Что, по большому счету, мы знаем о будапештском сражении 1944–1945 годов?

По сути, у многих
из нас знания об этих событиях ограничиваются строчками очень популярной некогда песни:

Он пил, солдат, слуга народа,

И с болью в сердце говорил:

«Я шел к тебе четыре года,

Я три державы покорил».

Хмелел солдат, слеза катилась —

Слеза несбывшихся надежд,

И на груди его светилась

Медаль за город Будапешт

На самом же деле, битва за Будапешт была одним из самых продолжительных и самых кровавых
городских сражений Второй мировой войны. С момента появления советских танков у окраин
венгерской столицы до взятия Красной Армией Будайского замка прошло 102 дня. Приведу
несколько сравнений: Берлин пал под ударами Красной Армии за две недели, Вена — всего лишь
за 6 дней. Остальные европейские столицы (за исключением Варшавы) вообще не становились
местом затяжных боевых действий. Даже такие мощные немецкие крепости, как Кенигсберг
(Калининград) и Бреслау (Вроцлав), оказывали сопротивление советским частям соответственно
77 и 82 дня, то есть значительно меньше, чем при взятии Будапешта.

В некотором роде сражение за Будапешт можно сравнить с осадой Ленинграда, Сталинградской

битвой и боями за Варшаву.

Стратегическое значение взятия Будапешта подчеркивает хотя бы тот факт, что венгерская столица
чаще не в пример другим европейским столицам осаждалась войсками неприятеля. За свою
историю Будапешт пережил 15 осад различной интенсивности. Причем самые разрушительные
последствия для города имели события 1944–1945 годов.
Венгерский солдат отправляется на Восточный фронт

Практика осад во Второй мировой войне была следующей. Для подавления варшавского
восстания немецким частям потребовалось 63 дня. Блокада Ленинграда длилась почти три года,
но, к счастью, в данном случае до уличных боев дело не дошло. В данной ситуации можно было
бы сравнить Будапешт со Сталинградом, но из Сталинграда перед битвой, которая длилась 4
месяца, была эвакуирована значительная часть гражданского населения. В Будапеште
гражданское население было вынуждено переживать ожесточенные бои, оставаясь в городе.
Сравнение со Сталинградом становится уместно, если читать дневниковые записи и воспоминания
участников тех событий. Они сами сравнивают Будапештскую битву со Сталинградской. Изучение
битвы за Будапешт всегда осложнялось тем обстоятельством, что во время ожесточенных боев в
огне погибли почти все немецкие и венгерские архивы; не сохранилось дневниковых записей
немецких солдат. До исследователей дошел лишь журнал боевых действий 10-й пехотной
дивизии. Судьба этого документа во многом напоминает шпионский роман: начальник штаба
дивизии Дьёзё Бениовски закопал этот документ во дворе дома на улице Орлай. На протяжении
четырех десятилетий существование этого дневника оставалось тайной, и лишь в 1986 году он
попал в Институт музея военной истории.

Как уже было отмечено, эвакуация гражданского населения — почти 800 тысяч человек — не была
осуществлена накануне осады Будапешта. В итоге потери среди мирных жителей были очень
велики — почти 40 тысяч человек. Это соотносимо с потерями Красной Армии и вермахта. В те дни
советские части потеряли убитыми около 80 тысяч человек, то есть приблизительно столько же,
сколько немецко-венгерская группировка вместе с жертвами среди мирного населения.

Долгое время тема битвы за Будапешт оставалась, по сути, закрытой, что связано с целым рядом
обстоятельств. В ФРГ историкам приходилось ориентироваться лишь на воспоминания оставшихся
в живых немецких солдат. В ГДР и Венгрии по политическим соображениям опроса бывших
солдат, воевавших на стороне гитлеровской Германии, не проводилось.

