#ЯПИШУ

сборник произведений писателей

Бирилюсского района

с. Новобирилюссы
2020
ББК 84(2Кр - 4)
Я11

#Япишу [Текст]: сборник произведений писателей

Бирилюсского района. – с. Новобирилюссы, 2020. – 164 с.
: ил.
В сборник вошли стихотворения и проза авторов Бири-
люсского района.

ББК 84(2 Кр - 4)
ВСТУПЛЕНИЕ

Книга, которую вы держите в руках, – исполнение нашей дав-

ней мечты. В ней мы собрали стихи и прозу молодых писателей
Бирилюсского района – тех талантливых ребят и девушек, у ко-
торых не было возможности опубликовать свои произведения.
Мы очень хотим, чтобы эта книга стала для вас творческим сти-
мулом. Если вы – начинающий поэт – продолжайте писать,
помните, что ваш талант найдет своих ценителей. Если вы –
один из авторов этого сборника – продолжайте в том же духе, у
вас всё отлично получается! Ну а, если вы – благодарный чита-
тель, желаем вам получить удовольствие от чтения и порадо-
ваться за талантливую молодёжь нашего района.
Иллюстрациями к нашему сборнику стали работы бирилюс-
ских фотографов – победителей онлайн-конкурса «Книга в
объективе».
И это ещё не всё. Когда мы собирали материал для книги, то
решили добавить в неё ещё одну главу. Она называется «P.S. Чи-
тай наших…». В неё мы добавили поэзию и прозу старшего по-
коления: тех, кто уже давно и плодотворно занимается литера-
турной деятельностью, но до сих пор не публиковал свои про-
изведения в книге.
Читая эту книгу, помните: таланты живут рядом с нами и, вполне
возможно, вы – один из них.
С любовью,
команда проекта «#ЧИТАЙНАШИХ»

3
#ЯПИШУ_ПРОЗУ
 МАТВЕЙ СИБИРСКИЙ
с. Новобирилюссы

Волчья нора

I
Я шагал через буреломы и валежник, иногда оглядываясь
назад. Позади меня, вслед бежал большой серый кобель. Я дал
ему кличку Бывалый, когда он был ещё щенком.
Было это позапрошлым летом, пошёл я, стало быть, прове-
рять сеть. Гляжу, а она вся дырявая, да так, что легче новую спле-
сти. Раздосадованный, я стал оглядывать, кто же был тому ви-
ной. Рваная тина вся вокруг всклокочена, туда-сюда снуют лю-
бопытные водомерки. Я тихо подплыл, только камыш зашур-
шал по покатым бокам лодки. Еле различимые звуки, которые
можно было принять за писк комара, доносились прямо из
воды. Нечто тщедушное, но яростное запуталось в моих сетях.
Я осторожно распутал сеть, высвободив долговязые лапы, по-
крытое колтунами тельце и совершенно обезображенную го-
лову. И, если бы не запах мокрой псины, можно было бы поду-
мать, что это какая-то ехидна. Мало было утопить – хотели, чтоб
помучился. Взял я его за загривок, закинул в лодку. Пусть, ду-
маю, обсохнет чуток, потом поглядим. А хозяева видно утопить
его хотели, не пришелся ни ко двору, ни к сердцу, больно жал-
кий. Я принёс его домой, молока дал. Он-то и подобрел, ла-
ститься ко мне стал. У меня рука так и не поднялась сбыть его.
Назвал его Бывалым, потому что он уже в такую передрягу успел
попасть. Вот такие дела, да.
Утро занималось холодное и пасмурное. Мне следовало по-
спешить, иначе не успею проверить все силки. Бывалого я все-
гда беру с собой, он вырос сильным и могучим зверем. Без со-
баки в тайге пропадёшь, собака в тайге – лучший помощник.

5
Случилась со мной летом такая история. Собирал я листья смо-
роды, иван-чая, белоголовника, чтоб заваривать и пить вместо
чая зимой, готовил припасы загодя. Да дело-то даже и не в этом.
Забрёл я как-то в малинник, листьев да малины на зиму насоби-
рать, и наскочил на медведя. Думаю: сам убежит, сейчас медведи
сытые, нападать не станут попусту. Да только не на того Пота-
пыча напоролся, гляжу – он ещё больше взъерепенился, а пра-
вое ухо подрано. Тогда-то я вспомнил, что охотник с соседней
деревни рассказывал, как хотели они медведя этого завалить да
и не смогли. Повадился он скотину драть.
Медведь поднялся на дыбы, я выстрелил и вдруг – осечка.
Грозной мохнатой лавиной хищник обрушился на меня. Я уж
думал, и костей моих никто не сыщет, как вдруг медведь резко
встал, словно наткнувшись на невидимую стену, и стал мотать
головой. А это Бывалый кинулся ему под ноги, а потом под-
прыгнул, как волчок, и впился ему в щёку со всей мочи. Так и
болтается, а медведь его стряхнуть хочет. Исход этого поединка
решил случай, причем, совершенный мной задолго до этой
встречи. Тогда, когда я в хлюпающих звуках, доносящихся из
сетей, распознал тонкий жалобный щенячий визг. Дрожащий,
жалобный комочек, плачущий от боли и обиды.
Боком вышла бы мне душистая малина, если бы не Быва-
лый. Теперь он, рискуя собой, вернул мне тот долг. Еще удача
улыбнулась тогда нам – медведь оторопел от неожиданности, а
то мог бы и хлопнуть лапой, смахнул бы пса, как муху.
Обычно на медведя ходят не одни и берут с собой не-
сколько собак. Одна хватает косолапого сзади «за штаны» (как
говорят охотники), а другая лает на морду и не даёт уйти. Так и
крутят медведя, пока охотник хорошенько не прицелится. Вот
так-то.
Много времени утекло с того дня. Мы с Бывалым друзья –
не разлей вода. А как иначе…

6
 Скоро весна настанет. Уже хлопочут в воздухе игривые
лучи. Снег блестит на солнце, будто стекло – он покрылся ко-
рочкой льда – настом. Настало время самое опасное для могу-
чего сохатого. Убегая от хищников, он может все ноги изрезать
об этот острый наст, будто лезвием. Этим частенько пользуются
волки, они наголодались за долгую зиму, теперь их ждет «лёгкий
хлеб». Загонят старого или слабого лося и задерут. Жалко по-
рою мне бывает их, бедолаг, да так природой заведено, чтоб
оставались только сильные и молодые. Не мною так положено,
а самой жизнью. А жизнь в тайге тяжелая, поэтому и такие су-
ровые законы. Слабым и хворым тут места нет. Так и Бывалого,
забрала бы быстрая река и никто бы не ведал, что такой и был
на свете. Полакомились бы им рыбёшки и речная живность,
если бы я не вмешался тогда.
На следующий день мы пошли с Бывалым рыбачить. Про-
бил я на реке лунку, поставил рюкзак и сел на него, закинул са-
модельную удочку с мушкой и жду, а Бывалый крутится вокруг
– не терпится ему рыбки попробовать. Первую рыбку, которую
я поймаю – завсегда отдаю ему. Я наклонился ближе к воде, за-
глянул в лунку, а там небольшая стайка хариуса крутится у по-
плавка, только спинки мелькают. Вода прозрачная-прозрачная,
всё до самого дна видно, можно каждый камешек разглядеть.
Блестят на дне обломки раковин перловиц, несведущий человек
может спутать этот блеск с жемчужным. Да их и называют за это
речными жемчужинами.
Смотрю, самый крупный хариус подплыл к моей приманке
и завис, будто раздумывая. Красавиц хариус был крупный, с тем-
ной спинкой и темными пятнами на боках, с тупой мордой. По-
том он осмелел да и проглотил мушку и наутек. Не тут-то было.
Я выудил его и кинул Бывалому:
- На, держи! - Он с благодарностью принялся есть с головы.

7
 Проглотил он его живо и уселся возле лунки сторожить
рыбу, которую я нарыбалил. Сегодня будет знатная уха. Об-
ратно мы возвращались по сумеркам, Бывалый бежал впереди и
лаял на встречных собак, чтоб не подходили.
Весна вступает в свои права. Всё ярче светит солнце и всё
жарче припекает, появились первые проталины, снег стано-
вится серым и прозрачным, обрушиваются снежные шапки на
кедрах. Даже отроги гор оживились. Проснулась разная жив-
ность. Птицы стали веселее петь и кликать весну.
Лишь солнце встанет – в лесу начинает токовать глухарь.
Распушит хвост веером и запрокинет голову. Сейчас он ничего
вокруг не слышит, потому и назвали его – глухарь. Я не охочусь
на него в эту пору, пусть себе радуется приходу весны.
Оживился и лесной тетерев. Скоро появятся на берёзах
нежные почки, и он станет их клевать, набираться сил, ведь всю
зиму он находился в снежном плену. Прятался косач под снегом
от холодов и вьюги да от пронырливых лис и волков.
Бывалый, как глухаря или тетёрку услышит, так стремглав
несётся. Стал я его покуда дома оставлять, иначе никакого сладу:
бегает, лает, упрямится, пока всех не распугает. Прибежит ко
мне, морду виноватую сделает и скулит, а у самого весь нос в
перьях. Ну что с ним поделаешь, не бить же.
Однажды идём мы с Бывалым, и я вижу: заволновался он,
стал воздух нюхать и унёсся – только его и видели! Слышу лай,
побежал туда с ружьём наперевес, на подмогу. Смотрю, а он под
сосной стоит, лапами в неё уперся и морду задрал наверх, хвост
у него колечком так и вертится. Сам лает задорно. Я поднял го-
лову и вижу, глухарь на ветке сидит и клювом щелкает, серьги
кровью налились – хорохорится перед подружками. Верно не
слышит, как Бывалый надрывается. Тут он взял да и спорхнул
щёголем на землю, будто не видит ни меня, ни Бывалого и за-
гарцевал гоголем. Хотел я пса за ошейник ухватить, да не успел
– полетели черно-белые перья. Насилу отнял, да к тому времени
8
жених дух уж испустил. Засунул я его в мешок, а Бывалый сзади
идёт, подпрыгивает – мешок с глухарем покусывает. Нет уж,
дудки!
Я его посрамил, за холку потряс да и отпустил восвояси.
Дома залез он под лавку, только глаза блестят в темноте. Моло-
дой он ещё, глупый. Хоть и вымахал, а умишко не набрался. Но
ничего, тайга его уму-разуму научит, но прежде поколотит хо-
рошенько.
На реке появились полыньи, мокрый снег местами превра-
щался в лужи. Это предвестники ледохода. Скоро глыбы, как ле-
дяные плоты, двинутся вниз по реке. Временами наскакивают
они друг на друга, как спесивые быки. Санный путь по руслу
реки стал опасен.
Скоро вскроются лесные озера и поманят из-за морей раз-
ных птиц: уток, журавлей, цапель. Взглянут они, наконец, в небо
незамутнённым взглядом, зашумят над гладью тысячи крыльев.
В дружном полёте разобьют свои отраженья дикие лебеди, при-
чудливые чирки и серые кряквы. Пойдёт рябь по воде, придёт
конец зимнему сну.
Лёд нынче пошёл дружно, сразу срывая оковы с реки, и она,
наконец, вздохнула полной грудью. Поднялась вода, залила все
низины, разбудила дремавших медведей. Скоро вода пройдёт и
на смену глыбам льда придёт шуга – снежное крошево, которую
спешно унесёт быстрый поток.
Есть повыше в отрогах река, которая не замерзает и зимой.
Быстрая, ретивая и каменистая. Бурлит её поток, клокочет,
словно тигр. Бывалый подбежал к реке, а весь берег каменистый
обледенел, ноги разъезжаются. Бывалый у кромки постоял, по-
нюхал воду и начал лакать.
Мы ходили с Бывалым туда лишайник собирать. Потом мы
этим лишайником лечимся, завариваем его и пьём. Когда он све-
жий, то можно его на ранку или порез приложить. А Бывалому-
то что! Радуется, словно дитя.
9
 Над нами возвышались седые снежные кряжи, как великаны
они нависли над урочищами и горными долинами. По камени-
стой земле расстелился ковер из ползучего кедра, и кое-где под-
нимались жидкие рощицы низкорослой березки. Тут можно
было встретить и гордого оленя, и свирепого барса. Под пятни-
стой шубкой хищной кошки будто нет костей. Гибкая и бес-
шумная, она незаметно подкрадывается к своей жертве и мол-
ниеносно нападает. Основной добычей барса обычно бывает
робкая косуля. Но не брезгует он и домашним скотом: коро-
вами, овцами, лошадьми.
Мы спешили в обратный путь, чтобы поспеть вернуться до-
мой дотемна. Ночью в этих краях бродить опасно. Можно про-
валиться в расщелину или горный колодец. Бывалый бежал
вприпрыжку, он нюхал камни и изредка вытягивал шею и пря-
дал ушами. В этих каменных пещерах и гротах находили древ-
ние рисунки, говорят, что наши предки оставляли нам какие-то
знаки. Сам я не смотрел. Всё некогда, да и что я там разберу.
Теперь эти пещеры были обиталищем летучих мышей. Иногда
Бывалый натыкался на норки грызунов и ожесточенно скреб
землю, но так и не смог никого поймать. Хитрый зверёк дразнил
Бывалого – выглядывал из другой норы немного подальше и
опять исчезал. Потом снова появлялся из-под земли, неожи-
данно заставая врасплох молодого пса. Вот мне была потеха!
Чем ниже мы спускались, тем больше попадалось деревьев.
Здесь росли лиственницы, ели и пихты. Всё было завалено ко-
лодником, загромождено каменными плитами. Всюду свисал
мох, как мохнатые бороды. Нам было тяжело шагать через ва-
лежник. К тому же поднялся ветер и затруднял наш путь. Мы
присели за большим валуном, Бывалый тут же сел рядом и при-
жался к моему боку. Ему было не по себе от того, как грозно
скрипели высокие лиственницы, он иногда скулил и совал нос
мне под мышку. Я достал из рюкзака вяленое мясо и горбушку

10
хлеба, разделил и половину отдал Бывалому. Я потрепал его по
загривку:
- Ничего, дружище! Не бойся, обождём ночь здесь.
Идти дальше не стоило, лучше было переночевать тут.
Я развёл костёр и поставил закопченный котелок, бросил
туда горсть ароматных листьев и сел спиной к валуну. Скоро
пробудятся ночные хищники, загорится во мраке глаз лесного
кота, придет он на смену куцехвостой рыси, которая хозяйни-
чает днем, вылетит на охоту летучая мышь. В дупле или пещере
её ждут голодные, голые мышата, когда они обрастут шерсткой,
то будут летать на охоту вместе с мамой. Они крепко цепляются
за мех на животе матери и висят так всю ночь, пока она не вер-
нётся в гнездо.

II
Летние облака струились перьями над таёжными верши-
нами. Я стал брать Бывалого в лес, натаскивал на белку и соболя.
Поздней осенью, когда ляжет снег, мы будем белковать. Сейчас
мех у зверя жидкий, летний, никакого подшёрстка нет. Я нико-
гда не тревожил беличьи гнёзда – клубки из травинок, тонких
веточек и мха. Там на мягкой подстилке из шерсти спали бель-
чата.
Мы двигались вниз по реке. Она была очень извилиста,
много приток нам приходилось обходить, делая большую
петлю. Река двигалась быстро и смывала всё на своём пути. Она
расчищала себе путь среди каменных пород и глины. Я попра-
вил рюкзак и задумался об обратной дороге. Дальше мы с Бы-
валым не пойдём.
Лето было дождливым, и в низинах стояла вода, только ма-
кушки лип и берёз торчали из-под глади озёр, почва была вязкая
и сильно затрудняла шаг. Бывалый всё брюхо измазал в грязи.
Тут в долине располагался посёлок. Среди болотистых равнин
11
встречаются сухие возвышенности с хорошим чернозёмом –
релки. Там-то и ютились кособокие домишки. Я тяжело вздох-
нул, глядя вдаль. Я откладывал этот поход на потом, в надежде,
что земля подсохнет, но последние несколько недель лил
дождь.
Я шёл, полагаясь на прошлогодний опыт, но наткнулся на
речную извилину. Реки в долинах каждый год меняют своё
русло. Этого я не любил, хотя и не мог ничего с этим поделать.
Река петляла ещё несколько раз, меняя своё положение.
Было душно и сыро. Настоящее раздолье для насекомых.
Нас донимал гнус, Бывалый то и дело смахивал лапой с носа
присосавшегося комара. Перед походом я намазал лицо и руки
берёзовым дёгтем, от меня резко пахло, но так мошка донимает
меньше. Да и кто меня тут будет нюхать, Бывалому я и так нрав-
люсь.
Мы месили грязь довольно долго и наткнулись на бобровую
запруду. Я видел её в прошлом году, и, кажется, плотина вы-
росла за это время. Бобры – хорошие строители, они мастерят
плотины из веток, бревнышек и камней, которые находят тут же.
Всё это сверху щедро замазывают глиной и илом.
Гляжу, плывёт небольшой бобр, только морда над водой
виднеется. Бывалый аж подпрыгнул от радости. Сразу в воду
нырнул и гребёт со всех сил за бобром, а тот к плотине ещё не
доплыл – взял и нырнул. Раз! И нет бобра! Бывалый покрутился-
покрутился и вылез на берег ни с чем, стал отряхиваться. А реч-
ной строитель на другом берегу запруды вылез и ждёт, когда мы
уйдём, мордочку чистит. Я подошёл к плотине, наступил – по-
пробовал, выдержит ли она мой вес, сделал несколько несмелых
шагов. Оказалось, что бояться было нечего. Мы прошли на дру-
гую сторону и двинулись дальше. Бывалого пришлось тянуть
силком, уж очень он хотел поймать бобра и всё норовил убе-
жать. Один раз нам пришлось перепрыгивать через узкий канал,

12
который прорыли, чудо-строители, чтоб добраться до молодых
побегов тальника.
Под ногами появилась твердая песчаная почва, и шагать
стало веселей. Впереди высились две сопки, там били лечебные
ключи, и местные жители наторили тут тропинку, идти остава-
лось недолго. Дождь уже прекратился, и выглянуло солнце. По-
года менялась – мы сохли на ходу, в сапогах ещё хлюпало, но
спина уже была сухой. Лес вокруг тоже изменился, тут разросся
дубняк и низкая ольха, когда-то здесь был кедрач, но местные
поселенцы когда-то очень давно вырубили его для своих нужд.
Местами, правда, возвышались, как исполины стройные кедры.
На них резвились бурундуки. В зарослях серой ольхи подавала
голос пуночка – маленькая светлая птичка. Свои гнёзда она вьёт
прямо на земле, пряча их в кустах. Вот она присела на ветку ши-
повника нарочно, чтоб мы её видели, и начала не то петь, не то
пищать, широко раскрывая рот. Бывалый попался на приманку
и пустился в погоню. Пуночка увлекала его прочь от своего
гнёздышка. Потом она вернётся и проверит, всё ли в порядке.
Нам пришлось преодолеть небольшой холм, почва была ка-
менистой и неприветливой, но даже тут разросся багульник, ко-
торый уже отцвёл, на нём появились зеленые шишечки – буду-
щие семена. Весной в начале мая он пышно цвёл. На нём было
много ярких розовых цветков, теперь он потускнел.
Я присел на тёплый камень и подставил лицо солнцу. Эх,
надо было обождать ещё денёк, погода, похоже, установилась.
Тут было хорошо, ветерок сдувал всю мошку. Бывалому всё не
сиделось на месте, теперь его манила ящерица, которая юркнула
под низенький куст. Тем временем я достал из котомки сверток
и вытащил оттуда вяленую рыбу, хлеб и принялся жевать. Быва-
лый появился быстро, не успел я его позвать. Он гордо нёс до-
бычу: ящерицу, которая извивалась и вскоре откинула хвост и
убежала восвояси. Мой храбрый охотник не успел понять, куда

13
же она подевалась. Пришлось ему ограничиться хвостом. Я уго-
стил его хлебом, и мы посидели ещё немного, прежде чем дви-
нуться дальше.
Ещё было совсем светло, но по небу уже плыли предвечер-
ние облака и воздух становился прохладным, а камни отдавали
тепло, которое напитали днём. На валуне пригрелась черная га-
дюка, вся она была переплетена затейливым узором, налитая ту-
гая шкура блестела в вечернем солнце. Я шуганул её, чтоб Бы-
валый не тронул. Она угрожающе зашипела и скатилась с камня
в траву и тут же растворилась в зарослях багульника.
Вскоре мы увидели посёлок, отовсюду сбежались собаки и
стали обнюхивать Бывалого. Шерсть на загривках топорщи-
лась, они глухо рычали и скалили зубы – Бывалый отвечал им
тем же.
Меня встречал мой старший брат. Он широко улыбался и
махал нам рукой, завидев нас издали. Сегодня мы переночуем у
него. Я заберу посылку из города и на утро мы тронемся об-
ратно. В посылке лежали патроны и запчасти для моторной
лодки.
- С прошлого года тебя не видел, - пожимал мою руку Мат-
вей.
- Да, не ближний свет сюда мотаться, - отшучивался я не-
ловко. А ведь и, правда, можно было бы чаще выбираться из
леса, чтобы повидаться с роднёй.
Мы шагали в ногу, громко обсуждая сельские новости, по
пути здороваясь с местными старушками. Они высовывали ухо,
из платка подставив ладонь прислушивались, потом понима-
юще кивали: «и вам мол, здрасте».
Из-под ворот кубарем вылетел бурый щенок и залился, как
бубенчик. Бывалый сохранял степенность, но ему не нравилось
такое неуважительное отношение, и после нескольких отчаян-
ных атак маленького Барбоса он всё-таки взъерошился и пока-
зал ему свои клыки. И все же он знал себе цену и, не прибавляя
14
скорости, всё так же степенно прошествовал за нами. А собачо-
нок совсем осмелев, стал хватать пса сзади за хвост и кусать за
лапы.
- Тяпа, брысь отсюда – пригрозил Матвей, и топнул ногой,
грозно нахмурившись.
Щенок, тут же поджав хвостик, умчался обратно.
На крыльце, развалившись, растянулся рыжий кот, кото-
рому солнце пригревало полосатый живот. Он перевалился на
другой бок, широко и сладко зевнул, но тут же подскочил,
словно ошпаренный и с шипением унесся, почуяв терпкий за-
пах псины. Бывалый брезгливо чихнул.
- Будь здоров, дружище, – пес вильнул в знак благодарно-
сти.
Дома нас встречала целая ватага ребятишек. С писками и
смехом они трепали за уши моего Бывалого. Наконец они его
отпустили и унеслись вприпрыжку на улицу играть в «Клёк». Эх,
ребятишки… Пес благоговейно выдохнул, выбрал себе место
возле печи и лег. Там вкусно пахло стряпнёй, и было приятно
жарко.
- Матвей, зови гостя к столу, – послышался женский голос
из кухни. Ирина – жена моего брата – была доброй и отзывчи-
вой женщиной. Уж не знаю, можно ли было сыскать жену при-
лежней и милей Иринушки. Она улыбалась по-детски искренне,
а миловидное личико её обрамляли светлые кудри, которые она
старательно прятала под платок, но они, то и дело, непослуш-
ными пружинками выскальзывали из-под цветастого убора.
Вздернутый слегка носик и ямочки на щеках выдавали в ней мяг-
кость характера. Белая почти прозрачная кожа, кругленькие ло-
котки и розовато-бледный румянец делали её похожей на ку-
колку. Она торопливо щебетала и взахлеб старалась рассказать
всё, что произошло в их спокойной жизни за год. Я слушал,
молча, только изредка покачивал головой, делая удивленное
лицо, при этом вздымая брови.
15
 Хозяйка радушно приняла меня – накормила, угостила пи-
рогами с уткой. За ужином брат пожаловался, что кто-то стал
разорять заячьи силки:
- Уже я хотел его, проходимца, подкараулить! Так и не до-
ждался, промок тока весь, как собака!
- Поставь, – говорю ему, – капкан на волка.
- Зачем? – удивился он.
- Да затем, что это волк твои силки потрошит, – улыбнулся
я.
- Да не бреши, ты! – всё не верил он.
Пришлось ему рассказать, как меня разорял позапрошлой
осенью волк. Всех моих зайцев снимал, пока я его не подкарау-
лил. Я его тогда крепко напугал – вот он сюда и пришёл, да за
старое принялся. Смекнул, что бегать за зайцами теперь не надо.
Вот они, висят голубчики, только и ешь! Главное, снимать надо
уметь. Умный нынче зверь пошёл!
Я вызвался помочь ему изловить волка и на следующий
день мы были полны решимости. Пока мы снаряжались, прия-
тель предложил мне не портить шкуру волка капканом, а устро-
ить для него западню:
- Месяц назад приезжали сюда горожане, – говорит мой
друг, – охота удалась, только волка так и не смогли поймать.
Просили очень чучело. Я им пообещал, что, если изловлю –
будет им чучело. Обещали хорошие деньги. А что? На солярку,
на запчасти… - рассуждал он деловито.
Когда же мы пришли, в силок уже попался заяц, однако сни-
мать мы его не стали – он нужен был для приманки. Западня для
волка скорей выглядит как колодец, охотники называют её но-
рой. Покончили мы с этим быстро, закидали ветками и листь-
ями, чтоб не было видно, и обкурили место, чтоб нашего запаха
не оставалось. Бывалого с собой не брали, чтоб не спугнул
волка своим присутствием.

