадский аэродром. А над самим
Кронштадтом постоянно кучевое облако висит. Даже не в самую лучшую погоду.

53
Так, что можно будет там набрать высоты и продолжать, а при неудачном раскладе
приземлиться.
От этих приятных фантазий я был оторван самым жёстким образом. Планер
накренился вправо. Рука абсолютно без участия головы, автоматически
парировала этот крен небольшим движением ручки влево. Обычно этого
достаточно. В нормальном полете движения ручкой, как правило составляют один-
полтора сантиметра от нейтрали и этого вполне хватает. Но ничего не произошло.
Крен вправо стал расти. Еще ручку влево – и опять ничего! Медленно, но уверенно
планер крениться направо. А я ничего не могу сделать! Подключился мозг.
Объявленная по всему организму тревога, как молнией прошила меня от макушки
до пяток. Моментальный впрыск лошадиной дозы адреналина в кровь, в долю
секунды обострил внимание до предела. Соображалка стала соображать
предельно быстро. Безмятежность и благодушие улетучились, как будто их и не
было вовсе. В висках пульсирует кровь, тело напряжено. Что делать??? Такой
ситуации не было еще ни разу. Я привык, что если я рулю, то оно рулится! А сейчас
не так. Почему? Так не бывает! Так не должно быть!
Ответа нет. Делаю единственное, что можно сделать. Даю ручку в упор
влево. Скорость кренения значительно уменьшилась, но все равно осталась. Крен
уже около 30 градусов и продолжает медленно расти. Педаль! Еще и левую педаль!
Даю педаль. Вроде бы прекратилось… Но полностью из крена выйти не удается. С
большим правым креном и с вопиющим левым скольжением я на фале волочусь за
буксировщиком. Именно волочусь потому, как лететь в такой «позе» вряд ли
возможно. Взгляд мечется по приборам. Скорость – 115, на варике подъем 2 метра,
высота 950. Ниточка влево – так «звиняйте» педаль до конца втиснул. По приборам
все нормально! А планер как «ватный». И вдобавок к крену и скольжению еще и
проваливаться стал. Буксировщик уходит с линии горизонта вверх и я начинаю
ощущать спутную струю. Потряхивает. Добираю ручку на себя. Нехотя и очень
медленно планер начинает реагировать. Постепенно уменьшается крен,
подымаюсь на линию буксировщика. Перестаю фанатично давить на педаль,
скольжение уменьшается. Но все происходит очень медленно, чрезвычайно
медленно! Вот вроде бы выровнял. Лечу прямолинейно. Но во всем поведении
планера сквозит какая-то неуверенность, неустойчивость. Как будто крылья не
ощущают опоры. Я как в вакууме. Прошла буквально доля секунды и меня стало
валить влево. Все зеркально повторяется, в такой же последовательности как и с
правым креном. Предпринимаю все те же действия и так же нехотя, с очень
большим трудом все восстанавливается. И опять показания приборов в норме! Все
очень похоже на то, как планер ведет себя перед сваливанием в штопор. Так же
вальяжно и слабоуправляемо. Но о каком штопоре речь? Скорость то нормальная
115! Может сильный попутный порыв ветра? Но тогда указатель скорости это
показал бы. Одни вопросы. Ответ найти сейчас трудно.
Продолжаю полет как на острие иглы, в любое мгновение равновесие может
нарушиться и опять начнется «завал». Взгляд падает на ручку сброса фонаря,
замок привязных ремней. В голове прокручиваю порядок покидания воздушного
судна. Неужели придется воспользоваться? От этого не по себе. Возникает мысль
доложить РП. А что докладывать?

54
 Все хватит болтаться, надо отцепляться. Может так устаканится.
«Два сорок один, отцепка!»
«Два сорок один, отцепка, задание»,- спокойно командует РП.
Рычаг на себя, фал выстреливает вперед, получивший свободу
буксировщик уходит вправо вниз. Я естественно пытаюсь уйти в противоположную
сторону.
«Два сорок один, задание» - выдаю я «квитанцию» для РП.
Очень неохотно планер подчиняется командам органов управления.
Опускает левое крыло и отходит влево.
Проходит еще несколько мгновений, ручка и педали постепенно «крепнут»,
как будто наливаются силой и с ней приходит власть над летательным аппаратом.
Планер начинает правильно и своевременно реагировать на все движения
органами управления. Еще пару секунд и от былой «тупости и неадекватности» не
осталось и следа. Он по-прежнему легок и прост в управлении. Все как всегда. На
указателе скорости 90, на варике «– 0.5», ниточка – ровно. Обычный полет по
прямой. Как-то неправильно это. Скорость упала, а управление улучшилось.
Хм. А что это было? Что произошло? Как наваждение какое-то. Как пришло,
так и ушло. И длилось всего пару минут. Хотя время похоже перестало
существовать. Все как-то замедлилось и изменилось. Времени не стало, а все
окружающее, как изображение на экране. Неестественное какое-то.
Оставшийся полет прошел без приключений. А приземлившись я рассказал
об этом своему инструктору Ларисе Петровне. От неё я узнал, что в этот же день,
только часом позже, в полете на Бланике, с учеником у неё было что-то похожее.
При заходе на посадку, между третьим и четвертым, проявились те же симптомы,
что и у меня. Планер так же стал плохо слушаться органов управления и
беспричинно валиться по крену и высоте. При нормальном показании приборов.
Только вот высота у них была 150-200. А это совсем уж не весело. Но через
некоторое время все прошло так же, как и началось. И после четвертого садились
уже штатно. Объяснить это Лариса Петровна тоже не смогла, так же как и
припомнить было ли что-нибудь похожее с ней прежде.

Долго потом я обдумывал происшедшее, но так ничего в голову и не

пришло. Не нашел объяснения случившемуся.

Санкт-Петербург, 2015 год.

55
 Штиль. Планер плавно перемещается в этом великом мироздании.
Полнейшее спокойствие и безмятежность. Время практически остановилось.
Оно здесь измеряется не суетливыми секундами, минутами и часами, а
геологическими эпохами, космическими мегапериодами. Это великолепие вечно.
Оно было миллионы лет до нас и будет после. Это Вселенная…

Белая ночь.
(красота завораживает)

Июль, лето, разгар белых ночей в Санкт-Петербурге. Время влюбленных,

романтических прогулок, буйства эмоций и чувств на фоне приглушенных
пастельных красок волшебной поры.

Солнце собирается лишь ненадолго покинуть нас, слегка спрятавшись за

горизонт, но его присутствие все равно будет чувствоваться везде. Воздух вокруг
словно наэлектризован потенциальной энергией желаний, ненасытной тягой
вкушать окружающую тебя прелесть и восхищаться самыми простыми вещами -
ленивым шелестом волн Финского залива, кругляшами камней над поверхностью
воды, остывшим после жаркого, пляжного дня песком под ногами, кривыми
береговыми соснами, изуродованными порывистыми бризами.

Не раз воспет поэтами и писателями этот период, но они все больше писали
о необычайной красоте одетых в гранит набережных Невы, царственном Медном
всаднике, куполах соборов. О скромной красоте пригородов написано не так много.
56
А посмотреть есть на что. Рядом с нашим аэродромом много восхитительных мест.
Нужно только вглядеться в казалось бы простые вещи, которые днем даже
незаметны. Днем не до того, днем все заняты…

А сейчас появилось время. И можно увидеть, как из вечернего полумрака, в

перелеске проступают очертания старой графской усадьбы. Обычные дневные
развалины постепенно превращаются в полный мистики дом с белеющими
колоннами и мезонином. В небе усталые за день аисты возвращаются в свои
гнезда. Постепенно наполняется мраком дорога меж деревьев в прозрачном лесу.
На фоне багрового заката силуэты сосен приобретают больше темных тонов.
Извилистая тропинка убегает в поле и только необычно яркий цвет травы,
подсвеченной западным заревом, подчеркивает неестественность происходящего
на фоне возвышающегося на юго-востоке мрачного неба.

Там на юго-востоке настоящая ночь. Со звездами и луной, непроглядной

теменью, кочками и камнями на дороге о которые обязательно споткнешься и
будешь скулить, потирая ушибленный мизинец. И тут уж не до ночных красот и
любования созвездиями. Поскорей бы доковылять домой.

Там, южнее все как обычно. Каждый день светло. Каждую ночь темно. А
здесь все по-другому, по-особенному. Здесь – белая ночь. К сожалению, она будет
радовать нас своими прелестями совсем недолго. Всего пару недель до дня
летнего солнцестояния и пару после. Вторая половина июня и начало июля. Надо
спешить насладится этой непохожей ни на что красотой.

На аэродроме к приближению белой ночи каждый готовится по-своему.

Планеристы швартуют планера, бережно укрывая чехлами фонари.
«Самолетчики» заправляют на завтра своих моторизованных монстров. Какой-то
запоздалый «Як» докручивает последние петли в тронутом сумерками небе. Из
укладочной послышались первые, нестройные, гитарные аккорды. От мангала
повеяло ароматом томящегося на углях мяса. Печная труба над банькой выпускает
струи дыма, готовя жаркую парную для любителей. А вот из беседки рядом с
ангарами доносятся уже не совсем вменяемые, басовитые, мужские восклицания и
громовой хохот, прерываемый звоном сомкнутых стаканов и следующей за этим
паузой для употребления хмельного напитка. В беседке собралась та часть нашей
летной братии, которая стала готовиться к наступлению белой ночи загодя,
возможно еще с обеда и сейчас пребывает уже в соответствующем расположении
духа.

Я стою рядом со своим планером и прикидываю, как лучше и в какой

последовательности выполнить задуманное. А задумал я вот, что.

В один из вечеров мне пришла в голову мысль – а что если полетать на

планере ночью?

Ну и бред! Сказал бы обычный планерист средней полосы России. Ведь не

видно ни зги! Как взлетать, садится? А там наверху, где земля, где небо? И вообще
что там делать ночью? Ведь потоков то нет.
57
 Все верно. При условии, что это ночь обычная, в смысле «темная ночь». Но
у нас-то она белая! И это все меняет. Взлет – без проблем, посадка тоже. А вот как
там на верху? Красиво наверное. Очень захотелось посмотреть сверху на землю и
закат и солнце и… и все такое!!!

Разговор с Димой - буксировщиком был короткий.

«Дим, затянешь меня на тысячу?» - спросил я.

«Что сейчас?» - удивленно спросил Дима.

«Ну да, Хочу на залив вечером полюбоваться», - ответил я.

«Хорошо» - быстро согласился Дима. «Затяну».

Недолгие раздумья это одна из его положительных черт. Если лететь, то

что тут думать? Надо лететь. На чем? Разберемся когда сядем в кабину. Куда?
Поймем в воздухе. Зачем? Как зачем? Чтоб лететь! Есть такая категория людей,
которые живут только там наверху, а здесь на земле коротают время между
вылетами. Они без напряжения летают на всем, что в состоянии летать. И с
некоторым усилием на том, что в принципе летать не может. Главное чтоб
центровка была правильная.

Я радостно бегу на стоянку планеров и начинаю подготовку планера к

вылету. И это в 23.30. У многих, кто видит мою суету немой вопрос в глазах.

«И куда это?» - слышу за спиной.

«Хочу ночью полетать» - незатейливо отвечаю я.

«Смотри поосторожнее, луна взошла, скоро потоки пойдут «лунные». Они

говорят самые сильные. Затянет, не вернешься». «Гы-гы-гы».

Дружеские подколки вызывают улыбку. С выпускающим выкатываем

планер на старт.

Луна действительно взошла. Медленно, нерешительно и как-то долго

поднималась из-за леса на горизонте. Неестественно огромная и немного
кособокая, в отличии от яркого солнца она имела призрачный, самую малость
желтоватый, но все-таки бледный белый цвет. Задержалась ненадолго над
верхушками деревьев в недоумении - солнце ведь еще не зашло. Но через
некоторое время, повинуясь своему астрономическому распорядку продолжила
неспешный путь к зениту.

Вечерняя прохлада постепенно проникает во все уголки аэродрома. Вязкий,

влажный воздух переливается с возвышенностей в низины. Обостряются все
запахи. Головокружительно пахнет скошенная трава на полосе. И в этом общем
благоухании как отчетливые нотки выделяются ароматы различных полевых
цветов. Туман сгущается и капельки оседают на лепестках, стебельках, тычинках и
пестиках…
58
 Завелся и подрулил
буксировщик. Выпускающий подцепил
фал. Я угнездился в кабине. Фонарь
снаружи быстро покрывается налетом
влаги. Стоит мне закрыть кабину, как
тот же водяной налет появляется на
внутренней стороне остекления.
Видимость нулевая. Мой выпускающий
яростно сражается с этой напастью
снаружи, я мусолю тряпкой по стеклу
изнутри. Тщетно. Скорость
запотевания быстрее, чем наши физические возможности. Ну вот, это проблема из
категории «вдруг откуда ни возьмись». Как лететь когда не видно ничего? Открываю
вентиляцию кабины на полную и форточку в остеклении. Вроде бы получше стало.
Думаю на взлете пойдет струя воздуха в кабину и запотевание пройдет.
Докладываю о готовности, буксировщик запрашивает вылет аэропоезда. Получает
добро и мы плавно трогаемся. В самой передней части фонаря от обдува
появилось маленькое прозрачное окошко, не больше ладони в размере. Ну вот и
хорошо! Хоть что-то видно стало. Пригибаюсь, насколько позволяют пристяжные
ремни, и как в прицел смотрю в эту отдушину. Планер, плавно подскочив пару раз
на небольших неровностях оторвался и завис в полуметре над землей.
Буксировщик чуть погодя тоже взлетел. Мой прозрачный, наблюдательный глазок
расширился и вот я уже могу принять нормальную позу и расслабится. Буквально
за какие-то несколько секунд фонарь полностью отпотел и теперь все очень хорошо
видно.

Не торопясь подымаемся. Полнейшее безветрие, поэтому ничего не

мешает держаться идеально в хвост самолету. Закладываем правый вираж и
выходим на солнце. Большой яркий шар висит низко над горизонтом, из последних
сил источая свои уже не очень теплые лучи и по всему видно собирается в скором
времени немного отдохнуть за горизонтом. Медленно, справа налево Ярило
передвигается по остеклению кабины. Микроцарапины, которых на стекле
величайшее множество многократно усиливают желто-оранжевый солнечный свет
и создают огненное зарево на фонаре. Огромное, в полнеба! Буксировщик ныряет
«в солнце» и исчезает. Передо мной футуристическая картина. Фал, который
связывает меня с самолетом, постепенно втягивается в солнце и тащит меня за
собой. Вся передняя часть кабины полыхает оранжево-красным пламенем. В
передней полусфере видимость отсутствует практически полностью. Направление
можно выдерживать только по небольшому отрезку фала, который виден у носа
планера. Жду. Солнечный диск перемещается на левую сторону кабины и вот
справа из солнца выскакивает мой буксировщик. Целехонький! Даже хвост не
обгорел. Уф-ф-ф. Теперь, ориентируясь на самолет, управлять планером
становиться намного легче.

