Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Твоя вина
Mercedes Ron
Culpa tuya
Copyright© 2017, Mercedes Ron
© 2017, Penguin Random House Grupo Editorial S. A.U
Travessera de Gràcia, 47–49, Barcelona 08021, Spain
© Telegram каталог @book2me
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Дизайн обложки Екатерины Климовой* * *
Моей сестре Ро.
Спасибо за то, что играешь со мной, слушаешь меня, смеешься со мной и надо мной,
и за то, что, когда нужно, ты всегда рядом
Пролог
Холодный дождь обрушивался на нас, почти замораживая, но это было неважно: ничто
уже не имело значения. Я знала, что сейчас все изменится и мой мир вот-вот рухнет.
– Нет пути назад, не могу даже смотреть тебе в глаза…
По его лицу катились слезы.
Как я могла с ним так поступить? Его слова вонзались в душу как ножи,
разрывающие изнутри.
– Даже не представляю, что сказать, – выпалила я, пытаясь сдержать панику,
грозившую поглотить меня.
Он не может меня бросить… Он этого не сделает, правда?
И вдруг он пристально посмотрел мне в глаза – взглядом, полным ненависти и
презрения… я никогда не думала, что он может так на меня смотреть.
– Все кончено, – прошептал он срывающимся, но твердым голосом.
Когда он умолк, мой мир погрузился в глубокую тьму, мрачную и одинокую…
застенки, предназначенные лишь для меня одной. Но я заслужила это, на сей раз –
действительно заслужила.1. Ноа
Наконец-то восемнадцать.
Помню, как одиннадцать месяцев назад считала дни до совершеннолетия, чтобы
принять решение и убежать отсюда. Но, очевидно, сейчас все было уже совсем не так,
как некоторое время назад. Все настолько изменилось, что казалось невероятным даже
думать о чем-то подобном. Я не просто привыкла жить здесь, но теперь вообще не вижу
себя где-либо еще, кроме этого города. Я смогла освоиться в школе и в новой семье.
Все препятствия, которые мне пришлось преодолеть не только за долгие месяцы, но
и за годы (а все началось с момента моего рождения), сделали меня сильной. По
крайней мере, я так думала. Много чего случилось, было и хорошее, и не очень, но
мне досталось лучшее – Николас. Кто бы мог подумать, что я в конечном итоге
влюблюсь в него? Но ябезумно влюбилась – да так, что захватывало сердце. Мы должны
были познавать друг друга, учиться жить как пара, что оказалось нелегко, но мы
работали над собой каждый день. Как личности мы часто сталкивались, Ник был
нелегким человеком, но, повторяю, я безумно люблю его.
Поэтому я больше грустила, чем радовалась перед предстоящим праздником по случаю
дня рождения. Ника не было. Я не видела парня две недели. Он провел последние
месяцы в Сан-Франциско… оставался год, чтобы подготовиться к гонке, и он
воспользовался каждой из многочисленных дверей, которые открыл отец. Тот Ник,
который попал в беду, остался далеко позади.
Теперь он был другим: повзрослел, стал лучше, хотя я и боялась, что в любой
момент снова появится Ник из прошлого.
Я посмотрела в зеркало. Наскоро собрала волосы в пучок высоко на макушке.
Получилось весьма элегантно, как раз для белого платья, которое мама и Уилл
подарили на день рождения. Мать решила устроить грандиозную вечеринку. Сказала, что
это ее последний шанс сыграть свою роль: ведь через неделю я окончу школу и уеду
учиться в университет. Я подала заявки во многие заведения, но выбрала
Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Я слишком много всего пережила за все
годы, так что мне не хотелось покидать город и, тем более, разлучаться с Ником. Он
учится в том же университете, и хотя я знаю, что, скорее всего, он переедет в Сан-
Франциско, чтобы работать в новой компании отца, я решила, что подумаю об этом
позже: у меня еще есть время и совершенно нет надобности впадать в депрессию.
Я встала из-за туалетного столика и собиралась надеть платье, но невольно
уставилась на шрам на животе. Пальцем погладила поврежденный участок кожи,
отмеченный шрамом на всю жизнь, и вдруг почувствовала озноб. Грохот выстрела,
унесшего жизнь моего отца, прозвучал в голове, и пришлось сделать глубокий вдох,
чтобы не потерять самообладание. Я ни с кем не говорила ни о кошмарах, ни о страхе,
который испытываю каждый раз, когда думаю о случившемся, ни о том, как безнадежно
бешено колотится сердце, когда рядом раздается слишком громкий звук. Не хочу
признавать, что отец причинил мне жуткую травму, и теперь я не могу оставаться в
темноте одна… Не хочу признавать, что не могу спокойно спать, не могу перестать
думать об отце – и о его крови, брызжущей в лицо, хотя воспоминания сводят с ума. Я
старалась держать их при себе: незачем другим знать, что мне хуже, чем раньше, а
жизнь до сих пор полна страхов, которые этот человек посеял в моей душе. Мама,
напротив, сейчас безмятежнее, чем когда-либо, поскольку тот ужас, который она
всегда пыталась скрыть, исчез. Она счастлива с новым мужем и уже свободна от
прошлого. Мне до ее состояния далеко.
– Ты еще не оделась? – спросил меня женский голос, обладательница которого
заставляла меня громко смеяться, несмотря на мои тревоги.
Я повернулась к Дженне, и на моем лице сразу появилась улыбка. Лучшая подруга
была потрясающей, как и всегда. Недавно она подстриглась, и ее волосы доходили до
плеч. Я очень хотела сделать так же, но понимала, что Ник любит мои длинные волосы,
поэтому оставила все как есть. Они почти доросли до пояса, и мне это нравится.
– Я раньше говорила тебе, как восхищаюсь твоим задом? – Дженна пропустила меня
вперед и шлепнула по ягодицам.
– Ты спятила, – сказала я, схватив платье и надевая его через голову.
Дженна подошла к сейфу, возле которого лежали туфли. У шкафчика не было ни
кодового замка, ни чего-либо еще, поскольку раньше он не использовался, но вот
Дженна обнаружила его и стала хранить там кучу всевозможных вещей.
Я фыркнула, когда она достала бутылку шампанского и два бокала.
– Выпьем за твое совершеннолетие! – предложила подруга, наполнив бокалы и
протягивая мне один.
Я ухмыльнулась. Конечно, если мама увидит, то убьет меня, но это ведь мой день
рождения, должна же я отпраздновать, верно?
– За нас! – объявила я.
Мы чокнулись и поднесли бокалы к губам. Шампанское оказалось вкусным. Наверняка
бутылка стоит больше трехсот долларов, но Дженна всегда играла по-крупному и
привыкла к роскоши, она никогда не испытывала недостатка ни в чем.
– А платье сногсшибательное, – сказала она, наблюдая за мной.
Я с довольным видом посмотрела на себя в зеркало. Платье было великолепным:
белое, облегающее, с тонкими кружевными рукавами до запястий, бросавшими на мою
светлую кожу тени в виде геометрических узоров. Обувь тоже оказалась потрясающей и
делала меня высокой, почти такой же, как Дженна. Подруга нарядилось в милое
короткое бордовое платьице.
– Внизу куча народу, – добавила она, поставив бокал на пол.
Я поступила так, как сочла нужным: взяла ее бокал и выпила пузырящуюся жидкость
залпом.
– И не говори! – воскликнула я, разнервничавшись.
Внезапно мне не хватило воздуха. Платье было слишком тугим и не давало свободно
дышать.
Дженна глазела на меня и ехидно усмехалась.
– Над чем смеешься? – буркнула я, рассердившись на то, что ей не пришлось
проходить через мои мучения.
– Ни над чем. Но знаю, что ты не любишь, когда тебя дразнят, так что
успокойся, – ответила она и шагнула ко мне. – А сейчас надо убедиться, что мы
отлично проводим время. – Дженна чмокнула меня в щеку.
Я благодарно улыбнулась. Пусть мой парень пропустит празднование, зато рядом
будет лучшая подруга.
– Спустимся? – предложила она, поправляя платьице.
– А что еще делать?!
Следующие два дня я почти не выходила на улицу: только, чтобы подышать свежим
воздухом. Нужно было вбить в голову кучу информации, казалось, что мозг вот-вот
взорвется. Дженна постоянно звонила, чтобы пообсуждать учителей, бойфренда и жизнь
в целом. Всякий раз, когда были экзамены, лучшая подруга впадала в истерику, а,
кроме того,была ответственной за выпускной. Но Дженна прекрасно понимала, что ей
плохо как раз из-за того, что она не может посвящать подготовке к торжеству столько
времени, сколько необходимо.
Вечером я должна была встретиться с Ником, предположительно мы собирались
сходить в кино, но в пятницу намечался последний экзамен. Я хотела увидеть Николаса
больше всего на свете, но знала, что это полностью выведет меня из равновесия,
поскольку от одного только его присутствия моментально теряла контроль. Если мы
встретимся, я не смогу как следует подготовиться. Я боялась позвонить парню и
отказаться, знала, что он разозлится, потому что мы не виделись два дня, хотя и
общались по телефону. Вдобавок я была какой-то рассеянной.
Поэтому я решила отправить ему сообщение. Я не хотела слышать его голос и
отвлекаться, не хотела начинать спор, поэтому просто нажала «Отправить», быстро
отложила мобильник и попыталась забыть о Николасе на двадцать четыре часа. Когда я
закончу экзамены, увижу парня и сделаю все, что он захочет, но сейчас нужно
приложить сверхусилия и получить максимальный балл.
Два часа спустя я сидела в своей комнате, неухоженная, с отвратительными
волосами и ужасным желанием заплакать или, скорее, убить кого-нибудь. В эту секунду
дверь бесшумно отворилась.
Я подняла голову. Ник! С взъерошенной шевелюрой, в белой рубашке. Мой любимый.
Дерьмо! Он подготовился к встрече со мной. Я изобразила улыбку и наспех
состряпала невинную мордашку.
– Ты красивый.
Ник поднял брови. Он загадочно посмотрел на меня – было трудно понять, что
творится в его голове. Он медленно подошел к кровати, не отрывая от меня глаз.
– Ты меня продинамила, – тихо упрекнул он, и я не поняла, то ли он злится, то ли
уже смирился.
– Ник… – сказала я, опасаясь его реакции и чувствуя себя виноватой.
– Пойдем, – попросил он сладким голосом. У него был очень странный взгляд,
похоже, Ник что-то обдумывал. Удивительно, что он не начал сразу спорить.
Я мечтала поцеловать его. Мне всегда хотелось целовать Ника. Будь моя воля, я бы
проводила с ним целые дни и ночи напролет, нежась в его объятиях. Я встала и
шагнула кнему. Мои ноги подкашивались.
– Мне кажется, что меня впервые в жизни продинамили, Рыжая, – сказал он и
положил руки мне на талию. – Не пойму, как реагировать.
– Извини, – прерывисто ответила я. – Но я нервничаю, Ник, по-моему, я завалю
экзамен. Я ничего не знаю, и если не сдам, то не получу аттестат, не поступлю в
университет, не смогу заниматься тем, что нравится: у меня не будет образования, и
я в конечном итоге буду жить с мамой, понимаешь? Думаю, что…
Его губы заставили меня замолчать. Поцелуй был стремительным и страстным.
– Ты самый занудный человек из всех, кого я знаю, ты не можешь не сдать, –
заявил Ник и ласково посмотрел на меня.
– Я завалю, Ник, серьезно, думаю, что получу ноль, правда. Ноль! Я больше не
буду любимицей преподавателя Лэма, а ведь у меня были лучшие результаты в классе.
Учитель не будет относиться ко мне по-особому, видишь, я…
Я закрыла рот, заметив, что Николас продолжает молча смотреть на меня. Ладно, я
ходила вокруг да около, но… Внезапно на его лице появилась озорная улыбка.
– Хочешь, помогу тебе расслабиться?
«Этот взгляд, нет, не смотри на меня так, пожалуйста… не сейчас, ты безумно
красивый в своей рубашке, а я полный отстой».
– Я расслаблена, – солгала я.
– Помочь тебе подготовиться? – Ник убрал прядь волос с моего лица, и я растаяла
от нежного жеста.
Николас помогает мне учиться? Это не могло закончиться хорошо.
– Не нужно, – процедила я сквозь зубы. Мне было страшно, что если он останется,
мы окончательно завязнем во всем этом, и, хотя Ник был очень хорош, я не могла
рисковать.
Он снова соблазнительно улыбнулся. Я завороженно наблюдала, как он делает шаг
назад. Ник засучил рукава рубашки, снял туфли, сел на кровать и взял учебник.
Я вздрогнула, представив, как мы лежим на постели, занимаясь совсем другими
делами, не имеющими ничего общего с учебой. Ник начал перелистывать страницы, пока
не добрался до места, где я оставила закладку.
Я забыла обо всем: об экзаменах, о вступительном испытании в университет. Теперь
мне просто хотелось забраться к Нику на колени и провести кончиком языка по его
губам.
Я начала приближаться, однако Ник покачал головой и вскинул глаза.
– Стой там, Рыжая, – весело приказал он. – Мы будем учиться, а когда я тебя
проверю, может, и поцелую.
– Только один раз?
Он рассмеялся и сосредоточился на параграфе в книге.
– Давай начнем, Рыжая, когда мы закончим, обещаю снять твое напряжение.
Ник говорил спокойно, но все мое тело затрепетало и содрогнулось.
Спустя два с половиной часа я выучила все, что надо, от начала и до конца. Ник
оказался хорошим учителем, к моему удивлению, он обладал терпением и объяснял
материал простыми словами, будто это была сказка. Я стояла, слушая, как он говорит
о гражданской войне, внимательно и по-настоящему заинтересованно, он даже рассказал
мне то, чего не было ни в книге, ни в моем конспекте.
Когда я пересказала Николасу тему от корки до корки, он гордо улыбнулся, и его
небесно-голубые глаза заискрились желанием.
– Ты получишь десятку, Ноа.
Я широко улыбнулась и бросилась в его объятия. Ник схватил меня в охапку и
прижал к себе. Мы бухнулись на кровать, и он страстно поцеловал меня. Я засунула
язык ему в рот, и он впился в него, а затем прикусил и пососал губу.
Я застонала, когда его рука спустилась вниз к моим бедрам. Он приподнял мою ногу
и обхватил ее. Видя его тело так близко, я невольно закатила глаза, сладость и
удовольствие унесли меня на седьмое небо.
– Я разозлился, прочитав твое сообщение, – сказал он, поднимая мою футболку и с
восторгом целуя в живот.
Я на миг закрыла глаза и выгнула спину.
– Представляю, – ответила я, глядя на него.
Ник покачал головой: он наблюдал за мной радостно и возбужденно.
– Но мне понравилось учиться с тобой, Рыжая… и я понял, чему еще могу тебя
научить.
Сказав это, он снял с меня шорты, и я осталась в трусиках. Теперь его рот
находился слишком близко к моему телу, и я не могла быть спокойной.
Я встрепенулась и приподнялась на матрасе.
Рука Ника легла на мой живот, останавливая меня.
– Я обещал тебе поцелуй, Рыжая?
Он смотрел мне прямо в глаза, а я таяла. Когда я поняла, что он имеет в виду,
невольно напряглась.
– Ник… не знаю, готова ли я… – Мы никогда не делали ничего подобного, и мне
вдруг захотелось вскочить с кровати и убежать.
Николас склонился надо мной, опершись локтями на кровать, и нежно посмотрел на
меня.
– Просто расслабься, – сказал он, уткнувшись носом в мою шею и осторожно целуя
меня.
Я полуприкрыла глаза и попыталась свернуться клубком под его телом.
– Ты такая милая… – добавил Ник, его губы спускались по моему животу, легко
касались кожи, вызывая у меня мурашки.
Когда он добрался до места назначения, то на несколько мгновений замер. Мне
показалось дико эротичным видеть его между своих ног, с этим взглядом чистого
желания –желания только меня, ни кого-либо другого.
Ник осторожно потянул мои трусики вниз, и мне было так стыдно, что я крепко
зажмурилась, соглашаясь, но не зная, понравится мне это или нет, хотя и не
собираясь о чем-то еще думать.
Он начал по очереди целовать мои бедра, потом деликатно раздвинул мне ноги,
устраиваясь посередине, и я вздрогнула.
То, что было дальше, было хуже, намного хуже, чем я воображала.
– Боже! – воскликнула я, не в силах удержаться от ответных движений.
Он схватил меня за талию, и я вдруг почувствовала, как его поцелуи очерчивают
круги на моей коже… Я позволила себе потеряться в его ласках в этот прекрасный
момент.Когда я почувствовала, что уже слишком возбуждена, жестом попросила у него
передышку.
– Это даже лучше, чем я себе представлял, – признался он, останавливаясь на
мгновение и погладив мои бедра. Я взглянула на Ника: он уставился на меня
сверкающими глазами. – Хочешь, чтобы я продолжил?
Черт…
– Да… пожалуйста, – выдохнула я. Последнее, что я увидела, прежде чем снова
закрыла глаза, как на его лице появилась улыбка. Но я снова увлеклась его ласками,
пока они не стали настолько интенсивными, что я вцепилась в покрывало.
Боже! Только что у меня был самый эротический опыт в жизни!
Когда я пришла в себя, Николас уперся подбородком мне в живот и смотрел на меня
так, будто нашел сокровище на дне океана.
Я покраснела, а он засмеялся, откатился в сторону и лег на бок. Я накрылась
частью сбившегося покрывала, а Ник притянул меня к себе, заключив в объятия.
– Ноа… скажи, почему мы не делали этого раньше.
Я уткнулась лицом в его грудь. Николас не раздевался, но мне не нужно было и
смотреть, чтобы понять, насколько у него сильная эрекция.
А должна ли я сделать то же самое?
Я слишком разнервничалась, но Ник чмокнул меня в макушку и встал с кровати.
– Ты куда? – спросила я, когда он зашагал к двери.
– Если я не уйду сейчас, то проведу здесь ночь, – объяснил он чуть дрожащим
голосом.
Я схватила штаны, валявшиеся на подушке, и поспешно их надела. Слезла с кровати
и подбежала к Нику.
– После пятницы у нас впереди будет целое лето, Ник.
Я любовно его обняла.
Николас сжал меня в ответных объятиях и смиренно вздохнул.
– Если ты не получишь десятку на экзамене, будешь иметь дело со мной.
Я рассмеялась и отстранилась, чтобы понаблюдать за парнем.
– Спасибо… за все, – сказала я и сильно покраснела.
Он нежно погладил меня по щеке.
– Ты – самое прекрасное, что когда-либо случалось со мной в жизни, Рыжая, не
благодари меня ни за что.
Я почувствовала, как сердце разрывается от счастья и огромного горя, когда он
поцеловал мои волосы и покинул комнату, оставив в одиночестве.
– Ноа, полегче, не так быстро, – заметил Ник – ветер хлестал нас по лицу,
отбрасывая назад волосы, и я не могла перестать смеяться.
Солнце садилось. У меня просто дух захватывало от вида окрестностей, автомобили
проезжали мимо, закатное небо было окрашено в тысячу цветов – оттенки розового и
оранжевого – и на нем уже появлялись первые звезды. Наступил идеальный летний
вечер, и я улыбнулась, думая о предстоящих полутора месяцах с Ником, когда будем
только мы, ни экзаменов, ни работы, вообще ничего, кроме нас…
У нас есть целых шесть недель, чтобы побыть вместе, а потом я начну учиться и
перееду. Я улыбнулась прекрасному будущему, ожидающему меня впереди.
– Черт, не надо было покупать тебе машину, – проворчал Ник. Я посмотрела на
него, закатила глаза, и сбавила скорость.
– Доволен, дедуля? – сказала я, протягивая Николасу руку. Я любила быструю езду,
и мой парень был в курсе.
– Ты снова превышаешь допустимую скорость, – добавил он, серьезно глядя на меня.
Я проигнорировала замечание, даже не думала снижать до ста… Сто двадцать –
отлично! В этот город спешат все.
– Эй, ты ведь не в НАСКАР[1],притормози! – шутливо приказал Ник секунду спустя,
но улыбка на его напряженном лице, постепенно угасла.
Я изо всех сил старалась не думать об отце, не говоря уже о том роковом дне.
Действительно пыталась, но мысли без конца крутились в голове. Во время вручения
аттестатов я не могла не испытывать ностальгию: я видела друзей, которых
поздравляли счастливые родители. Да, сегодня был по-настоящему особый случай, так
что я не переставала размышлять о том, как бы все прошло сейчас, если бы отец не
был сумасшедшим… и не умер. Уверена, рядом со мной сидел бы не Ник, а именно папа.
Не сомневаюсь, отец не стал бы настаивать на том, чтобы я сбавила скорость.
Но о чем бы он думал? Отец был алкоголиком, преступником с инстинктами убийцы,
он едва меня не убил… Что, черт возьми, происходит? Почему я по нему скучаю? Как я
моглапродолжать представлять себе ту жизнь, которой никогда не было и никогда не
будет?
– Ноа? – Ник окликнул меня.
Невольно замедлилась почти до шестидесяти, машины сигналили и обгоняли меня. Я
покачала головой: снова потерялась в себе.
– Со мной все в порядке, – заверила я парня, улыбаясь и пытаясь вернуться в то
состояние эйфории, в котором находилась несколько минут назад. Я нажала на газ и
проигнорировала боль, от которой ныло сердце.
Через некоторое время мы ехали ко мне домой. Наконец-то я смогу побыть с Ноа
наедине и предложить ей то, о чем думал уже несколько месяцев.
Я повернулся, чтобы посмотреть на нее и невольно расплылся в улыбке. Она была
как моя младшая сестренка, которая возилась с новой куклой.
– Как его назовешь? – спросил я, съезжая с автострады и сворачивая к кварталу,
где я жил.
– Хм… пока не знаю, – ответила она, осторожно поглаживая Безымянного.
– Только не Нала или Симба[3],пожалуйста, никаких дурацких имен, – попросил я,
паркуясь. Затем вышел из машины и открыл Ноа дверь.
Она даже не смотрела на меня, увлеченная зверенышем. Я бросил взгляд на котенка,
который отнял у меня главную роль.
– Думаю, я назову его Н, – объявила Ноа, когда мы поднимались в лифте.
– Н? – повторил я с недоверием. Боже, она свихнулась!
Ноа обиженно посмотрела на меня.
– Н, в честь тебя и меня, Ник и Ноа, – уточнила она.
Я рассмеялся.
– Похоже, тебе в голову ударил утренний кофе.
Она проигнорировала меня. Через полминуты мы вошли в пентхаус.
Наконец-то дома. Это единственное место, где я чувствую себя спокойно, кроме
того, мне нравилось, что Ноа здесь принадлежала только мне.
– Тебе надо позаботиться о нем, когда я уеду, – заявила она, опустив звереныша
на пол посреди гостиной и наблюдая, как тот исследует комнату.
– Даже не мечтай. Твоя кошка – твоя ответственность, – сказал я, швырнув сумку в
угол.
Ноа серьезно посмотрела на меня, и я притянул ее к себе, пока мы снова не начали
спорить.
– Только ты заставляешь меня уступать в таких вещах, – прошептал я, наклоняясь,
чтобы поцеловать ее шею.
Ноа откинула голову, чтобы мне было удобнее. Ее бархатистая кожа была мягкой и
пахла так хорошо… Были видны засосы, которые я сам же оставил… Мне очень нравилось
видеть следы моих поцелуев, но я никогда не признаюсь в этом вслух: ведь тогда
проблем точно не оберешься.
– А если я скажу, что мне по душе другая идея, Ник? Пусть котенок будет общим. –
Она отпустила меня, и я отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо. Ноа пожала
плечами, словно чувствуя себя виноватой. – Он будет нашим малышом, теперь мы его
родители.
Я лишь вздохнул, услышав ее слова. За фразой скрывалось что-то гораздо более
глубокое, нечто, преследовавшее Ноа уже много лет. Нечто, заставлявшее мою кровь
кипеть в жилах.
Я нежно поцеловал ее в губы.
– Хорошо, я позабочусь о К, – согласился я, взяв ее за руку и пытаясь смягчить
ситуацию.
Ноа отвесила мне подзатыльник.
– Его зовут Н!
Я расхохотался и усадил Ноа на стол.
– Мне нужно с тобой кое о чем поговорить, – неожиданно нервным тоном признался
я.
Ноа с любопытством посмотрела на меня.
Черт, я не имел ни малейшего представления, какова будет ее реакция.
– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, когда поступишь в университет.
11. Ноа
– Правда?
Переехать к нему? Все во взгляде Ника говорило о серьезности намерений: он по-
настоящему этого хотел.
Николас обхватил мое лицо ладонями.
– Пожалуйста, скажи «да».
Это уж слишком, я не могла поставить себя в такое положение. Я слезла со стола и
принялась расхаживать по комнате.
– Николас, мне восемнадцать, – начала я. Он стоял, хмуро глядя на меня. –
Восемнадцать, – повторила я на тот случай, если он не понял. Я чувствовала, как
внутри меня растет тревога. Это чувство, что мы не на равных и парню нужно больше,
чем я могу дать, безумно пугало меня.
– Ты более зрелая, чем любая девушка моего возраста, ты ведь даже не ощущаешь
себя на восемнадцать, Ноа. Не обращай внимания на всякие глупости, это смешно. Если
бы ты жила здесь, мы бы не расставались, – сказал он, присев на стол и скрестив
руки на груди. – Ты не хочешь жить со мной. Не хочешь? – выпалил Ник секунду
спустя.
Ох… как объяснить, что дело совсем не в желаниях? Как сказать, что я боюсь
сделать этот шаг? Я еще так молода… Мне было страшно. А если Ник узнает обо всех
моих странностях, проблемах из прошлого, вдруг он устанет от меня и еще хуже –
бросит?
– Конечно, хочу. – Я кивнула, с опаской приближаясь к нему, а Ник наблюдал за
мной с высоты своего роста, не двигая ни единым мускулом. – Я боюсь, что мы
испортим то,что имеем сейчас, причем очень быстро.
Николас покачал головой.
– Чепуха! Ноа, послушай, уже поздно об этом рассуждать, мы и так летим со
скоростью света, ты ведь в курсе? Ты знаешь меня и прекрасно понимаешь, что я
никогда бы не пошел на такое ни с кем, кроме тебя, и если я так решил, то подумал,
что это правильно. Наша жизнь касается только нас, а я не могу быть далеко от тебя…
как и ты… Нам нельзя разлучаться, Рыжая.
Я вздохнула, пытаясь успокоиться. Жить с Николасом… это как прекрасный сон,
видеть его каждый день, чувствовать себя защищенной круглые сутки напролет, любить
его днем и ночью.
– К сожалению, я вряд ли смогу стать той, кого ты нарисовал в своем
воображении, – призналась я дрожащим голосом.
Николас протянул руку, чтобы погладить меня по щеке. Его глаза внимательно и
восхищенно смотрели на мое испуганное лицо.
– Хочу видеть тебя, когда просыпаюсь, – проговорил он, проводя пальцем по моей
нижней губе. – Хочу целовать эти губы перед сном, – продолжал он хриплым голосом. –
Чувствовать тебя рядом каждый раз, когда ложусь в кровать. Засыпать с твоих
объятиях. Смотреть на тебя, пока ты еще не проснулась, заботиться каждую минуту
дня.
Я подняла глаза и поняла, что каждое слово исходит прямо из его сердца. Он был
серьезен, он любил меня, ему нравилось, что я нахожусь рядом.
Я чувствовала, как сердцебиение учащается, как что-то внутри меня воспаляется от
счастья, тает. Неужели я настолько сильно люблю Ника? Каким образом он получил от
меня так много, а меня даже не затруднило дать ему все это?
– Да. Я буду жить с тобой, – заверила я парня, не веря своим словам.
Он просиял.
– Повтори, – попросил он, отрываясь от стола и нежно взяв меня за подбородок.
– Я буду жить с тобой, мы будем жить вместе.
Больше никаких кошмаров, никаких страхов – рядом с Ником я бы постепенно пришла
в себя, с ним я бы все преодолела. Он обнял меня и страстно поцеловал, я
чувствовала его улыбку, я делала его счастливым и знала это.
Я любила его.
– Боже, как я тебя люблю! – воскликнул он, прижимая меня к груди.
Я обняла его в ответ и рассмеялась, увидев через его плечо, как Н смотрит на
нас: маленький, черный, с такими ясными глазами. Мы бы жили втроем, Ник, Н и я.
Как только я вошел в пентхаус, меня накрыло. Я оставил котенка делать все, что
ему заблагорассудится, и с тоской осматривал гостиную. Я понятия не имел, что буду
делать целых четыре недели без Ноа, знал только, что жизнь изменилась невообразимым
образом, и даже не мог вспомнить, каково быть совсем одному.
Это словно смотреть сквозь мутное стекло: жизнь до и после Ноа Морган.
Пентхаус был безупречен. Ноа не являлась чистюлей, но за день до отъезда стала
немного истеричной и прибрала все, что лежало не на месте. Она наводила порядок
только тогда, когда на нее накатывал настоящий стресс, за последнее время я в этом
убедился.
Я психовал, понимая, что между нами тысячи миль. Сейчас ее борт наверняка
приближался к Нью-Йорку, а оттуда Ноа и ее мать направятся в Италию. Я никогда не
боялся полетов, трудно даже вспомнить, сколько я налетал! Но теперь, когда любимая
девушка была там, наверху… мне было страшно, воображение рисовало чудовищные
картины, а в голове крутились плохие мысли.
Например, что самолет сломается и упадет посреди океана или случится теракт… и
так до бесконечности. Я никак не мог усмирить страх, который поселился в моей душе
и стеснил грудь.
Пять часов спустя телефонный звонок разбудил меня от тревожного сна, в который я
погрузился, даже не осознавая, что отключаюсь. Я не понимал, где нахожусь.
– Ник? – сказал голос Ноа.
– Вы прилетели? – спросил я, пытаясь сосредоточиться.
– Да, мы в аэропорту. Он огромный, мне очень жаль, что я не могу посетить город,
а там наверняка потрясающе.
Ноа казалась довольной, и это меня немного взбодрило, хотя я уже истосковался по
ней.
– Подарите мне Нью-Йорк[4], – сказал я.
Ноа рассмеялась.
– Что? – спросила она, и я услышал шум в телефоне. Я представил аэропорт: мужчин
в деловых костюмах и с портфелями, прибывающих в город, который никогда не спит,
матерей с плачущими, раздраженными детьми… а вот зале звучит женский голос,
говорящий из динамиков и обращающийся к опоздавшим, что они вот-вот пропустят рейс…
– Я хочу показать тебе Нью-Йорк, я это имел в виду, – поспешил уточнить я, встав
с дивана и направившись в кухню.
– Обещай, что мы вместе туда поедем, Ник, зимой, когда выпадет снег, –
возбужденно воскликнула Ноа.
Я улыбнулся как идиот, представив себя с Ноа в Нью-Йорке. Мы будем гулять по
улицам и перекусывать в кафе… Мы бы выпили горячего шоколада, и я бы отвез ее к
Эмпайр-стейт-билдинг, и как только мы окажемся наверху, я бы целовал ее до
обморока.
– Обещаю, дорогая, – прошептал я.
Кто-то издалека позвал Ноа. Очевидно, ее мать.
– Ник, мне пора, – поспешно бросила она. – Позвоню тебе, когда мы будем в
Италии. Я люблю тебя!
Прежде чем я успел ответить, она уже дала отбой.
Ноа благополучно прибыла в Италию. Мы поговорили буквально несколько секунд, по
ее словам, если бы мы продолжили, это стоило бы целое состояние. Я хотел сказать,
чтобы она не беспокоилась о счете за телефон, но Рыжая настаивала, что позже мы
пообщаемся по «Скайпу», когда она подключится к сети отеля. Проблема заключалась в
том, что разница во времени была огромной, поэтому, когда я спал, у нее был день и
наоборот.
Время шло, и звонки по «Скайпу» превратились в короткие отбивки о том, чем мы
занимались накануне. Я был измотан, когда Ноа была на связи, поэтому мы не
разговаривали дольше пяти минут. Как все-таки ужасно быть настолько далеко от нее!
Я не мог прикоснуться к ней, не мог болтать часами, но я пообещал себе не портить
Ноа каникулы. Поэтому я всегда говорил с ней веселым голосом, даже если в душе и
проклинал тот день, когда отпустил ее.
Я тратил большую часть времени на то, чтобы ходить в спортзал и заниматься
серфингом, а по выходным навещал мою младшую сестру Мэдисон. В субботу, через
неделю после того, как Ноа покинула меня, я завел машину и рванул прямо в Вегас.
Лион присоединился ко мне, и, поскольку мы не виделись несколько дней, я был рад,
что он рядом. Мэдди знала моего лучшего друга, и они очень хорошо ладили между
собой.
– Не знаю, как ты собираешься продержаться еще три недели без Ноа, – заметил
Лион, когда мы ехали по шоссе.
Наступил вечер, поэтому я решил, что увижусь с Мэдди утром. Мы уже забронировали
номер в отеле «Цезарь»: да, я собирался повидаться с шестилетней сестренкой, однако
мы с Лионом захотели повеселиться – наведаться в казино и пропустить пару
коктейлей… Мы ведь в Вегасе!
Я смерил его взглядом, когда он напомнил мне о мучительном времени, которое
ждало меня впереди.
– Ну что тебе еще сказать? – добавил Лион, поднимая руки. – Позавчера Дженна
отправилась в дурацкий круиз вместе с родителями, я уже на стенку лезу, а впереди
еще пять дней.
Она впервые уехала отдыхать без Лиона. В прошлом году мы все неплохо
потусовались на Багамских островах, и, к слову сказать, Дженна навещала родителей в
Хэмптонсе только по выходным. Похоже, сейчас предки сговорились и украли наших
подруг.
– Не могу дождаться, когда Ноа переедет ко мне. Когда это случится, глупости
закончатся, и мачеха будет более серьезно смотреть на наши отношения, – сказал я,
крепко сжимая руль. В Лос-Анджелесе было три часа дня, поэтому Ноа, вероятно,
спала. Как бы я хотел оказаться в постели вместе с ней!
Лион загадочно промолчал, и я с любопытством покосился на него.
– Что с тобой? – спросил я, видя, что настроение парня совсем ухудшилось. Да уж,
мы не могли друг друга подбодрить.
Он уставился в окно.
– Я бы тоже был не прочь жить с Дженной, ну… знаешь, в каком-нибудь нормальном
месте, а не в той дерьмовой хибаре, в которой обитаю, – заметил он наконец.
Я был искренне удивлен. С тех пор как мы познакомились, больше пяти лет назад, я
никогда не слышал, чтобы Лион вот так жаловался или ныл. Мы из совершенно разных
миров: у меня есть банковский счет, а в фирме я зарабатываю очень хорошие деньги.
Мне никогда не приходилось беспокоиться о насущных вопросах, меня воспитывали в
роскоши, я вырос, имея сразу все, однако осознавал, как трудно что-либо получить,
если у тебя нет отца-миллионера, готового предоставить тебе любые блага.
Когда я переехал к Лиону, то понял, что не все падает с неба, а люди могут жить
по-настоящему плохо и экономить, чтобы найти деньги хотя бы на еду. Друг вкалывал в
мастерской, доставшейся ему от отца. Он не мог рассчитывать на родного брата, ведь
тот уже дважды отправлялся в тюрьму, поэтому Лион взял на себя ответственность за
все иплатил за жилье и за мастерскую.
