Хокинг С. Три Книги о Пространстве и Времени (Вселенная Стивена Хокинга) - 2012

ВСЕЛЕННАЯ
С Т И В Е Н А
ХОКИНГА
ф амфора
* - v }, ': Г•V: -v . •■ . . .•. .'
!• , А ; ’• %
■V
♦У
: ш, ■/ .
* .
ТРИ КНИГИ О ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ

В С Е Л Е Н Н А Я С Т И В Е Н А Х О К И Н Г А
СТИВЕН
ХОКИНГ
ТРИ книги
О ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ
Санкт-Петербург ф амфора 2012

УДК 53(023)
ББК 22(4Вл)
X 70
STEPHEN HAWKING
A Brief History of Time
Black Holes and Baby Universes
The Theory of Everything
Перевели с английского
И. И. Иванов, М. В. Кононов, Н. Я. Смородинская
Издательство выражает благодарность

литературным агентствам Synopsis и Goumen & Smirnova
за содействие в приобретении прав
Защиту интеллектуальной собственности и прав издательской группы «Амфора»

осуществляет юридическая компания «Усков и Партнеры»
Хокинг С.
X 70 Три книги о пространстве и времени / Стивен Хокинг ; [пер.
с англ.]. —СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2012. - 503 с.
ISBN 978-5-367-02168-4
В настоящее издание вошли три научно-популярных бестселлера выдающего
ся физика современности Стивена Хокинга, в которых он увлекательно и доступно
рассказывает о природе пространства и времени, о происхождении Вселенной и ее
возможной судьбе.
УДК 53(023)
ББК 22(4Вл)
A Brief History of Time: © Stephen Hawking, 1988

Black Holes and Baby Universes: © Stephen Hawking, 1993
The Theory of Everything: © Phoenix Books and Audio, 2008
© Смородинская H. Я., перевод
на русский язык, 1990
© Кононов М. В., перевод
© Иванов И. И., перевод
© Издание на русском языке,
оформление.
ISBN 978-5-367-02168-4 ЗАО ТИД «Амфора», 2010
к р а тк а я
ИСТОРИЯ ВРЕМЕНИ
Н А У Ч Н Ы Й РЕ Д А К Т О Р
Я. А. Смородинский
Посвящается Джейн
БЛ А ГО Д А РН О С ТЬ
Я решил попробовать написать популярную книгу о простран

стве и времени после того, как в 1982 г. прочитал курс Лёбов-
ских лекций в Гарварде. Тогда уже было немало книг, посвя
щенных ранней Вселенной и черным дырам, как очень хоро
ших, например книга Стивена Вайнберга «Первые три
минуты», так и очень плохих, которые здесь незачем называть.
Но мне казалось, что ни в одной из них фактически не затраги
ваются те вопросы, которые побудили меня заняться изучени
ем космологии и квантовой теории: откуда взялась Вселенная?
как и почему она возникла? придет ли ей конец, а если придет,
то как? Эти вопросы интересуют всех нас. Но современная на
ука насыщена математикой, и лишь немногочисленные специ
алисты достаточно владеют ею, чтобы разобраться во всем
этом. Однако основные представления о рождении и дальней
шей судьбе Вселенной можно изложить и без помощи матема
тики так, что они станут понятны даже людям, не получившим
специального образования. Это я и пытался сделать в своей
книге. Насколько я преуспел в этом —судить читателю.
Мне сказали, что каждая включенная в книгу формула
вдвое уменьшит число покупателей. Тогда я решил вообще обхо-
10 СТИВЕН ХОКИНГ
даться без формул. Правда, в конце я все-таки написал одно

уравнение —знаменитое уравнение Эйнштейна Е = тс*. Наде
юсь, оно не отпугнет половину моих потенциальных читателей.
Если не считать моего недуга —бокового амиотрофиче
ского склероза, —то почти во всем остальном мне сопутство
вала удача. Помощь и поддержка, которые мне оказывали моя
жена Джейн и дети Роберт, Люси и Тимоти, обеспечили мне
возможность вести относительно нормальный образ жизни
и добиться успехов в работе. Мне повезло и в том, что я вы
брал теоретическую физику, ибо она вся умещается в голове.
Поэтому моя телесная немощь не стала серьезным препят
ствием. Мои коллеги, все без исключения, всегда оказывали
мне максимальное содействие.
На первом, «классическом» этапе работы моими ближай
шими коллегами и помощниками были Роджер Пенроуз, Ро
берт Герок, Брендон Картер и Джордж Эллис. Я благодарен
им за помощь и за сотрудничество. Этот этап завершился из
данием книги «Крупномасштабная структура пространства-
времени», которую мы с Эллисом написали в 1973 г.* Я бы не
советовал читателям обращаться к ней за дополнительной
информацией: она перегружена формулами и тяжела для чте
ния. Надеюсь, что с тех пор я научился писать более доступно.
На втором, «квантовом» этапе моей работы, начавшемся
в 1974 г., я сотрудничал в основном с Гарри Гиббонсом, Доном
Пейджем и Джимом Хартлом. Я очень многим обязан им,
а также своим аспирантам, которые оказывали мне огромную
помощь как в «физическом», так и в «теоретическом» смысле
этого слова. Необходимость не отставать от аспирантов была
чрезвычайно важным стимулом и, как мне кажется, не позво
ляла мне застрять в болоте.
В работе над этой книгой мне очень много помогал Брайан
Уитт, один из моих студентов. В 1985 г., набросав первый, при
мерный план книги, я заболел воспалением легких. А потом —
* Хокинг С., Эллис Дж. Крупномасштабная структура пространства-
времени. М.: Мир, 1977.
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ВРЕМЕНИ 11
операция, и после трахеотомии я перестал говорить, фактиче

ски лишившись возможности общаться. Я думал, что не смогу
закончить книгу. Однако Брайан не только помог мне ее пере
работать, но и научил пользоваться компьютерной програм
мой общения Living Center, которую мне подарил Уолт Уол-
тош, сотрудник фирмы Words Plus, Inc., Саннивейл (шт. Кали
форния). С ее помощью я могу писать книги и статьи, а так
же разговаривать с людьми посредством синтезатора речи,
подаренного мне другой саннивейлской фирмой Speech Plus.
Дэвид Мэйсон установил на моем кресле-коляске этот синтеза
тор и небольшой персональный компьютер. Эта система все из
менила: общаться мне стало даже легче, чем до того, как я поте
рял голос.
Многим из тех, кто ознакомился с предварительными
вариантами книги, я благодарен за советы, касающиеся то
го, как ее можно было бы улучшить, Так, Питер Гудзарди,
редактор издательства Bantam Books, слал мне письмо за
письмом с замечаниями и вопросами относительно тех по
ложений, которые, по его мнению, были плохо объяснены.
Признаться, я был сильно раздражен, получив огромный
список рекомендуемых исправлений, но Гудзарди оказался
совершенно прав. Я уверен, что книга стала намного лучше
благодаря тому, что Газзарди тыкал меня носом в ошибки.
Выражаю глубочайшую признательность моим помощ
никам Колину Уилльямсу, Дэвиду Томасу и Раймону Лаф-
ламму, моим секретарям Джуди Фелле, Энн Ральф, Шерил
Биллингтон и Сью Мэйси, а также моим медсестрам.
Я бы ничего не смог достичь, если бы все расходы на науч
ные исследования и необходимую медицинскую помощь не
взяли на себя Гонвилл-энд-Кайюс-колледас, Совет по научным
и техническим исследованиям и фонды Леверхулма, Мак-Ар
тура, Нуффилда и Ральфа Смита. Всем им я очень благодарен.
20 октября 1987 г. Стивен Хокинг

П РЕ Д И С Л О В И Е
Мы живем, почти ничего не понимая в устройстве мира. Не за

думываемся над тем, какой механизм порождает солнечный
свет, который обеспечивает наше существование, не думаем
о гравитации, которая удерживает нас на Земле, не давая ей
сбросить нас в пространство. Нас не интересуют атомы, из ко
торых мы состоим и от устойчивости которых мы сами суще
ственным образом зависим. За исключением детей (которые
еще слишком мало знают, чтобы не задавать такие серьезные
вопросы), мало кто ломает голову над тем, почему природа та
кова, какова она есть; откуда появился космос и не существо
вал ли он всегда; не может ли время однажды повернуть вспять,
так что следствие будет предшествовать причине; есть ли не
преодолимый предел человеческого познания. Бывают даже
такие дети (я их встречал), которым хочется знать, как выгля
дит черная дыра, какова самая маленькая частичка вещества,
почему мы помним прошлое и не помним будущее; если рань
ше и правда был хаос, то как получилось, что теперь установил
ся видимый порядок, и почему Вселенная вообще существует?
В нашем обществе принято, что родители и учителя
в ответ на эти вопросы чаще всего пожимают плечами или
призывают на помощь смутно сохранившиеся в памяти ре

лигиозные мифы. Многим же подобные темы вообще не
нравятся, потому что обнаруживают ограниченность наше
го знания.
Но развитие философии и естественных наук происходи
ло в основном благодаря подобным вопросам. Все больше
взрослых людей задаются ими, и ответы на них бывают ино
гда совершенно неожиданными. Отличаясь по масштабам как
от атомов, так и от звезд, мы целенаправленно раздвигаем го
ризонты своих исследований, охватывая как очень малень
кие, так и очень большие объекты.
Весной 1974 г., примерно за два года до того, как косми
ческий аппарат «Викинг» достиг поверхности Марса, я был
в Англии на конференции, организованной Лондонским Ко
ролевским обществом и посвященной возможностям поиска
внеземных цивилизаций. Во время перерыва я обратил вни
мание на гораздо более многолюдное собрание, проходившее
в соседнем зале, и из любопытства вошел туда. Так я стал
свидетелем старинного ритуала — приема новых членов
в Королевское общество, одно из первых на нашей планете
объединений ученых. Молодой человек, сидевший перед
присутствующими в инвалидном кресле, очень медленно вы
водил свое имя в книге, страницы которой хранят подпись
самого Исаака Ньютона. Когда он наконец кончил расписы
ваться, зал разразился овацией. Стивен Хокинг уже тогда
был легендой.
Сейчас Хокинг занимает кафедру математики в Кем
бриджском университете, которую когда-то занимал Ньютон,
а позже Поль Дирак —знаменитые исследователи, один из ко
торых изучал самое большое, а другой —самое маленькое.
Стивен Хокинг—их достойный преемник. Эта первая научно-
популярная книга Хокинга содержит массу полезных сведе
ний для самой широкой аудитории. Книга интересна не толь
ко широтой своего содержания, она позволяет увидеть, как
работает мысль ее автора. Вы найдете в ней истинные откро

вения о границах физики, астрономии, космологии и... безгра
ничности мужества.
Но это также книга о Боге... а может быть, об отсутствии
Бога. Слово «Бог» часто появляется на ее страницах. Хокинг
отправляется на поиски ответа на знаменитый вопрос Эйн
штейна о том, был ли у Бога выбор, когда он создавал Вселен
ную. Хокинг пытается, как он сам пишет, разгадать замысел
Бога. Тем более неожиданным оказывается вывод (может
быть, не окончательный), к которому приводят эти поиски:
Вселенная без края в пространстве, без начала и конца во вре
мени, без каких-либо дел для Создателя.
Карл Саган
Корнетский университет
Итака, шт. Нью-Йорк
НАШЕ
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
О ВСЕЛЕННОЙ
Как-то один известный ученый (говорят, это был Бертран

Рассел) читал публичную лекцию по астрономии. Он рас
сказывал, как Земля обращается вокруг Солнца, а Солнце,
в свою очередь, обращается вокруг центра огромного скопле
ния звезд, которое называют нашей Галактикой. Когда лек
ция подошла к концу, из последнего ряда поднялась малень
кая пожилая леди и сказала: «Все, что вы нам говорили, че
пуха. На самом деле наш мир — плоская тарелка, которая
стоит на спине гигантской черепахи». Снисходительно улыб
нувшись, ученый спросил: «А на чем держится черепаха?» —
«Вы очень умны, молодой человек, —ответила пожилая ле
ди. —Черепаха —на другой черепахе, та —тоже на черепахе,
и так далее, и так далее».
Представление о Вселенной как о бесконечной башне из
черепах большинству из нас покажется смешным, но почему
мы думаем, что всё знаем лучше? Что нам известно о Вселен
ной и как мы это узнали? Откуда взялась Вселенная и что
с ней станется? Было ли у Вселенной начало, а если было, то
что происходило до начала? Какова сущность времени? Кон
чится ли оно когда-нибудь? Достижения физики последних
лет, которыми мы в какой-то мере обязаны фантастической

новой технике, позволяют наконец получить ответы хотя бы
на некоторые из подобных давно стоящих перед нами вопро
сов. Пройдет время, и эти ответы, возможно, будут столь же
бесспорными, как то, что Земля вращается вокруг Солнца,
а может быть, столь же нелепыми, как башня из черепах.
Только время (чем бы оно ни было) решит это.
Еще в 340 г. до н. э. греческий философ Аристотель в своей
книге «О небе» привел два веских довода в пользу того, что
Земля не плоская, как тарелка, а круглая, как шар. Во-первых,
Аристотель догадался, что лунные затмения происходят тогда,
когда Земля оказывается между Луной и Солнцем. Земля
всегда отбрасывает на Луну круглую тень, а это может быть
лишь в том случае, если Земля имеет форму шара. Будь Земля
плоским диском, ее тень имела бы форму вытянутого эллип
са —если только затмение не происходит всегда именно в тот
момент, когда Солнце находится точно на оси диска. Во-
вторых, из опыта своих морских путешествий греки знали, что
в южных районах Полярная звезда на небе наблюдается ниже,
чем в северных. (Поскольку Полярная звезда находится над
Северным полюсом, она будет прямо над головой наблюдате
ля, стоящего на Северном полюсе, а человеку на экваторе по
кажется, что она на линии горизонта.) Зная разницу в кажу
щемся положении Полярной звезды в Египте и Греции, Ари
стотель сумел даже вычислить, что длина экватора составляет
400 ОООстадиев. Чему равнялся стадий, точно не известно, но
он составлял приблизительно 200 метров, и, стало быть, оцен
ка Аристотеля примерно в 2 раза больше значения, принятого
сейчас. У греков был еще и третий довод в пользу шарообраз
ной формы Земли: если Земля не круглая, то почему же мы
сначала видим паруса корабля, поднимающиеся над горизон
том, и только потом сам корабль?
Аристотель считал, что Земля неподвижна, а Солнце,
Луна, планеты и звезды обращаются вокруг нее по круго-
Рис. 1.1
вым орбитам. В соответствии со своими мистическими воз

