Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Саманта Янг
Серия «Поиграем» – 2
Над книгой работали:
Переводчик: Настя Боримська (до 28-й гл.) и Анна Бродова (с 29-й гл. до
конца);
Редактор: Анна Бродова;
Помощник редактора: Настёна Величко (до 21-й гл.) и Татьяна Комар
(до 19-й гл.)
Вычитка: Наталья Ильянова
Глазго, Шотландия
Моя музыка заполнила воздух, создавая вокруг меня пузырь мелодии и близости,
в городе, все еще во многих отношениях незнакомом для меня. Я стояла на Бьюкенен-
стрит, был пасмурный день. Серые облака серебрили светлые здания и притупили
смелость архитектуры из красного песчаника, что сделало эту часть Глазго
своеобразной. Устроившись на главной торговой улице в центре города, я стояла
достаточно далеко от входа в магазин, чтобы не беспокоить персонал и не быть на пути
проходящих мимо покупателей. Я играла на своей любимой акустической гитаре
Taylor и пела.
В отличие от некоторых уличных музыкантов, с которыми я регулярно
конкурировала, у меня не было таких навороченных портативных аудиосистем с
усилителями и микрофонами как у них. Поэтому, чтобы привлечь людей, я полагалась
только на качество своего голоса и своей игры.
Я никогда не чувствовала себя неловко, когда пела на улицах Глазго. Фактически
только в этом городе я и не чувствовала себя чужой. Я ощущала себя частью города,
который любил мою музыку. Если красный песчаник был кожей Глазго, то музыка —
его сердцебиением. Я уже примирилась с мыслью, что жизнь разрушила меня до тла,
но во мне горела радость ритма души Глазго.
Иногда, особенно если была в хорошем настроении и решала исполнить
известную поп или танцевальную песню с некой изюминкой, я собирала толпу.
Обычно это происходило в субботу, как сегодня, когда люди ходили по магазинам и
чувствовали себя расслабленными, ведь им не нужно торопиться на обеденный
перерыв, а после возвращаться к работе.
Обычно, к сожалению, народ по большей части либо проходил мимо, либо бросал
пару монет в мой гитарный футляр и продолжал оживленно идти дальше. У меня даже
было немного постоянных слушателей, которые оставляли монеты как будто по
привычке. Не то чтобы я возражала.
В отличие от уличных музыкантов с их навороченными портативными
аудиосистемами мне действительно нужны были деньги. Я не пыталась стать
«известной» на улицах Глазго, попросив лучшего друга снять меня на свой телефон с
камерой и загрузить на Ютюб-канал. Я играла, чтобы купить себе еду на ужин. А в
особо хороший продуктивный день я имела возможность попасть в плавательный
центр и воспользоваться их душевыми и феном. В те дни, когда я не зарабатывала
достаточно денег, у меня было то, что местные бездомные называли «ду́шем бродяги».
Мне приходилось раздеваться в палатке и с помощью детских влажных салфеток
очищать свое тело.
Пока я пела, взглянула в футляр для гитары и поблагодарила Бога, что сегодня
скорее всего мне хватит на нормальный душ.
Кивнув в знак благодарности нескольким девочкам-подросткам за то, что они
бросили пару монет, я продолжила петь грустную песню, которую выбрала
соответственно погоде. «Someone Like You», Адель. Эта песня всегда привлекала
надежную толпу зрителей. Я использовала ее, когда очень нужны были деньги. У меня
достаточно хороший голосовой диапазон, чтобы петь Адель, но многие могут иметь
хороший диапазон и при этом не иметь возможности подать песню. Ты должен быть в
состоянии поддаться тексту и мелодии и спеть песню так, словно написал ее сам. Что
гораздо проще сделать, если ты действительно написал эту чертову песню. Долгое
время я пела только свои собственные песни, так что это не было для меня проблемой.
Но специфика уличного пения была другой. Люди не очень хотели слушать
незнакомые мелодии. Возможно, это и было моей проблемой несколько лет назад. Я не
очень умело ставила себя на чужое место. Или не умела сопереживать.
Но сейчас... Ну, теперь я могла петь грустные песни, будто мое сердце по-
настоящему разрывалось. Я посмотрела на небольшую группу людей, собравшихся
вокруг меня, и увидела больше, чем несколько слезинок в глазах незнакомцев. Мне
нравилась эта часть выступления: заставлять людей чувствовать себя так. Но также
ненавидела все остальное дерьмо, которое было связано с этим.
Когда я пела о том, как летит время, и самые счастливые моменты нашей жизни
остались «вчера», чувствовала, как эти слова отзываются в глубине моей души. Я с
трудом контролировала свой голос на слове «жизнь», когда уловила знакомое лицо в
толпе.
Не обращая внимания на жаркое ощущение, пронизывающее мой позвоночник, я
продолжала смотреть на незнакомца, петь ему, говоря взглядом, что мне все равно, что
он там. Я не боялась его. Он не напугал меня. Разве он не знал, что в последнее время я
стала непоколебимой?
Я не знала имени этого мужчины. Я ничего не знала о нем, за исключением того,
что его присутствие заставляло всех вокруг исчезать. Он был ростом примерно с метр
восемьдесят пять — не очень высоким для мужчины — и обладал спортивным
телосложением, но на самом деле не это притягивало взгляд. В нем чувствовалась
порода. Я не могла сказать, какого цвета были его глаза, потому что он никогда не
подходил достаточно близко, но они казались темными, а взгляд напряженным. В
выражении лица была жесткость и отстраненность, которую сложно совместить с
очевидным интересом мужчины к моему выступлению. Сегодня он стоял в стороне от
небольшой группы зрителей и слушал с безразличным выражением лица, слегка
наклонив голову и засунув руки в карманы джинсов.
Когда я добралась до слов песни: «найду такого, как ты», то перевела взгляд из-
под краев моей фетровой шляпы на темнеющее небо. Мой тон стал таким же
скорбным, как и тяжелые облака наверху. В воздухе повис последний звук фа-диез
минор, я опустила голову и позволила тихим аплодисментам осесть вокруг меня.
Я не стала делать длинный перерыв, прежде чем начать петь собственную песню.
Как я уже упоминала, большинство людей хотели слышать знакомые им песни, но я
была автором и исполнителем, и мне было трудно не петь о том, что я действительно
чувствовала хотя бы один раз в жизни. Кроме того, за последние несколько недель
наблюдений я заметила, что незнакомец уходил только после того, как я спою одну из
своих собственных песен.
Странно, но это так.
Почти все, кто слушал песню Адель, остались, чтобы послушать мою веселую
позитивную песню с грустным текстом. Когда я закончила, несколько человек
подошли, чтобы бросить в футляр монеты. Некоторые хвалили меня и даже
благодарили. Было трудно смотреть на людей, которые просто уходили, так и не
оставив мне знак признательности, поэтому я позволила им исчезнуть с моей
периферии и улыбнулась тем, кто был достаточно добр, чтобы дать мне деньги.
Их хватит на еду, душ и прачечную.
Если бы кто-нибудь попросил у меня совета по поводу ночлега на улице, я бы
ответила: важно всегда держать ноги чистыми и сухими и менять каждый день носки.
Прачечная была в двадцати минутах ходьбы от места, где я разбивала свою палатку, а в
десяти минутах ходьбы находился бассейн. Поэтому я могла стирать и сушить свою
немногочисленную одежду и сохранять свои носки чистыми.
Чувствуя признательность, я с широкой улыбкой и с фальшивым английским
акцентом благодарила людей. Я бы имитировала шотландский акцент, если бы могла,
но у меня он всегда звучал как смесь ирландского и австралийского. Я обладала
хорошим общим южно-английским акцентом, поэтому пользовалась им. Зачем я
вообще имитировала акцент? Ну, я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал меня. Если бы
совместили мое лицо с голосом, а затем сопоставили с американским акцентом, все
могло бы усложниться.
Когда вокруг меня стало останавливаться все меньше и меньше людей, я решила
закругляться. Было только три часа дня, но мне очень хотелось принять душ. Плюс,
облака надо мной выглядели готовыми в любую минуту разразиться дождем. Отсюда
до плавательного центра было около часа ходьбы, и когда я положила в карман
заработанные деньги, подумала, не будет ли глупостью не использовать часть денег на
автобус? Если я промокну, могу заболеть, и что со мною будет?
Я еще раз взглянула на облака и увидела, что они готовы породить ливень.
Да, сяду на автобус.
Почувствовав знакомое покалывание на коже, я подняла глаза и увидела, что
незнакомец все еще стоит там же, скрестив руки на груди, и изучает меня. Мне не
понравился его вид.
Этот мужчина начал появляться и слушать мои выступления около месяца назад.
С тех пор он приходил каждую субботу, наблюдая на расстоянии. Я знала, что это не
физическое влечение, потому что в последнее время я реально выглядела не лучшим
образом. Возможно, дело в моем голосе, и это пугало. Пение на улице было риском,
потому что все что нужно, это один человек, который из-за голоса догадается, кто я
такая.
Отсюда и фальшивый акцент.
Неужели этот парень все понял?
«Отвали», — я послала ему телепатический приказ.
Он же направился ко мне. Я напряглась, укладывая гитару в футляр. Это было
что-то новенькое.
Он остановился в метре от меня, и я выпрямилась. Я не была маленького роста —
примерно метр шестьдесят семь — но в то же время и не высокая. Тем не менее, стоять
было лучше, чем приседать, так незнакомец не будет возвышаться надо мной.
Мое выражение лица было вызывающим.
Его — пустым.
Вот почему я удивилась, когда он заявил без предисловия:
— Ты умеешь петь. Ты умеешь писать.
Я нахмурилась и слегка наклонила голову, внимательно изучая его лицо.
Наконец, ответила:
— Я знаю.
Его губы сжались, и я подумала, что это его версия улыбки.
— Позволь мне купить тебе кофе.
Подозрение охватило меня.
Несмотря на все мои усилия оставаться как можно более опрятной, я не могла
избавиться от признака той, которой негде спать. С собой я везде таскала большой
рюкзак, внутри которого находилась одноместная палатка. Раз в неделю я принимала
душ, а в те дни, когда не могла, пользовалась дешевым сухим шампунем, стараясь
расходовать его экономно. Я была бережна с немногими имеющимися у меня
рубашками и двумя парами джинсов, пытаясь держать их как можно более чистыми.
Но под ногти въелась грязь, от которой я никак не могла избавиться, и что самое
важное — я не могла смыть с глаз жесткие пятна холодной реальности.
Я была бездомной, и большинство людей, казалось, чувствовали такое
интуитивно. Это значило, что я сталкивалась со странными мужчинами, которые
подходили ко мне с намерением подкатить, словно я была обычной проституткой.
— Почему? — выдавила я, заранее ненавидя его, как ненавидела всех мужчин,
которые думали, что могут воспользоваться мной.
Он ответил с насмешкой:
— Я не ищу секс. Я просто хочу поговорить. О твоей музыке.
— Зачем?
— Позволь мне купить тебе кофе, и я объясню.
— Я не пью кофе.
Он нахмурился, снова пройдясь взглядом по моему телу. Взгляд был
обнадеживающе несексуальным и оскорбительно презрительным. Мы пристально
посмотрели друг на друга, и он сказал:
— Тогда прибереги свои деньги и позволь мне купить тебе горячую еду.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Я размышляла об этом, испытывая сильное искушение. Была середина дня, мы
находились в центре города на Бьюкенен-стрит. Даже если его планы на меня и были
мерзкими, он мало что мог сделать. Я посмотрела налево. Красно-белая вывеска в
полоску TGI Fridays манила, как опытная соблазнительница (Прим.: TGI Fridays —
международная сеть ресторанов американской кухни; название «T. G. I. Friday’s»
является аббревиатурой от известного выражения Thank Goodness It’s Friday! —
Слава Богу, сегодня пятница!).
Однако беспокойство по поводу такого интереса ко мне и того, знает ли
незнакомец мой секрет, заставило меня больше чем просто задуматься. Я склонила
голову, пряча лицо за шляпой.
— Найди себе другое развлечение. Спасибо, нет. — И прошла мимо, не глядя на
него.
Незнакомец не окликнул меня. И чем больше росло расстояние между нами, тем
больше я чувствовала, как напряжение в мышцах шеи ослабевало. Мои сжатые плечи
расслабились и опустились до своего нормального положения.
Северный конец улицы Бьюкенен-стрит упирался в холм у Королевского
концертного зала Глазго, сама улица шла под уклон, который выравнивался примерно
на полпути. Я выступала как раз на этой ровной части, поэтому мне потребовалось
менее пяти минут, чтобы добраться до автобусной остановки на оживленной Аргайл-
стрит. Почти пять минут, чтобы наверняка скрыться от неприятеля. В моей новой
жизни не было времени на переживание о мелочах. В этом и был весь смысл. Все свое
время я беспокоилась только об основах. Это, в какой-то мере, было освобождением,
которого я никогда не могла себе представить.
— Уличная девчонка! — услышала я, приближаясь к автобусной остановке.
Я повернула голову к двум бездомным, сидящим в спальных мешках на Аркайл-
стрит у входа «Аркаду». Это был старый торговый центр, а не зал игровых автоматов.
Так как моего автобуса еще не было, я подошла к Хэму и Мэнди. Я
познакомилась с ними вскоре после того, как приехала в Глазго. Тогда я оказалась без
денег и не смогла поселиться в общежитии. Пришлось ночевать в дешевой палатке,
которую купила спустя неделю. И однажды, когда я пела, они подошли ко мне.
— Привет, — поприветствовала я, уставившись с сочувствием на парочку.
Это было странно, но я не чувствовала, что имею с ними что-то общее, хотя мы
все были бездомными. Я просто не могла представить себя такой же неухоженной, как
эти двое.
— Как поживаешь, уличная девчонка? — Мэнди улыбнулась мне.
Ее зубы были гнилыми и грязными, и только недавно я перестала вздрагивать от
их вида. Я покупала новую зубную щетку каждые полтора месяца. Обычную, не
электрическую, но это лучше, чем ничего. Так же использовала одноразовую зубную
нить. Я очень старалась сохранить зубы и десны здоровыми.
— Эй, у нее есть имя, ты же знаешь. — Хэм закатил глаза на свою женщину.
Я представилась им ложным именем: Сара.
— Уличная девчонка ей лучше подходит, — сказала Мэнди, понимающе
улыбаясь мне.
Она видела меня насквозь. Я не думаю, что она смогла узнать меня, но уж точно
понимала, что меня зовут не Сара; и от того, как она смотрела на меня, я внутренне
сжималась. Тем не менее, Мэнди мне нравилась, потому что никогда не требовала
правды.
— Ах, оставь девушку в покое, — сказал Хэм.
Хэм, сокращено от его фамилии Хэмильтон, был не первым наркоманом,
которого я встречала, но однозначно самым печальным. Высокий, с татуировками, с
дряблыми мышцами. Красивые зеленые глаза и лицо, которое было бы невероятно
красивым, если бы не физические эффекты героина. Худой, высокий, с бледным
цветом кожи, с зубами даже хуже, чем у Мэнди. Не только желтые и больные: левый
клык сломан, а правый резец полностью отсутствовал. Они рассказали мне свои
истории в первый раз, когда мы познакомились.
Мэнди сбежала из неблагополучной семьи. Дружок ее мамы регулярно подвергал
ее сексуальному насилию, а ревнивая мать любила избивать ее, словно это была вина
Мэнди. Я почувствовала тошноту, когда слушала, как она рассказывает свою историю.
Она будто привыкла к этому. И частично мне было понятно ее безразличие.
Чтобы выжить на улицах, Мэнди пришла к проституции. У нее развилась сильная
тревожность и депрессия, что добавилось к пережитому ужасному сексуальному
опыту, и до встречи с Хэмом Мэнди задумывалась о самоубийстве.
В отличие от не местной Мэнди, Хэм был из района Глазго под названием
Иброкс, который находился менее четверти часа от центра города. В пятнадцать он
подсел на героин, и эта зависимость стоила ему семьи, большинства друзей и
способности удержаться на работе.
Пристрастие Хэма не беспокоило Мэнди. По крайней мере, так она мне сказала.
Мне было грустно за них обоих, не только из-за того, что они пережили и что спали на
улицах. Мне было грустно, потому что уверена: Хэм любил Мэнди.
Еще в день знакомства, когда Хэм отлучился, чтобы поговорить с другим
знакомым бездомным парнем, Мэнди сказала, что она с Хэмом только потому, что тот
защищает ее от других мужчин. И еще он не обращает внимания на плохие дни, когда
она особо страдает от своей неизлечимой тревоги.
«Так ты его не любишь?» — спросила я.
«Как друга», — ответила она.
Но было ясно, что Мэнди предлагает Хэму больше, чем просто дружбу за защиту,
и мне хотелось плакать, потому что она все еще занималась проституцией… просто
теперь немножко по-другому.
— Что-то случилось?
Я сразу приступила к делу, на самом деле не желая проводить много времени с
ними, потому что эта пара была для меня слишком суровой холодной реальностью.
Прежде чем кто-либо смог ответить, с неба упала первая тяжелая капля дождя.
— Черт! — Хэм посмотрел вверх. — Я так и знал.
— Ребята, вы собираетесь найти укрытие?
— Это просто безобидный дождь. Главная стирка у меня будет через несколько
дней, — засмеялась Мэнди.
— Куда сама собралась? — спросил Хэм.
Я пожала плечами. Я никому не говорила, где разбила палатку.
— Собираюсь помыться, покушать.
Мэнди вдруг нахмурилась.
— Ты все еще сама по себе? Что мы тебе говорили об этом, уличная девчонка?
Тебе нужен мужчина. Или женщины-напарницы.
Хэм посмотрел на меня с беспокойством.
— Может, останешься с нами? Мы тебя защитим.
Я знала, что он не имеет в виду ничего сексуального, но все равно содрогнулась
от этой мысли. Они оба настаивали, что я уязвима перед нападением, будучи сама по
себе. Бродяжничая по городу в течение нескольких месяцев, я видела довольно много
бездомных пар или женщин, которые существовали небольшими стаями.
Но я была умнее всех. Я спала там, где никто не рискнул бы: далеко от центра
города.
Мне не нужен никто другой, чтобы обезопасить себя.
— Я знаю, что выгляжу так, будто легкий ветерок может сбить меня с ног, но это
всего лишь внешность. Вы же знаете, я могу надрать задницу. — Я улыбнулась,
пытаясь успокоить их, делая шаг назад. — Я могу позаботиться о себе. Уверяю.
— Ты скоро попадешь в беду, уличная девчонка! — крикнула мне вслед Мэнди.
Ее слова прозвучали пророчески, из-за чего у меня по спине пробежала холодная
дрожь.
«Ты ведешь себя глупо», — сказала я себе, избавляясь от этого чувства. Я была в
порядке.
У меня не было их проблем. Я была умной, потому что, несмотря на мой возраст,
у меня был жизненный опыт, к которому я могла прибегнуть.
Это была моя жизнь. Мне нравилось это. Я беспокоилась о вещах первой
необходимости, и все прочее дерьмо уходило на задний план. Я буду оставаться умной
до тех пор, пока не буду думать о том, кем я была.
ГЛАВА 2
Киллиан О'Ди
Руководитель A&R
Skyscraper Records
Стобкросс-Роуд, 100
Глазго, + 07878568562
Киллиан О'Ди
A&R менеджер
Skyscraper Records
Стобкросс-Роуд, 100
Глазго, + 07878568562
Боль.
Это было первое, что я почувствовала. Ужасная ноющая боль, рвущая мое
запястье. Боль просочилась в подсознание, и я выплыла из сновидений. Глаза неохотно
попытались открыться, и меня на мгновение охватила паника, когда левый начал этому
сопротивляться.
Когда зрение прояснилось, я увидела просторную белую комнату.
Встревожившись еще сильнее, я попыталась вскарабкаться вверх по кровати, в которой
лежала, и вскрикнула, когда оперлась на левую руку. Я подняла ее, увидела гипс на
запястье, и ко мне вернулась память.
Прошлой ночью на меня напали.
Это был вовсе не сон.
Образ Джонни, надвигавшегося на меня, его плевок, удары по лицу — все это
заставило мою грудь сжаться от страха. Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от
воспоминаний, напоминая себе, что я в безопасности.
Моя голова пульсировала, боль, без сомнения, исходила из распухшего глаза.
Оглядевшись вокруг, я почувствовала, как тяжела моя голова. Я находилась в спальне.
Стены были белыми, а ковер нежно-серым. Серые занавески на окнах задернуты.
Покрывало на кровати тоже было нежного серого цвета. Единственное цветное пятно в
комнате — красивый, несколько абстрактный рисунок в рамке с изображением
хорошенького девичьего личика. Художник нарисовал линии и мотивы, обрамлявшие
ее лицо, в ярко-розовых и бирюзовых тонах.
Я вспомнила, как О'Ди отвез меня в больницу. Я даже вспомнила, как вернулась в
его машину, когда мы там закончили. Это было последним, что я помнила.
Где, черт возьми, я сейчас?
Все мое тело болело, как будто я попала в автомобильную аварию. Я вскочила с
кровати, с облегчением увидев, что все еще в джинсах и футболке. Мысль о том, как
О'Ди раздевает меня перед сном, была выше моих сил.
Я встала, но головокружение снова отбросило меня на задницу, и потребовалось
несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Когда в голове прояснилось, я
поднялась на ноги и медленно направилась к двери. Выйдя из спальни, я обнаружила
небольшое, но идеально оформленное жилое пространство открытой планировки.
Современная кухня, с традиционными внушительными, в шиферно-сером цвете
шкафами в простом минималистическом стиле «шейкер», толстыми дубовыми
столешницами и глянцевой лимонно-желтой кирпичной плиткой на задней панели.
Там же находилась большая плита с модной вытяжкой дымохода. Островок с большой
кухонной стойкой, лимонно-желтыми табуретами и красивыми подвесными
потолочными светильниками с медными абажурами.
В гостиной стоял мягкий серый угловой диван, телевизор, закрепленный на
стене, и желтое кресло с пуговицами на спинке.
Кресло располагалось у французских дверей, ведущих на балкон. Я немедленно
двинулась к ним и, открыв двери, босиком вышла наружу, чувствуя, как холодный
ветер треплет мои волосы.
Мы были на реке Клайд. Я узнала место по прогулкам, которые совершала. На
противоположном берегу реки виднелось огромное старое красное здание из
гофрированного железа, похожее на склад. По обе стороны от него располагались еще
несколько промышленных зданий. Слева от них было что-то похожее на пару
многоквартирных домов, а дальше находилась церковь.
Уйдя с холода, я закрыла двери и огляделась в красивой маленькой квартире. Где
же, черт возьми, я нахожусь?
Словно по сигналу, в коридоре хлопнула дверь. Шаги мягко приближались к
жилому пространству, и мое сердце бешено заколотилось.
Я прерывисто вздохнула, не понимая, что чувствую: облегчение или наоборот,
когда появился О'Ди. Увидев меня, он резко остановился, окидывая взглядом с головы
до ног. Наконец, после того как я была подвергнута визуальному осмотру, он спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Как будто провела пару раундов с жутким мальчишкой из Глазго.
— Я положил обезболивающее в шкаф.
Он направился на кухню, и именно тогда я заметила сумку в его руке.
— Так... есть ли шанс, что ты скажешь мне, где я нахожусь, или тебе доставляет
удовольствие сбивать меня с толку? — Я сделала к нему маленький шажок.
Чтобы О'Ди ни услышал в моем голосе, это заставило его остановиться. Он
нахмурился, глядя на меня.
— Ты не помнишь, как сюда попала?
Я отрицательно покачала головой.
Он нахмурился еще сильнее.
— Я уже объяснял тебе прошлой ночью, но ты была совершенно не в себе. Это,
— он обвел рукой помещение, — однокомнатная квартира, принадлежащая лейблу. У
нас есть несколько квартир в этом здании, чтобы размещать наших исполнителей.
Здание самого лейбла находится примерно в двадцати минутах ходьбы вниз по берегу
реки.
По какой-то странной причине я почувствовала огромное облегчение, что
нахожусь не в квартире О'Ди. Достаточно того, что он практически шантажировал
меня в обмен на свою помощь. Мне не нужна его благотворительность. Он ясно дал
понять, что между нами только деловые отношения, и я предпочла бы, чтобы так оно и
оставалось.
— Сбивает с толку.
Он выглядел потрясенным.
— Громко сказано. Рад видеть, что то, что осталось от твоих способностей, все
еще не повреждено.
— А что не так с моими способностями?
— Ты мультимиллионер, Скайлар, и спала на улице. Но это еще не значит, что ты
обладаешь всеми своими способностями. А теперь съешь что-нибудь, прежде чем
принимать обезболивающее, — сказал О'Ди, потянувшись к шкафу и вытащив
маленький белый пакетик, в котором, как я предполагала, были мои лекарства.
Затем он снова повернулся к сумке, которую положил на стойку, и начал
доставать продукты, включая молоко и яйца.
— Тебе нравится омлет?
Я могла попытаться убить его или поесть. Выбирай-выбирай.
Я уже давно не ела омлет, да и убивать О'Ди было бы подло.
— Омлет подойдет. Хотя я готовлю его с куда меньшей снисходительностью.
О'Ди стянул с себя элегантный шерстяной пиджак и бросил на спинку дивана.
Указывая на диван, он сказал:
— Садись.
Я скорчила гримасу, но голова все еще кружилась, поэтому я села. Наблюдая за
тем, как он передвигается по кухне, я почувствовала скупую благодарность, несмотря
на его высокомерную отчужденность. Хотя это был всего лишь бизнес, он помог мне.
А кровать, в которой я спала, наверное, была похожа на облако, потому что, насколько
я помню, мне вообще ничего не снилось. Я провалилась в глубокий сон. Впервые за
несколько недель меня не разбудило пение птиц и неожиданный холод. Я была в тепле
и безопасности. Благодаря ему.
— Спасибо.
О'Ди бросил на меня быстрый взгляд, доставая из шкафа миску для смешивания.
— Ты обещала мне пройти прослушивание.
— Обещала.
— Когда ты дала это обещание, я не знал, что у тебя повреждено запястье.
— Сломано. Микротрещина. — Мне не нужно было добавлять: «И что ты
думаешь?» — мой тон все сказал за меня.
О'Ди пожал плечами.
— Доктор говорит, что это может занять до месяца, а то и больше, пока не
снимут гипс. Это значит, что пройдут недели, прежде чем ты снова будешь готова
играть на гитаре.
Наблюдая, как О'Ди добавлял сливочный сыр в миску вместе с какими-то
травами и раздраженная тем, что он не спросил, нравится ли мне сливочный сыр, я
постаралась скрыть презрение в своем голосе.
— И?..
— Сегодня ты пройдешь прослушивание. А-капелла. Может быть, так даже
лучше. Если ты сможешь произвести на меня впечатление без музыки, я поверю, что
нашел что-то стоящее.
Я немного помолчала, пытаясь успокоиться. И все же мои слова прозвучали так,
словно их пропитали кислотой из батарейки:
— Да что с тобой такое, черт возьми?
О'Ди даже не вздрогнул, кладя масло на горячую сковородку, и принялся вбивать
яйца в густую сырную смесь. Не глядя на меня, он вежливо ответил:
— Я бизнесмен, Скайлар. Это же бизнес. Я не дам тебе времени размышлять о
том, что с тобой случилось, или переосмысливать наше соглашение. Мы пройдем
прослушивание и сразу пойдем дальше.
— Ты даже не дашь мне отдохнуть денек? Я чувствую себя так, будто меня сбил
грузовик и уверена, что мне нужно время, чтобы очухаться и подняться на ноги после
этого.
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил он своим раздражающе-спокойным тоном.
— Знаешь, твое сочувствие действительно ошеломляет.
— Ты всегда такая саркастичная?
— Сегодня я не буду прослушиваться.
— Ты почувствуешь себя лучше, как только запоешь. И сегодня ты будешь
прослушиваться. — Он посмотрел на меня с той знакомой жесткостью, которая
запечатлелась на его лице. Он не заслуживал таких прекрасных глаз. Они
принадлежали мужчине, который был теплым и очаровательным. Только не этой
холодной заднице. — У тебя будет достаточно времени, чтобы отдохнуть, как только
определимся, где мы с тобой находимся. Для всех будет лучше, если мы закончим с
прослушиванием как можно быстрее.
— Ты хочешь сказать, что так будет лучше для тебя.
— Нет. — Он тяжело вздохнул. — Скайлар, если я не захочу подписывать с
тобой контракт, тебе придется вернуться домой. Если же захочу — нам нужно будет
обсудить, что будем делать дальше. Лучше скорей прийти к взаимопониманию,
учитывая, что твоя виза вот-вот истечет.
— Я не поеду домой. — Я была в ужасе от одного только этого предположения.
— Как я уже сказал, сначала прослушивание.