Напряжение ослабло, появилось время повертеть головой и обозреть

«ночные» красоты. Цвета от солнца и по направлению к зениту меняются в
59
последовательности радуги, только каждому цвету достается не узенькая полоска,
а значительный участок неба, широкая полоса. Яркое, ослепительно-белое внутри,
солнце имеет красно-оранжевую корону постепенно переходящую в желтое зарево
и затем в салатовое и зеленое небо над головой. Краски настолько яркие и
впечатляющие, что даже неоновая реклама не может сравниться с ними по
насыщенности. Далее, в юго-восточном полушарии неба яркость уменьшается,
появляются голубые тона, которые переходят в глубокий синий, а ближе к горизонту
фиолетовый, и темно-фиолетовый цвета. Это палитра величайшего художника и
имя ему ПРИРОДА.

Набрали метров 300-400. Уже виден Финский залив. Разделительной

линией между водой и небом проходит горизонт. Ниже горизонта буйство красок не
меньше, чем выше него. Такого цвета воду в заливе я не видел никогда. Окрас неба
не просто отражается в воде, а многократно усиливается и насыщается. И вот уже
поверхность водоема не просто зеленовато-голубая, а люминесцентно-салатовая
и ядовито-синяя со всевозможными переходными оттенками. Все усыпано
слепящими блестками – бликами солнца на крохотных волнах. А посредине всего
этого великолепия пролегла бьющая в глаза мощными отблесками солнечная
дорожка.

Такое можно увидеть только в небе. Только с высоты птичьего или

планерного полета. И конечно же в белую ночь и доступно это только пилотам. На
земле все примерно так же, но почему-то краски тусклее, цвета пожиже и яркость
пониже.

60
 Сделав несколько кругов, набираем нужную тысячу. Выходим на прямую.
Буксировщик делает отмашку крыльями. Я отцепляюсь. Он в глубоком левом
вираже ныряет куда-то вниз в сине-зеленую мглу.

«Два сорок один отцепка, задание!» - передаю я в эфир.

«Задание, два сорок один» - отвечает земля.

«Понял, задание».

Правым виражом отворачиваю и лечу в сторону обратную солнцу. Задняя

подсветка делает картину мира совершенно иной. Существуют только небо и ты.
Небо удивительно разнообразное, от невыносимо яркого и бьющего по глазам до
сине-серого с клубами темных, мрачных туч. Но все эти краски выше горизонта.
Ниже сплошная, густая тень и почти ничем себя не обнаруживающая земная
поверхность, которая теряется в сине-зеленой дымке. С трудом различаются
дороги и дома, поля укрыты туманным одеялом. Лишь присмотревшись можно
увидеть леса, которые выглядят как большие темные, почти черные пятна, да
изредка как светлячки горят не в тему включенные фонари, создавая иллюзию
маленьких звездочек. Земли как будто и нет вовсе. Ты летишь в одном только небе,
бездонно глубоком и непостижимо огромном. Движение почти не ощущается.
Штиль. Планер плавно перемещается в этом великом мироздании. Полнейшее
спокойствие и безмятежность. Время практически остановилось. Здесь оно
измеряется не суетливыми секундами, минутами и часами, а геологическими
эпохами, космическими мегапериодами. Это великолепие вечно. Оно было
миллионы лет до нас и будет после. Это Вселенная…

Постепенно снижаясь,
становлюсь все ближе и ближе к
земле. На высотомере уже 700 и пора
выполнять полетное задание. Сегодня
оно немудреное. Штопорный
переворот, петля, пару виражей,
глубоких и не очень, низкий проход над
полосой на радость себе и
находящейся внизу публике. Проход
скажем так - относительно низкий. Не
ниже 100-150 метров. Потому, как
сумерки предполагают более внимательное отношение к требованиям
безопасности.

Приступаю. Выдерживая горизонтальный полет, прибираю ручку на себя.

Шум ветра стихает, планер слегка задирает нос и настороженно замирает, как
будто ждет, что будет дальше. Видать и он не безразличен к фигурам высшего
пилотажа. Это занятие и его так сказать «щиплет за нервы». Еще немного
прибираю ручку, скорость падает до 70-ти. И вот он, настал этот момент! Уверенно
даю правую педаль от себя. Планер сначала нехотя кренится, а потом неудержимо

61
валится на правое крыло. Появляется невесомость, нос опустился и вот я уже
падаю вертикально вниз, а перед лицом темнеющая земля. Вариометр
зашкаливает на снижение, а стрелка указателя скорости поспешает к большим
цифрам на шкале. 120, 140, 160. Перевожу в пологое пикирование. 160, 180!
Выхожу в горизонтальный полет. 200! Скорости более чем достаточно и я энергично
беру ручку на себя. Перегрузка вжимает в ложе. Приятная тяжесть разливается по
телу. Нос планера движется вверх и поднимается все выше и выше горизонта,
добираю ручку «до пупа» и замираю в ожидании. Скорость упала. Перегрузку
сменяет невесомость. Свободный конец ремня начинает болтаться и задевает
меня по носу. Я улыбаюсь. Это немного снимает напряжение. В следующую
секунду повисаю на ремнях вверх тормашками. Кажется, что на мгновение планер
задержался в перевернутом положении и задумался, куда ему валиться на нос или
на хвост. Пауза. И вот решение принято и вместе с моим облегченным вздохом нос
опять пошел к земле. Опять отвесное падение и неспешный, «мягкий» вывод в
горизонтальный полет. Есть время немного перевести дух. Петля конечно
получилась. Вернее даже не петля, а как говорят некоторые «огурец». Потому, как
не имея тяги двигателя планер делает не округлые петли, а овальные. Но это
нисколько ощущений не портит, а скорее даже наоборот.

Перевожу немного дух и закладываю пару виражей под 30 градусов, потом

под 45 и 60. Планер уверенно следует за ручкой. Перегрузка постепенно
увеличивается, но в пределах допустимого. Искоса поглядываю на крылья. Они
слегка изгибаются к верху и подрагивают. Приятно наблюдать, как по передней
кромке крыла то справа, то слева скользят желто-оранжевые зайчики от
заходящего солнца. Блеск белой лакированной поверхности подчеркивается этими
быстро перемещающимися бликами. В очередной раз видна во всей красе тонкая,
аристократичная изящность планерных форм. Любоваться ими можно сколь угодно
долго.

Однако высота на исходе. Осталось 300 метров. Пора готовится к посадке.

Быстро сориентировался, где полоса и сделал примерный расчет для выполнения
низкого прохода.

«Два сорок один, задание закончил. Проход над точкой и посадка.»

«Проход и посадку разрешаю» - отвечает РП.

Сделав еще полкруга с 200 метров начинаю заход поперек полосы. Угол
снижения увеличивается, а вместе с ним нарастают шум ветра и скорость. Шум
переходит в свист, похожий на звук работающего реактивного двигателя. Скорость
230. Предельная для этого планера.

Подо мной внизу быстро проносятся домики и вагончики, поле приземления

парашютистов, будка РП с мачтой антенны и полоса. Кто-то приветствуя машет
рукой. На высотомере меньше сотни метров. На сегодня достаточно. Перехожу в
набор и с небольшим креном, эффектно ухожу к третьему. Еще полкруга и я на
глиссаде. Впереди полоса.

62
 Краем глаза замечаю, что слева, также как и я заходит на посадку Солнце!
У него своя глиссада и заканчивается она за горизонтом. Так, идя параллельными
курсами, опускаемся каждый на свой аэродром. Еще немного снизившись я
попадаю в тень, а Солнце прячется за горизонт. Последними лучами, словно желая
мне спокойной ночи, Светило полоснуло по планеру и ушло.

«Спокойной ночи Светило!» Колесо касается травы и мягко подпрыгивая

несет меня к стоянке.

00 часов 08 минут. Белая ночь начинается…

Ленинградская область, Рощино 2016 год.

63
 Вдруг что-то забарахлило.
Вроде бы все в норме, но уже не так хорошо, как раньше.
Очередное облачко, казавшееся издалека идеальным и образованным от
хорошего потока, на самом деле оказалось лохматым и слабым на подъем.
Вариометр под ним не верещал захлебываясь,
как раньше, а вякал еле-еле.

Площадка.
(площадка она и есть площадка)

В последнее время как-то часто в нашем маленьком планерном сообществе

ребята стали садиться на площадки. За последних две недели четыре посадки в
поле или пять… И это при том, что за все предыдущие сезоны ни одной.
Вот и вчера, в воскресенье двое умостились на поле совершенно недалеко
от аэродрома. В том числе и я.
С утра все складывалось как нельзя лучше. После недели дождей настало
утро воскресенья с голубым небом и ярким солнцем. Солнышко усердно
прогревало землю и уже к полудню стало окончательно понятно, что необходимо
выкатывать планера на старт. Массивные тучи с темным основанием
расположились на небе в южном и западном направлении. И манили нас…,
манили…, как «красные труселя Михалыча».
Мне уже давненько хотелось испытать возможности своего «Янтаря» так
сказать по максимуму, поэтому увидев такое великолепие я не стал долго
размышлять и выкатился вместе со всеми. Буксировщик по-быстрому забросил всю
нашу стаю наверх и каждый полетел по своему плану. После отцепки я достаточно
64
быстро выбрал кромку на 1300 метров и пошел на запад по пути останавливаясь
ненадолго под наиболее мощными облаками поднабрать высоты и продолжить
путь. Облака были одно другого краше и полет не представлял никаких трудностей,
необходимо было просто лететь от одного к другому, наслаждаться полетом и
любоваться видами. Я летел без оглядки полагая, что после того, как достигну цели
своего путешествия, то смогу вернуться обратно под такими же красивыми и
«рабочими» облаками. Таллинское шоссе ломаной линией уходит к Эстонии и
ведет меня в сторону Кингисеппа. Этот город по моему замыслу будет первым
поворотным пунктом моего маршрута. Второго пока еще не было потому, что, как и
куда лететь потом - будет решаться потом. Заморачиваться на это сейчас не
хотелось. Так сказать, полет в свободном стиле, ни к чему не обязывающий
экспромт в небе.
Денек был действительно великолепен и я наслаждался окружающими
красотами с высоты птичьего полета и птицами на своей высоте. Восточнее, не
очень далеко от меня, встречным курсом прошла огромная стая аистов. Наверно
около трех десятков птиц с вожаком во главе. В их построении четко угадывалась
иерархия стаи. За все время, что я их наблюдал никто из них не решился изменить
свое место в строю, как в прочем и взмахнуть крыльями. Они летели как монолит,
как солдаты на параде, не шелохнувшись и похоже не дыша. За то время пока я их
видел птицы пролетели 5-7 км и ни единого движения, даже длинные клювы
смотрели в одном направлении, как антенны и не поворачивались. По какому
поводу такая торжественность? В середине дня, посреди лета… Может юбилей или
праздник какой-нибудь птичий? День независимости аистов планеты Земля или
теща вожака пригласила всех на блинчики с лягушатиной? Как бы то ни было, а
причина такой демонстрации должна быть весомой.
Внизу подо мной появилась красивая дорожная развязка в виде бабочки от
которой одна дорога уходит в Ивангород на границу с Эстонией, а другая в
Кингисепп. Да вон он и сам виден вдали. До городских многоэтажек осталось не
более десятка километров.
Вдруг что-то забарахлило. Вроде бы все в норме, но уже не так хорошо, как
раньше. Очередное облачко, казавшееся издалека идеальным и образованным от
хорошего потока, на самом деле оказалось лохматым и слабым на подъем.
Вариометр под ним не верещал захлебываясь, как раньше, а вякал еле-еле. Ну
такое бывает подумалось мне. Схожу под другое. И под другим не очень и под
третьим. Как будто кто-то выключил небесный рубильник и восходящие потоки
разом иссякли.
Что-то нехорошее шевельнулось внутри. Я посмотрел более внимательно
на север, в сторону своего аэродрома и увидел, что обстановка коренным образом
изменилась. От былого великолепия не осталось и следа. Вернее след остался.
Шикарные кучевые облака превратились в какую-то неравномерную мазню
невнятного серого цвета, закрывшую голубое небо от меня и почти до самого
аэродрома. Земля лишилась солнечного тепла, нет прогрева, а значит под такими
облаками никаких потоков и быть не может. Рядом все тоже потихоньку сдохло.
Похоже я влип. План вернуться обратно под теми же облаками, под которыми я
пришел сюда провалился.

65
 Созрела острая необходимость покумекать, как выбираться из всего этого.
Причем сделать это нужно быстро, я бы даже сказал моментально. Высота тает на
глазах. На самом деле оно так и происходит в полете, но сейчас все хочется
рассказать в подробностях.
Без паники! Прикинем все «За» и «Против». «За» - высота 1200 метров и…
Пожалуй и все.
«Против» - до «точки» (аэродрома) около 40 км, а может и несколько
больше. Впереди атермичная зона, почти все 40 км полнейшее отсутствие
восходящих потоков. Двигаться в другом направлении, не в сторону аэродрома и
искать потоки тоже бессмысленно, потому как похоже, что погода «выключилась»
везде. А еще встречный ветер. Несмотря на то, что он не сильный все равно это
серьезное препятствие. При попутном ветре или в штиль на таком удалении и с
такой высотой можно было бы надеяться дойти «на качестве», а сейчас это
действительно не реально. Еще одно немаловажное «против» это отсутствие хоть
какого-либо практического опыта посадки на площадку. Были только одни
разговоры на эту тему и огромное желание слетать учебную площадку. Но это
желание так и не воплотилось в реальное упражнение. Все откладывалось на
потом, до лучших времен, авось пронесет. А сейчас перспектива сесть на площадку
вполне реальная. Я бы даже сказал 100 процентная. Если конечно не случится
чудо.
Кстати о чудесах. В планеризме это вполне работающий фактор, на который
следует надеется и принимать его в расчет. Не один раз они (чудеса) со мной
случались и вытаскивали меня из совсем уж критических ситуаций. Но это при
условии, что борешься до конца и не опускаешь руки. И тогда ОНО - Чудо
случается. Несколько раз уходил с 200 метров и один раз даже тогда, когда
площадки поблизости видно не было. Наверно потому, что когда складывается
сложная ситуация из которой кроме чуда выхода нет никакого, то ОНО и случается.
Но это мое личное мнение, не претендующее на абсолютную истину или правило.
Ну вот вроде бы и все. Обстановку оценил и оказалось, что она весьма
хреновая. Пора принимать решение.
Всем встать! Оглашается решение!
Именем Всемирного планерного сообщества, Федераций планерного
спорта России, Санкт-Петербурга и Куммоловской стаи командиром воздушного
судна – отдельного планера «Янтарь-стандарт 2», на основе глубокой
всесторонней и моментальной оценки обстановки принято решение: Идти в
сторону аэродрома и надеяться на чудо по пути! Решение принято
окончательно и может быть отменено только тем же командиром воздушного судна
в случае принятия им нового решения!
Все, полетели. Внизу в обратном порядке сменяют друг друга деревеньки и
примечательные ориентиры. Я двигаюсь в сторону аэродрома. Скорость 90-95.
Монотонность и неторопливость этого процесса действуют на нервы. Вот уже
высота меньше 1000 метров, а впечатление такое что продвинулся совсем чуть-
чуть. 900, 800. Появился и отчетливо виден край этой мглистой облачности. Есть
шанс дойти до чистого неба на приличной еще высоте и постараться словить хоть
какой-нибудь поток от уже прогревшейся немного земли. Но для этого необходимо

