Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Время желаний
Дозоры –
«Время желаний: [фантастический роман] / Иван Кузнецов»: АСТ; Москва; 2017
ISBN 978-5-17-101712-5
Аннотация
«Пролито не напрасно, сожжено не зря. Пришел первый срок…»
Тигр ушел. Слова последнего пророчества еще не прозвучали, но тень грядущих
перемен уже накрыла мир. Темный маг Юрий, привлеченный Инквизицией для закрытого
расследования, пытается найти первопричину надвигающейся катастрофы. Однако знать
ответы недостаточно. Куда сложнее распорядиться этим знанием.
Действие романа «Время желаний» происходит незадолго до событий, описанных в
романе «Шестой дозор» Сергея Лукьяненко.
Иван Кузнецов
Время желаний
© С. Лукьяненко, 2013
© И. Кузнецов, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2017
***
Пролог
Люди верят в предчувствия. Спроси любого, и он непременно вспомнит случай, когда
его прозорливость принесла удачу. Касается то купленного по наитию лотерейного билета (о
том, сколько билетов куплено впустую, он, разумеется, умолчит), отказа от поездки в
непогоду (смотри, дорогая, сколько бы мы простояли в пробке!) или радости по поводу
удачной покупки.
Грош цена таким предчувствиям. За ними нет ничего, кроме лени, гордыни и
самооправдания. Только в исключительных случаях человек способен увидеть истинный
облик грядущего. Да и этот обрывочный кадр скорее всего затеряется в безудержном потоке
фантазий.
Чтение будущего – целая наука. Требующая серьезной подготовки, огромных
временных затрат и никогда не гарантирующая достоверного результата. Что говорить о
спонтанном предвидении. Дело тут не в силе: озарения у Высших случаются не чаще, чем у
магов седьмого уровня. «Виновата» сама структура будущего. Сложная, вариативная,
подчиненная своим законам. Парадоксально, но предсказать исход выборов в
демократической стране намного проще, чем угадать, в каком уголке двора ваша соседка
удачно выгуляет пса.
Вот только опытный маг в отличие от новичка увидит разницу между внезапным
озарением и игрой воображения. И начнет действовать сразу, не занимаясь неспешным
анализом смутных ощущений.
Я защелкнул пряжку ремня безопасности автоматически, до того, как осознал смысл
увиденного. В следующую секунду меня швырнуло на спинку переднего сиденья. Я успел
прикрыть голову и отделался синяком на предплечье. Одновременно раздался истошный
вопль – сосед слева оказался не столь удачлив.
На миг в салоне воцарилось молчание. Ровный гул двигателей сменила ватная,
безжизненная тишина. А потом тишина взорвалась сотней безумных голосов. Я до боли сжал
спинку стоящего передо мной кресла. Ремень врезался в живот. Под ложечкой возникло
знакомое сосущее ощущение. Так бывает, когда самолет проваливается в воздушную яму.
Только у этой ямы не было дна.
«Боинг» в последний раз попытался выровнять полет и окончательно свалился в
штопор. Теперь кричали все. Людей выбрасывало из кресел. Кому-то удалось зацепиться за
спинки и подлокотники, остальных капризная гравитация небрежно раскидала по салону.
Словно безвольных живых кукол.
Я не стал разбираться в нюансах происходящего. Одного взгляда хватило, чтобы
понять: крылатая машина мертва. Погас свет, не мигали аварийные лампы, молчала система
оповещения. Отрывисто вздохнув, я выпустил невидимые щупальца и разом вобрал всю
доступную Силу. Марево страха, ошеломления, боли дрогнуло, превращаясь в чистую
Темную энергию.
Мужчины, женщины, дети, бесцельно щелкающие тумблерами пилоты… Я тянул Силу
грубо, безжалостно, ничуть не заботясь о ее источниках. Люди в самолете по-прежнему
могли двигаться, молиться или биться в конвульсиях, но они были мертвы. Шанс есть только
у меня, и я должен сделать все, чтобы этим шансом воспользоваться.
Крики стихли. Кто-то лежал без сознания, кто-то с блаженной улыбкой идиота забился
между креслами. Ужас и отчаяние исчезли вместе с последней вытянутой каплей Тьмы. Что
ж, по крайней мере они погибнут счастливыми. А я… Первым делом мне надо убраться из
самолета.
Видимая даже сквозь сомкнутые веки Тень раскрылась, принимая в свои объятия.
Самолет – проржавевшая, похожая на акулу туша – заскользил сквозь мое тело. Я пробил
ставший бесплотным пол и понесся к земле.
Время в Сумраке течет намного быстрее, и я приземлюсь задолго до того, как «боинг»
утонет во вспышке керосинового пламени. К несчастью, сила притяжения работала и здесь.
Удар о бесплодную землю по-прежнему оставался смертельным. Хорошо, что воздух в
Сумраке прогрет равномерно и никаких затруднений с дыханием я не испытывал. Что на
земле, что на высоте в десять километров. Оставалась малость – спастись.
Я раскинул руки и сотворил заклинание левитации. Несложное, знакомое каждому
магу, кто хоть раз работал с порталами. Ничего не произошло. Я повторил несложную
формулу, влив в заклятие побольше энергии. Никакого эффекта. На кончиках пальцев
послушно выступил лед, щит мага закрыл тело прочной скорлупой. Сила по-прежнему была
со мной, покорно принимала нужную форму… любую, кроме заклятия левитации! И тогда
мне стало страшно.
Впервые за долгое время я не знал, что делать. Высшему вампиру достаточно
перекинуться в летучую мышь. Низший, как и оборотень, просто примет удар на грудь.
Болезненно, но не смертельно. А что делать магу, всю жизнь глядевшему на кровососов
свысока? Отрастить крылья он не может. Щиты способны смести несущийся навстречу
автомобиль, но не приближающуюся планету. Порталы бесполезны: я буду лететь к земле с
той же скоростью, только в паре километров отсюда. И медицинская магия бессильна – меня
размажет в момент удара, и даже самая быстрая регенерация не спасет мертвеца.
Я был накачан чужой Силой, ее хватило бы на масштабное воздействие первого уровня,
только каким должно быть это воздействие? Еще одна попытка воспарить – и вновь нулевой
результат. Энергия словно утекала в черную дыру. Я заставил себя выкинуть левитацию из
головы. Должен быть иной путь. Думай, черт возьми. Думай!
До земли оставалось не больше километра, когда мне в голову пришла мысль. Решение,
основанное на байках времен Второй мировой, настолько идиотское, что в другой ситуации я
отмел бы его без раздумий. К сожалению, времени на повторный мозговой штурм не
осталось.
Огонь – стихия Светлых. Темные предпочитают лед. Принципиальных ограничений на
применение Светлой магии нет. Просто использовать чужую стихию неудобно и
неестественно, все равно что правше действовать левой рукой. Увы, сейчас, за отсутствием
альтернативы, мне придется поработать амбидекстром.
Это был самый большой файербол в моей жизни. Я пытался вычислить момент броска
через линии вероятности, но когда ветер режет глаза, а до удара остаются считаные секунды,
будущее трудно анализировать. В итоге бросать пришлось на глазок. Я попытался сотворить
заклятие как можно более материальным, что, по-видимому, удалось, поскольку взрыв
получился на славу. От ослепительной вспышки перед глазами вновь запрыгали красные
пятна. Несмотря на поставленный барьер, меня прилично тряхнуло и перевернуло на спину.
Я задергался, пытаясь восстановить равновесие, и даже успел порадоваться, что воздушная
подушка выполнила свою задачу, почти остановив падение. Осознание того, что до земли
еще два десятка метров, пришло мгновением позже, когда, кувыркаясь, я вновь начал
набирать скорость.
Впрочем, этот полет вышел коротким. Мне удалось прикрыть голову и каким-то чудом
приземлиться на ноги. Вероятно, Щит Мага тоже немного смягчил удар. Во всяком случае,
болевого шока не случилось, и сознание я потерял лишь на пару минут.
Часть 1
Время перемен
Глава 1
Глава 2
Антон Городецкий – фигура легендарная, для молодых Светлых и вовсе вроде мессии.
Быть может, он не снискал такого уважения, как Гесер, и относятся к нему с меньшим
пиететом, но Гесер где-то там, в своем заоблачном кабинете, вершит судьбы людей. А
Городецкий – вот он. Работает в офисе за соседним столом, словно простой смертный гуляет
по московским улицам. С ним можно и шуткой юмора поделиться, и пива выпить.
У Темных отношение иное. Для них Городецкий как бельмо на глазу. Заурядный маг,
выбившийся за несколько лет из грязи в князи. Сумевший насолить сразу нескольким
Высшим и выйти сухим из воды. Пару раз перевернувший мир вверх ногами. Женившийся на
Великой волшебнице и ставший отцом еще более великой дочери.
Да что говорить, несмотря на принадлежность к чужому лагерю, многие хотели бы
оказаться в его шкуре.
Однако легендарные фигуры потому и легендарны, что повторить их успех, ступая
проторенной тропой, невозможно. А найти собственный путь на вершину Олимпа дано не
всем.
Появление Городецкого вызвало заметное оживление, хотя семейных сцен в духе «папа,
папа приехал» Светлые устраивать не стали.
– Мы еще нужны? – Светлана вопросительно взглянула на Джованни.
– Как вам сказать, – побарабанил пальцами по столешнице Инквизитор. – Я бы не
отказался выслушать ваше мнение. Тем более вы тоже участвовали в известных событиях.
Впрочем, это всего лишь просьба. Надеюсь, ни у кого нет возражений? – Джованни
покосился на Завулона. То ли негласно назначил его лидером Темной делегации, то ли счел
единственным, у кого могут быть возражения.
Темный маг расцвел.
– Ну что вы, какие возражения. В конце концов, мы все делаем одно общее дело!
– Типун тебе на язык. – Гесер поднялся. – Так что ты хотел показать, Чертальдо?
Джованни вышел на середину кафе и широко развел руки. В воздухе заиграли
снежинки, потянул прохладный ветерок. Искристые льдинки собрались в метровое кольцо,
которое натужно растянулось в прозрачный бирюзовый овал. На лбу Инквизитора выступили
капли пота, пальцы заметно подрагивали. Заклинание отняло немало сил.
Провесить обычный портал – не самая сложная задача для Высшего, однако тот, что
сотворил Джованни, не был обычным. Я не смог разобрать нюансы, однако явственно
различил магические печати дополнительных условий: пройти через воронку смог бы не
каждый. И, кажется, этот портал относился к высокоточным, открывающимся в нужном
месте без разброса плюс-минус несколько метров.
– Прошу, – утирая платком раскрасневшееся лицо, тяжело выдохнул Джованни.
Завулон пожал плечами и шагнул в портал первым, Гесер вторым. За ними проследовал
выводок Городецких. Затем Марина и Меган. Замыкали процессию мы с Джованни.
Не люблю чужие порталы. На них всегда накладывается отпечаток автора. Проходить
сквозь такие – все равно что водить машину, сиденье в которой отрегулировано под водителя
другой комплекции. И выглядят одинаково, и скорости те же, а некомфортно.
К счастью, переход длился считаные секунды. Мне даже не пришлось задержать
дыхание. На выходе я чуть не сбил замешкавшуюся Меган, в последний момент успевшую
юркнуть в сторону.
Портал вывел в самую обыкновенную спальную комнату, обставленную с подобающим
спартанцам минимализмом. Весь интерьер – две небрежно застеленные кровати, платяной
шкаф, цветы на подоконнике и плотные задернутые шторы. Зато народу было не
протолкнуться. Нас встретили три Инквизитора. По виду боевые маги, увешанные амулетами
что новогодние елки. Морды каменные, в руках заряженные под завязку жезлы.
– Дамы, господа, нам сюда. – Прибывший последним Джованни увлек толпу в коридор.
– Мы что, в Крыму? – пискнула откуда-то из-за спин взрослых Надя.
– Совершенно верно, в Алуште. И вот, собственно, причина, по которой я вас собрал.
Джованни остановился на пороге второй комнаты и сделал приглашающий жест. Места
для экспертной комиссии внутри явно не хватало. Но в конце концов шесть волшебников и
ведьма нашли, где разместиться.
Бормотал телевизор. Четверо постояльцев, сидевших на двуспальной кровати,
наблюдали за нами с равнодушием жвачных животных. Дородный мужчина лет сорока,
женщина – чуть помоложе. Двое детей: девочка – ровесница Нади и мальчишка лет
пятнадцати с разбитой в кровь коленкой, на которой образовалась подсохшая бурая корка.
Судя по огненно-красной коже, приезжие. У нас любят отдыхать от души. Если пить, то до
поросячьего визга. Если загорать, то так, чтобы слезла кожа.
На первый взгляд абсолютно ничем не примечательное семейство. Разве что разбитое
колено удивило. Обычно такие раны сразу мажут зеленкой и заклеивают пластырем.
А еще мне не понравились совершенно дурные глаза. То ли действие наркотиков, то ли
Инквизиция переборщила с заклинанием…
– Тигр, тигр, жгучий страх, – негромко продекламировал Городецкий.
– Не успели соскучиться, – в тон ему произнес Гесер.
Я взглянул на постояльцев сквозь Сумрак.
* * *
Первую мысль – иллюзия – пришлось отбросить. Иллюзии могут скрыть одно
изображение под другим, но не могут сделать что-либо невидимым. А здесь… Здесь я не
знал, что и думать.
У постояльцев отсутствовали ауры, неизменный прижизненный спутник любого
человека или Иного. Константа, обнулить которую может лишь смерть. По крайней мере так
я думал раньше. Инквизиция предоставила опровержение.
Судя по растерянному лицу Марины, с подобным феноменом она тоже сталкивалась
впервые. А вот остальные явно поняли, с какой стороны у бутерброда масло.
– Вот такие пироги, – насладившись реакцией, резюмировал Джованни. – Но это еще
полбеды. Тут вообще какая-то чертовщина творится. Давайте выйдем на улицу, там есть
прекрасная беседка.
Никто не возражал. Как выяснилось, квартира находилась на первом этаже. Джованни
скинул цепочку, пощелкал замками и вывел процессию на улицу, в крошечный и совершенно
неказистый дворик, окруженный двухэтажными коттеджами. Рядом с одним обнаружилась
сработанная на совесть деревянная беседка. Этакая дворовая чайхана с широкими лавками и
топчанами вокруг стола, с резной крышей и пущенной по каркасу виноградной лозой.
– Сейчас принесут чай. – Джованни занял место во главе стола. Остальные расселись в
строгом соответствии с каноном – Темные слева, Светлые справа. Меган места в Светлом
лагере не хватило, и она уселась рядом, попутно задев мою ногу пыльным шлепанцем. На
светлых брюках появилась грязная серая полоса.
– Когда вы их обнаружили? – Городецкий задал почти правильный вопрос. В отличие от
жены он выглядел скорее обеспокоенным, чем встревоженным.
Джованни сцепил пальцы в замок.
– Вчера вечером. Их обнаружили сотрудники Дневного Дозора. Через час я был на
месте, еще через час выслал приглашения вам. Позвольте небольшую прелюдию. Курортные
зоны всегда были проблемными. И при царе, и во времена Советов, и в наши дни. Великие
подтвердят мои слова. Потоки людей создают… кхм… благоприятный климат для разного
рода… э-э… злоупотреблений.
Гесер поморщился.
– К чему эти виляния? Называй вещи своими именами. Курорты всегда были
охотничьими угодьями вампиров. Точнее, вампиров-нелегалов. Когда жертвы
останавливаются в городе на несколько дней, очень трудно отслеживать одиночные
нападения. Особенно если вампир держит себя в руках. А кратковременную потерю сознания
легко спишут на солнечный удар.
– Нарушают Договор не только вампиры, – вкрадчиво добавил Завулон. –
Несанкционированный отбор Силы с последующим ее использованием тоже весьма
распространенное преступление. Взять, к примеру, ялтинский инцидент девяносто третьего.
Когда Светлый маг…
– Господа, умоляю, – Джованни перевел укоризненный взгляд с Гесера на Завулона, –
случалось всякое. И к большому сожалению, многие преступления так и остались
нераскрытыми. Как вы знаете, и крымский, и сочинский, и краснодарский Дозоры всегда
страдали от недостатка квалифицированных кадров.
– А разве Инквизиция не может что-нибудь сделать? – невинно спросила Надя.
Джованни вздохнул.
– Мы делаем. Проводим рейды, привлекаем добровольцев… Но это все равно что
пытаться заткнуть решето. Особенно сейчас, во времена глобализации. Стоит стянуть силы в
Крым, нелегалы перебираются в Египет. Отправляем спецгруппы туда – летят в Таиланд. У
нас просто не хватает сил, чтобы контролировать весь мир.
– Думаю, картина ясна, – подытожил Гесер. – Как это связано с нашим случаем?
– Опосредованно, но связано. Собственного Дозора в Алуште нет, как и в Партените.
Да и в Ялте в Дозорах, по сути, полтора человека. Так что по всем серьезным вопросам
выезжает бригада из Симферополя. Кстати, очень сильные ребята. Что с одной, что с другой
стороны.
– Знаю, – коротко подтвердил Гесер, Завулон согласно кивнул.
– Так вот, вчера утром в Дневной Дозор Симферополя поступил анонимный звонок, –
продолжил Джованни. – Никаких подробностей звонивший не сообщил, назвал только адрес.
Прибывшие на место сотрудники обнаружили лишенных аур людей. Связались с
руководством. Оно обратилось в Инквизицию. Остальное вы знаете.
– Кто звонил, установили? – поинтересовался Городецкий.
– Нет. Телефон принадлежит местному жителю. Утром он ходил на рынок, когда
вернулся, обнаружил пропажу мобильника. Сразу же связался с оператором и попросил
заблокировать номер, что оператор и сделал. Но звонок уже прошел.
– Неужели не удалось установить по голосу? – удивился Завулон. – Вы же сами
говорили, что Иных здесь по пальцам пересчитать.
Джованни поморщился.
– Местных мы допросили. Точнее, местного. Он в Алуште один, остальные женщины.
К звонку не причастен. Ничего необычного не видел и не почувствовал.
– Выходит, гастролер, – подвел итог Городецкий.
– Выходит, что так, – согласился Джованни. – Сейчас мы проводим проверку среди
Иных с временной регистрацией, каковых в Крыму тринадцать. Пока безрезультатно. Но
если звонивший не зарегистрировался… – Инквизитор развел руками.
– Если нет регистрации, это тоже сужает круг подозреваемых, – вновь подал голос
Городецкий. – Добропорядочные маги встали бы на учет. Возможно, и впрямь вампир без
лицензии.
Завулон ухмыльнулся.
– К мнению главного специалиста по вампирам стоит прислушаться.
Я поймал тоскливый взгляд Марины. Игры в детективов ведьму не интересовали. Как и
малопонятная пикировка москвичей. Похоже, она вообще не понимала, зачем ее пригласили.
Джованни, чутко уловив настроение, достал из нагрудного кармана прозрачный пакетик.
– Мариночка, что вы можете о нем сказать?
Ведьма аккуратно подхватила пакетик за уголок, прищурившись, посмотрела на
просвет и осведомилась:
– Что это?
– Мы нашли его на кухне. Можешь как-то прокомментировать?
Марина хмыкнула. Осторожно раскрыла пакет и выудила короткую веточку с резным
колючим листком. Основание веточки было измазано зеленой кашицей. Ведьма принюхалась,
соскоблила смесь ногтем, растерла между пальцев. Вернула веточку в пакет и недоуменно
посмотрела на Инквизитора.
– А чего тут комментировать? Веточка чертополоха. В Крыму он растет повсеместно,
поди на ботинках и притащили. В чем уляпан, не знаю. Тоже что-то растительное. Я, конечно,
могу выяснить…
Марина замолчала, однако закончить предложение мог каждый: «Неужели вы позвали
меня для этого?» Выглядело происходящее и впрямь странно. Руководителей региональных
Дозоров не выдергивают ради анализа сомнительных веточек. Джованни явно чего-то не
договаривал.
Инквизитор покорно склонил голову.
– Я буду очень признателен. Если найдешь нечто странное или необычное, дай знать.
Марина пробурчала под нос что-то нелицеприятное и с крайне недовольным видом
убрала пакет в сумочку.
– Полагаю, совещание окончено? – осведомился Завулон.
– Я попросил бы вас задержаться еще на полчаса, – вежливо сказал Инквизитор. –
Марина, не смею вам больше докучать, мои помощники откроют портал. Юрий, можно тебя
на минутку?
Хлопнула ведущая в подъезд дверь. Инквизитор с подносом, заставленным чайными
чашками, неуклюже протиснулся в дверной проем. Его мрачная физиономия совсем не
вязалась с должностью официанта.
* * *
Мы прошли на кухню. Я опустился на крепкий лакированный табурет. Джованни,
помедлив, последовал моему примеру.
– Ты не очень-то разговорчив, – заметил он.
– Для человека, едва пережившего сегодняшнее утро, некоторая сдержанность вполне
естественна. Не находишь?
Джованни вздохнул.
– Признаю свое поведение не вполне корректным. Но мне и в самом деле нужна твоя
помощь.
– В поисках звонившего нелегала?
– Для начала.
Я хмыкнул.
– Давай начистоту. Знаешь, что видится мне главной причиной утреннего покушения?
Желание кого-то не допустить меня до этого расследования. Если кто-то способен
блокировать наше предвидение, он также способен заглядывать в будущее дальше нас. И что-
то в моих будущих действиях ему не понравилось.
Джованни кисло улыбнулся.
– Ты никогда не страдал заниженной самооценкой.
– Не страдал. Но обрати внимание, никто из Великих не озвучил такую версию. А это
значит, они как минимум ее допускают. Ибо делятся друг с другом только очевидными
наблюдениями, приберегая действительно интересные мысли для личного пользования.
Правда, то, что они увидели здесь, заставило их пересмотреть первые выводы.
Инквизитор усмехнулся.
– Вот поэтому ты мне и нужен. Иных, которые способны давать подобные оценки,
совсем немного. И большинство, увы, уровнем не вышли.
Я покачал головой.
– Джованни, ты не понял. Мне не улыбается противостоять тому, кто плевком сбивает
самолеты. И я совсем не жажду встречи с тем, кто способен сдирать ауры с людей. Так что
прости, но по этому делу беру самоотвод.
Инквизитор надолго замолчал. Видно, оценивал что-то на внутренних весах. Или делал
вид, что оценивает. Моя реакция вряд ли стала для него сюрпризом.
– Юрий, давай так, – сказал он наконец, – я расскажу о событиях недавнего прошлого, а
потом ты решишь, как быть. Никаких условий, никакой платы. Просто узнаешь то, что знают
единицы. И поймешь подтекст сегодняшнего собрания.
Джованни выписал в воздухе сложный знак, и в его руках возник сгусток текучего
пламени.
– Но будет больно, – предупредил он и шагнул в Сумрак.
К печати карающего огня нельзя привыкнуть. Я проходил через процедуру десятки,
если не сотни раз, и каждое новое клеймо будто прожигало насквозь. Даже прохладный ветер
первого слоя не в силах охладить ожог. Подозреваю, болевой эффект вплели в заклятие
специально. Чтобы навсегда вбить носителю в голову, что произойдет, если однажды он
нарушит данную клятву.
Когда Инквизитор закончил, я едва стоял на ногах. На горящей коже красовались
четыре багровых вензеля.
– Отдыхай, – хлопнул меня по плечу Джованни. – Я скоро вернусь.
* * *
Инквизитор вернулся через полчаса. К тому времени сжигающее изнутри пламя утихло,
и ко мне вернулась способность связно думать.
Джованни молча ополоснул две чашки. Достал из кармана фляжку и налил на палец
густой янтарной жидкости. Я залпом проглотил предложенный напиток. По вкусу –
яблочный сироп с легким карамельным привкусом, хотя подействовал он мгновенно. Голова
стала ясной, появилось желание действовать.
– Что это?
– Просто стимулятор. – Джованни убрал фляжку. – Главное, не злоупотреблять. Очень
быстро возникает зависимость. И рекомендую ночью хорошенько выспаться. Не стоит
перегружать организм.
Он вновь ополоснул чашки. Бросил пакетики с чаем, залил кипятком.
– Итак, твой ответ?
– Зачем ты собрал нас вместе? – Я испытующе посмотрел на Инквизитора.
Джованни словно бы с сомнением пригубил чай.
– Я хотел, чтобы Великие были в курсе. Видишь ли, я не умею лишать людей аур. И
Завулон не умеет. И даже Надя. По крайней мере пока. Единственный, кто на это способен…
– Посланник Сумрака.
– Тигр. Его появление – само по себе событие. Мне хотелось, чтобы сильные мира сего
были в курсе.
– Вы нашли пророка, за которым приходил Тигр?
Джованни хмыкнул.
– Пока нет.
– Предлагаешь заняться мне?
– Если найдешь пророка, буду только рад…
– Но тебе нужен не он.
Инквизитор с сожалением посмотрел в пустую чашку.
– Я не знаю, что мне нужно.
– Прости?
– Юра, я правда не знаю. Что-то происходит. Что-то, выходящее за рамки
повседневности. Да что там повседневности – за рамки накопленного за века опыта. Мир
меняется, и мне очень хочется пережить эпоху перемен.
– Ты мог бы говорить более конкретно?
Джованни вздохнул.
– У меня нет фактов, Юра. Только предчувствие. Я не из садистских побуждений
карающий огонь на тебя лепил. Взгляни на события моими глазами. Рождение Абсолютной
волшебницы. День, когда весь мир стоял на грани катастрофы из-за юного вампира с Фуаран.
Разрушенный Венец Творения. Тигр. Десятки инцидентов помельче, включая твой
самарский. Да и сбитый самолет – не припомню ничего подобного. И все за последние
десять лет!
– Тигр приходил и раньше…
– Раз в столетие! А сейчас с прошлого визита года не прошло. Нет, Юра, это не цепочка
совпадений, и, боюсь, только верхушка айсберга.
Джованни помолчал и продолжил уже тоном ниже:
– Ты знаешь о Зеркалах?
– Сущностях, которые восстанавливают баланс Света и Тьмы?
– О них. – Джованни смахнул со лба пот. – Ты видел, кто сегодня сидел за столом?
Гесер, Светлана, Надя. Не считая оставшейся в Москве Ольги, этого ихнего Городецкого и
еще нескольких Высших. А с нашей стороны кто? Завулон! Да при таком перекосе по Москве
сейчас десяток Зеркал должен бродить! Не знаю, способны ли они отразить Абсолютную
волшебницу, но остальных давно следовало стереть в прах! И что происходит? Да ничего! И
это лишь одно из нарушений принципов, которые раньше считались незыблемыми.
– Значит, не такие уж они незыблемые.
Инквизитор скривился.
– Твоими бы устами да по медку.
Я отставил чашку с недопитым чаем.
– Хорошо. Допустим, ты прав. Допустим, мир на пороге перемен. Чего ты хочешь от
меня?
Джованни посмотрел мне в глаза.
– Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Как и Марина. И еще несколько Иных. Потому
что, когда начнется новая эпоха, в ней может не оказаться места Дозорам и Инквизиции. А я
намерен выжить. И по возможности ее пережить.
* * *
Игра в молчанку затянулась. Я ждал продолжения, Джованни выдерживал ораторскую
паузу. Привычка делать загадочное лицо на пустом месте свойственна многим старичкам.
– Звонившего я найду, – сказал я наконец. – Но больше ничего. Я не собираюсь
связываться с тем, кто способен лишать людей аур. Это просто не мой уровень. И тебе не
советую. Переложи дело на кого-нибудь другого. Или привлеки Дозоры. Судя по
энергичному обсуждению, Светлым как раз нечем заняться.
Джованни кисло улыбнулся.
– Увы, дружище, не все так просто. Работа в Инквизиции налагает определенные… гхм,
обязательства. По ряду причин я не могу просто взять и отказаться от этого дела. Кстати, ты
так и не назвал свою цену. Или готов работать со мной из чистого альтруизма?
– Ну что ты. Конечно, нет. Я ждал твоего предложения. Всегда интересно послушать, во
сколько тебя оценивают другие.
– В качестве оплаты за твои услуги, – Джованни сделал ударение на слове «твои», –
Инквизиция готова предоставить Дневному Дозору Самары право на воздействие четвертого
уровня.
– Щедро, – насмешливо посмотрел я на мага. – И сколько ты готов добавить от себя?
Брови Инквизитора страдальчески изогнулись, и он трагическим голосом произнес:
– Я готов выдать право на воздействие четвертого уровня лично тебе.
– Неубедительно.
В глазах Джованни отразилась вся скорбь мира.
– Третьего, – обреченно выдохнул он.
Я хмыкнул.
– Предлагаю другой вариант. В обмен на услуги предоставишь мне доступ к архивам
Инквизиции.
Лицо Джованни враз утратило мученическое выражение. Взгляд сделался колючим и
злым.
– Невозможно, – холодно возразил он. – Ты знаешь правила. Архивы Инквизиции
только для внутреннего пользования.
Я развел руками.
– Ну, на нет и суда нет. Сейчас мне не до игр в песочнице. Первое покушение
провалилось, но это не значит, что не будет второго. Так что если Инквизиция не готова
помочь, я не готов рисковать ради нее своей шкурой.
На скулах Джованни заходили желваки.
– Что именно ты хочешь найти в архивах?
Я улыбнулся.
– А вот это уже мое дело.
– Прости, Юра, но подобные решения не в моей компетенции, – покачал головой
Джованни.
– Значит, договорись с тем, чьей компетенции достаточно, – беззаботно откликнулся я.
Инквизитор нахмурился.
– Я поговорю. Но, скажу честно, мне не нравится твой настрой.
– Понимаю.
Некоторое время Джованни молча глядел в пол. Потом тяжело поднялся и вышел из
квартиры. Я открыл холодильник, достал ополовиненную пачку апельсинового сока. Налил в
стакан.
В соседней комнате бормотал телевизор. Скрипнула кровать. Что ж, по крайней мере
потеря аур не превратила их в паралитиков. Надеюсь, и в туалет они смогут ходить
самостоятельно.
Вообще, если подумать, богатейший материал для психологов: влияние ауры на
мышление человека, связь магической и психической энергий, возможность полноценного
существования без разноцветной скорлупки. Любопытно, кстати, что произойдет, если
лишить ауры Иного. Или это невозможно?..
Хлопнула дверь. Джованни вернулся на кухню и уставился на меня с таким видом,
будто мы встретились впервые. Когда он заговорил, в голосе звучало неподдельное
удивление.
– Доступ к архивам тебе дадут. Разумеется, с подпиской о неразглашении и всеми
вытекающими. Признаться, удивлен. Никогда не думал, что Инквизиция пойдет на такое.
Он замолчал, качнул головой и усмехнулся.
– Ты не перестаешь меня изумлять. Скажи честно, как догадался, что тебе выдадут
разрешение?
Я пожал плечами.
– Никак. Мне было интересно, насколько серьезна ситуация. И, правду говоря, согласие
меня пугает. Если вы на него идете, значит, все действительно плохо.
Джованни потер лоб.
– У нас просьба… или условие, воспринимай как хочешь. С тобой будет работать
Меган. В конце концов, мы тоже завязли по уши… Ты за главного, – поспешно добавил он. –
А ей полезна практика.
– Приставляешь соглядатая? – Я испытующе посмотрел на Инквизитора.
– Нет… Юра, какого черта! Что ты хочешь услышать?! Я передал то, что мне было
велено! Считай это сдачей за покупку доступа к архивам. Тем более что формально она
Инквизитор, и у нее карт-бланш на любые действия. Тебе же не нужны проблемы при
общении с Иными?
– Сколько ей лет?
– Шестнадцать… Да какая разница?! Она – Иная!
– Светлая Иная.
Джованни скривился.
– Кажется, тебе не впервой работать со Светлыми. Относись к ней как к инструменту. В
конце концов, она прорицательница высочайшего уровня, а не пустой балласт. Если хочешь
подсластить пилюлю, знай, что для нее это задание – тест на профпригодность. И твоя…
гхм… оценка повлияет на наше окончательное решение.
– Польщен. Теперь я должен обучать и экзаменовать юных Инквизиторов. И какая у
преподавателей ставка?
Джованни поморщился.
– Юра, не паясничай. Тут особый случай. Девочку инициировали в десять лет.
Инициировал Инквизитор, взял под свою опеку. Считай это экспериментом по выращиванию
слуги закона с младых ногтей. Мне, кстати, и самому интересен результат. Будут какие-то
проблемы, звони, решим в рабочем порядке.
– Это все?
– Пожалуй. – Джованни ненадолго задумался и добавил: – Еще одно: за последний
месяц в округе пропало порядка десяти человек. Мы даже проводили расследование – не
вурдалаки ли тут порезвились. Дозоры тоже задействовали.
– Ничего не нашли?
– Нет. Никаких следов. Не думаю, что это как-то связано с нашим делом, но лучше тебе
знать.
Я кивнул.
* * *
Меган ждала в беседке. На вид обыкновенная нагловатая, нарочито развязная девчушка.
Светлая. Я вгляделся в ее ауру. Аура как аура. Немного мутная, плывущая, но это из-за
амулетов, которыми ее щедро снабдили старшие товарищи.
Когда я подошел ближе, Меган откинула челку и с вызовом посмотрела мне в глаза.
– Пойдем. – Я качнул головой в сторону переулка.
Меган кивнула.
– Очень приятно. А меня Меган зовут. Для друзей просто Мэг, но нам ведь дружба не
грозит, правда?
Я подавил желание дать девчонке затрещину. Развернулся и пошел к переулку. Меган
догнала меня на перекрестке. На плече она несла плотно набитый зеленый рюкзак.
– И куда мы идем?
– Поесть. Я не завтракал.
– Оу! А я думала, падение самолета надолго отбивает аппетит.
– Первый раз надолго. Потом привыкаешь.
– А вы уже падали на самолете?
– Дважды.
– Да ну? И когда?
– Первый раз в Великую Отечественную, спас парашют. Второй – в семидесятых, но
тогда пилот сумел посадить самолет на воду.
– И как, страшно? – Кажется, Меган до сих пор не верила в мою историю.
– Нет. Я предвидел оба падения.
– И все равно полетели?
Я пожал плечами.
– Риска не было. Я знал, что все закончится благополучно.
Меган немного обогнала меня. Обернулась, посмотрела снизу вверх.
– Это вы забрали у людей Силу? Мне сказали не спрашивать, но…
– Да.
– А вы знаете, что этим убили как минимум троих?
– Вполне допускаю. Забирать пришлось второпях. У людей со слабым сердцем могли
возникнуть проблемы.
Меган прищурилась.
– Проблемы, так это называется? Вас они совершенно не беспокоят?
Я остановился. Мимо прошествовало почтенное семейство отдыхающих, больше
похожее на маленькое стадо гиппопотамов. Поколение фастфуда…
– Видишь ли, девочка, они были мертвы. Пассажиры, стюарды, пилоты – все. Что с
Силой, что без. Я единственный, кто мог выжить. Именно поэтому мне не предъявили и не
предъявят обвинение. Ни Ночной Дозор, ни Инквизиция.
– Про совесть не спрашиваю.
– Они были мертвы, – повторил я. – Снимать сапоги с мертвецов – не самое
благородное занятие, но это всего лишь сапоги.
Меган развернулась и пошла вперед. Пришлось окликнуть ее, когда я свернул с улицы в
аккуратную широкую аллею.
* * *
«Цезарь» оказался посредственным, шашлык тоже. Я заказал второй, из осетра, и
отодвинул почти нетронутый первый заказ. Четыре года назад здесь кормили прилично.
Жаль, что со временем подобные заведения становятся только хуже.
– Вы тут в который раз? – наконец нарушила получасовое молчание Меган.
– В седьмой.
– Любите совковые курорты?
– Как сказать. Впервые я приехал сюда в 1910-м, еще до революции. Да и потом были в
основном рабочие визиты.
– Да-да, конечно, в Крым ездят исключительно работать, – согласно закивала девчонка.
– Как, например, сейчас.
Меган заткнулась.
Крупная рыжая белка спрыгнула с ветки на землю и шустро поскакала к волшебнице.
Забралась на плечо. Животные любят Светлых. Даже такие безмозглые, как белки.
Меган потрепала пушистый хвост, заозиралась в поисках чего-нибудь, чем можно
угостить зверька. Себе она заказала только минеральную воду. То ли стеснялась, то ли хотела
что-то доказать. А может, и впрямь предпочитала минералку сокам или пиву – мотивы
Светлых иногда трудно понять.
Белка, помедлив, спрыгнула на лавку, нырнула под стол. Притянуть животных намного
проще, чем удержать на месте. Во всяком случае, без прикорма или дополнительных
магических манипуляций. Впрочем, белка скоро вернется. Так и будет бегать туда-сюда, пока
мы не уйдем.
Притулившееся у границы парка кафе пустовало. Мы оставались единственными
посетителями, основной наплыв приходится на вечер. Меган допила минералку и деловито
осведомилась:
– С чего начнем?
Я подцепил кусочек осетра – получше, но все равно безобразие. Волшебница
пристально следила за движением моей челюсти. Поесть спокойно не дадут…
Я вздохнул.
– Найдем звонившего. Дальше видно будет.
– Прям вот так возьмем и найдем?
– Прям вот так и найдем. У тебя компьютер с собой?
– Компьютер дома оставила. Ноутбук подойдет? – Судя по тону, она издевалась, хотя
смысла шутки я не уловил.
– Досье на местных открой. Иные Алушты, Партенита, Гурзуфа, Ялты, Симферополя и,
скажем, Судака.
– Может, и Севастополь добавим до кучи? – Меган согнала с коленей вернувшуюся
белку и расстегнула рюкзак.
– Севастополь далеко. Но если не найдем кандидата в соседних городах, посмотрим и
Севастополь.
– Кандидата? В смысле, того, кто звонил? А как вы собираетесь его искать? Гадать по
фотографиям?
– Вроде того.
Меган фыркнула, однако развивать тему не решилась. Достала из рюкзака компьютер,
раскрыла и развернула экраном ко мне. На всякий случай я накрыл наш стол сферой
отторжения.
Вообще-то закрыть нас от посторонних глаз должна была Меган, но я не стал заострять
внимание на ошибке. Если есть мозги, сделает вывод самостоятельно.
Всего в окрестностях Алушты было зарегистрировано около полусотни Иных. Еще два
десятка – в Симферополе. Немало, учитывая небольшое население курортных городов.
С другой стороны, Крым всегда пользовался большой популярностью у власть имущих,
номенклатуры, Иных – всех тех, кто мог позволить себе свить летнее гнездышко вдобавок к
столичной квартире. Неудивительно, что абсолютное большинство среди них – Темные.
Светлых на побережье проживало всего трое, все местные. А вот среди нашего брата
половину составляли приезжие.
Я не вчитывался в заботливо составленные Инквизицией многостраничные документы.
Подробности личной жизни местных меня не интересовали. Только первая страница: возраст,
дата инициации, уровень Силы. Несколько раз я пролистывал досье дальше для уточнения
деталей, однако проблем с отсевом не возникло.
Через полчаса я отодвинул компьютер и снял защитный барьер. Меган оторвалась от
телефона, в экран которого усиленно тыкала последние пятнадцать минут. С любопытством
на меня посмотрела.
– Как прошел сеанс физиогномики? – поинтересовалась она.
– Замечательно.
Я поднялся, отсчитал несколько купюр, бросил на стол.
– Со мной не поделитесь?
– Отчего же, поделюсь. Немного позже. А что ты сейчас делала с телефоном?
– Чего? – посмотрела на меня с недоумением Меган.
– Что ты делала с телефоном последние четверть часа?
Она скорчила недовольную гримасу.
– Играла в «Зомби против Растений». Что, нельзя?
– Да нет, почему, можно. – Я задумчиво проследил, как она убирает компьютер в
рюкзак.
* * *
К вечеру жара немного спала, подул прохладный морской бриз. Я рассеянно листал
купленную на лотке книжку: что-то из жизни частных детективов и по совместительству
дамских угодников. Вялотекущий сюжет скользил мимо сознания, мысли были заняты
другим.
Происходящее мне не нравилось. То, что Джованни втягивает меня в какую-то свою,
непонятную игру, было ясно с самого начала. Все разговоры о дружбе и сотрудничестве не
стоили ломаного гроша. Как и знакомство длиною в пять столетий. Я не доверял
Инквизитору.
Возможно, его и впрямь беспокоили события последних лет. Вероятно, он имел на то
основания. Проблема в том, что за всей его откровенностью стояли холодный расчет и планы,
в которых мне уготована роль пусть не пешки, но подконтрольной игроку фигуры. А уж кто
сидел за доской – лично Джованни, его начальство или коллегиальный совет Инквизиции, –
не имело значения.
Вопрос в том, что мне с такой ролью делать? До тех пор, пока фигура стоит на черно-
белых клетках, у нее нет свободы выбора. К несчастью, меня уже попытались убрать с доски.
И эта попытка заставила искать союзников в лице Инквизиции.
Не будь утреннего покушения, я не принял бы предложение Джованни, однако сбитый
самолет вынудил пойти на сотрудничество. Опыт подсказывал: одному мне не справиться. Не
тот уровень сил.
А еще меня беспокоила Меган. Я не мог понять, зачем Джованни навязал мне
напарницу. Толку от нее ноль, несмотря на афишированные таланты. Проследить за моими
действиями? С какой целью? Я не собирался играть с Инквизицией. Сделка меня устраивала,
и свои обязательства я выполню. Да и прошлое наше сотрудничество вышло плодотворным.
Никаких причин сомневаться в моей добросовестности у Джованни не было. Выходит,
он ожидал чего-то, что могло побудить меня пойти на обман, рисковать своим именем перед
лицом Инквизиции. Любопытно.
Я почувствовал легкое колебание Силы, но не стал оборачиваться.
– Интересная книжка? – Меган – как ей казалось, незаметно, – подошла со спины.
– Посредственная. – Я закрыл одноразовое чтиво и отправил его в урну.
– А вам не кажется, что выкидывать книги в мусорку непедагогично? Вот научите меня
плохому!
Я потянулся, разминая плечи.
– Ты уже взрослая девочка. Сама решишь, что выкидывать, а что нет. Что по делу?
Меган фыркнула, однако пикироваться не стала.
– Илья Герасимов в Симферополе. Вечером пойдет в ночной клуб – часа через два, не
раньше. Если поедем сейчас, застанем его дома. Или можно сразу в ночной клуб подрулить. –
В голосе Меган неожиданно прозвучали просительные нотки.
– Зачем? Никогда не бывала в российских клубах?
– Крым – не Россия.
– Я слышал другие прогнозы.
Меган кивнула.
– Да, он присоединится к России через полтора года. Но до тех пор он – территория
Украины, и знание будущего не дает вам право экстраполировать его на настоящее.
Я с любопытством посмотрел на враз ставшую серьезной девушку.
– Откуда ты?
– Какая разница. Я – Иная, я – Инквизитор. Место моего рождения не имеет значения.
– Но ты выучила русский?..
– И еще двенадцать языков. Это облегчает коммуникацию. Удивительно, правда?
Я только покачал головой.
