А. В.

ШЕВЧЕНКО
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ
ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

А.В. Шевченко

ИНФОРМАЦИОННАЯ
УСТОЙЧИВОСТЬ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ
СИСТЕМЫ

МОСКВА
2004
УДК 002.56
ББК66
Ш 37

Рекомендовано к изданию
кафедрой информационной политики РАГС

Рецензенты:
Ю.В. Курносое, доктор философских наук, ст. научный сотрудник;
С.Г. Маслюк, доктор политических наук, ст. научный сотрудник.

Шевченко А.В.
Ш 37 Информационная устойчивость политической системы.
Монография. — М.: Изд-во РАГС, «Граница». — 256 с.

В монографии рассмотрена проблема управления динамической у с -

тойчивостью политической системы российского общества по качествен-
ным и количественным информационным показателям. К исследованию
политического и информационного пространств как целого автор приме-
няет социально-информациологический подход, обогащенный идеями
тринитаризма, — методологической основы преодоления бинарной оп-
позиции субъект-объектных социальных и политических отношений.
Разработана системная гомеосинергетическая модель процессов управ-
л е н и я информационной устойчивостью, показаны возможности ее при-
менения в области государственно-гражданских отношений, формиро-
вания общественного мнения, подготовки специалистов д л я управления
массово-коммуникативными процессами и состояниями.
Б о л ь ш о е количество ссылок и разъяснений делает работу доступ-
ной широкому кругу читателей — с л у ш а т е л я м академии, аспирантам и
практическим работникам политико-информационной сферы.

У Д К 002.56
ББК 66

© Шевченко А.В., 2004

© Издательство Р А Г С , 2004
© Издательство «Граница», 2004
 ВВЕДЕНИЕ

В отечественной политологии достаточно прочно укорени-

лось представление о необратимости движения индустриаль-
ного общества вперед, по поступательно-восходящей траекто-
рии политического развития* . Основанием к этому послужили
процессы перестройки, захватывающие периоды стагнации,
распада и становления однополярного политико-идеологичес-
кого устройства мира. Есть первые результаты воссоздания
жизнеспособности политической системы российского государ-
ства на более высоком, относительно периода деградации 80-х и
застоя второй половины 90-х г.г. X X в., уровне равновесия. Эти
признаки свидетельствуют о том, что Россия постепенно выхо-
дит из «транзитивного состояния» и вступает в новый период —
эволюцию, отличающуюся от стадии транзита, прежде всего,
определенно постоянным уровнем стабильности — динамичес-
кого равновесия (неравновесия).
Но очевидна и по-прежнему высока активность деструктив-
ных процессов, продолжение системного кризиса. Специфика
* Политическое развитие системы отражает ее активную реакцию на струк-
турные, финансовые, ресурсные и иные кризисы современного индустриального
и постиндустриального общества, указывающие на недостатки ее устройства.
Развитие происходит через изменения и означает рост: сложности (диверсифи-
кация), специализации, дифференциации политических институтов данного об-
щества. В современном мире политическое развитие присуще системам разных
типов и уровней - как авторитарным, так и демократическим. Его стимулом
с л у ж а т экономические факторы индустриального (добавим — и постиндустри-
ального, наделяющего статусом экономической категории информацию. — А.Ш.)
типа. Адаптивные возможности общества, в зависимости от социально-полити-
ческой зрелости, могут мобилизоваться как в процессе самоорганизации систе-
мы, так и при воздействии внешнего управления (См.: Категории политической
науки. М., 2002. С. 361;.

3
 российской «определенности» трудно выводима в границах коридо-
ра «авторитаризм — демократия» вследствие свойственной ей не-
формализованной социально-политической многоукладное™ По
этой же причине и процесс эволюции политической системы имеет
не только поступательные динамические характеристики, но и ре-
версивные, как то: идеологические откаты назад, авторитарная мо-
дернизация и возникновение национализма, консервирование ущер-
бности становящейся демократии и др.1 Российское общество отл и-
• чается от стабильно трансформирующихся обществ с прогресси-
рующей экономикой и устойчивой социально-политической систе-
мой тем, что «мы находимся в высокоактивной стадии социальных
трансформаций, когда нестабильность трансформируемой социаль-
ной системы близка к состоянию «динамического хаоса» 2 . При этом
процессы реальности настолько быстро меняют свои сущностные
характеристики, что становится трудно уловить или объяснить суть
происходящего. Например, перед исследователем современной по-
литологии по-новому стоит проблема детерминизма. Категория «за-
кономерность» как базовая в познающем арсенале неклассической
науки оказывается неприменимой к общественно-политическим
явлениям и процессам в смысле их причинно-следственной предо-
пределенности или обусловленности. В постиндустриальную эпоху
главный фактор этого процесса — человек — является не только
продуктом и объектом, но и в определяющей степени—его субъек-
том, производящим окружающий мир. При исследовании модерни-
зируемых социально-политических систем установления объектив-
ных причинно-следственных связей оказывается недостаточно.
Кризис рационализма существенным образом отразился на
системе журналистского познания реальности. Основанная на
документальном отражении действительности, «исповедовав-
шая культ рациональной проверки истины на практике», ж у р -
налистика вынуждена «первой осваивать опыт новой эпистемо-
логии» 3 . В результате 15-летнего усвоения новых правил игры

1 Вайнштейн Г.И. Политическая система современной России /Политичес-

кие вызовы X X I века. М., 2002.
2 Василенко В.И.,Жовтун Д.Т., Петренко Е.Л. Управление модернизатор-
скими процессами и характеристиками. М., 2002. С. 33.
3 Мансурова В.Д. От плюрализма мнений - к плюрализму истин? Кризис раци-

онализма в системе журналистского познания реальности /Журналистика в 2003

году: обретения и потери, стратегии развития. М а т е р и а л ы науч.-практ. конфе-
ренции. // В ч. М., 2004. Ч. 1. 3—6 февр. С. 137

4
на политическом пространстве реформируемой России систе-
ма средств массовой информации превратилась в «светскую
церковь», журналистская информация стала восприниматься
как «обобщенное сверхзнание». Создаваемая mass-media псев-
дореальность проявила себя самодостаточным средством изме-
нения объективной реальности, что отразилось прежде всего на
общественном сознании (и политическом — раньше всего) рос-
сийского населения. Массово-коммуникативная система обще-
ства и государства, оказавшись под информационно-психоло-
гическим гнетом СМИ, утратила системообразующие свойства
и представляет угрозу устойчивости их развития.
У ж е политику X X в. называют «стихийным производством
истории, конечные результаты которого неизменно расходятся
с первоначальным замыслом», «производством непредсказуе-
мого будущего», «наименее предсказуемым инструментом об-
щественных изменений» 1 . Политика X X I в., оперирующая не
только с объективной реальностью, но и с миром виртуального
как порождением информационной эпохи, в значительной сте-
пени характеризуется сложностью, неопределенностью, сто-
хастичностью, индетерминизмом в плоскостях разлома поли-
тического замысла и системного результата.
Кардинально меняется субъект политики: человек эпохи
Модерн — «экономический» и «политический» — уступает ме-
сто человеку эпохи Постмодерн — «информационному», став-
шему субстратом прогресса постиндустриального, информаци-
онного общества. В целом структура системы современного ми-
ропорядка определяется состоянием ресурсов (потенциалов), и
в первую очередь — информационных, обеспечивающих гене-
рализированные средства коммуникативной системы как осно-
вы феномена власти 2 . Отсюда с очевидностью следует, что про-
блема стабильности развития, устойчивости политической сис-
темы в ее информационном обосновании включена в контекст
политологических проблем универсального характера, среди

1 Панарин А.С. Г л о б а л ь н о е политическое прогнозирование. М., 2000. С. 32.

2Луман Н. Власть. М., 2000; Белкин С.В. Прогностическая м о д е л ь стратегии
политического развития России /Россия. Политические вызовы X X I века. М.,
2002; Человеческий потенциал: опыт комплексного подхода /Под ред. акад.
И.Т. Фролова. М., 1999.

5
и
Ш
.ПШШШШ

которых — овладение результатами информационной револю-

ции и подчинение их идее гармоничного мироустройства.
Для анализа и прогностики современных политических про-
цессов привлекается исследовательский аппарат постнеклас-
сической науки, в частности, синергетической парадигмы, куда
входит метод суждений на вероятностном уровне, позволяю-
щий дополнить исследовательский потенциал категории «зако-
номерность» при анализе таких явлений политической жизни
как случайность, событийность, спонтанная активность, необра-
тимость. В диалектической основе метода сокрыто триединое
начало целого, гомеостатического, проявляемое философией
фрактальности. Все больше сторонников обретает дерзкое ис-
следовательское кредо: «Материя следует за духом и подчине-
на ему», ставшее основой современной прогностической мето-
дологии 1 . Факт как социологическая единица анализа полити-
ческой жизни уступает место смыслу — «априорной рамке куль-
туры, фокусирующей факты и факторы на уровне действую-
щего актора — вершителя событий» 2 , д л я которого интеграль-
ные показатели способности к ответственному политическому
действию измеряются степенью понимания и ответственнос-
ти как психологических характеристик личности. Трансдис-
циплинарность исследовательских подходов формирует новую
научную реальность, дерзающую отвечать на вызовы полити-
ческой практики.
Совокупностью требуемых исследовательских свойств рас-
полагает активно развивающаяся наука — социальная инфор-
мациология, охватывающая комплекс фундаментальных воп-
росов современности в их информационной обусловленности 3 .
Предметом ее исследования являются информационные поля и
потоки, обеспечивающие, наряду с материальной, связь между
элементами в сложных и суперсложных самоорганизующих-
ся системах, к которым относим политические, социальные,

Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. М., 2000. С. 29.

1

Т а м же. С. 45.
2

3 См.: Попов В. Д. Информациология и информационная политика. М., 2003; Рома-

нов B.JI. Социальная самоорганизация и государственность. М., 2003. Белкин С В.

Прогностическая модель стратегии политического развития России/Россия.
Политические вызовы X X I века. М., 2002. С. 22.

6
коммуникативные, массово-информационные и др. Социально-
информациологический подход позволяет научно обосновать
ресурсы развития России, способствует определению наиболее
точных траекторий перемещения государства в мировом поли-
тическом пространстве.
. Исследование количественных и качественных параметров
современной политической системы как информационных по-
казателей адаптивности общества, обусловленной уровнем его
социально-политической зрелости, следует связывать с оцен-
кой устойчивости ее развития и стилем взаимодействия поли-
тических субъектов в условиях разнообразия факторов, прин-
ципов, тенденций и закономерностей.
Представляет самоценность для политологического исследо-
вания категория «устойчивость» как близкая к известной кате-
гории «стабильность», выступающая в качестве ее интегрально-
го параметра и меры адаптивности политической системы. В поли-
тологии она употребляется в общесистемном значении — как «ха-
рактеристика системной способности системы адаптироваться к
внутренним и внешним влияниям и к органическим, ненасиль-
ственным изменениям в составе политической элиты, в распреде-
лении материальных и информационных ресурсов» 1 . Отсутствие
свойства устойчивости в политической системе (как и в любой дру-
гой) равносильно отсутствию в ней политического смысла.
В целом проблема устойчивости имеет не только теоретичес-
кий, но и актуальный практический характер. Ибо принимать ре-
шение о том, какие свойства системы нужно сохранить, а какими
необходимо пожертвовать, чтобы сохранить ее жизнеспособность,
какие возмущения системы и среды следует считать допустимы-
ми, приходится в режиме реального времени, как правило, в усло-
виях дефицита усвоенной информации. Поэтому исследования
феномена информационной устойчивости должны приобрести
комплексный характер, их предметная область с необходимостью
включает мировой, государственный, региональный уровни.
Проблема обеспечения информационной устойчивости поли-
тической системы, актуализированная вызовами и угрозами
современности, ставит перед учеными ряд научных и практи-

1 Категории политической науки. М., 2002. С. 360.

7
ческих целей и задач: выявить взаимосвязи и взаимозависимо-
сти политического и информационного пространств; определить
методологический подход к процедуре анализа политических
процессов в социально-информациологических координатах;
обосновать значимость информационного ресурса как инстру-
мента устойчивого государственного управления; раскрыть про-
блему управления динамической устойчивостью политической
системы трансформирующегося общества как социально-ин-
формациологическую. Поиск решения этих задач отражен в
данной монографии — одной из попыток осмыслить понятие «ус-
тойчивость» и проанализировать одну из ее разновидностей —
информационную...
Исследование развивает научные идеи и традиции, форми-
руемые в Российской академии государственной службы при
Президенте Российской Федерации на кафедре информацион-
ной политики, которую возглавляет заслуженный деятель на-
уки Российской Федерации, доктор философских наук, профес-
сор Попов Владимир Дмитриевич.
 Лишь будущее сохраняет прошлое и лишь хранимое
прошлое позволяет меняться (а не повторяться). Если
вчера что-то не ушло в бытие, то не будет бытия сегодня.
И если мы сегодня не изменимся, то ничего не сохранится.
М. Мамардашвили. «Стрела познания»

Р а з д е л 1

УСТОЙЧИВОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

КАК НАУЧНАЯ ПРОБЛЕМА

1.1. Устойчивость под знаком i

Метод категориального анализа, как известно, исследует

природу и область применения категорий. Различаются кате-
гории науки и познающего мышления (например, пространство
и время) — с одной стороны, и категории созерцания и пережи-
вающего сознания (субстанция, закономерность) — с другой.
Каждой области науки присущи свои категории, и лишь немно-
гие из них выполняют всюду одинаковые функции.
Категориальный анализ имеет дело со структурой бытия и
является частью онтологии*. В этом смысле он не устанавлива-
* Онтология — учение о бытии. В X X в., в период поворота к метафизике,
онтология вновь возрождается (Якоби, Гартман, Хайдеггер, Ясперс). Различие
между старой и новой формами онтологии заключается в том, что первая рас-
сматривала весь мир в его отношению к человеку, т.е. все формы и связи реаль-
ного мира с его богатством переходов — как приспособленные к человеку. Ч е -
ловек благодаря этому становился конечной целью мирового порядка. Новая
онтология, сообщив полную реальность д у х у и пытаясь с этой позиции опреде-
лить автономное бытие духа и его активность в отношении к автономному
бытию остального мира. Старая онтология ограничивала сферу реального лишь
материальным. Вневременное всеобщее считалось в старой онтологии бытием
высшего порядка, даже единственно истинным бытием. Н. Гартман писал:«.. .цар-
ство, когда-то считавшееся сферой совершенного, царство сущностей, слабым
отблеском которого должны быть вещи, как раз это царство оказалось непол-
ноценным бытием, которое м.б. понято только в абстракции». В этом и заключе-
но, очевидно, явственное различие между старой и новой онтологией. В новой
онтологии большое место занимает категориальный анализ. (См.: Философский
энциклопедический словарь. М., 2003. С. 318).

9
 ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3

Р а з д е л 1. Устойчивость политической системы как научная проблема 9

1.1. Устойчивость под знаком i —

1.2. Ч т о роднит « э ф ф е к т бабочки» с газетой « И с к р а » ? 23

Р а з д е л 2. М е т о д о л о г и ч е с к и е основы постнеклассики и с о ц и а л ь н а я
информациология - 38

2.1. Лукавый демон Постмодерна, или некоторые эпистемологические

заметки —
2.2. Научный подход и его топ-модели 53
2.3. Явление системности: теорий много — подход один 64
2.4. Устойчивость и страж ее гомеостат 69
2.5. «Я-концепция» синергетической парадигмы 82
2.6. Как примирить антагонистов: триадические структуры против
бинарной оппозиции 91

Р а з д е л 3. С м ы с л о в а я природа информационных отношений 99

3.1. Момент смысла в бесконечности времени —

3.2. Поймать волну в информационном поле 123

Р а з д е л 4. Информационная с у щ н о с т ь власти 145

4.1. «Государство — общество — С М И » : б л у ж д а н и я по информационному

пространству. —
4.2. Л е г и т и м н о с т ь власти как и н т е г р а л ь н ы й п о к а з а т е л ь у с т о й ч и в о с т и
политической системы 150
4.3. Журналистика за р у л е м С М К 153
4.3.1. Власть и гражданское общество 161
4.3.2. Власть и пресса 165
4.3.3. С М И как организационная система д л я формирования гражданского
общества 178
4.4. Ч т о мешает открыться л и к у чиновника 180

254
Раздел 5. И н ф о р м а ц и о н н а я ф е н о м е н о л о г и я п о л и т и ч е с к о й
коммуникации 192

5.1. «Понимание» и <• ответственность» в политической герменевтике —

5 2. Если бы газеты могли м о л ч а т ь ( С М И — социальный стрессор) 203
5.3. « Ч у ж и е я з ы к и с т р а ш н е е п и с т о л е т а » ( о б щ е с т в е н н о е мнение и
информационная опасность) - 210
5.4. Как уразумить журналистов? 218

Заключение - - - 235
Литература 239
 Лишь будущее с о х р а н я е т прошлое и лишь хранимое
прошлое позволяет меняться (а не повторяться). Если
вчера что-то не ушло в бытие, то не будет бытия сегодня.
И если мы сегодня не изменимся, то ничего не сохранится.
М. Мамардашвили. «Стрела познания»

Раздел 1

УСТОЙЧИВОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

КАК НАУЧНАЯ ПРОБЛЕМА

1.1. У С Т О Й Ч И В О С Т Ь ПОД знаком i

Метод категориального анализа, как известно, исследует
природу и область применения категорий. Различаются кате-
гории науки и познающего мышления (например, пространство
и время) — с одной стороны, и категории созерцания и пережи-
вающего сознания (субстанция, закономерность) — с другой.
Каждой области науки присущи свои категории, и лишь немно-
гие из них выполняют всюду одинаковые функции.
Категориальный анализ имеет дело со структурой бытия и
является частью онтологии*. В этом смысле он не устанавлива-
* Онтология — учение о бытии. В XX в., в период поворота к метафизике,
онтология вновь возрождается (Якоби, Гартман, Хайдеггер, Ясперс). Различие
между старой и новой формами онтологии заключается в том, что первая рас-
сматривала весь мир в его отношению к человеку, т.е. все формы и связи реаль-
ного мира с его богатством переходов — как приспособленные к человеку. Ч е -
ловек благодаря этому становился конечной целью мирового порядка. Новая
онтология, сообщив полную реальность духу и пытаясь с этой позиции опреде-
лить автономное бытие духа и его активность в отношении к автономному
бытию остального мира. Старая онтология ограничивала сферу реального лишь
материальным. Вневременное всеобщее считалось в старой онтологии бытием
высшего порядка, даже единственно истинным бытием. Н. Гартман писал: «...цар-
ство, когда-то считавшееся сферой совершенного, царство сущностей, слабым
отблеском которого должны быть вещи, как раз это царство оказалось непол-
ноценным бытием, которое м.б. понято только в абстракции». В этом и заключе-
но, очевидно, явственное различие между старой и новой онтологией. В новой
онтологии большое место занимает категориальный анализ. (См.: Философский
энциклопедический словарь. М., 2003. С. 318).

9
ет абсолютную идентичность категорий познания и бытия, а
обозначает границы этой идентичности и даже, как утверждает
философия, «делает их по возможности осязаемыми». Цель диф-
ференцированного категориального анализа — исследовать, как
полно в каждом отдельном случае совпадают категории реаль-
ности и сознания. Политическая онтология определяет для ана-
лиза соответственно политическое бытие, базирующееся на
объективных основаниях политики, детерминированных специ-
фикой политического пространства и политического времени.
Исследование этих детерминант лежит в русле общей инфор-
мациологии* , фундирующей собственный тезаурус универсаль-
ными категориями — форма и движение, пространство и время,
информация и энергия и пр. Политическое сознание как атри-
бут человека политического и его поведение рассматривается
политической антропологией и праксиологией. Однако в усло-
виях информационных мутаций генезиса homo sapiens, порож-
дающих «человека информационного» 1 , оба политологических
направления нуждаются в научной поддержке информациоло-
гии.
В рамках процедуры категоризации как мыслительной опера-
ции, направленной на формирование категории как понятия, пре-
дельно обобщающего и классифицирующего результаты позна-
вательной деятельности, предпринята попытка изучить понятие
устойчивости: дать его описание, выделить содержание и обо-
значить функции в социальной информациологии**. Вследствие
скромного опыта автора в философском обобщении, она далека
от классической формы категоризации, основанной на логоцент-
рическом принципе, и несет отпечаток обыденной категориза-
ции, свойственной когнитивной психологии и лингвистике.
1
Философский энциклопедический словарь. М., 2003. С. 203, 204.
* Информациология — наиболее общее обозначение науки об информации,
объединяющее такие теоретические и прикладные направления исследования
как информатика, информология, информатизация, информационная безопас-
ность и др. Существует более 30 определений данного понятия, претендующих
на универсальность, однако, вследствие сложности однозначного определения
понятия «информация» ни одно из них пока таковым не признано.
** Социальная информациология — наука о принципах, закономерностях и
законах проявления информации в социуме, о формируемых информацией от-
ношениях и корреляциях в материальном и идеальном пространствах сознания.

10
 В современном философском ракурсе нового мировидения и
миропонимания стабильность напрямую связывается с возмож-
ностью и способностью общества изменяться и приспосабли-
ваться к новым условиям и обстоятельствам — как внешним,
так и внутренним, сохраняя при этом основы того специфичес-
кого, что объединяется понятиями «культура», «традиция»,
«ментальность», «архетип».
В общественном сознании, социальной практике постепенно
формируются механизмы управления новой, «вдруг» открывшей-
ся реальностью; обретаются умения и навыки пользоваться ранее
не привлекаемыми к политическим процессам общественными
ресурсами. Сама политика с точки зрения политической онтоло-
гии —это не надстройка над экономическим базисом, а самодоста-
точный вид человеческой практики в области властных отноше-
ний, назначенный к созданию благоприятной для него жизнеобес-
печивающей среды. Однако это высокорисковая деятельность,
обусловленная прежде всего неравномерностью социальной и со-
циокультурной динамики современных политических процессов,
изменчивостью факторов и условий, в том числе информационных
(например, энтропийные и антиэнтропийные, обусловливающие
правила политических отношений; диалоговые, фундирующие
теорию обретения общечеловеческих ценностей, и др.), неопреде-
ленностью. В научном, информациологическом плане категория
«изменение» («изменчивость») стала элементом дефиниции поня-
тия «стабильность», что объяснимо фундаментальными свойства-
ми информации, о которых будет сказано далее.
Интегральным параметром стабильности является понятие ус-
тойчивость (в том числе и политической системы). Она имеет ряд
выраженных признаков и подразделяется на несколько видов 1 :
1. Воспроизводимость отдельной траектории системы
(устойчивость по Ляпунову) — малые отклонения началь-
ных данных ведут к малым искажениям траектории;
2. Воспроизводимость асимптотического поведения
ансамбля траекторий — все траектории, начинающиеся
в некоторой области фазового пространства, притягиваются
1
См. подробнее: Малинецкий Г.Г., Потапов А.Б. Современные проблемы не-
линейной динамики. М., 2002. С. 70—80.

11
 к одному и тому же инвариантному множеству (аттракто-
ру), при этом устойчивость каждой отдельной траектории
не предполагается (близко к понятию устойчивости по Лаг-
ранжу, когда траектория отличается компактностью, т.е.
принадлежностью к некоторому ограниченному множе-
ству для евклидовых пространств);
3. Воспроизводимость повторного появления траектории
в сколь угодно малой окрестности некоторой ее точки
(обобщенное свойство периодичности) — устойчивость по
Пуассону; с этим признаком связан эффект неблуждаю-
щего множества динамической системы, свойство эргодич-
ности и понятие инвариантной меры* .
4. Воспроизводимость при возмущениях j топологической
структуры траекторий динамической системы, кото-
рой соответствует понятие структурной устойчивости или
«грубости», порождающее класс так называемых гипер-
болических динамических систем, для которых структур-
ная устойчивость может быть доказана.
Названные признаки устойчивости проявляются (реализу-
ются) в определенной последовательности: из устойчивости
траекторий по Ляпунову следует устойчивость инвариантного
множества; она, в свою очередь, преобразуется в устойчивость
по Пуассону. Для исследования структурной устойчивости рас-
сматривается не фазовое пространство, а только пространство
динамической системы, отображенное на фазовой плоскости.
Некоторые исследователи отдают категории устойчивости
приоритетное значение и считают, что в целом для систем «поте-
ря устойчивости является... наиболее распространенной причи-
ной их гибели» 1 . Однако встречаются высказывания и против
универсализации этой категории. Существенное влияние на

* Эргодическая теория — раздел теории динамических систем, изучающий

последние с инвариантной мерой и смежные вопросы. Динамическая система
понимается в широком и абстрактном смысле — как группа (полугруппа) преоб-
разований, действующая в некотором фазовом пространстве. Мера инвариант-
на (сохраняется) при преобразованиях группы (прообраз измеримого множества
измерим и имеет ту же меру). (См. подробнее.: Математический энциклопеди-
ческий словарь /Гл. ред. Ю.В. Прохоров. М., 1988).
1
Могилевский В.Д. Методология систем. М., 1998. С. 30.

12
умонастроение научной общественности оказала точка зрения,
выраженная в таких словах: «Если бы мир состоял из устойчи-
вых динамических систем, то он радикально отличался бы от того
мира, который мы наблюдаем вокруг. Это был бы статичный, пред-
сказуемый мир, но делать какие-либо предсказания было бы про-
сто излишне. Устойчивые системы, порождающие определен-
ность, соответствуют только идеализациям, или аппроксимаци-
ям»1 .
В общепринятом смысле понятие «устойчивость» обознача-
ет свойство объекта твердо стоять, держаться не падая, не ко-
леблясь. Это не только способность не поддаваться посторонне-
му влиянию, но также и способность выдерживать неблагопри-
ятные воздействия 2 . Слово «устойчивость» образует эмоцио-
нальный синонимический ряд, вызывает положительные ассо-
циации: постоянство, неизменность, целостность, стабильность,
надежность, твердость, доверие...
В целом культурное ядро понятия имеет конструктивное пси-
холингвистическое начало. Благодаря многозначности оттен-
ков термин активно используется при описании различных ис-
следуемых объектов как в практике, так и в теории науки.
Политическая наука, в отличие от социологической и тем
более — от естественно-научных, имеет не так у ж много теоре-
тических работ, посвященных феномену устойчивости. Причи-
на тому, на наш взгляд, — активный интерес к неустойчивос-
ти, пришедший вместе с философией постмодерна и теорией
нелинейных динамик (синергетическая парадигма) на смену
эпохе Модерна и неклассической методологии. «Свойство неус-
тойчивости, которое еще два десятка лет назад считалось боль-
шим пороком модели, сейчас выступает в несколько ином свете.
Устойчив ли наш мир, организм, общество, психика? После того,
как ученые начали всерьез искать свидетельства нестабильно-
сти, оптимистичный ответ: «Конечно, да!» — вызывает сомне-
ние. Приходится уточнять, в каком смысле система устойчива,
относительно каких возмущений, на каких временах?» 3
1
Пригожин И. Конец определенности. Время, хаос и новые законы природы.
М. Ижевск, 2000. С. 53.
2
Большой толковый словарь русского языка. М., 1998. С. 1402.
3
Капица С.П., Курдюмов С.П., Маликецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы
будущего. М., 2001. С. 55.

13
 Проблему управления устойчивостью (развитием) сравни-
вают с ездой на велосипеде: система статистически неустойчи-
ва, но ее движением можно управлять, т.е. приводить в состоя-
ние устойчивости. Эта метафора, несмотря на ее лапидарность,
позволяет зримо представить научную и социальную ценность
термина: вбирая в себя процессы изменений, именно устойчи-
вость показывает сохранность системных качеств развивающе-
гося объекта.
В контексте политической науки «технологическое содер-
жание» метафоры раскрывается в процедуре взаимодействия
политики и управления, обеспечивающей для общественной
системы реализацию базовой функции поддержания ее целост-
ности. Она состоит в воспроизводстве уже существующей сис-
темы отношений и деятельности на основе регулирования об-
щественных процессов. При этом «сохранение баланса измен-
чивости и устойчивости, традиций и инноваций — главное
предназначение системы управления, способной обеспечить
целостность общества, функционирование и развитие социаль-
ной системы» 1 .
Устойчивость чаще всего рассматривается как результат
каких-то предшествующих действий. Например, это один из
ключевых терминов в тезаурусе теории систем — обобщающее
понятие, содержащее результат взаимодействия большой груп-
пы факторов, непосредственно сказывающихся на устойчивос-
ти. К ним относятся: начальные жизненно важные параметры
системы, максимально предусмотренные внешние воздействия,
наличие оптимальной структуры, иерархичности, целостности
и т.д. (Н. Винер к формам коммуникативного поведения причис-
ляет как устойчивость, так и научение 2 ).
Понятие устойчивости тесно связано с понятием равновеснос-
ти, равновесия. Чтобы проверить устойчивость равновесного со-
стояния, следует придать системе некое малое отклонение (вирту-
альную вариацию или возмущение). Классический пример устой-
1
Кулинченко А.В. Единство политики и управления в обеспечении целостно-
сти общественной системы, ее функционирования и развития /Россия. Полити-
ческие вызовы XXI века. М., 2002. С. 85.
2
Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1998.

U
чивости системы — маятник. В состоянии равновесия его потен-
циальная энергия минимальна. Если после небольшого толчка (воз-
мущения) маятник (система) возвращается в состояние равнове-
сия, то такое состояние называют устойчивым. (Здесь уместно
вспомнить мысль П.К. Анохина о «золотом правиле саморегуля-
ции: само отклонение от нормы служит стимулом возвращения к
норме»1). А вот заточенный карандаш, установленный на острие
грифеля, при малейшем возмущении отклонится вправо или
влево — и это будет простейший пример модели неустойчивого
состояния. Так проверяются динамические системы (по Ляпунову).
Оба примера проявляют первое начало термодинамики (за-
кон сохранения энергии с учетом тепловых процессов). Извест-
ное в информациологии определение устойчивости по Шеннону
связано со вторым началом термодинамики* , которое утверж-
дает существование функции системы, получившее, благодаря
трудам Р. Клаузиуса в области термодинамики, название энт-
ропии. Л. Больцман уточнил это понятие вследствие открытой
им постоянной, фиксирующей меру вероятности пребывания
системы в данном состоянии. К. Шеннон еще предметнее пред-
ставил информациологический коридор проблемы устойчивос-
ти, введя понятие информационной энтропии как величины,
пропорциональной термодинамической энтропии, приходящей-
ся на одну единицу. Таким образом, доказано, что определен-
ность появляется вследствие устранения неопределенности,
энтропия — это «мера однообразия, неопределенности, хаоса»,
а информация — «мера разнообразия, определенности, поряд-
ка»2. Такая процедура измерения информации имеет не только
очевидный недостаток — терминологическая опосредованность
1
Анохин П.К. Психическая форма отражения действительности. София,
1973.
* Открытый Р. Клаузиусом Второй закон термодинамики гласит, что тепло не
может само собой переходить от холодного тела к горячему. Энтропия характе-
ризует направление протекания процессов в замкнутой системе. Рост энтропии
соответствует стремлению к равнораспределению, означающему однообразие,
неопределенность, хаос. Противоположные понятия — разнообразие, опреде-
ленность, порядок. Второе состояние системы достигается за счет информации,
выступающей средством ликвидации неопределенности, что дало основание
определить количественные параметры информации.
2
Баранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М., 2003. С. 96.

15
понятием энтропии, но и заметный плюс: взаимная дополнитель-
ность рассматривается учеными как проявление закона сохра-
нения (I+H = const).
При устранении указанного недостатка, с раскрытием суб-
станциальной компоненты информации, закон сохранения при-
обретает фундаментальный статус. Как отмечает Р.Г. Баранцев,
«Проблема энтропии и информации ждет углубления в самой
постановке вопроса. Требуется выход с оси порядок — беспоря-
док в иное смысловое измерение, содержащее, например, ис-
точник информации, реализующий переход от потенциального
к актуальному»'. Возможность такого перехода предоставляет
социальная информациология, синтезирующая новое научное
знание на основе исследований свойств информации, социаль-
ной психики и ноосферы, реализации антропного принципа*,
антропосферы и антропоцентрической телеологии.
Важно выделить корреляционную функцию антропного
принципа, формирующего связи социальной информациологии
с социальной и политической антропологией. Антропологичес-
кий подход (принцип) в политике, по мнению А.С. Панарина,
выступает как искусство давать «объективно возникающим про-
блемам» имена, идентифицировать их путем соотношения с со-
циальным субъектом (мы думаем, что в этом заключается цель
поиска смысла. — А.Ш.), судьбу и статус которого они затраги-
вают. «Политический человек» — это особый общественно-ис-
торический субъект, перемещающий решение социальных про-
блем из сферы гражданских отношений в сферу государствен-
но-политических 2 . Антропологический принцип исторической
1
Баранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М., 2003. С. 97.
* Ангпропный принцип сформулирован в 1978 г. Б. Картером. Один из прин-
ципов современной космологии, устанавливающий зависимость существования
человека как сложной системы и космического существа от физических пара-
метров Вселенной (в частности, от фундаментальных физических постоянных —
постоянной Планка, скорости света, массы протона и электрона и пр.). В миро-
воззренческом плане А.П. воплощает идею взаимодействия человека и Универ-
сума, допуская как научную, так и теологическую интерпретацию. В научном
смысле признается тезис об естественном существовании множества миров, в
которых воплощаются самые разные комбинации физических параметров и за-
конов (Новейший философский словарь. Минск, 2001. С. 50, 51).
2
Панарин А.С. Философия политики. М., 1996.

16
миссии субъекта как творца истории является важнейшей ме-
тодологической предпосылкой общественных реформ. Будучи
альтернативой системоцентрическому подходу — методологи-
ческой основы научного коммунизма, антропоцентрическая па-
радигма фундирует политическую антропологию принципами 1 :
1. Многообразия (плюрализм в противоположность монизму);
2. Целостности (человек живет по законам целостности,
воспроизводя себя в пространстве и во времени истори-
ческого процесса как самодетерминирующаяся, самовос-
производящаяся, самополагающая сущность);
3. Универсализма — единства человеческого рода (базируется
на презумпциях единого социального пространства и дли-
тельного исторического времени);
4. Субстанциальности (субстанциализм означает, что функ-
ционально-организационный подход к миру и человеку, ха-
рактерный для тоталитарного типа сознания, не является
единственно возможным; в качестве нередуцируемой до-
полнительности существует и другой подход, признающий
окончательность (неперерешаемость) некоторых основа-
ний и начал, преодоление социологического функциона-
лизма в пользу принципа самоценности человека);
5. Свободы (индивид представлен как носитель объективно
не предопределенного, альтернативного; через его волю,
фантазию, воображение и упрямство в порядок бытия вкли-
нивается стохастический момент вариативности и свободы).
Применительно к политике социальная информациология ин-
терпретирует антропный принцип в коммуникативном ключе —
как условие защиты социальной системы от возможной гибели,
связанной «с молчанием человека, который уклоняется от актив-
ного вмешательства и тем самым открывает дорогу энтропийным
процессам» 2 . Социально-информациологический подход* к по-
знанию человека позволяет на основе фундаментальных свойств
1
Панарин А.С. Философия политики. М., 1996. С. 185—200.
2
Там же. С. 190.
"Социально-информациологический подход представлен гуманистической
коммуникативно-информационной концепцией социальных отношений, инфор-
мационно-синергийным методом исследования общественных процессов,
субъект-субъектной моделью информационно-коммуникативного взаимодей-
ствия компонентов социально-политической системы (Н. Арапова).

17
информации воспринять его триединую сущность и ответить на
вопрос: каков он, политический субъект? Как он встроен в «сто-
хастическую картину мира», написанную в стиле постмодерн,
отражающем эпоху неопределенности и нелинейности, сюже-
ты которой непредсказуемы в точках бифуркаций как конфи-
гурации взрыва... Ведь сам факт появления жизнедеятельной
антропной, человекомерной системы, безотносительно к ее со-
стоянию, сопровождается достижением минимума информаци-
онных и энергетических (обобщенных) характеристик. Первые
свидетельствуют об информационной упорядоченности связей
в системе (прямые и обратные, положительные, отрицательные
и перекрестные и т.д.), вторые — «сигнализируют» об устойчи-
вости нового образования. Н. Винер указывает, что «не суще-
ствует резких границ между энергетической и информацион-
ной связью» 1 . Однако его рассуждения направлены на обосно-
вание способа передачи информации в технических системах и
мало что добавляют к характеристике философской оппозиции
двух категорий.
Поняв системообразующий характер взаимосвязи категорий
«энергии», «информация» и «движение», мы сможем найти отве-
ты на ряд вопросов, имеющих отношение не только с теоретико-
методологическими обоснованиями информационной устойчи-
вости, но и с технологиями эффективного управления устойчи-
выми состояниями и процессами. Поэтому для более полного оп-
ределения понятия «устойчивость» следует обратиться к фи-
лософскому обоснованию категорий «движение», «форма»,
«мера», «порядок», «становление», «развитие», «управление».
Свойство устойчивости обретается системой как в процессе
самоорганизации, так и путем целенаправленной организации,
осуществляемой внешними воздействиями (управлением). При
этом именно феномен управления как стержень развития по-
зволяет раскрыть механизмы самоорганизации и организации
сложной системы, а также показать управленческие функции
политического конструкта. Отсюда вытекает проблема целост-
ности системы, обусловленная функциональной устойчивос-
тью и порождающей ее устойчивостью структурной.

1
Винер Н. Человек управляющий. СПб., 2001. С. 35

18
 Как известно, структура системы — это «относительно ус-
тойчивый порядок внутренних пространственно-временных
связей между ее элементами, определяющий функциональную
компоновку системы и ее взаимодействие с внешней средой» 1 .
Если какой-либо элемент начинает развиваться в направлении
самостоятельной цели, то это может вывести его в режим авто-
номности с изменением всей иерархической структуры гипер-
системы (что и произошло в 90-х гг. прошлого века с российски-
ми средствами массовой информации как структурообразую-
щим элементом политической системы государства). Это явле-
ние указывает на органическую связь целостности с целью, ко-
торая, в свою очередь, постигается через смысл. И второе след-
ствие, отмечаемое, в частности, В.Д. Могилевским: наиболее
уязвимым местом для потери устойчивости является именно
структура системы, т.е. деструктивные отношения между эле-
ментами, их взаимосвязями (структурная неустойчивость) 2 .
Неравновесная система как децентрированная и утратившая
определенность гештальтной организации описывается поня-
тием «диссипативная структура», т.е. не завершенная, не име-
ющая финальной конфигурации. Описание типичной проблемы
структуроустойчивости для такого класса систем находим у
И. Пригожина. Вводимые в небольшом количестве в систему но-
вые составляющие приводят к возникновению новой сети реак-
ций между ее компонентами. Это новое образование начинает
конкурировать со старым способом функционирования систе-
мы. «Если система структурно устойчива относительно но-
вых единиц, то новый режим функционирования не устанавли-
вается, а сами новые единицы погибе ют. Но если структурные
флуктуации успешно «приживаются то вся система перестра-
ивается на новый режим функционирования: ее активность под-
чиняется новому «синтаксису»3.
Функционалисты придерживаются иного мнения, апеллируя
к однозначной зависимости процесса от законов функциониро-
вания этих единиц. Однако функции, будучи зависимыми от
1
Шемакин Ю.И. Семантика самоорганизующихся систем. М., 2003. С. 19.
2
Могилевский В.Д. Методология систем. М., 1998.
3
Пригожин И. Порядок из хаоса. М., 2001. С. 172.

19
целеполагания при создании системы, скорее определяют ее
динамику, но в меньшей степени — собственно существование.
Тем не менее, отношения между двумя этими категориями пред-
лагают подход к анализу устойчивости системы, в частности,
структурно-функциональный.
На основании сказанного можно сделать несколько предпо-
ложений, касающихся характерологических признаков инфор-
мационно обусловленной динамической устойчивости:
1) система тем устойчивее, чем больше ее информационная
структура воплощает имманентные свойства объекта;
2) система тем устойчивее, чем менее ограничены степени
свободы ее функционирующих информационных компо-
нентов;
3) система тем устойчивее, чем больше она информационно-
целеориентированна и целостна1.
Целостность проявляется в определении системы как ее су-
щественное свойство. Будучи ее субстанциальным аспектом,
целостность познается интуитивно. Она одновременно, на ус-
ловиях дополнительности, соединяет свойства обособленности,
замкнутости, самостоятельности, но и противоположные — от-
крытости, незамкнутости. При всей схожести целостность не
тождественна полноте, что допускалось в классической пара-
дигме. Она, по словам М.К. Мамардашвили, подчиняется онто-
логическим принципам неполноты бытия, целостность — это то,
что с чем мы должны обращаться как с символами Целое возни-
кает для устойчивости составляющих его частей. Более того:
возникновение любой самоорганизующейся системы происхо-
дит всегда по единственной причине — приобретение большей
устойчивости этих элементов 2 .
В контексте целостности как символа неполноты бытия гу-
манитарное сознание, сопротивляющееся натиску термодина-
мического «рацио-уклона», органично воспринимает естествен-
нонаучные конструкции типа «устойчивого неравновесия» или
состояния «вдали от равновесия», вызывающие неприятие
1
См.: Баранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. СПб., 2002.
2
Поддубнъш В.Н. Структурно-содержательные и функциональные характе-
ристики ритма жизни человека / / М и р психологии. 2002. № 3. С. 58.

20
из-за табуирующей рационализации их применения, отверже-
ния принципов совместимости, конвенциональности. Не только
гуманитаристика, включая философию, но и математика, биоло-
гия, медицина нашли множество подтверждений неполноты прин-
ципа дополнительности и доказали жизнеспособность триади-
ческого принципа «неопределенность — дополнительность —
совместимость»1. Следует согласиться с отечественным матема-
тиком Р.Г. Баренцевым, отметившим, что этот принцип порожда-
ет чрезвычайно важную последовательность процессов: призна-
ние — сочувствие — доверие, важную для сохранения социаль-
ной целостности и политической устойчивости — прежде всего в
России. (Заметим, что при соответствующем идеологическом
оформлении в контексте современного знания этот принцип сам
по себе может обусловливать устойчивость многих системных
процессов. Как справедливо отмечает политолог А.В. Кулинчен-
ко, «взаимосвязь между политикой и управлением ... основыва-
ется на совместном действии, которое, в конечном счете, всегда
направлено на организацию и обеспечение целостности обще-
ственной системы с использованием механизма власти»2.) При-
менение триадического принципа на практике позваляет сокра-
тить расстояние и сроки применения корректирующего управ-
ляющего воздействия с целью восстановления устойчивости
объекта.
Устойчивость как состояние целого отличается от процесса,
описываемого этой же категорией. Между устойчивым и неустой-
чивым движением существует принципиальное различие. Так,
устойчивыми динамическими системами* называются такие,
1
Баранцев Р.Г. Синергетика в современном ее етвознании. СПб., 2002. С. 43—48.
2
Кулинченко А.В. Единство политики и упр ления в обеспечении целостно-
сти общественной системы, ее функционирования и развития /Россия: полити-
ческие вызовы XXI века. Второй Всероссийский съезд политологов. 21—23 ап-
реля 2000 г. М., 2002. С. 82
* Н.Н. Моисеев отмечает: «...динамическая система — любая, изменяющаяся во
времени. Динамическая самоорганизующаяся система—термин используется в том
смысле, который ввел Анри Пуанкаре: система, состояния которой в любой момент
времени могут быть зарегистрированы (фиксированы) и по определенным законам
изменяются во времени. Другими словами, для которых имеет смысл использование
понятия «траектория». С течением времени главные реперы теории остались неиз-
менными. (Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. М., 2001 С. 41).

21
у которых слабые изменения начальных условий порождают не-
большие эффекты. Но у обширного класса динамических систем
небольшие изменения начальных условий со временем усилива-
ются. Ярким примером неустойчивого движения могут служить
хаотические системы, поскольку у них траектории, задаваемые не
совпадающими, хотя и сколь угодно близкими, начальными усло-
виями, со временем экспоненциально расходятся. Это явление из-
вестно как чувствительность к начальным условиям.
Состояние устойчивости имеет собственный жизненный цикл,
соответствующий жизненному циклу системы, в процессе кото-
рого последняя неизбежно достигает критической точки*. Это
происходит, когда направление развития системы уже не обла-
дает теми свойствами, которые изначально или на определенном
этапе были ей присущи. Но и вдали от равновесия в линейной
обла сти система по-прежнему может эволюционировать к неко-
торому стационарному состоянию, и ее устойчивость гарантиро-
вана до той поры, пока состояние-аттрактор определяется мини-
мумом потенциала. Если флуктуация выведет его из этого мини-
мума, то тогда, согласно второму началу термодинамики, систе-
ма будет вынуждена вернуться к своему исходному состоянию.
В динамических самоорганизующихся системах процесс рас-
сматривается в теории изменчивости. Н.Н. Моисеев отмечает, что
вопрос об изменчивости, может быть, и есть самый трудный и
самый принципиальный, возникающий при анализе механизма
самоорганизации систем, поскольку он затрагивает святая свя-
тых современного естествознания — принцип причинности**.
«Развитие систем и их эволюция не могут реализоваться без

* Развитие динамической системы происходит следующим образом. До поры до

времени система эволюционирует по «дарвиновской схеме»: происходит медленное
накопление новых особенностей. Но в какой-то момент ее «дарвиновское» разви-
тие теряет устойчивость (или согласованность с развитием системы высшего уров-
ня, и происходит переход в новый эволюционный канал. В этот переходной период
роль памяти системы ослабевает, и определяющими становятся стохастические
факторы. Постбифуркационное состояние оказывается практически непредсказу-
емо. (Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. М., 2001. С. 42).
** В политологии принцип причинности лежит в основе теоретико-методоло-
гической модели полифакторного анализа, называемого «воронкой причиннос-
ти» — логическая конструкция последовательно сужающая фокус внимания
исследователя от макро- до микроуровня.

22
создания «поля выбора», т.е. без возникновения определенного, до-
статочно большого разнообразия организационных форм или вир-
туальных возможностей развития, без своеобразного «хаоса воз-
можностей». Здесь Природа чем-то напоминает инженера, проек-
тирующего сложную машину: ему необходимо иметь достаточно
большой набор разнообразных, но потенциально необходимых де-
талей, из которых он однажды создаст конструкцию, отвечающую
тем или иным критериям. В этом... и состоит созидательная роль
хаоса, о чем сегодня толкуют ученые мужи, не очень объясняя, в
чем состоит эта самая созидательная роль хаоса»1.
Именно в силу изменчивости системы происходит некоторое
накопление возмущения, в результате которой последняя теряет
устойчивость. Но не в классической, хорошо изученной для ли-
нейных систем форме, когда происходит экспоненциальное раз-
бегание траекторий, а в период перехода системы из одного канала
эволюционного развития в другой (А. Пуанкаре назвал такую по-
терю стабильности бифуркацией). Характер перехода при всем
разнообразии выбора траекторий определяется наличием имма-
нентного потенциала самоорганизации, и сама неравновесность
выступает условием и источником возникновения порядка из хао-
са на всех уровнях структурной организации бытия2.

1.2. Что роднит «эффект бабочки» с газетой «Искра»?

В политических системах, имеющих обширную нелинейную

зону жизнеобеспечения, цикл устойчивости — неустойчивости
имеет нелинейную конфигурацию. Здесь устойчивость не являет-
ся следствием общих законов физики: определенные флуктуации
вместо того, чтобы затухать, усиливаются и завладевают всей си-
стемой, вынуждая ее эволюционировать к новому режиму, кото-
рый может быть качественно отличным от стационарных состоя-
ний, соответствующих минимуму производства энтропии3. Тогда те-
ряется устойчивость равновесного, симметричного состояния,
1
Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. М., 2000. С. 41.
2
См.: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из Хаоса. Новый диалог человека с
природой. М.,2001.
3
Там же. С. 131.

23
и система, вступив в процесс бифуркации — выбора новой тра-
ектории — закономерно переходит на другой уровень. Вся про-
блема в том и состоит, чтобы научиться предвидеть, наблюдать
и управлять этими выборами, согласуя информационные потен-
циалы уровней и гармонизируя отношения.
Опыт такого управления, причем на зачастую противополож-
ных теоретических и информационно-технологических основах,
безусловно, есть—достаточно обратиться к классическим трудам
западных социологов Г. Спенсера, М. Вебера, X. Арендт,
Т. Парсонса, или отечественных ученых — М.И. Ильина, В.В. Ледя-
ева, А.И. Соловьева, В.Л. Романова. Так, российский политолог
Л.Н. Тимофеева, исследуя феномен «пульсирующей политической
власти», отмечает необходимость «постоянного контроля со сторо-
ны общественности» в виде оппозиции как института «легального
инакомыслия и инакодействия», ограничения и совершенствования
политической власти, поскольку «устойчива лишь та политическая
система, которая включает в себя не только консолидирующий, но
и альтернативно-оппозиционный тип коммуникации»1.
Сложность ситуации заключается в специфике политичес-
кого и социального, образуемых ими компонентов, связей и от-
ношений. Известно, что политика не объясняет, а изменяет мир,
ей нужны «великие потрясения» — это революция, в то время
как народу — «добротная будничная жизнь», обретаемая толь-
ко в процессе эволюции. Реализация антропного принципа в по-
литике подтверждает вывод политической антропологии:
«Взрывное воздействие на реальность недопустимо в политике.
Политика — средство мира, а не войны, не должна деформиро-
вать жизнь просветлениями — объективацией умозрительных
отрешенных проектов. Питаемые здравым смыслом ламинар-
ные улучшения — постепеновщина, мелиоризм, эволюционизм —
подлинные рычаги народоправной политики. Дабы не быть пре-
вратным, политический праксис заявляет о себе достаточно
адекватно, когда согласуется с очевидностями жизненного мира »2.
С этих позиций и информационно-политические технологии,
1
Тимофеева JI.H. Власть и оппозиция: взаимодействие, взаимоограничение,
взаимоконтроль, коммуникация. М., 2004. С.4, 5,190,191.
2
Ильин В.В., ПанаринА.С., Бадовский Д.В. Политическая антропология. М.,
1995. С. 204.

24
посредством которых осуществляется перевод системы из од-
ного стояния в другое, рассматриваются как инструмент устро-
ения жизни, а не разрушения ее. При этом исследовательское
пространство имеет как минимум три переходных уровня: «сре-
да — система, система — система, система — среда», а погра-
ничные процессы и состояния представляют для науки проблем-
ные поля разной степени сложности.
На границы информационной устойчивости стабильная си-
стема переводится несколькими путями, например, постановкой
противоречивых задач ее подсистемам (коммуникативной, мас-
сово-информационной и др.); намеренным или случайным иска-
жением информации, циркулирующей в них; нарушением иерар-
хии управления и т.п. Хотя такой системой легче управлять и для
этого требуется меньше ресурсов, однако в этом случае вся ее
энергия направляется на сохранение целостности, а не на разви-
тие, поэтому существенно увеличивается опасность ее распада.
Степень информационной устойчивости политической
системы определяется, например, наличием достаточного ко-
личества и продуктивного функционирования источников ре-
ферентных ориентаций, представленных такими обществен-
но значимыми видами деятельности как научная, управлен-
ческая, массово-коммуникационная, политико- и социально-
технологическая. В совокупности они представляют полити-
ку как разновидность духовного производства, а информа-
ция, накапливаемая здесь, имеет всеобщее применение, что
обеспечивает ей восприимчивость всеми социальными слоя-
ми на всех территориях. Проблема, названная учеными «аван-
тюрой века», заключается «в небывало высоких темпах опе-
режающего отражения действительности, преждевременно
дискредитируемой от имени более высоких (обещанных про-
грессом) возможностей» 1 . Минимизация проблемы связана,
по меньшей мере, с двумя актуальными направлениями по-
литической технологии: перевод информации из неофициаль-
ных каналов коммуникации в официальные, опережающее
развитие горизонтальных коммуникаций и гармонизация
коммуникативных отношений на основе сетевого принципа.
1
Панарин А.С. Философия политики. М., 1996. С. 294.

25
 Таким образом, обеспечивая устойчивость политической сис-
темы, социальная информациология решает задачу, совпадаю-
щую по целям с основной задачей политической праксиологии:
во-первых, как вовлечь в специализированные виды обществен-
ной деятельности — коммуникативные, информационные —
потенциал личности, во-вторых, -— как перевести информацию,
накопленную в общественных науках и конструктивных поли-
тических коммуникациях, из дескриптивной (описательной,
массово-социальной) формы в прескриптивную — предписы-
вающую для массовой практики, специализированную управ-
ленческую — для системы государственного регулирования.
Известно, что наиболее болезненно система, в том числе и поли-
тическая, относится к нарушениям в верхних уровнях иерархии, а
именно в центрах обработки информации и выработки решений
(здесь может быть уязвимой вся технологическая цепь (цикл)—от
выбора источников информации, ее сбора, обработки, производства
информационного продукта, предъявления потребителю до воспри-
ятия, усвоения и перевода в управленческое или политическое ре-
шение). Но также опасны для устойчивости нарушение качества
работы исполнительных органов и уменьшение ресурсов управле-
ния (например, низкая профессиональная квалификация кадров,
отсутствие информационной культуры, заниженные правовые и мо-
ральные критерии коммуникативной компетентности и т.д.). Осо-
бую угрозу представляет идейно-нравственный раскол среди рос-
сийской интеллигенции — журналистов, социологов, политологов
и других специалистов, причастных к организации широкой поли-
тической практики с использованием информационного ресурса.
Ухудшение управления ведет к падению эффективности системы,
снижению согласованности ее динамических процессов.
Качественное управление обеспечивает информационную
устойчивость системы только при условии соглосования по-
ведения системы и среды, т.е. при умении предвидеть разви-
тие ситуации — просчитывать отклонения от нормативных
параметров, фиксировать нарушения ее иерархичности и
упорядоченности, создающие дезорганизацию. При этом воз-
действия на систему могут вызываться даже малыми возму-
щениями. Э ф ф е к т усиления при дезорганизации (хаосе) вы-
ражен поэтической метафорой «butterfly effect» — «эффект

26
бабочки»: находясь где-нибудь в Амазонии, она взмахом крылы-
шек может существенно изменить погоду на другой стороне пла-
неты. В политологии метафора имеет свою глобальную фактог-
рафию, в том числе и трагическую — роковой выстрел в принца
Фердинанда обрушил первую мировую войну, скромная малоти-
ражная газета «Искра» обрушила Российскую империю...
В глобальном масштабе развития переходных обществ или
завершивших/прервавших транзитивный процесс, проблема ус-
тойчивости в ее информационном обосновании включена в кон-
текст политологических проблем универсального характера 1 :
1) степень вероятности преодоления с помощью умелого
политического управления общественными процессами и
в исторически уплотненные сроки экономического и соци-
ально-культурного дуализма, сохранившегося от прежних
эпох и в настоящее время усугубляемого факторами гло-
бализации;
2) выявление параметров оптимальной хозяйственной модели,
способной обеспечить ускоренный, но без социально-поли-
тических потрясений, переход общества из традиционного
(доиндустриального и раннеиндустриального) в современ-
ное (индустриальное и научно-техническое) качество;
3) возможность институтов политического представительства,
сформированных до начала общей модернизации, облегчить
трудности «межформационного» перехода и создать благо-
приятные условия для массового участия в назревших со-
циально-экономических, политических и культурных пре-
образованиях (т.е. проблема легитимизации политической
системы в обществах, подвергапщихся глубокой и всесто-
ронней модернизации).
Этот список следует дополнить еще одной глобальной полито-
логической проблемой универсального характера — овладение ре-
зультатами информационной революции и подчинение их идее гар-
моничного мироустройства. Академик Н.Н. Моисеев в свое время
сетовал: «Я думаю, историки не уделяют достаточного внимания
проблемам влияния процессов информационной природы на
судьбы народов и цивилизаций. И прежде всего — перекачке

'См.: Категории политической науки. М., 2002. С. 415.

27
 шш1Ш11Ш1иШ1Ш

огромных информационных массивов от одних народов к другим,

может быть, не всегда приспособленным к усвоению этих инфор-
мационных массивов. Информационный подход мог бы дать новый
ракурс для рассмотрения эволюции общества»1. Достижение этой
цели преследуется методом социальной информациологии, охва-
тывающей комплекс фундаментальных вопросов современности в
их информационной обусловленности. Предметом ее исследова-
ния являются информационные отношения, состояния и процес-
сы, происходящие в сложных и суперсложные самоорганизую-
щиехся системах, к которым относим социальные, политические,
коммуникативные, массово-информационные и другие.
Социальная информациология в качестве механизма по-
знания информационного преобразования сложной системы
допускает аналогию с элементарным преобразованием, при-
нятым в биологии и распространенным на другие науки 2 , но
адаптирует под собственные цели и задачи. Так, протяжен-
ность процессов во времени рассматривается в единстве: про-
шлое > настоящее < будущее; в пространстве — как интег-
рированность ноосферных, социальных и индивидно-лично-
стных уровней сознания; дуальность преобразующего суб-
страта — материальное — идеальное(психическое, духов-
ное), при этом оптимальное состояние п р е о б р а з о в а т е л я
субъект-субъектно обусловлено.
Как и для других наук, для социальной информациологии
важно выделить в процессе информационного преобразования
(организация и самоорганизация) основные уровни интеграции.
Они должны соответствовать следующим общим3 и особенным
требованиям к характеристикам и поведению:
1) активному вариативному поисковому характеру взаимо-
действия с себе подобными элементами того же уровня,
т.е. закону ментальной и информационной идентичности4 ;

1
Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. М., 2001. С. 100.
2
Гринченко С.М. Коэволюция биосферы и техносферы: адаптивный случай-
ный поиск и этапы перманентной единой «мультисферы» Земли //НТИ. Серия 2,
1999.
3
Шемакин Ю.И. Семантика самоорганизующихся систем. М., 2003. С. 22.
4
Попов В.Д. Социальный психоанализ в России: проблемы и перспективы. М.,
1997.

28
 2) оценке поведения собственных элементов (нижележащих
уровней интеграции) по их вкладу в функционирование
данного уровня — информационно-психологической соот-
несенности вершинной и глубинной психологии на уровне
социального и индивидно-личностного;
3) наличию ограничений на возможные действия данной си-
стемы со стороны систем высших уровней, в состав кото-
рых она входит, — политико-правовой, идеологической и
социально-экономической детерминации коммуникатив-
но-информационной системы;
4) гармоничному характеру согласования пространственно-
временных характеристик поведения систем всех слож-
ных уровней — принципам социальной и политической
герменевтики.
Широкий спектр уровней интеграции упорядочивается при-
менением модели «воронки причинности». А.Ю. Мельвиль и
М.В. Сергеев «пропускают» через нее такие воздействующие
на характер информационной устойчивости факторы и усло-
вия:
• внешняя международная среда (экономические, политико-
стратегические условия и отношения, межгосударствен-
ные и межправительственные взаимосвязи);
• государственно- и нациеобразующие (единая территория
и государство, чувство национальной идентичности и пр.);
общий социально-экономический уровень развития и мо-
дернизации, степень «современности общества»;
• социально-классовые процессы и условия (степень соци-
альной дифференциации и развития);
• социокультурные и ценностные факторы, доминирующие
в обществе культурно-политичес :ие ценности и ориентации;
политические ф а к т о р ы и прс ессы (взаимодействия
партий, общественно-политических движений и органи-
зованных групп с новыми политическими институтами и
процедурами);
• индивидуальные, личностные политико-психологические
факторы (конкретные решения и действия ключевых по-
литических акторов) 1 .
1
Мельвиль А.Ю., Сергеев В.М. «Воронка причинности» и волны демократии /
Россия. Политические вызовы XXI века. М., 2002. С.223, 224.

29
 Интеграция уровней политико-информационных преобразо-
ваний, в которых информационная устойчивость может рассмат-
риваться и как характеристика процесса, и как собственно ре-
зультат, наглядно представлена с помощью таблицы основных
направлений теории политологии международных отношений
Ч. Кегли и Ю. Виткопфа 1 , в которой выделенный текст описыва-
ет информационный уровень (Табл. 1).
Анализ таблицы делает очевидными проблемные, моделиру-
емые, проектируемые, прогнозные зоны устойчивости системы,
особенно находящиеся в «вихревых» конвергирующих потоках
идеологических течений. Однако здесь не отражены переход-
ные состояния систем международных отношений, обусловлен-
ные информационными революциями, что, возможно, и не вхо-
дило в задачи авторов. Но благодаря универсальности схемы мы
смогли вписать в ее структуру информационные компоненты,
что позволило обнаружить зависимость устойчивости полити-
ческой системы от системы информационной*, соответствую-
щей той или иной идеологии и типу общества2.
Так, эскалация либеральной идеологии в страны, придержива-
ющиеся идеологий реализма и неореализма (государства проком-
мунистической ориентации) осуществлялась в острой конкурент-
ной борьбе информационных систем военно-политических и соци-
ально-политических альянсов Запада и Востока. «Холодная вой-
на» обошлась США в 150 млрд. долл. С 1950 г. по 1952-й ЦРУ фи-
нансово, технически и консультационно содержало радиостан-
ции «Свобода» и «Свободная Европа» (последнюю — значительно
дольше), чья роль в информационном обеспечении достижения
геополитических целей западной сверхдержавы оценивается спе-
циалистами как особо значимая. «Голос Америки» и Би-би-си, имев-
1
См.: Кегли Ч., Виткопф Ю. Мировая политика: тенденции и трансформации.
М., 1999.
* Под информационной системой понимается, например, «исторически раз-
вивающаяся совокупность отношений между людьми, складывающаяся в про-
цессе их жизнедеятельности». См.: Васильев В.П. Информационная система
России (историко-политологические аспекты) /Россия: политические вызовы
XXI века. Второй Всероссийский конгресс политологов. 21—23 апреля 2000 г.
М., 2002. С. 856.
2
См.: Сиберт С., Шрамм У., Питерсон Т. Четыре теории прессы. М., 1998.

30
шие обширную аудиторию в социалистических странах Восточ-
ной Европы, Балтийских республиках СССР, всегда были органа-
ми правительств своих стран и подотчетны только высшей испол-
нительной власти, выполняли их предписания и рекомендации. Как
свидетельствует старший научный сотрудник Архивов националь-
ной безопасности США Джон Прадос, «...и события в Венгрии, и
события в Чехословакии, и развал СССР дают возможность су-
дить о степени влияния американских радиостанций на умы и души
жителей Восточной Европы»1.
Таблица 1

Информационный уровень основных направлений политологии

международных отношений
Показатели Реализм Неореализм Либерализм Неолиберализм

Ключевые Независимые Структуры Институты, Индивиды,

единицы государства международ- сменяющие «обновленные»
анализа ной системы государства государства,
неправитель-
ственные акторы

Государ- Националь- Транснацио- Свободный

ственные но-государ- нальные и информацион-
коммуника- ственные глобальные ный обмен
тивно- коммуника- коммуника-
информаци- тивно- тивно-
онныс информаци- информаци-
системы онные онные
системы системы

Основные Проблемы Борьба за Институцио- Развивающееся

области вооруженного власть в нализация межгосуд. сотруд-
исследования противостоя- условиях отношений, ничество; эконо-
ния и безо- анархичес- способствую- мика, социальн. и
пасности кой среды щих миру эколог, проблемы

Проблемы Баланс Глобализа- Проблемы

отношений системы ция мирово- толерантности
политичес- СМИ и СМК го информа- и мультикуль-
ких режимов между ционного турализма
со СМИ и интересами пространства
СМК государства
и бизнеса
1
Известия. 2004 г. № 62. 7 апреля.

