КОГНИТИВНЫЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ ЯЗЫКА
Выпуск № 3 (46)
ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ
В ЭПОХУ ГЛОБАЛЬНЫХ ПЕРЕМЕН
Материалы Международной научной конференции
по когнитивной лингвистике
2–4 июня 2021 года
Редакционный совет:
Болдырев Н.Н., доктор филологических наук, профессор (гл. редактор);
Иванов А.В., доктор филологических наук, профессор (отв. редактор выпуска);
Демьянков В.З., доктор филологических наук, профессор;
Новодранова В.Ф., доктор филологических наук, профессор;
Бабина Л В., доктор филологических наук, профессор;
Виноградова С.Г., доктор филологических наук;
Панасенко Л.А., доктор филологических наук;
Шарандин А.Л., доктор филологических наук, профессор;
Златев И., доктор филологии, профессор (Лунд, Швеция);
Талми Л., доктор филологии, профессор (Буффало, США);
Дзюба Е.В., доктор филологических наук (отв. секретарь выпуска);
Козлова Е.А., кандидат филологических наук (отв. секретарь)
COGNITIVE STUDIES
OF LANGUAGE
Volume 3 (46)
Editorial Board:
Boldyrev N.N., Doctor of Philology, Professor (editor-in-chief);
Ivanov A.V., Doctor of Philology, Professor (volume editor-in-chief);
Demyankov V.Z., Doctor of Philology, Professor;
Novodranova V.F., Doctor of Philology, Professor;
Babina L.V., Doctor of Philology, Professor;
Vinogradova S.G., Doctor of Philology;
Panasenko L.А., Doctor of Philology;
Sharandin А.L., Doctor of Philology, Professor;
Zlatev J., Doctor of Philology, Professor (Lund, Sweden);
Talmy L., Doctor of Philology, Professor (Buffalo, USA);
Dzyuba E.V., Doctor of Philology (volume executive secretary);
Kozlova E.A., Candidate of Philology, Associate Professor (executive secretary)
Cognitive studies of language / editor-in-chief N.N. Boldyrev ; Ministry of Science and Higher
Education of the Russian Federation, Russian Academy of Sciences, Institute of Linguistics of
Russian Academy of Sciences, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, The Russian
Cognitive Linguistics Association. – Moscow : Institute of Linguistics of Russian Academy of
Sciences ; Tambov : Publishing House of TSU named after G.R. Derzhavin, 2008.
ISBN 978-5-89016-442-1
Vol. 3 (46): Language and Thinking in the Age of Global Changes : Papers of the International
Conference on Cognitive Linguistics. June 2–4, 2021 / volume editor-in-chief A.V. Ivanov. –
Moscow : Flinta Publishers, 2021. – 960 p.
ISBN 978-5-9765-4606-6
The issue of the “Cognitive Studies of Language” presents the materials of the International
Conference on Cognitive Linguistics. The collected papers cover theoretical and methodological
problems of studying language and cognition within the interdisciplinary framework, problems of
cognitive modelling, verbal formats of knowledge, world conceptualization and categorization in
language, cognitive aspects of text and discourse, problems of scientific metalanguage and terminology,
cognitive pragmatics, cognitive ethno-, socio- and psycholinguistics, cognitive translation studies,
interrelations of language and culture.
This collection of papers will be welcomed by university scholars, linguists and all specialists
who are interested in language, cognition and reality interface.
СОДЕРЖАНИЕ
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ
ПРОБЛЕМЫ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ
Бабенко Л.Г., Степанова А.Н. Парадокс как способ познания мира и выражения новых
знаний о нем (на материале поэтического подкорпуса Национального корпуса русского
языка) ................................................................................................................................................ 22
Болдырев Н.Н. Взаимодействие первичных и вторичных структур в языковой
картине мира как фактор ее динамики........................................................................................... 26
Голубева Н.А. Вторичная оценка как лингвистическая категория .............................................. 31
Grigoryeva V.S. Vom Verstehen zur Überzeugung ........................................................................... 34
Заботкина В.И. Когнитивные механизмы перевода .................................................................... 40
Ikonnikova O.N. On the issue of methodology of cognitive studies of Salish languages
in areal diachronic typological perspective ........................................................................................ 44
Клепикова Т.А. Эпистемическая провокация и эпистемическая бдительность:
дискурсивная практика эпохи пост-правды .................................................................................. 47
Кобенко Ю.В. Язык и мышление в эпоху постструктурализма: популярные мифы ................ 53
Колесов И.Ю. Языковые структуры как предмет грамматики конструкций ............................. 57
Краева И.А. Соотношение категории градуальности со смежными категориями .................... 60
Лукошус О.Г. Использование возможностей search engines при описании семантики слова .. 64
Магировская О.В. Жестовый язык: проблемы статуса, организации и региональной
вариативности .................................................................................................................................. 67
Майорова О.А. Концепт в аспекте теории концептуальной деривации ..................................... 71
Никонова Ж.В. Иллокутивные знания в когнитивном аспекте ................................................... 73
Панасенко Л.А. Функциональный формат интерпретирующего потенциала лексики
(на материале английского языка).................................................................................................. 78
Песина С.А. Когнитивная инвариантная модель репрезентации структуры
многозначного слова........................................................................................................................ 81
Сулейманова О.А., Фомина М.А. Категория оценки в идеализированной модели мира .......... 85
Цзинь Т. Полисемия: путь к познанию естественного интеллекта ............................................. 88
Черкасова А.А. К вопросу о метафоризации как механизме познания ...................................... 92
Шкуран О.В. Концепт ВЕНЕЦ: дискурсивное исследование ...................................................... 96
5
Содержание
Воронина Т.М. Механизмы и динамика косвенной номинации речевого воздействия
в русском языке .............................................................................................................................. 120
Гасымова Г.М. Концепт РОДИНА в языковом сознании турецких мигрантов второго
поколения во Франции .................................................................................................................. 124
Гоу Яньминь. Отражение концептуальной дихотомии «счастье – несчастье» в русских
и китайских приметах .................................................................................................................... 127
Гусева О.А., Попова Е.А. Не смешно! .......................................................................................... 131
Дудорова М.В. Концептуализация волосяного покрова живого существа в синонимико-
антонимических комплексах ........................................................................................................ 134
Енина А.Д. Особенности концептуализации и метафорической синтаксической
репрезентации отношения quality of an object ............................................................................. 137
Иванова С.В. Языковое сознание учащихся и учебник: интеграция и дезинтеграция
ментальных пространств ............................................................................................................... 140
Иванова Т.К. Тенденции использования феминитивов в медиадискурсе:
русский и английский языки в аспекте перевода ....................................................................... 144
Казакова Е.В. Социокультурная обусловленность французских новообразований
2020 года ......................................................................................................................................... 147
Калинина Л.В. Актуальная лексика 2020 года в свете семантики неуловимого ..................... 150
Касимова Д.И. Нейрофизиологические основания концептуализации с позиции
когнитивной лингвистики ............................................................................................................. 154
Кузнецова Е.А. Признаки двухмерности и трехмерности в концептуализации
пространственных ситуаций (на примере локативных конструкций с предлогами
в английском и русском языках) .................................................................................................. 157
Купцов А.Е., Милосердова Е.Е. Кельтские топонимические концепты
как составляющие топонимической системы Испании ............................................................. 161
Кшеновская У.Л. Когнитивно-коммуникативный аспект лингвокреативности
(на примере англоязычного массмедийного дискурса).............................................................. 164
Левицкий А.Э., Никульшина Т.Н. Цвет «серый»: проблема категоризации и вербализации
(на материале русского и английского сказочных дискурсов) .................................................. 168
Ломакина О.В. Концептуализация общечеловеческих ценностей в пословицах
(на материале русского, узбекского и таджикского языков) ..................................................... 172
Лось А.Л. Универсальные и культурно-специфические смыслы, связанные с внутренним
миром человека, сквозь призму перцептивных характеристик................................................. 176
Манерко Л.А. «Каскад» метафор и мультимодальная метафора в научном дискурсе ............ 179
Мухина И.К. Противопоставленные когнитивные признаки в когнитивно-
пропозициональных структурах ................................................................................................... 184
Налдеева Л.Е. Создание английских двухкомпонентных зоонимов
по пропозициональным когнитивным моделям ......................................................................... 188
Никитина В.В. Когнитивная интерпретация синтаксических моделей типа
«X shudders to V»............................................................................................................................ 191
Никонова Ж.В., Салаев П.В. Ценностные доминанты концепта СЧАСТЬЕ
в современном русском языке ...................................................................................................... 195
Нильсен Е.А., Малышева Е.А. Отражение концепта HAPPINESS в паремиологическом
фонде английского языка .............................................................................................................. 198
Новикова В.П. Медиаконцепт ГИГ-ЭКОНОМИКА как ключ к пониманию нового
экономического ландшафта .......................................................................................................... 202
Оспанова Ж.Т. Метафорическое переосмысление категории «эмоция»
в рамках концепта ПОЛОЖЕНИЕ В ПРОСТРАНСТВЕ ........................................................... 206
Петрова И.М. Концептуализация значения биномов, состоящих из существительных
с семантикой время, в русском и английском языках ................................................................ 209
Петрова Н.Е. Концептуализация знания перцептивной лексикой полей «видеть»
и «слышать».................................................................................................................................... 213
Полянчук О.Б. Композиционные особенности стилистически маркированных
производных слов (на материале французского языка) ............................................................. 216
6
Содержание
Померанцева Т.П. Когнитивные механизмы концептуальной метафоризации лексемы
«человек» в современном русском языке .................................................................................... 220
Попова Н.С. Образное языковое представление ментальной единицы «время»
как одной из реалий меняющегося мира ..................................................................................... 224
Рахманкулова С.Е. Концептуальная метафора: лингводидактический аспект ........................ 228
Рыжкина Е.В. Переоценка ценностей в зеркале лексико-семантических инноваций
в современном английском языке: опыт корпусного исследования ......................................... 231
Сафина М.Р. Механизмы языковой репрезентации ситуации падения
(на материале английского языка)................................................................................................ 235
Сергеева Е.П. «Sprichst du coronisch?»: немецкий язык в условиях пандемии Ковид-19....... 238
Сироткина Т.А. Концепт ЮГРА: опыт моделирования ............................................................ 242
Слаутина М.В. Синонимико-антонимическая парадигма «здоровье – болезнь»
в русском языке .............................................................................................................................. 246
Стефанович М.В. К вопросу о соотносительных и различительных признаках
категории, концепта и концептосферы ........................................................................................ 249
Струзик А.А. Концептуализация информации о пользователе в социально-
информационном приложении Instagram .................................................................................... 254
Сурмятова Ю.В. Симболарий цветового фразеологического корпуса немецкого языка ...... 257
Суханова А.С. Развитие концепта ENVIRONMENT в экологическом дискурсе..................... 260
Сюй Лили. Этимологический анализ концептов УПОРСТВО и УПРЯМСТВО
в русском языке .............................................................................................................................. 263
Турбина О.А. Языковое представление пространства по оси лица: концептуализация
и категоризация .............................................................................................................................. 267
Федяева Е.В. Научное знание как источник количественной интерпретации качества
в языке ............................................................................................................................................. 270
Финская Т.Е. Роль событий-аттракторов в создании концептосферы французского
медиадискурса ................................................................................................................................ 274
Фурс Л.А., Финаева Е.А. Когнитивный подход к анализу воспитательной деятельности
с учетом характеристик концепта UPBRINGING в современном английском языке ............ 277
Хомякова Е.Г. Интерпретация концепта RUSSIAN ARTIST в англоязычном тексте............. 281
Шемаева Е.В. Когнитивная метонимическая модель лексикализации «содержимое –
вместилище (контейнер)» в английском и русском языках ...................................................... 284
Шершукова О.А. Концептуализация невидимого в языке: обозначение микроорганизмов .. 288
Юздова Л.П., Безногова Т.Г. Неологизмы как отражение реалий меняющегося мира
в языке ............................................................................................................................................. 291
Янь Кай. Категоризация концепта УДИВЛЕНИЕ в русском языковом сознании:
психолингвистический аспект ...................................................................................................... 294
КОГНИТИВНО-ДИСКУРСИВНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
В ЗЕРКАЛЕ ГЛОБАЛЬНЫХ ПЕРЕМЕН
7
Содержание
КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА И МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Байко В.А., Некрасова М.Ю. Роль концептуальной метафоры «война – это игра»
в британском публичном дискурсе Крымской войны................................................................ 423
Беляева С.В., Кирколуп О.В. Модели интерпретации медиасобытия пользователями
сети Интернет (на примере издания «Libération») ...................................................................... 426
8
Содержание
Беляева Е.И., Синеокова Т.Н. Сложноподчиненные предложения с придаточными
изъяснительными и времени при воспроизведении текстов на L1 и L2 .................................. 430
Берзина Г.П. Виды информации, актуализируемые в военном дискурсе ................................ 433
Беспалова Е.В. Ландшафтные концепты в Интернет-дискурсе: формирование
экологического сознания ............................................................................................................... 437
Богданова-Бегларян Н.В. О ксенопоказателях в русском языке / речи:
лексикографическая традиция и современные процессы .......................................................... 440
Болсуновская Л.М. Когнитивно-лингвистические и социокультурные аспекты
англоязычного инженерного дискурса ........................................................................................ 444
Борботько Л.А. Авторская идентичность в кинорецензии: лингвокогнитивный аспект ....... 448
Бурменкова Ю.А. Когнитивные метафоры с компонентом «братство» в современном
русском языке ................................................................................................................................. 451
Валуйская О.Р. Однозначность и неоднозначность интерпретации текстов массово-
информационного дискуса ............................................................................................................ 454
Вашунина И.В., Ильина В.А. Возможности корректировки смыслового восприятия
текста путем его креолизации ....................................................................................................... 457
Водяницкая А.А. Лингвоаксиологические аспекты академического дискурса:
потенциал цифровых технологий ................................................................................................. 461
Воейкова А.А., Балабас Н.Н., Борисова И.В. Когнитивные аспекты экспрессивного
синтаксиса в романе Э. Гилберт «Ешь, молись, люби» ............................................................. 464
Воронцова Г.Н. Концептуальная дихотомия «добро – зло» в тувинских народных
сказках ............................................................................................................................................. 467
Воронцова Ю.А. Интерпретация концепта ПРАВОНАРУШИТЕЛЬ в публицистическом
дискурсе .......................................................................................................................................... 471
Гришаева Л.И. Факторы, обусловливающие варьирование текста в коммуникации ............. 474
Гудкова К.В. Когнитивные основы выбора языковых единиц в юридическом дискурсе
(на материале речей защиты и обвинения в уголовном судопроизводстве) ............................ 478
Гэвин П.И. Стилистическое выражение фигуро-фоновых отношений в художественных
репрезентациях картин (на материале романов Д. Рубиной и М. Этвуд) ................................ 482
Дубровская О.Г. Возрастные аспекты интерпретации ............................................................... 486
Егорова В.Н. О некоторых средствах интенсификации при реализации иллокутивной
функции в современном немецком языке ................................................................................... 489
Заболотнева О.Л. Интертекстуальные включения в университетских романах .................... 491
Иванова Е.А. Идеологема «западные ценности» как инструмент манипулирования
общественным сознанием в американском медиадискурсе ...................................................... 495
Ильин М.И. Диалог народа и власти в Twitter и Facebook ......................................................... 499
Исаева С.Н. Кинетические особенности реализации уклончивых речевых актов
в теледискурсе ................................................................................................................................ 503
Калинин О.И. Метафорические модели репрезентации эпидемии коронавируса
в китайских СМИ ........................................................................................................................... 507
Катермина В.В. Неологизмы дискурса моды в английском языке: когнитивный аспект ..... 511
Киосе М.И. Лингвокреативность и диахронические модификации дискурса детской
прозы 1930 – 2020 годов: лингвокогнитивные новации дискурса ............................................ 515
Клейменова В.Ю. Категоризация фикционального социума в фэнтези ................................... 519
Кожухова И.В. «Говорят, что из Китая идет смертельный вирус»:
лингвопрагматический анализ комментариев ............................................................................. 523
Козлова Л.А. Онтологическая метафора и способы ее репрезентации в художественном
тексте ............................................................................................................................................... 526
Кострова О.А. Концепт КАУЗАЛЬНОСТЬ и его когнитивно-прагматическое членение
в романе «Faserland» ...................................................................................................................... 529
Крижановская Е.М. Анализ индивидуального стиля политического журналиста
как подход к изучению языковой личности ................................................................................ 533
Кун Ч. Об «осторожных стратегиях» прочтения трудных слов (на материале русской
речи носителей китайского языка) ............................................................................................... 537
9
Содержание
Курочкина М.А., Кушнерук С.Л. Когнитивно-семантический анализ контекстов
с лексемой «climate» в экологическом дискурсе ........................................................................ 541
Кушнерук С.Л. Медийная репрезентация славян на фоне брексита ......................................... 544
Лаенко Л.В., Душкова А.М. Полимодальная метафора в пространстве дескриптивного
фрагмента художественного текста ............................................................................................. 548
Левина А.О. Языковые средства репрезентации категории пространства
в рассказах Э. Манро ..................................................................................................................... 552
Леонтьева А.В. Специфика вербализации аромата в рамках создания и восприятия
парфюмерного продукта ............................................................................................................... 555
Литвиненко Т.Е. Категоризация случайного как способ представления знаний
в интертексте .................................................................................................................................. 558
Логунова Е.А. Когнитивные аспекты исследования дискурса на тему
«WTO and the emerging business» ................................................................................................. 562
Макарова А.С. Концепт РАЙ в православном медиадискурсе: когнитивно-дискурсивный
аспект .............................................................................................................................................. 565
Макарова С.О. Проблема полисемии имен собственных во французских медийных
текстах ............................................................................................................................................. 569
Медведева С.Н. Семантическая вариативность коллострукций
«go / turn + прилагательное» ......................................................................................................... 572
Минченков А.Г. Языковая картина события как результат его субъективно-оценочной
интерпретации ................................................................................................................................ 576
Миньяр-Белоручева А.П. Метафора как средство конструирования исторического
дискурса .......................................................................................................................................... 579
Москвитина Т.Н. Свойства и функции ключевых слов в различных типах дискурса ........... 583
Мячинская Э.И. Тактика идеологизации в жанре рецензии на русское и советское
изобразительное искусство ........................................................................................................... 587
Ненашева Ю.А. Лексические праймы – средство фасилитации просодической
организации высказывания в дискурсе (на примере чтения вслух) ......................................... 590
Олизько Н.С. Метафорическое моделирование как средство актуализации
прецедентных феноменов в медиадискурсе (на примере протестных выступлений
движения «Стоп ГОК») ................................................................................................................. 594
Патиева М.М. Семиотическая актуализация концепта СЕМЬЯ в индивидуально-
авторской картине мира И.М. Базоркина .................................................................................... 597
Петухова Т.И. Ценностная когнитивная доминанта как вектор интерпретации русского
изобразительного искусства в англоязычном искусствоведческом дискурсе ......................... 600
Подолько А.С. Роль прецедентных текстов в заголовках статей, посвященных
санкционной политике (журнал «The Economist») ..................................................................... 603
Пономарева О.Б. Полимодальность в рекламном дискурсе ...................................................... 607
Порохницкая Л.В., Седова Н.К. Система концептуально-метафорической репрезентации
в англоязычном спортивном дискурсе ......................................................................................... 612
Постникова С.В. Сравнение в ментальном и дискурсивном пространстве ............................ 615
Прокаева В.О., Зубов В.И. и др. Параметры, влияющие на восприятие текста
как статического или динамического .......................................................................................... 618
Рябых Е.Б., Кузьмина Е.А. Влияние взаимосвязи контекстов знаний на формирование
метафоры в социальной рекламе .................................................................................................. 622
Сабирова С.Г. Идеологический и манипулятивный потенциал терминов
экономического дискурса русского языка ................................................................................... 629
Самарина А.Г. Особенности реализации интерпретирующего потенциала концептуально-
тематической области «живая и неживая природа» в рекламных текстах (на материале
русского и английского языков) ................................................................................................... 632
Свиридова Е.И. Специфика репрезентации концепта отрицания словообразовательными
средствами в трилогии Э. Базена «Семья Резо» ......................................................................... 636
Сивова Т.В. Доминанты цвета флористического пространства прозы К.Г. Паустовского .... 639
Соколова В.Л. Концептуальные основания и коммуникативные стратегии удержания
внимания аудитории в различных дискурсивных формах ........................................................ 643
10
Содержание
Сороколетова Н.Ю., Цинкерман Т.Н. Лингвокогнитивные механизмы реализации
речевого акта просьбы в англоязычной лингвокультуре ........................................................... 646
Сунь Сяоли. Слово «самый» как компонент устойчивых сочетаний в русском языке
и речи............................................................................................................................................... 650
Тамразова И.Г. Эристика как категория когнитивной риторики .............................................. 653
Таскаева А.В., Питина С.А. Лингвокогнитивный подход к типологизации героев................ 657
Токарева К.Д. Текстотипологические характеристики мемуарного текста: семантика,
структура и прагматика ................................................................................................................. 661
Трощенкова Е.В. Коммуникативные стратегии индуцирования страха и стыда
в англоязычных мемах периода пандемии Covid-19: опорные ценности
и их трансформация ....................................................................................................................... 666
Тун Чжан, Петрова Т.Е. Поликодовый текст: взаимодействие и взаимообусловленность
вербального и невербального ....................................................................................................... 670
Тырыгина В.А. О категориях суперструктуры жанра ресторанной рецензии.......................... 672
Урусова Н.А. Когнитивный диссонанс в англоязычном биофикциональном дискурсе ......... 676
Ушакова А.П., Шишкина С.А. Актуализация концепта СЛОВО в индивидуально-
авторской картине мира Горана Петровича ................................................................................ 680
Федотова Е.А. Когнитивная схема специального текста (на материале анализа
немецкоязычных текстов LSP «Безопасность производства и технологических
процессов») ..................................................................................................................................... 683
Фомин А.Г., Карачева Н.С. Когнитивная природа языковых средств репрезентации
образа Иисуса Христа в христианской и исламской традициях ............................................... 687
Хохлов А.А. Репрезентация концепта ПОЛИТИКА фразеологическими средствами
в СМИ .............................................................................................................................................. 690
Чемодурова З.М. Стратегия экспрессивизации повествования в микропрозе......................... 694
Чес Н.А. Концептуальная метафора в политическом медиадискурсе: многообразие
универсального (на материале английского и французского языков)...................................... 697
Ширяева Т.А., Литвишко О.М. Когнитивно-дискурсивные механизмы генерирования
нового знания в англоязычных научно-популярных изданиях ................................................. 701
Шмелева Е.С. Метадискурсивная реализация лингвокреативности в статьях
англоязычных медиа ...................................................................................................................... 705
Шноль К.Э. Вербальные средства когнитивного воздействия в современных
американских президентских предвыборных дебатах (на материале предвыборной
кампании на пост президента США 2020 г.) ............................................................................... 708
Эльстон-Бирон А.В. Когнитивно-дискурсивный маркер «да или нет» (на материале
произведений А.П. Чехова) ........................................................................................................... 713
Яловенко М.А. О когнитивном потенциале паратекста современной автобиографии
(на материале произведения Дейва Эггерса “A Heartbreaking Work of Staggering Genius”) .. 716
КОГНИТИВНАЯ ПРАГМАТИКА
11
Содержание
У Сяохун. Речевые стратегии и тактики в текстах российских СМИ, отражающих
сотрудничество Китая и России в борьбе с коронавирусом......................................................743
КОГНИТИВНОЕ ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЕ
13
Contents
CONTENTS
Babenko L.G., Stepanova A.N. Paradox as a way of the world cognnition and expressing
new knowledge about it (Based on the poetry subcorpus of the National corpus
of the Russian language) .................................................................................................................... 26
Boldyrev N.N. Interaction of primary and secondary structures in the language picture
of the world as a factor of its dynamics ............................................................................................. 31
Cherkasova A.A. Reflections on metaphorization as a cognitive mechanism ................................... 96
Golubeva N.A. Secondary evaluation as a linguistic category ........................................................... 34
Grigoryeva V.S. Vom Verstehen zur Überzeugung ........................................................................... 34
Ikonnikova O.N. On the issue of methodology of cognitive studies of Salish languages
in areal diachronic typological perspective ........................................................................................ 44
Klepikova T.A. Epistemic provocation, epistemic vigilance: Discourse practices
in post-truth era .................................................................................................................................. 53
Kobenko Yu.V. Language and thinking in the poststructural era: Popular myths .............................. 56
Kolesov I.Yu. Language structures viewed in a construction grammar perspective .......................... 60
Krayeva I.A. Correlation of the gradation category with related categories ...................................... 63
Lukoshus O.G. Applying search engines in semantics description.................................................... 67
Magirovskaya O.V. Sign language: The issues of status, organization and regional variation ......... 71
Mayorova O.A. Concept in the aspect of conceptual derivation theory ............................................ 73
Nikonova Zh.V. Illocutive knowledge in the cognitive aspect ........................................................... 77
Panasenko L.A. Functional format of the interpretative potential of lexis (Based on English) ......... 81
Pesina S.A. Cognitive invariant model for representation of the structure of a polysemous word ... 84
Shkuran O.V. The concept VENETS: A discursive research ............................................................ 99
Suleymanova O.A., Fomina M.A. The category of evaluation in an idealized model of the world ... 88
Tszin T. Polysemy: the path to understanding innate intelligence ..................................................... 92
Zabotkina V.I. Cognitive mechanisms of translation / interpreting ................................................... 44
15
Contents
Sergeyeva Ye.P. “Sprichst du coronisch?”: The German language during the Covid-19
pandemic .......................................................................................................................................... 242
Shemayeva Ye.V. Cognitive metonymical model of lexicalization “contents – container”
in English and Russian ..................................................................................................................... 287
Shershukova O.A. Conceptualizing the invisible: Microorganism denomination ........................... 291
Sirotkina T.A. YUGRA concept: Modeling experience ................................................................... 245
Slautina M.V. The synonimic-antonimic paradigm health – disease in the Russian language ........ 248
Stefanovich M.V. Related and distinctive properties of category, concept and concept sphere ...... 254
Struzik A.A. User data conceptualization on Instagram ................................................................... 257
Sukhanova A.S. Development of the concept ENVIRONMENT in ecological discourse .............. 263
Surmyatova Yu.V. Simbolyary of the color phraseological basis in the German language ............. 260
Turbina O.A. Language representation of space along the face axis: Conceptualization
and categorization ............................................................................................................................ 270
Vereschagina A.V. Verbalization of multiple language pictures of the world by Greek authors
(Based on the vocabulary formed from the color terms “white / black”) ........................................ 120
Voronina T.M. Mechanisms and dynamics of indirect nomination of speech affect
in the Russian language.................................................................................................................... 123
Xu Lili. Etymological analysis of the concepts of PERSISTENCE and STUBBORNNESS
in the Russian language.................................................................................................................... 266
Yan Kai. Categorization of the concept of SURPRISE in the Russian linguistic consciousness:
Psycholinguistic aspect .................................................................................................................... 299
Yenina A.D. Conceptualization and metaphoric syntactic representation of the quality
of an object relation.......................................................................................................................... 140
Yuzdova L.P., Beznogova T.G. Neologisms as a reflection of the realities of the changing
world in language ............................................................................................................................. 294
Bukharova A.A. Interpretation of XYZ constructions with precedent names .................................. 331
Denisova N.V. Conceptualist art as a way to consolidate collective memory ................................. 339
Izmailyan D.B. Towards methodological application of a cognitive corpus approach
to reconstructing frames in mass media discourse ........................................................................... 346
Khvesko T.V., Basuyeva N.Yu. Concept as a manifestation of cultural divergences ....................... 417
Kochetova M.G. Conditions for formation and development of cognitive reserve,
or what an HR-specialist wants to know .......................................................................................... 377
Kokanova Ye.S., Pak N.S. Cognitive approach in post-editing machine translation studies ........... 351
Kokhan N.A., Rakhmankulova S.Ye. Syntactic typology in cognitive linguistics and language
teaching ............................................................................................................................................ 369
Kolmogorova A.V. Cognitive strategies of text emotion assessment ............................................... 354
16
Contents
Komkova N.I. The concept DEATH in prose of Boris Shergin: Features of representation ........... 358
Konovalova A.A., Petrova T.Ye. Subjective scoring of advertising posters by Russian teenagers
and adults: A psycholinguistic study ............................................................................................... 362
Koshkarova N.N., Solopova O.A. Linguoaxiological approach to research into South Ural
toponymy ......................................................................................................................................... 380
Kostina N.N., Zerkina N.N. Abbreviation units and cognitive-semantic analysis ........................... 366
Kotsyubinskaya L.V. Multidisciplinary approach to modern information warfare .......................... 372
Kremneva A.V., Golovina T.A. The interaction of verbal and visual codes in fiction
(Illustrated by L. Carroll’s “Alice’s Adventures in Wonderland”) .................................................. 384
Moskvina Yu.A. Communicative strategies and tactics of speech in Protestant discourse .............. 387
Nelyubova N.Yu. Axiological conceptospheres of the French and Russians:
On the experience of paremiological dictionaries analysis .............................................................. 391
Pakhomov L.V. Experience of modeling metaphor target domain as a method for verbalizing
of discourse purpose......................................................................................................................... 398
Pavlova D.S. Geo-concepts of Russian cities in linguistic consciousness of students .................... 395
Petrova Ye.V. Linguistic context as a device for the formation of precedence ............................... 402
Pozdnyakova Ye.M., Suvorina Ye.V. Corpus analysis of the cognitive changes in human
consciousness under the Covid-19 pandemic .................................................................................. 405
Serova I.G. Interdisciplinarity as inevitability: Constructing gender in the European discourse
of humanities and science ................................................................................................................ 411
Toporova V.M., Korneva Ye.V. Cognitive metaphor in the context of the realities
of the changing world ...................................................................................................................... 414
Wang Tianjiao. Models of conceptual metaphorization of the concepts GOODNESS
and EVILNESS in Russian idioms .................................................................................................. 335
Yaremenko V.I., Suleymanova O.A. Scientific paper as a tool in realizing cognitive approach
in teaching foreign language to graduate technical students............................................................ 422
Zimareva O.L. Semantic components configuration in the mental lexicon ..................................... 342
Bayko V.A., Nekrasova M.Yu. The role of conceptual metaphor ‘war is game’ in the British
discourse of the Crimean war........................................................................................................... 426
Belyayeva S.V., Kirkolup O.V. The media events interpretation models of the Internet users
(As exemplified by the “Libération”) .............................................................................................. 429
Belyayeva Ye.I., Sineokova T.N. Complex sentences with subordinate object and time clauses
when text reproduction in L1 and L2 ............................................................................................... 433
Berzina G.P. Types of information actualized in the military discourse ......................................... 437
Bespalova Ye.V. Concepts of landscape in the Internet discourse: Developing of environmental
conscience ........................................................................................................................................ 440
Bogdanova-Beglaryan N.V. Xenomarkers in the Russian language / speech:
Lexicographic tradition and modern processes ................................................................................ 444
Bolsunovskaya L.M. Cognitive linguistic and socio-cultural aspects of the English
engineering discourse ....................................................................................................................... 447
Borbotko L.A. Cognitive linguistics approach to identity in film review ........................................ 451
Burmenkova Yu.A. Cognitive metaphors with the “brotherhood” component
in modern Russian ............................................................................................................................ 454
Chemodurova Z.M. The strategy of the narrative expressivization in microfiction ........................ 697
Ches N.A. Conceptual metaphor in mediatized political discourse: Universal vs. Specific
(British and French discourses compared) ....................................................................................... 700
Chunxia Kong. “Cautious strategies” for reading difficult words (Based on material
of the Russian speech of Chinese speakers)..................................................................................... 540
Dubrovskaya O.G. Age-related interpretation differences .............................................................. 488
Eleston-Biron A.V. Cognitive-discursive marker “yes or no” (Based on A.P. Chekhov’s works) .. 716
17
Contents
Fedotova Ye.A. Cognitive scheme of special text (On the material of the German LSP texts
“Safety of manufacture and technological processes”).................................................................... 687
Fomin A.G., Karacheva N.S. Cognitive characteristics of Jesus Christ’s representation
in the Christian and Islamic tradition ............................................................................................... 690
Gavin P.I. Stylistic manifestation of figure-ground relationships in fictional representations
of paintings (In novels by D. Rubina and M. Atwood).................................................................... 485
Grishayeva L.I. Factors of variation of texts in communication ..................................................... 478
Gudkova K.V. Cognitive grounds for the choice of lexical items in legal discource:
A case study of the defense and procecution speeches in criminal proceedings ............................. 482
Ilyin M.I. Dialogue between individuals and the government on Twitter and Facebook ................ 502
Isayeva S.N. A problem of the evasive speech acts in the television discourse:
Non-verbal aspects ........................................................................................................................... 506
Ivanova Ye.A. Ideologem “Western values” as a tool to manipulate public consciousness
in American media discourse ........................................................................................................... 499
Kalinin O.I. Metaphorical models of coronavirus epidemic’s representation
in the Chinese media ........................................................................................................................ 511
Katermina V.V. Neologisms of the discourse of fashion in the English language:
Cognitive aspect ............................................................................................................................... 514
Khokhlov A.A. Representation of the concept POLITICS by phraseological means in the media .. 693
Kiose M.I. Linguistic creativity and diachronic modifications in children’s prose
of 1930 – 2020s.: Linguo-cognitive discourse innovations ............................................................. 519
Kleymenova V.Yu. Fictional community categorization in fantasy ................................................. 522
Kostrova O.A. Concept KAUSALITY and its cognitiv and pragmatic division in the novel
“Faserland”....................................................................................................................................... 533
Kozhukhova I.V. “They say a deadly virus comes from China”: Linguistic and pragmatic
analysis of comments ....................................................................................................................... 526
Kozlova L.A. Ontological metaphor and the means of its representation in fiction text .................. 529
Krizhanovskaya Ye.M. Analysis of the individual style of a political journalist as an approach
to the study of a linguistic personality ............................................................................................. 537
Kurochkina M.A., Kushneruk S.L. Cognitive and semantic analysis of the contexts containing
the lexeme “climate” within environmental discourse .................................................................... 544
Kushneruk S.L. Media representation of Slavs against the backdrop of Brexit ............................... 548
Layenko L.V., Dushkova A.M. Multimodal metaphor in the space of descriptive fragment
in fiction ........................................................................................................................................... 551
Leontyeva A.V. Fragrance verbalisation as a part of perfumery product creation
and interpretation ............................................................................................................................. 558
Levina A.O. The language means of representation of the category of space in the stories
by A. Munro ..................................................................................................................................... 555
Litvinenko T.Ye. Categorization of non-essential knowledge in the intertext .................................. 562
Logunova Ye.A. Cognitive aspects of discourse research by the example
of “WTO and the emerging business aspects” ................................................................................. 565
Makarova A.S. The concept of PARADISE in Orthodox mediascourse:
A cognitive-discursive aspect .......................................................................................................... 568
Makarova S.O. The problem of proper names polysemy in French media texts ............................. 572
Medvedeva S.N. Semantic variativity of “go / turn + adjective” collostructions ............................. 576
Minchenkov A.G. Verbal representation of an event as a result of its subjective evaluative
interpretation .................................................................................................................................... 579
Minyar-Beloroucheva A.P. Metaphors as a means of historical discourse construction ................. 583
Moskvitina T.N. Properties and functions of key words in different types of discourse ................. 586
Myachinskaya E.I. Ideologizing tactics in an English language art review of Russian
and Soviet painting........................................................................................................................... 590
Nenasheva Yu.A. Lexical primes – facilitation means to prosodic organization in discourse
(On reading aloud evidence) ............................................................................................................ 593
Olizko N.S. Metaphorical modelling as a tool to actualize the precedent phenomena
in media discourse (By the example of “Stop GOK” movement) ................................................... 596
18
Contents
Patiyeva M.M. Semiotic actualization of the concept FAMILY in I.М. Bazorkin’s individual
picture of the world .......................................................................................................................... 600
Petukhova T.I. Value cognitive dominant and the interpretation vector of Russian painting
in Anglophone art discourse ............................................................................................................ 603
Podolko A.S. The role of precedent texts in the articles on the policy of sanctions
(“The Economist” magazine) ........................................................................................................... 607
Ponomareva O.B. Pultimodalty in advertising discourse ................................................................ 611
Porokhnitskaya L.V., Sedova N.K. The system of conceptual metaphorical representation
in English sports discourse ............................................................................................................... 615
Postnikova S.V. Comparison in mental and discursive space .......................................................... 618
Prokayeva V.O., Zubov V.I. et al. Text parameters that affect its perception
as static or dynamic .......................................................................................................................... 622
Ryabykh Ye.B., Kuzmina Ye.A. The influence of the interrelation of knowledge contexts
on the formation of metaphors in social advertising ........................................................................ 628
Sabirova S.G. Ideological and manipulative potential of the terms in the Russian language
economic discourse .......................................................................................................................... 632
Samarina A.G. The features of realization of the interpretive potential of thematic
and conceptual domain as wild and inanimate nature in advertising texts (Based on the material
of the Russian and English languages) ............................................................................................ 635
Shiryayeva T.A., Litvishko O.M. Cognitive-discourse mechanisms of generating
new knowledge in English-language popular science editions ........................................................ 704
Shmelyova Ye.S. Metadiscursive ealization of linguistic creativity in English language media ..... 708
Shnol K.E. Verbal technoques of using cognitive mechanisms in contemporary American
presidential debates (Based on the 2020 U.S. presidential election campaign) ............................... 712
Sivova T.V. Color dominants of the florist space of Paustovsky’s prose ......................................... 643
Sokolova V.L. Conceptual foundations and communicative strategies of maintaining
the attention of the audience in different discursive forms .............................................................. 646
Sorokoletova N.Yu., Tsinkerman T.N. Linguo-cognitive mechanisms for realizing
the request speech act in English linguo-culture .............................................................................. 649
Sun Xiaoli. The word “samyj” as a component of stable combinations in the Russian language
and speech ........................................................................................................................................ 653
Sviridova Ye.I. Concept of denial representation specifics with word-forming means
in H. Bazin’s trilogy “The Rezeau Family” ..................................................................................... 639
Tamrazova I.G. Eristic as a category of cognitive rhetoric ............................................................. 657
Taskayeva A.V., Pitina S.A. Linguocognitive approach to a typology of heroes ............................. 661
Tokareva K.D. Textotypological characteristics of memoir text: Semantics, structure
and pragmatics ................................................................................................................................. 666
Tong Zhang, Petrova T.Ye. Polycode text: interaction and interoperability of verbal
and non-verbal components ............................................................................................................. 672
Troshchenkova Ye.V. Communicative strategies of inducing fear and shame in English memes
during Covid-19 pandemic: Supporting values and their transformation ........................................ 669
Tyryguina V.A. On the superstructure categories in the genre of restaurant review ........................ 676
Urusova N.A. Cognitive dissonance in English biofictional discourse............................................ 679
Ushakova A.P., Shishkina S.A. Concept WORD in the worldview of Goran Petrovich ................. 683
Valuyskaya O.R. Unambiguity and ambiguity of mass media texts interpretation.......................... 457
Vashunina I.V., Ilyina V.A. Opportunities to correct the semantic perception of a text
by creolizing it ................................................................................................................................. 460
Vodyanitskaya A.A. Linguistic and axiological aspects od academic discourse: Digital tools
in action ............................................................................................................................................ 464
Vorontsova G.N. The conceptual dichotomy of “good – evil” in the Tuvan folk tales ................... 471
Vorontsova Yu.A. Interpretation of the concept THE OFFENDER in the publicistic discourse ..... 474
Voyeykova A.A., Balabas N.N., Borisova I.V. Cognitive aspects of expressive syntax
in the novel “Eat, prey, love” by E. Gilbert ..................................................................................... 467
Yalovenko M.A. Cognitive functions of paratext of contemporary autobiographies (Reading
Dave Egger’s “A Heartbreaking Work of Staggering Genius”) ...................................................... 719
19
Contents
Yegorova V.N. On some means of intensification in the implementation of the illocutionary
function in modern German .............................................................................................................491
Zabolotneva O.L. Intertextual references in university novels ........................................................495
COGNITIVE PRAGMATICS
20
Contents
Maslova N.A. The concept of LABOR in phraseological units with the component-
somatism “arm” (On the example of the South Russian dialect).....................................................824
Peshkova N.P. Time and emotions in the text and consciousness of its addressee .........................827
Pigaleva M.V. Precedent phenomena of the “art” sphere in the language consciousness
of Russian and Chinese students......................................................................................................831
Shestak L.A. Slavic language pictures of the world: Cognitive models of the nomination .............840
Tovkes M.Yu. Lexico-semantic model of content and structural characteristics
of the concept WOMAN ..................................................................................................................834
Umerenkova A.V. Shaping discourse of anti-covid social advertising: Communicative
strategies and culture specific content .............................................................................................835
Burdina O.B. The cognitive foundations of terminological modeling in the professional discourse .... 844
Galaktionova M.A. Metaphorical term formation: The cognitive language of science ...................848
Glazyrina Ye.S. Cognitive metaphor in terms with anthropomorphic elements
(On the example of aviation English) ............................................................................................. 848
Ivanov A.V. Polysemy in phonetic and metrical terminology..........................................................855
Ivanov A.V., Ivanova R.A. Semantic structure of the term “accent” and its derivatives
in historical-etymological and lexicographic aspects ......................................................................862
Kalinina S.V. Technical knowledge concepts’ verbalization in industry sector periodicals ...........866
Kiseleva S.V., Mironova M.Yu. Combining metaphor and metonymy in terminology ...................869
Rylov S.A. Cognitive contents of the Czech grammatical terminology against the Russian one.....873
Shemchuk M.Yu. Cognitive approach to the study of metalinguistic parallels ................................875
Yuzefovich N.G. Issues of conceptual interaction in intercultural scientific discourse....................879
Balabas N.N., Nikolayeva M.N. National and cultural specifics of phraseological units
with anthroponyms in German and English.....................................................................................885
Bushuyeva L.A. Euphemisms of adultery in English .......................................................................888
Dimoglo M.S. Representation of the HUMAN concept in Gagauz phraseological units
and paroemias ..................................................................................................................................892
Klimova T.A. The distinctive nature of bilingual linguistic consciousness in literary text:
The concept of HOME / HOUSE in Kazuo Ishiguro’s “When We Were Orphans”.......................898
Kolotnina Ye.V. Metaphorical representation of the image of a mirant in the minds
of young people................................................................................................................................901
Levina O.M. Cognitive and discoursive analysis of media influence in the context
of intercultural communication........................................................................................................905
Sergiyenko N.A. Linguo-cognitive categorization and conceptualization of linguo-mental
subsphere “sadness” in British and American linguo-cultures ........................................................909
Yefimenko T.N. Computer and game discourse as interaction of communicators’ language
consciousness ...................................................................................................................................894
Bogdanova M.A., Abrosimova L.S. Bologna reforms and the competence paradigm
in education: A cognitive dimension ...............................................................................................913
Pitolina N.V. Information booklet as a way to promote a university study programme
effectively.........................................................................................................................................917
Shlepnev D.N. On some aims and principles that novice translator trainers should bear in mind...921
Information about authors ............................................................................................................922
21
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
*
Исследование выполнено за счет гранта РФФИ (проект № 19-012-00458).