Я участвовал в автогонках, боях, в чем угодно, поскольку, помимо того, что мне
это нравилось, я помогал Лиону. Мы были как братья, хотя порой различие между нами
становилось очевидным.
– Ты же знаешь, что Дженне плевать, где ты живешь, Лион, – сказал я, ощутив
тревогу. Лион не должен проходить через все это, он не должен так думать. В мире
нет никогоболее достойного нормального спокойного существования, чем он. Кроме
того, Дженна никогда не являлась для парня обузой: разумеется, у девушки имелся
счет в банке. Когда ей исполнится двадцать один, она сможет использовать капитал,
как ей вздумается. Боже, ведь ее отец нефтяной магнат…
– Мне все равно. Думаешь, я не в курсе, к чему она привыкла? – упрекнул меня
Лион, повышая тон. – Я не способен дать даже половины из того, что ей нужно.
– Не все в жизни измеряется деньгами, – сказал я.
Лион расхохотался.
– Заявил богатенький мальчик.
Да, он перегнул палку, и в любой другой раз я бы послал парня к черту, но
понимал, что сейчас Лион откровенен как никогда. Друга что-то сильно угнетало и
тревожило.
Я не ответил, и он умолк. Мы продолжили путь в тишине, слушая музыку, и не
остановились даже, чтобы перекусить.
По прибытии наше настроение изменилось: невозможно было не чувствовать влияния
атмосферы Лас-Вегаса и людей, приехавших просаживать свои деньги в казино. «Цезарь»
был впечатляющим отелем, напоминающим город, с бутиками лучших брендов модной
одежды… Девчонки здесь сходили с ума. Это, конечно, не Италия, однако стоящее
место, нужно признать. Наш номер находился в западном крыле. «Цезарь» оказался
огромным, нам понадобилось изрядное количество времени, чтобы добраться до комнаты.
– Что будешь делать? – спросил Лион, выходя на террасу и закуривая сигарету.
– Давай выпьем, – ответил я. Мне не хотелось признаваться, но всякий раз, когда
я собирался к Мэдисон, мое настроение немного портилось, мне жутко не нравилось,
чтосестренка живет так далеко от меня, я не мог этого выносить.
Мы спустились в лобби и заглянули в один из баров отеля, тот, который
располагался рядом с казино. Лион хорошо играл в карты, и я был уверен, что он
захочет проверить свои навыки, прежде чем мы опять поднимемся в номер. Уже
стемнело, поездка утомила меня, но несколько порций выдержанного рома постепенно
усмирили мою нервозность, и настроение снова улучшилось.
– Хочешь сыграть? – спросил Лион через полчаса, когда мы оба были уже порядком
навеселе.
– Иди ты, а я лучше останусь, – ответил я, доставая мобильник и проверяя, нет ли
сообщений от Ноа.
Незадолго до этого я послал Ноа наполовину шутливое сообщение с вопросом, нужно
ли отправить особенное послание, чтобы она вспомнила обо мне. Мы не разговаривали
почти два дня, если я не ошибаюсь, она должна была уже прилететь в Лондон.
Ноа ответила мне.
Хранить что-то в своем сердце, чтобы помнить тебя, было бы признанием, что я
могу тебя забыть.
Я закатил глаза и отправил ей новое сообщение.
Может, еще процитируешь Шекспира, чтобы поболтать со мной? Как тебе такая идея?
Через секунду на экране появились три точки. Ноа печатала. У меня внутри
разлилось тепло, которое я чувствовал только тогда, когда дело касалось Рыжей.
Я здесь только два часа, но уже впитала всю культуру этой страны, и если тебе не
нравятся мои романтические сообщения, я перестану их отправлять, дурак.
Послание сопровождала куча сердитых смайликов. Я усмехнулся и начал набирать
ответ.
Я дам тебе кое-что более ценное, чем романтические сообщения, когда ты вернешься
из поездки. Ни один мертвый писатель не понадобится. Мы с тобой сами – поэзия и
любовь.
Я и понятия не имел, как прожить без Ноа еще несколько недель.
Наутро я встал пораньше и принял душ, пытаясь хорошо выглядеть при встрече с
сестренкой. Я заберу ее, привезу сюда и вместе с Лионом решу, что делать.
Наконец я покинул туристическую зону этого сумасшедшего города и вскоре добрался
до богатенького района, где жила моя мать. Вылез из машины и надел
солнцезащитныеочки, сожалея о выпитом накануне алкоголе. Я совсем расклеился, а
ведь мне следовало держать себя в руках и быть уверенным в том, что жизнь не
подкинет мне никаких неприятных сюрпризов, поэтому, когда я увидел женщину, которая
держала Мэдди за руку и направлялась ко мне, пришлось несколько раз глубоко
вздохнуть и напомнить себео главном.
Мэдисон – шестилетняя девочка, не стоит прятаться в машине и уезжать без
оглядки.
Но высокая светловолосая женщина была моей матерью и последним человеком,
которого мне хотелось видеть.
– Ник! – крикнула сестренка, отпуская руку матери и бросаясь ко мне.
Я приложил все усилия, но не подал виду, что от ее пронзительного крика (а его
может издавать только Мэдисон) у меня едва не заложило уши. Как только малышка
приблизилась ко мне, я взял ее руки.
– Здравствуй, принцесса! – поздоровался я, обняв ее и не обращая внимания на
мать, которая остановилась рядом.
– Привет, Николас, – сказала мать робко, но держась прямо, как всегда. Она не
слишком изменилась с тех пор, как я видел ее в последний раз, около восьми месяцев
назад, когда она и ее муженек недосмотрели за дочерью, и Мэдди угодила в больницу
из-за диабетического кетоацидоза.
– Что ты здесь делаешь? – прошипел я, осторожно опуская Мэдди на землю.
Моя сестренка тут же встала между нами, схватив мою ладонь и потянувшись к
матери.
– Наконец-то мы втроем! – воскликнула Мэдди, полная иллюзий.
Не знаю, сколько раз сестра умоляла меня приехать в гости, сколько раз
настаивала на том, чтобы я поиграл вместе с ней в детской. Она приглашала меня на
любые праздники. У всех просьб была одна цель: чтобы мы с матерью находились в
одном помещении.
– Я хотела поговорить с тобой, – ответила мать, напрягаясь, но стараясь не
подать виду.
Я смерил ее взглядом. Она была превосходно одета, короткие светлые волосы
увенчивала нелепая диадема или нечто в этом роде. Мать была такой же, как все
женщины, которые окружали меня сызмальства, а их я ненавидел и презирал за то, что
они были такими примитивными. Благодаря ее внешности любые мужчины, которых она
когда-либо встречала, относились к ней, как к пчелиной матке: боготворили и хотели
трахнуть.
– Ничто из того, что ты хочешь сказать, меня не интересует, – процедил я,
стараясь, чтобы она не заметила, как сильно меня влекло к ней и одновременно было
неприятно ее видеть.
Воспоминания о детстве пронзали разум: мама укладывала меня спать и защищала от
отца, пекла мне блинчики по воскресеньям… но эти воспоминания быстро сменили
другие, которые я никогда не желал возрождать.
– Пожалуйста, Ник… я…
– Ник! – прервала ее Мэдисон. – Мама хочет поехать с нами, правда! Она мне
сказала.
Я посмотрел на мать, на эту светловолосую женщину, и, думаю, взгляд, который я
кинул на нее, внушил ей страх, потому что она поспешила возразить:
– Мэдисон, лучше вы поедете вдвоем, а мне нужно в салон красоты, милая. Увидимся
вечером. – Она наклонилась, чтобы поцеловать дочь в макушку.
Мне было странно видеть ее отношение к Мэдди. Полагаю, часть меня ожидала, что
мать будет холодна или просто равнодушна, что угодно… но меня озадачивала та
нежность, которую она проявляла по отношению к девочке.
Мать могла быть милой, но и стервой тоже.
Мэдди промолчала и посмотрела на нас. Я хотел убраться отсюда как можно скорее,
мне пришлось призвать все самообладание, когда мать сделала шаг вперед и чмокнула
меня в щеку. Что она себе позволяет? Что еще задумала?
– Береги себя, Николас, – сказала она, развернулась и удалилась.
Я больше не уделил ей ни секунды. Присел перед сестренкой на корточки и
расплылся в улыбке.
– Каким китайским пыткам ты меня сегодня подвергнешь, принцесса? – спросил я,
заключив ее в объятия и сажая на плечо.
Мэдди захихикала, и вся тоска, которая только что переполняла мою душу,
бесследно исчезла. Со мной сестренка никогда не будет грустить, мысленно пообещал я
себе, вспомнив, что подумал то же самое много лет назад, когда впервые увидел ее.
Лион ждал нас у дверей отеля, и у парня явно было такое же сильное похмелье, как
и у меня: я не мог не расхохотаться, когда Мэдди бросилась обнимать его и что-то
верещать адски пронзительным голосом.
Лион сгреб ее в охапку и перевернул вниз головой. Я смеялся, а сестренка
завопила как одержимая. Только безумцу могло прийти в голову оставить малышку двум
варварам вроде Лиона и меня.
– Куда отправимся, мисс? – спросил Лион, аккуратно поставив на землю маленького
монстра с огромными голубыми глазами и светло-золотистыми волосами.
Мэдди взволнованно озиралась по сторонам и поглядывала на меня. Она никак не
могла решить, что ей хочется. Наши возможности были безграничны, мы ведь в мировой
столице веселья.
– Можно посмотреть на акул? – воскликнула она, прыгая на одном месте.
Я вздохнул.
– Опять? Мы уже тысячу раз туда ходили!
Тем не менее моя сестренка, в отличие от любой девочки ее возраста, любила
наблюдать за хищными акулами и осмеливалась дразнить их, стоя перед стеклом.
После обеда мы отправились в океанариум. Сестренка была довольна и бегала туда-
сюда. Пока Лион следил за ней, и они оба дурачились перед белой акулой, которая,
пожалуй, их испугалась, я вытащил телефон, чтобы узнать, не прислала ли Ноа что-
нибудь, но ничего не обнаружил.
Тогда я решил использовать безотказный козырь.
– Эй, гном, иди сюда!
Мэдди уставилась на меня.
– Я не гном, – возмутилась она.
«Как скажешь», – подумал я.
– Давай сфоткаемся для Ноа.
Ее глаза загорелись, когда я упомянул о Ноа. Наверное, такое же выражение лица
бывает у меня каждый раз, когда я упоминаю о своей девушке или нахожусь с ней
рядом.
Я включил камеру и обнял Мэдди, чтобы сделать селфи.
– Высунь язык, Ник, вот так! – велела мне маленькая умница, одновременно высунув
свой язычок.
Я рассмеялся, но сделал, как она велела.
Фотографию я отправил Ноа вместе с сообщением.
Скучаю по тебе, Рыжая, и мелкий монстр – тоже. Я тебя люблю.
13. Ноа
Проснувшись, я первым делом включила мобильник. Накануне я так и не ответила на
последнее сообщение Ника.
Открыла приложение и увидела, что он прислал еще одно четыре часа назад. Я
просто растаяла, рассматривая фотографию: Николас был рядом с Мэдди, оба высунули
языки и улыбались. Он был настолько красивым, с взъерошенными черными волосами… а
девочка была на него похожа, но при этом, конечно же, сильно отличалась от старшего
брата… Я прекрасно понимала, что, когда он ездит повидаться с Мэдди, ему бывает
сложно и потом он долго приходит в себя.
Я скучала по Нику. Мне ужасно хотелось услышать его голос. Почему моего парня
нет рядом?
К счастью, мама отдыхала в отдельной спальне, поэтому мне никто не мешал. Я
набрала номер Ника. С нетерпением ждала его ответа… В Америке уже ночь, наверное,
он спал,однако я очень хотела услышать его голос.
– Ноа? – тихо сказал он после нескольких гудков.
– Скучаю по тебе, – призналась я.
Я услышала какой-то шум и представила, как он включает ночник и проводит рукой
по волосам, зевая и окончательно просыпаясь.
– Не буди меня для этого, Рыжая, – пробормотал он, застонав. – Скажи лучше, что
развлекаешься и даже не вспоминаешь обо мне, а если нет, эта глупая поездка не
имеет никакого смысла.
Я грустно улыбнулась, положив голову на подушку.
– Ты в курсе, что я хорошо провожу время, но без тебя все не так, – ответила я,
зная, что, несмотря на его заявление, Нику нравится, когда я говорю, что тоскую без
него. – Как дела у Мэдди? – спросила я. Я бы с удовольствием навестила малышку
вместе с ним. Мне нравилось смотреть, как он играет с сестренкой: это был
совершенно другой Ник, милый и терпеливый, веселый и надежный.
На мгновение наступила тишина, а затем Николас вздохнул.
– Ее привела мать, – пояснил он тоном, который я слишком хорошо знала. – И это
надо видеть… она вся такая надутая, настоящая сорокалетняя Барби. Она понимает, что
при ребенке я не буду обращаться к ней так, как она того заслуживает.
Проклятье. Я еще не забыла, как плохо ему стало, когда Мэдди очутилась в
больнице. В его голосе было столько отчаяния, а на глаза навернулись горькие слезы.
Он так любил младшую сестру, но не слишком часто с ней виделся…
– Не следовало форсировать события, – раздраженно заметила я.
Ник, конечно, понимал, что мать хочет восстановить с ним контакт, в конце
концов, он ведь ее сын, но нельзя было помещать парня между молотом и наковальней.
– Не возьму в толк, какого черта ей надо, но я не хочу ее видеть, мне незачем
что-либо знать о ней или о ее жизни, – зло добавил Ник, однако я уловила в его
голосе умело скрытую грусть и сразу же сообразила, что в глубине души он жаждет
увидеться с матерью и, наверное, поговорить с ней начистоту.
– Николас… тебе не кажется, что… – осторожно начала я, но он прервал меня.
– Пожалуйста, Ноа, не надо, даже не пытайся! Я не собираюсь общаться с этой
женщиной, не желаю находиться с ней в одной комнате! – рявкнул Ник.
Только однажды я намекнула, что ему все же стоит встретиться с матерью, дать ей
возможность объясниться или, по крайней мере, попытаться сохранить добрые
отношения, но он пришел в ярость. Было что-то еще, что Ник не рассказывал мне. Я
понимала, что он бы не ненавидел ее с такой силой только по той причине, что она
его бросила. Разумеется, для ребенка, это самое ужасное, но случилось кое-что еще.
Ник хранил от меня какой-то секрет, связанный с его мамой, и не хотел им
делиться со мной.
– Ладно, извини, – согласилась я, пытаясь разрядить атмосферу.
Он беспокойно задышал в телефон.
– Я мечтаю проникнуть в тебя, Ноа, забыть обо всем дерьме и часами заниматься с
тобой любовью. Будь проклят час, когда ты уехала.
Услышав его слова, я почувствовала, как бабочки порхают в животе. Я еще
сердилась, но слова Ника разожгли мою страсть. Мне так хотелось оказаться в его
объятиях, позволить ему целовать мое тело, почувствовать, как его руки
обездвиживают меня на кровати, твердо и уверенно, но всегда с бесконечной нежностью
и заботой…
– Мне жаль, что мой отъезд так ужасен для тебя… правда, Ник. Я тоже мечтаю быть
с тобой прямо сейчас, – ответила я, пытаясь достучаться до парня, но осознавая, что
Николас – человек, которому нужен физический контакт, чтобы почувствовать себя
хорошо и ощущать, что его любят… Не представляю, достаточно ли моих фраз, чтобы
заставить его понять, как сильно я его люблю и как мне жаль, что он страдает из-за
матери, и никто не может помочь, кроме меня, поскольку он никогда не говорил об
этом ни с кем, даже с Лионом.
– Не волнуйся за меня, Ноа, я в порядке, – заявил он секунду спустя. С одной
стороны, Ник хотел, чтобы путешествие было приятным, но с другой – упрекал, потому
что я оставила его.
Я вздохнула и подумала, что моя мама наверняка уже проснулась. Мы долго спали,
и, если хотели успеть сделать все, что планировали сегодня, должны были
поторопиться.
– Мне пора, – сообщила я, хотя и желала говорить с ним часами.
Он молчал.
– Береги себя. Я тебя люблю, – наконец сказал он и дал отбой.
Путешествие было потрясающим, как бы я ни скучала по Нику, я не могла поверить,
что мне посчастливилось побывать во всех этих замечательных местах. Италия мне
оченьпонравилась, мы посетили римский Колизей и гуляли по старым улицам, ели
тортеллини, начиненные сыром, мясом и овощами, и лучшее малиновое мороженое,
которое я когда-либо пробовала в жизни.
А теперь мы уже второй день в Лондоне. Я влюбилась в этот город. Все здесь
казалось сошедшим прямо из романа Диккенса. Книги английских классиков, которые я
успела прочитать, помогли мне познакомиться с британской столицей. Я словно
переносилась в романтические истории, в которых женщины прогуливались по Гайд-парку
верхом или пешком, всегда в компании своих спутников, разумеется.
Повсюду возвышались старинные, но прекрасно сохранившиеся здания. На улице
Пикадилли, как всегда, бродили толпы людей: менеджеры в деловых костюмах, хиппи в
разноцветных вязаных шапочках и просто туристы, такие же, как и я, прогуливались
туда-сюда и любовались витринами этой великолепной улицы. Универмаг «Хэрродс»
очаровал меня, но также и ужаснул ценами, хотя, думаю, кому-то вроде Лейстеров
отдать десять фунтов за крошечную упаковку шоколадных конфет не составляло никакого
труда.
Мама была в восторге от лондонского великолепия. Она казалась такой же
взбудораженной, как и я, а ведь она и Уильям уже успели попутешествовать вдвоем.
Медовый месяц они тоже провели в Лондоне, а затем отправились на две недели в
Дубай.
Тем не менее мать была гораздо более подготовленной, что было видно
невооруженным глазом. Она даже посмеивалась надо мной, но мы обе знали, что,
сколько бы городов она ни повидала, эта поездка для нее – особенная, ведь мы
проводили все дни вместе.
Шло время. Мы путешествовали уже четырнадцать дней. Еще предстояло посетить
Францию и Испанию. Уже минуло три дня с момента последнего разговора с Николасом.
Обычно мне не приходилось делить номер с мамой. Мы всегда спали в люксе с двумя
отдельными комнатами, но во Франции с бронированием что-то перепутали, поэтому мы
оказались не просто в одном номере, но и в одной кровати.
– Тебе нравится Париж? – спросила мама, снимая сережки.
Она уже надела пижаму, а я была завернута в полотенце, с волос капала вода:
только что я приняла душ.
– Прекрасный город, – ответила я, вытираясь.
Я повернулась к зеркалу, у которого мама расчесывала волосы. Ее глаза в зеркале
на несколько секунд застыли, рассматривая шрам на моем животе.
Я не должна была раздеваться перед ней. Я ведь знала, как она огорчается каждый
раз, когда видит свидетельство того, что в детстве я едва не погибла, спасаясь от
отца. В ней воскресали плохие воспоминания, они пронзали ее разум, и я захотела
заставить мать вернуться к любой радостной мысли, прежде чем она обвинит себя в
чем-то, в чем не виновата.
– Ты говорила с Николасом? – спросила она через минуту, когда я забралась в
постель уже в пижаме и ждала, когда она закончит наносить все кремы, которые взяла
в поездку.
– Да, он передавал тебе привет, – солгала я, стараясь не выдать себя. Отношения
между Николасом и моей матерью были не самыми лучшими, поэтому я старалась не
говорить ничего лишнего.
Мама задумчиво кивнула.
– Ты счастлива с ним, Ноа? – вдруг спросила она.
Я не ожидала вопроса и на несколько мгновений потеряла дар речи. Ответ был
прост: конечно, я счастлива с ним больше, чем с кем-либо еще. Затем я вспомнила,
что однажды, когда мы с Ником еще не встречались, он спросил меня о том же: была ли
я счастлива.
Я тогда ответила, что счастлива, когда он рядом. Но ведь теперь его нет возле
меня! А что я испытываю вдали от него? Была ли полностью счастлива прямо сейчас,
находясь здесь, в номере отеля, за тысячи километров от Ника, хоть и знала, что он
любит меня – и очень скоро мы снова будем вместе?
– Твое молчание тревожит.
Я подняла глаза и поняла, что мать неправильно все истолковала.
– Конечно, я счастлива с ним, я люблю его, мамочка, – поспешила уточнить я.
Она нахмурилась.
– Ты выглядишь не очень уверенной, – заявила она, но, похоже, я услышала
некоторое облегчение в ее голосе.
– Проблема в том, что я слишком люблю его, – бросила я. – Моя жизнь без него не
имела бы никакого смысла, и это пугает меня.
Мама на секунду закрыла глаза, а потом внимательно посмотрела на меня.
– Тут нет никакой логики.
Конечно, у меня она была. У нас с Николасом все серьезно, с ним я чувствовала
себя защищенной, он оберегал меня от кошмаров, обеспечивал безопасность, которой
мне не хватало на протяжении всей моей жизни. Он был единственным человеком,
которому я могла рассказать о любых проблемах. Поэтому, когда мы были в разлуке, я
чувствовала, что теряю контроль над собой. Меня преследовали мысли, которых не
должно быть, я чувствовала то, что не должна ощущать.
– В этом вся логика мира, мама. Я думала, что ты, из множества людей, которых я
знаю, поймешь меня, ведь я вижу, как ты влюблена в Уильяма.
Она покачала головой.
– Ты ошибаешься, никто не должен быть причиной твоего существования, слышишь
меня, Ноа? – Внезапно она побледнела и с тревогой посмотрела на меня. – Моя жизнь
долгое время вращалась вокруг одного человека, того, кто не заслуживал ни минуты
моего внимания. Когда я была с твоим отцом, верила, что только он способен вынести
меня, считала, что никто никогда не сможет любить меня, а я не сумею жить без него.
Мое сердце начало учащенно биться. Очень редко мама рассказывала мне об отце.
– Боль, которую он причинял мне, не могла сравниться со страхом, который я
испытывала, находясь вдали от него… Такие люди, как твой отец, проникают в разум и
делают с партнером, что захотят. Никогда не позволяй мужчине захватить твою душу,
Ноа. Ты не можешь предугадать, что он собирается с ней делать, хранить и почитать –
или позволить ей увянуть в его руках.
– Николас не такой! – нервно крикнула я. Я не хотела слышать это из уст матери.
Зачем она говорит мне такое! Сердце снова будет разбито. Николас любит меня и
никогда не бросит, он не был похож на отца и никогда не будет.
– Ноа, хочу сказать лишь одно: на первом месте должна быть именно ты, а потом
остальные… Мы всегда должны ставить себя на первое место, и если твое счастье
зависит от парня, значит, тут есть над чем задуматься. Мужчины приходят и уходят,
но счастье – это то, что только ты можешь себе дать.
Я старалась, чтобы сказанное не повлияло на меня, однако слова матери крепко
засели в душе. И ночь стала показательным примером.
Мои руки были связаны. Повязка так плотно закрывала глаза, что свет не
пробивался через ткань. Сердце бешено билось, холодный пот стекал по телу, дыхание,
учащенное от страха, свидетельствовало о том, что у меня вот-вот начнется приступ
паники.
Я была одна, никого рядом. Бесконечная тьма окружала меня, а вместе с ней и
причина всех моих страхов. Затем внезапно с меня сняли повязку и развязали веревки
на руках. В большое окно проникал дневной свет. Я побежала по бесконечному
коридору, а внутренний голос твердил, что я должна остановиться: ведь на другой
стороне меня не ждет ничего хорошего.
Я все равно выбралась из коридора, и меня сразу окружила толпа одинаковых Ронни,
направивших на меня пистолеты. Я замерла, боязливая и дрожащая. От пота футболка
стала мокрой.
– Ты знаешь, что должна сделать, – сказали мне все Ронни одновременно.
Я повернулась к пистолету, который лежал на разбитом деревянном ящике. Дрожащими
руками схватила пушку и после нескольких секунд колебаний, как профессионал, сняла
оружие с предохранителя и повернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком,
который стоял на коленях прямо передо мной.
– Не делай этого, Ноа, пожалуйста… – попросил меня отец и заплакал, испуганно
посмотрев на меня.
Моя рука затряслась, но я не отступила.
– Прости, папа…
Я проснулась, почувствовав, как мой нос кто-то щекочет. Я открыла глаза. Н водил
язычком по моему лицу. Я улыбнулась и села. Ника не было рядом, а свет, проникающий
через окно, падал как-то по-другому… Я дезориентировано заморгала, пытаясь
вспомнить, где же я, в какой стране, в какой постели и как туда попала.
Появление Ника в спортивных штанах обеспечило мне лучший вид, какой только мог
быть.
– Хорошо, а то я уже начал беспокоиться, – заметил он, прислонившись к дверному
косяку. – Я перенес тебя в спальню, Рыжая.
Я посмотрела в окно, потом на Ника и снова в окно.
– Который час?
– Семь часов, – ответил Ник. – Вечера, – добавил он с улыбкой.
Я удивленно захлопала ресницами.
– Шутишь?
Ник присел на кровать.
– Ты проспала почти четырнадцать часов или около того.
О боже… у меня кружилась голова, чертова сменачасовых поясов!
– Мне нужно в душ.
Я встала с кровати и пошла в ванную комнату. Я выглядела ужасно, причем
настолько, что заперла дверь, чтобы Николас не вздумал принять со мной душ. Жить с
ним было бы очень тяжело, ведь после сна я превращалась в страшного монстра. Я
боялась, что он расстанется со мной, видя меня такой уродливой каждый день. Он
казался греческим богом, когда просыпался, более того, с заспанным лицом был еще
привлекательнее.
Я встала под струю горячей воды и намочила волосы. Наконец-то я освободилась от
ступора, вода оживила все мои чувства.
Приняв душ и вымыв голову, я завернулась в полотенце. Выбралась из ванной
комнаты в поисках одежды, а потом услышала хлопанье двери и чьи-то крики.
– Где она?
«Черт, мама?»
Я попыталась спрятаться в ванной, чтобы она не застала меня голой, но мать
перехватила меня на полпути. Мы стояли лицом друг к другу, она была вне себя.
– Как ты смеешь, Ноа? – возмутилась она. – Как ты смеешь исчезать вот так?
Я в ужасе посмотрела на маму. Мы много раз ругались, но я почти никогда не
видела ее такой рассерженной. Николас встал прямо передо мной, прикрывая от нее.
– Успокойся, Раффаэлла. Ноа не сделала ничего плохого.
Я видела, как мышцы на его спине напряглись, как струны гитары. Атмосфера в
комнате раскалилась до предела, это было невыносимо.
– Отойди от нее, Николас, – приказала мама, безуспешно пытаясь сохранить
спокойствие.
Я сделала шаг в сторону, и мать впилась в меня глазами полными ярости.
– Сейчас же одевайся, Ноа. Мы едем домой.
Я не знала, что делать, я была ошеломлена, увидев ее такой впервые за многие
годы.
– Ноа никуда не пойдет, – заявил Ник.
А в комнату тем временем ворвался Уильям.
– Какого черта здесь творится? – сердито рявкнул он, бросив взгляд сначала на
маму, а потом на меня и Ника. – Кто сделал это с тобой, Николас? – спросил он, с
ужасом глядя на синяки и ссадины на теле парня.
– Твой сын вышел из-под контроля, и я не хочу, чтобы он был рядом с Ноа, –
сказала мама. Она повернулась к Николасу и с той же злостью, с какой обратилась ко
мне, прошипела: – Ты жестокий, ввязываешься в драки, у тебя друзья из низших слоев,
и я не собираюсь ждать, пока ты втянешь мою дочь в это дерьмо! Ни за что!
– Мама, прекрати! – выкрикнула я, сдерживая желание выругаться. – Прости, что не
предупредила тебя, но ты не можешь вламываться сюда и…
– Конечно, могу и буду продолжать. Ты моя дочь, поэтому собирай вещи, одевайся и
садись в чертову машину!
– Нет! – взвизгнула я, чувствуя себя избалованной, но отказываясь соглашаться.
Они не имеют права указывать мне, что делать, ведь я уже не ребенок.
– Тебя похищали, Ноа! – выпалила мать. – А сегодня я предположила, что опять
произошло нечто подобное, у меня чуть не случился инфаркт, – призналась она, и ее
глаза наполнились слезами.
– Прости, мамочка, – залепетала я и искренне пожалела ее. Я чувствовала себя
вымотанной. У меня уже не было сил. – Но я буду учиться в университете, так что ты
не сможешь за мной постоянно присматривать. И ты даже не будешь знать, где я
нахожусь – и не сможешь ругаться из-за этого каждый раз.
Мать разгневанно уставилась на меня.
– Одевайся, Ноа. Мы возвращаемся домой, – медленно процедила она, не допуская ни
малейшего возражения.
Я не намеревалась уходить, это было последнее, что мне хотелось сделать, но я
видела, что мама на грани приступа истерики. Нужно установить дистанцию между ней и
Ником, кроме того, вскоре я буду вынуждена признаться, что переезжаю к нему.
– Ждите меня в машине, я сейчас спущусь, – пробормотала я наконец.
Николас вполголоса выругался. Мама сделала вид, что ничего не услышала, и
кинулась в коридор следом за Уильямом. Через секунду за ними захлопнулась дверь.
– Не уходи, Ноа. Если ты так сделаешь, дашь им право и дальше поступать таким
образом, – заявил Николас.
– Ты видел ее. Или я уйду, или будет хуже.
Он вздохнул, смирившись.
– Не могу дождаться, когда ты переедешь сюда.
Я боялась сказать это маме.
– Уже очень скоро.
Он сжал меня в объятиях, и я прильнула к его груди. Но не могла перестать думать
о том, что солгала.
18. Ник
Когда я увидел, как она одевается, почувствовал, как ярость, которую удавалось
сдерживать, разлилась как лава вулкана. Я жутко устал из-за недавнего скандала…
слова Раффаэллы не переставали звучать в моей голове.
«Твой сын вышел из-под контроля, и я не хочу, чтобы он был рядом с Ноа».
Я ринулся на кухню, чтобы попытаться успокоиться.
«Ты жестокий, ввязываешься в драки…»
Я проклинал момент, когда решил помочь Лиону.
«…я не собираюсь ждать, пока ты втянешь мою дочь в это дерьмо!»
Мне нужно измениться, если хочу, чтобы у нас с Ноа все было по-настоящему. Мы
собирались сделать большой и решающий шаг в отношениях и тем самым доказать миру,
что мыпо-настоящему любим друг друга. Вот почему я так хотел, чтобы она переехала
сюда: ведь, похоже, до сих пор никто даже не воспринимал нас всерьез. Иногда я
думал, что те немногие, кто знал правду, делали ставки за нашей спиной, желая
посмотреть, сколько времени нам потребуется, чтобы сломаться, проверить, какое
давление мы способнывыдержать.
Я взял телефон со столешницы.
Непрочитанное сообщение от Дженны.
Лион в порядке. Нам нужно поговорить. Ты прекрасно знаешь, я абсолютно не верю в
вашу версию событий. Ты наверняка с Ноа, но нам нужно встретиться. Позвони, когда
будет свободная минутка.
Ну конечно. Вообще-то Дженне легко солгать – можно придумать любую чушь, и она
прокатит, но не сегодня. Лион ступил на тонкий лед, и его положение слишком шаткое.
Парня нельзя оставлять.
Дженна должна понимать, что у Лиона проблемы.
Я написал ей, что мы встретимся через час, и решил принять душ. Тело с трудом
подчинялось, мышцы ныли, а раны саднили все сильнее и сильнее. Лишь в груди
разливалось тепло, когда я вспоминал, как Ноа заботилась обо мне. Она старалась
меня подлечить и страдала, видя, что я испытываю боль… Никто никогда не заставлял
меня чувствоватьсебя вот так. Отец злился, когда я возвращался домой с синяками,
полученными в драке. Обычно мне было просто плевать на фингалы, ведь они постепенно
исчезали. Кстати, иногда одной из главных причин, по которой я лез на рожон,
являлось желание насолить папаше и таким образом держать его на расстоянии.
После душа я надел джинсы и футболку и принял таблетку.
Когда я вышел из дома, то увидел машину Ноа, которую заранее пригнал к подъезду.
Черт, мать заставила Ноа уйти! Я не хотел даже представлять, что отец и Элла
сейчас говорят обо мне… Чувствовал ужасный дискомфорт, мне безумно не нравилось,
когда на Рыжую давили. Мой самый большой страх состоял в том, что Ноа в один
прекрасный момент поддастся воле матери и увидит во мне человека, с которым не
должна быть.
Размышляя об этом, я получил новое сообщение от Дженны.
Скоро буду.
Вскоре я уже припарковался у «Старбакса», рядом с торговым центром, в пятнадцати
минутах от моего дома.
Я увидел Дженну еще сидя в машине. Она уже устроилась на диванчике у панорамного
окна кофейни, и я сразу понял, что нужно быть крайне аккуратным в формулировках.
Когда я вошел в зал, гневный взгляд девушки поразил меня. Я сел напротив, стараясь
не морщиться от боли, но, похоже, глаза Дженны улавливали мои самые мельчайшие
мимические движения.
– Вы тупые идиоты, да? – сказала она, отставляя стакан с зеленой жидкостью: не
знаю, что она там пила – матча латте, смузи или что-то там еще.
– Не понимаю, почему ты сейчас удивляешься, – ответил я. У меня вскипела кровь,
я не хотел продолжать думать, что я – тот же Ник, что и год назад. Я изменился или,
по крайней мере, хотел в это верить, а ее парень, напротив, оставался прежним
уродом.
– Ты и правда думаешь, что я верю в ерунду с игрой в покер с этими идиотами? –
прорычала она, заставив меня на несколько секунд лишиться дара речи. Покер? О чем,
чертвозьми, она говорит? – К тому же, зная ваши замашки… прекратите связываться с
бандитами, Николас!
Лион повесил ей лапшу на уши… отлично!
– Послушай, Дженна, уверяю тебя, у меня сегодня не очень хороший день, –
протянул я, стараясь не злиться и, конечно, не отыгрываться на ней. – Лион уже
взрослый парень и должен понимать, что делает, ему надо думать о деньгах, о
мастерской и заботиться о тебе, – добавил я, не глядя Дженне в глаза. – Рано или
поздно он сообразит, что ему нужно, а пока лучше оставить его в покое, чуваку
сейчас нелегко. И вообще, скоро гонки, и мы все сейчас на нервах… В любом случае
твой бойфренд выкарабкается.
– Гонки? Я думала, в этом году вы не участвуете, Ник.
«Черт, я не должен был ничего говорить!»
– А мы и не будем, я имел в виду, что бандиты дергаются почем зря. Мы ввязались
в драку, но им тоже досталось. Но все уже позади. Не беспокойся.
Она нахмурилась, но, похоже, приняла мое нелепое объяснение. Потом принялась
озираться по сторонам, словно поняла, что рядом со мной кого-то не хватает.
– Где Ноа?
– Она не со мной, как видишь, – сказал я с досадой.
Дженна стала серьезнее, чем была.
– Что ты с ней сделал?
Я злобно хихикнул.
– Ты уже решила, что я с ней что-то сделал?
Взгляда девушки было достаточно, чтобы я осознал: не только Раффаэлла думала,
что я – не пара для Ноа (хотя обычно Дженна вставала на мою сторону).
– Она видела тебя? Наверное, Ноа очень расстроена. Николас, ты подводишь ее… –
сказала она и замолчала, встретившись со мной взглядом. Затем Дженна набралась
смелости и заметила: – Если продолжишь в том же духе, она бросит тебя.