16
 В этот день волк так и не попался. Хитрый видно, проныра!
Я уже не мог уйти, так и не узнав, чем закончится охота, и по-
этому на следующий день мы с Бывалым опять остались. Нас,
однако, ждала удача, волк всё-таки попался в нашу ловушку.
- Не зря мы это всё делали! – радовался Матвей.
Я заглянул в западню и понял, что это была волчица. Она
приходила сюда, чтобы потом кормить своих детёнышей. А те-
перь мы должны были её на чучело пустить? Я задумался, что
станет с её щенками. Вот моя натура, вечно я думаю о других, а
после лишь о себе! Но по-другому я не мог и поэтому стал упра-
шивать друга отпустить волчицу. Надо было видеть его недо-
умение:
- Я смотрю у тебя с головой-то того – не в порядке! Да, что
с тобой поделаешь, выпускай! – сердито проскрипел Матвей. –
Своего ума нет – ученого не дашь! – пробурчал он, а потом без-
надёжно махнул рукой и поплёлся домой.
Я глядел ему вслед и меня мучили угрызения. Мне следовало
его вернуть. Ему по-настоящему были нужны эти треклятые
деньги. Ведь ему ещё семью кормить, а я, как был бобылем – так
и остался.
Я понимал, что поступал с ним несправедливо, и это после
того, как они меня радушно приняли. После того, как я за обе
щеки уплетал Иришкину стряпню. А ведь брат душу в меня вло-
жил, работал на трех работах, вместо того, чтобы учиться... Вме-
сто того, чтоб выбиться в люди – меня на ноги поднимал…
Но вот, наконец, я успокоился и снова осторожно заглянул
в яму, ожидая, что волчица будет рычать и беситься, но встре-
тившись с ней взглядами, понял, что ошибался. Она была спо-
койна, в глазах читалась мольба, обречённость, тоска – всё, что
угодно, кроме злобы и ненависти. Я дал ей уйти. Просто отпу-
стил.
Тогда я, кажется, понял для себя, что мы не только ради
наживы живём. Я просто любил тайгу. Любил здесь всё, что
17
меня окружает. Одно дело, когда ты охотишься, чтобы выжи-
вать, другое – ради прибыли. Многие горожане, которые сюда
приезжали на охоту глядели на меня, как на дикаря. А я считаю
дикарями их: ходят, где не положено, шумят, разоряют гнёзда,
жгут молодые деревья, истребляют ради веселья зверей, словно
варвары. А у всего живого есть своя душа. Не могу лучше выра-
зить. Брат не иначе бы меня назвал как «малохольным» и поде-
лом! Бывалый встретил меня, радостно виляя хвостом. Правда,
настороженно обнюхивая – от меня разило волчьим духом.
Утром мы встали рано, добрая хозяйка плотно накормила
нас с Бывалым на дорожку. За завтраком я не услышал от брата
ни слова упрека, но разговор не ладился. Иришка с опаской по-
глядывала на мужа и кротко улыбалась. Но всё-таки он уже ото-
шел и вызвался нас проводить – сказал, что надо набрать на
ключе лечебной грязи для Иришкиного отца. Тот у них уже
стар, еле ходит. Вот он ему суставы грязью и мажет, говорит, что
помогает. Мы остановились на вершине холма.
- Что, отпустил волчицу? – прищурился с усмешкой Матвей
- Отпустил...- задумчиво протянул я.
- Ну и дурак! – простодушно посмеялся он, но, главное, уже
не был на меня зол. Он похлопал меня по плечу, мы пожали
друг другу руки и распрощались, теперь шагали мы с Бывалым,
как всегда вдвоём.

III
Осень началась совсем незаметно. Она была теплой, до-
ждей было немного, зато равнины часто были покрыты густым
туманом. Он сползал с вершин и поглощал желтеющие лист-
венницы. Земля постепенно покрывалась слоем листьев и опав-
шей хвои. Я занимался заготовками. Собирал в лесу грибы и
ягоды.
Остановившись, я вдохнул всей грудью этот осенний запах.
Лес стал гулким и почти нагим, эхом отдавался в каждом его
18
уголке журавлиным плачем, исполненным тоской по родным
краям. Птицы всё чаще стали сбиваться в стаи и кружили над
холмами и равнинами. Скоро унесутся они за горные кряжи к
вечно зелёным землям, и только весной поманит их обратно Ро-
дина. Почему, не знаю сам, я всегда провожаю их взглядом, и
такая на меня накатывает тоска, что спасу нет.
Бывалый задорно лаял словно заводной. Даже и погрустить
не даст. Опять наверняка гоняет белку, а мне идти зря. Я оклик-
нул его, но он не унимался. Вот ведь упрямый! Я поднял с земли
пузатую корзину с грибами и пошёл на лай. Но Бывалый на этот
раз меня удивил: он стоял в стойке и указывал носом на краси-
вый большой груздь. Вот ведь понял, почему я так долго с кор-
зиной по лесу брожу и решил помочь. Я похвалил смышленого
пса и погладил по загривку:
- Молодец, Бывалый! Знатная добыча! – мне показалось, что
он улыбался. Теперь он искал грибы вдвойне усердней, но часто
попадались и поганки.
Я успел сделать столько заготовок, чтобы хватило на зиму.
Лишь я управился – начались дожди, погода испортилась, и
солнце совсем спряталось за тучи. У меня не сохли дрова, и, ка-
жется, я стал недомогать. Бывалого было не выманить на улицу,
он сидел под навесом и дремал. Нескончаемый дождь всё моро-
сил и моросил. Голые верхушки деревьев скребли ветвями небо,
надрывно стенали и корежились. Сегодня в лесу я, кажется, за-
метил волчицу, которую отпустил несколько месяцев назад.
Вот уже почти допарил новые лыжи, потом загнул им носы,
накручивая на деревянный валик, и дал им просохнуть. В этом
деле торопиться нельзя, а то треснет древесина и вся работа
пойдёт насмарку. После я ещё раз их хорошенько распарю и
ещё разок подтяну носы, чтоб были больше задраны наверх. Я
никогда не брал заводские, они быстро приходили в негодность
и были неудобными. В таких намаешься ходить зимой.

19
 Вскоре холодный промозглый дождь превратился в мокрый
снег. Я поднимался на склон, где в последний раз видел следы
волчицы. Но дождь всё смыл, а по серому снегу новых следов
не было. В посёлке волки зарезали корову, и, говорят, с вожаком
была волчица. Я не знал точно, что это была та самая волчица,
но чувствовал. Шла морось, и по холму рваными клочьями клу-
бился туман. Я стоял, угрюмо глядя на долину сверху вниз. День
был абсолютно серым и беспросветным, мгла липкая, как пау-
тина окутала весь зримый мир. Все вокруг стало бесцветным,
блеклым и безрадостным. Я уже основательно промок, и мне
надоело стоять здесь. Зачем я искал её следы, если всё давно
смыла влага. Ума не приложу. Я натянул капюшон до самых
глаз.
- Катись к чертям, шелудивая тварь! – неистово выкрикнул
я. Почти через мгновенье я почувствовал, как волоски на моей
коже зашевелились, как напрягся мой слух. Я мог различить от-
дельные капли дождя, падающие на камни, как барабанят они
по перепончатым листьям…и этот резкий запах мокрой шерсти
и влажного теплого дыхания. Ледяной и животный страх скру-
тил мне живот. Чьё-то присутствие. Кто-то стоял позади, а я
даже не заметил этого сразу. Медленно обернувшись, я увидел
черный силуэт волка. Зверь был спокоен; он наблюдал за мной.
Из его рта шел белесый пар. Сквозь мутную занавесь дождя
можно было различить его взгляд. Осознанный и непоколеби-
мый. Крупная капля стекла по лбу, повиснув на бровях скольз-
нула в глаза так, что я моргнул. Темный силуэт растворился в
пелене дождя. Я глазами бегло шарил по холмам и взвел курок,
но было тихо. Тут не было никого кроме меня. Только я и
дождь. Мерзкий дождь. Что ж, может оно и к лучшему. Это был
хороший урок, подумал, я, спешно ретируясь, и тут меня осе-
нило, что приходила та волчица. Приходила удостовериться,
что все в порядке. Что я по-прежнему веду себя, как тряпка. А я,
имея при себе ружье, снова дал ей уйти. Хотя мне как никому
20
другому было известно, что стая не остановится на одной ко-
рове, если они облюбовали это место.
- Горе – охотник… - покачал я головой. – Идиот, что с меня
взять?
Волки перережут всё поголовье. Это она привела стаю
сюда, показала место и научила не бояться людей. Народ в по-
сёлке негодовал, собирались охотники, чтобы загнать волков.
Добровольцы были. Волчицу убьет другой охотник, если этого
не сделаю я. Мне кажется, что между нами была какая-то связь,
и оборвать эту нить придётся мне. Потому как именно на мне
лежала вина за то, что уже произошло и за то, что ещё произой-
дет в будущем. Давно уже надо было понять, на чьей я стороне.
Ведь я – человек, а она дикий зверь.
Всё-таки я не пошёл на охоту, там и без меня было доста-
точно бывалых смельчаков. На меня навалились заботы или я
сам их взвалил на себя, чтоб ни о чем не думать. Почему-то я
был уверен, что волчицу они не смогут поймать. Я ругал себя за
малодушие, что сам никак не собрался пойти с ними. На следу-
ющий день в посёлке все говорили, о том, что удалось загнать
вожака и несколько молодых самцов, их шкуры теперь красова-
лись, растянутые на заборе. Про волчицу никто не упоминал.
Стая снялась с этих мест. Жизнь в посёлке вошла в привычное
русло.
В конце ноября выпал настоящий снег, стали собираться
новой ватагой охотники на соболя. Звали меня, сначала думал
отказаться – уже несколько дней меня мучил озноб, утром я еле
поднимался, расхаживался только к обеду. Но я поддался на уго-
воры друзей. Охота обещала быть азартной, все брали своих
озорных лаек, а у меня кроме Бывалого никого не было, но
стоил он десяти таких собак. Правда, несколько раз приходи-
лось ему поддавать, а то испортил пару добрых шкур. Потом он
приноровился – смышленый он у меня. Охота была славной,
ребята были довольны. Попался нам шустрый соболь, загнали
21
лайки его на кедр, снизу крутятся, лай стоит – хоть уши затыкай.
Один прицеливается и говорит:
- Нет, не сниму соболя, зря только патроны потрачу.
- Стреляй! – вдруг выпалил раскрасневшийся товарищ. – Ты
ведь никогда не промазываешь!
А я стою и чую, что меня уже клонит, прицелился и выстре-
лил, в соболя не попал. Перебил ветку, на которой он сидел,
соболь кубарем вниз полетел. А внизу лайки набросились на
него и разодрали. Бывалый подле меня стоял и даже понюхать
не подошел. Вот я его как воспитал!
- Что ж ты, стрелок, промазал-то! – стали сетовать мне все.
Передо мной поплыли разноцветные круги, и твердь под
ногами закружилась, как барабан. Говорю, мол, что-то нездоро-
вится. Свернули мы охоту, я еле до дома доковылял и упал на
постель, прям в одежде, и провалился, как в яму.
И снится мне сон, будто иду я по склону, а мне ветер бьёт в
лицо, вокруг метель – не видно ничего. Тону в снегу, уже сил
нет. Вокруг поднялся вой, жуткий, аж до самого сердца проби-
рает. Я обернулся и вижу: идут на меня три волка без шкур, сами
оскалились, а позади волчица. Я стал убегать и вдруг прова-
лился в расщелину, и выбраться не могу, а над головой всё тот
же страшный вой. Я испугался, подумал, что пришли волки рас-
квитаться за вожака. Поднимаю глаза, а там волчица стоит и
вниз на меня в колодец смотрит. И говорит мне:
- Ты меня отпустил, и я тебя в беде не оставлю. Не бойся,
охотник.
Наклонилась она и протягивает лапу, я взялся за неё и вижу,
что это рука человеческая. Поднял глаза, а это женщина молодая
стоит в волчьей шкуре и улыбается, глаза зелёные, а волосы се-
дые. Озорно так смотрит и собой вроде не дурна, в глазах
огоньки бесовские прыгают. Почём, думаю, собой она ещё де-
вица, а волосом уже старуха. А она мои мысли будто прочитала
и говорит:
22
 - Это у меня жизнь просто тяжелая. А ты меня пожалел, дал
уйти к детям.
– Вот мои сыновья, – говорит она и жестом показывает на
волчат. А волчата такие маленькие, что и на волков-то не по-
хожи. Пухлые, мохнатые, головастые и неуклюжие. Возятся
себе, играют.
Я резко дёрнулся и проснулся. Меня разбудил Бывалый. Он
скулил и стягивал меня за ногу на пол. Спал я видимо долго,
успела изба выстыть, пар изо рта шёл. Это наверно Бывалый
выл, что есть мочи, вот мне всякие волки и снились – подумал
я.
У меня онемели руки и била лихорадка, я сполз с постели
на пол и встал на четвереньки. По полу тянуло сквозняком, ви-
димо, дверь была закрыта неплотно. У меня никак не получа-
лось подняться, потом я всё-таки взял себя в руки и начал вста-
вать на дрожащие ноги. Я цеплялся за кровать, но меня всё
равно шатало. Комната будто расплылась, а под ногами словно
были ненадёжные зыбуны. Бывалый подпрыгивал и заглядывал
мне в лицо. Ему было тревожно.
Я еле растопил печь и снова пополз к лежанке, скинул свою
мохнатую шубейку и уснул. Сны мне на этот раз не снились, но
мерещилось что-то кошмарное, я бредил. Бывалый всё это
время сидел рядом, положив морду на край постели. Мне захо-
телось пить, губы пересохли и потрескались. Я с трудом разле-
пил их:
- Пить…- простонал я.
Бывалый заметался, не зная, что делать, наверное, он не по-
нимал, чего я прошу. Но своим звериным чутьём осознавал, что
хозяину плохо. Он лизал мне руки и скулил, как щенок.
- Фляжку… подай мне фляжку… - я слабым движением ла-
дони указал на свои вещи, разбросанные на полу. Я знал, что он
меня поймёт. Бывалый всегда помогал мне снаряжаться на

23
охоту. У нас была игра: я называл вещь, а он подносил. Не всё
он мог запомнить, но эта игра мне на этот раз помогла.
Пёс сорвался с места и кинулся искать фляжку с водой. Он
усердно нюхал, роясь носом в рюкзаке. Вскоре он скачками
принесся вместе с моей старенькой алюминиевой фляжкой. Я
давно хотел выкинуть её – крышка плотно не прилегала к гор-
лышку и соскакивала с потертой резьбы. Теперь желанней ни-
чего не было.
Меня ещё весной звали перебраться в посёлок с заимки. Но
я открещивался, дорог мне был мой быт. Сейчас намучившись
от жестокой болезни, я сожалел и укорял себя в том, что так и
остался здесь. Пора было ближе к людям поселиться. Что я тут
жду? Ни семьи, ни детей, одни только звери и лесная глушь. А
придёт старость? Мне никто и миску супа не поднесёт. Так и
помру, и никто не узнает.
Болезнь не отступала от меня несколько дней. Я то погру-
жался в зыбкий сон, то бредил в лихорадке. Бывалый лежал ря-
дом, плотно прижавшись к моему боку. Иногда он поднимал
голову и прислушивался, дышу ли я. На третьи сутки я почув-
ствовал облегчение и смог, наконец, сварить себе ухи. Бывалый
тоже маялся голодом, он нашёл себе сушеную рыбину и грыз её
несколько дней. Я выхлебал полную миску и повалился без сил
на постель. Остальное прямо в кастрюле поставил на пол, пусть
Бывалый наестся впрок. Я был ему благодарен. Хворь стала по-
малу уходить.
Через день я вылез на улицу и порадовался – погода была
хорошей. Солнце было ярким, но уже по-зимнему холодным.
Первый снег принарядил тайгу, посеребрил ветки и стянул
хрупким льдом реку возле берега. Но вода ещё не встала, ещё
бурлил её поток, сопротивляясь природе. Бывалый с радостью
выскочил мне вслед и стал щуриться от света, тоже насиделся в
потёмках. Я уселся на сосновую чурку и блаженствовал. Ещё
день назад жизнь казалась мне беспросветной мукой, ан нет!
24
Осталось ещё в сердце место радости. Ещё поживу! Во дворе
пахло смолой и сосновыми опилками. Всё потихоньку стало
налаживаться, стал я забывать и про то, как клялся перебраться
в поселок и про волчицу. Я занимался обычными делами: плёл
сети, чинил лодку, доделал свои лыжи, наконец.

IV
Постепенно дни становились короче, а ночи всё длиннее и
холоднее. Я ходил добывать мягкую пушнину – зверь обзавёлся
густым подшёрстком. Бывалый совсем заматерел, поумнел, по-
нимал меня с полуслова. Мне было легко с ним на охоте, надёж-
ней собаки я бы не отыскал.
Были тут в начале зимы экологи. Искали тигра, хотели ста-
вить на них маячки, да только тигра я тут лет десять как не видел.
Всех браконьеры постреляли, я помню, выхаживал котёнка,
давно ещё. Сам я тогда был совсем молодой, лет двадцать мне
было. Мать его застрелили, а он видно спрятался, а я его нашёл
случайно. Был он весь больной, худой да облезлый. Чуть было
голодная смерть к нему не пришла. Я его выходил еле как, не-
сколько раз, было, думал, что не жилец. Но нет, выжил малец.
Потом пришлось отдать, отправили его там в какой-то заповед-
ник. Название не запомнил.
Так вот, про что я – они ко мне приходили, узнавали, что да
как, выспрашивали, видел ли чего. Просили поводить их по
тайге. Я не стал отказывать. Но так и не нашли мы никакого
тигра, говорил же я им, что нет тут давно их. Я бы всё равно
следы увидел. Зато барса встретили – было чем заняться ученым
людям. Барс тоже гордая кошка и редкая. Только найти её тя-
жело, а поймать вдвойне тяжелей.
Улетели учёные с грустными вестями: тигра в этих местах не
стало водиться. Жалко, но что уже поделать. Сделанного не вер-
нешь. Такая людская натура, сначала натворят делов, а потом