– Ничего необычного не заметила?
Меган замялась и нехотя добавила:
– Там какая-то петля странная. Никогда такой раньше не видела.
– Петля?
Меган наморщила лоб.
– Ну, не петля. Петелька, может. Прозрачная. Почти невидимая. Как будто линия судьбы
закольцована. Уходит на пару дней назад, потом продолжается.
Мне стало неуютно. Я знал, откуда в линиях судьбы возникают такие «петельки».
– Когда возникнет кольцо?
– Не знаю. Скоро. Может, через полчаса, а может, через час. Вы же знаете, предвидение
не секундомер, чтобы точно предсказывать…
– Ты можешь провесить портал до Симферополя? – перебил я.
– Чего? – ошарашенно взглянула на меня Меган. – Нет, конечно!
– А дежурные? Те, что остались в квартире.
– Не знаю. Наверное, смогут…
– Пойдем. Быстрее.
Меган смотрела на меня, как на сумасшедшего.
– Минуту назад вы никуда не спешили.
– Минуту назад не было повода.
* * *
К чести дежурного Инквизитора, он не стал задавать лишних вопросов. Уж не знаю,
какие инструкции оставил ему Джованни, но моей просьбы оказалось достаточно. Он лишь
уточнил конечную точку назначения и сообщил, что на создание портала уйдет четверть часа.
Не страшно, хоть и не так быстро, как хотелось бы. Впрочем, работа с порталами –
штука тонкая. А уж на таких расстояниях и вовсе ювелирная. Одна неточность – и точка
выхода окажется в десятке метров над землей. Или под – что гораздо хуже.
Пока Инквизитор выверял траекторию с помощью похожего на сферическую
астролябию прибора, я обдумывал план дальнейших действий. Меган предложила связаться с
Дозорами, и после недолгого колебания я согласился.
Вера в собственные силы – штука хорошая, но подстраховка не помешает. Да и, говоря
по правде, надеяться на свои силы сейчас попросту глупо. Падение с самолета здорово
прочищает мозги и избавляет от иллюзий по поводу собственного могущества. А случись
заварушка, дозорные позволят мне по крайней мере сбежать с поля боя. Ну, не сбежать –
тактически отступить, если вам нравятся красивые формулировки.
– Готово, – сообщил Инквизитор.
– Ночной Дозор выехал, – эхом откликнулась Меган.
Я молча проследовал в спальную комнату, где открыли портал. Окно перехода вышло
совсем небольшим. Мне пришлось пригнуться, чтобы втиснуться в бликующий серый овал.
В следующую секунду я невольно взмахнул руками, потерял равновесие и упал на сухой
плешивый газон.
Как Инквизитор ни старался, рассчитать высоту не удалось, портал открылся в
полуметре над землей. Прыжок с такой высоты – сущий пустяк, если видишь землю. Но
когда она внезапно исчезает из-под ног, устоять практически невозможно.
Вышедшая следом Меган взвизгнула и растянулась рядом. Зашелся лаем рыскавший в
соседних кустах пес. Его хозяин недоуменно посмотрел на любимца и для порядка дернул за
поводок. Для людей мы не существовали, как и зыбкое марево закрывающегося портала. А
вот на пса сфера отторжения не подействовала. У животных свои отношения с большинством
заклинаний.
Я поднялся и как мог почистил брюки. Меган, поплевав на платок, сосредоточенно
терла коленку. Выглядели мы в эту минуту довольно жалко. Хорошо хоть оценить внешний
вид великих сыщиков было некому.
Я огляделся. В Симферополе мне доводилось бывать лишь проездом. К счастью,
ориентироваться на местности не требовалось. Прибитый к стене дома номерок
подтверждал, что «по длине» создатель портала не промахнулся. Разве что высадил нас у
последнего подъезда, когда требовался первый.
Ночной Дозор пока не подъехал; несмотря на хвалебные отзывы, парни оказались
нерасторопными. Однако помощи вроде пока и не требовалось. Я не чувствовал колебаний
Силы, по двору не сновали подозрительные личности. Пара случайных прохожих, стайка
подростков, под пиво неуверенно тискающих одноклассниц, надрывающий глотку пес и его
растерянный хозяин, бабки на скамейке, с опаской косящиеся на рвущееся с поводка
животное.
Для порядка я выглянул в Сумрак. Дом преобразился, враз утратив жилой вид. Теперь
он больше походил на жертву военных действий: пустые темные окна, покрытые выбоинами
стены, глубокие, похожие на морщины трещины. Рядом с приютившей старушек скамьей
проступили пятна синего мха. Видать, не первый год там заседают.
Невдалеке промелькнула прозрачная тень: Меган мимолетно заглянула на первый слой
и тут же отступила обратно. Надо сказать, весьма умело.
Правда, смотреть оказалось не на что. Возможно, я и впрямь перебдел. В конце концов,
мы могли спокойно приехать сюда на машине. Ночной Дозор подержал бы Герасимова до
нашего прибытия.
– А с чего вы вообще решили, что это он? – скептически спросила Меган.
– Интуиция.
– И только?
– Не только. – Я зашагал к первому подъезду.
– А с чего вы решили, что он не в этом подъезде?
– С того, что дом девятиэтажный. Значит, семнадцатая квартира находится в первом
подъезде.
– А остальное?
– Здравый смысл. Если бы тебе понадобился чужой телефон, как бы ты поступила?
– Попросила бы у кого-нибудь. Или потребовала, у нас есть право применять магию в
особых ситуациях. – Меган догнала меня и пристроилась рядом.
– Именно. И большинство Иных поступили бы так же. А он украл, без использования
магии. Для него это привычнее. Причем не просто привычнее – у него и квалификация
соответствующая. «Подрезать» телефон, чтобы хозяин не заметил, не так-то просто.
Особенно для Иного, на которого люди невольно обращают внимание.
– И что это значит?
– Что он так или иначе связан с уголовным миром. Кстати, не задумывалась, как он
увидел лишенную аур семью? Они из дома не выходили.
– И как же?
– Думаю, он просто хотел ограбить квартиру. Однако отсутствие аур сыграло злую
шутку, парень ничего не почувствовал и решил, что дома никого нет. Дверь-то была заперта.
А потому он сделал то же, что твои друзья-Инквизиторы, – прошел через Сумрак. И к своему
удивлению увидел хозяев. Причем весьма необычных.
Меган фыркнула.
– Да ну, бред. Иной-грабитель… Что за чушь?!
– Подчас у Иных бывают очень странные хобби. – Я замедлил шаг.
– И что дальше? – не сдавалась Меган. – Вся ваша теория шита белыми нитками. Но
пусть даже так. При чем тут Герасимов?
– При том, что подобные увлечения свойственны людям с определенным прошлым.
Видишь ли, люди не становятся Иными в момент инициации. Особенно если у них
невысокий уровень. На осознание того, что ты больше не человек, нужно время. Поначалу
многие воспринимают свои способности просто как некий бонус. Мелкий воришка остается
мелким воришкой, только теперь он может проходить сквозь закрытые двери.
– И Герасимов…
– Кандидатов было двое. Второй – вампир из Ялты, до инициации успел год отмотать в
колонии. Герасимов же детдомовец. Несколько приводов в милицию плюс полгода в
исправительном учреждении, где, собственно, и произошла спонтанная инициация. Шестой
уровень.
– И почему ты выбрал его, а не вампира?
– Догадка. У Герасимова в числе хобби указан настольный теннис. В квартиру он
проник в воскресенье, во второй половине дня. По воскресеньям в Алуште проводится
турнир выходного дня – небольшое соревнование среди любителей. Я спросил у
организатора, знаком ли им Герасимов. Тот подтвердил, что Илья принимал участие в
воскресном турнире. После чего сомнения отпали. Наш друг сочетал приятное с полезным.
Утром турнир, после обеда, когда отдыхающие идут на пляж, – дело.
Я остановился. До подъезда оставался десяток шагов.
– Ничего не чувствуешь?
Меган сморщила носик. Затем коснулась свободно болтавшегося на руке тонкого
серебряного браслета. Амулет едва заметно засветился.
– Ничего не ловится, – помедлив, заявила она. – А что?
– Не знаю. Не уверен…
Я и впрямь не знал, что заставило меня насторожиться. Неуловимое касание ветерка?
На миг потускневшие краски? Чей-то беззвучный шепот?
Закончить самоанализ я не успел. Запищал магнитный замок, тяжелая стальная дверь
распахнулась, и из подъезда бодрым шагом вышел Илья Герасимов.
Выглядел он взрослее, чем на фотографии, возможно, из-за ухоженной рыжей бородки.
Одет по-спортивному: кроссовки, черные джинсы, футболка с хищной волчьей мордой и
темно-синяя бейсболка. В ушах наушники, на шее золотая цепь и золотой же перстень на
мизинце.
Не обращая на нас никакого внимания, парень сбежал по ступенькам подъезда и бодро
зашагал прочь. Будь я один, прошел бы за ним пару кварталов. Просто на всякий случай. К
сожалению, меня сопровождала Меган.
– Илья Герасимов? – Инквизиторша сделала несколько шагов вперед. Парень
недоуменно оглянулся. Заметил девушку, вразвалочку подошел к Инквизиторше и вытащил
правый наушник.
– Ну, здравствуй. Прогуляемся? – В голосе не звучало и тени тревоги от того, что
незнакомка назвала его имя. На меня он вообще не обращал внимания.
– Инквизиция, – сухо представилась Меган. – У нас к вам несколько вопросов.
Ни малейшей реакции. Парень продолжал ухмыляться и открыто разглядывать фигуру
девушки. Отнюдь не платонически.
– Я в клуб, – сообщил он. – Или хочешь, возьмем пива и пойдем ко мне? – Он качнул
головой в сторону подъезда.
На лице Меган появилась растерянность.
– Илья Герасимов, – повторила она, – прекратите паясничать. Я сотрудник Инквизиции.
У нас есть вопросы по поводу вчерашнего телефонного звонка в Дневной Дозор.
– Чё ты меня грузишь! – Герасимов попытался поймать ее за руку, но Меган в
последний момент отпрянула. Кажется, к подобным нештатным ситуациям ее не готовили.
– Прекратите немедленно! – выкрикнула она в отчаянии. – Я требую! От имени
Инквизиции!
– Илья, – негромко позвал я.
Парень дернулся, заозирался, пытаясь понять, откуда раздался голос. У меня мелькнула
догадка, которая очень мне не понравилась. Я снял сферу отторжения и с растущим
беспокойством проследил, как вытягивается лицо парня. Все его нахальство в момент
улетучилось, на смену пришел страх. Естественная в общем-то реакция человека. Но не
Иного!
Сфера отторжения – одно из базовых заклинаний, о нем знают даже зеленые новички.
Мага шестого уровня таким не удивить и тем более не напугать. Однако беспокоили меня
вовсе не трясущиеся поджилки юного ловеласа. Заклинание работало. И вот это было
действительно плохо.
Сфера отторжения не действует на Иных. Даже Высший маг не сможет оттолкнуть ею
инициированного днем ранее новичка. Не важно, сколько в нее вложено энергии, не важно,
сфокусировали ее на человеке или предмете. У Иных иммунитет к такого рода штучкам.
Иммунитет, которого Илья Герасимов по какой-то причине лишился.
Я взглянул на него сквозь Сумрак. Никаких сомнений – передо мной стоял Иной.
Ровная темная аура, минимальные расхождения с рисунком (запечатлеть на фото, увы,
невозможно) из личного дела. А потом я заметил паучков.
Маленькие полупрозрачные твари разбегались по ауре, лопались, разделяясь на
несколько крошечных копий, которые на глазах вырастали до размеров родителя. Подросшие
пауки вгрызались в светящийся ореол, от чего на гладкой поверхности ауры появлялись
серые язвы. В считаные секунды она покрылась грязной коростой, сияние померкло.
Я не понимал, что происходит. Даже не слышал о подобном. Аура Иного гасла,
превращалась в рваную накидку, сквозь дыры которой утекала жизнь. Меган судорожно
сглотнула и шепотом спросила:
– Что с ним? Что это?
– Илья, – громко позвал я. – Илья, с кем ты только что общался? Как выглядел этот
человек?
Парень моргнул и непонимающе уставился на меня.
– Ты кто такой? – грубовато спросил он. – Чего тебе надо?
– Илья…
– Какой я вам Илья?! Вы за кого меня принимаете? Меня зовут… – Он запнулся,
недоуменно уставился на свои руки, словно видел их впервые в жизни.
Я ударил. Грубым, жестоким заклинанием, которое применял лишь несколько раз. Глаза
парня остекленели, лицо утратило выражение. Он попытался что-то сказать, но из горла
вырвался только хрип. Из уголка рта побежала струйка слюны.
– Что вы делаете? – выкрикнула Меган.
– Не мешай! – Я искренне надеялся, что она заткнется и не станет вмешиваться. У меня
не было времени что-либо объяснять. Не сейчас, когда единственный свидетель умирал на
наших глазах. Потом мир померк.
Короткий полет. Пустота. Обрывки. Картинки. Клочки мыслей… Я с трудом
продирался сквозь разлагающееся сознание Герасимова. На месте последних минут жизни –
зияющая дыра. Кто бы ни сотворил пауков, он позаботился о том, чтобы они уничтожили
всякое упоминание о его личности.
Но я и не пытался восстановить недавние события. Меня интересовало прошлое.
Теннисный турнир. Пляж. Окунуться в море. Провал… Я-Илья иду по горячему тротуару и
пью «Ягуар». Провал… Сумрак – ненавижу, всегда жаркий, всегда липкий, но он помогает
проходить сквозь закрытые двери. Зачем? А почему бы нет? Весело. Туристы – чужие. Лохи.
Обмануть весело. Грабить весело… Провал. Растерянность. Испуг. Не увидел, не
почувствовал. «Морфей»! Не действует. Сидят. Смотрят. Не боятся. Безразличные. Как
коровы. Запах. Резкий, терпкий. Свет. Странный. В Сумраке. Вне Сумрака. Сквозь Сумрак…
Провал. Провал. Провал…
Я попытался еще раз вскрыть чужую память, но на месте воспоминаний порхали лишь
темные бессвязные картинки. Затем пропали и они.
Я открыл глаза. Илья сидел на газоне, тупо глядя перед собой. Меган придерживала его
голову и пыталась разогнать стайки прожорливых паразитов. Разумеется, безуспешно.
Пошатываясь, я подошел и сел рядом. Перед глазами пульсировали разноцветные
круги.
Прочесть мысли Иного почти невозможно, это искусство доступно лишь Великим и
требует особой связи. Как между учителем и учеником.
Однако чужой разум – лакомый объект. И за тысячелетия Иные придумали немало
способов обойти естественную преграду. По крайней мере частично. Ментальное
подчинение вампиров, всевозможные сыворотки ведьм или слияние разумов, подобное тому,
что применил я.
Беда насильственных способов в том, что они в той или иной степени необратимо
разрушают объект воздействия. Будь Илья Герасимов в порядке, мое вторжение оставило бы
в его памяти белое пятно в пару месяцев глубиной. Не считая мелких кратковременных
последствий вроде заикания или частичного паралича.
Впрочем, будь Герасимов в порядке, я бы никогда не применил подобного заклятья, ибо
за такое полагается развоплощение. По-хорошему, мне не стоило вмешиваться и сейчас,
целее будешь. Но я увлекся. К тому же было интересно, насколько велик кредит доверия,
выданный Джованни.
– Да помогите же, – едва слышно прошептала Меган. Я покосился на Герасимова. На
бессмысленный взгляд, на сбегающую из уголка губ тонкую струйку слюны, изъеденную
серую ауру, похожую на слепленное из газет папье-маше.
– Он мертв.
– Он дышит!
Я покачал головой.
– Недолго осталось. Сознание полностью разрушено. Скоро начнут отказывать
рефлексы. Потом остановится сердце. Он мертв.
– Да как вы можете! – Показалось, Меган влепит мне пощечину. Но она только сжала
кулаки.
Я пожал плечами.
– Ты не сможешь спасти всех, кого хочешь. Привыкай. Как привыкают остальные.
– Какой же вы все-таки подлец. – В глазах Меган стояли слезы. Светлая Инквизиторша,
оплакивающая Темного жулика…
Она осторожно опустила Герасимова на землю и со злостью на меня посмотрела.
– Пойдемте! Это заклятье действовало очень быстро. Значит, его наложили недавно.
Убийца все еще там. – Она решительно направилась к подъезду.
– Нет.
Меган остановилась, словно врезалась в стену.
– Я туда не пойду. Дождемся Дозора.
– Что, испугались? – ненатурально рассмеялась она.
– Можно сказать и так. У меня нет никакого желания ловить за руку мага, творящего
подобные заклинания. Но если тебя утешит – не думаю, что он прячется в квартире жертвы.
Убийца сделал свое дело и ушел. Через портал или высокие слои Сумрака – не важно. В доме
ему оставаться незачем. Впрочем, я все равно не собираюсь рисковать, поэтому останусь
здесь. И ты тоже.
Вид у Меган был такой, словно она готовилась наброситься на меня с кулаками. Или
разрыдаться. А может быть, то и другое одновременно. Но она просто села на лавку и стала
ждать.
* * *
Дозорные прикатили через пять минут или спустя полчаса, если считать от звонка
Меган. Не сказать, что слишком быстро. Зато на оперативников Светлые не поскупились –
четверо Иных в полной боевой выкладке. Для провинциального Дозора совсем неплохо.
Пока Инквизиторша вводила их в курс дела, пока они пытались привести Илью в
чувство с помощью какого-то целебного амулета, пока обыскивали подъезд, я так и сидел на
газоне. Пелена перед глазами развеялась, однако любое резкое движение вызывало тошноту.
Прогулки по дебрям чужого сознания никогда не давались легко.
Все это время неподалеку отирался белобрысый парень лет тридцати. Маг, навскидку
уровня пятого-шестого. Зачем его приставили ко мне, ума не приложу. Задумай я какое
злодейство, он даже пискнуть не успеет, не то что позвать на помощь.
Следователи вернулись через полчаса. Герасимов еще дышал, но глаза были закрыты, и,
судя по бледнеющей ауре, смерть стояла на пороге. Посовещавшись, Светлые перенесли его
на заднее сиденье старенького «опеля». Меня они старательно игнорировали.
– Нашли что-нибудь? – Вопрос был риторическим. Просто ужасно не хотелось
вставать, и я решил потянуть время.
Худощавый сутулый мужчина с узким интеллигентным лицом обернулся.
– Нет, квартира пуста, подъезд тоже. И крыша. Никаких следов магии, никаких
изменений в течении Силы. Магический заряд жильцов дома не отличается от среднего по
городу.
Последнее уточнение было ценным. Выходит, убийца не подпитывался от окружающих.
Либо готовил заклинание заранее, либо хватило собственных запасов. Последний вариант
выглядел пугающе. Сложные заклинания энергоемки, на их создание уходит очень много
сил. А ведь убийца приберег что-то и для отступления.
– Спасибо.
Светлый кивнул и сел за руль. Особой неприязни я не ощутил, но общаться со мной
дольше, чем требует элементарная вежливость, он не собирался. Подошла Меган. Эмоции
схлынули, теперь ее лицо не выражало ничего.
– Вам придется объясниться, – сухо потребовала она. – Вторжение в чужой разум,
использование запрещенных заклинаний, отказ в содействии сотруднику Инквизиции.
Я с иронией посмотрел на девушку. Общение со Светлыми коллегами явно не пошло ей
на пользу. К счастью или несчастью, у меня не было желания препираться.
– Да, конечно. – Я медленно поднялся. – Мы можем зайти в квартиру Герасимова. Ему
она больше не понадобится.
Она дернулась, как от пощечины. Хотела что-то сказать, но передумала.
– Я позвоню Джованни.
– Валяй.
Звонок не отнял много времени, как и реакция на него. Над злополучным газоном
раскрылся еще один портал, куда более выверенный, в шаге от земли. Джованни, в светлом
летнем костюме и почему-то с тростью, явился лично.
– Не слишком экономный расход ресурсов, – заметил я.
Инквизитор отмахнулся.
– Рассказывай, – коротко бросил он.
– Разговор будет долгим, – предупредил я. – Лучше подняться в квартиру Герасимова.
Инквизитор кивнул. В отличие от помощницы моральных терзаний он не испытывал.
Сапоги мертвеца оставались для него просто сапогами.
Мы обосновались на кухне. Я бегло осмотрел трехкомнатную квартиру. Судя по
свежему ремонту, Герасимов купил ее вскоре после становления. Улучшение личного
благосостояния – первое, чем занимаются новоиспеченные Иные наравне с местью и
возвращением старых долгов. Разумеется, если мы говорим о Темных Иных.
Квартира выглядела ровно так, как я представлял. Одна комната пустовала. Вторая,
жилая, была под завязку забита электроникой. На стенах висели плакаты с полуголыми
девицами, на полу под гигантской плазменной панелью стояла пара пустых бутылок из-под
пива. В третьей комнате раскинулась огромная кровать с водяным матрасом.
– Держу пари, в ванной джакузи, – пробормотал Джованни.
Мы обосновались на кухне, на удивление скромной.
Чая найти не удалось; похоже, хозяин пил только кофе. Зато бар оказался забит под
завязку. Большинство бутылок были початы.
Брезгливо морщась, Джованни долго перебирал купленную юношей выпивку. Меня по-
прежнему мутило, и потому от алкоголя я воздержался. Хорошо, в холодильнике нашлась
минеральная вода. Меган демонстративно проигнорировала наш выбор. Села на табурет,
прислонилась к стене и уставилась в окно.
– Ну, рассказывай, – задумчиво разглядывая одну из бутылок на просвет, произнес
Джованни.
Я коротко поведал о событиях последних часов. Инквизитор слушал не перебивая.
– Ты должен понимать, что вторжение в чужой разум – тяжкое преступление, – сказал
он, когда я закончил рассказ.
– Времени не оставалось. Его сознание разрушалось на глазах. Я рассчитывал
вытащить хоть что-то, имеющее отношение к делу.
– И как, вытащил? – полюбопытствовал Джованни.
– Думаю, да. Мне нужен час, чтобы трансформировать воспоминания в запись.
Джованни кивнул.
– Не буду мешать.
Он поднялся и ушел в другую комнату. Я услышал, как забормотал телевизор. Меган
оторвалась от окна и равнодушно следила за моими манипуляциями. Что ж, дело ее.
Строго говоря, перенести воспоминания на материальный носитель невозможно. Сотни
магов пытались решить эту проблему на протяжении столетий. В итоге не преуспел никто.
Человеческое сознание было и остается одной из главных тайн мироздания. Ты можешь
прочесть чужие мысли, можешь даже ненадолго взглянуть на мир чужими глазами. Но ни
один кристалл в мире не способен сохранить увиденное.
Однако передо мной стояла задача попроще. Я собирался показать Джованни только
одну, вполне конкретную вещь. Можно сказать, рисовал по памяти. Только память была
чужой, а вместо кисти использовались линии Силы.
Создание слепков не входило в список постоянных магических практик, и потому
вместо обещанного часа пришлось провозиться все три. Когда я закончил, пот лил в три
ручья. Энергии на создание «картины» ушло не меньше, чем на полноценное Марево
Трансильвании. Зато результатом мог бы гордиться любой: разница с оригиналом была
минимальна.
Я поставил носитель слепка – хрустальную вазу, невесть как оказавшуюся в квартире, –
в центр стола. Прошел в ванную и десять минут с закрытыми глазами стоял под
циркулярным душем. Вопреки прогнозу Джованни джакузи там не оказалось. Только кабинка
с гидромассажем.
Когда я вернулся, Инквизиторы сидели за столом. Джованни разглядывал вазу с
откровенным любопытством, Меган старательно изображала безразличие.
На улице стемнело. Щелкнув выключателем, я погасил свет, в полумраке подошел к
столу и провел над вазой ладонью. Вспыхнули миллионы крошечных огоньков, вспорхнули,
заполнили помещение. В комнате повис прозрачный янтарный туман.
Джованни скептически хмыкнул. Потом взглянул на туман через Сумрак и озадаченно
потер подбородок.
– Насколько точна копия? – спросил он.
Я пожал плечами. Вопрос был риторическим.
– И ради этого ты сжег ему мозги? – не выдержала Меган.
– Мозги ему сжег не я…
– Меган, не суди так категорически, – вмешался Джованни. – Строго говоря, тут очень
любопытный феномен.
– Что в нем любопытного? Просто свет! Любой маг может создать подобное!
Джованни улыбнулся.
– Нет, Меган, далеко не любой. Если не веришь, попробуй повторить на досуге.
– И что же в нем особенного?
– А ты выгляни в Сумрак, – посоветовал я.
– И что я должна увидеть? Там такой же свет.
– Вот именно, – вновь вмешался Джованни. – Картина одинакова и в реальном мире, и в
Сумраке. Заклинания, которые «просвечивают» сквозь несколько слоев, можно пересчитать
по пальцам. Все они относятся к высшей школе магии. Жаль, Герасимов выглянул только на
первый слой. Интересно, сохранилось ли свечение на втором?
– Думаю, да, – ответил я. – Только вряд ли это заклятье как таковое. Больше похоже на
постэффект.
Джованни кивнул.
– Я тоже так думаю. Что порождает еще больше вопросов. Если даже постэффект
наблюдается на нескольких слоях Сумрака, насколько мощным должно быть оригинальное
заклинание?..
– Полагаю, достаточным, чтобы содрать с человека ауру.
Воцарилось молчание. Джованни задумчиво разглядывал вазу. Меган недовольно
переводила взгляд с него на туман. Кажется, наше объяснение важности феномена ее не
удовлетворило.
– Обвинений в твой адрес мы выдвигать не будем, – наконец резюмировал Джованни. –
На сколько хватит заряда вазы?
– Час. Может быть, чуть больше. – Я щелкнул по рифленому хрусталю. Огоньки,
помедлив, втянулись внутрь.
– Слепок я заберу, – сказал Джованни, – покажу аналитикам. Возможно, найдут что-
нибудь в архивах. Ты ведь не знаешь, какое заклинание использовалось?
Я покачал головой.
– Не имею ни малейшего представления.
– Меган, включи, пожалуйста, свет, – обратился к девушке Джованни. – И очень тебя
прошу, сходи купи нормального вина. Эти помои невозможно пить.
Если бы взгляд мог испепелять, от Джованни осталась бы горка черного пепла. Хотя,
возможно, в темноте он просто утратил магическую силу. К чести Меган, вслух она ничего
не сказала. И даже входной дверью не стала хлопать, аккуратно прикрыла ее за собой.
– Воспитанная девочка.
Джованни поморщился.
– Юра, что происходит?
– Это не Тигр. Я подозревал с самого начала, а теперь почти уверен. Одно дело –
заявить о своем прибытии, лишив ауры одного человека, другое – стереть всю семью. К тому
же Тигр делал свое дело тихо, а тут для стирания использовалась магическая бомба. Да и
убийство Герасимова… Не вяжется оно с посланником Сумрака.
– Возможно, ты прав. – Джованни вздохнул. – Кому вообще понадобилось стирать
ауры?
– Неправильно ставишь вопрос. Не «кому», а «зачем»? Найдешь мотив – найдешь и
преступника.
– Господи, Юра, не скатывайся до уровня бульварного чтива.
– А этот принцип потому и стал стержнем детективных историй, что работает.
Инквизитор смерил меня мрачным взглядом, но развивать тему беллетристики не стал.
– Как ты догадался, что на Герасимова нападут? – спросил он.
– Почти случайно. Меган просматривала линию его судьбы и увидела петлю. Такие
возникают, когда сознание индивида повторно переживает собственное прошлое. Ты как
почетный Инквизитор должен знать. Круг истины – ваше изобретение. Правда, я не ожидал,
что стану автором заклинания…
– Выходит, Меган, сама того не зная, сумела предсказать твои действия, – пробормотал
Джованни. – Сильна…
Я кивнул.
– Сильна. К сожалению, действий нашего противника она по-прежнему не видит. Что
дает нам два возможных объяснения. Либо его уровень заметно выше моего, либо Меган
играет на чужой стороне.
Лицо Джованни покраснело. Самообладание никогда не было его сильной стороной, но
впервые за много лет я видел Великого Инквизитора по-настоящему растерянным.
– Юра, какого черта?! Не может… – Он шумно выдохнул. – Нет, я серьезно, нельзя же
подозревать всех. Меган не могла… У-уф.
Признаться, смятение Джованни меня озадачило. Я готовил небольшую провокацию, но
результат получился совершенно неожиданный. У Инквизитора определенно имелись
собственные мысли на этот счет, и моя версия с ними резонировала.
– Я тоже склоняюсь к первому варианту, – миролюбиво согласился я. – Способность
стирать ауры, разрушающее разум заклинание, сбитый самолет… Тут поработал очень
сильный и очень подготовленный Иной. Не думаю, что кто-то из нас способен прочитать его
действия. Хотя… Вы не пробовали привлечь ту московскую чудо-девочку?
На лице Инквизитора отразилась целая гамма чувств: облегчение, что я не стал
развивать тему Меган, согласие с моими предположениями и раздражение при последних
словах. Видимо, Абсолютная волшебница оказалась больной темой.
– Поверь, что возможно, делается, – сухо ответил он.
– Вот и чудно. – Я зевнул. – Полагаю, на этом все? Я был бы безмерно благодарен, если
бы вы открыли портал до Самары. Или организовали билет на ближайший самолет.
Джованни меланхолично побарабанил пальцами по столешнице, повернулся к окну и,
не глядя на меня, произнес:
– Я попросил бы тебя остаться.
Надо сказать, я ожидал чего-то подобного. Жаль, что это как раз тот случай, когда
собственная прозорливость не приносит радости.
– Прости?
– Задержись в Алуште на пару дней. – В голосе Джованни прозвучали просительные
нотки. – Погода, сам видишь, отличная. Гостиницу мы организуем по высшему разряду. Или
квартиру, если тебе так удобнее.
– Погода – это прекрасно, но меня ждут дела, – с сожалением сказал я.
Джованни всплеснул руками.
– Юра, ну какие дела?! Ты в отпуске, наверное, сто лет не был. Позвони, назначь зама, а
сам отдохни, развейся. Море, солнце, загорелые юные нимфы…
Кажется, Джованни понесло. Я скептически посмотрел на Инквизитора.
– Нет уж, карты на стол. А то сейчас выяснится, что вам и Герасимов не нужен, и вы
просто надеялись задержать меня на неопределенный срок.
Джованни неожиданно рассмеялся.
– Все-таки, Юра, ты параноик. Нет, Герасимов ценен сам по себе. Хотя, признаюсь, не
ожидал, что ты вычислишь его так быстро. Относительно карт выкладывать особо нечего.
Меган сказала, что ты должен остаться.
– Должен?
– Ну, не должен… – пожевал нижнюю губу Джованни. – Сам знаешь, как
неопределенны предвидения. Ты как-то связан с происходящими событиями, даже сейчас.
Твое присутствие необходимо, чтобы в них разобраться.
– Потрясающе! – Я вложил в восклицание весь накопленный сарказм. – Что еще она
напророчила?
– Ничего, – уныло ответствовал Инквизитор. – Я поначалу тоже отнесся скептически.
Не поверил, что она способна вплести тебя в картину будущего. Но потом ты рассказал про
петлю, и пришлось пересмотреть свои взгляды. Если Меган предсказала твои действия
однажды, значит, может предсказать и второй раз.
– А если я откажусь?
Джованни вздохнул.
– Твое право. Держать насильно не станем. Все договоренности остаются в силе.
Трансфер до Самары мы обеспечим… – Он развел руками. – Юра, не хочу на тебя давить, ты
и так здорово помог. Требовать большего – грех. Но раз уж ты оказался вовлеченным в дело,
прошу помочь еще раз. Пусть и в такой неопределенной форме.
– Начинаю подозревать, что за сбитым самолетом стоит Инквизиция, – пробормотал я.
– Юра! Даю слово, я ничего не знаю об утреннем покушении! Я не знаю, кто снял с
людей ауры, мне неизвестен способ, которым убили Герасимова! Хочешь, поклянусь Тьмой?
Джованни замер в театральной позе – одна рука на сердце, другая протянута ко мне.
Подмывало сказать «хочу», но я ему верил. Клятвой не шутят. Если понадобится, он призовет
Тьму и повторит сказанное.
И все-таки он что-то скрывал. Я для него был фигурой. Возможно, сильной и важной –
ферзем или даже королем, – но именно фигурой. Не партнером, сидящим за доской. Это тоже
следовало учитывать. И все же…
– Квартира меня устроит.
Джованни расцвел.
– Юра, я знал, что на тебя можно положиться! Если будут вопросы или возникнут
проблемы, мой телефон доступен всегда. Обещаю, что сделаю все для их разрешения! А
сейчас мы раздавим бутылочку винца и еще раз хорошенько все обмозгуем. Как говорится,
ум хорошо, а два лучше.
Я не успел ответить. Хлопнула входная дверь и на кухню с бутылкой вина прошлепала
Меган. Инквизиторы всегда славились работой в команде.
* * *
Следующие два дня прошли в праздном безделье. Никто не пытался меня убить, не
подкидывал головоломок, не тревожил новыми «просьбами». Даже наружку не стали
выставлять. Зачем? Если Меган может худо-бедно читать мое будущее, в прямом наблюдении
нет необходимости.
В любом случае я был предоставлен самому себе. Тут Джованни не соврал. И потому я
жарился на солнце, потягивал белое вино и понемногу восстанавливал растраченную на
Герасимова Силу. Успел даже выйти в море на яхте и подержать в руках ракетку.
С пинг-понгом роман у меня затяжной. Всерьез я увлекался им дважды. В начале
двадцатого века, когда ракетки представляли собой обтянутые бархатом деревяшки, и в конце
пятидесятых во время путешествия в Японию. Тогда приятель-маг познакомил меня с
новейшими достижениями в области перекидывания шарика – сантиметровой резиновой
губкой, пришедшей на смену бархату, и невиданным доселе приемом под названием «топ-
спин».
Наблюдение за эволюцией – одно из удовольствий, доступных лишь Иным. Не важно,
идет ли речь об эволюции самолетов, крое платья или трансформациях теннисной ракетки.
Люди не склонны к созерцанию. Их жизнь коротка, они находятся внутри нее и не
способны взглянуть на процесс со стороны. Когда заходит речь о самолетах, людей волнуют
лишь комфорт салона и цена билетов. Эволюцию одежды они называют модой и подбирают
костюм в соответствии с новыми веяниями. При покупке ракетки их интересует лишь одно:
насколько легко они будут одерживать победы.
Конечно, есть те, кто специально изучает предмет, претендуя на звание историка или
эксперта. Но даже они относятся к эволюции как к науке, набору фактов и событий. Они не
умеют просто наблюдать…
Уделив теннису час, я зашел в магазин прикупить продукты на ужин. Мог бы, конечно,
заказать еду в ресторане, благо в курортной зоне имя им – легион, но я предпочитаю готовить
сам.
Уже стемнело, когда я выбрался на ухоженный, с любовью отделанный балкон с чашкой
кофе. День пролетел незаметно, как и полагается при правильно организованном отдыхе. И
все-таки легкое неудовлетворение осталось.
Казалось, Иным некуда спешить. Что такое лишний день, неделя или даже год для
существа, разменявшего не одно столетие? И все-таки… все-таки бездействие действовало на
нервы. Вернись я в Самару, выкинул бы историю с аурами из головы. В конце концов, у меня
достаточно дел в Дозоре, а тут… выругавшись, я достал мобильник и набрал номер Марины.
Чертов Джованни, неужели он рассчитывал именно на такую реакцию?
– Легок на помине, – радостно поприветствовала меня ведьма. – Только что отзвонился
наш дорогой Инквизитор. Спрашивал, что удалось выяснить, велел поделиться результатами
с тобой.
– Понятно… – Я подавил желание швырнуть мобильник в угол, взять попутку и сесть
на первый же попавшийся самолет.
– Прозвучало так, будто я тебя огорчила, – делано смутилась Марина. – Юрий, что у вас
творится?
– Не знаю. А то, что знаю, рассказать не могу. На мне сейчас столько печатей
карающего огня, что хватит пробудить Везувий.
– Понятненько… – протянула Марина. – Тогда слушай. Джованни был прав, с веткой
все не так просто. С чертополохом я угадала, только вот в Крыму он не растет. Это так
называемый Carduus sardous – чертополох сардинский. А дальше еще интересней. То
зеленое, извини за выражение, говно, в котором он перемазан, на самом деле природный
краситель. Причем не простой, а смесь экстрактов из вайды красильной и вереска. Что-то из
репертуара друидов, кельтов и прочих англосаксов.
– Я был уверен, что сардинский чертополох растет в Италии, – пробормотал я.
– А также во Франции, Испании и Британии, – продолжила ведьма. – Классика жанра:
круг из чертополоха, руны, выведенные природным красителем… Разве что девственницы на
алтаре не хватает.
Я буркнул что-то неопределенное.
– Вот-вот, – поддакнула Марина. – Чушь все это. Я не про жертву, если что, я про
подобные ритуалы. Во-первых, разница между сортами, ох, прости, видами чертополоха –
ничтожна. Тащить в Крым сардинский чертополох никакого смысла нет.
– Возможно, гастролер – европеец, – предположил я. – Привез ингредиенты из дома,
чтобы не заниматься сбором гербария на месте.
– Возможно, – согласилась ведьма. – Но остальное не менее бредово. Краска нужна для
нанесения рун, понимаешь? Важны руны, а не то, чем они нарисованы. Натуральный
краситель, синтетический да хоть пищевой – разницы никакой! Я бы еще поняла, если бы
рисовали кровью, от нее хоть какой-то прок, а заморачиваться на возню с натуральными
красками – выше моего понимания. Да еще получать зеленый цвет путем смешения синего с
желтым! Ладно, ирландцы на зеленом помешаны, везде его совали, но тут…
Я выдержал небольшую паузу и осведомился:
– Твоя версия?
Мне показалось, Марина улыбается.
– Моя версия, Юрий, исполнитель ритуала – криворукий некомпетентный болван, –
сладко проговорила она.
Некоторое время я переваривал услышанное. Потом уточнил:
– Он просто скопировал внешнюю сторону?
– Почему же, не обязательно внешнюю, – охотно пояснила ведьма. – Возможно, ритуал
прошел успешно, и дурачок достиг желаемого. Но суть ты уловил верно. У него нет
практического опыта ведьмовства. Он откопал где-то книгу с описанием древних ритуалов и
тупо повторил один из них строчка в строчку, не задумываясь и не понимая, что и как
работает.
– Любопытно… Насколько я понимаю, установить ритуал невозможно?
– Правильно понимаешь. Чертополох – распространенный компонент…
– А краска – это просто краска, – закончил я.
– Именно. Что-нибудь прояснилось?
Я покачал головой, опомнился и произнес:
– Скорее, еще больше запуталось. Такое ощущение, будто несмышленый ребенок
получил доступ к высшей магии и от души куролесит.
– Я примерно то же сказала Джованни, – призналась ведьма. – Будто маг нашел книгу с
крутыми заклинаниями и пробует их одно за другим. То самолет собьет, то ауру снимет, то
ритуал друидский исполнит.
– Неплохая версия.
– Ага, – засмеялась она. – Ты держи меня в курсе, насколько возможно. Чем смогу
помогу. Не нравятся мне инквизиторские пляски. Не люблю, когда меня используют
втемную. Сама люблю, но не наоборот.
– Понимаю. Можно личный вопрос?
– Валяй.
– Откуда у тебя такой лексикон: валяй, тупо, крутые?
Ведьма фыркнула в трубку.
– Не обращай внимания, это чисто женское. Механизм психозащиты, если хочешь. Кто-
то играет в мудрую старуху, кто-то в свойскую девчонку. Не поверишь, я недавно в кино
ходила, смотрела, как гигантские роботы молотят друг друга. А потом, после сеанса,
двадцатилетнего парня на секс развела. Сама не знаю зачем.
Я усмехнулся.
– Имя вам – коварство. Он же тебе в праправнуки годится.
– Да если бы в праправнуки, – вздохнула ведьма. – Ладно, бывай, служивый.
* * *
Поспать толком не удалось. До поздней ночи я пытался выстроить разрозненные факты
в сколь-либо стройную схему и лег только под утро. А в шесть часов в дверь позвонили.
К слову, дверные звонки выдают звонящего с головой. Суетливая трель агитаторов, что
обошли сотню квартир и готовы обойти еще столько же. Лихорадочный звонок соседа
затопленного и любопытствующий – соседа, у которого тоже пропала холодная вода.
Обреченный звонок иммигранта-погорельца, выпрашивающего милостыню, и молодцеватый
звонок коммивояжера.
Утренний звонок был негромким, интеллигентным звонком уверенного в себе человека.
И открывая дверь, я уже знал, кого увижу.
Джованни, в белом костюме и светлом галстуке, коснулся края белой же шляпы.
– Прошу прощения за столь ранний визит, но обстоятельства вынуждают.
Я молча отступил, освобождая проход. Инквизитор улыбнулся.
– Я подожду снаружи. Мы тут кое-что нашли, думаю, тебе тоже следует это видеть.
На сборы ушло несколько минут. До армейских рекордов, конечно, далеко, но
гражданским такие скорости недоступны.
У подъезда ждала машина. Мысленно я готовился к «паккарду» или «линкольну»
прямиком из шестидесятых, но узрел лишь пыльный синий «шевроле», не очень-то
гармонирующий с образом Инквизитора-в-белом. Да еще и без водителя – Джованни сел за
руль лично. Что ж, по крайней мере не похоже на арест и этапирование в зал Трибунала. Не
то чтобы я чувствовал за собой вину, однако события последних дней вынуждали во всем
искать подвох.
Пока машина петляла по узким алуштинским улицам, пока неслась по загородной
трассе, Инквизитор хранил молчание. Разве что на выезде из города, раскурив
бочкообразную сигару, посетовал, что кубинские сигары уже не те. Страдалец.
До Партенита мы добрались за полчаса. Могли и быстрее, но Джованни предпочитал не
гнать лошадей. Причем не только в переносном смысле.
До сих пор помню наше унылое путешествие из Рима в Париж. Никогда не считал себя
лихим наездником, но в те дни не раз испытывал желание хорошенько хлестнуть
инквизиторского мерина по крупу. Для бодрости. Хлестать самого Инквизитора не
полагалось по статусу.
– Ты, Юра, не думай, я не драмы ради молчание храню, – сказал Джованни, когда мы
нырнули в узкую тенистую аллею. – Я пока сам ничего не видел. Когда сообщили о находке,
послал опергруппу и сразу отправился к тебе. Так что будем разбираться вместе. Как в
старые добрые. Помнишь, как мы кровососа в Лонжюмо выкуривали?
– Не поверишь, только что вспоминал то путешествие.
– Да-а, – протянул Джовании. – Славные были времена. Кажется, тут.
«Шевроле» проскользнул мимо пустующей будки охранника и остановился у входа в
пансионат, весьма симпатичный по провинциальным меркам. Общая беда такого рода
архитектуры – отсутствие индивидуального стиля и утонченности. Но тут ребята старались и
даже не скатились в аляповатую безвкусицу.
