«Свинки замяукали»

«Нас постигла редкая удача» – не странное ли сочетание? Постигает – неудача, беда,

несчастье, а удаче сродни глагол менее мрачный: нам выпала... И однако такую оговорку
встречаешь у большого писателя.

«Встретил войну в лицо» – так говорит другой хороший писатель о своем собрате. И это тоже
смесь двух разных оборотов: можно либо встретить лицом к лицу, либо смотреть (войне,
опасности) в лицо.

Начало серьезной статьи: «В здравом уме и трезвой памяти говорю...» Это сочетание уже
«вошло» в обиход. Искажена старинная формула завещания: «Находясь в здравом уме и твердой
памяти» – в этом языковом обороте трезвость не при чем, никто не думал, что человек станет
писать завещание «под мухой».

Устойчивое речение, в котором заключены совершенно определенные мысль и чувство,

оказалось вывихнуто, спутано с другим. Такие вывихи не редкость, подчас все так перемешается,
что не сразу доходит истинный смысл написанного.

У меня нет ни малейшего желания посягать на авторитеты или заниматься ловлей словесных
блох ради того, чтобы кого-либо уязвить. Старая истина: не ошибается только тот, кто ничего не
делает. И, конечно, ошибка словесная – не то, что ошибка сапера или даже акробата под куполом
цирка. Но помножьте-ка ее на тысячи, миллионы читателей, слушателей: чем измерить вред,
нанесенный культуре и языку? Особенно когда ошибка исходит от уважаемого мастера, которого
знают, которому верят.

Обидно читать у поэта: «Слышно, как по миру время идет». Ведь слишком известно и памятно,
что значило на Руси пойти по миру, с сумой – побираться, просить милостыню, подаяние.

Странно у другого поэта: она«шарахнулась, смела». Затмение? Небрежность? Ведь

«шарахнуться» прочно связано в нашем языке и восприятии не со смелостью, а с испугом!

Опять-таки в испуге можно отпрянуть, но можно ли отпрянуть лицом? И притом не со страхом,

а с любопытством?

Можно ли творить чудеса ударом волшебной палочки? С детства мы помним, что феи в сказках
проделывали это не ударом, а взмахом, мановением, легким движением волшебной палочки.

Можно столкнуть два обычно не соединяемых, далеких слова – и высечь искру поэзии. Но
именно с умыслом столкнуть, соединить несоединимое. Иное дело – соскользнуть, по ошибке взять
лежащее рядом, неточное, приблизительное. И, однако, это случается очень часто. Чаще всего –
когда сдвинуто, смещено обычное речение.

«Завтрашний век... уже не за семью печатями» – полно, так ли? За семью печатями скрывается
нечто мудреное, непостижимое, таинственное («книга за семью печатями»), а тут речь не о
догадках, прогнозах, не о мудрой науке футурологии, просто близкое будущее – оно не за горами.

Говорят: мертвенная бледность, бледен как мертвец. Но не странно ли о миловидной женщине

сказать в одной и той же строке, не переводя дыхания: «все та же очаровательная живость, тот же
красивый, тонкий нос, мертвенная белизна кожи»?

«Он ее ставит на одну ступень с прислугой». Есть речение: ставить на одну доску. На
ступень поднимаются.

В другой книге вам встречается бежавший раб, хотя естественно – беглый. В третьей –
маленькие сошки вместо общеизвестного мелкая сошка.

Уж на что ходовой, обыденный оборот: «Он неглуп», «Он был не дурак». Но и тут порой
встречаешь неряшество: «Он не был дураком».

«Он был высок, темноволос и, пожалуй, неплох собой» – а надо: недурен собой.
 «...Они будут гнуть свою палку, пока не добьются этого». Одно из двух: либо герои перегибают
палку, либо упорно гнут свою линию.

У охотника-враля «на всякий случай была байка в запасе». Слово взято неточное, небрежность
привела к двусмыслице: охотник не одну какую-то байку припас «на всякий случай», а у него на
каждый случай находилась какая-нибудь байка.