66
экономить высоту, а это значит пилотировать максимально чисто. Скорость 95 и
ниточка по центру. Триммируюсь точно на 95. Педальки держу ровно. Ниточка
застыла. До края облачности совсем немного, но и высота уже 500. Шансы словить
поток минимальные. Выхожу из-под облачности на краю большого поля. Посредине
его, трактор деловито таскает за собой косилку все увеличивая проплешину
скошенной травы. Прикидываю возможность посадки. Длинна поля пару
километров - это хорошо, но проплешина узкая – это плохо. За скошенную траву
при посадке можно зацепить крылом и тогда «циркуль» неизбежен. А это –
вероятная поломка планера. Нет это не вариант. Хотя было бы интересно
посмотреть на вытянувшиеся физиономии механизаторов после посадки планера
на свежескошенное ими поле.
Подхожу к центру поля и вдруг толчок снизу и еще один. Я замер. Стрелка
вариометра уверенно подползла к нолику, но его не преодолела. В поисках счастья
очень корректно закладываю идеальный вираж. Еще пару толчков и все. Пузыри.
Земля только начинает прогреваться. Может здесь и будет хороший поток, но не
сейчас. Второй круг делать бессмысленно. Только потеряю высоту. Лучше ее
остаток потратить более разумно на поиск лучшей площадки. Лечу дальше.
Стрелка высотомера приближается к 300. Критическая высота. Ниже 300 все
правила и наставления в один голос рекомендуют искать площадку и оставить все
попытки выпарить. Хотя бывают и исключения, но похоже это не тот случай. А вот
за дорогой свежескошенное поле и трава даже убрана, и расположено оно вдоль
направления ветра. Все идеально! Но есть одно «Но». Вдали показался наш
аэродром. До него осталось совсем немного, на глаз 5-7 км и похоже, что можно
дотянуть. Однако не все так просто, больше половины этого расстояния сплошной
лес. И если случайный нисходящий поток, то садится на деревья не самый лучший
выход из сложившейся ситуации.
Что делать? Я почти долетел, но чуда не произошло. Аэродром близко, но
есть риск разложить планер или самому разложиться на деревьях. Но ведь риск
благородное дело! Да, конечно, но ставки в этой игре несоизмеримы выигрышу.
Другими словами - игра не стоит свеч. Понятно, что вариант посадки на площадку
более приемлем даже несмотря на отсутствие практического опыта в этом деле и
наличии только теоретических познаний. Так сказать, с чужих слов. Он безопаснее.
Хотя и обидно. Ведь почти дома, почти долетел, но все же почти…
На краю поля, вдоль дороги милая и очень уютная деревенька. Ну совсем
крошечная, всего пару десятков домиков. Наверно это её жители недавно скосили
и убрали с поля всю траву. Как любезно с их стороны! Можно считать это
своеобразным приглашением зайти, вернее залететь на огонек. И я им с
удовольствием воспользовался. Построил круг захода и подтянув туже ремни
пошел на посадку.
«Сабля», я два сорок один. Захожу на площадку между Велькотой и точкой
– доложил я РП.
Выпускаю колесо и подхожу к «четвертому».
Где севернее? На какое поле? Какая высота? – засыпал меня вопросами
РП.
Но разговаривать уже не было возможности. Я уже был на «четвертом».

67
 «Подробности письмом» - коротко отвечаю я.
Четвертый разворот получился прямо над центром деревушки на высоте не
более сотни метров. Регулируя интерцепторами интенсивность снижения иду на
посадку. Краем глаза замечаю, как трудолюбивые селяне копошатся в своих
огородиках и дворах не глядя на планер над их головами. Ведь все происходит
почти бесшумно. Однако похоже одна бдительная бабулька все же нашлась.
Всплеснув руками и замерев на месте она взглядом проводила планер и наверно
даже произнесла что-то вроде «Батюшки!» но этого я уже не видел. Подо мной
промелькнул крайний к полю домик, стремясь идти точно по покосам я выровнялся
и стал гасить скорость, прибирая ручку на себя. Касание было на удивление мягким
и приятным. Планер еще разок подскочил на небольшом холмике и уверенно
покатился по полю. Через несколько секунд я уже отстегивал ремни и открывал
фонарь.
Такая мягкая посадка была для меня очень большой неожиданностью.
Абсолютно такая же, как если бы я приземлился на поле нашего аэродрома. Я
ожидал жуткой тряски и всего чего угодно только не этого. А вот ведь как оно
происходит. И ничего страшного в этих площадках оказывается нет.
Я вылез из планера и осмотрел окружающее меня летнее великолепие.
Поле, на которое я сел теперь поражало своими размерами, хотя с верху это была
заурядная, небольших размеров площадка. По его краю росли деревья, с двух
сторон обрамляя шоссе местного значения. По нему проносились редкие
автомобили. Стрекозы и мухи летали туда-сюда по своим делам, кузнечики
стрекотали в траве, слепни готовились накинуться на нового, неожиданного и
наверняка вкусного гостя, небо голубело, облака ослепительно белели на его фоне.
И всем было абсолютно «фиолетово» до того, что я впервые в своей жизни
совершил настоящую, с маршрута, «боевую» площадку! Я стоял задрав голову в
небо и любовался тем, как кто-то из моих более удачливых коллег на «Бланике»
обрабатывает восходящий поток и поднимается все выше и выше. Как одинокий
орел занимается тем же и лихо ввинчивается в синеву. Как ласточки носятся за
насекомыми. И нисколько не испытывал обиды от того, что мой полет прервался
так вот неожиданно. Наоборот меня переполняла радость, потому что это была
еще одна ступенька необходимая для совершенствования своих летных навыков и
психологический барьер, который хоть и по воле случая, но я все-таки преодолел.
Что-то прошипела радиостанция и я вспомнил, что забыл сообщить РП о
своем приземлении.
«Сабля», я два сорок один. Я на площадке, все нормально. Прошу прислать
буксировщик. Где площадка объясню по телефону.
«Принято, звони». С облегчением буркнула «Сабля».
Я звякнул буксировщику и объяснил где нахожусь. От него я так же узнал,
что наше планерное сообщество, моя «стая», не особенно и убивается по поводу
потери одного из своих «соколов». Буксировщик на помощь мне посылать не
спешит, а собирается использовать его по прямому предназначению - для подъема
остальных «соколов» в небо, дабы по максимуму использовать вновь
появившуюся, удачную, парящую погоду. Ну а как всех поднимет, тогда уже и за

68
мной прилетит. Так, что у меня появилась реальная перспектива позагорать на
этом поле некоторое время.
Ну и ладно. Не особо огорчившись я вытащил из кабины парашют, бросил
его под крыло и удобно устроился в тенечке отдохнуть. Я лежал на парашюте и
ощущал под собой тепло хорошо прогретой солнцем земли. Теперь понятно от чего
нагревается воздух в наших потоках. Земля действительно хорошо грела. В голове
само собой стало всплывать все со мной произошедшее. Мозг привычно стал
сортировать все по «полочкам». Примечательно, что волнение перед предстоящей
площадкой возникало только тогда, когда делать было нечего. То есть когда я
монотонно тянул «на качестве» к аэродрому и было много времени, которое мозгу
просто нечем было заполнить. Вот он и старался, и рисовал картины одна другой
краше. А когда появилась действительно настоящая работа – поиск поля,
построение захода, доклад РП и посадка то эмоции исчезли. От страха, сомнений,
нерешительности не осталось и следа. Есть работа и её необходимо выполнить,
как учили. Вперед! Разум сильная штука, но инстинкт самосохранения все же
сильнее. В нужный момент он отметает все второстепенное и мобилизует резервы
организма для решения важной задачи. Так вспоминая и размышляя, я провел
около часа.
Вскоре послышался знакомое тарахтение нашего Як-12. Буксировщик
сделал круг. Сначала сбросил фал, а со второго захода примостился рядом со
мной. Я засуетился, одел парашют, пристегнул фал и собрался уже устраиваться в
кабине, да вот незадача – выпустить меня некому, а взлетать с крыла на Янтаре я
еще не пробовал.
«Как взлетать собираешься? Выпустить то некому». Спросил Сергей - пилот
буксировщика.
«А какие могут быть варианты? – вслух подумал я. «Вариант только один, с
крыла взлетать. Больше вариантов никаких».
На том и порешили. Сергей пошел заводить самолет, а я стал устраиваться
в кабине планера. Потуже затянув ремни, я еще и еще раз прокручивал в голове
возможные проблемы при взлете с площадки, да еще и с крыла. Что необходимо
делать, чтоб быстрее оторвать крыло от земли, как действовать, чтоб не зацепить
за траву на разбеге и побыстрее оторваться, проверил фиксацию интерцепторов,
взял веревку от тросика отцепки в руку. Ну вроде бы все. Готов. Буксировщик
проехал вперед, Фал, соединяющий нас натянулся. Я уже было открыл рот, чтоб
доложить о готовности к взлету, но вдруг по полю пронеслась огромная крылатая
тень. Ого! И что это было??? Задрав голову вверх вижу, что на высоте 70-100
метров в лихом вираже на посадку заходит краснохвостый «Бланик».
«Два сорок один, захожу на площадку рядом с тобой» - раздалось в эфире.
Антоха!!! Вот это сюрприз! Еще один из нашей стаи пострадал от
сегодняшней коварной погоды. Почти цепляя за кроны придорожных деревьев,
«Бланик» круто заложил «четвертый» и вопреки всем правилам, по ветру и поперек
покосов пошел на посадку. Мягко шлепнувшись на землю и немного пробежав
планер остановился. Ликованию моему не было предела. Как все вовремя!

69
 «Нашелся к шарику горшок и хвостик к дню рождения!» - как любил напевать
с друзьями Винни Пух. Мой выпускающий прилетел, как по мановению волшебной
палочки.
Взлет в отличии от посадки получился не сразу. Первый дубль был
неудачный. Левое крыло зацепилось за кучку нескошенной травы в самом начале
разбега, когда скорость была еще совсем маленькая, и несмотря на ручку в правый
борт и правую педаль в упор поднять его уже не получилось. Планер пошел боком
и пришлось отцепиться, чтоб не наломать дров. Дубль два был более удачным,
хотя и очень корявым. Но как бы то ни было я снова в воздухе, впереди маячит
буксировщик и мы вместе перелетаем тот злополучный лес, который помешал мне
дойти до аэродрома. Впереди посадочная полоса. Отцепка и посадка прошли
штатно.

А все же почему у нас в последнее время стало так много посадок на

площадки? Почему так происходит, в чем причина? В моем случае это желание
научиться тому, что еще не делал, пролететь дальше, пройти маршрут длиннее. В
случае с Антоном причина та же. Он вообще фанатично штурмует высоты
планерного мастерства, да и другие ребята пытались освоить что-то новое. Значит
среди наших планеристов уже сформировалась, какая-то «критическая масса»,
которая ищет пути к совершенствованию самих себя, своих навыков и опыта. Так
это же хорошо! Так значит скоро появятся конкуренты у признанных планерных
«гуру».
Готовьтесь. Мы скоро придем!

Ленинградская область, СНТ «Марс», июль 2019 года.

70
 Flug in den Bergen
(полет в горах)

Желание летать в горах зрело давно и как заноза сидело внутри и ждало
своего часа. Не в силах противостоять такому соблазну я частенько смотрел ролики
в You Tube и этим только усугублял свое состояние. Из года в год поездка все как-
то не складывалась. Причин тому было огромное множество, все они, как это
бывает были важнее мечты и до организации такого мероприятия просто руки не
доходили. Но вот в один из долгих зимних вечеров новогодних каникул я «серфил»
в интернете и попал на сайт австрийского планерного клуба в небольшом городке
Feldkirchen. Фото и видео, размещенные там всколыхнули во мне с новой силой уже
несколько притупившуюся тоску о полетах в Альпах и я решил, уж в этом году точно,
наперекор всему, я поеду в горы!
Маленький австрийский городок и его планерный клуб мне так понравились,
что я больше ничего и не искал. На мое письмо достаточно оперативно ответил
некто Martin, скорее всего руководитель этого планерного клуба. Кратко рассказал
об условиях, порядке и принятых у них правилах. Если в двух словах, то все просто.
Предупреди за 2 недели. Приезжай, плати и лети. В смысле лети с инструктором, а
на самостоятельный полет я и не претендовал. Соваться в горы без подготовки это
наверно неправильно. Так, что летать придется, как обычному покатушнику. Их
цены, как потом оказалось тоже были сравнительно гуманными.

71
 Шло время и как-то одно к одному постепенно сложился маршрут, который
удовлетворял запросы всей моей семьи и мои потребности в частности. После
полетов в австрийских Альпах, как нельзя кстати был «овощной» отдых на берегу
Адриатики недалеко от Венеции. На том и порешили – едем в горы полетать, а
потом на море брюшко на солнышке погреть.
Зима кончилась, весна пролетела, лето перевалило во вторую половину.
Настало время поездки.
Рано утром в Питере мы полусонные погрузились в микроавтобусик и он
бодренько помчал нас к границе с Финляндией. Короткий ночной отдых перед
поездкой в полтора часа не способствовал бодрости духа и адекватному
восприятию действительности и как только мы почувствовали под собой приятную
мягкость сидений, то разом все «выключились». Все происходило, как в каком-то
стремительном полусне. Вот мы выехали на шоссе, веки опустились и меня сковал
липкий сон. Вот я стою перед окошечком, за которым женщина в форме российской
таможни честно пытается найти, что-то общее между фотографией в паспорте и
моей опухшей от сна физиономией. Вот тоже самое пытается сделать финский
таможенник и кажется с тем же результатом. Вот я качу чемодан на колесиках в
здание аэропорта Хельсинки. Вот мой маленький «электрический» сынок ставит на
уши пассажиров в зале ожидания вылета, а моя супруга безуспешно пытается
призвать его к порядку. Отчаявшись сделать это, она вручает его мне. Мы с ним
нашли общую тему – авиация. Я сделал бумажный самолетик и показал Артему,
как его нужно запускать. После того, как эта неказистая, бумажная игрушка
совершила достаточно длительный и плавный полет на другой конец зала у сына
округлились глаза от удивления. И не только у него одного. Истомленные
ожиданием пассажиры тоже чрезвычайно обрадовались такой возможности
немного развлечься. Буквально через пару минут все присутствующие с большим
удовольствием пуляли самолетик друг другу, а обрадованный таким оборотом
событий Артем носился между рядами умножая своими веселыми воплями
всеобщий хаос и радостное настроение. Жители страны Suomi очень любят детей,
не говоря уже о присутствовавших здесь быстрых на подъем итальянцах и
маленьких китайцах, которые сразу же защелкали своими маленькими
фотоаппаратиками. Мой сын был доволен тем, что именно он находится в центре
внимания всех этих взрослых дядей и тетей и упивался общением с благодарной
публикой. Усилия моей половины по наведению порядка принесли абсолютно
неожиданные плоды.
Наконец мы погрузились в самолет. «Boeing» разбежавшись мягко
оторвался от полосы и взял курс на Венецию. Это был второй пункт нашего пути.
Почти три часа полета пролетели достаточно быстро. Артем после
недавней беготни в аэропорту заснул, жена, пользуясь этим обстоятельством,
быстренько сделала тоже самое, дочь погрузилась в планшет, а мне не спалось.
Кое-как я скрашивал свое существование предлагаемой газировкой, неинтересным
рекламным журналом и созерцанием скандинавской красоты стюардесс. Вскоре из
динамика послышалась скороговорка пилота на английском, затем на финском и
мы приступили к снижению. Красивый разворот над Венецианской лагуной для
захода в аэропорт Марко Поло был жемчужиной этого полета. Зеленая вода