31
 Окончание табл.

Показатели Реализм Неореализм Либерализм Неолиберализм

Баланс сил Баланс Междуна- Комплексная
Главные сдерживания, родные взаимозависи-
проблемы военная право и мость, между-
готовность организации, народные
демократи- режимы
зация

«Холодная» Информаци- Цифровое Информацион -

война, онно- неравенство, но-психологи-
информаци- психологи- виртуализа- ческая экспан-
онная ческие ция когни- сия, вестерни-
изоляция войны тивных зация соци-
пространств ально-куль-
турной среды

Любопытна оговорка американского аналитика по поводу

информационной политики «Свободной Европы»: роль ЦРУ как
главного спонсора и ментора стала уменьшаться вследствие того,
что во внешнюю деятельность радиостанции были привлечены
частные финансовые и интеллектуальные капиталы, ориенти-
рованные на социально-культурные процессы в восточно-евро-
пейских государствах.
Впоследствии эта тактика применена к обеспечению инфор-
мационного mein-strim глобализации как тотальной неолибе-
ральной идеологии. Сегодня уже нет сомнения в том, что «гло-
бализация имеет явно выраженный политико-идеологический
характер, и никакими ссылками на объективность невозможно
опровергнуть данный факт» 1 . Проиграв «холодную войну», а
затем и серию «мягких», «бархатных» и «жестких» революций
в странах социалистической ориентации и в самом СССР (на
развал Советского Союза и идеологическую суверенизацию го-
сударств Восточной Европы Запад потратил, по разным источ-
никам, от 450 до 600 млрд. долл.), информационные генералы в
мундирах и в штатском стали, как принято, готовиться к побе-
дам в «прошлой войне», а в результате информационные систе-
мы Восточного блока оказались неспособными противостоять
вестернизации культурно-социальной сферы своих государств.
1
Иохин В.Я. Глобализация и Россия: вынужденный альянс? //Национальные
интересы. 2003. № 3. С. 30.

32
 Особую роль в современном межнациональном общении игра-
ют средства массовой информации, формируя потоки неэквива-
лентного обмена1 в небывалом прежде едином информационном
пространстве (отношения между развитыми и развивающимися
странами получили название «информационный империализм»).
По данным ЮНЕСКО, например, «Ассошиэйтед Пресс» переда-
ет на страны Азии в семь с лишним раз больше единиц информа-
ции, чем получает с этого континента. Возникшая информацион-
ная асимметрия наделила западные культуры ролями доноров,
носителей эталонов и норм, а восточные — ролями реципиентов,
больше потребляющих чужие нормы, чем распространяющих
свои. Проблема ментальной и информационной идентичности зак-
лючается в том, чтобы «информация, заимствованная личностью
извне, не была потеряна и распылена в межгрупповом простран-
стве, а в той или иной мере возвращалась в исходную группу,
расширяя тем самым ее горизонты и практические социальные
возможности. Целиком архаичной идее социокультурной лока-
лизации личности необходимо противопоставить конструктив-
ную идеи коммуникации между макро- и микропространством,
между сферами общей информации и прикладной деятельнос-
тью, между фактическими социальными ролями и эталонными»2.
Структура системы современного миропорядка определяется
состоянием ресурсов (потенциалов), в том числе информационных,
а в первую очередь — информационно-психологических, состав-
ляющих геополитические композиции (финансово-экономические,
социально-культурные, природно-экологические и др.) глобаль-
ного политического пространства. Доминирующее положение
здесь занимает понятие человеческого потенциала, фиксирующего
отношение к человеку как к цели социального прогресса, а не как к
фактору производства или носителю экономических перемен 3 . В
новой философской парадигме главной социальной ценностью
выступает расширение вариантов выбора человека.

1
См.: Кашлев Ю.Б., Галумов Э.А. Информация и PR в международных отно-
шениях. — М., 2003; Шевченко А.В. Глобальные проблемы современности и
журналистика. Ставрополь, 2000.
2
См: ПанаринА.С. Россия в социокультурном пространстве Евразии// Мос-
ква 2004. № 1; Он же: Философия политики. М., 1996. С. 299, 300.
3
Жуков В.И. Потенциал человека: индекс социального развития россиян. М., 1995.

33
 Этот фактор существенным образом влияет на понятие «гео-
политический потенциал», которое раскрывается как «совокуп-
ность устойчивого развития определенного геополитического
субъекта», а совокупным ресурсом государства, превращающим
последнее в геополитический полюс, считается «обширная тер-
ритория с богатыми природными ресурсами и многочисленное
население, образующее свою цивилизацию и интеллектуаль-
ный...потенциал, ...являющийся своеобразным резервуаром
мощи государства» 1 . Понятие «интеллектуальный потенциал»
социальная информациология рассматривает как синоним по-
нятия «информационный потенциал» (с чем, собственно, соглас-
на и политическая онтология). Имеется в виду не только инфор-
мация, предназначенная для производственно-прикладного
использования, но заполняющая свободное время индивида и
оказывающая решающее воздействие на общественное созна-
ние и массовую психику. Следовательно, информационный ресурс
нации в международной конкуренции не стоит связывать лишь с
техническими характеристиками, даже при явном отставании.
Одним из основных условий устойчивости мировой полити-
ческой системы в целом и ее рефлексирующих подсистем явля-
ется геополитическая стабильность, обусловленная стабильно-
стью стратегической* . Динамические характеристики такой
гиперсистемы зависят от естественного геополитического со-
перничества субъектов геополитики, в частности, от разреше-
ния ресурсного конфликта. Его особенность, как правило, обус-
ловлена количественной и качественной неизвестностью (не-
полной, недостаточной известностью) консолидированного ре-
сурса. При этом ранжирование потенциалов значительно зат-
руднено из-за сложности определения критериев ранга ресур-
са, зависящего не только от ситуационности и оперативности
оценки, но и от коммуникативных свойств информации, обес-

1
Турко Н.И., Железняк Л.Л., Юдин В.В. Консолидированный ресурс государ-
ства как геополитический фактор региональной безопасности /Актуальные
проблемы информационного противоборства. М., 2000. С. 19.
* Стратегическая стабильность « характеристика ситуации, когда ни одна из
сторон не может получить выгоды, и, следовательно, не имеет стимула нару-
шить военно-стратегическое равновесие. Геостратегическая стабильность вы-
ступает в качестве показателя отношений мировой политики — государствами,
обладающими относительно большой силой и международным влиянием.

34
печивающих виртуализацию восприятия как сведений и дан-
ных о ресурсе, так и собственно его содержания.
Следствием этого процесса является все более обостряющая-
ся проблема взаимного понимания (непонимания) государств и
рационализация угроз на уровне формирования национальных
интересов, представленных в геополитическом контексте как
соотношение интересов выживания (самосохранения) и интере-
сов развития (совершенствования). «Модель системы межгосу-
дарственных отношений должна быть инвариантной к управля-
ющим информационным воздействиям, эффективной и устойчи-
вой в условиях информационного противоборства», — отмечают
исследователи1. При этом именно информационный ресурс в кон-
фигурации постиндустриального, информационного общества,
является достаточным условием для выхода страны на уровень
конкурирующего полюса в процессе перехода от состояния са-
мосохранения до прогрессивного устойчивого развития.
Регионалистика — раздел геополитической науки, изучаю-
щей закономерности функционирования регионального поли-
тического пространства, обозначенные проблемы рассматрива-
ет в контексте соотношений отраслевых и территориальных
интересов, обусловленных принятием управленческих решений
на основе определенного вида информации. В регионалистике
России, представленной пятью цивилизационными укладами,
ста семидесятью шестью этнокультурными общностями, явно
обозначается исследовательское поле социальной информаци-
ологии, например, процесс регионализации средств массовой
информации и коммуникации, обусловливающий эффектив-
ность региональной (или местной, на уровне муниципального
образования) информационной политики. Он несет в себе отпе-
чаток традиционно выделяемых базо ых свойств проблем внут-
ренней региональной государствент. власти 2 :
1) статус региона в России, степень и характер его влияния
на федеральную политику и экономику;
1
Турко Н.И., Железняк Л.Л., Юдин В.В. Консолидированный ресурс государ-
ства как геополитический фактор региональной безопасности / Актуальные про-
блемы информационного противоборства. М., 2000. С. 22,23.
2
Актов М.А. Некоторые методологические проблемы политологического ис-
следования региональной государственной власти в современной России / Рос-
сия. Политические вызовы XXI века. М., 2002. С. 308, 309.

35
 2) степень разделения и сбалансированности законодатель-
ной, исполнительной и судебной власти; технологии осу-
ществления властных отношений;
3) социально-экономическое расслоение и его характер;
4) консенсус политических сил, компромисс по поводу ролей
и функций элиты и контрэлиты;
5) уровень политического сознания и политической культуры
граждан.
Эти признаки определенным образом характеризуют факто-
ры и условия информационного развития России, к которым сле-
дует отнести также ярко выраженное цифровое неравенство и
иную коммуникационную неэквивалентность регионов России 1 .
Традиционный подход к определению базовых свойств про-
блем внутренней региональной государственной власти, полу-
чивший дополнительные основания в виде Доктрины информа-
ционной безопасности РФ, пока что довлеет над исследованием
информационной инфраструктуры политической системы му-
ниципального образования 2 . Нет сомнений, что в условиях ак-
тивизации процессов местного самоуправления информацион-
ная устойчивость муниципальных органов станет предметом
особого внимания как технических, так и гуманитарных наук.
Таким образом, проблема обеспечения информационной ус-
тойчивости политической системы, актуализированная вызо-
вами и угрозами современности, ставит следующие задачи:
• раскрыть проблему управления динамической устойчиво-
стью политической системы трансформирующегося обще-
ства как социально-информациологическую, разрешимую в
рамках социально-информациологического подхода;

1
Попов В.Д., Тавокин Е.П., Шевченко А.В. Информационное пространство
современной России: состояние, факторы формирования, перспективы /Массо-
вая коммуникация в современной России. М., 2003. Кашлев Ю.Б., Галумов Э.А.
Информация и PR в международных отношениях. М., 2003.
2
См., например: Арсенъева Т.И. Формирование информационной среды реги-
она. Н.Новгород, 2000; Информационная безопасность муниципальных образо-
ваний / Алексеев В.И., Андреев А.Б., Борисов В.И., Воронин А.Г. и др. Воронеж,
1998; Лескова И.В. Информационные процессы в системе общественных связей
муниципальных образований. Н.Новгород, 2001; Журналистика в 2003 году: об-
ретения и потери, стратегии развития. Материалы науч.-практ. конф. Москва,
2004 г. 4.1. М , 2004.

36
разработать методологический подход к процедуре анализа
политических процессов в социально-информациологичес-
ких координатах;
обосновать значимость информационного ресурса как ин-
струмента устойчивого государственного управления;
предложить методическое обоснование формирования у
субъектов государственного управления профессио-
нально необходимых качеств для информационой устой-
чивости политической системы трансформирующегося
общества.
 Р а з д е л 2

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПОСТНЕКЛАССИКИ

И СОЦИАЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИОЛОГИЯ

2.1. Лукавый демон Постмодерна

(некоторые эпистемологические заметки)
Сущностные характеристики информационного общества в
идеальном представлении о т р а ж е н ы в работах Ю. Х а я ш и ,
Д. Белла, А. Турена, И. Масуды, М. Кастельса, Э. Т о ф ф л е р а ,
3. Бжезинского и др.* Они обусловливают четыре основных по-
казателя социальной организации постиндустриального пери-
ода развития человечества:
научное знание является определяющим фактором обще-
ственной жизни;
экономика из производящей общественные отношения ста-
новится обслуживающей;
процессы социально*! дифференциации обусловливаются
уровнем знаний, а не собственностью;
социальные процессы становятся программируемыми вследствие
симбиоза социальной организации и информационных технологий.
Идеальная модель «информационного» общества с такими
характеристиками не реализована ни в одном государстве, на-
блюдаются лишь его атрибуты в более или менее выраженной
форме. Правомерно задать вопрос: почему этого не произошло?
Один из ответов, представляющих определенный интерес, —
экзальтированная фетишизация понятия «информация» в науч-
ном и обыденном сознании, безосновательное отождествление его
с понятием «знание». Вот точка зрения, отражающая реакцию уче-
* Сравнительный анализ основных теорий информационного общества пред-
ставлен в труде. Ф. Уэбстера «Теории информационного общества» (2004).

38
ного мира на такой подход к информации: «Информации в совре-
менном обществе много, она играет колоссальную роль, но отсюда
вовсе не следует, что... знание — сила. За словом «информация»
кроется коммуникация, а не знания. Более информированный че-
ловек не тот, кто больше знает, а тот, кто участвует в большем
числе коммуникаций. Только как коммуникация, а не как знание
или предмет, информация способна вызывать новые операции..,
побудить к действию»1. Этому выводу предшествует более чем по-
лувековой давности высказывание Н. Винера: «Мы живем в такой
век, когда огромный объем информации, приходящийся на душу
населения, сталкивается с постоянно сокращающимся потоком
общего объема информации. Мы должны все более принимать стан-
дартизированные безвредные и бессодержательные продукты,
которые, подобно белому хлебу, изготовляются скорее из-за ры-
ночных свойств, чем из-за их ценности как продуктов питания»2.
Проблема научного определения философской сущности и ма-
териальной природы информации—один из краеугольных камней
современной науки. Она с заглавной буквы вписывается в «проблем-
ное меню» информациологии, согласующееся с перечнем актуаль-
ных постановочных целей современной методологии науки: анали-
зом структуры научных теорий и их функций; понятием научного
закона; процедурами проверки, подтверждения и опровержения
научных теорий, законов и гипотез; методами научного анализа и др.3
В своем исследовании мы коснемся некоторых из них, наиболее ос-
тро проявившихся в эпоху Постмодерна* — философско-культу-
рологического облачения постиндустриального общества.
1
Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб., 2002. С. 13—15.
2
Винер Н. Человеческое использование человеческих существ СПб., 2001 С. 132.
3
См.: И вин А.А., Никифоров A.J1. Словарь по логике. М., 1998. С. 198.
* Постмодерн — понятие, используемое современной философской рефлек-
сией для обозначения характерного для культуры сегодняшнего типа философ-
ствования, содержательно аксеоматически дистанцирующегося не только от
классической, но и от неклассической традиции, и конституирующее себя как
постсовременная, т.е. постнеклассическая философия. Постмодернистская про-
грамма философствования генетически восходит к неклассическому типу фи-
лософствования, и в частности — постструктурализму, неомарксизму, феноме-
нологии философии Хайдеггера, традициям «постнаучного мышления», а также
к традициям семиотики и структурной лингвистики и в последних своих версиях —
философии диалога, теории языковых игр. К настоящему времени Постмодерн
может быть оценен как конституированный в пространстве философской реф-
лексии в качестве феномена, имеющего бесспорный парадигмальный статус.
(Новейший философский словарь. Минск, 2002. С. 778—780).

39
 Политическая онтология связывает начало постмодерниз-
ма в европейской культуре с разочарованием в политической
и научно-технической революциях, реализующих жесткие
технологии в отношении гуманитарной сферы и самого чело-
века. Постмодернизм возник как антитеза субъект-объект-
ному принципу Модерна. «Модернистская доминанта в куль-
туре, связанная с переходом от традиционного, доиндустри-
ального общества к индустриальному, ознаменовалась пафо-
сом разрыва индивида с прежними связями, с ближайшим со-
циальным окружением. Апологетика новизны и искусствен-
ности привела в конечном счете к столь высокой нестабиль-
ности и непредсказуемости человеческого существования в
«горизонте бесконечного прогресса», что возникла угроза то-
тальной дестабилизации, утраты человеком своего социаль-
ного и духовного равновесия... В этих условиях и возникли
постмодернистский и неоконсервативный поворот в культу-
ре и политике» 1 . Они реализовались в иных исходных поло-
жениях — со-ответствия, со-размерности, со-причастности,
в доминирующем принципе дополнительности, согласно ко-
торому научно-техническая рациональность и человеческая
аутентичность не совпадают. В глобализации — «новой на-
турфилософии» — постмодернизм соединил человека и об-
щество в целостности гео-био-социогенеза, разрушив основ-
ной миф Модерна о человеке, относящемся к миру как к сред-
ству.
Философия Постмодерна, представленная именами Барта,
Бодрийяра, Делеза, Лиотара, Мерло-Понти, Хайдеггера и др.,
соперничает с предшествующей ей философией Модерна как
неклассическим типом философствования. И здесь выбор не
за модными, пришедшими на смену Гегелю, Канту, Фейерба-
ху, Марксу, именами Шопенгауэра, Ницше, Кафки, а за про-
тиворечащими друг другу философиями, определяющими ду-
ховно-бытийную программу развития человечества. «...Сегод-
ня, как и во времена Декарта, книга физики открывается фи-
лософским трактатом, — пишет А.В. Койре. — Ибо философи-
ям, вновь становится корнем дерева, стволом которого являет-

' Панарин А.П. Философия политики. М., 1996. С. 43.

40
ся физика, а плодом — механика» 1 . Великие научные револю-
ции, как показывает история науки, всегда определялись из-
менением философских концепций, следовательно, научная
мысль никогда не была полностью отделена от мысли фило-
софской. Недаром и периоды становления естественно-науч-
ной картины мира определяются по философским характери-
стикам 2 :
1. Механический (классический): абсолютное пространство
и время, детерминизм, объективность;
2. Физический (неклассический): относительность, инде-
терминизм, кванты, дополнительность;
3. Эволюционный (постнеклассический): жизнь, ноосфера,
синергетика, космогенез.
Справедливо замечание А.В. Койре по поводу влияния «фи-
лософского горизонта» на соперничающие теории посткопер-
никовского периода развития науки — от Галилея до Эйнштей-
на, Планка и Бора: «Влияние философских концепций на раз-
витие науки...столь же существенно, сколь и влияние научных
концепций на развитие философии» 3 .
Рождение новой науки, отмечает историк (а мы применим
это высказывание и к политической философии с ее различными
направлениями, и к социальной информациологии), совпадает с
мутацией философской установки, с обращением ценности, при-
даваемой теоретическому познанию в сравнении с чувственным
опытом, совпадает с научным открытием. При смене научных
парадигм речь всегда идет о принципиально ином мировидении и
мировосприятии. Постмодерн «примиряет» философии и науки
не только «стыкуя» их, но обеспечивая трансграничность и
трансдисциплинарность. Например, И.Р. Пригожин, обосновы-
вая теорию самоорганизации, апеллировал... к картезианству. А в
книге «Время, хаос, квант» он указывает на то, что «... введение «со-
зидания» в наше понимание физической реальности требует мета-
физики, чуждой современной науке. Допущение неконтролируе-

1
Койре А.В. Очерки истории философской мысли (О влиянии философских
концепций на развитие научных теорий). М., 2003. С. 25.
2
Баранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М., 2003. С. 15.
3
Койре А.В. Указ. сочин. С. 12.

41
мых источников порождает новую фундаментальную альтерна-
тиву: между концепциями мира, управляемого законами, не ос-
тавляющими места для новации и созидания, и концепцией абсур-
дного, акаузального мира, в котором ничего нельзя понять; драма-
тическую альтернативу между слепыми законами и произволь-
ными событиями»1. По-новому (или точнее сказать—по-старому,
по-ньютониански?) представляется и основа синергетики с пози-
ций коэволюционного подхода, который, по убеждению И.Р. При-
гожина, есть современное открытие возможности множественно-
сти точек зрения и диалога с природой2.
Справедлив вывод: «Претендуя на однозначную определен-
ность, безусловную объективность, предельную полноту описа-
ния, традиционная наука отрывалась от жизни с ее гибкостью, от-
крытостью, свободой воли. В своем стремлении к идеалу полноты
и точности естественные науки создавали мощный аппарат моде-
лирования завершенных теорий, а гуманитарные науки, следуя за
ними, строили искусственные классификации, искусственные
языки, искусственные интеллекты и прочие безжизненные кон-
струкции. Лишь по мере разочарований стало приходить понима-
ние, что для изучения жизнеспособных, органических, развиваю-
щихся объектов нужна иная методология, иная парадигма»3.
Между тем, для создания эволюционной картины мира науке
«потребовались три столетия вдохновенных успехов и горьких ра-
зочарований (показательна история теории «развития без эволю-
ции» Ф. Шеллинга, описанная А.А. Гангнусом в «Рискованном при-
ключении разума» (1982) — А.Ш.), чтобы обнаружить существо-
вание человека — наблюдателя, мыслителя и исследователя» 4 .
Редукционистская парадигма науки Нового времени, пропове-
довавшая бессубъектные исследовательские модели, уступила
место иному подходу. В первой половине XX века произошло, по
словам М. Борна, стирание граней между объектом и субъектом, —
естествоиспытатели признали зависимость знания от его носите-
1
Пригожин И. Время, хаос, квант. М., 1987.
2
Пригожин И., Стенгерс И. Возвращенное очарование мира //Природа.
1986. №2.
3
Баранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М., 2003. С. 18.
4
Гангнус А.А. Рискованное приключение разума. М., 1982; Назаретян А.П.
Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории (Синергетика,
психология и футурология). М., 2001. С. 9.

42
ля, от рабочих гипотез и применяемых процедур. Произошло
осознание того, что К.Х. Делокаров впоследствии выразил так:
«Несмотря на многочисленные трансформации научного и фи-
лософского знания, философия должна оставаться вопрошани-
ем сущего и помогать в поиске предельных оснований, новых
смыслов»1.
Сформировалась новая парадигма, основанная на включении
процесса наблюдения в систему мировых взаимодействий, —
неклассическая, распространившаяся практически на все на-
уки, а также на математику и логику. В поступательном плане
постнеклассическая традиция узаконила метод элевациониз-
ма*, дающий «оригинальный методологический ориентир»,
трансформированный из «философской банальности»: полно-
ценное описание физических, биологических или социально-ис-
торических состояний должно содержать указание на те их свой-
ства, которые сделали возможными последующие события и
состояния. (Заметим, что применение этого метода для иссле-
дования информационных процессов в социальной информаци-
ологии позволило усилить аргументацию в пользу ее дуальной,
материально-идеальной сущности.) По своему предназначению
метод аналогичен «типично постнеклассическому» приему не-
обходимости управления настоящим из будущего.
Принцип элевационизма в социальной информациологии на ос-
нове фундаментальных свойств информации фундирует специфи-
ческий метод познания информационных связей и отношений в
сложных самоорганизующихся системах в онтологической це-
лостности их биологических, психологических и социальных
характеристик — социально-информациологический подход.
1
Делокаров К.Х. Синергетика как вызов фи.1 :офии /Синергетика, филосо-
фия, культура. М., 2001. С. 25.
* Элевационизм — метод познания, позволяющий распределить продуктив-
ные образы не снизу вверх, как этого требует редукционистская стратегия, а от
эволюционно позднейших форм взаимодействия к более ранним. Это позволяет
обнаружить в прежних формах те присущие им свойства, которые служат он-
тологической предпосылкой будущего, увидеть эволюционные истоки субъект-
ных качеств, ярко проявляющихся в высокоорганизованных системах. Парадиг-
ма элевации «пронизывает» синергетику как науку о самоорганизации (См: На-
заретян А.Г1. Интеллект во Вселенной: истоки, становление, перспективы. Очер-
ки междисциплинарной теории прогресса. М., 1991).

43
 Философия Постмодерна породила те направления в науке, ко-
торые технологически конструируют и осуществляют новую раци-
ональность*. В частности, теорию самоорганизации, относительно
которой Ф. Абрахам, О.В. Митина, Д. Хьюстон рассматривают фи-
лософию постмодернизма как методологию теории хаоса. И.П. Мер-
кулов отмечает: «Философское знание было, и, по-видимому, будет
оставаться инструментом познания человека и внешнего мира, ин-
струментом информационного контроля окружающей среды (вы-
делено нами—А.Ш.), а его граница с конкретно-научными знания-
ми относительна, исторически условна»1. Следовательно, филосо-
фия обязана разделить с наукой ответственность за кризисы совре-
менной эпохи, которую несет последняя, оказавшись неспособной
адекватно реагировать на цивилизационные вызовы.
«Летучий голандец» эпохи Постмодерна — информация вы-
ступает прародительницей феноменов «информационная эпо-
ха», «человек информационный», «информационные техноло-
гии» и пр. Порождаемые информацией или приписываемые ей
воздействия на мир людей — это вторичные проявления инфор-
мации, особенно ярко выразившиеся в эпоху Постмодерна. Она
представлена в социальном плане моделью массового общества
и производными от него: массовой культурой, массовыми ком-
муникациями, средствами массовой информации (mass-media),
массовидным человеком и т.п.
Научные представления об информации, сложившиеся в период
Постмодерна, имеют свои интригующие истоки, лежащие в пред-
шествующем историческом периоде, — Модерне. Исследовательс-
кие программы того времени, соответствующие классической ме-
тодологической парадигме, основывались на жестко нормирован-
ном базисе: факт — положение вещей, фиксируемое органами

* Выделяют три основных типа рациональности: классическую (XVII в.—начало

XX в.), неклассическую (первая половина XX) и постнеклассическую (конецXX в.).
Последняя учитывает соотнесенность знаний об объекте не только со средствами,
но и ценностно-целевыми структурами деятельности, предполагая экспликацию внут-
ринаучных ценностей и их соотнесение с социальными целями и ценностями. В со-
временной постнеклассичсекой науке широко представлены сложные синергетичес-
кие системы, взаимодействие с которыми превращает само человеческое действие в
компонент системы. Методология исследования таких объектов сближает естествен-
но-научное и гуманитарное познание, составляет основу их глубокой интеграции
(Степин B.C. Наука /Новейший философский словарь. Минск, 2001. С. 663).
1
Меркулов И.П. Формирование когнитивных представлений в эпистемологии /
Эволюция. Мышление, Сознание. (Когнитивный подход и эпистемология). М., 2004. С. 30.

44
чувств; открытие — обнаружение нового положения вещей;
исследование — процедура сбора и систематизации фактов; ком-
петентность — обладание «запасом» фактов. Наука имела
четко обозначенные границы, отделяющие ее от ремесла, идео-
логии, коммерции и паранауки. Произошла ее институционали-
зация в качестве отчужденного от субъективных стремлений
индивида сегмента социальной реальности 1 . Такие критериаль-
ные параметры сформировали технократическое направление
изучения информации (Эшби, Шеннон, Винер), но объективно
ограничивали развитие теорий высшего уровня, укрепляющего
науку потенциалом философии и теологии, где господствуют
абстракция, интуиция, смысл, инсайт, выступающие основ-
ными инструментами познающего разума эпохи Постмодерн. В
границах Модерна объективно не могли появиться информаци-
онные теории, возникшие вследствие телеологического подхо-
да, рожденные «новой научной рациональностью».
Постмодерн в науке ярко проявился в виде методологичес-
кого анархизма* с его воинствующим лозунгом «anithing goes» —
допустимо все, реализуемого в форме мультипарадигмальнос-
ти, критики сциентизма, научной и социальной реабилитации
отлученных Модерном паранаучных представлений. Утверждение
принципа пролиферации, заменившего базисный—кумулятивный
1
Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб., 2002. С. 53, 54, 65.
* В отечественной науке к основоположникам методологического анархизма с
полным основанием можно отнести русского философа Льва Шестова (1866-
1938), предвосхитившего многие идеи научного постмодерна. Он писал: «Научная
философия ждет не дождется нового Сервантеса, который бы положил конец
дикому обычаю пролагать посредством доказательств путь истине. Все суждения
имеют право на существование..., и если вы сохранили живые глаза и чуткий слух,
бросьте инструменты и приборы, забудьте методологию и научное донкихотство
и попытайтесь довериться себе» (Шестов Л.И. пофеоз беспочвенности: Опыт
адогматического мышления. - Л., 1991. С.172). О, ако традиционно отцом мето-
дологического анархизма считают П. Фейерабенд*.. Главное содержание его кон-
цепции находит свое выражение в двух тезисах. Одно из них — принцип неограни-
ченной пролиферации, или размножения, умножения конкурирующих и прямо
альтернативных друг другу гипотез. Другой принцип —- теоретического упорства,
или прочности, т.е. отказ от введения в гносеологический оборот каких-либо
альтернатив и упорного сохранения уже имеющихся теорий. В конце концов, оба
принципа приходят к взаимоотождествлению, совпадению в едином принципе —
допустимо все («anithing goes») Хотя на П. Фейрабенда оказали воздействие
теория микрострат П. Сорокина и Р. Дарендорфа, главный методологический им-
пульс в его собственной социологии исходит от идеи теоретического плюрализма.
(Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986).

45
подход в науке, сформировал новое представление о ней как про-
странстве несоизмеримости теорий, несводимости научного по-
иска к установлению истины.
Эксперты свидетельствуют, что принципы методологичес-
кого анархизма в науке в эпоху зрелого Постмодерна развились
в негативную социальную тенденцию: апелляция к благу и раз-
витию человечества была заменена апелляцией к финансовой
эффективности. Основным движителем научного интереса ста-
новится не картезианский принцип «разыскания истины», а по-
иск выгодного знания.
В собственно научном смысле, по замечанию Ж.-Ф. Лиота-
ра, научное занятие превращается в род языковых игр, мани-
пулирование моделями научного дискурса 1 . Взяв за методо-
логическую основу принцип фальсификации новых гипотез и
исследовательских программ, наука Постмодерна являет со-
бой перманентный процесс построения альтернативных моде-
лей, порождаемых парадоксальностью мышления в той сфе-
ре, которая в эпоху Модерна, классической и неклассической
методологии поверялась процессом верификации, строгой ре-
ференцией к реальности. Период позднего Постмодерна (или
постпостмодерн) характеризуется виртуализацией научных
сообществ, институтов, знаний и процессов их производства и
передачи. Как свидетельствуют аналитики-эпистемологи, ут-
верждается новая академическая этика: кропотливый много-
летний труд «разыскания истины», накопления и верифика-
ции результатов сменяется презентацией образа идеи или
теории как «единственно рациональной, эффективной» фор-
мой предъявления нового знания. Наука и приращение знания
расходятся так же, как экономика и производство, политика и
управление» 2 .
Именно виртуализация как процесс переноса ценностей с
реальных объектов на их образы, симуляции, представляет со-
бой угрозу для приращения знаний и требует от научного сооб-
щества системы защиты. В этом, на наш взгляд, — одна из акту-
альных задач современной эпистемологии, обусловленная

1
Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М., 1989.
2
Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб., 2002. С. 111.

46
объективным развитием цивилизации, породившей виртуали-
зацию вещного мира. Отношение к факту в науке — это, может
быть, и не самый драматичный сюжет в истории Постмодерна,
но достаточно основательный, чтобы не исключать его из числа
угроз человеческой популяции.
Виртуализация научных изысканий в определенной степе-
ни дискредитирует другой процесс, рожденный в постнеклас-
сическую эпоху, — трансдисциплинарность исследований,
представляющих собой «перенос когнитивных схем из одной
дисциплинарной области в другую» 1 .
Разумный, целесообразный подход к выбору процедуры про-
верки, подтверждения и опровержения научных гипотез, тео-
рий и законов — одно из условий противостояния виртуализа-
ции научного знания. Однако под сомнением оказывается спо-
собность современной науки к выбору рациональности. С одной
стороны — совершенно объяснимое в психологическом смысле
искушение виртуализмом (вспомним «Искушение глобализмом» —
один из последних замечательных трудов А.С. Панарина), а с
другой — пленение модной методой, «захватившей монополию»
в науке.
По этому поводу И. Лакатос высказал разумное предосте-
режение: «Ученый не должен соглашаться с тем, что иссле-
довательская программа превращается в мировоззрение, не-
кое воплощение научной строгости, претендующее на роль
всезнающего арбитра, определяющего, что можно и что
нельзя считать научным объяснением» 2 . В истории отече-
ственной эпистемологии нетрудно обнаружить страницы, за-
печатлевшие полную теоретическую или методологическую
монополию.
«Модные» перекосы наблюдаются и сегодня — это касается
не всегда обоснованного применения постнеклассических ме-
тодов исследования в тех областях, которые с большим науч-
ным эффектом познаются классическими или неклассически-
ми парадигмами. Справедливо будет критически посмотреть и
1
Князева Е.Н. Синергетика как направление универсализма в современном
научном знании / Синергетика, философия, культура. М., 2001. С. 12.
2
' Лакатос И. Методология исследовательских программ. М., 2003. С. 110.

47
на правомерность безоговорочного применения популярного
синергийного подхода, методологическая экспансия которого
поощряется как в естественно-научном (и это естественно для
направления, возникшего в недрах термодинамики!), так и в гу-
манитарном знании. В книге «Синергетика и прогнозы будуще-
го» читаем: «...Одному из авторов (С.П. Капица, С.П. Курдюмов,
Г.Г. Малинецкий — А.Ш.) доводилось объяснять, что, к сожа-
лению аудитории, синергетика не обязана заменить диалекти-
ку или «давать главный принцип эзотерического знания», что
перспективы «синергетики секса» тоже не хороши»1.
Трансформацию методологии науки в сторону постмодерниз-
ма можно проследить по изменению содержания одного из клю-
чевых терминов, конституировавших науку Модерна — «пара-
дигма.». Введенное Т. Куном понятие имело достаточно строгое
системное наполнение, роднящее его с понятием меры в науке
(при этом заметим, что критики насчитывали около тридцати
разнящихся меж собой его собственных определений). Наибо-
лее часто применяемое сегодня — «признанное всеми научное
достижение, которое в течение определенного времени дает на-
учному сообществу модель постановки проблем и их решений»2.
Физик и философ Д. Бом — первый, кто после Т. Куна выде-
лил термин «парадигма» в качестве категории исследования
природы наук, научного знания и познания, — под парадигмой
понимал коммуникативную среду, языковое, коммуникативное
пространство, в которое погружено научное сообщество3. Даль-
нейшее изменение философских подходов к познанию мира рас-
ширило и философское осмысление термина, вследствие чего в
современных словарях парадигма определяется еще в менее
строгом значении, захватывая не только науку, но и культуру,
искусство, религию и другие сферы, в которых могут присут-
ствовать некие совокупности мыслей, восприятий и ценностей,
создающие «определенное видение реальности, оказывающее-
ся основой самоорганизации общества» 4 .

' Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы

будущего. М., 2001. С. 13.
2
Харчева Т.А. Словарь по социологии. М.. 2000. С. 154.
3
Аршинов В.И. Синергетика как язык пространств становления. М.,2001.С.218.
4
Каира Ф. Уроки мудрости. М., 1996. С. 41.

48
 Несмотря на многообразие подходов к определению термина
и вольностей в его трактовке, несомненным остается условие —
наличие понимающей и принимающей научной коммуникации,
основанной на личной ответственности исследователя. Таким
образом, на примере трансформации категории «парадигма» мы
вИдим, что методология науки подпадает под сильную зависи-
мость от морального фактора. Это несомненный плюс при его вы-
соком уровне, но несомненный минус — в случае обратного. Ведь,
скажем, концептуальный аспект теоретического знания, выра-
жающий его «парадигмальное сечение», несет ярко выраженный
личностный отпечаток. В этом смысле справедливо замечание о
том, что для ученого смена парадигм равнозначна смене его род-
ной среды обитания, изменения мира, в котором он самореализо-
вался, состоялся как личность. Поэтому проблема выбора пара-
дигмы сама по себе отражает один из ключевых принципов новой
научной рациональности — экспликацию внутринаучных цен-
ностей и их соотнесение с социальными целями и ценностями.
И. Лакатос предлагает несколько вариантов обоснования
перехода от одних парадигм к другим: на основании социальной
психологии, т.е. реализуя подходы М. Полани и Т. Куна* ; встав
на теоретическую платформу К. Поппера**; вообще не заниматься
* Согласно воззрениям М. Полани, существует познание объекта путем кон-
центрации внимания на нем как целостности и второй тип — познание объекта
исходя из представлений о том, какой цели он служит в составе той целостности,
частью которой он является. Взаимоисключающий характер этих двух типов мо-
жет быть выражен в терминах логической дизъюнкции. Научный опыт у Полани
внутренне переживаем, явно личностно окрашен. Поэтому исследователь нуж-
дается в определенных социокультурных условиях для поддержания свободной
научной коммуникации и сохранении научных традиций. Идеи социально-куль-
турной обусловленности научного познания широко представлены в трудах
Т. Куна, обосновавшего психологию гештальт-переключений при создании новых
научных сообществ (Новейший философский словарь. Минск, 2001. С. 767, 530)
** Исследовательская программа К. Поппера направлена на описание объек-
тивного роста науки, в зеркале рациональной реконструкции или «третьем мире»
высказываний, истин, критериев, т.е. в мире объективного знания, а не в мире
материальных объектов («первый мир») и не во «втором» — мире субъектив-
ных состояний сознания вне познающего субъекта. Цивилизация есть результат
реализации идеальных объектов. Мир первый и мир третий взаимодействуют в
процессе интеракции только через второй мир. (Новейший философский сло-
варь. Минск, 2001. С. 769, 770, Лакатос И. Методология исследовательских
программ. М., 2003. С.146, 209).

49
рациональным объяснением успехов науки. И он нашел ответ,
благодаря чему в 60—70-х гг. прошлого века проявилось его ко-
лоссальное влияние на развитие методологии науки, пережива-
ющей кризис «критического рационализма» К. Поппера. Опи-
раясь на работу К. Поппера «Логика научного открытия» и не-
которые положения концепции личностного знания М. Полани,
И. Лакатос вводит понятие «научно-исследовательская програм-
ма» и формирует подход, названный им «методологией научно-
исследовательских программ». Его установки во многом совпа-
дают с идеями К. Поппера, в частности, выделение акцента на
критике как средстве преодоления ограниченных рамок иссле-
довательских программ.
Смысл программы Лакатоса заключается в том, что «ряд, или
последовательность теорий, а не одна изолированная теория,
оценивается с точки зрения научности или ненаучности. Но эле-
менты этого ряда связаны замечательной непрерывностью, по-
зволяющей назвать этот ряд исследовательской программой.
.. .Центральные проблемы логики открытия могут удовлетвори-
тельно обсуждаться только в рамках методологии исследова-
тельских программ»1.
В операциональном смысле это удобная конструкция, одна-
ко считаем не лишним учесть замечание нашего современника
В.И. Аршинова, призывающего не отбрасывать окончательно и
концепцию М. Полани: «Личностная сопричастность кроется
именно в метафизическом ядре программы, именно она есть тот
ведущий и трансцендентный параметр порядка, который не про-
сто ориентирует и направляет ученого, но есть средоточие веры
в этом поиске того, что дает силы противостоять сомнениям в
правильности избранного им пути»2. Почти заклинанием звучат
слова Н. Винера: «Упаси нас, господи, от математических работ,
правильных и элегантных, но не имеющих ни души, ни тела!»
Примеры глубоко личностной, пристрастной разработки иссле-
довательских программ дают истории науки многие крупные
1
Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских про-
грамм. М., 2002. С. 74.
2
Аршиное В.И. Синергетика как язык пространства становления. М., 2001.
С. 212.

50
ученые: И. Ньютон, Н. Бор, Л. Пастер, И. Мечников, Д. Менде-
леев, И. Пригожин... Проблема выбора и реализации программы
лежит не только в сфере науки, но и этики, где сегодня остро
ощущается конвенциональный кризис, во многом обусловлен-
ный не единственно объективными условиями Постмодерна,
глобальным «перетеканием умов», экономическими и соци-
альными причинами, но и поколенными, стратификационными
противоречиями в сообществе российских ученых.
Озабоченность этическими проблемами в научной среде под-
вигла известного отечественного методолога С.В. Мейена еще в
конце 70-х гг. XX в. сформулировать «принцип сочувствия» и
предложить его на рассмотрение научной общественности в виде
одноименного печатного труда. Провозглашая диалогическую
форму утверждения эвристической ценности науки, С.В. Мей-
ен писал: «Сейчас в научном сообществе популярна борьба «на
уничтожение» между разными точками зрения, это считается
проявлением похвальной научной принципиальности. Попытки
согласовать альтернативные взгляды не встречают поддержки
и даже осуждаются. Колоссальные усилия затрачиваются на
амбициозное отстаивание раз занятой позиции. Интеграция зна-
ния упирается в этические проблемы (речь идет не о какой-то
«научной», а о самой обычной общечеловеческой этике). ...Не
существует научной идеи, ради утверждения которой можно
пожертвовать достоинством хотя бы одного человека» 1 .
Однако вернемся к прагматике И. Лакатоса и сделаем такой
же прагматический вывод: современная исследовательская про-
грамма (как правило, полинарадигмальная) позволяет каждому
ученому, в рамках общечеловеческой и научной этики, разре-
шать проблему выбора методологичесг эй альтернативы — при-
держиваться ли методы пролифграць. («эпистемологического
анархизма») или полиферации («утонченного фальсификацио-
низма»). Тут уместен довод В.Д. Попова, выступающего за це-
ленаправленный синтез классической, неклассической и пост-
неклассической методологий, не основе которых ученому и
следует определять то научное сообщество, которое сможет
по достоинству оценить его исследовательскую программу,
1
Мейен С.В. Принцип сочувствия. М.,1976. С. 78.

51
способную принести пользу науке 1 . Такая постановка вопроса
создает презумпцию легитимности трансдисциплинарному,
транспредметному подходу в науке, что в свою очередь обеспе-
чивает методологическое алиби социальной информациологии.
Учитывая сказанное, социалъно-информациологическая па-
радигма представляет собой модель познания реальности, осно-
ванную на синтезе научных рациональностей, фундированную:
на концептуальном уровне — эмансипированностью инфор-
мации от материи; антропоцентрическими принципами органи-
зации социальных информационных отношений (B.C. Егоров,
Н.Н. Моисеев, А.С. Панарин, В.Д. Попов);
на теоретико-методологическом уровне — системными ин-
формационно-синергийным и информационно-гомеостатичес-
ким методами (Ю.М. Горский, B.C. Егоров, B.JI. Романов,
К.В. Судаков);
на уровне моделирования процесса постановки и решения
проблемы — моделью снятия противоречия бинарной оппози-
ции в наблюдаемой тернарной структуре; циклической моде-
лью сохранения смысловой картины мира (Р.Г. Баранцев,
Ю.Н. Соколов, В.Б. Титов).
Социально-информациологическая парадигма формирует
специфическую позицию наблюдателя по отношению к про-
блемам политической эпистемологии. Дело в том, что контекст
современной политологии создается в условиях информаци-
онной неравновесности политических систем р а з л и ч н ы х
уровней, отсутствия устойчивого центра и автономности по
отношению к внешним воздействиям. Признается невозмож-
ность объяснения политического бытия на основе выделения
единственного базового принципа. Вследствие активной тех-
нологизации политической ж и з н и существует опасность ут-
раты политической наукой ее эвристического потенциала и
превращения в прикладной вариант политической социоло-
гии.
Наиболее важными проблемами, требующими р а з р е ш е -
ния на междисциплинарном уровне, О.А. Митрошенковна-
зывает:
1
См.: Попов В.Д. Информациология и информационная политика. М., 2001.

52
 а) завышенные ожидания и претензии по отношению к науке
(отринув обыденный опыт, здравый смысл, интуицию, «полити-
ческий субъект должен принимать решения исключительно
рационально, на основе достоверной и исчерпывающей инфор-
мации, относящейся как к предпосылкам решения, так и его
последствиям »);
б) всеобщее ослабление способности суждения, снижение
критической потребности как методологической культуры (ин-
формированность современного человека достигается посред-
ством повышенной визуальной внушаемости, провоцирующей
снижение критической мыслительной потребности, тоталита-
ризм утверждений; развивается аутистский, некогерентный тип
мышления).
Социально-информациологический подход применим к рас-
смотрению эпистемологических аспектов политического созна-
ния — особенно проблемных, связанных, например, с искажа-
ющими эффектами в процессе познания мира политического
(традиционализм как идеология воинствующего консерватиз-
ма, мифологизация прошлого как альтернатива будущего, про-
грессизм как философская основа вестернизации) 1 .

2.2, Научный подход и его топ-модели

В поисках новой познавательной модели* ученые опирают-

ся на определенные методологические регулятивные принци-
пы, действующие в научном познании, поскольку содержатель-
но-теоретический подход в науке осуществляется в заданных
границах моделирования мира. Основой формирования таких
принципов выступают предпосылочн ie знания, которые опре-
деляются спецификой исследуемых с ъектов, ориентацией на

1
Митрошенков О.А. Политическая эпистемология. М., 2004. С. 21—32,43—52.
* Например, выделяются такие познавательные модели: организменная (мир
как организм), семиотическая (мир как книга), механическая (мир как машина),
статистическая (мир как совокупность балансов), организационная (мир как
арена проявления организационных законов), эволюционная (дарвинистская).
(См. подробнее: Лисеев И.К. Новые методологические ориентации в современ-
ной философии биологии /Методология в биологии: новые идеи (синергетика,
семиотика, коэволюция). М., 2001. С. 24 ).

53
традиции, доминирующий стиль мышления данного историчес-
кого периода, конкретные социокультурные ожидания, идущие
от общества к науке. Эти требования распространяются и на
одно из направлений исследований виртуальной реальности как
продукта Постмодернизма — различение классических теорий
социального развития и современных теорий изменения (неклас-
сическое и постнеклассическое методологическое направление).
Данная процедура реализуема в рамках нескольких позна-
вательных моделей, а именно: системной как средства целост-
ного, холистического подхода к миру в условиях учета слож-
нейшей многообразной дифференцированное™ знаний, имею-
щихся в современной науке; самоорганизационной, существу-
ющей в рамках синергетики и дающей возможность спонтанно-
го возникновения самоорганизации из беспорядка и хаоса в дис-
сипативных структурах; балансной, развитой в гомеостатичес-
кой теории и позволяющей изучать механизмы динамического
постоянства устойчивого развития системы1.
Однако эта процедура — различения — представляет для
нас интерес только в том смысле, чтобы на основе анализа пе-
рейти к концептуальному синтезу, памятуя, что предстоит
преодолеть как минимум четыре крутых порога на пути к един-
ству научного знания. Они описаны известным методологом
В.Н. Спицнаделем, выделившим в процессе дифференциации
знания такие процедуры 2 :
a) возникновение научных дисциплин, содержание которых
связано с выявлением общего в самых разных областях иссле-
дования. Знания интегрируются, компенсируется многообразие
и отграничение друг от друга различных дисциплин, таким об-
разом синтезируются новые знания;
b) тенденция к методологическому единству, т.е. перенесе-
ние теории одной науки на другие;
c) формирование тезауруса фундаментальных понятий, ко-
торые затем включаются в систему философских категорий и
благодаря соответствующим уточнениям приобретают смысл

1
См.: Горский Ю.М. Основы гомеостатики (Гармония и дисгармония живых,
природных, социальных и искусственных систем). Новосибирск, 1998.
2
Спицнаделъ В.Н. Основы системного анализа. СПб., 2001. С. 7.

54
исходных понятий формирующихся научных теорий. Иными
словами, так возникает концептуальная форма единства науки,
обеспечивающая вкупе с двумя предыдущими типами самый
важный, ведущий к единству и синтезу научного знания, — пути
разработки и использования единой методологии.
Последнее утверждение в русле вышесказанного может быть
интерпретировано как формирование научно-исследовательской
программы и определение основных принципов, обеспечивающих
конвенциональность научного сообщества, выступающего в каче-
стве экспертов в данном направлении исследования. Ведь возни-
кающая в процессе полиферации методологическая экспансия,
равно как и трансдисциплинарность, имплицитно подразумевает
обсуждение, спор, который желательно перевести в научный диа-
лог. Как указывают исследователи социально-политической сфе-
ры, «капитальнейшая проблема в оформлении социально-полити-
ческой теории — увязывание теоретичности (концептуальная уни-
версализация объектов теоретического мира) с гуманитаристич-
ностью (стихия самореализации уникального индивида)»1.
Для обоснования выбранной нами исследовательской про-
граммы, состоящей не только из трех познавательных моде-
лей, названных раньше, — системной, самоорганизационной и
балансной — но также из ряда направлений теории измене-
ния, обратимся к авторитетному высказыванию А.С. Панари-
на, чьи исследовательские программы традиционно отличают-
ся оригинальным синтезом классических, неклассических и
постнеклассических парадигм. Вот что он пишет, объясняя
свои подходы к изучению проблем стратегической нестабиль-
ности в XXI в.: «Для их раскрытия придется привлечь данные
новейших гуманитарных наук и разработанных ими методоло-
гий: герменевтики и культурной антропологии, психоанализа,
постмодернистских деконструкций, теории виртуальных про-
странств и симулякров. ...По нашему мнению, описание обще-
ственной реальности на языке теории систем опередило ее опи-
сание на языке теории субъекта, черед которой, судя по все-
му, пришел...» 2
1
Ильин В.В., Панарин А.С., Бадовский Д.В. Политическая антропология /
Под ред. В.В. Ильина. М., 1995. С. 4.
Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М,. 2003 С. 8

55
 Этот вывод следует, на наш взгляд, из все более убедительно
проявляющей себя научной концепции эпохи Постмодерна —
концепции отношений, пришедшей на смену ранее царствовав-
шим концепциям состояний и процессов1. Современны и про-
дуктивные исследовательские программы А.С. Панарина, содер-
жащие в «твердом ядре» положения, выведенные на основе те-
ории систем, которые не раз доказывали свою состоятельность
при анализе глобальных политических процессов, цивилизаци-
онных проблем, антропологизации политики 2 .
В отличие от скептиков, утверждающих, что системный под-
ход изжил себя для современных исследований, мы поддержи-
ваем иную точку зрения, утверждающую, что идея системы
сохраняет значение даже там, где ее нельзя сформулировать
математически или где она остается скорее направляющей иде-
ей, чем математической конструкцией 3 . Поскольку системные
исследования в состоянии охватить всю совокупность научных
и технических проблем, которые при всей их специфике и раз-
нообразии сходны в понимании и рассмотрении исследуемых
ими объектов как систем, то системный подход — это экспли-
цитное (разъяснительное) выражение процедур представления
объектов как систем и способов их описания, объяснения, пред-
видения, конструирования и т.д.4
Прототипом описания систем являются системы дифференци-
альных уравнений, в общем случае нелинейных. Систему как «орга-
низованную сложность» можно презентировать через сильные
взаимодействия или взаимодействия, которые нетривиальны, т.е.
нелинейны. В этом — одно из методологических обоснований со-
четаемости гомеостатических и синергетических моделей, опи-
сываемых алгебраическими уравнениями первого и второго по-

1
См.: Юзвишин И.И. Основы информациологии. М., 2000; Койре А.В. Очерки
истории философской мысли. М., 2003; Иванов Д.В. Виртуализация общества.
М., 2002.
2
См.: Панарин А.С. Политическая антропология. М., 1994; Он же. Глобальнее
политическое прогнозирование. М.; 2002; Он же. Православная цивилизация. М., 2002;
Он же. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003.
3
Спицнаделъ В.Н. Основы системного анализа. СПб., 2000. С.35.
4
Там же. С. 36.

56
рядка. Впрочем, для гуманитарного подхода важным является то,
что методологическая задача теории систем — решение проблем,
которые носят более общий характер, чем аналитически-сумма-
тивные проблемы классической науки. К таким проблемам, как рас-
сматриваемые в данной работе, в рамках определения исследова-
тельской программы, применимы следующие подходы: теория си-
стем; кибернетика (включая теорию управления нелинейными
динамическими системами, теорию информации), а также теории
множеств, сетей, графов. Их сочетаемость и последовательность
применения будет показана в процессе изложения.
Но для того, чтобы предотвратить возможное несогласие с
таким подходом, обусловленное, прежде всего, распространен-
ными попытками противопоставить существенно важные для
достижения нашей цели кибернетическую теорию систем и си-
нергетику, сделаем важное замечание. Характерное для пер-
вой исследование механизмов стабилизации и циркуляции ин-
формации, ее методологический инструментарий в виде управ-
ления и устойчивости как бы притягивается специфическими
запросами исследовательского аппарата синергетики, нужда-
ющейся в состоянии самоорганизации и неравновесности в про-
цедуре взаимодополнения, соотношения и, возможно, наблю-
дения. Эволюционный процесс «может быть преемственным и
последовательным благодаря способности неравновесных обра-
зований... к активному сохранению посредством внешнего и
внутреннего управления, конкуренции за свободную энергию,
необходимую для антиэнтропийной работы и отбору в соответ-
ствии с потребностями экологической ниши» 1 .
Элевационистская парадигма, в рамки которой вписывается
данная аргументация, оперируя понятиями: «настоящее», «бу-
дущее», «прошлое», «субъект», «цель», «информация», «опти-
мальность», «ценность» и др. — соединяет в себе системный и
синергетический тезаурусы, что соответствует принципам пост-
неклассической методологии. Более того, в соответствии с выяв-
ленными тенденциями науки Посмодерна, «все категории подоб-
ного рода вовлекаются в интегральную системно-синергетичес-
кую модель, и в современной версии синергетика как наука о

1
НазаретянА.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной ис-
тории (Синергетика, психология и футурология). М., 2001. С. 17.

57
самоорганизации превращается в науку об устойчивом неравно-
весии»1.
Последнее словосочетание нуждается, на наш взгляд, в оп-
ределенном прояснении. Так, в процессе порождения целого,
имманентно обладающего свойством устойчивости, синергети-
ка (методология становящегося) должна коррегировать с гоме-
остатикой* (методология ставшего). Следовательно, в числе мо-
делей устойчивого неравновесия необходимо выделить особую
модель, названную нами системной гомеосинергетической
моделью информационной устойчивости**.
На концептуальном уровне гомеосинергетическая модель
реализует парадигму состояний устойчивости рассматрива-
емой нами политической (социальной) системы: 1) синергети-
ческая модель — отражает процесс изменчивости состояний;
2) системный подход объединяет гомеостатику и синергетику в
рамках парадигмы отношений, устанавливая равноценность ва-
риативного и нормативного и ограничивая изменчивость суще-
ствованием устойчивости в рамках целого. Таким образом, объе-
диняются, схватываются основные характеристики глобальной
(по В. Вайдлиху) динамики системы: цикличность***, устойчи-
1
НазаретянА.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной ис-
тории (Синергетика, психология и футурология). М., 2001.С. 17.
* Гомеостатика—раздел кибернетики в области управления смежными система-
ми; наука о свойствах, явлениях и закономерностях под держания гомеостаза в сис-
темах любого порядка — базируется на утверждении о том, что «кроме веществен-
ной единицы жизни — клетки, существует информационная единица жизни—гоме-
остат» (См.: Горский ЮМ., Астафьев В.И., Казначеев В.П. и др. Гомеостатика жи-
вых, технических, социальных и экологических систем. Новосибирск, 1990. С. 22).
** Представление о системной гомеосинергетической модели сложилась у автора
под воздействием научной школы общей теории циклов (НИИ «Циклы природы и
общества» Северо-Кавказского государственного технического университета). По
признанию научной общественности не только России, но и «циклистов» ряда запад-
ных стран, разрабатываемое здесь направление представляет собой «своеобразный
вариант синергетики, обогащенной идеями кибернетики и гомеостатики». Оно бази-
руется на ряде постулатов: весь мир—это совокупность взаимодействующих мате-
риальных и идеальных объектов; силы действия равны, но противоположны по на-
правлению силам противодействия; в любом объекте, процессе, явлении присутству-
ет противоречие, выступающее источником их саморазвития и самодвижения.
*** Природа цикла со времен античности имеет множество объяснений. В
современной научной интерпретации она трактуется таким образом. Мир един и
бесконечен во взаимосвязях, все его элементы взаимопревращаемы, т.е. сохра-
няемы и изменяемы. Возможность единства этого процесса обеспечивается цик-
лическим движением. Цикл (ритм) — форма существования и движения мироз-
дания, диалектическое единство сохранения и изменения.

58
вость, хаотическое поведение. Модель реализует принцип со-
циально-масштабной инвариантности или самосогласования.
При этом динамика есть качественная характеристика са-
мой системы.
Несколько подробнее остановимся на феномене цикличнос-
ти динамических систем, обратившись к динамической теории
информации. Согласно этой теории, генерация информации как
способ уменьшения энтропии состоит из трех этапов: динами-
ческий режим —» хаос —> новый динамический режим, то есть
это процесс чередования устойчивого режима, хаоса, нового ус-
тойчивого режимаХаотическая стадия процесса по продол-
жительности значительно короче предыдущей и последующей
и охватывает так называемый перемешивающий слой*, захва-
тывающий нормативное и вариативное состояния (становление)
системы (например, в социальных и политических системах это
пространство конвергенций традиции и инновации). Именно в
перемешивающемся слое «существует момент, когда можно
предугадать конечный результат с вероятностью... 3 / 4 ». Этот
малый интервал времени Д.С. Чернавский называет «моментом
истины»2.
Длительность существования перемешивающего слоя — это
время для принятия решения в условиях неполноты информа-
ции как для наблюдателя, так и для становящейся системы. При
этом выбор делается по множеству конечных состояний систе-
мы. Существует немало моделей описания этого процесса, на-
пример, диаграмма Ламерея, используемая для одномерных
отображений. Имея форму синусоиды, она наглядно демонст-
рирует циклическую природу трансформации состояний, ко-
торая, в свою очередь, позволяет of сновать устойчивость

1
Распознавание. Аутодиагностика. Мышление. Синергетика и наука о чело-
веке. /Под ред. Д.С. Чернавского. М., 2004. С. 14.
* Перемешивающий слой в теории динамических систем определяется как
область фазового пространства со свойствами: все траектории из области на-
чальных условий входят в перемешивающий слой; все траектории выходят из
перемешивающего слоя в бистабильный динамический слой; внутри перемеши-
вающего слоя имеет место хаотический режим. Перемешивающий слой отлича-
ется от странного аттрактора тем, что из него траектории не выходят.
2
См.: Чернавский Д.С. Синергетика и информация. М.,1990,2001.

59
элементов системы. Е.Н. Князева подчеркивает: «Ни одна сис-
тема не могла бы выжить без способности поддерживать и вос-
производить свое собственное поведение и свою собственную
организацию»1. Самоорганизация невозможна вне «момента цик-
личности».
Общая теория циклов, не являясь бесспорной, трактует
процесс эволюции как колебательный, аналогичный такому
же, какой реализуется в гомеостате при компенсации воздей-
ствия внешней среды. По своей природе цикл (ритм) — это
структурная единица механизма и формы движения 2 . Цикл
позволяет моделировать процесс гомеокинеза как специфи-
ческое состояние системы, в котором ее интегральные пока-
затели, при отсутствии изменений внешней среды, колеблют-
ся около некоторого среднего положения, оставаясь в опре-
деленных рамках 3 . Предлагаемая нами гомеосинергетичес-
кая модель позволяет учесть особенности первого и второ-
го и реализоваться гомеостатическому циклу при наличии
синергийных эффектов, возникающих вследствие изменений
системы и среды.
В рамках общей теории циклов следует особо выделить вос-
требованное социальной информациологией, рассматривающей
сознание как эмерджентное информационное свойство когни-
тивной системы, понятие «двойной связи» — нелинейной цик-
лической причинности, неоднозначности и ретроактивности от-
ношения, устанавливающегося между индивидуальным разу-
мом и средой его активности и коммуникации. Эта теория,
разработанная Г.Б. Бейтсоном, имеет общие корни с теорией

1
Князева Е.Н. Концепции инактивированного познания: исторические пред-
посылки и перспективы развития /Эволюция. Мышление. Сознание. (Когнитив-
ный подход и эпистемология). М., 2004. С. 319.
2
См.: Бабурин B.J1. Эволюция российских пространств: от Большого взрыва до
наших дней (инновационно-синергитический подход). М., 2002; Соколов Ю.Н. Об-
щая теория цикла: проблемы методологии //Циклические процессы в природе и
обществе. Ставрополь, 1994. Вып.1; Он же. Общая теория цикла как метод позна-
ния. Ставрополь, 2004; Он же: Общая теория цикла или единство мировых кон-
стант. Ставрополь, 2004; ЯковецЮ.В. Предвиденье будущего: парадигма циклич-
ности. М., 1992; Ритм смены цивилизаций и исторические судьбы России. М., 1994.
3
Бейтеон Г.Б. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психи-
атрии и эпистемологии. М., 2000. С. 155.

60
целеустанавливающего гомеостата У. Эшби и гомеокинеза. Бей-
тсон показывает, что для устойчивого существования сложных
интерактивных систем индивидуального и коллективного ра-
зума необходимы определенные доли хаоса, постоянная измен-
чивость и вариативность отношений, разнообразие составляю-
щих их элементов. Такое структурное меню для системы — обя-
зательный набор факторов и условий, предохраняющих ее
структуру от разрушения крупными флуктуациями. «Стабиль-
ное состояние и продолжительное существование сложных ин-
терактивных систем зависит от предотвращения максимизации
любой переменной, и непрерывное возрастание любой неизбеж-
но приведет к необратимым изменениям системы, которые и ог-
раничат это возрастание, — пишет Г. Бейтсон. — В подобных
условиях очень важно позволять некоторым переменным изме-
няться» 1 .
Полезность этого утверждения для политических процес-
сов очевидна. Она традиционно используется в двухфазовых
циклах политической жизни (например, во внутренней полити-
ке США выделяются левая, социал-демократическая фаза и
правая, консервативная; во внешней чередуются изоляционис-
тская фаза и экспансионистская). В современных политичес-
ких процессах России не столь ярко, как, скажем, в США, но
все же проявились такие фазы как индивидуалистическая, от-
ражающая установки экономического либерализма, и коллек-
тивистская, вобравшая идеалы социального государства.
Современная политология особое внимание уделяет кульми-
национной точке цикла — пересечения его фаз, выступающих
относительно друг друга как вызов современности и ответ бу-
дущего: «Чем ярче выражена в этой удьбоносной цепи фаза
вызова, тем сильнее и неотвратимее Oi притягивает к себе ап-
риорно заданное будущее в виде фазы ответа» 2 . В этой «драме»,
как ее называет А.С. Панарин, есть, на наш взгляд, свои кульмина-
ционные моменты — они связаны с граничными, верхним и ниж-
ним, пределами амплитуды цикла. Структурная антропология

1
Бейтсон Г. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиат-
рии и эпистемологии. М., 2000. С. 155.
2
Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. М., 2000. С. 52.

