ОЧЕРКИ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ НАУКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Нижегородский государственный университет им. Н.И.Лобачевского
Каракулян Э.А.
ОЧЕРКИ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ НАУКИ

МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Рекомендовано методической комиссией юридического факультета для

студентов ННГУ, обучающихся по направлению подготовки
40.04.01 «Юриспруденция»
Нижний Новгород
2017
1
УДК 341.01
ББК 67.5.04
Очерки теории и истории науки международного права: Э.А. Каракулян.

Уч. Пособие. – Нижний Новгород: Нижегородский госуниверситет, 2017. – 139
с.
Рецензент: доцент, д.ю.н. Е.В. Калинина
Представленное учебное пособие междисциплинарного характера направлено

на формирование теоретико-правовых знаний в рамках общего и специального
юридического образования, при подготовке по дисциплинам международной
тематики (Международное право, Международно-правовые учения, Теория
международных отношений). Учебно-методическое пособие предназначено для
студентов, обучающихся по направлению подготовки 40.04.01
«Юриспруденция»
Ответственный за выпуск:
председатель методической комиссии юридического факультета ННГУ,
к.ю.н., доцент Н.Е. Сосипатрова
УДК 341.01
ББК 67.5.04
2
Предисловие
Представленное учебного пособия направлено на формирование

теоретико-правовых знаний, и может быть использовано не только в
преподавании и изучении политико-правовых дисциплин в рамках общего
юридического образования, но, главным образом, в сфере дисциплин
международной тематики (Международное право, Международно-правовые
учения, Теория международных отношений). Это говорит о
междисциплинарном характере данного учебного и научного материала.
По форме данное учебное пособие состоит в совокупности текстов,
очерков и статей, опубликованных в разное время и тематически объединенных
историей и теорией науки международного права.
Сфера доктрин (доктрины) международного права представляет широкое и
актуальное поле для исследований, позволяющих накопить и преобразовать
исторический материал в новые способы анализа развития науки
международного в права в её прошлом и настоящем, в определении стратегий
для будущих исследований.
В целом, может представлять интерес для студентов, магистрантов и
аспирантов, обучающихся и ведущих исследования по различным дисциплинам
международной тематики.
3
Оглавление
I. Теория и история._______________________________________________________________5
1. Теория и история науки международного права: обзор предметно-
методологических оснований.___________________________________________________5
2. Идея международного сообщества в истории международно-правовых учений
(опыт теоретико-правового анализа).__________________________________________25
3. Международное сообщество и суверенитет (опыт философско-исторического
анализа).____________________________________________________________________39
4. Систематизация международного общения. Некоторые аспекты методологии
философии международного права._____________________________________________48
5. Проблема интегральной теории международного права, или вопросы «новой
науки о природе наций» сегодня (к вопросу о междисциплинарных подходах в
исследовании и преподавании международно-правовых доктрин).__________________66
II. История и современность.____________________________________________________78
6. Уроки истории науки международного права в эпоху глобализации (опыт
актуализации)._______________________________________________________________78
7. Глобализация международного права (опыт актуализации)._________________91
8. Поле международного права как пространство универсального согласия (опыт
историко-концептуального осмысления)._______________________________________95
9. Геометрия международного права (к вопросу о справедливости в
международном праве).__________________________________________________________
105
10. К вопросу об иерархии и классификации основных принципов международного
права. 115
11. Международная безопасность в контексте современных тенденций в праве
международного сообщества._________________________________________________121
Литература.___________________________________________________________________136
4
I. Теория и история.
1. Теория и история науки международного права: обзор предметно-

методологических оснований1.
В данном обзоре речь идет о некоторых теоретических аспектах

дисциплины, которая изучает возникновение и развитие науки международного
права в истории международно-правовых учений. Структура изложения
предметно-методологических оснований включает 4 части:
1. Введение, или зачем нужно знать историю науки международного
права.
2. Общая терминология.
3. Периодизации истории науки международного права.
4. Классификация международно-правовых учений..
1. Введение, или зачем нужно знать историю науки международного

права. Современное положение вещей на международной арене находится в
состоянии усиливающейся глобализации и трансформации в качественно новое
состояние. На наших глазах меняется структура и содержание экономической,
политической и правовой сфер, не говоря о наступлении новой
технологической эпохи. Будь то состояние кризиса или переходное состояние –
следствием того и другого неизбежно становится вопрос о соответствии теории
и практики, науки и природы, познания и действительности, т.е. вопрос об
истинности знаний и представлений. Переходное состояние характеризуется
необходимостью возвращения к сути вещей, к их принципиально-ценностным
смыслам.
Гуманитарные сферы знаний среди своих особенностей имеют, прежде
всего, исторический характер. Конечно, знание истории своей науки
необходимо для всех, кто хочет быть профессионалом в своей области, но вряд
ли это существенно повлияет на знание сущности природных закономерностей.
1
Вестник ННГУ им. Н,И. Лобачевского, №4, част 1, 2011, с. 256-263.
5
Иное дело там, где человек, человеческая природа охватывает широкую
область, в которой пересекаются проекции и предмета, и самого исследователя,
где он – действующее лицо – призван играть роль одновременно и драматурга,
и актера, и зрителя. Другими словами, на многие вопросы современности
можно найти ответы или варианты ответов в прошлом, и – в любом случае – без
конкретизации принципиальных моментов не обойтись, признавая, что
проблемы человеческого существования – это проблемы преимущественно
ценностного порядка. Так, историческая сторона гуманитарных знаний связана
с содержательными моментами соответствующей отрасли.
История международно-правовых учений – это история науки
международного права. Кризисное и/или переходное состояние этой сферы
знаний и жизни может быть реализовано и отрефлексировано на самых
различных уровнях. Но выход не может быть найден без определения, своего
рода, аксиологии международно-правовых знаний, принципов и ценностей, без
которых не мыслима никакая социальная сфера. Как говорил Дж. Вико, вещи
суть то, что с ними происходит в момент происхождения2. Таким образом,
история международно-правовых учений это ответы на такие, например,
вопросы, как:
 из чего проистекает и как возникает теория международного права,
 каковы основные этапы становления и проблематика этой науки в
различные эпохи,
 как относится она к современному состоянию международного
права в теории и в жизни, ретроспективно и перспективно.
Другими словами, развитие науки международного права показывает
эволюцию своего предмета, который, при всех изменениях, свойственных
историческому процессу, сохраняет, в том или ином виде, явно или неявно,
базовые компоненты своего состояния и содержания. Это в частности
проявляется в том, что какой бы концепции или доктрины мы не коснулись,
выявляя внутреннюю взаимосвязь той или иной теоретической структуры, мы
2
Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. — М. — Киев, 1994.
6
всегда будем решать одни и те же задачи, так или иначе затрагивать похожие
вопросы. Не существовало бы истории науки, если бы её предмет в один
прекрасный момент кардинально изменился, ибо, в таком случае, появилась бы
другая наука, с другой историей.
Итак, предмет в своем развитии имеет постоянство, а её история
непрерывность. Рассмотрение предмета с точки зрения различных
доктринальных позиций касается одной и той же структуры предмета, или
общего списка основных вопросов, на которые та или иная доктрина дает
собственный ответ. С течением времени различия кристаллизируются, и в то же
время наука накапливает некое единство, обнаруживаемое среди различных
школ и направлений и состоящее в уважении принятых в определенной
научной среде традиций на основе соответствующего образования и эрудиции.
История науки есть внутренняя структура её предмета, и история её
терминологии следует за историей предмета, создавая внутреннюю
дифференциацию теоретических структур.
К основным вопросам науки международного права можно отнести,
например, такие, как:
что такое международное право (МП) и каковы его принципы и
структура;
что такое международное сообщество, каковы его состав и структура;
что такое суверенитет, государство;
каковы необходимые основания для возникновения и функционирования
МП;
каково соотношение международного и внутреннего права, их иерархия;
каковы источники МП и др.
В силу единства предмета и его объективных качеств, предоставляемых
историей и системой международных отношений, различные методические
установки вскрывают лишь различные стороны этого предмета и едины, при
этом, в решении определенного, более или менее общего для всех, списка
вопросов, основных вопросов международного права своего времени и по
существу. Косвенно об этом, в частности, говорится в ст. 38 (d) Статута
7
Международного Суда, который для определения правовых норм в качестве:
вспомогательного средства применяет «доктрины наиболее
квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций».
Это также означает, что доктрина не только положение дел в науке и жизни
международного сообщества, но и может, в свою очередь, быть источником
или опорой международного права.
Теоретически структура понятия международного права достаточно
сложна и свидетельствует о различных уровнях международно-правовой
действительности и сознания. Речь идет о том, что международное право
рассматривается как:
а) формальное (действующие нормы);
б) реальное (сфера политических и экономических интересов);
с) идеальное (ценностная идея международного права, вытекающая из

естественно-правового идеала) [2]3;
С другой стороны, структура международного права, с точки зрения

уровня и масштаба его значения, иногда рассматривается по трем позициям:
1. универсальное (pacta sunt servanda);
2. общее (многосторонние договоры);
3. партикулярное (отдельные двусторонние соглашения).
Эти и другие структуры — лишь попытки выявить сложный характер

международного права, и они не отрицают того положения, которое
рассматривает международное право сквозь призму международного
сообщества и которое становится всё более популярным в литературе. Так,
авторитетный французский теоретик Нгуен Куок Динь недвусмысленно
утверждает: «Международное право определяется как право, применяемое к
международному сообществу»4. Или: «Международное право по своей
3
Мережко А.А. История международно-правовых учений. – К.: Таксон, 2006.
4
Nguyen Quoc Dinh. Cours de Droit international public. Fascicule I. Grands problèmes et conceptions dominantes du
8
материальной сфере есть право которое регулирует ансамбль (совокупность)
международных отношений». Но это определение неточно и неполно. Если
международные отношения есть суть международного сообщества, то
международное право становится правом международного сообщества 5. Но это
сообщество индивидов или государств? И то и другое видение возможны, т.к.
государства – это политические сообщества, объединяющие людей, а весь мир
– это ансамбль людей6.
Стало быть, в структуре международного права как понятия и системы
существенное значение занимает структура самого международного
сообщества, со всеми вытекающими последствиями для теории и практики. Так
само наименование предмета и отрасли науки подразумевает множество
важных методологических аспектов. История науки предоставляет различные
примеры по этому поводу:
 «право народов» – «внешнее государственное право» (Гегель);
 «межсуверенное право (Таубе);
 «право государств» (Кант);
 «международное право» (И. Бентам) более оправдано, т.к. «право

народов», есть смесь из 3-х: естественное право (нормы разума
цивилизованных народов) - нормы торгового и морского права, регулируемые
национальным правом - «взаимные сделки между суверенами» - собственно
«международное право»;
 «межгосударственное право» (Коркунов Н.Н., Елинек Г.);
 «транснациональное» (Ф. Джессеп);транснациональное право для

сложного мирового сообщества, включающее в себя как МПП, так МЧП;
Droit international. Cours de Droit 158, rue Saint-Jacques Paris V.

5
Там же. С. 13.
6
9
 «мировое право» (Г. Дж. Берман) для мирового сообщества, а не
национальных государств, включающее в себя мировое обычное право,
международное право по Бентаму и транснациональное право по Джессепу;
 «глобальное право» (Г. Тойбнер); новые формы права, не

государственного происхождения;
 космополитическое;
 «конгломерат правовых систем» (Корецкий В.М., «Униформизм в праве»:

МП не «единое право, а конгломерат правовых систем», возможно лишь
сравнительно-правовое рассмотрение7;
 международное право как примитивный правовой порядок (Кельзен);

определение права через принуждение, не отсутствие санкций, но их
децентрализованный характер; т.е. они осуществляются самими членами
сообщества в качестве самопомощи; международное право – аналогия
первобытного права – система вендетты; теория «основной нормы» как
источника; - основа для нормообразования, например, обычай; (но возникают
вопросы: она одна? каковы ее принципы? кто определяет ее? - выражение
непоследовательного позитивизма);
 международное право как продукт согласия (Трипель) источник МП в

соглашении, соединение воль государств, не общая воля, а совокупность;
 международное право для государства, а не наоборот (Еллинек),

государство выше нормы;
 международное право как долг или авторитет человечества.
1. Общая терминология. Коль скоро международно-правовая наука –

это и история того инструментария, посредством которого она развивается, то
без знания специальных и исторических понятий в этой сфере не обойтись.
Основными элементами понятийной структуры для нас будут следующие:
7
Мережко А.А. История международно-правовых учений. – К.: Таксон, 2006.
10
право народов, естественное право, международное право, международное
сообщество, нация, теория национального государства, теория
провиденциального государства, суверенитет, Вестфальская система и др.
Прежде всего, необходимо исходить из понимания того факта, что
появление науки следует за действительностью. В истории государств
международное право – как мы его представляем – было не всегда и появляется
лишь в определенную историческую эпоху, в определенной пространственно-
временной системе координат. Схематически – для ускоренного и упрощенного
понимания генезиса международно-правовой науки – это можно представить
следующим образом. Чтобы возникла наука международного права, в природе
должен определиться её предмет, т.е. основные участники и соответствующие
отношения между ними, что происходит в процессе, а не в один момент, и, в
конечном счете, формируется в систему международных отношений и
международного права.
Первой такой системой принято считать Вестфальскую систему8, которая
организует отношения между государствами, прежде всего. на таких
принципах, как суверенитет, светский характер, принцип национальности.
Это означает, что первая система международного права возникает как система
национальных государств, а сама сфера и наука понимаются как
межнациональные. Межнациональное право (в русской традиции утвердилось
наименование «международное», но эта специфика словообразования не
должна заменять и затемнять суть) как наука и система отношений по своему
предмету соответствуют тому, что происходило именно в процессе
формирования
а) Вестфальской системы (время);
б) в Европе (место).
При этом, теоретические предоснования и элементы могут появляться
раньше или параллельно, но систематическое представление об этой сфере
международной жизни оформляется вместе с оформлением последней. Так в
8
Системная история международных отношений. В четырех томах. 1918-1991. Под редакцией А.Д. Богатурова.
«Московский рабочий». Москва. 2000
11
эпоху буржуазно-демократических революций завершается процесс, одним из
основных событий которого был Вестфальский минный договор. Происходит
юридическое до-оформление национальных суверенитетов, пришедшие на
смену провиденциального представления о монархиях, суверенах и их
государствах. Народы приобретают конституции и представительные органы
власти, через которые получают возможность влиять и на международную
жизнь. Государства становятся национальными, а народы нациями в полном
смысле этого слова. И это всё продукты, прежде всего, европейской
государственной и теоретической истории нового времени.
Таким образом, историко-культурные общности с приобретением
политических институтов, территории и права, превращаются в нации. В
национальном государстве фокусируется процесс политико-правовой
социализации народа, и возникает понимание того, что без государства нет
нации, а межнациональные отношения есть отношения между
национальными государствами, между их суверенитетами (в
международной сфере как следствие распространения европейской
теоретической традиции).
Необходимо подчеркнуть, что речь идет не просто о наименовании, но о
предмете международного права и его науки. Или же – в названии выражается
суть предмета, историческая и собственно правовая по своему характеру.
Однако, не следует полагать, что в Вестфальскую эпоху наличествуют
лишь государства с национальными суверенитетами, а в теории,
соответственно, доктрина национального суверенитета с соответствующими
вытекающими последствиями. Принято считать, что в этот период идет процесс
со всеми атрибутами сложности жизненного, иначе — исторического, развития.
«Вестфаль» открыл направление, которое лишь позже нуждалось в завершении
и теоретическом осмыслении. Но — и только.
На ряду с этими новыми тенденциями, историческое вызревание нового
было сопряжено с наличием старого, с борьбой с ним или консервацией его, по
крайней мере, в сознании современников. Речь идет о том, что пока в теории не
приобрела окончательного завершения идея национальности в смысле
12
принадлежности к национальному государству, в действительности могли
иметь место различные толкования со стороны государств своих суверенитетов
и характера отношений между ними. Если абстрагироваться от нюансов и
сложностей переходного периода, и иметь в виду характеры меняющих друг
друга эпох, то, применительно к довестфальскому периоду, принято считать
доминирующей концепцию провиденциального государства. В правовых
трактах, источниках, в сознании действующих лиц может быть отсылка к
относительно сложившейся традиции отношений между монархами, а не между
народами, когда источник суверенитета находится в личности короля,
освященного религиозным авторитетом, а не в народе, чтобы формировать
государственные органы.
Действительность и принципы Вестфальского договора задавали иное
направление. Постепенно «право народов» понимается в смысле «права наций»
и государств их представляющих, т. е. признаются новые факторы и акторы в
отношениях между территориями, народами и государствами. Когда же решали
действовать по-старому в новых условиях, то это приводило если не к
политической шизофрении и импотенции, то уж во всяком случае, к
неэффективности в международных, да и внутренних делах (крах империй
1917-1918, крах Версальской системы и др.).
Аналогично этому переходному состоянию, современное положение
«вещей и идей», реалий и концепций также дихотомично, если не вдаваться в
подробности, находящиеся в качествах и масштабах усложняющейся
действительности международной жизни. Так, транснациональные,
глобальные, наднациональные процессы реальной жизни уже имеют отражение
на уровне правовых источников, но, мягко говоря, не всегда соответствуют
доставшемуся в наследие от прошлого сознанию национального суверенитета.
В данном случае, теория не поспевает за практикой. Национальный суверенитет
не есть то, что прописано в Священном Писании. Было бы ошибкой в эпоху
ускоряющихся перемен относится к нему, как к чему-то неизменному и
вечному. Иными словами, доктрина национального суверенитета, если нельзя
от нее отказаться на данный момент или в принципе — в силу психологии или
13
по сути — должна быть адаптирована к реальности формирования всемирного
сообщества, а не просто сообщества государств и/или народов с иными
акцентами, предпочтениями и преференциями в отношении действующих лиц,
их взаимоотношений и проч. (хотя само понимание современной системы через
призму сообщества говорит о возрастании социального и интегрального
факторов в развитии международного права, если взять за основу модель
соответствия таких категорий, как «право сообщества» - «наднациональность»,
взятую из опыта европейского строительства). Речь должна вестись именно об
адаптации, коррекции, а не тотальной «апологии»9.
2. Периодизации истории науки международного права. На основе

вышесказанного историю международно-правовой науки можно разбить на три
последовательные эпохи или стадии:
 эпоха «права народов», когда доминируют естественно-правовые и
морально-религиозные подходы и представления;
 эпоха «международного права» на основе вестфальских
принципов, когда с отрицанием или с априорным признанием естественно-
правовых постулатов утверждается позитивистский взгляд на международное
право и едва ли не всё зависит от национальных государств, их способности
договариваться и организовывать отношения; многие принципы «Вестфаля»
были модифицированы или переизданы в последующие эпохи международных
отношений, а сегодня происходит одновременно и возврат к чистым принципам
«Вестфаля», и формирование совершенно новых представлений;
 новейшая эпоха, когда с появлением и расширением влияния
негосударственных акторов и факторов международной жизни наблюдается
кризис системы национальных государств, когда процессы глобализации и
интеграции неизбежно ведут к появлению новой концепции государства и
суверенитета; сама сфера понимается как право международного сообщества,
9
Зорькин. В. Апология Вестфальской системы. "Российская газета" - Федеральный выпуск №4150 от 22 августа
2006 г. Статья опубликована в журнале "Россия в глобальной политике", N 3, май - июнь 2004 г.
http://www.rg.ru/2006/08/22/zorjkin-statjya.html
14
или транснациональное право, мировое, глобальное, космополитическое и др.
За основу для этой периодизации была взята теория суверенитета в её
историческом развитии.
Могут быть и другие представления о периодах становления
международно-правовой науки в зависимости от предпочтения в выборе
способов обоснования природы и характера международного права.
Исторически сложилось так, что наиболее популярной и общей точкой зрения
стало деление на период до и после учения Г. Гроция (если не подвергать
сомнению исключительное место этого голландского теоретика). Такая
периодизация соответствует в некотором смысле историко-концептуальному
разграничению на периоды естественно-правовой, гроцианский и
позитивистский (если допустить совпадение периодизации и классификации).
При этом, не будет преувеличением сказать, что, при всех различиях этих
стадий и направлений, классическая эпоха, в целом, признает авторитетов
естественного права, и если собственно наука с какого-то времени всё более
ограничивается сферой преимущественно позитивного права, то в основном это
право понимается как специфическое выражение традиционных источников и
отношений в иных, а именно договорных, юридически закрепленных формах. В
этом состоит традиция самой науки международного права, хотя предмет и
методы меняются. В общем, развитие идет от морально-религиозной
философии международного права к теории науки в специально-правовых
категориях. И теоретик уже не столько описывает известные из актуальной для
него действительности и литературы обычаи, сколько систематизирует и
анализирует совокупность договоров и отдельных правовых институтов и
процессов.
К другим способам составления периодизации можно отнести более
общие, несколько отдаленные от собственной специфики международно-
правовой науки. При этом, суть международного права понимается не столько в
правовых категориях, сколько в философских, эпистемологических или
антропологических категориях, т. е. в зависимости от своего рода философских
предоснований в обосновании той или иной доктрины:
15
 «позитивистская» периодизация (Конт, Бутуль (G. Bouthoul)): век
теологический, метафизический, позитивный;
 «парадигмальная» периодизация: натурализм, позитивизм,
неопозитивизм;
 «формационная» периодизация, что в основном свойственно
советской науке, на основе смены общественно-экономических формаций,
каждой из которых свойственна своя философия права; эту концепцию в целом
пронизывает, с одной стороны, идея социально-экономического прогресса и, с
другой стороны, явная вторичность, зависимость правовой сферы от
экономической;
 «цивилизационная» периодизация: каждой цивилизации
соответствует своя система права, функционирующая по собственным законам;
признается несравнимость цивилизаций и правовых систем, представлений о
них; отсутствует идея прогрессивного развития; в основе этого видения
находятся органицистские представления о развитии цивилизаций с
неизбежностью определенных стадий (рождение, расцвет, старение, смерть).
3. Классификация международно-правовых учений. История и
жизнь сложнее, чем то, что мы о них знаем. Это относится как к вопросу о
периодах, так и к вопросу о видах, т.е. классификации международно-правовых
учений. Без классификации предмет научного рассмотрения невозможен.
Классификация как и другие аспекты научного видения структурируют знания
о действительности. Если мы отличаем одно от другого, то мы уже производим
определенные разграничения на классы и виды. Если мы знаем одно, то знаем
(должны знать), чем оно отличается от другого. Если мы не знаем этих
различий, то не знаем ни того, ни другого.
В данной сфере, если рассматривать школы и направления вместе с
действием фактора времени, то возможные классификации будут совпадать или
пересекаться с теми группами, что были выявлены в вопросе о периодизации. В
этом смысле можно говорить о так называемых «естественниках»
(«натуралисты»), гроцианцах и позитивистах.
Иногда, что характерно в основном для описания догроцианской эпохи,
16
выделяют теоретиков религиозного направления, военного, реалистического (с
элементами позитивизма)10.
После Гроция – естественники с отрицанием международного права,
собственно последователи Гроция и позитивисты.
В другом отношении эти направления подразделяют на национальные
школы (испанская, голландская, немецкая и др).
Итак, различные способы классификации МПУ в зависимости от
постановки вопроса о специфике МП в более пространном виде можно
представить следующим образом.
На основе историко-концепуального подхода – классификация по времени
появления в истории МПУ основных направлений, при этом концепции
каждого из них могут пересекаться во времени, а движение истории, в общем
виде представляемая как смена концептуальных эпох, парадигм, разбивается
на:
 теории естественного права;
 позитивистские концепции;
 неопозитивизм;
Теории естественного права, или «натурализм» в некотором смысле

противостоят концепции государственного суверенитета и выступают как,
своего рода, политическая философия ограничения суверенитета, где
обосновывается обращение к естественному праву как высшему авторитету по
сравнению с суверенитетом государства. Кроме этого естественников
характеризует:
 необходимость определения естественного права, что задает
философско-правовую направленность последующих положений;
 необходимость обоснования современного им МП с точки зрения
естественного права; отсылка к неизменным принципам, имеющим
общечеловеческое, универсальное значение, независимо от уровня
10
Dominique Gaurier. Histoire du droit international: Auteurs, doctrines et développement de l'Antiquité à l'aube de la
période contemporaine Presses Universitaires de Rennes. 2006
17
цивилизованности и проч.;
 возникают различные школы естественного права, при единстве
основополагающих принципов:
Концепции «чистого» естественного права представлены следующими
представителями:
 Де Витория, Francisco de Vitoria (1492—1546);
 Франциско Суарез, Francisco Suarez (1548-1617);
 Гуго Гроций, Huig De Groot, Grotius (1583—1645);
 Самуэль Пуфендорф, Samuel Pufendorf (1632 - 1694);
Концепции естественного права с элементами этатизма и позитивизма

отличаются тем, что государство признается высшим выражением
естественного права. При этом, возникают концепции безграничного
суверенитета 2-х типов: суверенитет в рамках государственного
индивидуализма и суверенитет в рамках так называемой «общей воли». К
основным представителям относят:
 Николо Макиавелли, (1469-1527);
 Томас Гоббс, Thomas Hobbes (1588 - 1679);
 Ричард Зёч, Richard Zouche (1590 - 1660);
 Самуэль Рахель, Samuel Rachel (1628 - 1691);
 Барух Спиноза, (Spinoza, Benedictus (1632–1677);
 Готфрид Вильгельм Лейбниц, Gottfried Wilhelm von Leibnitz (1646 -
1716);
 Корнелиус ван Бинкерскук, Cornelius van Bynkershoek (1673 - 1743);
 Жан Дюмон, Jean Dumont (1676 - 1726);
 Кристиан Вольф, Christian Wolff (1679 - 1754);
 Иоган Якоб Мозер, Johann Jakob Moser (1701 - 1785);
 Эмерик де Ваттель, Emmerich de Vattel (1714 - 1767);
 Джон Локк, John Locke (1632 - 1704 );
 Жан-Жак Руссо, Jean-Jacques Rousseau; (1712 - 1778);
 Георг Фридрих фон Мартенс, Georg Friedrich von Martens (1756 –
18
1821);
«Новые» концепции естественного права являют собой, своего рода,

возрождение теории естественного права в новое и новейшее время. К ним в
частности относятся:
 Ван Воленсховен ( Cornelis Van Vollenhoven (1874-1933) , «The three
stages in the evolution of the law of nations (1919) »);
 Антуан Пийе ( Antoine Pillet (1857 – 1926), «Le Traité de paix de
Versailles»);
 Луи Ле Фур (Louis Le Fur (1870-1943), «Precis De Droit International
Public», «Recueil de Textes de Droit International Public», « La théorie du droit
naturel depuis le XVIIIe siècle et la doctrine moderne», «État fédéral et confédération
d'états»: «La souveraineté est la qualité de l' État de n'être obligé ou déterminé que
par sa propre volonté, dans les limites du principe supérieur du droit, et
conformément au but collectif qu'il est appelé à réaliser» («Суверенитет есть
свойство государства быть обязанным и определенным не иначе как
посредством своей воли в пределах высших принципов права в соответствии с
коллективной целью, которую он призван реализовать»).
Позитивистские концепции придерживаются того положения, что
единственный предмет права как науки – действующее право, право в реальных
отношениях, а не в представлениях людей; в основном подразделяется на:
 Этатистский, классический позитивизм;
 Социологический (трансформация и рационализация
международных отношений на основе общей солидарности);
 Нормативисткая теория права как форма соединения первых двух
теорий (Кельзен и его сторонники);
Этатистский, классический позитивизм в своем развитии связан со
следующими моментами:
 является результатом постгроцианского направления Вольфа и
Ваттеля;
 его философское обоснование принадлежит Гегелю, писавшему об
19
абсолютном верховенстве государственной власти;
 структура международного сообщества есть структура
преимущественно межгосударственная;
 структура международного права аналогична;
 волюнтаристский базис МП: в основе возникновения,
существования и осуществления МП – воля государств;
 отношения между МП и внутренним правом (ВП) строятся по
дуалистической системе;
Это направление разграничивают на национальные школы:
 немецкая школа: Лабанд, Елиннек,Трипель;
 римская школа права: Анцилотти, Кавальери;
 советская доктрина;
Социологический позитивизм своим возникновением и развитием обязан
французской социологической мысли. Общие основания для различных
модификаций – солидаристская концепция общества (социология Эмиля
Дюркгейма, социологическая концепция права Леона Дюги, Жоржа Сселя). В
области МП социологический позитивизм является диаметральной
противоположностью классическому позитивизму (Жорж Ссель). В целом
позитивистов XX в. чаще всего именуют неопозитивистами.
Нормативистская теория права обязана главным образом Венской школе
нормативизма: Кельзен, Вердросс (Alfred Verdross,), Кунц, Меркль. При этом
отмечают, что в сфере МП чистая теория права Вердросса и Кунца несколько
отличается от теории Кельзена.
Классификация по способу происхождении МП, или характеру права. Это
разграничение основано на том, что если не санкции, а обязательства лежат в
основе МП, то и право выступает, в конечном счете, как выражение
преимущественно государственной воли. Различение направлений в данном
случае происходит по линии:
 волюнтаристского;
 неволюнтаристского;
 смешанного подхода.
20
Волюнтаристский подход состоит из следующих представителей их
основных положений:
 Георг Елиннек (Jellinek (1851- 1911) ), теория самоограничения:
воля и желание государств создают МП, для этого они должны ограничить свой
суверенитет;
 Хенрих Трипель (1868-1946), теория слияния воль (Vereinbarung):
межгосударственные соглашения - единственный источник МП; МП возникает
из соединения государственной воли и общей; «По утверждению Г. Трипеля, в
международном договоре типа Vertrag («соглашение», «согласие воль»), имеет
место компромисс, т.к. цели сторон, участвующих в договоре разные. Такие
международные договоры, не являются источниками международного права. В
договоре нормоустановительном - Vereinbarung (слияние воль), его участников
объединяют одинаковые интересы, у них одна цель, что по мнению Г. Трипеля,
и приводит к слиянию воль, образуя общую волю. Поэтому такие договоры, в
которых происходит «волеслияние», являются источниками международного
права » [8,145];
 позитивизм Дионисио Анцилотти (Anzilotti (1867-1950):
соглашения становятся обязательны в силу правила pacta sunt servanda с того
момента, когда государства выразили определенным образом свою волю быть
связанными такими соглашениями; международное и внутригосударственное
право представляют собой отдельные системы.
Необходимо отметить, что если нормы международного права возникают
из обычаев (например, основные принципы Устава ООН и ВДПЧ), то это
означает выход за рамки простого конвенционального волюнтаризма11.
Неволюнтаристский подход состоит из следующих представителей их
основных положений:
 социологическая школа (Дюги, Ссель): право происходит из
социальной действительности;
 школа естественного права (де Витория, Суарез, Гроций): сила
11
Nguyen Quoc Dinh. Cours de Droit international public. Fascicule I. Grands problèmes et conceptions dominantes du
Droit international. Cours de Droit 158, rue Saint-Jacques Paris V.
21
права имеет свои основания в природе человека;
Смешанный подход выражается нормативизмом Кельзена, где правовой