22
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
утверждается и отрицается в их содержании. По этому поводу М.В. Ляпон заме-
чает, что «парадокс ставит знак равенства там, где стереотипное мышление ви-
дит несовместимые вещи, он отрицает очевидную оппозицию, опровергает без-
условную антитезу, доказывает равнозначность антиподов. Парадокс – это кон-
куренция двух сущностей, которая оборачивается то конфликтом, то компромис-
сом. Модель парадокса – лента Мебиуса: встреча полярных смыслов и их логи-
ческое примирение» [Ляпон 2001: 95].
Соединение в когнитивной структуре парадоксальных высказываний несо-
единимых и противоположных смыслов позволяет говорить о парадоксальной
синтагматике, в линейной структуре которой наблюдается слияние и отождеств-
ление противоположных ментальных структур, оппозитивность которых в ре-
зультате интеграции смягчается, актуализируя их тождество, сходство, содержа-
щееся в неявной форме.
Парадоксальность мышления в большей степени свойственна творческому
процессу, в том числе и литературно-художественному. Материалом наблюде-
ний в данной статье являются контексты с эмотивной семантикой, извлеченные
из подкорпуса поэтической речи Национального корпуса русского языка [НКРЯ]
и содержащие парадоксальные поэтические высказывания. Наряду с экспрессив-
ностью, выразительностью, подобные контексты интересны в плане анализа ко-
гнитивных механизмов выражения оригинальных, необычных, странных сужде-
ний о мире эмоций, они побуждают к поиску скрытого интегрирующего при-
знака, послужившего основанием антонимического сопряжения эмоций с дру-
гими полярными эмоциями или иными сущностями внутреннего мира. Резуль-
таты анализа позволили выявить разные когнитивные стратегии и модели подоб-
ного парадоксального совмещения, которое наблюдается при соединении в од-
ной синтагме элементов, находящихся вне контекста, в словаре в антонимиче-
ской оппозиции друг к другу, но при этом являющихся частью общего эмотив-
ного пространства. Например, И звуки, мыслящие в шаге, / придавят в тягост-
ном веселье / шероховатости бумаги / невозмутимой нонпарелью (А.В. Ере-
менко). В данном контексте обнаруживается ментальное пересечение двух про-
тивоположных эмоций: веселья и тягости, которые в результате интеграции
формируют ментально целостное по сути, но внутренне противоречивое полито-
нальное комплексное чувство – тягостное веселье, осмысляемое в контексте как
радость, вероятно, достаточно длительная, отягощенная, пронизанная непри-
ятным чувством, доставляющим огорчение, муку. Веселье приобретает в тексте
признак печали, угнетенности, того, что уже наскучило, надоело, доставляет
муку и переживание. При репрезентации этой ментальной структуры использу-
ется модель адъективно-субстантивного подчинительного словосочетания. По-
добная парадоксальная структура чрезвычайно частотна в поэтической речи; см.:
едкая радость (Е.В. Шварц), радость отдаленья (Б.А. Ахмадуллина), радость
горьких слез (П.Я. Зальцман) и т.д.
Когнитивная структура, передающая знания о сложном чувстве мучитель-
ной радости, не единична, она может быть выражена и по-другому, например,
…как тягостно в радости, весело в горе… (С.В. Кекова). В этой поэтической
фразе семантика тягостного веселья представлена аналитически в структуре без-
личного предложения, в котором безлично-предикативный центр передает
23
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
смысл мучительного состояния, а сирконстант с локативным значением пред-
ставляет чувство радости как пространственную сферу: в радости. Указанный
смысл усилен контактным повтором аналогичной структуры, но с противопо-
ложным порядком следования компонентов-синонимов позитивной и негатив-
ной оценочной семантики, иначе акцентирующих тождественный предыдущему
смысл: весело в горе. Наблюдается развернутое парадоксальное суждение с двой-
ной двучленной антонимией – бипарадоксальность (тягостно – весело, в радо-
сти – в горе) и формируемой на их основе текстовой синонимией – тождеством
словосочетаний, передающих внутренне противоречивые комплексные эмоции
тягостной радости и веселого горя. При этом в первом случае негативно интер-
претируется радость, а во втором – положительно характеризуется горе, что еще
более усиливает парадоксальность поэтических строк. Подобное переплетение
парадоксальных связей не единичный случай, например, Я радость находил в
раскаянье, / И силу слабость мне давала (С.И. Липкин). Переменными в этих
структурах являются лишь номинации разных эмоций и других сопрягаемых с
ними явлений.
Еще один вариант парадоксальной репрезентации комплексного, внутренне
противоречивого чувства – субстантивное подчинительное словосочетание.
Например, Лоб чтенье претерпел с восторгом отвращенья (Б.А. Ахмадулина).
Чувства восторга и отвращения противоположны по эмотивному содержанию,
оценке, направленности: восторг – необыкновенный подъем радостных чувств,
восхищения; отвращение – крайне неприятное чувство, сильная неприязнь. Со-
единяясь вместе, они передают комплексное чувство, основанное на парадок-
сальном сопряжении сильного отвращения и восторга, достигшего высшей сте-
пени, равного восхищению (см. также: радость горьких слез (П. Зальцман)). Для
поэтической речи в целом чрезвычайно показательно соединение противополож-
ных чувств и в сочинительных словосочетаниях. Чувство радости, к примеру,
регулярно сопрягается с эмоциями горя, муки, грусти, тоски, страдания, злобы и
др. (см.: реальны радость и страданье (Л. Баргольд), боль и радость этой
встречи (А. Твардовский), Ты и радость, ты и страданье (Д. Самойлов)).
Более развернуто комплексные внутренне оппозитивные эмоции репрезен-
тируются в высказываниях афористического типа: О, значит, радость есть во
зле! (Ю.П. Кузнецов); в высказываниях с семантикой тождества: Ты радость
утренних огней, / Печаль моя (Р.Ч. Мандельштам). Зачастую авторы сами интер-
претируют механизм формирования подобных эмоций: Прислушайся к песне
старинной, / Где слиты и радость, и грусть (Вс.А. Рождественский); И на еди-
ное мгновение / Сольются радость и печаль (В.А. Злобин); А жизнь влила в бие-
нье крови / Печаль и радость, явь и сны (Вс.А. Рождественский). Если чудо –
говори о чуде, / Сочетавшем радость и печаль (М.С. Петровых); Боже, / Ты влил
мне в душу / едкую радость / и тоску без предела (Е.В. Шварц). В данных кон-
текстах сигналом целостности новых внутренне оппозитивных эмоций, образуе-
мых парадоксальными сочетаниями полярных эмоций, является лексика с семан-
тикой соединения. Кроме того, наличие, бытование подобных парадоксальных
комплексных эмоций зачастую интерпретируются самим лирическим субъек-
том, как в следующем контексте: Я так скажу: жестокий жизнь сюжет / и го-
рестный, – живи, рыдай на радость. / Я грустно-счастлив, это смехо-плач
(В.А. Соснора). Здесь причина эмоциональных антиномий и их сопряжения в
24
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
единое целое видится в жестокости и горестях самой жизни, порождающей
грустно-счастливое состояние, выражающееся в смехо-плаче, что оправдывает
их существование. Авторские аргументации бытия противоположных эмоций в
их сопряжении могут содержать интерпретации и модального типа: В мире
нужны человеку и радость, и горе (В. Блаженный), в которых утверждается необ-
ходимость переживания подобных эмоций.
Парадоксальность наблюдается не только при интеграции базовых противо-
положных эмоций, но и при интерпретации их конкретизирующих когнитивных
признаков, противоречащих обычным, традиционным представлениям, вслед-
ствие чего происходит переосмысление характеризующих признаков эмоций, за-
мена их на признаки противоположной тональности. Например, В этот темне-
ющий год / даже надежды темны (М.Н. Айзенберг). В этой поэтической фразе
надежда – положительное, светлое чувство, обычно связанное с оптимизмом,
верой в лучшее будущее, предстает как темное, безотрадное, при этом семан-
тика безысходности подчеркивается в контексте и характеризацией текстового
времени: этот темнеющий год, и усиливается употреблением частицы даже. В
результате ожидаемое будущее предстает как темное, безрадостное, а надежда
лишается признаков веры и оптимизма, становится ожиданием чего-то неясного,
смутного, темного.
Еще одна модель парадокса в поэтической речи – развернутое суждение, ос-
нованное на парадоксальной образной ассоциации, как в следующей поэтиче-
ской фразе: Если б в самом начале я не выбросил первый портрет, / я бы тоже
висел, как застывших страстей комплект, – / комбинация заданных кем-то
смыслов и правил (Н. Байтов). Портрет предстает в тексте не как изображение
внешности человека, ее психологических особенностей, а как вещь, предмет,
комплектующие части которого – застывшие страсти, комбинация заданных
кем-то смыслов и правил. Сопрягается отвлеченно-абстрактное представление о
внутреннем мире лирического субъекта с конкретно-предметным материальным
представлением о нем. При этом страсть – интенсивное, сильное переживание,
динамическое по своему характеру, предстает статическим как нечто материаль-
ное, утратившее свои качества: застывшая страсть. Еще пример образного
представления эмоций: Радость крылья сложила / И глядит оборотной, тоск-
ливой своей стороной. / Чем душа дорожила, / Стало мукой сплошной.
(А.С. Кушнер). Здесь двойственный характер эмоций, в которых слиты воедино
светлые и темные их сущности, передается в образе радости-птицы, крылья ко-
торой – в открытом или сложенном состоянии – выражают полярные чувства:
радость или тоску, муку.
Итак, внутренне оппозитивные эмоции, которые репрезентируются раз-
ными вариантами модели биполярной когнитивной структуры парадокса, с од-
ной стороны, являются поиском и описанием подобных эмоций, возникающих в
жизненных ситуациях и обусловленных самой сутью жизни (см.: Бытие, все его
категории, / жизнь, и смерть, и сладость, и боль, / радость точно так же, как
горе, / я впитываю, как море – соль (Б. Слуцкий). С другой стороны, они имеют
субъективно-антропологическую природу, порождающую в процессе их воспри-
ятия совмещение полярных эмоций: С другим – как проволоки нить, / вы смо-
жете соединить / свое волненье, / радость, / боль, любовь, / существенную
столь! (С. Кирсанов); Под высоким солнцем медленно иду, / Ощущая радость
25
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
остро, как беду (Л.А. Алексеева).
Слияние в одно нерасторжимое психологическое единство двух противопо-
ложных эмоций объясняется их природой, тем, что они существуют не дис-
кретно: они совмещаются, пересекаются, взаимодействуют, создавая пережива-
ние комплексного характера, а парадоксальные структуры, основанные на меха-
низмах ментальной интеграции, вскрывают подобные устойчивые взаимосвязи,
обнаруживая сложные, противоречивые по сути эмоции.
Литература
Ляпон М.В. К изучению семантики парадокса // Русский язык в научном освещении.
2001. № 2. С. 91-106.
Литература
Болдырев Н.Н. Модусные категории в языке // Когнитивная лингвистика: Ментальные
основы и языковая реализация. Ч.1. Лексикология и грамматика с когнитивной точки зрения:
сб. статей к юбилею проф. Н.А. Кобриной. СПб.: Тригон, 2005. С. 31-46.
Болдырев Н.Н. Язык как интерпретирующий фактор познания // Интерпретация мира в
языке: коллективная монография. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2017.
С. 19-81.
Болдырев Н.Н. Язык и система знаний. Когнитивная теория языка. М.: Издательский дом
ЯСК, 2018.
Болдырев Н.Н. Доминантный принцип организации языка и языкового сознания // Ко-
гнитивные доминанты языкового сознания: коллективная монография. Тамбов: Принт-Сер-
вис, 2020. С. 21-79.
Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когни-
тивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004.
Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: Издательство МГУ, 1998.
Моррис Ч.У. Основания теории знаков // Семиотика. М.: Радуга, 1983. С. 37-89.
Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М.:
Мысль, 1983.
Пирс Ч.С. Избранные философские произведения: пер. с англ. М: Логос, 2000.
Ухтомский А.А. Доминанта. Статьи разных лет. 1887-1939. СПб.: Питер, 2002.
Dennett D. Consciousness Explained. New York: Back Bay Books, 1991.
30
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Nikolay N. Boldyrev (Tambov, Russia)
Derzhavin Tambov State University
36
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
konzeptionelle Entität und interpretiert die Bedeutung des Gesagten. Die Rolle des In-
terpretationsfaktors bei der Kommunikation von Individuen kann am Beispiel eines
Auszugs aus dem Roman von Y. Polyakov „Der Gips-Trompeter oder das Ende des
Films“ gezeigt werden. Auf Kokotovs Frage, warum der Meister nachts jedes Mal die
Gedenktafeln von den Bänken abschraubt, antwortet er: „Es sind ja Buntwaren!“
[Поляков 2009: 35]. Die Verwendung der Interpretationsfunktion der Sprache, des
kognitiven Vergleichsmechanismus und des spezifischen Wortbildungsmodells hilft
dem Empfänger, die Bedeutung der Aussage zu verstehen. Der Vergleich des Wortes
Buntwaren mit dem Wort Pelzwaren legt nahe, dass es sich um den Diebstahl von
Nichteisenmetallen handelt, der in jenen Jahren ein Handel war, eine Existenzweise für
gewöhnliche Menschen wie für ihre Vorfahren – die Gewinnung eines Pelztiers.
Die vierte Art des Verstehens ist mit dem Erkennen der Absicht des Adressaten
verbunden. Bekanntlich enthält jede Sprachinteraktion eine bestimmte Kommunikati-
onsabsicht des Autors, d.h. das allgemeine Ziel, dessen Lösung sich aus der Aussage
ergibt: seine eigenen Gefühle, Einstellungen auszudrücken und gleichzeitig den Ge-
sprächspartner zu bestimmten Handlungen zu bewegen, bei ihm eine bestimmte Reak-
tion auszulösen. Und die Aufgabe des Adressaten besteht darin, nach Klärung der Be-
deutung des Gesagten festzustellen, warum und zu welchem Zweck diese Sprachinter-
aktion durchgeführt wurde, auch wenn der Zweck der Äußerung vom Adressaten ex-
plizit ausgedrückt wird, da er möglicherweise falsch ist. Bei der Analyse von Sprach-
aktionen anhand der Beziehung einer Aktion zu einer anderen wurde festgestellt, dass
bestimmte Arten von Sprachäußerungen bei der Umsetzung von Strategien unter-
schiedliche Rollen spielen können [Motsch 1985; Rehbein 1977: 316]. Die assertori-
schen Aussagen können also die Funktion der Argumentation, Rechtfertigung, Korrek-
tur erfüllen und auch als Vorwürfe, Ablehnungen, Beleidigungen usw. wirken. Das
eindeutige Lesen einer Sprachaktion wird durch eine Sprachstrategie festgelegt, in der
bestimmte Persönlichkeitseinstellungen realisiert werden. Die Sprachstrategie be-
stimmt eine bestimmte Abfolge der Aktionen des Sprechers gemäß dem Plan oder der
Einstellung. Die Struktur der Sprachstrategie wird durch die Systeme von Werten,
Überzeugungen, sozialen Normen und Konventionen beeinflusst, die zusammen die
Disposition des Individuums bilden. Eine bestimmte Art von Sprachstrategie legt die
bestimmte Syntax für Sprachaktionen fest.
Aus Sicht der Sprachstrategien können bestimmte Arten von Sprachaktionen da-
her anders interpretiert werden als in traditionellen Taxonomien. Die Informationen,
die der Adressat im Verlauf der Kommunikation erhält, werden mithilfe kognitiver
Analoga, die im menschlichen Geist vorhanden sind, gefiltert und interpretiert. Zu-
nächst wird verarbeitet, was der Gesprächspartner sagt, was für ihn wichtig und inte-
ressant ist. Wenn der Adressat das Gesagte mit dem kollektiven Wissen über die Welt
vergleicht und dabei die Muster verwendet, die er als Mitglied einer bestimmten
sprachlichen Gemeinschaft für die Verarbeitung von Informationen hat, interpretiert er
das Gesagte durch das Prisma der Besonderheiten seines eigenen individuellen Welt-
bildes und des von ihm assimilierten Wertesystems. Die erhaltenen Informationen kön-
nen gemäß Prototypen in verschiedenen Personen auf unterschiedliche Weise gruppiert
und klassifiziert werden, was auf die unterschiedliche Kombination, die individuellen
Merkmale eines einzelnen Wahrnehmungsobjekts und die Besonderheiten der Infor-
mationen zurückzuführen ist, über die der Adressat verfügt. Wie V.Z. Demyankov be-
37
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
tont, ist «jede Äußerung gleichzeitig: a) unausgesprochen, weil sie weniger als erfor-
derlich kommuniziert; b) überflüssig, weil sie mehr spricht als geplant“ [Демьянков
1989: 41]. Die kognitive Diskursanalyse des Originaltextes, die kognitiven Mechanis-
men der Interpretationsfunktion der Sprache bedingen das genaueste Verständnis von
Bedeutung und Sinn des Ausdrucks und sorgen für den Erfolg der Kommunikation.
Die Analyse kultureller und kognitiver Faktoren trägt wiederum zur Lösung der Prob-
leme der Kommunikationseffizienz in der interkulturellen Kommunikation bei.
In diesem Fall ist Überzeugung ein wesentlicher Indikator für die Wirksamkeit
der Sprachinteraktion. Ihr Ziel ist es, das „Weltbild“ des Kommunikanten zu verän-
dern, zu transformieren, zu modifizieren, das nur ein Teil des objektiven Bildes der
Situation ist und Wissen, Überzeugungen, Glauben, emotionalen und intellektuellen
Zustand des Kommunikanten darstellt. Die Wirksamkeit der Überzeugung, ihr Erfolg
oder Misserfolg als absichtlicher Schritt reflektiert in der Antwort des Empfängers
durch nonverbale Handlung (oder Nichterfüllung) der Handlung. Solche Reaktion
kann durch eine verbale Handlung bestätigt werden. Die Notwendigkeit, „überzeu-
gende“ Aussagen zu verwenden, tritt auf, wenn es einen Unterschied zwischen dem
„Weltbild“ des Sprechers und dem „Weltbild“ des Hörers gibt.
Eine sprachliche Persönlichkeit ist in der Regel nicht geneigt, sich leicht von sei-
nem Wissen und seinen Überzeugungen zu trennen, die er im Verlauf seiner sozialen
Praxis erworben hat, und noch mehr, in seinen täglichen Aktivitäten gegen die vorherr-
schenden Einstellungen und stereotypen Ideen zu handeln, weshalb in jedem spezifi-
schen Fall eine spezifische Taktik von Überzeugungen gebraucht wird: Analyse der
Situation und des Zuhörers, einschließlich solcher Parameter, wie Bildungsstand und
Bewusstsein. Die Wirksamkeit des Kommunikationsakts „Überzeugung“ hängt auch
vom Inhalt der propositiven Information, von den psycholinguistischen Merkmalen,
dem sozialen Status, den sozialen und Rollenfunktionen des Sprechers und Zuhörers,
der Zeit und dem Ort des Kommunikationsakts sowie von der Form der Informations-
präsentation ab, die sowohl verbal als auch nonverbal sein kann. Die Integrierbarkeit
der konzeptuellen Interaktion auf thematischer, interaktiver, persönlicher, soziokultu-
reller, ethnokultureller und sprachlicher Ebene bestimmt den Grad der Wirksamkeit
der verbalen Kommunikation. Die wichtigste Rolle spielt dabei die sprachliche Gestal-
tung von Überzeugungen. Sprache als Mittel zur sinnvollen Kommunikation enthält in
ihren Struktureinheitensolche Einheiten, die Absicht des Sprechers am vollständigsten,
rationalsten verkörpern und seine strategischen Ziele am effektivsten umsetzen kön-
nen. Ganz richtig betont E.S. Kubryakova: „Die Funktionen sprachlicher Kategorien
bestehen darin, durch das Auftreten ihrer einzelnen Vertreter einen bestimmten Inhalt
zu kennzeichnen, seinen Typ zu signalisieren und damit nicht nur Informationen zu
ordnen, sondern auch ihre Übertragung und Wahrnehmung zu erleichtern“ [Кубрякова
1998: 10]. „Die Untersuchung spezifischer Mechanismen und verschiedener sprachli-
cher Mittel, die die Bildung verschiedener funktionaler Bedeutungen (funktionale Ka-
tegorisierung eines Wortes) in ihrer Interaktion ermöglichen, erlaubt, die Fähigkeiten
der Sprache als funktionales System und Kommunikationsmittel vollständig aufzude-
cken“ [Болдырев 1998: 118].
Литература
Богин Г.И. Обретение способности понимать: Введение в филологическую герменев-
тику. Тверь, Тверской гос. ун-т, 2001.
38
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Болдырев Н.Н. О функционально-семиологическом подходе к анализу языковых единиц
// Когнитивная лингвистика: Современное состояние и перспективы. Ч. 1. Тамбов: ТГУ им.
Г.Р. Державина, 1998. С. 116-119.
Болдырев Н.Н. Концептуально-тематические области языковой картины мира и их ин-
терпретирующая функция // Когнитивные исследования языка. 2014а. Вып. XVII. С. 33-39.
Болдырев Н.Н. Интерпретация мира и знаний о мире в языке // Когнитивные исследова-
ния языка. 2014б. Вып. XIX. С. 20-28.
Болдырев Н.Н. Антропоцентрическая сущность языка в его функциях, единицах и катего-
риях // Вопросы когнитивной лингвистики. 2015. № 1. С. 5-12.
Васильев Л.Г. Некоторые аспекты языковой деятельности // Прагматические и семанти-
ческие аспекты синтаксиса: сб. науч. трудов. Калинин: Калининский гос. ун-т, 1985. С. 28-35.
Григорьева В.С. Тематическая организация диалогического дискурса // Язык. Текст. Дис-
курс: Межвузовский научный альманах. Вып. 4. Ставрополь; Пятигорск: Пятигорский гос.
лингв. ун-т, 2006. С. 184-190.
Григорьева В.С. Интегративность формата речевого взаимодействия в диалогическом
дискурсе (на примере бытовых дискурсивных жанров): дис. … д-ра филол. наук. Тамбов, 2018.
Демьянков В.З. Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирова-
ния на ЭВМ. М.: Изд-во МГУ, 1989.
Кубрякова Е.С. О двоякой сущности языковых категорий и новых проблемах в их изуче-
нии // Общие проблемы строения и организации языковых категорий: Мат-лы науч. конф. 23-
25 апреля 1998 г. М.: Ин-т языкознания РАН, ТГУ им. Г.Р. Державина, Московский гос. пед.
ун-т, 1998. С. 7-10.
Поляков Ю. Гипсовый трубач, или Конец фильма. М.: Астрель: АСТ, 2009.
Щедровицкий Г. П. Смысл и значение // Проблемы семантики. М., 1974.
Motsch W. Sprechaktanalyse: Versuch einer kritischen Wertung // Deutsch als Fremdsprache.
1985. Jg. 22. № 1. S. 1-8.
Rehbein J. Komplexes Handeln: Elemente zur Handlungstheorie der Sprache. 1. Aufl. Stuttgart:
Metzler, 1977.
ОТ ПОНИМАНИЯ К УБЕЖДЕНИЮ
При исследовании речевого взаимодействия внимание ученых привлекают две ипостаси: орга-
низация речи говорящего и техники понимания слушающего. В настоящей статье осуществлена
попытка установить иерархию этапов понимания от непонимания к полному пониманию и
убеждению, что стало возможным с развитием идей когнитивной лингвистики и выделением
интерпретирующей функции языка. В работе выделены и описаны следующие этапы понима-
ния: концептуальное понимание; пропозициональное, или непосредственно когнитивное пони-
мание; смысловое понимание и понимание на уровне интенций.
Ключевые слова: понимание, интерпретирующая функция, концептуальное понимание, смысл
высказывания, интенция, коммуникация
39
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
В.И. Заботкина (Москва, Россия)
Российский государственный гуманитарный университет
zabotkina@rggu.ru
40
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Наибольшую сложность при переводе вызывают концептуальные признаки вто-
рого и третьего уровня. Кроме того, все концептуальные признаки могут быть
представлены в виде регрессивной последовательности по степени их централь-
ности / периферийности, устойчивости / подвижности, по степени инферентного
потенциала [Zabotkina, Boyarskaya 2018].
Наибольшую сложность при переводе вызывают концептуальные признаки
с низким уровнем инферентного потенциала, т.е. те концептуальные признаки,
которые связаны с национально-специфическими ассоциациями и требуют до-
полнительных знаний о практике использования предмета в чужой / незнакомой
культуре и о системе ценностей.
Здесь неизбежно возникает вопрос об аксиосфере культуры и о тех концеп-
туальных признаках, которые несут эту информацию; см. в [Заботкина, Коннова
2017]. Основой формирования аксиосферы является категория ценности, в рам-
ках которой происходит структурирование событийного опыта социокультурной
общности. Аксиологический пласт репрезентации событий основывается на ми-
ровоззрении, определяющем особенности восприятия действительности коллек-
тивным сознанием в определенную эпоху.
Являясь основанием всякой человеческой активности, ценности различа-
ются своим содержанием, интенсивностью, качеством, иерархическим статусом,
характером интерпретации [Заботкина, Коннова 2017]. В контексте происходя-
щей в настоящее время деаксиологизации массового сознания происходит стре-
мительная смена ценностных ориентиров. Как следствие происходит «ядерное
расщепление» культурных доминант картины мира. В современной медиацен-
тричной культуре происходит рокировка «внешнего» и «внутреннего» как тер-
мов топоса целостности: в центр бытия выдвигается терм «внешнее», вытесняя
собой на периферию терм «внутреннее», соотносимый с тем, что ранее представ-
лялось наиболее ценностным и значимым [Там же].
Ценность события определяется по-разному, в зависимости от точки обзора
/ перспективы (vantage point theory) [Barsalou 1983; MacLaury 1987; 1995; Aoyagi
1995] (ср. с термином Болдырева «система координат говорящего»). Несмотря
на всплеск публикаций, посвященных понятиям точки обзора, точки зрения и
перспективы, работы, посвященные репрезентации событий не столь многочис-
ленны [Ирисханова 2016]. Среди последних работ в данной области можно упо-
мянуть исследования таких ученых как Б. Дансигер, Е. Свитсер и др. [Dancygier,
Sweetser 2012; Dancygier, Lu, Verhagen 2016]. Особенностью данных работ явля-
ется то, что они концентрируются на мультимодальности точки обзора (воспри-
ятие события осуществляется с помощью пяти органов чувств). Очевидно, ре-
презентация событий с точки зрения участника будет отличаться от репрезента-
ции наблюдателя за событием. Недавние исследования зарубежных когнитоло-
гов подтверждают данную точку зрения [Chatterjee, Quandt 2015]. По данным
Чаттерджи и Квандта, существуют различия при восприятии события участни-
ком и наблюдателем: отмечается активизация различных участков головного
мозга в зависимости от точки обзора. В случае восприятия события первым ли-
цом активизируются лобно- теменные доли головного мозга, у наблюдателя за
событием активизируются затылочные доли головного мозга. Иногда участник
41
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
события превращается в наблюдателя и наоборот. У переводчика, который явля-
ется одновременно участником и наблюдателем события, очевидно, происходит
активация сразу двух долей головного мозга (лобно-теменной и затылочной).
Вопрос о системе ценностей тесно связан с оценкой, в том числе с эмоцио-
нальной оценкой. Напомним в этой связи высказывание Ю.С. Степанова о том,
что «нет знания вне эмоций» [Степанов 2007: 114], а также напомним известное
положение Н.Д. Арутюновой о том, что «когниция эмоциогенна» [Арутюнова
1988]. Перед переводчиком стоит сложная задача перевода эмоциональной
оценки, которая может не совпадать в двух культурах.
Как справедливо отмечает Е.С. Кубрякова, «когнитологи должны были при-
нять во внимание тонкие различия между когнитивно осознаваемым и неосозна-
ваемым, необходимость специального анализа такой составляющей сознания,
как эмоции и интенции, но, конечно, главное, – связь сознания с концептуально
освоенной реальностью и природой концептов, характеризующих сознание
[Кубрякова 2012: 29].
В последние годы изучение эмоций стало одним из отдельных направлений
нейронаук. Исследования таких ученых как Экман [Ekman 2004], Домасио
[Damasio 1999, 2010] и др. показали, что любое исследование сознания и мозга
не должно игнорировать особую роль эмоций. Именно эмоции очень часто лежат
в основе такого когнитивного процесса как принятие решений. Длительное
время считалось, что эмоции и когниция должны быть рассмотрены отдельно
друг от друга, однако, как показывают исследования последних лет, ментальные
и нейронные процессы, лежащие в основе обработки эмоций, и когниция тесно
переплетены [Smith 2017; Damasio 1999].
Ученые-нейрофизиологи по-разному трактуют нейронную природу аф-
фекта. Традиционно считалось, что часть нейронной сети, отвечающая за обра-
ботку эмоций, расположена в средней доле головного мозга, однако в последние
годы ученые пришли к консенсусу по поводу того, что в этом процессе задей-
ствованы гораздо более обширные участки головного мозга [LeDoux 1996]. Еще
одним достижением в этой области является исследование эмоций с точки зре-
ния их когнитивной осознаваемости. Как правило, эмоции анализировались как
нечто осознаваемое человеком, однако результаты последних исследований по-
казали, что они могут быть как осознаваемыми, так и неосознаваемыми. По мне-
нию отдельных ученых, осознаваемые эмоции или чувства могут иметь подсо-
знательный компонент [Zajonc 2000].
Как известно, концептуализированные и вербализированные эмоции и
оценки локализуются в прагматической доле значения слова. Напомним в этой
связи, что совокупная семантика слова состоит из чисто семантической доли и
прагматической доли [Заботкина 2014]. Концептуальные структуры, лежащие в
основе как семантической, так и прагматической долей семантики слова, отли-
чаются по своей сложности. Концептуальная структура прагматической состав-
ляющей более сложна по сравнению с чисто семантической составляющей зна-
чения слова.
Для того, чтобы декодировать прагматические смыслы иноязычного слова,
требуется более сложная концептуальная / когнитивная обработка со стороны
переводчика, так как в этот процесс вовлекается более сложная сеть ассоцииро-
42
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
ванных концептуальных структур и различного рода прагматических инферен-
ций. Декодирование прагматической доли значения слова основывается на кон-
цептуальной обработке не только лингвистического контента, но и всей ситуа-
ции общения. Таким образом, переводчик должен применить больше когнитив-
ных усилий для инферирования прагматической информации, содержащейся в
иноязычном тексте.
Дальнейшее изучение когнитивных механизмов перевода требует более
глубокого изучения взаимодействия культуры, когниции и языка и более деталь-
ного рассмотрения вопроса о том, до какой степени культура влияет на нейрон-
ные процессы, вовлеченные в перевод.
Литература
Анохин К.В. Мозг, сознание, интеллект: проект «когнитома» // Александр Зиновьев и ак-
туальные проблемы логики и методологии / Под ред. О.М. Зиновьевой, Ю.Н. Солодухина, В.А.
Лепихина, К.А. Зиновьевой. М.: Канон+, 2017. С. 230-236.
Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.
Заботкина В.И. И. Слово и смысл. 2-е изд., испр. и доп. / В.И. Заботкина. М.: РГГУ, 2014.
Заботкина В.И. Категоризация событий с позиции аксиосферы культуры // Когнитивные
исследования языка. 2018. Вып. 33. С. 56-61.
Заботкина В.И. К вопросу о соотношении когниции и эмоции в процессе концептуализа-
ции: междисциплинарный подход // Когнитивные исследования языка. 2018. Вып. 35. С. 31-37.
Заботкина В.И., Коннова М.Н. К вопросу о ценностях и антиценностях в авторской кар-
тине мира Б.Л. Пастернака (на материале стихотворения «Быть знаменитым некрасиво») / В.И.
Заботкина, М.Н. Коннова // Новый филологический вестник. 2017. № 3 (42). С. 160-171.
Ирисханова О.К. Перекатегоризация в дискурсе как способ повышения новостного ста-
туса события // Когнитивные исследования языка. Вып. XXIV: Личность. Язык. Сознание: сб.
науч. трудов, посвящ. юбилею проф. Н.Н. Болдырева. 2016. С. 341-354.
Кубрякова Е.С. В поисках сущности языка: Когнитивные исследования / Ин-т. языкозна-
ния РАН. М.: Знак, 2012.
Степанов Ю.С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации. М., 2007.
Aoyagi М. Selection of Japanese categories during social interaction // Language and the Cog-
nitive Construal ot'lhe World / ed. by J.R. Taylor, R.E. MacLaury. Berlin: Mouton de Gruytcr, 1995.
P. 331-364.
Barsalou L. Ad hoc categories // Memory and Cognition. 1983. 11. P. 211-227.
Damasio A.R. Self comes to mind: Constricting the conscious mind. New York: Pantheon
Books, 2010.
Damasio A.R. The feeling of what happens: Body and emotions in the making of consciousness.