– Заткнись.
Дженна опустила голову, но через секунду снова посмотрела на меня.
– Ноа – моя лучшая подруга, она призналась мне во многом, о чем ты еще не
догадываешься, Ник. Но тебе известно, что она не переносит насилия. Твои ссадины,
синяки… ты в курсе, какие воспоминания пробуждаются в ней? Николас…
– Черт, я не хотел, ясно?
– Николас! – повторила она, повышая голос. – Ноа не в порядке, ей снятся
кошмары. Недавно младший брат попал мне шариком в глаз. Появился фингал, и когда
Ноа увидела меня, сразу решила, что меня избили. Она ночевала у меня, но почти не
спала и все время ворочалась: простыни были жутко измяты. Думаю, она уже
сообразила, что я знаю причину, по которой она напрочь отказывается ходить ко мне в
гости с ночевкой.
Я покачал головой.
– Я был с ней тысячу раз. Она спит как ребенок, это все твои фантазии. Ноа в
порядке.
Я чувствовал, как кровь закипает в жилах… я здесь не для того, чтобы слушать
подобное дерьмо. У Ноа все отлично. Да, меня избили, поэтому я не поехал в
аэропорт, поскольку планировал несколько дней отсидеться дома, чтобы она не увидела
меня в плачевном состоянии, но у Ноа нет кошмаров, я бы знал. Дженне следует
позаботиться о бойфренде, а не обо мне: ведь Лион торговал всякой дрянью.
К сожалению, Дженна не понимала, что они с Лионом из разных миров.
Я встал и сказал то, о чем вскоре пожалел.
– Да, у меня проблемы с Ноа, но и у тебя с Лионом тоже, – заявил я, глядя на нее
в упор. – На твоем месте я бы перестал лезть туда, куда не просят, и беспокоился бы
о своей второй половине.
– У моей второй половины проблемы как раз из-за тебя.
Я выпустил весь воздух в легких.
– Пошла ты, Дженна! – Я выбежал из кофейни.
После часа бесцельной езды на машине, думая о словах Дженны и о том, в чем меня
обвинила Раффаэлла… я пришел к выводу, что легче не принимать ситуацию близко к
сердцу. Не стоит ожидать чего-то другого от окружающих: мне удалось создать образ
плохого парня по имени Николас, и изменить его будет трудно, можно потратить жизнь
на то, чтобы меня начали воспринимать всерьез. Однако, несмотря на то, что Ноа до
сих пор не доверяла мне целиком и полностью, я чувствовал, что смогу стать лучше.
Рыжая любит меня, она без ума от меня. Она не думала так, как ее мать или Дженна.
Она никогда бы не сказала мне того, что заявили они. Я доказал ей, что могу быть
лучше…
Припарковав машину у пляжа, я начал бродить по берегу. Солнце уже садилось,
опускаясь к горизонту. Кое-кто выгуливал собак, парочки целовались и обнимались.
Шум волн успокоил меня. Потихоньку исчезали и страхи, и неуверенность в отношениях
с Ноа.
Некоторое время спустя, когда я подумал, что уже контролирую эмоции, я услышал
сигнал телефона. Я вытащил мобильник из кармана, даже не проверяя, кто звонит,
решив, что это Ноа.
Сначала в динамике была тишина.
– Привет, Николас.
Нет, неправда. Из всех людей…
– Какого черта ты хочешь и зачем звонишь?
– Я твоя мать, мне нужно поговорить с тобой.
Перед внутренним взором появилась Мэдисон, я остановился, к горлу подступил ком.
– Что-то случилось с сестренкой?
– Нет, Мэдди в порядке, – ответила Анабель.
– Тогда нам не о чем разговаривать.
Я уже собирался дать отбой.
– Подожди, Николас! – взмолилась она и замолчала.
– Какого черта ты хочешь? – выпалил я.
Спустя несколько секунд она ответила:
– Хочу увидеться с тобой. Это займет всего час, давай встретимся в кафе. Надо
многое прояснить. Не хочу думать, что ты живешь своей жизнью и все еще ненавидишь
меня.
– Я ненавижу тебя за то, что ты бросила меня. Ясно? – Я отключился, не
дождавшись ее реакции.
Вся ярость, которую я старался сдерживать, теперь снова вырвалась наружу. Мама
была худшим, что когда-либо случалось со мной в жизни, я стал таким из-за нее. Мои
отношения с Ноа могли быть совершенно иными, будь у меня достойный образец для
подражания. Я умел бы общаться с женщинами и доверял бы им. Миссис Грасон абсолютно
нечего сказать, между нами пропасть… а теперь она звонит, потому что хочет увидеть
взрослого сына?
За четыре недели во мне накопилось столько напряжения! Драка, ссоры и сомнения
практически меня доконали. Мне так плохо без Ноа. Плохо от того, что разочаровал
Рыжую, не встретив в аэропорту, как она хотела. Черт возьми, с меня довольно. Я
побежал по пляжу как сумасшедший, пока все мысли не вылетели из головы.
19. Ноа
Путь домой сопровождался неловкой тишиной.
Как только Уилл припарковался, я вылезла из машины и побежала к дому. Распахнула
дверь и бросилась наверх. Не хотелось говорить ни с мамой, ни с кем-либо еще. С тех
пор как мы прилетели, все пошло наперекосяк: Ника не было в аэропорту, потом я
обнаружила его в ужасном состоянии, мы поссорились, затем крупно повздорили с
мамой, когда она выпалила все, что думает о Николасе… мне надо побыть одной, а
значит, нужно где-то спрятаться.
Когда я очутилась в своей комнате, первое, что увидела, это большой конверт на
кровати: письмо из университета. Я открыла его, вытащила бумаги, и к горлу подкатил
ком.
Когда несколько месяцев назад я подавала заявление, указала крестиком
необходимость наличия комнаты, таков был мой план: жить в кампусе… мне пришло
подтверждение, но теперь все изменилось. Я ведь решила переехать к Николасу,
следовало позвонить в университет и предупредить администрацию.
Мне стало страшно. Мама убьет меня, и часть меня, та, которая все еще была
ребенком, боялась сказать, что я буду жить с моим парнем, учась на первом курсе
университета.
Не могу поверить, что уеду уже через две недели… Я хотела бы собрать вещи прямо
сейчас, но понимала, что лучше продержаться еще несколько дней. Маме тоже трудно,
ей нужно ко многому привыкнуть, кроме того, я уверена, Уильям хотел бы жить с ней
вдвоем. В общем, можно сказать, у нас были схожие проблемы, только у меня – более
насущные.
Я взяла бумаги и сунула их в ящик стола. Надела пижаму, хотя не собиралась
спать, ведь и так проспала достаточно, и просто легла в постель с желанием ни о чем
не думать.
Конечно, заснуть оказалось сложно, и когда я, наконец, задремала, кошмары
вернулись. Я искала Ника, ворочалась на кровати, знала, что как только почувствую
его рядом,все страхи исчезнут, но его не было. Он исчез, но именно он мог защитить
меня… никто другой.
Утром я проснулась. Ночь была просто ужасной, а сейчас мне ничего не помогало и
совсем не хотелось завтракать. Уильям сидел на кухне не говоря ни слова, мама как-
то недобро посмотрела на меня и тоже помалкивала. Она листала газету, едва читая
ее.
Какая-то злая часть моего мозга представляла себе, каково это – сбросить бомбу
прямо сейчас, сказать, что собираюсь жить с Николасом, но я нервничала настолько
сильно, что меня мутило при одной мысли о чем-то подобном.
Слава богу, заверещал телефон. Я очень ждала, что Николас позвонит мне, поэтому
выскочила из кухни, игнорируя упрек матери, и ответила на звонок.
– Алло?
– Ноа Морган? – спросил женский голос.
– Да, кто говорит? – ответила я, поднимаясь по лестнице и перешагивая через
ступеньки.
Наступило короткое молчание, которое заставило меня остановиться у двери
спальни.
– Я Анабель Грасон, мать Николаса.
Теперь замолчала я. Анабель… эта женщина отчасти была виновата в моих
неприятностях и в бедах человека, которого я безумно любила. Она бросила сына,
который теперьне хотел видеть ее даже на фото.
– Что вам нужно? – спросила я, запираясь в комнате.
Пауза растянулась на несколько секунд, после чего последовал вздох.
– Мне нужно попросить тебя об одолжении, – ответила она наконец. – Николас
отказывается со мной встречаться, но это глупо, мне важно поговорить с ним, и ты
можешь мне помочь. Ты его девушка, да?
Голос женщины был настолько милым, что в душу закрались сомнения. Я села на
кровать, сильно занервничав.
– Я не собираюсь делать то, чего Ник не хочет, это ваши дела. Извините, миссис
Грасон, но, как вы понимаете, мы с вами вовсе не друзья, и, если честно, я думаю,
что Николасу лучше без вас.
Ну вот, я нагрубила и даже не думала отступать… Она оставила двенадцатилетнего
Николаса, ушла от его отца, который был слишком занят строительством своей империи.
Отвергла родного ребенка, не дав никаких объяснений, и теперь намеревалась
восстановить отношения?
Она явно была не в себе.
– Я его мать, без меня ему не будет лучше. Все изменилось, и я хочу увидеть
Николаса.
Я не собиралась сдаваться. Я уже пыталась поговорить с Ником на запретную тему,
и он сразу заявил, чтобы я держалась в стороне. Мой бойфренд знал свою мать
достаточно хорошо и был уверен, что отношения с ней не выстроить.
– Мне очень жаль, но Николас не собирается с вами видеться, миссис Грасон.
– Тогда давай побеседуем вдвоем… только ты и я. Николас ни о чем не догадается,
можем встретиться, где захочешь.
Что? Я не могла так поступить, Ник убьет меня, почувствовав себя преданным, если
я расскажу, что общалась с женщиной, которую он ненавидел больше всего на свете.
Матьпричинила ему столько боли, нанесла ему такой вред…
И речи быть не может.
– Вы же понимаете, что я не буду этого делать и не хочу лгать Николасу, –
ответила я жестким голосом. Думаю, я выпустила пар, немного избавившись от стресса
последних дней. Я ощутила необходимость защищать своего парня – я не допущу, чтобы
кто-то, включая и меня, душевно ранил его.
Анабель глубоко вздохнула, но продолжила разговор.
– Ладно. – Теперь ее тон стал резким и неприятным. – Отец моей шестилетней
дочери проводит много времени, путешествуя по миру. Я не могу быть с Мэдди целый
день, а Ник хочет, чтобы она погостила у него несколько недель, я не против, но
супруг даже не хочет слышать об этом. Если ты сделаешь то, что я прошу, встретишься
со мной и поможешь найти способ нормально контактировать с сыном, я позволю
Николасу забирать Мэдисон, когда муж будет в отъезде. Но если ты откажешься, я
сделаю все, чтобы мальчишка больше не виделся со сводной сестрой.
Твою мать! Мэдди была всем для Николаса. Я не могла поверить, что эта женщина
угрожает чем-то подобным. Значит, вот так она настроена по отношению к нему? Она
ставит во главу угла обман и шантаж? Кровь вскипела от ярости. Я хотела швырнуть
телефон на пол, но сперва высказать ей все, что думаю о ее предложении… но речь шла
о Мэдди.
Сестренка важна для Ника. Он бы так обрадовался, узнав, что сможет забрать ее
сюда на некоторое время. Он уже общался с адвокатами, Уилл пытался оказать какое-то
содействие, чтобы девочку можно было приглашать в гости на пару недель, но никакого
результата это не принесло. Если мать не хочет, ничего сделать нельзя… Я
осознавала,что лезу в пасть льву и наверняка обо всем пожалею, но не могла
позволить миссис Грасон запретить Нику видеться с Мэдди.
– Где вы хотите, чтобы мы встретились? – спросила я, ненавидя себя за то, что
позволила Анабель манипулировать мной.
Уверена, на ее губах появилась победная улыбка.
– Я сообщу Николасу, что он сможет увидеться с Мэдди на следующей неделе. Мы
побеседуем, когда он будет с ней, не волнуйся, это наш общий секрет, Ноа.
– Не хочу лгать ему. Я все расскажу Нику. Ему не понравится. Миссис Грасон, вы
шантажируете меня, что приведет к противоположному эффекту, а совсем не к тому,
чего выдобиваетесь. Николас не из тех, кто легко прощает, а вы тот человек, который
причинил парню наибольший вред в его жизни.
Анабель Грасон помедлила несколько секунд.
– Ты слышала одну версию истории, Ноа, не следует верить всему, что тебе
рассказывают. Не будь наивной.
Я заскрипела зубами.
– Пришлите мне адрес места встречи. – Я дала отбой, не дожидаясь ответа, и
плюхнулась на кровать, уставившись в потолок и чувствуя себя более виноватой, чем
когда-либо.
В комнату постучались. Я отперла дверь и увидела маму. Она сказала, что вечером
она вместе с Уиллом посетит благотворительный гала-концерт на другом конце города,
ночевать дома они не будут. Она предложила пригласить Дженну, чтобы подруга
составила мне компанию, и я просто кивнула, не обращая на мать особого внимания.
Я бы пригласила Ника, но в глубине души боялась звонить ему. Вдруг я невольно
дам парню понять, что скрытничаю? Остаток дня я провела с тяжелым сердцем. Николас
не звонил, и в конце концов я легла спать, смирившись с тем, что проведу очередную
ночь со своими кошмарами.
20. Ник
После слов Раффаэллы, разговора с Дженной и звонка матери я провел день
полностью изолировавшись. Больше всего меня пугало, что они, возможно, правы. Я не
идеальный парень. Черт, я вообще до недавнего времени не был ничьим бойфрендом!
Когда мать бросила меня, я поклялся, что никогда не буду никому доверять и не дам
никому возможность причинить мне боль – ведь мне не хотелось проходить через это
снова.
Но с Ноа все изменилось. В глубине души я разрывался – я боялся, а вдруг что-то
пойдет не так, Рыжей будет плохо со мной, и она в конечном итоге сделает то же
самое, что и мать: оставит меня.
Ноа не звонила, что только усугубляло мои мрачные мысли. Я не понимал, почему
она меня игнорирует и не хочет встречаться. От босса я узнал, что отец приглашен на
какое-то мероприятие вместе с Раффаэллой. Значит, Ноа будет дома одна. Не могу
отрицать, что сначала я разозлился, но позже слова Дженны о том, что Ноа не в
порядке и ее мучают кошмары, опять пришли мне в голову. Единственный способ
прогнать их – доказать, что это неправда, поэтому я взял ключи и выскочил из
пентхауса.
Я приехал в сумерках. Особняк был погружен в полумрак, никто не включил лампы на
крыльце, что меня не обрадовало. Я открыл дверь собственным ключом. Поспешил
подняться на верхний этаж. Сперва я предположил, что Ноа нет в комнате, поскольку я
не видел света под ее дверью, но затем услышал, как она всхлипывает.
Сердце сжалось, и я приоткрыл дверь. Как странно. В комнате царил полумрак, а
Ноа валялась под одеялом. Я поспешил нажать на выключатель, но безрезультатно.
Черт, неужели вырубили электричество?
Я подошел к Ноа и, присмотревшись, обнаружил на ее щеках дорожки от слез. Она
так сжала кулаки, что наверняка поцарапала кожу своими ногтями, вонзающимися в
ладони. Я ошеломленно наблюдал за ней. Постарался заглушить разбушевавшуюся тревогу
и сел на край постели.
– Ноа, проснись, – попросил я, откинув ей волосы, которые прилипли к лицу.
Это не помогло, она очень крепко спала и вдруг начала метаться, как будто
отчаянно хотела перестать видеть кошмар, который заставлял ее испытывать страдания
и наполнял душу страхом.
Я потряс ее за плечо, сначала легонько, потом настойчиво, но Ноа не просыпалась.
– Ноа! – позвал я девушку, приблизив губы к ее уху. – Это Николас, проснись, я
здесь.
Она вскрикнула, и я увидел, как ее ладони сжались еще сильнее. Она причиняла
себе сильную физическую боль. Черт!
– Ноа! – сказал я, повышая голос.
Ее глаза внезапно открылись. Она была в шоке – единственный раз, когда я видел
ее такой, произошел в тот день, когда ублюдки в школе заперли ее в шкафу. Ноа
начала лихорадочно озираться по сторонам, а затем ее взгляд уперся в мое лицо: она
с трудом и очень медленно приходила в себя после приснившегося кошмара.
Когда она бросилась в мои объятия, я почувствовал, как бешено колотится ее
сердце.
– Успокойся, Рыжая, – сказал я, прижимая Ноа к груди. – Я здесь, это был просто
дурной сон.
Ноа зарылась лицом в мою шею, и я запаниковал, когда моя любимая задрожала. Ее
рыдания раздирали мне душу. Что, черт возьми, происходило? Я усадил ее на колени,
мне так хотелось, чтобы она посмотрела на меня. Мне нужно было понять, что
стряслось.
– Ноа, что с тобой? – спросил я, пытаясь скрыть страх в голосе. – Ноа,
прекрати! – вырвалось у меня, когда я увидел, как ее лицо исказилось от ужаса. Я
давно не видел, чтобы она так плакала.
Я нежно обхватил ее лицо руками. Ее глаза несколько секунд избегали моего
взгляда, но я взял ее за подбородок, и Ноа посмотрела на меня.
– Как давно тебе снятся кошмары? – спросил я, понимая, что Дженна права: Ноа не
в порядке. Я проклинал себя за то, что часто убеждал себя в том, что все наши
проблемы уже давно остались в прошлом.
– Только сегодня, – хрипло ответила она. – Ник, не знаю, что не так…
Я вытер слезы Ноа костяшками пальцев и, услышав ее, сразу понял, что она лжет.
– Ноа, мне ты можешь рассказать, – заявил я, с ненавистью обнаружив, что она мне
не доверяет.
Она покачала головой, но, похоже, немного успокоилась.
– Я рада, что ты здесь, – прошептала она.
– Правда? – спросил я. Я до сих пор не понимал, почему она не звонила.
Ноа нахмурилась.
– Конечно, да, – подтвердила она, положив щеку на мою руку и глядя на меня так,
словно пыталась что-то мне внушить. – Прости мою маму. Она вспылила. Ты же в курсе,
что это неправда, – пробормотала она, обнимая меня за шею.
Я неуверенно наблюдал за ней, мне было плевать, что думает Раффаэлла. Однако
меня сильно беспокоило, что Дженна не ошиблась. Ноа не в порядке, и она не доверяла
мне целиком и полностью. Она не решалась откровенно рассказать о своих проблемах…
Я взял ее руку и осмотрел ссадины на ладошке. Ноа на мгновение опустила взгляд,
но ничуть не удивилась. Такое случилось с ней не в первый раз.
– Это из-за меня? – спросил я, отчаянно пытаясь сохранить самообладание,
стараясь быть спокойным, чтобы, глядя на меня, Ноа не погружалась в прошлое,
наполненное дурными воспоминаниями из детства…
На моем лице по-прежнему оставались синяки, полученные во время драки, когда она
была в отъезде. Теперь я превратился в ходячее напоминание о том, что насилие не
исчезло из ее жизни. Мне нужно контролировать себя и быть собранным, поскольку я
понимал, что сейчас мое присутствие может нанести ей больше вреда, чем пользы.
– Нет, Николас, – сразу ответила она. – Пожалуйста, не обращай внимания, мне
просто приснился кошмар и…
– Не просто кошмар, Ноа, – возразил я, сдерживая себя, чтобы не кричать. –
Послушай, Рыжая, ты выглядела так, будто тебя пытали… Скажи, что тебе снилось,
прошу тебя,я знаю, что страшные сны давно мучают тебя и никуда не делись.
Ее глаза расширились от удивления. Она встала и отошла на несколько шагов от
кровати.
– Неправда, – буркнула она, отводя взгляд.
Я вскочил на ноги.
– Ничего подобного, Ноа! – выпалил я.
Почему она врет?
– Ник! – сказала она, повернувшись ко мне. В комнате сгущалась темнота, но
тусклый свет, проникавший через окно, освещал лицо Ноа. – Это не имеет к тебе
никакого отношения.
Я хотел верить ей, более того, в глубине души знал, что кошмар связан с тем, что
случилось с ней в детстве. Но я думал, что все кончилось со смертью этого сукиного
сына, ее отца. Меня угнетало, что призраки прошлого преследовали Ноа. Я шагнул к
ней, желая утешить. Она недоверчиво посмотрела на меня, но позволила подойти ближе.
– Рыжая, – начал я, положив руки ей на плечи, – когда будешь готова, я хочу,
чтобы ты рассказала мне, – продолжал я (и меня одновременно жутко злило, что этот
момент пока что еще не наступил). – Я здесь, рядом с тобой… и мне совсем не
нравится видеть тебя такой, Ноа, я хочу знать, что нужно сделать… как тебе помочь,
чтобы тебе стало лучше?
Ее глаза опять наполнились слезами. Ноа плакала за последнее время больше, чем я
мог вообразить. Раньше она вообще не плакала, и, если честно, я уже не представлял,
что хуже.
Я привлек ее к груди и сжал в объятиях. Она была такой маленькой и хрупкой по
сравнению со мной… Мне не давало покоя, что ее что-то мучает. Через несколько
секунд Ноаотстранилась и положила ладони на мои щеки. Наши взгляды встретились, и у
меня перехватило дыхание.
– Перестань думать, что это твоя вина, Ник, – прошептала она с мокрыми от слез,
но все равно ослепительными глазами. Когда мы так смотрели друг на друга, я
чувствовал, что я – ее единственный, а она принадлежит только мне: за этот взгляд я
готов убить. – Ник, ты приносишь мир в мою жизнь, лишь с тобой я чувствую себя в
безопасности.
– Но чего ты боишься? – спросил я.
Выражение ее лица изменилось, и вся искренность, появившаяся за несколько
мгновений до этого, исчезла. Теперь между нами словно выросла стена, которая
воздвигалась всякий раз, когда мы заговаривали о чем-то подобном. И у меня никак не
получалось разрушить преграду.
Но спустя секунду я не смог ни настаивать на откровенном разговоре, ни ждать,
пока она ответит. Внезапный грохот, раздавшийся на первом этаже, заставил
вздрогнуть нас обоих.
– Что там? – спросила Ноа, покосившись на дверь и испуганно поежившись.
Я повернулся, встав между ней и дверью. Наверняка это Стив или Претт.
– Кто еще дома? – уточнил я, сохраняя спокойствие.
На несколько мгновений воцарилась тишина.
– Только мы, – ответила Ноа и прижалась ко мне.
«Вот дерьмо».
21. Ноа
Хотя я и окаменела от страха, услышав шум, сперва я даже была этому рада. Я
нуждалась в передышке. Разговор с Ником оказался слишком тяжелым.
«Но чего ты боишься?»
Его вопрос был настолько сложным, охватывал так много областей моего
существования! Я могла ответить по-разному, однако это был наихудший вопрос,
который мне моглизадать. Особенно из уст Николаса. Если бы я начала рассказывать
обо всех страхах, которые никогда меня не покидали, то мои проблемы бы только
возросли. На свете естьвещи, которые лучше похоронить глубоко в душе, причем надо
давать им отпор, поскольку иногда они так и норовят вырваться наружу и испортить
тебе жизнь.
– Сигнализация включена? – спросил Николас, подходя к двери и приоткрыв ее,
чтобы следить за коридором и быть начеку.
– У нас есть сигнализация? – спросила я, чувствуя себя идиоткой и начиная по-
настоящему пугаться.
Николас окинул меня взглядом.
– Черт, Ноа! – воскликнул он и выскользнул в коридор, велев мне оставаться на
месте.
Я проигнорировала Ника и кинулась за ним, внимательно вслушиваясь в любые
шорохи. Несколько секунд царила тишина, прерываемая лишь нашим дыханием, но потом
раздались голоса… мужские голоса.
Николас быстро повернулся, взял меня за руку и снова втащил в комнату. Я
испуганно заморгала, а он поднес палец к губам, призывая к молчанию.
– Дай мне мобильник, – попросил он шепотом, стараясь казаться спокойным, хотя я
видела, что он на взводе.
Я кивнула и через секунду выругалась.
– Черт, я оставила его возле бассейна! – пробормотала я.
Как у меня хватило ума сделать эту глупость? У меня всегда был телефон, но
теперь, когда он так нужен, выясняется, что я забыла мобильник в саду.
– Мой внизу, на тумбочке рядом с дверью, – быстро сообразил Ник. – Ноа, –
добавил он, обняв меня за плечи, – тебе нужно оставаться здесь, хорошо?
Я замотала головой.
– Рыжая, не выходи из комнаты, а я спущусь и позвоню в службу спасения!
– Нет, нет, не бросай меня, – в отчаянии умоляла я.
Боже, как я испугалась… Нас никогда не грабили! Меня похищал отец, но это не
означало, что теперь я стала сильнее. Я совершенно не готова к экстремальным
ситуациям. От страха у меня задрожали руки.
– Николас, они отключили свет, связи нет, – сказала я, осознав опасность.
Прежде чем он смог ответить, до нас снова донеслись голоса, на сей раз ближе.
Николас прижал меня к груди, закрыв ладонью мой рот, и мы отчетливо услышали
разговор парней, поднимающихся по лестнице.
Мы молчали минуту, которая, кажется, длилась целую вечность, пока не поняли, что
шаги отдаляются. Вероятно, грабители сразу же направились в спальню родителей.
Ник внимательно смотрел на меня несколько мгновений, и выражение ужаса,
написанное на моем лице, похоже, дало парню понять, что он должен взять меня с
собой.
– Только не шуми, Ноа, – предупредил он, распахнул дверь и вышел в коридор.
Воспоминания настигли меня. Я очутилась в темноте, хотя, с другой стороны, и не
желала видеть происходящее. Однако страх усилился. Ведь в темноте, по сути, нет
ничегохорошего… ну разве что за одним исключением, но сейчас не время думать об
этом.
К счастью, комната Николаса была недалеко: прямо по коридору. Мы быстро
прошмыгнули внутрь, и он запер за собой дверь. Я стояла на ковре, наблюдая, как Ник
возится в шкафу. Потом он достал из сейфа какой-то футляр, вытащил оттуда
продолговатый предмет и сунул в карман штанов.
– Что это? – спросила я, чувствуя, что паника мешает мне дышать.
– Ничего, – ответил он, подбегая к окну и открывая его настежь. Ник выглянул
наружу, и я заметила то, что торчало из кармана джинсов.
– Какого черта ты делаешь с оружием, Николас? – Я была вынуждена подключить все
свое самообладание, чтобы сохранить ровный тон голоса.
Ник повернулся. Он был очень серьезен.
– Я хочу, чтобы ты спустилась через окно, Ноа, – заявил он, не отвечая на
вопрос. – Там ветвистое дерево – будет совсем не трудно.
Слезы покатились по моим щекам. Я посмотрела на Николаса, покачала головой… Я не
могла рисковать, боялась упасть из окна… нет, я просто не могла, правда!
– Ник, я не смогу, – призналась я еле слышным шепотом, захлебываясь слезами.
Неужели судьба так яростно хочет, чтобы я опять пережила то, что я всегда
мечтала оставить позади?
– Почему, Ноа? – недоверчиво спросил он и уставился на меня так, словно я
спятила и не догадывалась, какому риску мы подвергаемся, оставаясь в доме, в
который вломились бандиты. Кстати, грабители проникли не просто в чей-то дом, а в
особняк миллионера, да еще вырубили электричество, а это служило лишним
доказательством того, чтоони давно планировали свою вылазку, поскольку знали, что
ни Уильяма, ни обслуги не будет.
Я перевела взгляд на Ника, и понимание озарило его лицо. Он подошел ко мне и
обнял.
– Ноа, это не то же самое, что выпрыгнуть из окна, детка, – ласково прошептал
он, а его глаза на секунду переместились к двери комнаты. – Я спускался по дереву
тысячу раз в детстве, ты не упадешь, Рыжая. Не бойся.
Ник был вполне убедителен, но меня парализовал страх. Окна, прыжки… я уже
проходила через это, и последствия были плачевными. Я обхватила руками живот почти
бессознательно прямо там, где имелся шрам.
Николас вздохнул, и печаль омрачила его лицо, хотя он и старался это скрыть. Он
затронул запретную тему, о который мы оба избегали говорить вслух… хотя когда-
нибудь, конечно, нам придется так поступить и нарушить табу.
– Пожалуйста, Ноа, сделай это ради меня, – в отчаянии попросил он. – У нас все
получится. И я не позволю кому-либо снова причинить тебе боль.
Я пыталась поставить себя на его место… Но даже не представляла, что бы он
сделал, если бы со мной что-то случилось или если бы грабители обнаружили нас
здесь. Внезапно я почувствовала сильный страх за Николаса. Он выглядел подавленным,
уверена, в этот момент он еле сдерживался, чтобы не выйти из комнаты и не
подвергнуть свою жизнь опасности. То, что он находился рядом со мной, означало
только одно: он заботился обо мне больше всего на свете, а ценности, которые могли
украсть бандиты, совершенно его не беспокоили.
– Ты слезай первым, а я – следом за тобой, – приказала я, пытаясь контролировать
эмоции. Я знала, что если спущусь раньше него, то Николас наверняка захочет
встретиться с грабителями лицом к лицу. У него есть пистолет, и мой страх за парня
превзошел все мои фобии, связанные с прошлым.
Ник посмотрел на меня своими ясными глазами, и я поняла, что права. Он упрямец.
– Иногда мне хочется задушить тебя, Рыжая, – пригрозил он, но тотчас поцеловал в
губы.
Хорошо, что особняк был огромным, и никто не слышал, как мы спорили. Хотя,
конечно, мы говорили шепотом.
Николас вылез из окна, и я принялась наблюдать, как он спускается. Высота дерева
была примерно три метра. Неожиданно на меня вновь нахлынули давние жуткие
воспоминания. Ведь когда я выпрыгнула из окна, у меня не нашлось ни секунды на
осознание собственных действий… Помню, что была настолько напугана, что ничто,
казалось, не имело значения. Я просто хотела убраться из этого ада тьмы и насилия.
Отец оказался настоящим монстром, которым пугают маленьких детей. Однако мать не
могла утешить меня тем, что это выдуманный кошмар: монстр существовал на самом
деле, и мне пришлось выпрыгнуть из окна, чтобы спастись от него.
Ник спикировал на лужайку и жестом поманил меня, велев поторопиться. Я быстро
оглянулась и услышала шум в дальнем конце коридора. Не раздумывая, забралась на
подоконник, встала во весь рост и коснулась веток. Нужно успеть, пока нас не
заметили. Ник стоял на земле и готовился меня поймать, если я выберу неверную
траекторию. При виде парня я немного успокоилась. Через минуту он сжал меня в
объятиях, и я почувствовала, что могу легко дышать.
– Идем, – сказал он, потянув меня в сторону заднего двора. – Где твой телефон?
Мы озирались по сторонам, тревожась, что кто-то появится во тьме.
Слава богу, телефон был там, где я его забыла, на шезлонге, но мы нашли кое-что
еще. Тор, собака, которую мы оба обожали, лежала в метре от бассейна. Сперва я не
сообразила, в чем дело: пес не издавал ни звука. Я почувствовала, как новая волна
паники поднимается от желудка к горлу.
Николас подбежал к своему любимцу и приложил ухо к груди пса. У меня заныло
сердце, я с трудом сдержала крик ужаса.
– Он жив, – с облегчение констатировал Ник.
Я подошла поближе и опустилась на колени. Пес тяжело дышал и не открывал глаза,
но на теле не было ранений.
– Думаю, ему дали снотворное, – заметил Ник и провел рукой по волосам.
Я наклонилась и поцеловала Тора.
– Ноа, нас могут увидеть, – сказал Ник, дергая меня за руку и заставляя идти за
собой.
Ник схватил телефон и двинулся вдоль бассейна к задней части дома. Он тянул меня
до тех пор, пока мы не добрались до стены. Затем встал напротив меня, защищая своим
телом. Это напомнило мне вечеринку в честь дня рождения. Иронично, что нам опять
пришлось здесь прятаться.
Ник тревожно поглядывал на меня и набирал номер экстренной службы. Он объяснил
оператору, что происходит, указав, что грабители находятся в доме, и упомянул наше
местоположение. Ему сообщили, что патруль уже в пути и настоятельно посоветовали
оставаться в укрытии.
Ник дал отбой, обнял меня и чмокнул в макушку.
– Ты в порядке? – спросил он и пристально посмотрел на меня. – Тут нас не найдут
– с тобой ничего не случится.
Я была в таком напряжении, что мои руки снова затряслись. Слишком много
навалилось: Ник узнал, что у меня кошмары, потом пришлось ретироваться из дома
через окно… Хотелось лечь на землю и свернуться клубком. Хоть бы все побыстрее
закончилось! Нужно хоть как-то убежать от плохих воспоминаний.
– Поцелуешь меня? – спросила я, меняя тему разговора. Чувствовала, как адреналин
растекается по венам, и знала, что пока я не увижу полицию, мне не станет легче.
Ника, похоже, удивила моя просьба, однако он склонился ко мне. Наверное, он
думал, что это будет просто поцелуй, но я сплела пальцы за его затылком и с силой
притянулапарня к себе.
Николас подхватил меня и притиснул к стене. Мне вспомнились все невзгоды – обида
и разочарование, когда мы увиделись после месяца разлуки, ссора с мамой, сомнения…
все словно опять решалось в этот момент.
Ник замедлил поцелуй, когда заметил, что ситуация выходит из-под контроля, а я
обняла его еще сильнее и притянула к себе. Мои руки коснулись пояса его джинсов, но
парень сделал шаг назад и отстранился.
Секунду мы смотрели друг на друга и молчали, дыхание учащалось. Николас вытащил
из кармана джинсов пистолет, при виде которого я вздрогнула, и переложил его
поудобнее.
– У тебя не должно быть оружия, – предупредила я, когда он отошел в сторону.
Прежде чем Ник успел ответить, завыли сирены полицейских машин. Ник кинулся ко
мне и обхватил лицо ладонями.
– А теперь, пожалуйста, никуда не убегай.
Я кивнула и взяла его за руку, чтобы встретить то, что ждало нас во дворе.
Уже несколько месяцев я не завтракал вместе с отцом. Наверное, последний раз был
вскоре после того, как Ноа вернули домой после похищения.
Какое странное дежавю! Раффаэлла, конечно, присоединилась к нам, она же
предупреждала о семейном завтраке.
Я не хотел, чтобы они видели мое недовольство: ведь мне было не по душе здесь
находиться. Моя девушка огорчалась, когда я не ладил с ее матерью, поэтому я
попытался сохранять спокойствие. Рыжая была рядом, больше рассматривая, чем съедая
хлопья. Как всегда, работало радио, но, когда отец и Раффаэлла сели напротив, я
понял, что сейчас будет не просто семейный завтрак.
– Ну… – начал отец и попеременно посмотрел то на Ноа, то на меня. – Как дела?
Скоро тебе уезжать в университет, девочка. У тебя все готово?
– Я даже еще не начинала собираться! – ответила она, засовывая в рот ложку с
хлопьями.
Я напрягся, увидев, что она, похоже, не намерена говорить о том, что переезжает
ко мне… Этот момент был хорош, как и любой другой, но Ноа не подавала мне никаких
намеков.
– Уже знаешь, кто будет твоей соседкой? – спросила Раффаэлла, и Ноа чуть не
подавилась.
Я протянул руку и начал нежно постукивать ее по спине.
– Пока нет, – хрипло ответила Ноа.
Черт, я мечтал убраться отсюда!