25
только спохватываются. Книги красные всякие выдумывают, а
можно было и не убивать зверьё бездумно. Эх…
Морозы всё крепчали, а мы с Бывалым так и коротали время
на заимке. Зима показала свой горб, и скоро холода перевалят
за середину, и ночи пойдут на убыль. Февраль встретил нас не-
приветливо, всё чаще дули свирепые ветра, и пурга заметала
нашу избушку до самой крыши. Приходилось весь день рабо-
тать лопатой, а к вечеру опять начиналась метель.
Вот в очередной раз с утра я еле отворил дверь во влазне и
протиснулся в маленькую щель. Взял лопату и принялся отка-
пывать спрессованный мелкий снег. Бывалый высунул только
свой чёрный нос и лапу и застрял. Видимо я работал очень ста-
рательно, что не заметил, как к нашей избушке подъехали лыж-
ники. Бывалый залился лаем, свирепо скалясь в узкую дырочку.
Я усмирил его жестом.
Двое парней, похоже, торопились сюда. Иней на меховых
шапках заиндевел и превратился в сосульки. Они поприветство-
вали меня рукопожатием и стянули с лиц шарфы, наконец, я
признал в них деревенских ребят. Они жили дальше от меня,
чем поселковые, да и деревенька была куда меньше.
- С чем пожаловали? – поинтересовался я. Мне было уже
привычно, что ко мне просто так никто не приходит. Без боль-
шой нужды.
- Беда с нами приключилась. Дед-то наш, Гришка который,
он это… Ногу давеча сломал, – еле складывал слова паренёк.
- Сломал ногу, когда по воду ходил. Бережок там весь обле-
денелый. Он возьми, и…хрясь! – перебил его второй.
- Ясно. Так, а я-то чем помочь могу? Я ведь не лекарь вам
какой-нибудь, – удивился я.
- Так это. В больницу надо. Нога-то распухла и жар всего
колотит. Ненароком преставится, если в лечебницу не доста-
вим. Мы все порешали и пошли к тебе, ты ведь тайгу лучше всех
знаешь, а если метель подымется? Мы вот ночью чуть было не
26
заплутали, решили переждать. А утром глядели, где сопки, так и
вышли к тебе. Мы без поклажи на силу за двое суток почти до-
брались, а тут с калекой. Никто кроме тебя не справится. Деда
придётся вести на чём-то, а ни одна техника не пройдёт. Верто-
лёт к нам не сядет, места нет, да и замело. А в посёлке есть пло-
щадка, и вертолёт может сесть, и медпункт есть, хоть укол по-
ставить деду, а то стонет – мочи нет его слушать уже. Сердце
разрывается! – ребята перебивали друг друга, тараторили, что и
разобрать было трудно и всё время тёрли носы.
- А я на чём его понесу? На горбу что ли? – удивился я, тем
временем откапывая дверь.
- Так мы про что и говорим, решили мы всей деревней
упряжку тебе снарядить.
- Да неужто.… А меня, что же не спросили? – возмутился я.
- Так мы вот это и спрашиваем…- замялись они.
- Неужто вы спрашиваете. Вы же не спросить пришли, а за
мной уже, похоже? – продолжал я.
- Ну, выходит так оно… - неловко им было.
- Вижу. Да, что со мной поделать. Не могу отказать добрым
людям. Ждите, пока котомку соберём! Да заходите что ли в дом
уже, согрейтесь! – пробурчал я неловко. Гости у меня не часто
бывают, я не умел быть радушным хозяином. Однако удальцы
переглянулись и радостно закивали.
Я вытащил на стол нехитрое угощение: сало, хлеб, вяленое
мясо и грибы, достал из печи ещё горячую картошку в мундире.
- Ешьте, что есть, а я покуда соберусь. Да снимите шапки
что ли, а то ненароком прирастут к голове-то, – я уже напихивал
свой рюкзак.
- Ага! – согласно закивали парни. Явно довольные моим
предложением. Тоже поди умаялись.
Мы плотно пообедали перед дорогой. Ничего, растрясётся
по пути, – подумал я об этом. Хотя, наверно, так будет тяжко
шагать. Я дал согреться своим попутчикам и просохнуть их
27
одежде, и ближе к обеду мы выдвинулись. Бывалый уставал
больше всех, у него ведь не было лыж. Он утопал иногда по са-
мое брюхо и с усилием выбирался, но не отставал.
Мы шли заснеженными тропами. По дороге мы почти не
разговаривали. Одну ночь провели в лесу, ничего неожидан-
ного не случилось. Даже ветра не было. Такое затишье стояло,
что слышно было, как стонали от холода деревья. Сквозь ре-
шётку сомкнутых ветвей видно было, как мерцали далёкие
звёзды и бледная луна. Её молочным светом были облиты силу-
эты холмов и серебристые сугробы. Я развёл костёр и протянул
к пламени озябшие руки. Было приятно смотреть на огонь, как
переплетались языки пламени, как они поглощали друг друга,
исчезали и появлялись, извивались, словно в причудливом
танце. Глаза сами собой смыкались. Хотелось вздремнуть где-
нибудь в тепле.
Меня тревожило только, что Бывалый никак не хотел сидеть
на одном месте. Его что-то беспокоило, он был напряжен будто
натянутая тетива. Мне от этого тоже было не по себе, посте-
пенно его тревога перекинулась и на меня. Я постоянно огляды-
вался в темноту, прислушивался к стонам леса. Холодной змеёй
скользнул в душу первобытный страх, мне казалось, что за нами
следили. Будто стальная рука сковала сердце, всё внутри сжа-
лось. Сон куда-то улетучился. Я превратился в чуткого зверя, от-
решившись от мира, всё моё бытиё устремилось в лесную тем-
ноту: мой слух, зрение, обоняние. Я чувствовал даже своей ко-
жей, как что-то движется там, в глубине леса. Можно назвать это
шестым чувством или звериным чутьём, но клянусь, там что-то
было. Моим попутчикам было невдомёк, они весело шумели и
балагурили, сидя за костром. Я велел им быть тише и от огня не
отходить, даже в туалет. Они недоуменно переглянулись, но
стихли и теперь шептались, иногда с опаской поглядывая в мою
сторону. Похоже, для них самым страшным было моё порица-

28
ние, а не голодный зверь, бродящий в округе. Ещё раз убежда-
юсь – хорошо быть беззаботным дурачком! Сидят себе и усом
не ведут, что кто-то их может сцапать, даже ружьё схватить не
успеют. Балбесы!
Так я просидел до самого утра, подкидывая дрова в костёр.
Хорошо хоть хвороста хватило. Я не рисковал выйти из спаси-
тельного круга огня и не сомкнул глаз. Никогда прежде я не чув-
ствовал себя столь уязвимым, хотя не единожды оставался в
тайге с ночевой. Что со мной происходило? Просто я впервые
почувствовал себя не охотником, а жертвой. Не слишком при-
ятное чувство, поверьте.
Утром на рассвете мы спешно выдвинулись и к вечеру были
уже в деревне. Вскоре я уже грелся возле печи и прихлёбывал
чай. И всё думал, как я повезу старика, это займёт больше двух
дней, если напрямки. Если сделать крюк, то и за трое не управ-
люсь, только там куда безопасней. Но старик был плох, и я ре-
шил везти его через скалистые кряжи. Ничего, справлюсь.
Пришло время мне познакомиться с моей упряжкой. Семь
собак – и у каждой свой характер. Тучный мужчина рассказал
немного о них:
- Во главе упряжи пойдёт Батыр – он самый сильный и
опытный пёс, – он указал на бурого кобеля ростом с росомаху.
Вожак был внушительных размеров, с широкой грудью и ост-
рыми ушами.
- Он – помесь волкодава и овчарки, но в упряжке бегает хо-
рошо, я давно его натренировал. Он надёжный, - заверил хо-
зяин.
- Есть две девочки: Белка и Чомга. Их ставь сразу за Баты-
ром, они сильные – справятся, и к тому же они хорошо ведут
остальных и спокойные.
Белка была вся целиком белоснежная, как снег, только нос
черный и обводка вокруг глаз. Такая красавица! Чомга была при-
земистей, серая с черной грудью.
29
 - Вон те двое похожие – братья: Поплавок и Вилюй. По-
плавка я часто на уток беру, а Вилюя белковать. Один спокой-
ный, а вот Вилюйка, как заводной – ему спуска не давай, а то
разыграется, как сумасшедший становится.
Я действительно заметил, как Вилюй постоянно прыгает и
брату своему не даёт покоя. Потешная пара.
- Вон тот, что голову на лапы положил – это Куцый, у него
хвост обмороженный. Один обрубок торчит, когда щенком
был, утоп в проруби, сам выбрался, но на холоде хвост себе от-
морозил и кончики ушей.
Наверно, он был старше других собак, он лежал в сторонке
и отдыхал.
- Взгляни на того, который на спине вертится. Это Буревест-
ник – мне он всегда безошибочно погоду предсказывает. Начи-
нает выть и крутиться. Я к нему всегда прислушиваюсь. И, сей-
час, похоже, тоже стоит дома остаться. Видишь, как вертится.
Метель будет, точно тебе говорю.
- Ждать нельзя, может старик умереть. И так порядком по-
мучался. Надо сейчас выезжать.
- Да, втянули же мы тебя. Но никто другой не сдюжит, не
ходит никто из нас так далеко в тайгу, и никто так её не знает,
как ты. Один ты живешь вдали от всех и до сих пор жив-здоров.
Другого бы тайга сожрала и косточек не выплюнула бы. Не ду-
мал перебраться ближе к людям?
- Думал… - задумчиво выдохнул я.
- Один справишься? Может с тобой отправить кого?
- Нет, упряжка и так груженная, одного только осилит. А так
придётся постоянно пешком идти, если кого с собой возьму.
Время дорого. Спасибо, за всё, – я засобирался, и он это понял,
тут же стягивая мохнатую верхонку для прощального рукопожа-
тия.
- Только береги моих собак, верни живыми и здоровыми, –
попросил он. Я кивнул и пошёл проверять сани и упряжь.
30
 После я заглянул в избу к старику. Познакомился с его же-
ной. Хорошая женщина. Оба уже старые, дети все разъехались,
живут теперь в городе.
Дед лежал на кровати и еле дышал. Одного взгляда хватило,
чтоб понять, как он был плох. На лбу его выступил пот, как роса.
Старушка робко подошла к нему, чтобы сказать обо мне. Старик
открыл глаза, которые глубоко провалились и просипел:
- Дадите, может уже помереть спокойно? Чего вы пристали,
никуда я не поеду!
- Ну как же, – обмякла на скамейку старушка, – это как же?..
- Она растерянно поглядела на меня. Я пожал плечами:
- Ничего, отец, не знаю, я уже пришёл. Так что собирайся
покуда сам, а если не захочешь – я тебя силой повезу. Не хва-
тало, чтоб ты помер тут.
- Я сказал не поеду в город, хоть убейте. Не люблю я…
- А тебя никто любить не заставляет. Полежишь в больнице
и обратно приедешь. Что тут с твоей деревней станется? – пере-
бил я вредного деда.
- А если помру там, на чужой сторонке? Нет, уж лучше в
своей родной деревне закопают, чем там.
Я понял, что тут спорить смысла нет. Старик был упертый,
наверно такой же, как и я. Так сильно он прирос к своей земле,
что и не оторвать, а оторвешь – зачахнет. Я решил не слушать,
поворчит и перестанет, а тут целая жизнь на кону. Разве думаете,
ему не хотелось ещё пожить на белом свете?
- Собирай его в дорогу, хозяйка, клади самое необходимое,
чтоб вышло не много. Собакам и так тяжко будет.
Бабулька сразу захлопотала, а потом, опомнившись, остано-
вилась:
- Я ещё ономнясь всё собрала, сыночек, – она уже готова
была расплакаться в предчувствии расставания с мужем.

31
 - Ничего, бабушка. Всё будет хорошо, вот увидишь. Довезу
в целости твоего деда, а там его живо на ноги поставят, – я пы-
тался успокоить бедную женщину. Моё косноязычие, как всегда,
мне мешало.
- Сынок, я ведь своего мужа в последний раз в сорок первом
провожала. Так переживала, что не вернётся. Ждала каждую се-
кунду, что похоронку принесут. А теперь ещё страшней мне, –
она закрыла морщинистое лицо руками и её хрупкие плечики
тряско задрожали.
Ну, вот, что же поделать мне? Не успокоил человека и те-
перь слёзы горькие.
- Матушка, ты своего деда заранее-то не оплакивай. Он
смотри, как хорохорится у тебя, ещё спеси хватит и хворобу по-
бедить, – я подбадривал её, как мог. Хотя понимал, что этого
врага ему возможно сил одолеть не хватит. Я приобнял её и ле-
гонько похлопал по спине:
- Давай с зазнобой договаривайся, оденем его и будем мы с
ним отбывать.
Вот намучились мы с дедом! Он никак не хотел уезжать.
Всей деревней пришли его уговаривать! Еле усадили в сани, со-
баки уже в предвкушении дороги виляли хвостами и нюхали
воздух. После прощаний и пожеланий удачи я прикрепил фо-
нарь на сани:
- Ха! Ха! – резко выкрикнул я, присвистнув и натянул пово-
дья. Наша упряжка, наконец, двинулась в путь.
Я не знал смогу ли довести деда, но как говорят: «если ска-
зал, что ты груздь - не говори, что не дюж».
Мне приходилось ехать всё время, стоя, иногда подталкивая
сани вперед и труся сбоку, чтоб упряжке было легче. Дед долго
ворчал, но я был к этому глух, и вскоре ему прискучило клясть
меня, на чём свет стоит. Он натянул на себя огромную шубу,
которой он был укрыт, до самых глаз и лишь изредка покрики-
вал на меня, когда его трясло.
32
 Сегодня мне так и не пришлось поспать. Я торопился. Ни-
чего, потом высплюсь.
День начался совсем безветренно, и радостное солнце све-
тило ярко до самого вечера. Снег был таким ослепительным, что
мне приходилось жмуриться от этого яркого света и временами
смахивать слёзы, которые тут же застывали на моих рукавицах.
Лес вокруг был тоже заворожен этой холодной красотой,
смертельным морозным великолепием. Крепкая стужа сковала
деревья так, что они стояли, не шелохнувшись. Изредка я заде-
вал ветки, и с них падал белым саваном заиндевевший иней. Я
и сам превратился в снежное изваяние. Ресницы мои слипались
от моего же дыхания, которое тут же застывало, оседая льдом.
Иногда я забегал вперед, чтоб проверить, как там старик, и плот-
нее укрывал его широкой шубой.
Неслышно было пения птиц, ничего не двигалось в этой бе-
лой пустыне, кроме нас. Бывалый всё это время бежал бок о бок
со мной. Временами он останавливался и взволнованно нюхал
воздух. Остальные собаки все силы отдавали работе. Они тя-
нули, старательно перебирая лапами, зарываясь мордами в снег.
Даже носы обледенели, не видно было глаз от снега.
Чем больше мы отдалялись от деревни, всё навязчивей ста-
новилось чувство, что за нами опять кто-то следит. Я то и дело
оборачивался назад.
Солнце скоро скатилось за небосклон и, когда на небе оста-
лась лишь алая полоска света, сумерки разрезал пронзительный
вой. Кровь леденела от этого голодного стона. Собаки стали
волноваться, Вилюй скакнул в испуге и запутал постромки.
- Тихо, дружок! - я остановил упряжку и подошёл к Вилюю.
Он смотрел на меня жалобно и испуганно и сразу прижался к
моей ноге. Кажется, я понимал, что было причиной такого по-
ведения. Вдалеке опять раздался протяжный печальный вой.

33
 - Что же ты мечешься, глупый? – я наклонился и взял его
морду в ладони. Он часто моргал и виновато прижимал уши, -
Эх, ты Вилюй…- я не злился на него.
- Я говорил, что это плохая затея, - подал голос старик, - Это
они за нами идут. Почти от самой деревни, твой пёс уже давно
их почуял.
- Теперь, отец, обратного пути нет. Или мы их – или они
нас. У меня есть ружьё и патроны, сейчас разведу костер. Волки
боятся огня, - убеждал я деда.
- Будешь сейчас мне тут рассказывать – пробурчал он, - Я,
что вчера родился что ли.
Я ничего не стал отвечать, не хватало ещё спорить. Мне
было чем заняться, я торопился, чтоб собрать хворост. Неболь-
шой охапки хватило, чтоб развести огонь. Потом я набрал
больше, и не успокоился, пока не собрал всё вокруг – всё, что
может гореть, надрал коры. Зажёг ещё один костёр чуть по-
дальше от первого, а посередине поставил сани и посадил со-
бак. Упряжку не распрягал, постромки было нетрудно распу-
тать, а запрягать сызнова куда тяжелей. Так они будут смирно
сидеть и не разбегутся. Наконец я поставил котелок на огонь и
достал бабкины гостинцы, накормил старика, который не-
охотно принимал еду из моих рук. Потом очередь дошла до со-
бак, я кинул каждой по рыбине, кому-то даже досталась мороже-
ная утка.
Наконец можно было утолить и свой голод, я молчаливо
жевал кусок хлеба и запивал чаем. Старушка положила нам в до-
рогу копчёный окорок и сало, стряпни с рыбной начинкой. Я
чувствовал, как от усталости ноет тело и мне хотелось спать. Но
я боялся, что погаснет огонь, и этим воспользуются голодные
хищники. То и дело я клевал носом, погружаясь в зыбкий, со-
всем прозрачный полусон, сквозь который была слышна голод-
ная песнь волков. Потом вздрагивал и снова подбрасывал хво-
рост в огонь. Видно в тайге было мало дичи, раз волки так
34
настойчиво шли за нами. Смелости хватало даже преследовать
человека.
- Сынок, ты поспал бы… - наконец послышалось из-под
шубы, - Я послежу за огнём, а как начнёт догорать – окликну
тебя.
- А ты сам-то не уснёшь? – поинтересовался я.
- Ты во мне не сомневайся, - отрезал он.
Пожалуй, это был выход. Я не гордый. Посплю сейчас, зато
завтра силы будут продолжать путь. А дорога будет нелёгкой.
Мы приближались к скалистым холмам, там нашей упряжке бу-
дет тяжелей вдвойне.
Уговаривать меня не пришлось. Я тут же уснул, сидя у ко-
стра. Рядом меня подпирал Бывалый, который держался особ-
няком от ездовых собак. Кажется, я лишь успел сомкнуть глаза,
как уже услышал хриплый голос:
- Вставай, сынок! Скорей подкинь дровишек! А то мне никак
не достать.
Я спросонок чуть не наступил ногой на горящий уголь.
Было ещё темно. В этот раз я уже не смог уснуть. Где-то совсем
недалеко перекликались голодные волки, заунывно воя.
- Отдохни теперь ты, отец. А я посижу. Подежурю.
Похоже, деду действительно прискучило ворчать, он лишь
попросил отвести его по нужде:
- Стыдно просить, но я не могу сам подняться, - ему было
неловко во всех смыслах. Тем более я был ему совсем чужим че-
ловеком.
Остаток ночи я провёл в раздумьях, как бы мне выгадать
время, чтобы быстрей привести старика в посёлок. Когда рас-
свело, после завтрака я проверил упряжку и быстро свернул наш
лагерь. Похоже, день будет пасмурным. Всё небо заволокло ту-
чами, свинцово-серыми и угрюмыми. Они ползли, цепляясь за
верхушки кедров, наплывали друг на друга, клубясь и ворочаясь.

35
Их мохнатые бороды цеплялись за скалы и застревали в расще-
линах.
Упряжка продиралась сквозь снежные волны, постромки
натянулись, впиваясь в мохнатые шкуры собак. Бывалый всё
время принюхивался, щетинился и, похоже, волки никуда не де-
лись, а подошли совсем близко. В тайге было голодно, за всё
время пути я не увидел ни намека на дичь. Они подгоняли нас
и в этой смертельной гонке, мы не могли проиграть. Нельзя
было останавливаться, стая была большой – всех я не перестре-
ляю. Напугать, похоже, их тоже не получиться. Я чувствовал,
что эти волки не остановятся, пока не вопьются в наши тела зу-
бами.
Вой попеременно звучал то слева, то справа от упряжки. Со-
баки стали нервничать и метаться, запутывая кожаные вожжи.
- Не хотелось вот так помирать, - выдал дед после долгого
молчания и снова замолк на полдня. Но пока волки не смели к
нам подойти.
Ближе к вечеру поднялась пурга. А я ведь надеялся, что Бу-
ревестник там, в деревне, нас обманул. Ледяные иголки впива-
лись в лицо, не видно было дороги. Мне пришла мысль свер-
нуть за огромный валун и спрятаться там от сильного ветра.
Волчьего воя теперь не было слышно, порывы были такой
силы, что заглушали все звуки вокруг. Деда совсем засыпало сне-
гом, я подумал о том, что давно не проверял, как он там.
За скалой дуло меньше, но всё равно метель крутила снеж-
ные клубы, и видно было едва ли в пределах пяти-шести метров.
Я остановился, чтобы оглядеться. Это место было совсем непри-
годно для привала. С досадой я натянул поводья и начал пону-
кать собак, но они стояли как вкопанные. Шерсть на загривках
была вздыблена, ноги напряжены для прыжка, зубы – в оскале.
Я поднял голову и обмер. Совсем рядом впереди упряжки стояла
стая; волки, наклонившись, нюхали снег.

36
 - Вот они, – тихо произнёс старик, - Что делать будем? – у
него дрожал голос.
- Что-что… Отстреливаться и тикать отсюда, - прошептал
я, кажется, настолько тихо, что дед этого, наверно, не услышал.
- Ты, главное, не дёргайся, отец – целее будешь, - добавил я.
Я осторожно достал из-за плеча ружьё и взвёл курок. При-
целился в того, что стоял ближе всех. Видимо, это был их гла-
варь. Заматеревший и самый наглый. Но неожиданно для всех
сани дёрнулись, я упал на спину, потому что стоял сзади на об-
лучке. Оказалось, что это Батыр кинулся на вожака. Не выдер-
жал он молчаливого противостояния и первым нарушил гра-
ницу. Упряжка, связанная постромками, увлекла всех собак в
ожесточенную драку, сверху на волка отважно кинулась Белка,
а за ней и остальные: Чомга, Поплавок, Вилюй, Буревестник и
Куцый. Всё смешалось. Бывалый тоже не выдержал и ринулся
на подмогу. Слышался визг и кровожадное рычание. Неиз-
вестно чем бы это закончилось, но после нескольких выстрелов
волки отпрянули от упряжки и отбежали зализывать раны.
Когда куча рассосалась. Я понял, что Батыру насквозь про-
били зубами лапу, и он лежал на кровавом снегу и силился под-
няться. Я ливанул ему в рану спирта, он чуть не хапнул меня зу-
бами, но сдержался. Другие собаки пострадали меньше. Теперь
они сбились в кучу и скулили от боли.
- Меня чуть Кондратий не хватил, – выдавил испуганный
дед, - я думал, меня в эту кучу затянут. – Он был прав. Батыр чуть
не опрокинул сани вместе с дедом, прямо навстречу осатанев-
шей стае.
- Не пойму я тебя, дед, ты же вроде давеча помирать соби-
рался? А теперь боишься, - перевёл я его страх в другое русло,
пытаясь его разозлить, чтоб он немного ожил.
- Тьфу на тебя, - рассердился дед. Теперь он ворчал как за-
веденный себе под нос.

37
 Волки далеко не ушли. Видимо, голод заставлял забыть их
о страхе. Мы лишь ещё больше разозлили их.
Я выпряг Батыра, бережно поднял со снега и положил на
сани, прямо в ноги деду. Батыр покорно принял свою участь. Я
оглядел остальных собак. Кого я мог поставить вместо него? Ни
одна из них не годилась на эту роль. Потом я остановил взгляд
на Бывалом, и он вильнул мне хвостом. «А что? А вдруг?» – по-
думал я дерзко. Я был уверен, что Бывалый усвоил науку, пока
бежал рядом. Он сойдёт за коренного.
- Одну проблему решили, - подбодрил я себя. Но переждать
непогоду всё-таки было негде.
-Прямо тяните, вон там, кажись, пещера должно быть, – Дед
указывал сучковатым пальцем вперед. За пеленой снега и,
правда, виднелось чёрное пятно, круглого свода пещеры.
- Какой ты, дед, зоркий, - обрадовался я.
- Я не зоркий, просто не такой лопух, как ты, - усмехнулся
старикан.
Здесь было очень темно, и мне приходилось тянуть сани на
себе по крупным грубым камням. Я ежился и кривился, когда
слышал шершавый и сухой скрежет о деревянные полозья. Мы
вошли в царство темноты и, возможно, дышали тем воздухом,
который наполнял груди наших пращуров. Грустили ли они,
скрываясь тут от дождя или от ночных хищников? Мечтали ли,
возводя хвалебную песнь богам, сидя у костра?
Наш фонарь своим светом ворвался в обитель духов, я огля-
дел темный потолок: похоже, что это была одна из тех древних
пещер. Да, всё-таки, видимо, придется посмотреть на рисунки
предков.
- Вот ведь случай представился, – криво усмехнулся я.
- Ночевать здесь будем.
Костёр разгорался неохотно, трещал и плевался – дрова
были сырыми.