зрениями он считал Землю центром Вселенной, а круговое
движение —самым совершенным. Во II веке Птолемей раз
вил идею Аристотеля в полную космологическую модель.
Земля стоит в центре, окруженная восемью сферами, несу
щими на себе Луну, Солнце и пять известных тогда планет:
Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер и Сатурн (рис. 1.1). Сами
планеты, считал Птолемей, движутся по меньшим кругам,
скрепленным с соответствующими сферами. Это объясняло
тот весьма сложный путь, который, как мы видим, соверша
ют планеты. На самой последней сфере располагаются не
подвижные звезды, которые, оставаясь в одном и том же по
ложении относительно друг друга, движутся по небу все
вместе, как единое целое. Что лежит за последней сферой,
не объяснялось, но во всяком случае это уже не было ча

стью той Вселенной, которую наблюдает человечество.
Модель Птолемея позволяла неплохо предсказывать по
ложение небесных тел на небосводе, но для точного предска
зания ему пришлось принять, что в одних местах траектория
Луны проходит в 2 раза ближе к Земле, чем в других. Это
означает, что в одном положении Луна должна казаться
в 2 раза большей, чем в другом! Птолемей знал об этом недо
статке, но тем не менее его теория была признана, хотя и не
везде. Христианская Церковь приняла Птолемееву модель
Вселенной как не противоречащую Библии: эта модель была
хороша тем, что оставляла за пределами сферы неподвижных
звезд много места для ада и рая. Однако в 1514 г. польский
священник Николай Коперник предложил еще более простую
модель. (Вначале, опасаясь, наверное, что Церковь объявит его
еретиком, Коперник пропагандировал свою модель аноним
но.) Его идея состояла в том, что Солнце стоит неподвижно
в центре, а Земля и другие планеты обращаются вокруг него
по круговым орбитам. Прошло почти столетие, прежде чем
идею Коперника восприняли серьезно. Два астронома —не
мец Иоганн Кеплер и итальянец Галилео Галилей —выступи
ли в поддержку теории Коперника, несмотря на то что пред
сказанные Коперником орбиты не совсем совпадали с наблю
даемыми. Теория Аристотеля—Птолемея была признана
несостоятельной в 1609 г., когда Галилей начал наблюдать
ночное небо с помощью только что изобретенного телескопа.
Направив телескоп на планету Юпитер, Галилей обнаружил
несколько маленьких спутников, или лун, которые обращают
ся вокруг Юпитера. Это означало, что не все небесные тела
должны обязательно обращаться непосредственно вокруг
Земли, как считали Аристотель и Птолемей. (Разумеется,
можно было по-прежнему считать, что Земля покоится в цен
тре Вселенной, а луны Юпитера движутся по очень сложному
пути вокруг Земли, так что лишь кажется, будто они обраща
ются вокруг Юпитера. Однако теория Коперника была значи

тельно проще.) В то же время Иоганн Кеплер модифицировал
теорию Коперника, исходя из предположения, что планеты
движутся не по окружностям, а по эллипсам (эллипс —это вы
тянутая окружность). Наконец-то теперь предсказания совпа
ли с результатами наблюдений.
Что касается Кеплера, то его эллиптические орбиты были
искусственной (ad hoc) гипотезой, и притом «неизящной»,
так как эллипс гораздо менее совершенная фигура, чем круг.
Почти случайно обнаружив, что эллиптические орбиты хо
рошо согласуются с наблюдениями, Кеплер так и не сумел
примирить этот факт со своей идеей о том, что планеты об
ращаются вокруг Солнца под действием магнитных сил.
Объяснение пришло гораздо позднее, в 1687 г., когда Исаак
Ньютон опубликовал свою книгу «Математические начала
натуральной философии». В ней Ньютон не только выдви
нул теорию движения материальных тел во времени и про
странстве, но и разработал сложные математические методы,
необходимые для анализа движения небесных тел. Кроме то
го, Ньютон постулировал закон всемирного тяготения, со
гласно которому всякое тело во Вселенной притягивается
к любому другому телу с тем большей силой, чем больше
массы этих тел и чем меньше расстояние между ними. Это та
самая сила, которая заставляет тела падать на землю. (Рас
сказ о том, что Ньютона вдохновило яблоко, упавшее ему на
голову, почти наверняка недостоверен. Сам Ньютон сказал
об этом лишь то, что мысль о тяготении пришла ему в голову,
когда он сидел в «созерцательном настроении», и «поводом
было падение яблока».) Далее Ньютон показал, что, согласно
его закону, Луна под действием гравитационных сил движет
ся по эллиптической орбите вокруг Земли, а Земля и плане
ты вращаются по эллиптическим орбитам вокруг Солнца.
Модель Коперника помогла избавиться от Птолемеевых
небесных сфер, а заодно и от представления о том, что Вселен
ная имеет какую-то естественную границу. Поскольку «непо

движные звезды» не изменяют своего положения на небе, если
не считать их кругового движения, связанного с вращением
Земли вокруг своей оси, естественно было предположить, что
неподвижные звезды —это объекты, подобные нашему Солн
цу, только гораздо более удаленные.
Ньютон понимал, что по его теории тяготения звезды
должны притягиваться друг к другу и поэтому, казалось бы,
не могут оставаться совсем неподвижными. Не должны ли
они упасть друг на друга, сблизившись в какой-то точке?
В 1691 г. в письме Ричарду Бентли, выдающемуся мыслителю
того времени, Ньютон говорил, что так действительно долж
но было бы произойти, если бы у нас было лишь конечное
число звезд в конечной области пространства. Но, рассуждал
Ньютон, если число звезд бесконечно и они более или менее
равномерно распределены по бесконечному пространству, то
этого никогда не произойдет, так как нет центральной точки,
куда им нужно было бы падать.
Эти рассуждения —пример того, как легко попасть впро
сак, ведя разговоры о бесконечности. В бесконечной Вселен
ной любую точку можно считать центром, так как по обе сто
роны от нее число звезд бесконечно. Лишь гораздо позже по
няли, что более правильный подход — взять конечную
систему, в которой все звезды падают друг на друга, стремясь
к центру, и посмотреть, какие будут изменения, если добав
лять еще и еще звезд, распределенных приблизительно равно
мерно вне рассматриваемой области. По закону Ньютона до
полнительные звезды в среднем никак не повлияют на пер
воначальные, т. е. звезды будут с той же скоростью падать
в центр выделенной области. Сколько бы звезд мы ни добави
ли, они всегда будут стремиться к центру. В наше время из
вестно, что бесконечная статическая модель Вселенной невоз
можна, если гравитационные силы всегда остаются силами
взаимного притяжения.
Интересно, каким было общее состояние научной мысли

до начала XX века: никому и в голову не пришло, что Вселенная
может расширяться или сжиматься. Все считали, что Вселен
ная либо существовала всегда в неизменном состоянии, либо
была сотворена в какой-то момент времени в прошлом при
мерно такой, какова она сейчас. Отчасти это, может быть, объ
ясняется склонностью людей верить в вечные истины, а также
особой притягательностью той мысли, что, хоть сами они со
старятся и умрут, Вселенная останется вечной и неизменной.
Даже тем ученым, которые поняли, что ньютоновская тео
рия тяготения делает невозможной статическую Вселенную,
не приходила в голову гипотеза расширяющейся Вселенной.
Они попытались модифицировать теорию, сделав гравитаци
онную силу отталкивающей на очень больших расстояниях.
Это практически не меняло предсказываемого движения пла
нет, но зато позволяло бесконечному распределению звезд
оставаться в равновесии, так как притяжение близких звезд
компенсировалось отталкиванием от далеких. Но сейчас мы
считаем, что такое равновесие оказалось бы неустойчивым.
В самом деле, если в какой-то области звезды чуть-чуть сбли
зятся, то силы притяжения между ними возрастут и станут
больше сил отталкивания, так что звезды будут и дальше
сближаться. Если же расстояние между звездами чуть-чуть
увеличится, то перевесят силы отталкивания и расстояние бу
дет нарастать.
Еще одно возражение против модели бесконечной стати
ческой Вселенной обычно приписывается немецкому фило
софу Генриху Олберсу, который в 1823 г. опубликовал рабо
ту, посвященную этой модели. На самом деле многие совре
менники Ньютона занимались той же задачей, и статья
Олберса была даже не первой среди работ, в которых выска
зывались серьезные возражения. Первой ее стали лишь ши
роко цитировать. Возражение таково: в бесконечной стати
ческой Вселенной любой луч зрения должен упираться
в какую-нибудь звезду. Но тогда небо даже ночью должно

ярко светиться, как Солнце. Контраргумент Олберса состоял
в том, что свет, идущий к нам от далеких звезд, должен ослаб
ляться из-за поглощения в находящемся на его пути веще
стве. Но в таком случае само это вещество должно нагреться
и ярко светиться, как звезды. Единственная возможность из
бежать вывода о ярко, как Солнце, светящемся ночном не
бе —предположить, что звезды сияли не всегда, а загорелись
в какой-то определенный момент времени в прошлом. Тогда
поглощающее вещество, возможно, еще не успело разогреть
ся или же свет далеких звезд еще не дошел до нас. Но возни
кает вопрос: почему зажглись звезды?
Конечно, проблема возникновения Вселенной занимала
умы людей уже очень давно. Согласно ряду ранних космого
ний и иудейско-христианско-мусульманским мифам, наша
Вселенная возникла в какой-то определенный и не очень от
даленный момент времени в прошлом. Одним из оснований
таких верований была потребность найти «первопричину»
существования Вселенной. Любое событие во Вселенной объ
ясняют, указывая его причину, т. е. другое событие, произо
шедшее раньше; подобное объяснение существования самой
Вселенной возможно лишь в том случае, если у нее было на
чало. Другое основание выдвинул Августин Блаженный*
в своем сочинении «О граде Божием». Он указал на то, что
цивилизация прогрессирует, а мы помним, кто совершил то
или иное деяние и кто что изобрел. Поэтому человечество,
а значит, и Вселенная вряд ли очень долго существуют. Авгу
стин Блаженный считал приемлемой дату сотворения Все
ленной, соответствующую библейской Книге Бытия: прибли
зительно 5000 год до н. э. (Интересно, что эта дата не так уж
далека от конца последнего ледникового периода —10 ОООлет
до н. э., который археологи считают началом цивилизации.)
* Августин Блаженный (354-430) —богослов, Отец Церкви, родона
чальник христианской философии истории. —Ред.
Аристотелю же и большинству других греческих филосо

фов не нравилась идея сотворения Вселенной, так как она свя
зывалась с Божественным вмешательством. Поэтому они счи
тали, что люди и окружающий их мир существовали и будут
существовать вечно. Довод относительно прогресса цивилиза
ции ученые древности рассматривали и решили, что в мире
периодически происходили потопы и другие катаклизмы, ко
торые все время возвращали человечество к исходной точке
Цивилизации.
Вопросы о том, возникла ли Вселенная в какой-то началь
ный момент времени и ограничена ли она в пространстве,
позднее весьма пристально рассматривал философ Имману
ил Кант в своем монументальном (и очень неясном) труде
«Критика чистого разума», который был издан в 1781 г. Он
назвал эти вопросы антиномиями (т. е. противоречиями) чи
стою разума, ибо видел, что в равной мере нельзя ни доказать,
ни опровергнуть как тезис о необходимости начала Вселен
ной, так и антитезис о ее вечном существовании. Тезис Кант
аргументировал тем, что если бы у Вселенной не было начала,
то всякому событию предшествовал бы бесконечный период
времени, а это Кант считал абсурдом. В поддержку антитези
са Кант говорил, что если бы Вселенная имела начало, то ему
предшествовал бы бесконечный период времени, а тогда спра
шивается, почему Вселенная вдруг возникла в тот, а не в дру
гой момент времени? На самом деле аргументы Канта факти
чески одинаковы и для тезиса, и для антитезиса. Он исходит
из молчаливого предположения, что время бесконечно в про
шлом независимо от того, существовала или не существовала
вечно Вселенная. Как мы увидим ниже, до возникновения
Вселенной понятие времени лишено смысла. На это впервые
указал Августин Блаженный. Когда его спрашивали, чем за
нимался Бог до того, как создал Вселенную, Августин нико
гда не отвечал в том духе, что, мол, Бог готовил ад для тех, кто
задает подобные вопросы. Нет, он говорил, что время —неотъ
емлемое свойство созданной Богом Вселенной и поэтому до