порядок представлен в виде пирамиды, на вершине которой находится некий
«Высший закон», «Конституция», а в сфере международного права – pacta sunt
servanda («договоры нужно соблюдать», «договоры должны соблюдаться»); при
этом, воля человека не может быть в основании права.
Классификация по вопросу о соотношении международного (МП) и

внутреннего права (ВП). Это видение основано на выявлении структуры
взаимодействия двух уровней:
1) Монизм (США, Германия, Австрия, Франция - Гугенхейм, Кельзен,
Ссель): договор, заключенный государством, с момента вступления в силу,
составляет неотъемлемую часть его внутренней правовой системы. Другими
словами, речь идет о двух правовых системах одной природы, формирующих
единый корпус правил. Выделяется два вида монизма с определенными
акцентами12:
a) Примат ВП (Мальберг, Эйхельман, Симсон, Цорн);
b) Примат МП (Ж.Ссель Ф. Джессоп, Г.Кельзен, Д. Брайерли Ш.
Де Вишер, Ж. Лармеру);
2) Дуализм (школы Германии (Трипель), Италии (Анцилотти): МП и
ВП составляют два равноправных правовых порядка, независимых и полностью
разделенных один от другого; с одной стороны, применяется лишь внутренне
право; с другой стороны, нет обязательных норм в отношениях между ними,
оказывающими влияние друг на друга; это выражается в следующих моментах:
 никакое МП правило не действительно до того, как не будет
трансформировано в норму ВП и не получит силу закона; теория рецепции;
 нормы ВП, противоречащие МП, сохраняют свою силу;
 национальные суды действуют исключительно на основе ВП и
12
Ch. Rousseau. Droit international public. Precis Dalloz, 11-me édition, 1987. С.8
22
применяют нормы писанного МП лишь в той степени, в какой они были
восприняты (при этом обычное право и основные принципы исключаются).
При всех различиях, большинство теоретиков сходятся в признании того,
что в современном международном праве, приятом большинством государств,
действуют три основные принципа:
 pacta sunt servanda;
 bona fides («добросовестность»);
 запрет на обращение к норме внутреннего права как средство
отклонения положения договора (на основе обычного права).
В качестве рабочей гипотезы, служащей для проверки и уточнения
сложившихся разграничений, можно предложить классификацию с точки
зрения определения природы международного права на основе идеи
дополнительности, субсидиарности, которая, не отрицая базовых принципов и
положений международного права, делает акцент на той сфере
международного права, которая для участников представляет дополнительный
уровень, или, другими словами, выражает определенную степень
дополнительности, резервности международного права13. С этой точки зрения,
международное право возникает в условиях, когда государства испытывают
свою неспособность или недостаточность только лишь своих или только лишь
силовых средств действия. Здесь также делается акцент на социальной
сущности международного права, когда в его основе находится всё в целом
международное сообщество, формирующее коммунитарные принципы и
обычаи для обращения к международному сообществу и праву при условии
недостатка национальных средств, неэффективности опоры лишь на
национальный суверенитет.
Эта точка зрения, как очевидно, основана на аналогии отношений,
возникающих в рамках европейской модели: европейское сообщество —
принцип субсидиарности — национальное государство, со всеми плюсами и
минусами толкования между дуализмом двух уровней (с предпочтением одного
13
Каракулян. Э. А. "Subsidium" права или власть герметичного общества? Идея субсидиарности в истории
политических и правовых учений Западной Европы. НИСОЦ, 2004
23
из них) и возможностью создания высших и более эффективных
общеобязательных принципов в решении основных проблем по просьбе и
обращению снизу вверх, по воле самих действующих лиц, а не по
принуждению14.
История международно-правовых учений показывает различные вариации
на эту тему: от полного отрицания международного права и сведения его к
естественному состоянию политических сил (Гоббс, «война всех против всех»),
до признания морально-правовых положений резервного типа (Локк,
«разумный эгоизм») или соединение высших норм права с категорическим
императивом индивида и всего международного сообщества как неотъемлемый
признак разумного существа (Кант, «вечный мир»).
Литература.
1. Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. — М.
— Киев, 1994.
2. Мережко А.А. История международно-правовых учений. – К.:
Таксон, 2006.
3. Nguyen Quoc Dinh. Cours de Droit international public. Fascicule I.
Grands problèmes et conceptions dominantes du Droit international. Cours de Droit
158, rue Saint-Jacques Paris V.
4. Системная история международных отношений. В четырех томах.
1918-1991. Под редакцией А.Д. Богатурова. «Московский рабочий». Москва.
2000
5. Зорькин. В. Апология Вестфальской системы. "Российская газета" -
Федеральный выпуск №4150 от 22 августа 2006 г. Статья опубликована в
журнале "Россия в глобальной политике", N 3, май - июнь 2004 г.
http://www.rg.ru/2006/08/22/zorjkin-statjya.html
6. Dominique Gaurier. Histoire du droit international: Auteurs, doctrines et
développement de l'Antiquité à l'aube de la période contemporaine Presses
Universitaires de Rennes. 2006
14
Каракулян. Э. А. Интеграционные модели европейского строительства. Издательство ООО «Растр-НН»,
Н.Новгород, 2009
24
7. Ch. Rousseau. Droit international public. Precis Dalloz, 11-me édition,
1987.
8. Лукашук И.И. Международное право: Общая часть. M., 2000.
9. Каракулян. Э. А. "Subsidium" права или власть герметичного

общества? Идея субсидиарности в истории политических и правовых учений
Западной Европы. НИСОЦ, 2004
10. Каракулян. Э. А. Интеграционные модели европейского
строительства. Издательство ООО «Растр-НН», Н.Новгород, 2009 .
25
2. Идея международного сообщества в истории международно-
правовых учений (опыт теоретико-правового анализа)15.
Формирование и развитие идеи о том, что ныне принято называть

международным сообществом, в истории науки международного права тесно
связано с содержанием и эволюцией таких концептов, как jus gentium, jus
naturale, jus ad bellum и др., которые сами по себе могут быть предметом
отдельного анализа. Цель данной статьи состоит в том, чтобы проследить
теоретическую эволюцию идеи международного сообщества у классиков
международно-правовых учений, обращаясь по мере необходимости к другим,
связанным с ней теоретическим положениям.
Необходимость же данного анализа пропитана тем соображением, что
современное положение вещей в международной жизни находится в кризисном
или переходном состоянии. Выход из сложившейся ситуации – в
действительности и в теории международного права – может быть
продиктован, по меньшей мере, как с помощью решения вопросов ценностного
порядка, так и с помощью обращения к истории науки. В любом случае, эти
направления исследования пересекаются таким образом, что вопросы
философии, истории и права находят здесь общее место.
Следует отметить, что поставленная проблематика не является новой, и
она рассматривалась под разными углами зрения различными авторами, в
основном, в западной теоретической традиции. В настоящее время наблюдается
усиление интереса к истории науки международного права во всем мире. Так,
например, первый развернутый учебник на данную тематику, изданный во
Франции, – 2005 года16, на Украине – 2006. 17. Появление журнала «Jus gentium
Journal of International Legal History»18 (Pennsylvania State University) в 2015 –
показательный пример актуальности и распространяющегося интереса к
15
Вестник ННГУ им. Н,И. Лобачевского, 2013 № 3 (2), с. 74-79
16
Dominique Gaurier. Histoire du droit international: Auteurs, doctrines et développement de l'Antiquité à l'aube de la
période contemporaine Presses Universitaires de Rennes. 2005
17
Например: Мережко А.А. Наука политики международного права: истоки и перспективы. Киев, 2009;
Буткевич О.В.У истоков международного права. Юридический Центр Пресс,2008
18
https://www.lawbookexchange.com/jus-gentium.php
26
истории и теории науки международного права.
Период классики в теории международного права связан с разработкой
базовых категорий, что само по себе может быть источником для решения
многих современных проблем. С другой стороны, необходимо рассмотреть
сложившиеся в литературе позиции, уточнение или критика которых позволит
выйти на иные или относительно иные уровни обобщения.
1. Историю идеи международного сообщества можно начинать с анализа
ее элементов у римских юристов или постглоссаторов19. В основном в
литературе фокусируется внимание на теологическом направлении в истории
международно-правовых учений, когда, в рамках, так называемой, второй
волны схоластики, выдвигается на первый план испанская школа. По мнению
Э. Жуане20, это выдвижение обусловлено современными исследованиями,
стремящимися реабилитировать средневековых авторов, подчас излишне их
модернизируя. Была ли в начале 16 века создана завершенная в теоретико-
правовом плане система международного сообщества, частности в
произведениях Франциско де Витория и Франциско Суареза? Вопрос,
естественно, риторический, и речь может идти, по меньшей мере, лишь о
базовых контурах теории международного сообщества, в которой нет места ни
теократии, ни какой бы то ни было форме «мирового империализма». Эти два
автора не принадлежат ни т.н. «папизму», ни т.н. «империализму» – двум
основным политическим направлениям своего времени. Эпоха Возрождения,
вдохновленная греко-римскими – соответственно философскими и политико-
правовыми достижениями – усиливает эти тенденции устремлениями к
единообразной мировой общности, в имперском или папском видении. И тот, и
другой – по разным основаниям – развивают идею международного
сообщества, из которой позже возникнет более завершенная теория
межнациональной системы, т.е. сообщества национальных политических
единиц. Речь у них не идет о нациях или государствах как о сложившихся
19
см. на эту тему: Грабарь В.Э. Римское право в истории международно-правовых учений. Юрьев, 1901.
20
E. Jouannet. L’idée de communauté humaine à la croisée de la communauté des Etats et de la communauté
mondiale.// La Mondialisation entre Illusion et l’Utopie, Archives de philosophie du droit,2003, Tome 47, pp. 191-232.
27
юридических лицах международной жизни. Речь идет лишь о некоторых
аспектах внешнего суверенитета, как о независимости – в отношении друг к
другу, а также в отношении некой высшей власти.
2. Так, например, в произведении «De Potestate Civili» (1528) Витория
говорит о сообществе суверенных держав как о неком живом органическом
целом, «totus orbis», как о прообразе сообщества в мировом масштабе 21, иначе
именуемое им «всемирной республикой», основанной на человеческой
солидарности как высшем принципе. В трактате «De Indis» (1539) он развивает
популярный в то время тезис о «jus communicationis et societatis humanae» –
принципе естественного права общения, свободного перемещения,
гостеприимства и торговли; такое естественное право проистекает из общего
родства людей и общего предназначения земных благ 22. При этом, Витория
намечает трансформацию обычного для того времени понятия jus gentium, что
ведет к несколько иному представлению о сообществе, для которого и
создается это право. Так, jus gentium конкретизируется, приобретая форму «jus
gentium, quasi quo jure omnes gentes utantur» – «право народов, потому что все
народы (нации) его используют». Здесь, как отмечают многие исследователи,
произошла замена – сознательная или в силу особенностей памяти 23 –
выражения «inter omnes homines» на jus применительно к «….omnes gentes»24.
Это означает, что речь уже идет не просто о людях, как о представителях
рода человеческого (homines), но о народах, оформленных в политические
сообщества, или нациях, ибо к тому времени слово «gentes» на разговорной
латыни приобрело именно это значение. Это означает также, что
международное сообщество базируется на «эффективной солидарности,
21
« Prémisses philosophiques et historiques du «totus orbis» de Vitoria », Anuario de la Asociación Francisco de
Vitoria , vol. 7, 1946-1947, p. 179 // цит. по: J. Saada «Pacifisme ou guerre totale ? Une histoire politique du droit des
gens les lectures de Vitoria au XX e siècle, Asterion, L’ami et l’ennemie, №6, 2009.
22
23
D. Gaurier. Histoire du droit international: Auteurs, doctrines et développement de l'Antiquité à l'aube de la période
contemporaine. Presses Universitaires de Rennes. 2006
24
Витория цитирует Институции Гая: « Quod vero naturalis ratio inter omnes homines constituit, it apud omnes
peraeque custoditur, vocaturque jus gentium, quasi quo jure omnes gentes utantur » (« то что естественный разум
устанавливает между людьми, то что разделяется всеми людьми, называется право народов, как если бы все
народы обращались к этому праву »).
28
универсальной юстиции и динамичном мире»25. Человечество приобретает
статус «юридического лица, охватывающего все государства на основе
естественного права»26.
Таким образом, respublica universalis – через данные конкретизации jus
gentium у Витория – есть, прежде всего, общность человеческого рода
(единство и однородность totius orbis), который состоит, тем не менее, из
независимых политических единиц. В своей «Сумме теологической» Витория
говорит о задачах управления миром и об обязанностях, возложенных на
государей, сохранения мирового порядка. В «Лекции о политической власти»
totius orbis превращается в республику, наделенную законодательной властью,
которая завершает jus gentium, находящееся в основании totius orbis auctoritate.
Этому международному сообществу принадлежит общее благо (в лекции «De
jure belli») . мир становится законодательной властью, высшим благом,
обязанности по сохранению которого лежат на государях – не в силу договора,
но в силу естественного права27. Кроме этого, содержание orbis рассматривается
в его отношении к праву войны: защита государства расценивается как защита
всего мирового сообщества в целом28.
3. Идея международного сообщества, данная Витория, была подхвачена
Суарезом («De legibus ad Deo Legislatore (1612)»). При этом, Суарез
рассматривает международную общность не столько как образование,
основанное на моральных принципах. Речь, скорее, идет о солидарности людей
поверх социально-политических барьеров. Каждый человек является
одновременно членом своего политически совершенного сообщества, а также
частью сообщества рода человеческого. По мнению Э. Жуане, Суарез развивает
международный характер соответствующих положений своего
предшественника, вводя понятие «jus inter gentes» (хотя, как выше было
25
P. Haggenmacher. « La place de Francisco de Vitoria parmi les fondateurs du droit international », p. 37// цит. по:
Julie Saada «Pacifisme ou guerre totale ? Une histoire politique du droit des gens les lectures de Vitoria au XX e siècle,
Asterion, №6, 2009.
26
A. Truyol y Serra. « Prémisses philosophiques et historiques du “totus orbis“ de Vitoria », Anuario de la Asociación
Francisco de Vitoria , vol. 7, 1946-1947, p. 179// цит. по: J. Saada «Pacifisme ou guerre totale ? Une histoire politique
du droit des gens les lectures de Vitoria au XX e siècle, Asterion, L’ami et l’ennemie, №6, 2009.
27
J. Saada «Pacifisme ou guerre totale ? Une histoire politique du droit des gens les lectures de Vitoria au XX e siècle,
Asterion, L’ami et l’ennemie, №6, 2009.
28
Там же.
29
показано, основания этого термина были сформулированы де Витория) – также
в отношении суверенных и независимых политических единиц
международного сообщества.
4. Таким образом, если это еще не современная система международного
публичного права, то, во всяком случае, создаются ее необходимые
предоснования, чем и характеризуется классический период международно-
правовых учений. На данном этапе, в эпоху, предшествующую веку
Просвещению, происходит утверждение идеи международного сообщества не
как космополитического образования, а как широкого поля
межгосударственных отношений, постепенно всё более усложняющегося.
Прежнее значение jus gentium, наполненное римским – постглоссаторским –
средневековым содержанием, уходит в прошлое. Его конкретизация в виде jus
inter gentes, по сути, создает переход к новоевропейскому понятию
международного права. Как отмечает Ж. Саада, трансформация jus gentium в jus
inter gentes, начиная с 16 века, в отличие от античных представлений (где
естественное сообщество находило свое единственное завершение в полисе, не
связанном с другими политическими сообществами) сопровождается
утверждением юридического равенства государств29.
Кроме этого, формируется понимание особого характера
«межгосударственности». Это еще не межнациональное право, как его будут
трактовать в век позитивизма, – речь идет, скорее, о, своего рода,
межсуверенном праве, привязанном всецело к естественно-правовому
направлению. Происходит эволюция теории права народов на основе
естественного права, отдаленно напоминающего средневекового
мировоззрение и более открытое к историцизму Нового времени. В свою
очередь, правовая конкретизация – прямо или косвенно – намечает движение в
сторону от абстрактного универсализма jus gentium, открывая путь, как
минимум, к обоснованию международного волюнтаризма или эгоизма
государств (Т. Гоббс), если не историко-культурного (шире –
антропологического) понимания сущности естественного права и права
29
Там же.
30
народов (Дж. Вико).
5. Альберико Джентили (1552-1608), анализируя публичную войну,
рассуждает о народах, как о субъектах международной жизни. Аналогично
тому, как у Платона граждане государства имеют долг в отношении защиты
государства, народы и государи имеют подобные обязательства перед
международным сообществом, societas orbis. Джентили также стоит у истоков
современной концепции jus gentium, Нового времени, когда мир представляется
ареной игр государей и народов – в противовес теократической концепции
государства. По Джентили, societas orbis – это совокупность независимых и в то
же время взаимосвязанных политических единиц. Подобно тому, как общие
нужды людей ведут их к образованию общества и государства, общие нужды
народов создают международное сообщество. Неявно – это ведет к признанию
ограничения суверенитета со стороны societas orbis, где солидарность и
взаимозависимость членов – залог его единства 30. Таким образом,
международное сообщество характеризуется понятием societas orbis или
societas gentium, которое, будучи тесно связанным с государствами, нациями,
еще не выделяется в самостоятельную сферу международного права: права и
обязанности членов такого сообщества наций могут определяться гражданским,
в целом – внутренним правом. Джентили, будучи в большой степени
эмпириком и цивилистом не стремится к широко идущим обобщениям.
6. Джамбаттиста Вико («Основания новой науки об общей природе
наций», 1725) стоит несколько особняком по отношению к утвердившимся в
эпоху Просвещения философско-правовым взглядам, в том числе и по
отношению к рассматриваемому вопросу о сущности международного
сообщества на разных стадиях развития науки международного права. Не
вдаваясь в подробности его особой «Новой науки», необходимо коснуться
своеобразия его международно-правовых взглядов, в особенности вклада в
методологию и философию науки международного права.
Во-первых, он опровергает сложившиеся к тому времени представления о
30
31
естественном праве, что имеет прямые последствия для анализа
международного сообщества. При этом происходит синтез jus gentium и jus
naturale, что позволяет ему говорить (вслед, например, за Гроцием) о
«Естественном Праве Народов», которое – и он настаивает на этом
неоднократно – «зарождается самостоятельно у каждого народа, причем один
ничего не знает о другом, а потом вследствие войн, посольств, союзов,
торговых сношений оно признается общим для всего рода человеческого» 31.
Такое понимание естественного права предполагает движение от частного к
общему, от множества центров к одному общему, а не от одного ко всем
остальным. Это также означает признание различных институтов естественного
права у разных народов (при наличии общих субстанций). Таким именно
образом утверждается народное или национальное происхождение институтов
естественного права, т.е. не абстрактно-универсального, а конкретно-
исторического. История международного сообщества в этом видении
начинается не только с признания общего субстанциального единства всех
людей, но и с пониманием именно народного/международного его
происхождения. При этом, как представляется, нельзя не отметить наличия в
таком видении естественного права Вико элементов определенного
позитивного права в виде внешних, волевых, суверенных полномочий
вступающих в сношения субъектов, без которых эти контакты (войны, союзы,
торговля) были бы невозможны. Эта позитивность не столько правовая,
сколько историко-правовая, имманентная процессу формирования
В другом месте он говорит о том, что нации усваивают «субстанциальное
Единство такого Права»32. Нации приходят к утверждению и пониманию общих
субстанций, т.е. к общему представлению о внутренней и международной
идентичности в жизни людей и этнополитических общностей. Идет ли речь о
минимально необходимых и достаточных основаниях единства или как-то
иначе – другой вопрос. Главным здесь следует подчеркнуть именно всеобщий
31
Д.Вико. Основания новой науки об общей природе наций. «REFL-book»-«ИСА», Москва-Киев, 1994. С.77.
32
Там же. С.77.
32
международный по своему происхождению характер естественного права по Д.
Вико, а не локально европейский.
В конечном счете, он приходит к утверждению, что «три системы –
Гроция, Зельдена, Пуфендорфа – недостаточны в самых своих основаниях, так
как они начинают с Наций, рассматриваемых в целостном Сообществе всего
Человеческого Рода, тогда как последний начался у всех первых наций…. со
времени Семей….»33 (т.е. в дробном состоянии). Недостаточны в своих
основаниях еще и потому, что в истории имеется определенная повторяемость
циклов возвращения, что может быть перенесено и на сферу международного
сообщества, когда степень «субстанциального единства» и «целостности»
могут быть подвергнуты угрозе или сомнению.
Во-вторых, отрицается незыблемый и абстрактный характер естественного
права, неизменный для всех и во все времена. В понимание международного
сообщества вводится принцип историчности, без которого будет не полным
международно-правовой анализ и не будет понятным ни характер
международного сообщества, ни место разных народов и государств в нем.
«Естественное Право Народов» отличается от «Естественного Права
Философов», так как последние «появились через две тысячи лет после того,
как были основаны народы» и «науки должны начинаться с того, с чего
начинается разбираемый ими материал». «Естественное Право Народов
зародилось вместе с правами Наций, одними и теми же в общем человеческом
здравом смысле» (sensus communis)34.
Таким образом, еще до образования «целостного сообщества рода
человеческого», народы были связаны общей – провиденциальной и
человеческой – природой, общей субстанцией, а также общим здравым
смыслом. Это означает, что у народов существуют разные представления о
международном сообществе и его праве – во времени и в отношениях между
собой – при наличии изначального субстанциального единства наций. Наличие
этих различий предупреждает об опасности догматически-схоластического
33
34
33
понимания естественного права и международного сообщества. Национальные
языки выражают достоверные или правдоподобные знания народов о праве и
справедливости, истиной владеют философы, но субстанциальное единство
пронизывает всё человечество. Это означает, что к сущности правовых
институтов следует идти через национально-культурные особенности языков и
способов мышления. И наоборот, всё нации вносят свой вклад в формирование
международного сообщества и его права, т.к. к этому ведут исторически
детерминированные условия общения. Кроме того, естественное право народов
создается и с помощью союзов, т.е. посредством волевых или в определенной
степени позитивных форм (во всяком случае, последнее неявно присутствует в
этой теории).
6. Последующее развитие школы естественного права в творчестве
Христиана Вольфа («Jus Gentium», 1749) и Эмерика де Ваттеля («Droit des
gens», 1758), увязывает идею международного сообщества с трехуровневым
построением – политическое сообщество (государства), сообщество государств,
общность человеческого рода.
В теории Вольфа идея международного сообщества воплощается в
понятии «civitas maxima», что в некотором смысле ошибочно относят к
предтече идеи международного федерализма, Сivitas maxima Вольфа
рассматривается, с одной стороны, как нереальная и, более того, не
желательная конструкция35, как, по всей видимости, гипотетическое основание
права народов в духе доктрины естественного права, независимости и
государственного суверенитета.
С другой стороны, по мнению Д. Горье, Вольф рассматривает нации,
организованные в некую ассоциацию – civitas maxima – отличную от других,
частных civitas – ассоциаций между индивидами. При этом, civitas maxima
зиждется на некоем «квази договоре» между различными нациями, цель
которых – способствовать общему благу государства посредством
сотрудничества между ними, которое подчиняется правилам, производным от
35
34
civitas maxima. Таким образом, Вольф обращается к некоему фиктивному
законодателю, который во имя международного сообщества определяет
правила, согласно предписаниям природы и делая из них назначение разума.
Это позволяет утверждать, что civitas maxima является не международной
системой, а скорее, некой совокупностью правил международного общения или
самой общительностью наций, аналогичной общительности индивидов. Эта
способность общения – природного происхождения – принуждает людей и их
объединения вступать в отношения между собой36. Необходимо заметить, что
данное построение сильно напоминает идею общественного договора,
экстраполированную на международное сообщество, что, например, для Гоббса
было немыслимо.
7. Ваттель интерпретирует civitas maxima Вольфа как «общество»
государств, усиливая, таким образом, интерэтатистское качество, т.е. более
позитивистское, и ослабляя общечеловеческое, выражаемое преимущественно в
естественно-правовом ключе.
В теории Ваттеля фигурируют уже современные формулировки
международного сообщества, состоящего из суверенных государств,
являющегося благоприятной средой для развития индивидов. Ваттель создает
достаточно специфическую концепцию права народов – не только как права
государств и отношений между ними, но как право одновременно inter и intra
gentes – «внутренне-внешнее» право (дефиниции которого, необходимо
заметить, фигурировали в том или ином виде у многих предшественников,
наиболее близко – Суареза). Речь идет о правах и обязанностях государств в
отношениях друг с другом, а также в отношении их самих, т.е. о единой
системе права. Ваттель говорит о неком «обществе государств» или наций – не
в виде простого сосуществования в дробном сообществе, а в виде цельного
образования, основанного на общих принципах и ценностях. При этом, идея
сосуществования и самосохранения доминирует над идеей взаимопомощи, что
подчеркивает децентрализованный характер международного сообщества, в
36
35
котором возможно обращение к силе37, что, однако, не отрицает существования
последнего. Международное сообщество представляется еще в рамках лишь
региона Европы, но оно потенциально может быть распространено на весь мир.
Изначальная связность, формирующая человечество, не отрицается и лишь
презюмируется явно или неявно. Индивиды находятся под юрисдикцией
государств, и роль международного сообщества сводится ко временным
коллективным действиям в случае угрозы или к созданию условий того, что
раньше именовалось естественным правом общения. Более того, вклад Ваттеля
в формирование науки международного права связывают с тем, что он открыл
путь к созданию наднационального законодательства (J. C. Bluntschli, «Le droit
international codifié»)38, но данное положение еще нуждается в соответствующей
критике.
8. Таким образом, в истории науки международного права происходит
параллельное и взаимосвязанное развитие идей межгосударственного
сообщества и сообщества рода человеческого: одна отсылает к
межгосударственному праву, где государства – основные субъекты, другая к
естественному праву, где в качестве субъектов фигурируют и индивиды.
Теоретики международного права классического периода признают
естественное право действительно правовой системой, хотя и несовершенной,
т.к. с одной стороны, нарушение прав не связано напрямую с их
восстановлением, а с другой стороны, отрицается прямое действие
естественного права в отношении всех людей и государств. Постепенно, таким
образом, идея международного сообщества, основанная на доктрине
естественного права – сообщество рода человеческого – теряет свой правовой
характер, сохраняя, в лучшем случае, моральную составляющую или
представляя собой определенное поле для социологических оценок39. Однако
37
Droit des gens ou Principes de la loi naturelle appliqués à la conduite et aux affaires des Nations et des Souverains,
(1758, Neuchâtel), CIL, 4, Washington, 1916, III.// Цит. по: L’idée de communauté humaine à la croisée de la
communauté des Etats et de la communauté mondiale.// La Mondialisation entre Illusion et l’Utopie, Archives de
philosophie du droit,2003, Tome 47, pp. 191-232.
38
M. Senellart. La qualification de l’ennemi chez Emer de Vattel//Astérion, Barbarisation et humanisation de la guerre,
n° 2, juillet 2004 – P. 39.
39
36
кризис или ослабление межгосударственного видения ведет к реанимации или
усилению естественно-правовых определений международного сообщества,
если не определенно космополитических.
Краткий обзор истории идеи международного сообщества в классическую
эпоху науки международного права показывает следующее. Первоначальные
концепты формируются в рамках естественно-правовых концепций об
определенной общности рода человеческого. Далее, происходит постепенная
конкретизация – собственно правовая и историцистская – правовых категорий,
что ведет к отходу от метафизического периода науки международного права и
предваряет позитивистское видение. Международное сообщество приобретает
межгосударственный характер, а презюмирование общечеловеческой общности
остается в рамках эрудиции или классического образования, теряя свое
правовое измерение. Кроме того, преимущественно европейский или, в лучшем
случае, в рамках цивилизованных народов охват международного сообщества
говорит в пользу однолинейного, евроцентрического развития идеи
международного сообщества (поликультурная или антропологическая
концепция Д.Вико получит свое развитие лишь в 20 веке).
1. E. Jouannet. L’idée de communauté humaine à la croisée de la
communauté des Etats et de la communauté mondiale.// La Mondialisation entre
Illusion et l’Utopie, Archives de philosophie du droit,2003, Tome 47, pp. 191-232.
2. « Prémisses philosophiques et historiques du «totus orbis» de Vitoria »,
Anuario de la Asociación Francisco de Vitoria , vol. 7, 1946-1947, p. 179 // цит. по:
J. Saada «Pacifisme ou guerre totale ? Une histoire politique du droit des gens les
lectures de Vitoria au XX e siècle, Asterion, L’ami et l’ennemie, №6, 2009.
3. D. Gaurier. Histoire du droit international: Auteurs, doctrines et
développement de l'Antiquité à l'aube de la période contemporaine. Presses
Universitaires de Rennes. 2005.
4. P. Haggenmacher. « La place de Francisco de Vitoria parmi les
fondateurs du droit international », p. 37// цит. по: Julie Saada «Pacifisme ou guerre
37
totale ? Une histoire politique du droit des gens les lectures de Vitoria au XX e
siècle, Asterion, №6, 2009.
5. A. Truyol y Serra. « Prémisses philosophiques et historiques du “totus
orbis“ de Vitoria », Anuario de la Asociación Francisco de Vitoria , vol. 7, 1946-
1947, p. 179// цит. по: J. Saada «Pacifisme ou guerre totale ? Une histoire politique
du droit des gens les lectures de Vitoria au XX e siècle, Asterion, L’ami et
l’ennemie, №6, 2009.
6. J. Saada «Pacifisme ou guerre totale ? Une histoire politique du droit des
gens les lectures de Vitoria au XX e siècle, Asterion, L’ami et l’ennemie, №6, 2009.
7. Д.Вико. Основания новой науки об общей природе наций. «REFL-
book»-«ИСА», Москва-Киев, 1994.
8. Droit des gens ou Principes de la loi naturelle appliqués à la conduite et
aux affaires des Nations et des Souverains, (1758, Neuchâtel), CIL, 4, Washington,
1916, III.// Цит. по: L’idée de communauté humaine à la croisée de la communauté
des Etats et de la communauté mondiale.// La Mondialisation entre Illusion et
l’Utopie, Archives de philosophie du droit,2003, Tome 47, pp. 191-232.
9. M. Senellart. La qualification de l’ennemi chez Emer de
Vattel//Astérion, Barbarisation et humanisation de la guerre, n° 2, juillet 2004 – P. 39.
38
3. Международное сообщество и суверенитет (опыт философско-
исторического анализа)40.
Суверенитет является ключевым понятием современного международного