New York: Harcourt Brace, 1999.
Dancygier В., Lu. W., Varhagen A. Viewpoint and the fabric of meaning: form and use of view-
point tools across language and modalities. Berlin: Walter de Gruyter, 2016.
Dancygier В., Sweetser E. Negation, stance verbs, and intersubjectivity / Viewpoint in lan-
guage: a multimodal persprctive. Cambridge: CUP, 2012. P. 69-93.
Ekman P. Emotions revealed: Understanding faces and feelings. New York: Phoenix Press, 2004.
Han Sh. The Sociocultural Brain. Oxford: OUP, 2017.
LeDoux D. The emotional brain. New York: Simon and Schuster, 1996.
MacLaury R.E. Coextensive semantic ranges: different names for distinct vantages of one cat-
egory // CLS. 1987. 23/1. P. 268-282.
MacLaury R.E. Vantage theory // Language and the Cognitive Construal of the World / ed. by
J.R. Taylor. R.E. MacLaury. Berlin: Mouton deGruyter, 1995. P. 231-276.
Severi C., Hanks W. Introduction / Translating worlds. The epistemological Space of Transla-
tion // ed. by C. Severi, W.F. Hanks. 2015.
Smith M. Mechanisms of the Mind. In Introducing Language and Cognition: A Map of the
Mind. Cambridge: CUP, 2017.
43
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Zabotkina V.I., Boyarskaya E.L. Conceptual coherence and the challenge of polysemy // SGEM
International Multidisciplinary Scientific Conference on Social sciences and Arts. 2018. V. 5. Issue
3.6. P. 137-142.
Zajonc R.B. Feeling and thinking: Closing the debate over the independence of affect // Feeling
and thinking: The role of affect in social cognition / ed. by J.P. Forgas. New York: CUP. P. 31-58.
Vera I. Zabotkina
Russian State University for the Humanities (Moscow, Russia)
The author concludes that interdisciplinarity and transdisciplinarity together with the typological
method of characterology are to be considered a new methodology of cognitive studies of Salish
languages in areal diachronic typological perspective to reveal the areal grammatical strategies rele-
vant to the reconstruction of diachrony of substantives.
Keywords: Salish languages, interdisciplinarity, transdisciplinarity, diachronic typological studies,
typological method of characterology, substantive
44
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
the functions of methodological reflection and contributes to the promotion of integra-
tive processes in the cognitive complex of scientific disciplines” («составную часть
когнитологии как междисциплинароного направления исследования, выполняю-
щего функции методологической рефлексии и способствующего продвижению
интегративных процессов в когнитологическом комплексе научных дисци-
плин») [Старостин 2014: 22].
Thus, we consider interdisciplinarity and transdisciplinarity to be a new method-
ology of cognitive studies of Salish languages [Иконникова 2018].
According to our findings, diachronic typological linguistic studies should be based
on two types of interdisciplinarity: the first type occurs at the intersection of linguistics
and its related sciences, linguistics and philosophy in particular, the second type is the
interaction of linguistics and unrelated sciences, linguistics and geology, in particular; in
the latter case, a collaboration of scientists from different subject areas is required.
Due to the interdisciplinary synthesis of philosophy and linguistics, we have es-
tablished that the native speakers of the Salish languages have mythological conscious-
ness that determines the archaic nature of the language system [Иконникова, Заикин
2016]. The interdisciplinary synthesis of geomythology and linguistics allows us to
come to the hypothetical conclusions that the history of the Salish languages lasts at
least 10-15 thousand years [Иконникова, Рубан 2018]. In this respect it is possible to
believe that the Salish languages are archaic and most valuable for the reconstruction
of the diachronic processes of language development.
The transdisciplinary approach allows us to explore the object at the metatheoret-
ical level in its integrity and versatility and in the interrelation of both extralinguistic
and linguistic factors. In context of transdisciplinary strategy we interpret the Salish
local culture in context of ethno-psychological, cultural and ecological approaches. In
terms of the parameters of the local civilization construct – spatial and conative
[Лубский 2015] – we can state that the local Salish culture is territorially isolated with
a civilization matrix based on mythological consciousness.
The typological method of characterology as ‘a structural comparison of related
languages within a group or family’ (“структурное сопоставление родственных
языков в пределах группы или семьи”) [Рыбаков 2006] is relevant in light of inter-
disciplinarity and transdisciplinarity. As noted by G. Klimov, the research is charac-
terological if it establishes the characteristics of residual language groups with no re-
gard to the language type in the course of one’s own typological study [Климов 2009].
It is generally recognized that ‘the Northwest, with Salish at its heart, constitutes
a distinctive linguistic area’ [Czaykowska-Higgins, Kinkade 1998: 50]. Here we side
with V.A. Plungyan that grammatical typology of areal systems is relevant, which al-
lows you to set a small number of compact types of grammatical strategies in relation
to the universal typological set. In this case he considers appropriate to make a more
global comparison of languages not directly between separate languages, but between
different types of areal strategies that these languages demonstrate («более
глобальное сопоставление языков целесообразнее в таком случае производить не
напрямую между отдельными языками, а между разными типами ареальных
стратегий, которыми оказываются представлены эти языки») [Плунгян 2011].
Thus, the role of the areal factor in the formation of genetic language groups is increas-
ing and, accordingly, the relevance of areal diachronic typological studies of Salish
45
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
languages is of current interest which allows us to reveal the areal grammatical strate-
gies relevant to the reconstruction of diachronic model of the nominal formation.
We believe that cognitive areal interpretation of the world by native speakers of
Salish languages, areal cognitive grammatical strategies of expressing nominals can
reveal the mechanism of the universal diachronic tendency and represent stages on a
diachronic path towards the substantive, given that each language takes its place in
diachrony of the language development.
According to our research the areal cognitive grammatical strategies of expressing
substantives in the Interior Salish languages make it possible to reveal the mechanisms
of diacrony of substantives: the transformation of syntactic structures (subordinate sen-
tences) into lexical ones (morphological formation of nominalized verbal predicates)
[Иконникова 2019]. Derivational models of the formation of substantives in Salishan
languages also indicate that the majority of substantives go back to verbal roots which
give us additional material in favour of the hypothesis about the primacy of verbal
vocabulary in comparison with the substantive one in the parts-of-speech diachrony of
the language.
Thus, we come to the conclusion that the methodology of cognitive studies of
Salish languages in areal diachronic typological perspective is to be based on interdis-
ciplinarity and transdisciplinarity together with the typological method of characterol-
ogy to reveal the areal grammatical strategies relevant to the reconstruction of dia-
chrony of substantives.
Литература
Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего под-
хода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 17-31.
Иконникова О.Н. Междисциплинарность и трандисциплинарность в когнитинных иссле-
дованиях бесписьменных салишских языков // Восьмая международная конференция по ко-
гнитивной науке. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2018. C. 440-442.
Иконникова О.Н. Ареальные когнитивные грамматические стратегии выражения суб-
стантивов в диахроническом аспекте (на материале внутреннесалишских языков) // Когнитив-
ные исследования языка. 2019. Вып. 38. С. 391-400.
Иконникова О.Н., Заикин А.А. Отражение мифологического сознания в архаичном языке
(на материале сэлишских индейских языков) // Проблемы операционализации и интерпрета-
ции междисциплинарного знания в контексте современной прикладной философии. Ростов-
на-Дону: Изд-во ЮРИУ РАНХиГС, 2016. С. 296-311.
Иконникова О.Н., Рубан Д.А. Междисциплинарный синтез геомифологии и лингвистики:
к вопросу о датировке салишских языков // Вестник Воронежского гос. ун-та. Серия: лингви-
стика и межкультурная коммуникация. 2018. № 1. С.131-136.
Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии. М.: ЛИБРОКОМ, 2009.
Князева Е.Н. Трансдисциплинарные стратегии исследований // Вестник ТГПУ. 2011. № 10
(112). С. 193-201.
Лубский А.В. Междисциплинарность и трансдисциплинарность в современном научном
дискурсе // Междисциплинарность в современном социально-гуманитарном знании. Ростов н
/ Д: ЮФУ, 2015. C. 93-100.
Плунгян В.А. Универсальный грамматический набор как инструмент грамматической ти-
пологии // Международная конференция, посвящ. 50-летию Петербургской типологической
школы. СПб.: Нестор-История, 2011. C. 141-145.
Рыбаков М.А. Задачи, методы и актуальные проблемы типологической лингвистики //
Вестник РУДН. Серия: лингвистика. 2006. № 8. С. 37-46.
Старостин А.М. Философия когнитологии: эскизный набросок // Современная когнито-
логия и когнитивная аналитика в контексте современной инноватики: монография / науч. ред.
46
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
проф. А.М. Старостин. Ростов/Д: Изд-во ЮРИУ РАНХиГС, 2014.C. 7-23.
Czaykowska-Higgins E., Kinkade D. M. Salish languages and linguistics // Salish languages and
linguistics: Theoretical and descriptive perspectives / ed. by E. Czaykowska-Higgins, D.M. Kinkade.
Berlin; New York: Mouton, 1998. P. 1-70.
ЭПИСТЕМИЧЕСКАЯ ПРОВОКАЦИЯ
И ЭПИСТЕМИЧЕСКАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ:
ДИСКУРСИВНАЯ ПРАКТИКА ЭПОХИ ПОСТ-ПРАВДЫ
48
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
ляций различного рода, то она имеет и механизмы распознавания обмана, дезин-
формации, фейка и так далее. Иными словами, если есть лингвистика лжи, то
должна быть и лингвистика защиты от лжи.
В реестр дискурсивных практик, связанных с актуализацией когнитивно-
вербального механизма оценки информации как недостоверной, входит такой
тип дискурса как эпистемическая провокация. Стандартное понимание провока-
ционного поведения в социуме (буллинг, травля (bulling), пранкинг (рranking),
хейтерство (hating), конфликтогенное поведение в целом) квалифицирует цель
провокации как дестабилизация эмоционального состояния. В языке провокация
имеет вполне законные и одобряемые лингвокультурным сообществом цели: эс-
тетическое или прагматическое воздействие. «Модель обмана» используется в
языковой игре, метафорических номинациях, в прагматически обусловленной
вариативности фокуса [Ирисханова 2014], стилистических приемах (выдвиже-
ние, сцепление, конвергенция, гиперболизация и т.д.), аргументативном дис-
курсе и т.д. Любое отклонение от нормы есть, по сути, провокация в отношении
действующей продуктивной модели языковой концептуализации / категориза-
ции и ее регулярных продуктов. Нельзя не отметить, что провокация как нару-
шение нормативных установок тесно связана с креативностью в языке.
Дифференцировать провокацию как отклонение от нормы можно с разных
точек зрения: с позиций характера нормы (языковой, социальной, эпистемиче-
ской), с позиций искажения языковой репрезентации (ее формата или содержа-
ния), с позиций типа коммуникации (добросовестная / недобросовестная), а
также с позиций цели (привлечение внимания, эпистемические / поведенческие
/ эмоциональные сдвиги).
В настоящей статье мы обратимся к явлениям, характеризуемым как прово-
кационное речевое поведение, связанное с креативным использованием особен-
ностей строения, структуры, функционирования и динамики знания, то есть к
эпистемическим провокациям, призванным в краткосрочной или долгосрочной
перспективе видоизменить систему наших знаний. В качестве примеров эписте-
мически провокационных текстов приведем следующие.
x Не спастись: Великобритания обрекла на страдания миллионы граждан
России (заголовок новостной заметки РИА-новости 27.12.2020, https://ria.ru/
20201227/velikobritaniya-1591035212.html).
x Работу слонов по предотвращению парникового эффекта оценили в 43
миллиарда долларов. И это несмотря на то, что они выделяют парниковые газы,
ломают и объедают деревья (https://nauka.tass.ru/nauka/6815423).
x Кота спасли из мешка – и он стал заместителем министра… Спасенный в
мусорном сепараторе кот стал заместителем министра природы Ульяновской об-
ласти. ... Накануне его назначили заместителем руководителя Минприроды Уль-
яновской области. https://meduza.io/shapito/2020/12/24/kota-spasli-iz-meshka-i-on-
stal-zamestitelem-ministra.
Такого рода заголовки обычно останавливают от прочтения собственно но-
вости или заметки в силу несоответствия содержания «привычным» знаниям, а
сам текст квалифицируется как блеф, бред, «чего только не напишут». Однако
(лингвистическое) любопытство и остатки доверия к определенным новостным
сайтам (РИА-новости, nauka.tass.ru, medusa.io) заставляют прочесть содержание
и обнаружить, что речь не о блефе, не о дезинформации, не о манипуляции
49
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
нашими знаниями, а о своего рода провокационном дискурсивном приеме.
Первоначальная реакция «эпистемического отторжения» (‘этого не может
быть’) на поступающую информацию имеет широкий реестр вербальных мани-
фестаций, что свидетельствует о надежной работе механизма эпистемической
бдительности (bullshit, LOL, look, who’s talking, хрень, фуфло, бред собачий, кто
бы говорил, нашли кого слушать, скажешь тоже и т.д.):
• Щенков она еще допускала, но ― негритенка?! ― Это хрень какая-то,
Танька! ― А я говорю ― законы генетики! [НКРЯ / Д. Рубина. Несколько тороп-
ливых слов любви (2001) // «Новый Мир», 2003].
• Никогда еще фуфломицин не стоил так дорого.
• ― Национальная программа по культивированию национального коло-
рита, ― все же начинаю перечислять я, ― программа поддержки национальной
литературной традиции ― кстати, не поясните, что это за хрень? [НКРЯ / С. Ди-
гол. Три фута под землей // «Волга», 2012].
• Всю мою врачебную жизнь боролся с изобретателями средств против
рака ― бред собачий! [НКРЯ / Н. Амосов. Голоса времен (1999)].
• – Да потому, что ваши роты явились с вечера и до чиста обобрали наш
район. – Ну, знаете… кто бы говорил. Я вот сейчас заходил в лавку за церко-
вью, видел, как ваши офицеры ящики разбивают… [НКРЯ / А.И. Деникин.
Очерки русской смуты (1922)].
• – Великобритания и ЕС достигли исторического соглашения о рыбе. Ура,
теперь 1 января – точно «Брекзит»! – Подождите! Какая рыба? Какой «Брекзит»?
У меня дежавю? (https://meduza.io/amp /paragraph/2020/12/24/velikobritaniya-i-es-
dos-tigli-istoricheskogo-so-glasheniya-o-rybe-ura-teper-1-yanvarya-tochno-brekzit).
• Did you even take an economics course???? LOL What a bunch of gar-
bage!!!!!!! (COCA)
• Romney believes four years is “enough time” to straighten out the hellish mess
Bush left us in after EIGHT years of really bad management. Bullshit! It would take
GOD more than four years to fix this mess! (COCA)
• – Don’t try to shut me up. – You’re just afraid to commit, that’s all. – Look
who’s talking! You don’t want commitment. You want to dominate me like all you
men do with their women (COCA).
Механизм эпистемической бдительности имеет экспериментальное под-
тверждение – например, увеличивается время на содержание определенных эле-
ментов информации в эпизодической памяти [Hunt 1995], усиливается концен-
трация и фокусировка внимания, обнаруживается приоритет в обработке инфор-
мации, которая не согласуется с существующей концептуальной системой ко-
гнитивного субъекта. В качестве триггера механизма эпистемической бдитель-
ности в психологических экспериментах использовалась информация, которая
по умолчанию должна «насторожить» адресата – например, информация, нару-
шающая стереотипные представления о социальных группах, противоречащая
ожиданиям, а также элементам базового знания (см. обзор в [Mermelstein et al.
2020]). Таким образом, экспериментально доказанные «когнитивные затраты»,
связанные с работой механизма эпистемической бдительности, демонстрируют
безусловную и непосредственную связь данного механизма с познавательными
процессами, концептуализацией и категоризацией. Интересно отметить, что од-
50
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
ной из причин «отключения» механизма эпистемической бдительности» и в ре-
зультате принятия «на веру» многого из того, что сегодня принято называть фей-
ком, является когнитивная леность, когда когнитивные субъекты отказываются
размышлять, оценивать, производить операции концептуализации и категориза-
ции [Pennycook, Rand 2019].
Результаты психологических экспериментов позволяют прийти к выводу,
что человечество не столь легковерно, как кажется на первый взгляд [Mayo 2019;
Mercier 2017, 2020]. Исследователи отмечают, что наше доверие или отсутствие
доверия фейковым новостям, политической пропаганде, теориям заговора есть
следствие совпадения или несовпадения информации (a function of its fit or lack
thereof) с уже существующими в нашем сознании концептуальными конструк-
тами (убеждениями и мотивациями) [Lewandowsky et al. 2012]. Такого рода кон-
цептуальная дихотомия получила в литературе терминологическое обозначение
как «интуитивные и контр-интуитивные концепты». Идея дифференциации кон-
цептуальных координат (или убеждений) как факторе, оказывающем непосред-
ственное влияние на работу механизма эпистемической бдительности, была вы-
сказана Д. Спербером еще четверть века назад [Sperber 1997]. В дальнейшем ис-
пользование данной идеи в социальных и психологических экспериментах дока-
зало наличие определенной связи между доверием субъекта к информации и при-
надлежностью коммуницируемых концептов области «интуитивных» или
«контр-интуитивных», то есть противоречащих или чуждых собственной кон-
цептосфере [Sperber et al. 2010; Mercier 2017].
В системе координат «освоенная / неосвоенная концептосфера» интуитивные
концепты квалифицируются как освоенная область концептосферы, свое, знако-
мое, известное, близкое, понимаемое, одобряемое, приемлемое. Соответственно,
контр-интуитивные концепты представляют собой НЕ-освоенную концептуально
зону, чужое, незнакомое, неизвестное, непостижимое, недоступное, неодобряе-
мое, неприемлемое. В качестве причин появления контр-интуитивных концептов
укажем культурную обусловленность процессов осмысления мира и представле-
ния знаний о нем [Болдырев 2021], существование индивидуальной концептуаль-
ной системы, которая обрабатывает знание, интерпретирует его в соответствии с
коллективными и индивидуальными представлениями о системе норм, идеалов,
стереотипов, оценок, что обусловливает личностные конструкты (определенные
шаблоны, трафареты, модели интерпретации) [Болдырев 2017а: 43], «конфликт-
ные отношения» между обыденным и научным знанием [Болдырев 2017б].
Представляется, что провокационная дискурсивная практика использует
именно оппозицию «интуитивные / контр-интуитивные концепты» в сознании ад-
ресатов, что делает ее весьма успешной. Соответственно, эпистемическая бди-
тельность как реакция на эпистемическую провокацию представляет собой интер-
претационную эвристику в поле концептуально-освоенной (интуитивной) vs. кон-
цептуально неосвоенной (контр-интуитивной) реальности. Интерпретационное
обязательство (Interpretative Commitment [Boldyrev 2020]), предполагающее выде-
ление, помимо когнитивной и коммуникативной, третьей функции языка – интер-
претативной, позволяет дать определение эпистемической бдительности как ко-
гнитивно-дискурсивной категории интерпретационной природы, функция кото-
рой заключается в реализации когнитивно-языковых эвристик оценки адресатом
51
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
поступающей информации как достоверной или недостоверной на основе квали-
фикации концептуального содержания информации как контр-интуитивного.
Литература
Болдырев Н.Н. Феномен производности в культуре и языке // Вестник Московского уни-
верситета. Серия 19: лингвистика и межкультурная коммуникация. 2021. № 2.
Болдырев Н.Н. Интерпретирующий фактор языка в познании и коммуникации // Когни-
тивные исследования языка. Вып. XXIX. 2017а. С. 40-47.
Болдырев Н.Н. Конфликт обыденного и научного знания в научных исследованиях // Ко-
гнитивные исследования языка. Вып. XXX. 2017б. С. 35-39.
Демьянков В.З. Языковые средства когнитивной манипуляции в гуманитарных науках //
Когнитивные исследования языка. Вып. XXXIII. 2018. С. 48-52.
Клепикова Т.А. Категоризация интеракциональности в языке: эпистемическая бдитель-
ность // Когнитивные исследования языка. Вып. VIII. 2011. С. 386-393.
Ирисханова О.К. Игры фокуса в языке. Семантика, синтаксис и прагматика дефокусиро-
вания. М.: Языки славянской культуры, 2014.
Клепикова Т.А. О доверии к сказанному или эвиденциальная семантика метарепрезента-
ционных предикатов // Актуальные проблемы лингвистики. СПб., 2012. С. 274-288.
Andersen A., Godoy E. Infodemic in Pandemic Times: Invisible Battles with Immeasurable
Casualties. Preprint. May, 2020. https://www.researchgate.net/publication/341079725_INFO-
DEMIC_IN_PANDEMIC_TIMES_INVISIBLE_BATTL ES _WITH_IMMEASURABLE_CASU-
ALTIES
Bermúdez J.P. The post-truth temperament: What makes belief stray from evidence? And what
can bring them back together? // America’s Post-Truth Phenomenon: When Feelings and Opinions
Trump Facts and Evidence / ed. by C.G. Prado. 2018. Р. 87-109.
Boldyrev N.N. The interpretive dominant in the cognitive theory of language // European Pro-
ceedings of Social and Behavioural Sciences. 2020. DOI: 10.15405/epsbs.2020.04.02.1
Hunt R.R. The subtlety of distinctiveness: What von Restorff really did // Psychonomic Bulletin
& Review. 1995. Vol. 2. P. 105-112.
Klepikova T.A. Linguistic coding of epistemic vigilance // Abstracts of the Third Conference of
the Scandinavian Association for Language and Cognition (SALC III). Copenhagen, June 14-16th
2011. P. 74-75.
Lazer D.M., Baum M.A., Benkler Y., Berinsky A.J., Greenhill K.M., Menczer F., Schudson M.
The science of fake news // Science. 2018. Vol. 359 (6380). P. 1094-1096.
Lewandowsky S., Ecker U.K., Seifert C.M., Schwarz N., Cook J. Misinformation and its correc-
tion: Continued influence and successful debiasing // Psychological Science in the Public Interest.
2012. Vol. 13 (3). P. 106-131.
Mayo R. Knowledge and distrust may go a long way in the battle with disinformation: Mental
processes of spontaneous disbelief // Current Directions in Psychological Science, 2019. P. 409-414.
Mercier H. How gullible are we? A review of the evidence from psychology and social science
// Review of General Psychology. 2017. Vol. 21(2). P. 103-122.
Mercier H. Not born yesterday: The science of who we trust and what we believe. Princeton
University Press, 2020.
Mermelstein S., Barlev M., German T.C. She told me about a singing cactus: Counterintuitive
concepts are more accurately attributed to their speakers than ordinary concepts // Journal of Experi-
mental Psychology: General. Advance online publication. 2020 https://doi.org/10.1037/xge0000987
Padilla Cruz M. Evidential participles and epistemic vigilance // Relevance Theory, Figuration,
and Continuity in Pragmatics / ed. by A. Piskorska. Amsterdam: John Benjamins, 2020. P. 69-94.
Pennycook G., Rand D.G. Lazy, not biased: Susceptibility to partisan fake news is better ex-
plained by lack of reasoning than by motivated reasoning // Cognition. 2019. Vol. 188. P. 39-50.
Petrocelli J.V., Watson H.F., Hirt E.R. Self-Regulatory Aspects of Bullshitting and Bullshit
Detection // Social Psychology. 2020. Vol. 51 (4). P. 239-253.
Sperber D. Intuitive and reflective beliefs // Mind and Language. 1997. Vol. 12 (1). P. 67-83.
Sperber D., Clément F., Heintz C., Mascaro O., Mercier H., Origgi G., Wilson D. Epistemic
52
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
vigilance // Mind and Language. 2010. Vol. 25 (4). P. 359-393.
Wakeham J. Bullshit as a Problem of Social Epistemology // Sociological Theory. 2017. Vol.
35(1). P. 15-38.
53
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
феномен, постструктурализм зиждется на ряде популярных мифов, существую-
щих благодаря коллективному творчеству людей с узким научным кругозором.
Фактически, постструктуралистское творчество есть обычная реакция академи-
ческой общественности на захват научно-образовательного пространства химе-
рой рыночной экономики: потребность в получении корочек кандидата и док-
тора наук присутствует, а времени на осмысление материала и подготовку уче-
ного – нет, в результате чего появляется благодатная почва не для подготовки
кадров, а для имитации учености. Остановимся в данной работе на некоторых
постструктуралистских мифах, прочно обосновавшихся в головах многочислен-
ных адептов данной религии российского образца.
Миф первый: мышление появляется раньше языка. К сожалению, логика
давно не преподается в школах, иначе бы постструктуралисты знали главный ее
постулат: основой любого мышления является язык [Виноградов, Кузьмин 1954:
7-8]. Мышление же, как «опосредованное и обобщенное познание действительно-
сти» (опосредованное и обобщенное исключительно языком), есть не что иное,
как производная языка. Язык старше и потенциально крупнее словарного запаса
(прожиточного языкового минимума) каждого из нас. Слова «делать», «хоро-
ший», «дом» не придуманы каждым носителем русского языка по отдельности, а
являются коллективным достоянием, пришедшим в нашу голову извне, т.е. из зву-
чащей речи вокруг нас, из среды. Традиция внегеномной (средовой) передачи
языка и культуры, основанной на подражании, о которой писал Р. Земон еще в
начале XX в. [Semon 1912: 32], – вот что отличает русского от немца, француза от
англичанина и т.д. Любому из современных языков больше лет, чем любому из
его носителей. Языки – долгожители, и наше человеческое бытие весьма мало зна-
чит для созидания их богатств, мы – лишь обычные прижизненные пользователи
данными богатствами. Постструктуралисты должны задать себе вопрос: сколько
слов родного языка они придумали и успешно ввели в оборот? Результат будет
нулевым по той простой причине, что язык – явление коллективное, а не индиви-
дуальное. Если бы мышление действительно предшествовало языку, то каждый из
нас говорил бы на своем, понятном только ему самому идиолекте, по своим соб-
ственным правилам грамматики, а многие бы, учитывая нейрофизиологическую
потребность нашего мозга экономить усилия [Савельев 2014: 11], и вовсе предпо-
чли бы молчать. Происхождение данного мифа – в обыденном софизме. Человек
приобрел качество говорящего благодаря роли среды, научился бытовому стихо-
сложению (темно – светло) и праздно рассуждает о том, что мышление – основа
его речевого творчества. Опасность такого идеалистического софизма в том, что
он не только презрел научный материализм (т.е. понимание того, что ничто не
возникает из ничего), но и сеет опасную религиозную мысль о том, что «сначала
была «духовность» (концепт), а потом на него нанизался бисер языка» (сначала
был дух (божий), а потом уж появилась бренная плоть). Эти вредные для общества
антинаучные воззрения на корню разбиваются познанием о судьбе так называе-
мых homo ferus, т.е. маугли (раньше в Индии так избавлялись от ненужных детей):
если ребенка растить вне говорящей среды, то никакого языка у него не появится,
каким бы развитым ни было его основное инстинктивно-гормональное мышление
в условиях естественного отбора. Мы получим мычащее животное, которое
весьма точно проиллюстрирует нам истоки происхождения языка: в животном
54
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
мире. Сначала было не слово и даже не «концепт», а крик как инстинктивное опо-
вещение об опасности, тревоге, радости, спаривании и т.п., а уже после крик при-
обрел строгую семиотическую и звуковую природу, стал воспроизводиться чле-
нами стада с точностью и осознанной последовательностью, что и легло в основу
рассудочного мышления, которое неотделимо от социального бытия индивида и
его социально обусловленного сознания.
Миф второй: когнитивная метафора – основа познания. Метафора явля-
ется одним из двух тропов и выразительным средством создания образности. Она
не когнитивная, а стилистическая, так как реализует экспрессивную функцию
языка, и ее роль в процессах словообразования сильно преувеличена: по данным
английской неологии метафорические (семантические) способы словопроизвод-
ства значительно уступают лексическим (аффиксации, контаминации и пр.)
[Снисар 2018: 16]. Можно сколько угодно рассуждать о том, что в русском слово
«белье» произошло от «белый», в немецком – от глагола «стирать» (waschen →
Wäsche), а в английском – от «носить» (wear → wear), это всего лишь удачные
морфологические способы номинации, которые попали в головы современников
из звучащей среды и используются ими в речи исключительно неосознанно, ме-
ханически. Что познают говорящие, включающие данные лексемы в речевой по-
ток, совершенно неясно. Очевидно, метафора, будучи излюбленным объектом
творчества постструктуралистов, является средством познания языка самими
постструктуралистами, яростно отрицающими структурный детерминизм языка.
Миф третий: дискурс – это язык, погруженный в жизнь. Данное умозаклю-
чение является, пожалуй, самым растиражированным на территории постсовет-
ского пространства. Не будем вдаваться в подробности его появления на страни-
цах «Лингвистического энциклопедического словаря» (1990), а сразу обратимся к
критике. Астронавты NASA, ведущие поиски жизни на экзопланетах, пользуются
следующим определением жизни С. Беннера: «Жизнь – это самовоспроизводяща-
яся химическая система в дарвиновском смысле» [Benner 2010: 1021]. Следует от-
метить, что определение должно быть весьма точным и практичным, чтобы ис-
пользовать его в практике исследования космоса. Если язык – семиотическая си-
стема, а жизнь – химическая, то как можно погрузить знак в химию? Очевидно,
автор данного умозаключения совершенно не озадачивался таким вопросом, что,
однако, не мешает его многочисленным прозелитам перепечатывать данный трю-
изм на бесконечно терпеливой бумаге тиражом, которому позавидовал бы даже
«Капитал» К. Маркса. Итак, язык нельзя погрузить, он – симптом и индикатор
определенной среды, как совокупности условий и инструментов искусственного
отбора. «Нет языка без среды и нет среды без языка» [Кобенко 2017: 201] – вот
что нужно говорить аспирантам вместо процитированного умозаключения. Что
же касается самого термина «дискурс», то он нашел достойное применение в ка-
честве универсального гомеонима для абсолютно любого верифицированного тер-
мина системно-структурного языкознания: язык, речь, коммуникация, текст, тер-
минология, стиль – у постструктуралистов это все «дискурс». Термин, который
еще в XIX в. использовался как синоним полемике, дискуссии, был подхвачен
охотниками за научными сенсациями в дебрях французского постмодернизма, на
голову разбитого американской школой экспериментальной физики А. Сокала, и
– совершенно бессистемно – объявлен главенствующим термином языкознания.
55
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
При этом все выводы дискурсологических исследований лежат в области стили-
стики, которая, как центральная дисциплина функциональной лингвистики и мак-
родисциплина языкознания, безусловно, весьма тяжела для мифологического со-
знания постструктуралистов, ведь понимание природы стиля как единства языка
и сферы его использования требует прочтения серьезных языковедческих источ-
ников, зачастую на иностранных языках, что автоматически превосходит квали-
фикацию подавляющего числа постструктуралистов-антропоцентристов. Следу-
ющий вопрос поможет поставить любого «дискурсолога» в тупик: где в иерархии
явлений функциональной лингвистики от выразительного средства до функцио-
нального репертуара нашлось место для дискурса? Перечисляем снизу-вверх: вы-
разительное средство (фигура речи) → жанр → стиль → функциональный стиль
→ функциональный репертуар.
Из такого несложного развенчания центральных мифов постструктурализма
следует, что образующим его течениям еще только предстоит пройти серьезную
апробацию, причем не в собственных рядах, а в кругах представителей других
направлений языкознания или науки в целом. Однако наибольшие проблемы ко-
гнитивистики и дискурсологии связаны не столько с апробацией многочислен-
ных работ, сколько с верификацией публикуемых положений и определением их
места в анизотропии научных знаний.
Литература
Виноградов С.Н., Кузьмин А.Ф. Логика: учебник для средней школы. М.: Учпедгиз, 1954.
Кобенко Ю.В. Язык и среда. Опыт систематизации данных междисциплинарных иссле-
дований. Томск: Изд-во ТПУ, 2017.
Лингвистический энциклопедический словарь / ред. В.Н. Ярцева. М.: СЭ, 1990.
Савельев С.В. Нищета мозга. М.: ВЕДИ, 2014.
Снисар А.Ю. Специфика неолексики американских СМИ XXI века: автореф. дис. … канд.
филол. наук. Барнаул, 2018.
Benner S.A. Defining life // Astrobiology. 2010. Vol. 10. P. 1021-1030.
Semon R. Das Problem der Vererbung „erworbener Eigenschaften“. Leipzig: W. Engelmann,
1912. S. 45.
56
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
И.Ю. Колесов (Россия, Барнаул)
Алтайский государственный педагогический университет
kolesov_iy@altspu.ru
ЯЗЫКОВЫЕ СТРУКТУРЫ
КАК ПРЕДМЕТ ГРАММАТИКИ КОНСТРУКЦИЙ
В статье рассматриваются приемы анализа грамматических конструкций как механизма по-
строения языковых структур. Грамматические конструкции охватывают не только явления
грамматики, но и лексики, их анализ опирается на функцию категоризации структурообразу-
ющего признака.
Ключевые слова: грамматика конструкций, грамматическая конструкция, категоризация
57
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
зации признака. В результате субстантивной категоризации признак абстрагиру-
ется и выражается как абстрактное свойство чего-либо вообще, например, an ar-
ticulate thought «ясная, четко выраженная мысль» – articulateness «четкая форму-
лировка, членораздельность»: These are the skills used to develop the database nec-
essary for developing tactics. Information search, articulateness, listening skills, wan-
dering about, identifying information points, tuning into the informal structure, and
networking are all part of this process (BNC).
Высокая продуктивность словообразовательных аффиксов в грамматике
конструкций должна переосмысляться как их категоризующая функция. Это
находит подтверждение в том, что оба суффикса не теряют данной функции в
единичных, окказиональных конструкциях, которые имеют и вид, и функцию
слов, но в полном смысле это – конструкции, которые обладают названной кате-
горизующей функцией:
Education is another area that seems, so far, to have been Clintonless (surpris-
ingly, given his experience in the subject as a governor) (BNC). The anonymous, pro-
noun-less protagonist is a ‘colourless’ man who divides his time between the shack
where he lives with his wife and the Labour Exchange where he goes in search of em-
ployment (BNC). <…> Coleridge lamenting that Wordsworth was unwilling to believe
in local superstitions, ‘and that there was a something corporeal, a matter-of-fact-
ness, a clinging to the palpable, or often to the petty, in his poetry, in consequence’
(BNC). Accepting that “if the Slovaks want to live in an independent state, they have
the right to do so”, he said nevertheless that he saw “no indication” that a majority of
Slovaks wanted to secede, and he urged them to remain within the federation and not
to succumb to “nationalist narrowmindedness” (BNC).
Наличие такой функции в структурах-дериватах, более похожих на лекси-
ческие единицы, контрастирует с грамматическими структурами, основанными
на морфологических формах, где категоризующая функция (субстантивации
признака) вынесена в контекст. Например, в непроизводных словах, совпадаю-
щих с корнем, категоризующая функция не в самом слове, а в грамматическом
контексте. Как отмечает И.В. Арнольд, “In the phrases a morning’s drive, a morn-
ing’s ride, a morning’s walk the words drive, ride and walk receive the lexico-gram-
matical meaning of a noun not due to the structure of their stems, but because they are
preceded by a genitive” («В словосочетаниях a morning’s drive, a morning’s ride, a
morning’s walk слова drive, ride и walk получают лексико-грамматическое (кате-
гориальное – И.К.) значение имени существительного благодаря тому, что перед
ними использована форма генитива, а не в связи со структурой основы слова (пе-
ревод и курсив наш – И.К.) [Арнольд 1986: 79].
Другим важным аспектом анализа выступают ограничения – принципы,
накладываемые «системой языка» (включая традиционно закрепившиеся) и вхо-
дящие в учебники в качестве прескрипций: суффикс -ness сочетается с большим
количеством основ адъективов, практически без ограничений, встречается даже
существительное youngness, однако его антоним *oldness отсутствует в словарях,
но есть в выборке из языкового корпуса: The task they were set was to decide which
were the oldest buildings in the street. This apparently simple exercise raised all sort
of issues and problems. “How do you know how old it is?” Pupils had to construct
criteria for “oldness”, and create hypotheses (BNC). They were sitting near a huge
open fire in the lounge of a pub of that kind of indeterminate oldness which is the sign
58
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
of constant use and development over many years (BNC).
По той же причине нельзя «по умолчанию» назвать гостью *a guestess по
аналогии с моделью host – hostess, названия жителей городов или представителей
национальностей тоже получили номинации по определенным «привязанным» к
референтам моделям, например, a Muscovite, a Viennese, an Athenian, a Londoner,
an Armenian, a Portuguese, an Israeli и т.п.
Поскольку соответствия между формой и значением устанавливаются в
грамматике языка, в условиях, когда отсутствуют жесткие разграничения между
лексическими единицами и синтаксическими структурами (в частности, в ан-
глийском языке присоединение морфологической формы генитива к словосоче-
таниям и предложениям [The guy I know]’s son или так называемая «фразовая де-
ривация» [kind-heart]ed), грамматические конструкции должны стать значимым
инструментом лингвистического анализа, так как в них соединенные формы и
значения не интерпретируются композиционно, по частям [Kay, Michaelis 2019],
но имеют идиоматические, функциональные и возможно, иные маркеры своего
языкового статуса.
Специфическая идиоматика широко употребляемых английских way-
конструкций, выражающих значение способа действия (либо синкретично дей-
ствие и способ его осуществления) основана на соединении адвербиального су-
ществительного way, местоимения, кореферентного субъекту действия, обстоя-
тельства направления перемещения, и глагола, которые участвуют в категори-
зации способа достижения результата действия, что в конструкции реализу-
ется как фиктивное перемещение, вызывая метафору встроенного в конструкцию
глагола: The IRA should have no illusions that it can bomb and shoot its way to the
conference table, for it can not. No one who seeks to impose his will by terror can have
a constructive role to play in the resolution of the conflict in Northern Ireland (BNC).