Раффаэлла посмотрела на Уилла, а затем родители сосредоточились на нас.
– Мы хотели поговорить с вами, ребята, – начал отец. – Думаю, последние
несколько месяцев мы не вели себя как настоящая семья… У нас было несколько крупных
ссор, и хотелось бы решить проблемы, чтобы всем стало легче.
Неожиданный поворот. Я посмотрел на отца и отодвинул в сторону чашку с кофе. Я
весь превратился в слух.
– Вы наконец признаете, что мы вместе? – спросил я без колебаний.
Раффаэлла напряглась, и Уилл бросил на жену предостерегающий взгляд.
– Мы признаем, что вы молоды и нравитесь друг другу… – сказала Раффаэлла.
– Мы любим друг друга, мама, думаю, это больше, чем просто нравиться, – выпалила
Ноа.
Раффаэлла сжала губы и кивнула.
– Да, Ноа, и я знаю, что вы думаете. Вы считаете, что я пытаюсь испортить вам
жизнь и не принимаю ваши отношения, и, возможно, вы правы… но вы молоды, кроме
того, между вами пять лет разницы, а это очень много, особенно учитывая, что тебе
только исполнилось восемнадцать, – заметила Раффаэлла, на миг сосредоточившись
только на дочери. – Я прошу вас не торопиться. Ник, надеюсь, ты понимаешь, что Ноа
ждет самостоятельная жизнь, она начнет учиться в университете… и я хочу, чтобы она
набиралась опыта и веселилась, чтобы получила столько эмоций, сколько я и не
мечтала получить в ее возрасте.
Я нахмурился, во мне начала закипать ярость.
– То есть со мной ей не совсем весело, и я не позволю ей наслаждаться
университетской жизнью?
– Элла имеет в виду, что вы не должны сосредотачиваться исключительно друг на
друге. В мире полно вещей, которые нужно увидеть и сделать, а вам незачем
торопиться, – вмешался отец, пытаясь разрядить обстановку. – К чему бы вы ни
пришли, – продолжал он, пожимая плечами, – мы хотим предложить вам сделку, что-то
вроде мирного соглашения. Что скажете?
– Я не собираюсь ни о чем договариваться: Ноа – моя девушка, а я – ее парень.
Вот и все.
Отец вздохнул, и я понял, что он сейчас начнет разглагольствовать.
– Тогда мне нужно, чтобы вы оказали нам услугу, а взамен мы пообещаем не
вмешиваться в ваши отношения.
– Какую услугу? – отрезал я, желая перейти к делу.
Отец взвешивал слова, чтобы сформулировать просьбу.
– Через месяц будет шестидесятилетие «Лейстер Энтерпрайзес», мы собираемся
устроить вечеринку, на которой будут всевозможные важные персоны, скорее всего даже
сенатор. Собранные деньги мы пожертвуем благотворительной организации,
предназначенной для обеспечения продуктами питания людей из стран третьего мира.
Это особоесобытие для компании, Николас. Вы оба прекрасно все понимаете, а теперь,
когда у нас столько новых проектов, необходимо, чтобы наш имидж свидетельствовал о
надежности и сплоченности. Мы предстанем как одна команда перед прессой и гостями.
– Я-то знаю, ведь я принимал участие в подготовке, – бросил я. – Но, папа, какое
это имеет отношение к нам с Ноа?
– Послушай Ник, если вы появитесь на вечеринке как пара, только представь, какие
статьи будут в прессе… Все сосредоточатся на скандале, связанном с вами! Нет,
сынок, не перебивай меня, – заявил он, видя, что я намерен опровергнуть
сказанное. – Я в курсе, что ваш… роман, как бы это ни было забавно, вполне
приемлем, вы просто сводные брат и сестра, но многие ничего толком не поймут. Надо
создать образ идеальной семьи, а если вы будете вести себя как любовники, мы
потерпим неудачу. Приглашенныеначнут сплетничать и, возможно, не захотят делать
денежный взнос. Возможно, они даже отвернутся от нас… Я говорю о пожилых людях, о
гостях с большими деньгами, которые не приемлют подобное поведение.
– Что за нелепость! Никто не обратит на нас внимания, ради бога, папа, всем
плевать на то, что мы делаем или не делаем.
– Это было бы правдой, если бы за последние несколько лет тебя не видели в
компании девушек, которые обычно появляются на обложках таблоидов. Николас, ты
всегда вызывал интерес у прессы, и у тебя нет иного выбора. Ты должен понять, что
твой имидж может повредить гребаному мероприятию, на которое я сильно потратился.
Если ты и Ноа решили присутствовать на юбилее, то должны вести себя подобающе.
Ноа посмотрела на меня с ухмылкой, а я вполголоса выругался. Черт!
– Ты просишь меня посетить вечеринку, но притворяться, что Ноа – моя младшая
сестренка?
– Я прошу тебя пригласить какую-нибудь подругу и проявить понимание – только на
один вечер, Ник! Ноа тоже придет с кем-то, для прессы мы будем выглядеть как семья,
поужинаем, проведем важные переговоры, а затем гости разъедутся по домам – все
будет как обычно.
Прежде чем я возразил, Ноа решила сказать свое слово.
– Мне кажется, это хорошая идея, – согласилась она, и я смерил ее взглядом.
– Еще чего! Ты не пойдешь на вечеринку с придурком, который думает, что ты
свободна. Я отказываюсь.
Раффаэлла, которая некоторое время хранила молчание, подала голос.
– Николас, прояви терпение. Вы с Ноа не должны волноваться, это же просто
вечеринка. Твой отец не предлагает Ноа выходить за другого замуж. Ради бога, она
может бытьна мероприятии одна, нам все равно.
Я стиснул кулаки и встал.
– Ладно, папа, мы попозируем перед камерами, как ты хочешь. Но предупреждаю, что
когда все узнают правду, ты будешь выглядеть лжецом.
Мы с Ноа вышли в сад, не обмолвившись ни словом. Я был жутко зол и молча смотрел
на океан, наблюдая, как волны врезаются в скалы. Я пытался хоть как-то сдержаться.
Почувствовал, что Ноа обнимает меня и нежно прислоняется к моей спине. Я погладил
ее руку, и мне стало немного лучше.
– Ничего страшного, Ник, – сказала она, уничтожая последнюю возможность
успокоиться.
Я повернулся и очень серьезно посмотрел на нее.
– Рыжая, я терпеть не могу, когда люди думают, что ты не моя.
– Но я ведь твоя, ты же знаешь. Это всего лишь дурацкая вечеринка, она продлится
максимум пару часов, не придавай ей значения.
Я покачал головой и провел пальцем по щеке Ноа.
– Она имеет огромное значение. Это последний раз, когда я уступаю, Рыжая. – Я
поцеловал ее, прежде чем она успела меня перебить. – Я готов кричать целому миру,
что мы вместе. Не понимаю, почему ты не хочешь.
Она с улыбкой пожала плечами.
– Мне наплевать, что думают другие. Я – твоя, и этого достаточно.
Я вздохнул и чмокнул ее в кончик носа. «Должно быть достаточно, но это не
так», – подумал я. Меня угнетала недосказанность. Я чувствовал: скоро что-то
изменится.
23. Ноа
В тот день я встречалась с Дженной. Я не видела лучшую подругу почти месяц, с
тех пор как уехала в Европу, и у меня было ощущение, что она избегает меня. Однако
она согласилась, чтобы я навестила ее. И вот я уже была возле ее дома.
Я ждала у ворот и не могла оторвать глаз от ухоженного сада. В отличие от
особняка Лейстеров, здесь не имелось отдельного частного входа: нужно было пройти
по длинной дорожке, ведущей к главному крыльцу. Я посмотрела на высокие деревья, а
на желтые качели и декоративный пруд с кувшинками, который находился справа от
дома, что настраивало на романтичный лад.
Почти каждый особняк в этом районе казался невероятным, но у Дженны было что-то
особенное, к чему она явно приложила руку.
– Здравствуйте, мисс Морган, – сказала Лиза, горничная, отпирая ворота.
Я улыбнулась ей в ответ.
– Дженна в своей комнате? – спросила я, когда мы вошли в дом.
Я услышала детские возгласы и звуки видеоигры и поняла, что братья Дженны были
где-то поблизости.
– Да, она ждет вас, – ответила Лиза и убежала, когда раздался грохот: похоже,
ребята что-то ломали.
Я рассмеялась и направилась к лестнице. В отличие от дома, где жила я, лестница
соседствовала с элегантным дизайнерским баром. Сотни бутылок самых разнообразных
спиртных напитков, казалось, соблазняли гостей не подниматься на второй этаж, а
провести время здесь.
Когда я постучала в дверь комнаты Дженны и вошла внутрь, то обнаружила, что
подруга по-турецки сидит на ковре, раскрашенном под зебру, в окружении чемоданов и
одежды, раскиданной на полу. Многочисленные косички девушки были собраны в высокий
хвост. При виде меня она широко улыбнулась и встала, чтобы меня обнять.
– Я скучала по тебе, блондиночка, – призналась Дженна через мгновение, ничего не
добавляя.
Меня удивило, что она не прыгала как сумасшедшая и не потащила меня к кровати,
чтобы поговорить, расспрашивая обо всем. Кажется, ее что-то беспокоило и не
позволяло проявлять себя такой, какая она есть, то есть энергичной и веселой.
– Что ты делала? – спросила я, пытаясь скрыть нервозность.
Дженна растерянно оглянулась.
– А, это! – ответила она, усаживаясь на пол и приглашая меня сделать то же
самое. – Решаю, что возьму в университет. Знаешь, столько всего не хватает!
Она была совсем не похожа на прежнюю Дженну, с которой мы болтали об
университете, о нашей независимости и о том, как будем навещать друг друга. Подруга
выглядела скорее какой-то взбудораженной, а не радостной.
– Я еще даже не начала собираться, – обеспокоенно заметила я, понимая, что в
конце концов придется открыть маме секрет о переезде к Николасу. Я бы сообщила
новостьи Дженне, но что-то подсказывало мне – сейчас не время.
Несколько минут я помогала Дженне складывать футболки, и, пока я отвлеклась на
размышления о том, что же случилось с лучшей подругой, она опять принялась
рассеянно озираться по сторонам.
Комната ее была полной противоположностью моей сине-белой спальни,
способствующей спокойствию и расслаблению. Стены здесь сияли розово-пурпурным
оттенком, а мебель была черной. Имелся и большой манекен с дюжиной спутавшихся
ожерелий, которые мы не раз пытались распутать, ведь украшения были очень крутыми,
и мы хотели их надеть. Однако все попытки были тщетны, и аксессуары превратились в
декорацию. Диван в черно-белую полоску, как у зебры, под стать ковру, приглашал
сесть и включить плазменный телевизор на противоположной стене. Дженна, как и я,
могла похвастаться гардеробной, где сейчас царил беспорядок.
В комнате звучал трек Фаррелла Уильямса, и я снова удивилась, что подруга даже
не подпевает рэперу. Я понаблюдала за ней еще некоторое время. Почему Дженна Тавиш
провела в тишине больше двух минут? Я медленно свернула футболку и положила на пол.
– Ты уже можешь сказать мне, что произошло, – объявила я несколько более жестким
тоном, чем хотела.
Дженна вскинула взгляд и изумленно посмотрела на меня.
– Что? Я в порядке, – ответила она, а потом встала и побрела к огромной кровати,
которая была завалена нижним бельем и модными журналами.
Я насупилась.
– Дженна, мы знаем друг друга… Ты даже не спросила меня о поездке, с тобой явно
что-то не так, – уговаривала я девушку, направившись к ней. Мне не нравилось видеть
ее такой. Почему моя настоящая лучшая подруга, обычно беспечная и живая, была
настолько подавлена?
Когда она оторвалась от журнала, который рассеянно листала, я увидела, что на ее
глаза навернулись слезы.
– Мы с Лионом поругались… он никогда так себя не вел, раньше он вообще не кричал
на меня. – По щеке Дженны потекла слезинка, и я оторопела, потеряв дар речи.
Лион – просто солнышко, хоть иногда и придурок, как и Ник, но все равно
солнышко. Я смотрела на Дженну, сидящую на кровати, не понимая, что могло
случиться. Почему онипоругались?
– Почему вы поссорились? – спросила я, опасаясь, что это могло быть из-за той
драки – передряги, в которую попал Лион… и заодно втянул в заваруху моего парня. Но
пока я решила об этом не говорить.
Дженна обхватила ноги и положила голову на колени.
– Я решила не ехать в Беркли, – пробормотала она.
Я захлопала ресницами. Дженна очень усердно работала, чтобы поступить в
университет, который закончил ее отец. Это, несомненно, одно из лучших учебных
заведений в стране.
– Что? С чего бы?
Дженна сердито фыркнула.
– Ты смотришь на меня так, словно я совершила преступление, как Лион, – ответила
она, теребя косички, заколотые в хвост. Она всегда так делала, когда нервничала
илизлилась. – Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе тоже хороший, ты будешь
учиться, Николас окончит его…
– Да, но, Дженна, попасть туда непросто… И вы с Лионом виделись бы по выходным,
это не слишком далеко…
– Я не могу туда уехать! – в отчаянии воскликнула она. – Не представляю, что
случилось с Лионом, но в последнее время он очень странный… Я не смогу жить в
другом городе, не зная, как он тут… без меня.
Я кивнула. Я прекрасно понимала Дженну.
– Что тебе сказал Лион? – уточнила я.
– Он стал как одержимый, обозвал меня идиоткой, заявил, что глупо менять
университет из-за него, дескать, так я испорчу свое будущее… – Голос Дженны
сорвался, и я посмотрела на нее с тревогой. – Бойфренд угрожал бросить меня!
У меня отвисла челюсть. Что?..
– Он не бросит тебя, Дженна! Ты вольна делать все что угодно, уверена, Лион
умрет за тебя, никогда не оставит – тем более из-за твоего выбора.
Дженна пожала плечами, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
– Нет, Ноа, он сильно изменился, и теперь я не знаю, что с ним, но он думает
только о зарабатывании денег… На днях Лион вернулся весь в крови. Хотя Николас тоже
не отделался легко. Парней могли убить – и все из-за… – Дженна всхлипнула,
встретилась со мной взглядом и не могла закончить фразу.
– Из-за чего, Дженна?
Лучшая подруга отвернулась, а потом встала, взяла ворох одежды и положила возле
открытого чемодана. Похоже, она не хотела смотреть мне в глаза.
– Ничего, но мне ужасно не нравится, что Лион влипает в неприятности, и не
нравится, что он продолжает делать то, чем они с Ником занимались в прошлом году…
– Они бросили и полностью завязали, Николас стал совершенно другим, – заверила я
ее. Я старалась не обращать внимания на внутренний голос, говоривший, что Дженна на
самом деле имела в виду… что у Лиона неприятности из-за Ника.
Дженна горько рассмеялась.
– Бросили? – переспросила она, недоверчиво глядя на меня. – Николас все еще по
уши в тех же неприятностях, что и раньше…
Я застыла, чувствуя тяжесть в груди, которая несколько секунд мешала мне дышать.
– О чем, черт возьми, ты говоришь? – неожиданно сердито поинтересовалась я. Нет,
я не собиралась позволять Дженне отыгрываться на мне и, конечно, на Нике. Она
наверняка врала. У нее плохое настроение – вот и все.
Дженна вроде бы сожалела о том, что сбросила эту бомбу, однако продолжала:
– Наши парни идиоты, они погрязли в старом дерьме и заставляют нас думать, что
изменились ради нас!
– Но ведь так и есть, Дженна, Николас больше не общается с бандитами, он стал
другим!
Дженна расхохоталась, но ее смех прозвучал даже жестоко. Я не узнавала лучшую
подругу, не понимала, кто она, почему набрасывается на бойфренда без всякой на то
причины и логики, как будто именно он виноват в том, что она решила сменить
университет.
– Ты наивнее, чем я думала, Ноа. Ты и правда ничего не знаешь.
Я шагнула к ней, теряя терпение.
– Чего не знаю?
Дженна закрыла рот.
– Они хотят участвовать в гонках, – наконец проговорила с тоской в голосе. – Уже
на следующей неделе. А Ник помалкивал, да?
Я сглотнула.
– Ник никогда не вернется к гонкам, не после того, что случилось в прошлом
году, – решительно объявила я спустя мгновение.
– Ноа, это только вопрос времени, вот увидишь.
– Давай, Ноа, выбери уже, – раздраженно попросил Николас после того, как я
довольно долго носилась с цветными образцами и не знала, какой предпочесть.
– Я бы покрасила в бежевый, – предложила я после долгих размышлений.
Парень закатил глаза.
– Никакого бежевого, оставляем зеленый… как есть, – ответил он, забирая у меня
образец.
– Зеленый? – сказала я с отвращением. – Зачем красить комнату девочки в такой
оттенок?
Консультантка, которая помогала нам, терпеливо ожидая, пока мы выберем цвет для
комнаты Мэдди, решила, что пора вмешаться.
– Зеленый сейчас в моде, но если вы не уверены… Вы на каком месяце? – спросила
она с улыбкой, глядя на мой живот.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, на что она намекает.
– Что? Нет, нет! – отрицала я.
Николас вдруг стал серьезным и впился в женщину взглядом.
– Я думала… – смущенно продолжала она и принялась смотреть то на Ника, то на
меня.
Она считала, что я беременна, и мы выбирали цвет для детской нашего будущего
малыша. О нет… Боже, почему нужно думать об этом сейчас? Я поежилась.
– Мы выбираем цвет для комнаты моей шестилетней сестры, – ответил Николас,
положив образец на прилавок. – Похоже, что мы молодые родители? Моей девушке
восемнадцать, а мне двадцать два. Почему бы вам сначала не подумать, прежде чем
делать глупые выводы?
Я удивленно распахнула глаза. К чему, черт возьми, эта вспышка гнева?
– Я… простите, н-нет… – залепетала консультантка.
Я ей посочувствовала. Николас бросил на нее сердитый взгляд, тот самый, который
он кидал и на меня, когда я делала нечто, сводившее парня с ума.
– Все в порядке. Послушайте, пусть будет белый, скажите дизайнеру и ремонтникам,
чтобы они начали завтра пораньше, – встряла я, пытаясь разрядить обстановку.
Николас сверлил меня своими голубыми глазами, стиснув челюсти.
Расплатившись, мы покинули магазин в неловком молчании. Я не могла долго
терпеть, поэтому, когда мы подошли к машине, схватила Ника за руку, заставив
посмотреть на меня.
– Эй, что с тобой не так?
Николас избегал моего взгляда, и напряжение, которое мучило меня, стремительно
росло. Этот страх… боязнь быть недостаточно идеальной для него всегда преследовал
меня. Я не позволяла себе думать о детях. Тема была под запретом. Просто не могла,
по крайней мере пока, поскольку понимала, что роковой момент, когда я осмелюсь
озвучить это вслух, разрушит меня, и не знаю, смогу ли я тогда выбраться.
– Терпеть не могу людей, которые лезут туда, куда их не просят, – ответил Ник,
обняв меня и крепко поцеловав в лоб.
Я понимала: Ник что-то скрывает от меня, кроме того, точно знала, что это его
действительно беспокоит… но сейчас не хотела ничего слышать.
Поэтому я тоже обняла его, прижавшись щекой к его груди, и сделала милое личико.
Попыталась отбросить страх, который вот-вот грозил вырваться наружу, и села в
машинукак ни в чем не бывало.
Несколько часов мы были заняты покупкой мебели для детской. Заказ доставят
завтра, а еще нам придется повозиться со сборкой и потратить на это сутки, если мы
хотим, чтобы комната была готова к четвергу. Ник волновался. Его глаза горели,
хотя, выбирая предметы мебели, он старался скрыть эмоции. Если не считать инцидент
с любопытной консультанткой, было очень весело ходить с бойфрендом по магазинам: мы
оба хорошо провели время.
Мы купили игрушки и синюю односпальную кроватку. Ник решил, что мы сделаем
комнату в сине-белых тонах, как и в моей спальне, поскольку это было нейтральным и
в то же время не слишком банальным. Когда мы вошли в пентхаус, я была жутко
измотана и сразу же ничком бросилась на кровать. Почувствовала, как Ник осторожно
ложится на меня,прижимая к матрасу. Его губы приблизились к моему уху, и я невольно
вздрогнула.
– Спасибо, что была со мной, Рыжая – прошептал он, осыпая мою шею горячими
поцелуями.
Впечатавшись в покрывало, я не могла видеть его лица, поэтому сконцентрировалась
на губах Ника, скользящих по коже. Одной рукой он собрал мои волосы в хвост и начал
целовать меня в затылок…
Я вздохнула, наслаждаясь прикосновениями его рта.
– Вчера я была у Дженны, – неожиданно выпалила я.
Интересно, как он отреагирует на упоминание о моей лучшей подруге? Ник перестал
меня целовать и откатился на бок. Я перевернулась на спину и оперлась на локти,
чтобы наблюдать за ним. Он сел спиной ко мне, снял футболку и швырнул ее на пол.
– Я рад, – ответил он через несколько секунд.
Я нахмурилась, когда он направился в ванную комнату и закрыл дверь, почти
хлопнув ей. Я бросилась за ним. Вошла, даже не думая просить разрешения.
Он положил руки на раковину и поднял голову, когда услышал мои шаги.
– Знаешь, – начала я неуверенно, – мы разговаривали.
– И что? – Ник сверкнул на меня своими небесными глазами.
«Почему ты говоришь со мной в таком тоне?»
– То, что ты защищаешься, только подтверждает, что слова Дженны о тебе – чистая
правда, – огрызнулась я, подражая его тону.
Ник выпрямился.
– И что же я собираюсь делать? – раздраженно спросил он.
Мне было неприятно, когда он вот так общался со мной. Я пожалела, что подняла
эту тему, но если он действительно решил участвовать в гонках…
Я посмотрела на его обнаженный торс, на еще не зажившие ссадины… Это должно
закончиться.
– Ты не можешь продолжать делать то, что делаешь, Николас, – заявила я,
тщательно подбирая слова. – Дженна не сомневается, что Лион хочет принять участие в
гонках…
Даже не взглянув на меня, Ник вышел из ванной комнаты.
– Лион может делать все, что захочет, он уже взрослый, верно?
– Ну а ты не будешь участвовать? – настаивала я, чтобы успокоиться.
Ник смерил меня взглядом.
– Я не буду, – подтвердил он, уставившись на меня. – Если честно, Рыжая, меня
совсем не интересует, что Дженна болтает обо мне и наших отношениях.
Я расстроилась.
– Дело не в Дженне, а в том, что ты никогда не должен был ввязываться в дурацкую
историю с Лионом! Ты обещал мне, что все кончено!
– Так и есть! Ноа, я уже объяснил. Лион попал в беду, я хотел ему помочь. – Ник
вздохнул и вернулся ко мне. Крепко обнял и прошептал: – Я не думал, что влипну, но
я не собираюсь повторять ту же ошибку, Рыжая.
– Больше никаких неприятностей, Ник, и никаких опасных ситуаций. Обещаешь? –
спросила я, выгибая тело, когда он принялся целовать мою шею.
– Обещаю.
24. Ник
Когда я открыл глаза утром, первое, что я увидел, это лицо Ноа в нескольких
сантиметрах от меня. Ноа привалилась ко мне, ее голова покоилась на моем плече. Мне
пришлось сдержаться, чтобы не рассмеяться: казалось, она пыталась забраться на
меня, но заснула на полпути.
Я осторожно убрал прядь волос с ее щеки нежно провел большим пальцем по
бархатистой коже, покрытой веснушками… веснушки сводили меня с ума, эти звездочки
были и наее груди, на стройных плечах, на пояснице… Мне было приятно думать, что я
– единственный, кто знает это тело. Лишь одному мне известно, где находится каждая
родинка,каждая отметина, каждый изгиб и каждая царапинка.
Я посмотрел на ее крошечную татуировку ниже уха, такую же, что я сделал на руке.
Когда я решился на тату, мне нравилось думать, что она придаст мне силу, если
выбрать правильный рисунок. Но теперь это значило гораздо больше, и я хотел верить,
что именно из-за Ноа мне набили узел в виде восьмерки… Смешно, конечно, но наивная
мысль не переставала кружиться в сознании.
Мысль, что мы оба сделали татуировки, поскольку чувствовали, что в конечном
итоге встретимся и будем неразлучны…
Мой телефон зазвонил. Я протянул руку и взял его. Энн – социальный работник
Мэдди. До сих пор с трудом верилось, что мама решила оставить сестренку на выходные
в день моего рождения, но это меня, конечно, совершенно не огорчало. Сейчас не
будет вечеринок, стриптиза или чего-то подобного, о нет, я проведу особый день с
двумя девушками, которых люблю больше всего на свете.
Сестренка сильно волновалась из-за того, что ей разрешили меня навестить, а я не
мог быть счастливее, чем теперь. Я поговорил с Энн пару минут, чтобы узнать точное
расписание рейса и где мы встретимся, и дал отбой. На моем лице появилась
широченная улыбка. Наконец-то побуду с Мэдди несколько дней, как всегда хотел.
Я привел себя в порядок. Вскоре в дверь позвонили ремонтники и дизайнер:
я просил их прийти до семи, ведь мне нужно в офис к половине восьмого. Когда я
показал им будущую детскую, они пообещали, что закончат уже через несколько часов.
Не хотелось оставлять Ноа спящей, когда эти парни были в пентхаусе, поэтому я
решил разбудить ее, пока они принимались за работу.
– Ноа, вставай, – сказал я, слегка похлопав ее по плечу.
Она издала рычание и что-то забормотала. Я взглянул на часы, стоявшие на
тумбочке. Надо уходить, если я не хочу опоздать.
– Ноа! – Я повысил голос.
Глаза Ноа открылись, сонные и недоуменные после того, как я перешел почти на
крик. Наконец-то она проснулась.
– Ты знаешь, что означает слово «отпуск»? – пробормотала она, катаясь по
простыне и пряча голову под подушкой.
Черт. У меня нет времени.
Я схватил телефон.
На третий звонок Стив бодро и чуть настороженно ответил:
– Николас.
– Мне нужно, чтобы ты приехал ко мне и остался с Ноа, пока эти ребята не
закончат работать.
Ноа сразу же встрепенулась.
– Ты шутишь? – спросила она, протирая глаза, будто ей было четыре года.
Нет, я вовсе не шутил.
– Скоро буду, – сообщил Стив.
– Жду тебя, – ответил я и дал отбой.
Ноа скрестила руки, сердито глядя на меня.
– Тебе нужно к психиатру.
Я ухмыльнулся, игнорируя ее угрюмый тон, и продолжил собираться. Я опаздывал, но
мне было все равно: не собираюсь оставлять Ноа наедине со здоровенными парнями.
– Я просто забочусь о тебе, – заявил я, завязывая галстук.
– Я сумею позаботиться о себе, – ответила она, обходя меня, чтобы пробраться в
ванную комнату.
Я вздохнул, услышав шум воды в душе. Ноа могла злиться сколько угодно, но в мире
полно психов. Нельзя рисковать, особенно если дело касается моей девушки. Однажды
ее уже похитили, и я этого больше никогда не допущу.
Она вышла через десять минут, завернувшись в полотенце и с взъерошенными
волосами.
– Ты еще здесь?
Я весело улыбнулся. Злюка прижалась ко мне.
– Стив написал, что припарковался, теперь я спокоен… не поцелуешь меня?
Она была ужасно сексуальна. Я обнял ее, и у меня едва не подкосились ноги.
– Осторожно, я мокрая, – предупредила она, отступая на шаг.
– Как всегда, – иронично заметил я.
– Ты отвратителен, – возразила она, но я увидел, что ее гнев отступил, и она
впилась в меня своими потрясающими медовыми глазами.
Я схватил ее за затылок и притянул к себе. Засунул язык в ее рот, и когда стало
совсем жарко, в дверь позвонили. Ноа пыталась удержать меня, притягивая за галстук,
но я отстранился. Времени не оставалось, я не мог медлить.
– Мне пора, – объявил я, отвернувшись.
Я пошел к двери и ощутил ее взгляд. Я быстро посмотрел на нее – через секунду
она уронила полотенце на деревянный пол.
Черт!
Я примчался в офис. Мой кабинет был в конце коридора, и я направился прямо туда,
не останавливаясь, чтобы глотнуть кофе. Я знал, что сегодня хотел приехать отец,
бог знает, что он мог бы устроить, увидев, что я опаздываю… Если бы сотрудники меня
прикрыли, я бы угостил их кофе за свой счет.
Чего я не ожидал, так это встретить папашу в моем кабинете… он тихо разговаривал
с девушкой, которую я никогда не видел. Она сидела в кресле и вежливо улыбалась,
слушая Уилла. Когда я вошел, оба повернулись ко мне. Мое недоумение сменилось
злостью, когда я обнаружил второй столик, расположенный в дальнем конце комнаты у
окна… моего окна.
– Здравствуй, сынок, – поздоровался отец с дружелюбной улыбкой.
По крайней мере, он в хорошем настроении – какая новость!
– Что это? – спросил я, указывая поочередно на девушку и угловой столик.
Отец нахмурился.
– София – дочь сенатора Эйкена, Николас. Она решила проходить стажировку здесь,
кстати, я сам предложил ей работу.
Я впился прищуренными глазами в дочь сенатора. Я и понятия не имел о намерениях
отца. Полагаю, у девчонки были хорошие отношения со своим папочкой, поскольку она
явно не понимала, что творится со мной.
– У тебя уже есть опыт, ты вот-вот окончишь университет, поэтому я сказал Софии,
что ты поможешь ей набраться профессионального опыта.
«Черт, черт, нет!»
София сухо улыбнулась. Вернее, усмехнулась. Отлично, неприязнь оказалась
взаимной. Отец несколько мгновений наблюдал за нами, наверное, расстроенный моим
молчанием, но слишком вежливый, чтобы сделать замечание.
– София, надеюсь, тебе будет комфортно. Если что, у тебя есть мой номер или
можешь просто обратиться к Нику.
– Спасибо, мистер Лейстер, я буду помнить о вашей поддержке, я очень
признательна за предоставленную мне возможность: всегда хотела работать в «Лейстер
Энтерпрайзес». Думаю, что сектора, которые ваша компания решила открыть, крайне
важны для расширения бизнеса. Хорошо зная законы, можно завоевать новые рынки, и я
уверена, с помощью Николаса мы получим превосходный результат.
Она, конечно, глупенькая, но ораторским искусством владеет. Отец одобрительно
посмотрел на нее и попрощался, а затем ушел, даже не взглянув на меня.
– Сразу видно дочь политика, – бросил я, пристально глядя на Софию. – Ты сидишь
в моем кресле, может займешь другое?
София улыбнулась и осторожно встала. Мои глаза устремились на нее, не в силах
оторваться. Черные волосы, загорелая кожа, карие глаза и длинные ноги. На ней была
жемчужно-серая юбка-карандаш и идеальная белая рубашка. Да, настоящая папенькина
дочка.
– Не обманывайся, Николас, я собираюсь здесь закрепиться.
Я нахмурился, но решил проигнорировать комментарий. Плюхнулся в свое кресло,
проверил почту и приступил к работе.
25. Ноа
К приезду Мэдди нужно было закончить переделку комнаты. Я сказала маме, что
останусь на несколько дней у Ника, когда прибудет его сестренка. Совсем не
хотелось, чтобы наши отношения стали еще более напряженными, поэтому пришлось вести
себя как пай-девочка. Убедившись, что детская прибрана и надо только собрать
мебель, купленную накануне, я отправилась домой. Николас позаботится обо всем, ну а
меня ждет нечто важное: я должна морально подготовиться к разговору с Анабель
Грасон.
День пролетел быстро. Думаю, как раз тогда, когда вам нужно, чтобы время шло
медленнее, оно мчится как безумное. Поэтому не успела я оглянуться, как наступило
утро. Мэдди и ее мать прилетают завтра! Я нервничала и понимала, что Николас тоже
на взводе. Он прислал мне кучу фотографий, интересуясь моим мнением по подводу
комнаты. Спрашивал, понравится ли она сестренке, и продолжал советоваться со мной.
Он хотел переставить мебель, например, подвинуть кровать, стоящую в углу, к окну,
боялся, что одного комода недостаточно и беспокоился, что поезд с дистанционным
управлением не придется Мэдди по душе.
Я весело рассмеялась.
– Ник, она будет в восторге, кстати, Мэдди хочет увидеть тебя, а не новую
комнату.
Наступило молчание.
– Я очень нервничаю, Рыжая, я никогда не проводил с сестрой больше одного дня, а
если она вдруг начнет плакать и заскучает по дому? Она гномик, а я взрослый дядька:
я не всегда знаю, как вести себя в такой ситуации.
Я улыбнулась своему отражению в зеркале. Мне импонировало, что Ник оказался
впечатлительным. Ведь обычно он всегда так уверен в себе: он жутко авторитетный и
властный, но, когда снимает броню и показывает, что под ней есть нечто нежное и
такое родное, мне просто хочется его обнять.
– Постараюсь быть вместе с тобой и Мэдди, – ответила я, присев на кровать и
уставившись на деревянные балки потолка.
– Что? Ты останешься на выходные, Рыжая? – серьезно спросил он, резко сменив
тон.
Я прикусила язык. В этот момент в дверь постучали.
– Можно, Ноа?.. – Мама вошла в комнату и теперь наблюдала за мной.
Я кивнула, впервые мысленно поблагодарив мать за то, что она прервала разговор с
Ником.
– Мама хочет со мной поговорить, я позвоню позже, ладно?
Я дала отбой, но тут же пожалела об этом. Положила мобильник на покрывало, а
мать начала расхаживать по комнате. Она выглядела рассеянной и немного подавленной.
За последнее время у нас еще не было по-настоящему хороших событий. Мы почти не
общались, и все станет только хуже, когда она узнает, что я планирую сделать.
– Сколько времени тебе нужно, чтобы собраться?
Мама явно прощупывала местность. Я никогда не собирала вещи заранее, обычно
делала это за день до отъезда, а привычку унаследовала именно от нее. Мы не
понимали, зачем людям нужны недели, чтобы выбрать одежду и запихать ее в чемодан. Я
помотала головой, намереваясь воспользоваться ее попыткой сблизиться и сообщить,
что собираюсь побыть у Ника, когда Мэдди приедет к нему в гости.
– Все почти готово. Слушай, мам… – начала было я, но она перебила меня.
– Знаю, что тебе не терпится уехать отсюда, Ноа, – заявила она, взяла одну из
моих футболок и принялась складывать ее, чтобы отвлечься.
Я глубоко вздохнула и увидела, как ее глаза наполнились слезами.
– Мама, я не…
– Нет, Ноа, позволь мне сказать тебе одно: последние дни были тяжелыми, и мы не
ладили еще с тех пор, как вернулись из Европы, но… поверь мне, я понимаю, что ты
влюблена и просто не можешь разлучаться с Николасом. Мне бы хотелось, чтобы ты и
я… – Мать указывала на нас обеих, – никогда не ссорились. У нас всегда были
замечательные отношения, дочка, мы были откровенны друг с другом и ничего не
утаивали, даже когда ты встречалась с Дэном…
Я поморщилась, услышав имя бывшего.
– Помнишь, как ты прибежала ко мне, чтобы рассказать, как прошел вечер и какие
комплименты он тебе говорил? – продолжала мама.
Я кивнула, криво улыбнувшись и догадавшись, к чему она клонит.
