***********************************************************************************

************
Записки психиатра
https://ficbook.net/readfic/11709719
***********************************************************************************
************

Направленность: Слэш
Автор: Термоядерная тыква (https://ficbook.net/authors/5012499)

Фэндом: Genshin Impact

Пэйринг и персонажи: Кэйа Альберих/Альбедо, Тарталья/Скарамучча, Чжун Ли/Тарталья,
Аято Камисато/Тома, Иль Дотторе, Альбедо, Сяо, Дилюк Рагнвиндр, Венти
Рейтинг: NC-17

Размер: планируется Миди, написано 38 страниц

Кол-во частей: 11
Статус: в процессе
Метки: Психические расстройства, Современность, Психиатрические больницы, Дневники
(стилизация), Серая мораль, Как ориджинал, AU: Все люди, Нецензурная лексика,
Психология, Повествование от первого лица, AU, Нелинейное повествование,
Обоснованный ООС, Альтернативные судьбы

Описание:
В отделение городской психиатрической клиники поступает новый пациент. В прочем,
всем известен факт о неординарном мышлении психов, что выделяет их из серой толпы,
но в этом парне не было чего-то отталкивающего...

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

========== Старое начало ==========

Комментарий к Старое начало

Предупреждаю сразу: фанфик закончится быстро, будет на несколько частей и я
постараюсь не растягивать его. Приятного чтения.
Окраина Стокгольма — воистину красивое место. Отсюда виден лес, раскинувший малахит
сосны на долгие километры. Снег был белый, как облако, в нем не было примесей из
пыли и грязи. Небо белое, сливается с землей и на его фоне неподалеку качается
одинокая сосна, предвещающая начало огромного леса.
Открытая немцами в военное время психбольница могла бы послужить новой лабораторией
для ужасных опытов, если бы не скорое окончание войны. К счастью, тут ничего
страшного не произошло, а больницу уже достраивало государство. За почти шестьдесят
лет работы, больница «выпустила» не более восьмиста человек, что говорило о
фактической неспособности пациента к выздоровлению.

Пятиэтажное здание с новым ремонтом. Здесь всегда белый свет и пахнет хлоркой.
Казалось бы, стерильное место, если не один нюанс: каждый день можно устраивать
похороны. Сейчас я говорю абсолютно серьезно, ведь психиатрическая клиника, чье
название крайне не оптимистично, ничего хорошего не предвещает, да и разложение
личности, как таковой, говорит о постоянных попытках свести счеты с жизнью у
пациентов. Здесь закрыты люди, у которых фактически нет шансов выбраться из этой
лодки.
Лампы ослепляли белым светом, резали сетчатку, проявляли фиолетовые пятна. Начиная
со второго и заканчивая пятым этажом, тут была гнетущая атмосфера. Первый этаж,
напротив, был самым спокойным, тут располагались обычные кабинеты врачей.
Психиатры, наркологи и прочие суицидологи могли оказать неотложную помощь и помочь
страдающему душевными расстройствами.

***
В пять часов вечера свет постепенно гаснет на первом этаже, а на остальных
становится более тусклым. Окончание рабочего дня — самая приятная часть суток. Уже
выходя из кабинета и закрывая за собой на ключ железную дверь, я не ожидал, что
услышу рев полицейской сирены и громкие маты на входе в лечебницу.
Двое крепких полицейских удерживали не менее крепкого парня, что старался вырваться
из их хватки. Белая футболка была свободной и висела мешком на спортивном теле, а
на руках было множество рубцов шрамов. Рыжие волосы взъерошены, голос срывается на
крик. В глубоких голубых глазах пылает ярость. Посмотрев прямо на меня, он безумно
засмеялся и что-то процедил сквозь зубы. Глядя на таких, внутри просыпается страх,
как перед хищником и ты боишься сказать слово.
Все-таки вырубив парня, один из полицейских подошел ко мне и передал папку с
данными о «новеньком».
− Дождитесь санитаров, они определят его в палату. — Кивнув полицейскому,
сильнее сжал в руках конверт.
На вид молодому человеку не больше двадцати восьми. Судя по его поведению, он
невменяем, а также страдает беспокойным сном, ведь даже сейчас, будучи в отключке,
парень морщится и слегка дрожит. Санитары прибыли быстро и унесли больного в
свободную 113 палату, находящуюся на втором этаже. Видимо, сегодня придется
остаться на работе.

Спустя полчаса я уже сидел в своем кабинете, не намереваясь идти домой. Свет
тусклой настольной лампы падал на желтоватые листы. В очередной раз поправив очки,
продолжил второй раз перечитывать досье, чтобы хоть что-то выявить, ведь как
оказалось, информации о «Тарталье» мало. Известны лишь имя, дата рождения и место
работы.
В дверь тихо постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел Сяо — молодой
психотерапевт, специализирующийся на криминалистике. Спокойный и почти всегда
равнодушный психиатр безупречно выполнял свою работу и на данный момент вел двух
людей на выписку, что говорило об очень хороших результатах его работы. Несмотря на
молодой возраст и фактическое отсутствие опыта работы, парень был смышленый и мог
быстро поставить диагноз, составить план лечения.
Сейчас Сяо выглядел более обеспокоенно, чем обычно. Белый халат расстегнут и
аккуратно лежит на узких плечах. Аспидно-серая рубашка слегка смята после рабочего
дня, черные брюки подчеркивают длинные ноги. Прикрыв за собой дверь, врач тихо
выдохнул:
− Новый пациент пришел в себя и ждет именно вас, Моракс. — последнее слово сказано
тихо. Слегка напуганный взгляд метнулся на кресло у окна, куда он и сел. В и без
того мрачном кабинете стало совсем неуютно, будто отсюда вытянули все тепло. Врач
выглядел уставшим и обессиленным.
− Он быстро пришел в себя. Ему даже вкололи дозу снотворного, а он проснулся через
сорок минут, − честно, я был удивлен такой реакции его организма.
− Да он бешеный! — Сяо почти перешел на крик. Впервые довелось видеть его в таком
состоянии. Будто новый пациент успел выговорить ему о всем накипевшем и чуть не
убил.
− Верю. Я могу идти?
− Будьте осторожны. — Мальчик обнял со спины. За все время работы с криминалистом,
он стал мне как родной.
− Постараюсь, − заправив выбившуюся бирюзовую прядь волос за ушко, мягко улыбнулся
и вышел из кабинета.

Оказавшись перед дверью с номером «113», остановил руку и проглотил ком в горле.
Наверное, это первый пациент, с которым мне не хочется иметь ничего общего…. Рука
слегка дрожала, а в ушах стало звенеть. Кровь вскипела, появился животный страх. Я
боюсь плохого исхода со своей стороны.
Дверь слегка скрипнула. В небольшой одноместной палате темно. Тьма ложилась
бархатом на белые стены, выжигала всю выдержку и сильнее внушала страх. На койке
сидел тот самый Тарталья, смотрящий прямо на меня. Кровь начинает кипеть сильнее
прежнего, воздуха не хватает. Куда делось спокойствие?

− Здравствуй, Моракс, − голос парня был мягкий, да и сам он был в адекватном

состоянии, − давненько не виделись, да?
− Значит, тебе попадалось мое дело. И где ты служил? – выудив из внутреннего
кармана халата небольшой блокнот в кожаной обложке, открыл первую страницу и сжал
пальцами ручку.
− Господин, не уж то вы решили вести блокнот специально для меня? – в голубых
глазах играл огонь, а сам взгляд был подобием вызова. В столь узких реалиях нашей
больницы, подобное поведение больного было впервые.
− Что ты можешь сказать о своем состоянии на данный момент? – тут же взгляд
помрачнел, а дыхание пациента участилось. Было видно, он не хочет говорить, ведь
понимает, что после этого вопроса я спрошу причину, по которой он чувствует это, а
после все может открыться, и его осудят не за мелкую кражу в ларьке, а за серьезное
дело.
− Ничего.

«Пациент отказывается говорить. Отрицание действительности. Страх.»

Выведя каллиграфическим почерком буквы, стал ожидать, когда он что-то скажет.
Учитывая его положение, будет сложно выбить что-то. У меня стойкое ощущение, будто
всё его состояние – хорошо отыгранный спектакль и он не просто псих.
− Как ты видишь мир? – начнем издалека. Из самого далека, чтобы он не смог
увернуться от этого вопроса.
− Жесток и беспощаден. В современном мире нам, простым обывателям, пешкам,
называйте, как хотите, остается только выполнять грязную работу за гроши. Пачкать
руки в крови и заставлять слабых подчиняться. Здесь выживают только сильные,
только способные сжимать в руках нож или выпускать пулю из огнестрела. Вам никогда
не понять, как ломается грань между жизнью и выживанием, ведь вы существуете
определенными отрывками вашей жизни: детство, студенческие годы, работа и планы на
будущее. Вы не можете жить настоящим, пока вас душат воспоминания о прошлом или
планы на будущее. – Записав все сказанное рыжим, я призадумался: он прав. По сути,
этот человек легко мог бы стать главой государства, но есть один недостаток: он
слишком аморален. Для таких нет разделения на пол, возраст. Он считает каждого
человека человеком, видит равные возможности у всех, даже у тех, кто не способен на
выполнение работы. Такие люди жестоки и деспотичны.
− Ясно. Что ты можешь сказать о своем прошлом? У тебя было детство? – вопрос
наводящий, слишком открытый и прямой. Достаточно грубо спрашивать такое, он может
ускользнуть от ответа.
− Детство – понятие растяжимое. Есть дети, которым за сорок, а есть взрослые,
которым восемь. Если вы имеете ввиду обычное состояние беззаботности, нерушимой
доброты и отзывчивости, то я скажу, что у меня никогда такого не было. Десять лет
назад, когда мне было восемнадцать, и я впервые встретился с вами, то вы выявили у
меня алекситимию. На тот момент меня можно было назвать ребенком, ведь я ещё не
совершал убийство. – Парень усмехнулся и наблюдал за быстрыми движениями моей руки.
Я записывал все его слова, действия, делал свои выводы.
− Под понятием «детство» можно подразумевать фактическую добровольную
безответственность. – Я старался навести его на нужный ход мыслей.
− Если вы хотите услышать, гонял ли я мяч по футбольному полю с соседскими детьми
или воровал сахарную вату с прилавка, то не услышите. Конечно, я делал это, но
редко. Мне нравилось ощущение свободы, − молодой человек грустно усмехнулся, − с
семи до тринадцати лет я сбегал из дома одиннадцать раз. Мне чужды правила, скорее,
я за их несоблюдение, ведь самые интересные вещи происходят именно в моменты
нарушения сначала детских правил, а потом и взрослого закона, после чего тебя будет
ждать уголовная ответственность.
− Какая у тебя семья? – я старался смотреть ему прямо в глаза, чтобы он не смог
соврать.
− Вы хотите сказать, что у тебя отсутствует помимо совести? – пациент рассмеялся и
вмиг успокоился, увидев серьезный взгляд. Было видно его напряжение, видимо,
затрагиваю больную тему.
− Что ты можешь сказать о своей семье?
− Хах, а вы настойчивы. На ближайшие сорок лет, если я выживу, вы – моя семья, −
псих загадочно улыбнулся и резко сократил расстояние между нами. Слегка
нахмурившись, я отодвинул его от себя и не заметил, как стал вглядываться в
васильковые омуты. Будто морская глубина, его глаза тянули, но в них не было живого
блеска. Передо мной будто сидит живой мертвец, который способен выполнять
определенные команды.
− Повторить вопрос?
− Хм, моя семья состояла из четырех человек, причем, только с тремя я имел кровную
связь. Я не хочу говорить о своих родственниках, могу сказать о том человеке, −
Тарталья слегка расслабился и разлегся на кровати, − это мой друг, которому не
удалось выжить. Он был моим самым близким человеком, и я был для него самым
далеким. До ужаса токсичный и агрессивный, он напоминал затмение солнца, будто был
его тенью. – Эти слова были пропитаны нежностью. Будто горький миндаль опустили в
мед и стали ожидать его реакции.
− Кем он был для тебя?
− Скорее чем-то большим, чем простой товарищ. Я видел в нем лишь птицу, что сама
себе выбрала золотую клетку и не могла из неё вылететь, но одновременно с этим, он
был невероятно свободен. Этот человек был идеален для этого мира, − улыбка
окончательно сползла с губ, оставляя после себя лишь безмолвие. Было видно, что
зубы плотно сжались и ему не хочется продолжать разговор.
− Понятно. Ладно, время позднее… спокойной ночи, Аякс. – Я слегка улыбнулся и
потрепал рыжую копну волос. Тепло улыбнувшись, постарался привлечь внимание
«Тартальи».
− Спокойной ночи, Моракс, − парень улыбнулся и провожал меня взглядом. Выйдя из
палаты, я закрыл её на ключ, со спокойной душой намереваясь идти к себе. Из
соседнего помещения исходили странные звуки, но я не стал проверять, что там, ведь
это одиночная палата, и вроде бы, Кэйа Альберих страдает плохим сном.
В поздние часы в больнице особенно мрачно. Все пациенты спят, особо буйных нет, но
пугает этот приглушенный свет, эти многочисленные двери…. Ох, я сам-то сколько не
обследовался у психиатра. Лет пять. Надо сходить, пока окончательно с ума не сошел.

Через десять минут я уже сидел в своем кабинете. Положив дневник на чистую
поверхность белого стола, стал перечитывать записи.

«Его видение мира слишком нестандартно. Возможно он видел нечто страшное, ведь тут
явный слом личности. В его глазах мир – рудимент, что вот-вот распадется на
множество клеток. Он признает, что болен, а также признался в убийстве. С нашей
последней встречи он слишком сильно изменился, из-за чего можно судить об ухудшении
его состояния, ведь пациент изначально не был здоров. Он считает себя лишь
«пушечным мясом» и утверждает,
что не способен чувствовать раскаяние после совершенного преступления. Его
единственный близкий человек умер, после чего Аякс потерял надежду на спасение.
На данный момент состояние пациента не критичное, но до него недалеко. Явные
признаки аффективного расстройства. »

Переложив Сяо на кушетку и укрыв пледом, я мягко провел пальцем по его щеке –
теплая. Выключив свет, сел на кресло и провалился в сон. Впервые было так легко.