сообщества. Исторически международное право возникает как система
отношений между национальными государствами. Не смотря на сложные
процессы глобализационного характера, в рамках которых национальный
суверенитет находится уже в совершенно иных условиях, нежели те, что были
знакомы классикам международно-правовой мысли, мир живет в эпоху
международного права, в основе которого устав ООН, и основные принципы,
фигурирующие в нем, стоят преимущественно на защите суверенитета или его
различных сторон. При этом, усиливающееся взаимодействие и
взаимозависимость международного и национального уровней международной
жизни позволяет утверждать о наличии таких моментов, как суверенитарный
характер международного сообщества и коммунитарный характер
национального суверенитета41. Конкретная специфика данного взаимодействия
и его последствий может быть предметом рассмотрения с самых различных
сторон, но без расширения возможностей междисциплинарных исследований
вряд ли можно ответственно ставить вопросы в практическом плане. С другой
стороны, ответы на кризисные моменты международной жизни можно искать
как в опоре на актуальное международное право, так и в опоре на его историко-
концептуальные источники.
Философско-исторический взгляд на проблемы международного
сообщества не может быть полноценным без определения теоретических
конструкций международного сообщества с точки зрения права. И в некотором
смысле наоборот: в силу специфики названной проблематики сложно
ограничиваться рассмотрением только лишь на уровне правовой сферы. В
правовом измерении идея международного сообщества связана с пониманием
40
Теоретико-правовое осмысление суверенитета в России,
Западной Европе и США в условиях глобализации : материалы IX Междунар. науч.-практ. конф. – Иваново,
15–19 сент. 2015 г. / отв. ред.: Е. Л. Поцелуев и М. В. Антонов. – Иваново : Иван. гос. ун-т, 2015, с. 127-136
41
Уроки истории науки международного права в эпоху глобализации.// Российский ежегодник международного
права, 2014, СПб «Россия-Нева», с. 245-246.
39
сообщества, определяемого через понятие полномочий. Международное
сообщество как сообщество интересов, амбиций, способностей в принятии
решений в конечном счете более точно и обобщенно понимается как
сообщество именно полномочий. Воспринимаем ли мы международное
сообщество как арену борьбы за власть или конкуренции в пространстве
сотрудничества, или соперничество за основные места в процессе и механизме
принятия решений — в любом случае речь идет о формировании,
распределении и реализации и полномочий международных субъектов, которые
разделяют между собой ответственность за организацию мира (в обоих
смыслах этого слова). Однако форма международного сообщества выступает
как иерархическая структура нормотворческих способностей. Поэтому право
международного сообщества рассматривается как особая система полномочий
со своей иерархией.
Международное право оценивается и объясняется в связи с наличием
внутреннего права. Динамика развития международного сообщества находится
между внутренним правом государств и правом международного управления.
Классическая международно-правовая мысль определяет международное
сообщество как нечто, возникающее на основе и, стало быть, в известном
смысле после политических сообществ как протогосударственных форм в
процессе политической социализации народа, завершение которого находит
свое воплощение в государстве и суверенитете. Международное сообщество
при этом тяготеет к тому, чтобы сформировать внутри себя нечто пост- или
сверх- государственное, пост- или сверх- национальное. (Разумеется, следуя
данной логике, можно было бы задаться и другим вопросом: «как возможно
нечто пост-над-национальное?», если бы это не уводило слишком далеко от
рассматриваемой проблематики).
Наличие уровней национального и международного создает
специфическую ситуацию альтернативности. Характер этой альтернативности
не знаком внутреннему праву. Во внутреннем праве есть другого рода
альтернативность правовых механизмов и инструментов. Дело не только в
разных качествах альтернативности. На этом уровне также возникает дилемма
40
гомо и гетерегенности уровней управления. Платоническая традиция (в
трактовке Аристотеля) склоняется к гомогенности. Аристотель — к
гетерегенности. Томистская — на не противоречивости разных истин. Аналогия
бытия как связующее целого. В этом смысле, альтернативность правовых
механизмов выражается в некой форме субсидиарности как принципа
социально-политической организации42. Суть в том, что – уже на
международном уровне – новое качество высшего уровня (международное
сообщество) в отличие от низшего (политическое сообщество, государство,
суверенитет) порождает иное качество резервности, нежели то, что
обыкновенно присутствует в устройстве государств. Но чем выше уровень
субсидиарности (резервности, дополнительности правовых институтов,
полномочий), тем сложнее отличить линию ее развития от центролизаторских
тенденций, ведущих к той или иной форме контроля и присутствия власти на
всех этажах. Рассмотрение международного сообщества в этом разрезе
порождает, как минимум, две проблемы.
С одной стороны, какая-то степень резервности в отношении государств со
стороны международного сообщества или международных организаций
существует всегда, допустима и осуществима.
С другой стороны, классическая мысль по этому вопросу неоднородна. С
одной стороны, предусматривается возможно минимальный, если не нулевой,
уровень искомой резервности («гоббсианское» направление). С другой стороны,
всякая отсылка к естественному праву и праву народов изначально
предполагает иной уровень разрешения спорных вопросов. Хотя эти отсылки
больше связаны именно с идеей международного права, идеей международного
сообщества, нежели с реально действующими институтами.
Но институции в смысле правовых и доктринальных максим уже
появляются и появляются в классических формах обобщения. Уже
классические теоретики обнаруживают в своих теориях элементы едва ли не
вечной проблемы международного сообщества, выражающейся в
42
Каракулян Э.А. «Subsidium» права или власть герметичного общества? Идея субсидиарности в истории
политических и правовых учений Западной Европы. Нижний Новгород, 2004.
41
необходимости найти и сохранить оптимальное распределение полномочий по
линии международной субсидиарности. Как возможно, сохраняя суверенитет и
не выходя на широкий уровень надгосударственности, определить общие для
всех границы власти и полномочий в рамках международного сообщества?
Другими словами, равновесие по горизонтали — между государствами —
сопровождается формированием равновесия по вертикали — между
государствами и международным сообществом. Всё это говорит о
специфической картине сложности международного сообщества. Эта
сложность объясняет тот факт, что исследования классиков международного
права состояли в поиске (не только, но скорее) метафизических, морально-
религиозных, философских оснований международной жизни, высших по
отношению к отдельному государству или народу, нежели в определении
собственно правовых, институционно-правовых механизмов. Эта сложность
усиливается пониманием многоуровневой картины международного
сообщества, в которой сочетаются универсалистское, интернациональное
(интерэтатистское) и собственно общечеловеческое видения как возможность
моделирования «меж-человеческого» сообщества в противовес
межнациональному (internationale)43.
Опора на классическую мысль говорит о том, что противоядие от кризисов
межгосударственной напряженности находится скорее на пути сохранения
сложности международного сообщества, чем на пути его упрощения 44. При
этом сохранение сложности должно сопровождаться поиском лучшей
организации сложного. Хорошо упорядоченные сложные системы – в принципе
– не должны давать сбоя. Высшая степень сложности формируется в рамках
целого. В истории и современности международного сообщества могут
измениться конфигурации субъектов, полномочий, сил интересов, но сумма
целого будет постоянной (коль скоро в конечном счете речь идет обо всем
человечестве). При этом, если речь идет о необходимости большей
43
Jouannet E. L’idée de communauté humaine à la croisée de la communauté des Etats et de la communauté
mondiale // La Mondialisation entre Illusion et l’Utopie, Archives de philosophie du droit. 2003. Tome 47. Р. 191–232.
44
См.: идея федерализма по Д. де Ружмону// Сиджански, Д. Федералистское будущее Европы. От Европейских
сообществ до Европейского союза / Д.Сиджански. - М., 1998.
42
систематизации и в этом смысле упрощения (например, через увеличение
наднациональности, централизации, концентрации процесса и механизма
принятия решений в одном месте) — возникает проблема гарантий того, что это
действительно путь, ведущий к общему благу всего международного
сообщества, а не во имя интересов его части (государство, межгосударственные
союзы или группировки и т.д.). Без преувеличений можно утверждать, что эти
два направления — стремление к сохранению сложности и стремление к
упрощению — находятся в основе современного переходного периода
международного сообщества и его права.
Но не ведут ли к некой степени упрощения позитивистские доктрины
международного права? Классики международно-правовых учений при всех
градациях постгрцианского развития не теряли связи с естественно-правовыми
истоками международного права, хотя бы и на уровне априорного
высказывания. Позитивистское направление возникает на основе примата
опыта международно-правового общения, отражения которого в праве
постепенно дистанцируется от морально-правовых, философско-правовых,
религиозно-правовых максим. С одной стороны, подобное обособление права
ведет его к профессионализации, с другой возникает проблема смысла или
смыслов, понимание которых отсылается в сферу метафизики, а стало быть, не
науки.
Общее благо международного сообщества — концепт классического
международного права, один из главных, основных смыслообразующих
моментов. Проблема понимания и употребления этого понятия в том, что оно,
будучи по происхождению из сферы высокой абстракции, должно быть
доведено до высокой степени конкретизации. Возникает оппозиция ценности
общего блага и определения конкретных правовых механизмов его обеспечения
и осуществления. Может ли правовое определение общего блага возникнуть из
теоретического согласия «наиболее квалифицированных специалистов по
международному праву» в условиях мировоззренческой гетерогенности
цивилизованных наций? Или оно — плод естественного возникновения по
факту достижения согласия? Отдается предпочтение конвенциональному или
43
консенсуальному развитию права международного сообщества? Сообщество
общего здравого смысла (sensus communis по Д.Вико) или сообщество
общественного договора (contract social по Ж.Ж. Руссо)? Что возьмет верх:
общая природа разных наций45 или некий вид мировой республики (civitas
maxima по Х. Вольфу или Ваттелю)?
История идей и история вещей должны найти свое соответствие. На уровне
идей — международное сообщество есть идеал универсальной гармоничной
жизни. На уровне вещей — существование и мирное развитие международного
сообщества — находится всегда на грани выбора между возможностью и
невозможностью усиления кооперационных способностей. Таковые
возможности ведут к более прочному миру, невозможности — к силовым и
военным (в различных градациях «холодного») видам отношений.
При всех предпочтениях сохранения понимания права международного
сообщества как скорее inter, нежели intra, гипотезы унификации
международного права в традициях концепции мировой империи могут быть
использованы как положительные (для развития науки международного права)
способы верификации современного состояния дел. К проблематике данного
уровня относятся вопросы, позволяющие проявить отличие теорий о мировой
империи и теорий международного сообщества; не является ли последнее
наследником первого?
Но исторически внутреннее право формировалось как право отдельного,
национального политического сообщества46. Необходимость в нем диктовалась
как внутренними обстоятельствами, так и внешними, в частности наличием
других политических сообществ. Иными словами пределы внутреннего права
определялись изнутри и извне. Поэтому понимание права международного
сообщества как intra — в отсутствии аналогичных внешних обстоятельств —
обнаруживает свою незавершенность. Незавершенность универсума выводит
нас на безграничность бытия, решительным, категорическим отражением
которого может быть лишь религиозное сознание. С этой точки зрения, право
45
Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. М. – Киев, 1994.
46
Travers T. Le Droit des gens ou des nations considérées comme communautés politiques indépendantes : Nouvelle
édition, revue et augmentée, suivie de l'acte général de la conférence africaine, 1885. 1889.
44
универсального civitas terrena не может иметь определенных границ, т.е. четких
институций, т.к. это касается проблемы распределения отношений между
морально-религиозной и собственно правовой. Иными словами, универсальное
право не может быть только лишь позитивным правом. Оно неизбежно должно
соприкасаться с теологией или метафизикой. Оно может быть теологическим
или светским метафизическим, но не позитивным как это принято в
юриспруденции, т.к. всеобщим обстоятельством такого права были бы
субъективные и объективные референции, смысл которых — скорее вера или
убеждения, не нуждающиеся в доказательствах, нежели социально-
материальный опыт, традиция, институты.
Таким образом, религия как источник права необходима там, где не может
быть конкретных, в пределах человеческой досягаемости, правовых форм. Они
невозможны либо в силу ценностных предпочтений, либо в силу
ограниченности человеческих способностей. С другой стороны, нереальность
такой картины мира вытекает уже из того факта, что нет общей религии для
всех; искусственное ее создание не решает проблемы, а формирование единого
светского метафизического обоснования международного права натолкнулось
бы на то же различие религий и культур или на ту же проблему единства и
многообразия.
Это означает, что право международного сообщества должно и неизбежно
будет сохранять качество интер максимально долго, если не всегда. Это
означает также сохранение и культивирование классической матрицы права
международного сообщества, в основе которого суверенитеты как основные
центры полномочий и общего механизма принятия решений. Отсюда, право
международного сообщества в существенной мере выступает как право
«межсуверенное» (Таубе, Бентам). А международное сообщество в таком
понимании вырисовывается скорее как сообщество полномочий, в котором
фокусируются различные интересы и способности субъектов, нежели
сообщество общего блага. Последнее не отрицается, и то, и другое может быть
согласовано, но, тем не менее, в центре будет находиться именно сообщество
полномочий, которое может или не может привести к общему благу.
45
Основным соединительным и в то же время разъединительным звеном
между сообществом полномочий и сообществом общего блага является право,
источником которого является разум, в понимании классиков — разум
цивилизованных народов. Как соединитель, разум синонимичен закону,
природе, гармонии – если опираться на постулаты древнегреческой философии.
Как разъединитель, он скорее представлен на уровне доктринальных или
мировоззренческих различий. В целом, можно сказать, что право
международного сообщества ограничено разумом и цивилизацией. Разум идет к
пониманию общего блага различными путями, например: через категории
свободы, равенства, достоинства, справедливости. В зависимости от того, какая
из этих категорий выбирается за основу, формируется соответствующее
политико-правовое мировоззрение: классический либерализм (свобода),
буржуазно-демократическое (юридическое равенство), социалистическое
(экономическое равенство), консервативное, христианско-консервативное
(достоинство)47. В любом случае, каждое из этих понятий должно быть
реферировано и уточнено: не просто «свобода», а «такая свобода», не просто
«равенство», а «такое равенство» и т. д. Применительно к праву
международного сообщества: свобода — в осуществлении внутренней и
внешней политики, торговли, мореплавания; равенство — в принципе
юридического равенства; понятие достоинства упирается в понятие
суверенитета. Вернее, в самом широком смысле, в понятии суверенитета
заключены все эти принципы. Но еще больше всего проблем возникает — в
теории, не говоря о практике — с категорией справедливости.
Как возможна международная или глобальная справедливость? Если
обратиться к истории политической философии и международно-правовой
мысли, то вырисовывается следующая картина. Понятие справедливости
связано с понятием общего блага. Общее благо в процессе развития
политического сообщества определялось исключительно применительно к
государству, т.е. совершенному, «самодовлеющему» состоянию (по
47
Millon-Delsol Ch. L'Etat subsidiaire : ingérence et non-ingérence de l'Etat : le principe de subsidiarité aux
fondements de l'histoire européenne, Leviathan, PUF, 1992,
46
Аристотелю48). Наивысшего развития эта идея получила в философии Гегеля:
человек приобретает смысл своего существования лишь в рамках целого, т.е.
государства (почему, собственно говоря, он и был против теорий естественных
прав человека49).
Но может ли международное сообщество быть для человека тем, чем для
него было государство в категориях классической мысли, т.е. быть
совершенным политическим сообществом, уровнем общего блага и гарантией
справедливости, но уже в глобальном мире? Перенос смысла государственности
на уровень международного сообщества или другие центры власти ничего не
дает. Либо также речь идет о государстве, только мировом, что маловероятно.
Либо на место государств приходят какие-то другие властные структуры,
которые под другим наименованием должны будут выполнять ту же роль
суверенитарных субъектов. Наиболее сложным представляется рассмотрение
современной ситуации: размывание или сохранение суверенитета при
несовершенном международном сообществе в плане общего блага и
справедливости в отношении всех субъектов и участников международной
жизни, от государств до индивида.
48
«Всякое же общение организуется ради какого-либо блага»; «больше других к высшему из всех благ
стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения.
Это общение и называется государством или общением политическим»// Аристотель. Политика. Афинская
полития. М. Мысль. 1997. – С. 36
49
Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М. Наука. 1979. – С. 81
47
4. Систематизация международного общения. Некоторые аспекты
методологии философии международного права.
Систематизация международного общения происходит в процессе, в

котором, исторически постепенно, участники международной жизни
превращаются в политических и правовых субъектов. Проблемы
систематизации особенно актуальны и значимы в отношении переходных
периодов международной жизни. Высшая степень социализации народа есть
государство-нация. Социализация наций, которая происходит во внешней
сфере, превращает национальное политическое сообщество в политического
актора и субъект права. Высшая степень правосубъектности формируется в
статусе юридического лица. Таким образом, социальные отношения между
субъектами международной жизни систематизируются в процессе
персонализации отношений, возникающих между
участниками/акторами/субъектами и лицами (юридическими и правовыми).
Процесс персонализации международных отношений, или международного
общения, в целом, международной интерсубективности есть существенная
сторона систематизации права международного сообщества, где социальные
или социально-политические субъекты превращаются в субъекты права и
юридические лица. Социальные отношения, существующие между субъектами
международной жизни, говорят в пользу социологической доктрины в
обосновании международного права. Обоснование появления юридического
лица в рамках межсубъектных отношений и взаимодействий связано с
методологией феноменологического плана. Анализ юридического содержания
и особенностей функционирования юридического лица связан с
позитивистской методологией. Кроме этого, существует естественно-правовая
традиция мысли, с которой у вышеназванных особые отношения.
Возможен ли – и каким образом? – интегральный анализ? Выводит ли он
исследование на какое-либо определенное, например, антропологическое
понимание основных вопросов теории и философии международного права
48
(коль скоро человек есть субстанциальная единица любого социума)?50
Актуальность обращения к философии международного права.
Современное состояние международной системы все больше становится
вызовом не только по отношению к международному сообществу и его праву,
но и по отношению к самой доктрине международного права. Необходимо
заново ставить и переосмысливать вопросы о происхождении, сущности и
предназначении того, что принято называть международным правом. Поэтому
на первый план в этом ряду выдвигаются вопросы методологии. В широком
смысле, методологические исследования призваны найти или попытаться найти
новые подходы к прежним, классическим или «вечным основаниям»
международного права. В более узком, специальном значении, основной
задачей обращения к методологическим вопросам философии международного
права, что касается и процесса преподавания, состоит в необходимости ответов
на «вечные» вопросы о том,
 каково происхождение международного права? (процесс);
 что такое право международного сообщества? (система);
 каковы актуальные проблемы данной системы права?
(идентичность).
Иными словами, невозможно представить полную картину того, что такое
международное право (МП), не касаясь истории, теории и собственно права в
рамках действующей системы МП.
Таким образом, понятие «право международного сообщества» можно
рассматривать, прежде всего, с двух сторон:
 с точки зрения особенностей происхождения права
международного сообщества;
 с точки зрения содержания права международного сообщества;
Эти два аспекта взаимосвязаны, и разговор об одном неизбежно ведет к
50
Баталов Э.: «Рассмотрение международных отношений «сквозь призму» человека, а человека – «сквозь
призму» международных отношений со временем обязательно приведет к становлению антропологии
международных отношений и мировой политики как серьезной и практически значимой научной дисциплины.
Со временем она встанет в ряд с историей, социологией и психологией международных отношений. А
возможно – и с философией международных отношений, становление которой началось недавно»// «Источник:
Международные процессы». Антропология международных отношений. Том 3. Номер 2(8). Май-август / 2005
49
разговору о другом. В известном смысле, суть предмета состоит в том, что с
ним происходило в момент возникновения, а также, но много после, в том, что
происходит в развитии. С крайней точки зрения, утверждающей, что
международное сообщество виртуально или не существует, и можно говорить
лишь, в лучшем случае, о международном обществе, мы, мир, человечество
постоянно находимся в процессе происхождения. Но в этом случае, вопрос о
смысле международного права принимает большую остроту и становится все
более актуальным, теоретически и практически.
Социальная природа права международного сообщества. Как уже было
не раз отмечено, международное право интерпретируется главным образом как
право международного сообщества, доктрина которого является своеобразным
компромиссом между государствоцентричными и социоцентричными
концепциями51. Отсюда вопрос о происхождении этого права связан с вопросом
о происхождении самого международного сообщества. Право и общество
неотделимы одно от другого, формируются во взаимодействии. Это говорит в
пользу объективистской доктрины права.
Что такое «международное сообщество»? Очевидно, в этом понятии есть
два элемента на поверхности: «международное» и «сообщество», понимание
которых требует немалого погружения в историю и теорию МП, а также и
других дисциплин.
Понятием «международного» (в истории и теории международно-
правовых доктрин) могут обозначаться самые различные явления, или
совокупное значение его многоаспектно, а именно: интернациональный,
межгосударственный, межсуверенный, межвластный, межплеменной, право
отношений между народами, право народов, jus guentium. От предпочтений в
этой сфере зависят во многом и доктринальные подходы и стратегии: право
народов или право государств? право государств или глобальное право 52?
интернациональное или транснациональное? Как правило, говорят о том, что,
51
Там же.
52
На момент 2016 года явно определилось два направления на международной арене: глобалисты (в форме
американского глобализма) и т.н. «суверенисты» (в форме внешнеполитических приоритетов бывших и новых
мировых держав).
50
прежде всего, это – сфера внешняя по отношению к государству и внутреннему
праву, оставляя за скобками вопрос о внутренней структуре такого права для
других дискуссий. Так, например, современный период часто характеризуют с
акцентом на роли и значении транснационального фактора международной
жизни, и право международного сообщества, таким образом, касается
непосредственно не только международных отношений, но и социальных
отношений внутри государства53.
Понятием «сообщества» обозначают различного рода объединения
субъектов, людей и их групп, больших или малых, которое характеризуется
такими требованиями, как необходимость совместной деятельности, общие
предмет, цель и сфера деятельности, т.е. определенный круг субъектов
(субъектность) и характер отношений между ними (интерсубъективность),
принципы, правила и в целом право. Сообщество состоит из субъектов и не
может существовать без своего права, а любые социальные субъекты есть в то
же время и субъекты права, т.е. носители прав и обязанностей.
Общим понятием для разных типов государств – протогосударства,
государства с определенным режимом, исторические типы государств –
является понятие «политического сообщества», представители и образования
которых становятся субъектами той системы отношений и жизни, что
существуют между ними (интернациональной, межсуверенной,
международной). Таким образом, в истории международной жизни
формируется система, состоящая из международного «вещества», из стихии и
природы социума межвластных отношений.
К вопросу о периодизации. В широком смысле, история права
международного сообщества является лишь частью истории международного
права, или того, что принято этим называть. Поэтому периодизация в этом
ключе будет выражаться в виде следующих стадий: досистемный период
(локально-региональные и неустойчивые во времени способы
интерсубъективной связи); системный период (от Вестфаля до наших дней;
совпадение европейского по происхождению с мировым по распространению
53
Tourme-Jouanet Em. Le droit international
51
характеров права); пост или межсистемный, в отдельных случаях переходный
период (выработка нового типа универсальности или региональности
интерсубъективных отношений).
Метафизическое понимание права международного сообщества. Но
какую бы эпоху мы не взяли, всякий раз мы имеем дело с правом
международным, т.е. рождение права международного сообщества не есть
одноактное событие, а многократное: речь идет о множестве моментов
«рождения» или воплощений в разное время одного и того же по смыслу
предназначения, но различных по содержанию системы и права конструкций
международной жизни. Это говорит в пользу определенной статичности МП, в
пользу неких его «идеальных вечных оснований» (Дж. Вико). И это –
метафизическое понимание права международного сообщества. Но от
воплощения к воплощению реализуется не только идея постоянства, но
изменчивости, историчности. Именно в этом смысле можно понять
дуалистический – и консервативный, и прогрессивный характер МП.
Историчность выражается в пространственно-временных особенностях
эволюции международной интерсубъективности, т.е. в том, кто субъект, каким
образом они взаимодействуют, ради чего «вступают в общение», т.е. цели и
принципы взаимодействия.
Феноменология международного общения. Континуум международной
жизни и права обеспечивается промежуточными соединениями между
периодами (диахрония) и между субъектами (синхрония). История
международного права становится историей международной
интерсубъективности, содержание которой двояко: оно представляется
процессуально-стихийным и в то же время системно упорядоченным. В
элементарном виде эта связь носит характер первобытной, первичной
социальности, смысл которой – существование (статус кво), контакт (любые
формы взаимодействия: война, торговля, союзы). Договор символизирует собой
высшую форму межсубъектного взаимодействия и права, в которой
непосредственно выражается правовая действительность: норма, обязательство,
санкция).
52
Кроме этого, особенностью международной интерсубъективности является
тот факт, что сами субъекты (за исключением индивида) – не простые единицы,
а коллективные образования, а политическая коллективность
(«коммунитарность») скрепляется и направляется суверенностью (для
государств) и определенным объемом и сферой полномочий (для других
субъектов).
Интегральное видение. Право международного сообщества во времени и
пространстве выражается как
 часть истории МП (основная, центральная, но все-таки часть);
история права международного сообщества позволяет говорить о его
историчности;
 историческая форма международной интерсубъективности;
историко-социальный анализ или социология права международной жизни;
 правовое содержание конкретной системы международной
интерсубъективности; право международного сообщества; позитивизм и новое
«гроцианство».
Такая философия права международного сообщества могла бы сказать нам
об историческом происхождении и развитии, о социальной сущности МП,
собственно о системе правовых принципов и норм. В последнем звене
происходит движение от понятия международной интерсубъективности к
понятию международной правосубъектности и далее – к понятию
юридического лица. Иными словами, в историческом процессе развития
международной социальности формируется субъект посредством процесса
персонализации интерсубъективности, стадией которого становится то или
иное качество субъекта, как носителя прав и обязанностей.
Персонализация интерсубъективности. Считается, что субъект права не
выводим непосредственно из социально-правовых отношений54. Важен момент
постулирования его прав, без чего вся система права становится
54
«Исходя из договорных концепций права, интерсубъективный подход в качестве основного элемента
правовой реальности рассматривает правоотношения. Однако сущность правового субъекта из правоотношений
непосредственно невыводима. Если не постулируются права человека, то все правоотношения оказываются
фрагментарными». // О.Г. Данильян, Л.Д. Байрачная, С.И. Максимов. Философия права: Учебник, 2005 С 49.
53
фрагментарной. Как это возможно? Или: что происходит непосредственно
перед постулированием прав?
Субъект формируется в процессе персонализации интерсубъективности.
Другими словами, участник отношений – характер и сфера которых могут быть
самыми различными – делает какую-то часть общих отношений
персональными, вернее, персонализованными. Происходит не приватизация
отношений, что невозможно, и не персонификация, но именно персонализация.
Персонализация объективна. Это проявляется в том, что она становится
значимой в той же мере и для другого/других субъектов. Отсюда, процесс
персонализации выводит конкуренцию (взаимодействие, коммуникацию)
интересов или интенций на уровень понимания допустимых пределов всякой
конкуренции. Объективная персонализация интерсубъективности ведет к
установлению/утверждению нормы, что может выражаться через
декларирование, признание, укоренение, постановление, а также через обычай,
т.е. не обязательно через явное постулирование, но через молчаливое
признание обычая, принципа, нормы. Нетождественные величины и характеры
субъектов норма выстраивает в общий ряд, соотнося их не друг с другом, но,
прежде всего, с пространством отсутствия нормы.
Норма представляется как предел юридически допустимого и морально
должного. По этой логике у субъекта не может быть сверхобязательств,
обязательств, не осуществимых в пределах позитивного существования. Но это
не всегда так. У субъекта есть сверхобязательства, выходящие за рамки
позитивного представления о праве и определяющие структуру его
существования как исторического, социального и правового субъекта.
Правосубъектность осуществляется в политическом и правовом поле, т.е.
правовые отношения могут иметь политическую направленность,
целесообразность.
Персонализация интерсубъективности превращает участника социальных
отношений в носителя прав и обязанностей, т.е. в субъекта права. В конечном
или начальном счете, субъект всегда есть, прежде всего, субъект права.
Субъект, через опыт воли, разума, способа верования идентифицирует и
54
проявляет себя для себя, для других, для всех в рамках его представлений о
своей истории, актуальной современности, проекций на будущее и
представлений об универсальных ценностях (вневременной идеальности).
Отсюда, нормативность значима во всех направлениях идентичности. А это
больше, чем простое существование в актуальной действительности. Предел
долга и допустимого в правовом сознании субъекта может быть выражен в
признании возможности (и долженствования) самопожертвования или
самограничения. Т.е. осуществляется связь правосознания и нормы с идеей
ценности, реализация которой в то же время может быть (или не быть)
несовместима с конкретным существованием субъекта. В этом смысле,
правовое и политическое сознание субъекта выходит за узкие для него рамки
юридического позитивизма, на основе чего могут возникать – необязательно с
неизбежностью – критические для позитивного международного права явления:
ссылка на авторитет истории для оправдания политических действий
(исторический релятивизм), на особую исключительность, различные формы
религиозного и политического фундаментализма. Связь правосознания с идеей
сверхценности не всегда и не с необходимостью ведет к таковым проявлениям
сверхправа, сверхсправедливости (что уже само по себе звучит как нонсенс: что
может быть выше справедливости?). Это может быть связано, прежде всего, с
эгоцентрическим толкованием связи право/ценность/существование субъекта.
Напротив, универсалистское понимание международной справедливости
снимает возможность отрицания права, когда признается, что существование
одного субъекта в той же мере связано с существованием его сообщества, в
какой и существование другого. Это может напоминать категорический
императив Канта или принцип мирного сосуществования, с той лишь разницей,
что формальность правовой максимы конкретизируется идеей о
жизненноважном в структуре реального сосуществования. В политической
плоскости «жизненноважные» интересы государств должны уважаться всеми.
Напротив, нарушение этого может быть воспринято государствами как угроза
политической и правовой деперсонализации международного общения.
Таким образом, персонализация интерсубъективности формирует норму в
55
отношении существования и сосуществования, а также воли и способности
согласовать самостоятельную волю с волей другого (в виде определенной
договоренности или в форме полноценного юридического договора). Очевидно,
что субъект не может быть стороной договора, направленного на его
истребление или тех или иных сторон его идентичности. Отсюда, война
становится борьбой за существование, не только физического, но именно как
субъекта права (как ансамбль идентичности, долга, правовых пределов
свободы), потому, что в какой-то момент различение де юре и де факто не
имеет значения для субъекта. Именно в этом смысле Гроций говорит о
естественном праве в основе права войны, полагая последнее квинтэссенцией
МП. Именно в этом смысле, Гроций также может быть признан скрытым
основоположником политического фундаментализма – из совпадения религии и
политики, права естественного и позитивного, – что особенно чувствуется в
постмодернистскую эпоху, когда и наступательная война может быть названа
оборонительной и наоборот. Гроцианская матрица доктрины международного
права говорит о том, что возможен свободный переход от позитивного к
естественному праву, и наоборот. Но сложность состоит отнюдь не в этом.
Свободная взаимная конвертируемость естественного и позитивного права не
поддается объективным критериям проверки, создавая метафизический контур
для религиозно окрашенной или светской политико-правовой доктрины (в
данном случае – либерализма международных отношений в его крайних,
неолиберальных проявлениях).
Жизненный процесс приводит к дифференциации статусов вплоть до их
возможного противопоставления (диалектического, механического и др.). В
органическом виде субъект одной ногой стоит на почве социума тела
(материальная сторона), другой на почве социума права и морали, сознания в
целом (идеальная сторона). Синтез того и другого становится принципом его
жизни как субъекта права. Это означает, что субъект права лишь частично
выводим из правовых отношений, частично из социальных, частично из
физических. Но в любом случае, помимо объективных оснований для
персонализации интерсубективности, необходимы конкретные, специальные
56
механизмы, отличающие одну правовую систему от другой. Т.е. общая
философия (или теория) права объясняет процесс возникновения субъекта
права, специальная – систему отношений между ними как субъектов
соответствующего права.
Система международного права есть собственный, самостоятельный
порядок, элементами которого являются собственные категории субъекта
права, источника права, принципов и норм, нормотворчества 55.
Систематизация, прежде всего, вышеозначенных категорий порождает
понимание МП как права международного сообщества. Международное право
понимается как особая система на уровне констатации собственных
специально-правовых механизмов персонализации международной
интерсубъективности наряду с процессом согласования воль и
универсализации принципов и норм.
Что можно отнести к таковым механизмам в международной сфере?
По вопросу об источниках:
 собственная история вырабатывает собственные критерии обычая и
традиции;
 традиционным становится межсуверенный характер
интерсубъективного общения;
 в рамках формирующихся обычаев утверждается консенсус
существования, интенций воли и соглашения;
По вопросу о принципах и нормах:
 межсуверенный консенсус предопределяет межвластный характер
формирования и содержания норм;
 конвенциональный характер определения (декларации, признания,
творчества) норм;
 межсуверенный характер нормы легитимируется через иерархию
принципов, через отсылку к роду человеческому как сверх-сообществу (civitas
maxima);
55
Если бы нас интересовала лишь необходимость констатации аутотентичности международно-правовой
сферы, можно было бы сказать, что система международного права есть система международного права. Но нас
интересуют особенности процесса системаизации МП как такого.
57
По вопросу о характере субъекта:
 международное общение, международная интерсубъективность
отличается тем, что изначально единицами общения выступают не индивиды, а
большие группы людей; коллективный характер субъекта и межколлективный
характер отношений между ними;
 персонификация политических сообществ народов в институте
суверена понимается как первичная стадия и форма персонализации
международного общения;
 следующей стадией процесса персонализации становится
формирование суверенитета независимо от особенностей персонификации
власти; власть лица превращается в суверенитет народа (государства);
происходит политическая социализация народа (возникновение нации);
 в дальнейшем нации определяют процесс персонализации
международного общения через новые категории нормативности и нормы;
происходит правовая социализация народа, т.е. персонализация прав и
обязанностей в отношении международного общения; появляется статус
субъекта права в качестве юридического лица в международном плане;
 усложнение круга субъектов, конкретизация традиционных
международных прав и обязанностей и создание новых – всё это и другое
определяет развитие права международного сообщества в новейшую эпоху.
 ставится вопрос о правосубъектности самого международного
сообщества.
Если процесс персонализации международной интерсубъективности ведет