– Теперь, когда пришло время самостоятельной жизни, Ноа, я скажу тебе вот что:
с момента твоего рождения я пыталась дать тебе все, что могла. Я хочу, чтобы ты
считала это место своим родным домом и жила здесь, используя появившиеся
возможности. А когда ты была совсем маленькой, я мечтала увидеть тебя в просторной
собственной комнате, в окружении чудесных игрушек и книг, чего у меня никогда не
было…
– Мама, если честно, я знаю, что иногда бываю невыносима, но наша жизнь
изменилась, мы уже в Лос-Анджелесе, и я теперь вижу, что всегда ты очень старалась,
поэтому тебе не нужно ничего объяснять, ладно? Ты действительно дала мне все, что
было в твоих силах, и я отлично понимаю, как тебе трудно видеть меня с Николасом,
но я люблю его.
Мама закрыла глаза, услышав мои слова, и печально улыбнулась.
– Надеюсь, когда-нибудь ты станешь прекрасным писателем, Ноа. У тебя все
получится. Я просто хочу, чтобы ты использовала каждый шанс, который у тебя есть.
Учись и наслаждайся университетской жизнью: ведь это самые лучшие годы, дочка.
– Спасибо, – прошептала я, хотя чувствовала себя виноватой, поскольку не сумела
полностью признаться и рассказать ей о Нике.
На следующее утро я проснулась спозаранку. Я жутко нервничала и спустилась к
завтраку, пытаясь не думать о том, что собиралась сделать. Мэдди, ее мать и Энн
прилетятчерез несколько часов, и, разумеется, Анабель не отступит. Я тысячу раз
повторила себе, что делаю это ради него, а в моем поступке нет ничего
непростительного, и опять задумалась. Глубоко в душе я очень хотела встретиться с
миссис Грасон и узнать, чего она хочет от Ника и какие мотивы побудили ее
отказаться от сына.
За завтраком я съела половину тоста, который запила латте. Ник сообщил, что
встретится с Мэдди в тот же час, когда я должна увидеться с его матерью, поэтому у
меня было время до того момента, как бойфренд начнет меня искать. Пока они с Мэдди
будут обедать, я смогу, наконец, покончить с этой авантюрой.
Ресторан в «Хилтоне» – высшего уровня. Конечно, мать Ника обожала шикарные
места. Она – одна из тех дерзких и отталкивающих жен миллиардеров, которые
хвастаются тем, сколько яхт, лошадей и особняков у них разбросано по всему миру. По
этой же причине и просто с намерением не привлекать внимания я выбрала светлую юбку
с высокой талией и песочный топ «Шанель», который давно не надевала. Дженна
подарила мне белые итальянские сандалии «Миу Миу», изящные и очень дорогие, вот и
все, что нужно было о них знать. Они идеально подходили к наряду.
Думаю, то был один из немногих случаев, когда я решилась полностью нарядиться в
брендовую одежду. Я не хотела, чтобы миссис Грасон удалось меня запугать. Ведь
хорошо одетая женщина – влиятельная женщина.
Когда я добралась до «Хилтона», к кабриолету подошел элегантно одетый мужчина. Я
вышла и протянула ему ключи, молясь, чтобы он ничего не поцарапал. Подошвы
сандалийзастучали по гладким ступенькам, которые привели меня к вращающимся дверям
отеля.
Очутившись в лобби, я огляделась. Возле ресепшен красовались маленькие кресла,
пол устилали бежевые и светло-кофейные ковры. В конце зала имелась огромная
лестница, которая раздваивалась так же, как у нас дома. Я не представляла, куда
нужно идти, поэтому направилась к стойке регистрации, где две миловидные девушки
приветливо мне улыбнулись.
– Чем могу помочь, мэм? – спросила одна из них и с восхищением уставилась на мой
прикид. Думаю, ей было интересно, как девчонка примерно ее возраста оказалась
здесь, да еще в таком баснословно дорогом наряде.
Я всегда гордилась, что особо не задумываюсь о люксовых брендах и деньгах. Я
ведь никогда не хотела ничего подобного, я проста по своей природе и отдала бы все,
что носила, сотруднице отеля, не сомневаясь ни секунды.
– У меня встреча с Анабель Грасон… Не знаю, оставила ли она для меня сообщение
или что-то подобное… – неуверенно пояснила я.
Девушка что-то проверила в компьютере и с неизменной улыбкой кивнула.
– Миссис Грасон ждет вас в «Андиамо». Прямо по коридору, первая дверь направо.
Надеюсь, вам понравится меню.
Я поблагодарила ее и удалилась, борясь с желанием убежать. Как только я
добралась до дверей ресторана, телефон пискнул – я получила сообщение.
Я сразу открыла его: фотография Николаса и Мэдди! Они уже сидели в
«Макдоналдсе». Я рассмеялась – у Мэдди был прекрасный аппетит. Боже, даже
вообразить не могу, сколько всего малышке должен рассказать брат! Я быстро набрала
ответ, написав Николасу, что через некоторое время встречусь с ними. И выключила
мобильник.
Я переступила порог ресторана и снова занервничала. Однако зал был уютным,
обстановка оказалась совсем не вычурной и стильной: мебель – оттенка чая с молоком,
на квадратных столах – белоснежные скатерти с сияющими столовыми приборами и
бордовыми салфетками. Тут и там стояли вазы с декоративными растениями. Аппетитный
запах горячей пасты, приправленной песто, защекотал ноздри.
При виде Анабель, я глубоко вздохнула и двинулась к ней. Она была, как я и
предполагала, весьма изысканной. Мать Ника оделась в бежевый брючный костюм и
черную блузку. Туфли на каблуках сделали ее выше меня на несколько сантиметров.
Она улыбнулась, когда я протянула ей руку, но вскоре ситуация стала неловкой:
я уже не понимала, что следует говорить при тайной встрече с матерью моего парня,
которого она бросила много лет назад.
– Привет, Ноа, – любезно сказала она.
– Миссис Грасон, – вежливо ответила я.
Она села, призывая меня сделать то же самое.
– Рада, что ты приняла приглашение. – Она поднесла бокал к ярко накрашенным
губам.
Итак, представление начинается. Я собралась с силами.
– Это скорее шантаж, чем предложение, – ответила я с притворным спокойствием.
Я и не думала поддаваться.
Ее ясные, как и у Ника, глаза впились в меня, и я почувствовала озноб,
пробежавший по позвоночнику.
– Ты красавица, Ноа, хотя уверена, что тебе это известно. Если бы ты не была
такой, мой сын, разумеется, не обратил бы на тебя внимания.
Я снова растянула губы в улыбке. Замечание Анабель раздражало меня, будто мои
отношения с Ником являлись поверхностными и пустыми, хотя для нее наверняка любые
отношения строились именно на этом… деньги, которые она тратила, чтобы выглядеть на
тридцать, служили наглядным доказательством.
– Уверена, мы могли бы часами болтать о разных пустяках, миссис Грасон, но вы
хотели сказать мне что-то важное, поэтому давайте побыстрее перейдем к делу, –
заявила я, стараясь быть максимально учтивой, хотя это оказалось трудно. Мои
подозрения не беспочвенны: мать Ника мне не понравилась и никогда не понравится в
будущем. – Вы просили о какой-то услуге. Я вас внимательно слушаю.
Анабель улыбнулась, похоже, с восхищением. Ей пришлось по душе, что я выложила
все как есть – прямо и без намеков, впрочем, как и она сама в телефонном разговоре.
– Хочу восстановить отношения с сыном, и ты мне поможешь, – тихо призналась она,
достала из роскошной сумки запечатанный конверт и протянула мне.
Я взяла его в руку. Бумага – плотная и глянцевая, цвета слоновой кости, а на ней
изящным почерком было написано имя Николаса.
– Мне нужно, чтобы Ник прочитал письмо.
Я с недоверием повертела конверт и положила на стол. Разве я сумею убедить Ника
прочитать послание? Кроме того, если я передам ему письмо, то буду вынуждена
рассказать о встрече с его матерью. Нет, я не собиралась так поступать.
– Извините, каким образом простое письмо поможет вам вернуть сына? Вы давно
бросили его, – ответила я и с ненавистью посмотрела на Анабель. С той же
ненавистью, которую всегда испытываю, когда кто-то причиняет вред моим близким.
Ничего не могу с собой поделать.
– Сколько тебе лет, Ноа? – спросила она.
– Восемнадцать.
– Восемнадцать, – повторила она, смакуя это слово и ангельски улыбаясь, будто
напротив сидела шестилетняя девочка, которая ей не ровня. – Мне сорок четыре, Ноа…
я живу в этом мире намного дольше, чем ты, я пережила гораздо больше, поэтому,
прежде чем судить меня, немного подумай. Ты всего лишь ребенок, и лучшее, что с
тобой случилось, это то, что тебя вытащили из захолустья и перевезли в особняк в
Калифорнии.
– Вы ничего не знаете о моей жизни, – процедила я ледяным голосом.
Образ умирающего от пули отца встал перед внутренним взором, и я почувствовала
укол боли в груди.
– Я знаю больше, чем ты думаешь, – продолжала она. – У меня есть информация, о
которой ты даже не догадываешься, Ноа, и я способна очень многое изменить – ты не
представляешь сколько – для этого мне нужно сделать лишь пару звонков по телефону.
На ее губах появилась дьявольская ухмылка. Она взяла письмо, встала и шагнула ко
мне. Медленным, грациозным движением сунула конверт в мою сумочку, которая висела
на спинке кресла.
– Постарайся, чтобы Николас его прочитал, – прошептала она. – Иначе я превращу в
ничто всю ту сказку, в которой ты сейчас живешь, а все богатства, которые упали на
тебя с небес, исчезнут.
Я дернулась, будто меня ударило током.
– Не звоните мне больше, – выдавила я, пытаясь контролировать эмоции. Она мне
угрожала, но я действительно не знала, чем именно.
– Не волнуйся, Ноа. Я не намерена делать это снова. Но имей в виду: если ты не
хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в кошмар, выполни мою просьбу.
Я встала, повернулась к ней спиной и быстро вышла из ресторана, не переставая
думать об угрозе матери Ника. Миновала ресепшен и почти выбежала на улицу.
Ну и дура же я! Зачем я встретилась с этой женщиной?! Николас предупреждал меня,
говорил, насколько она жестока, а я – глупышка – позволила ей обмануть себя, и она
наговорила кучу отвратительных вещей. Но все это ложь, о которой не стоит думать ни
секунды. Я вытащила из сумочки письмо, разорвала на тысячу кусочков и выкинула в
несколько мусорных баков.
Для меня этой встречи никогда не было.
26. Ник
Ноа выключила телефон? Я ничего не понимал и уже начинал беспокоиться… старался
не доводить свое состояние до того уровня, который не столько помогает, сколько
вредит. Рядом находилась сестренка, Энн привезла ее вовремя, как мы и
договаривались, и я радовался, что Мэдди будет только моей. Я никому не позволю
испортить себе эти дни. Мэдисон – мой гномик, и она будет счастлива, а Ноа… лучше
думать, что ее мобильник разрядился.
– Ник! – пронзительно крикнула Мэдди, привлекая мое внимание.
Я обернулся. Мы были в Санта-Монике, в зоомагазине. Я всегда рассказывал Мэдди о
здешнем пляже, о достопримечательностях, о том, как дети катаются на колесе
обозрения и смотрят с высоты на океан… Однако младшей сестренке, в отличие от
любого нормального ребенка, были интересны аквариумы с моллюсками и другими
морскими тварями.
Я подошел к малышке.
– Мэд, если дотронешься до них, они могут поранить тебя, – предупредил я.
Мы были в той части магазина, где продавали морских обитателей. Я схватил Мэдди
за талию и выволок наружу. Стемнело, и я начал задаваться вопросом, в какое именно
время маленькой девочке надо поужинать и лечь спать.
– Замерзла, гномик? – спросил я, снял куртку и нагнулся, чтобы надеть на нее.
На пухлых губах Мэдди появилась лукавая улыбка.
– Ты рад, что я тут? – спросила она: судя по ее невинным глазам, мой ответ
волновал ее больше, чем следовало бы.
Я улыбнулся, застегивая молнию куртки. Она выглядела как крошечный призрак в
моей верхней одежде, которая почти касалась земли, но это было лучше, чем если бы
она заболела.
– Ты рада? – спросил я, засучивая рукава куртки.
– Конечно, Ник! – сразу ответила она. – Ты мой любимый брат, я тебе говорила?
Я рассмеялся. Как будто у нее были еще братья!
– Нет, не говорила, но ты тоже моя любимая сестренка, и это прекрасно, правда?
Улыбка, которой она одарила меня, разбила мое сердце.
– Прокатимся на колесе обозрения? – предложил я, и вопль Мэдди подверг риску мои
барабанные перепонки.
На набережной было полно семей, а шум прибоя побуждал остаться возле океана и
никогда не уходить. Закат потрясал своим великолепием, и едва я собрался вытащить
телефон, чтобы попытаться связаться с Ноа, как буквально почувствовал присутствие
Рыжей. Я разглядел ее в толпе. На ее лице сияла широкая улыбка, впрочем и на моей
тоже.
– Эй, Мэдди! – позвала девочку Ноа.
Я ошалел. Ноа была ослепительная, но она всегда была такой. Мэдди завертела
головой и не помедлила ни секунды.
– Ноа! – воскликнула она, и я расхохотался, увидев, как Мэдисон побежала к ней.
Радость переполнила мою душу, а Ноа приподняла Мэдди и заключила в крепкие
объятия.
Мэдисон поладила с ней быстрее, чем я ожидал. Не потому, что моя девушка –
тяжелый человек, вовсе нет – это ведь Ноа. Скорее с Мэдди было не очень просто.
Я обожал ее, потому что она моя сестра. Но иногда она могла быть угрюмой и
невыносимой. И в такие дни ссорилась с теми, кто ей не нравился, если они
вторгались в ее личное пространство. Она оказалась недоверчивой и к тому же, если
честно, избалованной, наверное, как и любая шестилетка, которой родители покупали
абсолютно все.
Она стала моей принцессой тьмы, как я иногда любил ее называть. Но Ноа уже
обожала ее, как и Мэдди – Ноа. В общем, проблем не было.
Когда я подошел к ним, Ноа посмотрела на меня. В ее взгляде было что-то
загадочное, может, облегчение или что-то в этом роде. Я улыбнулся и притянул ее к
себе, заодно сжав и Мэдди в объятиях.
– Ноа, побежали кататься на колесе обозрения! – Мэдди принялась дрыгать ногами.
Ноа отпустила ее, и малышка помчалась в сторону аттракционов. Не отрывая глаз от
девочки, я погладил Ноа по плечу и поцеловал в лоб, а потом мы последовали за
Мэдисон.
– Ты в порядке? – спросил я.
– О да! А у тебя замечательная сестра, Ник, – сказала Ноа, похоже, она хотела
сменить тему.
– Болтает за двоих? – весело уточнил я. – Пришлось призвать все самообладание,
чтобы не затискать ее, Рыжая.
Она фыркнула, но не стала комментировать. В ней было что-то странное, но я решил
не заострять на этом внимание. Мы встретились с Мэдди возле кассы, и я купил три
билета на колесо обозрения. Сестренка начала тараторить без остановки, рассказывая
Ноа на своем «детском» языке о том, что она успела сделать, каково это летать в
самолете и как она счастлива. Ноа слушала ее, забавляясь с малышкой и улыбаясь мне
каждый раз, когда мы встречались взглядами.
Становилось прохладно. На небе не было ни облачка, поэтому с колеса обозрения
закат выглядел великолепно. Ноа молча прильнула ко мне и забралась на мои колени,
она смотрела на океан и на солнце, которое клонилось к горизонту. Я обхватил ее
одной рукой и прижал к себе. Любоваться Ноа мне нравилось больше всего на свете,
какой уж тут закат!
Почувствовав мое настроение, она посмотрела мне в глаза и улыбнулась так, как
умела делать только она.
Позже Мэдди уснула в машине. Неудивительно, ведь она рано встала, а день был
полон впечатлений. Уже наступила ночь. Когда мы выехали на шоссе, Ноа тихо сидела
рядом на пассажирском сиденье, а в моей голове всплыл утренний разговор с Лионом.
Он позвонил и сообщил, что гонки будут в следующий понедельник. После похищения
Ноа я отдалился от уличных проблем: не хотел, чтобы они влияли на мою жизнь и,
конечно, ставили под угрозу жизнь Рыжей или семьи.
Но Лион оставался прежним. К сожалению, он до сих пор не отверг тот темный мир.
Но я не смогу вытащить друга, пока он сам не захочет измениться. Разумеется, ему
многоене нравилось, но у парня появилась возможность заработать легко и быстро,
поэтому он попросил меня сопровождать его, как и прежде. Я предлагал ему деньги в
долг, но Лион слишком горд и отказался их принять.
Я решил присоединиться к Лиону: я ценил нашу дружбу, и, кроме того, за
исключением недавних событий, у меня почти никогда не было серьезных проблем.
Автомобили мне всегда нравились, и я любил ночные гонки посреди пустыни, чувствовал
адреналин, скорость, ощущение победы… это было классно.
Ноа убьет меня, если узнает. Дженна уже нашептала ей, и хотя мне казалось, я
убедил Рыжую, что не участвую в глупостях Лиона, нужно было что-то сделать и
отвлечь ее. Тогда она перестанет быть начеку.
Лион поклялся, что Дженна не знает, когда будет гонка, и все пройдет быстро:
приезжаем, участвуем, выигрываем и возвращаемся домой. Раз и готово.
В конце концов я кое-что придумал: чтобы Ноа ничего не заподозрила, нужно будет
встретиться с ней в тот же понедельник. Приглашу ее на ужин в ресторан на другом
конце города, как можно дальше от места проведения гонок, и… оставлю там. Я уже
сочинил хороший предлог, чтобы оправдать побег. По крайней мере, она будет вдали от
меня, в безопасности, и вдобавок в уютном месте. Конечно, она не на шутку
рассердится, но после возвращения я все улажу.
Довольный этим планом, я припарковался, выбрался из машины и открыл Ноа дверь.
– Ты в порядке, Рыжая? – поинтересовался я, поглаживая ее по щеке и отводя прядь
волос от лица. Мы не виделись почти целый день, и теперь, когда Мэдди спала, я мог
сосредоточиться на Ноа. Я только теперь заметил, как сногсшибательно она одета.
– Я просто устала, – ответила она, выходя из машины, даже не взглянув на меня.
– Что я натворил, Ноа? – спросил я, анализируя все, что она говорила и делала с
тех пор, как мы встретились.
Она хитро улыбнулась, и я немного успокоился.
– Ты ничего не натворил, дурачок, – ответила она, и я облегченно вздохнул.
Она обхватила мое лицо ладонями и встала на цыпочки, чтобы поцеловать. Она уже
собиралась отстраниться, но я положил руку на ее талию и прижал к груди. Ее поцелуй
не был глубоким, поэтому я сам сделал это: прорвался через ее губы и с
удовольствием смаковал язык.
Она крепко поцеловала меня в ответ, но казалась рассеянной.
Я начал вглядываться в ее личико.
– Ты что-то скрываешь, но я все выясню. – Я усмехнулся и покачал головой.
Она промолчала. Я открыл заднюю дверцу машины и блаженно улыбнулся, увидев
прекрасную маленькую девочку, спящую рядом с уродливым плюшевым кроликом.
Расстегнул ремень безопасности и взял Мэдди на руки. Ноа вытащила маленький чемодан
с вещами, и мы вместе поднялись в пентхаус.
Я не хотел будить сестренку, поэтому уложил ее прямо на кровать.
– Спи, принцесса, – прошептал я, чмокнув ее в щеку.
Я вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Оглянувшись, я обнаружил, что Ноа
ждет меня, прислонившись к стене. Нам нужно было поговорить, и мне нравилось, что
именно она сделала первый шаг.
– Примешь со мной душ? – предложила она с нежной улыбкой.
Я взял ее за руку и повел в ванную комнату.
Когда мы оказались там, я включил воду. Пока ванна наполнялась горячей водой, я
повернулся к Ноа.
– Ты сегодня очень красивая… и такая элегантная, – заметил я и осторожно потянул
ее за волосы, лаская шелковистые пряди. – Чем ты занималась? Кроме того, что
игнорировала меня, Рыжая.
Ее глаза уставились на пуговицы моей рубашки, и дрожащими пальцами она начала
расстегивать их одну за другой. Я схватил ее за руки, остановив и почувствовав укол
беспокойства, ощутив, что есть нечто, о чем она умалчивает.
– Я встречалась с мамой, – ответила она, вскинув подбородок и пристально глядя
мне в глаза. – У меня разрядился телефон, поэтому я не знала, что ты звонил.
Я кивнул и позволил ей продолжать начатое. Она стянула с меня рубашку и
наклонилась. Я смежил веки, почувствовав ее губы прямо над моим сердцем.
Ласки Ноа несравненны, это удивительное чувство… от них становилось хорошо и
спокойно. Это мой личный наркотик, сделанный на заказ и всегда сводящий меня с ума.
Я открыл глаза и опять схватил ее руки, когда они поднялись мне на шею. Я хотел,
чтобы она была со мной в ванной, расслабилась, и чтобы я смог понять, что, черт
возьми, случилось.
Снял с нее топ и юбку. Ее кожа буквально сияла. Я быстро стащил с Ноа сандалии.
У нее было удивительное тело, спортивное, не слишком фигуристое и не слишком худое
– она создана для того, чтобы я часами любовался ею.
Она улыбнулась – теперь уже соблазнительной улыбкой, которая взбудоражила меня
окончательно, расстегнула бюстгальтер, сняла нижнее белье и села в ванну. Я хотел
предупредить ее, что вода слишком горячая, но она спокойно погрузилась по самые
плечи. Я быстро последовал за ней, и когда она двинулась вперед, чтобы я мог сесть
позади и обхватить ее руками, я крепко стиснул зубы от обжигающей температуры.
– Черт, Ноа! – пожаловался я, задерживаясь на несколько секунд, пока мое тело не
привыкло. – Ты не обожглась?
– Не сегодня, – рассеянно ответила Ноа, а потом принялась ловить пену и
забавляться, наблюдая за пушистыми невесомыми хлопьями.
Я прильнул щекой к ее уху, и мы некоторое время молчали, наслаждаясь приятным
ощущением того, что мы вместе, безмятежны и спокойны. Но я понимал: с Ноа что-то не
так. Иногда она была настолько погружена в свои мысли, что я отдал бы все, чтобы
узнать, что творится в ее голове.
– Можно задать вопрос? – сказала она, прерывая мои размышления.
– Конечно.
– Но ты должен пообещать, что ответишь.
Моя рука, лежавшая на ее животе, начала очерчивать круги вокруг ее пупка. Мне
было действительно любопытно узнать, о чем она хотела спросить, поэтому я сразу же
согласился. Я усмехнулся, заметив, как она прерывисто вздохнула, когда моя рука
опустилась чуть ниже.
– Думаешь, твой отец любил твою мать? Я имею в виду до развода.
Я не ожидал такого вопроса. Теперь я вообще не понимал, что происходит у Ноа в
голове, и озадачился еще больше, чем минуту назад.
– Наверное, любил… хотя, насколько я помню, они почти всегда ссорились, к тому
же отец много работал… Мама – не подарок, но он не сдавался, – ответил я,
вспоминая, как он вкалывал и каким усталым приходил. – Когда я был маленьким, даже
считал, что у всех родители живут далеко от дома и возвращаются только тогда, когда
проголодаются или захотят спать. Но, став старше и посещая друзей, я увидел, что
это не так, и я ошибался, а предки могут быть замечательными. Отец одного из
одноклассников каждый день привозил и забирал сына из школы, и они всегда
перекусывали блинчиками и играли в бейсбол в соседнем парке… Я завидовал ему: ведь
я понял, что многие родители делают что-то вместе с детьми.
Я замолчал, глядя в потолок, потерянный в воспоминаниях, и только когда Ноа
пошевелилась, осознал, что разум перенес меня в прошлое. Я выдавил улыбку, Рыжая
изогнулась, наши губы встретились и слились в поцелуе.
– Я не должна была тебя ни о чем спрашивать, – извинилась она.
Я откинул голову назад.
– Ты можешь спрашивать меня, о чем захочешь, Ноа, моя жизнь не была сказкой,
хотя так может показаться. Не все рождены быть родителями, и большинство терпит
неудачу.
Я не собирался ныть из-за того, что у меня противоречивые родители. Мое детство
не было идеальным, но я не думал жаловаться, тем более Ноа. Она жалела меня, я
просто знал это. Папаша мог быть эгоистичным придурком, когда я был ребенком, но он
хотя бы не пытался меня убить. Иногда я представлял себе маленькую Ноа, постарше
Мэдди, прячущуюся от отца, вынужденную выпрыгнуть из окна… как она могла потратить
даже секунду своего времени на сочувствие мне?
– По-твоему, существуют нормальные, обычные семьи? – спросила она. – Ник, я
говорю о тех, которые показывают в кино, с работающими родителями, самая большая
заботакоторых состоит в том, чтобы погасить ипотеку в конце месяца.
Вот что беспокоило Ноа целый день? Может, она затронула эту тему со своей мамой
утром? Меня охватила ярость. Вдруг Раффаэлла внушала дочери, что наши отношения
легковесны и ничего не стоят? Несколько секунд я пытался прийти в себя и избавиться
от пугающих мыслей.
– Мы с тобой будем такой семьей. Ну как, Рыжая? Хотя нам, конечно, не нужно
беспокоиться об ипотеке.
Ноа рассмеялась, и мне захотелось показать, насколько я серьезен.
– Теперь моя очередь задавать вопрос, – сказал я, и Ноа снова пошевелилась. Я
улыбнулся. – Где ты хочешь это сделать, в ванной или в постели?
27. Ноа
Я не могла выбросить из головы слова матери Николаса.
Я боялась ее угроз, но не хотела продвигаться дальше, не хотела идти по пути,
который вряд ли смогу преодолеть в одиночку. Чувствовала себя виноватой, поскольку
разорвала проклятое письмо. У меня нет на это права: оно предназначалось не мне, но
я не хотела, чтобы мать Ника причинила сыну еще больше вреда.
Что Ник так говорил утром о ремонтниках? Он ведь хотел защитить меня? Теперь моя
очередь.
И я, как всегда, сосредоточилась на Николасе: он был моим лекарством, моим
счастьем и укрытием. Он заставил меня изогнуться и посмотреть на него. Как здорово,
что здесь хватало места для двоих.
– Где ты хочешь это сделать, в ванной или в постели? – мрачно спросил он.
Я понимала, что нужна ему, тем более после того как «удалила» его прошлое. Я
тоже нуждалась в Николасе, поскольку, ввязавшись в авантюру, в конечном итоге
обнаружилаистины, которые предпочла бы скрыть… по крайней мере, на данный момент.
Он еще крепче обнял меня, и наши рты нежно соединились. Так и есть – мы
нуждались друг в друге. День был напряженным для нас обоих, хоть и совсем по разным
причинам.
Наши позы быстро изменились: теперь Ник, положив руки мне на спину, склонился
надо мной и принялся смаковать мой рот. Мои руки поднимались по его плечам, пока не
уперлись в грубые щеки, влажные от воды. Его аромат заполнил мои легкие, и я
ощутила жар в груди, согревающий меня изнутри.
– Ты такая красивая, – тихо сказал он, прижимаясь к моей разгоряченной коже. Его
рот оторвался от моих губ и пробежал по подбородку, покусывая меня, пока не достиг
шеи.
Мои пальцы скользнули по его груди, прессу, пока он не сжал мою спину так, что
наши тела соприкоснулись, кожа к коже, не оставляя ни малейшего пространства между
нами.
– Такая теплая и мягкая… – шептал он, когда его губы и язык смаковали мою мокрую
плоть.
Он откинул меня назад, я издала хриплый вздох, чувствуя, как его ладони
поглаживают мою спину, а рот захватывает левую грудь, смакуя чувствительную точку,
жаждущую ласки. Я приподнялась и сжала его бедрами. Он снова принялся целовать
меня, мы повторяли древнейший танец, наши языки играли друг с другом…
– Посмотри на меня, – сказал он, отрываясь от меня.
Я увидела его глаза – такие же синие, как обычно, но в них сияло что-то еще,
нечто невыразимое и страстное.
– Я люблю тебя и буду любить всю свою жизнь, – заявил он, и я почувствовала, как
сердце пропустило удар, а потом резко возобновило бешеный бег.
Не отводя от меня взгляда, Ник неторопливо обвил мою талию одной рукой, а другую
положил мне на спину, двигаясь с бесконечной медлительностью и нежностью, продолжая
что-то тихо бормотать. Когда он проник в меня, я открыла рот, не в силах сдержать
крик, но его губы заставили меня замолчать с помощью сладкого поцелуя.
– Чувствуешь? Ты чувствуешь связь? Мы созданы друг для друга, Рыжая, – прошептал
он мне на ухо, двигаясь с осторожностью, постепенно набирая ритм, что сводило меня
с ума. Его слова повторялись в моей голове, пока он доставлял мне удовольствие, как
умел делать только он один в целом мире.
«Я люблю тебя и буду любить всю свою жизнь».
– Пообещай мне, – вырвалось у меня, когда чудовищный страх внезапно овладел моим
телом и душой, страх потерять его, бесконечный ужас никогда не иметь того, что я
испытывала в эти минуты наслаждения.
Глаза Ника, темные от желания, вернулись к моим, потерянным, не понимая, что я
имею в виду.
– Что ты будешь любить меня всегда, пообещай, Ник, – почти умоляла я.
Не отвечая, он поднялся из ванны, увлекая меня за собой и крепко держа за бедра.
Я обхватила его руками и уткнулась лицом ему в шею. Я прикусила нижнюю губу, чтобы
не закричать, чувствуя его глубоко внутри себя, пока он вел меня в комнату.
С нас обоих капала вода. Он положил меня на постель и лег сверху.
– Никаких обещаний. – Ник помотал головой, а наши взволнованные вздохи
гармонично сплелись воедино: я понимала, что вот-вот кончу, и он знал это, его руки
обошли каждый уголок моего тела, которое жаждало его. – Ты сразу очаровала меня… я
больше твой, чем свой собственный и сделаю все, о чем ты просишь, все, что ты
хочешь, – добавил он, пристально глядя на меня. – Обещаю, дорогая.
Слова Ника и его близость не давали мне почувствовать холод.
На следующий день Дженна проведала меня после обеда. Я никогда не видела лучшую
подругу такой подавленной. У них с Лионом наступили не лучшие времена. Она была на
сто процентов уверена, что сегодня ребята отправятся на гонки. Когда я рассказала
ей, что Ник пригласил меня на ужин в шикарный ресторан, она изумленно посмотрела на
меня.
– Я знаю, что говорю, Ноа, и могу поклясться, что наши придурки будут вечером на
гонках.
Я вздохнула, подыскивая красивое платье. Уже устала пытаться убедить Дженну, что
Николас не собирается мне лгать. И он пригласил меня в ресторан. Зачем ему это
делать, если он не намеревался поужинать со мной?
– Как у вас с Лионом? Он еще зол на тебя? – спросила я, чтобы сменить тему.
Дженна, которая сидела за туалетным столиком, покраснела: щеки девушки приобрели
оттенок ее лака для ногтей.
– Если под злостью ты имеешь в виду, что наши отношения сейчас состоят из того,
что мы ругаемся, а потом трахаемся как ненормальные, то… да, думаю, бойфренд сильно
зол на меня.
– Какая ты грубая! – воскликнула я, удивившись ее манере, хотя Дженна не слишком
меня шокировала: подруга могла быть очень развязной, но она явно переживала. И,
несмотря на беззаботный тон, я понимала, что ей плохо и она разбита, а драка наших
парней с бандитами, заставила ее нервничать с новой силой.
Если теория Дженны верна, Лион намеревался участвовать в каждой гонке, чтобы
получить деньги, не думая о том, что ребята, которые часто посещали незаконные
«соревнования», чуть не убили нас в последний раз, когда мы были там. Но дело еще и
в другом. Мы обе понимали, что если Лион продолжит, то рискует оказаться за
решеткой, как и его брат в недавнем прошлом.
– На днях, кстати, я видела Луку, – заметила Дженна, вставая и начиная рассеянно
перебирать вешалки с одеждой.
Я несколько секунд смотрела на ее отражение в зеркале.
– Как он выглядит? – осторожно спросила я.
– Если честно, он довольно симпатичный, хотя и похож на… короче, у меня мурашки
пробежали, когда я его встретила, – призналась она и начала теребить белую
футболку. Дженна была где угодно, только не здесь. И это продолжалось уже больше
месяца. – Лука красивый, но не такой, как Лион, их родители, должно быть,
привлекательные… у него тоже зеленые глаза, но он скрытный. В общем, знакомство
было скомканным, Ноа. Когда я на днях захотела навестить Лиона и пришла к нему, его
брат едва не вытолкал меня из дома. – Голос Дженны дрогнул, и она замолчала.
Я подошла к ней. Мне не нравилось видеть лучшую подругу такой печальной. Теперь
она превратилась в полную противоположность прежней Дженны. Где ее обаятельная
улыбка, блеск в глазах и все те глупости, которые она обычно выпаливала каждую
секунду? Мне захотелось надрать задницу придурку Лиону.
– Почему бы тебе не поужинать сегодня со мной и Ником? – предложила я.
Николас не будет возражать. Он много лет дружил с Дженной, и, конечно, смог бы
поднять ей настроение.
Дженна посмотрела на меня и разочарованно помотала головой.
– Ты до сих пор думаешь, что вы будете ужинать?
Я сделала глубокий вдох, прежде чем ответить.
– Николас не стал бы лгать мне, Дженна, и не бросил бы меня.
Несколько мгновений она размышляла над моими словами.
– Хорошо… но я соглашаюсь исключительно ради того, чтобы ты не была одна, когда
этот идиот не явится, как обещал. А потом мы сразу отправимся за ними.
Я пожала плечами, хотя не могла не почувствовать тяжесть в груди, услышав ответ
Дженны.
Несколько часов спустя мы приняли душ и закончили наводить лоск. Однако Дженна
была не очень заинтересована в своем внешнем виде. Пришлось убедить ее привести
себя в порядок, ведь мы идем не в «Макдоналдс». Наконец она надела черные кожаные
шорты, белоснежную блузку и сандалии. Я предпочла облегающее черное платье и белые
туфли на небольшой платформе. Я распустила волосы и сделала макияж с акцентом на
губы.
Дженна закатила глаза, но удержалась от ехидного комментария.
А мне как раз пришло сообщение от Ника (я предупредила его о том, что пригласила
Дженну).
Заказ сделан на мое имя, ждите меня в зале и что-нибудь выпейте.
Выходя из комнаты, я показала сообщение подруге, но она все проигнорировала. Нам
потребовался час или около того, чтобы добраться до ресторана. Как мне сказал Ник,
столик был зарезервирован на троих на его имя. Место оказалось приятным, со
столиками во французском стиле и неярким освещением: тут и там горели свечи.
Было здорово находиться здесь вместе с Дженной. Но представить Ника мне стало
даже трудновато – заведение уж слишком романтичное для него.
Дженна начала шутить, в то время как парочки, сидевшие неподалеку, раздраженно
наблюдали за нами.
– Давай, Ноа, возьми меня за руку, может, сверху на нас посыплется конфетти, –
сказала подруга, ухмыляясь.
Я рассмеялась, потягивая белое вино из бокала и ожидая появления Ника.
Мы ждали более сорока минут, приколы Дженны перестали доставлять мне
удовольствие, и я ощутила дискомфорт в желудке.