72
прекрасно гармонировала с островным городом. Оранжево-красные черепичные
крыши окаймляли берега каналов, шпили многочисленных церквей виднелись
везде в огромном количестве. В какой-то момент опущенное правое крыло
нацелилось в центр города и я узнал площадь Сан Марко. Я никогда раньше не
видел эту площадь разве, что по телевизору, но сразу ее узнал. Сверху она
казалась совсем небольшой, однако огромное количество туристов, заполнивших
её поражало. Мы продолжили заход и через пару минут плавно коснулись полосы.
Вопреки заведенной в России традиции аплодисментов благодарности не
последовало. Большинство пассажиров скорее всего понимали, что посадка, как и
другие фазы полета уже не является плодом профессионального мастерства
пилотов. Трудяга компьютер сделал все за них, а аплодировать железяке все-таки,
как-то не принято.
Тридцатиградусная жара встретила на выходе из самолета, окутала теплым
воздухом Италии, насыщенная энергией атмосфера стала впитываться во всех нас,
отчего итальянцы загалдели еще громче, стайки китайцев начали шастать под
ногами еще быстрее и еще ожесточеннее щелкать во все стороны
фотоаппаратами. Скандинавы заулыбались. Часа полтора у нас ушло на поиск
офиса где планировалось взять автомобиль в аренду. Он оказался в ближайшем к
аэропорту городке, что примерно в 3-4 километрах. Владельцев пункта аренды это
обстоятельство нисколько не смущало и в рекламе они смело указали место –
аэропорт Марко Поло. Подумаешь какая мелочь! Итальянцы искренне уверены, что
прогуляться минут сорок с чемоданами по жаре для туристов сущее наслаждение.
Стоит ли на этом заострять свое внимание? Наверно предполагалось, что не
сходящая с лица менеджера по аренде автомобилей улыбка должна была
полностью компенсировать возникшие трудности.
После непродолжительной процедуры оформления документов наш
«заводной» Fiat резво летел по шоссе, унося нас к конечной цели нашего
путешествия австрийским Альпам. Стремительно смеркалось. Дорога была
прекрасной, скорость не ощущалась, красивый закат завораживал и мы
блаженствовали. Периодически встречались участки ремонта дороги и
приходилось снижать скорость с привычных 130 до 80. Это напоминало гонки
улиток. Перед каждым таким участком стояли интересные знаки ограничения
скорости. И 60 и 80. Моя супруга, а по совместительству штурман с большим
опытом заграничных автомобильных поездок, надежная как скала и невозмутимая
в сложных ситуациях, по-своему истолковала их смысл. «Вообще то у нас тут 60,
но если очень хочется, то можно и 80».
Путешествие по Италии достаточно замысловатая вещь. Автобус, в
котором ты едешь может заложить весьма продолжительную петлю в самой
неожиданной точке своего маршрута и объехав несколько кварталов вернутся на
ту же дорогу и к тому же месту с которого ушел на эту петлю. И как ни в чем не
бывало продолжит движение. Платные дороги тоже преподнесли нам сюрприз. На
одном из пунктов оплаты, рассчитавшись за пройденный участок дороги мы, поехав
по знакам опять вернулись к этому же пункту оплаты. Получив жетон на следующий
участок, мы проехались еще километров 15, оплатили и этот участок, взяли новый
жетон, а через некоторое время поняли, что едем по той же дороге только в

73
обратном направлении. Опять проехали 15 километров, опять оплатили и только
тогда удовлетворенная Италия отпустила нас в Австрию. Суммы конечно были
незначительными, но такой подход к предоставлению дорожных услуг заставляет
задуматься над тем, что жители этой страны бескорыстно любят денежные знаки и
для выманивания их у туристов готовы придумывать различные
головокружительные схемы, лишь бы заставить заветные бумажки перекочевать из
карманов и кошельков гостей в свои карманы и кармашки. Такая загогулина в пути
стоила нам минут сорок драгоценного времени. Темнота уже совсем сгустилась.
Мы уже были в предгорьях Альп. Справа и слева от дороги темные горы
становились все выше и выше, а небо между ними угадывалось по огромным
южным звездам, висящим неподвижно и почти совсем не мигающим. Чем выше мы
поднимались, тем звезды становились все больше и ярче. Горные хребты по обе
стороны дороги становились все выше, а полоска неба сужалась. Все это
напоминало пасть огромного чудовища в которую мы медленно и неотвратимо
втягивались. Затем начались длинные туннели внутри гор и это совсем уж стало
походить на путешествие в потрохах этого самого чудовища. Тоннелей было
огромное количество. Порой мы выезжали из одного и сразу же въезжали в
следующий. Так продолжалось еще около часа и в конце концов пройдя все
внутренности этого громадного чудовища, мы выскочили сами понимаете через что
на узкий серпантин горных дорог. Навигатор говорил нам, что осталось уже
немного.
Ранний утренний подъем, длительный перелет и 300 километровая дорога
от Венеции до Австрии окончательно утомили нас. Остаток пути давался нелегко.
У самой цели нашего путешествия мы въехали в населенный пункт с глубоко
символичным названием «Seebacher». Да к этому времени мы действительно были
очень сильно зеебахер.
Ближе к полуночи, мы въезжаем в нашу долгожданную деревеньку
«васистдасовку» с австрийским названием «Gnesau». Аккуратный двухэтажный
домик и его радушная хозяйка Ирена – женщина бальзаковского возраста
встречают нас. Размещаемся и устраиваемся на ночлег. Сил хватает только на то,
чтобы принести вещи из машины, совершить вечерний туалет и приняв горизонталь
на кровати закрыть глаза. Все охи, ахи и восхищения отложены на утро.
А утро было восхитительным. Медленно просыпаясь я открыл глаза и не
торопясь оглядел комнату. Наша спальня была без изысков и в этом состояла ее
прелесть. Деревянный, дощатый потолок и грубо тесаные балки перекрытий были
покрашены белой матовой краской, напоминающей побелку, и на нем играли
солнечные зайчики. Одну из стен занимал длинный деревянный шкаф для вещей.
По обе стороны наших уютно скрипучих кроватей были небольшие тумбочки,
накрытые вязаными ажурными салфетками, на которых стояли маленькие лампы-
ночнички с такими же милыми абажурчиками. В углу, завершая незатейливый,
деревенский ансамбль стояла укрытая деревянным полукруглым чехлом, швейная
машинка с ножным приводом. Завитки массивной чугунной подставки очень хорошо
сочетались с белой, вязаной салфеткой, лежавшей сверху. Все напоминало
далекие пятидесятые годы прошлого века. Но было организовано не рукой

74
дизайнера, а стараниями обычных жителей этих мест из того, что имелось под
рукой. И это еще больше добавляло очарования.
А за окном были Альпы! Зеленые холмы горного хребта, освещенного
солнцем прекрасно сочетались с яркой голубизной неба и белыми облаками. Не в
силах лежать я выскочил на террасу и картина мира значительно расширилась.
Наше раннее утро для жителей Gnesau уже было серединой рабочего дня. Изредка
по дороге деловито сновали автомобили, на склонах паслись коровы, кто-то стриг
траву на обочине, в общем жизнь шла своим чередом. Все что было вокруг утопало
в цветах. Они были на клумбах перед домами, в горшках на окнах, в цветочных
ящиках на перилах балконов и террас, в висящих кашпо, вдоль дорог и на
маленькой городской площади. Куда бы я ни смотрел везде были цветы. Всю эту
красоту приятно дополнял запах чистого горного воздуха.
Этот день мы посвятили осмотру окрестностей и местных
достопримечательностей. Побывали в соседнем городке Feldkirchen, где
размещается планерный клуб, съездили полюбоваться красивейшим озером
Ossiacher-See, немного закупились в местном супермаркете, чтоб было чем
скоротать вечерок. Финалом этого дня была неспешная прогулка по Gnesau и
любование окружающим ландшафтом. В конце прогулки заглянули в очень
чистенький и аккуратненький ресторанчик, где улыбчивый хозяин налил нам
местного пива, «а дитям подал мороженого». В прекрасном расположении духа мы
добрели домой. Остаток вечера я скоротал за болтовней с хозяйкой Иреной о том,
о сем. Наслаждался тем, что меня действительно понимают и я через пень колоду
могу уяснить что же мне хотят сказать. А мой немецкий достаточно хорош, чтоб в
этой стране добраться туда куда мне надо, не помереть с голоду и когда нахлынет
вдохновение после пропущенного бокальчика потрепаться по душам с жителями
этих мест на тему: ты меня уважаешь?
И день прошел.
День следующий. 9 утра. Не спится. Ну как можно спать если в 13 часов
меня ждут на аэродроме? И хотя до него ехать всего 20 минут все равно
поторопиться не помешает. Душевно попрощавшись с хозяйкой, мы двинулись в
путь. Уже на подъезде к Flugplatz (дословно – лётная площадка) мы заметили в
начале полосы 2 планера в готовности к взлету. У одноэтажного здания аэроклуба
я припарковал машину и направился навстречу с австрийскими коллегами. Первой,
кого я встретил была пожилая, энергичная дама, которая вопросительно, но
доброжелательно взглянула на меня. Я сказал, что ищу Мартина, с которым мы
должны в 13 часов лететь.
А!!! Сэргэй? Это было единственное слово, которое она произнесла на
русском. Далее последовала длинная, эмоциональная речь на немецком из
которой я уяснил только процентов 10. Но этого было достаточно, чтобы понять,
что Мартина не будет, а вместо него я полечу с другим пилотом. Вскоре появился
мужчина немного старше меня, радушно протянул руку и мы познакомились.
Конрад – представился он. Конрад? Значит по-нашему Кондрат – подумал я. Имя
редкое.

75
 Конрад-Кондрат поинтересовался, что я из себя представляю, как
планерист, и как хочу летать. Поняв, что в горах я буду летать впервые и без
инструктора понятное дело не обойтись сказал, чтоб я немного подождал им нужно
подготовить планер. Какой? - вырвалось у меня. Аркус – буднично произнес Конрад.
Аркус и без меня? Такое невозможно пропустить. Я быстренько напросился в
помощники. Конрад нисколько не сопротивлялся, а похоже был только рад случаю
продемонстрировать их клубное сокровище, да и другие планера тоже. Я пошел с
ним в ангар. По дороге стремясь показать, что я не случайный в планеризме
человек я показал новому коллеге некоторые фото из своей планерной жизни,
рассказал сколько лет летаю и какой имею налет. Конрад внимательно выслушал
и в свою очередь сказал, что сам летает где-то с середины семидесятых и налет у
него уже более 4000 часов. Ого, вернее ого-го! Про себя подумал я. Это же в десять
раз больше чем у меня… Цифра впечатляла.
Сказать, что в ангаре были чистота и порядок, это значит обойти вопрос
молчанием и оскорбить всех своим безразличием. Место хранения планеров и
самолетов было торжеством немецкой, вернее австрийской педантичности
многократно помноженной на строжайшие правила содержания и хранения
авиатехники. Бетонный пол напоминал хорошо залитый ледовый каток и в нем, как
в зеркале отражались крылья и фюзеляжи ухоженных летательных аппаратов.
Некоторые планеры были подвешены под крышей в специальных люльках. Все
заботливо укрыто светлыми чехлами. Шкафы, расположенные по боковой стене
вмещали в себя различные инструменты.

Техника самая разнообразная.

Двухместный металлический L-23
Super Blanik демонстрировал блеск
своих крашеных белых крыльев.
Рядышком примостился одноместный
L-33 Solo. Поодаль стояли
зачехленными парочка LS-4 и
преклонного возраста LS-1, но в
прекрасном состоянии. Под крышей
висел старенький учебный ASK-13 с
матовой полотняной обшивкой и его
более современный собрат ASK-21. По левой стене расположился красавец Duo
76
Diskus. Ну а центр экспозиции по праву принадлежал великолепному Arkus-М с
характерным изгибами его 23-х метровых изящных крыльев. Примерно треть
ангара была отдана самолетам. 2-х местный углепластиковый Pipistrel Virus и еще
какие-то «стеклянные» небольшие самолетики числом 2 штуки. Очень эффектно
смотрелся старенький пилотажный и очень опрятный бипланчик с полотняно-
фанерной обшивкой. Под некапотированный, звездообразный мотор заботливо
была поставлена жестянка для капающего масла. В кабине на ручке управления
висел кожаный ретро шлем со стеклянными угловатыми очками. Для полноты
картины не хватало только пилота с длинным развевающимся шарфом. Как потом
выяснилось примерно из трех десятков летательных аппаратов, хранящихся в двух
ангарах одиннадцать планеров и четыре самолета были клубными. Неплохой флот
для планерного клуба. Остальные принадлежали частным пилотам.
Конрад вместе с помощником стал готовить Аркус к вылету. Я как мог
помогал, хотя лучше бы не мешал. «Готовить» это громко сказано. Просто сняли
чехлы, проверили наличие парашютов в кабине и стали осторожно выкатываться
из ангара. Как только планер оказался на площадке перед ангаром к нам подъехал
маленький «ситроенчик» без верха и потянул планер на старт. Наверно для клуба
каждый вылет Аркуса это не рядовое событие. К нам было приковано внимание
всех присутствующих на аэродроме.

На старте я угнездился на
переднем месте, пристегнул лежавший
подо мной парашют и стал во все
стороны излучать восторг и
удовольствие. Инструктор занял место
сзади. Он достаточно скупо
проинформировал меня об
особенностях аэродрома и нашего
маршрута. Как ни странно, я понял все
несмотря на то, что информация
излагалась скороговоркой. Когда речь
заходит о специальных авиационных или планерных вещах пилоты разных стран
без особых трудностей понимают друг друга. Подрулил буксировщик –
очаровательный головастик Robin DR 400 c характерно отогнутыми к верху
законцовками крыльев. Нас подцепили фалом и начался разбег. Взлетал
естественно Конрад. У меня не хватило наглости предложить свои услуги. Во-
первых из опасения, что не смогу сразу справиться с планером открытого класса и
такого размаха крыльев, а во вторых стоимость такого аппарата даже учитывая его
возраст в 12 лет все равно представляет внушительную сумму намного более 200
тысяч «ойро», как говорят австрийцы. Так, что разумнее было не соваться.