к появлению субъекта/ов МП, то кризис в отношениях между ними может быть
следствием несинхронных изменений в процессе персонализации (развитие и
реализация статуса юридического лица) и изменений в конкретной данности
международного общения (интерсубъективности). С другой стороны, эта
несинхронность может приводить к асимметричности статусов политического и
правового лица. Иными словами, новое состояние международного сообщества
58
должно в принципе вызывать необходимость соответствующих изменений в
статусе юридического и политического лица или в процессе актуальной
персонализации меняющейся интерсубъективности.
Это можно представить в нескольких направлениях:
 Расширение имеющихся прав и обязанностей основных субъектов;
 Создание новых;
 Создание новых прав и обязанностей для всех субъектов;
 Персонализация международного сообщества (как состояния) или
международного общения (как процесса); вопрос о статусе юридического лица
у международного сообщества как представителя всего человечества.
Процесс персонализации интерсубъективности в классическую эпоху
привел к возникновению государств как основных и единственных субъектов
МП. Неоклассический период связан с возрастающей ролью международных
организаций. Пост(нео)классический, или современный этап ставит на повестку
дня вопрос о персонализации международного общения не в направлении
отдельных его субъектов/участников, а в направлении всего международного
сообщества на всех уровнях. В одном случае персонализация вела к
дифференциации субъектов, в другом ставится вопрос о возможности
персонализации международного сообщества в целом, наделение его статусом
юридического лица. Два типа персонализации можно понять либо через
иерархию, либо через несоответствие. Либо они совместимы, тогда решается
вопрос об иерархии полномочий (понятие персонализации шире процесса
становления юридического лица). Либо они несовместимы, и одно может
существовать лишь в ущерб другому (понятие персонализации и процесс
становления юридического лица идентичны).
Если невозможна в принципе персонализация международного
сообщества, то классический стержень МП сохраняется (при всех
модификациях). Если возможна, то представления о праве международного
сообщества требуют тотального и принципиального переосмысления (что в то
же время не означает с необходимостью разрыва с классической традицией,
59
которая закладывала элементы философской персонализации международного
сообщества).
В конечном счете, все упирается в вопрос о возможности достичь
консенсуса по данному вопросу для классических субъектов МП, т.е.
государств. Представить возможность консенсуса можно по любому вопросу.
Но в данном случае необходимо иметь в виду следующее. Процесс
персонализации идет через создание институтов. Персонализация
международного общения ведет к созданию институтов и права государств
(национальные интересы и суверенитеты) и их отношений между собой
(механизмы согласования воль). Персонализация международного сообщества,
если возможна, также должна идти через создание институтов и права. Но тогда
речь должна идти не о национальных интересах, а о мировых или
космополитических, и процесс согласования воль должен быть реализован в
неком органе унифицированных и глобальных полномочий. Последовательные
рассуждения на эту тему должны прийти к констатации краха или
трансформации традиционного МП во внутреннее право мировой империи
(исторический аналог: jus gentium в римском праве). Необходимо отметить, что
теоретически это могло бы вписываться в доктрины о циклическом развитии
истории (в любых вариантах, ибо важен, прежде всего, принцип). В этом
случае, философия истории должна прийти на помощь философии права. Как
это возможно – отдельный вопрос.
В любом случае, необходимо подчеркнуть: речь идет о разных типах
процесса персонализации: персонализация интерсубъективности (юридизация
социальности и формирование международного субъекта) и персонализация
международного сообщества, где может происходить, прежде всего,
делегирование или перенос имеющихся полномочий (прав и обязанностей) от
государств (если не констатация и презюмирование изначального права МС), а
не формирование их в общем пространстве международной
интерсубъективности из собственных корней.
Но, как известно, субъект идентифицирует себя через другого. В этом
смысле международное сообщество не обладает собственной волей и не имеет
60
перед собой другого в адекватной и полной мере. Т.е. международное
сообщество не может быть персонализовано в юридическом смысле по
обычной схеме. Но идея высшего, наднационального плана уже с самого начала
существует в определении международного субъекта в качестве ценности, или
высшего принципа в виде отсылки к некоему естественному праву, к
принадлежности к роду человеческому, к цивилизованному миру, к
универсальным правам человека, к civitas maxima человеческого бытия. Если
речь идет о международном сообществе, то у его субъектов должны быть
высшие или общие ценности. Если речь идет лишь о международном обществе,
то картина мира стремится стать фрагментарной (фрагментация МП).
Различная интерпретация одни и тех же принципов и ценностей действует в
том же направлении.
Так или иначе, возникает вопрос, должны ли быть, вернее, следует ли
принимать в расчет – для понимания МП – так называемые надпозитивные
основания МП (в виде новых проекций естественного и принципов-ценностей,
производных от этого) и, если да, то в какой мере и каким образом это может
или должно быть выражено? Каковы последствия?
Во-первых, новый синтез естественного и позитивного направлений, в
какой бы форме не происходил, возвращает к мысли о центральной роли
гроцианской традиции.
Во-вторых, подобный синтез не может быть точным повторением
гроцианства в том смысле, что в отличие от метафизической декларации
необходимости признания естественного права происходит натурализация
позитивизма и наоборот, т.е. конвергенция того и другого. Это выражается в
том, что создаются новые, в отличие от классического права народов, нормы
МП, а не просто делается отсылка к принципам разума и естественного права.
Это можно назвать институциализацией естественного права через наделение
его позиций позитивным содержанием. Но не всё может быть позитивным.
Всякий раз сфера естественного права обнаруживается как широкое поле для
формирования позитивных норм. В этом смысле естественное право является
питательной средой для позитивного права. Но если речь идет о естественном
61
состоянии, которое непосредственно связано с представлениями о
естественном праве, то это уже становится проблемой в целом для правовой, а
не только позитивной, сферы. На первый план выдвигается проблема
интерпретации и инструментализации естественно-правовой мысли на уровне
правового текста.
Таким образом, международное сообщество проблематично или не может
быть в принципе юридическим лицом в традиционном понимании этого
понятия. И при этом, оно может выражать собой некий высший уровень (civitas
maxima) для позитивного права международного сообщества. В этом смысле,
международное сообщество – по меньшей мере, в потенциальном своем
значении – есть сообщество ценностей международного общения (или должно
быть таковым). Эти ценности и само общение носят правовой характер, т.к.
сами субъекты – юридические лица, их взаимодействие ведет к персонализации
их самих и самого пространства интерсубъективности. Иными словами,
процесс персонализации международной интерсубъективности может быть
связан как с формированием юридических и политических лиц, так и с
формированием общих и актуальных для них ценностей. В этом смысле,
актуальная система МП является открытой, незавершенной и не совершенной.
Несовершенное политическое сообщество не может быть достаточным
основанием и стало быть выражением бытия человека. Человек, по
Аристотелю, приобретает свой смысл и предназначение (по Гегелю) лишь в
самодостаточном, «самодовлеющем» политическом целом (полис,
государство).
Аксиологические аспекты права вообще, международного в том числе,
рассматриваются в рамках различных концепций, в частности, феноменологии
права. Субъект права вырастает не только из социальных отношений, но и из
идентификации собственных ценностей. Но дело в том, что правовые ценности
также имеют социальную природу. Персонализация международного общения
ведет к появлению юридического лица, т.е. частному (отдельному) выражению
общих правовых отношений, а стало быть, и его ценности не могут иметь
значение только для одного субъекта. Относительные и отдельные «ценности»
62
не имеют смысла ценности. Иными словами, субъект права разделяет (должен
разделять) те ценности, которые актуальны для всего сообщества, субъектом
права которого он является. Следовательно, международное право основано на
универсальных ценностях международного общения, мира и безопасности. В
персонализованном своем состоянии, субъект выступает как ансамбль не
только отношений (социум), норм (система права), но и ценностей (идея права,
правосознание).
Различные интерпретации МП, наличие которых ведёт к различным,
вплоть до противоположных, способам легитимации практических действий,
связаны с различными ориентациями ценностного порядка. Эти различия
вытекают из неясности, неопределенности, которые кроются в понятиях
естественного права, состояния, свободы. В этом смысле, либерализм в МП
всегда порождает ту или иную степень неопределенности. Ее масштабы
ограничены формой, формальностью права. Но юридическое оформление
свободы (юридически допустимые действия) не означает их фактических
пределов (фактически возможные действия). На этой дихотомии возникает то,
что называется двойными стандартами, лицемерием, что не редко в
международной жизни. Право, как форма или степень свободы, на практике
превращается в право господства, власти, доминирования, лидерства. Свобода
– это основа борьбы за власть. Если свобода одна, то и власть должна быть
одна. Так, за либеральными, в особенности, неолиберальными принципами
усматриваются интенции не универсализма, а гегемонизма (глобализма). Речь
идет не об общем праве для всех, а о праве сильного (естественное состояние и
свобода как поле столкновения сил). Таким образом, вопрос о ценностях
выходит за рамки правого поля, становясь предметом политических
столкновений. Война, как крайняя форма последних, состоит в кризисе или
крахе консенсуса существования. С другой стороны, централизация
полномочий допустима в той мере, пока не ставятся под сомнение
эффективность, компетентность и реалистичность действий высшего
управления.
63
Данный ход рассуждений говорит об ущербности одностороннего
толкования МП (социологического, феноменологического, неолиберального,
позитивисткого, неопозитивистского, естественно-правового). В этой ситуации
возможны следующие подходы и ориентиры:
- смотреть на мир и международное сообщество можно с любой точки
зрения, но, сохраняя свои приоритеты, и они должны быть открыты по
отношению к другим воззрениям, допуская вероятность взаимной
дополнительности в отношениях с другими;
- искать ансамбль международных отношений в субъекте права там, где
персонализация международного общения недостаточна с точки зрения
высшего (договорного) согласования воль.
Речь идет о том, что процесс персонализации важный, необходимый, но
недостаточный аспект систематизации международного права. Он
уравновешивается и дополняется процессом гармонизации (согласования) воль,
а также процессом универсализации норм и принципов. Юридическое лицо
есть не только простой носитель прав и обязанностей (правоспособности,
деликтоспособности, договороспособности), но тот, кто принимает
непосредственное участие в процессе гармонизации воль и универсализации
норм.
Иными словами, можно говорить о двух уровнях в процессе согласования
воль как одной из основ МП: на уровне создания и признания нормы, основных
принципов МП, и на уровне признания общих высших ценностей.
Международное согласие на одном и столкновение на другом уровне может
быть причиной обратного движения: персонализация международного общения
меняется деперсонализацией, основной удар которой приходится на
суверенитет, состоящий в ответственности и эффективности действий. В
действительности это выражается в том, что стремление ограничить, снять или
переформатировать суверенитет (или политическую волю) одних в пользу
других бьет по всем участникам международного общения. Ответственность
размывается, эффективность падает. Последнее верно и в отношении процесса
глобализации. Суть одна – в силу естественных отношений или в силу чьей-то
64
целенаправленной воли – глобализация международного общения может быть
связана с деперсонализацией традиционных форм интерсубъективности, в
основе которых – классическая парадигма международного общения. В более
определенном виде это может выражаться в процессе транснационализации
МП, когда нормы и отношения в рамках МЧП способны вытеснить нормы и
отношения в рамках МПП. Это также может выражаться и в процессе
наднационализации, федерализации, специфической «этатизации» права
международного сообщества. Иными словами, традиционный процесс
персонализации находится между транснационализацией и своеобразной
наднационализацией международной системы.
Компромисс между двумя полярными тенденциями можно найти в том,
что можно назвать процессом конституциализации МП: формирование
базовых, про-конституционных норм без необходимости создания единого
основного закона, аналогичного внутреннему праву. По всей видимости,
иерархизация норм, лежащая в основе процесса конституциализации,
вписывается в теорию Кельзена с его отсылкой к некой высшей норме в
условиях анархии международной жизни.
65
5. Проблема интегральной теории международного права, или вопросы
«новой науки о природе наций» сегодня (к вопросу о
междисциплинарных подходах в исследовании и преподавании
международно-правовых доктрин).
Постановка вопроса. Социальные отношения, существующие между
субъектами международной жизни, говорят в пользу социологической
доктрины в обосновании международного права. Теоретическое обоснование
возникновения и развития субъекта международной жизни (процесс
персонализации) в рамках межсубъектных отношений и взаимодействий
связано с методологией феноменологического плана. Анализ юридического
содержания и особенностей функционирования юридического лица связан с
позитивистской методологией. Кроме этого, существует естественно-правовая
традиция мысли, с которой у вышеназванных особые отношения. Возможен ли
и каким образом интегральный анализ? Существует ли определенная
корреляция (и в какой форме) между пониманием систематизации
международного общения и систематизацией гуманитарных знаний?
Характер междисциплинарности и современность. В условиях кризиса
международной жизни, международного права никакая доктрина о праве
международного сообщества не может быть свободна от проблем в отношении
собственных способов обоснования. Именно в условиях кризиса, идет ли речь о
науке или социуме, ставится вопрос о возможности нового, если не вопрос о
смысле. В этом ключе, вопрос о, своего рода, «новой науке о природе наций» 56
становится актуальным с особой силой, выражая собой стремление к поиску
новых параметров проблематизации. «Новая наука» становится вечной
метафорой необходимости погружения в смысловое поле международного
сообщества. При этом погружении возникает понимание того, что
проблематичным, является и вопрос о самой возможности интегральной теории
международного права, выступающей как особая философия международного
права57. При этом, в литературе уже даны варианты определения целостного
56
Вслед за Д. Вико. Основания новой науки об общей природе наций.Издательство «REFL-book», «ИСА»,
Киев, 1994, 656 с.
57
«Философия международного права – это интегральная характеристика идейного и ценностного комплекса
международного права, субстратом которого является международно-правовое сознание»//Шугуров М.В. К
66
подхода к праву, где последнее оценивается как «интерсубъективная правовая
реальность, рассматривается в коммуникативно-деятельном, ценностном,
семиотическом и психологическом аспектах и соответственно онтологически
интерпретируется и феноменологически описывается как многоединство,
включающее в себя как нормы, так и правоотношения, как ценности, так и
правосознание, как правовые тексты, так и деятельность по их интерпретации и
реализации»58.
Однако, очевидно, что поиск новой системы категорий, соответствующих
новому состоянию объекта, может идти в открытом для различных доктрин
интеллектуальном пространстве. Современные международные доктрины, с
одной стороны, имеют общие корни в классическом наследии науки
международного права, с другой стороны, находятся в современных условиях
развития гуманитарного знания в целом. «Современное состояние наук харак-
теризуется их «собиранием» на новом гносеологическом поле: через стирание
междисциплинарных границ и интеграцию социально-гуманитарного знания»59.
Интерконцептуальный характер поля международно-правовых
исследований. Расширяющийся масштаб и усложняющийся характер
транспарентности, стирания границ, характеризующие междоктринальные
соотношения, связан с тем, что в самой действительности международного
общения, идее международной интерсубъективности, по всей видимости,
должна соответствовать идея интерконцептуальности знаний, выражаемая в
рамках той или иной доктрины, идея некой универсальной общности при
возможности сохранения мировоззренческих различий. Форма такого
соответствия строится на особом синтезе объективных и субъектных данных,
знаний теории и практики.
Следуя этой логике, можно предположить, что своеобразный процесс
персонализации интерконцептуальных отношений или знаний способен
вопросу о содержании понятия «философия международного права». Философия права,№3, 2010, С. 15-20
58
Коммуникативная концепция права : Проблемы генезиса и теоретико-правового обоснования : Диссертация
на соискание ученой степени доктора юридических наук в форме научного доклада. Специальность 12.00.01 -
Теория и история права и государства ; История правовых учений / А. В. Поляков. Санкт-Петербургский
университет МВД России. 2002
59
Философия и интеграция современного социально-гуманитарного знания (материалы «круглого стола») //
Вопросы философии. 2004. No 7. С. 3
67
(потенциально или актуально – другой вопрос) привести к созданию некой
оригинальной доктрины (концепции). (По аналогии с тем, что процесс
персонализации международного общения ведет к созданию субъекта
международного права). Оригинальность означает не только отличительность
от других, но и коренную связь с действительностью. Степень
самостоятельности и оригинальности может определяться степенью
вовлеченности теоретической структуры в общие законы развития в рамках
конкретной теоретической традиции или своего предмета (в данном случае,
международно-правовых учений, доктрины МП). Это связано с тем, что
профессионал – какой бы сферы мы не коснулись – это тот, кто знает историю
своей профессии, специальности.
Речь также идет о том, что возможность персонализации
междисциплинарных знаний связана с расширением границ поля актуального и
потенциального знания. Данный процесс расширения эвристических границ,
движимый индивидуальным или коллективным исследованием, является, в
конечном счете, способом формирования и реализации авторства, авторского
подхода, самого автора (процесс «авторизации», включая и юридическое
толкование этого термина), что выводит тему (тематику) исследования до
крайних границ знания/незнания в поисках нового. Масштаб и степень
обобщения, явно или неявно указывают на возможные перспективы в развитии
исследования, науки в целом. Автор – это не тот, кто при отсутствии
универсального метода в науке нацелен лишь на использование «различных
свободных последовательностей общенаучных средств научного познания» 60,
но тот, кто, в конечном счете, расширяет представления о предмете и методе
исследования.
Абсолютно новое в науке невозможно, или оно не может быть воспринято
научным сообществом61. Только в соотношении с существующим или прежним
оно становится понятым, т.е. относительно новым. Процесс персонализации
60
С. А. Лебедев, К. С. Лебедев. Проблема универсального научного метода//Новое в психолого-педагогических
исследованиях, №3, 2015, С.7-22.
61
См. по этому поводу: Т. Кун. Структура научных революций. М., 2009. — 310 с.
68
интерконцептуальности (междисциплинарных отношений) выражается в
авторском преломлении знаний, т.е. в моменте появления авторского видения,
самого автора, понимаемого как расширителя границ концептуального
схватывания.
Человек очеловечивает познавательное поле (делает его открытым для
разумного восприятия), а в нем – посредством научного сообщества –
объективируются персональные позиции и интуиции. Другими словами,
авторское знание есть закономерная проекция лица исследователя в
познавательном пространстве, а его существование как лица (субъекта знания)
объективно, т.е. коренная связь с действительностью находит не только
обоснование, но и признание. Стоит подчеркнуть: автор – это тот, кто создает
новый способ тематизации (возможно в рамках нового предмета) и вместе с тем
– новые способы аргументации, – и всё это должно быть признано или
включено в процесс взаимодействия с научным сообществом.
Антропологический подход – в основе интерконцептуальности. В
моменте самых общих обобщений можно утверждать, что в сфере
международно-правовых доктрин, являющихся частью гуманитарного
образования, любой способ теоретической персонализации международно-
правовой интерконцептуальности неизбежно будет связан с определенной
мерой и формой генерализации цивилизаторских (в отношении объекта и
предмета исследования) и антропологических, гуманитарных (в отношении
способа обоснования) тенденций международной жизни62. Это связано со
спецификой гуманитарного образования: его цель – совершенствование
человека, человеческих отношений на всех уровнях индивидуальной и
социальной жизни. Гуманитарное знание – антропологично и
антропоцентрично. При этом не важно, находится ли человек в центре или на
периферии предмета исследования гуманитарных наук. Степень обобщения
зависит от имеющихся (классических и новых) инструментов и методов
62
Так, например, Ковлер А.И. формулирует проблему «антропологизации права как отражение проблемы
преодоления кризиса современной демократии, утраты ею человеческого измерения».// Ковлер А. И.
Антропология права: Учебник для вузов. — М.: К 86 Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА—
ИНФРА • М), 2002. С.3
69
теоретического анализа. Форма обобщения зависит от культурно-исторических
параметров международно-правового сознания, т.е. от антропологической
направленности международно-правовых исследований. Антропологический
подход рассматривается в качестве резерва в отношении поиска новых взглядов
на международную жизнь: антропологический подход «дополняет их
традиционное рассмотрение (построение) с обезличенных позиций
«международного сообщества» и «мировой системы», отчужденных от
конкретного живого человека, рассмотрением международных отношений в
соответствии с принципом ad hominem, то есть с позиций человека и в
интересах человека»63. Иными словами, речь идет о необходимости авторского
взгляда на проблематику наук о человеке.
Как представляется, антропологический взгляд на право международного
сообщества способен увязать традиционные концепты социальности (в
отношении политических сообществ, наций и государств) с
паратрадиционными – для государств – концептами (в отношении процесса и
системы отношений международных субъектов). Форма этой связи проистекает
из корней той ментальности, которая создает историю из принадлежности к
своей культуре или цивилизации. Это означает, что универсальный предмет
науки международного права воспринимается, исследуется через призму норм
антропо-культуро-цивилизационного плана, порождая, при этом, национальные
школы международного права, а в современных условиях более сложные
формы международно-правового дискурса (взаимопроникновение и стирание
отличительных концептуальных границ). Однако, в широком смысле, эта
сложность может быть сведена к противостоянию или взаимодействию, прежде
всего, двух направлений политико-правового анализа международной жизни:
«глобалисткое» (глобальное или мировое право) и «суверенитарное» (право
международного сообщества, в основе которого – национальный суверенитет).
Национальные школы международного права (например, в рамках
политики международного права) призваны теоретически обосновать и
63
Баталов Э. Я.. Человек, мир, политика. М.: Научно образовательный форум по международным отношениям,
2008. С. 202.
70
защитить, в конечном счете, право на существование своих отечеств через
собственную отсылку к идее универсальности. При этом, понятие родины
может трактоваться как политическое (принадлежность к определенному
государству, легитимация режима) и как историко-культурное
(принадлежность к определенному языку, культуре, цивилизации, истории).
Для одних понятие отечества допустимо как высшая ценность, для других не
допустимо как проявление чрезмерного консерватизма. Редко можно найти
гармоничное сочетание уровней национального и космополитического (чаще
всего это выражается неявным образом, или структура взаимодействия их не
достаточно проявлена и отрефлексирована). Но, в любом случае, различные
национальные школы обнаруживают универсальный консенсус в том, что их
объединяет: идея оптимальной («для себя и для всех» и «по-своему»)
международной жизни. «Каждое государство в той или иной степени
позиционирует себя в формате универсальной философии, в различной мере
адаптируется к ней, воспринимая ее в собственной интерпретации»64.Эпоха
Просвещения способствовала развитию космополитического понимания
международного права, открывая границы для обоснования, прежде всего,
права государств в общем международном «космосе», смысл которого
сводился, чаще всего, к принадлежности к роду человеческому или к идее
«общей природы наций» (Вико) или civitas maxima (Вольф). При этом
собственно инструментализация и институциализация права международного
сообщества (не как особого социума, а как верхней границы полномочий)
представляется чрезвычайно проблематичной.
Универсальный консенсус антропологических доктрин международного
права также имеет общие основы в своих различиях, т.к. базируется на
единстве и многообразии систем международно-правовой жизни и мысли.
Крайняя степень национализма в международных отношениях ведет к войне,
глобализм как стратегия внешней политики или естественный процесс – к
игнорированию или стиранию суверенитета и созданию напряженности на этой
64
Шугуров М.В. Современное мировое сообщество и философия международного права: проблемы
плюрализма и универсальности// Философия права, №4, 2011, с.17-22
71
почве. В современном мире это противостояние вернее определяется между
глобалистами и «суверенистами».
Представляется, что антропологические обоснования международного
права способны предостеречь в целом от крайностей либерализма и
консерватизма65, социоцентризма и государствоцентризма66, в частности, от
крайностей национализма в международной политике, от стремления
легитимировать идеей национальности, «народного духа» или любой формы
исключительности неправовые действия, так и от крайностей глобальной
деперсонализации международного права, международного общения и его
субъектов. Данному пониманию, в принципе, должна предшествовать история
антропологической мысли в международно-правовых учениях. Эта история,
при всех своих модификациях и масштабах, не может быть оставлена в стороне
при постановке основных вопросов философии международного права. Более
того, специфика антропологического взгляда – как, например, методология
человеческого измерения – так или иначе касается сущностных аспектов
философии права международного сообщества. Деперсонализации знаний
должна противостоять гуманизация, антропологизация международных
исследований, в конечном счете, актуализация вопросов о человеке в
современных условиях.
Универсальная справедливость и человеческое измерение. В конечном
и начальном счете, речь должна идти о природе человека 67, о месте человека в
мире, в его микро и макро-сообществах, о проблемах и способах
интегрирования человека в мировое пространство, о гуманизации самого
мирового пространства. Независимо от особенностей ответов на эти и
связанные с ними вопросы, поставленная проблематика разрешается по линии
человек – сообщество (политическое, правовое, историко-культурное) –
международное сообщество и связана с «признанием правового плюрализма,
65
В категориях Н.Н. Алексеева, «синтез социального индивидуализма и социального универсализма»//
Консенсуальный подход к проблеме соотношения европейской и российской концепций философии права.
Вестник московского государственного областного университета. Серия: философские науки. №2, 2016, С. 50-
60
66
Баталов Э. Я.. Человек, мир, политика. М.: Научно образовательный форум по международным отношениям,
2008. С. 207
67
Понимание природы человека лежит в основе определения неизбежности войны или устойчивости мира в
международной жизни.
72
для которого субъектом правосозидания наряду с государством является
человек во всех ипостасях его общественного бытия» 68. Вопросы общего
блага не мыслимы без пропорционального («геометрического») измерения
человека и его пространства на всех уровнях и стадиях реализации его
(человека) сущности, которая имеет контур не только социальности, но и
метасоциальности.
В этом смысл, на наш взгляд, того, что можно было бы назвать
универсальной справедливостью, в которой увязываются воедино и социальная
сущность индивидов и коллективных форм жизни (вплоть до государственных
и международных), и метасоциальная, метафизическая сущность человеческой
природы, смысл которой не статичен, а динамичен, т.е. состоит в требовании
постоянного движения к высшим концептам существования, будь то идея
социального обеспечения или блага, Бога или гармонии. Без вертикальных
устремлений человек деградирует. Но категоричность (принципиальность)
данного утверждения не означает с необходимостью тотальных способов
реализации данной идеи.
Таким образом, универсальная справедливость должна быть – по идее –
антропоцентричной и антропомерной. Но антропоцентричность не имеет
смысла при игнорировании особенностей того пространства, которому она
призвана дать свою форму на всех уровнях бытия: индивид – сообщество – мир,
и тех концептов, которые задают вертикальное направление в развитии этих
уровней жизни69. Антропоморфность мира есть в то же время и
универсальность человека (вопрос о тождестве законов микро и макромира).
Вернее, метасоциальная антропоморфность мира связана с потенцией
универсального человека70. При этом, если полагать, что «дать ответ на вопрос,
68
Ковлер А. И. Антропология права: Учебник для вузов. — М.: К 86 Издательство НОРМА (Издательская
группа НОРМА— ИНФРА • М), 2002. С.19
69
«В плане методологическом антропология международных отношений могла бы рассматриваться не как
попытка противопоставить антропоцентристский подход государствоцентристскому и социоцентристскому, а
как попытка гармонизировать, уравновесить разные подходы, а значит, и высветить международные отношения
– явление «сферическое» – с разных сторон.» // Баталов Э. Я.. Человек, мир, политика. М.: Научно
образовательный форум по международным отношениям, 2008. С. 207
70
Баталов Э. говорит о человеке международном, определяя «потребность в исследовании человека
международного» как самостоятельного социального типа и взращивании самостоятельной ветви
гуманитарного знания – антропологии мировой политики или международных отношений»// Баталов Э. Я..
Человек, мир, политика. М.: Научно образовательный форум по международным отношениям, 2008. С. 205
73
что такое человек, станет возможно лишь тогда, когда появится реальное
человечество»71, то это означает откладывать решение такого важного вопроса
на неопределенное время, если не вовсе считать это дело утопическим. Это все
равно, что задаваться вопросом: что предшествует чему – принадлежность к
роду человеческому или право международного сообщество?
Универсальность человеческой сущности выражается, кроме прочего, во
многообразии связей человека с миром. Чем больше и качественнее эти связи,
тем устойчивее место человека в мире, тем более человекообразным становится
жизнепространство человека для его жизнедеятельности. Это может быть
интуицией или умозрительным утверждением. Весь вопрос состоит в
конкретизации данного понимания на разных направлениях утверждения и
трансформации систематизации международного общения (персонализации,
гармонизации воль, универсализации) в отношении как международно-
правовых институций, так и в культурной и образовательной сферах, в сфере
гуманитарных знаний. Вернее сказать, вопросы систематизации
международного общения как предмета исследования упираются, в конечном
счете, в проблемы систематизации наук о человеке, проецированной на данный
предмет исследования.
Вопросы нормализации международной жизни тесно связаны с вопросами
о человеке: сущность человека в универсальном измерении, универсальная
справедливость в человеческом измерении. Естественно, никакая реакционная
политика в отношении человека не может быть справедливой, а реакционным
может быть всё то, что стоит на пути к реализации сущности человека и
человеку универсальному. Поиск нового проекта в отношении к миру – а
именно этим определяется особенность переходного или кризисного периода –
должен быть тем же и в отношении к человеку. Этот поиск может ничем не
закончится, но принципиально важен именно сам поиск.
Прогрессивным может быть только то, что ведёт к универсализации
человека (а не набившая оскомину глобализация, уничтожающая его истоки и
смыслы, или политизированная концепция прав человека, заботящаяся, прежде
71
74
всего, о форме этого права (причем, политически ангажированной), нежели о
его сущности – сама жизнь и право на жизнь). И в то же время, можно сказать,
что поступательное движение должно быть обеспечено со стороны
антропологизации самой международной жизни на всех уровнях социализации
и концептуализации человека. Вне достаточной организации социума нет
эффективного права, а жизнь человека подвергается опасности или
деформации. Отсюда, главным образом в западной традиции, возникает идея о
«хорошо упорядоченной системе»72, о социально ориентированном порядке в
основе жизни человека, а право становится высшей планкой герметизации
общества73. Вслед за «смертью Бога» (Ницше) провозглашается «смерть
человека» (Фуко)74. Восточная традиция в каком-то смысле напротив, ищет
идео- или духократические основания и не ограничивается чисто
социологическими характеристиками жизни человека. И если придерживаться
условных различий между Западом и Востоком, то можно сказать, что речь
идет о выборе между монометрическим и стереометрическим отношением к
человеку. Человеческое измерение международной жизни должно
сопровождаться универсальным или стереометрическим измерением человека.
Но мир не может быть антропоморфным и в силу этого – справедливым, если
цивилизация нацелена на крайние степени социальной специализации человека
и деперсонализации знаний о нем, к фрагментации сущности человека. То же
самое отмечается применительно к сфере права: «Специализация права, сама
по себе отражающая объективные процессы юридизации бытия человека,
приводит к его (права) фрагментации: некогда целостный для восприятия
объект познания (вспомним Законы Ману и Хаммурапи, Законы XII таблиц,
Дигесты Юстиниана или "Русскую Правду") распадается на множество
осколочных фрагментов»75.
72
Лоран Тевено Наука вместе жить в этом мире.// «Неприкосновенный запас» 2004, №3(35)
-http://magazines.russ.ru/nz/2004/35/teve2-pr.html
73
Каракулян Э.А. «Subsidium права» или власть герметичного общества? (идея субсидиарности в истории
политических и правовых учений Западной Европы). Уч. пособие. Н. Новгород, Изд-во «Нисоц», 2004. 184 с.
74
Фуко М. Что такое Просвещение? / Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и
интервью. Ч. 1. Пер. С.Ч. Офертаса. М.: Праксис, 2002.; Дьяков А.В. Мишель Фуко: о «смерти человека», о
свободе и о «конце философии» //Вестник истории и философии КГУ. Серия «Философия». 2008. No 2. С.45-53
- http://www.jkhora.narod.ru/foucault001.pdf
75
Ковлер А. И. Антропология права: Учебник для вузов. — М.: К 86 Издательство НОРМА (Издательская
75
Как международное разделение труда угрожает идентичности наций и
государств, также и обычное разделение труда действует в отношении
глубинной идентичности человека. Но отдаляет человека от его сущности не
столько разделение труда и его уровень, сколько доведение его (разделения
труда) до крайности, превращение его в самоцель. На определенной фазе своего
развития разделение труда может быть источником культуры и
цивилизационного развтия, а взаимодополняемость, проистекающая из
разделения труда, позволяет достичь того, что не возможно поодиночке. На
избыточном уровне, если что и создается в рамках разделения руда и в
культурном плане, то это не возвращается к человеку. Человек физически
просто это не в силах воспринять. Избыточность и многообразие в природе
служит ее сохранению и продолжению, то же самое и в человеческой
деятельности. C одной лишь разницей: не имея возможности или не способный
отрефлексировать пространство своей жизни, человек из субъекта
превращается в объект для действия внешних сил, для которых он имеет
прикладное значение, становясь одномерным существом76. Аналогичным
образом и страны. Смыслы субъекта индивидуального, коим является человек,
и коллективного, коим является государство, здесь совпадают77.
Категоричность данного утверждения, при этом, может быть сведена, по
меньшей мере, к минимально-досточному пониманию рисков нивелирования
идентичностей, выравнивание коих равносильно их уничтожению. Но и
столкновение идентичностей78, которое может быть следствием их
многообразия не может и не должно быть фатальным для человека и мира.
Никакая форма социальности (образ жизни) или метафизической сущности
человека (например, различные способы верования) не могут быть оправданием
масштабных разрушений или катастроф. «Катастрофа» этимологически
понимается как переход в иное состояние. Всё остальное есть лишь вопрос о
жертве, необходимой или допустимой на данном переходном отрезке.
группа НОРМА— ИНФРА • М), 2002. С.7.
76
Г. Маркузе. Одномерный человек. Издательство Ермак, Neoclassic, АСТ. 2003. 336 с.
77
В основе любого определения субъекта правового или политического, лежат представления о человеческой
воле, социальности, идентичности.
78
В иной терминологии – цивилизаций: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. № 1.
76
Выводы:
1. В рамках отдельной сферы знаний или профессии можно найти
проекции в отношении практики междисциплинарных знаний. Пример
аналогии: понятие персонализации (процесс становления правового субъекта)
из теории права экстраполируется на практику выработки самостоятельного
синтеза знаний как сверхзадачи высшего образования.
2. Любой способ персонализации знаний обладает спецификой
гуманитарного знания, которое невозможно без соответствующих изменений в
субъекте и знаний о субъекте.
3. В плане организации образовательного процесса, среди
компетенций гуманитарного образования должны быть в той или иной форме
определения гуманитарного толка независимо от особенностей специализации.
Основным оценочным средством в этом случае становятся творческие задания
(эссе и др.)
4. Вопрос о выработке и расширения критериев гуманитарной
составляющей в сфере так называемых общекультурных и профессиональных
компетенций, их места в образовательном процессе, может быть показательным
в отношении понимания того, в каком обществе и мире мы живем.
77
II. История и современность.
6. Уроки истории науки международного права в эпоху глобализации