61
доказала, что применение политических и коммуникативных
технологий не может не иметь ограничений или той постоянной
(нормы, традиции), относительно которой происходит колеба-
ние цикла. Она устанавливается природой человека, его духов-
ной организацией и психикой, превышение которой ведет к раз-
рушению самого человека.
Глобальная проблема, ослабляющая устойчивость социальной и
политической системы, — общественная деструкция нормы на глу-
бинном, архетипическом уровне, произвольность (а зачастую—про-
извол) ее установления политической и государственной элитой. В
планетарном масштабе это выражается в отрицании гуманистичес-
ких основ развития, в отклонении от «нормальной» цивилизацион-
ности, ведущей к маргинализации человеческого бытия. В России
размах амплитуды колебаний относительно социальной нормы пред-
ставлен показателями «богатство — бедность», относительно нор-
мы политической власти — «тоталитаризм—государственная ано-
мия». Налицо опасность выхода системы за границы фазового кори-
дора цикла, что может привести к разрушению системы. Следова-
тельно, в прагматическом плане для уменьшения амплитуды коле-
баний циклов социальных и политических процессов необходимо
согласование формы социальной (политической) системы с ее рит-
микой (временной динамикой), что является актуальной задачей
социальной (политической) информациологии.
Применительно к политике категория цикла нуждается в про-
странственно-времешюй интерпретации, поскольку для всех соци-
альных групп единого пространства-времени, структурированного
по циклическому принципу, не существует—оно порождается кон-
кретной деятельностью человека. Появилась необходимость в вы-
делении категории «ритмвремени» или «цикл времени».Определи-
лись «объективно задаваемые (но субъективно творимые) ритмы
собственно жизнедеятельности Человека как созидателя и носите-
ля содержания исторического выполнения социальной эволюции.
В связи с характером этих циклов может быть установлена относи-
тельная обратимость времени, аспект обратимости во времени»
В частности, хронополитика отмечает растущую ценность ли-
нейного времени как долговременных кумулятивных процессов
1
Сайко Э.В. Ритмы, образующие человека, и человек, образующий ритмы / /
Мир психологии. 2002. № 3. С. 4, 5.

62
(потенциально политически напряженных), статистически вы-
раженных в средней продолжительности жизни, производи-
тельности труда, доходе на душу населения. Это продуктивное
время, в отличие от так называемого циклического (на наш
взгляд, термин некорректен, поскольку допускает атрибутив-
ную невнятность — А.Ш.), которое с точки зрения цивилизаци-
онного развития рассматривается как «возвращение человече-
ства на круги своя». Циклическое время — время экономичес-
ких, поколенческих и др. циклов — присутствует в линейном
времени. Но «остается фактом, что непрерывные кумулятив-
ные процессы в ряде сфер жизнедеятельности в целом придают
им линейный характер. Гибкость общественных структур и от-
крытость системы, допускающей непрерывные мелкие измене-
ния, являются гарантией от взрывов циклического времени,
сменяющего застои неожиданными катастрофами» 1 .
Как видим, хронополитика, оперируя категорией «линейное
время», стремится обосновать необратимость политических про-
цессов, непрерывное поступательное движение в развитии, по
«стреле времени». Однако пока бесспорным остается лишь ут-
верждение о кумулятивном эффекте, что подтверждается пер-
манентно обостряющимися конфликтами пространственно-вре-
менного характера, отмечаемыми политической теорией и прак-
тикой. Это проблема массового общественно-политического кре-
атива (социальное и политическое творчество масс или аномия);
это проблема сбалансированности времени различных обще-
ственных и политических процессов; это и проблема разрыва
между темпами роста притязаний различных групп населения
и приращением их реальных социально-экономических власт-
ных возможностей и др.
Ритмы социального движения, реализуемые в историческом
выполнении политических процессов и развития мира Полити-
ки, приобретают новые функциональные нагрузки. В частно-
сти, они определяют реальность измерений и информационной
устойчивости политической системы как обязательного усло-
вия воспроизводства человека и социально-политического мира.

1
Панарин А.С. Философия политики. М., 2000. С. 77.

63
 2.3. Явление системности: теорий много — подход один

Долгожитель науки, системный подход имеет богатейшую

библиографию, поэтому позволим себе сделать лишь несколько
опорных заметок, обосновывающих методологические подходы
к формированию программы исследования проблемы устойчи-
вости политической системы*.
1. Полное познание объекта означает его введение в необходимое
и достаточное количество уровней системности. Специфи-
ческой чертой сложноорганизованных систем является на-
личие в них процессов управления, что порождает, в част-
ности, необходимость информационного подхода к иссле-
дованию систем наряду с подходами с точки зрения веще-
ства и энергии. Именно управление обеспечивает автоном-
ность поведения системы, ее целенаправленный характер,
а в связи с этим возникает необходимость целевого подхода
к некоторым классам систем.
2. К а ж д а я система имеет системные параметры, от которых
зависит гомеостаз и поддержание существования самой си-
стемы. Кроме общего гомеостаза, предполагающего сохра-
нение ее интегративного качества, существует частный го-
меостаз по конкретным компонентам. Чем больше в системе
жизненно важных связей, тем больше вероятности одной
из них, поэтому чем сложнее организация системы, тем бо-
лее вероятна потеря ее относительной устойчивости.
3. Чем большему числу закономерностей подчиняется система,
тем более она организована и более несвободна. Суть орга-
низации системы — редукция избыточных возможностей
(свобод) соотносима с сутью кибернетики — целевым пре-
одолением избыточных свобод управляемых систем. Ас-
пект проектирования, создания и эффективного исполь-
* Анализ выполнен на основе работ: Мейен С.В. Заметки о редукционизме /
Методология биологии: новые идеи (синергетика, семиотика, коэволюция). М.,
2001; Могилевский В.Д. Методология систем. М., 1998; Прангишвшш И.В. Сис-
темный подход и общесистемные закономерности. М., 2001; Спицнаделъ В.Н.
Основы системного анализа. СПб., 2001; Шаповалов В.И. Энтропийный мир / /
Перемена. Волгоград, 1995, а также по материалам сборников научно-практи-
ческих конференций « Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практи-
ка», проведенным в Москве в 1996—2001г.г.

64
 зования искусственных (социальных, политических и др.)
систем является принципиальным для их функциониро-
вания и эволюции. При этом живые системы и сами фор-
мируют, и преодолевают степени свободы. Увеличение по-
рядка, рост организованности, снижение энтропии систе-
мы — критерии развития системы.
4. Активные (мягкие) системы для своей эффективной деятель-
ности привлекают ресурс внешней среды, пассивные (же-
сткие) отвергают такой обмен — он ведет к снижению эф-
фективности их функционирования, поскольку у них нет
стабилизирующих сил и механизмов. Важное свойство ак-
тивности — дальновидность, обеспечивающая способность
системы прогнозировать будущие последствия принимае-
мых решений*.
5. Сложную развивающуюся систему отличает не только
фактор открытости, но и наличие внутри нее специаль-
ных механизмов защиты и адаптации от окружающей сре-
ды. С точки зрения синергетики и теории катастроф рав-
новесие — состояние весьма хрупкое. Неравновесность
системы, заключенная в рамки целостности, является не-
обходимым условием ее развития.
6. Системный прогресс выражается в увеличении суммы связи
со средой. Чем эволюционно более продвинута система,
тем большего разнообразия достигли ее связи с элемен-
тами внешней среды. Количественной мерой системного
прогресса является полезная информация, заключенная
в структуре системы. Наличие широких приспособле-
ний систем к разнообразным и меняющимся условиям
среды обеспечивает перспективность эволюционного
прогресса.

* Предсказуемость последствия поведения системы в значительной степени

обусловлена ее свойствами. Так, омникау зальные системы, имеющие целост-
ное описание, дающее полную информацию о системе, несводимую к совокупно-
сти ее элементов, относятся к классу предсказуемых систем. Партикаузалъ-
ные невозможно описать из-за недостатка информации о них, поэтому прихо-
дится прибегать к характеристикам по элементам. Экстракаузальные системы
задаются внешними причинами, а интракау зальные определяются внутренни-
ми свойствами.

65
 7. Чем проще становится окружающая среда, тем более уп-
рощаются связи системы с ней и сама система. В тех слу-
чаях, когда упрощение среды достигает крайних преде-
лов, система регрессирует.
8. Каждая живая система должна рассматриваться во взаи-
модействии с другой системой того же уровня иерархии с
учетом синергизма и антагонизма взаимодействия.
Из перечисленных пунктов четвертый нуждается в неко-
тором дополнительном раскрытии. В частности, в связях со
средой активно задействован «каркас системы»', являющийся
ее центральной частью, принимающей на себя основные фун-
кциональные нагрузки и фиксирующей ее существенные
структурные связи, как бы сбивая воедино ткань системы.
Развитый каркас — это характерная черта системы с жес-
ткой структурой. В мягких системах он выражен неявно, по-
скольку находится еще только в стадии формирования. Отсю-
да и состояние такой системы не может однозначно задавать-
ся описанием каркаса, как это допустимо в жестких системах.
Наличие развитого каркаса делает эффективным функциони-
рование жестких систем в стабильной среде, а относительная
неизменяемость его характеристик определяет ограниченные
возможности адаптации систем такого типа к изменению вне-
шних условий. Но вот его отсутствие в мягких системах, на-
оборот, предоставляет широкие возможности для реализации
их приспособительских реакций и допускает активный рост и
развитие этих систем на основе механизмов отбора.
Понятно, что изменение структуры для живого или социаль-
ного организма — не самоцель, а средство для обретения иных
функциональных свойств, которые непосредственно отражают
воздействие окружающей среды. Однако способ смены функций
вследствие изменения структуры часто неперспективен и в про-
цессе эволюции заменяется другим — увеличением устойчивос-
ти и многофункциональности структуры. Для управления мяг-
кими системами актуальна проблема задания отказоустойчивых

'JМаксимов В.И. Основы фундаментальных моделей выживания и развития

«мягких» систем. М., 1997. С. 153,154.

М
параметров как средства обеспечения их работоспособности при
возникновении различных отказов и воздействии внешних по-
мех, т.е. при предсказуемых изменениях внешней среды.
Проявление совокупности вышеназванных особенностей
системного обоснования политического процесса наглядно
представил политолог М.Г. Анохин, разработав «общую сис-
тему функций и технологий их реализации на различных уров-
нях анализа политической системы» 1 . Определив политичес-
кие технологии как «совокупность наиболее целесообразных
приемов и способов реализации функций политической сис-
темы, направленная на повышение эффективности полити-
ческого процесса и достижения желаемого результата в сфе-
ре политики»*, автор рассматривает средство организации и
регулирования жизнедеятельности системы (правда, с ого-
воркой, что соотнесение технологий с функцией условны).
При этом он указывает, что регулирующая функция реа-
лизуется с помощью принятия необходимых законов, осуще-
ствления политических технологий управления, формирова-
ния общественного мнения, манипулирования им и пр. Экст-
ракционная функция обеспечивает способность системы чер-
пать из внутренней или внешней среды необходимые для сво-
его функционирования ресурсы: экономические средства,
политическую поддержку, массовую информированность и пр.
Вкупе функции обеспечивают конверсионный процесс, кото-
рый, в свою очередь, представлен в виде реализации шести
основных функций:
функции входа — артикуляция и агрегация интересов;
функции выхода — нормотворчество, реализация норм, кон-
троль над нормами, политическая комм шикация;
функции сохранения и адаптации с; темы — политическое
рекрутирование и политическая социализация;
функции саморегулирования;

1
Анохин М.Г. Политическая система и политические технологии. М., 1997.
С. 172, 173.
* К числу технологий регулирования политических систем М.Г. Анохин отно-
сит выборные, лоббирования, разрешения кризисов и конфликтов, подготовки
и принятия политических решений, ведения переговоров, взаимодействия с об-
щественным мнением и др.
 функция самопреобразования;
функция самосохранения.
Информационные ресурсы задействуются в конверсион-
ном процессе при условии совместимости информационной
и политической систем. О.А. Аракелян отмечает, что совре-
менные средства массовой информации имеют все более вы-
раженный вектор приобретенных функций власти, а власт-
ные структуры (государственные, олигархические, корпо-
ративные и т.п.) целенаправленно используют возможности
СМИ для идеологического обеспечения своих решений 1 . Эти
характеристики получают количественное и качественное
(системное) развитие (например, углубление структуриро-
ванности, видимой дифференцированности) на базе экспо-
ненциального роста информационных технологий. И н ф о р -
мационная система при этом становится органичным про-
должением системы власти, р а с ш и р я я среду идентифика-
ции и реализации функций власти. В то ж е время развитие
СМИ на этой базе неизбежно приводит к приобретению от-
дельных функций или инициатив, присущих власти. Взаи-
модействие власти и СМИ на уровне системных структур
создает создает общую среду — поле информационной вла-
сти, необходимую для эффективного функционирования не-
зависимо от целей. Она базируется на массовых и специаль-
ных информационных системах, радикально корректирую-
щих функ-циональные отношения и связи как внутри, так и
на внешних уровнях систем.
В русле системного подхода в следующих параграфах рас-
смотрим несколько важных моментов, обратившись к гомеоста-
тической и синергетической парадигмам, объясняющим фено-
мен информационной устойчивости системы в рамках систем-
ного подхода. При этом, вследствие скромного места гомеоста-
тики в современных исследованиях, уделим ей несколько боль-
ше внимания.

1
Аракелян О.А. Масс-медиа (СМИ) и власть (некоторые аспекты взаимодей-
ствия на уровне систем) / Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и прак-
тика. Материалы международной конференции. М., 1997. С. 70—72.

68
 2.4. Устойчивость и страж ее гомеостат

Гомеостатическая теория в ее информационном аспекте тесно

взаимодействует с концепцией о единстве мироздания В.И. Вер-
надского, что дает основание ученым сделать следующий вы-
вод: независимо от природы систем, они имеют определенную
общность в своей организации и механизмах управления с пре-
обладанием гомеостатических принципов, поскольку «все слож-
ные системы являются гомеостатическими — они распадают-
ся, если не удается поддержать заданное постоянство жизнен-
но важных параметров, функций, циклов или трендов разви-
тия» 1 . Поддерживать динамическое постоянство этих парамет-
ров в зависимости от времени и ситуаций на заданном уровне,
значит создавать гомеостаты — суть управлять системой.
Гомеостатическая теория подразумевает под системой уп-
равления такое субъект-объектное взаимодействие, результа-
том которого являются гомеостазис, адаптация и развитие са-
моуправляемой системы, — гиперсистемы по отношению к ме-
ханизму управления.
Основные положения гомеостатической концепции, разра-
ботанные в научной школе Ю.М. Горского, можно сформулиро-
вать в следующем виде:
• центральным компонентом объектов природы гомеостати-
ческого типа является встроенное в них противоречие.
Последнее определяется в широком и узком смыслах. В
широком — как отношение взаимодействующих противо-
положностей, при котором обнаруживается принцип раз-
вития, внутренний источник движения. В узком — как про-
тивоположность «встроенных» в объект целей или зако-
нов управления некоторым объе! ом управления;
• механизм п о д д е р ж а н и я гомеост^ <а основывается на ин-
формационных взаимодействиях между их компонента-
ми. Гомеостаз поддерживается за счет иерархически
организованных информационных потоков в объектах;
обеспечивающим гомеостаз компонентом объекта я в л я -
ется некоторая система управления противоречием;

1
Горский Ю.М. Основы гомеостатики (гармония и дисгармония в живых, при-
родных, социальных и искусственных системах). Иркутск, 1998. С. 14,15.
 • гомеостатическая естественно-научная концепция рас-
сматривает любые объекты природы, существование ко-
торых основано на гомеостазе. Такими объектами явля-
ются, например, социальные системы: общество, государ-
ство, средства массовой информации и др.
Касаясь проблем управления, наука — кибернетика, в част-
ности, — особое внимание уделяет категории цели. Поддержа-
ние гомеостаза — одна из простейших задач, решаемых с помо-
щью гомеостатов. При этом сам процесс не следует недооцени-
вать или упрощать: гомеостаз — функциональное состояние си-
стемы, а не покой или простое постоянство, «гомеостаз — это
состояние, обеспечиваемое динамическим процессом»1.
Существует несколько определений гомеостата. Например,
по А. Степанову гомеостатом называется «структура управле-
ния материальными объектами, содержащая прямые, обратные
и перекрестные связи, обеспечивающая в процессе своей рабо-
ты поддержание гомеостаза» 2 . Гомеостаз определяется также
как свойство поддержания динамического постоянства жизнен-
но важных функций и параметров объекта при различных из-
менениях внутренней и внешней среды.
В отличие от элементарных гомеостатов, обеспечивающих
автоматные процессы управления, выделены сложные целепо-
лагающие гомеостаты. У. Эшби отнес к ним человеческий мозг,
«способный через субъективно идеализированную абстракцию
(модель мира субъекта целеполагания) прогнозировать возмож-
ные опасности собственному существованию и принимать пре-
вентивные меры для обеспечения собственной безопасности»3.
С. Вир обосновал иерархический гомеостат, успешно реализу-
емый в управлении сложными производственными системами.
Фундаментальный характер для гомеостатической теории
имеет диалектический закон единства и борьбы противополож-
ностей: он объясняет сущность конкурентных и конфликтных
отношений, возможность взаимодействия антагонистов (сторо-
ны противоположности) и склеивания гомеостатов в сложные
1
Курносое Ю.В., Конотопов П.Ю. Аналитика: методология, технология и
организация информационно-аналитической работы. М., 2004. С. 93.
2
Степанов A.M. Основы медицинской гомеостатики. Воронеж, 1994. С. 272.
3
Там же.
системы. Его формализация затрагивает понятия симметрии и
устойчивости, что особенно актуально для конкурентных и кон-
фликтных структур.
Принято считать (в бинарной системе координат, но не
бесспорно, например, в тернарных структурах), что в любой
гомеостатической системе присутствуют как минимум две про-
тивоположности, именуемые антагонистами, которые сами по
себе могут быть как устойчивыми, так и неустойчивыми. Буду-
чи объединенными в единую устойчивую систему, они образу-
ют балансовый гомеостат.
Выделяют гомеостаты нормальные и патологические. В нор-
мальных реализуются четыре типа отношений между система-
ми и внутри них: союзничество, партнерство, конкуренция, ней-
тральность. Патологические формы образуются вследствие
проявления конфликтных отношений. Различная комбинация
этих отношений создает сложные организационные структу-
ры, опосредованные различными обратными и перекрестными
связями, которые играют решающую роль при поддержании го-
меостаза.
Синергизм системы проявляется в процессе организации
структуры — иначе его называют процессом «склеивания»
гомеостатов (процесс разрыва именуется термином «расщеп-
ление»).
На этом этапе управления системой реализуется общесис-
темная закономерность объединения антагонистов и их разде-
ления. Закономерность объединения проявляется в наличие
определенных условий для создания устойчивой гомеостати-
ческой системы. Как правило, это объективные зависимости,
определяемые по принципу дополнительности для удовлетво-
рения встречных нужд антагонистов в рамках достижения це-
лостности образования. Так, высокая степень устойчивости по-
литической системы в странах развитых демократий обеспечи-
вается уравновешенностью партий-оппозиционеров, динами-
ческое равновесие рынка устанавливается регулированием от-
ношений спроса и предложения и т.д.
Оперируя с параметрами антагонистов, можно их успешно
«склеивать» или «расщеплять». Достигается это как естествен-
ным путем (процесс самоорганизации системы), так и искусст-

71
венным (процесс управления). При этом необходимо учитывать,
что эффективное «склеивание» возможно если:
• степень устойчивости каждого антагониста не слишком
велика и не превышает некое критическое допущение;
• несимметрия параметров антагонистов не превышает кри-
тического предела несимметрии;
• несимметрия заданий, прикладываемых к антагонистам,
не превышает критического предела несимметрии 1 .
Закономерность «расщепления» проявляется в образовании
«энергии расщепления», которая возникает вследствие разле-
тания антагонистов. Можно предположить, что именно эта энер-
гия способствует образованию хаоса, влияет на формирова-
ние аттракторов и определяет векторы движения антаго-
нистов (в случае расщепления простых гомеостатов, состо-
ящих из одной пары антагонистов) из точки бифуркации (по-
лифуркации), или систем (в случае разлетания сложных гоме-
остатов ) и определяет их самоорганизацию.
Гомеостатические механизмы разделяются на простые (пер-
вого порядка) и сложные (второго и более высоких порядков),
среди которых особое место принадлежит компенсационным или
нейтральным, склеенным по принципу «вирус — антивирус». Со-
временная гомеостатическая теория располагает моделями пуль-
сирующих гомеостатов, обеспечивающих одновременное под-
держание величины выходного сигнала, его частоты и фазы (на-
пример, в системе управления информированием населения не-
коей пресс-службой такой гомеостат обеспечивает согласован-
ность действия информатора и СМИ, задает параметры нужного
объема информации и соблюдения своевременности получения
информации реципиентом (периодичность выхода СМИ).
Гомеостазирование (создание необходимых параметров в уп-
равляемой системе) сложных неравновесных систем, как пра-
вило, обеспечивает их жизнеспособность в синергирующих (ка-
тастрофических) состояниях, способных привести к потере ус-
тойчивости и гибели системы. Сложность процесса заключает-
ся в том, что эти меры применяются для устранения организа-

1
Прангишвили И.В., Абрамова Н А., Спиридонов В.Ф. и др. Поиск подходов
к решению проблем . М., 1999. С. 204—213.

72
ционных или информационных нарушений в механизмах управ-
ления, те. в гомеостатах.
В этих случаях гомеостатика прибегает к принципу допол-
нительности, который реализуется в процессе «разбавления»
одного неустойчивого антагониста другим, вследствие чего об-
разуется устойчивая гомеостатическая система.
Гомеостатические модели обладают свойством квантовости,
отражающим переход объекта в новое состояние под воздей-
ствием возмущающих факторов и нахождение в нем до прихо-
да нового возмущения (положительного или отрицательного).
Принятое в науке положение о том, что гомеостаз не возникает
сразу, а является продуктом социальной практики, естественного
отбора и эволюции1, является иллюстрацией становления струк-
туры системной гомеосинергетической модели. Гомеостазис са-
моуправляемой системы, адаптации и развитию которой служит
имеющийся в ней механизм управления, понимают как функцию
его предназначения и интегральное качество2. Следовательно, ме-
ханизм — совокупность состояний и процессов, из которых скла-
дывается гомеостазирующее явление — представляет собой про-
цессы адаптации и развития, приводящие систему к соответству-
ющим состояниям—динамической устойчивости и стабильности.
В случае с информационной устойчивостью принципиаль-
ное значение имеет выбор подхода к оценке процесса адапта-
ции. Представления об адаптации, принятые в теории киберне-
тики (самоорганизации системы в ответ на внешнее воздей-
ствие), во многом базирующейся на положениях эволюционной
эпистемологии, оказываются недостаточными. Они отражают
«не пред-установленную гармонию природы, представление о
которой развивал Лейбниц, а пост-установленную в ходе био-
логической эволюции гармония природы» 3 . Поэтому обратимся
к концепции инактивированного познания, которая вносит су-
щественное дополнение в общую теорию адаптации.
1
Авдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994. С. 42.
2
См.: Горский Ю.М. Гомеостатика живых, технических, социальных и эколо-
гических систем. Новосибирск, 1990.
3
Князева Е.Н. Концепция инактивированного познания: исторические пред-
посылки и перспективы развития /Эволюция. Мышление. Познание. (Когнитив-
ный подход и эпистемология ). М.. 2004. С. 31 в

73
 Открытость среды для внешних источников энергии и вещества,
нелинейный характер поведения, наличие собственных функций
есть условия самовозникновения, эволюции и устойчивости как
живого, так и неживого в природе. Ф. Варела* обосновал положение
о том, что логика эволюции является не прескриптивкой, а проскреп-
тивной, что соответствует лозунгу « разрешено все, что не запреще-
но». В проскриптивном контексте, считает исследователь, есте-
ственный отбор действует, но в ином смысле: он устраняет то, что
несовместимо с выживанием и воспроизведением. Иными словами,
активное познание окружающей среды субъектом — когнитивным
агентом — осуществляется действием и взаимодействием с ней,
«.. .активны и агент, и среда. Это вполне в духе синергетики, — от-
мечает ЕЛ. Князева, — обусловленные внутренними свойствами от-
крытых нелинейных сред наборы структур-аттракторов эволюции—
это гигантский резервуар возможностей мира, скрытый, неявный
мир, из которого реализуется, актуализируется всякий раз лишь
одна определенная, резонансно возбужденная структура»
В системной гомеосинергетической модели этот процесс со-
ответствует синергетической фазе формирования устойчивос-
ти — до момента возникновения гомеостата, образующегося
вследствие выбора траектории формирования упорядоченной
констелляции бинарной связи, осуществляемой в процессе скле-
ивания гомеостатов и обретения системой свойства целого (го-
меостатическая фаза цикла).
На рис. 1.1 представлены два основных типа гомеостатов: не-
прерывный и дискретный, обеспечивающие непрерывное или
дискретное регулирование. Системная гомеосинергетическая
модель управления информационным процессом реализуется
на основе дискретного гомеостата В.Б. Титова (рис. 1.16) при на-
личии дестабилизирующего воздействия, порождающего мо-
мент бифуркации. Поясним его действие по рис. 1.16 и рис. 1.2.

* Франсиск Варела (1946—2001) — один из создателей концепции автопоэзи-

са (самопроизводства жизни) и динамического подхода в когнитивной науке,
сменившего в 60-х годах XX в. вычислительный подход. Автор ряда фундамен-
тальных работ по проблемам инактивированного познания - метода описания
мира не посредством атрибутов, а посредством потенций, которые актуализи-
руются в когнитивном действии и благодаря ему.
1
Князева Е.Н. Концепция инактивированного познания: исторические пред-
посылки и перспективы развития /Эволюция. Мышление. Познание. (Когнитив-
ный подход и эпистемология). М., 2004. С. 317.

74
 а) ^ проникающая помеха

Локальная обратная связь

YI-(Ya+5)—(YA+$)-YA-YA->0

б) РЕГУЛЯТОР- РЕГУЛЯТОР-
РУКОВОДИТЕЛЬ ИСПОЛНИТЕЛЬ

• Управление
бифуркацией

X
Л,
Aj

; Вычислительное
устройство
Преобразователь 1 Zi=Zo+KiX+Ai 1
Z3=Zo-KiX+A2 У
Zj=Z«-KjX+AiJ

Рис. 1.1. Структурная схема «склеиваемых» антагонистов и образование

компенсационного (балансового) гомеостата:
а) непрерывный (аналоговый) гомеостат, б) дискретный (цифровой) гомеостат.

75
 информационным процессом

Информационный сигнал X поступает на регулятор-руководи-

тель, разделяющий информацию на два потока. Последние на-
правляются к общему объекту управления через регуляторы-ис-
полнители — преобразователь-1 (с коэффициентом преобразова-
ния Kj) и преобразователь-2 (с коэффициентом преобразования
К2), находящиеся в конкурентных отношениях. Наличие более
одного преобразователя в системе отражает диссипативный ха-
рактер информационной системы и требуется для определения
самого факта наличия погрешности преобразования Д. одного из
преобразователей.
На рис. 1.2 (график зависимости Z v Z 3 (t)) штрихпунктир-
ной линией, как тенденция, показана бифуркация сигнала на
выходе первого преобразователя, обусловленная наличием
фактора, вызывающего погрешность преобразования .Из-
менение выходного сигнала преобразователя Z t (путем инвер-
тирования сигнала X на входе преобразователя-1) при нали-
чии погрешности Д, в моменты времени t r ..t 7 симметрично от-
носительно постоянного гомеостатического уровня Z0, позво-
ляет реализовать математическую модель (рис. 1.16) и полу-
чить совокупность значений сигналов первого ( Zx , Z3) и вто-
рого (7. ) прообрпппппФелрй. —
 Инвертирование сигнала X на входе преобразователя-1
осуществляется до тех пор, пока погрешность преобразова-
телей остается не равной нулю. В моменты времени t,...t 7 , когда
на вход вычислительного устройства поступает совокупность
сигналов первого Ъ^, Z3 и второго Z, преобразователей, зная
первоначально установленные коэффициенты преобразова-
ния К! и К2, существует возможность определить величину
входного сигнала X и величину погрешности преобразования
А И Д
1 2-

Принципиальным отличием дискретного гомеостата от не-

прерывного является его наблюдаемость. Это позволяет в ре-
альном масштабе времени оценивать, например, э ф ф е к т и в -
ность реализации государственной информационной полити-
ки и стабилизировать информационное поле субъектов феде-
рации на основе информационной политики, учитывающей
федеральную компоненту как некий постоянный уровень Z()
(нормативное, законодательное, моральное и т.п.), в преде-
лах которого может быть реализована вариативная (либе-
ральная, демократическая и др.) часть региональной компо-
ненты.
Говоря о гомеостатике, нельзя обойти вниманием ее исто-
ки, л е ж а щ и е во всеобщей организационной науке — текто-
логии, оформленной в концептуальном плане русским фило-
софом А.А. Богдановым (Малиновским). Здесь л е ж а т истоки
кибернетики с ее принципом обратной связи и идеями моде-
лирования (прежде всего — математического), системно-ки-
бернетического анализа функционирования социальных
структур и управления ими. Ряд ученых отмечает «глубокое
сродство» с тектологией таких общ научных направлений
как структурализм, теория катастроф синергетика и др., что
является косвенным подтверждением органичности сделан-
ного нами концептуального соединения гомеостатики и си-
нергетики 1 .
Определенно можно обнаружить «родственность» ныне рас-
пространенного иерархического и сетевого подхода к анализу
структурирования систем с богдановской универсализацией

СпицнаОел.ь U.H. UchuBbI a i f i t h i i u n i анализа. UUb., ZUUU.

77
типологии систем, позволяющей избежать деструктивной оп-
позиционности подходов, особенно малопродуктивной в про-
странстве глобальных геополитических информационных по-
строений 1 .
Так, для централистического типа систем характерно нали-
чие высокоорганизованного иерархического комплекса, по отно-
шению к которому все остальные комплексы в системе являются
периферическими. Скелетный тип образуется за счет организа-
ционно низших группировок, выделяемых сложноорганизован-
ными пластичными комплексами. Это типовое деление позволя-
ет, по мнению А.А. Богданова, выявить единство и различие пла-
стичности и прочности, поскольку лишь скелетный тип (прооб-
раз сетевого — А.Ш.) «делает возможным развитие пластичных
форм, сохраняя нежные комбинации от грубой внешней среды»2.
В тектологии Богданова мы находим множество оснований к
формированию и развитию гомеостатики. Специально занима-
ясь механизмами формирования и регулирования систем, уче-
ный выделил основные формирующие механизмы: конъюгации
(соединение комплексов), ингрессии (вхождение элемента од-
ного комплекса в другой), дезингрессии (распад комплексов).
В гомеостатике этим механизмам соответствуют процедуры
«склеивания», «вложенности» и «расщепления» гомеостатов,
составившие актуальный тезаурус современной науки.
Универсальным регулирующим механизмом, по Богданову,
является прогрессивный подбор (бирегулятор), действующий
по принципу генетического подбора в биологии, обеспечиваю-
щего сохранение форм путем их прогрессивного развития. Он
может быть положительным или отрицательным и действует как
в период развития комплексов, так и в случаях их относитель-
ного упадка. При этом положительный подбор, усложняя при-
родные и социальные формы, увеличивает разнородность бы-
тия, доставляет для него все более возрастающий «строитель-
ный» материал. Отрицательный — упрощает этот материал,
устраняет противоречия в нем, вносит в его связи элементы по-
рядка и согласованности, формирует структурную однород-

' Капустин B.C. Введение в теорию социальной самоорганизации. М., 2003.

2
Сил-ков С.В. Тектология /Новейший философский словарь. Минск, 2001.С.102.

те
ность. Таким образом, «взаимодополнение положительного и
отрицательного процессов обеспечивает стихийную организа-
цию мира» 1 , что соотносимо с проявлением функций обратной
(положительной и отрицательной) связи.
На наш взгляд, именно в тектологии А.А. Богданова следует
искать основы для определения иных, кроме «потенциально из-
меряемых», оценочных показателей качественных методов ана-
лиза гомеостаза систем, что существенно дополнит их количе-
ственный анализ, разработанный в трудах У.Р. Эшби, Н. Вине-
ра, В.И.Вернадского, Ю.М. Горского, A.M. Степанова и др.2
В целом, утверждение научной справедливости требует вве-
дения имени Александра Александровича Богданова в истори-
ографию гомеостатики.
Однако вернемся из исторических далей к прагматическим
выводам. А они со всей очевидностью таковы:
1. Гомеостатический системный подход обеспечивает жиз-
неспособность и выживаемость системы при действии на нее
различных внешних и внутренних возмущений.
2. Гомеостатические (жизнеспособные) системы наиболее
эффективны для функционирования в сложных условиях пе-
реходных периодов при наличии значительных внешних и внут-
ренних возмущений.
3. В отличие от синергетики, которая изучает системы, находя-
щиеся вдали от состояния равновесия (гомеостазиса), когда неболь-
шие внешние или внутренние флуктуации в точке полифуркации
могут перевести нелинейную систему в новое состояние, гомеоста-
тика изучает системы, находящиеся в равновесии за счет управле-
ния ее жизненно важными параметрами в допустимых пределах.
Последний вывод ставит нас перед очевидным вопросом: возмож-
но ли сблизить области применения гомеостатических и синергети-
ческих методов исследования устойчивости, и если—да, то на какой
научной основе возможно синтезировать новые знания? Чтобы от-
ветить на этот вопрос, нужно обнаружить «точки входа и выхода»
1
Богданов А.А. Тектология: всеобщая организационная наука: В 2 кн. М., 1989.
Кн. 1. С. 67.
2
Эшби У.Р. Конструкция мозга. М., 1962; Винер Н. Кибернетика. М., 1968;
Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М., 2002; Степанов A.M. Основы меди-
цинской гомеостатики. Воронеж, 1998.

79
для склеивания наших антагонистов — синергетики и гомеостати-
ки, и, возможно, нам удастся создать нормальный гомеостат опре-
деленного порядка как устойчивую систему. Но прежде завершим
рассуждения о гомеостатике и обратимся к синергетике.
Устойчивостью конкретной системы иногда называют способ-
ность этой системы самостоятельно поддерживать свой гомеос-
тазис, а стабильностью — такое состояние, при котором она ус-
тойчива. Особое значение имеет готовность систем к поддержа-
нию гомеостазиса, т.е. к самосохранению. В этих условиях можно
говорить о системной устойчивости и о системной стабиль-
ности. В некоторых случаях утрата частного гомеостазиса не
только допустима, но и становится единственным условием со-
хранения гомеостазиса системного. Сложные системы поддер-
живают свое существование именно за счет внутренних каче-
ственных переходов, обеспечивая адаптацию и развитие. Систем-
ная устойчивость и стабильность, достигаемые при помощи ме-
ханизма адаптации при нарушении частного гомеостазиса, пред-
ставляют собой динамическую устойчивость и стабильность 1 .
В рамках гомеостатической теории важно различать виды
стабильности. Ученые выделяют статистическую и динами-
ческую разновидность. Статистическая характеризуется созда-
нием и сохранением неподвижных социальных и политических
структур и отношений (репрессивная стабильность в тотали-
тарных системах). Динамический тип присущ открытым обще-
ствам, в которых социальное и политическое изменение обще-
ственных отношений в пределах сложившейся системы явля-
ется стабилизирующим фактором 2 .
В политологии гомеостазис представляет собой «совокуп-
ность сложных приспособительных реакций политической си-
стемы, направленных на устранение или максимальное ограни-
чение действия различных факторов внешней или внутренней
среды, нарушающих относительное динамическое постоянство
внутреннего организма» 3 . Гомеостатическая теория позволяет
1
П-рангишвили И.В. Системный подход и общесистемные закономерности.
М., 2001. С. 94
2
Анохин М.Г. Политические системы: адаптация, динамика, устойчивость.
М., 1996. С. 112, 113.
3
Анохин М.Г. Политические системы: адаптация, динамика, устойчивость.
М., 1996. С. 103.

80
составить четкие представления о политической и социальной
стабильности общества. Это устойчивое состояние политичес-
кой системы, при котором она, подвергаясь внешним и внут-
ренним воздействиям, все же эффективно функционирует и
сохраняет свою структуру. (Противоположное состояние сис-
темы — нестабильность и стагнация). Пример сложного гомеос-
тата в геополитической системе, претерпевшего разрушитель-
ные трансформации, — Советский Союз 1 . По принципу анало-
гового гомеостата функционируют двухпалатные парламенты,
а на модели выборов президента при двухпартийной политичес-
кой системе можем наблюдать жизненный цикл дискретного
гомеостата (он обеспечивает управляемость системы).
Гомеостатическая теория познания дает ключ к пониманию
процессов нового политического и социального равновесия систе-
мы, возникающего в условиях становления информационного об-
щества, — это взаимная адаптация системы и внешней среды при
воздействии внутренних и внешних информационных импульсов
различной интенсивности. Адаптация как акт инактивированного
познания отражает эволюционные процессы развития политичес-
кой и социальной систем, в отличие от дестабилизирующих (рево-
люционных) и реверсивных (контрреволюционных).
Выделяется также и «переходный период», отражающий осо-
бое качественное состояние социальной системы, проявляющееся
в нестабильности, кризисных процессах, слабой управляемости
государством и обществом, снижении эффективности социально-
го регулирования, нарушении структуры системы. Политологи
отмечают такую особенность переходного периода, как преемствен-
ность прошлого — менталитета и сознания, исторических тради-
ций и т.д. Снятие старого, разрешение противоречий имеет ре-
зультатом создание качественно нового состояния системы.
Применяя теорию гомеостатики к информационной струк-
туре политической системы, выделим следующее:
1. Простейшая гомеостатическая структура, обеспечивающая
устойчивость политической системы, создается из трех конту-
ров управления, образующих такую целостность, в которой один
1
Биндюков Н.Г. Глобализация и Россия: парадигма, социально-политический
аспект, стратегия левых сил. — JVT., 2004. —

81
контур (власть) управляет целями в двух других н и ж е л е ж а -
щих контурах (государство и информационно-коммуникальная
система) при их общем объекте управления (общество).
2. Цели управления в контурах нижнего уровня (государство
и пресса) соотносятся как противлежащие.
3. Структурным основанием гомеостаза является особенная
организация информационных потоков при управлении процес-
сами в объекте управления (обществе).
4. Поддержание гомеостаза динамических свойств объекта уп-
равления (общества) обеспечивается согла сованием информацион-
ных процессов в треугольнике управления «государство — граж-
данское общество—информационно-коммуникальная система ».

2.5. «Я-концепция» синергетической парадигмы

Принципиальное отличие синергетического подхода от клас-
сического состоит в выявлении фундаментальной роли самоор-
ганизации в нелинейных динамических системах. Синергетика
понимается как своего рода системный подход к сложным от-
крытым нелинейным системам в самых разных науках. Но это,
кстати, еще один пример продуктивной исследовательской про-
граммы изначально частного авторского проекта, относящего-
ся к разряду тех, которые в науке принято называть «заново
переоткрытое». Ее метафизическим ядром, по мнению В.И. Ар-
шинова, является идея «переоткрытия времени», возвращения
Времени когда-то утраченным им на пути объективного позна-
ния истины его собственных креативных качеств, таких как нео-
братимость, множественность, направленность» 1 .
Истоки этого процесса уходят к трудам Бергсона — филосо-
фа темпоральности и междисциплинарности, ярого оппонента
физикализации науки. Именно ему как «первопереоткрывателю
Времени», предшественнику И. Пригожина, ставится в заслугу
«становление синергетики как кросскультурного, м е ж - и транс-
дисциплинарного ее диалога с другими сферами воплощенного
бытия человеческого духа» 2 . Добавим к этому известный спор
Г. Хакена и И. Пригожина, отражающий достаточно высокий накал

1
Аргиинов В.И. Синергетика как язык пространства становления. М., 2001.
С. 211.
—' 1АЫЖ5. С. 212.
82
научного соперничества между ними. Если последний представ-
лял синергетику частной формулировкой феноменологической те-
ории лазера, то первый видел в теории диссипативных структур При-
гожина лишь раздел нелинейной неравновесной термодинамики.
Анализ исследовательской программы И. Пригожина, ее ме-
тафизического контекста, дает основания увидеть главную цель
открытия — «восстановить связность (в некотором топологи-
ческом смысле) темпорального опыта, представленного в его раз-
деленностях и противопоставлениях внешнего и внутреннего,
субъективного и объективного, сконструированного и открытого
и т.д., переоткрыть время, осмыслить заново стрелу времени*
как паттерн различения событий бывших и имеющих место
здесь и теперь, сейчас, в настоящем и могущем быть, «если...»,
осознать этот паттерн как единство, как гештальт» 1 .
Сам же Пригожин свидетельствовал, что использовал пред-
ставление о самоорганизации, соединив его с давно известной,
но постоянно игнорируемой репрезентацией о необратимости
времени. Его научный гений неожиданно подсказал рассмот-
реть необратимые процессы в качестве источника меры и по-
рядка: «Необратимость, которую мы наблюдаем, является ха-
рактерной особенностью теорий, надлежащим образом учиты-
вающих природу и ограниченность наблюдения... Возросшая
ограниченность детерминистических законов означает, что мы
отходим от замкнутой Вселенной к открытой флуктуациям,
способной рождать новое», — напишет впоследствии автор и
Нобелевский лауреат в работе «От существующего к возника-
ющему», опубликованной в нашей стране в 1985 году. «Как нам
* Проблема необратимости времени в метафорическом смысле представлена
стрелой времени и решается в оппозиции соотношений энтропии и информации.
В кн. «Кварк и ягуар» Мюррей Гелл-Манн пишет: «Энтропия и информация
связаны между собой очень тесно. Энтропию можно рассматривать как своего
рода меру незнания. Если известно только то, что система находится в данном
макросостоянии, то энтропия этого макросостояния служит мерой нашего не-
знания того, в каком из микросостояний битов дополнительной информации,
необходимой для однозначного определения микросостояния при условии, что
все микросостояния, образующие данное макросостояние, равновероятны». И.
Пригожин не согласен с этой точкой зрения - такой подход ведет к выводу, что
при наличии всей информации у наблюдателя мир был бы полностью обратим во
времени Это значит, по мнению И. Пригожина, что приписывание стрелы вре-
мени неполноте информации вряд ли стоит принимать во внимание (См.: Приго-
жин И. Конец определенности. Время, хаос и новые законы природы. М., 2000).
1
Лриж'иии й.да.СЦЦирги'ПЦШ IM миьиг IipUL'TIJi'llL'Tm ЦЧЩ
' ИШЛШШЯ. М., 2001- С. 513.
83
теперь достоверно известно, именно с помощью неравновес-
ных процессов, связанных со стрелой времени, природа со-
здает свои наиболее тонкие и сложные структуры. Жизнь воз-
можна только в неравновесном мире. Неравновесность приво-
дит нас к таким понятиям как самоорганизация и диссипатив-
ные структуры. Широкое распространение получили ...идеи
хаоса»*, — читаем в другой его работе, подготовленной специ-
ально для русского издания, — «Конец определенности. Вре-
мя, Хаос и Новые Законы Природы» (Москва — Ижевск, 2000).
Процедура «переоткрытия времени» вновь остро поставила воп-
рос наблюдателя (наблюдаемости) системы, где И. Пригожин, от-
рицательно относясь к «тривилизации необратимости», согласен с
мнением Макса Планка: «Суть второго начала термодинамики не
имеет ничего общего с экспериментированием; кратко ее можно
выразить как утверждение о том, что в мире существует величина,
которая во всех природных процессах изменяется одним и тем
же способом. Ограничение второго начала, если таковое существу-
ет, должно лежать в той же области, что и лежащая в основе второго
начала идея, выражающая его суть, — в наблюдаемой Природе, а не
в Наблюдателе, ибо в действительности речь идет лишь о том, каким
образом мы приходим к открытию закона природы»1.
Продолжая мысль М. Планка, И. Пригожин рассуждает таким
образом: законы физики в их традиционной формулировке описы-
вают идеализированный стабильный мир, совершенно отличный
от того нестабильного, эволюционирующего, который есть на са-
мом деле. «Мы не можем более ассоциировать стрелу времени толь-
ко с увеличением беспорядка. Последние достижения неравновес-
ной физики и химии свидетельствуют об обратном. Они недвус-
мысленно указывают на то, что стрела времени служит источни-
ком порядка... .Необратимость.. .приводит и к порядку, и к беспо-
* Хаос—в синергетической парадигме — поведение системы, при котором перво-
начально близкие траектории экспоненциально разбегаются со временем. По этому
параметру выделяется класс систем — хаотические. Детерминистический хаос —
хаотическое поведение, возникающее из совершенно детерминистического закона
эволюции. В современной постмодернистской традиции понятие хаоса приобретает
значимый общекультурный статус, а при его интерпретации на передний план выд-
вигаются такие семантические аспекты, как внутренняя активность и креативный
потенциал. Предметность реализует себя не как стабильный организм со структурно
дифференцированной системой, моделирующая хаос целостность, а какпостоянно
созидающая себя среда, оформляющая те или иные органы в соответствии с ритмами
внешних
1
импульсов (Новейший
1
философский словарь. Минск, 2001. С. 1150).
Цят. по I ГГр и; г» и к И Конец '•'нр'дё.чвнни'. ш... С. 90.
84
рядку»(Заметим, что таким образом вновь пересматривается одна
из краеугольных проблем методологии науки — проблема позна-
ющего субъекта, что дает основания обозначить еще один заклад-
ной камень в фундаменте философии постпостмодернизма (иног-
да этот ожидаемый период называют постсинергетикой).
Метаядром исследовательской программы Г. Хакена явилось
переоткрытие пространственности в ее становлении. В единстве
с новым пониманием времени обретался язык синергетики, ее
инструментализм. Междисциплинарный инструментализм си-
нергетики предполагает адекватную ему, динамически устойчи-
вую онтологию коммуникации, отмечает В. Аршинов. Это струк-
турное сопряжение важно прежде всего для обеспечения меж-
дисциплинарности (трансдисциплинарности) идей, образов,
представлений синергетики в социогуманитарном познании, пси-
хологии, политических теориях. Эта коммуникация, этот язык
есть следствие и продукт самореферентности синергетического
мышления, оперирующего «нелинейной, фрактальной логикой»,
формирующей собственный «синергетический дискур как дис-
курс эпохи Постмодерна»2. Такую коммуникативную среду со-
здает голографическая парадигма Г. Хакена как сопровождаю-
щая синергетическую онтологию, в которой мир предстает в виде
суперголограммы, читаемой посредством фрактальной* декон-
1
Пригожин И. Конец определенности... С. 115
2
Пригожин И. Конец определенности... С. 29.
* Понятие «фрактал» впервые использовано в математическом анализе в XIX
веке Вейерштрассе, но активно привлечено в науку после выхода в свет книги Б.
Мандельброта «Форма, случай и размерность» (1977). Оно связано с явлением масш-
табной инвариантности, которое означает свойство объекта выглядеть в любом,
сколь угодно мелком масштабе, примерно одинаково. Множества, которые обладают
этими свойствами, называют фракталами. О новой отрасли математики И. Пригожин
говорит, что «она вышла на первый план за последние несколько десятилетий. В
понимании законов природы эти фракталы играют решающую роль». Показателен в
этом смысле математический парадокс, получивший название «остров Коха». Он
свидетельствует, что длина произвольно взятой береговой линии неограниченно воз-
растает при уменьшении масштаба, который используется для ее измерения, поэто-
му береговая линия имеет размерность, заключенную между 1 и 2. Существование
фрактальных множеств позволяет объяснить, а в некоторых случаях и предсказать
экспериментальные результаты, полученные в разных областях. Например, кроме
химии, космологии, — в социологии (теория роста городов), в семиотике и семантике
(теории смыслов), в лингвистике (живые языки), литературе и т.д. /См. подробнее:
Пригожин И. Конец определенности. Время, хаос и новые законы природы. М.-
Ижевск, 2000; Винер Н. Человек управляющий. СПб, 2001; Капищ С.П., Курдюмов
С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М., 2001; Свирский В.Н.
Синергетика смысла. М. 2000; ПронинаЕ.Е.Фрактальная логика Виктора Пелевина
/Проблемы медиапсихологии-2 iVL, 2003 и др.

85
трукции. (Прочитанный «в обратном порядке» процесс описыва-
ется в виде всеобщего философского принципа «все во всем»: раз-
витое целое тождественно своим элементам, что составляет сущ-
ность синергетического принципа фрактальности. В информа-
циологии он реализуется в понятии «информационный фрак-
тал» (С.П. Расторгуев) — информационной системе с механиз-
мом обратной связи, включающей в себя итоговую модель себя 1 .
Синергетика с ее нелинейной концептуальной оптикой делает
видимым и наблюдаемым то, что невидимо и ненаблюдаемо в кон-
текстах подходов к непроницаемым для тривиального наблюдателя
системам, функционирующим в состоянии равновесия, гомеостаза,
основная функция которых как раз в том и состоит, чтобы обеспечи-
вать и поддерживать гомеостаз. Лазерный принцип самоорганиза-
ции* может исполнять роль основного принципа объяснения эффек-
тов научения, распознавания образов, принятия решения, эффек-
тов достижения согласия и пр. Дело в том, что в процессе самоорга-
низации происходит качественное сжатие информации как резуль-
тат быстро протекающего, а потому часто ускользающего от наблю-
дателя процесса естественного самоотбора, продуктом которого и
является уже ставший наблюдаемым параметр порядка.
Беглый взгляд на вклад Г. Хакена в развитие синергетики по-
казывает, что в междисциплинарном пространстве его идеи, в свою
очередь, были переоткрыты в пользу предметности, процессов по-
знания и наблюдения. Однако здесь наблюдается методологичес-
кая неразличимость новых направлений (например, инактивиро-
ванного познания) с синергетикой пространств. Чтобы соблюда-
лась научная корректность, необходима «трансформация методо-
логических принципов наблюдаемости, соответствия, дополни-
тельности в интерсубъективные принципы коммуникации, посред-
1
См.: Поддубный Н.В. Структурно-содержательные и функциональные ха-
рактеристики ритма жизни человека / / М и р психологии. 2002. № 3; Биндюков
Н.Г. Глобализация и Россия: парадигма, социально-политический аспект, стра-
тегия левых сил. М., 2004. Расторгуев А.П. Введение в формальную теорию
информационной войны. М., 2003.
* Сущность лазерного принципа самоорганизации, по представлению
В.И. Аршинова, заключается в отборе нестабильных мод, возникновении одного
или нескольких параметров порядка, подчиняющих себе другие моды по прин-
ципу круговой причинности.

86
ством чего образуется и ее — синергетики — пространственность
как человекомерная, телесно освоенная им Среда»1.
Поскольку информациология ассимилировала достаточно об-
ширный тезаурус синергетической парадигмы, ограничимся не-
сколькими общими выводами, необходимыми для подготовки к ре-
щению вышеуказанной методологической задачи адаптации ряда
понятий к предмету социальной и политической информациологии2.
1. Синергетика совмещает представления о внешних, воздейству-
ющих на открытую систему, источниках энергии и информации с
представлениями о собственных активных силах системы. Сами же
свойства и факторы получили название собственных функций сре-
ды. Такие функции можно рассматривать как своеобразные архе-
типы, задающие спектр возможных форм существования и разви-
тия данной среды. В политологической плоскости они репрезенти-
руют политическую коммуникацию, политическую культуру, по-
литическое сознание, поведение и установки на макроуровне.
2. Синергетика оперирует с такими свойствами системы как
нелинейность (порядковая, топологическая, субстанциальная,
когнитивная), когерентность* (в аналитическом аспекте реа-
лизуется в резонансных эффектах, в качественном — явлени-
ях кооперативности, в субстанциальном — феноменах трас-
цендентального), открытость (концепция открытости тесно
связана с феноменом свободы; здесь скрывается невозмож-
ность полной формализации целостности). Это сфера антро-
пологии, семантики, политической психологии и конфликто-
логии.
1
Аршинов В.И. Синергетика как язык пространств становления. М., 2001. С. 221.
2
Использованы труды: Свирский В.И. Самоорганизация смысла. М., 2000. С.
38—94; Баранщв Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М., 2003. С.
107—120; КапицаС.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и про-
гнозы будущего. М., 2001.С. 22—43; Шемакин Ю.И. Семантика самооргани-
зующихся систем. М., 2003. С. 7—12.
* Когерентность — от лат. cohaerentia — внутренняя связь, взаимная свя-
занность. Термин заимствован из волновой физики, означает согласованное про-
текание колебательных процессов. В результате сложения большого числа ма-
лых величин дает мощный (напр., лазерный) эффект. В синергетике понятие
имеет более общий характер и означает такую согласованность взаимодействия
элементов, которая распространяется на всю систему. Согласованное взаимодей-
ствие, осуществляемое через корреляцию, порождает макроэффекты, которые
являются центральным нервом самоорганизации. /См.: Баранцев Р.Г. Концепции
современного естествознания: опыт целостного подхода. СПб., 2001. С. 113.

87
 3. Синергетика анализирует не неустойчивость и не упоря-
доченность сами по себе, а процесс образования устойчивых,
упорядоченных, организованных структур из неустойчивого,
неупорядоченного состояния. Так, синергетический подход
продуктивен в исследовании механизмов формирования граж-
данского общества в России посттоталитарного периода.
4. В точках полифуркации траектории процесса самооргани-
зации разветвляются; выбор возможного направления движе-
ния зависит от флуктуаций, факторов локального масштаба,
которые определяют зону блуждания системы и область при-
тяжения одной из возможных траекторий дальнейшего дви-
жения. Пути и, соответственно, цели эволюции определяют
эволюционные аттракторы открытых нелинейных сред. Таки-
ми аттракторами для политической системы могут являться ак-
сиологические, идеологические, экономические конструкты в
виде идей, учений или их носителей (харизматические личнос-
ти, партии, средства массовой информации и др.).
5. Упорядоченные устойчивые самоорганизующиеся структу-
ры возникают на границе между двумя и более странными аттрак-
торами. Взаимодействие динамических хаосов порождает на грани-
це самоорганизацию как поверхностное явление. В структуре поли-
тической системы — это прежде всего когнитивные связи и отно-
шения, выраженные, проявляющиеся в виде различных идеологи-
ческих конвергенций, мультикультурализма, толерантности.
6. Синергетика рассматривает конструктивную роль хаоса,
которая заключается в обеспечении возможности схода с пре-
жней траектории при потере устойчивости в зоне кризиса, а за-
тем помогает подключиться к новому аттрактору, освобождая
путь от помех (например, смена идеологий в период перестрой-
ки в России). Порядок неотделим от хаоса, а в ряде случаев хаос
выступает как сверхсложная упорядоченность.
7. В процессе управления любой сложной социальной систе-
мой мы имеем дело не только и не столько с порядком или хаосом,
сколько с их взаимодействием, в том числе на информационном
уровне. Именно эти процессы являются объектом исследования
политической транзитологии.
8. Хаос на микроуровне может приводить к упорядочива-
нию на макроуровне, что достигается выявлением эффектов
согласованного поведения на макроуровне совокупностей от-
88
дельных элементов, хаотически ведущих себя на микроуровне
(этот методологический прием лежит в основе теории перестро-
ек, в том Числе и политических).
Управленческая задача —• выбрать гармоничный путь внеш-
него воздействия на систему, согласовав его с ее внутренними
свойствами, чтобы это воздействие оказалось сравнительно сла-
бым. Тут имеет значение сам процесс принятия управленческо-
го решения о степени воздействия. Необходимо выяснить, как
способствовать формированию собственных тенденций и как
выводить системы на эти естественные пути развития. Труд-
ность заключается в том, чтобы попасть в резонанс с ними, а не
давить на систему внешним вмешательством.
Самоорганизация систем обусловлена тенденцией движения
системы от одного неравновесного состояния к другому (как
помним, при одновременном стремлении к удержанию целост-
ности). При этом процесс характеризуется понижением энтро-
пии, повышением негэнтропии и организованности системы. В
нелинейных системах из-за положительной нелинейной обрат-
ной связи происходит лавинообразное, а не экспоненциальное
нарастание процесса. В точках полифуркации начинается вет-
вление возможных путей развития системы и поэтому управ-
ленцу трудно прогнозировать, по какому пути пойдет будущее
развитие системы — он определяется случайными функциями.
Однако не будем сбрасывать со счетов наше предположение о
том, что направленность может определяться закономерностя-
ми разлетания гомеостатов. При этом известно, что под действи-
ем энергии расщепления, поглощаемой бывшими антагонистами,
нередко происходит так называемое вторичное расщепление —
теперь уже самих антагонистов. Это происходит в тех случаях,
когда их устойчивость меньше полученной «энергии деградации»,
например, при лавинообразных процессах расщепления гомеос-
татов политических систем (развал Советского Союза, разруше-
ние конституционного порядка в Чечне и т.д.). По прошествии
времени стало понятно, что бифуркационных процессов можно
было избежать, заменив ненормальный гомеостат на компенса-
ционный. Так что вопрос о невозможности прогнозирования пове-
дения бифурцирующей системы (особенно бифурцирующей, а не
полифурцирующей!), на наш взгляд, может корректироваться
с применением гомсостатического метода.

89
 Мы помним, что в точке бифуркации даже малые или не-
значительные воздействия могут привести к существенным из-
менениям всей системы. Следовательно, зону прогнозирова-
ния следует делать «широкозахватной», раздвигая горизонт
прогноза на обширные пространства среды, в которую встрое-
на система. Представление о действиях в точках ветвления
является основой использования малых воздействий для нор-
мализации собственных адаптивных структур сложной сис-
темы.
Стихийный (или причинный) способ самоорганизации в
системе, как правило, недостаточен для эффективного при-
менения идей синергетики в проблемах управления системой.
В отличие от него целевой, или управляемый, способ самоор-
ганизации синтезируемых динамических систем подразуме-
вает предсказуемое движение вдоль желаемых инвариант-
ных многообразий. Он более пригоден для систем управле-
ния самоорганизацией, поскольку учитывает разнообразные
свойства объекта, явления при формировании желаемых ин-
вариантных многообразий, вводимых в структуру синтези-
руемых систем 1 .
Установлено, что открытые системы с сильной нелинейнос-
тью скорее всего пульсируют. Они подвергаются естественным
колебаниям развития: тенденции дифференциации сменяются
интеграцией, разбегание — сближением, ослабление связей —
их усилением. Для управления такими процессами гомеостати-
ка предлагает соответственно пульсирующий гомеостат, кото-
рый обеспечивает метод прерывания определенных связей меж-
ду неустойчивыми антагонистами.
Бесспорно, синергетика с ее проблемным подходом к само-
организации позволяет вскрывать сущность процессов управ-
ления, в том числе — политического и социального, имеющих
многосмысловой категориальный характер. Задача науки — дос-
тичь оптимального взаимодействия всех форм бытия человека
(гармонизация его социальных ролей в соответствии с законами

1
См.: Горский Ю.М. Информация как средство организации и дезорганизации / /
Социально-политический журнал^ 1994.№3—6.С. 194—209.

90
человеческого общежития), т.е. « воссоздать синергетику чело-
веческого «Я»1.
Очевидно, что в этом случае следует искать нетривиальные
решения, такие, как может подсказать, например, синергий-
но-информационное мышление, предполагающее единство и
дополнительность материального и идеального «как равнознач-
ных исходных природных начал, где объективное идеальное
выражает природные различия, размерности, связи и отноше-
ния» 2 . Достоинство этого метода познания в том, отмечает
B.JI. Романов, что он реализуется в телеологической плоскости,
где целеполагание обусловлено потребностью человека и обще-
ства в самореализации. При этом эффективность процессов со-
циализации, в том числе политической, саморазвития личности
и устойчивого становления макросообщества достигается ком-
муникативным способом — «обеспечением свободы межуров-
невого и горизонтального движения информации социально про-
дуктивных инновациях социальных индивидов» 3 .

2.6. Как примирить антагонистов: триадические

структуры против бинарной оппозиции
Бинарная оппозиция гомеостатики, отражающая процесс
самоорганизации в постбифуркационный период, может стать
жизнеспособным комплексом, обеспечивающим стабильность
и устойчивость, лишь при наличии третьего, примиряющего
антагонистов, элемента. Такой элемент возникает в триадичес-
кой структуре или триаде.
Триада о п р е д е л я е т с я как единство, о б р а з у е м о е т р е м я
предметами, понятиями, частями или членами или как сово-
купность из т р е х элементов, каким-' э образом связанных
м е ж д у собой.
Триадический подход имеет древние истоки, восходящие
к античной ф и л о с о ф и и Прокла, и р а з в и в а е т с я впоследствии
параллельно бинарной парадигме, о чем свидетельствует обра-
щение к нему Бонавентуры, Д. Локка, И.Канта, Г. Гегеля. В на-
1
СвирскийЯ.Н. Самоорганизация смыслов. М., 2001. С. 94.
2
Егоров ВС. Философия открытого мира. М., 2002. С. 190.
3
См.: Романов В.Р. Социальная самоорганизация и государственность.
М., 2003. С. 106, 116.

91
уке триадические системы представлены: в математике (поряд-
ковые, алгебраические, топологические структуры), в физике
(теория элементарных частиц, теория относительности, кван-
товая механика), в биологии (изменчивость — отбор — наслед-
ственность). В лингвистике триады объясняют строение слов
(модель П.А. Флоренского: морфема — фонема — семема), в
семиотике — устойчивость понятий (треугольник Фреге: кон-
цепт (смысл) — денотат (означаемое) — сигнификат (означаю-
щее). И. Кант выделял три средства сообщения: слово — дви-
жение — тон, три формы сообщения: артикуляция — жестику-
ляция — модуляция и т.д.
Кроме бинарной и тернарной структур, наиболее распрост-
раненных в исследовательской практике, используются струк-
туры и более общего порядка — например, тетрады (в трудах
О.Н. Лосского, В.Н. Чичерина, К.-Г. Юнга), пентады (В.А. Ган-
зен, В.Д. Попов). Триады — простейшие из всех, обеспечиваю-
щие методологическую ценность целостностного подхода. Она
обладает, в отличие от тетрад и пентад, универсальной семан-
тической формулой, выражающей архетип целостности, устой-
чивости. Эту особенность подчеркивал А.Ф. Лосев, характери-
зуя «диалектику тетрактиды» в движении от исходного пункта
диалектики — «Одно» через «Нечто» или «Одно сущее» к тре-
тьему началу диалектики, где «она получает свое настоящее
завершение, первую законченную форму», и далее — к четвер-
тому началу, не единосущному трем первым, но «иному к ним»
При этом «живое, трепещущее тело тетрактиды содержится
монадой, растекается диадой и оформляется, осмысливается
триадой» 1 .
Интерес к триадической модели познания в русской и рос-
сийской науке обусловлен ее ментальностью — социальной,
идеологической и политической, востребованностью консен-
суса и компромисса, непрекращающимся поиском инстру-
мента наблюдаемости общественной и государственной си-
стемы в целях определения погрешностей ее развития и уп-
равления этими погрешностями (при этом всегда будет ж е -
стко стоять вопрос о мере самоорганизации и организации,
1
См.: Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 141—149.