Комментарий к Старое начало

Если не трудно, напишите отзыв, будет приятно)

========== Старая история (1) ==========

Тарталья лежал на кровати и пялился в потолок. Всю ночь сон не лез в голову, была
жуткая усталость, в какой-то степени изнеможенность, но тело слишком напряжено,
чтобы, наконец, почувствовать накатившую приятную негу.
Мысли заняты своим прошлым: различными перестрелками, тренировками и друзьями,
которых уже нет в живых. Хотелось выть от безысходности, да не получится: слишком
типичная картина для таких, как он. Сначала моральное уничтожение, а после, полный
сдвиг по фазе, обычно прогрессирующий у наркоманов и токсикоманов. Хотя, в их
делении спец отряда CG12 и не такие имелись. Многие не выдерживали раньше времени и
просто вскрывали себе сонную артерию через год службы. Таких называли «протухшим
мясом», в то время как живые были ещё свежим и не скоропортящимся.
Дверь в палату неприятно заскрипела. В помещение вошел врач. Присев на кровати,
рыжий сначала улыбнулся, но увидев уставшее выражение лица психотерапевта, отвел
взгляд.
− Доброе утро, Тарталья, − голос был, как всегда, мягок и словно бархат,
обволакивал место, ласкал слух, − не спал?
− Нет. Вы, очевидно, тоже, − усмехнувшись, пациент подвинул к кровати стул.
Аякс был единственным больным, которого можно было не бояться.
− Расскажи, чем ты занимался до того, как попал в Швецию пару месяцев назад, −
доктор слегка прокашлялся, а янтарные очи помутнели. Он предполагал, что делал
Тарталья.
− Ну, − парень замялся и резко захотел провалиться сквозь землю. Его могли сдать. –
Это обязательно?
− Да. Я должен поставить тебе диагноз исходя из общей посттравматики, уверен, у
тебя помимо прогрессирующего посттравматического расстройства, ещё имеется что-то.
− Я состоял в преступной группировке «Фатуи», − пациент слегка поморщился, − вы
знаете, что это за организация.
− К сожалению, да, − психиатр вписал новую заметку в дневник, − сколько человек
убил?
− Много.
− Ты сожалеешь о содеянном? – мужчина скептически взглянул на младшего. Горькое
молчание воцарилось в палате. Чайльд не сожалел ни о чем. Он не чувствовал ничего,
когда лишал других людей жизни, когда смеялся над их горем. Он всего раз в жизни
чувствовал вину и готов поспорить, что это ужасно.
В окно бился ветер. Стекло слегка подрагивало от колыханий снаружи и успело
запотеть из-за перепада температур. За стенами больницы слишком морозно. Хвойные
леса, растянувшиеся вдоль горы, были усыпаны белым порошком. Кажется, будто там не
было того страшного ветра, а этот пейзаж дарил спокойствие.
− Если ты не сожалеешь ни о чем, то тебя можно понять, − Чжун Ли прикрыл глаза. На
душе слишком тревожно, − ты был специально обучен для подобного и, разумеется, не
видишь ничего плохого в выполнении своей работы. Задам другой вопрос, какие люди
тебя привлекают? Какие качества выделяют их?
− Целеустремленность и упорство. Они идут по головам, чтобы достичь своего. Таких
боятся и никто не посмеет ничего сказать в их сторону. Обычно они циничны и
холодны, отстранены от общего понятия «морали», которую старается поддерживать
общество, невзирая на самые дрянные основания у этого понятия, − Аякс не изменял
положение и не отводил очей от врача, − а вас какие люди привлекают?
− Никакие. Я пока что не встретил человека, способного зацепить меня хоть чем-то, −
темноволосый слегка поморщился от гула на улице и стука ветки в окно, − кто из
твоего окружения подходил под эти понятия?
− Он умер. Я не хочу говорить об этом.
− Ясно. Тебе нравилось убивать? Что ты чувствовал? – на этом вопросе пациент
напрягся: если он скажет, что убийство – освобождение, то врач его не так поймет.
Хотя, ему нечего терять.
− Удел всех людей, существующих в постоянных перебежках на поле битвы — выживание.
Взрывы, разрезающие и без того шумную местность, разгоняли облака пыли. Бесконечные
пули пронзают твердую от изнурительных тренировок плоть солдат, − Тарталья
улыбнулся и продолжил свой рассказ, − в глазах пляшет безумие, а сжавшиеся от
страха слабаки видят в тебе лишь зверя. Только узнав на вкус кровь, ты заменишь ею
еду, и вся твоя жизнь будет держаться лишь на ней. Убийства становятся твоим
наркотиком, а ты, как самый обычный торчок, будешь идти за новой дозой, дабы
получить хоть какое-то удовольствие. Кажется, в определенные моменты ты можешь
стать машиной. Наверное, по такому режиму и живут наемники, что уже давно
переступили черту и разрушили себя. Каждый день отделяли новый кусок плоти от кости
и наслаждались вкусом собственного черствого тела, запуская диссоциацию вперед. Вы
не поймете, пока не попробуете, сэр, − после этих слов больной широко улыбнулся и
подвинулся к врачу.
− Скажи, какова причина ухода из организации? – внеся правки в уже имеющиеся
записи, мужчина внимательно слушал Чайльда. Рыжие волосы выглядели холодным бликом
на фоне светло-серой стены, а голубые глаза отражали только усталость. Кожа
бледная, не здорового землистого оттенка. Видимо, он не ел со вчерашнего дня, если
не дольше.
− А это так важно? – голос слегка дрогнул, хоть тон и стал более грубый. Очевидно,
парню не нравится вмешательство в личное пространство.
− Да. В конце концов, это тоже влияет на диагноз, − да, черт возьми, это важно, но
пациент не ведает об исходящем терпении врача и задает такие вопросы, − если не
можешь ответить что-то конкретное, то так и скажи.
− Наоборот, это слишком конкретная причина, но я не думаю, что она влияет на
диагноз.
− Каждая мелочь может влиять на это. Человеческая психика слишком хрупкая, чтобы
противостоять всем внешним раздражителям. Какие-то травмы становятся царапинами и
быстро заживают, а какие-то более глубокие и постоянно кровоточат, − мужчина тяжко
выдохнул, − если не остановить кровотечение, то будет слишком большая потеря крови
и впоследствии смерть. С психикой дела обстоят точно также, но чтобы тебе было
комфортно жить, ты вовремя перевязываешь порез.
− Вы, безусловно, правы, но в рану может попасть инфекция, и она начнет гнить.
Именно это и происходит сейчас со мной, понимаете? Вы пытаетесь аккуратно
дотронуться до неё, но она начинает болеть, а гной смешивается с кровью и все
вытекает наружу. Это неприятно, знаете ли, − последнее сказано с укором.
− Но если рану регулярно обрабатывать, то гной в итоге уйдет, а она станет
заживать. – Доктор сжал ручку и сломал её. Выражение лица было такое же
безразличное, но внутри тряслось от упрямства нового пациента.
− Одна из причин ухода – смерть лучшего друга. Такого ответа достаточно? – Тарталья
слегка прищурился.
− Да. Продолжим завтра. До свидания, Аякс, − Чжун Ли встал со стула. Тело затекло
от положения, что не меняли час.
− До свидания, Моракс, − больной отвернулся к стене и наконец-то уснул.

Проходя мимо палаты «111», доктор услышал странные звуки. Кажется,

больной предлагал доктору косяк. Войдя без стука в помещение, мужчина прищурился и
увидел перед собой молодого психиатра, кажется, одногодку Сяо – Альбедо.
Психбольной, что лежал на его плечах, имел множество прогрессирующих расстройств,
начиная от параноидальной шизофрении, заканчивая алкоголизмом.
− У вас тут все нормально? – старший медленно прошел к койке, перед
которой сидел молодой специалист. Кажется, он не обращал внимания на выпады
шизофреника.
− Ох, сер, вы, как всегда, вовремя, − сладко протянул синеволосый
мужчина, − да, просто планируем курнуть и выпить.
− Да. Он всегда себя так ведет. Не отвлекайтесь, − блондин кивнул и
продолжил вносить правки в медицинскую карту. После предыдущих врачей тут осталось
много недочетов, ведь впервые за пять лет заключения, Кэйа Альберих стал
рассказывать о своих галлюцинациях, и наконец, принимать препараты.
Мужчина вышел из палаты и прошел к себе в кабинет. Пахнет хлоркой.
Видимо, только что тут прибрались. Включив настольную лампу, шатен поудобнее
умостился на стуле и открыл дневник.

«Легко идет на контакт, если не задевать вопросы об окружении.

Очень умен и может в подробностях пересказать свои чувства. Он почти всегда
спокоен и ещё ни разу не повысил голос, не считая того раза с полицейскими. Его
тон всегда немного пренебрежителен, но он четко обозначает границы уважения,
ведь до сих пор не сорвался и обращается на «вы». Присутствует ПТСР{?}
[посттравматическое стрессовое расстройство] и вероятно депрессивно-маниакальное
расстройство. Общая симптоматика: снижение активности, третичная диссоциация, почти
полный отказ от сна и еды.» Закрыв дневник, мужчина облокотился на спинку стула и
провалился в сон.

Перед глазами постоянно мельтешили эти противные мухи. Они лезли везде, куда можно,
летали вокруг и просто раздражали. Противные, заразные создания. Внутри закипал
гнев, а одно из насекомых укусило нежную кожу...

− Моракс, проснитесь, − за плечи тряс испуганный до чертиков Сяо. В желтых медовых

омутах лишь беспокойство и отрешенность. По вискам мужчины тянулись капли холодного
пота, а сухие губы слиплись от повышения температуры. В голове беспорядок.
− Воды, − прохрипел врач, поднимая голову. Залпом выпив холодной воды, Чжун Ли
сконцентрировал взгляд на младшем, − что случилось?
− Вы что-то неразборчиво говорили во сне, с вас ручьем лил пот и вы дрожали, −
парень замялся, − вы давно не пили таблетки?
− Полгода, но мне впервые приснился этот сон за все это время.
− Вроде врач, назначаете кому-то лечение, а за самим глаз да глаз, − молодой
человек протянул серебристый блистер с розовыми таблетками, − опять пропейте курс,
пока вам не стало хуже.
− Так беспокоишься обо мне, − шатен тихо засмеялся и выпил одну таблетку.
− Да как за вас не беспокоиться, если вы забросили своё здоровье?! − теперь
криминалист выглядел не испуганным, а раздраженным, − ещё и без шарфа в -10 ходите.
− Прости, я постараюсь быть более ответственным, − старший улыбнулся и крепко обнял
подопечного.
− Я буду следить за вами. − парень крепко обнял в ответ.
На самом деле, Чжун Ли заменял Сяо отца. Когда молодой человек болел, то он всегда
был рядом. Часто угощал сладостями и старался заботиться.
В окне промелькнула мутная фигура, постепенно тающая в снегопаде...

========== Старая история (2) ==========

Вчера доктор забыл закрыть палату, и Тарталья пошел в ближайший магазин за

сладостями. Когда он увидел дока в состоянии несостояния, то сердце непроизвольно
сжалось: ему редко было жаль людей. Неужели, он тоже болен? Черт его знает. Этот
Сяо постоянно крутится рядом с Мораксом, пытается помогать. Сам Тарталья был без
понятия как это делать, потому просто сидел в стороне. Сейчас пациент лежал в
палате.

Белый потолок уже стал мозолить глаз. На нем не было даже намека на потайной
рисунок, хоть какой-то дефект. Настал третий день в психбольнице, а все, что сумел
узнать Тарталья: свой диагноз, соседа из палаты «111» (которого предпочел бы
забыть) и ещё одного психиатра. Сказать честно, уже осточертел этот белый
монотонный пейзаж за окном, что во всю сливался с такой же бело-серой унылой
палатой. На окраине Стокгольма машины почти не ездили, а стоянка персонала
находится с другой стороны здания, то есть, даже на машинки позалипать не
получится. Не на что посмотреть, нечего узнать. Наверное, природное любопытство
скорее свело бы с ума неусидчивого Тарталью быстрее, чем собственное
прогрессирующее расстройство. Хотя, уже примерно полгода оно остановилось и даже
сам Аякс не чувствовал никаких ухудшений, собственно, как и улучшений. Моральное
разложение остановилось вместе с развитием, ведь в какой-то степени его диагноз
позволял быть более проницательным, чем обычные люди, да и имелось несколько
плюсов. Только вот, эти плюсы пригодились бы в перестрелке или в теракте, но никак
не здесь. Он не собирался никого убивать, потому его навыки здесь просто
остановились и он даже не старался их сдерживать, ведь по сути, тут нечего ловить.
В дверь постучали. Приоткрыв заспанные глаза, рыжий увидел перед собой до
безобразия простого врача. Кажется, он никогда его не видел, ведь к нему приходил
только Моракс и один раз пожаловал некий «Альбедо», отказавшийся с ним работать.
Сняв с себя черное пальто и раскутавшись из многослойного красного палантина,
психиатр прокашлялся.
− Простите, на улице холодно, а в моем кабинете сейчас прием. Я оставлю это у вас,
− оказывается, не только шарф был красный: волосы, что сливались с платком своим
алым цветом, вихрами струились вниз и были собраны в низкий хвост, − называйте меня
просто Дилюк. Пока Чжун Ли занят с другим пациентом, я буду вашим врачом.
− Да-да, здрасьте, − процедил сквозь зубы пациент. При упоминании его первого врача
становилось немного тошно на душе, а после слов о других больных вообще прорезалась
какая-то ревность, − вы уже знаете мой диагноз.
− Да, мне передали вашу медицинскую карту, а также пришли результаты ваших анализов
крови, − красноволосый подошел ближе к кровати, − у вас не обнаружено ничего.
− Ясно, − перспектива умереть от какой-нибудь болячки сразу исчезла и пациент уже в
третий раз за день осознал безысходность. В этом месте даже спокойно сдохнуть не
выйдет.
− Расскажи о своем прошлом, − Тарталья не рассказывал об этом даже врачу, с которым
он виделся не в первый раз.
− Рассказывать особо нечего. Мне уже поставили диагноз, связанный с ним. Просто
впихните в меня немного таблеток и все будет нормально, − пока больной говорит об
этом, то врач его внимательно слушал.
Внезапно телефон красноволосого зазвонил в кармане. Выйдя из палаты, он ответил на
вызов. Последнее, что Аякс увидел перед уходом врача: тот поспешно забирает пальто
и палантин из палаты и, кинув короткое «до свидания», уходит в закат. Да, чудесно.
Не успел простыть след врача, так в палату постучали. Странно, врачи обычно заходят
без стука, ну, или после двух постукиваний заходят, если не услышат возражений.
Стучали уже минуту.
− Да войдите уже, блять! – крикнул рыжий, резко вставая с кровати.
− Тук-тук, − в помещение вошел парень из палаты «111», − как дела? – протянул
настолько сладко и самодовольно, будто ты съел ложку меда. Присев на стуле, «сосед»
рассматривал знакомого, а после, принялся осматривать палату. Не найдя здесь ничего
цепляющего, Кэйа немного скривился, но вернул свой слащавый тон, − так, значит,
скучновато живем, м-да…
− Что ты хотел? – кинув уставший взгляд на молодого человека, парень хмыкнул: а он
походу не знает хоть каких-то правил приличия. Белая рубашка была в обтяжку, первые
четыре пуговицы расстегнуты, штаны тоже в обтяжку…. Либо его одежда села и такой же
по размеру не нашлось, либо он просто немного сумасшедший.
− Ты рисуешь? – как-то задумчиво спросил гость, намереваясь встать со стула.
− Нет, а что?
− Хм, сейчас, − парень приволок из своей палаты шесть цветных карандашей и тетрадь,
− теперь будешь.
− Ты где это взял? – удивленно спросил Тарталья, приподнимаясь с кровати.
− Мне врач принес два набора цветных карандашей. Сказал, что расслабляет, − сейчас
парень выглядел абсолютно серьезно.
− А кто твой врач?
− Альбедо, − как только пациент сказал это имя, то сразу затрепетал.
− А, понятно. Какой диагноз? – вновь посмотрев на внешний вид больного, Аякс сам
попытался додуматься.
− Параноидальная шизофрения, депрессивно-маниакальное расстройство, алкогольная
депрессия и диссоциативное расстройство идентичности. Мне прописали лечение на пять
лет вперед, − синеволосый улыбнулся. Кажется, его совсем не пугает такая
перспектива, − в прочем, я уже пять лет тут, и мне хорошо, сам сюда пришел и не
собираюсь уходить до выздоровления.
− Ого, а ты ответственнее, чем я думал, − а теперь Тарталья действительно
задумался, ведь он не горел желанием попасть сюда.
− Обижаешь. Ну, несмотря на такие страшные диагнозы, я не опасен для общества, ведь
у меня переменчивость этих состояний медленная и уже не происходит, − все это Кэйа
рассказывал с улыбкой, − а ещё Альбедо говорит, что у меня высокий интеллект и я
запоминаю все его слова.
− Ясненько, − Тарталья пытался вспомнить, когда в последний раз ему говорил такое
Моракс, но, вспомнить то, чего не было, к сожалению нельзя, − у тебя были другие
врачи помимо Альбедо?
− Да. Был тот красноволосый, что к тебе приходил, ещё был Сяо, его кажется, у тебя
не было, − Альберих качался на стуле, − я знаю, что помимо меня, у Альбедо ещё два
постоянных пациента с менее запущенными расстройствами.
− Он рассказывал?
− Да. Мы в довольно близких взаимоотношениях, − оказывается, шизофреник более
адекватный не под действием таблеток. Хотя, псих не может судить о состоянии психа.
− Ты знаком с другими пациентами? – как-то скептично спрашивал Аякс, ведь он был
уверен, что Кэйа тут знает всех. Прикрыв глаза, Чайльд задумался: а может, какое-
никакое общение в стенах психушки – не так уж и плохо? Надо же общаться с кем-то
помимо врачей и уборщицы.
− Да. Кстати, я знаю тут весь персонал и почти всех пациентов на втором этаже. На
верхние этажи ходить нельзя, там сидят те, которым не помочь. Они потенциально
опасны не только для себя, но и для общества, − синеволосый слишком сильно качнулся
на стуле и упал.
Аякс засмеялся:
− Лох.
− И не поспоришь, − вслед за рыжим засмеялся и сам Кэйа, − а ты хороший собеседник.
− Взаимно, − на душе стало немного легче, − сколько тебе лет?
− Двадцать четыре, − парень встал с пола и пересел на кровать к Тарталье, − тебе?
− Двадцать восемь, − молодой человек не думал, что Кэйа младше него и имеет столько
проблем.
Остальные пятнадцать минут они сидели в молчании, а потом Кэйа ушел к себе под
предлогом «Альбедо сейчас вернется». Тарталья уснул.