Бабочки взбунтовались в моем животе, а мой разум завертелся. А что я могла
сделать? У меня отсутствовали деньги. Конечно, я могла бы получить доступ к счетам,
но это означало бы уведомить Адама, а он скажет Гейл, и та предупредит группу. Они
придут за мной, и выбора не останется. У меня не было абсолютно никакой
возможности вернуться к жизни на улице. Я вдруг поняла, что улица в конце концов
убьет меня.
Мне хотелось спрятаться. Я не хотела умирать.
— Перестань так напряженно думать — сказал О'Ди, толкая тарелку через стойку
к одному из табуретов.
Мой желудок заурчал и словно потянулся к тарелке с горячей едой, и у меня не
осталось другого выбора, кроме как подойти к ней.
О'Ди также пододвинул мне стакан свежего апельсинового сока и, все еще стоя,
принялся за свой омлет.
Было очень вкусно.
— Я бы дал тебе больше, но доктор предложил постепенно увеличивать
потребление пищи. Поэтому мы используем рецепт омлета Отэм.
— Отэм?
— Отэм, моя сестра. Она любит готовить и кое-чему меня научила.
Оу. Мне почему-то казалось странным, что у О'Ди есть семья. Он похож на
волка-одиночку.
— Я ела, — сказала я. — Я не голодала. Просто не могла хорошо питаться,
потому что мне приходилось кушать дешево.
О'Ди кивнул, как будто понимал. Но он ничего не понимал. Никто не смог бы
этого понять, пока не оказался бы в моем положении.
— Омлет вкусный, — неохотно похвалила я, когда молчание стало слишком
тяжелым.
Но за этим последовало еще большее молчание, и единственными звуками стали
звон столовых приборов по тарелкам и тихие потягивающие звуки нашего питья. Я с
трудом доела омлет, потому что не привыкла есть по утрам что-то столь существенное.
Брови О'Ди сошлись на переносице, когда он взял мою пустую тарелку, но он ничего
не сказал.
— Мне нужно принять душ.
— В спальне есть ванная комната. Там также свежие полотенца, мыло, шампунь
и кондиционер. — Он полез в сумку на стойке и вытащил совершенно новую
электрическую зубную щетку и тюбик зубной пасты. Протянул их мне, и я, чувствуя
себя немного странно из-за этого жеста, взяла их. — В ванной комнате также есть фен.
Твой рюкзак в спальне.
Я кивнула, не в силах еще раз благодарить его после последней попытки.
— Я буду здесь, когда ты закончишь. Мы сразу же приступим к прослушиванию.
И вдруг мне стало все равно, как его благодарить. Бросив на О'Ди полный
презрения взгляд, я скрылась в спальне и захлопнула за собой дверь.
К сожалению, через несколько минут мне снова пришлось выйти из комнаты.
О'Ди сидел на диване, пил кофе и что-то просматривал в своем телефоне. Он взглянул
на меня, приподняв бровь. Ненавижу эту кривую бровь.
Я подняла запястье с гипсом.
— Мне нужно что-то, чтобы прикрыть это.
Не говоря ни слова, он встал, поставил свой кофе на стол, положил телефон и
принялся рыться в одном из больших ящиков рядом с плитой. Затем обернулся, держа
в руках пленку, и отвратительным жестом — сгибая указательный палец — пригласил
подойти к нему. Внутренне пыхтя, я подошла и протянула руку.
— Это место довольно хорошо оборудовано и снабжено, — проворчала я.
— Мы всегда заботимся, чтобы все потребности наших артистов были
удовлетворены.
Я фыркнула.
А потом О'Ди с такой мягкостью трижды обернул гипс, что я просто остолбенела.
Я так и стояла с протянутой рукой, пока он убирал пленку. Потом нахмурилась,
глядя ему в спину, озадаченная его непростым и запутанным характером. Так
продолжалось до тех пор, пока к О'Ди не повернулся и снова не поднял на меня свою
бровь.
Вот так я опять почувствовала раздражение и отчаянное желание покинуть его
компанию.
Моя растущая неприязнь к О'Ди только усилилась, когда я увидела свое
отражение в зеркале ванной.
Как, черт возьми, он мог смотреть на меня и требовать, чтобы я прошла
прослушивание?
Фиолетовый синяк покрывал мой заплывший глаз и верхнюю часть щеки.
Нижняя губа распухла с той стороны, где была рассечена. И между этими ранами
скулы резко врезались в бледную кожу. Футболка свисала на руки, потому что мои
плечи были слишком малы и худы для нее.
Я была похожа на избитого бродягу.
Скайлар Финч больше не было.
Мой замысел состоял в том, чтобы отпустить ее. Чтобы она исчезла. Но все
выглядело так, будто я морила ее голодом и избивала до полусмерти. Если я позволю
этому случиться, стыд и чувство вины захлестнут меня с головой.
Так что я не могла этого допустить.
Лучше было направить свой гнев на Киллиана О'Ди. Бессердечного менеджера
A&R.
Однако, когда я неуклюже приняла душ, моясь одной рукой, наслаждаясь гелем
для душа с ароматом кокоса и дорогим брендовым шампунем с кондиционером, мой
гнев на мгновение исчез. Мой желудок был приятно сытым, сильный напор теплой
воды был офигительно восхитителен, и, несмотря на мое негодование по отношению к
шотландцу в гостиной, я не могла отрицать, что чувствовала себя в безопасности.
С болью, но в безопасности.
Я не думала, что мне небезопасно спать на этом кладбище, вероятно, потому что
я никогда не предполагала, что на меня нападут. И все же я поняла, что все это время
чувствовала себя так, словно всегда была на грани ожидания беды.
Например, меня очень напугала погода.
Но теперь я уже не ощущала страха.
Мне кажется, что я обижалась на О'Ди и за это тоже. Что такой человек, как он,
может заставить меня чувствовать себя в безопасности. Это напомнило мне о Мике.
Наличие мужчины заставляет меня чувствовать себя спокойно и в то же время ужасно
использованной.
К тому времени, как я вышла из душа, я была измотана и хотела только одного:
упасть на эту красивую королевскую кровать и проспать остаток дня. Я
воспользовалась зубной щеткой, выделенной мне О'Ди, сначала поморщившись от
болезненного растяжения поврежденных губ, когда слишком широко открыла рот, а
затем вздрогнула от вибрации щетки. Я так давно не пользовалась электрической
зубной щеткой, что было неприятно ощущать ее на зубах. Потом мне пришлось
вытирать свежую кровь с губы.
Но как только я переоделась в чистое нижнее белье, джинсы и толстовку, решила,
что О'Ди был прав. Мы заключили сделку, и пришло время смириться с этим и
выполнить свою часть.
Когда я вышла, О'Ди разговаривал по телефону. Он еще раз оглядел меня с
головы до ног и сказал в телефон:
— Мы обсудим это, когда я приеду в офис. Я должен идти. — Он прервал связь,
не попрощавшись. — Ты выглядишь немного лучше.
— Я выгляжу как дерьмо. — Я пожала плечами и села на диван. — Давай
поскорее покончим с этим. Что ты хочешь услышать?
О'Ди сел в кресло с пуговицами на спинке, выглядя до смешного высоким и
мужественным для него.
— Все.
— Ты уже слышал несколько моих песен.
— Я хочу услышать их снова. Но я также хочу услышать что-то новое. — Когда я
не ответила, он продолжил: — Почему бы тебе не начать с той, что про луну и звезды?
О'Ди сослался на мою песню «Призрак». Это была одна из моих самых
оптимистичных мелодий.
Отвернувшись от мужчины, глядя через французские двери на реку внизу, я
приготовилась петь. Было странно начинать песню прямо со слов, потому что мне
очень нравилось вступление на гитаре. Эта песня, как и многие другие, написанные
мной за последние полтора года, представляла собой симбиоз веселого звучания и
меланхоличных текстов. У «Призрака» был начальный проигрыш в стиле кантри и
фолк, и было очевидно, что его трудно уловить без гитары.
Тем не менее, я открыла рот и запела, удивляясь, что мой голос звучит ясно и
чисто, несмотря на побои, которые получила прошлой ночью.
Да, я призрак,
Дрейфующий от берега к берегу.
И теперь я призрак,
Дрейфующий от берега к берегу.
***
О, ее унесло ветром и
Я не могу найти все кусочки,
Что раньше были мной...
О, ее унесло ветром и
Я не могу найти все кусочки,
Что раньше были мной,
Теперь все потерялось в море.
***
Следующее, что ощущаю, это как я моргаю и открываю глаза, чувствуя, что меня
трясут, и знакомый мужской голос зовет меня по имени. Когда туман в моих
затуманенных глазах рассеялся, я напряглась в постели при виде О'Ди, сидящего
рядом. Его хмурый взгляд исчез, когда полностью проснулась.
— Сколько сейчас времени?
— Семь часов. Ты проспала весь день?
Я заставила себя подняться, и О'Ди резко встал с кровати.
— Полагаю, что так.
— Я принес немного еды и убрал ее в холодильник. Ужин уже готов.
— Ужин? — Я сбросила одеяло и встала, комната слегка закружилась.
— Ты в порядке? — спросил он, и я почувствовала, как его теплая рука схватила
меня за руку, чтобы поддержать.
— Я слишком быстро встала.
Я поморщилась. Наверное, нападение отняло у меня больше сил, чем я думала.
О'Ди отпустил меня и покачал головой, что-то похожее на гнев исказило его
черты.
— Дело не только в нападении. Это месяцы тяжелого сна. Ты же сама себя
измотала. Не говоря о том, какой вред ты причинила своей спине, проспав на холодной
земле несколько недель подряд.
Закатив глаза, я последовала за ним на кухню.
— А ты можешь не читать мне лекцию прямо сейчас?
О'Ди бросил на меня взгляд через плечо, но воздержался от ответа. Он сел на
один из табуретов у стойки и принялся за еду. Он останется на ужин?
Я шагнула, поглядев на тарелку рядом с ним, мой желудок забурчал в голодном
протесте при виде лосося на пару, молодой картошки и горки салата. Еда. Настоящая
еда.
— Ты готовил? — спросила я, осторожно садясь на табурет рядом с ним.
Мое тело было настолько одеревеневшем, что боль отвлекала меня от того,
насколько мы близко сидели.
— Ты спала, когда я принес продукты. В любом случае, мне бы пришлось
готовить себе ужин... — О'Ди пожал плечами, не глядя на меня.
Сбитая с толку его противоречивой натурой, я с любопытством посмотрела на
него.
— Ты всегда так заботишься о своих артистах? Лично сам?
— Только о тех, кто не может сам о себе позаботиться.
И вот он снова вернулся.
— Я сама могу о себе позаботиться.
О'Ди хмыкнул.
— О да, работа, которую ты проделывала до сих пор — потрясающая. — Он
указал вилкой на мою тарелку. — Начинай есть.
— Ты такой властный, — проворчала я, но сделала так, как мне было велено,
потому что сама этого хотела.
Еда была такой вкусной, что я невольно застонала от удовольствия.
— Нравится? — спросил О'Ди, явно забавляясь.
Я кивнула и сглотнула слюну.
— Все, что я ела в прошлом году, было обжарено или обработано. Раньше я была
невероятным фанатом здорового питания. Я должна была быть. Мы много
гастролировали. Для этого нужны сила и энергия.
— Ты не думала, что тебе нужны силы и энергия, чтобы пережить житье на
улице?
— Ну, конечно, ты прав. Но, к сожалению, фаст-фуд обходится дешевле, чем
салаты и домашняя еда. Я ела то, что могла себе позволить.
Он кивнул, понимая мою мысль.
Некоторое время мы ели молча. К моему удивлению, это была... ну, это была
приятная тишина. А это означало, что мне совершенно безразлично, что обо мне
думает О'Ди. Мне всегда было не все равно, что люди думают обо мне. Чересчур.
Трудно добиться славы, если тебя это так сильно заботит, потому что публика может
уничтожить тебя. Даже когда большинство комментариев были положительными, был
и негатив, который глубоко проникал в меня. Пожирал меня. А еще были сообщения,
буквально наполненные кислотой.
Самый страшный инцидент произошел в Инстраграм. Я выложила фотографию,
где мы с Максом вместе. Остин сфотографировал нас, и мне это очень понравилось.
Мы все тусовались в гостиничном номере, и я сидела на коленях у Макса, и мы вместе
пытались играть на моей гитаре. Остин сделал снимок, на котором мы смеялись друг
другу в лицо. Мы выглядели влюбленными.
Сначала эта фотография получила много лайков, много любви.
Но Мики решил опубликовать свою фотографию, где он сидит один со своей
гитарой, выглядя несчастным. Я не знала, было ли это намеренно или он об этом не
думал, но поклонники увидели в этом ответ на мою фотографию с Максом.
Комментарии к моей фотографии быстро стали неприятными.
Я была душераздирающей сукой.
Я должна гореть в аду.
Я должна убить себя за то, что была такой сукой.
Почему люди думают, что это нормально — выкладывать в интернете то, что они
никогда и не подумают сказать кому-то в реальной жизни, я не понимала.
Но тогда, когда моя жизнь стала достоянием общественности, это было
невыносимо.
Это повергло меня в депрессию.
— Теперь мне уже все равно, — сказала я.
О'Ди взглянул на меня. Он проглотил кусочек, который только что откусил, и
спросил:
— На что?
— Что думают люди. Раньше я слишком много заботилась об этом. Может быть,
теперь, когда мне все равно, реклама будет не так уж плоха. — Это помогло бы мне.
О'Ди немного помолчал и снова уставился в свою тарелку. А потом он нанес
быстрый словесный удар в живот:
— Если бы тебе было все равно, что думают люди, ты была бы готова
встретиться лицом к лицу со своей группой.
Я сердито посмотрела на него, от гнева мое лицо вспыхнуло.
— Я имела в виду людей, которых не знаю.
— Ну что ж, — выражение его лица оставалось отчужденным и безразличным, —
думаю, мы скоро это выясним.
Любая благодарность, которую я испытывала к нему за ужин, превратилась в
пыль у меня во рту. Я отодвинула недоеденную тарелку и соскользнула с табурета.
О'Ди тяжело вздохнул.
— Куда это ты собралась? Ты еще не закончила есть. Тебе нужно поесть,
Скайлар.
— Подавись своей едой. — Я захлопнула за собой дверь спальни и прислонилась
к ней спиной, пытаясь успокоиться.
Одиночество переполняло меня. Появилась ужасная зияющая черная дыра
полного одиночества, готовая поглотить меня.
Я скользнула вниз по двери, чувствуя, как слезы жгут мне нос.
Все то время, что я спала на кладбище, я не чувствовала себя такой одинокой, как
сейчас.
Дерьмо.
Я смахнула слезу, которая вырвалась наружу.
Может быть, мне действительно нужно сходить к психотерапевту.
Ладно, никаких «может быть» тут не было. Я вовсе не была глупа. Я знала, что
все испортила. Но мне было так страшно.
Так страшно, что если я начну говорить с кем-то обо всем, то чувство вины
станет невыносимым.
Тихий стук в дверь заставил меня сделать глубокий вдох.
— Скайлар?
Я проигнорировала его.
Я ненавидела его.
О'Ди вздохнул. Он все время вздыхал. Как будто я была несносным ребенком,
которым он был обременен.
— Я ухожу, чтобы ты могла выйти из спальни и закончить свой ужин.
Я фыркнула. Какой мученик.
— Скайлар... Мне жа...
Напрягшись, я широко раскрыла глаза. Это было оно... Неужели он собирается
извиниться?
— Мне... Блядь. — Он сердито выдохнул. — Я вернусь завтра и надеюсь, что ты
будешь вести себя вежливо. — Его шаги глухо застучали по коридору, а затем дверь
захлопнулась.
После его ухода я отважилась вернуться на кухню, где меня ожидал ужин.
Тарелка О'Ди была почти пуста.
Я бросила злобный взгляд в сторону коридора. Ну и мудак.
— Мученик, — пробормотала я.
Но мой гнев на О'Ди не помешал мне закончить ужин, который он приготовил.
На самом деле, когда я убрала обе тарелки, то впервые за долгое время легла спать,
чувствуя себя удовлетворительно сытой.
Обозленной.
Но полностью удовлетворительно.
ГЛАВА 10
***
Не было сюрпризом, что у Отэм оказался отличный вкус. Как для меня,
некоторые вещи были слишком изящными, но по большей части она интуитивно
догадалась, что во мне все еще живет девушка-рокерша. У меня появилось много
новых черных футболок оверсайз с принтом и пара новых джинсов. К моему
облегчению я влезла в шестой размер Великобритании, что означало, что мне нужно
было поправиться на один размер, чтобы снова чувствовать себя здоровой.
Раньше я носила только узкие джинсы, потому что мне нравилось хвастаться, что
у меня есть задница и бедра. Но поскольку теперь эти части тела были временно в
отпуске, узкие джинсы мне не совсем подходили. Из-за частой ходьбы мои икры стали
мускулистыми, а бедра слишком худыми. Каким-то образом Отэм тоже это обдумала.
Когда я увидела в сумке свободные штаны Levi’s, то впала в шок. Но потом Отэм
объяснила, что они более подходят для моей нынешней формы. И она была права. Эта
девушка была своего рода гением.
— Ты можешь вернуться к своим узким джинсам, когда Бренна поможет тебе
набрать немного больше веса.
К тому времени, как Бренна вошла в квартиру, я снова почувствовала себя почти
стильной. Ну, знаете, за исключением синяков и безобразных волос.
Бренне было за тридцать. Они с Отэм познакомились, когда та получала степень
в области наук о продуктах питания. Бренна была приглашенным лектором. Отэм так и
не получила ученую степень, но нашла в Бренне друга на всю жизнь, несмотря на
разницу в возрасте.
Высокая, стройная, с короткими темными волосами, Бренна имела сияющую
медного цвета кожу, которая делала ее моложе своих лет, и, возможно, это было
связано со здоровым питанием. Скорее всего. Я была большим сторонником
преимуществ хорошей диеты и физических упражнений.
— Обычно я начинаю с того, что прошу в течение недели вести дневник питания,
а потом мы начинаем исправлять то, что нам нужно, — сказала Бренна. — Однако я
понимаю, что у тебя совсем другая ситуация. Итак, если тебе удобно говорить об этом
в присутствии Отэм, не могла бы ты рассказать о своих привычках в еде за последние
несколько месяцев?
Бренна стояла на другом конце островка, потягивая чай, и я поняла, что она
старается не задавать лишних вопросов. Отэм села рядом со мной на табурет.
— Я могу уйти, — заверила она тут же.
— Все в порядке. Я... Э-э-э... Я знаю, что многие люди стыдятся быть
бездомными, но мои обстоятельства были другими. Я сама это выбрала. Никто другой
из тех, кого я встречала, не выбирал такую жизнь. Я знаю, что люди будут утверждать,
что наркоманы, алкоголики косвенно это выбрали, но так нельзя говорить. Никто не
знает, каково это для них. Я знаю людей, я с ними общалась... Ну, если бы у них было
достаточно сил, чтобы бороться со своими пристрастиями, они бы не оказались на
улице. — Я слегка покраснела, поняв, что отклонилась от темы. — Во всяком случае, я,
э-э... Я ела дешево. Старалась завтракать каждый день, хотя бывали дни, когда я этого
не делала. Но в основном я завтракала. Обычно это были банан и булочка с беконом.
Банан для белка и булочка с беконом насыщали меня до краев. И это было дешево.
Обед был периодическим. В одни дни он у меня был, а в другие нет. Обычно это был
бутерброд, который продавался со скидкой. Тунец, курица, все, что было. Большую
часть времени я просто ждала, чтобы пораньше поужинать. В основном рыба с
жареной картошкой. Бутерброд. Картошка фри. Всякий фаст-фуд. Дешевый. Но, — и
тут я призналась, почему я так похудела, — в последние несколько недель я не могла
переварить ее. Эта еда наполнена жиром, и я... это начало вызывать у меня тошноту.
Бренна нахмурилась.
— И именно тогда ты реально начала замечать потерю веса?
— Да. Я имею в виду, что потеряла немного, потому что, когда не пела на улице,
я ходила пешком. Я путешествовала по Европе с рюкзаком и вот тогда заметила, что
мои джинсы стали немного свободными. Но да, думаю, что за последние несколько
месяцев превращение жира в мышцы перешло в уменьшение размера одежды.
— А привычки к выпивке?
— Никакого алкоголя, — тут же ответила я. — Мне нужно было иметь ясную
голову, и это означало не напиваться и не тратить деньги на ненужное дерьмо. Я пила
воду. Больше ничего.
— А воды у тебя было много?
— Два литра в день. Это было все, что я могла себе позволить.
— Это лучше, чем ничего. — Бренна кивнула, глядя прямо перед собой, и
поставила кружку на стойку. — На самом деле все не так уж плохо. Я думаю, что ты
тонкокостная, у тебя высокие скулы, так что любая потеря веса будет выглядеть хуже,
чем есть на самом деле.
— Я... — Я запнулась, раздумывая, стоит ли мне это признавать или нет. Но это
звучало у меня в голове, поэтому...
— У меня не было месячных в этом месяце. И я определенно не беременна.
Отэм напряглась рядом со мной.
Бренна кивнула.
— Ладно, в этом нет ничего необычного, и скорее всего связано с недоеданием.
Это даже может быть связано со стрессом. Ты через многое прошла. Отэм сказала, что
у тебя назначен медицинский осмотр, поэтому обязательно упомяни об этом, а также о
том, что ты посещаешь диетолога. Как только мы получим необходимые питательные
вещества обратно в твой организм, тогда и посмотрим, вернется ли все в норму.
— У меня опять начнутся месячные?
— Будем надеяться. — Бренна вытащила папку из сумки, которую принесла с
собой, и открыла ее. — Итак, у меня есть несколько вопросов...
Она спросила о моей истории веса, текущей и прошлой истории болезни,
семейной истории болезни, пищевой аллергии и непереносимости, моих симпатиях и
антипатиях, привычках есть, спать и заниматься спортом, прошлых попытках похудеть
и моих эмоциональных и социальных связях с едой. Раньше у меня никогда не было
проблем с весом. Присутствовал хороший обмен веществ, и я была молода, так что это
никогда не было проблемой. Кроме того, мне действительно нравилось есть здоровую
пищу. И я повторила Бренне то, что сказала О'Ди — чтобы поддерживать свои силы
для гастролей, мне необходимо было соблюдать здоровую диету. Бренна была
счастлива услышать это, а еще больше обрадовалась, когда я рассказала, какой была
моя диета раньше.
— Тогда для тебя все будет намного проще, чем для большинства моих клиентов.
Для начала мы немного увеличим дозу питательных веществ и некоторых калорийных
продуктов с высоким содержанием белка, чтобы восстановить вес. Арахисовое масло
станет твоим новым лучшим другом.
Бренна также привезла с собой весы, подключенные к приложению на телефоне,
и заставила меня взвеситься. Мало того, что она записала мой вес, она измерила меня.
Мой индекс массы тела был ниже нормы, поэтому она хотела вернуть его в здоровую
зону. Она собиралась измерять и взвешивать меня каждую неделю.
К тому времени, как Бренна ушла, я чувствовала себя немного подавленной.
Отэм держала в руках список продуктов, а я приготовила зеленый коктейль с капустой,
бананом, кокосовым молоком и арахисовым маслом. Я не возражала против вкуса, и
это было хорошо, потому что Бренна заставила меня пообещать, что я буду
употреблять два коктейля в день в дополнение к плану питания, который она
составила.
— Я в магазин за всем этим, — сказала Отэм, помахав мне списком после того,
как мы попрощались с Бренной.
Отэм бросила телефон в сумочку и схватила ключи от квартиры. О'Ди несколько
раз писал ей, проверяя, как идут дела. Фанатик контроля. Когда его сестра собралась
уходить, я вдруг почувствовала приступ клаустрофобии. У меня в груди все сжалось. И
внезапно остаться здесь одной показалось мне еще более ужасной идеей, чем выйти на
публику с разбитым лицом.
— Эй, — вырвалось у меня, — можно мне пойти с тобой?
Отэм выглядела удивленной.
— А как же твои синяки?
— Знаешь, — я выглянула из дверей патио на реку, — я готова смириться с
взглядами ради того, чтобы немного подышать свежим воздухом. Я чувствую себя так,
словно нахожусь в этой квартире целую вечность.
— Конечно. Ты же не пленница. Эй, — Отэм порылась в сумочке, — у меня есть
косметика. — Она вытащила косметичку, которая, должно быть, занимала все место в
ее сумочке. — Я могу сделать тебе макияж, если хочешь. Скрыть синяки?
Облегчение нахлынуло на меня.
— Мне бы этого хотелось.
И вот так я почувствовала себя балованной, когда Отэм с огромной радостью
занялась моим макияжем. Она также скрутила мои волосы в небрежный стильный
пучок. Когда я посмотрела в зеркало, то едва узнала себя. Макияж смягчил мои углы,
так что мое лицо каким-то образом выглядело более полным.
Мне захотелось плакать от этого.
Сестра О'Ди заметила влажный блеск в моих глазах и схватила меня за плечо.
— Ты сделала то, что должна была сделать, Скайлар. Но пришло время снова
начать заботиться о себе.
Злясь на себя, сбитая с толку, сомневаясь в каждом своем решении, принятом за
последние полтора года, я встала.
— Пошли отсюда. — Это прозвучало гораздо резче, чем я хотела.
Мы молча вышли из квартиры, и Отэм заметила мою неуверенность.
— Странное ощущение, — сказала я, пытаясь преодолеть неловкость, когда мы
вошли в лифт. — Я не помню, как О'Ди привез меня сюда, такое чувство, что я
переплыла над рекой Клайд в ящике. Странно находиться в здании, в которое не
помню, как вошла.
— Киллиан сказал, что ты была совсем не в себе.
— Вы двое, кажется, близки? — Вопрос вырвался, прежде чем я успела его
остановить.
— Ну, это всегда происходит, когда только вы и есть друг у друга. Наш дядя
Джеймс не самый любящий человек на свете, — сухо сказала она. — Не знаю, как
Киллиан может на него работать. Я бы уже давно убила его.
— О'Ди работает на вашего дядю?
— Да. Этот лейбл принадлежит дяде Джеймсу.
Этого я не знала.
— Значит, О'Ди стоит в очереди, чтобы взять управление на себя?
Отэм усмехнулась.
— Только если Киллиан будет соответствовать строгим стандартам Джеймса.
И вдруг все встало на свои места.
— И я готова поспорить, что О'Ди больше всего на свете хочет однажды
запустить свой собственный лейбл.
— И он этого заслуживает. За последние пять лет он заработал для лейбла
больше денег, чем кто-либо другой. Признает ли это мой дядя? Нет. Он заставляет
Киллиана прыгать через бесконечный круг обручей. Ничего из того, что делает мой
брат, не бывает достаточно хорошо.
Очевидно, я была не единственной, чья семья была больным местом.
Словно услышав наш разговор, О'Ди позвонил Отэм, едва мы вышли на свежий
воздух. Было холодно, но у Отэм была своя машина, так что я надела только блейзер,
который она мне купила. Он был удивительно похож на тот, что носила она. Я втянула
в себя свежий воздух, позволяя холодному бризу меня овеять. Под свежей лаской мою
кожу покалывало от восхитительного ощущения жизни.
— Все прошло отлично, — сказала Отэм в телефон.
Она вела меня к белому Range Rover. Если я правильно помню, О'Ди водил
модель Sport. У Отэм был Evoque, поменьше. Судя по всему, они были фанатами этой
марки.
Машина пикнула, снимаясь с сигнализации, и мне удалось забраться на
пассажирское сиденье с помощью здоровой руки, пока Отэм садилась на водительское
место.
— Я отвезу Скайлар в магазин за едой... Мы купим все, что есть в списке,
который дала нам Бренна... Потому что ей нужен свежий воздух... — Отэм вздохнула.
— С ней все в порядке... Макияж?.. Мой макияж... Разве ты не занят? У нас все
хорошо... Хорошо... Ладно, ладно... Сэйнсбери... Да, именно так... Ладно, увидимся
там. Пока. — Отэм повесила трубку и бросила на меня быстрый взгляд. — Киллиан
встретит нас в магазине.
— Боже, он просто помешан на контроле.
Лицо Отэм исказилось от досады, когда она завела мотор.
— Мой брат не помешан на контроле. Он беспокоится о тебе.
Ну, да, конечно.
— Неужели? Он так беспокоится, что сказал мне, если я не соглашусь подписать
контракт с его лейблом, то снова окажусь на улице.
— Он так и сказал?
— Я спросила, серьезно ли он, и он не стал отрицать этого. Сказал, что он
бизнесмен, а не филантроп.
Отэм отвернулась
— Ох уж этот мужчина... Серьезно. Он не это имел в виду, — заверила она меня.
— Он, наверное, убьет меня, за то, что я тебе это сказала, но под этим пугающим
фасадом скрывается большая мягкость.
— О да, прям огромный плюшевый мишка.
Отэм рассмеялась над моим сарказмом.
— Вот увидишь.
Нет, я бы не хотела этого. Все, что я когда-либо видела в Киллиане О'Ди — это
человека, который заставил меня вернуться к жизни, которую я ненавидела.