92
поскольку всегда будет искус обращения к бинарной пара-
дигме).
Как утверждает теория тернарных структур, «различение
признаков, сторон, аспектов не должно переходить в разделе-
ние, уничтожающее целостность. Чрезмерный анализ губите-
лен для триад. Триада больше сопоставляет, соединяет, сращи-
вает, чем противопоставляет, расщепляет, отталкивает» 1 .
Выделяют три типа триад: линейные (одномерные); переход-
ные (гегелевские, реализующие формулу: тезис — антитезис —
синтез, которая провозглашает снятие противоречия, но не рас-
крывает его движущей структуры); системные (целостные) —
их единство создается «тремя элементами одного уровня, каж-
дый из которых может служить мерой совмещения двух других»2.
Принцип построения триадической структуры как семанти-
ческой формулы (по Баранцеву) таков: в первом ряду представ-
лено доминирующее аналитическое начало (рацио), во втором —
качество (эмоцио), в третьем — субстанциальность (интуицио):

рацио эмоцио
\ /
интуицио

Именно эти понятия обеспечивают устойчивость любой сис-

темной триады, что позволяет выделить данный конструкт как
универсальную триадическую структуру познания. Совокупность
конкретных понятий, собранных в целях образования триадичес-
кой структуры, мы далее будем называть конвентом (от лат.
conventus, conventio — собрание, соглашение). Так, семантичес-
кая формула системной гомеосинергетической модели может быть
представлена конвентом «хаос — гармок ш — целостность»:

хаос гармония

целостность

1
Баранцев Р.Г. Нелинейность — когерентность — открытость как системная
триада синергетики //Мост. 1999. № 29. С. 54, 55.
2
Там же.

93
 Очевидно, что системная гомеосинергетическая модель в ее
простейшем варианте представляет класс тернарных структур.
Семантическая формула целостного подхода на основе систем-
ной гомеосинергетической модели выражена конвентом «синер-
гетика — гомеостатика — устойчивость» и имеет триадическую
структуру:
синергетика гомеостатика
\ /
устойчивость
При этом гармония понимается как согласованность, сораз-
мерность, как колебательное движение относительно постоян-
ного уровня (гомеокинез).
Заметим, что в целом для синергетической парадигмы наи-
более приемлема трехмерная организация, т.к. при меньшей раз-
мерности не возникают элементы структуры, а при большей не
могут существовать устойчивые атомы и планетные системы (за-
кон П. Эренфеста).
Триадические структуры зарождаются в диадической па-
радигме, поэтому третий элемент возникает как «изменение
количества относительно постоянного уровня качества, и изме-
нение качества относительно постоянного уровня количества» 1 .
Его появление обосновано законом сохранения целого. Это воп-
рос меры, меры компромисса в оппозиции, поэтому всегда необ-
ходим поиск такого элемента, который соответствует процессу
аттрактивности в синергетике или склеиванию гомеостатов в
гомеостатике.
Задача определения меры и ее фиксации, также как и задача
определения сущности, — одна из серьезнейших, не имеющих
однозначного решения в информациологии. В социологии, пси-
хологии, биологии для этих целей используется постоянная
(константа) Планка* — показатель зависимости знания об
1
Титов В.Б., Шевченко А.В. Россия понимается любовью. Ставрополь, 1997.
С. 22, 23.
* Постоянная Планка показывает, что в процессе формирования порядка из
хаоса в квантовой механике реализуется принцип неопределенности, из кото-
рого следует, что чем полнее знание одной из величин характеристик местопо-
ложения частицы и ее импульса, тем меньше точность знания о второй величи-
не. Константа Планка выражает меру неопределенности и записывается в виде
выражения AXAPSfr, где АХ — неопределенность в установлении местополо-
жения частицы, ДР — неопределенность ее импульса.

94
антагонистах (компонентах) бинарной оппозиции. Количествен-
ная характеристика триадической структуры представлена
Р.Г. Варанцевым на примере семантической формулы асимпто-
тической математики (раздел науки о неограниченных прибли-
жениях) конвентом «точность -— локальность — простота»,
предполагающей оптимальное сочетание простоты и точности
через эффективное приближение локальности и простоты. Со-
вмещение достигается по мере локализации.
Экстраполяция этого примера на информационные смыс-
ловые системы приводит к пониманию связей субстанциаль-
ной нелинейности в пространстве смыслов, вероятностных
моделей языка В.В. Налимова и индивидных констант в семан-
тической информации 1 (подробнее вопрос рассмотрен в Р а з -
деле 3).
Триадическая структура функционирует следующим обра-
зом: каждая пара элементов находится в соотношении допол-
нительности и в процессе изменения проявляет сущность, а тре-
тий элемент задает меру совместимости.
Триадический подход предлагает несколько вариантов
выбора третьего элемента, определяющего направления к
целостности и реализуемых методом замыкания бинарной
структуры с помощью недостающего элемента до целост-
ной триады. В соответствии с целью это может быть а н а л и -
тический, качественный или субстанциальный элемент (под-
ход).
1) В диаде (бинарной оппозиции или паре антагонистов) не
содержится рационального элемента (например, оппозиция «яв-
ление — сущность»), следовательно, проводится аналитичес-
кое замыкание (в данном случае — через понятие «структура»,
в результате чего получаем конвент «сущность — структура —
явление»),
2) Диады с выраженным отторжением дополнения (типа А —
не-А) замыкаются на компонент, получаемый методом расщеп-
ления доминанты, содержащейся в более сильном элементе
1
Налимов В.В. Вероятностная модель языка. М., 1974; Шуман А.Н. Фило-
софская логика: истоки и эволюция. Минск, 2001

95
оппозиции (например, «конечное — бесконечность» бесконеч-
ность расщепляется на актуальную и потенциальную).
3) Все компоненты триады тяготеют к одной стороне мыш-
ления, что говорит о необходимости дополнения конвента триа-
дами, выходящими на более высокий уровень*.
Экстраполируя ситуации 1) и 2) на системную гомеосинер-
гетическую модель, можно сказать, что эти триадические
структуры соответствуют простым гомеостатам первого и вто-
рого порядка; ситуация 3) — сложным, в том числе пульсиру-
ющим, гомеостатам второго и третьего порядков как компо-
нентам модели. Процесс возникновения третьего элемента три-
ады соответствует процессу управляемой самоорганизации.
Фундаментальный смысл тернарной структуры — знание о
наличии возможности выбора, это инструмент прогноза и про-
ектирования в самых разных областях науки и социальной
практики.
Антиномичные, альтернативные пути развития реализу-
ются по системной гомеосинергетической модели с измене-
нием направленности элементов соответствующего самораз-
вивающегося триединства на противоположный, что дости-
гается в процессе обратной связи (положительной и отрица-
тельной) 1 .
Увлекательный пример использования логики троичности
демонстрирует академик Б.В. Раушенбах, доказавший с помо-
* В качестве примера Р.Г. Баранцев приводит конвент «истина — красота —
добро», в котором доминирует субстанциальное начало. Аналитическая проек-
ция этой сущности выражена в триаде «наука — эстетика — этика », т.к. рацио-
нальное отношение к сущности состоит в ее познании. Замыкающая триада в
аспекте эмоцио характеризует модальность поведения и выражена конвентом
«мораль — стиль — парадигма». В итоге возникает двухъярусная триада:
истина красота
\ /
добро
парадигма стиль .
\ /
этика мораль
1
Корочкин .71.И. К проблемам биофилософии: некоторые общие принципы
организации и функционирования биологического материала /Методология био-
логии: новые идеи... М., 2001. С. 177—189.

96
щью математической (векторной) модели абсолютную науч-
ность догмата о Пресвятой Троице. Использованный им метод
свелся к Доказательству изоморфности (логической непроти-
воречивости структуры) Троицы и некоего математического
объекта. Им оказался «обычный конечный вектор, имеющий
начало в ортогональной декартовой системе координат с его тре-
мя ортогональными составляющими, направленными по осям»1.
Проведя анализ его логических свойств на соответствие одно-
именным свойствам Троицы с помощью векторной алгебры, уче-
ный установил, что совокупность свойств, приводящая к безуп-
речной триединости, является необходимой. Изменение хотя бы
одного из них ведет к разрушению всей логической структуры.
«Остается лишь удивляться тому,—пишет БВ. Раушенбах,—как
отцы Церкви сумели сформулировать эту совокупность свойств,
не имея возможности опереться на математику. Они совершенно
справедливо называли любые отклонения от этой совокупности
ересями, как бы ощущая внутренним зрением их разрушитель-
ную пагубность. Построение и анализ математической модели
троичности были необходимы потому, что правильность логичес-
кой структуры Троицы казалась далеко не очевидной. Вектор-
ная модель — это не модель Троицы, а лишь модель логической
троичности, не иллюстрация, а доказательство» 2 . К слову заме-
тим, что подобные эффекты «схватывает» интуиционизм или че-
ловекомерная математика (Л.Э.Я. Бауэр), гуманитарная матема-
тика, духовная математика (по А.Ф. Лосеву, о. Павлу Флоровс-
кому) — направление в математике и ее основаниях, ориентиро-
ванное на мышление, применимое в истории, психологии, других
областях, включая социальную информациологию. Она опери-
рует понятиями, отражающими свободную игру мыслеформами,
например, Творца как активного начала, выбирающего ту мате-
матику, которая удовлетворяет его свободный выбор3. (Вспомним
также алгебраические счисления души, предпринятые В.А. Ле-
февром для описания рефлексивных процессов сознания 4 ).

1
См.: Раушенбах Б.В. Пристрастие. М., 2002. С. 121—125.
2
Там жег. С: 126.
3
См: Войцехоеич В.Э. Математика и духовность. Возможно ли математичес-
кое выражение человеческого духа? /Синергетические исследования в области
гуманитарных и естественных наук. Белгород, 2003.
4
Лефевр В.А. Рефлексия. М„ 2002.

97
 Как ни парадоксально звучит, но открытие логического та-
инства Троицы — лишь частный случай проявления триади-
ческой структуры. «Триединость буквально пронизывает всю
природу. Эта свойственная природе триединость не есть что-
то формально-правильное, но мало кому нужное. Люди по-
стоянно опираются на то, что монада и триада одно и то же.
При общих теоретических рассуждениях нередко пользуют-
ся понятием монады, но когда возникает необходимость рас-
чета ...приходится переходить к триаде», — заключает ака-
демик'.
Наглядные примеры тому дает и социальная практика, сама
по себе направленная на устойчивость общества в развитии и
стабильности. Ее организация во все времена опиралась на ло-
зунги триединства: дореволюционные «воинство — граждан-
ство — духовность», «самодержавие — народность — право-
славие» сравните с известными советскими «мир — труд —
май», «Ленин — партия — комсомол». В период глобальной
неопределенности тринитарный подход к проблеме обеспече-
ния динамического равновесия общества позволяет защитить
научное утверждение о замене классового конфликта комп-
лексной коммуникацией по поводу производства, распределе-
ния и воздействия рисков. Социализация в тринитаризме по-
нимается как значительное количество степеней свободы воп-
лощения личности в ее социальных ролях, предоставляемых
общественными структурами и институтами. Бинарное проти-
воречие «человек — социум» снимается воплощением челове-
ка в этом многообразии 2 .
Политическая социализация как условие устойчивости
политической системы имеет меньшее число свобод, но так-
же воспринимает идеи тринитаризма как метод снятия про-
тиворечий в области политической конфликтологии, регу-
лирования интересов на основе синергии, а не антагонизма.

1
Раушенбах Б.В. Пристрастие. М., 2002. С. 129.
2
См.; Опрятная О.Н. Социальная динамика: тринитарный подход. М., 2004.

98
Тринитарный подход открывает новые возможности выяв-
ления природы властных отношений в условиях постиндус-
триального общества, усиливающего информационно-ком-
муникативные факторы их формирования, развития и реа-
лизации.
 Р а з д е л 3

СМЫСЛОВАЯ ПРИРОДА
ИНФОРМАЦИОННЫХ ОТНОШЕНИЙ

3.1. Момент смысла в бесконечности времени

Информационная теория, как известно, исследует модусы
передачи, хранения, обработки, извлечения и классификации
информационных моделей. Базовые для нее модусы теории ве-
роятности отражают неизменное, константное присутствие в
процессах случайных факторов, связанных с информацией, как
проявление идеального. Именно они в значительной мере обус-
ловливают флуктуационные процессы при энтропийно-инфор-
мационном взаимодействии, возникновение аттракторов и дру-
гие синергетические и гомеостатические эффекты.
Учитывая определенную односторонность информационной те-
ории (она исследует лишь количественные стороны информации
при наличии ее модально-семантического содержания и ценност-
ной значимости для реципиента*), вместе с нею используем для изу-
чения проблемы некоторые подходы теории отражения, теории поля,
теории вложенных размерностей (мер), мотивационной теории по-
требностей, теории смыслов и др. Но прежде вернемся к проблеме
определения субстанциальной компоненты информации, о которой
упоминали ранее как о задаче, требующей решения.
* В 50-х годах X X века Леон Бриллюэн писал с сожалением и надеждой:
«Методы этой теории могут с успехом применяться ко всем техническим про-
блемам, касающимся информации... Но мы не в состоянии исследовать процесс
мышления... Исключение человеческого элемента я в л я е т с я очень серьезным
ограничением, но это есть та цена, которую мы д о л ж н ы были уплатить за воз-
можность построения этой области научного знания» (см.: Бриллюэн JI. Наука и
теория информации М , 1 Qfifl С.15).

100
 Проблема качественной оценки информации, ее семантического
содержания вообще, а социальной и социально-психологической в
особенности, поставила перед исследователями неординарные за-
дачи, до сей поры не нашедшие комплексного решения. Общепри-
нятой считается лишь технико-технологическая единица количе-
ственного измерения, применяемая в сфере информатики, — бит
(bits - binary digits; элементарная, двоичная, единица: да — нет, +
(-), 0 ~ 1 ) . Для измерения количества информации используется
опосредующий прием ее соотношения с энтропией. В определен-
ной мере развита теория, учитывающая синтаксические свойства
информации. Однако еще в середине прошлого века К. Боулдинг
писал: «Бит полностью абстрагируется от содержания информа-
ции. . .и хотя он чрезвычайно полезен инженерам по телефонии...
теоретики социальных систем нуждаются в единице измерения,
которая бы принимала во внимание значение»1.
В последнее время отмечены некоторые продвижения вперед в
оценке семантических характеристик, что выразилось в признании
смысловой ценности информации не только по показателю частоты
и множественности ссылок на оцениваемую работу в других специ-
альных или массовых изданиях Об этом свидетельствует ряд каче-
ственных признаков информации, составленный И.Л. Бачило и В.Н.
Лопатиным, на основании которых предпринята плодотворная по-
пытка использовать их для совершенствования регулирования ин-
формационных отношений: системность, селективность, субстан-
циональная независимость, преемственность, неисчерпаемость,
массовость, трансформируемость, универсальность и др.
Можно сказать, что между технократами и гуманитариями
найдено согласие в определении и основного критерия информа-
ционной насыщенности, достаточности—удовлетворение инфор-
мационной потребности ее потребител i, хотя и здесь есть раз-
ница в понимании самой информационнс потребности*.
Но, как свидетельствуют источники, «.. .менее всего разрабо-
таны прагматические свойства информации, которые характе-
ризуют количественные и качественные показатели оценивае-
1
Цит. по: Уэбстер Ф. Т е о р и и информационного общества. М., 2004. С. 36.
* Само понятие «удовлетворение» и м е е т большой и с с л е д о в а т е л ь с к и й потен-
циал, п о з в о л я ю щ и й с в я з а т ь понятие « р е з у л ь т а т о т р а ж е н и я » — ф у н к ц и о н а л ь -
ной с и с т е м ы ч е л о в е к а — с с и с т е м о к в а н т о м д е я т е л ь н о с т и . См.: Судаков К.В.
Динамические с т е р е о т и п ы и л и информационные отпечатки действительности.
М 2002

101
мой информации, применительно к тем задачам, для решения
которых они используются» 1 . Из-за отсутствия общепринятой
единицы измерения не выработана и комплексная оценка
свойств информации по системе показателей. Так, В.А. Гераси-
менко предлагает использовать для этой цели систему из 64 раз-
личных групп, в каждой из которых содержится некоторое число
показателей. Структура системы показателей свойств инфор-
мации отражает связи:
взгляд на информацию — мировоззренческий, науковедчес-
кий, управленческий,технический;
характер интереса к информации—познавательный, праг-
матический, семантический, синтаксический;
масштаб интереса к информации — глобальный, регио-
нальный, объектовый, личностный. Классы показателей по ха-
рактеру интереса к информации, согласно этой схеме, выстраи-
ваются последовательно: прагматические — семантические —
познавательные — синтаксические.
Для социальной информациологии наибольший интерес пред-
ставляют поиски методов определения семантических показа-
телей. При этом полагается, что семантические характеристи-
ки информации непосредственно связаны с наличием в оцени-
ваемой информации фактов об объективной реальности 2 . В этом
отношении социально-информациологический подход сближа-
ет понятия информации, закрепленные в теории права или жур-
налистики, где это — сообщение или сведение о чем-либо, зак-
репленное на определенном материальном носителе.
Возникает вопрос: каким образом в информации, понимае-
мой как атрибут и свойство материи, может содержаться более
крупная размерность, коей измеряется сама реальность, —
факт? Видимо, следует вести речь либо о сообщении (социолин-
гвистический подход), либо об информации как социальном фак-
те (герменевтический подход), но вряд ли о факте как единице
измерения информации.
Следует также признать справедливым указание на две нео-
пределенности принципиального характера: содержащиеся в
1
См.: Герасименко В.А. Основы информационной грамоты. М., 1996. С. 46.
2
См.: Попов В.Д. Информациология и информационная политика. М., 2002.

102
сообщении факты могут быть как верными, так и неверными 1 .
Любой факт может быть известен одним и не известен другим,
что говорит о его относительности и субъективности, а значит, и
о необходимости дополнительной научной оценки — теперь уже
характеризующей повторяемость и качество получаемых зна-
чений показателей с учетом указанных неопределенностей.
Проблема достоверности имеет принципиальное значение
для устойчивости как характеристики состояния объекта (сис-
темы)* . Однако формализовать процесс можно лишь на основе
определенной элементарной единицы семантической информа-
ции. Ею принято считать законченную мысль в виде суждения,
которое имеет только одно значение: является ли оно истинным —
и только истинным или ложным — и только ложным. Иными
словами, мы имеем дело с процедурой оценки истинности, что
само по себе относительно.
Более-менее точную формализацию обычно осуществляют
эксперты (но и здесь неустраним эффект субъективного или
«внешнего наблюдателя»), что, естественно, накладывает зна-
чительный отпечаток сложности на определение семантичес-
ких показателей информации. В качестве меры семантической
ценности полученной информации принимается степень умень-
шения реального незнания в рамках имеющегося представле-
ния о фрагменте действительности. Очевидно, что и «незнание»,
и «представление» не могут быть универсальными целыми, по-
этому признать созданный с учетом этих параметров элемен-
тарный эталон измерения невозможно.
Методы определения познавательных показателей инфор-
мации, весьма близких к семантическим, еще более зависимы
от объективной необходимости и субъективной потребности в
знаниях о реальном мире. Но и здесь ученые отмечают, что «по-
знавательная сущность информации к настоящему времени еще
не изучена до такой степени, чтобы можно было рекомендовать

1
См.: Стрельцов А.А. Информационная безопасность Российской Ф е д е р а -
ции. М., 2002; Информационное право / П о д ред. Б.Н. Топорнина. СПб., 2001.
* К. Шеннон доказал, что в случае достоверного исхода опыта (т.е. наличия
необходимого количества достоверной информации) неопределенность (энтро-
пия) отсутствует. И з чего следует состояние упорядоченности, устойчивости.

103
какую-либо методику определения познавательных показате-
лей оцениваемой информации» 1 .
Информациология человека описывает его информационную
систему как совокупность элементарных информационных от-
ношений, частиц, атомов, молекул, органов, полей, их следов и
др. Она является элементарной первоосновой всех вторичных,
третичных и других производных процессов и закономернос-
тей, происходящих внутри людей и животных, между ними и
вне их. Опираясь на учение И.П. Павлова о безусловных и ус-
ловных рефлексах, информациология человека рассматривает
разработанные им сигнальные системы как функционирующие
«неразрывно и в единстве с информационной системой челове-
ка. Будучи первичной, она является основой функционирова-
ния нервной системы, результатом деятельности которой в свою
очередь являются первая и вторая сигнальные системы» 2 .
Возможно, более точные результаты в оценке семантичес-
ких и познавательных показателей информации могут быть по-
лучены при изменении отношения к элементарной семантичес-
кой единице. Для этого, на наш взгляд, нужно переместить ис-
следовательский интерес не только в сферу собственно инфор-
мациологии, но также в область социального и психологическо-
го знания, и выводить искомое целое исходя из определения со-
циально-психологической информации. Доказано основное свой-
ство информации: «оторвавшись от объекта отражения суще-
ствовать самостоятельно, становиться содержимым памяти, т.
е. самостоятельно участвовать в психических процессах, транс-
формируясь в представления, знания, умения, навыки» 3 . Как
видим, это не что иное как процесс социализации, в котором удов-
летворяются главные потребности индивида — в общении и по-
знании, реализуемые через социальную информацию.
Но уже на этой ступени следует выделять предметное поле
разных направлений информациологии — в общем массиве
объективно существующей информации в наше поле «перете-
чет» только та объективная информация (по Абдееву), которая
1
Герасименко В.А. Основы и н ф о р м а ц и о н н о й грамоты. М., 1996. С. 66.
2
Юзвигиин И.И. И н ф о р м а ц и о л о г и я . М., 1996. С. 160.
3
ЦымбалЛ. А. Синергетика и н ф о р м а ц и о н н ы х процессов. З а к о н и н ф о р м а т и в -
ности и рго глрттггпия. М.. 1995, С. 10.

104
прошла процесс субъективации 1 , то есть соединилась с основ-
ным компонентом информационной системы — человеческой
психикой. Согласно новой философии информационной эпохи —
это идеальная или субъективная информация, которая и соста-
вит основу субстрата информационной парадигмы.
' Правомерно сделать вывод о том, что социальная информа-
циология оперирует определенным видом информации •— со-
циально-психологической. Дефиниция введена в научный обо-
рот В.Д. Поповым и развита в диссертационном исследовании
С.И. Алексухиным. Это «...преломленная в субъективном про-
странстве сознания социально значащая тема, ставшая соци-
ально-психологическим феноменом, объединяющим семанти-
ку, эстетику и энергетику» 2 . Данное определение, отражая суб-
стратный подход информациологической парадигмы, проводит
четкую границу между сущностным содержанием технократи-
ческих подходов и социокультурных, свойственных социаль-
ной информациологии.
Уместно привести мнение известного психофизиолога JI.M. Вегасе-
рао существенной пользе, которую принесли исследованиям про-
цессов памяти как важнейшему процессу высшей нервной дея-
тельности «принципиальные понятия, относящиеся к самой струк-
туре информации и принципам ее организации... Адекватность рас-
пространения основных общих принципов теории информации на
все уровни и виды процессов памяти, включая и психологический
их уровень, в настоящее время более очевидна и вызывает гораздо
меньше сомнений, чем необходимость и оправданность распрост-
ранения общих принципов информационного подхода на другие
психические процессы, даже процесс мышления» 3 .
При выборе, определении единицы измерения (анализа) необ-
ходимо соблюдать обязательные методологические принципы:
разрешающей способности эталона; неразложимой целостности;
первичности материала; принцип гетерогенности; гомогенности;

' См.: Брушлинский А.В. Психология субъекта. СПб., 2003; Корсунцев И.Г.
Субъект и знаковые системы. М., 2000.
2
Алексу хин С.И. Социально-психологические особенности информационного
взаимодействия в политике. М., 1995. С. 27.
3
ВеккерЛ.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов.
М., 2000. С. 505, 506.

105
гилеморфизма; противопоставленности, необходимого разви-
тия. Для дефиниции, имеющей сложную структуру, важно со-
блюдение принципа изоморфизма как общего для организации
информационных процессов, на основе которого строится ана-
лиз существующих отношений между носителем информации
и ее источником. Но триадический подход рассматривает это
состояние как переходное к синтезу целостного, что делает прин-
цип неразложимой целостности приоритетным.
Принцип неразложимой целостности определяет, что еди-
ницей анализа может быть только такое целое, ко торое в элемен-
тарном виде обладает всеми свойствами, носителями которых
является вся информация и психика. Это целое не может быть
разложимо на элементы путем последующего анализа, так как,
согласно теории систем, свойства любого целого не могут быть
поняты из анализа свойств составляющего его частей. Эта цело-
стность должна быть представлена сущностными характерис-
тиками двух элементов — информации и психики — для получе-
ния третьей характеристики, обеспечивающей целостность.
Тринитарный подход требует осторожного применения прин-
ципа. противопоставленности, который, согласно бинарной па-
радигме, указывает на то, что наиболее общей моделью целост-
ности является такая, которая представляет независимое функ-
ционирование неограниченного числа пар противоположностей,
являющихся частью друг друга и составляющих систему мер.
Здесь очевидно противоречие подходов, порождающее пробле-
му мерогенеза. Однако наша задача разрешима с привлечением
принципов дополнительности и совместимости.
Принцип гетерогенности. В соответствии с принципом пер-
вичности субстрата социально-психологическая информация
сохраняет ту целостность, которая характеризует социальное
психическое как системное образование. Согласно первому
принципу, единица измерения (анализа) психического должна
быть соприродна всему субстратному целому. Следовательно,
единицу анализа необходимо рассматривать не только как эле-
ментарное целое, неразложимое на элементы без потери специ-
фики, но и как разнородное, гетерогенное образование, так как
гетерогенность является неотъемлемым атрибутом информации
и психики.
106
 Принцип первичности материала требует видеть за едини-
цей измерения (анализа) материал социального и психическо-
го, в отличие от любого другого рода информации, информаци-
онных и психических функций, свойств и состояний. То есть
речь идет о субстрате социально-психологической информации
как носителе собственных свойств и функций, отражающих свой
собственный состав.
Принцип необходимого развития. Единица анализа долж-
на обладать способностью к развитию и саморазвитию 1 . Р а з -
витие как форма движения является модусом существова-
ния информации и психики*. Принцип необходимого разви-
тия затрагивает отношения социального и психического. Со-
гласно положениям, разработанным Г. Тардом, Э. Фроммом и
др., эти категории находятся в постоянном взаимодействии,
но в состоянии подчинения социального психическому. В этом
смысле привлекательна научная позиция петербургского
ученого В.М. Аллахвердова, отстаивающего, несмотря на его
непопулярность, принцип гносеологической редукции**.
Принцип информационной и психологической гомогенно-
сти, запрещающий использовать в качестве единицы анали-
за информационного и психологического иные образования,
не относящиеся к информационно-психологической сфере.
Иначе мы будем вынуждены вновь вырабатывать некую эле-
ментарную единицу.

1
Гордеева Н.Д., Зинченко В.П. Ф у н к ц и о н а л ь н а я с т р у к т у р а д е й с т в и я .
М., 1982.
* С.Л. Рубинштейн считал развитие важнейшим принципом психологии вооб-
ще: «Клеточка», «ячейка психологии не абстрактный, всегда себе равный, т о ж -
дественный элемент. Генетический, исторически/ финцип распространяется
на нее. Различия психики на различных ступенях р,. зития психики находят себе
отражение и в р а з л и ч и и соответствующей клеточки»/См.: Рубинштейн С.Л.
Основы общей психологии. М., 1985. С. 185.
** В.М. Аллахвердов пишет: «.. .ничто в психике не должно объясняться биоло-
гическими закономерностями, физиологическими механизмами или социологичес-
кими законами. Психологическая деятельность не потому такова, что так ф у н к -
ционирует человеческий мозг, а наоборот, мозг так функционирует потому, что
он должен обеспечивать именно такую психическую деятельность. Социокуль-
турные явления — следствие совместной познавательной деятельности людей, а
не причина совместной деятельности. /См.: Аллахвердов В.М. Опыт теоретичес-
кой психологии. СПб., 1993. С. 311.

107
 Принцип гилеморфизма* как форма обозначения осевой се-
мантической конструкции, позволяющей трактовать станов-
ление в качестве оформления исходного субстрата в онтогенезе.
Несмотря на то, что постмодернистская (гуманитарная версия)
и синергетическая (естественно-научная) модели познания от-
рицают сам принцип оформленности («стагнация» и «алиби»
форм у Бодрийяра, идея «децентрации» у Деррида, «само-воль-
ная» организация материи у Пригожина), гештальтная матрица
гилеморфизма просматривается и в постнеклассических стра-
тегиях отношения к информационным средам).
На наш взгляд, вышеперечисленным принципам отвечает
своеобразный термин, называемый нами смыслофакт, который
мы предлагаем считать мерой социально-психологической ин-
формации. Он образован методом логического совмещения двух
понятий: факт как явление материального, «объект отражения
и отражения отраженного для субъекта, заинтересованного в
получении данной информации» (В.Д. Попов) и смысл как ис-
ключительная прерогатива человеческой психики (субъекта,
получателя информации), базовой функцией которой является
отражение, продукт «динамической смысловой системы, пред-
ставляющей собой единство аффективных и интеллектуальных
процессов» (JI. Выготский).
В целях философского обоснования правомерности данной про-
цедуры рассмотрим каждую составляющую термина отдельно.

* Применительно к философиям Аристотеля, Платона, Плотина термин ис-

пользуется для обозначения соотношения материи и формы как смысловой оси
античной натурфилософии. В генезисе отражены воззрения на примат формы
на основе ее креативного потенциала («воля к форме»); сформирована парадиг-
ма возникновения как привнесения формы, «придания демиургосом, творящим
вещи из материальной первоосновы мира, в акте их гештальтного структуриро-
вания... определенности и самости» (Новейший философский словарь. Минск,
2002. С. 246). Неоплатонизм проблему соотношения материи и формы представ-
ляет как проблему воплощения, разрешаемую через процедуру распредмечива-
ния («Как можно говорить о мире, если не увидеть его идею» — Плотин).
Структурно-семантическая модель соотношения объективного и необъектив-
ногобытия, утвердившаяся в классической, неклассической и постнеклассичес-
кой философии, т а к ж е опирается на идею гилеморфизма. В частности, постмо-
дернистская, синергетическая парадигма трансформировала гештальтную мат-
рицу гилеморфизма в идею самоорганизации среды, сформулировав теорию пе-
рехода от бытия (хаос) к становлению (порядок).

108
 Анализ социально-информациологического парадигмально-
го тезауруса показывает, что социальная информациология,
указывая на философское восприятие понятия «факт», апел-
лирует к его социологической интерпретации. Однако такой
подход не может полностью обеспечить соответствие процеду-
ры принципу гомогенности единицы измерения и анализа.
Напомним, что под социальным фактом традиционно под-
разумевается дефиниция, введенная в научный оборот Э. Дюр-
кгеймом для обоснования научной самостоятельности социоло-
гии и определения ее собственного предмета и метода. Таким
предметом для исследователя стала особая реальность, основу
которой составили социальные факты, не сводимые ни к каким
иным и имеющие самостоятельные характеристики: объектив-
ное, независимое от индивида существование и способность ока-
зывать давление на него, т.е. наличие принудительной силы.
Дюркгейм подразделял социальные факты на морфологичес-
кие, составляющие материальный субстрат общества (выделим
особо такой показатель как интенсивность общения индивидов),
и духовные («коллективные представления» — совокупное кол-
лективное или общее сознание).
Социологическая теоретико-методологическая концепция
Дюркгейма, получившая название социологизма, противопос-
тавлена психологизму Г. Тарда (социальный атомизм). Но соци-
ально-политическая практика развития общества неоднократ-
но была поверяема то одной, то другой методологией, подтвер-
ждающей необходимость синтезирования обоих направлений
постижения социальной реальности 1 . Эта потребность нагляд-
но проявляется в современной коммуникативистике, испыты-
вающей дефицит продуктивных подхо/ в к исследованию по-
граничных психических состояний общ ства, обусловленных
социально-экономическими и политическими процессами. Ме-
тодологическим основанием может послужить социологичес-
кий психологизм — плюралистическое направление социоло-
гии, использующее в качестве предпосылок исследования и
объяснения социальных отношений действие и взаимодействие

1
См. подробнее: Васильев Г.Н., Келасьев В.Н. Самоорганизация целостности:
психо-и социогенез.СПб., 2003.

109
общественных, групповых и индивидуальных психических фак-
торов* .
Несмотря на остроту споров и относительную новизну термина
для отечественной науки, присутствие феномена социологического
психологизма в коммуникативистике легко обнаруживается на эм-
пирическом уровне. Так, в отечественной журналистике уже давно
за единицу измерения и анализа информации принят социальный
факт. При всем негативизме отношения официальной советской
науки к западной социологии социологизм с его обоснованием идеи
общественной солидарности соответствовал официальной идеоло-
гии и, более того, определенным образом упорядочивал творческую
сущность журналистской деятельности, настраивая перо репорте-
ров и публицистов на априорное утверждение приоритетов обще-
ственного над личным (социального над психическим).
Сложилось целое профессиональное направление — журна-
листика факта, противопоставляемое другому направлению —
журналистике мнения, где единицей измерения информации
является мнение. Философскую базу этого направления состав-
ляет теория социальной атомизации, объясняющей процессы
углубляющегося обособления людей друг от друга (и журнали-
ста — от потребителя информации), возникающего в связи с
распадом непосредственно-личностных связей между ними
и заменой их безличными, опосредованными связями, прини-
мающими формы вещи, не связанной с индивидуальными
особенностями их носителей или противопоставляемых им1.

* Социологический психологизм (и социальный неопсихологизм) в силу его

интегральных функций в науке можно рассматривать в качестве базовой ис-
следовательской модели социальной информациологии, поскольку ее существен-
ным специфическим признаком т а к ж е я в л я е т с я наличие атрибутивного комп-
лекса психологических моментов, определяющих методологическую основу:
необихевиористская социология, индивидуальная и аналитическая психосоцио-
логия (А. Адлер, К.Г. Юнг), сексуально-экономическая психосоциология (В. Райх),
психология сознательного и социальный психоанализ (Э. Фромм, В. Попов) и др.
Социальный психологизм активно осваивает новые проблемные поля, я в л я ю -
щиеся одновременно и объектными пространствами социальной информацио-
логии, — экзистенциального психоанализа, структурного функционализма, пси-
хосемантики, социологии пространств и пр.
' Давыдов Ю.Н. Атомизация социальная /Современная западная социология /
Под ред. Ю.Н. Давыдова. М., 1990. С. 26.

110
Изменяется качественная сторона самого социального ф а к -
та, а в коммуникации он заменяется частным мнением «по
поводу», слабо ориентированным на общественное восприя-
тие. В расследовательской журналистике своя единица из-
мерения информации — может быть, гипотеза или предпо-
ложение и т. д.
Из этого очевидно, что ф а к т не я в л я е т с я единственной и
достаточной единицей измерения д а ж е такой разновиднос-
ти социальной и н ф о р м а ц и и к а к ж у р н а л и с т с к а я . Если
предположить, что сама ж у р н а л и с т и к а есть инструмент
анализа социального, то необходимо либо отказаться от фак-
та как меры информационного, либо искать иную научную
интерпретацию понятию «факт» в рамках социальной ин-
формациологии. То есть следует отталкиваться не от соци-
альной, а от информационной природы факта. Попробуем
предпринять второе.
В обычном смысле слово «факт» выступает синонимом по-
нятий «истина», «событие», «результат». Несмотря на то, что
каждое синонимичное факту слово имеет свое особенное
содержание, их объединяет э ф ф е к т сделанности, завершен-
ности— корневое значение латинского factum. Следователь-
но, в научном смысле понятие «факт» можно использовать
применительно к чему-либо состоявшемуся, совершивше-
муся, достигшему целостности — явлению, событию, про-
цессу (психическому, социальному, политическому и любо-
му иному) и т.д., что ограничивает операциональную сферу
применения понятия (например, в журналистике, полито-
логии, социологии, так как объектом и предметом этих наук
являются и незавершенные процессы, и еще или уже несос-
тоявшиеся, и «существующие» не состоявшиеся (виртуаль-
ные) события).
На основании вышеназванных принципов выделим основные
категории анализа: материя, форма, движение, становление,
энергия, информация.
Очевидно, что с информациологических позиций само яв-
ление факта как совершившегося следует рассматривать в
пространственно-временной реализации принципа гилемор-
физма, отражающего процесс становления кал сиецифичес-
111
кого количественного и качественного соотношения материи и
формы 1 . Форма и материя характеризуют всякое подвижное из-
менчивое бытие. Форма — это специфический принцип вещи, ее
сущность, цель и движущая сила, актуализирующая первомате-
рию как простую возможность бытия (выделено нами—А.Ш.).
Абстрагируемся от выяснения истинности научных споров об
источнике проявления воли (теории космогенеза, номадологичес-
кие теории и пр.) к формообразованию, признавая ее присутствие,
выраженное в синергетическом подходе моделями самооргани-
зации и организации материи. Важнее сосредоточить внимание
на категории «движение» как способе существования материи,
изменении вообще, всяком взаимодействии объектов. Здесь по-
рождается отражение объектов материального мира, проявля-
ется единство изменчивости и устойчивости, прерывности и не-
прерывности, абсолютного и относительного.
Далее, основываясь на классических определениях катего-
рий «энергия» и «информация», будем рассуждать таким обра-
зом. Энергия понимается как количественная мера движения.
Информация свидетельствует о свойстве материи изменяться и
отражать это изменение. Следовательно, она характеризует по-
тенциально возможное движение и через форму конституиру-
ет субъект становления. Таким образом, информацию коррект-
но трактовать как общее свойство движения, как его сущность,
имеющую место в нем и через него. Существуя в виде значений
показателей свойств, изменяющихся в пределах количества
движения, информация соответствует сущности движения и
восходит к его идее — качественной оформленности, переходу
из одного качества в иное. Поэтому информацию можно пони-
мать как основание движения: движение есть само по себе и в
отличие от самого себя под влиянием тех или иных параметров.
Понимание информации как основания и основы, определяющей
все меры движения (виды энергии), позволяет отразить в смысло-
вом виде все качества и количества, составляющие энергию. Имен-
но в таком виде понятие информации субъективно идеализировано
и объективно материализовано в аспекте внутреннего единства всех
1
См.: Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. Мн., 1998.
Гл. 5—8, 14.

112
форм развития движения. Этот вывод распространяется на много-
образие природы и истории, человека и его сознания, на все формы
самоорганизации и организации в целях достижения требуемой со-
циальной формы как результата узловой линии становления мер1.
При этом социальное движение есть смена состояний (основная
характеристика времени), процесс совершения чего-либо в собы-
тие, т.е. само по себе это есть фактообразование. Поэтому правомер-
но предположить, что понятие «факт» в социальной информацио-
логии, отражает процесс оформления движения социалъной пси-
хики в количестве (энергия, протенция*) и качестве (информа-
ция). Факт фиксирует завершение процесса формообразования
материального и идеального. Время, являясь маркером, механиз-
мом фиксации факта, характеризует последовательность и поря-
док смены состояний объектов и процессов, длительность их бытия,
ибо в этом проявляется его свойство—длительность, неповторимость,
необратимость момента** времени.
Если формообразование актуализирует организацию соци-
ального хаоса и завершается порождением факта, то процесс
актуализации направлен на поиск цели порождения факта, ины-
ми словами — на поиск смысла. Момент его установления каж-
дым осознающим субъектом и будет собственно смыслом.
Предложенный ход рассуждений не претендует на непогре-
шимость и истинность уже потому хотя бы, что понятие смысла
ускользает от однозначной формализации. В основательном
1
См. подробнее: Титов В.Б., Шевченко А.В. Категории информации и энергии
в системе становления человека / А к т у а л ь н ы е вопросы социальной теории и
практики. М., Ставрополь, 2003. Вып. 1. Ч. 2.
* Понятие протенции использовал в своих работах Э. Гуссерль, обозначая
этим термином эмоциональную настроенность, а ф ф е к т и в н у ю тональность по-
знающего субъекта, совершающего когнитивный акт. Он обусловлен наличием
устремленных в будущее (по стреле времени) динамических траекторий, или
векторных задающих векторную направленность и характер настоящей когни-
тивной активности. И д е я протенций р а з в и т а в теории инактивированного по-
знания Ф. Варелой (См.: Князева Е., Туробов А. Познающее тело. Новые подхо-
д ы в эпистемологии / / Н о в ы й мир. 2002. № 1 1 )
** Момент — мера, величина (с лат. momentum — движущая сила, толчок);
понятие теории вероятностей; характеристика распределения значений случайной
величины X. В математике выделяются момент 1-го порядка, понимаемый как
математическое ожидание, момент 2-го порядка — дисперсия; существуют и более
высокие порядки. По аналогии можно установить порядки моментов смыслов.

113
научном исследовании «Психология смысла: природа, строение
и динамика смысловой реальности» Д. А. Леонтьев приводит выс-
казывание М. Крильмана: «Смысл относится к такому количе-
ству разных понятий, конструктов, функциональных систем,
процессов и областей опыта, что требуется сноровка горной козы,
чтобы скакать с одного уровня на другой»1. Достаточно привес-
ти два авторских определения, подкупающих философской
афористичностью и сущностным соответствием, чтобы засом-
неваться в способности сделать выбор в пользу одного или дру-
гого: «Смысл есть обстоятельство позволительного вхождения
знания в сознание» (В.И. Смирнов), «Смысл феномена — это
внеположенНая ему сущность, о которой он призван свидетель-
ствовать» (Ю.А. Шрейдер).
В ряде трудов, посвященных смыслу, В.В. Налимов трактует
это явление как интуитивную компоненту сознания, неразрыв-
но — рационально-эмоционально — связанную с текстом и язы-
ком. Смыслы изначально заданы в их непроявленных формах,
которые каждый человек, как фильтр накладываясь на беско-
нечный континуум смыслов, образующий мир, проявляет лишь
некоторые из них, «творчески распаковывает в континууме
смыслов»2. Аналогичные представления прочитываются в оцен-
ках творческого обретения смысла у В. Франкла: благодаря
смысловым универсалиям — ценностям, представляющим со-
бой обобщенные типичные смыслы, — смысл жизни всегда мо-
жет быть найден.
Современная наука, о ноосфере — антропоцентрическая те-
леология — связывает проблему обнаружения «вселенского
смысла» с реализацией антропного принципа, обусловленного
целью человеческого существования («Настало время, когда
мысль стала средством формирования действительности» —
В.В. Налимов). Связь сущего, коэволюционная связь, осуществ-
ляется ничем иным как смысловой связью — объективным от-
ношением между объектами или явлениями, в силу которого
1
Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысло-
вой реальности. М., 2003. С. 75.
2
Налимов В.В. Вероятностная модель языка. М., 1974; Он же. Спонтанность
сознания. М., 1989; Он же. В поисках иных смыслов. М., 1997; Он же. На грани
третьего тысячелетия. М., 1994.

114
«если один (одно) из них (или какая-то грань его) имеет отноше-
ние к реализации какой-либо потребности субъекта, то и второй
объект или явление также становится небезразличным к реа-
лизации этой потребности, включается в цепь ее реализации» 1 .
Процесс расширения смысловых связей в плоскости жизнен-
ных отношений субъекта с миром, то есть между человеком и
вселенной, есть ничто иное как смыслообразование или воспро-
изводство ноосферы (см. также «инактивированное сознание»).
Таким образом целостность мироздания обеспечивается ин-
формационной устойчивостью, выраженной в процессе смыс-
лообразования, когда исходное смысловое содержание инвари-
антно, исходно. Согласно формообразующим закономерностям,
это содержание «находит для себя новые превращенные формы
и, перетекая в них, меняет лишь форму своего проявления
в...контексте исходных более общих смыслов»2.
Факт соотносится со смыслом так же, как явление соот-
носится с сущностью. Сущность, будучи явлена, познается
на основе анализа ряда сущностей, соответствующих явле-
нию, но не тождественных проявленной сущности. А.Ф. Ло-
сев понятие смысла вводит в структуру триады покой — дви-
жение — смысл, наделяя его свойством становления: «...ста-
новление содержит в себе сущее одно, т.е. определенным
образом оформленный смысл, ...ставший смысл. Это необхо-
димое диалектическое условие для третьего начала, а сле-
довательно и для всей триады есть то, что можно назвать
наличностью, фактом, реальностью, субстанцией, телом,
массой, наличным фактом. Это то, что именно становится и
возникает, то именно, что есть одно, " т о есть одно сущее,
что тождественно себе и различно с < >бой, что покоится и
движется. Это — наличный факт, cm iвгиий в р е з у л ь т а т е
становления — есть носитель всех диалектических судеб
сущности и смысла. Факт... есть то, во что в о п л о щ а е т с я
смысл, тело смысла, факт сущности, действительность
осмысления» 3 .
1
Леонтьев Д.А. Психология смысла. М., 2003. С. 122.
2
Там же. С. 255—256.
3
Лоссо А.Ф. Античный Космос и совромсшюя идуко.. М., 1027. С. 148.

115
 Один и тот же факт для разных индивидов может иметь раз-
ный смысл, что определяет многообразие информационных по-
лей, образуемых одним и тем же источником информации, в ко-
тором помещен один и тот же факт. (Заметим тут же, что смысл
факта определяет значение факта.) Факт является, таким об-
разом, смыслопорождающим событием, «значащей темой» в
соответствующий момент времени. Психология смысла по это-
му поводу заключает следующее: жизненный смысл одного и
того же объекта или явления будет в общем случае не совпадать
для разных субъектов, поскольку разным будет место данного
объекта или явления в их жизнедеятельности. Именно жизнен-
ный смысл может быть единицей анализа жизненного мира, а
превращенная форма жизненных отношений субъекта выраже-
на смысловой структурой. «Сращенность смыслов с жизненны-
ми процессами человеческого существования, их тесная связь с
человеческим миром обусловливают то обстоятельство, что в
смыслах открываются те горизонты мира, которые выражают в
проективной потенции человеческого опыта, в жизненной прак-
тике людей»1.
В отличие от факта смысл не может рассматриваться как
изолированная сущность, а только в отношении к другим смыс-
лам (М. Бахтин). Принципиальную характеристику смыслов —
социальность — подчеркивал Ф. Феникс: «Они являются об-
щими. Никто не может жить осмысленно в изоляции. Общность
смысла характеризует все реальности без исключения» 2 .
Близкую позицию занимает Э. Петерфройнд, разработавший
теорию смысла внешних ситуаций на основе психоанализа и
современных моделей переработки информации. Он считает, что
информация приобретет смысл лишь в отношении к некоторо-
му более широкому информационному контексту. Смысл непос-
редственно определяется генерализацией информации и клас-
сификации ее в долговременной памяти субъекта 3 .
1
Козловский В.П. Культурный смысл: генезис и функции. Киев, 1990. С. 22.
2
Phenix P. Realms of meaning: a philosophy of t h e c u r r i c u l u m for general
education. N e w York, 1964. P. 13.
3
P e t e r f r e u n d E. Information, systems, and psychoanalysis: an evolutionary
biological a p p r o a c h to psychoanalytic theory. N e w York, 1971. P. 235.

116
 Известна попытка составить «Периодическую систему эле-
ментов смысла»1, основанную на трехуровневом разделении всех
форм движения по Н.В. Тимофееву-Ресовскому (молекулярно-
генетический, онтологический и популяционный), фрактальной
логике, идеологии отчуждения (социальной несвободы, экзис-
тенциальной несвободы, наконец, несвободы космической). Эта
любопытная конструкция позволяет произвести социально-ин-
формациологическую экспертизу «исторического пути, проде-
ланного человечеством» и создать их социологическую, эсхато-
логическую, психолого-антропологическую, космологическую
интерпретацию, т.е. извлечь смысл из фактов бытия.
Свойство смысла, проявляемое в связанности с фактом, обес-
печивает связность информационных полей информационно-пси-
хологического пространства во времени, предотвращая отрыв мо-
мента смысла от момента факта, порождающего и разорванность
информационно-психологического поля (этот эффект мы наблю-
даем, например, в виде клипированности сознания в постмодерне).
Таким образом, информациологическая единица измерения —
смыслофакт — позволяет зафиксировать социальные формы дви-
жения в параметрах информационного пространства (здесь и вез-
де) и информационного времени (сейчас и всегда). Мы обозначаем
это соотношение по аналогии с психологическим определением
пространственно-временной позиции сознания «здесь и сейчас»
как «везде и всегда», поскольку этим понятием маркируется, фик-
сируется некое движение материи в качестве и количестве.
Необходимость уточнения единицы измерения социально-
психологической информации объясняется сложностью струк-
туры последней, поскольку она объединяет сферы глубинной
(Фрейд) и вершинной (Юнг, Адлер, Ф] нкл) психологий, по-
разному относящихся к понятию «факт» • «смысл». Связано это
с различными трактовками процесса интерпретации факта и
объяснения поведенческих (социальных) проявлений в терми-
нах их смысла 2 .
1
Чернышев С.Б. Смысл. Периодическая система его элементов. М., 1993.
2
См. подробно: Агафонов А.Ю. Человек как смысловая модель мира. Самара,
2000; Он же. Основы смысловой теории сознания. СПб., 2004; Леонтьев Д.А.
Психология смысла. М., 2003.

117
 Соотнося психоаналитические теории смысла с герменевти-
ческими подходами, П. Рикер отмечает, что созданная 3. Фрей-
дом самостоятельная, отличная от физикалистской и биологи-
заторской теория интерпретации, тем не менее отражает его
«ослепленность фактом», непозволяющей ему признать «уни-
версум смысла», что замыкает «все сделанные им открытия в
рамки позитивизма, что сводит их на нет... Его открытия при-
надлежат плану смысловых действий, а он продолжает концеп-
туализировать их.. .Интерпретировать — значит идти от явного
смысла к смыслу скрытому. Интерпретация полностью принад-
лежит сфере смысла и содержит в себе отношения силы (вы-
теснение, возврат вытесненного) только как отношения смысла
(цензура, маскировка, сгущение, перемещение)» 1 .
А. Адлер, методологически существенно подпитавший со-
временную экзистенциально-гуманистическую психологию,
разработал учение о смысле человеческих действий и экспрес-
сивных проявлений. В отличие от психоаналитического подхо-
да, нацеливающего на поиск истоков смысла в прошлой истории
жизни личности, в ее аффективных переживаниях и желани-
ях, он связывает поведенческие смыслы со смыслом всей жиз-
ни личности. Смысл жизни первичен к смыслам отдельных дей-
ствий.
Факт присутствует в теории «трех связей» Адлера как про-
блемное основание, разрешаемое через обретение смысла. Так,
факт жизни человека на Земле в конкретных условиях суще-
ствования порождает проблему труда и профессионального са-
моопределения; факт жизни человека в обществе порождает
проблему межличностных отношений и кооперации и дружбы;
факт существования двух полов порождает проблему любви и
брака2. Адлер выделяет психологический критерий истинности
смысла: «Признак всех истинных «смыслов жизни» это то, что
они являются общими, т.е. такими смыслами, которые другие мо-
гут разделять и принимать для себя»3. И далее — весьма важное
для нас заключение: «Смысл возможен лишь в коммуникации:

1
Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике М., 1995. С. 260,
226.
2
Адлер А. Что готовит тебе жизнь. М., 1980.
1
Там же С 9

118
слово, которое означает что-то лишь для одного человека, было
бы лишено смысла. То же относится к нашим целям и действи-
ям; их единственный смысл — смысл для других» 1 .
По Юнгу нахождение и реализация смысла жизни есть спе-
цифическая потребность и задача. Источники смысла жизни
Юнг постигает с помощью понятий «архетип» и «символ» как
исторически возникших категорий. «Придавая смысл, мы
пользуемся языковыми матрицами, происходящими, в свою оче-
редь, от первоначальных образов»2.
Учения Адлера и Юнга породили два подхода к исследо-
ванию смысла: смысл как базисное интегральное образова-
ние, детерминирующее содержание и направленность всей
жизнедеятельности индивида, и смысл как производный от
мотивов и других факторов, частный структурный элемент
деятельности и сознания индивида. Первое направление наи-
более ярко представлено трудами Виктора Франкла 3 . Его ло-
готерапия как учение о смысле жизни объясняет поиск и ре-
ализацию человеком этого смысла врожденной мотивацион-
ной тенденцией, являющейся основным двигателем поведе-
ния и развития личности. На наш взгляд, в этом сходство
или сущностное наполнение потребности в общении и инфор-
мации вообще.
В учении В. Франкла о смысложизненной задаче выделяют
три части: учение о стремлении к смыслу, учение о смысле жиз-
ни и учение о свободе воли. Он разработал содержательную ха-
рактеристику возможных позитивных смыслов (чем не програм-
ма для средств массовой информации!) — ценностях (повторя-
емых смысловых универсалиях, возникших в процессе челове-
ческой жизнедеятельности), способных сделать жизнь челове-
ка осмысленной. Это то, что человек дает жизни (в смысле твор-
ческой работы); то, что он берет от мира (в смысле переживания
ценностей); та позиция, которую человек занимает по отноше-
нию к судьбе, которую он не в состоянии изменить (в смысле
ценности отношения).
1
Адлер А. Что готовит тебе жизнь. М.Д980. С. 8.
2
Юнг К.-Г. Архетип и символ. М., 1991. С.121.
3
См.: Франкл В Человек в поисках смысла. М., 1990; Он же. Доктор и душа.
СПб., 1997.

119
 Ценности обладают свойством аттрактивности (по В. Франк-
лу, «ценности притягивают») и, в отличие от потребностей,
субъективно находящихся «внутри нас» и толкающих «нару-
жу», лежат вне нас, во внешнем пространстве мира. В структу-
ре индивидуальной мотивации их соотношение определяет меру
информационности (движения в изменчивости, качественном
преобразовании) взаимоотношения субъекта со средой, порож-
дая особую, третью группа ценностей — ценность отношений.
Здесь порождение смысла наступает всякий раз, когда человек
оказывается в ситуациях, представляющихся безвыходными
или бессмысленными, порожденными фактами, которые он не
может изменить (например, по отношению к коммуникации, к
СМИ — катастрофичность новостей).
Применив к восприятию смысла из СМИ метод выделения
фигуры из фона, отметим (по В. Франклу), что восприятие смыс-
ла есть «осознание возможности на фоне действительности или,
проще говоря, осознания того, что можно сделать по отноше-
нию к данной ситуации» 1 .
Следует привести и противоположную Франклу точку зре-
ния на личностный смысл — Дж. Ройса и А. Пауэлла, рассмат-
ривающих его как чисто субъективное образование. Для них
ключевым является связь смысла с мировоззрением. В книге
«Инкапсулированный человек» Ройс связывает проблему смыс-
лоутраты с гносеологической инкапсулированностью челове-
ка, т.е. с ограниченностью его видения мира, склонностью на
основании частных данных делать выводы о целом. Следствие
инкапсуляции — неудача в нахождении смысла вследствие не-
удовлетворенности и ограниченности субъективной картины
мира. Обретение смысла находится для индивида на другом,
более высоком уровне осознания действительности. Как и
Франкл, Ройс определяет роль ценностей как мост между смыс-
лом и личностью, а также отмечает связь с наличием структур-
ной организации. Так, отвечая на вопрос о месте смыслопорож-
дения, он пишет: «...Он возникает как функция внутренней
структуры индивида, структуры вне его и структуры взаимо-
действия организм — среда... Ключ к личностному смыслу
1
Фра-нгл R тТогос, парадокс и поиск смысла. Нью-Йорк. 1985. С 260

120
заложен в структуре эпистемологических и ценностных иерар-
хий каждого индивида» 1 .
М. Чиксентмихали видит в процессе смыслообразования про-
цедуру внесения порядка в содержание сознания через интег-
рацию действий индивида в единое переживание посредством
наличия цели, воплощения ее в действие, в результате чего и
наступает «гармония сознания, согласие с самим собой»2.
Но наибольшую связанность личной и социальной действи-
тельности через смыслообразование находим в философско-
психологической теории смысла Ф. Феникса. Саму сущность
человека он видит в направленности на осуществление смысла.
При этом смыслы присутствуют не в единственном, а во множе-
ственном числе, образуя шесть смысловых реальностей: симво-
лику (языковые и недискурсивные символические структуры
коммуникации), эмпирику (фактическое знание о действитель-
ности), эстетику (отражение разных видов искусства, значи-
мых для субъекта восприятия), синноэтику (сфера значимых
межличностных отношений), этику (сфера моральных обязан-
ностей и добровольно принимаемых решений) и синоптику (ин-
тегративные смыслы, принадлежащие ко всем перечисленным
выше). Эти смысловые реальности образуют структуру смыс-
ловой системы и не могут быть разорваны или усечены в своей
совокупности — в противном случае возникает угроза смысло-
утраты.
Ф. Феникс отмечает, что разрушению целостности смысла
способствуют и такие факторы, как распространение духа кри-
тицизма и скептицизма, деперсонализации и фрагментации
жизни, обилие культурной продукции, подлежащей усвоению,
быстрый темп изменения условий жизни 3 . В разрушающем воз-
действии этих факторов на смысловые структуры обществен-
ного сознания мы убедились на собственном горьком опыте по-
сткоммунистической идеологической перестройки и экспансии
в Россию западной культуры.
1
Цит. по: Леонтьев Д.А. Психология смысла. М., 2003. С. 45.
2
Csikszentmihalyi М. Flow: T h e Psychology of optimal Experience. N e w York,
1990. P. 227.
3
Phenix P. Realms of meaning: a philosophy of t h e c u r r i c u l u m for general
education. N e w York, 1964. P. 5

121
 Экзистенциальная персонология С. Мадди постулирует у че-
ловека врожденную потребность в поиске смысла, выделяя три
общих группы человеческих потребностей: физиологические,
социальные и психологические. При этом именно последние выс-
тупают «компасом» в поиске смысла. На основе соотношений этих
групп формируются разные типы личностей: конформистский
возникает вследствие преобладания социальных и биологичес-
ких потребностей, индивидуалистский — психологических, спо-
собных управлять двумя другими. Делая выбор между конфор-
мистским или индивидуалистским путем развития, человек со-
здает свою систему смыслов. Теория С. Мадди, как и Э. Петерф-
ройнда, не обособляет человека как субъекта детерминации смыс-
ла от действительности, в отличие от ряда теорий феноменологи-
ческой психологии (Э. Гуссерль, М. Мерло-Понти), определяю-
щих поле смысла как замкнутое в себе сознание.
Иной взгляд на проблему смысла сформирован в рамках дея-
тельностного подхода (А.Н. Леонтьев, А.Г. Асмолов, Б.С. Бра-
тусь, В.В. Столин, Ф.Е. Василюк, Б.В. Зейгарник и др.). Д.А. Ле-
онтьев выделяет несколько общих положений, сделанных на
основе анализа теоретических моделей деятельностного под-
хода1:
1. Смысл порождается реальными отношениями, связываю-
щими субъекта с объективной действительностью.
2. Непосредственными источниками смыслообразования яв-
ляются потребности и мотивы личности.
3. Смысл обладает действенностью.
4. Смысловые образования не существуют изолированно, а
образуют единую систему.
5. Смыслы порождаются и изменяются в деятельности, в
которой только и реализуются реальные жизненные отноше-
ния субъекта.
Психологическая модель обнаружения существования смыс-
ла имеет три плоскости: плоскость объективных отношений
между субъектом и миром (жизненный смысл)', образ мира в
сознании субъекта (личностный смысл)] психологический суб-

1
Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысло-
вой рея дънпстм М ?ГШ С 103 104.

122
страт смысла (смысловые структуры личности). Каждая
плоскость отражает определенный аспект смысла: онтологичес-
кий, феноменологический и субстратный. На основании прин-
ципа бытийного опосредования смысловой реальности смысл
представляется как «отношение между субъектом и объектом
или явлением действительности, которое определяется местом
объекта (явления) в жизни субъекта, выделяет этот объект (яв-
ление) в образе мира и воплощает в личностных структурах,
регулирующих поведение субъекта по отношению к данному
объекту (явлению)... Таким образом, — заключает Д.А. Леон-
тьев, — смысл имеет троичную природу, он включен разными
своими гранями в три разных движения» 1 .
^ Движение ^
1 Хаос Сущность Форма Явление Гармония 1

1. Ц е л о с т н о с т ь
2. Устойчивость
3. Коммуникативность
4. Информационная субъектность

Рис. 2. К о н ц е н т у а л ь н а я модель узловой с и с т е м ы понятий в т р и н и т а р н о й

парадигме социальной информациологии

123
 Из этого положения с очевидностью следует, что смысл по-
рождается информацией как сущностью движения материи, и,
следовательно, смысл — предмет социальной информациоло-
гии — науки о социальных формах движения материи (Рис. 2).
Обретение смысла, его индивидное порождение происходит
в результате медиативного синтеза. — преодолении инверсии
как формы бинарной оппозиции в осознании и понимании ре-
альности индивидным сознанием1. Этот метод является ключом
тринитарного подхода, а само сознание можно рассматривать как
«пространство, в котором происходит творческий синтез ...ста-
новления смысла»2. Сам процесс наблюдаем с помощью дискрет-
ного гомеостата, «встроенного» в гомеосинергетическую модель.

3.2. Поймать волну в информационном поле

Теория ноосферных (смыслопорождающих) связей базирует-
ся на научных подходах, апеллирующих к смыслам во множествен-
ном числе как неотъемлемой части механизмов функциониро-
вания сознания и деятельности человека (Р. Холт, Л. Томас,
К. Левин, Э. Толмен, Э. Бош, Р. Мэй, Дж. Келли, В. Ксани и др.).
Согласно этим подходам, порождение смыслов для структуры
нервной системы человека «столь же естественно, как и выде-
ление пота потовыми железами» 3 . Таким образом, за человеком
как носителем сознания априори признается свойство субъект-
ности информационных отношений.
В последнее время теория ноосферных связей пополнилась но-
выми представлениями о сознании как «эмерджентном информа-
ционном свойстве когнитивной системы, проявляющемся прежде
всего в способности самосознания, которая участвует в переработ-
ке информации о событиях внешней среды, о внешних состояни-
ях, эмоциях и т.п., обеспечивая управление высшими когнитивны-
ми функциями и действиями людей на уровне планов, целей и на-
мерений»4. Разработана когнитивная модель сознания, предоста-
1
См.: Пелипенко А.А.,Яковенко М.Г. К у л ь т у р а как система. М., 1998.
2
Опрятная О.Н. Социальная динамика, тринитарный подход. М., 2004. С. 50
3
Holt R.R. Drive or wish? A reconsideration of t h e psychoanalytic theory of
motivation / / Psychology versus metapsychology: psychoanalytic essays in memory
of George S. Klein. N e w York, 1976.
4
Mvpwynn И ГТ Формирование когнитивных представлений в эпистемологии /
Эволюция. Мышление. Сознание. М., 2004. С. 31,32.

124
вившая исследователям, и информациологам в том числе, обшир-
ный исходный материал для развития информационных техноло-
гий. Она отражает смену безраздельно господствовавшего в соци-
ологии и психологии вычислительного подхода динамическим. Этот
метод базируется на шести основных тезисах, уже утвердивших-
ся, например, в когнитивной психологии.
1. Познание инкарнировано, детерминировано телесной об-
леченностью человека, в результате чего формируется и ког-
нитивная картина мира;
2. Познание ситуационно — когнитивный акт расширяется в
некую ситуацию, обладающую определенными топологически-
ми свойствами;
3. Познание инактивировано — осуществляется в действии и
через действие;
4. Когнитивные структуры являются эмерджентными (глобаль-
ное — одновременно причина и следствие локальных действий);
5. Процесс познания индивида протекает во взаимной связи, ко-
детерминации Я—Другой (субъект—субъектность, диалоговость
коммуникаций — А.Ш.);
6. Сознание динамично и строится в процессе самоорганиза-
ции, т.е. когнитивные системы — динамические и самооргани-
зующиеся.
«Когнитивный субъект и окружающая его среда связаны
посредством взаимного предоставления возможностей и взаим-
ных испытаний, что и есть подлинное инактивированное позна-
ние»1, — так квалифицирует новое когнитивное направление
Е.Н. Князева. Когнитивные акции осуществляются посредством
информационного поля, а точнее — в информационном поле.
Отметим, что в социальной информациологии универсального
понятия «информационное поле» (также как и «информационное
пространство» и «информационное время») пока не выработано.
Мы в своих рассуждениях оттолкнемся от смысловой аналогии
«поля физического», определяемого как особая форма материи или
система с бесконечным числом степеней свободы. К ним относятся
поля: сил (ядерные), волновые, соответствующие различным фи-
зическим частицам. Поля переносят взаимодействие между со-
1
См.: Князева Е.Н. Концепция инактивированного познания... М., 2004. С. 329.
Она же. Методы нелинейной динамики в когнитивной науке / Синергетика и
психология: Выпуск д. М., 2004.