Way-конструкцию мы рассматриваем еще и в связи с ее категоризующей
функцией в дискурсе: ее семиотический статус связан с имеющимися у говоря-
щих знаниях отдельных участков картины мира. Например, в новостном дис-
курсе о задержанных полицией мошенниках, способ действия выражен глаго-
лами, содержащими семы «обман», «хитрость», «хитроумный план», «вовлече-
ние хитростью»: A woman tricked her way into an elderly woman’s Co Down home
and stole money, police revealed today (BNC). A WOMAN clutching a baby stole an
elderly woman's purse after conning her way into the pensioner’s home (BNC). He
tricked his way into her home on Norman Road in the Gorse Hill area of Swindon by
pretending to be a new neighbor (BNC). A LODGER strangled his landlady after
charming his way into her bedroom and having sex with her (BNC). The killings came
after Laing duped his way into the home of Matthew Manwaring, 62, pretending he
wanted to buy a car the family had advertised (BNC). Two men talked their way into
the home of two elderly sisters, pretending that they had come on behalf of neighbours
to cut down trees in the garden (BNC).
Данные примеры еще раз подкрепляют мысль основоположника теории
грамматики конструкций А. Голдберг о том, что в конструкции содержится опре-
деленная концептуализация, семантическое построение (semantic construal), ко-
торое актуализируется только благодаря всем компонентам вместе [Goldberg
1995]. Нетривиальность семантических свойств конструкций побуждает пола-
59
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
гать, что ведущими видами анализа должны быть семантический и концептуаль-
ный, выявляющий функцию конструкции в категоризации структурообразую-
щего признака – лексического (в словообразовании), морфологического и син-
таксического (в грамматике словосочетания и текста).
Литература
Арнольд И.В. Лексикология современного английского языка. М.: Высшая школа, 1986.
Goldberg A. Constructions: A Construction Grammar Approach to Argument Structure. Chi-
cago: University of Chicago Press, 1995.
Kay P., Michaelis L.A. Constructional meaning and compositionality // Semantics – Interfaces
/ ed. by C. Maienborn, K. Heusinger, P. Portner. Berlin; Boston: De Gruyter, 2019. P. 293-324.
Литература
Десятская С.В. Категория интенсивности как средство выразительности в современном
английском художественном тексте (на материале семантического анализа имен прилагатель-
ных): автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 2018.
Колесникова С.М. Категория градуальности в современном русском языке: дис. … д-ра
филол. наук. Тамбов, 1999.
Колесникова С.М. Градуальность: связи и отношения в системе русского языка. 2-е изд.,
исправл. М.: Изд-во «Флинта», 2016.
Колесникова С.М. Градуальность в системе русского языка: монография. М.: Изд-во
«Флинта», 2018.
Краева И.А. Некоторые особенности развития категории градуальности в современном
английском языке // Вопросы когнитивной лингвистики. 2020. № 4. С. 26-32.
Кубрякова Е.С. Концепт // Краткий словарь когнитивных терминов. М.: МГУ, 1996.
COCA – Corpus of Contemporary American English. URL: http://corpus.byu. edu/coca. (Дата
обращения: 189.12.2020).
63
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
О.Г. Лукошус (Москва, Россия)
Московский городской педагогический университет
LukoshusOG@mgpu.ru
В статье рассматривается потенциал так называемых поисковых систем – search engines, типа
Google и корпусов текстов, при описании семантики слова. Автор отмечает возможности при-
менения поисковой системы Google для уточнения частотности использования английского
прилагательного tricky, а также возможности корпуса COCA для выдвижения гипотезы о диф-
ференциальных признаках исследуемой единицы.
Ключевые слова: search engines, Google, корпус текстов, семантика слова
64
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
65
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Коллокации с прилага- clever, steep, sticky, delicate, slippery, time- consuming, treacherous,
тельными inductive
Коллокации с наречи- little, bit, especially, particularly, somewhat, notoriously, politically
ями
Таблица 2. Кластеры для прилагательного tricky
tricky • tricky part, tricky business, tricky thing. tricky for, tricky one, tricky question, tricky
situation, tricky in
• tricky very tricky, little tricky, bit tricky, get tricky, gets tricky, really tricky, little trickier,
more tricky
tricky •• tricky to get, tricky to find, tricky balancing act, tricky thing about, trickier than it,
tricky because it, tricky for me, tricky to use
•• tricky can be tricky, a little tricky, a bit tricky, a little trickier, it gets tricky, could be
tricky, it was tricky, a bit trickier
tricky ••• tricky to figure out, tricky thing to do, tricky to pull off, tricky when it comes, trickier
than it sounds, tricky to work with, tricky to set up, tricky issues relating to
••• tricky it can be tricky, can be a tricky, going to be tricky, where it gets tricky, one of the
trickiest, it is a tricky, a little bit tricky, it was a tricky
Опираясь на данные, полученные посредством использования search engines,
представляется возможным выдвинуть гипотезу о дифференциальных признаках
значения слова tricky: tricky 1 вносит информацию о том, что объект Х или субъект
Y использует продуманные уловки с целью обмануть людей, зачастую ради раз-
влечения. Пример: There are times when the only way to win is by a tricky reinterpre-
tation of the rules. Tricky 2 описывает объект Х, которому присущи следующие ка-
чества: сложность (вы/ис)полнения при кажущейся легкости, наличие определен-
ного набора навыков. Пример: a tricky path through the swamp. Для дальнейшей
верификации гипотезы необходимо провести анализ контекстов употреблений ис-
следуемой лексической единицы, которые предлагаются в COCA. Иными сло-
вами, вместо того, чтобы опрашивать информантов-носителей языка в семантиче-
ском эксперименте о правильности / неправильности предлагаемых высказыва-
ний, можно направить запрос на исследуемое сочетание в COCA, получить стати-
стические данные об употребляемости / неупотребляемости запрашиваемого сло-
восочетания. Таким образом, search engines выступают в качестве коллективного
информанта и позволяют верифицировать постулируемую гипотезу.
Подводя итог, согласимся с О.А. Сулеймановой, которая отмечает следую-
щие возможности search engines: они предоставляют материал для исследования
(хотя и с некоторыми ограничениями); служат источником статистических дан-
ных о частотности исследуемой единицы, которые позволяют сделать достаточно
надежные выводы о свойствах описываемого объекта [Сулейманова 2019: 427].
Литература
Афанасьева О.В. Имена прилагательные в системе кардинальных частей речи англий-
ского языка. М., 1992.
Мичугина С.В. Цветообозначения и картина мира // Филология и культура. 2003. С. 67-68.
Мичугина С.В. Модели лексикографического описания в языке // Проблемы и методы
современной лингвистики. 2005. С. 86-98.
Novikova I.N., Popova L.G., et al. Lexical and semantic representation of the linguistic and
cultural concept “rest” in the English, German, and Russian languages // Opcion. 2018. Т. 34. № 85-
2. С. 237-256.
Рахилина Е.В. Экспериментальная и корпусная лингвистика: рецензия на сборник статей
66
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
к юбилею О.А. Сулеймановой «Контенсивные аспекты языка: константность и вариатив-
ность» // Вестник МГПУ. Серия: филология. Теория языка. Языковое образование. 2017. № 3
(27). С. 119-128.
Селиверстова О.Н., Сулейманова О.А. Эксперимент в семантике // Известия Академии
наук СССР. Серия: литература и язык. 1988. Т. 47. № 5. С. 431-443.
Сулейманова О.А. Проблемы русского синтаксиса: семантика безличных предложений.
М., 1999.
Сулейманова О.А. Семантический эксперимент: новые возможности в системе коорди-
нат Big Data // Когнитивные исследования языка. 2019. Вып. 36. С. 427-432.
Сулейманова О.А., Беклемешева Н.Н. и др. Грамматические аспекты перевода. М., 2012.
Титова О.А. Оценочная категоризация лиц по внешним и внутренним параметрам по-
средством английских фразеологизмов-антропономинантов // Филологические науки. Во-
просы теории и практики. 2016. № 2/2 (56). С. 151-154.
69
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
логического и синтаксического выражения наиболее общих абстрактных смыс-
лов также имеет свою специфику. Грамматические значения в жестовых языках
передаются преимущественно аналитически (как отдельными жестами, так и от-
дельными компонентами жестов). Например, в американском жестовом языке
обозначение времени с помощью наречий синтаксически обусловлено: они ста-
вятся в начале предложения, очерчивая временнỳю рамку концептуализации.
Вследствие того, что репрезентация грамматического уровня жестового языка
обусловлена мануально-кинестетическим модусом данной семиотической си-
стемы, мотивированность средств грамматической фиксации значений часто
эксплицитна (например, движение корпуса вперед или назад для обозначения бо-
лее далекого будущего или прошлого соответственно).
Специфика каждого из уровней проявляется также на уровне региональной
вариативности. Она гораздо выше по сравнению с вариативностью вербальных
языков. Это во многом объясняется не только территориальным признаком (тер-
ритория регионального диалекта вербального языка может быть очень значи-
тельной), но прежде всего плотной концентрацией социума глухих и слабослы-
шащих на конкретной территории и их преимущественно обособленным суще-
ствованием внутри своей социальной группы вследствие низкой степени социа-
лизации в ситуации малого внимания доминирующего социума к ним, отсут-
ствия масштабных мероприятий и др. Соответственно, даже в рамках отдельно
взятой страны карта региональных вариантов национального жестового языка,
как правило, намного репрезентативнее по сравнению с картой вербальных язы-
ков мира и их диалектов.
Таким образом, жестовый язык необходимо рассматривать как самостоя-
тельную семиотическую систему, которая имеет равноправный семиотический
статус с вербальным языком, так как по своей функциональной направленности
обслуживает определенную социальную группу, которая пользуется данным
языком как единственной системой кодирования знаний и коммуникации между
людьми. Понимание этого значительно расширит границы лингвистической
науки и ее возможности описания сложной и многогранной языковой реально-
сти, в которой существует человек. В этой связи высказывание А.А. Кибрика мо-
жет служить серьезным обоснованием дальнейших исследований жестовых язы-
ков: «… лингвистика, не учитывающая и, напротив, учитывающая существова-
ние жестовых языков, дает соответственно плоское и объемное изображение
языковой реальности. Полный учет жестовых языков как второго равноправного
типа языка позволит в будущем более точно понять реальность человеческих
языков и по-новому взглянуть на звучащие языки» [Кибрик, 2009].
Литература
Кибрик А.А. О важности лингвистического изучения русского жестового языка. 2009.
URL: http://signlang.ru/science/read/kibrik1.
The Cambridge Essential American English Dictionary. URL: https://dictionary.cam-
bridge.org/dictionary/essential-american-english/.
Zeshan U., Palfreyman N. Typology of Sign Languages // Cambridge Handbook of Linguistic
Typology / ed. by A.Y. Aikhenvald, R.M.W. Dixon. Cambridge: CUP, 2017. P. 178-216.
70
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Oksana V. Magirovskaya (Krasnoyarsk, Russia)
Siberian Federal University
71
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
которое ученый предлагает «обозначить как мыслезнание (thinknowledge) (кур-
сив автора – О.М.)», подчеркнув при этом, что данная «эпистемологическая ка-
тегория указывает на соотношение мышления и знания как двух форм интеллек-
туальной деятельности и на способы их взаимоперехода» [Там же: 47]. Описан-
ный процесс «смыслотворения» (термин М.Н. Эпштейна), на наш взгляд, удачно
соотносится с понятием «процессы концептуальной деривации», введенным
Н.Н. Болдыревым применительно к «образованию новых концептуальных
сущностей при формировании новых смыслов» [Болдырев 2018: 39].
Эвристичным представляется разграничение двух уровней языковой интер-
претации – первичной и вторичной: «Первичная языковая интерпретация явля-
ется результатом первичной концептуализации мира и фиксирует появление но-
вых единиц знания. Вторичная языковая интерпретация основывается на вторич-
ной концептуализации знаний о мире, т.е. процессах порождения новых знаний
на базе существующих концептов, что можно рассматривать как процесс кон-
цептуальной деривации (выделено автором – О.М.)» [Там же]. В этом можно
усмотреть дальнейшее творческое развитие идеи лауреата Нобелевской премии
Д. Канемана о взаимодействии двух режимов работы человеческого мозга –
«быстрого» и «медленного» (“fast and slow”) [Канеман 2018: 41].
Первая, самая быстрая – это система 1: она всегда работает в фоновом ре-
жиме, без активного участия нашего сознания. Система 2 требует активного уча-
стия владельца мозга и поэтому более требовательна и работает гораздо медлен-
нее. Именно она обеспечивает «нелинейность (топологичность) концепта, вос-
полняя недостаток в пространственно-телесных способах описания моделирую-
щих практик» (см. подробнее в [Майорова: 71].
Важно отметить, что указанная концепция продуктивно разрабатывается ав-
тором в ряде других работ, в частности, применительно к понятию концепта,
обеспечивая «формирование новых единиц знания (концептов) (выделено нами
– О.М.)…» [Болдырев 2018: 37].
В этой же работе Н.Н. Болдырев отмечает, что «факт концептуальной дери-
вации и доминантный характер ее моделей подтверждается «возможностью об-
разования новых слов по определенным моделям с единым концептуальным ос-
нованием», например, -тель – ‛деятель’ учитель, писатель создатель и др. [Там
же: 37]. Добавим к этому, что образуются не только новые лексические единицы,
но еще и издавна существующие в языке слова обретают необычный лексиче-
ский статус. Подобное развитие коснулось, к примеру, слова «наблюдатель»,
обозначающего человека, который обладает телесностью (так называемым «те-
лом творца») и наделяется в квантовой физике функцией «сознательного изме-
рительного прибора», вокруг которого «собирается (конструируется) мир в зави-
симости от той информации, которая может в нем «записаться». Исследования
ведутся на самых разных уровнях: морфофизиологическом, психофизическом,
психологическом, теоретико-познавательном, клеточном, феноменологическом,
фонографическом. Изучаются филогенез, онтогенез восприятия, функциональ-
ное развитие восприятия и процессы его восстановления и т.д.
При этом ученые приходят к выводам исключительной важности, среди ко-
торых особо выделим следующие два: 1) основная функция мозга и нервной си-
стемы, как это ни парадоксально звучит, – не отражение окружающей действи-
72
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
тельности, а защита, своеобразный барьер, призванный оградить нас от огром-
ного объема информации, поступающей извне; 2) человеческое тело (как резуль-
тат эволюции) можно считать инструментом познания окружающей реальности.
Оно «отвердевает» одновременно с окружающим миром по мере декогеренции,
в результате чего становится возможным развитие индивидуального сознания
[Доронин 2010: 48-49].
Обобщая, можно заключить, что лингвистический концепт представляет со-
бой сложное многослойное образование, существующее в модусе квантовой су-
перпозиции, порождая то, что мы, в конечном итоге, можем обозначать в каче-
стве «осознаваемой реальности», извлекаемой и достраиваемой путем «охвата
вех альтернативных классических реальностей» [Прыгин 2017: 333] на основе
концептуальной деривации.
Литература
Болдырев Н.Н. Концептуальная деривация как основа вторичной языковой интерпрета-
ции // Когнитивные исследования языка. 2018. Вып. XXXIII. С. 37-42.
Болдырев Н.Н. Взаимодействие мыслительных и языковых структур как фактор динамики
языковой картины мира // Когнитивные исследования языка. 2018. Вып. XLII. С. 35-41.
Доронин С.И. Квантовая магия. СПб.: ИГ «Весь», 2010.
Канеман Д. Думай медленно… решай быстро / пер. с англ. М.: Изд-во АСТ, 2018.
Майорова О.А. Онтологический статус концепта: пространственно-телесные аспекты //
Когнитивные исследования языка. 2018. Т. XXXIV. С. 70-73.
Прыгин Г.С. Квантовые концепции сознания: возможности и перспективы развития пси-
хологической науки // Вестник Удмуртского университета. Серия: философия. Психология.
Педагогика. 2017. Т. 27. Вып. 3. С. 329-338.
Эпштейн М.Н. От знания – к творчеству. Как гуманитарные науки могут изменять мир.
М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив. 2016.
Kahneman D. Thinking, Fast and Slow. Penguin, 2011.
73
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
языковые средства, используемые говорящим в речевом акте, выполняют дейктическую функ-
цию по отношению к смысловым компонентам его иллокутивной составляющей.
Ключевые слова: когнитивная прагматика, речевой акт, иллокутивный акт, иллокутивная со-
ставляющая речевого акта, иллокутивные знания
74
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
вертикальном ракурсах типового текста, то иллокутивные знания призваны рас-
крывать целевые параметры использования речевых произведений. Другими сло-
вами, иллокутивные знания представляют собой такой вид информации о речевых
произведениях, который указывает на знания о целях, достигаемых определен-
ными речевыми и иллокутивными действиями, на знания о коммуникативно-со-
циальных последствиях, связанных с реализацией речевых и иллокутивных дей-
ствий, на знания, положенные в основу образования иллокутивных комплексов в
тексте и формирования в нем иллокутивной доминанты [Романов 1986: 12-14].
Иллокутивные знания актуализируют языковые и энциклопедические зна-
ния в рамках той глобальной или же типовой для конкретного акта общения
цели, которую собеседник стремится достичь при помощи своей коммуникатив-
ной деятельности. Поэтому можно считать, что каждая из составляющих ком-
плекса интерактивных знаний реализуется (оформляется и конституируется) на
фоне других разновидностей знаний. Причем любая из указанных разновидно-
стей знания манифестируется определенным образом в структуре самого текста,
построенного в результате коммуникативной деятельности собеседников для до-
стижения глобальной цели [Романов 2006].
Выход в концептуальную сферу носителей языка при выявлении и описании
значения речевого акта является закономерным, поскольку традиционные линг-
вистические методы не дают ответа на вопросы о закономерностях языкового
выражения акторечевого значения. Исследования в рамках теории речевых актов
показали, что фактически мало оснований «отождествлять осмысленность язы-
кового выражения с правильностью его употребления, понимание смысла – со
знанием правил его употребления. Такая редукция делает необъяснимым как
усвоение языка, так и его использование для обретения новой информации, воз-
можность осмысленного использования одних и тех же языковых средств в раз-
ных (новых) ситуациях и контекстах для выражения разных, в том числе несов-
местимых, представлений носителей языка о мире» [Павиленис 1986: 387].
Единицей представления иллокутивных знаний в системе комплекса интер-
активных знаний является иллокутивное действие, раскрывающее способ реали-
зации коммуникативного намерения (способ воздействия) участника общения в
конкретном речевом действии и реализующееся через его языковую сущность
[Романов 2006].
Способность осуществлять иллокутивные действия (акты) в соответствии с
ситуацией общения составляет иллокутивную компетенцию говорящего, под ко-
торой в лингвистике понимается знание прагматических условностей исполне-
ния нужных функций языка (Л.Ф. Бахман и др.).
Некоторые языковеды считают, что знания об иллокутивных типах речевых
актов и правилах их осуществления хранятся в языковом сознании носителей
языка в виде «фреймов» (типовых ситуаций) или «сценариев» (делающих акцент
на развитие ситуаций), которые позволяют адекватно использовать языковые
средства для достижения типовых иллокутивных целей и правильно интерпре-
тировать коммуникативное поведение других людей.
Однако вопросы актуализации иллокутивных знаний в дискурсе и форми-
рования коммуникативного смысла речевого акта остаются до настоящего вре-
мени открытыми.
75
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Принимая во внимание «осмысление как процесс конфигурации знаний» и
его «уровневое проявление (первичное (понятийное) осмысление и осмысление
вторичное (субъективное)» [Болдырев, Магировская 2009: 10], а также положе-
ния современной лингвистической прагматики о внешней и внутренней струк-
туре речевого акта, отметим, что процесс субъективно-индивидуальной концеп-
туализации, лежащий в основе реализации иллокутивного акта, являет собой ин-
теграцию двух разных видов когнитивной деятельности субъекта.
С одной стороны, говорящий осмысляет текущую ситуацию, оперируя мен-
тальными пространствами прошлого и будущего, реальных и гипотетических ситу-
аций, ситуаций возможных миров, а также абстрактных категорий. Эти ментальные
пространства, имеющие чисто когнитивный статус и не существующие вне мыш-
ления, структурируются с помощью различных когнитивных моделей: образно-
схематических (вместилище, часть-целое, верх-низ и т.д.), пропозициональных
(пропозиция, сценарий или скрипт, пучок признаков, таксономия, радиальная кате-
гория), метафорических, метонимических, символических [Болдырев 2000].
С другой стороны, говорящий осмысляет свою роль в текущей ситуации,
идентифицируя себя как субъект речевого акта и осознанно или неосознанно
принимая решение об осуществлении речевого акта и способе его осуществле-
ния в зависимости от выделенных им в качестве релевантных компонентов рече-
вой ситуации и фоновых знаний.
В связи с этим следует подчеркнуть, что многочисленные факторы и компо-
ненты речевой ситуации оказывают непосредственное влияние на формирование
плана содержания и плана выражения речевого акта. Однако, чтобы речевой акт
действительно осуществился, необходимо главное условие – активная деятель-
ность говорящего, направленная на изменение самой ситуации посредством ре-
чевого действия, в частности, через реализацию задаваемой говорящим иллоку-
тивной силы по отношению к определенному пропозициональному содержанию.
Подобное представление иллокутивной составляющей речевого акта полно-
стью соответствует постулатам современной лингвистической прагматики о
дейктическом центре речевого акта (называемом в лингвистической литературе
также «ориго»), лежащем в основе каждой из его дейктических категорий, кото-
рые воплощаются в вербальном корреляте речевого акта. Многие языковеды ука-
зывают при этом на тот факт, что дейктический центр речевого акта представляет
собой не простую совокупность компонентов смысла, находящих воплощение в
акте коммуникации, а интегративное целое в ментальном пространстве говоря-
щего, которое есть результат субъективно-индивидуальной концептуализации,
измеряемый в координатах внешней и внутренней структуры речевого акта.
При формировании коммуникативного смысла речевого акта когнитивная
деятельность говорящего как субъекта вторичного осмысления (интерпретация
и оценка) «предполагает опору на его собственное мнение и определенный ко-
гнитивный опыт взаимодействия с миром, а также способность к оценке и эмо-
циональному восприятию. Конфигурация знаний в рамках процессов концепту-
ализации и категоризации... осуществляется относительно выбранной коммуни-
кативной цели и не затрагивает онтологии мира <...>. Оперируя сформирован-
ными на уровне понятийного осмысления концептами и языковыми моделями
их репрезентации, субъект вторичного осмысления ориентируется на собствен-
76
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
ное стереотипное знание», формируя «систему индивидуального видения окру-
жающего мира <…>. В результате обеспечивается возможность функционирова-
ния системы языка как первично-базовой когнитивной деятельности. Это озна-
чает, что весь имеющийся в языке набор отдельных лексических единиц и грам-
матических моделей их базовой конфигурации используется в собственных ко-
гнитивно-коммуникативных целях» [Болдырев, Магировская 2009: 14].
Вышеизложенное позволяет говорить более глобально о смысловых компо-
нентах иллокутивной составляющей речевого акта (наряду с компонентами про-
позиционального смысла) и выдвинуть в свете вышеизложенного гипотезу о
том, что иллокутивная составляющая речевого акта есть дейктическая составля-
ющая иллокутивного акта в совокупности универсальных смысловых компонен-
тов, облигаторно представленных в любом речевом произведении, выступаю-
щим вербальным коррелятом речевого акта, и актуализируемых в речи посред-
ством различных языковых средств.
Из изложенного следует, что концептуальные смыслы иллокутивного акта
облигаторно представлены в речевом произведении, выступающем вербальным
коррелятом речевого акта, и актуализируются в речи посредством различных
языковых форм и средств, выполняющих дейктическую функцию по отношению
к различным аспектам совершенного говорящим иллокутивного акта. Выявление
и описание данных сущностей языка возможно на современном этапе развития
науки о языке, методами когнитивного, в частности, фреймового, анализа, поз-
воляющими получить доступ к уровню смысла, лежащего в основе вербализации
иллокутивного акта.
Литература
Болдырев Н.Н. Фреймовая семантика как метод когнитивного анализа языковых единиц
// Проблемы современной филологии: межвуз. сб. науч. трудов. Вып. 1. Мичуринск: МГПИ,
2000. С. 36-45.
Болдырев Н.Н., Магировская О.В. Языковая репрезентация основных уровней познания
// Вопросы когнитивной лингвистики. 2009. № 2. С. 7-16.
Павиленис Р.И. Понимание речи и философия языка // Новое в зарубежной лингвистике.
1986. Вып. 17. С. 380-388.
Романов А.А. Иллокутивные индикаторы прямых и косвенных речевых актов // Речевые
акты в лингвистике и методике: межвуз. сб. науч. трудов. Пятигорск: ПГПИИЯ, 1986. С. 195-
200.
Романов А.А. Лингвистическая мозаика: Избранное. Серия: динамическая модель диа-
лога. М.: ИЯ РАН, ТвГУ, ТГСХА, Агросфера, 2006.
77
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Л.А. Панасенко (Тамбов, Россия)
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина
laptop74@mail. ru
ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ ФОРМАТ
ИНТЕРПРЕТИРУЮЩЕГО ПОТЕНЦИАЛА ЛЕКСИКИ
(на материале английского языка)
00372).
78
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
категорий в проекциях разных когнитивных контекстов или интерпретируемых
областей, что обеспечивает формирование вторичных, интерпретирующих зна-
чений у лексических единиц. В качестве интерпретирующей базы выступают
признаки объектов, осмысляемые человеком как опытное знание о мире, форми-
руемое в ходе его взаимодействия с ним. Соответственно, выбор интерпретиру-
ющего признака определяется принципом когнитивной релевантности.
В психологии это подтверждается деятельностным принципом познания,
представленным в работах С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева, согласно кото-
рому «переработка информации превращается в познание, адекватное окружаю-
щему миру, только в том случае, если перерабатывается информация, предназна-
ченная для удовлетворения того, что полезно, что вредно, а что – безразлично»
[Ушаков 2009: 7]. Поскольку когниция и интерпретация онтологически связаны,
то интерпретирующая деятельность оказывается ориентирована на «жизненные
интересы» человека. Выбор интерпретирующего признака детерминируется как
рамками психофизических особенностей человека, так и его активным взаимо-
действием с миром. С учетом выявленных принципов можно выделить формат
перцепции, формат наблюдения, формат экспериенциальных эффектов, формат
функции, формат операционального опыта [Панасенко 2014].
Формат функции представлен утилитарным назначением объектов мира,
посредством которых они включаются в деятельностное пространство человека,
заполняя определенную нишу его жизненных интересов, тем самым оказываясь
в фокусе интерпретации. К числу признаков данного формата относятся функ-
ции артефактов, частей (органов) тела человека, а также утилитарное назначение
объектов животного и растительного мира.
Создаваемые в входе интерпретации вторичные смысловые структуры спо-
собны называть определенные фрагменты действительности, выполняя номина-
тивную функцию, в чем проявляется идентифицирующий характер интерпрета-
ции, или реализовывать оценку, эмотивное отношение говорящего к предмету
мысли, что представляет характеризующую интерпретацию.
В качестве интерпретирующей базы вторичных смысловых структур высту-
пают признаки функционального формата, которые на основе когнитивных ме-
ханизмов метонимии, метафоры, сравнения репрезентируют объекты целевых
областей интерпретации.
Так, например, признак функционального формата «утилитарное назначе-
ние объекта» для категории «птицы» активизируется в ходе метонимического
осмысления объектов категории «продукты питания». В результате лексемы
chicken, duck, pheasant, turkey, grouse, partridge, goose формируют вторичные
структуры идентифицирующего характера, передающие значение «мясо птицы»
[MD]. Признак «функциональное назначение объекта» для категории «части рас-
тения» в ходе метафорической концептуализации служит идентификации объек-
тов категорий «организации» и «живой организм»: branch – a shop or office rep-
resenting a large company or organization in a particular area; bud – a part of a living
thing that grows from it before separating and becoming a new organism [MD].
Признаки объектов категории «части строения» – «обеспечение опоры зда-
ния», «обеспечение связанности элементов, «регулирование контакта с окружа-
ющей средой» – выступают интерпретирующей базой для формирования харак-
79
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
теризующих смысловых структур при метафорической концептуализации объ-
ектов категории «человек» и «событие»:
1. Constance was accepted because Nora was a pillar of the Women’s Voluntary
Service and worked closely with Lady Wardley in the war effort [BNC].
2. She admired her mother’s sister for moving up the social ladder [BNC].
3. We never close the door on a successful series [BNC].
4. …it did not prevent him from opening a window on the West Indian past [BNC].
Вторичная смысловая структура включает характеристику статуса человека
в структуре (1), принцип организации структуры как социальной иерархии (2),
качественную характеристику события, а именно профилирование начальной (4)
и конечной (3) фаз события.
Признаки объектов категории «объекты литературы» – «репрезентация эмо-
ционального плана», «репрезентация интеллектуального плана» – служат харак-
теристике объектов категории «концептуальные артефакты» за счет когнитив-
ного механизма сравнения:
5. As Campbell observed, art is like myth in that they both preach “the ultimate
oneness of all things” – … [COCA].
6. They said the book did not work like a novel: that is, it was not engaging, ex-
hilarating, or compelling [COCA].
7. In other words, Our Universes, like the other permanent exhibitions, functions
more like poetry than prose by asking readers to consider the tone, the language, and
the rhythm and to find their own meanings within the piece as a whole [COCA].
Вторичная смысловая структура включает характеристику функциональной
составляющей артефактов, что обеспечивается использованием глаголов preach,
work, function. Признак «репрезентация эмоционального плана» используется
для интерпретации эмоциональной функциональной составляющей артефакта в
контексте лексических единиц engaging, exhilarating, compelling (6). Признак
«репрезентация интеллектуального плана» активизируется говорящим для ха-
рактеристики интеллектуальной функциональной составляющей артефакта (5) и
(7), при этом детализация функции обеспечивается контекстом (to consider the
tone, the language, and the rhythm and to find their own meanings) (7).
Таким образом, в ходе анализа было установлено, что в основе образования
вторичных, интерпретирующих значений лексики за счет признаков функцио-
нального формата лежит процесс активизации концептуальных связей между
объектами разных категорий. Это становится возможным в результате профили-
рования и вывода в единое операционное пространство признаков, которые яв-
ляются интегральными для объектов разных категорий.
Литература
Болдырев Н.Н. Язык и система знаний. Когнитивная теория языка. 2-е изд. М.: Изд. Дом
ЯСК, 2019.
Панасенко Л.А. Интерпретирующий потенциал лексических категорий: дис. … д-ра фи-
лол. наук. Тамбов, 2014.
Ушаков Д.В. Когнитивная система и развитие // Когнитивные исследования: Проблема
развития. Вып. 3 / под ред. Д.В. Ушакова. М.: Институт психологии РАН, 2009. С. 5-12.
BNC – British National Corpus. URL: http://www.natcorp.ox.ac.uk.
MD – Macmillan Dictionary and Thesaurus Online. URL: http://www.macmillandictionary.com.
COCA – Corpus of Contemporary American English. URL: http://corpus.buy.edu/coca.
80
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Lyudmila A. Panasenko (Tambov, Russia)
Tambov State University named after G.R. Derzhavin
81
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
или складов, так как существуют более эффективные формы представления зна-
чений: в виде семантических сетей, фреймов, модулей, логических моделей и др.
Структурно-семантическое единство слова определяется многими факторами и
представляет собой гибкую систему со многими выходами.
Предлагаемая нами инвариантно-кластерная гипотеза – это только одна из
возможных моделей функционирования многозначных слов в лексиконе чело-
века. В ее основе лежит тезис о том, что у полисеманта со временем формируется
обобщенное содержательное ядро, которое позволяет носителю языка эффек-
тивно ориентироваться в окружающей среде в коммуникативном цейтноте, так
как для «схватывания» контекстуального значения иногда достаточно одного
или несколько общих (инвариантных) признаков. Это содержательное ядро но-
сит динамический характер и в зависимости от контекстных употреблений со
временем трансформируется.
Предложенное нами понятие «Лексический инвариант» (ЛИ) в качестве
содержательного ядра многозначного слова не приравнено к первому значению
и не объясняет всех без исключения переносных значений (например, метонимия
или фразеологизмы успешно толкуются напрямую через первое значение). Мы
понимаем ЛИ как абстрактную языковую сущность, кластер семантических
компонентов, которые в одной из своих конфигураций лежат в основе всех или
ряда значений полисеманта в соответствии с интуицией среднего носителя
языка. ЛИ противопоставлен термину «вариант», который функционирует на ре-
чевом уровне как контекстная реализация инварианта. Данное противопоставле-
ние встроено в дихотомию язык – речь [Pesina, Yusupova 2015].
В качестве иллюстрации функционирования предложенной модели лекси-
ческого инварианта представим эмпирический инвариантно-компонентный ана-
лиз многозначного английского слова arm. ЛИ будет получен посредством ре-
конструкции процессов семиозиса на основе инвариантно-компонентного ана-
лиза словарных дефиниций и контекстных реализаций с учетом когнитивных об-
разов и «вынесения за скобки» признаков тривиального характера.
Так, метафорическое значение аrm of angles (any of the usually two parts of a
chromosome lateral to the centromere) основано на схематическом представлении
луча (в геометрии), проходящего через одну точку и образующего стороны угла.
При этом поднятые под углом руки человека, вполне могут напоминать такую
геометрическую фигуру как комбинацию двух полулинейных лучей с общей точ-
кой. В основе семантики этого значения можно выделить следующие компо-
ненты: a combination of two half-lines / rays, with a common endpoint.
Метафора arm of a chromosome (одна из двух латеральных нитевидных
структур нуклеиновых кислот, несущих генетическую информацию) представ-
ляет собой любую из двух боковых частей хромосомы, которая визуально также
уподоблена руке человека. Для нее релевантны компоненты one of the two thread-
like structures of nucleic acids, carrying genetic information. Метафора arm of an
anchor построена на сравнении человека с отведенными в стороны руками, сим-
волизирующего часть якоря от его «макушки к лапе».
Следующие значения представляют интерес, поскольку полностью верифи-
цируют тот факт, что данное многозначное слово передает о понятие любом объ-
екте, внешний вид которого (включая положение и форму), а также его функция,
полностью антропоморфичны: аrm is a thing comparable to an arm in a form or
82
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
function; anything considered to resemble an arm in appearance, position, or function:
arm of a counterweight / completed machine / cables / stabilizer / cultivators / bridge
/ tractor / robotic / sea / record player etc. – «все, что похоже на руку по внешнему
виду, положению или функциям: ручка троса, ручка стабилизатора, ручка проиг-
рывателя ручка культиватора, ручка противовеса, рука моста / трактора / робота
/ машины / моря и т.д.».
Исходя из базовых доминантных инвариантных компонентов все значения
можно разделить на два семантических кластера:
x something long, narrow, lateral, projecting from a larger structure (e.g.
arm of water / land; аrm of an angle; аrm of a ship mast; аrm of an anchor; аrm of a
chromosome; аrm of a counterweight / completed machine / cables / stabilizer / culti-
vators / bridge / tractor / robotic / landing / sea / record player etc.);
x а division from a larger structure (e.g. аrm of a company / organization).
Результаты анализа, которые мы схематически представили выше, позво-
ляют предвосхитить вектор развития семантики слова и вскрыть важнейший эле-
мент, а именно, верифицировать то, какие именно семантические признаки
скрепляют все значения этого слова, не давая ему распасться на омонимы.
Осуществленный инвариантно-компонентный анализ полисеманта arm поз-
волил установить его информативное содержательное ядро (ЛИ). Оно мини-
мально, но достаточно для идентификации значений, входящих в структуру:
something long, narrow, lateral, projecting from a larger structure or а division from
a larger structure. Данный ЛИ предположительно отражает антропоморфное ми-
ровоззрение носителя языка о том, что рука – это важнейшая функциональная
составная часть более сложного и большего по размеру объекта. Это боковое от-
ветвление, которое отходит от более крупной структуры, подобно руке человека,
растущей из тела. Становление ЛИ осуществляется в процессе обобщения мета-
форических признаков и абстрагирования от конкретных контекстуальных
смыслов по линии схематизации переносных значений. Возникает новая когни-
тивная модель, идеальный конструкт, который носит абстрактный характер и
стремится абстрагироваться от своего источника.
Выявленный абстрактный схематический контур семантики слова аrm поз-
воляет зафиксировать стереотипное антропоморфное отражение человеком объ-
ектов и явлений, соответствующих как наивной, так и научной (аrm of angles –
maths) картинам мира. Этот преломленный человеком мир, как субъективное от-
ражение реальности, может рассматриваться как «слепок» определенного пери-
ода развития национально окрашенного сознания [Pesina, Solonchak 2015].
Виду того, что лексема содержит выявленные антропоцентрические компо-
ненты, связанные с человеческим телом, способным генерировать новые ассоци-
ации, можно предположить, что анализируемый полисемант продолжит свое ан-
тропоцентрическое развитие в направлении лексического инварианта. В связи с
этим можно привести высказывание Дж. Тейлора, который в контексте теории
Р. Ленэкера о разноуровневой представленности семантики многозначного слова
отмечает, что «представляется вполне вероятным, что носитель языка может од-
новременно хранить в памяти и набор конкретных употреблений слова, и более
абстрактные репрезентации, общие для этих употреблений. В самом деле, нет
никаких изначальных причин, по которым носитель языка не мог бы хранить в
памяти значения разных уровней абстракции» [Taylor 1995: 283].
83
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Представленный инвариантно-кластерный анализ выявил многоуровневую
структуру значений слова arm: определены ключевые признаки, лежащие в ос-
нове каждого переносного ЛСВ полисеманта, формирующие его глубинную се-
мантическую сеть. Далее, значения сгруппированы в кластеры на основе общих
инвариантных признаков. Наконец, суперординатный уровень представлен лек-
сическим инвариантом, охватывающим семантику всего многозначного слова.
Результаты проведенного исследования позволили сделать вывод о том, что
сохранение семантической целостности структуры слова и процесс формирова-
ния новых значений происходит с участием инвариантных семантических ком-
понентов. На глубинном уровне, соединяясь с ЛИ, компоненты образуют кон-
текстные значения и индивидуальные смыслы. ЛИ, формирующийся в резуль-
тате многократного использования метафорических кластеров значений, позво-
ляет носителю языка эффективно ориентироваться в окружающей среде в ком-
муникативном цейтноте, так как для «схватывания» контекстуального значения
иногда достаточно одного или несколько общих (инвариантных) признаков.