возникновения Вселенной времени не было.
Когда большинство людей верило в статическую и неиз
менную Вселенную, вопрос о том, имела она начало или нет,
относился, в сущности, к области метафизики и теологии.
Все наблюдаемые явления можно было объяснить как с по
мощью теории, в которой Вселенная существует вечно, так
и с помощью теории, согласно которой Вселенную сотвори
ли в какой-то определенный момент времени таким обра
зом, чтобы все выглядело, как если бы она существовала веч
но. Но в 1929 г. Эдвин Хаббл сделал эпохальное открытие:
оказалось, что в какой бы части неба ни вести наблюдения,
все далекие галактики быстро удаляются от нас. Иными сло
вами, Вселенная расширяется. Это означает, что в более ран
ние времена все объекты были ближе друг к другу, чем сей
час. Значит, было, по-видимому, время, около десяти или
двадцати тысяч миллионов лет назад, когда они все находи
лись в одном месте, так что плотность Вселенной была бес
конечно большой. Сделанное Хабблом открытие перевело
вопрос о том, как возникла Вселенная, в область компетен
ции науки.
Наблюдения Хаббла свидетельствовали о том, что было
время —так называемый Большой Взрыв, когда Вселенная
была бесконечно малой и бесконечно плотной. При таких
условиях все законы науки теряют смысл и не позволяют
предсказывать будущее. Если в еще более ранние времена
и происходили какие-либо события, они все равно никак не
смогли бы повлиять на то, что происходит сейчас. Из-за от
сутствия же наблюдаемых следствий ими можно просто пре
небречь. Большой Взрыв можно считать началом отсчета
времени в том смысле, что более ранние времена были бы
просто не определены. Подчеркнем, что такое начало отсчета
времени очень сильно отличается от всего, что предлагалось
до Хаббла. Начало времени в неизменяющейся Вселенной
есть нечто, что должно определяться чем-то, существующим

вне Вселенной; для начала Вселенной нет физической необ
ходимости. Сотворение Богом Вселенной можно в своем
представлении относить к любому моменту времени в про
шлом. Если же Вселенная расширяется, то могут существо
вать физические причины для того, чтобы она имела начало.
Можно по-прежнему представлять себе, что именно Бог соз
дал Вселенную —в момент Большого Взрыва или даже позд
нее (но так, как если бы произошел Большой Взрыв). Однако
было бы абсурдно утверждать, что Вселенная возникла рань
ше Большого Взрыва. Представление о расширяющейся Все
ленной не исключает создателя, но налагает ограничения на
возможную дату его трудов!
Чтобы можно было говорить о сущности Вселенной
и о том, было ли у нее начало и будет ли конец, нужно хоро
шо представлять себе, что такое научная теория вообще.
Я буду придерживаться простейшей точки зрения: теория —
это теоретическая модель Вселенной или какой-нибудь ее
части, дополненная набором правил, связывающих теорети
ческие величины с нашими наблюдениями. Эта модель су
ществует лишь у нас в голове и не имеет другой реальности
(какой бы смысл мы ни вкладывали в это слово). Теория счи
тается хорошей, если она удовлетворяет двум требованиям:
во-первых, она должна точно описывать широкий класс на
блюдений в рамках модели, содержащей лишь несколько
произвольных элементов, и, во-вторых, теория должна да
вать вполне определенные предсказания относительно ре
зультатов будущих наблюдений. Например, теория Аристо
теля, согласно которой все состоит из четырех элементов —
земли, воздуха, огня и воды, — была достаточно простой,
чтобы называться теорией, но с ее помощью нельзя было по
лучить никаких определенных предсказаний. Теория же тя
готения Ньютона исходила из еще более простой модели,
в которой тела притягиваются друг к другу с силой, пропор
циональной некоторой величине, называемой их массой,

и обратно пропорциональной квадрату расстояния между
ними. Но теория Ньютона весьма точно предсказывает дви
жение Солнца, Луны и планет.
Любая физическая теория всегда носит временный харак
тер в том смысле, что является всего лишь гипотезой, кото
рую нельзя доказать. Сколько бы раз ни констатировалось
согласие теории с экспериментальными данными, нельзя
быть уверенным в том, что в следующий раз эксперимент не
войдет в противоречие с теорией. В то же время любую тео
рию можно опровергнуть, сославшись на одно-единственное
наблюдение, которое не согласуется с ее предсказаниями. Как
указывал философ Карл Поппер, специалист в области фило
софии науки, необходимым признаком хорошей теории явля
ется то, что она позволяет сделать предсказания, которые
в принципе могут быть экспериментально опровергнуты.
Всякий раз, когда новые эксперименты подтверждают пред
сказания теории, теория демонстрирует свою жизненность
и наша вера в нее крепнет. Но если хоть одно новое наблюде
ние не согласуется с теорией, нам приходится либо отказаться
от нее, либо переделать. Такова по крайней мере логика, хотя,
конечно, вы всегда вправе усомниться в компетентности того,
кто проводил наблюдения.
На практике часто оказывается, что новая теория на са
мом деле является расширением предыдущей. Например,
чрезвычайно точные наблюдения за планетой Меркурий вы
явили небольшие расхождения между ее движением и пред
сказаниями ньютоновской теории тяготения. Согласно общей
теории относительности Эйнштейна, Меркурий должен дви
гаться немного иначе, чем получается в теории Ньютона. Тот
факт, что предсказания Эйнштейна совпадают с результатами
наблюдений, а предсказания Ньютона не совпадают, стал од
ним из решающих подтверждений новой теории. Правда, на
практике мы до сих пор пользуемся теорией Ньютона, так как
в тех случаях, с которыми мы обычно сталкиваемся, ее пред

сказания очень мало отличаются от предсказаний общей тео
рии относительности. (Теория Ньютона имеет еще и то
огромное преимущество, что с ней гораздо проще работать,
чем с теорией Эйнштейна.)
Конечной целью науки является создание единой теории,
которая описывала бы всю Вселенную. Решая эту задачу,
большинство ученых делят ее на две части. Первая часть —
это законы, которые дают нам возможность узнать, как Все
ленная изменяется со временем. (Зная, как выглядит Вселен
ная в какой-то один момент времени, мы с помощью этих за
конов можем узнать, что с ней произойдет в любой более
поздний момент времени.) Вторая часть —проблема началь
ного состояния Вселенной. Некоторые полагают, что наука
должна заниматься только первой частью, а вопрос о том, что
было вначале, считают делом метафизики и религии. Сто
ронники такого мнения говорят, что, поскольку Бог всемо
гущ, в его воле было «запустить» Вселенную как угодно. Ес
ли они правы, то у Бога была возможность сделать так, чтобы
Вселенная развивалась совершенно произвольно. Бог же, по-
видимому, предпочел, чтобы она развивалась весьма регу
лярно, по определенным законам. Но тогда столь же логично
предположить, что существуют еще и законы, управляющие
начальным состоянием Вселенной.
Оказывается, очень трудно сразу создавать теорию, кото
рая описывала бы всю Вселенную. Вместо этого мы делим
задачу на части и строим частные теории. Каждая из них
описывает один ограниченный класс наблюдений и делает
относительно него предсказания, пренебрегая влиянием всех
остальных величин или представляя последние простыми
наборами чисел. Возможно, что такой подход совершенно не
правилен. Если все во Вселенной фундаментальным образом
зависит от всего другого, то возможно, что, исследуя отдель
ные части задачи изолированно, нельзя приблизиться к пол
ному ее решению. Тем не менее в прошлом наш прогресс шел

именно таким путем. Классическим примером опять может
служить ньютоновская теория тяготения, согласно которой
гравитационная сила, действующая между двумя телами, за
висит только от одной характеристики каждого тела, а имен
но от его массы, но не зависит от того, из какого вещества
состоят тела. Следовательно, для вычисления орбит, по кото
рым движутся Солнце и планеты, не нужна теория их струк
туры и состава.
Сейчас есть две основные частные теории для описания
Вселенной: общая теория относительности и квантовая ме
ханика. Обе они —результат огромных интеллектуальных
усилий ученых первой половины XX века. Общая теория от
носительности описывает гравитационное взаимодействие
и крупномасштабную структуру Вселенной, т. е. структуру
в масштабе от нескольких километров до миллиона миллио
на миллиона миллиона (единица с двадцатью четырьмя ну
лями) километров, или до размеров наблюдаемой части Все
ленной. Квантовая механика же имеет дело с явлениями
в крайне малых масштабах, таких, как одна миллионная
одной миллионной сантиметра. И эти две теории, к сожале
нию, несовместны —они не могут быть одновременно пра
вильными. Одним из главных направлений исследований
в современной физике и главной темой этой книги является
поиск новой теории, которая объединила бы две предыдущие
в одну —в квантовую теорию гравитации. Пока такой теории
нет, и ее, может быть, еще придется долго ждать, но мы уже
знаем многие из тех свойств, которыми она должна обладать.
В следующих главах вы увидите, что нам уже немало извест
но о том, какие предсказания должны вытекать из квантовой
теории гравитации.
Если вы считаете, что Вселенная развивается не произ
вольным образом, а подчиняется определенным законам, то
в конце концов вам придется объединить все частные теории
в единую полную, которая будет описывать всё во Вселенной.

Правда, в поиски такой единой теории заложен один фунда
ментальный парадокс. Все сказанное выше о научных теори
ях предполагает, что мы являемся разумными существами,
можем производить во Вселенной какие угодно наблюдения
и на основе этих наблюдений делать логические заключения.
В такой схеме естественно предположить, что в принципе мы
могли бы еще ближе подойти к пониманию законов, которым
подчиняется наша Вселенная. Но если единая теория дей
ствительно существует, то она, наверное, тоже должна каким-
то образом влиять на наши действия. И тогда сама теория
должна определять результат наших поисков ее же! А почему
она должна заранее предопределять, что мы сделаем правиль
ные выводы из наблюдений? Почему бы ей с таким же успе
хом не привести нас к неверным выводам? Или вообще ни
к каким?
Я могу предложить всего лишь один ответ на эти вопросы.
Он основан на дарвиновском принципе естественного отбора.
Моя идея состоит в том, что в любой популяции организмов,
способных к самовоспроизведению, неизбежны генетические
вариации и различия в воспитании отдельных индивидуумов.
Это значит, что некоторые индивидуумы более других спо
собны делать правильные выводы об окружающем их мире
и поступать в соответствии с этими выводами. У таких инди
видуумов будет больше шансов выжить и дать потомство,
а потому их образ мыслей и их поведение станут доминирую
щими. В прошлом интеллект и способность к научному от
крытию безусловно обеспечивали преимущества в выжива
нии. Правда, совсем не очевидно, что все сказанное верно и
сейчас: сделанные нами научные открытия могут нас же и по
губить, но даже если этого не случится, полная единая теория
вряд ли сильно повлияет на наши шансы выжить. Тем не ме
нее, коль скоро Вселенная развивается регулярным образом,
можно полагать, что способности к рассуждению, которые мы
приобрели в результате искусственного отбора, проявятся

в поисках единой полной теории и помогут избежать непра
вильных выводов.
Поскольку уже существующих частных теорий вполне до
статочно, чтобы делать точные предсказания во всех ситуаци
ях, кроме самых экстремальных, поиск окончательной теории
Вселенной не отвечает требованиям практической целесо
образности. (Заметим, однако, что аналогичные возражения
можно было бы выдвинуть против теории относительности
и квантовой механики, а ведь именно эти теории произвели ре
волюцию в ядерной физике и в микроэлектронике!) Таким об
разом, открытие полной единой теории, может быть, не будет
способствовать выживанию и даже никак не повлияет на тече
ние нашей жизни. Но уже на заре цивилизации людям не нра
вились необъяснимые и не связанные между собой события,
и они страстно желали понять тот порядок, который лежит
в основе нашего мира. По сей день мы мечтаем узнать, почему
мы здесь оказались и откуда взялись. Стремление человечества
к знанию является для нас достаточным оправданием, чтобы
продолжать поиск. А наша конечная цель —никак не меньше,
чем полное описание Вселенной, в которой мы обитаем.
ПРОСТРАН СТВО
И ВРЕМЯ
Наши представления о законах движения тел восходят к Га

лилею и Ньютону. До них бытовала точка зрения Аристотеля,
который считал, что естественным состоянием любого тела
является состояние покоя и тело начинает двигаться только
под действием силы или импульса. Отсюда следовало, что тя
желое тело должно падать быстрее, чем легкое, потому что его
сильнее тянет к земле.
Согласно аристотелевской традиции, все законы, кото
рые управляют Вселенной, можно вывести чисто умозри
тельно и нет никакой необходимости проверять их на опыте.
Поэтому до Галилея никто не задумывался над тем, действи
тельно ли тела разного веса падают с разными скоростями.
Говорят, что Галилей демонстрировал ложность учения
Аристотеля, бросая тела разного веса с Пизанской башни.
Это наверняка выдумка, но Галилей действительно делал
нечто подобное: он скатывал по гладкому откосу шары раз
ного веса. Такой эксперимент аналогичен сбрасыванию тя
желых тел с башни, но он проще для наблюдения, так как
скорости меньше. Измерения Галилея показали, что скорость
всякого тела увеличивается по одному и тому же закону
независимо от веса тела. Например, если взять шар и пустить

его вниз по наклонной плоскости с уклоном метр на каждые
десять метров, то, каким бы тяжелым ни был шар, его ско
рость в конце первой секунды будет один метр в секунду,
в конце второй секунды —два метра в секунду и т. д. Конеч
но, свинцовая гиря будет падать быстрее, чем перышко, но
только из-за того, что перо сильнее замедляется силой сопро
тивления воздуха, чем гиря. Если бросить два тела, сопро
тивление воздуха для которых невелико, например две свин
цовые гири разного веса, то они будут падать с одинаковой
скоростью.
Ньютон вывел свои законы движения, исходя из измере
ний, проведенных Галилеем. В экспериментах Галилея на те
ло, катящееся по наклонной плоскости, всегда действовала
одна и та же сила (вес тела), и в результате скорость тела по
стоянно возрастала. Отсюда следовало, что в действительно
сти приложенная к телу сила изменяет скорость тела, а не про
сто заставляет его двигаться, как думали раньше. Это означало
также, что если на тело не действует сила, оно будет двигаться
по прямой с постоянной скоростью. Такую мысль впервые
четко высказал Ньютон в своей книге «Математические на
чала натуральной философии», вышедшей в 1687 г. Этот за
кон теперь называется первым законом Ньютона. О том, что
происходит с телом, когда на него действует сила, говорится
во втором законе Ньютона. Он гласит, что тело будет уско
ряться, т. е. менять свою скорость, пропорционально величине
силы. (Если, например, сила возрастет в два раза, то и ускоре
ние увеличится в два раза.) Кроме того, ускорение тем меньше,
чем больше масса (т. е. количество вещества) тела. (Действуя
на тело вдвое большей массы, та же сила создает вдвое мень
шее ускорение.) Всем хорошо известно, как обстоит дело с ав
томобилем: чем мощнее двигатель, тем больше создаваемое им
ускорение, но чем тяжелее автомобиль, тем меньше ускоряет
его тот же двигатель.
Кроме законов движения Ньютон открыл закон, которому