Территория тоже оставила благоприятное впечатление. Ухоженный газон, чистые,
сверкающие всеми оттенками голубого скамейки. Сухие ветки на деревьях спилены, около
урн ни банок, ни окурков. А еще здесь ощущалась какая-то особая атмосфера уюта. Что-то
неуловимое, складывающееся из тысячи незаметных деталей.
– Приятное место, – аккуратно водружая на голову шляпу, оценил Джованни.
– Не поспоришь, – согласился я.
– А тебе лишь бы спорить, – хлопнул меня по плечу Инквизитор. – А вот и кавалерия.
В роли кавалерии выступали близняшки-вампиры. Те самые, что сопровождали меня в
Москве. Видимо, они входили в личную гвардию Джованни. Выглядели упыри столь же
карикатурно: черные лакированные туфли, темные костюмы, темные очки. Выйдя из
пансионата, они приветствовали меня коротким кивком и, подобно почетному караулу, встали
по обе стороны двери, пропуская нас внутрь.
Холл пансионата тоже был отделан на совесть: плитка «под глину», кожаные диваны и
кресла, прохлада кондиционеров и ненавязчивый аромат полевых трав.
Стойка администратора пустовала, из коридоров не доносилось ни звука. Видимо,
Инквизиция взяла здание под полный контроль. Хотя ни Сферы Отрицания, ни характерного
«запаха» «Морфея» я не почувствовал. Как и следов других заклинаний. Любопытно.
– Без четверти семь, – вполголоса заметил Джованни. – Отдыхающие еще спят, не
будем их тревожить без нужды.
– Я думал, вы контролируете здание.
– Контролируем. Но тут такое дело… В общем, сам увидишь.
И я увидел.
* * *
Они просто спали. Спокойным умиротворенным сном беззаботных людей. Людей,
свободных от дрязг и волнений. Людей, свободных от проблем и обязанностей. Людей,
которым некуда и незачем спешить. Людей, лишенных аур. Мужчины, женщины, дети.
Живущие в номерах парами и по трое. Одиночки и семьи.
– Всего тридцать девять человек, – приглушенно сказал Джованни, когда мы закончили
осмотр. – «Морфей» на них не действует, как и Доминанта. Так что лучше вести себя тихо.
– Давно они здесь?
– Пока выясняем. – Инквизитор бесшумно открыл дверь в конце коридора. – Пойдем-ка
присядем.
Мы прошли в пустующий номер – аккуратную комнату с новеньким линолеумом,
широкоугольным телевизором на стене и шуршащим блоком сплит-системы. Инквизитор
достал из холодильника бутылку минеральной воды, булку, головку сыра, палку копченой
колбасы и несколько плиток шоколада.
– Как говорится, чем богаты. – Он выложил снедь на стол. – Парни час назад
подъехали, купили, что было, по дороге.
– Много вас?
– Кроме нас, шестеро. По сути, я задействовал всех свободных боевиков. Вампиров ты
видел. Оборотни обходят территорию. Специалист работает с персоналом, его прикрывает
боевой маг. Меган подъедет позже. Плюс Дозоры. Я попросил делегировать сотрудников для
охраны здания. До выяснения обстоятельств.
– Понятно. – Признаться, ни черта мне было не понятно. Обыденная, умиротворяющая
обстановка действовала на нервы. Найди мы залитые кровью номера, я бы чувствовал себя
спокойнее. – И что с персоналом?
– Ему очень тщательно прополоскали мозги. До состояния сомнамбул, которые
выполняют лишь прямые обязанности – обслуживают постояльцев, ездят за продуктами,
следят, чтобы на территорию не проникли посторонние.
Джованни сосредоточенно понюхал сыр и соорудил бутерброд.
– Собственно, так их и нашли, – продолжил он. – Местная жительница, Темная Иная.
Магичка, но слабая, где-то пятый-шестой уровень. Вчера вечером вышла за продуктами и
столкнулась в магазине с местной кухаркой или кто там за продукты отвечает. Говорит, та как
деревянная была, глаза стеклянные, двигается словно кукла. Ну, магичка ее и просветила.
Какое на кухарке заклинание, конечно, не поняла, но в Дозор на всякий случай позвонила. А
они связались со мной – я просил докладывать обо всем необычном. Послал ребят, они
приехали сюда; благо, магичка за кухаркой проследила. Вампиры не сразу поняли, в чем
дело. Внешне-то благодать, никакой магии в помине, люди по номерам сидят, телевизоры
смотрят. Начали проверять персонал – все как один под воздействием. Решили допросить
постояльцев, может, кто что видел. Тут-то все и выяснилось…
Джованни с выражением глубокой печали надкусил бутерброд. Его брови
страдальчески изогнулись, но он стоически жевал, пока не проглотил последний кусочек.
– Беда в том, что у постояльцев нет паспортов, поэтому установить личности быстро не
получилось. Часть числится без вести пропавшими. Помнишь, я говорил, что в этом сезоне
потеряшек многовато? Вот, нашлись, бедолаги.
– Что-то ты подозрительно спокоен, – заметил я. – На твоих глазах происходит
катастрофа, а ты даже в ус не дуешь.
– Знаешь, Юра, – Джованни собрал второй бутерброд, – кажется, я переступил ту черту,
до которой удивляешься происходящему. Считай, прыгнул в кроличью нору. Ты, конечно,
читал Кэрролла? Так вот – это оно. Если вечером придется пить чай со Шляпником и Белым
Кроликом, я ничуть не удивлюсь.
Год назад я считал, что аура – неотъемлемая часть человека. Неделю назад – что
избавить от нее может лишь Тигр, приходящий на Землю раз в столетие. Сегодня
выяснилось, что ауры сдирают у нас под носом в промышленных масштабах. Причем овец не
только стригут, их заботливо определяют в стойла, подносят им корм, следят, чтобы не
скопился навоз. Все, Юра, баста. С меня хватит. Закончу это дело и подам в отставку. Куплю
домик на берегу моря, выстрою забор, заведу сторожевого пса. К черту мироздание,
преподносящее такие сюрпризы! Я всегда был игроком, Юра, и неплохим, черт возьми,
игроком! Но играть партию, правила которой меняются каждый год, – увольте!
Я засмеялся.
– Ты просто старый ворчун.
– Еще один нашелся, – недовольно пробурчал Джованни. – Смотри, насмешки над
Инквизитором до добра не доводят.
– В последнее время слишком много вещей норовят не довести меня до добра, –
заметил я. – Одной больше, одной меньше…
– И то верно. – Джованни вздохнул и принялся за второй бутерброд.
* * *
«Специалистом» оказался худощавый бледный юноша в стального цвета рубашке и
серых брюках. Очки в тонкой серебряной оправе и неуловимый для людей запах тлена
довершали образ. Кажется, я видел его раньше, но вспомнить имя так и не сумел. А может
быть, нас просто не представляли.
Мы пожали друг другу руки; хватку вампир имел железную.
– Я не случайно вызвал Димитрия, – пояснил Джованни. – У него, как бы это сказать,
свои методы, от которых не так просто защититься. Он не раз приходил на помощь, когда
пасовали весьма сильные маги.
– Увы, сегодня не тот случай, – виновато кашлянул вампир. – Ментального блока в
привычном смысле нет. Им просто внедрили незатейливую программу действий: заботиться
о пациентах, следить за собой, свести к минимуму контакты с семьей и друзьями. Довольно
примитивная программа, если честно. Или составлена в спешке, или автор слабо разбирается
в вопросе. Но внедрена в сознание очень искусно. Даже не знаю, с кем из мастеров
сравнить. – Парень развел руками.
Мы с Джованни переглянулись.
– Знакомая ситуация, – пробормотал Инквизитор, – никудышная идея, но блестящее
исполнение… Что-нибудь еще?
– Отдельные фрагменты памяти отсутствуют. Не заблокированы, а напрочь стерты.
Видимо, творец пытался полностью уничтожить любое упоминание о себе. Вообще-то
стереть память не трудно, но немного… неэстетично. Истинные мастера так не работают.
Они подменят воспоминания, добавят несуществующие детали, скроют один пласт памяти
под другим. А тут совершенно топорный подход, – сокрушенно покачал головой вампир. –
Но надо отдать должное, удалены фрагменты виртуозно, – поспешно добавил он. – Работал
хирург экстра-класса. Время выверено до секунды, никаких обрывков, никаких нитей, за
которые можно тянуть. Даже обидно, что он не мыслит творчески. Все равно что
обрабатывать алмазным резцом кирпичи…
– Я правильно понимаю, что вытянуть ничего не удастся? – уточнил Джованни.
Юноша развел руками.
– Я покопаюсь еще. Но это так, для очистки совести.
– А с… кхм… постояльцами работал?
– Пробовал, – неохотно ответил вампир. – Похоже, на них мой зов не действует. И
взгляд. Как будто вместе с аурой уходит что-то еще. Душа, воля… не знаю. Не с чем
работать.
– Ты владеешь гипнозом? – вмешался я.
– Что, простите? – удивленно спросил вампир. – В принципе владею, – помедлив,
продолжил он. – Правда, давно не практиковал. С нашими возможностями – атавизм-с.
– А ты, дорогой, попробуй, – оживился Джованни. – Мысль-то дельная. Возможно…
кхм… от мирских способов будет больше проку.
Вампир нехотя кивнул. Перспектива пересаживаться из спортивного авто в телегу его
не прельщала.
– Пойдем-ка, прогуляемся, – предложил Джованни.
Мы вышли во двор. Вампиры-охранники проследили за нами взглядом, но
сопровождать не стали. Патрулирующих территорию оборотней я по-прежнему не замечал.
Молодцы ребята, хорошо работают.
Вся сила оборотней в скрытности и внезапности. Исчезнуть, появиться, вгрызться в
горло до того, как противник успеет поднять руки. А иначе даже маг средней руки превратит
их в жаркое. Не поможет ни чудовищная сила, ни сверхъестественная способность
регенерировать ткани. Магические раны заживают куда хуже тех, что нанесены сталью и
свинцом.
– Итак? – Джованни по-мальчишески запрыгнул на бордюр и, балансируя, пошел
вперед. Кажется, увиденное в пансионате и впрямь произвело на старика впечатление.
Энергия в Инквизиторе так и бурлила. И, судя по цирковым номерам, несколько мешала
работе мозга.
– Что ты хочешь услышать? – осведомился я.
– Не знаю! Экспертную оценку! В конце концов, это ты, по прогнозу Меган, должен
как-то помочь нашему расследованию.
– Может, тогда ее и спросим? – предложил я.
– Юра, – Джованни обернулся и посмотрел на меня с укоризной, – я же знаю, у тебя
всегда что-то на уме. Я не прошу сорвать покров с тайны. Просто поделись соображениями,
покумекаем вместе.
– Ты переоцениваешь мои способности к гаданию на кофейной гуще. Я не
представляю, как удалить у людей ауры. У меня нет ни малейших догадок, зачем это делать.
Единичный случай мог бы сойти за эксперимент или пробу сил. Но когда жертв полсотни,
когда они заботливо складируются в одном месте… Прости, дружище, порадовать мне тебя
нечем.
– Может быть, кто-то пытается создать персональную армию? – предположил
Джованни. – Люди, невосприимчивые к ментальным заклинаниям? Как тебе идея?
– Мне показалось, они не слишком боеспособны, – заметил я. – И как бы это сказать…
не слишком инициативны. По-моему, все, что они могут, – есть и самостоятельно ходить в
туалет.
– Допустим, – легко согласился Джованни. – Тогда как тебе такой вариант:
коллекционер… э… душ? Мы уже установили, что вместе с аурой люди лишаются чего-то….
кхм… назовем это душой.
Я ухмыльнулся.
– Точно, коллекционер душ. Люцифер. Велиал. Асмодей. Непонятно только, зачем он
стаскивает жертвы в пансионат. Оставил бы на месте или похоронил в ближайшей канаве.
Все меньше мороки.
– Возможно, ему потребно число диавола, – зловеще произнес Джованни. – И когда
жертв станет шестьсот шестьдесят шесть…
– И этот человек требует от меня конструктива! – возмутился я.
– Хорошо-хорошо, – обозначая сдачу, поднял руки Инквизитор. – Прости, увлекся.
Серьезно, Юра, неужели и впрямь ни одной мысли?
– Скорее всего наш похититель – мужчина, не юный. Вероятно, европеец. Скорее, из
Западной Европы. Немного ретроград, немного сноб.
Я подумал и решил оставить последнее соображение при себе. Не стоило раскрывать
все карты. Даже в беседе с союзником.
Джованни присвистнул.
– Неплохо для начала. Ну, насчет не юного мужчины я еще понять могу… хотя нет.
Поясни по порядку. Ты же читал Ликока? Нет? Стивен Ликок – очень хороший канадский
писатель. Он утверждал, что в каждой детективной истории Великого Сыщика должен
сопровождать Простак, которому Сыщик будет объяснять ход своей мысли. Готов
добровольно примерить роль на себя. Тем более что место Сыщика уже занято.
Я усмехнулся.
– Не относись к моим выводам слишком серьезно. Догадки – они догадки и есть. Две
трети пленников – женщины, причем все не без изюминки. Наш похититель явно испытывает
тягу к слабому полу.
Джованни белозубо улыбнулся.
– О да. По изюминкам ты у нас непререкаемый авторитет. – Он вдруг хихикнул. – А
помнишь, как мы на Монмартре… Прости-прости. Просто вспомнилось. Что насчет
остального?
– Возраст – почти догадка. Людей молодых привлекают другие типажи. Но тут,
наверное, дело вкуса. Что касается Западной Европы, представь себя на его месте. Где бы ты
организовал такой «пансионат»?
– Гм… – Инквизитор задумался. – Где-нибудь в глуши, подальше от… Ах, вот ты о чем!
– Именно. Полагаю, американец нашел бы глухую деревушку в Мексике. Русский
забрался бы в Сибирь: у нас своих территорий хоть отбавляй. А для европейца…
– Глушь – это Россия, – подытожил Джованни. – Или Украина, – поспешно добавил
он. – Прости, у нас в конторе переход Крыма в состав России – больная тема. Проклятые
прогнозы: еще ничего не случилось, а мы уже делим сферы влияния и решаем, какую выгоду
извлечь. – Он осекся и добавил тоном ниже: – Что ж, про европейца мысль интересная. Хотя
и несколько… э… спорная. К примеру, почему он не выбрал ту же Сибирь?
– А ты можешь назвать хоть один город в Сибири?
Джованни задумался, потом неуверенно предположил:
– Владивосток? Архангельск… кажется.
– Вот-вот, – засмеялся я. – Незачет. Для вас, дорогие мои, территория за Уралом –
большое белое пятно на карте. Да и сам Урал, по большому счету, тоже. Терра инкогнита, как
сказали бы наши просвещенные предки.
– Это правда, – печально согласился Джованни. – Европейскую часть я знаю намного
лучше. Москву, Петербург, Сталинград, вот опять же Самару… В любом случае мне нравится
ход твоих мыслей. Видишь ли, с нашей стороны в деле произошел прорыв, и твои
наблюдения могут прийтись как нельзя кстати.
* * *
Парковая зона закончилась. Меж деревьев блеснуло море.
Мимо пробежала стайка загорелых ребятишек с вечно расцарапанными коленками.
Сидящий на скамье аксакал в светлом клетчатом кепи сделал замечание, дети не обратили на
него никакого внимания. Под ручку прошествовала чета: миленькая, не старше двадцати,
девушка и сорокалетний гражданин с солидным пивным брюхом и красной бычьей шеей. На
пальцах блестели обручальные кольца. Превратности судьбы.
Джованни с сомнением огляделся и развернулся на сто восемьдесят, шумная курортная
зона его не прельщала. Мы вновь нырнули в тень деревьев.
– Нашли мы источник твоего свечения, – поведал Инквизитор, – который, кстати, не
имеет никакого отношения к стертым аурам. Тут ты ошибся. Я мог бы и сам догадаться, но
тогда все было… кхм… слишком необычно, и я несколько… э… растерялся. Ты помнишь,
как в девятнадцатом веке все сходили с ума по фотографии? Люди, Иные – не важно, общее
поветрие. Ничего удивительного, конечно, я по молодости тоже баловался с camera obscūra.
Моментально нашлись и те, кто хотел приспособить фотографию для наших
сверхъестественных нужд. Некоторые идеи, надо сказать, оказались весьма остроумны, хоть
и не принесли большой пользы. Но получилось и несколько практических воплощений. Не
знаю, слышал ли ты про Джонатана Локка. Талантливый паренек, из наших, и очень
увлеченный, а в фотографии души не чаял. Он и с Тальботом работал, и впоследствии с
Максвеллом. А в конце века создал устройство, артефакт, способный воспроизвести
человеческую ауру. Именно воспроизвести, запечатлеть ее на пластинке Локку никак не
удавалось. Внешне устройство похоже на фотоаппарат. Говоря языком науки, оно переводит
картину, видимую лишь сумеречным зрением, в световой диапазон. Примерно как с твоей
вазой. Только ты воссоздавал ауру по памяти, а устройство Локка позволяло скопировать ее с
живого человека. Примечательно, что работало оно и в нашем мире, и в Сумраке; проекции
получались одинаково четкими.
Я неопределенно хмыкнул.
– То облако мало походило на слепок ауры.
– Оно частично рассеялось, – пояснил Джованни. – Уверен, зайди Герасимов раньше, он
увидел бы полноценную картину. Собственно, это даже не мои предположения. Локк провел
серию экспериментов, вывел точное время рассеивания и его результат. Поверь, совпадение с
нашим случаем более чем убедительное.
– И что было дальше?
– А ничего. Насколько я знаю, запечатлеть ауры на пластину или кристалл Локку так и
не удалось. А в Первую мировую у него случилась неудачная дуэль. – Джованни коснулся
края шляпы. – Аппарат сохранился и был помещен в хранилище Инквизиции как
единственный образчик техники подобного рода. Интересовались им трижды. Последний раз
в шестидесятых – ваш, кстати, соотечественник. Он желал использовать его в медицинских
целях, исследовать ауры людей, которых называл… да, точно, совестью нации.
Он покосился на меня, ожидая разъяснений. Я промолчал.
– Так вот, ничего у него не вышло. Аппарат вернули в хранилище, где он и покоился до
недавнего времени…
– Дружище, – не вытерпел я, – не тяни кота за хвост.
– Кота за хвост… – Джованни аж причмокнул. – Какое образное сравнение! Так вот,
подхожу к главному. Как ты помнишь, за последние десять лет у нас произошло два громких
инцидента, связанных с… э… нелегальным захватом артефактов. Первый раз, когда безумное
скандинавское братство похитило Коготь Фафнира, и второй…
– Когда один из ваших сотрудников пытался разрушить Венец Творения. Я в курсе.
– Эдгар, – с грустью уточнил Джованни. – Его звали Эдгар. А ведь такой
рассудительный был, такие надежды подавал… – Инквизитор вздохнул. – После первого…
кхм… инцидента мы изрядно переработали систему безопасности. Перетряхнули пропахшие
нафталином заклинания, привлекли молодых перспективных специалистов, заново
отстроили крепость. Но мы не ждали предательства. Все-таки в Инквизицию попадают Иные
с… э-э… определенным типом мышления. Мы, скажем так, не склонны поддаваться мирским
страстям. Однако смерть жены оказалась для Эдгара слишком большим потрясением. Очень,
очень печальная история. И что еще печальнее, она заставила нас обратить взор друг на
друга. Начались проверки, инвентаризация, хотели даже создать службу внутренней
безопасности. Но новых нарушений не выявили, и все немного успокоились. Начальство
постановило: признать инцидент единичным и с гибелью Эдгара исчерпанным. Однако
постановление постановлением, а гайки все-таки закрутили. Охрану хранилищ усилили, все
артефакты проверили и описали. Аппарат Локка был на месте…
– А теперь его нет. И все ваши усилия оказались напрасны, – подвел я итог.
– И это очень большая проблема, – мрачно резюмировал Джованни. – Выкрасть его
крайне непросто даже для Инквизитора с высоким статусом. Или кто-то нашел лазейку…
– …или работала группа злоумышленников, – закончил я. – По предварительному
сговору и с особым цинизмом.
Джованни поник.
– Я искренне надеюсь на лазейку. Только Инквизиторов-ренегатов нам не хватало.
– Что-нибудь еще пропало? – спросил я.
– На первый взгляд, ничего, но необходима полная проверка, чтобы сказать наверняка.
– Любопытно. Выходит, грабитель искал ровно одну вещь для достижения вполне
конкретной цели.
– Выходит, так. Надо сказать, в этом есть резон. Заметить пропажу единичного
артефакта не просто, тем более артефакта невостребованного. Если бы не твой слепок, про
него не вспомнили бы и через полсотни лет.
– Вопрос в том, знает ли преступник, что о его преступлении известно?
Мы остановились перед пансионатом. Джованни сотворил крошечный вихрь и смахнул
пыль со скамьи. Тяжело опустился, снял шляпу и промокнул лоб платком.
– Кто знает? Мы не афишировали крымское расследование. Хранилище я проверял
лично. На первый взгляд, утечки нет, но поручиться нельзя.
– Понимаю. – Я опустился на скамью рядом с Инквизитором. – Что-то мне
подсказывает, ты попросишь остаться в Крыму еще на пару дней.
– Вообще-то я хотел предложить тур по Европе, но подождать здесь – тоже вариант.
– Ну-ну. – Я насмешливо посмотрел на Джованни.
– И главное, непонятно, что делать сейчас, – пробормотал Инквизитор.
– Главное – не спешить. Не торопись с проверкой всего и вся. Сосредоточься на
подозреваемых. А там видно будет.
Джованни с сомнением хмыкнул, но возражать не стал.
* * *
Пахло скошенной травой и яблоками – неестественно свежий густой аромат, создать
который могут лишь аэрозоли. И все же запах был настоящий. Такой, каким и должен быть
запах из воспоминаний.
Солнце спряталось в вязкой кремовой пелене облаков. Ветер мимолетным касанием
потрепал сливу, смахнул на траву одинокий желтый лист, погладил по щеке.
В саду царила абсолютная, звенящая тишина. Не шелестела трава, не скрипели
проржавевшие петли. Не хрустел гравий под ногами.
В доме горел свет – Алия всегда включала его к моему приходу. Я прикрыл калитку,
прошел по заросшей тропинке и, коснувшись дверной ручки, ощутил мимолетный укол
совести. Имел ли я право вновь открыть эту дверь? Переступить порог? Вызвать к жизни
кусочек памяти…
Я толкнул дверь. Комната выглядела так же, как в мой последний визит. Та же
прожженная клеенка, желтые потеки на обоях и нелепые индийские статуэтки на полке в
серванте. Только исчезли огненные буквы на стекле.
Я вдохнул полной грудью влажный, пропитанный ароматом лаванды воздух.
– Привет, Юра. – Босая Алия в лимонно-желтом летнем платье впорхнула в комнату, и
ее слова будто разбили тяжелую завесу безмолвия. Скрипнули доски пола, из отведенного
под кухню уголка донесся свист чайника. – Прости, я немножко волнуюсь. Так непривычно
видеть тебя снова.
Она виновато улыбнулась и унеслась на кухню. Послышались щелчки переключателя.
Свист утих. Меня охватило забытое, однако хорошо знакомое чувство нереальности
происходящего. Я знал, что Алия мертва. Знал, что убил ее лично. Но она стояла передо мной
и, без сомнений, была абсолютно реальна. Эта странная раздвоенность смущала и сбивала с
толку.
– Тебе с лимоном, как обычно? – выглянула из кухни Алия.
– Кофе, – автоматически ответил я. – Теперь я пью кофе.
Она засмеялась, погрозила пальчиком и снова умчалась на кухню.
– Не боишься потерять сон? – раздался из-за стены ее голос.
– Сон сокращает жизнь. Пока спишь, ты все равно что мертв.
– О, древняя мудрость от великого мага. – Алия вернулась с подносом, на котором
стояли две чашки и сахарница. – А как же сны?
– Я редко вижу сны. – Кофе оказался терпким на вкус и почему-то пах шоколадом.
– Так уж и редко? – лукаво улыбнулась она. – Я думала, что снюсь тебе постоянно.
Она вздохнула и грустно добавила:
– Знал бы ты, какие скучные сны снятся слепой от рождения девочке.
Я не нашел что ответить. Ее слепота всегда была табу в разговорах. Не помню, чтобы
Алия сама хоть раз поднимала эту тему.
– Что тебя беспокоит, Юра?
Я неопределенно хмыкнул.
– Как всегда, судьбы мира. И немного своя собственная.
– Призрак с двумя лицами? Он не такой страшный, как кажется. Просто очень
напуганный человек, чей самый ужасный кошмар сделали явью.
– Чего же мне тогда бояться? – Почему-то именно этот вопрос казался самым важным.
– Мечты. Ты должен бояться Мечты. Светлые сильны, пока у них есть Мечта. Темные –
пока ее нет.
– Мне казалось, я давно отучился мечтать.
Алия смахнула со лба прядку волос и сочувственно на меня посмотрела. Глаза у нее
карие, цвета миндаля, и чуть-чуть раскосые. Я снова почувствовал себя неуютно. Было в ее
взгляде что-то неправильное…
– Прости, мне надо идти, – виновато сказала она. – Как-то скомкано получилось… Но
мы же еще увидимся, правда?
Ответить я не успел. Мир вдруг стал ослепительно-красным, потом побелел. Я
дернулся и опрокинул стоящий на столике пластиковый стакан.
Загорелый пацаненок лет пяти с мокрыми рыжими волосами и зеркальцем в руке
заулыбался. На месте переднего зуба у наглеца чернела дырка, сквозь которую он
неожиданно ловко сплюнул, словно подведя итог прошлой шалости. На этом интерес ко мне
был утрачен. Рыжеволосый пристально осмотрел пляж в поисках новой жертвы. Не найдя
таковой, он с видимым неудовольствием распластался на животе и принялся пускать
солнечные зайчики в глаза бродящим по пляжу голубям. Застигнутые врасплох птицы лениво
перепархивали с места на место. Видимо, до конца не верили в угрозу.
Я вернул опрокинутый стакан на столик. Снова откинулся на лежаке.
Небольшой частный пляж санатория был заполнен едва ли наполовину. Солнце
понемногу клонилось к закату. Волны раз за разом выводили на гальке мокрые черные
линии. Идиллия. Если бы не рыжеволосый нахаленок, пускающий зайчики в глаза. И если бы
не сон… Четкий, осязаемый, больше похожий на видение, нежели на игры собственного
разума. А еще я понял, что меня смущало во взгляде Алии. Глаза, грустные глаза слепой от
рождения двадцатилетней девчонки. Глаза, которых я не видел никогда.
Телефон исполнил оперную ариетту. Одно новое сообщение: «Встретимся в семь в
кафе. Меган». Я посмотрел на часы – без пяти шесть. Есть время окунуться и обсохнуть.
Я бросил телефон на лежак и побрел к воде. Вчера прошел шторм, и море ощутимо
похолодало. Что ж, только на руку. Бодрящие водные процедуры отлично смывают остатки
сна. А мне сейчас хотелось одного: выкинуть из головы полный сожаления взгляд мертвой
девушки.
* * *
Точное место встречи Меган не назвала. Вроде как: ты умный, догадайся сам. С другой
стороны, мы вместе посетили ровно одно кафе. Видимо, оно и выбрано точкой рандеву.
Я не ошибся. Меган ждала меня за тем же самым столиком. Не изменился и заказ –
стакан минеральной воды. Даже белка по-прежнему шныряла возле лавки.
– Вы очень пунктуальны, – на редкость спокойно произнесла прорицательница вместо
приветствия. Я невольно посмотрел на часы – девятнадцать ноль-ноль.
Я сел напротив, создал вокруг стола барьер отторжения.
– Ужинать, значит, не хотите, – поразилась Меган. – А я думала, настоящий мужик
всегда голоден!
– Что ты хотела спросить? – Я оставил издевку без внимания.
– Очень мне надо вас о чем-то расспрашивать, – тут же вскинулась она. – Я пришла
только потому, что Джованни попросил вам кое-что показать.
Пока она доставала из рюкзака компьютер, пока что-то настраивала, я следил за ее
руками. Было в их нехитрых манипуляциях что-то завораживающее, словно наблюдаешь за
порхающими над клавишами пальцами пианиста.
– Вот. – Она ткнула на пробел и развернула компьютер ко мне.
– …Он приходил четыре… нет, пять раз, – донесся из динамиков монотонный женский
голос.
– Как он выглядел? – вкрадчиво спросил мужчина, в котором я узнал приглашенного
Джованни вампира-«специалиста».
– Он… – Женщина запнулась. – Он выглядел как призрак. Только с двумя лицами.
– Страшный, как призрак? – уточнил вампир. – Или прозрачный, как призрак?
– Как призрак, – повторила женщина.
– И у него было две головы?
– Голова была одна. Два лица.
– И как выглядели эти лица? – Вампир вел допрос скучным голосом профессионала.
Сумасбродные реплики собеседницы его ничуть не смущали.
– Выглядели… как обычные лица.
– Мужские или женские?
– Как у призрака…
Вампир ходил вокруг да около минут десять. Пытался вытащить хоть одну
осмысленную деталь: приметы, особенности, цвет глаз и волос. Женщина иногда замолкала,
пропуская вопрос, но чаще повторяла одни и те же слова – призрак, с двумя лицами. В конце
концов вампир сдался. Пробормотал что-то нелицеприятное, кажется, на шведском. Запись
прервалась.
– Это все. – Меган развернула компьютер к себе.
– Ты меня зачем позвала? Могла прислать файл на телефон.
– Ой, на вашем телефоне можно прослушивать файлы?! Я думала, он у вас такой
черный, с диском набора.
– Что ты хотела узнать? – снова спросил я. – Тебе требовалась личная встреча, я
пришел. К чему эта пикировка?
– Мне от вас ничего не надо, – в тон повторила Меган. – Джованни хотел узнать, что вы
об этом думаете. Карл за три дня поговорил со всеми заложниками. Здесь все, что ему
удалось выудить. Остальные не помнят ничего. Женщину на записи зовут Елизавета
Фролова. Приехала в Партенит из Ростова-на-Дону в начале июня, в пансионат попала
неделю спустя. Одна из первых жертв. Аналитики изучают ее прошлое. Ничего в ней такого
нет. Возраст – двадцать четыре года. Работает фрилансером-копирайтером. Любит пляжный
отдых. Недавно рассталась с парнем, поехала отдохнуть и развеяться. С Иными не
пересекалась. И с остальными та же фигня – обычные люди. Есть одиночки, есть семьи. Из
разных городов. Некоторых держали пару месяцев, некоторых всего несколько дней. Никакой
системы. Как будто этот призрак с двумя лицами просто забирал на улице любого, кто
подвернулся.
Я пожал плечами.
– Возможно, так и было. Мы до сих пор не знаем, кто и зачем похищал людей. Может,
важна не личность, а время похищения. Или географические координаты. Или фазы Луны.
Меган презрительно фыркнула.
– Давно проверили. И группы крови тоже, и даты рождения, и все остальное. Ни в один
из стандартных паттернов действия маньяка не укладываются.
– Какая же версия рабочая?
Меган картинно всплеснула руками.
– А я думала, вы до всего сами доходите! Конечно же, все дело в ауре! Аналитики
считают, что жертв объединяет именно она. Схожий рисунок слоев, схожий узор Силы, все
такое.
– Прекрасная аналитика, – одобрил я. – И главное, не поспоришь. Ведь мы до сих пор
не видели ни одной ауры.
Меган прищурилась.
– У вас есть теория получше? Или вы просто любите спорить?
– Гипотеза. Теория – это гипотеза, подтвержденная фактами, а с фактами пока не густо.
– Хорошо, пусть будет гипотеза, – сменила гнев на милость Инквизиторша. – И какой
же гипотезой великий темный маг готов посрамить лучшие умы Инквизиции?
– Баш на баш, – предложил я. – Ты скажешь свою версию, я свою.
Меган фыркнула.
– Вы, наверное, забыли, кто я и сколько мне лет. Откуда у меня свои версии, за меня
начальство думает!
– Ой, ладно, не прибедняйся. Выкладывай что есть. – Я нарочно сменил тон, наблюдая
за ее реакцией.
– Да ничего я не знаю! – возмутилась Меган. – По-моему, он псих какой-то! Псих с
магическими способностями, в первый раз, что ли? Почитать архивы, так у Иных через
одного какой-нибудь залет. То, что он умеет стирать ауры, вовсе не показатель высокого ай-
кью!
– Вполне возможно. – Я решил запустить пробный шар. – По-моему, этот призрак с
двумя лицами просто очень напуганный человек.
– Чегой-то он напуганный? Маньяки мало чего боятся. – Кажется, мои слова не
произвели никакого впечатления. – А как вы считаете, откуда у него два лица? В смысле, что
вообще означает – призрак с двумя лицами?
– Я бы не стал ломать над этим голову.
– Да ну. А что бы вы сделали? – Запас толерантности кончился, Меган снова полезла на
рожон.
– Ты неправильно поняла. Скорее всего здесь просто индивидуальная реакция
женщины на магическое воздействие. Она описывает не то, что было на самом деле, а то, что
увидела лично она. Похититель наверняка использовал маску или заклятье невнимания.
Возможно, лишившись ауры, женщина стала более устойчивой к воздействию и смогла
заглянуть за иллюзию. По крайнее мере мельком. Ну а сейчас, под гипнозом, просто
попыталась описать то, что увидела, знакомыми образами.
– Кхм… – Я едва не рассмеялся, когда Меган скопировала покашливание своего
шефа. – Все равно странно. Пусть одно из лиц – маска, но при чем тут призрак?
– А как еще опишешь существо за барьером отторжения? Которого для тебя вроде бы и
нет, но которое ты смутно видишь. Кстати, о «кхм»: я так понимаю, Джованни к нам
присоединится?
Меган подозрительно посмотрела в мою сторону.
– С чего вы решили? Он вам звонил?
Я улыбнулся.
– Нет, считай просто догадкой.
– Врете, поди, – предположила Меган без особого энтузиазма и призналась: – Он
обещал подойти попозже.
– Тогда ждем, – благодушно согласился я и снял барьер отторжения. Ничто так не
скрашивает ожидание, как добротный ужин. Ведь настоящий мужик всегда голоден.
* * *
Джованни подошел через полчаса. К тому времени я успел плотно поужинать и даже
изучить карту местных вин. Изучить на практике, разумеется.
Меган следила за мной с плохо скрываемым неодобрением. То ли осуждала алкоголь в
целом, то ли его потребление перед важной встречей в частности. Я же не разделял ее тревог,
ибо примерно представлял, о чем пойдет речь. Да и потом, в отпуске я или нет? Если верить
уверениям Джованни, безусловно, в отпуске. А раз так, пусть Инквизитор пожинает
собственноручно взращенные плоды.
– Я рехнусь с этими прыжками туда-сюда, – вместо приветствия пожаловался
Инквизитор, накрывая наш стол Сферой Отрицания. На сей раз он оделся куда либеральнее.
Белый костюм сменили легкомысленная рыжая гавайка и шорты, вместо элегантных туфель
на ногах болтались потертые сандалии.
Я сочувственно посмотрел на мага. Порталы при частом использовании и впрямь
вызывали головную боль. А при слабом вестибулярном аппарате – нечто сродни морской
болезни. На вестибулярный аппарат Джованни не жаловался, а вот головой страдал.
– Съешь аспиринчик – посоветовал я, – а лучше анальгин.
– Варвар, – горестно посетовал Джованни, – типичный русский варвар. На дворе
двадцать первый век, а он по-прежнему советует лекарства времен Второй мировой.
Я развел руками.
– Тогда даже не знаю, чем помочь. От совета ты отказался, а массаж шеи я тебе делать
не буду. Хочешь, кровь могу пустить? Проверенное средневековое средство.
– Прекрати, – сурово скомандовал Джованни. – Чему ты учишь девочку? Непедагогично
фамильярничать с ее непосредственным начальником.
– Стоп. – Я отставил бокал с вином. – Прежде чем перейти к делу, расставим точки над
«i». Сколько тебе лет на самом деле ? – Я весело посмотрел на Меган.
– Чего? – Ее удивление выглядело неподдельным. Джованни выудил из кармана шорт
платок и принялся сосредоточенно вытирать лоб.
– Предлагаю не тратить время на подрагивающие губы и округленные глаза, –
предложил я. – В конце концов, мы тут все взрослые люди.
– Только не говори, что это еще одна твоя «догадка», – мрачно сказал Джованни.
– Что ты, – успокоил я, – это абсолютно взвешенное суждение. Так сколько?
– О чем он?.. – начала Меган, но Инквизитор не слушал.
– Меган действительно инициировали в возрасте десяти лет, – подтвердил он. – В одна
тысяча восемьсот двенадцатом году. В сожженной Москве. После того, как армию Наполеона
разбили, магистр Доминик лично сопроводил ее в Париж и взял на поруки. Нам приходилось
работать вместе, очень достойный человек… Как ты догадался?
– Одна наша общая знакомая сказала, что с возрастом у женщин срабатывает механизм
психозащиты. Кто-то начинает играть в мудрую старуху, кто-то – в развязную девчонку.
На лице Джованни проступило выражение крайней растерянности, смешанное с
обидой.
– Что?! Юрий, ты… Какого?..
Я рассмеялся.
– Шучу. – Я посмотрел на Меган. – Играешь ты отлично. Немного переигрываешь, но
тут дело вкуса. Проблема в другом: у тебя моторика взрослого человека. Подростки
двигаются иначе – другая скорость, другой ритм. Я имею в виду микродвижения.
Джованни шумно вздохнул.
– Как же с тобой, Юра, трудно… А ты, – повернулся он к Меган, – учись, пока старики
живы.
– Это все? – с любопытством спросила Инквизиторша.
– Нет. Но остальные замечания я, с вашего позволения, оставлю при себе. Тебе это
знание ничем не поможет, а мне еще пригодится.
– Ну, хорошо, – весело сказала Меган. – Все все выяснили, точки над «i» расставили.
Можем заняться делом. Что у нас новенького, Джо?
Инквизитор скривился.
– Не юродствуй, – посоветовал он. – Двадцать лет или двести – невелика разница. Ты
для меня как была мелкой девчонкой, так и осталась. Проявляй уважение.
– Ты даже не представляешь, как трудно с такими ретроградами работать, – глядя на
меня, пожаловалась Меган. Она откинулась на спинку пластикового стула, в глазах плясали
веселые искорки. Кажется, ситуация с разоблачением ее искренне забавляла.
– Что опять стряслось? – спросил я.
– Ничего, – ответил Джованни, с явным неудовольствием посмотрев на Меган. –
Скажем так, пока Карл работал с жертвами, я провел небольшое внутреннее расследование.
Аппарат Локка похитили сравнительно недавно, где-то с полгода назад. Что здорово
сократило круг подозреваемых. Список и досье здесь. – Он выложил на стол флешку.
Я благодушно кивнул.
– Замечательно. К чему ты это рассказываешь?
Лицо Джованни побагровело. Не многим доводилось видеть Инквизитора в ярости.
Точнее, не многим удавалось сие зрелище пережить. Посетители за соседними столиками
начали спешно собираться. Увивавшаяся возле Меган белка стрелой метнулась к ближайшей
сосне, растеклась мыслию по древу.
– Юра, – свирепо прорычал Джованни, – завязывай с шутками. Знаешь, чего мне стоило
собрать сведения? Знаешь, чего стоило выбить для тебя доступ?
– Прости, а что ты хочешь? Чтобы я посмотрел фотографии, почитал досье и
дедуктивным методом вычислил нашего клиента?
– Почему нет? С Герасимовым неплохо получилось, – подначила Меган.
– Сколько подозреваемых? – спросил я.
– Двенадцать, – ответил Джованни.
– Тогда не вижу проблемы. Уж если Инквизиция в чем и преуспела, так это в
установлении истины путем допроса. Все ваши Сеансы Правосудия, Круги истины и прочие
способы вывернуть человека наизнанку… Двенадцать человек можно допросить за сутки.
Ну, посидите в Праге сверхурочно. Ну, разрядите пяток амулетов. Или среди подозреваемых
сплошь уважаемые люди?
– Дело не в уважении, – мягко пояснила Меган. – Инквизиция крайне негативно
относится к внутренним расследованиям. Допросить одного сотрудника можно только при
наличии неопровержимых доказательств. Вывернуть двенадцать лишь для того, чтобы
установить виновного, – немыслимо.
Я криво улыбнулся.
– В отношении других вы не столь щепетильны.
– Юрий! – выдохнул Джованни. – Прекрати! Долго еще будешь вспоминать тот
случай?! Я уже не помню, сколько раз приносил извинения! Не считая компенсации, прямо
скажем – немалой…
– У вас были проблемы с Инквизицией? – полюбопытствовала Меган.
– Всякое случалось, – уклончиво ответил я. И поймал себя на мысли, что с искренним
наслаждением наблюдаю за ее перевоплощением.
– Дело давнее, – поддакнул Джованни. – Относительно ситуации: тебя допустили к
расследованию лишь потому, что сочли наименьшим злом. На одной чаше весов
проверенный Иной, которому откроют досье на двенадцать сотрудников, на другой –
необходимость копаться в их мозгах. Последний вариант руководство не устраивает
категорически. Итак?
– Мне очень понравилось слово «проверенный», – съязвил я. – Оно такое…
доверительное.
Я подвинул флешку к себе, щелкнул по краю, заставив крутиться на столе. Джованни
следил за манипуляциями с явным неодобрением.
– К обеду управишься? – спросил он.
Я кивнул.
– Тогда встретимся завтра в час дня в пансионате, – подвел итог Инквизитор. – Карл
обещал закончить свои изыскания. Может, расскажет что-нибудь новое. Пока свободен.
– Есть, командор, – козырнул я.
Меган рассмеялась.
* * *
Для многих людей ощущение собственной «нужности» является отличным стимулом.
Скажи человеку, какой он прекрасный специалист и как тебе необходима его помощь, он
обязательно, пусть ненадолго, пусть нехотя, оторвет задницу от дивана. Несколько раз прием
уж точно сработает безотказно.
К несчастью для Инквизиции, наши отношения давно пересекли черту, до которой
подобные трюки действуют.
Ситуация сложилась тем более деликатной, что, по большому счету, моя помощь
Джованни не требовалась. Что бы ни говорила Меган, при случае Инквизиция и внутреннее
расследование проведет, и виновных назначит, и двенадцать человек не то что в Круг истины
– на плаху отправит, лишь бы исключить из своих рядов обладающего непонятным
могуществом предателя.
Да и Джованни не стоит прибедняться. Пусть он не выдающийся психолог и не
обладает блестящим аналитическим умом, многого в нашем случае и не нужно. С его опытом
и магическими трюками довести расследование до конца – дело техники. И уж точно по
силам сузить круг подозреваемых до двух-трех Иных. Возможно, для себя он уже это сделал.
Нет, несмотря на лесть, Джованни не нуждался в Великом Сыщике. Он хотел другого:
снять с себя ответственность, переложить выбор на чужие плечи. И вот такая
нерешительность вкупе с постоянным желанием подстелить соломку мешали ему стать по-
настоящему великим магом.