Сигнал мобильника вывел меня из ступора, я нахмурилась и прочитала сообщение.
Прости, Рыжая, я занят, завал на работе. Если не закончу отчеты, прощай,
стажировка. Пожалуйста, не сердись, я все исправлю… поужинай с Дженной, а ночью
повеселимся.
Я чувствовала, как внутри меня буквально разгорается пламя – гнев, который я
подавляла начиная с двадцатой минуты ожидания. Неужели Ник такой придурок, раз
думал, что глупая уловка сработает?
Я подняла взгляд на Дженну, которая уже смотрела на меня с сожалением.
– Где, черт возьми, будут проходить гонки?
28. Ник
Как только я нажал на «Отправить», понял, что все закончится неприятностями. Мы
с Лионом вышли из пентхауса. Ничто сейчас не доставляло мне особого удовольствия,
ноя чувствовал, как адреналин бурлит в крови и будоражит нервную систему, чего в
глубине души я страстно хотел. Не то чтобы сейчас мне чего-то не хватало, но бои,
гонки,разные сумасшедшие вещи, которые я делал, помогали выпустить пар. Их не так
просто оставить позади. Я говорил себе, что делаю это ради Лиона, но я согласился
на авантюру и ради себя тоже.
Да, я хотел участвовать в гонках. Более того, нуждался в заезде. Воспоминания о
матери, Мэдди, нашем прощании в аэропорту, подозрение, что Ноа скрытничает, и
понимание, что я не смогу вылечить ее от кошмаров, заставляли меня постоянно
нервничать. Ко всему добавлялся факт, что никто вокруг не желал признавать нас
парой.
Я мысленно повторял снова и снова, что она в безопасности с Дженной, вдали от
этого дерьма, вдали от всех, включая и меня. Я не хотел, чтобы она была со мной
сегодня ночью… В жизни есть моменты, когда просто нужно побыть наедине со своими
мыслями, и сейчас наступил один из них.
Я надел шлем и оседлал мотоцикл. Лион и Лука доставят машины в пункт назначения
– нам предстояло встретиться прямо на месте. В этом году гонки устраивали не в
пустыне, а в городе. Здесь неплохие длинные участки трассы, а ставки были
невероятно высокими. Если мы выиграем, то заберем большую часть денег. Лион очень
нуждался.
Я объезжал тусовавшихся ребят, которые здесь собрались. Грохотала музыка. Многие
приветствовали меня, и адреналин подскочил до максимального уровня, когда я
почувствовал, что снова нахожусь в кругу знакомых. Я не мог отрицать, что
соскучился без старых приятелей.
– Эй, вот кто тут у нас! – крикнул Майк, кузен Лиона, подъезжая ко мне на
мотоцикле.
Я дружески стукнул его кулаком по плечу. Он спрыгнул с байка и положил шлем на
сиденье.
– Что здесь творится, чувак? – спросил я, оценивая происходящее.
Я давно не видел этих ребят и через несколько минут оказался в окружении
знакомых лиц. Все шутили и поддразнивали меня, парни и девчонки много пили, а
музыка практически разрывала барабанные перепонки.
Лион появился через несколько минут, и народ приветствовал моего друга. Он
приехал на «Ламборгини», которую я арендовал по этому случаю. Все напоминало мне о
прошлогодних гонках, когда юный светловолосый демон по имени Ноа обошел Ронни,
удивив всех, а меня чуть не довел до инфаркта. Никогда не забуду ту удивительную
ночь. Оказалось, что Рыжая любила скорость, что одновременно злило и возбуждало
меня.
Пока народ танцевал и делал всякие глупости в ожидании старта, я закурил
сигарету и прислонился к мотоциклу. Нужно выяснить, что Ноа в порядке и уже
вернулась домой.
Она не ответила на мое сообщение, и я забеспокоился. Конечно, Рыжая расстроена,
но ведь она с Дженной, поэтому это не то же самое, как если бы я бросил ее, оставив
в одиночестве… правда?
Я не мог позвонить ей, поскольку она бы услышала вопли и громкую музыку, и в
итоге отправил еще одно сообщение.
Хорошо поужинали? Ты уже дома?
Я затянулся сигаретой и через минуту увидел на экране мобильника три точки.
Лежу в пижаме.
Я с облегчением вздохнул, сняв с души груз. Если Ноа дома, я могу расслабиться и
сосредоточиться на том, что надо сделать: гнать, победить и распрощаться с темным
миром навсегда.
Лион позвал меня, и мы встретились с парнем по имени Кларк, который разрабатывал
маршрут. Мы внимательно слушали его. Он показал, где начинается и заканчивается
круг. На этот раз нас будет четверо: ставки очень высоки, ведь за участие
необходимо заплатить, причем ни больше ни меньше по пять тысяч с человека, а тот,
кто выиграет, заберет все (плюс выигрыш от ставок, разумеется).
– Если все пойдет гладко, начнем через десять минут. Сейчас еще нужно
подготовить участки, копы не должны нагрянуть, я держу руку на пульсе, – пояснил
Кларк, глядя на четырех участников.
Соперники были довольно хороши, а один из них являлся членом бывшей банды Ронни,
которую теперь возглавлял Круз.
Он тусовался со своими дружками, такими же укурками, как и он. Я ненавидел эту
свору и в глубине души хотел отомстить за ту ночь, намеревался заставить их
заплатить, но не ударами, а деньгами, которые они ценили и жаждали заполучить.
– Увидимся через десять минут, – добавил Кларк.
Я подошел к Лиону и его брату.
– Не думаю, что будет очень сложно выиграть, но я не хочу неприятностей,
поэтому, если будет тяжело, мы просто забьем, ясно? – сказал я.
Лука хотел быть вторым пилотом у Лиона. Я же предпочитал ездить в одиночку,
никогда не любил, когда кто-то находился рядом со мной в машине во время гонки:
я отвлекался и не мог полностью контролировать ситуацию.
Парни кивнули, и мы направились к тачкам.
Какое-то яркое пятно привлекло мое внимание. Тело отреагировало и напряглось, а
глаза впились в подъезжающую красную «Ауди». Сердце в груди замерло, а, когда
дверцараспахнулась и из салона показались длинные девичьи ноги, весь адреналин,
успевший накопиться в организме, ударил мне в голову.
– Какого хрена! – воскликнул Лион за моей спиной.
Я побежал к Рыжей, часто дыша. Ноа окружили какие-то люди. Я ускорился, желая
сократить разделяющее нас расстояние, хотел добраться до нее раньше, чем бандиты
Круза. Ее глаза уже буравили меня. Она скрестила руки на груди и гневно смотрела на
меня. Когда я приблизился к Ноа, то едва сдержался, чтобы не посадить ее в машину и
не увезти отсюда как можно быстрее.
Но она подняла руку, а через секунду я осознал, что мне влепили пощечину.
– Ты чертов лжец! – заорала она, перекрикивая чужие голоса.
Я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, но у меня ничего не
получилось.
– Сядь в машину, – пробормотал я и сжал челюсти.
– Ни черта подобного, Николас! – ответила она, выставив руки вперед и
намереваясь оттолкнуть меня, но я успел схватить ее за запястья. – Даже не думай!
Не смей указывать мне, что делать!
Я прижал ее к «Ауди» и обездвижил своим телом.
– Я хочу, чтобы ты села в машину и уехала туда, откуда приехала, у тебя три
секунды, слышишь? Мне все равно, что ты злишься, тебя здесь не должно быть. Разве я
должен напоминать тебе о том, что было в прошлый раз?
Она испепеляла меня взглядом, была в такой ярости, что мне пришлось подавить
желание вытрясти из нее упрямство. Я мог вытерпеть все, дружки Круза уже не могли
причинить мне боль, а если и могли, то я стерплю любое дерьмо, но Ноа? Боязнь, что
они увидят ее…
Я скосил глаза на Круза. Он выпивал со своими подельниками. Значит, бандиты еще
не знали о ее присутствии.
– Конечно, тебе не обязательно напоминать мне об этом! Я была там! Помнишь? –
рявкнула она, тщетно пытаясь меня оттолкнуть.
Несмотря на душевную тяжесть и нервозность, я заметил, как она одета… можно было
и не наряжаться, хотя она была в ресторане, верно?
– Прекрати, – прошипел я, обняв ее одной рукой за талию, а другой взяв за
подбородок и заставив посмотреть на меня. – Это не шутка, Ноа, тебе тут не место.
– Тогда и ты поедешь вместе со мной, – вызывающе сказала она, вскинула голову и
высвободилась из моей хватки.
Я оперся обеими руками о машину, тяжело дыша, пока Ноа стояла посреди
обступившей нас толпы. Я развернулся и шагнул к Ноа, вдохнув ее запах, чтобы хоть
немного прийти в себя.
Ноа, похоже, решила не трогать меня, ее руки висели неподвижно, как плети, вдоль
тела.
– Ты не должна быть здесь, – прошептал я, приблизив рот к ее уху.
Шея Ноа покрылась мурашками, а по моей спине пробежал холодок.
– И ты тоже.
Я отпрянул, чтобы посмотреть ей в лицо. Она оказалась накрашена, на ней было
короткое платье, которое демонстрировало всем ее голые ноги. Она нарядилась для
меня, а я бросил ее, чтобы участвовать в нелегальных гонках.
Я собрался с силами.
– Прости, Рыжая, – извинился я, положив руки ей на талию. Ткань платья была
такой тонкой, что казалось, что я дотронулся до кожи Ноа. Несмотря на злость своей
девушки, я умирал от желания поцеловать ее. Как бы я хотел знать, что она простила
меня.
Когда я склонился к Ноа, она отвернулась.
– Терпеть не могу, когда ты лжешь мне, – сказала она.
– Больше не повторится.
– Я тебе не верю, – возразила она.
Я снова сделал глубокий вдох, стараясь приглушить боль, которую вызвали ее
слова.
– Это последние гонки, в которых я участвую, спроси у Лиона, он все подтвердит.
Я завязываю, Ноа… это своеобразное прощание, кроме того, Лион нуждается в моей
поддержке.
– Ты не можешь продолжать делать это ради него, Николас, – возмутилась она, но
теперь в ее голосе не ярость, а беспокойство. – Да, ты любишь его как брата, но я
говорила с Дженной, и он изменился. Не в лучшую сторону. Ты только усугубляешь его
положение.
Она права. Я шел вперед, пока друг копал себе могилу. Либо он завяжет вместе со
мной, либо погрузится в дерьмо, уподобившись Крузу, и повторит судьбу родного
брата.
Я нежно притянул Ноа к груди. Никогда больше не позволю ей бояться за меня и не
солгу ей. Хватит.
– Сделаю все, что в моих силах… и Лион бросит грязное дело, – заверил я Ноа и
расплылся в счастливой улыбке, когда ее рука легла на мою щеку. Я знал, что
означает ласка Рыжей – она простила меня.
Я погладил ее по спине и осторожно поцеловал в щеку, а затем потерся носом о
скулу Ноа.
– Возвращайся домой, пожалуйста, а я приеду, как только все закончится.
Ноа ничего не ответила, и я истолковал ее молчание как «хорошо».
Я оглянулся и обнаружил, что гонщики разговаривают с Кларком.
– Мне пора.
Ноа кивнула, я чмокнул ее в губы, но отошел только в тот момент, когда понял,
что она вместе с Дженной, которую я только что заметил, собирается уезжать.
Я направился к Лиону.
– Всем удачи, увидимся на финише, – сказал я другу, повторяя слова, которые он
всегда говорил мне перед стартом.
Он нервно ухмыльнулся и распахнул дверцу машины.
Я подошел к припаркованной «Ламборгини», сел в нее и запустил двигатель. Лион
устроился в тачке, которую пригнал Лука, и поехал к старту.
Девушка в лифчике от бикини и в крошечных шортах уже стояла, сжимая в руках два
вымпела. Вдалеке сияли огни города, будто ожидая нас, чтобы увидеть, как мы
промчимся со скоростью сто девяносто километров в час по пустым дорогам. Надо
сделать все идеально и быстро, в противном случае все закончится очень плохо…
Но в последнюю минуту, когда обратный отсчет уже начался, и я вцепился в руль,
соседняя дверца «Ламборгини» распахнулась – рядом со мной села Ноа.
– Какого черта ты делаешь?
Выстрел, давший начало гонке, прогремел по окрестностям, девушка с вымпелами
резко ими взмахнула: гонка началась.
29. Ноа
Когда Дженна сообщила мне, какими будут эти гонки, меня охватил сильнейший
испуг. Я посмотрела на машину Ника, готовую к старту, бросилась к «Ламборгини» и,
не думаяо последствиях, забралась на сиденье второго пилота. Удивление Николаса
сменилось гневом. Я запаниковала, поэтому отвела взгляд на рычаг переключения
передач и быстро потянула на себя, чтобы сосредоточиться на деле.
– Давай, жми на газ, Николас!
Хорошо, что у парня очень развиты рефлексы. Даже не представляю, как он
стартовал и смог догнать другие автомобили, у которых имелось небольшое
преимущество.
– Я убью тебя! Слышишь, Ноа? – крикнул он, переключаясь на четвертую и
уставившись на трассу.
Я поняла, что уже через мгновение мы пересечем городскую черту, поэтому ничего
не сказала, дав ему возможность полностью сконцентрироваться на гонке.
Глаза Ника на секунду скользнули по моему телу.
– Пристегнись!
Я прильнула к сиденью и подчинилась.
Боже, мне будет тяжело, но нужно быть с ним рядом: гонка не очень-то похожа на
прошлогоднюю. Несмотря на мои уговоры больше не ввязываться в это, Николас принимал
собственные решения и иногда даже не сообщал о них.
Но я тоже сделала выбор: если он поедет, я буду с ним, если он подвергнет себя
опасности, я тоже, мне совершенно плевать, что он скажет и с какими последствиями
мне придется потом столкнуться.
– Я ведь велел тебе уезжать! – воскликнул он, ударив по рулю. Он был в ярости,
но и я не думала смягчаться. Я просто хотела показать ему, что если он останется в
мире шальных денег, я буду рядом с ним, и если это поможет ему завязать, то стоит
рискнуть.
– А я решила прокатиться с тобой, – ответила я, устремив взгляд на дорогу.
Моя решимость заставила его напрячься – у Ника забугрились вены на шее, поэтому
я невольно вжалась в кресло.
Когда мы добрались до первого поворота, мои ноги дернулись, будто нажимали на
педали. Мне нравились гонки, и тело превратилось в чистый адреналин. Я бы очень
хотела занять место Ника, вдоволь порулить и показать всем, насколько я хороша,
хотя прошлый раз прошел как нельзя хуже, даже несмотря на победу.
У Ника было достаточно опыта, однако сейчас я видела человека, который не
понимал, какой вред может причинить нам обоим. К сожалению, парень не смог бросить
опасные игры и невольно потащил меня за собой. Для меня гонки остались позади, я
избавилась от всего, что напоминало об отце… Оно того стоило, но не надо
обманываться – теперь я снова погрузилась в запретное удовольствие и возненавидела
себя, ведь я наслаждалась тем, что уничтожило мою родную семью.
Но мозг уже начал отключаться от проблем, и через полминуты я думала
исключительно о машинах соперников. Мы проигрывали.
– Ты должен ускориться, Николас!
Вены на его шее надулись еще сильнее, и я нервно прикусила губу.
– Не могу поверить, что выжимаю сто шестьдесят, Рыжая!
«Ради бога, это соревнование, а не прогулка в парке!»
– «Ламборгини» способна выжать и двести, поэтому постарайся, иначе мы проиграем,
Ник.
– Заткнись! – приказал он, повернувшись ко мне.
Я стиснула зубы и промолчала. От волнения у меня задрожали руки. Я внимательно
наблюдала, как Ник справляется с рычагом переключения передач, как разгоняется
почтидо двухсот километров в час и начинает догонять других. Лион был впереди, а
остальные – в пределах досягаемости. Следующий поворот был единственным шансом,
чтобы обойти их, и я молилась, чтобы Николас не оплошал. Если мы проиграем, он не
только убьет меня, но и свалит на меня всю вину.
Но вскоре ситуация изменилась. С ужасом я обнаружила, как после обгона одного из
соперников на трассе появились обычные машины: на последнем участке не перекрыли
движение, и мы очутились на оживленной дороге. Мне это совсем не понравилось, я не
хотела, чтобы кто-то пострадал от незаконных гонок… Ничего подобного не должно
произойти!
– Черт, – пробормотал Ник, делая очередной поворот, уклоняясь от двух машин,
ехавших на семидесяти. Эффектным маневром он обошел второго соперника… а я не могла
справиться с тревогой.
Лион был единственным, кто шел впереди нас, и хотя второе место тоже сулило
деньги, во мне взыграл дух соревнования. Я хотела победить любой ценой. Николас
круто развернулся, и я вцепилась в приборную панель, чтобы не удариться о дверь. Мы
оказались прямо позади Лиона, близко, но недостаточно… Я вскрикнула: Ник выехал на
встречную полосу, чтобы обогнать грузовик, который мешал нам. Даже я не была такой
дерзкой, но это помогло сократить расстояние. Если мы обойдем Лиона на следующем
участке, то выиграем.
– Давай, Ник! Мы должны победить! – закричала я во весь голос.
Его глаза яростно сверкнули, и как раз в тот момент, когда до машины Лиона и
Луки оставалось всего несколько метров и нужно было идти на обгон на повороте,
стрелка спидометра резко упала с двухсот до ста двадцати.
– Что ты делаешь? – недоверчиво взвизгнула я, вытаращив глаза и с ужасом
наблюдая, как Лион набирает дистанцию.
– Это будет тебе уроком, – ответил Ник, снова нажимая на газ, что было уже
бесполезно: Лион пересек финишную черту.
Я глубоко и возмущенно вздохнула.
– Не могу поверить… мы могли бы победить!
– Деньги достанутся Лиону: нам все равно нужно было прийти первыми или вторыми,
независимо от порядка, – сказал он, пересекая финишную черту.
Ник сбавил скорость, и я приготовилась к тому, что он набросится на меня, но
вдруг какие-то яркие огни привлекли его внимание. Николас посмотрел вперед, потом в
зеркало заднего вида, а я обеспокоенно заерзала на сиденье.
Громко завыли сирены, и Ник переменился в лице.
– Этого еще не хватало! – воскликнул он, снова ускоряясь, и, нарушив все правила
дорожного движения, вывернул на повороте на соседнюю полосу.
Сирены, клаксоны автомобилей и чьи-то истошные крики слились в какофонию звуков.
Я ничего не понимала. Что происходит?
Зазвонил телефон Ника.
– Ответь, – приказал он, сосредоточенно уставившись на дорогу. – Мобильник в
кармане.
Я пошарила в кармане его джинсов, ища телефон.
– Поставь на громкую связь, – велел Ник.
Я сделала это и услышала незнакомый голос.
– Ребята, здесь полиция! Нас поймали, Ник!
– Кларк, ты же сказал, что все под контролем!
– Я не думал, что кто-то нас сдаст, вам надо немедленно убираться!
– Где мой мотоцикл?
В динамике раздался шум: вероятно, ребят поймали на пустыре. Копы вот-вот
примутся за нас. Предполагаю, у нас имелось небольшое преимущество, но в тот момент
я была так напугана, что не могла ясно мыслить. Однако я осознавала, какой мы
подвергали себя опасности, и мысленно обрушивалась с проклятиями на бойфренда.
Каким же он оказался идиотом, решив участвовать! Почему не послушал меня и решил
так рисковать?
– Тони отогнал твой байк в привычное место, ты в курсе, что делать. Если
поторопишься, вряд ли до тебя доберутся.
В телефоне раздались гудки. Николас схватил лежавший у меня на колене мобильник
и небрежно бросил на приборную панель.
Наступила тишина.
– Николас… они не должны нас поймать, – залепетала я. В противном случае
последствия будут ужасными. Самое очевидное – я могу забыть об учебе в
университете, а для моего парня все закончится тюремной камерой, ведь его наверняка
уже ловили на этом. Даже Уилл будет бессилен, если сына арестуют.
– Нас не поймают, – тихо заверил меня Ник. Нажал на газ и поехал по каким-то
проулкам. Похоже, он ориентировался в этом районе, а я могла только молиться, чтобы
мы вышли сухими из воды.
Патрульные машины все же преследовали нас: некоторое время я слышала вой сирен,
но, к счастью, копы были недостаточно близко, чтобы разглядеть номерной знак
«Ламборгини».
Потом Ник опять погнал вперед, а через пару минут свернул на пустую трассу.
Вскоре мы добрались до улицы с промышленными складами и рядами гаражей с номерами.
Николас сбавил скорость и что-то вытащил из бардачка, затормозив перед гаражом с
номером сто двадцать.
Ник выскочил из «Ламборгини», кинулся к гаражу, распахнул дверь и облегченно
выдохнул при виде мотоцикла.
– Вылезай, – приказал он, и я, не колеблясь ни минуты, подчинилась.
Я увидела, что в гараже валялись ящики и старая мебель – это, наверное, склад
Лейстеров, используемый Ником в подобных случаях.
Ник быстро взял кусок брезента, лежавший на столе, вернулся к «Ламборгини»
и накрыл автомобиль. Поднялось облако пыли, и я закашлялась, согнувшись пополам.
Ник схватил меня за плечи и похлопал по спине, а затем притянул к себе и повел к
мотоциклу. Меня шатало из стороны в сторону. Николас резко остановился и посмотрел
на меня упор. Я выдержала его взгляд.
– Теперь ты будешь делать все, что я скажу, Ноа. Это очень серьезно, – заявил
он, и его глаза потемнели от ярости. – Кстати, я мог бы оставить тебя здесь, чтобы
ты научилась не вмешиваться в мои гребаные дела.
Я несколько раз моргнула, стараясь не расплакаться и удивленная резким тоном
парня. Так или иначе, но именно по вине Ника мы оказались в такой ситуации, это он
решилвернуться в дерьмовый мир гонок и легких денег.
Но я проглотила свою гордость и кивнула: сейчас самым главным было, чтобы нас не
поймали.
Ник потянул меня к мотоциклу и вручил шлем. Глаза бойфренда на мгновение
остановились на моем лице, но я не могла понять, что происходит в его голове. Он
оседлал байк, я устроилась сзади. Наклонилась к его мускулистой спине и обхватила
руками. И мы выехали в прохладную ночь.
Через полчаса мы все еще ждали, когда моя коллега соизволит прибыть. Я обратился
к ней, поскольку знал, что у нее есть реальные связи. Отец Софии имел недвижимость
в одном из близлежащих жилых комплексов, кроме того, девушка бесплатно оказывала
юридическую помощь в делах несовершеннолетних. Если память мне не изменяла, неделю
назад она освободила из тюрьмы подростка, куда тот угодил за хранение наркотиков, и
попросила удалить записи из картотеки.
София Эйкен могла быть занудой, но свое дело знала.
Из-за угла выехал белый внедорожник, и я понял, что это она.
Я приказал Ноа и парням сесть в машину, взяв всю инициативу на себя. Я не
представлял, в каком настроении будет София, и предпочел встретиться с ней один на
один. Лион успел мне кое-то рассказать, и я выяснил, что события развивались очень
быстро: Дженна даже не успела запрыгнуть в тачку и уехать, ее поймали, как только
мы стартовали.
Она оказалась не единственной арестованной, но сейчас я не мог беспокоиться ни о
ком другом, остальные понимали, чем рискуют, отправляясь на гонки, а моим
приоритетом была подруга.
К счастью, машину Ноа успели забрать: Кларк заверил, что позаботится о том,
чтобы «Ауди» подогнали к дому моего отца. Но меня очень сильно беспокоило, что
полиция записала номерной знак автомобиля.
Возможно, у Ноа будут неприятности, а мне этого не хотелось. Я направился к
внедорожнику Софии.
– Тебе не хватит жизни, чтобы расплатиться со мной, – бросила она, выходя из
машины. Она была безукоризненно одета, однако волосы собрала в небрежный хвост.
Я приложил максимум усилий, чтобы не взорваться.
– Спасибо, что приехала, – сказал я дружелюбно.
Она, похоже, наслаждалась ситуацией, поскольку, не колеблясь ни секунды, широко
улыбнулась.
– Ты только что поблагодарил меня? – спросила София, глядя на меня с извращенным
весельем. – Думаю, я бы не отказалась услышать это снова.
Я шагнул к ней.
– Я скажу еще раз, если вытащишь мою подругу.
Удовлетворившись смиренным выражением моего лица, она переключились на машину,
где сидела взвинченная троица.
– Не знаю, во что ты ввязался, Лейстер, но, клянусь, с каждым днем ты все больше
удивляешь меня.
Она посмотрела на меня с любопытством, и пришлось вооружиться всем своим
терпением, чтобы не послать девчонку к черту.
– Ты поможешь или нет?
– Как ее зовут, если не секрет?
Несколько мгновений я колебался.
– Дженна Тавиш.
Она изумленно заморгала.
– Тавиш? «Тавиш Ойл Корпорейшн»?
Я кивнул, нервничая.
– Ты шутишь? – сердито сказала она, хотя это был риторический вопрос. – Ты
зовешь меня, стажера, чтобы я вытащила из тюрьмы дочь одного из главных нефтяных
магнатов страны?
– Мы не хотим, чтобы кто-то узнал, нам нужна секретность. Кроме того, Дженна
ничего не сделала, просто оказалась не в том месте и не в то время, – ответил я,
молясь, чтобы София согласилась.
Она рассмеялась, копаясь в сумочке.
– Если бы мне давали доллар каждый раз, когда преступники так говорили…
– Моя девушка не преступница! Ты меня слышишь? – возразил Лион, который успел
выскочить из машины и броситься к нам.
Я повернулся, положив руку ему на грудь.
– Успокойся, Лион. София приехала, чтобы нам помочь. Правда, Соф? – сказал я,
пытаясь разрядить обстановку.
Она одарила каждого из нас снисходительной ухмылкой, и я догадался, о чем она
думает: в ее взгляде сияло превосходство.
– Я помогу вам, – объявила она, обращаясь к нам обоим. – Но не называй меня Соф,
тогда у вас будут проблемы.
Я рассмеялся. София была настроена крайне серьезно. Боже, женщины из нового
поколения появлялись из ниоткуда и сразу с заряженным оружием. Может, и у Рыжей
скоро будет чем обороняться?
София велела нам молчать и принялась кому-то названивать. Спустя, по-моему,
целую вечность, она вошла в здание участка, а мы остались снаружи, ожидая, когда
она сделает все, что нужно.
Ноа сидела в машине, и я воспользовался этим и заглянул в окно. Она выглядела
измученной и грязной после гонок и бегства от меня.
– Ты в порядке, Рыжая? – спросил я, наблюдая, как Лука храпит на переднем
сиденье, наплевав на все, что происходит вокруг.
Ноа молча кивнула, даже не взглянув на меня, но я уже ничего не успел добавить,
потому что услышал, как открылась дверь полицейского участка и на улицу, помятая,
взъерошенная и с небольшой ссадиной на правой скуле, вышла Дженна.
Ноа выскочила из машины и бросилась к подруге.
София стояла на крыльце. Дочь сенатора самодовольно ухмылялась и смотрела только
на меня. Я улыбнулся ей и наблюдал, как она садится во внедорожник и уезжает туда,
откуда приехала. Возможно, она все-таки не была занудой.
Мое спокойствие длилось недолго, звук звонкой пощечины прорезал предрассветную
тишину. Обернувшись, я увидел, что Лион приложил руку к щеке и с отчаянием смотрел
на Дженну.
«Дерьмо!»
– Я больше не хочу тебя видеть! Ясно? – крикнула она, и слезы покатились по ее
щекам.
Ноа посмотрела на меня так, словно просила о помощи, но мы оба замерли, ожидая
реакции Лиона.
– Дженна, прости, я…
– Нет! – рявкнула она, делая шаг назад. – Даже не думай извиняться! Ты поклялся,
что завязал, я терпела целое лето, думала, что ты изменишься и начнешь поступать
правильно! И мне надоело!
Я направился к ним, не представляя, что делать. Я понимал Дженну, но и Лиона
тоже.
– Какая же я дура! – всхлипывала она. – Ты заставил меня чувствовать себя
виноватой за то, кто я есть… и за то, что у меня есть! Я всегда пыталась понять
тебя и делала все, что в моих силах, Лион! Я так хотела, чтобы мы были вместе. Но
ты вынудил меня признать, что мы не подходим друг другу. Вот единственное на что ты
способен. Ты лгал мне и все разрушил!
Лион совсем растерялся. Когда он подошел к Дженне, она попятилась, и на
физиономии парня отразилась неподдельная боль.
– Дженна, я просто хочу дать тебе все лучшее… стараюсь заработать.
Но это была последняя капля, потому что Дженна шагнула вперед и толкнула Лиона
изо всех сил. Слезы продолжали катиться по ее щекам.
– Мне плевать на деньги! Я любила только тебя! Понимаешь? Тебя, а не дурацкие
деньги!
Лион крепко схватил ее за руки, но она успела ударить его в грудь.
– Ты позволил арестовать меня… – упрекнула она. – Раньше ты никогда не оставлял
меня одну, я была для тебя самым важным…
– Дженна, ты и есть самое важное для меня, я люблю тебя, – заявил он, пытаясь
заставить ее взглянуть на него.
Дженна замотала головой. Через несколько секунд она застыла на месте, и мы все
увидели выражение ее лица, которое не сулило ничего хорошего.
– Ты не представляешь, каково это – любить кого-то! – Дженна высвободилась и
опять попятилась от Лиона. – Я не позволю тебе тащить меня в пропасть.
– Дженна… – срывающимся голосом сказал Лион, и мне стало грустно – Дженна
отступила и этим словно вбила последний гвоздь в крышку гроба моего друга.
Дженна посмотрела на Ноа.
– Я хочу домой.
Ноа пылко обняла ее. Я подошел к Лиону.
– Чувак, – прошептал я, положив руку ему на плечо, он выглядел ошеломленным и
опустошенным. – Я отвезу их домой, не волнуйся, ладно?
Лион уставился на меня невидящими глазами, а Ноа проводила Дженну к машине.
– Возьми ключи от мотоцикла! – Я кинул ключи Луке, который наблюдал за сценой
как простой зритель, хотя тревожно поглядывал на брата. Он схватил их на лету. –
Позаботься о Лионе, – добавил я, забираясь на водительское сиденье.
Я хотел бы остаться с Лионом, но лучшее, что мог сделать – развезти девушек по
домам и уповать, что утром все изменится к лучшему.
Однако Ноа решила остаться с Дженной, и когда я захотел поцеловать Рыжую на
прощание, заметил, что она стала холодной и отчужденной. Мы получили предупреждение
о том, что может случиться с нами, если мы не будем осторожны, и я не сомневался –
Ноа думает о том же, о чем и я.
Я боялся, что мы с Лионом перешли черту, о существовании которой даже не
подозревали.
Следующие два дня я провел с Лионом. Он был жалким, пьяным и грязным, лежал на
диване в своем доме. Вонь и скопившийся хлам превратили жилище в притон. Лука,
похоже, неплохо себя чувствовал на свободе и воспользовался депрессией брата, чтобы
переделывать и ломать все по своему усмотрению. Он провел четыре года в тюрьме и
теперь принес вредные привычки на волю. Парень не задумывался о влиянии, которое
может оказать на Лиона.
– Тебе бы принять душ, чувак, от тебя разит, – сказал я Лиону, собирая в
мусорный пакет мусор, валяющийся на диване и на тумбочке в углу. Я был зол из-за
того, что приходилось убирать все это, но проглотил свое плохое настроение и
постарался помочь.
– Оставьте меня в покое, черт возьми, я просто хочу напиться до потери сознания.
Я раздраженно отбросил пакет.
– Послушай, Лион, прошло уже два дня, ясно? Я не говорю, что нужно все
перебороть, но хотя бы с дивана встать ты способен, правда?
– Дженна наверняка разбита, а виноват только я один! Я недостаточно хорош для
нее… гребаные деньги, гребаное социальное неравенство.
– Каким же надо быть уродом, чтобы спутаться с дочкой магната. – Таков был
великолепный вклад Луки в разговор.
Лион швырнул в голову брата пустую банку пива.
Я должен что-то предпринять, чтобы парочка придурков поскорее воссоединилась:
как бы ни был подавлен Лион, он становился самим собой только с Дженной.
– Ты ошибаешься, если думаешь, что Дженна лежит в кровати и рыдает из-за тебя, –
сказал я, кидая оставшийся мусор в пакет.
Мои слова привлекли внимание Лиона. Он встрепенулся и посмотрел на меня.
– Дженна и Ноа на пляже, тусуются вместе с выпускным классом перед отъездом в
университет.
– Она с придурками из долбаной школы?
Я выгнул брови, снисходительно глядя на друга.
– Эй, хватит! Кроме тебя, они все придурки, хотя ты тоже. – Лион одним прыжком
поднялся с дивана и кинулся в ванную комнату. – Я буду готов через пять минут!
Я оставил пакет на полу и весело улыбнулся Луке. По крайней мере, я заставил
Лиона пошевелиться. Надо бы проучить его за то, что он считает меня придурком.
Должен признаться, мне было не по душе, что Ноа сейчас развлекается с
одноклассниками на пляже. И как бы я ни обещал, что не помешаю ей, мне захотелось
использовать отношения Дженны и Лиона как предлог и самому убедиться, что все в
порядке… что у нас с ней все в порядке, если быть точным. Мы не виделись с ночи
гонок, и я пока не знал, как обстоят дела. Нужно увидеть Рыжую, поговорить с ней.
Тусовку устроили у девушки по имени Елена: у ее родителей вроде бы имелся
собственный пляж… как и у многих одноклассников Ноа.
Я припарковался на подъездной дорожке, заметив, что машин здесь больше, чем надо
для небольшого междусобойчика. Когда мы с Лионом вошли в дом, увидели, что в
гостиной собралась целая толпа подростков и почти все в плавках и бикини. Гремела
оглушительная музыка. Лион казался настолько потерянным в окружении незнакомых
людей, что пришлось силой заставлять его продвигаться.
Мы покинули дом через заднюю дверь и направились на частный пляж. Тут уже
развели костры, вокруг которых сидели одноклассники Ноа, они поджаривали маршмеллоу
на палочках и пили прямо из бутылок.
– Значит, она действительно не плачет… – заметил Лион, указывая на двух девушек,
которые брели по пляжу, пошатываясь и передавая друг другу бутылку со спиртным –
наверняка с текилой.
Дженна и Ноа. Гениально.
Мы подошли к ним, и как только девчонки увидели нас, застыли на месте. А потом
расхохотались.
– Посмотри, кто у нас, Ноа, придурок номер один и придурок номер два! – сказала
Дженна с улыбкой, после чего поднесла бутылку ко рту и поморщилась от отвращения.
Кстати, Дженна, как и Ноа, была одета в крошечные шортики и лифчик от бикини.
Я наблюдал, как Лион осторожно приближается к Дженне.
– Эй, можно поговорить? – нервно спросил он.
Девушка посмотрела на него так, словно изучала насекомое через микроскоп.
– Извини, придурок номер два, но мне не хочется, – заявила она, опасно
накренившись.
– Ну а я придурок номер один? – уточнил я.
Ноа пожала плечами.
– Иногда так и есть, – ответила она, но позволила мне обнять ее за талию.
– Могу я хотя бы отвезти тебя домой? Ты очень пьяна, – предложил Лион, удерживая
Дженну и не давая ей упасть.
– Отпусти меня! – крикнула она, отступая и рухнув на песок.
