Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Тайный Дозор
Дозоры –
«Тайный Дозор/ Николай Желунов»: АСТ; Москва; 2017
ISBN 978-5-17-102550-2
Аннотация
Конец девяностых годов прошлого века – сложное время для людей и Иных. Молодой
московский маг, профессиональный похититель магических артефактов, попадает в
жесткие жернова противостояния Светлых и Темных сил. Против своей воли он узнает
скрытую, мрачную сторону жизни города; и чтобы предотвратить ужасную катастрофу,
вступает в бой с многократно сильнейшим злом.
Николай Желунов
Тайный Дозор
О данном тексте ничего не известно силам Света.
Ночной Дозор
История первая
Чужое добро
Пролог
***
Глава 1
Глава 2
***
Глава 3
Глава 4
Я вышел в коридор и встал у двери в ее комнату, чувствуя, как от звука голоса начинает
быстрее биться сердце.
Гитара смолкла.
– Любишь подслушивать?
– Не хотел портить песню, – кашлянул я в кулак, – она очень вдохновляет в моем
положении.
– Хорошую песню ничем не испортишь. Как ты насчет завтрака?
Я толкнул дверь и зажмурился от ярко-оранжевого январского солнца:
– Доброе утро.
В комнате было тепло. На столе меня дожидались чайник, бутылка молока, хлеб, сыр и
масло на тарелке, накрытой стеклянной крышкой. Нелли сидела на диване, скрестив по-
турецки ноги в полосатых гольфах, тихонько перебирая струны. Светлые волосы
рассыпались по плечам. Рукава блузки девушка закатала по локоть, чтобы легче было играть.
– У тебя очень красивый голос, – искренне сказал я.
– Редко кто-то слышит, как я пою. Как твоя коленка?
– Хм, – я согнул и разогнул ногу, – я бы и не вспомнил о ней, если бы ты не сказала.
Твоя работа?
– Вот бы все проблемы со здоровьем решались так просто…
– Спасибо, Нелли.
По-человечески я чувствовал к своей соседке по двору симпатию и благодарность. Как
Иной я по-прежнему не доверял ей.
Просторная комната служила Нелли сразу спальней, кабинетом и гостиной. Здесь пахло
девичьим уютом. Над письменным столом в углу нависали книжные полки в три ряда. На
умело расписанной вручную стене дремала над морем Фудзияма – в кремово-розовом тумане
цветущих сакур. Я заметил в дальнем углу, рядом с видеомагнитофоном, стойку с тремя
японскими мечами, и мое недоверие укрепилось. Юная целительница, значит…
– Ты не пошла на учебу? – намазывая бутерброд, спросил я.
– Сегодня суббота.
– Не боишься проблем с Ночным Дозором из-за меня?
– Плохо ты знаешь Дозоры, – Нелли вздохнула, отложила гитару в сторону, – они
Глава 5
***
***
Я ничего не понимал. Судя по всему, мне легко удалось овладеть разумом Сати. Она
даже собралась уходить.
Но вернулась обратно.
Ее сознание не могло закрыться, не могло противиться Персту Энлиля – пусть даже она
сама была Стражем артефакта. Никто не устоял бы перед этой изощренной магией. На какое-
то короткое время я в буквальном смысле стал этой черноглазой девчонкой, я чувствовал
морозный воздух в ее легких, я слышал сбивчивый стук ее сердца… словно моя душа заняла
ее место в худеньком теле.
Однако спустя несколько мгновений будто пришел противоположный приказ, и
девчонка вернулась к своей цели: найти, отнять, убить, отомстить. Может быть, червь
воздействует на нее? Нет уж. Червь – только бешеная, скрученная в угрожающий образ
энергия, сумеречное оружие, приданное в помощь охотнице за вором. Энергия приходила
откуда-то, питая тело чудовища, не давая замерзнуть Сати, энергия мощная и словно
неисчерпаемая, и я завидовал своим преследователям: сам я сейчас тратил Силу очень
экономно.
Что можно сделать? Сати – не человек, это понятно – она легко перемещается между
сумеречным и физическим миром.
Иная? Пожалуй… но очень странная. Ее аура по-прежнему тусклая, красно-зеленая,
размытая. Куцая какая-то аура, скажу я вам. Да кто же она такая?
Сати то появлялась в физическом мире, то проваливалась в Сумрак, находясь как бы
сразу в двух мирах, контролируя и меня, и своего чудовищного спутника. Над ней висела
легкая Сфера невнимания, скрывавшая ее от людей – но не от меня. Она хотела, чтобы я
видел ее и знал: она пришла за мной.
Одна мысль в ее сознании – найти и отомстить. Хотя постойте… еще воспоминания о
ласках хозяина. Допустим, Маклер превратил молоденькую девушку, неполноценную Иную,
в свою рабыню, в биоробота, у которого только две функции. Основная: защищать артефакт,
и в довесок – сексуально удовлетворять своего владельца.
Апелляция к детству, к теплу очага, к родителям не сработала. У нее нет таких
воспоминаний. Значит, ее изъяли из семьи в грудном возрасте. Или… у нее никогда и не было
семьи.
Я беззастенчиво рылся в памяти Сати, я словно погружался в мутный пруд, где плавали
хаотично кусочки образов: ухмыляющийся Маклер, пыльный чердак в «замке», печальная
прохлада Сумрака. Целые дни проводить на чердаке – это немыслимо!
Краем глаза (я смотрел глазами Сати) я видел, как Темные принялись обшаривать
подъезд. Как бы ни было искусно укрыто жилище Книжника и Нелли, скоро его обнаружат. А
я понятия не имел, что мне делать.
Маклер обращался с девочкой, как с вещью. Конечно, Темные способны на любую
мерзость, но даже у рабыни может в ее рутине быть какое-то разнообразие. Она могла бы
выходить на прогулку во двор, смотреть телевизор, а не сидеть все время под крышей, как
спящая птица.
Только если… ей это не нужно. Если Сати и в самом деле в каком-то смысле вещь.
Химера.
Подзабытое знание нашлось на дне памяти. Я где-то читал о химерах несколько лет
назад, но тогда не придал значения. Зря.
Нет особого интереса создавать искусственного человека – людей в избытке слоняется
по улицам. Но вот искусственного, во всем послушного Иного-раба…
Накатил приступ тошноты.
Я никогда не смогу по-настоящему овладеть сознанием Сати. Это не разумное существо
в полном смысле слова: у нее нет свободы, которую я мог бы отнять и заменить своей волей.
Есть только программа, и Сати будет возвращаться к ней опять и опять.
Проблема усложнялась. Занятый ее решением, я не видел и не слышал, как Нелли взяла
мой мобильный телефон, набрала в истории звонков последний исходящий номер и коротко
сказала что-то в трубку. Я не видел и не слышал, как она подбежала к входной двери, держа
наготове маленький шестизарядный револьвер; как лязгнули язычки отпираемых замков – и в
квартиру быстро вошла высокая темная фигура.
***
Холодно.
Холодно – и страшно.
Вдалеке со стоянки выкатилась длинная желтая машина с круглыми фарами, похожими
на глаза хищной птицы. Остановилась у обочины дороги, и от остановки к ней поспешили
люди в тяжелых зимних облачениях, с мохнатыми шапками на головах.
Я опустила глаза вниз и поняла: мои ноги медленно переступают по снегу. Несколько
шагов – и я оказалась у самой дороги, укрытой тонким ледяным саваном.
Зачем я пришла сюда?
Малыш тревожно заскулил, выполз на дорожное полотно, перегородив его в Сумраке.
Но машины едут не через Сумрак.
Я не понимаю саму себя.
Все чувства погасли, осталась лишь липкая пелена страха перед глазами. Нужно было
вернуться на детскую площадку, на мой сторожевой пост – но мною овладело равнодушие ко
всему.
Я – Сати. Моя жизнь – охрана и защита…
Конечно, Сати. Вору не уйти от тебя. А сейчас нужно, чтобы ты вышла на дорогу.
Повелевающий голос звучал в самой глубине души. Он был как шепот вечности; как
лезвие ножа, неторопливо раздвигающее ребра.
Желтая машина – автобус, наполненный людьми, медленно тронулся с места. Заурчал
мотор, и в морозном воздухе поплыли сизые облачка бензинового дыма.
Ноги вынесли меня на обледенелый асфальт.
И автобус уже катился вперед, быстро набирая скорость.
Нет, нет, нет. Мне не нужно туда, стоп.
Я сделала шаг назад.
Все правильно, Сати, все идет прекрасно. Хозяин хочет, чтобы ты встала у него на
пути. Так нужно сделать – только так можно поймать вора. Теперь выходи из Сумрака!
В этой мысли не было логики – но ее нельзя было оспорить. Высоко подняв голову, я
выскользнула из Сумрака и почти бегом вышла на проезжую часть. Где-то позади жалобно
взревел Малыш, и тут же его хриплый голосок оборвался.
Здесь было холоднее, чем в Сумраке! Голые ступни мои чуть не прилипли к ледяной
поверхности дороги. Ветер подхватил невесомый подол хитона, рванул его – будто хотел
столкнуть меня обратно в снег.
Теперь водитель автобуса заметил меня. Наверное, для него это выглядело так, словно я
просто появилась из ниоткуда посреди дороги. Рот его широко раскрылся, глаза стали
круглыми, как обкатанные морем камешки.
На остановке пронзительно заголосила женщина.
Мне снова стало страшно. Что я делаю здесь? Что за глупые мысли привели меня сюда
– успела подумать я, глядя, как в оглушительном визге тормозов автобус заваливается набок,
как он обрушивается на меня, закрывая солнце, словно огромное убитое животное.
Мелькнули перекошенные лица пассажиров за стеклом – уже близко-близко, кто-то из них
прикрыл руками голову, готовясь к удару, кто-то судорожно ухватился за поручень.
В последнюю долю секунды перед ударом мир исчез.
Я без сил, задыхаясь, упала в привычную серую круговерть – к взволнованно
скулящему Малышу.
Я возвратилась в Сумрак.
***
Не смог я ее убить. Нет, я понимал: или она меня, или я ее, но… не смог. Сам удивляясь
проснувшемуся умению хладнокровно лгать, я привел Сати на край гибели. И здесь пожалел.
Возможно, потому, что в каком-то смысле я сам был ею.
Я не сомневался – как только автобус размажет тело Сати по асфальту, оборвется поток
Силы, питающей червя, а я вернусь в свое тело. Цель была очень близка… но я сам же
отбросил себя от нее. В Сумраке автобус не причинил девчонке никакого вреда.
Словно издалека долетели до моего сознания глухие звуки многих голосов. Кажется,
кто-то колотил в дверь квартиры Нелли, и не только руками. «Дневной Дозор, немедленно
откройте!» Я поборол жгучее желание бросить Перст Энлиля и готовиться к драке. Нет.
Думай, что можно сделать. Второго шанса воспользоваться артефактом у тебя не будет.
Я мысленно отхлестал себя по щекам.
Жди теперь следующего автобуса! Или машину!
Как назло, улица была в этот холодный выходной день пуста. Не удивлюсь, если ее уже
перекрыли. Да и удастся ли второй раз внушить то же самое Сати? И я сам не чувствовал в
себе сил снова подтолкнуть девчонку к суициду.
Я поднял худенькие, посиневшие от холода руки девочки и посмотрел на них ее же
глазами. Что, что я могу еще предпринять? Она слушается, хоть и неохотно – лишь
отказывается сделать самое главное, самое нужное – уйти. Что может убедить ее?
Наверху полыхнуло, вспухла черная клякса тьмы. Дневной Дозор пошел на штурм,
грубой силой взламывая магическую защиту Книжника. Люди на улице один за другим
опускались на снег, засыпали, подкладывали под головы варежки и сумки. Сработанный кем-
то из Темных «морфей» погружал в сон жителей всего микрорайона – не действовал лишь на
Иных из Дозоров и на Сати.
Сколько у меня еще времени?
Хуже всего было то, что Силы у меня почти не оставалось. Я провел в Сумраке уже
много времени – едва ли не больше, чем когда-либо в своей жизни, и Перст Энлиля отбирал
немало энергии.
Реальность становилась зыбкой. Мой изможденный рассудок уже не всегда мог с
уверенностью определить, кто я – Иной Матвей Гордеев или девушка-химера. Эта
шизофреническая раздвоенность усугублялась взаимным желанием друг друга уничтожить.
Я заставил Сати встать на ноги и пройти несколько шагов. Зачерпнул ладонями снега,
бросил в лицо. Устало посмотрел на засыпающих вокруг перевернутого автобуса людей.
Сати, уходи отсюда. Уходи, пожалуйста, и забудь дорогу к этому дому.
Нет. Я умру, но не предам Хозяина.
Неужели нет ничего в твоей жизни важнее блага Хозяина? Ничего не радует тебя –
ничего, что ты взяла бы взамен возможности отомстить?
Нет. Хозяин создал меня. Я навеки его вещь.
Проклятье. Проклятье!
К подъезду осторожной походкой приблизились двое Светлых дозорных. У одного из
них мерцали на правой руке несколько подвешенных боевых заклятий. Второй негромко
говорил что-то в трубку мобильного телефона.
Боевые маги. Подойти к ним? Объяснить все и попросить убить меня (Сати)?
Не станут они этого делать. Их прислали наблюдать и не вмешиваться.
Приступ тошноты вновь скрутил меня – но я не мог даже вывернуть наизнанку свой
желудок, я был в чужом теле! Новая страшная идея пришла мне на ум: я мог остаться в теле
Сати навсегда, вытеснив ее личность, бросив свое прежнее тело умирать в квартире Нелли.
Нет, пожалуйста, нет…
Сати, уходи. Уходи. Уходи.
Да, я – Сати. Моя жизнь – охрана и защита имущества Хозяина. Ненависть, любовь,
презрение, восхищение, месть, покорность, ожидание, превращение, покой.
На крыше дома, на фоне апельсиновых облаков, появились маленькие темные силуэты.
Они проворно опустились на тросах, повисли напротив окон квартиры Нелли. Сразу же что-
то замерцало, посыпалось искрами, земля под ногами ощутимо дрогнула. Штурмующие все
меньше стеснялись в средствах.
Силы покидали меня. Солнечный свет в глазах померк на мгновение, затем словно
нехотя появился вновь.
Я почти отключился, но почувствовал слабенький теплый ток энергии, наполняющей
меня. Спасибо, Нелли.
Сати, а не пошла бы ты к черту.
Я – Сати. Моя жизнь – охрана и защита имущества Хозяина. Ненависть, любовь,
презрение, восхищение, месть, покорность…
Ты – не Сати.
Обессиленный, уже почти потерявший связь с девчонкой, я успел сказать:
Твое имя… Кристина. Ты родилась и выросла в городе Костроме. Отпусти Малыша
навсегда и уезжай туда первым же поездом. У тебя нет никакого Хозяина и никогда не
было. Нет Сумрака и колдовства. Нет Иных и рабства перед ними. Ты свободный человек.
Человек! Сейчас ты забудешь все, что с тобой было до этого момента, – и будешь
помнить только мои слова. А теперь, Кристина, проснись и уезжай из города навсегда .
Мгновение головокружения: я видел комнату Нелли и себя в ней – я лежал на диване,
весь мокрый от напряжения; девушка положила мою голову себе на колени.
В следующий миг я упал на пол, тяжело дыша, борясь с тошнотой. По комнате полз
едкий дым, где-то рядом ритмично стучал в стену тяжелый молот.
– Ты молодец, Кот, – произнес надо мной низкий мужской голос.
С усилием я поднял голову и увидел грубоватое красное лицо. Левый глаз незнакомца
был прикрыт черной повязкой. Рефлекторно я прижал к груди Перст Энлиля.
– Ты справился, – сказал он, – Сати уходит. Хотя идея с автобусом была более
надежной. Я наблюдал за тобой все это время. Ты держался неплохо.
– Скиф? – выкашлял я.
– Рад познакомиться лично. Однако нам пора уносить ноги. Через минуту здесь будет
Дневной Дозор.
Он сделал пасс ладонью – и в воздухе посреди комнаты ярко вспыхнула белая рамка
портала.
Глава 6
История вторая
Чужое зло
Пролог
Москва, апрель 1998 года
В конце апреля в Москве случаются ласковые, пьяные ночи с тихим шепотом листвы и
таинственным светом фонарей, такие теплые, что кажется – уже наступило лето. В полночь
улицы пустеют, окна гаснут, а сиреневый после дождя воздух пахнет мокрым деревом и
теплым асфальтом. Прогуляйтесь по столице в такую ночь, и вы не узнаете этот суетливый
термитник. Прислушайтесь, как исполин посапывает под мерцающим электрическим
одеялом. Смотрите – на перекрестках бессмысленно, сонно перемигиваются светофоры, и
только серые кошки, помахивая хвостами, крадутся по своим делам мимо витрин закрытых
магазинов.
Именно так выглядела улица Грузинский Вал, когда на нее с площади перед
Белорусским вокзалом свернула Марина. Она сошла с последней электрички, включила
плеер и, тихо напевая, направилась в сторону Красной Пресни.
У поворота в Большой Кондратьевский переулок в тени автобусной остановки стоял
молодой человек.
– Прекрасная ночь, – бросила пробный шар Марина, – не найдется зажигалки или
спичек?
Молодой человек предъявил бензиновую «Зиппо» и поделился огнем с девушкой. Затем
закурил сам.
Марина смерила парня взглядом, выдохнула ему в лицо струйку дыма:
– Зря ждешь. Автобусы уже не ходят.
Ее собеседник выразил сожаление. Он с ответным интересом разглядывал красавицу
Марину – стройную, почти худую, с густыми темными волосами и резко очерченными
восточными скулами. Полные, сочно накрашенные губы Марины контрастировали с
изысканной бледностью лица.
– Чем сидеть здесь в одиночестве – можешь проводить девушку до дома, –
промурлыкала Марина, – здесь недалеко.
Юноша огляделся. Улица была пуста. Ни автобусов, ни такси… Он пожал плечами:
почему бы и не проводить.
Они перешли Грузинский Вал по истертой «зебре» и оказались в переулке. В
наушниках тихо шептала музыка, и молодой человек поинтересовался, кто это поет.
– «Наутилус». Хочешь послушать?
Девушка оставила один наушник себе, а второй вложила в ухо спутнику, как бы
ненароком нежно коснувшись его шеи.
Они стояли на тротуаре, под тихо шелестящим кленом, так волнующе близко друг к
другу, что дыхание их смешивалось. Казалось, юноша смутился от неожиданной близости.
Глава 1
***
***
– Ты ведь тоже его ученица, – спросил я Нелли, – он и с тобой так общается?
– Он со всеми так, – едва заметно усмехнулась девушка, – не надо думать, что ты какой-
то особенный.
Мы сидели с ней у компьютера в подсобке и пили кофе, наблюдая в открытую дверь,
как ребята под присмотром Квинта отрабатывают в зале ката5.
– Где он потерял глаз?
Нелли пожала плечами:
– Я знаю только, что его учителем был сам Гесер, давно – спустя несколько лет после
войны. В молодости Скиф полюбил девушку из Дневного Дозора, и эта история кончилась
как-то грустно.
– Такие, как он, способны влюбляться? И откуда тебе это все известно?
– От Темных.
Я поперхнулся кофе. Нелли отставила чашку:
– Раз уж мы заговорили о них, шеф просил показать тебе кое-что.
Она повернулась к компьютеру, ввела сложный пароль, пролистала несколько папок с
бессмысленными цифровыми кодами вместо названий:
– Вот она, доска почета нашего города. Герои один другого краше.
На меня с экрана смотрели несколько в основном неприятных лиц, из них я с ходу
узнал брюзгливого старика Гантрама и хорошенькую ведьму Алису.
– Конкурирующая фирма? – догадался я.
5 Упражнения карате.
– Если есть Тайный Ночной Дозор – закономерно, что при Дневном Дозоре существует
аналогичная структура. Гантрам у них за главного, но он фигура скорее номинальная. Он
появился в Москве в середине девяностых – немецкие Темные прислали для обмена опытом.
Как ты понимаешь, семьдесят лет до этого контакты с Европой у нас были эпизодические,
теперь изучаем друг друга. У нас тоже есть сотрудник из-за руин Берлинской стены.
Нелли имела в виду Куно, нашего немецкого стажера.
– Ходят слухи, – продолжала она, – когда немцы прислали в Москву Гантрама, Завулон
долго смеялся и потом попросту убрал его от себя подальше, отправив в Тайный Дозор
крючкотворствовать в протоколах. По-настоящему за их шайкой присматривает Алиса
Донникова.
– Красивая, – сказал я, глядя на фото.
– Завулон тоже оценил ее по достоинству.
– Серьезно? Бедная девушка.
– Уверена – она так не считает.
Я посмотрел на Нелли:
– Думаю, ты гораздо красивей этой Алисы.
Светлая волшебница опустила ресницы:
– Мы слишком разные, чтобы нас сравнивать. Не отвлекайся.
Экран заполнила фотография смазливого смуглого брюнета.
– Это Леонид. Когда-то работал в КГБ, теперь занимается у Гантрама разведкой. Третий
уровень Силы. Опытен в интригах и хитер, но боец из него слабоватый.
Пухлое, недовольное личико подростка, похожего на медвежонка. Колючий ежик волос,
маленькие внимательные глазки. Не сразу, но я узнал в нем бритоголового паренька, что
пытался меня задержать на перроне станции «Киевская».
– Этого я знаю.
– Его кличка Гуня. Мечтает стать крутым боевиком. Пока что пятый уровень его
предел.
Следующий. Невыразительное худое лицо. Плохо выбритые щеки. Запавшие темные
глаза с мешками век.
– Николай. Техник. Седьмой уровень.
На следующем кадре – мужчина средних лет, красивый и обаятельный, с искусно
уложенной прической, с искристой улыбкой в глубине глаз.
– Он точно Темный? – удивился я.
– Олег, второй уровень. Опытный боевой маг. Реальный возраст – по меньшей мере
восемьдесят лет. Очень опасен и силен. Запоминаешь?
– Как тут забыть…
– Идем дальше. Вот главная звезда этого бродячего цирка.
Очень бледное, вытянутое, холеное лицо. На первый взгляд – лет восемнадцать-
двадцать, одного внешнего возраста с Нелли. Черные волосы, красиво обрамляющие лоб.
Надменный, порочный взгляд и снисходительная усмешка. Таких красавчиков обожают
восторженные старшеклассницы. Фото было сделано скрытой камерой с большим
увеличением. Красавчик что-то втолковывал Гуне и Николаю. Подросток с лицом
медвежонка явно мечтал оказаться подальше, а в глазах худощавого Николая плескался
самый настоящий страх.
– Его называют Сет, но мне известно его настоящее имя… Дориан, – голос Светлой
волшебницы дрогнул, – всегда безукоризненно одет, обаятелен, за словом в карман не лезет.
Реальный возраст неизвестен. Реальный уровень Силы – неизвестен. Предполагаем, что не
ниже второго.
Я осторожно наблюдал за Нелли. Девушка побледнела, словно близко увидела змею.
– Я уже встречался с ним – в тот день, когда я залез к Маклеру. Сет, Алиса и тот
чахоточный Гуня пытались меня взять в метро. Мне, конечно, тогда повезло – но я справился
с ними.
– Если еще раз встретишь его – не разговаривай. Лучше убегай. Даже Гантрам
ненавидит Сета. А Завулон не просто так поручает ему самую опасную работу. Они не могут
его контролировать и боятся.
– Чем вы заняты тут, в потемках, ребятишки? – В комнату как ураган ворвалась Женька,
боевой маг-перевертыш. Ее длинные рыжие волосы походили на медное пламя. – Почему
отлыниваете от тренировки?
Она шутливо прихватила нас с Нелли за шеи, словно хотела удушить в объятиях. От
Жени пахло разгоряченной кожей, адреналином и счастьем. Вот кто в нашей организации
был всем доволен.
– Какие гнусные рожи. – Женька посмотрела на экран. – Выходи, Котяра. Спорим, я
тебя уложу на лопатки меньше чем за минуту?
Я сбросил свитер, и мы перебрались на татами. Женя в боевой стойке, будто
пританцовывая, пошла на меня. Я принял стойку дзенкуцу-дачи.
– Лучше двигайся, не стой столбом, – посоветовал Квинт, широкоплечий лысеющий
дядька в спортивном костюме с гербом СССР на груди, – так она тебя легко опрокинет.
В желтых глазах Женьки скакали чертенята. С мяукающим криком она прыгнула на
меня, осыпая ударами в корпус и голову. Я отбился, хотя руки от запястий до плеч заныли,
словно их обработали битами десяток гопников.
Затем дважды нанес удар ногой маваши гэри, целясь в голову – но без особой надежды
дотянуться: Женька двигалась, как Брюс Ли в расцвете карьеры.
– Рысь, в следующий раз контратакуй в опорную ногу, – прокомментировал Квинт.
Рысь – это кличка Жени. И в рысь она может перекинуться в любой момент – вот тогда
мне в бою точно ничего не светит. Способности у нее гораздо выше средних; Скиф даже
верит, что со временем Рысь превзойдет по Силе любого из нас. Два года назад, когда шеф
только начал собирать команду, он встретил худенькую рыжеволосую выпускницу детского
дома на вокзале в Екатеринбурге. Она пыталась украсть пару беляшей и бутылку пива себе
на завтрак – и так оказалась в милиции. У Женьки были порок сердца, гепатит С и колючие
манеры пацана с городских окраин. За пару лет в Дозоре она превратилась в красивую и
спортивную молодую девушку, способную без всякой магии отправить в нокаут любого
амбала.
– Давай, давай, – шепчет она с ухмылкой, а под веснушчатой кожей перекатываются
бугорки мышц. На правом плече у девушки татуировка: ангел сияющим мечом поражает
дракона.
Мы обменялись еще одной серией ударов. Женя начала меня теснить.
– Кот, не зевай, – сказал Квинт, – быстрее, быстрее двигайся.
Не могу я быстрей. У меня Кот – только прозвище, а моя соперница и в самом деле из
семейства кошачьих. С ними в скорости соревноваться – безнадежное дело. Единственное, на
что я могу рассчитывать в бою с рысью, – это мускулы.
Женька рванулась вперед, поднимая ногу для удара; и я не стал уходить, лишь слегка
повернул корпус, надеясь, что удар пройдет вскользь. Так и вышло – я ухватил девушку за
плечи и приемом дзюдо бросил на татами.
– Ужасно, – махнул рукой Квинт, – подите прочь с моих глаз, мелюзга. Дети во дворе –
и те дерутся лучше.
– Ты ведь поддалась. – Я шипел от боли, прижимая смеющуюся Рысь к татами. – Черт,
ты могла довернуть ногу, но не стала. Зачем?
***
Глава 2
6 «It won’t be long», «Let’s twist again», «Good golly miss Molly» – названия популярных песен 1950-х и 1960-х
годов.
– Имя, – растерянно повторила Лена и сонно моргнула, – у него было какое-то красивое
имя… Он сказал мне, что я хорошенькая, как Наташа Ростова, но Лариса ему нравится
потому, что не пьет вина… подумать только… Лариска, конечно, не пьет – она на курсе самая
тихоня и за здоровый образ жизни…
Я оставил их наедине и прошел через все еще затянутый табачным дымом бар к
туалетам. Дверь с рисунком писающей девочки была приоткрыта, из нее падала в темный
коридор полоса голубого света. Из коридора я видел на мокром кафельном полу только
девичью ногу в разошедшемся стрелками чулке. На лодыжке запеклись мелкие брызги крови.
Он сделал все быстро и тихо, прямо в дамской комнате.
Ларисе выпал несчастливый билетик. Вампиры не переносят алкоголя – хотя есть и
среди них «гурманы», способные питаться кровью подвыпивших людей. Конечно, будь он
сильно голоден и не будь у него выбора – пара бокалов вина внутри жертвы не стали бы
помехой. Здесь, в ночном клубе, выбор большой – и вот, поди ж ты, нашлась одна-
единственная трезвая душа. Это ее и погубило…
Мы вышли на улицу.
– Показывай, – сказал Скиф.
Я протянул руку:
– Это было у Ларисы в ладони. Схватила с такой силой, что я еле разжал пальцы.
Вот и заполошный вой милицейских сирен – еще далеко, еле слышно. В дверях клуба
кто-то охнул, зашевелился: действие «Морфея» заканчивалось. Скиф взял меня под локоть, и
мы зашагали по Большому Каретному переулку, к нашей машине.
– Интересно, – буркнул Скиф.
На мой взгляд – ничего тут не было интересного. Обыкновенная круглая пуговица.
Бронзовая, с насечками по краю.
– Ну-ка, посмотрим.
Скиф бросил пуговицу на асфальт под фонарем и произнес длинное незнакомое
заклятье. В Сумраке прокатились одна за другой упругие волны холода. Я видел, как
заколебался синий мох, буйно разросшийся за много веков в этом старинном уголке города.
– Вот во что он был одет.
Присвистнув, я поднял с асфальта легкую синюю курточку с декоративными погонами
и блестящими пуговицами. Красивая. Я и сам не отказался бы от такой. На рукаве темнела
отороченная желтой шелковой ниткой нашивка RAGAZZINO ARRABBIATO7.
– Ты по одной пуговице восстановил всю куртку?
– Она оторвалась совсем недавно. Сумрак еще хранил образ.
Скиф сел за руль «альпина», я – на пассажирское сиденье.
– Так можно было и весь костюм восстановить?
– Конечно, нет, – процедил Скиф так, что я почувствовал себя идиотом. – Пуговица от
куртки не имеет отношения к его носкам или трусам.
Он выкатил машину на Петровку, и мы полетели в центр города.
– Вампир оставляет на телах жертв свой биологический материал, – сказал я
задумчиво. – Как я понимаю, восстановить его облик таким же способом нельзя…
– Правильно понимаешь. Но как он выглядел, мы скоро установим. Не знаешь, где тут
можно сейчас купить водки?
***
***
***
***
Вдалеке, на асфальтовой дорожке между гаражами, горел костерок. Ночь вокруг него
была непроглядной. Казалось, подует ветер – и робкие лепестки огня исчезнут без следа в
бескрайнем море тьмы.
– Думаешь, есть шанс найти этого Спайса сегодня? – спросил я, но Скиф вдруг стукнул
меня кулаком в плечо и приложил палец к губам.
Мы достали оружие и медленно пошли вперед. Скиф – впереди, я чуть сзади. Если бы
не он, я бы не почуял опасность. Еще слишком свежи были эмоции, пережитые во время
визита в притон для нищих вампиров. В ушах еще звучали крики и звуки выстрелов.
Не сговариваясь, мы оба вошли в Сумрак. Здесь сквозь серую метель я углядел впереди
нечто… там, где Тьма была особенно непроглядной, замерла высокая фигура. Тень среди
теней. Его аура казалась растекшейся по стене кляксой.
– Что-то вы долго, Светлые, – прозвучал приятный молодой голос, – ужин успел слегка
подгореть. Можете оставаться в Сумраке, так даже лучше!
Темный от души рассмеялся.
– Сет. – Шеф слегка наклонил голову.
– Скиф, – ответил таким же квазипоклоном тот. – А это что за испуганный юноша
прячется у тебя за спиной? Ты завел себе щеночка? Дрессируешь его – апорт, сальто, упал,
умер?
– Выходи из Сумрака, – шепотом приказал шеф.
Я подчинился. Сет, конечно же, последовал за мной – чтобы продолжать
издевательский монолог:
– Тебе даже выдали пистолет? Не боишься застрелиться из него?
– Я только что прострелил из него ногу вампиру. Могу и тебе показать, для чего мне его
выдали.
– Прекрати болтать, – остановил меня Скиф.