125
ответствующими частицами (в квантовой теории, например,
взаимодействие обусловлено обменом квантами поля между
частицами). В обобщенном виде поле — «материальная среда,
изотропно заполняющая все пространство, ненаблюдаемая в
невозмущенном состоянии и проявляющаяся через флуктуа-
цию»1.
Понятие среды также требует некоторых уточнений в части
соотнесенности бинарных оппозиций «вещество — поле» и «дис-
кретное — непрерывное». Как известно, классическая наука ис-
поведует концепцию первичности вещества и вторичности поля.
При этом под веществом понимается вид материи, состоящий
из дискретных образований (минимальные электрические за-
ряды, конечные порции энергии — кванты). Поле же ассоции-
руется с непрерывностью — взаимосвязью элементов и состоя-
ний, неразрывной связью в бытии в период становления. Совре-
менные представления выдвигают на первый план поле, рас-
сматривая частицы вещества как сингулярности, сгустки, по-
рождаемые им.
Однако данная научная тенденция содержит ряд компро-
миссных точек зрения. Например, А.Н. Вяльцев рассматривает
сущность как непрерывное, а явление — как дискретное 2 . Та-
кой подход позволяет непротиворечиво объяснить взаимосвязь
момента времени и момента смысла, а также информации и
смысла, события и факта. А.И. Панченко справедливо заклю-
чает, что модели дискретного и непрерывного не должны ис-
ключать друг друга, но существовать на условиях дополнитель-
ности3. Это позволяет сохранить понятие размерности простран-
ства в его трех- и четырехмерной представленности и исполь-
зовать для объяснения связи происходящих событий со свой-
ствами пространства и времени. В этом случае бинарность ус-
тупает место триадичности, востребуя для завершения целост-
ности понятие фрактальности (дробной размерности, показы-
вающей, что размерность объекта не зависит от его меры, как,
например, в «Канторовом множестве» или «острове Коха»), В

1
Баранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М., 2003. С.68.
2
Вяльцев А.Н. Дискретное пространство — время. М., 1965.
:>
Панченко А.И. Континуум и ф и з и к а . М., 1975.

126
общем виде триада представлена конвентом «непрерывность —
дискретность — фрактальность»Этот же подход реализуется
нами в системной гомеосинергетической модели информацион-
ного процесса.
Таким образом, в отличие от раннего представления соци-
альной информациологии об информационном поле как «со-
вокупности всей сосредоточенной в определенном объеме про-
странства — времени информации, безотносительно к ее фор-
ме и состоянию, находящейся в отрыве как от объекта отра-
жения, так и от субъекта восприятия» 2 , определим, что ин-
формационное поле — сплошная среда, в которой осуществ-
ляется перенос психического, семантического и психоло-
гического взаимодействия источника информации и ее по-
лучателя.
Перенос реализуется с помощью социально-психологичес-
кой информации. То есть социально-психологическая инфор-
мация имеет не просто «свое собственное» информационное про-
странство, но пространство, сформированное, «сотканное» из
специфических информационных полей, коррелирующее как
минимум с двумя иными полями — социальным и психологи-
ческим. Последнее включает содержание поля сознания — чув-
ства, мысли, побуждения — и посредством смысла направляет
векторы познания и деятельности.
Как показано в предыдущем параграфе, информационное
поле есть не только семантическое, но также психосемантичес-
кое и психологическое поле (последнее определяется как сово-
купность переживаемых субъектом актуальных — «здесь и те-
перь» — побудителей его активности).
Вопрос: где и как пересекаются информационное, семанти-
ческое, психологическое и психосемантическое поля? Как они
сосуществуют во времени и пространстве? Какое из них и при
каких обстоятельствах является доминирующим? Как регули-
руется их взаимодействие?

1
Батранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М., 2003. С. 79.
2
Шевченко А.В. Проблемы формирования психосемантического поля инфор-
мационного пространства /Государственная информационная политика: кон-
цепции и ncpcncicTJiELi. М., 2001.

127
 Не отходя от «оптической» традиции моделирования слож-
ных самоорганизующихся систем, реализованной в линзовой Д.
Бома* и лазерной Г. Хакена** парадигмах, представим эту «мно-
гополевую» структуру в виде метафоры — телескопа, в котором
роль диафрагмы выполняет информация, оптическое тело—это
психика человека, а мир галактик состоит из мириад семанти-
ческих образований. «Фокусировка» такой системы осуществ-
ляется информационной, когнитивной потребностью индивида.
Развернем цепочку «информационное поле — семантичес-
кое поле — психологическое поле — психосемантическое поле»,
используя некоторые положения теории поля.
Согласно определения К. Левина, психология должна рас-
сматривать жизненное пространство, включающее человека
и его среду, как одно поле 1 . (Несомненно, что средства массо-
вой коммуникации, образуя информационное поле, образуют
и среду человека.) Исследуемая нами система относится к от-
крытым динамическим, что позволяет теоретически выде-
лить: состояние системы, функции, изменяющие состояния
и параметры, задающие эти функции. Состояния системы

* Суть линзовой парадигмы заключается в том, что линза, будучи инстру-

ментом формирования образа объекта, представляет к а ж д у ю точку с высокой
степенью приближения соответствующей точке объекта. Благодаря этому «по-
точечному отображению» как базовой гносеологической модели переноса ин-
формации от исследуемого объекта к познающему его субъекту-наблюдателю,
линза многократно усиливает процесс осознавания различных частей объекта и
отношений м е ж д у ними. /См. подробнее: Аршинов В.И. Синергетика как я з ы к
пространств становления. М., 2001.
** Лазерная парадигма обосновывает использование голограммы как инст-
румента для записи целостной структуры, соотнесенной с исходным оригиналом
не поточечно, а более сложным образом: соотнесение обнаруживается при ос-
вещении голограммы, запечатленной на фотопластине л а з е р н ы м светом. При
этом создается волновой фронт, подобный форме волнового фронта, идущего
от исходной целостной структуры в трехмерном ее представлении. Она остает-
ся неизменной д а ж е в том случае, если л а з е р осветит только часть фотопласти-
ны с запечатленными событиями, поскольку интерференционный узор д а ж е
части пластины имеет отношение ко всей целостной структуре, а к а ж д а я часть
оригинала имеет отношение ко всему изображенному на фотопластине. Голог-
рафическая парадигма дает возможность представить мир как суперголограм-
му. / См. подробнее: Аршинов В.И. Синергетика как я з ы к пространств станов-
ления. М., 2001.
1
Лет/н К Теория поля в социальных науках. М., 2000.

128
тоже могут быть динамическими характеристиками, поскольку
они могут иметь устойчивость за счет самоорганизации в опре-
деленные конструкты.
Информационное поле образуется триадой: объективная, ге-
нетическая, идеализированная информация. При этом объек-
тивная и генетическая обеспечивают инерционность поля, а
идеализированная играет революционизирующую роль в изме-
нении плотности поля. Субъективный мир человека представ-
ляет информационная смыслосодержащая инфраструктура.
Движение информации в информационном поле осуществляет-
ся посредством связи между реципиентом и источником инфор-
мации, материализованной в информационном потоке, представ-
ляющем собой «движение частиц или волн, несущих инвариант
отражения в виде информационного кода»1.
В поисках модели, наиболее адекватной исследуемому
объекту, представляется целесообразным обратиться к од-
ному из типов взаимодействий, существующих в физике, —
электромагнитному как «заметно проявляющемуся в чело-
веческом масштабе». На эту схожесть указывают в своих ра-
ботах ряд отечественных и зарубежных исследователей, и не
безосновательно*. Его механизм представляет собой обмен ча-
стицами-посредниками, несущими э л е м е н т а р н ы е порции
энергии, — кванты. Экспериментально выявлено, что в элек-
тромагнитных взаимодействиях такими частицами выступа-
ют фотоны. В комбинативной системе упорядочивания час-
тиц (обнаружено более 300 их видов) фотон имеет следующие
характеристики: по массе — вообще не имеющий массы по-
коя; по времени жизни — стабильность; по спину (характери-
стика собственного момента импульса частицы) — это частица
с полным спином, что определяет ее возможность в одном и
том же состоянии находиться с другими частицами. В нашем
случае фотонная модель взаимодействия наилучшим образом
1
ЦъикбалЛ.А. Синергетика информационных процессов. Закон информатив-
ности и его следствия. М., 1995. С. 25.
* Например, гештальтпсихология само сознание понимает как «поле, к а ж д а я
точка которого взаимодействует со всеми остальными (по аналогии с электромаг-
нитными полями в физике)». См.: Психологический словарь / П о д ред. В.П. З и н -
ченко.М.. 1996.См.также: Л р о н м т К,Е. Проблемы мегшапсихологии-! М . ?0П?

129
отражает сосуществование информационного и психологичес-
кого поля как единого целого.
В нелинейных средах информационно-психологического
поля структурно устойчивой единицей выступают частицепо-
добные волны — солитоны. При взаимодействии друг с другом
или с иными возмущениями они не разрушаются, а расходятся,
сохраняя свою структуру неизменной. Солитон — это модель
способа существования смысла в ноосфере.
Любопытное подтверждение наших предположений обнару-
живается в работах профессора Н.Х. Валитова, доказавшего, что
любые объекты во Вселенной, благодаря наличию электромаг-
нитных и гравитационных полей, взаимодействуют друг с дру-
гом мгновенно, независимо от расстояния между ними, что рав-
носильно утверждению: все связано со всем1. Основываясь на
тэм, что мысль материальна, автор показывает, что атомы в мо-
лекулах, из которых состоят нейроны мозга, совершают посту-
пательные, колебательные и вращательные движения. А мыш-
ление сопровождается испусканием и поглощением силовых
линий электромагнитного и гравитационного полей. Этот про-
цесс можно мгновенно «засечь» из любой точки Вселенной.
Учитывая ранее сказанное о свойствах социально-психологи-
ческой информации, мы полагаем, что есть основания для опре-
деления специфической волновой природы «полевой» триады и
выделения (по аналогии с электромагнитной теорией) особого
вида потенциала* — информационно-психологического.
Теоретическим обоснованием данного предположения служат
идеи о протенциях Э. Гуссерля и автогюэзиса Ф.Варелы, утвер-
ждающие самопроизводство жизни как фундаментальное, им-
манентное свойство всякого живого существа, автономность и
самодостаточность всякой личности, из самой себя черпающей
1
Валитов Н.Х. Вакуумные колебания при химическом возбуждении атомов,
молекул и хаотичность силовых линий электромагнитного и гравитационного
поля. Уфа, 2003.
•* Потенциал — понятие, характеризующее поле ф и з и ч е с к и х величин, пред-
ставленное векторами или скалярами. Потенциалы электромагнитного поля -
это характеристики электромагнитного поля, ч е р е з которые в ы р а ж а ю т с я на-
пряженности электрического и магнитного полей. Вектор, показывающий на-
правление наискорейшего изменения определенных с к а л я р н ы х величин, есть
градиент потенциала. Вектор состояния в ы р а ж а е т с я волновой функцией.

130
и н т е н ц и и деятельности. Информационно-психологическое поле —
это жизненное пространство личности, когнитивный, «протен-
циальный ландшафт» сознания, в котором «в скрытой форме уже
имеются все возможные формы движения мысли. При рождении
нового знания происходит складывание веера возможностей и
выбор одного из возможных дискретных состояний» 1 . Исполь-
зуя полевую модель организации информации, можно целенап-
равленно формировать и управлять информационными процес-
сами.
Представим некоторые характеристики поля применительно к
информационной сфере. Прежде всего оно описывается таким
понятием как «система в напряжении». Напряжение—это состо-
яние одной системы (индивид), связанное с состоянием окружаю-
щих систем (средства массовых коммуникаций). Функционирова-
ние поля (и информационного в том числе) есть процесс высвобож-
дения напряжения или удовлетворения потребности (в нашем слу-
чае —информационной). При этом потребность индивида в исход-
ном положении находится в состоянии голода и проявляется кате-
горией намерения, а степень удовлетворения потребности, реали-
зуемая через интерес, есть показатель напряжения поля.
Принципиальное значение имеет и такой динамический пока-
затель состояния поля, как текучесть. Сущность и назначение
данного конструкта состоит в том, чтобы охватить стремление к
изменению в направлении выравнивания состояния соседних сис-
тем. В частности, внутриличностные структуры индивида, зани-
мающие определенные положения относительно друт друга —
представления—ценности—установки и др. Данные о них позво-
ляют определять способность индивида к восприятию информа-
ции и «приживаемости» смыслов в индивидуальном или массовом
сознании, что имеет принципиальное значение при использовании
пропагандистских, манипулятивных информационно-психологи-
ческих технологий. Как известно, они воздействуют на увеличе-
ние (или уменьшение) текучести поля. При этом представления,
ценности сами по себе не имеют характер цели, но, не являясь си-
ловыми полями, они, тем не менее, «наводят» силовые поля.

1
См.: Князева Е.Н. Методы нелинейной динамики в когнитивной науке / С и -
HppreTHKa иттсмхптюп-гя Rbin М 9004 с 40-41

131
 Этот момент особенно важен при проектировании информа-
ционных процессов, когда определяются стратегии политики,
типы и формы коммуникации. В частности, на этом этапе долж-
ны определяться параметры давления на степень кратковремен-
ной дифференциации личности, а также влияния фрустрации на
продуктивность и регрессию (см., например, диссертационное ис-
следование О.М. Рыбалко «Влияние средств массовой информа-
ции на социально-психологическую адаптацию вынужденных
переселенцев» — работа защищена на кафедре психологии Во-
енного университета Министерства обороны Р Ф в 2004 г.).
Тождественность понятий: информационное поле есть пси-
хическое поле — подводит нас к пониманию феномена чрезвы-
чайно низкого уровня доверия аудитории СМИ к источнику ин-
формации при достаточно обширной размерности и плотности
информационного пространства.
Основной характеристикой психического поля является про-
дуктивность процессов высшей нервной деятельности — вос-
приятие, внимание, понимание (распознавание), смыслообразо-
вание, речь и пр. Доказано, что мозг, будучи сложной динами-
ческой системой, обладает свойствами множества электрохи-
мических процессов, лежащих в основе его функционирования,
и отвечает основным параметрам синергетики: неустойчивос-
ти, порядка и принципу подчинения.
Г. Хакен в работе «Синергетика мозга» пишет: «Примеры
динамики одного или нескольких параметров порядка показы-
вают, что понятия параметров порядка и принципа подчинения
являются релевантными ряду функций мозга... С появлением
понятия параметра порядка и принципа подчинения стало воз-
можно моделировать множество функций мозга» 1 . Например,
ученые-нейроинформациологи из Технического университета
Ильменау (Германия) Р. Моллер и Х.-М. Гросс установили та-
кую «элементарную функцию коры головного мозга» как обна-
ружение совпадений и генерация гипотез в афферентных пото-
ках данных 2 . Это открытие косвенно свидетельствует о том, что

1
Синергетика и психология / П о д ред. 1Л.Н. Трофимовой, В.Г. Буданова. М., 1997.
Вып. 1. С. 35
2
См.: Моллер Р., Гросс Х.-М. Обнаружение совпадений и генерация гипотез -
элементарная функция коры головного мозга /Синергетика и психология. Вып. 3.
М,9ПП4

132
мозг изначально предназначен для того, чтобы пользоваться
неким заранее заготовленным для него ресурсом или потенциа-
лом, в нашем случае — смысловым, информационно-психоло-
гическим — как воздух предназначен для легких.
Управляющими параметрами могут быть концентрации ней-
ронных медиаторов, продуцируемых в организме индивида или
вводимых извне. В свою очередь процесс продуцирования ме-
диаторов во многом обеспечивается информацией, поступающей
из внешней среды.
Эта зависимость была обнаружена в начале XX в. И.П. Павловым
и зафиксирована в виде «отпечатков действительности»—откры-
тие в деятельности головного мозга явления динамического сте-
реотипа, то есть способность мозга преломлять объективный мир в
субъективное представление действительности. Идеи И.П. Пав-
лова нашли развитие в теории функциональных систем П.К. Ано-
хина, постулировавшего участие в деятельности функциональных
систем головного мозга информационных процессов наряду с фи-
зико-химическими. Таким образом было положено основание раз-
вития информационной сущности деятельности мозга, оперирую-
щего с информационными эквивалентами действительности.
Последнее раскрыто в трудах П.К. Анохина в такой зависимо-
сти: «.. .процесс информации, в каком бы звене передачи мы его ни
уловили, принципиально содержит в себе все то, что составляет
наиболее характерные черты исходного объекта, однако эти при-
знаки могут быть представлены и в разных к о д а х » Э т и этапы пе-
редачи информации от одной гетерогенной ткани другой без поте-
ри информационного смысла, названные информационным экви-
валентом объекта, являются основополагающими для информа-
ционной деятельности функциональных систем индивида.
Феномен динамического стереотипа получил основательное раз-
витие в трудах академика К.В. Судакова2. Так, было установлено,
«что отпечатки действительности формируются только на основе
доминирующей мотивации, которая выступает в роли своеобразной
голографической канвы, на которой подкрепляющие воздействия,
1
Анохин П.К. О п е р е ж а ю щ е е отражение действительности / / В о п р о с ы ф и -
лософии. 1962. № 7. С. 97.
2
Судаков К.В. Физиология мотиваций. М., 1990; Он же. Рефлекс и функциональ-
ная система. Новгород, 1997; Он же. Информационный феномен жизнедеятельно-
imr, 1\т топп.п. р.»,,™, . . . с . . 1 . . . — - . - и/г i n m .

133
поступающие в мозг от различных параметров окружающей дей-
ствительности, строят мозаику информационных динамических сте-
реотипов»1. Многолетние исследования завершились открытием ин-
формационного эквивалента потребности и информационного экви-
валента результата. При этом сигнал о потребности выс тупает в ка-
честве опорной волны, а сигнализация о ее удовлетворении—в виде
волны предметной. «Процесс распространения информации, —
указывает К.В. Судаков, — в любом звене функциональной систе-
мы принципиально содержит в себе свойства потребности и ее удов-
летворения. Однако информационный смысл потребности и разных
свойств подкрепления, несмотря на многочисленную смену форм
физико-химических и физиологических процессов, остается без
искажения»2. Именно динамические стереотипы как гомеостатичес-
кие образования, в различных проявлениях, определяют эволюцию
и прогресс развития человека, его эмоциональную и волевую, ра-
зумную и интуитивную деятельность.
Тесно связанный с гомеостазом динамического стереотипа ас-
пект — энергетический обмен в информационном поле. Он реали-
зуется посредством системоквантов — дискретными отрезками
психической и поведенческой деятельности от потребности к ее
удовлетворению без потери информационного значения на любом
этапе. При этом оценка информации о потребности осуществляет-
ся последовательно-параллельно: раздражимость—эмоциональные
ощущения, мышление с помощью словесных смысловых знаков3.
В рамках теории процессов (информационной теории) посту-
лируется приоритет простого (богатого энергией) и ведущая роль
сложного (богатого информацией). Источником энергии явля-
ется сердечная система индивида, в своей основной системной
функции отражающая нейропсихологические процессы в орга-
низации поведения организма как единого целого.
Впервые факты прямой связи между сердечным ритмом и
психологическим полем, сформированным содержанием речи,
были зафиксированы в 80-е г.г. прошлого столетия с помощью
электропсихокардиографического метода4. На основе клиничес-
1
Судаков К.В. Динамические стереотипы, или Информационные отпечатки
действительности. М., 2002. С. 6.
2
Судаков К.В. Динамические стереотипы, или Информационные отпечатки
действительности. М., 2002. С. 6.
3
Т а м же. С. 21.
' CautZJLU Г. KjmHWHtCKue npujiu-rt^crniac и^СЦёССС». ГЛ., 1007.

134
ких наблюдений ученые сделали вывод о том, что «взаимодей-
ствие процессов создает сложность, развиваясь от аттракто-
ров низкой размерности к высоким размерностям биологичес-
кого уровня; к «сердечным» размерностям органа, который
снабжает энергией весь человеческий организм» 1 .
Экспериментально доказана связь физиологических и пси-
хических процессов по схеме «слово — образ». Но существуют
и более глубокие связи, осуществляемые по цепочке «слово —
образ — смысл». В 90-х г.г. отечественные ученые установили
связанность напряженности работы сердца с образами и смыс-
лами, определяющими физическое и психическое здоровье ин-
дивида 2 . С помощью компьютерной диагностической системы
ВИКА-БОС (ФОБОС) получены убедительные доказательства
воздействия на сердечную деятельность образов переживаний.
Здесь содержится ключ к пониманию психосоматических
аномалий информационного происхождения. Известно, что в той
степени, в какой психические процессы (восприятие, память,
мышление и др.) опосредованы значением в какой-либо вербаль-
ной или невербальной форме, они являются потенциально осоз-
наваемыми. Обратный процесс, т.е. сбой в нормальном функци-
онировании значения, ведет к нарушению сознания и поведе-
ния (например, эффекты психосемантических и психолингвис-
тических практик выборных кампаний или предшествовавшие
им словесные экзерсисы многочисленных ди-джеев, воспитан-
ных на «каламбуристике» «Русских гвоздей» Н. Фоменко) под-
тверждают и выводы психиатров о деструктивном воздействии
СМИ на психическое здоровье населения и признание угрозы
информационно-психологической опасности на государствен-
ном уровне.
С учетом принципов функционирования значения как пре-
вращенной формы деятельности (JI. Выготский, А. Лурия,
А. Леонтьев) разработаны методики психосемантической диаг-
ностики личности, подверженной информационным воздействи-
ям различных средств коммуникации (электронные и печатные
1
Сабели Г. Клиническое приложение теории процессов. М., 1997.
2
Титов В.Б., Шевченко А.В. Россия понимается любовью. Ставрополь, 1997;
Титов В.Б. Педагогико-эргономическая парадигма становления военно-педа-
гогических кадров. М., 2000.

135
СМИ, реклама, интернет-общение, невербальное общение и
ДР-)1-
При моделировании информационного пространства с ис-
пользованием «вложенной конструкции» (системной гомеоси-
нергетической модели) «информационное поле — семантичес-
кое поле — психосемантическое поле» следует учитывать те
ограничения, которые неизменно влияют на тождественность
модели и реальной системы. Одно из них связывают с «матери-
альным телом» компонентов мысленных моделей. Здесь стоит
прислушаться к мнению ученых, выделяющих зависимость
свойств и структуры реципиента (В. Ксани употребляет для обо-
значения объекта понятие «Я») от нейронной структуры их моз-
га, влияющей на процессы приобретения знаний.
Это замечание особенно ценно в условиях информационного
бума, когда информация не успевает «отстаиваться» в знания, что
ведет к потере критичности восприятия, снижению интеллектуа-
лизации сознания. А для российской информационной политики
оперирование со специфическими показателями нейропсихоло-
гической деятельности имеет особое значение. На них указывал в
своих исследованиях И.П. Павлов. Почти 70 лет назад, открывая
эффекты «динамического стереотипа», академик сделал порази-
тельный вывод относительно свойств мозговой деятельности рос-
сиян. «Должен высказать свой печальный взгляд на русского че-
ловека, —написал он в 1932 г.,—он имеет такую слабую мозговую
систему, что не способен воспринимать действительность как та-
ковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлек-
сы координированы не с действиями, а со словами»2.
Еще раньше, в своих знаменитых лекциях «Об уме вообще» и
«О русском уме» (1918) великий физиолог делает ряд замеча-
ний, оставленных его потомками без особого внимания: «Первое
свойство ума, которое я установил, — это чрезвычайное сосре-
доточение мысли, стремление мысли безотступно думать, дер-
жаться на том вопросе, который намечен для разрешения, дер-

1
Титов В.Б., Шевченко А.В. Мониторинг психотравматичности аудитории
средств массовой информации / I I I тысячелетие. Пути к здоровью нации. Мате-
риалы II Всероссийского форума. Москва, 22-—24 октября, 2002 г. М., 2002.
2
См.: Миронов Н. С т р а н н а я догадка физиолога П а в л о в а / / Н е з а в и с и м а я
газета, 1999. 29 янв.

136
жаться дни, недели, месяцы, годы, а в иных случаях и всю жизнь.
Как в этом отношении обстоит с русским умом? Мне кажется,
мы не наклонны к сосредоточенности, не любим ее, мы даже к
ней отрицательно относимся. Очевидно, у нас рекомендующи-
ми чертами является не сосредоточенность, а натиск, быстрота,
налет. ...Сила не в подвижности, не в рассеянности мысли, а в
сосредоточенности, устойчивости. Подвижность ума, следова-
тельно, недостаток,но не достоинство.
Русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и
ими оперирует. Русская мысль совершенно не применяет кри-
тики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не идет
за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действитель-
ность. Качество ума — привязанность мысли к той идее, на ко-
торой вы остановились. Если нет привязанности — нет и энер-
гии, нет и успеха. ...Мы оперируем насквозь общими положени-
ями, мы не хотим знаться ни с мерою, ни с числом. Мы все досто-
инство полагаем в том, чтобы гнать до предела, не считаясь ни с
какими условиями. Это наша основная черта. Мы постоянно бе-
рем невыгодную линию, и у нас нет сил идти по главной линии. В
результате получается масса несоответствия с окружающей
действительностью. Долг нашего достоинства — осознать то,
что есть... Для будущего нам полезно иметь о себе представле-
ние. Нам важно отчетливо осознавать, что мы такое» 1 .
Однако призыв великого физиолога был оставлен без внима-
ния и специалистами в области информациологии, и обществен-
ностью. Между тем основанное И.П. Павловым научное направ-
ление, в наши дни оформленное в виде теории динамических сте-
реотипов, обосновывает представление о том, что вторая сигналь-
ная система в структуре высшей нервной деятельности русско-
говорящего индивида доминирует абсолютно, определяя его спо-
собности к ощущениям и восприятию мира, формирование поня-
тий о нем, позволяя абстрактно мыслить, познавать общее, всеоб-
щее и необходимое. Отсюда — и совершенно особенное отноше-
ние русских к слову и языку, его сакрализация, почти иррацио-
нальная вера в написанное и высокий уровень фрустрации
вследствие потери доверия к средствам массовой информации.
1
Павлов И.П. Р е ф л е к с свободы. М., 2001. С. 111—119.

137
 Мы разделяем позицию В. Ксани, утверждающего, что
«...если ключевые стимулы восприятия становятся словами,
референтные структуры могут вызвать действия, которые в
свою очередь являются словами. Данная особенность лингвис-
тических понятий способствует появлению самовоспроизводя-
щейся системы понятий, на которую реальность влияет лишь
эпизодически. Развитие лингвистических понятий, способность
к образованию понятийных мыслей у человека привели к воз-
никновению поистине новой мозговой системы» 1 . Модель «сти-
мул — референтная структура — поведение» (бихевиористс-
кий подход) преображается в модель «слово — референтная
структура — действие» (принцип деятельностного подхода). И
далее — в модель «смысл — аферентная группа — отношение»
(когнитивный подход).
Исследования показали, что абстрактное мышление создает
самоорганизующиеся понятийные суперструктуры, являющи-
еся автономными целостностями, «внутренняя динамика кото-
рых не может принадлежать единственно возможному внешне-
му окружению, а должна выражать общее отношение между
вновь возникшей системой и реальностью» 2 . Первоначальный
опыт индивида уже не является безусловно необходимым усло-
вием поведения. Поведенческая модель комбинирует биологи-
ческий опыт и суперконструкты, возникающие на основе линг-
вистических понятий.
Постоянно эволюционирующие лингвистические способнос-
ти человека в условиях революционной информатизации социу-
ма усиливают процессы создания принципиально новых моделей
на основе понятийного мышления (конструирование виртуаль-
ной реальности, образование интернет-поселений и пр.). Эта но-
вая социальная практика дает обширный эмпирический матери-
ал для дальнейшего исследования проблем моделирования (на-
пример, в области нейролингвистического программирования).
Согласно теории поля, действительное поведение связано с
результирующей силой, воздействующей на человека в данное

1
Ксани В. Мнение и знание: границы интерпретаций /Синергетика и психоло-
г и я / Под ред. И.Н. Трофимовой и В.Г. Буданова. Вып. 1. М., 1997. С. 225.
2
Т а м же.

138
время. Важно знать, какие другие силы присутствуют в инфор-
мационном поле. Основное утверждение теории поля состоит в
том, что «...(а) поведение нужно выводить из совокупности сосу-
ществующих фактов; (б) эти сосуществующие факты имеют
характер «динамического поля» постольку, поскольку состоя-
ние любой части этого поля зависит от любой другой части
поля»1. Данное утверждение ценно для нас тем, что оно обосно-
вывает характер интерсубъектной связи в информационных
взаимодействиях, показывает взаимозависимость реципиента
и коммуникатора.
Теория поля позволяет пересмотреть традиционный набор
функций средств массовых коммуникаций, в частности, доба-
вив воспитательную (педагогическую) функцию, или точнее —
функцию научения. Как известно, на смену бихевиористскому,
поведенческому подходу (R — S), пришли деятельностный под-
ход и теория адаптации нервной системы, объясняющие пове-
дение индивида как целенаправленное в соответствии с выст-
роенной мозгом динамической моделью окружающей среды,
объединяющей наиболее важные факторы для удовлетворения
биологических и социальных потребностей.
Деятельностный подход в теории социальной информацио-
логии применительно к средствам массовых коммуникаций по-
зволяет достаточно убедительно обосновать социальную востре-
бованность такого направления гуманитарной журналистики
как «новый комьюнитаризм» и диалогической формы коммуни-
цирования. Деятельностный подход в теории поля реализуется
в процессе научения.
Научение предполагает несколько типов изменений (клас-
сификация К. Левина): научение как изменение в когнитивной
структуре (познание); научение как изменение мотивации или
мотивационное управление (научение демократии); научение
как изменение групповой принадлежности или идеологии (про-
блема идентификации и самоидентификации); научение в смыс-
ле произвольного контроля телесной мускулатуры (навыки речи
и самоконтроля). Общим является основная характеристика
процесса научения — изменение в знании.
1
Левин К. Т е о р и я поля в социальных науках. М , 2000 С 127,

139
 В русле временной ретроспективы и перспективы определя-
ющее значение имеют взгляды индивида на свое прошлое (па-
мять), структурную идентичность жизненного пространства
индивида в этом временном русле. «Следование впечатлениям
прошлого — это один из способов научиться из опыта», но при
этом «руководствоваться чем-то вроде теоретического анализа
нынешней ситуации» (К. Левин). Одна из причин медленного
прогресса в социальной жизни состоит в том, что в области по-
литики люди более склонны идти по традиционному пути, чем
следовать второй процедуре.
Научение в рамках деятельностного подхода предполагает
наличие достаточно точных сведений об объектах взаимодей-
ствия*. Заметим, что объективное в социальной психологии —
это совокупность тех фактов, которые составляют поле этого
индивида или группы. Заменять этот объективный индивиду-
альный мир индивидуальным миром производителя информа-
ции — журналиста, политика или другого коммуникатора —
принципиально неправильно. Это разрушает структуру инфор-
мационного поля, ведет к деформациям на уровне социальной
системы.
Общие свойства поля как целого описываются в терминах
«пространство свободного движения», «атмосфера дружелюбия»,
«психологическая атмосфера» — эти и другие характеристики
получены в результате эмпирических исследований, они могут
быть в любом случае определены и измерены. Однако их слабо
учитывают при проектировании информационных полей. Соот-
ветствующие параметры целостности нужно вводить при опре-
делении стратегии взаимодействий государства и прессы, при
использовании методов регулирования конфликта между ними.
Со структурой конструктов, представляющих определенные
типы взаимозависимостей, необходимо разобраться. В рамках

* Здесь уместно сделать ремарку, уточняющую понятие «взаимодействие».

П.К Анохин сделал такое замечание по поводу определения управляющей сис-
темы: «Системой можно назвать только такой комплекс избирательно вовле-
ченных в компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношения прини-
мают х а р а к т е р взаимоСОдействия компонентов на получение фокусированно-
го полезного результата». /См.: Синергетика и психология. Методологические
вопросы. Зьш. 1. М., 1337.

140
социальной информациологии осуществляется переход от фе-
нотипических понятий к динамическим конструктам (генети-
ческим, условнореактивным и др.). Синергетическая парадиг-
ма позволяет углубить процесс исследования причинной обус-
ловленности связей в системе, например, идентифицировать
субъект-субъектные отношения не по признаку сходства ком-
понентов, образующих информационное поле, а по признаку
взаимозависимостей.
В частности, для информационной практики представляет
интерес исследование эффектов полезависимости и поленеза-
висимости. В первом случае реципиент импульсивно отклика-
ется на стимулы, предлагаемые коммуникатором, которые яв-
ляются для него побудительной силой независимо от заранее
выбранной цели. Поведение поленезависимого субъекта харак-
теризуются преимущественной ориентацией на его собствен-
ные, внутренние эталоны упорядочения внешних впечатлений,
в то время когда внешний источник навязывает ему неадекват-
ные формы отражения внешнего мира 1 .
Изучение зависимости поведения аудитории можно продук-
тивно осуществлять с применением семиосоциопсихологического
метода (информационно-интенциональная теория Т. Дридзе).
Согласно теории поля, поведение не зависит ни от прошлого,
ни от будущего, но зависит от существующего в настоящий мо-
мент поля. Данное условие определяет принципы формирова-
ния информационных потоков в режиме реального времени (эф-
фект Си-Эн Эн, общение в глобальных сетях и др.).
Совокупность взглядов индивида на его психологическое
прошлое и будущее существует только в данное время и именно
она составляет временную перспективу (в том числе и жизнен-
ный период информационного поля). Но сегодняшнее состоя-
ние личности в большей степени определяется будущим, ожи-
даниями и надеждами, чем воспоминаниями и переживаниями
прошлого. Этот эффект, называемый синхронизмом индивиду-
ального когнитивного ландшафта (информационного поля), воз-
никает в момент бифуркации — определения вектора и напря-
жения информационно-психологического поля.

* С?Д.: СЛОПЭРЪ П^ЗКТ!1ЧРОКОТ"Л гтгиуптгогя 1УГт*нгк 1997

141
 Несовпадение психологических параметров источников ин-
дуцирования психологического содержания информационного
поля (асинхронизм) порождает такие реакции как неприятие
информации, недоверие к источнику, личностное отторжение
коммуникатора реципиентом и т. п. Управление информацион-
ным процессом предполагает и управление временной перспек-
тивой как параметром информационно-психологического поля.
На этот параметр в сторону его сужения или расширения могут
воздействовать фрустрирующие ситуации различной этимоло-
гии — социально-экономической, политической, идеологичес-
кой и т. д., а также информационный и эмоциональный стресс.
Процесс научения имеет еще один важный социально-психоло-
гический аспект — он влияет на изменение валентности* (в кон-
кретном проявлении — это стимул, имеющий побудительную
силу) поля и ценностей. Эти изменения достигаются несколь-
кими способами, например, изменением потребностей и интере-
сов человека или принуждением к определенному поведению
насильственными способами, допустим, созданием констелля-
ций с другими сильными потребностями, доминирующими над
начальными.
Формализация процесса может проходить по модели Э. Тол-
мена, которую он описывает таким образом: «Интенсивность
силы поля пропорциональна произведению давления потребнос-
ти и детерминирующей валентности, рассматриваемой в данном
случае, и обратно пропорциональна квадрату пространствен-
но-поведенческой дистанции между районом локализации
субъекта в данный момент и районом локализации соответствую-
щей валентности»Похожим уравнением выражают силу валент-
ности К. Левин и X. Хекхаузен: V = F (t, G), где V — валентность,

* Обобщая представление о валентности, в ы с к а з а н н о е в работах не только

К. Левина и Э. Толмена, но т а к ж е X. Х е к х а у з е н а и Э. Боша, Д.А. Леонтьев
определяет ее как свойство целей и других аспектов действия, порождаемое
специфическим сочетанием внешней ситуации и актуального состояния потреб-
ностей субъекта и выражающееся в притягательном или отталкивающем влия-
нии на субъекта, а т а к ж е в своеобразном с т р у к т у р и р о в а н и и воспринимаемой
действительности.
1
Tolmen Е. С. A psychological model / / T o w a r d a g e n e r a l t h e o r y of action /
N. Parsons, E. Shils. Cambridge, 1951. P. 340.

142
t -— напряжение потребности, G — воспринимаемая природа
целевого объекта. Применение данных моделей при соответству-
ющей заданности переменных позволяет решать практические
задачи управления
При расчетах напряжения поля применяются различные
методики, используемые в психиатрии, например, основанные
на теореме Б. Зейгарник и полученном «коэффициенте Зейгар-
ник», показывающем отношение намерения к потребности (на-
пряжению). При организации информационного процесса на
стадии его системной разработки манипуляции с коэффициен-
том позволяют моделировать более текучие уровни ирреально-
сти (имиджевые) — желания, мечтания, надежды и прочее —
и уровни реальности, т. е. уровни действия. На этом же принци-
пе основана индустрия производства виртуальных новостей и
конструирование виртуальных реальностей.
Регулирование напряжения психического поля осуществля-
ется различными методами воздействия на системы внутрен-
него личностного региона реципиента — семантическими, пси-
хосемантическими, психологическими. В политических комму-
никациях часто прибегают к созданию высокого эмоционально-
го напряжения или быстрой и резкой его смены (например, ком-
муникации и дискурс В. Жириновского). Сюда же отнесем ме-
тоды более мягкого разрушения барьеров между внутрилично-
стными системами — использование шутки, анекдота и др. До-
казано, что эффект барьера имеет недостаток знания, опреде-
ленную совокупность связей в поле и между различными пере-
секающимися полями. Эту закономерность важно иметь ввиду
при корреляции когнитивного и перцептивного полей в целях
создания их устойчивости, определяющей оптимальные пара-
метры информационного поля, т.е. объем информации.
Рассматривая когнитивную структуру в конструировании
информационных полей, важно правильно понимать проблему
научения и повторения — для определения объемов, напряже-
ния и направления информационных потоков.
Не раскрывая подробно процессы воздействия на валентность
и ценности, отметим, что валентность деятельности зависит от
ее смысла, следовательно, от когнитивной структуры. Здесь
важно учитывать культурологическую составляющую, ее связь

143
с системой ценностей. Многие эффективные информационно-
психологические технологии в пропаганде и рекламе основаны
на том, что воздействуют на потребности и ценности не прямо,
но через изменение когнитивной структуры, достигая эффекта
восприятия навязываемой деятельности как части или доступа
к области, имеющей высокую ценность для индивида.
В цитируемой работе К. Левина приводится пример «науче-
ния демократии», экстраполяция которого на современные рос-
сийские политические процессы приводит к любопытному вы-
воду. Так, если полагать, что демократия усваивается на уровне
научения, а автократия внедряется, навязывается индивиду, то
нетрудно предположить, что для достижения цели будут (и уже
используются) принципиально разные способы коммунициро-
вания: диалогические формы консенсусного, конвенционного
характера замещаются монологическими автократического
толка.
Операциональной моделью когнитивного поля может высту-
пать семантическое поле (пространство), включающее опреде-
ленным образом структурированную систему признаков, опи-
саний объектной и социальной действительности, построенное
психосемантическими методами. Реконструкция индивидуаль-
ной системы значений, через призму которых происходит вос-
приятие субъективного мира, изучение ее генезиса, строения и
функционирования, — это задача психосемантики. Она иссле-
дует стереотипы обыденного сознания, эффективность речево-
го (устная и письменная речь) коммуникативного воздействия,
взаимодействия образов коммуникаторов, текстов сообщений и
аудитории, обладающей определенными социально-психологи-
ческими особенностями и т.д.
Поиск информационной, идеологической, ментальной иден-
тичности социума нужно начинать в пределах информационно-
го поля как базовой структуры информационно-психологичес-
кого пространства. Информационное поле — это пространствен-
но-временная локализация процесса порождения смыслов, соб-
ственно механизм порождения, реализуемый совокупностью
психических и психологических процессов (полей), имеющих
информационную природу. Его устойчивость обеспечивается

144
воплощением закона прегнантности — стремления поля к наи-
более простой и экономной конфигурации (ландшафту), дости-
гаемой при формировании целостных конструктов (гештальтов)
на основе сходства физического и психологического миров. Вы-
деляют ряд принципов группировки элементов (смыслов), осу-
ществляемой по фабуле триадической композиции: близость —
сходство — хорошее продолжение. Завершенность приобрета-
ется с реализацией принципа «общей судьбы» — выбора единой
траектории тремя движущимися в одном направлении точками
среди множества других, движущихся в пространстве поли-
фуркации.
Структурирование информационного поля и управление им
(наблюдение, измерение, корреляции плотности, напряжения,
валентности, направленности потоков и др.) позволяет эффек-
тивно организовывать информационное пространство как устой-
чивую основу пространства политического.
 Раздел 4

ИНФОРМАЦИОННАЯ СУЩНОСТЬ ВЛАСТИ

4.1. «Государство — общество — СМИ»: блуждания

по информационному пространству
Совокупность множества информационных полей, создава-
емых средствами массовой коммуникации и информации, состав-
ляет информационное пространство. Понятие привнесено в на-
учный дискурс лексикой формирования теорий информацион-
ного общества, глобализации (сравним: киберпространство,
виртуальное пространство, далее и позднее — правовое, куль-
турное, политическое и т.д.). Изначально понятие раскрывалось
в технократических параметрах и соотносилось с категориями
информатики. Широко представлен и геополитический подход.
В соответствии с ним стержнем содержания понятия «инфор-
мационное пространство» является некая территория, покры-
тая, оснащенная информационными ресурсами (национальны-
ми, международными, региональными, представленными в виде
СМИ, СМК, интернет-систем, архивов, библиотек и т.д.) и име-
ющая журналистско-аудиторные характеристики. Оба подхо-
да нашли отражение в законах и подзаконных актах, определя-
ющих возможности Российской Федерации интегрироваться в
глобальный информационный процесс.
В качестве основных проблем, на устранение которых направ-
лены эти законы, в Концепции развития единого информацион-
ного пространства России называются отсутствие единого це-
лостного информационного пространства, неравномерность рас-
пространения информационных услуг, ресурсов и программных

146
продуктов по территории России, отсутствие реальных возмож-
ностей удовлетворения потребностей граждан на получение
информации и некоторые другие.
Позитивная роль информационного законодательства в раз-
работке теории информационного пространства несомненна,
однако юридические документы не могут дать достаточного
представления о его природе и эффективности функциониро-
вания в социокультурной среде. Достаточно подробный анализ
подходов к определению и исследованию информационного про-
странства представлен в докладе ИМ. Дзялошинского «Инфор-
мационное пространство России: структура, особенности фун-
кционирования, перспективы эволюции», опубликованном в
Бюллетене Фонда доступа к информации «Право знать» (№5-6,
№ 7 — 8 за 2001 год)1.
Информационно-ноосферный подход (и близкий ему социо-
культурный) к исследованию информационного пространства
объединят несколько родственных направлений: герменевти-
ческий, семантический, семиотический. Концептуально его мо-
дель представлена пятью объектами: образ, знак, концепт,
текст, документ 2 . Образ (единица мышления) и знак (форма су-
ществования образа) отражают процесс представленности
субъективной информации в пространстве и времени. Концепт
(понятие), будучи элементом знания, в словесной трактовке (ин-
терпретации) являет собою текст. Последний оформляется в
различные формы, именуемые документами. Процессы опред-
мечивания объектов информационного пространства (экстери-
оризация) и распредмечивания (интериоризация) формируют
так называемую ось опредмечивания: «автокоммуникация — се-
мантизация — концептуализация — интерпретация — доку-
ментализация» и противоположно направленная ось распредме-
чивания: «чтение — образование — познание — восприятие —
понимание».
Поведение субъекта в информационном пространстве сто-
ронники информационно-ноосферного подхода рассматривают

1
См. также: Информационная политика /Под ред. В.Д. Попова. М., 2003;
Журналистика в мире политики /Ред.-сост. С.Г. Корконосенко. СПб., 2004.
2
Каптеров А.И. Мультимедиа как социокультурный феномен. М., 2000.

147
с двух позиций: как преимущественно логическое (научное) и
как преимущественно интуитивное (метафизическое). Им со-
ответствуют две новые оси: «мышление — общение — обучение —
наука — информационная деятельность» и «медитация — те-
лепатия — вера — священные тексты — ритуал». Проис-
ходящие в информационном пространстве процессы в целях
упорядочивания определены сторонниками информационно-
ноосферного (социокультурного) подхода как ряд рефлексив-
ных актов, образующих ось рефлексии: «идентификация — иде-
ография — концептография — текстография — документогра-
фия». Таким образом, информационное пространство вмещает
в себя разнообразно представленные комбинации и трансфор-
мации информационно-психологических компонентов.
Родственные позиции такого подхода обнаруживаются и в
понимании информационного пространства как пространства
социальных отношений1, которое определяется как совокуп-
ность определенных структур (индивидов, их групп и орга-
низаций), соединенных информационными отношениями, т.е.
отношениями сбора, производства, распространения и потреб-
ления информации. Иными словами, по определению И.М. Дзя-
лошинского, это пространство информационных отношений,
создаваемое взаимодействующими по поводу информации
субъектами, но вместе с тем имеющее свое особое (системное)
качество, отсутствующее в самих субъектах 2 .
В рамках этого подхода к изучению информационного про-
странства наиболее продуктивным представляется использо-
вание аппарата сравнительно новой отрасли социологии — со-
циологии пространства, которая исследует пространственно-
временные сущности и смыслы результатов социальных или
политических практик. В частности, применительно к предме-
ту нашего изучения, интересно утверждение этой науки о том,
1
См.:Бурдъе П. Социология политики. М., 1993; Кастелъс М. Информацион-
ная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000; Богатырева Т.Г. Совре-
менная культура и общественное развитие. М., 2001; Свитич Л.Г. Феномен
журнализма. М., 2000.
2
Дзялошинский И.М. Информационное пространство России: политическая
метафора или научное понятие/ /Право знать. Бюллетень правозащитного Фон-
да Комиссии по свободе доступа к информации. 2001. №7—8. С. 4.

148
что существуют феномены, для которых невозможна простран-
ственная локализация. Если придерживаться представления о
социальной информации как об оперативных знаниях, используе-
мых информационно-психологической системой в динамическом
процессе, то следует согласиться с утверждением, что система не-
избежно будет переходить из реального состояния в идеальное. «С
семантических позиций такая модель построения Мира представ-
ляет системное единство формы и содержания, снимающего про-
тивопоставление материального и идеального начала, а также про-
тивопоставление мира Природы миру человека и дающее реаль-
ное основание для утверждения восходящей эволюции» 1 . Соци-
альная представленность информационного пространства отража-
ется и в позиционно-ролевом аспекте, когда при анализе опериру-
ют понятиями «статус», «ранг», «роль», «амплуа» и т. п.
Социально-информациологический подход к исследованию
информационного пространства привносит в науку нетриви-
альные результаты. Выделенная по вышеназванным критери-
ям (см. Раздел 3 данной работы) социально-психологическая
информация не только личностно ориентированна, но персо-
ноцентрированна, что отличает ее от фреймов информации,
представленных в тех отраслях науки (социальной информа-
тике, теории журналистики, коммуникативистике, медиевис-
тике и др.), которые мы относим к системоцентрированным, с
иным предметом исследования. Принцип персоноцентрирован-
ности, гуманности определяет содержание основных дефини-
ций социальной информациологии, применяемых к исследо-
ванию информационного пространства, — «информационное
поле», «информационный поток», «информационный продукт»,
«информационная деятельность» и др. Например, понятие «ин-
формационное пространство» может быть представлено как
территория, население которой подвержено социально-психо-
логическим и психофизиологическим воздействиям информа-
ционного поля2.
1
Шемакин Ю.И. Семантическая модель организации мира / Анализ систем на
рубеже тысячелетий: теория и практика. Тезисы научно-практической конфе-
ренции. Москва. 16—18 декабря 1997. М., 1997. С. 188.
2
Шевченко А.В. Психологические аспекты процессов формирования государ-
стприт'п^инфпрмят'ипннпйполитики Ставрополь 1999 С IP

149
 Информационное пространство наполняет социально-психо-
логическая информация, структурируя его не только по верти-
кали и горизонтали информационных субъект-объектных и
субъект-субъектных связей, но и в пространственно-времен-
ном объеме (прошлое — настоящее — будущее). Ядром инфор-
мационного пространства является общественное сознание и
массовая психика 1 .
Такое видение вопроса позволяет эффективно моделировать
информационные процессы в политической системе с учетом
информационной потребности, информационного интереса, ин-
формационной мотивации поведения, информационного состо-
яния индивида или социума по отношению к власти (вспомним
модель политической системы К. Дойча как информационно-
коммуникативной). В этом смысле теория социальной инфор-
мациологии имеет общие гносеологические корни с коммуника-
тивной теорией власти Н. Лумана и теорией политической ком-
муникации А.И. Соловьева, утверждающей, что «информация
является для политических явлений таким же базисным свой-
ством, как вещество и энергия» 2 .
Однако применение социально-информациологического под-
хода требует пересмотра содержания понятия «политическое
пространство», традиционно используемого в политологии, —
как реальной протяженности территории, на которую распрос-
траняются исторически обусловленная политическая жизнь
или политические влияние 3 . Согласно такому видению, полити-
ческое пространство имеет три измерения: предпосылка поли-
тической жизни; цель политических процессов жизнедеятель-
ности; среда существования разнообразных форм политичес-
кой жизни. Оно имеет «размеры, границы и формы организации
в сложившихся координатах цивилизации, влияющих на по-
литическую жизнь, ее организацию, функции: предотвраще-
ние возможности хаоса, развала, активности и пассивности» 4 .
То есть, долгоживущие п а р а м е т р ы п о л и т и ч е с к о г о п р о -
1
См.: Попов В.Д. Информациология и информационная политика. М., 2001.
2
Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические техноло-
гии. М., 2001. С. 393.
3
См.: Политическая энциклопедия /Под ред. Г.Ю. Семигина. В 2 т.. М., 1997.
Т.2. С. 296
4
Там же.

150
странства определяются балансом сил, конфигурацией гра-
ниц, системой политических координат. Социально-инфор-
мациологический подход позволяет оперировать с переменны-
ми иных порядковых уровней — политической культурой, по-
литическим сознанием, политическим поведением и иными эле-
ментами, выступающими как структурообразующие, генерали-
зованные по принципам властных отношений субъект-объект-
ного или субъект-субъектного характера. Таким образом, соот-
несение информационного и политического пространств по ин-
формационно-коммуникативным признакам позволяет приме-
нить к исследованию параметров устойчивости политической
системы как фрактальной сущности информационного про-
странства методический инструментарий социальной информа-
циологии. Такое представление о взаимосвязи информационно-
го и политического пространств предполагает формирование
взгляда на понятие «власть» — базовой категории политической
науки — под информационным углом зрения.
В политологии утвердился комплексный, «пятиаспектный»
подход к определению феномена власти: характеристика инди-
вида; межперсональная конструкция; ресурс; причинная кон-
струкция; философская категория 1 . В наших дальнейших рас-
суждениях коснемся первых трех аспектов.

4.2. Легитимность власти как интегральный критерий

устойчивости политической системы

Современные ученые (X. Лассуэл, А. Каплан, Б. Краснов и

др.) считают, что политика связана с формированием власти и
ее объемом, вследствие чего «сфера политики не только охва-
тывает границы государства, политической системы, но и втор-
гается за пределы содержания этих понятий» 2 . Политику клас-
сифицируют по критерию направленности (внешняя и внутрен-
няя) и по критерию различения сфер общественной жизни (эко-
номическая, социальная, собственно политическая, духовная).

1
См.: Мшвениерадзе В.В. Власть: Очерки современной политической фило-
софии Запада. М., 1989; Конфисахор А.Г. Психология власти. СПб., 2004.
2
Жуков В.И., Краснов Б.И. Общая и прикладная политология. М.. 1997. С.60

151
Содержание понятия «государственная политика» раскрыва-
ется как деятельность государственных органов во внешней и
внутренней сфере социальных отношений, направленная на их
активизацию с целью завоевания или упрочения власти специ-
фическими методами. Понятие «государственная политика»
индифферентно по отношению к объекту воздействия в систе-
ме политической деятельности.
Определяя содержание понятия «государственная инфор-
мационная политика» скажем, что это система идей, установок,
целей, методов и средств, с помощью которых государство осу-
ществляет регулирование отношений между гражданским об-
ществом и информационной системой государства.
Известно, что власть представляет собой и социальное и
психологическое явление. Как социальный феномен она разви-
вается в системе субъект — объектных и субъект — субъект-
ных общественных отношений. Как явление психологическое
власть одновременно существует в сфере переживания и инте-
ресов личности и зависит не только от воздействия общества,
его экономики и культуры, но и от индивидуально-типологи-
ческих черт людей, наделенных невластными полномочиями.
Власть рассматривается как социальное отношение, имеющее
в своей основе волевой компонент. Характер властных отноше-
ний обусловлен доминирующей волей одной из сторон данного
взаимодействия, осуществляемых с помощью специальных вла-
стных методов, в том числе информационных.
В социальной информациологии выработана система прин-
ципов, в соответствии с которыми достигается согласование ин-
тересов между личностью, обществом и государством 1 как ос-
нова информационной устойчивости политической системы.
Один из важнейших — принцип легитимности власти. В мас-
совом сознании это слово связывается, в основном, с юри-
дической нормой, означающей признание власти законом. В
политологии рассматривается социально-политический смысл
легитимности: «признание правомерности существующей
власти собственным обществом и другими государствами» 2 .

1
См.: Попов В.Д. Информациология и информационная политика. М., 2001.
2
Радугин А.А. Политология. М., 1997. С. 46.

152
Но изначально легитимность — понятие психологическое, про-
дукт человеческого сознания. Невозможно осуществить управ-
ление, если человек не признает за отдающим распоряжение
самое право его отдавать. А оно возникает из доверия, перерас-
тающего в веру, оценки способностей другого человека (власт-
ного органа) удовлетворить потребности личности полнее и луч-
ше, чем это может сделать сам индивид.
Ныне в политической науке активно присутствуют две модели
политической власти: 1) телеологическая, концептуально оформ-
ленная М.Вебером, согласно которой политическая власть опре-
деляется как давление индивида или группы на волю других ин-
дивидов или групп с помощью всех возможных средств для дости-
жения желаемых целей; 2) коммуникативная, принадлежащая
Х.Арендт, заключающаяся в установлении «общей воли» в ком-
муникации, направленной на достижении согласия. В работе «О
насилии» Х.Арендт пишет, что власть соответствует человечес-
ким способностям не просто действовать, а действовать в согласии.
Она не принадлежит одному индивиду; она принадлежит только
группе и сохраняется только до тех пор, пока группа существует
вместе. Когда говорят о ком-то, что он обладает властью, то подра-
зумевают, что эта власть воплощена в некотором количестве лю-
дей, которые действуют от его имени. Фактически, модели власти
Вебера и Арендт — это два различных аспекта одного и того же
опыта политического правления, которые при определенных со-
стояниях компонентов систем на различных уровнях способны
обеспечивать гомеостаз системы. Например, диалогической фор-
ме взаимодействий более соответствует модель X. Арендт, моно-
логической, авторитарной, — М. Вебера.
Когда мы говорим о легитимности власти вообще или конк-
ретного ее носителя, то прежде всего имеем в виду доверие и
уважение. Оба эти понятия связаны с понятием «авторитет». В
социальной философии и социальной психологии авторитет —
это «признание всеми неформального влияния какого-либо лица
или организации, основанное на нравственных качествах или
заслугах», а также «идеальный способ управления, основанный
на уважении и исключающий принуждение и конфликт между
руководящей волей и подчинением ей» 1 .

1
Андреева Г. А. Социальная психология. М., 1996. С. 98.

153
 Авторитет как отношение строится на знании и дееспособ-
ности в противовес незнанию и недееспособности. Это непре-
ходящий способ взаимодействия между людьми, предполага-
ющий доверие к носителю авторитета. Само доверие — это ре-
зультат убежденности в том, что носитель авторитета не толь-
ко обладает знаниями, опытом и т.д., но и способен осуществить
общий интерес 1 . Но тут же возникает вопрос об ответственно-
сти власти, ее способности отражать мнения и эмоции, прояв-
ленные управляемым субъектом. В дальнейшем мы покажем,
при каких социально-психологических условиях какие фак-
торы влияют на легитимность органов государственного уп-
равления и массовых коммуникаций. Особое место в этом про-
цессе занимает журналистика как «сотворяющая политичес-
кую реальность» 2 .
Учитывая вышесказанное и исследуя феномен власти в по-
литико-психологическом аспекте, будем придерживаться той
точки зрения, которая представляет политическую власть как
процесс взаимодействия, в котором объект и субъект &,шсти
находятся в интерсубъектных отношениях, представляя
собой социализированный духовный потенциал индивида, це-
ленаправленно активизируемый его собственной волей в соот-
ветствии с возникающими у него потребностями.
Логично сделать вывод о том, что природа информационной
власти (принимая разделение информации Р.Абдеевым на
объективную, генетическую и субъективную, мы имеем в виду
последнюю) определяется информационной потребностью ин-
дивида, возникающей как на витальном, так и на социальном
уровнях развития личности. Механизм проявления информа-
ционной власти можно описать в общенаучных категориях, рас-
крывающих ведущие функции психики (сознания) — отраже-
ния и регуляции. В зависимости от вида информации, типа вла-
стного притязания, конституциональных особенностей индивида
модели строятся на основе известных триад В. Ганзена: перцеп-
ция, ощущение, восприятие — обеспечивающие функцию ре-

1
Курбанова Е.С. Власть и управление: единство и взаимодействие в обще-
стве. Дис... канд. филос. наук. М., 1996. С. 16—17.
•См.: Cetivwn Т Г Фенпмрттжупнялипма М 'ООП

154
активного отражения; мышление, представление, речь — фун-
кция активного отражения; аффект, эмоция, чувство — функ-
ция реактивного регулирования; воля, мотив, действие — фун-
кция активного регулирования 1 . При этом число компонентов в
модели властной системы, порядок их соединения, иерархич-
ность зависят от силы информационного взаимодействия, опре-
деляемой потенциальными возможностями участников инте-
рактивного информационного процесса.
Базовая основа информационной власти может проявляться
в специфических сферах (например, в психофизических и психо-
физиологических) и в традиционных, политических, формах —
принуждение, побуждение, убеждение, манипулирование, ав-
торитет. В социальной практике мы отмечаем комплексное ис-
пользовалие ресурсов власти. Но в технотронном обществе имен-
но информационная власть все больше вторгается во все сферы
общественных отношений, приобретая в некоторых случаях
самодовлеющее значение. В таком случае справедливо опреде-
ление «Власть как информация о ресурсах» 2 .
И здесь важно разграничивать информацию как ресурс ин-
формационной власти, власти прессы, и информацию как ре-
сурс государственной власти. Непонимание этих различий ве-
дет к непродуктивному обострению спора о том, является ли
пресса властью вообще или она является только ветвью госу-
дарственной власти, так называемой «четвертой» властью. Как
правило, ей отказывают и в том и в другом, что, на наш взгляд,
ведет к серьезным просчетам в государственной информацион-
ной политике.
Не обращаясь к сути дискуссии, отметим то общее, что
объединяет органы государственного управления и средства

1
В.А. Ганзен предложил использовать для анализа информационно-психологи-
ческих корреляций метод базисов, понимая иод последними множество знаковых
объектов, характеризующихся полнотой и упорядоченностью (простейшие гоме-
остаты - А.Ш.). Суть базисного метода заключается в соотнесении множества
элементов базиса с множеством элементов описания объекта. При этом основны-
ми характеристиками любого объекта являются пространственные, временные,
энергетические и информационные. См.: Ганзен В.А. Восприятие целостных объек-
тов. Л., 1974. Он же. Системные описания в психологии. Л., 1984.
2
Конфисахор А.Г. Психология власти. СПб., 2004. С.17

155
массовой информации — и те, и другие являются частью по-
литической системы, которую определяют как совокупность
институтов, соединенных отношениями, порождающими по-
литическую власть и приобщающими к ней каждый из этих
институтов.

4.3. Журналистика за рулем СМК

Поскольку первостепенное значение д л я динамики поли-
тической жизни имеют массовые информационно-коммуни-
кативные процессы 1 , остановимся подробнее на месте и роли
средств массовой информации и ж у р н а л и с т и к и как обеспе-
чивающих ее функционирование. Они обусловливают реа-
лизацию основных функций социальной системы, заключа-
ющейся в социализации членов общества; определении це-
лей, задач, путей развития общества; разработке конкрет-
ных программ его функционирования и достижения целей;
гармонизации, согласовании интересов государственных
структур, социальных общностей и индивидов; духовно-иде -
ологической деятельности; формировании политического
сознания или манипулирования им; укреплении существу-
ющего общественно-политического строя; нормо-и законо-
творчестве 2 .
Как сказано ранее, управлением называется влияние (воздей-
ствие) внешней среды на систему для обеспечения ее заданного
целью вынужденного движения. О. Шабров отмечает, что в об-
ществе, выступающем как самоуправляемая и самоорганизую-
щаяся система, управление определяется как «взаимодействие
двух сторон, одна из которых является по отношению к другой
управляющей, т.е. принимающей и реализующей решения» 3 , или
всякое субъект-объектное взаимодействие. По отношению к ме-
ханизму управления вся самоуправляемая система выступает как
гиперсистема. Это, например, социальная система — «реальный

1
См.: Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические тех-
нологии. М., 2001. С. 400.
2
Анохин М.Г. Политическая система: переходные процессы. М, 1997. С.24.
3
Шабров О Ф. Политическое управление: проблема стабильности и развития.
41 /Г ±JJ
1ППТ ГУ П(1
I. >—.