ГЛАВА 11
***
***
— Ну и? — спросила Отэм.
Она отвезла меня обратно в квартиру и настояла, что дождется приезда брата,
чтобы увидеть его реакцию на мое преображение.
Если не ошибаюсь, О'Ди, входя в гостиную и увидев меня, слегка споткнулся,
моя стрижка застала его врасплох. Хороший сюрприз или плохой, я не знала, потому
что он сразу же начал готовить себе кофе, бросив в нашу сторону только небрежное
«привет».
Отэм стояла посреди гостиной, скрестив руки на груди, и нетерпеливо
наблюдала, как брат ходит по кухне. Я села на диван, не обращая внимания на
вспышку волнения, которое почувствовала из-за отсутствия реакции. Я уставилась на
реку, притворяясь, что мне все равно, что он думает.
И мне было все равно!
Он был ослом.
— Ну и что? — спросил он, обходя островок со своим кофе.
Его сестра указала на меня.
— Волосы Скайлар.
— Нормально.
Отэм прищурила глаза.
— Нормально?
О'Ди испустил один из своих раздраженных вздохов.
— Отэм, Скайлар и я должны работать.
Она сердито посмотрела на него.
— Хорошо
Она наклонилась, чтобы поцеловать меня в висок, злость исчезла с ее лица,
сменившись милой улыбкой.
Этот нежный жест поразил меня, и я не могла не улыбнуться ей в ответ.
— Увидимся позже. Если тебе что-нибудь понадобится, позвонишь мне?
— В смысле, позвонит тебе? — О'Ди, нахмурившись, шагнул вперед.
— Я дала ей номер телефона, братец. — Отэм поцеловала его в щеку. — Бренна
хочет поговорить с ней, и для Скайлар было бы неплохо снова начать общаться с
миром.
Она предложила мне погуглить участников группы, чтобы потом информация не
застала врасплох. Но эта мысль заставила мой желудок сжаться. Более того, я не хотела
говорить ей об этом, потому что телефон был хорошей вещью, но мысль о том, что я
буду доступна, буду «помечена» мобильным телефоном, снова заставила меня
поежиться.
— А ты уверена, что Скайлар готова к телефону? — спросил О'Ди, удивив меня
своей деликатностью.
— Готова ли Скайлар? Или ты готов ли к тому, что Скайлар будет иметь свой
телефон?
— Скайлар сидит прямо здесь, — пробормотала я.
О'Ди услышал меня.
— Тебе нужен телефон?
Я пожала плечами, все еще не желая ранить чувства Отэм.
— Ей не нужен телефон, — подытожил он. — Отдай мне его.
— Киллиан, — фыркнула Отэм. — Она права. Ты все контролируешь.
— Это не так. Скайлар не нужен телефон.
— Скайлар?
Я с сожалением покачала головой.
— Я еще не готова к телефону. Прости.
— Почему ты ничего не сказала?
— Потому что это было очень мило с твоей стороны. Я не хотела тебя обидеть.
— Это большая честь для тебя, Отэм, — сказал О'Ди. — Скайлар все равно, когда
она задевает мои чувства.
Я ухмыльнулась.
— Это потому, что у тебя их нет.
Мы уставились друг на друга, не решаясь первыми отвести взгляд.
— Ладно. — В голосе Отэм задрожали нотки смеха. — Я ухожу. Скайлар, отдай
телефон Киллиану. Все равно он заплатил за него. — А потом она вышла из комнаты и
застучала каблуками по коридору. — О, Киллиан, ты принес свой Taylor!
Повеселитесь!
А потом дверь захлопнулась.
С озадаченным выражением лица я села.
— Твой Taylor?
О'Ди выплеснул остатки кофе и поставил кружку на стойку. Не глядя мне в глаза,
он повернулся и вышел в коридор.
— Ты не можешь играть, — крикнул он, — а я могу. И нам нужно написать
альбом.
Когда О'Ди вернулся, в руках у него был гитарный футляр. Он поставил его на
островок и открыл. Я встала, чтобы получше разглядеть инструмент, мои пальцы так и
чесались, чтобы сыграть на нем, но вместо того, чтобы вытащить гитару, О'Ди
вытащил бумаги.
— Контракт. — Протянул его мне. — Я отменил визажиста, поскольку об этом
позаботилась Отэм. — Он указал на мое лицо. — На утро назначено собеседование с
несколькими менеджерами. — Он протянул мне небольшую папку. — Все трое здесь.
Их полномочия и всякое другое. Поговори с ними. Изучи их. Прими решение. Как
только это будет сделано, ты будешь поручена тому, кого выберешь сама. — Он
постучал пальцем по верху контракта. — Он или она позаботится о тебе, прежде чем
ты подпишешь его.
— Я знаю, как это работает. — Я бросила бумаги на стойку рядом с гитарой. —
Значит, я должна выбрать себе менеджера за один день?
— Нет, я дам тебе уик-энд, чтобы все обдумать.
Как я должна была это сделать? Гейл была моим менеджером с шестнадцати лет.
Я ей доверяла.
— Очень великодушно с твоей стороны.
— Я бы предпочел, чтобы мы прожили этот день без сарказма.
Я недоверчиво уставилась, как он вытаскивает из футляра Taylor. Ладно, у него
был отличный вкус в гитарах.
И что с того?
— С каких это пор менеджеры лейблов пишут альбомы? — Ответ был: никогда.
— Разве у тебя нет продюсера, который мог бы работать со мной?
— Я был музыкальным продюсером на лейбле. — Он подошел к дивану с
гитарой.
Продюсер до того, как стал менеджером? Он не казался достаточно взрослым,
чтобы накопить весь этот опыт.
— Сколько тебе лет? — Я села на стул напротив О'Ди.
— Тридцать.
На шесть лет старше меня. За такое короткое время он многое успел.
— Если ты пять лет проработал A&R менеджером, значит, ты был довольно
молодым продюсером.
— Я не был A&R менеджером в течение пяти лет.
Я нахмурилась.
— Но Отэм сказала, что за последние пять лет ты привлек много новых
успешных артистов.
— Так и есть. В качестве продюсера. Я работал на Skyscraper и еще на несколько
лейблов, в зависимости от того, кто был артистом. Но моей основной целью всегда был
A&R Skyscraper. Я получил эту работу полтора года назад.
В его голосе прозвучала горькая нотка, и это напомнило мне слова Отэм о том,
что их дядя заставлял Киллиана прыгать через обруч.
— Твой дядя немного суров, да?
На секунду в глазах О'Ди вспыхнуло удивление, но тут же сменилось
пониманием.
— Отэм.
— Она рассказала мне о вашем дяде. Что он глава лейбла.
— Да.
— И что он суров с тобой.
Лицо О'Ди напряглось при упоминании его дяди.
— Он ждет только самого лучшего, вот и все. И я тоже. Давай приступим к
работе.
Окей. Я поняла. Тема закрыта.
— Я возьму свой блокнот.
Когда я вернулась, он протянул мне руку.
— Ты шутишь, да?
— Ну, я полагаю, ты написала там ноты?
— Так и есть. А также я написала там действительно личное дерьмо. Ясно?
— Он мне понадобится. — О'Ди пристально посмотрел на меня. — Я буду
играть, потому что ты не можешь.
Я пролистала блокнот, пока не нашла ноты к одной из моих незаконченных
песен. Вырвала листок и протянула ему.
— Я работала над этим.
Он кивнул, но вид у него был не очень довольный. Я села с раскрытым
блокнотом, готовая писать.
— Ты когда-нибудь будешь мне доверять?
— Делать это, — я указала между нами, — уже доверие.
О'Ди не ответил, но я догадалась, что он был удовлетворен, потому что взглянул
на листок, положил его и начал настраивать гитару, что-то бренча на ней. Я
проследила за тем, как его длинные мужские пальцы перебирали струны, и
почувствовала легкое трепетание внизу живота.
Это было чувство, которого я не испытывала долгое время.
Покраснев, я отвела взгляд.
Мне всегда нравились мужские руки, особенно когда я смотрела за игрой на
гитаре. Когда Мики узнал об этом, он дразнил меня.
— Скайлар? Скайлар?
Я моргнула, возвращаясь в квартиру к Киллиану.
— Да, что?
Его брови сошлись на переносице.
— Куда ты пропала?
— В то место, которого больше нет.
После недолгого изучения моего лица он ухмыльнулся.
— Ты писатель.
— Тогда давай писать.
Не глядя на листок, который я ему дала, О'Ди заиграл мою наполовину
написанную мелодию. Я была так впечатлена, что чуть не пропустила реплику.
***
В первый раз в тот день телефон издал звук, и это было сообщение от Отэм.
Ну, естественно, ты не голодна. Сейчас только два часа дня. Я буду в семь
вечера. Тайский или не тайский? XО
Тайский. Спс.
Отэм прислала мне смайлик и еще какой-то значок, который на моем допотопном
телефоне отобразился вопросительным знаком. Я догадалась, что в телефоне
отсутствует программное обновление для новых смайликов.
Через несколько часов телефон завибрировал; на этот раз был звонок, и
определитель номера показал: «Киллиан».
Я подумала не отвечать, но это было бы ребячеством, и, честно говоря, мысль о
продолжении маленькой игры в то, кто кого разозлит, еще больше истощила меня.
— О’Ди, — ответила я.
Казалось, он на мгновение замешкался, прежде чем сказал:
— Я только что разговаривал по телефону с полицией. Они все еще не нашли
парней. И твою гитару.
Разочарование захлестнуло, когда до меня дошло, что я могу никогда и не
вернуть свой любимый Taylor. При этой мысли у меня перехватило в горле.
— Скайлар?
Я прочистила горло, пытаясь подавить рыдание, которое вырывалось наружу.
— Да, я тебя слышала.
О’Ди был так тих, что я подумала, что он повесил трубку. Я уже собиралась
сделать то же самое, когда он сказал:
— Полиция пришлет художника по эскизам.
Я почувствовала некоторое облегчение от того, что полиция не сдается.
— Хорошо. Когда?
— Художник будет через час. Ее зовут Шелли.
То, как скоро послали специалиста, заставило меня еще больше надеяться, что
этих маленьких уродов смогут поймать.
— Поняла.
— Позвони, если...
— Что-нибудь понадобиться, — сухо закончила я. — Я знаю.
— Верно.
О’Ди повесил трубку, не попрощавшись.
— Засранец, — пробормотала я, швыряя телефон на пол, подальше от себя.
Было трудно вернуться к книге, ожидая прибытия художника-портретиста.
Шелли, миниатюрная брюнетка с большими голубыми глазами, вскоре появилась у
моей двери. Я не знала, кого ожидать от художника-полицейского, но уж точно не эту
девушку: волосы коротко подстрижены, по всему правому уху красовался пирсинг,
губа проколота, а правая рука полностью покрыта разноцветными татуировками.
Несмотря на внешность экстраверта, Шелли казалась застенчивой, немного
нервной, и мне стало интересно, узнала ли она меня. Все время, пока описывала
парней, я волновалась, что Шелли расскажет кому-нибудь, что рисовала для Скайлар
Финч. Как только она ушла, я позвонила О'Ди.
— Что случилось? — ответил он озабоченно.
На мгновение это сбило меня с толку.
— Ты всегда так отвечаешь на звонки?
Я практически чувствовала его волнение.
— Скайлар?
— Шелли... Мне кажется, она узнала меня. Что, если...
— Часть ее работы — строгая конфиденциальность. Она не хочет — нет, не
может — сказать ни слова.
— Хорошо. Ты уверен?
— Как думаешь, ты когда-нибудь будешь готова к тому, что мир найдет тебя?
Нет.
— Мне нужно время. По крайней мере, ты обещал мне это.
— И это обещание я намерен сдержать. — И повесил трубку.
— Ух!
Я встряхнула телефон, отчаянно сдерживаясь, чтобы не швырнуть его через всю
комнату. Этому парню очень нужно научиться вежливо заканчивать разговор.
ГЛАВА 13
Мягкий звук наполнил квартиру, и я закрыла глаза, чтобы не видеть, как О'Ди
мастерски играет на своем Taylor. Этот мужчина отвлекал меня от музыки.
А музыка была достойной.
Когда он закончил, я открыла глаза, не в силах сдержать удивления в голосе.
— Это действительно хорошо.
Он бросил на меня самодовольный взгляд.
— Да, это шокирует.
— Согласна... это шокирует, — призналась я.
Я сидела, прислонившись к креслу, а О'Ди занял свое обычное место на диване.
Мы работали над альбомом уже третью неделю. Сначала между нами было
некоторое напряжение, но по мере того, как мы писали песни, все прочее таяло,
включая и наше раздражение друг на друга. Мы работали допоздна, потом О'Ди
готовил ужин, а я напевала ему тексты, которые он принимал или нет.
Казалось, мы существуем в какой-то уединенной части планеты, где есть только
музыка и творчество. Я не могла описать это состояние, но по мере того, как
проходили дни, и я изливала свое сердце в музыку, ощущала облегчение в груди. По
ночам, когда он уходил, я чувствовала меланхолию, которую не хотела анализировать.
Вместе мы собирали песни по кусочкам, но все мелодии исходили от меня, О'Ди
только кое-где подправлял их.
Сегодня первый раз он прямо сказал:
— Нет, ничего из этого не работает, давай попробуем так.
И «так» было лучше. Намного лучше. Я даже не могла скрыть, какое впечатление
произвела на меня мелодия, хотя это раздуло еще больше его и без того раздутое
самолюбие.
— Хочешь попробовать с текстом?
Я взяла свои записи.
— Давай попробуем.
О'Ди заиграл вступительные аккорды, и я запела.
Ты говоришь,
Тебя нашли, и ты можешь видеть.
Включает ли это потерянное забытое
Тобой и мной?
***
— Ты здесь, но на самом деле тебя здесь нет. — Мама внезапно ворвалась в мою
спальню.
После провального концерта в Глазго я попросила Гейл найти мне какое-нибудь
укромное местечко подальше от Мики. Она отправила меня в летний домик во
внутренних фьордах Осло в Норвегии. Наконец, когда уже не могла избежать
настойчивых расспросов мамы, я вернулась домой. В дом, который я купила своей
маме. Огромный дом с шестью спальнями на окраине Биллингса с потрясающим
видом. Он был такой большой, что у меня был свой номер (Прим: имеется в виду
соединенная серия комнат, которые будут использоваться отдельно от дома,
например: спальня, ванная, гардеробная, гостиная, и т.д.) Я наивно полагала, что
смогу прятаться в нем еще две недели, прежде чем вся группа вернется в студию
звукозаписи, чтобы собрать новый альбом.
Судя по всему, с мамы было достаточно.
— Разве ты не знаешь, что надо стучаться?
— Не надо. — Она покачала головой, и ее симпатичное лицо вспыхнуло от гнева.
— Не делай этого. Я ужасно беспокоюсь о тебе, а ты ведешь себя так, будто ничего
не происходит.
Расстроенная тем, что заставляю ее волноваться, хотя это было совсем не то,
чего я хотела, я встала с кровати и подошла к ней. Изобразила на лице усталую
улыбку.
— Мам, клянусь, я просто устала. Я просто... Подзаряжаю батарейки перед
тем, как вернуться к работе.
Мама внимательно посмотрела на меня. А потом сказала:
— Ты врешь.
— Мам! — фыркнула я.
— Я знаю, что ты лжешь. Ты избегаешь меня. Ты не отвечаешь на мои звонки.
Тебя здесь никогда не бывает... Я в шоке, что ты вообще здесь появилась. И я думала,
что это означает, что ты хочешь перестать отгораживаться от меня и
поговорить. Но ты пряталась здесь все это время.
— Мама, я не отгораживаюсь от тебя.
— Это наркотики?
Мои глаза расширились.
— Нет. Неужели ты совсем меня не знаешь?
Она пожала плечами.
— В газете упоминалось что-то о наркотиках.
Меня охватил гнев.
— Моя мама. Моя собственная мать? Ты что, издеваешься надо мной? Ты
слушаешь эту выдуманную чушь?
— Ну, моя собственная дочь не хочет со мной разговаривать, так что же мне
еще думать? — закричала она.
— Не верь таблоидам, как идиотка.
— Не смейте так со мной разговаривать, юная леди. В этом доме ты не рок-
звезда! Прояви хоть какое-то гребаное уважение!
Я в ужасе моргнула. Моя мама никогда не кричала на меня так. Никогда.
Она вздрогнула, слезы блеснули в ее глазах, когда она тоже это осознала.
— Я чувствую, что теряю тебя, — прошептала она.
Мне хотелось плакать. Мне хотелось сказать, что она ни при чем. Мне хотелось
обнять ее, зарыдать, закричать и сказать, что мне одиноко. Что я одинока и
несчастна. Что все ее жертвы были напрасны. Что я абсолютно ни за что
оттолкнула парня, которого любила. Что я потерпела неудачу. Что я не могу
справиться со славой.
Что хочу, чтобы она простила меня за то, что я потратила ее жизнь, чтобы в
итоге только подвести ее и всех близких мне людей, которые имели значение.
Но я этого не сделала.
Я подавила свое одиночество.
Я напомнила себе, что Мики, Брэндон и Остин полагаются на меня. Что моя
мама впервые в жизни чувствует себя хорошо в финансовом плане и что она
надеется, что я буду поддерживать ее в этом состоянии.
У меня просто были плохие несколько месяцев. Я переживу это.
— Ты не теряешь меня, мама. Я просто устала.
Дверь моей спальни чуть не слетела с петель, так сильно мама хлопнула ею,
выходя.
Я заперлась в ванной, включила душ, чтобы заглушить звук, и заплакала.
Когда, наконец, взяла себя в руки, я выглянула в окно и увидела, как ее машина
отъезжает от дома. Ненавидя себя за то, что испытываю облегчение, я спустилась
вниз, чтобы перекусить.
В тот момент я не думала, что могу чувствовать себя еще хуже. Но когда я
сидела на табурете и ела бутерброд, появился муж моей матери. Я автоматически
напряглась, предполагая, что сейчас прослушаю лекцию.
Брайан скользнул на табурет рядом с моим. Он пользовался слишком большим
количеством одеколона. Я уронила бутерброд, внезапно потеряв аппетит.
— Твоя мама расстроена.
— Я просто устала. — Мне уже наскучила собственная ложь.
— Я знаю, — сказал Брайан и указал на мой бутерброд. — Ты будешь доедать?
Я подтолкнула к нему тарелку. Он откусил кусочек, глядя на меня. Я нахмурилась
в ответ на его изучающий взгляд.
Брайан сглотнул и сказал:
— Я пытался сказать твоей маме, что ты устала. Она не понимает, как
тяжело тебе в туре.
Я больше не была шокирована изменениями в Брайане. Ему нравился красивый
дом и красивые машины. Брайан любил рассказывать людям, что его падчерица
Скайлар Финч.
Но не понимала. Я не понимала, почему именно этого мужчину выбрала моя
мама. Она была потрясающей. Красивой, умной и веселой. Теперь, когда стала
немного старше, я уже могла оценить, что Брайан был красивым, но этого было
недостаточно. Он знал, что хорош собой, но не так очаровательно и дерзко, как Мики
знал, что великолепен.
Я не могла понять это. В нем было что-то такое фальшивое, и я не понимала,
почему мама этого не замечает.
— Э-э-э, спасибо, — пробормотала я.
— Я не скажу ей, что это потому, что ты ненавидишь жизнь, — вставил он,
понимающе ухмыльнувшись мне.
Мое сердце бешено заколотилось.
— Что?
— Она размышляла об этом вслух. Если причина, по которой ты избегаешь ее,
заключается в том, что ты получила то, что хотела, только чтобы обнаружить,
что ты этого не хочешь. Но не волнуйся. Я сказал, что это смешно. Ты не станешь
зацикливаться на том, чтобы сделать группу успешной, заберешь все мамины деньги
и время, почти разрушишь ее отношения со мной в процессе, и, наконец, дашь ей тот
достаток, который она заслуживает, только чтобы повернуться и сказать, что ты
больше этого не хочешь. Ты бы ее так не подвела. — Он стряхнул крошки с пальцев и
улыбнулся мне.
Отвратительный. Чертов. Ублюдок.
— Есть одна вещь, которую я знаю о тебе, Скайлар. Ты любишь свою маму
больше всего на свете. Ты останешься в группе, заставишь ее работать, чтобы мама
была счастлива.
Я посмотрела на нож для масла. Сколько денег потребуется, чтобы снять с
меня обвинение в уголовном преступлении? Нет, Скайлар, убивать ножом своего
отчима плохо.
— Жертвовать всегда нелегко. Я беспокоюсь о тебе. Я беспокоюсь, что тебе
одиноко.
Его тон заставил меня снова посмотреть на него.
— Я забочусь о тебе, Скай. Я не хочу, чтобы тебе было одиноко. Ты можешь
поговорить со мной.
Он наклонился вперед, и его глаза опустились к моим губам.
Какого хрена?
Нет?
Нет...
Его рука лежала на моем бедре.
Кровь запульсировала у меня в ушах, когда я посмотрела вниз на руку отчима,
лежащую на моей ноге. Его пальцы скользнули по внутренней стороне моего бедра, и
он начал ласкать меня.
Тошнота накрыла, словно меня укачало.
— Ты даже не представляешь, насколько красивой стала. Ты такая особенная,
Скай.
Его рука скользнула еще выше.
— Держись за это и знай, что я здесь, если тебе понадоблюсь. Позволь мне быть
рядом с тобой.
Этот сукин... Ублюдок...
Я оторвала его руку от себя и оттолкнулась от табурета так быстро, что
чуть не упала. Я попятилась от него и увидела в его глазах вспышку сдерживаемого
гнева.
— Что... Ты...
— Нет, Скай, что бы ты ни придумывала в своей голове, остановись. — Его лицо
ожесточилось. — Я просто утешал тебя. Как отец. Не расстраивай свою мать
больше, чем уже сделала.
***
***
Спустя несколько дней, после того дня в полицейском участке и того, как Отэм
следовала за мной тенью почти двадцать четыре часа в сутки, я в одиночестве
прогуливалась вдоль реки Клайд. Была уже середина октября, воздух был бодрящим,
свежим и наполнял легкие так, что у меня слегка кружилась голова. Но в хорошем
смысле.
Закутанная в пальто, я не возражала против холода. В Биллингсе в это время года
было так же холодно, как и здесь.
Я брела по улице вдоль берега реки, не обращая внимания на зуд под гипсом. Он
становился все сильнее, а это означало, что рука заживает. Она больше не болела, если
только я случайно не надавливала на нее слишком сильно. Гипс должны были снять
через два дня, и я уже не могла дождаться этого.
Любопытство вынудило меня совершить пятнадцатиминутную прогулку по
Стобкросс-роуд к зданию, в котором располагалась компания Skyscraper Records. В
названии были очевидные образы, но здание было далеко не небоскребом, а только
умеренно высоким и полностью сделанным из стекла (прим. пер. Skyscraper —
небоскреб, высотка). Похоже, здесь размещались и другие компании. На большой
входной двери было выгравировано несколько названий.
Я не отваживалась приходить сюда раньше, боясь наткнуться на О'Ди, поэтому
не осознавала, насколько близко лейбл находился к Hydro (прим. пер. SSE Hydro —
многоцелевая крытая арена, расположенная на территории кампуса Scottish Event в
Глазго, Шотландия). Его силуэт вдалеке словно копьем пронзил мою память. Я
обхватила себя руками, дрожа, но не от холода, а от воспоминаний, как в последний
раз моя группа играла в самом оживленном месте Глазго...
Глазго, 2014
SSE Hydro
Нет ничего лучше, чем ощущение, когда тысячи фанатов поют в ответ вместе с
тобой тексты песен. Иногда это бывало настолько интенсивным, что казалось, моя
грудь вот-вот взорвется.
Мне хотелось, чтобы это было только для нас.
Стоя на огромной сцене, глядя на огромную арену, я была вся в поту, адреналин
бурлил во всем теле. Из-за светового шоу мне было трудно что-либо видеть, кроме
моря фигур передо мной и теней тысяч из них сидячих на трибунах. Меня до сих пор
поражало, что все эти люди пришли послушать наш концерт.
В первый раз, когда мы приезжали в Глазго, мы играли в Барроуленде
(Barrowland Ballroom). Мы все были взволнованы, но очень нервничали, играя в
знаменитом бальном зале Барроуленда, где выступало так много легендарных рок-
групп. «Баррас» (The Barras) — так его называли местные. Просто играть в Глазго, в
городе музыки, было потрясающе. Это было так необычно.
Но теперь мы собирали там целые арены.
Грандиозно.
И когда я пела от всего сердца вместе с толпой, шагая от одного конца сцены к
другому, мне хотелось, чтобы все остальное дерьмо исчезло, потому что именно это
делало меня счастливой.
Сегодняшний день
Глазго, Шотландия
***
***
***
***
Оливер оказался менеджером студии звукозаписи. Это был крупный мужчина лет
сорока с очень внушительной бородой. Он выглядел бы уместным в сериале «Сыны
анархии».
После того, как мы обменялись приветствиями, он бросил вопросительный взгляд
на О’Ди и меня, словно почувствовав текущий между нами холод. Киллиан
проигнорировал его и пропустил меня в звуковую кабину, чтобы я могла в ней
освоиться. Пока я стояла внутри, глядя на мужчин по другую сторону стекла, на меня
нахлынули воспоминания.
Со времен записи с группой, казалось, прошла целая вечность. Заглядывая в
прошлое, я видела, как по другую сторону стекла они наблюдают за моей работой над
вокалом. Брэндон не умел петь, но Остин и Мики умели, так что иногда, когда нам
требовался бэк-вокал, они сидели в кабинке вместе со мной. Их глубокий смех
заполнил мои уши. Я практически чувствовала, как Брэндон обнимает меня и говорит:
«Хорошая работа, Скай».
Я больше не знала, что чувствовала к Мики, но была абсолютна уверена в своих
чувствах к Остину и Брэндону. Я скучала по ним. Я так скучала по ним, что мне было
физически больно.
Когда-то они были моей семьей. Иногда они были единственным, что держало
нас вместе, когда мы занимались рекламой и маркетингом (которые я ненавидела).
Как я смогу сделать это без них?
В груди все сжалось, и я почувствовала, как стеклянная стена давит на меня. К
тому времени, как я поспешила к двери, Киллиан уже был там, открывая ее.
— Скайлар?
Он потянулся ко мне, но я протиснулась мимо него, нуждаясь в воздухе.
Распахнув дверь студии, я столкнулась с Евой и ахнула, когда горячий кофе
пропитал мой кашемировый свитер.
— О боже, мне так жаль!
Руки Евы взметнулись перед моей грудью, и две пустые кофейные чашки
покатились к нашим ногам.
— Ты в порядке?
Киллиан схватил меня за плечо, поворачивая к себе.
Я оттянула от себя свитер.
— Все хорошо. Свитер защитил меня от ожога.
— Мне очень жаль, простите меня, мистер О’Ди.
— Ева, — я положила руку ей на плечо, пытаясь успокоить, — это я столкнулась
с тобой. — И столкновение остановило то, что казалось началом панической атаки. —
Все в порядке.
Ева все еще выглядела немного напуганной Киллианом, поэтому я впилась в него
взглядом, пытаясь передать глазами, что ему нужно ее успокоить. Он на мгновение
сжал губы, а затем сказал:
— Ева, это не твоя вина.
Ассистентка тут же расслабилась.
— У тебя есть запасная футболка, чтобы одолжить Скайлар?
Она с сожалением поморщилась.
— Нет, сэр... O, хотя есть!
И вот так я обнаружила, что следую за Киллианом и Евой в его кабинет в самом
дальнем конце этажа. Это было небольшое помещение, но отсюда открывался
великолепный вид на реку Клайд. Киллиан остался в коридоре снаружи, пока Ева
рылась в шкафу.
— Это должно подойти.
Она достала футболку с логотипом группы «Biffy Clyro» из нижнего ящика.
Я взяла ее и подождала, пока Ева выйдет, а затем оглядела кабинет Киллиана.
Любопытство взяло верх, я бродила вокруг, рассматривая газетные статьи в рамках на
стене. Они изображали моменты успеха групп, с которыми он работал на лейбле. На
простом столе стояли только iMac, телефон, несколько ручек и фотография его и Отэм.
Я улыбнулась, поднимая рамку. Мне нравилось, как сильно он любил свою сестру.
Они сидели вместе за столиком на каком-то приеме, оба выглядели шикарно: Киллиан
в смокинге, Отэм в нарядном платье. Его рука обнимала ее, ее щека прижималась к его
щеке, и хотя брат не разделял широкую сияющею улыбку сестры, его глаза горели
любовью.
Я провела пальцами по лицу Киллиана. Каково это быть любимой им? Я
представляла себе, как это головокружительно, завоевать любовь человека, который
так скупо ее предлагал.
Моргнув от опасной мысли, я положила фотографию на место, напоминая себе,
что должна была переодеться, а не рыться в его вещах.