В самой венгерской историографии битва за Будапешт оставалась «нелюбимым ребенком». Все

предпринимаемые исследования в данном направлении носили откровенно пропагандистский
характер, и лишь в 1975 году в Венгрии появилась первая относительно объективная научная
работа, «Освобождение Будапешта», автором которой был Шандор Тот. Разумеется, в данной
книге автор мог опираться (и то избирательно) лишь на советские источники; немецкие архивы и
научные работы были ему недоступны. Но в работе Тота почти ничего не говорилось о том, что
происходило в те дни в Будапеште. По политическим соображениям он был вынужден умалчивать
о множестве событий того времени. Из 279 страниц его работы лишь 62 непосредственно
посвящены боям за Будапешт. Прочая часть книги посвящена сугубо политическим вопросам и
боевым действиям на остальной части Венгрии. В подобном подходе не было ничего
удивительного, так как большая часть очевидцев предпочитала не распространяться о
происходивших в те дни событиях. Западная историография отметилась в данном вопросе лишь в
60-е годы, когда проживающий в Берне Петер Гостоньи, абстрагируясь от каких-либо политических
тем, смог собрать свидетельства очевидцев, что стало ценным подспорьем для всех последующих
историков. Особое внимание этот венгерский историк уделял обстоятельствам расправы с
парламентерами. В 1989 году после серии «бархатных революций» в Восточной Европе
историческая наука смогла избавиться от идеологического диктата. В Венгрии было предпринято
несколько попыток «доделать» историю битвы за Будапешт, но их вряд ли можно назвать
успешными. Куда большее внимание историки уделяли проблемам венгерских солдат, воевавших
на стороне Третьего рейха. Особо пристально изучалась гибель 2-й венгерской армии на
Восточном фронте в 1943 году. Принципиальный прорыв в деле исследования битвы за Будапешт
произошел уже в 90-е годы, когда была защищена диссертация Кристиана Унгвари. Реконструкция
событий 65-летней давности имеет огромное значение и для нас, российских читателей. Не стоит
забывать, что битва за Будапешт — это часть не только немецкой и венгерской, но и русской
истории. В условиях приближающегося 65-летия Великой Победы отечественному читателю
просто необходимо увидеть объективную картину одной из самых кровопролитных битв Второй
мировой войны, битв, которых не знали наши западные союзники.

Часть 1

Накануне

Глава 1

Общая военная обстановка в Карпатском регионе осенью 1944 года

После ареста Антонеску, произведенного по приказу румынского короля Михая II, Румыния
разорвала дипломатические отношения с Третьим рейхом, что, по сути, означало присоединение
этой страны к антигитлеровской коалиции. В результате этих событий в конце августа 1944 года
рухнул румынский участок Восточного фронта. После того как была уничтожена значительная часть
группы армий «Южная Украина», советские части прошли по Румынии, фактически не встречая
никакого сопротивления. 25 августа 1944 года Красная Армия подошла к границам Венгрии.
Венгерское население в растерянном бездействии ожидало, что с началом осени 1944 года их
страна станет театром боевых действий. Когда на запад из северной Трансильвании хлынул поток
беженцев, то на самом высшем политическом уровне в Венгрии стали готовиться к «румынскому
варианту» — безболезненному выходу из войны. Диктатор Миклош Хорти полагал, что в сражении
до последнего патрона не было смысла, а потому вряд ли имело смысл противостоять Красной
Армии.
Впрочем, все эти приготовления пытались хранить втайне. А тем временем срочно воссозданная
2-я венгерская армия смогла хотя бы временно стабилизировать обстановку на фронте в
окрестностях Торды. В тот момент на данном участке фронта еще находилось несколько немецко-
венгерских частей, а потому к 19 сентября усиление осуществлялось в основном за счет сил 3-й
венгерской армии. В это же самое время советские войска были усилены румынскими частями.
Постепенно наступающая Красная Армия смогла выйти на позиции почти по всей южной
протяженности венгерской границы. 6 октября 1944 года было начато генеральное наступление,
которое при поддержке сил 4-го Украинского фронта должно было блокировать немецко-
венгерскую группировку общей численностью около 200 тысяч человек. В кратчайшие сроки
местное венгерское население ощутило на себе все «прелести» войны. Бомбардировки
вынуждали мирных жителей перебираться на другую сторону реки Тисса. Все чаще и чаще
венгерские солдаты стали получать сведения о том, что их семьи «находятся на занятой Советами
территории». В своих дневниковых записях венгерский ученый-лингвист Миклош Коваловски так
описывал настроения, в тот момент царившие в Будапеште: «Мы должны были смириться с тем,
что в любой момент могли стать осажденным городом».