38
 Мы все сидели, уставившись рыбьими глазами на огонь. Я
сморгнул встрепенувшись, когда с наружи послышался печаль-
ный и уже знакомый вой. Вперемешку с колючим визгом снеж-
ной бури он превращался в невыносимую какофонию страда-
ния, голода и ужаса. Замирало дыхание, перехваченное удушли-
вой волной страха. Вместе со всем эта симфония вынимала
душу. Я никогда не чувствовал такой усталости. Я был совер-
шенно измотан.
Мне не оставалось ничего другого, как взять себя в руки и
продолжить исследование каменистых сводов и стен. По мне
было лучше чем-то заняться, чем понемногу сходить с ума. К
моему счастью, вскоре я наткнулся на рисунок. Кажется, это был
олень. Мне показалось, что это больше похоже на детские кара-
кули, но выведенные твёрдой рукой, с такой тщательностью,
что я даже позавидовал безымянному художнику. Я бы и так не
смог!
На заре времён человек был чист, как дитя и бескорыстен.
Он рисовал всё, что было перед его глазами. Тут изображались
охотники с копьями и луками, дикие звери: олени, медведи и
другая живность. Вскоре мой взор был прикован к одной инте-
ресной сцене: вокруг убитого оленя были люди, которые стояли
пред ним на коленях. Они молили о прощении и благодарили
его за пищу, которую он им дал. Некоторые из людей бес-
сильно опустили плечи, и головы их сникли к груди, а другие
воздевали руки к солнцу. Они страдали и в то же время радова-
лись. Как был непрост выбор: убить или самим погибнуть от
голода, когда ответ, казалось бы, был очевиден. Неужели так
давно были те времена, когда живая душа ценилась больше
всего?
Ещё больше в сердце запал другой сюжет. На нём я увидел
охотника с копьём, бегущего за волком. Рядом нарисована дру-
гая картинка: там уже волк гонится за человеком. Получалось всё
наоборот. Человек не считался тогда венцом природы. Он так
39
же мог стать звеном бесконечного цикла жизни и превратиться
в добычу. Вот так-то.
Мне показалось странным, что на следующем изображении
волк уже имел человеческие ноги и всё больше походил на че-
ловека в волчьей шкуре, а не наоборот. Всё это было очень для
меня непонятным и в то же время очевидным. Ох, уж эти голо-
воломки.
В памяти всплыл сон, который я видел ещё осенью, когда
лихорадил. Что же такое?! Везде и всюду эти волки. Стоило
только подумать об этих тварях, как послышался одинокий вой
снаружи пещеры, тут же его подхватила вся стая, они пели в уни-
сон, каждый поодиночке и все вместе они желали нашей
смерти, нашей теплой плоти, чтобы дать себе возможность
жить. Я знал, что их намерения были весьма серьезными, и если
придется избежать драки, то они возьмут нас осадой. Да, они
были без еды достаточно долго, изнывали от жажды крови, но
они были способны к долготерпению и смирению даже
больше, чем все христианские мученики, вместе взятые. Они
умели ждать.
Мне пришла в голову бредовая мысль. А что если пещера
прошила скалу насквозь, и мы сможем выйти с другой стороны?
Дед, не моргая, смотрел на вход в пещеру, стеклянными гла-
зами.
- Они сожрут нас, - повторял он, как сумасшедший.
А я сидел возле костра с ружьём. Ещё одну безумную ночь
нам приходилось провести в присутствии оголодавших волков.
Сегодня мы точно не сомкнём глаз. Костер в этот раз был у нас
один и небольшой. Дров мало. В скалах хвороста не насобира-
ешь, поэтому мы тянули вязанку с прошлой стоянки. Но этого
должно было хватить до утра.
Бывалый оббежал всю пещеру и вернулся ко мне, тоже глядя
в темноту. Он щетинился каждый раз, когда слышалось зауныв-

40
ное пение волков. Остальные собаки жались к саням, на кото-
рых лежал дед, Батыр лежал сверху на шубе, выставив вперёд
прокушенную лапу, и глухо рычал каждый раз, когда из темноты
доносились звуки.
Я глядел довольно долго в эту мглу, как вдруг там замаячило
какое-то пятно. Сначала оно было расплывчатое, но посте-
пенно оно приобрело очертания волка. Он приближался уве-
ренно и, похоже, ничуть не страшась огня. У входа он остано-
вился, всё-таки не решаясь вступить в круг света. Я держал его
на прицеле и хотел подпустить ближе. Вот он понюхал землю
и, наконец, решился войти.
- Стреляй, чего ты ждешь? – дед, немного приподнялся и
глядел, не отрываясь на приближавшегося волка.
Я не верил своим глазам. Это была та самая волчица, кото-
рую я отпустил! «Так вот почему она не боится», - пронеслось у
меня в голове. Только сейчас я увидел, как она была худа и заму-
чена. Она смотрела на меня печально и просто, без хитрости и
коварства. Я опустил ружьё.
- Ты за мной пришла? Съесть меня решила?! – выпалил я
яростно. Так, что она отскочила, прижав уши.
- Чего тебе от меня надо? Чего?! – я уже был не в себе.
Собаки рычали, а Батыр был готов и сейчас кинуться на вол-
чицу и порвать её, если бы не рана, которая не позволяла ему
встать. Бывалый был подле меня и ждал моей команды.
Волчица легла, прильнув к земле. Она опустила голову,
прижала уши и стала подползать ко мне всё ближе и ближе. Я
понимал, что в любой момент покорность может смениться на
кровавую жестокость. Но опять я бездействовал. Вскоре она
приблизилась ко мне настолько, что смогла лизнуть мои ноги.
Всё. Больше не могу. Я опустился без сил на колени, и моя теп-
лая шершавая ладонь заскользила по серому загривку.
Дед смотрел на это всё с открытым ртом. Теперь я почему-
то успокоился. Меня не тревожило больше, что волки придут
41
пообедать нами. Я гладил волчицу и мои глаза стали смыкаться.
Всё-таки я себе пересилил и дал ей рыбину из собачьего мешка.
Она торопливо принялась грызть её, давясь и озираясь по сто-
ронам. Совсем как собака.
- Я не знаю, какая там у тебя с волками любовь, но с ней мы
не поспим. Она же может загрызть, - вывел дед.
- С ней не поспим и без неё не поспим, - ответил я.
Пока она была с нами, волки успокоились и вой прекра-
тился. Собакам хоть и не нравилось это соседство, но они всё
меньше озирались в темноту. Не знаю, что было бы лучше: то,
что она находилась снаружи или внутри пещеры?
- Дед, ружьё держать ещё в силах? – поинтересовался я.
- Ну, а как же? Я же не совсем инвалид.
- Вот, на тогда, держи! Пристрелишь её, если взбесится. Я
не смогу.
- Вот те раз! Охотник тоже мне называется, - проворчал ста-
рик, но ружьё взял.
- Представляешь, дед. Узнала меня, через столько месяцев
узнала, - бормотал я себе невнятно под нос и тут же уснул. Про-
буждение было, как всегда от хриплого голоса:
- Хватит спать может уже, я тут один караулить должен? –
дед был в своём репертуаре.
Я стал шевелиться и раскачиваться. Всё тело затекло, и ноги
не слушались. Я еле разлепил глаза и тут же понял – что-то не
так. Меня подбросило вверх.
- Не могу понять, что произошло. Неужели мне всё это
приснилось? – я тряхнул головой и проморгался.
- Чего ты мечешься-то? Ушла твоя любезная и мешок с ры-
бой утянула.
Действительно, из пещеры тянулся длинный след. Она уво-
локла собачью еду. Вот ведь.
- Спасибо скажи, что не пристрелил её. Руки так и чесались.
Ты мне вот только объясни, что за диво такое?
42
 - Да я и сам не знаю… - я растерянно стоял и чесал в за-
тылке. На улице начинало светать. Стряпня у нас, слава Богу,
ещё осталась. Мы поели, а остатки отдали собакам. Придётся
сегодня один раз покушать, а после обеда при хорошей дороге
будем в посёлке.
Волки больше нас не преследовали, а собаки были спо-
койны и дружно тянули сани. Волчица увела отсюда стаю. Бы-
валый справлялся, хотя и приходилось иногда втолковывать.
Погода была спокойной, небо чистым. Только снег скрипел под
полозьями. Однако деду нашему было худо. Он дремал. Мы же
торопились, выжимая все силы. Всё будет хорошо, я был уверен.
Всё образуется.
Мы ехали, перекатываясь по белым барханам, и я мысленно
благодарил свою волчицу, которая сейчас бегает где-то по
тайге, хоть она и утащила мешок с рыбой. Пусть это будет не-
большим откупом. Всё равно она не забыла то добро, которое я
ей сделал, и отплатила мне тем же. Жизнь за жизнь.

Продолжение следует…

Отрывок из повести
«Волчья кровь: Возраст Христа»

Я бодро поправил ружьё и повернул к деревне, представляя домашнее

тепло и сладкий запах стряпни, как вдруг почувствовал резкий толчок,
эхо выстрела прокатилось по лесу. Птицы тревожно взмыли в небо и
закружили над заснеженными кронами.
Я схватился за бедро, и меня пронзила жгучая боль, качнувшись, я
привалился на сугроб. Подо мной расползлась багровое пятно, дыхание пе-
рехватило. Щенок глухо рычал и озирался по сторонам, а потом жа-
лобно заскулил и начал лизать мне руки. Поджав хвост, он припал к
43
земле рядом со мной и виновато заглядывал в глаза, как будто считал,
что это он всему виной. Я дотянулся до пушистого загривка и хорошенько
тряхнув, произнес:
- Беги домой, понял? Приведи подмогу…
- Значит, пришли все-таки… – ухмыльнулся я, приподнимаясь
на локте. – Голову волчью вы подложили, паскуды… моя рука скользнула
к спусковому крючку, но я тут же получил удар в затылок.

44
 МАРУЩАК АЛЕКСАНДРА,
МАТВЕЙ СИБИРСКИЙ
с. Новобирилюссы

Сказка о коте Матвее

Давным-давно, когда ещё не было интернета и телефонов,

в одной уютной библиотеке появился очаровательный котик.
И, как иногда говорят, «он пришёлся ко двору». Все без исклю-
чения: и читатели, и библиотекари очень его полюбили. Да и
как такого не полюбить? У него были мягкие лапки и добрый
нрав.
Когда подрос научился он грамоте, стал котом учёным по
имени Матвей. Закончил школу, получил высшее образование.
Он даже стал доктором сказочных наук! Понял тогда котик, что
не может жить без своей детской библиотеки, без своих малень-
ких читателей!
Стал Матвей полноправным сотрудником библиотеки, в
течение всей своей жизни помогал он детям в поиске нужной
для них книги, проводил интересные мероприятия и подавал
хороший пример. Даже если кто-то из детишек плохо обра-
щался с книжкой, он не был зол. Каждому новому читателю рас-
сказывал он правила обращения с книгами. Матвей знал, что
только добрым словом и хорошим примером можно привить
ребенку любовь к чтению.
Так проходили дни и года, а Матвей все так же радушно
встречал маленьких читателей и находил для них самые нуж-
ные, самые важные и добрые книги. Но вот однажды, кот Мат-
вей вдруг остался совсем один…
Пришел страшный вирус, библиотека закрылась на каран-
тин. Ребятишки перестали ходить в детскую библиотеку чтобы

45
прочитать какую-нибудь книжку или поиграть. Бедный наш ко-
тик остался в пустой библиотеке в полном одиночестве. Матвей
был умным и образованным котом, он умел себя занять, но и ему
с каждым днем становилось всё тоскливее.
Как-то раз в один из дней котик узнал, что он может тво-
рить чудеса. Какую бы он книжку ни начинал читать – её герои
оживали. Он путешествовал из одного сказочного мира в дру-
гой.
Как только он взял книжку «Тайны востока», он предста-
вил настоящего самурая. Только он об этом подумал – страницы
засветились и появился волшебный портал, ведущий в один из
старых японских городов. Время здесь текло иначе, чем в нашем
мире. Прошло много месяцев. Матвей стал учеником прослав-
ленного мастера Тоямо, познал тайны древнего боевого искус-
ства, у него появилось много разных способностей. Он без
труда мог прыгнуть на любое расстояние, умел метать ножи,
превращать колбасу в нунчаки и обратно.
Но каждое волшебство имеет свой предел. Матвей, кото-
рый провел долгое время со своим сенсеем, вернулся в библио-
теку. В нашем мире не прошло и минуты. Реальность снова
стала тусклой и серой, время текло вяло и неторопливо.
Наступил унылый вечер. Матвей забрался на свою мягкую
подушку возле книжных полок и уснул, вспоминая времена, ко-
гда дети весело играли в читальном зале.
Во сне ему снились самые разные яркие сказки и то, как
библиотекарь бережно расставляет книги.
Проснувшись утром, умывшись, сделав зарядку, он вер-
нулся к книжным полкам.
- Какое безобразие! – подумал Матвей. – Какая ужасная
пыль! — фыркнул рассерженный кот.
Он начал протирать стеллажи и случайно уронил огром-
ную толстую книгу по рукоделию. Он, сам того не желая, от-

46
крыл волшебный портал. В читальный зал хлынул поток разно-
цветных клубков! Это была КОТОстрофа! Ему понадобился це-
лый день, чтобы запихнуть все клубки обратно в книгу.
- Ох, как же устал сегодня…- промяукал кот и без сил упал
на свою подушечку. Сон его был тревожный. Он запутался в
разноцветных нитках и никак не мог выбраться.
- Мяяууу! Мяяяу!! Помогите! – Матвей барахтался в своей
постели, запутавшись в одеялке.
- Какой ужасный сон! Я совершенно разбит… – сказал,
разминая затекшую шею, помятый кот.
После завтрака он, шарахаясь от отдела с рукоделием,
начал отбирать самые интересные книги, в которых хотел бы
оказаться.
- Не хватало ещё в мулине запутаться или в бисере утонуть!
Вот сказки – другое дело! – важно подметил кот, тут же взяв яр-
кую книгу о приключениях Питера Пэна. Котик давно хотел по-
знакомиться с волшебной феей Динь-динь. Вновь страницы
книги засветились, но вместо того, чтобы попасть в Нетландию,
кот был отброшен сильным ударом.
- Что это? – голова у Матвея кружилась, перед глазами пля-
сали цветные искорки. Он лежал у стены и держался лапками за
голову.
- Ха-ха! Поглядим, что тут у нас? Какой-то блохастый кот?
– послышался злобный смех. Из книжки вырвался злой и кро-
вожадный Капитан Крюк.
Пират очень не любил детишек. Он вспомнил, сколько
проблем ему принесли потерянные мальчишки. А ещё больше
он не любил сказки, потому что из-за них Венди и её братья
попали в Нетландию и помогли Питеру Пэну победить Крюка.
Злодей решил изрубить все книги своей шпагой.
- Какой вандализм! Я тебе за это отрежу усы! – кот Матвей
всю жизнь полагал, что усы – главное достоинство мужчины.
Не зря он учился у мастера Тоямо!
47
 С криком: «Банзааааай!!!» наш доблестный хранитель биб-
лиотеки бросился в атаку, ловко уворачиваясь от шпаги Капи-
тана Крюка. Он бился с ним весь день до самого заката. Когда
силы стали покидать его, он, превозмогая боль и усталость,
сбросил на голову Крюка энциклопедии о динозаврах. Такого
удара не выдержал бы ни один пират! Знания больно ударили
его в лоб! От этого Крюк упал, закатив глаза.
- Возвращайся обратно, гадкий пират! Тебе не место в
моей библиотеке! Убирайся прочь! – крикнул Матвей, и в тот
же миг портал вновь открылся, и злобный капитан исчез в глу-
бине книги.
- Я же сказал, что отрежу тебе усы, – Матвей разжал лапу,
и черный длинный ус упал на пол читального зала. – Так будет
со всяким, – кот упал на пол, тяжело дыша.
Ему понадобилось много времени, чтобы прийти в себя.
Бедный наш котик…
Лежа на холодном полу, распластав пушистые лапки, Мат-
вей думал о том, что любая сказка так или иначе заканчивается.
Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, таким беспо-
мощным рыжим котом.
- Неужели вы про меня забыли? – тихо прошептал он в
сгущающуюся темноту, которая обволакивала его со всех сто-
рон холодным кольцом. Он повернулся на бок и поджал лапки,
как маленький котёнок, и горячие слёзы потекли по пушистым
щекам. Пусть говорят, что коты не плачут. Может, ни одному
коту в мире не было так тоскливо, как ему?..
Как сильно ему в этот момент хотелось, чтобы появился
настоящий любящий друг, который был бы с ним всегда. Он
видел, как в библиотеку приходили шумные стайки ребят: по-
дружки с розовыми бантиками, которые шептались за стелла-
жами, и задиры-мальчишки с синяками и разбитыми коленками.
- Похоже, только я не гожусь никому в друзья… Но я ведь
не просто кот. Я настоящий друг, а вы…вы про меня забыли…
48
- только он об этом подумал, как услышал громкие раскаты
грома за окном, ветер гудел в проводах, и неистовый ливень хле-
стал по стеклу. Чёрные тучи лениво ползли, брюхом цепляясь
за крышу библиотеки.
- Конечно! Прекрасно! Такая погода в самый раз! – нервно
дергая усами, воскликнул Матвей. Он встал и, пошатываясь, по-
ковылял на трёх лапах к окну.
Внезапно об окно ударилось нечто маленькое и цветное.
Кот от неожиданности отпрыгнул, выгнув спину дугой.
- Неужели опять клубки полетели? – Матвей с осторожно-
стью подкрался к окошку и выглянул на улицу, вытянув шею,
чтобы не подходить ближе. В вспышках молний он увидел, что
на уличном подоконнике лежала незнакомая ему птичка - ма-
ленький, жалобный комочек перьев, в котором еле теплилась
жизнь.
-Хм… Кажется, я видел таких только на обложках книг. В
нашей Сибири они никогда не водились.
Она была очень маленькая, хрупкая, с длинным тонким
носиком, словно комарик. Матвей открыл окно, и тут же на него
обрушился бешеный шквал, ледяные капли скатывались по усам
и противно лезли в уши. Скользя по мокрому подоконнику, кот
боком стал пробираться к птичке, а затем аккуратно перенёс её
к себе в библиотеку.
Несколько дней бедная птичка пролежала без сознания.
Всё это время котик не отходил от бедняжки ни на минутку. Ко-
гда она смогла открыть глазки, он осторожно помог ей выпить
немного воды. Только сейчас он увидел, какие у неё глаза. Такие
бывают только у испуганного ребёнка.
- Как же тебя зовут? - спросил он её.
Только бедная пташка ничего не помнила, потому что
очень сильно ударилась головой об окно библиотеки во время
бури.

49
 За чашкой чая кот спросил, как же птичка колибри могла
оказаться в холодной Сибири. Малышка громко расплакалась:
она не могла вспомнить ничего из своей прошлой жизни. По-
лучается, что она была так же одинока, как наш герой.
- Ты же совсем крошка, тогда я буду звать тебя птичка
Тини, ты не против?
- Нет-нет! Мне очень нравится это имя! – пискнула в ответ
Тини.
- Если тебе некуда лететь, может быть ты останешься и бу-
дешь жить со мной? - спросил кот, - будешь вместе со мной ра-
довать ребятишек! Знаешь, какие они у нас хорошие! Будем вме-
сте устраивать праздники, читать книжки, играть и веселиться
вместе с маленькими читателями. Тини очень обрадовалась
тому, что она нашла себе близкого друга. С этих пор птичка
Тини и рыжий кот Матвей стали лучшими друзьями. Впереди у
них было много разных историй, о которых вы узнаете чуть
позже.

50
 МАРУЩАК АЛЕКСАНДРА
с. Новобирилюссы

***

Мне нужно сохранить саму себя,

не потеряться в мелочных тревогах,
и память вечерами теребя,
не гневать ни других людей, ни Бога.
И в смуте дней себя не погубить,
не обнулить души моей порывы,
чтобы красиво и достойно жить,
не тратя нервы на хандру и срывы.
Не износиться бы мне, как пальто,
которое той осенью купила,
чтоб не повесили ярлык "никто",
и я саму себя не разлюбила.

Валит хлопьями снег с небес

Валит хлопьями снег с небес.

Белым пухом всё засыпает.
И в снегу красивейший лес,
Словно в сказку нас приглашает!
А в лесу тишина стоит,
Слышно, кажется, снег как ложится.
Даже птичка не пролетит –
Тишину нарушить боится.
Здесь другая страна, мир другой,
Суеты нет, нет жизни кипенья.
Снег, тайга и такой покой!
51
 Настоящее здесь забвенье.
И от стрессов, хлопот, суеты
Надо именно здесь лечиться,
Чтоб приятные мысли, мечты
В душу нашу могли вселиться.
Только в этом покое, тиши
Муза в душу мою вселяется.
На бумагу ложатся стихи,
И желанье творить появляется.

52
 МИРЗАЕВ ОЙБЕК
с. Кирчиж

Бабушка Яга

Жила-была Баба-Яга, и ей было скучно сидеть – куковать

одной. У неё не было друзей, потому что она была злая. Много
всяких пакостей натворила она: пыталась изжарить Ивана-Ца-
ревича в русской печи, украла со своими сообщниками гусями
– лебедями малыша у нерадивой сестрицы, помогала Кощею да
Змею Горынычу народ изводить. Раздумывала-раздумывала она
над своей жизнью и поняла, что всегда как-то её побеждают, а
злодейство наказывают. Да, на дворе новая жизнь. Все люди те-
перь вместе живут, в больших городах. А она? В лесу, в малень-
кой избушке. И кругом одни пеньки. И вдруг она решила: ведь
доброй быть куда приятнее и добрые дела делать. Яга приду-
мала, как изменить свою жизнь и подумала: «А может быть, по-
том у меня друзья появятся».
И взяла она свою метлу, села в ступу и решила облететь
город да посмотреть: не случилась ли у кого-нибудь беда, не
нужна ли кому-нибудь помощь. Летала она по городу, летала и
вдруг заметила, что обижают маленького ребёнка. И сразу же
забыла, что она добрая и стала смеяться: «Ха-ха-ха, так тебе и
надо! Не будешь реветь, будешь слушать старших». И потом
вспомнила, что она добрая и начала про себя наговаривать: «Что
ж я, балда старая, всё забываю!», - и решила спасти ребёнка.
Баба-Яга отогнала ребят, которые его обижали. А малыш, уви-
дев бабку в ступе да с метлой, чуть сам не побежал, но от страха
остолбенел. Баба-Яга сказала: «Я добрая, а не злая, и я хотела
тебя спасти!» Мальчик удивился: «А разве бывает добрая Баба-
Яга? Когда я видел тебя в мультиках, ты всегда была злая». И
Баба-Яга открыла мальчику свою душу: «Ну, понимаешь, когда

53
я была злая, со мной никто не дружил кроме Кощея и Кики-
моры. А можно сейчас я буду твоим другом?». И мальчик пове-
рил ей и ответил: «Да!».
С тех пор Баба-Яга стала делать только добрые дела, и од-
нажды даже помогла птичке, которая сломала крыло. И ей это
понравилось. Весь мир казался ей ярким и прекрасным. Звери и
птицы не стали её бояться. Дети называли её бабушка Яга.
Злые герои тоже могут стать добрыми, просто надо по-
нять, отчего они злые и помочь им исправиться!