Мое запястье запротестовало, когда я стянула свитер через голову. Я как раз
потянулась за футболкой, когда дверь кабинета открылась.
— Ты гото?..
Мы оба замерли.
Я в лифчике и джинсах.
Его губы приоткрылись, даже не скрывая, что он вбирает в себя каждый дюйм
моего тела. Я вся покраснела.
Киллиан выругался себе под нос, шагнул внутрь и захлопнул дверь кабинета,
чтобы никто не увидел меня из коридора, и, наконец, повернулся ко мне спиной. Когда
он заговорил, голос звучал хрипло.
— Прости. Я думал, ты уже оделась.
— У меня болело запястье, — солгала я. — Мне нужна была минутка.
Этих слов было достаточно, чтобы заставить мужчину двинуться. Внезапно он
оказался передо мной, выхватывая футболку из моих рук.
— Что ты делаешь?
Я попыталась прикрыться.
Киллиан бросил на меня нетерпеливый взгляд.
— Нет ничего такого, чего бы я не видел раньше. Подними руки.
— Я и сама могу надеть футболку.
— Чем дольше ты споришь, тем дольше я вижу тебя полуголой. Я мужчина,
который ценит женские формы, поэтому возражать не буду. Я могу заниматься этим
весь день.
Ворча, я подняла руки, но раздражение на О'Ди уменьшилось, когда он
осторожно натянул футболку через голову, а затем просунул мои руки в короткие
рукава. Он медленно расправил свои плечи, словно наслаждаясь этими мгновениями
обнаженной кожи.
У меня перехватило дыхание, когда мужские пальцы коснулись моих грудей, и я
посмотрела на Киллиана, когда он мучительно медленно стянул футболку вниз, лаская
ею мою кожу. Его темные глаза горели.
Потом каким-то образом мы оказались очень близко, наши тела почти
соприкасались. Возбуждение покалывало между ног, и я почувствовала, как мои соски
напряглись под тканью лифчика.
Румянец залил щеки Киллиана, его грудь вздымалась и опускалась в
поверхностных вдохах.
Я все забыла.
Где я.
Кто я.
Кто он.
Все, о чем я могла думать, было то, как моя кожа покалывала от его
прикосновения. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Я хотела, чтобы он прижал меня к
своему столу, сорвал джинсы и вошел в меня.
От этой мысли перехватило дыхание, а глаза Киллиана вспыхнули еще ярче, как
будто он прочитал мои мысли.
— Сэр, мистер Берн хотел бы поговорить с вами!
Голос Евы раздался из-за двери и разрушил волшебный момент.
Киллиан отступил назад. Убрал руки от моей талии, позволяя футболке упасть.
Я попыталась отдышаться, когда он отвернулся.
— Одну... минуту, — крикнул он в ответ.
— Киллиан...
Он посмотрел на меня через плечо, выражение его лица было непроницаемым.
— Я снова Киллиан?
Я растерянно моргнула.
— Что?
Тяжело вздохнув, он покачал головой. Затем уставился на меня, его ноздри
раздулись. Я оглядела себя. Его футболка оказалась велика. Она также пахла им, что
было очень плохо, потому что мне действительно нужно было перестать думать о
Киллиане и сексе в одном предложении, и ношение на себе его запаха не помогало.
— Я выгляжу нелепо.
Но реально я вовсе не думала, что Киллиан считает меня смешной.
У него был такой же взгляд, как у Мики, когда какой-то другой парень проявлял
ко мне интерес.
Взгляд собственника.
О, боже, нам нужно было срочно убираться из его кабинета.
— Не возражаешь, если я ее завяжу?
Он нахмурился, качая головой, словно отгоняя мысли. Возможно, грязные мысли.
Да. Определенно грязные мысли.
— Что?
— Завяжу ее.
Я схватила подол и плотно прижала его к животу, собирая ткань сзади.
— Ой. Да, конечно.
Я завязала узел на спине, чувствуя себя менее нелепо. Киллиан уставился на
небольшой участок кожи, который я при этом обнажила. Мои руки дрожали от
желания дотянуться до него, поэтому я заставила себя отвести взгляд.
— Можно, я оставлю здесь свой свитер?
Он прочистил горло.
— Конечно.
Я снова подняла глаза, только когда услышала, как О'Ди открывает дверь
кабинета.
Когда я вышла, то увидела Еву, нервно стоящую рядом с пожилым темноволосым
мужчиной с серыми глазами. Он был немного ниже Киллиана, но для своего возраста
все еще выглядел подтянутым и сильным, выделяясь в своем дорогом костюме-тройке.
Он смотрел на меня с неодобрением, и вскоре я обнаружила, что этот человек
всегда и на всех смотрел так же.
— Киллиан.
Он холодно посмотрел на него.
— Джеймс.
Киллиан так же холодно кивнул. Он повернулся ко мне, жестом приглашая
подойти.
— Скайлар, я хочу познакомить тебя с главой лейбла Джеймсом Бирном. Моим
дядей.
ГЛАВА 18
Это я.
Один лишь звук голоса Киллиана у меня в ушах вызывал острую боль в груди.
Вздох.
Ты прав.
ГЛАВА 19
Киллиан не ответил.
Собственно, и на следующий день я ничего от него не слышала. И на следующий.
Я снова почувствовала себя одинокой. Будто стены квартиры давили на меня. Я
пыталась отвлечься с помощью телевизора и книг, но мне это не удалось. Тогда я
попыталась сделать то, что всегда отвлекало меня: я взяла свою гитару.
Еще было слишком рано.
Запястье ужасно пульсировало, и мне ничего не оставалось, кроме как смотреть
телевизор, позволяя боли утихнуть. Но все это заставило меня переосмыслить. Я не
могла поверить, что сравнила то, что делал Киллиан, с тем, что я сделала с Мики. Я ни
в коем случае не чувствовала к Киллиану того, что Мики чувствовал ко мне.
Я не была влюблена в Киллиана. Я почти не знала его.
Была еще одна странная причина, по которой он смог ранить мои чувства, как
никто другой, и почему обнаружение у него ни разу не упомянутой девушки я
расценивала как предательство.
Это было сильное увлечение.
Вот и все.
Я была увлечена, потому что Киллиан был привлекательным и угрюмым
мерзавцем с горячим акцентом.
В конце концов, я смогу пережить это влечение. Особенно неуместное влечение
к мужчине, чьи слова задевают за живое. Мужчина, который в значительной степени
использовал мои проблемы против меня, чтобы заставить подписать контракт со
звукозаписывающей компанией.
Да, ладно, давайте посмотрим правде в глаза: Киллиан О’Ди был дьяволом, и
было совершенной нелепостью испытывать чувства к этому парню.
Я могла бы это пережить.
Но для этого нужно немного отвлечься.
Поэтому я позвонила его сестре.
— О, ты уже без гипса!
Отэм улыбнулась при виде моего запястья, войдя в квартиру часом позже.
Разница между ней и ее братом всегда удивляла. Их детство сделало Киллиана
замкнутым и холодным амбициозным придурком. Тогда как Отэм была открытой,
позитивной и наполненной светом. Она не позволила миру изменить ее. В каком-то
смысле она была одним из самых сильных людей, которых я когда-либо встречала. Это
меня в ней восхищало.
Вот почему я заметила, что сейчас ее улыбка не коснулась глаз. Улыбки Отэм
всегда доходили до глаз.
Я нахмурилась, вставая с дивана, когда она зашла на кухню, чтобы поставить
чайник.
— Все в порядке?
Она не глянула на меня.
— Да, а что?
— Ничего. Ты просто... ты кажешься... не в себе?
Слоняясь по кухне, она усмехнулась:
— Я сказала всего три слова. Как ты можешь узнать, что я не в себе?
— Твоя правда. — Я пожала плечами. — Похоже, это я не в себе.
Отэм резко обернулась, доставая молоко из холодильника.
— Ты не одна такая. Я была так рада, что ты позвонила. Киллиан заставил меня
бегать по поручениям, и, боже мой, этот человек в дерьмовом настроении. — Она
раздраженно покачала головой, наливая молоко в наш чай. — Мне нужно с ним
поговорить. Если другие люди терпят, чтобы он так с ними разговаривал, то
пожалуйста. Но ни за что на свете он не станет так разговаривать со мной.
— Повезло тебе.
— Есть идеи, что с ним не так?
— Не-а.
— Братья, — пробормотала она, протягивая мне кружку.
Когда она сделала это, ее рукав задрался вверх, обнажив кольцо темных синяков,
похожих на следы от пальцев.
Зловещие подозрения охватили меня. Знаете, я была человеком у которого стакан
всегда наполовину пуст. Я взяла кружку, и Отэм убрала руку из виду, не обращая
внимания на мой вопросительный взгляд.
Не желая пугать ее, но чувствуя, как учащается сердцебиение и беспокойство во
мне укореняется, я села на диван. Отэм расположилась на табурете у кухонного
островка.
— Ну, так как дела с парнем? Напомни, как его зовут?
Было ли это слишком очевидно?
Отэм опустила взгляд в свою кружку с отстраненным выражением лица. Опять
же, очень необычно для нее.
— Даррен. Мы расстались.
Почему? Потому что он оставил на ней синяки? Ярость вскипела в моей крови
при одной мысли о том, что кто-то причинил боль Отэм. Как можно обидеть Отэм?
Самого милого, самого доброго человека на планете.
— Ой. — Я изо всех сил пыталась сдержать свои эмоции. — Что случилось?
— Ничего не вышло.
— Это очень плохо. Почему же?
— Просто. — Она со стуком поставила кружку на остров. — Я не хочу об этом
говорить.
Отэм не хотела говорить об этом? Окей. Определенно что-то не так. Отэм всегда
хотелось рассказать обо всем!
— Как продвигается альбом? — Она сменила тему.
— Хм?
— Альбом. — Отэм ухмыльнулась. — Знаешь, та штука, над которой вы с
Киллианом работаете день и ночь?
— Ой. Верно. Хм... Ну, я не могу начать запись, пока запястье не заживет
достаточно, чтобы играть на гитаре. — Я помахала ей. — Я попробовала вчера, и это
принесло только боль.
Ее глаза заблестели сочувствием.
— Если тебе было больно, тебе следовало позвонить.
— Спасибо, но с этим ничего не поделаешь, кроме как принять обезболивающее
и продолжать делать упражнения, которые велел физиотерапевт.
— Верно.
Отэм встала, сбросила сапоги и свернулась калачиком на стуле напротив меня.
— Итак, ты была в офисе лейбла. И познакомилась с дядей Джеймсом.
— Ах, ты слышала об этом.
— Ева рассказала мне. — Отэм ухмыльнулась. — Она также не могла перестать
говорить о том, как смущала тебя своим фанатизмом. Но очень гордилась тем, что
сдержала желание сказать тебе, что у тебя самые удивительные глаза и что ты очень
милая. Заявочка об увлечении девушкой.
Я рассмеялась над поддразниванием Отэм.
— Она милая девочка.
Мой подруга вопросительно улыбнулась мне.
— Девочка? Еве двадцать один. Она всего на несколько лет моложе тебя.
— Она кажется очень молодой. А, может, это из-за того, что мне двадцать
четыре. Я не хотела, чтобы это прозвучало снисходительно. Ева милая.
— Я знаю. Это я наняла ее. — Отэм озорно ухмыльнулась.
Я расхохоталась.
— Я подозревала, что О’Ди не мог ее нанять.
— Ну, этому человеку нужно проще ко всему относиться. Я думаю, что Ева
справится с этим.
— Я говорила, как обожаю тебя?
Отэм усмехнулась.
— Это так здорово, наконец-то, иметь кого-то, кому нравится раздражать моего
брата так же, как и мне.
— Ты никогда не дружила с его подружками?
Вопрос выскочил прежде, чем я успела его отфильтровать.
Если она и была удивлена этим, то не подала виду.
— Не совсем. Киллиан предпочитает иметь отношения с поверхностными
безвкусными женщинами, потому что понимает, что никогда не привяжется к таким
людям. Вот почему его отношения никогда не длятся долго. Он трудоголик. Работа
всегда на первом месте.
— Вот почему они с Жасмин расстались?
— Он рассказал тебе о Жасмин? О, хорошо. Я не упоминала о ней, потому что и
он о ней не говорил, кроме того думала, что она неважна. И это было правдой, потому
что все закончилось. Кил сказал, что она становится прилипчивой, поэтому он порвал с
ней. — Она посмотрела на меня с понимающим блеском в глазах. — Однако, я почти
уверена, что он расстался с ней не из-за этого.
После намека Отэм на то, что я неким образом стала этой причиной, я решила,
как и в случае с ее братом, что больше не буду ходить вокруг да около.
— Он порвал с ней не из-за меня. Мы вместе выпускаем альбом. Я его
счастливый билетик. Ничего больше.
Лицо Отэм вытянулось.
— Ладно, мне не нравится, как горько ты говоришь. — На лице появилось
понимание. — И Киллиан ходит и огрызается на всех, как раненый зверь. Что
произошло между вами?
Вот так из меня вырвался гнев.
— Я позволила себе быть уязвимой с ним. Сказала то, чего не говорила никому.
Я совершила ошибку, думая, что мы друзья. — Я скривила губы в отвращении. — Он
сообщил мне об обратном, и это ему не понравилось.
Блядь.
Я пожалела о своих словах, как только они сорвались с моих губ.
— Мне не следовало говорить тебе этого. Боже. Ты его сестра. Я не должна была
этого говорить.
Щеки Отэм вспыхнули от гнева.
— Что с ним не так? Иногда мне хочется дать ему пощечину!
О, нет, нет, нет.
— Отэм, не говори так. И ничего не говори своему брату. Ты единственный
человек, о котором он действительно переживает. Если он подумает, что я пытаюсь
настроить тебя против него, он меня возненавидит.
Отэм приподняла бровь.
— А тебе не все равно?
К счастью, ее мобильный зазвонил прежде, чем мне пришлось ответить. Он
лежал на островке, а Отэм сидела, поджав под себя ноги, поэтому я встала, чтобы взять
его для нее.
— Оставь, — сказала она, пытаясь встать.
Но я опередила.
***
Пока ждала ответа, решила отвлечься на книгу, но промучила один и тот же абзац
пятнадцать раз, прежде чем телефон, наконец, звякнул.
О, нет. Неужели нам нужно еще раз открыто обсуждать, как мы с ее братом
решили игнорировать наше влечение... Как-то неловко. Но телефон пиликнул, прежде
чем я успела ответить.
При этой мысли я почувствовала прилив возбуждения. Бар King Tut's Wah Wah
Hut был одним из культовых музыкальных площадок Глазго. Именно там Алан Макги
основал Oasis. Blur, Biffy Clyro, Radiohead, Kings of Leon — все они играли там. Новые
и старые группы и сейчас выступали в этом заведении. Мы с ребятами, когда играли в
Глазго, хотели увидеть этот бар своими глазами, но возможности так и не выпало.
Я: Нет, не дразни меня морквкой, если не собираешься туда прглшть!
Отэм: ЛОЛ. Неужели я так поступлю с тобой?
Я: Возможно...
Отэм: Подруга купила билеты, чтобы увидеть какого-то парня, о котором я
никогда не слышала, но ей нужно на работу. Я погуглила парня — Сол Кроу — и
он действительно хорош. Хочешь пойти со мной? Сегодня в 8 вечера. Хх
Я: 100%!
Отэм: Хорошо, отлично! Только я не в городе, так что просто вернусь прямо
к концерту. Встретимся там в 7:45 вечера?
Я: Без проблем. Тгд увидмся! Жд не дждусь!
Отэм: Слишком много сокращений!!!!!! Хх
Я засмеялась и написала:
***
Я: Я на улце. Ты уж здс?
Из-за вышеупомянутого холода прошла, казалось, вечность, как мой телефон
пиликнул.
***
Зал для выступлений был крошечным. Многие говорили, что King Tut’s —
камерное место, и они не шутили. А если застрять в дверях, то можно вообще не
увидеть выступающую группу, потому что маленькая сцена спрятана в дальнем правом
углу помещения.
Мы прошли дальше, в зале было не слишком людно, так как Сол Кроу был
новичком. Он выглядел моложе, чем я ожидала, лет девятнадцать-двадцать, с копной
густых вьющихся светлых волос и детским лицом. Парень сидел на табурете с гитарой
в руке. На шее висела губная гармошка, а у ног — педаль, прикрепленная к
единственному барабану, за спиной шипел усилитель. А за ним на стене нарисована
вывеска King Tut’s Wah Wah Hut.
Мы остановились в небольшой толпе, где я могла видеть сцену.
— Я, э-э, написал эту песню, когда мне было пятнадцать, и я проходил через
всякое дерьмо, — пробормотал Сол в микрофон и заерзал на стуле, готовясь играть.
Тут я почувствовала, как Киллиан наклонился ко мне, и я пропустила вдох. Мое
ухо опалило горячее дыхание наряду с шепотом:
— Хочешь сыграть здесь?
Меня охватило удивление, на мгновение отвлекая от того, как безумно–
сексуально Киллиан шептал мне на ухо.
— Что?
Он ухмыльнулся, увидев мое потрясенное выражение лица.
— Я могу забронировать для тебя место.
Сердце заколотилось от этой мысли, а взгляд на мгновение дернулся к сцене. Я
посмотрела на Киллиана так, словно он мог быть переодетым Санта-Клаусом.
— Серьезно?
Взгляд Киллиана был мягким, слишком мягким, слишком теплым.
— Если это сделает тебя счастливой.
Что!?
Из напряженной игры взглядов нас выдернул звук губной гармошки, который
пронзил помещение. Парень был хорош.
Затем он запел рычащим, тяжелым рок-голосом, что было полной
неожиданностью. Сол был более чем хорош. Великолепен. Я даже отвлеклась от
мужчины рядом.
Но только на мгновение.
Потому что после оптимистичной рок-песни с жестким кантри-фолком Сол
сыграл прекрасную акустическую балладу.
Непросто красивую.
Сексуальную.
Я не понимала, как девятнадцатилетний или двадцатилетний парень мог так
говорить о любви и влечении, но когда он пел о «языке по ее спине» и « маленькой
смерти от ее лунных поцелуев» — я перестала думать о том, какое впечатление он на
меня произвел.
И начала представлять, каково было бы, если бы по моей спине языком провел
Киллиан.
Чувствовать, как эти сильные красивые руки сжимают мои бедра, пощипывают
мои соски, словно нежно перебирают струны своего Taylor...
Моя грудь поднималась и опускалась в неглубоких вдохах, осознавая все о
Киллиане, стоящем в темноте рядом со мной.. Его дыхание тоже звучало неглубоко, а
от тела исходило горячее напряжение. Он переминался с ноги на ногу, словно ему
было не по себе.
Киллиан поднял свой стакан, чтобы сделать глоток, и его рука коснулась моей,
вызвав на моей коже чрезмерную реакцию ощущений и покалывание мурашек.
После пятой песни я поняла, что мне нужно оказаться как можно дальше от
Киллиана, иначе я все испорчу, бросившись на него. Я храбро вступила в контакт,
пихнув его локтем, и он нахмурился, глядя на меня сверху вниз.
Я изобразила процесс выпивки, а затем поспешила к бару.
Увеличившееся расстояние между нами действительно помогло.
Я чуть не рухнула на стойку бара от облегчения и истощения. Бармен
усмехнулся, направляясь ко мне по тихому бару.
— Неудачное свидание?
Нет, полная противоположность неудачному свиданию.
— Нет. Просто слишком жарко. Можно мне полпинты пива King Tut’s?
— Конечно, можно.
Он начал наливать в бокал и вопросительно посмотрел на меня.
— Знаешь, я весь вечер пытаюсь найти тебя, думаю, мы уже встречались раньше.
Я напряглась. Не хотелось быть узнанной в довершение моего
неконтролируемого влечения к мужчине, которого я не должна иметь. Я сморщила нос
в замешательстве.
— Ой. Я так не думаю.
— Нет, но потом ты заговорила, и меня осенило.
Он вернулся к бару с моим бокалом и наклонился, рассматривая мое лицо.
— Ты немного похожа на певицу, которая исчезла с лица планеты.
Тут я решила пресечь его на корню.
— Скайлар Финч, верно? — Одарила его, как надеялась, дразнящей улыбкой и
закатила глаза.
— Ах, ты часто это слышишь, не так ли? — Он игриво улыбнулся.
— Так и есть. Все, что мне нужно — это радужные волосы.
Его взгляд скользнул по моим, теперь коротким светло-русым волосам.
— Нет, тебе и так хорошо. Хочешь мое мнение?
Он наклонился ближе, в голубых глазах плясали черти.
— Ты гораздо сексуальнее, чем Скайлар Финч.
Я хотела расхохотаться, но вместо этого одарила его довольной улыбкой.
— И это я тоже уже слышала.
Он усмехнулся и выпрямился, а я протянула ему деньги за выпивку. Он взял их, и
при этом провел пальцами по моей ладони.
— Ты должна вернуться или можешь остаться и поговорить со мной немного?
Решив, что бармен гораздо более безопасный вариант, чем Киллиан, я
согласилась остаться. Я позволила ему пофлиртовать со мной, пока пила пиво,
чувствуя себя свободной и немного пьяной. Он задавал мне вопросы, на которые я не
могла ответить, не выдав правды, поэтому я застенчиво ходила вокруг да около, что,
если посмотреть со стороны, очень походило на флирт.
Так меня и нашел Киллиан.
Из-за музыки я не слышала, как он вошел в бар, и в этот момент смеялась над
чем-то, что сказал бармен. Но я почувствовала его, как только он приблизился на пару
метров.
С жестким взглядом, который метался между мной и барменом, Киллиан
подошел к нам и поставил свой пустой стакан на стойку с невозмутимостью, которую я
видела насквозь. Он уставился на меня со смесью раздражения, желания и
непонимания.
Я не знала, как освободиться от его взгляда.
Никогда не могла.
Особенно когда его глаза вот так полыхали.
Я тусовалась на вечеринках с голливудскими актерами и харизматичными
рокерами, но до Киллиана О'Ди я никогда не встречала человека, у которого так
полыхают глаза.
— Нам нужно уходить.
Его голос звучал холодно и совершенно не соответствовал выражению лица.
И я знала, что он прав. Что бы Отэм ни пыталась здесь сделать, это сработало, и
это оказалось опасно. Я кивнула и отодвинула свой почти пустой стакан. Потом
попрощалась с барменом, который не скрывал своего разочарования по поводу моего
ухода.
Киллиан обогнул бар, по-собственнически положил руку мне на поясницу и
мягко подтолкнул вперед.
— Надень блейзер, — скомандовал он, придерживая для меня дверь.
— Мне не холодно.
Мне не было холодно. Мне было жарко. Отчасти алкоголь, отчасти полное
сексуальное разочарование.
— Может, ты и не чувствуешь, но на улице совсем не жарко.
Мы поспешили вверх по ступенькам, и я увидела вдалеке огонек свободного
такси. Я не хотела одевать блейзер, а предпочла вернуться домой, подальше от
Киллиана О'Ди, и подняла руку.
— Со мной все будет в порядке, — сказала я, облегченно вздохнув, когда такси
остановилось около меня. Я бросила на Киллиана быстрый взгляд, который не
задержался ни на одной части его тела. — Спасибо за сегодняшний вечер.
Я подошла к такси и распахнула дверцу. Скользнула внутрь и начала закрывать
дверь, когда почувствовала сопротивление.
Киллиан.
Он кивнул мне.
— Подвинься.
Сбитая с толку, я отпустила дверцу и подвинулась на заднем сиденье, наблюдая,
как он уселся рядом со мной и захлопнул дверцу такси. Затем продиктовал водителю
мой адрес и с каменным видом уставился вперед.
— Что ты делаешь? — прошептала я.
— Хочу убедиться, что ты доберешься домой невредимой.
Я не ответила.
Я смотрела в окно на мелькающие в темноте огни города и старалась не думать о
мужчине рядом со мной. Но чем больше я старалась не думать, тем больше я о нем
думала!
Я никогда раньше не испытывала такого повышенного влечения. И понимала, что
именно происходит между мной и Киллианом. Это витало во время написания песни, и
определенно в тот день в его кабинете. Однако, мы оба жестко контролировали это
притяжение.
Но теперь казалось, что я потеряла контроль над поводьями, и то, что я
чувствовала, было настолько огромным, что выплеснулось на Киллиана. Или,
возможно, все было наоборот. Быть может, это он потерял контроль и заставлял меня
метаться. И теперь он как будто чувствовал реакцию моего тела, чувствовал, что мои
груди напряглись и набухли, что соски твердыми пиками уперлись в ткань лифчика, а
между ног ждала готовая горячая гладкость.
Я никогда и никого не хотела так, как Киллиана в этот момент. Даже Мики.
Желание было таким острым, что на глаза навернулись слезы разочарования.
Я сморгнула их и с облегчением увидела, что уличные фонари стали отражаться в
темных водах Клайда, и в поле зрения появилось мое здание.
— Я заплачу, — пробормотал Киллиан.
Даже если бы заплатила я, технически это сделал он, потому что все мои деньги
были из заемного пособия, которое мне предоставил Киллиан.
Разве это не должно быть холодным напоминанием о том, кем он для тебя
является, Скайлар?
Но это было не так.
Черт.
Как только такси подъехало к моему дому, я пробормотала «спасибо» водителю и
попрощалась с Киллианом. Я захлопнула за собой дверь и вышла. Но когда увидела,
что Киллиан тоже покинул такси, шок заставил меня остановиться на тротуаре.
Водитель отъехал, оставив нас на улице пялиться друг на друга.
Яростная потребность горела в глазах Киллиана.
Практически мольба.
Желание.
Зеркальное отражение моего собственного отчаянного желания.
Тогда я и догадалась, что мы оба перестали бороться.
Глубокая дрожь прошла по нижней части моего живота, и от этого скользкого
тепла между ног стало еще жарче.
Мы пошли в ногу друг с другом до подъезда, и я дрожащими руками отперла
дверь. Киллиан придержал ее для меня, и я прошла мимо него, случайно коснувшись
грудью его груди. Его дыхание сбилось, как и мое. Мы вошли в лифт и кислород,
казалось, иссяк. Все, что мы слышали — это наше неглубокое дыхание.
Мои пальцы чесались дотянуться до Киллиана, но я сдержалась, хотя желание
сорвать с него рубашку было чрезвычайно сильным.
Я так сильно дрожала, пытаясь вставить ключ в дверь квартиры, что Киллиан
накрыл мою руку своей и помог мне. На какое-то время мы так и замерли: его рука на
моей, тепло его тела за моей спиной. Я хотела спросить, что, черт возьми, мы делаем,
но побоялась разрушить момент. Вдруг слова заставят нас задуматься.
А я не хотела думать.
Я хотела чувствовать.
Толкнув дверь, я вошла в квартиру и, проходя мимо бокового столика, бросила на
него сумочку и ключ. Я слышала, как Киллиан закрыл и запер за нами дверь и
последовал за мной в гостиную. Я стояла к нему спиной и смотрела на темную реку, но
чувствовала его повсюду, словно он обнимал меня, хотя он и находился на другой
стороне комнаты.
Понимала, что как только повернусь, все изменится. Я колебалась. Но Киллиан
спросил:
— Скайлар?
И этого было достаточно. Он произнес мое имя своим сексуальным, черт побери,
голосом.
Я обернулась, позволяя тому, как сильно я хотела его, вспыхнуть в моих глазах.
Киллиан сжал висящие по бокам руки в кулаки, его ноздри раздулись.
А потом…
Потом мы бросились друг на друга. Наши тела столкнулись за мгновения до того,
как соприкоснулись наши губы.
Это был не сладкий поцелуй, как в романтическом фильме.
Это были губы, язык, желание.
Прижимая мою голову к своей, Киллиан крепко сжал короткие пряди моих волос;
я же впилась в его предплечья. Я вцепилась в Киллиана в надежде потеряться в нем.
Поцелуй был со вкусом тоски, разочарования, отчаяния и наказания. Наказание
друг друга за чувства, которые, как мы знали, не должны были испытывать.
Я застонала в его рот, когда Киллиан другой рукой крепко сжал мою задницу,
притягивая к своей горячей эрекции.
Этот звук заставил его сильнее вжаться в меня бедрами. Он разорвал поцелуй и,
сжимая мою задницу, спросил:
— Откуда, черт возьми, взялась эта попка?
Я засмеялась, потянувшись к нему, желая вернуть его губы.
— Вырастила специально для тебя.
Звук его смешка отразился у меня во рту. Мы целовались все безумнее, и
потребность внутри меня разгорелась до пламени.
Я нуждалась в нем внутри себя.
Я не хотела прелюдии. Или чтобы меня дразнили, растягивали, мучили.
Я хотела, чтобы меня заполнили. Чрезвычайно быстро. Я жаждала Киллиана
внутри себя. Сейчас же.
Нащупывая пуговицу на его джинсах, я недвусмысленно дала это понять.