Сет сел у костра, устроился поудобнее, радушным жестом пригласил последовать его
примеру. Мы остались стоять.
– Значит, Кот, ты храбро отстрелил ногу какому-то старому бомжу? Расскажи, что ты
чувствовал при этом?
– Чего тебе от нас нужно, балаболка? – невозмутимо спросил Скиф.
– Я ведь уже сказал, – усмехнулся Темный, – хочу угостить вас ужином. Ловите!
Он взмахнул рукой, и к нашим ногам упали два прутика с чем-то, что на первый взгляд
казалось похожим на шашлык. Приглядевшись, я понял – это обжаренные крысы,
насаженные на импровизированные шампуры. Я отшатнулся, прикрывая нос ладонью.
Только сейчас я осознал, как на самом деле напрягся Скиф. На левой руке у него
повисло сразу несколько боевых заклятий большой силы. В правой поблескивал пистолет.
Скиф – непринужденно раздающий тумаки вампирам и в одиночку громящий притоны –
сейчас был словно туго свернутый в бухту хлыст.
– Вы, Светлая порода, – сказал Сет, откинув длинные, цвета воронова крыла, волосы, –
всегда казались мне похожими на маленьких детей. Да, на детей. Вы ментально не
взрослеете. Вы верите в придуманные кем-то другим сказки – всю жизнь, до самой
последней черты. Сказки, в которых все всегда заканчивается по заранее определенному
сценарию. В этом сценарии хорошие парни всегда отстреливают ноги плохим, каким-нибудь
бомжам-вампирам, а потом уезжают на красивом автомобиле в закат со своими подружками и
живут долго и счастливо. Ты уже завел себе подружку в Дозоре, Кот? У вас там есть
недурные телочки. Романтические связи на работе укрепляют коллектив, ты это должен
знать, Скифушка. – Он взял из костра прутик с изжаренной крысой, откусил кусочек,
задумчиво прожевал. – А ты приходуешь кого-то из своих дозорных девчонок, а, Скиф?
Приходуешь, конечно. Или предпочитаешь мальчиков?
– Приятного аппетита, чудовище, – с отвращением сказал шеф.
Он с силой сжал мое плечо и повел вдоль гаражей, далеко обходя костерок.
– Жизнь – это не сказочный сценарий, Светлые мои друзья, – не оборачиваясь, сообщил
Сет, – в жизни за бедного старенького вампира может вступиться его сильный товарищ. И
тогда в закат с вашими подружками поедет кто-то совсем другой.
Мы торопливо шагали прочь, в любой момент ожидая нападения. Но Темный маг
остался сидеть у своего костра, с ухмылкой глядя пустыми глазами на танец языков пламени.
Когда мы подошли к машине, шеф тихо рассмеялся:
– Ты молодец, Кот, что сдержал себя. Я видел, как тебе нелегко.
– Все его слова я однажды забью ему обратно в пасть! – Я пытался убрать пистолет в
кобуру, но никак не мог попасть в нее стволом.
– Не кипятись. Разве ты не понимаешь, что он специально нас провоцировал? А это
что? Ах, чертов ублюдок…
Все четыре колеса у нашей машины были спущены.
***
***
Я уже собирался ехать домой, когда меня остановил Скиф и протянул перевязанный
скотчем пакет.
– Отвезешь это в головной офис, – сказал он, – лично сдашь в приемную Гесера.
– Можно спросить, что это?
– Куртка нашего клиента. Пусть тамошние сыскари поработают на нас немного.
Вот и хорошо. Мне это дело сразу не понравилось. А сыскари могут заодно и с
душевнобольным Сетом разобраться. Я вспомнил ночной разговор среди бирюлевских
гаражей и поежился.
***
Глава 3
У нас в офисе не было комнаты для совещаний. Когда мы собирались все вместе, то
просто рассаживались в зале на тренировочных матах и на стульях у стены. Скиф сидеть не
любил, обращался к нам стоя, облокотившись о шкаф с картотекой:
– С завтрашнего вечера оставляем все другие дела и занимаемся вампиром. На его счету
уже двенадцать трупов. Фрейд, прошу.
Наш эксперт откашлялся и начал:
– Нам удалось получить общее описание внешности – это высокий, светловолосый,
темноглазый мужчина, молодой, обаятельный, модно одетый. Ему не нужно цеплять жертвы
Зовом, девушки сами рады с ним сблизиться, и как только это происходит, он насилует и
выпивает их. Никогда не пытается скрыть следы преступления. Тела оставляет на виду.
Дважды он убивал сразу пару девушек, одну за другой. Как вы знаете, крови одного человека
вполне достаточно, чтобы насытился самый голодный вампир, но наш клиент, утолив голод,
продолжает резвиться. Разбойничает он в одной части города – это Центральный и Северный
административные округа; район, ограниченный треугольником из станций метро
«Театральная», «Динамо», «Полежаевская». Удалось напасть на его след – вернее, найти его
знакомого. Это некий Дмитрий Голубев по кличке Спайс. Мы надавили на него, но узнали не
много. Голубев утверждает, что не видел своего приятеля больше двух месяцев, то есть они
перестали общаться еще до начала серии убийств. Он сообщил приметы и имя – Кирилл, но
фамилию или адрес, похоже, и в самом деле не знает. Допрашивали его с представителем
Дневного Дозора – без толку.
– Лжет, конечно, – сказал я.
– Не исключено. Но скорее Кирилл был осторожен и не рассказывал о себе лишнего
случайному партнеру по оргиям. Касаемо психологической стороны, – Фрейд приосанился, –
я по-прежнему склоняюсь к тому, что клиент – новичок, не имеющий регистрации в Ночном
Дозоре. Демонстративный тип. Невоспитанный, испорченный мальчишка. С одними
девушками он грубоват и напорист, с другими разыгрывает застенчивого «ботаника». Вот и
вся стратегия: подстроился, соблазнил, выпил досуха.
– Новички обычно быстро попадаются, – возразила Нелли.
– Значит, ему очень везет, или…
– Или ему помогают, – закончил я. – Скиф, ты говорил – есть несколько версий. Они
еще актуальны?
– В ночь на первое мая на стадионе в Лужниках состоится шабаш, – мрачно сказал шеф,
сложив на груди руки. – Как вы все знаете, в этом году Завулон задумал что-то необычное.
Они имеют право на одну такую оргию в течение года и, как правило, устраивают ее в
лесопарках вроде Измайлово или Лосиного острова… но в этот раз они арендовали стадион и
пригласили большое количество людей.
– Ну, ни хрена себе, – шевельнулась в своем углу Женька, – как им разрешили?
– А почему нет? – пожал плечами Скиф. – Завулон утверждает, что судьба ни одного из
приглашенных людей не подвергнется магическому вмешательству. Может быть, и лжет. Но
нельзя наказать за еще не совершенное преступление. По агентурным данным, все Темные,
кто будет участвовать в шоу, получили строжайший запрет на любую магическую
самодеятельность – покажут только то, что утверждено сценарием. Будет маскарад, много
спиртного, концерт тяжелой музыки… в общем, всякая безобидная на первый взгляд
дребедень. Разошлось восемьдесят тысяч билетов.
– И ты считаешь, все эти нападения на девушек и «Вальпургиева ночь» как-то
связаны, – задумчиво проговорил Квинт.
– Мы обязаны предполагать худшее, – почесал заросшую щеку Скиф. – А если это не
хулиганство новичка? Вампир быстро набирает силу. Если ему помогают прокачаться? Если
он для чего-то понадобился Завулону? Дневной Дозор за него не в ответе, он же браконьер.
Мы помолчали, глядя друг на друга. Беснующийся вампир большой силы, ночью, на
стадионе, заполненном пьяной веселой толпой. Это была бы история, достойная пера Эдгара
По. Или Брэма Стокера.
– Представьте, – добавил Скиф, – они соберут в «Лужниках» большое количество
людей, для того чтобы обратить их к Тьме. Даже выдумывать особо ничего не нужно – туда и
так придут люди, к Тьме склонные. В кульминации шоу произойдет какое-то сильное
событие, которое наложит отпечаток на всю их будущую жизнь. Предположим, главным
действующим лицом станет этот вампир – и Завулон потом просто открестится от него. Если
Ночной Дозор не успеет остановить его раньше.
– Это… нагло, – с трудом подбирал слова Квинт, – и как-то… нелепо, что ли… На что
они рассчитывают? Склонить баланс сил в городе в свою сторону?
– Свет и Тьма стремятся к равновесию, – ответила Нелли, – но кто знает, что
произойдет, если Темным удастся деморализовать в один момент десятки тысяч человек в
столице.
– Это же не единственная версия, – остановил ее Куно.
– По другой версии, наш клиент – гастролер, – сказал Скиф, – как появился, так и
исчезнет в надежде, что никто у него на родине искать его не станет. Пока подтверждения
этому нет. Третью версию уже озвучил Фрейд: юный браконьер-одиночка. Косвенно в пользу
этой версии говорит следующий факт. Первой жертвой была некая Алла Свешникова,
двадцати четырех лет, медсестра в Морозовской больнице. Согласно показаниям
родственников и коллег, незадолго перед смертью она начала встречаться с молодым
человеком по имени Кирилл, подходящим под описание убийцы. То есть он не свалился
неведомо откуда, а жил в Москве и, пока не слетел с катушек, даже встречался с девушкой. К
несчастью, по этой линии ничего раскрутить не удалось. Ни одной реальной зацепки.
Остальные убитые – просто случайные жертвы, попавшиеся на пути.
– Какую же версию прорабатываем мы? – спросил Куно.
– Никакую. Дело забрал Большой Дозор. Мы с вами идем усилением к ночным
патрулям.
Мы переглянулись. Вот так новость.
– Сегодня воскресенье, – хмуро сказал Скиф, – вводные вы получили, можете идти
домой и отдыхать. А с завтрашнего вечера оперативная работа в районе его активности. До
первого мая упырь себя еще не раз проявит.
Он обвел нас тяжелым взглядом:
– Вопросы есть?
Все подавленно молчали.
– Ребята, – поднял я руку, – у меня сегодня день рождения. Если уж все равно отдыхаем
– давайте в «Глубокий Сумрак»? Я угощаю.
– Поздравляю! – подпрыгнула Женька. – Я «за»!
– Мы тебя разорим, – сообщил мне Квинт, – учти, я пью только «Гиннесс».
– «Гиннесс» – темное пиво, – усмехнулся я.
– Самое лучшее пиво в мире – немецкое, – важно сказал Куно.
– Ты с нами? – спросил я Нелли.
– С вами, – ответила она, – но что же ты раньше не сказал про день рождения? Мы бы
тебе подарок организовали.
В итоге в «Глубокий Сумрак» поехали все. Даже Скиф, который поначалу не проявил
энтузиазма.
Я навсегда запомню тот вечер. Это был короткий эпизод спокойствия и счастья среди
дождливых ночных будней. Тем печальней, что закончился он ужасной сценой.
В ресторане собралось много Иных, я даже заметил парочку Темных – впрочем,
державшихся немного настороженно, их сюда пускали только по рекомендации и под
ответственность пригласившего. «Глубокий Сумрак» – приятное место. Если будете в
Москве, вы легко найдете его – в центре, на Покровке, между магазином «Белые облака»
и Бульварным кольцом. На первом этаже большой зал с живой музыкой и танцполом, на
втором – вверх по кованой лестнице – столики для больших компаний. Мы сдвинули два
стола на втором этаже, заказали вина, пива и закусок. Скиф пил ледяную водку, совершенно
не пьянея. Мы говорили обо всем на свете, шутили и в кои-то веки вели себя, как
обыкновенные Иные, а не экипаж какой-то боевой машины. Я танцевал с Нелли и Женькой, и
когда Скиф не слышал – мы называли друг друга по именам, а не по кличкам.
– Я знаю, почему тебя прозвали Котом, – шептала Женя, прижимаясь ко мне в танце, – у
тебя глаза зеленые.
– Из тебя вышел бы неплохой аналитик.
Бывают девушки, которых непросто воспринимать как девушек – из-за манеры
общения. Есть такой тип подруг – «свой парень». Она с тобой и пива выпьет, и на футбол
сходит, и даже достоинства других девчонок способна обсудить. Женя крепко выражалась,
украшения не любила, носила брюки и покуривала сигариллы «Captain Black».
– Слушай, о чем это говорил Семен тогда? – спросил я Скифа, когда мы ненадолго
остались с ним наедине. – Будто бы ты чуть ли не в одиночку разрулил Карибский кризис?
Шеф неохотно кивнул:
– Я был тогда чуть старше тебя. Но никакой особой моей заслуги тут нет, – он закурил,
выпустил к потолку струю дыма, – мне просто повезло. Очень повезло.
– Кризис спровоцировали Темные?
– Нет. Нас искусно с ними стравили, и это чуть не привело к глобальной войне.
– Кто на такое способен?
– Очень древний и сильный маг, – глухо проговорил Скиф, – некромант и заклинатель
мертвых. Мы с… одной девушкой из Дневного Дозора убили его.
Я вспомнил насмешливые слова Алисы.
Кому, как не тебе, Светлый маг, разбираться в красоте Темных женщин.
– Ты любил ее? Ту девушку?
– Какое теперь это имеет значение… – Скиф медленно, словно обычную воду, выпил
водку из своего стакана, затянулся едким дымом.
– И как к этому отнеслись в Дозорах? – усмехнулся я.
– Вскоре после нашего возвращения с Кубы ее нашли в ванной с перерезанными
венами. Причину никто не смог назвать. Я много лет пытался установить истину, но тщетно.
Наконец я даже стал верить тому, что все вокруг говорили мне: что я здесь ни при чем, что
была какая-то проблема, которую она искусно скрывала даже от меня. Но в глубине души я
всегда знал правду… – Он опустил голову. – Темные казнили ее. За связь с врагом. Извини,
мне нужно отойти…
Скиф встал из-за стола и тяжело спустился по лестнице.
По залу облаками плавал табачный дым, внизу звенели бокалы и громко смеялись
женщины. Я сидел и смотрел на пустые кружки на столе, пытаясь переварить услышанное.
– Очень странно, что наша контора мало интересуется техникой, – прозвучало за
спиной, – у нас есть магически заряженные клинки и пули, но мы почти не используем сплав
науки и магии. Зато есть масса заклинаний, позволяющих выводить технику из строя, – к
примеру, известный вам «гремлин».
Я обернулся. Наш техник-водитель Костя по кличке Байт завладел вниманием девушек.
– Давай-ка показывай, что у тебя там, – сказала Женька.
Костя отхлебнул пива и вынул из-за пазухи мобильный телефон с широким дисплеем.
– С него можно позвонить на третий слой Сумрака? – рассмеялась Нелли. От вина глаза
ее заблестели, на щеках вспыхнул румянец.
Ты все время думаешь о ней, смотришь на нее. Это неправильно, неправильно.
– К сожалению, нет, – виновато ответил Костя, – а вот что можно. Я эту штуку целый
месяц мастерил.
Дисплей телефона ярко вспыхнул, и я узнал карту центра Москвы. На ней извивались
разноцветные линии, мигали цифры.
– Представьте, что можно выстраивать маршрут от одной точки до другой. Прибор
анализирует линии вероятности – будет ли затор, или где-то дорожные работы – и предлагает
наиболее быстрый вариант пути. Вот я построил маршрут до нашего офиса, глядите –
зеленая линия. Желтые участки – там, где скорость ниже, красные – пробка.
– Я-то думала, – фыркнула Женька, – это и без всякого телефона можно устроить.
– Да, но таким телефоном даже обычный человек сможет пользоваться. Автономная
система навигации! Скиф обещал поговорить с кем-нибудь в Большом Дозоре – может быть,
мы запатентуем ее и продадим патент какой-нибудь корпорации.
– М-да… ну а что-нибудь действительно полезное у тебя есть?
Байт замялся:
– Есть прототип прибора, который может измерять уровень силы Иного…
– Но? – подняла бровь Нелли.
– Хм, действительно, есть одно «но»… Уровень силы измеряющего должен быть выше,
чем у того, чей уровень измеряют. Иначе прибор не работает.
– Костян, ну на фига! – воскликнула Женька. – Более сильный Иной и без прибора
способен определить уровень более слабого!
– Знаю, – опять смутился Байт, – но это же так интересно…
Я спустился по лестнице на первый этаж и вышел на улицу. Прохладный ночной воздух
расчертили косые сверкающие нити дождя. В потоке воды, сбегающем по улице, вспыхивали
серебряные искры.
Думаю, Скиф не всегда был таким. Судьба сильно помяла его снаружи и изнутри.
Когда-то, конечно, он умел шутить и ухаживать за девушками, влюбляться и дружить. Не
окажись он в Дозоре – был бы и сейчас обыкновенным, способным радоваться жизни Иным.
А может быть, и не обыкновенным. Выдающимся целителем или магом. С другой стороны –
не попади он в Дозор, и мира нашего могло сейчас не быть.
Стукнула дверь. На пороге появился Квинт.
– Пойду я домой, пожалуй, – сказал он, – прости, что так рано сбегаю, Кот.
– Да ничего.
– Вы-то все – свободная стая, а у меня жена дома и три дочки, – он мечтательно
улыбнулся, – старшей летом уже в институт поступать. Побуду с ними немного, пока спать не
отправились.
– Конечно, езжай домой скорей.
Мы пожали друг другу руки на прощание.
– Юрий, – сказал он с улыбкой.
– Матвей, – ответил я.
– Знаю. Держи-ка… подарок тебе на день рождения.
Подарок! Амулет на серебряной цепочке. Точеная фигурка католического монаха. В
одной руке у него посох, вторая рука поднята в оборонительном жесте.
– Это слоновая кость, – Юрий понизил голос, – амулет настроен на «серый молебен»,
усиливает его многократно.
– Слушай, спасибо огромное.
– Кто знает, может быть, тебе еще попадется вампир, который убивает девушек. Держи
его заряженным. Ладно, до завтра, мелюзга!
И он побежал по улице в сторону метро, прикрывая голову полой куртки.
– Счастливо! Спасибо тебе!
Хороший мужик. Даже его подколки в адрес «мелюзги» вовсе не обидны. Совсем не то,
что наш адмирал Нельсон.
Я вернулся в зал, поднялся на второй этаж. И замер, не дойдя до нашего стола.
Нелли сидела на диванчике за столом в обнимку со Скифом. Да что там в обнимку, она
просто повисла на нем! На столе перед этой сладкой парочкой стояла рюмка из-под водки и
полупустой бокал яблочного сидра. Кажется, Нелли только что плакала – глаза ее были
красными. Скиф все так же бесстрастно смотрел перед собой, будто у него на плече не
прилегла самая красивая женщина в этом ресторане.
Я не стал никого беспокоить. На цыпочках развернулся и снова спустился на первый
этаж.
Я пил в баре пиво, не чувствуя вкуса. Ко мне подошел Куно, сказал что-то веселое – но
я не понял ни слова. Немец озадаченно покачал головой и направился к танцполу.
Не будь ревнивым дураком. Что между вами было? Пара ничего не значащих встреч и
два поцелуя – первый «был нужен для дела», а о втором Нелли даже не знает.
Но как она обняла его… в этом было подлинное чувство, черт возьми.
Потом мне будет стыдно, но в этот момент я от души ненавидел Скифа вместе со всей
его мрачной биографией, с исцарапанным лицом и надменными манерами.
В памяти всплыл Сет, сидящий у костра с копченой крысой в руке:
А ты приходуешь кого-то из своих дозорных девчонок, а, Скиф? Приходуешь, конечно.
Бред, бред! Откуда ублюдку знать такие вещи?
Да уж… удался день рождения.
Я нашел на танцполе Женьку:
– Дай затянуться.
Она не удивилась, не спросила, с чего это я закурил.
– Держи.
Сладковатый дым «Captain Black» обжег легкие, и я закашлялся. Давно не травился
табаком.
– Женька, почему в жизни так бывает: только что было все хорошо, и вдруг бац – все
гадко и плохо?
– Ты что, влюбился, Котя?
Я закрыл глаза:
– Может быть.
– И она не ответила взаимностью?
Я только сжал челюсти в ответ.
Женька звонко рассмеялась, обняла меня за плечи:
– Я догадываюсь, о ком ты. Но зачем страдать? Ты же Иной, тебе в жизни доступно все
что угодно. Любые способности – только работай над собой, любые деньги – только
придумай, на что их потратить, любые женщины – только выбирай.
Последние слова она промурлыкала мне прямо в ухо.
– И в итоге – стать таким, как Скиф? Или Гесер? – с горечью спросил я. – Никаких
эмоций, один холодный прагматизм. Люди, Иные, их судьбы – лишь средства на пути к цели.
Чем выше цель, тем больше оправданий. Чем больше цена, тем слаще победа?
Женька отстранилась:
– Ты не прав, дружище. Может быть, Темные так и живут, но мы…
– Да, мы не такие. Мы отличаемся от них способностью к мучительной рефлексии. И
умело скрываем ее.
– Что ж… предлагаю выпить за это.
Мы допили пиво и молча курили, глядя на танцующих, поющих, громко галдящих
Светлых Иных. Наверное, я просто еще молод для Дозора, к тому же тайного. Пройдет год-
другой, и душа обрастет мозолями.
– Смотри, – улыбнулась Женька, – Яночка пришла.
– Кто?
За столиком в глубине ресторана, у подсвеченного аквариума, сидела молодая женщина
с дочкой. Там было уютно и довольно тихо, вытяжка уносила прочь ползающий по залу
волнами табачный дым. Девочка лет двенадцати, с черными прямыми волосами и живыми
миндалевидными глазами, с интересом разглядывала зал. Вот к столу подсел пожилой Иной,
весело обменялся репликами с женщиной, затем галантно протянул руку девчушке. Та
деловито кивнула и принялась изучать его ладонь.
– Яночка – предсказательница, – объяснила Женя, – очень способная. Ее мать однажды
сообразила, что сможет сделать на этом кучу денег, когда она вырастет. Теперь водит дочурку
сюда, для развития.
Девочка что-то сказала старичку – тот рассмеялся и отошел, мелко кивая седой головой,
словно китайский болванчик. Официант принес Яночке стакан апельсинового сока, и та
деловито сделала глоток, без улыбки глядя вслед старику. Мама перекинулась с дочкой
несколькими словами и повернулась к соседнему столу, где сидела шумная компания. Яночка
осталась в одиночестве.
– Идем, – сказала Женька, дергая меня за рукав. В глазах ее скакали бесенята.
– Я не хочу.
– Это же так интересно!
– Предпочитаю жить, не зная, что меня ждет завтра.
– Котяра, блин, ну пожалуйста. То, что предсказывают, не обязательно сбывается. Как
нити вероятности. Просто выбираешь то, что тебе более выгодно. Черт возьми, ты что,
боишься?
– Ничего я не боюсь.
Мы подошли к столу маленькой предсказательницы.
– Янка, привет, – сказала Женя, – ты меня помнишь?
– Помню. Ты Рысь, – улыбнулась девочка уголками губ.
– Умница моя! Как поживаешь?
– Мне кажется, – серьезно сказала Яночка, – многие Иные в этом заведении
общественного питания стесняются подходить ко мне.
– Почему ты так решила?
– Они боятся, что я открою у них внутри что-то личное. То, что можно показывать лишь
врачу. И ты тоже боишься. – Девочка посмотрела на меня.
У нее были красивые черты лица, но какие-то застывшие, словно Яночка разговаривала
с нами и одновременно думала о чем-то еще. Лишь в ее бархатных восточных глазах
пульсировал живой свет.
– Это называется интимные вещи, – не стал спорить я, – ты можешь их видеть?
Яночка медленно, как робот, покачала головой:
– Когда я предсказываю, я ничего не вижу. Никаких мультиков или книжек с
картинками. Я только чувствую, вот здесь. – Она прижала руку к сердцу. – Все Иные
обладают этим даром, только он у вас во много раз слабее, чем у меня.
Легкий холодок заструился в груди, обволакивая сердце, – и я, словно подражая
девчушке, прижал ладонь к груди. Если эта беспричинная тревога, что я ощущаю, –
предчувствие, то мне стоит немедленно вернуться наверх к друзьям.
– Не стоит бояться, – Яночка перевела взгляд с меня на Женьку, – я знаю, о чем Рысь
хочет спросить. И у меня уже есть ответ.
– Очуметь, ты серьезно? – Моя спутница рассмеялась, но по густо заалевшим щекам я
понял, что она смутилась. Впервые вижу, чтобы Рысь смущалась.
– Ты хотела спросить – если вы с Матвеем полюбите друг друга, что вас ждет в
будущем.
Я поперхнулся.
– У вас все будет хорошо, – продолжила Яночка без улыбки, – вы проживете долгую,
очень долгую жизнь, полную хороших эмоций и радостных событий. Ты станешь прекрасной
мамой, Рысь. Я не вижу деталей, но все безоблачно.
– Спасибо, Янулька. – Женька обняла девочку.
– Ты и в самом деле хотела это узнать у нее? – раздраженным шепотом спросил я.
– В самом деле, Коть. Ну, прости меня, пожалуйста, – по цветущему конопатому лицу
Женьки не было похоже, что она в самом деле раскаивается, – видишь, она и вправду умеет
предсказывать.
– Умеет в краску окружающих вгонять.
Терпеть не могу эти женские штучки.
Я почувствовал лопатками взгляд и обернулся. Нелли неподвижно стояла у входа в зал,
с грустью глядя на нас. Среди шумной вакханалии, в клубах дыма, она казалась ангелом в
луче света, Беатриче, шагнувшей в преисподнюю, чтобы отыскать там заплутавшего Данте и
указать путь к потерянному раю. Когда она задумывается, становится похожей на искусное
изваяние, подумал я. Все оттого, что Книжник прятал девочку от убийц в мраморном образе.
– Я тоже хочу задать вопрос, – сказал я.
– Задавай, – бесстрастно отозвалась Яночка.
– Видишь ту девушку?
– Нелли?
– Да. Знаешь ее?
– Я всех здесь знаю.
– Если я и Нелли полюбим друг друга – что нас ждет в будущем?
Яночка кивнула, принимая вопрос. Женька нахмурилась, шутливо стукнула меня
кулаком в спину.
– У вас будет…
Маленькая прорицательница осеклась.
Лицо ее, доселе почти неподвижное, сморщилось в резкой гримасе.
– О-о-о, – глубоким, чужим голосом прогудела девчушка, – м-м-м…
– Яночка! – воскликнула мать, оборачиваясь к ней. – С тобой все хорошо?
Все было нехорошо. Чудесные черные глаза девочки закатились, из-под век виднелись
лишь влажно блестящие белки. Руки и ноги мелко тряслись, словно по ним бежали разряды
тока. Стакан сока с печальным звоном разлетелся вдребезги.
– Яночка! Помогите! Кто-нибудь!
Музыка в зале стихла. Со всех сторон к нам бежали Иные, обступали полукругом.
– Целителя, скорее! Что ты сделал с моей дочерью, мерзавец!
В растерянности я отступил к стене. Нелли подошла ближе, с изумлением посмотрела
на меня:
– О чем ты спросил ее?
Я промолчал. Женька взирала на нас с благоговейным ужасом, но мне показалось, что
где-то глубоко под ним скрывалась радость.
С большим трудом целителям удалось успокоить Яночку. Ее мать продолжала обвинять
в происходящем меня; она требовала, чтобы я никогда в жизни больше не приближался к ее
ребенку.
Вечер был испорчен. Я расплатился за ужин – и мы разъехались по домам. Снова
каждый сам по себе.
Глава 4
– Напоминаю: в Сумрак без моей команды ни в коем случае не входить. Ведите себя
словно обычные люди.
Скиф опустил стекло, и в салон автомобиля потек прохладный лесной воздух,
напитанный запахами сырого дерева, смолы и хвои. Я всю дорогу от Москвы просидел,
сосредоточенно глядя в окно, – меня напрягало присутствие Темного на заднем сиденье.
Шеф вел машину осторожно, не превышая разрешенной знаками скорости, изредка
обмениваясь с представителем Дневного Дозора ничего не значащими фразами.
Мы свернули с Волоколамского шоссе, не доезжая Истры, и несколько километров
ехали через сосновый лес по разбитой дороге, то и дело проваливаясь колесами в лужи,
похожие на воронки от бомб. Здесь не было ни дорожных знаков, ни указателей. Через
некоторое время мы снова свернули. Теперь колеса глухо шуршали по присыпанной щебнем
грунтовке. Над дорогой, словно над ущельем, тускло светилась полоска неба, затянутого
рваной кисеей черно-серых туч.
– Подъезжаем, – предупредил Скиф.
Шорох и тряска прекратились: под колесами внезапно возникла полоса гладкой
асфальтовой дороги. Среди мелькающих стволов мы увидели опущенный шлагбаум. Перед
ним – человека в пятнистой униформе, с «калашниковым» на груди.
– Леонид, – повернулся шеф к Темному, – у тебя есть с собой оружие?
– У меня всегда есть с собой оружие, – с легкой усмешкой ответил тот.
– Оставь в машине. Не бойся, не украдем. Коллеги, мы не берем туда с собой ничего,
связанного с магией.
– А как же?.. – Леонид положил руку на шею.
– Амулет можно оставить, – разрешил Скиф, – но не доставай ни в коем случае.
Вот оно что. Сотрудники Тайного Дневного Дозора тоже носят защитные амулеты.
Интересно, как они действуют. Я уже знал, что наши кусочки янтаря не спасут от грубой
силы, зато надежно скрывают мысли и каким-то образом связаны в общую цепь, которая
замкнута на того, кто их зарядил в Большом Дозоре.
Темный стянул кобуру и бросил под кресло. Затем вынул из кармана пиджака
струганый деревянный жезл с изображением лисьей головы, снял с пальца толстое золотое
кольцо и отправил их туда же.
– Там повсюду скрытые камеры и микрофоны, – тихо добавил Скиф, – поэтому лишний
раз не открывайте ртов. Запомните: все переговоры веду я, вы отвечайте на их вопросы
только с моего разрешения.
Он поставил машину на обочине у шлагбаума, заглушил мотор.
– Добрый день, уважаемые. Документы предъявите. – Страж с интересом разглядывал
нас.
Это не был рядовой служака. Широкие плечи, добротная униформа, цепкий взгляд.
Переодетый офицер скорее всего. «Корочка» шефа не произвела на него видимого
впечатления, но он кивнул нам снисходительно: идите.
Мы молча прошли по дорожке за шлагбаум и метров через триста оказались у
следующего КПП. В обе стороны от него через лес убегали высокие стены из замшелого
железобетона, украшенные поверху частым плетением колючей проволоки и сухими
еловыми ветвями. Еще один офицер долго изучал наши документы, специально
изготовленные для этого дня. За его спиной в караульном помещении маячили несколько
вооруженных солдат.
– Вас ожидают? – недоверчиво спросил офицер.
– Конечно. Пропуска должны быть готовы.
– Здесь не выдают пропусков, – хмуро бросил он и принялся куда-то звонить по
выцветшему голубенькому телефонному аппарату без кнопок и диска. Содержания разговора
я не услышал: офицер предусмотрительно опустил стеклянное окошечко. Наконец он бросил
трубку, выдвинул к нам лоток с документами и махнул рукой.
В боковой части ворот со скрипом открылась калитка. Два человека в комбинезонах
цвета хаки отконвоировали нас в небольшой холодный зал – здесь они в третий раз
проверили наши документы, заставили расписаться в журнале, а затем – раздеться до белья.
Всю нашу одежду и обувь исследовали на рентгеновском аппарате.
Никакой магии тут нет в помине, думал я, шагая после этой процедуры со своими
спутниками по усыпанной еловыми иголками дорожке. Зачем Скиф разыгрывает спектакль?