54
#ЯПИШУ_СТИХИ
 БЕЛЕНЯ ИРИНА
с. Новобирилюссы

Разноцветная планета

Хмуро, серо, неуютно,

Совсем не радует нас утро.
Одиноко, скучно и угрюмо.
Всё существует словно во мгле.
Нет растений и прохожих,
Нет любви для жизни всхожей.
Города пусты стоят.
Всё застыло, все молчат.

Страшно в мире таком жить.

Давайте друг друга будем любить!
Страх, равнодушие из сердца гнать,
Друг друга поддерживать и помогать.
Пусть яркие краски раскрасят планету:
Зелень травы, цветущее лето,
Синее море, алый закат,
Прозрачный струящийся водопад.
Это всё быль, а не мечта.
Спасет природу красота!

56
 БУДИНСКАЯ АЛЁНА
с. Орловка

***
У тебя глаза – озёра.
Можно в них и утонуть.
А реснички – крылья птицы,
Их бы только не спугнуть.

Но сказать, что ты красива, -

Это чуточку солгать.
Правда в том, что в целом мире,
Краше просто не сыскать.

Ты – чудесная девчонка,
Ты – девчонка – огонёк!
Пусть тебе подарит счастье
Каждый будущий денёк.

57
 ВАЛИУЛЛИНА НАЗИЯ
с. Кирчиж

***

Я не знаю, что могут звёзды,

Ярко ночью мне путь освещая.
Я не знаю, откуда слёзы,
Которые часто роняют.
Я не знаю, что солнце ярче,
Полагать – это мысль скверная.
Но я знаю, что всех богаче
Любовь к близкому – чистая, верная.
К сожаленью, любови, красоты
Не хватает каждому часто,
Хорошо, что поэты сумели
Открыть в сердце место для счастья.
И не надо притворства ложного,
И не смей убеждать
В том, что красота – зачастую зыбкая,
Не способна вдохновлять.

58
 ГОРШУНОВА АРИНА
с. Кирчиж

Тепло родной земли

Растаял снег. Бежит ручей.

И звонко напевая,
Сидит на ветке соловей,
Он так весну встречает.
Он рад вернуться в край родной
Из дальних долгих странствий.
Он прилетел к себе домой,
Минуя груз препятствий.
С собой привел своих друзей,
С кем улетали вместе.
Скворцов взял, уток и грачей
Теперь все здесь, на месте.
Под эту песню журавли
Танцуют на опушке.
Навили гнёздышки свои
У нашей деревушки.
И мы когда-то улетим
Гонимы жизни ветром.
И мир увидеть захотим,
Пойдем за ярким светом.
За ярким светом городов,
За светом грёз, мечтаний,
За сказкой сладких детских снов,
Бескрайних расстояний.
Но, как и птицы, захотим
Мы прилететь домой.
Нам этот мир необходим,
59
 Ведь он такой родной.
Приеду в дом, в своё жилье.
Здесь мама, здесь семья.
Здесь детство пронеслось моё,
Здесь Родина моя.

Приход весны

Окутал землю яркий свет,

Прогнавший ночь, принёс рассвет,
И наполняет краской мир -
Весенний праздничный мундир.
Разлились реки, и вода
Несёт неведомо куда
Журчанье рек и ручейков
И слёзы хмурых облаков.
Весна грохочущей грозой
Нам говорит, что мир живой
И что пора глаза открыть,
Беречь природу и любить.
Не позволяй ей умирать,
Её секреты познавать,
Не забывай из века в век,
Что часть природы человек.

Я пока ещё помню родные леса…

Открываю глаза, вижу солнечный свет.

Мир пейзажей столицы в убранства одет.
Из бетона и стали украшенья вокруг,
Ну, а люди устали, их томит этот звук.
60
Звук протяжный со стройки и машин, что вокруг,
Электрички, трамваи – их колес громкий стук.
И вокруг серый мир красотою своей
Затмевает глаза и рассудок людей.
Я пока еще помню родные леса,
Пенье птиц, вены рек, как лазурь небеса.
Выходили на улицу, домой не загнать,
Нам природа хотела весь мир показать.
Показать, как весной разливалась река,
Показать то, как солнце сжигало снега,
То, как верба цвела и прилет с юга птиц,
И как после дождя капли падали с лиц.

61
 ГРОСС АЛЕКСАНДР
п. Проточный

***

Россия!
С нелёгкой судьбою страна!
У меня, ты, Россия,
Как сердце, одна.

Я другу скажу,
Скажу и врагу –
Без тебя, как без сердца,
Прожить не смогу.

Как мать ты родна мне,

Как мать мне мила,
В войне победила
И жизнь нам дала.

62
ДОРОШЕНКО ВИТАЛИЙ
с. Арефьево

***

Из ЦЧД я краски взял,

И испоганил всю бересту.
На нем мирян я показал,
С гордыней в одну версту.
Я показал косые оскалы,
Что не бьются даже о скалы.
Улыбки эти полны лести,
Но все же, вы
Да-да, а вы,
Сонату сможете сыграть,
На гитаре из рыбной лески?

***

О дивный, новый мир!

Устроим пышный пир,
И за стол дубовый
Сядут нищий и банкир,
Слуга и благородный сир,
И все будут на равных,
Блюда уплетать,
Баллады напивать,
Под лиры чистый звон...

Открыв глаза, и осознав,

Что это был лишь сон,
63
 Который реальности лишён.
Я в своём мире оказался,
И с тем миром распрощался.
Я снова в пучине гнилой,
Где я в стаде баранов.
Где на плахе каждый герой.

Жить так больше не желаю,

Ведь каждый день я умираю,
От этой вашей суеты...
Ну что же, прощайте, друзья!
Мой палец уже на курке,
И ствол холодный у виска.
О дивный, новый мир!
Прими меня к себе!
Я устал жить в нищете,
Алкоголь безрассудно выпивая,
Таблетки больничные глотая.
Я не псих, у меня дар,
Видеть то, что скрыто от вас.
Ну что же, прощайте, друзья,
Au revoir!

***

Дождь хрустальный бил по черепице,

Фальшиво композицию играя.
Капли гвоздями падали на лица,
Грязь холопскую усердно смывая.

Череда кадров с долей рабства,

Впились в тело, нервы и недры.
64
Эх, мне всего лишь пипелац бы,
И чайкой махнуть до Андромеды.

***

Свет в конце пути.

О чем мне говорит?
Что мне пора уйти,
Что жизнь вся позади.

И вот света нет,

Я на краю обрыва,
Столько долгих лет,
Я шёл сюда. Не зря -
Тут божественно красиво.

***

Мимо пристанищ
Мимо амбаров и баров,
Мимо лживых храмов,
И мертвых пастбищ,
Где мёртвых пастух.
Брел я с мыслью «Смирись,
Неважно, какой ценой,
Ты должен отыскать
Дорогу домой.»

65
 ***

Рожден никем, никем и был,

И смерть моя так же убога.
Жизнь свою я пропустил,
И вот, стою в дверях у бога.

И нечего мне ему сказать,

В предверьях вечной пустоты.
Жизнь мою несложно описать -
Метровый путь маргинальной суеты.

Будь у меня последний шанс,

Я б красками всех цветов
Раскрасил свой каждый час,
Из жизни заржавевших оков.

***
Много прекрасных мест в стране,
В нашей чудесной России.
Но типичный самородок один,
Он находится в Сибири.

Всем богаты эти степные края:

Серебром, золотом разным.
Тут чужой станет родным,
И уродство станет прекрасным.

А какая тут природа, она живая:

Леса, поля, чистые воды,
И воздух, свежий, свежий –
Воздух со вкусом свободы.
66
 Россия – страна настоящих чудес,
Хоть и холодная, но лучшая в мире.
Я горжусь, что живу в этой стране,
Я горжусь, что живу в Сибири.

Россия

Россия – край необъятный.

Такой холодный, но такой приятный,
Каждому здесь захочется жить.
Разве можно эту страну не любить?

От Волги до бескрайней Тайги,

Простилаются виды, которых не найти.
Нигде больше нету таких видов красивых.
Нигде так не бывает хорошо, как в России.

Россия – это то место,

Где, так сказать, неважно из какого ты теста,
Каждый день с открытой душой.
И среди чужих ты словно свой.

России больше тысячи лет,

Но этот дух, этот русский свет,
Преодолеть не смог за долгие годы.
Никто не смог отобрать свободы.

Много достояний Бог России отдал:

Лена, Обь, Енисей, Байкал.
Многими достижениями можно смело гордиться,
Но впереди многому еще предстоит сбыться.
67
 ЕФИМОВА ЛИДИЯ
с. Новобирилюссы

***

Шёл солдат по улице

И песню напевал
Про то, как письма матери
Он с армии писал,
И землю нашу русскую
От немцев защищал.
Про то, как он с солдатами
Ночей и дней не спал.
В открытый бой без страха шёл
Фашистов убивал.
Ещё писал он матери:
«Ты не переживай,
Вернёмся мы с победою,
Надейся, жди и знай!»
И всё, что обещали мы
Со временем сбылось,
Победу отстояли и
Домой вернулись вновь!

***
Я часто вспоминаю, как плачут небеса,
Сжимается как сердце, волнуется душа…
Мне хорошо и грустно
И странно отчего,
Я жизни не узнала,
Но... будто всё прошло?..
68
Посвящается героям Брестской крепости

Дни сочтены его,

Он больше не вернётся.
Он там лежит, -
Заснувший вечным сном,
В земле сырой от горьких слёз и крови,
Которые пролил не только он.
Их много там, ушли они навечно,
И так же вечно мы их будем чтить.
Хотим сказать огромное спасибо!
За то, что вы смогли нас защитить!
За то, что вы без страха в поле боя,
В тылу, в разведке, в небе, на земле
За наше счастье жизни не жалели!
Тонули вы, горели вы в огне,
И на полях сраженья погибали
От ран смертельных, от руки врага,
Но несмотря на это не сдавались
Хотя порой казалось, что близка
Врага победа, что ещё чуть-чуть
И ничего нельзя уже вернуть.
Но, не отчаянье тогда вам другом было
С сердцами храбрыми, что мужества полны
Вы с большей силой налегали живо
И с верой и любовью всё смогли.
Мы помним каждого, и каждого мы чтим!
В долгу мы неоплатном перед вами!
И искренних мы много слов храним,
Но благодарность всю не передать словами!

69
 ***

Дождь прольётся слезами небес

На землю несчастную нашу,
Где заметен уже перевес
Злого над доброю чашей.
Беспрестанно идёт где борьба:
Добродетель, увы, увядает.
Словно тёмная чья-то рука
Свет в душе у людей загасает.
И глаза уж не так горят,
И сердца не таких чувств полны
Что с рождением, говорят,
Нам от ангелов были даны.
Мы теряем веру в добро,
Или вера теряет нас?...
Но случиться никак не должно,
Огонёк чтоб совсем погас.
Уголёк, что тлеет в душе,
Нам до пламени нужно разжечь.
Лишь делившись друг с другом добром
Мы смогли бы баланс уберечь.

***

Так бывает, так случается порой,

Это нужно просто пережить.
Мы не можем управлять судьбой,
Рождены мы – значит стоит жить.
Просто у кого-то коротка
Жизни отведённая дорожка,
Научиться нужно и терять.
70
 Да, бывает это очень сложно.
Научиться нужно отпускать,
Светлую оставив только память.
Да, бывает сложно совладать
Разум нешатнувшимся оставить.
Надо это просто переждать,
Всё принять, понять, и примириться,
Очень больно близкого терять
Но должно это у каждого случиться.

***

Человеку нужен человек

Хоть один, но близкий, настоящий,
Тот, который никогда во век
Не оставит, дружбой дорожащий.
Тот, её который не предаст
И какие б ни прошли дороги
Потеряться в жизни вам не даст
И себе такого не позволит.
Тот, с которым просто хорошо,
Что настроенье уже взглядом поднимает,
С кем на душе спокойно и светло
Чья чистая любовь не увядает.
Каждому, в любой эпохи век
Прошлый, будущий иль настоящий,
Человеку нужен человек.
Хоть один, но близкий, настоящий.

71
 ***

Мир приобрёл другие краски.

Я замечаю день за днём
То, что казалось раньше светлым,
Оттенок тьмы приобрело.
Оттенок боли, гнева, страха,
Оттенок ненависти, зла
И одиночества оттенок…
Я часто стала быть одна,
Как будто пусто стало в мире.
И грустно очень от того,
Что люди про добро забыли,
И редко вспомнит кто его.
Так ненавидят все друг друга,
Чужому горю каждый рад.
У всех притворная улыбка
и злобный, завистливый взгляд.
На фоне зла добро тускнеет.
Ну как же можно не понять?
Чем дальше, тем ещё страшнее
Мне это всё осознавать.
На фоне зла добро тускнеет,
И как зажечь его опять?
В своей душе его частичку
Я не намерена терять.

***

Непонятные знаки,
Вездесущие толки.
Зарождаясь, сомненья
72
 Колют словно иголки.
Всё, что будет, - туманно,
Даже если со светом.
Может быть, даже страшно
Просто думать об этом.
Мысли в кучу столпились,
Разобрать очень сложно.
Правда – хрупкая очень,
И разбить её можно.
Что-то в сердце закралось,
И спокойствие плачет.
Может, это и страшно.
Но, что плохо – не значит.

***

Пляшут тени,
Жмутся к свету,
Всё крадутся стороной.
Сильно манит неизвестность,
Что нас ждёт за той чертой?
Пляшут тени,
Жмутся к свету,
Порождая липкий страх.
Мимолётное виденье
Реальность мыслей рушит в прах.
Пляшут тени
Всё по кругу,
Не оставят никогда.
Может быть, такой же тенью
На земле останусь я…

73
 ***

В переплетении судеб дорожек

Так много призрачных миров
Узнать стремимся, но не можем –
Мы не свободны от оков.
Так мир души, спастись желая,
Чарует разум душ иных,
Как в зазеркалье искажая,
Не открывая дверь своих.
Нам кажется, разгадка близко,
Быть может, истина проста…
Художник, буйство красок видя,
Стоит у белого холста…
И ни один попасть не сможет,
Как ни старайся, в мир чужой.
Он видеть будет то, что хочет,
Давно что ищет за собой.
Но это будет только призрак –
Запутать созданный мираж…
И даже толком не понятно
То, что не спрятано от глаз.
У всяких душ свои законы,
Нельзя судить их по своим.
С насмешкой горькой понимаем:
В своём нам мире жить одним.

74
 ***

Вера утопилась,
Любовь висит в петле.
Надежда тихо бредит
В укромном уголке.
Осталось ей недолго
И, кажется, что вот
Она уже последний
Всхлип смертный издаёт.

***

Рвутся мысли,
Кружат клочья,
Всё быстрее сердца стук.
Очень жарко.
Резкий холод.
Непонятный гнев, испуг.
Что-то сделать –
Это важно.
Неизвестно только, что?
Всё исправить
Вдруг не поздно.
Может, время не ушло?
Громкий крик.
Больные всхлипы.
Боже, как это терпеть?!
Пройдёт вечность.
Только утро
Сможет это усмиреть.

75
 ***

Что-то так близко,

Кажется, рядом.
Смотрит пытливо
Пристальным взглядом.
Нет... уходи...
Ничего мне не надо…
Лишь только укрыться
Была бы я рада
От чувства противного.
Липко и едко.
Пока что я – знаю –
не марионетка.
Но страшно и дико
одной оставаться.
Сложней раз за разом
терпеть, не сдаваться.
И ты вечно рядом
что ходишь за мною?
Тоску навеваешь,
Играешь душою.
Пугаешь, пытаешь,
Внушаешь сомненья.
Мне страшно…наступит
Конец у терпенья.

***

Так страшно осознать своё бессилье...

Так страшно просто молча наблюдать…
Когда так хочется хоть что-то сделать,
Но ничего не в силах предпринять.
76
 Так страшно видеть, как черствеет сердце
У тех, кто лишь для света был открыт.
Так страшно, что нельзя уже исправить,
Что человека уж ничто не изменит.
Так страшно чувствовать и понимать.
Ошибки видишь, но не судишь строго.
И только хочется с досадою кричать:
«Постой! Назад! Не та это дорога!»
Так страшно видеть, как наивный, добрый взгляд
Становится завистливым, жестоким.
Так страшно постараться помешать,
Но только шире сделать зла потоки.
Так страшно видеть превращенье человека,
Что правильною жизнью жил достойно,
В человечность потерявшее созданье,
Столкнувшись вдруг с реальным миром злобным.

77
 ИВАНОВ АЛЕКСЕЙ
с. Кирчиж

Родной уголок

Родился я в Сибири,
В глуши, в лесах, в тайге,
Но знаю – лучше места
Не сыщите нигде
Вы край, где так прекрасно,
Где нет обмана, лжи,
В моей лесной глуши.

Тут земли корчевали,

Раскинулись поля.
И верили, и знали:
Родит хлеба земля.

Трескучие морозы
Зимой мосты куют,
А снежные метели
Над крышами поют.

Хорошие здесь люди

Живут уж много лет.
И жить мы долго будем
Пока есть солнца свет.

78
 ИВАНОВ ГРИГОРИЙ
с. Кирчиж

Таежный край

Реки, горы и поля:

Здесь родная земля.
Не нужны мне океаны
И тропические страны.
Я люблю наш край таежный,
Ходит лось где осторожный,
Заяц по полю бежит,
Мышка норку сторожит.

Бурый мишка спит в берлоге.

Подтянув поближе ноги,
Серый волк по лесу рыщет,
Да на ветке рябчик свищет.

Землю в двадцать первый век

Всю освоил человек.
В том числе и край таежный,
Ходит лось где осторожный.

Землю мы сберечь должны

Для потомков, для страны.
Чтобы прелести лесов
Уходили вглубь веков.

79
 КОПЫЛОВА СВЕТЛАНА
с. Малая Кеть

Как нам не уподобиться Ослу?

В тайге, огромной и густой,

С деревьями, листвою и травой
Жил-был Осел, упрямый да хромой.
Ходил он ежедневно здесь за ягодой.
Ее он без разбора рвал, кусты плодовые ломал,
Копытами растения пушистые топтал.
Мешало всё вокруг Ослу:
Рубил он ветки, жег костры в лесу.
Назло соседям, что хотел, творил,
Он ни о чем не думал, беззаботным был.
В соседях у Осла премудрая Сова жила.
Его все время осуждала, не раз нотации читала:
«Как можно так беспечно жить,
Вокруг все ненавидеть и крушить?
Одумайся Осел, зачем идешь на произвол?
Беречь природу вместе мы должны
Жить экономно, аккуратно, а не так, как ты!
Ведь лес – наш дом, в котором мы живем».
«Ну что ты, тетушка Сова,
Не беспокойся, у меня есть голова.
Наш дом огромен и богатств здесь тьма,
А думать о дне завтрашнем – такая чепуха!»
Слова Совы Осел не внял,
Жестоко дисциплину нарушал,
Вокруг себя он умудрился всю природу истребить,
И стал «герой», словно в пустыне жить.
Там не было деревьев, чтоб укрыться
80
 Среди листвы от солнца знойного, дождя.
Воды не стало, где бы мог напиться он из прохладного ручья.
Истоптана копытами землица.
Где лес стоял, там кучи мусора лежат.
Кричит Осел и на себя лишь злится:
«Как был не прав я, тетушка Сова!»
Природой был наказан за беспечность
Осел упрямый да хромой,
Вину признать свою его заставил
Нрав матушки –тайги крутой.
Раскаялся Осел в делах своих
Прощенья попросил он у соседей и родных.
Разрушенная местность расцвела:
Деревья выросли, журчит вода…
История закончилась отлично:
Осел охранником устроился в лесу,
Следит он за порядком строго,
Оберегает от таких, как он, тайгу.

81
 КУРОХТИНА АЛЕКСАНДРА
с. Новобирилюссы

***

Здесь Родины моей начало,

Здесь детство раннее прошло.
Здесь я впервые осознала,
Что чувство Родины прекрасно и светло.

Идешь по берегу Чулыма,

Любуешься водой, травой
И чувствуешь: он твой-
Твой край родной.
Он дорог сердцу твоему.

Заглянешь в лес,
Тебя встречают сосны вековые,
Бор открывает кладовые:
Бери грибов и ягод полный кузовок.

И дышишь хвойным ароматом,

И так становится легко.
Здесь Родины моей начало,
Здесь тихо, мирно и светло.

82
ЛАКТИОНОВА АНАСТАСИЯ
с. Новобирилюссы

Я обращаюсь, люди, к вам…

Я обращаюсь, люди, к вам…

Вы берегите лес!
Без леса нам никак нельзя
Ни спать, ни пить, ни есть.
Природа – это дар небес.
Мы твердо это знаем.
Зачем же не щадя ее
Бездумно разрушаем?
Лесные жители, ау!
Мы вас не потревожим.
Богатства леса и Земли
Мы, люди, преумножим.

83
 ЛУГОВЫХ ДАНИЛ
с. Новобирилюссы

***
Хочу стать режиссером.
Хочу стать режиссером,
Чтоб людям хоть каплю помочь,
Чтоб больше не плакали дети.
Пусть увидят,
что есть красота, доброта и любовь…
Но и самое главное –
мир на цветущей планете.

Хочу стать режиссером

И только добрые фильмы снимать.
И пусть видят с экранов не зло, не беду и не слезы,
Только видят добро
Ведь добрее всем хочется стать,
Чтобы видеть не уголь,
А стан нашей белой березы.

Хочу стать режиссером,

Чтоб помочь оглянуться назад.
Рождено – должно жить,
Невзирая на трудности быта.
И никто не посмеет
Нарушить, убить, подчинить –
Все плохое должно быть забыто!

Нам вражда не нужна.

Мы хотим жить на этой планете!
Пусть замолкнет война,
Мы же мирного времени дети.
84
 ЛЮБИМОВА ИРИНА
с. Новобирилюссы

***

Как не любить село родное? Как не любить далекий край?

Его леса, поля, просторы,
Его раскидистые склоны,
Журчание реки простое,
но до прекрасного родное.

Здесь воздух кажется мне слаще,

Алмазом светится роса,
И нет на свете края краше
Ни для тебя, ни для меня!

И словно рьяно соглашаясь

По наступлению зари
Сладкоголосо, беззаботно
Поют над нами соловьи.

Село родное! Что за диво!

Прекрасней сел на свете нет!
Чулыма звонкого приливы,
Лазури неба переливы,
И солнца - мира амулет.

85
 МЕДВЕДЕВА МАРИЯ
с. Суриково

***

Я хочу, проснувшись по утру,

Задохнуться запахом тумана.
На листке болотного дурмана
Пальцами пошевелить росу.
Я хочу, одевшись в облака,
В речку Кемчуг броситься с обрыва,
Чтоб река меня качала на волнах
И причёску мне позолотила.
Я хочу ромашковый венок
И сандалии из робких лилий.
Я хочу, чтоб деревенский паренёк
Мне в окно букет…

86
 РУБЦОВА АННА
с. Новобирилюссы

Земля сибирская

Посмотрю на это утро раннее,

Дорогая славная земля,
Нет на свете любимей и желаннее,
Чем земля сибирская моя!