Немецкие и венгерские офицеры разрабатывают план операции в районе Дебрецена

Если говорить о соотношении сил, сложившемся тогда в Венгрии, то на начало октября 1944 года
оно выглядело следующим образом. Группа армий «Юг» располагала 31 дивизией, которые имели
в своем распоряжении 293 самоходных и бронетанковых орудий. Общая численность данной
группировки составляла около 400 тысяч человек. Ей противостояли силы 2-го Украинского
фронта: 59 дивизий с 825 орудиями. Всего же Красная Армия на данном участке могла
противопоставить немецко-венгерской группировке 698 тысяч солдат.

На участке фронта длиной 160 километров, который пролегал между Орадя (немецкое название
Гросвардайн, венгерское — Надьварад) и собственно венгерской Орадя (румынское название
Надьварад), располагались силы 2-го танкового и моторизованного корпуса, в распоряжении
которых было не только 627 танков, но и 22 кавалерийские и пехотные дивизии. Постепенно эти
силы продвигались в северном направлении, чтобы воссоединиться с 8 дивизиями 3-й венгерской
армии, которая имела около 70 танков. Только такое воссоединение могло удержать
«мадьярский» участок фронта, так как превосходящие силы Красной Армии разорвали бы его в
клочья. Советское же командование предпочитало придерживаться прежних планов и двигало
свои сухопутные силы в направлении Дебреизна (венг. Дебрецен). Одновременное этим в данном
регионе концентрировали свои силы и немцы. Немецкое командование запланировало на 12
октября 1944 года осуществление операции «Цыганский барон», входе которой предполагалось
уничтожить передовые части 2-го Украинского фронта, а затем откинуть Красную Армию за
Карпаты, дабы создать в предгорьях новый мощный оборонительный рубеж.

Но в итоге немцы отступали, оставляя засады, которые в условиях горной местности были весьма
эффективны. Под обстрел одной из них попал 1846-й полк на подступах к Дебрецену. В своих
мемуарах командир танка В. Нежурин вспоминал: «Дорога спускалась в котлован, на дне которого
лежало село, и снова поднималась в горы, издалека казавшиеся глухой стеной. На выезде из села
и начали рваться снаряды вокруг машин. Обстрел был настолько неожиданным, что могла
возникнуть паника: огонь шквальный, а укрыться негде. Но по приказу командира полка, Героя
Советского Союза, майора Морозова полк без потерь быстро развернулся и рассредоточился по
всему населенному пункту. Потери понесли позднее, после второго — уже минного — налета.
Тяжелая участь постигла наших разведчиков, которые на наблюдательном пункте готовили
таблицы огня. Ранило лейтенанта Шестерова и Толю Съедина, контузило Черкашина. Вгорячах они
сбежали с бугра. Здесь и пришел им на помощь санинструктор Москаленко».

14 октября 1944 года жителей Дебрецена ожидало огромное потрясение. Их город оказался в
эпицентре танкового сражения. Оно описано в мемуарах генерала Фрисснера так: «10 октября нам
удалось отрезать три прорвавшихся на север танковых и механизированных корпуса противника
от их тылов. Боевые действия против этой советской группировки, а также против сил,
атаковавших наш отсечный рубеж обороны извне, переросли в ожесточенное танковое сражение
под Дебреценом, исход которого должен был оказать решающее влияние на всю обстановку в
Венгрии».