Мы могли легко пройти все эти кордоны в Сумраке.
Прямо среди леса я увидел несколько аккуратных одноэтажных домиков. По тропинке
между ними прошел человек в белом халате, он приветливо кивнул нам как ни в чем не
бывало и удалился по своим делам. Кроны корабельных сосен покачивались в вышине над
нами, закрывая крошечный городок от спутниковых глаз с неба. На стволах там и тут я
заметил серебристые ящики и сетчатые воронки локаторов. Спецсвязь. Или наоборот,
«глушилка» любых сигналов.
– Думаю, нам сюда, коллеги, – сказал Скиф, сворачивая к центральному зданию.
По-прежнему нигде не было видно ни таблички, ни доски с гербом и названием
организации. Я уже не удивился, обнаружив еще один КПП на входе в здание. Здесь нас
принял пожилой мужчина в мятом белом халате, с красным испитым лицом. Он переписал
данные из наших фальшивых документов в пухлую клеенчатую тетрадь, затем
сфотографировал нас анфас и в профиль и взял отпечатки пальцев.
– Идите через крыльцо во внутренний двор, – проинструктировал он сиплым голосом, –
прямо будет другое крыльцо, там увидите. Геннадий Владиленович уже, наверное, пообедал
и ждет вас.
Пройдя внутренний дворик, я обернулся. В окне качнулась занавеска – красное испитое
лицо спряталось в темноте.
До чего неприятное место.
Толкнув скрипучую несмазанную дверь, мы оказались в темном коридоре. Здесь явно
экономили электричество. В тусклых отсветах далекого окна поблескивал истертый до дыр
линолеум. Едва заметно пахло тряпками для мытья полов и подгоревшим картофелем – как в
старой провинциальной столовой.
– Серко Геннадий Владиленович, – вслух прочел Скиф табличку на обитой дерматином
двери.
– Что-то вы долго, товарищи, – донесся голос откуда-то из мрачных недр коридора, – я
ждал вас еще утром.
Низенький, очень худой человек в белом халате бесшумно подошел к нам, достал
увесистую связку ключей и зазвенел ею, открывая дверь кабинета. Человек был абсолютно
лыс, по полированному черепу скользили быстрые блики. Кожа лица его напоминала сырое
комковатое тесто с синими прожилками. Руки он нам не подал; вошел в кабинет, скользнул за
стол и уставился на нас с плохо скрываемой неприязнью:
– Садитесь, что ли.
Мы сели на потертые грязноватые стулья. Подо мной сиденье ощутимо скрипело и
грозило провалиться. Все в этом странном месте было старым и непрочным, родом откуда-то
из шестидесятых годов – и грязный мозаичный пол, и облупившаяся краска на окнах, и серые
картонные папки в шкафу. Все, кроме крепких замков, дверей и заборов.
– Геннадий Владиленович, я буду откровенен с вами, – начал Скиф, – цель нашей
инспекции: определить дальнейшую судьбу вашего учреждения.
– Хотите меня закрыть? – Серко нацепил на нос маленькие круглые очки – это придало
ему одновременно жалкий и пугающий вид.
– Все будет зависеть от результатов…
– Вы понятия не имеете о том, чем я здесь занимаюсь, – перебил Серко, сверкая
очками, – это важнее всей прочей дребедени, которая финансируется Минобороны, вроде
разумных дельфинов и собак-камикадзе. Я не подчиняюсь вашим лубянским начальникам,
есть защищенная строка в бюджете…
Скиф немного повысил голос:
– Любезнейший Геннадий Владиленович! Напоминаю, что глава Минобороны
подчиняется председателю Правительства, а он ждет моего доклада.
Серко крутил в руках карандаш, и казалось – вот-вот сломает его.
– Не стоит сразу заводиться, товарищ Серко, – усмехнулся Скиф, – возможно, все будет
ровно наоборот – и вам дадут дополнительное финансирование. Есть и еще один момент. –
Он сделал паузу, любуясь вмиг посветлевшим лицом ученого. – Как вы понимаете, органы
безопасности тоже не сидят сложа руки. У нас есть отдел, изучающий схожую проблематику.
Возможно, речь пойдет о переводе обоих подразделений в рамки одного большого проекта.
– Что у вас есть? – быстро спросил Серко.
Скиф рассмеялся:
– Я вижу, вы настоящий ученый.
– А вы сомневались, товарищ генерал Григорьев?
«Генерал Григорьев» – такое звание и фамилия значились в фальшивых документах
шефа.
– Геннадий Владиленович, не будем терять время. Вы расскажете нам о вашем
учреждении, и мы оставим вас в покое. Интересует чисто научная сторона. В финансовые и
прочие вопросы вдаваться не будем.
Серко вскочил, прошелся по кабинету, скрипя суставами. Затем встал у окна, скрестив
на груди руки: маленький, собранный, готовый к бою.
– Я был уверен, что в один прекрасный день это произойдет. Дегенераты-генералы в
Штабе никогда не понимали до конца всей важности проекта, но я знал – однажды
начальство моего начальства явится задавать вопросы. Что ж, пусть будет так, как вы
говорите. Мои знания и мои наработки послужат стране. Когда я сказал, что это важнее всей
деятельности Минобороны, я нисколько не преувеличил. Товарищи, с того момента, как вы
увидите моих подопечных, все ваши представления о жизни и ее законах изменятся навсегда.
Скиф благосклонно кивнул. Я сидел на своем стуле, закинув ногу на ногу, и молился о
том, чтобы его ножки не подломились.
– В структуре министерства мы значимся как особый отдел статистических
исследований, – продолжал ученый, – работаем с начала семидесятых годов. Изначально
сбор и обработка некоторых статданных и была нашей задачей. Если точнее – изучение
статистических аномалий. К примеру, есть деревня на сто двадцать домов в томской тайге. И
в этой деревне на протяжении многих лет не фиксируется уголовных преступлений – за
исключением, может быть, мелких краж, совершенных подростками. Ни убийств, ни
изнасилований, ни вооруженных грабежей. Несколько сотен человек населения, леспромхоз,
приезжие рабочие. Преступлений нет.
Мы переглянулись. Серко надменно смотрел на нас, наслаждаясь эффектом.
– Еще. Наш человек приехал в это село под благовидной легендой и прожил там год. Он
не проводил никаких сложных исследований, только общался с местным населением,
осторожно изучая слухи. Так вот, по возвращении он с уверенностью заявил: участковый
милиционер в деревне – человек с паранормальными способностями. Это его заслуга в том,
что в деревне нет преступлений. Мы попытались привезти участкового в Москву – но
отправленные к нему люди исчезли и нашлись только спустя неделю в Хабаровске, на
вокзале. Что произошло, объяснить не смогли. Лакуна в памяти. Больше мы таких попыток
не делали – но зато удалось (не спрашивайте как) на три недели выманить участкового в
областной центр. В его отсутствие в деревне случилось одно убийство на бытовой почве и
одна попытка изнасилования.
– Крайне любопытно, – сказал Скиф.
– Еще. Гидрометцентр СССР составил перечень погодных аномалий – когда вопреки
всем законам природы рассеиваются грозовые фронты или, напротив, в пустыне идет
проливной дождь. Необъяснимо. Немыслимо. Данные мы, естественно, засекретили и
изъяли. К сожалению, после «перестройки» финансирование почти сошло на нет, мы
вынуждены были значительно сократить штат и свернуть эту программу.
Он зло сверкнул очками в сторону Скифа. Тот не отреагировал.
– Еще. Другое открытие наших специалистов, – скрипучим голосом продолжил
Серко, – потребовало нескольких лет напряженной работы большого коллектива. Мы ввели в
ЭВМ статистический материал по всем переписям и локальным программам учета
населения, в том числе военным. Сопоставили с данными ЗАГСов по рождениям и смертям.
Во всех изученных регионах реальная численность населения не совпала с расчетной.
– Ну, это неудивительно, – сказал Скиф, – люди пропадают в лесу, умирают в далеких
деревнях, где никогда не слыхали о ЗАГСах, опять же гибнут от рук преступников…
– Все эти случайные факторы мы учли. Какие-то попытались исключить, по другим
установили поправочные коэффициенты на основании многолетних средних данных МВД.
Несоответствия неизбежно возникают. При Союзе был порядок. Практически невозможно
было уклониться от переписи. Но кто-то все же уклонялся или попросту пропадал. Люди
исчезали и продолжают исчезать – необъяснимо, бесследно.
Мы в Дозорах никогда не считали это серьезной проблемой. Само собой разумеется,
если кто-то был рожден человеком, а затем зажил жизнью оборотня или ведьмы-отшельницы
– вряд ли он будет задумываться о том, помнит ли о нем государство. Оказывается – помнит.
– Все-таки не понимаю, – Скиф разыгрывал скептика, – как вы можете уверенно
утверждать, что в этих исчезновениях есть что-то неестественное.
– Молодой человек, – с ненавистью ответил ученый, – я занимаюсь этой проблемой
много лет. Конечно, трудно по головам подсчитать население где-нибудь в сельской Киргизии
или на Алтае. Но если брать небольшие урбанизированные регионы с низким уровнем
преступности и высоким уровнем контроля – как Латвийская ССР или Белгородская
область, – вполне реально получить математически точное количество жителей, рождений и
смертей за определенный период.
– И куда люди исчезают, по-вашему?
– Они не только исчезают, – глухо сказал Серко, – иногда они возвращаются. И это уже
не совсем люди.
В кабинете на некоторое время стало тихо, как на кладбище. Наверное, будь на нашем
месте настоящая комиссия из госбезопасности, после таких слов разговор мог и
прекратиться.
– Я утверждаю, – сухо проговорил ученый, – что среди нас живут хорошо
замаскированные, отлично приспособленные существа с паранормальными способностями.
Они не только меняют погоду или борются с преступностью. Они способны управлять
другими людьми, подчинять их волю. Мгновенно перемещаться в пространстве на большие
расстояния. Менять свою форму, принимая облик животных или других людей. У них есть
доступ к скрытым энергетическим ресурсам, неизвестным официальной науке. Я даже скажу
вам, как они называют себя. Иные.
Мы снова переглянулись.
– Вы это на основе анализа статданных установили? – не удержался от вопроса Леонид.
Серко окатил нас очередной порцией ледяного презрения, схватил со стола связку
ключей:
– Идемте со мной.
Мы прошли по гулкому пустому коридору мимо многочисленных дверей без табличек.
В конце его обнаружилась мощная стальная дверь, запертая на толстый засов и несколько
замков. Серко долго открывал ее, гремя ключами, а когда мы вошли, так же долго и
тщательно запирал с другой стороны.
– Осторожнее, ступени.
Шесть узких лестничных пролетов уводили глубоко под землю. Половина неоновых
плафонов на стенах перегорели, остальные давали бледный больничный свет, в котором
каждая деталь антуража казалась частью странного подзабытого сна. Я представил себя на
месте одного из «подопечных», упомянутых ранее Серко, и легко вообразил, какой ужас они
переживали, когда их силой волокли по этим ступенькам в подземелье. Мы снова оказались
перед толстой дверью с несколькими тяжелыми замками. Один из них был электронным, и
система потребовала, чтобы наш проводник идентифицировал себя с помощью отпечатка
большого пальца.
Здесь я впервые ощутил легкие беспокойные колебания Сумрака. Словно где-то далеко
в огромном, давно мертвом здании кто-то повернул вентиль, и по скрытой в стенах трубе
побежала вода. В подземелье определенно происходила некая магическая активность, и по
слабому трепетанию век Скифа я понял: он тоже ощутил это.
– Надеюсь, у вас достаточно крепкие нервы, – процедил маленький лысый человечек в
очках, – заранее прошу избавить меня от крика и обмороков.
Да, я уже догадывался, что мы там увидим – хотя и не понимал еще, как такое
возможно, – но увиденное все же оказалось куда гаже, чем я предполагал.
За прикрытым решеткой столом сидел толстый молодой человек в белом халате и читал
при свете зеленой лампы книгу «Под солнцем сатаны» Жоржа Бернаноса. При нашем
появлении он лениво привстал и опустил тяжелый рубильник на стене, включая общее
освещение.
– Добро пожаловать, – сказал он равнодушно.
Длинное помещение напоминало военные бункеры времен Второй мировой. Вдоль
бетонной стены тускло мерцали электрические светильники в толстых стеклянных стаканах.
Где-то гулко капала вода. Застоявшийся воздух втекал в легкие, как влажный плесневелый
студень.
Еще одна стальная дверь. Как Серко не запутается в ключах к ним?
– Объекты шесть и семь, – сухо проинформировал ученый, – Артур и Рита.
Мы обнаружили себя в небольшой камере с парой стульев и столом, на котором
размещался пульт с весело мигающими кнопками и никелированными рычажками. В стене
напротив стола было встроено небольшое окошечко из толстого стекла.
– Просыпайся, Артур, – сказал наш проводник в микрофон, – вставай, покажись.
Когда глаза мои привыкли к темноте, я разглядел за стеклом крошечную каморку метра
три шириной. Из динамика до нас доносилось журчание воды в неисправном унитазе. На
полу, на сорванном с металлической кровати матрасе, лежало нечто черное, косматое.
– Просыпайся же, Артур!
Ответа не было.
– Артур, я жду.
Тишина.
Серко кивнул каким-то своим мыслям и нажал красную кнопку на пульте. Сразу же за
стеклом оглушительно зазвенело, загремело, заухало. Я узнал штатную пожарную
сигнализацию – такая же стояла у нас в Литинституте. Мне стало не по себе. Должно быть, у
Артура в каморке сейчас перепонки лопаются!
Тень сорвалась с пола и метнулась к нам. Мы с Леонидом невольно отшатнулись, когда
стену сотряс мощный удар и желтые клыки заскребли по стеклу. Серко и Скиф остались
недвижимы. Ученый выключил сирену и снова взял микрофон:
– Артур, трансформация.
Ответом было глухое рычание.
– Не заставляй меня снова включать звук, Артур!
В принципе в процессе превращения оборотня из волка в человека и наоборот для нас
троих не было ничего удивительного. Куда больше удивляло то, что камера Артура была
закрыта не только в физическом мире – если бы не это, он так или иначе нашел бы выход
отсюда. По периметру камеры располагался сумеречный «барьер»: волшебство
незамысловатое, но для слабой нежити непреодолимое.
В человеческом облике Артур выглядел печально. Голый и тощий мужчина средних лет,
почти полностью облысевший – лишенный стоп на обеих ногах и левой руки ниже локтя.
Артур отрешенно смотрел в пол, сидя на кровати. Похоже, его напичкали к нашему приходу
какими-то препаратами.
– Впечатляет, – бесстрастным голосом произнес Скиф.
– И только? – Уязвленный нашей слабой реакцией ученый шагнул к стене и отдернул
занавеску. – Что ж, вот вам более интересный образец – Рита.
Сердце мое сжалось. За большим прозрачным экраном на металлическом столе лежала
женщина-оборотень. Тело ее было как будто измолото в мясорубке, кости волчицы
вытянулись почти до размеров человеческих, лицо застыло в ужасной маске превращения –
половина его была еще волчьей, другая принадлежала красивой темноволосой девушке. Она
казалась спящей. Эту камеру также окружал по периметру «барьер».
– Как видите, – в тоне Серко появились нотки самодовольства, – мне удалось поймать
момент трансформации. Ровно посередине между женщиной и зверем.
– Она жива? – спросил Скиф.
– Безусловно. Хотя мозг и пострадал во время эксперимента, но я нашел способ
воздействовать на объект.
Только теперь я заметил сеть тонких проводков, опутавших череп женщины. Макушка
была выбрита, и провода уходили под кожу.
– Здравствуй, Рита, – сказал Серко в микрофон, – как поживаешь?
И нажал на пульте одну из кнопок. По искалеченному телу пробежала судорога, один
(человеческий) глаз открылся, и из динамиков донеслось едва различимое сдавленное
хрипение.
Леонид не выдержал и отвернулся. Серко посмотрел на него с усмешкой.
Передние лапы-руки Риты конвульсивно двигались, словно пытались ухватиться за что-
то.
…больно мне так больно больно пожалуйста не надо больно мы в аду помогите…
– Сегодня не очень, – прокомментировал ученый, – хотите взглянуть на ее
энцефалограмму? Весьма любопытно. Наука не стоит на месте. Поверьте, если мы получим
финансирование, я берусь расшифровать их геном.
Лично мне уже все было ясно с этим садистом и его подземным казенным
учреждением. Я не сомневался, что все здесь будет сожжено и залито бетоном в ближайшие
часы, а самого Серко ждет ужасное наказание. По дрожанию щек Леонида я понял, что он
разделяет мои мысли. Лишь шеф по-прежнему оставался бесстрастным.
– Как же вы кормите их? – спросил он.
– Вы правы, это нелегко, – кивнул ученый, – обоим требуется свежее мясо. Рите
приходится вводить пережеванную пищу в желудок через трубочку. Но интересно не это –
для существования им нужна не только обычная энергия, о нет. Мы приводим им в камеры
людей, чтобы они напитались от них некоей жизненной силой – энергией, природу которой
еще предстоит изучить. Но давайте посмотрим следующего подопечного, его способ питания
поразит вас по-настоящему.
Мы потянулись следом за Серко в коридор. Я медленно сжимал и разжимал кулаки за
спиной.
– Объект одиннадцать, Фрол.
В следующей камере не было внутренних перегородок и пуленепробиваемых стекол.
Вампира отделяла от нас только толстая решетка с пятнами ржавчины. Как и предыдущие
«объекты», обитатель камеры был калекой и находился в легком трансе.
– Здравствуй, Фрол, – позвал Серко, – как настроение?
– Я убью тебя, – сипло отозвался вампир.
– Ничего, ничего, сейчас будет хорошо.
Серко извлек из холодильника бутылочку с кровью, и заключенный, прихрамывая,
заспешил к решетке. Сквозь толстые прутья протиснулась тонкая и очень бледная, почти
голубого оттенка рука с отросшими ногтями.
– Как видите, пациент питается чистой человеческой кровью, – с удовольствием сказал
ученый, глядя на то, как Фрол жадно пьет из бутылочки.
– Да что вы говорите, – буркнул Скиф.
– Для поддержания жизни ему необходима человеческая кровь, – задетый его
равнодушием, быстро заговорил Серко. – Я покажу вам запись, сделанную несколько
месяцев назад, когда он в последний раз по-настоящему кормился.
Он расправил на стене белое полотнище экрана, извлек из шкафа проектор и
приглушил свет.
– Натурный эксперимент Ф11-205, – произнес за кадром знакомый скрипучий голос
Серко, – тринадцатое декабря 1997 года.
Проектор тихо гудел, втягивая в себя пленку из черной бобины. Мы увидели, как в
камеру к Фролу два ассистента в белых халатах ввели молодую женщину в закрытом
купальнике. Судя по ее помятому лицу, она не принадлежала к элите общества. Женщина
заметно покачивалась на ходу и в камере сразу же опустилась на кровать, закатив глаза.
Фрол, дрожа всем тощим телом, подобрался к ней и прильнул к яремной вене. Женщина
слабо сопротивлялась. Камера наплыла, и мы увидели крупным планом заострившееся лицо
вампира, раздутые ноздри и тонкие клыки. По шее жертвы скатилась тонкая красная струйка.
– Как давно ты здесь? – спросил Скиф.
– Я не знаю, – глухо пробормотал Фрол, – может быть, годы… Если я в чем-то виноват,
простите меня.
– Ты ни в чем не виноват.
– Тогда отпустите меня, – тихо сказал Фрол, – или убейте.
– Скоро ты будешь свободен.
Серко медленно поднял голову.
– Кто вы такие, черт возьми? – прошипел он, отступая к стене.
– Инспекция, вы же знаете.
– Инспекция – откуда?!
– А вы еще не поняли? – ответил вопросом на вопрос шеф.
Серко выхватил из кармана халата пистолет, быстро взвел курок:
– Только без глупостей!
– Вы тупее, чем я думал, – зевнул Скиф.
Серко принялся стрелять – шеф вскинул перед собой Щит Мага, прикрывший и нас с
Леонидом. Это выглядело эффектно: пули как будто застыли перед поднятой рукой Скифа, а
затем осыпались сверкающим горохом на пол.
– Сколько у вас заключенных? – спросил Леонид.
– Четырнадцать, – поколебавшись, ответил ученый. – Прошу вас, я вовсе не хотел…
– Сколько уже умерло?
– Я не… Я не веду такой статистики… Товарищи, вы несколько превратно поняли…
– Брось пистолет, – остановил его Скиф, – и отведи нас к Иному, который тебе
помогает.
За решеткой Фрол плакал, размазывая по щекам слезы.
Снова путь через мрачные коридоры и массивные двери. Толстый молодой человек у
выхода из подземелья так же равнодушно попрощался с нами, выключил освещение и
вернулся к книге. Выстрелов он, по-видимому, не услышал.
– Подождите. – Серко обернулся к нам на лестнице. Руки его тряслись. – Это же
исторический миг. Мы впервые вступаем в цивилизованный диалог людей и Иных. Я
предлагаю спокойно обсудить сотрудничество…
– Иди куда шел, – зло ответил Скиф.
Маленький, ссутулившийся Серко суетливо побежал вверх по ступенькам.
***
Глава 5
***
Машина пронеслась через еще спящий город, взлетела на высокий мост над Окой – и
встающее над лесом солнце ударило в глаза. Ветер врывался в открытое окно, и Женька
смеялась, наслаждаясь скоростью. Несколько минут назад, одеваясь, я случайно увидел, как
она торжествующе вскинула руки перед зеркалом в душевой и шепотом воскликнула: «Йес!»
Я же не чувствовал ни радости, ни сожаления, ни грусти. Я прислушивался к медленно
расползающейся внизу живота пустоте.
Глава 6
Я потратил много часов, прежде чем понял: поиски бессмысленны. Нет здесь никакой
тайной базы, никакого секретного детского лагеря. И умница Завулон, похоже, ловко пустил
нас по ложному следу.
Старый пионерский лагерь был давно заброшен. Не скрываясь, я бродил по
растрескавшемуся асфальту дорожек, сквозь который пробивалась трава. Я смотрел на
двухэтажные спальные корпуса – когда-то белые, а теперь посеревшие от пыли, на пустые
глазницы окон и поросшие кустарником спортивные площадки. В центре «Лесной сказки»,
на площади перед засохшим фонтаном, лежала разбитая гипсовая статуя – мальчик в
пионерском галстуке, отпускающий к небу голубей. Кто-то долго, с остервенением, молотил
по статуе стальным прутом – отбитые кисти рук и гипсовые голубиные крылья разлетелись
на несколько метров. Обезображенная, словно объеденная каким-то чудовищем голова
пионера лежала в ржавеющей чаше давно потухшего «вечного огня».
Когда-то это место было наполнено Светлой энергией. Теперь здесь пусто и жутковато.
Как в заброшенных храмах забытых богов. Никаких свежих следов. Ни в физическом, ни в
сумеречном мире. Можно с чистой совестью возвращаться в Москву.
Если не считать того, что перед Нелли твоя совесть отнюдь не чиста…
Наступило время обеда – но небо оставалось мрачным, словно был уже глубокий вечер.
Низкие серые облака бесконечными караванами тянулись над лесом, задевая животами
верхушки сосен. Я соорудил костерок посреди заросшего высокой травой футбольного поля.
В кармане нашелся заботливо подкинутый Женькой бутерброд, я задумчиво сжевал его, глядя
на слабые язычки огня.
Мог Скиф ошибаться? Все его предположения базируются на сопоставлении фактов:
внезапный отъезд Артема и тайное путешествие Завулона приходятся на одно и то же время.
При этом все силы Ночного Дозора заняты ловлей вампира-браконьера… Если все три
события что-то объединяет – я пока не могу эту связь разглядеть.
Вальпургиева ночь. Сейчас все планы Темных связаны с ней. Завулон не был бы
мастером интриги, если бы не задумал какой-то отвлекающий маневр. Предположим, он знал
о тайном наблюдении со стороны Скифа и отправился в нижегородские леса именно с целью
отвлечь внимание от Москвы. Распылить наши силы.
А если нет? Если здесь действительно находится что-то важное для Темных?
Тогда оно надежно спрятано. Очень надежно.
Я поднял голову, прислушиваясь. Справа и слева от меня высились гнилые, поросшие
тимофеевкой деревянные трибуны стадиона. Когда-то на них сидели сотни детишек, громко
поддерживали футбольные команды. Я закрыл глаза и представил стадион до разрухи.
Солнечный, теплый день. По вытоптанной траве носятся мальчишки в пыльных футболках и
растянутых трениках. Судья – сухопарый физрук в очках и спортивном костюме (похожий на
нашего Квинта) – строго посвистывает на нарушителей правил.
Сквозь потрескивание палок в костре будто бы донеслось призрачное эхо ребячьих
голосов.
Бесполезно. Бессмысленно.
Ветер зашелестел в траве.
– Ты ничего не увидишь здесь, потому что ты – Светлый, – сказал я вслух и невольно
вжал голову в плечи. Детский звук собственного голоса показался мне жалким, испуганным.
Я открыл глаза.
Проваливай отсюда, как бы говорила мне проржавевшая, покосившаяся судейская
вышка вдали.
Проваливай, Светлый мальчишка, – поддержали ее трибуны.
Я бросил в костер салфетку, в которую был завернут бутерброд. Она медленно, словно
нехотя, почернела и окуталась огненной бахромой.
Какой-то звук раздался у меня за спиной – и я резко повернулся.
Ничего…
Просто ветер, играющий в футбол комком старой газеты.
Уезжай домой, сказал ветер. Тебе здесь не рады, Светлый. Катись с моего поля – от
греха подальше.
Ледяной палец страха пополз вдоль моей спины, пересчитывая позвонки.
Я вскочил, затоптал огонь и быстро пошел прочь – обратно на площадь, обратно к ямам
в асфальте, обратно к разбитой гипсовой мечте пионера.
– Я не Светлый, – пробормотал я призракам на трибунах, – честное слово, я свой.
«Ха-ха-ха-ха», – грянули невидимые зрители.
«Ка-тись, ка-тись» – принялись скандировать на трибунах слева и тут же подхватили на
трибунах справа.
– Я Темный, – сказал я замершим вдоль дорожки елям, пустым окнам столовой и
свинцовому небу, – ну правда же.
Ты должен был стать Темным, – сказала мне Таня в тот далекий день, – только
Темным, и никак иначе. Но я сумела все изменить.
Нельзя повернуть время вспять. Нельзя обмануть Изначальные Силы. Я слышал об
Иных, которые поменяли сторону, но для это– го требовалось время и по-настоящему
сильное моральное потрясение.
Но образы прошлого можно вернуть, пусть ненадолго.
«Ка-тись! Ка-тись!»
Я закрыл глаза и сосредоточился, вспоминая тоскливое, опаленное солнцем лето
девяностого года.
Не получалось. Слишком живы были образы настоящего. Слишком ярко горел в душе
Свет.
Я упал горячим лицом в мокрую траву.
Ничего нет, шептал я в пустоту, ничего нет – и не было. Только я один, в тишине и
безмолвии времени. Я один в этом мире, один в этом космосе.
Не было всех этих лет, не было Тани, Скифа, Нелли, Дозоров. Ничего, кроме пустоты.
Пустоты и темноты…
И крошечный лепесток Тьмы беззвучно затрепетал в моей груди.
Пораженно затихли трибуны. Смолк ветер. Замерла листва на деревьях.
Я – Темный. Видите? Темный!
Тяжело дыша, я огляделся. Я не узнавал этого места. Похоже, в бессознательном
состоянии я ушел далеко от поляны, где меня настигло откровение. Обглоданные временем
трибуны стадиона с трудом угадывались в сером тумане вдалеке.
Мне удалось выдать себя за Темного. Пусть это только воскрешенный слепок моей
ауры восьмилетней давности – но теперь я здесь свой. Так почему же я по-прежнему не вижу
никаких следов тайного лагеря?
Туда должен быть какой-нибудь скрытый вход. Ищи его. Ты по-прежнему в нашем
мире.
Около пустого и мрачного спального корпуса я увидел высокий дуб. Трепещущий
лепесток Тьмы в моей груди вдруг наклонился и указал на него – будто его затягивало туда
ветром. Здесь.
Я вплотную подошел к дубу и опустился на корточки. Под его огромными изогнутыми
корнями темнела большая нора. Лепесток Тьмы указывал туда. Сквозь Сумрак в норе
виднелась только клубящаяся серая мгла. Сюда, скорей, смелей – словно кто-то невидимый и
веселый нашептывал мне на ухо.
Я закрыл глаза и нырнул в нору, как в ледяной омут.
– Это мертвяк, – сказал голос над моей головой.
Я разлепил веки. В траве надо мной стояли трое мальчишек с синими повязками на
рукавах.
– Чего ты тут разлегся? – спросил один из них. – Где твоя повязка?
Его лицо показалось мне знакомым.
– Я… не помню, – прошептал я, поднимаясь. Ноги еще дрожали после
головокружительного путешествия сквозь пустоту.
– Ты что, по балде стукнутый? – засмеялся другой.
Здесь было гораздо теплее – почти как летом. Сквозь пелену облаков пробивались
бледные солнечные лучи, расцвечивали в изумрудно-зеленый цвет листья дуба в вышине. В
подстриженной траве негромко стрекотали кузнечики.
– Я… потерял свою повязку.
– Говорю же – мертвяк, – снова сказал первый, – не важно, сорвали с тебя повязку или
сам посеял – ты труп!
Игра, понял я.
– Иди на базу, – легонько стукнул меня в грудь кулаком парнишка, – ты свое отыграл
уже.
Меня словно обожгло – Артем! Это же он!
А трое ребят уже побежали мимо спального корпуса к березовой роще. Вскоре оттуда
раздались их веселые голоса. Я побежал следом за ними, стараясь держаться в отдалении.
Правила игры я понял быстро. Синие и белые повязки старались взять в плен друг
друга или по крайней мере сорвать с рукава цветовой символ врага – отобранная повязка
давала меньше очков, чем пленник. Игра оказалась весьма увлекательной, я даже пожалел,
что не могу в ней участвовать. «Синие», разбившись на тройки и четверки, одерживали верх
над «белыми» – те сопротивлялись хаотично, часто поодиночке. На поляне перед столовой
находилась «база», где под присмотром вожатого уже сидело множество грустных пленных, в
основном «белых».
Я сел на лавочке в стороне от этой веселой суеты и принялся наблюдать. Вожатый,
Темный пятого уровня, деловито раздавал указания. Я осторожно сканировал ауры ребят –
вожатый был единственным Иным в этой гомонящей, многоголовой толпе.
Здание столовой, которая еще недавно казалась декорацией к фильму о конце света,
теперь было нарядным и недавно окрашенным. Асфальтовые дорожки – ровные и чистые. На
месте разбитого памятника пионеру – вымощенная гранитной плиткой площадка. Я
попытался вспомнить что-нибудь о подобном волшебстве, но память моя молчала. Лагерь
скрыли искуснейшим образом, оставив убогую обманку для местных. Думаю, Темные
пользовались каким-то другим способом доставлять сюда людей, скорее всего скрытым
порталом, чтобы дети ничего не почувствовали.
Детишки Темных со всей страны. Да, Иным невозможно стать по наследству. Но кому-
то все равно хочется, чтобы отпрыски «жрецов ночи» держались вместе.
– Привет. Ты чего здесь один загораешь?
Я вздрогнул. Пока я рассматривал ребятню, вожатый неслышно подошел ко мне.
– Я в «белой» команде… где-то посеял повязку… простите.
Вожатый молча, без улыбки смотрел на меня сверху вниз:
– Я тебя не помню. Ты новенький?