Затем мы оказались на полу, руки хватали и рвали, а губы и языки исследовали
любое обнаженное место, которое могли найти. Я с отчаянием стащила с Киллиана
рубашку, но до того, как добралась до футболки, он задрал подол моего платья.
Своими длинными пальцами Киллиан схватил мои колготки у талии и дернул так
яростно, что я услышала, как они порвались.
Но это никого не волновало. Киллиан стянул их вместе с трусиками. В процессе
ожидаемо все зацепилось за сапоги. Ругаясь, Киллиан стащил один с ноги вместе с
остатками колготок и нижним бельем.
Но когда он принялся бороться со вторым сапогом, мое терпение иссякло.
— К черту, — выдохнула я. — Просто войди в меня, Киллиан, сейчас же.
То ли я просто так произнесла его имя, то ли умоляла, то ли и то и другое вместе,
но Киллиан оставил в покое мои сапоги и снова вернулся ко мне. Его поцелуи стали
еще более голодными, когда я нащупала молнию на его джинсах.
Киллиан руками раздвинул мои ноги и скользнул в меня пальцами. Я рвано
задышала. Обнаружив, что там уже влажно, он зарычал мне в губы. Разорвав наш
поцелуй, посмотрел мне в глаза с таким голодом, какого по отношению ко мне никогда
не показывал ни один мужчина.
И тот факт, что именно Киллиан смотрит на меня так, только усилило мою
похоть.
— Ты такая мокрая. — Мышцы его лица затвердели от желания.
Он сел на меня, отчего мои руки безвольно упали вдоль тела. Я наблюдала за
ним, наблюдала за его трясущимися руками. Все самообладание этого мужчины
исчезло. Он вытащил из заднего кармана бумажник, нетерпеливо открыл его и достал
пакетик из фольги.
От предвкушения я принялась извиваться под ним. Киллиан отбросил бумажник
и потянул молнию на джинсах вниз. Не отрывая взгляда, стянул джинсы и боксеры
ровно настолько, чтобы освободить толстый твердый член и, отсалютовав мне,
разорвал упаковку презерватива.
Я пальцами вцепилась в ковер подо мной. Каждая секунда, которую отнимал
Киллиан, казалась пыткой. Но, честно говоря, он надел презерватив в рекордно
короткое время и буквально рухнул между моих ног, упершись локтями по обе
стороны от моей головы и снова поцеловал.
Я широко расставила ноги, и когда Киллиан прижался ко мне, застонала ему в
рот, а затем разорвала поцелуй, чтобы взмолиться.
— Киллиан.
Он толкнулся в меня. Жестко.
Мое желание значительно облегчило проникновение, но член был большим,
толстым, и эта подавляющая наполненность, в которой я отчаянно нуждалась,
выстрелила электрическими искрами удовольствия вдоль спины.
Мне нужно было больше.
— Киллиан, — снова выдохнула я, скользя руками вниз по его заднице, стягивая
джинсы вниз, чтобы сжать пальцы на твердых мышцах.
— Черт, Скайлар, — прорычал он, пряча лицо в моем изгибе плеча, приподнялся
на руках и двинул бедрами.
Если раньше все просто вышло из-под контроля, то теперь превратилось в
животный хаос. Все, чем мы были, чего хотели и в чем нуждались, сосредоточилось
вокруг горячего быстрого и жесткого члена внутри меня. Мои бедра инстинктивно
поднимались, чтобы встретиться с его. Мои крики заполнили его уши, а его стоны
заполнили мои. Я так яростно вцепилась в Киллиана, что, наверное, на нем останутся
синяки.
Напряжение внутри меня сжималось. Сжималось и скручивалось каждый раз,
когда он выходил и врезался обратно.
Так переполнено.
Это было накатывающее блаженство.
— Я скоро, — выдохнула я.
Киллиан потянулся к моему бедру, обхватил его своей большой рукой и прижал к
себе, меняя угол толчка.
Напряжение внутри разлетелось вдребезги, в глазах замигали огоньки, и я
полетела в какую-то прежде неизвестную физическую нирвану. Мне кажется, я даже
закричала.
Наслаждение прокатилось по телу, внутренние мышцы пульсировали и
сжимались вокруг Киллиана. Его бедра забились быстрее, прижимаясь ко мне, а затем
замерли. Киллиан выкрикнул мое имя и до синяков сжал пальцы на моей ноге; его
бедра дернулись от напряжения и пульсации освобождения.
Когда прошла кульминация оргазма, Киллиан отпустил мою ногу и навалился
сверху. Я почувствовала его жаркий тяжелый вес и закрыла глаза, наслаждаясь самым
сладким, самым желанным удовлетворением, которое когда-либо испытывала.
Наше затрудненное дыхание заполнило квартиру.
Мое сердце колотилось быстро и очень сильно.
Наконец, шум крови в ушах затих, и я полностью осознала произошедшее.
Я развалилась на полу гостиной, а Киллиан лежал сверху, между моих ног, все
еще внутри меня. Платье было задрано до талии, нижнее белье и рваные колготки
болтались на правой лодыжке, на этой же ноге остался сапог. Киллиан, напротив, был
полностью одет.
Это было безумие.
По-животному.
Низменная потребность иметь Киллиана внутри себя после нескольких недель
прелюдии.
И это был лучший секс, который у меня когда-либо был.
Так что я лежала, надеясь, что Киллиан все не испортит, не позволит реальности
вторгнуться в мою жизнь.
Наконец, он поднял голову, так что наши губы оказались в нескольких дюймах
друг от друга. У него был веселый мягкий взгляд глубоко удовлетворенного человека.
Мои губы дернулись в облегченной улыбке.
— Что ж, мы определенно повторим это.
Из меня вырвался смех, сотрясая все тело. Мы улыбнулись друг другу, и я
ответила:
— Да, повторим.
ГЛАВА 22
***
Я будто была создана для Киллиана, что даже во сне почувствовала, как он
отстраняется от меня. Матрас прогнулся, и шуршащий звук просочился в мое сознание.
Я медленно моргнула, веки были тяжелыми, будто я недостаточно выспалась.
Повернув голову на подушке, я увидела Киллиана, сидящего уже в джинсах на кровати
и натягивающего ботинки.
Свет проникал в комнату через щель в занавесках.
Неужели он уйдет и не разбудит меня?
Так сожалел о прошлой ночи, что решил улизнуть?
Я сонно застонала и села, не собираясь позволять ему радостно выскочить из
квартиры без неловкой конфронтации.
Он оглянулся на меня через плечо и мягко улыбнулся. Это заставило мои
напряженные мышцы расслабиться.
— Я пытался не разбудить тебя.
Я убрала с лица волосы.
— Который сейчас час?
Киллиан встал, обошел кровать и поднял свою футболку.
— Начало девятого
Услышав недовольный тон, я не смогла сдержать улыбку.
— Я что, испортила ваше расписание, мистер О'Ди?
Он одарил меня недовольной ухмылкой, к которой я так быстро пристрастилась,
а затем натянул футболку через голову.
— В буквальном смысле.
— Во сколько ты обычно встаешь по утрам?
Киллиан заколебался, будто не был уверен, стоит ли говорить мне об этом.
— В пять.
В ужасе я разинула рот.
— Почему?
Киллиан усмехнулся и шагнул ко мне.
— Мне нравится плавать, а потом ходить в спортзал перед началом рабочего дня.
— Я так и знала. — Я смотрела на него. — Ни у одного мужчины нет такого тела,
как у тебя, если только он не работает над ним.
— Да, ведь не всем из нас повезло просыпаться такими сексуальными, как ты,
ничего для этого не делая.
Он уперся руками в кровать передо мной, в его темных глазах плясали огоньки. Я
уже была готова съежиться от такого пристального внимания, когда он пробормотал:
— У тебя самые необыкновенные глаза. Когда ты впервые по-настоящему
посмотрела на меня, я был ошеломлен.
Я улыбнулась, чувствуя глупое головокружение при мысли о том, что даже
будучи бездомной беспризорницей, я обладала силой, чтобы ошеломить Киллиана
О'Ди.
— Я бы никогда об этом не догадалась.
— Ну, это правда. Я знал, что у тебя глаза разного цвета, потому что, пока искал
информацию, в интернете было несколько статей об этом. Но сложно по-настоящему
оценить, насколько они красивы, пока они не глядят на тебя. — Он пристально
смотрел на меня. — Или как приятно в них смотреть, когда их обладательница кончает
вокруг моего члена.
Я покраснела.
— Доброе утро тебе.
— Доброе.
— А что другого, и мне приходится много работать, чтобы хорошо выглядеть.
Требуется высшее мастерство, чтобы съесть столько арахисового масла, чтобы вернуть
свою прежнюю задницу.
Взгляд прекрасных глаз опустился на мой рот.
— Знаешь, все усилия очень ценятся.
Киллиан наклонился, чтобы поцеловать меня, но я отгородилась от него рукой.
Он приподнял бровь.
— Я не почистила зубы.
— Убери руку, Скайлар.
— Не-а.
Я сиганула с кровати, пронесшись мимо Киллиана так быстро, что он едва успел
моргнуть. Я услышала его смешок, когда вбежала в ванную и схватила зубную щетку.
После причесалась и вернулась в спальню с застенчивой улыбкой.
Киллиан ждал меня, скрестив руки на груди.
— Ты очень странная.
— Э-э, кое-что ты уже знал до того, как бросил меня на ковер и выебал мне
мозги.
— Ты продолжаешь напоминать, и я чувствую, что в ближайшее время ты не
позволишь забыть, как это произошло.
Я неторопливо подошла к нему, и Киллиан схватил меня за талию, прижимая к
своей груди.
Без туфель на каблуках я чувствовала себя маленькой в его объятиях. Я
посмотрела на него с игривой улыбкой.
— Почему ты хочешь, чтобы мы забыли, что все произошло именно так? Это был
самый горячий секс в моей жизни.
У Киллиана был самодовольный радостный вид.
— В моей тоже.
Его ответ заставил меня почувствовать себя самодовольной и радостной.
— Да?
— Да, — пробормотал он, склонив голову.
На этот раз я позволила себя поцеловать. Все началось мило, медленно, но я
совершила ошибку, застонав, и Киллиан крепче вжал меня в себя. Поцелуй стал
голодным, и я обнаружила, что меня заставляют отступать к стене, где и прижали всем
телом.
Жар и потребность нахлынули на меня, и я скользнула руками под футболку
Киллиана, задирая ее, отчаянно желая почувствовать его теплую кожу на своей. Он
понял намек, снял ее через голову и отбросил. Затем погладил мой живот под майкой.
Грубоватые кончики его пальцев заставили меня вздрогнуть, а затем скользнули в мои
трусики и ниже, нацелившись на клитор. Я ахнула Киллиану в рот.
Он играл со мной, мои бедра непроизвольно двигались навстречу его
прикосновениям.
— Черт, тебе нужно остановиться, — взмолилась я. — Презервативов больше
нет.
Ночью мы использовали те два, которые были у него в бумажнике.
— Мне не нужен презерватив для того, что я хочу с тобой сделать, — хрипло
прошептал Киллиан мне на ухо, а затем опустился на корточки, не сводя с меня глаз.
Они потемнели, когда я втянула воздух от волнения. Я прикусила губу, моя грудь
быстро и резко поднималась и опускалась, пока Киллиан запускал пальцы в трусики и
стягивал их с моих ног. Я перешагнула через ткань, становясь влажной только лишь от
предвкушения. Киллиан обхватил мои икры сзади, лаская провел до внутренней
поверхности бедер. Затем раздвинул их, и я сама расставила ноги.
— Сними майку, — потребовал он хриплым от желания голосом. — Я хочу
видеть тебя полностью.
Я схватила подол майки и стянула ее через голову. После того, как я снова
набрала вес, моя грудь увеличилась, но я никогда не стану девочкой с большой грудью.
Очевидно, для Киллиана размер моей груди не имел значения, он уставился на мою
наготу, как будто я была самым сексуальным объектом, который он видел.
Он встал на колени, кончики его пальцев пощекотали мою внутреннюю
поверхность бедер, наклонился и запечатлел сладкий поцелуй на животе.
— Ты знаешь, какая ты великолепная?
Я почувствовала волну желания чуть ниже того места, где меня коснулся
поцелуй, и потянулась к голове Киллиана, запустив пальцы в его волосы, пока он
осыпал поцелуями мой живот там, где я больше всего хотела.
— Киллиан, — простонала я.
Он прижался щекой к моей коже, и я ощутила, как он улыбнулся.
— Чему ты там улыбаешься?
Я нежно потянула его за волосы, и он откинул голову назад, посмотрев на меня с
озорством в глазах.
— В твоем теле не остается ни одной скромной частички... когда дело доходит до
получения оргазма. Если бы я только знал об этом раньше.
Я подняла глаза к потолку и обратилась к воображаемому богу:
— Как он может быть таким раздражающим и сексуальным одновременно?
В ответ Киллиан закинул мою ногу себе на плечо и прижаться ртом к моему
лону. Резкое движение заставило меня выпустить из рук его голову и упереться в
стену.
А потом уже ничего не имело значения, кроме ощущения его языка. Как он лизал
и сосал мой клитор, под мои хриплые выкрики его имени на выдохе и мольбы о
большем.
Когда он скользнул пальцами внутрь меня, напряжение, и без того предельное,
превратилось в сокрушительное блаженство. Я вскрикнула, оргазм прокатился по мне,
как приливная волна, мои бедра задрожали под горячим ртом, но Киллиана продолжал
лизать меня.
Я обессилено припала к стене, а Киллиан поднялся на ноги. Его щеки вспыхнули,
и он уставился на меня голодными глазами. Провел руками вверх, на секунду
задержался на моей талии, а затем обхватил мою обнаженную грудь. Мы смотрели
друг на друга, полные благоговения, полные желания. Он сжал грудь, а я застонала и
удивилась. Как я могла так скоро снова захотеть его? Киллиан склонился и обхватил
горячим ртом мой сосок и всосал его.
— Боже...
Я вцепилась в него, пока он, не спеша, целовал, лизал и сосал мою грудь.
Наконец, прижался ко мне всем телом и уперся лбом в мое плечо, тяжело дыша.
Я чувствовала, как его стояк впивается мне в живот.
Потянула руку к молнии на его джинсах, и Киллиан поднял голову. Его глаза
изучали мои, как будто искали ответ на невысказанный вопрос. Я расстегнула молнию,
и он схватил меня за руку.
— Тебе не обязательно.
То, что он так сказал, что не искал ответной услуги после того, как набросился на
меня, заставило мое сердце забиться еще сильнее.
— Я хочу, — поклялась я.
Киллиан поймал мой подбородок указательным и большим пальцами, его голос
был тихим.
— И все же... С тобой я всегда хочу только отдавать. Я не хочу, чтобы ты
чувствовала, что я что-то у тебя отнимаю.
Это был момент, который мог разрушить чувство между нами — я увидела
искренность в его глазах и поняла, что он действительно понятия не имел, что отнимет
у меня, как только этот проклятый альбом выйдет.
Это ранило мое сердце. Очень сильно.
Но была гораздо большая часть моего сердца, которая быстро пристрастилась к
этому мужчине. К тому, чтобы быть с ним. К тому, чтобы чувствовать себя более
живой, чем за все последние годы. Я не могла отпустить это. Я хотела, чтобы это
чувство длилось вечно.
— Тебе не кажется, что, заставляя тебя чувствовать себя хорошо, я тоже буду
чувствовать удовлетворение.
Я просунула руку в его боксеры и сжала стальную горячую длину.
Киллиан зашипел от удовольствия, сразу же поддавшись навстречу моему
прикосновению, и уперся руками в стену.
Я хотела, чтобы он весь день отвлекался на воспоминания обо мне, стоящей на
коленях с его членом во рту. Я хотела иметь власть над ним, как и он имел ее надо
мной.
Киллиан напрягся, когда я отстранилась от его члена, чтобы стянуть джинсы и
боксеры, затем вновь опустилась перед ним на колени.
— Скайлар, — прохрипел он, и его глаза вспыхнули.
А потом он стонал мое имя снова и снова, покачивал бедрами от нарастающего
желания, пока я лизала и сосала. Наблюдая, как тяжело дышит Киллиан, как
исказилось от неприкрытой похоти его лицо, я вновь завелась до дрожи между бедер.
— Я сейчас кончу, — предупредил он со стоном, и я отстранилась и довела его до
оргазма кулаком. — Скайлар, твою мать!
Он кончил мне на грудь, и я почувствовала, как низ живота пульсирует в мини-
оргазме. Затуманенное сексом отчаяние все еще цеплялось за меня, пока Киллиан
отходил от кульминации. Я поднялась на ноги, потянулась к нему, к его рту.
Он жадно поцеловал меня, вжимая спиной в стену. Я обхватила его запястье,
оторвав его от стены у моей головы, и направила к моему центру.
Киллиан тут же скользнул пальцами внутрь меня, и я, обхватив его за талию для
устойчивости, начала покачиваться навстречу толчкам твердых пальцев.
— Я держу тебя, — пробормотал он, — я держу тебя.
Потребовалось очень мало времени, чтобы мой оргазм прорвался сквозь меня.
Мы стояли, прижались друг к другу, расслабившись от удовольствия, и пытались
отдышаться. Через какое-то время я почувствовала, как мягкие губы покрывают
поцелуями мое плечо и поднимаются от шеи до уха.
— Думаю, нам обоим нужно принять душ.
— Ты опоздаешь.
— Думаешь, меня это волнует? — Горячие руки скользнули вниз по моей талии,
как будто Киллиан не мог не касаться меня. — Теперь у меня есть воспоминание о
тебе, стоящей на коленях с моим членом во рту. Всякий раз, когда я захочу, этот образ
будет в моей голове. Это более чем стоит того, чтобы опоздать в гребаный офис.
Я усмехнулась. С мужчинами было так легко. Я мягко провела ногтями по его
мускулистой спине.
— Давай не будем задерживаться. Нам нужно принять душ.
Горячая вода лилась сверху, и мы неспеша касались друг друга, пока приводили
себя в порядок. Я осторожно спросила:
— Стоит ли мне начать принимать таблетки?
— Определенно, — сказал Киллиан.
Мне было неудобно поднимать эту тему, но умная женщина всегда должна
помнить о таком.
— Мне неприятно, гм, упоминать об этом... Но, в общем, я сдала анализы, когда
проходила тот осмотр, и у меня все... Чисто...
— Я проверюсь, — оборвал меня Киллиан, а затем нежно поцеловал.
— Ладно, хорошо.
После этого я надела джинсы и футболку, следуя за Киллианом в гостиную, где
он принялся просматривать свой телефон.
— Уверен, что не можешь остаться на быстрый завтрак?
Он оторвал взгляд от своего мобильника.
— Хотел бы я это сделать, но мне нужно ответить на три пропущенных звонка и
кучу электронных писем.
— Ладно. Давай провожу тебя.
Мы подошли к двери, я сняла с нее цепочку, и Киллиан притянул меня в свои
объятия.
— Я позвоню тебе позже, — пообещал он.
Поняв, что он думает о моих переживаниях, я улыбнулась.
— Твой уход на работу ничего не поменяет для нас.
— Итак, у нас все в порядке?
— У нас более чем все в порядке.
— И ты не против, если мы пока сохраним это в секрете? Даже от моей сестры?
Я обняла его за плечи.
— Я думаю, это немного сексуально.
— Не заводи меня снова, ненасытная распутница.
Я рассмеялась, еще больше любя эту его сторону.
— Ничего не обещаю.
Мы с улыбкой потянулись для поцелуя, и это заставило нас рассмеяться. Я не
могу объяснить, какое это было удивительное чувство — смеяться между поцелуями с
Киллианом О'Ди.
— Я должен идти, — простонал он, потянувшись к дверной ручке.
— Э-э-э, еще один.
Я привлекла его обратно к себе, а он открыл дверь и одновременно лизнул мой
язык своим.
Но поцелуй вышел из-под контроля, мы прижались к стене коридора и принялись
жадно пожирать друг друга.
Нас остановил только звук покашливания.
Мы напряглись друг напротив друга.
Ох, черт.
Прервав поцелуй, повернулись лицом к незваному гостю.
В открытом дверном проеме стояла Отэм с двумя стаканами из «Старбакса» в
руках, улыбаясь нам с более чем намеком на торжествующее счастье.
ГЛАВА 23
***
***
Когда я звонила Гейл, я даже не догадывалась, что это изменит ход моей
нынешней жизни. Я только понимала, что должна извиниться перед ней так, что
потребовалась бы дюжина жизней, чтобы все исправить. Конечно, у меня больше не
было моего старого телефона с контактами, но я помнила, что Гейл отправляла
расписание и информацию о туре по электронной почте, и там всегда был указан ее
прямой номер.
Когда я зашла в свою электронную почту, обнаружила, что все последние
сообщения были спамом. Я боялась прокручивать дальше вниз, на случай, если
обнаружу, что ребята пытались связаться со мной в течение этого времени. Я ввела
имя Гейл, нашла старое электронное письмо, которое вызвало боль ностальгии в моей
груди, и набрала ее номер.
Я подумала, что меня, наверное, стошнит, и даже не была уверена, что смогу ее
услышать, потому что мое сердце колотилось чертовски громко.
— Гейл Абернати, — ответила она. — Алло? Алло, вы слышите?
Изо всех сил пытаясь выдавить слова, я вместо этого выдохнула воздух из носа.
— Ну ладно, извращенец, я вешаю трубку.
— Гейл, это я, — вырвалось у меня, я испугалась, что она не примет вызов с
этого номера.
Воцарилась тишина. Теперь она определенно собиралась сбросить.
— Скайлар? — прошептала она, не веря своим ушам.
— Да. Это я.
И снова тишина.
— Гейл?
— Одну секунду.
Я услышала, как на заднем плане открылась и закрылась дверь, а затем:
— Где, черт возьми, ты была?
Я вздрогнула, услышав дрожь беспокойства в ее гневе.
— Мне так жаль.
— Жаль? Тебе жаль? Я ужасно волновалась, малыш. Мы думали, что ты мертва,
и не могли объявить тебя пропавшей без вести из-за гребаного письма и голосовой
почты, что ты оставила, где сообщила нам, что уходишь в отпуск. Копы отказались
рассматривать этот случай как дело о пропаже человека, потому что ты сказала, что
уезжаешь на неопределенный срок. Все, что у тебя оставалось — это пара месяцев, и
мы могли бы объявить тебя юридически мертвой, потому что ты не тронула ничего из
своих сбережений. Как ты выживала без денег? Что ты делала, маленькая негодница?
Она закончила пронзительным рыданием.
Боже мой.
Гейл никогда не плакала.
— Гейл... Я... В мире не хватит извинений.
Она шмыгнула носом.
— Клянусь твоей задницей, что не хватит. О, боже, Скайлар. Я так зла на тебя, но
я никогда в жизни не была так счастлива, как сейчас.
Слезы благодарности навернулись на мои глаза.
— Мне понадобилось слишком много времени.
— Да, слишком много. Так почему сейчас, а не тогда?
— Время, — сказала я. — Это единственный ответ, который я могу дать. Я как
будто долго спала, а теперь, наконец, проснулась, и не могу поверить, что заставила
тебя пройти через все это. Я проснулась с миллионом извинений.
— Где ты?
Я рассказала. Все. Всю эту грязную историю. Единственное, что упустила — это
мои романтические отношения с Киллианом, так что, к сожалению, она не узнала,
насколько хорошо у меня сейчас обстоят дела.
Тем не менее, пока она терпеливо слушала, я почувствовала, как узел в моем
животе сжимается еще больше.
***
Не прошло и пятнадцати минут после того, как я повесила трубку, как мой
телефон зазвонил. Это был номер Лос-Анджелеса, и мой большой палец на несколько
секунд завис над кнопкой «Принять», пока я со страхом размышляла, кто на том конце
линии.
Кто бы это ни был, это будет нелегко.
Судорожно втянув воздух, я ответила.
— Скайлар? — недоверчиво спросил Брэндон. — Боже, это действительно ты?
— Брэндон? — Я рухнула на диван, закрыв глаза. Казалось, прошли годы с тех
пор, как я в последний раз слышала его голос. — Это я.
— Блядь. Блядь-блядь-блядь. Когда Гейл позвонила, я был уверен, что это не
взаправду. Это все еще кажется нереальным. Скажи что-нибудь еще, — потребовал он.
Я улыбнулась сквозь вновь навернувшиеся слезы.
— Прости меня.
Он замолчал.
— Брэндон?
— Я так зол, Скай. — Слезы звучали в его словах, и мои собственные потекли по
щекам. — Я так зол на тебя, но я так чертовски счастлив слышать твой голос. Я так
волновался, что ты причинила себе боль или кто-то причинит ее тебе. Почему ты
ушла? Почему ты не осталась и не позволила мне помочь?
Я безудержно рыдала, слыша слезы в голосе моего лучшего друга, парня,
которого я видела плачущим только один раз, и это было на похоронах моей матери. Я
причинила боль Брэндону. Я причинила боль своей семье.
Он позволил мне поплакать, терпеливо ожидая, пока я возьму себя в руки.
— И за это меня прости. — Я вытерла щеки. — Тебе не нужно слышать это от
меня. Ты заслуживаешь извинений.
— Я заслуживаю честности.
— Заслуживаешь. — Я кивнула, хотя он не мог меня видеть. — Я хотела бы
иметь лучший ответ, чем этот, но вот правда: я была испорченным, эгоистичным
ребенком, и мне потребовалось слишком много времени, чтобы вытащить голову из
задницы.
— Гейл сказала, что ты жила на улице. Боже, Скай, когда я думаю о том, что
могло случиться. И кто этот парень? Этот парень из лейбла? Он шантажировал тебя?
Потому такое ощущение, будто он шантажировал тебя.
— Как Гейл удалось рассказать тебе так много менее чем за пятнадцать минут?
— спросила я, пораженная ее способностями. Я разговаривала с ней по телефону
больше часа.
— Значит, это правда? Он шантажировал тебя?
Мысль о том, что он плохо думает о Киллиане, вызвала тяжесть в моей груди.
— Нет. Это немного сложно. Киллиан мне очень помог. Он предоставил мне
место для ночлега, одежду, еду, и я писала новую музыку.
— У тебя миллионы в банке. Какого черта тебе понадобилось полагаться на этого
парня?
Я глубоко вздохнула.
— Потому что знала, что как только позвоню Адаму, он позвонит Гейл, а она
позвонит тебе. Я так долго не возвращалась к вам, что чем дольше ждала, тем больше
меня пугала идея встретиться с вами лицом к лицу. Я вела себя как трусиха.
— А что, по-твоему, мы должны были делать?
— Ненавидеть меня, — немедленно ответила я. — Вы единственная семья,
которая у меня осталась, и я обошлась с вами как с дерьмом. Так что да, я боялась, что
вы возненавидите меня.
Брэндон молчал так долго, что я подумала, что сбылись мои худшие опасения.
— Я зол на тебя. Но я никогда не смог бы тебя ненавидеть. Я люблю тебя. Ты моя
семья. Но ты провела меня через ад, Скай. Ты заставила меня пройти через ад. Потом я
все время напоминаю себе, что ты уже была там. В аду. И что я никогда не смогу
понять, через что ты прошла. Но я вроде как это понимаю, потому что я тоже любил
Энджи. Я знаю, что это не одно и то же, но я тоже потерял ее. Ты могла бы прийти ко
мне.
Свежие слезы горячо потекли по моим щекам.
— Но я не могла, Брэндон. Дело было не только в потере мамы и именно такой
потери, какая была у меня. Дело в Брайане, Мики и группе. Я была так несчастна в той
жизни, но не хотела никого подводить. Когда мама умерла, мне стало легче отказаться
от группы. Сожалею лишь о годах, потраченных впустую, пока избегала музыку
только из-за того, что была несчастна в тот период.
— Гейл рассказала мне о Брайане. Почему ты не сказала мне? Я мог бы помочь.
— Я не хотела сталкиваться с этим лицом к лицу. Столкнуться с этим означало
рассказать об этом маме, и я не хотела, чтобы она обижалась на меня. Поэтому я
убегала много раз. И продолжала убегать. Однако, ее больше нет.
— Хорошо. — Он тяжело выдохнул. — Мне так много нужно сказать и обсудить,
но я не хочу делать это по телефону. Могу я прилететь к тебе? У группы перерыв, так
что я остался с Хизер в Лос-Анджелесе. Я мог бы сегодня же сесть на самолет.
От этой мысли у меня свело живот, но я не могла сказать, что больше не
собираюсь бегать, а потом просто сделать это.
— Было бы здорово.
ГЛАВА 26
В ту ночь Киллиан просто обнимал меня, пока я была погружена в свои мысли и
эмоции. Он не заставлял меня их сформулировать. Он оставил меня в покое.
На следующее утро я получила сообщение от Брэндона, что он приземлился в
Хитроу и будет в Глазго к пяти часам. Киллиан, как всегда, ушел рано, чтобы сходить
на тренировку и успеть собраться в офис. Я позвонила ему и рассказала о Брэндоне. На
линии воцарилась тишина.
— Тебя это не устраивает?