В воздухе витает запах гари, а облака пыли клубились в одном месте, не давая
рассмотреть ничего. Везде мерещится движение, но среди рассевающегося пыльного
тумана виднеется целое ничего. Кровь начинает пульсировать в жилах, отдавать резкой
болью в голове и закипать как чан с кипятком.
− Ты чего завис? – по спине похлопала легкая маленькая ладонь, − мы завершили
миссию. − Сняв с себя шлем, парень улыбнулся и помотал головой, растрепав темно-
фиолетовые пряди волос.
− Да так, ничего, − Аякс тоже снял с себя шлем и положил на землю. Подняв на руки
хрупкое тело Скарамуччи, снайпер улыбнулся, − говоришь, осталась ещё одна миссия и
конец контракта?
− Да, − обняв рыжего за шею, парень прижался к нему, − после последней миссии уедем
в другую страну, сменим имена и будем жить, как нормальные люди.
− Ага, только если выживем на последней миссии, − Тарталья засмеялся. Кто знал, что
он придет с миссии один…

Резко вскочив с кровати, пациент тяжело дышал. В голове крутилось множество мыслей
о других исходах, обо всем. Он не хотел так жить. Выбежав из палаты, краем глаза он
успел заметить часы, что показывали два часа ночи. Пробежав вниз, в кабинет с
надписью «14. Психотерапевт Чжун Ли», он понял, что дверь не закрыта и вошел. Врач
спал, свернувшись на койке калачиком. Он что ли домой вообще не ездит?
Подвинув психиатра ближе к стене, молодой человек лег рядом. Ему просто надо было
почувствовать тепло живого тела рядом, услышать чье-то размеренное дыхание. Он сам
не заметил, как обнял рядом лежащего врача и прижался к нему всем телом. Вновь
уснув, он наконец почувствовал спокойствие.

========== Новая история ==========

Утром в кабинете было холоднее, чем обычно. За окном сильнейший ветер, разносящий
снег, а небо белее, чем за все эти дни. Приоткрыв глаза, Чжун Ли слегка напрягся,
ведь чувствовал на себе чьи-то руки. Можно было бы предположить, что это Сяо, но
тело, лежащее сзади, было более большое, а руки тяжелее. Слегка приподнявшись на
койке, врач увидел спящего Тарталью. Он прижимался к мужчине и слегка дрожал.
Возможно, ему снится кошмар.
− Просыпайся, − доктор слегка потрепал рыжие волосы, торчащие в разные стороны.
− М, − сонно протянул Аякс, − док?
− Я не знаю, как ты здесь оказался, но тебе повезло, что я просыпаюсь раньше
уборщиц, − мужчина перелез через парня. Обувшись, встал с кровати.
− Сегодня ночью мне приснился кошмар, − едва слышно сказал пациент, вставая вслед
за врачом, − почему-то я сразу подумал, что вы на работе и пришел сюда. Извините,
если доставил неудобства, − именно в такие моменты Тарталья выглядит виновато. Ему
было неловко, однако, приснившийся здесь сон не был кошмаром, что, несомненно,
радовало. У обоих было хорошее настроение, только вот, у психиатра синяки под
глазами от недосыпа.
− Всё нормально. Главное, что тебе лучше, − снисходительно улыбнувшись, мужчина
прошел к своему столу и стал вписывать что-то в свой блокнот. Чайльд знал границы
личного пространства, потому, решил окончательно их не рушить и даже не стал
смотреть писанину, чтобы его не дай Синьора, не выгнали. Рядом с психиатром ему
было спокойнее из-за ощущения некой защиты. Собственно, точно также было и десять
лет назад.
− Когда я отсюда выйду? – Тарталья хотел говорить осторожно, а не говорить прямо в
лоб, но из-за сонного состояния, он понял, что сказал, только через пару минут.
− Наверное, через год, − врач не переставал писать в дневнике.
− А потом я смогу переехать к вам? – рыжий улыбнулся и подошел к психиатру, нависая
с другой стороны его стола.
− Не думаю, что это возможно, − доктор прищурился и осторожно закрыл дневник.
− А мне так не кажется, − ухмыльнулся, − с вами так спокойно.
− Пока ты не начнешь пить таблетки, я не выпишу тебя – это раз, два – мы даже не
встречаемся, чтобы ты переезжал ко мне, − врач нахмурился, когда увидел, как Аякс
улыбнулся шире.
− Последнее условие выполнимо, − начал вносить свою лепту Чайльд, которого,
кажется, не спрашивали, − да и первое тоже. Только ради вас, док, я готов пить эти
горькие отвратительные антидепрессанты.
− Есть одна проблема: ты меня не привлекаешь в этом плане, да и на каких правах ты
будешь жить у меня дома?
− Я смогу работать. Как-никак, я уже работал немного по-другому, но ради вас, −
ткнул пальцем на его грудь, − я готов исправиться.
− Ты слишком сильно дерзишь, да и не имеешь понятия о личных границах. Ты около
семи лет жил в границах армии и ты там сломался. Конечно, если я постараюсь
вытянуть тебя из расстройств, то это может привести к хорошему исходу, но ты
понимаешь, что это на всю жизнь? – мужчина был максимально серьезен.
− Ладно, − тяжко выдохнул, − я буду подстраиваться под вас и постараюсь измениться.
Но вы должны не ставить невыполнимые условия, договорились?
− Ладно, − они пожали руки. Кажется, именно с этого момента все изменилось.

***
Весь день проходил как на ножах. Альбедо очень сильно уставал на работе, и у него
не было возможности, как следует отдохнуть. Если он возьмет отпуск, то об этом
прознает проницательная мать через одну из психологов в их клинике – Сахарозу и
сразу примчится на всех парах к сыну вместе с оравой родственников. Худшего исхода
представить невозможно.
Постучавшись в дверь палаты «111», блондин зевнул: уж слишком короткая оказалась
ночь, так ещё и могло начаться эмоциональное выгорание. Не услышав никаких
возражений, парень вошел в палату и застал пациента за рисованием. Подойдя сзади к
молодому человеку, психиатр заглянул ему за плечо. Синевласый рисовал своего
врача. Рука аккуратно раскрашивала почти завершенный портрет, а мерный шорох
карандаша о бумагу разносился по всему помещению.
− Вау, как красиво, − Альбедо тоже рисовал очень хорошо, но навыки Кэйи были куда
лучше. Будто он ходил в художественную школу или работал в этой сфере. Буквально за
пять минут закончив рисунок, Альберих протянул его светловолосому и лучезарно
улыбнулся.
− Вы столько сделали для меня, и я искренне вам благодарен, − пациент слегка
замялся, − вам нравится?
− Да. Спасибо большое, очень приятно, − мягко улыбнувшись, парень слегка покраснел
и обнял пациента. Больной обнял своего врача в ответ и прижался к нему сильнее. Не
ускользнула от его внимания и улыбка, и осторожные прикосновения психиатра. Но
больше всего его тревожили синяки под глазами от усталости и блеклые глаза,
выражающие равнодушие.
− Вы устали?
− Очень…. Я нормально не спал две недели и постоянно просыпался. Следом за парнем
из «113» доставили невменяемую женщину и закрыли во втором секторе. Меня и
Рагнвиндра приставили к ней, как лечащих врачей, но слишком мал шанс принятия
помощи, − обнял крепче, − а ещё семья и эти постоянные мамины намеки на женитьбу. И
при всем этом, у неё есть уже внуки от моей старшей сестры, я не понимаю, что ей не
нравится.
− Господин, вы слишком много работаете. Может, в отпуск?
− Нет, − тяжко выдохнул, − тогда мама родственников ко мне притащит, а я так не
хочу. Вообще, хотел бы оборвать связи с семьей. Отец развелся с мамой шесть лет
назад и с ним я нормально общаюсь, а вот с ней.… Ох, прости, что обрушаю на тебя
все это.
− Ничего, вам надо было высказаться. Надеюсь, все станет хорошо, − пациенту самому
было тошно от такого состояния своего врача. Хотелось как-то помочь, только он не
знал как.
− Как ты себя чувствуешь? Сегодня ровно две недели с момента принятия таблеток, −
достал из внутреннего кармана медицинского халата медицинскую карту.
− Отлично. Не было приступов шизофрении ни разу за два месяца, а с таблетками не
хочу помереть, и не возникает безумных идей. Чувствую себя здоровым, − парень
улыбнулся, − кстати, тяги к алкоголю не было с момента приступа шизы.
− Это радует. Возможно, тебя выпустят отсюда через полтора года, и лечение
сократится с пяти лет до трех. Но все так будет, только если ты сам будешь
стремиться к этому, а не вести себя так, как вел с прошлыми врачами, − блондин
вносил правки в медицинскую карту.
− Кстати, я научился оригами, − молодой человек достал из под стола букет из трех
бумажных розочек и вручил его Альбедо. Врач покраснел и принял подарок,
рассматривая его. Бумага была сложена аккуратно и красиво, была прекрасна своей
легкостью и невесомостью. – Вы мне нравитесь.
Покраснев пуще прежнего, доктор отвел взгляд в сторону и немного замялся. Он
шокирован таким поведением пациента, а ещё ему никогда не признавались в чем-то
таком.

***
День пролетел совсем незаметно, и ночь раскинула свой плащ по небу, окрашивая его в
черный цвет. Снег и ветер прекратились. Впервые за неделю Чжун Ли решил поехать
домой. Больница оставалась позади с белым бетоном ступенек. Сев в машину, Моракс
устремил взор медовых глаз в окно своего кабинета. Там сидел Сяо и что-то писал в
картах. Мотор машины заурчал. Дождавшись, пока машина согреется, мужчина стал
выезжать со стоянки для персонала. Ему казалось, что кто-то сидит рядом, он не один
в машине, но врач понимал, что все это – плод его больного подсознания. В окне
мелькали пустыри, полуразрушенные заброшенные дома и одиночные деревья. Провода
тянулись от столба к столбу. На черном фоне ночи, очертания всего, что окружало,
было более четким. Оказывается, ночь была не так черна, как показалось на первый
взгляд. В районе, где проживает психиатр, светло. Редкие вывески яркие и хорошо
освещают улицу. Район, находящийся близко к центру был уютным и тихим. Здесь в
шаговой доступности было все.
Захлопнув дверь машины, психиатр оказался на пороге своего подъезда. Уже не
выдержав и обернувшись назад, он увидел Тарталью. Белая больничная рубашка и брюки.
В руках пакет с его одеждой, в которой он сюда прибыл.
− Давно не виделись, док, − рыжий улыбнулся. Глаза врача приобрели квадратно-
гнездовую форму, а после округлились. оказывается, это была не паранойя.
− Кхм, − мужчина старался держать строгий тон и не закричать, − и что ты тут
делаешь?
− Как это «что»? Жить к вам переезжаю, − парень улыбнулся во все тридцать два, −
обещаю доставлять мало хлопот.
Войдя в подъезд, мужчина открыл первую дверь на первом этаже. Его встретил холод
необжитой за два года квартиры и запах духов, что не выветрился спустя несколько
дней, когда он в последний раз ими пользовался.
− Завтра утром ты возвращаешься в больницу. Можешь спать в моей спальне, я посплю
на диване. Чтобы ночью никаких фокусов, − врач говорил очень строго. Он не станет
терпеть выходки Аякса, если таковые будут.
− Но Моракс, я не буду возвращаться в больницу, − парень сложил руки на груди.
− Не ставь свои условия. Мы договорились, что так произойдет, когда ты вылечишься
хотя бы наполовину. Сегодня первый день таблеток, а ты уже тут нарисовался. –
Мужчина был готов поскандалить, да только выдержка не давала. Он не привык повышать
голос. Сейчас в груди обоих покоилась капелька гнева. Только если Чжун Ли способен
контролировать себя целиком и полностью, то пациент, даже имея такую способность,
не сможет противостоять внутренним колебаниям из-за «акклиматизации» таблеток и
может сорваться.
− Я и не ставлю, − надувшись, словно маленький ребенок, молодой человек отвел
взгляд в сторону и сделал обиженный вид.
− Готовить умеешь?
− Да.
− Иди на кухню. Все продукты есть, я покупал только свежий хлеб и молоко, их положи
в холодильник, − шатен прошел в спальню и стал подготавливать кровать для гостя.
Пациент без возражений пошел на кухню и по велению психиатра стал готовить ужин.
Ему не сказали, что конкретно кашеварить, потому выбор пал на борщ.
Спустя полтора часа, когда борщ был готов, а оба уже сходили в душ, то они сидели
на кухне.
− А твое вино с картошкой не такое и плохое, − отметил врач. Он впервые слышал о
борще и впервые ел его.
− Это называется борщ, − парень за обе щеки уплетал еду и радовался присутствию
соли и сметаны.
− Поедим и спать. Завтра рано вставать, а уже почти одиннадцать, − мужчина
закончил трапезу и, поблагодарив Тарталью за ужин, помыл посуду.

Ночью психиатр проснулся от движения на нем. Если быть точнее, Аякс просто
навалился на него.
− И долго ты собираешься лежать на мне? – скептично спросил старший, постепенно
привыкая к тяжести.
− Всю ночь. Сейчас только час ночи. Спите, Моракс, − обняв врача, пациент уложил
голову ему на грудь и провалился в глубокий крепкий сон. Спалось сладко, не было
кошмаров или чувства удушья. Слишком тепло и приятно, чтобы быть реальностью. Он
уже полгода не испытывал такое умиротворение и удовольствие от сна.

Наутро рыжий встал раньше и поплелся на кухню готовить завтрак. В пять утра на
улице темно, а на рассвет нет даже намека. Орудуя лопаткой и сковородой, молодой
человек жарил блины. Психотерапевт спал без задних ног на диване. Несмотря на очень
тяжелого Чайльда, что всю ночь толокся на нем, ему было хорошо. Собственно, он
проснулся отдохнувший после сна, а не в разбитом состоянии, как это бывает обычно.

− Доброе утро, − мужчина вошел на кухню и увидел гостя, что вовсю готовил блины.
Подойдя сзади и обняв парня, Чжун Ли уложил голову ему на плечо.
− Доброе, − покраснел от таких действий со стороны врача, − как спалось? – закончив
жарить блины, молодой человек обнял психиатра.
− Хорошо. Ты как спал? Не было кошмаров?
− Нет. Будто заново родился, − улыбнулся, − пока что собирайтесь на работу. Вашу
рубашку я уже погладил.
− Ты когда успел? – сев за стол, старший принялся кушать блины. Да, рыжий готовит
вкусно. Может, оставить его только ради этого?
− Вы проснулись через час после меня. Ещё я успел подготовить вам всю одежду на
работу, заправить постель, на которой не спал.
− В общем, оставайся. Только никаких выходок, ясно? – психиатр скептично смотрел на
уже бывшего пациента, − таблетки никто не отменял и у нас совпал график, будем пить
вместе. Домой проституток не водить.
− Да я знаю, не маленький уже, − закатил глаза и сел рядом с врачом, принимаясь
завтракать, − спасибо вам.
Ничего не сказав в ответ, мужчина позавтракал и пошел одеваться. Мужчина не мог
толком сказать, что с ним творится. Вроде бы, он не влюблен, но определенная
привязанность есть. Хочется заботиться и помогать Тарталье, будто он остался его
пациентом, но они просто сменили локацию. Теплое как подогретый какао, ароматный
как цветущий вереск и спокойное, и оттого приятное чувство грело в груди. Просто
хотелось, чтобы Аякс был рядом и не отходил ни на шаг.