– Я здесь уже неделю, – подумав, ответил я.
– Ах, неделю. – Он прищурился. – Что ж, будем знакомы. Меня зовут Михаил.
– Матвей.
– Матвей, ни в коем случае нельзя оставлять свою команду. Даже если она проигрывает.
Ты понял?
Я кивнул.
– Давай-ка бегом к своим.
На негнущихся ногах я побрел к сидящим в кружке «белым». Понял Михаил что-
нибудь или нет?
Тем временем от березовой рощи с шумом и криками двигалась стайка «синих». Они
вели, подталкивая в спину, коротко стриженного паренька в джинсовой куртке. Окружающие
меня пленные «беляки» зашептали:
– Капитана взяли… все, конец игре…
«Синие» ликовали. Капитана соперников поставили на колени и принялись разноголосо
кричать на него.
– Что им от него надо? – спросил я у девочки, сидевшей рядом на траве.
– Разве не слышишь? Требуют назвать секретный ключ.
– А если он не скажет?
– Все равно мы продули, – сказала она с тоской, – но если не сдадим ключ, сохраним
тайную базу.
– Ну-ка, тихо, дикари! – Михаил унял гомонящих мальчишек. – Артем, давай ты.
Я подошел ближе. Из стайки «синих» выступил наш пропавший отличник. Собственно,
с этого момента мне можно было уходить: свою задачу я выполнил и главное, что нужно
знать о «Лесной сказке», уже понял. Но мне стало интересно.
– Что ж, Саша, – сказал Артем, сложив на груди руки, – ты же понимаешь, что без
ключа мы тебя не отпустим.
«Синие» одобрительно загалдели, и Михаилу пришлось цыкнуть на них.
– Я не предам своих, – дерзко ответил Саша, и теперь загалдели «белые».
– Тише, тише, пацаны!
– Лешка, Арсен, – скомандовал Артем, – держите его покрепче.
– Бить будут? – спросил я.
– Ты что, новенький? – удивилась моя соседка. – Бить запрещено.
То, что произошло дальше, было не столько унизительно, сколько смешно. «Синие»
принесли откуда-то заранее припасенных кузнечиков, лягушек и жуков и принялись
запускать все это за шиворот пленному капитану «белых». Саша отчаянно хохотал вместе со
своими мучителями.
Однако время шло – пытка не прекращалась. Одних «синих» сменяли другие,
количество кузнечиков и лягушек росло.
Как-то незаметно смех и гомон прекратились.
Я видел, как лицо Саши начало бледнеть, он кусал губы, затем резко рванулся – но
Лешка и Арсен были готовы к этому и не дали ему сделать и шага.
– Отпустите его, – заплакала одна из девчонок.
– Да скажи ты им этот пароль! – крикнула другая.
Парень продержался еще минут десять. К тому времени плакали уже несколько
девочек, в том числе некоторые из команды «синих».
– Стоп! – скомандовал Артем в тот момент, когда мне уже показалось, что Саша не
выдержит. – Уберите лягушек, ребята.
Михаил у него за спиной открыл было рот, но подумал мгновение и отступил назад.
– Саша, ты отлично держался. Признаюсь, я восхищен. Предлагаю тебе почетные
условия: ты перейдешь в нашу команду в ранге моего заместителя. Всех пленных «белых»
мы примем в нашу армию. Только назови пароль.
Саша посмотрел на него с изумлением, даже страхом. И тут я увидел тонкую радужную
полоску в его ауре: мальчишка тоже был потенциальным Иным.
Артем улыбнулся:
– Назови пароль – и мы все пойдем ужинать.
За ужином я постарался сесть поближе к Артему, но это оказалось непросто – все
ребята хотели сидеть с ним за столом.
Я жевал салат и пытался расслышать, о чем он говорит с пацанами, когда рядом со
мной на стул опустился Михаил.
– Приятного аппетита, Матвей, – сказал он, разрезая ножом кусок мяса на тарелке.
– Спасибо, – буркнул я.
– Мы с тобой так толком и не познакомились. Как тебе у нас в лагере?
Сердце мое колотилось у горла. Ладони взмокли. Зачем я еще и на ужин остался? Вот
что значит снова почувствовать себя ребенком – пропала всякая осторожность…
– Кормят скуповато, – я старался казаться невозмутимым, – а в остальном все классно.
– Скуповато? – Вожатый явно был задет. – Для каждого разрабатывают меню по его
пожеланиям. Разве ты ешь не то, что сам заказал?
Я понял, что горю.
– Иногда хочется еще чего-нибудь, – пробормотал я, надеясь, что уши мои не пылают.
– Дома ты тоже так говоришь? Кстати, откуда ты?
– Из Москвы.
Можно было, конечно, просто вскочить и попробовать удрать. Можно было сорваться в
Сумрак и поискать спасения там.
Я отложил вилку и вытер губы салфеткой.
Михаил быстро посмотрел в сторону и вернулся к своему мясу. Я проследил
направление его взгляда. У выхода из столовой стояли двое высоких парней в черных
рубашках. Еще минуту назад их там не было…
– Собираешься уходить? – спросил Михаил. – Ты же почти ничего не съел.
Если он уже обо всем догадался – зачем играет со мной в кошки-мышки? Давно бы
вывели меня под конвоем отсюда.
– Я хотел сесть рядом с Артемом, – сказал я, – как можно перейти к нему в команду?
Михаил пристально посмотрел на меня, отхлебнул «спрайта» из банки:
– Разве ты не знаешь – переходы из команды в команду во время смены запрещены.
– Я же еще новенький…
– Но такие вещи сообщают в первый день, при записи в лагерь. Тебе не говорили?
Он не понимает всей серьезности момента, сообразил я. По-видимому, он считает меня
мальчишкой-Иным, случайно проникшим в лагерь. Это давало мне шанс на спасение, хоть и
крохотный.
– Я обязан все помнить? – попробовал огрызнуться я.
– Да, конечно, – Михаил холодно улыбнулся, – в нашем лагере есть правила, и у
каждого есть обязанности. Это ты тоже должен знать. Если не хочешь выполнять их – тебе
здесь не место.
Тонкий лепесток Тьмы, отпечаток моей старой ауры, был уже практически не виден.
Наверное, со стороны окружающая меня аура выглядела сейчас как размытое пепельно-серое
пятно, что-то вроде той, что отличает Инквизиторов.
– Значит, ты из Москвы, Матвей. Кем работают твои родители?
Я огляделся.
Пожалуйста… мне бы только оказаться за дверью столовой…
Михаил все делает правильно. Он понял, что с тобой что-то не так, но что именно, пока
не знает. Будет засыпать тебя вопросами, пока ты не попадешься на очевидной лжи.
– Мои родители, – я жевал грушу, не чувствуя ее вкуса, – работают в правительстве.
Почему тебя это интересует?
– Очень хорошо, – кивнул Михаил. – Кем именно в правительстве они работают?
– Зачем тебе?
Это было ошибкой. Взгляд вожатого стал ледяным.
– Необходимо, чтобы ты сейчас же рассказал мне о твоей семье.
Я увидел, как Артем встал из-за стола, со смехом сказал что-то своему соседу и
направился в туалет. Я понял, что нужно делать.
– Матвей, – спросил Михаил, – что с тобой? Ты меня слушаешь?
– Хорошо, – я положил вилку, – я тебе расскажу все, что тебя интересует. Но сначала я
схожу в туалет. У меня крутит живот от этого салата.
Я быстро отодвинулся от Михаила и побежал в уборную следом за Артемом.
– Матвей, вернись, пожалуйста!
Краем глаза я видел, как один из парней в черных рубашках подошел к Михаилу, тот
указал ему на меня. Ребячьи головы поднимались от тарелок и поворачивались в мою
сторону.
В туалете было прохладно и тихо. Ни одного окна. Только ряды писсуаров и белых
кабинок. Около умывальника стоял Артем.
Я запер входную дверь и усыпил мальчишку «Морфеем».
Сразу же в дверь туалета постучали.
– Матвей, выходи немедленно.
У меня была минута, максимум две. Я нашел на полу свою тень, шагнул в Сумрак.
Скороговоркой произнес формулу «хамелеона». Затем оттащил спящего Артема в дальнюю
кабинку.
– Матвей, не вынуждай меня ломать дверь!
Я открыл щеколду и буквально вывалился из двери в объятия Михаила.
– Артемка, ты как? – спросил он меня быстрым шепотом.
– Осторожнее, он заперся в кабинке, – я сделал страшную гримасу, – по-моему, у него
нож!
Михаил взмахнул рукой, и парни в черном бросились к туалету. Меня оттеснили в
сторону. Один из Темных достал что-то вроде рации и торопливо зашептал в нее, с опаской
приоткрыв дверь туалета.
Я повернулся и спокойно вышел на улицу.
Найти тот дуб. Вернуться обратно тем же путем, что пришел.
Никто меня не преследовал. Никто не кричал вслед.
Я обогнул здание столовой и перешел на бег. Вот и дуб вдалеке – между стадионом и
спальными корпусами…
По дорожке навстречу мне шли двое Темных. Один из них прикрыл глаза ладонью от
яркого вечернего солнца и указал второму на меня.
Я рванулся в сторону. Назад к столовой нельзя, там уже переполох, наверное. Я летел
через шелестящее море травы, через пустынную площадку для торжественных линеек, и
быстрый топот шагов за спиной становился тише.
За сонной березовой рощей, за длинной изогнутой трибуной стадиона я перемахнул
через забор и увидел перед собой блестящую поверхность пруда. Тихо, стараясь не оставить
мутного следа, я вошел в воду и бесшумно погрузился на дно.
Ближе к утру в небе появилась луна. Я увидел ее сквозь черную толщу воды и начал
осторожно подниматься на поверхность. После нескольких часов под водой выходить на
берег нужно медленно – иначе от перепада давления может разорвать барабанные перепонки.
Я ушел бы и раньше – но боялся не найти дорогу в абсолютной темноте. Кроме того, я
надеялся, что к рассвету основная часть охотников на меня уже утомились и отправились
спать.
Мокрый, как выдра, я тенью прокрался вокруг стадиона и вышел к спальным корпусам.
– Матвей, – прошептала ночь.
Я замер, прижавшись к дереву. Какая-то тень поджидала меня на углу корпуса. Махнула
рукой: сюда. Минуту я стоял на месте, разрываемый пополам желанием послушаться – и
желанием бежать прочь без оглядки. Потом узнал ауру Артема.
– Смотри, – сказал он мне пять минут спустя, когда мы лежали в кустах на опушке
рощи, – вон там, на крыше.
Я присмотрелся. На углу спального корпуса замерла тень: просто чуть более темный
клочок неба.
– И там, – добавил Артем.
Под деревом у столовой замерла еще одна тень, похожая на изваяние.
– Мне нужен старый дуб с другой стороны здания, – сказал я, – сможешь провести
незаметно?
Артем с сомнением посмотрел на меня. В глазах его отражался свет луны.
– Если ты можешь превратиться во что угодно – почему не станешь мотыльком и не
улетишь куда хочешь?
Только сейчас я вспомнил, что я все еще в его облике.
– Извини, – сказал я, – одну минуточку.
Артем без всякого страха, с детским восхищением наблюдал, как я снова обретаю свой
облик. Свой взрослый облик.
– Это ты настоящий, да?
– Да, так я выгляжу обычно.
– А тот мальчишка?
– То был я в детстве. А в мотылька или кошку превратиться не получится. Не такой уж
я сильный маг для этого. Только во что-то близкое по размеру.
– Классно…
– Ты бы хотел так уметь? – спросил я.
Он недоверчиво улыбнулся:
– А что взамен?
Смышленый мальчик.
– Почему ты решил мне помочь?
Артем пожал плечами:
– Наверное, потому что мне не нравится «Лесная сказка». Мы здесь как в клетке. Я
очень хочу домой. Даже пробовал сбежать – но отсюда не уйти.
– Стерегут?
– Не в этом дело. Можно обойти охрану – но отсюда нет ни одной дороги. Словно все
это место взяли, вырезали ножницами, как картинку из книжки, и вклеили в другую книжку.
Молодец парень. Надеюсь, он будет в Ночном Дозоре.
– Как же ты здесь оказался?
– Сам удивляюсь. Неделю назад родители меня обрадовали новостью, что я еду в
спортивный лагерь. Да еще срочно – на следующее утро. Вообще-то у меня школа, но с ней
как-то договорились. Я ничего не понимаю до сих пор. Наверное, кому-то я здесь
понадобился, но зачем?
Я пристально посмотрел на него:
– Ты ведь не один сюда приехал, так?
– Конечно! Целый автобус ребят, четырнадцать человек, я сосчитал. В основном
постарше меня.
– Автобус? Значит, ехали по дороге?
Артем понурился:
– Не представляю, куда делась дорога. Знаешь, что самое интересное? Мне ни капельки
не страшно. Просто не нравится здесь, и все.
– Потому что ты не обычный человек. Думаю, скоро твоя жизнь станет совсем иной.
Потому тебя сюда и привезли.
– А ты? Почему ты против них?
– Я из другого лагеря.
– Из какого?
Я встал на ноги:
– Прости, дружище. Но я и так рассказал тебе слишком много. Это хорошо, что ты не
боишься. Я думаю, здесь тебе ничего не угрожает. Хозяева «Лесной сказки» теперь будут
сами бояться любой тени – их проект больше не является секретом.
– Ты поможешь мне удрать?
– Будет лучше, если ты останешься. Потерпи. Думаю, осталось несколько дней.
Постарайся тут все хорошенько запомнить.
– Ладно.
– Артем… почему тебе тут не нравится? Тебя сделали лидером группы, доверяют
принимать решения…
– Это правда… но решения почему-то всегда неприятные. Ведь это Михаил научил
меня, как нужно Сашку пытать жуками и лягушками. Пытать, пока не скажет. Сашка
молодец, что так и не раскололся.
– А идея предложить ему сделку была твоей?
– Да.
– Из тебя получится дипломат. Пусть даже Сашка и не выдал тайну.
Артем улыбнулся:
– Мы сидели с ним рядом в автобусе, когда сюда ехали, и успели подружиться. Мы и
сейчас дружим, хотя это против правил. Вчера перед игрой мы дали друг другу обещание,
если кто-то попадет в плен, до конца не пытать – так что это был спектакль. Да я и так знаю
их ключ… это кодовое слово «гром».
Очаровательно, подумал я. Хорошо, что Гесер не додумался организовать такие же
лагеря для детей Светлых.
– Значит, так: иди вдоль опушки, – сказал мальчик, – только осторожно, чтобы не
увидели с крыши. Потом через поле по-пластунски до твоего дуба метров триста.
***
***
Глава 7
***
Я перестал дневать дома. События дней и ночей смешались у меня в голове, как
картинки в калейдоскопе. Я литрами пил кофе, чтобы держаться на ногах, но через некоторое
время даже кофеин перестал выручать. В какой-то из дней я присел на минутку на
тренировочный мат в нашем офисе и сам не заметил, как провалился в глубокий сон без
сновидений.
Проснулся я от поцелуя в губы. И увидел перед собой смеющееся лицо Женьки.
– Скучал по мне, Котяра?
Ее длинные волосы, и без того прекрасные, завились и блестели – похоже, побывала в
парикмахерской. Не припомню, чтобы раньше Рысь делала что-то подобное со своей
прической; максимум – стягивала резинкой хвостик, чтобы в драке волосы не лезли в глаза.
Постойте, а это что? Платье? Синее короткое платьице, почти не скрывающее длинные
стройные ноги.
– Привет, Рысь. Тебя не узнать, – сказал я, – погоди, ты что – в туфельках?
– Как тебе? Нравится? – Она покрутилась передо мной. – Если не нравится – выброшу
и сожгу все нафиг.
– Нравится, – засмеялся я. – Тебе очень идет.
Мы обнялись… и в этот момент в зал вошли Нелли и Скиф.
Светлая волшебница равнодушно скользнула по нам взглядом и прошла к стойке с
мечами. Скиф же посмотрел на нас с неодобрением.
– Милуетесь? Как насчет того, чтоб делом заняться?
– Шеф, ты только дай команду, – усмехнулась Женька.
Скиф остановился посреди зала, растерянно глядя на короткое платье Рыси.
– Что-то случилось? – спросил из коридора Квинт.
– Сегодня ночью убит единственный свидетель по делу нашего серийного вампира.
– Спайс? – Я поднял голову. – Он же ничего полезного не знал.
– Значит, знал, но сумел скрыть. Или его убрали просто на всякий случай.
Все, кто был в офисе, обступили Скифа, лишь Нелли осталась стоять в сторонке,
придирчиво разглядывая свой любимый японский меч.
– Что теперь остается? – спросил Квинт. – Только облавы да засады? Видели вы когда-
нибудь такого бойкого новичка?
– Это даже хорошо, – сказал я вполголоса, и все посмотрели на меня, – да, хорошо.
Теперь есть хоть какая-то определенность. Нужно дальше работать по Спайсу, проверять его
связи, перетряхнуть всю его жизнь.
Квинт покачал головой:
– Большой Дозор уже все перетряхнул.
– Значит, нужно перетряхнуть более тщательно.
– У нас мало времени. Вечером мы должны выдвигаться в дозор. Это приказ сверху.
Я посмотрел на часы:
– Сейчас только половина третьего. Давайте разделимся. Кто-то проверит квартиру
Спайса, кто-то загородный дом, кто-то сходит к нему на работу. А в шесть встретимся здесь и
присоединимся к патрульным.
– Хорошо, – сказал Скиф, – тогда едем прямо сейчас.
Я подошел к Нелли и взял ее за руку. Девушка посмотрела куда-то сквозь меня и
вернулась к созерцанию лезвия.
– Послушай…
Я и сам не знал, что хотел сказать. Если бы наши с ней отношения выходили за рамки
двух-трех невинных свиданий, наверное, имело бы смысл извиниться. А так…
– Все в порядке, Кот, – тихо прозвучал самый прекрасный на свете голос, – тебе не
нужно ничего объяснять.
– Но мы с тобой…
Я мог бы напомнить ей о том, как она сама жарко обнималась с шефом. Да и сейчас они
пришли в офис вместе. Конечно, я не сказал ничего подобного.
– Ты волен делать все, что тебе хочется, Матвей. Я никогда не давала тебе оснований
действовать иначе.
Подбежала Женька, приобняла меня за плечо:
– Кот, у нас мало времени.
Она старалась вести себя как ни в чем не бывало, но все ее веснушки потемнели от
волнения.
– Едем, – бесцветно ответил я, – пока, Герда.
Дача Спайса находилась в пятидесяти километрах от Москвы по Ярославке. Я
предоставил Женьке вести машину и украдкой наблюдал за ней, предаваясь невеселым
размышлениям. Девушка открыла окно, и прохладный весенний воздух врывался в салон,
разметав ее рыжие волосы. Она покусывала нижнюю губу, и я понял – в душе у нее сейчас
полыхает огонь.
Не забывай, сказал я себе, Рысь – дикая кошка. А кошки не только влюбчивы, но и
ревнивы. Как бы Нелли в ближайшее время не пришлось столкнуться с проблемами. Только
этого не хватало.
– Женя, – сказал я тихо, – обещай мне, что мы останемся командой, что бы ни
случилось.
– В чем дело, Котя? Ты во мне сомневаешься? – Она криво усмехнулась.
– Я верю, что Скиф прав. Однажды ты станешь самым сильным бойцом в Дозоре. Но
для этого придется проделать долгий путь.
Женя перестала ухмыляться:
– Вчера мы уже все обсудили со Скифом. Не менжуйся, напарник. Я обещала ему среди
своих оставаться тихой домашней кошечкой.
Я выпрямился в кресле:
– О чем вы говорили?
– Угадай с трех раз.
***
***
***
***
Уже к трем часам следующего дня мы, не сговариваясь, стали подтягиваться на работу.
Я пришел в половине четвертого и увидел Фрейда и Квинта у входа в офис со стаканчиками
кофе в руках. Черный как туча Скиф, похоже, и вовсе не уходил домой. Мы собирались в зале
для тренировок, невыспавшиеся и хмурые. Эта история начинала напоминать болезненный
сон, в котором все без конца бегут по кругу. Вчера уже казалось – мы точно достанем эту
тварь, и сегодня разочарование было слишком сильным, чтобы не обратиться в злость.
Скиф монотонно, заложив руки за спину, расхаживал от стены к стене.
– Гесер считает, – сказал он устало, – что нам с вами кровь из носу необходимо найти и
упокоить браконьера до первого мая.
– До первого или до тридцать первого, – ледяным голосом проговорил Квинт, – я найду
и упокою его. И всех, кто его прикрывал.
– Теперь это будет сложней. Кирилл больше не появится дома.
– Думаешь, сбежит подальше?
– Напротив, – взял слово я, – уверен – он продолжит нас провоцировать. Этой же
ночью.
– Но зачем ему это?
– Не ему. Им.
Повисла тяжелая пауза.
– Мы в безвыходном положении, – сказал Фрейд и сел на стул, закинув ногу на ногу, –
цугцванг. Темные отчего-то хотят, чтобы мы искали Лещука. И мы обязаны действовать: если
ничего не делать, он продолжит убивать. В то же время – для чего вчера Сет его спас, мы не
знаем. Если только не из подлости.
– Он ждал его, – возразил Скиф, – ждал и предупредил. Да так ловко, что мы ничего не
заметили. Затем отправил его прочь в своем автомобиле и остался на месте отвлекать наше
внимание. Отсюда, кстати, вытекает еще одна дополнительная сложность. Если Дневной
Дозор его «пасет» – мы не можем просто найти и шлепнуть упыря. Напомню: прямых улик
против него по-прежнему нет. Нужно брать его с поличным и судить.
– Я бы предложил ловить его на «живца», – вполголоса сказал Куно, – но это слишком
опасно…
– Другого выхода у нас нет, – так же тихо ответил Скиф.
Сразу же все взгляды обратились на Нелли и Женьку.
– Мы пойдем, – просто ответила моя рыжая напарница.
– Подождите, – я вскочил, – но он же сразу поймет, что перед ним Иные.
Скиф вздохнул, потер пальцами виски, словно у него разболелась голова:
– Все будет зависеть от того, кто наведет маскировку.
Я прошелся по залу, нервно разминая похолодевшие руки. Идея выставить в качестве
приманки наших девушек подействовала на меня как удар в печень. Да, я понимал – мы все
солдаты на бесконечной войне и все смертны. Но я даже представить себе не мог до этого
момента, как тяжело мне может даться потеря любой из них.
– Насколько я знаю, – подал голос Костя, – Большой Дозор уже пытался поймать
Лещука на «живца».
– Большой Дозор подошел к этому формально, – ответил Скиф, – они выпустили на
улицы плохо замаскированных сотрудниц, вульгарно накрашенных и одетых. Они так
старательно привлекали к себе внимание, что вампир даже не приблизился к ним.
– Его привлекает невинность? – спросила Нелли.
– Не обязательно невинность. Ему нужна натуральность. Он хочет охотиться, а не быть
объектом охоты. Герда, я думаю, должна идти ты.
– Почему она? – уязвленно спросила Женька.
– Потому, Рысь, что в тебе даже мальчишка-стажер с первого взгляда узнает бойца. А
сущность Герды глубоко скрыта. Она лучше подходит на роль приманки.
– Я готова, – кивнула Нелли.
– Нет, – сказал я, заступая ей дорогу, словно боялся, что она сейчас же встанет и уйдет в
ночь, – нет, нет, нет, нет! Подождите, ребята, это неправильно. Риск слишком велик,
чудовищно велик. Может быть, мы просто отправляем ее на смерть!
– Все в порядке, Кот, – ответила девушка, – для этого мы и пришли в Дозор.
Я ударил кулаком в стену:
– Ничего не в порядке! Это не простой упырь, пойми! Он убил за короткое время почти
два десятка людей. Он накачан Силой! Если он и не раскусит тебя с первого взгляда, то
догадается со второго – по интонациям, по трепету ресниц. Черт, да он так силен, что может
мысли прочесть!
– Кот прав, – сквозь зубы сказал шеф.
Я с удивлением взглянул на него.
– Да, Кот прав, – продолжил Скиф, хмуро разглядывая свои обкусанные ногти. –
Вампир прокачался до высокого уровня. Поэтому обычной маскировкой под человека мы не
ограничимся. Нужно, чтобы ты сама не знала, кто ты такая и зачем гуляешь одна по ночному
городу.
Я в ужасе поднял руки: замолчи! Скиф не обратил внимания:
– Герда, придется загипнотизировать тебя и дать ложную память. Это очень опасно, но
другого пути я не вижу.
Нелли встала, тряхнула хвостиком льняных волос.
– Если так нужно, я согласна. Главное – вы, ребята, страхуйте меня. Не хотелось бы
умереть, даже не понимая, что происходит.
– Но разве нельзя, – я лихорадочно искал соломинку, чтобы за нее ухватиться, – разве
нельзя взять какую-нибудь обычную девушку на улице? Точно так же ее загипнотизировать и
сделать приманкой?
Мне ответил Квинт:
– Только никогда не говори подобного в Большом Дозоре. Мы, конечно, циники, да и
Договором порой пренебрегаем, но не до такой же степени.
– Кот, это совершенно исключается, – покачал головой Фрейд.
– Неужели вы не понимаете, – не выдержал я, – если что-то пойдет не так – мы с вами
никогда не простим себе…
– Замолчи уже, Кот! – В голосе Скифа громыхнула сталь. – Ты думаешь, мне легко? Я
прекрасно понимаю, каков риск. Если что-то случится, это ляжет камнем на мою совесть!
– У тебя там и так уже целый курган камней! – воскликнул я. – Одним больше – одним
меньше!
Мы стояли друг напротив друга, готовые сцепиться в драке. Я не уверен, что не
бросился бы на него, если бы друзья не встали между нами.
– Прости за прямоту, Кот, – Квинт оттер меня к стене, и весь Тайный Дозор слышал его
слова, – но ты не можешь говорить объективно. Ты по-особенному относишься к Герде, вот и
все.
Я ничего не ответил. Краем глаза я видел, как Женька схватила пластиковую бутылку с
водой и в ярости забросила ее в дальнюю часть зала.
– Ладно, – скрипнул зубами Скиф, – это против всех правил, но на сей раз сделаем
исключение. Голосуем: кто против того, чтобы пошла Герда?
Я вскинул руку. Фрейд вздохнул и присоединился ко мне:
– Коллеги, простите… я в принципе против ловли на «живца». Это издевательство над
моралью.
Белая, как веснушчатый мел, Женька тоже потянула вверх руку.
– Не надо, Жень, – тихо проговорила Нелли.
Рысь, прожигая ее взглядом, подняла и вторую руку.
– Больше никого? – спросил Скиф. – Тогда кто «за»?
Куно, Костя, Квинт, сама Нелли.
– А ты сам что же? – удивленно сказал Фрейд.
– Я воздержался, – на Скифа было страшно смотреть, – итак, четверо против трех.
Решение принято. Пойдет Герда.
Я поймал ее выходящей из кабинета Скифа. Знал, что это безнадежно, но сделал еще
одну попытку.
– Нелли, не ходи. – Я преградил ей путь. – Можешь смеяться сколько угодно, но у меня
плохое предчувствие. Придумай что-нибудь… скажи, что тебе плохо.
– Это невозможно, Матвей. На моем месте ты тоже пошел бы.
– Я – другое дело.
– Почему же? Чем ты отличаешься от меня?
– Таких, как я, на свете миллионы. Таких, как ты, больше нет…
Нелли впервые за долгое время улыбнулась мне:
– Ничего уже нельзя изменить. Но мне приятно, что тебе не все равно.
Она обошла меня, как обходят досадное препятствие на дороге, и вышла из зала.
Я не обманывал Нелли, когда говорил о предчувствии.
Мы все – пассажиры поезда, на полной скорости летящего к обрыву.
За дверью, в кабинете Скифа, что-то звонко крикнула Женька. Значит, она тоже там. По
крайней мере Нелли не была с ним наедине, подумал я с облегчением. Стыдно признаться, но
я все еще ревновал к нему.
Скиф тихо и зло что-то сказал Рыси в ответ.
Я поймал себя на том, что думаю о своей рыжей напарнице с раздражением. А ведь еще
вчера мне казалось – я почти люблю ее.
Интересно, зачем шеф пригласил их обеих в кабинет? Решил заняться нашими
любовными делами?
Нет. Он хочет добиться мира между девушками. Хотя бы на эту ночь. Ему нужно, чтобы
мы все снова стали командой.
Как все плохо-то, а… Скорее бы уже осталась в истории Вальпургиева ночь 1998 года
– и мы заживем нормальной жизнью.
Я не знал еще, что возврата к прежней жизни уже не будет никогда.
***
Глава 9
История третья
Чужая тайна
Пролог
Да ведь я и в самом деле умру, с ужасом подумал Бычара. Как я буду без нее жить?
Он выплюнул под ноги окурок сигареты, сразу же закурил еще одну. Его трясло.
Могла бы спасти водка, но, как назло, не было ни копейки денег, и вокруг никто не
наливал. Бычара еще постоял немного с глупым видом, слушая песни, и поплелся домой.
Дома было темно, холодно и тихо. Мать, конечно же, еще на работе. Сам Бычара после
окончания школы так и не нашел работу, которая ему бы понравилась. Вся его жизнь в
последние недели сконцентрировалась в миниатюрной девушке с капризным детским
личиком, носившей в ухе английскую булавку в качестве серьги.
– Я мог бы умереть за тебя, – сказал он пустой комнате, – а ты…
От сиплого звука собственного голоса ему стало страшно. Бычара вышел на кухню и
сунул нос в холодильник. На сковороде свернулись желтыми червячками вчерашние
макароны. В морозилке белели обледенелые кости неизвестного происхождения (из чего
только мать варит суп!). Есть не хотелось. Бычара распахнул шкаф и раскидал в стороны
пачки с макаронами и гречкой. В глубине пряталась материна заначка на день рождения –
початая бутылка «Вазисубани». Наплевав на грозящий скандал, парень залпом выпил
содержимое бутылки, в три глубокие затяжки выкурил сигарету и вернулся в комнату.
По животу прокатилась горячая волна – но вопреки ожиданиям легче не стало. Стало
хуже, черт возьми!
НИКОГДА ОНА НЕ БУДЕТ ТВОЕЙ.
Он в смятении обежал несколько раз комнату по кругу и упал на пыльный ковер.
Может быть, она уже дома?
Бычара подполз к старенькому телефонному аппарату, без особой надежды набрал
номер Спички. Пластмассовый диск с рокотом крутился под его пальцами.
Глава 1
***
Глава 2
***
***
Глава 3
Накрывайся с головой одеялом и спи, сказал я себе. Завтра снова понадобятся все силы.
Не станет ли завтрашний день последним?
Я вспомнил родителей. Они рады: сын нашел новую хорошую работу, снял квартиру,
ездит в командировки, одно плохо – часто уходит в ночную смену. Отец выздоровел после
смертельной болезни, врачи разводили руками: редчайший случай, настоящее чудо! Старики
сейчас счастливы, как давно уже не были… но что будет с ними, если я не вернусь домой
утром второго мая? Что будет с Книжником, если не вернется Нелли?
***
Глава 4
***
***
***
К Скифу они пришли без эффектных трюков: просто позвонили в дверь его квартиры на
Октябрьском поле.
За несколько минут до того Скиф встал со своей узкой койки и оделся. Наш звонок из
Арзамаса обрадовал его, но ночью тревожные мысли навалились снова, не давая выспаться.
