Александр Беккер

Все, во что ты веришь

 Часть первая

Олег
- Ну, за тебя, Лидочка! – Говорит дама в отвратительном фиолетовом костюме,
после чего все женщины берутся за бокалы. Историк и ОБЖист поднимают рюмки.
В учительской тесно. Помимо дюжины учителей в каморке на восемь квадратов
умещаются протертый напрочь диван, стол, кривая полка для журналов и шкаф для
одежды, в котором постоянно не хватает вешалок. Кажется, это рай.
- Эй, молодежь, а ты чё стоишь, как неродной? Пить будешь? – Обращается ко мне
историк и вопросительно приподнимает бутылку Столичной.
Я работаю в школе всего две недели. И за четырнадцать дней это уже третий
праздник. Третий повод выпить. Сначала пятидесятилетняя дама получила заслуженного.
Были домашние пирожки и совсем немного шампанского. Потом поминали Андрея
Петровича, он всю жизнь проработал в этой школе, но летом скоропостижно скончался.
Была водка (на которую мне пришлось скинуть сто пятьдесят рублей) и сервелат. Пила
даже директорша. И вот сегодня у кого-то день рождения. Кажется, это учительница
биологии. На столе – прямо на стекле, под которым лежит огромный листок с общим
расписанием – фрукты, конфеты, вино и водка. И мне в третий раз приходится
отказываться выпить вместе со всеми.
- Да ладно тебе, от одной еще никто не умирал! – Говорит ОБЖист, низенький
пенсионер, старый хохмач.
- Точно! Мне вот, когда первый день в школу пришла, сразу налили стакан водки. –
Поддерживает его завуч. – Пей, говорят! А я тогда вообще не пила! Но отказаться не
посмела – больше, как ты понимаешь, про тот день я ничего не помню!
Учительскую наполняет смех, что дает мне время подумать над отмазкой. Ведь
просто сказать, что ты не пьешь, у нас нельзя: непьющий для русского человека – что-то
вроде инвалида. Тебя начинают либо жалеть, либо презирать.
- Мне сегодня еще за руль. – Сообщаю я и беру со стола апельсин.
Кажется, сработало – они наконец-то отстали.

***

Да, все верно: на дворе двадцать первый век, а я работаю в самой обычной школе.
Мне двадцать два, всего три месяца назад я окончил педагогический факультет и при этом
у меня большие планы на будущее. Как меня сюда занесло? Об этом позже, сейчас у меня
еще два урока.
Я выхожу из учительской и иду по коридору, под завязку забитому тинэйджерами.
Те, кто помладше – стремительно проносятся мимо, кидаются бумагой или тупо смотрят в
мобильники. Старшеклассники – стоят кучками вдоль стен, украдкой поглядывают в мою
сторону и смеются. Точно так же, как делали мы, когда у нас в школе появлялись молодые
учителя. Не обращая внимания, я захожу в нужный кабинет, здороваюсь с классной – она
сидит на последней парте – и жду звонка.
Скоро в класс влетает орава ребятишек. За два года изучения немецкого языка (до
того, как в школу пришел я) эти четвероклашки едва научились читать и выучили что-то
около трех десятков иностранных слов. Впрочем, не страшно. Ведь немецкий никогда не
пригодится большинству из них – зачем иностранный язык будущим водителям и
официанткам? Да и я здесь не за тем, чтобы со всей страстью молодого специалиста
броситься на амбразуру современной системы образования и попытаться что-то изменить.
Я здесь – совсем с другой целью.
 ***

- Блин, Олег, ну хочешь, я попрошу отца найти тебе местечко в банке? –

Спрашивает Илья, делая глоток пива.
- Нет. – Уверенно отвечаю я.
Этот парень, что сидит напротив меня, – мой самый старый и лучший друг. Илья
высокий и худой, у него черные прямые волосы и такие же черные очки, которые он
почти никогда не снимает. Больше всего он напоминает какого-нибудь киноактера. Что-то
вроде Киану Ривза из первой Матрицы.
Мы знакомы с первого класса, еще с тех времен, когда его отец не был главой
калининградского отделения Гамма-Банка, и материальное положение наших семей не
различалось столь разительно. Сидя за одной партой, мы отучились все одиннадцать
классов. Вместе гоняли мяч во дворе и ссорились из-за девчонок. Вместе взрослели и
менялись. Сегодня – мы совсем разные, но странным образом остались друзьями. У
каждого из нас в жизни бывает первая учительница, первая любовь и первый друг. Но
первый друг единственный из всех может задержаться в твоей жизни навсегда. Я это
ценю, и Илья, кажется, тоже.
- Слушай, ведь ты окончил школу с гребаной золотой медалью, а универ – с не
менее гребаным красным дипломом! Зачем ты вообще устроился в обычную школу?
Сейчас мы сидим в кафе и ждем, пока принесут заказы. Эти обеды стали нашей
традицией совсем недавно. Илья сам настоял, чтобы мы регулярно встречались за
обеденным столом, и всегда, не спрашивая, оплачивает счет. Иначе я бы, конечно, на это
не подписался. Питаться каждый день в кафе мне очевидно не по карману.
- Я же тебе уже говорил! Я хочу организовать частное учебное заведение, где буду
воспитывать настоящих личностей, а не посредственностей, вроде тебя! Я просто уверен,
что это мое!
- Да, да, слышал уже! – Серьезно отзывается он. – Ну а школа тебе зачем?
- Да потому что врага надо знать в лицо! Поработав во вражеском тылу, я смогу
трезво оценить все недостатки системы и сделать в сто, в тысячу раз круче!
- Ладно, забей. Лучше давай я тебе про последнюю телочку расскажу. – Как
обычно резко переключается он. – Идеальная фигура, длинные волосы и вроде не очень
глупая, думаю, в этот раз меня точно хватит на какое-то время.
- Черт, да ты всегда так говоришь!
Илья – редкостный бабник. Причем прирожденный – девушки липнут к нему с
завидной регулярностью. Возможно, в этом виновата новая БМВ 6, которую отец подарил
ему на двадцать один год. Возможно, его рост под метр девяносто. А может это просто
харизма плохого парня. Парня, у которого все есть. И которому ничего не надо.
- На этот раз серьезно! – Продолжает он. – Мне самому надоело метаться от телки к
телке. Знаешь, постоянство – хорошая вещь. Даже если всего на несколько месяцев…
- Мне все равно тебя никогда не понять. Зачем ты расстаешься с нормальной
девушкой спустя пару недель, чтобы начать встречаться с новой, чтобы потом с ней снова
расстаться?
- Просто… - Он на секунду задумывается и уверенно продолжает. – Просто я хочу
их всех. Это как с порно – ты же не будешь постоянно смотреть один и тот же ролик,
каким бы клевым он ни был?
- Вот об этом я и говорю. Мне никогда тебя не понять. – Комментирую я.
- Конечно, намного круче выдумать себе идеальный образ из какой-то москвички и
дрочить на нее каждый день.
- Да иди ты! Урод! – Говорю я и толкаю его в плечо. – Бесишь!
- А ты меня! – Спокойно отзывается он и допивает свое пиво.
Лучшие друзья. Все как обычно.
 ***

Перед ночной сменой я захожу домой – поесть и переодеться. Разувшись, я быстро

проскальзываю мимо кухни, там все как всегда: отец ест отбивную, пьет Зеленую марку и
смотрит Рен-тв, мама стоит у плиты. Должно быть, так выглядит большинство вечеров в
миллионах одинаковых хрущевок по всей стране, с поправкой на марку водки и
выбранный канал.
Нет, я здесь не останусь! Выберусь, чего бы мне это ни стоило!
В комнате я снимаю с себя брюки с рубашкой, натягиваю джинсы и футболку и иду
на кухню. Отец уже довольно пьян, мама моет посуду, а по телеку рассказывают что-то
про летающие тарелки и инопланетян среди нас. Хочется побыстрее исчезнуть.
Я сажусь за стол, беру кусочек черного хлеба и накладываю себе салат.
- Сынок, может, все-таки съешь немного мяса? – Грустно вопрошает мама.
Я отрицательно качаю головой и продолжаю наслаждаться овощами. Объяснять
родителям то, что наш организм совсем не нуждается в мясе (или, по крайней мере – в
жареной свинине) абсолютно бессмысленно. Три года назад, когда я сам впервые серьезно
заинтересовался здоровым образом жизни, я пытался уговорить маму прочитать Поля
Брегга и Андреаса Моритца. Но безуспешно. Все попытки натыкались на укоренившуюся
уверенность, что много и сытно – самое лучшее питание. Поэтому я просто продолжаю
жить и есть так, как считаю правильным. Если я не могу повлиять на них, они тем более
не смогут изменить меня.
Около восьми вечера я беру старую отцовскую Ауди 80 и еду в центр города.
Подрабатывая ночами таксистом, я успеваю зарабатывать едва ли не больше, чем в школе.
Еще одна злая шутка родины: таксисты и официанты зарабатывают больше, чем учителя и
врачи. Во всяком случае, в среднем…
Подъехав к одному из баров города, я глушу мотор и вспоминаю, что все это
ненадолго. Еще максимум несколько лет, если все будет по плану. Потом достаю
мобильник и смотрю фотографии Дианы. Одни и те же фотографии, каждый вечер и
каждое утро, лишь они помогают мне держаться и работать, лишь они помогают мне
делать больше и становиться лучше. Она будет моей.
Иначе зачем все это?

***

6:00
Я открываю глаза и тяну руку к мобильнику. На экране высвечивается фраза дня:
«Если хочешь иметь то, чего нет у других, ты должен делать то, что другие не делают».
За последние пару лет – с тех пор как я понял, чего хочу и как этого добиться – я
научился высыпаться за шесть часов. Какое-то время, прочитав биографию Наполеона, я
даже пытался сократить время сна еще немного, но уложиться в четыре часа никак не
получалось. Я вырубался прямо на парах, а мозг категорически отказывался воспринимать
новую информацию. Что ж, зато я выше французского императора почти на десять
сантиметров. Ополоснув лицо горячей водой, я одеваюсь для пробежки и выхожу из дома
– на улице все еще холодно и сыро. Я киваю одинокому дворнику (который смотрит на
меня как на сумасшедшего) и добегаю до спортивной площадки. Затем делаю глубокий
вдох, вставляю наушники в уши и под Rolling Stones начинаю новый день.

На входе в школу я встречаю завуча:

- Ну как тебе у нас, нравится? – Спрашивает она, пытаясь быть приветливой.
 - Больше, чем в университете. – Отвечаю я, умолчав о том, что университет в
последний год учебы я просто ненавидел. Мне хотелось действовать, а не сидеть на
унылых парах, слушая преподов, которые сами в жизни практически ничего не добились.
- Ты же теперь надолго здесь, Олег. – Кивает она. – Должен ставить себе большие
цели. Может, даже когда-нибудь станешь у нас директором!
Сдерживая ухмылку, я думаю о том, что у нее действительно есть основания
полагать, что я здесь задержусь. Ведь большинство учителей действительно работают в
школах всю жизнь. Ненавидят детей, жалуются на мизерную зарплату и все равно
остаются на старом месте. Еще я думаю о том, что место директора совсем не для меня.
Стать большим винтиком в системе – не намного лучше, чем быть обычной
среднестатистической гайкой. Мне нужно больше простора для реализации идей. Я
должен придумывать и творить, а не подстраиваться. Кроме того, я должен разбогатеть,
оставаясь по возможности честным. А я никогда не слышал ни об одном богатом, но
честном директоре.
Впрочем, всего этого Наталья Петровна не знает, поэтому я просто киваю, и мы
вместе заходим в школу.

Перед последним уроком я сижу в учительской и «наслаждаюсь» атмосферой

всепоглощающей депрессии.
- Я не знаю, как дальше работать. Ведь они тупее с каждым годом! – Восклицает
математичка. – В этом году половина ЕГЭ даже на тройку не сдадут!
- Думаешь, у меня лучше? – Ухмыляясь, спрашивает историк. – Представьте себе –
я недавно тест проводил на остаточные знания. И знаете, что мне на вопрос «Великие
полководцы второй мировой войны» понаписали?
Коллектив провожает его вопрос всеобщим молчанием, и тогда он продолжает:
- Три человека ответили Горький. – Он снова делает театральную паузу. – Еще
четверо - Вагнер. Половина класса вообще оставила тест пустым, не написав даже годы
войны. Они просто деградируют!
Все в учительской, не исключая меня, улыбаются, хотя большинство улыбок отдает
грустью. Это смешно, даже несмотря на то, что заученные даты и фамилии едва ли нужны
современному человеку. Зачем? Чтобы стать в будущем учителем? Или ученым? Многие
выдающиеся личности плохо учились. Стив Джобс был хулиганом в школе и бросил
универ. Билл Гейтс был намного более интеллигентным, но тоже не доучился до конца.
Настоящего успеха, места в истории чаще всего достигают те, кто не следует правилам,
кто плывет против течения. И меня иногда даже смущает мой красный диплом.
- Ну, в современном мире, когда интернет есть всегда и везде, сами знания не так
уж и важны. – Решаюсь я возразить. – Я имею в виду, что если дети не знают, кто такой
Жуков и Рокоссовский, это еще не доказывает, что они тупые.
- А что же тогда это доказывает? – С ухмылкой спрашивает историк.
- В первую очередь это говорит о том, что изменилось время. Ведь сегодняшние
дети могут много того, чего не сможете сделать вы.
- Новое поколение: интернет вместо мозгов. – Продолжает хохмить толстый
мужик. – Вот скажи мне, Олег, если такие дети попадут на необитаемый остров, поможет
ли им интернет решить мой тест?
Все учителя (несколько теток от тридцати до шестидесяти) внимательно следят за
нашей перепалкой. Конечно, это же настоящее реалити-шоу, столкновение поколений, и
не по первому каналу, а прямо тут, в родной учительской.
- Не думаю, что оказавшись на необитаемом острове, детям нужно будет решать
тесты. Там им придется решать совсем другие задачи.
В этот момент меня спасает звонок. Спорить дальше у меня не было никакого
желания. Что касается отношения ко мне других учителей, теперь из-за упрямства меня
будут либо чуточку больше уважать, либо начнут недолюбливать.
 А может, и то и другое. Время покажет…

В конце урока я раздаю оценки, и два хулигана (несмотря на то, что один из них –
Артем – мог бы получить высшую оценку, приложив лишь немного усилий) получают
двойки.
- Ха! У тебя двойка! – Кричит второй парень и заливисто смеется.
- Так у тебя тоже. – Спокойно отзывается Артем.
- Ну и что! – Осекается второй и обиженно отворачивается.
Я снова усмехаюсь и, радуясь концу рабочего дня, отдаю ребятам дневники и
выхожу из класса.

С остановки меня забирает Илья. Когда он подъезжает на своей БМВ, я озираюсь

по сторонам: если кто-нибудь из учителей заметит, на какой машине я уезжаю, грозит
волна сплетен и подозрений.
- Ты бы знал, с какими телочками я вчера познакомился! – Восклицает Илья, едва я
сажусь в машину.
Привычно. Восемь из десяти раз он начинает рассказ с темы про телочек. Еще по
одному разу уходят на последнюю прочитанную книгу или скачанный альбом.
- В понедельник? Ты же хотел остепениться?
- Завидуешь, что я тусил в понедельник? – Вопросом на вопрос отвечает он. – Мог
бы пойти со мной.
- Ни фига я не завидую. Просто ты бесцельно тратишь свое время.
- Бесцельно тратить время – единственное, ради чего стоит жить! – Уверенно
отзывается он.
- Я склонен не согласиться. – Намеренно серьезно отзываюсь я.
- Это потому что ты задрот.
- А еще, потому что у меня нет квартиры, купленной отцом, и новенькой БМВ!
- Я тебе тысячу раз говорил, что это не проблема, ты мог бы гулять за мой счет.
- А я тысячу раз говорил, что у меня другие цели и что гулять за чужой счет – не
для меня.
В эту игру мы играем давно. Илья уговаривает перейти на темную сторону силы, а
я придерживаюсь своих правил. Я всего хочу добиться сам. И в первую очередь, я должен
добиться Дианы! Что вряд ли получится, если я буду прожигать все свое свободное время
в компании с Ильей.
- Черт, ты хотя бы показал мне эту свою Диану, последний год только о ней
говоришь. А по фотографиям она телка как телка. Неужели она стоит того, чтобы стать
таким занудой?
- Слушай, заткнись! Если я решил, что стоит, значит, так оно и есть!

- Пойми, ведь я пытаюсь снять с тебя розовые очки. – Говорит он, когда мы
приземляемся в одном из кафе города. – Скажи, но неужели одна телка стоит всего того,
на что ты готов пойти?
- Во-первых, все мои жертвы не только ради нее, но и ради моего собственного
будущего!
- А во-вторых? – Ухмыляется он.
- Во-вторых… Ты просто не знаешь Диану. Когда я ее добьюсь, ты будешь самым
завидующим другом жениха в истории.
- Да черт, какая бы она ни была! Разве она стоит того, чтобы отказываться от всех
остальных? Даже если ты обожаешь шикарное и необычное фисташковое мороженое,
разве это повод отказываться от ванильного, клубничного и шоколадного?
- Если мы вернемся к девушкам, безусловно. – Ему не удастся сбить меня своими
метафорами.
 - Ведь девушек миллион! И жизнь будет прожита зря, если ты не попробуешь как
можно больше!
- Уж лучше одна единственная, чем стая доступных девиц. – Презрительно говорю
я.
- Запомни, мой друг, - произносит он с чувством, - девушки не делятся на
доступных и нет. Самая доступная девушка не даст тебе, если ты ничего из себя не
представляешь. Самая недоступная красавица прыгнет к тебе в постель, если на тебя
западет. Это может быть внешность, деньги или просто чувство юмора. Или все сразу.
Обладая этими качествами, можно переспать с любой. Не исключая твою москвичку.
- Диана не такая!
- Все такие, Олег. Или ты думаешь – она непорочная дева?
В этот момент к нам подходит официантка, и мы на минуту умолкаем. Илья
заказывает свинину, я – самый обычный салат. На самом деле, я об этом даже никогда не
задумывался. Когда ты по-настоящему влюблен, ты думаешь только о лучших качествах
человека. Я постоянно вспоминаю, какая она красивая, какая умная и начитанная,
интересная и грациозная. И никогда о том, с кем она, возможно, спит. Кажется, Илья
испортил мне аппетит.
- Ну ладно вы хотя бы встречались, ты хотя бы сам ее трахал! Но ведь нет этого!
Зачем это бессмысленное воздержание? – Говорит он, когда официантка отходит
подальше.
- Слушай, но вот ты жрешь мясо и бухаешь как черт. А я довольствуюсь салатом и
черным хлебом. В итоге в сорок ты будешь уродом с кучей болячек, а я все еще буду
бегать по утрам. Конечно, иногда мне хочется съесть что-нибудь кроме фруктов и овощей,
но в конечном итоге, ведь это того стоит?
- Мы живем только сегодня. – Произносит Илья и достает сигарету. – И сегодня я
хочу наслаждаться…

***

- Ну и что у тебя в школе? – Спрашивает за ужином отец.

Отвечать не хочется. У меня вообще никогда не было доверительных отношений
ни с одним из родителей. Отец класса с пятого регулярно спрашивает о моих делах в
школе. И с тех самых пор в ответ я произношу лишь одно слово нормально. Я не знаю,
откуда у меня эта уверенность, но я всегда знал, что отцу меня не понять. Что мне не
объяснить своих переживаний и не раскрыть свою душу. Проработав всю жизнь пешкой в
инженерной конторе, он остался консервативным и пустым. Иногда мне кажется, что он
женился и завел ребенка только потому, что так принято.
Мама же – ответственный завуч – всегда была повернута на школе и своих
учениках. Иногда она пыталась со мной говорить и даже как-то обо мне заботиться, но я
всегда чувствовал себя чем-то вроде второсортного товара: я всегда знал, что ученики
значат для нее больше, чем я. Может, не каждый по отдельности, но все вместе –
абсолютно точно.
- Нормально. – По привычке отзываюсь я.
- Ты бы хоть раз сказал мне что-нибудь другое. – Говорит он и замахивает
очередную рюмку.
Я где-то читал, что рано или поздно мы всегда становимся похожими на своих
отцов, рано или поздно мы все начинаем их любить и понимать. И когда я вижу, как он
пьет водку и смотрит Рен-тв, мне остается только надеяться, что со мной такого никогда
не произойдет.

***
 Ожидая в такси следующего пассажира, я читаю Ярмарку тщеславия Уильяма
Теккерея. Вообще, в последние несколько лет я завязал с художественной литературой.
Да, литература в школе – была моим любимым предметом, но я больше не хочу тратить
свое время на вымышленных героев и их проблемы. Ведь мне предстоит так много
достичь. Да, я все еще читаю, но все это книги по саморазвитию: здоровье,
таймменеджмент, скорочтение и суперпамять. Такие темы меня действительно увлекают и
действительно стоят потраченного времени. Стать кем-то вроде сверхчеловека – вот моя
цель.
Что же касается Ярмарки, ее мне приходится читать, потому что это одна из
любимейших книг Дианы. Недавно она написала, что я обязательно должен с ней
познакомиться, и теперь у меня практически нет выбора. Честно говоря, местами мне
даже нравится. Если бы только у меня было больше времени!
Из раздумий меня вырывает стук в стекло. Я открываю окно и вижу пьяную
раскрасневшуюся морду парня. Чуть поодаль стоит какая-то девочка.
- За двести до Сити доедем? – Спрашивает он.
- Триста.
- Что-то много для такой колымаги! – Он презрительно оглядывает машину.
- Триста. – Повторяю я.
- Ладно, фиг с тобой.
Он открывает дверь, и первой в машину садится его девушка. Следом залазит он.
- Че, как работа сегодня? – Ему, видимо, очень хочется поболтать.
- Нормально. – Говорю я, делая играющих в машине The Who чуть громче.
К подобным пассажирам, к их фамильярности, я испытываю непреодолимую
ненависть. Какого черта он начинает говорить со мной, как старый приятель? Конечно, он
ничего обо мне не знает и, скорее всего, воспринимает за равного себе. Он даже не
подозревает, что лет через десять на социальной лестнице я буду выше него на несколько
пролетов. В то время, когда я буду ездить на собственном новеньком Мерседесе, он все
так же будет торговаться с таксистами. В то время, когда я буду заниматься нужным
интересным и доходным делом, он будет работать на том же убогом месте, перекладывая
справа налево стопку бумажек. В то время, когда я смогу позволить себе тратить часть
средств на благотворительность, он будет разрываться между коммунальными платежами
и очередной бутылкой пива.
- Ну, не хочешь говорить, крути баранку. – Отзывается он и переключается на
девочку. Что-то шепчет ей на ухо, она тихо смеется.
На самом деле, к этому я уже давно привык: каждая вторая поездка – это доставка
домой жаждущих парочек. Парни, радующиеся возможности раскрутить очередную
дурочку. Дурочки, надеющиеся, что в этот раз все будет по-другому. Что пьяный
раскрасневшийся мужик на утро превратится в милого интересного парня.
Да, знаю, нельзя питать столько ненависти к окружающим. В моих любимых
книжках по саморазвитию написано, что мы должны излучать радость и уверенность,
влиять на людей вокруг, делать мир лучше. Но когда я вижу, как все они бессмысленно
тратят свое время, я не испытываю к ним ничего, кроме презрения. Я просто не верю, что
могу им помочь. Можно сделать лучше самого себя. Можно воспитать детей, дома или в
школе – в этом есть смысл. Но взрослые сформировавшиеся личности останутся пустыми
до тех пор, пока сами не захотят себя изменить, пока не возьмут на себя ответственность
улучшить свой дух, разум и тело.

***

На следующий день я как всегда просыпаюсь в шесть утра. Даже не помню, когда я
в последний раз вставал хоть немного позже. Уже год, как мне не нужен будильник, -
настроенный организм работает точнее часов. На мобильнике высвечивается фраза дня:
«То, что смог сделать один человек в мире, сможет и каждый». Кажется, фразы стали
повторяться. Надо бы установить новое приложение.
После душа я иду на кухню и мешаю для себя стандартный утренний коктейль –
вода, мед, лимон. С тех пор, как я стал соблюдать несколько основных правил здорового
образа жизни (честно говоря, практически все), я совсем перестал болеть. Многие не
верят, но благодаря правильному питанию, спорту и режиму дня, действительно можно
достичь абсолютного здоровья. А я поверил. И достиг.
Я выхожу из дома еще до того, как просыпаются родители. На самом деле, не
видеться с ними с утра – еще один огромный плюс, который помогает мне действовать.
Их завтрак, состоящий из парочки тостов с докторской колбасой и утренних ТВ-шоу,
нагоняет на меня беспросветную тоску. Раньше я всегда завтракал с родителями, а отец по
дороге на работу завозил меня в универ. Сейчас мне намного больше импонирует
прокатиться на автобусе, заучивая английские фразеологизмы или читая необходимого
Теккерея.

***

- Хочу Вам сообщить, что Вы не задавали нам на сегодня домашнего задания, и оно
осталось с прошлого урока. – Обращается ко мне самый правильный ученик в школе.
Когда на последнем уроке я поставил ему четверку, он плакал всю перемену.
Потом ко мне подошла его мама, учительница начальных классов, и долго разбиралась,
все ли в порядке с ее ребенком. Она хочет, чтобы сын успевал всегда и по всем
предметам. Мне самому знакома такая ситуация. Только есть одно НО. Мне все давалось
легко. А Руслан на пятерку по немецкому не тянет никак. Мне его даже немного жалко.
- Хорошо, Руслан. Я действительно забыл задать вам домашнее задание.
- Еще мама просила задавать мне дополнительное домашнее задание. – Пищит он
тоненьким голоском. – Я должен знать больше всех.
Вот этого моя мама мне не говорила. Невозможно успеть больше всех по всем
предметам. Ближе к старшим классам я сам выбрал себе парочку, в которых
действительно был лучшим.
- Ладно, дети, открываем учебники на странице четырнадцать. Надеюсь, все
выучили времена года?

***

- Вот в этом мы с тобой и похожи! – Увлеченно говорит Илья, подвозя меня домой
после работы. – Мы оба ненавидим людей. Ведь все это стадо.
Я рассказал ему свои вчерашние мысли, и он радостно поддерживает тему.
- И еще мы с тобой четко знаем, чего хотим. Ты – добиться всего в течение
последующих десяти лет. Я – наслаждаться каждым чертовым днем на этой планете,
довольствуясь тем, что у меня уже есть. Другие же мучаются от собственного безволия.
Хотят того, чего не имеют, но не способны ради этого поднять задницу с дивана, выйти за
пределы зоны комфорта.
- Ты-то что про зону знаешь?
- Думаешь, один ты книжки умные читаешь? – Усмехается он.
- На самом деле, я иногда думаю, чего бы я мог достичь, имея твои стартовые
условия. – Неожиданно для себя самого говорю я.
- А вот не надо думать. Есть куча людей богаче меня и еще больше – беднее тебя.
Одни в жопе, другие в топе – это просто жизнь, дружище. Она несправедлива, но
сравнивать, завидовать и убиваться ни к чему. – Убежденно говорит он. – Надо просто
принять условия задачи и решить, что с ними делать. Умножить. Разделить. Или
сохранить. Хотя знаешь, мне тоже нелегко! Мне тоже приходится ежедневно работать.
 - Вообще-то, два через два.
- Даже если так, какая разница? Отец хочет, чтобы я прошел всю иерархию. Куча
бумажной работы и план по кредитным картам. Черт, я уже бабушке-кондукторше готов
платиновую карточку выдать. – Снова смеется он. – Тебе, кстати, не нужна?
- Нет, а вот счет в вашем банке я скоро открою. Уже накопилась та сумма, за
которую будет не стыдно.
- Окей, буду ждать! – Улыбается он. – Ну что, как там у тебя дела с Диной?
- С Дианой!
- Whatever.
- Все хорошо. Скоро должна прилететь на выходные.
- Даже так? Ради тебя? – Он останавливается во дворе моего дома
- Нет, у нее мама еще здесь.
- Познакомишь хоть в этот раз?
- С мамой? – Смеюсь я.
- Ага. – Поддерживает он шутку. – Обожаю мамочек!

Илья
Досмотрев очередную серию Californication и сделав последний глоток виски, я
смотрю на часы. Десять вечера. Среда.
Пора выбираться из этой конуры. Лучше всего сейчас было бы позвонить этому
долбаному трудоголику и просто посидеть где-нибудь в баре и поболтать, но он как
всегда катается на такси, пытаясь заработать пару лишних сотен на свой гениальный
прожект.
Плохо. Надо бы верить в друга. В единственного друга, который у меня остался. Но
что поделать, если весь мой жизненный опыт говорит о том, что обломы случаются
намного чаще?
Я закрываю ноут и встаю с дивана. Улыбаюсь. Пусть у меня почти нет друзей, зато
в записной книжке мобильника есть куча телочек. Кто-нибудь из них наверняка составит
мне сегодня компанию. Написав банальную СексМСку, я делаю рассылку на пять
девушек. Три блондинки, брюнетка и рыжая.
В течение последующих пяти минут отвечают двое. Из них только одна сегодня
вечером свободна и хочет прогуляться. Чтобы проводить свои вечера не в одиночестве,
совсем не обязательно иметь единственную и неповторимую, достаточно просто
множество одинаковых.

- Почему так долго? – Капризно спрашивает Оля, когда я подхожу к столику в

кафе.
- Извини, это все таксисты. Никак не хотели за мной ехать.
- А ты в какое такси звонил? – Интересуется она.
- Одно называлось такси Мудак, другое – такси Педик.
- Ну да? – Смеется она. – И какое же ты выбрал?
- Само собой Мудак! – Отзываюсь я. – У меня там охуительные скидки.
Атмосфера разряжена. Оля улыбается и подставляет щеку для поцелуя.
Сделав заказ, я начинаю слушать, а она – говорить. Я делаю вид, что мне
интересно, и думаю о том, что все в мире устроено довольно справедливо. Хочешь
получить секс со смазливой девчонкой? Угости ее ужином в дорогом ресторане и сделай
вид, что внимательно слушаешь, когда она говорит. И самое главное – намекни, что когда
соберешься остепениться, то остановишь свой выбор именно на ней. Конечно, такие
действия еще ничего не гарантируют. Но значительно повышают твои шансы.
- Скажи, а как ты провел свой день? – Вдруг спрашивает она, чем приводит меня в
полное замешательство. Раньше таких вопросов не случалось.
 - Ну… – Мямлю я. – Сначала я проснулся.
- Неужели? – Улыбается она, строя мне глазки.
- Поел, посмотрел телек, почитал книгу. – Продолжаю я уже более уверенно. –
Потом снова поел. Глянул отличный порнофильм – что-то про медсестер – и после
несколько часов пил виски, слушая Placebo и нервируя соседей громкой музыкой.
Оля хлопает глазами и пытается понять, говорю ли я правду или просто стебусь.
Честно говоря, я и сам точно не уверен. Мне вообще сейчас интереснее другое – что стало
причиной, а что следствием? Я стал вести себя как последний мудак из-за того, что такой
типаж больше всего привлекает телочек, или все-таки я стал привлекать телочек, из-за
того что веду себя как последний мудак? Вечный вопрос о курице и яйцах. Хотя нет, на
этот раз просто о яйцах.

Через полтора часа я подзываю официантку, чтобы расплатиться и отправиться

домой. С Олей или одному. На самом деле я уже даже не совсем уверен, чего мне хочется
больше – спать или трахаться. Но Оля с готовностью прыгает в такси следом за мной, чем
определяет дальнейшее развитие событий.
Дома я первым делом насыпаю нам по дорожке. Затем достаю стодолларовую
купюру и сам убираю первую. Протянув Оле бумажку с портретом Франклина, я думаю о
том, что совсем неслучайно нюхаю с долларов, ведь наркотики ассоциируются у меня
именно с Америкой. Пиво должно быть немецким, виски – ирландским, а наркота – это
Америка. Полисмены, курящие траву, и негры, продающие кокаин и экстази в ближайшем
гетто – именно этим в первую очередь мне запомнилось путешествие в Нью-Йорк.
Свобода – в мелочах, и прослушка – в телефонах.
Оля неуверенно берет бумажку и убирает вторую дорожку. Улыбается. Вообще,
это забавная картинка. Мне часто кажется, что девушек вставляет не сам наркотик, а то,
что мы совершили нечто противозаконное, то, что никогда не попробуют простые
смертные, то, о чем можно будет завтра рассказывать своим подругам. Шепотом,
разумеется. В перерывах между парами.
Я подхожу к дивану, сажусь и включаю музыкальный канал: пространство
заполняет музыка из всех пяти колонок. Тихо урчит сабвуфер. Секунду спустя ко мне
подсаживается она и целует. Ее рассказ подружкам должен быть закончен отличным
сексом. Даже если я сегодня облажаюсь.

***

Утром на работе я первым делом наливаю себе чашку кофе. Настоящий молотый
кофе. Отец позаботился о том, чтобы у всех сотрудников был к нему свободный доступ.
Каждый из нас выпивает в день минимум чашек по десять. Я обычно больше. И совсем не
важно, что мы гробим свое здоровье, зато все графики ползут вверх. Вообще-то, мне не
стоит париться из-за кофе, учитывая, что я принимал накануне ночью. А я все-таки
парюсь – в Men’s Health (который я почему-то продолжаю покупать) слишком часто
пишут о вреде кофе и совсем ничего о вреде, который может нанести кокаин. Возможно,
именно поэтому черный порошок представляется моему мозгу намного большей угрозой,
чем белый.
Взяв кофе, я сажусь в свое ортопедическое кресло и красными глазами (жалко, на
работе нельзя носить темные стекла) смотрю на людей вокруг. Быть сыном главы банка
(ну ладно, пусть всего лишь главы местного отделения) – довольно сомнительная
привилегия. С одной стороны, все смотрят на тебя как на члена высшей касты, улыбаются
и пытаются угодить (глупые, они думают, что, понравившись мне, смогут понравиться
отцу). С другой стороны, отец хочет, чтобы я начал практически с самых низов и не
собирается меня просто так повышать. Так что теперь я целыми днями общаюсь с разного
рода стремными персонажами, выполняю кучу бумажной работы и время от времени
пытаюсь навязывать клиентам платиновые карты вместо обыкновенных.
Разобрав несколько бумаг и убедившись, что пять лет на экономическом все же не
прошли даром, я откидываюсь на спинку кресла, и за отсутствием клиентов, пялюсь на
новенькую девочку. Она работает здесь всего несколько дней, но уже успела привлечь мое
внимание. Стройная блондинка с выразительными глазами и объемной грудью. То, что я
люблю. Впрочем, на меня она даже не смотрит. Непривычно.
Спустя три чашки кофе ко мне подходит первая клиентка. Сорокалетняя
молодящаяся дамочка, шикарно одетая и с огромным золотым колье на шее. Род занятий –
сотрудник таможни, официальная зарплата – тридцать тысяч рублей. В собственности –
два Porsche Cayenne, четыре квартиры и домик на берегу Балтийского моря. Впрочем,
почти все зарегистрировано на мужа. Оформив кредит на несколько миллионов и выдав
очередную платиновую карту, я снова кошусь на новенькую. Надо будет узнать, как ее
зовут. Наверное, это неправильно, но за весь август и сентябрь – все то время, что я здесь
работаю – я почти никого из коллег не запомнил по имени. Лишняя информация мне ни к
чему.
В обеденный перерыв я подхожу к девочке (на бейджике написано Вика) и
предлагаю вместе съездить до ближайшего кафе.
- Спасибо, у меня уже есть планы. – Отзывается она не особо приветливо.
Пожав плечами, я выхожу из банка, сажусь в машину и бью по газам, так что мои
триста лошадок с легкостью перекрывают окружающий гул машин. Если отец увидит мой
маневр, придется выслушать очередную лекцию о неподобающем поведении в
присутствии подчиненных.