Сегодня работа шла как по маслу. Вечером доктор был ещё полон сил, а лечение у
многих пациентов продвинулось. Это радовало. Когда понимаешь, что твоя работа
приносит пользу и ты сам являешься неким полезным ресурсом, то ты не чувствуешь
себя рабом, скорее, нужным кому-то. Входнная дверь захлопнулась, в прихожей
показался облаченный в коричневое пальто мужчина, закутанный в бежевый клетчатый
шарф.
− Привет, − Тарталья прошел к Мораксу и снял с него шарф. Забрав из рук пакет с
тортиком, коварно облизнулся: сладкое он любил. − Как дела?
− Нормально. Ты как? Удивлен, что дом на месте, ахаха, − на минуту психиатру
показалось, что в доме чисто и... теплее? Он не мог описать это чувство, ведь
впервые за два года мужчина чувствовал домашнее тепло в необжитой квартире.
− Все хорошо. Я знал, что вы приедете в это время. Мойте руки, еда на столе, −
забрав торт на кухню, парень поставил чайник. Сегодня оба выглядели лучше, чем
когда-либо, а Чжун Ли даже не думал язвительными фразочками, что просто не
произносил вслух.
На ужин была паста с томатами. Молодые люди поели и попили чай. Перебросившись
всего парой слов, они в основном молчали и изредка поглядывали друг на друга.
− Спасибо, ужин был вкусный, − старший вышел из-за стола и пошел в зал. Включив
телевизор, лег на диван. Тарталья скромно присел на край дивана. − Если хочешь
лечь, то ложись, − в комнате темно и только яркие краски с телевизора давали хоть
какое-то освещение. Обрадовавшись, Аякс навалился сверху и очень крепко обнял
врача. Почувствовав руку на своей талии, рыжий только сильнее прижался к психиатру,
аккуратно перебирая пряди собранных в хвост волос.
Оба очень быстро уснули, а впереди их ждали ещё месяцы спокойной жизни, от которой
оба отвыкли.

========== Новое начало ==========

Вот уже месяц Тарталья жил с Чжун Ли. Морозный шведский февраль постепенно сменился
мягким мартом. Город оттаял, показались цветные фасады домов и наконец-то стали
видны вывески. Не было ужасного гололёда, асфальт высох и весь Стокгольм пропах
весной. Гольфстрим сменил своё течение, и здесь стало очень тепло.
Казалось, что тут нереально пережить зиму: сбивающий с ног северный ветер,
бесконечный снег и мороз, пробирающийся под кожу. Зимой жил только центр, а
остальные районы оставались заснеженной пустыней, во тьме которой изредка пробегали
люди. Март был спасением после изнурительного холода. Везде слышна колыбель
капелей, снег тает очень быстро и улица высыхает.
Что же насчет наших героев: Тарталья принимал лекарства и его состояние заметно
улучшилось. У него появился нормальный режим сна и приема пищи. Квартирка Чжун Ли,
что так благородно впустил его в свои апартаменты, обжилась. В ней стало уютнее,
теплее, хотя в ней появились только Аякс и такой же рыжий кот. Приготовление
завтрака по утрам уже стало традицией вместе с выглаженной рубашкой.
Моракс стал чувствовать себя в разы лучше. Он ощущал некую связь со своим
пациентом, старался заботиться о нем ровно столько же, сколько и рыжий заботился о
нем, но выходило не очень хорошо. Сяо также заметил резкую перемену у психиатра и
когда ненароком спросил: «вы прям цветете. У вас кто-то появился?», то мужчина
задумался над этим вопросом, после чего кивнул.
Когда каждый вечер уставший врач приходил с работы, то парень делал ему массаж и
готовил вкуснейший ужин. В доме мужчины появились такие вещи как освежитель
воздуха, уютный халат, носки с ярким принтом и выпечка. Честно, до жизни с Аяксом,
психотерапевт даже не задумывался приносить домой сладости или тем более ждать, что
его встретят вкуснейшей домашней сдобой. Жизнь стала… легче? Да, именно так. Стало
гораздо проще и с плеч, будто спал многолетний груз тяжкого труда без отдачи.
Красная рамка календаря указывает на шестое марта. Вечерняя прохлада приносила с
собой запах моря и смешивалась с легкой свежестью ранней весны. В квартире на
первом этаже, как всегда, по-домашнему уютно и горит свет. Сняв с себя пальто и
разувшись, шатен прошел в гостиную, где вкусно пахло булочками с корицей, на краю
дивана лежал сложенный клетчатый плед, а по телевизору шел какой-то старый фильм.
Кажется, это «Титаник». Он никак не ожидал, что его сожитель поставит что-то такое.
Сам виновник сего торжества что-то активно делал на кухне. По запаху можно понять,
что какао.
Вымыв руки, Чжун Ли прошел к источнику сладковатого запаха и обнял со спины рыжего.
Ему нравилось, как парень слегка смущается и неосознанно прижимается к нему, как
дыхание на секунду останавливается, а голова идет кругом от переизбытка чувств.
Собственно, ему нравилось все в Чайльде. Младший только слабо улыбнулся и легко
поцеловал в щеку психиатра, продолжая размешивать сливки в кружках.
− Что вы бы посмотрели? – парень понес какао в гостиную.
− М, не какую-то мелодраму, это уж точно, — шатен усмехнулся и сел на диван, −
давай посмотрим «Молчание ягнят»?
− Решили взглянуть на что-то расслабляющее?
− Именно так. Хотя, давай лучше ты выберешь фильм. Я не особо разбираюсь во всем
этом, − мужчина стал вспоминать, какие фильмы он знает кроме «Молчание ягнят» и
«Титаник». Кажется, никаких.
Молодой человек сел рядом с Мораксом и поставил «Завтрак у Тиффани». Укрыв обоих
пледом, темноволосый поцеловал парня в лоб. В груди приятно тянет. Тарталья был уже
не тем психом, что появился в больнице с криками и едва не раскидал накаченных
полицейских. Он изменился: стал более хозяйственный, внимательный и заботливый.
Аякс старался уберечь психиатра от лишнего волнения и хотел обеспечить ему
максимально комфортную жизнь.
Экран телевизора был единственным источником света в помещении. На плече врача
спал Чайльд, а фильм ещё даже не дошел до середины. Одри Хепбёрн блистала на шумном
светском мероприятии, невнимательно слушала влиятельных людей. Кажется, этот фильм
может быть вечным: стильная одежда, интересный сюжет и, конечно, неотразимая Одри.
Мужчина так и не досмотрел фильм, заснув через двадцать минут после младшего.
Навалившись на парня, он крепко его обнял во сне. Молодой человек незамедлительно
обнял в ответ и прошептал: «спите, Моракс».

Наутро было тепло. Несмотря на белое, как гонец зимы, небо, воздух на удивление
теплый, а ветерок легкий, щекочущий мягкую кожу. Бирмитовые{?}[ярко-желтые. Бирмит
- особо твердая разновидность янтаря.] огни гирлянды на кухне радовали глаз. Темно-
коричневые портьеры плотно прижаты друг к другу, а по квартире разносится приятный
запах кофе с корицей. Умывшись, врач прошел на кухню и принялся готовить завтрак:
как-никак, сегодня у него выходной, а Чайльд ещё спит, значит, парня надо
порадовать. Заказав доставку пончиков, мужчина выключил кофе и разлил его по
кружкам. Добавив сверху взбитые сливки, Чжун Ли прошел в зал и разбудил
голубоглазое чудо. Сонно потянувшись на диване, рыжий солнечно улыбнулся и
аккуратно притянул к себе шатена для утреннего поцелуя. Он делал это впервые,
старался быть максимально осторожным, чтобы не испугать, или не сделать это против
воли.
Невесомо коснувшись губ темноволосого, парень хотел отстраниться, но сожитель сам
поцеловал его в губы и обнял. Внутри у обоих трепетало странное чувство. Моракс
никогда не ощущал чего-то подобного. Все сжималось, а сердце отдавало своим стуком
куда-то в сознание, обволакивая его пеленой эроса. Хотелось ещё раз поцеловать,
провести рукой по молочной коже. Часть сознания, ещё адекватно оценивающая
ситуацию, вовсю твердила об опасности такой связи, о её последствиях, о влиянии на
его расстройство, но, кажется, наступил момент, когда психиатру все равно на свой
баланс.
Притянув Тарталью для нового, более чувственного поцелуя, мужчина навис над ним.
Руки блуждали по подкаченному телу, слегка сжимали талию. Он не боялся случайных
прикосновений, ему совершенно все равно на последствия в виде фактически одержимой
части расстройства. Окунувшись с головой в новое чувство, как в едкую кислоту, врач
не заметил взгляда напротив, наполненного азартом, не услышал телефонный звонок и
совершенно не обратил внимание на доставку, что стояла на входе в квартиру.
− Вы можете потом пожалеть об этом. − Парень мягко взял старшего за плечи, и
убедительно посмотрел в его глаза. Сознание прояснялось, а нега постепенно
откатывала назад. Освободив молодого человека из крепкой хватки, психиатр помог ему
встать с дивана и привел на кухню.
Безусловно, психиатр был привлекателен: высокий рост, длинные каштановые волосы,
собранные в низкий хвост и эти бездонные глаза, блеск которых напоминает искры
мадера{?}[разновидность цитрина желто-оранжевого цвета]. Манеры, бархатный голос...
Всё это притягивало, и одновременно с этим, отталкивало холодное, присущее всем
специалистам в области психиатрии, бесчувственность.
Сам Аякс чувствовал то же самое, что и тогда, будучи одним из «Фатуи». Тогда возле
него постоянно крутился юноша, которому едва исполнилось девятнадцать. Он не знал,
что на душе у психиатра, но понимал, что в обоих случаях, с его стороны исходила
некая мания, странная форма любви, доступная к пониманию только у жертв этого
поглощающего чувства. Она не была чем-то светлым, наоборот, темной и вязкой, как
нефть, твердой, как обсидиан и острой, как жало скорпиона, готовое вот-вот
испустить смертельный яд. Он не хотел причинять боль своими действиями и старался
быть максимально осторожным. Только Чжун Ли и Скарамучча могли понять его, видеть
насквозь и контролировать. Только им было дозволено нарушать его личное
пространство и только они могли видеть его в разных состояниях, узреть все грани
его личности и понять, что не только "пушечное мясо", хотя в армии это понятие
постоянно впихивали в молодые умы.
Развеяв такие мысли, парень посмотрел, что же приготовил сожитель, который, в конце
концов, пошел за пончиками. Выглядит вкусно, да и этот рецепт кофе он не знал.
Попробовав горячий напиток, рыжий залпом выпил почти весь стакан.
− Пончиком хоть заешь… − мужчина протянул молодому человеку выпечку, и сам так же
сделал со своим кофе: уж больно вкусным он был.
Так и не съев пончики, парни прошли в спальню и легли спать, проспав всю субботу.

========== Новые события ==========

Март столь же быстро сменился апрелем. Небесный бенитонит пеленой стелился над
вечерним Стокгольмом. Деревья уже зеленоватые, с недавно прорезавшимися листочками.
Серебристая Audi направляется к окраине города. Остановившись возле психиатрической
клиники, Моракс тяжко вздохнул: сейчас он заберет подделанные документы о
выздоровлении Аякса.
− Мне пойти с вами? – мягкий голос рыжего немного успокаивал. Внезапно из-за дверей
медицинского учреждения вышел Сяо. Как обычно, при нем аспидно-серая рубашка,
безразличное выражение лица и небольшая кожаная сумка, в которой и лежат документы.
− Уже не нужно, − мужчина разблокировал двери. На заднее сиденье сел парень. Вновь
заведя машину, мужчина направился к центру города: подальше от злосчастной работы,
что уже в печенках сидит. Рука Тартальи потянулась к проигрывателю, − я сам, убери
руку. – Шатен включил старый рок и был уже более расслаблен: все прошло гладко.
Было бы подозрительно, если бы в итоге заведующий вызвал полицию. Тогда Аякс смог
бы провести остаток своей жизни за решеткой. За все время пребывания в автомобиле
Сяо так ничего и не сказал: он все понял без слов.
− Как там работа? Наплыва нет? – водитель посмотрел в зеркало заднего вида,
встречаясь взглядом с психиатром.
− Нет. Куда мы едем? – разумеется, молодой человек не боялся за свое здоровье, ему
просто любопытно, что старший уже проехал поворот в его район.
− Прогуляться. Не хочешь? − перехватил инициативу разговора Тарталья,
поворачиваясь назад. Сейчас он мог детально рассмотреть внешность парнишки: хрупкое
телосложение, не очень большой рост, крашенные в темно-бирюзовый волосы со светлыми
прядями, и ярко-желтые глаза. Кажется, волосы парня сейчас переживают пубертатный
период. Одежда гладко выглажена, серо-бирюзовая рубашка с мелким рисунком
подчеркивает узкие плечи, а черный плащ расположился на сидении рядом.
− Давайте.

Спустя примерно двадцать минут парни были на набережной. Вокруг ходили люди, мягкий
желтый свет градиентом переходит в синий бархат вечера. Пахло свежей выпечкой,
весной и чем-то до боли родным. Двухэтажные домики цветастой обложкой стояли в ряд.
Взяв за руку Тарталью, мужчина улыбнулся: ему по-настоящему хорошо рядом с ним и он
бы растягивал каждый момент, проведенный в обществе паренька. Сяо лишь косо
посмотрел на «папу» и без двух минут «маму», решив, что про него забыли.
− Будешь что-то? – шатен с теплотой во взгляде посмотрел на младшего, − можем пойти
куда-то.
− Давайте зайдем туда, − Сяо указал на уютное кафе, теряющееся среди множества
похожих, но почему-то именно оно привлекло его внимание. Небольшое помещение,
занявшее первый этаж, вместило в себя восемь столиков и в два раза больше кресел.
Стены выкрашены в темно-коричневый, свет желтоватый и приглушенный. Проще говоря,
обычная маленькая кофейня.
К ним подошел официант: парень, чьи локоны похожи на волосы Сяо, только собраны в
две косы у лица. Ясные голубые глаза, легкая улыбка и приятный запах кофе.
− Что будете заказывать? − официант был в голубых брюках и черной рубашке.
Подмигнув Сяо, молодой человек наблюдал, как краснеют щеки парня.
− Латте, кофе по-венски, − продиктовал Чжун Ли, крепче сжимая руку Тартальи.
− И ещё мокко, − Сяо каждый раз краснел, когда смотрел на официанта, которого,
кажется, забавляла эта ситуация. Записав все на листочек, паренек прошел к стойке.
Тарталье было невероятно хорошо. Ему было приятно видеть спокойного Моракса,
нравилась теплая атмосфера, когда они рядом. Как ласкали слух его слова, бархатный
голос и любящий взгляд. Его жизнь кардинально изменилась, ведь всего за год он
успел потерять все и приобрести это вновь. Как грело сердце осознание того, что ты
жив. Ни с чем не сравнится это
всепоглощающее, словно обволакивающая кору смола, чувство. Эхом в сознании
отдавались и отголоски жизни, а не существования. Чайльд ничего такого не
чувствовал с двадцати лет, а ведь сейчас ему двадцать восемь. Восемь лет скитания,
ради одной цели. Восемь лет страданий, что вытекли в потерю смысла жизни и столько
же времени бесконечного боя со своими желаниями. Кажется, сгнивший, уже успевший
стать прахом, внутренний мир Тартальи, вновь начинает обрастать прекрасными
магнолиями, а не терновником. Собственно, терновник – единственное, что цвело у
него в душе. Окунувшись в омут воспоминаний, парень прикрыл глаза…

Весенний ветерок продувает сквозь дворы лепестки цветущих яблонь. Гул машин
отдается неразборчивым шумом вместе с голосами людей за панелью пятиэтажки. Неловко
улыбнувшись, пятнадцатилетний юноша, примерно на голову выше другого, протянул ему
веточку сирени:
− Ты мне напоминаешь цветение сирени, ведь так же прекрасно благоухаешь и радуешь
меня.
− Дурак, −сильно покраснев, Скарамучча принял цветок и отвел взгляд, в то время как
его заключили в объятия.

