Джордж Оруэлл

1984
Краткое содержание романа
1949 год

Тоталитарное государство. Член партии пытается противостоять

власти, сохранив своё сознание от манипуляции. Но мыслепреступление
скрыть невозможно, и партия подчиняет человека системе.

Первая часть
1984 г. Лондон, столица Взлётной полосы I, провинции Океания. 39-
летний невысокий тщедушный Уинстон Смит, сотрудник Министерства
правды со стажем, поднимается в свою квартиру. В вестибюле висит плакат
с изображением громадного грубого лица с густыми чёрными бровями.
«Старший Брат смотрит на тебя» — гласит подпись. В комнате Уинстона, как
и в любой другой, в стену вмонтирован аппарат (телекран), круглосуточно
работающий и на приём, и на передачу. Полиция мыслей подслушивает
каждое слово и наблюдает за каждым движением. Из окна виднеется фасад
его министерства с партийными лозунгами: «Война — это мир. Свобода —
это рабство. Незнание — сила».

Уинстон решает вести дневник. Это преступление карается смертью

или каторжными лагерями, но ему необходимо выплеснуть свои мысли.
Вряд ли они достигнут будущего: полиция мысли всё равно до него
доберётся, мыслепреступление нельзя скрывать вечно. Уинстон не знает,
с чего начать. Он вспоминает утреннюю двухминутку ненависти
в министерстве.

Главным объектом двухминутки ненависти всегда был Голдстейн —

изменник, главный осквернитель партийной чистоты, враг народа,
контрреволюционер: он появился на телекране. В зале Уинстон встретил
веснушчатую девицу с густыми тёмными волосами. Он с первого взгляда
невзлюбил её: такие молоденькие и хорошенькие были «самыми
фанатичными приверженцами партии, глотателями лозунгов, добровольными
шпионами и вынюхивателями ереси». В зал вошёл и О’Брайен —
высокопоставленный член партии. Озадачивал контраст его воспитанности
и телосложения боксёра-тяжеловеса. В глубине души Уинстон подозревал,
что О’Брайен «политически не вполне правоверен».
Он вспоминает свой давний сон: кто-то говорил ему: «Мы встретимся
там, где нет темноты». Это был голос О’Брайена.
 «Уинстон не мог отчётливо припомнить такое время, когда бы страна
не воевала... Официально союзник и враг никогда не менялись... Партия
говорит, что Океания никогда не заключала союза с Евразией. Он, Уинстон
Смит, знает, что Океания была в союзе с Евразией всего четыре года назад.
Но где хранится это знание? Только в его уме, а он, так или иначе, скоро
будет уничтожен. И если все принимают ложь, навязанную партией,... тогда
эта ложь поселяется в истории и становится правдой».

Теперь даже дети доносят на своих родителей: отпрыски соседей

Уинстона Парсонсов точно постараются поймать мать и отца на идейной
невыдержанности.

В своём кабинета Уинстон принимается за работу. Он изменяет данные

в газетах, выпущенных ранее, в соответствии с сегодняшним заданием.
Уничтожались неверные прогнозы, политические ошибки Старшего Брата.
Имена нежелательных лиц вычёркивались из истории.

В столовой в обед Уинстон встречает филолога Сайма, специалиста

по новоязу. Он говорит о своей работе: «Это прекрасно — уничтожать
слова... В конце концов мы сделаем мыслепреступление попросту
невозможным — для него не останется слов». «Сайма несомненно
распылят» — думает Уинстон. «Нельзя сказать, что неправоверен...
Но всегда от него шёл какой-то малопочтенный душок».

Внезапно он замечает, что девушка с тёмными волосами, которая ему

встретилась вчера на двухминутке ненависти, пристально наблюдает за ним.

Уинстон вспоминает свою жену Кэтрин. Они разошлись 11 лет назад.

Уже в самом начале совместной жизни он понял, что «никогда не встречал
более глупого, пошлого, пустого создания. Мысли в её голове все до единой
состояли из лозунгов».

Смит считает, что только пролы — низшая каста Океании,

составляющая 85 % населения, — могут уничтожить партию. У пролов даже
нет телекранов в квартирах. «Во всех моральных вопросах им позволено
следовать обычаям предков».

«С ощущением, что он говорит это О’Брайену», Уинстон пишет

в дневнике: «Свобода — это возможность сказать, что дважды два —
четыре».

Вторая часть
На работе Уинстон вновь встречает эту веснушчатую девушку. Она
спотыкается и падает. Он помогает ей встать, и девица суёт ему в руку
записку, содержащую слова: «Я вас люблю». В столовой они договариваются
о свидании.
 Они встречаются за городом, среди деревьев, где их не могут
подслушать. Джулия — так зовут девушку — признаётся, что связей
с партийцами у неё были десятки. Уинстон приходит в восторг: именно такая
испорченность, животный инстинкт могут разорвать партию в клочья!
Их любовные объятия становятся боем, политическим актом.

Джулии 26 лет, она работает в отделе литературы на машине для

сочинения романов. Джулия поняла смысл партийного пуританства: «Когда
спишь с человеком, тратишь энергию; а потом тебе хорошо и на всё
наплевать. Им это — поперёк горла». Они хотят, чтобы энергия
использовалась только для партийной работы.

Уинстон нанимает комнату над лавкой старьёвщика мистера

Чаррингтона для встреч с Джулией — там нет телекрана. Однажды из норы
показывается крыса. Джулия относится к ней равнодушно, у Уинстона крыса
вызывает отвращение: «Нет ничего страшней на свете».

