From DOCTOR IN THE HOUSE

Richard Gordon was born in 1921. Английский писатель Ричард Гордон

родился в 1921 году.
He has been an anaesthetist at Он был анестезиологом в больнице Св.
St.Bartholomew's Hospital, a ship's Варфоломея, судовым врачом и
surgeon and an assistant editor of the помощником редактора Британского
British Medical Journal. медицинского журнала ("The BMJ").
He left medical practice in 1952 and В 1952 году Ричард закончил
started writing his "Doctor" series. медицинскую карьеру и решил
полностью посвятить себя написанию
серии книг "Доктор".
"Doctor in the House" is one of Gordon's «Доктор в доме» - одна из двенадцати
twelve "Doctor" books and is noted for книг о «Докторе», в которой в
witty description of a medical student's юмористической манере
years of professional training. рассказывается о жизни студента
медицинского института.
To a medical student the final Для студента-медика выпускные
examinations are something like death: an экзамены подобны смерти: страшная
unpleasant inevitability to be faced sooner неизбежность, с которой рано или
or later, one's state after which is поздно сталкиваешься лицом к лицу, и
determined by care spent in preparing for твое состояние полностью зависит от
the event. того, насколько усердно ты готовился
к этому событию.
An examination is nothing more than an В первую очередь экзамен - это
investigation of a man's knowledge, проверка знаний студента, проводимая
conducted in a way that the authorities наиболее справедливым и удобным
have found the most fair and convenient способом для обеих сторон.
to both sides.
But the medical student cannot see it in Однако студенты-медики всё видят в
this light. ином свете.
Examinations touch off his fighting spirit; Экзамены пробуждают боевой
they are a straight contest between настрой; процедура проведения
himself and the examiners, conducted on экзамена – обычное состязание между
well-established rules for both, and he экзаменуемым и экзаменатором,
goes at them like a prize-fighter. проводимое по твёрдо установленным
правилам. Для студента это всё равно,
что выйти на ринг.
There is rarely any frank cheating in Попытки списать случаются нечасто.
medical examinations, but the candidates Но желающие это сделать тратят почти
spend almost as much time over the столько же времени на изучение
technical details of the contest as they do технических подробностей состязания,
learning general medicine from their сколько и на изучение общей
textbooks. медицины по учебникам.
Benskin discovered that Malcolm Бенскин узнал, что Малкольм
Maxworth was the St. Swithin's Максворт был в экзаменационной
representative on the examining комиссии представителем от больницы
Committee and thenceforward we Св. Свитина. С того момента мы
attended all his ward rounds, standing at буквально ходили за ним по пятам, и
the front and gazing at him like сопровождали его даже во время
impressionable music enthusiasts at the обхода палат. Мы стояли напротив и с
solo violinist. большим интересом наблюдали за
каждым его действием. Как будто он
виртуозный скрипач, а мы его горячие
поклонники, которые стараются
насладиться каждым звуком
издаваемым скрипкой.
Meanwhile, we despondently ticked the Между тем мы с грустью зачёркивали
days off the calendar, swotted up the spot дни в календаре, зазубривая трудные
questions, and ran a final breathless sprint вопросы и штудируя на последнем
down the well-trodden paths of medicine. дыхании важнейшие аспекты
медицины, которые могли бы
попасться в экзаменационных билетах.
The examination began with the written Экзамен начался с письменной части.
papers.
A single invigilator sat in his gown and Наблюдатель сидел в месте, с которого
hood on a raised platform to keep an eye было отлично видно всю аудиторию,
open for flagrant cheating. что позволяло наблюдать ему за
порядком во время экзамена. На нём
был белый халат и медицинский
колпак.
He was helped by two or three uniformed Два или три его ассистента стояли у
porters who stood by the door and looked двери и невозмутимо наблюдали за
dispassionately down at the poor victims, студентами, как полицейские за
like the policemen that flank the dock at подсудимыми в суде Олд-Бейли.
the Old Bailey.
Three hours were allowed for the paper. На письменную часть отводилось три
часа.
About half way through the anonymous Примерно через полтора часа после
examinees began to differentiate начала экзамена некоторые
themselves. экзаменующиеся начали выделяться на
фоне остальных.
Some of them strode up for an extra Одни с неловким выражением
answer book, with an awkward застенчивости и превосходства шли за
expression of self-consciousness and дополнительным справочником.
superiority in their faces.
Others rose to their feet, handed in their Другие – сдавали свои работы и
papers and left. удалялись.
Whether these people were so brilliant Но лица, с которыми они покидали
they were able to complete the аудиторию, совершенно ничего не
examination in an hour and a half or выражали, поэтому оставалось только
whether this was the time required for догадываться были ли они настолько
them to set down unhurriedly their entire
knowledge of medicine was never
apparent from the nonchalant air with
which they left the room.