И в другом месте: «На всякий экстренный случай». Опять вывихнуто устойчивое речение.

Читаем в газете: «Смертельные случаи» при эпидемии. Возможен смертельный исход болезни,
возможна смертельная опасность, но случай все же смертный!

Счету нет таким сдвигам и вывихам.

«Не подавал никаких признаков сознания» – вместо был без сознания, либо не подавал
признаков жизни.

«Разделяю от души!» – поди пойми, что человек хочет сказать: вполне разделяю ваши чувства,
чувствую то же, что и вы, всей душой радуюсь вместе с вами.

«Она одергивала мужа за рукав» – странная помесь: можно одернуть человека или одернуть
платье, но подергать, дернуть за рукав.

Человек «волочился на поводу» у богатой вдовушки. Можно идти на поводу, то есть

покоряться. И очень распространено было в XIX веке: волочился за (той же вдовушкой) – вот этого
пишущий не чувствует.

Слышишь и читаешь: «сделал услугу». Когда-то это было калькой, галлицизмом, а сейчас просто
неряшество: по-русски – оказать услугу.

Часть нелепых, неверных решений до читателя не дошла. Другая часть когда-то увидела свет,
но в более поздние издания уже не проникла. А добрая половина, увы, этаким гордым
чертополохом проросла на печатных страницах.

Они чернели, словно туча – вместо естественного русского: они стали чернее тучи.

На человека злы «многие, кто по его милости остался без кола, без двора» – опять вывихнуто
речение, надо: у кого... не осталось ни кола ни двора.

Не убежать ли подобру-поздорову. Говорят: не убраться ли подобру-поздорову или уж просто –

не сбежать (удрать) ли.

«...Он был все такой же: уверенный, щеголеватый, как с иголочки». Экая путаница!
Щеголеватый может быть и костюм, и человек, человек может быть при этом свеж, как огурчик
(что, видимо, и подразумевал автор), однако сам человек отнюдь не как с иголочки! Без всякого как,
просто с иголочки, он может быть только одет, либо на нем костюм с иголочки.

Люди в барах до краев наливались спиртным. До краев или с краями наливают все-таки посуду.

«Враг и пальцем не пошевелил в нашу сторону». Такой клубок не вдруг распутаешь: и не

поглядел в нашу сторону, и пальцем не пошевелил (шевельнул), пальцем нас не тронул, и ухом не
повел – все смешалось!

Журнальный очерк. Что-то нарушило тишину и порядок в театре, «но никто даже глазом не
повел» – опять-таки либо бровью не повел, либо глазом не моргнул.

Человек «тяжело пыхтя носится вокруг пальм, а на пятках у него висит» разозленный зверь.
Воспринимается это не в переносном смысле, а буквально,как будто зверь и вправду вцепился в
пятки и повис (да еще поблизости другие зверьки висят на ветках). Переводчик хотел сострить
(преследователь гонится по пятам, висит на хвосте), но чувства меры ему не хватило. А если он
имел в виду спортивный термин, то по неряшеству переврал его: в легкой атлетике если бегун
догоняет другого, о нем говорят – сидит на пятках.
 «Она твердо покачала головой». Обычно человек от чего-либо твердо отказывается или
твердо стоит на своем, а если в знак своей твердой решимости (желая кому-то в чем-то отказать)
качает головой, то не твердо, а решительно или упрямо.

«Его карие глаза заблестели и переполнились». Чем же? Надо думать, слезами. Но без
дополнения звучит оборванно, странно. Однако это не просто оговорка, описка. Дальше снова:
«...глаза у него... укоризненно переполняются». Обычный оборот – глаза наполнились слезами. А уж
если отходить от него, все равно надо пояснить, как сделано хотя бы на третий раз: «Его глаза...
переполняла... мольба».

Или так: «Молодость била из него ключом, и женщина поглощала ее жадно, как кошка молоко».
Когда говорят, что молодость (жизнь, энергия, силы) бурлит или бьет ключом, подразумевается все
же – не из человека, а в нем. Конечно, иногда писатель с умыслом разворачивает всем известное
речение. Так у Сельвинского: «Он делает из мухи слона и потом продает слоновую кость». Но и в
таких комических случаях едва ли надо путать самую основу, строй идиомы. Даже малый сдвиг в
идиомах может коварно подсунуть сознанию читателя совсем не ту мысль, ощущение, образ, какие
имел в виду автор.