Литература
Беляевская Е.Г. Семантика слова: учеб. пособие. М.: Высшая школа, 1987.
Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: УРСС, 2016.
Песина С.А., Зимарева О.Л., Баклыкова Т.Ю. Экспериментальное исследование семан-
тической структуры слова в свете антропоцентрического подхода // Гуманитарно-педагогические
исследования. 2019. Т. 3. № 4. С. 34-38.
Тур В.В. Тождество и отдельность лексического значения (на примере семантики англий-
ской лексемы tail ‘хвост’) // Журнал Белорусского государственного университета. Филоло-
гия. 2020. T. 2. С. 52-63.
Foraker S., Murphy G.L. Polysemy in sentence comprehension: effects of meaning dominance
// J. Memory Lang. 2012. No. 67. P. 407-425.
Pesina S., Solonchak T. Word Functioning in Communication Process // Procedia – Social and
Behavioral Sciences. 2015. Vol. 192. 24. P. 346-351.
Pesina S., Yusupova L. Words Functioning in Lexicon // Procedia – Social and Behavioral Sci-
ences. 2015. Vol. 192. 24. P. 38-43.
Taylor J.R. Linguistic categorization: prototypes in linguistic theory. New York: Clarendon
Press, 1995.
84
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
О.А. Сулейманова (Москва, Россия)
Московский городской педагогический университет
olgasoul@rambler.ru
М.А. Фомина (Москва, Россия)
Московский городской педагогический университет
marinafomina7@gmail.com
85
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
окраска таких слов, как любить, ненависть и т.д., целиком определяется их
«предметной» направленностью, а именно тем, что данные слова непосред-
ственно обозначают различные эмоции, настроения и т.д. Если считать эти слова
как таковые «эмоциональными», то такое понимание эмоциональных моментов
в лексике будет основано не на лингвистических категориях, а на характеристике
самих предметов и явлений» [Шмелев 2006: 245-246].
Д.Н. Шмелев последовательно разграничивает данную лексику, оценочную
лексику типа хороший, негодяй и экспрессивность (эмоциональное отношение),
например, хорошенький, где не только дается оценка, но и привносится экспрес-
сивный компонент.
В работе [Вольф 1985] оценочность интерпретируется в терминах «хорошо
– плохо», или + / –. Ср. тж. представление оценки в работе [Мустайоки и др. 2019]
«на шкале хорошо – плохо» [Там же: 406]. Несмотря на то, что оценка может
даваться по различным признакам («добро − зло», «полезно − вредно», «красиво
− некрасиво», «удобно − неудобно» и пр.), основными значениями этого моди-
фикатора являются: «хорошо (+) − нейтрально / безразлично (+ / –) – плохо (–)»
[Там же: 405]. Обратим внимание на то, что в работе выделяется оценка
нейтрально / безразлично, однако не приводятся примеры такой оценки, и по-
тому остается непонятным, какие языковые средства можно отнести к средствам
выражения нейтральной оценки. Как представляется, даже оценка события как
безразличного – Мне безразлична его реакция − все-таки вносит оценку, скорее
всего со знаком минус.
В целом исследователи, кажется, согласны (при отмеченных расхождениях
в терминологии) в том, что в категории оценки различается рациональная (ин-
теллектуальная) и эмоциональная оценка − Как жаль! Какой негодяй!, а также
эмотивная (экспрессивная), причем такие единицы, как радостный, любовь,
ненависть скорее вносят информацию о переживаемой эмоции в качестве своего
предметно-логического содержания и не оценочны по сути.
Далее, для получения представления о категории оценки значимым оказа-
лось универсальное, системно проводимое в работе [Вольф 1985] соотношение
оценочности с нормативным положением дел, относительно которого и осу-
ществляется оценка в сторону + или –.
Наряду с этим есть единицы, которые ряд исследователей относит к оценоч-
ным: например, прилагательное настоящий. Мы, однако, полагаем, вслед за
О.Г. Лукошус, что такие слова, как настоящий можно отнести к оценочным (что
и делается в ряде работ) только в особом смысле, а именно: объект Х характери-
зуется как соответствующий требованиям, предъявляемым к объектам класса Х, с
тем, чтобы можно было отнести их именно к данному классу объектов. Иными
словами, устанавливается соответствие между описываемым объектом и соответ-
ствующим классом объектов, и только в этом смысле можно говорить об оценке,
однако речь не идет о характеристике объекта как либо плохого, либо хорошего.
Оценочность в высказывании может присутствовать у существительных, опреде-
лением к которым выступает слово настоящий и, «таким образом, оценочная ха-
рактеристика указана в самом тексте или домысливается из общего контекста или
знаний о мире, что делает возможным сочетания типа настоящий негодяй или
настоящий герой» [Лукошус 2015: 19], ср. ты настоящий демагог и ты настоя-
86
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
щий друг. Мы полагаем, что сходным образом «устроены» синонимы слова насто-
ящий – подлинный, истинный, которые также не содержат (+ / –) оценочности, а
только констатируют соответствие описываемого объекта нормативным пред-
ставлениям: мы осознали истинное / действительное / настоящее положение дел,
действительный статский советник. Фактически это «категоризаторы» в чистом
виде (см. о категоризации работу [Сулейманова и др. 2020]). В работе [Болдырев
2014] проводится разграничение между естественной категоризацией и оценоч-
ной категоризацией, причем последняя фактически интерпретируется как вторич-
ная категоризация в рамках уже иных, ценностных представлений, что представ-
ляется отражающим положение дел в оценочной сфере и хорошо согласуется с
развиваемым в данной работе представлением.
Далее, прилагательное фальшивый устанавливает несоответствие (что в
принципе создает эффект обманутого ожидания, и потому вся ситуация оцени-
вается как отрицательная).
Такая «оценка», специально имплицирующая соответствие или несоответ-
ствие норме, образует особый класс оценок. Так, говорящий может акцентиро-
вать результат когнитивной операции уподобления / расподобления некоторого
объекта Х и класса объектов У: объект может характеризоваться как мнимый,
ложный, отличный от, подобный, фиктивный, похожий, приблизительный, при-
мерный, сходный, аналогичный, схожий и даже как идентичный (практически
совпавший с объектами класса У, но протагонист пока не относит его к классу
Х-ов [Сулейманова и др. 2020]. В таких случаях речь не идет об оценке. Ср. также
характеристику объекта по степени соответствия требованиям, предъявляемым
к членам класса – настоящий, типичный, точный, действительный, истинный,
канонический, несомненный, (полностью) соответствующий, нормальный,
обычный, неподдельный, полноценный, бесспорный, банальный, и даже отъяв-
ленный, неоспоримый.
При констатации слабого соответствия объекта Х тем свойствам, которые
определяют его отнесенность именно к данному классу – это «худший» предста-
витель класса: заурядный, захудалый, никудышный, однако осуществляется
оценка объекта «плохо».
Принадлежность объекта к классу может также характеризоваться как варь-
ирующая по степени и качеству выделенности – отчетливый, разборчивый,
внятный, видимый, выраженный (но не выразительный!), невнятный, невразу-
мительный, явный, явственный, неразличимый, приметный.
Таким образом, представление о норме, или идеализированной модели мира
[Болдырев 2014: 181], лежащее в основе любой оценочности, относительно ко-
торой и дается оценка объекта / положения дел по шкале «хорошо − плохо», и
экспрессивности, определяемой отношением субъекта к положению дел, «дик-
тует» еще один тип оценочности.
Литература
Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. М.: Наука,
1976.
Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика. Введение в когнитивную лингвистику: курс лек-
ций. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2014.
Водяницкая А.А. Когнитивные основания оценки в академическом дискурсе // Когнитив-
ные исследования языка. 2018. Вып. XXXIII. С. 181-186.
87
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985.
Воронцова Т.А. Когнитивные аспекты формирования и функционирования оценочной
метафоры // Когнитивные исследования языка. 2014. Вып. XVIII. С. 506-509.
Дзюба К.А. Оценочный потенциал наименований торговых марок парфюмерии, косме-
тики и бытовой химии // Когнитивные исследования языка. 2014. Вып. XVIII. С. 512-516.
Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине ХХ века (опыт па-
радигмального анализа) // Язык и наука в конце ХХ века. М.: Институт языкознания РАН,
1995. С. 144-238
Лукошус О.Г. Проблема выделения инварианта в семантической структуре многозначных
прилагательных с общим значением настоящий: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2015.
Мустайоки А., Сабитова З.К., Парменова Т.В., Бирюлин Л.А. Функциональный синтак-
сис русского языка: учебник для вузов. М.: Юрайт, 2019.
Сулейманова О.А., Водяницкая А.А., Фомина М.А. Когнитивный сценарий процесса язы-
ковой категоризации // Вестник Санкт-Петербургского университета. Язык и литература.
2020. № 17 (2). С. 309-322.
Телия В.Н. О различии рациональной и эмотивной (эмоциональной) оценки // Функцио-
нальная семантика: оценка, экспрессивность, модальность. М.: Институт языкознания РАН,
1996. С. 31-38.
Черемисин А.Н. Оценка социальной сферы жизни человека пространственными прилага-
тельными английского языка // Когнитивные исследования языка. 2014. Вып. XVIII. С. 486-488.
Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: URSS, 2006.
ПОЛИСЕМИЯ:
ПУТЬ К ПОЗНАНИЮ ЕСТЕСТВЕННОГО ИНТЕЛЛЕКТА
90
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
уже в ходе взаимодействия с взрослыми перенимает то «видение», которое стано-
вится привычным для данного коллектива, т.е. язык синхронизирует «видение»
людей и обеспечивает интерсубъективность созданного им мира. При таком
взгляде на язык уже несостоятелен постулат о том, что полисемия формируется в
результате «семантических сдвигов». Причина проста: если новое значение фор-
мируется в результате некой умственной операции над каким-то другим значе-
нием, то какой тогда механизм должен обеспечить условия, чтобы эта довольно
сложная операция происходила одинаковым образом у разных людей? Положе-
ние, сформированное Л.С. Выготским, о развитии значений слов у ребенка за счет
обобщения [Выготский 1935: 41] еще не означает, что «обобщение» происходит
именно за счет семантической переработки некоего первоначального значения.
Нет основания заранее исключить, что «обобщение» может происходить как ин-
туитивное улавливание «видения» взрослых в ходе сопереживания ситуации, по-
сле чего те ситуации, к которым применим определенный полисемант, «видятся»
ребенком, так же, как и взрослым, как «нечто одно и то же».
Итак, при признании созидательной и синхронизирующей функций языка
межъязыковая неэквивалентность полисемантов из разряда явлений, требующих
объяснения, превращается в явление, объясняющее нам работу когниции (интел-
лекта или языковой способности). Можем уже отметить принцип и возможную
перспективу ее исследования.
Во-первых, когниция работает единым образом независимо от объекта по-
знания. Стремление ученых разных областей к моделированию изучаемого объ-
екта косвенно указывает на общую когнитивную стратегию как «постижение че-
рез моделирование». На роль «созидательного начала» формирования полисе-
мии может претендовать созданная мозгом «модель».
Во-вторых, мозг обладает определенной свободой при создании «модели» и
неэквивалентность полисемантов, применяемых к схожим перцептивно воспри-
нимаемым ситуациям, свидетельствует о возможной модификации «модели»,
т.е. сравнение уникальной семантики таких полисемантов откроет нам возмож-
ность определить допустимую «когнитивную вариативность» для человека как
биологического вида.
Литература
Башкирцева О.А. Прототипический денотат как основа когнитивной схемы, реализован-
ной в семантической структуре многозначного слова (на примере лексемы гора) // Вопросы
когнитивной лингвистики. 2008. № 2. С. 55-64.
Беляевская Е.Г. Семантика в трех парадигмах лингвистического знания: (Критерии вы-
бора метода) // Парадигмы научного знания в современной лингвистике: сб. науч. трудов /
РАН. ИНИОН. М., 2006. C. 67-85.
Болдырев Н.Н. Язык и система знаний. Когнитивная теория языка. 2-е изд. М.: Издатель-
ский дом ЯСК, 2019.
Выготский Л.С. Мышление и речь. М.-Л., 1934.
Денисова Э.С., Проскурина А.В. Внутренняя форма языка как детерминанта его лексиче-
ского своеобразия (на материале паремий русского и телеутского языков) // Вестник РУДН.
Серия: теория языка. Семиотика. Семантика. 2019. Т. 10. № 4. С. 841-859.
Залевская А.А. Динамика общенаучных подходов к проблеме знания и некоторые задачи
психолингвистических исследований // Вопросы психолингвистики. 2007. № 5. С. 4-12.
Кошелев А.Д. Об основных парадигмах изучения естественного языка в свете современ-
ных данных когнитивной психологии // Вопросы языкознания. 2008. № 4. С. 15-40.
91
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Кравченко А.В. Эпистемологическая ловушка языка // Вестник Томского государствен-
ного университета. Филология. 2016. № 3 (41). С. 14-26.
Песина С.А., Латушкина О.Л. Лексический инвариант как содержательное ядро полисе-
манта // Вопросы когнитивной лингвистики. 2014. № 1. С. 105-108.
Риццолатти Дж., Синигалья К. Зеркала в мозге: О механизмах естественного действия
и сопереживания. М.: Языки славянских культур, 2010.
Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект. М.: Academia, 2005.
Финикова И.В. Содержательный и функциональный потенциал понятия языковая кар-
тина мира в современных лингвистических исследованиях // Вестник Московского государ-
ственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2019. № 1. С. 342-356.
Фрит К. Мозг и душа: как нервная деятельность формирует наш внутренний мир / пер.
с англ. П. Петрова. М.: Астрель: CORPUS, 2011.
92
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
фиксации и сохранению информации только в необходимом количестве. В каче-
стве инструмента выживания человек использует свою способность накапливать,
использовать и транслировать полученный опыт. Такой опыт можно обозначить,
как знание конкретных предметов, явлений и их свойств, которые всегда осмыс-
ляются не отдельно, а через их использование в познании того, что находится во
внимании человека. Это знание, по сути, является системой ментальных ощуще-
ний от испытанных эмоций и создается на основе впечатлений, вызванных взаи-
модействием с реальностью и ее производными, и терминологически именуется
как концепт. Концепты, таким образом, являются системой инструментариев или
источников, самоорганизующейся под влиянием личности, где метафоризация
выполняет координирующую функцию между элементами, создавая множество
дополнительных или новых значений, или смыслов. Иначе говоря, метафоризация
– это процесс генерирования дополнительных смыслов на основе уже существу-
ющих и заключенных в имеющейся знаковой системе, обнаружение которых, од-
нако, часто и не случайно сопровождается эвристическим удовлетворением. В ка-
честве иллюстрации возьмем обратную систему, в которой бы человеческое со-
знание использовало для обозначения каждого предмета отдельное слово (учиты-
вая потенциал знаковых систем языков возможно генерирование огромного мно-
жества и разнообразия буквосочетаний). Очевидно, что при таком способе фикса-
ции опыта было бы невозможно эффективно передавать и использовать информа-
цию из-за ее множественности. Более того, пришлось бы переименовывать объ-
екты и явления в зависимости от новых условий взаимодействия с ними. Таким
образом, невозможны были бы ни категоризация, ни даже элементарное усвоение
какой бы то ни было информации о мире. Процесс денотативной номинации был
бы единственной активностью человека, а речь реализовывала бы себя в качестве
бесконечного не закрепляемого перечня непрерывно создаваемых наименований.
Из этого примера становится понятным, что язык коррелирует с мыслительным
процессом только при условии, что лексемы могут фиксироваться в сознании, а
потому сохраняться, осознаваться, т.е. являться не переменными, а постоянно ис-
пользуемыми единицами языка. Чем проще сама лексема, тем она онтологичней,
и тем более обширным является относящийся к ней концептообразущий опыт. В
таких условиях сознание тратит меньше усилий и, соответственно, эффективнее
осуществляет фиксацию и оперирование образами, генерируя новые смыслы. Со-
ответственно, для процесса метафоризации части познаваемого (осмысливаемого)
предмета или явления должны быть хорошо знакомы, т.е. существовать в созна-
нии фиксированно в виде проекции образа или некой символьной взаимосвязи. В
таком случае творческому инструменту сознания – воображению доступна ма-
нипуляция данными образами с целью переноса их свойств на другой объект,
чтобы познать его наименее энергозатратным образом. Использование простых
(часто употребляемых) слов в процессе метафоризации, о чем применительно к
политическому дискурсу упоминал А.П. Чудинов [Чудинов 2003], обосновано, по
нашему мнению, тем, что сознание естественным образом стремится к ясности,
иначе его функция как познавательного, а потому жизнеобеспечивающего, меха-
низма, не имела бы смысла. Подбирая сферы-источники для познания, когнитив-
ный процесс протекает по пути путь наименьшего сопротивления, т.е. наиболее
легкое решение возникающей задачи, поэтому, как правило, сферы-источники
93
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
представлены понятиями, используемыми наиболее часто. В свою очередь, обиль-
ная терминология перегружает разум, так как ее осмысление является излишне
энергозатратным, зачастую вызывающим затруднения в понимании словесной
формулировки того, что является понятным на интуитивном уровне. Метафори-
зируя, наш разум решает сложную когнитивную задачу и выбирает при этом
путь наименьшего сопротивления, определяя наиболее емкое, но простое и ясное
данной концептосфере соотношение образов. Этот процесс является энергосбе-
регающим и подкрепляется чувством удовлетворения, которое, на наш взгляд, иг-
рает в данном случае одну из ключевых ролей. Так как мозг непрерывно занима-
ется решением задач разной сложности и контролирует функционал всего орга-
низма в целом, выбор пути наименьшего сопротивления является естественной
необходимостью и обеспечивает защиту от перегрузки.
Б) Метафоризация как мотивированный акт. Известно, что поощрение
является средством моделирования поведения. Чувство удовлетворения (удо-
вольствия), будучи одним из элементов внутренней системы мотивации чело-
века, является поощрением за нахождение решения некоей задачи. Процесс по-
ощрения инициируется самим организмом в случае, если определенные дей-
ствия, совершаемые человеком, ему выгодны. Так, познание нового нивелирует
дискомфорт, связанный с неизвестностью, а потому с ощущением опасности, и
вызвано необходимостью следовать инстинкту сохранения вида. Для эффектив-
ного выполнения данной задачи, человеку необходим механизм быстрой и емкой
передачи смысла, а потому метафоризация является наиболее выгодной страте-
гией ментального оперирования.
В процессе познания простая номинация не всегда дает удовлетворение, так
как наши когнитивные реакции не будут полностью отражаться в речевом акте.
Потому процесс познания может принести удовлетворение в том случае, если
будет задействован интерпретационный потенциал многих областей концепту-
ального знания. Это делает процесс познания максимально емким и результатив-
ным, а также регулярно стимулирует память для сохранения и обновления ин-
формации. Так возникает процесс концептуальной деривации [Болдырев 2011:
12], при котором каждое последующее умозаключение коррелирует с ранее при-
обретенным знанием и вступает в рекуррентное взаимодействие, обусловливая
возникновение новых понятий, смыслов. Процесс корреляции происходит по-
средством использования интерпретационного потенциала человека, а результа-
том рекурсии является эвристический акт (акт познания, формирования нового
знания), результаты которого также становятся частью ментальности. Здесь
важно отметить, что смысл метафоры (вывод ментальной операции) сохраня-
ется, даже если мы не фиксируем логический канал связи от сферы-источника к
сфере-цели (концептуальные знания) в кратковременной памяти. Это означает,
что мы можем забыть сказанное или услышанное, но мы помним смысл передан-
ной или полученной информации.
Процесс интерпретации концептуальной метафоры, на наш взгляд, отлича-
ется тем, что не концепт, обозначающий какой-либо предмет, а понимание и
синергические ощущения от понимания и являются ценностью для человека. По-
этому в данном случае смысл не является тождественным значению, и сами ощу-
щения от восприятия сообщения или генерации умозаключения превалируют над
знаниями, которые оно дает. Синергия мыслеязыковой деятельности, которую
94
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
обеспечивают концептуализация, интерпретация и метафоризация, является энер-
гетически выгодной и обеспечивает наиболее результативное получение знаний с
целью сохранения и оптимизации существования человека, а организм стимули-
рует использование именно этого способа мышления с помощью провоцируемой
дофаминовыми рецепторами системы поощрения в виде удовольствия (удовле-
творения), которое выступает в роли вознаграждения за выбор именно этой стра-
тегии познания. Таким образом, процесс интерпретации, который лежит в основе
метафоризации в том числе, является вознаграждаемым мотивированным актом.
Интерпретация как «языковая познавательная активность преимущественно от-
дельного индивида», так и как «мыслительная операция, направленная на получе-
ние знания коллективного уровня» [Болдырев 2011: 9] является стереотипным
процессом адаптивного поведения, включенным в программу функций жизне-
обеспечения человека наряду с инстинктами продолжения рода, пищевым и др.
В) Метафоризация как механизм обеспечения существования. Механизм
метафоризации – это наиболее емкий трансмиттер простых и сложных умоза-
ключений и эмоций, так как информация, которую передает метафора, дает мно-
гократное умножение знаний об объекте, задействуя интерпретационный потен-
циал огромного количества периферических знаний. Метафора, такими образом,
является когнитивной структурой, позволяющей осуществлять контроль над ре-
альностью, так как она дает информацию не только о самом явлении реальности
или ее производных (эмоции, чувства), но и об его устройстве, его свойстве и его
положении в системе существующего, а также открывает и освещает новые про-
явления уже известного. Мы получаем новую информацию, коррелирующую с
имеющейся, трансформируем, храним ее и, безусловно, непрерывно передаем
другим участникам дискурса, так как распространение информации – это про-
цесс, необходимый для выживания группы людей, а потому человечества в це-
лом. Мы осваиваем и концептуализируем реальность на основе существующих
концептов того общества, в котором мы родились и сформировались как лич-
ность. Рационально то, что наши интеллектуальные усилия осуществляются в
пределах той интерпретативной системы, которая составляет основу стратегий
мышления в данной группе, и обусловлены адаптацией механизмов выживания
к той среде, в которой они осуществляются. Таким образом, механизм метафо-
ризации – это мотивированный механизм, призванный оперировать информа-
цией о мире и конструировать индивидуальный и коллективный когнитивный
опыт, позволяющий осуществить более тесное взаимодействие с реальностью,
познать и интерпретировать ее, чтобы снизить вероятность угрозы или увели-
чить осведомленность о ней с целью ее избежать.
Литература
Болдырев Н.Н. Концептуализация функции отрицания как основа формирования катего-
рии // Вопросы когнитивной лингвистики. 2011. № 1. С. 5–14.
Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации: мо-
нография. Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т., 2003.
Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. Chicago: Chicago University Press, 1980.
95
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Аntonina A. Cherkasova (Tambov, Russia)
Derzhavin Tambov State University
В статье проведен синхронный анализ появления новых сем концепта ВЕНЕЦ и их актуализа-
ции в медиадискурсе, образующих концептуальное поле с конструктивными (созидающими)
смыслами. Рассматривая эволюцию информационной картины мира, мы акцентируем внима-
ние на дискусивных трансформациях, ведущих к десакральному пониманию дефиниций ис-
следуемого концепта.
Ключевые слова: концепт, дискурсивный анализ, новые семы, семантическая трансформация,
сакральность, десакральность
96
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Нашему [Библия 2010: 6]. Поэтому высокое предназначение человека и его сход-
ство с первообразом аккумулируется в изречении Св. Амвросия Медиоланского
Человек – венец творения [Адамов 1915: 423] и диверсифицируется в поэзии,
например, у А. Блока: Народ – венец земного цвета, Краса и радость всем цве-
там: Не миновать господня лета Благоприятного – и нам [Блок 1983: 127]. Ак-
тивное внедрение ФЕ в современные тексты повышает устойчивое культурное
потребление и открывает динамический процесс структурных трансформаций:
Поездка на Олимпиаду – венец карьеры любого спортсмена [Лента.Ру: URL].
Фразеологические выражения Человек – венец творения; Что есть чело-
век: венец творения или брак природы?; Человек – венец природы (точнее ее по-
гребальный венок); Человек – венец природы. Homosapiens – человек разумный и
др. иллюстрируют структурно-семантические расширения с введением дополни-
тельных компонентов; Конец – и делу венец; Добрый конец – всему делу венец!
все чаще используются журналистами медиатекстов для привлечения внимания
читателей в качестве Интернет-мемов или заголовков. Как подчеркивает
О.В. Ломакина, «современный заголовок с учетом все увеличивающейся времен-
нóй компрессии выполняет и информативную функцию, представляя собой свер-
нутый текст: читатель должен представлять картину дня, лишь просмотрев заго-
ловки» [Ломакина 2019: 37-41].
Венец имеет несколько дефиниций, зафиксированных в словаре ХIХ ст.: 1)
‘наивысшая точка’; 2) ‘терновый’ (символ страдания, мученичества); 3) ‘круг го-
ловы святого на иконах’; 4) ‘брачный’; 5) ‘символ бессмертия, блаженства, славы
на небе’; 6) ‘царский’; 7) ‘девичий’ [Дьяченко 1899: 114], и сохранил ядерные
семы с пометой ‘устаревшее’ в ХХ в., получив дополнительные значения: ‘свет-
лое радужное кольцо вокруг солнца, луны или ярких звезд’; ‘каждый горизон-
тальный ряд бревен’ [МАС: 148].
Как видим, в концептуальное поле концепта ВЕНЕЦ входят дефиниции, со-
держащие сакральный смысл, определяющий «ценностно-смысловое существо-
вание гуманитаристики в этическом, эстетическом, правовом, политическом
смысле, в которых присутствует вера и доверие к Богу и миру» [Шкуран 2019:
205] и секуляризированный смысл, наполненный научными знаниями и особен-
ностями бытовой жизни.
ФЕ под венец – один из значимых, интеллектуально и эмоционально пере-
живаемых образов со времен классической литературы, который современный
человек встраивает в свою языковую практику с различными формами репрезен-
тации, например, с легкой иронией ‘нецеломудренный брак’: В обновленную про-
грамму спектакля включен также фарс «из-под стола под венец» [Неизвест-
ный: URL] или ‘как процесс вступления женщины в ряды влиятельных партий и
выхода из них’: напр.: Мы развенчались, – говорит она. – Сгинь ты мой оранже-
вый венец [Богомолов 2005: URL]. Прагматический аспект подвижного социаль-
ного дискурса изменил содержательную формулу культурного понимания
(А.С. Пушкин «Русалка») и трансформировал сакральную семантику в деса-
кральную, утратив свою первоначальную особенность постоянства.
Информационно-новостная деятельность Интернета повышает контексту-
альную модификацию смысла слов и обновляет образную основу ФЕ: Неслу-
чайно в свое время она отвергла приглашение вернуться во Францию, предвидя
97
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
сибирский венец своей жизни [Смирнов 2018: URL]. Выражение сибирский ве-
нец мотивировано информационным воздействием на встречное сознание поль-
зователя, что, возможно, простимулирует долгосрочное употребление с дефини-
цией ‘тяжелая судьба’. Во внутренней форме адъектива сибирский скрыты осо-
бенности суровой жизни в условиях холодного климата, понятные русскому че-
ловеку, попавшему в новый языковой формат.
Потребности современного читателя иллюстрируют новые правила конвер-
тации смысловых пространств, снижающих ценностный регистр концепта: Не
хочет, чтобы я – кровавый венец творения, редиской обжирался! [Мешков
2012: URL]. Мы видим, что медийный дискурс объединяет в себе словесные
формы разного качества, руководствуясь спросом культурно преобразованного
социального субъекта, иллюстрируя десакральный смысл.
Такое многообразие становится предметом рефлексии многих читателей. От
качественного содержания медиадискурса зависит ключевая особенность совре-
менной речевой культуры. В данной ситуации «необходимо видеть старую и но-
вую культуры как один континуум» [Соловьев 2009: 53], что прослеживается в
некоторых дискурсах, напр.: Никакое поругание не в силах осквернить священ-
ный венец Победы [Вольтер 2012: URL]. Выражение священный венец Победы –
это лингвистическая вариация первоначального общего смысла ‘высшая точка’
– традиционная интенция к постоянному позитивному пониманию: жертвенный
венец – одна из высших христианских ценностей; ср.: Нет больше той любви,
как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15: 13) [Святое Евангелие
2019: 261]; защита Родины – это священный долг каждого гражданина страны;
Победа – это уничтожение нацизма в годы Великой Отечественной войны.
Таким образом, данное дискурсивное исследование концепта ВЕНЕЦ про-
иллюстрировало один континуум культуры – симбиоз архаичного понимания
культурных традиций и семантико-когнитивного продолжения новых сем, обра-
зующих концептуальное поле с конструктивными (созидающими) и десакраль-
ными смыслами. Такой динамичный процесс является ключом к вскрытию мен-
тально национально-специфического образования, иллюстрирующего нрав-
ственные ценности, накопление человеческого опыта в прошлом и настоящем. В
языке есть все смыслы для построения картины мира русского человека и сохра-
нения генетической памяти общества.
Литература
Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. В русском переводе с па-
раллельными местами и приложениями. М.: Российское библейское общество, 2010.
Святое Евангелие. М.: Сибирская Благозвонница, 2019.
Адамовъ И.И. Св. Амвросій Медіоланскій. Сергіевъ Посадъ: Типографія Св.-Тр. Сер-
гіевой Лавры. 1915.
Блок А.А. Стихотворения и поэмы. М.: Художественная литература, 1983.
Дьяченко Г. Полный церковно-славѧнскiй словарь. М.: Типография «Вильде», 1899.
Ломакина О.В. От языкового символа – к символике художественного текста // Известия
высших учебных заведений. Серия: гуманитарные науки. 2017. Т. 8. № 3. С. 205-207.
Ломакина О.В. Крылатые единицы в роли современного газетного заголовка: состав, тен-
денции употребления // Русский язык за рубежом. 2019. № 1. С. 37-41.
МАС – Словарь русского языка. В 4-х т. / АН СССР; Ин-т рус. яз. / под ред. А.П. Евгень-
евой. 3-е изд. стереотип. М.: Русский язык, 1985-1988. Т. I. А-Й. 1985.
Соловьев А.В. Новая эстетика информационной эпохи: искусство как база данных //
98
Теоретические и методологические проблемы когнитивной лингвистики
Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: философия. Со-
циология. Право. 2009. № 8. С. 50-55.
Шкуран О.В. Сакрально-прагматическая константа в паремии Не в деньгах [только] сча-
стье // Вестник Чувашского гос. пед. ун-та им. И.Я. Яковлева. 2019. № 3 (103). С. 204-211.
Электронные ресурсы
Богомолов Ю. О репертуарном театре Юлии Тимошенко. URL: https://ria.ru/20050922/
41471008.html. (Дата обращения: 08.12.2020).
Вольтер Ш.П. Не повторяйте ошибок Горбачева. URL: https://www.donetsk.kp.ru/daily/
25884.4/2846042.
Лента.Ру. URL: https://lenta.ru/articles/2017/12/09/find_money.
Мешков А. Другой взгляд. URL: https://kp.ru›daily/25881/2844375.
НКРЯ – Национальный корпус русского языка. URL: http://ruscorpora.ru.
Ким Смирнов. Преодоление. Отец, профессор Сорбонны, дал ей русское имя – Вера. Из
личного дневника // Новая газета. 2018.09.14. URL: https://processing.ruscorpora.ru.
99
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
100
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
вхождению апеллятивированного словесного товарного знака в основной словар-
ный состав языка. Таким образом, А.В. Суперанская выделяет частичную (ситуа-
тивную) апеллятивацию и полную [Суперанская 2002: 9], в результате которой
происходит «конвенционализация (усвоение обществом) и лексикализация (усво-
ение системой языка)» апеллятивированного прагмонима [Заботкина 1999: 8].
Более подробное изучение феномена апеллятивации встречается в работах
И.А. Кондаковой. Она выделяет четыре этапа перехода имени собственного в ос-
новной словарный состав в качестве имени нарицательного: речевой, переход-
ный, языковой – соответствующие ситуативной (частичной) апеллятивации у
А.В. Суперанской – и знаковый этапы [Кондакова 2006: 113]. На последнем –
знаковом этапе – происходит полная деонимизация.
На речевом этапе апеллятивации в результате ослабления функции иденти-
фикации референта наблюдается отождествление апеллятивированного прагмо-
нима с другими прагмонимами, обозначающими товары данного класса. Рас-
смотрим пример: When Creed asked Robert California for some coke instead of “a
coke” [Reddit.com]. В посте пользователи обсуждают (устную) просьбу Крида
Брэттона принести ему газировки, иронично намекая на то, что при использова-
нии неопределенного местоимения some перед апеллятивированным прагмони-
мом coke, фраза может приобрести совсем другое значение (сoke сокращение от
cocaine). Для нас интересным представляется тот факт, что и в начальной
просьбе, и в исправленной фразе апеллятивированный прагмоним coke обозна-
чает любой вид газированной воды, хотя очевидно, что в данном случае языковая
единица образована от товарного знака Coca-Cola. При постоянном употребле-
нии апеллятивированного прагмонима в речи в функции имени нарицательного
и широком распространении данного явления в социуме, словесный товарный
знак в виде нового концепта «занимает определенную ячейку в сознании чело-
века и включается в существующую классификационную ранжировку» [Ма-
нерко 2000: 40], происходит расширение первоначального значения за счет но-
вых ассоциаций, начинается второй этап апеллятивации – переходный.
На переходном этапе употребление прагмонима для обозначения всего
класса объектов приобретает массовый характер. A Somali-American supermodel
has become the first Muslim model to appear in Sports Illustrated wearing a burkini
[BBC.com]. Прагмоним burkini в статье обозначает не купальный костюм, произ-
веденный компанией Ахеды Дзанетти (именно ей принадлежит товарный знак
burkini), а любой закрытый купальный костюм, который обычно носят женщины,
исповедующие ислам.
На языковом этапе прагмоним заносится в словарный источник. Составители
одних словарей оставляют написание прагмонима с прописной буквы, в других
словарях прописная буква меняется на строчную, однако сохраняется помета, что
языковая единица является товарным знаком. Например, в Collins English Diction-
ary прагмоним Taser имеет значение ‘1) (noun) a brand of weapon that fires electri-
cal probes that give an electric shock, causing temporary paralysis, 2) (verb)
to stun (someone) with a Taser’, написание дается с заглавной буквы, но апелляти-
вированный прагмоним приводится не только в качестве имени существитель-
ного, но и образованного от него глагола. Через некоторое время после включения
апеллятивированного прагмонима в словарный источник возможно наступление
последнего этапа апеллятивации – знакового.
101
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
На знаковом этапе «полный переход имен собственных в имена нарицатель-
ные сопровождается разрывом первоначальной связи «имя – объект» и обрете-
нием имени связи с новым понятием, при этом прописная буква заменяется на
строчную» [Суперанская 2002: 9]. Примерами таких апеллятивированных товар-
ных знаков являются: 1) aqualung – “breathing apparatus used by divers, etc., con-
sisting of a mouthpiece attached to air cylinders strapped to the back”; 2) linoleum –
“a floor covering which is made of cloth covered with a hard shiny substance” [Collins
English Dictionary] и др.
Рассматривая апеллятивацию прагмонимов как четырехэтапный процесс,
можно проанализировать концептуальные трансформации, происходящие в со-
знании носителей языка, ведущие к изменению языковой картины мира. Данные
изменения происходят вследствие коммуникативной деятельности человека и
когнитивной природы этой деятельности. Апеллятивированные товарные знаки
являются не только «категоризаторами языкового опыта…, но и … категориза-
торами опыта, приобретаемого человеком и осмысливаемого им в процессе вза-
имодействия с окружающим миром» [Позднякова 2006: 48-49]. В процессе по-
знания человек отождествляет прагмоним с определенным товаром, но при со-
вокупности экстралингвистических факторов в процессе коммуникации прагмо-
ним получает дополнительные новые ассоциации, постепенно трансформирую-
щие и расширяющие его значение, распространяя его на целый ряд однородных
предметов, что впоследствии способствует включению новой языковой единицы
в основной словарный состав языка.
Литература
Заботкина В.И. Когнитивно-прагматический подход к неологии // Когнитивно-прагма-
тические аспекты лингвистических исследований. Калининград, 1999. С. 3-9.
Кондакова И.А. Динамика топонимического образа // Актуальные проблемы лингви-
стики XXI века. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2006. С. 112-116.
Манерко Л.А. Новая методика исследования категоризации в лингвистике // Вестник
Моск. ун-та. Серия 9: филология. 2000. № 2. С. 39-52.
Позднякова Е.М. Креативность действия в зеркале лингвокреативной деятельности че-
ловека // Вопросы когнитивной лингвистики. 2006. № 3. С. 43-49.
Суперанская А.В. Структура имени собственного. (Фонология и морфология). М., 1969.
Суперанская А.В. Эволюция теории имени собственного в Европе // Вопросы филологии.
2002. № 3 (12). С. 5-17.
BBC.com. URL: https://www.bbc.com/ news/48071948.
Reddit.com. URL: https://www.reddit.com/r/DunderMifflin/comments/izp23u/when_creed_
asked_robert_california_ for_some_coke/.
Collins English Dictionary. URL: https://www.collinsdictionary.com/dictionary/english/taser.
Collins English Dictionary. URL: https://www.collinsdictionary.com/dictionary/english/linoleum.
Collins English Dictionary. URL: https://www.collinsdictionary.com/dictionary/english/aqualung.
103
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
ветствие гостюʼ. С добра. Сиб. 1. Олон., Приамур. ʽС согласия родителей (выхо-
дить замуж). 2. По-хорошемуʼ. Белое добро. Перм. ʽСахарʼ. Одно [да] добро. Дон.
ʽ1. Одно и то же. 2. Только и всего, ничего другогоʼ. Брать / взять добром.
Крив., Приамур. ʽСватать невесту, брать в жены с согласия родителейʼ. Жить
чужим добром. Морд. ʽЖить за чужой счетʼ. С добром. 1. Башк., Ср. Урал. ʽТо
же, что с добраʼ. 2. Сиб. Одобр. ʽХороший, высокого качестваʼ. Свое доброе. Ряз.