The invigilator tapped his bell half an
hour before time; the last question was
rushed through, then the porters began
tearing papers away from gentlemen
dissatisfied with the period allowed for
them to express themselves and hoping
by an incomplete sentence to give the
examiners the impression of frustrated
brilliance.
I walked down the stairs feeling as if I
had just finished an eight-round fight.
In the square outside the first person I
recognized was Grimsdyke.
"How did you get on? " I asked.
"So-so," he replied.
"However, I am not worried. They never
read the papers anyway. Haven't you
heard how they mark the tripos4 at
Cambridge, my dear old boy? The night
before the results come out the old don
totters bade, from hall and chucks the lot
down the staircase. The ones that stick on
the top flight are given firsts,5 most of
them end up on the landing and get
seconds, thirds go to the lower flight, and
any reaching the ground floor are failed.
This system has been working admirably
for years without arousing any comment.
" получат те, чьи листы упали на нижние
The unpopular oral examination was held
a week after the papers.
The written answers have a certain
remoteness about them, and mistakes and
умны, что смогли написать экзамен за
полтора часа, или это именно то время,
которое требуется для неторопливого
изложения своих совершенных
познаний в медицине.
Наблюдатель зазвонил в колокольчик
ровно за полчаса до окончания
экзамена; помощники начали
вырывать листы у студентов, которые
торопливо дописывали последний
вопрос. Оставалось надеяться лишь на
то, что недописанная фраза создаст у
экзаменаторов ощущение того, что
студент не успел до конца развернуть
(расписать) свой гениальный ответ.
Я спустился вниз по лестнице с
ощущением, будто только что выстоял
восемь раундов на ринге.
Гримсдайк был первым, кого я
встретил в сквере на улице.
«Как твои успехи?» – спросил я.
«Так себе» – ответил он.
«Тем не менее, я не беспокоюсь. В
любом случае они же никогда не
проверяют работы. Дружище, разве ты
не слышал, как они оценивают
экзамен? В ночь перед оглашением
результатов, пожилой преподаватель
из университетской коллегии, ковыляя,
выходит из зала и бросает работы с
лестницы. Те, чьи листы упали на
верхние ступеньки, получат
«отлично», если листы упали в
среднюю часть - получат оценку
«хорошо». «Удовлетворительно»
ступени, а те, у кого работы упали на
землю, признаются не сдавшими
экзамен. Эта система превосходно
работает годами, не вызывая каких-
либо замечаний.
Через неделю после письменного
проводится ненавистный устный
экзамен.
Преимущество письменной части в
том, что ошибки и упущения, как и в
omissions, like those of life, can be made жизни, можно допустить без угрозы
without the threat of immediate немедленного наказания.
punishment.
But the viva is judgement day. Но устный экзамен – это Судный день.
A false answer, and the god's brow Один неверный ответ, и приподнятая
threatens like imminent thunderstorm. бровь экзаменатора предвещает
неминуемую грозу.
If the candidate loses his nerve in front of Если от этого студент теряет
this terrible displeasure he is finished: самообладание, то его песенка
confusion breeds confusion and he will спета. Волнение порождает сомнение,
come to the end of his interrogation поэтому опрос превращается в очень
struggling like a cow in a bog. затянутую беседу, в которой
экзаменуемый вязнет, как в болоте.
I was shown to a tiny waiting-room Мне показали крошечную приёмную,
furnished with hard chairs, a wooden где стояли массивные стулья и
table, and windows that wouldn't open, деревянный стол. Это помещение
like the condemned cell. казалось мне камерой смертников, в
которой даже окна не открывались.
There were six other candidates waiting, Там были ещё шестеро претендентов,
to go in with me, who illustrated the types ожидавшие приглашения войти вместе
fairly commonfy seen in viva waiting- со мной. Именно так я представлял
rooms. себе людей, ждущих экзамен.
There was the Nonchalant, lolling back Один из них с совершенно
on the rear legs of his chair with his feet невозмутимым видом качался на
on the table. задних ножках стула, положив ноги на
стол.
Next to him, a man ofthe Frankly Рядом с ним на краешке стула сидел,
Worried class sat on the edge of his chair представитель класса Откровенной
tearing little bits off his invitation card обеспокоенности. Он отрывал
and jumping irritatingly every time the маленькие кусочки от своего
door opened. пригласительного билета и нервно
подскакивающий всякий раз, когда
дверь открывалась.