(опыт актуализации)79.
История науки международного права позволяет лучше видеть
особенности современного состояния международного сообщества. В условиях
быстро меняющейся международной жизни (процессы глобализации, новые
угрозы международной безопасности и т.д.) обнаруживается растущее
несоответствие между характером международного права (de jure) и
состоянием международного сообщества (de facto). Прежде всего, объективные
изменения международной жизни, а не неисполнение международных
обязательств (что также имеет место), ведет к пониманию международного
права на современном этапе глобализации как кризисное, т.е. требующее учета
самых различных тенденций. Современный мир и безопасность есть не только
равновесие сил в сфере международных отношений, сколько равновесие
тенденций в сфере развития международного сообщества и его права.
Понятие и процесс глобализации возникли намного позднее, чем классики

международно-правовых учений (МПУ) предложили миру свои взгляды на
международное право (МП), международную жизнь, международное
сообщество. С одной стороны, современная нам реальность и современная им –
различные состояния международной жизни. С другой стороны, очевидны и
различия в способах теоретизирования. Они опирались преимущественно на
богословие, схоластику, римско-правовое наследие, здравый смысл,
естественное право. Сегодня – преимущественно на позитивное право, право
международных организаций, на всё то, что делает международное право –
правом международного сообщества, а в конечном счете на более сложную
ситуацию международной жизни – во времени истории и пространстве
международно-правовой системы. При всех различиях, которые бросаются в
глаза, обращение к классике международного права в эпоху глобализации
обосновано теоретической и практической необходимостью. Уроки, которые
79
Российский ежегодник международного права, 2014, СПб «Россия-Нева», с. 236-247
78
она преподает нам, ценны не только сами по себе, в историческом плане, но и в
прикладном смысле – предоставляет материал, на который можно опереться – в
определенной степени – при анализе современных условий жизни
Международное право, в наиболее популярном виде понимаемое как право
международного сообщества, не поспевает за изменениями, связанными с
процессом/ами глобализации. Происходит несоответствие измерений de jure/de
facto. Именно трансформация международного сообщества ведет к
увеличивающемуся вакууму между правом международного сообщества и
самим международным сообществом. Ломка традиционных ценностей
классического международного права, Вестфальской линии развития –
объективно – в рамках усиления транснациональных, интеграционных
тенденций и – субъективно – с точки зрения усиления этатизма и волюнтаризма
в отношении международного права, – всё это говорит о том, что в данном
контексте могли бы быть уместны выражения типа «кризисе» 80 (как проблема
развития), если не «катастрофа» (в изначальном смысле как качественный
переход от одного состояния к другому). Другими словами, если мы и говорим
«кризис», то это не несет в себе ни положительной, ни отрицательной
коннотации, т.к. этим понятием обозначаются лишь моменты или состояния
эволюции, когда можно более точно поставить вопросы о поиске оптимальных
путей развития. И это время, когда эпоха зарождения рассматриваемого
предмета – международное право, международное сообщество – становится для
нас более очевидной и понятной, т.к. рушатся многие иллюзии, навязанные
современностью или временные преграды. Любая вещь, как говорил Д. Вико,
есть то, что с ней происходит в момент рождения, когда в неё закладываются
принципиальные, сущностные, субстанциальные смыслы.
Глобализация – кроме прочего – обнажает всеобщий кризис
государственности, выражаемый в том, что государства сталкиваются с
негосударственными вызовами, факторами и тенденциями, при которых
80
Изначально название данной статьи касалось кризиса международного права. Лишь позднее, на 57
ежегодной сессии российской ассоциации международного права, автор познакомился со статьей Зорькина В.
«Кризис международного права: современный контекст» (url: http://www.rg.ru/2014/06/19/zorkin-poln.html).
79
классические принципы Вестфальской системы нуждаются в защите,
дополнении, если не в полном или частичном пересмотре 81. При этом с
известной долей определенности можно утверждать, что движение к
доминирующей роли государственного суверенитета в международной жизни
(назовем эту фазу международного права «суверенитарной») и обратное
движение в чем-то сопоставимы, как своего рода «вход» и «выход». С другой
стороны, эпоха классиков или в более концентрированном виде, т.н.
героическая эпоха международно-правовой науки, характеризуется, прежде
всего, таким качеством мысли, как синкретичность, цельное соединение права
и философии, религии и морали и других сфер знания. Поэтому мы сегодня
можем поставить вопрос, а не являются ли образцы классической мысли в
международно-правовой науке примером того, как можно в правовых
исследованиях избегать – по возможности – ограниченного политического
подхода? Может ли философия международного права нас освободить от
этого? Если не полностью, то в какой степени, коль скоро это также будет,
скорее всего, политической философией в международно-правовом плане?
При всей архаичности, историчности и своеобразии эпоха классиков имеет
внутреннее единство и те качества, которые превышают пространственно-
временные границы, определяя субстанциальное единство всей истории МПУ,
включая и наше время. К таким категориям субстанциального для МП и любой
его доктрины относится, в частности, идея международного сообщества.
Возникает вопрос: процесс глобализации ведет лишь к новому состоянию
международного сообщества (как бы мы его не определяли) или же он
порождает совершенно иной тип сообщества в целом?
Процесс глобализации можно понимать – в идеальном плане – как
процесс построения целого, как интеграцию в мировом масштабе. Утопия это
или реальность – вопрос о степени осуществимости. Региональные
интеграционные процессы есть своего рода модели, предлагаемые миру, в чем-
то возможные и необходимые для всего мирового сообщества, в чем-то нет.
81
Определенная консервативная точка зрения на эту проблему выражена в ст. Зорькин В. Апология
Вестфальской системы // Россия в глобальной политике. Т. 2. № 3. 2004. С. 18-24
80
Однако целое в мировом, да и в региональном плане, проблематично – по
многим обстоятельствам. Проблемы возникают, прежде всего, в том смысле,
что процесс глобализации не бесцветен (политически, политэкономически и
т.д.). Государства вокруг основных центров мировой политики стремятся
окрасить этот процесс в свои цвета. Пресловутая борьба за мировую
гегемонию, лидерство, конкуренция и проч. сегодня трансформируется в
вопрос о том, кто будет во главе управления этим процессом. Между
государствами идет борьба, главный смысл которой – организовать и
упорядочить стихийно-объективное движение по своим лекалам. Идет война
порядков, в которой принимают участие не столько государства, сколько их
союзы, объединения, группировки, различного рода конгломерации, а также
ТНК. Таков политологический (в рамках реальной политики) взгляд на
проблему – международная жизнь есть сфера столкновения сил.
Международное право формируется в глобальном поле международных
отношений. De jure МП присутствует едва ли не во всех сферах
международных отношений. Но de facto экспансия геополитических интересов
сужает поле международного права или развитие геополитической сферы
обнажает проблему («МП в эпоху глобализации») возможным формированием
соответствующей «гео-правовой» сферы. Право в этом видении понимается не
как закон, не как справедливость, не как критерия различения добра и зла, что
было актуально для классиков, а как возможность определенных эффективных
действий, которые могут быть оправданы – в конечном счете – благом,
проистекающим из защиты, прежде всего, национальных интересов, и только
через это и в лучшем случае – благом всего международного сообщества. Это
направление можно рассматривать как модификацию гоббсианско-
маккиавелиевского направления в политической философии, когда оправдано
всё, что во благо родины, и право сводится к моральному кодексу, к неким
формам джентельменских соглашений: никаких обязательств на фоне
презюмированного пафоса достоинства и верности данному слову. В
действительности, если геополитические интересы у всех свои, и они
становятся условиями для конфронтации, то в международно-правовой сфере
81
это может скорее вести к центробежным движениям, нежели к консолидации
международно-правовых усилий. Отсюда и такие явления, как регионализация,
фрагментация международного права, дробление МП на право международных
организаций, примат национальной доктрины МП над общезначимыми
категориями (в форме, например, национальной интерпретации положений
международного договора) и т.п.
Отсюда же процесс глобализации – в реальном плане – может быть
истолкован как процесс конгломерации, где сосуществование – в лучшем
случае – разнородных элементов не трансформируется в динамическое целое.
Возможности же такого превращения связывают с усилением
наднациональности и созданием общего ordo orbis как структурного выражения
totus orbis82 (по Фр. Де Витория). Тот порядок целого (totus orbis), который
раньше рассматривался с точки зрения универсальных, общечеловеческих, т.е.
гуманитарных, философско-правовых и богословских позиций, сейчас вряд ли
может быть принят как выражение всеобщего блага, скорее, как угроза
национальным и историческим интересам субъектов, если не откровенная
узурпация МП на основе монополярных амбиций.
С другой стороны, именно в рамках теологического направления (Витория,
Суарез) разрабатывается тезис о юридическом равенстве государств
независимо от религии, правовых и социальных обычаев, т.е. истина, например,
веры, не может быть предметом МП, как не может она быть предметом
голосования или согласования воль даже на самом представительном форуме.
Поэтому сегодня чаще всего речь идет о частных, относительных
проявлениях целого, или отдельных его сторонах, например, параллельно
глобализации международного сообщества говорят о глобализации
международного права с опорой на необходимость усиления роли
международных судебных органов. В этом же ключе можно рассматривать
вопрос и о прогрессивном развитии и кодификации МП.
82
«Prémisses philosophiques et historiques du «totus orbis» de Vitoria», Anuario de la Asociación Francisco de Vitoria
, vol. 7, 1946-1947, p. 179 // цит. по: J. Saada «Pacifisme ou guerre totale ? Une histoire politique du droit des gens les
lectures de Vitoria au XX e siècle // Asterion, L’ami et l’ennemie, №6, 2009.
82
История МПУ говорит о том, что едва ли не с самого начала, в период
зарождения науки международного права у римских юристов – как это
представлено в Дигестах – в само понятие международного права (jus gentium,
право народов) была заложена определенная двойственность, а далее –
множественность: МП как право, относящееся ко всем людям и/или
относящееся ко всем народам83. В дальнейшем, развитие теории
международного сообщества будет связано с определенным колебанием в
сторону одного или другого, если не с попыткой синтеза 84. В эпоху, когда
парадигмой международного права была философия естественного права, речь
шла, прежде всего, о единстве рода человеческого, т.е. о праве, которое
применяется ко всем людям. Постепенно с превращением сначала homines в
gentes85, а последнего в nation, т.е. в процессе формирования политического
сообщества в полноценную нацию, возникает собственно международное право
(inter-national). Естественно-правовая парадигма меняется на позитивистскую.
Смысл собственно «меж-человеческого» не исчезает, презюмируется, но при
этом происходит усиление именно межгосударственного, межнационального
начала, роли суверенитета, юридического равенства в международной жизни.
Вернее, промежуточным этапом к современному пониманию было
представление о международном праве как о межсуверенном.
Таким образом, с известной долей обобщения можно утверждать, что
международное право как право международного сообщества строится на
изначальной оппозиции (1) человека (людей) и/или государства (суверенов).
В дальнейшем к названной оппозиции добавляется другая – (2) государство
и/или международное сообщество – когда при усилении государственности и
суверенитета – вообще ставится вопрос о самой возможности существования
83
Jouannet E. L’idée de communauté humaine à la croisée de la communauté des Etats et de la communauté
mondiale // La Mondialisation entre Illusion et l’Utopie, Archives de philosophie du droit. 2003. Tome 47.Р. 191–232.
84
Каракулян Э. А. Идея международного сообщества в истории международно-правовых учений (теоретико-
правовой анализ).// Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2013. № 3-2. С. 74-79. URL:
http://elibrary.ru/item.asp?id=21073996
85
83
С одной стороны, намечается, как уже было сказано, направление
гоббсианское – МП сводится к международной морали или политике. С другой
стороны, которое без преувеличений можно назвать идущим от Альберико
Джентили, когда международное право понимается в отношении societas orbis,
societas gentium86, всего международного сообщества, по отношению к
которому народы имеют долг защиты – аналогично гражданам античных
полисов или государств в политической философии Платона. Граждане полиса
– именно потому граждане, что способны (обязаны) защищать полис.
Гражданство как политико-правовая связь, замешана изначально на обороне
своего политического сообщества. Перенос этого качества на народы наделяет
их некой политико-правовой связью в отношении всего международного
сообщества, в данной аналогии, в отношении космо-полиса. Это также
означает, коль скоро заговорили о космополитизме, то, что последний может
рассматриваться не как оппозиция патриотическим и национальным
платформам, т.к. используется в рамках отношений не человек/мир, а
народ/мир.
В этом смысле также, теория общественного договора – как способ
объяснения происхождения государства – переносится в теорию
международного сообщества, выполняя аналогичные функции объяснения
возможности и смысла существования последнего. Принадлежность к
международному сообществу – в данном видении – предполагает неявное
ограничение государственного суверенитета. Конечно, у Джентили
международное сообщество еще не объективируется в самостоятельную сферу,
слишком связано с внутренним или гражданским правом, но определенный
теоретический концепт явно прорисовывается.
С появлением философии Д. Вико («Новая наука об общей природе
наций»87) можно говорить о более сложных аспектах формирования
международного права. Необходимо отметить то, что в первую очередь должно
быть рассмотрено в связи с формированием – идеи, теории и самого события –
86
Там же.
87
84
международного сообщества. До Вико и после, т.к. он не был услышан, речь
шла о развитии международного права преимущественно из европейского, о
международном праве цивилизованных народов88, т.е. – исторически и
доктринально – определялся, скорее, евроцентрический характер формирования
международного права, нежели общемировой. Д. Вико говорит не об
абстрактном «целостном Сообществе всего Человеческого Рода», с которого
ошибочно, по его мнению, начинали Гроций и Пуфендорф, а о формировании
этого права от исторически конкретных народов, находящихся на
определенных стадиях своего развития, где есть и «прогрессивное движение
вперед» и «возвращение». «Естественное Право Народов зародилось вместе с
правами Наций, одними и теми же в общем человеческом здравом смысле
(sensus communis)»89. Это можно трактовать так, что у народов существуют
разные представления о международном сообществе и его праве – во времени и
в отношениях между собой – при наличии изначального субстанциального
единства наций в виде общего разумения, здравого смысла или sensus
communis. Иными словами, международное право понимается как сфера
универсальных, всеобщих «прав наций», базисом которых является общий для
всех здравый смысл (sensus communis). Из теории циклов Вико также следует,
что степень единства международного сообщества подвержена колебаниям,
взлетам и падениям.
На этом основано понимание следующей (3) оппозиции: европейское
и/или всемирное формирование МП, однолинейная или поликультурная,
антропологическая концепция формирования международного права. Таким
образом, неким противовесом гобсианско-макиавеллиевскому (A) (реализм в
международных отношениях) направлению, можно назвать джентиле-
викианское (B) (своего рода коммунитаризм в международном плане).
В рамках каждого отдельного доктринального направления существуют
скрытые или неявные атрибуции: негативизм в отношении международного
88
«Вестфаль начался в Европе. В этом смысле это, конечно, европоцентристская модель» / Лебедева М. Что
угрожает Вестфалю // Международные процессы. URL: http://www.intertrends.ru/sixteenth/015.htm
89
Д.Вико. Основания новой науки об общей природе наций. «REFL-book»-«ИСА», Москва-Киев, 1994. С. 104.
85
права и позитивность в отношении национальных интересов в одном (1);
космополитическое видение международного сообщества и сохранение
идентичности наций в другом (2); либерализм Гроция в международном
праве (C) – на примере, в частности, принципа открытого моря принцип
юридического равенства исторически служит тому, у кого больше
возможностей навигации, т.е. становится способом утверждения фактического
неравенства в третьем (3).
Далее, К. Вольф и Э. Ваттель международное сообщество видят в
трехчастной структуре90: общность человеческого рода, политическое
сообщество (государства), сообщество государств, объединенных общим
понятием civitas maxima как совокупности правил и принципов
международного общения (у Ваттеля – это скорее децентрализованное
сообщество, вернее ассоциация государств, где международное право
выступает как межгосударственное, хотя его имя связывают с идеей
наднациональности, что, разумеется, не бесспорно).
Тот факт, что преимущественно межгосударственный характер
международного сообщества связан с развитием позитивистской парадигмы в
МП, говорит в пользу того, что доктрина международного права, понимаемого
как право международного сообщества, должна, так или иначе, преодолевать
границы юридического позитивизма. Вопрос здесь стоит лишь в плоскости
последовательности и теоретической чистоты подразумеваемого расширения,
ибо, как известно, даже Кельзен был не последователен в развитии
нормативистской теории права. В этом смысле можно утверждать, что
проблема развития науки международного права — проблема
методологического или эпистемологического характера, характерная для
различных областей гуманитарного знания нашего времени.
Эпоха глобализации порождает более сложные структуры
международного сообщества – не только сообщества всех субъектов
международного права, а не исключительно государств, но и сообщества,
90
Каракулян Э. А. Идея международного сообщества в истории международно-правовых учений (теоретико-
правовой анализ).// Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2013. № 3-2. С. 74-79. URL:
86
созданного из различных макро и микро систем. Говорим ли мы о субъектах
действия (явного или неявного) или ограничиваемся лишь субъектами
нормотворчества, призванными создать условия для любого действия на
международной арене? Не учитывать этого мы не можем, т.к. между
субъектами политологии и субъектами международного права, с одной
стороны, стираются грани, с другой стороны, высвобождаются пространства, не
обеспеченные правом или двойственные правовые позиции ведут к
игнорированию права или отсылке к целесообразности практического действия.
При этом, с оппозициями в структуре международного сообщества, вопросы о
которых явно или неявно поставили классики, приходится иметь дело и
сегодня, а вернее – всегда, при складывании новых. Права человека, право
народа на самоопределение, суверенитет государства – лишь некоторые, но
наиболее важные и актуальные аспекты понимания цельности современного
международного права в плане сложившейся системы. В плане
складывающегося процесса понимание международного сообщества еще более
усложняется, если учесть вопросы о перспективах мирового рынка,
международной безопасности, технологического прогресса. В конечном счете,
можно задаться вопросом – а кто сегодня действительно субъект
международного права? Тот, кто создает фактические условия для
нормотворчества? Или тот, кто создает правовые условия для фактического
действия? Данные вопросы уместны в том смысле, что и то и другое может
выполняться разными участниками, например, государственными и
негосударственными акторами. На этом видении строится понимание
новейших оппозиций в структуре международного сообщества, условно говоря
– (4) суверенитарные субъекты (носители суверенитета) и/или
социетальные (самые различные формы социальной жизни внутри
международного сообщества, способные породить нормы и правила, на уровне
обычая или позитивного права).
Кроме этого, надо иметь в виду, что расцвет глобализационных процессов
приходится на период, обычно называемый постмодернизмом в смысле
определенной программы действий и мыслительных операций. Среди его
87
основных характеристик необходимо назвать некоторые. Это и стирание
категориальных и ценностных различий, что в эпоху классики составляло
особенность каждого направления, и прогрессирующее дробление концепций и
их безграничный релятивизм, отказ от претензий на истинность и допущение
всеобщей дополнительности, отрыв от историко-культурных корней, в том
числе, например, и от генеалогии науки в своей профессии и др.
Иными словами, между понятиями глобализации и постмодернизма есть
определенные сущностные соответствия, которые необходимо учитывать при
анализе тенденций стирания качеств и обезличивания идентичностей,
свойственных нашему времени. Если и можно предположить целое в рамках
международного сообщества, то только такое, где сохраняется внутренняя
дифференциация элементов и частей, внутренняя динамика и диалектика
целого. В международном плане это может быть представлено в соразмерном
движении как к определенной степени и форме наднациональности, так и к
определенной степени и форме консервативного, суверенитарного
международного сообщества. Иными словами, необходимо признать наличие
данной оппозиции (5) наднациональность и/или суверенитет в структуре
современного международного сообщества. В действительности, следовало бы
говорить об оппозиции между конкретным типом наднациональности и
конкретным типом суверенитета, а не абстрактно, как об изначальных и
безоговорочных антагонизмах. Наднациональность в одном отношении не
отрицает (или не ограничивает) суверенитарности в другом, и наоборот. В
любом случае, отсутствие соразмерности между этими позициями может
привести к перевесу одного в ущерб другому, что не соответствует принципам
организации целого. Может привести также и к прогрессирующей пустоте
между этими позициями.
С точки зрения субъектов действия заполнение этого промежутка может
быть обеспечено со стороны негосударственных акторов. С точки зрения
особенностей нормообразования заполнение этого промежутка может быть
обеспечено обычаем, т. е. теми процессами, что обеспечивают непрерывность и
связность развития социальных форм во времени. Любая правовая доктрина
88
возникает из обычая как сложившейся практики действий, вплоть до фиксации
их на уровне позитивного права, а также как из складывающейся практики
интерпретации этих действий.
В целом, выше обозначенные оппозиции, разворачиваемые в структуре и
процессе развития международного сообщества, показывают степень
сложности, с которой приходится сталкиваться при анализе международной
жизни: международное сообщество, равновесное в одном, не равновесно в
другом отношении, взаимно конкурентные движения происходят по разным
осям. Там, где нет противовесов, нет ни политики, ни права. Мирное же
состояние международного сообщества – это наличие соразмерных
противовесов по всем направляющим развития, баланс не только сил, но и
равновесие тенденций, которые могут приобрести форму обычая и вследствие
этого – правовых институций.
Таким образом, в новых условиях ставится вопрос не столько о
возможности и пределах международного права, сколько о международном
праве для цельного международного сообщества. Ассоциируем ли мы его на
современном этапе и в современных формах по примеру классиков с такими
категориями или их совокупностью, как jus gentium, jus naturale, jus ad bellum,
respublica universalis, totus orbis, jus communicationis et societatis humanae, jus
inter gentes, societas orbis, sensus communis, civitas maxima, или выработаем
иные концепты – важнее определить то, что теория международного
сообщества должна быть ответственной на всех «этажах» своей
фундаментальной и усложняющейся структуры. Эта ответственность должна
выражаться как в отношении человека, государства, так и всего
международного сообщества. В этом смысле можно говорить об элементах
субсидиарности в глобальном измерении91.
Иными словами, при всех трансформациях международного сообщества
наиболее оптимальной на данный момент необходимо считать трехчастную
структуру, когда между уровнем человека и уровнем международного
91
Каракулян Э.А. Теория и история науки международного права: обзор предметно-методологических
оснований. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 4-1. С. 256-264. URL:
89
сообщества существуют промежуточные инстанции. Будут ли среди них
основными двигателями суверенные государства, политические сообщества, в
разной степени и форме организованности, или какие-либо объединения
транснациональных интересов – вопрос времени и конкретных обстоятельств
противоборства, т.к. обычно властные структуры – ответственные за себя и
свое пространство – просто так, без борьбы не сдаются.
Из истории международно-правовых систем известно, что все они
возникали в результате больших войн. И в теории одного из основоположников
науки международного права, Г. Гроция, о праве войны и мира последнее
вторично и зависимо от первого. Современное состояние международно-
правовой системы, квалифицируемое как переходное, должно ответить на
вопрос о том, что же все-таки первично в праве международного сообщества.
90
7. Глобализация международного права (опыт актуализации).
1. Глобализация и международное право.