Исчезает Сайм. «Сайм перестал существовать; он никогда

не существовал».
Когда Уинстон однажды обмолвился о войне с Евразией, «Джулия
ошеломила его, небрежно сказав, что, по ее мнению, никакой войны нет.
Ракеты, падающие на Лондон, может быть, пускает само правительство,
„чтобы держать людей в страхе“».

Наконец происходит судьбоносный разговор с О’Брайеном.

Он подходит к Смиту в коридоре и даёт свой адрес.
Уинстону снится мать. Он вспоминает своё голодное детство. Как
исчез отец, Уинстон не помнит. Несмотря на то, что еду нужно было
разделить между матерью, его болезненной сестрёнкой двух-трёх лет
и самим Уинстоном, он требовал всё больше еды и получал её от матери.
Однажды он отобрал у сестры её порцию шоколада и убежал. Когда
он вернулся, ни матери, ни сестры уже не было. После этого Уинстона
отправили в колонию для беспризорных — «воспитательный центр».
Джулия решает встречаться с Уинстоном до самого конца. Уинстон
говорит о пытках, если их раскроют: «Признание не предательство. Что
ты сказал или не сказал — не важно, важно только чувство. Если меня
заставят разлюбить тебя — вот будет настоящее предательство».

Уинстон и Джулия приходят к О’Брайену и признаются, что они враги

партии и мыслепреступники. О’Брайен подтверждает, что организация
заговора против партии, именуемая Братством, существует. Он обещает, что
Уинстону передадут книгу Голдстейна.
 На шестой день Недели ненависти объявляют, что Океания с Евразией
не воюет. Война идёт с Остазией. Евразия — союзник. «Океания воюет
с Остазией: Океания всегда воевала с Остазией». В течение пяти дней
Уинстон работает над уничтожением данных прошлого.

Уинстон начинает читать книгу Эммануэля Голдстейна «Теория

и практика олигархического коллективизма» в комнатке в лавке мистера
Чаррингтона. Позже Джулия и Уинстон слушают у окна, как поёт женщина-
прол. «Мы — покойники» — по очереди произносят они. «Вы покойники» —
раздаётся железный голос у них за спиной. Джулию ударяют и уносят.
В комнате был спрятан телекран. Входит мистер Чаррингтон. «Он был похож
на себя прежнего, но это был другой человек... Это было лицо
настороженного хладнокровного человека лет тридцати пяти. Уинстон
подумал, что впервые в жизни с полной определённостью видит перед собой
сотрудника полиции мыслей».

Третья часть
«Уинстон не знал, где он. Вероятно, его привезли в министерство
любви, но удостовериться в этом не было никакой возможности». В его
камере, где постоянно горит свет, появляется Парсонс. Во сне он кричал:
«Долой Старшего Брата!», и дочурка донесла на него. Уинстон остаётся один
в камере, входит О’Брайен. «И вы у них!» — кричит Уинстон. О’Брайен
отвечает: «Я давно у них... Не обманывайте себя. Вы знали это... всегда
знали».

Начинается кошмар. Уинстона бьют и пытают. Он узнаёт, что за ним

наблюдали семь лет. Наконец появляется О’Брайен. Уинстон прикован
к какому-то орудию пыток. О’Брайен впоминает фразу, написанную Смитом
в дневнике: «Свобода — это возможность сказать, что дважды два —
четыре»? Он показывает четыре пальца и просит Уинстона казать,
сколько их. Уинстон упорно повторяет, что их четыре, хотя О’Брайен
усиливает боль арестованного с помощью рычага. Наконец, не выдержав
боли, Уинстон кричит «Пять!» Но О’Брайен говорит: «Вы лжёте. Вы всё
равно думаете, что их четыре... Вы понимаете, Уинстон, что тот, кто здесь
побывал, не уходит из наших рук неизлеченым?»

О’Брайен говорит, что партия стремится к власти только ради неё

самой. Он один из тех, кто писал книгу Братства. Партия будет всегда,
её нельзя свергнуть. «Уинстон, вы — последний человек. Ваш вид вымер...
Вы вне истории, вы не существуете». О’Брайен отмечает, как опустился
Уинстон, но тот возражает: «Я не предал Джулию». «Совершенно верно.
Вы не предали Джулию» — соглашается О’Брайен.
Уинстона продолжают держать взаперти. В полузабытьи Уинстон
кричит: «Джулия, моя любимая!» Очнувшись, он понимает свою ошибку:
О’Брайен ему этого не просит. Уинстон ненавидит Старшего Брата.
«Умереть, ненавидя их, — это и есть свобода». Уинстона отправляют
в комнату сто один. К его лицу подносят клетку с отвратительными
крысами — этого он выдержать не может: «Отдайте им Джулию!.. Не меня!
Джулию!» — кричит он.

Уинстон сидит в кафе «Под каштаном». Он размышляет над тем, что

с ним случилось: «Они не могут в тебя влезть», — сказала Джулия. Но они
смогли влезть. О’Брайен верно сказал: «То, что делается с вами здесь,
делается навечно».
Уинстон встретил Джулию уже после пыток в Министерстве любви.
Она изменилась: «Лицо приобрело землистый оттенок, через весь лоб к виску
тянулся шрам... Но дело было не в этом». Её талия, когда Уинстон обнял
Джулию, показалась каменной: как у трупа, который Уинстону когда-то
пришлось вытаскивать из-под завалов. Оба признались друг другу
в предательстве. Джулия отметила самое главное: когда человек кричит,
чтобы вместо него отдали другого, он не просто так говорит, он этого хочет.
Да, Уинстон хотел, чтобы её, а не его отдали.

В кафе раздаются победные фанфары: Океания победила Евразию.

Уинстон тоже одерживает победу — над собой. Он любит Старшего Брата.
Пересказала Диана Мельникова