Буксировщик потянул, зеленая трава взлетной полосы понеслась нам

навстречу и вскоре планер послушно и мягко оторвался и полетел в метре над
землей. Очень слабый ветер был почти по полосе. Robin немного помедлив тоже
оторвался, мы сначала разогнались, а потом неспешно начали набор высоты. Мне

77
показалось, что для его 180 лошадиных сил этот планер был все же тяжеловат. Не
более 2 метров в секунду мы набирали высоту и двигались к точке отцепки.
Я не выдержал. «Konrad, bitte darf ich fligen?» (можно я полечу?)
«Bitte Sergei» - доброжелательно ответил Конрад.
Свершилось! Я пилотирую
планер в Альпах! Я взял ручку и с
удивлением ощутил какая она легкая.
Её можно двигать даже пальцами. Но у
всего положительного есть и
отрицательные стороны. Аркус
слушаться ручки не хотел. Вернее он
слушался, но с таким большим
запозданием, и сначала показалось,
что он просто игнорирует меня.
Реакция в сравнении с планерами
стандартного класса была сильно
запоздалой. Инертность была очень значительной. Аркус уже готов был выйти из
повиновения, но я стал больше чем обычно давать педали и дело наладилось.
Реакция на педали была очень даже ощутимой. Он меня слушается! Такой большой
и слушается такого маленького меня! После небольшого болтания туда-сюда я
пристроился в хвост буксировщику и мы продолжили набор высоты.
Konrad ich fliege! Ich fliege in den Bergen!» (Я лечу! Я лечу в горах!) - истошно
заверещал я.
«Ja» (да) - невозмутимо ответил Конрад. Для него такие восторги его
работа.
Вскоре что-то прошипело радио, буксировщик качнул крыльями и мы
отцепились. Это был поток. Я встал в спираль и конечно же не в ту сторону. Мы
вывалились из потока. На следующем витке я заложил спираль в другую сторону,
немного почувствовался подъем, но как-то не особенно резво. Увидев мое
замешательство Конрад несколькими короткими движения помог отцентроваться.
И поперло! Вариометр стал показывать 3-4 метра в секунду. Очень хорошо. Этот
поток был недалеко от склона горы и можно было очень наглядно наблюдать, как
быстро склон уходит вниз. Это впечатляло. На равнине подъем менее ощутим
потому, что не видишь относительно чего поднимаешься. Я взглянул вверх, ожидая
увидеть мощное кучевое облако. Вместо него там виднелись какие-то несерьезные
белесые лохмотья, но мы уверенно поднимались. И вот мы на уровне вершины
горы. Стало видно, что на самой её верхушке, как кратер располагается карьер и
внутри этой воронки деловито копошится всякая горнодобывающая техника,
создавая клубы пыли. Эта пыль постепенно поднимаясь вытягивалась в длинные
струи, уходившие ввысь. Ого! Так это же мощный термик, - подумал я. Еще немного
покрутившись в своем потоке я перепрыгнул на верхушку горы и оседлал этот
немного пыльный лифт. Подъем был отменный. Вскоре над головой опять
появились туманные лохмотья зарождающегося нового облака. Я достиг его и стал
забавляться тем, что на каждом витке протыкал этот туманный сгусток насквозь и
вылетал с другой стороны. Видимость на некоторое время полностью исчезала, а

78
когда она вновь появлялась, то нас опять окружали прекрасные горные пейзажи.
Такие прятки доставляли кучу удовольствия. Когда было набрано более 2000
метров Конрад решил, что необходимо показать мне местные
достопримечательности.
Мы взяли курс на запад. Внизу расстилалась огромная горная страна с
пиками горных вершин, хребтами, большими и маленькими зелено-голубыми
озерами, серпантином дорог, маленькими деревушками и городками,
приютившимися в долинах и на склонах. Ветер почти отсутствовал и планер
равномерно двигался среди этой красоты.
Наконец мы прилетели к какой-то неприметной горе. Она была абсолютно
лысая. Деревья остались значительно ниже по склону, а «лысина» этой горы уже
принадлежала к другой климатической зоне – альпийским лугам. К её вершине на
которой стоял высокий крест вела извилистая тропинка. По тропинке цепочкой
поднимались увешанные всякими альпинистскими приспособами люди. Понятно.
Альпинисты на пределе сил покоряют очередную вершину. Мы прошлись над ними
по-ниже и ребята приветственно помахали нам рукой. Молодцы, железные ребята!
Таким покоряются горы. Вариометр проснулся и заверещал на высокой ноте. Поток!
Отлично! Набираем. Набрав 300 – 400 метров планер сровнялся с вершиной и стал
подниматься дальше. И каково же было наше удивление, когда на обратной
стороне горы, за вершиной показалось стадо мирно пасущихся коров. Без
альпенштоков, веревок и всяких шипованных ботинок они неведомым образом
забрались сюда и мирно пощипывали травку, а некоторые уже изрядно
насытившись лежали на боку и философски поглядывали вниз на
приближающуюся группу людей. Как они попадают на такую высоту, которую люди
штурмуют с величайшим напряжением сил? Да еще наверно и каждый день.
Осталось загадкой. После непродолжительного набора путь был продолжен.
А погода вокруг стояла просто никудышняя. Из-за отсутствия ветра
динамических потоков не было. Верхний ярус облаков наглухо закрыл солнце и
прогрев был весьма незначительный. Следовательно ожидать хороших термиков
не стоило. Но они были! Конрад искал их и находил с завидной регулярностью. Не
скупясь отдавал мне, ну а я частенько из них вываливался. И все повторялось
снова. Скорее всего горные потоки все же чем-то отличаются от равнинных и так
сказать «виртуальная картинка» потока, которая складывалась у меня в голове, не
соответствовала действительности. И я раз за разом их терял. В результате такой
бестолковщины мы потратили много времени, не смогли подняться и скажем так
попали в «затруднительное положение».
Полет с инструктором, тем более не учебный, а прогулочный сильно
расслабляет. Он не предполагает мыслительного процесса у пассажира. Только
получение удовольствия. Ну я естественно и не напрягался. Анализ обстановки и
выработка решений в моей голове прекратились и я полностью положился на
старшего в кабине. Вершины горных хребтов быстро росли, а мы болтались где-то
на середине склона. Конрад предпринимал отчаянные попытки найти термик и
выбраться вверх. Все, что он находил было слабеньким и хороший подъем не
получался. Я на всякий случай молчал и внимательно слушал пыхтение сзади.
Инструктор тоже не проронил ни слова, а сосредоточился на поиске хорошего

79
лифта. Вскоре его усилия увенчались успехом. Сначала робкие, но стабильные
полметра-метр, затем 2 и 3 метра в секунду с забросами до 5 достаточно быстро
вынесли планер на три тысячи метров. Я осмелел и пользуясь любезностью своего
учителя взял управление. 3000 метров при качестве 53 позволили бы нам пару раз
слетать на аэродром и обратно. Поэтому весь оставшийся маршрут Конрад
работал экскурсоводом, подробно рассказывая о том, что находится справа и
слева, впереди и под нами. Рядом с нами был один из самых больших хребтов, а
за ним самое красивое в этой части Австрии озеро - Ossiacher-See. То, которое мы
видели в первый день своего пребывания. Любопытно было взглянуть на него
сверху. Поэтому я направил планер поперек хребта, за которым оно виднелось.
Высоты было более чем достаточно, чтоб его перескочить и поэтому я позволил
себе держать скорость побольше 160-180. Несмотря на это шумность в кабине
увеличилась незначительно и можно было разговаривать не повышая голоса.
Хребет достаточно быстро приближался. Под нами промелькнули вершины и
открылся прекрасный вид на вытянутый водоем бирюзового цвета. Этот цвет был
настолько ярким и насыщенным, что создавалось впечатление
«неестественности». Как будто художник случайно среди сочной зелени горных
лесов расплескал люминесцентную ярко-зеленую краску. Вода почему-то не
казалась прозрачной. На поверхности воды белыми черточками обозначились
несколько катеров и яхт с треугольным парусом. За некоторыми из них тянулись
пенные следы. По берегам расположились многочисленные отели, гостевые дома,
кафе и пивнушки. У самого берега пляжи и развлекательные аттракционы.
Я заложил длинный и плавный, правый вираж и мы стали приближаться к
главной вершине этого хребта. Она называлась Feuerberg (огненная гора). Её
вершину, как и положено покрывали альпийские луга. Хвойные леса уже не могли
противостоять такой высоте. Инструктор рассказывал мне что-то по-немецки про
эту гору. Я плохо его понимая всматривался в вершину и пытался разглядеть, что
же там располагается. Вдруг сильный удар снизу потряс весь наш планер и мы
подлетели на несколько метров вверх. Удар был настолько внезапным и жестким,
что телефон, который я держал в левой руке и снимал происходящее описав
замысловатую траекторию шлепнулся где-то у меня в ногах. Очки подпрыгнули и
очутились под носом. Коробочка FLARM, плохо закрепленная скотчем на правом
борту, сорвалась с места и описав дугу по верхней части фонаря нашла себе новое
пристанище на левом борту.
Normal! Normal! Das ist Normal. Поспешили заверить меня сзади.
Ого! Такая оплеуха и это нормально? Я уже грешным делом стал искать
взглядом кольцо парашюта и замки сброса фонаря. А это все оказывается в
порядке вещей. Не стоит обращать внимания. Как потом объяснил мне Конрад это
был сдвиг ветра. Поэтому и получилось такое неудобство.
За всей этой суматохой я и не заметил, как мы приблизились к вершине. На
ней размещался шикарный городок для горнолыжников. Шале, террасы и бассейн
гармонично вписывались в окружающий ландшафт. Рядом протянулись линии
горнолыжных подъемников. Зимой в этом развлекательном центре собираются
лыжники, а сейчас на склонах я приметил людей с моделями планеров и
самолетов. Авиамоделисты собрались полетать в динамических потоках, хотя

80
сегодняшний день этому не способствовал. На самом пике горы обосновались две
обсерватории. Со слов моего экскурсовода одна для наблюдения за солнцем,
вторая за звездами.
Я развернулся и направился в сторону нашего Flugplatz (аэродрома).
Плавно снижаясь мы шли в межгорье над озером. Скоро внизу проплыла наша
посадочная площадка. Излишек высоты сбросили совершив пару широких кругов.
Выпускать интерцепторы не хотелось, вокруг было так красиво, да и когда еще
представится возможность вновь управлять таким красавцем, как Аркус. Это
действительно суперлайнер среди всех планеров.
Заход на посадку совершался со стороны Feldkirchen(а). Четвертый
разворот был прямо над центром городка. Мы шли очень низко над оранжевыми
черепичными крышами, а планер все летел и летел почти не снижаясь. На малой
высоте очень хорошо чувствуется великолепное аэродинамическое качество этого
аппарата. Посадка почему-то получилась весьма грубой. По инерции мы
докатились до ворот ангара. Открылся фонарь и я понял, что нахожусь несколько
в шоковом состоянии, похожем на легкую контузию. Впечатления, обрушившиеся
на меня во время полета были настолько сильными и яркими, что привели меня в
некоторое сумбурное состояние духа. И это мягко сказано. Все мы помним, что с
нами творилось после первого самостоятельного вылета. Полнейшее смятение
чувств и реальное понимание того, что ты уже что-то в этом деле смог – слетал
один, но тебе еще многому необходимо научиться, и твой сегодняшний маленький
подвиг, как капля в море, как планер в бескрайнем небе. Игрушка стихии. Но если
освоить всю науку безмоторного летания, то он станет твоим инструментом для
покорения этой стихии.

И я сегодня ненадолго
приподнялся на следующую ступеньку
и заглянул в эту новую для себя страну
горных полетов. И понял, все что я
умею, чему научился это лишь основа,
так сказать базовый лагерь, с которого
можно начать штурм новых вершин.

Очередной виток спирали

закончен, и ты начинаешь новый виток.
Подъем не должен прекращаться.

Венеция, Коваллино-Трепорти, август 2019 год.

81
 Светлая грусть.
Как прекрасны планера на гриде, выстроившиеся в очередь за счастьем!
Как приятен всплеск адреналина, когда ты не торопясь одеваешь парашют,
устраиваешься поудобнее в кабине, застегиваешь ремни и проверяешь связь.
Даже если это делается не в первый, а в сотый и тысячный раз все равно
сердце ускоряет свой ритм, внутри появляется приятное
беспокойство и волнение.
Я еду. Еду в машине. И еду я не куда-нибудь, а откуда-то. Я еду с
аэродрома. Я покидаю место притяжения и положительных эмоций. Место где
гнездится и летает наша стая, к которому стремился и приезжал весь лётный сезон.
Оно как аномальная зона где свершается единственное и самое главное желание
летать. К нему привыкаешь, привязываешься и становишься сильно зависимым.
Поэтому аэродром является точкой отсчета. Либо ты приближаешься к нему, либо
удаляешься. Сейчас я от него удаляюсь. Этот путь домой в сотню с небольшим
километров бывает разным, но как правило неспешным и задумчивым.
Размышления роятся в голове. Они касаются конечно же моих полетов, полетов
моих друзей и вообще всего того, что творилось на аэродроме в прошедшем
сезоне. В выходные или будни, а в этом году и в дни самоизоляции.