***

Вечером я подъезжаю к родительскому дому и паркуюсь, не заезжая в ворота. Не

хочу задерживаться надолго.
Шикарный дом, походящий на маленький дворец, даже в этом дорогом районе
выделяется на фоне остальных. Впрочем, внутри все еще круче: люстра от Swarovski за
пятьдесят тысяч Евро, резная лестница из красного дерева и морозильная камера в
подвале, где висят туши убитых отцом животных. Они живут здесь четвертый год, это
значит, осталось еще два. С тех пор как мама прочитала в каком-то журнале, что по Фэн-
шую надо менять жилье каждые шесть лет, родители так и поступают. Кроме того они
всегда чрезвычайно выгодно продают и покупают, так что каждый следующий дом круче
предыдущего.
Вообще-то, я бы с удовольствием остался у себя и по обыкновению напился, но
пропускать четверги нельзя. Семейный ужин в четверг – обязательное мероприятие,
пропустив которое, я навлеку на себя праведный гнев отца и обиду матери. Возможно, о
таком обязательном совместном ужине мама тоже прочитала где-то в журнале. Или в
книжке по психологии, которые она так любит в последнее время.
Закрыв за собой дверь, я натыкаюсь на маму. Обнимая меня, она буквально
светится радушием и любовью. Маме сорок четыре, но выглядит она на тридцать.
Последние двадцать лет она помешана на восточной культуре – именно поэтому в каждом
углу дома можно наткнуться на Будду, на шелковых шторах нарисованы непонятные
иероглифы, а вся жизненная философия родителей основана на Фэн-шуе. За исключением
охоты – от нее отец отказываться не захотел.
Через несколько минут мы уже сидим за огромным праздничным столом в зале.
Зачем родители каждый раз его торжественно накрывают, я не знаю. Видимо, тоже какой-
то очень важный обычай. На ужин сегодня рис и курица. Впрочем, все приготовлено
намного лучше, чем в китайской забегаловке недалеко от моей квартиры. Трапезу
сопровождают тихая восточная музыка и сильнопахнущие ароматические палочки.
Кажется, это лаванда, я не очень-то разбираюсь. Молча проглотив свою порцию, я бросаю
спасибо, встаю из-за стола и собираюсь уходить.
- Сядь. – Властным голосом произносит отец. Возможно, именно благодаря
поставленному голосу он многого добился в жизни. Я послушно сажусь, он продолжает. –
Что за цирк ты сегодня устроил?
- Все претензии направляйте моей секретарше в письменном виде. – Важно
отзываюсь я.
- Ты мне покривляйся тут! – Начинает закипать отец. Мама мгновенно кладет свою
ладонь на его сжатый кулак. Будда не одобряет насилия. – Пришел на работу, воняя
перегаром, опоздал после перерыва!
- Отец, знаешь, давно хотел тебе сказать. – Я делаю театральную паузу. – Мне
кажется, у нас в отделе завелась крыса. Она рассказывает начальнику про проколы других
сотрудников.
- Илья! Ну хватит уже. – Вступает в разговор мама, держа отца за руку. – Мы же
хотим лучшего для тебя.
- Я знаю. Вы всегда хотели для меня лучшего! И никогда не спрашивали, чего хочу
я!
На самом деле, я сам не всегда понимаю, почему себя так веду. Да, они передо
мной виноваты. Но ведь это было так давно…
А потом отец много работал для материального блага семьи, в то время как мама
заботилась о благе духовном. Я это знаю и благодарен за все, что они для меня сделали.
Но почему-то никогда этого не говорю. Предпочитая помнить только плохое…
- Сынок, мы создали для тебя все условия. В твоем возрасте мы о таком и мечтать
не могли. Надо использовать возможности, которые у тебя есть. – Продолжает мама. – Ты
считаешь, что у тебя все и так хорошо, мы понимаем, но ты должен хотеть большего! А не
просто плыть по течению…
«Кому я должен?» - Тут же возникает в голове вопрос. Но я ничего не говорю – в
разговоре с мамой язвить хочется намного меньше.
- Может, тебе поехать поучиться в Европу? – Спрашивает она.
- У тебя нет ни честолюбия, ни силы воли, ни упорства. – Уже успокоившись,
говорит отец. – Почему? Разве мы тебя таким воспитывали?
Я не знаю, каким вы меня воспитывали.
Я не знаю, почему я стал таким.
Просто я есть, и мне нравится моя жизнь. Моя квартира и машина. Мой алкоголизм
и перманентные телочки. Да, когда-нибудь я постарею. Рано или поздно сломается
здоровье, устареет машина, а все знакомые девочки повыскакивают замуж за тех, кто
немного более адекватен, чем я. Рано или поздно все это случится. И тогда я, возможно,
наберусь сил, чтобы взять себя в руки и измениться. А может быть, и нет. В любом
случае, пока меня все устраивает.
- Я просто такой, какой есть. – Отвечаю я наконец.
- Сегодня останешься дома, завтра поедем на работу вместе. – Констатирует факт
отец.
Я киваю. Иногда надо сыграть примерного сыночка, чтобы получить очередной
кредит доверия. Как, впрочем, и денежный. Одной банковской зарплаты мне определенно
не хватает.
- Я тебе постелила уже. – Говорит мама. – Поставь машину и иди спать. Хотя бы
выспишься сегодня.

Поднявшись к себе в комнату, я закрываю дверь и сажусь за стол. Моя комната –

единственное место в доме, где нет Будды. Это радует, хотя, в общем-то, я к парню
отношусь нормально. Во всяком случае, он самый толковый из всех известных мне богов.
Разве что за исключением Диониса – этот намного более близок к реальному миру.
 Кручусь в кресле. Сколько раз я делал так, готовясь к поступлению в универ и
впоследствии к каждой сессии. Я действительно был прилежным студентом. Хотел чего-
нибудь добиться сам. Пока не понял, что деньги от меня никуда не уйдут: нет больше у
родителей наследников. Тогда я на какое-то время переключился на саморазвитие и
самообразование. Подумал, что для полного счастья мне не хватает лишь шикарной,
умной, разносторонней девушки. И мне очень не хотелось, чтобы все говорили, что она со
мной только из-за денег. Я стал интересоваться музыкой и кино. Начал много читать и
заниматься спортом. Смешно сказать, но книжку о здоровом питании на третьем курсе
Олегу дал именно я, и его она, по всей видимости, захватила намного сильнее.
Я встаю и подхожу к книжному шкафу. Беру с полки Поколение Икс Дугласа
Коупленда. Это была одна из любимых книг. Интересно, если бы я не зачитывался в свое
время подобной литературой, то, возможно, был бы сегодня совсем другим человеком?
Тот или иной роман, случайно попавший к тебе в руки в семнадцать лет, может направить,
подтолкнуть, помочь выбрать свой путь, сформировать образ жизни и мышления. Книги,
прочитанные добровольно и с желанием, могут повлиять на тебя больше, чем весь
школьный курс литературы.
Я снова отталкиваюсь ногой от пола и делаю несколько кругов. Гитлер правильно
жег книги: если хочешь воспитать всех граждан своими верными подданными, книжки –
твои главные враги, они заставляют думать и сомневаться. Положи на стол каждому
бюргеру Майн Кампф, и скоро во всех городах тебя будет встречать восторженная толпа.
Думающая так же, как и ты, верящая в то же, что и ты. Впрочем, сегодня задача еще
немного усложняется. В современный костер полетели бы также пленки с фильмами и
диски с музыкой.
Но вернемся ко мне: вся эта моя эпоха просвещения длилась около года. Пока
однажды староста курса, которую я обычно подвозил до дома после пар, не сказала мне,
чтобы я перестал так много думать, перестал заморачиваться. Она сказала, что таким
образом я никогда не найду себе вторую половинку, для меня все всегда будут
недостаточно хороши. В ее словах была правда: делая себя лучше, я стал более
придирчивым и за весь год не встречался ни с кем, ожидая одну единственную – девушку,
которая устраивала бы меня по всем параметрам. Ее я так и не нашел…
И тогда настал момент прислушаться к совету: я стал встречаться и спать со всеми
подряд. Без разбора. Мне стало плевать, что большинству девочек я нравлюсь только из-за
денег моего отца. Впрочем, несмотря на то, что жизнь стала намного веселее, счастья мне
это так и не принесло. Очень скоро я разочаровался в людях, в девушках и вообще – во
всем мире. С того момента моя жизнь пошла под откос. Иногда я еще пытался вернуться,
поставить себе цель, найти хорошую девушку, просто стать нормальным. Но всегда
неизбежно возвращался в объятья легкодоступных телочек и не менее легкодоступных
наркотиков…
Я открываю бутылку виски (у меня всегда есть одна в машине на случай, если буду
ночевать не дома) и делаю глоток. Тепло. Интересно, почему так распространен слух, что
настоящий алкоголик никогда не признается в том, что он – алкоголик? Я успел
пристраститься к спиртному всего лишь за несколько месяцев и ни о чем не жалею. Ведь
это весело. И утреннее похмелье – та плата, с которой я готов смириться.
Сделав еще несколько больших глотков, я прячу бутылку в шкафу среди своих
старых шмоток и иду спать. Надо попробовать выспаться…

***

Ночь. В зале нас двое. Я и отец. Я сижу на диване, он – в кресле напротив. Мы

молчим – у каждого из нас накопилось достаточно причин ненавидеть друг друга.
Комнату заполняет тусклый свет от свечей, они расставлены по углам. Мама
думала – это придаст уюта. Но они только раздражают.
 Я ненавижу его. Не знаю почему. Просто ненавижу.
Он хотел вылепить меня по своему образу и подобию.
Не получилось. Я хуже, чем он.
Или просто другой. Но ведь это мой выбор!
Он в свою очередь ненавидит меня – неблагодарного сына, осмелившегося бросить
ему вызов. Как я могу быть таким никчемным, когда открыты все пути?
Он создал меня и предоставил все условия. Но его план провалился.
Может, стоило уделить больше внимания мне самому? А не созданию условий?
Свечи начинают гореть ярче. Вдруг на улице раздается несколько взрывов. Я
срываюсь с места и подбегаю к окну. Отец не сдвигается с места.
На улице хаос. С неба на землю несутся огромные огненные шары, горят машины,
взрываются дома, люди в панике бегут в разные стороны. Один из шаров приземляется
совсем рядом с нашим домом – взрывная волна крошит стекло на осколки и отбрасывает
меня к стене. Я снова смотрю на отца – его глаза светятся, а на голове появляется
терновый венок, длинные волнистые волосы спадают с плеч.
- Почему, сын? – Спрашивает он, полный разочарования.
Чувство вины захлестывает меня. Это он! Это действительно он! Я хочу
оправдаться, но никак не найду подходящих слов. Его глаза начинают кровоточить. Он
приподнимается в воздух и разводит руки в стороны. Только сейчас я замечаю на нем
свободные белые одежды.
- Время пришло. - Произносит он тихим уверенным голосом. – У меня не осталось
выбора.
Мне страшно. Страшно, как не было никогда.
- Но зачем, отец? Зачем нас уничтожать, ведь все повторится вновь? – Успеваю
спросить я, прежде чем теряю сознание от очередного взрыва и… просыпаюсь.

В комнате темно. И очень тихо. Тем сильнее слышен стук собственного сердца.
Голова раскалывается. И хочется пить. Я протягиваю руку к мобильнику и смотрю на
время – три часа. Обычно в это время я только засыпаю.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, я пытаюсь забыть про кошмарный сон. Но
образ отца-Иисуса никак не выходит из сознания. Ужасный сон. Ужасно реалистичный.
На кухне я открываю аптечку и беру большую зеленую таблетку. Кажется, именно
такую мама давала мне, когда болела голова. Наливаю стакан воды и иду в зал. Сажусь на
диван и вздрагиваю, - в кресле напротив сидит отец. Настоящий, с короткой стрижкой и
без венка. Но мне все равно жутко.
- Не спится? – Спрашивает он.
- Голова болит.
- Таблетку взял?
- Да. Зеленую.
Он подходит ко мне и трогает лоб.
- У тебя жар. Температура. Спать хочешь? – Он садится обратно в кресло.
- Нет.
- Ну и хорошо, посиди со мной, я в это время уже больше года не сплю. С трех до
пяти, как по часам. Знал бы ты, как это ужасно. И сколько зеленого чая надо утром
выпить, чтобы проснуться. Раньше пил кофе, но ты же знаешь – теперь только Китай. Ты
не подумай, я не жалуюсь, если бы не твоя мать, не знаю, как бы я вообще жил. Жаль, что
ей я этого не говорю. – Все это он выпаливает на одном дыхании, как человек, который
давно ни с кем не разговаривал. Я вдруг понимаю, что в чем-то мы с ним даже похожи.
Кажется, он также одинок.
Он продолжает изливать мне душу, а я думаю о том, что именно ночь по-
настоящему открывает наши сердца. Ночью мы совсем другие: настоящие, искренние. Как
будто способность говорить правду напрямую зависит от количества света вокруг. Только
ночью я чувствую, что отец все еще меня любит. Что я - прежде всего его сын, а вовсе не
пятно на безупречной репутации. Кажется, ночью я и сам понимаю его намного лучше.
Сейчас в моем сердце совсем не осталось места для ненависти. Мне даже хочется самому
рассказать о своих проблемах, но он точно меня не поймет. Да и кто поймет? Самый
близкие мне люди – родители и Олег, все трое выбрали совсем другой путь. Более
оптимистичный, более жизнерадостный, но совсем не подходящий мне.
- Что за жизнь такая? – Спрашивает вдруг отец спустя полчаса. – Что с родным
сыном можно поговорить только ночью, раз в три года?
- Я не знаю, пап. Просто это жизнь.
- Просто. Жизнь. – Повторяет он. – Можно, я тебя обниму?
- Да, пап, конечно.
Он встает с кресла и идет ко мне. На какой-то момент мне кажется, что я вижу свет
в его глазах. Конечно, только кажется.
- Ладно, сын, идем спать. – Говорит он, отпуская объятья. – Утром померишь
температуру, похоже, ты серьезно заболел.

Олег
- Как вообще жить в этой стране? – Вопрошает на большой перемене математичка.
– Вот я учитель, мой муж учитель – мы молодая семья. Как нам купить квартиру?
Машину? Как существовать?
- А все потому, что этих черных завезли! – Подхватывает учительница физики. –
Скоро по улицам будет страшно ходить.
Ну да. Найти врага и обвинить его во всех своих проблемах. Излюбленный прием
всех неудачников этого мира. Я сижу молча, уставившись в книжку по скорочтению, и
думаю о том, что все учителя выглядят примерно одинаково. Будто из инкубатора. Вот эта
математичка – копия той, что была у меня в школе, у нее такие же очки, короткая стрижка
и манера говорить. Учительница по литературе выглядит точно так же как и та, что
прививала любовь к Пушкину, а немка – до пугающего похожа на ту, что обучила меня
основам языка.
- Как говорится, оптимист учит английский, пессимист – китайский, а реалист
изучает автомат Калашникова. – Вступает в разговор историк, толстый мужик под сорок,
и громко смеется. Остальные скромно улыбаются.
Помимо стандартных разговоров о невозможности жить в этой стране,
включающих в себя политику, экономику и все-все-все, в учительской есть еще несколько
постоянных трендов:
1) Пятый «Б» (худший из всех классов, его ненавидят все учителя).
2) Бабушка кого-то из учеников (постоянно караулит учителей в коридоре и советует,
как надо учить ее внука).
3) Сбор денег на ближайший праздник. Похороны и годовщины, свадьбы и дни
рождения, почетные медали и рождения детей. В коллективе на сорок человек
всегда что-то происходит.
- Они, кстати, и зарабатывают неплохо, я узнавала. – Продолжает свою тему
физичка. – Обычный дворник больше меня получает! А работы-то, помел с утра
несколько часов – и свободен весь день!
Я отрываюсь от книги и думаю о подмеченной закономерности: преподаватели
точных наук всегда уверенны в своих словах и готовы высказать вслух любую
появившуюся идею, тогда как гуманитарии в основном отмалчиваются по глобальным
темам и тихо обсуждают в сторонке свои семьи: мужей, детей и внуков.
- Ну что, Михаловна, пойдем в дворники? – Смеется историк.
Никто ему не отвечает. Звенит звонок, и все мы нехотя поднимаемся со своих мест.
Пора работать.
 Сейчас у меня любимый третий класс – группа из пяти человек: вундеркинд,
отлично успевающий по всем предметам, девочка из Узбекистана, которая плохо говорит
по-русски, но очень старается и вполне тянет на «четверку» по немецкому, и трое ребят со
справками. Их нельзя особо напрягать, но и ставить меньше тройки тоже запрещено. С
немецким в школах ситуация вообще ужасная. Как правило, родители не хотят, чтобы их
дети изучали этот язык. Но по программе он обязательно должен быть – так школа
получает дополнительные дотации. Таким образом, детей часто чуть ли не насильно
определяют в немецкую группу. Ну а справочники попадают сюда со стопроцентной
вероятностью – нужно хоть как-то добирать количество человек в группе.
Первые две недели я находился в недоумении, как можно вести по одной
программе таких разных детей? Всего два часа в неделю, и вы хотите, чтобы я одинаково
хорошо научил немецкому их всех? Черт, но ведь это абсолютно невозможно! Впрочем, я
быстро сориентировался, и теперь на каждом уроке справочники получают от меня
раскраски и свои заслуженные тройки. Зато с маленьким гением и прилежной узбечкой я
могу теперь идти по индивидуальной программе. На них можно испробовать мои
наработки по воспитанию новых детей. Детей, которые когда-нибудь станут лидерами
нашего общества. Или их старательными помощниками.
Я знаю, что многие подумают. Что нельзя так плевать на остальных детей, нельзя
изначально лишать их шанса на успех. Я же сразу решил пожертвовать количеством ради
качества. Мне просто надо оттачивать свои навыки – это самое главное.

Выходя из школы, я прохожу мимо старшеклассниц, курящих всего в нескольких

метрах от крыльца. Самая смелая громко говорит здравствуйте и делает очередную
затяжку. Ее подруги тихо смеются.
- Девочки, вы хотя бы за школу спрятались, когда я учился, все именно так делали.
А лучше бы вообще бросили.
- А зачем?
Я останавливаюсь и несколько секунд молчу. Это всего лишь еще несколько
запутавшихся школьниц, неправильно расставивших приоритеты в жизни. У них еще
будет время одуматься. Хотя шансов совсем немного.
- Просто потому, что это не круто. – Отвечаю я.
- А что тогда круто? – Продолжают скалиться они.
Я не отвечаю. То, что я могу предложить, покажется им скорее глупым. Зато Илья с
его фатализмом показался бы им нереально классным. Потакать своим слабостям может
каждый, добиваться поставленной цели – только избранные. Обывателям кажется
правильным плыть по течению, предаваясь всем порокам, на которые хватает денег и
смелости. Так всегда было и всегда будет.
Я иду к остановке и слышу, как девчонки позади меня продолжают глупо смеяться.
Мне даже не хочется пытаться на них повлиять. Нет, детей надо воспитывать с самого
детства. После пятнадцати лет человек может изменить себя только сам.

В автобусе я набираю номер Ильи: я всегда запоминаю номера наизусть – это самая
простая зарядка для ума. Пока идут гудки, я думаю о наших отцах. Почему мой так и
остался рядовым служащим? Почему его – достиг так много? Дело ли в лихих
девяностых, где его отец сумел быстро сориентироваться, а мой – безвозвратно
потерялся? Или, может, в той самой целеустремленности, которую я так ценю? Но почему
сам Илья так отличается от своего отца? Неужели в наших случаях яблоки упали от
яблонь настолько далеко?
Я никогда не скрывал, что завидую ему. Даже от него самого. Если бы я был на его
месте, мы бы давно были с Дианой вместе...
- А, Олег, это ты. Привет. – Хрипит наконец в трубку мой лучший друг.
 - Привет. Как ты там, серьезно заболел?
- Это похоже на конец, дружище. Температура – под тридцать девять. И все утро –
в обнимку с унитазом. Блевал так, будто выпил вчера ведро паленой водки.
- Тебе пора бросать пить. Ты же угробишь себя.
- Конечно, угроблю! – Цинично замечает он. – Ведь твой любимый Ницше
ошибался, в реальности – то, что нас не убивает, все равно убьет нас в следующий раз.
- Ницше в этот самый момент, скорее всего, переворачивается в гробу.
- У каждого пути есть недостатки и разочарования. Я к своим готов. А ты? –
Хрипит он и громко кашляет в трубку. – Ладно, отбой, пойду еще разок блевану.
Он отключается, а я смотрю на серые лица людей, сидящих рядом со мной.
Каждый из них выбрал свой путь, со своими достоинствами и недостатками. Но
действительно ли они выбирали? Или просто сдались на милость судьбы? Сколько из них
когда-то о чем-то мечтало? Сколько из них довольны своей сегодняшней жизнью?
Сколько стремятся что-то поменять? Зачем они живут? Лучше уж как Илья, его хотя бы
все устраивает. Вроде бы…
Проезжая по улицам города и глядя, как дождь бьет по стеклу, я думаю о том, что
для любого масштабного фильма режиссер нуждается в массовке. Они зарабатывают
копейки и совсем не запоминаются зрителю. Но без них картинка не получится живой,
настоящей. Убери массовку, и настоящие личности не будут светиться так ярко. Иногда
мне кажется, что высший разум специально посылает на землю огромное количество
пустых людей. Чтобы сделать еще ярче истории главных героев этого бесконечного кино.

***

- Нет, в России никогда не будет житься хорошо. – Говорит отец и замахивает

очередные пятьдесят грамм. – Что бы здесь ни происходило, всегда будет одно дерьмо.
Это как с домом: если в фундаменте трещина, хороший дом не построить. Как бы
качественно ты ни строил стены, как бы ни пытался заштукатурить былые ошибки, все
постоянно будет разваливаться.
Бутылка уже опустела грамм на двести, так что его философствования в самом
разгаре. Я с ним совсем не согласен, но спорить не имеет смысла. Любой спор лишь
обернется ссорой, громкими криками о том, что его никто не уважает в собственном доме,
и, возможно, разбитой тарелкой.
На самом деле до вечера – на работе и дома – отец представляет собой довольно
безобидное существо, но все меняется с первой выпитой рюмкой. В нем вдруг
просыпается мыслитель, политик и полководец. Три в одном. Как в рекламе. Он
безапелляционно произносит речь за речью и не терпит никаких возражений. Лучше бы
он вел себя так раньше. Когда решалось, как мы будем жить.
Я свято верю, что, за редким исключением, мы во всем виноваты сами. В каждой
своей неудаче надо винить прежде всего себя! И только потом страну, невезение,
президента. Жаль, что такая позиция сегодня непопулярна. Людям отчаянно не хватает
сил и желания достичь чего-то большего, и никто не готов взять ответственность на себя.
После ужина я встаю из-за стола и сразу иду на улицу за машиной. Сегодняшняя
смена будет дольше обычного, завтра приезжает Диана – предстоят большие траты.

***

Я подхожу к нашей любимой кафешке на двадцать минут раньше. Даже несмотря

на то, что Диана всегда опаздывает ровно на десять минут. На парковке в центре города
сплошь стоят БМВ, Мерседесы и Порше. Как здорово было бы забрать ее из дома на
одной из таких машин! Но блага в обществе редко распределяются справедливо, и пока
мне остается только мечтать о том времени, когда все будет по-другому. Мечтать и
действовать.

С Дианой мы познакомились год назад, после очередного семинара по

саморазвитию, в то время я посещал все, что проходило в нашем городе. Увидев ее в
холле после лекции, я сразу понял, что это она – та самая девушка, которая должна
быть со мной. Длинные русые волосы, обворожительная улыбка и невероятное чувство
стиля: каждая вещь на ней смотрелась идеально. Она приковывала взгляды окружающих
и, прекрасно это понимая, не торопилась уходить. Диана – единственная девушка за всю
мою жизнь, с которой я когда-либо знакомился вот так вот случайно, поборов страх.
Страх порождают сомнения. А я ни в чем не сомневался. «Это она. Это она» –
пульсировало в груди с каждым ударом сердца.
Илья постоянно убеждает меня, что двух половинок на земле не бывает, что
человек создан для полигамии, и брак – лишь распиаренная форма существования,
необходимая для нормального функционирования государства и развития основных сфер
экономики. Но в моем случае все было именно так: я увидел ее, и сразу понял, для чего я
существую. Для чего должен жить дальше.
В ближайшие десять минут после знакомства я узнал, что она – калининградка,
но сразу после школы уехала учиться в Москву, где ее отец занимается бизнесом. Что
лет с десяти она мечтала стать журналистом и что в настоящий момент идет на
красный диплом.
В Калининграде же у нее осталась мама, к которой она регулярно приезжает
отдохнуть от столичного хаоса. Еще она рассказала, что сегодняшний оратор – один из
ее любимых преподавателей МГУ, на его парах она все время в первых рядах. Она
случайно узнала о его выступлении в Калининграде и решила послушать…

Через полчаса подъезжает такси, и я восторженно наблюдаю, как она выходит из

машины. Черт, она даже это делает так грациозно, как будто здесь Бродвей, и перед
машиной расстелена широкая красная дорожка. На ней шикарное летнее платье, которое
обрывается чуть выше колена и, скорее всего, стоит больше, чем я зарабатываю в школе
за полгода. Но красивая одежда – это ничто, если девушка не умеет ее носить. А Диана
умеет, ее осанке позавидовала бы сама Клеопатра. Она медленно приближается на
шпильках в восемь сантиметров – так она будет даже немного выше меня. Ненавижу это
чувство. Я знаю – рост не главное – но как бы хотелось быть хотя бы на несколько
сантиметров выше!
Она подходит вплотную, и мы прикасаемся друг к другу щеками. Уже от одного
этого действия у меня по телу пробегают мурашки. Я никогда и ни с кем так не
здоровался. У меня никогда не было друзей-девушек. Наверное, зря.
Мы садимся за столик у окна и заказываем по салату. Диана тоже почти не ест мяса
и совсем не пьет. Она как никто понимает меня в моем стремлении быть здоровым. Сама
же кафешка представляет собой одно из самых дорогих заведений города, и все это
великолепие сильно меня угнетает. Я просто не могу избавиться от мысли, что средний
чек здесь равен моей недельной зарплате. Что вокруг меня главным образом находятся
детки богатых родителей, у которых за душой нет абсолютно ничего. Но обо всем этом я
думаю лишь до тех пор, пока Диана не начинает говорить. Тогда все мое внимание
концентрируется на ней.
- Ой, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! – Говорит она, и эти слова
действуют на меня лучше любого наркотика. – Только с тобой у меня получается по-
настоящему искренние беседы.
- Я тоже рад тебя видеть! – Говорю я, пытаясь выглядеть как можно увереннее. Во
всех книжках по психологии пишут, что мы должны быть самими собой. Но как мне быть
самим собой сейчас, пока я на дне? Да, я уверен, что рано или поздно у меня все
получится, но пока я живу с родителями в двухкомнатной хрущевке и работаю учителем в
обычной школе. Пока я просто ей не пара.
- Ну как у тебя дела, рассказывай! Мне очень интересно! – Спрашивает она, глядя
прямо в глаза.
Я рассказываю о своей работе в школе, о своем проекте, и, конечно же, умалчиваю
обо всех проблемах. Если хочешь, чтобы с тобой было интересно общаться, не надо
жаловаться. Рассказывай о хорошем – люди тянутся к тем, у кого все отлично.
- Слушай, ты молодец! – Произносит она. – Здесь в Калининграде все такие
примитивные. Пустые. После Москвы я как будто в другой мир попадаю. Люди либо
вообще ни к чему не стремятся, либо… Знаешь, я вчера с подружкой встречалась, она с
таким гордым видом рассказывала, что у нее парня повысили – теперь он шестьдесят
тысяч зарабатывает – и что они скоро на Кипр летят. Я смотрела на нее и понимала, что
она совершенно довольна жизнью. Что это – предел ее мечтаний. Так здорово, что ты не
меняешься и продолжаешь стремиться к чему-то большему, чем просто заработать много
денег.
Мне, конечно, приятно слышать ее слова, но одновременно кажется, что она не
воспринимает меня всерьез. Я для нее – что-то вроде маленького зверька, пытающегося
выбраться за пределы вольера. Ей действительно интересно следить за моими попытками,
но настоящие люди – там за решеткой, в Москве и Петербурге. Еще я думаю о том, что,
прилетев, она в первую очередь встретилась с подругой, а не со мной. Это обидно.
- Время меня рассудит. Пока-то я ничего не достиг.
- Но ты стремишься! У тебя есть план. Это важно!
Знала бы она, что в этом плане ее присутствие – самое главное и необходимое
условие. Хотя, она, конечно, догадывается. Как бы я ни старался показать, что мне
интересна прежде всего дружба, она наверняка все видит в моих глазах.
- Просто я безгранично верю в конечный успех. Ты же слышала про книжку
Секрет? Так вот, если все это правда, и наши мысли концентрируются в космосе, то скоро
там накопится огромный ком из моих стремлений и желаний, который упадет на меня
сверху в виде глобального успеха. Конечно, если просто верить, ничего не будет, надо
еще работать, но ты же знаешь, я последний год и сплю не больше шести часов в сутки.
Если я не добьюсь цели, то кто?
Она слушает меня, улыбается уголками рта и периодически поправляет волосы. Я
бы мог часами наблюдать, как она просто поправляет волосы. Это делает меня
счастливым.

***

Одна из основных проблем всех неудачников этого мира – неумение грамотно

использовать те шестнадцать часов, что обычно свободны ото сна. Чтобы становиться
лучше, у каждого из нас есть огромное количество времени, которое обычно уходит в
никуда. Пока мы готовим, пока ждем автобус на остановке или едем на нем, пока стоим в
очереди в супермаркете – все эти моменты можно использовать намного полезнее, чем это
делают девяносто девять процентов населения планеты Земля. Я уже не говорю о том, что
из-за алкоголя, сбитого режима и неправильного питания все свои выходные люди тратят
просто на сон и ничегонеделание. Но это не мой путь…
В воскресное утро я встаю как всегда в шесть утра и после пробежки принимаюсь
за книгу Ушинского. Это самый гениальный российский педагог из всех когда-либо
живших. В свое время он собрал в одном труде все самые прогрессивные и
подтвержденные знания о воспитании ребенка. По его книге, написанной больше сотни
лет назад, до сих пор обучают будущих учителей в университетах страны. Получается, что
воспитание, развитие и даже судьбы всех детей в нашей стране отчасти зависят от
человека, жившего в девятнадцатом веке. Что поделать, если за последние два века в
России не рождалось никого компетентнее него?
Я читаю Ушинского уже вторую неделю, записывая все самое необходимое для
моего проекта. Эту книжку стоило бы сделать настольной для каждого молодого
родителя. Но она очень большая, а современные папы и мамы едва ли осилят что-то
длиннее новостной ленты вконтакте. Грустно.
Спустя два часа – около девяти – просыпаются родители. Они быстро выпивают по
чашке чая и куда-то уходят. То ли в лес за грибами (неужели кто-то еще действительно
собирает грибы?), то ли к друзьям на дачу. Из их объяснений я так ничего и не понял,
наверное, я их просто совсем не слушал, меня давно не интересует, что и о чем они
говорят. Оставшись один дома, я громко включаю на компьютере The Beatles и иду
завтракать. В два я обещал заехать к Илье, а вечером снова встречаюсь с Дианой. Надо
еще дочитать Теккерея.

***

- Проходи. Он наверху. – Говорит мне Илюхина мама, эта странная женщина в

бандане с иероглифами. Интересно, у нее на голове какое-то лечебное масло или это
просто стиль?
Я поднимаюсь по лестнице, смотрю на великолепие их дома и испытываю
непреодолимую зависть, - я хочу жить так же. Хочу огромный дом и две машины. Хочу
иметь много денег, чтобы не думать о них ежесекундно и не экономить на всем подряд.
Хочу зарабатывать их на любимой работе. Хочу, чтобы в этой жизни со мной была Диана.
Сколько мне еще ждать?
Зайдя в комнату к Илье, я подхожу к кровати и протягиваю апельсин:
- Привет, больной!
- Лучше бы ты мне виски принес. – Говорит он сквозь кашель. – Уже третий день
без алкоголя. Чувствую себя заболевшим школьником.
- Ты неисправим.
- За это ты меня и любишь? – Кряхтит он, откидывает одеяло и садится на кровати.
В одних трусах, весь худой и бледный. Непонятно почему, но я вдруг думаю о том, что
этот скелет за месяц имеет больше секса, чем я – за всю свою жизнь. А ведь он ничем не
лучше меня! Да, для меня это не главное, и я всячески пытаюсь избавиться от подобных
мыслей. Но…
- Слушай, Илюх, серьезно, ты выглядишь, как кусок дерьма. Может, все-таки
завяжешь? Хотя бы с наркотой? – Участливо спрашиваю я.
- А, может, ты с Дианой завяжешь? – Отзывается он и смеется.
- Да иди ты! Думаешь, я не стану бить больного?
- Думаю, что вся твоя жизнь – такая же тоскливая, как моя – в эти три дня.
Мы несколько секунд молчим, и я, наконец, пытаюсь перевести тему.
- Как ты вообще? Чем занимаешься? У тебя же куча свободного времени?
- Чем? – Переспрашивает он. - Скучаю, стебусь на форумах, что я еще могу
делать? Сижу вконтакте и поражаюсь, сколько времени там проводят мои друзья и
подружки. Из пяти сотен – сотня всегда онлайн: выкладывают фотки, постят разные
песенки и заумные цитаты, комментируют. Я даже подумал, что сегодня контакт – такое
официальное подтверждение твоего существования. То есть, если ты не выложила фотки с
последней вечеринки, не показала всему миру подаренный букет, если ты не сделал
аватарку из спортзала и не сфоткался на фоне новой машины, то этого всего как бы и не
было. Знаешь, Декарт говорил: «Я мыслю – значит я существую». Но актуальная версия
звучит по-другому: «я вконтакте, значит я существую». Ну или что-то типа того…
 - Да ты прям философ! – Смеюсь я и вдруг думаю, что в нем все-таки что-то есть. В
этом скелете, который ни к чему не стремится. Что-то такое, чего я не видел ни в одном из
знакомых мне людей. Может, это и называется харизма?