Открыв глаза, парень вновь посмотрел на объект обожания: выглядит как граненный
диаспор – столь же переменчив по отношению к разным людям и так же великолепно
сияет в разном «свете». В память врезались обрывки прошлой ночи: тихие шлепки тела
о тело, разносившиеся по спальне, едва слышные полустоны младшего и прерывистое
дыхание сверху. Щеки вмиг облились смущением, а руки слабо затряслись. Никто не
заметил такой резкой смены состояния у молодого человека.
В свете желтоватого фонаря официант выглядел почти как икона на пьедестале. За
окном улица побледнела, а людей стало меньше. Некоторые заведения уже закрылись, а
какие-то наоборот. Принеся кофе, Венти протянул визитку их кофейни Сяо и ещё раз
подмигнул, с интересом наблюдая за смущением у парня.
− Приятного времяпровождения, - почти пропел официант, возвращаясь за барную
стойку, где готовил кофе другой бариста.
Спустя час после посиделки парни вернулись домой. Сяо решил согласиться на
предложение Чжун Ли остаться на ночевку. Выделив парню спальню, хозяева дома
разложили диван. Кот лег на краю кровати и стал ждать, пока гость выйдет из душа.
Придя в комнату, молодой человек не ожидал увидеть питомца, но почесал за ушком у
Апельсина.
Тем временем Аякс колдовал на кухне обещанный борщ, что так понравился
возлюбленному. Разлив блюдо по тарелкам, рыжий позвал всех за стол. Сначала Сяо
был немного удивлен, потом вдвойне удивлен, но решил спросить:
− А оно красное за счет крови или вина?
− Там свекла, картошка и другие овощи. Честно, не добавлял кровь и вино, ахаха, −
Тарталья попробовал вкусный наваристый борщ.

Так по-домашнему тепло…

Но в груди у Чайльда стынет ужасное чувство, будто вот-вот что-то должно случиться.
Паранойя овладевала разумом, сколько бы парень не старался бороться. Слишком
нереалистичными казались все слова, все поступки Моракса и слишком слащаво,
непривычно хорошо. Попытавшись подавить в себе тошнотворное ощущение, рыжий
забылся в мыслях и был слишком далек от осознания ситуации. На автомате он ел,
кивал и пытался поддержать беседу, но внутри все сжималось от этого….

========== Нож ==========

В безмятежном сером небе, накрывающем холст неба, виднелись редкие черные силуэты
птиц. Фактически невидимые в общей картине облака, что едва выбивались из строя
своими кучерявыми бивнями, вот-вот прольют слезы на рыхлую после продолжительного
дождя землю. Мокрый асфальт гладкий, на нем нет луж, он тянется на километры
вперед, вытягивая улицу вдоль других таких же.
Майская погода переменчива: не успеешь моргнуть, а ныне солнечное небо уже
заволокло тучами. Блеклые краски спального района разжижаются в более яркие оттенки
лишь ближе к центру и набережной: здесь было не так скучно. В густых ресницах
деревьев шелестит ветер, дувший с севера. В неспешных шагах прохожих, решившихся
проветриться после продолжительных осадков, гудит шорох подошвы обуви о фигурную
плитку.
Пробегая через редких людей пожилого возраста, Аякс спешил на первое собеседование.
Красная ветровка развевается на ветерке, а рюкзак телепается на плече. Наконец
взор упал на невысокое двухэтажное кафе, где требовался бариста. Выдохнув и
мысленно перекрестившись, парень плюнул через левое плечо и зашел в здание. Глаза
бегали по большому помещению в поисках менеджера. Так и не отойдя от входной двери,
парень почувствовал, как в спину кто-то врезался. Повернувшись назад, рыжий увидел
маленького худенького паренька. Было трудно не заметить бледно-голубых волос и
немного испуганного взгляда. Белая рубашка и синие брюки являлись формой заведения,
а на груди красовался бейдж. Правда, Тарталья не увидел что на нем написано, даже
когда прищурился. Кажется, у него начались проблемы со зрением.
− Я менеджер… − парень поднял голубые глаза, напоминающие горные ледники, что стали
полупрозрачными при попадании солнечного света.
− А, здравствуйте, − неловко улыбнувшись, старший отошел от работника, − а как вас
зовут?
− Чун Юнь. Вы, верно, Аякс? – парень окинул взглядом одежду Чайльда: помятая белая
футболка, на плече ядовито-зеленого цвета рюкзак и голубые джинсы. В сильных руках
лежит красная ветровка, а на шее красуется подвеска с голубым камнем.
− Да, так и есть, − рыжий очень волновался и старался быть осторожным.
− Отлично, пройдемте за один из столиков, − менеджер улыбнулся, указывая на один из
столов.

В доме психиатра тихо: кот спит, а главный создатель сего явления, ушел на
собеседование. Разложив на компьютерном столе все бумаги с данными больных,
мужчина стал их переносить в таблицу на компьютере. Спустя несколько минут
напряженной работы, глаза устали и начали щипать. Врач постоянно забывает об очках,
что надо одевать при работе за компьютером или чтением. Слепо порыскав на столе в
поисках спасительного предмета, доктор услышал какой-то шорох у входной двери.
Странно, Тарталья ушел только полчаса назад, кто это бы мог быть. Вспоминая все
варианты, хозяин дома понял, что все знакомые на работе, а возлюбленный только
добрался до места назначения. Когда напряжение в глазах спало, то мужчина, в конце
концов, поднялся из-за стола.
Кот мирно спит на диване, а в доме вроде пусто. Шатен до сих пор пьет таблетки,
потому, фактически невозможен шанс появления паранойи. Подумав, что ему просто
показалось, мужчина вернулся за стол и продолжил переносить данные в таблицу.
Занавески легко покачивались от ветерка, заходящего через открытое окно, по полу
бегал слабый сквозняк, щекочущий ноги. Пальцы стучали по клавиатуре, набирая нужные
данные, а глаза сосредоточены на мониторе. Шорох. Вновь это обволакивающее все тело
чувство, будто вот-вот кто-то украдет что-то или просто наблюдает. По спине
пробежались мурашки от подобных мыслей, сердце участило стук, дыхание стало сбитым
и тяжелым. Чжун Ли забылся в неудачной попытке отогнать гнетущее чувство, но ничего
не происходило, а организм вышел из-под контроля. Страх сковывал цепями все сердце,
не давал спокойно выдохнуть и пробирался в самые дальние уголки сознания,
вытаскивания из воспоминаний моменты, которые хотелось забыть. Все конечности
начали гудеть, нутро опалял страшный жар. Кажется, давление поднялось, и сердце до
невозможности забилось о грудную клетку, готовое вырваться наружу. Разъедающее все
внутренности отвратительное ощущение усиливалось. Вновь шорох. Мужчина старался не
смотреть на дверной проем, забываясь в мыслях, что давало свои плоды, посредством
усиления паники. Боковым зрением, заметив блеснувшую в тени комнаты сталь, шатен
понял, что это не мерещится, это не глюк и не очередная паника, это реальная
угроза для жизни. Неспособность концентрировать взгляд слишком затянулось, потому
врач видел перед собой только черную кофту, но ничего более. Все тело будто
онемело.
Одно движение, скоротечный момент и на шее мужчины красовался глубокий порез.
Красная жгучая кровь бежала из сонной артерии, разливаясь по бумагам, ноутбуку и
белому столу. Силы окончательно покинули тело, и Моракс закрыл глаза, только
успевая потянуться к своему дневнику и написать последнее слово. Наблюдая за
отчаянными попытками жертвы что-то сделать, убийца только ухмыльнулся и оставил нож
на столе рядом с телом...

− Я дома! – Тарталья был счастлив, как ребенок, ведь его одобрили на должность.
Зарплата приличная, ещё и кормят. Услышав в ответ только звенящую тишину, парень
немного насторожился: слишком странно и тихо даже для Моракса.
Тихими шагами пройдя в зал, молодой человек ничего не увидел. Следующей оказались
кухня и ванная, где так же ничего не оказалось. Прикрыв глаза, рыжий вошел в
спальню, надеясь увидеть возлюбленного за рабочим столом в наушниках. Такое уже
случалось не раз, но именно сейчас было какое-то чувство… безысходности? Открыв
глаза, парень ужаснулся: бездыханное тело, облокотившееся на стол. На самом столе
лужа холодной алой крови, что разливалась вдоль всей плоскости стола и капала на
бежевый палас. Голова повернута к окну, а волосы прилипли к телу. На столе нож с
какой-то запиской под ним, на клавиатуре тот самый дневник врача, слегка
запачканный кровью. Монитор уже успел погаснуть.
Все тело начало гудеть и слегка отдаваться болью в области сердца. Будто сейчас он
пережил то же самое, что и год назад. Воздуха стало не хватать, а ненависть
закипала в висках. Найдя в себе силы подойти к телу, парень утер подступившие к
векам слезы. Аккуратно вытащив записку из-под ножа, молодой человек принялся
вчитываться в неровные буквы, скачущие по всей записке, будто волны.

«Давно не виделись. Что ж, милый, маленький, глупенький Аякс, как у тебя дела в
Швеции? Уже забыл об уговоре? Ты сбежал с миссии, как чертов трус, прихватил с
собой деньги и смотался за границу. Думал, все обернется удачно, но не-е-ет, ты
такой глупый, что оставил после себя следы. Регулярно сверкал в газетах. Если бы ты
сразу сменил имя, то тебя так никто бы и не нашел, но ты упустил этот момент.
Собственно, вот плата за твой уход из организации и украденные средства. Знаешь,
где меня искать.Посредник.»
Сжав в руках записку, парень тихо шмыгнул: он не смог никого защитить и оказался
тряпкой. В глазах отражалась пустота. Вчера они ещё сидели на диване и обсуждали
планы, думали, как сделать жизнь лучше, чем она есть сейчас. Месяц назад они гуляли
с Сяо и забирали документы об "выздоровлении". Почему все оборачивается вот так? В
голову врезались отрывки со смертью друга, со всем, что произошло за последний год.
Гадко, а оттого тошно от себя, своей глупости и нерасчетливости. Чувства кипели,
как в адском котле, хотелось выплеснуть все наружу, отомстить. Свалившись на колени
перед столом, парень заплакал навзрыд: он потерял все, что имел.
Рука потянулась к телефону и парень набрал Сяо:
− Приезжай...