Он долго и задумчиво чистил зубы истрепанной щеткой и зубным порошком, затем
отправился на кухню, достал из морозилки котлету и положил ее на сковороду. Пока
готовился завтрак, он отыскал в кармане брюк мобильный телефон и набрал мой номер. Я
был еще недоступен – наш поезд только подъезжал к Москве.
В этот момент звонок в прихожей дважды звякнул.
– Кто? – Скиф стал плечом к двери, достал заряженный заговоренными пулями
пистолет.
– Друзья, – донеслось из-за двери, – добрые друзья.
– Я никого не жду. – Он взвел курок.
– Скиф, это я, Рысь, – сказал другой голос, слабый и испуганный.
Рука шефа потянулась к замку, но он тут же отдернул ее.
– Открывай, дозорный, – снова заговорил первый голос, – ты же не хочешь, чтобы я
навсегда отправил девочку в Сумрак?
– Она солдат. Она понимала, на что подписывалась.
– Знаю, знаю… вы все подписались. Например, выкрасть несчастного парня по имени
Бычара и отнять у него право решать свою судьбу. Или растоптать Великий Договор и
испортить праздник Вальпургиевой ночи.
Скиф снова нашел в кармане мобильный телефон. Номер Гесера он помнил наизусть.
– Кстати, не вздумай никому звонить, – долетел приглушенный дверью смех, – чтобы
мне не пришлось самому набирать Инквизицию.
Он блефует, лихорадочно размышлял Скиф. Никакой Инквизиции в такой день. Но…
если не блефует?
Поколебавшись еще минуту, Скиф снял запоры с двери – обычные и магические. Он ни
за что не открыл бы дверь, если бы не голос Жени.
Она вошла первой. Рыжие волосы дозорной были спутаны, лицо бледно до голубизны.
Она медленно, спотыкаясь, шагала вперед и смотрела в пол. От девушки сильно пахло
спиртным, на лице темнели кровоподтеки. Следом за ней ввалился Дориан – в новеньком
твидовом пальто, благоухающий одеколоном, пышущий Силой.
– Рысь, что случилось? – Скиф держал на виду руку с пистолетом. Мобильник он
незаметно опустил в карман.
Девушка шевельнула разбитыми губами, но издала лишь странный хриплый звук.
Дориан жизнерадостно рассмеялся:
– Девочка подружилась с Дневным Дозором, Скиф. О да, мы с ней чудесно поладили
этой ночью. Не правда ли, Рысь? Но открывает свой нежный ротик она теперь, только если я
разрешу.
Скиф увидел разорванную блузку на груди дозорной, ее голую исцарапанную шею.
Амулета не было.
***
Обо всем, что произошло с нашими ребятами и Скифом той ночью и после, в
«Лужниках», я узнал много позже. В тот момент, когда происходили описанные выше
события, мы с Нелли беззаботно посапывали в своем купе. Кто знает, какова была бы наша с
ней судьба, если бы мы не уехали с заданием в Арзамас – или вернулись немного раньше?
Но вся история нашего Дозора пошла бы по-другому, если бы не Женька.
Вечером двадцать девятого апреля оставшиеся в Москве сотрудники собрались в офисе
и провели короткое совещание, на котором подтвердили план действий на завтра:
приготовленную для шоу жертву нужно любой ценой выследить и вывезти за город. Пусть
это сложно и опасно, но придется искать его непосредственно в «Лужниках» перед шоу или
на ближних подступах, когда Темные повезут парня на стадион. План отдавал авантюрой –
но это было лучше, чем ничего. Ребята согласились с ним и разъехались по домам набираться
сил. Женька тоже поехала домой, но по дороге зашла в бар, где заказала бутылку самого
дорогого виски и бутылку самой дешевой колы. Она не мандражировала, подобно Куно,
перед опасным днем. Она заливала тоску.
Через час или около того в баре появилась Алиса. Она уже была сильно пьяна. Ведьма
попросила разрешения присесть за столик. Женька сказала, что ей все равно. Алиса
принялась хлестать виски, словно компот, и изливать жалобы на Завулона, на Гантрама и
Сета, на весь Дневной Дозор. Шеф предпочитает ей молодых девиц из бухгалтерии, плакала
она. На завтрашнее шоу ее не пригласили. Алиса показалась Женьке такой искренне
несчастной, жалкой и пьяной, такой красивой и незаслуженно обиженной, что наша юная
волшебница-перевертыш не заметила никакой фальши. В ответ она принялась плакаться на
свои проблемы в Ночном Дозоре – и через короткое время две молодые Иные были уже как
подруги. Они поднимали тосты друг за друга, делились сигаретами и бумажными
платочками. Очевидно, в какой-то момент Женька потеряла всякую бдительность, и Алиса
подсыпала ей что-то в стакан. Ведьма слушала бессвязные Женькины жалобы, курила и
поддакивала. Когда Рысь стала стремиться к горизонтальному положению, она по-дружески
обняла ее и предложила проводить до дома. При таком тесном контакте снять амулет было
делом техники.
Конечно, Алиса не случайно появилась в том баре. Лишенная защиты Женька оказалась
в руках Темных. Как бы ни была пьяна – она все же поняла, что с ней происходит, и
попыталась позвать на помощь, но уже не смогла. Она выдержала долгую пытку, но к утру
сломалась. Так Дневной Дозор узнал о наших планах. Пыткой руководил Дориан. Он принял
решение нанести немедленный удар, благо формальный повод у него появился: в Трибунале
он мог объяснить свои действия активной обороной. Из памяти Женьки он вытряс адреса
Куно и Фрейда (старику она как-то помогала настраивать компьютер), а также мой; кроме
того, Темные уже знали адреса Скифа и Кости (квартира шефа была давно известна Темным
– он жил в ней десятки лет, а наш изобретатель был слишком беспечным, чтобы обращать
внимание на слежку). За исключением меня все оказались дома. Так в течение одного часа
наш маленький Дозор потерял убитыми и пленными пять из восьми сотрудников.
– Не стоит в панике жечь синий мох, – с ухмылкой сказал Дориан, забирая пистолет у
Скифа, – дом окружен, район оцеплен. Да и зачем нам проблемы, верно, Андрей? Еще Гесера
расстроим – а он уже не молод, ему сердце надо беречь.
– Отпусти девушку, Дориан. Ты уже получил от нее все, что хотел.
– Да ты джентльмен, никак? – обрадованно спросил Темный. – Одноглазый защитник
женщин? Но я напомню тебе твои собственные слова – она солдат и знала, на что
подписывается.
– Вам нужен заложник? Я пойду вместо нее.
– Ты и так пойдешь со мной. А с этой рыжей кошечкой мы теперь лучшие друзья.
Дориан расхаживал по комнате перед Скифом, помахивая тростью – рослый, изящный,
уверенный в себе. Его длинные черные волосы лоснились в электрическом свете старенькой
люстры. Женька стояла в стороне – безмолвная, недвижимая, словно предмет обстановки.
Руки ее были сложены внизу живота. Скиф заметил, что девушка непрерывно теребит
пальцы, с силой сжимая их, словно только это удерживало ее от обморока. Он неотрывно
смотрел на нее исподлобья, пытаясь поймать взгляд.
– О, не представляешь, Скифушка, какое ты сейчас являешь собой жалкое зрелище, –
Дориан притворно скривился, – но ничего, ничего – я предчувствую у нас с тобой впереди
много приятных и веселых минут. Едем! Я развею твою грусть-тоску!
– Ты же знаешь, я не любитель ваших развлечений.
– Придется полюбить… на одну ночь.
– Боюсь, меня будет непрерывно тошнить.
Дориан засмеялся:
– Я лично подержу тазик.
На щеках Скифа гуляли желваки.
– Мое условие – ты должен отпустить Рысь.
– Чтобы вы растерзали бедную девочку? – Дориан подошел к Женьке, потрепал ее по
щеке. – Неужели ты думаешь, я поверю, что такое шикарное предательство вы не оставите
безнаказанным, а?
Скиф быстро положил руку в карман, где лежал телефон, – но Дориан уже снова
повернулся к нему. Намеренно или нет, Темный еще ни разу не упустил его из виду даже на
несколько мгновений.
– Рыси будет хорошо с нами, – Дориан вдруг грубо прижал девушку к себе, так что та
застонала, – она помогла нам и теперь получит награду. Она станет Темной, если захочет!
Она получит деньги, тачки, шмотки, брюлики – что угодно. Сможет завести себе десяток
молодых кобелей и издеваться над ними сколько заблагорассудится. А лучше – уедет за
границу, подальше от мстительного Гесера. В богатую и сытую западную страну. Она
заслужила!
– Никогда она не станет Темной, – глухо проговорил Скиф, – ври, да не завирайся.
– Думаешь, Завулону это не под силу?
– Пусть Рысь сама скажет за себя.
– Скажи, красотка. – Темный по-прежнему не выпускал девушку из объятий, больше
похожих на удушающий захват.
Серые от напряжения губы Женьки шевельнулись:
– Я… предатель… прости…
– Ты не предатель, – ответил Скиф.
Глаза их наконец встретились, и он быстро подмигнул Женьке.
– Нет, предатель, – глумливо смеялся Дориан, – вернее, предательница. Но это же
прекрасно, дуреха.
Женька непонимающе смотрела на Скифа. Пальцы ее внизу живота продолжали
извиваться, изломанные ногти расцарапывали кожу. Скиф ждал.
– Я… все им сдала… я не выдержала…
Слова с трудом выходили из ее губ, словно прорывались через невидимую преграду.
Скиф снова подмигнул ей. Девушка медленно перевела взгляд на лоснящегося Дориана.
– Можешь стать моей ассистенткой, – сказал тот и взял Женьку за подбородок. –
Сделаешь быструю карьеру, малышка. Многого от тебя не потребуется. Все, что я могу
захотеть, у тебя уже имеется.
В этот момент пленница вскрикнула, закатила глаза, и ноги ее подкосились. Как ни
было ей плохо – она поняла: Скиф просит ее отвлечь внимание Дориана. Для того чтобы
подхватить Женьку и парой пощечин привести в чувство, Темному понадобилось всего
несколько секунд. Но этого времени хватило Скифу для того, чтобы, не вынимая из кармана
телефон, на ощупь открыть историю звонков, выбрать последний набранный номер и
включить повторный звонок.
Последний набранный номер в истории звонков был моим.
Когда я взял трубку, я услышал то, что происходило в квартире Скифа. Это был
единственный знак, который шеф успел подать нам, оставшимся на свободе бойцам.
Мы с Нелли разбирали только отдельные слова, но узнали голос Дориана. Вскоре связь
оборвалась, и до шефа мы больше не дозвонились. Я поочередно набирал номера Куно,
Фрейда, Байта и Женьки – и раз за разом слушал «абонент недоступен».
Поезд причалил к перрону Курского вокзала, и мы с Нелли, подняв воротники курток,
растворились в толпе. Мы понимали только одно: случилась огромная беда. Вдалеке в зале
ожидания мелькнули ауры Темных – и мы поспешили на улицу. Мы не сомневались, что
были объектом охоты.
Где-то позади нас, на дороге в Москву, оставался ничего не подозревающий Квинт.
Перед тем как спуститься в метро, я скинул ему эсэмэс:
Дозор разгромлен. Нас ищут. Как будешь в зоне доступа – набери меня.
Глава 5
***
15:38
7 часов 22 минуты до начала шоу
Я оставил друзей ждать в такси во дворе у метро «Спортивная» и не спеша зашагал к
стадиону. До открытия «Вальпургиевой ночи» оставалось еще много времени, но кучки
любопытных уже стали стягиваться к «Лужникам». Первое, что бросилось в глаза, –
отсутствие милиции. Там и тут я видел крепких ребят в черной униформе с эмблемой ЧОП.
Чем помешала Темным родная милиция? Я бывал на этом стадионе много раз. На любое
крупное мероприятие мэр всегда отряжал для охраны порядка тысячи сотрудников МВД. Где
они сегодня?
Завулон не хочет, чтобы на его вечеринке были посторонние.
Ажиотаж вокруг «Вальпургиевой ночи» все сильнее обескураживал меня. Я был
уверен, что за столько часов до начала увижу пустую площадь перед стадионом – но на ней
уже было людно. Москвичи, пришедшие на шоу, удивляли. Не то чтобы я ожидал увидеть
одних только обдолбанных панков и завернутых в черные простыни сатанистов… хотя
подсознание готовило именно к такому. Нет, подобные фрики тоже были в толпе, но немного.
Я даже не сразу сообразил, что прилично одетые, на вид небедные люди, идущие к стадиону,
и есть основная Завулонова паства. Я понял это лишь по знакомым черно-красным
пригласительным билетам в их руках. Проезд автомобилей к арене закрыли, и гостям
приходилось идти пешком. Смеялись, помахивая сумочками, красивые, хорошо одетые
женщины с золотом в ушах и бриллиантами на груди. Настороженно поглядывали друг на
друга подтянутые молодые люди в костюмах, подобные которым я видел только в дорогих
бутиках в центре города. Некоторые прятали глаза под темными очками. Вот к ограждению
подъехал дорогой автомобиль, распахнулась дверца, и из него вышел знакомый по выпускам
новостей депутат Госдумы под руку с красивой молоденькой девушкой.
Подумать только, какие меры безопасности. Неужели из-за нас троих?
К вечеру, будто по заказу, распогодилось и потеплело. Овальная крыша стадиона тускло
блестела над верхушками деревьев, как инопланетный космический корабль. Привычные
торговые палатки куда-то исчезли с площади перед «Лужниками» – очевидно, Завулон
выкупил всю территорию стадиона на эти сутки и навел здесь свои порядки. Я услышал
далекие ритмичные звуки – где-то у входа на трибуны заиграла приятная музыка. Темные
начинали понемногу разогревать публику.
А вот и они. Вдоль ограды стадиона протянулась редкая неподвижная цепочка мужчин
и женщин. Издалека я видел их ауры – похожие на лепестки темного пламени. Не рискуя
приближаться, я зашагал среди деревьев по густой траве, далеко огибая живую цепь Темных.
Безнадежно! Они закрыли доступ к стадиону по всему периметру.
Почему Завулон придает такое значение этой затее, кусая губы, размышлял я. Ну,
положим, да – массовая деморализация принесет определенные выгоды. Но привлекать для
этого столько ресурсов? Не проще ли устроить нечто подобное в телестудии Останкино и
показать на всю страну? И если подумать – разве не крутят ежедневно по телевидению вещи,
от которых у миллионов людей и так на душе темно и гадко?
Ответ на мой вопрос я получил довольно быстро.
Шагая обратно к метро «Спортивная», я увидел, как у въезда на площадь возникла
какая-то суета. Несколько чернорубашечных чоповцев оттащили в сторону металлические
ограждения, и сквозь пункт пропуска вкатился длинный желтый «икарус». Я осторожно
подобрался поближе – один из охранников сразу же ощупал меня с ног до головы цепким
взглядом. Из автобуса вышел смутно знакомый молодой Темный, а следом за ним, смеясь и
болтая, выбежали на тротуар полтора десятка мальчишек и девчонок разных возрастов. Я
замер на месте, чувствуя вскипающий вдоль спины холодок, – последним из дверей автобуса
спустился Артем Локшин. Вспомнилось и имя его Темного вожатого – Михаил. В отличие от
других ребят лицо Артема было серьезным, даже грустным. Казалось, он хотел бы убежать
отсюда, но понимал всю безнадежность этой затеи.
– Уважаемый! – Охранник указал на меня и взмахнул резиновой палкой. – Да-да, вы!
Кого-то ищете?
Я повернулся к автобусу спиной и, не задерживаясь больше ни мгновения, пошел к
своим. Охранник еще что-то кричал в спину, но меня не преследовал.
– Массовая инициация, – сказал я, запрыгивая в машину.
Нелли и Квинт с удивлением смотрели на меня. Таксист вообще не заметил моего
появления: он был под действием заклятия.
– Деморализация – не главная цель Завулона, – пояснил я. – То есть это ему тоже
интересно, наверное. Своеобразный опыт на большом количестве людей, заодно аккумуляция
большого количества Силы. Но его главная цель – это молодые потенциальные Иные,
которых он хочет склонить ко Тьме. Сперва они прошли отбор – искали самых способных.
Где-то случилась ошибка: один из ребят был у нас в разработке, но Дневной Дозор упустил
это. Мы потянули за эту ниточку и добрались до клубка. Ребятишек уже подготовили в
«Лесной сказке», а сегодня ночью во время казни инициируют. Моральное состояние при
первом входе в Сумрак сделает их с огромной долей вероятности Темными.
И я рассказал об увиденном у стадиона и метро «Спортивная».
– Но Завулон же обещал на людей никак не воздействовать? – растерянно сказала
Нелли.
– Никогда не верь Темному.
– А для ребят это не опасно? Обычно в детстве не инициируют…
– Когда такие проблемы волновали Тьму?
– Как же мы сможем этому помешать? Силой на стадион пробиваться бессмысленно.
Незаметно сквозь оцепление не пройти – тем более с оружием.
– Ребята, – сказал я, покачав головой, – по-моему, пришло время отправиться на
«Сокол» и там все начистоту выложить. Пусть они занимаются этой проблемой. Масштаб ее
слишком велик для нас троих.
Мы помолчали, глядя друг на друга.
– По-моему, – Квинт нахмурил брови, – Гесер ясно высказался: ни при каких
обстоятельствах нельзя Большой Дозор втягивать в это. Да и с кем там говорить? Для начала
придется долго объяснять, кто мы такие. Времени на это уже нет.
– Я тоже против, – кивнула Нелли.
Она ничего не добавила, но я все прочел в ее голубых глазах. Если Большой Дозор
будет решать проблему силой – хрупкую Светлую волшебницу с пятым уровнем вряд ли
возьмут с собой. Если он даст всем отбой – еще хуже. Нелли слишком долго готовилась к
этому дню, чтобы сейчас зачехлить оружие и отправиться домой. Тем более что Дориан
после сегодняшнего вторжения в дом Скифа вряд ли захочет держать ответ перед следствием
и завтра утром скорее всего унесет ноги из города навсегда.
Я оказался в меньшинстве.
– Как же нам проникнуть на стадион? Или свалиться с неба, – развел руками я, – или
идти под землей.
Квинт порывисто схватил меня за плечо:
– Слушайте, мелюзга! Пару лет назад мы со Скифом составляли карту подземных
коммуникаций под городом. Я хорошо помню – под Лужниками и МГУ есть разветвленная
сеть подземных туннелей и коллекторов. Их строили еще в пятидесятые годы.
– Я уверена, Темные тоже о них знают, – сказала девушка.
– Конечно, знают. И скорее всего выставили охрану. Но вряд ли она будет такой же
непроходимой, как наверху.
Мы помолчали, пытаясь представить холодные и сырые туннели под стадионом.
– Наименее безнадежный путь, – резюмировал я, – идемте, поищем нору в земле.
***
19:29
2 часа 31 минута до начала шоу
Мы уходили под землю, бросая прощальный взгляд на хмурое небо, – и знали, что этот
взгляд может быть последним. Стоя на краю пропасти, мы пожали друг другу руки и
обнялись – трое последних тайных солдат Света. Каждый из нас понимал, насколько неравны
силы, и каждый помнил о печальных глубинах Сумрака, куда уходят тени павших Иных, но
отступить сейчас означало бы перечеркнуть весь смысл нашей жизни.
Тяжелая металлическая решетка дождевого коллектора выскользнула из ямы в асфальте
словно игрушечная. Я первым шагнул в прямоугольный провал, сметая ногой гнилые
прошлогодние листья и мокрые ветки. Вниз вела лестница из вбитых в бетонную стену скоб,
и я осторожно принялся спускаться по ним в темноту. Следом за мной шагнула Нелли – в
чистеньком джинсовом костюме и белых, как снег, кроссовках она выглядела странно в этом
мрачном и грязном месте.
Мы спускались в подполье, в холодный мрак, наполненный журчанием ледяной воды и
омерзительными запахами разложения, оставляя за спиной дневной свет, и расцветающие
деревья, и смех ребятишек на детской площадке.
Шедший последним Квинт задвинул на место решетку, чтобы никто не провалился
следом за нами. Лестница кончилась, и я сразу оказался по пояс в холодной воде. Поток
медленно катился на юго-запад, в бетонный тоннель, по которому можно было идти только
согнувшись. Нелли спрыгнула в воду следом за мной, зябко поежилась, прижалась ко мне – и
на одно короткое мгновение в глубине глаз ее вспыхнул искорками Свет. По телу девушки
пробежала дрожь волнения перед дракой. Я поклялся себе: если придется – снова закрою ее
своим телом. Юрий осторожно ступил в воду рядом с нами, и на крошечном пятачке под
лестницей сразу стало тесно.
– Туда, – сказал он негромко, указывая по направлению движения потока, и голос его
отозвался гулким эхом, – там излучина реки и стадион.
Нелли прошептала заклятие «светлячок», и над головой у нас замерцали несколько
шариков белого света. Черное жерло тоннеля сразу стало не таким уж пугающим.
– Не отставать.
Юрий пошел первым, за ним Нелли, я замыкал цепочку.
Вскоре в тоннеле появился небольшой уклон, поток усилился, и нам приходилось
упираться руками в стены, чтобы не улететь в бурлящую темноту.
К нашей удаче, через некоторое время мы оказались в другом, более высоком и
широком тоннеле, вода текла здесь плавно и медленно. «Светлячки» у нас над головами ярко
сияли, превращая мрачный бетонный лабиринт в сказочную гномью пещеру.
Квинт уверенно вел нас вперед, чутьем выбирая направление. Мы быстро вымокли до
нитки, но это только добавило мне злости. Наше путешествие длилось уже долго, и я
окончательно потерял ориентацию в пространстве. По моим представлениям, мы прошли
через извилистые тоннели коллекторов уже два-три километра. Где же выход к стадиону?
Внезапно Нелли остановилась и потянула катану из ножен. «Светляки» ее едва не
погасли – и мы погрузились в почти абсолютный мрак, в котором я с трудом различал
впереди светлое пятнышко волос моей подруги.
– Что там? – шепотом спросил Квинт.
– Не знаю… почувствовала что-то…
Я осторожно заглянул в Сумрак. Здесь, в подземелье, он был плотным и вязким, будто
холодный серый кисель. Разглядеть хоть что-то на расстоянии нескольких шагов казалось
почти невозможным. Ауры моих друзей тускло мерцали, словно за тройным матовым
стеклом: выраженно синяя, как небо в летний полдень, аура Квинта – и нежно-зеленая
яблочная аура Нелли.
– Вы слышали?
– Вода шумит…
– Нет… там есть что-то еще… я не уверена…
Обширное помещение, по-видимому, техническое. Здесь шум воды стал тише. Стены
отступили, потолок исчез. Нелли оказалась впереди; она продвигалась мелкими шажками по
щиколотку в воде, сохраняя боевую стойку. Мы прикрывали ее по бокам.
Откуда-то сверху шел тусклый рассеянный свет. Квинт шепнул несколько слов – и
«светлячки» ярко вспыхнули. Темнота качнулась в стороны от нас, но не исчезла совсем.
Вдоль замшелых стен убегали куда-то обмотанные истрепанной изоляцией толстые трубы. В
дальней части помещения на бетонном основании темнели металлические шкафы с
оборудованием, один из них тихо гудел. От гнилостного духа меня слегка замутило. Так
пахнет возле свалки мясокомбината.
– Смотрите, – жестом позвала Нелли.
Пол покрывали тысячи и тысячи бурых мертвых листьев, принесенных сюда осенними
дождями. Они слежались во много слоев, и их густой прелый запах ударил в ноздри. Вдоль
стены шла глубокая канава, сейчас наполовину заполненная черной водой. По-видимому, во
время сильных дождей ее уровень поднимался до колен и выше.
В канаве белели прикрытые истлевшим тряпьем кости. При нашем появлении парочка
крыс с неохотой отползли во мрак.
– Как минимум четыре человека, – сказал Квинт.
– Девушки, – грустно добавила Нелли.
Черный поток воды лениво играл копной золотистых волос. Покрытые бурой пленкой
черепа скалились на нас из темноты. Я почувствовал, что ладонь моя на рукояти пистолета
вспотела.
– Идем дальше, – сказал Квинт, – что бы здесь ни произошло – у нас сегодня другая
цель. Я думаю, нам нужен вон тот туннель в дальней стене.
Я послушно зашагал за ним следом, а Нелли задержалась, глядя на останки:
– Потом вернемся сюда за ними и похороним как должно, обещайте мне.
Я сквозь Сумрак смотрел вверх, в любой момент готовый выстрелить, – и не мог
разглядеть над головой ничего, кроме клубящейся тьмы. Какое отвратительное место.
– Обещаю, – сказал я.
– Нелли, догоняй.
Мы с Квинтом двинулись дальше вдоль канавы, к круглому черному жерлу туннеля,
когда я услышал над головой шуршащий звук крыльев.
В долю секунды я понял все. И проклял себя за недогадливость!
Дальнейшее произошло так быстро, что сторонний зритель смог бы разобрать что-то
только в замедленном видеоповторе.
Я увидел, как над Нелли распростерлись два острых перепончатых крыла. Вампир в
образе огромной летучей мыши атаковал сверху, обрушившись на девушку словно черный
вихрь торнадо. Неописуемо уродливое, сморщенное в злобной гримасе лицо, широко
раскрытая пасть, усеянная острыми зубами, и крошечные алые глазки-бусинки: в такое
чудовище превратился Кирилл – еще в феврале этого года обычный московский парнишка,
избалованный богатыми родителями.
Нелли услышала его приближение, она вскинула меч, замахнулась для удара – но уже
не успевала. Она была одной из лучших на всех тренировках, но вампир двигался с
невероятной скоростью.
Я выстрелил. Еще раз. Еще.
Мои пули пролетели там, где только что находился вампир. Он был слишком быстр,
чтобы я мог попасть в него! Я слышал грохот выстрелов Квинта рядом – но все его пули тоже
ушли мимо.
Меч Нелли вспыхнул, словно белая молния, и отскочил от защиты Кирилла, как
игрушечный. Когти чудовища легко прорвали ее слабенькую «радужную сферу» и с треском
вцепились в джинсовую курточку; у нас на глазах монстр подхватил Нелли и с легкостью
взмыл в воздух.
Он настроился на тебя той ночью. Ты для него как ненадкушенный бутерброд,
вынутый изо рта.
Кажется, я что-то кричал, но все потонуло в довольном уханье гигантской летучей
твари. Меч Нелли с печальным звоном упал на мокрый бетон.
Я не сразу понял, что произошло в следующий миг. Воздух задрожал от напряжения и
вдруг окутался сетью белых ослепительных молний. Темнота исчезла. Вампир заклекотал от
ярости и боли. Высоко надо мной грянул тяжелый удар – будто где-то поблизости прокатился
горный обвал.
Чудовище зашипело, затряслось в конвульсиях и выпустило из когтей Нелли – девушка
упала на толстый ковер из листьев. Я увидел полыхающую малиновым пламенем сферу
вокруг Кирилла – это плавилась его магическая защита.
Но как только он отпустил Нелли, сияние угасло.
Изумрудные серьги, вспомнил я. Книжник защитил свою племянницу.
– В крыло! – крикнул Квинт, но я уже сам знал, что делать.
Важно было не дать Кириллу снова подняться в темноту под потолком. После удара
защита вампира ослабела, он замешкался на пару секунд – и мне хватило их для того, чтобы
выпустить оставшиеся пули в его правое крыло.
Чудовище взревело, как раненый тираннозавр, и бросилось на нас. Да, Книжник нанес
ему болезненный удар – но прокачанный на крови множества девушек вампир был так силен,
что быстро пришел в себя. Кирилл взмахнул уцелевшим крылом и, как тогда, на крыше,
нанес Квинту удар ужасающей силы – тот встретил его Тройным Лезвием. Светлый и
Темный Иные сошлись в бешеном кипении Силы. «Радужная сфера», которой прикрылся
Юрий, вспыхнула, защита вампира – тоже. Казалось, оба Иных заключены в два огненных
шара – радужно-золотой и багровый.
Метка! Мы же сами зарегистрировали его! И пусть я официально не сотрудник Ночного
Дозора – но знаю, как развоплотить взбесившегося зверя.
Я повелительно вытянул руку. Сейчас. Нить регистрационной метки послушно
раскрутится, и упырь захрипит, придушенный. Он больше не браконьер, а законопослушный
Темный, ведь так?
Ничего не происходило. Я явственно видел метку на груди вампира – но она не
реагировала на мой приказ. Неужели фальшивка? Кому под силу подделать метку, выданную
самим Скифом? Только Высшему Темному…
Мои силы быстро уменьшались. Я лихорадочно шарил по карманам в поисках
заряженного амулета и одновременно ударил по упырю «фризом», но тот краем глаза следил
за мной – с непостижимой ловкостью увернувшись от летящего сквозь Сумрак заклятия, он
снова атаковал Квинта. Видимо, считал его более опасным соперником.
Кирилл двигался слишком быстро!
Мой товарищ с трудом отбился от очередного молниеносного наскока, затем быстро
посмотрел на меня: приготовься.
В тот момент, когда вампир бросился на него в очередной раз, Квинт убрал свою
защиту. Они кубарем покатились по листве, вцепившись друг в друга.
Только сейчас я понял, что за амулет у меня в руке. Выточенная из слоновой кости
фигурка монаха. Подарок на мой день рождения.
Я ударил «серым молебном» в спину чудовищу, и его защита с треском рассыпалась.
Кирилл рванулся в сторону – но Квинт крепко держал его, пока бледный поток энергии
проходил через тело упыря. Наконец вампир тоненько заверещал и пополз прочь по
вспаханной телами прелой листве. Светлый маг остался лежать неподвижно, зажимая
ладонями окровавленное лицо.
Запахло серой. Вампир сипло дышал, как израненная собака. В полумраке я видел
плети слюны, свисающие из окровавленной пасти. Он словно уменьшился в размерах. Но
монстр не был мертв. Обессилевший, окровавленный, но не потерявший способности
двигаться – он заковылял в темноту, к туннелю, из которого мы пришли.
– Стой на месте, мразь!
Я снова хотел использовать «серый молебен», но амулет был пуст. Первый удар забрал
из него всю силу. И патронов в пистолете не осталось.
На эти открытия у меня ушло не больше пары секунд – но вампир за это время оказался
у самого выхода. Вампир уходил!
Внезапно он остановился и зашипел, как змея. Затем заплакал тихим человеческим
голосом.
Я подбежал к нему, отыскивая новый заряженный амулет, и только теперь заметил
стоящую перед упырем хрупкую фигурку. Катана в руках Нелли сияла белым огнем, словно
наэлектризованная проходящим через нее потоком Силы. Меч вошел точно в пах чудовища, и
девушка несколько раз повернула его в ране.
Когда Кирилл, рыдая, словно ребенок, повалился на пол, я уже отыскал в карманах
новый амулет и опять ударил «серым молебном». После этого вурдалак замолчал навсегда.
Внезапно запах серы стал невыносимым, а уродливое тело у нас под ногами рассыпалось
горкой черного пепла.
– Упокоен, – раздался голос у меня за спиной, – молодцы, мелюзга.
Квинт. Раненый, изможденный, но живой.
И снова я заключил его в объятия, просто радуясь, что он жив.
Из нас троих лишь я не был ранен. Первой я перевязал Нелли. Когти Кирилла глубоко
расцарапали кожу на ее плечах и спине – это было болезненно, но не опасно. Я обработал
раны и закрыл их бинтами, а девушка наложила на себя исцеляющее заклятие.
– Сейчас пройдет, – сказала она.
– Ты большая умница. Как ты спряталась у него на пути? Даже я тебя не видел.