В разное время
воспоминания разные. В начале
планерного сезона это
приятные и восторженные
мысли. Ведь как летали! Кромка
высоченная, до 3 километров,
ослепительно белые облака
уходят своими вершинами
почти в стратосферу, потоки
стремительные, скорости
высокие и все достижимо. Ведь
это май! Возрождение природы
после зимней ледяной
скованности, буйство
атмосферы, неотвратимое
наступление лета. Зелень
листьев, вырвавшихся на волю
из набухших почек. Каждый
новый день, превращает
деревья и кустарник в
изумрудные джунгли. Небо
приобретает все более глубокий
голубой цвет. На поле рядом с
аэродромом важно
расхаживают недавно
прилетевшие аисты, а над ними,
расправив крылья набирают

82
высоту в приземных потоках одиночки орлы. Поздняя весна – самое любимое
всеми планеристами время года. Время нерастраченной энергии, наполеоновских
планов и прекрасной парящей погоды. Впереди только лето и полеты, полеты,
полеты. Азартные гонки для особо буйных и неспешные воздушные прогулки в
полной гармонии с бесконечностью шестого океана для тех, кто уже везде успел,
не хочет торопиться и желает посмотреть на весь этот мир с высоты птичьего
полета. Первые робкие пробы сил и буря эмоций у начинающих осваивать
искусство летания без мотора и конечно же шок и трепет тех, кто отправляется в
свой первый самостоятельный. Это конец мая…
А сейчас начало сентября, начало осени. К мокрому асфальту загородной
дороги уже прилипли первые желтые листья – предвестники, вступающего в свои
права холодного периода года. Лужи с шипением разлетаются грязными брызгами
под колесами автомобиля. На лобовом стекле множатся капли противного, мелкого
дождичка и объединяясь в ручейки, вопреки силе тяжести текут вверх. Эти
капельки, как слезы облаков, убивающихся над своим великим горем, которое
наступает каждый год. Им предстоит на долгих полгода сменить свой белый и
пушистый летний наряд на серую осенне-зимнюю паранджу, переименоваться в
тучи и спуститься с голубого неба почти до самой земли. Небоскребы Питера,
шпили Петропавловки и Адмиралтейства будут нещадно царапать их, а
порывистые ветры с Балтики рвать на части.
Шесть часов вечера. День скоро закончится. Вечерний промозглый мрак не
торопясь выползает из всех темных щелей и закоулков. Смеркается.
А начинался сегодняшний день весьма и весьма многообещающе.
Подтверждался вчерашний оптимистичный прогноз небесной канцелярии.
Проснувшись пораньше я первым делом выскочил на балкон, чтоб глянуть в небо.
И убедился, что метеорологи не передумали, как это в последнее время частенько
бывает и решили-таки включить сегодня хорошую погоду. Над городом на большой
высоте еще висело «одеяло» ночных туч, но оно медленно сползало к востоку
обнажая прохладную землю и подставляя ее под теплые лучи набирающего силу
солнца. Вся западная половина неба быстро наполнялась чистой голубизной, а
далеко за Кронштадтом, почти на горизонте, уже стали появляться первые вспышки
кучевой облачности. Причём некоторые из них достаточно высоко выстреливали
вверх своими шапками, что тоже внушало оптимизм.
Есть! – вырвалось у меня. Есть кучёвка!
На цыпочках, осторожно, чтоб не дай Бог не разбудить домочадцев я
прокрался с балкона в спальню и сходу смахнув что-то с подоконника устремился
в гостиную собираться на аэродром. Грохот упавшего «чего-то» все-таки всех
разбудил и мне вслед послышалось недовольное бурчание.
Сборы были недолгими. Поездка тоже. По дороге я смог наблюдать
постепенное превращение утреннего тумана в лохматые сгустки, отдаленно
напоминающие облака и затем с поднятием этих лохматостей выше состоялось
образование почти полноценной кучевой облачности. Правда достаточно низкая и
нечёткая нижняя кромка этих формирований говорила не о самых сильных потоках
и даже об их отсутствии, но надежда на лучшее – великая сила. Она может

83
приукрасить любую реальность, даже самую неблагоприятную. Поэтому вперед и
только вперед!
Прибыв на аэродром, я обнаружил в ангаре нашего буксировщика
Виктора, в авиационно-технической тоске, неспешно ковыряющегося с
самолетными железками. Это его любимое состояние и занятие, а ангар скорее
всего самое желанное место на земле – храм ремонтно-восстановительной мысли
и действа. Все ключи, отвертки и самого замысловатого вида стальные загогулины,
приборы, трубки и другие прибамбасы хранятся в строгом, только ему одному
понятном порядке, иногда напоминающем первобытный хаос, но в идеальном
рабочем состоянии. У стены стоит прекрасно окрашенный фюзеляж его очередного
пациента – Як-12, которого Виктор постепенно выводит из состояния ржавой комы
и вдыхает в него новую жизнь.
Привет! Ну что Витя, летаем сегодня? – спросил я.
Сколько вас? – вместо здрасьте пробурчал он себе под нос .
Трое – сказал я минимально допустимое количество.
Во время небольшой паузы Виктор прикинул сможет ли он от нас
отмахнуться. Но по моему решительному виду оценил серьезность намерений этих
троих пернатых и понял, что его планы полностью отдаться работе летят вверх
тормашками и таскать планера все же придется.
Выкатывайте самолет – нехотя согласился буксировщик.
Вскоре самолет уже стоял на площадке перед ангаром, ожидая заправки и
предполетного осмотра, а мы готовили свои планера к вылету.
Все шло своим чередом, за исключением погоды. Несильный ветер дул по
полосе, солнышко все ближе и ближе поднималось к зениту и все бы ничего да вот
не хватало немного мощности нашему сентябрьскому светилу чтобы как следует
прогреть землю и вызвать устойчивые восходящие потоки. Облачка никак не
хотели подниматься выше и приобретать законченный, четкий вид. Пара орлов
настойчиво кружа над лесом изо всех сил пыталась набрать хоть немного высоты.
Все их усилия успеха не имели. В итоге терпение у них лопнуло и плюнув на все
они пошли по своим делам пешком.
Мы смотрели на все это и с надеждой думали, что вот еще полчасика или
часик и все изменится, но время шло, а условия оставляли желать лучшего. Все,
что нужно проверять перед вылетом уже проверено, что не особенно нужно
проверять тоже осмотрено, подкручено и установлено. Но на погоду к сожалению,
это никак не повлияло. Так и не наладилась. А как хотелось напоследок побаловать
себя каким-нибудь ну самым недалеким путешествием к Финскому заливу или Усть-
Луге или еще куда-нибудь. Ощутить пусть и слабые, но такие желанные толчки
снизу и закрутить спираль в наборе высоты. Добраться до нижней кромки облака и
направиться к следующему. Но видать сегодня не судьба. Даже неискушенным
безмоторным летунам понятно, что потоков там наверху не будет.
Лететь или не лететь? Вот в чем вопрос. Если не лететь, то остаться на
земле еще на недельку, до следующих выходных, не торопясь зачехлить планер и
пришвартовать его на стоянке. А если лететь, то скорее всего «по баллистике» -
84
плавно и неотвратимо снижаясь к земле после отцепки. 20 минут и все… Колесо
плавно коснется травы и планер трясясь на неровностях полосы прикатится к
стоянке и опять швартовка, чехлы и прочие хлопоты.
Ну а почему бы и нет? Ведь это целых 20 минут вне земли! 20 минут
прекрасного, ни с чем не сравнимого чувства полета, превращения в птицу и
ощущения расправленных крыльев за спиной. 20 минут в трехмерном мире где
действительно есть верх в виде высокого неба и низ, как глубокая бездна под тобой,
как земля в белёсой дымке тумана, плавно проплывающая под планером. Разве
можно сравнить это с жизнью на поверхности? Простым перемещением по
плоскости вперед-назад, в право и в лево? Наверно нет. Это несравнимые вещи. А
значит нужно лететь. Почти все из нас не раз и не два попадая в такую ситуацию
всегда выбирали лететь, нежели сидеть на земле. Ведь там это вам не тут! Так
гласит древняя как мир хохма и все мы с ней согласны, хотя чтобы объяснить это
не всегда можем найти нужные слова.

Как прекрасны планера на гриде, выстроившиеся в очередь за счастьем!

Как приятен всплеск адреналина, когда ты не торопясь одеваешь парашют перед
вылетом, устраиваешься поудобнее в кабине, застегиваешь ремни и проверяешь
связь. Даже если это делается не в первый, а в сотый и тысячный раз все равно
сердце ускоряет свой ритм, внутри появляется приятное беспокойство и волнение.
Хотя внешне все выглядит спокойно и весело. Если прибавить к этому щекочущие
тебя взгляды не летавших пешеходов и некоторую робость в общении, которую они
нередко испытывают, разговаривая с человеком-птицей, то картина приобретает
законченный вид. Хотя может это просто мое не в меру разыгравшееся
воображение.
Рывок самолета-буксировщика и, как струна натянутый трос выстреливает
планер вперёд. Ускорение вдавливает в ложе, а зеленое поле аэродрома несется
все быстрее и быстрее навстречу. Земля из последних сил старается удержать
тебя, но вот еще пару секунд, еще мгновение и небо привлекает к себе, тряска
прекращается, шум уходит - ты в воздухе. Планер послушен ручке, горизонт
бывший незыблемой твердью становится плавающим и неустойчивым. Это полет.
Полет на планере это такое перемещение разумных белковых тел в
воздушном пространстве, которое не предполагает выбросов продуктов горения в
атмосферу, но способствует выработке у летающих чрезвычайно сильной
зависимости, сродни наркотической. А если часто летать на планере, то это уже
диагноз и звучит он как планеризм. Планеризм достаточно хитромудрый способ
летать, который требует от человека кроме теоретических знаний и практических
навыков управления летательным аппаратом огромного терпения и спокойствия.
85
Представьте себе кота, который часами, замерев у норки мыши терпеливо ожидает
её. Примерно также только у компьютера замирают планеристы в ожидании, когда
же все-таки линии аэрологической диаграммы сложатся соответствующим образом
и возвестят о том, что наконец-то завтра будет парящая погода. Только вот в
отличии от кота ждать приходится не часами, а днями.

Заботливость не менее важная

черта для планериста. Забота о
буксировщике его прямая
обязанность. В день вылета о
буксировщике нужно очень сильно
позаботиться. Вовремя его проснуть,
проследить чтобы он умылся, оделся,
обулся, позавтракал, иногда привести
в чувство после вчерашнего и
отправить заправлять самолет и
готовить его к подъемам. В отличии от
остальной летающей братии мы
сознательно лишили себя мотора и
теперь без «букса» большинству из
нас ну просто никак не взлететь. Взлет
и посадка тоже не как у людей. Вместо
того, чтобы взлетать с устойчивого 3-х
точечного шасси и садиться на него
мы вынуждены балансировать на
одном колесе и причем достаточно
уверенно. Не все, кто это видит
понимают почему мы не падаем. В полете нам нравиться ходить по краю
допустимого и набирать высоту в потоке на скорости близкой к срыву в штопор, а
сам срыв для нас обычное явление, как и полет по маршруту без 100 процентной
гарантии возврата в точку вылета. Найдем потоки на маршруте – вернемся, не
найдем придется искать подходящую площадку и садиться где придется. А полеты
в горах, в динамических потоках? Когда самолетчики узнают об этом у них сразу же
срабатывает известный уловный рефлекс - поднести указательный палец к виску и
покрутить им туда-сюда. Часто можно услышать, что в горы и с мотором сунется не
каждый, а без мотора туда могут лезть только сумасшедшие. А набор в одном
потоке группой планеров? Например, как на соревнованиях высокого уровня, когда
собирается до нескольких десятков парителей. Это вообще взрыв мозга для
любого не привыкшего к таким выходкам самолетного руководителя полетов. А
тишина и шум ветра в полете? Пилоту самолета такая тишина говорит о том, что
произошло самое худшее что могло случиться. И предвещает она самые большие
неприятности, которые с ним могут быть.
А все почему? А потому, скажет какой-нибудь ядовитый авиатор, возможно
по фамилии Печкин, что денег на бензин жалко! Со стороны оно конечно виднее,
но наверно причина все-таки не в этом.

86
 Итак, я еду с аэродрома. В салоне звучит музыка. Сборка самых разных
мелодий и песен, которые мне нравятся от классики в современной обработке и рок
баллад до простенькой попсы и незатейливых частушек. Как такое может
сочетаться? Спросит какой-нибудь ревнитель строгости жанров. А вот может! Что
нравится то и слушаю.
В этом сезоне я попробовал летать под музыку и понял, что полет и музыка
необычайно хорошо сочетаются. Все знают какой приятной становится дальняя
дорога с музыкой, но полет становиться не просто приятным, а восхитительным,
волнующим и поэтичным. Главное, чтобы музыка была любимая. Шум ветра и
переговоры в эфире, звучащие из динамика только добавляют романтики или
некоторой брутальности. Хотя все конечно зависит от ситуации.
Крис Ри начал задушевно хрипеть свою «Road to Hell». Сейчас она звучит
как гимн предстоящему апокалипсису. Ленивые дворники, уставшие наводить
порядок на лобовом стекле только усиливали сходство с клипом, в котором звучит
эта песня. Дорога в ад… Да действительно я сейчас не спеша еду по дороге в
осенне-зимний ад. Сегодняшний дождик его первая, еще совсем слабенькая
весточка. Скоро нам предстоит пройти через грустный ритуал разборки планеров и
постановки их на хранение. Затем начнутся настоящие осенние обложные дожди,
которые сменятся похолоданием, заморозками и первым снегом. Сильные ветра и
морозы заставят людей одеть теплую одежду, ютиться в своих жилищах, греться в
автомобилях и перебежками передвигаться по улице. Ночная темень значительно
потеснит светлый день. Для большинства планеристов начнется великая зимняя
ломка и только самые преданные небу и морозоустойчивые особи нашего племени
рискнут взлетать с заснеженных аэродромов в период короткого дневного
просветления. Остальные будут спасаться в симуляторе Condor, ну а некоторые
счастливчики, сопровождаемые завистливыми взглядами и мыслями собратьев,
отправятся в южное полушарие, в Африку, где в это время будет лето. Все в этом
мире компенсируется чем-нибудь противоположным. Снега России – жарким летом
в ЮАР, удачный и теплый планерный сезон – долгой и суровой зимой.
Совсем по-другому воспринимается Крис Ри в воздухе. Этот певец
невозмутимости, вдохновляет на борьбу с воздушной стихией, сражение с ветрами,
нещадно болтающими и сбивающими с курса планер. В его голосе настойчивость
необходимая для противостояния нисходящим потокам, сила воли, терпение и
спокойствие уверенного в своих силах человека. Все это пригодится, когда
несмотря на трудности полета, необходимо во что бы то ни стало преодолеть
атермичный район, найти поток и все-таки набрать высоту необходимую для
финишного спурта. Под его музыку особенно хорошо удается слалом под облаком
меж свисающих с нижней кромки клочьев тумана. Отдав ручку от себя ты идешь на
хорошей скорости в мощном восходящем потоке, почти касаясь кабиной серой
пелены над головой. Изредка облако-насос пересиливает тебя и всасывает планер
внутрь. И тогда белесая дымка застилает все вокруг, а земля теряется из виду.
Ручку больше от себя, нос наклоняется вниз, свист ветра усиливается и через
мгновенье видимость восстанавливается. Энергичные аккорды увеличивают азарт,
перегрузка растет, ручку в право и с большим креном обходишь лохмотья,
опадающие вниз. Следующие обходишь в глубоком левом вираже и вот уже
впереди край облака. Еще немного ускоряешься в разгоне и прибираешь ручку
слегка на себя. Планер уходит вверх, через секунду видимость пропадает. Я в
87
чреве облака. Пронзаю эту темную муть и с замиранием сердца жду, что кончиться
быстрее скорость или облако. Еще несколько томительных секунд и приходит
понимание, что расчет был верен. Вокруг светлеет, планер на остатках запасенной
энергии вываливается из тумана и зависает в ослепительно-ярком воздушном
пейзаже. Облака вокруг вспыхивают белым, небо сине-голубым, а земля зелёным.
Я торжествую и не менее торжественно слышатся первые аккорды другой мелодии.
Ave Maria величественно звучит в кабине планера делая мир вокруг еще более
бесконечным и пронзительно красивым. Абсолютная умиротворенность и
спокойствие… Созданная гением Шуберта эта музыка рисует хрупкий и в тоже
время необычайно сильный образ Божьей матери. Что может быть беззащитнее
женщины с ребенком на руках? И что может быть сильнее новой жизни, которую
дарует эта женщина? Эту жизнь невозможно остановить, как невозможно
остановить и стремление человека летать. А я ведь один из тех счастливчиков,
которые умеют это делать. Я умею летать…