ʽНажитое своим трудомʼ. Войти в (на) добрые (добры). Алт., Барнаул., Волг.,
Кар., Пинеж., Сиб., Ср. Урал. ʽЗаслужить чье-л. расположение, симпатию, уста-
новить хорошие отношения с кем-л.ʼ. Давать зла кому. Сиб. ʽЗлить, раздражать
кого-л.ʼ. Ни зла ни ума у кого. Курск., Прикам. ʽОб очень молодом, неопытном
человекеʼ. Во зле. Морд. ʽВ порыве раздраженияʼ. Во зло. Пск. ʽОчень сильно,
безжалостно (разорять кого-л.)ʼ. Волочить зло на кого. Прибайк. ʽСплетничать,
наговаривать на кого-л.ʼ. Зло завязалось. Морд. ʽИспортились отношения между
кем-л.ʼ. Изнести зло на кого. Алт. ʽТо же, что выкласть злоʼ. Нести (понести)
зло. ʽ1. Кар. Испытывать гнев, досаду, обиду. 2. Приамур. Приносить несчастье
кому-л.ʼ. Оставить зло. Сиб., Приамур. ʽО недопитом вине, водкеʼ. Гнать
(знать) злобу. Сиб., Забайк. ʽЗлобствовать, вымещать зло на ком-л.ʼ. Войти в
злость. Арх., Прикам. ʽСильно рассердитьсяʼ.
Общекультурная полярность, базирующаяся на основополагающем аксио-
логическом антагонизме, имеет условное выражение посредством паремиологи-
ческого субдискурса. Примером тому могут послужить такие семантические
корреляции, основанные на принципе антонимии: Добром поминать кого. Разг.
ʽИспытывать благодарность к кому-л. и проявлять ееʼ – Держать зло про себя.
Пск. ʽЗатаив злобу, замышлять недоброеʼ. Войти в добро. Горьк. ʽУстановить
хорошие отношения с кем-л.ʼ – Выкласть зло на кого. Кар. ʽВыругать кого-л.
напрасно, выместить зло на ком-л.ʼ. Давать / дать добро. Разг. ʽДавать согла-
сие, разрешать, одобрятьʼ – Творить злыдни. Волг. Неодобр. ʽЗлобствовать, со-
вершать подлостиʼ. Оппозиция может быть заложена в самой структуре на лек-
сическом уровне: Ни добро ни лихо. Коми. Ни добром ни лихом. Кар. ʽНикаким
способом, никакими средствами (о невозможности договориться с кем-л. о чем-
л., уговорить кого-л.)ʼ – семантика зла выражена лексемой ʽлихоʼ. Антонимиче-
ские отношения возникают и на одном из полюсов рассматриваемой дихотомии,
часто наблюдается структурная схожесть: Давать / дать добро. Разг. ʽДавать
согласие, разрешать, одобрятьʼ – Получать / получить добро. Разг. ʽПолучать
разрешение, согласие на что-л., одобрениеʼ. Брать / взять добром – Идти доб-
ром. Кем. ʽВыходить замуж с согласия родителейʼ. Кошачьи злыдни чего. Волог.
ʽО крайне малом количестве чего-л.ʼ – До зла. Сиб. ʽО чрезмерно большом коли-
честве чего-л.ʼ, До злыдня чего. Том. ʽО большом количестве чего-л.ʼ.
Обнаруживается также синонимия паремий (часто при включении лексиче-
ских антонимов): Чужое добро подпирает ребро кому. Смол. Неодобр. ʽО зави-
сти человека к достатку другогоʼ – Зло давит (издавило) кого. Сиб. ʽО состоянии
обиженного, озлобленного человекаʼ. Оскалять зло. Сиб. ʽНесправедливо обру-
шивать на кого-л. свой гнев, раздражениеʼ – Сгонять зло на ком. Сиб. ʽВыме-
щать гнев, раздражение на ком-л.ʼ.
Относительно их структурной характеристики стоит отметить, что встреча-
ются единицы предикативного (Чужое добро подпирает ребро; Зло завязалось)
104
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
и непредикативного типа (Милого добра; Ни зла ни ума у кого). При этом схо-
жие конструкции присущи как изображению добра, так и проявлению зла в кон-
тексте народной мудрости: Войти в (на) добрые (добры) – Войти в злость; До
зла, До злыдня чего.; Во зле, Во зло – С добра; С добром.
Концептуальный подход к паремиологической полярности охватывает раз-
ные онтологические сферы:
1) речевые формулы обихода: Добро пожаловать! Разг. ʽВежливое при-
ветствие и гостеприимное приглашение прийти, приехать, войти в дом и т.п.ʼ.
Добре сказать. Ряз. ʽПожалуйʼ. Будь добр (будьте добры)! Разг. ʽЭтикетная
формула вежливости, вежливое обращение к кому-л. с просьбой сделать что-л.ʼ.
Зла не хватает. Прост. ʽВыражение досады, раздражения, гневаʼ. Злоба дня.
Публ. ʽТо, что в данное время особенно важно, актуально, интересует и волнует
всехʼ (На злобу дня);
2) оценочность в повседневном общении: Куда с добром. ʽ1. Прост.
Одобр. О чем-л. отличном, превосходном. 2. Перм., Сиб. Одобр. Очень хорошо,
прекрасно. 3. Прикам. Выражение сомнения. 4. Прибайк. Выражение удивле-
нияʼ. По доброволью. Яросл. ʽБез принужденияʼ. Нагонять зло. Кар. ʽДелать
что-л. назло кому-л.ʼ. Злодейка с наклейкой. Разг. Шутл.-ирон. ʽВодка или са-
могонʼ. От зла-горя. Сиб. ʽСо злости, будучи в состоянии гнева, раздраженияʼ;
3) характеристика человека, отношений между людьми, их образа
жизни и т.д.: Китайский доброволец. Жарг. угол., Разг. Шутл.-ирон. ʽТрудолю-
бивый, исполнительный работникʼ. Злости полные кости. Волг. Неодобр. ʽО
сердитом, жестоком человекеʼ. Уничтожать / уничтожить зло. Жарг. мол.
Шутл. ʽПить спиртноеʼ. Злыдни обсели кого. Одесск. ʽО человеке, измученном
бедностью, нищетойʼ. Водить злыдню. Новг. ʽСплетничать, оговаривать кого-
л.ʼ. Лопаться от злости. Разг. ʽБыть в состоянии гневаʼ (антропологический
принцип исследования используется в филологических работах разного темати-
ческого диапазона [Сычева 2014] и часто включает разбор паремиологических
ресурсов при описании человека);
4) изображение качества, количества: Милого добра. Сиб. Одобр. ʽХоро-
ший, высокого качестваʼ. Ни злыдни ни калива. Смол. ʽАбсолютно ничего нет у
кого-л., где-л.ʼ. До зла-горя назлить кого. Сев.-Двин. ʽСильно досадить кому-л.,
разозлить кого-л.ʼ. На весь злыд. Сиб. ʽОчень громкоʼ (в народной интерпрета-
ции наблюдается тенденция чаще изображать большое количество посредством
вербальных средств с негативной семантикой);
5) смысловой переворот (обычно за счет вербально выраженного отри-
цания позитивных значений) с целью достижения наибольшей образности:
Не к добру. Разг. Не перед добром. Перм. Не на добро. Кар. ʽК беде, к несча-
стьюʼ. Не в добрых. Сиб. ʽНа плохом счетуʼ. Ни в добре ни в славе. Сиб. Ирон.
ʽО жизни в нищете, в нужде, в бедах и горестяхʼ.
Поликультурный подход на уровне лексикографии заключается в том числе
в этимологическом описании некоторых языковых средств. Так, в словаре
В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной объясняется лексема ʽзлыдень (злыдня)ʼ, в со-
временном русском языке воспринимаемая в ироничном ключе и зафиксирован-
ная в ряде паремий. Примечательно, что языковая единица встречается в бело-
русском, украинском и польском языках при номинации нечистой силы, в то
105
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
время как в русском языке произошло переосмысление семантики – слово ис-
пользуется при обозначении нехорошего человека.
Рассуждая о «сокровищнице народной мудрости», В.М. Мокиенко и Т.Г. Ни-
китина отводят пословицам, поговоркам и т.п. «особое место» и называют их
«сгустками древнейшей образности и новейшего языкового остроумия», наиболее
точными индикаторами меняющейся действительности [Мокиенко, Никитина
2007: 3]. Паремиологический субдискурс в многообразии полярных конфигура-
ций, градуальных свойств, параллельных ракурсов представляет собой продук-
тивное исследовательское поле, изучение которого всегда будет актуальным в
силу его поликультурной природы.
Литература
Антонова Е.Н. Прагматика современного стихотворческого процесса в свете дискурс-ана-
лиза филологической поэзии // III Фирсовские чтения. Лингвистика в XXI веке: Междисципли-
нарные парадигмы. Материалы докладов и сообщений Международной научно-практической
конференции. 2017. С. 78-83.
Голованова Е.И. Профессиональный дискурс, субдискурс, жанр профессиональной ком-
муникации: соотношение понятий // Вестник Челябинского государственного университета.
Филология. Искусствоведение. 2013. № 1 (292). Вып. 73. С. 32-35.
Ломакина О.В. Реализация функционального потенциала крылатики в современной рос-
сийской публицистике // Филология и культура. 2019. № 1 (55). С. 76-79.
Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. М.: ЗАО «ОЛМА
Медиа Групп», 2007.
Сычева Е.Н. «Человеческая» афористика в поэтической онтологии Ф.И. Тютчева // Вест-
ник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2014. № 3. С. 119-124.
107
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
людьми: Хотя порой казалось, что дружба между двумя большими арти-
стами по-прежнему незыблема [Сати Спивакова. Не все (2002)].
Но часто встречаются и контексты, в которых нейтрализуется тонкое разли-
чие между дружбой-чувством и дружбой-отношением: Так теплая дружба и пре-
данность [дружба-чувство] становились счастьем, потому что каждый пони-
мал каждого [дружба-отношение] и каждый не требовал от другого больше
того, что он может дать [Гавриил Троепольский. Белый Бим черное ухо (1971)].
Необязательными, факультативными компонентами фрейма «дружба», ко-
торые также достаточно широко представлены в НКРЯ, являются:
– указание на интенсивность дружбы (крепкая дружба): У Ольги Леонар-
довны мы теперь иногда бывали вместе, и она была очень ласкова с Николаем
Ивановичем, а у Софьи Ивановны с ним сразу завязалась крепкая дружба [Софья
Пилявская. Грустная книга (2000)];
– указание на продолжительность дружбы (проверенная временем дружба):
Его сын Александр (1921–2000) стал крупным физиком. Нас связывала долгая
дружба [С.П. Капица. Мои воспоминания (2008)];
– указание на ее подлинных или ложный характер (настоящая дружба): И
в процессе трудной, изнуряющей работы возникает истинная дружба и кре-
пится, «схватывается», как будто хорошим раствором [Алла Боссарт. Капля в
море // «Юность», 1971].
В ряде контекстов могут одновременно проявиться два указанных компо-
нента, например, указание и на интенсивность дружбы, и на ее продолжитель-
ность: Опять удивительная и причем многолетняя крепкая дружба этой семьи
с моей Миночкой, которая посвящена во все тайны дома и сада [А. А. Тахо-Годи.
Жизнь и судьба: Воспоминания (2009)]. – Есть случаи, когда реализуются одно-
временно все три компонента: И последние лет двадцать это была самая насто-
ящая дружба – верная и искренняя [Василий Катанян. Лиля Брик. Жизнь (1999)].
Г.И. Кустова, рассматривая устройство когнитивной модели ситуации, вво-
дит понятие импликации – смыслового компонента, которого нет в самой ситу-
ации, но который закономерно выводится в результате ее осмысления говоря-
щими. Есть два вида импликаций: импликация в зоне субъекта, когда с самим
субъектом что-то происходит при реализации ситуации, и он это ощущает; им-
пликация в зоне объекта, когда осмысляется результат проявления или реализа-
ции ситуации [Кустова 2004].
Применительно к фрейму «дружба» под импликацией в зоне субъекта мы по-
нимаем положительную оценочную реакцию на переживание чувства дружбы или
дружеских отношений, которая не отмечается словарями для этого слова, но ко-
торая явно присутствует в речевой практике людей: Дружба ― это хорошо!
Дружба – это хорошее чувство, которое испытывают люди и животные, ко-
торое позволяет людям делать друг другу хорошее…» [Б.В. Зейгарник. Патопси-
хология (1986)]; Нет, дружба – это не доверие, купленное ценой испытаний, а
доверчивость до всяких испытаний, вместе с тем это наслаждение, счастье от
самой полноты душевной отдачи близкому человеку [Фазиль Искандер. Летним
днем (1969)].
Импликацией в зоне объекта мы считаем такие проявления дружбы, как «доб-
рые дела», поступки людей, продиктованные чувством дружбы или дружескими
отношениями: Сколько себя помню, старался делать людям, друзьям моим,
108
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
добро, как-то помогать, поддерживать [В.Д. Алейников. Тадзимас (2002)];
Мимо гробницы великого Дария; на ней было написано: «Я – Дарий, царь великий,
царь царей, царь персов, царь народов; никто не сделал столько добра друзьям и
зла врагам своим; я мог все» [М.Л. Гаспаров. Занимательная Греция (1998)].
Когнитивная модель ситуации «дружба» может подвергаться семантиче-
ским преобразованиям, за счет чего происходит семантическое расширение объ-
ема концепта. Согласно концепции семантической деривации Е.В. Падучевой,
перенос значения в результате переосмысления ситуации может осуществляться
за счет изменения таксономического класса участника ситуации (например, оду-
шевленного на неодушевленного), за счет изменения тематического класса отно-
шения, состояния, процесса и пр. [Падучева 2004].
Так, изменение таксономического класса участников ситуации «дружба» с
одушевленного на неодушевленного ситуация дружбы переосмысляется как доб-
рые отношения между народами или государствами (дружба народов): Это мо-
нументальное сооружение станет подарком от дружественной столицы Ка-
захстана Москве. Дружба народов – дело святое [Леонид Смирнов. Парк
Дружбы станет садом камней // «Известия», 2002.05.16].
Для такого репрезентанта концепта ДРУЖБА как слово друг мена таксоно-
мического класса на неодушевленный обусловливает новое значение ʽсторон-
ник, защитник, приверженец чего-л. или кого-л.ʼ (Друг истины, свободы и т.п.):
Так полагал и Пестель, Друг человечества и Друг свободы [Юрий Давыдов. За-
говор, родивший мышь (1993)].
Изменение тематического класса отношений для лексемы друг приводит к
появлению нового значения ʽлюбимый человек, возлюбленный (по отношению
к женщине)ʼ: И неплохо бы, конечно, чтобы сладкий голос пел, чтобы милый
друг сердечный тут же рядышком сопел! [Тимур Кибиров. Хорошо бы сложить
стихи // «Дружба народов», 1999.09.15]
Изменение тематической сферы реализации ситуации дружба (по Е.В. Па-
дучевой – компонент «Среда» [Падучева 2004]) с бытовой на специализирован-
ную, например, военную, для слова друг делает возможным развитие значения
ʽсоратник, товарищ по оружиюʼ: Спешите же с ответами, мои друзья по ору-
жию и идее! [Ю.В. Трифонов. Отблеск костра (1965)].
В заключение отметим, что когнитивная модель ситуации «дружба» прояв-
ляет богатые возможности для смыслового обогащения и развития. Это говорит
о значительной «культурной разработанности» [Вежбицкая 1996] концепта
ДРУЖБА в русской языковой картине мира, о его большой значимости в языко-
вом сознании русских людей.
Литература
Болдырев Н.Н. Когнитивная лингвистика. М.; Берлин: Директ-Медиа, 2016.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / пер. с англ.; отв. ред. и сост. М.А. Кронгауз.
М.: Русские словари, 1996.
Кустова Г.И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М.:
Языки славянской культуры, 2004.
МАС –– Словарь русского языка: В 4-х т. / под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык,
1985-1988. Т. 1. 1985.
Падучева Е.В. О семантической деривации: слово как парадигма лексем // Русский язык
сегодня: сб. статей / отв. ред. Л.П. Крысин. М.: Азбуковник, 2000. Вып. 1. С. 395-417.
109
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Радбиль Т.Б. Когнитивистика: учеб. пособие. Нижний Новгород: ННГУ им. Н.И. Лоба-
чевского, 2018.
Русский язык начала XXI века: лексика, словообразование, грамматика, текст: коллектив-
ная монография / под ред. Л.В. Рацибурской. Нижний Новгород: ННГУ им. Н.И. Лобачев-
ского, 2014.
Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Языки
русской культуры, 1997.
Langacker R.W. Foundations of Cognitive Grammar. Vol. 1. Theoretical Prerequisites. Stan-
ford: SUP, 1987.
Talmy L. Toward a Cognitive Semantics. Cambridge: MIT Press, 2000.
00372).
110
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
первых, дается представление о когнитивном процессе, определяющем создание
сложных зоонимов, во-вторых, выявляются когнитивные механизмы, модели и
концептуальные характеристики, на основе которых данные единицы создаются.
Полагаем, что формирование сложных зоонимов определяет концептуальная
деривация, в ходе которой происходит объединение исходных концептов, переда-
ваемых компонентами сложных слов, в концептуальные структуры, внутри кото-
рых исходные концепты выступают как согласованные по тем или иным концеп-
туальным характеристикам друг с другом (cм. в [Бабина, Налдеева 2020]). Кон-
цептуальная деривация предполагает осуществление процессов вторичной кон-
цептуализации и вторичной категоризации, при которой происходит субкатегори-
зация, то есть детализация категории через отношения центр / периферия, за счет
определенных когнитивных механизмов и моделей.
В ходе исследования было выявлено, что представления о размере переда-
ются сложными зоонимами, первым компонентом которых являются наимено-
вания других животных, имена мифических и библейских героев, наименования
титулов. Когнитивный механизм «концептуальная метафора» определяет фор-
мирование семантики рассматриваемых единиц, метафорическое проецирование
осуществляется по нескольким моделям. ANIMAL – ANIMAL:
– ‘size’: eagle owl “a very large owl with ear tufts and a deep hoot” [COED 2006:
449], животные сравниваются по размеру; elephant bird “an aepyornis or related
extinct giant bird” [COED 2006: 462], отмечается большой размер птицы, достаточ-
ный, чтобы схватить слона; kit fox “a small nocturnal fox found in the south-western
US” [COED 2006: 786], первый элемент является аббревиатурой от kitten;
– ‘size’, ‘external similarity’: eagle ray “a large ray with long pointed pectoral
fins, a long tail, an a distinct head” [COED 2006: 449], отмечаются размер и внешнее
сходство с птицей; elephant seal “a large seal that breeds on the west coast of North
America and around Antaetia, the male of which has a very thick neck and an inflatable
snout” [COED 2006: 463], указываются размер и наличие носа, напоминающего
хобот слона; mouse hare “small short-eared burrowing mammal of rocky uplands of
Asia and western North America” [https://www.definitions.net], помимо размера,
наблюдается внешнее сходство животного с грызунами;
– ‘size’, ‘behavior peculiarities’: squirrel monkey “a small South American
monkey with a non-prehensile tail, typically moving through trees by leaping” [COED
2006: 1402], отмечается, что обезьянка маленькая и древесная;
– ‘size’, ‘external similarity’, ‘behavior peculiarities’: mousebird “a small
gregorous African bird with drab plumage, a crest, and a long tail” [COED 2006: 934],
указываются поведение, сходное с поведением млекопитающих, особенности
строения ног; mouse deer “any small timid ruminant artiodactyl mammal of the genera
Tragulus and Hyemoschus, of S and SE Asia: family Tragulidae. They resemble rodents,
and the males have long tusklike upper canines” [https://www.collinsdictionary.com],
олени внешне напоминают грызунов, в том числе из-за своего размера; leopard
seal “a large grey Antarctic seal which has leopard-like spots and preys on penguins and
other seals” [COED 2006: 816], тюлень получает название из-за пятнистой шкуры,
а также хищного поведения.
Рассмотренные примеры свидетельствуют о том, что представления о раз-
мере животного, как большом, так и маленьком, могут передаваться за счет срав-
111
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
нения животного с другим животным. При этом в фокус попадает не только ин-
формация о размере животного, с которым осуществляется сравнение, но и ин-
формация об особенностях строения и/или поведения животного, сравниваются
и другие физические параметры животных.
ANIMAL – MYTHICAL CREATURE/BIBLICAL (FAIRYTALE) CHARACTER:
– ‘size - length, weight, strength’: giant squid “a deep-sea squid which is the
largest known invertebrate, reaching a length of 18 m or more” [COED 2006: 599],
сравнение осуществляется с персонажем сказок, высоким, сильным, жестоким
существом, напоминающим человека; Goliath beetle “a very large tropical Вbeetle,
the male of which has a forked horn on the head” [COED 2006: 612], животное по-
лучило название из-за сравнения с библейским героем по размеру, объему и весу;
Goliath frog “a giant frog of West Central Africa” [COED 2006: 612], как и в преды-
дущем случае при сравнении учитывается размер; Hercules beetle “a very large
tropical American rhinoceros beetle, the male of which has two long curved horns
extending from the head and one from the thorax” [COED 2006: 666], животное срав-
нивается с Геркулесом по таким характеристикам, как размер, сила, длина.
Проанализированные примеры свидетельствуют, что метафорическое про-
ецирование также осуществляется по ряду характеристик, которые поддаются
измерению. Вместе с тем следует отметить, что при осмыслении названий жи-
вотных, одним из компонентов которых служит название другого животного, до-
статочно обыденных знаний о тех животных, с которыми осуществляется срав-
нение. Осмысление же названий животных, одним из компонентов которых яв-
ляется имя собственное, требует привлечения особых фоновых знаний, связан-
ных с культурными текстами.
ANIMAL – HUMAN BEING:
– ‘size’: emperor moth “a large moth of the silk moth family, with eyespots on all
four wings” [COED 2006: 467], при сравнении учитывается размер бабочки, это
самая большая бабочка Европы (в русском языке бабочка называется большой
ночной павлиний глаз из-за 4 круглых пятен, напоминающих глаз, находящихся
на крыльях); emperor penguin “the largest kind of penguin, which breeds in the
Antarctic and has a yellow patch on each side of the head [COED 2006: 467], пингвинов
называют императорскими из за их размера, так как их рост достигает 120 см.
Интересно отметить, в случае со сложными зоонимами, включающими в ка-
честве одного из компонентов слово emperor, метафорическое проецирование
может осуществляться не только на основе характеристики ‘size’, но и на основе
характеристики ‘colour’. Например, emperor angelfish “Pomacanthus imperator
(family Pomacanthidae), which has a striking colour pattern dominated by blue and
yellow stripes” [https://www.lexico.com], при сравнении фокусируется информа-
ция об окраске рыбы, в которой преобладает синий цвет, считающийся цветом
императорской или королевской особы.
Другую многочисленную группу примеров составляют слова, одним из ком-
понентов которых является слово king.
– ‘size’: king cobra “a brownish cobra native to the Indian subcontinent, the larg-
est of all venomous snakes” [COED 2006: 784]; king crab “a large spider crab of Eu-
rope [https://mnemonicdictionary.com]; kingfish “a large sea fish, valued for food or
sport” [COED 2006: 784]; king prawn “a large edible prawn” [COED 2006: 784]; king
penguin “a large penguin native to Antarctic islands as well as the Falklands and other
112
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
subantarctic islands” [https://www.lexico.com].
Вместе с тем, как и в случае с примерами, одним из компонентов которых
является слово emperor, встречаются примеры, в которых учитываются и другие
характеристики. Так, в сложном зоониме kingbird “a large American tyrant
flycatcher, typically with a grey head and back and yellowish or white underparts”
[COED 2006: 784], принимается во внимание не только размер, но и характери-
стика ‘behavior peculiarities’, поскольку птица нападает на других, больших по
размеру птиц.
Данные примеры отличаются тем, что метафорическое проецирование осу-
ществляется не только по модели ANIMAL – HUMAN BEING, но и по модели
PHYSICAL – SOCIAL. Представление о социальной характеристике, а именно о
могуществе власти, осмысляется как физическое свойство. При этом отмечается,
что император могущественнее короля, поскольку пингвинов больших по раз-
меру называют императорскими, а пингвинов, которые чуть меньше по размеру,
называют королевскими. Кроме того, наличие довольно большого количества
примеров, составляющими которых является слово king, в том числе сложного
слова king-sized “of a larger size than the standard; very large” [COED 2006: 784],
позволяет предположить, что формирование семантики рассматриваемых слов
может определяться и другими механизмами, а именно механизмами «фокуси-
рование», «дефокусирование» и «генерализация». Механизм «фокусирование»
обеспечивает в ходе концептуальной деривации помещение в фокус характери-
стики ‘the large size of power’, при этом другие характеристики концепта, репре-
зентируемого существительным king, отходят на задний план за счет механизма
«дефокусирование». При помощи механизма «генерализация» осуществляется
мысленное выделение определенной части характеристики ‘the large size of
power’, ее обобщение до характеристики ‘large (size)’.
Подводя итог, можно сказать, что сложные зоонимы способны передавать
представления о большом или малом размере животного. При их создании ис-
пользуются разные когнитивные механизмы и модели, однако в качестве веду-
щего выступает механизм «концептуальная метафора».
Литература
Бабина Л.В., Налдеева Л.Е. Метафтонимия при формировании английских двухкомпо-
нентных зоонимов // Когнитивные исследования языка. 2020. Вып. XLII. С. 96-101.
Кубрякова Е.С. В поисках сущности языка: Когнитивные исследования. М.: Знак, 2012.
COED – Concise Oxford English Dictionary. Oxford: Oxford University Press, 2006.
https://www.definitions.net. (Дата обращения: 26.10.2020).
https://www.collinsdictionary.com. (Дата обращения: 26.10.2020).
https://www.lexico.com. (Дата обращения: 26.10.2020).
113
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Keywords: English compound zoonyms, conceptual derivation, cognitive mechanisms, metaphorical
cognitive model, conceptual characteristics
114
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
РОЛЬ, СТЕРЕОТИП, ЯЗЫКОВОЙ ОПЫТ, ЦЕННОСТЬ, НОРМА, ПРОСТРАН-
СТВО и ВРЕМЯ как схем структурирования интерпретации содержания дискурса.
«Они фокусируют внимание адресата на наиболее значимых с точки зрения субъ-
екта признаках и границах его собственного опыта, формируя соответствующий
социокультурный контекст его интерпретации» [Болдырев 2019: 326].
Проиллюстрируем интерпретирующий потенциал оценочной коннотации
па примере функционирования многозначной лексемы der Trittbrettfahrer в
немецкоязычном культурном пространстве. В основе переосмысления признака
«человек, совершающий к.-л. действие» лежат фреймовые структуры сценария,
предполагающие последовательность действий: человек поступает таким обра-
зом, поэтому его называют так. Это имена лиц, действия которых могут интер-
претироваться как элементы типизированных сценарий.
(1) Der Trittbrettfahrer, дословно: едущий на подножке общественного
транспорта человек.
В данном случае метаконцепты РОЛЬ, СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС характе-
ризуют речевое поведение субъекта при актуализации признака микрофрейма
«поведение человека в транспорте» в обиходном, повседневном дискурсе.
(2) Der Trittbrettfahrer, jmd., der an Unternehmungen anderer Anteil hat, da-
von zu profitieren versucht, ohne etw. dafür zu tun [DUW 1996: 1562]; der Nutznießer
ohne Entgegenleistung [Küpper 1993: 849], человек, извлекающий выгоду из общего
дела (общих идей), не прикладывая собственных усилий.
Вторичная интерпретация осуществляется при репрезентации признаков
микрофрейма «извлекать выгоду», «без оплаты проезда» в результате действия
когнитивного механизма метафоризации на основании признака «поведение в
общественной жизни».
(3) Der Trittbrettfahrer, der Nichtgewerkschaftsmitglied, der bei Tarifverein-
barungen dieselben genießt wie die organisierten Arbeitnehmer [Küpper 1993: 849],
не член профсоюза, пользующийся в договорах о тарифах оплаты труда наравне
с членами профсоюза теми же преимуществами.
Метаконцепты СОЦАЛЬНЫЙ СТАТУС и ЦЕННОСТЬ формируют и опре-
деляют дискурс субъекта, в данном случае политический дискурс, с точки зрения
его системы ценностных концептов и категорий, т.е. оценочных координат субъ-
екта высказывания. В немецкой лингвокультуре этот вербализованный концепт
функционирует с 1935 г., а с 1955 г. входит в употребление в политическом дис-
курсе и маркирован пейоративной оценкой.
(4) Der Trittbrettfahrer в современном политическом дискурсе, в статье
под названием „Die Trittbrettfahrer“ журнала „Der Spiegel“ мы наблюдаем актуа-
лизацию концепта ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДЕЯТЕЛЬ: „ In der Pandemie treiben Minis-
ter und Behörden Projekte voran, die längst abgeschrieben waren. <… >. Sie setzen
auf den starken Staat – in der Wirtschaft, am Arbeitsmarkt und in der Innenpolitik. Sie
sind in gewisser Weise politische Trittbrettfahrer der Corona-Pandemie. Die Frage
ist nur: Kommen die Züge, auf die sie aufgesprungen sind, auch tatsächlich ans Ziel?“
[Der Spiegel 2020: 44]: «Во время пандемии министерства и учреждения продви-
гают проекты, которые давно списаны. Они делают ставку на сильное государ-
ство – в сфере производства, рынка труда и внутренней политики <… > Они яв-
ляются определенным образом политическими деятелями, извлекающими соб-
115
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
ственную выгоду из эпидемии коронавируса. Вопрос состоит только в том: При-
будут ли поезда, на которые они (на ходу) запрыгнули, действительно к цели?»
(перевод мой – О.Б.).
В основе переосмысления лежит когнитивный механизм концептуальной
интеграции, не сводимый к сумме значений интегрируемых единиц: «человек
определенного рода деятельности» и «политика». Признак микрофрейма «поли-
тический деятель» актуализирует новый смысл реалии в современном политиче-
ском дискурсе.
Результаты проведенного нами анализа, учитывающего основные посту-
латы когнитивной лингвистики, позволяют сделать следующие выводы:
1. Вторичная интерпретация знаний и представлений лингвокультурной
общности на основании действия когнитивных механизмов метафоризации и ко-
гнитивной интеграции дает возможность выявить глубинные структуры нацио-
нального языкового сознания в процессе порождения новых смыслов коннота-
тивно маркированных реалий меняющегося мира.
2. Оценочная коннотация смыслообразующих лексических единиц интен-
ционально обусловлена определенной дискурсивной заданностью их функцио-
нирования в социокультурном контексте под влиянием различных факторов, в
том числе и внеязыкового характера.
3. Интерпретирующий характер оценочной категории реалий является отра-
жением схем структурирования интерпретации содержания дискурса в рамках
определенной системы координат, характеризующих языковое поведение пред-
ставителя культуры.
Литература
Болдырев Н.Н. Язык и система знаний. Когнитивная теория языка. М.: Изд. Дом ЯСК, 2019.
Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект / РАН. Ин-т языкознания. М.: Academia, 2005.
Der Spiegel. 2020. Nr. 21 / 16.5. S. 44.
DUW – Duden Deutsches Universalwörterbuch A-Z / hrsg. und bearb. vom Wissenschaftlichen
Rat und den Mitarbeitern der Dudenredaktion. 3. Aufl. Mannheim: Dudenverlag, 1996.
Küpper H. Pons-Wörterbuch der deutschen Umgangssprache. 1. Aufl., Nachdr. Stuttgart; Dres-
den: Klett, Verlag für Wissen und Bildung, 1993.
116
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
А.В. Верещагина (Москва, Россия)
Московский государственный лингвистический университет
linaanghelina@mail.ru
117
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
2. Среди древнегреческих лексем для обозначения черного цвета самая про-
дуктивная – μέλας «черный», от которой образовано 91 производное слово. В
данном случае представлен наибольший процент сложных слов – 74 лексемы.
Самую многочисленную группу составляют сложные прилагательные (57 из 58):
μελαμβαθής «чернеющий своей глубиной» (Эсхил, Еврипид); μελανοκάρδιος «с
черным сердцем, страшный» (Аристофан); μελανόμματος «черноокий» (Платон,
Аристотель); μελανόστολος «одетый в черное» (Плутарх). Сложных существи-
тельных 14 из 36. Среди них этноним Μελάγχλαινοι «меланхлены, «одетые в чер-
ное (скифское племя)» (Геродот), антропоним – Μελανώπη «Меланопа, мать Го-
мера» (Лукиан), зооним μελαγκόρυφος «черноголовка, птица» (Аристофан, Ари-
стотель), μελάγχειμα (μελάγχιμα) «проталины, досл. черная земля» (Ксенофонт)).
Сложных глаголов 3 из 8. Ср.: μελανειμονέω «быть одетым в черное» (Аристо-
тель, Плутарх) и μελανέω «становиться черным».
3. Согласно данным словарей, лексемы κελαινός «черный» и ἐρεμνός «чер-
ный» являются малоупотребительными в древнегреческом языке. Слово κελαινός
«черный» послужило основой для образования лишь 14 слов, из которых 10 –
сложные прилагательные (например, κελαινοφαής «темноблещущий, непрогляд-
ный» (Аристофан); κελαινόφρων «питающий черные замыслы, преступный» (Эс-
хил); κελαινοχρώς «чернокожий, черный; κελαινώπης «мрачный, злобный» (Со-
фокл); κελαινώψ «смуглолицый» (Пиндар)). Прилагательное ἐρεμνός «темный,
черный» не дало деривационной активности в древнегреческом языке. По-
скольку отмечается низкий деривационный потенциал данных малоупотреби-
тельных лексем, связанных с обозначением черного цвета, поэтому логично, что
они не присутствуют в новогреческом языке.
II. В новогреческом языке, наряду с λευκός «светлый, белый», появляется
разговорный вариант άσπρος «белый», который, вероятно, вытеснит λευκός в бу-
дущем.
1. От λευκός в новогреческом языке зафиксировано 68 лексем. Среди них
сложных слов – 34 лексемы. Среди них больше всего существительных-терми-
нов (15), в том числе фитонимы и зоонимы (λευκάκανθα «боярышник»,
λευκάνθεμον «нивяник обыкновенный», λευκογαλή и λευκοϊκτίς «белый горно-
стай», λευκοδερμία «лейкодермия», λευκόχρυσος «платина»), а также прилага-
тельных 8 из 17 (λευκοβαφής «окрашенный в белый цвет», λευκωματούχος «со-
держащий белок», λευκόφαιος «светло-серый», λευκοφόρος «одетый в белое»).
Сложных глаголов лишь 2 из 6. См.: λευχειμονώ «быть одетым в белое» и
λευκοφορώ «быть одетым в белое».
2. Лексема άσπρος «белый, светлый» дает в новогреческом языке 43 дери-
вата. Следует отметить, что 35 лексем – сложные слова. Так, 17 из 19 прилага-
тельных являются сложными (ασπρομάλλης «седой, седовласый». ασπροκόκκινος
«розовый», ασπροντυμένος «одетый в белое»). Имена составляют большую часть
дериватов, а сложных глаголов всего 5 из 6 (например, ασπροντύνομαι «одевать в
белое» и ασπρογαλιάζω «быть голубовато-белого цвета»).
3. Что касается «черного цвета», то из существовавших в древнегреческом
языке лексем в новогреческом языке остается только μέλας и ее вариант μελανός
«черный, темный». Лексемы μέλας и μελανός «черный» в новогреческом послу-
жили образованию 44 производных. Среди всех производных – сложных слов –
118
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
22 лексемы, их которых 10 прилагательные (из 13) (μελανόμαυρος «очень чер-
ный», μελανόμορφος «темнолицый; смуглый»), 9 существительные (из 26) (фито-
ним μελάμπυρον «плевел опьяняющий, зооним μελάνουρος «меланури (рыба)»,
μελαγχολία «меланхолия, уныние»; μελάγχρωμα «смуглость, потемнение кожи»,
μελαχρ(ο)ινούλα «брюнеточка»), 3 глагола из 5 (μελαγχολώ «впадать в меланхо-
лию, грустить», μελανηφορώ «уст. быть одетым в черное; носить траур»).
4. В новогреческом языке появляется новая лексема для обозначения чер-
ного цвета широкого употребления – μαύρος «черный», которая дает в новогре-
ческом языке 61 производную.
Следует отметить, что в древнегреческом языке эта лексема μαῦρος обозна-
чала «мавра», также зафиксирован глагол μαυρόω «затемнять, затмевать, омра-
чать» (и его вариант ἀμαυρόω), прилагательное ἀμαυρός «темный, затуманен-
ный» и еще несколько производных.
Среди всех дериватов в новогреческом языке – сложные слова – 42 лексемы.
Среди них – имена собственные (топонимы и этнонимы (5)) – Μαυροβούνιος «жи-
тель Черногории», Μαυροβούνιο «Черногория», Μαυροβουνιώτισσα «жительница
Черногории», 17 нарицательных существительных (из 30), в том числе фитонимы
(6) – μαυραγάνι «пшеница (один из сортов)»; μαυροκερασιά «дикая черешня (де-
рево)», зоонимы (3) – μαυροπούλι «скворец»; μαυρόκοττα «лысуха (птица)» и пр. –
μαυροπίναξ «классная доска». Так, 15 из 18 прилагательных – сложные
(μαυροφόρος «одетый в черное; носящий траур»; μαυροθαλασσίτικος «черномор-
ский»; μαυροκίτρινος «мертвенно-бледный (о лице)»), а кроме того, 3 глагола (из
8) – μαυροφορώ «одевать в черное, в траур; приносить горе; быть одетым в черное,
носить траур», μαυρολογώ «чернеть, становиться черным»; μαυροφέρνω «казаться
черным».
Таким образом, удалось проследить, что языковая картина мира в греческом
языке меняется. Кроме того, можно выделить множественность языковых картин
мира греческих авторов. Происходит переориентация цветообозначений белое /
черное в греческом языке с сохранением вариативности, несмотря на исчезнове-
ние отдельных лексем.