Рассмотрение проблемы, данной в названии, необходимо связано с
вопросом о соотношении таких понятий, как «глобализация» и «сфера
международного права»; это позволит точнее определять производные от этого
другие соотношения и дефиниции.
Глобализация, как понятие ставшее устойчивым и расхожим, при всех

различиях, которыми наполняют его современные исследования, имеет
неизменное и неделимое междисциплинарное или общенаучное содержание.
Его суть сводится к определению и обозначению самых различных процессов и
тенденций в современной международной системе. Как бы то ни было, с этим
понятием следует связывать, прежде всего, определенное качество, а также и
фактор новейшей стадии в развитии системы международных отношений.
При том, что начало глобализации, как правило, проистекает из

марксистского видения истории, а теоретики различных направлений сходятся
именно в том, что процесс глобализации в своем развитии совпадает с
развитием капитализма в мировом масштабе, как выделенное качество и
доминирующая тенденция, глобализация – это продукт новейшего времени,
связанный с определенной стадией развития не только международного
капитализма, но и с новым веком научно-технического, технологического
состояния современной цивилизации.
Тем не менее, главным здесь представляется подчеркнуть следующее:

глобализация есть фактор и качество международных отношений, т.е. атрибут,
прежде всего политической или политэкономической сферы. Именно в этом
месте находятся и начинаются различия с областью собственно
международного права. Заостряя оппозиции, можно утверждать, что суть этих
различий та же, что и между политикой и правом вообще. В одной сфере
действует принцип «кто сильнее, тот и прав», реализуется право силы, в другой
– должны осуществляться такие принципы и ценности, как справедливость,
91
равенство, законность, т.е. «сила права».
Кроме этого, что очевидно уже из сказанного, в одном случае речь идет о
реально действующих силах и возможностях, в другом – о сфере должного и
императивного. Вопрос о «сущем» – равноудален от обоих сфер.
С другой стороны, глобализационные процессы есть результат и вывод

естественного состояния системы международных отношений, её, если так
можно выразиться, «биология» и «физика». Международное право своим
появлением внутри международных отношений – в качестве одного из
основных и (пусть и относительно) самостоятельного фактора и условия
международной политики – обязано деятелям и процессам либерального,
идеалистического толка, т.к. при создании универсальных международных
организаций и механизмов речь шла о необходимости установления и
реализации прежде всего ценностей, а не реалий. Именно в этом смысле
отличается т.н. реальная политика от всех остальных, в той или иной мере, но
более идеократических направлений.
2. Международное право, интеграция и коммунитаризация.
После предварительного установления этих дисциплинарных различий,

можно задаться вопросом: какого же место глобализации внутри
международного права, как самостоятельной, «глобализирующейся» в свою
очередь, области.
Для этого также необходимо вспомнить о том, что глобализация как

процесс, а не как характер этого процесса, выступает как своего рода
интеграция в мировом масштабе. Интеграция есть движение к целому, прежде
всего, а не к единству, движение, отличающееся собственно от унификации, т.е.
оно должно происходить при сохранении различий между составными частями,
участниками этого процесса. Хотя как результат конечный или внутренний для
отдельных областей, единообразие может быть и может быть неизбежно, но
при этом надо иметь в виду, что там, где достигнуто это единообразие, там нет
уже никакой необходимости в интеграционном процессе, т.е. он прекращен.
92
Итак, применительно к нашей теме, речь идет о своеобразном интеграционном
процессе внутри международного права в мировом масштабе.
Но и тут обнаруживаются методологические препятствия для выяснения

его специфики. Другими словами, если можно понять глобализацию через
интеграцию особого рода, то при наложении на международно-правовую сферу
интеграция чревата далеко идущими последствиями, не свойственными
международному праву в нынешнем его состоянии в должной мере.
Интеграция, независимо от регионального масштаба, предполагает
определенный уровень коммунитаризации, аналогичный тому, что происходит
в истории европейских сообществ и союза. То есть интеграция – это процесс
выделения преимуществ сообщества в самостоятельный фактор и механизм,
процесс осуществления принципов наднациональности в отношениях
международных акторов.
Международное право же формируется по другой логике, нежели

наднациональность, а именно как процесс согласования воль, как процесс
кооперации и координации в лучшем случае, но не по интеграционной
методологии.
Принимая во внимание вышесказанное, можно утверждать, что

глобализация международного права, исходя из определения, есть в теории и
должно быть в реальности представлена как процесс коммунитарзации
международного права, т.е. создание и усиление имеющихся наднациональных
элементов в системе институтов, механизмов и принципов международного
права.
При этом нужно будет отказываться от неприкосновенности таких идеалов

и норм, а подчас и догм, как национальный и неделимый суверенитет,
национальный интерес, невмешательство во внутренние дела, принцип
единогласия и консенсуса в процессе принятия решений, право на
самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику и другие связанные с
этими ценности, императивы и последствия в правовой сфере. Аналогичный
отказ должен быть и в политической сфере, т.е. от таких понятий, как баланс
93
сил, сфера влияния, доктрины сдерживания, региональной безопасности,
сверхдержавы, иерархия субъектов, зависимость правового регулирования от
реальной политики, политической целесообразности и проч., и проч., и проч.
готовы ли к этому государства или международное сообщество? – вопрос
риторический.
3. Глобализации международного права в позитивном плане.
Однако, каким же образом можно было бы говорить о глобализации

международного права в позитивном плане? Ответ: если делать акцент на роли
международных судов в современной системе, прежде всего в рамках ООН. Но
при этом необходимо отдавать себе отчет, что речь может идти лишь о
первоначальных элементах и тенденциях международно-правовой
глобализации, нацеленных на качественное преобразование нынешнего
функционирования международного сообщества. В этом смысле, глобализация
как процесс должен вырисовываться как постепенное уравновешивание
кооперационных и наднациональных механизмов.
Вопрос же о том, только ли международные суды могут взять на себя роль

коммунитаризации международного сообщества, – не менее риторичен и не
должен умалять положительного эффекта – для всех в целом и по отдельности.
Жизнь не одномерна, надо лишь верно расставить приоритеты с учетом
новейших тенденций. Тогда будет меньше противоречий между общим и
частным, между глобализацией и правом, между единством и многообразием,
между традицией и необходимостью адекватно реагировать на вызовы
современности.
94
8. Поле международного права как пространство универсального
согласия (опыт историко-концептуального осмысления).
Общая теория вопроса. Международный договор является

квинтэссенцией современного международного права. Следовательно, жизнь
международного сообщества и право, в основе которых лежит соглашение,
являются конвенциональными по своему характеру.
Но помимо соглашения, выполненного в соответствии с основными
правилами и принципами права международных договоров, в целом
международного права, в отношениях между его субъектами существует
возможность неформального согласия. Иными словами, и явное согласие (в
форме договора), и неявное (в форме консенсуса) являются необходимыми
предоснованиями международного права, его эффективности, в конечном
счете, формо- и системообразующими факторами жизни международного
сообщества. При этом, одно другому не противостоит, но дополняет, что,
разумеется, не отменяет вопроса о наличии определенной иерархии между
ними. Но вначале речь идет о простой констатации наличия двух уровней в
праве международного сообщества. Эти два уровня или слоя позволяют
сформировать самые общие и широкие представления о поле международного
права, в рамках которого различные эпохи определяются соответствующей
«организацией мира»92, что можно интерпретировать как структуру
международного сообщества в глобальном измерении, так и в измерении
отсутствия войны. Отсюда, право международного сообщества понимается
двояко: оно имеет свойства субстанциальной части международного
сообщества, а также и свойства надстроечного характера.
Но какова структура мира, основанного на молчаливом согласии или
консенсусе в международном плане?
Во-первых, необходимо отметить, что консенсус означает тождество или
определенное сходство позиций. Во-вторых, возникает вопрос, что определяет
92
Antonio Truyol y Serra. La conception de la paix chez Vitoria [Texte imprimé]. L'organisation de la paix chez
Grotius, 1987.
95
тождество позиций? Взаимодействие, самостоятельное развитие или нечто
среднее? Имеется в виду активное стремление к таковому согласию или само
собой разумеющееся, случившееся? В-третьих, эти три возможные формы
консенсуса, вероятно, по-разному ведут к пониманию возможного
универсально-консенсуального статуса международного сообщества. Другими
словами, в данном случае можно говорить о «консенсусе воли» (согласие, в
основе которого – активность субъектов) и о «консенсусе существования»
(согласие вырастающее из субстанциальной общности субъектов).
В-четвертых, влияет ли на возможность консенсуса проблема
«коммуникабельности права»93? Речь идет о, своего рода, переносимости
правовых институтов из одной культуры в другую, как если бы национальные
сообщества можно было бы представить в идее сообщающихся сосудов
посредством правовых институтов. Как бы то ни было, к пониманию и
основанной на нем практике универсального консенсуса можно прийти с
разных сторон и различными путями. Если снимается безусловная
необходимость в коммуникабельности права, то универсальный консенсус
сводится к национальным или субъектным формам общей универсальности. (О
притязаниях отдельной формы на выражение всеобщей универсальности в
данном случае нет речи, хотя нельзя не признать, что в международной жизни
идет борьба за то, кто будет организатором необходимого консенсуса).
В рамках концепции «консенсуса существования» универсальный
консенсус имманентен бытию субъекта международного сообщества. У
каждого субъекта в силу существования есть общее бытие. У каждого субъекта
есть право на жизнь, безопасность, развитие, сотрудничество, благосостояние.
Реализация этих прав, открытая для всех в равной степени, может быть
соразмерна понятию справедливости. Иначе говоря, равенство в отношении
этих категорий формируется в рамках общих представлений о справедливости.
Но, тем не менее, справедливость больше, чем равенство прав и их сумма.
Иными словами, если справедливость и связана с равенством, то речь может
93
Del Vecchio, G. La Communicabilité du droit et les doctrines de J.-B. Vico, Introduction à l'étude du droit comparé.
Recueil d'études en l'honneur d'Edouard Lambert. T. II pp. 591-601. 1938
96
идти о равенстве не только юридическом. При отсутствии фактического
равенства, равенство только юридическое не может быть выражением
справедливости. Или можно говорить о двух типах справедливости: один
связан с истиной веры (собственно справедливость), другой – с истиной права,
правосудия. Справедливость в естественно-правовом ключе связана с религией,
моралью, обычаем, и в этом случае она постулируется. В позитивном ключе –
справедливость есть реализация права, прав и обязанностей, вытекающих из
договора, и в этом случае она выводится.
Иными словами, универсальный консенсус существования лежит в основе
любого типа справедливости (онтологические основания права).
Универсальный «консенсус воли», в свою очередь, лежит в основе
юридического понимания справедливости, выражено ли это в позитивном
источнике права или остается на уровне молчаливого согласия (социально-
политические основания права). Таким образом, консенсус воли может быть
звеном между юридическим пониманием справедливости и консенсусом
существования, т.е. справедливости естественного права. Наличие этого звена
не является единственно необходимым и достаточным условием юридической
справедливости. Однако, необходимо констатировать, что без консенсуса воли
не может быть юридической справедливости в ее полноценном виде.
Важно подчеркнуть, что консенсус воли здесь не является юридически
позитивным источником справедливости. Консенсус воли предшествует
оформлению права сообщества (универсального или регионального) в
позитивный источник справедливости. Таким образом, консенсус воли – это
уже не естественное право, но еще не позитивное. В каком-то смысле, это –
социально-политическое или политико-правовое, но, в любом случае,
параюридическое понятие, пограничное для политики и права понятие. С
другой стороны, консенсус воли явно прописан в формировании так
называемого «мягкого права».
Но это еще и этап в общем процессе согласования воль, ведущем к
подписанию договора. В этом смысле, консенсус воли вписан в позитивный
процесс формирования права. Причем, консенсус воли должен обрамлять
97
формирование и действие права сообщества. Консенсус существования и
консенсус воли являются фактическими основаниями права. Именно поэтому
деформация консенсуса воли ведет к несоответствию того, что принято
называть de jure и de facto. В определенном смысле это – несоответствие между
полем международного права и полем международных отношений. Это
несоответствие может быть связано с недействием или с неэффективным
действием права, с невыполнением обязательств из договора. Но это может
быть связано еще и с коренным изменением обстоятельств, что может служить
основанием для снятия обязательств или выхода из договора. В последнем
случае выход из договора будет означать стремление вернуться к изначальному
консенсусу воль, предшествующему договору, который в свою очередь
соответствует фактическому состоянию отношений. Либо в новых условиях
необходимо искать новое состояние консенсуса воли. Если консенсус воли
находится в основе выполнения обязательств, то он становится по своему
характеру консервативным в отношении изменяющихся обстоятельств. В нем
выражается необходимость сохранения изначального statu quo, без которого
право договора немыслимо. Если консенсус воли не страдает от расхождения
de jure и de facto, то, учитывая фактор меняющейся среды, можно говорить о
прогрессивном развитии права.
При этом, не важно, по объективным или субъективным основания
меняются обстоятельства, ибо и в том, и в другом случае, они могут быть
расценены как угроза в отношении консенсуса существования.
Но возникает два вопроса: 1) что непосредственно проистекает из
консенсуса существования в отношении формирования права международного
сообщества? 2) каковы отношения между консенсусом существования и
консенсусом воли?
Во-первых, относительно первого вопроса, речь идет о естественно-
правовых основаниях международного сообщества. История науки
международного права периода «права народов» в основном связана с
разработкой метафизического или теологического обоснования
международного права. Общим местом – в светском или религиозном смысле –
98
была метафизика естественного права как первоначальное философское
обоснование международного права. Констатация общих естественно-правовых
оснований в отношении народов, людей и их политических сообществ
(государств) служила базисом науки как догроцианского, так и
постгроцианского периода94. Позитивно-правовыми проекциями естественно-
правовых аксиом становились в различные периоды принципы права войны,
право на коллективную и индивидуальную оборону, суверенного равенства
государств, право наций на собственные конституции, законы и власть,
доктрина свободного моря, lex mercatoria, права человека. Эти принципы в
свою очередь становились основами конкретных правовых институций
международного права. Таким образом, представления о консенсусе
существования сформировались преимущественно в «метафизический» период
науки международного права, естественного права.
Второй вопрос – об отношении консенсуса воли и существования –
теоретически обязывает обратиться к первоначальным концептам
международного консенсуса. Как представляется, одним из первых, кто
наиболее близко предвосхитил данные понятия в рамках классической
доктрины права народов, был Д.Вико с его концепцией sensus communis, одной
из основных в его «Новой науке об общей природе наций» 95. Оно означает
единство рода человеческого не только в силу общего происхождения, но и в
силу наличия общих механизмов здравого смысла для разных народов,
каковыми были некоторые обычаи, характеризующие человеческие общества
независимо от различий цивилизационных, исторических и культурных. Иными
словами, помимо антропологических различий есть и антропологические
тождества (это тождество, естественно, заключается не в форме обычая, а в его
социально-правовой, стихийно-правовой функции). Эти тождества и лежат в
основе общего консенсуса существования, понимаемого, прежде всего, как
нерефлексируемого знания и сознания.
94
Antonio Truyol y Serra. Genèse et fondements spirituels de l'idée d'une communauté universelle [Texte imprimé] : de
la civitas maxima stoïcienne à la civitas gentium moderne, 1958
95
99
Именно вследствие определенной рефлексии происходит трансформация
консенсуса существования в консенсус воли. Это означает, что (а) создание
международного сообщества есть активно волевой процесс; (b)
онтологического, естественного сосуществования общности субъектных
позиций для права мира недостаточно, ибо существуют барьеры (историко-
культурные, политические и др), (c) международное сообщество создается
поверх опознаваемых барьеров. Таким образом, консенсус воли может
возникнуть только после осознания различий, в ином случае можно было бы
остановится на уровне консенсуса существования.
Являются ли различия (национальные, антропологические) предметом
онтологии или гносеологии международного права? Существуют ли такие
онтологические различия, которые приводят к противостоянию, а отнюдь не к
согласию суверенных воль? Иными словами, в основе войны (в том или ином
ее состоянии) различия бытия или сознания, природные различия или ошибки в
плоскости идентификации этих различий? В какой бы форме не звучал вопрос,
он, по сути, сводится к определению природы человека и политики больших
групп людей в зависимости от этого: является ли она злой, склонной к
несовершенству или, напротив, доброй, склонной к совершенству? Если учесть,
что не всякое осознание различий ведет к войне и что именно и лишь через
осознание различия приобретают статус фактора, то возможность
международного согласия целиком определяется способностью сознания. Т.е.
нет таких природных различий, которые были бы фатальны для существования
Доктринальная история вопроса имеет две крайние позиции.
Существует две противоположные доктринальные платформы по этому
вопросу: либо «война всех против всех» Гоббса, либо «общая природа наций»
Вико. Это во многом – условное разделение, т.к. внутри концепции и того,
другого есть нюансы, выступающие против однозначной категоричности. Но в
целом, по главным своим основаниям именно таково отношение теории Д.Вико
к гобсианскому направлению, отрицающему возможность, а в современных
условиях, где ставка часто делается на силовой способ решения противоречий,
100
– эффективность, международного права.
Особая позиция у Вико обнаруживается и по отношению к естественно-
правовой теории Гроция. Критикуя «недостаточность» его теории («три
системы – Гроция, Зельдена, Пуфендорфа – недостаточны в самых своих
основаниях, так как они начинают с Наций, рассматриваемых в целостном
Сообществе всего Человеческого Рода, тогда как последний начался у всех
первых наций…. со времени Семей….»), он в то же время утверждает, что
«Естественное Право Народов зародилось вместе с правами Наций, одними и
теми же в общем человеческом здравом смысле».
Иными словами, «общий человеческий здравый смысл» и есть консенсус
существования, который предшествует созданию универсального
международного сообщества и права. Различные международные субъекты,
которые обладают как истинными знаниями, так и достоверными, т.е. наделены
универсальным сознанием и обладают в то же время собственной
идентичностью в процессе постижения истины, через контакты между собой
(войны, союзы, торговля) постепенно усваивают «субстанциальное Единство
такого Права». Право международного сообщества субстанциировано, обладает
собственной субстанциальностью, где нет различий на юридические и
фактические обстоятельства, и в силу своего единства оно выше национальных
различий, идентичности которых, при этом, не растворяются в общем
универсальном единстве. «Субстанциальное Единство» предшествует
конвенциональному международному праву (союзы, торговля), оно не
произвольно и обладает собственным бытием, понимается и усваивается
народами через военные и политико-правовые взаимодействия.
Поле международного права. В идеале международного права его
конвенциональная составляющая должна соответствовать его субстанциальной
консенсуальности. Несоответствие того и другого ведет к тому, что в самом
конвенциональном характере международного права могут быть заложены
потенции его неосуществимости и неэффективности. т.е. оппозиция de jure/de
facto может быть заложена уже на стадии формирования, а не на стадии
невыполнения обязательств. В данном случае речь не идет о том, чтобы
101
понимать конвенциональный характер международного права через его
редукцию до действия конкретного договора. Трехступенчатая теоретическая
конструкция (консенсус существования, консенсус воли, договор) используется
как инструмент для понимания, во-первых, некоторых основных понятий и
особенностей классической науки международного права, и, во-вторых, через
обращение к истории науки, как определенный способ верификации,
позволяющий увидеть, насколько данный чисто теоретический инструмент
может способствовать пониманию современного состояния теории и практики
Таким образом, понятие «поле международного права» выходит далеко за
рамки юридических представлений об источниках и субъектах данного права. В
таком объеме оно может касаться вопроса о действии политико-правовых,
социологических факторов, имеющих системообразующее значение для
актуального международного права. Однако процессуальное видение
формирования права международного сообщества от самых ранних,
первоначальных его стадий до конвенционального его выражения, - такое
видение может быть проецируемо на определенные компоненты действующей
системы международного права. В самой системе международного права
можно найти проекции консенсуса существования в наличии принципа
мирного сосуществования; консенсуса воли – в действии принципа суверенного
равенства, принципа сотрудничества; а собственно конвенциональное
сообщество (в юридическом смысле) должно базироваться, прежде всего, на
принципе pacta sunt servanda.
Речь идет, во-первых, именно о проекции, а не об отождествлении, и, во-
вторых, об основных принципах международного права. Таким образом, в
юридическом смысле, поле международного права базируется на обычае и
договоре, в основе которых нормы jus cogens, а самом широком смысле – поле
международного права есть пространство универсального согласия.
В историческом плане, формирование системы международного права
должно отражать все стадии формирования поля международного права на
уровне процесса.
102
Что в действительности? В действительности, помимо универсального
консенсуса и договорных норм мир, даже в лучшие времена международного
сотрудничества, центрирован, скорее, региональными или локальными
полюсами консенсуса, нежели открыт для единого универсального центра. С
одной стороны, часто сложно выйти на универсальный уровень, не
урегулировав вопросы согласования воль на региональном, что говорит о
необходимости поступательного развития. С другой стороны, региональные
центры претендуют на статус носителей универсальности. В противостояние
вступают разные «глобализмы», различные глобалистские миропонимания.
Реанимируется идея мировой монархии или империи. Идея мирового
господства трансформируется в право на универсальную исключительность. В
глазах носителя универсальной исключительности идентичности других в
расчет не берутся, должны быть подчинены или уничтожены. Достигается ли
это в силу «естественных» процессов глобализации или в силу
целенаправленных действий не столь важно: и в том, и в другом случае
возникает система «либо-либо», явно не ведущая к согласию.
В правовом измерении речь идет о фрагментации международного права,
которая выражается в приоритете локальных интересов над универсальными.
Национальные международно-правовые политики нуждаются и в
региональном, и в универсальном уровнях реализации. Без них они не
существуют, а при отсутствии таковых национальных политик современные
государства не могут полноценно существовать. Деформация этих уровней
связана не с оппозицией национального, регионального, международного, не с
фрагментацией международного права. При всех возмущениях международной
жизни все эти структуры сохраняются, но в другой конфигурации; происходит
переформатирование международной системы.
Всё это с очевидностью ведет, прежде всего, к утверждениям
консервативного толка, пусть и не в классическом выражении, а с учетом
современных реалий.
103
1. Универсальный консенсус может строиться на принципиальном
сохранении качества «интер» в понимании международного права
(интернационализация против глобализации96).
2. Универсальный консенсус может пониматься как поле
интерконсенсуального существования, поле согласования локальных,
региональных консенсусов. Может ли, при этом, «конвенциональность»
пониматься как своего рода надконсенсуальный уровень права? В
определенном юридическом смысле – да, ибо речь идет о силе принимаемых
решений и об отличии правовых обязательств от моральных или политических.
В общем же плане, и то, и другое есть разные степени выражения одной
способности – способности к достижению согласия.
3. Признание «общей природы наций» и отсутствие общего сознания
наций говорит в пользу международного сообщества, понимаемого как дробно-
единое образование. Всякое смещение в том или ином отношении приводит
мир в неустойчивое состояние.
96
«В отношении государств и их правовых систем более точен термин "интернационализация"»// Лукашук
И.И. Международное право. Общая часть: учебник для студентов юридических факультетов и вузов. - Изд. 3-е,
перераб. и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 21.
104
9. Геометрия международного права (к вопросу о справедливости в
международном праве).
Целью данного очерка является стремление подчеркнуть, каким образом

может быть аргументирован тезис о том, что «универсальное» не суть
«абсолютное» – в данном случае – в сфере международной жизни. Об этом
можно было бы говорить, опираясь лишь на традиционалистскую,
консервативную, точку зрения, в основе которой понимание того факта, что
институты есть продукты собственной традиции, их невозможно (по
определению) транспортировать или канализировать. Однако, критический
взгляд на сферу международной жизни, то есть более ответственный анализ,
может быть основан и на других подходах. В частности, по мнению автора,
либералистское видение заключено уже в понимании особого социального
характера международного права. В связи с этим, возникает множество
вопросов, а именно:
- можно ли и каким образом экстраполировать социологические