Я догадалась по его молчанию.
— Тебе действительно повезло, Скайлар. Это довольно спокойный город, если
бы тебя узнали, никто бы не потрудился выложить информацию в Интернет. Но
встретившись с другим участником группы, ты определенно привлечешь внимание.
— Брэндон придет в квартиру. Мы останемся внутри.
Снова тишина.
— Киллиан, все хорошо. Если я смогу помириться с Брэндоном, с Остином и
даже с Мики, я реально смогу начать двигаться дальше. А это то, чего ты хочешь,
верно?
— Конечно. Ты просто... Ты проделала долгий путь. Я не хочу, чтобы кто-то сбил
тебя с него.
Я улыбнулась такой чрезмерной заботливости.
— Поверь, я достаточно сильна, чтобы справиться с этим.
— Я верю в это. Я всегда верил в тебя больше, чем ты верила в себя.
Я люблю тебя.
Я изо всех сил старалась сдержать эти слова.
— Я позвоню тебе, когда Брэндон уйдет.
— Может мне стоит приехать? Познакомиться с ним.
— Я думаю, что пока справлюсь сама.
— Позвони мне, если я тебе понадоблюсь.
— Хорошо.
Остаток дня я с трудом могла сосредоточиться. Бродила по квартире, чувствуя,
что почти схожу с ума. Мне нужно было чем-то заняться, и я села за гитару и, даже не
ожидая и не собираясь, написала песню.
Только несколько часов спустя осознав, что почти ничего не съела, я встала,
чтобы приготовить себе салат на ужин, когда зазвонил мой мобильный. Не узнав
номер, но увидев код города Глазго, я заколебался, отвечать или нет. Потом я
подумала, что звонить могут из лейбла.
— Алло? — ответила я.
— Скай, мне жаль, — задыхаясь, выпалил Брэндон на другом конце линии.
Его тон заставил мое сердце забиться быстрее.
— За что?
— За то, что не сказал тебе, что Мики прилетел со мной и он уехал из отеля без
меня. Мы даже не зарегистрировались. Кажется, он стащил у меня клочок бумаги с
твоим адресом, потому что я не могу его найти, и предполагаю, что Мики сейчас на
пути к тебе. Дай мне свой адрес еще раз, и я направлюсь прямо к вам.
Мысль о том, чтобы увидеть Мики, вызвала у меня более чем легкую тошноту.
— Ой... Ох, ладно. Чего мне ждать, Брэндон? Он идет сюда, чтобы словесно
напасть на меня?
Брэндон вздохнул.
— Он... Я не думаю, что он сам знает, что хочет. Наверное ему просто нужно тебя
увидеть. Чтобы лично убедиться, что ты жива и с тобой все в порядке. Но даже если
так, я все равно виноват, так что дай мне свой...
— Извините, вы Брэндон Клайн из Tellurian? А это Мики Мерфи только что
ушел? О боже, это так круто! — прервал его женский голос, говоривший на
шотландском языке на заднем плане.
— Э-э, да, привет, — рассеянно сказал он. — Приятно познакомиться.
— Мы можем сделать селфи?
— Я вроде как чем-то занят, ребята. Позже, хорошо. Спасибо.
Еще один тяжелый вздох.
— Черт, Скай, прости. Дай мне свой адрес.
Я чувствовала себя так, словно у меня в ушах жужжит стая пчел.
— Вас с Мики только что узнали?
— Да, нас не так-то легко не заметить.
Это было правдой. Они оба были высокими, симпатичными парнями, а Брэндон
был сложен как полузащитник. На последних фотографиях в интернете Брэндон
красовался с окладистой бородой, а Мики с густой щетиной. Татуировки покрывали
семьдесят процентов их тел. В одиночку они привлекали внимание; что уж говорить,
когда они вместе.
Черт.
— Послушай, Гейл сказала, что ты не хочешь, чтобы сейчас пресса знала о твоих
делах, и я это понимаю. Мы не собираемся навлекать это на тебя. Скажи, где ты, и я
приду, чтобы все исправить.
Я дала ему свой адрес.
— Я выхожу прямо сейчас.
Чувствуя, что мои нервы полностью расшатаны, я расхаживала по квартире,
сердце подпрыгивало при каждом малейшем звуке. Наконец, я почти с облегчением
услышала звонок в подъездную дверь. Сначала я не могла заставить себя подойти, но
убегать больше было некуда.
Когда снова зазвонили, я поспешила к интеркому и нажала на громкую связь.
— Да?
На мгновение воцарилась тишина, а затем прозвучало:
— Скай?
Звук голоса Мики вызвал волну воспоминаний. Эти воспоминания казались
принадлежащими другому человеку, другой жизни, и тот факт, что я чувствовала себя
так далеко от этих воспоминаний, было мучительно болезненным.
— Мики?
— Да, это я, — выдохнул он. — Впустишь?
Я нажала на кнопку домофона и сняла с входной двери цепочку.
Опершись ладонью о дверь, я застыла. Пока ждала, когда Мики поднимется на
лифте, мое дыхание становилось все более поверхностным.
Несмотря на то, что я услышала приближающиеся шаги, я все равно подскочила
от громкого стука в дверь.
Дрожащими пальцами я отперла и медленно открыла ее.
Золотисто-зеленые глаза впились в мои.
— Мики.
Каждый дюйм моего тела болел. Это было похоже на... тоску.
Выражение лица Мики, казалось, было наполнено теми же эмоциями.
И я напряглась, наблюдая, как эта тоска превращается в гнев.
Когда Мики внезапно бросился ко мне, я напряглась, полностью замерев, но он
просто прижал меня к своей груди. Поняв, что Мики обнимает меня, а не убивает, я
обняла его за спину и не отпускала.
От него не пахло Мики. От Мики пахло травкой и пивом. Иногда духами и
потом. Были редкие моменты, когда можно было почувствовать запах мыла и шампуня
под другими ароматами, которые более чем намекали на его образ жизни.
Но сейчас я чувствовала только запах мыла и шампуня.
— Мики, — пробормотала я, уткнувшись ему в грудь.
Он крепко сжал меня, а затем мягко отпустил, только чтобы обхватить мое лицо
руками и посмотреть в глаза.
— Я не знаю, убить тебя или поцеловать, Скайлар Финч.
Поскольку целоваться нельзя, а убивать нежелательно, я осторожно
высвободилась и закрыла дверь.
— Нам о многом нужно поговорить, — сказала я.
Мики кивнул, его взгляд скользнул вниз по моему телу и снова поднялся.
— Брэндон кое-что мне рассказал.
— Почему ты не подождал его, чтобы прийти сюда?
Мики недоверчиво посмотрел на меня.
— Потому что нам с тобой нужно поговорить наедине. Для Брэндона и Остина
ты ушла из группы. Но для меня... ты бросила меня.
— Это не так, — ответила я, отходя от него по коридору.
Я слышала, как он шел следом за мной. Даже после всего этого времени, Мики
так ничего и не понял.
— Брэндон и Остин были моей семьей. Они мне как братья. Я тоже их бросила.
— Это не одно и то же.
Он провел рукой по волосам, рассеянно осматриваясь, затем снова обратил
внимание на меня. Лицо Мика было небритым, и это каким-то образом добавляло ему
великолепия. Когда-то давным-давно, лишь стоило только взглянуть на него, и у меня
начинали порхать бабочки. Хотя сейчас, глядя на него, я чувствовала многое, но того
влечения не было. Его привлекательность казалась скорее фактом, чем чем-то, что
вызывало во мне другие чувства, кроме ностальгии.
Действительно ли между нами была любовь или просто влечение?
— Где Остин? — спросила я.
Я боялась, что Остин ненавидит меня, и именно поэтому не прилетел.
Мики, казалось, был раздражен этим вопросом.
— Он покоряет дикую тропу. Мы не можем с ним связаться.
— Что покоряет?
— Дикую тропу. Помнишь ту книгу. Или это был фильм. Что-то связанное с
пешим походом по тропе Тихоокеанского гребня, — сказал он. — Его девушка,
Селина, уговорила его на эту затею.
Я улыбнулась при мысли о том, что Остин делает что-то для девушки. И он, и
Мики были парнями на одну ночь. Брэндон всегда отличался отношениями. Только
длительное время – до Хизер – ни одно из его отношений не длилось долго. Она была
стилистом, с которым он начал встречаться еще до смерти моей мамы. По данным
СМИ, сейчас они помолвлены.
Остин, казалось, никогда этого не хотел. Я ничего не нашла в интернете о его
девушке.
— Селина. Они давно вместе?
— Пару месяцев. — Мики пожал плечами. — Мы можем обсудить это позже, а
сейчас поговорить о миллионе гребаных извинений, которые ты мне должна?
Мой ответ последовал незамедлительно.
— Прости меня. Прости меня, Мики. Прости, что убежала. Прости, что
наказывала тебя годами. Прости, что переспала с тобой и на следующий день оставила,
исчезнув с лица планеты. Я сожалею больше, чем ты можешь себе представить.
Мгновение Мики пристально смотрел на меня. Наконец, махнул рукой.
— Гейл сказала, что тебе приходилось нелегко. Что все было непросто. Но ты
выглядишь лучше, чем когда-либо. Мне нравятся твои волосы, — сказал он, его
большие щенячьи глаза были наполнены обидой и обвинением.
Я провела пальцами по коротким прядям.
— Об этом я и хочу поговорить. Однако, сначала хочу услышать о тебе. Я
слышала, ты был на реабилитации.
Его красивые губы искривились в усмешке.
— Ты следила за нами, пока мы оставались в неведении относительно тебя?
Очевидно, его гнев не исчезнет в ближайшее время, и я это поняла. Так и есть. Я
указала, чтобы Мики сел на диван, пока сама садилась на стул. Мики раскинул на нем
свое шикарно тело и стал ждать.
— Я только недавно узнала о вас. У меня не было доступа во всемирную сеть, и
еще несколько дней назад не было желания выходить в интернет.
— Тебе было все равно?
— Конечно, мне было не все равно. Именно поэтому я не проверяла, как вы. Мне
было не все равно, и это убивало меня. Все убивало меня, и единственный способ
выжить, который я принимала — это оттолкнуть ту жизнь. Какое-то время я на самом
деле думала, что вас больше нет. Как призраки. Но... но то существование больше было
похоже на то, словно я сама была призраком. Как будто я умерла и оставила свой мир
позади. И мне нужно, чтобы это было так. Это был единственный способ пережить
горе.
— И, кажется, ты сумела. Как получилось, что ты можешь справиться с горем
сейчас, а тогда не могла?
— Время, — ответила я так же, как и Гейл. — И я завела здесь друзей. Встретила
того, кто знает, каково это — потерять родителя.
Мики ударил себя кулаком в грудь, его лицо покраснело от досады.
— Я мог бы быть тем другом. Я вырос в гребаной системе приемных родителей,
ради всего святого, Скайлар!
Я вздрогнула, но отказалась отклоняться от его ярости.
— Это не одно и то же, — сказала я как можно мягче. — У тебя совершенно
другая боль, которую я никогда не смогу понять. А моя... Ну, я хотела бы, чтобы ты
знал, каково это — иметь родительскую любовь и поддержку, но у тебя никогда не
было этого, Мики. У моего друга была семья, и он понимает, какую боль я испытываю,
какой гнев и сожаление живут внутри меня. Это никогда не проходит, независимо от
того, как, где и с кем ты двигаешься дальше.
— Значит, ты позволяешь незнакомцам помогать тебе исцеляться? Прекрасно.
Я позволила злости Мики накатить на меня, стараясь не дать негативу овладеть
мной.
— Разве ты это не делал? Когда проходил реабилитацию?
Мики задумался.
— Я также ходил на психотерапию.
Мики был достаточно храбр, чтобы сделать то, чего я не смогла.
— Я рада.
— Я занялся этим не только потому, что ты сбежала. Хотя это и стало
катализатором. После того, как ты исчезла, мое пьянство вышло из-под контроля.
Брэндон выдвинул ультиматум: либо реабилитация, либо я ухожу из группы. Я не мог
потерять группу. Поэтому я лег на реабилитацию, начал терапию, и это очень помогло.
Я понял, как в детстве ты сильно ранила меня, когда ты предпочла группу нам.
Слезы вины и сожаления затуманили мое зрение.
— Я знаю. Мне так жаль.
— Это было... Ты была первым человеком, которого я позволил себе полюбить. Я
перестал любить людей, когда был ребенком, потому что они всегда меня бросали. Но
я позволил себе любить тебя — я верил, что ты любишь меня в ответ. Что ты не
бросишь меня.
Слезы выступили на глазах.
— Я не пытаюсь причинить тебе боль. Мой психотерапевт сказал, что я должен
быть честен с людьми в своей жизни. Ты причиняла мне боль, Скай. Поэтому я
наказывал тебя. Потому что знал, что ты любишь меня, и я ненавидел, что этого
недостаточно. Но этого было достаточно, чтобы причинить боль в качестве расплаты.
Его глаза горели сожалением.
— Ты прощаешь меня?
— Я прощаю тебя. — Я нетерпеливо вытерла слезы. — А ты прощаешь меня?
Он поколебался, а затем сказал:
— Хотелось бы.
Звонок в дверь прервал напряженный момент, и Мики сел, нахмурившись.
— Кто это?
— Возможно, Брэндон.
— Не позволяй ему подниматься.
Я недоверчиво уставилась на него.
— Мики, он пролетел более пяти тысяч миль, чтобы увидеть меня.
— Мы с тобой еще не закончили разговор.
Я была права. Мики все еще не понял.
— Это не всегда касается нас с тобой, Мики.
Раздраженное выражение его лица, когда я вышла, чтобы впустить Брэндона,
заставило меня задуматься, а сильно ли Мики изменился. В гостиной воцарилась
тишина, пока я ждала, когда Брэндон поднимется на лифте. И испытывала совершенно
другое чувство. Предвкушение. С Мики я чувствовала тошноту. Брэндона мне
захотелось обнять, едва его увидела.
Когда он появился, такой высокий, бородатый, с кругами под глазами, которые
говорили про смену часовых поясов, я бросилась на него.
И Брэндон поймал.
Он поднял меня в медвежьих объятиях, и когда прошептал мое имя, из меня
вырвались рыдания, и я не смогла их остановить.
Потому что это было похоже на возвращение домой.
ГЛАВА 27
***
— Скай.
Мое тело мягко встряхнули, выводя из мира снов.
— Скай, проснись.
Я проворчала и неохотно открыла глаза. На улице все еще было темно.
— Который сейчас час? — пробормотала я.
Голова Брэндона появилась надо мной. Его волосы были взъерошены со сна, но
глаза больше не были налиты кровью от усталости.
— Сейчас семь сорок пять. Мы готовим завтрак.
— Некоторые вещи действительно меняются. — Я проследила взглядом, как он
вышел из комнаты. — Я сейчас выйду.
Я перевернулась и потянулась за телефоном, лежащим на прикроватном столике.
Прошлой ночью я включила его на беззвучный режим, чтобы не разбудить парней, и
забыла включить на обычный. Я ожидала сообщения или пропущенного звонка от
Киллиана, но ничего не было. Зато было сообщение от Отэм.
И я была в порядке. Брэндон не знал, как держать обиду, хотя я изменила его
жизнь (то, что я все еще собиралась обсудить с ним на едине), и Мики... Думаю, что в
конце концов он изменит свое мнение.
Я прошаркала на кухню, где нашла готовящего... Мики?!
— Святое дерьмо, ты действительно готовишь нам омлет?
Он одарил меня мальчишеской довольной улыбкой.
— Ага.
— Пахнет потрясающе.
Я забралась на табурет напротив него, пока Брэндон возился с приготовлением
кофе.
— С каких это пор ты готовишь?
Он пожал плечами.
— Я помогал на кухне в реабилитационном центре. Мне это понравилось. Так и
прижилось.
— Это было здорово в туре. — Брэндон пододвинул ко мне чашку кофе. —
Иногда мы питаемся настоящей едой.
— Ну, так и должно быть, — сказала я. — Вы же знаете, как важно вкладывать в
свое тело правильные вещества, особенно в период гастролей. Вам нужна энергия.
Парни обменялись взглядами, что-то ностальгическое и грустное промелькнуло
между ними, и я поняла, что раньше все время так говорила, читая им лекции о том
дерьме, которое они вкладывают в свои тела.
Решив, сейчас или никогда, я спросила:
— Как дела у Мэйси?
Они обменялись еще одним взглядом, на этот раз более непроницаемым, и Мики
перевернул омлет.
Брэндон заговорил первым.
— У нее сейчас трудные времена. Поскольку альбом не так успешен, она
чувствует, что поклонники обвиняют в этом ее.
— Но не она писала альбом, — поморщился Мики. — Мы с Остином.
Я колебалась, сказать ли то, что хотела, но Мики прочитал выражение моего
лица.
— Просто скажи это.
— Ну, на днях я прослушала альбом.
— И... — спросил Брэндон.
— Это звучит так, как будто вы пытались написать песни, максимально похожие
на мои.
— Это звучит так, потому что это правда. Мы старались не злить фанатов, —
фыркнул Мики, пододвигая ко мне тарелку через весь островок.
— Спасибо, — сказала я. — Послушайте, группа теперь Tellurian-версия 2. Это
должно быть по-другому, но пока это подлинно, фанатам будет все равно. А если нет, у
вас появятся новые поклонники. Мики, тебе нужно писать песни, которые что-то
значат для тебя. И еще, если Мэйси способна, она должна участвовать в процессе
написания. Она поет эти песни.
— Тебе не кажется странным говорить о ней? — спросил Брэндон между
приемом пищи.
Я наморщила нос.
— Сразу же как только ушла, я ничего не хотела знать ни о ней, ни о группе.
Однако, когда я прошлась по информации о вас, ребята, то поняла, что рада, что вы
выбрали ее. Она и тогда была милой, и у нее отличный голос.
— Но это не твой голос, — проворчал Мики.
— Нет, это ее. И вы можете заставить это работать на вас. Кстати, Мэйси
действительно хотела радужные волосы или это была идея Гейл?
— Идея Гейл, — сказали парни в унисон.
— Тогда исправьте это. Мэйси это не я, и ее не следует заставлять пытаться быть
мной. Это очередная порция давления, которое она и так испытывает. Позвольте ей
быть самой собой. Во всех смыслах.
Ребята переглянулись, а затем кивнули. Мики удивил, повернувшись ко мне и
сказав:
— Спасибо, Скайлар.
Нежность к ним нахлынула на меня.
— Вы всегда будете моей семьей. Я знаю, что плохо с вами обошлась, но с этого
момента я буду рядом, несмотря ни на что. Я хочу, чтобы вы вместе с Мэйси добились
успеха, потому что этого заслуживаете. Вы для этого очень упорно трудились.
— А ты? — спросил Брэндон. — У тебя все в порядке с альбомом, который
запускаешь?
Не в силах встретиться с ребятами взглядом, я откусила омлет и использовала это
время, чтобы обдумать, как сформулировать свой ответ.
— На лейбле пообещали, что мне не придется светиться в социальных сетях, и
что, как только произойдет большой скандал по поводу моего возвращения, они будут
работать изо всех сил, чтобы моя личная жизнь не попала в таблоиды.
— Они не могут этого гарантировать, Скай, — сказал Мики.
— Я знаю. Но это возможно.
Мики покачал головой.
— Не для тебя. У тебя есть качество, харизма, что-то притягивает к тебе людей.
Это причина, по которой фанаты были одержимы тобой, а таблоиды охотились за
каждым шагом.
Я покраснела от такого описания меня.
— Неправда. Они гонялись из-за нашей тоскливой любви.
— Это было частью этого, но после новостей о реабилитации меня оставили в
покое. Когда я не хожу на вечеринки и не напиваюсь или не тоскую по тебе, очевидно,
становлюсь для них скучным.
— Мики прав. Я беспокоюсь за тебя, — сказал Брэндон. — Мне неприятно
думать, что тебя заставили делать то, чего ты не хочешь.
Давление, очень похожее на беспокойство, возникло в груди, но я скрыла
неприятное чувство улыбкой.
— Я люблю вас, ребята, за заботу, но это всего лишь альбом. Если что-то пойдет
не по плану, я свалю.
— Это альбом, из-за которого тебя могут какое-то время преследовать папарацци.
— Я знаю.
— Они будут снаружи твоего дома, твоих номеров в отеле, мест, где ты делаешь
покупки, ресторанов, в которых ты кушаешь. Они снова попытаются взломать твой
телефон, будут преследовать твоих друзей...
Брэндон вздохнул:
— Она понимает это, Мики. Прекрати.
— Ну, я беспокоюсь. — Мики пожал плечами.
— Я прошу тебя, не надо. — Я одарила его дерзкой ухмылкой и сменила тему. —
Твой омлет потрясающий.
Он довольный улыбнулся.
— Да, я неплохо справился.
— Нам нужно вернуться в отель. Все наши вещи там, — сказал Брэндон. — Мы
говорили и подумали, может быть, позже сегодня я с Мики могли бы посетить твой
лейбл, встретиться с этим парнем — Киллианом — и посмотреть, как идут дела.
Брэндон. Мой заботливый старший брат. Однако мысль о том, что они встретятся
с Киллианом...
— О, я не уверена в этом. У них там довольно плотный график. Нам, вероятно,
придется договариваться о встрече, и они, возможно, не смогут нас принять, пока вы
здесь.
— Скай, — Брэндон одарил меня серьезным взглядом. — Мы посетим этот
лейбл. Никаких обсуждений.
Я плюхнулась на свой табурет.
— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать.
После того, как мы закончили завтракать, я проводила ребят вниз и вместе с ними
дождалась такси. Они дрожали в холодном ноябрьском воздухе.
— Я надеюсь, вы взяли с собой одежду потеплее.
Я указала на рубашки, которые были накинуты поверх футболок.
— Э-э, не совсем.
Они переглянулись и усмехнулись.
Я закатила глаза.
— Я думаю, вы оба слишком много времени проводите в Лос-Анджелесе.
— Там погода хорошая.
Брэндон кивнул, хотя его глаза сверкнули, напоминая мне, что не погода
удерживала его в Калифорнии.
— Когда тебе нужно вернуться за Хизер?
— Скоро. Очень скоро. Но я не улечу, пока не буду знать, что с тобой все в
порядке.
— Я в порядке.
— Ага, посмотрим. — Его взгляд метнулся через мое плечо. — Это похоже на
наше такси. Иди ко мне.
Брэндон обхватил мои плечи руками, наклонился и заключил в объятия. Я
держалась, пряча улыбку у него на плече. Узел в моем животе снова немного сжался.
Потом Брэндон опустил меня и поцеловал в нос.
— Я позвоню тебе через два часа.
— Хорошо.
Я улыбнулась, чувствуя тепло и смущение от того, что Брэндон не только
простил меня, но и все еще переживал, несмотря на океан, которым я разделила нас.
— Теперь я.
Мики заключил меня в объятия. В этот раз я обняла более осторожно, но когда
его руки крепко обхватили меня, не смогла удержаться, чтобы не обнять его так же
крепко. Между нами было слишком много истории и привязанности, чтобы этого не
сделать. Я почувствовала его губы на своем плече и немного напряглась. Мики ощутил
это и, подняв голову, посмотрел мне в глаза.
— Я знаю, — сказал он. — Я понимаю. Это займет у меня еще немного времени.
Хорошо?
Понимая, что он имел в виду перестать видеть нас в романтическом свете, я
кивнула и потянулась, чтобы поцеловать его в щеку, но Мики слегка повернулся, так
что поцелуй пришелся в уголок его рта. Мою кожу покалывало от царапины его
щетины, и я дернулась назад.
В тот момент было трудно удержаться и не утонуть в его скорбном взгляде, но я
осторожно высвободилась и отступила назад.
— Скоро увидимся.
Мики сел в такси первым, так что я воспользовалась возможностью и схватила
Брэндона за руку. Он нахмурился и наклонился ко мне, чтобы мне было удобно
шептать.
— Вчера вечером Мики сказал, что ему нужно выпить. Понаблюдай за ним,
пожалуйста.
С мрачным выражением лица он кивнул.
— Хорошо, я присмотрю.
Я сжала его руку в знак благодарности и отпустила. Пока я смотрела, как
отъезжает такси, мне показалось, что я заметила движение в машине припаркованной
на другой стороне улицы — как будто кто-то пригнулся, чтобы спрятаться.
Мой пульс тревожно подскочил, и я прищурилась, чтобы получше разглядеть.
Однако, ничего не увидев, я списала это на недосып и общую нервозность после такого
насыщенного вечера. Возвращаясь в свою квартиру, все, что я хотела сделать, это
завалиться спать, но была слишком напряжена из-за того, что Брэндон и Мики не
собирались отказываться от посещения лейбла и встречи с Киллианом.
Я уже собиралась позвонить Киллиану, когда на телефон пришло уведомление.
Отэм: Ты уже одна? Я могу приехать? Хх
Я: Да, конечно.
Отэм: Скоро буду. Хх
Задаваясь вопросом, находилась ли она сейчас на лейбле, и надеясь, что это не
так, потому что Киллиан был на меня зол, я вздохнула и набрала номер своего парня.
Потому что к черту все это. Он был моим парнем.
Он сбросил.
Поэтому я позвонила еще раз.
Киллиан взял трубку.
— Я лечу с одной встречи на другую, Скайлар, у меня нет времени на разговоры.
Он казался злым.
— И тебе доброе утро. Я думала, ты позвонишь.
— Я был занят.
— Слишком занят, чтобы узнать, все ли со мной хорошо после того, как
участники моей группы вернулись в мою жизнь после почти двухлетнего отсутствия?
— Я понял, что все прошло хорошо, так как они ночевали у тебя.
Это было для него проблемой?
— Киллиан, они мне как братья.
— Мики нет.
— Вот почему я рухнула на свою кровать с Брэндоном, а Мики занял диван.
Киллиан замолчал, и я услышала шорох движения, а затем звук закрывающейся
двери, а потом он практически зарычал в трубку:
— Ты делила гребаную кровать с одним из них?
Мои щеки вспыхнули. Киллиан произнес это так, словно я сделала что-то
непристойное. Я думаю, он не понимал, насколько Брэндон был для меня семьей.
— Брэндон с таким же успехом может быть кровным родственником, вот
насколько он мне как брат. Я бы никогда этого не сделала, если бы он таковым не
являлся.
— Он не кровный родственник, а ты спала с ним. Господи, Скайлар, ты с ума
сошла, когда услышала голосовое сообщение от моей почти одноразовой любовницы.
И ты ожидаешь, что я буду в порядке, если ты будешь спать в одной постели с другим
мужчиной?
Чувствуя, как ситуация выходит из-под моего контроля, паника затрепетала в
груди.
— Киллиан, я обещаю тебе, что как только ты увидишь меня и Брэндона вместе,
ты поймешь, о чем я. Ты увидишь, что мы как брат и сестра.
— Я так понимаю, они не собираются уезжать в ближайшее время?
— Они хотят убедиться, что со мной все в порядке. И для этого они хотят прийти
сегодня на лейбл и встретиться с тобой.
— Хорошо, — немедленно ответил он, удивив меня.
— Серьезно.
— Да, серьезно. Я тоже хочу с ними познакомиться.
Я заколебалась...
— Ты все еще злишься на меня?
— Я не знаю. Что бы ты почувствовала, если бы узнала, что прошлой ночью я
делил постель с другой женщиной?
От этой мысли мне захотелось стиснуть зубы.
— Если бы эта женщина была как Отэм, то я бы не возражала. Именно об этом
мы сейчас и говорим, и сегодня ты сам в этом убедишься.
Киллиан издал звук, похожий на прерывистое дыхание.
Мое сердце сжалось при мысли о том, что он сердится на меня, но я также была
немного раздражена.
— Знаешь, было бы здорово, если бы ты мог отбросить свою ревность в сторону
и просто спросить меня, все ли со мной в порядке.
Когда вопроса не последовало, в моей груди вспыхнула боль.
— Хорошо, тогда во сколько мы можем встретиться с тобой?
— В час дня будет неплохо.
— Тогда увидимся.
— Скайлар. — Киллиан остановил меня, когда я уже собиралась повесить трубку.
— Я тоже скучал по тебе. Я скучаю по тебе всякий раз, когда тебя нет рядом со
мной.
Я закрыла глаза; паника улеглась, но раздражение и боль остались.
В ответ на мое молчание он понизил голос.
— Прости, что я ревнивый придурок. Ты в порядке?
Я вздохнула с облегчением.
— Да, я в порядке. И будет еще лучше, когда мы останемся наедине. А после
того, как я закончу целовать каждый дюйм тебя, мы сможем обсудить это.
— С нетерпением жду этого.
Я услышала желание в его словах. Необходимость. Боже, как бы я хотела, чтобы
он был рядом. К сожалению, мне придется подождать.
— Увидимся на лейбле.
— До встречи.
***
Я повесила трубку и прижала телефон к груди, жалея, что не могу запросто в час
дня зайти в лейбл и поцеловать Киллиана О'Ди прямо в губы. Остается лишь
притворяться, что между нами ничего нет, кроме совместной работы над альбомом.