Любопытная подробность: все последние примеры взяты из разных рассказов одного и того же
сборника! Разные переводчики, каждый на свой лад, грешили против русского языка – и все
приведенные огрехи (и еще множество!) беспрепятственно попали в печать, не замеченные
редактором.

В другом месте читаем: «Он плотно подзаправился» – это уже пересол: либо человек
подзаправился, либо просто плотно позавтракал (пообедал).

«У него с утра еще ничего не было во рту» – так и просится ни крошки, маковой росинки!

«...Сердце ее сжималось и подкашивались колени» – ошибка довольно частая. Но ведь колени

подгибаются! Подкашиваются – ноги!

Пишут даже: «сказал, не разжимая губ». Как будто говорит чревовещатель! А надо: сказал
сквозь зубы.

«Мать перевернула всю их жизнь с ног на голову». Но по-русски говорят – вверх ногами, вверх
дном.

У одного писателя встретилось нечто совсем уж странное: «задние дворы сознания»! Очевидно,
задворки.

«Он скрылся с наших глаз» – можно написать скрылся из глаз, скрылся из виду, с глаз долой,
уйди с глаз моих, но нельзя скрыться с чьих-то глаз!

«При виде нас у него с души свалилось» – говорят: с души свалился камень (или тяжесть), на
душе полегчало, от сердца отлегло. Поневоле вспоминаешь о перевертышах вроде пуганой
вороны, которая на молоко дует, о детских сказочках про то, как рыбы по небу гуляют. Но там в
лепых нелепицах есть свой смысл: позабавить, а заодно утвердить малыша в знании того, как что
бывает на самом деле. А тут взрослые дяди и тети путают совсем разные речения и обороты уже не
смеха ради, а просто по языковому невежеству или неряшеству.

***
Есть еще и другая опасность: лжеидиомы. Неловкое сочетание слов вдруг напоминает, даже
пародирует идиому, вносит в текст побочные, сбивающие с толку оттенки.

В одной больнице висела (а возможно, и поныне висит) стенгазета под названием «Клиническая
жизнь». Подразумевается явно «Жизнь (нашей) клиники», но в таком виде название зловеще
напоминает... клиническую смерть! Вряд ли этот кладбищенский юмор – умышленный.

«Светлая ночь позволяла нам видеть... опасности ясно, как днем» – это на борту корабля,
которому грозит крушение. И не к месту вспоминается оборот ясно, как день. Надо было избежать
ненужного обертона, повернуть фразу иначе: в эту ночь было светло, как днем, и мы ясно видели...
 Человек стоит на палубе, дуя в кулак, – он согревает дыханием окоченевшие руки, а читателю
вспоминается либо свистать в кулак, иначе говоря, «сидеть без гроша», либо смеяться в кулак, то
есть исподтишка.

Привычные с колыбели образные речения, искони отлитые народом в золотые слитки сочетания
слов, пословицы, поговорки – драгоценнейшее достояние литератора.

И странно читать у хорошего писателя: «Встречают по одежке, провожают по уму». Диву

даешься, почему и зачем автор перевернул, перекроил известную поговорку: «По одежке (по
платью) встречают, по уму провожают». А у другого автора и вовсе дела идут «с пня на колоду»!!!

Возмущенная читательница прислала рассказ из областной газеты. Невозможно перечислить

все «изыски» этого сочинения: тут и «загрубелое хмарью небо», и «широкий раскрой двери», и
странное слово «настроглазились» (не то от навострились, не то от востроглазые)... Может быть,
это протест против серости и канцелярита – автор поднимает какие-то глубинные, «земляные»
пласты языка? Но тогда откуда у него же: «Есть такая русская пословица: Когда дрова рубят –
щепки летят»? Это-то надо бы знать и не путать!