В осторожности нет ничего плохого. Но умение соизмерять риск и награду – одно из
важнейших качеств для человека, стремящегося достичь вершины. Желаешь ты или нет,
иногда просто необходимо идти ва-банк, ставить на кон многое в расчете получить все.
Джованни этого не понимал. И уже не первую сотню лет торчал в высшем дивизионе без
всякой надежды стать чемпионом.
Я зевнул и заварил еще кофе. Досье оказались объемными. Часть информации
наверняка убрали – в конце концов, негоже доверять сокровенные тайны каким-то Темным со
стороны, – однако материала и без того накопилось немало. Тем более что девять из
двенадцати подозреваемых могли похвастаться вековой историей.
К утру кофе закончился. Голова пухла от обилия информации, большей частью
бесполезной, но я не удержался от соблазна взглянуть на жизнь Инквизиторов изнутри.
Строго говоря, любопытство и стало решающим стимулом. Если бы требовалось
установить преступника по досье, я бы дважды подумал, прежде чем подписываться на
авантюру. Это вам не гопника Герасимова за руку поймать. Для меня досье Инквизиции
представляли почти академический интерес. Помочь следствию я рассчитывал иным
способом.
Закончив с материалами, я принял контрастный душ, на скорую руку соорудил яичницу
и плебейский бутерброд с копченой колбасой. Завтрак пролетария. Интересно, как скоро это
слово окончательно забудут? От молодежи его уже не услышишь, но в разговорах старшего
поколения нет-нет, да проскочит. Пусть зачастую и в шутку.
Позавтракав, почистил зубы, сменил белье и рубашку и сбежал по ступенькам прямо в
душные объятия крымского полдня. С машиной возиться не стал, взял первое попавшееся
такси и упал на заднее сиденье, пропустив цену мимо ушей.
Добрались быстро. На сей раз охранник оказался на месте. Судя по пышущей жаром
красной ауре, он был оборотнем, причем довольно сильным. В Инквизицию вольнонаемных
шавок из подворотни не брали. Оборотень кивнул вместо приветствия и сообщил, что меня
уже ждут.
Джованни сидел в холле и с чопорным видом разглядывал золотые запонки. Гавайку
сменил темно-синий пиджак, сандалии – остроносые лакированные туфли. Выглядел он
крайне недовольным.
Вскоре выяснилась причина – полная беспомощность вампира Карла. Короткий и не
слишком информативный рассказ о двуликом призраке так и остался единственной зацепкой.
Да что там зацепкой – всего лишь информацией к размышлению. Большего ни из пациентов,
ни из персонала вытянуть не удалось. В заключение вампир еще раз пожаловался на
мастерство «хирурга» и посетовал на полное отсутствие у того фантазии.
– Надеюсь, хоть ты меня порадуешь, – закончил короткий рассказ Инквизитор.
– Будем импровизировать, – оптимистично сообщил я. – Полагаю, ты не утратил
интереса к театральным постановкам?
– Готовишь мне роль клоуна? – без энтузиазма предположил Джованни.
– Отнюдь, кукловода. Да не хмурься, у нас есть прекрасный набор из двенадцати кукол.
Джованни шумно вздохнул.
– Боюсь спросить о декорациях и сценарии.
– Сценарий подкинула жизнь. А декорации, – я широко развел руки, – вокруг нас.
– Браво, – вяло похлопал Инквизитор. – Философия, метафоры, актуальность… Может,
и выступишь вместо меня?
– Увы, статусом не вышел. – Я похлопал Инквизитора по плечу. – Нет, дружище, в
следующем акте ты незаменим, а я, пожалуй, понаблюдаю с галерки.
Джованни сложил руки на груди.
– Что ты задумал?
– Объяви всеобщую реинвентаризацию. Дескать, в течение ближайших дней
специальная комиссия проведет повторную опись пылящихся на складе артефактов. Состав
комиссии якобы не утвержден. Срочность объясняется… да хоть блажью начальства.
Главное, чтобы объявление достигло адресатов – наших главных подозреваемых.
– Гм, – поскреб подбородок Джованни, – надеешься, клиент ударится в бега?
– Ровно наоборот. Надеюсь, что он постарается решить проблему. И просто вернет
камеру Локка на место. Установить слежку за хранилищем, думаю, проще, чем за каждым
индивидом в отдельности. Заодно узнаете, как он обошел сигнализацию.
– Сомнительно как-то, – пробормотал Джованни. – И почему ему просто не сбежать?
Я пожал плечами.
– А зачем? Он не знает, что нам известно о камере. Побег выдает его с головой, а так он
останется при своих. Хотя, бесспорно, от любителя можно всего ожидать. В том числе и
необдуманных решений. Но на вашем месте я бы поостерегся устанавливать персональную
слежку. У нашего маньяка явно есть карты в рукаве, очень уж сложные трюки он
проворачивает. И если заметит наблюдение, предсказать его действия будет трудно.
– Можно подумать, сейчас легко, – проворчал Инквизитор.
– Сейчас мы на шаг впереди. Он знает, что подчистил все следы в пансионате. Знает,
что убрал Герасимова до того, как мы его допросили. Да, он наверняка нервничает, но
полагает, что ситуация под контролем. Стоит этим воспользоваться.
– Как-то просто все у тебя выходит, Юра, – скептически отозвался Джованни.
Я выразительно приподнял бровь.
– Просто? Я бы сказал, нам неимоверно повезло. В том, что Герасимов обнаружил
квартиру до того, как рассеялась магическая аура. В том, что проявил сознательность и
позвонил в Дозор, а не залег на дно. В том, что я успел прочесть воспоминания до того, как
он простился с жизнью. Это чистое, незамутненное везение. Как, впрочем, и обнаруженный
местной ведьмой пансионат.
– Знаю… И, положа руку на сердце, это везение пугает меня едва ли не больше, чем
творящаяся вокруг чертовщина. Словно нами играют в шахматы. Один игрок ставит задачи,
другой помогает их решить…
Я усмехнулся.
– Видишь ли, без везения нельзя поймать преступника, который не оставляет следов. И
тогда расследование Великого Сыщика быстро и бесславно заканчивается. О нем не
складывают песен, не пишут книг. Лишь иногда вспоминают перед камином тоскливыми
осенними вечерами… Нет, друг мой, не стоит множить сущности. Как ни посмотри, а удача
есть необходимый компонент всех начинаний.
Джованни криво улыбнулся в ответ.
– Надеюсь, Юра. Ты даже не представляешь, как я на это надеюсь.
* * *
– Не знал, что в душе ты аскет, – с чувством проговорил я.
– Смейся-смейся. – Джованни опустился в пыльное, покрытое сомнительными пятнами
кресло, закинул ноги на кривоногий журнальный столик. Острые носки туфель уставились в
потолок. Стоили туфли поболее всего содержимого гостиничного номера. Подозреваю, с
небольшой доплатой на них можно было купить всю гостиницу с персоналом в придачу.
Обставили комнату по-спартански. Две кровати, столик, ныне служащий подставкой
для ног, рассохшаяся ветхая тумба и дышащий на ладан платяной шкаф. Довершал картину
притулившийся на подоконнике одинокий кактус в побитом глиняном горшке. Ни телевизора,
ни кондиционера.
Впрочем, заоконная жара обошла номер стороной. Кто-то из Инквизиторов
расконсервировал «заначку» – стеклянный шар с фрагментом украденной осени. Или весны –
сразу не определишь. Тяжелый затхлый запах, пропитавший гостиничный номер,
перебивался знакомым с детства ароматом влажной земли и свежей хвои. Знакомым с
детства…
Надо же, сколько столетий прошло, а я до сих пор помню наш лес. Давно вырубленный,
выкорчеванный, расчищенный под пахотные земли… Интересно, что на том месте сейчас?
Жилой квартал? Завод? Или разбитое шоссе с одинокими бензоколонками?..
Я опустился на кровать. Хлипкая конструкция скрипнула, подозрительно качнулась, но
устояла. Где только Инквизиторы выкопали столь блестящий образчик убожества?..
– Прошу прощения за обстановку, но эта… гхм… гостиница обладает… э…
определенным стратегическим значением. – Джованни уловил ход моих мыслей.
– Боюсь спросить, кто тот стратег.
Инквизитор посмотрел на меня укоризненно.
– Юра, ты должен понимать, что я не могу рассказать тебе все подробности…
– Расскажи не все.
Джованни вздохнул.
– Вьете из меня канаты.
– Веревки, – поправил я.
– Веревки, – согласился Инквизитор. – Веревки тоже вьете. Если коротко, в хранилище
Инквизиции нельзя войти через Сумрак. И через обычный портал тоже нельзя. Но если
открывать портал… э-э… определенным образом из определенного места в определенное
время…
– То можно, – закончил я. – А определенного места поприличнее не нашлось?
Джованни развел руками.
– К сожалению, нет. Но чтобы скрасить вахту… – Он расстегнул плотную сумку
тигровой расцветки, извлек несколько бутылок темного стекла и объявил: – У меня есть
несколько прекрасных образцов из личной коллекции. Вот это, – он поднял первую
бутылку, – я называю «Слезы Пьемонта»: тамошние монахи-виноделы рыдали бы от зависти.
А вот это, – он подхватил вторую, – «Слезы Христа»…
– Я думал, ты моложе.
Джованни непонимающе посмотрел в мою сторону.
– Раз, попробовав твоего вина, рыдал сам Христос, – пояснил я.
– Тьфу на тебя, Юра! – Джованни набожно перекрестился. – Нет, просто у меня
небольшой виноградник в Кампании, прямо на склоне Везувия. Уникальный вкус, нотки
вулканических пород… – Джованни причмокнул. – К своему большому стыду, я не эксперт в
белых винах. Потому творю Lacryma Christi по классическому рецепту. Ну, почти.
– Белого мне оставьте, – донесся из-за стенки голос Меган.
Инквизитор смерил фанерную перегородку неодобрительным взглядом.
– И наконец, последний штрих – Тоскана, – недовольно закончил он.
– Чьи слезы пролились среди зеленых холмов?
Джованни недоверчиво посмотрел на меня и внезапно оживился.
– Юра, мы же были в Тоскане! Ты искренне и восторженно превозносил «Кьянти»…
Кажется. Я плохо помню те дни.
Я кивнул.
– Было дело.
– Тогда ты должен оценить! Клянусь, ничего подобного ты не пробовал! «Сердце
распятого ангела» наполняет мое сердце гордостью! – Джованни с любовью погладил
бутылки.
Я не стал уточнять, как именно Инквизитор пришел к такому названию.
– Если «Вин Санто» с орехами, тоже оставьте, – вновь подала голос Меган. – Сто лет не
пила.
– Женщины, – пробормотал Джованни. – Никакого уважения. «Вин Санто» с орехами.
Бедный Бессарион. Как хорошо, что он не дожил до сего дня.
– Я все слышу! – весело прокричала Меган. Определенно роль девчонки ей выбрали
неспроста. Даже сейчас, когда необходимость носить маску отпала, в ней проскальзывала
этакая подростковая безбашенность. В общем-то безобидная и даже забавная, если ее
обладательница не переходила черту. Я поймал себя на мысли, что мне нравится Меган.
Иные, прожившие более столетия, или впадают в уныние, превращаясь в затворников и
совершеннейших зануд, или находят способ обмануть время. Остаться чуть-чуть людьми.
Радоваться, удивляться и, главное, верить в то, что их радость и удивление искренние.
Способ, которым боролось со «старостью» Меган, мне определенно импонировал.
Дверь издала непередаваемый звук. Нечто среднее между воплем кота, которому
наступили на хвост, и предсмертным скрипом шин гоночного авто, не вписавшегося в
поворот. На пороге возник охранник-оборотень – светлоглазый широкоплечий детина с
русыми кудрями. В руках детина держал объемную коробку.
– Куда ставить? – хрипло осведомился он.
– А что, есть какой-то выбор? – взъярился Джованни.
Детина помедлил и опустил коробку на одинокую тумбу. Повозившись, извлек плоский
черный телевизор, приладил подставку и стыдливо затолкал пустую упаковку под кровать.
– Свободен. – Джованни проводил оборотня взглядом, повернулся ко мне. – Яцек. Я его
еще мальчишкой в тридцать девятом подобрал. С тех пор служит. Предан как пес, но тупой
как пробка.
Инквизитор достал из кармана тигровой сумки плоскую металлическую коробочку с
единственным разъемом, приладил ее вместо кабеля к антенному входу, сунул вилку в
розетку.
– Надеюсь, электричество тут есть?
– Есть, я проверяла, – сообщила из-за стены Меган.
Джованни прошипел что-то непечатное. Я рассмеялся.
– Прости, дружище, в последнее время нервы ни к черту. – Инквизитор включил
телевизор. – Канал у нас, кстати, всего один.
Экран мигнул. Проступило изображение просторной комнаты, больше похожей на
авторемонтную мастерскую: многочисленные стеллажи, верстаки и развешенные по стенам
предметы. Иногда, правда, самые неожиданные. Добротный шотландский клеймор
соседствовал с пищалью. Рядом висела клюшка для поло, за ней роскошный персидский
ковер, пучок перевязанных павлиньих перьев и кавалерийское седло.
– Наслаждайся, – торжественно произнес Джованни. – Не многим доводилось видеть
хранилище Инквизиции.
– Признаться, ожидал зрелища более величественного.
Джованни усмехнулся.
– Тут многое зависит от времени наблюдения, – многозначительно сообщил он. –
Сегодня зал выглядит так, завтра иначе.
Экран мигнул и окрасился в лимонный цвет, на секунду потух и расцвел всеми
оттенками синего. Словно оператор, осознав ошибку, лихорадочно поменял светофильтры.
Джованни поморщился.
– От помех избавиться не удалось, – посетовал он. – Что неудивительно, учитывая,
через сколько заклинаний приходится продираться. Создатель устройства – гений. Жаль,
непризнанный.
– И долго ты собираешься за складом следить? – осведомился я.
– Между прочим, это твоя идея, – парировал Джованни. – Комиссия проведет
инвентаризацию через два дня. Так что если ты прав, сегодня, максимум завтра наш
злоумышленник попытается вернуть аппарат Локка на место.
– Не скажу, что перспектива провести в этом номере двое суток меня радует…
– Не будь брюзгой! – перебил Джованни. – Что может быть лучше вечера со старым
приятелем и бокалом настоящего вина?
Инквизитор откупорил «Распятого Ангела», по зеленому стеклу побежала изморозь.
Затем извлек из тигровой сумки два хрустальных бокала.
– Думаешь, встретить злоумышленника в нетрезвом состоянии – хорошая идея?
По губам Джованни поползла мечтательная улыбка. Взор затуманился.
– А помнишь таверну в Сен-Клу? Как мы тогда набрались. А потом втроем с Эриком
сражались против всего мира… Боже, как он дрался. Один против шестерых. А ты прорвался
к нему, и вы разбили гвардейцев наголову… Или это было в Ле-Бурже?
– Золотые времена. – Я принял наполненный рубиновой жидкостью бокал, осторожно
поставил у изголовья кровати, давая вину подышать.
– Вы так и не выяснили, кто лучше? – Джованни вдохнул аромат вина и зажмурился,
как дорвавшийся до сливок кот.
– Трудно сказать. Когда мы спарринговали последний раз, я победил в семи поединках
из десяти. Эрику тогда уже было под пятьдесят. Он оставался в отличной форме, однако
возраст не обманешь.
– Да, – вздохнул Джованни, – великий мастер, великий человек. Иногда жалею, что
труды Фуаран канули в Лету. Столько великих людей можно было бы спасти. Забрать с собой
в вечность… За величие, Юра! За настоящих людей!
Мы одновременно подняли бокалы. Раздался печальный мелодичный звон.
На третьем тосте в комнату просочилась Меган. Несмотря на напускное возмущение
Джованни, нашелся бокал и для нее. Странная вышла компания: глава регионального Дозора,
Светлая прорицательница и Темный маг.
Джованни быстро захмелел и ударился в воспоминания. Меган слушала его с
осоловелым видом, я же пытался понять, что делаю в этой богом забытой мексиканской
деревушке в компании наклюкавшихся Инквизиторов.
Если все пройдет гладко, мое участие не потребуется. Если таинственный грабитель не
объявится, я тем более ничем не смогу помочь. Неужели виной всему ностальгия? Неужели
генеральские погоны главы Дозора вызывают пресыщение? И вместо того чтобы руководить
сражением из кожаного кресла, мне хочется выйти в поле самому? Как в старые добрые
времена, вместе с Джованни, плечом к плечу? А после сидеть у огня с бокалом и поминать
былое?
И пусть вместо лихой рубки и ночных погонь по кривым улочкам парижского
пригорода у нас академичное расследование. Пусть вместо разбавленной французской
кислятины – сдобренное магией вино лучших виноградников Италии. Пусть лихие бретеры с
ледяными клинками превратились в вальяжных, респектабельных Темных магов. Пусть в
одну реку нельзя ступить дважды…
Быть может, мне просто не хватает тех дней? Или это всего лишь азарт бегущей по
следу гончей, желающей наконец увидеть жертву? Или просто осточертела дозорная рутина,
и захотелось чего-то большего. Загадок и тайн, настоящей интриги – называйте как хотите.
Наверное, всего понемногу. А еще мне хотелось увидеть призрака с двумя лицами.
Спонтанное предвидение, принявшее форму странного сна, не выходило из головы. Не
будь в нем Алии, я, вероятно, остался бы в Алуште и на первом же самолете отправился
домой. Не будь в нем Алии… Грустно и немного смешно. Никогда бы не подумал, что тени
прошлого способны влиять на мои решения.
Я вновь наполнил бокал. Слегка потряс бутылку. Судя по звуку, она оставалась полной,
Джованни зачаровал ее не только на охлаждение. Интересно, сколько в нее вмещается –
бочонок, два? И не подобное ли заклинание породило миф о данаидах? Ведь если подумать,
проблемы Сизифа тоже могли быть следствием простого заклинания. Или, к примеру,
Лернейская гидра…
Додумать мысль я не успел. Экран залила ослепительная белая вспышка. Несколько
секунд Джованни с бутылкой «Пьемонта» в руке тупо смотрел на экран. Затем неожиданно
грязно выругался. Стиснул перстень на мизинце и ринулся в туалет.
Я ожидал услышать малоприятные звуки, но амулет Инквизитора работал изящнее
вульгарного «Черпака», которым многие Иные избавляются от опьянения.
– Портал! – проревел Инквизитор на всю гостиницу. – Чтоб через минуту был портал!
Так скоро грабителя он явно не ждал. Я подавил смешок. За столетия Джованни не
изменился – возлияния оставались ритуалом, и горе тому, кто осмеливался прервать их
неторопливое течение.
Меган наконец сообразила что к чему и теперь усиленно терла какую-то
инквизиторскую побрякушку. Я же выбрал простое и мощное заклинание Георгия
Победоносца. Вопреки громкому названию зеленого змия оно убивало не сразу, зато без
побочных эффектов. Спешка мне ни к чему. В конце концов, я лишь зритель
разворачивающейся драмы.
Джованни вылетел из ванной комнаты. Лицо красное, мокрые волосы зачесаны назад.
Одним взглядом оценил наше состояние и, видимо, найдя его удовлетворительным, ринулся
прочь из номера. Воздух заискрился, вокруг Инквизитора раскрывались защитные зонты.
– За мной! – прорычал Джованни, и я не без удовольствия последовал призыву. Такого
Джованни видели не многие. И я вновь поймал себя на мысли, что скучаю по старым
денькам.
Портал – непривычная бледно-фиолетовая арка – мерцал прямо посреди коридора.
Вокруг уже яблоку негде было упасть, и наше появление стало своеобразным сигналом.
Первым в облако света нырнул огромный волчара с широким золотым ошейником. За
ним проследовали две размытые тени – вооруженные чем-то вроде ятаганов близняшки. Я не
успел разглядеть детали, вампиры балансировали на границе Сумрака. Троица магов, двое
мужчин и женщина, с боевыми жезлами замыкали авангард.
– Живым! – рявкнул Джованни и, не оглядываясь, прыгнул в портал.
Я поймал веселый и восторженный взгляд Меган, развернул щит мага и нырнул вслед
за Инквизитором. Уже погружаясь в липкую бархатную мглу, уловил мимолетное чувство
неправильности, однако разобраться в смутных ощущениях не успел. А спустя секунду
сумеречная завеса пала, и я понял, что опоздал.
* * *
Все закончилось в одно мгновение.
Мы очутились в просторной карстовой пещере с высоким сводом и морщинистыми
сосульками сталактитов. Изъеденные подземными водами стены покрывала хрупкая
каменная бахрома. Пол, напротив, был идеально гладким, без единой пылинки и трещинки. В
дальнем конце темнело некое подобие лаза. Детали разглядеть не удалось. Единственный
источник света – белая сфера, вызванная кем-то из магов, – висел в центре зала и освещал
совсем иную сцену.
На полу, уткнувшись носом в ровную слюдяную поверхность, лежал высокий
худощавый человек в нелепом и совершенно неподходящем случаю сюртуке. Вампиры-
близняшки сноровисто вязали заломленные за спину руки, оборотень пристально следил за
ситуацией. Пленник не сопротивлялся. Он пребывал в состоянии грогги, как боксер после
пропущенного удара.
Группа захвата действовала в строгом соответствии с приказом. Они действительно
взяли грабителя живым, выпустив при задержании столько нелетальных заклинаний, что
хватило бы завалить слона. Как говорится, по форме верно, а по сути – издевательство.
Джованни кошкой подскочил к несчастному. Выписал около него круг, бегло осмотрел
лежащую неподалеку коробку и заозирался по сторонам. Вид он имел крайне озадаченный.
Вампиры тем временем пытались придать пленнику вертикальное положение.
Получалось посредственно. Глаза у мужчины были открыты, и, по-видимому, он находился в
сознании, но на этом хорошие новости заканчивались. Ни стоять на ногах, ни разговаривать
злоумышленник не мог. Лишь смотрел перед собой бессмысленным взором и тяжело, хрипло
дышал.
Я узнал его сразу: Темный маг с сумеречным именем Манфреду. Португалец, один из
двенадцати подозреваемых. Джованни удостоил горе-грабителя беглого взгляда и
заскрежетал зубами.
– Уволю, – тихо прорычал он. – Разгоню всех к чертовой матери. Костоломы. О-пе-ра-
тив-ни-ки.
– Портал, – негромко предупредила магесса.
Я обернулся. По порталу бежала зримая рябь, очертания понемногу размывались.
– Уходим, – озабоченно скомандовал Джованни. Подхватил коробку.
Волк рыкнул и прыгнул первым. Я бросил последний взгляд на пустую пещеру и
шагнул следом. За мной проследовали остальные. Последними в гостинице
материализовались вампиры с безвольной добычей.
– Приведи себя в порядок, – бросил Джованни волку, – и подготовь транспорт. С
этого, – указал он на пленника, – глаз не спускайте! На сборы десять минут.
Весь его задор и энергия разом улетучились. Войдя в пропитанный дурманящими
винными парами номер, Инквизитор установил коробку на кровать и выразительно поцокал
языком. Упаковка – завернутый в кусок ткани грубый деревянный ящик – и впрямь выглядела
архаично.
Джованни дважды провел над трофеем ладонью, развернул ткань, сорвал плотно
пригнанную крышку и бросил рядом с коробкой. Глубоко вздохнул.
– Признаться, я до последнего ждал подвоха, – с облегчением пробормотал он.
Меган подошла ближе, зачем-то привстала на цыпочки и опасливо заглянула в коробку.
– Аппарат Локка, – подтвердила она.
– Вижу.
Джованни нахмурился и посмотрел на меня. Я развел руками.
– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Аппарата Локка в жизни не видел.
Инквизитор скривился.
– Юра, ну хоть ты не паясничай. И так тошно.
Я пожал плечами.
– Если честно, не пойму, чем ты недоволен. Упыри, конечно, перестарались, но ничего
безнадежного не случилось. Держу пари, в ваших застенках парень быстро оклемается.
Джованни удостоил меня яростного взгляда, надолго замолчал, взвешивая, что можно, а
что нельзя говорить. Тяжело опустился на кровать рядом с открытой коробкой и, глядя в пол,
признался:
– Ни черта не понимаю, Юра. Не понимаю и не могу объяснить. Ну, скажи мне, как этот
идиот проник в хранилище?
Я сел в кресло напротив. Взял бокал, наполнил вином. Джованни даже не шелохнулся.
– Начнем с того, что никакого хранилища я не видел, – миролюбиво сказал я. – Если
пещера – это иллюзия, то очень качественная.
– Да какая иллюзия! – отмахнулся Джованни. Не глядя, взял одну из бутылок и
отхлебнул прямо из горлышка. – Считай ее парадным входом. Открывать портал в
хранилище напрямую опасно. Слишком много там всего хранится. Конечно, мы
консервируем и изолируем артефакты друг от друга, но магическая интерференция весьма
вероятна. Поэтому созданы вот такие предбанники.
Я кивнул.
– С пещерой разобрались. Но я по-прежнему не понимаю сути твоего возмущения.
– Ты видел его портал? – резко спросил Джованни.
– Полагаю, вопрос риторический.
– Ничуть. Вопрос насущный. Потому что я никакого портала не видел. – Джованни
вновь приложился к бутылке. – Понимаешь, – продолжил он, – хранилище устроено так, что
в него нельзя попасть через обычный портал. Нужна определенная отправная точка, как эта
гостиница. Более того, портал должен быть определенным образом… э-э… закодирован. Что-
то вроде пароля…
Он отставил бутылку и принялся утирать выступивший на лбу пот.
– Манфреду не знал пароля?
– Знал, – Джованни бросил на пол мокрый платок, – но дело не в пароле. Есть и третье
правило: из хранилища нельзя открыть портал наружу. Никак. Поэтому вешают
долговременные порталы. Ты проходишь в хранилище, берешь то, что требуется, и выходишь
через то же самое окно. Как это сделали мы.
– Наш портал не выглядел долговременным, – заметил я.
Джованни поморщился.
– Слишком много людей, – буркнул он. – Быстро разрядился… Какая разница! Важно
то, что второго портала там не было! Как этот гаденыш хотел вернуться?
– Через Сумрак? – предположил я.
– В хранилище нельзя спуститься из Сумрака, – мягко сказала Меган. – И подняться
тоже нельзя. Пещера полностью изолирована.
Я хмыкнул.
– Допустим. Дыры в потолке я тоже не заметил; будем считать, наш похититель не
занимался альпинизмом…
– Если тебе интересно, толщина пород там под тридцать метров, – вновь пробурчал
Джованни.
– Тогда остаются версии экзотические, – подытожил я. – Как насчет Минойской сферы?
Инквизиторы переглянулись.
– Откуда такие познания? – осведомился Джованни.
– Слухами земля полнится.
– Хорошее объяснение. К сожалению, единственный экземпляр Минойской сферы
сейчас недоступен, – со странным выражением проговорила Меган.
– Тогда сдаюсь, – развел я руками. – Однако по-прежнему не вижу повода для грусти.
Скоро вы все узнаете, так сказать, из первых уст.
Джованни кисло улыбнулся.
– Манфреду… Этот слизняк… Кто бы мог подумать? Я грешил на Жофруа или
Алехандро, но Манфреду?..
Инквизитор с силой вогнал крышку на место и принялся закупоривать бездонные
бутылки.
* * *
У входа нас ждали два пыльных тонированных джипа. Защитная окраска местами
облупилась, кое-где виднелась ржа. На крыше торчал установленный на поворотном
устройстве пулемет.
Я расхохотался.
– Изъято у армии?
– Почти, – сумрачно ответил Джованни. – У местных… кхм… бизнесменов. Я велел
выбрать понадежнее, а у Яцека… э-э… весьма специфический вкус.
– И куда едем?
Джованни посмотрел на часы и махнул рукой в сторону пустоши.
– Точка рандеву милях в пяти отсюда. Я заказал прямой портал в Прагу, оттуда
переправлю тебя домой. Через портал или на самолете, как захочешь. А то, будет желание,
поживи недельку. Обещаю рассказать конец истории, во всяком случае – в общих чертах.
– Портала вполне достаточно. Та часть детективной истории, где преступник
рассказывает о своих злодеяниях, всегда казалась мне неубедительной. А уж слушать ее в
пересказе следователя…
Стоявшая за спиной Иквизитора Меган едва заметно улыбнулась и села в джип.
Джованни пожал плечами.
– Ну, на нет и суда нет. Однако мое приглашение остается в силе. Для тебя двери
открыты всегда.
– Твоя гостеприимность пугает.
– Брось, – Джованни хлопнул меня по плечу, – мы, итальянцы, всегда славились
широтой души. Ты как русский должен это ценить!
– Мы ценим, – заверил я Инквизитора.
– Тогда по коням, – натужно улыбнулся Джованни. – А вы тут подчистите хвосты, –
приказал он вампирам.
На каменных лицах близнецов не отразилось ничего, правый кивнул. Насмешка судьбы
– даже статус Инквизитора не избавлял упырей от подчиненного положения. Как говорится,
рожденный ползать летать не может.
Я распахнул дверцу джипа. Внутри отчетливо пахло кислятиной. Заглушить вонь не
мог даже запах дешевого алкоголя, навеки въевшийся в салон и кресла. Пара стикеров с
обнаженными китаянками и висящая на золотой цепочке икона Девы Марии довершали
картину.
Джованни и Меган расположились сзади, коробка с аппаратом Локка примостилась
между ними. Я занял место рядом с водителем. За руль сел Яцек. Троица магов кое-как
запихала контуженного пленника в другой джип, тут же рванувший с места. Мы
пристроились следом.
– Все в порядке? – В голосе Джованни вновь звучали тревожные нотки.
– Дорога чистая, я проверяла, – откликнулась Меган.
– Я тоже проверял… – Он запнулся.
– Мне казалось, в нашем тандеме паранойя по моей части, – заметил я.
– Наверное, ты прав. – В зеркале заднего вида я заметил, как Джованни усиленно
вытирает лоб. – Дьявол! Не знаю, что не так! Просто дышится тяжело! Давит что-то… не
пойму. Неправильно все, Юра!
Я бросил беглый взгляд на спидометр: шестьдесят миль в час – пожалуй, максимум, что
можно выжать из старого драндулета на пересеченной местности. Мельком выглянул в
Сумрак – все те же серые облака и сменившее пыльную равнину каменное плато. Ничего
нового, никаких сюрпризов.
– Надеюсь, кривые пражские улочки тебя успокоят, – попытался утешить я
Инквизитора. – Такими темпами мы доберемся за пару минут.
Ответить Джованни не успел. Сумрак сотряс глухой удар. По бескрайнему мертвому
плато пробежала невидимая волна. Мир, как в призме, на миг раскололся и превратился в
карикатуру на самого себя. Но то было лишь эхом событий, развернувшихся в обычном мире.
От воя заложило уши. Это был низкий вибрирующий звук, пронизавший каждую
клеточку тела. А затем перед идущим впереди джипом раскрылся портал. Огромный,
нелепый, похожий на заляпанную черной краской простыню. Пожалуй, сквозь него мог
пройти пассажирский самолет.
Таких порталов мне видеть не доводилось. Правда, рассмотреть его я и сейчас не успел.
Так же как сидевший за рулем первого джипа не успел среагировать на возникшую перед
ним преграду.
Автомобиль влетел в рваное полотнище исковерканного пространства, и оно жадно
вгрызлось в добычу. Шины вспыхнули ярким голубым пламенем. Стекла лопнули, окатив
равнину градом черных осколков. Металл рассыпался в тяжелую ржавую пыль. Что сталось с
пассажирами, я не видел, однако их судьба в тот момент меня мало интересовала. Потому что
следующими в очереди за смертью стояли мы.
Яцек вывернул руль, пытаясь избежать столкновения, однако портал оказался слишком
велик. И он двигался! Вопреки всем законам. Вопреки базовым принципам, утверждающим,
что стабильный портал всегда неподвижен. Мутное полотнище скользило навстречу,
изгибалось, не давало ни малейшего шанса вырваться из мышеловки.
Будь у нас чуть больше времени, возможно, мы успели бы уйти в Сумрак. Вот только
простыня портала парила и там. И, кажется, была еще огромнее.
Я до предела усилил защитные заклинания. Влил в них всю энергию, сознавая, что
толку от моих действий не больше, чем от спасательного жилета во время цунами. Кажется,
Джованни сделал то же самое.
Через мгновение джип врезался в полотнище тьмы. Меня сковал дикий,
пронизывающий холод. Кожа потрескалась и рассыпалась тонкими ледяными чешуйками.
Мышцы намертво приросли к костям. Затем пришла слепота. Спасибо Создателю, длилась
она недолго, как и агония.
Потому что секунду спустя я умер.
Часть 2
Время загадок
Есть сны, в которых хочется остаться. Зачастую спящий разум создает мир куда более
яркий, чем неприглядная действительность. После пробуждения ты понимаешь, что мираж
сновидений смешон, нелеп и совершенно нежизнеспособен. Однако чувство легкого
сожаления остается, словно от разрушенной сказки, пусть наивной и неправдоподобной, но
желанной и оттого живой.
Этот сон был другим. Вместо калейдоскопа образов – тьма, холодная, бесконечная,
равнодушная. Ни мыслей, ни чувств. Я застыл в черном коконе, как мушка в янтаре, чему
был весьма благодарен. Хотелось провести здесь – в простом мире дистиллированной тьмы –
вечность. Жаль, что вечного покоя не существует.
Скорлупа небытия треснула, навалилась тяжесть. Собственная плоть сковала, будто
могильная земля. Я с хрипом втянул обжигающе-прохладный воздух. Осознание того, что я
жив, не принесло облегчения. От бодрствующего разума мало толку, если собственное тело
стало могилой.
Я попытался пошевелить пальцами, и, к моему удивлению это удалось. Чтобы
решиться на следующий шаг, ушло минут пять. Я до сих пор ощущал последние мгновения
перед падением в бездну – разверзнувшийся зев портала, леденящий холод и благодатные
объятия беспамятства, избавившего меня от боли. Жаль, не навсегда.
Я знал, что ослеп, и желал убедиться в этом. И хотя где-то внутри еще теплилась
надежда, что меня обманули собственные чувства, тянуть дальше не имело смысла. Изменить
действительность мы не в состоянии, но в наших силах принять реальность и двигаться
дальше. Я заставил себя разлепить веки, ожидая увидеть лишь бесконечную Вселенную
тьмы.
Передо мной лежал камень. Здоровенная плита, испещренная глубокими, крупными
оспинами, словно некто тыкал в гладкие плоскости шилом. Слишком гладкие…
Не вставая, я протянул руку, коснулся камня. Движение вызвало ноющую боль в
ключице и неприятный зуд в предплечье. По крайней мере обошлось без переломов.
Поверхность плиты кто-то очень хорошо отполировал. Пальцы скользили по граням, не
встречая ни малейшего сопротивления. Я ковырнул одну из оспин, на ногте остались едва
заметные крупинки породы. Камень, без сомнения, был реален.
Я перевернулся на спину.
Час от часу не легче. Я, очевидно, находился в Сумраке – его бескрайние облака ни с
чем не спутать. Однако на сей раз в облачной пелене зияли прорехи, сквозь которые сочился
Свет. То самое белое, чистое сияние, что призывают Светлые, когда дают клятвы.
Будь я верующим, без сомнений подумал бы о рае для Иных. Или о чистилище:
дырявый полированный камень не вписывался в мои представления о рае.
Впрочем, я и так о них подумал.
Еще минута ушла на то, чтобы собраться с силами и приподняться на локтях. Несмотря
на ломоту в спине, это удалось, и я решил развить успех. Оперся покрепче и на выдохе сел. В
пояснице отчетливо хрустнуло. Неприятно, но терпимо.
Я находился в престранном месте – вроде небольшого котлована метров двадцати в
поперечнике, с двумя плоскими камнями в центре. При некоторой фантазии один из них
можно было принять за надгробие, другой, на котором я лежал, – за алтарь. Как говорится,
почувствуй себя овцой на заклание.
Я выпрямился и сделал пару пробных шагов. Не люблю, когда меня считают овцой.
Особенно подходящей для заклания. Несмотря на небольшую слабость в коленях, ноги
слушались. Выходит, легко отделался.
Замершие стрелки часов показывали полночь. Обозреть окрестности не удалось.
Крутые и высокие стены котлована скрывали окружающую местность.
Алтарь в отличие от надгробия не выглядел сколь-либо примечательным.
Обыкновенный плоский камень метра два в длину, шире в ногах, поуже у изголовья. Со
сколами, трещинками и прочими свойственными камням атрибутами. А вот надгробие… Я
подошел ближе, по примеру Джованни вытащил носовой платок и промокнул лоб. Да
простят меня Высшие Силы, но на фоне увиденного померк даже льющийся с небес Свет.
Небрежно рассыпанные оспины при внимательном изучении собирались в похожие на
костяшки домино буквы – шрифт Брайля, азбука для слепых. Я освоил ее французский
вариант в девятнадцатом столетии, а кириллический – в восьмидесятых, после знакомства с
Алией. Надпись на камне была сделана латиницей и читалась на английском. Мне пришлось
поднапрячься, вспоминая алфавит. По счастью, текст оказался простым. «Юг там», – гласила
надпись.
Прекрасно. По-чеховски лаконично. Осталось понять, где находится «там» и что мне с
этим знанием делать. Идти на юг? Или развернуться в противоположную сторону, на север?
На всякий случай я обошел надгробие по кругу. И вновь не нашел ничего
примечательного. Обыкновенный камень. Похоже, неизвестный камнетес-криптограф
поработал только над лицевой стороной.
Я вздохнул и с тоской посмотрел на стены котлована. Несмотря на крутизну, они не
выглядели неприступными. У человека в хорошей физической форме подъем отнял бы пару
минут. К несчастью, сейчас я больше походил на сломанную механическую куклу, в суставы
которой набился песок. Однако лестницу камнетес забрал с собой, а значит, выбора мне не
оставил.
* * *
Тяжело дыша, я лежал на краю котлована и глядел на проторенную в гравии колею.
Подъем не занял много времени, но отнял остатки сил. Светлый костюм покрылся вполне
мирской пылью; по возвращении можно отправлять на помойку. Конечно, если удастся
выбраться.
Я заставил себя подняться. Бросил последний взгляд на «алтарь». С высоты композиция
смотрелась немного иначе. Узкий конец «алтаря» указывал точно на «надгробие». Этакая
своеобразная стрелка, если добавить к этюду немного воображения. Что ж, хотя бы ясно, где
находится юг. Осталось понять, зачем туда идти.
Окружающий пейзаж не оставлял сомнений в своей сумеречной природе. Вместе с тем
он выглядел совершенно обыденным. Горная гряда на юге. Пустошь до горизонта на севере.
На востоке щетинился каменный лес – высоченные сталагмиты, разрастающиеся на
верхушках длинными шипами. По крайней мере так казалось отсюда – до каменных
джунглей было не меньше километра. На западе, в полусотне шагов от меня, плато
заканчивалось обрывом. Будь он подальше, я, может, и воздержался бы от прогулки, но
сейчас любопытство взяло вверх.
Я доковылял до края и почувствовал, как по спине побежали мурашки. Дна у обрыва не
было. Как не был виден противоположный край плато. Передо мной расстилалось
бескрайнее море света – такого же ровного, чистого и чуждого, как в небесной выси. А еще я
понял, что смущало меня в этом мире. Прозрачный сумеречный воздух, лишенный любых
запахов, был абсолютно неподвижен. В подобный мертвый штиль мне попадать еще не
приходилось.
Да, реакция на Сумрак у Иных индивидуальна: кто-то мерзнет, кому-то кажется, что он
в духовой печи. От слоя к слою меняется лишь острота ощущения – чем глубже, тем
болезненнее. Но вот с полным отсутствием реакции мне раньше сталкиваться не доводилось.
Я вернулся к котловану. Хватит экспериментов. Перво-наперво нужно определить, куда
меня занесло, а сделать это гораздо удобнее из реального мира.
Тень бездонная, тень летящая, тень крылатая… Мне показалось, земля под ногами на
миг потемнела, но, возможно, то была лишь игра воображения. Я сосредоточился, пытаясь
вызвать своего безотказного проводника. Никакого эффекта.
Хорошо. Допустим, я забрался в Сумрак достаточно глубоко, и обычные методы здесь
не работают. Значит, надо пробовать необычные. Тень всегда внутри меня; маленький
кусочек мрака носят даже светлейшие из Светлых.
Бьющийся в душе клочок Тьмы, призываю тебя. Приди, открой врата, позволь шагнуть
назад. Туда, где ты сможешь лечь к моим ногам въяве…
Ничего. Я попытался еще раз и еще. Безрезультатно.
Что за чертовщина? Я слышал о зонах, в которых трудно войти Сумрак, да и Джованни
упоминал заблокированное инквизиторское хранилище. Но в моем представлении это были
уникальные места, а не яма посреди голого поля.
Повинуясь импульсу, я вызвал «лед» – слабенькое заклинание, пригодное лишь для
изничтожения синего мха. Крошечные голубые искорки сорвались с пальцев и унеслись в
пространство. Значит, манипуляция Силой доступна, невозможен лишь переход со слоя на
слой. Любопытно.
Я еще раз огляделся, затем подошел к краю котлована так, чтобы алтарь и надгробие
остались у меня за спиной на одной линии. Впереди маячил аккуратный стройный пик, он-то
и будет моим ориентиром. Не хотелось играть в игры неведомого шифровальщика, однако
выбора мне не оставили. Северная пустошь не привлекала своей пустотой, западный обрыв
подходил разве только для суицида. Оставались восточный лес и южные горы. Будь я моложе
и поглупее, непременно пошел бы в лес, просто из чувства противоречия. Но годы мои уж не
те.
Бросив прощальный взгляд на алтарь, я перекинул пиджак через плечо и направился в
сторону горного хребта.
* * *
Все же расстояния в Сумраке обманчивы. Поначалу казалось, что до хребта не менее
полусуток пути. Однако не прошло и трех часов, как мелкий гравий под ногами сменился
камнями покрупнее. Дорога понемногу пошла в гору. Прямая поначалу тропа все больше
петляла, пока не превратилась в узкий, извилистый серпантин.
Я как мог придерживался направления на южный пик, но в конце концов вынужден был
отказаться от первоначального плана. Горная тропа все дальше забирала на восток.
Спускаться к подножию и искать обходную дорогу мне не улыбалось. Поэтому я плюнул и
решил отдаться на волю случая. Тем более сомнительное «юг там» вряд ли можно считать
безусловным и единственно верным ориентиром.
Дважды я делал привал, пытался вызвать тень и дважды терпел фиаско. Словно какая-
то часть меня… не умерла – уснула.
Преодолев очередной поворот, я вышел на небольшую площадку. Южный пик маячил
слева. До перевала оставалось метров двести-триста, не больше. Я решил совершить
последнее усилие и устроить отдых уже на вершине. Заодно и наметить дальнейший путь.