156
сложный механизм формирования и функционирования влас-
ти в обществе» 1 .
Государство, гражданское общество и средства массовой
информации в совокупности, находясь во взаимосвязи и
взаимозависимости, образуют политическую систему, которую
мы отнесем к функциональной системе первого порядка. Во вза-
имодействии элементов они представляют подсистемы второго
порядка, обладая при этом признаками подсистемы третьего
порядка. Согласно теории систем каждый из названных элемен-
тов политической системы можно рассматривать как системы
второго порядка, выделяя, в свою очередь, в каждой подсисте-
ме совокупность систем третьего порядка.
Так, в подсистеме «государство» — это собственно государ-
ство как субъект управления, органы государственной власти,
государственные институты (включая государственную служ-
бу). Законы являются основным источником концентрации вла-
сти и инструментом отправления властных полномочий в пра-
вовом поле реализации государственной власти через взаимо-
отношения с субъектами политической деятельности — граж-
данским обществом, прессой и др., посредством правовых, эти-
ческих и духовных норм, регулирующих эти взаимоотношения.
В подсистеме «гражданское общество» систему третьего
порядка составляет совокупность элементов: граждане государ-
ства, социальные и общественные институты; межсистемные
связи с государством и прессой и их компонентами формирует
право и мораль как основные инструменты реализации власти
внутри системы, а также ансамбль правовых, этических и ду-
ховных норм.
Структуру подсистемы «пресса» опишем компонентами и
образуемыми ими связями: информационное пространство и
поле; редакции средств массовой информации и журналисты;
СМИ как средства передачи информации, информационный
продукт и аудитория СМИ; межсистемные отношения с госу-
дарством и гражданским обществом; совокупность правовых,
этических и духовных норм, регулирующих отношения внутри
системы СМИ и межсистемные связи.

157
 К числу компонентов, входящих во все подсистемы, отнесем
общественное сознание и массовую психику как одно из само-
стоятельных звеньев коммуникативной цепи 1 . Межсистемные
взаимодействия, основанные на правовых, моральных и духов-
ных нормах, являются существенными, системообразующими
факторами и составляют субъективную компоненту каждой
системы. Следовательно, помня о том, что качественная опре-
деленность системы проявляется в отношении части (подсис-
темы) к целому (субъективному фактору), существенным для
государства, гражданского общества и прессы в субъективном
факторе является то, что он выражает связь сознания в дей-
ствии, направленном на преобразование объекта. Компонентами
субъективного фактора, кроме названных, могут выступать по-
литика, мораль, право, наука, искусство и пр., объективи-
рующиеся в деятельности отдельных субъектов.
Постоянное взаимодействие между компонентами субъек-
тивного фактора и внутри его подсистем — это потребность об-
щественного развития 2 . Данное утверждение имеет особое зна-
чение в дискуссии о властных приоритетах в социальной систе-
ме и позволяет утверждать, что пресса и государство по своему
социальному назначению равнозначны как механизмы социаль-
ного управления.
Согласимся с О. Шабровым и В.Афанасьевым, утверждаю-
щими, что «поддержание и оптимизация системных характери-
стик составляет высшую цель управления» 3 . Эта функция реа-
лизуется через адаптацию системы. Следующая функция —
взаимодействия — возникает внутри механизма управления,
между субъектом и объектом. Взаимодействие характеризует-
ся интерсубъектными отношениями. При этом прямое воздей-
ствие называется властью, обратное — контролем.
Что представляют собой структурные связи, обеспечивающие
взаимодействие подсистем и устойчивое существование системы?
Чтобы ответить на этот вопрос, выстроим модель политической
1
См.: Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информацион-
ных процессов. М., 1973.
2
Шкондин М.В. Пресса как системный объект. М., 1998. С.З.
Афанасьев В. Г. Системность и общество. М., 1980. С. 211.
системы (в социальной системе это будет система второго по-
рядка), в которой органы государственного управления, инсти-
туты гражданского общества и средства массовой информации
представляют «совокупность институтов, соединенных отноше-
ниями, порождающими политическую власть и приобщающи-
ми к ней каждый из этих институтов» 1 .
Согласно теории систем, взаимодействие компонентов обес-
печивает движение, понимаемое как изменение состояния, обус-
ловленное внешними и внутренними причинами, — тем самым
обеспечиваются динамические свойства объекта. Качественная
характеристика политической и социальной систем, их устой-
чивость, по теории противоположно ориентированных воздей-
ствий, определяется балансом власти, сосредоточенной в каж-
дом из компонентов системы второго, третьего и т.д. — в соот-
ветствии с иерархией — порядка. Напомним, что «остовом» ме-
ханизма управления в замкнутых контурах саморегуляции яв-
ляется гомеостазис.
Государство — системный объект, состоящий из совокупнос-
ти представительных учреждений, исполнительно-распоряди-
тельных органов, надзорно-контрольных, судебных учрежде-
ний, органов охраны общественного порядка и множества дру-
гих компонентов. Для нашего исследования представляют ин-
терес те, которые непосредственно вступают во взаимодействие
с гражданским обществом и прессой, — законодательные, ис-
полнительные и судебные органы, учреждения и организации
как непосредственные носители и отправители властных полно-
мочий, персонифицированные в личностях государственных —
чиновниках, осуществляющих государственное управление на
уровне принятия решения. Они являются стержнем субъектив-
ного фактора (связь сознания в действии), продуцирующего
политические отношения, политическую культуру, другие вза-
имодействия с гражданским обществом.
В качестве институциональных элементов, организационно
оформляющих государственную власть и делающих ее посто-
янно функционирующей и общеобязательной, выступают го-

1
Шабров О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности и разви-
тия. М., 1997. С. 38.
сударственные органы, учреждения и правовые нормы. В зави-
симости от типа государственного правления устанавливается
связь между субъектами политических отношений: субъект —
объектная (тоталитарный режим) или субъект — субъектной (в
демократических государствах, где гражданское общество оп-
ределяет тип государственной власти). Характер управляющих
отношений также будет различным: грубый диктат в первом
случае и взаимообмен властными полномочиями — в другом.
Имеется немало работ, раскрывающих психологическую ос-
нову феномена государственности на основе аттрактивности и
гомеостазирования в пределах пространственно-временного цик-
ла. Именно так, на наш взгляд, следует понимать рассуждения Г.
Лебона о существе политической судьбы народа: «Учреждения
и правительства... — не они создают эпоху. А эпоха их создает.
Народы управляются не так, как того требует их характер. Нуж-
ны целые века для образования какого-нибудь политического
режима, и точно также нужны века для его изменения. Учреж-
дения сами по себе не могут быть ни хороши, ни дурны, и те, кото-
рые хороши для какого-нибудь народа в данную минуту, могут
быть совершенно непригодны для него в другое время. Поэтому-
то не во власти народа изменять эти учреждения на самом деле;
он может только посредством насильственных революций менять
названия учреждений, но сущность их не изменится. Судьбы на-
родов определяются их характером, а никак не правительства-
ми. Массы диктуют правительству его поведение, и именно к их
желаниям оно и старается прислушаться. Не в совещаниях госу-
дарей, а в душе толпы подготавливаются теперь судьбы наций»1.
Трудно опровергнуть тезис Г. Лебона о том, что д л я
государственного чиновника чрезвычайно важно обладать зна-
нием психологии управляемого им объекта, но цель при этом
весьма определенная: «не для того, чтобы управлять массами,
так как это уже невозможно, а для того, чтобы не давать им слиш-
ком много воли над собой»2. Позицию противоположной сторо-
ны — объекта управления — отражает в известной работе «Вос-
стание масс». X. Ортега-и-Гассет: «Человек массы видит в госу-
дарстве анонимную силу и, так как он чувствует себя тоже

1
Лебон Г. Психология толп. Книга 2. Психология масс. М., 1998. С. 126.
2
Там же. С. 129.
анонимом, считает государство как бы «своим». Вот величай-
шая опасность, угрожающая сейчас цивилизации, — подчине-
ние всей жизни государству, вмешательство его во все области,
поглощение всей общественной спонтанной инициативы госу-
дарственной властью, а значит уничтожение исторической са-
модеятельности общества, которая в конечном счете поддер-
живает, питает и движет судьбы человечества» 1 .
Драматизм властных отношений личности и государства
опосредован в действиях государственных чиновников. Чтобы
лучше организовать свою жизнь, общество создает государство
и государственный аппарат. Затем «государство» оказывается
наверху, а общество отныне должно жить для государства. «...Вот
к чему приводит экспансия государственного аппарата: народ
обращается в горючее для питания государственной машины.
Костяк государства пожирает живое тело нации. Мертвая кон-
струкция становится владельцем и хозяином жилого дома»2.
Между этими крайними оппозициями лежит еще одна точка
зрения, которая не может замкнуть триаду «народ — власть —
государство». Это мнение о том, что «государственность имеет тен-
денцию приобретать те формы и тот характер, которые соответ-
ствуют уровню развития и характеру гражданского общества»3.
На наш взгляд, ближе к истине точка зрения Г.А. Ковалева:
«Ведущую роль субъекта социального управления в системном
комплексе «общество — власть», исторически традиционно иг-
рала власть в тех или иных ее проявлениях (под властью автор
подразумевает государство — А Ш.). Гражданское же общество,
как и каждый отдельный его представитель, в этой иерархии так-
же традиционно, занимал подчиненную, «объектную» позицию.
И лишь во времена социальных потрясений, революций, «бифур-
каций», на какое-то время могла происходить ротация власти, но
лишь до момента узурпации старой власти новой властью. Далее,
как правило, все, как и прежде, становилось «на свои места»,
власть снова становилась ведущим субъектом социальных отно-
шений4.

1
Ортега-и-Гассет X. Восстание масс / Психология масс. М., 1998. С. 266 - 267.
2
Там же.
3
Шабров О.Ф. Политическое управление... М., 1997.
4
Ковалев Г.А. Научные революции и стратегии социального управления (к
методологии системного анализа) / Психология госслужбы. М., 1997. С.58.
 Представляет интерес полемика о природе и тождественнос-
ти государственной и политической власти, в частности, право-
мерно или не правомерно разделять государственные функции
на власть и управление. Так, согласно определению политичес-
кой власти, предлагаемому О.Ф. Шабровым, это совокупность
функций политического управления, через которые управляю-
щие воздействуют на управляемых, подчиняют их себе, исполь-
зуя для этого государственный механизм. В свою очередь поли-
тическое управление определяется как управление, осуществ-
ляемое с использованием государственных механизмов, приме-
няемых к людям, и затрагивающее интересы больших социальных
групп. Природа, свойства и функции государственной власти в
конечном счете определяются социальной психологией населе-
ния данного государства и психологией личности его граждан 1 .
Гражданское общество общается с государственной властью
через органы госслужбы, чиновничество напрямую или посред-
ством СМИ. Наиболее продуктивная форма взаимодействия граж-
данского общества и государства с позиций обеспечения устой-
чивости политической системы — диалоговая. Это подтвержда-
ет онтологический анализ их функционирования. Однако сегод-
няшняя социально-политическая ситуация в России характери-
зуется отсутствием диалогической установки как у госслужбы,
так и у гражданского общества. То же самое можно сказать о вза-
имоотношениях государственной власти и прессы.

4.3.1. Власть и гражданское общество

При всем разнообразии подходов* гражданское общество оп-
ределяется как общество с развитыми экономическими, куль-
турными, правовыми и политическими отношениями между его
1
См.: Попов В.Д. Социальный психоанализ в России: проблемы и перспекти-
вы. М., 1997.
* Например, В. Василенко, Д. Жовтуп, Е. Петренко определяют гражданс -
кое общество как «социальное пространство между личностью и государством,
которое может как расширяться, так и сужаться по мере развития или сверты-
вания демократии. Фундаментальными принципами гражданского общества яв-
ляются самодостаточность личности, ее свобода, а базисными ценностями...
выступают собственность, безопасность и справедливость» (Указ. авт.: Управ-
Т, • I.RT-T^MTNRV.-.R.TF Ч\Т О П П О R ' F M ' L
' 'I'""* " .

162
членами, независимое от государства, но взаимодействующее с
ним; общество граждан высокого социального, экономического,
политического, культурного и морального статуса, создающих
совместно с государством развитые правовые отношения. Власть
внутри гражданского общества осуществляется в процессе
саморегуляции этих отношений (внутренний контур информа-
ционно-коммуникативной связи). Власть, делегированная граж-
данским обществом государству, представляет внешний контур
самоуправляемой системы. Его коммуникативная основа отра-
жена в теории возникновения гражданского общества, разра-
ботанной Т. Гоббсом, Дж. Локком, Ж.-Ж. Руссо. Основным мо-
тивом к общественному договору и переходу к «общественному
состоянию», явился отказ людей от своего естественного состо-
яния — жить по формуле «война всех против всех». В соответ-
ствии с общественным договором, т.е. конструктивной, диало-
говой коммуникацией, часть своей личной свободы люди пере-
давали государству.
В XIIIV в. Г. Гегель предложил иную коммуникативную мо-
дель власти — асимметричную, разграничив понятия государ-
ства и гражданского общества (См. «Философия права»). Он от-
мечал относительную самостоятельность гражданского обще-
ства (пассивное коммуницирование) отдавая приоритет государ-
ству как носителю всеобщего интереса, подчиняющего себе ин-
тересы гражданского общества (активное коммуницирование).
Русская православная философия исповедовала идею равно-
существующих и равновзаимодействующих сущностей (граж-
данского общества и государства в рамках социума) — говоря
современным языком — диалоговую модель коммуникации (в
том числе и политической).
Социологическая теория Маркса — взаимодействия граж-
данского общества и государства предполагает преодоление
разрыва между ними, слияние социальной и политической сфер,
п р е к р а щ е н и е их с у щ е с т в о в а н и я к а к с а м о с т о я т е л ь н ы х
компонентов социума. В политической практике это положение
было реализовано в виде монополизации коммуникаций и ут-
верждения тоталитарной модели коммуницирования. Более по-
здняя социологическая модель взаимодействия гражданского
ovjj-цсс 1 tici >1 i oCjT^cijpCToc* CTpciJ-KcICT Ilp'CIici.JiIIpv^'IjcirillC Грс1И£Дс»КС1СОГО

163
общества, по мере его социального созревания, над госу-
дарством, осуществление контроля над ним. Такие отношения
возможны в условиях полилога, широкого плюрализма полити-
ческих идей и мнений.
Обладает ли современное информационно-политическое про-
странство России предпосылками к реализации полилогической
информационно-коммуникативной модели? В.А. Вырывдин от-
мечает, что гражданское общество — это «наивысшая стадия и
наиболее совершенная форма человеческой общности, включа-
ющая в качестве структурных: элементов добровольно сформиро-
вавшиеся первичные общности людей, — семьи, корпорации,
ассоциации.., а также социальные общности, но не государствен-
ные и политические структуры» 1 . Взаимодействие этих струк-
турных элементов осуществляется посредством экономических,
социальных, семейных, национальных, духовных, религиозных
и иных отношений, в совокупности представляющих частную
жизнь людей, регулируемую обычаями, традициями, нравами.
В идеале государство в законном порядке, предоставляя
гражданам конституционное право на такую организацию час-
тной жизни, должно само ограничивать свое прямое вмешатель-
ство и произвольную регламентацию деятельности гражданс-
ких организаций и самоуправление свободных индивидов. Для
посттоталитарных государств, и России в том числе, такая мо-
дель гражданского общества является желаемой, но умозри-
тельной, поскольку, с одной стороны, слишком высока доля го-
сударственного регулирования частной жизни, что отражено в
государственно-правовых основах общества, с другой — в са-
мом гражданском обществе утрачены навыки организации
общественной жизни по принципам самоопределения и самодо-
статочности. Тем не менее, данный конструкт наилучшим обра-
зом удовлетворяет потребности социума в упорядоченном и ус-
тойчивом состоянии. А качество гражданского общества, как
отмечает О.Ф. Шабров, определяется соотношением идеала,
идеального проекта и реально достигнутого состояния общества,
которое действительно осуществляет такой проект.

1
Вырывдин В.А. Гражданское общество //Социально-политические науки.
1992. №8. С. 27.

164
 В сегодняшней российской п р а к т и к е государственного
строительства, и гражданского общества в частности, более при-
емлемы подходы А.Уледова 1 . Он выделяет два основных при-
знака гражданского общества — наличие суверенного права на
жизнедеятельность и наличие самоуправления. Оба признака
определенным образом присутствуют в социальной практике, и
прежде всего — в процессе перераспределения законной влас-
ти между государством и гражданским обществом, что выра-
ж а е т с я в н а р а щ и в а н и и законодательной б а з ы местного
самоуправления, развитии муниципального права, формирова-
нии легитимных органов местного самоуправления.
В современной России отмечается два распространенных
подхода к взаимоотношениям общества и государства: радикаль-
но-либеральное и консервативно-либеральное. Согласно первой
точке зрения роль государства преуменьшается, согласно вто-
рой — наоборот, преувеличивается. Обе позиции находятся в
конкурирующих отношениях. Очевидно, что «противопостав-
ление социальной самоорганизации и государственного управ-
ления тормозит процесс длящегося становления национально-
го общества, превращая его в систему финального типа» 1 .
В общественной практике конкуренция между государствен-
ными и общественными властными образованиями по поводу
перераспределения власти обрела форму социального позици-
онного конфликта, имеющего множество частных проявлений.
(Наиболее распространенные — конфликты губернаторов и мэ-
ров городов или руководителей муниципальных образований,
редакций газет и руководителей государственных или муници-
пальных органов власти).
При слабом, еще не сформированном гражданском обществе
непропорциональное перераспределение власти или ослабле-
ние государственной власти вследствие узурпации последней
олигархическими или маргинальными структурами, ведет к на-
рушению гомеостаза и дестабилизации политической системы
1
УледовА.К. Взаимодействие гражданского общества и государства (теоре-
тико-методологические аспекты анализа) / Психология госслужбы. Очерки по
социальной психологии. М., 1997.
2
Романов B.JI. Социальная самоорганизация и государственность. М., 2003.

165
в целом. Тем объемнее высвечивается проблема формирования
системы сдержек и противовесов, которую вынуждено выраба-
тывать общество для сохранения стабильности социальной си-
стемы. Такой системой является институт прессы, представ-
ленный комплексом средств массовой информации. В процессе
перераспределения власти в социальной системе при формиро-
вании гражданского общества последнее делегирует часть сво-
их властных полномочий СМИ — для контроля за деятельнос-
тью государственной власти в лице государственных служащих
и высших чиновников посредством должного информирования
в граждан интересах стабильного и устойчивого развития сис-
темы.
В результате складывается такая картина. Пресса и госу-
дарственная власть, являясь продуктами социальной обще-
ственной практики, составляют две противоположные стороны
механизма управления обществом. Будучи обусловленной внеш-
ней и внутренней природой власти, они имеют единый объект
воздействия, вследствие чего взаимодействие между государ-
ством как общественным институтом и прессой как обществен-
ным институтом осуществляется в форме социального конф-
ликта (оппозиции). Встает вопрос: как регулировать этот конф-
ликт или управлять им?

4.3.2. Власть и пресса

Под общественно-политическим контролем за властью в по-

литологии понимают «систему наблюдений и проверки ее фун-
кционирования в контексте достижения общего блага в соот-
ветствии с провозглашенными политическими целями и ценно-
стями, законами и принятыми политическими решениями, а так-
же выявления отклонение от них и требования принятия мер»1.
Средством и инструментом контроля при определенных усло-
виях выступает система СМИ.
Не утихают споры о том, является ли пресса самостоятель-
ным политическим субъектом и носителем политической влас-

1
Тимофеева J1.H. Власть и оппозиция: взаимодействие, взаимоограничение,
Ъо<1ИМи1\ип 1 . ..TIT
1WW1WJ) пилац. 1Л. лгт 1 г-*•—пг
^.UV-X. -^

166
ти (о чем свидетельствует наличие у ряда влиятельных СМИ
достаточной собственной материально-технической базы, соб-
ственной политической платформы и позиции в обществе) или
она выполняет лишь посреднические функции между государ-
ством и обществом, обслуживая интересы политических объе-
динений в их борьбе за власть.
Дебатируется вопрос оппозиционности прессы как сущнос-
тной ее характеристики и, наоборот, — принципиальной невоз-
можности прессы противостоять интересам государства, так как
в подобном случае она утрачивает способность объективного
информатора гражданского общества, что также противоесте-
ственно ее природе. Встает вопрос: при каких условиях сохра-
няет устойчивость общественная система, в которой пресса пред-
ставлена как один из ее компонентов?
Остановимся подробнее на научных взглядах М.В. Шконди-
на, изложенных в работе «Пресса как системный объект». Он
указывает на наличие в современной науке нескольких подхо-
дов к определению прессы как целостного образования. Один
из них формируется в системе социального управления. Здесь
средства массовой информации выступают органами управле-
ния, выполняющими организационные и иные функции. Обла-
дая общественной способностью к тиражированию информаци-
онного продукта, пресса активно участвует в создании посто-
янного социального контакта между субъектами и носителями
социальных отношений, входя в механизм функционирования
общества. Внутреннее единство, автономность прессы по отно-
шению к политике, ко всей системе субъективного фактора со-
стоит в том, что она п о с р е д с т в о м т и р а ж и р у е м ы х ин-
формационных продуктов создает постоянное взаимодействие
между компонентами указанных систем. Оно и есть интеграль-
ный продукт, ее системное качество 1 . Характеристика систем-
ности прессы связана с характеристикой ее целостности. Как
целостное образование пресса представляет собой совокупность
объектов, взаимосвязь, функционирование которых рождает
новое интегративное качество, не свойственное образующим ее
частям. Если общественные потребности в журналистике есть

IHh.uH.uua М.В. Пресса как системный объект. М., 1УУИ. С.Ь.

167
причина, то целостность возникает как результат журналистс-
кой деятельности. Подсистемами или компонентами системы
прессы, согласно М.В. Шкондину, являются: средства массо-
вой информации, совокупность аудитории читателей, совокуп-
ность редакционных организаций. Мы добавим сюда информа-
ционное пространство и информационное поле, в котором фун-
кционируют вышеуказанные подсистемы, а также собственно
информационный продукт, имеющий, как отмечалось ранее,
социально-психологическую природу. Каждый из компонентов
включает в себя не только структурные образования, но и про-
цессы, которые осуществляются как внутри подсистем, так и
между ними, между компонентами и средой.
Особенно важно определение редакционной организации,
которую М.В. Шкондин представляет как коллективный субъект
информационного процесса, творчески активные силы общества,
объединенные посредством духовного творчества, информаци-
онной деятельности в печати. Коллективный субъект информа-
ционного процесса — важный фактор формирования и реа-
лизации политики. Следовательно, именно редакционный кол-
лектив, его сотрудники, производящие информационный про-
дукт, является носителем информационной власти.
Будучи важным результатом функционирования системы
СМИ, информационные отношения — самоцель массовой ин-
формационной деятельности, необходимое условие формирова-
ния зрелых субъектов социального творчества. Но это и сред-
ство совершенствования идеологических, политических и др.
общественных отношений, соответствующее развитию условий
жизни общества. Это информационный механизм становления
субъективного фактора исторического процесса. Информаци-
онные отношения содействуют формированию такого состоя-
ния индивидуального сознания, которое соответствует сос-
тоянию общественного сознания в целом.
Целостность массово-информационной системы нарушает-
ся в следующих случаях: если разные социальные силы имеют
разные возможности доступа к массовой информации и распро-
странения своих взглядов через массовый информационный
процесс; если СМИ ослабляют какие-либо информационные
конфликты: если информационный процесс не пбегпечичярт

168
возможности приобщения к духовному потенциалу общества,
нарушая процессы соответствия индивидуумов развитию обще-
ственной жизни; если силы социального прогресса не имеют
оптимального информационного механизма консолидации для
преобразования условий жизни в соответствии со сложивши-
мися объективными возможностями; если нарушается инфор-
мационная безопасность государства, гражданского общества,
личности.
В любом случае при угрозах разрушения целостности мас-
сово-информационной системы следует согласовывать функци-
ональные сферы СМИ1. В зарубежной теории прессы, в отличие
от отечественной, принято выделять две такие сферы: собствен-
но социальную и индивидную (Berger А.А. Media Analysis
Techniques. London. 1991)1. Первая функциональная сфера ох-
ватывает процессы информирования (о событиях и условиях
жизни в обществе и мире; информационное обеспечение инно-
вационных процессов), социальных связей (комментирование и
интерпретация происходящего; поддержка существующих
норм и властных отношений; социализация; координация соци-
альной активности, формирование общественного согласия),
обеспечения преемственности (выражение образцов домини-
рующей культуры, обеспечение новых культурных направле-
ний), рекреативности (создание возможностей для отдыха и
развлечений, снижение социальной напряженности), мобили-
зации (организация кампаний в связи с актуальными целями в
политике, экономике, социальной сфере).
Вторая функциональная сфера, направленная на индивида,
имеет свою специфику. Так, информационная функция, цент-
рируясь в мировом пространстве, «сужается» до непосредствен-
ного событийного окружения потребителя информации; удов-
летворяет общие интересы и любознательность; осуществляет
обучение и самообразование; обеспечивает информацию для
принятия решений. Функция личной идентификации состоит в
подкреплении индивидуальных ценностей, получении сведений

1
См.: Информационная политика /Под ред. В.Д. Попова. М., 2003.
2
Цит. по: Комаровский B.C. Государственная служба и СМИ. Воронеж. 2003.
С. вР—70

169
о моделях поведения, идентификации с ценностями других, до-
стижении понимания самого себя. Функция интеграции соци-
ального общения: понимание положения другого, переживание;
формирование основы для диалога, социального общения; по-
мощь в реализации социальных ролей. Функция развлечения:
эмоциональная разрядка; эскапизм, уход от проблем; получе-
ние эстетического наслаждения; сексуальное возбуждение.
Несмотря на то, что российские исследователи журналисти-
ки иначе классифицируют ее функции (Е.П. Прохоров, В.В. Во-
рошилов, В.В. Перевалов), в той или иной степени они реализу-
ются и отечественными СМИ 1 . Наличие же четко выраженных
сфер пересечения потребностей и интересов индивида и социу-
ма позволяет рационально управлять формируемыми прессой
информационными потоками, достигая гармоничных отношений
в информационном пространстве.
Таким образом, от свойств и качеств информационной систе-
мы, обеспечивающей взаимодействия в социально-политичес-
кой сфере зависят познание объективной реальности, объек-
тивных условий, раскрытие законов развития и функционирова-
ния общества. Механизмы их использования отражают обще-
ственные отношения в форме политических, юридических,
нравственных, философских представлений, установок, норм
ценностей, формируют идеалы и потребности, создают проек-
ты изменения реальности.
Выявляя роль журналистики в политической системе, исследо-
ватели отмечают ее широкий «репертуар»: она «разнесена» по са-
мым разным линиям закономерных связей между элементами струк-
туры, в том числе по линии отношений между силами оппозицион-
ными и занимающими верхние этажи социальной иерархии»2.
Политическая деятельность и журналистика как род поли-
тической деятельности в рамках коммуникативного процесса
обеспечивает людям обмен представлениями, идеями, интереса-
ми, настроениями, чувствами, установками 3 . С этой точки зре-
1
См.: Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики. М., 1998; Ворошилов
В.В. Результативность журналистики. СПб, 1998; Перевалов В.В. Культуро-
формирующая функция журналистики. М., 2004
2
Журналистика в мире политики: Исследовательские подходы и практика
участия /Ред.-сост. С.Г. Корконосеико. СПб., 2004. С. 161.
" Андреева 1 . М. социальная психологин IvL, хаао. С. о4.

170
ния обычно используемая при анализе эффективности воздей-
ствия на индивида непосредственно органов власти и средств
массовой информации теория журналистики должна быть допол-
нена рядом положений, предлагаемых социальными психологами.
Так, согласно подходам А.Н. Леонтьева, Г.М. Андреевой, А.А.
Брудного и других исследователей, суть коммуникативного про-
цесса заключается не в простом обмене информацией, но в вы-
работке общего смысла. Коммуникативный процесс представ-
ляет собой единство деятельности, общения и познания. При
этом характер обмена информацией определяется способнос-
тью участников процесса психологически влиять друг на друга
с целью изменения поведения. То есть, при обмене информаци-
ей фактически происходит изменение типа отношений.
Некоторые исследователи, например, А.А. Радугин, отож-
дествляют средства массовой информации и тип политической
коммуникаций 3 . При этом под политической коммуникацией
понимается средства общения и связи между субъектами поли-
тических отношений. Автор выделяет около десяти функций
СМИ в формировании политической культуры и поведения. По
его мнению, средства массовой информации:
• играют роль основного агента производства и распределе-
ния политической культуры;
• способствуют стандартизации и формированию однород-
ности политической культуры, унификации мнений, поведен-
ческих ориентиров;
• содействуют расширению возможностей реального учас-
тия самых широких слоев общества в политическом процессе;
• выполняют политико-интеграционную работу, побуждая
людей воспринимать и усваивать господствующие политичес-
кие ценности, идеалы, установки;
• быстро и эффективно воздействуют на духовную жизнь
общества. Они могут достаточно оперативно и легко склонить
общественное мнение в поддержку каких-либо политических
целей,кампаний,курса;
• ставят задачу не просто привлечь внимание общественнос-
ти к тем или иным политическим партиям и их деятелям, но и
создать их имидж (специфический образ);
• гадугин А.А. Политология. М., 1S37. С. 2CG.

171
 • по своему усмотрению тщательно отбирают и интерпрети-
руют происходящие в мире события;
• могут быть использованы для оказания влияния (а нередко —
и давления) на власти, руководство партий, политических и
общественных деятелей, на весь процесс принятия политичес-
ких решений;
• представляют собой гораздо более мощные и всесторонние
взаимодействия («силы влияния»), нежели идеологические, со-
циокультурные. СМИ способны к гигантской и систематичес-
кой «подделке» политической реальности. В свою очередь это
может спровоцировать общество на ложное восприятие поли-
тической действительности и ошибочный политический выбор.
Роль прессы в становлении государственных отношений бле-
стяще показана в работе Г. Тарда «Мнение и толпа», написан-
ной более ста лет назад. Уже в наши дни, анализируя совокуп-
ность современных форм социальной жизни, С. Московичи на-
зывает его труд «неизменно актуальной теорией массовой ком-
муникации» 1 . Согласно теории Тарда, каждому типу связи со-
ответствует определенный тип социального общества. Комму-
никативные связи в толпе осуществляются передачей инфор-
мации из уст в уста. Современные коммуникации, берущие свое
начало с газеты, формируют из толпы публику. Сообразно это-
му определяется тип лидера. В частности, пресса, оформившая
толпу в публику, породила свой собственный тип лидера — пуб-
лициста.
Автор раскрывает психологический феномен становления и
оформления властных отношений общества и публициста. В
частности, отмечает возможность последнего действовать на
публику постоянно (а в современных условиях — непрерывно),
в то время как обратное воздействие осуществляется дискрет-
но. Взаимное приспособление здесь происходит иначе, чем с го-
сударством в лице госаппарата: читатель (зритель) имеет воз-
можность более мягкого приспособления к газете (TV), процесс
доверия формируется иными механизмами.
Но результаты взаимодействия публициста и публики пора-
зительно схожи с теми, которые мы имеем при исследовании
1
Московичи С. Век толп. М., 1998. С. 35.

172
отношений общества и государства. «Говорят,- пишет Г. Тард, —
что нужно бояться человека одной книги; но что значит он в
сравнении с человеком одной газеты! А это человек — в сущ-
ности каждый или почти каждый из нас. Вот где опасность но-
вого времени! Не препятствуя публицисту иметь на свою пуб-
лику в конце концов решительное влияние, этот двойной под-
бор, двойное приспособление, делающее из публики однород-
ную группу, легко управляемую и хорошо известную писате-
лю, позволяет последнему действовать с большей силой и уве-
ренностью» 1 .
Уместно вспомнить историю британской журналистики, свя-
занную с так называемой «доктриной Делейна», когда ставшая
весьма влиятельной газета «Тайме» была обвинена официаль-
ным Лондоном в узурпации власти и призвана «разделить с пра-
вительством ту ответственность, которую газета должна нести
перед лицом нации» 2 . В ответе премьер — министру Дерби ре-
дактор «Тайме» г-н Делейн ответил, что «...Цели и обязанности
двух властей всегда раздельны, как правило независимы и иног-
да даже диаметрально противоположны».
Таким образом, журналитика вступает в прямую конкурен-
цию с госвластью по поводу влияния на общественное сознание и
психическое состояние общества. Социолог П. Бурдье отмечает:
«Относительная независимость политических мнений читателей
от политических тенденций их газет возникает из-за того, что, в
отличие от политической партии, газета поставляет информацию,
которая не является полностью политической (в узком смысле
обычно приписываемом этому слову)»3.
П. Бурдье напрямую связывает власть и слово: «Символи-
ческая власть есть власть, которая предполагает признание, т.е.
незнание о факте творимого ею насилия» 4 . Именно политика —
то исключительное место, где символическая деятельность, осу-
ществляемая с помощью знаков, наиболее эффективна и спо-
собна производить социальные феномены.

1
Тард Г. Мнение и толпа. / Психология толп. М., 1997. С. 269-270.
2
Беглов С. Империя меняет адрес. М., 1997. С. 67.
3
Бурдье П. Социология власти. М., 1993. С. 36.
4
Тям же С 3R

173
 По мнению Г.Г. Почепцова, перед нами вариант социальной
коммуникации, осуществляемой в политической плоскости.
При этом коммуникация становится «действующей силой», по-
зволяющей реализоваться власти и политикам 1 . Но исследо-
ватели не испытывает восторга от подобного совпадения объек-
та общественного воздействия, отмечая, что здесь таится се-
рьезная опасность для общества и индивида. Согласно Г. Тар-
ду, она заключается в угрозе общественной морали как цемен-
тирующей силе общества. Организованное газетой общество,
привязанное по традиции к одной газете, близко к исчезнове-
нию. Оно последовательно заменяется более непостоянной
публикой, на которую влияние талантливого журналист если
и не так прочно, зато гораздо легче достижимо. «Мы можем с
полным правом пожалеть о такой эволюции журнализма, по-
тому что постоянная публика создает честных и убежденных
публицистов, тогда как изменчивая публика создает публици-
стов легкомысленных, изменчивых и беспокойных; но, по-ви-
димому, эта эволюция теперь неизбежна, почти бесповоротна,
и мы видим все увеличивающиеся перспективы социального
могущества, которые она открывает перед людьми пера. Мо-
ж е т быть, она будет все более и более п о д ч и н я т ь пос-
редственных публицистов капризам их публики, но она навер-
ное подчиняет все более и более деспотизму великих публици-
стов их порабощенную публику. Эти последние в гораздо боль-
шей степени, чем государственные люди, даже самые высшие,
творят мнение и руководят миром» 2 .
К такому же выводу спустя столетие приходят аналитики
прессы Соединенных Штатов Америки. В любопытной статье
«Укус сторожевого пса» профессор средств массовой информа-
ции в Вирджиния коммонуэлс юниверсити в Ричмонде Тед Дж.
Смит подвергает большому сомнению известный выбор Томаса
Джефферсона между правительством без газет или газетами
без правительства — в пользу второго. «Контрольная функ-
ция прессы, когда-то считавшаяся корректирующей и побоч-
ной, отмечает ученый, стала самой главной: первейший долг

1
Почепцов Г.Г. Теория и практика коммуникации. М.,1998.
2
Тард Г. Мнение и толпа. / Психология толп. М., 1997. С. 281.

174
журналиста — концентрировать внимание на проблеме и недо-
статках, неудачах и угрозах. Пресса заняла позицию объектив-
ного или нейтрального критика не внутри общества, а где-то вне
его или над ним», — заключает автор 1 .
Как ж е похожа картина на ту, что мы наблюдаем в родных
пенатах! И какие перемены должно произойти, чтобы сред-
ства массовой информации России стали работать на госу-
дарственные интересы! В этом случае заслуживает внима-
ния опыт финских журналистов, определивших характер
своих отношений с государством и обществом. Вот что гово-
рит по этому поводу обозреватель газеты «Хельсингин сано-
мат» Пентти Садениеми: «Если журналист уверен в том, что
правительство в своих действиях руководствуется нацио-
нальными интересами, не стоит становиться над правитель-
ством и морализировать по этому поводу. Речь идет не о со-
глашательстве с властями, а об использования разума и здра-
вого смысла» 2 . Столь разные мнения свидетельствуют о том,
что теория посредничества прессы между государством и
гражданским обществом, согласно которой СМИ отнесены к
институту политического опосредования, требует переос-
мысления.
Можно согласиться с утверждением о том, что СМИ имеет
прямым назначением создание единого информационного про-
странства для обеспечения непрерывного информационного об-
мена между ячейками общества. (Это способствует идентифи-
кации личности в референтных группах и формированию струк-
туры гражданского общества). Однако собственно формирова-
ние гражданского общества путем перераспределения власти и
является основной политической функцией прессы, и, следова-
тельно, средств массовой информации.
Подтверждение данной позиции мы находим в работе Я.Н. За-
сурского «Закономерности и тенденции развития журналисти-
ки в переходный период». Сравнивая роли журналистики в ав-
1
Смит Тед Дж. Укус сторожевого пса.//Америкен энтерпрайз. 1990. №3.
См. также: Collins R., Murrow С. New Media, New policies. Cambridge, 2000;
Schwartzman A.J. P r e s e r v i n g Free Speech I n f o r m a t i o n Diversity, w w w .
Mediaaccess.org/
2
Садениеми H. Какой грех больший? / / О б щ а я газета. 1996г.

175
торитарном и демократическом обществах, он отмечает, что в
первом случае это инструментальная роль в достижении поли-
тических целей, во втором ж е — «это прежде всего инструмент
развития общества, а не только управления политическими про-
цессами»
Согласно теории «минимального эффекта» массовых комму-
никаций СМИ только усиливают идеи, уже существующие в
обществе. Власть семьи, традиции, политических партий, соци-
альных групп сильнее, чем СМИ, что подрывает убежденность
американцев в их всесилии. Теория спорна: в разгар дискуссий
немецкий ученый Элизабет Нолле-Нойманн призвала вернуть-
ся к концепции всемогущества СМИ. Сегодня более сбаланси-
рованный анализ ведет к постепенному признанию «существо-
венного воздействия» СМИ на общество.
Современные исследователи полагают, что влияние СМИ
состоит в том, чтобы у к а з ы в а т ь обществу, о чем следует з а -
думаться, а не в том, чтобы говорить ему, что следует ду-
мать. В этом смысле представляет интерес так называемая
«новая журналистика» — новый коммьюнитаризм, сторон-
ники которого провозглашают подчинение редакционной
политики целям гражданского общества. По отношению к
социальной ответственности их позиции близки к теории
Хатчинса, утверждающей, что журналистика может быть
демократичнее, если предоставить возможность людям уча-
ствовать в принятии редакционных решений. Н у ж н ы более
консолидированные с населением СМИ, не р а з р у ш а ю щ и е
устои общества 2 .
Проблема трансформации российских СМИ на основе госу-
дарственного управления прессой и средствами массовой ин-
формации подробно рассмотрена нами в очерке «Информаци-
онное законодательство в России: формирование и применение»3.

1
ЗасурскийЯ.Н. Закономерности и тенденции развития журналистики в пе-
реходный период. /Материалы международной научной конференции, Москва,
23—25 октября 1997г. М., 1998.
2
Робинсон Майкл Дж., Орнстейн Нормен Дж. Чего хочет публика от прес-
сы. / / Вашингтон джорнализм ревью. 1990.С. 155.
3
Массовые информационные процессы в современной России. Очерки /Отв.
ред. А.В. Шевченко. М., 2001.

176
Здесь же отметим, что в механизм государственного контроля
за СМИ, ранее заключавшийся в монополии на материально-
производственные ресурсы, лицензии на печатные СМИ, ли-
цензии на занятие журналистикой, сегодня «встроены» рыча-
ги перераспределения административной, финансовой и эко-
номической власти. Однако в его компетенции — осуществлять
требования в отношении соблюдения гарантий информацион-
ной и психологической безопасности или гарантии выполне-
ния контрактов (по трудовому законодательству), ограниче-
ния или субсидии на сбор информации, финансовые условия
по прочим законодательным актам. Государственный эконо-
мический контроль за СМИ после публикации предусматри-
вает конфискации, судебные тяжбы с целью препятствовать
дальнейшей работе редакций, штрафы, налогообложение, ис-
требования или субсидии как средство контроля за распрост-
ранением печатной продукции и т. д.
В России наличие мощных административных ресурсов при
слабом правовом поле дает возможность государству манипу-
лировать прессой. Однако мы де-факто наблюдаем его неуме-
лое взаимодействие со СМИ как с социально-политическим ин-
ститутом. И дело, видимо, не только и не столько в наличие или
отсутствии законов, сколько во внутренней природе прессы. Ей
посвящено исследование американских ученых Эверетт Дэн-
нис и Джон Мэррил, написавших книгу «Беседы о масс-медиа»
(1997). Приведем несколько интересных, с позиций синергети-
ки и гомеостатики, положений.
Теоретически отношения между государством и прессой
вовсе не враждебны (в демократическом обществе законы на
стороне прессы), они должны быть свободными и изменяющи-
мися, основанными на независимом редакционном самоопре-
делении, духе плюрализма и свободе прессы. Но пресса не
желает таких прагматических отношений с правительством.
Пресса хочет быть враждебной сама по себе. Ей нужно слабое,
беззащитное, законопослушное правительство, которое вы-
нуждено позволить делать все, что угодно. Разве это можно
назвать отношениями противоборства? — спрашивают иссле-
дователи.

177
 Государственная власть ближе к народу, чем пресса, хотя бы
та ее часть, которая избирается народом. С прессой дела обстоят
по-другому. Ориентированная на прибыль, она сама провозгла-
сила себя представительницей народа и контролером правитель-
ства. Если правительственный чиновник видит в прессе врага, то
как он будет относиться к журналистам? Естественно, с осторож-
ностью, с недоверием, скептицизмом, с минимальной открытос-
тью, откровением и с определенной долей враждебности. Если
СМИ захотят ограничить свой доступ к правительственным ис-
точникам информации, значит они должны усилить свою враж-
дебность. А уж правительство может быть настоящим противни-
ком. В реальном противостоянии, используя поддержку населе-
ния, пресса, без сомнения, победит, если, конечно, не изменится
конституция. В атмосфере конфронтации правительству не ос-
тается ничего другого, как самому заняться информированием
общественности. Но умные чиновники не станут манипулировать
журналистами, а умные журналисты не могут подставить прави-
тельство. Обе стороны выиграют больше, если станут сотрудни-
чать друг с другом и растущим меньшинством умных людей, а не
противодействовать1.
Таким образом, обнаруживается закономерность, состоя-
щая в изменении места и роли СМИ в системе властных отно-
шений: цели средств массовой информации относительно ели-
Л'УЫХЛ 7~LCl гражданское общество периодически меняются, за-
нимая позицию, противоположную целям функционирования
государственной власти.
Опыт становления демократической журналистики должен
подсказать нам наиболее эффективные пути выработки инфор-
мационной политики. Но и собственные ошибки, приведшие к
фактической утрате государственных рычагов управления ин-
формационными процессами в обществе, могут послужить се-
рьезным уроком на будущее, даже самое ближайшее. Взаимо-
отношения прессы и государства необходимо очистить от амби-
циозной конфронтации, укрепив правовое поле и создав необ-
ходимые предпосылки для финансовой самостоятельности
средств массовой информации различных форм собственности.
1
Дэннис Э., Мэррил Э. Беседы о масс-медиа. М., 1997. С. 289.

178
Одним из основных приоритетов государственной информацион-
ной политики должна стать стратегия гармонизации интересов
государства, прессы, гражданского общества, при которой ни одна
из ветвей власти не будет покушаться на самостоятельность СМИ,
равно как и средства массовой информации оставят притязания на
роль «четвертой власти» в том смысле, в каком эти притязания
становятся яблоком раздора между обществом и государством.
Очевидно, что поддержание гомеостаза динамических
свойств общества должно обеспечиваться согласованием про-
цессов в конвенте (триаде) управления «государство — пресса —
гражданское общество». Особую значимость для ответа на воп-
рос: как реализуется процедура медиативного синтеза в про-
цессе конфликтного информационного взаимодействия журна-
листов и чиновников, как достигается согласованное поведению
в интересах граждан с целью сохранения власти как социаль-
но-психологического феномена — имеет исследование инстру-
ментальной функции СМИ.

4.3.4. СМИ как организационная система

для формирования гражданского общества
Существующую в России систему средств массовой инфор-
мации отнесем к классу организационных систем. Однако в силу
своей полифункциональности она призвана придать не только
целевую, но и ценностную ориентацию общественно значимым
условиям жизни. Первая задача при создании такой системы —
подготовка среды (общественной, правовой, экономической и
пр.) к размещению в ней планируемой конструкции. Обязатель-
ное условие жизнеспособности и устойчивого положения мас-
совой информационной системы — ее адекватность (идентич-
ность) коммуникативной среде.
Согласно методологии систем, структуризация среды осу-
ществляется путем внесения в нее порядка (или систематично-
сти, правильности расположения, режима, управления). Под
порядком понимается устойчивость определенным образом ори-
ентированных элементов среды. Анализируем современную
систему СМИ России по трехъярусной, органически связанной
схеме введения порядка в среду создания организационной

179
системы1. Первый, нижний, структурируется нравственными ка-
тегориями, значимыми для той среды, в которой создается систе-
ма (советское и постсоветское общество, СМИ периода формиро-
вания, пика и угасания гласности). Над ним — правовой ярус, обу-
строенный действующим законодательством, в рамках которого
предполагается использовать систему (период становления основ
информационного права и законодательства СМИ). Венчает кон-
струкцию третий ярус (концептуальный, целевой), отражающий
идею строительства гражданского общества, заложенную в буду-
щую организационную систему (в нашем случае — независимых
СМИ). Выраженность каждого яруса информационной организа-
ционной системы определяется конкретными условиями и требо-
ваниями ее создателя (в нашем случае — государства и опреде-
ленных социальных групп). Некоторые могут исключаться (на-
пример, ограничение редакциями обратной связи с потребителя-
ми информации), а некоторые — гипертрофироваться (доступ к
информации как профессиональная привилегия журналистов)
Сердцевиной информационного пространства, включающего
среду и рассматриваемую нами организационную систему (СМИ),
является социальная психика, следовательно, исходным элемен-
том выступает личность. Таким образом, в основе порядка на кон-
цептуальном уровне должны находиться биологические и пси-
хофизиологические особенности человека, формирующие его
информационные потребности и определяющие информацион-
ные интересы. В этом случае интегральные показатели порядка
могут быть выражены понятиями «коллективизм» и «индивиду-
ализм». По этим параметрам анализируются закономерности раз-
вития российских СМИ в посттоталитарный период и оценива-
ются современные тенденции взаимодействия СМИ и общества.
СМИ как организационная система для реализации стратеги-
ческой задачи — создания в России гражданского общества, за-
мышлялась «архитекторами перестройки» как инструмент струк-
туризации среды по функциональному признаку: сформировать
в массах демократическое самосознание, привить толерантное
мировоззрение, способность к самоуправлению на разных уров-
нях, адекватную правовую и политическую культуру.
1
Mn?ll nparvmj R. JT. Методология систом. М., 1000.

180
 4.4. Что мешает открыться лику чиновника?
«Два года назад Правительство объявило о том, что собира-
ется реформировать госслужбу. Тогда это заявление мало кто
принял всерьез. Большинство экспертов поспешили отнести
его к благим намерениям власти, которые в лучшем случае
никогда не сбудутся. На том и успокоились. Но стоило «РГ»
вновь поднять эту тему... в публикации «Взятка не зависит от
маленькой зарплаты», как тут же появились большие статьи в
различных СМИ... » Эта цитата из «Российской газеты» — врез
к обширному интервью с членом рабочей группы по реформи-
рованию госслужбы М. Дмитриевым «Карьера чиновника» 1 .
Привожу ее по двум причинам: первая — действительно, сфе-
ра государственной службы, даже в период ее реформирова-
ния, остается непривлекательной для прессы, и вторая — сама
реформа без общественных экспертиз с помощью прессы ста-
новится очередной функцией удельно-ведомственного княже-
ния бюрократии.
Собеседник корреспондента «РГ» достаточно подробно объяс-
няет, почему необходимо перестраивать систему государ-
ственной службы: она утратила соответствие с потребностями
общества и экономики; она по-прежнему опирается на принци-
пы советской госсистемы, при которой граждане остаются под-
чиненными чиновника; она, наконец, информационно закрыта,
поэтому сама деятельность чиновника отделена от общества...
Более подробный перечень причин для начала реформы, а глав-
ное — проблем, которые призвана разрешить реформа, содер-
ж и т Концепция реформирования системы государственной
службы Российской Федерации, подписанная президентом
страны 15 августа 2001 г. И среди прочих — снижение престижа
государственной службы и авторитета государственных слу-
жащих. Таким образом, в самом документе содержится опреде-
ленная программа актуальных действий пресс-служб, управ-
лений и департаментов по связям с общественностью, инфор-
мационных центров, прочих подразделений органов, входящих
в систему государственной (или муниципальной) службы. Не

1
Карьера чиниъ*шк<*//рисс. 2G02.12

181
участвовать в ней — значит, на наш взгляд, продолжать под-
держивать в глазах населения доброе имя того, что таковым дав-
ным-давно не является.
Вот несколько иллюстраций, характеризующих отношение
граждан к системе государственной власти, функционирование
которой и обеспечивает государственная служба.
В рейтинге коррумпированности различных организаций,
составленном по материалам исследования ИНДЕМ (29 пози-
ций), органы управления, обеспечиваемые системой государ-
ственной и муниципальной службы, занимают такие места: 3 —
Государственная дума, 4 — правоохранительные органы, 6 —
Совет Федерации, 8 — администрация субъекта Федерации, 12 —
законодательные органы субъекта Федерации, 14 — Правитель-
ство РФ, 17 — Администрация Президента РФ1. В докладе «Ди-
агностика российской коррупции: социологический анализ»,
широко обсуждавшемся в прессе, Георгий Сатаров отмечает,
что коррупция — свидетельство неэффективного государствен-
ного управления. (Примечательно, что средства массовой ин-
формации занимают 13-ю позицию — как раз между средним и
высшим управленческими звеньями.)
А вот результаты другого социологического исследования,
приведенные в официальном издании Российской академии го-
сударственной службы 2 : 67% опрошенных уверены, что власть
не заботится о простых людях. Каждый второй городской жи-
тель испытал ущемление своих гражданских прав и свобод со
стороны органов власти. 47% считают, что власть обходится с ними
несправедливо. Только 5% отмечают точность и обязательность
чиновников. У большинства респондентов (66%) отсутствует чув-
ство личной безопасности, 80% надеются в критической ситуа-
ции только на собственные силы. Считают, что почти треть чинов-
ников действуют в импровизационном стиле — т. е. им не хватает
компетентности и профессиональных управленческих знаний.
Думается, работникам публичной информационной сферы не
бесполезно знать и учитывать факторы, которые определяют

1
Партии — наш рулевой / / Росс. газ. 2002. 7 авг.
2
Смолъков В. Бюрократия и бюрократизм: как свести бюрократизм к миниму-
му? //Государственная служЬа. 2UUZ. JNS Х.

182
негативные оценки россиянами институтов власти и чиновни-
чества:
1. Оторванность от народа: 81% в этом видят главную причину
негативного отношения, потому что: аппарат не знает нужд на-
селения, занимается бумаготворчеством и заседаниями —59%;
чиновники пользуются льготами и привилегиями, хотя выступа-
ли против них — 67%; руководители заняты не государственны-
ми делами, а борьбой за сохранение власти—67%; никто из столо-
начальников не советуется с народом — 61%.
2. Расхождение между словом и делом отметили 59% опрошен-
ных: поступают прямо противоположно обещаниям до получе-
ния власти — 38%, чиновники нередко скрывают правду или
лгут — 47%, не выполняют обещания — 56%.
3. Взяточничество и коррупция. Как следствие—развращение на-
селения: 42% респондентов не видят ничего предосудительного в
нарушении закона. 18-—21% молодых людей допускают примене-
ние насилия, вплоть до вооруженного, для достижения своих целей.
Конечно, и чиновники-реформаторы, и общественность, и
журналисты должны отдавать себе отчет, какое зло они пыта-
ются облагородить. Как известно, бюрократия имеет свою на-
ционально-государственную специфику, определяемую преж-
де всего общественно-экономическим строем, уровнем разви-
тия демократических традиций, культуры, образованности,
нравственной зрелости общества.
Исследователи отмечают, что российская бюрократия, а точ-
нее, — бюрократизм, отличается от мировых аналогов своей
многосложной сочетанностью с социальными пороками. Так,
уже цитированный нами В. Смольков пишет: «Российский бю-
рократизм, начиная с Петра I, соединил в себе худшее от прус-
ской бюрократии — отчуждение человека от бюрократических
институтов, но без традиционной немецкой педантичности; от
бюрократии восточной, «азиатской» деспотии — самодурство,
леность, расхлябанность, коррупцию» 1 .
Бюрократизм вообще, а российский в особенности, многолик
и приспособляем к любым изменениям конъюнктуры. Изуче-
1
Смольков В. Цит. статья. С. 48

183
ние его мимикрии позволило исследователям выделить несколь-
ко крупных трансформационных блоков:
1. Различные формы превращения деятельности отдельных ад-
министративно-управленческих органов в самоцель: формальное
выдается за содержание, а содержание — за нечто формальное.
2. Всевозможные формы административного волюнтаризма
и субъективизма; например, журналисты отмечают у чиновни-
ков стереотипное мышление, шаблонное решение актуальных
проблем, недостаток компетентности, менторство, формальное
отношение к делу, отстаивание личного интереса, безответ-
ственность.
3. Консерватизм и догматизм, различные формы ограничения
участия общественности в управлении, недоверие к обществен-
ной инициативе.
4. Административная пассивность: чинопочитание и сознатель-
ный отказ от серьезных самостоятельных решений. Подмена
общественной инициативы администрированием. Внутри ведом-
ства — это мелочная регламентация деятельности подчиненных,
келейные формы принятия решений, окружение его процесса сек-
ретностью, или, наоборот, видимостью активной деятельности.
5. Различные формы использования экономических, полити-
ческих, идеологических средств, находящихся в должностном
распоряжении, в корыстных целях.
При этом следует помнить, что бюрократизм — это всего
лишь управленческая и организационная технология (метод),
используемая в самых разных сферах деятельности. Макс Ве-
бер, один из первых методологов и теоретиков бюрократизма,
назвал его «инструментом профессионального чиновничества».
Любая бюрократическая модель — это всего лишь организаци-
онная структура, где функции и обязанности носят технологи-
ческий характер. Управление здесь осуществляется методом
приказов и распоряжений, идущих сверху вниз, а информация
о выполнении принятых решений — снизу вверх. Бюрократи-
ческая деятельность государственных чиновников должна быть
предметом публично-правового регулирования. Ведь чем шире
полномочия у управляющего органа, чем больше его оператив-
ная самостоятельность, тем больше власти сосредоточено в его
m - » « v ТЛ агттт* тгпц ЭТОМ НОТтеЙСТ1?<?ЧНОГСКОНТРОЛЯ СО р т п п о Н Ы

184
общества, то власть начинает использоваться в интересах само-
го аппарата. Политическая суть этого феномена — «кража вла-
сти у народа»...
Но вернемся к Концепции реформирования системы государ-
ственной службы Российской Федерации, в которой отмечает-
ся, что государственная служба функционирует в интересах
граждан Российской Федерации и гражданского общества. По-
вышение доверия населения к органам государственной власти
за счет улучшения качества государственных услуг и снижения
стоимости управленческого аппарата — одна из основных задач
предстоящей работы. Видимо, у многих возникает недоумение: а
с нашими ли чиновниками будет достигаться эта цель? Попытки
апробировать идею на реформировании жилищно-коммунальной
сферы пока не увенчались успехом. Так что есть смысл разоб-
раться, откуда взят именно такой подход.
Придя на смену традиционной бюрократической системе госу-
дарственного управления и став весьма популярным во многих стра-
нах Нового и Старого света в 80—90-х гг. прошлого столетия, он
был наиболее полно реализован в американской системе государ-
ственной службы. Новый подход искали с той же целью, что и рос-
сийские чиновники сегодня, — чтобы уйти от недостатков старого
государственного управления. Для него были характерны тормо-
зящие развитие государственной и общественной системы прин-
ципы, как, например: 1) правительство фокусирует свое внимание
на прямом предоставлении услуг, для чего используется наилуч-
шим образом организованная система — централизованная бю-
рократия; 2) правительственные программы осуществляются с
помощью контроля «сверху вниз» при максимальном ограничении
самостоятельности промежуточных звеньев; 3) бюрократия стре-
мится быть максимально закрытой системой, ограничивая вмеша-
тельства извне; 4) эффективность и рациональность — важней-
шие ценности для государственных организаций.
Разработчики теории «нового государственного менеджмен-
та» взяли на вооружение лозунг менеджеральной революции в
бизнесе — «сидеть у руля, а не грести». Смысл этой метафоры зак-
лючается в том, что у стоящих у руля куда больше возможности
определять курс лодки, чем у тех, кто сидит на веслах. Отноше-
ния межлу гражданами и гогупяпгтврнчымм сттужащими выст-

185
раивались по рыночному принципу, что обязывало правитель-
ство вырабатывать не только новые стандарты и функции уп-
равления, но и еще и технологии, и ценности, связанные, преж-
де всего, с частным, негосударственным сектором.
Концепция НГМ, которую мы пытаемся посадить на каменис-
тую почву российской бюрократии, имеет в США достаточно
много критиков, которые отмечают глубокие внутренние проти-
воречия. Например, между свойственной ему децентрализатор-
ской направленностью и потребностью в координации действия
государственных служащих. Но более всего для американской об-
щественности важен вопрос о соблюдении главного принципа —
демократичности государственного управления. Лейтмотивом
полемики с реформаторами в последние годы стали регулярные
напоминания чиновникам очевидной для американцев истины:
правительство принадлежит своим гражданам, и если интересы
граждан переместить в центр внимания, то важно не то, кто стоит
на веслах, а кто сидит у руля, но то, как создать государственные
институты, которым присущи честность и ответственность.
На волне научной и общественной критики рождается аль-
тернативное НГМ направление — «новая государственная
служба» с новым лозунгом: «Служить, а не стоять у руля». Со-
гласно ее основному принципу, выдвинутому Р. Б. Денхардтом
и Дж. В. Денхардт, возрастающая роль государственного слу-
жащего состоит в том, чтобы помогать гражданам осознавать и
удовлетворять свои интересы, а не в том, чтобы контролировать
общество или вести его в новом направлении. В соответствие с
этим тезисом предлагается несколько постулатов:
1) общественный интерес — это цель, а не побочный продукт;
2) думать стратегически, действовать демократически;
3) служить гражданам, а не заказчикам;
4) ценить людей, а не только результативность;
5) ценность общества и служение ему — выше предприни-
мательства;
6) не может существовать ограниченного подхода к подот-
четности1.
1
См.: Денхардт Р.Б., Денхардт Дж.В. Новая государственная служба: слу-
жить обществу, а не «стоять у руля» / Балкин Дж. Государственная служба за
рубежом. 2001. № 2. С. 103—114.
 Последний тезис имеет, на наш взгляд, важное значение для
понимания механизма прозрачности и открытости государ-
ственной службы. Согласно «старому государственному управ-
лению» подотчетность подразумевает прямую отчетность го-
сударственных служащих политическим (избираемым или на-
значаемым) должностным лицам. НГМ предполагает подотчет-
ность с точки зрения эффективности, затрат, учета действую-
щих на рынке сил. Р.Б. Денхардт и Дж. В. Денхардт считают,
что профессиональный государственный служащий должен
держать в поле зрения более широкий круг факторов, включа-
ющих общественный интерес, законодательство, действия дру-
гих министерств и ведомств, а также более высоких правитель-
ственных уровней, масс-медиа, общественные ценности и стан-
дарты, демократические нормы и непосредственные требова-
ния и запросы граждан. Сами государственные служащие тоже
оказывают влияние на ожидания и запросы граждан, на дей-
ствия законодателей и т.д. — по всей системе обратной связи. И
это все, подчеркивают ученые, не только факторы влияния, но
и факторы подотчетности.
При этом государственные служащие должны помнить, что
они — не бизнесмены и не владельцы своих министерств и орга-
низаций, программ и средств, сосредоточенных в них. Владель-
цы правительственных учреждений — это граждане, и все про-
граммы и средства принадлежат им. Государственные служа-
щие — всего лишь распорядители вышеназванного, и по отно-
шению к гражданам они должны вести себя соответственно.
Путь, по которому следует идти «новой государственной служ-
бе» для уменьшения рисков волюнтаризма, — постоянный диа-
лог с обществом.
Вернемся к Концепции реформирования системы госу-
дарственной службы России. Как утверждает этот документ,
ведущий принцип, на основе которого должно осуществ-
ляться взаимодействие государственной службы и с т р у к -
тур гражданского общества, — это принцип открытости
как непременная предпосылка прозрачности органов госу-
дарственной власти.
В политологии принято выделять три сферы политичес-
кой прозрачности, информационну ю (наличие виамижиисти

Г57
и механизмов доступа к правительственной информации);
представительскую (способность граждан участвовать в по-
литических решениях через своих представителей или на-
прямую); общественного влияния (способность граждан до-
биваться ответственной отчетности должностных лиц перед
населением) 1 .
В Концепции реформирования системы госслужбы эти на-
правления зафиксированы в требовании соблюдения принци-
пов ответственности госорганов и госслужащих за неправо-
мерный отказ в предоставлении информации; дебюрократиза-
ции отношений между государственными служащими, граж-
данами страны и структурами гражданского общества; подкон-
трольности системы государственной службы государству и
гражданскому обществу.
Насколько существующая система готова к открытости, готова
стать прозрачной для общества? Обратимся к данным, получен-
ным учеными Российской академии государственной службы при
акмеологическом тестировании государственных служащих фе-
дерального и регионального уровня — слушателей академии. По-
ловина из трехсог обследуемых категорически не приемлет прин-
ципа открытости и прозрачности госслужбы, объясняя свое не-
приятие совета с населением и отчетность перед ним пустой тра-
той времени; четверть опрошенных не отвергает диалог как форму
социального взаимодействия, но считает ее использование преж-
девременным. Лишь одна треть госчиновников воплощает прин-
ципы открытости и прозрачности в практической деятельности.
Экспертный опрос 70 государственных служащих, занима-
ющихся разработкой нормативных документов для госслужбы,
практически подтвердил эти данные. Более того: госслужба ос-
тается закрытой и изнутри. Опрос слушателей РАГС, прове-
денный кафедрой политологии и политического управления в
2000 году, показал, что 46,2% обладает пониженной ориентаци-
ей на принятие идей нижестоящих по статусу 2 .