подчиняется сила тяготения. Этот закон таков: всякое тело
притягивает любое другое тело с силой, пропорциональной
массам этих тел. Следовательно, если вдвое увеличить массу
одного из тел (скажем, тела Л), то и сила, действующая между
телами, тоже увеличится в два раза. Мы так считаем потому,
что новое тело А можно представить себе составленным из
двух тел, масса каждого из которых равна первоначальной
массе. Каждое из этих тел притягивало бы тело В с силой, рав
ной первоначальной силе. Следовательно, суммарная сила,
действующая между телами А п В, была бы вдвое больше этой
первоначальной силы. А если бы одно из тел имело массу, ска
жем, вдвое, а второе —втрое больше первоначальной массы, то
сила взаимодействия возросла бы в шесть раз. Теперь понят
но, почему все тела падают с одинаковой скоростью: тело
с удвоенным весом будет тянуть вниз удвоенная гравитацион
ная сила, но и масса тела при этом будет в два раза больше. По
второму закону Ньютона эти два эффекта компенсируют друг
друга, и ускорение будет во всех случаях одинаковым.
Закон тяготения Ньютона говорит, что чем дальше тела
друг от друга, тем меньше сила их взаимодействия. Согласно
этому закону, гравитационная сила притяжения звезды состав
ляет ровно четверть силы притяжения такой же звезды, но на
ходящейся на вдвое меньшем расстоянии. Закон Ньютона по
зволяет с большой точностью предсказать орбиты Земли, Лу
ны и планет. Если бы закон всемирного тяготения был иным
и сила гравитационного притяжения уменьшалась быстрее,
чем по закону Ньютона, то орбиты планет были бы не эллипса
ми, а спиралями, сходящимися к Солнцу. Если же гравитаци
онное притяжение убывало бы с расстоянием медленнее, то
притяжение удаленных звезд оказалось бы сильнее притяже
ния Земли.
Представления Аристотеля существенно отличались от
представлений Галилея и Ньютона тем, что Аристотель счи-
2 № 3172
тал состояние покоя неким предпочтительным состоянием,

в котором всегда должно оказываться тело, если на него не
действует сила или импульс. Аристотель, в частности, считал,
что Земля покоится. Из законов Ньютона же следует, что еди
ного эталона покоя не существует. Вы можете на равных
основаниях утверждать, что тело А находится в покое, а тело
В движется относительно тела Л с постоянной скоростью или
же что тело В, наоборот, покоится, а тело А движется. Если,
например, забыть на время о вращении нашей планеты вокруг
оси и о ее движении вокруг Солнца, то можно сказать, что
земля покоится, а поезд несется на север со скоростью девя
носто километров в час или же что поезд стоит на месте, а зем
ля под ним убегает на юг со скоростью девяносто километров
в час. Если бы в этом поезде кто-нибудь экспериментировал
с движущимися телами, то оказалось бы, что все законы Нью
тона выполняются. Например, играя в поезде в настольный
теннис, вы обнаружили бы, что траектория шарика подчиня
ется законам Ньютона, как если бы вы играли на неподвиж
ном столе, и вы не могли бы сказать, что именно движется —
поезд или земля.
Отсутствие абсолютного эталона покоя означает, что не
возможно определить, произошли ли некие два события
в одной и той же точке пространства, если известно, что они
имели место в разные моменты времени. Пусть, например,
наш теннисный шарик в движущемся поезде отскакивает от
стола вертикально вверх и, падая вниз, ударяется через секун
ду о стол в той же точке. Тому, кто стоит у железнодорожного
полотна, показалось бы, что точки соприкосновения шарика
со столом разделены расстоянием около сорока метров, кото
рое прошел поезд за время между подскоками. Следовательно,
отсутствие абсолютного состояния покоя означает, что ника
кому событию нельзя приписать абсолютного положения
в пространстве, как это полагал Аристотель. Положение со
бытий в пространстве и расстояния между ними должны быть
разными для наблюдателя, едущего в поезде, и для наблюда

теля, который стоит рядом с проходящим поездом, и нет ника
ких оснований считать, что положения, фиксируемые одним
из этих наблюдателей, более предпочтительны, чем положе
ния, фиксируемые другим.
Ньютона сильно беспокоило отсутствие абсолютного по
ложения в пространстве или, как его называли, абсолютного
пространства, потому что это противоречило его идее абсо
лютного Бога. И он фактически отказался принять отсут
ствие абсолютного пространства, несмотря на то что такое
отсутствие вытекало из законов, открытых им самим. Мно
гие резко критиковали Ньютона за его иррациональное упор
ство, и в частности епископ Беркли —философ, считавший,
что все материальные объекты, а также пространство и вре
мя —иллюзия. (Узнав о таких воззрениях Беркли, знамени
тый д-р Джонсон воскликнул: «Я опровергаю это вот как!» —
и так стукнул ногой по большому камню, что чуть не потерял
равновесие.)
И Аристотель, и Ньютон верили в абсолютное время.
Иными словами, они считали, что временной интервал между
двумя событиями можно однозначно измерить и что резуль
тат будет одинаков независимо от того, кто производит изме
рения, лишь бы у измеряющего были правильные часы. Вре
мя было полностью отделено от пространства и считалось не
зависящим от него. Такова была точка зрения большинства,
точка зрения здравого смысла. Но нам пришлось изменить
свои представления о пространстве и времени. Представле
ния, основанные на «здравом смысле», относятся к сравни
тельно медленным объектам (яблоко, планета), но они оказы
ваются совершенно неуместными, когда скорости становятся
близкими к скорости света.
То, что свет распространяется с конечной, хотя и очень
большой, скоростью, установил в 1676 г. датский астроном Оле
Рёмер. Он обнаружил, что моменты прохождения спутников
Юпитера за его диском следуют один за другим не через рав

ные интервалы, как должно быть, если спутники вращаются
вокруг Юпитера с постоянной скоростью. При вращении Зем
ли и Юпитера вокруг Солнца расстояние между этими двумя
планетами изменяется. Рёмер заметил, что затмения лун Юпи
тера тем больше запаздывают, чем дальше мы от него находим
ся. Он объяснил это тем, что свет от спутников идет до нас
дольше, когда мы находимся дальше. Однако Рёмер не очень
Точно измерял изменения расстояния от Земли до Юпитера,
и поэтому полученное им значение скорости света оказалось
равным 140 ОООмиль/с, тогда как современное значение со
ставляет 186 ОООмиль/с*. Тем не менее достижение Рёмера
было выдающимся, ибо он не только доказал, что свет распро
страняется с конечной скоростью, но и измерил ее, причем все
это за одиннадцать лет до выхода в свет книги Ньютона «Ма
тематические начала».
Настоящей теории распространения света не существовало
до 1865 г., когда английский физик Джеймс Кларк Максвелл
сумел объединить две частные теории, с помощью которых то
гда описывали электрические и магнитные силы. Согласно
уравнениям Максвелла, в электромагнитном поле, составлен
ном из двух полей, могут существовать волноподобные возму
щения, которые распространяются с постоянной скоростью,
как волны на поверхности пруда. Если длина волны (т. е. рас
стояние между гребнями двух соседних волн) составляет метр
или больше, то мы имеем дело с радиоволнами. Более короткие
волны называются волнами сверхвысокочастотного диапазона
(если их длина порядка сантиметра) и волнами инфракрасного
диапазона (до десяти тысячных сантиметра). Длина волны ви
димого света составляет всего лишь сорок—восемьдесят мил
лионных долей сантиметра. Еще короче волны ультрафиоле
тового, рентгеновского и гамма-излучений.
* 1 миля - 1,609 км. Современное значение скорости света равно
299 792 458 м/с. —Пер.
Теория Максвелла предсказывала, что радиоволны и свет

должны распространяться с некоторой фиксированной ско
ростью. Но поскольку теория Ньютона покончила с представ
лением об абсолютном покое, теперь, говоря о фиксирован
ной скорости света, нужно было указать, относительно чего
измеряется эта фиксированная скорость. В связи с этим было
постулировано существование некой субстанции, названной
«эфиром», которой наполнено все, даже «пустое» простран
ство. Световые волны распространяются в эфире так же, как
звуковые в воздухе, и, следовательно, их скорость —это ско
рость относительно эфира. Наблюдатели, с разными скоро
стями движущиеся относительно эфира, должны видеть, что
свет идет к ним с разной скоростью, но скорость света относи
тельно эфира должна оставаться при этом неизменной.
В частности, коль скоро Земля движется в эфире по своей ор
бите вокруг Солнца, скорость света, измеренная в направле
нии движения Земли (при движении в сторону источника
света), должна превышать скорость света, измеренную под
прямым углом к направлению движения (т. е. когда мы не
движемся к источнику). В 1887 г. Альберт Майкельсон (впо
следствии ставший первым американцем, удостоенным Но
белевской премии по физике) и Эдвард Морли поставили
в Кливлендской школе прикладных наук очень точный экс
перимент. Майкельсон и Морли сравнивали значение скоро
сти света, измеренной в направлении движения Земли, с ее
значением, измеренным в перпендикулярном направлении.
К своему огромному удивлению, они обнаружили, что оба
значения совершенно одинаковы!
С 1887 по 1905 г. был сделан ряд попыток (наиболее из
вестная из которых принадлежит датскому физику Хендрику
Лоренцу) объяснить результат эксперимента Майкельсона и
Морли тем, что все движущиеся в эфире объекты сокращают
ся в размерах, а все часы замедляют свой ход. Но в 1905 г. ни
кому доселе не известный служащий Швейцарского патент
ного бюро по имени Альберт Эйнштейн опубликовал став

шую потом знаменитой работу, в которой было показано, что
никакого эфира не нужно, если отказаться от понятия абсо
лютного времени. Через несколько недель ту же точку зрения
высказал один из ведущих французских математиков Анри
Пуанкаре. Аргументы, выдвинутые Эйнштейном, были бли
же к физике, чем аргументы Пуанкаре, который подошел
к этой задаче как к математической. Об Эйнштейне обычно
говорят как о создателе новой теории, но и имя Пуанкаре свя
зывают с разработкой важной ее части.
Фундаментальный постулат этой теории относитель
ности, как стали называть новую теорию, состоял в том, что
законы науки должны быть одинаковы для всех свободно
движущихся наблюдателей независимо от скорости их дви
жения. Этот постулат был справедлив для законов движения
Ньютона, но теперь он был распространен на теорию Мак
свелла и на скорость света; скорость света, измеренная любы
ми наблюдателями, должна быть одинакова независимо от
того, с какой скоростью движутся сами наблюдатели. Из это
го простого принципа вытекает ряд замечательных следствий.
Самые известные из них —это, наверное, эквивалентность
массы и энергии, нашедшая свое выражение в знаменитом
уравнении Эйнштейна Е = тс2 (где Е — энергия, т —масса,
ас — скорость света), и закон, согласно которому ничто не
может двигаться быстрее света. В силу эквивалентности мас
сы и энергии энергия, которой обладает движущийся объект,
должна теперь добавляться к его массе. Другими словами,
чем больше энергия, тем труднее увеличить скорость. Правда,
этот эффект существен лишь при скоростях, близких к скоро
сти света. Если, например, скорость какого-нибудь объекта
составляет 10% скорости света, то его масса лишь на 0,5%
больше нормальной, тогда как при скорости, равной 90% ско
рости света, масса уже в два раза превышает нормальную. По
мере того как скорость объекта приближается к скорости све
та, масса растет все быстрее, так что для дальнейшего ускоре
ния требуется все больше и больше энергии. На самом деле
скорость объекта никогда не может достичь скорости света,
так как тогда его масса стала бы бесконечно большой, а по
скольку масса эквивалентна энергии, для достижения такой
скорости потребовалась бы бесконечно большая энергия. Та
ким образом, любой нормальный объект в силу принципа от
носительности навсегда обречен двигаться со скоростью, не
превышающей скорости света. Только сам свет и другие вол
ны, не обладающие «собственной» массой, могут двигаться со
скоростью света.
Другое замечательное следствие из постулата относитель
ности —революция в наших представлениях о пространстве
и времени. По теории Ньютона, если световой импульс послан
из одной точки в другую, то время его прохождения, измерен
ное разными наблюдателями, будет одинаковым (поскольку
время абсолютно), но пройденный им путь может оказаться
разным у разных наблюдателей (так как пространство не яв
ляется абсолютным). И поскольку скорость света есть прой
денное светом расстояние, деленное на время, разные наблю
датели будут получать разные скорости света. В теории отно
сительности же все наблюдатели должны бьгть согласны в том,
с какой скоростью распространяется свет. И коль скоро у них
нет согласия в вопросе о расстоянии, пройденном светом,
у них не должно бьгть согласия и в том, сколько времени шел
свет. (Время прохождения —это пройденное светом расстоя
ние, относительно которого нет согласия у наблюдателей, де
ленное на скорость света, относительно которой все соглас
ны.) Иными словами, теория относительности покончила
с понятием абсолютного времени! Оказалось, что у каждого
наблюдателя должен быть свой масштаб времени, измеряемо
го с помощью имеющихся у него часов, и что показания оди
наковых часов, находящихся у разных наблюдателей, не обя
зательно согласуются.
Всякий наблюдатель может определить, где и когда про