аспекты внутренней жизни во внешнюю сферу?
- в каких отношениях находятся ценности справедливости и принципы
равенства (суверенного в том числе)?
- не являются ли кризисные ситуации неким способом выхода к
сущностным аспектам предмета (международное право), формируемых в
период формирования его основных структур, т.е. в классическую эпоху?
- каковы элементы научного, а не оценочного с позиций морали
или политики, взгляда на международную жизнь?
В данном очерке для ответа на эти и другие вопросы используется
логическая и концептуальная возможность совмещения (1) некоторых позиций
античной социологии (так называемое геометрическое равенство), (2)
ренессансной и просвещенческой методологии и (3) философии «права
народов» Д. Вико (цивилизационный взгляд на международную жизнь). На
основе наложения этих трех методологических матриц, являющемся, по сути,
105
рабочей гипотезой и инструментом анализа, ставится задача определить
возможные выводы и следствия, необходимые для развития соответствующих
концептов в сфере доктрины международного права.
Постановка вопроса.
Глобализация международной жизни есть процесс, ведущий к
установлению единообразия – если не сразу и не для всех его составных частей,
то, по меньшей мере, для основных. Однако, естественное стремление этой
тенденции к тотальному воплощению – хотя бы лишь теоретически – не
исключается.
Другими словами, глобализация представляется как длительный
переходный период, период становления еще не реализованного окончательно
результата (возможность которого также проблематична, как всё вокруг
обсуждаемого процесса).
Этот переходный период характеризуется борьбой различных точек зрения
на общий процесс. При этом, различие и множество взглядов – естественный
продукт, вытекающий из различия самих участников этого процесса. Это также
означает, что любая точка зрения не абсолютна, имеет значение лишь в
оппозиции с другой, нуждается в последней, дополняется ею и дополняет ее.
Поэтому, применительно в данном случае к глобализации международного
права, речь идет о столкновении различных доктрин – национального, если не
сказать цивилизационного – толка. Принимая в расчет также и усложнение
международной жизни, зависимость международно-правовой сферы от
политической, достаточно лишь подчеркнуть, насколько не устойчива и
субтильна – если не сказать «виртуальна» – её картина. (Особенно в свете
последних событий – признание некоторыми государствами Косово, когда
ломка современной системы международного права становится всё более и
более очевидной).
Содержание предмета есть во многом его история. Методы анализа
предмета должны иметь основания в действительности, т.е. брать свое начало в
самом предмете. В истории философии, а также и международно-правовых
106
учений не маловажное место принадлежит так называемому «геометрическому
методу». Причем, время популярности этого метода в интеллектуальных кругах
и время становления классического международного права в теории и практике
совпадает. Речь идет об эпохе Возрождения и Просвещения или, ближе к
специфике предмета, о принципах и основах Вестфальской системы
международных отношений и международного права.
Чтобы понять, по каким направлениям может идти современная
трансформация международной системы, необходимо обратиться к тому
времени, когда закладывались ее основные категории (а именно: суверенитет,
нация, национальное государство, равенство, право войны и мира,
международное сообщество, теория справедливой войны, право войны и мира и
др.). При этом, нельзя забывать, что оно не было однородным по своим
основным точкам зрения. Из анализа такого исторического понятия как
«геометрический метод» применительно к международно-правовой тематике
могут быть извлечены самые различные выводы и ассоциации.
Содержание вопроса.
О геометрическом методе можно говорить в нескольких аспектах.
Во-первых, речь идет о, своего рода, «геометрии» в социальных
отношениях, когда общественный организм в равной степени относится ко всем
своим составляющим, что служит основанием для соответствующего,
геометрического равенства социальных единиц. Теоретическое обоснование
этого находится уже в рамках платоно-аристотелевского теоретического
наследия.
Во-вторых, речь идет о методе построения гуманитарных наук, берущем
на свое вооружение математические или геометрические категории. Эта
теоретическая практика была особенно свойственна эпохе Возрождения и
Просвещения, когда формировались основные принципы научности,
реанимировались античные представления о социально-политической жизни,
приобретали самостоятельное измерение человеческая природа, социальная
природа человека, политико-правовая сфера в целом.
В-третьих, речь идет о множественности фигур и характеров,
107
принадлежащих различным участникам, чья морфология отвечает за специфику
жизни в сообществе. Такое видение определяет наличие особенных прав
действующих лиц, а в международной сфере – наличие различных
цивилизаций.
(Вопрос о том, какого соотношение между выше обозначенными
аспектами может составить предмет отдельного рассмотрения. Забегая вперед,
можно сказать, что между ними нет прямых и очевидных связей, но в данном
случае возможность их взаимоотношений по сути допускается без
соответствующей рефлексии и анализа).
1. «Геометрическое равенство».
Платон, Горгий. 508 а: «Как много значит и меж богов, и меж людей …
геометрическое равенство».
Воспринятая от Сократа, а до него от пифагорейцев, эта мысль, став
частью платоновских текстов, уточняет античное понимание правового
равенства. Она предполагает, по мнению В. С. Нерсесянца, определенного рода
«политическую справедливость, равенство по ценности в делах политической
добродетели в отличие от простого числового, арифметического равенства»97
Определяемые таким образом через понятие «геометрического равенства»
понятия справедливости и равенства в обыденном его понимании делает
последние несводимыми один к другому, хотя и взаимосвязанными
дефинициями. Иными словами, эти понятия становятся дифференцируемыми.
Т.е. не существует справедливости самой по себе и общей для всех или всех
случаев. Аналогично и равенство не всегда выражает справедливость, не
тождественно ей как, впрочем, и самому себе. Отсюда можно утверждать, что
от того, какое отношение между этими категориями становится
доминирующим, зависит предпочтения и приоритеты в сфере общественных
отношений, т.е. определяется во многом политический характер той или иной
доктрины.
Для мыслителей древности, живших в рамках синкретичного сознания, и в
97
Нерсесянц В. С. Политические учения Древней Греции. М., 1979. – С. 134
108
особенности, древнегреческих авторов, наиболее полно определивших его
основные концепты и ценности, первостепенное значение имели такие
категории, как «гармония», «мера», «соразмерность», в начальном и конечном
счете «космос», а стало быть и все, что с ним связано. Оставляя несколько в
стороне – в силу невозможности объять всё в одном очерке – всеобъемлющий
эстетизм античной философии, остановимся на политических и правовых ее
компонентах.
Очевидно, что геометрическое равенство отличается от арифметического.
«Для неравных равное стало бы неравным, если бы не соблюдалась
надлежащая мера»; «самое истинное и наилучшее равенство» – в том случае,
если «большему оно уделяет больше, меньшему – меньше, каждому даря то,
что соразмерно его природе» (Платон. Законы. 757 а, с).
Другими словами, речь идет принципах распределения власти
пропорционально достоинствам участников политического процесса по
сравнению с участием всех граждан в управлении обществом на абсолютно
равных началах98. (Кроме прочего, необходимо отметить, что политическое
целое Платона не отрицает роли и места достоинства индивида, т.е. правовой
характер в данном случае является также и частноправовым. С этим должны
считаться, хотя бы в качестве оговорки, но существенной, те, кто относит
философию Платона к основам тоталитаризма).
Итак, равенство у Платона выражается пониманием определенной меры,
верного соотношения, находящегося в основе социальной гармонии. Верное и
соразмерное отношение к достоинству другого выражает этические корни его
философии. Именно геометрическое равенство становится неоспариваемой
ценностью, т.е. добродетелью, т.к. связано с достоинством всех и каждого
(«каждому даря то, что соразмерно его природе», Законы, 757с).
Последнее утверждение выводит на проблему соотношения естественного
и позитивного права (законы полиса для Платона). В духе всеобщей гармонии,
естественно, что они не противопоставляются, а соответствуют друг другу в
98
Кессиди Ф. Х. Изучение философии Платона в СССР // Платон и его эпоха: К 2400-летию со дня рождения.
М., 1979. – С. 250-256
109
идеальной, т.е. в высшей степени разумной, картине мира. Иначе говоря, речь
идет о необходимом соизмерении принципов и правовых институций, буквы и
духа закона, о наиболее полной из доступных мер справедливости.
«Заниматься каждому своим делом - это, пожалуй, и будет
справедливостью»; «справедливость состоит в том, чтобы каждый
имел свое и исполнял тоже свое»; «чтобы никто не захватывал чужого и не
лишался своего»99
«Мудрецы учат, Калликл, что небо и землю, богов и людей объединяют
общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедливость, по это
причине они и зовут нашу Вселенную «порядком» («космосом»), а не
«беспорядком», друг мой и не «бесчинством». Ты же, мне кажется этого в
расчет нисколько не принимаешь, не смотря на всю свою мудрость, ты не
замечаешь, как много значит меж богов, и меж людей равенство, - я имею в
виду геометрическое равенство, - и думаешь, будто надо стремиться к
превосходству над остальными»100.
Аристотель, развивая эти положения, вводит понятия распределяющей и
уравнивающей справедливости. Геометрическое равенство есть соотношение
заслуг к должности одного человека, равное соотношению заслуг другого
человека к его должности (a:b = c:d («a» и «с» - должности индивидов, «b» и
«d» - их заслуги).
Таким образом, геометрическое равенство основано на применении
равного критерия к неравным. Арифметическое равенство – на применении
равного критерия без учета их неравенства. Однако, для дальнейших
рассуждений важно подчеркнуть необходимость наличия и наличия верного
соотношения между «достоинством», смыслом индивидуального
существования, и его местом в обществе, «должностью».
2. Геометрический метод в философии иначе именуют аксиоматическим

методом изложения и доказательства.
99
Платон. Сочинения. М., 1994. Т.3. – С. 349.
100
Платон. Сочинения, - М., 1968. Т. 1. – С. 508.
110
Если в сфере существования социальных тел геометрический подход
направлен на выявление своего рода геометрии социальных отношений,
состоящей из равенства-неравенства действующих фигур, социальных акторов,
то в сфере познания «геометрия» становится рабочей формулой мышления,
согласно которой устанавливается состав аксиом, предшествующих
доказательству, а также сам ход доказательства «вытекающих из них теорем».
В теории познания обоснование этого метода, определившее перспективу
истории науки, связано, прежде всего, с творчеством Декарта и Спинозы. Этим
методом, не занимаясь специально его разработкой пользовались многие
мыслители в эпоху Нового времени, когда утверждались основные принципы
научности гуманитарных наук. (Возрождение, Просвещение). В частности, о
нем идет речь в правовых концепциях Пуфендорфа, Вико и др.
Одними из требований картезианского мышления являются ясность и
очевидность как критерии истинности знания, по аналогии с ясностью и
очевидностью геометрических форм и фигур.
С другой стороны, геометрический метод, в частности, для Спинозы 101,
имеет две стороны: синтетический метод изложения аксиом и аналитический
метод их доказательства или открытия.
Синтетический метод есть суждение о «самих вещах» как о
геометрических объектах, посредством которых обосновывается переход от
рационального познания к интуитивному познанию единичных вещей. В этом
случае важно подчеркнуть, что геометрический объект объединяет «идею»,
сущность вещи и его «фигуру», способ репрезентации.
3. Геометрия международного права.

В сфере международного права действующими лицами являются
государства, нации, международные организации, индивиды. Применимо ли к
ним арифметическое равенство? Очевидно, что нет, у них различные роли,
места и вес. Стало быть, неравенство их полномочий проистекает из
101
Кауфман И. С.Геометрический метод и геометрический объект в философии Спинозы// История философии:
проблемы и темы. К 60-летию профессора Ю.В. Перова. СПб., 2001. С. 114-134.
111
неравенства фигур этих акторов.
Неравенство их в международно-правовой сфере можно описать в

исторических понятиях, т.е. в процессе становления международного права, в
политико-правовых, т.е. в системе современных международных отношений, а
также в понятиях самоидентификации, если они выражают способность к
таковым, т.е. с точки зрения национальных идей или, в данном случае, доктрин
Если учесть, что современная доктрина международного права – это и его
история, и вспомнить, что в основе многих концепций классиков
международного права большое внимание уделялось проблеме соотношения
естественного права и права народов, то можно задаться вопросом, на чем
может быть основана своего рода «геометрия международного права», т.е.
гипотеза о не формальном, а конфигуративном равенстве ее основных
действующих лиц, а также следствия из неё. При этом, сложность этого анализа
увеличивается – едва ли не с геометрической прогрессией – вместе с
ограничением рассмотрения отношений лишь среди, например, основных
акторов, основных фигур. При сохранении конфигуративного подхода и в этом
случае придется ориентироваться на выявление морфологических отличий
фигур одного ряда, т.е. на поиск своего рода «фигуры фигур», не сводимых
одна к другой.
В истории правовых учений оригинальную позицию занимал Д. Вико 102,
неаполитанский мыслитель, один из основателей цивилизационного подхода в
философии, предтеча антропологического направления в современном
международном праве.
В его теории исторических циклов и поступательного движения вперед,
которые обнаруживают нации в своем развитии, заключается идея органичного
развития самостоятельных общностей – как во времени («век богов, век героев,
век людей»), так и в пространстве (за морфологическим различием языков
скрывается «общая природа наций»).
Вико, по мнению И. Берлина, «отрицал доктрину вневременного
102
Д.Вико. Основания новой науки об общей природе наций. «REFL-book», Москва-Киев, 1994.
112
естественного права, истины которого могли быть в принципе известны
каждому человеку, в любое время, где-либо… Он проповедовал понятие
уникальности культур и тем самым заложил основание одновременно
сравнительной культурной антропологии и сравнительной исторической
лингвистики, эстетики и юриспруденции»103.
Для каждого века существует свое естественное право народов:
божественное, героическое, человеческое. Право народов проистекает из
естественного права, которое имеет свои стадии. Они же – стадии в развитии
сознания и социальных институтов. Нации самостоятельно идут к пониманию
универсальности общей природы, которая существует как некий Ум,
задуманный свыше и не сводимый к общему естественному праву, которого нет
в теории Вико. Общественные институты – продукты национальной традиции,
а не философов. История идей должна следовать за историей вещей, и предмет
науки есть то, что с ним происходит во время его происхождения. Метод
рассмотрения предмета берет свое начало в самом предмете, а не применяется
априори.
Значит, содержанию предмета международного права предшествует
формирование и наличие наций, развивающихся по своим законам в
«поступательном движении вперед». При этом. «общая природа наций» не
означает их равенства; общей природой они могут обладать, находясь на
разных стадиях. Вико рассматривает общие структуры или точки в сфере
обычаев разных наций, преодолевая барьеры филологии, этимологии,
мифологии и религии. Таким образом, межнациональное правовое общение,
базируясь на «общей природе», т.е. на общей структуре происхождения разных
наций, состоит в наличии общих точек соприкосновения, т.е. принципов, а не
сходстве форм их индивидуального существования и развития.
Отсюда, международное право, исторически и по сути преимущественно
интер- национальное, можно рассматривать через призму взаимного
расположения фигур, акторов, т.е. кон- фигуративно, а не линейно. (При этом
частицу «интер» или «меж» можно было бы свободно заменить на частицу
103
Цит. по: А.А.Мережко. История международно-правовых учений. «Таксон», Киев, 2006 – С. 194.
113
«кон», если бы это было допустимо словообразованием и не нарушало бы фон
устоявшейся терминологии).
Такой подход может быть описан в рамах сравнительного рассмотрения
национальных доктрин международного права и таким образом, чтобы
космополитизм, свойственный международному праву, т.е. «общая природа
наций», не подменял собой суверенитеты, а напротив, суверенитеты были бы
основанием «поступательного движения наций» к пониманию их «общей
природы».
Согласно ст. 38 (d) Статута Международного суда, вспомогательным
средством определения правовых норм является применение доктрин
«наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных
наций».
114
10. К вопросу об иерархии и классификации основных принципов
Основные принципы международного права находятся в центре

международно-правовой системы, какими бы ни были соотношения сил на
международной арене, конфигурация основных субъектов и участников
международной жизни, соответствие реальности и доктрины международного
права. При этом доктрина международного права не только следует за
практикой международного общения или за теоретическими достижениями
«наиболее квалифицированных»104 юристов-международников, но и призвана
во многом сформулировать сферу должного, идеального, ценностного планов,
служащих как перспективой, так и базой существования международного
сообщества, чрезвычайно сложной организации человечества.
В силу особой важности и широкого круга источников, их
провозглашающих и конкретизирующих (Устав ООН, Декларация ООН 1970,
ЗА СБСЕ 1975, резолюции ГА ООН, ВК ПМД 1969, решения МС ООН)
основные принципы международного права становятся общепризнанными
обычными нормами105.
Решение Международного Суда ООН 1974 интерпретирует понятие
принципы и нормы в одном ключе: понятие принципы означает правовые
принципы, и отсылает к более общим и фундаментальным нормам
международного права. В решении 1986 о военной деятельности против
Никарагуа речь идет о том, что некоторые принципы существовали и до устава
ООН в качестве обычных норм и что существует определенная взаимосвязь
основных принципов, в частности неприменения силы, уважения суверенитета,
невмешательства.
Таким образом, наряду с признанием безусловной важности,
обязательности и взаимозависимости основных принципов международного
права, различные источники и авторы по-разному расставляют акценты и
104
Ст. 38 Устава ООН.
105
Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. Учебник. – М.: Издательство БЕК, 1997. – С. 246.
115
предпочтения с точки зрения их места в процессе описания и толкования, а
также классификации. «Для более полного представления об основных
принципах, выявлении их соотношения, взаимосвязей с другими нормами
системы в доктрине используется метод классификации»106.
В учебнике Каламкаряна М. А. и Мигачева Ю. И. «Международное
право», 2004 отмечается: «Классификация основных принципов условна, ибо
все они взаимосвязаны и каждый принцип имеет значение для всей
межгосударственной системы. Тем не менее, классификация практически
полезна, так как регулирующая роль отдельных принципов проявляется
преимущественно в различных сферах международных отношений»107. Далее
дается классификация по сферам сотрудничества:
1) принцип мирного сосуществования государств независимо от их
экономических, социальных и политических систем;
2) принципы относительно международного мира и безопасности;
3) общие принципы международного сотрудничества
В классификации Блатовой Н.Т (объектная классификация)108 существуют

такие подразделения, как:
1) принципы, обеспечивающие мирное сотрудничество государств;
2) принципы, защищающие права человека, народов и наций;
3) принципы, обеспечивающие всеобщий мир и безопасность.
Классификация, в основе которой – этапы становления современного
международного права, состоит из деления на периоды:
1) доуставные,
2) уставные,
3) постуставные109.
Как отмечается, «предлагаемый подход не только фиксирует временной
106
Международное публичное право. Учебник. Под ред. Бекяшева К.А.: М. ТК Велби, издательство Проспект,
2005. – С. 82.
107
Каламкаряна М. А., Мигачев Ю. И. Международное право, 2004 с. 161.
108
цит. по : Международное публичное право. Учебник. Под ред. Бекяшева К.А.: М. ТК Велби, издательство
Проспект, 2005. – С. 82.
109
Международное публичное право. Учебник. Под ред. Бекяшева К.А.: М. ТК Велби, издательство Проспект,
2005. – С. 82.
116
показатель, но и свидетельствует о качественных изменениях системы
принципов и международного права в целом»110.
Лукашук И. И. ставит на первое место принцип неприменения силы111.
Таким образом, идет ли речь об открытых предпочтениях автора или о
приемлемой для него классификации, явно или неявно предлагается – при всех
оговорках – определенная взаимосвязь основных принципов международного
права, если не их внутренняя иерархия.
С другой стороны, как считается, в современном международном праве,
приятом большинством государств, действуют три основные принципа:
- pacta sunt servanda,
- bona fides,
- запрет на обращение к норме внутреннего права как на средство
отклонения положения договора (на основе обычного права)112.
Это также усиливает стремление – при всех теоретических оговорках и
отсылках к реальности международной жизни – определиться в вопросе об
иерархии принципов, конституирующих международную систему.
В конечном счете, уместно поставить вопрос о своего рода процессе
конституциализации норм международного права, который мог бы выражаться
в построении их иерархии и который мог бы затронуть также и структуру
основных принципов международного права.
Однако, в рамках данной статьи речь не идёт о необходимости
кодификации основных источников в этой сфере или моделировании новых.
Речь идет, прежде всего, о теоретических, методологических, академических и
дидактических аспектах понимания системы основных принципов.
Таким образом, основываясь на вышесказанном, а также на некоторых
положениях действующего международного права (Устав ООН 113, Венская
110
Там же.
111
Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. Учебник. – М.: Издательство БЕК, 1997. – С. 247.
112
Каракулян Э.А. Теория и история науки международного права. Обзор предметно-методологических
оснований. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2011, № 4 (1), с. 256–264
113
«Мы, народы объединенных наций, преисполненные решимости …..создать условия, при которых могут
соблюдаться справедливость и уважение к обязательствам, вытекающим из договоров и других источников
международного права…»
117
конвенция 1969 «О праве международных договоров», Декларация 1970 114,
Заключительный Акт СБСЕ 1975), можно предложить такую логическую
структуру и систему основных принципов международного права (которую
можно условно именовать концепцией «пирамидальных оснований» или
структурой матрешки), где нижние этажи составляют базис или пределы
возможностей реализации для вышестоящих этажей. Иными словами, картина
вырисовывается следующая:
принцип уважения прав

человека
принцип нерушимости границ
принцип территориальной целостности
государств
принцип суверенного равенства государств
принцип равноправия и самоопределения
народов
принцип сотрудничества
принцип невмешательства во внутренние дела
государства
принцип мирного разрешения споров
принцип воздержания в международных отношениях от угрозы
силой или ее применения
принцип добросовестного выполнения государствами своих
обязательств
Подчеркнем, нижние этажи этой «пирамиды» символизируют условия и

средства для реализации вышестоящих, а верхние становятся своего рода
целью для нижестоящих. Так, из этой схемы следует, что за государствами
сохраняется их первостепенная роль в иерархии субъектов международного
права, а принцип уважения прав человека становится целью или благом права
114
Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества
между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций
от 24 октября 1970 г»: «добросовестное соблюдение принципов международного права, касающихся
дружественных отношений и сотрудничества между государствами, и добросовестное выполнение
государствами обязательств, принятых в соответствии с Уставом, имеют важнейшее значение для поддержания
международного мира и безопасности и для достижения других целей Организации Объединенных Наций».
118
международного сообщества. Такая схема, кроме прочего, направлена на
снятие противоречий, которые могут появиться в оценке согласованности
основных принципов между собой. Например, права человека, права государств
и право наций на самоопределение вписаны в одну теоретическую структуру, а
не тянут каждый в свою сторону.
Такая структура, в основе которой есть предоснование для реализации всех
последующих принципов и норм, может напоминать отсылку Кельзена к некой
основной норме, которая по идее должна конституировать международное
право, и при этом она не может быть выражена в позитивистском ключе, т.к.
уводит нас в сферу обычая или вглубь естественно-правовых оснований
международного сообщества. В этом, как известно, выразилась
непоследовательность Кельзена как представителя чистой теории права.
Однако, названное сходство, обнаруживаемое при первом взгляде,
нуждается еще в соответствующем анализе. В данном случае необходимо
подчеркнуть, прежде всего, дидактический смысл, который вытекает из
подобных теоретических посторенний. Кроме узкого и прикладного значения,
данная гипотеза может быть использована и в широком плане анализа
доктрины международного права. Как во многом условное и идеальное
построение, она может показать контуры настоящего положения дел, а также и
их преломление в перспективе: разработка новых принципов может строиться
там, где нет непосредственной связи между звеньями в данной схеме.
Подчеркнем: данная конструкция носит чисто теоретический характер, и
она не совершенна: не все нижестоящие ступени являются естественным
основанием для вышестоящих. Так, не является очевидным переход от
принципа нерушимости границ к принципу уважения прав человека, хотя
помещение последнего на вершину данной «пирамиды» делает его фокусом
выполнения всех предшествующих принципов. С другой стороны, данное
построение призвано выразить непротиворечивый и взаимозависимый характер
основных принципов международного права, а отсутствие в данной схеме
последовательного перехода к вершине права международного сообщества –
права человека – показывает место, где могли бы возникнуть новые основные
119
принципы
В этом смысле, данная схема становится поводом ля постановки
различного рода вопросов: является ли эта структура завершенной? Нет ли
внутри её недостающих звеньев? В каких условиях международной жизни она
работает? Не является ли таким образом понимаемое право международного
сообщества сдерживающим механизмом для беспредельного разворачивания
глобализации? Постановка этих и других вопросов относительно современного
периода развития права международного сообщества показывает, насколько
данная рабочая гипотеза может иметь место в теоретическом и
образовательном процессе.
120
11.Международная безопасность в контексте современных тенденций в
праве международного сообщества.
Способы интерпретации современного международного права.

Международное право как система и наука возникают в Европе.
Европейский характер происхождения международного права таит в себе как
положительные, так и отрицательные трактовки эволюции международного
права. Актуальная современность есть особая историческая конфигурация
должного и сущего, правовых принципов/норм и данностей в сфере
распределения сил – этих и других характеристик в обозримых горизонтах
определенного состояния Международного сообщества (МС). Современный
период в развитии его права есть результат, как минимум, трех видов
исторических следствий из политических или политико-правовых форм
организации мира прошлого и настоящего. В самых общих чертах, необходимо
согласиться с тем пониманием МС и его права, которое видит в нем
существенную зависимость от таких стадий и статусов мирового развития, как:
- постколониальный,
- постхолодновоенный,
- новая волна глобализации115.
1. С другой стороны, современное состояние Международного права