'Политическая открытость и роль средств массовой информации / / Госу-

дарственная служба за рубежом/Реферат, бюлл. РАГС. 2001. № 3
2
Комаровский В С. Формирование новой парадигмы политологического обра-
зования и модель специалиста в сфере государственного управления России / /
Полис. 2001. № 5

188
 Как мы понимаем, концепция реформирования госслужбы
должна быть неотрывной от государственных служащих, ее
осуществляющих. Естественный вопрос в свете приведенных
данных: готовы ли последние к работе на основе провозглашае-
мых принципов данной концепции государственного управле-
ния? Дополнительная вставка — 10—12 строк.
Исследователи выделяют в организационной структуре си-
стемы российской госслужбы несколько моделей деятельности
государственного служащего. Нормативная закрепляет те ро-
левые требования, которые предъявляет к служащему его про-
фессия и должность. Основанная на директивном принципе, она
проявляет укоренившиеся представления о службе как о сугу-
бо бюрократическом виде деятельности, далеко отстоящем от
миссионерского принципа профессии, отражающего сущность
понятия «служение». Взаимодействие как с населением, так и
со средствами массовой информации носит протокольный, офи-
циозный характер, более отвечающий понятию закрытости, чем
открытости.
Модель реальной деятельности отражает сегодняшние
официальные тенденции совершенствования государственной
службы. В зависимости от степени развитости гражданского
сознания населения, обладания финансовой, организационной,
психологической самостоятельностью органов самоуправления
и прессы, мы имеем и разное качество чиновничества. Функци-
онирование и эффективность модели можно наблюдать на при-
мере деятельности пресс-служб органов власти, которая явля-
ется зеркальным отражением профессиональной и социальной
физиономии власти.
Наконец, модель идеальная — та, в которой наилучшим об-
разом реализуется принцип транспарентности власти, «отзыв-
чивой бюрократии». Она обеспечивает постоянный диалог вла-
сти и различных структур гражданского общества и сама су-
ществует только в условиях двусторонней, сбалансированной
связи. Это, собственно, тот механизм, в который, в отличие от
«нового государственного менеджмента», вложены идеи «новой
государственной службы». В структуре российской госслужбы
представленность идеальной модели ничтожно мала, но при
ятпм не будем забывать, что в историческом разрезе принцип
189
служения — архетипическое свойство российской управлен-
ческой элиты, включая дворянство, казачество, священство.
Основными агентами формирования условий открытости и
прозрачности являются средства массовой информации. Но спо-
собны ли они эффективно участвовать в реформировании сис-
темы госслужбы, если пресса и госслужба как социальные ин-
ституты находятся в состоянии конфликта, определяемого их
позиционно-ценностным противостоянием относительно граж-
данского общества. Показательно мнение известного журнали-
ста Анатолия Друзенко: «У нас в стране, числящей себя демок-
ратической, пренебрегают аксиомой демократии, а именно: плю-
ют на общественное мнение. У нас средства массовой информа-
ции с изрядной долей издевки именуют «четвертой властью» и
при этом в грош ее не ставят» 1 .
Следуя традиционной объективно-субъективной характери-
стике социальных конфликтов, к объективным факторам кон-
фликтогенной базы взаимодействия госслужбы и прессы следу-
ет отнести, на наш взгляд, естественные столкновения интере-
сов личностей в процессе жизнедеятельности; слабую правовую
основу разрешения возникающих противоречий; радикальные,
быстрые перемены общественной и политической жизни; стерео-
типы конфликтного разрешения социальных противоречий.
В ряду типичных социально-психологических причин кон-
фликта выделим потери и искажения информации в процессе
межгрупповой (средства массовой информации и органы госу-
дарственной службы) и межличностной (журналисты — гос-
служащие) коммуникации; разбалансированное ролевое взаи-
модействие людей (завышенные претензии на власть при кон-
ституционном определении народовластия); разный подход в
оценке одних и тех ясе социально значимых событий (проблема
ответственности); ограниченные способности к децентрации
власти (проявляется, например, в конфликте между государ-
ственной и муниципальной властью).
Основными механизмами возникновения межгрупповых
конфликтов принято считать объективный конфликт интересов
(определяется сущностью государственной и информационной

1
Д р у ^ у т 4м Чемпионатмимл / / Лит, гая, 200?,. 21—27 августа.

190
власти), межгрупповую конкуренцию, внутригрупповой фавори-
тизм (разделение СМИ на «свои» и «чужие», выборочная аккреди-
тация журналистов по принципу лояльности к органу госвласти и
пр.). Личностными причинами конфликтных взаимодействий гос-
служащих и журналистов выступают: субъективная оценка пове-
дения партнеров как недопустимая; низкая конфликтоустойчи-
вость определенной значимой части участников конфликта; не-
адекватный уровень притязаний на роль в обществе; акцентуация
характеров, проявляемая в профессиональной сфере и др.
Нынешнее состояние социальных отношений в структуре
«гражданское общество — государство — пресса» характери-
зуется чрезвычайно низкой степенью доверия общества к обо-
им социальным институтам. Особенно стремительно его теряют
средства массовой информации: перейдя критический предел,
они заняли позицию асоциального агента общественных отно-
шений. Аналогичные выводы можно сделать и о системе госу-
дарственной службы. При этом именно доверие является тем
непременным условием, при котором только и могут развивать-
ся демократические отношения в социально-политической си-
стеме. И госслужащий и журналист оказываются в условиях
разотождествления в общественном и индивидуальном созна-
нии государства и общества, личности и гражданина, причем
этим процессам подвержено и их собственное самосознание,
становящееся одним из основных компонентов конфликтоген-
ной сферы — ведь пресса формирует и отражает общественное
мнение о государственной власти.
Экспертные опросы представителей региональной инфор-
мационной элиты, проводимые фондом «Общественного мне-
ние», показывают, что конфликты между госвластью и СМИ в
течение ряда лет занимают второе — третье места (на первом —
между госвластью и предпринимателями). При этом более вы-
сокий статус в конфликте принадлежит представителям гос-
службы, поскольку он обеспечен авторитетом закона, что при-
дает им принуждающий, силовой стиль поведения. Понятно, что
в условиях демократизации государственно-общественных от-
ношений это вызывает негативное отношение как прессы, так и
общества и в определенном смысле поддерживает конфликт в
его латентном состоянии.
191
 Столь длительное конкурентное противостояние власти и
прессы обусловлено и рядом общих, типических черт в психо-
логии госчиновника и журналиста, составляющих основу их
профессионально общения, лежащую в плоскости политичес-
ких коммуникаций. На наш взгляд, и государственным управ-
лением, и публицистической деятельностью (именно в этой сфе-
ре наиболее рельефно проявляется информационная власть
прессы) способны заниматься люди, более других склонные к
властвованию, обладающие властными акцентуациями харак-
тера. Исследования психических состояний государственных
служащих, поступающих на учебу в Российскую академию го-
сударственной службы (а среди них присутствует и определен-
ный процент журналистов), при входном психологическом кон-
троле абитуриентов, показывают, что большинство тестируе-
мых обладают сочетанием ряда акцентуированных на власти
черт характера (как известно, акцентуации формируют и спо-
собности личности к профессиональной деятельности).
Стремление к власти отражает внутреннюю потребность
личности оказывать влияние и ощущать его. При этом на созна-
тельном уровне эта потребность не всегда отрефлексирована у
очень многих журналистов. В силу российской ментальности
потребность во власти подавляется, вытесняется или отрицает-
ся, но на бессознательном уровне существует 1 .
Свои властные приоритеты пресса отстаивает присущими ей
средствами: замалчиванием позитивных результатов деятель-
ности государственной власти, пристрастным обнародованием
негативных фактов, публикацией компромата, использованием
различных лингвистических, стилистических приемов для со-
здания негативного образа партнера по конфликту, откровен-
ным искажением информации, полученной из официальных
источников. В результате конфликтные отношения приобрета-
ют личностный, деструктивный характер, нарушающий баланс
сдержек и противовесов не только во взаимодействии госвласти с
прессой, но и с гражданским обществом. Анализ прессы показы-
вает, что СМИ активно эксплуатируют специально вызываемые

1
Моисеенко Н.В. Потребность во власти и ее отражение в имидже государ-
ственного служащего / Имидж госслужбы. М., 1996.
у населения чувства страха, неуверенности, а, следовательно, —
недоверия к законам и власти в целом.
Как отмечено выше, источником фрустрирования потребнос-
ти и для тех, и для других (но в различной степени, выражаю-
щейся показателем уровня доверия) выступает гражданское об-
щество, т. е. объект управления в рассматриваемой системе. Но в
силу того, что именно прессе общество изначально, в конце 80 —
начале 90-х гг., отдала приоритеты контроля за деятельностью
чиновников, журналисты становятся для последних наиболее
существенным препятствием в реализации потребности во влас-
ти. Учитывая, что при длительной фрустрации актуальной по-
требности психическое состояние человека характеризуется уже
не только отрицательными эмоциями, но и деструктивными про-
цессами более глубокого содержания, можно предположить, что
именно на этой стадии взаимодействия госслужащих и журна-
листов происходят конфликтные инциденты. А, как известно, не-
гативное воздействие конфликта проявляется в реализации та-
ких его функций как разрушение социальных связей; ухудше-
ние качества индивидуальной и групповой управленческой дея-
тельности; закрепление социальной пассивности в гражданском
обществе.
Согласно закону ментальной и политической идентичнос-
ти 1 гомеостаз социально-политической системы должен дос-
тигаться в процессе отождествления личности с определен-
ной социально-значимой целостностью, воспринимаемой на
эмоционально-рефлексивном уровне в общих символах, цен-
ностях, нормах, категориях. Анализ социальной практики по-
казывает, что, не будучи обеспеченным четкой и ясной идео-
логией (национальной или государственной), закон идентич-
ности не работает, что приводит ко многим социальным дест-
рукциям.
В таком состоянии общество не способно продуцировать адек-
ватные механизмы социально-психологической защиты и кон-
структивной адаптации. Естественно, для различных террито-
рий глубина процессов и степень их проявленности различны,
но в целом о состоянии социальной психики можно судить по

1
Попов В П, Социальный ncvrxna на лип r России- плпбяемы и перспективы.},!, 1007.
уровню развитости институтов самоуправления, форм и спосо-
бов реализации народовластия.
Для снижения кризиса ментальной и политической иден-
тичности необходима открытость государственной власти. Это
и есть та социальная информационная потребность граждан-
ского общества, которую призваны удовлетворять органы го-
сударственной власти и пресса. Степень ее удовлетворенно-
сти будет критерием эффективности взаимодействия госу-
дарственных служащих и журналистов, индикатором каче-
ственных характеристик их общения, поведения и деятель-
ности как субъектов социального конфликта. При этом госу-
дарственная информационная политика как средство регу-
лирования конфликтогенных отношений между органами го-
сударственного управления и прессой должна базироваться
на глубоком и всестороннем знании качественного состояния
гражданского общества, испытывающего одновременное воз-
действие двух конкурирующих субъектов управления — го-
сударства и прессы; учитывать характер, мотивы и механиз-
мы взаимодействия госвласти и СМИ; формировать правовую
и материальную базу для конструктивной деятельности уча-
стников конфликта.
В целях достижения информационной устойчивости поли-
тической системы вектор государственной информационной
политики должен быть смещен в сторону устранения основ-
ных психологических причин необоснованных конфликтоген-
ных решений или действий. К таким отнесем: государствен-
ный волюнтаризм госслужбы — с одной стороны, и социальную
безответственность прессы — с другой. С этой позиции совер-
шенно правомерно включение в Концепцию реформирования
госслужбы положения о необходимой защищенности государ-
ственных служащих от произвола и некомпетентного вмеша-
тельства в их деятельность (в том числе — средств массовой
информации).
Эффективное регулирование социального конфликта в рам-
ках государственной информационной политики должно пре-
дусматривать комплекс мер по воспитанию высокой граждан-
ственности и патриотизма госслужащих и журналистов, кото-

194
рые достигаются в том числе и акмеологическими средствами в
процессе профессионального совершенствования. Это направ-
ление относится рядом исследователей проблем государствен-
ного управления к «прорывным» в интеллектуальной и мораль-
ной сфере, но совершенно необходимым как «постулат устой-
чивого развития» 1 .

1
Атаманчук Г.В. Управление — фактор развития (размышления об управ-
ленческой деятельности). М., 2002. С. 97.
 Р а з д е л 5

И Н Ф О Р М А Ц И О Н Н А Я ФЕНОМЕНОЛОГИЯ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ К О М М У Н И К А Ц И И

5.1. «Понимание» и «ответственность» в политической

герменевтике
Постижение природы познания политического человеком и в
человеке с помощью политической герменевтики возможно, если
разделять идею Аристотеля о рассредоточении политического
по всему пространству общественных отношений как величины
постоянной, характеризующей политику в качестве имманентно
присущего человеческому сообществу свойства. Это свойство
наилучшим образом о т р а ж е н о в категории «политическая
жизнь», используемой современной политологией в качестве ин-
струмента «с большой широтой охвата политических явлений,
помогающем фиксировать то, что... имеет политическое значе-
ние, но не сводится к уже известным феноменам политики» 1 .
Феномен политического возникает в процессе отстаивания
индивидом своих интересов среди себе подобных, в реализации
его потребностей в самосохранении и саморазвитии. Сама поли-
тическая жизнь субъекта есть его состояние, «не то, чем живут,
но способ существования в мире субъекта деятельности, позна-
ния, оценки, переживания, мышления» 2 . Социальная практика
расширяет пространство политического — за счет наделения
политическим качеством общественной жизни во всех ее прояв-
лениях. Раскрывать сущность политических отношений, в осно-
' Демидов А.И. Категория «Политическая жизнь» как инструмент человечес-
кого измерения политики//Полис. 2002 № 3 . С. 157.
2
Невважай И.Д. Понятие правовой жизни. Цит. по: Демидов А.И. «Политическая
жизнь как инструмент человеческого изменения политики» //ГТппмг 9ПП'>1 NM С 1

196
ве которых лежит механизм понимания между их субъектами,
логичнее не посредством категории отношений, а с помощью по-
нятия «жизненная связь» В. Дильтея как психологического ин-
струмента постижения человека политического.
Мы придерживаемся той точки зрения, которая признает за
индивидом изначальную герменевтичность его существования,
а свойство «понимательности» признает имманентным его при-
роде. В рамках практикующихся научных синтезов разных ти-
пов рациональности «понимание» трактуется как «умение дей-
ствовать соответственно социокультурному контексту, т.е. вы-
ражает отношение субъекта, владеющего нормами данной куль-
туры, к произведенному в рамках этой культуры тексту»1. При
этом «текст» в интерпретации В. Дильтея — исторический мир,
отражающий жизненный опыт человечества, в котором матери-
альная и духовная жизнь представлены в их целостной связи.
Проводя аналогии с филологической герменевтикой, можно
заключить, что политическая герменевтика представляет со-
бой процесс вживания во внутренний мир автора политическо-
го действия, т.е. любого человека — носителя политического.
Герменевтический подход обнаруживает недостаточность
принятого в политологии представления о человеке как носите-
ле определенной политической роли, реализуемой в политичес-
кой сфере (Г. Алмонд, Дж. Пауэлл). В этом проявляются издер-
жки применения в политологии теории личности без достаточ-
ного учета иных научных направлений, необходимых для пол-
ного понимания человека в политике. Например, когнитивная
психология, представленная теорией инактивированного позна-
ния, обогащает политологический тезаурус понятием «когни-
тивный агент», передающим деятельностный характер позна-
ющего субъекта, «телесное вдохновение духа», позволяющее
снять противоречие дилеммы автономное/телесное познание
(вспомним замечание М. Мерло-Понти: «Тело — это наш способ
обладания миром»)2. Так, использование интегральной струк-
туры личности B.C. Мерлина позволяет выделить систему ин-
дивидуальных свойств организма, задействованных в процессах
восприятия и понимания политических актов 2 . Она включает био-
1
Новейший философский словарь. Минск, 2001. С. 769.
2
См.: Мерлин В.С Очерк интегрального исследования индивидуальности. М., 1986.
3
Князева Е.Н. Методы нелинейной динамики когнитивной науки /Синергети-
ка и психология. Вып. 3. М.. 2004. С,35,

197
химические, общесоматические, нейродинамические подсистемы.
Учет особенностей системы индивидуальных психических
свойств позволяет прогнозировать психические реакции на раз-
личные политические стимулы и адекватность их восприятия и
понимания. Наконец, — и это как раз то, что только и учитывает
теория политических ролей, — знание о системе социально-
психологических индивидуальных свойств с входящими в нее
подсистемами социальных (политических) ролей в группе, со-
циальных (политических) ролей в социально-исторических об-
щностях. Понятно, что осознание невозможности разделения
триады вплотную подводит нас к разрешению проблемы гармо-
низации политических экспектаций, возникающей вследствие
непонимания между политическим социумом и личностью. Ре-
ализация роли в политической сфере осуществляется челове-
ком через понимание им содержания экспектации и соответ-
ствующее поведение в группе, обусловленное ответственнос-
тью индивида. Применение концепта интегральной структуры
личности в политической герменевтике позволяет привлечь к
разработке методологического содержания категории извест-
ную триаду понимания В. Дильтея как ключа к истокам духов-
ной (а духовное входит в субстрат политического) жизни: пере-
живание — выражение — понимание, где последний компонент
является главным, порождающим непрерывность процесса
объективации субъективного в чувственном мире.
Как видим, категория понимания не вписывается в приня-
тую в политологии субъект-объектную познавательную схему.
Более точное отражение ее содержания может дать субъект —
субъектная модель политического взаимодействия.
Согласно принятой позиции правомочно утверждать, что
феномен понимания обладает деятельностно-коммуникативной
природой. Процесс запуска механизмов формирования понима-
ния заключается в конструировании, определении способов дей-
ствия и коммуницирования. Политическая коммуникация по-
зволяет обмениваться не только информацией, но также пред-
ставлениями, идеями, чувствами, установками, т.е. всем, что
индивид обретает в процессе политической социализации. Сле-
довательно, необходимо определить ее свойства, учитывая сущ-
ностные характеристики, з. именно - зависимость от соцп
198
ально-психологического статуса источника, напряженности
создаваемого информационно-политического поля по показате-
лю доверия-недоверия и пр. Она будет определяться когнитив-
но-интенциональной структурой и фундаментальным свойством
информации, выделенным ранее.
Как известно, цель политического коммуницирования —
сформировать, стабилизировать или изменить политическое
поведение получателя информации благодаря пониманию им
содержания сообщения. При этом категория понимания высту-
пает интегративным показателем эффективности политической
коммуникации. Некоторые исследователи включают понимание
в состав коммуникативного акта наряду с коммуникатором, ком-
муникантом и собственно сообщением1. Однако анализ извест-
ных моделей политической коммуникации зарубежных и оте-
чественных авторов*, показывает, что эффект понимания (не-
понимания) в политическом коммуницировании редко рассмат-
ривается как условие или фактор адекватного реагирования ре-
ципиента на действия коммуникатора. Может оказаться близ-
кой к необходимой модель Й. Галтунга — М. Руге, основанная
на принципах индивидуального восприятия информации в про-
цессе ее отбора и подготовки к передаче реципиенту 2 . Но и она
не учитывает политические структуры общества в плане их ком-
муникативных характеристик, не позволяет дифференцировать
собственно коммуникативные системы, реализующие различные
виды политической коммуникации. Будучи трехсоставными по
структуре (источник информации — сообщение — СМИ), они не
отражают коммуникативные связи между источником коммуни-
цирования и массовой аудиторией СМИ и не очерчивают грани-

1
Гриненко Г.В. Понимание как составляющая коммуникативного а к т а / / М и р
психологии. 2002. № 3. С 50—60.
* Имеются в виду логическая модель Г. Лассуэлла, технико-технологическая
К. Шеннона — У. Уивера, прямой и обратной связи М. Дефлера, медийной
Й. Бордвика и Б. ван Каама, модели сотрудничества коммуникатора и реципи-
ента У. Гайбера — У. Джонсона, «фильтрационная» модель Д. Уайта, корректи-
рующая медийная модель Дж. Макнелли и Э. Басса и др.
2
См. подробнее: Грачев М.Н. Политическая коммуникация: базовые модели / /
Политические коммуникации XXI века: гуманистические аспекты. М., 2002.
г ?П

199
цы политического дискурса. Для установления степени эффек-
тивности коммуникации рациональнее пользоваться социоло-
гической моделью ситуаций Т.А. ван Дейка. Она дает возмож-
ность рассматривать политический дискурс не только в когни-
тивном, интенциональном (инактивированном), но и собственно
языковом аспекте коммуникации, применять социосемиотичес-
кие (М.А.К. Хэллидей и др.), социосемиопсихологические (Т.М.
Дридзе) методы исследования понимания.
В теориях, представленных этими направлениями, особое
место занимает «образная компонента», показывающая процесс
втягивания понимания в рациональную сферу сознания инди-
вида. На основе этого феномена В. Дильтей сформировал мето-
дологическую установку на понимание жизни из нее самой, свя-
зав воедино принципы временности и историчности процесса.
В. Дильтей трактовал понимание как «непосредственное пости-
жение некоторой душевно-духовной целостности», т.е. как ин-
туитивное проникновение одной жизни в другую 1 .
Эту интуитивность передает категория интенции. Выбор
интенции определяется многими факторами. Но понимание при-
сутствует в этом процессе как причинно обусловленное дей-
ствие, направленное на достижение конкретной цели, — понять
либо быть понятым. В данном контексте уместно привести оп-
ределение цели понимания Полем Рикером: «Под пониманием
мы имеем в виду искусство постижения значения знаков, пере-
даваемых одним сознанием и воспринимаемым другими созна-
ниями через их внешнее выражение. Цель понимания — совер-
шить переход от этого выражения к тому, что является основ-
ной интенцией знака, и выйти вовне через выражение» 2 . При
этом «знак», в контексте сказанного ранее, понимается нами как
форма и способ выражения переживания. Важно закрепить сло-
во «понимание» за общим явлением проникновения в другое
сознание с помощью внешнего обозначения, подчеркивает
П. Рикер, а слова «интерпретация» употреблять по отношению
к пониманию, направленному на зафиксированные в письмен-
ной форме знаки.

1
Новейший философский словарь. М., 2001. С. 767.
2
Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995. С. 4

200
 Это положение позволительно рассматривать как систем-
ный принцип формирования информационно-коммуникатив-
ного поля политической коммуникации. В связи с этим, и учи-
тывая мировоззренческую компоненту политической комму-
никации, следует вновь обратиться к воззрениям П. Рикера,
понимающего интенциональность как изначальную откры-
тость субъекта миру, впитавшую в себя практические намере-
ния, волевые действия, вследствие чего формальный момент
субъективности превращается в активный, действенный, кон-
ституирующий. Именно конституирующая воля дает челове-
ку смысл.
Волевой аспект, определяющий способность личности уста-
навливать ценно-смысловые ориентиры в коммуникации, встро-
ен в структуру политического самосознания личности. Оценоч-
ная функция политического сознания, опосредованная понима-
нием, дает основания обратиться к проблеме ответственнос-
ти как универсальной категории, воздействующей на мотива-
цию деятельности. Тем более, что в политической науке она ис-
следована недостаточно.
По мнению О.А. Митрошенкова, п о л и т и ч е с к а я ответ-
ственность — это «способность субъекта политики испол-
нять п р е д ъ я в л я е м ы е ему со стороны общества и других
субъектов требования и нести соответствующие санкции в
случае неадекватности его действий и результатов этим тре-
бованиям» 1 . В целом такое определение не противоречит ло-
гике, но и не п р и б л и ж а е т нас к обнаружению зависимости
между пониманием и ответственностью политического ин-
дивида.
Философское содержание категории ответственности зак-
лючается в способности индивида самостоятельно, доброволь-
но соизмерять свое свободное поведение с последствиями
пользования свободой. Таким образом, то общее, что объединя-
ет разные подходы к пониманию ответственности, заключается
в признании наличия причинно-следственных связей между
поведением ответственного субъекта и последствиями такого
1
Митроигенков О.А. Ответственность в политике и власти: национальные
аспекты /Россия. Политические вызовы XXI века. М., 2002. С. 390

201
поведения. Центральная часть содержания ответственности —
наличие (установление) особой связи между субъектами — ответ-
ственной зависимости, т.е. фактически, осознание объекта, созда-
ющего предмет ответственности. Г. Йонас в работе «Принцип от-
ветственности» утверждает, что объектом ответственности явля-
ется то, чему не гарантирована устойчивость при любых обстоя-
тельствах. К таким объектам он относит и политическую власть,
поясняя, что вследствие непрочности политики гражданам пору-
чается забота о ее сохранении и поддержании1. Эта мысль созвуч-
на убеждению П. Рикера, утверждающего, что «в этическом смыс-
ле власть порождается одним лишь желанием жить вместе».
Принципиальным является содержание оценки, в зависимости
от которой для человека могут наступить неблагоприятные послед-
ствия как результат его ответственности. Ответственная зависи-
мость как вид субъект-субъектной связи представлена в уже упо-
минаемом нами конструкте экспектации, и это ни что иное, как
взаимонаправленное ожидание субъектов политической жизни.
В политической герменевтике экспектация корректируется
предъявляемыми обществом и государством требованиями, ус-
тановленными нормами политической жизни, в которых указы-
вается на желательность или нежелательность каких-либо по-
следствий политической активности. Характер ожидания в эк-
спектации обычно объясняется через понятие вины. При этом
вина понимается как осознание лицом недопустимости (проти-
воправности) своего поведения и связанных с ним последствий.
В психологических науках, в том числе в политической психо-
логии, вина рассматривается как страх, трансформировавший-
ся в совесть.
Однако страх ли делает личность свободной в своем выборе?
Правовая наука использует понятие внутренней ответственно-
сти — самостоятельное установление человеком связи между
его поведением (поступком, деятельностью) и прогнозируемы-
ми им же последствиями данного поведения, а также самооцен-
ка последнего2. То есть речь идет о некоей норме, ставшей для
человека внутренним моральным императивом. Посредством

1
Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1994. С. 58.
I tpUUrtOO М.А. О 1 L Ifit'HflUL 1 О BJk<H-lVl. IvI, 1988. С. Go.
страха?! Но что ж е (или кто же) тогда выполняет роль инстан-
ции ответственности, которая должна оказывать стимулирую-
щую роль в описанных процессах?
Мы вновь обращаемся к категории понимания, апеллируя к
ее смысложизненному содержанию. На наш взгляд, «понима-
ние» отражает состояние переживания личностью удовлетво-
рения или неудовлетворения потребности по показателю «Я —
для других» (информационная теория эмоций П. В. Симонова),
т.е. исполнения обязанности как реализации присущего лично-
сти права по показателю «Я — для себя». Поскольку этот про-
цесс сопровождается, согласно аристотелевским представле-
ниям, ощущением приятного и осознанием полезного, то, соци-
ализируясь, индивид стремится обрести не чувство страха (что
противоестественно), испытываемое от вины, а иное, вытесня-
ющее ее, — чувство уверенности в своей способности соответ-
ствовать общественному запросу на него как личность.
Полная реализация идеала свободы — когда внешняя ответ-
ственность полностью замещается самоответственностью лич-
ности и эта самоответственность становится принципом суще-
ствования общества.
К пониманию самоответственности мы приходим, согласившись
с трактовкой огветственности М. Бахтина. В его представлении от-
ветственность —это «внутренняя, внутренне-социальная характе-
ристика жизни как некоторого акта выбора, как поступка, обуслов-
ленного и свободного («нудительного») в одно и то же время»1.
«Всякая ответственность,—отмечает М. Бахтин,—это не толь-
ко ответственность за себя. Она имеет границу, преступив кото-
рую, встречает в реальной жизни другую ответственность, другое
равноправное «я». Следовательно, подлинная, а не односторонняя,
не «самозванная» ответственность моя в жизни, в науке, в искус-
стве должна активно (а не формально) учитывать эту другую от-
ветственность. Моя ответственность—персональная, обществен-
ная, религиозная — должна все время знать свои границы»2.
Исходя из структуры потребности отметим неразделимость
социальных потребностей, понимаемых как потребности «для
1
Махлин В.Л. Михаил Бахтин. Философия поступка. М., 1990. С. 13
2
Там же.
себя» и осознаваемых субъектом в виде права, и потребности
«для других», осознаваемых в качестве обязанностей. Из этого
следует, что ответственность, являющаяся механизмом
удовлетворения потребности «для других», имманентна че-
ловеческой природе. Таким образом, ответственность (долг) при-
сутствует в структуре социального как польза, благо для чело-
века. Демократическое общество (социальное государство) обес-
печивает защиту личности от чувства страха (вины) с помощью
социальных и политических институтов, воспитывая чувства
уверенности через гарантии выполнения намерений индивида
удовлетворить потребность в социальном («Я — д л я других»). В
этом смысле совершенно справедливы требования, высказыва-
емые учеными: законом должна быть определена презумпция
социальной и политической ответственности государства, вла-
сти, ее институтов и субъектов 1 . Эта мысль перекликается с на-
деждой, страстно звучащей из многих уст: «В обществе рано
или поздно должна возникнуть идеология политики и полити-
ческой ответственности, в соответствии с которой все виды вла-
сти, и особенно государственная, рассматривались бы как сред-
ство управления, ресурс общества по развитию его возможнос-
тей»2.
Таким образом, ответственность, обретенная вследствие
адекватного понимания личностью и общественным сознанием
политической жизни, является механизмом сбалансированно-
сти интересов личности, общества и государства.

5.2. Если бы газеты могли молчать, или СМИ как

социальный стрессор

При всей очевидности вредоносного в о з д е й с т в и я я з ы к а

средств массовой информации на массовую психику, у законо-
дателей не хватает аргументов для урезонивания чрезмерно
ретивых журналистов, вследствие чего российские СМИ снискали

1
Митрошенков О.А. Ответственность в политике и власти: национальные
аспекты /Россия. Политические вызовы XXI века. М., 2002 С. 392.
2
Атаманчук Г.В. Управление — фактор развития (размышления об управ-
ленческой деятельности) М 9,00? Г R0Q
себе мировую «славу» интолерантных, враждебно настроенных
против своих читателей и зрителей. В рамках российского про-
екта исследования толерантности автору довелось принимать
участие в изучении агрессивных воздействий языка средств
массовой информации на психологическое состояние населения
и возможностей психологической коррекции социальных стрес-
совых расстройств информационно-психологическими (психо-
лингвистическими и психосемантическими) методами. Были
использованы ассоциативные методики оценки семантических
полей, тестовые методики определения эмоциональной сферы
аудитории СМИ, психолингвистический анализ печатных
средств массовой информации, семиосоциопсихологический
метод изучения взаимодействия коммуникатора (СМИ) и реци-
пиента (аудитории СМИ).
Разговор о языке как главном инструменте журналистики
уместно начать с утверждения P.M. Блакара о том, что «язык
есть инструмент социальной власти». При этом под социальной
властью понимается возможность структурировать и обуслов-
ливать опыт другого лица. Но власть может осуществляться и
через язык — информационно воздействуя на восприятие и
структурирование мира другим человеком. «Социальное воздей-
ствие использующего язык определяется по его результатам
или последствиям, совершенно независимо от того, является ли
результат преднамеренным или нет»1 (самое время вспомнить
известный каждому журналисту среднего профессионального
возраста сакральный вопрос самоконтроля: как наше слово от-
зовется ?!)
При обработке слова в процессе информационного обмена
проявляются, как правило, три компонента внутреннего состо-
яния: референциальная функция, ассоциативный компонент и
эмотивный аспект. Обычно они действуют одновременно, взаи-
мовлияя друг на друга, создавая тем самым у получателя еди-
ный образ. Восприятие и понимание, рождающиеся у получа-
теля, зависят от того, как пользуется языковым элементом

1
Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-эмпири-
ческие исследования языка и его использования) / Я з ы к и моделирование Conn-
ie ттьипгп язаимоттрйствия, М . 1987. С. 91
отправитель, имеющий определенный габитус* (в нашем слу-
чае — журналист).
Четвертое основополагающее свойство языка отличается от
трех компонентов тем, что проявляется через индивидуально
пользующегося языком иначе. Но не будем забывать, что соб-
ственно язык более или менее явно отражает господствующую
структуру социально-политической власти и неизбежно при-
нимает некоторую точку зрения, т.е. чью-либо сторону. Даже
толковые словари представляют определенное понимание со-
держания и смысла, преобладающего в обществе, в конкретный
временной период.
Если принять это во внимание, отмечает P.M. Блакар, то не
удивительно, что именно в моменты кризисов и резких перемен
мы замечаем, как язык осуществляет свою власть над нами. Ведь
отношение между языковым обозначением и обозначаемым яв-
лением условно, а языковые ярлыки — только выражения со-
циальных договоренностей по использованию языка. Именно они
позволяют нам выбирать, какое обозначение мы свяжем с конк-
ретным явлением, пока действует наше соглашение. Примени-
те этот подход к блатнизации языка, засилию ненормативной
лексики вообще — все станет ясно без комментариев. Кроме
одного, блакаровского: заставить аудиторию или население при-
нять те обозначения, которые устанавливает коммуникатор
(СМИ, политик, некая субкультурная группа и др.) — это весь-
ма важный акт социальной власти 1 .

*Габитус (от лат. habitus — свойство, состояние, положение) — система

диспозиций, порождающая и структурирующая практику агента и его представ-
ления. Он позволяет агенту спонтанно ориентироваться в социальном простран-
стве и реагировать более или менее адекватно на события и ситуации. Продукт
воспитания и социализации индивида, результат усвоения им не только экспли-
цитных, но и имплицитных принципов поведения в определенных жизненных
ситуациях. В основе формирования габитуса лежат характерологические струк-
туры определенного класса условий существования, т.е. экономическая и соци-
альная необходимость и семейные связи, или чисто семейные проявления этой
необходимости. (Цыганков Д.Б. Социологический анализ воззрений и обществен-
ной деятельности А.И. Солженицина. СПб., 1997).
1
См.: Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-мето-
дологические исследования языка и его использования /Язык и моделирование
социального взаимодействия. М., 1987. С. 111.

206
 Чтобы не быть голословными, приведем пример лингво-по-
литологического исследования, проведенного Информационно-
исследовательским центром «Панорама», Московской Хельсин-
ской группой и Фондом защиты гласности, в пяти регионах Рос-
сии (Краснодарский край, Кемеровская, Пермская, Рязанская
области и Санкт-Петербург). Его цель — выявить степень аг-
рессивных воздействий языка средств массовой информации —
«языка вражды» — на социальное напряжение в обществе и пси-
хологическое состояние населения. (Интерпретация количе-
ственных результатов исследования проведена нами).
Единицей анализа социально-психологической информации
установлен смысло-факт как категория, наиболее удовлетво-
ряющая условию перехода денотативного значения к коннота-
тивному смыслу, т.е. тем индивидуальным связям слова, кото-
рые соответствуют аффективным состояниям человека в дан-
ный момент. Рассматривались возможности психологической
коррекции социальных стрессовых расстройств информацион-
ными, информационно-психологическими (психолингвистичес-
кими и психосемантическими) методами.
Были проанализированы полугодовые подшивки пяти ежед-
невных газет в каждом регионе, при этом специально разделялись
авторы материалов (журналисты — 288 чел.) и персонажи — т.е.
те, кому принадлежит в тексте «язык вражды» (политики, госчи-
новники, сотрудники правоохранительных органов, общественные
активисты, рядовые граждане и др. — всего 182 чел.). Выявлено,
что объектами «языка вражды» в средствах массовой информации
(всего 774 упоминания) являются: «любые не русские» — 94 обра-
щения, народы Кавказа и Закавказья — 73, евреи — 71, турки-
месхетинцы — 53, американцы — 51, народы Азии — 44 и далее
еще по 25 «адресам» в порядке убывания (заметим, что в список не
включались беженцы и вынужденные переселенцы, что, несом-
ненно, вывело бы эту категорию населения в первую пятерку
объектов вражды).
Исследование текстовых массивов (545 сообщений), отобран-
ных по признаку «языка вражды», показало, что семантичес-
кое (информационное) поле настоящего, создаваемое средства-
ми массовой информации, имеет определенную временную глу-
бину, включающую <<психологическое прошлое», «психологи-

207
ческое настоящее» и «психологическое будущее». Именно в нем,
в этом информационном поле, реализуется триада враждебнос-
ти (гнев, отвращение, презрение), составляющая сущность
«языка вражды». То есть, посредством слов определенного со-
держания и эмоциональной окраски модулируются психологи-
ческие состояния читающей аудитории и формируются адек-
ватные отношения к тем, на кого направлен «язык вражды». При
этом достигается двойной эффект воздействия: прямой и, что,
собственно и является целью исследуемой воздействующей
коммуникации, опосредованный, направленный на массовое со-
знание читающей публики.
Подробное описание «триады враждебности» как психо-
логического феномена можно найти в книге Кэррола Е. И з а р -
да «Эмоции человека», изданной в Москве в 1980 г. Исследо-
ватель отмечает, что весьма обычной, хотя, может быть, и не
универсальной, причиной гнева является чувство физичес-
кого или психологического препятствия чему-то, что мы очень
хотим сделать (физические помехи, правила, законы или соб-
ственная неспособность). Другие причины гнева включают
личные оскорбления, повседневные фрустрации, прерывание
ситуаций интереса или радости, обман, принуждение сделать
что-либо против желания. Гнев вызывает напряжение, по силе
уступающее только напряжению при страхе, а также значи-
тельно более высокий уровень уверенности в себе, чем при
любой другой отрицательной эмоции. (Заметим, что в этом
случае мы можем говорить и о нарастании напряжения в ин-
формационном поле.) В ситуациях гнева страх как по абсо-
лютным значениям, так и по рангу ниже, чем в любой другой
отрицательно-эмоциональной ситуации, гнев подавляет
страх. В состоянии гнева человек куда менее способен кон-
т р о л и р о в а т ь себя, чем при других эмоциональных п е р е -
ж и в а н и я х . Поэтому чрезвычайно опасны транслируемые
СМИ п р я м ы е призывы к насилию (таких в исследованных
публикациях было обнаружено 20), призыву к насилию в виде
общественных лозунгов (10), призывы к разного рода диск-
риминации объектов «языка вражды» (58), призывы к влас-
тям и общественности не допускать закрепления мигрантов

208
на новых территориях (75). Оказавшись под воздействием
публикаций, вызывающих гнев, читатели в лучшем случае
испытывают дискомфорт от своей неспособности выразить со-
ответствующим образом справедливый гнев, что, заметим,
может мешать ясному мышлению, ухудшать отношения и
приводить к психосоматическим расстройствам. В худших
случаях происходят силовые стычки «своих» и «чужих» на
бытовой почве, рыночные погромы, совершаются другие ан-
тиобщественные деяния.
Как показали исследования «языка вражды», СМИ а к -
тивно влияют на формирование у населения эмоции отвра-
щения — возмущения. Видимо, журналисты, оперирующие
соответствующим лексическим инструментом, плохо пред-
ставляют себе (а может, наоборот — хорошо!) механизм ре-
ализации этой эмоции. Когда что-либо вызывает наше от-
вращение, мы стремимся устранить этот объект или изме-
нить его таким образом, чтобы он перестал быть отврати-
тельным. Поэтому, когда в газетах регулярно встречаются
прямые или косвенные утверждения о неполноценности (не-
достаток культурности, интеллектуальных способностей,
склонность к пьянству, леность и пр.) какой-либо этничес-
кой или религиозной группы, утверждение ее особой кри-
минальности, моральных недостатков, особого негативного
влияния на государственное или региональное управление,
непропорциональной представленности в органах у п р а в л е -
ния, бизнесе, прессе и т.д., следует ожидать определенных
социальных реакций. Отвращение может быть направлено
на идею или на личность, а сопряженное с гневом, может
быть очень опасным, поскольку гнев способен в ы з в а т ь «на-
падение», а отвращение — ж е л а н и е отделаться от объекта,
вызвавшее этот комплекс переживаний.
Следующий компонент триады вражды — «презрение —
неуважение». Как он возникает? В основе лежит психологичес-
кая готовность индивида или группы к встрече с опасным со-
перником. Описываемые СМИ ситуации, вызывающие презре-
ние, — те, в которых читателю необходимо чувствовать себя
гт/гтгьнрр vMHee, культурнее, лучше в каком тс отношении, чем

209
презираемое лицо. Почву, питающую презрение, создают и ма-
териалы, вызывающие зависть, ревность, соперничество. Пси-
хологи отмечают, что когда презрение обращено на других лю-
дей (или на себя), трудно обнаружить в этой эмоции что-либо
положительное или адаптивное. Презрение — основная эмоция
во всех видах предрассудков, включая расовые, при этом наи-
более холодная, побуждающая к агрессии. Из-за этих характе-
ристик презрение может стать мотивом убийства и массового
уничтожения людей 1 .
Человек, зараженный презрением к людям, обычно депер-
сонализирует индивид, воспринимает это лицо как нечто вто-
росортное, а то и вовсе не заслуживающего быть человеком.
Исследования показали, что формирование неуважения и
презрения осуществляется не только жестким «языком враж-
ды» — прямыми и непосредственными призывами к насилию,
но и средним, в котором основную эмоционально-смысловую
нагрузку несет фактологическая компонента текста — оп-
равдание исторических случаев насилия и дискриминации;
утверждение исторических преступлений той или иной эт-
нической группы; указание, в целях дискредитации, на связь
с мафиозными и шпионскими организациями и др.
Весьма изощренно влияет на формирование эмоции презре-
ния выделенный исследователями «относительно мягкий «язык
вражды», характеризующийся как некорректные высказыва-
ния в СМИ. К нему отнесены упоминание названия этнической
или религиозной группы в уничижительном контексте, цитиро-
вание без должного комментария соответствующих высказы-
ваний и текстов и пр.
Известно, что в процессе онтогенеза вместе со значением
слова меняется система психологических процессов, которая
стоит за словом. Если на начальных этапах его сопровождает
аффект, то на следующем формируются наглядные представ-
ления памяти, а на последнем этапе оно уже основано на слож-
ных системах вербально-логических отношений. Этот механизм
и реализуется в восприятии языка бытового расизма, трансли-
руемого СМИ.
1
См.: Изард К. Эмоции человека. М., 1980.

210
 На наш взгляд, д а ж е одно — а их в последнее время прове-
дено множество! — представленное исследование наглядно
подтверждает обоснованность утверждений об асоциальной
практике современных СМИ. Естественно, встает вопрос: что
делать, как влиять на разрушительные действия средств мас-
совой информации? В рассмотренном конкретном случае — со-
знательно регулировать языковую политику СМИ. Известно,
что при желании, а в нынешней российской ситуации — при
грамотной и корректной работе с редакциями и ж у р н а л и с т а -
ми, можно активно влиять на динамику изменения семанти-
ческих полей реципиентов коммуникации или заменять у ж е
сформированные поля другими, тем самым используя сред-
ства массовой информации в качестве инструмента социаль-
но-психологической коррекции а ф ф е к т и в н ы х состояний на-
строения населения*.

5.3 «Чужие языки страшнее пистолета»

(общественное мнение и информационная опасность)
Некоторое время назад Комитет по безопасности Государ-
ственной думы России рассматривал вопрос об информацион-
ных угрозах судебной власти. Докладчики много внимания уде-
лили проблемам информатизации судов, защиты официальной
и конфиденциальной информации, электронной правовой базы
этой ветви государственной власти. Но практически не з а т р а -
гивались аспекты угроз стабильности и устойчивости судеб-
ной системы, которые может содержать ...общественное мне-
ние.
На самом д е л е взаимодействие органов власти и обще-
ственного мнения — это часть крупной политологической
проблемы информационной безопасности государственной
власти, поскольку в судебной деятельности реализуется одна
из ее основных ф у н к ц и й — судебная. В этом случае мы мо-
ж е м и должны р а с с м а т р и в а т ь органы судопроизводства как

* Проблеме психокоррекционной функции информационной политики посвя-

щена одна из глав книги В.Д. Попова «Тайны информационной политики». М.,
9004

211
составную часть общего понятия теории и практики инфор-
мационной безопасности — «критически важную структу-
ру»1.
В докладе Генерального секретаря Генеральной Ассамблеи
ООН на ее 55-й Сессии «Достижения в сфере информатизации
и телекоммуникации в контексте международной безопаснос-
ти» (2000 г.), это понятие введено в военно-политический дис-
курс и раскрывается как «объекты, системы и институты госу-
дарства, целенаправленное воздействие на информационные
ресурсы которых может иметь последствия, прямо затрагива-
ющие национальную безопасность» 2 . К ним относят и органы
государственного управления, что дает нам основание подхо-
дить к вопросу обеспечения информационной безопасности в
судебной деятельности как к проблеме государственной, а не
только ведомственной важности.
Известно, что основой государственного управления явля-
ется информация как совокупность сведений, данных, ф а к -
тов, характеристик о каком-либо предмете, явлении, процес-
се, отношении и т.д., систематизированная в соответствии с по-
ставленной задачей 3 . При этом имеется в виду управленчес-
кая информация — т.е. та часть социальной информации, ко-
торая обслуживает государственно-правовые процессы фор-
мирования и реализации властных воздействий. Следователь-
но, в качестве основных объектов обеспечения безопасности
критически важной структуры следует рассматривать:
а) собственно управленческую информацию;
б) лиц, принимающих властное решение;
в) общественное сознание и массовую психику.
Последнее имеет в нашем случае особое значение, посколь-
ку определяет структуру субъект-субъектных отношений: ведь
судебная власть, в силу ее публичности, проявляется не только
1
Шевченко А.В. Органы государственного управления как критически важ-
ные структуры в системе информационной безопасности России /Проблемы
внутренней безопасности России в XXI веке. Материалы второй научно-прак-
тической конференции. 10—11 декабря 2002 г. М., 2003.
2
Информационные вызовы национальной и международной безопасности /
Под общ. ред. Л.В. Федорова и ВН. Цыгичко М., 2001. С. 315.
3
Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. М., 2000. С. 241.

212
прямым, но и косвенным образом, через систему этических и
социальных институтов (например, через общественное мнение).
Кроме того, общественное сознание и массовая психика явля-
ются системообразующим компонентом информационного про-
странства. Информационные потоки и поля, создаваемые в про-
цессе информационной деятельности судебных органов, так или
иначе направлены либо на специализированное (внутриве-
домственная и межведомственная коммуникация), либо на мас-
совое (открытость судебных слушаний, доступность информа-
ции для журналистов и пр.) сознание.
Триединство указанных выше компонентов критически важ-
ной структуры дает нам основание рассматривать проблему ин-
формационной безопасности судебной деятельности в контек-
сте внутренней безопасности государства.
Условиями статусного присутствия судебной информации в
государственном информационном пространстве на всех уров-
нях реализации властного воздействия, являются:
1. Компетенция конкретных судебных органов и лиц, осуще-
ствляющих властную деятельность;
2. Характер и иерархия законов и правил (имеются в виду не
только официальные процессуальные установления, но и, ска-
жем, Кодекс судейской этики), подлежащих обязательной реа-
лизации в судебной деятельности;
3. Свойства, формы и закономерности управляемых объек-
тов (в нашем случае — информационно-аналитических струк-
тур, информационных ресурсов, связей с населением и сред-
ствами массовой информации).
Поскольку судебная система России находится в состоянии
реформирования, то трудно назвать эти условия благоприятны-
ми или лишенными угроз для информационной безопасности как
судебной деятельности так и внутренней безопасности в целом.
Известно, что властное воздействие указывает на главное в
управлении — момент влияния на сознание, поведение и дея-
тельность людей. Импульсом и формирующей силой в отправ-
лении государственной воли служат знания, мысль и воля лица,
принимающего ответственное решение.
По отношению к органам судебной власти как критичес-
ки важным объектам правомерно рассматривать единство
213
информационного, политического (так как, подчеркнем еще раз,
судебная власть является ветвью государственной власти) и пра-
вового пространств. Говоря об информационном пространстве, мы
имеем в виду его семантическое и психосемантическое наполне-
ние, т.е. смысловое, заполняющее общественное сознание и массо-
вую психику.
В политическом пространстве государственной (судеб-
ной) власти человек рассматривается как субъект полити-
ческой жизни, носитель определенного мировоззрения, об-
ладающий политическим сознанием, менталитетом, духов-
ными идеалами и ценностными установками, в соответствии
с которыми он определяет свое отношение к органам госу-
дарственного управления в целом и к судебным органам — в
частности.
Правовое пространство мы вправе представить по анало-
гии с политическим, учитывая правовую культуру, правосоз-
нание, правовое поведение индивида, в котором также прояв-
ляется отношение к судебной власти. Закрепленные в право-
вых нормах запреты и ограничения оказывают регулирую-
щее воздействие и на политические отношения. Так проис-
ходит выработка политического и правового сознания как наи-
более близких форм общественного сознания с рядом анало-
гичных функций: регулятивной, познавательно-информаци-
онной и оценочной.
Именно общественное сознание и массовая психика являют-
ся главными объектами информационно-психологического воз-
действия, содержащего определенные элементы угроз безо-
пасности судебной власти и судебной деятельности. При этом
они более, чем второй объект — собственно органы судебной
власти, восприимчивы к такого рода воздействиям, а, следова-
тельно, и наиболее уязвимы для информационно-психологичес-
ких угроз.
Мы не безосновательно можем констатировать, что в последние
годы забыта прописная истина: право познается людьми прежде
всего в результате практического пользования им. Оно выступает
объектом отражения (познавательной деятельности) через нормы
и законы, а также через совокупность накопленных обществом
214
знаний о нем. Право не действует вне правосознания. Оно отража-
ет правовую действительность в форме юридических знаний и оце-
ночных отношений к праву и практике его реализации, правовых
установок и ценностных ориентаций, регулирующих поведение
(деятельность) человека в юридически значимых ситуациях. Без
наличия просвещенного общественного правосозна ния невозмож-
но отправлять правосудие: осознать это — значит осознать основ-
ную угрозу судебной деятельности.
Однако система правового просвещения и воспитания в Рос-
сии практически отсутствует (о чем с искренним сожалением и
профессиональной озабоченностью высказались авторы ж у р -
нала «Российская юстиция» профессор В. Романов и Г. Мяки-
шев: «Пропаганда права как система полностью предана забве-
нию»1). При этом обыденное сознание, как индивидуальное, так
и групповое, складывается стихийно, под влиянием конкретных
жизненных условий и личного опыта. В отличие от него профес-
сиональное должно формироваться на базе компетентных пра-
вовых обобщений, знания закономерностей и результатов специ-
альных исследований социально-правовой действительности.
Оно является источником правотворчества и служит совершен-
ствованием юридической, в том числе и судебной, практики.
Правовое сознание всех видов и на всех уровнях производит
Общественное мнение — один из важнейших компонентов су-
дебной деятельности. Оценка решения (приговора) суда обще-
ством — давняя и необходимая традиция правосудия. И сегод-
ня фигура «типичного представителя общества — «среднего
здравомыслящего человека» специально вводится в судебные
речи лучших российских юристов, дабы поверить качество су-
дебной деятельности «здравым смыслом и элементарными нор-
мами нравственности» 2 .
В России основной механизм воздействия на правосозна-
ние населения, формирования общественного мнения — самый
распространенный, доступный и дешевый —- это система

1
Романов В., Мякишев Г. Необходимо восстановить систему правовой про-
паганды //Росс, юстиция. 2002. №11.
2
Резник Г• Основывать ппиговоп на мнении нркпмттртрнтяму людей бснрат?
ственно //Росс, юстиция. 2002. № 12.

215
средств массовой информации с преобладанием телевидения.
Совет судей Российской Федерации в своих Рекомендациях
по разрешению конфликтных ситуаций между судебными
органами и СМИ «признает особую роль СМИ в формировании
общественного мнения о деятельности судей». Этим, в опреде-
ленной мере, объясняется активизация информационной по-
литики судебной системы, выразившаяся в массовом созда-
нии информационных центров, пресс-служб, органов по свя-
зям с общественностью (как правило, на деле это оказываются
все те ж е пресс-службы).
Однако общественная практика показывает, что суды по-пре-
жнему являются для журналистов самым закрытым объектом
из всех ветвей государственной власти. Отношения, сложивши-
еся между двумя социальными институтами, характеризуются
как весьма напряженные, изобилующие взаимными обидами и
недоверием. В Рекомендациях Совета судей России по разреше-
нию конфликтных ситуаций между судебными органами и СМИ,
связанными с защитой чести и достоинства судей, отмечается
«резкий рост количества публикаций, содержащих необоснован-
ные претензии к деятельности судов, завуалированные попытки
вмешиваться в судопроизводство, грубые нарушения прав су-
дей»1. При этом замечено, что отношения судов и СМИ в право-
вом смысле четко не отрегулированы. Предъявляются претен-
зии государству по поводу неспособности обеспечить принцип
независимости федеральных судей, зачастую остающихся «один
на один с недобросовестными представителями СМИ» 2 .
В целях формирования объективного общественного мнения о
судебных органах и адекватного реагирования на случаи необъек-
тивного освещения деятельности судов и судей в СМИ, Совет су-
дей Российской Федерации выработал общие принципы, в опреде-
ленной мере вводящие публичные отношения в правовое русло.
Этому, на наш взгляд, должен содействовать и новый Кодекс
судейской этики, обусловливающий публичность судебной
деятельности в целом и отношения с журналистами в частно-
сти. Так, обращается внимание на то, что судья должен с ува-
1
Как разрешаются конфликты между судебными органами и СМИ //Росс,
юстиция. 2003. № 3 .
2
Там же.

216
жением и пониманием относиться к стремлению СМИ освещать
деятельность суда и оказывать им необходимое содействие, если
это не будет создавать препятствие к проведению судебного
процесса или использованию оказания воздействия на суд.
Но здесь следует учитывать часто возникающую разницу це-
лей распространения и получения информации участниками ком-
муникативных отношений, при которой интересы судей и жур-
налистов расходятся. Ведь последние ориентированы прежде
всего на запросы непросвещенного массового сознания. В таких
случаях возникает проблема регулирования соотношения пря-
мой и обратной связи управления, т.е. определения баланса поло-
жительных и критических материалов о судебной деятельности.
Напомним, что отрицательная обратная связь организуется в
том числе и посредством СМИ в виде отраженного общественно-
го мнения. Именно она в управлении «идет от управляемой под-
системы и корректирует поведение управляющей подсистемы в
сторону ослабления факторов рассогласования» 1 . Основными
факторами рассогласования выступают правовая аномия, ни-
гилизм, асоциальность государственных и гражданских субъек-
тов политико-правовых отношений в информационной сфере,
обусловленные состоянием общественного сознания.
В отличие от отрицательной, положительная обратная связь,
которая сегодня целенаправленно формируется ведомственными
пресс-службами и иными PR-структурами, играет не стабилизи-
рующую, а усиливающую или даже разрушительную роль, т.к.
своим воздействием на управляющую подсистему корректирует
ее поведение в сторону усиления факторов рассогласования. С этих
позиций саму систему лояльных или, тем более, комплиментарно
ориентированных на власть средств массовой информации можно
рассматривать как объект с положительной обратной связью.
В связи с этим политологический подход к определению
иерархии основных информационных угроз для критически важ-
ных объектов (органов судебной власти) позволяет выстраивать
их в той же последовательности, что и угрозы жизненно важным
интересам личности, общества и государства 2 , а именно:
1
Прангишвнли И.В. Системный подход и общественные закономерности. М.,
2000. С. 206.
2
Лопатин В Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество.
Государство. СПб., 2000. С. 98.

217
 отсутствие четко сформулированной государственной ин-
формационной политики в целом, отвечающей национальным
целям, ценностям и интересам;
размытость правового и политического пространства реали-
зации государственной власти. Отсюда — правовая аномия го-
сударственных органов, правовой нигилизм носителей массо-
вого (население) и специализированного (журналисты, коммен-
таторы средств массовой информации) сознания, асоциальность
ряда ранее влиятельных институтов (например, тех же СМИ);
разрушение целостного информационного и духовного про-
странства России.
Именно оно содержит феномен, объединяющий политический
и правовой уровни информационного пространства, — легитим-
ность государственной власти в целом и судебной — в частности.
Как известно, он включает два основных компонента: 1) пред-
ставление общества или его части о законности данного поряд-
ка отправления судопроизводства; 2) осознание судейским кор-
пусом своего права на осуществление судебной власти.
Таким образом, проблема защищенности процессов легитим-
ности судебной деятельности, т.е. воспитания доверия населе-
ния к судебной власти, — одна из важнейших для государствен-
ной информационной политики.
Эта ситуация, определенная в теории журналистики как асо-
циальность массовой информационной системы, сама по себе
представляет внутреннюю угрозу обществу и государству и
требует введения мер антикризисного регулирования. Если эти
меры не в состоянии предпринять журналистское сообщество в
виде конструктивных процессов самоорганизации, или граж-
данское общество как управляющая по отношению к подсисте-
ме СМИ система — в виде определенных мер упорядочивания
структурных связей и отношений, то необходимо усиливать
управляющие воздействия государства.
Формирование целостной системы защиты органов государ-
ственного управления как критически важных структур целе-
сообразно совместить с реализацией федеральной программы
«Реформирование государственной службы Российской Феде-
рации (2003 — 2005 гг.)» и совершенствованием законодатель-
ства о средствах массовой информации России.
218
 5.4. Как уразумить журналистов?
Классическое определение журналистики относит ее к спе-
цифическому роду общественно-политической и творческой
деятельности, связанному с получением, обработкой и распро-
странением информации с помощью специальных средств
(СМИ). Цель журналистики — обеспечение информационно-
коммуникативных связей в социуме.
Журналистика (по М. Шкондину) создает целостную картину
текущей действительности1. И никто, кроме нее, подчеркивает ис-
следователь, эту важную для общества работу не выполняет.
Она ежедневно и ежечасно соотносится с той картиной мира,
которая существует в сознании индивида, в результате чего осу-
ществляется оперативное «наведение» на событие намерений,
поведения и действий личности. Благодаря журналистике про-
исходит оценка и переоценка событий не только общественным
сознанием, но и управление событиями общественным мнени-
ем. Замечательно сказал об этом историк и социолог журналис-
тики JI. Саламон: «Газета — это дневник эпохи, в котором эпоха
посредством ежедневных записей заносит свою текущую исто-
рию, подвергая ее критике и оценке»2.
Таким образом, знание общественной жизни, умение «под-
вергать ее оценке и критике», способность адекватно произво-
дить «ежедневные записи эпохи», требует от профессии жур-
налиста определенных свойств, которые бы составили основу
профессионально важных качеств специалиста, исполняюще-
го миссию профессии.
Напомним, что профессия — это исторически возникшие
формы деятельности, необходимые обществу, для выполнения
которых человек должен обладать суммой знаний и навыков,
иметь соответственные способности и профессионально-важ-
ные качества 3 . Цель в профессиональной деятельности — на-
правленность на конечные или промежуточные результаты тру-
да, осознанный образ результатов труда у человека. Характер
1
Романов В., Мякишев Г. Необходимо восстановить систему правовой про-
паганды //Росс, юстиция. 2002. № 11.
2
Саламон JI. Всеобщая история прессы. М., 2001. С. 69.
3
См.: Маркова А. К. Психология профессионализма. М., 1996. С. 20.

219
цели зависит от профессиональных притязаний — желания до-
стичь определенного уровня профессиональной деятельности.
Для конкретного человека профессия — это социально зафик-
сированная обществом область его возможных трудовых дей-
ствий, источник существования и средство личной самореали-
зации. Способности личности к профессиональной деятельнос-
ти В. Шадриков определяет как отдельную психическую функ-
цию, одно из базовых качеств психики, конкретизирующих общее
свойство мозга отражать объективный мир1. В профессиональной
деятельности отражается весь спектр динамических состояний
психотипа — рисунок личности (по М.Е. Бурно), акцентуация
(по К. Леонгарду), психопатия (по И.В. Боеву). То есть, станов-
ление специалиста напрямую зависит от личности человека и
обусловливает ее.
Социальная информациология работает со многими моде-
лями субъкт-объектных и субъект-субъектных коммуника-
тивно-информационных отношений: тоталитарно-монологи-
ческой, манипулятивно-диалогической, конвенциально-диало-
гической, полилогической, включающих в качестве обязатель-
ного компонента коммуникативной системы средства массо-
вой информации. Проблема определения коммуникативных
свойств личности как потенциала профессии имеет в этом
смысле принципиальное методическое значение — как из фак-
торов, обеспечивающих устойчивость коммуникативной сис-
темы социума.
Традиционно применяемая теория личности для определе-
ния социальных черт будущего специалиста продуктивно до-
полняется несколькими расширяющими ее направлениями
психологии: психолого-педагогической теорией биосоциальной
динамики психотипов И.В. Боева — В.Б. Титова, отношений
В.Н. Мясищева, сознания и деятельности C.JI. Рубинштейна,
культурно-исторической JI.C. Выготского, основной жизнен-
ной направленности Б.Г. Ананьева, деятельности А.Н. Леонть-
ева, установки Д.Н. Узнадзе, типологических черт личности
К.К. Платонова, интегрального исследования индивидуально-
сти B.C. Мерлина.
1
Шадриков В.Д. Способности человека. М., 1997.

220
 Психолог, разрабатывающий тестовый материал для проце-
дуры профессионального отбора абитуриентов-журналистов,
надо полагать, согласится с предложением использовать струк-
туру индивидуальности личности B.C. Мерлина как позволяю-
щую эффективно применять конкретные методики вышепере-
численных теорий. Структура индивидуальности описывает
иерархические уровни большой системы «интегральной» инди-
видуальности любой личности, но особенно важна с учетом кре-
ативности профессии журналиста 1 :
система индивидуальных свойств организма;
система индивидуальных психических свойств;
система социально-психологических индивидуальных
свойств.
Как правило, учет специфики первых двух уровней в си-
стеме профподготовки осуществляется интуитивно, по вне-
шним показателям или ощущениям студентов (абитуриен-
тов), что особенно негативно с к а з ы в а е т с я при выборе про-
фессиональной специализации (телевидение, радио, печать).
Нередко критерии внешнего подменяют существо творчес-
кой личности, к которой мы относим (может быть, с большой
долей преувеличения) и журналистов. Творческой личнос-
тью принято считать того, для кого творчество становится
жизненной ценностью, способом мироовладения и мировос-
приятия. Однако сложность адекватного использования тер-
мина в организации высшего образования заключается в де-
вальвации смысла понятия «творчество», вызванного эпохой
постмодерна. Ложно понимаемая категория творчества се-
годня обосновывает любую, в том числе з а у р я д н у ю иннова-
ционную деятельность. «Журналистика становится все бо-
лее скучной профессией, — замечает О. Павлов, лауреат
Букеровской премии 2002 года. — Предсказуемо практичес-
ки все, что можно прочесть. Почему-то исчезли громкие ж у р -
налистские имена, на которых и д е р ж а л а с ь раньше пресса.
У каждого такого журналиста была своя тема. Сейчас это

'См.: Олешки В.Ф. Журналистика как творчество. Екатеринбург, 2002. С. 13;

Юсупов С.А. Журналисты как субъекты взаимодействия государственных слу-
жащих в работе со средствами массовой информации. М., 2002.