изошло какое-нибудь событие, методом радиолокации, по
слав световой импульс или импульс радиоизлучения. Часть
посланного сигнала в конце пути отразится назад, и наблю
датель измерит время возврата эхо-сигнала. Временем собы
тия будет середина интервала между посылкой сигнала и его
возвращением: расстояние до события равно половине вре
мени, затраченного на прохождение туда и обратно, умно
женной на скорость света. (Под событием здесь понимается
нечто, происходящее в определенной точке пространства
в определенный момент времени.) Все сказанное поясняется
пространственно-временной диаграммой, представленной на
рис. 2.1. При изложенном методе наблюдатели, перемещаю
щиеся относительно друг друга, припишут одному и тому же
событию разное время и положение в пространстве. Ни одно
из измерений, произведенных разными наблюдателями, не
будет правильнее других, но все они будут связаны между
собой. Каждый наблюдатель может точно вычислить, какое
время и какое положение в пространстве припишет событию
любой другой наблюдатель, если известна скорость второго
наблюдателя относительно первого.
Для точного определения расстояний сейчас пользуются
именно таким методом, потому что время мы умеем измерять
точнее, чем длину. Даже метр определяется как расстояние,
которое свет проходит за время 0,000000003335640952 се
кунды, измеренное при помощи цезиевых часов. (Само это
число соответствует историческому определению метра как
расстояния между двумя отметками на специальном плати
новом стержне, хранящемся в Париже.) Мы можем пользо
ваться и более удобной новой единицей длины, которая на
зывается световой секундой. Это просто расстояние, которое
свет проходит за одну секунду. В теории относительности
расстояние теперь определено через время и скорость света,
откуда автоматически следует, что, измеряя скорость света,
ПРИЕМ РАДИОЛОКАЦИОННОГО
Рис. 2.1
каждый наблюдатель получит один и тот же результат (по

определению 1 метр за 0,000000003335640952 секунды). Те
перь не нужно вводить эфир, присутствие которого, кстати,
как показал опыт Майкелъсона —Морли, и невозможно обна
ружить. Однако теория относительности вынуждает нас
к фундаментальной смене представлений о пространстве
и времени. Нам приходится принять, что время не отделено
полностью от пространства и не независимо от него, но вме
сте с ним образует единый объект, который называется
пространством-временем.
Из повседневного опыта мы знаем, что положение точки
в пространстве можно задать тремя числами —ее координа
тами. Можно, например, сказать, что некая точка в комнате
находится в двух метрах от одной стены, в метре —от другой
и в полутора метрах от пола. А можно также задать ее положе
ние, указав широту, долготу и высоту над уровнем моря. Вы
можете пользоваться любыми тремя подходящими координа
тами, хотя они всегда имеют лишь ограниченную область

применимости. Никто не станет, задавая положение Луны,
указывать расстояние в километрах на север и на запад от
площади Пиккадилли и высоту над уровнем моря. Вместо это
го можно указать расстояние до Солнца, расстояние до пло
скости, в которой лежат орбиты планет, и угол между прямой,
соединяющей Луну с Солнцем, и прямой, соединяющей
Солнце с какой-нибудь близкой звездой, скажем с альфой
Центавра. Правда, и эти координаты вряд ли подходят для за
дания положения Солнца в нашей Галактике или положения
нашей Галактики среди окружающих нас других галактик. Но
можно всю Вселенную разбить на перекрывающиеся «куски»
и для каждого «куска» ввести свою систему координат, чтобы
задавать в нем положение точки.
Событие —это нечто, происходящее в определенной точке
пространства и в определенный момент времени. Следователь
но, событие можно характеризовать четырьмя числами, или
координатами. Выбор координат будет опять произвольным:
можно взять любые три четко определенные координаты и лю
бую меру времени. В теории относительности нет реального
различия между пространственными и временными координа
тами, как нет различия между двумя любыми пространствен
ными координатами. Можно перейти к новой системе коорди
нат, в которой, скажем, первая пространственная координата
будет комбинацией первой и второй старых пространственных
координат. Например, вместо того чтобы задавать положение
точки на поверхности Земли, измеряя в километрах расстоя
ние до нее к северу и к западу от площади Пиккадилли, можно
было бы откладывать расстояние от той же площади Пиккадил
ли, но к северо-востоку и к северо-западу. Аналогичным обра
зом в теории относительности можно ввести новую временную
координату, которая была бы равна сумме старого времени (из
меренного в секундах) и расстояния (в световых секундах)
к северу от Пиккадилли.
5.
О о
о
СОЛНЦЕ
О
АЛЬФА ЦЕНТАВРА
О 10 20 30
РАССТОЯНИЕ ОТ СОЛНЦА, 1 ООООООООООООМИЛЬ
Рис. 2.2
Четыре координаты какого-либо события можно рассма

тривать как координаты, определяющие положение этого со
бытия в четырехмерном пространстве, которое называется
пространством-временем. Четырехмерное пространство пред
ставить себе невозможно. Лично я с трудом представляю себе
даже трехмерное пространство! Но нетрудно изображать гра
фически двумерные пространства, например поверхность
Земли. (Поверхность Земли двумерна, потому что положение
любой точки можно задать двумя координатами —широтой
и долготой.) На диаграммах, которыми я буду, как правило,
пользоваться, ось времени направлена вверх, а одна из про
странственных осей горизонтальна. Два других простран
ственных измерения либо будут отсутствовать, либо же одно
из них я буду иногда изображать в перспективе. (Такие диа
граммы, как диаграмма рис. 2.1, называются пространственно-
временными.) Например, на рис. 2.2 ось времени направлена
вверх и отсчет на ней ведется в годах, а расстояние от Солнца
РАСХОДЯЩИЕСЯ КРУГИ
ЧЕРЕЗ 2 СЕКУНДЫ X
__________________________ ► ТОЧКА ПАДЕНИЯ КАМНЯ В ВОДУ

ПРОСТРАНСТВО
Рис. 2.3
до звезды альфа Центавра отложено по горизонтальной оси

и измеряется в милях. Траектории Солнца и альфы Центавра,
возникающие при их перемещении в пространстве-времени,
показаны на диаграмме вертикальными линиями: первая —
слева, а вторая —справа. Луч света от Солнца распространя
ется по диагонали, и он доходит от Солнца до альфы Центав
ра за четыре года.
Мы видели, что уравнения Максвелла предсказывают по
стоянство скорости света независимо от скорости источника
и эти предсказания подтверждаются точными измерениями.
Отсюда следует, что световой импульс, испущенный в некото
рый момент времени из некоторой точки пространства, с тече
нием времени будет распространяться во все стороны, превра
щаясь в световую сферу, размеры и положение которой зави
сят от скорости источника. Через одну миллионную долю
секунды свет образует сферу радиусом 300 метров; через две
миллионные доли секунды радиус сферы увеличится до
ВРЕМЯ
СВЕТОВС
БУДУЩЕ]
СВЕТОВС
ПРОШЛО
Рис. 2.4 Рис. 2.5
600 метров и т. д. Картина будет напоминать волны на воде,

расходящиеся по поверхности пруда от брошенного камня.
Эти волны расходятся, как круг, расширяющийся со временем.
Если представить себе трехмерную модель, два измерения ко
торой на поверхности пруда, а одно —ось времени, то в такой
модели расходящийся по воде круг будет «следом» конуса с вер
шиной, находившейся в момент падения камня в той точке на
поверхности пруда, в которой камень коснулся воды (рис. 2.3).
Точно так же свет, распространяясь из некоего события в чё-
тырехмерном пространстве-времени, образует в нем трех
мерный конус. Этот конус называется световым конусом буду
щего для данного события. Можно нарисовать и другой конус,
который называется световым конусом прошлого и представ
ляет множество событий, из которых световой импульс может
попасть в точку, соответствующую данному событию (рис. 2.4).
Световые конусы прошлого и будущего для данного со
бытия Р делят пространство-время натри области (рис. 2.5).
Абсолютное будущее данного события —это область, заклю

ченная внутри светового конуса будущего события Р. Это со
вокупность всех событий, на которые в принципе может по
влиять то, что происходит в точке Р. События, лежащие вне
светового конуса события Р, недостижимы для сигналов, иду
щих из точки Р, так как ничто не может двигаться быстрее
света. Следовательно, на них никак не сказывается происхо
дящее в точке Р. Абсолютное прошлое события Р лежит внут
ри светового конуса прошлого. Это множество всех событий,
сигналы от которых, распространяющиеся со скоростью света
или с меньшей скоростью, могут попасть в точку Р. Таким об
разом, в конусе прошлого лежит множество всех событий, ко
торые могут влиять на событие в точке Р. Зная, что происхо
дит в какой-то момент времени всюду в той области про
странства, которая ограничена световым конусом прошлого
события Р, можно предсказать, что должно произойти в самой
точке Р. Область пространства, не лежащую внутри световых
конусов прошлого и будущего, мы будем называть внешней.
События, принадлежащие внешней области, не могут ни сами
влиять на события в точке Р, ни оказаться под влиянием про
исходящих в Р событий. Если, например, Солнце прямо сей
час вдруг перестанет светить, то в настоящий момент это ни
как не повлияет на земную жизнь, так как мы всё еще будем
находиться в области, внешней по отношению к той точке,
в которой Солнце потухло (рис. 2.6), а узнаем обо всем лишь
через восемь минут —время, за которое свет от Солнца до
стигает Земли. Только тогда происходящие на Земле события
попадут в световой конус будущего той точки, в которой
Солнце потухло. По той же причине мы не знаем, что в дан
ный момент происходит далеко во Вселенной: дошедший до
нас свет далеких галактик был испущен миллион лет назад,
а свет от самого далекого наблюдаемого объекта шел к нам
8 тысяч миллионов лет. Это значит, что, всматриваясь во Все
ленную, мы видим ее в прошлом.
ЗЕМЛЯ ВХОДИТ
в с ветовой конус
БУДУЩЕГО СОБЫТИЯ
(УГАСАНИЯ СОЛНЦА)
ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ
8 МИНУТ
НА ЗЕМЛЕ УГАСАНИЕ
СОЛНЦА СКАЖЕТСЯ
НЕ СРАЗУ, ТАК КАК МЫ
НЕ НАХОДИМСЯ
В КОНУСЕ БУДУЩЕГО
ЭТОГО СОБЫТИЯ
СОЛНЦЕ
Рис. 2.6
Если пренебречь гравитационными эффектами, как это

сделали в 1905 г. Эйнштейн и Пуанкаре, то мы придем к так
называемой специальной (или частной) теории относитель
ности. Для каждого события в пространстве-времени мы мо
жем построить световой конус (представляющий собой мно
жество всех возможных путей, по которым распространяется
свет, испущенный в рассматриваемой точке), а поскольку
скорость света одинакова для любого события и в любом на
правлении, все световые конусы будут одинаковы и ориенти
рованы в одном направлении. Кроме того, эта теория говорит
нам, что ничто не может двигаться быстрее света. Это означа
ет, что траектория любого объекта во времени и в простран
стве должна представляться линией, лежащей внутри свето
вых конусов для всех событий на ней (рис. 2.7).
Специальная теория относительности позволила объяс
нить постоянство скорости света доя всех наблюдателей (уста
новленное в опыте Майкельсона и Морли) и правильно опи-
ВРЕМЯ ПУТЬ, РАЗРЕШЕННЫЙ

f ДЛЯ МАССИВНОГО ТЕЛА
Рис. 2.7
сывала, что происходит при движении со скоростями, близки

ми к скорости света. Однако новая теория противоречила
ньютоновской теории гравитации, согласно которой объекты
притягиваются друг к другу с силой, зависящей от расстояния
между ними. Последнее означает, что, если сдвинуть один из
объектов, сила, действующая на другой, изменится мгновенно.
Иначе говоря, скорость распространения гравитационных эф
фектов должна быть бесконечной, а не равной (или меньшей)
скорости света, как того требовала теория относительности.
В 1908-1914 гг. Эйнштейн предпринял ряд безуспешных по
пыток построить такую модель гравитации, которая согласо
валась бы со специальной теорией относительности. Наконец
в 1915 г. он опубликовал теорию, которая сейчас называется
общей теорией относительности.
Эйнштейн высказал предположение революционного ха
рактера: гравитация —это не обычная сила, а следствие того,
что пространство-время не является плоским, как считалось
БОЛЬШОЙ КРУГ
Рис. 2.8
раньше; оно искривлено распределенными в нем массой

и энергией. Такие тела, как Земля, вовсе не принуждаются дви
гаться по искривленным орбитам гравитационной силой; они
движутся по линиям, которые в искривленном пространстве
более всего соответствуют прямым в обычном пространстве
и называются геодезическими. Геодезическая —это самый ко
роткий (или самый длинный) путь между двумя соседними
точками. Например, поверхность Земли есть искривленное
двумерное пространство. Геодезическая на Земле называется
большим кругом и является самым коротким путем между
двумя точками (рис. 2.8). Поскольку самый короткий путь
между двумя аэропортами по геодезической, диспетчеры все
гда задают пилотам именно такой маршрут. Согласно общей
теории относительности, в четырехмерном пространстве-
времени тела всегда перемещаются по прямым, но мы видим,
что в нашем трехмерном пространстве они движутся по ис
кривленным траекториям. (Понаблюдайте за самолетом над
холмистой местностью: сам он летит по прямой в трехмерном

пространстве, а его тень перемещается по кривой на двумерной
поверхности Земли.)
Масса Солнца так искривляет пространство-время, что,
хотя Земля в четырехмерном пространстве движется по
прямой, мы видим, что в нашем трехмерном пространстве
она движется по круговой орбите. Орбиты планет, предска
зываемые общей теорией относительности, почти совпадают
с предсказаниями ньютоновской теории тяготения. Однако
что касается Меркурия, который, будучи ближайшей к
Солнцу планетой, испытывает самое сильное действие гра
витации и имеет довольно вытянутую орбиту, то общая тео
рия относительности предсказывает, что большая ось эллип
са должна поворачиваться вокруг Солнца примерно на один
градус в десять тысяч лет. Несмотря на его малость, этот эф
фект был замечен еще до 1915 г. и рассматривался как одно
из подтверждений теории Эйнштейна. В последние годы
радиолокационным методом были измерены еще меньшие
отклонения орбит других планет от предсказаний Ньютона,
и они согласуются с предсказаниями общей теории относи
тельности.
Лучи света тоже должны следовать геодезическим в
пространстве-времени. Искривленность пространства озна
чает, что свет уже не распространяется прямолинейно. Таким
образом, согласно общей теории относительности, луч света
должен изгибаться в гравитационных полях, и, например, све
товые конусы точек, находящихся вблизи Солнца, должны
быть немного деформированы под действием массы Солнца.
Это значит, что луч света от далекой звезды, проходящий ря
дом с Солнцем, должен отклониться на небольшой угол и на
блюдатель, находящийся на Земле, увидит эту звезду в дру
гой точке (рис. 2.9). Конечно, если бы свет от данной звезды
всегда проходил рядом с Солнцем, мы не могли бы сказать,
отклоняется ли луч света или же звезда действительно нахо-
ЗВЕЗДА
★
дится там, где мы ее видим. Но вследствие обращения Земли