– Я искала свою катану. Она лежала там, в воде. – Нелли попыталась улыбнуться, но
улыбка вышла вымученной. – Он удачно налетел на меня, когда я ее нашла.
– В следующий раз держись поближе ко мне, хорошо?
Квинт пострадал гораздо сильней. Помимо рваных ран на груди у него было
повреждено плечевое сухожилие и глубоко рассечен лоб. Он остановил кровь
самостоятельно и сейчас лежал в прохладе Сумрака, медленно затягивая раны на себе.
– Дайте мне еще полчаса, – глухо проговорил он.
Нелли склонилась над ним, и я увидел, как ее пальцы сложились в знак Санацио –
древний жест всех знахарок и лекарей. Края раны на лбу Юрия задрожали и засветились
мягким голубоватым светом. Окровавленная кожа стягивалась на глазах.
Пройдет полчаса, подумал я, и мы двинемся дальше. Но сколько времени и сил мы
потеряли здесь… А ведь мы даже не дошли еще до «Лужников». Совпадение ли, что логово
вампира находилось под стадионом?
Его инициировали в феврале. Тогда уже было известно, что здесь состоится
«Вальпургиева ночь». Не верю я в такие совпадения.
Глава 6
21:01
0 часов 59 минут до начала шоу
И снова темные тоннели с влажными стенами, и узкие коридоры в путанице
проржавевших труб, и журчащие звуки воды. Я шел следом за Квинтом, глядя на его
забинтованную голову. Что мы будем делать, когда доберемся до трибун стадиона? С боем
прорвемся на поле, где будут убивать несчастного парня? Но его наверняка так охраняют, что
понадобились бы силы всего Большого Дозора, чтобы только спуститься с трибун. Может
быть, его не будут убивать в первые часы – ведь шоу рассчитано на всю ночь – и держат где-
то в запертом помещении? Но попробуй найди спрятанного человека в таком колоссальном
здании. Представь, если на стадионе заметят хоть одного Светлого – немедленно сбежится
охрана, появятся самые сильные маги… да что уж говорить – и сам Завулон может ради
такого случая покинуть свое место, чтобы наказать наглецов.
Мои мысли приняли другое направление. Завулон… что, если обратить Перст Энлиля
на него? Для артефакта нет разницы, чей разум подчинить. Я уже пользовался им однажды,
сумею снова. Если я устами Завулона скомандую разойтись по домам – они подчинятся. Он
единственный на этой вечеринке, кому никто не станет перечить. А второй раз собрать
полный стадион они не скоро смогут.
Хотя постой… разве не упоминала Нелли, что артефакт можно использовать лишь один
раз? Значит, придется сделать это кому-то из твоих друзей.
Только сейчас я понял всю глубину планирования операции. Скиф и Гесер просчитали
все. Они предполагали, что кучка Светлых из Тайного Дозора в конце концов будет
противостоять всем Темным города, и заранее приготовили нужный артефакт. Не удивлюсь,
если их план включал даже его похищение Маклером в Иерусалиме. Единственная ошибка
Гесера – он не принял всерьез информацию о «Лесной сказке». Скиф оказался
проницательнее.
– Юрий, – позвал я, – окаменелый палец у тебя?
– У меня, – отозвалась Нелли.
– Есть одна мысль…
– Погоди.
Мы добрались до небольшого, на удивление сухого помещения и остановились перед
новенькой, недавно покрашенной дверью. Дверь была крепко заперта.
– Кажется, дошли.
В Сумраке дверь без проблем открылась – с тихим скрипом петель.
Перед нами был вымощенный серой плиткой длинный коридор. Я обернулся – на двери
белела аккуратная надпись «Тех. участок А18/1. Посторонним вход воспрещен.
Зурабов И. И., главный инженер ОАО «Спортдирекция "Лужники"».
Откуда-то донеслось едва слышимое эхо голосов. Мы переглянулись.
– Темные, – прошептала Нелли, – пять или шесть Иных.
– Прорвемся, – махнул забинтованной рукой Квинт, – я пойду первым.
– Да подождите же, – зашипел я, – вы подумали, что мы будем делать, если не найдем
парня? Его выведут на поле и убьют.
– У нас Перст Энлиля. Можно попробовать войти в его разум и приказать уносить ноги.
– Не получится, – возразила Нелли, – все равно убьют. Завулон вмешается.
– Именно! – Я взял Квинта за локоть. – Нужно овладеть разумом Завулона.
Тот посмотрел на меня с ужасом:
– Ты хоть понимаешь, что говоришь? Это величайший из Темных в нашей стране, один
из сильнейших в мире.
– Мы должны попробовать. Нелли права – Завулон вмешается в любом случае. Там не
будет никого, кто мог бы спорить с ним, так? Значит, это единственный шанс. Эта игрушка
помогала делать великие дела за тысячи лет до Завулона. Нужно только сказать его устами:
все вон отсюда, негодяи.
– Нелли? – спросил Квинт.
– Я видела, как артефакт работает, – кивнула волшебница, – я справлюсь.
– Добро. Значит, мы с Матвеем пойдем вперед. Ты будешь прикрывать наши спины.
– И не трать больше Силу, – сказал я, – Персту требуется много энергии.
Нелли пожала плечами:
– На стадионе будет много людей.
– Нет, – поддержал меня Квинт, – Темные, возможно, будут собирать их энергию, как
мы сами делали на советских праздниках и парадах. Воровство сразу заметят. Так что береги
каждую каплю Силы, девочка.
Мы атаковали Темных внезапно, без предупреждений и лишних разговоров. Часовых
они не выставили – все равно на пути к трибунам стадиона нельзя было миновать обширное
подвальное помещение, где они собрались. Коридор упирался прямо в его дверь. Мы
нырнули в Сумрак и легко открыли ее.
– Ночной Дозор! – заполошно крикнул кто-то, и тут же в комнате воцарился ад.
Нелли ошиблась. Нас поджидали не пять-шесть, а одиннадцать Темных Иных,
вооруженных до зубов. Двоих я, пользуясь эффектом внезапности, расстрелял с близкого
расстояния, еще двоих убил на месте Тройным Лезвием Квинт.
Потом из-за наших спин атаковала Нелли. Она вложила Силу целого амулета в мощный
«фриз» – умело пущенный, он веером полетел навстречу вскочившим на ноги Темным, и я
уже почти видел, как они все застывают в изумлении и ужасе, но на какую-то долю секунды
раньше из глубины комнаты ударили контрзаклятьем. Я никогда в жизни не слышал о том,
что «фриз» можно остановить, но вот два кулака Силы, как волны, сошлись между нами и
Темными, истребляя друг друга, – и в воздухе появилась гладкая тонкая стена льда. Она сразу
же растрескалась и рухнула на пол сверкающим потоком. В следующую секунду Темные
атаковали нас.
Бой развернулся на первом слое Сумрака. Я бросил пустой пистолет и вызвал «белый
клинок», мое любимое оружие. Трое Темных метнулись ко мне, и засверкали клинки, и
волнами покатилось багровое пламя – моя «радужная сфера» застонала, но выдержала.
Янтарный амулет на груди стал теплым, почти горячим.
Нелли пришла мне на помощь, вдвоем мы отбивались против троих.
– Отожмите девчонку в сторону, – скомандовал один из Темных. Я узнал в нем
обаятельного Олега, который когда-то искусно заморочил голову Инквизитору в «Лесной
сказке». Значит, Тайный Дозор Темных здесь!
– Нелли! – крикнул я.
Девушка встала спиной к моей спине. Один из Темных атаковал ее слева, легко отбил
мой удар – но тут же катана Нелли вспорола его живот.
Олег и второй Темный атаковали меня одновременно – и их клинки во вспышке
пламени располосовали мою «радужную сферу», опустились на подставленный меч с такой
силой, что я упал на колено – но не опустил руку.
Нелли осыпала Олега серией ударов – он отбил их все, но отступил на шаг. Это
позволило мне подняться на ноги и оттолкнуть второго Темного.
Что-то просвистело над моим ухом – и Темный упал на пол как подкошенный. Я увидел
торчащий из его глаза метательный нож Нелли. Неплохо!
Мы остались вдвоем против Олега. Краем глаза я видел, что Квинт сражается с тремя
противниками – один из них уже был ранен, но и по лицу нашего товарища снова бежала
кровь. Последний Темный стоял в стороне, в полумраке. Он еще не вступил в бой. Ни лица,
ни фигуры его рассмотреть я не успел… но почувствовал страх.
Теперь мы с Нелли атаковали Олега. Сражение переместилось к дальней стене – так что
мы трое оказались между пятеркой наших противников и выходом к трибунам. Никто из них,
таким образом, не мог бы сбежать и поднять тревогу.
– Что вам здесь надо?! – крикнул Олег. – Вы хоть понимаете, что мы здесь сегодня
полностью в своем праве?
Он был очень силен, я чувствовал в каждом его движении упругую Темную энергию,
похожую на свернутую пружину. Олег легко переключался с обороны на атаку и наносил мне
один за другим чувствительные удары.
– Остановитесь! Мы подадим протест в Инквизицию! – хрипло сказал он сквозь зубы.
Мне даже стало жаль его.
Я сделал знак девушке – и мы начали отработанную много раз на тренировке атаку. Меч
Нелли засверкал вокруг противника, как белая молния. На несколько мгновений я оказался
свободным. «Белый клинок» исчез. Я взял в каждую руку по заряженному амулету и одним
махом высвободил всю накопленную в них Силу, вложив ее в смертоносное Тройное Лезвие.
Щит Мага лопнул с глухим электрическим звуком, из пробитой груди Олега ударил
фонтан крови. Красивые черные глаза его в изумлении уставились на меня. В то же
мгновение серебристо вспыхнул металл катаны, и голова Темного развалилась на две
половины, словно тыква.
Побеждаем, с осторожной радостью подумал я – и «белый клинок» снова заблестел в
моей ладони.
Мы с Нелли перешагнули через упавшее тело и поспешили на помощь Юрию. Его
раненый противник уже отползал в сторону, зажимая бедро. Это был молодой маг шестого-
седьмого уровня, явно новичок. Он не знал даже, как остановить хлещущий поток крови.
Почему его товарищ – тот, что стоит в тени, не поможет? Я не мог понять этого.
По лицу парнишки катились слезы. Я подумал о том, чтобы добить его, – но жалость
остановила мою руку. Через минуту он уже потерял сознание.
Теперь мы трое бились против двух соперников средних способностей. Квинт, который
до этого момента мог только отбивать град ударов, отошел за наши с Нелли спины перевести
дух. Перед этим я успел достать последний из амулетов и вложил всю его энергию в
укрепление моей «радужной сферы». В то же мгновение янтарный оберег на груди снова
стал горячим.
В мою защиту у самого лица ударил пущенный одним из Темных файербол – вспыхнул
и исчез бесследно. В ответ я нанес быструю серию ударов клинком – противник с трудом
отбил ее и крикнул, задыхаясь:
– Почему ты не помогаешь? Нас сейчас перебьют!
Но тот, к кому был обращен этот вопль, остался недвижим.
Один из Темных был потоньше и половчей – его взяла на себя Нелли. Они кружили
друг перед другом, звеня мечами, пробуя защиту противника. Второй Темный – покрупнее и
покряжистей – тот, что швырнул в меня файерболом, – медленно отступал назад.
– Ты предатель! – сплюнул он через плечо. – Ублюдок!
Нелли в каком-то невероятном прыжке обрушилась на голову своему противнику,
ударом ноги отбила его поднятый меч и одним сильным движением отрубила ему правую
руку у самого плеча. Кровь хлынула водопадом. Темный с тонким воплем откатился к стене и
там замер без движения.
Его кряжистый товарищ сделал вялую попытку ударить меня своим клинком, потом
неожиданно повернулся спиной и со всех ног побежал к дальней двери – в коридор, откуда
мы пришли.
Я уже занес ладонь, готовясь метнуть ему вслед «фриз», но тут из темноты выступил
тот, кого он называл предателем и ублюдком. Одним стремительным движением руки он
свернул своему Темному соратнику голову, словно тот был не боевым магом, а хилым
петушком, приготовленным для супа. Затем не спеша, с легкой ухмылкой на губах, вышел из
мрака в круг неонового света.
Лакированные длинноносые туфли, идеально подобранный по фигуре дорогой костюм
и твидовое пальто. Тонкое аристократическое лицо в обрамлении черных блестящих волос.
Дориан!
Я быстро посмотрел на Нелли. Ее лицо было белее бумаги.
Мы трое стояли перед ним, изможденные, покрытые потом и кровью, истратившие
патроны и амулеты. Да, нас было больше, и Квинт был боевым магом второго уровня, но наш
противник – свеж и полон сил.
– Прекрасная ночь, мои Светлые друзья. – Он скинул в кровавую лужу на полу дорогое
пальто, не спеша стянул с пальцев перчатки и зашвырнул их куда-то во мрак. – Пожелал бы
вам здравствовать, но здоровье вам больше не понадобится.
Трость в его руке со свистом описала в воздухе несколько кругов.
– Нелли, держись позади, – напомнил я.
– Не бойтесь, мелюзга, – выдохнул Квинт, утирая кровь с лица, – я управлюсь с этой
образиной.
Дориан, продолжая вращать трость, медленно пошел вперед. Он исподлобья, с
нехорошей улыбкой оглядывал нас, словно выбирая, на кого напасть первым.
– Пожалуй, девочку я оставлю напоследок, – сообщил он, – девочка красивая. Мы с ней
неплохо проведем время, прежде чем я вернусь наверх, на праздничный банкет.
Он сделал длинный шаг вперед. Кошачья мягкость в его движениях сразу исчезла.
Трость с ужасающей силой обрушилась на Квинта, словно дубина. Юрий, уже несколько раз
раненный, мужественно отбивал быстрые удары, но нанести хотя бы один ответный не
успевал.
Я попробовал зайти Дориану за спину – но при первой же атаке едва не погиб. Он
отмахнулся от меня тростью, словно отгонял надоедливого котенка. Я не успел подставить
свой клинок под удар и отпрыгнул назад, уворачиваясь. Когда мне казалось, что я уже
ускользнул от летящей трости, из нее выпрыгнуло узкое лезвие, вспороло на мне куртку,
обожгло болью грудь.
Рана была неглубокой, и я снова попытался помочь Квинту – и снова одно движение
трости отбросило меня назад.
Я не знал, что предпринять. Все амулеты я израсходовал. Сил оставалось немного. Куда
мне с моим четвертым уровнем против столь сильного мага?
У меня на глазах Дориан просто избивал Квинта. Наверное, они были примерно одного
уровня, и кто знает, чем завершилась бы их борьба, будь они оба со свежими силами, но
Светлый Иной пришел к этой схватке слишком измотанным. Мы проигрывали этот бой, а
вместе с ним и всю войну.
Но тут свое слово сказала Нелли. Нет, она и не пыталась пробить защиту Темного – для
этого она была слишком слаба. Девушка выскользнула из-за моей спины и в тот момент,
когда Дориан нанес очередной удар своей страшной тростью по рассыпающейся защите
Квинта, ударила по трости своим мечом.
– Да! – воскликнул я.
Трость Темного мага переломилась пополам – но и катана Нелли не выдержала встречи
с его магическим оружием. С печальным звоном она разлетелась на куски.
Впервые я увидел, как ухмылка на лице Дориана сменилась злобной гримасой. Он
отбросил сломанную трость и в прыжке нанес девушке удар ногой такой силы, что она
отлетела к стене и без движения распростерлась на бетонном полу.
Я атаковал Дориана «белым клинком» – он парировал удары кинжалом, но такая
оборона давалась ему уже значительно труднее. Заметив это, Квинт сделал шаг вперед. По
его лицу градом катился пот, рубашка пропиталась кровью, но он нашел в себе силы снова
пойти в атаку.
Дориан отступал!
Внезапно он отпрыгнул далеко назад, сорвал с себя пиджак и рассмеялся, переводя
взгляд с меня на моего товарища.
– Ну, хватит, пожалуй, – сказал Темный маг, – мне надоела эта возня.
Он ударил сразу по нам обоим. Да, он сейчас опустошал все свои запасы Силы – но по
сравнению с нашими они были поистине огромны.
На Квинта покатилась «стена огня», я видел, как его защита вспыхнула – Светлого
дозорного будто бы заключили в пламенный шар. Лицо его исказилось от боли, волосы
задымились.
Одновременно на меня обрушился чудовищной мощи Пресс. «Радужная сфера»
застонала, разваливаясь. Меня вдавливало в пол. И не было, не было никаких сил, чтобы
контратаковать!
Я бросил быстрый взгляд на Нелли – но она сейчас ничем не могла помочь. Девушка
пыталась подняться после полученного удара. Из носа ее бежала кровь.
Квинт еще держался, но во взгляде его я увидел обреченность.
– Пришло время ужина, – смеялся Дориан, – один из вас, светлячки, станет шашлыком,
из другого получится отличная отбивная.
Я упал на пол, из последних сил сдерживая Пресс. Амулет на моей груди раскалился,
задымилась футболка. Держись до конца, пока остаются силы…
Я увидел, как Квинт медленно погружается на второй слой Сумрака.
Дориан тоже заметил это. Ухмылка с его лица исчезла. Он бросил в мою сторону еще
один мощный заряд Силы, увеличивая давление Пресса, – и тоже нырнул на второй слой.
А моя защита рухнула. Я сделал попытку отпрыгнуть в сторону, но невидимая стальная
плита все же настигла меня. Невероятная боль пронзила мои ноги – обе были раздроблены
Прессом ниже пояса.
Уводя соперника вниз, в ледяную бездну, Квинт хотел дать нам с Нелли шанс спастись.
Но мне уже не уйти отсюда. По крайней мере самому. Я почти потерял сознание от этой
неописуемой боли.
Стало тихо. Последняя схватка между Квинтом и Дорианом шла там, куда ходят маги
посильнее… Я на втором слое Сумрака ни разу не бывал.
Боль стала понемногу утихать. Я увидел склонившуюся надо мной Нелли и ее тонкую
белую ладонь с пальцами, сложенными в знак Санацио.
– Не надо, – зашептал я, – не надо, Нелли, побереги силы… Иди туда, на стадион. Ты
еще можешь сделать то, зачем мы пришли.
– А как же ты? – Глаза девушки намокли.
– Я задержу его… как-нибудь задержу…
Нелли протянула мне окровавленную ладонь. На ней лежали два треугольных кусочка
оникса. Два заряженных амулета.
– Нелли…
Я взял один из камней, сжал в кулаке, чувствуя прилив Силы. Перед глазами поплыли
круги – организм взбунтовался от такого жестокого использования на износ. Сердце стучало
с перебоями, как перегретый мотор.
– Нелли, я пошел… дождись…
Девушка кивнула и поцеловала меня в разбитые губы: иди.
Надолго энергии амулета не хватит. Я поискал свою тень на полу и скомандовал
подъем. Раз… другой… я собрал всю волю в одно направленное стремление – вниз, вниз, на
помощь Юрию, и вдруг одним рывком провалился на второй слой.
Как холодно. Темно и холодно.
Здесь не было ни звуков, ни света, лишь ровное фосфорическое мерцание Сумрака.
Тела погибших Иных исчезли. Где-то высоко надо мной призрачно тлел, истаивая, нежно-
зеленый отсвет ауры Нелли.
Боль в разбитых ногах почти пропала. Я посмотрел на них и увидел белые плывущие в
Сумраке нити – это с кровью уходила из тела энергия. Амулет в моей руке ярко светился.
Я ожидал услышать грохот битвы двух магов – но тишину пустого подвала нарушали
только какие-то тихие чавкающие звуки. Приподнявшись на руках, я пополз в глубину
помещения. Там, в углу, я увидел темный силуэт, склонившийся над распростертым телом, в
котором сразу узнал Квинта.
У меня не оставалось сил ни на страх, ни на удивление. Темно-багровая аура над
головой Дориана лихорадочно пульсировала, и защита истончилась – наш соратник потрепал
его, но Темный явно чувствовал себя неплохо. А вот аура Квинта практически угасла…
Дориан тихо выругался и отбросил что-то в сторону. Я увидел совсем рядом мерцающий
золотой огонек – янтарный амулет, подарок Скифа.
Дориан низко склонился над неподвижным телом Светлого мага, и снова раздались
неприятные чавкающие, хлюпающие звуки.
Скорее… Ты слабеешь с каждой секундой…
Я вытянул перед собой руку с амулетом Нелли и бросил в спину Дориана Тройное
Лезвие. Я вложил в это заклятие всю энергию амулета; я влил в него все остатки собственной
Силы. Тройное Лезвие полыхнуло в Сумраке, как тройная молния.
За мгновение до удара Дориан почувствовал что-то. Он пытался подняться на ноги,
повернуться ко мне… я успел увидеть два темных провала – его глаза, измазанный чем-то
темным подбородок… Потом Сумрак прорезал дикий крик. Я зажал уши и закричал сам – его
вопль был так ужасен, что мои барабанные перепонки едва не лопнули.
Обессиленный, я распростерся на холодном полу.
Я видел, как Дориан упал навзничь. Руки и ноги его сложились под неестественными
углами – как у детской игрушки, по которой проехался грузовик. Темный маг бросил на меня
всего один полный удивления и боли взгляд… и ушел наверх, на первый уровень.
Он все еще жив! Ничего… он теперь беззащитнее ребенка… сегодня Нелли совершит
свою месть. А я… я останусь здесь. Вернее, уйду ниже – туда, где меня уже ждет Квинт и
остальные погибшие товарищи.
– Прощай, Нелли.
Ты не услышишь меня, но я умираю счастливым – я был с тобой вчера ночью. Ты не
сможешь со своим пятым уровнем пробиться сюда. Я и то смог с трудом. Некому прийти на
помощь.
Без особой надежды я попытался выйти обратно на первый слой Сумрака. Это было все
равно что подтягиваться, хватаясь за воздух. Мир быстро темнел. Я перевернулся на спину,
медленно делая вдохи и выдохи, – и ледяные искры мерцали в моем дыхании.
Погружение в бесконечный холодный водоворот… падение снежинки в бездну…
Черные стены непроглядной тьмы поднимались вокруг меня все выше и выше…
Я почувствовал глубочайшее, всеобъемлющее спокойствие. Последние капли энергии
вытекали из кончиков моих пальцев, срывались серебристыми горошинами с губ, быстро
растворяясь в непривычно тягучем Сумраке…
Сердце глухо стукнуло в груди… сделало паузу… Еще один удар – как бы с неохотой…
Все заканчивается.
Я опустил глаза, и мне показалось – глубоко-глубоко внизу, в этой черной бездне,
теплится недостижимая искра света. Скоро я буду там и увижу ее своими глазами… Все…
заканчивается…
Что-то обожгло мою грудь. Янтарный амулет… он был еще горячим после сражения…
мое ускользающее сознание попыталось сложить образы в некий общий смысл: амулет…
Сила… Сумрак… может быть, в амулете осталась хоть капля Силы? Много ли нужно, чтобы
просто подняться наверх?
Я сжал амулет в дрожащей ладони, другой рукой нашарил рядом с собой…
…тьма, кругом непроглядная тьма…
…оберег Квинта. Да, какие-то остатки энергии в кусочках янтаря были… но у меня уже
не оставалось сил на то, чтобы ее вытянуть и использовать. Я продолжал тихо погружаться в
холодное море тьмы.
И когда наверху, в непредставимой выси надо мной остался последний тонкий луч
света – амулеты в моих руках ярко вспыхнули.
Я пришел в себя от поцелуев Нелли.
Какое-то время мы просто сидели рядом, не в силах разжать объятия. И энергия
Светлой волшебницы перетекала в меня тоненьким ручейком. Туман перед глазами медленно
рассеивался. Сердце стало биться ровнее.
Живой. В это еще придется поверить. Пока что можно только принять.
– Я ждала тебя на первом слое, – вытерла слезы Нелли, – я верила, что ты сможешь.
– Я не смог, – слова давались с трудом, – мне помогли… Теперь все будет хорошо. Но в
Сумрак мне еще долго не ходить…
Хриплый смех, похожий на кашель, прервал меня.
Нелли медленно встала, сжимая в ладони обломок катаны. Я приподнялся на локтях и
посмотрел на то, что осталось от Дориана.
– Ничего хорошего для вас уже не будет, Светлые, – ухмыляясь, проговорил он, и
черная кровь текла из его рта, – вы были обречены с самого начала… ваш приятель погиб
напрасно.
Сражаясь, мы перебили где-то кабель – и сейчас работало только аварийное освещение:
тускло мигающие красные лампы. В углу догорали какие-то бумаги и обломки мебели.
Дориан сидел, прислонившись к мокрой стене, и смотрел на нас со своей обычной безумной
улыбкой. Как и я, он потерял всю энергию, до капли. Как и у меня, обе ноги его были
сломаны во многих местах. Правая рука висела плетью. Еще недавно красивое холеное лицо
его представляло собой кровавую маску. Только глаза – большие и черные – лихорадочно
сверкали.
Да, он был весь переломан и лишен Силы – но для магов такого уровня это не означает
скорую смерть. Залечит раны и восстановится. К счастью, мы с Нелли можем не допустить
этого.
– Я ждала этой минуты всю мою жизнь. – Светлая волшебница выступила вперед и
подняла руку с обломком меча. От ее катаны осталось лезвие едва ли в ладонь длиной –
гладкое, как зеркало, и острое, как серп: не более чем кинжал с длинной рукоятью.
– Всю жизнь? Какая честь для меня. – Дориан сплюнул кровь на пол. – О, неужели ты
сейчас будешь тыкать в меня этим сломанным ножичком? А ведь я почти успел влюбиться в
тебя, красотка.
– Ты убил всю мою семью, негодяй.
– Что с того? – рассмеялся Темный. – Я убил много семей.
– Ты сделал инвалидом моего дядю…
Дориан с прищуром всмотрелся в лицо Нелли. Светловолосая хрупкая девушка, дрожа
от холода и усталости, замерла над ним, словно ангел мщения, и короткая заточенная полоска
металла в ее руках холодно блестела. Кто знает, что шевельнулось в его черной душе, какие
ее черты он узнал?
– О-о, – протянул он, – так ты – маленькая племянница Книжника? Древняя история. Я
бы на твоем месте уже давно бы все забыл. Да, надо уметь прощать врагу!
– Я помню каждый их стон!
Он криво усмехнулся, демонстрируя выбитые, раскрошившиеся зубы:
– А говорят, Светлые добрее нас. Как можно быть такой злопамятной девкой…
– Книжник тоже жив, знай это!
Дориан поцокал языком:
– Ты еще не поняла? Да плевать мне на твоего Книжника. Я просто развлекался.
И в подтверждение своих слов он снова сплюнул на пол кровавый комок.
– Я поняла, что ты такое, – по щекам Нелли катились слезы, – ты демон, бежавший из
ада. Но сегодня ты наконец отправишься восвояси.
Она поднесла обломок клинка к горлу Темного. Дориан попытался закрыться
единственной здоровой рукой, но Нелли пинком обездвижила его. На какой-то миг ее
пленник, казалось, поддался страху – веки его задрожали и дыхание участилось, – но тут же
овладел собой.
– Знаешь, а я помню твою мамочку, – осклабился он, – мне она очень понравилась, да.
Нежная штучка, вроде тебя. Помню, как она кричала, просила не убивать.
– Нелли, – прошептал я, – хватит этого яда. Режь.
– Вы не убьете меня, – рассмеялся кровавыми пузырями Дориан.
– Я, – сквозь слезы ответила Нелли, – убью тебя прямо сейчас.
Гладкое лезвие в ее руке сверкнуло, и Темный вжался в стену. В один короткий миг я
увидел его отражение в зеркальном металле катаны и вздрогнул – это был безобразный
высохший старик с крючковатым носом и косматыми, похожими на грязную паклю
волосами.
– Хорошо, – прошипел Дориан, нервно облизываясь, – ладно, убей, убей, убей… Но
если я умру – об этом узнает Завулон. У меня есть с ним связь! Он лично отправил меня
стеречь эту дорогу; он поймет, где я умер. Ты отомстишь мне, глупышка, – но сюда сразу
пришлют патруль.
– Блеф, – сказал я, – у него не осталось Силы, чтобы воззвать к Завулону.
– Убей меня и проверь.
Дориан распахнул пропитанную кровью сорочку.
– Мне не нужно входить в Сумрак, чтобы испортить вам игру, Светлые. Вот где моя
Сила. Если попробуете его снять – Завулон узнает. Если я умру – Завулон поймет.
Большой круглый амулет на его груди являл собой произведение искусства.
Металлические узоры и кружева сливались с тонким каркасом. Не представляю, что это за
сплав – он казался черным, как сама Тьма, с редкими вкраплениями алых и зеленых
драгоценных камней. Я видел драконий глаз, и многоногую свастику, и перекрещенные
молнии. Я видел изображения рук, сложенных в древние колдовские знаки, и некоторые руки
были четырехпалыми. Я видел длинную змею, пожирающую свой хвост, и истлевшего
мертвеца на троне, а перед ним – падших ниц людей. Амулет плотно прилегал к мертвенно-
белой коже своего хозяина, будто врос в тело или впился множеством паучьих лап. Его магия
была израсходована в сражении, но где-то в глубине действительно дремал небольшой запас
Силы.
– Убейте меня, и Завулон явится сюда сам – узнать, кто оборвал жизнь его любимого
ученика… Ну что же вы примолкли, мои маленькие Светлые друзья?
Нелли медленно опускала клинок.
– Нет, – собрав последние силы, я протянул к ней руки, – Нелли, не надо… Нельзя
отпускать его живым…
– Я не могу.
– Ты же так ждала этого…
– Придется отложить до следующего раза. – Девушка вытерла мокрое лицо рукавом.
– Другого раза может не быть никогда!
Дориан тихо рассмеялся, его длинные черные волосы затряслись.
– Вы мне нравитесь, парочка Светлых… вы оба так смешны в вашем моральном
ничтожестве.
– Я умею отличать ложь от правды, Матвей, – сказала Нелли. – Завулон и в самом деле
почует его смерть. Может быть, и не явится лично – но поймет, что мы идем на стадион.
– Вы всегда будете проигрывать нам, – кашляя кровью, смеялся Темный. – Вы
невыносимые позеры и моралисты.
– Нелли, – яростно прошептал я, – да пусть Завулон узнает… Тьма их всех забери… Мы
убьем эту мразь и сразу уйдем – как пришли, под землей… они не успеют догнать…
Девушка посмотрела на меня – и в глазах ее было отчаяние:
– И что тогда? Завтра утром будет готов новый выводок змеенышей, из которых
вырастут гады вроде этого.
– Ты не можешь знать… это Скиф считает так… подумаешь, еще несколько Темных в
городе… убей его, Нелли, заклинаю тебя…
– Скиф прав. – Нелли в сердцах бросила обломок катаны на пол, и он жалобно
зазвенел. – Ты все время споришь с ним – но он всегда оказывается прав. Это не просто
несколько Темных. Я еще не знаю как – но они принесут с собой неисчислимое, неслыханное
зло!
От боли у меня потемнело в глазах. Обливаясь ледяным потом, я пополз к брошенному
клинку:
– Тогда я… сделаю все сам…
– Матвей, пожалуйста, – Нелли, рыдая, обняла меня, – остановись.
– Я сделаю этот выбор… за нас обоих…
– Ты же дозорный. Вспомни ребят… если ты убьешь его – все будет зря! Вся наша
борьба!
– Не хочу никого вспоминать, – я нашарил рукоять меча, еще теплую после рук
Нелли, – для меня ты важней… их всех…
Нелли упала передо мной на колени, закрывая лицо ладонями:
– Матвей! Не заставляй меня защищать жизнь убийцы моей матери!