Ты ветрами сильными овеяна,

Ты омыта свежею росой,
И руками нашими лелеяна,
Бережёшь ты колос золотой.

Все твои богатства открываются

Для народа – в награду за труды,
И снега на юге растопляются,
И в полях ромашки расцвели.

И напрасно люди беспощадные

Угрожают счастью твоему.
Мы тебя, земля моя сибирская,
Не дадим в обиду никому.

87
РОМАШКО ВЯЧЕСЛАВ
с. Новобирилюссы

Зимняя ночь

Дремотой да пустотой
Дышат улицы села,
Многозвездочной рекой
Заливает небо тьма.
Что-то стало мутным сном,
Что-то скрылось в глубине –
Все же, держат этот дом
На продвинутой волне.

Порыжевшая луна
Мрачно светит над «ареной»,
Одуревшая страна
Рвет и мечет её стены.
А у зрителей восторг –
«Хлеб и зрелища, что надо!»
Ветры призрачных дорог
Воздвигают баррикады.

Фонарей тоскливый свет,

Одиночество наводит.
Его, вроде, больше нет,
Но тревога не уходит…
Вот опять прошел волной
Лай собак, от края к краю.
Дымный столбик над трубой
Рвется в небо – остывает.

88
 А вокруг тишина.
А вокруг ночь.
На Душе гремит война.
Кто же сможет нам помочь?

Весна

Весна пробудила природу от долгого сна.

Под натиском теплых лучей отступила Зима.
Оттаяли бледные лица прохожих людей,
Они стали чётче и ярче, бодрей и добрей.
Весна опустилась на бледные лица людей –
Отмыла глаза, смыла липкую грязь,
Очистила душу и разум для новых идей,
И осталась царить в этом Мире, как новая власть.

Очистилось грузное небо от туч и свинца.

В преддверье тепла застучали людские сердца,
Погнали по венам застывшую кровь.
Запела Душа, заиграла Любовь.

По лентам асфальта побежала вода.

От липкой и грязной Зимы не осталось следа.
Воздух стал свежим и легким, он пахнет Весной!
И Мир вновь очнулся от спячки –
Он снова живой!

89
 Поэты

Снег на улице идёт,

Время вяло, но течёт,
Сердце бьется тихо-тихо,
Совершая крестный ход –
От Земли и до мечтаний,
В этой сумрачной дали,
Принимая очертанья,
Запускает корабли.
Почему-то против ветра,
Почему-то невпопад,
Флаги с разноцветным спектром…
У них нет пути назад.
Парус рвётся.
Рвутся флаги.
Мачта стонет и скрипит…

Испещрённый лист бумаги

Снова на столе лежит
Рваной раной, тяжким грузом
Трюма этих кораблей.
Но становится чуть легче
На Душе, чуть веселей –
Снег когда-нибудь растает,
И весна вернётся вновь…
Корабли те, боль рождает,
Потому что – есть любовь!

90
 Дорога

Снова встало пугливое солнце

Над лазурной и быстрой рекой,
Осветив измождённые лица,
Их усталый, беспечный покой;
Осветило пустую дорогу,
Что легла параллельно реке,
И прошла от порога до Бога,
Изогнувшись петлёй вдалеке.

Время стало до боли прозрачным.

Жизнь стала скупой и пустой.
Новый день всем грядёт равнозначный,
На лицо явный давний застой –
Воздух спертый, прогорклый и липкий,
Им порой невозможно дышать.
Может быть, это чьи-то ошибки,
А быть может – пора умирать.

В многомерности Мира иллюзий,

Лишь одна нас с ума не сведёт.
Поначалу она как обуза,
Но со временем это пройдёт.
Пусть ей нет ни малейшего шанса,
Пусть она только лишь в голове –
Кормит радугой лучшие чувства,
Создавая заслон пустоте.

Снова село пугливое солнце

За лазурную водную гладь.
Измождённость упала на лица
И сон крепкий, его не унять…
91
 По дороге пошли пилигримы,
Их путь долог и лишь по ночам –
Через мрак, через осень и зиму,
К ярким, теплым весенним лучам.

Бабушка

Бабушка роется в мусорных баках,

В тряпочной сумке – бутылки звенят.
Вот она – старость Великой державы,
Скользкое дно, без дороги назад.
Время открывшее новые виды,
Такие, что слёзы застыли в глазах.
Но мы забываем чужие обиды,
А в кишках засел необузданный страх…
Так хочется выйти в иное пространство,
Где нет суеты, где не властвует тьма!
Мысль про это волшебное царство
Засела в мозгу – сводит Разум с ума…
Неужто невеждами канем мы в вечность,
Пытаясь получше пристроить свой зад?
Убив в себе совесть, забыв человечность,
Любуясь дорогой, проложенной в Ад.

Зверь

Каждый день, собираясь из пепла,

В глубине пробуждается зверь.
Под давлением чуждого ветра –
Его рык сносит двери с петель.
Он измотан, он загнан, он болен,
92
 Гневный взор прошибает насквозь,
Но агрессии нет, он спокоен –
Нет, не гложет его Душу злость,
Он наполнен иными вещами
И наполнен до самых краёв,
Его тянет вслед за облаками,
По течению древних ветров.
В его жилах великая сила,
Она держит его на ногах!
Он как феникс, и всё ему мило,
В этих диких, суровых местах.
Он не знает, очнётся ли завтра,
И насколько ещё хватит сил –
Каждый день собираться из пепла,
Ощущать натяжение жил…
Сожаления нет, он спокоен –
Край суров, но до боли родной!
Пусть измотан, пусть загнан, пусть болен –
Его стая всегда за спиной!

Гулкий рык пронесётся над лесом

И умолкнет, до нового дня.
Тьма опустит на землю завесу,
Её утром рассеет заря.

93
 Незабываемая пора

А.Л.

Разговоры до утра.
Дым табачный в голове.
Суетным было «вчера»,
А «сегодня» – на коне.
Мы сидим с тобой вдвоём,
Ковыряемся друг в друге.
Вырываемся на ночь
Прочь из проклятого круга,
И летим туда, где Он
Сочиняет наши Судьбы,
Разбавляя Светом стон,
Ткёт неведомое чудо.

Я ловлю твое тепло,

Чуткость глаз и пониманье.
Есть Любовь!
И всем назло бережём мы это знанье!
Мы храним в себе огонь –
Он растопит злые льды,
Превратив тебя в ладонь,
Отведёт нас от беды.
Я так долго брёл во тьме –
Потерял и цель, и Веру…
Ты вдохнула их опять,
И теперь я понял меру.

Жаль, что ночи коротки!

Новый день придёт бестактно,
Обнажив свои клыки –
94
 Возвратит нас в круг обратно.
Но запомнится пора
Нашей Жизни на коне,
Разговоры до утра,
Дым табачный в голове.

Окно

Голодный котёнок мяукал в подъезде,

На лавке у дома кутили бичи.
А где-то внутри угасала надежда,
Что сделаешь тут – кричи, не кричи…
Я стоял и курил, растворяясь в окне –
В разноцветных домах, в грязных, пыльных дорогах,
Светофорах, столбах, суетливой толпе,
Душных пробках, мостах, необъятных тревогах…
Мне не чудился Рай, мне не виделся Ад,
Просто ёкало сердце – от радости, боли…
Временами хотелось вернуться назад –
В край зелёных лугов, и лазурного моря,
Где любовь и тепло согревают сердца,
Где война – только страшный рассказ для детей,
Где не ведает время начала, конца,
Но Начало хранит этот Мир для людей...
Ну а здесь виден край, а за ним – пустота,
Жизнь есть, но она так похожа на смерть.
Здесь местами, пока что, живёт чистота,
Но её так стараются вовсе стереть.
Я конечно же знаю – в том наша судьба,
Ведь за битых у нас с лихвой больше дают.
Я стоял и курил, за окном шла борьба,
А котёнок притих – он обрёл свой приют.
95
Яркий сон оборвёт будильник…

Яркий сон оборвёт будильник,

Будний день, как обычно – некстати.
Отрыгнёт свою вонь холодильник,
Есть не хочется – тянет к кровати.
Так охота «забить» и остаться,
Досмотреть нагло прерванный сон!
Но едва ли он снова приснится…
Но быть может, кому-то приснится –
Белый свет, да лазурные дали,
Под покровом бездонного неба,
То, что здесь мы, увы, потеряли,
С голодухи, да в поисках хлеба,
То, что снова когда-то вернётся,
Только мы уже будем иными.
Тьма отступит во мрак, распадётся…
А пока остаёмся такими.

Легкий завтрак и вновь на работу.

Где вы, радости Светлого Мира?
Суета и пустые заботы
Прожигают в нас чёрные дыры,
Загоняют в заплеванный угол,
Гладят лезвием, около вены…
А из щели, таращится «худо»,
Проклиная священные стены,
Что даруют живучесть и силу,
Не давая загнуться, сломаться…
Жаль, зияют в нас чёрные дыры,
Разучились мечтать и смеяться –
Трудно будет с колен нам подняться!

96
 ЧЕРНОВА АНАСТАСИЯ
с. Полевое

Моя деревня

Ветхие избёнки, старенький забор.

Только привлекает всех сосновый бор.
Резвые собаки саночки везут.
Из верёвки сети рыбаки плетут.
А под печкой котик притворно так спит,
Слушает, как сказки бабка говорит.
И в одной избушке подожгли свечу –
Собрались подружки, чтоб узнать судьбу.
Вот они гадают, зеркала стоят,
В коридор зеркальный все они глядят.
Ветер за околицей нагоняет страх,
Что-то померещилось, и слеза в глазах.
Вот опять морозит, сердце так стучит.
Под одним окошком реченька бежит.
Все поля покрыты снежной пеленой,
И деревья тоже одеты бахромой.
Вся деревня наша дышит, но не спит.
Всех на свете краше и всех перестоит.

97
 ШАБУРОВА НИНА
с. Полевое

Весна пришла

Как прекрасно весною, в мае.

Когда тает последний снег
И деревья все оживают,
Ручейки ускоряют бег.

Просыпаются звери весною,

Копошится лесной весь народ.
Нет там места для грусти с тоскою,
Отовсюду кричат: «Весна к нам идёт!»

А подснежник раньше всех расцветает,

Красоту свою не тая,
Аромат волшебный по лесу витает,
И благоухает наша Земля!

98
 ЮРКОВА КИРА
п. Проточный

Крещение Руси

О, Владимир Святой Святославович!

Благодарен весь русский народ!
Указала судьба – ему первым быть
Кто развеет слепой, бренный брод.
Уничтожит язычество бедное,
Облечет в православие Русь.
Вера праздная, блеклая, бледная
Упорхнёт, прокричав: «Не вернусь!»
О, страна, без креста ты немыслима,
И религии нет без тебя.
И всегда над тобою пусть высится
То евангелие – Божья звезда!
В твоём имени есть христианства звук
(был заложен самою судьбой).
Пронесла сквозь года много-много мук,
Но теперь твоя сила с тобой!
Окрестили тебя воды светлые.
Окрестили разруха, печаль.
Окрестили и радости здешние.
Окрестили чужбина и даль.
Быть счастливой тебе предназначено,
Потому что теперь крещена!

99
 ТИМОШЕНКО УЛЬЯНА
с. Рассвет

Лето

Немного печальна потеря весны,

Поры всеоткрытости душ,
Но нежно сжимают нас лета тиски,
Как крепкий и сильный муж.
Нарядные платья березы надели,
Трава нам открыла свой цвет.
Рулады на ветках нам птицы запели,
Как будто на много лет.
Но лето короткое осень заменит,
Кружась, как неистовый бог.
И солнце надолго опять нам изменит,
Тепло испарится, как в ров.
А светлое время мы будем хранить
В своих неостывших сердцах,
Его не посмеем мы просто забыть,
Схороним в душевных ларцах.

Осень

В платье, разорванном ветром,

Вернулась богиня печали.
И, кажется, новые беды
Деревья в лесу закачали.
Все стало нагим и унылым,
Желтеет печально трава,
Как будто все краски смыла,
100
 Что с неба спустилась – та,
Кто чувства в сердца привносит:
Бездушие или мечты.
Она ничего не спросит,
Ведь ей безразличны мы.

Зима

На землю спустилась зима,

Накрыв все вокруг пеленою.
И даже не знает она,
Что все в этом мире скроет:
Не будут видны дороги,
Листва, горизонта даль.
И звери уснут в берлоге,
Накроет их белая шаль.
И даже деревья-гиганты
Уйдут в непробудный сон,
Исчезнут, словно атланты,
И ждать будут новых персон,
Которым зима уступит
Свой посох на время весны,
Но это не скоро наступит,
И видим мы зимние сны.

101
 Весна

Озорная капель пробудилась,

Разлились молодые ручьи,
С нами зимняя фея простилась
И наполнили душу мечты.
Наболевшие почки взорвались,
Открывая свой ласковый цвет.
Мимо птицы, вернувшись, промчались
На родной и возлюбленный свет.
Все проснулось от длительной спячки,
От метелей и злых холодов.
И подснежников новые пачки
Не боятся уж больше ветров.

102
#ЯПИШУ_ДЕТЯМ
 АРАПОВА СВЕТЛАНА
с. Суриково

***

Наша дружная семья:

Папа, мама, два брата, я!
Мы живём в согласье, в мире
В светлой и большой квартире.
Есть и дача, и покос,
А хозяйство – целый «воз»!
Папа с мамой на работе,
Баба с дедом в огороде –
Я с братишками своими
Заняты работами такими:
Мы идем в огород –
Надо грядки прополоть.
Вовремя посадки полить –
Маму нашим делом удивить.
А потом – урожай мы соберем.
И все радостно вздохнем.
А зимой на удивленье
Приготовим угощенье.
Так живём из года в год
Не без радости, забот.
В жизни всякое бывает –
Вместе всё перенесём.
Будем в счастье, и в беде –
Ни за что не пропадём!

104
 БАРДЫШЕВА ДАРЬЯ
с. Новобирилюссы

Моя семья
В домике под красной крышей
Поселились верные друзья.
Знаю то, что мы верны навеки,
Потому что мы – одна семья.

Если кто-то заболел ангиной,

На мороженое всем запрет.
Мы заварим чай с малиной
И ангине вместе скажем: «Нет!».

Папа наш задорный и весёлый,

Он способен всех развеселить.
Даже в трудную минуту
Может он всегда нас подбодрить.

Мама все умеет, всем поможет,

Знает про моря и про закон.
Сон наш никогда не потревожит,
Если будет сладкий он.

Вместе на шашлык и на картошку,

Вместе мы на лыжах и в поход.
В дружбе, ласке и заботе,
Так идёт из года в год.

Пусть всегда удача будет с нами,

Пусть проходят беды стороной,
Пусть хранит мою семью годами
Дом любимый, сердцу дорогой!
105
 ГОРШУНОВА АРИНА
с. Кирчиж

Пришла зима

Суровый дед окинул взором

Свои бескрайние просторы,
Ударил посохом об лёд,
Посторонись, Мороз идёт!
Разбушевалась злая вьюга,
Его зовёт зима – подруга.
Кричит ему: «Давай сильней,
Морозь животных и людей!
Пускай боятся нас с тобой…»
А дед в ответ: «Зима, постой!
Очисти хмурый небосвод,
Пойдём дарить всем
Новый год!»

Любимая зима

Пришла зима-проказница
И детям очень нравится.
Всё скоро снегом заметёт,
Озёра все оденет в лёд
И понесётся детвора,
Играть в снежки во всех дворах,
Достанут лыжи и коньки
И будут в зимние деньки,
Кататься с горок, и каток
Откроет дверь на долгий срок.
106
 Струится будет звонкий смех,
Улыбка на устах детей,
Убьёт осеннюю печаль,
А вечером горячий чай
Согреет, и все лягут спать.
Придёт художник рисовать
На окнах красочный узор,
А снеговик нахмурит взор.
Он будет пристально следить,
Чтоб тот не смел детей будить.
А утром детки снова в бой
С суровой зимнею пургой.
Опять начнут играть в снежки,
Ну, а потом учить стишки,
Водить у ёлки хоровод
И ждать подарков в Новый год.

На встречу Нового года

Сказала осень все слова,

Пришла красавица зима,
Пришла и снежною метлой
Накрыла шубой лес живой.
И вместе с ней пришёл мороз,
Замазал окна, и принёс
С собою стужу и снега,
И льдом стянул все берега.
Одних зверей заставил спать,
Других свой гардероб менять.
Он занял свой почётный трон,
Идут к нему все на поклон.
И скоро в гости к нам придёт,
107
 С собой подарки принесёт
И нам с тобой откроет вход
В чудесный праздник
НОВЫЙ ГОД.

Приход весны

Окутал землю яркий свет,

Прогнавший ночь, принёс рассвет,
И наполняет краской мир -
Весенний праздничный мундир.
Разлились реки, и вода
Несёт неведомо куда
Журчанье рек и ручейков
И слёзы хмурых облаков.
Весна грохочущей грозой
Нам говорит, что мир живой
И что пора глаза открыть,
Беречь природу и любить.
Не позволяй ей умирать,
Её секреты познавать,
Не забывай из века в век,
Что часть природы человек.

Весна

Запели птицы под окном,

Опять весна стучится в дом.
Опять вперёд бегут ручьи
И в этом мире я и ты.
Идём и видим, что вокруг
108
Луч солнца разбудил всё вдруг.
Запели птицы, всё цветёт,
И видно - этот мир живёт!
Играет красками весна,
Земля проснулась ото сна.
Вернулся с юга соловей,
На лицах счастье у людей!

109
 ЕФИМОВА ГАЛИНА
с. Полевое

***

Учитель дорогой,
Вы милый и родной.
С тобой поём мы вместе
Твоих уроков песню.

Тебе учить непросто,

Но весело порой,
Когда мы речку Сена
Меняем с Ангарой.

Ты не таишь обиды,
А помогаешь нам,
Чтобы предложения
Расставить по местам.

Все цифры с нами сложишь

И Пушкина прочтёшь,
По физике задачу ты
С нами разберёшь.

Ты нас готовишь к жизни

И отдаёшь года,
Любимый наш учитель,
Ты в памяти всегда.

110
 ЕФИМОВА ЛИДИЯ
с. Новобирилюссы

Осень

Осень наступила!
Милая пора!
Птицы улетают
В тёплые края;
Медведь ложится в спячку,
Всю зиму будет спать;
Меняет зайчик шубку,
Чтоб в ней зимой гулять;
Деревья в ярких платьях
Осенью стоят:
Зелёный, жёлтый, красный
Теперь у них наряд!

***
Когда-то он маму за ручку держал,
Когда-то он в школьную дверь постучал...
Теперь выпускник он, и взрослый уже,
Но школьные годы хранятся в душе:
Он помнит свой первый школьный звонок,
Он помнит ту парту, и первый урок,
Учителя помнит он ласковый взгляд...
Ах, как бы хотелось вернуть всё назад!
Как быстро летели за партой года,
Увы, не вернуть эти дни никогда,
Поэтому хочет он дать вам совет
Вы школу любите! Милей её нет!
111
 ***

Утром солнечным проснуться,

Позевнуть и потянуться,
Своим мыслям улыбнуться
И немного помечтать.
Или можно хмуря брови
В одеяло завернуться,
В угол выбросив будильник,
На погоду клеветать.
Может, как-нибудь иначе?
Хуже может, может лучше.
Каждый лично выбирает,
С какой ножки ему встать.
Даже если небо хмуро,
Иль у вас температура,
Всё же нужно только плюсы
Нам всегда во всём искать.
Нужно думать о хорошем
Каждым утром и притом,
Просыпаясь, улыбаться,
Забывая о плохом.

112
МИРОНЕНКО ЮРИЙ
с. Полевое

Обращение
Белочка лесная
Прыгает в лесу.
Орешечки пощелкивая,
Кидает скорлупу.

А есть зверь и побольше,

Хитрее и страшней.
Он белочку лесную
Выслеживал весь день.

И вот кровавый хищник

Настиг свою еду,
И в белочку лесную
Вонзился на лету.

И белочку лесную,
Истерзанную всю,
Убил кровавый хищник,
Сгубил он жизнь одну.

И каждый из детишек,
Увидев белку вдруг,
С весельем понимает
Какой она хороший друг!

Давайте, люди добрые,

Природу охранять!
А белочку лесную
Всем миром защищать!
113
 САЕНКО ВИКТОРИЯ
с. Новобирилюссы

***

Кто-то пошел и бросил бумажку,

Кто-то – бутылку, разбитую чашку.
Мусора много на нашей планете,
Вы оглянитесь, взрослые, дети!

Какой-то жучок, какая-то птица

В мусор попали – беда приключится.
Если погибнут животные все,
Не будет и жизни нам на земле!

Вы поднимите свою бумажку

И чью-то бутылку, разбитую чашку.
Дайте планете свободно вздохнуть
И чище, светлее будет вам путь!

114
 СЕМЕНОВА ДАРЬЯ
с. Новобирилюссы

Наша бабушка

Это кто там чистит-драит,

Кто там плитку намывает,
Кто готовит холодец,
Кто на кухне молодец?
Кто зашьёт и постирает,
Приголубит, приласкает,
И квартиру приберёт,
Молочка нам принесёт?
Кто внучонка воспитает,
И с друзьями погуляет?
На работу кто заглянет,
Кто частушки пропоёт?
Все на свете успевает.
И с дочурками болтает,
И картины вышивает,
А усталости не знает!
Это наша бабушка!!!

115
 Моя сестренка

Есть у меня сестрёнка,

Зовут ее Настенка,
Глазки словно бусинки,
Волосы – пушок.
Настя очень любит
Печенье «Малышок»,
Беззубая улыбка –
Награда для меня,
Ты самая прекрасная,
Сестрёночка моя!

116
ХАЙРЕТДИНОВА ЗУЛЬФИЯ
с. Кирчиж

Выходной день

Раз, два, три, четыре, пять.

Я иду с семьёй гулять!
Но сначала нам всем нужно
Быстро, весело и дружно
С зарядки утро начинать,
А потом уже гулять.

Вот мы вышли все из дома

Папа, мама, братик, я
И ещё сестра моя,
Муж сестры (зовётся зятем)
Он на санках дочку катит.

Час гуляем, два гуляем

Мы по лесу зимнему,
И решили мы слепить
Бабку разностильную!

А для стильности мы ей
Из травы совьём кудрей.
Где рука – там кочерыжка,
На ушке висит серёжка,
Будет носик из корней.
Чтобы было веселей.
И бабуленька у нас
Получилась просто класс!

117
 Чудо-бабушку слепили,
Сделать фото мы решили.
Можно будет вспоминать,
Как ходили мы гулять:
Папа, мама, братик, я
И моей сестры семья!

118
P.S. ЧИТАЙ НАШИХ…
 ОШОВА ИРИНА
п. Проточный

Красота

Могучие сосны от ветра шумят,

Макушками в небо врезаясь.
Зелень хвои, снегов белизна
И синь небес разливая.
И вся красота нашей русской земли
В душе уместилась навеки.
Любовь к красоте, к природе живой
Должна жить в любом человеке.
Зайдешь в соснячок, воздух чист и духнян,
Ничего нет вкуснее на свете.
В кристалликах снега все ветки вокруг –
Нет большего счастья, поверьте!
Ни дыма, ни копоти, лишь белизна,
Ворона от счастья орет допоздна,
И дятел долбит, и сороки трещат,
А белка в дупле согревает бельчат.
Тут зайцы катаются белым клубком,
А соболь добычу ждет над пеньком.
Хоть что- то оставить после себя…
Просто любите природу, друзья!!!