Ноа замахнулась на Лиона.
– Оставь ее, Лион!
Я внимательно наблюдал за сценой. Я знал друга даже лучше, чем себя. Парня жутко
злила ситуация, и я не удивился его реакции. На его месте я бы поступил точно так
же.
Он присел на корточки и взвалил Дженну себе на плечо.
– Что ты делаешь? Отпусти меня, Хомо эректус![5]– завопила она как сумасшедшая,
уронив бутылку на песок, но не сумев, несмотря на отчаянные усилия, вырваться из
рук Лиона.
– Можешь бросить в меня столько высокоинтеллектуальных оскорблений, сколько
захочешь, но ты все равно пойдешь со мной.
Ноа повернулась ко мне. Ее щеки разрумянились.
– Сделай что-нибудь! – попросила она, но я крепко удержал ее, когда увидел явное
намерение Рыжей вмешаться.
– Она назвала его Хомо эректус. Будь что будет, Ноа, у нас, мужчин, тоже есть
гордость, понимаешь?
Ноа окинула меня взглядом, и я рассмеялся, взял ее на руки понес к дальнему
костру.
– Пусть поговорят, Рыжая, иначе они никогда не помирятся.
Ноа затрепетала. Опьянение заставило ее забыть о гневе. Я поставил ее на песок.
Она села возле костра, я устроился рядом. Она прижалась ко мне, и мы стали греться
у огня.
– Я перебрала с выпивкой, – признала она.
– Да ну! Я и не заметил, – с сарказмом ответил я.
– И я все еще злюсь на тебя…
Я посмотрел на Ноа и нежно погладил ее по спине.
– Конечно… что мне сделать?
– Продолжай ласкать меня, – прошептала она после паузы, и дрожь пробежала по
всему ее телу.
Я оторвался от нее и снял свою толстовку. Осторожно надел на Ноа и застегнул
молнию. Секунду спустя она положила голову мне на плечо, и я почувствовал ее
дыхание на шее.
– Скоро будет год… – задумчиво прошептала она, и ее губы слегка дрогнули.
– Год? – спросил я, не понимая, но она уже закрыла глаза и задремала.
Я встал и отнес ее к машине. Пока что хватит вечеринок. Я понятия не имел, где
Лион, но не мог вечно быть ему нянькой. Парень знал, что делает.
Я завел машину и поехал к дому отца. Ноа отключилась и даже не представляла,
какое похмелье у нее будет на следующий день. Наверное, следовало ожидать, что она
будет пить, ей ведь уже восемнадцать, но мне никогда не доставляло радости видеть
свою девушку во хмелю.
Безо всякого удовольствия я решил заночевать у отца. Через пару дней мы с Ноа
будем жить в пентхаусе. Уже совсем скоро.
31. Ноа
Это будет не очень хороший день, поняла я, едва открыв глаза. Не только из-за
похмелья, головной боли и невероятных рвотных позывов, но и потому, что скоро
исполнитсягод со дня смерти отца. Он погиб из-за меня.
Я встала с постели, чувствуя, как желудок проклинает меня за тот алкоголь,
который я влила в него прошлой ночью, и поплелась в ванную комнату, чтобы принять
душ. Я даже не помню, как вообще добралась до дома. Я выпила столько текилы:
казалось, что вместо крови по венам бежало спиртное. Вспомнила, что видела Ника и…
Лиона.
Нужно бы позвонить Дженне и узнать, чем все закончилось, хотя меня совершенно не
тянуло ни с кем разговаривать. Хотелось уединиться в комнате, выпустить наружу
внутренних демонов и горевать по отцу, который никогда меня не любил и пытался
убить, и оплакивать девочку, которая не смогла заставить родного отца ее полюбить.
Наверное, я полная идиотка, раз продолжала думать о нем, но его образ и чувство
вины, мучившие меня почти год, никуда не исчезли. Кошмары стали частью моих ночей и
иногда преследовали даже днем.
Я любила его. Это превращало меня в монстра? Стану ли я чудовищем из-за того,
что продолжаю любить человека, который избивал маму и постоянно причинял ей боль?
Неужели я и правда думала, что, если бы вела себя по-другому, отец все еще был бы
жив?
Я закрыла глаза, стоя под струей горячей воды, и провела губкой по телу.
Чувствовала себя грязной снаружи и внутри… Ненавидела эти мысли, но иногда
казалось, что кто-то другой находится в моем теле, заставляя быть мазохисткой и
поступать нелогично и дико.
Папа не заслужил ни моих слез, ни того, чтобы я жалела его…
Мне было все равно, сколько раз он брал меня в парк или на рыбалку… Ничего не
имело значения: ни то, что он научил меня водить машину, когда я еще даже не
дотягивалась до педалей, ни то, что я обожала смотреть, как он участвует в гонках и
побеждает.
Однако это был отец, и мой «извращенный» детский ум заставлял меня отводить
взгляд всякий раз, когда папа плохо обращался с матерью. Я не понимала себя,
пыталась проанализировать все с другой точки зрения, но ничего не получалось.
Конечно, в приюте и приемной семье я скучала по маме, но и по нему тоже… ведь
отец относился ко мне лучше, чем к ней, мне нравилось быть особенной, видеть, что
папа никогда не причинял мне вреда, по-своему любил больше всех, говорил, что я
важна для него… Естественно, в конце концов все рухнуло, поскольку он причинил мне
настоящую боль, много боли.
Воспоминания о нем, как и его слова вернулись, и я ничего не могла сделать,
чтобы исправить это.
– Ты плохая! – крикнула мне одна из девочек в приемной семье.
Там было пять девочек и маленький мальчик. Мы жили в ужасном доме с лживыми
псевдородителями, которые не любили нас и не заботились ни о ком, кроме самих себя.
– Ты взяла мою куклу! – завопила я, пытаясь перекричать рыдания русоволосой
малышки, стоявшей рядом. – Если плохо себя ведешь, тебя наказывают, разве никто не
учил тебя этому?
– Не бей ее! – Девочка с густыми темно-русыми косами ткнула в меня грязным
пальцем, другой рукой обнимая четырехлетнюю сестру, которая громко плакала (а на ее
щекевиднелась красная отметина после пощечины, которую я ей отвесила).
Две другие девочки, которым было семь и шесть лет, встали позади Алексии, той,
что с косами. Мне жутко не нравилось видеть, что они любят ее, а не меня. Я ведь
только потребовала вернуть мне куклу, которую отняла рыдающая мелкая нахалка.
Значит, ее нужно и можно ударить, верно?
Так всегда делают, когда кто-то себя плохо ведет.
– Ты дура, Ноа, и никто тебя не любит, – заявила Алексия. Она была почти такой
же высокой, как и я, мы оказались самыми старшими, но она обладала свирепым
взглядом, который у меня никогда не получался.
Несмотря на то, что я ударила малявку, я просто хотела, чтобы мы были друзьями.
Я пыталась объяснить, что, как только я закончу играть, отдам куклу – мы должны
делиться вещами… но она забрала ее, вырвала из моих рук.
– Не разговаривайте с Ноа, – приказала Алексия, повернувшись к подругам. –
Теперь ты останешься одна: такие девочки, как ты, не заслуживают того, чтобы их
кто-то любил, ты злая и уродливая!
Я почувствовала, как слезы навернулись на глаза, но не разрешила себе плакать.
Отец ясно дал понять: плачут слабаки. Такие, как мама…
И я не проронила ни слезники.
– Ты плохая! Плохая! Плохая! Плохая! – повторяли девочки хором, даже малютка
заулыбалась и скандировала вместе со всеми.
Я схватила куклу и выбежала из комнаты.
Через полчаса я уже грузила коробки и чемодан в машину. Не могла поверить, что
мама шантажировала меня, и не чем-нибудь, а бойфрендом. Она заперлась в своей
комнате ибольше не выходила. Думаю, она не осознавала, насколько серьезными могут
быть последствия. Я жутко разозлилась и легко ушла из дома Лейстеров, даже не
оглянувшись. На свете есть только один Лейстер, который мне нужен больше, чем все
то дерьмо, которое мама, казалось, хотела втиснуть между нами.
Я найду способ заработать деньги, даже если придется вкалывать в ночную смену.
Сидя в машине и не выехав из гаража, я позвонила Нику. Пыталась связаться с ним
еще с тех пор, как мама заперлась у себя, но безрезультатно.
Наконец я услышала его голос.
– Прости, Рыжая, я считал, что смогу вернуться вовремя, но не получилось.
Я абсолютно ничего не понимала.
– О чем ты говоришь? Где ты?
– Мне пришлось улететь рано утром в Сан-Франциско, у нас очень важное дело, и я
думал, что смогу вылететь обратно сегодня же, но, увы, я вряд ли вернусь в
ближайшие несколько дней.
Я почувствовала тяжесть в груди. Ник так далеко… Он в другом городе, но даже не
обнял меня на прощание и не сказал, что все будет хорошо.
Но боль уступила место раздражению, и в ту же секунду я выплеснула наружу весь
накопившийся гнев.
– Ты улетел в Сан-Франциско и не позвонил мне, чтобы предупредить, Ник?
– Я планировал вернуться сегодня и не думал, что это столь важно. Почему ты
кричишь на меня?
Я покраснела от злости.
– А если я уеду в другой город, не сообщив тебе? Что ты сделаешь?
Да, я отыгрывалась на парне за все, что случилось со мной, но в тот момент я не
хотела ничего иного. Я бросила все ради Ника, а он смотался в Сан-Франциско и не
поможет мне с переездом! Его нет рядом – и это единственное, что меня волновало!
– Черт, ладно! Понимаю, к чему ты клонишь, но нам сказали совершенно неожиданно.
– Нам? – переспросила я, чувствуя, как внутренности скручиваются в узел.
Николас замолчал.
– Ты с ней, да? – спросила я через пару мгновений.
– Она моя стажерка, не более того.
Неконтролируемая ревность овладела разумом.
– Господи, вот почему ты ничего не говорил… Ты знал, что я буду в бешенстве.
Ник вполголоса выругался.
– Ты можешь успокоиться? Ты ведешь себя как ребенок, Ноа.
– Да пошел ты, – бросила я и дала отбой.
Швырнула мобильник на сиденье и ударила по рулю, чувствуя себя полной идиоткой.
Почему именно сейчас? Он улетел в Сан-Франциско с Софией, а я остаюсь в его
пентхаусе, без денег и безо всяких надежд!
Черт! Ситуация резко усложнилась, и страх, что я не смогу учиться в
университете, заставил меня расплакаться. Я ни минуты не колебалась, сделав выбор в
пользу Николаса, но одна вещь сказанная мамой немного смущала меня: Николас на пять
лет старше меня…
Мама права. Скоро он унаследует компанию отца, но что насчет меня?
У меня не было абсолютно ничего, и я не хотела, чтобы бойфренд оплачивал за меня
все. Если я останусь в пентхаусе, потеряю гораздо больше, чем университет: я лишусь
независимости. Конечно, Ник поможет мне, если я попрошу, но с каким лицом я буду
просыпаться каждое утро, зная, что парень оплачивает не только счета по квартире,
но и мою учебу?
Я всегда была независимой, и если бы мама не вышла замуж за Уилла, я бы
наверняка выиграла стипендию для обучения в каком-нибудь университете… Но теперь,
будучи падчерицей богатейшего человека, мне не дадут ни гроша, а учиться здесь
недешево.
Я увязну в долгах, вкалывая на нескольких работах…
По мере того как ярость ослабевала и уступала место тоске, я понимала, что как
бы я ни хотела жить вместе с Ником и не разлучаться с ним, просыпаясь и засыпая в
одной постели, я не могу этого сделать, пока не буду полностью независимой. Мама
говорила убедительно: пусть я и совершеннолетняя, пока у меня нет денег, чтобы
начать самостоятельную жизнь, решающее слово остается за ней.
Если посмотреть под таким углом, то будет сумасшествием переехать к бойфренду.
Арендная плата – семь тысяч долларов, и я уже немного обезумела, когда Ник ввел
меня в курс дела. Я чувствовала себя неловко, зная, что не сумею оплатить и
четверть месячных расходов…
Мобильник не переставал звонить.
Я посмотрела на экран: я пропустила кучу вызовов от Ника и от матери.
Что делать? Слова мамы звучали в голове снова и снова.
Мне стало ясно: совместную жизнь с Ником придется отложить… по крайней мере
пока.
Я выскочила из машины и вернулась в дом. Поднялась в свою комнату. Порылась в
ящике, где оставила письмо о приеме в общежитие и внимательно перечитала. Следовало
подтвердить бронирование неделю назад, чтобы получить комнату. Меня охватила
паника. Куда деваться? Я сидела на кровати, сердце бешено колотилось, а дышать
становилось все труднее и труднее.
Я задыхалась, страх овладевал мной.
«Успокойся. Должен быть какой-то выход».
И вдруг я услышала, как хлопнула входная дверь. Уилл приехал раньше, чем обычно,
и мама наверняка скажет ему, что я предпочла жить с Ником, а не учиться в
университете. Я глубоко вздохнула. Если они хотели разлучить нас, то пусть хотя бы
найдут мне жилье. Собравшись с силами, я вытерла слезы и вышла из комнаты, готовая
навести порядок в собственной жизни.* * *
На следующее утро я почувствовала себя очень странно. Накануне я проснулась
счастливой, не сомневаясь, что буду жить с бойфрендом, а теперь комок подступал к
горлу при мысли, что придется делить комнату с незнакомкой. Я сообщила о своем
решении маме и Уиллу еще вчера. Отчим сделал пару звонков и помог мне. Правда, он
не сумел срочно подобрать для меня квартиру, зато нашел место в общежитии, где у
меня будет отдельная комната, а с соседкой я буду делить только кухню.
Уилл, казалось, был доволен. Поэтому я предположила, что для меня сейчас это
наилучший вариант.
Я встала и включила мобильник. Ник перестал звонить мне ближе к часу ночи, хотя
я вырубила телефон гораздо раньше. Как бы инфантильно это ни звучало, я обвиняла
парня в том, что его нет рядом… Я ничего не могла поделать, умирала от ревности, на
меня давили замечания мамы, я боялась проблем с университетом.
Я подождала, когда Уилл уедет на работу, затем вышла из комнаты, чтобы
позавтракать. Мне не хотелось никого видеть – ни отчима, ни мать.
Когда я допивала кофе, Ник позвонил мне еще раз, и я наконец ответила ему.
– Привет, – нервно поздоровалась я, грызя ногти.
В динамике воцарилась тишина.
– По-твоему, это разумно, игнорировать мои звонки?
Да, я знала, что у нас будет неприятный разговор, но я не хотела ссориться. Нет
уж, только не сегодня.
– Мы оба не очень разумно поступаем, поэтому я не собираюсь отвечать на твой
вопрос, Ник.
– Я не хочу с тобой ругаться, Ноа, и не собираюсь ввязываться в дурацкую игру. Я
просто хотел сказать, что приеду через пять дней. Все здесь не так, как мы думали.
– Пять дней? – с горечью переспросила я и сглотнула.
– Рыжая, меня не будет рядом, когда ты начнешь занятия, и мне очень жаль. Я не
планировал, что ты будешь переезжать одна, не говоря о том, что тебе придется
ночевать впентхаусе без меня,но пока я бессилен.
Я глубоко вздохнула. Наверное, нужно признаться Нику во всем, сообщив, что я
отложила переезд на неопределенное время, но я боялась его реакции: ведь он мог
позвонить маме или выкинуть очередную глупость. Я не хотела наносить ему удар,
поэтому заверила себя, что расскажу парню о принятом решение, когда он вернется. Мы
поговорим лицом к лицу – так будет лучше.
Разговор закончился немного напряженно. Мы оба чувствовали тревогу. Когда в
телефоне раздались гудки, я ощутила глубокую печаль.
Два часа спустя Дженна и ее отец заехали за мной. Я слишком сердилась на маму,
чтобы просить ее о чем-либо, поэтому, когда подруга предложила мне помощь, мне не
оставалось ничего, кроме как согласиться, поблагодарив. Я видела мистера Тавиша
только дважды – он всегда в командировках по всему миру – но знала, что он обожает
дочь. Он даже отменил деловые встречи, чтобы отвезти ее в университет.
Мистер Тавиш, похоже, совершенно не возражал, что ему пришлось забрать меня и
помог загрузить все мои вещи в «Мерседес». Даже не представляю, как нам удалось
разместиться в салоне, но мы как-то утрамбовались, мне удалось пристегнуться, и я
стала ждать, когда доберусь до нового места жительства.
Я уже бывала в Калифорнийском университете, Ник учился здесь, поэтому я часто
посещала вечеринки братства или просто навещала бойфренда. Иногда брала с собой
книги и часами читала в огромной библиотеке, удивляясь, что тут хранится более
восьми миллионов книг.
Конечно, именно библиотека будет одним из моих любимых мест, хотя и весь
университет просто потрясающий. Здания из красного кирпича, огромный сад. Это одно
из лучших учебных заведений в стране. Попасть сюда нелегко, я приложила максимум
усилий, чтобы прорваться в универ, и гордилась тем, что не воспользовалась связями
отчима. Но теперь я невольно пожалела о том, что не могу разделить этот радостный
момент с мамой. Ведь она должна была привезти меня сюда, а не отец Дженны. Еще
хотелось, чтобы Ник находился рядом. Он бы провел для меня экскурсию по тем местам,
о которых я не знала, с ним я чувствовала бы себя гораздо лучше.
Дженна была в восторге, но и в ее глазах затаилась печаль.
Где наши парни?
36. Ник
Я сидел в лобби отеля, в котором мы остановились. Мне не удалось войти в
Интернет в номере, поэтому я спустился на первый этаж и коротал время у стойки
регистрации, наблюдая за новоприбывшими гостями. Было уже поздно, поэтому я вытащил
телефон и в четвертый раз проверил, не пожелала ли мне Ноа спокойной ночи. Мне не
нравилось, какзакончился наш разговор накануне. Занятия начнутся только завтра, и я
хотел пожелать Рыжей удачи в первый день учебы. Я отчетливо понимал, что она
пытается уснуть, и ей наверняка приснятся кошмары. Было приятно осознать, что я
единственный, кто мог их прогнать, но по этой же причине мне не нравилось, что она
спит одна.
Какое облегчение, что она согласилась пойти к психологу! Теперь я искал в сети
информацию о детских травмах и о том, как их преодолеть. У меня имелся список
лучших специалистов города, и я уже позвонил пятерым, чтобы обсудить с ними эту
тему. Я хотел, чтобы Ноа была собой, без страхов или чего-либо, что угнетало ее.
Рыжая будет счастлива, а если терапия стоит целое состояние, я все равно не
отступлю.
Иногда я думал о том, что ей пришлось пережить, и в такие минуты неприятный
озноб пробегал по спине. Моя рука невольно сжалась в кулак, и мне пришлось сделать
глубокий вдох, чтобы успокоиться. Как раз в этот момент я заметил Софию, на ее
плече висела сумка, где лежал ноутбук. Девушка нацепила очки в черной оправе,
которые по необъяснимой причине заставляли меня улыбнуться: в них Соф выглядела
презабавно.
– Как дела, Лейстер?
– Эйкен, – ответил я, уставившись на экран телефона.
София опустилась на длинный белый диван, где уже устроился я, усевшись возле
меня. Мы были в командировке, и нужно признать, что все было не так, как я себе
представлял. Сперва она казалась мелочной и занудной, но потом я кардинально
изменил свое мнение. А еще Соф отличалась остроумием.
Ее окружали мужчины – над делом работало пять специалистов, а она, единственная
женщина, вела себя исключительно по-деловому, и явно не хотела, чтобы с ней
обращались как-то по-особому.
– Не желаешь поужинать нездоровой едой? – спросила она и закрыла ноутбук. – Как
насчет «Макдоналдса»?
Я поднял брови и посмотрел на нее.
– Ты? Нездоровая еда? – сказал я, сунув телефон в карман. Никаких вестей от
Ноа. – Вряд ли тебе известно, что это такое.
Она скорчила рожицу, спрятала ноутбук в сумку и встала, демонстрируя простые
белые босоножки.
– Хочу «Биг Мак», и я поеду в «Макдонадлс» с тобой или без тебя. Еда в отеле
полный отстой, Николас, поэтому можешь принять мое предложение. Но тебе решать… так
едешь или нет?
Я колебался несколько мгновений, но решил, что она права: еда была
отвратительной.
– Хорошо, но предупреждаю, сегодня я не в лучшей форме, – согласился я, вставая
и направляясь к выходу.
София шагала рядом со мной, и я понял, насколько она ниже без привычной обуви на
каблуке.
Она рассмеялась.
– Ни сегодня, ни когда-либо еще, Лейстер. Думаю, за все время, что я тебя знаю,
ни разу не видела, чтобы ты отдыхал. Тебе нужно расслабиться.
Я проигнорировал ее замечание, а она двинулась к парковке.
– Что ты делаешь? – спросил я, когда увидел, как София достает из кармана ключи.
– Я арендовала машину, Николас, – кратко объяснила она.
– Извини, милочка, но поведу я, – сказал я, выхватив ключи из ее рук так быстро,
что она моргнуть не успела.
Удивительно, но мои действия не вызвали бурного отклика. София пожала плечами и
села на пассажирское сиденье.
Взамен я позволил ей выбрать музыку, и мы всю дорогу от отеля до ресторана
слушали песни восьмидесятых. Погода была довольно приятной, хотя в Сан-Франциско
холоднее, чем в Лос-Анджелесе. Многие не обращают внимания на улицы этого города,
но для меня здешние красивые и уютные дома всегда являлись чем-то особенным.
Я хотел, чтобы Ноа тоже увидела Сан-Франциско, где куча интересных мест, куда мы
бы могли сходить… С тех пор как мы начали встречаться, мы были только на Багамах, и
лучше не вспоминать, чем все закончилось.
Я постарался не думать о Ноа какое-то время и припарковался перед рестораном,
который нашел в прошлый раз, когда провел в Сан-Франциско неделю.
– Это не «Макдоналдс», – заметила София, расстегивая ремень безопасности.
– Я не ем в «Макдоналдсе», – ответил я, а потом заглушил двигатель и усмехнулся,
когда девушка недобро посмотрела на меня. – Давай, Соф, здесь делают лучшие
гамбургеры в городе, иначе я бы не привез тебя сюда.
Она снисходительно кивнула и похлопала меня по руке.
– Я уже тысячу раз просила не называть меня Соф, – проворчала она и вышла из
машины.
Я ухмыльнулся.
– Прости, Соф.
Я расхохотался, увидев ее недовольную мордашку, но решил некоторое время не
дразнить.
Когда мы очутились в ресторане, к нам бросился официант. Мы сели за уединенный
столик в конце зала. Наверное, все думали, что мы пара, однако я не мог проникнуть
в мысли людей, поэтому пришлось смириться с неведением.
– Надеюсь, гамбургеры у них не хуже, чем в «Макдоналдсе», Ник, иначе, ты
узнаешь, как я злюсь по-настоящему.
В конце концов София забрала свои слова обратно: ведь гамбургеры тут были
отменными.
– Значит, в итоге вы будете жить вместе, – констатировала она после того, как мы
обсудили все, включая работу, и затронули тему, связанную с Ноа. – Даже если ваши
родители против, да?
– Только ее мать, – уточнил я и продолжил: – Похоже, многие забывают, что Ноа
совершеннолетняя и имеет право принимать самостоятельные решения.
София кивнула, но задумалась и нахмурилась.
– Она ребенок, Ник, – заявила она, поднося стакан к губам.
– Зрелость связана не с количеством лет, а с прожитым опытом и тем, чему мы
научились.
– Ты прав, Николас, однако нельзя забывать, что Ноа будет учиться в университете
и захочет делать то же самое, что и любая девушка ее возраста, и, вероятно, ты
станешь типичным парнем-контролером.
Я поставил локти на стол и положил подбородок на руки.
– Я забочусь о ней. Ноа принадлежит мне, вот и все.
София была недовольна моими словами.
– Какая сексистская мысль. Ноа – не твоя.
Я стиснул зубы.
– Хочешь преподать мне урок феминизма, Соф?
– Как женщина, пытающаяся пробиться в компанию, возглавляемую исключительно
мужчинами, я могла бы это сделать, но дело в другом. Твоя проблема в доверии: если
бы тыдействительно был уверен в том, что Ноа тебя любит, не пытался бы забрать ее к
себе вопреки воле родителей. На мой взгляд, это довольно глупый шаг с твоей
стороны.
– Ноа нуждается во мне, и я тоже, никаких скрытых причин. Ты ничего не знаешь.
София покачала головой и впилась в меня глазами.
– Но могу сказать одно: бойфренд вроде тебя был бы последним в моем списке.
– Я тот парень, которого каждая девушка хотела бы иметь, дорогуша, – ответил я,
пристально глядя на нее.
Она фыркнула, а я улыбнулся. Очевидно, я не лучший парень на свете, но, по
крайней мере, я пытаюсь им стать.
В моей голове появилась идея.
– Но я все же хороший бойфренд, – добавил я, вынимая из кармана телефон и
открывая браузер. – Как насчет синих роз? Красивые, да?
София закатила глаза, пока я делал заказ. Технологии сделали нашу жизнь намного
проще.
– Прекрасно, – заметила она и пригубила свой напиток.
Я нажал «Купить», набрал в строке адрес, а ниже оставил небольшое послание для
Ноа.
Когда я убрал телефон в карман, на моем лице появилась лукавая улыбка.
– Дюжина синих роз? – спросил София.
– Две дюжины. Лучше повторить сообщение, так оно воспримется лучше.
– И каков смысл сообщения – что ты властный придурок?
Я немного помолчал.
– Что я люблю ее больше всего.
После ужина мы отправились в отель. Несмотря на мои тревоги, я был вынужден
признать, что хорошо провел время, но на всякий случай решил не озвучивать это
вслух, а тобы услышал колкость в свой адрес. Тем не менее София оказалась приятной
спутницей. У Лиона сложный период, ему не до меня, у Ноа есть Дженна – ее лучшая
подруга, а у меня не было ни одного беспристрастного собеседника, с которым я мог
бы откровенно поговорить. Не то чтобы я был очень болтливым, но мне понравилось
общаться с Софией. К счастью, в мире найдутся люди, которые живут нормальной
жизнью.
София рассказала, ее родители до сих пор вместе. У нее был старший брат – он
выучился на архитектора и весьма преуспевал, ну а ее отец был удачливым политиком-
демократом, заслужившем уважение граждан и коллег по партии. Он даже метил в
президенты. Кто знает, как все может обернуться?
Хорошо, что я хоть немного отвлекся от мелодрамы, которая сопровождала меня по
жизни. Находясь в компании Софии, я расслабился и взглянул на проблемы под другим
углом. Все не так уж плохо… Ноа переедет в пентхаус, и ситуация сразу станет проще.
Ей будет спокойнее, тем более если она сделает то, что я просил. Лучший психолог
поможет ей справиться с комплексами, связанными с мертвым отцом.
Жизнь наладится, и я не мог дождаться, когда снова увижу Ноа. Я объясню ей, что
мы решим любые проблемы и запросто поборемся с любыми трудностями. Ей уже не стоит
ничего бояться.
Вместе мы все обязательно преодолеем.
37. Ноа
Мой первый день в университете прошел лучше, чем я ожидала. Студенческая
атмосфера будоражила: ее просто нельзя было игнорировать. Везде, куда ни посмотри,
были парни и девушки. Они смеялись, прощались с родителями, вытаскивали мебель из
машин и тащили ее в общежитие, возле которого стоял стенд с объявлениями о
вечеринках, вечеринках и еще вечеринках.
Мне пришлось по душе расписание – там были только интересные предметы, а не
«абсурдные» заумные вещи, которые мы изучали в школе (например, законы Ньютона или
теорию государства). Я обожала литературу, любила писать и читать. И теперь я,
наконец-то, очутилась среди людей, которые разделяли мои интересы. А преподаватели
– кто-то больше, кто-то меньше – внушали страх и трепет.
Нужно признать, что иногда я любила проводить время наедине с собой. Вот и
сейчас не хотелось ни с кем разговаривать. По крайней мере, ни с мамой, ни с
Дженной, ни с Николасом, хотя причины, по которым я не желала общаться с
бойфрендом, были особыми. Но порой, когда заканчивается определенный жизненный
период и начинаешь все с нуля, видишь, что есть не только открытая дверь, но и
множество окон.
Дженну я не видела с тех пор, как она помогла мне добраться до общежития. К тому
же у нее были совершенно другие предметы: Дженна Тавиш решила изучать медицину (что
меня не удивило, подруга призналась, что мечтала об этом с самого детства). Мы
только переписывались. Она упомянула, что ищет соседку, которая была бы не против
каждый месяц платить целое состояние за проживание в отдельной комнате. Это будет
не очень сложно – богатых тут полно.
После занятий и знакомства с преподавателями, ребята из кампуса пригласили меня
на ужин. Но я решила проверить пентхаус Ника: конечно же, следовало убедиться, что
укотенка достаточно еды, а также забрать вещи, которые я перевезла туда раньше.
Однако сначала я медлила и пыталась отложить мероприятие, поскольку знала: мне
будет очень грустно и одиноко. Тем не менее я поняла, что надо сделать это до
возвращения бойфренда и решилась.
Поднявшись в пентхаус, я взяла вещи, необходимые для комфортного пребывания в
общежитии на первое время. Но я боялась, что не выдержу и останусь здесь, поэтому
действовала быстро. Хотела избежать соблазна послать все к черту и вернуться к
жизни со своим парнем.
Мне не потребовалось много времени, чтобы собрать вещи, вытащив их из чемоданов,
однако когда я топталась у двери, предположила, что возвращаться в общежитие уже
поздно. Зная, что просто обманываю себя и нужно перестать цепляться за то, чего у
меня не будет, по крайней мере, сейчас, – я улеглась в постель Ника. Перекатилась
на его сторону и обняла подушку, вдыхая аромат бойфренда, которым обладал только он
и который вызывал в моем теле мгновенные реакции.
Мобильник пискнул. Я получила сообщение.
Я вздохнула.
Все казалось странным. И было таким из-за меня. Я почувствовала тяжесть в груди.
Может, набрать его номер и признаться, почему не хотела с ним разговаривать?
Надеюсь,Ник поверит, что я просто спала и ничего не слышала. В итоге я сунула
мобильник под подушку и закрыла глаза в надежде отдохнуть.
Звонок в дверь разбудил меня утром. Немного дезориентированная, я огляделась,
чтобы проверить, где нахожусь. В конце концов вскочила с кровати, запутавшись в
одеяле и едва не упав.
Через полминуты я добралась до двери. Открыв ее, наткнулась на гигантский букет
роз.
– Вы Ноа Морган? – спросил меня парень из службы доставки, его лицо было скрыто
за впечатляющей цветочной композицией.
– Д-да, – ответила я.
– Это вам, – сказал он, делая шаг вперед.
Я позволила ему войти в пентхаус, ошеломленная увиденным. Парень положил
внушительный букет на стол в гостиной и достал из заднего кармана брюк блокнот с
квитанциями.
– Если вы распишетесь здесь, я буду вам благодарен, – любезно попросил он.
Я сделала это, и когда он ушел, залюбовалась розами. К горлу подступил комок. К
ленте была приколота записка, и, читая ее, я изо всех сил сдерживалась, чтобы не
расплакаться.
Мы оба знаем, что обычно я против такой безвкусицы, Рыжая, но я люблю тебя всем
сердцем! Когда я вернусь, мы начнем нечто новое и совершенно особенное. Жить с
тобой – это то, о чем я мечтал еще с тех пор, как мы начали встречаться, и через
год я, наконец-то, достиг, чего хотел. Надеюсь, твой первый день в университете был
великолепен, и мне жаль, что меня не было рядом! Я бы с удовольствием посмотрел,
как ты затыкаешь за пояс преподавателей.
Увидимся через несколько дней. Люблю тебя.
Ник
Я не могла уснуть.
Ник ровно дышал рядом со мной, погрузившись в глубокий сон. Я крепко прижалась к
его боку. Его руки обвили мое тело, он словно хотел убедиться, что я не могу
сбежать.
Я наблюдала за ним, изнемогая от сильной ностальгии.
Ночь была настолько интенсивной как физически, так и эмоционально, что я ощущала
себя разбитой. Я аккуратно высвободилась и пошла в ванную комнату, чтобы умыться и
чуть успокоиться. Когда я посмотрела в зеркало, кое-что привлекло мое внимание, и я
оторопела.
– Не могу поверить! – сердито воскликнула я.
На коже обнаружились свежие засосы, разбросанные тут и там по всему телу.
Я вышла из ванной и в ярости направилась к Нику. Он уже проснулся и невозмутимо
наблюдал за мной. Я плюхнулась на кровать.
– Зачем ты это сделал? – резко спросила я.
Николас проигнорировал вопрос, встал, надел спортивные штаны и побрел в ванную
комнату. Я кинулась за ним.
– Теперь ты будешь заниматься только этим? – продолжала я. – Наказывать меня?
Ник положил руки на раковину и опустил голову, но потом все же выпрямился и
взглянул на меня.
– Разве это наказание, что я целую тебя?
Я замотала головой, не желая даже слышать такое.
– Ты в курсе, что я ненавижу засосы! – Я действительно терпеть их не могла и
злилась еще сильнее, поскольку это он постарался, зная, что мне не нравятся
отметины на коже. – Ты идиот, – выпалила я.
Ник выгнул брови.
– А ты избалованная. Пойми, не все будет так, как тебе хочется.
Я ехидно усмехнусь.
– Это ты мне говоришь? Ты никогда в жизни ни в чем не нуждался, а теперь,
значит, наказываешь меня! Я первая и единственная, кто поставил тебя на место.
Николас напрягся от моего замечания и осторожно подошел ко мне.
– Ноа, ты права… ты первая и единственная.
Однако нам обоим было известно, что это неправда.
– Прости, ладно? Я ни о чем не думал, был слишком поглощен процессом. Но,
пожалуйста, Ноа… не считай засосы чем-то плохим. Это ведь просто поцелуи, мои
поцелуи…
Я разочарованно вздохнула. Не хотелось снова ссориться с ним. Мне хватило
недавнего скандала.
– А если я сделаю такие же тебе? Хочешь? – кокетливо спросила я, позволив Нику
приблизиться ко мне вплотную.
Он заправил прядь волос мне за ухо.
– Ты шутишь? – сказал он, заставив себя улыбнуться. – Я люблю твои губы. Ничто
мне так не понравится, как их следы на моей коже.
Это меня не убедило.
– Позволишь мне пометить тебя? – спросила я, пристально глядя на Николаса. – Ну
как, согласен?
Он, похоже, пытался угадать, что творится у меня в голове.
– Ты имеешь в виду что-то гадкое, да, Рыжая?
Его ответ меня рассмешил. Я ненавидела засосы. Проблему нужно срочно решить. Я
расплылась в улыбке и вытащила Николаса из ванной комнаты.
– Ложись на кровать, – приказала я.
Ник недоуменно пожал плечами, но сделал то, что я велела. Я открыла ящик
тумбочки, кое-что оттуда взяла, а потом оседлала бойфренда.
– Что ты собираешься делать? – спросил он, и его глаза заблестели от желания.
– Ничего более извращенного, чем твоя башка может вообразить. – Я поднесла
фломастер к губам и сняла колпачок зубами, а потом выплюнула.
Ник удивленно заморгал.
– Ни за что, – возразил он, вскинув руки и хватая меня за запястья.
Я хищно ухмыльнулась.