Я лег на холодный пол и закрыл глаза. Меня трясло в лихорадке. Воздух с хрипом
выходил из легких. Жестоким усилием, колоссальным напряжением воли я заставил себя
разжать дрожащую ладонь, и клинок выпал из нее. Нелли молча плакала надо мной.
– Иди, – прошептал я, – иди на стадион….
– Что? – переспросила девушка.
– Я буду здесь… посторожу… потом убьем…
– Правильно, – обрадовался Дориан, наблюдавший за нашим спором, – останься со
мной наедине, Кот. Нам будет с тобой весело, обещаю.
– Я тебя с этим чудовищем не брошу! – воскликнула девушка.
– Иди, Нелли… приказываю…
– Нет, Матвей…
– Найди ствол, – прошептал я, – мне нужен ствол…
Слова с трудом давались мне. Если бы я мог собраться с мыслями, я бы сказал Нелли –
нельзя нам просто уйти и бросить его. Да, ты права – мы должны выполнить миссию,
возложенную на нас Дозором. Дело, за которое погибли Квинт и другие ребята. Но если мы
оставим эту тварь в живых – он наделает дел еще гаже. Не знаю как, но я чувствовал – на
обратном пути мы его здесь не найдем.
– Оставь его со мной, Светленькая, – продолжал глумиться Дориан, – я буду ласков с
твоим дружком. Оставь, умоляю.
Нелли тем временем нашла моток провода и крепко связала им раненого Темного. Лоб
Дориана побелел от боли, но маг ни одним стоном не выдал, что страдает.
– Пусть лежит здесь один, – проговорила девушка устало. – Когда пойдем назад –
прикончим его.
Она раскрыла ладонь – на ней поблескивал полированными гранями последний
заряженный амулет. Девушка сотворила короткое заклинание-анестетик – и боль в моих
перемолотых костях стала далекой, как будто незначительной. Нелли подняла меня на спину
и с трудом сделала несколько шагов. Я слабо отбивался и шепотом требовал дать мне
пистолет, я пытался объяснить: когда мы пойдем назад – Дориана уже здесь не будет, но
вскоре сдался. Каждое, даже короткое движение вновь порождало невыносимую
пронзительную боль в ногах.
Уверившись, что мы не убьем его, Дориан принялся хрипло выкрикивать новые, самые
грязные оскорбления и насмешки в наш адрес, в адрес матери и дяди Нелли. Он бросал их
нам в спину, словно камни, пока мы тащились через длинный заваленный трупами зал. Он
смеялся и плевал кровью нам вслед – но вскоре растянулся без движения на полу. У него
тоже кончились силы.
Я скользил по грани обморока. В какой-то момент я заставил себя сосредоточиться и
понял – мы находимся в просторном, ярко освещенном подтрибунном помещении. Мимо нас
пробежали три девушки в бикини с бутылками шампанского в руках – и я подумал, у меня
начались галлюцинации, но потом сообразил, что это участницы шоу. Нас они не видели. Но
если нам попадутся на пути Темные…
– Нелли, – прохрипел я, – брось меня здесь… Я не смогу помочь… только обуза…
Светлая волшебница огляделась, тяжело дыша. Я видел дрожащие бисерины пота на ее
виске.
– Не хочу тебя оставлять, – снова всхлипнула она, – как будто расстаемся навсегда…
– Помоги мне спрятаться… где-нибудь под трибуной – и иди…
Мы заключили друг друга в объятия, горячо уверяя себя, что вскоре увидимся снова. Но
этому не суждено было сбыться.
Глава 7
Где же все это время находился Скиф?
Бросили ли его в самый глубокий из подвалов Дневного Дозора? Или его тело,
изуродованное до неузнаваемости, уже лежало в какой-нибудь шахте лифта?
Решай его судьбу Дориан – все было бы именно так. Но Завулон понимал: разгромить
тайную спецгруппу Светлых без официального статуса – это рутинная провокация, а
навсегда отправить в Сумрак адъютанта самого Гесера – значит навлечь на себя тяжелые
обвинения. Отпустить такого непредсказуемого врага до исполнения своего плана он не мог
и потому решил изолировать его до утра самым надежным способом: держать при себе. Так
Скиф появился в VIP-ложе «Лужников».
Конечно, немногие посвященные в офисе Ночного Дозора на «Соколе» уже места себе
не находили от беспокойства. Но, не обладая достаточной информацией, не имея права
вмешиваться в события, происходящие внутри ограждения стадиона, не знали, что
предпринять. Завулон все рассчитал верно. У Скифа по-прежнему висел на шее амулет, и
Гесер где-то в Швейцарии знал, что его ученик жив (так же как Завулон знал, что жив где-то
Дориан). Посему шефы Дозоров позволили событиям течь по сценарию, не активируя
резервные планы – если они у них были.
В просторной ложе Завулона ощущалось сдержанное возбуждение: у гостей горели
глаза в ожидании интересных событий. Скиф сидел среди Темных магов, вампиров и ведьм,
слетевшихся со всех концов страны. На длинном столе поблескивали бутылки с дорогими
напитками, на тарелках ждали изысканные блюда – но Светлый Иной за всю ночь не
прикоснулся ни к чему. По левую руку от него хмурил косматые брови герр Гантрам в своем
обычном сером костюме кроя шестидесятых годов. Он долго смотрел на Светлого коллегу,
громко сопя и жуя устриц, затем не выдержал и с ухмылкой поинтересовался:
– Ты на диете? Или боишься, что отравим?
Скиф не ответил.
– Кончается твое время, – задетый его молчанием, пробурчал немец, – поешь хоть
нормально напоследок.
– Мне подачки с вашего стола не нужны, – хмуро ответил Скиф.
Гантрам тяжело задышал, но тут голос подал Завулон:
– Не будь таким букой, Андрюша. Ты мой гость, как и все присутствующие.
– Они здесь по своей воле.
– Неправда. Все, кто сюда сегодня пришел, – пришли по моей воле. И ты тоже.
– Не в твоей воле заставить меня жрать с ними из одного корыта.
По ложе пронесся возмущенный гул голосов.
– Полно, Андрей, – шеф Дневного Дозора улыбнулся кончиками губ, – тебе не удастся
испортить нам настроение. Сегодня – наша вечеринка. И даже ты, сердитый и
недовольный, – часть развлечения.
– Вот именно. Я здесь пленник, а не гость.
Сидя в ложе, Скиф видел все шоу от начала до конца. Оно и в самом деле было
впечатляющим. Как и положено во время Вальпургиевой ночи, кружили над головами голые
ведьмы с растрепанными волосами, словно слетевшие с иллюстраций к «Мастеру и
Маргарите»; они смеялись и пели, взмывая в ночное небо на метлах. Люди на трибунах не
знали, что ведьмы самые настоящие, и аплодировали в изумлении. Полыхали на футбольном
поле огромные костры, оглушительно гремела тяжелая музыка, повсюду лилось рекой вино,
и мрачное гофмановское веселье набирало обороты. О, воистину это было шоу европейского
класса. Скиф видел гостей в карнавальных костюмах демонов, вурдалаков и зомби; в стоялом
воздухе плыли ароматы курительных трав – и ухмыляющиеся бармены в проходах между
секторами без счета лили в бокалы нечто, консистенцией и цветом неотличимое от крови
(или томатного сока). В довершение картины низко над стадионом раскрылся
меланхоличный водянистый глаз луны, и к нему взлетали, хлопая крыльями, стаи
чернокрылых созданий – они походили на птиц, но никто из зрителей не поручился бы за то,
что это птицы.
Скиф ожидал развлечений жестоких и бесчеловечных – но ошибся. Шоу состояло из
долгих красивых номеров, комбинации всех доступных человеку массовых зрелищ – от
песен и танцев до цирковых фокусов и даже короткого фильма о трагической любви
молодого вампира и студентки медучилища. Фильм продемонстрировали на электронных
табло; зрители приняли его весьма хорошо. Ведущими шоу были два клоуна – веселый
тощий Тим и грустный толстяк Том, они много шутили, острили по поводу Правительства и
Государственной Думы, погоды и отношений между полами. Больше всего зрителям
понравился момент, когда Тим хлопнул в ладоши – и с неба, из-под набрякшего века луны, на
головы собравшимся посыпались самые настоящие деньги: зеленые новенькие червонцы с
изображением Красноярска.
– Хватайте, набивайте карманы, почтеннейшая публика! – завопил Тим и прошелся
колесом по сцене. – Честное слово, наутро они не превратятся в резаную бумагу!
– Что ты наделал, Тим? – заплакал Том. – Это же был мой детский благотворительный
фонд…
Гости Завулона старательно не замечали Скифа, лишь Гантрам все время находился
поблизости, и Светлый дозорный сделал вывод, что немца отрядили ему в качестве сторожа.
Он встал из-за стола и подошел к панорамному окну. Ночь быстро утекала, как вино из
бутылок официантов, но ведущие не торопились выпускать на сцену Бычару. Конечно, эту
«изюминку» приберегли напоследок, для кульминации. Кто знает, как отреагируют люди,
когда поймут, что на их глазах совершилось настоящее ритуальное убийство? Сценаристу
праздника не понравится, если гости начнут разбегаться раньше времени.
– Любуешься представлением? – промурлыкал знакомый голос за плечом.
Алиса пришла на вечеринку в черном шелковом платье, таком открытом, что не
составляло труда представить ее без платья вовсе. Высокая грудь, мягкие кошачьи движения,
блеск бриллиантов – все это могло бы вскружить голову любому, но не Скифу.
– Жду Сета, – ответил Светлый маг, – он обещал мне тазик для рвоты.
– Глупо, – ведьма покачала красиво уложенной прической, – неужели тебе так трудно
признать поражение? Сет оказался сильнее и хитрее тебя.
Подождем утра и тогда посмотрим чья взяла, мог бы сказать Скиф – но сказал только:
– Если он победил – то отчего его нет с нами? Почему он не празднует свою победу?
– Ты же знаешь, он не совсем обычный Иной. – Алиса вставила в длинный мундштук
сигаретку, прикурила от розовой свечи. – Он гуляет сам по себе, как всегда. А вот где все
твои друзья?
Она ласково улыбнулась:
– Одни твои ребята навечно ушли в Сумрак, другие в страхе разбежались. Твоего
Тайного Дозора больше нет. Завтра утром ты отправишься к Гесеру и будешь вилять хвостом,
как пес, чтобы он позволил тебе вылизать его сапоги и заслужить прощение, – но напрасно. –
Алиса сладко зевнула, потягиваясь. – Гесер сошлет тебя куда-нибудь в тайгу, и будет прав.
Там ты проведешь остаток жизни – и каждый день тебя будет жечь мысль о том, что ты стал
причиной бессмысленной смерти твоих друзей.
Если до этой минуты Скиф был просто бледен, то сейчас лицо его стало серым, как
хлеб. Он никогда не лез за словом в карман, и резкая отповедь уже готова была слететь с губ
– но Скиф вспомнил, что перед ним женщина, и промолчал. Алиса не дождалась ответа,
снисходительно усмехнулась и ушла, покачивая бедрами.
Светлый дозорный долго стоял у окна и смотрел на бушующий внизу праздник ночи.
Он видел тысячи пьяных веселых людей, что собрались здесь добровольно, без всякого
принуждения – и отдавали свою жизненную энергию Тьме. На трибуне D неподалеку от VIP-
ложи он заметил группу подростков из «Лесной сказки» в окружении Темных магов-вожатых
и понял весь замысел Завулона. Он не верил словам ведьмы о гибели Тайного Дозора – но и в
обратное поверить оказалось почти невозможным. От нервной усталости Скиф едва стоял на
ногах, но возвращаться за стол не хотелось. Да, он исхитрился позвонить мне утром – но не
знал даже, удалось ли мне принять звонок. Смогли ли выжившие сотрудники Дозора найти
Перст Энлиля в гараже? А если да – то как пробраться на оцепленный стадион? Темные
задействовали здесь силы не только своего столичного Дозора; по приказу Завулона
подтянулись резервы из многих регионов страны – тогда как армия Света стояла без
движения вдали, не имея права вступить в дело.
Я не знал, что Скиф рядом. Я не знал, куда ушла Нелли и что она решила делать.
Ползком, превозмогая боль в разбитых ногах, я пробрался в тесную нишу между двумя
трибунами и здесь затаился, надеясь, что никому из патрулирующих стадион Темных не
придет в голову заглянуть сюда. Мне повезло: пространство между трибунами прикрывал
жестяной козырек на случай дождя, иначе меня быстро заметили бы зрители. Я слышал их
возбужденные голоса и смех так близко, словно говорили мне на ухо.
Все, что я мог, – наблюдать и ждать. Я видел пылающие внизу костры, и залпы
фейерверков, и танцующих полуобнаженных людей на сцене посреди поля. В какой-то
момент я поймал себя на том, что любуюсь происходящим. Да, это было красиво и
талантливо сделано. Но мрачный ритм нарастал, и я чувствовал пелену Тьмы, накрывшую
стадион. Скоро произойдет то, ради чего мы все здесь собрались. Восемьдесят тысяч
зрителей, подумал я. Восемьдесят тысяч человек, не подозревающих, ради чего на самом
деле сюда пришли.
Я рискнул ненадолго выглянуть из своего укрытия и поискал глазами Завулона. Перед
взором колыхалось тысячеликое людское море. Редкий футбольный матч собирал здесь
такую большую аудиторию. Только сейчас я начал понимать, насколько безнадежным было с
самого начала наше предприятие. Если Завулон вдруг сам не решит выйти на поле, его не
отыскать в этом переполненном Колизее. Он может сидеть в одной из лож, куда не всякий
взгляд проникнет. Он может вообще не вмешиваться в ход отрежиссированного действа.
Осторожно я заглянул в Сумрак и едва удержался от крика. Цветной ураган из
восьмидесяти тысяч аур бесновался в исполинской овальной чаше стадиона. Здесь был весь
спектр красок и оттенков. Никогда в жизни я не видел ничего подобного и вряд ли увижу.
Радужные потоки энергии переполняли Сумрак… и вся до капли она улетала куда-то вверх,
словно затянутая мощным циклоническим вихрем. VIP-ложа была частично скрыта от меня
трибунами слева, и я не увидел никого из высокопоставленных Темных. Зато чуть ниже, в
каких-то ста метрах, сидели под присмотром вожатых ребята из лагеря. Я видел их
необычные ауры неопределенного перламутрового цвета. Четырнадцать человек… пока еще
человек. Нет, я не смог бы ни крикнуть им что-нибудь, ни подать знак Артему – не
оставалось Силы, да и мое укрытие сразу было бы обнаружено.
Пять секунд в Сумраке – больше я не выдержал; весь в ледяном поту вынырнул я в
физический мир и без сил упал на пол. Сознание уплывало. Снова, как недавно, на втором
слое, меня накрыло опустошение и безразличие к происходящему. Даже дыхание давалось
мне с трудом…
И вот, когда небо на востоке начало светлеть, подошло время кульминации. Глухо
застучали барабаны, потоки электрического света устремились к сцене, и вдруг все звуки
смолкли. Немедленно вожатые встали за спинами подростков из «Лесной сказки».
Стал слышен веселый и пьяный гомон трибун, но тут же стих и он – утомленные
долгой программой люди замолкали, готовились к новому зрелищу.
Осипший за ночь клоун Тим вышел вперед, вскинул руки и воскликнул:
– Дамы и господа, позвольте вам представить необычного человека. Скажу больше –
самого жалкого и глупого из всех людей, что нам удалось найти для вашего развлечения.
Восемнадцать лет на белом свете он отравляет жизнь своей матери, своей девушке и
немногочисленным приятелям. И сегодня – на ваших глазах – всем страданиям будет
положен конец. Поприветствуем Бычару!
Одинокая труба в оркестре провыла несколько тактов бравурного марша и осеклась;
трибуны заинтересованно поаплодировали. Я поднял голову и увидел приготовленную на
заклание жертву. Тощий длинноволосый парнишка в засаленной майке без рукавов шагнул,
словно сомнамбула, в круг света на сцене. Он напоминал наркомана или запойного пьяницу.
Камера выхватила лицо, и режиссер дал его крупным планом на табло. Наружность
Бычары никак нельзя было назвать привлекательной: лоб покрывала россыпь угрей, на щеках
проросла редкая щетина, сломанный и криво сросшийся нос говорил о вздорном характере.
Мокрые губы его при виде трибун сложились в презрительную гримасу.
– Полюбуйтесь на этого красавца, – расхохотался Тим, – да он же не мылся года три!
– От него, – жалобно протянул Том, – грязными штанишками пахнет.
Ответом был дружный насмешливый гул трибун.
Парень вздрогнул и выкрикнул что-то нечленораздельное, выставив вверх средний
палец. Гул усилился.
Только сейчас я обратил внимание на человека, который стоял в тени за спиной Бычары.
Высокий жилистый мужчина в кожаной куртке с длинным тесаком, картинно закинутым на
плечо. Лицо его было полускрыто алой матерчатой маской, как на средневековом римском
карнавале. В прорезях маски нервно поблескивали круглые рыбьи глаза.
– Дамы и господа, – с улыбкой произнес клоун Тим, раскланиваясь, – Бычара просит
передать, что желает вам всем тяжело заболеть – и умереть в муках.
Стадион взорвался криками.
Зачем они накручивают людей? – устало подумал я. Все и так уже полны отвращения и
злобы к несчастному дурачку. Но где же Нелли? Удалось ей найти Завулона? Достаточно
подобраться к нему на расстояние в несколько сотен метров, чтобы он находился в поле ее
зрения…
– Вы спросите, дамы и господа, зачем мы привели пред ваши очи этого жалкого урода и
рассказали его невыдуманную историю? Узнайте же: сейчас вас ждет действительно
необычное зрелище.
Я видел сидящих на трибуне D ребят из лагеря. Интересно: некоторые из них уже
догадывались о том, что вскоре произойдет. Их лица окаменели, руки были прижаты к груди.
Одна из девочек пыталась закрыть лицо ладонями, но ближайшая вожатая силой заставила ее
опустить руки.
А вот и меры безопасности: в тени сцены расположились два десятка Темных с
заряженными жезлами. Они хорошо укрылись, я только теперь заметил их неясные силуэты.
Тим подошел к жертве и протянул микрофон.
– Признайся, Бычара, почему ты решил уйти от нас в мир иной. Давай, скажи.
Лицо парня сморщилось в мокрый блинчик.
– Вы обещали мне… обещали, что она увидит и поймет…
В это самое время Том весело скакал у несчастного влюбленного за спиной, наставляя
ему «рожки» и дергая за майку.
– Мы исполним все, что обещали, дружочек. – Тим провел ладонью по голове Бычары,
словно успокаивая ребенка, и тут же с брезгливой гримасой вытер руку о платок. – Ну же,
скажи, как зовут ее – женщину твоей мечты?
– Ее зовут Спичка, – заплетающимся языком сообщил парнишка, – Спичуля моя…
По притихшим было трибунам покатилась новая волна ропота. Где-то еще
посмеивались, но постепенно общее иронично-брезгливое состояние сменялось
непониманием и испугом. Все шло по сценарию: отвращение, гнев и вот теперь – страх. Да,
вожатым можно уже сейчас погружать ребят из «Лесной сказки» в Сумрак. И нам их не
остановить. Если только в последний момент не вмешается Завулон… вернее, Нелли в его
теле.
– Мы исполним твою заветную мечту, Бычара! – воскликнул Тим. – Сегодня ты
станешь свободен. А теперь – сюрприз! Мы пригласили к нам в гости твою даму сердца.
Сегодня она наконец поймет, как была не права, когда отказала тебе. Почтеннейшая публика,
встречайте на нашей сцене Спичку!
Грянула музыка. Вспыхнули новые прожекторы – и в их свете на сцену, щурясь, вышла
невысокая девчушка с ярко-зелеными волосами, в джинсах и легкой курточке, увешанной
булавками. На ее детском личике было написано недоумение, словно бедняжку только что
подняли с постели. Заметив Бычару, она попятилась.
– Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, – атаковал ее плакса Том, – легендарная
Спичуля, расскажите, пожалуйста, нашим зрителям, как вы познакомились с Бычарой?
– Ну, мы тусили на Стене… я сперва не обратила на него внимания. Там много таких
пацанов.
– Когда же он впервые признался вам в своих чувствах?
– Когда? Да сразу же и признался. В первый же вечер.
– В первый же час, – буркнул Бычара.
– Я думала, он прикалывается.
Тим обежал Спичку кругом и сунул микрофон ей в лицо:
– Милая моя, поведайте же, как обращался с вами этот мерзавец? Он избивал вас?
Оскорблял?
– Да как вам сказать, – потерянно сказала девушка, – он бывает груб…
– Признайтесь, он изнасиловал вас? – Клоун сделал кисло-сладкое лицо. – Не
стесняйтесь, рассказывайте все, все! Мы ждем подробностей.
На трибунах начался гвалт.
– Подонок, расстреливать таких надо! – кричали одни.
– Сама виновата! Если видела, что он негодяй, зачем спала с ним! – возражали другие.
Тим и Том мелко кивали, поглядывая вокруг. Наконец Тим поднял руки, призывая к
тишине.
– Спичка, ты дура, – пьяно пробормотал Бычара, – но я тебя все равно люблю.
– Вот видите, он опять, – в отчаянии пролепетала девушка, – опять со своими
признаниями. Я ему сто раз говорила – ты мне не интересен!
– Дамы и господа, – Тим выбежал вперед, – в этой паре жестокость и насилие победили
любовь. Но у нашего сегодняшнего героя осталась одна – последняя – возможность доказать
роковую глубину своих чувств. После короткого перерыва мы продолжим!
На сцену вышли два молодых вампира, они с натугой катили перед собой круглую
деревянную чушку. Когда они уложили ее плашмя в центре – вышла самая настоящая колода
для колки дров. Тревожная музыка заиграла громче. Большинство зрителей затаили дыхание,
беспокойно ожидая какого-то нового интересного фокуса. Лишь некоторые отворачивались,
предчувствуя страшное.
Где же Нелли?..
Я видел, как палач взял Бычару за плечо своей огромной жилистой лапой и подвел к
деревянной колоде. Парень в последний раз показал средний палец трибунам, послал
воздушный поцелуй Спичке и опустился на колени.
– Итак, почтеннейшая публика, дамы и господа! – надрываясь, заголосил Тим. – Наше
шоу подходит к своему финалу! Ради любви молодой человек расстается с самым дорогим –
со своей головой! Все, что вы видели сегодня ночью, было только эффектными фокусами, но
наш последний номер – это невыдуманная, реальная жизнь!
– Реальнее, чем то дерьмо, которым забиты ваши тупые головы, – мрачно добавил Том.
Глухо загремели барабаны. Люди вскакивали с мест, некоторые закрывали лица руками
(но продолжали смотреть сквозь пальцы).
Рискуя попасться на глаза, я высунул голову из своего укрытия. Неужели это все? Я
видел, как Спичка в ужасе закричала что-то, но ей уже отключили микрофон, и Том толстым
боком оттирал ее в темноту. Публика даже не заметила этого – все взгляды были прикованы к
центру сцены, где стояла колода.
– Начинаем отсчет! Пять, четыре…
Вожатые взяли за плечи четырнадцать ребят – будущих Иных, и медленно погружались
вместе с ними в Сумрак.
– Три!..
Тут я наконец увидел Завулона. Он появился из глубины VIP-ложи и подошел к
панорамному окну, сложив на груди руки – словно Наполеон, ожидающий депутацию
москвичей с ключами. Глаза его горели холодным огнем.
– Два!..
Рядом с Завулоном толпой застыли Темные в вечерних платьях и фраках, и тут же –
плечом к плечу с шефом Дневного Дозора – стоял неподвижный, бледный Скиф. Что
происходит? – мелькнуло у меня. Что он там делает? От напряжения и боли стало темнеть в
глазах, и я снова скатился в свое тесное укрытие.
– Один!..
Нелли не удалось… она не справилась… что же ты хотел от хрупкой девушки? У нее
только пятый уровень с натяжкой…
Что ж… по крайней мере мы попытались.
– Руби!..
Восемьдесят тысяч глоток дружно выдохнули – словно приливная волна накатила на
берег. Восемьдесят тысяч человек сейчас быстро трезвели, начинали понимать, что на сцене
происходит что-то вовсе не шуточное. В горячечном бреду мне грезилось – я вижу, как
взлетел и опустился тесак палача, как фонтаном брызнула кровь несчастного парня…
А потом я услышал хриплый незнакомый голос:
– Нет.
И снова ахнули десятки тысяч глоток: волна откатилась обратно в море, оставляя на
берегу испуганных, дрожащих от холода и страха людей.
У нас получилось. Еще не знаю как – но получилось…
Силы совершенно покинули меня – я погрузился в ватное полузабытье, куда долетали
лишь отголоски взволнованных восклицаний да всхлипы женщин. Зрение подводило меня…
мне казалось, я вижу в непроглядной тьме знакомые светлые волосы и плывущую в Сумраке
ауру Нелли, я протягивал к ней руки и пытался докричаться до нее своим сиплым шепотом –
но только глубже погружался в бездонную ледяную пучину, где боль и тревога наконец
оставили меня.
Скиф был свидетелем того, что произошло потом. Он и рассказал мне все – позже, в
больнице.
Когда палач отбросил в сторону нож, взял у ведущего микрофон и отказался рубить
панку голову, все до единого гости в VIP-ложе «Лужников» разом загомонили, пытаясь
перекричать друг друга, – но Завулон лишь сухо щелкнул пальцами, и в ложе воцарилась
тишина.
Тишина установилась и над всем стадионом.
Палач стянул с лица средневековую маску и обвел трибуны взглядом своих странных
рыбьих глаз.
– Нет, – повторил он, и теперь голос его звучал глубоко и спокойно, – я не убью этого
человека, как бы ни был он жалок и отвратителен. Пусть даже он сам просит об этом. Никто
из нас не вправе отнимать жизнь у невиновного.
– Кто, – прошептал Завулон, – кто нашел этого идиота?
Гантрам поднял перед собой трясущиеся руки, закрываясь от его взгляда:
– Я вас уверяю… это серийный убийца… ему обещаны огромные деньги! Все
отрепетировано много раз…
Скиф, который уже все понял, незаметно отступал в толпу, пряча улыбку. Он был
единственным в этой сцене, кто смог связать похищение Перста Энлиля прошлой зимой и
внезапное моральное перерождение серийного убийцы в критический момент.
– Вспомните, что вы люди, а не ведьмы и упыри, – проговорила Нелли в теле палача,
высоко поднимая голову, – этот человек один из вас. Он полюбил, и любовь еще может
принести ему счастье, которого он не знал никогда. Любовь не должна нести гибель, иначе
это не любовь. Пусть же он идет своей дорогой, а я пойду своей!
Мужчина повернулся, больше не обращая внимания на рыдающего на колоде парнишку,
и размеренным шагом удалился со стадиона прочь. Никто не попытался его задержать.
Тим и Том переглянулись в недоумении. Этого не было в сценарии, и клоуны-ведущие
замешкались, не зная, что делать дальше. Они были Темными магами невысокого ранга – и
не решались предпринять что-либо без команды.
Тем временем шелест на трибунах нарастал и скоро превратился в недовольный,
недоуменный гомон многих тысяч голосов. Где-то плакала испуганная девушка.
Разочарованные зрители собирали свои вещи, отыскивая взглядом выходы из секторов.
Тогда глава Дневного Дозора Москвы подошел к панорамному окну ложи, поднял руки
к небу и воскликнул:
– Слушайте меня!
Его голос был наполнен такой мощью и мрачной энергетикой, что все, даже Бычара,
замерли и подняли головы вверх, к ускользающей больной луне.
– Мои друзья и гости. Я собрал вас здесь; я приготовил для вас этот замечательный
праздник. Выслушайте же мою волю: эта ночь, это шоу должны закончиться так, как
предначертано. Юноша на сцене должен стать свободным от своей боли.
Восемьдесят тысяч человек погрузились в молчание. Гости в VIP-ложе перестали
дышать, и никто не обратил внимания на Скифа, который отступал все дальше от
приставленного к нему Гантрама.
– Нужен доброволец, друзья мои, – продолжал Завулон, – наш палач оказался
малодушной тряпкой. Кто заменит его? Кто поможет юноше доказать свою любовь и
упокоиться?
Скиф недоумевал, отчего предводитель Темных не даст команду кому-нибудь из своих
профессиональных головорезов сделать то, что не сделал палач. Но скоро понял: Гесер этого
так не оставил бы. Никто из Темных не может убить Бычару и обрушить пирамиду костяшек
домино из последствий. Светлые в лучшем случае получат право на симметричные действия,
что уже было бы для Темных катастрофой. В худшем – Инквизиция применила бы к
Завулону личные санкции. Конечно, он мог отправить на сцену какого-нибудь завалящего
кровососа, но зрители восприняли бы такое убийство только как продолжение страшноватого
шоу. Человека на плахе должен был казнить только человек – обезглавить, как в жестокие
времена средневековья. Добровольно и без магического внушения. Даже если не принимать
во внимание неизбежные проблемы с Инквизицией и Гесером, смерть Бычары от рук Темных
не принесла бы ни нужного эффекта, ни удовлетворения режиссеру этого мрачного
спектакля.
– Один доброволец. Всего один! Все, что надо сделать, – простое движение рукой. Я
даю слово: у добровольца не будет никаких проблем с законом. Он станет обеспеченным
человеком до конца своих дней.
Голос Завулона обладал такой силой и мягкой убедительностью, что многие из зрителей
заколебались. Но все они еще помнили слова палача, отказавшегося убивать. Поэтому
восемьдесят тысяч мужчин и женщин молчали. Слышалось только дыхание, биение сердец
да шорох многих переступающих на месте ног.
Хмель улетучивался.
Сложили в чехлы свои инструменты музыканты в оркестровой яме. Сняли маски
вурдалаков и ведьм участники карнавального шествия. В приватных ложах смущенно
одевались участники оргий. Никто не расходился – все хотели увидеть, когда и как будет
опущен занавес.
– Неужели среди вас не найдется ни одного смелого и умного человека? – Голос
Завулона впервые дрогнул. – Ни одного? Чего вы боитесь, друзья? Вы веселились всю ночь и
получали наслаждение от праздника Тьмы. Для торжества гармонии осталось сделать
последний шаг, поставить точку. Я даю клятву – доброволец будет не только богатым, но и
свободным от угрызений совести. Мне это под силу. Ну же?..
После этих слов казалось – сейчас кто-нибудь да откликнется. Люди поворачивались
друг к другу; они искали его, этого добровольца. Может быть, кто-то из вас, из них – кто-то
другой, но не я? Восемьдесят тысяч душ – сто шестьдесят тысяч рук. Восемьдесят тысяч
жителей города, в котором ежедневно совершается столько убийств. Где же хоть один
смельчак, способный быстро взмахнуть ножом и до конца жизни наслаждаться богатством?
Бычара сидел, покачиваясь, на краю импровизированной плахи, иногда выкрикивая что-
то неразборчивое. После нескольких дней запоя он стал равнодушным ко всему.
А на трибуне D Темные маги тратили огромное количество Силы, чтобы подпитывать
ею ничего не понимающих, впервые попавших в Сумрак новичков.
– Вот, значит, как, мои друзья и гости, – понизил голос Завулон, и теперь в нем
появились раздраженные нотки, – делать нечего: придется нам оставаться здесь, пока не
найдется доброволец.
Громкий вздох пронесся по трибунам, и тут же тысячи голосов закричали
взволнованно, тысячи голов повернулись в сторону сектора А, где находились VIP-ложи: по
широкой лестнице быстро спускалась одинокая фигура.
– Вызвался кто-то… нашелся один… кто это? Кто? Дайте бинокль!