Следующий пункт
маршрута – Финский залив.
Длинным и широким выступом
Балтики врезается он в сушу в
том месте где Нева встречается
с морем. До берега от нашей
«точки» немного, всего 15 – 20
километров и каждый планерист
считает своим долгом слетать «к
заливу» чтобы полюбоваться
его красотами.
Blue Eyes - мелодично
поет сэр Элтон Джон. Blue Eyes… Эта композиция настолько спокойна и
безмятежна, что прекрасно
ложится на водную гладь,
безупречно сочетается с
бесконечной морской далью. И
хотя мне не очень по душе сам
исполнитель с его сущностью
цвета неба, но ведь как
мерзавец жизнь нашу украшает!
Как поет душевно. Неторопливо
преодолеваю береговую черту и
углубляюсь в море. Сегодня
южный ветер выстроил длинные
гряды облаков далеко уходящие
за пределы суши. Под одной из
таких гряд я и иду. Высота не
падает и остается примерно на 1700 метрах – вполне достаточно для длительной
морской прогулки. Солнечные блестки пляшут на невысоких волнах. Впереди
плывет трудяга контейнеровоз почти черпая бортами и глубоко осев в воду под
88
своим непосильным грузом, за ним элегантный паром Silja Line сверкает надменной
белизной и держит путь в Хельсинки. Еле заметны на поверхности маленькие
лодочки рыбаков. Закладываю длинный и плавный вираж. Нос планера постепенно
разворачивается к западу. Я выбираюсь из-под гряды и солнце заливает своим
ярким светом всю кабину. Слева, уже на достаточном удалении виден берег. Все
же я далеко ушел от него. Некоторое время я иду параллельно берегу до
следующей гряды. Впереди по курсу, на дальнем крае Копорской губы виднеется
установленный на высокой скале маяк, еле различимый с такого расстояния.
Наверно мигает по ночам. Интересно, а в белые ночи тоже мигает? Ведь его почти
не видно. Закладываю еще один неторопливый вираж, встаю под длинную череду
облаков и опираясь на их потоки приближаюсь к берегу. Прекрасная получилась
прогулка. Воздушная морская прогулка.
Я по-прежнему еду с аэродрома и уже проехал почти половину пути. Справа
Кронштадт, впереди, за мелководьем Финского залива тонкой песчаной полоской
проступает побережье. Пляжи, дюны, сосны. Высотки Сестрорецка,
выглядывающие из лесного массива. Пасмурная осенняя погода вносит свои
коррективы в этот курортный пейзаж. Пляжи пустынные, вода из темной, сине-
зеленой превратилась в какую-то взбаламученную коричневатую жидкость.
Подгоняемые ветром по поверхности бегут грязные волны с редкими венчиками
пены. И тут резким диссонансом зазвучала солнечная детская песенка –
«крокодилы-бегемоты, обезьяны-кашалоты». Красная шапочка радостно выдает в
эфир развеселые куплеты. Я специально записал эту веселуху, когда увидел
видеоролик, снятый одним известным планеристом в Альпах. Красивый
современный планер парил в горах, а его пилот-инструктор под такой несерьезный
аккомпанемент рассказывал «глубокоуважаемым любителям планерного спорта» о
чем-то интересном и захватывающем. А еще эта мелодия навеяла мне другие
воспоминания…
- Артем!
Ответа нет.
- Артем!!!
Ответа нет.
- Удивительно, куда в такую рань мог деваться этот мальчишка! Артем, где
ты?
Ответа нет.
Едва открыв глаза после сна, я осмотрел весь кемпер изнутри. Ничто не
говорило о его присутствии. Взяв с тумбочки очки, я водрузил их на кончик носа и
еще раз поверх них оглядел помещение, затем поднял на лоб и оглядел все из-под
очков. Сорванца нигде не было. Все ясно, без паники сообразил я. Пользуясь тем,
что мне нравиться утром подольше поспать он тихонько оделся и скрылся по своим
делам. Вот она – новая жизнь в действии.
Артем это мой сын. Четыре с половиной года от роду. Яркое воплощение
мощнейшей энергии, не всегда мирного характера, которая не вмещается в его
маленький организм. Неисправимый почемучка и неутомимый исследователь

89
всего, что его окружает. Отсюда, как сейчас модно выражаться - многовекторность
интересов. Из-за этой самой многовекторности он порой напоминает маленькую
элементарную частицу, хаотично мечущуюся в бешенном танце броуновского
движения. Ну а как иначе? Ведь всё вокруг так неизвестно и увлекатедьно.
Неподдельный интерес у него вызывает аэродром и авиация в частности.
Особенно в авиации ему нравится батут позади домиков планеристов, детский
городок недалеко от укладочной, с почти всамделишним самолетом и бассейн
возле бани. Поэтому, когда я собираюсь на аэродром Артем всегда стремится
увязаться следом и чтобы его взяли с собой готов на все, даже на то чтобы вести
себя хорошо, не шалить и убрать за собой игрушки.
Итак утро. Необходимо позаботится о завтраке, благо при наличии
полуфабрикатов и современной кухонной техники это не проблема. Изящным
движением достаем из морозилки блинчики с мясом и щедро вытряхиваем их из
упаковки на тарелку. Хлопок дверцы микроволновки, скрип поворачиваемого
таймера и низкий гул возвещает о том, что процесс приготовления пищи начался.
Отлично! У меня есть три минуты, чтобы найти сына на аэродроме. Я вышел
на свет Божий. Солнце уже высоко над горизонтом и нежно греет все вокруг.
Свежий ветерок дарует приятную прохладу. В нашем маленьком планерном
городке время утренней трапезы. Проснувшиеся пилоты, рассевшись за столами
перед своими домиками, прицепчиками и КУНГами не спеша вкушают прелести
этого утра и запивают их ароматным, свежесваренным кофе. С утра у нас спешить
не принято, да и некуда. Хороший прогрев и стабильные потоки будут только после
полудня, поэтому время есть. А что может быть лучше утра на аэродроме? Теплого,
летнего утра с его неторопливыми посиделками и разговорами? Все это
размеренное действо не менее самих полетов важная и приятная часть
планеризма.

Ой, чуть не забыл. Ага. Где

Артем? Что там на батуте - пусто. У
бассейна тоже никого. Значит детская
площадка. Иду туда. Выходя из-за
угла бани наблюдаю на площадке
своего отпрыска, схватившего за
грудки такого же, как и сам
шпингалета и убеждающего его в том,
что его, Артемова точка зрения на
этот мир единственно верная.
Оппонент видать не совсем с этим
согласен, поэтому для пущей
убедительности сынок периодически
парня достаточно чувствительно
потряхивает и грозным голосом вновь
и вновь, что-то объясняет. Процесс
убеждения к сожалению идет не
совсем гладко, стороны практически
равны в своих силах, поэтому
90
противостояние имеет реальную перспективу перерасти в вооруженный конфликт
с применением оружия индивидуального поражения в виде оплеух и зуботычин.
- Артем! В чем дело? Рявкаю я.
Кулаки разжимаются. Руки безвольно опускаются. Артем и его друг
поворачиваются ко мне. Их глаза начинают излучать безмятежность и
подчеркнутое миролюбие друг к другу. В доказательство своих дружественных
намерений сынок даже заботливо поправляет своему визави измятую футболку.
- Мы тут с Вовкой… Что же они тут с Вовкой, Артем конечно сразу
сообразить не успевает и возникает недвусмысленная пауза.
- Пойдем завтракать. Приглашаю я.
Через пару минут он уже уплетает вкусные горячие блинчики изрядно
сдабривая их прохладной сметаной. Так, что становится непонятно, что это?
Блинчики со сметаной или уже сметана с добавлением блинчиков. С недавних пор
сметана для него самое желанное лакомство. И если его не контролировать, то
любое ее количество исчезнет с невероятной быстротой, как мед у Винни-Пуха.
- Папа, а ты знаешь, как называется завтрак на аэродроме? Спрашивает
Артем.
- Как? Интересуюсь я.
- Стартовый завтрак! С видом знатока выпаливает он.
- Ого! Удивляюсь я. А откуда ты это знаешь?
- Вовка сказал. Как бы между делом, уплетая блины объясняет сын.
Вовка, это его лучший здешний друг. Дружба нисколько не мешает обоим
периодически устраивать небольшие потасовки, которые заканчиваются громким
ревом и морем слез. Однако обиды длятся недолго. Вскоре они опять обнявшись
за плечи спешат куда-нибудь как ни в чем не бывало.
- Здорово. Машинально вырывается у меня. А про себя думаю - хорошо, что
они пока не знают, как называется ужин на аэродроме. И если уж подбирать слово
реально описывающее то, что происходит вечером, особенно поздним, за столами
на аэродроме, то никак иначе, как пьянка это действо не поименовать. Ну в крайнем
случае тут можно применить популярное в последнее время понятие «пати».
Несколько облагораживающее происходящее, но сути не меняющее. Выручает то,
что в это позднее время Артем Вовка и все дети нашего аэродрома уже спят без
задних ног и видят прекрасные авиационные сны. А дети на нашем аэродроме все
общие. Существует даже такое понятие – «аэродромные дети». И если к тебе
пожаловали эти аэродромные дети, то не принято разбираться чьи они.
Необходимо их привести в порядок, переодеть если это требуется, накормить если
голодные, дать вкусняшку и отпустить с миром, если они решили убежать по своим
аэродромным детским делам. Поэтому, когда улетаешь надолго на душе спокойно,
так как знаешь, что чадо твое не будет обделено вниманием.
А еще на аэродроме царит удивительно благожелательная атмосфера.
Люди натерпевшиеся всякого в непростой, а порой и очень жёсткой жизни
91
современных мегаполисов всеми силами стремятся оградить эту небольшую
территорию душевного комфорта от непорядочности, коварства, хитрости в
различных её проявлениях и других невзгод. Ведь это так естественно доверять,
помогать и делать добрые дела не извлекая выгоды. А планерный спорт он как
никакой другой требует объединения усилий и толкает людей навстречу друг другу.
Помочь собрать планер, выкатить его на старт, пришвартовать и многое другое
легче делать вместе. Поработать выпускающим, чтобы помочь товарищу
угнездиться в кабине и потом отправиться в полет, побегать с тросом прицепляя
планер к буксировщику не откажется даже самый именитый планерист. А полеты
стаей в одном потоке? А байки вечером у костра? Все это очень сближает людей.
А призрачный, легкий сумрак июньской белой ночи или звезды в темном небе на
исходе лета? Они ведь в августе начинают падать. Все это только добавляет
романтики в наши вечерние мероприятия. Каждый старается везде принять
участие и ничего не пропустить поэтому самые любопытные и впечатлительные
разбредаются с первыми петухами, а некоторые совершенно выбившись из сил
порой засыпают там, где их эти силы оставили, не дотянув так сказать до родной
полосы. В кресле за столом, в баньке и т.д. Но вновь встает рассвет, приходит
новый день и все начинается сначала.

Я уже почти добрался домой. По Приморскому шоссе въезжаю в Санкт-

Петербург. Впереди настойчиво маячит огнями башня «Лахта-центра». Уже совсем
стемнело. Жизнеутверждающе и эпично звучат в салоне автомобиля прекрасные
голоса АВВА. «Thank You For The Music». Спасибо всем за музыку! А лету спасибо
за то, что оно было, за прекрасный лётный сезон, за землю с высоты, блики солнца
на крыльях планеров, восторг в душе и счастье от единения с воздушным океаном.
За все спасибо тебе лето.
А мы будем ждать… Мы очень будем ждать следующий сезон.

Санкт-Петербург, сентябрь 2020.

92
 Вспоминалки, брюзжалки…
(это потому, что летать нельзя)

Оранжево-желтое солнце зависло в бирюзовом небе и не торопится

уходить за горизонт. Теплый, летний вечер на исходе времени белых ночей. Дача
на карельском перешейке. Я сижу на террасе и пишу эти строки.

В этом году лето особенное. Днем жара за тридцать плавит мозги и

отбивает всякое желание что-либо делать и даже шевелиться. Вечером и ночью
несвойственная нашим широтам духота продолжает испытывать всех на
прочность. Пытаясь избавиться от этого пекла организм прячется в сон.
Кратковременная потеря сознания приносит некоторое облегчение, а пробуждение
опять возвращает к невыносимой действительности.

Но вот стрелки часов минули шестерку в самом низу циферблата и начали

неторопливый подъем вверх. Порывы свежего ветерка стали приносить
облегчение. Окружающее приобретает более резкие очертания и потихоньку
радует. Небо очистилось от облаков, превратилось в девственно чистое
пространство и только далеко на северо-западе, низко над горизонтом стелются
остатки некогда высоких и сильных, дневных, кучевых облаков. Они готовятся
принять в свои пушистые объятия такое горячее солнце.

И все-таки несмотря на раскаленный июль день был хорош, по планерному

хорош. Неимоверный жар солнца передавался земле и теплый воздух, нагревшись
от нее устремлялся ввысь, набирая с каждой сотней метров все большую
вертикальную скорость. Высокий градиент придавал этим струям все больше сил и
потоки становились быстрее и мощнее. Птицы с наслаждением парили в них и даже
не утруждая себя взмахами крыльев поднимались все выше и выше. Оставляя птиц
далеко внизу теплый воздух продолжал подъем и наконец достигал той границы
где становился видимым. Он становился облаками. Величественные, белоснежно-
слепящие вершины поднимались своими пиками в бездонное голубое небо. Даже
неискушенному планеристу становилось ясно, что нижняя кромка этих вершин явно
выше двух километров, а высоту пиков вообще очень сложно определить. Не
побоюсь этого слова, но насыщенный и яркий цвет «тугой плоти» этих небесных
образований говорил о заключенных в них великих силах, способных легко уносить
вверх наши изящные безмоторные летательные аппараты на радость их пилотам,
давая им столь необходимую высоту, которую можно превратить в скорость,
расстояние и огромное удовольствие.

Но действительность… Да именно она, как принято говорить «суровая

действительность» безжалостно перечеркнула все планы подняться в небо.
Именно поэтому я сижу на даче, а планер стоит на аэродроме. И мне еще повезло
так, как я могу вкушать радости отпускной жизни, а многим таким же, как и я
приходится парится на работе. Планерам и планеристам всё сегодняшнее
небесное великолепие не приносит радости. Небо закрыто. Кто-то недалекий и
безразличный забил в наше небо ржавый гвоздь и повесил на него кривую табличку

93
с корявой надписью «Небо закрыто! Я ушел на футбол.» Теперь даже любоваться
облаками и небом неприятно. Болтающаяся на ветру табличка портит всю картину
и удовольствие от созерцания неземного великолепия.

А облака все равно висят над головой. Сейчас они такие же, как много лет
назад в моем детстве, которое прошло на благодатной земле Украины, в обычном
поселке на краю небольшого райцентра. Я жил так же, как и многие мои сверстники.
Добротный деревянный дом, огромный, как мне тогда казалось двор с колодцем,
высоченными яблоней и грушей. За домом сад где стараниями моей бабушки росло
много-много клубники и других вкусностей. И конечно же быстрая речка,
протекавшая неподалеку в живописных скалах, где мы с пацанами пропадали
целыми днями, учились плавать и прыгать с этих скал в воду. И получалось так, что
прыгать мы умели раньше, чем плавать ведь русло реки и каждый подводный
камень в нем мы знали, как свои пять пальцев и в любой момент могли донырнуть
до ближайшего валуна даже с закрытыми глазами. Поэтому плаванье нам было,
как бы без надобности.