========== Огонь ==========

Сяо на всех парах мчался к дому коллеги. Внутри было странное ощущение, будто
случилось что-то плохое, а разбитый голос Тартальи только сильнее нагонял
подступивший ком к горлу. Саспенс перетек в сильную тревогу. Заплатив за такси и
выйдя из машины, парень дрожащей рукой открыл дверь в квартиру и примчался в
спальню. Увиденное повергло в шок, хотелось закрыться у себя дома и не выходить,
осознать, будто это страшный сон. От бездыханного тела взгляд метнулся к бледному
Тарталье.
− Аякс? Что здесь случилось? – пытаясь говорить как можно более ровно, парень
каждый раз переживал все более сильную волну чувств.
− Я… не знаю, − парень поднял заплаканные васильковые очи на молодого психиатра и
вытянул к нему руки, чтобы обнять. Подавшись вперед, Сяо сам обнял рыжего.
− Успокойся, все будет хорошо, − кое-как выдавливая из себя подобные слова, парень
знал, что уже ничего не будет хорошо.
− Я ушел устраиваться на работу, а когда пришел, то вот, − парень тихо шмыгнул
носом. Внутри покоились самые отвратительные чувства, что вытекали в бомбу
замедленного действия. Хотя нет, это ложь, это не бомба. Это гексоген, что
взрывается от любого взаимодействия с огнем. Все таблетки, лечение… это уже не
имело значения и стало бессмысленным. Психика рассыпалась так же стремительно, как
волны бились о берег.
Пройдя к шкафу, парень выудил оттуда коробку.
− Что ты собираешься делать? – Сяо был ошеломлен, увидев пистолет. Достав коробку с
оружием из шкафа, Аякс вставил пули в магазин и громко выдохнул, − ты собираешься
убить кого-то? Ты знаешь, кто это сделал? – слишком испуган взгляд парня. Оно и
ясно: полиция сейчас зайдет в дом, а Тарталья вдруг достал пистолет. Зрачки сужены,
брови вскинуты в отчаянном удивлении. Всё лицо мрачнеет, когда рыжий прячет под
шкаф пистолет и медленно кивает, как бы отвечая на вопрос.
Следом за полицией приехала скорая. Снятие показаний заняло четыре часа и только к
вечеру молодые люди освободились.
Ночь была грязная: черные, как крылья ворона, облака закрывали луну. Ветер
холодный, будто на дворе не май, а октябрь. Внутри поселилась опустошенность. Всё,
что Чайльд строил с Мораксом, разрушилось. Всё осталось выжженной кровавыми песками
пустыней, на месте которой раньше цвел прекрасный сад. Все чувства сжимались,
утопая в смрадных лужах, и, после, тебя заставили испить этой дряни.
− Аякс, мне жаль, − Сяо положил руку на плечо голубоглазого. Сам психиатр едва ли
не плакал и с трудом держал ровный голос. Ничего не сказав в ответ, молодой человек
обнял друга. Сердце разрывалось от переполнения отвратительными чувствами. Оно
желает мести.
− Если хочешь, то можешь остаться на ночь у меня, − Сяо гладил Тарталью по спине.
− Нет, спасибо, − рыжий пустил одинокую слезу. В мысли сразу врезались воспоминания
об армии с наставлениями главы «Фатуи». Постаравшись спрятать глубже внутрь поганые
мысли, парень не выдержал и заплакал: в последний раз он был так разбит только в
день смерти Скарамуччи. Новый порыв ветра заставил Сяо, стоявшего в одной рубашке и
тонких брюках, съежиться и сильнее прижаться к теплому телу Аякса. Накинув на плечи
парня ветровку, Тарталья сказал тихое:
− Оставь себе… - старший отстранился и медленно пошел в сторону дома.
Надо ли говорить о самых плохих предчувствиях, поселившихся в глубоких впадинах
сознания, где змеились страхи вместе со скрытыми желаниями. Предположение будто
магма, медленно вытекало из этой расщелины, заполняя все мысли только ужасными
предположениями и расчетами. Насколько бы магма не жгла корку мышления, она не
могла пройти насквозь и вылиться в слова. Он сдержан. В конце концов, само
положение не разрешает ему волю эмоций, ограничивает обязательством быть
бесчувственной машиной. Доселе он не ощущал такого же гнета на плечах, что пытался
сломать спину и прижать остатки позвоночника к сырой земле. До этих самых дней он
жил по своей системе и не желал жить по-другому: это не входило в его планы.
Чуть-чуть сжав ворот незастегнутой ветровки, Сяо испуганно, как маленький брошенный
котенок, посмотрел вслед уходящему парню. Вдохнув запах сочных цитрусов, какими
пахла куртка, психиатр немного успокоился и пошел к себе домой.
Отчаянно слоняясь по улице, Тарталья пытался свыкнуться с мыслью: он один. Всеми
силами он пытался не понимать это, забыться в иллюзиях душных дней и делах, но рано
или поздно тьма выпустит свои черные руки, обугленные невыполненными обещаниями и
ложью. Она вцепится в шею, вопьется когтистыми лапами в нежную кожу и начнет
выпивать энергию, пока от тела не останется полумертвая сошка. Такие люди обречены
на душевное разложение, при этом, будучи аморальными уродами. Но наш герой искренне
старался верить в то, что он другой. Он старался исправиться, выбраться из этой
пропасти. Хотел забыть бессмысленные слова из армии, отравляющие мозг. Это
получилось. В первое время все было замечательно: желаемое тепло получено и сама
суть этого тепла во взаимности. Ты сам отдаешь всего себя для помощи своему
партнеру, поддерживаешь его, но получаешь взамен то же самое. Это нескончаемый
круг, наполненный любовью и пониманием. Именно этого Аякс сейчас лишился, оставаясь
пустым местом.
Ночь стала темнее, а ветер уже срывал зеленые листья деревьев. Воздух тяжелый.
Дышать трудно из-за странного запаха, напоминающего гниль. Казалось, небо вот-вот
прольет слезы на порочную землю. Перепроверив всё содержимое сумки, парень надел на
руки черные перчатки и закинул груз на плечо. Он знал точное место.
Запотевшее окно автобуса открыло вид на размытые огни и нечеткий силуэт домов. В
глазах застыли одинокие слезы, стеклянный взгляд разрезает своим очерком пустое
пространство общественного транспорта.
Окраина города была менее мрачная, чем в феврале. Старый склад заброшен, бурой
костью режет сбитый асфальт. Ржавая обивка, на которой кое-где виднеются прорези
зеленой краски, защищала вход в здание. Бесшумно ступая на мокрую дорогу, парень
оглянулся по сторонам: чисто.
С потолка свисали клубы паутины с прилипшей пылью. Под ногами валялись осколки,
пара шприцов с обломанными иглами и блистеры от таблеток. Все выглядело крайне
плачевно, будто вот-вот рухнет, хотя, так и было. В глубине здания, у огромного
панорамного окна, что находилось позади от сцены, на которой и стоял какой-то
мужчина, были расставлены стулья. Кажется, это здание – бывший дом культуры,
поэтому здесь и сцена, и стулья. Проходя через ряды, Тарталья смотрел в окно, через
которое едва просачивался свет. Мужчина повернулся. Немного странная маска
обрамляла все лицо, оставляя лишь правую скулу и часть рта открытыми. Розовые,
переходящие в красный оттенок, глаза, напоминали бутоны вистерий, злобная ухмылка
расползалась по открытой части лица отвратительной гримасой, сверкая в темноте.
Может, это и не было отвратительно, но для Аякса этот человек был одним из самых
страшных кошмаров. Раздражали его внешность, характер, поступки.
− Давно не виделись, Чайльд, − голос, больше походящий на высокую фальшивую ноту,
что создало неточное движение смычка на струнах скрипки, резало слух.
− Да. Не думал, что ты опустишься до такого, чтобы мирного человека ни с хуя
зарезать, − рыжий сплюнул в сторону, − и как же сильно тебя задела одна
невыполненная миссия? Контракт не горел, там таких же, как я сотни, что не так?
− Да дело не в контракте, − мужчина присел на стул, что стоял посреди сцены, − дело
в тебе. Ты изначально не был таким, как остальные: слишком хитрый черт, да ещё и
силой выделялся. По крайней мере, уж бык по сравнению с тем мелким «Скарамуччей», −
последнее слово сказано обжигающе ядовито. Сам голос парня был не из самых
приятных, да ещё и сказано таким тоном, что хотелось вырвать от этой токсичности.
− Не произноси его имя, − процедил сквозь зубы, вглядываясь в бесстыжие злобные
рубеллитовые глаза. Пистолет плотно засел в заднем кармане штанов. Хорошо, что
успел перепрятать его.
− А то что? – мужчина засмеялся, слегка покачнувшись на стуле, − выглядишь не так
презентабельно, как в армии. На продление контракта не хочешь?
− Ты предлагаешь это человеку, сбежавшему оттуда, − абсурдные слова Дотторе
разжигали ярость. Хотелось поменьше трепаться, да с ним такого не выйдет:
заболтает.
− И так, мне абсолютно все равно на твое дальнейшее будущее, но давай начнем с
самого начала, которому солдатиков обучали, пока они ещё зеленые, − громко выдохнул
и прикрыл глаза, − жизнь за жизнь. Если человек погибает во время задания, то на
его место приставляют другого, фактически идентичного утерянному экземпляру. Но тут
есть нюанс: если солдат сбегает, то он обязан поплатиться или своей жизнью или
жизнью близкого человека за уход до окончания контракта. Так и вышло. Только, тебя
не убили, потому что была вероятность заманить тебя обратно.
− Вы действительно ужасны, − парень прикрыл глаза и ловко достал из кармана
пистолет, − только вот хочу задать вопрос…
− Я знаю, что ты хочешь спросить о смерти Скарамуччи, − его нагло перебил Дотторе,
начиная свой рассказ, − да, он умер не от руки врага. Ты, наверное, и сам до этого
догадался, − грязная ухмылка вновь рассекла лицо серебряным кинжалом, губы вновь
сомкнулись, когда мысль была сформирована, − Синьора сказала, что он – одна из
твоих слабостей, а таким, как мы – псам войны, не нужны подобные изъяны. Ты был
привязан к нему и я не нашел более выгодного варианта решения проблемы, кроме как,
его убийства. По идее, ты должен был стать хладнокровным и ещё более совершенным
солдатом, но вышла несостыковочка, и кажется, мы переоценили тебя. − Мужчина не
успел договорить, ведь когда он открыл глаза, то увидел перед собой лишь дуло
пистолета. Нажав на спусковой крючок, Аякс выстрелил фактически в упор, попадая
прямо в лоб. Багровая кровь плеснула из круглой раны, а оставшиеся пара минут жизни
бывшего солдат протекли незаметно в приступе истерического смеха.
− Да заглохни уже, − выстрелив ещё пару раз в горло, дабы перекрыть дыхательные
пути, рыжий почувствовал облегчение: он это сделал.
Руки не тряслись, ведь он не в первый раз такое делал. Конечно, у него была
отличная возможность выведать больше информации о том ужасном дне, но он не стал,
ведь основное он узнал и догадки подтвердились. Он знал, от чьих рук погибли его
родные люди и знал, что нужно делать. Надо ли говорить, что Тарталья чувствует
временное облегчение? Очевидно, так и есть. Пока месть заполняет его пустоту, он
готов существовать ещё пару дней.
Дальше дело оставалось за малым: поджечь всё. Этот район заброшен, здесь нет людей
уже лет тридцать, а ближайшие дома в трех километрах. Облив тело и деревянную сцену
бензином, молодой человек бросил несколько спичек на труп и смотрел, как пламя
быстро поглощало его. Он наблюдал, как ныне светлая кожа плавилась, была мягкой,
как плоть выжигалась, и кровь сразу же засыхала. В голубых омутах отражался огонь.
Такой огонь поглощал не только мертвеца, но и душу Тартальи. Он не был готов жить
по такому закону. Огонь быстро разошелся по старой сцене и сожрал её вместе с
занавесками. Выйдя из здания, парень медленно побрел к ближайшей автобусной
остановке, закуривая сигарету.

========== Дневник ==========

Стоя на одинокой остановке, Тарталья пошарился рукой в кармане и закурил давнишнюю

сигарету. Горячий дым опалял дыхательные пути, затяжка за затяжкой, табак в
свернутой бумаге истлел, оставляя бычок. Сигарета кончилась слишком быстро. Старая
автобусная остановка немного ржавая, может, она стоит здесь не первый десяток лет,
ведь находится в депрессивном районе. Последний автобус приехал и остановился
многотонным грузом возле Аякса. Желтые двери отворились, и парень вошел в пустую
теплую кабину.
Смотря в полузапотевшее окно, молодой человек видел лишь одинокие домики, что
постепенно перерастали в двухэтажные квартирные дома. Транспорт остановился
неподалеку от места, куда сейчас направляется Тарталья. У него не повернется язык
назвать то место домом. Дома не больно.
Монотонный свет мутной луны давал не очень хорошую видимость, но на ощупь добраться
можно. Сейчас этот район кажется самым неблагоприятным для жизни, самым
негостеприимным и неуютным. Дойдя по вымощенной дорожке в пункт назначения, рыжий
выдохнул, опаляя прохладный сырой воздух горячим дыханием. Шепот листвы навевает
лучшие воспоминания о прогулках с Мораксом и Сяо. Прислушиваясь к словам ветра,
парень услышал и сказки, рассказанные другом, припомнил свои хорошие дела и грустно
улыбнулся: ничего не
вернуть.
Зайдя в квартиру, молодой человек заплакал, облокачиваясь на стену. На звуки
прибежал кот и стал ласково тереться о ногу парня, одаривая его теплом. Подняв
питомца на руки, Чайльд прижал его сильнее к себе. Слезы полились с новой силой, а
домашнее животное их впитывало своим рыжим мехом. Отпустив кота на пол, нынешний
хозяин дома лениво поплелся на кухню, чтобы покормить свой маленький комочек тепла.

В спальне тихо. Здесь не слышны шорохи с улицы, хотя окна открыты, не видны тусклые
отражения луны, обычно попадающие в спальню. Видны лишь маленькие капли не смытой
крови, оставшиеся сегодня днем из-за спешки. Пройдя к относительно чистому столу,
парень включил лампу и взял в руки дневник. В коричневом кожаном переплете выглядел
весьма презентабельно, а редкие золотистые узоры придавали элегантность бумажному
изделию. Открыв первую страницу, молодой человек прочитал запись.

«25. 01. 20** Сегодня доставили нового пациента., враждебно настроен, возможно,
опасен для окружающих. Первый опрос проходит вполне нормально, не ожидал, что он
вообще станет говорить со мной. На вопросы о семье, прошлом и школьных годах
старается не отвечать.Итоги:Его видение мира слишком нестандартно. Возможно, он
видел нечто страшное, ведь тут явный слом личности. В его глазах мир – рудимент,
что вот-вот распадется на множество клеток. Он признает, что болен, а также
признался в убийстве. С нашей последней встречи он слишком сильно изменился, из-за
чего можно судить об ухудшении его состояния, ведь пациент изначально не был
здоров. Он считает себя лишь «пушечным мясом» и утверждает, что не способен
чувствовать раскаяние после совершенного преступления. Его единственный близкий
человек умер, после чего Аякс потерял надежду на спасение. На данный момент
состояние пациента не критичное, но до него недалеко. Явные признаки аффективного
расстройства.»
Тихо усмехнувшись, парень невольно вспомнил их первую встречу. Тогда он видел
психиатра лишь очередной занозой, которая могла бы стать помехой.

«26.02.20**Очень умен и может в подробностях пересказать свои чувства. Он почти

всегда
спокоен и ещё ни разу не повысил голос, не считая того раза с полицейскими. Его
тон всегда немного пренебрежителен, но он четко обозначает границы уважения,
ведь до сих пор не сорвался и обращается на «вы».»
«28.02.20**Были объявлены результаты анализов крови: ничего не обнаружено,
абсолютно
здоровое тело. Сегодня я заключил сделку с Аяксом. Мне немного страшно от
последствий, черт знает, что у него в голове.»
«29.02.20**Что я там говорил про страх? Так вот, это было очень рискованно! В итоге
Тарталья перебрался ко мне, и, похоже, уходить не собирается. Зато с утра меня
ждали выглаженная одежда и завтрак. Давно такого не былоЕщё мы договорились пить
вместе таблетки. Надеюсь, что это в будущем не
отразится отрицательно.»
«01.03.20**Я пришел после работы и меня встречал кот. На долю секунды, я уж
задумался, что Аякс съел чего-то не того и превратился в кота. В общем, назвали мы
его каким-то странным именем, причем, сам Тарталья предложил: Рыжик. Закрыв глаза
на нового обитателя дома, я просто свыкся с присутствием кота.»
Пролистывая страницы дневника, парень вчитывался в слова. Сжимая корешок записной
книжки в руках, молодой человек убирал слезы, что изредка подступали к векам. В
этом дневнике написано про будни, какие-то мелкие события и простую повседневность.
Сам Тарталья тоже поддавался воспоминаниям о тех днях, ведь множество записей были
посвящены именно ему.

«07.04.20**Сегодня мы забрали документы о выздоровлении Аякса. Я рад, что все так

обернулось. Честно, за эти месяцы я успел полюбить его. Я не стал бы отпускать его
от себя. Не знаю, как все обернется, но хотел бы сделать ему предложение. Не думал,
что он задержится у меня больше, чем на месяц, но он действительно смог приятно
меня удивить и подарить новые ощущения. Я очень сильно его люблю и боюсь потерять.»
«10.04.20**Я не думал, что Аякс так сильно изменится, что даже задумается о поиске
работы. Десять лет назад он был совершенно другим. Рад, что он так изменился. В
моих глазах он уже не выглядит тем беспечным юнцом, скорее, взрослым, зрелым
человеком. Что его так сильно изменило? Война? Расстройство? Может, его друг? Я не
знаю, и, честно говоря, боюсь спрашивать, ведь могу его задеть. Не хочу доставлять
ему дискомфорт.» Тарталья читал эту запись и тихо всхлипнул. Слезы обжигали глаза,
а лицо вмиг налилось жаром. Заплакав навзрыд, Аякс почувствовал, как льются слезы.
Открыв очи, он смотрел, как слезы, упавшие на страницы дневника, медленно
окрашивали её в более темный тон и влагой разъедали плотную страницу.
− Вы меня так сильно изменили, Моракс, − парень заплакал сильнее и все же продолжил
читать.

«13.04.20**Сегодня Аякс и Сяо чуть не подрались в моем кабинете. Все началось с

шутки Тартальи «можешь называть меня своей мамой», я даже хихикнул, звучало и,
правда, смешно. Сегодня Альбедо отчитывался о лечении Кэйи и сократил ему срок с
пяти лет до трех. Рад, что есть успехи.»
Быстро прочитывая запись за записью, молодой человек уже не сдерживал слезы.
Полистав до середины, он резко остановился. Запачканная каплями крови страница и
сегодняшняя дата. Сглотнув ком в горле, рыжий стал вчитываться в строки.

«07.05.20**Сегодня мои планы немного поменялись и Сяо завез новые бумаги для
работы. Стало поступать меньше больных, что, несомненно, радует. Сейчас все мои
пациенты уже не первый год у меня (не считая Тарталью), а у молодых врачей мало
подопечных…Больно. Аякс, я не знаю, увидишь ли ты эту запись, но знай, что я люблю
тебя и буду всегда любить. Пока, мой маленький цвет…»

Тарталья сильно плакал. Последнее слово было не дописано и тогда ручка выпала из
руки врача. Аккуратно положив на стол дневник, парень решил, что он будет делать
дальше. Пальцы ловко обхватили ручку. Рыжий стал черкать слова на той странице
дневника.