В районе восточнее Сольнока и западнее Дебрецена тем временем завершалось сосредоточение

наших танковых соединений, перед которыми была поставлена задача разгромить русские
танковые и механизированные войска контрударами по сходящимся направлениям и задержать
развитие прорыва. Так началось танковое сражение, беспрецедентное по своей ожесточенности,
которое потребовало в последующие дни и недели величайшего напряжения и стойкости от
командования и войск.

После ожесточенных боев наступающие с запада и с востока немецкие танковые соединения —

13-я и 1-я танковые дивизии — соединились друг с другом у Пюшпек-Ладань на шоссе Сольнок —
Дебрецен. Основные силы советской ударной группировки были отрезаны от своих главных сил.
Противник яростно оборонялся, пытаясь во что бы то ни стало вырваться из окружения. Не видя
иного выхода, противник направил основные силы на юг, на Береттьо-Уйфалу, и на юго-восток, в
направлении Почай, Киш-Марья и Надь-Лета.

Красноармейцы готовятся к форсированию Тиссы

6-я советская танковая армия непрерывно получала от своего высшего командования по радио
приказы сломить немецкую оборону по обе стороны от Комади. Поняв, какая угроза нависла над
его войсками в районе Дебрецена, советское командование спешно перебрасывало туда
высвобождающиеся части. 53-я стрелковая дивизия была возвращена с юга, 18-й танковый корпус,
который уже продвинулся далеко на запад от Тиссы, был также развернут и переброшен в район
Дебрецена.

Сражение становилось все более ожесточенным, и по мере подхода новых сил противника
положение наших боевых групп ухудшалось. Теперь они должны были обороняться с двух сторон:
против отчаянно пытающихся вырваться из кольца окружения вражеских частей и против
соединений противника, атакующих фронт окружения извне.

Немецко-венгерская группировка состояла из 11 дивизий, в распоряжении которых было 227

орудий. Им противостояли части 53-й советской армии, а именно 39 дивизий с 773 орудиями.
Несмотря на то, что частям Красной Армии уже 20 октября 1944 года удалось захватить Дебрецен,
они не смогли достигнуть главной цели операции — окружить в Трансильвании 8-ю немецкую и 1-
ю и 2-ю венгерские армии. Более того, атаковавшие через Карпаты части 4-го Украинского фронта
(под командованием генерал-полковника Ивана Ефремовича Петерова) не только не замкнули
кольцо окружения, но фактически не смогли сколько-нибудь значительно продвинуться вперед.
Группе армий «Юг» удалось избежать окружения. 15 октября 1942 года, после неудачной попытки
Хорти предложить перемирие, немецкие бронетанковые части снялись с передовой и
продвинулись в глубь Венгрии. Если говорить об общих потерях, то к 20 октября немцы потеряли
лишь 133 танка, в то время Красная Армия потеряла около 500 танков, что составляло где-то 70 %
штатного состава.

«Второй после Будапешта по количеству проживающих в нем жителей, Дебрецен встретил нас
гулом машин, скрипом повозок, тачек с переселенцами, людским потоком, — писал В. Нежурин.
— Бросилась в глаза железнодорожная станция с разрушенными навесными мостами,
лестницами, вышками. Ехали по центральной широкой улице с изуродованной мостовой и
разбитыми трамвайными линиями. Многоэтажные дома почти все были повреждены, а
некоторые разрушены до основания».

В конце октября немцы предприняли контрнаступление. В районе города Ньередьхаза был

окружен корпус генерала Плиева, состоявший из кавалерийских частей и мотопехоты. Лишь с
огромными потерями советским частям удалось вырваться из кольца.