– О нет, как раз позволишь, Николас, и будешь лежать как миленький, – сказала я,
отталкивая его руки.
Он скинул меня в сторону, перекатился на живот и прижал к кровати, навалившись
всем телом.
– Хватит, Рыжая, оставь все как есть, если не хочешь неприятностей, –
предупредил Ник, но я уже поняла, что его забавляет моя выходка.
Маркер все еще был в моей руке, и я собиралась его использовать.
– Считай, что это могу сделать только я и никто другой. Я никогда ничего не
рисовала на теле парня и думаю, должно получиться красиво и необычно.
Ник тряхнул головой, с любопытством наблюдая за мной.
– Значит, такие у тебя представления о красивом и необычном?
– Все, что я делаю с твоим телом, всегда красиво и необычно, – игриво заявила я.
– Ты слишком много времени со мной провела, Рыжая, – прокомментировал он и снова
перекатился на кровати, заставив меня сесть на него как раз там, где я хотела
оказаться.
– Будь лапочкой, – добавил Ник, положив руки на мои голые бедра.
Нам было очень весело, и мы сумели на время избавиться от проблем, накопившихся
за последние дни. Я наклонилась и начала рисовать на торсе Ника. Сердечко – на
груди,улыбающийся смайлик – на плече, надпись «Я люблю тебя» над сердцем…
постепенно я вдохновлялась все больше и начала вновь переживать все, что
чувствовала к нему: вспомнила его записку и цветы, и у меня ком подкатил к горлу.
То, что задумывалось как наказание, превратилось в любовное послание на его коже…
написанное мной.
Глаза Николаса не отрывались от моего лица ни на секунду, а его руки нежно
рисовали круги на моей коже, пока я упорно и старательно работала, украшая его
рельефное тело. Хотела показать ему, как сильно я его люблю, и дать понять, что для
меня нет никого, кроме него.
Чернила стирали боль и восстанавливали связь между нами.
С широкой улыбкой я взяла его запястье и написала последнее сообщение.
«Ты мой».
Навсегда.
40. Ник
Я не отводил от нее глаз, позволяя делать с моим телом все, что она пожелает.
Эта фраза является мечтой любого мужчины, и я бы никогда не подумал, что буду
использовать ее, дабы позволить рисовать на моей коже, но наблюдать за Ноа было
бесценно. Она настолько сосредоточилась на своем занятии, что даже не осознавала,
насколько невероятно красивой была в эти минуты.
Щеки девушки окрасились легким румянцем, а глаза немного покраснели от недавно
пролитых слез. Я не должен быть таким ублюдком, но мне нравилось смотреть на ее
припухшие губы: они становились безумно соблазнительными именно после того, как она
плакала… хотелось поцеловать ее, пока еще оставалось время. Она рисовала, а я
впитывал каждый ее жест и пользовался моментом, чтобы осторожно погладить ее ноги и
бедра, а она продолжала погружаться в процесс.
Когда моя рука слишком сбилась с пути, пробираясь в запретные места, Ноа
встретилась со мной взглядом и тем самым сдержала меня от дальнейших действий.
– Остановись, – приказала она с лукавой улыбкой, а затем посмотрела на мое
запястье: я позволил ей нарисовать очередной узор, украшающий мою кожу.
– Я закончила, – объявила она, закрывая фломастер колпачком и чмокнув меня в
губы.
То, что я так долго лежал, подчиняясь наполовину обнаженной Ноа, которая
оседлала меня, было сущей пыткой!
Держа ее за талию, я повалил Ноа и спустя мгновение оказался сверху.
– И что теперь делать? – спросил я, опершись на руки, чтобы не раздавить Ноа.
Она прищурилась и нежно погладила мои волосы.
– Выйти на улицу и показать миру мой шедевр, – ответила она с веселым блеском во
взгляде.
Я прижался к ее бедрам, чувствуя ее хрупкость. Она была такой маленькой, но
невероятно совершенной… Сердце пропустило удар, когда я понял, что эти моменты
будут происходить не так часто, как мне бы хотелось. Неужели я отпущу ее, и Рыжая
будет жить в кампусе в окружении придурков, которые начнут драться за ее внимание?
Внезапно нимоих поцелуев, ни ее слов оказалось недостаточно, чтобы я почувствовал,
что никто не сможет отнять ее у меня.
Потерять ее… мне делалось больно от одной мысли об этом, меня пугало
душераздирающее чувство, из-за которого сжималась грудь и становилось трудно –
почти невозможно – дышать. С тех пор как мама ушла, такое волнение больше не
появлялось, я закрылся от других, запретил себе чувствовать что-либо… но теперь я
полностью уязвим и беззащитен перед этой удивительной девушкой, которая разбивала
мое сердце.
Я посмотрел на рисунки на запястье, и сладкое, теплое покалывание захватило меня
целиком. Я принадлежал Ноа: она отметила меня, подписала мою кожу, и я понял, что
ничто не сделает меня счастливее, чем принадлежать ей телом и душой.
Зрение затуманилось от переполнявших меня чувств. Я ощутил иррациональное
желание удержать Ноа возле себя. Пусть она останется со мной навсегда. Я не мог
контролировать себя, любовь продолжала расти не по дням, а по часам.
– Я позволю тебе уйти, на некоторое время, – уточнил я, видя ее удивленное
личико. – Но ты знаешь, что когда я чего-то хочу, то добиваюсь этого быстро, Рыжая…
я забираю это, и мне все равно, с кем потом придется иметь дело.
Ее взгляд беспокойно заметался из стороны в сторону.
– Ты бы забрал меня у меня же самой?
Вопрос Ноа отвлек меня на несколько мгновений.
– Я ношу тебя в своем сердце, любовь моя: нет места безопаснее.
Я улыбнулся и встал с кровати, чтобы одеться.
– Хочешь принять душ? – спросила она, натягивая мою футболку.
– Это намек? От меня воняет или что? – спросил я, завязывая шнурки.
Волосы Ноа были взъерошены. Мы всегда опаздывали, а теперь мне стало жаль, что
раньше мы не занимались ничем подобным.
Ноа села на кровать, вытянув ноги, и с интересом наблюдала за мной.
– Я думала, ты побежишь стирать мои картины в стилеМоне, – сказала она,
привлекая мое внимание.
Я улыбнулся и опустился рядом с ней на постель. Я полюбовался идеальными ногами
Ноа – безупречными, как и все ее тело.
– Я буду с гордостью носить рисунки, которые ты на мне оставила, Рыжая. Ведь их
нарисовала ты, значит, их вообще нельзя стирать. – Я бережно положил ее ноги себе
на колени и начал массировать ее лодыжки. Ноа пристально смотрела на меня. – Тем
более тут такой классный слон, – добавил я, поднимая футболку и указывая на бок. –
Кажется, он придает мне мужественный вид.
Ноа легкомысленно захихикала, и я последовал ее примеру. Я потянул ее за
лодыжку, потащив к краю кровати. Футболка Ноа сползла на грудь, обнажив гладкий и
плоский живот во всей красе, и я мог созерцать его одновременно с белым кружевным
нижним бельем, которое практически вызывало у меня сердечный приступ.
– Что-то приглянулось? – спросил я, наклоняясь и нежно целуя пупок Ноа.
Она на мгновение зажмурилась. Какой же у нее изысканный запах!
– Ты, – коротко ответила она.
Но у нас было мало времени. Я с улыбкой превосходства крепко обнял ее и заставил
обхватить мои бедра ногами. Я должен вытащить ее из спальни.
Прошел по коридору, направившись в кухню. Бережно опустил Рыжую на столешницу.
Она поморщилась, ощутив холодный мрамор. Я оставил ее там, пока доставал продукты
из холодильника, чтобы приготовить завтрак нам обоим. Чувствовал на себе ее
заинтересованный взгляд. Она следила за каждым моим движением.
Взял миску с фруктами, выжал апельсины и взбил несколько яиц, чтобы сделать
болтунью.
– Тебе помочь? – предложила она, но я отказался.
– Позволь мне приготовить тебе завтрак в последний раз, – ответил я и, не в
силах удержаться, покосился на нее.
Она съежилась и промолчала.
Когда все было готово, я поставил тарелки на кухонный островок и усадил Ноа себе
на колени. Ее рука обвила мою шею, и пока она рассеянно играла с моими волосами, я
кормил ее, погруженный в собственные мысли.
Она рассеянно ела болтунью, тоже погрузившись в раздумья.
Я знал, что как бы хорошо мы ни выглядели, пережитое ночью никуда не делось, как
призрак, блуждающий по дому. Нервничая, я откинул ее голову назад и поцеловал в
губы, смакуя свежевыжатый апельсиновый сок из соблазнительного сладкого рта.
Она удивилась вспышке нежности, но поцеловала меня в ответ. Ее язык коснулся
моего. Я страстно обхватил ее, притянув к груди, а потом поднялся на ноги вместе с
ней.
Я прижался к ее лбу, и наши взгляды встретились. Ее чудесные медовые глаза
всегда заставляли меня таять. Я почувствовал непреодолимое желание запереть ее в
пентхаусе и никуда не выпускать.
– Я люблю тебя, Ноа… никогда не забывай об этом.
Она просияла и погладила мои щеки и нижнюю губу. Однако Ноа казалась очень
задумчивой, и, когда она уже собиралась отвести руку, я удержал ее и нежно
поцеловал каждый пальчик, а затем позволил ей продолжать доедать то, что оставалось
в тарелке.
Она ничего не говорила и теперь выглядела совсем потерянной.
– Во сколько у тебя занятия? – спросил я, чтобы как-то нарушить тишину.
– В половине двенадцатого.
– Я отвезу тебя.* * *
Подкинув Ноа до университета, я встретился с Лионом и попросил сопроводить меня
в одно место.
– Ноа тебя убьет, – сказал он.
– Тебе не понравится? – спросил я с усмешкой и вдруг почувствовал себя
невероятно счастливым.
Пока все было идеально.
– Ты становишься слабаком, что в конечном итоге повлияет на твою репутацию,
чувак, – добавил Лион, подбирая баскетбольный мяч и пытаясь попасть в корзину на
двери.
Я проигнорировал комментарий и встал. Нужно покончить с кое-какими делами.
– Я не тот, кто будет рыдать в подушку, Лион, – напомнил я.
Лион с безразличием пожал плечами, будто ему ни до кого и ни до чего нет дела.
Понятно: мне лучше не упоминать имя на букву Д, иначе все закончится плачевно.
– Ты придурок, – сказал он, бросая мяч в ящик с инструментами, который стоял в
углу.
Я взял куртку, надел ее и вышел. Лион последовал за мной.
Моя машина была припаркована рядом, но, когда я завел двигатель, сообразил: что-
то не дает Лиону покоя.
– Я думаю продать мастерскую, – объявил он.
Я заморгал.
– Что?
Мастерская являлась самым важным, что было у Лиона. Это его дело, да и вообще
дело его семьи. Друг смотрел вперед, нервно покачивая ногой.
– Хочу все уладить… сам знаешь с кем, – сказал он.
Я закатил глаза.
– Думаю, ты двигаешь не в том направлении, если даже не называешь ее по имени.
– Просто я сильно злюсь на нее, – признался он. – Но ее отец позвонил мне вчера
вечером.
Я на секунду отвел глаза от дороги и с недоверием взглянул на парня.
– И что?..
– Мистер Тавиш всегда относился ко мне хорошо, он не смотрит на меня так, как
остальные богачи, ты же меня понял… он настоящий мужик.
Грег Тавиш был великим человеком и классно воспитал своих детей. Дженна не имела
никаких предрассудков по поводу Лиона, хотя выросла в роскоши. Даже я завидовал
ей,когда мы были детьми.
– Ну… сначала мы просто говорили, он спросил, почему Дженна помалкивает обо мне.
Он волновался, что его дочь две ночи подряд рыдала без остановки.
Я мельком посмотрел на него: Лиону явно не нравилось, что Дженна страдает,
однако осознание того, что ей больно расставаться и он не единственный, кому не
нравится ссориться, принесло парню некоторое облегчение.
– Он сказал, что в его компании есть должность для меня. Я начну с низов,
разумеется, наберусь опыта и с годами поднимусь по карьерной лестнице. Мужик
нереально крут, слышал бы ты его… Он уверенный и очень умный… неудивительно, что
Дженна его обожает. Сечешь Ник? Кто бы не хотел такого отца?
Я уставился на машину, обогнавшую нас.
– Эй, Ник?
Мой разум блуждал в потемках. Я не мог не сравнить родного отца с Грегом. Мистер
и миссис Тавиш сразу приняли отношения своей дочери с Лионом, а ведь мой друг был
простым уличным пареньком, чертовски хорошим, но в конце концов человеком без
денег, без образования.
Отец Дженны разговаривал с ним как с ровней, а мне пришлось бороться изо всех
сил, чтобы Уилл хоть в чем-то соглашался со мной. Такая у меня семья.
– Думаю, это лучшее, что могло случится с тобой, приятель, – с улыбкой ответил
я.
Я наблюдал за ним и впервые за долгое время понял, что Лион чувствует себя в
безопасности. В зеленых глазах лучшего друга отражалось полное спокойствие.
41. Ноа
Следующие три дня я не видела Ника. Мы поддерживали связь, разговаривали по
телефону по ночам, он писал мне сообщения, которые заставляли меня краснеть прямо
на занятиях, но мы не смогли найти время, чтобы встретиться.
Поэтому я гуляла с Дженной. Мы еще не посетили студенческую дискотеку, но возле
университета было несколько отличных баров, если, конечно, приехать до ажиотажа,
когда уже просто невозможно найти столик.
Итак, мы с Дженной и Эмбер, ее соседкой по комнате, встретились в модном
заведении «Рэйс». Мы успели вовремя, поэтому весело проводили время за одним из
лучших столиков. Какие-то парни играли в бильярд в нескольких метрах от нас и всеми
силами старались привлечь наше внимание. Три студентки-красотки. Этого уже
достаточно для того, чтобы захотеть пофлиртовать.
Эмбер не преминула сказать, что влюбилась в одного из них, рыжего, худого,
немного неуклюжего, но довольно симпатичного. Я посмеялась, ведь за пять секунд в
ее голове смонтировался целый фильм.
– Думаю, первенца мы назовем Фредом, знаете, я обожаю книги про Гарри Поттера и
уверена, что наши дети унаследуют рыжие волосы от своего отца…
– Подойди и скажи ему, что придумала имя вашего первого ребенка. Он будет
счастлив, – подбодрила ее Дженна, которая не переставала пить и строила рожицы
всякий раз, когда на нас посматривали представители противоположного пола, что
случалось ежеминутно.
– Эй, Ноа, тут есть кое-кто, кто не сводит с тебя глаз, – заметила Эмбер,
игнорируя Дженну и поворачиваясь ко мне.
Я повертела головой, ожидая увидеть Ника.
Но встретилась взглядом с совершенно другим парнем, который действительно
таращился на меня, как и сказала моя новая подруга. Высокий и светловолосый молодой
человек ловко управлялся с бильярдным кием, будто был прирожденным игроком. Самое
странное, что он показался мне знакомым. Я перестала глазеть на него и
сосредоточиласьна своих спутницах.
– Может, он в моей группе, но я его плохо помню, – призналась я, пожав плечами.
Дженна нахмурилась и принялась беззастенчиво наблюдать за парнем.
– Я видела чувака. Вроде бы в университетском кафетерии, в корпусе биологии, и
уверяю вас, он не первокурсник. Более того, думаю, он преподаватель… Эх, может, он
читает лекции на вашем курсе, Ноа…
Неужели? Ну, нет.
Я украдкой поглядела на парня. Он сосредоточился на игре, наклонился над столом
и указал на какой-то шар, и я осмелилась повнимательнее посмотреть на него. Нет, он
никакой не профессор, слишком молод, хотя и не настолько, чтобы быть
первокурсником. Я попыталась напрячь мозги, чтобы понять, почему он кажется мне
знакомым, но безуспешно. Вскоре мы оставили эту тему и продолжили болтать о
пустяках.
– Девчонки, может еще выпьем? – спросила Дженна через некоторое время.
Я согласилась, но добавила, что мне нужно в туалет, улучив момент, когда очередь
туда немного рассосалась. Чтобы добраться до дамской комнаты, следовало пройти
мимобильярдного стола. Я уже и забыла думать о таинственном типе, поэтому, когда он
перехватил меня на полпути и заставил остановиться, я опешила.
– Привет, – поздоровался он, с любопытством взирая на меня.
– Привет, – сказала я, посмотрев на парня и запоздало вспомнив, где могла его
видеть: мы столкнулись на вечеринке, на которую я ходила вместе с Дженной, в ту
ночь, когда Ник вернулся из Сан-Франциско и забрал меня в пентхаус.
– Прости, не хочу быть назойливым, но, по-моему, ты была с моим братом несколько
дней назад на вечеринке, верно?
– Да, и у нас общие лекции, – ответил я.
Он кивнул. Я не помнила его имени, но не забыла, что на вечеринке он выглядел
жутко сердитым и пребывал в плохом настроении.
– Я хотел попросить тебя об одолжении. Мой брат умеет исчезать и не подавать
признаков жизни. Если заметишь его на занятиях, передай, чтобы он позвонил мне,
ладно? Это важно.
Я согласилась, а парень вытащил из кармана бумажник и принялся в нем копаться.
– Понимаю, я прошу слишком много, но не знаю никого, кто посещал бы вместе с
Чарли лекции… Если ты когда-нибудь поймешь, что он ведет себя странно или не
слишком хорошо себя чувствует, позвони по этому номеру, – добавил парень с тревогой
и вручил мне визитку.
– Конечно, не волнуйся, – ответила я охотно. – А он в порядке?
Чарли мне нравился, не хотелось потерять такого друга. Благодаря ему в последние
дни я снова стала смеяться и почувствовала себя беззаботной. У него всегда было
безоблачное настроение, и он постоянно подшучивал над всеми, даже над собой, без
всякого зла.
Брат Чарли сдержанно улыбнулся. Похоже, ему не хотелось продолжать разговор.
– Тебе не о чем беспокоиться, – кратко сказал он, однако таким теплым и
дружелюбным тоном, что я улыбнулась и пошла дальше, пробираясь к туалету.
По пути посмотрела на визитку, и у меня волосы встали дыбом.
Майкл О’Нил
психолог / психиатр
(323)634-7721
Вскоре мы вернулись в общежитие. Я устала, но не могла перестать думать о том,
что сказал мне брат Чарли. К тому же мне как раз нужно к психологу. Ник попросил
меня сделать это для него, и я согласилась, хотя не хотелось открываться
незнакомцу, сообщая о давних страхах и привязанностях. Мне вообще нелегко
рассказывать о личных проблемах кому бы то ни было. Но я понимала, что кошмары
продолжаются, а боязнь темноты мешает повседневной жизни. Тянуть с визитом к
специалисту, конечно, нельзя, но мне не нравилось, когда кто-то анализировал меня,
судил или называл сумасшедшей. Мама однажды попыталась мне помочь: я даже посетила
в детстве психолога, но жутко разрыдалась в его кабинете. В итоге мать сдалась и
просто купила лава-лампу, поставив ее возле моей кровати. Но, разумеется, кошмары
были чем-то относительно новым, возникшим после того, как мой отец умер.
Я забралась в постель и принялась вертеть в пальцах карточку. Это какой-то знак?
Майкл казался хорошим человеком и, самое главное, не был слишком взрослым, это
вселяло в меня уверенность: ведь сеансы могли проходить как обычная дружеская
беседа. Но сначала я хотела поговорить с Чарли, кроме того, нужно выяснить, почему
его брат беспокоится о нем, хотя поведать новому приятелю о своих проблемах я еще
не решилась.
А вдруг если я начну откровенничать, Чарли испугается и постарается убедить
меня, что старший брат не будет для меня классным психологом?
Тем не менее в итоге я решила связаться с Майклом и расспросить его о терапии.
На следующий день в перерыве я позвонила ему. Рассказала о проблеме, не вдаваясь
в детали. Майкл, в свою очередь, заявил, что он один из психологов кампуса. Он
добавил, что работает в университете два года, и пригласил прийти на консультацию.
О Чарли ничего не было известно. Он не появлялся на лекциях, хотя я заметила, что
парень обычно не посещает занятия по утрам.
Несмотря на сильную нервозность, я почувствовала некоторое облегчение, сделав
маленький шаг вперед. Теперь оставалось только подождать и посмотреть, как я буду
продвигаться и почувствую ли себя комфортно, общаясь с профессионалом своего дела.
После лекций я заглянула в университетский кафетерий. Желудок сжался, я ужасно
волновалась, поэтому просто выпила кофе и решила полистать учебник. Атмосфера
здесьбыла слишком оживленной, поэтому я выбрала самое уединенное место.
Через некоторое время меня посетило странное ощущение. Казалось, все чувства
резко обострились, а волоски на коже встали дыбом. И действительно, спустя
полминуты вкафетерий зашел Ник! Я оторопела… В одной руке он держал одноразовый
стаканчик кофе, на плече висела сумка – наверняка с «Макбуком». Но, что хуже всего,
не только я узнала о его прибытии. Пятеро девушек за соседним столиком сразу
перестали болтать и стали бесстыдно пялиться на Николаса.
Я огляделась, внимательно наблюдая за студентами (мое место можно было назвать
привилегированным из-за хорошего обзора), и сообразила, что практически все в
кафетерии глазели на моего бойфренда. Ник прошел по залу и сел рядом с парнями,
которые встретили его приветственными похлопываниями по спине.
– Боже мой, какой красавчик! Серьезно, увидев его, я уже себя не контролирую, –
громко призналась одна из девушек за соседним столиком.
Я сразу напряглась.
– Он мой будущий муж, поэтому хватит на него пялиться, дорогая, – фыркнула
другая, и все расхохотались.
Я понимала, что Ник не невидимка. Он безумно привлекателен. Как же он прекрасен
и сексуален: брюки обтягивали его бедра, футболка облепила торс, подчеркивая
мускулистые руки… Но и это еще не все: он нацепил очки для чтения, которые так
невероятно заводили меня… кстати, я думала, что он носил их только дома, но
ошибалась.
Захотелось вскочить из-за стола и заорать, что он мой, но я сжалась на стуле,
продолжая наблюдая за парнем со своего «обзорного пункта». Выходит, я изначально
занялавыгодное место и могла видеть собственными глазами, как Николас ведет себя,
когда меня нет рядом.
Если честно, он, казалось, совсем не обращал внимания на приятелей. Ребята что-
то шумно обсуждали, а он уткнулся в ноутбук и полностью сосредоточился на своем
занятии. Две девушки подошли к его столику, провокационно покачивая бедрами. Одна
что-то тихо сказала Нику, он поднял взгляд и улыбнулся. Во мне все закипело.
– Должен же у него быть хоть какой-то недостаток, – сказала девушка, назвавшая
его красавчиком.
– Единственный его недостаток состоит в том, что он трахает все, что движется, я
бы никогда не хотела такого бойфренда. Хотя, если бы он очутился передо мной, я бы
впала в ступор и вела бы себя как полная идиотка!
Словно услышав ее реплику, Ник внезапно поднял голову, и его глаза встретились с
моими. Пусть я вела себя глупо, но я уже минуту назад захотела, чтобы он заметил
меня. Теперь-то я посмотрю, что он будет делать сейчас, когда обнаружит меня на его
территории, где все только и делали, что говорили о нем.
На его губах появилась лукавая улыбка. Я продолжала пристально глядеть на Ника.
– Эй, он таращится на нас, – заявила девчонка, сидевшая в компании своих
приятельниц, и все они захихикали как дурочки.
Ник встал, взял ноутбук, стаканчик кофе и, не отрывая от меня взгляда,
направился к моему столику. Все девушки в кафетерии, похоже, остолбенели.
Я принялась листать книгу, а сама ждала дальнейших действий Николаса. Он
отодвинул стул и сел рядом со мной.
– Привет, – сказал он и снова с грохотом передвинул стул.
Я подняла голову. Теперь Ник сидел прямо напротив меня, мы оказались лицом к
лицу, мои ноги почти касались его коленей.
Девчонки за другим столиком ошеломленно глазели на нас.
Ну а я смотрела на него и чувствовала, как бабочки порхают в животе. Я ничего не
могла с собой поделать, это случилось бы с любой женщиной: присутствие Ника резко
активизировало гормоны.
– Привет, – ответила я немного смущенно: он привык к женским взглядам, но я
никогда не смотрела на него вот так, как сторонний наблюдатель. Надо сказать,
сейчас дляменя многое прояснилось. Я услышала то, что о нем говорили, кроме того,
необычным было увидеть Николаса в университетской обстановке. Вероятно, раньше,
когда нас видели вместе, окружающие не особо громко обсуждали Ника и меня, иначе я
бы не удивлялась так, как сейчас.
Но теперь я поняла, что целая очередь девчонок запросто выстроится перед Ником.
И каждая будет с нетерпением ожидать, когда я облажаюсь, чтобы занять мое место.
«Единственный его недостаток состоит в том, что он трахает все, что движется, я
бы никогда не хотела такого бойфренда».
Я уткнулась носом в книгу. Я была взвинчена и чувствовала, что все смотрят на
нас. Мне не нравилось слушать, что люди говорят о Николасе, как о легкомысленном,
поверхностном красавце-мачо.
Ник был чем-то гораздо большим, чем просто физически привлекательным.
– Какой радушный прием, сэр, – выпалил он, подкалывая меня.
Я посмотрела на него и насупилась.
– Не знал, что у тебя сегодня занятия и ты будешь здесь. Могла бы и
предупредить.
Девушки опять принялись болтать и смеяться и уже начинали бесить меня.
– Я не собиралась приходить, но, увы, нужно сдать эссе. Поскольку мы не живем
вместе, у меня уйма свободного времени.
Он мрачно уставился на меня, что невольно напомнило мне, как многого я лишилась
из-за того, что мы не жили под одной крышей.
– Я не подозревала, что ты так популярен, – сказала я, меняя тему, не желая
снова ввязываться в дискуссию.
Ник покосился на компанию девчонок за соседним столиком. Ну а мне не хотелось
даже смотреть на них.
– Ревнуешь? – тихо спросил он.
Я предпочла не отвечать, просто склонилась над столом и схватила его за
футболку, чтобы притянуть к себе.
– Думаю, здесь собралась куча людей, которые понятия не имеют, кто я такая, –
призналась я.
Глаза Ника пробежали по моему лицу, а на соблазнительных губах нарисовалась
хитрая улыбка.
– Нет ничего плохого в том, что ты заявляешь права на то, что принадлежит тебе,
любовь моя.
Его слов было достаточно. Наши губы слились в восхитительном поцелуе. Тишина,
наступившая за столиком, где расположились девчонки, помогла мне расслабиться. Я
хотела лишь его поцеловать, но у Ника, похоже, были другие планы. Он усадил меня к
себе на колени, не отдаляясь ни на сантиметр. Затем буквально ворвался в мой рот
языком и еще крепче прижал меня к себе.
Я уже не видела посетителей кафе. Мы наверняка вызвали всеобщий интерес, но
никто, конечно, не решался встать и подойти к нашему столику. Ник прикусил мою
нижнюю губу, потянул ее и вновь поцеловал, словно запечатывая нашу любовь.
Я немного отстранилась и увидела в его глазах счастье и одновременно
возбуждение.
– Я люблю демонстрировать любовь на публике, – признался он, лаская мою
поясницу.
Я вздрогнула, а он продолжил меня ласкать. Вдруг я ощутила какую-то плотную
ткань на его руке.
Я нахмурилась, взяла Николаса за руку и обнаружила белую повязку на его
запястье.
– Что с тобой случилось? – ужаснулась я.
Николас колебался несколько секунд, а мое беспокойство нарастало.
– Ничего, не волнуйся.
Образ Николаса, вступающего в очередную драку, появился перед внутренним взором,
я принялась искать другие следы насилия, но на лице парня не было ни царапины. Я
изучила его кулаки – никаких синяков.
– Почему у тебя повязка на запястье, Николас? – сурово спросила я, меняя тон
голоса.
Он откинул голову назад, и на его губах появилась улыбка, которую я не сумела
толком интерпретировать.
– Только не злись, ладно, Рыжая?
Я сдвинула брови и потрогала его запястье.
– Что ты наделал? – спросила я, и в голове затрезвонил тревожный будильник.
– Посмотри сама, – сказал он, призывая меня снять повязку.
Я сделала это, не теряя ни секунды, и обнаружила свежую и четкую татуировку.
– Боже мой! – хрипло воскликнула я.
Ник ухмыльнулся.
– Вряд ли нужно вечно скрывать такой шедевр.
Я изучила татуировку. На гладкой, но чуть припухшей коже Ника красовалась
написанная моим почерком чернильная надпись: «Ты мой».
– Скажи, что это не татуировка, – умоляла я. Мое сердце билось как безумное.
– Ты действительно думала, что я позволю стереть надпись? – ответил он, с
гордостью глядя на запястье.
– Ты спятил, Николас Лейстер! – воскликнула я. Меня обуревали самые разные
эмоции. Татуировка, это навсегда, знак на коже, который всегда будет напоминать ему
обо мне… Два слова требовали многого от него – и от меня.
– Ты была выгравирована на мне задолго до того, как я сделал это тату, – начал
Ник, намекая на выбитый узел в виде восьмерки, который был у нас обоих. – А теперь
у меня есть еще одно напоминание, которое будет со мной всегда, Рыжая. Но не
придавай татушке большего значения, чем она имеет.
Но я сильно испугалась. «Ты мой» – звучит очень ответственно. Несмотря на
объяснения Николаса, у меня сдавило грудь.
– Мне пора, – объявила я, поднимаясь, но Ник удержал меня.
Он прищурился и серьезно посмотрел на меня.
– Ты злишься, я не хотел, чтобы ты сердилась, – недовольно пробормотал он.
Я помотала головой. Внезапно у меня перехватило дыхание, и я срочно захотела
выбежать на улицу. Я заметила, что Ник ждет моей реакции.
– Татуировка – это на всю жизнь, Николас, – сказала я, сглотнув ком в горле. –
Ты пожалеешь, что сделал ее, я знаю. Вдруг однажды она станет твоим плохим
воспоминанием, призраком, который преследует тебя? Ты пожалеешь и возненавидишь
меня, поскольку она будет напоминать обо мне, даже когда ты не хочешь.
Николас заставил меня замолчать быстрым поцелуем. Бойфренд казался очень нежным,
но я чувствовала его напряжение и твердость губ.
– Иногда я не знаю, что с тобой делать, Ноа, правда.
Он взял ноутбук не глядя на меня и ушел так же внезапно, как и появился.
Черт… я ранила его чувства?
Я дам тебе столько времени, сколько нужно. Наверное, именно это я должен
сделать, чтобы ты все же поняла – я люблю тебя и только тебя, Рыжая. Не
представляю, что еще предпринять, чтобы ты поверила мне, но не сомневайся: я хочу
заботиться о тебе и всегда защищать. Я никуда не уеду, Ноа, моя жизнь и будущее –
рядом с тобой, мое счастьезависит исключительно от тебя.
Перестань бояться: я всегда буду твоим светом во тьме, любовь моя.
Я зажмурилась.
«Я никуда не уеду…»
«…моя жизнь и будущее – рядом с тобой…»
«…мое счастье зависит исключительно от тебя».
Поднесла письмо к сердцу и крепко прижала.
«…я всегда буду твоим светом во тьме…»
Обняла себя за плечи, зная, что эти слова больше ничего не значат. Николас ясно
дал понять, что не хочет меня видеть, он не захотел видеться в участке, не отвечал
на мои звонки.
Для него я больше не существовала.
Благодарности
Прежде всего я хотела бы поблагодарить всех тех людей, которые с энтузиазмом
просили меня выпустить вторую часть. Во-первых, «Моя вина» должна была стать одной-
единственной книгой о Нике и Ноа, но спустя почти год литературных изысканий,
сочиняя истории и бросая их на середине, я поняла, что должна написать продолжение.
История Ника и Ноа еще не закончилась, и когда я приступила к ней, уже не могла
остановиться.
Во-вторых, благодарю редакторов Розу и Айну! Спасибо, что помогли мне превратить
эту книгу в то, чем она является сейчас. Нелегко было писать роман «Твоя вина»
черезонлайн-сообщество «Ватпад», загружая главы каждую неделю, не имея возможности
поработать над сюжетом должным образом или, по крайней мере, так, как я привыкла.
Вы добились, чтобы книга выглядела идеально, а персонажи оставались верными себе.
Мне понравилось это начинание!
Спасибо команде дизайнеров за потрясающие обложки: вам удался идеальный Ник, я
даже не думала, что такое возможно. Вы превзошли себя. Я влюбилась!
Благодарю моего агента Нуриа: ты знаешь, что без тебя я бы потерялась в
литературном мире, в котором оказалась по чистой случайности.
Спасибо двоюродной сестре Баре: ты вычитывала все правки тысячу раз, всегда
говорила то, что думала, но старалась сделать это не задевая моих чувств. Твои
советы помогли сделать историю о Нике и Ноа правдивой. Не представляю, что бы я
делала без твоей помощи. Я бы хотела, чтобы ты была ближе, и я смогла бы делиться с
тобой тем, что мы обе обожаем: чтением книг.
Спасибо семье за энтузиазм, поддержку и желание читать. Я вас очень люблю!
Гэрри, ты для меня как старший брат, которого у меня никогда не было! Спасибо,
что ты есть. Ты вошел в мою семью и никогда нас не покинешь. У меня нет слов, чтобы
описать, как сильно я тебя ценю.
Эли, спасибо тебе! Ты настоящий друг, которого всегда не хватает, ты постоянно
поддерживала меня и верила во все мои мечты и амбиции. Мы очень разные, но не знаю,
что бы я без тебя делала.
Спасибо моим «виноватым». До сих пор не могу поверить, насколько сильно вы
влюбились в моих персонажей. Спасибо за безграничную любовь, которую вы дарите мне
в сети, за терпение и за то, что у меня есть огромная онлайн-семья, с которой я
мечтаю однажды познакомиться лично. Люблю каждого из вас!
И наконец, спасибо читателям, которые купили «Мою вину» сразу после выхода в
свет. По словам редактора, за четыре дня были проданы почти все экземпляры: когда я
услышала это, у меня чуть не случился инфаркт. Спасибо, спасибо, спасибо!
Примечания
1
Имеется в видуNASCAR (англ.)– Национальная ассоциация гонок серийных автомобилей
США.(Прим. пер.)
2
«Marc Jacobs»– бренд американского модельера Марка Джейкобса.(Прим. пер.)
3
Отсылка к диснеевскому полнометражному мультфильму «Король Лев» (1994).
Режиссеры – Роджер Аллерс, Роб Минкофф. Симба – имя постепенно взрослеющего
львенка, главного героя мультфильма. Нала – подруга Симбы.(Здесь и далее все
примечания без пометы о том, чьи они, принадлежат редактору.)
4
Отсылка к одноименной пьесе-монологу современного испанского драматурга и
сценариста Марка Эхея.
5
Человек прямоходящий –Homo erectus (лат.).
6
Страх темноты и ночи вообще.(Прим. пер.)
7
«Gap Inc.»– крупная американская компания по производству одежды.(Прим. пер.)
8
Речь идет о поп-хитеYoung at Heart (англ.),который исполняли многие артисты, в
том числе американский певец Фрэнк Синатра (трек записан в 1953 году; музыка –
Джонни Ричардс, слова – Кэролин Ли).
9
Отсылка к роману «Кэрри» (1974) американского писателя Стивена Кинга.