Как ни странно, горная прогулка пошла на пользу. С каждым шагом я чувствовал себя
лучше. Боль в спине ушла, да и усталость – вечный спутник при штурме любой горы – не
спешила навесить ярмо. Только очень хотелось пить.
Вообще-то Сумрак – не лучшее место для поиска воды. Но на практике для утоления
жажды требуется совсем немного фантазии. Жаль, вокруг не росло ни одного захудалого
деревца, пришлось уподобиться таинственному камнетесу. Я нашел подходящий, чуть более
кулака, булыжник, свернул Силу в подобие тройного лезвия и четырьмя аккуратными
ударами вырубил в камне углубление. Импровизированный кубок вышел уродливым, но хотя
бы не раскололся от моих неуклюжих попыток сделать его поглубже.
Я вытряхнул крошку, продул и вытер чашу полой пиджака. Затем сложил пальцы в
щепотку и вновь вызвал «лед». Понадобилось всего несколько секунд, чтобы наполнить
кубок хрупкой прозрачной массой. Осталась самая малость – лед растопить.
Специалист по Светлой магии из меня невеликий (а файерболы, безусловно, оружие
Светлых), поэтому я постарался слепить огненный шар настолько маленьким, насколько
возможно. Что, вероятно, и спасло мне жизнь. Крошечный огонек трепыхался на кончиках
пальцев буквально секунду, затем рывком превратился в гигантский факел. Меня обдало
волной жара, в волосах заиграли жгучие искры, одежда начала тлеть. Я отшвырнул заклятье
так далеко, как только смог. Бесформенный рыжий сгусток ухнул за перевал и лопнул волной
алого пламени. Земля дрогнула, в небо, подобно возрождающемуся Фениксу, ударил столб
огня.
Закончилось все столь же быстро, как началось. Я обнаружил, что лежу на земле. Рядом
валялся раздробленный кубок, из которого медленно вытекали последние капли воды –
наименьшая, но почему-то самая обидная потеря.
Я поднялся, как мог отряхнул одежду.
Первый вывод оказался поспешным. Заклинания действительно работали, однако
результат получался, мягко говоря, не до конца предсказуемым. Дело именно в файерболах
или в любой магии, имеющей сродство со Светом? Проверять не хотелось. Хватит с меня
экспериментов.
В конце концов я просто сотворил горсть льдинок и отправил их в рот. Крошечные
кристаллы неприятно хрустели на зубах, заломило челюсть. Но горло, что называется,
промочил, заодно убедился, что смерть от жажды в ближайшее время мне не грозит.
Осталось понять, как это время с толком использовать.
Вид с вершины открылся безрадостный: серый каменистый склон, узкое ущелье у
подножия, полдюжины гор повыше и много круче уже покоренной. Сомневаюсь, что мне
удалось бы забраться на них без специального снаряжения. Возможно, могла бы помочь
магия, но после инцидента с файерболом я решил прибегать к ней, когда уж совсем припечет.
А раз так, придется либо сидеть на месте и ждать у моря погоды, либо спуститься к ущелью.
Тем более что оно уходит в сторону Южного пика. Авось куда-нибудь выведет.
Я закинул в рот пригоршню ледяной крупы и предпринял очередную попытку вызвать
тень.
Поначалу ничего не происходило. Потом я почувствовал легкое покалывание в районе
шеи. Сосредоточился – и покалывание усилилось, поползло вниз по позвоночнику. Я ощутил
слабый контакт с живущим во мне комочком Тьмы, опустился на колени и повторил призыв.
Заломило в висках. Покалывание разошлось по спине, из приятного сделалось болезненным.
Ощущение связи стало острее. Тьма шевельнулась, заворочалась в попытках выбраться
наружу. В сознании возник образ наполненной чернилами бутылки. Я надавил посильнее.
Мышцы скрутило. В голову словно вогнали раскаленный гвоздь. Из глаз потекли слезы,
воздух превратился в жидкий свинец. По бутылке побежали трещины.
У меня промелькнула мысль о разумности своих поступков. Четверть часа назад я едва
не угробил себя при куда более безопасном деянии. Искушать судьбу вторично – безусловно,
не самый мудрый выбор. Мне вдруг вспомнился осмотрительный, осторожный, вечно
желающий подстраховаться Джованни. Не готовый поставить многое ради того, чтобы
получить все…
В моем возрасте не остается кумиров. Нет Иных, которых желаешь превзойти, в пику
которым действуешь. Но сейчас образ Инквизитора сработал как катализатор, пробудив
извечное человеческое желание действовать вопреки и наперекор. Желание, совершенно
недостойное Иных.
С меня словно заживо содрали кожу. Голова распухла и раскололась. Тело вспыхнуло,
превратилось в живой факел. Трещина на бутылке становилась все шире. Я сделал последнее
усилие, и меня будто вывернуло наизнанку. Серый сумеречный мир померк. Я рухнул лицом
вниз, потеряв сознание еще до того, как коснулся земли… Что в общем-то и неплохо: падать
мордой на булыжники – не самое приятное занятие.
* * *
Новое пробуждение далось легче. Во всяком случае, у меня ушла всего минута на то,
чтобы с грехом пополам подняться на ноги.
Не знаю, сколько я пробыл в беспамятстве. В Сумраке нет восходов и закатов,
позволяющих хоть как-то отслеживать время. Унылый пейзаж ничуть не изменился, разве что
на камне, служившем мне подушкой, остались красные пятна. Яркие и совершенно
неуместные в выцветшем сером мире.
Я провел рукой над губой, пальцы окрасились алым. Кровь из разбитого носа не
высохла, хотя и успела свернуться. Выходит, я валялся без сознания не так уж и долго.
Удивило, однако, другое: размазанная по пальцам кровь оставалась обычной кровью. Капли
на камнях тоже не спешили воспламеняться. По каким-то причинам Сумрак не желал играть
в вампира, поглощать квинтэссенцию человеческой Силы.
Я присел на камень, помассировал шею и позавидовал Джованни. Наверняка у этого
типа хватило бы мозгов отступить. А я пошел до конца и что имею в активе? Разбитый нос и
ломоту во всем теле. Не считая уязвленного самолюбия.
Сзади раздалось деликатное покашливание. Я обернулся так резко, что едва не
сверзился на землю. Разумеется, за спиной никого не было. Сомневаюсь, что до нас с
камнетесом в эту часть Сумрака забредала хоть одна живая душа.
– Не там, внизу, – раздался томный женский голос.
Сначала я ничего не увидел. Потом, приглядевшись, понял, что камни под ногами чуть-
чуть темнее своих соседей. Тень выписала пируэт и заняла положенное ей место передо
мной.
– Так лучше? – спросила она. – Насколько я знаю, ты предпочитаешь разговаривать с
собеседником лицом к лицу. Лица у меня нет, так что придется довольствоваться тем, что
имею.
– Давно ты здесь? – только и смог вымолвить я.
Тень задумалась.
– Не знаю, – призналась она. – С тех пор, как ты разбил бутылку. Прости, мне трудно
оценивать твое время.
– Образ бутылки – твоя идея?
– И мысль о нерешительном друге. Извини, очень хотелось выбраться наружу. Без
твоей помощи у меня бы ничего не вышло.
– Теперь легче?
– Не намного. Все равно что перебраться из гроба в карцер. С этим местом что-то не
так. Оно блокирует мои способности проводника. Я даже не вижу соседних слоев Сумрака.
– Возможно, их здесь нет.
– Есть, – уверенно заявила Тень. – Тут что-то другое. Граница между слоями
необычайно прочна. Помнишь свои попытки подняться на шестой слой?
– Помню, что у меня ничего не вышло.
– Верно. Но шестой слой существует, просто наших усилий было недостаточно. Не
хватает и сейчас. Что будем делать?
– Не знаю, – честно ответил я. – Сказать по правде, я всерьез рассматриваю версию с
прогрессирующей шизофренией.
– Хорошо, не с галлюцинацией, – проворчала Тень. – Хотя в чем-то ты прав. В
определенном смысле я часть тебя и обладаю фрагментами твоего сознания и памяти. Но
если тебя утешит, мне тоже неуютно. Вы, люди, постоянно кричите о свободе и
независимости, а я предпочла бы остаться в прежнем безмолвном положении. Надеюсь, когда
мы выберемся отсюда, у нас будет возможность воссоединиться.
– А сейчас ты автономна?
– В каком-то смысле. Признаться, поначалу я хотела отсидеться в стороне. Но потом
уловила твои мысли и решила поддержать. Показать, что усилия не пропали даром.
– Как благородно. – Я встал. – Судя по тону, разведчика из тебя не выйдет.
– Мне страшно, – призналась Тень. – Это место пугает. К тому же разведчик из меня
действительно никудышный. Если ты заметил, я – двумерный объект, и мое мировосприятие
несколько отличается от твоего.
– И как же видит мир двумерное существо?
– А как видишь мир ты? – вопросом на вопрос ответила Тень. – Попытайся объяснить.
Даже не мне – слепому человеку. Который живет в твоем трехмерном мире, может осязать и
обонять.
Я усмехнулся:
– Туше. Надо сказать, для двумерного существа ты подозрительно хорошо осведомлена.
Галлюцинации, слепота, обоняние…
– Пока ты лежал без сознания, я думала о том, как мы будем общаться. Но оказалось,
что наша связь разорвана не до конца. Только раньше я подкидывала мысли напрямую, а
теперь они превращаются в понятные тебе фразы. Думаю, в наших лексиконах нет и
половины общих слов, но их и не требуется. Я просто решаю, что именно хочу сказать, а
перевод происходит автоматически. И судя по тому, что мне понятны твои ответы,
трансляция работает в обе стороны.
Я хмыкнул.
– Что ж, будем считать, с метафизикой разобрались. Хотя было бы интересно узнать,
как ты видишь меня.
Послышался ментальный смешок.
– Пожалуй, это единственное, что нетрудно описать. Ты – центр. Точка отсчета. Начало
координат. Остальные предметы и события я вижу сквозь призму их взаимодействия с тобой.
Такой вот субъективный мир. Поэтому посылать меня в разведку бессмысленно. Я не замечу
камень, пока ты о него не споткнешься. С другой стороны, я могу немного предсказывать
будущее. Если взаимодействие сильное, оно создает возмущение, уходящее в прошлое,
которое для нас настоящее. Примерно так работает дар ваших пророков. Только горизонт их
прозрений намного шире.
– А что видно на твоем горизонте? – поинтересовался я.
– Не знаю, – после недолгого раздумья сказала Тень. – Ты должен двигаться. Этот мир
абсолютно статичен. Пока ты стоишь на месте, ничего не происходит. Поток событий
заморожен, по крайней мере на моем горизонте.
Вот так всегда. Стоит найти палочку-выручалочку, как выясняется, что она капризна,
труслива и требует соблюдать десяток правил своей эксплуатации.
– Это я-то капризна? – возмутилась Тень. – Давай двигай жопой, эксплуататор.
Я подобрал превратившийся в тряпку пиджак и зашагал вниз по склону.
* * *
Острый, как бритва, камень впился в ладонь. Я невольно отдернул руку и выругался.
– Долго еще?
– Мы определенно приблизились, – сообщила Тень.
Соотнести наши представления о времени так и не удалось. Мер времени в языке моей
спутницы не было, а слово «скоро» мы явно воспринимали по-разному. Приходилось
пользоваться сравнительными характеристиками дальше-ближе.
– Ты по-прежнему не видишь деталей?
– Я вижу событие средней важности, – терпеливо пояснила Тень. – Вокруг него мертвая
зона. Что в свою очередь означает развилку – выбор, от которого будет зависеть твоя
дальнейшая судьба.
– Звучит торжественно. – Я снова принялся карабкаться по пологому склону.
Ущелье оказалось неглубоким и коротким. Не прошло и часа, как засыпанная валунами
дорога пошла вверх. Вскоре впереди замаячил просвет, а еще через полчаса я стоял у
подножия Южного пика.
Или меня подвел глазомер, или Сумрак играл расстояниями с той же легкостью, с какой
растягивал и спрессовывал время. По моим подсчетам путь должен был занять не менее
суток.
Густая липкая пыль стягивала кожу. Я создал кубик льда и растер между ладоней.
– Куда дальше?
– Без понятия. Но мы стоим на самой границе события. Еще немного, и начнется
взаимодействие. Вскоре ты поймешь, что делать.
– А какое взаимодействие, не знаешь? – Камень слева показался мне подозрительным.
– Когда произойдет, смогу сказать точно.
– Когда произойдет, и я смогу…
Я остановился у невысокого, грубо отесанного обелиска. Аккуратные группы выбоин
не оставляли сомнений. На сей раз надпись выбили на латыни.
– Alea jacta est, – прочитал я вслух. – Жребий брошен.
– И что это значит? – осведомилась Тень.
– Без малейшего понятия. Эту фразу приписывают легендарному правителю. Якобы он
произнес ее, приняв необратимое решение. Рубикон перейден, мосты сожжены, пути назад
нет.
Ответа не последовало.
– Комментариев не будет? – спросил я.
– Кажется, я что-то чувствую, – сообщила Тень. – Барьер, который отделял этот слой от
остальных, слабеет. Граница истончается.
– Ты можешь вывести нас отсюда?
– Возможно, – неуверенно ответила Тень.
Краем глаза я уловил движение. По монолиту пробежала рябь. Выбоины неожиданно
пришли в движение, собираясь в новый текст.
– Periculum in mora. Кажется, нам советуют поторопиться.
– Я постараюсь, – пообещала Тень. – Уйдем поглубже или попытаемся всплыть?
– Я думал, мы оба хотим выбраться отсюда. Назад, в обычный мир…
Я осекся. Что там насчет алия якта эст? Пути назад нет?
– Мне кажется, ты слишком глубоко копаешь, – возразила Тень. – Все же в буквальном
переводе фраза звучит иначе.
Ответить я не успел. Выбоины вновь пришли в движение. На секунду собрались в
новую вариацию и вдруг стали стремительно расширяться, разрывая камень на части. Я едва
успел прикрыть лицо.
Монолит лопнул, словно воздушный шарик, окатил меня волной каменной картечи.
Ничего серьезного – так, пара синяков. Однако взрыв путеводного камня был лишь
прелюдией.
Твердь содрогнулась. По Южному пику зазмеилась гигантская трещина. Гора справа
взорвалась десятком чудовищных каменных гейзеров. Столбы щебня и пыли ударили в небо.
Вершина Южного пика пришла в движение, будто невидимый великан срезал ее гигантским
ножом. Несколько секунд она балансировала, пытаясь удержаться на месте, а затем с
грохотом покатилась вниз. Склон утонул в грязном сером облаке. С каждым мгновением
лавина набирала скорость.
– Быстрее!
Тень не ответила. Ее бледный силуэт стремительно наливался Тьмой. За спиной
раздался грохот. Стены ущелья пришли в движение, сомкнулись, словно челюсти
невиданного подземного монстра.
Я не удержался на ногах и опустился на землю. Теперь она дрожала непрерывно.
Толчки набирали силу, однако землетрясение беспокоило меня меньше всего. Считаные
секунды оставались до встречи с лавиной, и никаких иллюзий относительно итогов этой
встречи я не питал. Могила выйдет роскошной. Даже не могила – полноценный могильный
курган. Жаль, оценить его грандиозность будет некому.
Тень из темно-серой превратилась в угольно-черную. Оторвалась от земли, свернулась
в торнадо в мой рост высотой. Спеленала меня листом антрацитовой оберточной бумаги.
Последнее, что я видел, – выскользнувший из лавины обломок, похожий на огромный
таран. Подчиняясь неведомой силе, он рванул на меня, но Тень оказалась проворней. По коже
прокатился приятный холодок, и рокот раскалывающихся гор стих.
* * *
Вокруг разлилась тьма, бесконечный первозданный мрак. Подозреваю, именно так
описал бы ситуацию попавший на мое место поэт. На практике все оказалось куда
прозаичнее. Приглядевшись, я различил смутные контуры стен, свисающие сосульки
сталактитов и полтора десятка разбросанных тут и там валунов. Кажется, моя горная эпопея
не закончилась, но перешла в новое качество.
Я очутился в чреве достаточно обширной и, на первый взгляд, совершенно
непримечательной пещеры. От мысли залить мрачное место магическим светом пришлось
отказаться. Я все еще помнил неудачную попытку растопить лед файерболом. Прибегать к
магии без крайней нужды не стоило.
Осторожно ступая по выщербленному полу, я вышел из-под каменного козырька,
скрадывающего обзор, и огляделся. Все Темные способны видеть в темноте, во всяком
случае, до определенной степени. Ночное зрение оборотней и вовсе вошло в легенды. Но
мало кто знает, что им необходим хотя бы минимум света. Даже такого слабого, как свет
звезд. Однако в абсолютном мраке они слепы как котята.
Зрение магов работает иначе. Любители пофилософствовать утверждают, что оно имеет
сродство с изначальной Тьмой. И пусть при свете луны оборотни дадут нам сто очков вперед,
в полной темноте они совершенно беспомощны. В отличие от нас.
Пещера оказалась куда больше, чем я полагал вначале. Длинный каменный ангар с
высоким сводом уходил вперед на добрую сотню метров. А может быть, дальше – каменные
ступени в человеческий рост не давали разглядеть детали.
Меня выбросило у глухой задней стены, и потому вопрос о выборе направления не
стоял.
– Тень, – позвал я. Нет ответа. Я прислушался к себе и ощутил ее слабое присутствие. –
Тень, ты здесь?
Молчание. Может быть, нам просто необходимо восстановить силы после тяжелого
перехода? Я оставил попытки достучаться до своего альтер-эго. По большому счету, в ней
сейчас нет необходимости. Я все равно не собирался уходить на другой слой, пока не
разберусь, куда меня занесло.
Волосы шевельнул ветер – слабый, но морозный и пронизывающий до костей. А
главное, совершенно неуместный в глухом каменном мешке. Правда, я обрадовался ему, как
родному. Аномальная зона осталась позади, Сумрак понемногу обретал привычные черты.
Поминутно спотыкаясь о крохотные сталагмиты, я пробирался вперед. Дважды мне
пришлось карабкаться на уступы, обойти эти гигантские ступени было попросту
невозможно.
Пещера понемногу худела, сужалась, пока не превратилась в каменный лаз. Впрочем,
достаточно просторный, чтобы идти почти не сгибаясь. Впереди замаячило серое пятно.
Тусклый, мертвый свет Сумрака любезно указывал выход. Еще сотня шагов – и я вышел на
склон невысокого холма, по пищеварительному тракту которого только что прогулялся.
По небу неспешно текли похожие на клочья ваты облака. Ровное свечение исчезло,
появилось некое подобие солнца – размытое белое пятно с едва заметным розоватым
отливом. Нормальное небо третьего слоя. Почти нормальное.
Вокруг марева псевдосолнца плыли четыре луны. Я даже сморгнул, решив, что после
мрака пещеры меня подводят глаза. Диски остались на небосводе. Любопытно. Мне
доводилось видеть места, где над горизонтом встают три луны, но с подобным явлением я
сталкивался впервые.
Некоторое время я обозревал окрестности в поисках очередной подсказки. Увы, ни
монолитов, ни надгробных камней, ни самого завалящего алтаря в поле видимости не
оказалось. Впереди, примерно в километре, вырастал еще один невысокий холм. Его
собратья, похожие, как близнецы, проклюнулись слева и справа. Земля между ними
выглядела совершенно лысой, глазу не за что зацепиться.
После недолгого размышления я обошел зев пещеры и зашагал вверх по склону холма.
Чем бездумно переться к его соседям, лучше осмотреть окрестности сверху. Быть может, на
противоположной стороне откроется более привлекательный вид.
Подъем занял час. Чем выше я поднимался, тем более мрачные подозрения
закрадывались. И гордо расправляя плечи на вершине, я уже знал, что увижу.
Холмов оказалось восемь, не считая того, который я попирал. И если встать лицом к
одному, другой оказывался точно за спиной, еще два – по левую и правую руку. Таким
образом, мой холм располагался на пересечении диагоналей горного квадрата, в то время как
остальные образовали его стороны. Но странность была даже не в этом. Как я ни старался,
мне не удалось найти ни единого различия между холмами. Словно кто-то по одной форме
слепил девять одинаковых куличей. Что за бесовщина…
– Эй? Ау, двумерная? Мне не помешал бы совет!
Тень молчала. Мне даже показалось, что контакт с ней стал слабее. Час от часу не
легче.
Я громко выругался и пинком направил булыжник вниз по склону. Немного полегчало.
С минуту я взвешивал варианты, затем, чертыхнувшись, побрел вниз. До соседних
холмов не так далеко, глянем на местность оттуда. А потом… потом и посмотрим. Проблемы
следует решать по мере поступления. Тем более что ничего другого мне, очевидно, не
остается.
* * *
Две тысячи сто один, две тысячи сто два, две тысячи сто три…
Дурацкую привычку считать шаги я подцепил от одного душевнобольного во времена
Ренессанса. Минул не один век, а я по-прежнему не мог от нее избавиться. Вот и думай
теперь, кто на самом деле псих…
– Ты слышишь меня? – раздался тихий, едва уловимый шепот.
Я застыл как вкопанный.
– Ты меня слышишь?
– Тень?
Пауза.
– Слава Богу. Я уже отчаялась докричаться.
– Я решил, ты вернулась к своему безмолвному состоянию.
– Не совсем. Я лишилась физической автономности, но по-прежнему существую как
самостоятельная личность. Хотя ты прав, наши отношения постепенно нормализуются.
Вероятно, если всплывем еще выше, все вернется на круги своя.
– По крайней мере ты не будешь ощущать себя скованной по рукам и ногам.
– Как оказалось, это не худший вариант.
– Что ты имеешь в виду? – Я возобновил движение в сторону ближайшего холма.
– Стой!
Я замер на полушаге. Осторожно поставил левую ногу на землю. Огляделся. Все тот же
безликий пейзаж – холм впереди, холм позади и два холма по бокам.
– Что случилось?
– Я не уверена, но если пройти дальше, наша связь снова прервется.
– Почему?
– Потому что это не третий слой Сумрака. Мы словно внутри фрактала. На какой холм
ни поднимись, картина останется почти одинаковой. Сейчас, между холмами, ты стоишь в
центре симметрии. Кажется, только тут мы можем разговаривать.
– Понятно… – Я бросил на землю пиджак, сел на него и скрестил ноги. – Отсюда
можно выбраться? Кстати, что ты имела в виду, когда говорила, что карцер не худший
вариант?
– То и имела. Выбраться мы можем, только не знаю куда.
– Помнится, мы говорили о всплытии…
– Говорили. Только я не знаю, где здесь верх. Раньше все было просто: мы поднимались
на первый слой, с него переходили на второй или возвращались назад.
– А теперь?
– А теперь я вижу четыре слоя разом! И не могу понять, какой из них выше, а какой
ниже! Считай мое состояние растерянностью лифта, который вывезли на перекресток.
Некоторое время я обдумывал сказанное, потом спросил:
– Ты можешь их описать?
– Только отчасти, – после недолгого молчания отозвалась Тень. – Первый – откуда мы
пришли. Он точно ниже, и это единственное, что можно сказать определенно.
– В любом случае меня не тянет туда возвращаться, – подытожил я. – Что с
остальными?
– Мне кажется, они все выше, – не очень уверенно предположила Тень. – Только ума не
приложу, откуда взялось разделение. И они совсем разные. Один очень… темный. Другой…
мертвый. Третий зыбкий и… – Она замолчала.
Я терпеливо ждал продолжения.
– Меня слышно? – встревоженно прошелестела Тень.
– Ты начала рассказывать про третий вариант и замолчала.
– Я сказала, что третий зыбкий и…
– Ты снова обрываешься на полуслове.
– Забавно, – проговорила Тень после короткого раздумья. – Выходит, в твоем языке нет
даже близкого аналога тому, что я пытаюсь описать. С другой стороны, не знаю, как
объяснить иначе. Прости.
– Поступим проще, – предложил я. – Раз ты такая трусишка, скажи, какой из вариантов
безопаснее?
В этот раз Тень молчала долго. Я даже решил, что она обиделась на «трусишку».
– Мне не нравятся все три, – сказала она наконец. – Темный слишком твердый.
Мертвый излишне постоянен…
– А последний ты даже не можешь описать, – закончил я.
– Не думаю, что описания первых двух добавили определенности, – ехидно заметила
Тень. – Если обобщить мои опасения, все три слоя слишком независимы. Понимаешь,
раньше мы всегда оставались хозяевами положения. Хотели – перемещались в одну сторону,
хотели – в другую. На первых слоях все было просто, на глубоких сложнее, но и там мы
понимали правила игры. Здесь все иначе. Каждый слой очень индивидуален. Я не могу
сказать, какие сюрпризы они преподнесут.
– Придется выяснять на практике. – Я поднялся и встряхнул несчастный пиджак. –
Выходит, мы говорим в последний раз. Ничего не добавишь на прощание?
– Хотела спросить, что за надпись ты увидел на монолите перед тем, как он взорвался?
– Мне казалось, ты умеешь читать мысли.
– Прости мою нечуткость, но в тот момент я была немного занята. Спасала твою
драгоценную трехмерную личность. И свою заодно.
Я усмехнулся.
– Последняя надпись гласила: «Facilis descensus Averni» – «Легок путь в подземное
царство».
– Для подсказки мрачновато. Похоже, у нас появился недоброжелатель.
– Я догадался, когда сбили самолет. Хотя, возможно, это лишь указание на пещеру, в
которой мы очутились.
– В любом случае будь осторожнее, – посоветовала Тень.
– Обязательно. Полагаю, обниматься не будем?
– Прости? Ты оборвал фразу на полуслове.
– Не обращай внимания. Думаю, мне пришла пора расширить лексикон. Поехали,
подруга.
Земля под ногами потемнела. Я сделал шаг вперед, и Тень приняла меня в свои объятия.
* * *
Ненавижу кота в мешке. Втройне ненавижу, когда котов трое. А потому в подобных
ситуациях хватаю первого попавшегося и молюсь, чтобы он оказался не самым блохастым.
Добавьте сюда каплю любопытства, неприязнь к мертвецам, и вы поймете, почему я сделал
такой выбор.
Я стоял посреди руин. Или посреди леса – с какой стороны посмотреть. Каменные
остовы, бывшие где-то зданиями, поросли светло-серым мхом. Сквозь растрескавшиеся
бетонные плиты пробивались широкие сухие стебли. Высохшие стволы деревьев торчали то
тут, то там. Некоторые умудрились прорасти сквозь фундаменты зданий и раскинули ветви на
манер экзотических крыш.
Я коснулся лишайника, и он превратился в труху. Та же участь постигла пучок похожей
на осоку черной травы. Напоминающие лезвия стебли на поверку оказались хрупкими,
словно их вырезали из бумажного пепла. Я провел рукой по стволу кряжистого лесного
гиганта. Пальцы оставили на коре глубокие борозды. Лес оказался декорацией, как и
положено сумеречному лесу. Из растений в Сумраке только синий мох. Да и тот встречается
лишь на первом слое.
Кстати, о слоях…
Я поднял голову и обнаружил, что расплывчатое марево обрело четкие очертания. Луны
исчезли. Бесконечная пелена облаков никуда не делась, но за ней угадывался диск солнца.
Обыкновенное небо обыкновенного второго слоя. Или даже первого…
Будто в ответ на мои сомнения в лицо ударил ветер. Сильный, куда сильнее того, что
гулял меж холмов. И вместе с тем не такой холодный, почти ласковый, если это слово вообще
применимо к порождениям Сумрака. Ветер первого слоя… или все же второго?
Беглый осмотр руин не прояснил ситуацию. Они слишком походили на творения рук
человеческих, чтобы принадлежать второму слою, где здания норовят обернуться грубыми
скальными образованиями. С другой стороны, им отчаянно не хватало деталей. Большинство
предметов оставляют на первом слое свои смутные отражения. Даже мебель – что говорить о
вещах более фундаментальных. Здесь же деталями не пахло; только грубые, высеченные из
камня каркасы, лишенные какой-либо индивидуальности. Синего мха также не наблюдалось.
Выходит, либо городок безлюден в обычном мире, либо это все-таки второй слой с
необычайно мягким климатом. А может, я стал свидетелем того самого феномена, для
описания которого у Тени не нашлось слов.
Кстати, о Тени…
Я уловил слабую вибрацию, Тень была со мной. Небольшое усилие – и она выскользнет
наружу, привычно откроет дорогу вперед… или назад. Как будет угодно мне.
Что ж, желание Тени сбылось, груз свободы сброшен, мы опять стали единым целым. У
руля снова я, она всего лишь бессловесный слуга. Звучит цинично, но большинство живет, а
главное, желает жить именно так. И они по-своему правы, ибо нет ничего более жестокого,
чем предоставить человеку свободное время и свободу выбора. Люди просто не знают, что с
ними делать. Словно спущенные с цепи псы, оставленные хозяином.
Какое-то время животные будут бегать вокруг дома, скулить и умолять вернуть их к
прежней «осмысленной» жизни. Потом голод погонит их в лес, заставит вернуться к
примитивному существованию хищников. Не пройдет и года, как они забудут все, чему их
учили, и вымрут либо превратятся в диких зверей, на которых некогда охотились сами и от
которых защищали человеческое жилище.
С людьми не лучше. Свободное время станет прожорливой черной дырой, которую
надо чем-то заполнить. А много ли занятий у обычного человека, которому дозволяют все,
что душе угодно? Алкоголь и сон. Еда и секс. Даже развлекаться умеют немногие. Точнее,
развлечения масс как раз и сводятся к жратве, алкоголю и спариванию.
Свобода выбора тоже не добавляет жизни красок. Большинство не видит альтернативы
и действует по инерции. Поступает так же, как поступали, когда выбора не было.
Меньшинство хватается за первый понравившийся вариант. А после начинает истово
доказывать, что этот вариант единственно верный и лучший среди возможных. Третья, самая
немногочисленная группа искренне пытается что-то анализировать, сравнивать и в итоге
совершает обдуманный, аргументированный и абсолютно неправильный выбор. Просто
потому, что лишена таланта и острого ума, а значит, не способна увидеть картину в целом,
просчитать и оценить последствия своих действий.
Увы, чтобы в полной мере пользоваться свободой, человек должен измениться сам.
Стать чем-то большим. Таким, каким хотела бы его видеть Библия. Или кодекс строителя
коммунизма. Или хотя бы школьные учителя и мама с папой. Стать иным.
По счастью, на подобное способны единицы. Сомневаюсь, что мне захотелось бы жить
в утопии, какую бы форму она ни приняла. Впрочем, нашему миру светлое будущее не
грозит. За тысячи лет человек не изменился ни на йоту. Не стал мудрее или гуманнее. Что до
новомодных поветрий вроде борьбы за права женщин и сексуальных меньшинств, поверьте,
нынешние борцы просто не жили при Марии Антуанетте. Или во Флоренции времен
Ренессанса.
Размышляя о несовершенстве человеческой природы, я не забывал поглядывать по
сторонам. Пейзаж ничуть не изменился. Все те же невысокие разрушенные домики, мертвый
лес и бумажная трава. У меня мелькнула мысль: не попал ли я в очередной закольцованный
мирок? Пусть в нем отсутствовала строгая симметрия мира холмов, но однообразие
окружающей действительности наводило на невеселые размышления.
Некоторое время я старательно запоминал расположение зданий, пытаясь высмотреть
знакомые паттерны. Потом сдался. Поймать реальность за руку не удалось. Если повторы и
были, они ускользнули от моего внимания.
Я присел на полуразрушенную кладку собраться с мыслями и перевести дух.
Сумрак не музей и не аттракцион. В прежние времена я не стал бы задерживаться тут
ни на минуту. Вызывая тень, я всегда твердо знал, куда и зачем иду. И если моей целью был
третий слой, я проходил сквозь первые два так быстро, как только мог. Однако нынешние
обстоятельства заставили взглянуть на переходы иначе. Я надеялся хоть немного
сориентироваться перед тем, как шагнуть в неизвестность.
К сожалению, надежды не оправдались. Часовая прогулка не внесла никакой ясности.
Хорошо хоть у меня появилась четкая цель. Мир холмов определенно был ближе к
«поверхности», нежели слой гор. Нынешний приблизил к свободе еще на один шаг. Пришла
пора продолжать путешествие.
Я призвал Тень. Она явилась мгновенно, как и полагается вышколенному слуге.
Секунду спустя черный омут поглотил меня с головой.
* * *
Безликие руины и высохший лес. Я замер и недоуменно уставился на знакомую
картину. Погружение в тень не спутать ни с чем – прохладные прикосновения, прыжок во
тьму, расплывшийся на несколько мгновений мир… Я знал, что перешел на следующий слой
Сумрака, и тем не менее стоял там же, где прежде! Или не там?
Я сделал несколько шагов, сорвал с ближайшего дерева кору, пнул ближайшую стену,
выбив облачко пыли. На туфле остался белый отпечаток. Определенно это не иллюзия. Тогда
что? Отрывистый ветер все так же холодил кожу. Солнце по-прежнему пряталось за чередой
облаков. Я, безусловно, находился на том же слое. Чертовщина какая-то…
Хождения по сумеречным мукам явно сказываются на психике не лучшим образом.
Потому что в ту минуту я изрядно разозлился. И вместо того чтобы все хорошенько
обдумать, сделал первое, что пришло в голову. Повторно вызвал Тень.
Однако наказания не последовало. Не встретив ни малейшего сопротивления, я прошел
сквозь темные врата и вновь очутился посреди разрушенного поселка. Глубоко вздохнул и
мысленно досчитал до ста. Легче не стало, но по крайней мере я не совершил новую
глупость.
Некоторое время я предавался размышлениям, затем решил провести небольшой
эксперимент. Жизненный опыт подсказывал, что во всякой чертовщине есть внутренняя
логика. Какой бы причудливой она ни была.
Я создал Тройное Лезвие и, памятуя о злополучном файерболе, постарался влить в
заклинание как можно меньше энергии. Кажется, местный бес не имел ничего против
Тройных Лезвий. Взмах – и ближайшее дерево превратилось в облако трухи. Остался только
уродливый пенек. Что ж, так даже лучше.
Еще три Лезвия – и передо мной простерлась рукотворная поляна. Последними я
разметал остатки каменной кладки, служившие мне стулом. И хватит разрушений, силы надо
беречь.
Новый прыжок сквозь тень – и вновь знакомая до зубовного скрежета картина. Пеньки
исчезли. Прогнившие деревья стояли как ни в чем не бывало. Камни за спиной тоже
вернулись на место. Может, этот слой обладает странными способностями к регенерации,
или я каким-то образом мечусь между слоями, похожими как две капли воды?
Проверить, какая из гипотез верна, несложно. Я перекинул пиджак через ветку, и она
немедленно переломилась пополам. Чертова бутафория. Пришлось оставить его на
импровизированном «стуле». Надеюсь, мне не придется пожалеть о своем решении.
Новый переход – и все та же осточертевшая роща. Сломанная ветка вернулась на место,
пиджак исчез. Версию с регенерацией пришлось отбросить. Интересно, удастся ли забрать
одежду из сумеречного гардероба?
На сей раз я шагнул назад, на предыдущий слой. Туда, где оставил свой
многострадальный пиджак. И опять с переходом никаких проблем не возникло. Только
пиджака на камне не оказалось. И сломанной ветки. И пеньков. Пришлось признать, что я
окончательно заблудился.
Меня вновь обуяла злость. Вряд ли кому понравится, когда над ним издевается
мироздание. Впрочем, еще не вечер. Не хочешь расстаться полюбовно – дело твое. Я всегда
предпочитал звонить в колокольчик, а не срывать двери с петель. Но иногда ничего, кроме
грубой силы, не остается.
Я в очередной раз вызывал Тень. Поднял с земли, загнал в раму чистой Силы. Пожалуй,
раньше я не решился бы на подобный трюк, однако события четырехлетней давности
заставили глубже изучить теорию порталов. В том числе тех, что порталами не являются.
По сути, сумеречный портал и портал обыкновенный роднит только название, в
остальном у них мало общего. Заклинания основаны на совершенно разных принципах и
выполняют разные функции. Если обычный портал позволяет перемещаться в пространстве,
то сумеречный – между слоями Сумрака. Занятие это сложное и опасное, но сейчас заклятье
выглядело весьма подходящим. Похоже, я прочно завяз в бесконечно повторяющемся мирке.
Посмотрим, удастся ли освободиться одним рывком.
Бездонный черный прямоугольник принял законченные очертания. Мне нравится
придавать порталам форму двери. Безусловно, это требует больших затрат, чем создание
классических круглых воронок. Многие сочтут подобное прихотью или излишним
эстетством, а я всегда считал, что творческая составляющая в заклинаниях необходима. Во
всяком случае, пока речь не идет о вопросах жизни и смерти. Тогда на первые роли выходит
эффективность.
Я добавил последние штрихи Силы. Глубоко вдохнул и шагнул в собственное творение.
Обычно такие порталы используют для перемещения на глубокие слои Сумрака, но не вижу
причины, почему их нельзя применить для побега в обычный мир. Чтобы вырваться из
плена, все средства хороши.
* * *
Идеальный побег не получился. Выходя из портала, я споткнулся о неприметную
корягу и едва не растянулся на песке. На теплом белом песке, песчинки которого охотно
прилипли к моим ладоням.
Порыв ветра взлохматил волосы. Я уловил едва ощутимый запах трав, чему несказанно
обрадовался – в Сумраке не бывает запахов. Выпрямился и отряхнул ладони.
Облака разошлась, в небе пылало солнце. Жаркое летнее солнце, место которому где-
нибудь на экваторе. Неподалеку раскинулся пышный тропический лес. Не сухие, будто из
папье-маше, деревья, а настоящие пальмы, рослые, крепкие, распустившие зонты больших
листьев. Между мной и лесом пролегала дорога. Сухую глинистую землю избороздили
рельефные морщины – грузовики здесь частые гости.
Я стоял на краю широкой песчаной полосы, отделяющей лес и дорогу от убогой
деревушки. Два десятка хибар – язык не поворачивался назвать их домами – и еще столько же
огромных картонных коробок. Обжитых, с кучей каких-то тряпок вместо постелей. Однако
желание изучать деревенский быт пропало сразу, так как в следующую секунду я увидел их
обитателей.
Люди не способны подняться в Сумрак. Во всяком случае, без помощи Иных. Смутная
тень, прозрачный силуэт – вот и все, что остается от человека на первом слое.
Местные жители отличались от бесплотных проекций, как отличаются от акварельных
рисунков восковые фигуры мадам Тюссо. И все же они оставались восковыми фигурами:
угловатые неестественные движения, мертвые застывшие лица, раскрытые в беззвучном
крике рты.
Они смотрели сквозь меня слепыми глазами, и зрелище это было не менее жутким, чем
заполненные мертвецами улицы Авиньона, по которому гуляла Черная смерть.
Только сейчас я заметил, что залитая солнцем трава слишком темна для безоблачного
полдня. Широкие листья пальм выглядели тусклыми, словно их покрывал толстый слой
пыли, а белый песок искрился серо-стальным отливом. Да и солнце на поверку не слепило
глаза и казалось скорее белым, чем золотым.
Я никогда не видел столь ярких красок в Сумраке. Как не видел настолько похожих на
людей кукол. Мерзкое, надо признать, зрелище. Уж лучше холодный ветер мертвого мира,
чем такая пародия на жизнь… Какого? Нулевого слоя?
Обдумать метафизическую грань нового мира я не успел. Потому что секунду спустя
меня будто пропустили через мясорубку. Накатила жуткая, иссушающая волна боли. Чужой
боли.
Страх, отчаяние, обреченность пригвоздили к земле. Не знаю, кем были эти люди и что
уготовила им жизнь, но я не видел ни малейшего светлого пятна. Только тоскливое животное
смирение, готовность в любой момент принять смерть. И безысходность их существования
терзала меня сильнее ведьмовского проклятья.
Все Иные живут чужими эмоциями. Но боль и отчаяние – наша, Темных,
специализация. Мы забираем их, превращая в чистую Силу. Не спрашивая разрешения,
делаем людей счастливее. Боже, как бесятся Светлые, вынужденные подобно вампиру
высасывать человека ради того, чтобы одарить его очередным благом.
Сейчас все было иначе. Я оказался в водовороте страданий и не мог усвоить даже
самую малую его каплю. Что еще хуже, чужая боль ранила почти физически. Поглощала
энергию, вместо того чтобы питать. За считаные секунды она унесла больше сил, чем все
предыдущее путешествие в неведомых краях.
С трудом заставив себя сосредоточиться, я вызвал Тень. Главное – не волноваться.
Осталось совсем чуть-чуть. Где бы я ни очутился, мир этот невероятно близок к нашему
обычному миру. Даже ближе, чем первый слой. Осталось сделать даже не шаг – шажок. А
дальше все закончится. Слабость превратится в силу, чужие страдания – в радость.
Поглощенной энергии хватит, чтобы открыть портал до ближайшего мегаполиса. А потом я
свяжусь с Инквизицией, и, держу пари, они явятся до того, как успею повесить трубку.
Я буквально провалился в черный омут тени. И будто врезался в стену. Сделал еще одну
попытку – с тем же результатом.
Земля обетованная лежала на расстоянии вытянутой руки. Близкая и бесконечно
далекая.
То, что произошло, не походило на штурм шестого слоя. Тогда я видел преграду,
чувствовал ее крепость и, тем не менее, знал, что она проходима, что еще немного – и грань
между слоями сотрется, пропустит меня в святая святых.
Тогда мне не хватило совсем чуть-чуть. Сейчас я, словно рыбка в аквариуме, уперся в
прозрачный нерушимый барьер, продавить который казалось не проще, чем перевернуть
Землю.
Еще одна попытка. И еще.
Я бессмысленно бился о хрустальную стену. Восковые куклы не обращали на меня
внимания. Словно в немом кино они беззвучно передвигались между хижинами, а их аура
боли разъедала меня изнутри.
Вероятно, мне следовало бежать, ковылять, ползти. Подальше от проклятой деревни, в
сторону пыльного леса. Возможно, с расстоянием волны боли слабели, и можно было бы
найти другой выход.
Но я совершил ту же ошибку, что совершали до меня тысячи узников. Вместо того
чтобы отступить, я вложил последние силы в финальный рывок. Обрушился на преграду,
пытаясь на ходу сотворить еще один сумеречный портал.
Барьер поглотил заклинание с тем же равнодушием, с каким блокировал мои
предыдущие попытки вырваться на свободу. Я рухнул на землю, ощущая, как меня покидают
последние крохи энергии.
Какая нелепость. Выбраться из таких передряг и упасть перед финишной ленточкой.
Упасть, чтобы никогда не подняться.
Глаза закрывались. Я прикрыл их буквально на мгновение и тут же понял, что не смогу
разлепить веки. Боль отступила. Тело почти не чувствовалось.
Все, конец пути. Какая глупая смерть…
По коже пробежал приятный холодок, немедленно смытый обжигающим ледяным
ветром. Бороться с его порывами вслепую было невозможно, и я решил просто поспать…
* * *
Говорят, сон – лучшее лекарство. Главное, избежать передозировки. К сожалению, на
сей раз обстоятельства помешали выставить будильник.