***

У нас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление. Именно

этим принципом я руководствуюсь, когда вечером паркуюсь как можно дальше от нашей
кафешки. Если Диана хоть раз увидит эту разваливающуюся Ауди, она навсегда
запечатлится в ее памяти, как мой атрибут. А я этого совсем не хочу.
Через пять минут я захожу в кафе и нахожу ее взглядом, она сидит за столиком в
углу и приветливо приподнимает руку. Французская актриса, ни больше ни меньше:
милая, стильная, улыбчивая.
- Как хорошо, что ты вовремя! Как раз подружка ушла куда-то в клуб. – Говорит
Диана, когда я подсаживаюсь к ней за столик.
- О чем говорили? – С улыбкой спрашиваю я.
- Да все про моду. Мы с ней в конце октября в Милан вместе летим, на распродажи.
– Небрежно бросает она, чем в очередной раз заставляет меня вспомнить, что мы живем в
совершенно разных мирах.
Я оглядываюсь вокруг, смотрю на всю эту выхолощенную молодежь и думаю о
том, что мне здесь не место. Пока. Для них полететь на выходные в Европу – обычное
дело. Я же только однажды выбирался за пределы области – в восьмом классе съездил с
родителями в Польшу. Еще все они, включая Диану, буквально выросли в подобных
кафешках. Я же появляюсь здесь настолько редко, что до сих пор как-то неловко веду себя
с официантами: не умею вежливо делать заказ и не знаю, сколько оставлять чаевых. С
одной стороны, боюсь оставить слишком мало, с другой – у меня на счету каждая сотня,
тут не пошикуешь.
Диана же ведет себя максимально естественно. И это лишь добавляет контраста.
Мне кажется, что мою неуверенность видят все вокруг. Что официант, бармен и другие
посетители смеются за моей спиной и удивляются, почему такая девушка, как Диана,
появилась здесь со мной.
- Милан? Здорово! И что нового в мире моды? – Спрашиваю я после секундного
промедления.
- Да ничего. – Она улыбается. – В тренде все так же фальшивые Гуччи и Прада. Я
вот не понимаю, зачем калининградские девочки покупают себе сумки за две тысячи
рублей? Неужели они думают, кто-то поверит, что у них есть деньги на настоящую Прада,
которая стоит больше сотни?
Эти цифры меня просто убивают. Она даже не догадывается, насколько далеки от
меня люди, которые покупают сумочки за сто тысяч? Черт, да наша Ауди стоит примерно
столько же! С другой стороны, это может говорить о том, что она воспринимает меня
почти за равного. Всего сто лет назад девушка из ее общества с таким как я не стала бы
даже разговаривать. Последняя мысль меня воодушевляет. Все в моих руках! Пройдет
время, и я так же легко смогу покупать ей сумочки за сто тысяч и летать с ней в Милан. У
меня есть план, и надо просто ему следовать.
- Ну, я, например, не отличу настоящую от подделки. – Говорю я и осекаюсь. Кто
тянул меня за язык? Теперь она будет считать меня еще большей деревенщиной!
- Ну разумеется! Ты же парень. – Смеется Диана в ответ. – Я имела в виду девушек,
конечно! Мы в таких вещах разбираемся.
В этот момент к нам подходит официант, я делаю заказ и вспоминаю сцены из
Ярмарки тщеславия, которые хотел бы с ней обсудить. Пора переключиться на более
интересную тему.
 Илья
Днем ко мне в комнату заходит мама:
- Сынок, не помешаю?
- Нет, мам, что ты.
За ту неделю, что я провел в этом доме, я действительно стал с родителями чуточку
ближе. Болезнь подавляла мою дерзость, а материнская любовь пыталась разбудить во
мне что-то хорошее. Отчасти это даже получилось. У меня действительно хорошие
родители. Надо бы это ценить.
Сегодня я чувствую себя уже практически полностью здоровым. Куриный бульон,
убийственные дозы чеснока и таблетки поставили меня на ноги. Вечером - последний
совместный ужин, и завтра с утра уезжаю к себе. Здоровый организм срочно требует
алкоголя и секса.
- Слушай, Илюш, папа всю неделю думал о том, насколько несерьезно ты
относишься к своей жизни. Может, ты все-таки задумаешься над будущим? Поговоришь с
ним? Мы действительно верим в тебя, но смотреть на твою жизнь… – она запинается. –
На образ жизни, который ты выбрал – это просто невыносимо!
А ведь она даже не подозревает о наркотиках…
- Мам, я могу с ним поговорить. И могу попытаться измениться. Я только не могу
ничего обещать.
- Почему?
- Потому что не уверен, что смогу сдержать слово. – Еле слышно произношу я.
- А что у тебя с девушкой? Почему ты все время один? Почему ни одна даже не
позвонила?
- Мам, я же уже говорил, у меня нет девушки.
- Почему? У тебя же квартира, машина? Неужели нет ни одной достойной?
- Есть. Наверное. – Я медлю, сомневаюсь, стоит ли говорить об этом маме. –
Просто никто не может меня серьезно зацепить.
- Ну ты хоть знаешь, чего ты хочешь?
- В общих чертах. – Отзываюсь я.
О том, что мне нужно все и сразу, я не говорю. Я хочу умную, красивую,
необычную девушку. Тот идеальный образ, который я выдумал себе на третьем курсе. Тот
образ, который ни разу не встречался мне за двадцать три года жизни и который вообще
вряд ли существует. При этом я хочу, чтобы она полюбила меня таким, какой я есть, ведь
я не собираюсь меняться. Любые серьезные отношения требуют компромиссов. А я к ним
совсем не готов.
- Тогда ты обязательно ее найдешь! – Убежденно произносит мама. – Надо четко
представлять, чего хочешь, и тогда вся вселенная будет работать на тебя! Уверена, у тебя
все будет хорошо!
Мне бы ее уверенность…
Интересно, почему у моих таких успешных и правильных родителей вырос
совершенно нерадивый сын? Отчего вообще зависит наша жизненная установка, почему
мы выбираем тот или иной путь? Неужели, все дело в книжках? Или в жизненных
неудачах, которые встречаются нам на пути? В детских переживаниях? Неужели, ребенок,
недополучивший в детстве любви, заранее обречен на несчастливую жизнь?
- Ладно, я пойду. – Продолжает мама. – Через два часа ужин, и будь готов, что отец
захочет после него с тобой поговорить. Обдумай все.
Она встает и уходит. Медленно закрывает за собой дверь. А я вдруг смотрю на
кровать и вспоминаю, сколько девушек было у меня в этой комнате, с которыми я мог, но
по разным причинам не успел переспать. Я пытаюсь вспомнить каждую из них. Долбаный
секс, всего спустя неделю он заполняет мое сознание без остатка.
 ***

- Я только одного не пойму, Илья, я что, многого от тебя требую? – После ужина
отец садится в кресло напротив меня и начинает с места в карьер. – Я просто хочу, чтобы
ты работал. Чтобы ты становился лучше и не просрал свою жизнь. Ты даже можешь не
идти по моим стопам, можешь выбрать что-нибудь свое. Просто я хочу, чтобы ты не сидел
на заднице ровно!
Хочется сказать ему, что я не вижу смысла идти дальше.
Что меня полностью устраивает то, что есть сейчас, и я совершенно не хочу
напрягаться ради призрачных перспектив.
Но я молчу. Ему о моих установках знать не обязательно. Да, я не очень-то верю,
что он отважится у меня забрать то, что сам дал. Мол, чтобы преподать урок, или что-то
типа того. Но рисковать не стоит. Ложь во благо – единственное, что мне остается.
- Я постараюсь, пап.
- Ты просто должен найти себе мотивацию. Найти то, что заставит тебя
действовать! Девушка, жажда успеха – это просто отлично, но и простая песня может
оказаться настоящим мотиватором. Тебе нужен союзник.
Мои союзники – алкоголь и наркотики. И они вряд ли приведут меня к успеху.
- Где твое честолюбие, где дух конкуренции? Почему ты просто плывешь по
течению? Неужели ты не хочешь большего?
Знал бы он, сколько раз я задавал себе этот вопрос. И каждый раз приходил к
выводу, что нет – не хочу. Ради чего? Дело даже не в том, что мы неплохо живем, что у
меня есть прожиточный минимум в виде квартиры и машины. Даже если бы ничего
этого не было, я бы, скорее всего, жил примерно так же. Я часто напоминаю себе, что
все мы рано или поздно умрем. Зачем искать цель, к чему-то стремиться, когда все мы –
пыль. Самые лучшие из нас остаются в учебниках истории, на страницах книг и в
наушниках обывателей даже после смерти, но если задуматься, это, по сути, то же
самое. Все мы пришли из ниоткуда и уйдем в никуда. Я не верю в сказки про жизнь на
небесах.
Другими словами, для своего бездействия я нашел красивую философскую основу.
А это, в конце концов, самое главное. Найти себе красивое оправдание…
- Знаешь, когда я был молодым и только разбирался в этой жизни, у меня была
любимая песня. – Продолжает напутствовать отец. – Это Роллинги, you can’t always get
what you want1. На протяжении долгих лет она помогала мне работать, развиваться,
стремиться. Помогала верить, что, в конце концов, я всего достигну. Дело в том, что я не
слышал буквы t после can. Так в Союзе языки преподавали, а интернета, чтобы
посмотреть текст, не было. Я просто думал, что они поют – ты можешь получить все, что
захочешь, и упорно пел вместе с ними. В итоге я получил все, о чем мечтал. Это - то же
самое, что говорит мама: мы сами настраиваем себя и в конце становимся теми, кем мы
себя представляем. Добиваемся того, о чем постоянно думаем.
- То есть все так просто? Подумал о хорошем – и стал хорошим? Помечтал о новой
машине – и вот она у тебя в гараже?
- Конечно, нет. Нужно еще много и упорно работать…
- И даже в этом случае нет никаких гарантий… – Ухмыляюсь я. – Жизнь
несправедлива.
- Гарантий нет, но эти две вещи – вера и работа – значительно повышают твои
шансы.
В разговоре повисает пауза. Да, скорее всего он прав. Они с мамой вообще почти
всегда правы. Вся их жизнь – сплошное доказательство их правоты. Но если я просто

1
Ты не можешь всегда получать то, что хочешь.
выбрал другой путь? И если я доволен своей жизнью? Более или менее. Кроме того, я
хорошо знаю английский и понимаю, о чем поет Джаггер на самом деле.
- Что молчишь?
- Думаю... – И спустя паузу. – Я попробую, пап. Правда. – Кажется, прозвучало
довольно искренне.
- Ну, подойди, обними меня. – Он поднимается с дивана и ждет. – Сына стоит
родить хотя бы ради этого. Чтобы в пятьдесят лет было, кого обнять.
Я иду ему навстречу, и мы несколько секунд стоим обнявшись. Это поразительная
сентиментальность. Впрочем, сейчас она меня почти не нервирует. Я просто хочу быстрее
домой.

***

Поставив машину на подземную парковку, я чуть ли не бегом направляюсь к

лифту. Неделю без алкоголя. Такого не было, кажется, больше года. Дома я несколько
секунд стою перед баром и выбираю между джином и ромом. Решив в пользу первого, я
достаю из холодильника бутылку с тоником и аккуратно смешиваю себе коктейль.
В этом что-то есть. Я имею в виду сам процесс: то, как я наливаю немного джина и
доливаю тоником. То, как отрезаю дольку лимона и кидаю ее в бокал вместе с
несколькими кубиками льда. Этакая алкогольная прелюдия, которая для меня почти так
же важна, как и все, что произойдет потом. Эта идея обнадеживает. Возможно, еще не все
потеряно, и окончательно я стану алкоголиком лишь тогда, когда меня перестанет
беспокоить, как выглядит то, что я пью…
С бокалом в руке я иду в зал, сажусь на диван и включаю аудиосистему.
Следующие полчаса я методично напиваюсь под аккомпанемент The National.

***

Темно-красный цвет. Повсюду. Красные стены и диваны. Красная подсветка бара и

коктейли. Даже девушки, кажется, все как одна – в красных платьях. В виски-баре людно,
мои Rado показывают два ночи, а в желудке чувствуется приятное тепло. Сегодня
пятница, и рабочая неделя для всех этих ребят закончена. У меня же она и вовсе не
начиналась.
Я подхожу к знакомому бармену и пожимаю руку:
- Сегодня джин. – Бросаю я и поворачиваюсь к залу. Там многочисленные
мальчики и девочки веселятся, как будто это самый счастливый день в их жизни. Мне бы
так. Жаль, подходящих вариантов в непосредственной близости от меня не видно. Лишь в
дальнем углу зала я замечаю трех веселящихся девушек с симпатичными прическами –
они явно что-то празднуют. Черт, как же еще много клевых телочек на планете! Да даже в
этом гребаном городе! Эта мысль – что мне никогда не переспать с ними всеми – никогда
не оставит меня в покое...
Взяв в руки наполненный бокал, я делаю первый глоток. Сейчас я уже почти не
чувствую алкоголь, и, если так пойдет дальше, окончательно напьюсь в ближайший час.
Надо попытаться успеть кого-нибудь снять. Это вообще очень важное умение: успеть
познакомиться с девушкой в тот момент, когда ты уже достаточно пьян, чтобы не думать
о последствиях, но еще не настолько, чтобы мозг совсем отключился. Ведь надо
умудриться хотя бы пару раз удачно пошутить.
Выпив первый коктейль, я направляюсь в туалет, по пути задевая плечами парней и
едва заметно приобнимая девушек. Отливая, я любуюсь на фотографии, которыми
увешана вся уборная: накаченный черный мужик красиво вставляет изящной белой
девушке. Фотографии, разумеется, черно-белые. Концепт. Подсмотренный хозяином
заведения в одном из столичных или зарубежных клубов. Вряд ли бы он додумался до
такого сам. Застегнув ширинку, я мою руки, достаю из кармана круглешок с
отпечатанным крестом и, оглянувшись, кидаю в рот. Это поможет протянуть еще немного.
Пробираясь обратно к барной стойке, я прохожу мимо столика с тремя девушками
и замечаю, как одна из них мне усиленно машет.
Я подхожу ближе, сажусь рядом с ней, и слышу радостное привееет!.
- Ты один здесь? – Спрашивает она. Невысокая брюнетка лет двадцати пяти,
которая очевидно меня знает. Ее подружки откинулись на спинку дивана и о чем-то
шепчутся.
- Да. – Отвечаю я и глупо спрашиваю. – А вы? Втроем?
- Ты меня не узнал! – Театрально возмущается она.
- Нет. А должен был?
- Четыре года назад, семнадцатая школа, вместе на права ходили!
Сейчас я ее вспоминаю. Худенькая девушка, с которой мы вместе просидели все
три месяца теоретических занятий. Кажется, ее зовут Надя.
Надежда. Отлично. Именно ее мне не хватало в эту ночь.
- Надя! Привет! – Восклицаю я, пытаясь выглядеть радостным. – Как жизнь?
- Сейчас у меня все хорошо. – Она приподнимает бокал со своим коктейлем и
подмигивает мне. – Кстати, это девчонки! Девчонки – Илья.
Девчонки представляют собой уже немного располневших, сильно накрашенных
девушек под тридцать. Сама же Надя, насколько я помню, старше меня лет на пять.
Вообще-то, четыре года назад она мне довольно сильно нравилась. Но на идеал не тянула
никак. Да и разница в возрасте тогда ощущалась намного сильнее.
- По какому поводу веселитесь? – Спрашиваю я, сажусь рядом и жестом подзываю
к себе официантку.
- У Наташи сыну четыре года! – Громко говорит Надя и кивает в сторону
темненькой подружки, той, у которой лишний вес не зашкаливает.
- Мои поздравления! – Произношу я и пытаюсь вспомнить, как начинался
сегодняшний день. И как меня занесло в компанию мамочек.
В этот момент в напрочь убитой алкоголем голове начинается калейдоскоп
странных картинок: вот Наташа идет по парку, держа за руку своего ребенка. Черный
мужик и белая телочка. Отец в образе Христа. Новенькая девочка из банка. Будда. И
поверх всего – улыбающаяся Надя и всепоглощающий красный свет. Идеальная
пятница…
Я остаюсь в этой компании еще около получаса, глупо улыбаюсь (боже, благослови
экстази) и стараюсь поддерживать разговор. Хотя, может, уже прошло часа два. Я не
знаю. Я пытаюсь посмотреть на часы, но никак не могу разобраться в гребаных стрелках.
Тогда я поднимаю голову и обнаруживаю себя вдвоем с Наташей. Она сидит рядом,
гладит меня по колену, и что-то тихо шепчет. Я же пытаюсь разобраться, где оставшиеся
две, и оплачен ли наш столик. Еще я думаю о том, что намного охотнее ушел бы сегодня с
Надей. Черт, да как так получилось, что здесь остались только мы с мамочкой? Но так
обычно и бывает, когда ты напился в хлам и закинулся экстази. Время не течет, оно
падает словно водопад, и ты едва понимаешь, что происходит.
Еще минут через двадцать мы садимся в такси. Наташа называет адрес и едва
слышно произносит:
- Поедем ко мне. Надо кота покормить.
- А муж? – Удивленно спрашиваю я.
- Он сам в запое. Хорошо, если завтра под вечер вернется. – Без эмоций говорит
она. – И к тому же ему на меня плевать.
Я хочу еще спросить, где сейчас находится счастливый четырехлетний ребенок,
день рождения которого так весело празднуют молодые родители. Но, если подумать,
какая мне разница? Да и на самом деле мне уже давно надоело говорить.
 Поднявшись на пятый этаж типичной хрущевки, я долго жду, пока она откроет
дверь. Кажется, это длится целую вечность. Затем мы оказываемся в прихожей, и Наташа
в первую очередь действительно кормит кота. Через пять минут мы уже барахтаемся в
постели, Наташа долго пытается меня разбудить. Долбаный цирк: последнее время такое
иногда случается. Это все из-за наркоты. Ну и, может, еще из-за того, что Наташа тянет
максимум на семерку…
В итоге я все-таки справляюсь и через час, довольный и все еще чертовски пьяный,
покидаю ее квартиру. Наташа остается спать. Где-то на третьем этаже мне попадается
здоровенный бородатый мужик, такой же упитый, как и я сам. Он напевает под нос
какую-то незнакомую мне песенку и жутко напоминает Семена Слепакова из ComedyClub.
Я сразу обо всем догадываюсь и, едва пройдя мимо него, ускоряю шаг.
Выйдя на улицу, я достаю из кармана куртки пачку Парламент и закуриваю. Почти
сразу где-то сверху открывается окно, и на всю округу раздается пьяный голос:
- Где ты, уебок?! Я найду тебя! – Кричит он, и следом из окна вылетает бутылка.
Я слышу звон разбивающегося стекла где-то за спиной, выпускаю облако дыма в
эту безучастную ночь и тихо произношу:
- Может быть. Когда-нибудь. А пока судьба меня бережет…

***

- Ну и как твоя москвичка? Улетела уже? – Спрашиваю я, отрезая от отбивной

сочный кусок. Я проснулся всего два часа назад и почти сразу вызвал такси, чтобы
увидеться с Олегом. Всю прошедшую неделю мне жутко не хватало общения с этим
придурком.
- Да, она только на три дня приезжала.
- Видимо само проведение не хочет, чтобы мы познакомились. – Я делаю глоток
Red Bull’a. – А ты? Все так же без ума от нее?
- Да. – Без тени сомнения отвечает он.
- Слушай, зачем ты хочешь жениться?
- В смысле?
- В прямом! Зачем тебе заводить семью, с Дианой, или с кем бы то ни было?
- Глупый вопрос. Просто потому что я люблю ее и хочу быть только с ней. Каждый
день. – Он проглатывает очередной лист салата.
- И ты думаешь, она также влюблена в тебя?
Он прожевывает и отодвигает тарелку. Видно, что я задел его за живое, наверняка
этот вопрос постоянно крутится у него в голове.
- Ну, как минимум, я ей симпатичен. Иначе стала бы она со мной встречаться?
- Девушкам нужны поклонники, они как-то энергетически питаются обожанием.
Так же, как мне нужен секс. – Усмехаюсь я. – Не хочу тебя расстраивать, но, возможно,
как только ты ей признаешься, она сразу потеряет к тебе интерес.
- Это всего лишь твои домыслы. Я, например, убежден, что расположения любой
девушки можно добиться. Хорошим отношением, уважением, подарками. Девушкам не
обязательно влюбляться с первого взгляда, они могут делать это постепенно. – Он
наливает себе немного зеленого чая и уверенно продолжает. – Просто, когда Диана увидит
во мне нужного парня, она не откажется выйти за меня.
- Ладно, давай не будем переходить на частности, это всегда сложнее. Просто пока
я болел, мама постоянно промывала мне мозги, твердила, что надо найти хорошую
девушку. Да и отец был бы непротив. И я все думал зачем. Зачем людям нужны
постоянные партнеры? Зачем нужны семьи? Ладно еще, когда кто-то из двоих безумно
влюблен. Или даже оба. Но ведь большинство женятся просто потому что так надо. На
случайных партнерах, к которым просто-напросто привыкают. Большинство парней,
увидев классную девушку, просто боятся к ней подойти. Большинство девушек
безуспешно ждут, пока к ним подойдет понравившийся парень. В итоге все образуют
семьи с однокурсниками или даже с одноклассниками. Второй вариант: парни женятся на
тех, к кому однажды по пьяни осмелились подойти. Девушки выходят замуж за тех, кто
первый предложил. В том, что касается брака и отношений, - балом правит случай.
Фатализм побеждает экзистенциализм в первом раунде. Нокаутом…
- Но у меня-то как раз не так! – Перебивает он. – Я действительно добиваюсь ту, в
которую по-настоящему влюблен! Ты, может, и все верно расписал, но все это касается
слабых людей. А что касается тебя, я не думаю, что родителям так уж хочется, чтобы ты
именно нашел девушку. Просто они видят, что ты живешь без цели. А цель нужна
каждому человеку. Иначе человек превращается в овощ. И это беспокоит их больше всего.
Если бы ты был заинтересован хоть в чем-то, они бы перестали тебя доводить. Просто
девушка – самый очевидный вид цели. Вот и вся логика.
Я обдумываю его слова, пережевываю до конца последний кусок мяса и отвечаю:
- Ты все правильно говоришь, трезво и рассудительно. И был бы идеальным сыном
для моих родителей, они бы тобой гордились. Только все это все равно не для меня, я уже
много раз возвращался к этой идее. Люди женятся для того, чтобы даже в самый сложный
момент своей жизни – в болезни и старости – не остаться одному. Думаешь, мне не было
по кайфу, когда родители носились вокруг меня, пока я болел? Было! Но это только
потому, что я был слаб. Когда я здоров, мне никто не нужен. А наличие близких людей
подразумевает, что когда ему, близкому человеку, плохо – в ответ ты обязан также от
всего отказаться и посвящать ему все свое время. А кому охота тратить свое время на
других? Лишние заботы, беспокойства, дела? Просто, если здраво посмотреть на вещи, -
большую часть времени я здоров и бодр. Это невыгодная сделка. Зачем мне это?
- Ты невозможный эгоист!
- Все – эгоисты. Просто я открыто в этом признаюсь, а другие – умело скрывают.
- Отлично, но ты не думал, что некоторые люди умеют делиться не только горем,
но и радостями, успехами? И приятнее всего это делать не с бутылкой виски, а с любимым
человеком. Человеком, ближе и дороже которого для тебя никого нет? Человеком,
обнимая которого, ты понимаешь, что такое счастье?
- Чем шире ты раскрываешь объятия, тем легче тебя распять. – Констатирую я. –
Это, кстати, снова твой любимый Ницше.
- И к чему его привела такая философия? Сошел с ума и умер в дурке, в полном
одиночестве! Я так не хочу. А ты? – Он делает глоток зеленого чая. – У него мне, кстати,
только идея сверхчеловека нравится, так что хватит называть его моим любимым. Просто
он лучше всех описал нового сильного человека. Почему ты вообще поднял эту тему?
- Просто вчера я познакомился с замужней девушкой. И общение с ней в очередной
раз заставило меня усомниться в целесообразности брака. Только больше ни о чем не
спрашивай. У меня при одном воспоминании о вчерашней ночи усиливаются головные
боли…

***

В понедельник я появляюсь на работе довольно свежим и опрятным. Надо побыть

паинькой хотя бы несколько недель. Иначе я останусь совсем без средств существования.
Я прихожу вовремя. Восемь утра – то время, когда большинство граждан России,
независимо от города, стоят в бешеных пробках. Соответственно, работы в это время
никакой. Точнее, можно было бы, конечно, заранее подготовить какой-нибудь из отчетов.
Но кто, черт возьми, делает в нашей стране работу заранее?
Стандартное начало рабочего дня в банке выглядит так: первые два часа – с восьми
до десяти – мы тупо сидим за нашими столами и пялимся в мониторы. Способов убить
время не то чтобы очень много: благодаря специальной программке, установленной на
всех компьютерах, запустить что-то свое система не позволяет. Заблокированы не только
социальные сети, но даже долбаные Косынка и Сапер. Таким образом, единственное
законное развлечение – проверять почту. Этим и занимаются девяносто процентов моих
сослуживцев. Оставшиеся десять идут в уборную, чтобы завершить утренние процедуры.
В это время в туалете легко можно встретить бреющихся, чистящих зубы и
опорожняющихся сотрудников банка. Впрочем, последних скорее услышать.
Только где-то после десяти до нас начинают доходить первые клиенты. Почти все
они делятся на две категории: либо абсолютно обнаглевшие ублюдки, забывшие, что на
дворе уже давно не девяностые, либо побитые жизнью, скромно одетые обыватели, с
трудом связывающие слова в предложения. И данные модели поведения далеко не всегда
говорят об истинном положении дел клиента. Это просто обычная для России история, где
все испокон веков делятся на угнетаемых и угнетенных. Просто остановитесь на
пешеходном переходе и посмотрите на людей: они либо второпях пробегают мимо, спеша
освободить дорогу господам на машинах, либо идут вальяжно и намеренно медленно,
пытаясь показать всему миру свою собственную значимость. У нас в стране просто нет
гребаной середины – и в этом ее главная изюминка. И главная проблема…
Сегодня мои первые клиенты – два кавказца среднего возраста: остроносые туфли,
джинсы и кожаные куртки, все как положено.
- Итак, вы являетесь директором фирмы? – Обращаюсь я к тому, что выглядит
старше.
Прочитав в его глазах «у миня три палатки на ринке, а ти кто?», я слышу ответ:
- Да канещно!
- А Вы? – Обращаюсь я ко второму.
- Йа савладелец. – Отвечает он.
- Брат это мой. Пищи брат! – Говорит первый.
- Брат – это не должность. – Терпеливо объясняю я.
- Ну, напищи коммерчиский директор, так пойдет?
Уже сейчас я медленно начинаю сходить с ума. Меня бесят клиенты, меня бесят
мои коллеги и офисная атмосфера. Обычно я появляюсь здесь с похмелья, и все это
нивелируется головной болью: она отвлекает от всей бесполезности выполняемой работы.
Сейчас же я медленно, но верно выхожу из себя. Все это не для меня. Боюсь, у меня не
получится быть хорошим работником. Как бы я ни старался.
- Хорошо, мы с вами свяжемся. – Говорю я и протягиваю им список документов,
которые необходимо принести в следующий раз. – До свидания.
Они встают и уходят, а я иду в туалет, чтобы сделать несколько глотков из своей
фляжки. Эта работа определенно не для меня.

Олег
Почти все на этой планете уверены, что у них нет времени заниматься здоровым
образом жизни. Нет времени на пробежку и здоровую пищу, нет времени на отказ от
алкоголя и сигарет. Смешно! Ведь очевидно, что здоровый образ жизни только
увеличивает жизненную успеваемость. Приготовить салат из овощей намного легче, чем
мясное блюдо, а потратив немного времени на ежедневные пробежки, вы избавитесь от
плохого самочувствия и ежесезонных простуд. Кроме того, здоровому организму нужно
меньше времени, чтобы выспаться. Так вы сможете экономить еще два часа каждые сутки.
Утром я стою на кухне и слежу за плитой. В руке – книжка Ицхака Пинтосевича.
Через пятнадцать минут передо мной стоит тарелка гречки с мелко нарезанным чесноком.
Люди, убивающие свои вкусовые рецепторы соусами, специями и алкоголем, разучились
чувствовать вкус настоящей пищи. А ведь достаточно просто пропустить один ужин, и
завтрак, состоящий из гречки, покажется настоящим деликатесом. Проглотив все за
несколько минут, я выхожу из дома. Родители еще спят, так что я стараюсь делать все
очень тихо: шнурую ботинки, надеваю куртку и медленно проворачиваю ключ в замке.
 Во дворе я прохожу мимо отвратительной кучи мусора. Она копится здесь уже
вторую неделю, с тех пор, как саму мусорку перенесли за угол. Не знаю, кому и зачем
понадобилось переносить баки, что стояли здесь испокон веков, но это произошло. И
теперь на старом месте растет свалка, становясь с каждым днем все более вонючей и
безобразной. Разумеется, никому нет дела: обыватели, привыкшие оставлять свои отходы
именно здесь, не собираются менять устоявшийся порядок вещей.
Надо что-нибудь сделать. Хотя бы повесить объявление, что свалка мусора здесь
запрещена, а нужное место находится в каких-то ста метрах. Уверен, такие же мысли
посещают еще несколько человек в нашем дворе – из тех, кому не все равно. И все они
надеются, что кто-нибудь сделает это за них. Я же просто не могу найти на это время, у
меня есть дела поважнее.

Ожидая на остановке автобус, я думаю о силе привычки, которая играет огромную

роль не только в обучении и воспитании детей, но и вообще, во всех сферах нашей жизни.
Психологи пишут, что для создания любой привычки нужно потратить тридцать
дней. А привычки, выработанные временем, изменить потом почти невозможно. Хочешь
научиться рано вставать? Напрягайся, заставляй себя в течение тридцати дней, и потом ты
будешь вставать в шесть без всякого будильника. Хочешь заниматься спортом? Начинай
утро со скакалки и пары десятков отжиманий, и через месяц такое начало дня станет для
тебя нормой. Так что удивляться людям-зомби, которые выбрасывали здесь мусор
последние лет двадцать?
Конечно, я бы поспорил с этими психологами насчет тридцати дней, ведь все не так
просто. Нужно учитывать кучу нюансов: сложность желаемой привычки, запущенность в
данной области, возраст субъекта, врожденная и воспитанная сила воли. Но в целом, все
правильно. Привычки правят нашей жизнью – вырабатывая нужные наклонности, мы
прокладываем путь в счастливое будущее. Или никчемное. Это кому что ближе.
Точно. Привычки. Самый верный путь к успеху. Кант на протяжении многих лет
выходил гулять ровно в семь часов вечера, в дождь и снег. Его пунктуальность была
настолько знаменита, что жители Кенигсберга сверяли по нему часы. В его расписании
было время для работы и время для отдыха. Он всегда засыпал ровно в десять и
просыпался в пять утра. Он же приучил себя не ужинать. Никогда. В итоге – Кант стал
одним из величайших философов в истории и намного пережил всех своих
современников, которые смеялись над его чрезмерной педантичностью. Путь наверх
сложен и полон лишений. Но в конце мы получаем заслуженную награду. И эта награда –
бессмертие!
Для достижения любой цели необходимо воспитать правильные привычки. Они
составляют каркас нашей жизни. А те знания, умения и материальные блага, что мы
получаем благодаря ним, – это кирпичики, которые без проблем встраиваются в такой
каркас.
Черт, что-то подобное мог бы высказать мой отец. Если бы он больше читал и
меньше пил…

Я подхожу к школе ко второму уроку. В учительской меня тут же обдает волной

ненависти. Все начинается с физички:
- Я больше так не могу! Эти дети, они просто сводят меня с ума. Мало того, что
сами тупые, так еще и наглые, грубые!
- Да дебилы! – Отзывается историк. – Хотел бы я узнать, почему с каждым годом
они все больше деградируют.
Мне хочется возразить, но я молчу. Да и есть ли в этом смысл? Большинство
учителей сами давно превратились в обывателей, ненавидящих все в этом мире: детей в
школе и своих собственных супругов, соседей по лестничной площадке и государство.
Всех. Я пытаюсь абстрагироваться, но получается не очень. И даже никуда не уйти:
учительская – единственное место в этом здании, где относительно тихо.
Спустя пару минут к нам заходит завуч, все разговоры мгновенно стихают. Наталья
Петровна – одна из немногих здесь, кто не одобряет подобные разговоры и вообще
представляет собой человека, более-менее довольного этим миром и своим местом в нем.
Она же – единственная, кто вызывает у меня немного уважения. Благодаря ей дети в этой
школе получают хотя бы какую-то поддержку.
- Светлана Михаловна, у Вас Русский Медвежонок на носу, уже решили, кто
пойдет?
- Да все те же. – Говорит руссичка. – Новых-то никого нет.
- Олег. – Теперь завуч обращается ко мне. – По немецкому тоже будет олимпиада.
Найдешь ребят?
- Я постараюсь.
- Молодец! И зайди ко мне сегодня, когда время будет. Хорошо?

***

На уроке в пятом Б сегодня аншлаг. Пришли самые отъявленные хулиганы,

которые уже в этом возрасте без зазрения совести прогуливают уроки. В какой-то момент
все выскальзывает из-под контроля, и чтобы восстановить порядок, я громко, чеканя
каждое слово, говорю одному из главных заводил в классе:
- Руслан! Ты знаешь, что такое говорить шепотом?!
- Да. – Немного опешив, отвечает он. Все вокруг тоже притихли.
- Ну так говори шепотом, черт возьми!
- Х… хорошо. – Смущенно соглашается он.
Итак. – Произношу я, когда в классе воцаряется тишина. – Вы знаете про Русского
Медвежонка?
- Да. Это типа олимпиада по русскому. – Отзывается Оля, девочка на год старше и
на две головы выше всех остальных ребят.
- Правильно, и такая же олимпиада скоро будет по немецкому языку... – Начинаю
я.
- И как она называется? – Перебивает Артем. – Немецкая овчарка?
Все в классе смеются, и даже я не удерживаюсь от улыбки:
- Смешно, Артем, молодец! Но это просто олимпиада по немецкому. Без названия.
Юмор – элемент гения. Так говорил Гете. И мне даже немного жаль этого парня,
который попал в болото под названием пятый Б. Здесь он может надолго увязнуть и, в
конце концов, лишиться своего выдающегося будущего.
Спустя первый месяц работы в школе я вообще прихожу к выводу, что смешанное
обучение – один из главных недостатков современной системы образования. Чтобы
ребенку было интересно учиться, задания должны быть не слишком сложными и не
слишком легкими – это одно из главных правил обучения. Но как школьный учитель
может с этим справиться, когда все дети настолько разные? У них разные способности,
разные интересы, разное воспитание. В итоге в классе из двадцати человек в любом
случае кому-то будет скучно, а кому-то – совершенно ничего не понятно.
Я сажусь за свой стол и начинаю писать: Классы в моей школе будут
формироваться не по возрасту или полу, а по способностям учащихся. Отдельные классы
– для одаренных, обычных и отстающих детей. Нельзя из соломы, дерева и камня
построить одинаковые крепкие дома. Сказки нас ничему не учат.
Подумав еще секунду, я записываю: Современное общество, мораль, требуют от
нас признавать всех детей равными и одновременно уникальными. А ведь это две
взаимоисключающие вещи. В такой ситуации учителям остается лишь постоянно
разочаровываться в своей работе и медленно сходить с ума, становиться злыми и
раздражительными.
Довольный записанными мыслями, я закрываю тетрадь и переключаюсь на класс.

В конце урока я даю ребятам несложное письменное задание и сажусь за

учительский стол. Делаю несколько пометок. В голове крутится множество мыслей,
которые мне срочно необходимо структурировать.
Я думаю о том, как много детей не сумели себя реализовать из-за того, что
попадали в плохую компанию? Как много – из-за того, что в них не верили родители? Так
было во все времена – когда взрослые или даже друзья своими словами просто обрезали
крылья перспективным ребятам.
Да, есть версия, что прирожденный лидер всегда добьется успеха, Линкольн
родился в семье фермера, где никто не умел ни писать, ни читать, всего год посещал
школу и рано потерял мать. Менделеев – принимал активное участие в школьных драках и
был своим в среде самых обычных школьников того времени. Все это не помешало
одному стать величайшим политиком, а второму – ученым.
Так где же та грань, что отделяет обывателя от лидера? Что выделяет гения из
толпы посредственностей? Что важнее всего? Начальные условия? Бешеная сила воли?
Благословление, данное кем-то свыше? Или никем не доказанный природный талант? Я не
знаю. Я просто хочу себе место в истории – где-то рядом с этими ребятами, которыми я
так восхищаюсь. Я хочу сделать мир лучше и повлиять на ход истории. Ради этого я готов
работать на пределе.

После уроков я захожу к завучу.

- Наталья Петровна, Вы что-то хотели?
- Да, Олег, садись. Как тебе у нас работается?
- Все отлично. – Без запинки отвечаю я.
- Слушай, Олег, у нас скоро районный этап Учителя года, мы с директором решили
выдвинуть тебя. Ты согласен?
Конечно! – Усмехаюсь я про себя. – Ведь я уже месяц работаю здесь и, кажется,
знаю про эту профессию все!
Затем я еще несколько секунд размышляю более серьезно. Этот конкурс наверняка
займет много времени. С другой стороны, это новый опыт и просто еще один вызов
самому себе.
- Да, согласен. Когда и где будет проходить?
- Отлично! – Радуется она. – На следующей неделе в тридцать второй гимназии.
Поговоришь с Ольгой Анатольевной, она год назад участвовала и все тебе расскажет. От
уроков мы тебя, конечно, освободим, и еще директор выпишет тебе премию. Тысячи две.
Я киваю и выхожу из кабинета. Бросать самому себе новые вызовы, участвовать
везде, где только можно – важнейший момент в саморазвитии. Надо этим пользоваться.

Вечером дома я пересчитываю деньги, скопленные за последние полгода. Триста

десять тысяч. Работа в две смены и экономия на всем подряд дают свои результаты –
теперь я обладатель маленького капитала и мог бы даже позволить себе покупку неплохой
машины. Я бы так и сделал, если бы мои интересы находились в границах вольера. Но это
не так…

***

На следующий день я захожу к Илье, чтобы открыть счет. Он оформляет мой вклад
и что-то записывает в компьютер.
- Ого, хорошенькая сумма, на эти деньги мы могли бы круто затусить!
 - Не для того я копил.
- Да, да! Знаю! Подождешь меня пятнадцать минут? Иди пока деньги в кассу
отнеси, а потом идем обедать!

