Мотив сна в лирике А.

Введенского
Мотив сна является традиционным для русской литературы, однако в
творчестве авангардистов он расширяется и приобретает новые
воплощения, становится связанными с разнообразными темами и
образами.
В лирике ОБЭРИУтов, а в особенности у А. Введенского
пространство сна становится еще одной реальностью, параллельной той, в
которой обычно присутствуют персонажи. Во сне герои ощущают,
чувствуют и проживают жизнь также, как и в состоянии бодрствования.
В своем творчестве тему снов и параллельных реальностей А.
Введенский особенно развивал в 1925-1930 гг. Сон в стихотворениях
периода тесно связан с реальностью, постоянно взаимодействует и
переплетается с ней. Часто он имеет абсурдные черты, которые могут
становиться частью реальности. В лирике данного автора можно выделить
несколько вариантов взаимодействия двух пространств и воплощения
мотива сна.
***
Пространства сна и реальности могут быть проникнуты
абсурдностью и проникать друг в друга. Персонажам сложно
«приноровиться» и не пугаться этих переплетений, что влечет за собой
хаос. Однако, если получится «поймать гармонию» в этом хаосе, то у
персонажей есть возможность усмирить его. Так, в стихотворении
«Человек веселый Франц…» (1929-1930) герой «фантазируя во сне» видит
абсурдный мир вокруг себя. В пространстве сна ему встречается
множество насекомых (муравей, светляк, жуки), зверей и даже богов. В
этом мире все звучит и движется:
боги выли невпопад
и валились в водопад.
<…>
1
 звери фыркали в тоске
и медлительно рычали
волны лежа на песке
Командует этим пространством кудесник – «человеческий ровесник/
и психолог божества». Он начинает торжество («прямо смерти
рождество»), которое подобно хаосу:
звезды праздные толпятся
люди скучные дымятся
мысли бегают отдельно.
<…>
по заливам ходят куры
в зале прыгают амуры
а железный паровоз
созерцает весь навоз.
Очнувшись ото сна Франц попадает в абсурдную реальность,
которая чем-то схожа с его сном:
тут как пальма стал слуга,
сзади вечности луга.
невысокий как тростник
спит на стуле воротник
керосиновая ветвь
озаряет полумрак
Вещи в его комнате имеют природную сущность, схожую с
предметами во сне. Несмотря на то, что Франц проснулся от «зловещего
сна», он не может понять, куда попал, из-за абсурдности реальности. Он
пытается найти кудесника, который помог бы ему с ответом, однако этот
персонаж «притти не может / где реальный мир стоит» - он
принадлежит пространству хаоса.
Приняв абсурдность реальности, Франц хочет повеселиться в ней:
Я поеду по вселенной
2
 на прекрасной этой конке
я земли военнопленный
Со звездой устрою гонки.
Однако «из пучины злого сна» - того же пространства, откуда начала
проникать вся абсурдность – к Францу выходит «смерть бездетная», у
которой он просит испытать его:
вы достаньте вашу шашку
и разрежьте мне рубашку
а потом разрежьте кожу
и меня приклейте к ложу.
Все равно жива наука
я хрипя проговорю
Таким образом, приняв абсурдность реальности и сна, Франц
избежал смерти (которая «сбежала на восток») и остался в одиночестве
«в полной тишине / на небесной высоте».
В лирике Введенского также можно встретить мотив сна-смерти.
Сон становится настолько реальным, что человек уходит в параллельную
реальность, исчезая из реального мира. Так, в стихотворении «Снег
лежит…» (1930) основой сюжета является летаргический сон героини,
который все воспринимают как ее смерть:
или сонная умрет
во своей постели дочь
и придет толпа родных
<…>
станет громко завывать:
умерла она – исчезла
в рай пузатая залезла
Уже с самого начала стихотворения появляются предвестники
скорого перехода героини в параллельную реальность: ночь сравнивается с

3
бесом, «бездумная» рука – со свинцовой рукой, присутствуют образы
зверей.
Также, как и в стихотворении «Человек веселый Франц…», здесь
появляется мотив хаоса – все пространство и все предметы ночью
постоянно двигаются:
мир летает по вселенной
возле белых жарких звезд
вьется птицею нетленной
ищет крова ищет гнезд.
Мотив беспорядочного движения и тьмы появляется и пространстве
«рая» во сне:
И вошла девица в рай
Там вертелись вкось и вкривь
числа домы и моря
<…>
видит разные орлы
появляются из мглы
Сон-смерть ощущается персонажем как нечто гнетущее и мрачное,
именно таким видит «рай» героиня:
о, как мрачно это все
скажет хмурая девица
<…>
мрачно Боже – бытие.
Несмотря на то, что Бог пытается убедить ее в том, что рай – это
прекрасное место, все подтверждает обратное: появляются образы
тоскующего леса, медведя, людей с руками по «десять пальцев на
крюках».
Возвратившись в реальность, героиня забыла все, что видела в
«раю», однако у нее остались ощущения от сна:
сон ведь хуже макарон
4
 сон потеха для ворон
я совсем не умирала
я лежала и зияла
извивалась и орала
я пугала это зало.
В данном стихотворении рассказчиком задается вопрос, который
повторяется в начале и в конце: «ночь ли это или бес». Весь хаос, который
происходил в обоих пространствах, мог стать лишь проделками черта, что
сближает стихотворение с фольклорными песнями и легендами.
Сравнение сна со смертью присутствует также в «Седьмом
стихотворении» (1927). Основной персонаж – «молодой ребенок», умерев,
«как дитя лежал во сне», размышляя о том, что смерть – уныла и скучна.
Попав в «постель посмертную», он остался думать (то есть находиться в
неподвижности), тогда как вокруг него «возносится поток» и двигается
мир.
Так, персонаж данного стихотворения перешел в статичное
пространство смерти-сна, тогда как его прошлая реальность осталась в
движении.
В некоторых произведениях сон и реальность могут быть настолько
тесно связаны, что даже образы становятся общими для обоих
пространства. В стихотворении «Больной который стал волной» (1929) уже
в самом начале в описании реальности возникает образ аула, который
обладает свойствами существа, а не поселения («на стуле том сидел аул /
на нем сидел большой больной»). Второй раз этот образ появляется в
финале, когда герой переходит в пространство сна, где стихотворение
будто начинается заново:
он поплясал и он уснул
и снова увидал аул.
Как же так?

5
 Кольцевая композиция стихотворения задает общее восприятие
реальности и сна как очень похожих пространств с одинаковым
наполнением.

Исходя из анализа разобранных стихотворений, можно выделить

несколько вариаций влияния пространств сна и реальности друг на друга:
1) Абсурдные сон и реальность очень тесно переплетены, так что
между ними практически не заметить разницы. Хаос из одного
пространства перетекает в другое, однако есть четкое разделение
предметов и образов, которые принадлежат к определенному
«миру». В данном случае человек может одновременно
существовать в обоих пространствах.
2) Сон и реальность настолько разделены, что переход персонажа из
одного пространства в другое воспринимается как смерть или
летаргический сон. В этом случае образы и предметы также
относятся к своим «мирам». Однако нельзя говорить о полном
отчуждении двух пространств между собой – они все равно
влияют друг на друга, например, состоянием природы, предметов
или ощущениями персонажей.
3) Оба пространства полностью сливаются во взаимодействии друг с
другом, так, что образы и предметы из одного становятся частью
второго.