221
исключение...» 1 . Такое «творческое» состояние объективно
нарушает категорию меры творчества, с одной стороны, де-
лая поведение журналиста асоциальным, а с другой — раз-
рушает физиологию журналиста и его личность.
Наиболее эффективный, на наш взгляд, для системы подго-
товки журналистов ценностно-мотивационный подход к опре-
делению творческой личности определяет С. Шлимкевич: «Ру-
ководствуясь в своей деятельности сознательно-волевыми
ориентирами и гарантированной степенью полезности, твор-
ческая личность в процессе творчества транслирует свое «Я»
в мир, способствуя совершенствованию бытия, дает его новые
измерения» 2 . Именно индивидуальное творчество профессио-
нальных коммуникаторов «распаковывает» социальные смыс-
лы в хаосе индивидных образов и представлений.
В этом определении содержится специфическая модель, по
которой мы можем наблюдать корреляции всех трех уровней
структуры индивидуальности. При этом третий уровень опреде-
ляет степень включенности личности в группу и социум, которая
предполагает соотношение личного, общечеловеческого и груп-
пового3.
Профессионально важно для журналиста определить свое
место в социальной структуре общества, понять сложность от-
ношений между компонентами и уровнями социальной струк-
туры. Это достигается в процессе социализации будущего спе-
циалиста, который предполагает последовательное:
усвоение общественно выработанного опыта, отношений к
миру, социальных норм, ролей, функций;
активную переработку этого общественного опыта под углом
зрения своих внутренних позиций;
становление «образа Я» и выработку у себя как личности,
члена общества собственного мировоззрения и реализацию его
в собственном опыте взаимодействия с другими людьми;
участие и вклад индивида в развитие духовных ценностей;
воспроизводство социальных связей.
1
Печать и воля / / Л и т . газ. 2003 г. 6—13 января.
2
Шлимкевич С. Творческая личность в диалектике общественного и индиви-
дуального.
3
Львов, 1990.
Г7т-1П-^ПГ)ПП Р1 Г7 Rr>OTTOirT^n Л ЛТТ
' ТПТТП ^ТТПГГТТТ-.-г ЛТ 1РПО П Т 1 ТОО

222
 Одной из сторон социализации является профессионализа-
ция •— процесс становления профессионала. Она включает вы-
бор профессии с учетом собственных способностей и возможно-
стей; формирование и осознание себя как профессионала; обо-
гащение профессии за счет личностного вклада; развитие соб-
ственной личности средствами профессии.
Как видим, основной упор в системе профессиональной под-
готовки журналистов должен делаться на самостоятельность
(может быть, правильнее сказать — на самосостоятельность)
студентов, их самоопределение в профессиональном выборе и
становлении. Заметим, что в теории образования выделены, но
слабо учитываются на практике, основные виды самоопреде-
ления, которыми должен владеть студент в качестве навыка
профессиональной саморефлексии. Это, согласно Е. Прохоро-
ву, самоопределение жизненное (определение себя относитель-
но общечеловеческих критериев смысла жизни и реализация
себя на основе этого самоопределения); личностное (опреде-
ление себя относительно критериев становления личности и
дальнейшая действенная реализация себя на основе этих кри-
териев); социальное (определение себя относительно вырабо-
танных в обществе и принятых данным человеком критериев
принадлежности к определенной сфере общественных отно-
шений и определенному социальному кругу, ограничение себя
некоторым кругом профессий). Полезно, если не сказать —
необходимо, уже на вступительном собеседовании с теми, кто
почему-либо решил посвятить себя журналистике, процесс
саморефлексии, а в дальнейшем, при обучении в вузе, исполь-
зуя мониторинговый режим, наблюдать и корректировать от-
клонения от социальных стандартов профессии.
Л. Свитич и А. Ширяева, много лет исследующие становле-
ние профессионально важных качеств студентов, подтвержда-
ют: «Довольно часто выпускники выходят из стен факультетов
журналистики, недостаточно ориентируясь в наиболее актуаль-
ных социальных, жизненных проблемах. И самое главное — у
многих из них слабо развито чувство социальной ответственно-
сти профессии, имеющей особую общественную значимость» 1 .
1
Свитич Л.Г., Ширяева А. А. О проблемах подготовки журналистов / Ж у р -
налистика в 2002 году: СМИ и реалии нового века. Мат. науч.-практ. конфер.
Могтпта 3 — ф р п п я ттст 9ППЗ г М ?ПП? Ч' ? Г 931

223
 К сожалению, результаты профессионального образования вхо-
дят в противоречия с образовательными намерениями. «Общество
обозначило спрос на личность активную, творчески мыслящую, об-
ладающую высоким духовным потенциалом, с четко выраженной
морально-этической позицией, социальной и нравственной ответ-
ственностью, — читаем в одном теоретическом исследовании. —
Жуналист выходит на широкую аудиторию, выражая свое отноше-
ние к общественно значимым явлениям, стремясь воздействовать
на сознание читателя, слушателя, зрителя, повлиять на их поведе-
ние. Он не должен и не может полагаться на стихийное формирова-
ние позиции, важно вдумчивое осознание освещаемой проблемы»1.
Вот этому-то наши вузы журналистов и не научают! Прислу-
шаемся к мнению опытного журналиста, главного редактора жур-
нала «Москва» JI. Бородина, оценивающего профессиональные
навыки коммуницирования ведущих «телевизионщиков» России.
На вопрос, какие опасности угрожают сегодня российской куль-
туре, он ответил так: «Власть телевидения, где правят бал те, чей
уровень ниже пояса, настоящие полевые командиры смуты»2.
Для общества принципиально важен выбор журналистом
социальной позиции, т.е., ясное осознание, чьи интересы он пред-
ставляет, отстаивает, чьи информационные потребности удов-
летворяет. Именно социальная позиция, по убеждению Е.
Прохорова, определяет характер журналистской деятельнос-
ти. Годы социально-политических реформ и свободы печати не
сформировали из российского журналиста поборника интере-
сов массового населения. Нынешняя система подготовки и пе-
реподготовки специалистов не поднимает их до осознанного
выбора собственной социальной позиции, оставляет ее неотреф-
лексированной. Поэтому она либо формируется интуитивно,
либо настолько слабо осознаваема, что сама связь с социальны-
ми группами видится как необязательная. Этот процесс харак-
теризуется несовпадением миссии журналистики с направлен-
ностью конкретных профессиональных действий журналиста.
1
Меныиенина С.В. Преподавание профессиональной этики в контексте об-
щегуманитарной подготовки будущих журналистов /Журналистика в 2000 году:
реалии и прогнозы развития. М., 2001. Ч. 8. С. 45.
2
Николаевы О. и А. Наше общество развращено неверием / / Л и т . газ. 2003 г.
16—22 апреля.

224
 Массовое проявление именно такого профессионального са-
моосознания и самоопределения породило асоциальный тип
журналиста. В последние годы исследователи отмечают свое-
образное следствие этой тенденции — профессиональный нар-
циссизм, характеризующийся неприязненным отношением
журналистов к аудитории. Так, анкетирование, проведенное
среди студентов факультета журналистики МГУ, показало, что
41% опрошенных характеризует телеаудиторию, используя
резко негативные определения. Эти представления сложились
у будущих журналистов под воздействием таких телепередач,
как «Окна», «Девичьи слезы», «Моя семья». «Предъявляя зри-
телю подобные модели поведения как вполне допустимые и даже
желательные, авторы передач способствуют размыванию эти-
ческих норм в обществе» 1 , — заключают социологи. Функцию
подобного «научения» выполняют и печатные издания. Что, до-
бавим, создает пагубный фон для профессиональной социали-
зации будущих журналистов, воспринимающих образцы про-
фессионального отношения к социуму. Известный телеведущий
Дмитрий Киселев, вернувшийся на отечественный экран после
нескольких лет работы на украинском телевидении, считает,
что эфир «стал более циничным и пошлым» 2 .
Таким образом, можно констатировать, что сегодня корпо-
ративные журналистские сообщества выступают как дизсоци-
алъные воспитательные институты не только по внешним
(воздействие на социум), но и по внутренним функциям. Кри-
зисное состояние журналистики требует изменения модели спе-
циалиста (журналиста), наполнения ее компонентов новым ка-
чественным содержанием, формирования иных структурных и
иерархических связей в системе «социум — журналист — лич-
ность — аудитория». Новую модель следует строить на базе не-
традиционных подходов, которые нам подсказывает эдуколо-
гия — особый междисциплинарный комплекс интегрирован-
ного знания, вбирающий в себя человека не только в объеме

1
См.: Перипечина Г.В. Профессиональное образование как база корпоратив-
ной культуры /Журналистика в 2002 году: СМИ и реалии нового века. М., 2003 4.2.
С. 227.
2
Дж. Киселев: «В России стали задумываться над смыслами» //Известия.
2003. 20 февр.

225

Щ
и содержании предмета педагогики и педагогической науки, но
человека как целое.
Асоциальность прессы показывает, что государственный об-
разовательный стандарт не обеспечивает достижения целей
подготовки профессионала, затребованного современным обще-
ством. Вследствие общего снижения качества преподавания в
вузах в программу вместо знаний зачастую закладываются лишь
представления; умения сводятся к выполнению отдельных про-
фессиональных операций; автоматизм навыков проявляется в
негативном социальном контексте профессионализации.
Очевидна необходимость анализа критериев качества жур-
налистского образования в целях их изменения. Сегодня они в
большей степени (при указанном выше существенном игнориро-
вании личностных особенностей обучаемого) ориентированы на
получение результата в зоне потенциального развития студента,
что допустимо в сфере среднего образования, но не достаточно в
высшей школе. На наш взгляд, можно считать высшее журнали-
стское образование качественным, если его результаты соответ-
ствуют операционально заданным целям и спрогнозированы в
зоне социальной востребованности будущего специалиста.
Удачную схему реализации ценностно-ориентированного
личностного подхода к организации образования журналистов
приводит исследователь из Оренбурга JI. Анпилогова. Логика
процесса заключается в последовательном развитии способно-
сти студентов к выбору способов творческого моделирования и
самопроектирования общения. Он осуществляется на основе
сравнительно-сопоставительного анализа их собственной пози-
ции с общепринятыми и научно обоснованными нормативами
коммуницирования. Профессиональное общение журналиста
определяется как креативно-аксиологическое межсубъектное
взаимодействие, координирующее действия общающихся по-
средством взаимопонимания и созидания духовной общности
людей в профессиональной деятельности 1 .
1
См.: Анпилогова Л.В. Формирование мира профессионального общения буду-
щего журналиста /Журналистика в 2002 году: СМИ и реалии нового века. Ч. 2. М.,
2003. Ч. 2. С. 218—220.

226
 Регулярно выстраиваемая психограмма позволяет регистри-
ровать эмоции, психические состояния, эмоциональный облик
будущего специалиста. Уже в процессе ознакомительной и да-
лее производственной практики студентов психолог может кон-
статировать степень их удовлетворенности трудом, его процес-
сом и результатом. Учитывая большую энергозатратность жур-
налистской профессии, важно дать студенту фиксируемые пси-
хограммой психологические знания о труде, профессии. На ее
основе логично выстраивается курс тренингов, в которых зак-
репляются психологические действия, способы, приемы, уме-
ния, техники, психотехнологии, отражающие влияние профес-
сии на самого журналиста и на других 1 .
Применение психограммы позволяет эффективно изучить
профессиональные способности, степень обучаемости, откры-
тости профессиональному росту; профессиональное мышление,
в том числе — творческость, креативность будущего журнали-
ста. Психограмма учитывает и психологические противопока-
зания, т.е. те психические качества, которые абсолютно или от-
носительно несовместимы с профессией, а также качества, от-
сутствие которых может быть компенсировано. Очевидно, что
количество часов на психологический комплекс дисциплин дол-
жно быть увеличено именно потому, что он носит воспитатель-
но-образовательный, коррекционный характер.
Справедливое замечание высказала по этому поводу О. Не-
скрябина (Красноярскийуниверситет): «...социально-психоло-
гическое знание сводится к набору разрозненных эффектов воз-
действия людей друг на друга, внимание акцентируется на изу-
чении средств манипулирования, а не на овладении методами
социальной аналитики. В студенческой аудитории дает о себе
знать присущая журналистам эйфория от ощущения своего
могущества. При этом представление о внушаемости людей за-
вышенное, неидентифицированное и не проецируемое на себя»2.
Следует признать, что системообразующим началом россий-
ского образования является ее духовно-интеллектуальный
1
См.: Свитич Л.Г. Феномен журнализма. М., 2000. С. 148—154.
2
Нескрябина О.Ф. Социально-психологические знания в системе профессио-
нальной подготовки журналистов /Журналистика в 2001 году: СМИ и реалии
uceoro вена /Тесиецшхуч. праят. конфор М ?П0? Ч А С 16 17.

227
смысл. Образование без воспитания, как подчеркивает совре-
менный исследователь педагогики А. Андреев, опираясь на ак-
сиомы российского образования А.И. Ильина, не формирует че-
ловека, а разнуздывает и портит, ибо дает в его распоряжение
жизненно важные возможности, технические умения, которы-
ми он — бездуховный, бессовестный, безверный и бесхарактер-
ный — и начинает злоупотреблять. Формальная образованность
вне веры, чести и совести создает не национальную культуру, а
разврат пошлой цивилизации 1 .
Это замечание имеет особенный смысл, если представить
творческую лабораторию журналиста как инструмент созда-
ния информационных полей и оперирования с ними, а саму жур-
налистскую деятельность — как «подстройку», посредством про-
изводимого информационного продукта, к индивидной или мас-
совой психике и сознанию. В силу своей специфики — актуализи-
ровать социально значимые темы по показателю стрессирован-
ности (сенсационность, эпатажность, ценностно-смысловая де-
задаптация и т.п.) — СМИ активизируют основные факторы ин-
толерантности: усиливают общую или специфическую ситуацию
напряженности, при которой повышается агрессивность и нетер-
пимость социальных групп или отдельных индивидов; формиру-
ют «специфический тип культуры межличностных и социальных
отношений» — эгоцентрический.
Это утверждение подводит нас к исследованиям B.C. Братуся,
изучавшего психологические типы личности в русской и советской
культурах в целях выявления изменений нравственного сознания
социума (1994 г.). Исходя из доминирующего способа отношения к
себе и другому, он выделил несколько принципиальных уровней в
структуре личности: первый — эгоцентрический, второй—груп-
поцентрический, третий—просоциальный (гуманистический).
Их взаимодействие исследователь выражает такой схемой:
«Если на первом уровне другой человек выступает как вещь,
как подножие эгоцентрических желаний, если на втором — дру-
гие делятся на круг «своих», обладающих самоценностью, и «чу-
жих», ее лишенных, то на третьем уровне принцип самоценнос-
ти человека становится всеобщим»2. Психотип личности пере-
1
Основы открытого образования /Отв. ред. В.И. Солдаткин.М„ 2002. С. 16—20.
2
Братусъ B.C. Психология. Нравственность. Культура. М., 1994. С. 158.

228
ходного (сегодняшнего, реформенного) периода развития обще-
ства в ее деятельностном проявлении определяется как потреб-
ностно-мотивационный и, следовательно, траектория его дина-
мики — дрейф между первым и вторым уровнями.
В связи с этим остро обозначена практическая задача ком-
муникативистики — обучение журналистов, а точнее, науче-
ние, эмпатии, т.е. постижению эмоционального состояния,
проникновению-вчувствованию в переживания другого че-
ловека, воспитание способности к параллельному пережива-
нию тех эмоций, что возникают у другого человека в ходе об-
щения с ним. Формировать свойство эмпатии — значит, обу-
чать способности к пониманию. Эмпатия когнитивная бази-
руется на процессах интеллектуальных — сравнении, анало-
гии; эмпатия предикативная проявляется как способность
предсказывать аффективные реакции другого в конкретных
ситуациях. Как особые формы эмпатии выделяются: 1) сопе-
реживание — переживание тех же эмоциональных состоя-
ний, что испытывает другой, через отождествление с ним;
2) сочувствие — переживание собственных эмоциональных
состояний в связи с чувствами другого. Далеко не каждому
журналисту свойственны эти состояния, иначе мы бы не име-
ли такого высокого уровня непонимания и неприятия совре-
менной журналистики.
Сочувствие и сопереживание выполняют роль связующего
звена, проводника от эмпатирующего (журналиста) к эмпатиру-
емому (читателю) и обратно. Как видим, здесь реализуется сразу
несколько принципов тринитаризма: дополнительности, соответ-
ствия, согласия, Запуская механизм доверия к прессе, к печат-
ному слову, журналист должен ощущать единство целей и инте-
ресов со своими читателями, при этом осознавать ответственность
и миссию журналистики как служение обществу и читателю.
Иначе он просто не может состояться как профессионал.
Творческий потенциал журналиста имеет физиологическую
и личностную основу, которые могут быть диагностированы и
оценены по показателям динамики психотипов. Психолого-пе-
дагогические исследования подтвердили, что применение ме-
тода мониторинга профессионально-личностного развития пу-
тем разнесения континуума специалистов по определеным
229
психотипам (эпилептотимики, шизотимики, истеротимики,
шизотимики) позволяет выбрать наиболее эффективные фор-
мы и методы работы с персоналом СМИ, эффективно управ-
лять процессом образования и формирования его творческого
поненциала 1 .
Косвенными признаками определения доминирующих психо-
типов современной журналистики явились особенности текстов
печатных СМИ, стиль передач электронных СМИ, публичная реф-
лексия и саморефлексия ряда ведущих журналистов, рассматри-
ваемых как референтная группа исследования. Не вдаваясь в под-
робности исследования, отметим, что в основном профессиональ-
ный корпус современной российской журналистики представлен
истеротимическим и эпилептотимическим психотипами2.
Дифференциальный диагноз для истероидного психоти-
па устанавливается по базовой черте — отчетливо выражен-
ной тотальной демонстративности, определяющей совокуп-
ность иных свойств. Отличается субъект-объектной несамо-
сотоятельностью, зависимостью от паранойяльных личностей
(преобладающий психотип в политике). Его неуемное проду-
цирование идей адресовано паранойяльному типу, реализую-
щему их, что обеспечивает альянсы политиков и журналис-
тов, а также определяет кадровый состав пресс-служб раз-
личных управленческих структур. Ситуация усугубляется за-
висимостью мышления истеротимика от авторитарного пара-
нойяльного: он склонен видеть реальность в свете его устано-
вок, поэтому с энтузиазмом включается в пропаганду чужих
взглядов. Но в силу характерного непостоянства выходит из
игры так скоро и таким образом — вспомним «выход» раннего
НТВ из-под влияния Б.Н. Ельцина — как это диктует его базо-
вая психотипическая особенность. (Заметим, что полиидеоло-
гичность российского информационного пространства во

1
См.: Титов В.Б. Педагогико-эргономические основы профессионального ста-
новления военных педагогических кадров. М., 1999.
2
См.: Юсупов СЛ. Коммуникативная компетентность государственных слу-
жащих в работе со средствами массовой информации. М., 2002; Он же: Развитие
коммуникативной компетентности государственных служащих в работе со сред-
ствами массовой информации. М., 2002; Егидес А.П. Психологический рисунок
линйи^. i п. ivL, 2002.

230
многом обеспечивалась именно этими особенностями современ-
ной журналистики).
Вне зависимости от авторитета, быстро загораясь какой-
либо идеей, истеротимик так же быстро охладевает к ней. Эта
особенность ярко проявилась, например, в неумении большин-
ства «пишущих» редакторов осуществлять информационный
менеджмент в полном объеме, что способствовало попаданию
редакций в экономическую, финансовую и политическую за-
висимость от учредителя или властной структуры. Обладая
завышенной самооценкой и поверхностной иррациональной
психической защитой, истеротимики в журналистике легко
принимают не только эмоциональную, но и экономическую
компенсацию, не оценивая ее как идеологическую или поли-
тическую зависимость, что объясняет такой постперестроеч-
ный эффект как повторное огосударствление российских СМИ.
К массе (читай: коммуникативной аудитории) истеротими-
ки, как и паранойяльный тип, относятся субъект-объектно.
Следствие: истероиды плохо чувствуют массового «другого»,
поэтому практически не имеют обратных связей (благоприят-
ный фон деятельности обеспечен юридическим правом редак-
ций селекционировать информационный поток, направленный
от адресата, и не отягощать себя перепиской с читателями).
Еще одна особенность истеротимиков — потребность во
множестве и н т е л л е к т у а л ь н ы х и чувственных контактах,
способных обогатить его презентационное проявление экс-
клюзивными новостями, модными высказываниями, сенса-
ционными разоблачениями и пр. Понятно, что самореализа-
ция специалистов, отнесенных к этому психотипу, опреде-
ляет преобладание в российском информационном простран-
стве «желтой» прессы, наилучшим образом соответствую-
щей потребностно-мотизационному уровню общественного
типа.
Эпилептоидный психотип. Качественная пресса, а также
сохранившаяся ведомственная (например, военная печать), зна-
чительно уступающая ей в информационном и аудиторном объе-
ме, — это обиталище журналистов эпилептотимического психо-
типа. Его отличают скрупулезная педантичность, аккуратность;

231
стабильная устойчивость, уравновешенность; высокая степень
правдивости (можно даже сказать — правдолюбия), законопос-
лушности, ответственности с характерной для нее напряжен-
ной деятельностью; наблюдательность; высокая чувствитель-
ность к социальным средам; приверженность базовым нрав-
ственным установкам. На эпилептоидах держится партийная
печать (конечно, если сами партии идеологически устойчивы).
Психологическая наука называет эпилептотимика «человеком
идеи».
Зная эту особенность эпилептотимика (также как и параной-
яльного) — не делать резких движений в перемене ценностных
ориентаций, брать ответственность на себя — можно объяснить,
почему в эпоху реформ многие журналисты старой советской
закалки оставили профессию, не сумев приспособиться к ат-
мосфере «рыночного» политического плюрализма в СМИ. От-
током эпилептоидов из активной сферы массово-информацион-
ной деятельности можно объяснить и скудость отечественной
аналитической журналистики.
Однако огосударствление СМИ, скорее всего, вновь востре-
бует именно этот психотип, что обусловлено характерной по-
требностью эпилептоида в воздействии властной структуры и
высокой степенью доверия к печатному слову вообще. Но его
присутствие в силу некоторых количественных характеристик
не будет столь ощутимо, чтобы вести речь о серьезных каче-
ственных изменениях журналистики.
По наблюдениям психологов (справедливость которых ав-
тор, будучи журналистом с весьма почтенным стажем, рас-
пространяет и на медийное сообщество) носителями эпилеп-
тотимического психотипа являются примерно 75% мужчин и
25% женщин 1 . В российской журналистике тендерные соот-
ношения, наверное, еще меньше, чем обратные. И кто сегод-
ня осмелится сказать, как изменить кадровую политику ин-
формационно-коммуникативной отрасли, чтобы ликвидиро-
вать психотипологический дисбаланс в социальной структу-
ре, обеспечивающей стабильность общественного развития?

1
См.: Егидес А.П. Психологический рисунок личности. М., 2002.

232
Впрочем, г р я д у щ и е т р а н с ф о р м а ц и и системы отечествен-
ных СМИ, обусловленные изменением политического ландшаф-
та России, на наш взгляд, будут связаны с психологической
коррекцией типологических черт журналистов посредством
изменения с т р у к т у р ы информационно-коммуникативной
системы.
Л.Г. Свитич приходит к выводу, что основная проблема со-
стоит в том, являются ли современные информационные русла,
информационные аттракторы (к коим мы с полным основанием
относим и популярных журналистов) сохраняющими содержа-
тельную, духовную, функционально-целевую специфику ж у р -
налистики в обеспечении информационной устойчивости соци-
альной системы. К сожалению, в этом отношении система ж у р -
налистики находится в хаотическом состоянии, часты ситуа-
ции в обществе, при которых легитимность государственной
власти оказывается в значительной зависимости от лояльности
прессы. Особенно явственно политическое воздействие СМИ
представлено в социальном ориентировании, общественном ком-
муницировании, гражданском самоуправлении.
Интеграция проявлений политической жизни — всеобщее
свойство журналистики. Ее политическая сущность в ы р а ж е -
на в собственно политической журналистике как специфи-
ческом виде профессиональной деятельности. Оба феномена
в России проявились с очевидностью только в посттотали-
тарный период развития политической системы. Поэтому в
рамках традиционных, общекультурных, подходов к ж у р н а -
листике постоянная, системная и нарастающая субъктив-
ность средств массовой информации в политических процес-
сах не всегда может быть объяснена и спрогнозирована. Н у ж -
но находить иные научные подходы, методы и средства опре-
д е л е н и я ж у р н а л и с т и к и как вида д е я т е л ь н о с т и . На наш
взгляд, она все более тяготеет к политической, что подтвер-
ж д а е т с я исследованиями ее методами политической социо-
логии и психологии, политических коммуникации и управле-
ния, иными предметными отраслями политической науки 1 .

1
См.:Попов В.Д. Журналистика как политическая наука. М., 2003.

233
 В создавшейся ситуации определенным средством регули-
рования взаимодействия журналистики с другими социальны-
ми институтами может выступать новая отрасль знания и учеб-
ная дисциплина — политология журналистики. В ряде учеб-
ных заведений на соответствующих факультетах уже читает-
ся такой курс. 1 Общие подходы к решению задачи и опреде-
ленный опыт, накопленный, например, в Санкт-Петербургс-
ком или Белорусском государственных университетах, долж-
ны заинтересовать организаторов профессиональной подготов-
ки журналистов. В частности, журналистика, предоставляя
обществу функциональные ресурсы как социальный институт,
фактор управления и стабилизации власти, все отчетливее де-
монстрирует политические слагаемые своих основных функ-
ций. Как говорилось выше, изменения в политике властей, по-
литические конфликты, процедуры принятия политических
решений, выборы и референдумы, модернизация политичес-
кой жизни и кризисы в политике уточняют проявление соб-
ственно политических функций СМИ.
Исследователи журналистики отмечают, что нынешние
журналисты имеют слабое представление о моделях функ-
ционирования журналистики в разных политических систе-
мах (может быть имеют некоторые представления об инстру-
ментальной модели или электоральной). Совершенно необхо-
димо раскрыть технологии участия журналистов в политпро-
цессе — большинство из них используется политическими
структурами «втемную», не понимая реального положения
роли и места СМИ в политическом воздействии на массовое
сознание.
Актуальная задача политологии журналистики — позна-
комить будущих журналистов с технологиями воздействия
на прессу со стороны политструктур, владельцев информа-
ционных предприятий. В контексте формирования профес-
сионального самосознания политических обозревателей и
комментаторов средств массовой информации на ф а к у л ь т е -
1
См. подробнее раздел «Специальное преподавание политологии ж у р н а -
листики» в: Журналистика в мире политики./Под ред. С.Г. Корконосенко.
СПб., 2UU4.

234
тах журналистики следует сформировать такие программы
специализации, которые бы предусматривали подготовку спе-
циалистов как активных участников политического процес-
са. На наш взгляд, внедрение новой научной дисциплины —
политологии журналистики — это тоже элемент государ-
ственной информационной политики. Хотя речь у ж е нужно
вести о политической информациологии как комплексной
дисциплине, обнимающей проблематику политологии и ин-
формациологии.
Политология журналистики призвана сделать особый ак-
цент на закономерностях и тенденциях сочетания политичес-
ких наук и журналистики. Синтез концепций, принципов раз-
личных областей знаний позволит комплексно анализировать,
а соответственно и оптимизировать взаимодействие СМИ с
иными с у б ъ е к т а м и политических процессов и институтов.
С этой целью кафедра информационной политики Российской
академии государственной службы, факультеты журналисти-
ки в Санкт-Петербургском и Екатеринбургском государствен-
ных университетах открыли новую научную специальность —
журналистика (политические науки).
Политология ясурналистики в ее сегодняшней разработан-
ности рассматривает журналистику как субъект политичес-
кого процесса, фактор социодинамики политического про-
странства и социально-политической трансформации обще-
ства, осмысливает роль СМИ в формировании коммуникатив-
ного характера политики 1 . Политология журналистики призва-
на в числе других закрепить теоретические знания и практи-
ческие навыки на уровне политической культуры журналиста
в соответствии с динамикой в состоянии отрицательных кор-
реляций с духовностью и нравственностью» 2 . Иначе нам при-
дется серьезно задуматься над уже существующей социаль-
ной проблемой — защиты населения от СМИ, а следовательно,
и от журналистов, которые объективно будут переходить в
разряд маргинальных профессиональных сообществ. Недаром
сами журналисты и исследователи журналистики призывают

1
См.: Журналистика в мире политики: Исследовательские подходы и практи-
ки участия /Ред.-сост. С.Г. Корконосенко. СПб., 2004.
2
Свитич JI. Г. Синергетика и журналистика. М., 2000, С. 1Ь.
235
вводить медиаобразование населения, цель которого — воору-
жить учащихся и взрослых знаниями о массмедиа, обучить гра-
мотному использованию разнообразных информационных ресур-
сов, умению самостоятельно анализировать и оценивать медий-
ные произведения 1 .

1
Социальная и психологическая безопасность в СМИ /Под ред.Я.Н. Засурс-
кого, E.JI. Вартановой и др. /М., 2003; Грабельников Л. Защита от СМИ /
Журналистика в 2002 году: СМИ и реалии нового века. М„ 2003. Ч. 1. С. 49.
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Политическое р а з в и т и е постиндустриального общества в

X X I в. все более п р о я в л я е т тенденции п о р о ж д е н и я власти в
процессе коммуникации (Ю. Хабермас, Н. Луман). Т е з а у р у с
современной политологии, содержащий множество терминов
«информационного» происхождения, как то: «медиакратия»,
«медиатизация политики», «информационное лобби» и т.д.,
н е д а в н о пополнился еще одним емким п о н я т и е м —
«пе1юкратия». Так назвали свое интересное исследование по-
литической системы периода раннего постпостмодерна Ал.
Б а р д и Ян Зодерквист, выпущенное в свет Стокгольмской
школой экономики в Санкт-Петербурге (СПб., 2004.).
NetoKpaTHH — это люди с блестящими коммуникативными
способностями, владеющие и талантливо манипулирующие ин-
формацией; это те, кому удалось «обуздать глобальную инфор-
мационную сеть, научиться управлять новыми формами ком-
муникаций, встать у р у л я финансов и законодательства, унас-
ледовать власть и образовать класс новой деловой элиты». Пока
Россия находится на периферии информационного Гольфст-
рима, выводы авторов воспринимаются как мрачное пророче-
ство в стиле black-fantasy: «... в период очередной смены пара-
дигмы, когда пе1ократия начинает вступать в свои права, ин-
ф о р м а ц и я выступает в виде дымовой завесы, сквозь которую
очень трудно рассмотреть, что ж е на самом деле происходит
на поле боя. У ж е невозможно достичь чего-либо творческого с
помощью информации. Единственное следствие бесконтроль-
ного потока информации — это увеличение ментального заг-
г> ГТПТТГ1ТТТ1Г -Т п й т г т л л т ' п п I,

237
 NetonpaTMH — это кадровое обеспечение устойчивости по-
литической системы ближайшего будущего. Поэтому трудно не
согласиться с авторами, что человечество сегодня более нуж-
дается не столько в информации, сколько в мировоззрении и
защите от информационного хаоса.
Употребление научного термина в его бытовом значении —
беспорядок, неустроенность, нестабильность, — наверняка
вызовет недовольство апологетов теории хаоса, и без того раз-
драженных множественными попытками лишить ее монопо-
лии на установление целостности мироздания. Синергетика
представляется ее адептам как «продвижение в направлении
устойчивости, определяемое силой когерентности», в дисси-
пативных структурах, где «поиск устойчивости играет роль
естественного отбора» (Г. Николис и И. Пригожин). Встреча-
ется и такое утверждение (со ссылкой на М. Фридмана): «си-
нергетика — это теория устойчивости, которая устанавлива-
ется через неустойчивость» 1 . Очень ревностно — совсем не в
духе тринитаризма! — отвергаются иные научные подходы,
например, тот ж е системный, или кибернетическая теория си-
стем, базирующаяся на концепции обратной связи, составля-
ющей, в свою очередь, ядро гомеостатики. В адрес последней
довелось прочесть такой приговор: «В эпоху глобальной дест-
рукции общественных связей и отношений ориентироваться
на модель гомеостазиса равносильно попытке сконструировать
деревянное железо. Мало-мальски думающему человеку ясно,
что реальность, ориентированная на риски, ничего не имеет
общего с принципом Jle Шателье. Возрастание рисков просто
не поддается учету в рамках модели отрицательной обратной
связи. Лавинообразная ломка социальных институтов и устой-
чивость к флуктуациям несовместимы» 2 .
По этому параметру размежевания сформированы целые на-
учные направления, при этом одно считает другое частным случа-

1
Глендорф П., Пригожин И. Термодинамическая теория структуры устойчи-
вости и флуктуаций. М., 2003. С. 238.
2
Режабек Е.Я. Социальная устойчивость в системе синергетики /Нелиней-
ная динамика и постнеклассическая наука. М., 2003. С. 239

238
ем другого (синергетика — частный случай гомеостатики, и
наоборот: гомеостатика — частный случай синергетики). Наша
задача заключалась в том, чтобы разобраться в возникшем про-
тиворечии, тем паче, что понятие гомеостаза соотносилось с
исследуемой нами категорией устойчивости как ее ограничен-
ная характеристика, полученная посредством наблюдения за
критичными параметрами и удержания их в допустимых пре-
делах 1 . Утверждение того, что у каждого вещественного суб-
страта есть свои ограничения, и соответственно диапазон по-
тенций развития будет лимитирован, обостряет проблему оп-
ределения меры устойчивости. И здесь, на наш взгляд, прин-
ципиален вопрос: во-первых, о субстрате (если это не веще-
ство, а поле?), во-вторых — о сущности информации (если это
не просто парная категория энтропии, а выражение сущности
движения?). В зависимости от занимаемой научной позиции
определяется видение теории среднего уровня и ее приклад-
ной характер. В нашем исследовании выражена одна из точек
зрения — далеко не бесспорная.
Мишель Фуко, отстаивая концепцию трансгрессии, заме-
тил, что новый фундаментальный опыт человечества невоз-
можно заставить говорить на тысячелетнем языке диалекти-
ки. Теперь ж е его слова как нельзя лучше адвокатируют
экспансии тернарных структур в мир бинарных оппозиций.
Привитие идей тринитаризма к социальной и политической
практике сводится к разъяснению того, что хаос и порядок —
равнозначные состояния общества как системы. Их непрерыв-
ное перевоплощение формирует его компоненты и структуру,
образуя целое. Отсюда следует, что имманентными свойствами раз-
вития системы являются состояние социальной циклотимии —
гармоничное существование устойчивого — неустойчивого. С
этих позиций представляется правомерным дополнить видение
целей и задач прогресса в интерпретации тринитарного подхо-
да: это не только «средство сохранения неравновесности в ф а -
зах неустойчивости» 2 , но также средство сохранения равнове-
сия в ф а з а х устойчивости.

1
Могилевский В. Д. Методология систем. М., 1999. С. 39.
2
Опрятная О.Н. Социальная динамика: тринитарный подход. М., 2004. С. 52.

239
 Тем самым подтверждается наш вывод о рядоположенности
гомеостатики и синергетики как единого трансдисциплинарно-
го метода познания материального и виртуального миров (что
отражено системной гомеосинергетической моделью процесса
динамической устойчивости).
В отличие от простых систем, социальные х а р а к т е р и з у -
ются наличием такого элемента как свобода воли социально-
го субъекта, присущие исключительно сложным системам.
Отсюда заключаем, что они частично детерминированы
(даже «butterfly effect» — э ф ф е к т бабочки, этот метафори-
ческий символ роковой случайности, непредсказуемости,
объясняется как спонтанное проявление совместного в це-
лом) и способны к возможной обратимости. Политические си-
стемы еще более явно, чем социальные, подтверждают это
заключение.
Согласимся с выводом B.JI. Романова о том, что по мере по-
вышения сложности общественной организации ею приобре-
таются свойства потока (поля), границы со средой размывают-
ся, а устойчивость формируется за счет постоянного измене-
ния параметров порядка в процессе динамической социальной
самоорганизации. Интегральный параметр порядка устанав-
ливается коммуникативным кодом социальных отношений,
имеющих смысловое содержание, постигаемое личностью и
обществом при наличии свойства адекватного понимания сути
и сущности явлений и процессов.
Политическая система, имея специфическую структуру
(связи и отношения складываются между институциональным,
нормативным и информационным компонентами) и выполняя
в обществе специфические функции (регулирование обще-
ственных процессов, включение граждан в политическую
жизнь, обеспечение упорядоченности и стабильности полити-
ческого режима) ведет себя иначе — в соответствии с систем-
ными функциями ее основных когнитивно-креативных элемен-
тов: воли, понимания и ответственности.
В целом структура политической системы современного ми-
ропорядка определяется состоянием ресурсов (потенциалов),

240
и в первую очередь — информационных, обеспечивающих
генерализированные средства коммуникативной системы как
основы феномена власти. Ее информационная устойчивость оп-
ределяется качеством коммуникативных связей и отношений,
полученных в результате гармонизации социальных форм дви-
жения относительно нормативного (индивидное нравственное)
и вариативного (социально-политическое разнообразие) по по-
воду власти.
 ЛИТЕРАТУРА

1. Агапов А.Ю. Человек как смысловая модель мира. Самара, 2001.

2. Агапов А.Ю. Основы смысловой теории сознания. СПб., 2003.
3. Адлер А. Что готовит тебе жизнь. М., 1980.
4. Александров Н.Н. Системогенетика: история становления и основ-
ные идеи /Вопросы системогенетики. Теоретико-методологический аль-
манах /Отв. ред. А.И. Субетто, В.А. Золотухин, В.П. Казначеев и др. Кост-
рома, 2003.
5. Аллахвердов В.М. Опыт теоретической психологии. СПб., 1993.
6. Андреева Г. А. Социальная психология. М., 1996. С. 98.
7. Анохин М.Г. Политическая система и политические технологии. М., 1997.
8. Аракелян О.А. Масс-медиа (СМИ) и власть (некоторые аспекты вза-
имодействия на уровне систем) / Анализ систем на рубеже тысячелетий:
теория и практика. Материалы международной конференции. М., 1997.
9. Анохин П.К. Психическая форма отражения действительности. Со-
фия, 1973.
10. Анохин П.К. Опережающее отражение действительности / / В о п -
росы философии. 1962. № 7.
11. Анпилогова Л.В. Формирование мира профессионального общения
будущего журналиста /Журналистика в 2002 году: СМИ и реалии нового
века. М., 2003.4.2.
12. Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. М.,
1998.
13. Арсеньева Т.И. Формирование информационной среды региона. - Н.
Новгород, 2000.
14. Аршинов В.И. Синергетика как язык пространств становления. М.,
2001.
15. Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. М., 2000.
16. Атаманчук Г.В. Управление — фактор развития (размышления
об управленческой деятельности). М., 2002.
17. Аюпов М.А. Некоторые методологические проблемы полито-
логического исследования региональной государственной власти в

242
современной России / Россия. П о л и т и ч е с к и е в ы з о в ы X X I века. М.,
2002.
18. Бабурин B.JI. Эволюция российских пространств: от Большого
взрыва до наших дней (инновационно-синергетический подход). — М.:
УРСС, 2002.
19. Баранцев Р.Г. Концепции современного естествознания: опыт це-
лостного подхода. СПб., 2001.
20. Баранцев Р.Г. Синергетика в современном естествознании. М., 2003.
21. Бард А., Зодерквист Я. NetoKpaTHH. СПб., 2004.
22. Бачило И.Л., Лопатин В.А., Федотов М.А. Информационное право
/ П о д ред. Б.Н. Топорнина. СПб., 2001.
23. Бейтсон Г. Экология разума. Избранные статьи по антропологии,
психиатрии и эпистемологии. М., 2000.
24. Белкин С.В. Прогностическая модель стратегии политического раз-
вития России /Россия. Политические вызовы X X I века. М., 2002. С. 22.
25. Биндюков Н.Г. Глобализация и Россия: парадигма, социально-по-
литический аспект, стратегия левых сил. — М.: ИТРК, 2004.
26. Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-
эмпирические исследования языка и его использования) / Я з ы к и моде-
лирование социального взаимодействия. М., 1987.
27. Богатырева Т.Г. Современная культура и общественное развитие.
М., 2001;
28. Богданов А. А. Тектология: Всеобщая организационная наука: В 2-х кн.
М., 1989. Кн. I.
29. Большой толковый словарь русского языка. М., 1998.
30. Братусь Б.С. Психология. Нравственность. Культура. М., 1994.
31. Бриллиэн Л. Наука и теория информации. - М.: Изд-во физико-
математической литературы, 1960.
32. Брушлинский А.В. Психология субъекта. СПб., 2003.
33. Бурдъе П. Социология политики. М., 1993.
34. Вайнгитейн Г.И. Политическая система современной России / П о -
литические вызовы XXI века. М., 2002.
35. Валитов Н.Х. Вакуумные колебания при химическом возбужде-
нии атомов, молекул и хаотичность силовых линий электромагнитного и
гравитационного поля. Уфа, 2003.
36. Василенко В.И., Жовтун Д.Т., Петренко Е.Л. Управление модер-
низаторскими процессами и характеристиками. М., 2002.
37. Васильев Г.Н., Келасьев В.Н. Самоорганизация целостности: психо-
и социогенез. СПб., 2003.
38. Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических
процессов. М., 2000.

243
 39. Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М., 2002.
40. Винер Н. Новые главы кибернетики. М., 1963.
41. Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1998.
42. Винер Н. Человек управляющий. СПб., 2001.
43. Винер Н. Человеческое использование человеческих существ. СПб.,
2001.
44. Винер Н. Кибернетика. М., 1968.
45. Войцехович В.Э. Математика и духовность. Возможно ли математи-
ческое выражение человеческого духа? /Синергетические исследования
в области гуманитарных и естественных наук. Белгород, 2003.
46. Вырывдин В.А. Гражданское общество //Социально-политичес-
кие науки. 1992. № 8 .
47. Вялъцев А.Н. Дискретное пространство-время. М., 1965.
48. Гангнус А.А. Рискованное приключение разума. М.: Знание,1982.
49. Ганзен В.А. Системные описания в психологии. Л., 1984.
50. Герасименко В.А. Основы информационной грамоты. М., 1996.
51. Глендорф П., Пригожин И. Термодинамическая теория структуры,
устойчивости и флуктуаций. М., 2003.
52. Гордеева Н.Д., Зинченко В.П. Функциональная структура действия.
М., 1982.
53. Горский Ю.М. Основы гомеостатики (Гармония и дисгармония жи-
вых, природных, социальных и искусственных систем). Новосибирск, 1998.
54. Горский Ю.М. Информация как средство организации и дезорга-
низации //Социально-политический журнал. 1994. № 3—6. С. 194—209.
55. Грабельников А. Защита от СМИ /Журналистика в 2002 году: СМИ
и реалии нового века. М., 2003. Ч. 1.
56. Грачев М.Н. Политическая коммуникация: базовые модели/
Политические коммуникации XXI века: гуманистические аспекты.
М., 2002.
57. Гриненко Г.В. Понимание как составляющая коммуникативного
акта / / М и р психологии. 2002 № 3. С 50—60.
58. Гринченко С.М. Коэволюция биосферы и техносферы: адаптив-
ный случайный поиск и этапы перманентной единой «мультисферы»
Земли / / Н Т И . Серия 2, 1999.
59. Давыдов Ю.Н. Атомизация социальная /Современная западная со-
циология / / Под ред. Ю.Н. Давыдова. М., 1990.
60. Делокаров К.Х. Синергетика как вызов философии /Синергетика,
философия, культура. М., 2001.
61. Демидов А.И. Категория «политическая жизнь» как инструмент
человеческого измерения политики //Полис. 2002. № 3. С. 157.

244
 62. Денхардт Р.Б., Дж.В. Денхардпг, Новая государственная служба:
служить обществу, а не «стоять у руля». / Государственная служба за
рубежом. 2001. № 2 .
63. Дзялошинский И.М. Информационное пространство России: полити-
ческая метафора или научное понятие / / Право знать. Бюллетень правоза-
щитного фонда Комиссии по свободе доступа к информации. 2001. № 7, 8.
64. Дэннис Э., Мэррил Э. Беседы о масс-медиа. М., 1997.
65. Егидес А.П. Психологический рисунок личности. М., 2002.
66. Егоров B.C. Человек информационный /Человек, наука, управле-
ние. М., 2000.
67. Жуков В.И. Потенциал человека: индекс социального развития рос-
сиян. М., 1995.
68. Жуков В.И., Краснов Б.И. Общая и прикладная политология. М.,
1997. С. 60.
69. Журналистика в мире политики: Исследовательские подходы и
практика участия /Ред.-сост. С.Г. Корконосенко. СПб., 2004.
70. ЗасурскийЯ.Н. Закономерности и тенденции развития журналис-
тики в переходный период. /Материалы международной научной кон-
ференции, Москва, 23—25 октября 1997 г. М., 1998.
71. Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб., 2002.
72. Иванов Ю.Н. Частотное пространство. Классическая механика в
представлении ритмодинамики. - М.: Новый центр, 1998.
73. Ивин А.А., Никифоров A.J1. Словарь по логике. М., 1998.
74. Идеология и практика информационной политики в современном
российском обществе /Под общ. ред. С.Г. Маслюка. М., 2004.
75. Изард К. Эмоции человека. М., 1980.
76. Ильин В.В., Панарин А.С., Бадовский Д.В. Политическая антропо-
логия. М., 1995.
77. Информационная безопасность муниципальных образований /
Алексеев В.И., Андреев А.Б., Борисов В.И., Воронин А.Г. и др. Воронеж:
1998.
78. Информационная политика /Под ред. В.Д. Попова. М., 2003.
79. Информационные вызовы национальной и международной безо-
пасности /Под общ. ред. А.В. Федорова и В.Н. Цыгичко. М., 2001.
80. Иохин В.Я. Глобализация и Россия: вынужденный альянс? / / Н а -
циональные интересы. 2003. № 3.
81. Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и про-
гнозы будущего. М., 2001.
82. Капра Ф. Уроки мудрости. М., 1996.
83. Каптеров А.И. Мультимедиа как социокультурный феномен. М., 2000.
84. Капустин B.C. Введение в теорию социальной самоорганизации. М., 2003.

245
 85. Кастелъс М. Информационная эпоха: экономика, общество и куль-
тура. М., 2000.
86. Категории политической науки. М., 2002.
87. Кагилев Ю.Б., Галумов Э.А. Информация и PR в международных
отношениях. М., Известия, 2003.
88. Кегли Ч., Виткопф Ю. Мировая политика: тенденции и трансфор-
мации. М., 1999.
89. Князева Е.Н. Синергетика как направление универсализма в со-
временном научном знании / Синергетика, философия, культура. М., 2001.
90. Князева Е.Н. Концепции инактивированного познания: историчес-
кие предпосылки и перспективы развития/Синергетика и психология.
Вып.З.М., 2004.
91. Князева Е., Туробов А. Познающее тело. Новые подходы в эписте-
мологии / / Н о в ы й мир. 2002. №11.
92. Ковалев Г.А. Научные революции и стратегии социального управле-
ния (к методологии системного анализа) / Психология госслужбы. М., 1997.
93. Козловский В.П. Культурный смысл: генезис и функции. Киев, 1990.
94. Ком ре А.В. Очерки истории философской мысли (О влиянии фи-
лософских концепций на развитие научных теорий). М., 2003.
95. Комаровский B.C. Государственная служба и СМИ. Воронеж, 2003.
96. Комаровский B.C. Формирование новой парадигмы политологичес-
кого образования и модель специалиста в сфере государственного управ-
ления России //Полис. 2001. № 5.
97. Конфисахор А.Г. Психология власти. - СПб.: Питер, 2004.
98. Корочкин Л.И. К проблемам биофилософии: некоторые общие прин-
ципы организации и функционирования биологического материала / М е -
тодология биологии: новые идеи. М., 2001.
99. Корсунцев И.Г. Субъект и знаковые системы. М., 2000.
100. Краснов М.А. Ответственность власти. М., 1998.
101. Ксани В. Мнение и знание: границы интерпретаций /Синергетика
и психология. Под ред. И.Н. Трофимовой и В.Г. Буданова. Вып. 1. М., 1997.
102. Кулинченко А.В. Единство политики и управления в обеспечении
целостности общественной системы, ее функционирования и развития /
Россия. Политические вызовы XXI века. М., 2002.
103. Курбанова Е.С. Власть и управление: единство и взаимодействие в
обществе. Дис. канд. филос. наук. М., 1996.
104. Курносое Ю.В., Конотопов П.Ю. Аналитика: методология, техно-
логия и организация информационно-аналитической работы. М., 2004.
105. Лакатос 14. Методология исследовательских программ. М., 2003.
106. Лебон Г. Психология толп. Психология масс. М., 1998. Кн. 2.
107. Левин К. Теория поля в социальных науках. М., 2000.

246
 108. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динами-
ка смысловой реальности. М., 2003.
109. Леонова Н.В. Информационные процессы в системе обществен-
ных связей муниципальных образований. - Н.Новгород, 2001.
110. Лефевр В.А. Рефлексия. М., 2002.
111. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М, 1989.
112. Лопатин В.Н. Информационная безопасность России: Человек.
Общество. Государство СПб., 2000.
113. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.
114.Луман Н. Власть. М., 2000.
115. Максимов В.И. Основы фундаментальных моделей выживания и
развития «мягких» систем. М., 1997.
116. МалинецкийГ.Г., Потапов А.Б. Современные проблемы нелиней-
ной динамики. М., 2002.
117. Мамардашвияи М.К. Стрела познания. М., 2004.
118. Мансурова В.Д. Кризис рационализма в системе журналистского
познания реальности/Журналистика в 2003 году: обретения и потери,
стратегии развития. М., 2004.
119. Марков В.Н. Личностно-профессиональный потенциал управлен-
ца и его оценка. М., 2001.
120. Маркова А. К. Психология профессионализма. М., 1996.
121. Математический энциклопедический словарь / Гл. ред. Ю.В. Про-
хоров. М., 1988
122. Махлин В.Л. Михаил Бахтин. Философия поступка. М., 1990.
123. Мейен С.В. Принцип сочувствия. М.,1976.
124. Мелъвилъ А.Ю., Сергеев В.М. «Воронка причинности» и волны де-
мократии /Россия. Политические вызовы XXI века. М., 2002.
125. Меныиенина С.В. Преподавание профессиональной этики в кон-
тексте общегуманитарной подготовки будущих журналистов / Ж у р н а -
листика в 2000 году: реалии и прогнозы развития. М., 2001.
126. Меркулов И.П. Формирование когнитивных представлений в эпи-
стемологии /Эволюция. Мышление. Сознание. (Когнитивный подход и эпи-
стемология). М., 2004.
127. Мерлин B.C. Очерк интегрального исследования индивидуально-
сти. М., 1986.
128. Митрошенков О.А. Политическая эпистемология. М., 2004.
129. Митрошенков О.А. Ответственность в политике и власти: нацио-
нальные аспекты /Россия. Политические вызовы XXI века. М., 2002.
130. Могилевский В.Д. Методология систем. М., 1998.
131. Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. М., 2001.
132. Московичи С. Век толп. М., 1998.

247
 133. Мшвениерадзе В.В. Власть: Очерки современной политической
философии Запада. М., 1989.
134. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универ-
сальной истории: Синергетика, психология и футурология. М., 2001.
135. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. М., 1974.
136. Нескрябина О.Ф. Социально-психологические знания в системе
профессиональной подготовки журналистов /Журналистика в 2001 году:
СМИ и вызовы нового века. М., 2002.
137. Новейший философский словарь /Сост.и гл. научн. ред. А.А. Гри-
цанов. Минск, 2001
13S. Олешко В.Ф. Журналистика как творчество. Екатеринбург, 2002.
139. ОпрятнаяО.Н.Социальная динамика: тринитарный подход. М., 2004.
140. Орлова Э.А. Культурная (социальная) антропология. М., 2004.
141. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс / Психология масс. М., 1998.
142. Основы открытого образования /Отв. ред. В.И. Солдаткин. М., 2002.
143. Павлов И.П. Рефлекс свободы. М., 2001. С. 111—119.
144. Панарин А.С. Философия политики. М., 1996.
145. Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003.
146. Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. М., 2000.
147. Поддубный В.Н. Структурно-содержательные и функциональ-
ные характеристики ритма жизни человека / / М и р психологии. 2002.
№3.
148. Панченко А.И. Континуум и физика. М., 1975.
149. Пелипенко А.А.,Яковенко М.Г. Культура как система. М., 1998.
150. Перипечина Г.В. Профессиональное образование как база корпо-
ративной культуры /Журналистика в 2002 году: СМИ и реалии нового
века. М., 2003.
151. Политическая энциклопедия /Под ред. Г.Ю. Семигина: В 2-х т. М.,
1997.
152. Попов В.Д. Социальный психоанализ в России: проблемы и перс-
пективы. М., 1997.
153. Попов В.Д. Информациология и информационная политика. М., 2001.
154. Попов В.Д. Тайны информационной политики. М., 2004.
155. Попов В.Д. Журналистика как наука. М. 2004.
156. Попов В.Д., Тавокин Е.П., Шевченко А.В. Информационное про-
странство современной России: состояние, фактор формирования, перс-
пективы /Массовая коммуникация в современной России. М., 2003.
157. Прангишвили И.В. Системный подход и общесистемные законо-
мерности. М., 2001.
158. Прангишвили И.В., Абрамова Н.А., Спиридонов В.Ф. и др. Поиск
подходов к решению проблем. М., 1999.

248
 159. Пригожин И. Конец определенности. Время, хаос и новые законы
природы. М.; Ижевск, 2000.
160. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из Хаоса. М., 2000.
161. Пронина Е.Е. Психология журналистского творчества. М., 2003.
162. Пронина Е.Е. Фрактальная логика Виктора Пелевина /Проблемы
медиапсихологии-2. М., 2003.
163. Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики. М., 1998.
164. Радугин А.А. Политология. М., 1997.
165. Распознавание. Аутодиагностика. Мышление. Синергетика и на-
ука о человеке /Под ред. Д.С. Чернавского. М., 2004.
166. Расторгуев С.П. Введение в формальную теорию информацион-
ной войны. М., 2002.
167. Раушенбах Б.В. Пристрастие. М., 2002.
168. Режабек Е.Я. Социальная устойчивость в свете синергетики/ Не-
л и н е й н а я динамика и п о с т н е к л а с с и ч е с к а я наука / Под. общ. ред.
В.К. Егорова. М., 2003.
169. Резник Г. Основывать приговор на мнении некомпетентных лю-
дей безнравственно //Российская юстиция. 2002. №12.
170. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике М., 1995.
171. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995.
172. Робинсон Майкл Дж., Орнстейн Нормен Дж. Чего хочет публика
от прессы / / Вашингтон джорнализм ревью. 1990.
173. Романов В.Р. Социальная самоорганизация и государственность.
М, 2003.
174. Романов В., Мякишев Г. Необходимо восстановить систему право-
вой пропаганды //Российская юстиция. 2002. № 11.
175. Рубашкин В.Ш. Представление и анализ смысла в интеллекту-
альных информационных системах.М.. 1989.
176. Рубинштейн СЛ. Основы общей психологии. М., 1985.
177. Сабели Г. Клиническое приложение теории процессов. М., 1997.
178. Сайко Э.В. Ритмы, образующие человека, человек образующий
ритмы / / Мир психологии. 2002. № 3.
179. Саламон JI. Всеобщая история прессы. М., 2001.
180. Свирский В.Н. Синергетика смысла. М., 2000;
181. СвитичЛ.Г. Феномен журнализма. М., 2000.
182. СвитичЛ.Г., Ширяева А.А. О проблемах подготовки журналистов /
Журналистика в 2002 году: СМИ и реалии нового века. Материалы науч-
но-практической конференции. Москва, 3—5 февраля 2003 г. М., 2003.
183. Сиберт С, Шрамм У, Питерсон Т. Четыре теории прессы. М, 1998.
184. Синергетика и психология. Вып. 1,2. /Под ред. И.Н. Трофимовой,
В.Г. Буданова. М., 1997.

249
 185. Синергетика и психология: Тексты: Вып. 3 / Под ред. В.И. Арши-
нова, И.Н. Трофимовой, В.М. Шендяпина. М., 2004.
186. Скрытое эмоциональное содержание текстов СМИ и методы его
объективной диагностики /Под ред. А.А. Леонтьева, Д.А. Леонтьева. М.,
2004.
187. Смит Тед Дж. Укус сторожевого пса / / Америкен энтерпрайз.
1990. № 3 .
188. Смолъков В. Бюрократия и бюрократизм: как свести бюрократизм
к минимуму? //Государственная служба. 2002. № 1.
189. Соколов Ю.Н. Общая теория цикла: проблемы методологии / / Ц и к -
лические процессы в природе и обществе. Ставрополь, 1994. Вып. 1.
190. Соколов Ю.Н. Общая теория цикла как метод познания. Ставро-
поль, 2004.
191. Соколов Ю.Н. Общая теория цикла или единство мировых кон-
стант. Ставрополь, 2004.
192. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические
технологии. М., 2001.
193. Социальная и психологическая безопасность в СМИ / Под ред.
Я.Н. Засурского, Е.Л. Вартановой и др. М., 2003.
194. Спицнадель В.Н. Основы системного анализа. СПб., 2001.
195. Степанов A.M. Основы медицинской гомеостатики. Воронеж, 1994.
196. Стрельцов А.А. Информационная безопасность Российской Фе-
дерации. М., 2002.
197. Судаков К.В. Физиология мотиваций. М., 1990.
198. Судаков К.В. Информационный феномен жизнедеятельности. М., 1999.
199. Судаков К.В. Системокванты физиологических процессов. М., 1997
и др.
200. Судаков К.В. Динамические стереотипы, или Информационные
отпечатки действительности. М., 2002.
201. Тард Г. Мнение и толпа / Психология толп. М., 1997
202. Тимофеева Л.Н. Власть и оппозиция: взаимодействие, взаимоог-
раничение, взаимоконтроль, коммуникация. М., 2004.
203. Титов В.Б. Педагогико-эргономическая парадигма становления
военно-педагогических кадров. М., 2000.
204. Титов В.Б., Шевченко А.В. Россия понимается любовью. Ставро-
поль, 1997.
205. Титов В.Б., Шевченко А.В. Категории «информация» и «энергия»
в системе становления человека /Актуальные вопросы социальной тео-
рии и практики. М., Ставрополь, 2003. Вып. 1.4.2.
206. Титов В.Б., Шевченко А.В. Мониторинг психотравматичности ауди-
тории средств массовой информации /III тысячелетие. Пути к здоровью

250
нации. Материалы II Всероссийского форума. Москва, 22 — 24 октября,
2002 г. М., 2002.
207. Турко Н.И., Железняк J1.J1., Юдин В.В. Консолидированный ресурс
государства как геополитический фактор региональной безопасности /
Актуальные проблемы информационного противоборства. М., 2000.
208. Уледов А.К. Взаимодействие гражданского общества и государ-
ства (теоретико-методологические аспекты анализа) / Психология гос-
службы. Очерки по социальной психологии. М., 1997.
209. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект-Пресс,
2004.
210. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.
211. Философский энциклопедический словарь М., 2003.
212. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
213. Франкл В. Доктор и душа. СПб., 1997.
214. Франкл В. Логос, парадокс и поиск смысла. Нью-Йорк, 1985.
215. Фридман А.А. Мир как пространство и время. Ижевск: Регуляр-
ная и хаотическая динамика. 2001.
216. Харчева Т.А. Словарь по социологии. М., 2000.
217. Цыганков Д.Б. Социологический анализ воззрений и обществен-
ной деятельности А.И. Солженицина. СПб., 1997.
218. ЦымбсигЛ.А. Синергетика информационных процессов. Закон ин-
формативности и его следствия. М., 1995.
219. Человеческий потенциал: опыт комплексного подхода / Под ред
И Т . Фролова. М., 1999.
220. Чернавский Д.С. Синергетика и информация. М., 2001.
221. Чернышев С.Б. Смысл. Периодическая система его элементов. М., 1993.
222. Шабров О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности
и развития. М., 1997.
223. Шадриков В.Д. Способности человека. М , 1997.
224. Шаповалов В.И.. Энтропийный мир //Перемена. Волгоград, 1995.
225. Шевченко А.В. Глобальные проблемы современности и журналис-
тика. Ставрополь, 2000.
226. Шевченко А.В. Проблемы формирования психосемантического
поля информационного пространства /Государственная информацион-
ная политика: концепции и перспективы. М., 2001.
227. Шевченко А.В. Психологические аспекты процессов формирова-
ния государственной информационной политики. Ставрополь, 1999.
228. Шевченко А.В. Органы государственного управления как крити-
чески важные структуры в системе информационной безопасности Рос-
сии /Проблемы внутренней безопасности России в XXI веке. М., 2003.
229. Шевченко А.В. Соотношение категорий «понимание» и «ответствен-
ность» в политической герменевтике /Политическая коммуникация в

251
постсоветской России: проблемы формирования и парадигмы развития.
М.; Улан-Удэ, 2003.
230. Шевченко А.В. Соотношение категорий «факт» и «смысл» в социаль-
ной информациологии /Стратегии динамического развития: единство само-
организации и управления. В 6 т. /Под ред. B.JI. Романова. М., 2004. Т.1.
231. Шемакин Ю.И. Семантика самоорганизующихся систем. М., 2003.
232. Шемакин Ю.И. Семантическая модель организации мира /Ана-
лиз систем на рубеже тысячелетий: теория и практика. Тезисы научно-
практической конференции. Москва. 16—18 декабря 1997. М., 1997.
233. Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информа-
ционных процессов. М., 1973.
234. Шестов Л.И. Апофеоз беспочвенности: Опыт а догматического
мышления. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991.
235. Шкондин М.В. Пресса как системный объект. М., 1998.
236. Шкондин М.В. Средства массовой информации как коммуника-
тивная и информационно-производящая система. М., 2002.
237. Шлимкевич С. Творческая личность в диалектике общественного
и индивидуального. Львов, 1990.
238. Шуман А.Н. Философская логика: истоки и эволюция. Минск, 2001.
239. Эриксен Т.Х. Тирания момента. Время в эпоху информации. М.,
2003.
240. Эгиби У.Р. Конструкция мозга. М., 1962.
241. Юзвишин И.И. Основы информациологии. М., 2000.
242. Юзвишин И.И. Информациология. М., 1996.
243. Юнг К.-Г. Архетип и символ. М., 1991.
244. Юсупов С.А. Коммуникативная компетентность государственных
служащих в работе со средствами массовой информации. М., 2002.
245. Юсупов С.А. Развитие коммуникативной компетентности государ-
ственных служащих в работе со средствами массовой информации. М., 2002.
246. Юсупов С.А. Журналисты как субъект взаимодействий государ-
ственных служащих в работе со средствами массовой информации. М., 2002.
247.Яковец Ю.В. Предвиденье будущего: парадигма цикличности. М.,
1992.
248. Яковец Ю.В. Ритм смены цивилизаций и исторические судьбы
России. М., 1994.
249. AlleyneM.D. News Revolution. Political and Economic Decisions about
Global information. New York, 1998.
250. Balaban O. Politics and Ideology. A Philosophical Approach. Vermont,
1995.
251. Bartle J., Griffiths G. Political Communications Transformed From
Morrison to Mandel.son. New York, 2001.

252
 252. Coldwell В. Media Conscience a n d A c c o u n t t a b i l i t y . h t t p : / /
usinfo.state.gov/infiusa/media/freepr/essay2/htvm.
253. Collins R., Murrow C. New Media, New policies. Cambridge, 2000.
254. Csikszentmihalyi M. Flow: The Psychology of optimal Experience.
New York, 1990.
255. Holt R.R. Drive or wish? A reconsideration of the psychoanalytic
theory of motivation / / Psychology versus metapsychology: psychoanalytic
essays in memory of George S. Klein. New York, 1976.
256. Perl R.F. Terrorism, the Media, and the Government: Perspectives,
Trends, and Options for Policymakers, www.govfree.com.
257. Peterfreund E. Information, systems, and psychoanalysis: an
evolutionary biological approach to psychoanalytic theory. New York, 1971.
258. Phenix P. Realms of meaning: a philosophy of the curriculum for
general education. New York, 1964.
259. Schwartzman A.J. Preserving Free Speech Information Diversity,
www.Mediaaccess.org.
260. Tolmen E. C. A psychological model / / Toward a general theory of
action / N. Parsons, E. Shils. Cambridge, 1951.