За обедом Илья начинает говорить первый:

- И сколько тебе денег нужно, чтобы начать свое дело?
- Около миллиона: снять помещение, закупить мебель, и реклама.
- И в чем фишка? Почему к тебе должны пойти люди?
- Мой план делится на два этапа: Первый – это что-то типа продленки для детей,
чтобы сделать учебу в школе более понятной и приятной. Помощь по любым предметам.
Этим я буду заниматься на первых порах исключительно в одиночку. Но второй этап
намного важнее – это курсы для молодых преподавателей. В идеале я хочу создать целую
группу независимых учителей, которые будут работать либо в моих помещениях, либо на
дому, как репетиторы.
- Так, а фишка в чем? Ведь это все уже есть на рынке?
- Фишка в том, что мои преподаватели, постоянно общаясь со мной, будут
сверхкомпетентными, дети буду любить их, а они – детей. Я не хочу учить детей
исключительно математике или английскому. Я хочу научить их в первую очередь тому,
как правильно учиться, как организовывать свое время, как добиваться успеха в любой
области.
- Окей, неплохо. Но в чем будет материальная выгода? – Скептически спрашивает
он. – На образовании ты на Порше не заработаешь.
- Просто я собираюсь создать сеть. Сеть, основанную на личных интересах каждого
работника и в то же время приносящую мне постоянный пассивный доход. Что-то типа
Amway, только в сфере образования.
- Ну да. Обучишь кадры, найдешь им работу, и они при первой же возможности
свалят от тебя!
- Я думал об этом. Есть несколько вариантов их привязать. Самый простой –
подписание контракта. Впоследствии же, когда раскручусь, название моей школы должно
стать брендом. Как Bosch или Apple. Брендом, при одном упоминании о котором у людей
будут появляться ассоциации с качественным, всесторонним, новаторским образованием.
С такой репутацией я буду притягивать новых и новых людей, которые не захотят от меня
уходить.
- Наполеоновские планы у тебя! – Усмехается он. – И при этом, как я понимаю, ты
еще хочешь приносить пользу своей стране и завоевать Диану?
- Разумеется! Я просто не вижу смысла жить, не ставя перед собой максимальные
цели!
- Ты точно должен был родиться у моих родителей! – Восклицает он, даже не
подозревая, как часто я говорю себе эти слова.
Дальше мы какое-то время молчим. Я думаю о том, что в одном он все-таки был
прав: мне нужно запретить себе сравнивать свое положение с теми, кому повезло больше.
Надо становиться каждый день лучше себя вчерашнего и сравнивать свои достижения
только со своими собственными! От этих мыслей меня отрывает очередной вопрос Ильи.
- А ты не думал, что такой серьезный проект и семейное счастье – несовместимо?
- Нет. Почему?
- Да потому что твой бизнес и твоя Диана, как ты их описываешь, будут отнимать
все твое время. Тебе не уследить за всем.
- Так я сначала добьюсь успеха в работе, и потом, когда у меня появится больше
свободного времени, переключусь на семью.
- А Диана, конечно же, все это время будет ждать тебя одного? – Скептически
спрашивает он.
- Слушай, заткнись уже! Я просто верю в свой успех! Иначе зачем жить?
 - Ради удовольствия? – Тут же спрашивает он в ответ. – В любом случае, желаю
тебе удачи и ничего кроме. Просто в твоей схеме абсолютно точно присутствует ошибка.
Нельзя одновременно быть успешным на работе и в семье. Большие проекты требуют
больших сил…
- А твой отец?
- Тогда были девяностые. Любой бизнес, любые проекты – все было по-другому.
Либо быстро выходишь в дамки, либо прогораешь с концами. К тому же ему очень
повезло с мамой. – Он на секунду останавливается и вдруг добавляет. – И даже при всем
при этом, в их жизни были промахи. – Он показывает на себя и смеется. – Посмотри, что у
них выросло?
- А разве мне не может повезти? – Задаю я риторический вопрос и смотрю, как
Илья в ответ пожимает плечами и достает из кармана пачку сигарет.

***

Через неделю я появляюсь вместе с завучем в тридцать второй гимназии, школе,

которая считается лучшей в нашем районе. Снаружи – это типичная советская постройка
из белого кирпича, внутри же – ультрасовременное образовательное учреждение.
Интерактивные доски в каждом классе, коридоры с плазмами на стенах, столовая, ничем
не уступающая той, что в Илюхином банке, дети – все как один в форменной одежде. Мы
проходим в шикарный актовый зал (здесь вполне можно было бы провести концерт какой-
нибудь современной поп-звезды). Со всех сторон раздаются многочисленные
здравствуйте: учителя, завучи, чиновники, лучшие ученики и их родители – все как
попугайчики повторяют друг другу это отвратительное здравствуйте, посылая вдогонку
фальшивую улыбку.
Вскоре, с задержкой в каких-то сорок минут, начинается официальное открытие
конкурса Учитель года 2014. Сначала выступает глава нашего района. Улыбчивый,
невысокий мужичок лет тридцати пяти. Он рассказывает, на сколько в этом году выросла
зарплата учителей, и повысился средний уровень успеваемости среди учеников, цифры не
то чтобы огромные, но положительная тенденция – на лицо.
Затем микрофон передают заслуженным учителям России: несколько стариков и
старушек в костюмах советского покроя с трудом связывают слова в предложения, общий
смысл которых сводится к тому, что быть учителем – это не профессия, а призвание. Что
все мы выбрали этот путь и должны следовать ему, несмотря ни на какие трудности.
Но самое худшее начинается уже после. Представление, состоящее из презентаций
каждого участника конкурса вперемежку с детскими танцевальными номерами. И если
детские номера вполне сносны, то взрослые – по-настоящему ужасны: на сцену одна за
другой выходят старые некрасивые женщины и начинают петь. При этом каждую из них
ведущая шоу награждает эпитетами несравненная, красивая и обаятельная. В какой-то
момент все происходящее начинает напоминать мне какое-нибудь евровидение, только
песни и голоса еще на порядок хуже.
Цирк! Выставка уродов! Почему я должен терять здесь свое время?
Я то и дело смотрю на часы и уже начинаю жалеть, что согласился. Сколько
времени будет потеряно впустую! Украдкой я достаю из портфеля листочек с немецкими
фразеологизмами и начинаю их повторять. Все лучше, чем просто просиживать штаны.
Так проходит еще час: каждые пятнадцать минут ведущая приглашает на сцену
очередную «красавицу», после чего из зала выплывает желеобразное женоподобное
существо с весом за сотню килограмм и исполняет свой номер.
Пошлость и лицемерие. Везде. Как вообще можно было довести себя до такого
состояния? Люди, разве вам не стыдно выглядеть так? Ведь можно хотя бы немного
следить за собой? Чтобы при взгляде на вас не хотелось отвести глаза? Как вас могут
полюбить дети? Ведь у них очень тонкое, ничем не испорченное чувство прекрасного, они
не потянутся к таким как вы! А просто привыкнут и рано или поздно станут такими же!
Да, вы можете устроить сами себе минуту славы, где будете дружно друг другу
хлопать. Но это всего лишь жалкий эрзац, который ни на секунду не приблизит вас к
настоящей жизни. Разве вам этого достаточно?
Из раздумий меня вырывает завуч. Она дергает за рукав и говорит.
- Пойдем, Олег, нас уже объявили! – Она наклоняется ко мне и шепчет. – Только
ты молчи. Я сама скажу все, что нужно.
Я поднимаюсь с места и на ходу продумываю свою речь. Мы почти ничего не
подготовили заранее. Лишь короткое видео, где дети желают мне удачи, и речь Натальи
Петровны. Но мне хочется их удивить, всю эту толпу: рассмешить, ошарашить, вывести
из коматозного улыбочного состояния, в котором они находятся последние три часа.
Поднявшись на сцену, я сразу же беру у ведущей микрофон и громко говорю:
- Здравствуйте. Меня зовут Олег, и я бы тоже с радостью сегодня что-нибудь спел,
но тогда меня скорее всего сразу дисквалифицируют. – Улыбаюсь я. – Так что я, пожалуй,
воздержусь!
Я ожидаю хотя бы немного смеха, но все продолжают одинаково улыбаться, как
будто я ничем не отличаюсь от предыдущих теток. Они не просто не поняли смысла
шутки, они вообще не поняли, что я шучу…
Следующие десять минут я стою перед пятью сотнями пытливых глаз и жду, пока
закончится ролик на огромном экране позади меня. Это пустая трата времени…

***
Сегодня мне приходится ужинать вместе с родителями. Мама крутится у плиты, я
жую салат, отец смотрит НТВ. Все как обычно. До тех пор, пока он вдруг не выключает у
телевизора звук.
- И что твоя москвичка?
- Дружим. – Отвечаю я, едва прожевав. – Общаемся.
- И сколько у нее еще таких друзей, как ты? – Презрительно спрашивает он.
- Я не знаю. Это неважно.
- Умно! Очень умно! – Возмущается он, мгновенно раскручивая тему до предела.
Что за девушки сегодня пошли? С одним пообщается, с другим пообщается, а потом
прибегает: «Возьмите меня замуж!». Сегодня только в Давай поженимся пришла одна
раскрашенная, 21 год, уже с ребенком. Твоя такая же?
- Нет. – Коротко отвечаю я, едва сдерживая себя, чтобы не нагрубить.
Он даже не представляет, насколько Диана красива. Насколько она умна,
начитанна, оригинальна. Она – одна на миллион, а таких как он – полстраны. Как вообще
он смеет о ней судить?
- Ну конечно! – Ухмыляется он и замахивает стопку водки. – Ты можешь меня
сейчас не слушать, не верить мне, но у тебя с ней ничего не получится. А если и
получится, ты от нее еще натерпишься. Я жизнь прожил, повидал таких.
Но почему я родился в этой семье? Где меня не то что никто не понимает, но даже
и не поддерживает? Ведь мне нужно не так много, всего лишь несколько слов, вроде
Сынок, у тебя все получится или Мы в тебя верим. Любой из этих фраз было бы
достаточно, чтобы мне стало чуть легче. Но мама все время отмалчивается, думая о новых
нормах ЕГЭ и понижающейся успеваемости в своей школе, а отец – только критикует.
Почему они стали такими?
Чтобы в конец не разругаться с отцом, я беру свою тарелку в руки, встаю из-за
стола и ухожу в комнату. Меня трясет от его бездумной уверенности в собственных
словах. От его грубости и пустоты. Доказать ему, что он ошибается, - тоже отличный
стимул в погоне за успехом.
 ***

- Итак, мы рады приветствовать вас на первом дне нашего конкурса. – С улыбкой

говорит ведущая. – Сегодня вы должны представить себя, свои взгляды на профессию, а
также провести открытый урок. Все готовы? Тогда начинаем!
Мы сидим в одном из классов. К пульту по очереди подходят все те же
расплывчатые тетки и что-то говорят. Уныло, постоянно заглядывая в листочек, они
монотонно зачитывают чужие мысли и делают это настолько плохо, насколько это вообще
возможно: заумные слова, никаких собственных идей, трясущиеся руки и дрожащий
голос. Они волнуются так, как будто от этого конкурса зависит вся их дальнейшая жизнь.
Хотя очевидно, что ничего ни для кого не изменится. Этот конкурс – часть системы. И
победивший – лишь станет немного более крупным винтиком.
Но, несмотря на всю бессмысленность, мне все равно хочется победить. Здесь уже
включается природная жажда к победам. Никогда не понимал поговорку, что главное не
победа, а участие. Это девиз неудачников.
Я снова выхожу в самом конце и рассказываю о своих взглядах. Без листочка, ведь
нет ничего проще, чем рассказать о том, что является смыслом твоей жизни: мечтой,
идеей, воздухом. Я говорю, что дети подобны пластилину, и при правильном подходе мы
способны вылепить из них выдающиеся сильные личности. Я уповаю на важность
индивидуального подхода и полную погруженность в свою работу. Правда, о том, что все
это невозможно в рамках обычной школы, я дипломатично умалчиваю.
Выступив, я удостаиваюсь жиденьких аплодисментов и сажусь на свое место.
Женщина, что сидит рядом, тихо шепчет: «Молодец! Интересно рассказал». Я лишь
пожимаю плечами. Это и так было ясно.

Так проходит еще несколько дней. Мы выполняем какие-то психологические

тесты, общаемся один на один с заслуженными учителями России и в итоге – приходим на
заключительный праздничный вечер. После нескольких торжественных речей всех
приглашают на сцену. Начинают с проигравших – шесть человек, не попавших в первую
тройку. Их подарки – медали с изображением аиста и подарочные сертификаты в магазин
косметики. Я спокойно выслушиваю чужие имена, даже не ожидая услышать свое
собственное.
Но его произносят.
Черт! Я даже не попал в призеры.
Стараясь держать себя в руках, я подхожу к главе района, пожимаю руку и забираю
свои подарки. Затем снова становлюсь в ряд. Мгновенно портится настроение. Я больше
не хочу здесь находиться. В числе неудачников…
На нервах я дожидаюсь конца церемонии. В итоге побеждает представительница
школы-хозяйки. Именно учительница из тридцать второй гимназии будет представлять
район на городских соревнованиях. Что и требовалось доказать.
Я стараюсь абстрагироваться от происходящего и продумываю план на
оставшуюся часть дня. Достигает успеха тот, кто никогда не опускает руки. Сегодня мне
предстоит еще много дел.

Илья
Я бы с удовольствием не пил. Я бы с удовольствием занялся спортом и нашел себе
какое-нибудь хобби. Что-нибудь, что смогло бы меня по-настоящему занять. Только
теперь уже бесполезно. Я перестал видеть смысл во всем. Меня вставляет лишь алкоголь и
секс. Даже грустно. Сейчас мне не интересен ни спорт, ни кино, ни уж тем более карьера
или семья. Я почти перестал читать и искать новые группы. Лишь продолжаю
переслушивать старые пластинки, пересматривать Californication и несколько любимых
фильмов.
Растворяясь в музыке The National, я снова и снова напиваюсь. Каждый вечер. И
каждое утро я с трудом отрываю тело от кровати, чтобы выпить несколько стаканов воды
и следом пойти на балкон – покурить. Жизнь человека должна развиваться по спирали, а
моя – замкнутый круг.
Сейчас около одиннадцати вечера. Я сижу на диване в окружении пустых бутылок
Budweiser и разбросанных крышек. Внутри уже около трех литров пива, а в глазах –
сплошная пелена. Кажется, я стал хуже видеть. От нечего делать я включаю телевизор. По
Первому идет передача про Евтушенко. Это человек, который прожил удивительную
жизнь: он собирал полные залы в Москве и Нью-Йорке, жал руку Фиделю Кастро и курил
вместе с обнаженной Марлен Дитрих в собственной кухне. У него было все – женщины,
признание, известность и достаток. Но сейчас я вижу перед собой лишь худого, хромого
старика, который не сильно отличается от нищего, что побирается около местного
супермаркета. Я снова и снова задаю себе вопрос: зачем все это? Мы живем и умираем,
страдаем и веселимся, становимся знаменитостями или остаемся никем. Но ведь конец
всегда одинаковый!
Я делаю глоток пива. Затем еще один. Нет, было бы, конечно, круто стать
известным. Слава – это то, что могло бы мне понравиться. Тогда бы мой алкоголизм
мгновенно приобрел творческий шарм. Роберт Дауни, Колин Фарелл, Джонни Депп, Пит
Доэрти и Робби Уильямс. Список гениальных личностей, настроенных на саморазрушение
и имеющих при этом миллионы фанатов по всему миру, можно продолжать до
бесконечности. Но что если у меня нет абсолютно никаких талантов, и только жизненные
установки находятся примерно в той же области, что и у этих ребят?
Это значит, что мне не повезло? Но как я могу говорить о невезении, когда у меня в
мои двадцать три есть отличные родители, квартира, машина, работа, ноги, руки и куча
свободного времени?
Медленно я сползаю с дивана на паркет. Лежу и смотрю в потолок. Что со мной не
так? Почему у меня нет хотя бы частички того, что есть у Олега?
Смешно.
Ведь он наверняка постоянно задает себе тот же самый вопрос…
Я поднимаюсь с пола и беру в руки холодную бутылку с красивой этикеткой.
Делаю глоток. Ну и что, что у меня нет цели и силы воли! Ну и что, что я не вижу здесь
смысла. Зато…
Зато у меня есть эта полупустая бутылка Budweiser. Мне достаточно…

***

На следующий день весь первый час на работе я тупо пялюсь в выключенный

монитор, лишь изредка отвлекаясь на проходящих мимо молоденьких девочек. По-
настоящему круто из них выглядит только Вика. Это восьмерка. Абсолютно точно
восьмерка. Но она мне даже не улыбается. Будто не знает негласного правила, что все
обязаны быть приветливыми с сынишкой начальника.
Я подхожу к ней в обеденный перерыв:
- Вика, ну пообедай со мной!
- Нет, я же уже говорила!
- Ну! Решайся! Всего один раз!
Она останавливается и после нескольких секунд раздумий, наконец, соглашается:
- Ну хорошо. Но только один раз, и ты от меня отстанешь. Договорились?
- Честное пионерское. – Рапортую я и приглашаю ее пройти со мной. Мы ни за что
не будем обедать в общей столовой.
 За обедом она мило улыбается и рассказывает о себе. О том, что мечтает стать
моделью, что продолжает учиться на заочном в каком-то никому не известном
университете и о том, что в банке работает только для того, чтобы быть независимой.
Мол, ей совсем не нравится брать деньги ни у родителей, ни у парней.
Она продолжает говорить, а я думаю о том, что она, конечно же, интереснее
большинства знакомых мне девушек. Но не настолько, чтобы снесло башню. Не
настолько, чтобы я изменил своим взглядам. Это клиника. И моя главная проблема. Когда
я вижу симпатичную, более-менее умненькую девушку, с которой мог бы протянуть хотя
бы какое-то время вместе, я тут же включаю блокировку. Мол, она все равно такая же как
все и рано или поздно надоест. Так зачем ее добиваться? Зачем мучиться несколько
недель, когда я легко могу найти девочку на балл ниже, которая переспит со мной в
первые три дня? Проблема в том, что я не хочу даже попробовать что-то изменить…
Окончив трапезу, я расплачиваюсь и встаю с места. Осознав, что она не стоит тех
усилий, которых требует, я мгновенно потерял к Вике интерес. Не подав ей курточку, я
устремляюсь к машине, Вика, недоумевая, плетется где-то позади. Больше я никогда не
буду с ней обедать. Как и обещал.

***

17:00. Конец рабочего дня. Экономические гладиаторы свободны и наконец-то

могут покинуть свой лудус. Как по команде из кабинок-закутков выбираются десятки
людей и быстрым шагом направляются к выходу. Все торопятся домой. Чтобы набить
брюхо и так же, как и на работе, усесться перед мониторами: кого-то ждет Пусть говорят,
кого-то – новая серия Игры престолов, а некоторые на полночи застрянут в World of
Tanks. С каждым этажом вниз к нам присоединяются все новые люди. От белых рубашек
и черных галстуков – рябит в глазах.
Принято считать, что труд сделал из обезьяны человека. Но в сегодняшнем мире,
кажется, давно начался обратный процесс. Бессмысленный рутинный труд превращает
людей обратно в животных: все, что нам нужно – это еда, зрелища и, иногда, секс. Всего
три пункта. Мы уже не мечтаем, не стремимся к саморазвитию, у нас нет морали. Все,
чего мы ждем от жизни – это конец рабочего дня в краткосрочной перспективе и конец
рабочей недели – в долгосрочной…
И, конечно же, я ничем не отличаюсь от всех этих ребят в рубашках и галстуках.
Как нам говорили на уроках обществознания в десятом классе: «Невозможно жить в
обществе и быть свободным от его идеалов». Аминь.

***

Вечером мне звонит мама.

- Ну как, сынок, ты в порядке?
- Все отлично. – Я уже немного пьян, но пытаюсь не показывать.
- Что делаешь?
- Читаю. – Отвечаю я, хотя к разбросанным по квартире книгам, открытым на
разных страницах, я не притрагивался уже несколько дней.
- Это хорошо! Я недавно прочитала отличную книгу по буддизму. Она волшебная!
И поможет вернуть тебе интерес к жизни!
- Хорошо. Я заберу в четверг. Договорились?
- Сынок, ну поговори со мной еще! Расскажи мне какие-нибудь свои мысли! –
Просит мама, в то время как я думаю о том, что не хочу ничего говорить. Мне скучно
быть одному. Но совершенно нет желания делиться своей скукой с кем-то еще.
- Мам. У меня вторая линия. Я перезвоню. – Вру я и кладу трубку. Затем беру в
руку тумблер с виски, делаю Placebo громче и прислушиваюсь к словам. Брайан Молко
поет, что он по колено в зыбучих песках и просит побыть с ним еще хотя бы какое-то
время. Неужели у него все так же, как и у меня? Настолько плохо, что известность и
богатство не сделали его ни на грамм счастливее? Или он просто придерживается
выбранного когда-то имиджа для привлечения новых и новых разочаровавшихся в жизни
мальчиков и девочек? Я не знаю. Но эта музыка звучит по-настоящему. Она трогает и
остается тем единственным знаком, что позволяет верить – я здесь не один.

***

- Смотри, мы живем уже не просто в обществе изобилия. Это пост-изобилие:

сегодня у всех есть планшеты и смартфоны, все каждый день едят мясо. У всех есть
деньги на бухло. Каких-то сто лет назад обычные люди ели кашу и пили воду, получая
мясо лишь по праздникам. В совке дефицитом были шоколад и мандарины. – Я делаю
глоток темного пива и смотрю на Олега. Он, кажется, чем-то разочарован. – Что у тебя?
Не стал все-таки учителем года?
- Не хочу об этом. – Злится он. – Все куплено.
Мы не виделись с Олегом несколько дней. Он лишь сообщил по телефону, что
участвует в конкурсе и не сможет приезжать на обеды. Сейчас он у меня дома. Подвозил
кого-то в мой район и решил зайти. А мне срочно нужно выговориться. Олег –
единственный, с кем мне комфортно. С кем хочется поделиться своими идеями. Не знаю
почему. Скорее всего – это просто привычка.
- Ты разочарован. – Ухмыляюсь я. – Неужели тебе даже сейчас не хочется выпить?
- Нет. Все это мелочи. В конце концов, я даже не собирался там участвовать.
- Но тебе обидно. Признайся, что тебе хочется забыться!
- Обидно было Стиву Джобсу, когда его выкинули из собственной компании. А у
меня все нормально. Буду работать и добьюсь успеха.
- Если бы все были, как ты… Мир стал бы лучше. И в тысячу раз скучнее.
- Если бы все были, как ты, мир бы давно навернулся! – Парирует Олег.
- Получается, мы с тобой – хранители баланса. Прямо фэнтези какое-то! – Смеюсь
я и допиваю бутылку до дна. – Так вот, слушай, я весь день думал о том, что сегодня в
мире все обесценилось. Раньше шоколадка Аленка была счастьем для ребенка, сегодня
даже самые малообеспеченные дети жрут чипсы и чупа-чупсы. Раньше, чтобы девушка
дала, нужно было ухаживать и напрягаться, сегодня достаточно угостить ее ужином и
прокатить на машине. А то, что дается нам просто так, мы не ценим. Это аксиома.
- Ты рассуждаешь с позиции потребителя. И если сегодня на земле воцарился рай
для вас, это еще не значит, что хорошо всем. – Возражает Олег. – Когда цели и ценности
находятся на порядок выше, жизнь не кажется такой простой.
- Но ты не будешь отрицать, что ты в меньшинстве?
- И именно меньшинство всегда продвигало нашу планету вперед.
- Ну да, а мы катимся на вашем горбу. – Смеюсь я. – Ладно, забей, что у тебя с
москвичкой?
- Переписываемся, созваниваемся… - Неуверенно отвечает он.
- Слушай, как ты можешь так? Без телки? Когда ты последний раз трахался? На
третьем курсе, с Олей?
- Не твое дело!
- Да, не мое. – Соглашаюсь я. – Я просто беспокоюсь о тебе. Ведь это была твоя
первая и последняя девушка! А теперь ты ждешь мифическую Диану, пока она сама
зажигает с московскими чувачками.
- Она не такая! Она учится, работает редактором в журнале и спит всего несколько
часов в сутки! Она сама рассказывала.
- Ага, наверняка на фене сидит. – Смеюсь я. – В Москве эта тема, как у нас Red
Bull! Послушай, ты бы оторвался со мной хоть раз! Вдруг тебе понравится?
 - Мне противен твой образ жизни и твои идеалы! – Вдруг раздражается Олег. – Я
не понимаю, почему ты так тащишься от себя!
- А кто тебе сказал, что я тащусь? – Спрашиваю я, взяв из холодильника новую
бутылку.
- Да видно же!
- Ты знаешь, что Черчилль говорил про демократию?
- Нет.
- Что это худшая форма правления. – Я открываю бутылку зажигалкой и делаю
первый глоток. – Если не считать все остальные…
- И что?
- А то, что мой образ жизни ужасен! – Еще один глоток. – Черт, да когда я трезвый,
я его ненавижу! Только все остальные дороги еще хуже. Я не выбирал наилучший путь, я
лишь выбрал меньшее из зол…
- Как насчет моего пути?
- Долбаная диктатура! – Уверенно отзываюсь я. – Авторитарный мозг рулит всем,
начиная от желудка и кончая членом…
В этот момент Олег замолкает. Мне даже кажется, что он вот-вот со мной
согласится. Но он лишь снова говорит то, что я слышал уже тысячу раз:
- Плоть глупа, Илюх… И именно разум сделал из нас человека. Мне жаль тебя!
Черт, да у тебя есть все, чтобы добиться успеха! Но ты просто этого не хочешь.
- А ты просто зануда!
- Все, Илюх, мне пора. – Проигнорировав мое утверждение, отвечает он. – Завтра
вставать в пять утра.
Он встает из-за стола и идет к выходу. А мне совсем не хочется оставаться одному.
Надо либо кому-нибудь позвонить, либо пойти в клуб – на охоту.
- Не уходи, Олег. – Прошу я. – Давай еще поболтаем.
- У меня есть две причины свалить! – Отзывается он, надевая куртку. – Первая – у
меня есть распорядок, вторая – ты в говно.
- Ну и вали, урод! – Кричу я, садясь на диван. – Завтра заеду за тобой на обед!

***

Четверг. Вечер. Оттягивая момент встречи, я медленно разуваюсь, потом открываю

дверь тамбура и прохожу в дом. Навстречу идет отец:
- О, Илья, давай быстрее, покажу, что сегодня купил.
Мы вместе заходим в зал, и отец радостно указывает на огромный двухметровый
аквариум: дно усеяно камешками, вода красиво подсвечена разноцветными лампами, тихо
работает фильтр. Внутри неспешно плавает дюжина золотых рыбок.
Отец садится в свое кресло и, не отрываясь, смотрит на аквариум:
- Здорово, да? – Восторженно спрашивает он. Точно как ребенок. – Сто тысяч
отдал.
- Не знаю. – Отзываюсь я. – Наверное.
- Понятно, тебе все по фигу. Как всегда.
- Илюш, ну посмотри, ведь правда красиво! – Доносится с кухни мамин голос. –
Ужин почти готов. Ты голодный?
Следующие десять минут мы сидим с отцом друг напротив друга и следим за
рыбками. Отец – с восхищением, я – с любопытством.
Рыбы. Они плавают из стороны в сторону, упираясь то в одну стеклянную стенку,
то в другую, хватают ртом кислород и ждут, пока их покормят. И так всю свою
ничтожную жизнь. Интересно, они хоть размножаются в условиях аквариума? И о чем
думают? Понимают ли, что проведут всю жизнь в неволе? Способны ли они вообще
думать?
 Внезапно одна из рыб начинает биться об камни. Она рывками перемещается вверх
и вниз, крутится вокруг своей оси и снова и снова врезается в каменистое дно.
- Смотри, что делает! – Радостно восклицает отец. – Класс!
Я молчу. И думаю о том, что сейчас одна из рыб просто сошла с ума. От
безысходности. От обыденности и глупости своего существования. Сошла с ума от
четырех стен, которые окружают ее днем и ночью и не дают выбраться за пределы
выдуманного искусственного мира. И теперь она мечется в поисках чего-то большего.
Либо просто пытается покончить жизнь самоубийством. Бессмысленный бунт.
Как далеко ушли от этих глупых созданий мы сами? Большинство из нас. Многие
ли выходят за пределы своего аквариума? Работа, семья, интернет и вечеринки. Путевка за
границу – раз в год. Ограниченные умения, ограниченные возможности, ограниченные
желания...
Да, некоторые пытаются разбить стекло своего аквариума и выйти на новый
уровень. И у кого-то даже получается. Только смысла здесь все равно нет. За каждой
пробитой стеной находится новая. Более прозрачная, дающая больше пространства, но все
же стена.
Я вспоминаю героя Джима Керри из Шоу Трумана. Прекрасная сатира на все, что
происходит с каждым из нас…

За ужином мама спрашивает:

- Ну, ты придумал, чем себя занять? Может, пойдешь на йогу? В моей секции такие
замечательные девочки есть!
- Пожалуй, пока обойдусь без йоги, мам.
Мама. Иногда мне кажется, что она думает о девочках намного чаще, чем я сам.
Конечно, она рассматривает их совсем с другой стороны.
- А с работой что? Так и будешь всю жизнь работать пешкой за сорок тысяч в
месяц? – Переходит к расспросам отец. – Слушай, Илья, я рано или поздно перестану
давать тебе деньги, я тебе точно говорю!
Сейчас мне хочется провалиться сквозь землю. Лишь бы не отвечать на их
вопросы. У родителей всего две темы: девушки – у мамы, и деньги – у отца.
Самое главное в жизни.
Вообще, я, конечно, не знаю, что буду делать, если отец когда-нибудь выполнит
свое обещание. Ведь сорока мне точно не хватит. Впрочем, не важно. Проблемы надо
решать по мере их поступления.
Уходя, я на несколько секунд останавливаюсь перед аквариумом. Рыбки смотрят
мне в глаза и постоянно открывают рот. Будто хотят что-то сказать. Я тоже хотел бы
сказать очень многое. Но, так же как и их, меня никто не поймет…

***

На следующий день на работе, ближе к обеду, ко мне подходит бывший

однокурсник Саша.
- Привет. – Неуверенно начинает он. – Как жизнь?
Саша окончил университет с красным дипломом. Сашу очень ценит мой отец,
говорит, за такими работниками будущее. Он часто работает по выходным и, насколько я
понимаю, за счет бонусов зарабатывает заметно больше моего. Раньше мы почти не
общались, ни в универе, ни на работе, но теперь он, видимо, по каким-то причинам решил
набиться мне в друзья.
- Дерьмово. – Отзываюсь я. – У тебя как?
Он смущается, но все-таки отвечает:
- А у меня все нормально! Я вот помолвлен уже. На Веронике, помнишь ее?
 Нормально. Ненавижу это слово. Мне бывает либо плохо – когда я трезв, либо
хорошо – когда я пьян. А нормально… Нормально – это для рыбок в аквариуме.
- Нет, не помню.
- Училась с нами в параллельной группе! Сейчас в моем отделе работает. Мы уже
два года вместе, весной – свадьба!
- Поздравляю! – Без эмоций отвечаю я. – Не рано тебе?
- Нет. От добра добра не ищут! Она хорошая. – Отвечает он и переводит тему. –
Слушай, ты в курсе? Говорят, по офису игра ходит, типа контры, она прямо на защиту
ставится, и можно по сетке играть.
Про игру я, конечно же, слышал. Это старая легенда – ее знает даже отец.
Изнывающие от безделья работники банка придумали себе мифическую игру, которая
якобы установлена на некоторых компьютерах. Так в младших классах мы придумывали
небылицы про редкие фишки, которые есть только у нас в коллекции и которые никто
никогда не видел. Сам я знаю, что это абсолютно невозможно, служба безопасности сразу
бы схватила нарушителей за яйца, но сейчас мне хочется над ним поиздеваться.
- Нет, не слышал, но я скажу отцу, что ты спрашивал.
Он немного пугается:
- Да нет, что ты, я бы, даже если б знал, не стал играть. Просто слух интересный.
Ладно, я пойду, на обеде будешь?
- Да нет, я съезжу куда-нибудь. Не люблю у нас обедать.
- Ну, тогда до встречи. – С улыбкой говорит он.
- До встречи. – Отзываюсь я. Хороший парень этот Саша.

***

Вечером я вожу пальцем по экрану айфона в поисках девушки. Там куча имен,
половину из которых я не помню. Надо бы провести ревизию и поудалять все к чертовой
матери. Но лень. Я набираю несколько номеров, некоторые девушки не отвечают, другие
– посылают меня куда подальше. Как будто это может меня обидеть…
В конце концов, я захожу в контакт и пишу молодой девочке-певичке, с которой
мы пару лет назад довольно серьезно встречались. У нее был шикарный голос, красивое
лицо, рост под метр восемьдесят и пять-десять лишних килограммов. Я тогда даже думал,
что если бы она похудела, мы бы действительно могли стать хорошей парой. Но, несмотря
на мои не очень тонкие намеки, она так и не сбросила ни одного килограмма и быстро мне
надоела.
Написав ей, я мгновенно получаю ответ. Правда, он не совсем такой, как я ожидал:
«Добрый вечер, Илья, пишет Вам Михаил – молодой человек Анны. Ее не
интересует общение с бывшими парнями. Я прошу не беспокоить ее, а также понять и
забыть эту девушку. С наилучшими пожеланиями, Михаил»
Не знаю почему, но такой ответ меня изрядно веселит. Мозг, затуманенный парой
бокалов виски и одной розовой таблеткой, тут же проецирует на лицо широкую улыбку, и
я быстро печатаю ответ:
«Уважаемый Михаил, пишет Вам Илья, бывший молодой человек Анны. Я желаю
Вам успехов в личных отношениях, много детей, собаку и дом за городом. Передайте
Анне привет от Джорджа Оруэлла и напомните, что любовь – это ненависть, а дружба
– это вражда»
Крайне довольный своим ответом, я набираю номер такси и открываю шкаф в
поисках чистой рубашки. Сегодня пятница, и оставаться одному нет никакого желания.
Придется опять искать кого-нибудь на месте.

В любимом баре как всегда полно народу. Я привычно подхожу к стойке и

заказываю себе виски. Кручусь на стуле. Кажется, все девушки вокруг – старше меня. Но
мне не привыкать. Я пью бокал за бокалом и надеюсь, что не вырублюсь раньше времени
– сегодня кокса достать не удалось.
Примерно через полчаса рядом со мной оказывается симпатичная девушка с
плохой фигурой. Жаль. Лучше бы было наоборот. Я угощаю ее коктейлем, а она
представляется Аленой, говорит, что приехала из Москвы по работе. Мол, она работает на
Билайн и сейчас мониторит ситуацию в нашем городе. Я рассказываю про работу в банке
и ненароком упоминаю про свою БМВ. Это уже как бы привычка. Говорить про машину,
на которую клюют восемь из десяти девочек, ну из тех, конечно, кто не представляет из
себя ничего особенного…

Еще через полтора часа я оказываюсь у Алены в номере. Это что-то новенькое.
Заезжая из Москвы девушка привела меня в свой номер. То есть, другими словами – меня
сняли. Что ж, я не против, особенно если у нее вдруг найдутся таблы. Да и, в конце
концов, мне просто интересно почувствовать себя в новом амплуа.
Номер, кстати, на удивление дорогой: большая двуспальная кровать,
сорокадюймовая плазма и картины на стенах. Видимо, в Билайне действительно неплохие
условия. Она достает из холодильника по бутылке Heineken, и на протяжении полулитра
мы продолжаем нашу пустую беседу. Я смотрю на нее и даже сквозь алкоголь понимаю,
что это совсем не мой уровень. Алена маленького роста, у нее плоская грудь и почти нет
талии. Симпатичное личико – ее единственное достоинство. Впрочем, можно посмотреть
на это и с другой стороны. Я давно заметил: чем хуже выглядит девушка, тем интереснее
она себя ведет в постели. Все, кто выше восьмерки, - лежат бревном и едва ли сподобятся
на минет. Пятерки и шестерки же в этом деле, как правило, профи. Красотки слишком
привыкли, что от них и так все без ума. Они не хотят ничему учиться. Средние телочки –
не такие. Им надо хоть как-то попытаться привязать к себе парня. Так что некоторый
профит сегодня все же ожидается…

Утром я просыпаюсь первым. Смотрю на лежащую рядом девушку и ужасаюсь.

Это дно. Несмотря на жуткое похмелье, я быстро встаю с кровати и одеваюсь. Захожу в
туалет, умываюсь и провожу мокрой рукой по волосам, затем смотрю в зеркало и пытаюсь
ухмыльнуться, но внезапно меня начинает беспощадно рвать – я слишком давно не пил
без наркотиков. И слишком давно не заканчивал вечер пивом…
Облевав ей полраковины и весь унитаз, я снова смотрю в зеркало и, глядя себе
самому в глаза, обещаю, что больше никогда не буду спать с девушками ниже шести
баллов. Каким бы пьяным ни был. В погоне за сексом я стал совершенно неразборчив:
просто в какой-то момент количество стало для меня важнее качества, а это ни разу не
правильно.
Выходя из ванной, я еще раз бросаю взгляд на Алену. Что-то около пятерки. Я
достиг дна, оттолкнулся и теперь должен плыть в противоположном направлении, все
выше и выше. Надо быть более разборчивым. Лучше в следующий раз вернусь домой
один.
Выбежав из номера, я в спешке спускаюсь по лестнице, киваю улыбающемуся
парню на рецепшене и выхожу на улицу. Прочитав табличку с названием улицы, я
набираю номер такси и мечтаю быстрее оказаться дома.