Литература
Аджапарова М.Д. Белый и черный цвета при описании человека в казахском языке в
сравнении с английским и русским языками // Вестник Кемеровского гос. ун-та. 2018. № 1
(73). С. 160-167.
Аникеева Т.Р. Функционирование прилагательных цветообозначения в английской слен-
говой лексике // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2018. № 7/1 (85). С. 93-97.
Гончарова К.Д. Полисемия колоронимов «Белый» и «Черный» в английском, немецком,
русском и украинском языках // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2017. №
8/1 (74). С. 69-73.
Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь. М., 1958.
Зеремская Ю.А., Солодовникова О.В. Эволюция дихотомии «Черный-белый» в нацио-
нальной специфике цветообозначения // Филологические науки. Вопросы теории и практики.
2019. Т. 12. Вып. 6. С. 219-222.
Кулакова Н.А., Паленова Т.П., Лю Хвей Фразеологические обороты с цветовым компо-
нентом (используемые в мокшанском, русском и китайских языках) // Мир науки, культуры,
образования. 2017. № 4 (65). С. 251-256.
Матасова О.В., Уфимцева О.А. Лексико-семантическая группа цветообозначений в со-
временных германских языках // Известия Саратовского университета. Серия: филология.
119
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Журналистика. 2019. № 3. С. 293-297.
Норманская Ю.В. Цветообозначения в древнегреческом языке // Наименование цвета в
индоевропейских языках: Системный и исторический анализ. М.: ЛЕНАНД, 2016. С. 54-65.
Садыкова Н.К. Цветообозначения у Гомера. М., 1975.
Солопов А.И. Цветообозначения в латинском языке // Наименование цвета в индоевро-
пейских языках: Системный и исторический анализ. М.: ЛЕНАНД, 2016. С. 66-76.
Талапина М.Б. Лексико-семантическое варьирование прилагательных белый / черный,
white / black как способ концептуализации фрагмента лингвоцветовой картины мира // Изве-
стия Российского гос. пед. ун-та им. А.И. Герцена. 2008. № 74/1. С. 474-478.
Хориков И.П., Малев М.Г. Новогреческо-русский словарь. М., 1993.
Щитова О.Г., Щитов А.Г., Хуа Кай. Когнитивное моделирование цветообозначения в
русском и китайском языках // Вестник Томского гос. пед. ун-та. 2018. № 6 (195). С. 81-87.
Durbeck H. Zur Charakteristik der Griechischen Farbenzeichnungen. Bonn, 1977.
121
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
кое значение для глаголов нанесения удара задать, оттрепать, вздуть, нада-
вать, накостылять и т. п. (Да, задаст шеф X-у, когда прочитает его статью),
а в отношении глаголов типа дубасить, колошматить, мутузить, тыкать, то-
пать, грохать и т.п. такой перенос затруднен; видимо, ему препятствует наличие
семы конкретного способа или орудия действия (хотя и эти семы могут в контек-
сте нейтрализоваться: Тяжело ему приходится: колошматят в газетах и справа,
и слева). Возможно значение ‘критиковать’ для глаголов отрицательного воздей-
ствия на объект налететь, заесть, накидываться, нападать, обрушиваться, за-
клевать, загрызть (Что ты накинулся на него с замечаниями?); думается, этому
способствует актуализация пространственной образной схемы «сверху вниз»,
поскольку глаголы ряда КРИТИКОВАТЬ являются социально асимметричными;
невозможно значение ‘критиковать’ для глаголов поджигать, глушить, просту-
жать и т.п. Аналогично двум вышеназванным группам ведут себя глаголы об-
работки: переходу их в группу речевого воздействия способствуют отсутствие
конкретных сем (прорабатывать, отделывать, разделывать) или реализация
пространственной схемы «сверху вниз» (утюжить, клеймить, строгать, шли-
фовать; ср.: Здорово его отшлифовали на собрании); ср. невозможность исполь-
зования в значении речевого воздействия глаголов типа дезинфицировать, раз-
гребать и т.п. Глаголы перемещения, ориентированного относительно промежу-
точного пункта, протягивать, продергивать, протаскивать развивают вторич-
ное значение отрицательного речевого воздействия за счет наличия в их семан-
тике компонента ‘волоком, таща, задевая за что-л., повреждая’.
Интересно, что в состав синонимического ряда с доминантой ХВАЛИТЬ сло-
вари не включают лексем, в основных значениях относящихся к группе положи-
тельного физического воздействия. Однако можно отметить довольно активное
использование в последнее время, прежде всего в устной и Интернет-коммуника-
ции, в такой функции лексемы поглаживание (также реализующей схему «сверху
вниз»), первоначально функционировавшей в рамках психологического дискурса,
ср. примеры из русскоязычных Интернет-корпусов Aranea Web Corpora Project
(http://aranea.juls.savba.sk/): В то же время научный работник может пребывать
в прекрасном моральном и физическом состоянии, получая лишь одно «поглажи-
вание» в год от уважаемого им коллеги (2013-04-06, http://nkozlov.ru/library/
psychology/d1966/); Сегодня же легкие социальные «поглаживания» в соцсетях
(«Молодчина, книжку написал!») подталкивают многих дебютантов, скажем
так, к недостаточному напряжению в выделке текста (2019-02-10, https://www.
znak.com/2017-02-15/kak_stat_uspeshnym_pisatelem_in-strukciya_ot_kritika_otkryv-
shego_alekseya_ivanova); В ответ на психологическое поглаживание – например,
комплимент или подчеркивание какого-то достоинства, – человек из благодарно-
сти постарается вернуть должок тем же способом (2013-04-07, http://akazak.ru/
mytv/moi-knigi-izdannye/prosvetlyayushhaya-kniga/569-xo-chesh-zhit-v-soglasii-sog-
lashajsya.html). Это позволяет говорить о том, что законы иррадиации действуют
как в сфере синонимии, так и в рамках целостного синонимико-антонимического
комплекса (о синонимико-антонимических комплексах см., например, в [Бабенко
2020]).
Отметим также, что в значении ‘критиковать’ практически без ограничений
могут выступать глаголы синонимических рядов, по семантике связанных с рас-
сматриваемым метонимически. Так, это значение могут приобретать все глаголы
122
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
ряда ОСУЖДАТЬ из сферы «Эмоции»: ‘выражать неодобрение, считать кого-л.,
что-л. дурным’ – путем специализации способа выражения неодобрения (ср.: В
душе я осуждал этот поступок. – Он не задал ни одного вопроса, не одобрил и
не осудил доклад Крымова. – В. Гроссман; НКРЯ: ruscorpora.ru); аналогичная си-
туация наблюдается со специализацией значения глагола ОДОБРЯТЬ ‘хвалить’.
Все глаголы ряда РУГАТЬ ‘словесно выражать недовольство, используя грубые,
бранные слова’: ругать, бранить, клясть, кричать, обругивать, поноси́ть, ко-
стерить, костить, материть, припечатывать, хулить, честить, крыть, обкла-
дывать, чистить, чихвостить и др. могут реализовать значение критики, наобо-
рот, путем снятия специализации способа речевого действия (ср.: Бочкова тот-
час начала бранить Маслову и называть каторжной. – Л. Толстой. – Поначалу
он высмеивал своих сотрудников, бранил за нечистые опыты. – Д. Гранин;
НКРЯ: ruscorpora.ru).
Таким образом, семантическая иррадиация при косвенной номинации рече-
вого воздействия может осуществляться метафорическим и метонимическим пу-
тями; не только в сфере синонимии, но и в рамках синонимико-антонимического
комплекса; ее направления можно предсказать, если учитывать ограничения,
накладываемые семантикой ряда.
Литература
Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика (синонимические средства
языка). 2-е изд., испр. и доп. М.: Языки рус. культуры; Вост. лит. РАН, 1995.
Бабенко Л.Г. Русские синонимы в когнитивном освещении: новый идеографический сло-
варь синонимов // Новая Россия: новые явления в языке и науке о языке: Материалы всерос.
науч. конф., 14-16 апреля 2005, Екатеринбург, Россия / под ред. Л.Г. Бабенко. Екатеринбург:
Изд-во Урал. ун-та, 2005. С. 12-17.
Бабенко Л.Г. Антонимия в контексте синонимии: принципы лексикографического опи-
сания в новом идеографическом словаре // Филологический класс. 2020. Т. 25, № 1. С. 7-17.
DOI: 10.26170/FK20-01-01.
Словарь-тезаурус синонимов русской речи / под ред. Л.Г. Бабенко. М.: АСТ ПРЕСС
КНИГА, 2007.
Черняк В.Д. Системоцентрический vs текстоцентрический подходы к синонимии: эво-
люция интерпретаций // Теоретическая семантика и системная лексикография: эволюция ин-
терпретаций на рубеже веков: Тезисы докл. и сообщ. всерос. науч. конф., посвящ. 80-летию
Э.В. Кузнецовой, 8-9 ноября 2007 г., Екатеринбург, Россия / под ред. Л.Г. Бабенко. Екатерин-
бург: Изд-во Урал. ун-та, 2007. С. 41-43.
123
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Г.М. Гасымова (Москва, Россия)
Российский университет дружбы народов
gulnara.gasymova@yandex.ru
Литература
Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитив-
ных терминов. М.: Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 1997.
Нелюбова Н.Ю. Особенности ценностных ориентиров носителей французского и рус-
ского языков и их представление в пословицах (на материале словарей) // Вестник Северного
(Арктического) федерального университета. Серия: гуманитарные и социальные науки. 2020.
№ 5. С. 79-88.
Паремиология без границ: монография / Е.Н. Антонова, М.А. Бредис, Т.Е. Владимирова,
Л.Н. Гишкаева, Е.Е. Иванов, Е.И. Зиновьева, Д.Д. Комова, О.В. Ломакина, А.С. Макарова, В.М.
Мокиенко, Н.Ю. Нелюбова, Е.К. Николаева, Е.И. Селиверстова, Н.Н. Семененко, Ф.Г. Фаткул-
лина, Р.Х. Хайруллина, Ц. Цао; под ред. М.А. Бредиса, О.В. Ломакиной. М.: РУДН, 2020.
Прохоров Ю.Е. В поисках концепта. 2-е изд. М.: Флинта: Наука, 2009.
Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. 2-е изд., испр. и доп. М.: Акаде-
мический проект, 2001.
Bedir A. “Kirli hesaplar”. Haber7. Fransa’da yaşayan 1 milyon dokuz yüz bin Türk. URL:
https://www.haber7.com/yazarlar/ akif-bedir/3009653-kirli-hesaplar. (Дата обращения: 27.12.2020).
126
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Современный турецкий словарь при Турецком лингвистическом сообществе. TDK
Uyumlu Güncel Türkçe Sözlük. URL: https://nedirara.com/vatan. (Дата обращения: 04.01.2021).
Турецкий словарь Ara-Bul при языковой ассоциации. Türkçe Sözlük Ara-Bul Dil Dernegi. URL:
http://www. dildernegi.org.tr/TR,274/turkce-sozluk-ara-bul.html. (Дата обращения: 04.01. 2021).
Словарь французского языка Larousse. Dictionnaire de français Larousse. URL: https://
www.larousse.fr/dictionnaires/ francais/patrie/58696. (Дата обращения: 04.01.2021).
127
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
как венца мироздания выделяется во всех естественных языках. Желанием жить
счастливо было продиктовано появление в различных лингвокультурах наблюде-
ний, зафиксированных в суеверных приметах.
Различные предметы нередко выступают «когнитивной базой» для фразео-
логических единиц и паремий [Ломакина 2017: 205]. Радуга как явление природы
привлекала внимание людей с древних времен. Согласно Библии, радуга стала
символом окончания Всемирного потопа. Христиане считали радугу знаком Бо-
жьим в небесах и «рассматривали ее как символ надежды», а также «мостом
между обиталищем людей и домов богов», по которому «проходили души умер-
ших в рай в сопровождении своего ангела-хранителя» [Никитина, Рогалева, Ива-
нова 2009: 547].
Материалом для исследования послужили лексикографические источники:
«Большой словарь примет» Т.Г. Никитиной, Е.И. Рогалевой и Н.Н. Ивановой, «Сло-
варь русских суеверий, заклинаний, примет и поверий» Е.А. Грушко, Ю.М Медве-
дева, «Пословицы русского народа» В. И. Даля, «Пословицы и поговорки русского
народа» В.И. Зимина и А.С. Спирина, ୰ᅜ封寔⤎待⅟Ɲ待㵞䈯 / ➃ᨻ份.ୖᾏ
㎡ṍ⇡䈯䤥 («Большой словарь китайских пословиц» В. Дуаньчжэна), ➃ᨻ.
寔10000᮲. ୖᾏ: ୖᾏ㎡ṍ⇡䈯䤥 («10000 поговорок» В. Дуанчжэна), ีỌỤ. 㯭
澀㱆封寔. 㯭澀㱆ạ㯸⇡䈯䤥 («Словарь хэйлунцзянских пословиц» Лю Юнцзяна),
⏣ᐙ⾜忰憱. Ụ劶䛨⻡㸽⎦ˣ䔗⮝ṻ堳ˤ忰憱⯶享 / ፀඖ♩份. ி:୰⌵ṍⰧ
(«Избранный комментарий пяти земледельческих стихий»), 寔⤎待⅟Ɲ㸐䫖㔦
Ḣ份.ி㸸ၟ⊈⍗ṍ業 («Большой словарь поговорок» В. Дуаньчжэна).
С радугой носители русского языка связывали суеверные представления. «В
народных толкованиях радуга не просто знак, а некое живое существо, чаще
всего змей» [Белова, Кабакова 2020: 331], поэтому очевидно основание, выяв-
ленное для классификации, – взаимосвязь со сновидениями. Согласно распро-
страненному в народе мнению, «увидеть радугу – это хорошая примета», что
находит подтверждение в трех русских приметах: Радуга снится к счастью, Ра-
дуга снится – к добрым вестям, обещаниям, надеждам; Видеть во сне радугу –
к ложному страху. Таким образом, радуга, увиденная во сне, предвещает счастье
и предупреждает о ложном страхе, т.е. успокаивает человека. Варианты примет
показывают, что добрые вести, обещания, надежды являются видовыми поня-
тиями по отношению к родовому понятию счастье.
В китайской лингвокультуре также распространены приметы, связанные с
радугой [Гоу 2020]. Однако лишь одна примета, связанная с радугой, содержит
негативный прогноз: ḃ噠Ṹ⽐奦噠曏Ə⌾噠⇡㝌⌽Ω⥚ (букв. Радуга с восточ-
ной стороны – к солнечной погоде; с западной – к дождю; с южной – к несча-
стью). В событийной части содержатся названия сторон света, от которых зави-
сит прогноз: структура приметы основывается на знании о солнце, которое дви-
жется с востока на запад. Возникновение радуги с юга не влечет за собой изме-
нения в погоде и предвещает несчастье.
«Зоонимические компоненты в разных языках вмещают часто те качества,
которые являются определяющими для того или иного народа, что говорит об
128
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
индивидуальности его образного мышления и свидетельствует о сложном ассо-
циативно-психологическом процессе», а наблюдения за повадками и реакцией
животных легли в основу многих русских и китайских примет [Гоу, Коровина
2020: 28]. Рассмотрим, какие животные служат добрым или дурным предзнаме-
нованием в русских и китайских приметах для репрезентации концептуальной
дихотомии «счастье – несчастье».
В русской культуре с образами мыши и крысы связаны многие легенды и по-
верья, в которых этим животным приписываются дьявольские черты. Русская па-
ремиология содержит приметы, которые содержат компоненты, указывающие на
взаимосвязь мыши с дурными предзнаменованиями: 1) указывают на смерть:
Мыши изгрызут одежду (платье) – к смерти, Изгрызут одежду или обувь – к
смерти того человека; 2) указывают на предстоящий голод: Мышь одолевает пе-
ред голодным годом, Мыши развозились, мыши пищат – к голоду, Мышь одоле-
вает – перед голодом; мыши из дому выбираются – перед пожаром, Ранний цвет
гречихи, вой волков стадами, много мышей, либо мышь совьет гнездо во ржи – к
голоду; 3) указывают на болезнь: Если мыши поедят неубранные остатки ужина,
будут у хозяина болеть зубы, Если поедят неубранные остатки ужина, у хозяев
будут болеть зубы, Если мыши поедят неубранные остатки ужина, у хозяина
будут болеть зубы; 4) указывают на бедствие неприродного характера: Тараканы
(или: мыши) из дому ползут – перед пожаром, Мыши из дому бегут – перед по-
жаром, Мышь одолевает – перед голодом; мыши из дому выбираются – перед
пожаром; 5) указывают на несчастье в целом: Если мышь попадет за пазуху, то
быть большой беде, Нетопырь залетает в дом – к беде, Укусит кого-нибудь в
доме – к неприятностям или несчастью, Осмелели, вьют гнезда в доме в явных
местах – хозяев выживают, Одолели крысы – к несчастью, Когда в доме их
(крыс) появилось много, возможно, тварь эту домовой напустил, чтобы выжить
хозяев, Мышь за пазуху попадет – быть беде. Как видно из примеров, в русских
приметах концепт НЕСЧАСТЬЕ представлен рядом согипонимов: смерть, голод,
болезнь, пожар, которые предвещает встреча с мышью / крысой или их действия.
В отличие от русской, в китайской культуре с древних времен мышь наде-
ляли уникальными умственными способностями, смышленостью и находчиво-
стью. Мышь представляет волю злых и добрых духов и является божеством, спо-
собным проходить через небо и землю, считаясь символом достатка, предзнаме-
нуя урожайный год, и плодовитости. Этим можно объяснить появление следую-
щих китайских примет: ⪖Ꮚฟᇛ㸪⅐䥟ḛ族˛ (букв. Мыши покидают город ––
беда у ворот), ᅤሥୖ㔝㰡∐Ἶ㸪᭷Ỉ㸪ᚲ฿ᡤ∐⣫㖠㭉˛ (букв. Полевая
мышь перелезает по грязи через межу –– к наводнению, [причем, уровень воды не
превысит тот уровень, на который взобралась мышь).
Несмотря на большое количество в русской и китайской паремиологии при-
мет с зоонимом кошка, лишь немногие репрезентируют концепт СЧАСТЬЕ или
НЕСЧАСТЬЕ. В русской лингвокультуре кошка – одно из самых распространен-
ных домашних животных, которое допускалось в избу и занималось отловом мы-
шей, символ житейской мудрости и хитрости. Связь концепта СЧАСТЬЕ с семей-
ным благополучием указана в приметах: При переходе в новый дом наперед пус-
кают ночевать кошку и петуха; Говорят, кто в новый дом первый ступит, тот
до году умрет, потому и пускают первыми кошку или петуха. Примета Черная
129
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
кошка перебежала дорогу – пути не будет связана с влиянием европейской тра-
диции на русскую лингвокультуру, поэтому «русская культура гораздо меньше
восприняла представление о связи кошки с дьяволом» [Тимошина 2012: 32].
В китайской культуре образ кошки также носит двойственный характер: это
животное является символом плодородия и долголетия, хранителем достатка, а
также китайцы связывают кошку с миром мертвых и наделяют ее сверхъесте-
ственными возможностями принимать разные обличья и общаться с духами.
Группа примет, указывающих на взаимосвязь кошки со смертью: ⊦᮶䩞⮝Ə䊾
㝌⮳⮝Ə䌒㝌⭄⮝˛ (букв. Свинья приносит в дом бедность, собака – богатство,
кошка – траур), ⊧ඒ᮶㸪⸍溢ⷪ˛ (букв. Кошка с собой приносит траурную
одежду), ⊧ඒ᮶⪖ᐙࠋ (букв. Кошка приносит в дом траур).
Проведенный анализ русских и китайских примет позволил показать, как
отражается дихотомия «счастье-несчастье». Наблюдения за природными явле-
ниями, повадками животных, отраженные в приметах, позволяют предостеречь
от смерти, катаклизмов (пожара, наводнения), болезни, т.е. не сделать человека
несчастным. Примет, предопределяющих счастье, в количественном отношении
меньше, что доказывает предостерегающий потенциал этого паремиологиче-
ского жанра.
Литература
Белова О.В., Кабакова Г.И. Радуга // Восточнославянские этиологические сказки и ле-
генды: Энциклопедический словарь / под общ. ред. Г.И. Кабаковой. М.: Неолит, 2019. С. 331.
Гоу Я. Репрезентация концепта «погода» в китайской и русской лингвокультурах (на ма-
териале примет) // Когнитивные исследования языка. 2020. Вып. XLII. С. 112-116.
Гоу Я., Коровина С.Г. Образ собаки в русских и китайских приметах (на лексикографи-
ческом материале) // Вестник Чувашского гос. пед. ун-та им. И.Я. Яковлева. 2020. № 3 (108).
С. 26-37.
Кулькова М.А. Русские и немецкие паремии: когнитивно-дискурсивный подход к изуче-
нию. Казань: Печать-Сервис-XXI век, 2012.
Ломакина О.В. От языкового символа – к символике художественного текста // Известия
высших учебных заведений. Серия: гуманитарные науки. 2017. Т. 8. № 3. С. 205-207.
Никитина Т.Г., Рогалева Е.И., Иванова Н.Н. Радуга. Большой словарь примет: около
15000 единиц. М.: АСТ: Астрель, 2009. С. 547-548.
Русские паремии: новые формы, новые смыслы, новые аспекты изучения: коллективная
монография / науч. ред. проф. Т.Г. Никитина. Псков: ПГПУ, 2008.
Тимошина Н.В. Этнокультурный компонент «кошка» в английской, французской и рус-
ской фразеологии // Актуальные проблемы современной науки: пути и перспективы развития.
М: МГИ им. Е.Р. Дашковой. 2012. С. 29-35.
130
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
О.А. Гусева (Москва, Россия)
Московский государственный лингвистический университет
gouseva_olga80@mail.ru
Е.А. Попова (Москва, Россия)
Московский государственный лингвистический университет
o-genia@yandex.ru
НЕ СМЕШНО!
131
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
«наплачешься еще») [The Free Dictionary: URL]. В испанском таких фраз больше:
ande yo caliente, y ríase la gente (букв. «пусть я буду ходить горячим и люди [надо
мной] смеются») – «буду вести себя, как хочу, и чужое мнение меня не интере-
сует» [Iribarren 2005: 302]; guardar (la) risa para la llora (букв. «сохранять смех
для плача») – «предвидеть неудачу» [LAROUSSE: URL]; al freír será el reír (y al
contar / pagar será el llorar) – букв. «когда будешь жарить – настанет время сме-
яться (а когда будешь считать / платить – время плакать)» – «время все расставит
по своим местам»; reírse en la fila (букв. «смеяться в ряду») – «вести себя непо-
добающим образом» – Чили [RAE amer: URL].
Смех также может быть основанием для описания внешности человека и его
характера. Примерами, на наш взгляд, могут служить всего 4 выражения (2 в ан-
глийском и 2 в испанском языке): to wear nothing but a smile (букв. «не иметь на себе
ничего, кроме улыбки») – «быть обнаженным» [LAROUSSE: URL]; laughing boy
(букв. «смеющийся мальчик») – «ворчун», «мрачный тип», «человек c чересчур се-
рьезным видом» [Dictionary of Contemporary Slang: URL]; tentado a / de la risa (букв.
«соблазненный смехом») – «влюбчивый»; «похотливый» [RAE: URL]; boca de risa
(букв. «рот из смеха») – «приветливость, вежливость» [RAE: URL].
Примечательно, что можно выделить и третью группу выражений, в кото-
рых лексемы со значением смеха переосмыслены и направлены на описание
предметов и явлений, а также могут участвовать в формировании научных тер-
минов. В испанском языке всего один пример: el de reír y llorar (букв. «и для
смеха, и для плача») – единственный костюм, обычно у бедняков (ср. рус. «на
все случаи жизни», «и в пир, и в мир, и в добрые люди») – Эль Сальвадор [RAE
amer: URL]. В английском языке таких примеров достаточно много: noise smile
(букв. «улыбка шума»), smile artifact («артефакт-улыбка») – «миграционная
дуга» (сейсм., геофиз.) [Multitran]; liquid laugh (букв. «жидкий смех») – «рвота»;
laughing academy (букв. «смеющаяся академия») – «сумасшедший дом»; laughing
gear (букв. «смеющаяся упряжка») – «рот» [Dictionary of Contemporary Slang:
URL]; laughing / soup / juice / water (букв. «смеющийся суп / сок / смеющаяся
вода»), giggle water / goo (букв. «хихикающая вода / жижа») – «алкоголь»
[Dictionary of Contemporary Slang: URL; Multitran: URL]; giggle bottle (букв. «хи-
хикающая бутылка») – «бутылка алкоголя»; giggle hat (букв. «хихикающая
шляпа») – «панама»; giggle smoke (букв. «хихикающий дым / сорняк») – мариху-
ана [Multitran: URL].
Необходимо подчеркнуть, что в испанском языке, в отличие от английского,
фактически существует лишь один корень со значением смеха / улыбки, в связи с
чем и в переосмысленных сочетаниях, найденных нами в 6 испаноязычных слова-
рях (включая 2 словаря латиноамериканизмов), фигурируют только компоненты
risa («смех») и reír («смеяться»). Анализ устойчивых фраз испанского языка с ис-
следуемым компонентом в целом дает основание говорить о меньшей, по сравне-
нию с английским языком, степенью их переосмысленности. Многие из отобран-
ных идиом обнаруживают определенные изначальные ассоциации со смехом.
В большинстве случаев, однако, за устойчивым выражением скрывается це-
лая ситуация, для верной расшифровки которой необходимы фоновые культуро-
логические знания, несмотря на то, что происхождение и первоначальное значе-
ние многих представленных здесь выражений весьма туманно. Ярким примером
может послужить абсолютно немотивированная для современного испанского
132
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
языка перуанская фраза quedarse riendo (букв. «остаться смеющимся») – «быть
обезглавленным / казненным», для понимания которой необходимо знать ее про-
исхождение: согласно легендам индейцев кечуа, головы убитых бросали в воду,
по которой те плыли, постепенно превращаясь в голые черепа с оскалом [Richard
2006: 462].
Интересным представляется и тот факт, что некоторые из таких выражений
имеют как «первичное», так и «вторичное» переносные значения: например, иди-
ома morirse de risa – это не только ‘умереть со смеху’, но и ‘бездействовать’
(permanecer inactivo), если речь идет о человеке, а также ‘остаться брошенным,
позабытым, нерешенным’ (estar abandonada, olvidada y sin resolver) – о вещи или
проблеме / вопросе [RAE: URL]. Если первое значение имеет непосредственную
связь с физическим смехом, выражая его интенсивность, то второе и третье
можно отнести к полностью переосмысленным. К данной группе, на наш взгляд,
относится и фраза reírse (alguien) hasta de su (propia) sombra (букв. «смеяться
даже над собственной тенью»): 1) ‘высмеивать все и всех вокруг’ (reírse de todo
y todos) и 2) ‘превращать все в фарс, даже если ситуация требует полнейшей се-
рьезности’ (tomarse todo a broma, aunque la situación requiera total seriedad)
[Buitrago 2005: 620-621], хотя в этом случае мотивированность присутствует и во
«вторичном» переносном значении.
В английском языке примерами словосочетаний, репрезентирующих целую
ситуацию, могут стать следующие: to laugh (out) of / on the other side / corner of
one’s face / mouth и to be laughing all the way to the bank. В первом случае задей-
ствована модель, требующая многоступенчатой интерпретации. Судя по дефи-
ниции, его можно толковать как ожидание негативных перемен в будущем. Не
менее сложные связи и во втором случае – видимо, носителю языка предельно
ясна ситуация: некто идет в банк с целью получить легко заработанные (или по-
лученные у кого-то обманом) деньги. Нельзя не отметить также весьма изящное
выражение to wear nothing but a smile (букв. ‘не иметь на себе ничего, кроме
улыбки’) – «быть обнаженным», которое, по нашему мнению, может служить
прекрасным примером именно британского юмора.
На основании имеющегося материала представляется возможным сделать
вывод, что в английском языке наблюдается более метафоричная репрезентация
действительности, нежели в испанском. Иными словами, в испанском языке сте-
пень переосмысления устойчивых словосочетаний значительно ниже. В некото-
рых случаях невозможно провести границу между наличием и отсутствием в зна-
чении отобранных английских и испанских устойчивых выражений смыслового
компонента смеха / улыбки, но перед нами не стоит такая конкретная задача. Ин-
терес представляет сама палитра образов, которые закрепились в переосмыслен-
ных идиомах с указанным компонентом и практически не пересекаются в двух
языках.
Литература
Кунин А.В. Английская фразеология: теоретический курс. М.: Высшая школа, 1970.
Скребцова Т.Г. Когнитивная лингвистика: курс лекций. СПб.: СПбГУ, 2011.
Buitrago A. Diccionario de dichos y frases hechas. Madrid: Espasa Calpe, 2005.
Iribarren J.M. El porqué de los dichos. Pamplona: Castuera, 2005.
LAROUSSE: Diccionario de la lengua española. URL: http://www.diccionarios.com. (Дата
обращения: 09.12.2020).
133
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Multitran: Электронный словарь. URL: www.multitran.ru. (Дата обращения: 09.12.2020).
RAE amer: Diccionario de americanismos. Real Academia Española. URL: http://lema.rae.es/
damer. (Дата обращения: 09.12.2020).
RAE: Diccionario de la lengua Española. Real Academia Española. URL: http://rae.es. (Дата
обращения: 09.12.2020).
Richard R. et. al. Diccionario de hispanoamericanismos no recogidos por la Real Academia.
Madrid: Lavel, S.A., 2006.
The Free Dictionary. URL: http://idioms.thefreedictionary.com/laugh. (Дата обращения:
09.12.2020).
NO LAUGHING MATTER
In this article we present the analysis of English and Spanish set phrases with “laugh / smile” as a key
element, and an attempt to model, on the one hand, the mechanisms underlying the phrases in question,
and on the other hand – the imagery typical of native speakers. The phrases under analysis are not
numerous, but bright and various in the types of associative ties – metaphor, metonymy, analogy and
others.
Keywords: laugh, smile, set phrases, worldview
135
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
ципу объекта, который выдвигается на первый план в номинации; такими объек-
тами являются волосы (светловолосый – темноволосый; беловолосый, белоку-
рый, белобрысый – черноволосый), кудри (светлокудрый – чернокудрый, темно-
кудрый), цвет (светлый – темный; белый – черный), голова (белоголовый, свет-
логоловый – черноголовый); не образует оппозитивного признака определенный
оттенок волос (златовласый, золотоволосый; златокудрый, золотокудрый).
Аналогичная ситуация наблюдается в противопоставлении Светлый – темный
(о волосах), несимметричность обусловлена образными номинациями в левой
(льняной, пшеничный) и правой (смоляной) частях, которые не имеют антонимич-
ности исходных объектов переосмысления; однако в метафорическом значении
единицы номинируют определенный оттенок волос и их противопоставление со-
относится с базовым для доминанты САК (‘По оттенку близкий к белому, не со-
держащий пигмента, придающего темный оттенок’ – ‘По оттенку близкий к чер-
ному, содержащий пигмент, придающий темный оттенок’).
Ряды существительных номинируют носителя признака Брюнет – блондин
и Брюнетка – блондинка, отметим, что в рассматриваемой группе это единствен-
ный пример оппозиций, номинирующих носителя признака; эти оппозиции би-
нарны и строго симметричны.
Помимо базовых противопоставлений, образующих микрогруппы с типо-
вой семантикой, представлены одиночные оппозиции, члены которых номини-
руют признаки, связанные с наличием / отсутствием волосяного покрова на лице.
Этот признак представлен оппозициями:
Бородатый – безбородый (‘Имеющий бороду’ – ‘Не имеющий бороды’),
Усатый – безусый ('Имеющий усы – ‘Не имеющий усов’).
Оппозиции характеризуются симметричностью и двучленностью, как в со-
ставе, так и в выражении базового признака.
В оппозиции Бровастый – безбровый маркируется степень проявления при-
знака: ‘Имеющий широкие или густые брови’ – ‘Не имеющий бровей или с едва
заметными бровями’, эта оппозиция симметрична по форме, но не симметрична
по семантике, так как правая часть содержит два признака (наличие / отсутствие
волосяного покрова и степень проявленности признака), а левая часть только
признак степени проявленности.
В САК Гладкий – растрепанный представлен признак расположения воло-
сяного покрова относительно кожи; номинируется расположение волос / шерсти
с точки зрения полного (гладкий) или неполного (клочковатый, непричесанный,
нечесаный, вихрастый, лохматый) прилегания, а также подчеркивается каузация
признаков, названных в правой и левой части оппозиции (зализанный, пригла-
женный, прилизанный – растрепанный, взлохмаченный, взъерошенный, разлох-
маченный, всклокоченный, встрепанный, раскосмаченный, трепаный).
Признак длины волос / шерсти представлен двумя симметричными двучлен-
ными оппозициями: Длинноволосый – коротковолосый, Длинношерстый – корот-
кошерстый; оппозиции четко разделены по объекту номинации (человек / живот-
ное).
Признак фактуры волосяного покрова представлен САК Кудрявый – прямой
левая часть оппозиции содержит единицы, называющие различную степень про-
явления неровной фактуры – от незначительной (волнистый, вьющийся) до мак-
136
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
симальной (курчавый, кудреватый). Оппозиция демонстрирует также несиммет-
ричность относительно называемых объектов, так, в рассмотренной выше мик-
рогруппе Волосатый – лысый наблюдается регулярность образования оппози-
тивных значений относительно объекта номинации, в данном случае левая часть
представляет синонимический ряд, номинирующий как структуру волоса, так и
человека-обладателя таких волос, однако антонимическую пару создает только
номинация фактуры волоса.
Таким образом, САК, входящие в группу Особенности волосяного покрова
живого существа характеризуют организм с точки зрения таких параметров как
наличие / отсутствие волосяного покрова (на голове, лице или других частях тела),
расположение волосяного покрова относительно кожи, длина, фактура и цвет во-
лос; все признаки представлены в связи с объектом номинации (дифференциация
проходит по принципу отнесения признака к человеку или животному). САК ор-
ганизуется вокруг базовой оппозиции, однако не всегда имеет симметричную
структуру с точки зрения регулярности отражения какого-либо параметра; такая
нерегулярность обусловлена наличием единиц, номинирующих не только базо-
вый, но и ряд добавочных признаков. Однако САК рассмотренной группы демон-
стрируют тенденцию к симметричности оппозиций.
Литература
Бабенко Л.Г. Синопсис (свод) идеографической классификации русской лексики (общая
глобальная структура словаря) // Универсальный идеографический словарь русского языка:
проспект / под общ. ред. Л.Г. Бабенко. М.-Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2015. С. 22-42.
Бабенко Л.Г. Концепция, структура и основные лексикографические параметры словаря
// Большой толковый идеографический словарь синонимико-антонимических комплексов: ма-
териалы словаря / под общ. ред. Л.Г. Бабенко. М.; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2021.
138
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
для нее пропозиции.
Так, структурная схема SP традиционно репрезентирует ситуацию, где ак-
тивный агенс совершает действие. Применительно к ситуации наделения пред-
мета качеством данная схема выносит качество (quality) на позицию агенса:
Her certainty frightened me [McEwan 2012].
Forgiveness softened her tone [McEwan 2001].
Подобное очеловечивание свидетельствует о переосмыслении качества как
конкретной, активной, автономной сущности, готовой к восприятию органами
чувств. Иными словами, персонификация качества указывает, по-видимому, на
то, что качество так же реально и осязаемо для говорящего, как человек.
В некоторых случаях синтаксический концепт, репрезентируемый метафо-
рически, реализует оттенок выразительности, а иногда даже «художественной
избыточности», особенно если речь идет о повторяющихся метафорах или ярких
персонификациях [Власкин 2019: 41]. Однако в рамках настоящего исследования
метафора рассматривается лишь как механизм, а не как художественный прием.
Структурная схема SPODir, где P – глагол с посессивной семантикой, отра-
жает ситуацию обладания неким предметом. В метафорическом употреблении
предметом обладания становится качество.
He had kindness in his eyes [COCA].
В данном случае качество (kindness) предстает в роли осязаемого объекта,
принадлежащего субъекту. Притом, качество, репрезентируемое данной струк-
турной схемой, воспринимается, по-видимому, в меньшей степени присущим
субъекту, чем в случае объективации данной ситуации прототипической струк-
турной схемой SPlink+adj. (ср.: He had kindness in his eyes и His eyes were kind).
There PLink+N таким же образом представляет качество как материальную
сущность, находящуюся где-либо (как правило, в субъекте):
There was wildness in her smile. [COCA].
Подобные случаи свидетельствуют о возможности переосмысления каче-
ства как конкретного объекта, заключенного в субъекте-контейнере.
Таким образом, синтаксическая репрезентация отношения quality of an ob-
ject на основе концептуальной метафоры обнаруживает некоторые важные осо-
бенности концептуализации данного отношения в англоязычной культуре, среди
которых представление качества:
– как активной сущности, независимой от обладателя данным качеством;
– как конкретного, осязаемого объекта собственности;
– как конкретного объекта, хранимого в субъекте.
Употребление той или иной структурной схемы, очевидно, определяет уро-
вень значимости, выделенности качества для говорящего, а также бóльшую или
меньшую степень «присутствия» данного качества, его «спаянности» с субъектом.
Репрезентация отношения quality of an object в английском языке осуществ-
ляется на синтаксическом уровне рядом структурных схем. Употребление боль-
шей части структурных схем для репрезентации отношения quality of an object
становится возможным благодаря механизму концептуальной метафоры. Список
структурных схем, приведенных в настоящей работе, не является полным. Ис-
следование синтаксических средств объективации отношения quality of an object
имеет весомое значение, так как позволит пролить свет на процессы концептуа-
139
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
лизации отношения quality of an object и в дальнейшем создать фонд структур-
ных схем репрезентации исследуемого отношения, необходимый как в теорети-
ческом, так и практическом плане (переводческая практика, машинный перевод).
Литература
Апресян Ю.Д. Фундаментальная классификация предикатов и системная лексикография
// Грамматические категории: иерархии, связи, взаимодействие: материалы международной
научной конференции. СПб., 2003. С. 7-21.