Одним из следствий танковой битвы под Дебреценом стала перегруппировка значительной части
немецких танковых подразделений, которые направились из Будапешта на восток. На отрезке
фронта между Байя и Сольноком находилось 7 обескровленных дивизий 3-й венгерской армии,
которые поддерживались 50 танками 24-й немецкой танковой дивизии. От передовой до
Будапешта было чуть более ста километров. Тем не менее части Красной Армии не рискнули
нанести стремительный удар по венгерской столице, что позволило немцам без каких-либо
трудностей провести перегруппировку. В результате советского промедления Будапешт оказался
готовым к обороне. Помимо этого, у Красной Армии не имелось в распоряжении достаточного
количества танков, чтобы ускорить свое наступление.

Глава 2

«Они идут!» — первое советское наступление на Будапешт

Планы и подготовка

В то время как юг Венгрии был занят Красной Армией, а по ту сторону Тиссы господствовали
немцы, на западных территориях страны было установлено нилашистское царство террора.
Нилашистское правительство вело активные приготовления к обороне Будапешта. Нилашистское
движение получило название от своего символа — перекрещенных стрел, точнее, стреловидного
креста. Движение нилашистов возникло в Венгрии во второй половине 30-х годов путем
объединения ряда ультраправых группировок. Его возникновению благоприятствовали
полуфеодальная структура страны и повсеместно царившие в венгерском обществе антисемитские
настроения. Предводителем нилашистов стал уволенный из армии майор Ференц Салаши. По его
имени нилашистов нередко назвали салашистами — подобно тому, как нацистов назвали
гитлеровцами. Парадокс этого фашистского движения, как и в целом европейского фашизма,
заключался в том, что Ф. Салаши не был чистокровным венгром. Он был наполовину армянином.

После того, как возникшая в 1919 году Венгерская Советская республика не смогла найти общего
языка с реформистскими силами, многие из венгерских интеллектуалов стали искать пути в
решении общественно-политических проблем в багаже ультраправых идей. В итоге на венгерской
политической сцене появилась целая плеяда правых партий, которые просто-напросто не были
готовы, да и не желали вести диалог со своими оппонентами.

В 1938 году нилашисты смогли добиться значительного успеха на выборах. Самый поражающий
успех ждал их в рабочих районах — там они получали не менее 20 % голосов. Программа
нилашистов не отличалась оригинальностью: аграрная реформа, социальные реформы,
ориентированные на рабочих и крестьян, депортация всех евреев из Венгрии. Но кроме этого
нилашистская партия активно выступала за создание «Венгеристского объединения земель» (от
этого нилашистов еще назвали хунгаристами), которое в виде некоторой конфедерации должно
было объединить Венгрию, Словакию, Воеводину, Хорватию, Далмацию, Трансильванию и
Боснию. Естественно, первую скрипку в этом союзе должны были играть венгры, что следовало
уже из самого названия. Салашисты позаимствовали от национал- социалистов фюрер-принцип и
идею борьбы за жизненное пространство. Но в отличие от гитлеровцев салашисты не
отказывались от многопартийной системы. Впрочем, она должна была быть изрядно
трансформирована — допускаться в парламент могли только правые партии.

Венгры должны были поддержать немцев, так как, заверяли салашисты, в случае прихода Советов
их ожидали грабежи, насилие и высылка в Сибирь. Впрочем, судьба венгерской столицы в первую
очередь определялась хитросплетениями немецкой военной политики.

Вместе с тем преследуемые салашистами евреи ожидали приближения Красной Армии, в которой
они видели свое спасение. Большинство же венгерского населения неопределенно ожидало
приближения грозы. Многие венгры, несмотря на строжайшие запреты, начали запасать
продукты. Но сам Будапешт пытался показать видимость обычной мирной жизни, чье спокойствие
лишь изредка нарушали колонны евреев или венгров, которых увозили в Германию. Оставшиеся
жители города предпочитали не задумываться над их судьбой. Постепенно улицы на окраинах
Пешта стали заполняться беженцами, которые все прибывали и прибывали с востока. Кто-то из них
устремлялся дальше на запад, кто-то оставался в Будапеште.