Олег
- Вам надоели изнурительные диеты? Устали от бесполезных тренировок? –
Громко говорит голос из телевизора, в то время как на экране толстый мужик мучительно
крутит педали тренажера. – Хватит! Все это не приносит никакой пользы и только
отнимает ваше время. – Продолжает бодрый голос. – Но у нас есть выход. Купите Brenner
2000 и у вас больше никогда не будет проблем с лишним весом! – В этот момент картинка
сменяется – мы видим стройную симпатичную девушку, которая сидит перед телевизором
с непонятной лентой на талии. – Всего лишь двадцать минут в день – и вы можете забыть
про тренировки и диеты! Просто позвоните по номеру, указанному на экране, и начните
новую жизнь! Все в ваших руках!
Реклама заканчивается, отец переключает канал, а я думаю о том, сколько людей в
этот момент хватаются за телефонные трубки, чтобы изменить свою жизнь. Сколько
людей является постоянными клиентами магазина на диване, веря во все, что им говорят?
Ну да, ведь это намного проще! Вам не надо думать о правильном питании и занятиях
спортом, не надо думать о саморазвитии и становиться лучше. Вам вообще не надо
напрягаться! Просто купите нашу штуку, и все проблемы решатся сами собой.
Я встаю из-за стола, беру банан и иду в комнату. Пока я переодеваюсь в таксиста, в
голове крутятся мысли о рекламе. Точнее о пропаганде. Ведь она существовала всегда.
Сначала это была религия – единственным источником информации был добрый пастор и
его проповеди по воскресеньям. Затем появились газеты – первое серьезное испытание
для церкви, теперь новости и реклама доставлялись прямо домой. Руководить толпой
стало еще легче. Ну а в современном мире балом правят телевидение и интернет – сотни
каналов и тысячи интернет-страниц стали отличной заменой Бога для новых
подрастающих поколений. Ведь, по большому счету, людям совсем не важно, кому и во
что верить: в Бога или батюшку-царя, в президента или во всемогущий Brenner 2000.
Главное – найти что-то или кого-то, на кого можно переложить ответственность за свою
жизнь. Все это – лишь инструменты, чтобы заставить нас поверить в собственное
бессилие, заставить поверить, что кто-то или что-то решит все наши проблемы. Спрос на
веру был всегда. Предложения – с течением времени менялись. И да, я понимаю, что
человеку обязательно надо во что-то верить – это в нашей натуре. Полностью потеряв
веру, человек теряется, как это произошло с Ильей…
Черт, но почему люди так бояться поверить в себя? Из-за ответственности? Из-за
лени? Люди! Вам завещали выйти из эпохи темноты и страха еще в восемнадцатом веке.
Кант хотел, чтобы каждый научился думать сам. Чтобы мы не боялись жить, принимать
решения, чтобы мы верили только опыту и собственной логике. Но, кажется, все осталось
на своих местах. Да, общество стало более богатым, даже более гуманным, но в сущности,
что с тех пор изменилось?
Изменились условия, но не люди. Изменился век, но не время. Вы все так же
боитесь и жалуетесь. Где? Где вы видите настоящие препятствия для жизни? Что, кроме
лени и безразличия, мешает вам изменить себя и мир вокруг? Нет, многие пытаются, лет в
пятнадцать-восемнадцать. Но потом это проходит. Вы просто принимаете правила игры и
становитесь как все! Вы просто слабаки!
Я сжимаю кулаки от злобы на мир и на себя. Мне уже двадцать три, в мои годы
Марк Цукерберг был миллионером! А я живу с родителями в двухкомнатной хрущевке.
Это меня убивает. И заставляет работать. Без устали и без передышек!

Переодевшись, я выхожу из комнаты и застаю родителей за очередной ссорой.

Каждый вечер одно и то же. Поводом может стать любая мелочь. Недостаточно
подогретое мясо. Потерянная сторублевка. Или неверно подобранное слово. Отец фыркает
и кричит на мать. Она отвечает тем же. Так продолжается последние лет пять.
Обычно я успеваю уехать из дома до начала, но сегодня задержался. Напрасно.
Пытаясь остаться незамеченным, я тихо прохожу по коридору мимо кухни.
- Олег, иди сюда. Посиди с нами! – Властно кричит отец.
- Я тороплюсь! – Кричу я в ответ, обуваясь.
- Я, кажется, попросил, чтобы ты вернулся! – Гремит он. – Ключи от машины у
меня!
 Ну вот зачем ему это? Зачем он пытается втянуть меня в их ссору? Я захожу на
кухню. Вижу, как у плиты вся в слезах стоит мама. Хочется к ней подойти и обнять. Но я
тут же слышу голос отца:
- Сядь!
Я сажусь.
- Просто посиди с нами, это сложно?
- Нет. – Смиряюсь я. Надо просто молча дать ему выговориться.
- Ну что, долго ты еще с нами жить собираешься? – Начинает он. – Я в твои годы
уже жил в другом городе и женился на твоей маме! Кто ж знал, что она станет такой
стервой?
Отлично. Ему хочется поговорить с кем-то на повышенных тонах и, так как с
мамой он уже разобрался, отец решил переключиться на меня.
- Вот так! – Снова всхлипывает мама. – Весь день на работе, прихожу домой, лишь
чтобы убраться и приготовить ему, а он…
- Ты помолчи лучше. – Кричит отец.
Мама в истерике выбегает из кухни. Сейчас мне ее жалко.
- Какая! – Возмущается отец. – Всю душу вынула, еще и ревет!
- Почему бы вам просто не развестись? – Спрашиваю я и кошусь на ключи – они
лежат на столе рядом с бутылкой водки.
- Что? – Он ошарашено смотрит на меня. – То есть тебе пофигу на семью?
Наплевать на меня и на мать?
Вот она – сила привычки. Вы часами орете друг на друга, ненавидите, упрекаете в
собственных неудачах. Но одна мысль изменить жизнь, изменить привычный порядок
вещей, вселяет в вас ужас.
- Наоборот! Вы ссоритесь каждый день. Ты недоволен ей, она – тобой. Возможно,
вам будет лучше порознь?
- Все с тобой понятно. Родной сын желает родителям развода. Что одна, что
второй. – Разочарованно говорит он и наливает очередную рюмку водки. – Все, иди в
жопу, сыночек. Не о чем с тобой больше разговаривать.
Я осторожно беру ключи, поднимаюсь из-за стола и выхожу. Почему-то сейчас я
думаю о том, что у родителей вообще нет возможности развестись. Всего одна
двухкомнатная квартира на двоих – где они будут жить? Продавать, обменивать? Смешно.
Я накидываю на себя куртку и, наклонившись чтобы обуться, слышу, как из-за закрытой
двери туалета слышится совершенно спокойный и даже приветливый голос мамы:
- Да, Лидочка, отложи нам два килограмма говядины. И свинины на шашлычок, мы
в субботу, как всегда, на природу к Филимоновым! – Пауза. – Да, как обычно, завтра
зайду – заберу. Или Витя заскочит. В общем, на связи! Давай, пока.
Я завязываю второй шнурок, беру с вешалки куртку и быстро выбегаю из
квартиры. Мамин приветливый голос удивил и расстроил меня намного больше, чем то,
что пьяный отец послал меня в жопу. Неужели все эти слезы, обиды, упреки – лишь
пустое лицемерие? Неужели, все это – лишь часть игры, в которую они играют почти
каждый вечер, чтобы потом утром вместе позавтракать и пойти на работу? А в выходные
– на дачу к Филимоновым?
Я спускаюсь по лестнице и выхожу из подъезда. Сегодня я стал уважать родителей
еще меньше…

***

На следующий день я захожу в учительскую и вижу, как на обшарпанном диване

толстенькая старушка раскладывает колготки, лифчики и, кажется, даже трусы. Все это –
отвратительного покроя и фасона. Как будто это белье шили специально для советских
теток.
 Рядом уже копошатся руссичка и математичка. Сегодня акция – все по двести
рублей. Я подхожу к шкафчику, беру журнал одного из своих классов и принимаюсь
заполнять. Еще одна часть моей работы, пронизанная ложью. В теории – все мы должны
составлять рабочие программы на каждый год и впоследствии вести наши уроки в полном
соответствии. На практике же учителя постоянно делают, что хотят – кто-то из благих
намерений (готовят детей к ЕГЭ или просто стараются сделать уроки более интересными,
чем это предусмотрено государством), кот-то из банальной лени. А кто-то – ради
эксперимента.
Последнее касается в первую очередь меня. Я просто переписываю в журнал
строчки из рабочей программы, которую мне дала старшая коллега и потом делаю на
уроках, что хочу. Пытаюсь притворить в жизнь правила Ушинского и какие-то
собственные наработки. Моя голова разрывается от знаний, но без опыта – все они ничего
не стоят…

На уроке я занимаюсь со своим любимым вундеркиндом. Еще парочка

старательных девочек выполняют несложные письменные упражнения, остальные –
рисуют.
Что касается маленького гения, с ним я пробую новую стратегию – мы поочередно
развиваем все четыре основных навыка – говорение, аудирование, чтение и письмо. По
пять минут на один навык, начинаем с простого и постепенно усложняем.
Этот парень – его зовут Леша – схватывает все на лету. Я вижу, как горят его глаза,
вижу в них азарт и радость, и от этого заряжаюсь сам. Я в очередной раз убеждаюсь – что
это именно то, чего я хочу. Превращать ребенка в личность. Приносить пользу. Делать
мир лучше. Еще я думаю о том, что Леша даже немного талантливее меня. При
правильном подходе он сможет добиться в жизни очень многого…
Перед последним уроком я снова захожу в учительскую, сажусь на свободный стул
и достаю книгу по детской психологии. Впрочем, абстрагироваться не получается.
Полулежа на диване математичка громко рассказывает свою историю:
- Ой, у меня муж в командировку уехал. Мне так хорошо! Возвращаюсь домой – и
как в отпуске. Ложусь, включаю телевизор и просто отдыхаю. Никто не орет, не требует
накормить. Счастье!
- Ну, расскажешь тоже! – Возражает химичка. – Отпугнешь сейчас молодого, он
жениться не захочет.
Глупые! Как будто их пустые разговоры хоть как-то могут повлиять на мое
мировоззрение.
- Да, брак – это ошибка, которую стоит совершать только в молодости! – Как
всегда хохмит историк.
- Так что у тебя, Олег, девушка есть? – Вступает в разговор англичанка.
Не ваше собачье дело!
- Нет. – Отвечаю я, надеясь, что вопросов больше не последует.
- А зря. Надо тебе жениться побыстрее. Иначе потом точно не захочешь.
Привыкнешь быть один. – Это снова учительница математики. Как будто не она только
что говорила о том, что отсутствие мужа – счастье…
Дальше я просто молчу. Пытаюсь сконцентрироваться на книжке, но вместо этого
думаю о том, что брак – один из самых противоречивых моментов в нашей жизни. В
возрасте от тридцати до шестидесяти, кажется, нет ни одной семьи, полностью довольной
своим актуальным состоянием. Многие не разводятся только потому, что у них есть дети.
Или из-за плачевного материального положения. При этом все, даже разведенные, даже
ненавидящие друг друга супруги продолжают настаивать, что брак – обязательный этап в
жизни каждого человека и часто наступают на те же грабли во второй раз. Но почему?
Потому что так надо государству? Потому что так нас воспитывали испокон веков?
 Илья. Вот у кого точно найдется ответ на этот вопрос. А я знаю лишь то, что хочу
быть вместе с Дианой. Все остальное – детали…
- У меня вот сын, на год старше тебя. – Говорит вдруг англичанка. – Привел
недавно домой вертихвостку. Вот мы с ней натерпимся! На ночь она, главное, не
стесняется у нас оставаться, а выйти на завтрак к нам с отцом, так вдруг она – сама
скромность…
Она продолжает рассказывать, весь коллектив слушает ее историю, а я думаю о
Диане и о том, сколько мне еще предстоит работать, чтобы достичь поставленных целей.
В мозг врезаются сомнения. Но я гоню их прочь. Мне просто надо больше работать. Еще
больше!

***

- И все-таки, как ты живешь? – Спрашивает меня Илья. – Это же безумно скучно?

- Хотел задать тебе тот же вопрос. – Ухмыляюсь я. – Зачем жить, когда не за что
зацепиться?
- Ради телок, алкоголя и наркотиков. – Уверенно отзывается он. – Они делают наше
существование вполне сносным.
- Как банально.
- Банально рифмуется со словом идеально. – Парирует он. – Ты не замечал?
Мы сидим в его любимом кафе. Сегодня у Ильи выходной. Он пьет дорогое пиво
(мне пришлось бы отвести два урока в школе, чтобы купить одну кружку) и ждет, пока
ему принесут стейк. В нерабочие дни он начинает пить с утра, катаясь весь день на такси.
Нет, в этом я ему не завидую. Просто как-то странно смотреть на человека, который имеет
все, к чему ты стремишься, и не ценит этого. Ну, или почти все. Сейчас я почти согласен с
его родителями – ему не хватает девушки.
- Зачем ты вообще живешь, ты думал? – Снова спрашиваю я.
- Думал. И ничего стоящего, кроме перманентных удовольствий не приходит мне в
голову.
- К сожалению.
- Или к счастью?
- Слушай, Илюх, ты ведь знаешь, что мысли материальны? Если ты будешь
продолжать так думать, то твоя жизнь не изменится ни на йоту!
- Йоту! – Смеется он в ответ. – Что за дурацкое слово?
Кажется, его уже вставило. Сейчас с ним невозможно нормально говорить. Пока он
смеется, я сосредоточенно жую салат и спрашиваю себя, почему я вообще продолжаю с
ним общаться. Из-за бесплатных обедов? Из-за того, что мы дружим последние
пятнадцать лет? Или просто из-за того, что мне с ним интересно?
- Ты говоришь, как моя мама. – Тем временем продолжает он. – Начитались Коэльо
и несете хуйню! Материальны – лишь действия. Лишь они. А ведь далеко не все
действуют в соответствии со своими мыслями. Большинство мечтают об одном,
занимаясь совершенно другим. Тогда как только действия определяют то, что будет с
нами дальше. И то не всегда. Часто свою лепту вносит судьба: фатализм никто не
отменял.
Он делает несколько глотков пива и самодовольно откидывается на спинку стула.
Мне нечего ему возразить, этот раунд остался за ним…

***

Вечер. Очередная ссора дома. Сквозь закрытую дверь собственной комнаты я

слышу крики родителей и громко работающий телевизор – две вещи, которые я ненавижу
в этом доме больше всего. Не в силах сосредоточиться над тетрадкой, в которую я
записываю любые идеи касательно своей будущей школы, я встаю из-за стола и начинаю
собираться. Подрабатывать таксистом – не только способ подзаработать, но и отличная
возможность проводить дома еще меньше времени.
Спускаясь по лестничной клетке, я думаю о том, что вполне мог бы позволить себе
снимать квартиру. Но тогда свои грандиозные планы пришлось бы отложить на еще более
отдаленное будущее. Пока придется потерпеть.

Спустя час я подвожу до дома молодую симпатичную девушку. Всю дорогу она
говорит с подругой по телефону, обсуждая только что прошедшее свидание:
- Да, он милый такой. Подарил цветы, помог снять курточку и вообще был весь
вечер паинькой.
Пауза.
- Думаю, что подходящий. Ему под тридцать уже, видно, что готов к серьезным
отношениям. Рядом с ним даже сидеть как-то спокойно.
Снова пауза.
- Ну а что Илья? Ждать, пока он изменится? Каждый раз одно и то же, потрахался
пару недель и пропал. Надоело уже!
Я продолжаю рулить и слегка ухмыляюсь. Интересно, она говорит про моего
друга? Во всяком случае, звучит очень похоже. Или, может быть, все Ильи на этой
планете – одинаковые?
- Ну и что, что он мне нравится? – Продолжает девушка. – Он просто
самоуверенный придурок, считающий, что может все, и ему за это ничего не будет.
Слушай, Наташ, что ты вообще заладила? Сама ведь постоянно говорила, чтобы я с ним
порвала? Вот и не путай меня!
Через пятнадцать минут мы подъезжаем к дому, она расплачивается и выходит.
Так что же им нужно? Девушкам этой планеты? Почему все они хотят
стабильности и семейного уюта, влюбляясь при этом в подонков, типа Ильи? Женская
психология и мораль, инстинкты и воспитание – в двадцать первом веке все это
смешалось в причудливый коктейль, в котором простому смертному едва ли суждено
разобраться.
Хорошо хоть Диана на них совсем не похожа…

***

В полпервого я ставлю машину, прохожу около нашей дворовой свалки и захожу в

подъезд. Мы живем на пятом этаже, но я всегда поднимаюсь пешком. Я и так вынужден
слишком много сидеть: на уроках в школе и когда подрабатываю таксистом. По мне –
лифт нужен только для подъема тяжелых вещей, ведь нормальный здоровый человек
вполне способен подняться несколько пролетов по лестнице, не потратив при этом ни
минуты на ожидание лифта. Жаль, что большинство людей этого не понимают, обрастая
каждый год несколькими килограммами жира и очередным подбородком.
Примерно на третьем этаже мне на встречу идет отец, вдрызг пьяный и с бутылкой
водки в руке:
- Ты куда? – С трудом скрывая отвращение, спрашиваю я.
- О, явился сыночек! – Рычит он, распространяя перегар на несколько метров
вокруг. – Давай, иди к своей матушке. Достали вы меня!
Я останавливаюсь и пропускаю его. Он что-то бубнит себе под нос и делает
очередной глоток. Проходя мимо, он спотыкается и кубарем скатывается вниз по
лестнице. Кажется, я даже слышу, как хрустят его кости.
Помедлив секунду, я подхожу к нему и пытаюсь помочь. Но он лишь отмахивается,
снова меня посылает и продолжает лежать, распространяя вокруг запах перегара и
старости. Еще несколько секунд я смотрю, как из его носа тонкой струей течет кровь. Он
жалобно стонет, у меня внутри борются несколько противоречивых чувств. Жалость.
Ненависть. Отвращение…
Спустя минуту я поворачиваюсь и иду наверх. Он мне противен! И я не могу
больше тратить на него свое время. Тем более, что в этом нет никакого смысла…

Дома я первым делом прохожу на кухню – там мама подметает осколки от

разбитой посуды. Под глазом виднеется свежий синяк.
- Где он? Ты его видел? – Спрашивает она, повернувшись.
- Валяется в подъезде.
- И почему ты ему не помог?
- Ему уже не поможешь! – Зло отвечаю я и, развернувшись, иду в свою комнату.
- Как ты можешь так? Он же твой отец! – Кричит она вслед. – Все, что ты имеешь –
благодаря ему!
В ответ я молчу. Да, он мой отец, и это очень грустно. Мне могло повезти хоть
чуточку больше.
Я захожу в комнату, включаю People are strange от The Doors и начинаю
раздеваться. Мама в это время наверняка собирается в подъезд, чтобы помочь отцу. Все-
таки люди действительно странные. Они привыкают друг к другу настолько, что теряют
гордость, достоинство и разум.
Но у них никогда не получится сделать меня таким же. Я давно ничего не прошу у
родителей, пусть и они, наконец, оставят меня в покое!
Без сил я падаю на кровать и сразу же засыпаю. Бессонница – привилегия
бездельников.

Я просыпаюсь в шесть, как всегда иду на кухню и мешаю свой утренний коктейль.
Залпом выпиваю кисловатый напиток и слышу, как из комнаты доносятся стоны отца.
Кровь на полу я замечаю не сразу. Не знаю, сломал ли отец себе нос или просто разбил, но
упал он действительно сильно. Мне бы даже было его жалко, если бы он попал в эту
ситуацию не по собственной вине. Но ведь во всем виноват он один! Кто он?
Пятидесятилетний мужик, не уважающий сам себя и ненавидящий мир вокруг. Так нельзя
жить. Кого-то обязательно надо любить. Себя. Близких. Или всех вокруг. Свою работу.
Или деньги, если они есть. Но нельзя не любить никого. Не имея ничего в этом мире, мы
теряемся. Алкоголь может спасать лишь на время, но потом надоедает и он. Не знаю,
сколько протянет Илья, но отцу водка уже не помогает…
С этими мыслями я надеваю спортивную форму и отправляюсь на пробежку. Я
должен быть сильным. Несмотря ни на что.

***

После пятого урока меня как всегда забирает Илья. Мы едем в кафе, когда он вдруг
предлагает съездить с ним в Варшаву, на концерт Placebo:
- Поехали! Я плачу.
- Нет, Илюх, я сейчас не могу этого позволить, и дело не в деньгах. Время –
намного дороже. Да и не люблю я эту новую музыку. Все лучшее было записано во
второй половине прошлого века.
- Все твои кумиры – давно мертвы! – Отзывается он.
- Почему, Маккартни – жив! – Усмехаюсь я.
- Ты хотя бы попробовал послушать что-нибудь новое!
- Зачем? На самом деле, я не совсем понимаю, зачем стоит записывать что-то
новое, когда уже были Beatles? Выше них уже никто не прыгнет.
- И это говоришь ты? – Отзывается он. – Человек, который хочет устроить первую
РПР?
 - Что за РПР?
- Русскую педагогическую революцию. – Чеканит он нарочито серьезно и
продолжает. – Знаешь, если не пытаться – ничего никогда не получится. Где бы были
Битлы, если бы они не мечтали стать круче Элвиса?
- Все равно. Пока мне хватает старой музыки! – Упрямо отзываюсь я, хотя и
понимаю, что он абсолютно прав. – Если она вдруг надоест, попрошу тебя скинуть пару
групп на флешку. Договорились?
- Поехали! Ты даже не представляешь¸ насколько это круто, - стоять в первых
рядах, имея триста грамм виски внутри. Видеть каждое их движение, подпевать им,
чувствовать атмосферу! На концерте хороших групп ты просто сливаешься с
музыкантами, с их музыкой, с тысячей фанатов!
- А что, если я не хочу сливаться? И не хочу чувствовать их атмосферу! Я хочу
создавать свою! Зачем восхищаться другими, когда моя цель в том, чтобы восхищались
мной? И ради этого я работаю. Так же, как работали над собой все, кто достиг настоящего
успеха!
После этой фразы в нашем диалоге возникает небольшая пауза. Илья лишь делает
музыку немного громче – из колонок доносится I will battle for the sun – а я вдруг в
очередной раз вспоминаю о своих родителях. Почему они остались самыми обычными?
Почему ничего не достигли? Я обязан быть лучше их! В нашей жизни слишком много
соблазна, и надо уметь вовремя расставить приоритеты. Отказаться от развлечений ради
перспективной работы. Чтобы потом не было больно оглядываться назад.

Илья
Очередной четверг в доме родителей. Только сегодня он особенный: 28 ноября –
годовщина гибели моего младшего брата – Саши.
На самом деле, в памяти осталось не так уж и много. Лишь кровавая картинка. И
истерика мамы. Мне едва исполнилось шесть, братику было всего четыре. Мы тогда жили
в обычном многоквартирном доме с полуразвалившейся детской площадкой. Середина
девяностых – тогда все площадки были полуразвалившимися…
Я помню песочницу. Брат, набирающий песок в крошечное зеленое ведерко, и
мама, сидящая на скамейке в нескольких метрах от нас. Был самый обычный день, как и
тысячи других. Только в этот раз рядом внезапно появилась свора бродячих собак.
Обозленные и голодные, они бросились в нашу сторону. Все произошло быстро. Как в
жестоком мультике. Мама лишь успела откинуть меня в сторону – я играл ближе к ней –
затем схватила палку и с визгом бросилась спасать брата. Тут же подбежали несколько
мужиков – они пили там же на детской площадке – и помогли отогнать свору собак. Но
было уже слишком поздно…
Рваные раны, песок и маленькое зеленое ведерко, заляпанное кровью…
Дальше воспоминания смутные. Мама плакала над телом брата и кричала мне,
чтобы я бежал домой, звонил в скорую, позвал соседей. Я же просто оцепенел и не мог
пошевелиться. Я даже не плакал, не до конца осознавая, что произошло. Что могут знать
дети о смерти в шесть лет?
Когда тельце Саши заносили в подъехавшую Скорую, я видел его в последний раз.

После смерти брата родители были полностью разбиты. Они совсем перестали
общаться. Друг с другом и со мной. Отец пил, винил во всем маму и где-то пропадал.
Сама мама едва ли хотела жить дальше и попыталась свести счеты с жизнью, проглотив
однажды ночью пригоршню таблеток. Тогда Скорая приезжала в нашу семью второй раз
за неделю. После маму откачали, а меня отдали к детскому психиатру – старой седой
женщине, которая единственная во всем мире была добра и внимательна ко мне, но
почему-то постоянно говорила про Бога и про то, что только вера может всех нас спасти.
А я никак не мог понять, почему Бог допустил смерть Саши? Почему этот всемогущий
парень допустил это?! Уже тогда я решил больше в него не верить – так мне было легче. Я
снял свой крестик и больше никогда не надевал…
Очень скоро у меня развился комплекс вины – я должен был что-то сделать! Я
должен был попытаться его спасти! Ведь я старше. И если несуществующий Бог не смог
помочь Саше, то я точно мог. Вместо того чтобы просто стоять на месте…
Родители же на тот период совершенно обо мне позабыли. Эта дурацкая
человеческая особенность – в сложные моменты мы так любим упиваться собственным
горем, вместо того, чтобы позаботиться об оставшихся близких людях. А ведь мне тоже
тогда было по-настоящему тяжело, хотя я и понимал в силу возраста намного меньше. Я
просто помнил своего маленького русого братика, которого больше не было рядом. Мне
стало не с кем играть и не с кем поговорить. Я все чаще стал закрываться в своей комнате
и растворяться в мире сказок – я рано научился читать. Эскапизм и отрицание внешнего
мира – уже тогда это было моим ответом на все проблемы.
И хотя я сознательно хотел спрятаться от всего мира, больше всего я страдал
именно из-за отсутствия внимания со стороны родителей. Иногда мне кажется, что все
комплексы и проблемы взрослого человека происходят от недостатка внимания и любви в
детстве. Надо будет спросить у Олега, что на этот счет думают педагоги. В любом случае,
для меня это еще одно отличное оправдание, почему я вырос именно таким.
Что касается родителей, их период неопределенности продолжался около полугода
– все это время они друг с другом почти не разговаривали, как, впрочем, и со мной: они,
например, постоянно забывали забрать меня из садика, так что я снова и снова оставался
один на один со старушкой-воспитательницей. Не самое, знаете ли, приятное ощущение
для шестилетнего ребенка – остаться в опустевшем садике с толстой некрасивой
женщиной. Что-то из фильма ужасов. Хорошо, что она еще меня не бросала, а без устали
названивала родителям на домашний и рабочий телефоны – мобильников тогда еще не
было.
Лишь спустя шесть месяцев жизнь начала постепенно возвращаться в привычное
русло. Отец нашел утешение в работе, дело близилось к девяносто восьмому году, когда
отец сумел на обвале рубля заработать первое небольшое состояние – сделать первый шаг
на пути к той жизни, которой мы живем сейчас. Мама же сильно увлеклась буддизмом.
Тогда же они оба наконец вспомнили обо мне, вдруг превратившись в хороших
заботливых родителей…
Но я все равно так и не простил им те полгода, когда оставался практически
сиротой. Будь я старше, я мог бы оценить все по-другому. Но мне было всего шесть.
Наверное, это действительно на меня повлияло…

***

В этот день мы избегаем смотреть друг другу в глаза, предпочитая им красиво

подсвеченный аквариум. Молчание и полумрак – вот бы каждый четверг проходил
именно так. Все лучше глупых вопросов о цели в жизни. Как я могу что-то ответить им,
когда у меня не получается найти ответы даже наедине с самим собой?
Аккомпанементом к ужину служит тихое шипение нескольких ароматических
свечек, симметрично расставленных на столе, и спокойная восточная музыка. На лицах
родителей – грусть и спокойствие. Все-таки время действительно лечит. Кажется, это
один из самых верных труизмов в мире.
В этой пустоте я думаю о брате. Каким бы он вырос? Скорее всего, он был бы
сильным, уверенным и целеустремленным. Более счастливым и менее эгоистичным.
Другими словами – совсем не похожим на меня. А может, останься он жив, совсем другим
был бы и я. Скорее всего…
 ***

Покинув родительский дом, я не собираюсь заканчивать вечер. Вместо этого я еду

к Ане. Девушке, с которой мы когда-то провели целых три месяца вместе. Кажется, это
было на третьем курсе, как раз, когда я отчаялся найти ту единственную.
Мы заходим в один из модных ресторанов в центре города, раздеваемся и
проходим в зал для курящих. Рядом с нами за столиком сидит несколько геев. Худые,
высокие, в обтягивающих джинсах и розовых футболках. Все-таки эта шумиха насчет
ущемления прав гомосексуалистов в России сильно преувеличена, они все – живут и
здравствуют. В нашем банке, во всяком случае, их процент зашкаливает. Я смотрю на них
еще несколько секунд. Вообще-то, они могли бы выглядеть хоть чуточку оригинальнее.
Для того чтобы одеваться безвкусно и одинаково, существуют тысячи натуралов. Будь я
одним из них, наверняка приоделся бы поинтереснее.
Сделав заказ, мы с Аней начинаем милую беседу: вспоминаем о счастливых
университетских годах и о времени, проведенном вместе. Вернее, говорит в основном она,
я лишь киваю и спрашиваю себя, действительно ли она не понимает, что мне совсем не
интересно вспоминать универ и бывших однокурсников. Неужели она даже не
догадывается, что я позвонил ей сегодня с одной единственной целью?
Девушки мира, запомните, если бывший (тот парень, который вас бросил) звонит
вам и зовет на свидание – это не значит, что он одумался и решил остепениться. Это не
значит, что он осознал свои ошибки и наконец-то готов оценить вас по достоинству.
Правда лишь в том, что он хочет трахаться. И на данный момент – вы являетесь одним из
приоритетных вариантов. Кроме того, девушка, с которой у парня ничего не было больше
года, вставляет почти так же, как новая, а добиться ее в разы легче. Чем не повод
повторить?
Или, может быть, она как раз все понимает? И такой порядок вещей ее вполне
устраивает, а сейчас она просто хочется выговориться? В конце концов, она всегда
говорила слишком много…

После мы едем ко мне. Вообще-то, завтра на работу, но сегодня у меня достаточно

кокса, останется даже на утро. Я наливаю нам по бокалу виски-кола и после первого
коктейля расчерчиваю на мраморной плите кухни пару дорожек и наблюдаю за реакцией
Ани – когда мы встречались в первый раз, я еще ничего не употреблял. Она несколько
минут ломается, но в конце убирает свою дорожку не хуже меня. Впереди у нас –
несколько часов довольства и бодрое расположение духа. Все как у классика: сомы грамм,
и нету драм...

***

Утром я приезжаю на работу. После дозы зрачки слегка расширены, но никто не

обращает на это внимания. Люди двадцать первого века вообще не очень любят смотреть
друг другу в глаза. Как будто нам всем друг перед другом за что-то стыдно…
Первый час на рабочем месте я, как всегда, тупо пялюсь на забавный screensaver на
своем мониторе (все те же рыбы, почти как живые) и размышляю. О всеобщей
бессмысленности. О том, что большинство моих коллег так же люто ненавидят свое
рабочее место, как и я. И одновременно о том, что у каждого из них наверняка есть
достаточно причин здесь остаться. В первую очередь, это, конечно, хорошая зарплата.
Работники банка зарабатывают сегодня заметно больше, чем учителя и продавцы. На
самом деле вместе с бонусами получается более-менее приличная сумма. Вполне
достаточная, чтобы обеспечить семью, даже вместе с ипотекой. А если вы хороший
работник, как тот же Саша, возможно, даже получится взять в кредит какую-нибудь KIA и
время от времени покупать последние модели iPad и iPhone. Это ли ни счастье для
современного обывателя?

Проведя несколько часов практически впустую, я все-таки принимаюсь за работу.

Мне предстоит собрать и систематизировать кучу документов, чтобы потом
компьютерная программка решила, кого обрадовать кредитом, а кто уйдет из нашего
банка ни с чем. На самом деле, современная банковская система это такая глобальная,
всевидящая старуха-процентщица – от нас зависят все: крупный и малый бизнес,
студенты и домохозяйки, богатые и бедные. Только есть существенное различие - мы
пришли навсегда, и вряд ли в мире найдется новый Че Гевара, способный все изменить.
Да и у того, по сути, ничего не получилось…
Только представьте себе: за последний год в России выдано более десяти
триллионов рублей потребительских кредитов. И это только физлица – цифра растет с
каждым годом. Как и суммы задолженностей – все большее количество людей не могут
вернуть банку выданные деньги. В каком-то смысле кредиты напоминают мне детей.
Обыватели так любят взваливать на себя обязанности, с которыми не в силах справиться.
Возьмем и заведем! И совершенно неважно, что будет потом…
Возможно, это масонский заговор. Или новая форма рабства. Или просто такие
правила всему миру продиктовал старина Капитализм…
В любом случае, на сегодняшний день все становится предельно ясным с самого
начала. Банк – это уже не беспомощная старуха, нас не зарубить топором. Кто бы ни
пришел за кредитом, расклад один – банк победил, а потребитель проиграл.

***

В субботу вечером я звоню Ане и спрашиваю, может ли она сегодня приехать.