There was the Crammer, fondling the Был там и зубрила, поглаживающий
pages of his battered textbook in a страницы своего потрёпанного
desperate farewell embrace, and his учебника в отчаянных прощальных
opposite, the Old Stager, who treated the объятиях, а напротив - бывалый,
whole thing with the familiarity of a который воспринимал происходящее с
photographer at a wedding. фамильярностью фотографа на
свадьбе.
He had obviously failed the examination Видимо он так часто проваливал
so often he looked upon the viva simply экзамен, что считал его просто ещё
as another engagement to be fitted into одним делом, выпавшим на этот день.
his day.
The other occupant of the room was a Ещё один присутствующий этой
woman. комнаты – девушка.
Women students - the attractive ones, not Привлекательные студентки, а не
those who are feminine only through in просто особы, принадлежащие к
escapable anatomic arrangements — are женскому полу в силу неизбежных
under disadvantage in oral examinations. причин анатомического характера,
находятся на устном экзамене в
невыгодном положении.
The male examiners are so afraid of being Экзаменаторы-мужчины настолько
prejudiced favourably by their sex they боятся быть благосклонно
usually adopt towards them an attitude of расположенными по отношению к
undeserved sternness. прекрасному полу, что в большинстве
случаев проявляют к ним излишнюю
суровость, которая чаще всего
является незаслуженной.
But this girl had given care to her Но эта девушка явно всё учла при
preparations for the examination. подготовке к экзамену.
Her suit was neat but not smart; her hair На ней был изящный, но не
tidy but not striking; she wore enough сверхмодный костюм, аккуратная
make-up to look attractive, and she was причёска, которая не бросалась в глаза,
obviously practising, with some effort, a и повседневный макияж. Она без
look of admiring submission to the male особых усилий могла вызвать
sex. восхищение, так как вероятнее всего
знала тонкости общения с мужским
полом.
I felt sure she would get through. Я был уверен, что она пройдёт.
"You go to table four," the porter told «Вам к столу номер четыре» – сказал
me. мне помощник.
I stood before table four. Я встал перед указанным столом.
I didn't recognize the examiners. Экзаменаторов я ранее не видел.
One was a burly, elderly man like a Один из них был крупный пожилой
retired prize-fighter; the other was мужчина, похожий на боксёра; другого
invisible, as he was occupied in reading не было видно, так как он был занят
the morning's Times. чтением утренней газеты «Таймс».
"Well, how would you treat a case of «Итак, как же вы будете проводить
tetanus? " My heart leaped hope fully. курс лечения в случае столбняка?»
Моё сердце радостно запрыгало в
груди.
This was something I knew, as there had Это был именно тот вопрос, на
recently been a case at St.Swithin's. который я знал ответ, поскольку как
раз недавно такой случай был в
больнице Св. Свитина.
I started off confidentially, reeling out the Я почувствовал себя намного лучше и
lines of treatment and feeling much начал говорить спокойно, без запинки,
better. чётко излагая этапы лечения.
The examiner suddenly cut me short. Вдруг экзаменатор меня прервал.
"All right, all right," he said impatiently, «Хорошо, хорошо!» – сказал он
"you seem to know that. A girl of twenty нетерпеливо, «кажется, вы это знаете.
comes to you complaining of gaining К вам приходит девушка двадцати лет
weight, what would you do? " I rallied с жалобами на прибавку в весе. Что бы
my thoughts and stumbled through the вы предприняли?» Я собрался с
answer... мыслями и, запинаясь, начал отвечать.
The days after the viva were black ones. Дни после устного экзамена – самые
трудные.
It was like having a severe accident. Как будто после катастрофы.
For the first few hours I was numbed, В течение первых нескольких часов я
unable to realize what had hit me. находился в оцепенении, неспособный
понять, что именно меня так поразило.
Then I began to wonder if I would ever Тогда я начал интересоваться,
make a recovery and win through. восстановлюсь ли я когда-нибудь и
пробьюсь ли?
One or two of my friends heartened me Друзья пытались меня ободрить,
by describing equally depressing рассказывая, что когда-то им тоже
experiences that had overtaken them пришлось пережить то, что сейчас
previously and still allowed them to pass. переживаю я. И, что, тем не менее, это
не помешало им сдать экзамен.
I began to hope. У меня появилась надежда.
Little shreds of success collected together Частички успеха собирались вместе,
and weaved themselves into a triumphal сливаясь в лавровый венок…
garland...
"One doesn't fail exams," said Grimsdyke "Экзамен нельзя завалить" – говорил
firmly. преисполненный решимости
Гримсдайк.