все новые звезды заходят за солнечный диск, и их свет откло
няется. В результате их видимое положение относительно
остальных звезд меняется.
В нормальных условиях этот эффект очень труден для на
блюдения, так как яркий солнечный свет не позволяет видеть
звезды, находящиеся на небе рядом с Солнцем. Но такая воз
можность появляется во время солнечного затмения, когда
Луна перекрывает солнечный свет. В 1915 г. никто не смог
сразу проверить предсказанное Эйнштейном отклонение све
та, потому что шла Первая мировая война. Лишь в 1919 г. ан
глийская экспедиция в Западной Африке, наблюдавшая там
солнечное затмение, показала, что свет действительно откло
няется Солнцем так, как и предсказывала теория. То, что ан
глийские ученые доказали правильность теории, родиной ко
торой была Германия, приветствовалось как еще один ве
ликий акт примирения обеих стран после войны. Но есть
некоторая ирония в том, что проведенный позднее анализ фо

тографий, полученных этой экспедицией, показал ошибки из
мерения того же порядка, что и измеряемый эффект. Резуль
тат англичан был либо чистым везением, либо тем нередким
в науке случаем, когда получают то, что хотелось получить.
Правда, отклонение света Солнцем было впоследствии точно
подтверждено целым рядом наблюдений.
Еще одно предсказание общей теории относительности
состоит в том, что вблизи массивного тела типа Земли время
должно течь медленнее. Это следует из того, что должно со
блюдаться определенное соотношение между энергией света
и его частотой (т. е. числом световых волн в секунду): чем
больше энергия, тем выше частота. Если свет распространя
ется вверх в гравитационном поле Земли, то он теряет энер
гию, а потому его частота уменьшается. (Это означает, что
увеличивается интервал времени между гребнями двух сосед
них волн.) Наблюдателю, расположенному на большой высо
те, должно казаться, что внизу все происходит медленнее. Это
предсказание было проверено в 1962 г. с помощью двух очень
точных часов, одни из которых были размещены на самом
верху водонапорной башни, а другие —у ее подножия. Оказа
лось, что нижние часы, которые были ближе к Земле, в точ
ном соответствии с общей теорией относительности шли мед
леннее. Разница в ходе часов на разной высоте над поверх
ностью Земли приобрела сейчас огромное практическое
значение в связи с появлением очень точных навигационных
систем, работающих на сигналах со спутников. Если не при
нимать во внимание предсказаний общей теории относитель
ности, то координаты будут рассчитаны с ошибкой в несколь
ко километров!
Законы движения Ньютона покончили с абсолютным по
ложением в пространстве. Теория относительности освободи
ла нас от абсолютного времени. Возьмем пару близнецов.
Предположим, что один из них отправился жить на вершину
горы, а другой остался на уровне моря. Тогда первый соста

рится быстрее, чем второй, и поэтому при встрече один из них
будет выглядеть старше другого. Правда, разница в возрасте
была бы совсем мала, но она сильно увеличилась бы, если бы
один из близнецов отправился в долгое путешествие на кос
мическом корабле со скоростью, близкой к скорости света. По
возвращении он оказался бы значительно моложе своего бра
та, который оставался на Земле. Это так называемый парадокс
близнецов, но он парадокс лишь для того, кто в глубине души
верит в абсолютное время. В общей теории относительности
нет единого абсолютного времени; каждый индивидуум имеет
свой собственный масштаб времени, зависящий от того, где
этот индивидуум находится и как он движется.
До 1915 г. пространство и время воспринимались как не
кая жесткая арена для событий, на которую все происходящее
на ней никак не влияет. Так обстояло дело даже в специальной
теории относительности. Тела двигались, силы притягивали
и отталкивали, но время и пространство просто оставались са
мими собой, их это не касалось. И было естественно думать,
что пространство и время бесконечны и вечны.
В общей же теории относительности ситуация совершен
но иная. Пространство и время теперь динамические величи
ны: когда движется тело или действует сила, это изменяет
кривизну пространства и времени, а структура пространства-
времени в свою очередь влияет на то, как движутся тела
и действуют силы. Пространство и время не только влияют на
все, что происходит во Вселенной, но и сами изменяются под
влиянием всего в ней происходящего. Как без представлений
о пространстве и времени нельзя говорить о событиях во Все
ленной, так в общей теории относительности стало бессмыс
ленным говорить о пространстве и времени за п ределами Все
ленной.
В последующие десятилетия новому пониманию простран
ства и времени предстояло произвести переворот в наших
взглядах на Вселенную. Старое представление о почти не ме

няющейся Вселенной, которая, может быть, всегда существо
вала и будет существовать вечно, сменилось картиной динами
ческой, расширяющейся Вселенной, которая, по-видимому,
возникла когда-то в прошлом и, возможно, закончит свое суще
ствование когда-то в будущем. Эта революция в нашем созна
нии (ей будет посвящена следующая глава) явилась отправной
точкой моих исследований в теоретической физике. Мы с Род
жером Пенроузом показали, что, согласно общей теории отно
сительности Эйнштейна, Вселенная должна иметь начало,
а может быть, и конец.
Р А С Ш И Р Я Ю Щ АЯ С Я
ВСЕЛЕННАЯ
Если в ясную безлунную ночь посмотреть на небо, то, скорее

всего, самыми яркими объектами, которые вы увидите, будут
планеты Венера, Марс, Юпитер и Сатурн. Кроме того, вы уви
дите огромное количество звезд, похожих на наше Солнце, но
находящихся гораздо дальше от нас. При обращении Земли
вокруг Солнца некоторые из этих «неподвижных» звезд чуть-
чуть меняют свое положение относительно друг друга, т. е. на
самом деле они вовсе не неподвижны! Дело в том, что они не
сколько ближе к нам, чем другие. Поскольку же Земля враща
ется вокруг Солнца, близкие звезды видны все время в раз
ных точках фона более удаленных звезд. Благодаря этому
можно непосредственно измерить расстояние от нас до этих
звезд: чем они ближе, тем сильнее заметно их перемещение.
Самая близкая звезда, называемая Проксимой Центавра, на
ходится от нас на расстоянии приблизительно четырех свето
вых лет (т. е. свет от нее идет до Земли около четырех лет),
или около 37 миллионов километров. Большинство звезд, ви
димых невооруженным глазом, удалены от нас на несколько
сотен световых лет. Сравните это с расстоянием до нашего
Солнца, составляющим всего восемь световых минут! Види
мые звезды рассыпаны по всему ночному небу, но особенно

густо в той полосе, которую мы называем Млечным Путем.
Еще в 1750 г. некоторые астрономы высказывали мысль, что
существование Млечного Пути объясняется тем, что большая
часть видимых звезд образует одну дискообразную конфигу
рацию —пример того, что сейчас называется спиральной
галактикой. Лишь через несколько десятилетий астроном
Уильям Гершель подтвердил это предположение, выполнив
колоссальную работу по составлению каталога положений
огромного количества звезд и расстояний до них. Но даже по
сле этого представление о спиральных галактиках было при
нято всеми лишь в начале XX века.
Современная картина Вселенной возникла только в
1924 г., когда американский астроном Эдвин Хаббл показал,
что наша Галактика не единственная. На самом деле суще
ствует много других галактик, разделенных огромными об
ластями пустого пространства. Для доказательства Хабблу
требовалось определить расстояния до этих галактик, кото
рые настолько велики, что, в отличие от положений близких
звезд, видимые положения галактик действительно не меня
ются. Поэтому для измерения расстояний Хаббл был вынуж
ден прибегнуть к косвенным методам. Видимая яркость звез
ды зависит от двух факторов: от того, какое количество света
излучает звезда (ее светимость), и от того, где она находится.
Яркость близких звезд и расстояние до них мы можем изме
рить; следовательно, мы можем вычислить и их светимость.
И наоборот, зная светимость звезд в других галактиках, мы
могли бы вычислить расстояние до них, измерив их видимую
яркость. Хаббл заметил, что светимость некоторых типов
звезд всегда одна и та же, когда они находятся достаточно
близко для того, чтобы можно было производить измерения.
Следовательно, рассуждал Хаббл, если такие звезды обнару
жатся в другой галактике, то, предположив у них такую же
светимость, мы сумеем вычислить расстояние до этой галак-
Рис. 3.1
тики. Если подобные расчеты для нескольких звезд одной

и той же галактики дадут один и тот же результат, то получен
ную оценку расстояния можно считать надежной.
Таким путем Хаббл рассчитал расстояния до девяти раз
ных галактик. Теперь известно, что наша Галактика —одна
из нескольких сотен тысяч миллионов галактик, которые
можно наблюдать в современные телескопы, а каждая из
этих галактик в свою очередь содержит сотни тысяч мил
лионов звезд. На рис. 3.1 показано, какой увидел бы нашу
Галактику наблюдатель, живущий в какой-нибудь другой
галактике. Наша Галактика имеет около ста тысяч световых
лет в поперечнике. Она медленно вращается, а звезды в ее
спиральных рукавах каждые несколько сотен миллионов
лет делают примерно один оборот вокруг ее центра. Наше
Солнце представляет собой обычную желтую звезду сред
ней величины, расположенную на внутренней стороне
одного из спиральных рукавов. Какой же огромный путь мы
прошли от Аристотеля и Птолемея, когда Земля считалась

центром Вселенной!
Звезды находятся так далеко от нас, что кажутся просто
светящимися точками в небе. Мы не различаем ни их разме
ров, ни формы. Как же можно говорить о разных типах звезд?
Для подавляющего большинства звезд существует только од
но характерное свойство, которое можно наблюдать, —это
цвет идущего от них света. Ньютон открыл, что, проходя че
рез трехгранный кусок стекла, называемый призмой, солнеч
ный свет разлагается, как в радуге, на цветовые компоненты
(спектр). Настроив телескоп на какую-нибудь отдельную
звезду или галактику, можно аналогичным образом разло
жить в спектр свет, испускаемый этой звездой или галакти
кой. Разные звезды имеют разные спектры, но относительная
яркость разных цветов всегда в точности такая же, как в свете,
который излучает какой-нибудь раскаленный докрасна пред
мет. (Свет, излучаемый раскаленным докрасна непрозрачным
предметом, имеет очень характерный спектр, зависящий
только от температуры предмета, —тепловой спектр. Поэто
му мы можем определить температуру звезды по спектру из
лучаемого ею света.) Кроме того, мы обнаружим, что некото
рые очень специфические цвета вообще отсутствуют в спект
рах звезд, причем отсутствующие цвета разные для разных
звезд. Поскольку, как мы знаем, каждый химический элемент
поглощает свой определенный набор характерных цветов, мы
можем сравнить их с теми цветами, которых нет в спектре
звезды, и таким образом точно определить, какие элементы
присутствуют в ее атмосфере.
В двадцатых годах XX века, когда астрономы начали ис
следование спектров звезд других галактик, обнаружилось
нечто еще более странное: в нашей собственной Галактике
оказались те же самые характерные наборы отсутствующих
цветов, что и у звезд, но все они были сдвинуты на одну и ту
же величину к красному концу спектра. Чтобы понять смысл
сказанного, следует сначала разобраться с эффектом Доплера.
Как мы уже знаем, видимый свет —это колебания, или волны,

электромагнитного поля. Частота (число волн в одну секун
ду) световых колебаний чрезвычайно высока —от четырехсот
до семисот миллионов миллионов волн в секунду. Человече
ский глаз воспринимает свет разных частот как разные цвета,
причем самые низкие частоты соответствуют красному концу
спектра, а самые высокие —фиолетовому. Представим себе
источник света, расположенный на фиксированном расстоя
нии от нас (например, звезду), излучающий с постоянной ча
стотой световые волны. Очевидно, что частота приходящих
волн будет такой же, как та, с которой они излучаются (пусть
гравитационное поле галактики невелико и его влияние не
существенно). Предположим теперь, что источник начинает
двигаться в нашу сторону. При испускании следующей волны
источник окажется ближе к нам, а потому время, за которое
гребень этой волны до нас дойдет, будет меньше, чем в случае
неподвижной звезды. Стало быть, время между гребнями
двух пришедших волн будет меньше, а число волн, принимае
мых нами за одну секунду (т. е. частота), будет больше, чем
когда звезда была неподвижна. При удалении же источника
частота приходящих волн будет меньше. Это означает, что
спектры удаляющихся звезд будут сдвинуты к красному кон
цу (красное смещение), а спектры приближающихся звезд
должны испытывать фиолетовое смещение. Такое соотноше
ние между скоростью и частотой называется эффектом Доп
лера, и этот эффект обычен даже в нашей повседневной жиз
ни. Прислушайтесь к тому, как идет по шоссе машина: когда
она приближается, звук двигателя выше (т. е. выше частота
испускаемых им звуковых волн), а когда, проехав мимо, ма
шина начинает удаляться, звук становится ниже. Световые
волны и радиоволны ведут себя аналогичным образом. Эф
фектом Доплера пользуется полиция, определяя издалека ско
рость движения автомашин по частоте радиосигналов, отра
жающихся от них. Доказав, что существуют другие галактики,
Хаббл все последующие годы посвятил составлению катало
гов расстояний до этих галактик и наблюдению их спектров.