Меня действительно достали меняющиеся телочки, сейчас мне хочется побыть с кем-то
подольше, и Аня со своей открытостью и экзальтированностью – лучший вариант.
Она приезжает через час. Садится на диван и просит чего-нибудь ей налить. Ее
простота подкупает: ей даже не надо объяснять правила игры, мы просто выпьем,
поговорим и потом переспим. Вот бы все девушки относились к жизни так же!
- Скажи, ты правда думаешь, что разбираешься в девушках? – Спрашивает она,
сделав первый глоток мартини.
- Насколько это возможно. – Отзываюсь я. – Вы все разные. И в то же время хотите
одного и того же. Если взять за правило, что человек – это его желания, то вы более или
менее одинаковые.
- Как и вы! Я не встречала еще ни одного парня, который бы не считал, что
разбирается в девушках. Это так банально!
- Я не могу сказать, что знаю все. Давай, я просто назову основные моменты, а ты
меня поправишь?
- Ну… – Она делает глоток и забирается с ногами на диван. – Давай попробуем!
- Первое: для всех девчонок в парнях важны три момента – это деньги, рост и
чувство юмора. Ну и еще машина, хотя это те же деньги…
- Не рост, а статность. Не деньги, а умение их зарабатывать. – Поправляет она. – Ну
а машина – это вообще не важно! Во Франции многие миллионеры ездят на велосипедах.
- Это во Франции. В России все по-другому: у нас парень на Порше сразу
становится в разы привлекательнее. Знаешь, что я заметил? Девочки клюют на тачку, так
же как парни – на огромную грудь. Вроде бы – не самые главные вещи на свете, но они
мгновенно притягивают взгляд, а их обладатели вдруг становятся на порядок сексуальнее.
- А еще важна харизма. – Пропустив мой комментарий, сообщает она. – Если ее
нет, не поможет никакой Порше!
- Для многих телок Порше – это и есть харизма! – Усмехаюсь я.
 - Знаешь что? – Говорит она, залпом осушив свой бокал.
- Нет.
- Надоело болтать! Давай просто пойдем в кровать? – Она игриво улыбается и
смотрит мне в глаза.
- Мне нравятся твои взгляды на жизнь. – Я ставлю свой бокал с пивом на стол, иду
к ней и торжественно произношу. – Да здравствует равноправие! Теперь ваша очередь
тащить нас в постель. Нам уже надоело…
Я ложусь к ней на диван, целую и начинаю медленно раздевать. Аня действительно
классная, и сейчас мне даже жалко, что совсем скоро я совсем перестану ее хотеть. Все
это уже было – через пару недель я четко осознаю, что мне нужна новая девушка. Я бы
хотел быть моногамным, хотел бы остановиться на одной хорошенькой девочке, но не
могу обманывать свой организм. Ведь такими нас сделала природа. Кажется, подавить
свои инстинкты действительно возможно (в конце концов, по статистике своим девушкам
и женам изменяет лишь каждый второй), но это точно не мой путь. Я не хочу ничего
подавлять…
После секса она целует меня в шею, кладет руку на грудь и, отдышавшись,
говорит:
- Знаешь, а я не хотела бы с тобой встречаться. Ты годишься только для секса.
- Это лучшие слова из всех, что я когда-либо слышал в свой адрес от девушки. –
Отзываюсь я, а сам в этот момент думаю о том, что если бы я вдруг в нее влюбился, стал
дарить подарки и через полгода сделал предложение – она бы, не задумываясь,
согласилась. Да и кто бы отказался? Их так воспитывают с детства. А воспитание, как
наглядно показал Хаксли в своем романе – штука чертовски сильная.
- Неужели никто никогда не говорил тебе чего-нибудь по-настоящему приятного? –
Удивляется она.
- Нет. – Отвечаю я и тянусь за пачкой сигарет. – Обычно все ограничиваются
словом мудак.
Потом мы какое-то время молчим. Я выпускаю круги дыма и стараюсь, чтобы один
прошел сквозь другой. Когда-нибудь я заберу себе миллион Чаплина.
- А ты был в Париже?
- Да.
- Понравилось?
- Один из тысячи красивых, но одинаковых городов Европы. Ничего особенного.
- А я его люблю. Там такие стильные парни! Жила бы я в Париже, на тебя даже не
посмотрела бы. – Улыбается она и снова целует в шею.
- Тащишься от педиков в обтягивающих вельветовых штанишках? – Усмехаюсь я.
– Я могу их примерить, мне наверняка пойдут.
- Ты забавный.
- Ну да. Забавный парень, который годится только для секса. – Я провожу рукой по
ее изящной спинке, несколько раз целую в шею и начинаю медленно опускаться все ниже.
– Что ж, я готов нести свой крест до конца…

***

- Ну, в общем, мы с ней даже не встречаемся. – Говорю я на следующий день за

обедом. – Просто общаемся, выпиваем, спим. Видимся только по выходным, и с ее
стороны – ни одного намека на ограничение моей свободы. Круто, правда?
- Как ты можешь так? А если среди недели она с кем-нибудь другим? – Спрашивает
ошарашенный Олег.
- Что ж, тем лучше для нее!
- То есть она спит с тобой по субботам, а по четвергам с кем-нибудь еще. И ты ни
капли не ревнуешь?
 - Я просто об этом не задумываюсь. – Произношу я, заглядываясь на проходящую
мимо официантку. – Да и потом, ревновать можно только то, что тебе принадлежит. А мы
с Аней, кажется, свободны. Друг от друга и от людских заморочек.
- Иногда я тебя совсем не понимаю. – Отвечает он, смотрит на ту же сексуальную
официанточку и сразу же отводит взгляд.
Я давно заметил, что большинство парней боятся даже взглянуть на
понравившуюся девушку. Во всяком случае, в трезвом состоянии. Так чего же удивляться,
что свои вечера они проводят за просмотром бесплатного порно в интернете? А потом,
случайно зацепившись за какую-нибудь более-менее симпатичную девочку, с радостью
женятся на ней, трезво рассудив, что постоянный секс намного лучше дешевой порнухи.
- Знаешь в чем между нами разница? – Спрашиваю я, выбрав наконец гарнир к
мясу и кивая официантке. – Ты хочешь спать с той девушкой, которую любишь. А я
стараюсь любить тех, с кем сплю.
- Разве мой вариант так плох?
- А мой? – Спрашиваю я в ответ и поворачиваюсь к подошедшей красотке. –
Девушка, можно мне, пожалуйста, цыпленка, рис, и еще я бы с удовольствием взял ваш
телефон.
- К сожалению, его нет в меню. – С едва заметной улыбкой отвечает она и
отворачивается к Олегу.
Когда она отходит, Олег с ухмылкой говорит:
- Неужели ты правда думал, что она купится на такой дешевый подкат? Да и
вообще, вдруг у нее парень? Как можно вот так просто просить телефон?
- Конечно, лучше уже заранее, ничего не сделав, наложить в штаны и остаться
одному.
Тряпки. Трусы. Неудачники. Вы всегда готовы найти тысячи причин, чтобы не
знакомиться с понравившейся девушкой. Что может быть проще? В худшем случае, она
просто никуда с вами не пойдет. Не даст телефон. Ну, или просто – не даст. Это все! Так
чего же бояться?
- Да нет, конечно. – Мнется он. – Я тоже с Дианой вот так познакомился… Но ты
же не один. У тебя сейчас есть Аня!
- Что Аня? Аня далеко живет! И постоянно работает по будням! – Я делаю глоток
пива и улыбаюсь. – Нужно же мне пока с кем-то спать? Кстати, что касается моего
глупого подката. Так вот, запомни, совершенно не важно, что ты говоришь. Важно – как!
Уверенность, спокойствие – самое главное. Телки – они же как собаки – все чувствуют. Не
смей показывать страх, и они с радостью дадут себя погладить.
- Диана не такая! – Только и может вымолвить в ответ Олег.
- Возможно. Ведь в каждом правиле есть исключения. – Говорю я, после чего
достаю из куртки ключи от своего БМВ и кладу на видное место. Ведь небольшая разница
между ними все-таки есть: собакам совершенно не важно, на чем ты ездишь и как
выглядишь…

***

Утром я слышу раздражающий трезвон будильника. Это всего лишь стандартная

арфа, но нервирует не меньше, чем ремонт в соседской квартире. Надо бы поменять
мелодию.
В бесконечных алкогольных трипах эта неделя прошла совсем незаметно – сегодня
снова четверг. А это значит, что убогим будет не только весь рабочий день, но и вечер в
доме родителей. Моя жизнь была бы намного проще, если бы их вовсе не было. Я бы
получил огромное наследство и стремительно бы начал его прожигать. С такими деньгами
можно было бы выйти на совершенно иной уровень удовольствий…
 Я с трудом выбираюсь из-под одеяла и отрываю тело от кровати. Холодно.
Медленно бреду по коридору до туалета. Ненавижу утро: в голове – хаос, а в глазах –
туман. Было бы здорово, если бы мой день начинался с вечера и им же заканчивался.
Идеальная жизнь.
Умывшись горячей водой, я провожу рукой по волосам и замечаю, что на ладони
осталось несколько длинных черных волосков. Неужели я лысею? Уже в двадцать три?
Нет, я, конечно, ожидал, что при моем образе жизни когда-нибудь начнутся
проблемы со здоровьем. Но все-таки не так рано. Скорее, я ждал их ближе к тридцати. Я
внимательно приглядываюсь к своему отражению в зеркале и теперь отчетливо вижу
зарождающиеся залысины. Черт! Лысеть совсем не хочется. Так мне будет сложнее
снимать телок. Может, все-таки сходить к врачу? А, к черту! Просто буду бриться наголо.
Умывшись, я выхожу на балкон, чтобы покурить. В семь утра – на улице еще
темно. Тот, кто придумал просыпаться и идти на работу затемно, определенно был
плохим парнем. Ночью можно заниматься только тремя вещами: спать, заниматься сексом
и пить. Но уж никак не работать. И кстати, если можно переводить часы на час назад
каждую зиму, почему нельзя просто сдвинуть начало рабочего дня на несколько часов
вперед? Будь я где-нибудь там, на самом верху, я бы именно так и распорядился. И
совершенно наплевать, что тогда наш хилый ВВП загнулся бы окончательно. Россия (если
верить популярным блогерам-оппозиционерам) и так последние пятнадцать лет катится в
пропасть, сметая на своем пути все доброе и вечное, что принесли свободные девяностые.

На работе я первым делом направляюсь в туалет, киваю своим коллегам и

закрываюсь в любимой кабинке. Иногда мне кажется, что нам – всем утренним парням в
туалете – давно стоит организовать клуб. Клуб тех, кто просирает первый час на работе не
только в переносном, но и в прямом смысле. Несколько негласных правил у нас уже есть
(не занимать чужие кабинки, не здороваться вслух), и осталось лишь найти
харизматичного лидера. Кого-нибудь вроде Брэда Питта.
С другой стороны, все это не так уж и весело. Не знаю, как у других, но у меня это
превратилось в очередную зависимость. В какой-то момент я настолько привык
опорожняться именно на работе, что сделать это дома превратилось в довольно
трудоемкий процесс. Иногда, пропустив два дня, я иду на работу даже с нетерпением и
радостью. С радостью от того, что наконец-то смогу нормально просраться.

В обед на выходе меня ловит Саша:

- Илюх, привет! Что завтра делаешь? Может, пива выпьем где-нибудь?
- Привет. – Отзываюсь я, думая о том, что этот парень начинает меня напрягать.
Неужели он действительно решил, что через меня сможет получить повышение? Или,
возможно, перед свадьбой он решил попробовать все, и выбрал меня в качестве
подходящего варианта. Неужели я похож на педика? Даже если так, среди наших коллег
есть и такие, кто ничего особо не скрывают – почему я? Учитывая мои мысли и все еще не
отпускающее похмелье, я грубо отзываюсь:
- Зачем?
- Ну там, поболтаем, вспомним университетские времена. – Не растерявшись,
отвечает он. Как будто был готов к такой реакции.
- Неинтересно.
Он переминается с ноги на ногу и неуверенно говорит:
- На самом деле, у меня есть к тебе одно дело. Так, пустяк. Хочу обсудить.
- Ну... – Теперь я даже немного заинтригован. – Давай попробуем. У тебя мой
номер есть?
- Да, Илюх, созвонимся! – Довольно отвечает он и уходит.
 Сегодняшний обед Олег пропускает. Поэтому я сижу один в ближайшей кафешке,
читаю на айпаде сводку новостей, переписываюсь одновременно с Аней и той
официанточкой, и думаю о дружбе. Вернее, об отсутствии таковой. Сколько себя помню,
у меня всегда был всего один друг – Олег. Если уж в школе и универе я больше ни с кем
серьезно не сдружился, то что говорить о сегодняшнем дне? Такое ощущение, что парни с
годами просто теряют способность заводить друзей. У всех нас, конечно, есть знакомые,
приятели и коллеги, с которыми мы общаемся на корпоративах, и иногда можем вместе
выпить пива. Но все настоящие друзья – родом из юности и детства. Мы можем ругаться,
мириться, бесить друг друга, но продолжаем общаться с теми самыми одноклассниками и
однокурсниками, с кем знакомы уже тысячу лет.
Олег рассказывал, что после двенадцати лет у ребенка перестают образовываться
новые нейронные связи в голове и, таким образом, обрести хорошее произношение при
изучении иностранного языка становится практически невозможным. Кажется, что-то
похожее происходит и с той областью мозга, что несет ответственность за способность
дружиться. Если к восемнадцати годам вы не нашли хороших друзей, то скорее всего уже
никогда и не найдете.
Я, например, совсем не хочу общаться с Сашей, хотя он ничем не хуже того же
Олега. Да, можно сказать, что у нас просто разные картины мира, разные приоритеты в
этой жизни. Но, уверен, познакомь я его с Олегом, они бы тоже не сошлись. Парни просто
не умеют и не хотят заводить новых друзей после двадцати. У девушек, кажется, все по-
другому.

Выходя из кафе, я подхожу к машине и вижу дряхлую старушку. На ней

спортивные штаны, какие носят алкаши, и синтепоновая куртка отвратительного
салатового цвета, на носу кривые очки, а в руках палка для ходьбы – она едва передвигает
ноги.
- Молодой человек, не подвезете меня до универмага? – Скрипит она.
Универмаг буквально в ста метрах отсюда, но с ее подвижностью – это
действительно внушительное расстояние. Поэтому просьба имеет смысл. А может ей
просто хочется прокатиться на старости лет на классной тачке. Я бросаю взгляд на ее
грязную одежду и следом – на свои часы. До конца перерыва еще десять минут, а в
ближайшее время я все равно собирался заехать в химчистку. К черту! Вдруг это светлая
волшебница, которая за добрый поступок изменит к лучшему мою жизнь? Побуду хотя бы
десять минут хорошим парнем.
Я открываю дверь и помогаю ей сесть, протягиваю палку. Следом сам сажусь в
машину и завожусь. Делаю музыку потише и, разворачиваясь, чувствую, как по салону
мгновенно распространяется тошнотворный запах старости. Добрые волшебницы так не
пахнут.
Через минуту мы паркуемся у магазина, я помогаю ей выйти и в очередной раз
ловлю себя на мысли, что не хочу быть стариком. Надеюсь, мне повезет, и я умру намного
раньше, чем мне исполнится шестьдесят. Нет, я, конечно же, никогда не покончу жизнь
самоубийством – для этого мне не хватит духа. Но в мире уже давно придумали кучу
приятных способов убивать себя медленно. По чуть-чуть.
Старушка выходит и просит ее немного подождать, чтобы отвезти назад. Я говорю,
что уже опаздываю (что почти правда) и быстро сматываюсь. На сегодня я и так
перевыполнил норму добрых дел.

***

Вечером я снова у родителей. Заходя в зал, я вижу, как мама накрывает на стол, а
отец сидит прямо на полу и, не отрываясь, смотрит на аквариум. У средневековых
женщин были их три «К», у отца – есть две «Р»: Работа и Рыбы.
 Через пятнадцать минут мы все едим homemade суши. Самая отвратная еда в мире.
Родители умело орудуют палочками, в то время как я вяло ковыряюсь вилкой, отделяя рис
от лосося. Буду есть только рис. Вокруг и так слишком много рыб.
- Что бледный такой? – Спрашивает отец, проглотив последний ролл.
- Я плохо спал и мало ел. – Отвечаю я, положив вилку на стол. Как всегда в доме у
родителей меня обуревает жуткая скука, от которой невозможно спрятаться. Хочется
проглотить экстази и включить Placebo. Хочется выпить и потрахаться. И больше всего
хочется исчезнуть отсюда.
- Ну хотя бы сейчас поел! – С любовью говорит мама.
- Не хочу. – Я провожу пальцами по носовой перегородке и думаю об Ане.
- Что ты вообще хочешь? – Чуть повысив голос, спрашивает отец. Мама тут же
дотягивается до него и кладет свою ладонь на его.
- Чтобы меня оставили в покое… – Я смотрю на него исподлобья и понимаю, что
он вот-вот взорвется. Впервые за долгое время.
- А знаешь, мне наплевать! Делай со своей жизнью, что хочешь! – Начинает
кричать он, мама уже бессильна. Он резко встает из-за стола и продолжает орать.
А я лишь смотрю, как падает его стул. Тяжелый деревянный массив движется
неправдоподобно медленно – как в замедленной съемке – и, наконец, глухо ударяется о
мраморный пол. Все как-то странно. Как будто происходит не со мной. Может, я сплю? Я
закрываю глаза и, пытаясь подумать о чем-нибудь приятном, вдруг вижу перед собой
изящное тело Ани. Она скидывает с себя нижнее белье и ложится на кровать. С улыбкой
она подзывает меня к себе. Я чувствую, как у меня начинает вставать. Хорошо, что
скатерть меня надежно скрывает…
- Семья, дети. Нахрен надо? – Кричит отец уже не на меня, а куда-то в воздух. –
Стараешься всю жизнь, жилы рвешь, а потом один погибает, другой – вырастает и
превращается в неблагодарного безынтересного ублюдка. Знаешь, почему я купил рыб?
Тишина. Неужели он действительно ждет от меня ответа? Я открываю глаза и
первое, что вижу – как по лицу мамы стекает слеза. Она сидит с прямой спиной и смотрит
в пустоту. Надо возвращаться, а то все будет еще хуже. Я перевожу взгляд на отца:
- Нет, пап, не знаю.
- Потому что с тобой мы вообще не общаемся! Потому что ты все дальше и дальше
от нас! Мама все верит, что что-то произойдет, ты изменишься. А я – уже нет. Слишком
поздно. И что самое грустное, я не знаю, где мы ошиблись! В чем наша вина?
Мне есть, что сказать, но я молчу. Смотрю на него и огромный аквариум на заднем
плане и молчу.
- За что мне все это? – Продолжает он уже более спокойно. – Знаешь, ты, может,
даже прав. Нет семьи – нет забот. Жил бы сейчас один где-нибудь на юге Франции и
катался на яхте! Возможно, я просто неправильно расставил приоритеты в жизни…
Он замолкает и уходит. Я перевожу взгляд на маму – она проводит ладонью по
лицу, смахивая слезы, и тоже смотрит на меня:
- Что с тобой произошло? – Шепчет она. – Когда ты стал таким?
- Извини. – Только и могу произнести я.
Я смотрю на маму еще несколько секунд. И когда она начинает плакать, я просто
встаю и ухожу. Убегать от проблем – все, что мне осталось. На самом деле я всегда
считал, что родители обязаны заботиться о детях, ведь они привели нас в этот мир. Завел
ребенка – будь готов посвятить ему жизнь. Я же – неважно, сколько мне лет – должен
отвечать только сам за себя. Их проблемы – это их проблемы. Я не виноват в том, что не
оправдал их ожидания и надежды.
Я и сейчас так считаю, только былой уверенности уже нет. Впервые за долгое
время у меня внутри просыпается чувство вины.

Олег
 Последнее время школа напрягает все больше и больше. Меня бесят учителя-
обыватели и глупые старшеклассники, бегающие на переменах курить за школу. Бесят
родители, в большинстве случаев не готовые помогать ребенку с учебой, и совершенно
невменяемый пятый Б. Но больше всего меня раздражает дурацкая государственная
программа, которая обязывает обучить детей иностранному языку за два часа в неделю.
Лучше уж вообще не учить ничему. Какой смысл мучить детей, орать на них, задавать
огромные домашние задания, которые они все равно сделают с кучей ошибок?
Я не знаю ни одного человека, кто хорошо выучил английский, оставаясь в рамках
школьной программы и не прибегая к помощи дополнительных курсов и репетиторов. Как
правило, все запоминают только то, что London is the capital of Great Britain. Да и эту
фразу большинство старшеклассников постесняются сказать, повстречав настоящего
иностранца. Я не беру в расчет специальные лингвистические школы, которые наверняка
есть в Москве, Петербурге и других крупных городах России. Я говорю о самых обычных
школах, в которых дети и учителя год за годом тратят свое время впустую. Сколько часов
можно сэкономить и направить в нужное русло! Раньше я считал, что во всем виноваты
учителя и отчасти их скромные зарплаты, но окунувшись в систему, понял, что обучить
языку, когда у вас так много разных детей и так мало часов, просто невозможно.
И ведь это касается не только иностранных языков, но и алгебры, химии, физики.
Какой толк обычному ученику от логарифмов? Что дадут пятнадцатилетнему подростку
романы Толстого и Тургенева? Будь моя воля, я бы давно ограничил обязательное
образование пятью классами. Выучились читать и писать? Вызубрили таблицу умножения
и прочитали несколько сказок Пушкина? Все, ребята, вы свободны, начинайте помогать
родителям с работой, ухаживайте за младшими братьями и сестрами и чаще убирайтесь в
своих комнатах. Чтобы стать хорошими официантками и водителями – совсем не
обязательно оканчивать одиннадцать классов и универ.
Нет, для особо одаренных ребят школа должна продолжиться, но ведь таких –
единицы. А большинство людей, как когда-то метко выразился Эдгар Аллан По, идиоты.
Какой смысл в обязательном бесплатном образовании, длинной в одиннадцать классов,
если от него нет никакой пользы? Ни индивидууму, ни обществу?

***

- Сережа, съешь пирожок! – Уговаривает руссичка историка.

- Да куда мне? И так скоро в женскую баню пускать будут! – Смеется он.
Самоиронии этому толстому мужичку не занимать.
В школе опять праздник. Я пришел чуть позже, когда все уже выпили, и даже не
собираюсь спрашивать, кто и что празднует. Просто беру с блюда несколько ломтиков
апельсина и скромно сажусь в углу помещения.
В учительской, как и всегда, когда появляется бутылка, преобладает хорошее
настроение. Все веселятся, шутят и обсуждают немного более отвлеченные темы, чем
обычно. Вернее, разговоры те же самые, но другая оценка. Над чем обычно плачут –
сегодня громко смеются.
- Это хождение по домам! Кто его вообще придумал? – Возмущается учительница
биологии, ей около тридцати, она самая молодая в коллективе после меня и единственная,
кто приезжает в школу на машине. – Захожу недавно в одну квартиру! Там два пьяных по
пояс раздетых мужика предлагают зайти с ними выпить!
Я знаю, о чем речь. Каждый классный руководитель два раза в год должен
пройтись по квартирам всех своих учеников, чтобы провести учет. Что конкретно
подразумевается под этим учетом, я не имею ни малейшего понятия, но инициатива
действительно глупая. Слава богу, на мне нет классного руководства.
 - Ага, так я к ним и пошла! – Продолжает рассуждать она. – Накинутся на меня там
вдвоем, мало ли что! А ведь нам за это даже не платят!
«Интересно, если бы платили, она бы согласилась зайти?» - задаю вопрос я сам
себе и улыбаюсь. Да и мужики, вряд ли уж так сильно хотели нашу биологичку –
несмотря на относительно молодой возраст, лишний вес у нее явно зашкаливает.
- Вот и правильно, Люба! Нефиг с мужиками пить! – Снова вступает в разговор
историк и протягивает ей стаканчик. – Выпей лучше с нами!
- Нет, что вы? Мне нельзя! – Восклицает она. – У меня одни права на семью!
- А муж что? – Удивляется завуч.
- А что муж? У мужа нынче прав нет, Наталья Петровна, только обязанности! –
Отзывается историк, и все снова смеются.
Вскоре звенит звонок. Учителя поспешно опустошают свои пластиковые
стаканчики и выходят из учительской. Некоторые обещают дать детям самостоятельные
задания и сразу же вернуться (так вот где пропадали учителя во время наших
самостоятельных работ!). Еще у нескольких из моих коллег сейчас окно. Им и предстоит
взвалить на себя всю тяжесть сегодняшнего торжества.
Я тоже выхожу в коридор и по дороге в свой класс думаю о том, что все, что
происходит в нашей учительской, стало бы отличным сюжетом для рассказа Чехова. Кто,
кроме него, смог бы описать сценку так, чтобы она не показалась банальным фарсом?

***

Атмосфера школы давит на меня нестерпимо, и я уже точно решил уволиться по

окончании этого года. Иначе я стану таким же, как мои коллеги уже годам к двадцати
пяти. Общайся с тем, на кого хочешь быть похожим – одно из важных правил
саморазвития.
После последнего урока я беру свою куртку из шкафа в учительской, надеваю ее и
в спешке направляюсь к выходу – лишь бы никому не попасться на глаза. Никому, кто
может меня задержать. На выходе я прощаюсь с охранником, который привычно просит
одолжить ему сто рублей до получки, и почти бегом вырываюсь из здания.
На улице отличная погода: в начале декабря выпало достаточное количество снега,
чтобы скрыть всю окружающую грязь. При этом на голубом небе ярко светит солнце, и
повсюду носятся дети. Снежная битва в самом разгаре – мимо меня то и дело пролетают
снежки, слепленные из сырого снега.
Громкий детский смех, отличная погода – многим было бы этого достаточно для
счастья. Но не мне – всего за три месяца здесь я стал намного злее и раздражительнее. На
самом деле, мне все больше хочется пропасть из этого мирка. Уйти куда-нибудь подальше
от этой школы, от родительской хрущевки, от пьяных пассажиров такси. Да, снег отлично
скрывает грязь, но я-то знаю, что там внизу – сплошное дерьмо. И вся правда в том, что
вытащить себя отсюда могу только я сам.

***

Если в школе у меня бардак, то дома все еще намного хуже. Вчера к нам на всю
зиму приехала бабушка с Ростова. И пусть это немного успокоит отца (он почему-то
стесняется тещу и напивается при ней не так сильно), мне от этого не легче – она будет
спать на моей кровати, а я переезжаю на раскладушку. Нет, обычно я так устаю, что мне
не мешает уснуть ни ее храп, ни жуткая скрипучая железяка, оставшаяся у нас еще с
советских времен. Но утром, особенно первое время, у меня сильно ноют бока. Я бы давно
купил надувной матрас, но он едва ли поместится в моей комнате на восемь квадратов.
Я захожу на кухню, со всеми здороваюсь, и быстро проскальзываю в свою комнату,
где на кровати уже разложены все ее вещи. Как же я ненавижу эти приезды. Моя комната
– моя крепость, где мне было так хорошо одному, развалилась в одночасье: охрана убита,
стены разрушены.
Переодевшись, я возвращаюсь на кухню и сажусь за стол. Все подозрительно
смотрят на меня и молчат.
- Что случилось? – Спрашиваю я в недоумении.
После того происшествия с отцом мы не разговаривали несколько дней, но потом
все более-менее успокоилось. И сейчас я действительно не имею понятия, о чем речь.
- Может, сам нам расскажешь? – Недовольно отзывается отец.
- Бабушка почувствовала в твоей комнате запах марихуаны! – Выдает мать
серьезным тоном, хотя сама едва ли верит в свои слова.
- Вы издеваетесь? – Смеюсь я. – Я даже не буду это комментировать.
- Я недавно передачу смотрела по Рен-тв! – Взволнованно говорит бабушка скорее
не мне, а родителям. – Там наркоманы именно так и реагировали, когда их ловили!
Бабушке почти восемьдесят, но она все еще бодра настолько, что легко
выдерживает несколько суток в плацкарте, от Ростова до Калининграда. Их поколение
вообще намного выносливее, чем мое. Возможно, это потому что они пережили войну. А
может, наоборот, они пережили войну, потому что были намного выносливее. Как бы то
ни было, она будет жить у нас три месяца, доставая всех своей житейской мудростью,
дурацкими вопросами и сумасбродными подозрениями, основанными на просмотре
вечерних телешоу.
- Да вы хоть знаете, как пахнет эта марихуана? – Спрашиваю я, едва не срываясь на
крик. – Я лично – нет. Но меня все это уже порядком достало!
Я встаю с места и иду к подоконнику за ключами от Ауди. Если я останусь, мы
неминуемо разругаемся.
- Машина сломалась. Что-то с двигателем. – Почти злорадно говорит отец. –
Хочешь кататься – вызывай эвакуатор и вези ремонтировать.
С этим надо что-то делать. Я так больше не могу. Я хочу жить с Дианой, а не с этой
семейкой! Я хочу работать в собственной школе, а не в государственном монстре. Как же
сложно стремиться наверх, когда все окружение тянет тебя вниз…
Я ухожу в комнату и набираю номер Ильи:
- Привет! – Отзывается он через несколько гудков.
- Да, Илюх, привет. Я переночую у тебя сегодня?
- Не вопрос, дружище. – Тут же отзывается он. – Приезжай!
Переодевшись обратно в школьный костюм, я кидаю в портфель нужные учебники
и кладу в карман любимый плеер. Проходя мимо кухни, кричу родителям, что не буду
ночевать дома, и иду в прихожую.

***

- Так что у тебя стряслось? – Спрашивает Илья, пока я снимаю куртку и ищу
вешалку в его огромном шкафу с зеркальными раздвижными дверцами.
- Тебе не понять, ты даже не представляешь, какого это – жить с родителями,
которые тебя совсем не понимают.
- Да что ты? – Ухмыляется он и добавляет. – В любом случае я рад, что ты приехал,
сможем поболтать. Жаль только, ты не пьешь.
Мы проходим в зал (который по модному нынче обычаю объединен с кухней), и
Илья берет из холодильника бутылку пива.
- Тебе может чая? – Спрашивает он и, открыв одну из дверц кухни, заглядывает
внутрь. – Хотя у меня его, кажется, нет. Только кофе. Давай колы налью?
- Ага! И еще двойной гамбургер. – Со всей иронией, на которую способен,
отзываюсь я.
- Слушай, как ты живешь? Ты вообще что ли ничего вредного не ешь?
 - Просто Порше не заправляют 92-м бензином! – Говорю я и радуюсь удачной
метафоре.
- Ну, тогда тебе придется заправиться водой. – Ерничает он.
- Ничего не имею против, вода – лучший напиток. Да, Илюх, мне надо кое-что
записать – у тебя можно где-нибудь спокойно позаниматься?
- В моей квартире можно заниматься только сексом. – Усмехается он и протягивает
мне стакан воды.
- Это намек? – Смеюсь я.
- Да. – Отзывается он, не снимая с лица улыбки. – Но на меня не рассчитывай. Я
просто позову девчонок.
- Да не нужны мне твои девчонки! – Вдруг снова став серьезным, отвечаю я. –
Сегодня подзаработать не получится. Раз уж вечер упущен, надо пару вещей обдумать.
- Слушай! У меня идея! – Вдруг радуется он и делает очередной глоток. – Давай
заедем за телками и поедем кутить! Ты не пьешь, а телки очень любят тачки и ночной
город – все сходится один к одному!
- Да не нужны мне никакие телки! – Уверенно повторяю я. – У меня есть Диана!
- Да, да – у тебя есть Диана, а у Дианы есть четкие московские парни. – Снова
смеется он. Сейчас мне хочется ему врезать. – Ты сколько за вечер срубаешь? Плачу в два
раза больше! Покатаешься заодно на нормальной машине.
- Я не хочу брать у тебя деньги!
- Да причем тут я? Просто выполнишь за вечер двойной план – я делаю это не ради
тебя. А ради той официанточки, мы еще ни разу не виделись – было лень за ней ехать. А
так – покатаемся по городу, и у меня будет намного больше шансов потрахаться сегодня.
Домой она ко мне сразу не поедет, а покататься на машине выглядит вполне невинно, она
не откажется. – Он делает еще глоток пива и, мило улыбнувшись, говорит. – Ну же,
дружище, помоги! У меня давно такой клевой телки не было!
Я медлю. В конце концов, он действительно прав – я просто сделаю свои работу и
получу деньги. И не важно, что сегодняшний заказчик – мой друг.
- В общем, не тупи! – Продолжает он, когда я и так готов согласиться. – Я ей сейчас
позвоню, и если она в теме – через полчаса выезжаем.

Мы выезжаем через час. Илюха сидит рядом со мной, уже порядочно

нагрузившись, и вместе с парнем из аудиосистемы напевает:

So baby, please kill me,

Oh baby, don't kill me,
But don't bring that ghost round to my door,
I don't want to see him anymore

Он стучит по панели в такт барабанам, а я восхищаюсь интерьером машины. У

меня вообще вызывают восхищение все, что сделано идеально, будь это мобильный
телефон, ремонт квартиры или учебник немецкого (последнего я, правда, еще не
встречал). Так и пластик в этой БМВ шикарен – он идеально черный, идеально мягкий и
идеально шершавый. Так умеют только немцы. Меня восхищает здесь все – от мягкой
пористой кожи до дополнительного экранчика, проецирующего изображение на лобовое
стекло. Кажется, просто имея такую машину, уже можно быть на порядок счастливее.
Просто сесть и прокатиться по пустым трассам под любимую музыку – это должно
вставлять лучше алкоголя.
- Эй, Илюх! А я же в страховку не вписан! – Вдруг вспоминаю я и делаю музыку
потише.
- А, не парься. Мои проблемы. – Говорит он и выкручивает звук наверх.
- Да не могу я не париться! – Я снова нажимаю на минус. – За рулем то я!
 - Да договорюсь я, если что. Позвоню ребятам! – Злится он. – Страховка.
Подумаешь, проблема! Просто расслабься и наслаждайся моментом! Когда еще так
покатаешься?
Я немного успокаиваюсь. Я думаю о том, что вот из такой молодежи, как Илья,
преимущественно и составлена сегодняшняя российская элита. Им кажется, что закон не
для них, ведь деньги решают все. Деньги и связи. И Илья – еще далеко не худший
вариант. Все потому, что его семья не всегда была богатой. Сейчас я испытываю сложные
чувства: меня бесит его самоуверенность и надуманная привилегированность, но
одновременно нравится чувствовать себя в безопасности, рядом с парнем, который в
любой момент может позвонить ребятам.
- Знаю, о чем ты думаешь! – Скалится Илья. – Что я козел, и из-за таких, как я, в
России все еще живет и здравствует кастовая система. Мне тоже на самом деле было
стремно. Первое время. А потом привык. Это просто наша страна, и надо жить здесь,
принимая все ее недостатки и достоинства. – Он достает из кармана пачку сигарет и
продолжает. – Знаешь, принято считать, что верхи не могут, а низы не хотят, этот парень
из мавзолея был действительно смышленым чувачком. Но на самом деле сегодня ведь все
по-другому! Верхи не хотят, чтобы жизнь поменялась, а низы ничего не могут с этим
поделать. И, главное, и тех и других можно понять. Поставь любого из низов наверх, и он
в короткие сроки станет таким же: самодовольным, коррумпированным, пустым. – Он
делает первую затяжку и заканчивает мысль. – Что и доказал нам весь советский период.
Конечно, есть исключения, но они лишь подтверждают правило.
Через минуту мы подъезжаем к нужному дому, на удивление – это совсем рядом с
квартирой моих родителей. Несмотря на полумиллионное население, Калининград – очень
тесный город. Илья звонит той официантке, перекидывается с ней парой слов и кладет
трубку.
- Говорит, что почти готовы. Это значит – будут минут через пятнадцать.
- Будут?
- Она взяла с собой подружку, я не говорил? – Ухмыляется он и, как ни в чем не
бывало, продолжает. – Внешность девушки и вид ее дома – два фактора, отвечающие за
пунктуальность девушки в России. Средние телки из серых домов ждут меня за полчаса
до того, как я подъеду. Совсем клевые и обеспеченные могут выйти и через час. Время
ожидания официантки с подружкой – минут пятнадцать-двадцать. Серьезно, я даже мог
бы написать программку для навигаторов. – Громко смеется он. – Вбиваешь параметры
телки и ее материальное положение, и электрический голос тут же выдает тебе время
ожидания.
- Я не подписывался на подружку! – Недовольно отзываюсь я и вспоминаю о том,
что Диана никогда не опаздывает больше, чем на десять минут.
- Да забей! Просто отдыхай. Представь, что взял компанию из двух телок и одного
парня и вози нас по городу!
Проходит еще минут десять, в течение которых я думаю, что был бы не прочь
снова увидеть эту официантку (Илья сказал – ее зовут Вика). Да, это не Диана, но она
действительно красивая. А мне нравится все, что сделано идеально…
- А вообще, интересно, каким сегодня должен быть правильный, исключительно
положительный житель России? Тот, который поведет нашу страну в светлое
капиталистическое будущее? – Вдруг начинает Илья. Он достает из пачки очередную
сигарету и сам себе отвечает. – Это должен быть молодой образованный парень с
европейским, но не русофобским взглядом на мир. Взглядом, не зашоренным ни Первым
каналом, ни Дождем. И он обязательно должен иметь связи!
- Зачем?
- Потому что парня без связей у нас в любой момент могут сломать. Каким бы
перспективным он не был. – Он открывает окно и улыбается. – Итак, он должен иметь
связи. Но не пользоваться ими. Такой своеобразный Данко двадцать первого века,
вырывающий свое сердце, наполненное деньгами и связями. Не ради себя, но ради людей.
- То есть я на эту роль не подхожу?
- Пока нет, но ты вполне можешь стать таким. Это почти невозможно, но разве тебя
это остановит?
Он затягивается и выпускает в окно несколько колец – одно проходит сквозь
другое. Он даже не представляет, насколько мне важна его поддержка. Мне тоже хочется
сказать ему что-то приятное:
- Илюх, ты мог бы вести блог, в котором развивал бы свои темы! У тебя же полно
интересных идей!
- Зачем? Чтобы меня читали и комментировали три с половиной человека? Да
пошло оно все! Ты меня слушаешь, и этого достаточно. – Он вдруг смотрит на
открывающуюся дверь подъезда и следом – на свои часы. – Восемнадцать минут. Все в
рамках программы.

Следующий час мы катаемся по ночному Калининграду. Мы – это Илья, Вика и ее

подружка, которую зовут Наташа и которая сейчас сидит спереди – рядом со мной. Она
ничего, но и только. Все это слишком банально. Не только ее имя.
Пока они втроем напиваются (у Ильи – Jameson с вишневым соком, девчонки
передают друг другу красивую бутылку шампанского), я думаю о том, что не стал бы
пытаться мутить с Наташей, даже если бы у меня не было Дианы. Она просто не мой
уровень. Интересно, со сколькими девчонками успел переспать Илья, на которых по
трезвому он бы даже не взглянул? Думаю – немало. Все эти связи на одну ночь,
случайный секс – возможны только благодаря алкоголю. Большинство парней и девушек
просто ленятся следить за собой и потом, чтобы повысить самооценку, просто напиваются
и спят с такими же страшными и неуверенными в себе людьми, как и они сами.
Мне этого не нужно. Мне не нужен алкоголь, чтобы чувствовать себя увереннее. Я
и так знаю, чего и кого достоин. Я достоин Дианы. Или, по крайней мере, буду достоин в
ближайшем будущем!
Мы проносимся по центру города, мимо церквей и супермаркетов (все по
правилам: вера – для стариков и потребление – для молодежи), заезжаем в МакАвто (этой
дрянью сегодня, кажется, не брезгуют даже самые привилегированные слои общества) и,
наконец, ближе к двенадцати, Илья предлагает продолжить праздник у него в квартире:
«Вам не надо завтра на работу? Вот и отлично! Будем кутить!». Девушки для приличия
несколько минут ломаются, но вскоре я уже заезжаю на подземный паркинг в доме Ильи.
Мы заходим в лифт, и только здесь я вдруг ощущаю этот ужасный запах –
алкоголь, сигареты и женские духи перемешались в тошнотворный коктейль. В машине
меня отчасти спасало приоткрытое окно, а здесь окна нет. Только перегар и три
улыбающихся разгоряченных лица.
Мне противен Илья. Но девушки – намного больше. Пьяные и курящие девицы –
это в сто, в тысячу раз хуже нетрезвых парней. Мне снова хочется избавиться от этой
компании. И снова некуда идти. Остается только терпеть и мечтать о Диане – она, как и
все разумные люди, слишком дорожит своим здоровьем, чтобы тратить его на алкоголь.
Она приедет совсем скоро, и в наши совместные вечера я хотя бы на время буду счастлив,
хотя бы на время попаду в тот мир, о котором мечтаю.

