Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/11844864

Любить
Направленность: Слэш
Автор: А Мор (https://ficbook.net/authors/1004674)
Фэндом: Genshin Impact
Пэйринг и персонажи: Кэйа Альберих/Альбедо
Рейтинг: R
Размер: 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: завершён
Метки: Открытый финал, Война, Германия, Ангст, AU, Исторические эпохи

Описание:
- Война скоро закончится, что же мы будем делать?
- Любить?

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика
Часть 1

Серость стен и могильная тишина. Только каблуки тяжёлых сапог

ударяют по кафельному полу. Тук-тук. Тук-тук. Шаг. Ещё один. Всё громче,
ближе.
Какая нелепица, Альбедо прекрасно знает, кто так нагло идёт к его
кабинету. Узнавать человека по звуку шагов - форменное безумие, да и к черту
разум. Он прибирает бумаги на столе, разминает затёкшую шею. Хруст суставов.
Идет к двери и открывает её прямо перед незваным гостем. Ожидаемым гостем.
С шинели ручьями вода, с сапог на белый кафель грязь. Отругать бы его,
выгнать к чертовой матери, у входа же табличка, большие буквы «ЧИСТАЯ ЗОНА,
НЕ ВХОДИТЬ», но разве она его когда-то останавливала? Тяжёлый выдох.
- На улицу, хочу курить, - Альбедо обходит гостя стороной, быстро идёт на
выход. Поступь тихая, но его обуви нет каблуков, что бы греметь о кафель.
- И что? Даже чай не предложишь? - смеётся, идет следом. Нелепость.
- А ты пришёл за чаем?
- Нет.

На улице ливень, козырек веранды едва спасает от крупных капель. Белая

пачка империума, черный орел на тонкой бумаге, сизый горький дым. Тяжёлые
тучи, вдалеке бетонный забор, три метра, колючая проволока. Изолированны,
отрезаны от мира. Никто не сбежит, никто не проникнет.
- Так что вас привело, оберфюрер Альберих?
- Группенфюрер Альберих.
- С повышением. Так что вас привело в эту глушь?
- Да вот, взял увольнительную по ранению, решил навестить старого друга. И
правда, та ещё глушь... А ведь мог работать в Берлине.
- И что, вам так легко её подписали? Уволнительную то? И прошу вас,
воздержитесь от критики, это моя глушь, мне здесь удобно. А видя то, как часто
вы сюда наведываетесь, оберфюрер, кажется и вам по душе это место.
Какая глупость, и разговор их, и звания, и это место, и сами они. И
Берлин тоже. Глупость.
Лебезить перед партийцами, что бы забраться повыше, строить из себя великого
почитателя фюрера, фанатика идеологии. Но Кэйя строил, и что теперь?
Группенфюрер и подписанная увольнительная. Потому что глаза мозолит
партийной верхушке, потому что сколько бы не строил из себя патриота - кожа
темная, глаза... глаз - синий, чёрный почти. Не Ариец, вот же досада. Гоняют его
с фронта до провинций и обратно, лишь бы в Берлине не светился, не мешал. Ну
какая нелепица.

Печка затоплена газом, в комнате душно, воздух спёрт. Мокрая шинель

неаккуратно закинута на стул, сапоги у двери, грязь обсохла, крупными комьями
отваливается на паркет. На столе горячий чай, пепельница, всё та же белая
пачка империума с чёрным орлом.
Альбедо рукой по чужой щеке ведёт, оттягивает нижнее веко, смакивает
сукровицу ватой, верхнее веко -неровный шов, как фронтовой врач заштопал,
так и не переделали. Будет шрам. Большой. Уродливый.
Кэйя сидит смирно, вверяет себя в то ли заботливые, то ли умелые руки. Всё
сразу, наверное. Хмуриться, когда пальцем, через веко, на пустую глазницу
давят. Шипит. Сукровица снова из уголка потекла. Точно не слёзы, железы ведь
тоже вырезать пришлось.
Альбедо больно. Злость в груди рокочет, не знает куда вырваться. Эти
2/5
чудесные глаза... Будь проклята эта чёртова партия, эта чертова война и та
самая граната, что осколком лишила мир одного из чудес. Будь проклято.
Альбедо не стесняется, проговаривает эти мысли вслух, пока меняет
повязку. Кэйа хмурится. Недоволен и огорчён.

- Не говори такого. Тебе повезло, что это слышал только я, и, что я люблю тебя
достаточно, что бы закрыть на это глаза, - Альбедо отрывается, смотрит на него,
как на дурака, а он усмехается, поправляет сам себя, - закрыть на это глаз. В
любом случае, это верный путь на трибунал за измену, будь осторожен. Не хочу
однажды увидеть тебя сквозь прицел, у бетонный стены.
- Не переживайте, группенфюрер, уверен, вас не станут беспокоить по таким
мелочам, как казнь паршивого докторишки.
- Иногда я совсем забываю, на сколько ты дурак.

Альберих холодный, руки у него ледяные, кожа, золотистая, теплая на вид,

вся в мурашках. Альбедо из соседней комнаты приносит ватное одеяло,
укутывает, как ребёнка, в чай добавляет шиповник, что бы не простыл.
Это не его кабинет, но и тут повсюду бумаги-бумаги-бумаги. Протоколы
экспериментов, бухгалтерские книги, личные дела пленных. Не всех, только тех,
кто ему приглянулся.