Мозжила каждая клеточка тела. Голова раскалывалась. Во рту было сухо, как в пустыне
Гоби. Я лежал на каменной лавке (хорошо, не на алтаре) и смотрел в низкий сводчатый
потолок. Откуда-то справа лился слабый рассеянный свет. Пахло сыростью и почему-то
лавандой.
Придерживаясь за стену, я кое-как сел.
Комнатенка, в которой я очутился, в равной степени напоминала келью и тюремную
камеру. Тесная, шагов семь в поперечнике. Из мебели – каменная скамья, служившая ложем,
да выраставший прямо из пола каменный стол, высокий – работать за таким пришлось бы
стоя. Дыра в полу вместо унитаза. Ни шкафов, ни стульев, ни даже самого примитивного
тюфяка. Отдушина, а может, крошечное оконце у противоположной стены. Слишком
высокое, чтобы разглядеть заоконный пейзаж, и слишком маленькое, чтобы выбраться
наружу.
Впрочем, держать меня в заключении не собирались, массивную дверь демонстративно
распахнули настежь.
В надежде подсветить коридор я вызвал небольшой огонек. Белое пламя затрепетало на
ладони и почти сразу погасло. Я ощутил мягкое, но настойчивое сопротивление. Кто-то или
что-то подавляло мои скромные попытки воспользоваться Силой. Ну и черт с вами, я сейчас
не в том состоянии, чтобы противиться обстоятельствам.
Коридор оказался не таким темным, как выглядел на первый взгляд. Обыкновенный,
ничем не примечательный тоннель с парой окон-отдушин и единственной дверью в конце. У
меня мелькнула мысль, что, если за ней окажется еще одна келья, я просто лягу на скамью и
буду смотреть в потолок.
У каждого человека есть черта, перейдя которую он теряет способность удивляться. И
черта, за которой наступает апатия. Первую я пересек в мире симметрии. У второй стоял
сейчас. Говорящая тень, слои, которые не являются слоями, музей восковых людей…
Хватит, накушался. Если у мироздания есть что сказать, пусть говорит прямо. Если нет
– пошло оно в задницу со своими загадками. Без уважения с его стороны не может быть
уважения к нему.
Я непроизвольно ускорил шаг. Все же злость – отличный стимулятор. Делать что-либо
конструктивное по-прежнему не хотелось, зато появилось желание набить кому-нибудь
морду. А еще я ощутил прилив сил. Осталось найти им приложение.
Кельи за дверью не оказалось. Коридор вывел в просторный и столь же скудно
оформленный зал. Голые, потемневшие от времени стены, лишенные окон и всякой отделки.
В центре на возвышении располагался огромный круглый стол с расставленными по
периметру высокими каменными креслами. Я насчитал пятнадцать – что-то среднее между
описаниями Драйтона и Скотта, если предполагать, что передо мной тот самый круглый
стол. Единственным украшением интерьера являлся камин. Оранжевые языки пламени
рвались из его широкой пасти, порождая безумный хоровод теней.
– Неподходящее для свиданий место, – заметил я.
– Замок повинуется лишь владельцу. Прости.
– В последнее время все норовят передо мной извиниться. Признаться, я начинаю
чувствовать себя неловко.
Алия засмеялась.
– Прости, я не верю в твои угрызения совести. Особенно по такому поводу.
– Не стоит меня демонизировать. – Я опустился в каменное кресло.
– Не хочешь принять подобающее обличье? За этим столом твой рыцарский наряд
выглядел бы уместно.
– Ты изменилась.
– Смерть меняет людей.
– Прости. Так получилось.
– Знаю.
Алия вышла из полумрака. На ней было длинное серое платье, перехваченное
серебряным пояском. Черные волосы рассыпались по плечам. В неровном свете блеснули
карие, слегка раскосые глаза. Я не сразу сообразил, что она плачет.
Внезапно я оказался рядом и прижал тоненькую хрупкую девушку к себе. Зачем? Чтобы
успокоить того, кто давно мертв? Чтобы прикоснуться к кому-то родному, пусть это всего
лишь обретший плоть осколок памяти? А может, все дело в том, что я ненавижу женские
слезы?
Не знаю, сколько мы простояли. Я поймал себя на мысли, что боюсь нарушить
возникшее хрупкое равновесие. Боюсь, что она обернется призраком, растает в воздухе,
рассыплется в прах. Но Алия отнюдь не выглядела восставшим из могилы созданием. Ее
кожа казалась теплой, дыхание – глубоким, а волосы привычно пахли лавандой.
– Прости, – глухо проговорила она, всхлипнула и рассмеялась сквозь слезы. – У нас
какой-то вечер извинений.
Я не ответил, просто погладил ее по голове. Она наконец отстранилась. На моей
рубашке осталось мокрое пятно.
– И почему мы просто не можем расстаться? Даже лучшие из людей обязуются хранить
верность, пока смерть не разлучит их. Юра, что со мной не так?
– Полагаю, я обязан тебе жизнью. Кстати, где мы? – спросил я вместо ответа.
Алия глубоко вздохнула, смахнула слезы.
– В замке Мерлина. Одном из замков. После первой смерти у него было много времени.
Я невольно посмотрел на круглый стол. Вот и придумывай остроумные ремарки.
Алия слабо улыбнулась.
– Он был сентиментален.
– И не отличался тягой к комфорту, – пробормотал я.
– Замок повинуется лишь владельцу, – повторила Алия. – Он может принимать разные
обличия, но мне неподвластен. Даже попасть сюда было непросто.
– Тогда почему ты выбрала его?
Алия подошла к стене, коснулась холодного камня.
– Магия, древняя магия Абсолютного волшебника. Здесь ты в безопасности.
– Подсказки на монолитах тоже твоих рук дело?
Она снова рассмеялась.
– Я же оставила автограф. Думала, ты догадаешься.
– Какой… – начал я и чертыхнулся. «Жребий брошен: Алия якта эст». Алия…
Автограф, значит.
– Увы, обстановка не располагала к размышлениям. Особенно после упоминаний
Аверна.
Она помрачнела.
– Давай по порядку, – предложил я. – Третье послание отправила не ты, а тот, от кого
мы прячемся в этом замке?
На миг лицо Алии исказила мука. Я вздрогнул, как от удара хлыста.
– Не могу, – прошептала она. – Прости, я не могу тебе сказать. Ничего не могу.
– Это призрак с двумя лицами? – Я повысил голос. – Ты опять пытаешься кого-то
защитить?
– Дурак! – Она влепила мне пощечину. – Я не могу, понимаешь?! Будь на мне
карающий огонь, сказала бы! Сгорела, но сказала! А я не могу! Думаешь, мне нравились
иносказания?! Вместо того чтобы прямо объяснить что к чему? Но это был единственный
способ хоть как-то что-то сообщить! А ты, вместо того чтобы послушаться и отступить,
попер напролом! Безмозглый, самовлюбленный дурак! Надо было бросить тебя там!
Я опустился в каменное кресло. Извиняться в очередной раз было глупо. Повторно
требовать разъяснений – тоже.
– Я делаю все, что могу, – тихо сказала Алия. – Ты не вправе требовать большего. Никто
не вправе.
– Что произошло? – спросил я, когда молчание затянулось. – Куда я попал?
– Ты находился между слоями. Портал должен был убить вас всех, но ты сумел
защититься. – Она горько улыбнулась. – Превратности судьбы. Если бы не Он и не я, ты бы
погиб. Однако ты убил нас обоих.
– Снова время иносказаний?
Алия посмотрела на меня с неожиданной усмешкой.
– Ты поймешь и оценишь иронию. Ты же у нас мастер воспринимать мир с иронией.
Она смахнула челку со лба и уже спокойно продолжила:
– Того, что случилось, не ждал никто. К тому же тебе повезло, ты провалился очень
глубоко, почти на четвертый слой. Если бы ты послушался и прошел ближе к пятому, мы бы
оказались здесь намного раньше.
– Спишем на растерянность. До сих пор мне не доводилось путешествовать между
слоями. Я думал, это миф, пустые игры ума. К слову, сколько их?
– А сколько в мире звуков? И сколько в палитре оттенков? Мы выделяем семь нот и
семь цветов в радуге, но они лишь условность. Между ними бесконечное число полутонов.
Хотя на практике семь слоев больше похожи на этажи дома. Исправный лифт не остановится
между этажами.
Я криво улыбнулся.
– Всякая аналогия лжива. Но неужели никто до меня не угодил в полутон?
Алия повела плечиком.
– Почему не угодил? Некоторые ходят туда вполне сознательно. Только они
предпочитают держать язык за зубами. Ты никогда не задумывался, отчего у твоих коллег,
Великих, после посещения Сумрака на теле бывают раны? Тебе очень повезло, Юра.
Повезло, что ты спасся. Повезло, что я успела вовремя. И полутона оказались на редкость
спокойными. Даже зыбучие пески, в которые ты угодил, ничто по сравнению со своими
соседями.
Я вспомнил восковые фигуры, удушающую боль, бессмысленные попытки проломить
последнюю преграду. А еще сказанные четыре года назад слова заточенного в Сумраке
чудовища о том, что я даже не представляю, что творится между этажами…
– Почему я не смог выбраться? Я был у самой границы. Ближе к обычному миру, чем
когда-либо. Барьер должен был рассыпаться от любого прикосновения.
– Нельзя подходить так близко, – негромко ответила Алия. – Это запретная зона, гиблое
место между обычным миром и первым слоем. Из него почти невозможно вырваться. Не
поможет ни тень, ни заклинания. Даже Сила обернется против тебя. Это место создано не для
Иных. Мне стоило огромного труда вытащить тебя оттуда.
– Мне казалось, я вложил в сумеречный портал достаточно энергии.
Алия кивнула:
– Достаточно. Но в твое заклинание вмешались извне. Тебе «помогли» попасть в
мертвую зону.
– Найти бы того помощника…
– Не дай Бог, Юра, – одними губами прошептала Алия. – Не дай тебе Бог его найти.
* * *
Лежать на дощатом полу куда удобнее, чем на каменной скамье. А уж с алтарем и вовсе
не сравнить. Пусть даже алтарь исполняет роль компаса.
Надо мной склонился Будда, классический бронзоволикий истукан. Невозмутимый и
снисходительный, как полагается всякому, кто достиг просветления.
– С вами все в порядке? – К Будде присоединился белокурый ангелочек в кремовых
сандаликах. На вид ангелочку исполнилось года четыре. Курносый носик, голубые глаза и
непременные кудряшки – все как полагается. – Мама, дедушке плохо!
Я закашлялся, с трудом сдерживая смех. Дедушкой меня еще не называли. Ангелочек
поджал губы и посмотрел на меня с осуждением. Для человека, которому плохо, я вел себя
совсем неподобающе.
– Саша, доча, пойдем. – Выскользнувшей из-за Будды маме я не дал бы и двадцати.
Загорелая, спортивная, ухоженная, она схватила ребенка за руку и потащила прочь, не
забывая поглядывать на лежащего на полу «дедушку».
Я не стал ее осуждать. Если учесть, во что превратилась одежда за время странствий,
выглядел я и впрямь непрезентабельно. Поди и лихорадку Эбола от меня подхватить можно.
Или какая там страшилка у туристов нынче в моде?
Панибратски обхватив Будду за торс, я сел и прислонился к нему спиной. Втянул
влажный тяжелый воздух.
Меня определенно занесло в тропики. Добавим Будду, российских туристов – и по
всему выходит, что я в Индии. Оно и неудивительно, учитывая, что отправляла меня Алия, –
видимо, еще один автограф на память.
Вставать не хотелось. Истукан прекрасно исполнял роль спинки, а бронза приятно
холодила кожу.
Как все-таки мало нужно для счастья – деревянные доски вместо камня в качестве
постели, надежная опора для спины и определенность. С последней труднее всего. Хоть
Алия и пролила свет на то, что со мной случилось, главные вопросы по-прежнему остались
без ответа. И это действовало на нервы.
Я слишком привык к роли первой скрипки. Привык управлять обстоятельствами, а не
бороться с ними. Строить планы, а не разбираться в хитросплетении чужих. Быть субъектом,
а не объектом, в конце концов! Но жизнь диктовала другие законы, и мне это чертовски не
нравилось.
Опершись на бронзовое плечо, я поднялся. Отряхивать брюки не стал: пожалуй,
деревянный пол, на котором я недавно лежал, был чище. Вышел в длинную галерею. Как
оказалось, храм, куда меня десантировали, находился в парковой зоне. Моросил теплый
мелкий дождь. Немногочисленные туристы с пестрыми зонтами перебегали от одного
святилища к другому.
Святилищ было немало – от небольших, похожих на беседки, до солидных
трехэтажных строений. Выглядели они празднично и в то же время немного бутафорски.
Вроде тибетских монастырей, предназначенных для ублажения туристов и не имеющих
никакого отношения к таинствам Востока.
Впрочем, местные особенности торговли религией меня не интересовали. Тот, кто
видел продажу индульгенций, видел все. Зато заинтересовали местные жители. С Индией я,
по-видимому, ошибся. Аборигены больше походили на тайцев, кхмеров или малайцев. Хотя
Малайзию стоило исключить как страну победившего ислама.
Я подошел к лоточнику, продававшему напитки и фрукты. Позаимствовал бутылку колы
и пару молочных шоколадок – самое сладкое, что было в ассортименте. Сжевал без всякого
удовольствия.
Ничего похожего на приступ гипогликемии я не чувствовал, но испытывать организм на
прочность не хотелось. Зато я ощутил голод. Если не считать сырного ассорти и булочек,
которыми потчевал в отеле Джованни, последний раз мы обедали перед отправкой в Мексику.
Кстати, неплохо бы узнать, какое сегодня число…
* * *
Экскурсию в край храмов пришлось прервать. Гид торопливо извинился перед
пассажирами, наплел что-то про штормовое предупреждение, надвигающийся ураган и
прочие обстоятельства непреодолимой силы. Туристы немного поворчали, но в целом
отнеслись к объяснениям с пониманием. На нового пассажира, развалившегося на заднем
сиденье, никто не обратил внимания. Меня это вполне устраивало.
Я добавил к Сфере Отрицания Щит Мага и на всякий случай пристегнулся. Не то чтобы
ремень мог помочь, случись что серьезное, но он придавал чувство уверенности. Сказать по
правде, я не особо рассчитывал и на магический арсенал. До сегодняшнего дня покушения
больше походили не на магические дуэли, а на попытки прихлопнуть газетой муху.
Я оказался на удивление вертким насекомым, однако у всякого везения есть предел. Или
я найду обидчика сам, или меня размажут по столу. Как именно, в конечном итоге не важно.
То, что мой недоброжелатель не связан Договором, понятно уже сейчас. То, что ему
безразличны людские жизни, стало ясно после падения самолета. На Дозоры и Инквизицию
он тоже плевать хотел.
А уж сил ему точно не занимать. Надо будет – обрушит небоскреб, затопит город
цунами или устроит аварию на ближайшей АЭС. Конечно, сгинуть в пламени ядерного
взрыва престижнее, чем погибнуть в автокатастрофе, но результат в конечном итоге один.
Вместе с тем я до сих пор не мог объяснить его странную небрежность. Зачем сбивать
самолет, если можно шарахнуть Маревом Трансильвании? Да что там Марево! Если
половину потраченной на портал энергии трансформировать в обычный Барьер, он
превратил бы джипы в расплющенные консервные банки. С очевидными последствиями для
пассажиров.
Поначалу я допускал, что имею дело с новичком, получившим доступ к могучим силам.
Но путешествие между слоями разбило гипотезу в пух и прах. Вмешаться в мое заклинание
«на ходу», усилить сумеречный портал, чтобы загнать меня в мертвую зону, – это уже не
мастерство, это искусство. Высший пилотаж. Уровень, о котором я не мог даже мечтать. И
одновременно – все та же необъяснимая небрежность.
Словно незнакомец избирал самый сложный и вычурный способ для достижения цели.
Чушь, конечно, но никакого разумного объяснения в голову не приходило.
Появление Алии ситуацию не прояснило, а еще больше запутало. Мы проговорили
добрых три часа, безо всякой системы перескакивая с метафизического на бытовое, с
воспоминаний – на разговоры о будущем. Табу была лишь одна тема: ее нынешнее
состояние.
Готов поклясться, я разговаривал с настоящей Алией. Память, движения, манера
разговаривать… Если не считать внезапного прозрения, я не заметил ни единой неточности,
ни одного изъяна.
На вопрос: каково это – видеть? – она только рассмеялась и ответила, что у посмертного
состояния есть свои плюсы. Не знаю, сколько правды, а сколько лукавства было в ее
рассуждениях о смерти.
По словам Джованни, погибшие Иные раньше застревали на шестом уровне Сумрака.
Но вместе с Венцом Творения рухнула и удерживающая души плотина. Да и не походила
Алия на бледную тень самой себя.
Расстались мы буднично. Алия чмокнула на прощание в щеку, а потом открыла портал,
который, пробив шесть слоев Сумрака, перенес меня на другой континент. Так будет
безопаснее, сказала она. Я не стал спорить.
Можно сказать, для Темных такая покорность – своеобразный способ сказать
«спасибо».
* * *
По-хорошему, следовало сразу связаться с Инквизицией. В том, что кавалерия
примчится сразу, сомнений не возникало. Но тогда меня вполне могли оставить без ужина.
Поэтому я предпочел прогуляться по городу в поисках подходящего кафе.
По дороге я перехватил пару прожаренных на гриле лобстеров, что позволило не
умереть с голоду и отнестись к выбору заведения со всем тщанием. В конце концов мне
подвернулся чистенький, аккуратный ресторанчик. С новыми, кремового цвета, столиками и
поваром, чья аура внушала доверие.
Я занял место в углу, быстро пролистал меню и слегка проехался по мозгам
официантке, на ломаном английском попросившей деньги вперед. Вид у меня действительно
был неплатежеспособный. И главное, он абсолютно соответствовал содержанию: сегодня я
собирался отужинать бесплатно.
– Ночной Дозор, – раздался голос за моей спиной. – Пожалуйста, оставайтесь вне
Сумрака.
Я медленно обернулся. Сухощавый молодой таец в отглаженной бирюзовой рубашке
улыбался во весь рот. В его улыбке не было ни грамма довольства, не говоря уже о
злорадстве. Полагаю, он улыбался бы точно так же, подсядь я к нему и попроси оплатить мой
ужин. Так ведь нет – Темный маг предпочел совершить воздействие седьмого уровня. Прямо
на глазах патрульного.
Выглядела ситуация донельзя нелепо. Избежать смерти от Высшей магии, сбежать из
мест, откуда никто не сбегал, – и попасться в лапы Дозора. Почувствуй себя Шурой
Балагановым…
Я сделал приглашающий жест. Дозорный охотно присел на стул.
– Джеймс, – представился он.
– Юрий. Буду признателен, если вы оплатите ужин. Я не ел несколько дней, и у меня с
собой ни цента.
Таец внезапно погрустнел.
– Мне следовало подождать, да? Вы бы снова повлияли на ее разум, чтобы уйти, не
заплатив?
Я пожал плечами.
– С другой стороны, повторным воздействием вы могли причинить вред, – продолжал
рассуждать таец. – Или заметить меня и сбежать на второй слой Сумрака. У вас ведь
четвертый уровень?
Я бегло посмотрел на ауру парня. Светлый маг. Твердый шестой уровень, но до пятого
еще расти и расти.
– Нет все три раза, – ответил я. – Воздействием седьмого уровня прямого вреда не
нанести. Бежать я бы тоже не стал. И уровень у меня не четвертый.
– Понятно. Вы не возражаете, если я позвоню? – Дозорный достал мобильник и что-то
быстро протараторил. – Я вызвал подкрепление, – предупредил он и поспешно добавил: – За
ужин я заплачу, ешьте спокойно.
Я кивнул. И на том спасибо.
Подкрепление прибыло через полчаса. Пляжные Дозоры, как окрестили стражей
курортных зон, нигде не отличались расторопностью. К тому времени я разобрался с
большой порцией говядины в соусе карри, заказал и умял жаренного с орехами кэшью
цыпленка, а также ополовинил бутылку текилы. Весьма достойной для своей цены.
Подмога остановилась рядом со столиком. Такие же аккуратные бирюзовые рубашки,
что и на Джеймсе, такие же белозубые улыбки. Немолодой солидный таец значился за
старшего, за его спиной топтался еще один юнец. Уровень юнца – слабый четвертый – был
даже повыше, чем у командира. Он отчаянно смущался, даже улыбка получилась не столь
ослепительной.
Джеймс, грустно наблюдавший за пустеющей бутылкой, шустро соскочил со стула.
Командир бригады демонстративно заложил руки за спину; плечи расправлены, спина
прямая.
– Джошуа, – представился он.
– Джеки, – промямлил напарник.
Иронии в голосах и в помине не было.
– Юрий, – с каменным лицом ответил я. – Присядете?
– Простите, но сначала надо уладить формальности, – сурово произнес командир. –
Пожалуйста, отвечайте четко и по существу. Вы знакомы с уложениями Великого Договора?
– Знаком. – Я отправил в рот последнюю креветку. – Прошу прощения, если забегаю
вперед, но я понимаю, в чем меня обвиняют.
– То есть вы признаете свою вину? – склонил голову набок таец.
– В незаконном воздействии седьмого уровня на официантку? Признаю. Джеймс все
видел, – кивнул я в сторону молодого сотрудника. Тот расцвел.
– Тогда вы понимаете, что мы должны проводить вас в свой офис? – Таец, как ему
казалось – незаметно, опустил руку в карман брюк. Прочесть уровень он не мог, и моя
самоуверенность его нервировала. Я мельком взглянул на него через Сумрак. Амулет в
кармане оказался классическим одноразовым «фризом». Его коллеги не имели и такого.
– Прекрасно понимаю. Вы позволите позвонить с вашего телефона?
– Вы имеете право уведомить Дневной Дозор, – согласился таец. – Дневной Дозор
вправе прислать сотрудника, чтобы убедиться, что все процедуры соблюдены корректно.
Телефон приемной Дневного Дозора есть в общем списке под номером четыре.
Я кивнул и набрал номер Джованни. Надежды на то, что старик возьмет трубку, было
немного. С одной стороны, в момент катастрофы Инквизитор сидел за моей спиной, и это
давало ему дополнительные шансы. С другой – кабинетная работа притупляет рефлексы, и
скорее всего этим шансом он воспользоваться не смог. Как и Меган.
Жаль. Нечасто встретишь Инквизиторов, с которыми можно по-человечески
поговорить. Да и пять столетий почти приятельских отношений – редкость даже для Иных.
– Откуда у вас этот номер? – холодно осведомился Джованни.
Я почувствовал, как губы невольно растягиваются в улыбке. Нет, наше поколение
голыми руками не взять. Старики еще повоюют.
– Нет времени объяснять, – скороговоркой выпалил я. – Мне срочно нужна твоя
помощь!
Воцарилось тягостное молчание.
– Если это шутка… – начал было Джованни.
– Какая шутка?! – отчаянно прокричал я. – Это Юрий! Меня повязали. Их трое: Джеки,
Джошуа и Джеймс! Ночной Дозор Таиланда! Мне вменяют нелегальное воздействие!
– Юрий, какого… ты же… Какой, к черту, Джеймс?! Где ты?!
– Таиланд, Пхукет. Только не спрашивай, как я здесь очутился.
– Мне нужен чертов адрес! – прорычал Джованни.
– Адрес… – Я перевел взгляд на тайцев и нашелся: – Откуда мне знать. Я здесь первый
раз. Отследи телефон!
Я нажал кнопку отбоя, вывел на экран часы, положил телефон на стол и с чувством
предупредил:
– Скоро здесь будет Инквизиция. Та самая, которой пугают со дня инициации. Если вам
дороги ваши жизни, бегите, глупцы.
* * *
– Грязный тупорылый ублюдок! – Лицо Джованни искажала потрясающая гримаса:
треть удивления, две трети облегчения, щепотка раздражения и пенная шапка ярости.
Смешать, но не взбалтывать. Не хватало только зонтика, о чем я не замедлил сообщить. – Ты
что, пьян, скотина? – Щеки Инквизитора из красных сделались багровыми.
Я оценивающе поболтал бутылку. Пол-литра за сорок минут – и впрямь немало для
человека. Хорошо, что я не человек.
Я перевел взгляд на Джованни. Его бешенство выглядело настолько искренним, что мне
стало немного стыдно.
Будь ситуация иной, моя абсолютно детская выходка могла иметь самые серьезные
последствия. Дружба дружбой, а срывать Инквизитора с места без веских причин – опасное
для жизни ребячество. Однако за последние несколько дней я слишком часто находился на
краю гибели, слишком многое узнал и пережил. К тому же надоело, что мной постоянно
манипулируют. Пускай высокомерный сукин сын почувствует себя в моей шкуре.
– Развоплощу мерзавца, – будто прочел мои мысли Джованни.
Я покачал головой.
– Не выйдет. Все козыри у меня.
Показалось, сейчас Инквизитор схватит меня за грудки или претворит угрозу
развоплощения в жизнь. Но Джованни неожиданно успокоился. Привычно промокнул лоб
платком, уселся напротив и залпом опорожнил мой стакан с текилой.
У входа в кафе два Инквизитора вели разъяснительную беседу с Ночным Дозором. К
чести местных, бригадир держался с достоинством, разве что кожа его приобрела пепельный
оттенок. Помощники подобной выдержкой не обладали и, кажется, предпочли бы
провалиться сквозь землю. И это при том, что дозорные были целиком в своем праве.
Даже не знаю, что наговорил им Джованни, прежде чем подсесть ко мне. Вот она –
волшебная сила Инквизиции.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Джованни, когда пауза неприлично затянулась. –
Почему не уведомил меня сразу? Ты осознаешь, что происходит? Понимаешь, что вся
Инквизиция поднята в ружье?
– Стоп. – Я примиряюще поднял руки. – Начнем с того, что я некоторым образом выпал
из реальности. Причем в буквальном смысле. Что касается моего мелкого хулиганства,
взглянем правде в глаза: ты все равно бы прибыл первым. Двенадцать часов лета из Таиланда
в Европу – в наших обстоятельствах непозволительная роскошь. Тем более что перелеты в
последнее время небезопасны, что бы там ни говорили авиакомпании. Но я польщен.
Девятнадцать минут от звонка до появления в кафе – серьезный результат, учитывая
расстояние. Местные вон из соседнего квартала полчаса добирались.
– Иногда мне хочется тебя убить, – грустно вздохнул Джованни.
– Не тебе одному. Так что произошло? Последнее, что я помню, – как мы влетели в
портал.
Джованни устало потер лоб. Только сейчас я заметил, что выглядит Инквизитор
неважно: красные глаза, лицо осунулось, под глазами мешки. Вряд ли ему доводилось спать в
мое отсутствие.
– Никаких «мы» не было, – сказал он. – Первую машину размолотило в пыль,
выживших нет. Яцек… Его пытались спасти. Но даже оборотень не может выжить, когда
половина тела превратилась в труху. Бедный ублюдок…
– Меган?
– В порядке. Неприятно признавать, но мы оба обязаны тебе жизнью. Твое заклинание
каким-то образом нарушило структуру портала. Ты словно пробил в нем дыру. Не думал, что
такое возможно.
– Я полон сюрпризов.
– Иногда меня это пугает. Где ты научился такому трюку?
– Какому именно? Я использовал несколько, не знал, какой именно сработает.
Джованни пожевал нижнюю губу.
– Я пытался уйти в Сумрак, – неохотно начал он. – И тут ты исчез. Аура, потоки Силы –
все пропало. А на твоем месте возник кокон. Черный, блестящий, будто из пузырьков или
икры. Краем он задел Яцека, и того просто располовинило. Не очень аппетитное зрелище –
наблюдать, как из человека вываливаются крапчатые внутренности. Кокон влетел в портал и
пробил в нем дыру. Словно ножницами вырезал. Потом кокон – и ты вместе с ним – исчез, а я
попал аккурат в пробитый туннель. И Мэг протиснулась, хотя ее изрядно обожгло. Абсурд
полный, если подумать. Портал – это устойчивая энергетическая структура. Не представляю,
как можно удалить его часть, не разрушив целиком.
Я хмыкнул.
– Теперь мы знаем способ. Что было дальше?
– Ничего. Джип развалился на части. Нас изрядно потрепало, все-таки скорость была
приличной. Портал висел какое-то время. Я немного разобрался в его структуре: он из тех,
что пропускают по приглашению, а для незваных гостей дверь остается закрытой….
– …Только в нашем случае вместо закрытой двери стояла мясорубка, – закончил я.
– Абсурд, – повторил Джованни. – Если Манфреду хотел сбежать, зачем убивать
остальных? Он не производил впечатления маньяка.
– Кстати, вы смогли идентифицировать останки пассажиров первой машины?
– Да какие там останки… – Джованни махнул рукой. – Говорю же, перемололо в пыль.
– Я к тому, что в общей могиле мог оказаться и Манфреду.
Инквизитор посмотрел на меня с сомнением.
– Мы допускаем, что у Манфреду был сообщник или сообщники, – медленно произнес
он. – Я также допускаю, что они пытались спасти товарища. Но убить при помощи портала…
Тебе не кажется, что это… э-э… нерационально?
– А сбивать ради одного Иного самолет рационально?
Джованни осекся.
– Впрочем, не настаиваю, – миролюбиво закончил я. – Возможно, это и впрямь не
казнь, а операция по спасению. И чем все закончилось?
– Ничем, – мрачно сказал Инквизитор. – Портал закрылся. Ты исчез. Нас нашла
контактная группа. Инквизиция ввела чрезвычайное положение. Аналитики землю роют,
пока ничего определенного.
– Понимаю. – Я сцедил остатки текилы. – Выходит, ты в некотором роде мой должник.
Джованни скривился.
– Не забывай, ты убил Инквизитора. Яцек на твоей совести.
– В обмен на тебя и Меган, – напомнил я. – Держу пари, ты бы провел такой размен в
десяти случаях из десяти.
– Не подумай, я не держу зла. Как и Инквизиция. – Джованни вздохнул. – Ладно, хватит
обо мне. Расскажи свою часть истории.
* * *
Стемнело. Вновь зарядил теплый тропический дождь. Я одолжил у спешащей мимо
парочки зонт. Джованни посмотрел на меня с неодобрением, но ничего не сказал.
Инквизитора дождь не беспокоил, капли таяли, не долетая до уложенной волосок к волоску
шевелюры. Кремовый пиджак и туфли тоже обладали водоотталкивающими свойствами. Во
всяком случае, тонкая пленка воды на асфальте итальянца не беспокоила.
Мы вышли из кафе и направились вдоль узкой, забитой транспортом улицы. Недорогие,
большей частью подержанные автомобили делили трассу со стайками мотороллеров. На
некоторых, свесив ноги набок, сидели по три человека.
Пешие прогулки у тайцев не в чести. Видимо, этим объяснялось отсутствие
нормальных тротуаров. Поэтому шли мы прямо по проезжей части, а встречные машины
спешно перестраивались, освобождая дорогу.
Курортный городок выглядел убого. Казалось, он состоит из бесконечных рядов отелей,
аптек, закусочных и массажных салонов. Вывески на одних прямо утверждали, что секса не
будет. Другие, видимо, предоставляли весь спектр услуг. На порожках в чистеньких белых
маечках и длинных красных юбках сидели скучающие тайки. Так сказать, мастера и
маргариты массажа. Некоторым было за сорок, другим не дал бы и восемнадцати. Как
говорится, на любой вкус.
Между закусочными и салонами громоздились мешки с мусором. Иногда мешки не
выдерживали, и благоухающие потроха морских тварей вытекали на дорогу. Персонал
заведений не обращал на лужи никакого внимания. Отдыхающие тоже.
– Я думал, что наши курорты – помойка, – с отвращением заметил Джованни. – Хотя ты
выглядишь аутентично. Ограбил попрошайку?
Я невольно посмотрел на изжеванные, пропыленные брюки.
– Сарказм понятен, но неуместен. Учитывая, что ты видел меня в этом костюме три дня
назад.
Джованни удивленно приподнял бровь. У меня закралось подозрение, что шутка про
попрошайку таковой не являлась.
– Пиджак, стало быть, потерял по дороге, – помедлив, сказал Инквизитор. – К слову, я
все еще жду подробностей.
– Ты когда-нибудь застревал между слоями Сумрака?
Джованни молчал добрую минуту, и его молчание было красноречивее всяких слов.
– Нет, – ответил он наконец. – Я знаю о существовании некоторых… кхм…
образований между слоями. Знаю, что эти… э-э… образования доступны некоторым
Великим. К моему глубокому сожалению, Великие не спешат делиться своими знаниями
даже с Инквизицией. Так что твой рассказ представляет несомненную ценность.
Я пожал плечами и коротко пересказал начало своего путешествия, деликатно упустив
из виду подсказки на камнях и разговоры с тенью. Алию я, разумеется, упоминать не стал.
Как и мир восковых фигур.
Джованни поначалу слушал недоверчиво, потом с возрастающим интересом.
– Очень любопытно, – сказал он, когда я закончил рассказ. – Мир симметрии,
бесконечный слой… Несомненно, коррелирует с Брюне… Очень, очень любопытно! А
выбрался ты, значит, с помощью сумеречного портала?
– Да. Собственно, потому и рассказал. Чтобы ты знал, как спастись, если угодишь в
ловушку. Будет обидно, если такой ценный сотрудник затеряется за подкладкой Сумрака.
Джованни поморщился.
– Не льсти себе, Юра. Сообразил ты, сообразил бы и я.
– И все же лучше подстраховаться. По крайней мере в вопросах жизни и смерти.
Мы свернули на боковую улочку, прошли мимо череды тесных жарких баров,
пересекли шоссе и оказались на берегу океана. Дождь прекратился. Белые гребешки волн
разбивались, не доползая до берега. Изогнутое месяцем побережье сияло сотней огоньков.
– Что ж, будем считать, я узнал все, что мне полагается, – подвел итог Джованни. – Хотя
было бы интересно услышать твое резюме.
Сама деликатность. Сокращенная версия Инквизитора не убедила, но он подчеркнул,
что не настаивает на продолжении.
– Я рад, что остался в живых, – вполне искренне сказал я.
– Мне кажется, ты странным образом увяз в происходящем, – заметил Джованни.
– Учитывая, что за последнюю неделю меня трижды пытались убить, полагаю, ты прав.
Другое дело, что я по-прежнему не понимаю происходящего. К слову, что Инквизиция знает
о Сумеречных Иных?
Джованни в сомнении выпятил нижнюю губу.
– Никогда не изучал вопрос подробно. Наверняка в архивах что-нибудь есть. Но мне
казалось, в этой проблеме ты у нас эксперт.
– Разве что в практической части. А меня интересует теория.
– Поройся в архивах, – повторил Джованни. – Раз уж открытый доступ – это часть
нашей сделки, грех им не воспользоваться. А почему ты спросил? Думаешь, они как-то
замешаны?
– Не знаю. Не уверен. Я не вижу прямой связи, но в то же время есть странное сродство
с нашими самарскими событиями. Та тварь тоже стирала память, разрушила сознание одной
из ведьм, использовала странные порталы, да и вообще была чертовски сильна.
– Ты мог бы поделиться подозрениями раньше, – помедлив, сказал Джованни.
– Да не было никаких подозрений. Почерк разный. Заклинания, которые использовали
тогда, отличны от тех, что я вижу сейчас. Можешь считать, что я пытаюсь вернуть себе
статус главного параноика.
Джованни кисло улыбнулся.
– Ладно, замнем для ясности. Какие у тебя планы?
– Для начала убраться отсюда. Номер в «Роял Резиденс» или «Ю Принц» меня вполне
устроит.
– Я попрошу, чтобы забронировали номер в «Минерве». Поверь, архивы Ватикана
поинтереснее пражских.
Я кивнул и бросил последний взгляд на темный океан.
– Рим так Рим. Помощь богини мудрости нам бы не помешала.
* * *
Беда старых рукописей в том, что они уникальны. Зачастую размножить их попросту
невозможно. Написанные кровью, защищенные редкими заклинаниями книги всячески
сопротивляются копированию. Некоторые доступны прочтению только в Сумраке, страницы
других представляют собой своеобразные артефакты, защищенные барьером отторжения. В
чем, в чем, а в способности скрыть свои творения от чужаков колдунам не отказать.
Временами с защитной магией боролись. Я видел бригады заговоренных писцов. С
пустыми глазами, лишенные способности мыслить, они сутками напролет переписывали
чужие книги. Встречал хитроумные артефакты, переносящие текст на подобие фотопластин.
Да и современная техника, о существовании которой в древнем Вавилоне не подозревали,
подчас обходит весьма хитроумные защитные заклинания.
Однако главными помехами на пути приведения архивов в удобоваримый вид
оставались лень и бюрократия. Слишком мало Иных получили доступ к собраниям
сочинений. Слишком высоко они ценили личное время. За исключением отдельных
энтузиастов, которые встречаются в любую эпоху, никто не хотел заниматься возней с
древними манускриптами. По крайней мере в промышленных масштабах. Хорошо хоть
труды предков более-менее каталогизировали.
Заведовала Ватиканским архивом семейка вампиров – погодки брат и сестра. Они
незамедлительно сообщили о готовности сотрудничать. Рассказали о нелегкой жизни при
Муссолини и о том, что старшему довелось пить кровь молодого Челентано. Фигуры в то
время не публичной, а потому из лотереи не исключенной.
По счастью, на этом прелюдия закончилась, и мы перешли к делу. Надо сказать, в
манускриптах кровососы ориентировались отлично. Видно, что многое изучали лично, а
остальное хотя бы бегло просматривали.
Другое дело, что материала набралось немного. Выносить книги запрещалось
правилами, потому пришлось оккупировать столик в углу. Впрочем, мне никто не мешал. По
словам вампиров, посетители заглядывали в архив от силы раз в месяц. Во всяком случае, в
августе я был первым.
К концу второго дня я понял, что ничего интересного в древних книгах найти не смогу,
и переключился на электронный архив. Дело пошло если не продуктивнее, то хотя бы
быстрее. Беда в том, что с конкретикой по-прежнему было негусто.
О пространстве между слоями писали многие. К сожалению, большинство рассуждений
носило сугубо теоретический характер. Кто-то полагал, что слоям призрачным «несть
числа», кто-то говорил о шестистах шестидесяти шести и тысяче тысяч.
Обоснований приводилось не меньше. В ход шли математика, астрология, сравнения,
аналогии и многочисленные отсылки к утерянным рукописям и почившим в бозе магам.
В записях царя Соломона нашлись описания мест, «куда Иным путь закрыт», но
настолько туманные, что я не смог оценить их достоверность.
Встречались и любопытные находки. К примеру, Мерлин полагал, что количество слоев
не является постоянным, а зависит от разнообразия живых форм и «жизненных энергий».
«Чем больше и разнообразнее население Земли, тем больше слоев им порождено, – писал
маг. – В то время как на небесных светилах – Луне и Солнце – слои Сумрака тонки и
малочисленны».
А вот Брюне, впоследствии ударившийся в солипсизм, полагал, что «слои между
слоями» создаются лишь волей и фантазией Иного, тем самым являясь высшей формой
творчества. Ибо Иной одним лишь усилием мысли создает новый сумеречный мир.
В то же время Брюне предостерегал об опасностях подобного творчества, говоря, что
«человек умом слабый и фантазиями полный породит мир гротеска и кошмаров, коими
ужаснутся даже демоны. И лишь чистый умом и сердцем творец способен создать мир
порядка и безупречных линий».
К некоторому удивлению, среди замечаний к работам Брюне я обнаружил заметку
Завулона, датированную концом семнадцатого века. Черный маг всея Руси отмечал, что слои
между слоями доступны как Темным, так и Светлым. Однако как Светлый не может ступить
туда, куда допущены Темные, так и Темные не могут пройти в места, дозволенные Светлым.
Лишь семь протослоев Сумрака открыты для обеих сторон, а потому являются
истинным фундаментом мироздания. В конце стояла приписка на французском:
«Подтверждаю. Богорис». Почерк показался мне смутно знакомым.
Что касается Сумеречных Иных – свидетельств о них нашлось куда больше. Впервые
они упоминались у современников Платона. Неизвестный греческий маг писал об Иных,
рожденных в царстве Аида и обреченных на вечные скитания в землях мертвых.
В спасенных из Константинополя книгах говорилось о феномене «переливания магии
из матери в дитя». Отмечалось, что никакие силы и заклинания не способны спасти
роженицу, в то время как ребенок чудесным образом становился Иным, даже если к тому не
виделось показаний. В конце, однако, автор – Светлый Иной – предостерегал от подобных
попыток даже из великой любви к чаду. Приводился пример казненного Темного мага,
возжелавшего наследника и силой державшего юную колдунью в Сумраке.
Увы, большинство историй не содержали конкретики. Единственное, что меня
заинтересовало, – рукописи Кано Ёсабуро, датированные концом шестнадцатого века.
Достигнув высокой степени просветления, монах искал уединения в горах, где, по его
словам, встретил Сумеречного странника, с которым провел немало часов в беседах и игре в
го. Странник рассказывал монаху удивительные вещи. О бескрайних лугах и теплом солнце
шестого слоя. О душах тысяч Иных, что ведут там благопристойную жизнь. О том, что
Сумрак неизмеримо сложнее, чем его представляют. Что подобно Богу он способен
разговаривать с Иными, открывшими ему сердце, учить и указывать путь.
Пожалуй, записи Ёсабуро стоили всех остальных вместе взятых. Во всяком случае, они
натолкнули меня на ряд интересных мыслей. Проверить их я собирался на следующий день,
однако планам не суждено было сбыться. В гостинице меня уже ждали.
* * *
– Работаешь на износ, – констатировал Джованни.
Я посмотрел на часы – без пяти полночь. Опустился в кресло и наполнил бокалы из
предусмотрительно откупоренной бутылки. Вино показалось чересчур сладким. И откуда у
Инквизитора такая страсть к карамели?
– Не мог оторваться. Чтение вышло на редкость увлекательным.
– Надеюсь, ты удовлетворил любопытство?
– Отчасти. И судя по твоему визиту, испить чашу знаний до дна мне не суждено.
Джованни развел руками.
– Увы, нас ждут великие дела.
– Что на сей раз?
– Аналитическая группа закончила первую фазу исследований.
– Исследований чего?
– Манфреду. Мы пытались восстановить последние годы его жизни. Выясняли, где он
бывал, чем занимался. Старались понять, что подтолкнуло его к преступлению и какие
ресурсы находились в его распоряжении.
– Не преуспели?
– Как сказать… – Джованни сделал большой глоток. – Всю информацию я тебе выслал.
Если вкратце, Манфреду не подходит на роль злодея, бросившего вызов Инквизиции. Да ты и
сам читал его досье. Типичный клерк. В Инквизицию попал не за особые заслуги, а скорее
волею обстоятельств. Умом не блистал, особых талантов не обнаружено…
– В тихом омуте черти водятся.
Джованни отмахнулся:
– Да какие черти! Тина одна. Говорят, еще и параноиком был. Наотрез отказывался от
участия в любых оперативных мероприятиях. Все за жизнь свою трясся.