В квартире девушки быстро скидывают свои шубки, снимают туфли и уверенно

проходят в зал, словом, ведут себя так, будто знакомы с Ильей намного дольше меня. Они
идут по кругу – внимательно рассматривают кухню, огромный телевизор и громко
восхищаются разными дизайнерскими изысками (ну да, iPad, встроенный в стену, тоже
долго казался мне чем-то нереально крутым). Наконец, девчонки уединяются в туалете, и
хозяин квартиры тут же начинает шептать мне на ухо банальную пьяную чушь:
 - Посмотри, какие у них платьишки! Они явно хотели нам понравиться – иначе так
не одеваются. Блондинка и брюнетка, как на заказ.
- Илюх, меня не интересуют их платья. – Также тихо говорю я в ответ. – К тому же
Наташа совсем не так крута, как Вика.
- У нее отличная фигура. – Возражает он. – И забей на лицо! Ты же не жениться на
ней собрался!
- Мне завтра на работу. И надо с вечера составить распорядок.
- Позвонишь, покашляешь в трубку, скажешь, что заболел!
- Слушай, Илья, я не болею! Вообще не болею!
Я встаю с дивана, иду на кухню, чтобы выпить стандартный стакан воды, и думаю
о том, что до сих пор не знаю, где буду спать. Илья идет вслед за мной и тут же отвечает
на вопрос, как будто читая мои мысли.
- В любом случае, в спальне сплю я. Так что тебе придется ждать, пока освободится
зал. А мы будем веселиться!
- Твои родители могли бы купить квартиру и побольше! – Недовольно говорю я.
- Они дали мне определенную сумму. Я решил потратиться на ремонт! – Бросает он
и идет навстречу возвращающимся девушкам. – Что будем пить? Вы видели мой бар?
Пока они выбирают из россыпи бутылок, я маленькими глотками пью теплую воду
и думаю, что надо попробовать смириться с происходящим. Если не можешь ничего
изменить – расслабься и получай удовольствие…
Илья негромко включает музыку (у него нереально качественный звук), мешает
девушкам какие-то коктейли и на минуту пропадает в комнате. Вика с Наташей сидят на
диване и о чем-то шепчутся, я стою, облокотившись о кухонный мрамор, и чувствую себя
крайне неуютно. Я просто не понимаю, что мне здесь делать и жалею о потерянном
времени. Кроме того, сейчас уже почти час – сильно хочется спать. Сегодня впервые за
долгое время мне придется нарушить режим.
Илья возвращается со Скраблом. Интеллектуальная игра для группы юных
алкоголиков? Это что-то новенькое. Ну, теперь я хотя бы смогу чем-то занять свой мозг,
не выбиваясь из компании. Мы разбираем буквы и начинаем играть. На удивление Вика
очень быстро вырывается вперед. Она составляет длинные сложные слова, и чтобы ее
обогнать, мне приходится серьезно напрячься. Пока мы играем, Илья постоянно шутит,
девчонки смеются, а я молчу. Все они выглядят по-настоящему довольными и
счастливыми, но ведь это только иллюзия! Диалог с интересным человеком,
удовлетворенность от проделанной работы – вот настоящее счастье! Тогда как потерянное
впустую время – самая большая беда.
Я всегда считал, что существует лишь одна-единственная причина пить – это
отсутствие цели. То есть я вполне могу понять какого-нибудь работягу в деревне. Ему
действительно больше нечем заняться. Он вкалывает на градообразующем заводе,
приходит домой злым и усталым и не видит впереди абсолютно никаких перспектив…
Но почему повально пьет городская молодежь? В нашем распоряжении огромное
количество возможностей, вариантов для постоянного развития! У нас есть интернет, где
можно раздобыть любую информацию. Можно бесплатно изучать языки и научиться
программированию, бесплатно скачивать художественные и исторические книги! Сегодня
мир как никогда открыт для саморазвития, стоит лишь взять себя в руки и заставить
работать. Кажется, многие просто не хотят быть лучше, не хотят ничего достичь. Грустно.
Закончив игру, Илья обновляет коктейли и вдруг предлагает:
- Слушайте, а давайте сыграем в бутылочку! Я со школы не играл!
Девчонки начинают громко смеяться, что означает, что они согласны, а я встаю и
иду в комнату.
- Сейчас вернусь. Надо кое-что записать.
- Не будь занудой! – Кричит Илья. – Останься!
Не оборачиваясь и не отвечая, я иду в комнату.
 Уже закрыв за собой дверь, я слышу женский смех:
- Илья, твой друг педик что ли?
- Романтик. – Отзывается он с усмешкой. – Но ведь это одно и то же?

В комнате я открываю свой ежедневник и пытаюсь сосредоточиться – получается

не очень. Я провожу рукой по лицу и волосам, потом смотрю на часы – последние два
года в это время я уже спал. Через не могу я делаю несколько десятков отжиманий и снова
сажусь за стол. Сейчас сердце бьется чуть быстрее, и кровь носится по организму – я
снова в порядке.
Записав список дел на завтра и несколько новых идей в тетрадку, я возвращаюсь в
зал. Илья уже целуется с Викой, Наташа – скромно сидит на краю дивана. На секунду я
останавливаюсь и пытаюсь оценить обстановку. Проблема в том, что я совсем не знаю,
что мне делать. Если бы я был пьян, тогда другое дело – решение наверняка пришло бы
само собой. А так я просто прохожу на кухню и наливаю себе стакан воды.
Заметив меня, Илья поднимает Вику на руки и несет в комнату. Сейчас я ему даже
немного завидую – но почему у него всегда все получается так легко?
Мы остаемся вдвоем. Она – на диване, я – на кухне.
- Знаешь. А ты ничего. – Пьяным голосом сообщает Наташа.
К сожалению, я трезв и не могу ответить ей тем же – я просто молчу.
- Симпатичный. – Она берет в руки пульт и повторяет. – Симпатичный, вот только
скучный! Давай – что ли телек посмотрим?
Я сажусь на диван, почти на противоположный край и, не отрываясь, смотрю на 60-
дюймовую панель. Я знаю, что слишком робок. Только это осознанно. Мне совсем не
нужны отношения на одну ночь.
Спустя пять минут она ложится на диван, зевает и снова начинает разговор:
- А почему ты не пьешь? – Спрашивает она заплетающимся языком.
- Не хочу попусту тратить свое здоровье.
- Ты скучный! Ведь мы живем лишь раз!
Еще бы! Лишь раз! И именно поэтому нашей жизнью стоит дорожить! А не
растрачивать на бессмысленные пьянки и секс!
Спустя пару минут она растягивается на диване и, прошептав «Ну, тогда я буду
спать», мирно начинает сопеть, тем самым заняв мое место для ночлега.
Оставшись без вариантов, я встаю и иду в комнату. Остановившись перед закрытой
дверью, я несколько раз робко стучу. Через минуту Илья приоткрывает дверь и сквозь
маленькую щелку протягивает мне несколько презервативов.
- Нет, Илюх, мне не надо!
- Почему? – Я вижу, как в дверном проеме появляется пьяное удивленное лицо.
- Наташа уснула на диване, что мне делать?
- Делай, что хочешь! – Злится он. – Только мне не мешай? Окей? – Спрашивает он
и, не дождавшись ответа, хлопает дверью.
Несколько секунд я стою в прострации. В это время мой мозг привык отдыхать, так
что соображается очень плохо. Еще через минуту я умываюсь в ванной, а затем
возвращаюсь в зал, беру плед и кладу его на паркет – в конце концов, это ничем не хуже
моей раскладушки.

***

Утром я просыпаюсь раньше всех. Еще бы. Кто вообще способен встать в шесть
утра, заснув около двух? Впрочем, сегодня тяжело даже мне – несколько минут я всерьез
рассматриваю предложение Ильи прикинуться больным. Но воля побеждает. В конце
концов, именно внутренняя дисциплина делает нас великими. Создайте правильный
распорядок. Следуйте ему. Успех придет очень скоро.
 Я встаю, быстро умываюсь и вспоминаю, что сумка со спортивным костюмом – у
Ильи в комнате. В голове снова слышен зов лени. Может, это отличный повод сделать
исключение и впервые за год пропустить пробежку? Сделать себе небольшую поблажку и
просто размяться где-нибудь на балконе? Подойдя к двери, я осторожно нажимаю на
ручку и толкаю вперед – она поддается. Я тихо захожу внутрь и, вдыхая пары перегара,
смотрю на открывшуюся картину – огромная кровать из черного дерева, черная простыня
и не менее черное покрывало. На этом фоне – бледное тело Ильи (слава богу, закрытое по
пояс одеялом) и загорелое – Вики. Илья лежит на спине, раскинув руки. Вика – на животе,
положив свою аккуратную ладошку ему на грудь.
Отведя взгляд, я быстро беру свою сумку и выхожу. В прихожей одеваюсь и
хватаю с полочки связку ключей. Спускаясь по лестнице, я задаю сам себе вопрос:
«завидую ли я ему?». И отвечаю, что да – конечно завидую. Вика – красотка. Вот только я
выбрал совсем другой путь и заранее смирился со всеми его недостатками. Плыть по
течению – удел слабых, и совсем не важно, какими данными их наградило провидение, не
важно, сколько у них денег. Удел сильных в свою очередь – выбрать путь и следовать ему,
пока не выбьешься из сил. Или пока не добьешься желаемого!
Подбадривая себя, я выхожу из подъезда и сразу же попадаю в объятья тумана.
Температура – около нуля, подтаявший вчера снег за ночь снова подморозило, и теперь
все превратилось в настоящий каток. Поежившись, я вдыхаю морозный воздух и делаю
первый шаг. Все начинается с него. Всегда. Каждый день мне просто надо сделать первый
шаг. Каждый день – моя главная битва. Битва с самим собой.

Вернувшись, я прохожу на кухню и вижу, как Илья пьет воду – стакан за стаканом.
- Ты де бы? – Неразборчиво произносит он.
- Бегал.
- А почему рубашка такая сухая? – Спрашивает он и почему-то смеется. Потом
допивает стакан до конца и ухмыляется. – Нет. Ты точно больной!
Я молча подхожу к крану и тоже наливаю себе воды. Илья тем временем достает из
холодильника бутылку пива, открывает ее зажигалкой и делает глоток.
- Я в душ пойду, тебе ванная не нужна? – Спрашиваю я.
Он отрицательно мотает головой и делает еще глоток.
Я выхожу через десять минут и начинаю в спешке собираться, Илья все так же
стоит, оперевшись на кухонную плиту, и все так же большими глотками пьет пиво.
- Че, все-таки решил идти в школу? Зря.
Я лишь пожимаю плечами и с презрением кошусь на его бутылку пива.
- Знаешь, почему я пью? – Вдруг спрашивает он и сразу продолжает. – Потому что
мне скучно! Мы живем в скучное, убогое время!
Эта его привычка – задавать вопросы и сразу же на них отвечать – начинает меня
бесить.
- Лучше бы я родился до нашей эры где-нибудь в Риме и был бы гребаным
гладиатором. Как Ганник… - Мечтательно произносит он. – Или в период
Наполеоновских войн. Вот это было бы по-настоящему круто!
- Слушай, Илюх, я бы с тобой поболтал, но я тороплюсь. От тебя добираться
дольше, да и со сборами я провозился…
- Да забей ты! – Грустно говорит он. – Что даст тебе еще один день в школе?
- Ты не поймешь.
- Вся жизнь по плану. Ты просто робот.
- Возможность жить так, как хочется, надо заслужить. Иначе мы этого просто не
ценим. – Отзываюсь я и быстро иду в прихожую.
Обувшись, я выхожу из квартиры и вдруг слышу:
- Подожди! – Он подходит ко мне и протягивает ключи от машины. – Теперь не
опоздаешь…
 Я секунду медлю, но все-таки беру ключи – надо быть вовремя.

Спустя двадцать минут я паркуюсь у бизнес-центра недалеко от моей школы и

думаю только о том, чтобы меня никто не увидел. Я выхожу из машины и по дороге в
школу спрашиваю себя, почему я так стесняюсь всего, что связанно с достатком и
роскошью? Ведь я стремлюсь именно к такой жизни! Возможно, все дело в том, что я
просто не хочу никому пускать пыль в глаза. Кажется, мне вообще претит все, что я
получил незаслуженно. Везение и случай – удел неудачников! Пусть это и звучит как
оксюморон. А мне нужно только то, что я заработал своим собственным трудом. Я
никогда не буду стесняться машины, на которую заработаю сам. Дорогие часы, квартира в
центре города, шикарная девушка – все это имеет смысл, только если ты это по-
настоящему заслужил.

***

Я возвращаюсь к Илье около трех, захожу в квартиру (ключи были в связке) и

прохожу на кухню. Дома как будто никого нет. Я наливаю стакан воды и, сделав первый
глоток, вдруг слышу приглушенные стоны. В основном – женские. Они все-таки дома.
Интересно, это все еще Вика? Или сегодня к нему зашла Аня? Я сажусь на диван и еще
несколько минут слушаю своего друга и девушку. Затем громко включаю музыку и думаю
о Диане. Когда-нибудь я обязательно буду счастлив.

Илья
Я ненавижу рутину. Ненавижу стандартный образ жизни. Обывателей, которые
работают лишь затем, чтобы иметь возможность выпить на выходных, и напиваются в
субботу лишь для того, чтобы выдержать следующую рабочую неделю. Но каждые два
дня я становлюсь одним из них. Тяжелый подъем в семь утра. Банк. Первые полчаса в
туалете. Потом стопка документов. Косые взгляды Вики и дружелюбные – Саши,
интересно, чего же он от меня хочет? Еще одна стопка. И сожаления, что здесь нельзя
носить солнечные очки. Так бы мне не пришлось подделывать эмоции. Ведь их у меня
нет. Только равнодушие. Или это тоже эмоция? Я пью кофе. Чашку за чашкой. Пытаюсь
сосредоточиться на очередном отчете, но постоянно отвлекаюсь на часы.
В какой-то момент я снова смотрю на свои Rado, и мне вдруг кажется, что
секундная стрелка останавливается и медленно начинает ползти в обратную сторону. Я
закрываю глаза и потираю переносицу. Надо выпить. Или понюхать. Почему многие
считают, что глюки приходят исключительно по обкурке? Меня они посещают чаще
именно на трезвую голову.
От бумаг меня отвлекает Саша. Он заходит в мой закуток и смело садится в
клиентское кресло:
- Ну что, как у тебя? Что-то ты совсем запаренный!
- Да не говори, даже глюк схватил.
- Ну, глюк – это ничего. – Смеется он. – Glück – по-немецки счастье!
- Ну да, нация философов наконец-то ответила миру, что такое счастье. –
Улыбаюсь я в ответ. – Долбаные европейцы, они всегда знали толк в наркотиках.
- У нас, кстати, как? Насчет пятницы все в силе?
- Ага. – Я киваю и снова потираю переносицу.
Через пару часов я выхожу из здания банка и попадаю в предновогодний
Калининград. Снег успел выпасть и растаять, на дорогах – каша из грязи и песка,
противно моросит дождь. Серое небо, серый асфальт и серые люди. Впрочем, я был бы
точно таким же, если бы не имел доступа к психотропным веществам.
 Я добегаю до машины – она встречает меня подогретой кожей и британским
акцентом Пита Доэрти. Все не так уж плохо.

Я останавливаюсь недалеко от дома, чтобы заскочить в ближайший пивной

магазинчик. Сегодня выпью пару литров чешского.
Продавец – небритый парень с дредами – принимает заказ и начинает наполнять
бутылку какой-то дешевой бурдой. С улыбкой я жду, пока он закончит. Потом
внимательно смотрю, как он закручивает крышку и без малейшего зазрения совести
протягивает баклаху мне:
- Отлично, дружище. – Улыбаюсь я. – А теперь налей то пиво, которое я оплатил!
Он секунду удивленно смотрит на меня, потом расслабляется, ставит бутылку на
стол и берет новую.
- Не поверишь, ты первый, кто заметил. – Ухмыляется он, подставляя пластик под
кран. – Последнее время это мой основной доход – обычно никто не следит, что им
наливают.
- И много срубаешь на этом? – Заинтересованно спрашиваю я
- По штуке в день, бывает. На траву хватает. – Отвечает он, продолжая глупо
улыбаться.
- А с этим что будешь делать? – Я киваю на первую бутылку.
- Впарю кому-нибудь. Или сам выпью. Не пропадет.
Я дожидаюсь, пока он нальет правильного пива и думаю о том, что мы могли бы с
ним подружиться. Ведь мы так одинаково смотрим на эту жизнь.

Дома я раздеваюсь и прохожу на кухню. Олег уже здесь. Работать в школе, видимо,
не так уж и тяжело – за эти две недели Олег все время появляется дома раньше меня.
Сейчас он молча читает и, кажется, не замечает ничего вокруг. Он что-то рассказывал про
скорочтение, мол, очень важно предельно сконцентрироваться на тексте.
- Пить будешь? – Громко спрашиваю я.
Ноль реакции.
- Придурок, ты пить будешь? – Повторяю я еще громче и смеюсь.
- Ты так и будешь каждый день спрашивать? – Без эмоций отзывается он.
- Все решают пропаганда и реклама. Рано или поздно ты сломаешься.
- Это вряд ли.
Я достаю любимый бокал и наливаю себе пива. Обожаю возвращаться в свою
квартиру. Иногда мне кажется, что работать стоит уже ради того, чтобы ощущать то
приятное чувство, которое испытываешь по возвращении домой. Снова быть в своей
квартире, смешать себе коктейль и просто слушать музыку – это лучшее, что случается со
мной каждые двадцать четыре часа. За исключением тех дней, когда у меня планируются
свидания. Тогда лучшее – секс.
С этими мыслями я достаю свой iPhone и несколько секунд размышляю, кому
сегодня хочется позвонить больше – Ане или Вике. В итоге я просто бросаю монетку. И
почему я раньше до этого не додумался? Отличный способ решить любую проблему.
Любой вопрос, на который ты не можешь найти ответ.
Выпадает Аня. Она говорит, что будет занята ближайшие два часа. Я – что заеду за
ней сразу, как она освободится. Мы договариваемся на полдесятого, и я спрашиваю у
Олега, сможет ли он меня отвезти.
- За кем сегодня? Ты не можешь просто выбрать одну из них?
- Зачем?
- Потому что это правильно! – Возмущенно восклицает он.
- А кто определяет степень правильности? Что вообще значит твое правильно?
- Тысячи лет человеческой истории?
 - Тысячи лет лицемерия и самообмана. – Я делаю очередной глоток. – Слушай,
помнишь, когда я с Аленой встречался? На третьем курсе?
Он кивает.
- Было лето, отличная погода, а я по-настоящему на нее запал. Она единственная, с
кем я хотел попробовать что-то посерьезнее. Мы были уже месяц вместе, когда она уехала
в Германию, к друзьям. А я тогда не пил, серьезно занимался спортом, много в пляжку
играл – в общем, был почти как ты сейчас, помнишь?
Еще кивок.
- И вот однажды в Зеленоградске я встретил офигительную телочку! Она встала
рядом и не то что бы круто играла, но явно была не против познакомиться. Я тоже. Но я
все время помнил об Алене, о том, что она вернется всего через несколько недель, и мы
снова будем вместе. – Я делаю очередной глоток и вспоминаю то лето. Тогда я был совсем
другим человеком. – Но когда Алена вернулась, она не позвонила. В конце концов,
выяснилось, что в Германии она познакомилась с каким-то Фрицем и забила на меня. Я
позвонил – предложил встретиться, все обсудить. Понимаешь, я действительно хотел быть
именно с ней. Но она лишь сказала, что занята – мол, напишет, когда появится время. И
она написала. Через две недели…
- И что ты ответил?
- Я просто сказал, что теперь мне с ней не о чем говорить.
- Ну и? К чему ты это сейчас рассказываешь? – Снова спрашивает Олег.
- К тому, что я тогда не взял телефон у той сексуальной волейболисточки – было
одной из главных ошибок в моей жизни. Нам просто надо ловить момент. Это все, что я
знаю об этом мире…

Через три часа я лежу с Аней в комнате. Она тяжело дышит, а я тянусь за
сигаретой.
- Слушай, Илюш, а что с Олегом?
- Не называй меня Илюш, окей? – Говорю я и затягиваюсь. – Бесит…
- Хорошо. Так что с ним? Он же ничего! Симпатичный. И вроде умный. Почему он
всегда такой закрытый?
- Он безумно влюблен в какую-то москвичку. Постоянно о ней рассказывает. И
живет, кажется, только ради нее.
- Так это же здорово! Романтика – это так по-французски! Я бы с ним переспала!
Я ухмыляюсь. Ее экзальтированность иногда ставит в тупик даже меня.
- Ты помешана на Франции, да? – Спрашиваю я, просто чтобы что-то сказать.
- Не знаю. – Улыбается она. – Мечта жить в Париже – считается помешанностью?
- Определенно.
- Тогда – да! Я помешана на Франции! – Она потягивается и вдруг кусает меня в
сосок.
- Эй! Больно же! – Кричу я от неожиданности.
- Я хочу подружиться с Олегом. – Отвечает она, как ни в чем не бывало. – Он –
интересный.
- Попробуй. – Усмехаюсь я и потираю сосок. – Могу только пожелать тебе удачи.

***

На следующий день после работы мы встречаемся с Сашей в одном из баров

города. Я звал с собой и Олега, но он ожидаемо отказался. Я заказываю себе виски со
льдом, Саша – какой-то незнакомый коктейль, обычно такой берут телочки.
- Ну, и о чем ты хотел поговорить? – Спрашиваю я, заметив, что он мнется.
- Слу-ушай. – Тянет он и делает для храбрости большой глоток. – Ты ведь был уже
в Максиме?
 Я усмехаюсь и провожу рукой по носовой перегородке. Максим – это стрипклуб в
центре города. Этим летом я пропадал там каждые выходные. Штука – за вход, четыре –
за алкоголь, еще примерно десятка – на девочек. Я практически всегда укладывался в
пятнадцать тысяч.
- Ну, был. Пару раз.
- У меня же мальчишник будет. Мы с друзьями хотим сходить…
- И вам нужен пионервожатый? – Улыбаюсь я, догадавшись. Вся эта ситуация
начинает меня забавлять.
- Да не то чтобы. Я неправильно начал. – Он делает еще один глобальный глоток. –
В общем, я хочу пригласить тебя на мальчишник и на свадьбу. Ты придешь?
Ну вот. Теперь меня зовут на мальчишник только из-за того, что я знаю все о
развлечениях и удовольствиях. Хоть в чем-то я добился успеха. Я снова смеюсь, а Саша
немного смущается.
- Да, я буду. – Отвечаю я, чтобы не расстраивать парня. – Почему нет?
- Отлично! – Радуется он и поднимает свой бокал, чтобы чокнуться.
- А когда?
- Ну не знаю. Свадьба - в апреле. Может тогда где-нибудь в марте и мальчишник
замутим?
- И ты приглашаешь меня за три месяца?
- Ну да. Все планирую заранее. – Отвечает он, не заметив моего сарказма. –
Слушай, у меня еще кое-что. Ты же сможешь аспирин достать?
- Аспирин? – Снова смеюсь я. – Теперь это так называется?
- У тебя же есть каналы? Не, я дам денег, сколько надо, просто нужен человек…
- Да, Саш, и аспирин я тоже принесу.
Он снова поднимает свой бокал и предлагает мне чокнуться. Я подставляю свой
тумблер. Сходить в стрипклуб с кучкой задротов? Что ж, это будет даже забавно.

***
Я никогда не понимал всех этих глупых демотиваторов про понедельник. Мол, это
худший день недели. Хотя нет, все ясно – обыватели ненавидят понедельник, потому что
он олицетворяет работу. И скуку. В свою очередь в пятницу вечером все на подъеме, ведь
в этот день можно напиться до беспамятства, а на следующий день до обеда проваляться в
кровати. Вот она жизнь!
Но для меня понедельник – лишь очередной день в бесконечном потоке. Я люблю
его ничуть не меньше, чем субботу или пятницу, потому как могу напиться в любой из
этих дней, а если вдруг утром мне надо будет появиться на работе, я просто уберу пару
дорожек. Если вы не понимаете, как это работает, посмотрите Экипаж Роберта Земекиса.
Дензел Вашингтон наглядно покажет, что к чему.
На самом деле, работа два через два и наплевательское отношение к жизни
полностью избавляют вас от привязанности к календарю. К этому быстро привыкаешь,
стоит только попробовать…
Сейчас около четырех вечера. Я сижу на диване, пялюсь в выключенный телевизор
и маленькими глотками пью whiskey on the rocks. На всю квартиру разносится голос
Молко:

No one cares when you're out on the street

Picking up the pieces to make ends meet
No one cares when you're down in the gutter
Got no friends, got no lover

Когда песня подходит к концу, я слышу, как открывается дверь, и делаю музыку
потише. Это Олег, кто же еще?
 - Как твои детишки? Телочки симпатичные есть?
- У меня только младшие классы, никого старше десяти. – Смеется он в ответ.
- Ну как раз, тебе будет трицок, им стукнет восемнадцать. Можешь подготовить
себе отличную партию. Или несколько. На выбор.
- Достал уже стебаться! У меня есть Диана, и больше мне никто не нужен.
- А ты достал строить воздушные замки! Диана – в Москве, и тебя воспринимает
максимум как милого парня из провинции! Даже если ты всего добьешься, неужели ты
хочешь шокировать ее своим доходом в сотню тысяч в месяц? В Москве столько
зарабатывает хороший слесарь.
- Деньги – не главное. – Отзывается он. – Хотя это и очень важный момент. В
первую очередь девушка должна видеть, что парень чего-то стоит. Да и потом, я не
собираюсь останавливаться на сотне.
- В первую очередь девушкам нужны деньги. Деньги! Они спят лишь с теми, у кого
есть безлимитная карточка. Или, во всяком случае, так делают по-настоящему клевые
телки. Типа твоей Дианы. – Я встаю с дивана и иду к холодильнику, чтобы достать новую
бутылку пива. – Да и вообще, сколько вы уже знакомы? Ты не думаешь, что пора ей
признаться? Она наверняка давно считает тебя тряпкой!
- А знаешь… – Он смотрит на меня предельно серьезно и уверенно говорит. – Ты
прав. Она приезжает в январе – тогда я ей все и скажу!
В ответ я лишь усмехаюсь. Сейчас он выглядит словно Наполеон, решивший
наступать на Россию. Он решителен и сосредоточен. Если бы он только понял, что Диана
– всего лишь одна из тысячи, он бы стал относиться к жизни намного проще. Смешные
люди – они всегда рады вбить себе в голову, что именно эта девушка единственная, после
чего готовы бесконечно страдать в сладостных муках. Олег, Саша – да все вокруг!
Во всем виноват Шекспир. Со своей идеальной парочкой он слишком сильно
повлиял на наш мир. Люди просто не хотят задуматься, заглянуть немного дальше: ведь
если бы Ромео и Джульетта остались живы, к сорока годам они бы наверняка растолстели
и стали друг друга люто ненавидеть. Любовь хороша лишь в своем первом воплощении –
впоследствии все превращается в обыденность и рутину. Девять из десяти браков
наглядно доказывают мою правоту, а оставшиеся исключения – лишь подтверждают
правило.
- Знаешь, мне бы даже было интересно с ней познакомиться. – Говорю я Олегу и
думаю о том, что Ромео и Джульетте несказанно повезло. Самая счастливая история о
любви.
- Зачем? – Насторожившись, спрашивает он.
- Да хотя бы для того, чтобы убедиться, что ты не прав, и она ничем не отличается
от других.
- Ты сегодня никуда не пойдешь? – Спрашивает он, переводя тему.
- Зачем мне куда-то идти? У меня есть ты, чтобы поболтать, и есть Аня с Викой,
чтобы потрахаться. Что еще нужно человеку?
- Еще человеку нужно работать. Я надеялся, что ты свалишь и дашь мне эту
возможность.
- Ну, вообще-то это моя квартира. И здесь мои правила. – Говорю я и, подумав,
добавляю. – Сейчас позвоню Вике. Если она в теме, я на какое-то время могу и свалить…

***

Четверг, тридцатое декабря 2014 года. Праздничный ужин в доме родителей.

Красная скатерть. Красный фарфор. В углах – красные тряпичные фонарики. Даже
подсветка в аквариуме – бордовая. Здесь слишком много красного. Последнее время этот
цвет меня просто преследует!
 Мы сидим в зале втроем, мама рассказывает о том, что древние китайцы очень
боялись страшного зверя Нянь, который приходил каждый новый год, чтобы пожирать
скот, детей и вообще, приносить беды и разрушение. Однажды этот Нянь (черт возьми,
как можно было назвать монстра Нянь?) увидел ребенка, одетого в красное, и испугался. С
тех пор красный цвет – неотъемлемая черта китайского нового года, который, впрочем,
начинается где-то в феврале и длится несколько недель.
Пока она рассказывает, я отрешенно смотрю по сторонам и думаю о том, что тоже
начинаю бояться этого цвета. Во всяком случае, он меня сильно раздражает. Ведь что
такое красный цвет? Это кровь. Это коммунизм. Это Марс – бог войны и красный свет
светофора, призывающий стоять на месте. За тысячи лет своего существования красный
цвет себя полностью дискредитировал. Черт, да даже сердце, обычное сердце, приносит в
основном боль и разочарование!
- С кем будешь праздновать завтра? – Спрашивает мама, закончив рассказывать
легенду.
- Не знаю. – Отзываюсь я и спустя секунду добавляю. – Может один, а может с
девушкой.
- У тебя появилась девушка? Это же отлично! – Радуется мама.
«У меня их даже две» - хочется сказать в ответ, но я просто молчу.
- А что там Олег? Как у него дела? – Вдруг интересуется отец. Как будто ему
когда-то было дело до моих друзей.
- Все носится со своими идеями. Хочет перевернуть всю систему образования.
- Перспективный мальчик. Я всегда говорила. А девушка у него есть? – Мама все
об одном.
- Безумно влюблен в девушку из Москвы, но она об этом даже не знает. – Этот
разговор начинает меня напрягать. Но все лучше, чем отвечать на дурацкие вопросы о
себе…
- Все равно, у таких как он, все должно получиться! – Убежденно говорит она, и
зал снова наполняется тишиной, прерываемой всплесками воды и глухими щелчками от
ударов рыб о крышку аквариума.
Интересно, откуда у мамы вообще столько оптимизма? Как, пережив такое
несчастье, она находит в себе силы радоваться жизни, верить в мир во всем мире и в
каждого отдельного человека? Ну да, у меня все будет хорошо. У Олега все будет хорошо.
Весь мир погрязнет в счастье и благоденствии. Да, мам, ты совершенно права…

***

Я долго думал, кого из своих двух девушек позвать на Новый год. Вика
определенно сексуальнее, в то время как Аня совершенно невменяема – с ней веселее. В
итоге меня спасла монетка. Она выбрала Вику. К тому же Аня, кажется, уехала куда-то к
родственникам в большую Россию.
Сейчас десять вечера, тридцать первое декабря. За столом я, Вика, ее двоюродный
брат и три подружки. Олег, как последний придурок, сидит в комнате и над чем-то
работает. Он обещал присоединиться к нам чуть позже. Все стремительно напиваются, а я
думаю о том, что кокса и экстази точно не хватит на всех. Вернее, кокаином я и вовсе не
хочу ни с кем делиться, после Нового как минимум неделю будет пусто, а мне
определенно нужно будет догнаться – наше правительство выделило слишком много дней
для отдыха.
Спустя час мы все вместе смотрим поздравление президента. Он как всегда
загоняет замечательную речь о том, как много мы достигли за этот год и как много нам
предстоит еще работать. К этому моменту все уже изрядно пьяны, а я нашел изящное
решение своей проблемы. Дослушав президента и выпив вместе со всеми шампанского, я
звоню Ринату – тому самому парню с дредами из пивнушки. Он дал свой телефон на
случай, если мне срочно понадобится трава. Обкуренный голос в трубке говорит, что
сможет прийти минут через двадцать и только в компании такого же удолбыша, как он
сам. Я соглашаюсь, кладу трубку и весело всем сообщаю, что мое новогоднее желание
исполнится уже в первые минуты нового года – парни с неограниченным количеством
косяков уже в пути.
Примерно через полчаса я открываю дверь Ринату и его другу. Сегодня они
исполнят для нас роль Деда Мороза и Снегурочки. Они действительно принесли с собой
много-много радости.
Еще спустя сорок минут моя квартира превращается в настоящий притон: вся
компания хаотично расползлась по залу, из рук в руки переходят несколько пяток. Все
довольны, и лишь Олег продолжает одиноко сидеть в комнате. В этот момент у меня
появляется план. Я наливаю чашку зеленого чая (купил специально для Олега) и иду в
туалет. Там я достаю из кармана джинсов две таблетки, одна из них попадает прямиком в
мой желудок, в то время как вторую я крошу с помощью своего айфона, затем кидаю в
чашку и тщательно размешиваю. Так будет веселее. Всем.
- Привет, Олег! – Я захожу в комнату и ставлю перед ним чашку чая. – Что ты тут
один сидишь?
- Спасибо. – Отзывается он и тут же делает глоток. – А что мне с вами там делать?
- Веселиться! Не будь придурком, погуляй хотя бы в Новый Год!
- Да пойми, Илюх, мне одному интереснее, чем с вами! Мне важно чувство, что я
делаю что-то полезное! А там я буду впустую терять время! – Он делает еще глоток чая.
- Я понимаю. – Улыбаюсь я. – Я зайду к тебе через полчасика.
В зале я подсаживаюсь к Вике, она делает затяжку и протягивает косяк мне. Я тоже
затягиваюсь, отдаю его второму дредастому парню и целую свою сегодняшнюю девушку.
Мы падаем на диван, я запускаю руку под ее серебристый топик и нащупываю упругую
грудь – обожаю, когда девушки забывают надеть нижнее белье. Она проводит рукой по
моим волосам и едва слышно шепчет на ухо:
- Это мой лучший Новый Год.
- А ведь это только начало. – Шепчу я в ответ, после чего достаю из джинсов еще
одну таблетку и кладу ей в рот. Вика облизывает палец, проглатывает конфету и снова
меня целует, на этот раз пытаясь достать языком до того места, откуда в детстве у меня
вырвали гланды.