Однако, как только мы останемся наедине, я так сильно потрясу его мир, что Киллиан
забудет о том, какая он сварливая заноза.
К счастью, как только я закончила разговор с Киллианом, не дав мне
переосмыслить последние двадцать четыре часа, пришла Отэм и принесла обещанное
кофе. Мы устроились, и я рассказала ей, как прошел вечер и ночь с парнями. Тут Отэм
бросила на меня извиняющийся взгляд.
— Я получила твое сообщение, когда была с Киллианом, так что он знает, что
парни остались на ночь.
— Все в порядке. Я разговаривала с ним по телефону. Я знаю, что он от этого не
в восторге, но когда познакомится с Брэндоном, то поймет, что между нами абсолютно
ничего нет.
— Не думаю, что его беспокоит Брэндон. Ты должна понять, Скайлар, Киллиан
изучал твою жизнь еще до того, как у него появились к тебе чувства. Он нашел целую
тучу статей о твоем романе с Мики. Вы, ребята, были повсюду.
Паника вернулась, и я начала бояться, что не смогу заставить Киллиана понять,
что больше не влюблена в Мики.
— Те времена давно прошли. Когда я смотрю на Мики сейчас, я не чувствую
ничего из того, что чувствовала раньше. Все, что осталось — это история,
привязанность и разочарование от того, что он всегда будет смотреть на мир только со
своей точки зрения.
— Тогда, может быть, сегодняшний день поможет. Киллиан увидит, как вы
общаетесь.
Я кивнула, надеясь, что Отэм права.
Затем я внимательно рассмотрела свою подругу: ее идеальный макияж не смог
скрыть темные круги под глазами.
— Знаешь, в последнее время мы только и делаем, что говорим обо мне. Я знаю,
что у меня творится много всего, но это не значит, что я позволю тебе сорваться с
крючка. Что с тобой происходит?
Отэм одарила меня усталой улыбкой.
— Ничего.
— Я не верю в это ни на секунду. — Внезапно мне в голову пришла ужасная
мысль. — Черт. Даррен ведь тебя не беспокоит? Ты бы рассказала нам, правда?
Она покачала головой.
— Нет, Даррена давно нет.
— Тогда в чем же дело? Кто-то новенький?
— Ух, боже, нет. — Отэм выглядела еще более измученной этой мыслью. —
Последнее, что мне нужно сейчас — это вступать в новые отношения.
— Тогда что с тобой происходит, Отэм? Ты упомянула кое-что, и меня это
беспокоит. Я не хотела настаивать, потому что это не мое дело, но ты мой друг, так что
я должна знать. Некоторое время назад ты сказала, что чувствуешь себя потерянной.
Она поморщилась.
— Ты сейчас имеешь дело с гораздо большим, чем я. Мы не будем об этом
говорить.
Меня охватило беспокойство.
— Мы поговорим об этом. Я переживаю. Что происходит?
— Я просто запуталась. Чувствую, что у меня нет цели. Как будто я бесполезна.
— Ты не бесполезна. Никогда так не говори.
— Но что я делаю со своей жизнью? Иногда выполняю поручения Киллиана, но в
остальном провожу свои дни за покупками и общением. Разве это не глупо?
— Эй, — я погрозила ей пальцем, дразня, — в Инстаграм полно светских львиц с
более чем сотней миллионов подписчиков. И эти миллионы подписчиков не думают,
что они тупые.
— Да, знаю, — фыркнула Отэм. — Кто бы говорил.
— Тогда что ты хочешь с этим делать?
— В том-то и дело. Понятия не имею.
Мы сидели в раздумье, пока я размышляла об опасениях Отэм и пыталась
придумать наиболее полезный ответ. На ум пришел тот, который однозначно сильно
разозлит Киллиана, но в данном случае мне пришлось поставить его сестру выше
наших отношений.
— Может быть, тебе стоит уехать на некоторое время.
— Далеко?
— Да. Уезжай куда-нибудь в другое место. Где ты сможешь подумать о себе и о
том, чего ты хочешь.
— Это то, что сделала ты?
— Я сбежала. Есть разница. Но если хочешь, чтобы то, что я сделала, было менее
отчаянным... предположим, я сбежала, чтобы получить некоторую перспективу. И это
сработало. Я не предлагаю тебе сбегать. Поездка куда-нибудь, путешествие, отдаление
от родного города и твоей жизни здесь могут дать тебе столь необходимую
перспективу.
Отэм уставилась на меня так, как будто у нее в голове зажглась лампочка.
— Уйти, чтобы найти себя. Это... Я думаю, ты права. — Она вдруг широко
улыбнулась. — Моя подруга Кэти пригласила меня на горнолыжный курорт в Монтане
в январе. Я сказал «нет», потому что мысль о том, чтобы снова встать на лыжи после
того, как в прошлый раз сломала ногу, пугает меня до чертиков. Но, может быть, это
то, что мне нужно. Встретиться лицом к лицу со своими страхами. И в Монтане
должно быть красиво.
На меня накатила волна ностальгии.
— Так и есть. Я из Монтаны.
Беспокойство отразилось на лице Отэм от того, что она увидела на моем.
— Я забыла. Ты... ты скучаешь?
Я покачала головой.
— Это полное клише, но думаю, что в клише действительно есть доля правды:
дом там, где сердце. Там ничего не осталось от моего сердца. Только воспоминания.
Итак... Где в Монтане?
— Эм, я не могу вспомнить. Какой-нибудь горнолыжный курорт. Уайтрок... или
как-то так. Я узнаю.
— Звучит как план.
Отэм , глядя на меня просияла.
— Мне уже лучше. Спасибо.
Я усмехнулась и тут же поморщилась.
— Только не говори своему брату, что это была моя идея.
***
***
Отэм приехала очень быстро. Я приняла душ и оделась, чувствуя себя нервной и
более чем не в порядке.
Это был чистый адреналин.
Адреналин, подстегиваемый страхом, что я вот-вот потеряю все, что делало меня
счастливой.
Сестра Киллиана, как и обещала, была не одна. С ней были два здоровенных
парня в темных джинсах и черных спортивных куртках. Под куртками были свитера,
обтягивающие массивные мускулистые грудные клетки. Выражение лиц у обоих было
зеркальным отражением свирепого спокойствия, которое говорило: «Не связывайся со
мной, мать твою» , но при этом ничего не говорило.
Они выглядели, как все классические профессиональные охранники, которых я
нанимала.
Но этих наняла не я. С тех пор, как Адам открыл доступ к моим счетам, я
пыталась вернуть Киллиану деньги за все траты, но он мне не позволил. И некоторое
время назад, до того как я пошла в душ, мы спорили, кто будет платить за охрану.
И снова Киллиан мне не позволил.
Я найду способ заплатить хотя бы за охрану, даже если мне придется действовать
тайком.
Я уставилась на Отэм, стоявшую в гостиной с телохранителями. Она выглядела
раскрасневшейся и переполошенной, а рядом с ней стоял большой чемодан.
Я бросила взгляд на него, потом на Отэм.
— Что случилось?
Она округлила глаза.
— Народ облепил меня, как пчелы, как только увидели этих парней рядом со
мной. — Она жестом указала на мужчин.
Я легкомысленно помахала им рукой.
— Привет, я Скайлар.
Каждый по очереди протянул руку для пожатия, и они назвали свои имена: Рик и
Ангус.
— Наша машина ждет вас снаружи, — сказал Ангус. — Мы выведем вас отсюда
в целости и сохранности.
Я с трудом выдохнула.
— Что это за чемодан?
— Для твоих вещей. — Киллиан вышел из спальни, натягивая свитер.
Его волосы были еще мокрыми после душа, который, как настоял Киллиан, мы
приняли вместе. Я стояла под струями воды, стараясь оставаться в реале, пока он мыл
мои волосы, заботясь обо мне. Было трудно осознавать происходящее, но мне нужно
было встретиться с этим лицом к лицу, а не убегать.
— Мои вещи?
— Ты не можешь больше оставаться здесь, раз все знают, где ты живешь.
— И где же я буду жить? — спросила я.
Он посмотрел на охранников, на свою сестру, а затем снова на меня.
— Мы обсудим это на планерке.
— Мы должны покончить с этим, — сказала Отэм. — Содрать. Как липучку.
— Как пластырь, — тупо поправила я ее, как будто это имело значение.
Она ухмыльнулась.
— Ты в Глазго. Здесь мы называем их липучками, — поддразнила она.
Я не могла заставить себя улыбнуться в ответ. Усилия для этого казались
слишком непомерными.
— Давай сделаем это.
Я проскочила мимо Киллиана и поспешила к шкафу в спальне. Он вошел, когда я
уже натягивала пальто.
Киллиан настороженно посмотрел на меня.
— Мы поможем тебе пройти через это. Это должно было случиться. Так или
иначе.
Я вздрогнула от того, как защищался Киллиан. Как будто я обвиняла его в том,
что он поставил меня в такое положение, хотя это было не так. Я знала, что это
случится, когда потянулась к своей прежней жизни. Просто долгое время я думала, что
никогда не вернусь к известности, и как бы ужасно мне ни было, было приятно думать,
что с этим дерьмом мне никогда не придется иметь дело.
— Я знаю, что это не твоя вина.
Киллиан нахмурился.
— Тогда почему ты почти не прикасаешься ко мне с тех пор, как появились такие
новости?
Смущенная, я жестом указала на ванную.
— Разве мы только что не принимали душ вместе?
— Да, но ты стояла как сосулька в моих объятиях.
— Что? О, простите. Неужели мой кризис с папарацци мешает твоей сексуальной
жизни?
Ярость обожгла лицо Киллиана, и он захлопнул дверь спальни.
— Не надо, – прорычал он, его грудь поднималась и опускалась на неглубоких
вдохах. — Не смей, блядь, вымещать дерьмо на мне. Я пытаюсь помочь, и это ты
привела Брэндона и Мики в эту квартиру и сорвала свое прикрытие.
— Мое прикрытие? — Я беззлобно рассмеялась. — Как будто я шпион? Я не
шпион, Киллиан. Я бывшая звезда поп-рока, которая скоро окажется в опале. Меня
никогда не простят. Никто не купит этот альбом. Ты понимаешь это, да? Когда все
узнают, что я жива и невредима, и не дала об этом знать своим фанатам, меня
уничтожат. Все могло бы быть хорошо, если бы мы объявили первыми. Раскрутили все
так, как планировали. Но не сейчас.
Киллиан задумался, а затем спокойно сказал:
— Вчера вечером ты спела песню, которую написала для меня, и мы сказали, что
любим друг друга. И я люблю. Я люблю тебя, Скайлар. Я сделаю все, чтобы защитить
тебя. Но любишь ли ты меня на самом деле?
Чувствуя себя обессиленной от его вопроса, я прошептала:
— Ты знаешь, что люблю.
— Тогда оставайся со мной. — Киллиан шагнул ко мне и умоляюще посмотрел.
— Возьми себя в руки и держись за меня. Перестань паниковать. Сделай вдох. И знай,
что я рядом с тобой. Мы все исправим. Поверь мне.
Его успокаивающий тон подействовал, и я издала дрожащий вздох. Я кивнула.
— Прости. Я… У меня нет опыта обращения с этими засранцами.
Киллиан взял меня за руку, и я уткнулась в него. Он обхватил мое лицо ладонями
и мягко и успокаивающе поцеловал.
— Давай покончим с этим.
Я кивнула, чувствуя, что если смогу удержать себя в руках, как хотел Киллиан,
то, возможно, смогу выдержать бурю.
Однако ничто не подготовило меня к шквалу папарацци. Я не в первый раз
попадаю в их толпу, просто забыла.
Я забыла, как это — быть в клещах, пока охрана пытается оттеснить папарацци;
слышать щелчки объективов камер; чувствовать, как толкают мое плечо, трогают
подбородок; чувствовать руки, которые протискиваются сквозь тела охранников,
хватая и пихая. Как какофония криков и ослепляющих вспышек цифровых камер
дезорганизовывает. Я словно олень, окруженный стаей волков.
Преследуемая.
В ловушке.
Возможно, поэтому это вызвало страх. Даже когда рациональная часть моего
мозга говорила, что это всего лишь журналисты, а Рик и Ангус защитят, адреналин
захлестнул меня с головой.
— Скайлар, где ты была?
— Ты снова присоединяешься к теллурианцам?
— У тебя есть что сказать фанатам?
— Скайлар, вы с Мики снова вместе?
— Скайлар!
— Скайлар!
СКАЙЛАР!
Я вцепилась в куртку Рика, паника теснила мою грудь. Судя по акценту, с
которыми кричали, большинство даже были не из Британии. Как, черт возьми,
американская пресса добралась сюда так быстро?
Почувствовав мою хватку, Рик стал более агрессивно прокладывать путь к
машине. Через несколько секунд я уже забиралась на заднее сиденье внедорожника, а
Отэм усаживалась рядом со мной. Рик захлопнул дверь, как только она оказалась
внутри, и Отэм заблокировала замок. Ангус сел на водительское сиденье.
Как только Рик шагнул от задней двери, чтобы сесть на переднее пассажирское
сиденье, за ручку начали хвататься, чтобы попасть внутрь.
— Господи Иисусе, — Отэм инстинктивно наклонилась ко мне.
Удар в окно у головы заставил меня вздрогнуть. Отэм схватила меня за руку при
виде мужика, фотографирующего через окно.
Внедорожник медленно поехал, и как только мы оказались на дороге, набрал
скорость.
— Вы в порядке, дамы? — спросил Рик, оглянувшись.
Я кивнула, чувствуя оцепенение.
— Я не в порядке. — Отэм сжала мои руки, на ее лице было написано
беспокойство. — Скайлар, как ты справляешься?
В этом и была загвоздка, потому что пока я не нашла подходящего механизма,
который бы сработал.
***
В офисе Skyscraper records было немного безопаснее. Рик и Ангус остались внизу
с местным охранником. Отэм принесла мне чай, а Ева беспокойно нависала надо мной.
И я поняла почему, когда сбегала в туалет и увидела свое лицо в зеркале.
Я выглядела бледной и потрясенной.
Лоис, Джаклин и Кит тихо сидели рядом в отдельном кабинете, и мы ждали
прихода Киллиана. Мне предложили что-нибудь поесть, но я взяла только банан,
чтобы успокоить Отэм. Киллиан ворвался в комнату, словно бежал, и решительно
направился ко мне. От жара в его глазах у меня округлились глаза. Он резко
остановился, и я поняла, что он осознал, что не может открыто подойти ко мне, как
хотел. Мы находились в комнате, заполненной людьми, которые не должны были
знать, что мы вместе.
Разочарование на мгновение омрачило его лицо, затем он прочистил горло и
выдвинул стул на другой стороне стола.
— Ты добралась сюда нормально?
— Да.
— Это было страшно, Киллиан, — добавила Отэм, все еще находясь в шоке. —
Придурки хватали и толкали ее и пытались забраться в эту чертову машину. Я никогда
не видела ничего подобного.
Выражение лица Киллиана выровнялось и стало холодным, и я поняла, что ему
приходится прилагать много усилий, чтобы скрыть свою ярость.
— Ну, пока ты здесь, ты в безопасности. — Он посмотрел на Лоис. — Давай
обсудим ущерб.
— Давай.
Лоис мрачно кивнула. Затем нажала на кнопку на своем ноутбуке, и это действие
высветило белый экран проектора на дальней стене. Перед нами появился пост,
который положил начало утреннему хаосу. Он был размером со всю стену, так что я
могла четко видеть фотографию, на которой мы с Мики целовались. Ну, так выглядело
с этого ракурса.
Трахни меня раком.
Отэм не упомянула об этом в своем звонке. Она поморщилась от моего
выражения лица.
Я неуверенно повернулась и посмотрела на Киллиана. Желваки дрожали, и он
пытался сдержать эмоции, которые испытывал. Я догадалась, что это был гнев. И
много злости.
— Это не то, что ты думаешь, — сказала я. — Дело в том, под каким углом было
снято. Я потянулась, чтобы поцеловать Мики в щеку, а он повернулся, и я задела
уголок его рта.
— Неважно, какова правда, — ответила Лоис. — Скайлар, важно лишь то, что
общественность знает, что ты жива, здорова и целуешься со своим бывшим парнем. —
Она снова щелкнула мышкой на ноутбуке, и появилась следующая фотография. Это
были я и Брэндон, обнимающиеся. Еще один щелчок, еще одна фотография. Мы все
трое улыбаемся друг другу на тротуаре возле многоквартирного дома. На последней
фотографии было увеличено мое лицо. Тот момент, когда я заметила машину на
другой стороне улицы. Господи Иисусе, я же видела, как кто-то пригнулся в салоне.
Маленькие ублюдки.
Мои ногти впились в ладони от сильного сжатия кулаков.
— Боюсь, это именно то, чего мы не хотели, — вздохнула Лоис, как будто это я
вывела ее из себя.
Да пошла ты, Лоис.
Она нажала на другую кнопку, и на экране появилась новостная статья.
И еще одну.
Я поселилась в отеле.
Киллиан хотел, чтобы я переехала к Отэм, но теперь у меня были деньги. Деньги,
которые я могла потратить на дорогой гостиничный номер и жить там до
бесконечности.
Все зависли в режиме ожидания, включая Киллиана, ну, а мне нужно было
пространство, чтобы прислушаться к своим собственным мыслям. Звонили Брэндон,
Мики и Гейл, чтобы узнать, как я справляюсь с пресс-бурей. Мики хотел вернуться и
поддержать меня, но я сказала, что это только ухудшит ситуацию.
И я наконец-то дозвонилась до Остина. Найти и перехватить его в дороге чтобы
извиниться — тот еще квест — было столь необходимым мне отвлечением. Очевидно,
Остин ненавидел каждую минуту, проведенную на первозданной природе, что меня не
удивило, но он любил Селину и ради нее был готов на все.
Это чертовски поразило меня, и я не преминула упомянуть об этом. Остин сказал,
что Селина необыкновенная девушка. Выпускница колледжа, работала барменом
летом до начала учебы в аспирантуре в Беркли, где он с ней и познакомился. Ее полное
и абсолютное отсутствие интереса к нему как к рок-звезде решило все.
— Я знал, что когда, наконец, покорил ее, это было потому, что я Остин, а не
парень с гитарой. Она такая чертовски умная, это пугает, Скай. Она не принимает мою
фигню, — сказал он мне с более чем намеком на удовлетворение.
Я была рада. Эта девушка явно та, которая нужна именно Остину. Я сказала, что
хочу познакомиться с ней, и мы договорились, что так и будет.
Разговор с Остином был единственной радостью за последние сорок восемь
часов, после того, как Скайлар Финч снова стала официально принадлежать миру.
Я пряталась в этом гостиничном номере со вчерашнего дня, и ничто, кроме моих
мыслей, не могло меня отвлечь. И скажу, что это были невеселые мысли.
Завалившись поперек огромной кровати, я взяла заметки Лоис для моего
интервью одному из крупнейших утренних ток-шоу Великобритании. Я согласилась,
но попросила у Киллиана некоторое время. Он дал мне три дня.
— Как великодушно, — пробормотала я.
Он также мне запретил просматривать социальные сети. Еще несколько месяцев
назад меня бы это вполне устроило. Непрекращающееся жужжание, которое заполняло
мой мозг, когда я была в Tellurian, вернулось. Как и постоянное острое стеснение в
груди.
Я начала подозревать, что это симптомы тревожного расстройства.
Раньше мне это никогда не приходило в голову, но Мэнди испытывала
панические атаки и как-то описала мне эти ощущения. Я не была нервным человеком и
не думала, что у меня могло быть тревожное расстройство. Но теперь, снова
испытывая эти чувства и вспоминая описание Мэнди, думаю, что да.
Для меня это не было чем-то обычным и предполагаю, что именно жизнь в
центре внимания причина моего беспокойства.
Физические симптомы сопровождались слишком знакомым ощущением
надвигающейся гибели. Это было ужасно. Болезненно для моего нутра. Эта
обреченность давила на меня. Заставляла чувствовать себя хрупкой, как будто лишь
одно прикосновение могло разорвать меня на куски.
В то время единственным способом, который я знала, чтобы справиться, когда
мне плохо — это отталкивать людей, изолировать себя, чтобы не беспокоиться, что
моя группа или семья заметят, что я не в себе. У меня были периоды, особенно когда
мы гастролировали, но я была слишком занята, чтобы думать о том, чтобы быть в
порядке, и несколько дней я чувствовала себя почти нормально. Другие дни были
плохими.
Сегодня был такой плохой день.
Вчерашний день тоже был довольно отстойным.
К счастью, Киллиан приходил в мой гостиничный номер только поздно ночью,
чтобы быть незамеченным, так что мне не пришлось разбираться со своими
душераздирающе сложными чувствами к этому человеку.
Это была еще одна причина, по которой он был недоволен, что я решила не
оставаться с его сестрой.
Никакого укромного уголка для Киллиана.
Я вздохнула и перевернулась на спину, уставившись в потолок. Киллиан
приходил не для того, чтобы просто потрахаться. Я это знала. Я просто... Наверное, я
пыталась очернить его. Сделать все проще.
Все это воспринималось нелегко, и не менее сложно было оставаться в неведении
относительно того, что писали фанаты в интернете. Всего несколько месяцев назад я не
хотела этого знать. Но теперь же мне было это необходимо. Я потянулась к телефону
на прикроватном столике и позвонила консьержу.
Пять минут спустя раздался стук в дверь. Я открыла ее и обнаружила
безукоризненно одетую сотрудницу в великолепном юбочном костюме. Она
улыбнулась, протягивая планшет.
— Мы создали для вас учетную запись пользователя на гостиничном планшете,
мисс Финч. Если вам понадобится что-нибудь еще, пожалуйста, не стесняйтесь
спрашивать.
— Спасибо.
Я дрожащими руками забрала устройство и закрыла дверь. Внутри все
перевернулось.
— Поехали, — пробормотала я себе под нос.
Потребовалось некоторое время, чтобы получить доступ к своим учетным
записям, потому что я забыла пару паролей, и мне пришлось их восстанавливать.
Наконец, я вошла в систему.
Сердце бешено заколотилось, когда я открыла главную страницу в Твиттер и
увидела под боковой панелью надпись: «Тренды для вас»: #ВозвращениеФинч.
Собравшись с духом, я нажала на хэштег.
Последовал шквал твитов-обвинений, что я намеренно напугала фанатов, и
сейчас, когда меня объявили живой и здоровой, имею наглость не давать комментарии.
Там же были ссылки на интервью с группой на Ютюб, в котором был расстроенный
Брэндон. Еще меня назвали бессердечной сукой. Фанаты спрашивали, почему ребята
простили меня. Кто-то даже написал: «Я бы хотел, чтобы эта сука умерла. Лучше
оплакивать ее, чем так разочаровываться».
Нажав на тэг #ДолбаннаяФинч#ФинчИдиНаХрен, я увидала, как обычные люди
называют человека за то, что он перешел черту.
Увиденное заставило меня отбросить планшет на кровать. Не думала, что можно
еще глубже окунуться в дерьмо. Я провела рукой по лицу, желая хоть раз, всего один
проклятый раз, чтобы пара красных туфель, как у Элли из страны Оз, унесли меня в
волшебное место под названием Дом, реально существовала.
Я сползла по стене, и когда моя задница коснулась ковра, невидящим взглядом
уставилась в противоположный конец номера.
Четыре дня назад я была восхитительно счастлива. Я думала, что я дома.
Затем я сделала один звонок – один долбанный телефонный звонок – и потеряла
все. Ведь я потеряла все, не так ли?
Зазвонил мой сотовый, вырвав из печальных мыслей. Я заставила себя оторвать
задницу от пола и ответить на вызов.
Киллиан.
Я подумывала проигнорировать, но это только привело бы его в отель, чтобы
проверить меня, и это могло бы ухудшить ситуацию.
— Привет, — сказала я, сворачиваясь калачиком в кресле.
— Привет и тебе.
Я зажмурилась при звуке его голоса, наслаждаясь им.
— Я хотел проверить. Как же хочу быть рядом с тобой.
— Я знаю.
— Ты уже поела?
— Да, — солгала я.
— Отель временный. Мы найдем тебе другое жилье.
Я не возражала против отеля.
— Я спала в палатке на кладбище в течение пяти месяцев. Отель нормальный.
— Как ты относишься к интервью?
Хочу воткнуть тебе нож в глаз за то, что ты заставил меня пойти на это.
— Хорошо.
— Записи Лоис, все нормально?
— С ними все в порядке.
— Послушай, вчера нам нужно было многое обсудить, но я не хотел перегружать
тебя, мы думаем, что следует перенести график фотосессии для обложки альбома.
Было бы неплохо иметь его при себе уже на интервью, чтобы фанаты получили твои
извинения и обещание новой музыки. Давай завтра, хорошо?
Ты только поэтому позвонил?
— Хорошо.
— Следом мы хотели бы снять клип на песню «На ветру».
Значит, ты решил, что это мой первый сингл, не обсудив его со мной?
— Хорошо.
Киллиан на мгновение замолчал.
— Это единственное слово, которое ты будешь произносить?
— Я слишком устала, чтобы говорить что-то еще.
— Скайлар, ты не представляешь, как мне тяжело видеть, что тебе приходится
иметь дело с этим. Ты не представляешь, как тяжело было видеть, что эти ублюдки
окружили тебя, а я даже не смог утешить тебя потом.
Но этого недостаточно.
— Я знаю это. — Слезы обожгли мне глаза, и я сморгнула их. — Эй, послушай, я
действительно устала. Увидимся завтра, хорошо?
— Конечно, поспи немного. Я люблю тебя.
Стеснение в груди стало почти невыносимым.
Я повесил трубку, не сказав ничего в ответ.
Чувство вины вызвало в животе тошноту. Потом я разозлилась на себя, что
чувствовала вину из-за того, что причинила ему боль, потому что он причинил боль
мне. Однако, в отличие от моего, я знала, что Киллиан не был преднамеренным.
Сложный ублюдок. Я фыркнула и вернулась к кровати, где лежали записи Лоис.
Они все спланировали.
Я перечитала, что она хотела, чтобы я сказала. Гнев невольно сжал мои руки и
смял бумаги. Планшет лежал на кровати, экран был погашен. Я протянула руку и
постучала по нему. Ужасный твит был перед глазами. Я взглянула на смятые бумаги в
своей руке, а затем снова на планшет.
Киллиан был прав. Я должна объясниться со своими поклонниками, и неважно,
если больше не выпущу ни одной песни, это объяснение должно было произойти.
Однако, я уже не была той Скайлар-Финч-Мне-было-семнадцать, когда мы
подписали наш первый контракт на альбом, и всего двадцать два, когда я потеряла
маму и ушла из группы. Я прислушивался ко всему, что советовали Гейл и наши
пиарщики. Я делала, как хотели они. Я позволяла контролировать себя и
манипулировать собой. Не думаю, что Гейл или кто-либо из них имели в виду
нехорошее. Они делали свою работу, стараясь сделать нас успешными.
Но два года жизни в одиночестве, суровой жизни, наблюдения за тем, как живет
другая часть людей, изменили меня. Хотела я сейчас признавать или нет, доброта
Киллиана и Отэм по отношению ко мне тоже изменила меня.
Я хотела быть сильнее.
Я хотела быть храбрее.
И больше всего мне хотелось снова владеть своей жизнью.
Я устала плясать под чужую дудку.
Я схватила блокнот с монограммой отеля и ручку с прикроватного столика и
начала яростно писать. Я написала все, что хотела сказать. Это было очень личное, и
мне было трудно; однако я решила, что лучше так и сделать, чем позволять другим
людям строить жуткие предположения. Закончив, несколько раз перечитала слова,
чтобы закрепить их в моем сознании. Затем открыла камеру на планшете и начала
снимать в режиме селфи.
— Привет всем. Это своего рода видеообращение ко всем вам, и оно долго
готовилось. — Я вздохнула, проводя рукой по волосам, выражение моего лица было
наполнено самобичеванием. — В мире не так много слов извинений, чтобы выразить
сожаление по поводу того, что мне потребовалось так много времени, чтобы связаться
с вами. Мои поклонники хотят знать, где я и почему исчезла, и, по правде говоря, я
должна вам объяснить. Вы все были так преданы мне на протяжении многих лет, а я не
очень хорошо отплачивала вам за эту преданность.
Я была очень несчастлива, пока была в группе. Не поймите меня неправильно —
я любила своих парней: Остина, Брэндона и Мики. Они моя семья, вы же знаете. И я
любила музыку, я любила своих поклонников, мне нравилось быть на сцене. Мне не
нравилось, когда моя личная жизнь была выставлена на всеобщее обозрение в
интернете и журналах. Как оказалось, я очень скрытный человек, и, наверное, я
действительно не понимала этого в семнадцать лет, когда мы подписали наш первый
контракт. Все, что меня тогда волновало — это выступления и написание музыки.
