N.A.G.

– Переводы книг
последних дней постоянно прокручивались у меня в голове: неожиданное предложение
Ричарда, мой еще более неожиданный ответ и его реакция на квартиру, где я жила. Он был вне
себя от ярости и отвращения, в кипе с его обычной придирчивостью, включенной на полную
катушку. Не успела я и глазом моргнуть, как часть моих вещей оказались в багажнике его
большой, роскошной машины и меня везли назад в кондо – на долгосрочный период или пока
он не закончит со своим глупым планом, в который я была втянута теперь так же сильно, как и
мой босс.
В кондо стояла тишина, в нем в буквальном смысле не было никакого шума. Я привыкла к
звукам, которые окружали меня ночью: шум проезжающего транспорта, других арендаторов по
соседству, крики и постоянный звук сирен и разборок за окном. Эти звуки не давали мне спать,
были порой пугающими, но сейчас их не было, и я не могла заснуть. Знаю, что находилась в
безопасности, ведь это место было в сотню, нет в тысячу раз безопаснее той ужасной комнаты, в
которой я жила весь прошлый год. Мне следовало расслабиться и мирно дремать.
Кровать была огромной – широкой и мягкой – простыни шелковыми и дорогими, а одеяло
будто теплое перышко, накрывавшее мое тело. Однако тишина была слишком громкой.
Я выскользнула из своей кровати, подошла к двери и открыла ее, морщась от скрипа
петель, недовольных, что их потревожили. Даже навострив уши, я по-прежнему ничего не могла
различить. Для уличного движения мы были слишком высоко, к тому же у стен была хорошая
звукоизоляция, так что даже из здания не доносилось никакого шума.
На цыпочках я прошла по коридору, притормозив у двери, которая, как я знала, вела в
комнату Ричарда. Она была слегка приоткрыта, и я храбро толкнула ее, увеличивая
открывшийся проем, и просунула голову в щель. Он спал посредине гигантской кровати –
гораздо больше моей – с обнаженным торсом, на котором покоилась его рука. Очевидно, что
события последних дней совершенно его не беспокоили. Его блестящие волосы
контрастировали в тусклом свете с темным фоном простыней, и к моему удивлению он храпел.
Звук был слабым, но постоянным. В покое и без вечной усмешки на лице он выглядел моложе и
меньше походил на тирана. В приглушенном лунном свете он казался почти умиротворенным.
Я никогда не связывала это слово с ним, и он бы не выглядел таковым, если бы проснулся и
застукал меня в своем дверном проеме.
Тем не менее, мне нужно было слышать хотя бы звук его дыхания и храпа, чтобы знать, что
я не одна в этом огромном, незнакомом месте. Пару секунд я слушала, после чего оставила его
дверь открытой и вернулась в свою комнату, оставив и свою дверь приоткрытой.
Вновь устроилась на кровати и сосредоточилась. Звук был слабым, однако я его слышала.
Его странные хрипы позволили почувствовать себя чуть уютнее, став спасательным кругом, в
котором я отчаянно нуждалась.
Я вздохнула, подумав о том, что если бы он знал, что дарит мне ощущение комфорта, то
наверно сидел бы всю ночь без сна, лишь бы лишить меня этого чувства безопасности.
Я уткнулась лицом в подушку и впервые за долгие месяцы расплакалась.

Когда утром я зашла на кухню, он был сдержан и пил из большой кружки, указав жестом,
что я могу воспользоваться кофе-машиной на шкафчике.
В неловком молчании я приготовила себе кофе, не зная, что сказать.
– Я не ожидал компании. У меня нет сливок.
– Все в порядке.
Он толкнул в мою сторону лист бумаги.
– Я написал твое заявление об уходе.
Я нахмурилась, подняв и прочитав текст, все было написано коротко и ясно.
– Не думаешь, что я могла бы и сама написать?
– Я хотел убедиться, чтобы все было лаконично, так как не хочу, чтобы ты вдавалась в
подробности о причинах ухода.
– Я не понимаю, – покачала головой.
– Что? А теперь что ты не понимаешь? – он провел рукой по своему затылку.
– Если ты не доверяешь мне настолько, чтобы я сама написала заявление об уходе, то как
собираешься доверить мне изображать будто мы… – слово застряло у меня в горле, –
любовники?
– Единственное, что я точно знаю в отношении тебя, Кэтрин, это то, что ты усердно
работаешь. Ты хорошо справишься с работой, потому что так оно и есть. Ты любишь угождать.
И будешь все делать именно так, как мне нужно, чтобы ты делала, потому что хочешь заслужить
те деньги, что тебе платят.