Я пожал плечами.
– Большинство Иных немного параноики.
– Тоже верно. В любом случае имеем то, что имеем. Добропорядочный функционер
внезапно слетел с катушек.
– И это все?
Джованни посмотрел на меня с осуждением:
– Юра, в аналитиках не дураки сидят. На деле информации довольно много. К примеру,
за последние несколько лет Манфреду объездил полмира и перерыл все крупные
региональные библиотеки. Усиленно интересовался Великими магами прошлого:
Левиафаном, Соломоном, Ноем, Мерлином, Фуаран… Последними тремя особенно.
– Абсолютные?
– В точку. По крайней мере про эту троицу можно говорить с уверенностью.
– А московская девочка?
– Как ни странно, нет. – Джованни сделал мелкий глоток.
– Стало быть, его интересует не столько их природа, сколько деяния минувших дней.
– Весьма вероятно.
– По аппарату Локка и стертым аурам?..
– Ничего. Связи с Великими магами прошлого также найти не удалось. Зато мы еще раз
убедились, что до прихода Тигра никто не сталкивался с таким феноменом, как стертая аура.
Я хмыкнул.
– Не очень-то похоже на местечкового клерка – создать заклинание, равное по силе
тому, что сотворил посланник Сумрака.
– Именно. И это окончательно убеждает нас в мысли, что Манфреду действовал не
один.
Джованни отправил в рот сырный шарик.
– Вряд ли это должно вас успокоить, – заметил я. – Про Манфреду известно хоть что-то.
Его союзник – темная лошадка, которая обладает огромной силой и не гнушается
использовать ее против Инквизиции.
Джованни кивнул:
– Все верно. Только ты напрасно отделяешь себя от нас. По непонятным причинам на
острие событий именно ты.
– Не стоит переоценивать мою значимость.
Джованни отмахнулся:
– Оставим пикировку. Ты взрослый человек. Сам решишь, что делать, как быть.
– Это все?
Некоторое время Инквизитор буравил меня взглядом.
– Нет, не все, – вымолвил он наконец. – Несколько часов назад в одном из домов
Манфреду мы нашли досье. Около полусотни страниц: имена, адреса, фотографии.
– Крымский пансионат?
– В том-то и дело, что нет. На первый взгляд обыкновенные люди. Национальность,
возраст, половая принадлежность – ничего общего. И очень обширная география: от Канады
до Австралии. Я попросил помощи у местных Дозоров. Так вот, несколько человек из списка
числятся пропавшими без вести. Причем первые заявления были поданы неделю назад.
– А последние?
Джованни помрачнел.
– Вчера.
– Выходит, после нападения наши злодеи и не подумали залечь на дно. Сколько всего
человек похищено?
– Около десятка. Еще столько же на месте, живут обычной жизнью. Остальные
проверяются.
– Для организации, стоящей на ушах, вы на удивление неторопливы.
Джованни поморщился.
– Ты даже не представляешь, насколько неспешна Инквизиция в вопросах, требующих
оторвать задницу от стула. Как бы то ни было, к утру у нас будет полная картина. А пока
изучай остальное.
Я неопределенно хмыкнул, поболтал бокалом с остатками вина.
– Тебе по-прежнему нужна моя помощь? Несмотря на аналитиков, среди которых не
дураки сидят? Или у Меган очередное предчувствие на мой счет? Или ты проверяешь
гипотезу «острия»?
Джованни усмехнулся.
– Всего понемногу. Или ты думал, доступ в архивы Инквизиции дают просто так?
Теперь отрабатывай.
* * *
Не люблю работать по ночам. И дело вовсе не в желании поспать. При необходимости я
могу бодрствовать неделю, не испытывая дискомфорта. Однако внеурочная работа – всегда
следствие чьей-то недоработки. Показатель того, что где-то сделана ошибка. Что кто-то
неверно оценил обстановку, недоглядел.
Одним словом, любой аврал есть напоминание о несовершенстве человеческой
природы, а мне не нравятся подобные напоминания. И вдвойне не нравится тратить личное
время на исправление чужих огрехов.
Выданный Джованни материал также не вызвал энтузиазма. Несмотря на заявленную
полноту информации, Инквизитор вымарал все, что мне, по его мнению, знать не полагалось.
Вырванные с мясом фрагменты, кое-как сшитые белыми нитками фразы… М-да.
Я ухмыльнулся. Все тот же старина Джованни: и тут подстелил соломку. Что ж, его
право. В конце концов, меньше читать.
Выводы аналитиков об исторических изысканиях Манфреду я проглядел бегло. Если
Джованни в нашей беседе не сказал о ценных находках прямо, значит, находок нет.
Углубляться в жизнеописания древних магов я тоже не стал. За пару часов великих тайн не
раскрыть. А вот досье Манфреду просмотрел внимательно, и вовсе не от желания углядеть
тонкую связь и утереть аналитикам нос.
Систематизировать информацию Инквизиция не успела, просто напихала в досье все,
что сумела нарыть. Сорок семь человек – двадцать пять женщин и двадцать два мужчины в
возрасте от тринадцати до семидесяти лет. Бразильцы, эфиопы, индусы, американцы… с
разным цветом кожи, разными увлечениями, разных типажей. Чем дольше я листал файлы,
тем больше крепла уверенность: людей отбирал не Манфреду. Его почерк в пансионате
просматривался четко. Здесь… здесь почерка не имелось вообще.
Одиннадцать человек значились пропавшими без вести. И снова никакой связи: отец
многодетной семьи в Осло, студентка в Гуанчжоу, мать-одиночка в крохотном городке в
северной Калифорнии, шахтер из Донецка…
Я помассировал переносицу. Этих людей отобрали не случайно. Если связь по видимым
признакам отсутствует, значит, принцип отбора не столь очевиден. Только и всего.
Я набрал номер Джованни.
– Вы проверяли ауры?
– Проверяем. Пока на руках только четыре слепка. Сделать их несложно, проблема с
доставкой.
– И?..
– И ничего, – раздраженно ответил Инквизитор. – Обычные паттерны обычных людей.
Я сбросил звонок, откинулся в кресле и уставился на картину с орхидеей. Вопреки
надеждам Джованни Минерва не спешила делиться мудростью. Я поймал себя на мысли, что
мне не хочется сидеть в номере и листать электронные документы. Появилось желание
действовать, выехать на место, лично разобраться в происходящем.
Черт бы побрал Джованни с его неповоротливой бюрократической машиной и
трудолюбивыми аналитиками. Или это тоже часть манипуляции, и он просто подталкивает
меня к действиям?
С другой стороны, промолчи я сейчас, Инквизитор все равно заявится с предложением,
от которого невозможно отказаться. Так что лучше проявить инициативу. Пусть старик
считает себя великим комбинатором.
Я повторно нажал кнопку дозвона.
– Мне хотелось бы пообщаться с людьми из списка лично. Составишь компанию?
– Нет, – коротко ответил Инквизитор. – Я в Аргентине. Похоже, опоздал. У нас
очередной пропавший без вести, уже пятнадцатый. Отсюда направлюсь в Техас, проверю
тамошнего механика. Если хочешь, отправляйся с Меган. В пять утра мы откроем порталы в
Израиль и на Дальний Восток… Дьявол, за последнюю неделю мы использовали больше
порталов, чем за весь прошлый год!
– Хорошо, что в отличие от Дозоров вы не ограничены в ресурсах и можете выкачать
столько Силы, сколько потребуется.
Джованни пробурчал что-то малоприличное и отключился. Минуту я задумчиво вертел
трубку, а потом плюнул и позвонил Меган.
* * *
Евгения Марковна оказалась статной темноволосой женщиной бальзаковского возраста.
Несмотря на некоторый пиетет, пробужденный инквизиторским талисманом, она держалась
сдержанно и с достоинством.
Пока Меган, представившись журналисткой, вела беседу на кухне, я осмотрел тесную
двухкомнатную квартиру. На первый взгляд ничем не примечательное жилище одинокой
женщины. Муж – полковник милиции – погиб несколько лет назад в автокатастрофе. Сын с
друзьями отдыхал на побережье Красного моря. Дочь совершала турне по Европе.
Я покосился на притулившуюся в углу виолончель, прошел вдоль книжного шкафа,
коснулся корешков книг, провел рукой над фотографиями в незатейливых рамках, задержался
у собранной дочерью коллекции стеклянных сов.
Ровный фон. Едва заметные эмоциональные отпечатки на любимых книгах. Легкая тень
на одной из статуэток – с ней у хозяйки связаны неприятные воспоминания. Клочок синего
мха в углу рядом с компьютером, еще один у изголовья кровати. Ничего особенного. Взгляд
сквозь Сумрак ситуацию также не прояснил. Что именно заинтересовало Манфреду,
оставалось только гадать.
На кухне зашумела вода, звякнула посуда. В комнату вошла Меган.
– Ничего?
Она отрицательно качнула головой.
– Не-а. Нормальная тетка. С высшим образованием. Заботится о детях, подкармливает
дворняжку, отличает нейтрон от нейрона. И с аурой все в порядке. Я провела пару тестов –
никаких аномалий. Здоровый, уравновешенный человек, ни малейших следов инаковости.
Я кивнул. Ничего нового Меган не сказала. Перед тем как осмотреть квартиру, я все
проверил сам, однако услышать лишнее подтверждение всегда полезно.
– Полагаю, нам пора возвращаться?
– Нет, мы немного задержимся. Надо оставить пару «жучков» на случай, если даму
навестит Манфреду. К тому же скоро позвонит Джованни, тогда и решим, что делать.
– Ты и его будущее предсказываешь?
– Иногда, – рассеянно ответила Меган и принялась плести какое-то заковыристое
заклинание. Что-то вроде обычной сигнальной паутинки, но в незнакомой мне вариации.
Инквизиторские штучки. Я опустился в кресло, наблюдая за ее работой.
Евгения Марковна закончила мыть посуду и ушла в гостиную. Заиграла музыка,
очередная молодежная группа затянула очередную молодежную песню. Как говорится,
каждому поколению по кумиру. Про нас хозяйка напрочь забыла, да и столкнись мы нос к
носу, прошла бы мимо. Обычно Иные не злоупотребляют магией, однако сейчас ситуация
отличалась от рутинной работы с людьми. Меган решила подстраховаться.
– Что ты об этом думаешь? – не оборачиваясь, спросила она.
– Отрицательный результат – тоже результат. Но на его основе трудно делать
далекоидущие выводы.
– А если далеко не ходить?
– Единственное, что приходит на ум: люди в списке не представляют самостоятельной
ценности. Они лишь кандидаты, среди которых Манфреду ищет жемчужину. Пока
попадаются пустышки, поэтому мы и не видим ничего особенного.
Меган фыркнула.
– Эту версию отрабатывает Инквизиция. Отчего, ты думаешь, мы мечемся по всему
миру, тратя океаны энергии на порталы? Я-то думала, ты выдашь что-нибудь креативное.
– Предпочитаешь оригинальные идеи правильным ответам?
– Просто это очень скучная версия. – Она сделала шаг назад и критически осмотрела
сотворенное заклятье. – К тому же, если она верна, мы скорее всего ничего не найдем.
Выяснится, что пропавшие люди как раз и были жемчужинами, а нам оставили лишь пустую
породу.
Я невольно улыбнулся.
– Ты точно Светлая?
– Что? – посмотрела на меня с удивлением Меган.
– В тебе иногда проскальзывает здоровый прагматизм. Нетипичный для Светлых.
– Ай, да брось, это возрастное, – отмахнулась Инквизиторша. – Ты, знаешь ли, тоже не
совсем типичный Темный.
– А какой Темный для тебя типичен?
Меган засмеялась.
– Кровожадный и с клыками! Ладно-ладно, подловил. Собирательного образа Темных
не существует. Хотя ты все равно отличаешься от большинства. Помню, когда читала твое
досье, я удивилась: почему ты до сих пор сидишь в уездном Дозоре? Ну, ладно, допустим, у
тебя сложные отношения с Завулоном, но на Москве свет клином не сошелся. Не думал
переехать в Европу или уйти в Инквизицию? Могу составить протекцию!
Я улыбнулся.
– Как говорил один мой знакомый: «Я никогда не стану членом клуба, который
пропускает в клуб таких людей, как я».
Меган фыркнула.
– Я же серьезно!
– Если серьезно, то я удивлен. Мы общаемся неделю, и ты готова составить протекцию?
Светлая волшебница Темному магу?
Ответить Меган не успела. Заиграл Вивальди.
– Слушаю.
– Вас, русских, не понять. Я был уверен, что ты отправишься в земли обетованные, –
ехидно проговорил Джованни.
– Меган захотела посмотреть Владивосток.
– Нашли что-нибудь?
– Нет. Собственно…
– Уходите оттуда, – перебил Инквизитор.
– Что-то случилось?
– Да. Пропал еще один меченый.
– Твой техасский механик?
– Нет. Ма Лин – повар пекинской закусочной.
– И?..
– Мы проверили его шесть часов назад. Он мирно спал у себя дома. Установили
сигнализацию, полчаса назад она сработала. Местные дозорные прибыли на место через
четыре минуты – неподалеку работала патрульная группа. Никаких следов. Сейчас они
вместе с нашими прочесывают район, но это так, для очистки совести. Повар пропал,
прорицатели не видят его судьбу.
– Знакомая картина.
– Поэтому уходите. Я сомневаюсь, что Манфреду остановит ваше присутствие.
Возможности его подельников ты видел. Я отдал приказ эвакуировать всех меченых, но пока
оперативный состав занят. Прислать к вам некого.
– Я понял.
– Тогда удачи.
Я сунул телефон в карман. Меган посмотрела на меня вопросительно.
– Что-то случилось?
– Кажется, нам пора. Манфреду со товарищи продолжают охоту. Только что похитили
очередного кандидата прямо под носом у Инквизиции.
Меган сложила руки на груди.
– Ты собираешься оставить ее одну?
– Мы это уже проходили. У дома Герасимова, помнишь? А теперь, когда выяснился
твой настоящий возраст, надувать губки вовсе глупо.
Меган посмотрела на меня с иронией.
– Верно, проходили. Только теперь я не в подчиненном положении и сама решаю, что
правильно, а что нет. Мы можем взять ее с собой. Обеспечить безопасность. В конце концов,
я – Инквизитор, и не из последних.
– В Мексике вас было шестеро, – напомнил я. – И сильно нам это помогло? Нет, милая,
если создатель того портала предстанет во плоти, ты даже пискнуть не успеешь.
– И все-таки я рискну, – все так же насмешливо проговорила Меган. – Если хочешь,
уходи. Мне нужно двадцать минут, чтобы настроить обратный портал. Я позвоню, когда
соберу достаточно энергии.
По-прежнему глядя на волшебницу, я набрал номер Джованни.
– Меган собирается прихватить меченую с собой. Назови место.
Инквизитор неожиданно грязно выругался.
– Дай ей телефон!
Я протянул трубку. Меган приняла ее совершенно спокойно, отвернулась к стене, и
между нами повисла непроницаемая завеса тишины. Безмолвная беседа продолжалась не
больше минуты, затем Инквизиторша вернула телефон мне. Одновременно пропал барьер.
– Двадцать минут, – повторила она. – Хочешь – оставайся, хочешь – пойди погуляй.
Я едва удержался, чтобы не залепить волшебнице пощечину. В такие моменты я
ненавидел Светлых всеми силами души. Убедить их невозможно, привести в чувство – тоже.
Вчера она знать не знала Евгению Марковну, сегодня готовилась рисковать ради нее своей
шкурой. И ведь случись что, Меган просто сотрут в порошок. Не помогут ни апломб, ни
инквизиторский арсенал, ни души прекрасные порывы. А хозяйку квартиры все равно
заберут, и никак она этому не помешает. Дура. Старая Светлая дура. А ведь еще из лучших. Я
развернулся и молча вышел из квартиры.
Меган позвонила через полчаса.
– Готово, – буднично сообщила она.
Как выяснилось, Евгения Марковна тоже времени зря не теряла. Рядом с порталом
стояли две плотно набитые сумки, а хозяйка квартиры примеряла у зеркала кофточки. Что бы
ни внушила ей Меган, она определенно рассматривала поездку как возможность отдохнуть.
Светлые в своем репертуаре. Даже когда промывают мозги, подсовывают сладкую ложь
вместо горькой правды. А то, не дай Бог, на голове подопечного появится лишний седой
волосок.
– Куда ведет портал?
– В Сардинию. Там у Инквизиции схрон, совсем новый. Строительством руководил
лично Джованни. Я знаю о нем только потому, что помогала рассчитывать место. Вряд ли
Манфреду слышал об этом схроне, тем более о его точном местоположении.
Я пожал плечами. Идея с эвакуацией не казалась такой уж удачной, но обсуждать ее с
Меган не имело смысла. Решение принимал Джованни, если и высказывать замечания, то
ему.
* * *
Портал у волшебницы получился скромный. Собственных силенок ей не хватило,
пришлось использовать костыли в виде инквизиторских артефактов. К сожалению, костыли –
вещь сугубо функциональная, комфорт обеспечить не призванная. В итоге, согнувшись в три
погибели, я кое-как протиснулся в узкую мерцающую воронку и очутился на пологом склоне.
Пылало жаркое солнце Средиземноморья. Влажный ветер трепал кроны небольших
деревьев. Шуршала невысокая густая трава. Выше по склону изумрудный ковер разрывали
каменистые проплешины. Вершина и вовсе лысела, лишь кое-где горбились низкие
кряжистые деревца. Венчало холм нагромождение валунов всех возможных форм и размеров.
Евгения Марковна выбралась следом. Оступилась, ойкнула – я едва успел поддержать
ее за локоть. Сумок беглянка поневоле так и не выпустила. Меган вышла последней.
Деловито огляделась, махнула в сторону вершины.
– Нам на ту сторону. Пешком – минут сорок. Чем ближе к схрону, тем труднее открыть
портал. А рядом с ним вообще невозможно. Насколько я помню, Джованни уделил этому
особое внимание.
Лицо Евгении Марковны приняло мученическое выражение. Уголки губ опустились,
брови собрались домиком. Она по-прежнему пребывала в состоянии легкой прострации,
которое не мешало ей, однако, страдать.
– Давайте я помогу. – Меган подхватила одну из сумок. Она что, уязвить меня хочет?
Я взял вторую, взвесил в руке. Золотые слитки в ней, что ли? Или Большая советская
энциклопедия в тридцати томах? Интересно, что внушила ей Меган, раз беглянка решила
столь основательно подготовиться к поездке? И главное, когда? Я отсутствовал не более
получаса, собрать за такое время две увесистые сумки задача для женщины непосильная.
– Я думала, вы, Темные, не помогаете забесплатно, – насмешливо сказала Меган.
– Разумеется, – в тон волшебнице подтвердил я. – Но в данной ситуации мне
комфортнее нести сумку самому, чем смотреть, как корячитесь вы.
– Я поражена. Неужели мы стали свидетелями небывалого феномена? Муки совести у
Темного! Муки, побуждающие его безвозмездно совершить благой поступок.
Я усмехнулся.
– Все-таки у вас, Светлых, какие-то комплексы. Вместо того чтобы принять помощь и
порадоваться, что даже такой безнадежный человек, как я, предложил ее, вы обязательно
должны сделать ехидное замечание. Ведь не может же Темный поступить так, как поступил
бы на его месте Светлый. Всегда надо подчеркнуть разницу.
– Но она действительно есть. – В голосе Меган послышались нотки любопытства. –
Кстати, давно хотела спросить: тебе нравится быть Темным?
Я закинул сумку на плечо и пошел к вершине холма. Меган последовала за мной.
Евгения Марковна, с раздутой до безобразия дамской сумочкой, замыкала шествие.
– Помню, лет пять назад один новообращенный Светлый задал мне вопрос: чем Темные
отличаются от Светлых?
– И что ты ответил?
– Посоветовал заняться самоанализом.
Меган фыркнула.
– В твоем репертуаре. И как это связано с моим вопросом?
Я покосился на волшебницу.
– Тебе не двадцать пять, чтобы заниматься философскими изысканиями на тему
различий между Светом и Тьмой. И задаваться вопросом: хорошо ли быть Темным? Мы – те,
кто мы есть. Я не выбирал, становиться мне Иным или нет. Я не выбирал, рождаться мне
магом, ведьмаком или вампиром. Я не выбирал Тьму или Свет.
В глазах Меган вновь промелькнуло любопытство.
– А если бы выбирал? Кем родиться, кем расти, кем стать?
– История не имеет сослагательного наклонения. – Разговор начал меня раздражать.
– Ну, хорошо, – не сдавалась Меган. – Не тогда – сейчас. Представь, что ты мог бы
сознательно выбрать сторону.
– Я думал, это прерогатива Великих.
– Допустим, у меня есть одна порция волшебного инквизиторского эликсира. И я готова
потратить ее, буде у тебя такое желание. Ты согласился бы расстаться с прошлым ради
будущего?
– Ты считаешь, что будущее за Светом?
– А ты думаешь, за Тьмой?
– Я думаю, Свет и Тьма бросили на весы все, что могли. И последние две тысячи лет
мы наблюдаем исключительно возню в песочнице, не способную поколебать равновесие.
Даже Мерлин с его экспериментами не нарушил статус-кво.
– Как сказать, – загадочно улыбнулась Меган. – К примеру, ты знал, что до появления
Венца Творения не было зафиксировано ни одного Зеркала?
Впервые с начала разговора я посмотрел на собеседницу.
– Венец породил Зеркала?
– Вряд ли. Скорее, вызвал настолько масштабные изменения в миропорядке, что
Сумрак был вынужден подстраиваться. Это к вопросу о том, что Абсолютные волшебники не
способны поколебать равновесие. Однако я о другом: представь, что в мире появился еще
один свинцовый брусок. И теперь лишь вопрос времени, когда его бросят на весы.
– Тебе стоит поговорить с Джованни. У него схожая теория «Грядущих Перемен».
– Не-ет, – промурчала волшебница, – Джованни смотрит на ситуацию глазами объекта,
а не субъекта. Его интересует, как выжить в новом мире и какую выгоду можно извлечь. Он
даже не помышляет о том, чтобы встать у руля, самому выбрать чашу весов. Но ты не
Джованни. Поэтому мне интересно, какой путь избрал бы пока-еще-Темный-маг Юрий, будь
выбор в его власти?
Я покосился на задорную любопытную мордашку с едва заметной россыпью веснушек.
– Полагаю, пока-еще-темный-маг Юрий просто уничтожил бы брусок.
* * *
– Не смоет? – Я присел на корточки и зачерпнул горсть мягкого, похожего на муку
песка. Желание скинуть туфли и пройтись по нему босиком стало почти непреодолимым.
– Пока не смыло, – туманно ответил Джованни.
Преодолев искушение, я отряхнул ладони, взбежал на крыльцо, наполнил высокий
бокал водой и бросил в нее пару кубиков льда. Полоска пляжа, отделявшего виллу от моря,
была совсем узкой – метров двадцать от силы. Соседние постройки отползли от кромки
прибоя куда дальше.
Впрочем, нанятые Джованни архитекторы руководствовались иными соображениями.
Выбранное место усиливало пронизывающие дом заклинания. Даже не предпринимая
активных магических действий, я ощущал постоянное давление, слабое, но весьма
раздражающее.
Пропитанные магией камни блокировали не только попытки открыть портал.
Подняться или выйти из Сумрака казалось здесь непосильной задачей, а простейшие
световые заклятья выкачивали столько энергии, что никакому Мареву Трансильвании не
снилось. Во всяком случае, единственная попытка проверить надежность инквизиторских
барьеров отняла столько сил, что я зарекся продолжать эксперименты.
– Давит, да? – В голосе Джованни проскользнули нотки довольства. – Держи.
Я поймал ромбовидный амулет со скругленными углами, накинул на шею платиновую
цепочку. Несколько секунд ничего не происходило, потом я ощутил легкий зуд и жжение в
ладонях и подошвах. Зачесались глаза. Неприятные ощущения продолжались примерно
минуту, затем исчезли. Вместе с ними пропало и давление.
– Полегчало? – участливо поинтересовался Джованни. – Амулету нужно время, чтобы
настроиться на владельца. Это своего рода ключ к местным охранным системам. За
пределами виллы его лучше снимать. Он с местными заклинаниями в симбиозе, без них
начинает чудить. Учти, помехи блокируются не полностью. Чтобы выйти в Сумрак, придется
попотеть. И портал отсюда не открыть, что с амулетом, что без. Да, если что случится,
применяй заклинания попроще. В теории амулет позволяет использовать высшую магию, но
на практике бывают… э… побочные эффекты. Не слишком приятные для обеих сторон
конфликта.
– Думал, ты держишь это место в тайне. – Я спрятал амулет под рубашку.
Джованни кивнул:
– Держу. Но что знает один – знают двое, а что знают двое – знает и свинья. Увы, по
нашим правилам я не могу лепить карающий огонь на всякого в целях сохранения
собственной приватности. А вилла записана на мое имя, хоть и стоит на балансе
Инквизиции. Хуже бюрократии только бухгалтерия.
– Понятно. – Я сделал последний глоток, отставил пустой стакан. – Много осталось?
– К полуночи пригонят последнюю партию.
– Думаешь, разумно собирать меченых в одном месте? В каком-то смысле ты сделал за
Манфреду его работу, осталось забрать сложенные в одну корзину яйца.
Джованни криво улыбнулся.
– Знаешь, Юра, любой паранойе есть предел. Если шайке Манфреду по силам
пробиться на эту виллу, нейтрализовать охрану и вывезти меченых, то нам остается только
лечь, сложить лапки и помереть.
– И сколько ты собираешься их здесь держать?
– Пока не поймем, что их объединяет и почему они оказались в списке Манфреду.
– Подвижки есть?
– Ничего определенного. Но я проконсультировался с несколькими специалистами, они
должны подъехать на неделе. Марина тоже будет. Возможно, и Гесер освятит нас своим
присутствием.
– Как насчет Абсолютной девочки? – Я спросил в шутку, но неожиданно Джованни со
скорбным видом покачал головой.
– Родители ответили категорическим отказом. Жаль, я возлагал определенные надежды.
После таких слов желание продолжать расспросы пропало. Если Темный не гнушается
просить помощи у Светлых, значит, дело и впрямь дрянь. И вовсе не потому, что без них
загадку не удастся решить. Удастся – своих профессионалов хватает. Подобные просьбы
означают одно: Джованни спешит. Причем спешит настолько, что хватается за любую
возможность ускорить процесс.
Невольно вспомнились слова Меган о блуждающем по миру бруске, который грозит
нарушить сложившееся равновесие. Интересно, они пришли к такому умозаключению
разными тропами или эта мысль – продукт совместных исследований и размышлений?
Мне казалось, страхи Джованни основаны больше на личных догадках, нежели на
сокровенных знаниях Инквизиции. А уж личными догадками он со Светлыми точно бы
делиться не стал. Во всяком случае, без крайней необходимости.
В комнате звучно брякнула крышка. Из окна потянуло густым запахом солянки. Евгения
Марковна неспроста оккупировала кухню, пришло время потчевать собранных по миру
гостей сытным северным ужином. По приказу Джованни меченых сразу перевели на
самообслуживание; нянчиться с оравой собственноручно Инквизиция не собиралась. К
ароматам солянки добавился запах жареного мяса – во внутреннем дворике кто-то
раскочегарил гриль.
– С утра придется в город, – обреченно сказал Джованни. – Чую, за ночь все сожрут.
– Пошли кого-нибудь из своих, – предложил я.
– Не выйдет. – Инквизитор печально вздохнул. – Мои ребята сильные, смелые и
преданные идее, но подпускать их к продуктам ближе, чем на милю, не стоит. Как и Меган.
– Пусть реморализуют продавца и прикажут отобрать лучшие продукты.
Джованни посмотрел на меня с видимым сожалением. Как на доброго, милого, но
придурковатого приятеля.
– Юра, – проникновенно пояснил он, – если бы продавцы разбирались в товаре на
должном уровне, они бы не на базаре стояли, а работали шефами в ресторанах.
* * *
Утро не принесло прохлады. Столбик термометра показывал тридцать два, предвещая к
обеду сорокаградусную жару. Я спустился по крутой винтовой лестнице. Полюбовался на
полдюжины меченых, обосновавшихся в гостиной. Спальных мест на кроватях и кушетках не
хватало, и многие лежали прямо на полу, в заботливо завезенных кем-то из Инквизиторов
спальниках. Ни дать ни взять колония мотыльков в период окукливания.
Меган дремала этажом ниже, уткнувшись в сложенные на столе руки. При звуке шагов
она приподняла голову, продемонстрировав красное пятно на лбу, и вяло махнула ручкой.
Меченые спали и тут, правда, в приличествующих местах – трое на кровати, двое в широких
креслах.
С кухни доносилась русско-китайская перебранка. Евгения Марковна уговаривала
шестилетнего Сяо скушать еще ложечку. Как истинная жительница Дальнего Востока основы
китайского она знала, поэтому отбиться, ссылаясь на языковой барьер, у Сяо не получалось.
Впрочем, у него не оставалось шансов при любых раскладах. Сытно позавтракать малыш
был обречен.
На веранде уже знакомые мне вампиры-близнецы играли в покер. В духе добрых
советских традиций вместо фишек перед кровососами лежали горки спичек. На моих глазах
Первый пошел ва-банк с парой дам и удвоился, переехав Второго с парой тузов. Жизнь била
ключом. И не скажешь, что мы на секретной вилле спасаемся от неизвестных магов,
режущих Инквизиторов, как котят.
Я прошел по ленточке горячего, но еще не раскаленного песка. Безо всякого
удовольствия окунулся в море. Теплая вода не придавала бодрости. С другой стороны,
поговаривают – морские купания полезны для нервов, а нервы мне за последнее время
потрепали изрядно.
Я проплыл добрый километр, пытаясь понять, как далеко простирается выставленный
Инквизиторами барьер. Однако легкое давление, пробивающееся даже сквозь ауру амулета, и
не думало слабеть. Джованни поработал на совесть, подобраться с моря будет ничуть не
проще, чем по земле. Я развернулся и погреб назад. Когда до берега оставалось совсем
немного, притормозил и несколько минут разглядывал виллу. Имелась в ней какая-то
дисгармония. Каждый элемент выполнен безупречно, однако вместе они словно бы не до
конца сочетались.
С минуту я размышлял о том, что старый лис Джованни теряет хватку, а потом
догадался взглянуть на виллу сквозь Сумрак. И усмехнулся. Нет, пожалуй, Инквизитора рано
списывать со счетов. Джованни не изменил себе и нанял кого-то из старых мастеров. Не
представляю, сколько сил и времени ушло на то, чтобы согласовать архитектурные и
магические особенности, но результатом создатель мог гордиться.
Я даже почувствовал легкую зависть к чужому и в общем-то абсолютно не нужному
мне трехэтажному строению. С тонкими точеными башенками, развернувшимися в Сумраке
массивными каменными конструкциями. С невнятными статуэтками искусственных птиц,
что превратились в задумчивых горгулий. Фасад здания тоже преобразился и теперь куда
больше походил на миниатюрный средневековый замок, нежели на созданный для
увеселений летний дом.
Интересно. Потратить столько усилий – и ради чего? Как много Иных сможет увидеть
авторский замысел? Десять? Двадцать?
Джованни, наверное, все равно, он строил дом для себя. Таким, каким хотел его видеть.
Обилие зрителей и их оценка его не интересовали… Или интересовали? Мне вдруг пришла в
голову мысль, что, возможно, единственная причина, по которой я получил приглашение и
амулет в придачу, – сумеречные изыски неизвестного архитектора.
Если подумать, с Джованни станется. Использовать служебное положение лишь для
того, чтобы продемонстрировать безупречный вкус, – в его духе.
Надо будет польстить старику, выдать при случае комплимент. Главное, выбрать
подходящий момент и не переборщить с приправами. Джованни, как и всякая творческая
личность, иногда мнителен до безобразия. Комплиментов одновременно ждет и боится. Как
бы не просочился сквозь белый соус восхвалений червь неискренности. Как бы
восторженный поклонник не оказался на поверку коварным льстецом, желающим снискать
расположение Инквизитора.
Выбравшись на берег, я с некоторым усилием сотворил простенькое заклинание,
высушившее шорты, и тут же заработал внимательный взгляд вампира. Выходит, защита
виллы не только подавляла чужеродную магию, но и сигнализировала охране о ее
применении. Неплохо. Учитывая, что я ничего не почувствовал.
Джованни в безупречно белом костюме ждал меня на веранде.
– Доплыл? – поинтересовался он, с кряхтением выбираясь из плетеного кресла и
смахивая невидимую пылинку. Разумеется, на брюках не осталось ни морщинки.
– А ты не знаешь? Я думал, ты наблюдал за моим путешествием в бинокль.
Веки Инквизитора едва заметно дрогнули, и он чуть поспешнее, чем подобало, сбежал с
крыльца.
* * *
До городка мы добрались минут за сорок. Джованни вел машину неторопливо, вежливо
пропуская всех, кто спешил по делам. Автомобиль у него был новенький, с открытым
верхом, низкой посадкой и окрасом цвета яичного желтка. Я не склонен к лихачеству, но
полагаю, ползти на таком по шоссе – настоящее кощунство.
Впрочем, в этом вопросе Джованни для меня оставался загадкой. Во времена молодости
у нас случались безумные гонки, когда на финише скакуны падали замертво, и вальяжные
верховые прогулки, во время которых мне до зубовного скрежета хотелось хлестнуть лошадь
Инквизитора по крупу. Но коль скоро обстоятельства не диктовали темп, предугадать выбор
Джованни не мог никто. Полагаю, случись поездка чуть раньше или чуть позже, мы бы
покрыли расстояние вдвое быстрее.
Попетляв по улочкам пару минут, Джованни остановился. В нос ударил запах свежей
рыбы.
– Лучший в городе тунец, – объявил Инквизитор. – Я лично обучил мальчика, как
выбрать товар.
– Не жалко багажник? – Перевозить контейнеры с тунцом в утробе красавицы
представлялось не меньшим кощунством, чем волочиться по трассе на скорости шестьдесят
километров в час.
Джованни посмотрел на меня с недоумением.
– А что ему будет? Я ж не бадью для меченых покупаю, а заготовку под скромный ужин
для нас с тобой. Ну, может, Ромуальдо присоединится, вечером его смена.
Я пожал плечами, и Джованни нырнул в узкий переулок.
Мимо прогромыхал старенький пикап. Водитель разве что шею не свернул, разглядывая
наш автомобиль.
А мне вдруг вспомнился рыжеволосый худенький парнишка с длинным тонким шрамом
через всю щеку. Точно с таким же выражением лица он впился взглядом в черного как смоль
скакуна Джованни. Только дело было в пригороде Парижа; лил дождь, мы едва не истекли
кровью, до смерти вымотались и мечтали об одном – завалиться в постель и уснуть.
Забавно. Прошло несколько столетий, а мы по-прежнему ловим завистливые и
восторженные взгляды любителей быстрой езды. Прогресс, о котором так любят говорить
люди, изменил лишь форму объекта их вожделений, ничуть не затронув как суть страсти, так
и способность держать ее в узде.
Как любят говорить молодые Темные – это наши клиенты. Только они пока не
понимают, что такие люди столь же далеки от нас, как и от Светлых. Пустые, наполненные
страстями оболочки. Жалкие и бессмысленные.
Навстречу пикапу выкатилось очередное ведро на колесах. С поцарапанной голубой
шкурой и круглыми зенками фар. Бедолаги. В Риме хотя бы внешний лоск, а здесь, в
Сардинии, на машины жалко смотреть. Будь моя воля, восемь из десяти местных
самодвижущихся колясок отправились бы в утиль. Но итальянцы как-то ездят, латают,
пытаются продержать дряхлые механизмы на ходу лишние пару лет, прежде чем сменят на
очередную, чуть более пристойную рухлядь. Бедная страна с богатым прошлым…
Джованни с увесистым свертком появился спустя четверть часа. За ним с белым
пластиковым контейнером спешил курчавый двадцатилетний паренек в синей футболке с
номером девять. Надо же, когда Джованни упомянул мальчика, я ожидал увидеть как
минимум мужчину за сорок. Вот они – особенности национальной культуры.
Под чутким руководством Инквизитора контейнер был установлен и закреплен в
багажнике. Интересно, что внутри: филе во льду или живая рыба? Сверток заботливо
уложили рядом. Не переставая улыбаться, парень попятился назад, поклонился на прощание
и бросился в переулок.
Джованни плюхнулся на водительское сиденье, протер руки салфеткой, скомкал и
швырнул ее на тротуар. Белый комок пару раз подпрыгнул и занял достойное место среди
десятков других комков, оберток и стаканчиков всех возможных расцветок.
– По крайней мере ему не будет одиноко, – заметил я.
Джованни проследил за моим взглядом, поморщился и отмахнулся.
– Ай, да ладно, завтра подметут.
– Думаешь? Сегодня, я смотрю, не подмели. И вчера, судя по всему, тоже…
– Юра, не занудствуй. – Джованни развернулся посреди улицы с односторонним
движением. – Тебе что-то надо или возвращаемся?
Я приподнял бровь.
– Ты серьезно?
– О чем ты? Гарниры и специи у нас есть. Вина, лучше, чем в моих погребах, в Италии
не найти, а свежие…
– Признаться, не думал, что ты вытащил меня лишь за тем, чтобы я сторожил машину,
пока ты бегаешь на рынок.
Джованни посмотрел на меня с осуждением.
– Юра, ну как ты можешь? Ты же знаешь, ничто не укрепляет дружбу больше
совместных поездок, сдобренных приключениями.
– Это ты про охоту на тунца?
– Юра, клянусь, вечером, когда ломтики будут таять на языке, ты не менее трех раз
признаешь верным свое решение сопроводить меня в путешествии!
Я промолчал.
* * *
На обратном пути Джованни прибавил газу, не превышая, впрочем, установленный
скоростной лимит. Я не возражал, поскольку итальянская манера вождения вызывала ровно
одно желание – придушить макаронников на месте. А желания магов иногда исполняются
даже против воли. Не стоило искушать судьбу.
– К нашим дорогам нужно привыкнуть, – с любовью вещал Джованни. – Такие детали и
делают нас особенными. Что иностранцы знают об Италии? Страна вина и солнца. Страна
пасты и пиццы. Великая страна с древнейшей культурой, покорившая всю Европу… – На
последних словах Инквизитор вздохнул.
Надо же, не знал, что у Джованни имперские амбиции.
– Вот скажи, дружище, что русские знают об Италии? – Джованни ловко разминулся с
прущим по встречке скутером.
– Немало, совсем немало. Про Колизей знаем. Про Юпитера с быком. Про Цезаря и
Брута. Ну и по мелочи. Дон Корлеоне там. Помпеи, Везувий и Этна. В СССР даже конфеты
одноименные выпускали. К слову, весьма пристойные.
– Ты опять шутишь, – печально констатировал Джованни, – а между тем Италия – это
вовсе не древние руины и даже не твое любимое «Кьянти». Страна – это в первую очередь
люди. Общительные, честные, немного наивные. Многие считают нас шумными и
говорливыми, но в небольших городах жители скромные, даже застенчивые. Согласись,
москвичи ведь тоже отличаются от… э-э… жителей провинции?
Джованни притормозил, пропуская застенчивого толстяка, вальяжно переходящего
дорогу. Толстяк даже не оглянулся. Воспользовавшись моментом, справа пронесся
мотоциклист в расстегнутой до пупа гавайке. Скромный и загорелый. Толстяк
проигнорировал и его.
– Отличаются, – не стал спорить я. – Но, признаюсь честно, за ваш стиль вождения
морду набили бы и в Москве, и в провинции.
Джованни вздохнул.
– Вот потому вы в Европе всегда будете чужаками. Вам все хочется сделать по-своему.
Все зарегулировать, привести к стандарту. Нормальный человек просто найдет себе место по
вкусу. Захочет порядка на дорогах – осядет во Франции или в Германии. Захочет вдохнуть
полной грудью – останется у нас или в Греции.
– Или в Китае, – поддакнул я. – Тамошние автомобилисты дышат свободой за двоих.
Джованни посмотрел на меня с неодобрением. Сравнение великой страны с древней
культурой и неведомого Китая его покоробило. Европеец. Хоть и Иной. Что-то неразборчиво
буркнув, Инквизитор нахмурился и потер лоб.
– Странно, – сказал он после небольшой паузы. – Набери, пожалуйста, Меган.
Я перевел телефон в режим громкой связи.
– Ты сейчас где? – осведомился Джованни.
– Я сейчас сплю, – мрачно ответила волшебница. – На материке. Сдала вахту два часа
назад, вернусь завтра к полудню.
– Кому сдала?
– Ромуальдо. Что-то не так?
– Пока не знаю. Не могу связаться. Вероятно, барьер мешает.
– Ты бы позвонил для начала, – предложил я. – Мобильная телефония – магия двадцать
первого века.
– Юрий, привет! – снова вклинилась Меган. – Скажи этому садисту, чтобы не звонил по
пустякам, заступись за бедную девочку. Я, между прочим, уже двое суток на ногах с этими
вашими спецоперациями.
– Шутники. Пересмешники.
Джованни одной рукой нащупал телефон и некоторое время вслушивался в длинные
гудки. Потом набрал новый номер. И еще один. С тем же нулевым результатом.
– Странно, – пробормотал он. – Опять начудили с завесой. Просил же проверить, чтобы
телефонные звонки проходили без сбоев.
– Ты уверен, что дело в завесе?
– Скорее всего… Да! Да, черт возьми! Дело именно в завесе! Юра, какого черта?! Ты же
был на вилле! Сам все видел. К ней и подойти-то незамеченным нельзя, не то что вломиться
без разрешения! Там шесть Инквизиторов. Шесть, понимаешь! И не рекрутированные по
пьяни стажеры, а настоящие бойцы, которых я отбирал лично!
Я пожал плечами.
– Значит, все в порядке, и виновата завеса.
Джованни выругался. На этот раз самым площадным образом. Судорожно нажал
несколько кнопок.
– Белый код. Объект «Орхидея»… Что значит кого?! Всех! Всех, кого можно!.. Да!
Прямо сейчас! Тупые ублюдки… – Он с раздражением бросил телефон.
– Что делать мне? – осведомилась висящая на линии Меган.
– Не знаю. Спи. Делай что хочешь!
Волшебница отключилась.
* * *
Последние километры Джованни гнал как сумасшедший. И судя по остекленевшему
взгляду, поддерживал с кем-то ментальную связь.
– Ударная группа пройдет вдоль берега, – сказал он наконец. – Вторая – с моря. На
границе с завесой есть пара катеров, придется их позаимствовать.
Я удержался от ехидства по поводу тактических маневров Инквизиторов. Джованни
был на взводе, в таком состоянии людей лучше не трогать. Даже если они Иные. Тем более
ситуация не располагала к веселью. Во всяком случае, ни одного оптимистичного сценария
мне в голову не приходило.
Я почувствовал уже знакомое покалывание: мы пересекли незримый барьер. Несмотря
на выданный амулет, пришлось напрячься, чтобы выглянуть в Сумрак. И сразу стало ясно,
что ситуация критическая.