120
 Родимый край

Родимый край, с тайгой непроходимой,

С озерами и чистою рекой.
Ты дорог мне за красоту земную,
За тишину, за чистый облик твой.
Зимой снега глубокие по пояс.
Метель вокруг все заметет.
Но я люблю свою Сибирь родную.
Люблю мороз, и все что здесь растет.
А как весной березки зеленеют!
А как весной черемуха цветет!
Не променяю я свой край любимый
На Юг, на Кипр, где банан растет.
Родимый край с обширными лугами,
С такою чистою небесной синевой,
С местами, где растут грибы, и с родниками.
Люблю тебя всей русскою душой!

Синичка

Птичка-синичка, малая кроха,

Как же зимой тебе, милая, плохо!
Ветер, мороз ли, снег порошит –
Все перетерпит, на юг не летит.
Очень жестока в Сибири зима,
Но своей Родине кроха верна.
Весну встречает и летом поет.
И осень подходит – здесь же живет.
Лишь солнце проглянет сквозь стылый туман,
Лучами пичужку ласкает.
И радуясь божьему дню,
121
 Синичка свой гимн посылает.
До вечера петь не устанет.
А если зерном ты ее угостишь,
То радости нет предела.
Всю зиму тихонько в окошко стучит.
Мешает? А что ей за дело?

122
 МАРУЩАК АННА
с. Рассвет

Калина

У калитки с рябиной своей стою.

Гроздья прямо на плечи ложатся.
О рябине я новую песню пою.
Как мне ею не любоваться?
С мужем мы ее здесь посадили,
Любовались ею потом,
И под нею детей проводили,
Ждали с нею детей, внуков в дом.
Посадил в огороде у сына
Муж два кустика у плетня.
Помни, детка, что эта рябина
От отца твоего и меня.
В тех рябинах любовь наша теплится
Меж собою и к детям своим.
От того гроздь рябины так светится,
Вам добра и любви мы хотим.

123
 ГОЛУБЕВА НИНА
д. Ивановка

Любите родную землю!

Как хорошо на свете жить без войны,

И спать спокойно ложиться!
Нас охраняют русские сыны,
Которыми должны мы гордиться.
Я не могу и слов передать,
Что в моей душе творится.
Все пахнет свежестью кругом,
От солнца все вокруг светится.
Завораживает пение птиц,
Смотреть на них одно очарованье.
Просто здесь в тиши лесной,
Так прекрасно их звучанье.
Как можно мимо этого пройти!
И не взглянуть на эту красоту!
Все пахнет свежестью кругом,
Я низко кланяюсь каждому кусту.
Любите родную землю!
Чудесный свой край любите!
Реки, поля и леса,
И мир на земле сохраните!

124
 БУЛГАКОВА НИНА
д. Ивановка

Детство веселое

Вспоминается детство веселое,

Словно теплый и радостный путь.
Пробивая пространства огромные,
Засветил из неласковых туч.
Помню я, как котомку холщовую,
Собрала постаревшая мать.
Как выносит рубаху мне новую,
В юность с детства меня провожать.
Уезжал из родимого дома,
Уезжал я к просторам чужим.
Но теперь бы уснуть и проснуться
Снова маленьким и босым.

125
 МЕРЕНКОВА НАДЕЖДА
п. Рассвет

Любовь как горная река

Любовь как горная река,
Сметая на пути преграды,
Пришла на землю на века
Петь и слушать серенады.

Любви все возрасты покорны:

Ведь без любви мы – никуда.
Она сплетает наши корни,
Любовь не старят времена.

Она, как королева бала,

Спустилась с голубых небес,
В парчовом платье, накидке алой,
Оберегом влюблённых сердец.

Любовь везде, любовь всегда,

Любовь к подруге или другу,
Любовь на долгие года,
Пропитано любовью всё в округе.

В любви рождённое дитя

Прекрасное, счастливое на свете.
В полях с любовью сеяны хлеба,
Цветы, сады на всей планете.

Давайте же любить и быть любимой.

Любовь от Бога нам дана.
Ведь все любимые ранимы,
И это знает лишь любовь одна.
126
 ДРОЗДОВА МАРГАРИТА
д. Сахарное

***

Маленькой лодочкой тихо плыву

В тихую гавань, в божью страну.
Вам оставляю на память стихи.
Верю я вам, пригодятся они!
Будут фонариком мрак освещать,
В зной и в жару – ветерком освежать.
Будут сердца успокаивать ваши.
Будут хранить вас, как ангел на страже.
Нет у меня ни камней – самоцветов.
Нет драгоценных колец и браслетов.
Есть только эти простые стихи.
Верю я вам, пригодятся они.
Верю, что словом в беде вам помогут.
Верю, строкою облегчат дорогу…
Вновь ветерок нагоняет волну…
Маленькой лодочкой тихо плыву…

***

О, Бирилюсская земля!
Я – плоть твоя, я – дочь твоя.
Ты с детства силы мне дала,
всё претерпев, воспеть тебя.
Своей таёжной красотой
пленила детский разум мой.
И в сердце – через край любовь
127
 к тебе одной, к тебе одной.
Люблю простор твоих небес,
и хвойно-лиственный твой лес,
И половодье майских рек,
и девственный крещенский снег.
И земляничку под листком,
опят осенних над пеньком
Гурьбу весёлую в беретах,
в зеленых моховых штиблетах.
И россыпь рыжиков в бору,
и марьин корень на лугу,
И переливы певчих птиц,
и заросли калин – ресниц.
Над синими глазами рек…
Такая участь мне навек
Дана и богом, и судьбой –
быть преданной тебе одной!
О, Бирилюсская земля!
Любовь моя! Судьба моя!
В меня ты с детства дух влила
беречь тебя…Воспеть тебя...

Песнь о берёзке

На березке сережки,
Наливаясь, созрели,
Семена их, как крошки,
Кто куда полетели.
Раскрошились сережки,
Разорвалися звенья,
На ветвях листья-брошки
Загрустили в забвеньи.
128
 Растеряли сережки
Все свои бриллианты
На тропинки, на стежки,
На созвездья Атланты.
Снятся ночью березке
Ее крошечки-дети:
- Как вам ляжется?
Что вам скажется?
Сохранит ли вас
Бог на свете?
Разлетелись вы, беззащитные,
На решение зим и лет…
Кто-то выживет,
Кто не выживет…
Станет деревом,
Или нет….
И березоньки свои листики
Отряхнет с ветвей,
Словно шаль.
Ей для счастья детей
Для жизни их,
Украшений своих не жаль.
И шумят-шумят
Ее веточки,
Тонки рученьки
Тянут вдаль.
Ветерок-дружок,
Почтальон ее,
Поразвеет всю
Грусть-печаль!

129
 ***

Всё цветет, благоухает, жизнь прекрасна и светла!

Только силы мои тают, как зажжённая свеча.
Все мои цветочки сразу распустились, расцвели!
Я раздам их добрым людям, словно лучики зари.
Обо мне вы не грустите, мои цветики – цветы!
Только сами вы живите, ненаглядные мои!
Вас везде я собирала по отросткам, по листкам.
Берегла вас, поливала, и добра желала вам.
И я верю, сохранят вас люди добрые всегда.
Светлой памятью в бутонах расцветет моя душа.
И цветами из бутонов буду я на мир смотреть.
Колыбельную неслышно малым деткам буду петь.

***
Если ты беден, если ты болен,
То приготовься страдать поневоле.
Ты никому в этом мире не нужен,
И сердце твоё, как ромашка в стужу…
Друга окликнешь – друг не ответит,
Слова твои взвихрит, развеет ветер…
Брат отвернётся, сестра не узнает.
Лишь серая тучка дождём прорыдает.
Детям ты в тягость…ладно, что вспомнят…
И только бездомные псы запомнят,
Как ты делился кусочком хлеба.
На горькой земле…Под горьким небом…
Если ты беден, если ты болен –
Ты одинок, как былинка в поле…
И снова жизнь твоя – чистый листок.
Переписать бы…Да будет ли прок?!
130
ТИМОФЕЕВА ВАЛЕНТИНА
п. Рассвет

Огоньки
Сбросив зимние оковы,
Растопив снега,
Расцвели и запестрели
Вешние луга!

Словно солнечные капли,

Зацвели жарки.
Их в народе называют
Просто – огоньки.

На поляне, словно пламя,

Искры от костра.
Им поют романсы птицы
С самого утра!

Вот бушует среди леса

Из цветов огонь,
И застыл среди цветенья
Белогривый конь.

Красотою очарован
Ярких лепестков…
Перед ним пылает море –
Море огоньков!

Так прекрасна, не опишешь,

Огненная ширь!
Ты всегда со мною в сердце,
Из жарков Сибирь!
131
 Рябина

Стоит рябина у крылечка.

Растет она здесь много лет.
И сколько ни смотрю – стучит сердечко,
Милей и краше ее нет.

Звенит капель, смывая иней,

Снимает саван зимних снов
И, принакрывшись дымкой синей,
Встряхнется от земных оков.

От теплых солнечных лучей

Раскроется листва игриво.
Жемчужной россыпью на ней
Распустятся цветы красиво.

Осенним утром загорят,

Пылая, ягоды-рубины.
«Какое чудо! - говорят,-
Дары прекрасные рябины».

Их сладковато-горький вкус
Сравним и с жизнью, и с судьбою.
То горьких дум на сердце груз,
Любви хранимый миг тобою.

Расти, рябина, у крылечка,

Цветеньем радуй по весне.
И пусть стучит, стучит сердечко.
Дари надежду счастья мне!

132
 КАРАБАЕВА ТАТЬЯНА
с. Новобирилюссы

Любимый край
Нет дороже тех мест,
Где родимый порог,
Папин голос и мамины руки.
Где на грудь мне впервые
Одели мой крест,
И открыли прекрасные звуки.

Здесь кукушка иначе в роще кукует,

Соловьиная песня звонче, нежней.
Иволга утром печальнее плачет.
Сердце ликует, нет края родней!

Весенний дождь
Серебряными струйками дождя
Я подпоясалась, бегу по лугу…
Дождинки нежные окутали меня,
Дождь и я – мы так близки друг другу.

Теплый ветер в волосах гуляет,

Тихо шепчет сладкие слова.
Он волосы мне в косы заплетает.
От ветра свежего кружится голова.

И луг, и ветер, и дождя очарование

Все воедино, в целое слилось.
И нежное весны дыхание
В душе моей отозвалось…
133
 КРУГЛЯКОВ ВЯЧЕСЛАВ
с. Новобирилюссы

Ложный стыд

Испугавшись прослыть невеждой,

Деревенщиной необразованной,
Покрываем себя одеждой
Европейской, цивилизованной.

Сторонимся своих матерей,

Что идут за коровой в стайку,
И встречая гостей у дверей,
Мы стыдимся отца в фуфайке.

Отрекаясь от русских корней,

Забываем свое, исконное.
И все дальше, и все верней
Обретаем чужое, нескромное.

В темноте помолясь украдкой,

Уберем образа скорей.
Неумело крестясь, с оглядкой,
Даже веры стыдясь своей.

Хандра

Я сегодня коснулся неба

И погладил его бока.
А пичугам немного хлеба
Уронила моя рука.
134
 Я сегодня не лягу спать.
Как солдат заступив на пост.
Пусть пустует моя кровать.
Буду ждать появленья звезд.

Свет, которых, наверняка

Мне поможет развеять скуку.
И поглажу я звезд бока.
Протянув им навстречу руку.

Ну а утром, коснувшись солнца

И в ладони тепло храня,
Вдруг пойму у слепого оконца:
Солнце светит не для меня.

Планета пап

Я чувствую, Папа Рядом.

Как будто вышел за хлебом.
Следит за мной нежным взглядом.
С клочка голубого неба.

Глаза его помню прекрасно.

Озер голубая гладь.
А в них читается ясно.
Любовь, что не передать.

Готовили куклам еду.

Играли до слез от смеха.
Бывает, сяду и жду.
Как будто на час уехал.
135
 И хочется крикнуть: Верь!
И вроде шаги, и вот…
Но это лишь ветер в дверь
А Папа уже не придет.

Свято место…

Я ушел, натворивши бед.

Покидая любви края.
Пожиная плоды побед.
Не моя ты теперь, не моя.

От любовных утех уйдя,

Как под осень цветок, увял.
Догадался, к тебе придя:
Потерял я тебя, потерял.

И ни лесть, ни букеты роз

Не укажут обратный путь.
Лишь прошепчут раскаты гроз:
-Не вернуть мне ее, не вернуть.

От чего же скажи, от чего?

А ответ очень прост и тих:
- Я за то полюбила его,
Что детей воспитал твоих.

136
 Удел

Я нагайку отбросил в сторону.

Не ударил коня, не посмел.
И со злостью откинув борону,
Вороному в глаза посмотрел.

А глаза те мольбою светятся.

В них покорность судьбе видна.
Словно снайпер мне в душу метятся,
Пробирая до самого дна.

Был когда-то горяч и молод.

Шел в галоп под седлом казака.
И держала уверенно повод
Отшлифована саблей рука.

Закусив удила до пены,

На дыбах вылетал вперед.
И хозяин уверен был: верный
Конь не выдохнется, не подведет.

Но промчались лихие годы.

И хозяин, забыв о войне,
Запрягал вороного в подводы.
А затем приучил к бороне.

И промолвил хозяин тихо,

Изливая тоску свою:
-Вот теперь наступило лихо,
Лучше б сгинули мы в бою.

137
РОМАШКО ВАСИЛИЙ
с. Новобирилюссы

Душа
Говорят, что есть душа,
Говорят, она бессмертна,
Проживает незаметно
В нашем теле не спеша.

Говорят, она мудра

И все время направляет,
Бережет и вдохновляет
Нас с утра и до утра.

И незримою рукой
Избавляет нас от боли,
Если вы порой не вольно
Потеряете покой.

Но случается сама
Вдруг сожмется от недуга,
Если лжи завоет вьюга,
Или зла придет зима.

Ну а если вы, добры,

Бескорыстны, справедливы,
Рассудительны, учтивы,
Не скучливы, веселы,

Ваши души любят вас

И готовы лезть из кожи,
Чтобы были вы моложе
Каждый день и каждый час.
138
 Но когда-то выйдет срок,
И душа уйдет из тела,
Понесется оголтело
Прямо к солнцу на Восток.

Говорят, что есть душа,

Говорят, она бессмертна,
Проживает незаметно
В нашем теле не спеша.

Блаженные

Блаженные порой мудрее нас,

У них грехи отпущены с лихвою.
Страдают каждый миг и каждый час,
А мы смеемся над чужой бедою.

Они ютятся в двух больших Мирах.

Один жесток, несправедлив и грешен.
Другой, у них внутри, у них в глазах
Судьбой за нить больной души подвешен.

Так и живут во власти двух миров,

Идут по жизни, словно по канату,
Не познавая дружбы и врагов,
Не зная радости и горести утраты.

Одна лишь мера свыше им дана:

Увидеть в нас – нормальных и здоровых
Спасителей, предвестников Добра,
Или злодеев, мерзких и суровых.
139
 Когда мне грустно...

Когда мне грустно, я пишу стихи

О недрах человеческой природы.
Когда сжимает сердце от тоски,
И взгляд стремится к лику небосвода.

Мне грустно оттого, что мир вокруг

Становится глухим и раздраженным.
Не часто пишет мне старинный друг,
А если пишет – как-то отчужденно.

Мне грустно оттого, что суета

Чем дальше, тем все больше отравляет.
А наша жизнь давно уже не та,
И что-то в этой жизни не хватает.

Мне грустно оттого, что дети лгут,

Становятся циничными и злыми,
И ничего в душе не берегут.
Мне страшно от того, что будет с ними.

Мне грустно оттого, что нет страны,

В которой каждый думает о ближнем,
В которой все едины и равны,
Народ в которой прост и не зависим.

Когда мне грустно, я пишу стихи

О недрах человеческой природы.
Когда сжимает сердце от тоски,
И взгляд стремится к лику небосвода.

140
 Не оставляйте женщину...

Не оставляйте женщину одну

Во мраке неизвестности туманной,
Наедине с печалью нежеланной,
У злого одиночества в плену.
Не оставляйте женщину одну…

Не оставляйте женщину одну.

Безжалостно такое наказанье,
А если уготовлено скитанье,
Не делайте томимым ожиданье.
Не оставляйте женщину одну…

Не оставляйте женщину одну

Во власти пережитых сожалений,
В потоке не предсказанных сомнений,
Когда душа не сносит тишину.
Не оставляйте женщину одну…

Не оставляйте женщину одну,

Что больше уподоблено утрате.
Нет, никогда ее не оставляйте.
Не оставляйте женщину одну,
Не оставляйте женщину одну.

141
 ФИЛИППОВ АЛЕКСАНДР
с. Новобирилюссы

Немного о себе

Что-то мысли пошли веером,

Что-то кошки скребут в душе.
Что-то ветер подул северный,
И морщины уже на лице.

Что ли крылья у времени выросли,

Что-то быстро оно летит…
Что-то стать вся – подобно ковыльности,
Второпях никуда не спешит.

Что-то весь интерес пропадает,

Что-то новое стало скучней.
Что-то в раз ностальгия окутала –
Это просто мы стали взрослей.

***

Из всех Побед историей хранимых,

Из всех Великих Воин на Земле.
Мне по рассказам ветеранов закусилась
Та боль и радость в 45-м по весне.
Четыре долгих года по окопам,
Не высыпаясь, пересчитывали дни.
И по Родной земле, и по Европе,
Валились с ног в бессилии, но шли...
Металла груды "рвали" под ногами,
142
 И по пятам старуха дряхлая с косой.
Как журавлиной статей улетали
Все неприкаянные души полосой...
И нескончаемой почтовой вереницей
Летели уголки во все края.
Родных вестей в размазанных чернилах
Ждала с волненьем каждая семья.
Как мраморными становились лица
При встрече с почтальоном во дворе,
И омывали слёзы горькие ресницы
Всех вдов, прильнувших к Матушке - Земле.
На бранном поле поднимала рать знамёна,
И как зеницу ока берегли.
И до Берлина донесли Победы Знамя,
И водрузили над рейхстагом в "эти" дни...
По всей Земле гремела Слава той Победы,
Салютов залпы, мирная пальба.
А по щекам катились слёзы умиленья,
Роптала с трепетом уставшая душа.
И ордена, медали золотые,
На победителях, измотанных войной,
Вы, навсегда живые в памяти потомков,
Вы навсегда остались в памяти Земной...

143
 ***

Разбирался я на перекрёстках,
Как мне правильной дорогою пойти.
Я не выбрал шлейф златых – захлёстов,
Выбрал праведность и трудность на пути…

***

Всю – нашу жизнь тропою неизведанной,

Хотим добраться мы до истины Творца.
Пренебрегаем мы духовностью беспечно,
Не зная ни начала, ни конца…

***

От любопытства нарушаем все запреты,

Пренебрегаем словом старых мудрецов.
Как младостарцы, мы даём на всё ответы,
Что не распутать нам по жизни всех концов…

***

Нам затмевают прелестями разум,

Сбивая с ног на жизненном пути.
Мы получить всегда хотим и всё, и сразу,
И от грехов своих безвинными уйти…

144
 ***

Через терзания по жизни, через тернии,

Прозренье в Смысле не приходит на авось.
Мы – сами платим дорогим, но заповедуем,
Сакрально-трепетно, чтоб в будущем сбылось…

***

Нам кажется, что все мы – безупречны,

На лоне жизни по деяниям своим.
Не все мы яркий путь пройдём как млечный,
Но всяк при жизни будет осудим…

***

Мы в изречениях своих эгоистичны,

Для нас изгои все – кто против нас.
Где нет Той истины, там мысли так типичны,
Со всех сторон, и в профиль, и в анфас…

***

Всегда я буду штурмовать такие реки,

Не по течению которые со мной.
Как мои предки, я потомкам ставлю вехи,
Стыда не знать чтоб, ни за мной, ни за собой…

145
 ЛОГИНОВ АНДРЕЙ
д. Старая Еловка

Дурака в правление не выберут?

Собрание затянулось до полночи. В президиуме кроме

членов колхоза были первый секретарь райкома, редактор га-
зеты, директор МТС и руководитель шефствующего предприя-
тия – директор пункта «Заготзерно».
Обсуждение отчетного доклада в первой половине со-
брания шло активно, колхозники критиковали правление и
председателя, дружно выступали, изливая и свои обиды, и го-
речи, которые и так высказывали повседневно. Выкрикивали с
мест, поддерживая очередного оратора. Позднее, выговорив всё,
как-то резко снизился темп, и желающих выступать стало
меньше, и когда председательствующий на собрании механик
колхоза Граблин, навалившись на трибуну всем своим грузным
телом, спрашивал:
– Ну, кто ещё, товарищи, желает выступить?
Расшатанная трибунка скрипела так, что сидевшие в пре-
зидиуме досадно морщились, как от зубной боли. А в зале по-
чти не реагировали на его неоднократные призывы выступать.
Директор МТС и шеф зашли за дощатую перегородку,
называемую кулисами, и сели покурить. Там же сидел Петька,
колхозный патронажник лет сорока, здоровенный мужик с дет-
ства страдающий слабоумием. Тоже протянул руку за папи-
роской. Закурили. Граблин по аккомпанемент скрипучей три-
бунки опять умоляюще запросил:
– Ну, кто ещё, товарищи, желает выступить?
Поднялась с передней скамейки женщина, которая уже
раза четыре выступала и, держа руку вверх, зачастила:
– Разрешите, ещё раз скажу про работу нашего председа-
теля колхоза.
146
 Она и в первых и в этом выступлении стрекотала об од-
ном и том же. Петр Васильевич – директор МТС затягиваясь,
сказал шефу:
– Андрей Иннокентьевич, эта уже пятый раз выступает и
толмачит всё одно и то же.
– Да, надоела, а там председательша из себя выходит, стол
наверно, давно накрыла, – прибавил Андрей Иннокентьевич.
Петька сорвался с места как ужаленный, вылетел вперед
стола президиума и гаркнул во свою мощь, протянув в сторону
выступающей руку:
– Если ещё раз вякнешь, горло вырву. Иван-то Степано-
вич, когда без жены приехал в колхоз, ты бегала к нему. Чо тогда
на собраниях молчала…
Видимо знал Петька, что говорил.
Баба плюхнулась на скамейку. В зале тишина. Петька
ушел за кулисы.
– Давай председатель, веди собрание, голосовать будем за
Ивана Степановича, нам другого председателя не надо, – крик-
нул кто-то с места.
Зал загремел от хохота, как будто смеялись над этими сло-
вами, а не над Петькиной репликой.
Наконец Алексей Петрович Граблин дал заключитель-
ное слово Ивану Степановичу. Тот скороговоркой сказал, что
критику признает и надеется, что новое правление исправит все
недостатки, высказанные на собрании.
Председательствующий Граблин поскрипел трибункой,
что-то пробормотал, обернувшись к президиуму, и обратился к
собранию:
– Товарищи, у кого будут какие предложения в отноше-
нии кандидатуры председателя.
Из разных концов зала загремели:
– Ивана Степановича!
– Товарища Кононова!
147
 – Старого председателя оставить!
– Лучше его нет кандидатуры!
Быстро прошло голосование. Против предложения не
было ни одного голоса.
Иван Степанович пригласил весь президиум домой.
Дома Клавдия Константиновна, жена председателя, встречала
гостей и говорила:
– Ваню, наверно оставили, и опять будем жить в Белом
Яре?
– Да, Клава, Петька помог. Дай бог ему здоровья. Я же
тебе говорил: дурака в правление не выберут.
Все смеялись. А Клавдия Константиновна, мечтавшая все
эти годы вернуться в райцентр, только и сказала:
– Что же делать. Я так и знала.
Может и скребли кошки на её душе, но она своим видом
не показывала недовольства. Иван Николаевич Кожедубов –
первый секретарь заметил:
– Клавдия Константиновна, вы так искусно накрыли стол.
Что же вы думали, когда накрывали его – остаться здесь или
уехать отсюда?
– Иван Николаевич, я честно скажу Вам, остается Ваня –
доверяют. Если бы не выбрали, уехали бы мы домой, и дом наш
не продан.
– А что же лучше? – спросил Иван Николаевич.
Подумала и сказала:
– Доверие лучше, Иван Николаевич. И с его характером
видимо будем здесь, пока не освободят.
–Спасибо, Клавдия Константиновна, за откровенный и
правильный ответ.
Иван Николаевич очень был доволен ответом Клавдии
Константиновны.