«До меня дошло ваше послание, Моракс. Должен признаться, вы пробудили во мне нечто
светлое, что нельзя описать простыми словами. За это я вам премного благодарен. Я
не знаю, что будет дальше, не знаю, как изменится жизнь Сяо, но зато знаю, что буду
делать я. Я вас любил с самого начала и готов был поклясться вам в чем угодно, лишь
бы вы не бросали меня на произвол судьбы, как последнюю дворнягу. Вы это не
сделали. Вы дали мне больше, чем я просил, я хочу встретиться с вами и если бы вы
решили сделать мне предложение, я бы согласился! Сяо, дорогой мой… я не знаю, как
тебя назвать, ахах. Я искренне желаю тебе счастья и чтоб хуй стоял и деньги
водились добра. Одевайся теплее и позаботься о Рыжике.
Твоя злая маман ;) »
Достав из сумки пистолет, Тарталья зарядил его и прицелился себе в рот. Слеза вновь
скатилась из глаза, и парень держал все в себе. Он чувствовал только привязанность
к врачу, хотел быть рядом, он нуждался в нем.
Выстрел. Белая стена сзади окрасилась в красные капли, а бездыханное тело, что
начало истекать кровью, упало на пол с глухим стуком. Ветер изредка задувал в
форточку, колыхал занавеску. Луна показалась из-за черных облаков и осветила
самоубийцу. Последние мысли Тартальи были о его самом первом и единственном
психиатре, что появился в его жизни спустя десять лет. Он будет мечтать прожить
свою жизнь снова...
Комментарий к Дневник
спасибо всем, кто читал мою писанину. люблю вас, кисули)
будет ещё 1 бонус-глава :)

========== 2. ==========

Прикрыв глаза, психиатр вслушивался в тиканье маятника, изредка лишь более шумно
вздыхая. Работа не шла ни к черту, а хотелось перемен. Самых простых человеческих
перемен, что бывают раз в двадцать, а то и тридцать лет, у человека, посвятившего
свою жизнь работе. Маятник вздрогнул вместе с распахнувшейся дверью.
− Моракс, − запыхавшийся санитар, только что бежавший, тяжело дышал и рукой уперся
в дверь, − там это… первый этаж…
Так и не дослушав мужчину преклонного возраста, что по непонятной причине продолжал
работать в психбольнице на одной из окраин города, мужчина быстро вышел из
кабинета, едва не переходя на бег. И, правда, увиденное его удивило: совсем молодой
парень, которому на вид не больше двадцати двух, прижат к стене двумя полицейскими.
Сказав санитарам, что нужно с ним делать, Чжун Ли «поселил» новобранца в палату
«113».
Через час после оформления больного, мужчина подумал, что неплохо бы дополнить его
медкарту, в которой имелись только имя, дата рождения и фото. Аякс. Прошептав это
имя, будто пробуя новое слово на вкус, шатен стал вспоминать юношу с похожей
внешностью и именем.

Дверь в кабинет приоткрыта и её без стука распахивает молодой паренек. На вид

совсем зеленый пацан, который вырос, гуляя по дворам. Весьма миловидное лицо не
скрывало за собой довольно крепкое телосложение. Аякс не был худым. Скорее,
нормального телосложения, с подкачанным телом. Прекратив рассматривать юношу,
психиатр устремил взор прямо в голубые, как огонь Сириуса, глаза, что пылали
непонятной дерзостью и бесстрашием.
− Имя, − чуть слышно спросил врач, постукивая пальцами по деревянной поверхности
стола.
− Аякс, − парень дерзко улыбнулся и в свою очередь стал рассматривать доктора.
− Как психиатр, я обязан проверить тебя на моральную устойчивость перед армией, −
темноволосый слегка сощурил глаза и присмотрелся к мелкому шраму на шее.
− Ну, валяйте.

Слегка потупив взгляд на цифре «113», мужчина уже про себя подумал, что
сделал спецотряд в горячей точке с психически-нездоровым человеком. Вдохнув в
легкие побольше воздуха, шатен открыл дверь в палату. Молодой, почти не
изменившийся за десять лет Аякс, сейчас сидел на койке и с блеклым взглядом смотрел
в окно. Он был потерян и подавлен.
− Здравствуй, − врач подвинул к койке стул и открыл блокнот. Чистые страницы
пахли новой книгой, а жесткая кожаная обложка приятно лежала в руках.
− Ага, и вам не хворать, − парень слегка насупился и лениво перевел взгляд на
психотерапевта, − м-да, вы как Дориан Грей что ли? – дерзко усмехнувшись, больной
лишь изменил взгляд, что буквально пару секунд назад пылал заинтересованностью и
продолжил, − вы не стареете.
− Благодарю. А ты за десять лет тоже совсем не изменился – такой же нахал, −
старший стал что-то записывать в блокнот, что именно – ускользнуло от взгляда
Тартальи.
− Мы сейчас снова знакомимся и обмениваемся любезностями? Хорошо, тогда буду вас
называть Моракс Грей, − как бы нелепо это не звучало, парень хотел немного
поразвлекаться и пристать к уставшему от постоянной работы мужчине.
− Тогда ты – нахал с дурным вкусом, − темноволосый устремил свой взор прямо на
больного. – Начнем с основного, что произошло за эти года.
− Вы типо реально собираетесь меня лечить? – немного потупив взгляд на докторе и
изображая трудный мыслительный процесс, парень очень тяжко выдохнул. – Я два раза
проходил обследование у психиатра во время службы и у меня уже два выявленных
расстройства.
− Нет, я шучу, и мы просто будем держать тебя в психбольнице, потому что так надо.
– Вся эта ситуация уже стала раздражать врача с пятнадцатилетним стажем и немного
въедаться в память: в старости будет над чем посмеяться. – Да, я собираюсь тебя
лечить.
− Ого, вау… − как-то загадочно протянул Чайльд, будто хиппи, что выкурил косяк и
стал познавать философию через разговор с галлюцинацией.

Первый разговор прошел относительно хорошо: психиатр узнал, на какие травмы надо
давать упор, чтобы приостановить расстройство, а после, и вылечить. Главное, чтобы
со стороны больного не было никаких выкидонов, хотя избежать это вряд-ли выйдет.

Прошло несколько дней. За это время почти не удалось разговорить пациента, он много
парировал и часто говорил бессмыслицу. Довольно сложный молодой человек, что часто
путался в своих же доводах, был двадцати восьми лет, очень сложный характером и
хитер. Постоянный бардак на голове, в виде торчащих в разные стороны рыжих волос
говорили про фактическое отсутствие понятия «расческа», голубые глаза часто смотрят
с высока или выражают безразличие, припухлые губы почти всегда искривлены в дерзкой
ухмылке, оголяющей ряд ровных белых зубов.
За столом сидит Сяо и что-то активно пишет в бумаги. Кажется, это медкарта. В окне
мелькает перина снега, что прилипает к стеклу, а вечер очерчивает темнеющее небо.
Прикрыв глаза, мужчина прошел к койке и лег: голова болела, а внутри тревожность
разрасталась все сильнее, ведь воспоминания десятилетней давности продолжали
вбиваться острыми клиньями в память. За столом вновь зашуршали бумаги, послышался
щелчок степлера. Лениво открыв глаза и повернув голову в сторону рабочего места,
шатен увидел только то, как Сяо встает с места и подходит к нему:
− Болит что-то? – с присущей обеспокоенностью говорил парень, что за эти несколько
лет стал ему как сын. – Может, приболели?
− Устал и хочу спать.
− Давайте я попрошу сэра Рагнвиндра выписать вам больничный? Вы очень бледны, и ваш
внешний вид указывает на ослабленный организм. – спокойным, ровным тоном, говорил
молодой врач, явно копаясь в памяти и припоминая, когда в последний раз так
выглядел Чжун Ли.
− В этом нет необходимости, − тише, чем обычно, сказал психотерапевт, вновь
прикрывая сонные веки.
− Есть, − сразу после своих слов, Сяо вышел из кабинета, и, очевидно, направлялся в
кабинет к Дилюку.
Очевидно, эту неделю Моракс не будет появляться на работе, не будет видеть все эти
уставшие, скорченные в приступе очередного шизофреника, лица. Разум опускался в сон
медленно, как нога в болотную тину, а усталость стала разливаться от груди по
конечностям холодным потом, заставляя все-таки сомкнуть веки и уснуть.

Поезд едет по направлению на север. Напротив сидит юноша лет восемнадцати, что-то
бормочущий себе под нос во сне. Глаза закрыты, а рыжие густые ресницы слегка
подрагивают. За окном идет сильный дождь – октябрь показывает свой лик с первых
дней. В прохладном купе пахнет выпечкой, хотя не было ничего того, что могло бы
стать источником этого аромата. На одной из кочек парень слегка качнулся и
проснулся. Рыжие непослушные волосы, что торчали в разные стороны, стали ещё более
лохматыми после того, как молодой человек их взъерошил.
− Все-таки решил один раз наведаться в Стокгольм, прежде чем уехать на два года? –
мужчина оторвал взгляд от книги и приковал его к парню.
− Да, не мешало бы, пока есть немного денег в карманах, − он говорил на ломанном
английском и, кажется, у него был русский акцент. Хмыкнув, шатен продолжил читать
книгу…

− Моракс, − Сяо будил психиатра уже несколько минут, но тот не подавал признаков
жизни.
− М? – голова сильно болела, а слабость только усилилась, отдаваясь звоном в ушах.
− Я взял вам больничный. Идите домой. Вашего пациента временно возьму я, − парень
помог старшему подняться и вручил ему пуховик.
− Ладно, уговорил, − приняв с рук подопечного верхнюю одежду, Чжун захватил со
стола дневник, телефон и ключи от машины.
В машине очень холодно, а не прогревшийся толком двигатель сейчас бурчал сильнее
обычного. Придется немного подождать, прежде чем машина сможет поехать. Термометр
показывает, что за бортом −18℃. Шорох на заднем сидении остается незамеченным, как
и ровное, очень тихое дыхание. Сейчас мужчину ужасно клонит в сон, потому ему как-
то по барабану, что он не один в машине, ведь он этого даже не заметил. Наконец, он
отъехал от места работы и направился к дому. Обочины заметены снегом. Белые,
достигающие колен сугробы, хоронят в себе кусты, часть деревьев, чьи безжизненные
скелеты покачиваются в такт покачиванию проводов на столбах. Мрачно. Такая картина
нисколько не радовала Тарталью, а тем более, не нравилась Мораксу, который и без
этих депрессивных мотивов хотел спать.
Дом оказался двухэтажным, квартирным. Психиатр жил на первом этаже в первой от
входа квартире. Осторожно хлопнув дверцу и пройдя вслед за врачом, парень
остановился вместе с мужчиной, когда тот резко повернулся и строго глянул на
молодого человека.
− Что ты тут делаешь? – тихо, без капли злости, спрашивал психотерапевт.
− За вами иду… − с толикой стеснения ответил ему бывший пациент, неуверенно ступая
ближе. Прикрыв глаза, доктор все-таки снисходительно кивнул и взял его за руку,
проводив в свою квартиру. Внутри Тартальи разгоралось смущение: неужели кто-то его
принял и, наконец, он нашел себе родного человека? Об этом пока рано думать, но
сердце сразу Поликоро
от одной только мысли, что кто-то наконец-то увидел в нем не угрозу, а что-то
иное.

***
Было тепло. Апрель, что быстро сменил март, принес с собой цветущие фруктовые
деревья. Природа постепенно оживала, на деревьях у тротуара стали вить гнезда
птицы. Все произошло очень быстро, как и скоропостижно кончился февраль, а следом
за ним и март. Уже месяц Тарталья живет у Чжун Ли. Обоих все устраивает: Аякс
готовит и смотрит за домом, а Моракс работает. В целом, психическое здоровье обоих
значительно улучшилось. Квартира, до этого не обжитая, каждый день наполнялась
ароматом готовки еды. Теплый завтрак провожал врача на работу, а встречал его
горячий ужин. Казалось, все, наконец, наладилось и иначе быть не может – всё уже
стало рутиной.
Входная дверь открылась. Пятничный вечер ласков, теплый ветерок задувает в открытую
форточку.
− Привет, − появившийся рядом с психиатром сожитель помог снять пальто, − я так
скучал, − очень нежным, почти не своим голосом, сказал парень, крепко обнимая
мужчину.
− И тебе здравствуй, − положив руку на талию Чайльда, старший прикрыл глаза. Тут же
с кухни донесся щелчок электрочайника, указывая на то, что он закипел. Отпрянув от
возлюбленного, рыжий пошел делать чай.
Помыв руки, темноволосый прошел на кухню и сел за стол, в то время как молодой
человек доставал из духовки куриные отбивные с сыром и накладывал картофель и салат
из редиса на тарелку. Сев напротив психиатра, Тарталья принялся за трапезу.
− Как дела? – поинтересовался младший и поднял глаза на Моракса.
− Нормально, − тихо ответил мужчина, − твои как?
− Хорошо. Давай сходим погулять? – парень очень широко улыбнулся и с огоньком в
глазах посмотрел на психиатра. В голове у шатена невольно пронеслось, что Аякс чем-
то схож с золотистым ретривером.
− Давай. Сразу после ужина пойдем?
− Думаю, да. Тебе рубашку погладить? – с толикой заботы говорил сожитель.
− Если тебе не сложно, − Чжун Ли ел спокойно, тщательно пережевывая приготовленную
парнем пищу. Тарталья очень быстро поел и пошел гладить рубашку.

Узкая улочка, что вела к парку, была усыпана людьми, что заходили и выходили из
различных заведений. Множество уютных кафе, магазинов, чайных располагались именно
в этом проулке, и здесь никогда не бывает тихо. Потрогав пальцем тыльную сторону
ладони Чжун Ли, Тарталья взял его за руку и слегка покраснел. Улыбнувшись такой
реакции парня, Моракс сплел их пальцы. Когда молодые люди вышли в парк, где было
всего несколько человек, Аякс решил завязать разговор.
− Хотите, я вам стих расскажу? – он загадочно улыбнулся. Луна уже вышла и бросала
на город белесые тени, что прокрадывались по всем улицам и закоулкам. Темно. В
парке становится все тише.
− Давай, − мужчина обратил внимание на всю романтичность обстановки. Конечно, он
никогда не был романтиком, но сейчас это очень приятно.
− Не бродить уж нам ночами,
Хоть душа любви полна.
И последними лучами
Серебрит простор луна.
Меч сотрет железо ножен,
И душа источит грудь.
Вечный пламень невозможен –
Сердцу нужно отдохнуть.
Пусть влюбленными лучами
Месяц тянется к земле.
Не бродить уж нам ночами
В серебристой лунной мгле. − Его голос звучал завораживающе. Казалось, что все
звуки замерли. Бархатный, более тихий, чем обычно, глас прорезался сквозь вечернюю
тишину. – Это, кстати, Джордж Байрон написал.
− Красивый стих, − в голове врача ютилась мысль, что его сожитель специально
рассказал этот стих именно сейчас. Собственно, он не ошибался в своих доводах.
− Моракс, можно вас поцеловать? – щеки обагрились румянцем, а сам Аякс даже почти
не понял, что именно сказал.
Прильнув к губам рыжего, шатен медленно затягивал его в поцелуй. Сам парень не
знал, что делать: ему было очень неловко от всего происходящего, но, тем не менее,
действия со стороны старшего ему понравились. Прижавшись сильнее к телу пассии,
Чайльд прикрыл глаза и углубил поцелуй, запустив язык в чужой рот. Он не ощущал
ничего подобного достаточно долго. Наконец, отстранившись, Тарталья посмотрел на
мужчину глазами, полными влюбленности.
− Спасибо, − слишком тихо сказал младший и отвел взгляд в сторону, понимая, что он
сейчас выдал свои чувства с потрохами.
− Тебе спасибо, − также тихо отвечал темноволосый. У обоих внутри окаймилось новое,
ещё непознанное обоими и не выпитое до дна чувство. Слегка покалывающее, будто
игла, что проходила сквозь плоть и сшивала её, так и это чувство сшивало дыру в
груди.
− Странно все это, − в голову врезались осколки воспоминаний про их первую встречу,
то, как он оказался дома у врача.
− Согласен. Я вообще не понял, что уже два месяца прошло, − будто читая мысли
Чайльда, психиатр стал вглядываться в беррилитовое небо. – Может, уже начнем
встречаться?
Щеки вновь порозовели от слов мужчины. Смущение накрыло с головой, пробралось
румянцем по щекам, ушам и даже плечам. Было немного страшно, хотя бояться нечего:
он знал, что Чжун никуда не денется и он очень надежный, но все же, безызвестность
немного давила.
− Я согласен на все, − с легкой усмешкой ответил парень, легко прикрывая глаза.
Легкий ветерок потрепал кончики рыжих волос и прокрался под белую толстовку,
выпуская легкий холодок по коже. Невольно поежившись, Чайльд слегка вздрогнул.
Мужчина накинул на его плечи пальто и заключил в очень крепкие объятия. Оба уже
осознали, что все впереди и предвкушали совместное времяпровождение.