- В прошлый раз, со всеми прочими, ты привёз девушку. Из Литвы кажется. У неё

глаза... красивые, тоже синие, и группа крови совпадает.
- Совпадает с кем?
- С тобой. Я, пока не уверен, что он приживётся. То есть... у других ещё не
приживался, но... Если получится, то... То ты бы согласился? - нервно теребит
очки в руках, снал, что бы не смотреть в глаза... глаз. Нелепица, спрашивает
разрешение, хотя им обоим известно, что если он захочет, то без проблем
усыпит Альбериха и использует его жалкое тело для своих опытов. И им обоим
известно, что он не хочет.
- Так вот чем занимается прославленный доктор смерть? Ищет способы починить
своего поломанного любовника? - Улыбается в кружку, громко сюрпает горячим
чаем. То ли насмехается, то ли смеётся, - война скоро закончится, что же мы
будем делать?
- Любить?

Кэйа часто бывает в Берлине. После ранения на фронт почти не высылают,

оно и к лучшему. Война его утомила. Кровь, кровь, кровь. Своя, чужая. Крики. Не
разобрать кто кричи. Может дети?
Девочка в Украине, светловолосая, лет пяти, плачет и дергает за рубашку.
Маленькая совсем, Так напоминает Кли пару лет назад. Руки в дрожь. Сердце в
осколки. Выстрел. Это не Кли. Кли в Германии, посещает занятия Союза девочек,
в прошлом октябре получила свой черный галстук и ремень. Альбедо был на
церемонии, писал об этом в письмах, даже фото преложил. Это ни Кли. А значит
не о чем жалеть. Эта даже не люди почти. Так сказала партия. Партие стоит
верить. Если хочешь жить.
Кэйе в Берлине спокойнее. Сидеть днями в архиве. Разбирать протоколы
старых операций, перелистывать отчеты о исследованиях из концентрационного
лагеря, где работает Альбедо. Жуткие отчеты. Почти такие же жуткие, как
война.
Возможно, в какой-то момент Кэйя даже стал побаиваться его. А потом случайно
встретил в городе Кли. Малышка лучезарно улыбалась и всё заваливала
вопросами о брате. Они ведь так похожи. Пшеничные волосы, голубые глаза,
3/5
кожа - мел. Превосходные арийцы. Зависть и благоговение.
Кли любит брата, не боится его, скучает сильно. Рисует в тетраде что-то
очень важное, старательно выводя линии , и просит передать эту тетрадь
Альбедо, когда они увидятся.

- Братец писал, что без тебя слишком спокойно, это он скучает так, поэтому
обязательно съезди к нему!

О, нежное детство, может всё не напрасно?

Война действительно скоро заканчивается. Армия входит в Берлин. Кэйю они

застают по путь домой. Он срывает погоны, прячет кобуру, бежит. В конечном
счёте они проиграли, так зачем геройствовать ради партии, которая не смогла
защитить его. Он бежит со всех ног, прячется по подворотням. В пригороде
школа Кли. Забрать малышку и на запад-запад-запад. Дальше от Берлина, от
звуков выстрелов, от тлеющих углей войны. Что бы Кли в слезах не дергала
солдат за рубашку, что бы они не стреляли ей в грудь.

Альбедо слышит выстрелы, слышит крики. Его ассистенты давно покинули

операционную, сбежали. Он не осуждает. Но стоит здесь, у хирургического
стола. И шьет, шьет, шьет. Солдаты врываются и сюда. Игнорируют табличку о
чистой зоне, о идущей операции. Направляют на него автомат, на ломаном
немецком кричат поднять руки. Невежды. Грубияны. Идиоты. Неужели такие,
как они, действительно выиграют войну? Какая нелепица.
Он оборачивается на них, вслушивается в акцент, в говор, и на смеси
польского и русского просит их покинуть операционную. Иначе пациент не
выживет. Когда всё будет закончено, он выйдет сам.
Злятся, что-то ещё кричат. Но выходят, двое остаются внутри, стоят у дверей
с оружием наготове, но это не важно. Альбеде шьет-шьет-шьет. В этот раз
должно получиться. Обязано. Шанса больше не будет.
Он осматривает пациента, кареглазый мужчина. Кареглазый мужчина, а в
левой глазнице, под швами и повязкой, прекрасный зелёный глаз. В этот раз
должно получиться.
Он кладет скальпель на стол, снимает перчатки и маску, поднимает руки,
оборачивается.

- Передайте командованию, что я готов сотрудничать.

Он никогда не был предан партии.

Кли уснула в соседней комнате. Кэйя весь день играл с ней на развалинах
соседнего дома. Малышка совсем вымоталась.
Альбедо сидит на диванчике кухни, пьет кофе, перебирает дрожащей рукой
волосы своей любви, так уютно умостившейся на его коленях. Война
закончилась. Им осталось только любить.

4/5
- Давай, как закончим здесь со всеми делами, уедем в Париж? Там красиво.
Узкие улочки, фонтаны, сады. Думаю тебе понравится, - Кэйа ластиться к теплой
руке, ворочается, утыкается носом в чужой живот. Обнимает. Крепко.
- А как же Кли?
- Оставим её моему братцу, он сможет за ней присмотреть.
- Романтическое путешествие? - Альбедо склоняет , от него пахнет кофе и
бинтами. Целует за ухом и гладит-гладит-гладит. Как домашнего кота.
- Пусть будет оно.В конце концов, что нам ещё осталось? Только любить.
- Любить...

До суда четыре дня.

Они прекрасно знают, что умрут.

5/5