В то время большинство ученых считали, что движение га
лактик происходит случайным образом и поэтому спектров,
смещенных в красную сторону, должно наблюдаться столько
же, сколько и смещенных в фиолетовую. Каково же было
удивление, когда у большей части галактик обнаружилось
красное смещение спектров, т. е. оказалось, что почти все га
лактики удаляются от нас! Еще более удивительным было от
крытие, опубликованное Хаббл ом в 1929 г.: он обнаружил,
что даже величина красного смещения не случайна, а прямо
пропорциональна расстоянию от нас до галактики. Иными
словами, чем дальше находится галактика, тем быстрее она
удаляется! А это означало, что Вселенная не может быть ста
тической, как думали раньше, что на самом деле она непре
рывно расширяется и расстояния между галактиками все вре
мя увеличиваются.
Открытие расширяющейся Вселенной было одним из ве
ликих интеллектуальных переворотов XX века. Задним чис
лом мы можем лишь удивляться, что эта идея не пришла ни
кому в голову раньше. Ньютон и другие ученые должны
были бы сообразить, что статическая Вселенная вскоре обя
зательно начала бы сжиматься под действием гравитации.
Но предположим, что Вселенная, наоборот, расширяется. Ес
ли бы расширение происходило достаточно медленно, то под
действием гравитационной силы оно в конце концов прекра
тилось бы и перешло в сжатие. Однако если бы скорость рас
ширения превышала некоторое критическое значение, то
гравитационного взаимодействия не хватило бы, чтобы оста
новить расширение, и оно продолжалось бы вечно. Все это
немного напоминает ситуацию, возникающую, когда с по
верхности Земли запускают вверх ракету. Если скорость ра
кеты не очень велика, то из-за гравитации она в конце концов
остановится и начнет падать обратно. Если же скорость раке
ты больше некоторой критической (около одиннадцати ки
лометров в секунду), то гравитационная сила не сможет ее
вернуть и ракета будет вечно продолжать свое движение от

Земли. Расширение Вселенной могло быть предсказано на
основе ньютоновской теории тяготения в XIX, XVIII и даже
в конце XVII века. Однако вера в статическую Вселенную
была столь велика, что жила в умах еще в начале XX века.
Даже Эйнштейн, разрабатывая в 1915 г. общую теорию от
носительности, был уверен в статичности Вселенной. Чтобы
не вступать в противоречие со статичностью, Эйнштейн мо
дифицировал свою теорию, введя в уравнения так называе
мую космологическую постоянную. Он ввел новую «анти
гравитационную» силу, которая в отличие от других сил не
порождалась каким-либо источником, а была заложена в са
му структуру пространства-времени. Эйнштейн утверждал,
что пространство-время само по себе всегда расширяется
и этим расширением точно уравновешивается притяжение
всей остальной материи во Вселенной, так что в результате
Вселенная оказывается статической. По-видимому, лишь
один человек полностью поверил в общую теорию относи
тельности: пока Эйнштейн и другие физики думали над тем,
как обойти нестатичность Вселенной, предсказываемую этой
теорией, русский физик и математик А. А. Фридман, наобо
рот, занялся ее объяснением.
Фридман сделал два очень простых исходных предположе
ния: во-первых, Вселенная выглядит одинаково, в каком бы на
правлении мы ее ни наблюдали, и во-вторых, это утверждение
должно оставаться справедливым и в том случае, если бы мы
производили наблюдения из какого-нибудь другого места. Не
прибегая ни к каким другим предположениям, Фридман по
казал, что Вселенная не должна быть статической. В 1922 г., за
несколько лет до открытия Хаббла, Фрид ман в точности пред
сказал его результат!
Предположение об одинаковости Вселенной во всех на
правлениях на самом деле, конечно, не выполняется. Как мы,
например, уже знаем, другие звезды в нашей Галактике об
разуют четко выделяющуюся светлую полосу, которая идет
по всему небу ночью, — Млечный Путь. Но если говорить

о далеких галактиках, то их число во всех направлениях при
мерно одинаково. Следовательно, Вселенная действительно
«примерно» одинакова во всех направлениях —при наблю
дении в масштабе, большом по сравнению с расстоянием
между галактиками, когда отбрасываются мелкомасштабные
различия.
Долгое время это было единственным обоснованием гипо
тезы Фридмана как «грубого» приближения к реальной Все
ленной. Но потом по некоей случайности выяснилось, что ги
потеза Фридмана и в самом деле дает удивительно точное опи
сание нашей Вселенной.
В 1965 г. два американских физика, Арно Пензиас и Ро
берт Уилсон, работавших на фирме «Bell Laboratories» в шта
те Нью-Джерси, испытывали очень чувствительный «микро
волновый», т. е. сверхвысокочастотный (СВЧ), детектор. (Мик
роволны —это то же, что и световые волны, но их частота все
го лишь десять тысяч миллионов волн в секунду.) Пензиас
и Уилсон заметили, что уровень шума, регистрируемого их
детектором, выше, чем должно быть. Этот шум не был направ
ленным, приходящим с какой-то определенной стороны. Сна
чала названные исследователи обнаружили в детекторе пти
чий помет и пытались объяснить эффект другими причинами
подобного рода, но потом все такие «факторы» были исключе
ны. Они знали, что любой шум, приходящий из атмосферы,
всегда сильнее не тогда, когда детектор направлен прямо
вверх, а когда он наклонен, потому что лучи света, идущие из-
за горизонта, проходят через значительно более толстые слои
атмосферы, чем лучи, попадающие в детектор прямо сверху.
«Лишний» же шум одинаков, куда бы ни направлять детектор.
Следовательно, источник шума должен находиться за преде
лами атмосферы. Шум был одинаковым и днем, и ночью, и во
обще в течение года, несмотря на то что Земля вращается во
круг своей оси и продолжает свое вращение вокруг Солнца.
Это означало, что источник излучения находится за предела
ми Солнечной системы и даже за пределами нашей Галакти

ки, ибо в противном случае интенсивность излучения изменя
лась бы, поскольку в связи с движением Земли детектор меня
ет свою ориентацию. Как мы знаем, по пути к нам излучение
проходит почти через всю наблюдаемую Вселенную. Коль
скоро же оно одинаково во всех направлениях, то, значит, и са
ма Вселенная одинакова во всех направлениях, по крайней ме
ре в крупном масштабе. Теперь нам известно, что, в каком бы
направлении мы ни производили наблюдения, этот шум изме
няется не больше чем на одну десятитысячную. Так Пензиас
и Вильсон, ничего не подозревая, дали удивительно точное
подтверждение первого предположения Фридмана.
Приблизительно в это же время два американских физика
из расположенного по соседству Принстонского университета,
Боб Дик и Джим Пиблс, тоже занимались исследованием мик
роволн. Они проверяли предположение Джорджа (Георгия)
Гамова (бывшего ученика А. А. Фридмана) о том, что ранняя
Вселенная была очень горячей, плотной и раскаленной добела.
Дик и Пиблс высказали мысль, что мы можем видеть свечение
ранней Вселенной, ибо свет, испущенный очень далекими ее
областями, мог бы дойти до нас только сейчас. Но из-за расши
рения Вселенной красное смещение светового спектра должно
быть так велико, что дошедший до нас свет будет уже микро
волновым (СВЧ) излучением. Дик и Пиблс готовились к по
иску такого излучения, когда Пензиас и Уилсон, узнав о рабо
те Дика и Пиблса, сообразили, что они его уже нашли. За этот
эксперимент Пензиас и Уилсон в 1978 г. были удостоены Но
белевской премии (что не совсем справедливо, если вспомнить
о Дике и Пиблсе, не говоря уже о Гамове!).
Правда, на первый взгляд, тот факт, что Вселенная кажет
ся нам одинаковой во всех направлениях, может говорить
о какой-то выделенности нашего местоположения во Вселен
ной. В частности, раз мы видим, что все остальные галактики
удаляются от нас, значит, мы находимся в центре Вселенной.
Но есть и другое объяснение: Вселенная будет выглядеть
одинаково во всех направлениях и в том случае, если смо

треть на нее из какой-нибудь другой галактики. Это, как мы
знаем, вторая гипотеза Фридмана. У нас нет научных дово
дов ни за, ни против этого предположения, и мы приняли его,
так сказать, из скромности: было бы крайне странно, если бы
Вселенная казалась одинаковой во всех направлениях только
вокруг нас, а в других ее точках этого не было! В модели
Фридмана все галактики удаляются друг от друга. Это вроде
бы как надутый шарик, на который нанесены точки, если его
все больше надувать. Расстояние между любыми двумя точ
ками увеличивается, но ни одну из них нельзя назвать цен
тром расширения. Притом чем больше расстояние между
точками, тем быстрее они удаляются друг от друга. Но и
в модели Фридмана скорость, с которой любые две галакти
ки удаляются друг от друга, пропорциональна расстоянию
между ними. Таким образом, модель Фридмана предсказы
вает, что красное смещение галактики должно быть прямо
пропорционально ее удаленности от нас, в точном соответ
ствии с открытием Хаббла. Несмотря на успех этой модели
и на согласие ее предсказаний с наблюдениями Хаббла, рабо
та Фридмана оставалась неизвестной на Западе, и лишь
в 1935 г. американский физик Говард Робертсон и англий
ский математик Артур Уокер предложили сходные модели
в связи с открытием Хаббла.
Сам Фридман рассматривал только одну модель, но мож
но указать три разные модели, для которых выполняются оба
фундаментальных предположения Фридмана. В модели пер
вого типа (открытой самим Фридманом) Вселенная расширя
ется достаточно медленно для того, чтобы в силу гравитацион
ного притяжения между различными галактиками расшире
ние Вселенной замедлялось и в конце концов прекращалось.
После этого галактики начинают приближаться друг к другу,
и Вселенная начинает сжиматься. На рис. 3.2 показано, как со
временем меняется расстояние между двумя соседними галак
тиками. Оно возрастает от нуля до некоего максимума, а потом
РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ДВУМЯ РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ДВУМЯ РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ДВУМЯ
ГАЛАКТИКАМИ ГАЛАКТИКАМИ ГАЛАКТИКАМИ
3 № 3172
Рис. 3.2
Рис. 3.3
Рис. 3.4
опять падает до нуля. В модели второго типа расширение Все

ленной происходит так быстро, что гравитационное притяже
ние хоть и замедляет расширение, но не может его остановить.
На рис. 3.3 показано, как изменяется в этой модели расстояние
между галактиками. Кривая выходит из нуля, а в конце кон
цов галактики удаляются друг от друга с постоянной скоро
стью. Есть, наконец, и модель третьего типа, в которой ско
рость расширения Вселенной только-только достаточна для
того, чтобы избежать сжатия до нуля (коллапса). В этом слу
чае расстояние между галактиками тоже сначала равно нулю
(рис. 3.4), а потом все время возрастает. Правда, галактики
«разбегаются» все с меньшей и меньшей скоростью, но она ни
когда не падает до нуля.
Модель Фридмана первого типа удивительна тем, что
в ней Вселенная не бесконечна в пространстве, хотя про
странство не имеет границ. Гравитация настолько сильна, что
пространство, искривляясь, замыкается с самим собой, упо
добляясь земной поверхности. Ведь, перемещаясь в опреде
ленном направлении по поверхности Земли, вы никогда не
натолкнетесь на абсолютно непреодолимую преграду, не вы
валитесь через край и в конце концов вернетесь в ту же самую
точку, откуда вышли. В первой модели Фридмана простран
ство такое же, но только вместо двух измерений поверхность
Земли имеет три измерения. Четвертое измерение, время, то
же имеет конечную протяженность, но оно подобно отрезку
прямой, имеющему начало и конец. Потом мы увидим, что
если общую теорию относительности объединить с квантово
механическим принципом неопределенности, то окажется,
что и пространство, и время могут быть конечными, не имея
при этом ни краев, ни границ.
Мысль о том, что можно обойти вокруг Вселенной и вер
нуться в то же место, годится для научной фантастики, но не
имеет практического значения, ибо, как можно показать, Все
ленная успеет сжаться до нуля до окончания обхода. Чтобы
вернуться в исходную точку до наступления конца Вселен
ной, пришлось бы передвигаться со скоростью, превышаю

щей скорость света, а это невозможно.
В первой модели Фридмана (в которой Вселенная рас
ширяется и сжимается) пространство искривляется, замыка
ясь само на себя, как поверхность Земли. Поэтому размеры
его конечны. Во второй же модели, в которой Вселенная рас
ширяется бесконечно, пространство искривлено иначе —как
поверхность седла. Таким образом, во втором случае про
странство бесконечно. Наконец, в третьей модели Фридмана
(с критической скоростью расширения) пространство пло
ское (и, следовательно, тоже бесконечное).
Но какая же из моделей Фридмана годится для нашей
Вселенной? Перестанет ли Вселенная наконец расширяться
и начнет сжиматься или же будет расширяться вечно? Чтобы
ответить на этот вопрос, нужно знать нынешнюю скорость
расширения Вселенной и ее среднюю плотность. Если плот
ность меньше некоторого критического значения, зависящего
от скорости расширения, то гравитационное притяжение бу
дет слишком мало, чтобы остановить расширение. Если же
плотность больше критической, то в какой-то момент в буду
щем из-за гравитации расширение Вселенной прекратится
и начнется сжатие.
Сегодняшнюю скорость расширения Вселенной можно
определить, измеряя (по эффекту Доплера) скорости удале
ния от нас других галактик. Такие измерения можно выпол
нить очень точно. Но расстояния до других галактик нам пло
хо известны, потому что их нельзя измерить непосредственно.
Мы знаем лишь, что Вселенная расширяется за каждую тыся
чу миллионов лет на 5-10%. Однако неопределенность в со
временном значении средней плотности Вселенной еще боль
ше. Если сложить массы всех наблюдаемых звезд в нашей
и других галактиках, то даже при самой низкой оценке скоро
сти расширения сумма окажется меньше одной сотой той
плотности, которая необходима для того, чтобы расширение
Вселенной прекратилось. Однако и в нашей, и в других галак
тиках должно быть много темной материи, которую нельзя