***
Ручка оставляла новые записи на листке, прописывая витиеватые, слегка
каллиграфичные буквы.

Был синий небосвод, закруженный ветрами,Майская пора уже не за горами.Ласкающий на

солнце, каймой древесный ствол,Зеленою короной описало ореол…
Сзади послышались тихие шаги и легкий скрип половиц. Тяжелые руки легли на плечи, а
молодой человек приобнял за них мужчину и посмотрел на блокнот. За окном утро,
легкая дымка тонет в солнечных лучах, что стали пробиваться сквозь изумрудную
листву.
− Доброе утро. – Тихо произнес Аякс, прижимаясь к мужчине. Голое тело приятно пахло
цветами, в особенности выделялся аромат граната.
− Доброе, − также тихо ответив возлюбленному, шатен закрыл блокнот и поцеловал его
в щеку.
Вот уже три года они вместе. Психиатрическая клиника на окраине Стокгольма, где они
и встретились, до сих пор работает. Квартира на первом этаже обжита студентами, что
платят аренду, а сама пара сейчас находится в Барлетте. Итальянское солнце куда
лучше суровой Швеции, и уж тем более, в разы приятнее море.
− Ты сегодня рановато, − не без усмешки сказал темноволосый, нарезая помидор.
Мякоть овоща очень влажная, плохо ложится под нож.
− Если бы ты утром не ушел, я бы не встал, − утренний кофе уже стал традицией.
Приятный аромат рассеивался по кухне, а Тарталья, наконец, надел шорты, прикрывая
наготу.
− Я ушел, потому что ты закинул на меня свои ноги. – психиатр даже не заметил, как
близко подошел Аякс. Положив руку на талию старшего, парень ухмыльнулся и поцеловал
в щеку любимого. За время их отношений, оба поняли, что Чайльд – самый настоящий
романтик, а Чжун… просто Чжун. Предложенная рыжим идея о переезде в Италию, очень
понравилась Мораксу и он её одобрил.
− У тебя такое сосредоточенное выражение лица, будто ты не помидор режешь, а чьи-то
конечности, − вновь усмехнувшись, молодой человек перевел взгляд на уже порезанный
овощ.
− Тебе омлет на завтрак? – спокойно спрашивал шатен, не обращая внимания на
высказывания парня.
− Кто тут режет конечности? – сонно проговорил Сяо, выходя из своей комнаты. Зевнув
и потянувшись вверх, парень закряхтел как старые половицы, − доброе утро.
− Доброе-доброе. Будешь омлет на завтрак? – мужчина повернулся в сторону парня и
стал рассматривать это сонное, полуживое после сладких сновидений , лицо.
− Готовьте что хотите, − после этой фразы врач вышел с кухни и направился в сторону
ванной.
Интерьер дома был выполнен в средиземноморском стиле: сочетание барокко и
свободного кантри оказалось уж очень удачным. Бежевые, кое-где кофейные стены не
давили, давали больше теплой атмосферы. Прокравшись следом за Сяо в ванную,
Тарталья подошел к нему сзади, когда парень чистил зубы.
− Сяо, − шепотом сказал рыжий, тихо хихикнув.
− Что, − без особой заинтересованности отвечал врач, косо глянув на стоящего рядом.
− Я хочу предложить Чжуну пожениться, − кажется, теперь причина странной лыбы была
ясна: Тарталья хочет чего-то постоянного и без риска для жизни. Все-таки, у доктора
получилось его перевоспитать.
Ничего не ответив на слова Аякса, младший продолжил чистить зубы, после чего ушел.
Он знал, что теперь весь день голубоглазый будет липнуть к нему, чтобы
посоветоваться насчет кольца, узнать, как отреагирует Моракс на это и вообще, любят
ли его. Каким бы удивительным не показался тот факт, что Тарталья больше не
подходил к Сяо, парню все равно было не по себе. То-ли простая боязнь перемен
играла на нервах, а может… внутреннее чувство? Сразу откинув подобные мысли,
психиатр расчесался и пошел на кухню, ибо запах омлета стал более четким и желудок
стал отзываться на него болезненным урчанием. На кухне ничего не изменилось, кроме
одной детали: Тарталья, стоя на одном колене с кольцом в руках протягивал его
возлюбленному. старший не изменил кирпичное выражение лица и смотрел на кольцо.
− Согласен ли ты, Моракс, стать моим мужем, − с восхищением в глазах говорил
парень. Увидев одобрительный кивок, он осторожно взял в руку безымянный палец
мужчины и надел на него кольцо.

========== 3. ==========

Комментарий к 3.
И так, я решила все таки продолжить писать работу. Части будут выходить... я
даже не знаю как и когда. Я думаю, что следует переписать работу и показать
отношения более детально, а не психиатр-пациент.) К слову, здесь будут описания
здоровых отношений и все будет сборником небольших зарисовок, что могли бы стать
альтернативной версией от основной истории.
Сидя в своем кабинете, мужчина читал книгу. Он не запомнил имя автора – это было не
так важно. Сон никак не спускался на помутневшие от усталости и тусклого света
лампы, глаза, ходил где-то рядом и только изредка постукивал ходиками часов.
После переезда в Италию жизнь приобрела новый оттенок, наполняясь ароматом сухих
трав, утреннего кофе и домашнего вина, которое каждый день приносил с собой
сомнительный друг Сяо. В целом, за эти пару лет изменилось все: начиная местом
жительства, заканчивая семейным положением. Тарталья по-прежнему всеми силами
обеспечивал уют в доме, Сяо временно жил с парой, пока не найдет себе жилье. Бросив
работу психотерапевта, Моракс решил, что его призвание – писать, и уже опубликовал
одну маленькую книгу, что очень быстро обрела популярность. Жизнь проходила
праздно: не было такого напряжения, как в Стокгольме.
Продолжая читать неизвестную книгу, психиатр чувствовал, что вот-вот кто-то зайдет
в комнату. Часы показывали час ночи. Желания творить особо не было, потому, шатен
продолжал перелистывать страницы детектива, пока не дошел до конечной – двухсотой.
Сзади послышались шаги и тихий скрип половиц. Тарталья был очень сонный и едва ли
не заснул по дороге сюда.
− М, ты чего не спишь? – парень приобнял супруга со спины и поцеловал его в висок.
Горячие руки обхватили плечи, и молодой человек прижался к врачу. Ощущая теплое
дыхание на своем виске, Чжун прикрыл глаза.
− Не хочу, − очень тихо ответил темноволосый, вставая из-за стола. Запах граната и
весенних цветов окутывал помещение, как только туда входил Аякс. В помутневшем
сознании, врач отметил, что Чайльд всегда приятно пахнет чем-то уютным,
напоминающем спокойствие и уравновешенность.
Маленький рубин в обручальном кольце блеснул, отражая искру от света лампы: на
стене тут же заплясали разноликие «зайчики», бегая по плоской поверхности. Любимый
камень Чайльда – рубин. Определенно, бардовые, терпкие, как спелая вишня, оттенки
этого камня, радовали его глаз. Аякс не очень хорошо разбирался в драгоценных
камнях, но очарование алого сардиса вызывали в нем только восхищение.
В окно постучали ветки, качнувшиеся от порыва ветра. Цветущая старая яблоня под
окном задевала несколько других окон, а утром можно было увидеть, как между белесых
лепестков, окутавших дерево будто звездная метель, пробираются лучи солнца,
образовывая множество сплетений на бежевых стенах.
Мужчина отстранился первым и серьезным взглядом посмотрел на пассию, что уже
засыпала. Рыжая, слегка растрепанная копна волос, огненными вихрами лежала на
голове бардаком. Запустив тонкие длинные пальцы в волосы, Моракс трогал мягкие, не
очень длинные пряди, слегка сжимал их, тем самым делая своеобразный массаж головы.
Мутные глаза, обычно пылавшие эфиром лазурита, сейчас едва прикрыты бороздами
светлых ресниц, а расслабленное тело едва держится на ногах.
− Завтра у тебя работа, − тихо говорил Чжун Ли, чуть касаясь острой линии
скул и выводя руку из волос, − ложись спать.
− Пошли спать со мной, - фактически промурчал в ответ младший, укладывая свою
голову на широкое плечо, − я буду спать спокойно, честно-честно, − слегка
приободрившийся голос тут же сменился тихим дыханием, что обжигало кожу.
Не сумевший противостоять обаянию парня, шатен только тяжко вздохнул и кивнул.
Вновь тихие шаги. Кравшийся по дому будто кот, стащивший колбасу, Тарталья старался
не разбудить чуткий, очень беспокойный сон Сяо. Глубокая ночь разливалась по небу
каплями ликера, что растворялись в сливочных точках звезд. Открыв форточку, мужчина
лег на кровать к Тарталье. Теплые сильные руки тут же легли на талию и слегка
сжались. Обладатель рыжих волос всем телом прижимался к сожителю, старался
поделиться теплом тела.

Утро наступило чуть раньше, чем планировалось: в шесть утра Сяо уронил на себя
банку какао, что лежала на верхней полке на кухне. К слову, грохот был неимоверный,
и уже через пять минут вся полка вместе с полупустой банкой лежала на полу,
поскольку оторвалось крепление. Про себя парень матерился, да хотел приступить к
уборке, но в его ожиданиях никак не было застать Чжуна и Тарталью на пороге кухни в
столь ранний час.
Солнце, крадущееся по стене кухни, сейчас отсвечивало от зеркала солнечным зайчиком
и бликом попадало прямо в глаз Чайльда, наполняя его радужку аквамариновым блеском.
Заметив это, Моракс едва не забыл о необходимости покупки креплений и какао,
заостряя взгляд на парне. Ещё более растрепанные, чем перед сном рыжие волосы,
огненными вихрами отражались солнцем, а светлая кожа слегка загорела из-за
восточного солнца. Смятые красные спортивные штаны сейчас были чуть приспущены и
стянуты шнурком на бедрах, а спортивное тело никак не могло не привлечь внимание.
Обвороженный рассматриванием возлюбленного, мужчина сглотнул образовавшийся ком в
горле и невольно пронесшаяся в его голове мысль об Аяксе, как о предмете его
восхищения, сейчас заиграла новыми красками. Он понял, что готов обеспечить для
Чайльда все, что тот только пожелает, лишь бы остался рядом и не уходил.
Сяо, замечая, что «отец семейства» сейчас в прострации, решил воспользоваться
случаем и быстро прибрать за собой все. Деревянный лакированный пол, до сей поры
осыпанной какао, сейчас вновь чист, а Чжун до сих пор размышляет о великолепии
своего мужа. Тарталья, находясь в подобном состоянии, думал о пельменях.
Сегодня было тепло: листва, уже густо обвихрявшая острые пальцы деревьев, слегка
покачивалась под порывами западного ветра, приносившего в утреннюю Барлетту аромат
моря и цветущих деревьев. Странное сочетание запахов было удачным и сменяло друг
друга во время течения дня, или наоборот, дополняло, и в определенные моменты было
ни с чем не сравнить бриз, что принес с собой лепестки гранатов и яблонь.
− Я сегодня ухожу на свидание с Венти и не смогу забрать почту, − Сяо слегка
покраснел, а руки дрогнули от волнения. До этого момента пронзающий насквозь
взгляд, сменился отведенным в сторону взором. Узкие плечи слегка сжались, а сам
врач стал хрустеть пальцами. Выводящее из транса заявление парня, сейчас
отпечаталось в сознании пары и оба незаметно улыбнулись.
− Я заберу почту, − шатен прошел к столешнице и стал готовить тесто для блинов.

Время постепенно приближалось к семи утра, Тарталья пошел собираться на работу, а

Сяо решил заняться уборкой в своей комнате. Пекущиеся на сковороде блины, должны
были быть с любимыми ягодами младших – черникой и клубникой. За несколько лет
готовка стала неотъемлемой частью повседневности и даже пришлась по душе мужчине.
Умиротворение, что быстро начинало разливаться расслаблением по телу, обычно
навевало сонливость, и после обеда было приятно отдаться сладкой сиесте. Уже с
апреля здесь порой могло быть жарко, хотя чаще тут был весенний сезон дождей. Этот
год отличился размеренным солнцем и отсутствием осадков, что радовало писателя –
весна была больше похожа не на раннюю осень или начало лета, а именно на весну,
какой её помнил ещё в детстве Чжун.

Глубокие лужи постепенно засыхали на глинистой, побитой жизнью дороге. Апрель на

севере Китая был ласков, и не было тех резких погодных условий, как в России. Здесь
была бамбуковая роща, густой лес и небольшой горный городок. Расположенный
фактически в низине оврага, город располагал в себе множество сплетений улиц –
муравьиных дорожек, размытых частыми осенними осадками и зимним снегом. Дома, что
намертво врастали в почву и могли стоять не одно столетие, строились из плотного
кирпича и облепляли собой пологий склон холма, что заходил сюда со стороны леса.
Маленький мальчик увидел свое отражение в луже и тихо засмеялся, когда на нос села
бабочка. Ребенок с тихим, располагающим к себе, характером, сейчас бегал по улице
старинного селения, что будет отпечатано в памяти как «первый дом».

Предавшийся внезапно накатившим воспоминаниям мужчина не заметил, как сгорел блин.

Сняв его со сковороды, темноволосый выбросил выпечку в мусорное ведро и вылил новый
блин. На кухню вошел Аякс, что уже был готов идти на работу. Красная рубашка поло и
белые брюки очень шли молодому человеку. Как уже заметил сам Моракс – Тарталье шли
яркие оттенки. Они делали и без того яркого и запоминающегося парня более заметным.
− Выглядишь превосходно, − бархат голоса коснулся слуха рыжего и последний приобнял
со спины пассию, утыкаясь лицом куда-то в шею врача, − какие мы нежные.
− А то, − голубоглазый поднял взгляд на лицо мужа и ждал, пока хоть мускул дрогнет
на безмятежном лице. Спокойный как удав Моракс никогда не давил и казался идеалом,
подтверждая это понятие отсутствием выноски мозга. Легко поцеловав в щеку, старший
улыбнулся и выключил плиту – завтрак готов.

Убежавший за покупкой конфет, цветов и всякой атрибутики для свидания Сяо съел
всего два блина и даже не запил завтрак чаем. Полвосьмого утра наступило ещё
быстрее, чем пролетевшая ночь и оповестило о выходе на работу. Кофейня,
располагавшаяся в двадцати минутах ходьбы от дома, была приятным заведением, где
Чжун любил выпить кофе утром и вечером. Аякс убежал в кофейню, а мужчина остался
убираться на кухне. Обычно, он приходил через полчаса после открытия заведения.

Всегда любезный с клиентами Тарталья был отдельным видом прекрасного работника. Он

слишком хорошо смотрелся у небольшой стойки, где располагались техника и кофе. С
утра здесь не очень много людей: многие пьют кофе дома. Сделанная под винтаж
кофейня уж очень отличалась уютом от некоторых других вычурных мест в Барлетте.
Хотя, находившаяся в глубинке города кофейня регулярно могла порадовать ещё и
вкусной выпечкой.
К слову, хозяин заведения очень приятный человек и часто присутствует здесь. Чжуну
доводилось часто общаться с Томой – довольно спокойным молодым человеком. Не
напрягавшее общение было в самый раз и помогало настроиться на день. Изредка парень
также поддавался философским размышлениям, что он отчасти рассказывал собеседнику,
но такое бывало в дни ненастья.

Чашка капучино легла в руки легко и отдавала тепло. Подмигивающий Аякс, что
сливками вывел сердце на кофе, сейчас был занят заказом, а приятный сюрприз ещё
надолго останется в памяти у психиатра.