Около часа ночи из комнаты выходит Олег. Он становится в центр комнаты и

отрешенным взглядом ищет меня. Он крутится вокруг своей оси и постоянно сгоняет с
лица атакующую улыбку. Разочаровавшись в своем зрении, он вдруг начинает громко
кричать:
- Илья!
Мне становится смешно. Кажется, я даже с нескольких метров вижу, насколько
расширились его зрачки.
- Илья! – Снова кричит он. – Зачем ты это сделал?
- Он съел то же, что и мы с тобой. – Шепчу я на ухо Вике и подхожу к Олегу. –
Улыбнись, чувак! Не противься счастью!
- Разве это счастье? – Спрашивает он, широко улыбаясь. – Это подстава! Эрзац!
Это не настоящее чувство!
- Почему нет?
- Искусственно вызванное! – Он улыбается еще шире. – Использует слабости
нашего мозга!
- Но ведь тебе хорошо, дружище? – Я улыбаюсь и кладу руку ему на плечо.
- Да! – Честно отвечает он. – Но ведь это не по-настоящему!
- А что по-твоему настоящее?
- То, что мы заслужили собственным трудом!
 - Не все в жизни определяется трудом. Иногда просто стоит довериться течению!
В этот момент я оборачиваюсь и вижу, что все внимательно нас слушают. Слушают
и смеются. Над каждым словом. И только Вика остается относительно серьезной – ей
действительно интересна оборотка нашей беседы. Сейчас она может понять что-то
высшее.
- Слушай! Просто расслабься! Сегодня праздник. Ты будешь работать все
остальные триста шестьдесят четыре дня. А сегодня просто расслабься! Останься с нами!
- Окей. – Вдруг соглашается он. – Но тогда я буду рассказывать тебе свои планы, а
ты будешь меня слушать!
Кажется, его по-настоящему смазало. Всего от одной. И совсем без алкоголя. Я
даже не знаю, каково это? Я никогда не пробовал экстази, не выпив предварительно пару
сотен грамм виски. В любом случае, сейчас его надо поддержать. Для хорошего трипа
(как, впрочем, и для хорошего секса) обязательно нужен опытный партнер.
- А вот это всегда пожалуйста. Более того, я буду не один. У тебя целая группа
совершенно толерантных слушателей. – Улыбаюсь я. – Начинай.
Олег, ни минуты не сомневаясь, выходит на самое освещенное место в комнате и
начинает говорить. Он обличает современную систему образования и рассказывает о том,
что именно из-за нее мы вырастаем настолько ограниченными и пустыми. Все
неправильно! Мировая система образования окончательно скатилась в количество взамен
качества. Он призывает ограничить обязательное образование пятью классами, отдать
образование в частные руки и поменять саму систему. Ведь грузить детей сухой
информацией, датами, именами и теоремами в век интернета – верх глупости. Давно пора
научить детей думать, а не просто знать. Сами по себе знания – не стоят ничего, намного
важнее уметь ими пользоваться.
Во время его спича все, кроме нас с Викой, продолжают глупо смеяться. Мы же
слушаем внимательно, как будто данная информация действительно может изменить
нашу жизнь.
Так проходит еще несколько часов.
Олег говорит. Люди смеются. Я целую Вику.
Потом кто-то рассказывает ужасно глупый анекдот, но всем все равно весело.
Потом мы разливаем по бокалам новую бутылку Jameson.
Потом Викин брат пытается всех убедить, что Путина давно нет, и с телеэкранов
давно вещают его двойники. Он рассказывает что-то про губы и мочки ушей.
Потом все снова слушают Олега.
Потом я громко включаю The National, уговаривая всех не просто услышать, но
почувствовать их музыку. Ребята стараются. А девчонки просят включить Рианну.
Разочаровавшись в людях в очередной раз, я так и поступаю.
В какой-то момент, догнавшись еще дорожкой, я обнаруживаю себя на балконе с
сигаретой в руке и с плачущим Олегом в углу. Странный отходняк…
- Дружище, что с тобой? – Спрашиваю я, чувствуя себя отцом, случайно
обнаружившим своего сына в слезах. – Ты злишься на меня? Или просто не понравилось?
- Нет. Было хорошо. – Честно отвечает он, совсем не стесняясь своих слез. – Только
все закончилось. И теперь мне жалко потраченного времени.
- Времени? – Переспрашиваю я и достаю из пачки сигарету.
- Я бы мог заняться чем-то полезным. Даже простой сон был бы намного лучше! А
вместо этого я потерял с вами несколько часов. Все эти люди не оставят ничего на этой
земле, ничего не достигнут! Пойми, мне нельзя… – Он замолкает. – Нельзя быть таким…
Если потом что-то не получится, я буду винить только себя. Это слабость!
- Думаешь? – Я затягиваюсь. – Многие великие сидели на таких вещах. Начиная от
Да Винчи и заканчивая Джобсом. Им ведь это не помешало?
- Время! – Продолжает убиваться он, совершенно не слушая меня. – Ведь это самое
дорогое, что у нас есть! Я никогда не пойму, почему вы тратите его впустую!
 - Разве оно так ценно? – Спрашиваю я в ответ, хотя на самом деле это только
иллюзия диалога – каждый из нас сейчас разговаривает с самим собой. Пытается
оправдать свой образ жизни. Я открываю балконное окно нараспашку и подставляю
голову под калининградский новогодний дождь. Сейчас я чувствую на своем лице
каждую отдельную каплю. – Было бы что ценить, Олег, было бы что ценить…
- Если я умру прямо сейчас, что изменится? Кто обо мне вспомнит? – Шепчет он и
продолжает рыдать.
- А какая разница? Ведь ты будешь мертв? – Еще одна долгая затяжка. – Мы все в
открытой тюрьме, Олег, ты можешь идти куда хочешь, но смысла не прибавится. Ты все
время ругаешь мой образ жизни, но разве лучше до пенсии мучиться на работе и искать
свою вторую половинку? Лучше рожать детей и ждать карьерного роста? Знаешь, я не
вижу в этом никакого смысла. Ты говоришь – надо ценить время? Но зачем? Чтобы стать
старым?
- Чтобы остаться в истории! Неважно, что происходит с нами на этой земле. Важно
то, что останется после нас. – Отвечает он и начинает реветь с новой силой. – Весь смысл
в том, чтобы делать то, во что веришь! И делать это лучше всех!
- Вот на этом мы и остановимся. Ведь я верю только в удовольствия… – Я
затягиваюсь в последний раз и щелчком выкидываю сигарету с двенадцатого этажа.
Крошечный оранжевый огонек, падающий вниз.
Вся наша жизнь.
- Я возвращаюсь в квартиру и подсаживаюсь к Вике и ее подружке.
- Угости и ее чем-нибудь. – Шепчет мне она.
Я медленно спускаюсь на пол и пытаюсь достать из-под дивана книгу. Кажется, я
начинал что-то пару недель назад. Нащупав томик, я кладу его на кожаный пуф и читаю
обложку. Это Тюрьма и Воля Ходорковского. Я сразу все вспоминаю. В своих мемуарах
он пытается нас убедить, что во главе с царем-самодержавцем наша страна неминуемо
скатывается в пропасть тоталитаризма. Он пишет складно и убедительно, и я бы ему даже
поверил, если бы не одно но. В тоталитарном государстве такую книжку никогда бы не
опубликовали.
Я насыпаю прямо на его лицо чуть менее полуграмма и делю на шесть полосок.
Наркотики – вот моя персональная тюрьма и воля. Я убираю две самые крупные дорожки
первым, потираю переносицу и протягиваю стодолларовую купюру Вике. Сейчас мы
продлили эту ночь еще на несколько часов…
Потом мы просто валяемся втроем на диване, причем обе девочки жмутся ко мне,
как к плюшевому мишке. Они что-то говорят, но у меня никак не получается ухватить
нить повествования. В голове пульсирует лишь одна мысль – получится ли у меня сегодня
сразу с двумя?
Но ближайшие два часа мы просто лежим и говорим о чем-то бессмысленном,
пусть этот обмен фразами и кажется нам особенным. А потом я отключаюсь прямо на
диване, в обнимку с Викой и ее подругой. Вернее, я просто застываю на месте с
закрытыми глазами. Слышу все, что происходит вокруг, но не могу двигаться – все как
будто снится…
Из забытья меня вырывает один из двух одинаковых дредастых парней. Я
открываю глаза и вижу, что за окном уже светает.
- Слушай, мы пойдем. Спасибо за тусу! – Говорит он заплетающимся языком.
- Тебе спасибо. – Пытаюсь отозваться я, не совсем понимая, что вообще
происходит вокруг. – Я вам денег должен?
- Да забей! Потом сочтемся. – Говорит он и уходит.
Пялясь в пустоту, я секунду размышляю, чего мне хочется больше – выпить воды
или остаться сидеть на месте. В итоге жажда побеждает, я поднимаюсь и походкой зомби
направляюсь к питьевому крану.
 Напившись, я иду в спальню и валюсь на кровать, на которой уже лежит Олег. Все
лучше, чем спать сидя…

Олег
Я просыпаюсь, когда на улице уже совсем светло. Открыв глаза, первым делом
вижу Илью. С его губы отвратительным образом стекает слюна, а изо рта несет диким
перегаром. Приложив немного усилий, я поднимаюсь и иду на кухню. Вика с Наташей
спят на диване, в углу комнаты приютились парень с девушкой, поставщиков травки –
вовсе не видно. Это был треш. Я пытаюсь вспомнить вчерашние ощущения и к своему
сожалению вспоминаю, что мне понравилось. Но только первые несколько часов. А потом
была расплата. Слезы раскаянья и апатия, которая овладела мной сейчас.
Этим и отличаются наркотики от настоящего счастья. Сначала ты получаешь кайф,
а расплата – только потом. Это путь слабых. Настоящие личности готовы напрягаться в
начале пути, чтобы потом наслаждаться результатами собственного труда.
На кухне я завариваю чашку зеленого чая с имбирем и иду в комнату за очередной
книжкой о саморазвитии. В этом вся фишка. Чтобы мотивировать себя на дальнейшую
работу, нужно постоянно читать подобную литературу. Иначе ты расслабляешься и
сдаешься.

Ребята просыпаются ближе к вечеру. Они умываются, выпивают по стакану воды и

тут же наливают себе виски. Затем, отпуская глупые шутки, садятся играть в Монополию.
Я ухожу в интернет и пишу Диане. К счастью, она оказывается онлайн и очень
скоро отвечает длинным письмом, в котором сообщает, что у нее в этот раз вообще не
было времени отпраздновать Новый Год. Что она лишь успела дописать очередной
проект, побаловав себя несколькими пирожными, и легла спать. Я вкратце рассказываю,
что происходило вчера (умолчав о подсыпанных наркотиках) и спрашиваю, приедет ли
она, как и обещала, четвертого января. Осмелев, я пишу, что соскучился и очень хочу ее
увидеть.
В ответ она сообщает, что тоже соскучилась – она позвонит сразу, как прилетит, в
первый день! Мое настроение мгновенно взлетает до небес. Я еще раз говорю себе, что в
этот раз обязательно ей признаюсь. Подробно расскажу о своих планах, не боясь
показаться смешным и наивным. Мы давно общаемся – она в меня поверит.
Закончив переписку, я выпиваю еще чашку зеленого чая и пытаюсь читать. Но
ничего не выходит – ребята в зале орут на всю, пытаясь выкупить друг у друга Рублевку, в
то время как у меня в голове лишь мысли о Диане. Она умная, красивая, добрая. Она –
идеал. Все, кто говорит, что сейчас нет достойных молодых девушек, просто не знакомы с
Дианой…
Я пытаюсь сосредоточиться на книжке еще какое-то время, а потом вдруг
вырубаюсь. Перед сном я завожу будильник и обещаю себе, что с завтрашнего дня
вернусь к привычному распорядку. Больше никаких отмазок. Сильные люди зависят не от
окружающих условий, а лишь от собственной силы воли.

***

Второго в обед звонит мама. Она спрашивает, все ли у меня в порядке и зовет
вернуться домой. Говорит, что отец починил машину, и я могу снова начать
подрабатывать.
Я выхожу в зал. Ребята все так же пьют и играют. Со вчерашнего вечера они еще
даже не ложились. Повсюду стоят пустые и полупустые бутылки, да и вообще – в
квартире царит настоящий хаос. Увидев что-то подобное, моя мама моментально взялась
бы наводить порядок. Выпив воды и умывшись, я собираюсь домой за машиной. Надо
сегодня хорошенько поработать – в этот раз я поведу Диану в лучший ресторан.

***

Все самое интересное происходит третьего числа, в четверг вечером. В это время
все спят, а я собираюсь на очередную смену. Я уже собираюсь выходить, когда слышу
звонок в дверь и, открыв, вижу Аню. У нее в руках какая-то коробка.
- Олег, привет! – Жизнеутверждающе произносит она. – А я пирог испекла, решила
сюрприз сделать! Где Илья?
- Спит.
Да уж, ситуация патовая. Ведь Илья спит не один – с ним в комнате Вика, и на этот
раз у него вряд ли получится выйти сухим из воды.
- Ну тогда я его разбужу! – Говорит она, разуваясь. – Ему понравится!
- Нет, Ань, не надо… – Мямлю я и добавляю. – Он только час назад лег,
никакущий, ему реально надо поспать.
- Ну окей, я подожду тогда! – Спокойно соглашается она и проходит на кухню. На
диване спит Наташа с Викиным братом. В квартире все такой же беспорядок. Аня смеется.
– Вижу, вы неплохо отпраздновали!
Мы садимся за стол, заваленный бутылками, бокалами и тарелками с остатками
еды, и наливаем себе по стакану сока. Пока Аня что-то рассказывает, я прикидываю, как
можно отмазать Илью от неизбежной расплаты. Но ничего так и не приходит в голову. Я
просто не умею обманывать. Самое смешное, что если бы она сейчас спросила, с кем он
спит, я бы, скорее всего, сказал правду. Но она не спрашивает. Вместо этого она говорит
что-то про Париж, а я снова собираюсь уходить – все это меня не касается.
Но я не успеваю – уже через несколько минут Илья выходит из комнаты в одних
трусах и, пошатываясь, заходит в ванную. На нас он даже не посмотрел.
- Вот он накидался! – Весело говорит Аня.
Я лишь молча киваю, с интересом и тревогой наблюдая, что будет дальше.
Неужели он и в этот раз сумеет выкрутиться?
Через пять минут он выходит из туалета и так же, не видя ничего вокруг, идет на
кухню. Уже подойдя к нам вплотную, он наконец-то замечает Аню.
- О! Доброе утро, красотка! – Говорит он почти без эмоций.
- Сейчас восемь вечера, Илья! – Заливисто смеется она.
- Неважно. – Хрипло произносит он. – Рад, что ты пришла!
Он наклоняется к ней и, как ни в чем не бывало, целует в губы. Словно в пяти
метрах отсюда не лежит его вторая девушка.
- От тебя перегаром за метр несет, алкоголик!
- Никто не безупречен. – Тихо отвечает он и берет со стола кусок пирога. – Ты
принесла? – Он откусывает огромный кусок. – С курицей? Вкусно. Тебе что-нибудь
налить?
Она кивает. Илья проводит взглядом по комнате в поисках бутылки и подбирает
полупустой Jack Daniel’s. Быстро смешав ей виски с колой, он садится на мраморную
столешницу кухни и наливает себе стакан воды.
- Ну и как там в Красноярске? – Спрашивает Илья.
- Я была в Краснодаре, глупый.
- Разве это не одно и то же? – Спрашивает он и пытается улыбнуться.
Вообще-то, мне давно пора идти – с восьми вечера начинается лучшее время для
таксистов. Но непонятно откуда взявшееся во мне любопытство требует остаться – я хочу
узнать, чем все закончится. Самое смешное, что из нас троих я волнуюсь, кажется, больше
всех. Илья – меланхоличен и равнодушен, в то время как Аня вовсе ничего не
подозревает. Она улыбается и, кивая в сторону Наташи с парнем, спрашивает:
 - Это твои друзья? Познакомишь нас? Мы могли бы с ними куда-нибудь сходить! Я
подумала, одного секса все-таки слишком мало, мы должны попробовать проводить
больше времени вместе. У нас может получиться!
- Это вряд ли. – Все так же тихо говорит он и опускает голову. Как будто он только
сейчас вспомнил о Вике. Возможно, так оно и есть.
- Почему? Ты просто слишком пессимистичен! – Говорит она и переводит взгляд
на меня. – Олег, ты как думаешь? Мы ведь подходим друг другу?
Я смотрю на нее и несколько секунд обдумываю ответ. Надо придумать что-нибудь
такое, что бы одновременно не являлось ложью и не означало твердое нет. Но ничего не
приходит в голову, и в тот момент, когда пауза начинает затягиваться, из спальни выходит
Вика. На ней красивое нижнее белье, и я думаю, что у Дианы фигура, должно быть,
ничуть не хуже. Вика смотрит на нас, улыбается и вяло произносит Доброе утро. Затем
закрывается в ванной.
- Не могу поверить! – Тут же взрывается Аня.
- Серьезно? – Ухмыляется Илья – Не можешь?
- Меня всего пять дней не было! Ты не мог потерпеть? Мудак!
Вместо ответа Илья молча откусывает еще кусок пирога и запивает. На этот раз
виски, прямо из горла. Аня резко встает со стула и идет в прихожую. Она нервно
обувается, накидывает свою шубку и возвращается на кухню, чтобы забрать свой презент.
- Пирог могла бы и оставить. – Произносит Илья ей вслед.
Не оборачиваясь, Аня показывает нам средний палец и покидает квартиру. Когда
дверь с шумом захлопывается, из ванной выходит Вика.
- Кто это был? – Без особого интереса спрашивает она.
- Так, коллега. Принесла пирог. – Не задумываясь, отвечает он. – Все хотят
понравиться сыночку босса.
- Понятно. А где пирог?
- Мы уже все съели. Вкусно, кстати! Тебе что-нибудь налить? – Спрашивает он с
точно такой же интонацией, как и пару минут назад Аню.
И в этот момент, когда все уже, кажется, успокоилось, с дивана слышится слабый
голос Наташи:
- Он врет. – Она поднимается с дивана и пьяным заплетающимся языком
повторяет. – Он врет. Это его вторая девушка. Он встречался с ней все то время, что и с
тобой.
- Черт! – Ухмыляется Илья. – А я уже думал – обошлось.
- Так это правда? – Спрашивает она, мгновенно скинув с себя оковы сна.
Вместо ответа он делает очередной глоток виски.
Тогда она спрашивает меня. Я молчу.
- Правда. – Вдруг включается Илья. – Но ты всегда мне нравилась больше. Я сейчас
совершенно искренне говорю.
- Да иди ты в жопу! Я не верю ни единому твоему слову! – В гневе и нижнем белье
она чертовски сексуальна. – Наташа, Сергей! Вставайте, мы уходим!
Следующие несколько минут Вика одевается, потом подходит к ребятам и
буквально выталкивает их из квартиры.
- Приходите еще, ребят. – Кричит им вдогонку Илья и отхлебывает из бутылки. –
Ведь было весело? Ребята?! Приходите еще!!!
Мы остаемся вдвоем. После тридцати секунд молчания он начинает говорить:
- Черт, я никогда не пойму, почему нам можно иметь кучу друзей, но всего лишь
одну девушку?
- Возможно, потому что ты не спишь с друзьями?
- Да какая разница. С друзьями я разговариваю, с девушками – сплю. Это всего
лишь хобби, общий интерес! Ты же не будешь ревновать, если я вдруг начну общаться с
кем-нибудь, кроме тебя? Так почему они ревнуют? Общение, вообще-то, даже более
интимный процесс, чем секс. Ведь общаться мне интересно только с тобой, тогда как
спать – со всеми более-менее симпатичными девчонками…
Он слезает со столешницы и делает еще глоток, потом достает сигарету и
затягивается:
- Черт, да лучше бы было наоборот. Я бы легко пережил, если бы общепринятым
было иметь одного друга и кучу телок…
- Лучше взгляни на это с другой стороны. Ты бы, например, не стал ревновать, если
бы я переспал с Викой?
- Нет, с чего? – Убежденно говорит он.
- Просто продолжал бы с ней так же бессмысленно трахаться?
- Именно. – Он снова делает огромный глоток виски. Морщится и вдруг начинает
ржать. – А вот с тобой бы я больше в одну кровать не лег, шлюха.
На секунду улыбка охватывает мое лицо. Да уж, он действительно уже вряд ли
изменится. Как и я. Мне надо работать.
- Слушай, Илюх, я пойду – у меня смена. – Говорю я и иду к выходу.
- Да останься! Черт, я дам тебе денег! – Он делает глоток из бутылки и,
поперхнувшись, сквозь кашель продолжает. – Я же сдохну здесь один! Скука! Сука!
- Ты знаешь мои принципы – деньги надо зарабатывать. Иначе их не ценишь. –
Отзываюсь я и открываю дверь.
- Ну и вали! – Кричит он. – Можешь даже догнать девчонок и подвезти их до дома.
Вот и первый заработок за вечер, да, дружище?

***

А потом наступает четвертое число. Уже вечер, и всего через час мы должны
встретиться с Дианой в центре города. На этот случай я взял у отца новый дорогой
костюм – он покупал в прошлом году на пятидесятилетний юбилей – и тщательно
готовлю свою речь. Ведь самый лучший экспромт – тот, который ты много раз
отрепетировал.
Илья все это время сидит на диване, пьет пиво и лениво надо мной стебется – я
даже не обращаю внимания.
- Слушай, возьми меня с собой, ты же обещал нас познакомить!
- Ну да, и как ты это представляешь?
- Очень просто! Мы заедем за ней на моей машине. – Уверенно отвечает он, как
будто давно все продумал. – Ты за рулем, скажешь, что должен подвезти друга, меня то
бишь, до дома.
- Не знаю…
- Да подумай! Таким образом, ты со всех сторон будешь выглядеть клевым парнем
– мало того, что на крутой машине, так еще и хороший друг! Представь, как она удивится,
увидев тебя на новой Бэхе? Это вау-эффект, дружище!
- Да ей не важна крутость машины, сам знаешь, в Москве этим не удивишь. Диану
намного больше интересует, что у человека внутри.
- Ее, может, не удивит старый лысый толстяк на Бентли. А ты, верхом на
черненькой БМВ – точно удивишь. Просто веди себя уверенно, как будто это все твое!
Поверь мне – я знаю, о чем говорю! Да и вообще, возьмешь меня – дам тебе машину на
все время, что Диана здесь. Ты же не распространялся о своих доходах, что она вообще
знает?
- Она знает, что я работаю в школе! Учителем. И если она вдруг спросит, откуда у
меня машина? – Говорю я, а сам начинаю сомневаться. В конце концов, он действительно
в тысячу раз опытней меня в этих делах. Да, Диана не такая, как все, но, может, стоит
рискнуть? В конце концов, что я теряю?
 - Да не будет она ничего спрашивать! А тебе надо обязательно научиться бросать
пыль в глаза – без этого у нас карьеру не сделаешь. – Продолжает нажимать он, заметив
мое замешательство. – Так что? Deal?
- Ладно, договорились. Но машина на ближайшие четыре дня – моя.
- Звони своей подружке! Говори, что заедешь за ней! – Отвечает он и поднимается
с дивана.

***

- Ну и где она? – С интересом спрашивает Илья спустя час. – Ты же говорил, она

никогда не опаздывает!
- Нет, я говорил, что она всегда опаздывает ровно на десять минут. Это даже круче.
В этот момент открывается дверца подъезда и выходит она. Как всегда –
необыкновенно стильная и грациозная. На ней легкое приталенное пальто темно-синего
цвета, сапожки на высоком каблуке и широкая белая шаль. Иногда мне кажется, что она с
каждым своим приездом одевается все лучше и лучше. Какие к черту модели? Все они –
пустышки, а Диана – настоящая. У нее просто нет недостатков.
Будучи школьником, я читал всю классическую литературу. И нигде я не нашел
описания чувств, которое хотя бы отдаленно напоминало то, что я испытываю при виде
Дианы. Вернее, это, конечно, все правда: у тебя захватывает дух, ты восхищен и
обескуражен, ты счастлив просто от того, что она есть и она – рядом с тобой. Все это так,
но мое чувство в сто, в тысячу раз сильнее. Я просто знаю, что она одна стоит всех
остальных девушек на этой планете. И как бы банально это ни звучало, она действительно
– единственная и неповторимая.
- Дружище, да у тебя отличный вкус! – Радуется Илья. – Она шикарна!
- Ты челюсть-то подними! И не вздумай даже свои приемчики пробовать! – Говорю
я и вдруг начинаю жалеть, что согласился на все это. Больше всего меня раздражает это
его дружище, которое он употребляет все чаще и чаще.
- Что ты? – Ухмыляется он. – Я просто буду молча улыбаться.
Когда Диана подходит ближе, я выхожу из машины и иду навстречу – мы
обнимаемся и целуемся в щеку.
- Ты купил машину? – Удивленно спрашивает она. – Поздравляю!
- Было выгодное предложение. – Уклончиво отвечаю я и открываю ей дверь. – Я с
другом, мы его домой завезем и поедем дальше, окей?
- Конечно! – Улыбается Диана. – У нас с тобой ведь еще целый вечер!
- Илья. – Представляется мой друг с заднего сиденья, когда я сажусь на место
водителя.
- Диана. – Отвечает она. – Очень приятно.
В течение следующих пятнадцати минут мы разговариваем в основном о политике.
Точнее разговаривают они – я в ней совсем ничего не смыслю – никогда не считал
целесообразным тратить время на то, чтобы разобраться в этом болоте. Я даже не всегда
успеваю уследить за современными тенденциями в образовании, зачем мне политика?
Илья же, как назло, вдруг оказывается харизматичным и обаятельным. Все, что он говорит
– уместно, сейчас даже его голос звучит как-то по-особенному. Он говорит так
непринужденно, как будто это с ней он просидел одиннадцать лет за одной партой. Диана
в свою очередь смеется его шуткам и соглашается с замечаниями. Иногда она
оборачивается и несколько секунд на него смотрит. В зеркале заднего вида я замечаю, что
он тоже не сводит с нее глаз.
Я начинаю ревновать.
- И знаешь, Диан, что мне больше всего у нас не нравится? – Говорит Илья, когда
мы уже подъезжаем к его дому. – Что у нашего электората просто нет золотой середины.
Одни кричат, что Путин – вор и диктатор, другие считают его чуть ли ни ангелом,
ниспосланным с небес, чтобы поднять Россию с колен и вывести в мировые лидеры. Одни
носят эти ужасные спортивные костюмы с надписью Russia и на каждом углу кричат
Россия – вперед. Другие презрительно отзываются обо всем русском и молятся на запад. Я
просто не пойму, почему надо бросаться из крайности в крайность? Почему нельзя все
объективно оценить? Да, в каких-то сферах ситуация заметно улучшилась с девяностых, а
где-то – не изменилось почти ничего. В чем-то мы снова способны конкурировать со всем
миром, а в чем-то все так же безнадежно отстаем! Ведь нельзя делить все на черное и
белое!
- Согласна с тобой! Причем обе стороны так уверены в своей правоте!
- И постоянно разливаются во взаимной ненависти. Путинская шлюха, продажные
либерасты – все это так глупо! – Улыбается Илья. – Знаешь, я пока болел – от скуки на
форумах сидел, больше этой ошибки повторять не буду.
Ушам не могу поверить! Электорат, сфера, разливаются! За весь диалог он даже ни
разу не сматерился. И потом, разве он сам не разливается в ненависти ко всем вокруг?
Его как будто подменили.
Я поворачиваю к его дому, достаю из бардачка пульт и открываю ворота.
- О, Олег, ты тоже что ли здесь живешь? – Удивляется Диана, намекая, видимо, на
то, что у меня в машине нашлась открывашка от ворот.
Я напрягаюсь и молчу, но уже спустя секунду мне на помощь приходит Илья:
- Он просто часто ко мне в гости заезжает! Вот и отдал ему запасную. Все-таки с
первого класса дружим – уже почти как братья!

Мы садимся в привычном кафе. Да, я хотел отвести ее в ресторан, но сегодня я и

так уже достаточно неловко себя чувствую – хватит новшеств и обманов. В машине мы
практически всю дорогу молчали. Диана лишь спросила, действительно ли мы с Ильей так
давно знакомы и почему я никогда о нем не рассказывал. А я всю дорогу думал, что это
изначально была плохая идея. Илья, машина – все это только отвлекает меня от конечной
цели…
Мы делаем заказ и теперь уже начинаем наше привычное общение. Я слушаю ее в
пол уха, а внутри постоянно пульсирует мысль – мне надо признаться. Я чувствую, как
начинаю потеть. Все сильнее и сильнее. Мне вдруг кажется, что я ее совсем не достоин.
Что Диана вообще не воспринимает меня всерьез, и что такой девушке как она – вовсе не
суждено найти достойную пару среди смертных.
- Мне так нравится, что деньги для тебя не самое главное! – Говорит она. – Ты
знаешь, в Москве, конечно, много интересных людей, но все они просто помешаны на
деньгах. Представляешь, недавно в фитнес-клубе ко мне подходит старый мужчина и
просто так, без предисловий, спрашивает, не хочу ли я прокатиться на его Бэнтли? То есть
он даже как будто не сомневался, что я сразу продиктую ему свой номер телефона! Они
все с ума посходили, для них деньги – это все!
- Но ведь они действительно важны.
- Конечно! Но они не должны быть на первом месте. Деньги – это лишь атрибут
успешного и всесторонне развитого человека. Это следствие, но никак не причина! – В
этот момент она замолкает и смотрит, как официант ставит перед нами две тарелки с
овощными салатами. – Вот ты, например! Ты не стремишься к деньгам, а просто хочешь
делать свое дело лучше всех. И рано или поздно ты действительно всего добьешься – я в
этом уверена!
Ее слова ободряют. Я вновь думаю о том, что надо ей все сказать, прямо сейчас. Но
в тот момент, когда я собираюсь открыть рот, меня как будто парализует. Сегодня
важнейший день в моей жизни. Спустя минуту я уже готов начать снова, но Диана вдруг
поднимается и тихо произносит:
- Я отлучусь на минутку.
 Она грациозно удаляется, а я смотрю на то, как на нее огладываются почти все
находящиеся в зале парни, и пытаюсь настроить себя на признание. Боятся все. Разница
между героями и трусами лишь в том, что первые делают то, что должны. Тогда как
вторые отступают, поджав хвост. Я глубоко дышу и дожидаюсь, пока она вернется. Я все
скажу. Сегодня.

- Закажем еще чая? – Спрашивает она спустя полчаса и улыбается. – Мне так
нравится с тобой общаться. Кажется, мы можем сидеть тут бесконечно.
Ну вот и все. Мы сидим вдвоем в углу зала, рядом нет ни официантов, ни клиентов.
Лучше момента не найти. Пора!
- Диан. Я давно хотел тебе сказать... – В этот момент я теряю связь с миром: все,
что я чувствую и слышу – лишь удары сердца и собственный приглушенный голос. – Я
люблю тебя… Люблю с первого взгляда. Люблю, когда мы рядом и люблю на расстоянии.
Я не верю, что в мире существует кто-то лучше тебя. Что-то важнее. Все, что я делаю
– ради тебя. Все мои цели, мечты и сиюминутные желания связаны с тобой. И пусть это
прозвучит банально, но я хочу прожить с тобой всю свою жизнь…

Она вдруг смущается, а я замолкаю. Признание в любви похоже на прыжок с

парашютом. Произнося эти слова, ты выпрыгиваешь из самолета, и следующие несколько
секунд молчания – свободный полет. Дальше существует лишь два варианта: либо ты
услышишь ответное признание и почувствуешь, как над головой раскрывается
спасительный парашют, дарящий необыкновенное ощущение полета, переходящего в
настоящее чистое счастье, либо… Либо второе. Свободное падение вплоть до самой земли
и удар, который превратит тебя в живой труп. Оправиться удастся не скоро.

- Олег, мне очень приятны твои слова… – Отвечает она спустя несколько секунд. –
Но… Я не говорила тебе, у меня в Москве есть парень. Ты очень хороший друг, и я не
хотела бы с тобой ссор…
Больше я ее не слышу. Лихорадочно встаю с диванчика и ухожу. Не видя ничего
вокруг, я ощущаю лишь сильный холод, окутавший меня с ног до головы, и слышу стук
собственных зубов – верхняя челюсть бьется о нижнюю, словно отбойный молоток.
Сегодня худший день в мой жизни…

***

- Сынок, тебе Илья звонит уже в третий раз. – Говорит сквозь слегка приоткрытую
дверь мама.
С того вечера прошло два дня. Два пустых и бесполезных дня. Я вернулся домой к
родителям, выключил мобильник и с утра до вечера просто валялся в кровати и ругал всех
вокруг. Себя – за торопливость. Илью – за глупые советы. Отца – за мой низкий рост.
Диану – за то, что так лицемерно меня хвалила. И ее московского парня, просто за то, что
он существует. Я ни с кем не говорил, ничего не ел и ничем не занимался. Зачем? Все
потеряло смысл. Потеряло?
- Ну? Ты поговоришь? – Снова спрашивает мама.
- Да, давай трубку. – Говорю я и испытываю сильное желание попросить Илюху
принести мне те таблетки, которые он сам постоянно жрет. Просто, чтобы обо всем
забыть и улыбаться.
Она заходит в комнату и протягивает мне трубку.
- Ну и куда ты пропал? У тебя мобильник второй день не отвечает! Затусил что ли
со своей Дианой?
- Нет больше Дианы. – Отзываюсь я. – Она меня не любит.
Услышав мой голос, он сразу отбрасывает свой дурацкий юмор:
 - Что, совсем все плохо?
- Хуже не придумаешь… Я просто не знаю, зачем мне еще жить.
И вот в этот момент Илья начинает говорить. Говорить так убедительно, как умеет
только он:
- Олег, ну что за детский сад? Любит! Не любит! Не ты ли мне говорил, что
сильные личности зависят не от обстоятельств, а только от внутренней силы воли? Не ты
ли говорил, что своей цели надо добиваться, пока не выбьешься из сил? Ты не должен
сдаваться так рано. Ты, черт возьми, один из немногих на этой планете, кого я уважаю.
Блять, твоя Диана – всего лишь девушка! Шикарная и обольстительная, но все же обычная
девушка. Добивайся ее!
- Но у нее парень в Москве…
- И? Борись! Дерись! Докажи, что ты лучше! Ты действительно думал, что она
сразу прыгнет в твои распростертые объятья?
- Но ты же сам советовал, чтобы я на нее забил!
- Советовал. Но ты не послушался. Ты решил бороться до конца, и будет глупо
сдаваться так рано! Мы же сошлись тогда с тобой в одном – надо делать то, во что
веришь! В этом вся фишка, дружище! В этом вся фишка.
- Думаешь? – Спрашиваю я уже немного более уверенным голосом.
- Уверен! И сейчас ты возьмешь себя за яйца и начнешь жить своей обычной
жизнью. Я, блять, не позволю тебе споткнуться на первом барьере!

***

Еще спустя сутки я начинаю по кусочкам собирать свою жизнь. На этот раз – в
фундаменте моей картины мира огромная брешь, но дом еще стоит. Эти дурацкие
метафоры перешли ко мне от отца вместе с генами.
Сейчас вечер, седьмое января, я в центре города за рулем нашей Ауди. Все, что
было пару дней назад, превратилось в неприятный сон. Да, пока я больше не хочу
видеться с Дианой, но я все еще могу добиться успеха. Красавица в башне отказалась
скидывать мне свою косу, и теперь я просто построю рядом такую же высокую башню.
Успеть бы до того, как она выскочит замуж…
За окном, норовя пробить лобовое стекло, бушует январский ливень – вокруг
абсолютно ничего не видно. Такие ливни в середине января бывают, должно быть, только
в Калининграде, в городе, где времена года иногда меняются местами. Впрочем, внутри
машины относительно уютно – работает старенькая печка и светит лампочка, я читаю
биографию Отто фон Бисмарка.
На 1857 году, когда Бисмарк отправляется послом в Россию, задняя дверь моей
машины открывается, и в нее торопливо заскакивают два мокрых человека – парень и
девушка. Они смеются.
- Дружище, до Красной Де Люкс довезешь? – Говорит знакомый пьяный голос.
Я смотрю в зеркало заднего вида, вижу их вдвоем и снова ломаюсь.
Бред. Все это просто бред! Так не должно быть…
Чтобы окончательно не сойти с ума, я вырываюсь из машины, хлопаю дверью и
мгновенно промокаю. Темнота, холодный дождь и размытые огни центра Калининграда.
Все, что мне остается. Следом из машины выбирается Диана:
- Олег, я писала тебе СМС, ты их получил? – Кричит она сквозь дождь.
Я молчу. И просто иду прочь. В самый центр ливня. Зачем все это? За что мне все
это? Кажется, теперь я действительно сломался. Сила и воля. Их больше нет.
Спустя какое-то время я чувствую руку на своем плече:
- Дружище, ты все неправильно понял, она не собиралась ко мне сегодня ехать! –
Кричит он, стараясь быть громче ливня. – Черт, да я и не хотел ничего такого… Просто
пообщаться…
 Я продолжаю идти. Илья идет рядом. Как и дождь.
- Да ведь это просто случайность! – Снова говорит он. – Дурацкая случайность!
Дождь пронизывает насквозь. Кажется, сейчас мы одни на всей площади Победы.
Площади, на которой я окончательно проиграл. Я останавливаюсь. Пристально смотрю в
его глаза.
- Знаешь, Илья, я одного не пойму. – Шум воды заглушает мой голос. – Зачем тебе
это? Зачем ты так?
- Просто я... – Он молчит несколько секунд. – Я… Я не знаю, дружище. Не знаю…
Прости меня…
С этими словами он разворачивается и уходит, а я сажусь прямо на плитку. Я здесь
один, и вокруг – лишь вода.

Конец первой части