148
 Ружьё

Выходной день. Собирался сбегать поставить котец в

протоке. День хороший. Настроение хорошее. На днях государ-
ственной хлебной инспекцией проведена сплошная проверка
государственного зерна, принятого из пункта «Заготзерно». Все
в порядке. Уборка и хлебозаготовки в эту осень были напряжен-
ными из-за худой погоды, но всё позади и можно отдохнуть
хоть в это воскресенье. Заверещал телефон. Голос в трубке пре-
рывистый, похоже, от волнения. Наконец донеслось членораз-
дельно:
–Товарищ директор и… – пыхтение в трубке.
– Да кто звонит? Что случилось? – кричу в телефон.
–Анаш, говорит Анаш.
–Анаш это Казуто, что случилось?
– Нет, это Белобородько, докладываю, товарищ дирек-
тор, – и опять запыхтел, забормотал, непонятное беззубым
ртом. Похоже, торопился и зубы не вставил, а, может, не может
присосать – торопится.
– Да что у тебя пожар, что ли? – кричу.
– Нет, нет, нет, – отвечает голос.
– Фома Ануфриевич, если нет пожара, присоси как сле-
дует зубы и спокойно докладывай, я тебя хорошо слышу.
Пыхтит в трубке, как будто с кем борется. Мелькнуло в
голове, уж не нападение ли на охрану в Анаше. Да нет же – утро.
Впрочем, всякое быть может. Еще раз спрашиваю:
– Ну, очухался? Говори толком.
– Товарищ директор! – понял по голосу Белобородьку –
похоже приладил зубы. – Товарищ директор, беда! Ружье
украли…, - и опять не разборчивость. Спрашиваю:
– Какое ружье? Что с тобой сегодня? Докладывай по
форме, – резко добавляю. Ох, любит старый солдат, Белобо-
родько докладывать по форме. Это я знал.
149
 – Товарищ директор, из охраны Анашенского подсоб-
ного пункта «Заготзерно» исчезла боевая винтовка «Маузер».
Охрана была вооружена трофейной винтовкой немецкого про-
изводства. Докладывает начальник охраны подсобного Ана-
шенского пункта.
– Когда? – спрашиваю.
– Сегодня.… Нет, ночью. Нет… - запнулся, молчит.
– В милицию заявил? – с раздражением спрашиваю.
– Нет. Думаю, найду. Третьи сутки ищем всем пунктом,
найти не можем.
–Припоминайте, кто из охотников заходил в караульное
помещение, в поселок. Кто проезжал через паром и задержи-
вался на пунктовском посёлке. В вашей округе людей можно по
пальцам перечесть. Мы с Николаем Ивановичем выезжаем к вам
сей же час. Направляй лодку на этот берег с крепкими ребятами
– шуга идет густая. Мы остановимся в Кокоревском логу.
– Есть, товарищ директор! – наверное, и руку приложил
к козырьку.
Иду в проходную. Вызываю Николая Ивановича Криво-
лапова – начальника охраны основного пункта:
– Николай Иванович – ЧП на подсобном пункте в Анаше
– утеряна винтовка.
– Не было такого за всё существование пункта, – ворчит
Николай Иванович. – Надо сообщить в милицию и в Краевое
управление.
– Три дня как потерялась, – говорю. – Поедем туда. Раз-
беремся, что-то кроется в волнении Фомы. Позови председателя
месткома Ивана Федоровича Солопко. Там сразу собрание надо
провести, чтоб не ехать лишний раз.
Что-то в волнении Фомы есть такое настораживающее,
подозрительное – думаю в дороге. Кому-нибудь дал поохо-
титься и отобрали. Трусит. Сам-то не пойдет на охоту. Такому-
то гусю уж что за охота – стар.
150
 – Иван Федорович, - говорю после раздумья. – Собира-
ются теперь пусть все жители в конторке пункта на собрание.
– Да, там так заведено, кто бы с основного не приехал
сразу собрание. И не надо собирать, придут все, – говорит Иван
Федорович. Едем, разговариваем.
Поселок и пункт в Анаше стоят обособленно. До бли-
жайшей деревни 3 км. Все подсобные пункты в Новоселовском
районе обособлено расположены. Основной в 7 км от райцен-
тра со своим рабочим поселком. Коллективы пунктов дружные,
дисциплинированные, и на работе, и на собраниях люди актив-
ные. Во время уборки мобилизованных людей на пунктах не бы-
вает. Работают в горячую пору все и пенсионеры, и домохо-
зяйки.
Проезжая мимо овцесовхоза, куда будет перенесен из
зоны затопления Красноярским морем райцентр и основной
пункт, сетуем, что место неудобное, высокое и безлесное. Ветер
будет дуть круглый год и с моря, и со степи. Жалеем обжитое
десятилетиями старое место.
Скоро это произойдет. Жаль. Миновали деревню Кока-
рево. Не доезжая полверсты до паромной переправы, свернули
в лог к берегу Енисея. Сюда идет с той стороны лодка. Лавирует
между льдинами Иван Тремасов. Он на корме. Тяжелая лодка,
да ещё обмерзшая, плохо поддается управлению. Лед шуршит.
Наталкиваются льдины одна на другую. Иван держится прямо
на нас. Порядочно, видимо, поднимался вверх под тем берегом,
чтобы не снесло ниже условленного места. Ниже скалистый бе-
рег до самой деревни. Причалились. Здороваемся. Садимся в
лодку, берем шесты. Вверх подниматься нет смысла. Против те-
чения пойти еще тяжелее. Поплыли поперек.
– Что случилось у вас, Иван? – спрашиваю.
– Винтовку украли у Фомы. Он был на посту. Подменял
Степана Ермолаева. Тот, после как на сушилке работал в уборку,
отгулы накопил, ну и отдыхает.
151
 – Приказом Анна Юрьева, пенсионерка, была оформ-
лена приказом на время уборки сторожем вместо Степана, – го-
ворю.
– Да, тут перед октябрьской Белобородько отстранил
Юрьиху, свою бывшую зазнобу от дежурства. Сам, говорит,
буду сторожить, ты трещишь, говорит, как сорока, сплетнича-
ешь и старуху мою дразнишь. За болтовню вобщим отстранил.
Ну, она теперь на подработку семян ходит. Собрание надо про-
вести, товарищи начальники. Собрались все в конторе, ждут.
Может и про винтовку что выяснится.
– Ну, как у тебя гвардейцы растут? - спрашиваю Ивана.
– Хорошо. Да к этому отделению солдат еще и санитарку
бог дал на днях, – самовольно улыбается Иван. – Седьмой ребе-
нок у нас.
– Поздравляем, Иван, – почти в один голос произносим
мы.
Снесло нас не так далеко. Всё-таки с шестами между льди-
нами легче прошли. На берегу Казуто и Белобородько. Обме-
ниваемся приветствиями и к конторе держим путь.
Все в сборе. Надо побеседовать отдельно с Казутой и Бе-
лобородько, но где там, уже избирают председателя и секретаря
собрания. Ладно, думаю, после собрания начнем дознание.
Казуто Николай Александрович первый берет слово. О
дисциплине, трудной хлебозаготовке и прочее, экспромтом вы-
паливает и переходит резко к тому, что винтовка может ока-
заться в руках недоброго человека – бандита или браконьера.
Тот и другой может совершить преступление.
– Я в тот злополучный день ездил в МТС точить втулку
двигателя электростанции. Ночевал у свояка. Приехал утром и
ЧП.

152
 После его выступления многие просят слово. Говорят, но
всё не о том, что нам надо. Шура Махмутова, бывшая лабо-
рантка, а теперь рядовая рабочая, срываясь со злостью наступает
на Казуту:
– А где она эта тулка? Пропил ты её, я знаю кому.
Казуто молчит. Мы переглядываемся. Спрашиваю:
– Шура, о какой тулке речь? Какую тулку пропил Казуто?
– уж не о винтовке ли идет речь, думаю.
– Да о той, про которую он говорит, в МТС-то ездил. Он
её там и пропил.
‒ Принесите, ‒ говорю, ‒ втулку, которую выточили, по-
кажите.
Шура кричит:
– Нечего им показывать, пропили её.
Моторист вскоре из электростанции принёс втулку, по-
ставил на стол перед нами.
– Вот, – толкую Шуре, эта втулка.
– Не такая, не такая. Та длинная. Я видела, как Казуто от-
давал её механику МТС у телеги, – старается уверить Шура.
Опять мелькнула подозрительность у нас. Мы перегляну-
лись. Беру на заметку.
Долго еще выступали любители поговорить. При-
знаться, мы даже устали. А еще надо вести дознание, беседовать
отдельно со многими. Я предлагаю закруглять собрание. А у
людей остается неудовлетворенность.
– Нет, – говорит Юрьева, – я еще не выступала. Дайте мне
слово.
Её интересный выговор, завезенный в эти места из глу-
бинки Пензенской губернии, был забавный. Степенно и
смешно начинает свой рассказ Юрьева:
– Иду, я-то по улке, смотрю в проходной маленький ого-
нёк. А петухи уже первые пропели. Подхожу к окошечку.

153
 – Уж скоро шесть десятков человеку, а ей неймется по но-
чам блудить, – заворчала тучная жена Белобородько.
– Не перебивай. Я на собранье говорю. Не перебивай ты
меня. Моё дело, когда ходить. Да, я и днем, и ночью хожу. Не
как ты днем тоже не сплю, – отпарировала Юрьиха.
Поднялась на ноги Белобородчиха и загремела, но и
слова не дал выговорить Фома – осадил жену. Юрьева продол-
жает:
– Потихоньку захожу в проходную. Фома спит. Хррр,
хррр, – руку приложила к щеке и голову на бок артистично по-
казала сон Фомы Анна. Взрыв смеха.
– Опять и встретились, – хохотнул Иван Тремасов.
– Да ты Иван не намекай на это. То было давно. И я не
виновата была. Я тогда день работала на погрузки баржи, а но-
чью на посту стояла. Как не заспишь. Заспала. А Фома пришел
потихоньку вытащил у меня ружью и уходит. Я за ним. Я вижу,
что Фома и кричу, – отдай ружью, а он уходит дальше в терри-
торию к берегу. Я за ним. Он молчит и уходит. И уж к дальнему
забору за кусты к территории. А я не боюсь, знаю, что Фома, и
за ним. Отдай, – кричу, – ружью, а он притаился в ямке. Я ближе.
Ну и …. Да, чё дальше-то рассказывать. Ладно. Вот с тех пор и
ревнует, да сердится на меня Белобородчиха. А я не виновата.
Кто-то спросил:
– Ну, а дальше-то что.
Хохот, шум.
– Да вы, что маленькие. Рассказывать вам всё до подроб-
ностей.
Иван Федорович пытается прекратить этот бессмыслен-
ный для нас разговор. У нас дела. Но смехотворный рассказ за-
хватывает всех, настраивает похоже на долгое еще здесь пребы-
вание.

154
 Я молчу, как будто предчувствую что-нибудь узнать про
винтовку, которая за все собрание не выходит из моей головы.
Но, кажется и моё терпение кончается. А, Юрьиха своё:
– Хрр, Хрр Фома обнял ружью, – и опять такой комиче-
ский жест показывает, как спит Фома и держит винтовку. – Я
беру ружью, за деревяшку потянула вниз, а он не проснулся. По-
тихоньку выхожу из проходной к тарному складу.
Замерли все.
– Запихала ружью под пятитонки и тихонько домой.
– Анна, простите как Вас по батюшке, под какие пяти-
тонки? – срываюсь я.
– Под большие весы на колёсиках, – спокойно говорит.
– Да, ружья-то может там уж и нет. Утащили, – говорю я
с раздражением.
– Нет, товарищ директор, я ведь три раза в день не
меньше… Ей-богу не меньше проверяю, и оно всё там.
Зашумели. Кто смеется, кто ругается.
– Чего галдите. Я отомстила Фоме.
– А чего ж ты Фому-то не разбудила? – спрашивает кто-
то.
– Жаль было будить: крепко спал. А шалость какая-то во
мне проснулась. Ну, думаю, отомстила за тоже самое и тем же
самым.
Хохочут все. Ругается Белобородчиха.
– Отомстила, да не совсем, не до конца, то есть, – фырк-
нул Иван Тремасов.
– Да, ведь как пришлось, так и ладно, - многозначительно
заявила Юрьиха.
А я эту комедию не дослушал, выскочил, к весам бегу. Ка-
зуто, Белобородько, Николай Иванович за мной.

155
 Подбегаю к весам, рукой под них. Винтовка. Поднимаю
к верху ствол, передергиваю затвор, досылаю патрон в патрон-
ник. Жму на спусковой крючок. В морозном воздухе над Ени-
сеем раздается звонкий выстрел.

«Официальный визит»

Над Тубой стояли крещенские морозы. А на реке ещё ме-

стами заиндевелые полыньи источали мириады капелек воды,
превращаясь в туман.
В деревню Белый Яр шли «Москвичи». В одном из них
всегда настроенный на сатирический лад Василий Филиппович
Турчанов, в другом – угрюмый на вид, но добрый по характеру
человек Георгий Федорович Калинин – председатели колхозов.
Ехали они к своему другу, тоже председателю белояр-
ского колхоза Ивану Степановичу Кононову, просто так в гости.
Надо же и им когда-то разрядиться, развеяться от председатель-
ских забот.
Иван Степанович с супругой своей Клавдией Константи-
новной знали об этом визите – они приглашали и, будучи гос-
теприимными людьми, сделали всё, чтобы встретить дорогих
гостей.
Иван Степанович на правах хозяина при приветствии
гостей даже сделался каким-то не то серьезным, не то озабочен-
ным, и при встрече даже не допустил ни одной шутки. Хозяин
обладал чеховским юмором. Юмор его всегда был самым доб-
рым. Даже очень добрым.
Все трое как-то дополняли друг друга при встречах. Ин-
тересные люди. Они умели собрать вокруг себя людей. Да так
искусно, что вокруг их всегда собирались, даже во время пере-
рывов на серьезных партийно-хозяйственных активах, не

156
только молодые, но и старше их, в отцы им подходящие по воз-
расту люди.
Но тут-то они переборщили. Загуляли. Да так, что и на
третий день остались бы у милых хозяев.
Но в Белый Яр приехала главный редактор районной га-
зеты «Тубинский колхозник» Мария Александровна Васильева.
Зашла в колхозную контору. Михаил Васильевич Орехов, бух-
галтер и секретарь колхозной парторганизации, на её вопрос,
откуда, мол «Москвичи» здесь коптят морозный воздух, ответил
скороговоркой:
– Председатели собрались на новых машинах, получили
по госзакупке. Третий день гуляют.
Что еще дозналась Мария Александровна? Неведомо…
А утром по районному радио было передано о пьянке
председателей. На другой день в районной газете читал весь
район об этой разгульной компании.
Началось разбирательство. Инструкторы райкома разъе-
хались по колхозам выяснять обстоятельства и прочее. И пер-
сональный вопрос поставлен на повестку дня очередного засе-
дания бюро Райкома. Заседание бюро грозилось быть острым:
Пора кончать с таким безобразием, этого ещё не хватало – двое
суток председатели не работали – пьянствовали.
На заседание бюро приехали присмиревшие все трое.
Персональный вопрос стоит на повестке, как правило, послед-
ним.
Во время последнего перерыва первый секретарь Иван
Николаевич Кожедубов предупредил всех членов бюро, чтобы
те на заседании бюро были строгими и не поддавались эмо-
циям, которые могут вызвать у них председатели, особенно Ко-
нонов, обладающий как защитным инструментом своим юмо-
ром. Вести себя надо очень строго.

157
 Началось рассмотрение персонального дела Турчанова.
Василий Филиппович после выступления зав. орготделом, рас-
сказал о постоянной тяжбе с соседними колхозами из-за угодий,
объяснил со всей прямотой и откровенностью свой поступок и
осудил сам свое поведение. При этом заметил, что «сам факт
приобретения легковой машины впервые за историю колхоза
«Заветы Ильича» - событие интересное, и члены колхоза ни-
сколько меня не упрекают за эти два злосчастных дня, даже со-
чувствуют мне и жалеют, что я не поехал на «Москвиче» на
бюро». Нет. Это не изменило накалившейся обстановки.
Георгий Федорович Калинин признал грех. В заключе-
ние сказал, что не обсуждалось его поведение ни в каких ин-
станциях, и не будет никогда больше обсуждаться.
Пригласили «на половик», как он выражался, Ивана Сте-
пановича. Он подошел к столу с потупленной головой, с серь-
езным видом и с таким измученным взглядом, кажется, он сейчас
заплачет. Я не видывал его еще ни разу в этой роли.
Иван Николаевич первым задал ему вопрос:
– Вы товарищ Кононов, в доверенном вам хозяйстве не
навели еще должный порядок, да и не видно, когда наведете,
сами и других недисциплинированных председателей втягива-
ете в пьянку. Рассказывайте, как вы организовали пьянку в столь
ответственный период, когда и с кормами, и с животноводче-
скими помещениями во всех трех колхозах дела обстоят плохо,
особенно в вашем укрупненном, как вы его называете…, – пауза,
– Ну, ну рассказывайте.
– Товарищи члены бюро, всё что здесь говорилось о
моем поведении и о неблагополучии в колхозе – это правда. Я
признаю эту острую критику, – начал Иван Степанович. – И
даю слово…
– Нет-нет, вы еще не объяснили нам, как вы, председатель
колхоза, член Райкома партии эту двухдневную пьянку, – пере-
бил его глава бюро. – Весь район теперь знает, потому что об
158
этом передали по радио, напечатали в районной газете, и вас,
конечно, надо строго наказать, иначе как объяснить трудящимся
района о вашем недостойном поступке? Говорите.
Наступила тишина. При такой тишине, бывало в школе
шалунишка какой-нибудь только щелкнет языком и весь класс
хохочет.
Иван Степанович поднял голову, посмотрел на членов
бюро и проговорил четко и внятно:
– Мною было сделано официальное приглашение т.
Турчанову и т. Калинину нанести дружественный визит в наш
колхоз для обсуждения межхозяйственных отношений. По
окончании переговоров, на которых в основном обсуждались
вопросы о смежных сенокосных и пастбищных угодьях, в честь
гостей был дан обед. На обеде присутствующие обменялись то-
стами. Прием прошел в дружественной обстановке. Стороны
договорились о взаимоприемлемых в дальнейшем отношениях.
Спорные вопросы решено урегулировать в рабочем порядке.
Об этом и было объявлено в печати и по радио…
Присутствующие на заседании взорвались от смеха. Не
удержались и члены бюро. Иван Николаевич держался еще не-
сколько секунд, но и он засмеялся.
Взыскания им, конечно, объявили. Но долго еще смея-
лись в районе под этим «официальным визитом».

159
СОДЕРЖАНИЕ

ВСТУПЛЕНИЕ ..........................................................................3
ГЛАВА 1. #ЯПИШУ_ПРОЗУ ...............................................4
Матвей Сибирский ..................................................................5
Марущак Александра, Матвей Сибирский ...................... 45
Марущак Александра............................................................ 51
Мирзаев Ойбек ...................................................................... 53
ГЛАВА 2. #ЯПИШУ_СТИХИ .......................................... 55
Беленя Ирина ......................................................................... 56
Будинская Алёна.................................................................... 57
Валиуллина Назия................................................................. 58
Горшунова Арина ................................................................. 59
Гросс Александр .................................................................... 62
Дорошенко Виталий ............................................................ 63
Ефимова Лидия ..................................................................... 68
Иванов Алексей ..................................................................... 78
Иванов Григорий .................................................................. 79
Копылова Светлана............................................................... 80
Курохтина Александра ......................................................... 82
Лактионова Анастасия ......................................................... 83
Луговых Данил ....................................................................... 84

160
 Любимова Ирина .................................................................. 85
Медведева Мария ................................................................... 86
Рубцова Анна ......................................................................... 87
Ромашко Вячеслав................................................................. 88
Чернова Анастасия ................................................................ 97
Шабурова Нина ..................................................................... 98
Юркова Кира ......................................................................... 99
Тимошенко Ульяна ............................................................. 100
ГЛАВА 3. #ЯПИШУ_ДЕТЯМ......................................... 103
Арапова Светлана ................................................................ 104
Бардышева Дарья ................................................................ 105
Горшунова Арина ............................................................... 106
Ефимова Галина.................................................................. 110
Ефимова Лидия ................................................................... 111
Мироненко Юрий .............................................................. 113
Саенко Виктория ................................................................. 114
Семенова Дарья .................................................................... 115
Хайретдинова Зульфия ...................................................... 117
ГЛАВА 4. P.S. ЧИТАЙ НАШИХ… ............................... 119
Ошова Ирина ....................................................................... 120
Марущак Анна ..................................................................... 123
Голубева Нина ..................................................................... 124

161
Булгакова Нина .................................................................... 125
Меренкова Надежда ............................................................ 126
Дроздова Маргарита ........................................................... 127
Тимофеева Валентина ....................................................... 131
Карабаева Татьяна ............................................................... 133
Кругляков Вячеслав............................................................. 134
Ромашко Василий ............................................................... 138
Филиппов Александр ......................................................... 142
Логинов Андрей .................................................................. 146

162
 Литературно-художественное издание

#ЯПИШУ
сборник произведений писателей Бирилюсского района

Для среднего и старшего школьного возраста