"One comes down, one muffs, one is «Один спускается, другой
ploughed, plucked, or pipped. These infer проваливается, третий – пробивается с
a misfortune that is not one's own fault. трудом, силой выхватывает, или
To speak of failing is bad taste. It's the задыхается. Они подразумевают
same idea as talking about passing away неудачу, которая не является чьей-
and going above instead of plain dying. " либо личной ошибкой. Говорить о
неудаче – дурной тон. Это то же самое,
что говорить о смерти и ходить вокруг
да около, вместо простой смерти».
The examination results were to be Результаты экзамена оглашаются
published at noon. ночью.
We arrived in the examination building to Мы пришли в здание, где проводятся
find the same candidates there, but they экзамены, чтобы отыскать там таких
were a subdued, muttering crowd, like the же претендентов, но это была
supporters of a home team who had just подавленная, бормочущая толпа. Со
been beaten in a cup tie. стороны могло показаться, что это
толпа футбольных болельщиков, чья
команда только что проиграла в
кубковом финале.
We had heard exactly what would Мы точно знали, что будет
happen. происходить дальше.
At midday precisely the Secretary of the
Committee would descend the stairs and
take his place, flanked by two uniformed
porters.
Under his arm would be a thick, leather-
covered book containing the results.
One of the porters would carry a list of
candidates' numbers and call them out,
one after the other.
The candidate would step up closely to
the Secretary, who would say simply
"Pass" or "Failed".
Successful men would go upstairs to
receive the congratulations and
handshakes of the examiners and failures
would slink miserably out of the exit to
seek the opiate oblivion.
One minute to twelve.
The room had suddenly come to a
frightening, unexpected silence and
stillness, like an unexploded bomb.
A clock tingled twelve in the distance.
My palms were as wet as sponges.
Someone coughed, and I expected the
windows to rattle.
With slow scraping feet that could be
heard before they appeared the Secretary
and the porters came solemnly down the
stairs.
The elder porter raised his voice.
"Number one hundred and sixty-one," he
began.
"Number three hundred and two. Number
three hundred and six. "
Grimsdyke punched me hard in the ribs,
"Go on," he hissed. "It's you! "
I jumped and struggled my way to the
front of the restless crowd.
My pulse shot in my ears.
Ровно в полдень секретарь
экзаменационного комитета спустится
по лестнице в сопровождении двух
помощников и займёт своё место.
Подмышкой у него будет тонкая,
отделанная кожей книжечка с
результатами.
Один из помощников принесёт список
номеров претендентов и будет
объявлять один за другим.
Претендент подойдёт к секретарю,
который скажет только «прошёл», «не
прошёл».
Те счастливчики, кому улыбнулась
удача, поднимутся по лестнице для
получения поздравлений и
рукопожатий экзаменаторов, а
неудачники, опустив голову, пройдут
к выходу искать успокаивающее
забытье.
Без одной минуты двенадцать.
Внезапно помещение наполняется
гнетущей тишиной и спокойствием,
подобно ещё неразорвавшейся бомбе.
Слышно, как где-то вдалеке часы бьют
двенадцать раз.
Мои ладони стали мокрыми, как
губка.
Кто-то кашлянул, и мне показалось,
что даже окна задрожали.
Послышалось шарканье, и в
следующий момент секретарь и
помощники торжественно спускались
по лестнице.
Один из помощников, постарше,
громко объявил:
«Номер сто шестьдесят первый» --
начал он.
«Номер триста второй. Номер триста
шестой».
Гримсдайк сильно толкнул меня в бок,
- «Иди», - прошептал он. – «Это тебя».
Я подскочил и начал пробираться
вперёд через беспокойную толпу.
Пульс отдавался в ушах,
My face was burning hot and I felt my
stomach had been suddenly plucked from
my body.
Suddenly I found myself on top of the
Secretary.
“Number three oh six? " the Secretary
whispered, without looking up from the
book.
"R. Gordon? " "Yes," I croaked.
The world stood still.
The traffic stopped, the plants ceased
growing, menwere paralysed, the clouds
hung in the air, the winds dropped, the
tides disappeared, the sun halted in the
sky.
"Pass," he muttered.
Blindly, like a man just hit by a
blackjack, I stumbled upstairs.
лицо горело, было такое ощущение,
будто желудок вдруг сжался в комок.
Не помню, как я оказался наверху
возле секретаря.
«Номер триста шесть?» - прошептал
секретарь, не отрываясь от своей
книжечки.
«Р. Гордон?» «Да» - выдавил я.
Мир замер.
Движение остановилось, растения
перестали расти, люди – были
парализованными, облака застыли в
воздухе, ветер стих, волны улеглись,
солнце на небе остановилось.
«Прошёл» - пробормотал он.
Ошарашенный, как после удара
дубинкой, спотыкаясь, я поднялся
наверх.