Власкин А.П., Рудакова С.В., Зайцева Т.Б. Художественная избыточность в философском
содержании произведений Ф.М. Достоевского // Libri Magistri. 2019. № 2 (8). С. 39-50.
Волохина Г.А., Попова З.Д. Синтаксические концепты русского простого предложения.
Воронеж, 2003.
Голубева Н.А. Грамматические прецедентные единицы в современном немецком языке:
автореф. дис. … д-ра филол. наук. Нижний Новгород, 2010.
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / пер. с англ.; под ред. и с
предисл. А.Н. Баранова. М.: Едиториал УРСС, 2004.
Кузьмина С.Е. Концептуальная метафора и метафорический синтаксический концепт (на
материале английского языка) // Вестник Пятигорского гос. лингв. ун-та. 2010. № 3. С. 74-77.
Кузьмина С.Е. Простое предложение современного английского языка как средство ре-
презентации синтаксического концепта: дис. ... д-ра филол. наук. Нижний Новгород, 2015.
Семантические типы предикатов / под. ред. О.Н. Селиверстовой. М.: Наука, 1982.
Фурс Л.А. Синтаксически репрезентируемые концепты: автореф. дис. ... д-ра филол.
наук. Тамбов, 2004.
ФЭС – Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.
COCA – Corpus of Contemporary American English. URL: https://www.english-corpora.org/coca.
Jackendoff R. What is a Concept, that a Person May Grasp It? // Mind & Language. 1989. Vol.
4. No. 1 & 2. P. 68-102.
McEwan I. Atonement. London: Jonathan Cape, 2001.
McEwan I. Sweet Tooth. New York: Nan A. Talese / Doubleday, 2012.
Литература
Портнов А.Н. Сознание, язык, смысл: в поисках новой научной парадигмы // Философ-
ский альманах. 1998. № 1-2. С. 41-43.
Тарасов Е.Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания // Языковое сознание и
образ мира: сб. науч. статей / отв. ред. Н.В. Уфимцева. М.: Институт языкознания РАН,
2000. URL: https://ilingran.ru/library/psylingva/sborniki/Book2000/html_204/1-3.html#. (Дата об-
ращения: 01.12.2020).
Golshaie R. Representing Mental Spaces and Dynamics of Natural Language Semantics //
Brain. Broad Research in Artificial Intelligence and Neuroscience. 2011. 2. P. 44-58.
Литература
Виноградов В.С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). М.: Изда-
тельство института общего среднего образования РАО, 2001.
Евсеева И.В. Лексико-словообразовательное гнездо: когнитивное моделирование: моно-
графия. Красноярск: Сиб. федер. ун-т, 2018.
Еременко О.И. Наименования лиц женского пола в русском литературном языке XIX
века: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Воронеж, 1998.
Ильясова С.В. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы: моно-
графия / С.В. Ильясова, Л.П. Амири. 6-е изд., стереотип. М.: ФЛИНТА, 2018.
Коновалова Н.И. Имена существительные в русском языке, обозначающие профессию
женщины // История русского языка: Словообразование и формообразование. Казань, 1997.
Рацибурская Л.В. Специфика современного медийного словотворчества: учеб. пособие /
Л.В. Рацибурская, Н.А. Самыличева, А.В. Шумилова. 3-е изд. М.: ФЛИНТА, 2020.
Соловьева Н.С. Динамика тендерных стереотипов в английской и русской языковых кар-
тинах мира (на материале фразеологии): монография. 3-е изд. М.: ФЛИНТА, 2019.
Baugh A., Thomas C. A History of the English Language. Upper Saddle River, New York;
London: Prentice Hall, Routledge; Taylor and Frances Group, 2005.
Dolberg F. Gender Change from Old to Middle English // Selected Papers from the 16th Inter-
national Conference on English Historical Linguistics (ICEHL 16), Pécs, 23-27 August 2010.
146
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Hogg R.M. et al. The Cambridge history of the English language // Journal of English Linguis-
tics. 2001. Vol. 29. No. 1. P. 83-92.
Luschützky H.C., Rainer F. Agent-noun polysemy in a cross-linguistic perspective. STUF-Lan-
guage Typology // Universals Sprachtypologie und Universalienforschung (Language Typology and
Universals): Vol. 64 (4). Berlin: De Gruyter, 2011. P. 287-338.
СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ
ФРАНЦУЗСКИХ НОВООБРАЗОВАНИЙ 2020 ГОДА
147
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
переосмысленные лексические единицы, неологизмы и словообразовательные ок-
казионализмы.
Особенностью приводимых в статье новых номинаций является то, что
большая их часть создана по продуктивным словообразовательным моделям те-
лескопного образования слов, что способствует созданию экспрессивно-стили-
стической лексики, часто для достижения комического эффекта [Баженова 2012:
20]. Эффект достигается за счет игры слов или наложения семантически несов-
местимых номинаций. Обнаруживаются также и слова, образованные аффик-
сальным способом, при помощи аффиксоидов, путем словосложения и по анало-
гии. Приведем некоторые их них, распределив их сразу же по тематическим
группам.
Работа. Télétravailleur, -euse = télétravail ‘удаленная работа’ + суффикс -eur,
euse = ‘человек, работающий удаленно’ (télétravail – неологизм, вошедший в сло-
варь в 2019 г. (префиксоид греческого происхождения télé- со значением ‘уда-
ленный, на расстоянии’ + travail ‘работа’); s’enconfiner = возвратная частица se +
глагольный префикс en- ‘начало действия или состояния’ + confiner ‘изолиро-
вать’; сonfinemanche = confinement ‘самоизоляция’ + dimanche ‘воскресенье’
(единственный день на неделе в период самоизоляции, ничем не отличающийся
от других, но когда можно дольше спать по утрам); lundimanche = lundi ‘поне-
дельник’ + dimanche ‘воскресенье’ (в период самоизоляции все дни как один);
télésaluer = télé + saluer ‘приветствовать’; télépause = télé + pause ‘пауза’; se
télédéconnecter = se déconnecter ‘отключаться, отстраняться’ + télé (префиксоид,
сужающий значение слова).
Встречи и выход в свет. Téléfête = télé + fête ‘праздник’; skypéro = Skype +
apéro (апокопа от apéritif); coronapéro = coronavirus + apéro; zoombar = Zoom +
bar; whatsapéro = WhatsApp + apéro.
Спорт. Immobésité = immobilité ‘неподвижность’ + obésité ‘тучность, чрез-
мерная полнота’; сoronabdos = coronavirus + abdos (апокопа от abdominaux)
‘мышцы пресса’ (снижение тонуса мышц и набор веса из-за отсутствия подвиж-
ности по причине самоизоляции).
Совместное и раздельное проживание периода самоизоляции. Confinage
= confinement + concubinage ‘сожительство’ (используется также в качестве
названия спектакля на соответствующую тему); covider (la cave ‘подвал’) = пре-
фикс co- ‘совместное действие’ + vider ‘опустошить’ (вместе выпить все вино в
доме за время самоизоляции) одновременно является омонимом непереходного
глагола-окказионализма covider ‘болеть ковидом’; сorona boomers, по аналогии
с papy boomers, ‘большое количество детей, зачатых в период самоизоляции’;
сoronials, по аналогии с millénial, поколение людей, рожденных вскоре после пе-
риода самоизоляции.
Отношение к происходящему. Solidaritude = solidari(té ‘солидарность’ +
soli)tude ‘одиночество’; confinette = confinement + уменьшительно-ласкательный
суффикс -ette, дающий положительную коннотацию; сovideprimer = covid +
déprimer ‘впадать в депрессию’; paranovirus = parano (апокопа от paranoïaque) +
virus (тот, кто боится заболеть коронавирусом); hypoconfiniaque = префиксоид
hypo- + confin(ement + man)iaque (тот, кто чрезмерно строго соблюдает и пропа-
гандирует самоизоляцию); сovidiot = covid + idiot; сonfini = con ‘дурак’ + fini ‘пол-
ный, законченный’ (тот, кто не соблюдает требований в период пандемии);
148
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
quaranthaine = quarantaine ‘карантин’ + haine ‘ненависть’; coronacircus =
coronavirus + cirque ‘цирк’.
Повседневность (рутина). Confinature = confinement + (à la) nature ‘на при-
роде’; homezage = home + bronzage ‘загар’ (загар на балконе); vingt heures ‘20
часов’ / «clap clap» o’clock / сlapping (время ежедневного приветствия врачей в 8
часов вечера); poubéliser = poubelle ‘урна, мусорный бак’ + глагольные суффиксы
-is, -er; casseroliser = casserole ‘кастрюля’ + -is, -er; vuvuzéliser = vuvuzela ‘афри-
канский музыкальный инструмент’ + -is, -er; coronaphonie = coronavirus +
cacophonie; сacovirus = cacophonie + virus (эффект от приветственных звуков).
По структурно-семантическому признаку выделенные слова возможно раз-
делить на следующие группы:
– окказионализмы, появившиеся в контексте эпидемии и содержащие в своем
составе элементы «covid» (центральный акроним 2020 года, входит в состав слож-
ных слов и телескопных образований; в составе новых слов, производных от него,
теряет свою изначальную графическую оформленность, обозначается пропис-
ными буквами) и «confinement» в полном или усеченном виде;
– окказионализмы, появившиеся в контексте эпидемии, но не имеющие в
своем составе элемента с эксплицитно выраженной семантикой;
– существующие в системе языка лексические единицы, получившие пере-
осмысление или сужение значения в контексте эпидемии;
– новообразования, появившиеся ранее (в основном термины информаци-
онно-технической сферы), получившие широкое распространение в период огра-
ничений, связанных с эпидемией.
Количество новых слов на тему COVID во французском языке значительно,
поскольку внутриязыковые факторы обеспечивают возможность не только вы-
ражения оценки ситуации, связанной с пандемией, но и слияния в одном слове
двух понятий или ситуаций, обусловленного влиянием экстралингвистической
реальности текущего момента. Новообразования 2020 года на данную тему яв-
ляются по большей части окказионализмами, поскольку, исходя из определения
термина, неразрывно связаны с определенным контекстом и понятны прежде
всего в нем. Некоторым из них характерна функциональная одноразовость, од-
номоментность, зависимость от контекста и подчеркнутая функция экспрессии
[Лыков 1990: 79]. Примером окказионального слова, просуществовавшего не-
долго, но широко использовавшегося, можно считать vingt heures, вытесненное
в течении двух месяцев англицизмами «clap clap» o’clock и сlapping и вышед-
шими, в свою очередь, из употребления, вместе с прочими сопутствующими те-
матическими речевыми окказионализмами, приведенными выше с исчезнове-
нием означаемого.
Исходя из факторов узуализации новых слов [Плотникова, 2001: 196] боль-
шое количество приведенных в статье инноваций отвечают некоторым условиям
вхождения в литературный язык, а именно: они социально обусловлены; семанти-
чески емкие; функционально целесообразны; соответствуют требованиям языко-
вой нормы. Степень устойчивости данных слов, т.е. частотность их употребления
в разных контекстах будет являться определяющим фактором в сохранении новых
слов в речи и дальнейшем закреплении их в системе языка, а также дополнитель-
ным показателем важности той или иной идеи для французской культуры. Соци-
149
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
окультурная мотивированность новых лексических единиц акцентирует куль-
турно-значимые для социума установки: разумное соблюдение установленных
норм и правил поведения, потребность в общении и разделении досуга, забота о
физической форме и психологическом состоянии, а также указывает на особенно-
сти отношения к тем или иным ситуациям и нормам, возникшим в обществе. Со-
поставительный анализ новообразований 2020 года в других языках и их социо-
культурной мотивированности позволит подчеркнуть национально-культурные
векторы в восприятии и проживания действительности и видение места предста-
вителя анализируемой культуры в социуме.
Литература
Баженова Т.М. Телескопия как один из способов словообразования современного фран-
цузского языка. Лингвистическая природа телескопии // Проблемы романо-германской филоло-
гии, педагогики и методики преподавания иностранных языков. 2012. № 9. URL: https://cyber-
leninka.ru/article/n/teleskopiya-kak-odin-iz-sposobov-slovoobrazovani-ya-sovremennogo-frantsu-
zskogo-yazyka-lingvisticheskaya-priroda-teleskopii. (Дата обращения: 19.12.2020).
Лыков А.Г. Русское окказиональное слово в аспекте теории и методики // Лексикология.
Тезисы 2-й межвузовской конференции. М., 1990. С. 76-80.
Плотникова Л.И. Процесс узуализации: причины и условия // Русский язык: историче-
ские судьбы и современность: междунар. конгресс исследователей русского языка, Москва,
МГУ. 13-16 марта 2001 г. Труды и материалы. М. 2001. С. 196.
Скоробогатова Т.И., Суралева О.Ю. Об истории изучения телескопных образований и
определении их статуса в современном французском языке // Филологические науки. Вопросы
теории и практики. 2019. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ob-istorii-izucheniya-
teleskopnyh-obrazovaniy-i-opredelenii-ih-statusa-v-sovremennom-frantsuzskom-yazyke. (Дата об-
ращения: 19.12.2020).
150
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Ключевые слова: актуальная лексика, семантика неуловимого, милитарная метафора, оценоч-
ные семы, коннотации, язык медиа
152
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
ство коронавируса, представлено в СМИ противоречиво. Как правило, оно оцени-
вается отрицательно – как ‘скрытая опасность’, ‘скрытая угроза’, ср.: Бессимп-
томные и переболевшие особенно опасны (https://стопкоронавирус.рф/); Ученые
выяснили, что бессимптомные пациенты с COVID-19 более заразны
(https://profile.ru/); Бессимптомные носители коронавируса оказались более
опасными для окружающих (https://www.vedomo-sti.ru/). Однако есть и контек-
сты, в которых лексема бессимптомный обнаруживает коннотативные семы ‘не-
опасный’ или ‘мнимо опасный’, ср.: ВОЗ: бессимптомные носители коронави-
руса не заразны (https://coronavirus-monitor.ru/ru/); Главное ноу-хау в коронабесии
– бессимптомные носители… Любого человека можно сделать потенциально
виноватым в заражении других людей и посадить в тюрьму (https://
bulochnikov.livejournal.com/). Последний контекст позволяет перейти к рассмотре-
нию слов второй группы, в связи с которыми актуализируется иное понимание
природы «неуловимого» и иное оценочное отношение к нему.
Ко второй группе актуальных лексем относятся самоизоляция, карантин,
локдаун. Общей семой для этих слов является ‘ограничение свободы передвиже-
ния’, ‘принуждение к пребыванию в указанном месте’, то есть, по сути, отрица-
ние возможности быть «таким, которого не удается, невозможно поймать» (ср.
первое словарное значение прилагательного неуловимый). Как известно, наруше-
ние режима самоизоляции карается штрафами, для предотвращения нарушений
власти применяют меры не только полицейского, но и цифрового контроля за
населением. Эти меры часто воспринимаются людьми болезненно и оценива-
ются отрицательно, так как человек лишается права на свободу передвижения и
круглосуточно ощущает себя подконтрольным. Ср., напр.: Исследования психо-
логов показали, что… в период карантина или изоляции человек может испы-
тать… гнев и негодование по отношению к тем, от кого исходят распоряже-
ния, повлекшие изоляцию (http://psyrus.ru/); Самое удручающее – объявленный
по всей стране с 22 часов комендантский час. Это, конечно, лучше, чем пол-
ный локдаун, но, когда одна из столиц Европы пустеет в «детское время», да
еще перегораживается полицейскими кордонами, это погружает в уныние
(Огонек. 2020. № 45); Недовольные вторым заточением в собственных квар-
тирах люди начали выходить на акции протеста (https://www.tvr.by); При всем
моем понимании к мерам самоизоляции, это [электронные пропуска – Л.К.]
омерзительно! (https://www.autonews.ru/); Передовая система борьбы с корона-
вирусом или цифровой концлагерь? (https://siapress.ru/). Слова типа комендант-
ский час, полицейские кордоны, концлагерь, заточение, протест вновь позво-
ляют говорить о концептуализации ситуации с коронавирусом с помощью мили-
тарной метафоры, но в данном случае «противником» обычного человека высту-
пает уже не сам вирус, а власти, жестко ограничивающие свободу людей. Сво-
бода передвижения, судя по приведенным контекстам, представляется как боль-
шая ценность даже по сравнению со здоровьем. Резко отрицательное отношение
к способам виртуального контроля за человеком может интерпретироваться как
актуализировавшееся вследствие запретов осознание личностью своего «права
на неуловимость», права быть тем, кого «не удается, невозможно поймать» без
его собственного согласия.
Таким образом, анализ ряда актуальных лексем 2020 года показывает, что
отношение субъекта к способности быть неуловимым различается в зависимости
153
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
от того, кто или что проявляет это качество. Если неуловимым (незаметным, из-
менчивым, неочевидным) является некий враг (коронавирус), это оценивается от-
рицательно. В то же время для самого человека «право на неуловимость» осозна-
ется как ценность, а лишение этого права (локдаун) приравнивается к покушению
на свободу и оценивается отрицательно.
Литература
Калинина Л.В. Изучение семантики неуловимого как лингвистическая и когнитивная
проблема // Вестник ВятГГУ. 2016. № 3. С. 63-67.
Ларионова М.В. Слово года как современный языковой феномен: сравнительный анализ
лингвистического своеобразия (на материале русского, испанского и английского языков) //
Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2020. Т. 13. Вып. 6. С. 278-284.
ТСРЯ – Толковый словарь русского языка / под ред. Д.Н. Ушакова. В 4 т. Т. 2. М.: Гос.
изд-во иностранных и национальных словарей, 1938.
156
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Подводя итог вышесказанному, мы можем утверждать, что триединая знако-
вая структура, состоящая из денотата, имени и концепта обусловлена семиотиче-
ской структурой мозга. С позиции когнитивной лингвистики концептуализацию
можно интерпретировать как операцию над различными типами ментальных ре-
презентаций, существующих в сознании адресата – моделями концепта, сцены, а
также фреймовыми структурами. Концептуализация может реализовываться по-
средством добавления новых элементов или изменения уже существующих связей.
Литература
Волкова Я.А., Панченко Н.Н. Деструктивность в политическом дискурсе // Вестник
РУДН. Серия: лингвистика. 2016. № 4. С. 161-178.
Кураков В.И., Дементьева О.В. Когнитивные и онтологические истоки глагольного управ-
ления // Вестник ВолГУ. Серия 2: языкознание. 2003. С. 97-103.
Сова Л.З. Фундаментальные законы языкознания и искусственный интеллект. М.; Бер-
лин: Директ-Медиа, 2014.
Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М: Прогресс, 1977.
157
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
метода когнитивно-семантического анализа сопоставляются русские и англий-
ские локативные конструкции по параметру «трехмерность / двухмерность» про-
странственного образа в рамках семантико-когнитивного подхода на примере
русских предлогов в, на и английских in, on.
Каждый отдельно взятый язык представляет собой сложную взаимосвязан-
ную систему единиц и категорий, изменения в которой происходят и укореня-
ются довольно медленно, поэтому детальное рассмотрение этих процессов воз-
можно только в диахронии. Проблема репрезентации концепта КОНТЕЙНЕР до-
статочно подробно изучалась в работах Е.В. Рахилиной и Е.С. Кубряковой [Куб-
рякова 2004: 475-491; Рахилина 2010]. Однако если в исследовании Е.С. Кубря-
ковой в большей мере рассматривается природа данного концепта, то Е.В. Рахи-
лина в своих работах приводит классификацию конкретных конструкций, репре-
зентирующих концепт КОНТЕЙНЕР. В данной статье за основу анализа взяты
локативные конструкции с предлогами, отражающими статические ситуации.
Как свидетельствует исследование А. Пеетерс-Подгаевской, параметр «трех-
мерности / двухмерности» пространственного образа в ментальности говорящих
на русском языке не был устойчивым в развитии русского языка, поэтому концеп-
туализация ситуаций в локативных конструкциях по модели контейнера, репре-
зентируемая в языке предлогом в, могла изменяться на модель поверхности, и ре-
презентироваться соответственно предлогом на, и наоборот. Выявленные А. Пее-
терс-Подгаевской пространственные категории, в частности, «части дома / зда-
ния», «здания-учреждения», «участок поверхности с вертикальными границами»,
«географическое пространство с (четкими) территориально-административными
границами», и подобные, соотнесены как с контейнерными, так и с поверхност-
ными типами концептуализации [Пеетерс-Подгаевская 2003: 325].
На основе анализа содержания концептуальных категорий, связанных с
включением в пространственный образ объекта двухмерного или трехмерного
признака, и изучения этимологии предлогов в и на можно выделить главные при-
знаки данных типов концептуализации. Так, главные признаки, соотносимые с
концептом КОНТЕЙНЕР (требуют предлога в), включают: 1) закрытость про-
странства, 2) четкие границы, 3) наличие мысленной или реальной вертикальной
границы. Основными признаками, которые соотносятся с концептом ПОВЕРХ-
НОСТЬ и требующими предлога на, являются: 1) отсутствие границ и наличие
протяженности, 2) развертывание действия на поверхности, 3) непосредствен-
ный контакт объекта с поверхностью [ЭСРЯ].
Обращение к данным этимологического словаря английского языка Online
Etymology Dictionary [OED] и проведенный анализ примеров одноязычных сло-
варей позволяют охарактеризовать современное употребление предлогов in и on
в локативных конструкциях, называющих статические ситуации. В диахрониче-
ском ракурсе следует отметить, что в древнеанглийский период значения пред-
логов in и on, восходящих к протогерманскому an, пересекались, что служило
причиной взаимозаменяемости данных предлогов. В среднеанглийский период
значения данных предлогов дифференцировались: предлог in стал более специ-
фицированным в значениях ‘within’, ‘inside’ («внутри»), характерных для кон-
цепта КОНТЕЙНЕР, предлог on – в значении ‘in a position above and in contact
with’ («поверх чего-л.»), которое соотносится с концептом ПОВЕРХНОСТЬ.
Таким образом, функции и признаки рассматриваемых русских и английских
158
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
предлогов в локативных конструкциях, отражающих статические ситуации, ча-
стично совпадают. Среди отличий можно выделить использование предлога на в
значении «развертывание действия на поверхности» [ЭСРЯ]. Так, в русском
языке, возможно использование обоих предлогов (например, на квартире – в квар-
тире).
Помимо взаимозаменяемости предлогов, есть и другие отличия, основанные
на восприятии носителями языков ряда концептов: так имеет место варьирование
предлогов в локативных конструкциях, в которых актуализируется содержание
таких концептов, как НЕБО, ИЗОБРАЖЕНИЕ (фото, рисунок, картина и др.),
ДЕРЕВО.
При анализе языковых репрезентаций неба доминирующими признаками,
на первый взгляд, являются отсутствие видимых границ и наличие протяженно-
сти, в результате чего небо может концептуализироваться как поверхность, с ко-
торой соприкасается объект:
(1) День – сияющий, ни облачка на небе… [Азольский: НКРЯ];
(2) И луна уже блестит на небе, и звезды садятся вокруг нее кружком [Коз-
лов: НКРЯ].
В то же время, нельзя отрицать, что воспринимаемые взглядом границы у
неба есть, а определенной поверхности нет, поэтому носители русского языка
могут концептуализировать небо как контейнер, что показано в следующих при-
мерах (3, 4):
(3) Ночами по рассеянному зареву в небе им казалось в их заточении, что
Москва вся – блещет, что она – ослепительна [Солженицын: НКРЯ];
(4) Все стороны горизонта были затянуты дымкой, и никаких признаков
светил в небе не было [Улицкая: НКРЯ].
В английском языке соответствующий концепт SKY в данных ситуациях со-
относится исключительно с контейнерным типом концептуализации, что было
выявлено в результате сплошной и целенаправленной выборки примеров:
(5) ... the Sun sits in the sky like a yellow beach ball… [COCA];
(6) … both a moon and a sun sitting high in a sky that was sugar almond and shot
with gold…. [Honeyman 2017: 192].
Таким образом, соотнесенность данного концепта с контейнерным типом
концептуализации и его трехмерность очевидны в английском языке; в русском
о конкретной отнесенности понятия к одному типу концептуализации вывод сде-
лать нельзя. Изображения на плоскости (фото, рисунок, картина и др.) в русском
языке можно однозначно отнести к случаям актуализации концепта ПОВЕРХ-
НОСТЬ:
(7) Храм, который вдали на картине виднеется, сейчас стал музеем по-
двига Ивана Сусанина [Соколов: НКРЯ].
Изображение в данном примере (7) для носителя русского языка двухмерно
по признаку «отсутствие мысленной или реальной вертикальной границы», т.е.,
даже если картина висит на стене, мы все равно подразумеваем отсутствие допол-
нительной оси координат. В английском языке изображения воспринимаются
трехмерно, если имеется в виду непосредственно то, что на них изображено:
(8) But I digress, all of our living room furniture was pretty much clustered to-
gether as you can see in the photo below [COCA].
159
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Концепт ДЕРЕВО отличается от предыдущих концептов в аспекте «двух-
мерности / трехмерности» пространственного образа. Обратимся к примерам:
(9) Шаули оторвал взгляд от минаретов, наведенных с земли, как ракеты, и
перевел его на Калдмана, за чьей сутулой спиной в золоченых рамах висела па-
рочка истошных пейзажей: зеленые водопады, желтые скалы, красный леопард
на дереве [Рубина: НКРЯ].
В предложении (9) позиция леопарда на дереве связывается не с самой вер-
хушкой дерева, а с веткой как с поверхностью – леопард сидит поверх ветки.
Благодаря переносу части на целое дерево как единое целое воспринимается как
двухмерная поверхность. Носители английского языка воспринимают данную
ситуацию иначе: on the tree осмысляется буквально как «на верхушке дерева», а
in the tree – больше соотносится со значением ‘в кроне, на одной из ветвей кроны,
т.е. внутри образуемого кроной пространства’, поэтому английский концепт от-
носится к случаям актуализации концепта КОНТЕЙНЕР и воспринимается трех-
мерно:
(10) She was obviously sitting in the tree at that moment... [COCA].
На основе проведенного анализа можно сделать вывод, что типы концепту-
ализации в локативных конструкциях с предлогами, обозначающих статические
ситуации, более четко определены в английском, в то время как в русском языке
иногда наблюдается переходность типов. Параметр трехмерности при описании
как объемных объектов действительности, так и плоских изображений домини-
рует в английском языке, а в русском те же референты воспринимаются и кон-
цептуализируются в локативных конструкциях с помощью предлогов, указыва-
ющих на двухмерное восприятие референтных ситуаций и их концептуализацию
как поверхности.
Литература
Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке. Части речи с когни-
тивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004.
НКРЯ – Национальный корпус русского языка. URL: https://ruscorpora.ru.
Пеетерс-Подгаевская А. Проблемы расхождений в пространственной концептуализации
физических локальных объектов в современном русском литературном языке и некоторых
русских диалектах // Studies in Slavic and General Linguistics. 2003. Vol. 30. P. 289-330.
Рахилина Е.В. Лингвистика конструкций / отв. ред. Е.В. Рахилина. М., 2010.
ЭСРЯ – Этимологический словарь русского языка. URL: https://vasmer.slovaronline.com.
COCA – Corpus of Contemporary American English. URL: https://www.english-cor-
pora.org/coca.
Honeyman G. Eleanor Oliphant is Completely Fine. Harper Collins Publishers, 2017.
OED – Online Etymology Dictionary. URL: https://www.etymonline.com.
160
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
analysis are in the focus of our attention.
Keywords: spatial situations, concept, container, surface, two-dimensionality, three-dimensionality,
locative constructions
161
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Таким образом, многие топонимы Испании в настоящее время отражают
природные и географические особенности ее территории (например, особенно-
сти рельефа, водные ресурсы), исторические процессы и экономические (с/х, ре-
месло), а также этнолингвистические и культурные особенности населения на
данной территории. Целостная топонимическая система, проявляясь в формиро-
вании этимологических типов в каждую историческую эпоху, стремится поддер-
живать стабильность, несмотря на влияние географических, исторических и
экстралингвистических факторов [Kuptsov, Kondakova 2018].
Представляется довольно трудной задачей восстановить хронологию появле-
ния топонимов, так как некоторые языковые их формы развивались постепенно,
другие были созданы для определенного объекта; многие топонимы были либо
унаследованы от других народов, проживающих на этой территории, или заим-
ствованы.
Современная топонимика Испании – это результат многовекового развитие
имен, сформированные под влиянием разных языков и связанные с самыми раз-
ными сферами человеческой деятельности, в конечном итоге привели к единой
системе имен, состоящей из множества разнородных компонентов. Э.М. Мур-
заев указывает на тот факт, что «всякое рождение топонима вызывается истори-
ческими условиями, географическое средой и осуществляется средствами
языка» [Мурзаев 1974: 80].
Проникновение кельтов явилось следствием миграционных потоков из Цен-
тральной Европы в центральную и западную часть Иберийского полуострова
приблизительно в первом тысячелетии до нашей эры. Появление кельтских пле-
мен на полуострове связывают с использованием металла как орудия труда с но-
вой культурой погребения («campos de urnas») и новой традицией поселений
(briga). География расселения кельтов составляла обе зоны плоскогорья до реки
Guadiana – на юге, северное побережье Испании – Кантабрия до Атлантического
побережья – на западе. Кельтский язык служил языком общения и стоял на более
низкой ступени развития, нежели иберийский язык. Таким образом, для записей
кельты пользовались иберийской письменностью [Сударь 2004].
Следует отметить, что типичные кельтские географические названия содер-
жат формант – briga («укрепление, город»), которые сохранились в современной
топонимической системе Испании и, как правило, встречаются в северо-запад-
ной части Пиренейского полуострова:
Brea < briga или brigo: «крепость»; Brías < briga или brigo: «населенный
пункт»; Segóbriga < sego + briga: «вершина»; Segovia < seghos + briga: «победа
+ город»; Berga < berg: «гора», возможно происходит от briga «защищенный го-
род на вершине холма».
Типичная особенность более позднего периода являются географические
названия, содержащие кельтский формант -dunum, dunon («укрепленное место»),
встречающихся в сложных топономинациях: Navardún < dunum: «крепость»;
Verdú < (Virodonum или Bisoldonum); Canal de Berdún < dunum: «крепость»;
Salardú < sal + dunum: «форель» + «крепость».
На территории Испании также встречаются топонимы, содержащие топоос-
нову Tala, значение которой выяснить пока не удается: Talavera de la Reina; Tala-
drid; Talamanca.
162
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Названия водных объектов сохраняются веками и тысячелетиями, поэтому
гидронимы имеют очень высокую лингвоисторическую ценность для исследова-
ния. Еще одним топоформантом кельтского происхождения на территории Ис-
пании является -ab, означающий «вода», -ar – «река» и -uta – «вода»: Abiegos <
ab + -iego (< -eccus): «вода» или «небольшой ручей»; Abongo < ab + ongo: «вода
+ источник»; Aramio < ar; Utande < uta; Utebo < uta.
Как показал лексико-семантический анализ топонимического материала, в
структуру кельтских топонимов на территории Испании входят лексемы, отра-
жающие физико-географические особенности территории, например, природ-
ный ландшафт, объекты местности, элементы рельефа -bur, -burr («холм, вер-
шина»), -kanto («камень»), -llama («болотистое место»); -tar («холм, скала»); -
baria, barea («берег»); -bera (место, спускающее вниз); -sam («высота, подъем»):
Burón < bur, burr + -on, -onna: «холм + вода»; Burricios < bur, burr + -etum: «холм
+ склон»; Cantallops < kanto + lup: «камень + река, вода»; Cantalpino < kanto:
«камень, скала, утес»; Llamazares < llamazar < llamaza; «трясина, болото»;
Tariego < tar + -eco (суффикс): «холм, скала».
Итак, каждое географическое название – это знак культуры, который отра-
жается в языке. Топонимы являются языковыми знаками, за которыми стоит
огромный информационный потенциал и составляют значительную часть всякой
национальной концептосферы, отражая в себе многие исторические аспекты, фи-
зико-географические особенности территории, а также этнолингвистические и
культурные особенности населения. Топонимы как памятники духовной куль-
туры человечества несут в себе историю цивилизации.
Литература
Егорова О.С., Купцов А.Е. Коммуникативно-синтаксическая типология предложения,
включающих частицы (на материале русского и испанского языков) // Ярославский педагоги-
ческий вестник. 2013. Т. 1. № 4. С. 166-174.
Купцов А.Е. Лексические средства выделения темы в предложении (на материале испан-
ского языка) // Когнитивные исследования языка. 2012. Вып. XI. С. 383-385.
Мурзаев Э.М. Очерки топонимики. М.: Мысль, 1974.
Соколова А.Ю. Изменчивость языка: факторы, влияющие на развитие грамматического
строя // Вестник МГОУ. Серия: лингвистика. 2019. № 2. С. 24-31.
Сударь Г.С. Топонимия Испании как объект лингвокультурологического исследования:
дис. ... канд. филол. наук. М., 2004.
Kuptsov A., Kondakova T. Peculiarities of formation of some place names of Portugal // Prac-
tical Geography and XXI Century Challenges. International Scientific and Practical Conference:
Commission sessions: Cultural Regionalism and Regional Identity, 4-6 June 2018, Moscow. Confer-
ence Book. Moscow: Institute of Geography, Russian Academy of Sciences, 2018. P. 537.
163
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
names, the invariant of the meanings of the word-formation, various associative increments due to
the socio-cultural and linguistic-cultural background.
Keywords: toponymic system of Spain, Celtic toponymic layers, toponymic concept
КОГНИТИВНО-КОММУНИКАТИВНЫЙ АСПЕКТ
ЛИНГВОКРЕАТИВНОСТИ
(на примере англоязычного массмедийного дискурса)
166
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
структура исходных ментальных пространств проецируется на отдельное, «сов-
мещенное» ментальное пространство.
Кроме того, языковая система, испытывая давление со стороны изменив-
шейся действительности, подвергла переосмыслению существующие языковые
единицы. Так, например, произошла переоценка слов и выражений, в частности,
лексические единицы, вызывавшие ранее у носителей языка негативные ассоци-
ации, получили положительное оценочное значение: lockdown, shutdown,
isolation, quarantine, social distancing.
Наблюдается также расширение значений у имеющихся в языковой системе
единиц: intensivist (a physician who provides special care for critically ill patients; a
patient hospitalized in an intensive care unit), super-spreader (an unusually contagious
individual who has been infected; a highly contagious virus).
Отмечается появление новых коллокаций: new normal, key worker, shaming,
contact tracing, long hauler, essential business, non-essential business, contactless de-
livery, community spread, superspreader event.
Следует заметить, что языковая система старается фиксировать изменения,
происходящие в окружающей действительности, однако не все созданные язы-
ком единицы являются лингвокреативными в нашем понимании. Подчеркнем,
что следует различать лингвокреативность как творческую способность языко-
вой личности создавать новые единицы для передачи новых концептов, которые
еще не были объективированы языком, и лингвистической генеративностью
(уточняя термин лингвокреативности, предложенный Н. Хомским) как процес-
сом порождения новых единиц (на уровне слова, словосочетания или предложе-
ния), не производя новых значений, регулярных и воспроизводимых. Таковыми
являются, в частности, приведенные выше термины, полученные путем аббреви-
ации, усеченные единицы, а также коллокации. К собственно лингвокреативной
деятельности можно отнести лингвокреативную продуктивность (создание еди-
ниц для обозначения инновационных концептов по регулярным языковым моде-
лям), лингвокреативное расширение (расширение значения лексической еди-
ницы, инновационное сочетание единиц и т.п.) и лингвокреативную девиацию
(случаи нарушения системных закономерностей, проявляющиеся в каламбурах,
языковой игре, оксюморонах, зевгмах, транспозициях и т.п.).
Таким образом, лингвокреативные процессы являются одновременно ко-
гнитивными и коммуникативными: с одной стороны, осуществляется конструи-
рование инновационной номинации, с другой – реализация определенной рече-
вой интенции в конкретном дискурсе. Языковые личности в процессе коммуни-
кации выступают и участниками, и экспертами лингвокреативной деятельности,
сама же лингвокреативность выполняет не только и не столько орнаментальную
функцию, сколько прагматическую, выступая трансфером нового знания и таким
образом реализуя коммуникативную функцию языка.
Литература
Болдырев Н.Н. Доминантная роль грамматики в системе языка и в его использовании //
Язык. Культура. Личность: сб. науч. трудов, посвящ. юбилею д.ф.н., проф. Л.А. Козловой / под
ред. И.Ю. Колесова. Барнаул: АлтГПУ, 2020. С. 24-34.
Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональ-
ный дискурс. Волгоград: Перемена, 2000. С. 5-20.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987.
167
Концептуализация и категоризация реалий меняющегося мира в языке
Козлова Л.А. Аналогия как фактор, регулирующий лингвокреативную деятельность язы-
ковой личности // Когнитивные исследования языка. 2020. Вып. XLI. С. 1026-1030.
Колесов И.Ю. Проявления интерпретирующей функции языка в номинациях простран-
ства и восприятия // Язык. Культура. Личность: сб. науч. трудов, посвящ. юбилею д.ф.н., проф.
Л.А. Козловой / под ред. И.Ю. Колесова. Барнаул: АлтГПУ, 2020. С. 59-79.
Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингви-
стике // Дискурс, речь, речевая деятельность. РАН Институт научн. информации по обще-
ственным наукам. Функциональные и структурные аспекты. М.: Институт научной информа-
ции по общественным наукам РАН, 2000. С. 5-13.
Кубрякова Е.С. Язык и знание: на пути получения знаний о языке. Части речи с когни-
тивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004.
Кшеновская У.Л. Когнитивно-дискурсивная сущность лингвокреативности // Евразий-
ский гуманитарный журнал. 2020. № 2. С. 16-21.
Лингвистика креатива-1: коллективная монография / под ред Т.А. Гридиной. 2-е изд.
Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т, 2013.
Blakemore D. Understanding Utterances: an introduction to pragmatics. Oxford: Blackwell, 1992.
BNC – Media. URL: http://www.nat-corp.ox.ac.uk. (Дата обращения: 20.11.2020).
Chomsky N. Aspects of the Theory of Syntax. Cambridge: MIT Press, 1965.