Лишь когда он оказался на сцене, обитатели VIP-ложи поняли – это Скиф. Светлый
дозорный вырвал из руки клоуна Тима микрофон, склонился над Бычарой и приобнял его за
плечо.
На трибуны пала тишина.
– Никто тебя не убьет, – разнесся над стадионом усталый голос Скифа, – все, баста!
Завулон повернул каменное лицо к Гантраму:
– Не ты ли должен был лично его сторожить?
Немец хотел что-то ответить, но не смог. Он был похож на трясущуюся, плохо
выбритую квашню.
– Она полюбит тебя, твоя Спичка, – сказал Скиф, и весь стадион услышал его слова. –
Для этого даже не придется умирать. Нужно сделать нечто куда более трудное – стать
человеком.
– Ты веришь в это? – дрожа, всхлипнул Бычара. – Знаешь, я ведь как хлебный мякиш.
– Будет очень тяжело. Но я тебе помогу. Идем.
Несчастный панк кивнул.
Скиф взял его за руку, словно ребенка, затем нашел за сценой полумертвую от ужаса
Спичку и в тишине вывел обоих со стадиона.
Никто из Темных не решился заступить им дорогу.
Глава 8
Когда рабочие закончили копать яму, небо над кладбищем затянули облака, и пошел
мелкий дождь. Рассевшиеся на деревьях вороны долго хрипло переругивались, затем
сорвались и стаей улетели куда-то к свинцовому горизонту – туда, где гудела за лесом
автомобильная трасса. Ветер задумчиво играл грязными пластмассовыми цветами на
могилах. Бригадир перекрестился, шепотом выругался на землекопов; те проворно поставили
гроб на веревки и без долгих церемоний опустили на дно ямы, где плескалась жирная
глиняная каша.
Проводить Книжника в последний путь собрались всего пять человек. Какие-то очень
дальние родственники и соседи. Глупо было надеяться, что Нелли придет на похороны, но я,
конечно же, надеялся – и она, конечно же, не пришла. Где бы ни была сейчас Нелли – она
была далеко отсюда.
На меня косились. Подошел смутно знакомый человек с красным лицом и
брежневскими бровями (сосед дядя Кеша, вспомнил я):
– Мужчина… у вас не найдется рублей двадцать? На помин души усопшего…
Он пытливо всматривался в мое лицо, словно пытался вспомнить, где меня видел. Я
протянул ему несколько купюр.
– Благодарствую.
И дядя Кеша торопливо отошел в сторонку, как будто боялся, что я передумаю и
потребую вернуть деньги.
Я постоял еще немного, глядя, как ржавая земля летит с лопат в яму. Влажные
рассыпчатые комья с грохотом покрывали маленький, словно бы детский гроб; горка грунта
быстро перемещалась в яму, навсегда скрывая то, что осталось от некогда могучего Иного.
Меня не покидало ощущение, что вместе с Книжником я хороню и свою прошлую жизнь.
Прихрамывая, опираясь на палку, я неспешно пошел к выходу с кладбища, где меня
ждало такси.
Сколько похорон было за эти дни… Погибших товарищей предавали земле в закрытых
гробах, без лишнего шума. Все почести вполголоса, оглядываясь. Как жили сотрудники
нашего маленького Дозора, так и умирали – тайно. Где-то на глубоких слоях Сумрака, куда
уходят Иные после смерти, им не одиноко сейчас.
Нелли все-таки разыскала меня в то утро в нише под трибунами «Лужников». Не
представляю, как ей удалось скрыться от Темных патрулей и где девушка взяла силы, чтобы
вынести меня подземными ходами со стадиона и потом еще довезти до института
Склифосовского (там на следующий день меня и нашел Скиф).
После этого Нелли исчезла. Вместе с Перстом Энлиля.
Скандал был грандиозный. Я едва оправился от полного энергетического опустошения,
переломанные ноги только начали срастаться – но ко мне в больничную палату уже зачастили
эмиссары от Большого Дозора. Мою память вскрыли и исследовали по минутам
воспоминания о первомайской ночи. Дозорные подолгу расспрашивали меня о том, куда
могла скрыться Нелли, да в каких я был с ней отношениях, да почему я доверил волшебнице
пятого уровня такой ценный артефакт. Я отвечал коротко и не совсем вежливо – и эмиссары
вскоре удалились; но все дни после этого я чувствовал деликатное, скрытое наблюдение.
Гесер понял, что мы с Нелли больше чем просто соратники; он надеялся, что девушка
попытается связаться со мной. Скиф также сообщил мне по секрету, что ориентировка на
нашу блондинку разослана по всем отделениям Дозора у нас в стране и даже за рубежом. Как
только она попытается продать эту величайшую ценность или выменять на что-то
(использовать ее по назначению она больше не могла), девушку схватят.
Но я и в самом деле ничем не мог помочь следствию. Исчезновение Герды стало для
меня таким же печальным сюрпризом, как и для других. Я не мог поверить в то, что корысть
задушила в ней все прочие жизненные мотивы, но другого объяснения просто не находилось.
Потом были похороны. Тяжелее всего пришлось на прощании с Женькой. Ее тело
нашли в реке через несколько дней после Вальпургиевой ночи и опознали только по
татуировке на плече: ангел, поражающий мечом дракона. У Женьки было множество друзей
среди Иных и людей. Ее любили. Многие винили в ее смерти вашего покорного слугу, и
Скифу так и не удалось до конца убедить меня, что они не правы. Стоя в плачущей толпе у ее
закрытого гроба, я ловил на себе много тяжелых взглядов, но продержался до конца – пока
деревянный ящик, обитый белым шелком, не опустили в яму и не забросали землей. И лишь
потом ушел, поддерживаемый под руку Скифом. Объяснять кому-либо из Женькиных друзей,
что произошло на самом деле, я не хотел, да и не имел права. Пусть от нашего Тайного
Дозора почти ничего не осталось – мы по-прежнему хранили в секрете наши дела.
Меня перевезли из «Склифа» в больницу при Большом Дозоре на «Соколе», но вскоре
отправили домой. Скиф ежедневно навещал меня. Он сидел недолго в кресле у изголовья,
сухо пересказывал последние новости и затем возвращался к своим делам. В Большом
Дозоре были в целом довольны результатом наших усилий. Но кровавые события тридцатого
апреля и последующее исчезновение нашей сотрудницы с ценным артефактом сильно
испортили картину. Тайного Дозора больше не было, и решение о судьбе этого проекта Гесер
тоже пока не принимал – по крайней мере до окончания следствия. Скиф стал еще более
мрачным и немногословным, чем до Вальпургиевой ночи.
Добавило негатива и сообщение о том, что Дориан остался жив. Предположительно, он
как-то сумел освободить от пут единственную уцелевшую руку и добраться до лежавшего
неподалеку тела Олега. В его кармане Темный маг нашел заряженный амулет и с его
помощью смог выбраться из подвала. К счастью, Дориан не успел предупредить Дневной
Дозор, что на шабаш сумели проникнуть двое врагов.
Все эти новости я выслушивал равнодушно, без эмоций. Внутри что-то перегорело
после той ночи. Кладбищенский холод многих прощаний выстудил душу до самых глубин.
Мною овладела апатия. Я мог часами сидеть у окна, глядя на ускользающую прочь жизнь.
Вечерами я заставлял себя выходить на улицу и разрабатывать заживающие ноги. Спасибо
нашим целителям – через несколько дней я уже мог ходить, опираясь на палку, но боль еще
часто возвращалась. Я съездил к родителям на Коломенскую и не без труда убедил их, что с
ногами все в порядке, просто разболелись суставы.
После визита к ним я вспомнил о Книжнике. Не могла же Нелли оставить дядю без
всякого попечения? Я отправился в соседний дом и обнаружил выходящую из него
похоронную процессию.
Следующую ночь я провел без сна, глядя на пляшущие на потолке тени. Я заставлял
себя не думать о Нелли, но ее образ сразу же вставал перед моими глазами, как только я
смыкал веки. Силы постепенно возвращались ко мне, и я время от времени мягко
соскальзывал в Сумрак, прислушиваясь к его прохладной булькающей пустоте. Мне казалось
– я слышу где-то далеко ее голос, приглушенный огромным расстоянием, словно шепот
березовых листьев за окном. Но сразу же укорял себя за наивность. Нелли – умная женщина.
Она знает, что сильные маги, приставленные Гесером, будут наблюдать за мной и сцапают ее
сразу же, как только она попытается войти со мной в контакт, будь она даже на другом конце
света.
Едва рассвело, я оделся, вызвал такси и снова поехал на Коломенскую. Поднявшись на
этаж, где находилась квартира Нелли, я обнаружил деловитую суету. Магическая защита
Книжника, конечно же, исчезла. Дверь в квартиру была открыта нараспашку, и коридор
заливал электрический свет. Я увидел снующих грузчиков с коробками и мебелью в руках, а
в прихожей моей подруги покачивалась с пятки на мысок кряжистая фигура дяди Кеши. Он
рассматривал какой-то список, кивая своим мыслям.
– Что здесь происходит? – спросил я. – На каком основании?
– Вам-то что до этого, молодой человек? – спокойно ответил Иннокентий, не отрываясь
от своих бумаг.
– Здесь жили мои друзья…
– И мои.
– Но Нелли может еще вернуться сюда!
Он покачал головой, пристально посмотрел на меня. Внезапно я понял: дядя Кеша
неуловимо изменился. От него больше не пахло за версту паленой водкой. Жесткая поросль
на сизых щеках была аккуратно подстрижена, да и сами щеки стали как будто светлее, чище.
Дырявый свитер времен строительства БАМа сменил вполне приличный вельветовый
пиджачок.
– Нелли сюда не вернется, – сказал он невозмутимо, – никогда.
Я протиснулся в квартиру мимо двух грузчиков, уносящих на лестницу шкаф, и
дрожащей рукой взял алкоголика за отворот пиджака:
– Немедленно отдайте мне ключи от этой квартиры. И верните назад все вещи!
В глазах Иннокентия полыхнуло, но он сдержал себя.
– Раз уж вы были другом Нелли, к тому же сильно покалечились, я прощаю вам эту
наглость. Вот, прочтите.
Я взял из его рук лист бумаги и без сил опустился на стул. Палка моя со стуком
покатилась по паркету.
Это было завещание.
Книжник отписал квартиру и все домашнее имущество Гудкову Иннокентию
Константиновичу, 1940 года рождения, паспортные данные такие-то, адрес Москва, улица
Коломенская, дом пять, квартира…
– Не может быть, – прошептал я, – это незаконно. Он же не выходил из комы.
– Вот подпись нотариуса. А это – подпись Нелли Кравцовой. Она действовала от имени
парализованного дяди. И квартиру, и все ценное имущество она когда-то приобрела на его
имя.
Я бросил взгляд в комнату, где на обоях красовалось изумительное рукописное
изображение горы Фудзи. Мне казалось, я еще слышу эхо нежного голоса Нелли, поющей
песню Егора Летова под тихий перебор гитарных струн. Все это было так давно – и как будто
вчера. На полу в картонной коробке лежали аккуратно уложенные книги.
Им же цены нет! Неужели все получит какой-то алкаш?!
– Нет, – сказал я, неловко вставая на ноги, – нет, нет, нет, я вам не позволю. Должно
пройти время, могут появиться другие наследники, оспорить завещание.
– Никто не появится, – Иннокентий смотрел на меня с непонятной печалью, – я уже
продал обе квартиры и уезжаю. Завтра меня не будет в городе.
Внезапно меня посетила мысль – настолько странная, что я почувствовал
головокружение. Я редко видел раньше дядю Кешу, но все же сумел запомнить его… и
сейчас, в беседе с этим человеком, одно ощущение не отпускало меня…
Это был не дядя Кеша. Не похож он на дядю Кешу. Ни по манерам, ни по речи. Даже
вчера на кладбище, когда он выпрашивал у меня деньги, это была просто игра на публику. Он
подходил убедиться, что узнал меня. Кого же этот человек тебе напомнил…
Книжник? Книжник в образе своего соседа? Но как такое возможно?
Меня зашатало. Я схватился за стену, чтобы не упасть. Мой собеседник поддержал меня
под локоть и протянул палочку.
– Это скоро пройдет, Матвей, – сказал он бесцветным голосом, – у вас молодое и
крепкое тело.
– Где… где она? – сиплым шепотом спросил я.
– Не знаю. Клянусь вам, не имею понятия. Мы догадывались, что ее будут искать,
поэтому решили – лучше мне не знать.
Грузчики протопали мимо нас в комнату, подхватили письменный стол Нелли и, пыхтя,
поволокли его на лестницу. Пока они не ушли, мы сохраняли молчание.
– Скажите… она что-нибудь просила передать мне?
Книжник только покачал головой.
Вот как. Значит, Нелли обо мне даже не вспомнила…
– Не терзайтесь, – мягко сказал Книжник, – думаю, она просто не успела. У нас было
очень мало времени.
– И теперь вы…
– Теперь я уезжаю. Не спрашивайте куда. Я и так рассказал вам слишком много. А моя
девочка теперь свободна, как солнечный луч, – она столько лет мечтала об этом.
Мой взгляд упал на подоконник. Там лежала серебряная цепочка с янтарным амулетом.
Я вышел из подъезда, и в этот момент хлынул проливной дождь. В дерево над рекой
ударила молния – и в ее ослепительном, залившем небо сиянии я наконец понял все.
Капли катились по моему лицу, а я громко хохотал, стоя посреди улицы, – и редкие
прохожие обегали меня стороной, с опаской выглядывая из-под зонтиков.
Книжник! Этот древний старик, этот полутруп – он с самого начала играл обоими
Дозорами, терпеливо продвигаясь к своей цели. Как получить новое тело, если старое
безнадежно испорчено? Если ты прикован к постели, и единственная твоя связь с миром –
племянница, слабенькая Иная с талантом целительницы? Правильно, направить ее в Ночной
Дозор, где она скоро сделается своей, где благодаря уникальным знаниям будет допущена к
тайным операциям. Рассказать через нее Светлым о Персте Энлиля и начать долгую
многоходовую комбинацию, в которой оба Дозора будут сражаться за артефакт – не зная, что
в конце концов он неминуемо окажется в руках Нелли.
Где взять новое тело? О, подойдет любое более-менее целое, даже соседский алкоголик
сгодится – ведь после того, как Книжник займет его, такой опытный маг, как он, сможет
сделать его молодым и здоровым. Да и родственники бывшего владельца этого туловища не
станут сильно докучать.
Но только Книжник никогда и никому не сможет отдать артефакт. Если кто-то отберет
его силой – дядя Нелли навсегда уйдет в Сумрак. В прежнее тело больше нет пути. Значит, и
его племянница вряд ли когда-нибудь вернется в Москву. Она не станет подвергать риску
достигнутое таким трудом.
Подожди, подожди, сказал я себе, чувствуя, как горят щеки, значит, и ты сам был только
частью этого плана? Значит, умная девчонка использовала тебя, потому что в этой
комбинации ей понадобился вор?
Я стряхнул с лица капли воды, отшвырнул надоевшую палку – и, весь мокрый,
заковылял по асфальтовой дорожке вдоль домов куда глаза глядят.
Почему бы и нет. Она опытная женщина, только на вид молоденькая, как
первокурсница. Между вами столько лет разницы, зачем ты ей? Нелли умело притворялась,
вот и все. «Случайно» познакомилась с тобой в магазине, затем пролоббировала твою
кандидатуру в Дозор и, наконец, умыкнула артефакт, когда мы закончили наше дело в
«Лужниках». Не зря теперь следователи трясут именно тебя.
Никто и никогда не найдет Нелли – потому что она не попытается продать или
обменять Перст Энлиля. Она сразу отдала его дяде и бежала далеко-далеко.
Наверное, я должен был чувствовать разочарование и грусть. Но восхищение было
сильней.
Эпилог
Мою историю на этом можно было бы и закончить.
Но у нее есть продолжение.
Два месяца спустя после того грозового майского утра я стоял в аэропорту
Шереметьево и смотрел на взлетающие самолеты. Посадку на мой рейс уже объявили, но не
начали – и пассажиры выстроились в очередь к воротам, сжимая в руках посадочные талоны,
мобильные телефоны, ручную кладь, маленьких детей и пакеты из дьюти-фри. Не люблю
такие моменты. Не понимаю, зачем нужно толкаться в очереди, если посадка еще не
началась, а места все равно расписаны при регистрации?
Я вышел из терминала и с наслаждением вдыхал прохладный воздух. В лазурной
бездне над аэродромом распушили шерстку легкие белые облачка, пригревало солнце, и
полет обещал пройти прекрасно.
– Уезжаешь? – спросил за спиной знакомый голос.
Скиф подошел незаметно, словно соткался прямо из воздуха. Впрочем, разве ему это не
под силу?
– Уезжаю, – просто ответил я.
На нем были все тот же поношенный черный плащ и мешковатый свитер. И странное
дело – как только Скиф появился, солнце скрылось за невесть откуда взявшееся лохматое
облако. Не хватало еще дождя…
– Возвращайся, Кот. Попутешествуешь и приезжай в Москву.
В его единственном сером глазу я впервые увидел теплую искру.
– Хочешь начать все сначала? – спросил я.
– Продолжить. Гантрам получил отставку и вернулся в Мюнхен, трое его дозорных
погибли. Сет скрывается – мы заявили на его действия протест, и в этот раз Кролевский меня
поддержал. Но все это не значит, что Тайный Дозор больше не нужен.
– И что дальше?
– Продолжится проект или нет – ты сам знаешь, кому решать. Но мое слово не
последнее. Остались ты, я и Герда, трое не самых слабых бойцов. Наберем новичков.
Остались, слово-то какое… Тут больше подходит «исхитрились выжить». Я покачал
головой:
– Ты мстишь Темным за погибшую любовь. Гесер играет с Завулоном в старую, как
мир, игру. Но у меня к Дневному Дозору нет счетов.
– Зато у них к тебе есть. И жизнь – твоя, моя, всех этих людей, – он взмахнул рукой, –
лишь маленький комочек света и тепла в море холода и тьмы. Если ее не оберегать, холод и
тьма однажды окажутся сильнее, и свет погаснет.
От взлетной полосы легко оторвался белый пассажирский Ту-204, взмыл над лесом, лег
на крыло, выруливая на курс. Мы проводили его взглядами.
– Но Герда, – вспомнил я, – если она вернется – ее ждет наказание. Такие поступки
Гесер не забывает.
– Вот что, Кот, – он взял меня за плечо, – я не спрашиваю, куда ты летишь. Но если
вдруг ты случайно – случайно – где-нибудь встретишь Герду, передай – я не держу на нее зла.
– Скиф… она украла Перст не для себя. Она сделала доброе дело.
Шеф прищурил глаз:
– Ты что-то знаешь об этом?
– Только догадываюсь, – спохватился я, – но если мои догадки верны – ни Ночной, ни
Дневной Дозоры никогда больше не увидят Перст Энлиля.
Скиф кивнул:
– Тем лучше. Он свою функцию выполнил. Скажем древнему богу «прощай».
– Надеюсь, в Большом Дозоре тоже поймут это.
– Надейся. Кстати, поздравляю: у тебя уверенный третий уровень.
– В самом деле? Спасибо.
Когда же я его заработал? Наверное, прорвавшись на второй слой Сумрака. Но если бы
Скиф не сказал – я бы долго еще не думал над этим. Голова была все эти дни занята другими
вещами.
– Послушай, – вспомнил я, – что стало с теми ребятами из лагеря? Ведь ради них, по
большому счету, весь этот цирк затевался.
– Они стали Иными, конечно. Половина Темными, половина Светлыми. Поровну.
– А тот мальчишка, Артем? Светлый?
– У тебя были сомнения? – Скиф усмехнулся. – Наш, конечно. Думаю, в этом есть и
твоя заслуга.
Он помолчал, словно собираясь с мыслями:
– Я, собственно, вот что хотел тебе рассказать. Знаешь, я нашел ту девочку-
прорицательницу, Яну. Пришлось усыпить ее мамашу, чтобы поговорить с ней.
От неожиданности я выронил посадочный талон и долго не мог поднять его с асфальта:
пальцы не слушались.
– Видишь ли, – продолжал Скиф, – после вашей истории с Рысью я решил распутать
некоторые ниточки. Женя действительно применила к тебе приворот. Очень искусно и
осторожно, даже я тогда ничего не заподозрил. Я предположил, что и Яночку Рысь могла
подговорить на это представление – дабы отпугнуть тебя от соперницы.
– И что же? Что она тебе сказала?
Сердце мое колотилось, словно после стометровки. До этой минуты я не осознавал, как
это предсказание угнетало меня. К выходу из терминала подогнали новенький автобус, и
пассажиры нестройной толпой потянулись к его дверям – но я даже не думал последовать их
примеру.
– Я хочу, чтобы ты знал, Кот: прорицательница не лгала. Она действительно заглянула в
ваше с Гердой будущее и потеряла сознание от страха. Если вы с ней будете вместе –
однажды вас ждет нечто ужасное. Предположу – не только вас.
– Что именно она увидела? – устало спросил я.
– Ты слишком многого хочешь от маленькой девочки. Она и так в обмороки падает от
одного предчувствия. Защитная реакция психики.
Я коротко пожал плечами:
– Предчувствие может и не сбыться. Если бояться таких вещей – вообще не стоит жить
на свете.
– Другой реакции я не ожидал, – на губах Скифа появилась легкая улыбка, – но мое
дело тебя предупредить.
– Спасибо, Андрей.
Я достал из сумки амулет Нелли, снял с шеи свой – и протянул их уже бывшему шефу.
Мы пожали друг другу руки.
– Ты вернешься, – сказал он.
– Не вернусь, – ответил я.
– Хочешь поспорить?
***
Самолет оторвался от взлетной полосы, набрал высоту и заложил круг над аэродромом.
Я смотрел в иллюминатор на огромный город внизу и думал о склонности руководителей
Дозоров к хитрости и манипуляциям. Сколько раз за последние месяцы меня обманывали?
Трогательно прекрасная школа жизни для молодого Иного. А зачем этот разговор в
Шереметьево? Скиф, как и его учитель, Великий Гесер, никогда не делает ничего без задней
мысли.
Мы поднялись над облаками, и яркий белый шар солнца вплыл в мой иллюминатор.
Нет, сегодня Скиф сообщил тебе все в лоб: Дориан на свободе. Если ты встретишь
Нелли, вам самим не справиться с угрозой. И только одноглазый московский Иной с
исцарапанным лицом может дать вам шанс. Если вы вернетесь к нему под крылышко.
Я тяжело вздохнул, глядя вниз на белые спины облаков.
Не слишком ли много «если»? Кому как – а мне слишком не по нраву быть крапленой
картой в руке невидимого игрока.
Через час самолет сел в аэропорту Пулково, Санкт-Петербург. Здесь я сделал пересадку
и к вечеру долетел до Мадрида. Не покидая зону транзитных пассажиров, сел на самолет до
Нью-Йорка и неплохо выспался, пока летели над океаном.
Недостатка в деньгах я не испытывал. После выхода из больницы я вставил карточку в
банкомат, вызвал на экран баланс и не поверил своим глазам. Как бы ни был Гесер расстроен
из-за пропажи артефакта, неблагодарным или скупым его никто не назвал бы. Я мог
несколько лет жить безбедно.
В Нью-Йорке я купил билет наугад и оказался в Сантьяго. Потом были Сидней,
Шанхай, Дубаи, Каир… Я ни разу не покинул транзитные зоны аэропортов, не проходил
регистрацию для Иных и предъявлял документы только при покупке билетов. В каждом
городе я доставал из сумки новый паспорт на новое имя и расплачивался только наличными.
Да, я хорошо подготовился к этому путешествию. Несколько дней я перемещался по миру, и
отследить меня от Шереметьево до конечной точки смог бы только тот, кто летал вместе со
мной, поэтому перед каждым новым рейсом я на всякий случай запоминал всех пассажиров.
Несколько дней в таком темпе вымотали меня. Когда я наконец оказался в аэропорту
Симферополя, я готов был упасть на колени и поцеловать землю.
Я никуда не спешил. Доехал на такси до центра города и купил карту Крыма, чтобы не
заблудиться. Спокойно перекусил в кафе, слушая пение птиц в кронах тополей на бульваре. У
меня была с собой только легкая сумка, и я решил прогуляться до автовокзала пешком. Но
когда я выходил из кафе, заметил притормозившего у перекрестка мотоциклиста на
«Kawasaki» – совсем таком же, как тот, что я потерял в январе, убегая от агентов Гантрама.
– Постой, друг, – я заступил дорогу мотоциклисту, – сколько стоит твоя машина?
– С ума сошел? Я не собираюсь ее продавать!
Однако через несколько минут он остался стоять на тротуаре, ошалело разглядывая
увесистую пачку купюр, а я уже ехал на его мотоцикле вдаль по улице. Кожаную куртку и
шлем я взял бонусом.
Я выехал из Симферополя и полетел по старенькому залатанному шоссе на юго-запад –
туда, где ждало меня море. До этой минуты я видел его лишь в иллюминатор самолета, в
разрывах облаков далеко внизу.
В Бахчисарае я остановился у рынка, купил два килограмма сочных зеленых яблок и
пристроил в багажную сумку мотоцикла. Потом нашел на карте Качу и отправился туда.
Солнце лениво скользило вниз по апельсиново-рыжему, бездонному небу; раскрашивало
горбатые спины гор в мягкие золотистые тона. Я снял шлем и наслаждался теплым ветром в
лицо.
Когда я добрался до Качи, слева загорелась яркая полоска моря. Я притормозил у въезда
в поселок и некоторое время собирался с духом. Отчего-то сердце мое билось так, что я
долго сидел на обочине, успокаивая его бег дыхательными упражнениями.
Что с тобой? Ты не испугался броситься под удар чудовища, закрывая собой девушку;
не струсил в подземельях перед превосходящими силами Темных; ты догнал Дориана на
втором слое Сумрака и справился с ним – что же тебя испугало сейчас?
Ты боишься не найти Нелли здесь. Все, что у тебя есть, – случайно оброненные ею
слова в ту ночь в поезде «Арзамас – Москва». Ты и вспомнил-то их чудом после всех
передряг. Если Нелли нет в этом тихом поселке – идти тебе больше некуда.
Я запрыгнул в седло мотоцикла и медленно поехал по главной улице, разглядывая дома
и заборы.
Старинное двухэтажное здание с зеленой черепичной крышей обнаружилось в самом
конце – там, где улицу пересекала проселочная дорожка, убегающая к морю. Внешний вид
дома свидетельствовал о долгом запустении: облупившаяся краска фасада, покосившийся
штакетник забора, выпавшие куски черепицы на крыше. Но были и хорошие знаки – новые
чистенькие окна с занавесками, присыпанная гравием подъездная дорожка. Здесь жили, и
жили с недавних пор!
Я припарковал мотоцикл на обочине и, сделав глубокий вдох, нажал на кнопку звонка у
ворот. Сейчас зазвучат за забором ее легкие шаги… мелькнут светлые волосы…
Но дом оставался тих. Никто не спешил мне навстречу.
Я еще раз нажал на кнопку и долго держал палец на ней, слушая, как в доме заливается
трель звонка.
Пушистый белый котенок проскользнул между досок забора, доверчиво потерся о мою
ногу, выпрашивая еду. Дом оставался тихим и безжизненным.
– Значит, это ты здесь обитаешь? – Я присел, провел ладонью по шерстке кота, и он
немедленно принялся урчать. – Где твои хозяева, признавайся…
Из калитки напротив вышла старушка в цветастой косынке и легком платье. Лузгая
семечки, она с дружелюбным интересом наблюдала за мной.
– Здравствуйте, – сказал я, – не подскажете, здесь люди живут?
– Живут, – прошамкала старушка, собирая шелуху в ладошку, – а вам что, комнату
снять? Так лучше у меня, дешевле возьму…
– Простите, – нетерпеливо перебил я, – а кто тут живет? Девушка молодая, блондинка?
Возможно, с дядей вдвоем?
– У, нет – таких тут не видали, – моя собеседница покачала головой. – Приезжая из
Ленинграда проживает. Сняла на все лето. Но какая ж она молодая – почти пенсионерка, как
я. Мария Владимировна звать. Интеллигентная женщина, в школе учителем работает. Да вы
не ломитесь понапрасну – она, наверное, купаться пошла. Море-то теплое, а солнце к вечеру
не так жжется…
Я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. Наверное, я сильно побледнел,
потому что бабуля перестала грызть семечки и всплеснула руками:
– Что с тобой, внучек? Голова закружилась?
– Нет… ничего не закружилось…
– Может, тебе молочка козьего холодного дать?
– Спасибо, не хочется…
Наверное, можно было садиться на мотоцикл и ехать назад… До Москвы не так уж
далеко, доберусь за сутки по прямой через Харьков. Или остаться здесь и ждать Нелли?
Выкупить этот дом – денег хватит… Наивно. Сколько лет пройдет, прежде чем она вспомнит
о своей мечте с зеленой черепичной крышей?
Да и вспомнит ли? У нее теперь бесконечное количество времени. Вечной печалью мы
платим за вечную юность.
Я понуро зашагал по проселочной дорожке вниз. Вскоре она пошла под уклон, я
обогнул колючие заросли можжевельника – и внезапно передо мною стеной встало море.
Я стоял на краю отвесного обрыва, и где-то внизу сонно вздыхал прибой, а на песке
копошились крошечные загорелые фигурки – но, ошеломленный новой для меня стихией, я
не замечал деталей. Море распахнулось мне навстречу от горизонта до горизонта,
необъятное, дышащее соленым ветром, прозрачно-серое, в миллионах золотых, рыжих и
алых вечерних бликов. Над ржавыми утесами из песчаника плакали чайки. Солнце
намеревалось нырнуть за окоем и сияло мне прямо в лицо – но свет его был ласковым и не
обжигал глаз. Накатило сожаление – за двадцать пять лет своей жизни я впервые видел такую
красоту и мощь. Волны накатывались на пляж, взметая белые комья пены, и с тихим
шорохом откатывались назад.
Сбросив куртку, я уселся на плоский камень и долго смотрел на горящую живую стену
золота. Спокойное опустошение пришло на смену разочарованию. Что ж, настало время
поставить точку. В этой истории каждый добился того, к чему стремился. Скиф остановил
рвущегося к доминированию Завулона. Книжник получил новое тело и теперь не спеша
займется местью. Нелли помогла ему в этом, сплетя интригу столь тонкую, что позавидовали
бы многие опытные и сильные маги. А я получил лишь множественные переломы и деньги –
которые мне не на что тратить.
Я ни в чем никого не винил. Будет новый день и радуга над пеплом. Если бы я вдруг
вернулся назад, в тот морозный январский вечер на Ходынке, – я снова сказал бы Скифу
«да».
Скоро я войду в теплое море, и оно смоет с меня груз этих долгих холодных московских
месяцев.
По тропинке снизу поднималась стройная загорелая фигурка в шортиках и майке.
Длинные светлые волосы, влажные после купания, шоколадная кожа тонких рук и ног,
полотенце на плече. Что-то в неторопливой грациозной походке показалось мне знакомым…
нет, просто показалось… или…
Я прикрыл глаза ладонью, но сложно было что-то разглядеть против яркого закатного
солнца. Только изящный силуэт. Не может быть…
Конечно, не может, сказал я себе. Ведь Нелли не могла скрыть от соседки свой
истинный облик с помощью магии? Не могла подзагореть и назваться Марией
Владимировной из Питера, не так ли?
Девушка на тропинке заметила меня. Мгновение она стояла на месте, словно не верила
глазам, – затем выронила полотенце и побежала навстречу.