Нет, никаких катаклизмов вселенского масштаба я не увидел. Все выглядело гораздо
банальнее. Виллу по-прежнему скрывал холм. Над ним висели разноцветные, переливчатые,
похожие на помесь огромных мыльных пузырей с блестками северного сияния ауры. Здесь
использовали магию. Много магии. Десятки накачанных Силой заклинаний. И не какие-то
там файерболы и Тройные Лезвия, а сложные боевые заклятья, оставившие в Сумраке
глубокие шрамы.
А еще по зыбкой серой дымке, понемногу стирающей цвета, я мог с уверенностью
сказать – все закончилось. И если судить по молчащему телефону, удержать бастион
защитникам не удалось.
Что любопытно: в нашем мире все оставалось по-прежнему. Ни дыма, ни погодных
аномалий, ни миражей, частенько сопровождающих комплексную магию. Обе стороны ясно
видели друг друга и использовали сугубо целевые заклинания в расчете на максимальный
эффект.
Мимо пронесся автобус. Водитель, подгоняемый заклятьем, спешил покинуть закрытую
зону. В окне мелькнула курносая китайская мордашка. Видать, экскурсия. Впрочем, мне было
не до автобуса.
Мы проскочили разъезд, свернули в последний раз и вышли на финишную прямую. Как
ни странно, никаких следов битвы не было заметно и здесь. Разве что ауры в Сумраке стали
четче и заиграли новыми оттенками.
А потом я увидел группу захвата. Точнее, две группы, берущие виллу в кольцо в четком
соответствии с планом. Два десятка Инквизиторов, половина из которых маги (трое очень
сильных), остальные – оборотни и вампиры.
Меган, прибывшая вместе с береговой группой, махнула рукой и поспешила к нам.
Остальные спешно замыкали окружение.
– В кои-то веки вовремя, – выбираясь из автомобиля, процедил Джованни. Я
последовал за ним.
Признаюсь, меня не удивила бы сцена кровавого побоища, сожженный изнутри дом или
толпа лишенных аур людей, но жизнь не уставала преподносить сюрпризы.
Вилла оказалась пуста. Гости-пленники просто исчезли, как и приставленная к ним
охрана. Впрочем, одного телохранителя мы все же нашли – в гостиной. Рядом с разбитой
вазой и опрокинутой бутылкой вина. На полу вокруг белоснежных фарфоровых островков
поблескивало гранатовое озеро. Инквизитор – стройный седовласый мужчина с бледным
благородным лицом – безразлично смотрел в окно. Ран на нем не было. Следов насилия тоже.
– Сумрак, – коротко скомандовал Джованни и первым прошел сквозь тень.
Подул прохладный ветер. Мир привычно утратил цвета, однако комната почти не
изменилась. Джованни не любил новодел, и каждый предмет в доме мог похвастать историей
– прошлым, оставляющим сумеречный отпечаток.
И вновь ничего. Лишь затухающие отзвуки магического воздействия. Настолько
слабые, что мне не удалось определить их природу.
Джованни бегло огляделся и рявкнул:
– Второй слой!
А затем, набычившись, начал продираться сквозь преграду заклятий.
Пятно мрака нехотя оторвалось от пола. Поднять тень оказалось не проще, чем ступить
на пятый уровень Сумрака. Но если пятый слой от четвертого отделяла высокая стена, то
сейчас я столкнулся со зримым противодействием. Податливый, гибкий силуэт тени стал
тяжелым, будто из чугуна. Он обжигал, как лед, норовил выскользнуть, рухнуть обратно на
землю.
Когда я совладал с непокорным союзником, с меня в три ручья лил пот. Джованни,
ступивший на второй слой одновременно со мной, выглядел не лучше. Следом кое-как
продралась троица магов и один из вампиров. Последней поднялась Меган. Остальные так и
остались внизу, превратились в зыбкие прозрачные тени.
Я поймал себя на мысли, что, жди нас засада, у нее был бы прекрасный шанс нанести
первый удар. Дыхание сбилось, сердце колотилось как сумасшедшее. У меня ушло несколько
вдохов, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями.
А потом я увидел Инквизиторов: двух магов, оборотня и уже знакомую мне парочку
близняшек-вампиров.
* * *
Гостиная претерпела заметную трансформацию, хотя по-прежнему оставалась
просторной комнатой из некоего подобия дерева. Мебель большей частью исчезла, диван
превратился в широкую лавку, а массивный стол – в причудливый, растущий из пола
трухлявый гриб. На него, будто притомившись, прилег один из Инквизиторов-магов. И вновь
ни ран, ни ожогов.
Джованни перевернул Инквизитора на спину, и рубашка осыпалась на пол лоскутами
насквозь прогнившей ткани. Короткое прикосновение к шее оставило на коже отчетливый
отпечаток. Будто на пластилине.
Второй маг лежал поперек лавки лицом вниз. Словно ждал экзекуции. Средневековый
монашеский балахон – сумеречный вариант его мирской одежды – был аккуратно вспорот.
Вдоль позвоночника тянулся широкий багровый шрам.
Оборотень даже не успел перекинуться, так и остановился в промежуточной форме.
Широкая слюнявая пасть распахнута, в застывших, еще человеческих, глазах обида и
удивление. Узкая грудная клетка вскрыта. Ребра превратились в мутные стеклянные трубки.
На месте сердца – сросток горного хрусталя.
Вампирам повезло меньше. Видимо, их недооценили и оставили напоследок. Или
убийственные для магов заклинания оказались недостаточно действенными против нежити.
Близняшки сражались. Достаточно долго, чтобы разозлить нападавших, и недостаточно
эффективно, чтобы выйти победителями.
Первый висел на дюжине длинных тонких шипов. Выросшие из пола мраморные спицы
толщиной в палец буквально распяли кровососа. В местах касания мертвая плоть
превратилась в стеклянистую массу. Видимо, одних шипов оказалось недостаточно, и убийца
поставил эффектную точку: грудь и голова вампира теперь были высечены изо льда.
Второму повезло меньше. Казалось, в его теле сломали все кости. Рваные раны
чередовались с ожогами. Правая, почти оторванная рука висела на лоскутах кожи.
Нетронутым осталось только лицо. Все та же невозмутимая маска, разрушить которую не
смогли бесконечное напряжение сил, боль и страх.
Я прикрыл глаза и вслушался в Сумрак, пытаясь найти источник бушевавших здесь
Сил. Непривычная ватная пустота. Ни магического фона, ни одного, даже самого слабого,
ручейка Силы. Словно и не было никакой битвы. Словно никто не использовал чудовищных
заклинаний, способных пробить защиту пятерых Инквизиторов, превращать плоть в лед и
стекло.
– Ничего не чувствую, – глухо проговорил Джованни и посмотрел на Меган. Та
отрицательно качнула головой. Коснулась ледяного бюста. На кончиках пальцев остались
капельки воды.
– Как они проникли сюда? – Меган судорожно вытерла руку о длинную сборчатую
юбку.
– Как проникли? Ты лучше скажи, куда ушли! – свирепо рыкнул Джованни. – И как
вывели два десятка человек у нас из-под носа!
– Через Сумрак столько не провести, – неуверенно произнесла Меган. – И портал здесь
не открыть…
– Автобус.
– Что? – окинул меня невидящим взглядом Джованни.
– Твою мать, автобус! Никаких порталов, никакого Сумрака, они просто вывезли их на
автобусе! Вы все время ищете магическое объяснение происходящему, пропуская мирское
объяснение у себя под носом!
Договаривал я уже на первом слое, переходя с шага на бег. Рефлекторно закрыл глаза,
пробивая эфемерную стену дома. Ненавижу такие штучки, но сумеречная пробежка
позволила сэкономить несколько секунд.
Я нырнул на место водителя в припаркованную у дома машину. Вывалился в обычный
мир. Рядом материализовался Джованни.
– Я с вами! – заявила с заднего сиденья Меган. Миг спустя рядом с ней проявился один
из троицы магов – худощавый блондин с собранными в пучок волосами и аккуратной
пшеничного цвета бородкой. В руке блондин сжимал боевой жезл.
– За Ромуальдо спрошу отдельно, – хрипло пообещал он.
Я вырулил на трассу и начал разгон.
– Здесь есть развилки?
– У самого города. – Джованни достал из нагрудного кармана горсть разноцветных
кристаллов с ноготь размером. – До города полчаса. Он опережает нас на пять-шесть минут.
Должны успеть!
– Не очень-то геройствуй, – посоветовал я. – Теперь ты не на заднем сиденье…
– Заткнись и следи за дорогой, – зло оборвал меня Джованни.
Происходящее задело его всерьез, и мне такой поворот не нравился. Эмоции не чужды
древним магам, как бы они ни пытались их скрыть. Беда, когда маг начинает эмоциями
руководствоваться, ибо его возможности превосходят возможности человека многократно.
На что способен Джованни, я видел однажды и отнюдь не жаждал повторения
парижской пьесы на подмостках Сардинии. Впрочем, увещевать Инквизитора в нынешнем
состоянии – себе дороже. Это я тоже запомнил. И потому не стал поминать всуе
мексиканскую мясорубку. Догоним автобус – прекрасно, уйдет через портал – тоже хорошо.
Главное, не вляпаться самим.
* * *
Стрелка спидометра застыла на отметке двести сорок километров в час. Машина
дребезжала, ее слегка вело, и не будь в салоне провидцев, я сбросил бы скорость. Однако
линии будущего оставались чистыми и, как стрела, прямыми. Смерть в автокатастрофе нам
не грозила. По крайней мере в обозримом будущем.
Погоня продолжалась около получаса. По моим ощущениям вот-вот должен был
начаться пригород. Я уже мысленно попрощался с беглецом (и не сказать, что сильно
переживал по этому поводу), когда впереди замаячила широкая белая корма.
Автобус несся на всех парах, лихо перестраиваясь с полосы на полосу и вылетая
временами на встречку. Словом, вел себя в лучших, воспетых Джованни традициях
итальянских автомобилистов. Те даже слегка прибалдели от такой смелости и робко жались к
обочине, уступая дорогу грузному собрату.
Полиция автобус игнорировала. Как, впрочем, и наше авто: Инквизиция отводила глаза
не хуже Манфреду.
Джованни опустил стекло. Выбрал каплевидный бирюзового цвета кристалл.
Высунулся в окно и прищурился от бьющего в лицо ветра. Я не имел ни малейшего
представления о том, на что способны такие кристаллы. Но судя по решительному настрою
Инквизитора, способны они были на многое.
Впереди показалась развилка. Автобус ушел направо, в сторону от города. Однако
теперь его маневры не имели значения. «Вижу цель, не вижу препятствий», – как сказал экс-
дозорный Романов во время нашей последней встречи.
Я подумал, что поведение Джованни сейчас до боли напоминает поведение Светлого.
Держу пари, тот бы тоже по пояс высунулся в окно и ждал, когда мы поравняемся с
автобусом, чтобы дерзко взять его на абордаж.
Кстати, об абордаже… Я с сомнением посмотрел на спидометр. Сто шестьдесят
километров в час. Сближаясь с автобусом, я хоть и сбрасывал скорость, однако любой обмен
боевыми заклинаниями по-прежнему мог обернуться катастрофой. Иные, может, и выживут
после аварии, а вот пассажиры – вряд ли.
Другой вопрос – нужны ли они Джованни, когда в салоне находится куда более
лакомый приз? Хотя Меган вряд ли согласится на мясорубку даже ради захвата Манфреду.
Я догнал автобус и пристроился сзади на безопасном расстоянии. Реши Манфреду
затормозить и принять нас «на борт», у него ничего не выйдет, я просто уйду в сторону.
– Ближе! – крикнул Джованни.
– Черта с два, – отозвался я.
– Юра, отсюда его не достать!
– А приблизимся – он достанет нас.
Я по-прежнему ожидал подвоха. Клерки вроде Манфреду, попав в экстремальную
ситуацию, склонны к необдуманным действиям. Однако пока угонщик демонстрировал
ледяное спокойствие. Он полностью игнорировал преследующий его автомобиль.
У меня даже закралось подозрение, что нас до сих пор не заметили. Если подумать, не
такая уж невероятная версия. В конце концов, мы нагнали беглеца не сразу. И к этому
времени он мог уверовать в собственную безопасность.
– Я его приторможу, – процедил подсевший к нам маг. Опустил стекло и без затей
направил жезл на автобус. Вид у него был такой, что я бы не удивился, спали он автобус
целиком.
Джованни не зря хвастался, что в его группе работают лучшие. Выточенный из
слоновой кости жезл потемнел, и от нас к автобусу протянулась ровная дорожка Тьмы. Чем-
то она походила на тень, но выглядела ощутимо плотнее.
Просочившись под автобус, дорожка разлилась в огромную черную лужу. Тьма еще
больше уплотнилась. Мне даже показалось, что эфемерная субстанция каким-то образом
накручивается на колеса.
Автобус вильнул и начал сбрасывать скорость. Я, пытаясь держать дистанцию, ударил
по тормозам. Неуклюжее дорожное танго продолжалось с полминуты, затем статус-кво был
восстановлен. Мы по-прежнему шли в кильватере. Черная дорожка удерживала беглеца,
словно аркан, не давая набрать ход. Скорость упала до пятидесяти километров в час.
Манфреду пока ничем себя не выдал. То ли он выжидал, то ли не знал, что делать. Я
подобрался поближе. Теперь нас разделяло два десятка метров.
Маг с жезлом сделал нехитрый пасс, и автобус окутало покрывало «Морфея». Я
мысленно выругался – вот тебе и лучшие из лучших. О том, что за рулем может находиться
зомбированный водитель, а не Манфреду, маг даже не подумал. Зато все по инструкции:
обыватели не должны становиться свидетелями магических разборок. Идиот. Обезьяна с
гранатой.
Впрочем, никаких видимых последствий «Морфея» не наблюдалось. Либо Манфреду
вел автобус лично, либо догадался прикрыть водителя Щитом, что неожиданно сыграло нам
на руку.
Единственным островком спокойствия в океане инквизиторского энтузиазма оставалась
Меган. С самого начала погони волшебница вела себя тихо. Жезлами не размахивала, советов
не давала.
Я чувствовал водоворот окружавшей ее Силы, но никаких видимых проявлений не
было. Возможно, она готовилась прикрыть компаньонов защитными заклинаниями либо
просто подпитывать энергией. Для неискушенного в боевой магии Иного это самый
разумный вариант. Во всяком случае, куда лучше выпущенных в белый свет «фризов»
и файерболов.
Зато Джованни в средствах разбираться не стал. Кристалл исчез во вспышке голубого
пламени. Прозрачный луч ударил в заднее окно автобуса, которое моментально покрылось
изморозью. По металлу побежали белоснежные веточки; они распухали, твердели,
превращаясь в ледяную скорлупу. За несколько мгновений автобус оказался вмороженным в
рукотворный айсберг.
Длилась метаморфоза недолго. Секунду спустя панцирь лопнул, окатив дорогу и нас в
придачу градом мелких колких льдинок. Джованни с проклятьем нырнул в салон машины; на
лбу и щеке появились кровоточащие царапины. Автобус заметно повело, но водитель опять
справился с управлением.
Я включил «дворники» и сбросил скорость, ожидая ответного удара. Однако его не
последовало.
– Вплотную, – прошипел Джованни, стирая кровь со лба. – Убью мерзавца.
В ладони Инквизитора появились сразу три одинаковых кристалла молочного цвета.
Маг на заднем сиденье сменил жезл на выточенный из малахита треугольный амулет.
Меган перехватила его руку.
– Людей заденешь.
– Я буду осторожен, – нехорошо улыбнулся тот.
Меган выразительно посмотрела в зеркало заднего вида, но Джованни предпочел ее
взгляд не заметить.
– Я сказала – нет! – по-прежнему удерживала мага волшебница.
Ситуация выглядела донельзя идиотской. Прямо учебная иллюстрация на тему:
«Почему Светлые и Темные бригады всегда работают раздельно».
Не потому, что Светлые гнушались боевой или калечащей магии. И не потому, что одна
сторона ставила другой палки в колеса. Просто в одинаковых ситуациях Темные и Светлые
принимали разные решения. Иногда сознательно, иногда инстинктивно. В итоге вместо
слаженной работы получались сцены, достойные убогих театральных постановок уездных
городков. Во всяком случае, Светлая волшебница, вырывающая из рук Темного мага боевой
амулет, вызывала именно такие ассоциации.
Однако выступить арбитром в споре ни я, ни Джованни не успели. Резко, словно
навалилась каменная плита, сдавило грудь. Заслезились глаза, заломило в висках. На
несколько долгих тяжелых вздохов время замедлило ход. Стало тягучим, как патока.
Спонтанное предвидение обволокло душной липкой пеленой. Мир раскололся на
вереницу стоп-кадров. Растянулся в десятки кинолент еще не отснятого фильма. У меня не
хватало времени, чтобы просмотреть их все, как не было времени объяснить остальным, что
нас ждет и как этому помешать. Единственное, что я успел, – толкнуть Джованни со словами:
«Держи руль». А потом ухнул сразу на второй слой Сумрака.
* * *
Правду говоря, плана у меня не было. И времени, чтобы его составить, – тоже. С другой
стороны, опыт импровизаций имелся немалый. Главное – сохранить равновесие…
Будь погоня в разгаре, я никогда не решился бы на такой маневр.
Машина благополучно растворилась в воздухе, и на миг я лишился всякой опоры.
Собственно, удержаться на ногах и было главной проблемой. Положение отчасти спасла
тень, пробившая дорогу глубже, на третий слой. Погасить скорость полностью переход не
мог, но хотя бы смягчил падение.
Я сделал несколько шагов, сбился с ритма и все-таки упал на бок, болезненно
ударившись локтем. Щит мага смягчил удар и позволил обойтись синяками.
Я поднялся, всем телом ощущая последствия падения. Болела спина, саднил локоть.
Брюки на коленях дымились – все-таки кожу я свез. Впрочем, заниматься подробным
анализом времени не было. Набросив простенькое целебное заклинание, я нырнул назад, на
второй, а затем и на первый слой. Перешел с шага на бег.
Тень автобуса маячила впереди в сотне метров. Полз он неторопливо, будто и не
пытался уйти от погони.
Больше всего я боялся, что Манфреду заметит маневр и выйдет навстречу. Но, кажется,
он пропустил мое погружение в Сумрак, что существенно упрощало задачу. Будь в запасе
хоть пара минут, я воспользовался бы моментом сполна. И при некотором везении горе-
Инквизитор даже пискнуть бы не успел. К несчастью, в запасе у меня оставались считаные
секунды. Приходилось идти напролом.
Догнав призрачный автобус, я с разбегу прыгнул сквозь тень. Высоту подгадать
удалось, а вот ширину центрального прохода не очень. Я налетел на спинку кресла, и мои
несчастные ребра немедленно отозвались вспышкой тупой боли.
Меченые на мое появление не отреагировали совсем. «Морфей» не прошел бесследно.
Большинство мирно похрапывало, парочка у кабины водителя сладко позевывала, сонно
глядя в окно. Прикрывающее водителя заклинание частично закрыло и их.
Манфреду, стоящий у водилы за спиной, обернулся. Его лицо исказила мимолетная
гримаса дикого, первобытного ужаса. Он не видел меня прежде и, судя по выражению,
принял едва ли не за явившегося по его душу дьявола.
Пытаясь прощупать оборону, я наудачу метнул Тройное Лезвие и «фриз». Времени,
чтобы остановить автобус, почти не осталось; все должен решить один удар. И для начала
мне нужно понять, чем бить.
Лезвия Силы, вонзившись в Щит Мага, разлетелись клочьями бледного пламени.
«Фриз» растекся прозрачной пленкой по сфере отрицания.
Увы, Инквизитор есть Инквизитор. Хоть Манфреду и торчал за конторкой последние
годы, он не допустил хрестоматийной ошибки новичков, полагающихся лишь на один слой
защиты.
Однако вкладываться в новую атаку не пришлось. Беглец даже не помышлял о дуэли.
Перед ним вспыхнула арка компактного и явно подготовленного заранее портала. Не обращая
на меня внимания, Манфреду метнулся в темный пульсирующий омут. И в тот же миг я
вцепился в упорядоченные линии Силы, потянул за них, нарушая структуру портала.
В отличие от неведомого мага, отправившего меня в мертвую зону между слоев
Сумрака, я не пытался перенастроить точку выхода. Просто сбил заданные Манфреду
координаты, а затем нырнул вслед за ним.
Последнее, что я увидел перед тем, как меня поглотила темнота, – выросшую посреди
шоссе гигантскую воронку. Возможно, она уступала по размерам мексиканской, но сомнений
в том, что ей удастся переварить автобус, не вызывала. Во всяком случае, спонтанное
предвидение выдало именно такой исход.
Впрочем, мне было не до воронки. Я старался воздействовать на портал Инквизитора с
максимальной осторожностью, поскольку вовсе не собирался очутиться в сотне метров над
или под землей. С другой стороны, не сбей я точку выхода, неизвестно, где бы мы оказались.
Уж лучше незнакомое обоим поле боя, чем территория, выбранная Манфреду.
План удался частично. Первое, что я услышал, вывалившись из портала, – крик
ренегата. На чем приятная часть закончилась, потому что переместились мы отнюдь не в
поле.
Склон холма оказался почти отвесным. Хорошо, что нас выбросило недалеко от
подножия, и скольжение, больше похожее на падение, вышло коротким.
Я успел сгруппироваться, прикрыть голову и порадоваться, что не потерял сознание при
приземлении. Рядом стонал Манфреду. Сил на то, чтобы скрутить его, не было, и я просто
положил ладони себе на лицо, вливая целительную энергию. Будь Инквизитор свежее, он мог
бы добить меня, не сходя с места. Но падение с холма стало для него полной
неожиданностью.
Стоны сменились судорожными всхлипами. Я заставил себя перевернуться на бок.
Бывший Инквизитор стоял на коленях, его рвало. Волосы на затылке покраснели. Кровь
широкой лентой струилась по шее, насквозь пропитала белоснежный ворот рубашки.
Самое паршивое заключалось в том, что я не мог воспользоваться сложившейся
ситуацией. Манфреду по-прежнему окружала защитная пленка, пробить которую непросто
даже в идеальных условиях, не говоря о нынешнем моем состоянии. С другой стороны,
беглец пребывал в глубоком нокдауне, и форсировать события не требовалось.
Поэтому я предоставил магии затягивать раны, а сам попытался нащупать мобильник.
И не преуспел; как выяснилось, кувырки через голову не способствуют сохранности
гаджетов.
Я машинально пошарил вокруг. Пальцы сомкнулись на плотном твердом кирпичике, на
поверку оказавшемся записной книжкой в пластиковом футляре. Я сунул находку в карман и
попытался встать.
* * *
Драма уверенно превращалась в фарс. Преступник, за которым гонялась Инквизиция
всея Земли, находился в шаге от меня в полубессознательном состоянии. Однако довести
дело до конца оказалось не так-то просто. Не будь на Манфреду щита мага, я бы просто
подобрал камень поувесистее и проломил ему башку. Но беглый Инквизитор закрылся всем,
чем только можно, и от физического насилия пришлось отказаться.
Я попытался мысленно связаться с Джованни и заработал новый приступ головной
боли. Подобные упражнения требовали определенной ясности мышления.
Покрепче упершись ладонями в землю, я с силой оттолкнулся и все-таки поднялся на
ноги. Целебная магия понемногу делала свое дело. Во всяком случае, мне удавалось
держаться в вертикальном положении. У Манфреду дела обстояли хуже. Красное пятно
перетекло с ворота на ключицы, обернувшись парой экзотических погон.
– Дневной Дозор. Снять защиту. Оставаться вне Сумрака. – Я старался говорить как
можно громче, чтобы донести информацию до помутненного рассудка.
Разумеется, беглец не послушается, но вот сделать какую-нибудь глупость с перепугу
может. И моя задача – этой глупостью воспользоваться.
Результат превзошел ожидания. Знай я о нем заранее, дважды подумал бы – стоит ли
ловить на живца. Не вставая с колен и даже не оборачиваясь, Манфреду сложил пальцы в
знаке Силы и обрушил на меня шквал заклинаний. Большинство он заготовил заранее, но
парочку умудрился сотворить на ходу. Несмотря на ушибленную голову.
Магическая какофония вышла потрясающей. Земля вокруг нас взорвалась фонтанами
грязи. Трава покрылась инеем, отдельные стебельки превратились в тонкие ломкие сосульки.
На склоне холма образовалась небольшая пещерка.
При более слаженных боевых аккордах мне пришлось бы несладко. Но падение
сказывалось, и большинство заклятий ушли в белый свет, как в копеечку. Меня слегка
потрепало отдачей, хотя защита устояла. А вот Манфреду после такого выплеска Силы
остался ни с чем.
Я криво улыбнулся.
– Видимо, это следует расценить как отказ от сотрудничества. Что ж, выбор твой. – Я
шагнул вперед, гадая, чем бы поубедительнее подкрепить свой блеф. Аргументы, однако, не
понадобились.
Манфреду кое-как поднялся на ноги. В его глазах вновь плескался примитивный
животный ужас. Он попробовал отступить, запнулся и едва устоял на ногах.
– Не подходи! – Инквизитор попытался выставить барьер, но предыдущая атака лишила
его всех резервов, и я легко смахнул хлипкую преграду. – Стой! Ты не понимаешь! У нас нет
другого пути. Я должен это остановить! Я не хочу умирать! Это нечестно… несправедливо!
Я не сделал ничего дурного, я хочу жить! Понимаешь, я просто хочу жить! Оставьте меня в
покое! Сгиньте! Пропадите пропадом!
Он метнул россыпь файерболов. Некрупных, похожих на спелые апельсины.
Полыхнула радужная оболочка сферы отрицания. Струйки пламени бессильно стекли на
землю, задымилась трава.
– Зачем вы лишили людей аур? Зачем вывезли с виллы?
Лицо Манфреду исказила мука. Кровь смешалась с потом, заливала глаза, превращала
лицо в уродливую гротескную маску. Инквизитор силился что-то объяснить и словно не мог
подобрать нужных слов.
– Ты не знаешь, не понимаешь… а я видел, я все видел. Я знаю, что произойдет. Я знаю,
что меня ждет смерть, а я не хочу умирать. Люди – ничто. Они просто эксперимент,
комбикорм. Не получилось с одними – получится с другими. Вы не понимаете, вы
используете их как батарейки, а они не батарейки. Заряд не важен, важна разность
потенциалов, понимаешь? Другого способа спастись нет. Только изменить будущее, изменить
все…
Речь Инквизитора становилась все более бессвязной. Он не пытался запутать или сбить
с толку. Он искренне верил в то, что говорил. Сейчас Манфреду до боли напоминал
свихнувшееся порождение Сумрака, с которым я столкнулся четыре года назад.
– Кто спас тебя в прошлый раз? Кому ты передал похищенных?
Манфреду вздрогнул. Пелена фанатичного безумия спала, на ее место вернулся страх.
– Он обещал помочь, – прошептал Инквизитор. – Он единственный, кто способен
изменить будущее. Я видел, я знаю. Он сможет. Сможет спасти меня, сможет спасти нас
всех…
Тело Инквизитора выгнулось дугой. Он всхлипнул. Из носа побежала струйка крови.
Манфреду медленно стер красную полоску, словно бы с удивлением уставился на
окровавленную ладонь, перевел взгляд на меня.
И мне вдруг стало не по себе. В этом взгляде не было ничего человеческого. Страх
загнанного зверя, безумие религиозного фанатика, знающего о грядущем Армагеддоне,
исчезли. Глаза превратились в пустые стекляшки. Как у искусно сделанной куклы.
Вспомнились живые мертвецы нулевого слоя Сумрака. Сейчас Манфреду походил на одного
из них.
Некоторое время он смотрел на меня с парадоксальной смесью неприязни, равнодушия
и любопытства. Будто я был забавным уродцем, капризом природы, не имеющим права на
существование.
– Темный, – тихо сказал он, – отступись. Не теряй жизнь, которую чудом сохранил.
Я почувствовал, как губы невольно растягиваются в злой ухмылке.
– И не собираюсь. Кто ты?
Инквизитор не ответил. Коротко огляделся по сторонам. Зачем-то опять посмотрел на
залитые кровью руки.
– Ты не уйдешь, – сказал я. – Манфреду расскажет все, что знает. Инквизиция умеет
развязывать языки.
– Нет, – ровным тусклым голосом возразил предатель. – Манфреду ничего не расскажет.
Ибо легок путь в подземное царство.
Он снова взглянул на меня, и мне показалось, что в пустых глазах промелькнула
бледная тень не то сочувствия, не то жалости. А потом взгляд предателя стал осмысленным,
испуганным, человеческим. И в ту же секунду за спиной Инквизитора раскрылся портал.
Должно быть, Манфреду почувствовал колебания энергии, потому что мгновенно
развернулся лицом к новой угрозе. И сделал то, чего должен был избегать любой ценой, –
метнул в воронку сгусток Силы.
Окажись в портале я или Джованни, бездумная атака не привела бы к серьезным
последствиям. Отразить ее несложно, оценить состояние выжатого, израненного мага – тоже.
Как и выбрать подходящее оглушающее заклинание из богатого магического арсенала.
Только Меган не была боевым магом и не имела большого опыта. И потому атаку
Манфреду восприняла со всей серьезностью, парировала удар и немедленно перешла в
контратаку, задействовав инквизиторский амулет.
И барьеры ренегата не выстояли.
Залитое кровью лицо посерело. Манфреду судорожно вздохнул. Коснулся груди и
медленно осел на траву. Воздух разорвали еще две вспышки – Джованни и ехавший с нами
маг опоздали всего на пару секунд.
– Дура, – взревел Инквизитор. – Живым! Поддержите его! Юра, да не стой, помоги.
Я подошел к залитому кровью телу, коснулся плеча Джованни, подпитывая его
остатками Силы. Просто потому, что не хотел спорить. Меган сделала то же самое.
Джованни сдался через четверть часа. Разогнулся, смахнул с кончиков пальцев красные
капли и, оставляя на траве кровавые следы, шагнул назад.
– Мертв, – глухо констатировал он. – Бесполезно. Все равно что фарш в теленка
собирать.
– Легок путь в подземное царство, – негромко сказал я.
Меган посмотрела на меня с недоумением.
* * *
– Знаешь, что меня в тебе всегда восхищало? Умение оправдать поступки, за которые я
снял бы с других голову.
Джованни отсалютовал бокалом. Я молча взял свой, без всякого удовольствия пригубил
приторное молодое вино. После пробежек по Сумраку сахара много не бывает, но лекарство
ведь не обязано нравиться.
К вечеру море разыгралось. Метровые волны обтекали волнорезы, разбивались о берег.
Пенные языки скользили по песку и замирали у наших ног. Для того чтобы дотянуться до
крыльца, им не хватало совсем чуть-чуть.
Интересно, это естественный процесс или виноваты лакированные штиблеты
Инквизитора? Презрение к дождевым лужам они уже демонстрировали. Как и
кровеотталкивающие свойства. Возможно, им подвластно и Средиземное море…
– Итак? – испытующе посмотрел на меня Джованни.
Я пожал плечами.
– Если говорить о мотивации, ничего лучше, чем «черт дернул», в голову не приходит.
В нашем возрасте пора бы завязывать с охотой на дичь. По крайней мере когда дичь способна
огрызаться. Но тебя, полагаю, интересует не мотивация, а техническая сторона? С ней все
просто: спонтанное предвидение – автобус, уходящий сквозь портал. Времени на объяснения
не было – либо немедля что-то предпринимать, либо позволить Манфреду уйти. Пожалуй,
сейчас, глядя на события в ретроспективе, я бы выбрал второе. Признаюсь, мне надоело
падать мордой в грязь, ломать ребра и сдирать в кровь ладони во имя чужих целей. Особенно
когда те, в чьих интересах ты действуешь, одним махом сводят твои усилия на нет.
Левое веко Джованни едва заметно дернулось.
– С Меган будет отдельный разговор, – после недолгой паузы сказал он. – Формально
упрекнуть ее не в чем. Манфреду напал первым, она защищалась. Да и не была бы ее атака
смертельной, если бы ты не выжал его как губку!
– Ну, простите, не рассчитал. – Я насмешливо посмотрел на Инквизитора. – Знал бы,
что первой прибудет кавалерист-девица, бил бы негодяя вполсилы.
Джованни шумно выдохнул.
– Ненавижу, – тихо, но отчетливо проговорил он. – Везде лезут. Все портят. Мозгов нет,
понимания нет. И ведь никогда портал быстрее меня открыть не могла, а тут подфартило.
Овца. Тупая Светлая овца.
– Кстати, как вы меня нашли?
– Телефон отследили.
– Оперативно.
Джованни поморщился.
– Я приказал отслеживать твое положение после Таиланда. Номер можешь не менять, с
сегодняшнего дня наблюдение снято.
– Очень любезно с твоей стороны.
Инквизитор пожал плечами.
– А что ты хотел? Участие в спецоперациях, посещение архива, эта вилла, в конце
концов!
– Понимаю. Следили бы так за своими, глядишь, и участвовать в спецоперациях не
пришлось бы.
– Слежка могла спасти тебе жизнь…
– Но вместо этого погубила единственного подозреваемого, сведя на нет все мои
усилия.
Джованни заткнулся. Некоторое время мы молчали.
– Он что-нибудь рассказал? – спросил наконец Джованни.
– Нес какую-то чушь про то, что скоро умрет, что меченые – это единственный способ
спасти ему жизнь.
– Куда их отправили, не говорил?
– Нет. И забегая вперед – у меня нет никаких догадок.
– Чудесно, просто чудесно, – процедил Инквизитор.
– У вас-то что произошло? Последнее, что я видел, – портал навроде мексиканского.
– Портал и был, – мрачно сказал Джованни. – Автобус в него влетел. Нам удалось
избежать… э-э… столкновения. Потом засекли тебя. По счастью, вы переместились
недалеко, так что мы смогли присоединиться к погоне почти без подготовки.
– А повесить маячок на меченых ты не догадался? Или опасения только я внушаю?
Джованни хмыкнул.
– Сгорели маячки. И магические, и мирские. Признаться, я возлагал определенные
надежды на последние, но нас опять переиграли.
– Вас, дорогой мой. Переиграли вас.
Джованни невесело улыбнулся.
– Юра, ты становишься брюзгой. Где твоя самоирония, где природный оптимизм?
Я хлопнул Инквизитора по плечу.
– Поверь, с учетом обстоятельств брюзга – не худший вариант. Полагаю, билеты в
бизнес-классе Инквизиция оплатит?
– Полагаю, Инквизиция оплатит даже портал.
Я покачал головой.
– Можешь считать меня параноиком, но я все же предпочту бизнес-класс. По крайней
мере метода спасения из падающего самолета у меня уже отработана.
Часть 3
Время желаний
Глава 1
Глава 2
Глава 4
Что ни говори, а Силой сукин сын пользовался виртуозно. Если бы не «сеть», я бы даже
не почувствовал его присутствие. Хотя и предупреждения оказалось недостаточно. С другой
стороны, я ведь сам добивался нашей встречи. И то, что противник нанес удар первым, мало
что меняло. Да и удар ли это был? Портал не имел фильтра, превращающего чужаков в
кровавый фарш, и переместило меня отнюдь не в пространстве, скорее, просто засосало в
Сумрак на… полуторный слой?
Местность ничуть не походила на мертвый, выросший меж руин лес. А судя по
размытому пятну солнца и колючему ветру, мы погрузились глубже первого слоя, хотя и не
добрались до второго. Выходит, сумеречная дрянь чувствует себя между слоями как рыба в
воде. Причем не только перемещается сама, но и затягивает туда других. Если учесть, что в
прошлый раз я выбрался исключительно стараниями Алии, перспективы просматривались не
самые радужные. И, к сожалению, это была не единственная проблема…
Они стояли передо мной: Евгения Марковна, малыш Сяо, худощавая вдова из
Калифорнии, краснощекий немецкий бюргер, бритый наголо чернокожий нигериец… Те,
кого умыкнули из-под носа Инквизиции, и те, кого Джованни успел спрятать на вилле.
Широкое кольцо из полусотни человек. С пустыми глазами, с лишенными выражения
лицами. Я не сразу заметил тонкую прозрачную пленку темпоральной заморозки. Нечто
вроде «фриза», хоть и без характерного голубоватого отлива. Пользоваться канонической
магией ублюдок считал ниже своего достоинства.
Я готовился обрушить на врага десяток заготовленных заклинаний, но продолжения не
последовало. Мерцающее окно захлопнулось, и я остался в окружении застывших вне
времени кукол. Огляделся. Пустыня осталась пустыней, разве что вместо песка под ногами
шуршал щебень. И не только щебень…
Я наклонился и зачерпнул горсть камней, идеально круглых, отполированных едва ли
не до блеска. Среди десятка голышей затесались два стеклянных шарика. Один мутный с
серым отливом, другой прозрачный, с застывшими пузырьками воздуха. Я бросил его вперед,
и он заскакал по камням, прежде чем спрятаться в незаметной ямке.
С минуту я изучал окрестности. Кроме россыпи стеклянных и каменных бусинок,
вокруг не нашлось ничего примечательного. Несколько бесформенных и вполне обыденных
валунов мне по пояс; ржавый остов, в котором я не сразу признал остатки автобуса. Кажется,
вывезенные с виллы трофеи даже не потрудились распаковать, так и заморозили вместе с
транспортом до сегодняшнего дня.
Я подошел к ближайшему меченому – бородатому лысому мужчине с пивным животом
и стальными мышцами, упрятанными под слоем жирка. Канадский фермер, член
национальной команды лесорубов. Угораздило же бедолагу. Я коснулся магической пленки,
на ней остались едва заметные отпечатки пальцев. Действительно «фриз», только очень уж
ювелирный. Словно пленников обернули в целлофан. Пожалуй, такую упаковку даже можно
вскрыть, не повредив содержимое…
– Ты… – Шепот за спиной заставил вздрогнуть. – Опять ты… Почему ты здесь? Как
узнал? Она не могла сказать, я закрыл любую возможность. Как… Как? Как?!
Я обернулся. Передо мной стоял мужчина средних лет с коротким ершиком волос,
орлиным носом и жидкой бородкой. Загорелая кожа, пронзительные черные глаза. Куцая
одежонка, похожая на схенти, навевала мысли о египетских вазах с изображениями
звероподобных богов; на ногах – легкие плетеные сандалии. И слова… Чуть отличные и в то
же время до боли знакомые. Что ж, тогда и мне не стоит менять дебют.
– Ты забыл назвать меня Темным. – Я высвободил частичку заимствованной энергии,
облек ее в форму Лика Истины, и иллюзия превратилась в серую дымку, растаяла в воздухе. –
Хватит прятаться за декорациями! Я видел ваше истинное лицо.
Тихий смех прозвучал словно бы ниоткуда.
– Видел? Что ты видел, маг? Безумного шута, бегущего от своей судьбы? Девчонку,
возомнившую себя мессией? Когда окажешься перед Анубисом, ты тоже скажешь, что видел
его на картинке?
– Уж не взыщи, но путешествие через Аверн в мои планы не входит.
– Не тебе решать… Темный.
Камни пришли в движение. Они ползли, карабкались друг на друга, собирались в
гротескную двухметровую маску с фасеточными стеклянными глазами, бугристой,
изъеденной оспой кожей, провалом рта, сквозь который проглядывала пустошь. А еще маска
была пронизана Силой. Силой и… чем-то иным. Я видел трепетавшую вокруг камня ауру.
Яркую, зримую, полную жизни – из желтых, зеленых и алых полос, заключенных в четкую
серую раму.
– Видишь? Ты видишь? Что ты видишь, Темный? Ты не способен ни увидеть, ни
оценить. Никто из вас не способен. Вы ограничены. Своим телом, миром, в котором живете,
собственными суждениями. Вы смотрите и не видите. Для того чтобы увидеть, вы должны
перестать быть собой, на что вы никогда не пойдете. Потому что ваше бесценное
самодовольное «я» – единственное, что у вас есть. И вы будете цепляться за него до
последнего. За то, что называете Светом, и то, что не имеет никакого отношения к Свету. За
то, что называете Тьмой, и то, что является лишь бледной тенью Тьмы. Стоит приоткрыть
завесу, и вы готовы вырвать глаза, лишь бы сбежать от увиденного. От того, что разрушит
вашу бесценную картину мира. От того, что покажет вам, как ничтожно и бессмысленно все,
что вы цените и чем себя мните.
Я криво улыбнулся.
– Для существа, оставляющего угрозы на камнях, ты слишком много болтаешь.
Маска расхохоталась.
– То, что ты называешь угрозами, – лишь малая часть меня. Та, которую ты зовешь
Алия, перенаправила портал, забросила тебя в место, куда даже мне трудно проникнуть.
Пришлось использовать обходные пути, и по мере того, как я просачивался в тот мир, он
менялся. Надписи на камнях, взорванный монолит, лавина – лишь следствие моего
приближения. Если бы я проник на тот слой как личность, ты не сумел бы сбежать.
– Однако ты не способен пройти в наш мир. Как тогда сбил самолет?
– Самолет… – Маска ненадолго застыла. – Железную птицу? Просто. Я пожелал твоей
смерти и влил в свое желание Силу. Сумрак доделал остальное. На седьмом слое оно
приняло форму заклинания… – Маска вновь запнулась. – Гремлин. Вы называете его
Гремлин. Оно связало птице крылья, а Нить Атропос лишила тебя возможности летать…
Маска замолчала. Готов поклясться, составленные из стеклянных шариков глаза
изучали меня.
Вновь раздался громоподобный хохот.
– Темный… Ты не знаешь этого заклятия! Ты не разобрался даже в костылях, которыми
вы подменяете истинную силу, но пришел, чтобы остановить меня?!
– И все же я выжил. Несмотря на все твои усилия.
Смех стих, захлопнулась раззявленная пасть. На землю посыпались камни. Теперь
голос существа звучал глухо:
– Не понимаю. Почему Он выбрал тебя? Та девочка, Абсолютная, несравнимо сильнее,
я ждал ее. Есть те, кто знает больше. Есть те, чьи костыли намного крепче твоих. Но сейчас
предо мной стоишь ты. Убийца, лишивший жизни двух моих сородичей. Я думал, ты
особенный, отличаешься от остальных. Но ты такой же, как все. Не понимаю.
– Кто «он»?
Каменный рот вновь распахнул стеклянные губы.
– Есть лишь один разум, способный препятствовать моим действиям. Мой отец.
Сумрак. Не важно, чьими руками он действует. Знай, лишь благодаря ему ты жив.
– И тем не менее ты идешь против его воли.
– Ибо он не ведает, что творит! – В рокочущем голосе чудовища явственно звучал
гнев. – А если и знает, не может остановиться! Он принял решение и готов спустить
двуглавого волка. Только на этот раз у людей найдется волкодав, и исход их встречи не
сможет предсказать никто! Даже я. Даже сам Сумрак!
Стеклянные глаза полыхнули зеленым огнем.