(МП) и Международного сообщества характеризуют (кроме прочего):
- кризис международного права116,
- кризис национальных государств117,
- кризис мировой финансово-экономической системы.
115
Tourme-Jouannet Em. Le droit international, Paris, PUF, Coll. Que sais-je?, 2013, 125 p.; Tourme-Jouannet Em Le
droit international libéral-providence, Une histoire du droit international, Bruxelles, Éditions Bruylant, 2011. Ouvrage
traduit, The Liberal-Welfarist Law of Nations, Éditions Cambridge UP, Traduction de Chistopher Sutcliffe, 2012.
116
Зорькин В. «Кризис международного права: современный контекст» URL: http://www.rg.ru/2014/06/19/zorkin-
poln.html (дата обращения: 14.06.2016).
117
Antonio Truyol y Serra (Genèse et structure de la société internationale. Académie de droit international de La Haye
Recueil des cours T. 96, 1959. P. 599.
121
Совокупность этих направлений кризисного развития создают особую
систему координат, в рамках которой складываются новые конфигурации
противостояния, противовесов и балансов сил. Сложность актуального
положения вещей такова, что она не позволяет при поиске ответов на мировые
вызовы опираться в полной мере на исторические аналогии, а также на
построения, не связанные с междисциплинарным, комплексным анализом.
Другими словами, односторонний, сугубо политологический или исторический,
или правовой взгляд будет неизбежно двигаться по касательной развития
Международного сообщества в целом. Другая крайность ведет к смешению
знаний при потере дисциплинарных приоритетов, к размыванию
терминологических и методологических структур, свойственных
ответственному исследованию.
Философия права международного сообщества.
Развитие права международного сообщества многими оценивается через
призму классического либерализма, а современный этап – в русле
неолиберализма, приобретающего глобальный размах. При всех вариациях
последнего – от признания его мессианско-абсолютистского характера до
критицистского мировоззрения в рамках его же или вне – необходимо признать
следующее. Если либерализм/неолиберализм являются одной из основных
концептуальных матриц для понимания современной мировой системы, то
названные кризисы есть в то же время и кризисное состояние данных
теоретических платформ.
С другой стороны, можно задаться вопросом, нет ли в том положении,
которое опирается на неолиберальное мировоззрение, излишней экстраполяции
развития на национальном уровне в сторону всей мировой системы.
Международное право развивается при отсутствии верховной власти. Но это
общее для разных школ и направлений понимание можно ассоциировать как с
доктриной либерального, так и анархистского миропонимания. К тому же, что
осложняет ситуацию, неолиберализм отличается от либерализма растущим
стремлением к контролю и регулированию. Таким образом, если из одних и тех
же посылок можно вывести различные суждения, то предпочтения,
122
склоняющие в пользу одного в противовес другому, скорее, связаны с
иррациональным, нежели логически-последовательным отношением. Если же
видеть мир в анархо-неолиберальном ключе, то в действительности он
разбивается на два уровня: анархия для великих держав, неолиберальное
регулирование для остальных. Как если бы на верхнем этаже остались те, кто
способен к согласованию воль, а на нижнем те, кто не способен к таковому, и
посему нуждается во внешнем управлении. Естественно, такое видение,
основанное на сегрегации и подчинении сложно назвать а) правом б)
сообщества в) международного.
Однако, следует признать, что существует множество оснований,
достаточность которых дискуссионна, позволяющих считать современное МП
продуктом именно неолиберального направления. По меньшей мере, не будет
преувеличением сказать, что такая доктринальная платформа характеризует
западный, или евроатлантический способ понимания Международного
сообщества и его права. В таком понимании сказывается приверженность к
сохранению и распространению конкретно-исторического характера
возникновения МП (как европейского) на последующие, включая современный
этап, периоды его развития (в качестве мирового процесса)118.
С другой стороны, помимо несоответствия историчностей возникновения и
развития существует идеологическое или концептуальное соответствие между
принципами свободы и реализации интересов, или блага в либеральном
измерении. В частности, в данную доктрину вписывается развитие в
современном МП источников и норм, связанных с так называемой концепцией
устойчивого развития119. Цель МП при этом понимается как построение
сообщества всеобщего благоденствия (благосостояния) в мировом масштабе.
При этом не важно, что есть точки зрения, согласно которым концепция
всеобщего благосостояния на национальном уровне себя исчерпала (для
развитых государств). Исчерпанность на национальном уровне ничего не
118
Данное несоответствие лежит в основе кризиса МП по Antonio Truyol y Serra.
119
Tourme-Jouannet Em. Le droit international, Paris, PUF, Coll. Que sais-je?, 2013, 125 p.;
123
говорит о том, что это не может быть возможным на международном. Речь о
другом. Если мы признаем существование неолиберального проекта всеобщего
благоденствия в международном масштабе, то не бросается ли в глаза резкое
несоответствие последнего тому, что было сказано в начале: постколониальный
характер, кризисы и т.д.? Не проглядывается ли в этом чрезмерного
идеалистического подхода? Если же обратиться к истории международного
права, где стремление к установлению либеральных правил международной
жизни (открытое море, свободный рынок и др.) связано с развитием
колониализма, то окажется, что названных несоответствий нет, и
неолиберализм скрывает в себе новое понимание колониализма. Другими
словами, вопросы относительно характера соотношения доктрины, права и
сообщества наводят на мысль об отсутствии полноценной философии права
Таким образом, следующим логическим действием в этом направлении
становится утверждение, что международное право, преследующее цель
всеобщего благоденствия, мягко говоря, не соответствует реальности
международного сообщества. Онтологический или цивилизационный разрыв,
наблюдаемый между правом (de jure) и сообществом (de facto), ведет к тому,
что, в действительности формируются иные принципы и способы управления,
чем заявленные на уровне права. В условиях глобального мировоззренческого
кризиса сложно говорить о мире и международной безопасности. В отсутствии
порядка в головах, сложно находить порядок в действительности. Однако, как
известно, кризис – это не плохо и не хорошо, это момент эволюционного роста.
Он может закончиться крахом, но лучше, если он приведет к процветанию или
более глубинному пониманию соответствия вещей. По меньшей мере, вернет к
реальности. Кризис создает идеальные условия для обращения к истокам, хотя
на пути к этому, чаще всего, сталкиваются с риском чрезмерного обращении к
политическому реализму в ущерб нормальному развитию права. Эти риски
находятся в маргинальных для права и политики областях. Задача правоведа –
наделить их максимально правовыми содержаниями и возможностями.
124
Право международной безопасности в структуре международного
сообщества.
Истоки международной безопасности – исторически и доктринально – в
национальной безопасности. И прежде, чем целенаправленно заниматься
экономикой и социальным обеспечением, государства начинают с утверждения
собственной безопасности. Нечто подобное происходит и на уровне
международном: нельзя говорить о благе и процветании, не решив вопросов
безопасности. Разумеется, существует и обратная связь: разногласия в
экономической сфере влияют на устойчивость системы безопасности.
Геополитика и международное право (МП). Современные события
скорее склоняют к тому, что в споре между геополитикой и международным
правом последнее проигрывает. Право всё больше и больше обнаруживает себя
в качестве инструмента геополитики. Геополитика становится едва ли не
матрицей для правовых интерпретаций. В этом смысле, надо признать,
появляется-таки некий концептуальный порядок, призванный выразить и
отразить реальный, и его наличие лучше, чем его отсутствие. Но – чаще всего
или как правило – он больше связан с политическим осмыслением, а не
правовым. Приходится повторить сказанное: в условиях онтологического
разрыва между тем, что de facto и тем, что de jure право договора движется в
сторону декларации под влиянием силы и интерпретаций на основе силы.
Политика – это искусство возможного в игре сил. Но это не есть то право, о
котором говорят правоведы международники. И, тем не менее, это – то поле, в
рамках которого возникает международное право, т.е. в условиях анархии,
конкуренции и борьбы. Это возврат к архаике в международной жизни. В этом
смысле, это возврат и к «героическому» периоду формирования МП, т.е. к
принципам его классического периода. Право войны имеет место и в
гоббсианском, и в гроцианском видении международного сообщества.
Наблюдается возврат к войне в той или иной форме ее выражения или
обозначения (вооруженный конфликт, гражданская война, локальная война);
возврат к доминированию права на войну над правом сотрудничества и мира.
125
Сложность ситуации осложняется тем, что это доминирование выражается не
прямым и очевидным образом, а выступает в смешанных, гибридных формах.
Структура международной безопасности. Итак, в условиях кризиса
международная система стремится вернуться к своим естественным
основаниям. И эти основания, как представляется, ближе к гоббсианскому,
негативистскому в отношении МП, видению мира, к реализму в мировой
политике. В рамках такой доктрины возможны лишь моральные обязательства
в лучшем случае («джентльменские соглашения»). И в такой ситуации
универсальная система международной безопасности (1), основанная на праве
ООН, рискует быть подмененной или уйти на второй план. На первом месте
оказываются приоритеты национальной безопасности и национального
интереса. Но, как показывает история, национализм во внешней политике
приводит войне (1-я Мировая).
Далее, на втором месте, системы региональные (2) или военно-
политические консенсусы межгосударственных группировок. В этом случае
можно вернуться дискуссии о том, что делает мир мирным – право ООН или
система полярного противостояния, двойственность, характеризующая эпоху
холодной войны. История холодной войны также состоит в соположении двух
способов организации мира на международной арене и противодействия войне
– СБ ООН и биполярная система. Но в данном случае возникает прежний
вопрос – но в другом отношении: – о соответствии между национальным,
региональным и универсальным в сфере международной безопасности
(МБ). Очевидно, что сложные периоды характеризуются оспариванием
сложившихся соответствий и отношений.
Три уровня безопасности. Каким бы ни было данное соотношение,
необходимо признать, что глобальная система безопасности представляет собой
суммарное действие трех уровней. Структура безопасности международного
сообщества в лучшем случае может быть рассмотрена как многоярусное
построение, где на первом месте право государств на индивидуальную или
коллективную оборону, но не система международной безопасности под эгидой
СБ ООН. Сдвиги или вызовы, прежде всего, в отношении национальной
126
безопасности, оказываются таковыми и в отношении глобальной. В этом
смысле, государства, защищая себя, защищают международное сообщество.
Однако, необходимо подчеркнуть, в рамках универсальной системы МБ не
может быть принципа коллективной безопасности, характеризующего
региональную или блоковую систему. Принцип «один за всех и все за одного»
может работать лишь при наличии или возможности общей внешней угрозы, в
мировом плане – для цивилизации или человечества. Возможно, фактор
внешней угрозы и спасет мир от распада, но сейчас он распадается, скорее, из-
за внутренних противоречий. Способно ли человечество по-настоящему
объединиться для уничтожения внутреннего зла, коль скоро внешнее для него
не определимо? Кроме этого, военно-политическая организация коллективной
безопасности – это, как правило, международная организация со статусом
юридического лица. Данные определения не применимы к универсальной
системе, какими бы ни были действия в ее рамках коллективными и
юридически обязывающими. Если нет, необходимо будет прийти к иному
понятию правосубъектности юридического лица.
Универсальный консенсус по вопросам международной безопасности.
В эпоху холодной войны система была дуальной: право ООН и ядерный
паритет. В новых условиях это не может быть гарантией устойчивого мира.
Полномочия СБ те же, что и прежде, но при иной конфигурации
противостояния и вызовов международной безопасности (фактор
международного терроризма, волна новейшей глобализации и др). В этих
условиях возникают новые основания для создания нового универсального
консенсуса, процесс достижения которого предполагает три стадии120.
(1) Во-первых, понимание мира должно исходить из опоры на консенсус
существования: мы не можем и не должны стремиться никого (имеется в виду
– субъектов МП) стереть с лица земли. Но проблема в том, что любые
потенциальные сдвиги в мировой финансово-экономической системе или в
120
Данные тезисы были опубликованы на 58-го ежегодного собрания российской ассоциации международного
права (24–26 июня 2015 г.). URL: http://www.eurasialaw.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=7807:-
58-2426-2015-&catid=504:-9-88-2015-&Itemid=825 (дата обращения: 14.06.2016).
127
системе международной безопасности воспринимаются не иначе. Угроза в
отношении сложившего status quo на уровне консенсуса существования121
уравнивает степени угроз, что ставит под сомнение приоритет МП и может
быть основанием для государств, скорее, следовать своим сугубо частным
интересам, нежели общим для всего МС.
(2) Во-вторых, необходимо определиться с тем, что можно назвать
«консенсусом воли»122. В основе международного права – консенсус,
основанный не только и не столько на факте совместного пребывания на
планете Земля, сколько на способах активных волевых действий 123. Согласие
субъектов, не облаченное в форму юридически значимого договора, имеет не
меньшее значение для действия права международных договоров, чем
собственно правовые тексты; более того, оно находится в основе создания и
действия правовых норм. Изменение в сфере консенсуса воли (иными словами,
на уровне реальных действий) может быть частью коренного изменения
обстоятельств, что может быть основанием для прекращения действия
договора.
(3) Третьей и высшей стадией универсального консенсуса становится
международный договор (право ООН, международных организаций, право
международных договоров).
Таким образом, при сохранении status quo на уровне сосуществования, при
сохранении основного договорного базиса в форме права ООН и права
международных организаций, основной удар приходится на второй уровень –
консенсус воли. Он же соединяет необходимость выживания с идеей
безопасности и процветания для всех. С точки зрения процесса формирования
МП этот уровень является промежуточным и неустойчивым. Но именно в
рамках согласия возникает международное право. И именно он может быть в
121
Здесь намеренно используется данное понятие, выражающего сферу сущего, а не должного, что связано с
другим понятием - «принцип сосуществования».
122
Вернее, идет процесс переформатирования поля консенсуса воли.
123
«Международное право – не умозрительное, а сугубо прикладное явление, оно базируется на анализе
мировой истории, победах и ошибках человечества, являясь результатом международного консенсуса. Его
нарушение ведет к ... ошибкам»// Официальный представитель МИД России Мария Захарова. URL:
http://www.vz.ru/news/2016/4/11/804745.html?38748743 (дата обращения: 14.06.2016).
128
современных условиях резервом ответственной силы, тем корпусом, который
приходит в определенный момент на помощь к основным войскам. Необходимо
выработать некий субсидиаритарный – в отношении права и имеющихся
механизмов реагирования – консенсус. Само международное право в каком-то
смысле возникает как резервный механизм для государств. Теперь же
необходимо создавать резервный механизм для вывода МП из актуального,
кризисного состояния, а стало быть, и всей международной системы 124. Таким
резервуаром дополнительных полномочий может быть формирование новых
форм международной социальности, т.е. объединений и взаимодействий,
призванных дать больше устойчивости процессу принятия наиболее важных
решений для всего МС.
Институциализация универсального консенсуса безопасности.
Вышесказанное означает, что современная система МБ не может быть
эффективна без утверждения минимально-необходимого рамочного военно-
политического консенсуса между государствами высшего эшелона (в
универсальном и региональном плане, согласно принципам географического и
демографического представительства, с участием основных акторов, без
которых не может быть решена ни одна проблема: терроризм, миграция,
климатические изменения и др.). Речь не идет о необходимости – хотя такая
возможность проглядывается – в дублировании или подмене системы ООН и
действующих региональных структур. Хотя, если мир вступает в процесс
тотальной трансформации, то основные изменения происходят именно на этой
стадии. Речь может идти либо о создании специального совета глав государств
в дополнение СБ ООН по некоторой аналогии с Европейским советом и его
ролью для других институтов ЕС125; либо – о реформе принятия решений в
действующих структурах, в СБ и в ООН в целом. Следует подчеркнуть: если не
акцентировать на универсальный консенсус безопасности, то международная
124
Как представляется, идея «внеблоковой системы международной безопасности» находится именно в этом
ключе. //Речь президента РФ Путина В.В. 9 мая 2016. URL: https://regnum.ru/news/1922907.html (дата
обращения: 14.06.2016).
125
При этом не снимается проблема эффективности такой новации и обоснованности данной аналогии.
129
безопасность будет представлять собой совокупность региональных
консенсусов и договоров безопасности. В условиях критики в отношении ООН
это – единственное реальное следствие.
Проблемы институциализации. Но формирование нового глобального
рамочного консенсуса не может быть возможным без осознания его
последствий не только для сферы МБ, но и для других сфер международной
жизни. Иными словами, каким может быть консенсус между богатыми и
бедными, сильными и слабыми? И понимание разделения мира в таком
отношении не есть лишь свойство неомарксистских доктрин. Договоры между
ними вряд ли могут быть свободны от недоверия и субъективных
интерпретаций. В конечном счете, речь идет о том, что не может быть
устойчивого развития и устойчивой системы МБ без согласования финансово-
экономических приоритетов различных групп и акторов. В этом смысле,
например, создаваемая Зона свободной торговли США – ЕС есть попытка
изменить мировой порядок через систематизацию финансовых потоков в
определенном направлении, что может выражать собой попытку переиздания
монополярной структуры управления миром126. Недемократический характер
подготовки данного соглашения только подтверждает данную гипотезу.
Универсальная безопасность не может быть монополярной. Биполярной была.
Многополярной – в процессе формирования, и сама множественность полюсов
находится в постоянном изменении и в стремлении к диалектической
дуальности.
Предварительные выводы. Таким образом, без формирования
универсального консенсуса в сфере доктрины МБ и соответствующих ей
действий решение современных проблем может быть лишь частичным и
запаздывающим перед усиливающимися и ускоряющимися вызовами. В
широком смысле, без стремления к справедливости в мировом масштабе, т.е.
без соответствующего и пропорционального распределения благ безопасности,
126
Подтверждением этого тезиса служит, в частности, речь президента США Б. Обамы по поводу ТТП и
необходимости для США единолично устанавливать правила международной торговли (в противовес Китаю).
URL: http://www.kommersant.ru/doc/2907872 (дата обращения: 14.06.2016).
130
экономики, социальности (человек как часть своего и международного
сообщества), сочетающих достижения цивилизации с национально-
культурными идентичностями, всякие действия в сфере МБ теряют прочные
основания и собственный контекст. Основная ценность либерализма – это
свобода, а не справедливость, и часто интересы свободы противопоставляются
соображениям безопасности. В более близкой реальности, противостояние
между сферой прав человека и государственностью приводит в тупик и может
быть лишь искусственным продуктом. Но никакие права человека не возможны
без реализации права на жизнь. Последовательное нарушение прав человека
ведет к распаду государственности. И никакие процессы – управляемые или
стихийные – не могут быть ничем оправданы: разрушение государственности
ведет к хаосу, правовой пустоте, аннигиляции права на жизнь. Совершенно не
важно, по какой причине – в силу репрессий со стороны государства и/или
цивилизации, или в силу тотальной экспансии законов первоначального
накопления человек лишается жизни.
С другой стороны, у государства есть обязанности не только перед своим
народом, но и перед всем международным сообществом, идея, впервые
выдвинутая в истории международно-правовых учений Альберико Джентили127.
В рамках этой доктрины, государства, аналогично гражданам полиса, обязаны
вставать на защиту своего политического сообщества. Понятно, что аналогия
хромает, или неполная, т.к. в одном случае речь идёт о внешней угрозе, в
другом – о внутренних. Но в рамках отношений государство/международное
сообщество ликвидация субъекта ведет к ликвидации или размыванию
ответственности. А узурпация ответственности в поле действия одного
субъекта неизбежно приводит к потере равновесия в рамках системы
международной безопасности. Проблема в том, что всякая организация мира
(мирных отношений) основывается на равновесии сил и на равном отношении к
праву, в конечном счете, ко всему международному сообществу. Но проблема
127
Gaurier.D. Histoire du droit international: Auteurs, doctrines et développement de l'Antiquité à l'aube de la période
contemporaine. Presses Universitaires de Rennes. 2006.
131
также и в том, что вертикаль, которая связывает субъекта со своим
сообществом, в международном плане минимальна, в правовых категориях едва
ли различима, можно говорить лишь об общих ценностях человечества, или
верить в разум цивилизованных народов. Так, в условиях молчания права
ссылаются на соображения общественной совести/сознания («оговорка
Мартенса»).
Выдвижение на первый план консенсуального, а не договорного способа
регулирования , мягко говоря, свидетельствует о не о самом благоприятном для
международного права периоде. При этом, тем не менее, нельзя однозначно
связывать роль консенсуса с доктриной реализма в международных
отношениях в противовес к доктрине международно-правового регулирования.
Очевидно, что это общее политико-правовое поле для сторонников того и
другого направлений. Но – с точки зрения права – оно должно быть
ориентируемо в сторону усиления договорных обязательств. В конечном счете,
у государств есть обязательство – согласно Уставу ООН – разрешать споры и
конфликты мирными средствами. И ничто – в принципе – не препятствует
тому, чтобы вырабатывать новые способы урегулирования разногласий. Сам
этот механизм – мирного урегулирования споров – можно охарактеризовать как
договорно-консенсуальный: государства обязаны его задействовать, но формы
и характеры выбираемых инструментов – на усмотрении государств. При этом,
в повестку дня включается вопрос об универсализации данного механизма,
выход за рамки преимущественно двустороннего характера взаимодействия.
PS, или перспективы. Мы живем в эпоху смены парадигм. В
глобализирующемся мире эта смена носит глобальный характер, какими бы ни
были приоритеты национальных доктрин в отношении внутреннего или
международного развития. В этом смысле, парадигмальная трансформация
должна пройти по всем существенным точкам сложившихся программ,
философских, правовых, политических. Ни одна из доктрин не может дать
полноценного ответа, т.к. она тяготеет к политической частичности. Какая
модель может претендовать на интегральный охват? Сегодня мир стоит на
пороге глобальной социализации в политико-правовом плане. Политическая
132
социализация народа есть государство, нация, или национальное государство
(европейский продукт). Как это возможно в мировом масштабе? Политическая
социализация народов могла бы быть эквивалентна процессу международной
федерализации128, или федерализации международной жизни. Возможны, как
представляется, три способа движения к этому посредством: (а) всеобщего
согласия, (b) большой войны129 или (c) сохранения неопределенно долго
гибридного состояния130. А в политико-правовом плане, мир стоит перед
дилеммой: (a) глобализация международного права или (b) консервация МП
преимущественно как интер-национального.
Однако, есть интересная тенденция, возникающая в отдельной сфере, но
которая может быть распространена в широком плане: наделение
международного сообщества статусом юридического лица. Об этом говорит
один из вариантов проекта «Всеобщей декларации прав человечества» в
отношении вызовов со стороны климатических и ресурсных изменений на
планете. Само название скрывает в себе проблему иерархии (права человека,
права государств, права человечества), проблему переноса ответственности с
одного уровня на другой и распределения полномочий, проблему самого
носителя соответствующего права. Ибо носителем прав (и обязанностей) может
быть только субъект. Необходимость защиты прав человечества имплицитно
содержит в себе признание его правосубъектности. Может ли эта
правосубъектность быть связана со статусом юридического лица? История ЕС
показывает, что международная правосубъектность может существовать без
статуса юридического лица, т.е. вне юридической ответственности. При этом, к
вопросу об иерархии прав, человечество не существует без субструктур, и оно
находится в фундаменте международной жизни, а не в сфере
дополнительности/субсидиарности. Каким образом возможен выбор
128
Формирование концепта: Международный федерализм. Идея юридической организации человечества в
политических учениях до конца XVIII века / Ященко А. - М.: Тип. Имп. ун-та, 1908. - 411 c.
129
Что в классическую эпоху наиболее отчетливо было выражено И.Кантом в его концепции «вечного мира».
130
Вслед за поэтом, можно сказать: «гибридный век, гибридные сердца». Но согласно мифу, гермафродиты
были разделены, чтобы найти иные способы онтологического союза, основанного не на принципах
биологического симбиоза, а на принципах, которые можно отнести к моральным, соответствия и согласования
различий).
133
приоритета одного перед другим – права человечества и права человека? Эти и
другие вопросы показывают, что доктрина международного права может и
должна быть пересмотрена.
Один из проектов Декларации прав человечества включает в себя принцип
№17: «Человечество и природа имеют статус юридического лица». (L’humanité
et la nature ont la personnalité juridique. Ils peuvent agir conjointement pour
défendre solidairement leur droit à l’environnement. À cet effet, l’OME
représentera l’humanité et la nature)131.
Формально речь идет о человечестве, а не о международном сообществе, о
котором, например, говорит Устав ООН. Но это только начало, и это может
быть доктринальной проблемой, которую можно выразить так: одиночество
юридического лица. Иными словами, такая формулировка (если не о
юридическом лице, то само наименование декларации, презюмирующее так
или иначе наличие субъекта) неизбежно – рано или поздно – должна будет
иметь своими последствиями необходимость переосмысления всей системы
права международного сообщества. В противном случае, за недостаточно
упорядоченной структурой правовых категорий могут скрываться вполне
конкретные политические интенции отдельных международных субъектов или
их группировок.
Список литературы.
1. Tourme-Jouannet Em. Le droit international, Paris, PUF, Coll. Que sais-
je?, 2013, 125 p..
2. Tourme-Jouannet Em Le droit international libéral-providence, Une
histoire du droit international, Bruxelles, Éditions Bruylant, 2011. Ouvrage traduit,
The Liberal-Welfarist Law of Nations, Éditions Cambridge UP, Traduction de
Chistopher Sutcliffe, 2012.
131
http://www.unilim.fr/crideau/files/2015/09/D%C3%A9claration-des-droits-de-lhumanit%C3%A9.pdf . (дата
обращения: 14.06.2016). В другой редакции осталось 16 принципов: http://www.leparisien.fr/environnement/cop-
21-la-declaration-des-droits-de-l-humanite-a-ete-redigee-03-11-2015-5243691.php (дата обращения: 14.06.2016).
134
3. Зорькин В. «Кризис международного права: современный
контекст» URL: http://www.rg.ru/2014/06/19/zorkin-poln.html (дата обращения:
14.06.2016).
4. Antonio Truyol y Serra (Genèse et structure de la société internationale.
Académie de droit international de La Haye Recueil des cours T. 96, 1959. P. 599.
5. Gaurier.D. Histoire du droit international: Auteurs, doctrines et
développement de l'Antiquité à l'aube de la période contemporaine. Presses
Universitaires de Rennes. 2006
6. Международный федерализм. Идея юридической организации
человечества в политических учениях до конца XVIII века / Ященко А. - М.:
Тип. Имп. ун-та, 1908. - 411 c.
7. Декларация прав человечества.
http://www.unilim.fr/crideau/files/2015/09/D%C3%A9claration-des-droits-de-
lhumanit%C3%A9.pdf.; http://www.leparisien.fr/environnement/cop-21-la-
declaration-des-droits-de-l-humanite-a-ete-redigee-03-11-2015-5243691.php (дата
обращения: 14.06.2016).
135
Справочная литература
1. Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия. Т. 1, 17.
2. Большой юридический энциклопедический словарь / Сост. А. Б. Барихин. –
М.: Книжный мир, 2000.
3. Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. - М.: Русский язык, 1976.
4. Католическая энциклопедия, т. I., М.: Издательство Францисканцев, 2002.
5. Католицизм. Словарь атеиста. - М.: Изд-во политической литературы, 1991.
6. Современная западная философия. Словарь. - М.: Изд-во политической
литературы, 1991.
7. Федерализм. Энциклопедический словарь. - М.: Наука. 1997.
8. Философский словарь. - М.: Изд-во политической литературы, 1987.
Теоретические источники до XX века.

1. Аквинский, Ф. Сочинения. Opera: Составитель, перевод и комментарии А. В.
Апполонова / Ф. Аквинский. - М.: Едиториал УРСС, 2002.
2. Аквинский, Ф. Сумма теологии. Ч.I.: Перевод С. И. Еремеева и А.А. Юдина /
Ф. Аквинский. - Киев: Эльга: Ника-Центр; М.: Элькор-МК, 2002.
3. Аквинский, Ф. Онтология и теория познания (фрагменты сочинений) / Под
ред. В.П. Гайденко. - М.: МИФРАН, 2001.
4. Аквинский, Ф. Сумма против язычников / Ф. Аквинский. - Долгопрудный:
Вестком, 2000.
5. Ваттель Э. Право народов, или Принципы естественного права,
применяемые к поведению и делам наций и суверенов. — М.: Госюриздат,
1960. — 719 с.
6. Вико Д. Основания новой науки об общей природе наций. REFL-book. М.:
ИСА, 1994.
7. Дигесты Юстиниана. М., 1984.
8. Локк, Дж. Избранные сочинения в 2-х тт. / Дж. Локк. - М.: Соцэгиз, 1960. - т.
2.
9. Ковалевский, М.М. Отъ прямого народоправства къ представительному и
отъ патрiархальной монархiи къ парламентаризму. Ростъ государств и его
отражение въ исторiи политических ученiй. В 3-х томах / Ковалевский М. - М.:
1906. Т. 2.
10.Ковалевский, М.М. История политических учений Нового времени / М.М.
Ковалевский. - СПб, 1911.
11.Коркунов Н.М. История философии права. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1908.-
431 с.
12.Коркунов Н.М. Международное право. СПб., 1886.
13.Коркунов Н.М. Право войны. Лекции. СПб., 1883 - 1884.
14.Мартенс Ф.Ф.Современное международное право цивилизованных народов:

в 2 т., Зерцало – М, 2008;
136
15.Мартене Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов.
П.; М., 1996. Т. 1.
16.Таубе Б. История зарождения современного международного права. Средние
века. Харьков, 1899. - Т. 1.
17.Таубе Б. Принципы мира и права в международных столкновениях средних

веков. Харьков, 1899. - Т. 2.
Монографии
1. Авраменко И.М.Словарь международного морского права. 2 изд. ТрансЛит;
2. Антисери, Д., Реале, Дж. Западная философия от истоков до наших дней.
Античность и средневековье / Д. Антисери, Дж. Реале. / Спб.: Пневма, 2001, т.
3. ч.6
3. Антология мировой философии в 4-х томах. М.: Мысль, 1969, Т. 1, ч. 2.
4. Буткевич О.В.У истоков международного права. Юридический Центр
Пресс,2008;
5. Баскин Ю.Я., Фельдман Д.И. История международного права. М., 1990;
6. Бекяшев К.А. Международное публичное право. Учебник для ВУЗов(изд:4),
Проспект, 2008;
7. Буткевич О.В. У истоков международного права. Юридический Центр Пресс.
8. Буткевич О.В. История международно-правовой мысли в научном наследии
Владимира Грабаря//МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО № 1/2013
9. Грабарь В. Э. Материалы к истории литературы международного права в
России (1647—1917). М., 1958.
10.Грабарь В. Э. Вопросы международного права в юридических
консультациях Балда. — Петроград, 1917.
11.Грабарь В.Э. Римское право в истории международно-правовых учений:
элементы международного права в трудах легистов XII - XIV вв. – Юрьев
:Типография К. Маттисена, 1901. – 293 с.
12.Грабарь В. Начало равенства государств в современном международном
праве. — СПб., 1912.
13.Грабарь В. Э. Первоначальное значение римского термина jus gentium //
Ученые записки Тартуского государственного университета. — Тарту, 1964.
14.Грабарь В. Э. Гуго Гроций и Альберикс Джентили, как представители двух
направлений в науке международного права (Доклад к трехсотлетию со дня
смерти Гуго Гроция) // Известия Академии наук СССР. — 1946.№ 1. — С. 13–
25.
15.Грабарь В. Э. Из истории систематики международного права // Советский
ежегодник международного права. — М. : Наука, 1963.
16.Грабарь В.Э. Трактаты Гуго Гроция, посвященные международному праву //
Известия Академии наук СССР. Отделение экономики и права. М.: АН СССР,
1946.-№ 1
17.Дмитриева Г.К., Лукашук И.И. Становление международной нормативной
системы. М.: 2005.
137
18.История правовых и политических учений: Учебник для вузов / Под ред.
B.C. Нерсесянца. - М.: НОРМА-ИНФРА-М, 2000.
19.Каракулян Э.А. «Subsidium» права или власть герметичного общества? Идея
субсидиарности в истории политических и правовых учений Западной Европы.
Нижний Новгород, 2004.
20.Каракулян, Э.А. Европейский неофедерализм: Процесс, система,
идентичность. Историко-правовые и методологические аспекты: Учебное
пособие / Э.А. Каракулян. – Н. Новгород: Издательство ННГУ, 2003.
21.Каракулян, Э.А. Интеграционные модели европейского строительства:
Учебное пособие, исправленное и дополненное, Нижний Новгород, 2009
22.Керимов, Д.А. Основы философии права / Д. А. Керимов. - М., 1992.
23.Кожевников Ф. И. Русское государство и международное право. М., 1947.
24.Левин Д.Б. История международного права. – М., 1992.
25.Левин Д.Б. Наука международного права России в конце XIX в начале XX
века. – М., 1992.
26.Левин Д.Б. История международного права. М., 1962;
27.Лукашук И.И.Современное право международных договоров. В 2 тт.
Волтерс Клувер;
28.Мережко А.А. Наука политики международного права: истоки и
перспективы. Киев, 2009;
29.Мережко А.А. Введение в философию международного права. Гносеология
международного права [Текст] : монография / А.А. Мережко. - К. : Юстиниан,
2002;
30.Мережко А.А. История международно-правовых учений : учебное пособие /
К. : Юридична думка, 2004.
31.Международное право. Учебник для вузов. Отв. Редактор проф. Игнатенко
Е.В. и проф. Тиунов О.И. М., 2003.
32.Новгородцев, П.И. Лекции по истории философии права. Учение Нового
времени XVI - XVIII вв. / П.И. Новгородцев М., 1912.
33.Ноженко М.В. Национальные государства в Европе - ("Европейские
исследования") /Ноженко М.В. Норма;
34.Первая Гаагская конференция мира: история и современность. М.,1997. с.
117-127.
35.Российская юридическая энциклопедия. Гл. редактор Сухарев А.Я. М.,1999.
36.Сиджански, Д. Федералистское будущее Европы. От Европейских
сообществ до Европейского союза / Д.Сиджански. - М., 1998.
37.Тункин Г.И.Теория международного права: Монография. Зерцало – М, 2008;
38.Тункин. И. Право и сила в международной системе. М., 2004.
39.Ушаков Н.А. Проблемы теории международного права. М., 2000.
40.Хужокова Ирина Михайловна. Краткий курс по международному праву:
учеб. пособие / И. М. Хужокова. — М. : Издательство «Окей-книга»,— 128 с.
2007
41.Цыганков П.А. Международные отношения: теории, конфликты, движения,
организации. Учебное пособие для ВУЗов(изд:2), Инфра-М;
42.Черниченко С.В. Теория международного права: в 2-х т. М., 2002.
138
43.Чубарьян А.О. Европейская идея в истории: проблемы войны и мира М.:
Международные отношения, 1987.
44.Эрик Д. Принципы права вооруженных конфликтов. Курс лекций
юридического факультета Открытого Брюссельского университета. М., 2005.
Интернет-ресурсы:
На иностранных языках:
http://www.archive.org/
http://openlibrary.org/
http://www.revues.org/
https://books.google.com/
http://books.openedition.org
http://www.oxfordscholarship.com/
www.oxfordbibliographies.com/
https://revistas.juridicas.unam.mx/
http://www.persee.fr/
http://www.memoireonline.com/
http://bookzz.org/
http://www.temoa.info
http://www.iscsp.ulisboa.pt/
http://revistas.javeriana.edu.co/
https://www.icrc.org/fre/resources/documents/misc/5fzh8c.htm - Philosophie du droit
international : Suárez, Grotius et épigones;
https://www.univ-paris1.fr/unites-de-recherche/iredies/equipe/emmanuelle-tourme-
jouannet/contributions-en-ligne-emmanuelle-tourme-jouannet/ - Contributions en
ligne d'Emmanuelle Tourme-Jouannet
http://www.skuola.net/
на русском языке:
http://lawtheses.com/ - Библиотека юридических наук;
http://elibrary.ru/ - научная электронная библиотека;
http://diss.rsl.ru/ - библиотека диссертаций;
http://cyberleninka.ru/ - научная электронная библиотека;
http://guide.aonb.ru/library.html - ссылки на сайты, которые содержат коллекции
полнотекстовых версий печатных издании;
http://sbiblio.com/biblio/ - Библиотека учебной и научной литературы;
139

ОЧЕРКИ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ НАУКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

ОЧЕРКИ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ НАУКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

ОЧЕРКИ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ НАУКИ

Рекомендовано методической комиссией юридического факультета для

Очерки теории и истории науки международного права: Э.А. Каракулян.

Рецензент: доцент, д.ю.н. Е.В. Калинина

Представленное учебное пособие междисциплинарного характера направлено

Представленное учебного пособия направлено на формирование

1. Теория и история науки международного права: обзор предметно-

В данном обзоре речь идет о некоторых теоретических аспектах

1. Введение, или зачем нужно знать историю науки международного

б) реальное (сфера политических и экономических интересов);

с) идеальное (ценностная идея международного права, вытекающая из

С другой стороны, структура международного права, с точки зрения

2. общее (многосторонние договоры);

3. партикулярное (отдельные двусторонние соглашения).

Эти и другие структуры — лишь попытки выявить сложный характер

 «межсуверенное право (Таубе);

 «право государств» (Кант);

 «международное право» (И. Бентам) более оправдано, т.к. «право

 «межгосударственное право» (Коркунов Н.Н., Елинек Г.);

 «транснациональное» (Ф. Джессеп);транснациональное право для

Droit international. Cours de Droit 158, rue Saint-Jacques Paris V.

 «глобальное право» (Г. Тойбнер); новые формы права, не

 «конгломерат правовых систем» (Корецкий В.М., «Униформизм в праве»:

 международное право как примитивный правовой порядок (Кельзен);

 международное право как продукт согласия (Трипель) источник МП в

 международное право для государства, а не наоборот (Еллинек),

 международное право как долг или авторитет человечества.

1. Общая терминология. Коль скоро международно-правовая наука –

2. Периодизации истории науки международного права. На основе

Теории естественного права, или «натурализм» в некотором смысле

Концепции естественного права с элементами этатизма и позитивизма

«Новые» концепции естественного права являют собой, своего рода,

Смешанный подход выражается нормативизмом Кельзена, где правовой

Классификация по вопросу о соотношении международного (МП) и

9. Каракулян. Э. А. "Subsidium" права или власть герметичного

Формирование и развитие идеи о том, что ныне принято называть

Суверенитет является ключевым понятием современного международного

Систематизация международного общения происходит в процессе, в

Если процесс персонализации международной интерсубъективности ведет

6. Уроки истории науки международного права в эпоху глобализации

Понятие и процесс глобализации возникли намного позднее, чем классики

1. Глобализация и международное право.

Глобализация, как понятие ставшее устойчивым и расхожим, при всех

При том, что начало глобализации, как правило, проистекает из

Тем не менее, главным здесь представляется подчеркнуть следующее:

С другой стороны, глобализационные процессы есть результат и вывод

2. Международное право, интеграция и коммунитаризация.

После предварительного установления этих дисциплинарных различий,

Для этого также необходимо вспомнить о том, что глобализация как

Но и тут обнаруживаются методологические препятствия для выяснения

Международное право же формируется по другой логике, нежели

Принимая во внимание вышесказанное, можно утверждать, что

При этом нужно будет отказываться от неприкосновенности таких идеалов

3. Глобализации международного права в позитивном плане.

Однако, каким же образом можно было бы говорить о глобализации

Вопрос же о том, только ли международные суды могут взять на себя роль

Общая теория вопроса. Международный договор является

Целью данного очерка является стремление подчеркнуть, каким образом

- можно ли и каким образом экстраполировать социологические

2. Геометрический метод в философии иначе именуют аксиоматическим

3. Геометрия международного права.

Неравенство их в международно-правовой сфере можно описать в