Впервые я поняла, что у меня нет того, что нужно, чтобы стать «знаменитостью»,
когда впервые увидела себя на первой странице бульварного журнала, когда впервые
получила случайные и ненужные негативные комментарии к хорошему посту в
Инстаграм. Правда в том, что нам говорят игнорировать это, позволить негативу
смыться с нас и двигаться дальше, потому что внимание в любой форме — это хорошо.
Но мне было трудно это сделать. Я была ребенком и проходила через все то,
через что проходят дети, но я проходила через это вживую, на глазах у всего мира. Не
поймите меня неправильно, я благодарна за предоставленные мне возможности,
благодарна, что могла поддерживать свою семью финансово и заставлять их гордиться
мной... но... ну, я думаю, нет никакого способа по-настоящему объяснить, что я
чувствовала, не выглядя неблагодарной. Люди сами примут решение по этому поводу,
и это нормально. У всех нас есть свое мнение.
Смысл того, что я рассказываю вам все это, заключается в том, что я скрывала
что несчастлива от всех. Я не обращалась к кому-то, чтобы сказать, что у меня
депрессия. И я... — Я сделала вдох, не желая плакать. Хотелось быть спокойной и
ясной, чтобы высказаться, не срываясь. Я сморгнула слезы и снова повернулась к
камере. — Я держала свои чувства взаперти от единственного человека, которого
любила больше всего — моей мамы. Вы, ребята, наверное, знаете из всех интервью,
которые давала группа, что мы благодарны Энджи Финч, моей прекрасной маме, за то,
что она поддерживала нас так, как никто другой никогда не поддерживал. У мамы
была такая вера в меня, что это было необыкновенно. Я имею в виду, — я тихо
рассмеялась, — кто в реальности верит, что их четырнадцатилетний ребенок станет
рок-звездой? Иногда я думаю — нет, я знаю — что именно вера моей мамы привела
группу туда, где мы находились. У нас было не так много времени в детстве, и мама
потратила много денег, которых у нее особо не было, на мою мечту. Поэтому, когда я
поняла, что эта жизнь не делает меня счастливой, я скрыла это от нее, потому что
чувствовала, что каким-то образом подвела ее. Последние пару лет перед смертью
моей мамы... Ну, я избегала ее. Она была моей лучшей подругой. Я знала, если впущу
ее, она увидит, как я несчастна, и я не могла ее так подвести. Наши отношения были
для меня самой важной вещью в мире, и из-за меня мы были не в лучшем положении
до того, как ее убили. Затем, — я сделала глубокий, судорожный вдох, — как вы все
знаете, она и ее муж Брайан были убиты. Они были убиты в доме, который я купила
для дурацкой картины, которую приобрела в качестве инвестиции. Картина. Чертова
картина.
Я уставилась на экран, не заботясь о том, что мой гнев могут увидеть. Я была зла.
Я никогда не перестану злиться из-за этого.
— Я пережила первые шесть месяцев, сосредоточившись на поиске убийц,
поэтому, когда копы сказали, что их зацепки закончились... Мне не стыдно признаться,
что я сошла с ума.
Единственная здоровая вещь, которую я сделала — это то, что должна была
сделать давным-давно. Я сказала ребятам, что я несчастлива и что ухожу из группы.
Они удивительные люди. Они поддерживали меня, и я никогда не смогу отблагодарить
их за то, что они всегда прикрывали мою спину, даже когда я этого не заслуживала.
Я остановился, чувствуя, что чем больше думаю об этом в прямом эфире, тем
сильнее колотится мое сердце. Я заставила себя успокоиться и продолжить.
— Я отправилась в пеший поход по Европе. Ребята знали, что мне нужно время,
но они понятия не имели, как долго меня не будет. Чуть больше года я путешествовала
по Европе, останавливаясь в хостелах, держась подальше от социальных сетей, избегая
новостей. Чем дольше меня не было, тем дальше я отдалялась от того, кем была
раньше, и боль, мое горе становились более управляемыми. В Шотландии, в Глазго у
меня закончились почти все деньги, и именно там я жила последние восемь-девять
месяцев. Без денег у меня не было особого выбора. Я спала в маленькой одноместной
палатке. Устанавливала ее на кладбище, хотите верьте, хотите нет. И я бродяжничала
по городу, чтобы заработать денег на еду. Так что, да... Скайлар Финч какое-то время
была бездомной, — сухо сказала я. — В то время это было то, что мне было нужно.
Выживание наполняло мои дни вместо горя. Но некоторое время назад у меня
появился друг.
Мысль о Киллиане наполнила меня такой печалью, что я едва могла дышать.
— И все стало лучше. Мне казалось, что я медленно просыпаюсь после очень
долгого сна, и когда я очнулась, то не могла поверить, сколько времени прошло. Я
боялась, — призналась я. — Я боялась обратиться к Остину, Брэндону и Мики,
обратиться ко всем вам, потому что слишком долго откладывала. Я была эгоисткой. И
мне очень жаль. Мне очень жаль. Вы должны знать, что опубликованные фотографии,
на которых я изображена «живой и здоровой», были сделаны сразу после первой
встречи, где я попросила прощения у Брэндона и Мики. Я же говорила, они отличные
ребята. И я общалась с Остином по телефону, и у нас тоже все хорошо. Возможно, вы
думаете, что я не заслуживаю их прощения, и, возможно, вы правы, но оно у меня есть,
и за это я бесконечно благодарна.
Что касается фотографии, на которой, кажется, мы с Мики целуемся, то это не
так. Это был поцелуй в щеку, сделанный под таким углом, что выглядит, как поцелуй в
губы. Мне жаль разочаровывать всех поклонников, но мы с Мики просто друзья. Я
люблю его, и он любит меня, но это по дружбе. Это все, что когда-либо будет. Итак...
— Я устало улыбнулась в камеру, — вот где я была. Вот почему. Я надеюсь, вы
сможете простить меня и понять, что потеря моей мамы на некоторое время сбила
меня с курса. Однако я также хочу сказать, что это, вероятно, последняя личная вещь,
которую я опубликую в социальных сетях. Я люблю вас всех за то, что вы
поддерживаете меня, но мне нужно найти счастье, и делиться мельчайшими
подробностями своей жизни с мировыми СМИ делает меня противоположностью
счастья. Я надеюсь, вы понимаете, и очень жаль, если это не так. Но сейчас я должна
быть верна себе. Это все, что любой из нас действительно может сделать.
Я нажала кнопку «Стоп» и, прежде чем смогу отговорить себя, загрузила видео в
Твиттер и Ютюб.
Честно говоря, я чувствовала неуверенность. Когда я легла в постель, бабочки в
моем животе бушевали, как дикие звери. Но я не могла заснуть. Не только потому, что
беспокоилась о том, как отреагирует мир, пока я лежу в этом гостиничном номере, но и
потому, что знала, что мне нужно делать завтра.
И это будет в миллион раз сложнее, чем загрузить видео в социальные сети.
ГЛАВА 32
***
Хорошо, что Рик и Ангус вывели меня из отеля, потому что толпа папарацци
стала еще больше. Они кричали, толкали и хватали, пока охранники заталкивали меня
в свой внедорожник.
Я провела утро в гостиничном номере, не только готовясь к предстоящему дню,
но и набираясь смелости, чтобы снова зайти в социальные сети и проверить
комментарии к моему видео.
Там было много:
Скайлар, мы любим тебя!! Делай то, что должна! Продолжай исцеляться!
Великолепие их прощения укрепила меня в моих задумках. Убедило, что это
правильный путь, независимо, что разбило мое сердце.
Вот почему я не стала утруждать себя проверкой газетных статей, ссылки на
которые прикрепили к моему видео. Мне было все равно, что думает пресса. Мне было
небезразлично, что думают мои поклонники, и сила их поддержки привела меня в
Skyscraper Records.
Правда, эта сила пошатнулась, как только я обнаружила, что стою у кабинета
Киллиана.
Ева встала из-за своего стола и поспешила ко мне.
— Боже мой, Скайлар, я понятия не имела! Ты такая смелая.— Она обняла меня,
и, хотя я была удивлена ее чрезмерной фамильярностью, не смогла не обнять ее в
ответ. Она была такой милой девочкой. Надеюсь, что эта индустрия не изменит ее.
— Спасибо. — Я отстранилась и кивнула на дверь Киллиана, чувствуя, как
краска отливает от моих щек. — Он на месте?
— Позволь только сказать, что ты здесь. Она постучала в дверь и на его —
«Войдите» — открыла ее и просунула голову внутрь. — Мистер О'Ди, Скайлар здесь.
— Спасибо, Ева. — Я услышала, как он пересек комнату, а затем широко
распахнул дверь. Наши глаза встретились на секунду, и мужество покинуло меня. —
Почему бы тебе, — он вытащил бумажник и достал несколько купюр и протянул их
Еве, — не сходить в Старбакс и не заказать кофе и выпечку для съемочной группы.
Попроси еще кого-нибудь помочь тебе. Возьми машину.
— Конечно. — Ева одарила меня улыбкой, взяла свою сумочку и зашагала по
коридору.
Я заставила себя снова посмотреть на Киллиана.
Он смотрел на меня с такой любовью и нежностью, что мне захотелось
разрыдаться.
— Заходи, — он отступил, чтобы дать мне пройти.
Я шагнула внутрь, и едва Киллиан закрыл за нами дверь, сразу притянул меня в
свои объятия.
Я хотела раствориться в его поцелуе, позволить ему поглотить меня и наполнить
блаженством. Мысль о том, что у меня больше не будет этого, заставила содрогнуться
от горя.
Однако, каким-то образом, я нашла в себе силы, о которых и не подозревала, и
отстранилась от поцелуя, не желая вводить Киллиана в заблуждение.
Он этого не заслужил.
Киллиан нахмурил брови и неохотно отпустил меня. Я, спотыкаясь, отошла от
него.
— Что?
Я не хотела скрывать, почему пришла. Со страданием во взгляде, я уставилась на
него.
В его глазах вспыхнуло понимание, а затем гнев.
— Почему? — выпалил он.
— Потому что я кое-кому пообещала, что в следующий раз, когда посвящу себя
любви, мужчина, которого выберу, будет любить меня достаточно, чтобы поставить
мое счастье выше своего собственного.
Киллиан недоверчиво уставился на меня.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя. Я уже говорил тебе об этом. И я никогда... не
говорил женщине, что люблю ее.
— Я знаю, что ты любишь меня, — ответила я. — И я люблю тебя. Вот почему я
не собираюсь оспаривать этот контракт. Контракт, который, как мы оба знаем, я
подписала, когда была не совсем готова. Я не виню тебя за это. Я взрослая женщина,
это была моя ошибка. Я просто не осознавала, насколько несчастной снова стала, после
того, как подписала его.
— Скайлар, — Киллиан пересек комнату, потянувшись ко мне, но я удержала его.
Он был недоволен, но остановился. — На этот раз все будет по-другому.
— Нет. — Я покачала головой. — Разве ты не видишь? Слишком поздно,
Киллиан. Я там, и если выпущу этот альбом, я останусь там. Твоя команда может взять
на себя управление моими социальными сетями и избавить меня от этого давления, но
это не скроет тот факт, что за моими решениями и выбором по-прежнему будут
следить и оценивать. Беспокойство, которое это вызывает, всегда будет делать меня
несчастной. Я люблю выступать и люблю писать музыку, но это сопровождается таким
дерьмом, что я... — Я судорожно вздохнула. — Один альбом. Мне нужно пройти через
продвижение только одного альбома. И тогда я закончу.— Наши глаза встретились, его
были полны недоверия и гнева, мои — горя. — Я отказываюсь от славы. Это
единственное, что может сделать меня счастливой.
— Не я? — прошептал он.
— Я люблю тебя. — Слезы потекли по моим щекам. — И всегда буду любить
тебя. Я хочу, чтобы у тебя было все, о чем ты мечтал. — Я обвела рукой комнату,
показывая эмблему лейбла. — Но мне нужно быть с тем, кто хочет, чтобы у меня тоже
было то, о чем мечтаю. Это всегда будет между нами, и со временем я буду обижаться
на тебя. Я знаю. Я уже бывала там раньше. И я не хочу этого с тобой.
Слезы заблестели в глазах Киллиана и он, спотыкаясь, направился ко мне. Такое
проявление эмоций почти поставило меня на колени.
— Ты не думаешь, что я бы изменил это, если бы мог? Тебе не кажется, что я
чертовски ненавижу себя за то, что поставил тебя в такое положение? — Он схватил
меня за плечи, притягивая к себе. — Прости меня, — взмолился он, — и мы запишем
этот альбом, а потом все закончится, и ты сможешь жить так, как хочешь. Со мной.
— Не надо. — Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня. — Киллиан,
пожалуйста.
— Я люблю тебя. — Он прижался своим лбом к моему, его голос дрожал. — Я не
могу потерять тебя. Я не знаю, что со мной будет, если я потеряю тебя.
Я заплакала еще сильнее.
— Киллиан.
— Пожалуйста, — выдавил он.
Я не могла этого вынести. Его мольба была подобна тискам, сжимающимся
вокруг моей груди, боль была такой сильной.
— Я должна идти.
Я оттолкнула Киллиана и выбежала из кабинета, не в силах видеть еще и его
разбитое сердце к моему собственному. Он ослабит мою решимость. Я знала, что он
так и сделает. И дело было в том, что сначала мы могли казаться нормальными, но я
знала, что так же, как это было с Мики, со временем наши чувства из-за обид станут
ядовитыми. Знание того, что я любила Киллиана больше, чем он любил меня,
превратило бы меня в комок неуверенности. Я этого не заслужила.
К счастью, я никого не встретила в коридоре и, пригнув голову, пронеслась через
приемную к лифту.
Но я не смогла скрыть свое заплаканное лицо от Рика и Ангуса, когда вышла в
главный холл здания. Ангус шагнул вперед и натянул капюшон моего пальто.
— Пригни голову, — ласково пробормотал он. — Не показывай им этого.
Я вздрогнула, осознав, что пресса достала меня и здесь, на лейбле.
Да, у них был отличный день.
Пока я пыталась стереть из памяти обезумевшее выражение лица Киллиана, меня
окружили папарацци.
— Скайлар, ты снова занимаешься музыкой?
— Каково это быть бездомной?
— Скайлар, какой была жизнь на улицах?
— Как думаешь, тебе нужен психотерапевт?
Рик зарычал на это, оттолкнув в сторону парня, который это сказал, и поторопил
меня в машину.
Как только мы устроились в безопасности внутри, я опустила капюшон и стала
смотреть, как мимо меня проплывает город. Я так сильно прикусила губу, пытаясь
сдержать слезы, что почувствовала медный привкус крови.
Только вернувшись в отель, я позволила выплеснуться эмоциям. Я рыдала так
сильно, что у меня заболели ребра.
И в какой-то момент мне показалось, что я непременно умру от боли.
ГЛАВА 33
***
***
***
Несмотря на мое решение помочь Киллиану, честно говоря, какая-то часть меня
цеплялась за веру, что он появится в отеле или, по крайней мере, позвонит, чтобы
повторить, что я не должна уступать требованиям его дяди. Он этого не сделал.
Никакого заявления. Никакого звонка.
Ночью я лежала в постели в гостиничном номере, и мой гнев на Киллиана рос.
Он собирался позволить мне пойти на поводу его дяди.
Да, я сказала, что сделаю это, и я ненавидела быть той женщиной, которая
говорит одно, когда на самом деле чувствует другое, но я честно ожидала, что Киллиан
заступится за меня в большей степени. Вот чем он был известен! Защищал людей, о
которых заботился.
Однако, сейчас на кону стояла его карьера. Это другое. Для Киллиана много
значило проявить себя перед своим дядей, победить его в игре под названием «Успех»,
и если бы я не прогнулась, его дядя выиграл бы чертовски крупную битву.
Я ворочалась с боку на бок всю ночь, полная смятения и боли.
Встав на следующее утро с постели и увидев себя в зеркале, я застонала.
Надеюсь, визажист, нанятый для съемки обложки альбома, гений в области темных
кругов под глазами. Я выглядела ужасно.
Количество папарацци, окружавших отель, уменьшилось, Рик и Ангус без
спешки посадили меня в свой внедорожник.
— Как думаете, они сдались? — с надеждой спросила я.
— На время, — ответил Ангус.
На сегодня.
Как только я снова подкину повод, они всколыхнутся.
Здорово.
— Я должна последовать примеру Дэниела Рэдклиффа. — Я хихикнула. — Он
месяцами носил одну и ту же одежду, чтобы досадить папарацци, потому что каждая
фотография, которую они делали, выглядела сделанной в один и тот же день. За такие
снимки ничего не давали.
Рик усмехнулся.
— Купи кучу одинаковых джинсов и джемперов. Это может сработать.
А, может, так и поступить. Это прекрасный способ держаться за неповиновение и
контроль, которые Джеймс пытался отнять у меня.
— Если у лейбла нет других планов на меня, я бы завтра прошлась по магазинам.
Мне нужно купить ноутбук, современный телефон и пару дюжин пар одинаковых
джинсов и свитеров.
Рик посмотрел на меня через плечо, ухмыляясь.
— Мы можем посодействовать.
Пара папарацци ждала меня у здания лейбла, и один журналюга чуть не поймал
меня на камеру, прежде чем Ангус убрал его с дороги.
— Эй, Скайлар! Мы просто хотим знать, что ты здесь делаешь!
Я проигнорировала их и целеустремленно зашагала к лифту.
— Мы будем здесь, — сказал Рик.
Я поблагодарила ребят, улыбнулась охраннику здания и вошла в лифт.
Закрыв глаза, я сделала медленный успокаивающий вдох.
Я могла это сделать.
У стойки регистрации меня встретила Ева.
Я нахмурилась.
— Где Джастин?
— Сейчас только семь пятьдесят пять утра, офис технически открывается только
в восемь тридцать.
— О, точно. — Я огляделась, только сейчас заметив, что место было практически
пустым. — Где команда? Мы знаем, где снимаем обложку? — спросила я, следуя за
Евой по коридору.
— На самом деле, их здесь нет. Мистер О'Ди попросил меня привести тебя прямо
в кабинет его дяди.
— Зачем?
Она пожала плечами, но не посмотрела мне в глаза.
Хм-м.
Измученная мыслью о новой конфронтации, я буквально заставила себя войти в
кабинет. Конечно же, Джеймс сидел за своим столом, а Киллиан стоял, положив руки
на спинку стула перед ним. Сегодня он выглядел намного лучше. Чисто выбрит,
костюм, рубашка и галстук безупречны. Единственное, что не изменилось — усталые
глаза.
Он выпрямился, когда я вошла, и его взгляд метнулся к Еве.
— Ева, я бы хотел, чтобы ты осталась.
Джеймс усмехнулся.
— Я не обсуждаю бизнес со стажером.
— Она моя помощница, — подчеркнул Киллиан. — И сегодня утром она здесь,
потому что знает, что то, что я собираюсь сказать, правда. Она здесь, чтобы
засвидетельствовать, если ты мне не поверишь.
— Это не зал суда. — Джеймс подскочил на стуле, с подозрением глядя на
племянника. — Что, черт возьми, происходит? Зачем ты вызвал меня сюда?
Я ждала и рассматривала Киллиана, чувствуя растерянность. Он повернулся,
посмотрел на меня, и у меня перехватило дыхание от тысячи безмолвных извинений в
его взгляде.
— Чтобы исправить ошибку, — ответил он.
— Переходи к делу.
— Дело в том, дядя, — Киллиан перевел взгляд с меня на Джеймса, — что у нас
проблема с контрактом мисс Финч.
Джеймс напрягся.
— Какого рода проблема?
— Ну, мы с Евой, после нашего вчерашнего обсуждения хотели еще раз
взглянуть на контракт. И... ну... это было самое странное. Мы не смогли его найти. Его
нет.
Что?!
Я недоверчиво уставилась на Киллиана.
— Что? — рявкнул Джеймс.
— Мы не смогли его найти. Ни бумажные копии с подписью мисс Финч, ни
цифровые. Они исчезли.
— Нет, — прорычал Джеймс, нажимая кнопки на клавиатуре с такой силой, что
удивительно, что она не треснула. Он начал печатать, его глаза лихорадочно шарили
по экрану компьютера. — Нет, — пробормотал он, сильно нажимая на кнопку ввода.
— Что ты наделал?
В течение следующей минуты поисков, я изучала Киллиана, желая, чтобы он
посмотрел на меня, и разочаровалась, когда он этого не сделал, Джеймс отодвинулся от
стола и следом оперся на него. Его лицо покрылось пятнами от безудержной ярости.
— Скажи мне, это твоя работа?
Киллиан почесал шею, выглядя почти раскаивающимся.
— Тут еще кое-что. Дело в том, что после мы обнаружили, что все цифровые
музыкальные записи для альбома тоже пропали.
Мое сердце забилось сильнее, и меня охватила надежда.
— Киллиан, — прошептала я.
Наконец, он посмотрел на меня, и вся боль и любовь, которые он испытывал,
сияли в его глазах.
— Ты уволен, — выплюнул Джеймс.
Растерянность промелькнула по лицу Киллиана, но это не повлияло на его
решимость.
— Я найду работу, — заверил он меня. Затем повернулся к своему дяде. —
Оказывается, люди в нашей индустрии уважают меня гораздо больше, чем ты им
нравишься. Это не будет трудностью.
— «Лайк» к ним не относится. Когда я скажу им, что ты сорвал самую крупную
сделку, которую только заключал наш лейбл, никто тебя не возьмет, парень.
— Это был не мистер О'Ди, — внезапно выступила вперед Ева. — Мистер Бирн,
это была я. Я случайно удалила файлы и я… я… я случайно уничтожила контракт.
Киллиан резко повернул голову и в шоке уставился на Еву.
Я тоже в ужасе уставилась на нее.
Но она храбро продолжала идти вперед, несмотря на то, что стала болезненно
бледной и, казалось, была готова в любую секунду сбежать.
— Вы не можете доказать, что это был Киллиан, потому что у меня есть все его
логины. И если я скажу, что это была я... Ну, — она пожала плечами, — он может
подать на вас в суд за незаконное увольнение. И, мистер Бирн, — она пожала плечами,
глядя на Киллиана, — с таким же успехом О'Ди превратит в ад вашу жизнь.
В кабинете воцарилась тишина.
Джеймсу, казалось, было неприятно, что простой стажер пытается его запугать.
Киллиан явно не ожидал такого поворота событий. А я? Я надеялась, что мужчина,
которого любила, не позволит молодой девушке взять на себя ответственность за его
действия.
— Ева, нет. — Киллиан покачал головой. — Я не позволю тебе брать вину на
себя.
Мне кажется, я заметно выдохнула от облегчения.
— Это был я, — заверил он своего дядю. — Я удалил файлы. Но ты не сможешь
доказать, что это не был форс-мажор.
— Нет. — Джеймс скривил губы. — Но я могу уволить тебя за халатность. И я
это сделаю. Молодец, парень. Разрушаешь свою карьеру из-за бродяжки с гитарой.
Каким же гребаным разочарованием ты оказался в итоге.
Мое сердце обливалось кровью за Киллиана из-за этих слов, зная, что все, к чему
он стремился — это положительное признание дяди и шанс официально возглавить
лейбл. Теперь все это уплыло, ради того, чтобы освободить меня от жизни, которой я
не хотела.
Я открыла рот, чтобы возразить и положить этому конец, когда заметила
выражение лица Киллиана. Он не выглядел уничтоженным или опустошенным. Он
казался решительным и смиренным своим решением.
— Мне все равно, — сказал он. — Ты был разочарованием всю мою жизнь. И я
никогда, никогда не буду достаточно хорош. Не для тебя. — Киллиан повернулся ко
мне. — Но я могу попытаться быть хорошим для той, кто имеет значение.
Прежде, чем я успела кинуться в его объятья и взвыть от облегчения, его дядя
скомандовал:
— Убирайся к черту из моего здания, пока я не приказал охране вышвырнуть
тебя вон. И, мисс Финч?..
Я уставилась на него.
— Попробуй пройти мимо папарацци без охраны. Вроде эти люди состоят у меня
на жалованье.
Мстительный ублюдок. Но я была на шаг впереди.
— На самом деле, они перешли на мою зарплату еще два дня назад.
Самодовольная ухмылка сползла с его лица, и я чуть не закричала. Я мило
улыбнулась.
— Возможно, если бы вы посещали лейбл чаще, вы бы это знали. — Я оглядела
кабинет, а затем посмотрела ему прямо в глаза. — Мне будет приятно наблюдать, как
этот лейбл терпит неудачу, после того как вы уволили его лучшего сотрудника.
Я развернулась на каблуках, одарив Киллиана сверкающим взглядом, говорящим,
что у нас с ним есть незаконченное дело. Я остановилась, коснулась плеча Евы,
выражая ей молчаливую благодарность.
— Если тебе когда-нибудь захочется поработать в Лос-Анджелесе, я подскажу
лейбл, которому повезет тебя заполучить. У тебя есть мой номер.
Ее глаза распахнулись от благодарности.
— Спасибо, Скайлар.
Я вышла из этого кабинета и набрала полную грудь воздуха, чувствуя, как он
проходит через меня и ослабляет стеснение в груди.
Я свободна.
— Скайлар.
Я развернулась лицом к Киллиану. Он выглядел неуверенным.
— Не здесь, — сказал я ему. — Забирай свои вещи. Мы поедем на моей машине.
Киллиан кивнул и прошел мимо меня в свой кабинет. К тому времени, как он
появился, Ева вышла из кабинета Джеймса Бирна, дрожа всем телом.
— Я увольняюсь, — сказала она нам. — Тиран обещал превратить мою жизнь в
ад. Я не останусь.
— Я же сказала тебе, что помогу.
— Спасибо. Я думаю, мне это может понадобиться.
Мы вышли втроем. Киллиан и Ева несли коробки со своими вещами. Киллиан
остановился у стойки регистрации перед подошедшим Джастином.
— Я пошлю кого-нибудь, чтобы упаковали и забрали остальные вещи из моего
кабинета, — сказал ему Киллиан.
— Сэр? — Глаза Джастина округлились от шока.
Выражение лица Киллиана было впечатляюще нейтральным.
— Я здесь больше не работаю. — Он порылся в кармане и достал ключ от своего
кабинета. — Могу ли я быть уверен, что вы не впустите никого, кроме того человека,
которого я пошлю? Даже моему дяде.
Джастин взял ключи, опечаленный этой новостью.
— Конечно, сэр.
Пока Ева прощалась с теми, кто прибывал в офис к началу рабочего дня, я стояла
в углу лифта, а Киллиан держал дверь кабины открытой для нее.
Я уставилась на него, лаская его лицо взглядом.
— Ты выбрал меня, — прошептала я.
Киллиан повернулся и покачал головой.
— Жить без тебя — не вариант.
Боже, я любила его, романтичного, изворотливого, сексуального мерзавца.
— Ты выбросил все, ради чего работал, из-за меня. Ты уверен, что в конце концов
меня не возненавидишь?
— Уверен, — ответил он непреклонным тоном. — Ты выбрала меня раньше, чем
я выбрал тебя, Скайлар. Я никогда этого не забуду. И правда в том, — он обвел рукой
офис, — что передо мной и не стоял выбор ты или лейбл. Речь шла о том, чтобы
исправить ошибку. Как я мог говорить, что люблю тебя и спокойно стоять рядом, пока
эти ублюдки высасывают из тебя счастье?
— Уф, давайте поскорей уедем, если мне придется сказать еще одно «прощай», я
расплачусь. — Ева запрыгнула в лифт, совершенно не обращая внимания на то, что
испортила момент между мной и Киллианом.
Я обменялась с ним печальной улыбкой, и он отпустил дверь лифта.
Если Рик и Ангус и были удивлены, увидев нас, то скрыли это за совершенно
профессиональными нейтральными выражениями лиц. Мы попрощались с Евой,
которая обещала позвонить, и она покинула здание, полностью игнорируемая
папарацци.
Затем Рик и Ангус направили Киллиана и меня к внедорожнику. Они задавали
Киллиану вопросы. Что произошло? Что дальше? Но на его лице было отчужденное
выражение. Он помог мне сесть в машину.
— Куда едем, Скайлар? — спросил Ангус, как только мы все устроились в
салоне.
— Танталлон-роуд в Шоулэндсе, — ответил Киллиан. Он почувствовал мой
взгляд и предложил: — Ко мне.
Радость забурлила во мне.
— Ужасно самонадеянно с вашей стороны, мистер О'Ди, — поддразнила я.
Его ухмылка была плутоватой.
— Там тебя кое-что ждет.
— О?
— М-м-м. — Его взгляд опустился к моему рту. — Помни.
— Помни?
Он наклонил голову так, что наши губы почти соприкоснулось, и мне
потребовалось все мое естество, чтобы не вцепиться в него прямо тут и сейчас.
Особенно после того как он прошептал мне в губы:
— Ты моя. И я твой. И впервые я действительно поверил, что это правда.
— Ты мой, — пробормотала я, — а я твоя.
ГЛАВА 35