В общем обычное детство, как у всех. Если бы не он – наш аэродром. Не

самый большой, с металлическим настилом полосы, действовавший даже в годы
Великой Отечественной войны. В то военное время на этом аэродроме
базировался авиаполк, в котором мой дед был зампотехом. Оттуда в шестидесятые
годы он уволился на пенсию и обустроился неподалеку.

Улица, на которой я жил доходила почти до взлетной полосы этого

аэродрома. Иногда было видно, как в конце неё не торопясь проплывёт
серебристый фюзеляж самолета. Это был учебный аэродром. В конце
шестидесятых, начале семидесятых в ВВС было несметное количество МиГ-15,
которые активно использовались для обучения молодых курсантов. Полеты
начинались весной и продолжались все лето, вплоть до осени. Другие самолеты
тоже были и они выполняли свои специфические, неведомые для нас задачи.
Обычным фоном моего детства был шум реактивных двигателей и гулкие взрывы
в воздухе при преодолении звукового барьера. Случалось так, что пара горячих
парней решив произвести впечатление на приглянувшихся им «гарных дивчин»
проходила на хорошей скорости над крышами домов нашего посёлочка с таким
ревом и свистом, что было удивительно, как стекла еще держаться в оконных
рамах. Дети плакали, бабы крестились, мужики матерились. Я пулей вылетал из
дома и сколько было видно смотрел в след удаляющейся паре, оставляющей за
собой темный след сгоревшего керосина. Ну как же можно на них обижаться?
Недоумевал я. Ведь это небожители, сверхчеловеки! Они умеют летать! Они
настолько выше меня, что когда задираешь голову, чтоб хотя бы их увидеть то аж
шапка падает! Я даже в самых смелых своих мечтах не мог и подумать о том, что
когда-нибудь буду иметь возможность научиться летать.

А вечером мы с мамой иногда ходили гулять к аэродрому. Ах эти летние

вечера на Украине! Я в своей жизни не встречал большего великолепия и
торжества природы. Дневной жар сменяется нет не вечерней прохладой, прохлада
приходит ночью, даже ближе к утру. Зной сменяет ласковое вечернее тепло.
94
Небольшое дуновение слабого ветерка перемещает потоки воздуха у земли.
Идешь и чувствуешь, как более теплые струи сменяются прохладными. Затем
приходит следующая – влажная от протекающего по краю дороги ручья. Все
пропитано концентрированными запахами лета, густым ароматом цветов, трав и
деревьев. Появившаяся роса делает все вокруг свежим. Мы подходим к концу
своей улицы впереди грунтовка, которая является естественной границей
аэродрома. Дальше нельзя. Дальше запретная зона – территория аэродрома.
Редкие покосившиеся таблички как бы нехотя намекают, что лучше стоять на месте.
Да и скучающий солдатик, уютно устроившийся под единственным у дороги
деревом уже настороженно поднял голову. А мы и не собираемся дальше идти.
Нам и отсюда все хорошо видно.

Ночные полеты. Пока еще вечер, но солнце скоро зайдет за горизонт.

Приближаются сумерки. Техники на стоянке суетятся вокруг самолетов, пилоты
неспешно занимают места. Запускаются двигатели и долго, долго свистят и шумят
на разных режимах. Затем свист усиливается, становится каким-то более
натужным, струя раскаленных газов ударяет в металлические отбойники и
отражаясь от них уходит вверх. В вечернем полумраке вырывающееся пламя
приобретает ярко выраженный голубой цвет. Тормоза отпущены и нехотя, плавно
покачиваясь с носа на хвост очередной МиГ-15 трогается с места и не просто
катится по рулежке, а как бы рассекает своим круглым, серебристым фюзеляжем
постепенно сгущающийся вечерний сумрак. Зрелище завораживает. Через минуту-
другую эти грациозные птицы достигнут старта, немного постоят, собираясь с
силами, а затем исторгнув жуткий рев и выплеснув из сопла длинный хвост
форсажного пламени устремятся в темнеющее небо.

95
 Я стою оцепенев и держусь за мамину руку. Совсем недалеко от нас катится
следующий Миг. Моя рука самопроизвольно поднимается и машет. И о чудо!
Небожитель, сидящий в кабине поворачивает голову ко мне и машет рукой в
перчатке. От неожиданности я замираю открыв рот. Краем глаза замечаю, как мама
в ответ машет небожителю рукой.

Мама, ты видела?! Ты видела?!! Он мне помахал рукой! – заверещал я,

когда очнулся. Мама улыбается, кивает головой и что-то говорит, но я не слышу.
Новый истребитель проходит мимо. Шум заглушает слова.

Это был самый счастливый день, вернее вечер в той моей маленькой
жизни. Вернувшись домой я взахлеб рассказывал домочадцам об этом пилоте,
который снизошёл и обратил внимание… Уложить спать меня получилось далеко
за полночь.

А ведь это был наверно самый обычный парень, которому не было и

двадцати. И встретив его на улице я даже и не поверил бы, что это он, тот самый,
который… Такого ведь просто не может быть, чтобы ОНИ вот так запросто могли
быть среди нас. У них наверно свой мир. Мир тех, кто может летать.

Эти парни умели летать правильно – «вручную», без компьютеров, GPS и

множества клавиш. Тогда не знали, что можно будет взлететь, пройти маршрут и
сесть в точке назначения просто введя в бортовой компьютер программу полета.
Не знали и поэтому летали опираясь на воздух, крепко держась за ручку на взлете
и посадке, да и весь полет тоже. Они даже не могли себе представить, что в
будущем заставить пилота взять штурвал в руки, в смысле джойстик, сможет только
чрезвычайная ситуация. И совсем не факт, что манипуляции этого пилота
джойстиком будут абсолютно безопасны для него самого, экипажа и пассажиров,
сидящих за его спиной. А я не знал, что смогу стать им подобным и научусь не
только вручную управлять летательным аппаратом и чувствовать его, как самого
себя, но пойду еще дальше. Я смогу научиться чувствовать и ту среду в которой
буду парить. Вернее смогу начать учиться чувствовать небо, облака, восходящие и
нисходящие потоки. Пытаться разгадывать те не самые простые загадки, которые
природа щедро подкидывает планеристу в каждом полете. И разгадав их идти
дальше по маршруту, ну а ежели не получиться то безопасно приземлиться во
чисто поле, что у многих моторных пилотов вызывает нервную дрожь.

Время детства шло, я не спеша взрослел. По-прежнему частенько бывал на

этом небольшом аэродроме. Днем мы с друзьями запускали воздушных змеев, по
вечерам ловили карасей в болотце, в конце взлётки, слушали байки солдатиков из
охраны аэродрома о том, как они - настоящие пилоты летали «на реактивных» за
облаками. И верили им. А как не поверить? Ведь у них, как и у настоящих пилотов
были голубые петлицы и золотые крылышки на них! Аэродром был для нас
вожделенным местом, где живут крылатые суперлюди.

Сейчас тоже есть немало тех, кто имеет непреодолимое желание летать,
как птица и чувствовать крылья у себя за спиной. И не в переносном смысле, а в

96
прямом. Такие ощущения может дать планер. Ведь когда сидишь (или лежишь) в
кабине планера они – крылья действительно находятся у тебя за спиной.
Конструкция такая. Они разные от самых маленьких и до почти тридцатиметровых,
деревянные или дюралевые, современные стеклопластиковые, кевларовые и
углепластиковые. Все они имеют одно предназначение – нести тебя вверх. Это
ощущается всем телом. На взлете, по мере роста скорости крылья обретают силу,
она все увеличивается и увеличивается, а в определенный момент вырастает
настолько, что отрывает тебя от полосы. В потоке, когда спиралью набираешь
высоту и ходишь на грани срыва ведь тоже всем существом своим чувствуешь, как
крылья держат. Порой из последних сил. Как они дрожат, предупреждая о том, что
дальше опасно. Что совсем немного осталось до той невидимой грани, когда их
сила резко иссякнет. А если пилот переходит эту грань, то ничего уж не поделать.
Кто не спрятался я не виноват. Поток отрывается от них, нос планера опускается и
все летит в воздушную бездну. Падение продолжается до тех пор, пока пилот не
даст крыльям хотя бы малейший шанс. Ручку немного от себя, они опять
притягивают воздух, обретают силу и готовы нести тебя дальше. С ростом скорости
все меняется. Когда она переваливает за двести силища, аккумулированная в
крыльях, ищет выход. Ведь нельзя ее копить бесконечно. Свист ветра усиливается,
окружающий воздух плотно обжимает фюзеляж, становиться вязким и жестким.
Реально ощущается как тяжело крыльям, стабилизатору и килю резать эту быстро
загустевшую субстанцию. Ручка каменеет и становиться индикатором того, как
скопившаяся за спиной энергия ищет малейшую слабину, чтоб вырваться наружу.
Дать возможность этой энергии освободиться феерично фонтанируя или спокойно
и экономно разменять ее на высоту и расстояние решает тот, кто держит ручку
управления. Он решает какая цель сегодня важнее. И если сегодня внизу много
заинтересованных глаз устремленных на твой планер, то конечно лучше выбрать
первый вариант.

Снижаюсь. Земля все ближе и мелькает быстрее. Низкий проход над

полосой - эффектный маневр. Высота тает и ее почти не остается. Считанные
метры. Скорость выросла почти до крайнего предела. Энергии накоплено более
необходимого. Еще немного, еще мгновенье – вот он предел! Пора уходить вверх.
Смелым движением задираю нос планера. Энергия, накопленная в крыльях резко
превращается в сильную перегрузку и приятно вдавливает тело в ложе сидения.
Очень хорошо чувствуется как много было запасено энергии. В считаные секунды
она вознесла меня вверх метров на 150. Йо-хооо! Здорово! Скорость тает, энергия
заканчивается. Дальше спокойно и без суеты. Перевод в горизонтальный полет,
выпуск колеса, плавный разворот в сторону полосы, руку на интерцепторы и
неспешное снижение. Впереди мягкая посадка.

Так о чем это я? Ах, да. О людях, которые имеют желание летать. Их
действительно много. Стало много. Правильно сказать сейчас стало много.
Благодаря усилиям других людей, не безразличных, имеющих опыт летания и
организаторские способности. Ну и конечно в результате неусыпной заботы,
направляющей и организующей роли и постоянному контролю сами знаете кого или
вернее чего и за кем. А может и вопреки… В общем как бы то ни было, а интерес к
97
планеризму, да и полетам в целом значительно вырос. И в прошлом году осенью я
в этом убедился. Посыпались звонки с вопросами о том, как научиться летать? Где
научиться? Кто может научить? Поначалу я отвечал формально, мол конец сезона,
не время, погода не та, условия опять же, матчасть, и все такое…, зайдите лучше
через годик, по весне. В общем отмазывался, как мог. Но звонки почему-то не
прекращались. И мне подумалось, а почему бы и нет? Ведь кое-что могу, знаю и
умею. Да и языком ворочать получается не хуже других, объяснять, втолковывать,
преподавать. Всю жизнь с учениками возился в различных подразделениях, частях,
структурах и фирмах. А вот возьму и попробую! Конечно не Бог весть, какой мастер
в планеризме, есть и покруче, но помочь освоить начальный уровень смогу. Знаний
и навыков для этого хватит. Тем более, что мотивация у людей, стремящихся
летать, как правило высокая, а это значительно облегчает процесс обучения. А
если кто из них захочет дальше идти тот найдет себе учителя более серьезного.
Ведь не просто так родилась восточная мудрость, что когда созревает ученик, то
находится и учитель.

Очень скоро я понял, что идея моя интересна не только мне одному.
Нашлись соратники, заинтересованные люди и даже те, кто готов был вложиться в
этот скажем так, необычный проект. И не где-нибудь на стороне, а прямо у меня на
работе. Сели, обговорили, спланировали и приступили. И за это огромное им
спасибо. Потому, что поняли, не побоялись и рискнули.

Не скажу, что
трудностей не было,
были конечно, но все они
были решаемы нашими
силами. Набрались
группы, начались
занятия, на базе
симулятора «Condor»
сделали планерный
тренажер и стали не
только внимать, слушать
и записывать, но и
летать! Виртуально
конечно. Поначалу низко
и нудно. Взлет-посадка
знаете ли, а потом и
потоки освоили, и парение, и часами тренажер не выключался. Постоянное
пищание акустического вариометра в «симуляторной» – так мы назвали комнату
для тренажера, для меня было, как самая приятная музыка. За осенью пришла
зима, за зимой весна. Стали выезжать на практические занятия на аэродром. В
общем все, как у всех. Солнце стало чаще радовать нас своим появлением. Ну а
где солнце там и кучевые облака. И вот уже мои ученики тычут пальчиками в небо
и радуясь, вразнобой весело кричат. «Кучевка!» «Кучевка!» Сердце учителя аж
зашлось от счастья. Самому младшенькому моему ученику шел двадцать шестой
98
годик. А старшенький уже отслужил армию и вышел на пенсию. Виски многих
украшала благородная седина… И было их двенадцать. Двенадцать моих, а вернее
наших первенцев. Что глубоко символично и наводит на некоторые аналогии. К
сожалению, приступить к полетам смогли не все. Один по семейным
обстоятельствам решил повременить, другой сломал ноги на парашютных
прыжках. Это больно и обидно было для нас всех. Ведь так стремился, старался и
шел вперед. Искренне влюблен в небо. И так обидно, что жёсткое приземление
сломало все планы. Но главное, что желание летать не прошло, а значит
следующий сезон будет его сезоном. А все мы будем действительно искренне рады
видеть прошедшего во много раз более сложный и болезненный путь человека в
нашем голубом и обязательно кучевом небе.

Всех оставшихся ребят я с удовольствием передал в заботливые и

надежные руки самого лучшего в наших северных краях инструктора – Ларисы
Петровны. Которая и их выучит так же, как в свое время выучила всех нас. Уверен,
что она сделает из них настоящих планеристов, любящих свое не простое, но такое
интересное и захватывающее занятие – безмоторный полет.

Так…, секундочку… Кажется запрет сняли. У-ррр-аааа, небо открыто!

Ой, что-то засиделся я тут с вами. Все, пока, мне некогда. Я на аэродром!

И ещё:

не могу не сказать от всей души спасибо многим и многим людям, которые поверили и
пошли вместе, предоставили и помогли, вольно или невольно способствовали, сознательно либо
бессознательно навели на мысль, посоветовали, помешали и тем самым укрепили в стремлении,
благословили, принесли, установили и наладили, записывали и внимали, обеспечивали и
поддерживали, пообещали и не сделали, звонили и надоедали, предостерегали и пугали, а также
другими способами подтолкнули меня к организации и проведению занятий в рамках проекта
«Свободный полет». Спасибо вам всем.

Ленинградская область, СНТ «Марс», июль 2021 года.

99