Почти сразу же после окончания Дебреценской танковой битвы Сталин отдал приказ продвигаться
дальше. Части 2-го Украинского фронта должны были захватить Будапешт и продвинуться в
направлении Вены. Сталин уже осенью 1944 года думал о разделе Европы между союзниками. Он
планировал как можно надежнее закрепиться в Центральной Европе. Во время переговоров в
Москве, которые длились с 8 по 18 октября 1944 года, Черчилль неоднократно выдвигал идею
продвижения англо-американских войск через Любляну (Лайбах) в карпатский регион. Данное
предложение разгневало Сталина, и тот в категоричной форме потребовал от союзников
решительных действий. Стоит отметить, что на Сталина очень сильно повлияли иллюзорные
воззрения генерал-полковника Мехлиса. Комиссар 4-го Украинского фронта, по сути,
выполнявший функции политического заместителя командующего фронтом, в конце октября 1944
года сообщал: «Противостоящие нам части 1-й венгерской армии деморализованы. Ежедневно
нашим солдатам сдаются в плен от 1000 до 2000 человек. Иногда эта цифра еще больше…
Вражеские солдаты бродят небольшими группами по окрестным лесам. Кто-то из них вооружен,
иные и вовсе без оружия. Многие из них переоделись в штатское».

После этого Сталин запросил сведения, действительно ли имеется реальная возможность взять
Будапешт. В мемуарах генерал-полковника Штеменко по этому поводу можно прочитать
следующее: «Без каких-либо опасений мы дали ответ, что целесообразнее всего было бы
атаковать венгерские позиции, которые должны были быть взяты левым крылом 2-го Украинского
фронта. В данном случае нам не приходилось бы форсировать реку, к тому же на данном участке
враг сосредоточил меньше сил, нежели в других местах».

Подобные соображения убедили Сталина в правильности принимаемого им решения. Он отдал

приказ незамедлительно наступать. При этом не были приняты во внимание опасения,
высказанные генералом Антоновым, который высказывал мнение, что сообщение Мехлиса
относилось не к общей обстановке на данном участке фронта, а относилось лишь к 1-й венгерской
армии. В этой связи показателен телефонный разговор Сталина с Малиновским, который
состоялся в 10 часов вечера 28 октября 1944 года. Содержание этого разговора было позже
пересказано Родионом Малиновским, который командовал 2-м Украинским фронтом.

Сталин: Надо как можно скорее в течение нескольких последующих дней захватить Будапешт,
столицу Венгрии. Это надо непременно сделать. В состоянии ли Вы провести эту операцию?

Малиновский: Это задание можно было бы выполнить за пять дней, но при условии, что будет
подтянут 4-й механизированный гвардейский корпус 46-й армии…

Сталин: Ставка не может дать вам этих пяти дней. Поймите же, наконец, что мы должны захватить
Будапешт как можно скорее из политических соображений.

Малиновский: Я прекрасно понимаю, что скорейшее взятие Будапешта является безотлагательным

как раз по политическим причинам. Но мы сможем рассчитывать на успех, если только в операции
будут принимать силы 4-го гвардейского корпуса.

Сталин: Ни при каких условиях мы не можем согласиться с отсрочкой наступления… Наступление

на Будапешт должно начаться безотлагательно.

Малиновский: Если Вы дадите мне пять дней, то в последующие пять дней я возьму Будапешт.
Если же мы предпримем штурм безотлагательно, то 46-я армия, в силу недостаточности сил, не
сможет нанести стремительный удар, а в итоге увязнет в продолжительных боях на подступах к
венгерской столице. Иными словами говоря: она будет не в состоянии взять Будапешт.

Сталин: Почему Вы так упрямо отстаиваете свою позицию? Очевидно, вы не полностью понимаете
политическую значимость немедленного военного наступления на Будапешт.

Малиновский: Я осознаю, какое большое политическое значение имеет взятие Будапешта. И

именно по этой причине я прошу пять дней.

Сталин: Настоящим я приказываю Вам завтра же начать наступление на Будапешт.

Не дав ничего возразить, Сталин прервал разговор и положил трубку.