видеть непосредственно, но о существовании которой мы
узнаём по тому, как ее гравитационное притяжение влияет на
орбиты звезд в галактиках. Кроме того, галактики в основном
наблюдаются в виде скоплений, и мы можем аналогичным об
разом сделать вывод о наличии еще большего количества
межгалактической темной материи внутри этих скоплений,
влияющего на движение галактик. Сложив массу всей темной
материи,-мы получим лишь одну десятую того количества, ко
торое необходимо для прекращения расширения. Но нельзя
исключить возможность существования и какой-то другой
формы материи, распределенной равномерно по всей Вселен
ной и еще не зарегистрированной, которая могла бы довести
среднюю плотность Вселенной до критического значения, не
обходимого, чтобы остановить расширение. Таким образом,
имеющиеся данные говорят о том, что Вселенная, вероятно,
будет расширяться вечно. Единственное, в чем можно быть
совершенно уверенным, так это в том, что если сжатие Вселен
ной все-таки произойдет, то никак не раньше, чем через десять
тысяч миллионов лет, ибо по крайней мере столько времени
она уже расширяется. Но это не должно нас слишком сильно
тревожить: к тому времени, если мы не переселимся за пре
делы Солнечной системы, человечества давно уже не будет —
оно угаснет вместе с Солнцем!
Все варианты модели Фридмана имеют то общее, что
в какой-то момент времени в прошлом (десять —двадцать ты
сяч миллионов лет назад) расстояние между соседними галак
тиками должно было равняться нулю. В этот момент, который
называется Большим Взрывом, плотность Вселенной и кри
визна пространства-времени должны были быть бесконечны
ми. Поскольку математики реально не умеют обращаться с бес
конечно большими величинами, это означает, что, согласно
общей теории относительности (на которой основаны решения
Фридмана), во Вселенной должна быть точка, в которой сама
эта теория неприменима. Такая точка в математике называется
особой (сингулярной). Все наши научные теории основаны на

предположении, что пространство-время гладкое и почти пло
ское, а потому все эти теории неверны в сингулярной точке
Большого Взрыва, в которой кривизна пространства-времени
бесконечна. Следовательно, даже если бы перед Большим
Взрывом происходили какие-нибудь события, по ним нельзя
было бы спрогнозировать будущее, так как в точке Большого
Взрыва возможности предсказания свелись бы к нулю. Точно
так же, зная только то, что произошло после Большого Взрыва
(а мы знаем только это), мы не сможем узнать, что происходи
ло до него. События, которые произошли до Большого Взрыва,
не могут иметь никаких последствий, касающихся нас, и поэто
му не должны фигурировать в научной модели Вселенной.
Следовательно, нужно исключить их из модели и считать на
чалом отсчета времени момент Большого Взрыва.
Мысль о том, что у времени было начало, многим не нра
вится, возможно, тем, что в ней есть намек на вмешательство
божественных сил. (В то же время за модель Большого Взрыва
ухватилась Католическая церковь и в 1951 г. официально про
возгласила, что модель Большого Взрыва согласуется с Библи
ей.) В связи с этим известно несколько попыток обойтись без
Большого Взрыва. Наибольшую поддержку получила модель
стационарной Вселенной. Ее авторами в 1948 г. были Г. Бонди
и Т. Голд, бежавшие из оккупированной нацистами Австрии,
и англичанин Ф. Хойл, который во время войны работал с ни
ми над проблемой радиолокации. Их идея состояла в том, что
по мере разбегания галактик на освободившихся местах из но
вого непрерывно рождающегося вещества все время образуют
ся новые галактики. Следовательно, Вселенная должна выгля
деть примерно одинаково во все моменты времени и во всех
точках пространства. Конечно, для непрерывного «творения»
вещества требовалась некоторая модификация теории относи
тельности, но нужная скорость творения оказывалась столь ма
лой (одна частица на кубический километр в год), что не воз
никало никаких противоречий с экспериментом. Стационар
ная модель —это пример хорошей научной теории в смысле

критериев главы 1: она простая и дает определенные предска
зания, которые можно проверять путем наблюдений. Одно из
ее предсказаний таково: должно быть постоянным число галак
тик и других аналогичных объектов в любом заданном объеме
пространства независимо от того, когда и где во Вселенной
производятся наблюдения. В конце 50-х —начале 60-х годов
астрономы из Кембриджского университета под руководством
М. Райла (который во время войны вместе с Бонди, Голдом
и Хойлом тоже занимался разработкой радиолокации) соста
вили каталог источников радиоволн, приходящих из внешнего
пространства. Эта кембриджская группа показала, что большая
часть таких радиоисточников должна находиться вне нашей
Галактики (многие источники можно было отождествить даже
с другими галактиками) и, кроме того, что слабых источников
гораздо больше, чем сильных. Слабые источники интерпрети
ровались как более удаленные, а сильные —как те, что нахо
дятся ближе. Далее, оказалось, что число обычных источников
в единице объема в удаленных областях больше, чем вблизи.
Это могло означать, что мы находимся в центре огромной об
ласти Вселенной, в которой меньше источников, чем в других
местах. Но, возможно, было и другое объяснение: в прошлом,
когда радиоволны начали свой путь к нам, источников было
больше, чем сейчас. Оба эти объяснения противоречат пред
сказаниям теории стационарной Вселенной. Кроме того, мик
роволновое излучение, обнаруженное в 1965 г. Пензиасом
и Уилсоном, тоже указывало на большую плотность Вселен
ной в прошлом, и поэтому от модели стационарной Вселенной
пришлось отказаться.
В 1963 г. два советских физика, Е. М. Лифшиц и И. М. Ха
латников, сделали еще одну попытку исключить Большой
Взрыв, а с ним и начало времени. Лифшиц и Халатников вы
сказали предположение, что Большой Взрыв —особенность
только моделей Фридмана, которые в конце концов дают
лишь приближенное описание реальной Вселенной. Не ис
ключено, что из всех моделей, в какой-то мере описывающих

существующую Вселенную, сингулярность в точке Большого
Взрыва возникает только в моделях Фридмана. Согласно
Фридману, все галактики удаляются в прямом направлении
друг от друга и поэтому все они находились в одном месте.
Однако в реально существующей Вселенной галактики ни
когда не расходятся точно по прямой: обычно у них есть еще
и небольшие составляющие скорости, направленные под
углом. Поэтому на самом деле галактикам не нужно нахо
диться точно в одном месте, достаточно, чтобы они были рас
положены очень близко друг к другу. Тогда нынешняя расши
ряющаяся Вселенная могла возникнуть не в сингулярной точ
ке Большого Взрыва, а на какой-нибудь более ранней фазе
сжатия; может быть, при сжатии Вселенной столкнулись друг
с другом не все частицы. Какая-то доля их могла пролететь
мимо друг друга и снова разойтись в разные стороны, в ре
зультате чего и происходит наблюдаемое сейчас расширение
Вселенной. Как тогда определить, был ли началом Вселенной
Большой Взрыв? Лифшиц и Халатников занялись изучением
моделей, которые в общих чертах были бы похожи на модели
Фридмана, но отличались от фридмановских тем, что в них
учитывались нерегулярности и случайный характер реаль
ных скоростей галактик во Вселенной. В результате Лифшиц
и Халатников показали, что в таких моделях Большой Взрыв
мог быть началом Вселенной даже в том случае, если галакти
ки не всегда разбегаются по прямой, но это могло выполнять
ся лишь для очень ограниченного круга моделей, в которых
движение галактик происходит определенным образом. По
скольку же моделей фридмановского типа, не содержащих
Большого Взрыва, бесконечно больше, чем тех, которые содер
жат такую сингулярность, Лифшиц и Халатников утвержда
ли, что на самом деле Большого Взрыва не было. Однако
позднее они нашли гораздо более общий класс моделей фрид
мановского типа, которые содержат сингулярности и в кото
рых вовсе не требуется, чтобы галактики двигались каким-то
особым образом. Поэтому в 1970 г. Лифшиц и Халатников от

казались от своей теории.
Тем не менее их работа имела очень важное значение, ибо
показала, что если верна общая теория относительности, то
Вселенная могла иметь особую точку, Большой Взрыв. Но эта
работа не давала ответа на главный вопрос: следует ли из об
щей теории относительности, что у Вселенной должно было
быть начало времени —Большой Взрыв? Ответ на этот во
прос был получен при совершенно другом подходе, предло
женном в 1965 г. английским математиком и физиком Родже
ром Пенроузом. Исходя из поведения световых конусов в об
щей теории относительности и того, что гравитационные
силы всегда являются силами притяжения, Пенроуз показал,
что когда звезда сжимается под действием собственных сил
гравитации, она ограничивается областью, поверхность кото
рой в конце концов сжимается до нуля. А раз поверхность
этой области сжимается до нуля, то же самое должно проис
ходить и с ее объемом. Все вещество звезды будет сжато в ну
левом объеме, так что ее плотность и кривизна пространства-
времени станут бесконечными. Иными словами, возникнет
сингулярность в некоей области пространства-времени, на
зываемая черной дырой.
На первый взгляд, эта теорема Пенроуза относится только
к звездам: в ней ничего не говорится о том, испытала ли вся
Вселенная в прошлом Большой Взрыв. В то время, когда Пен
роуз доказал свою теорему, я, будучи аспирантом, отчаянно ис
кал какую-нибудь задачу, чтобы защитить диссертацию. За два
года до этого врачи поставили мне диагноз «боковой амиотро
фический склероз», или моторная болезнь нейронов, и дали
понять, что я протяну не больше одного-двух лет. При таких
обстоятельствах не было особого смысла работать над диссер
тацией, ибо я не надеялся дожить до ее завершения. Но прошло
два года, а хуже мне не стало. Мои дела шли прекрасно, и я был
помолвлен с очаровательной девушкой по имени Джейн
Уайлд. Для женитьбы мне требовалась работа, а чтобы ее по

лучить, нужна была докторская степень.
В 1965 г. я прочитал о теореме Пенроуза, согласно кото
рой любое тело в процессе гравитационного коллапса должно
в конце концов сжаться в сингулярную точку. Вскоре я по
нял, что если в теореме Пенроуза изменить направление вре
мени на обратное, так, чтобы сжатие перешло в расширение,
то эта теорема тоже будет верна, коль скоро Вселенная сейчас
хотя бы грубо приближенно описывается в крупном масшта
бе моделью Фридмана. По теореме Пенроуза конечным со
стоянием любой коллапсирующей звезды должна быть син
гулярность; при обращении времени эта теорема утверждает,
что в любой модели фридмановского типа начальным состоя
нием расширяющейся Вселенной тоже должна быть сингу
лярность. По соображениям технического характера в теоре
му Пенроуза было введено в качестве условия требование,
чтобы Вселенная была бесконечна в пространстве. Поэтому
на основании этой теоремы я мог доказать лишь, что сингу
лярность должна существовать, если расширение Вселенной
происходит достаточно быстро, чтобы не началось повторное
сжатие (ибо только такие фридмановские модели бесконечны
в пространстве).
Потом я несколько лет разрабатывал новый математиче
ский аппарат, который позволил бы устранить это и другие
технические условия из теоремы о необходимости сингуляр
ности. В итоге в 1970 г. мы с Пенроузом написали совместную
статью, в которой наконец доказали, что сингулярная точка
Большого Взрыва должна существовать, опираясь только на
то, что верна общая теория относительности и что во Вселен
ной содержится столько вещества, сколько мы видим. Наша
работа вызвала массу возражений, частично со стороны со
ветских ученых, которые из-за приверженности марксист
ской философии верили в научный детерминизм, а частично
и со стороны тех, кто не принимал саму идею сингулярностей
как нарушающую красоту теории Эйнштейна. Но с математи
ческой теоремой не очень поспоришь, и поэтому, когда работа

была закончена, ее приняли, и сейчас почти все считают, что
Вселенная возникла в особой точке Большого Взрыва. По
иронии судьбы мои представления изменились, и теперь я
пытаюсь убедить физиков в том, что на самом деле при за
рождении Вселенной никакой особой точки не было. В сле
дующих главах я покажу, что при учете квантовых эффектов
сингулярность может исчезнуть.
В этой главе мы видели, как менее чем за полстолетия из
менились представления людей о природе, формировавшиеся
не одну тысячу лет. Начало этим изменениям положили от
крытое Хаббардом расширение Вселенной и сознание незна
чительности нашей собственной планеты среди огромных
просторов Вселенной. По мере того как множились экспери
ментальные и теоретические результаты, становилось все бо
лее ясно, что у Вселенной должно быть начало во времени. На
конец в 1970 г. мы с Пенроузом доказали это, исходя из общей
теории относительности Эйнштейна. Из нашего доказатель
ства следовало, что общая теория относительности представ
ляет собой неполную теорию: в ней нет ответа на вопрос, как
возникла Вселенная, потому что, согласно теории относитель
ности, все физические теории, в их числе и она сама, наруша
ются в точке возникновения Вселенной. Однако общая теория
относительности и не претендует на роль полной теории: тео
ремы о сингулярности на самом деле утверждают лишь, что на
некоей очень ранней стадии развития размеры Вселенной
были очень малы, настолько, что тогда могли быть весьма су
щественными мелкомасштабные эффекты, которыми занима
ется уже другая величайшая теория XX века —квантовая ме
ханика. Итак, в начале 70-х годов нам пришлось в своих ис
следованиях Вселенной переключиться с теории чрезвычайно
большого на теорию крайне малого. Этой теории, квантовой
механике, будет посвящена следующая глава, а затем мы перей
дем к обсуждению того, как эти две частные теории можно
было бы объединить в единую квантовую теорию гравитации.
ПР ИНЦИП
НЕ О ПР Е Д Е Л Е Н НО СТ И
Под влиянием успеха научных теорий, особенно ньютоновской

теории тяготения, у французского ученого Пьера Лапласа в на
чале XIX века выработался взгляд на Вселенную как на полно
стью детерминированный объект. Лаплас полагал, что должен
существовать набор научных законов, которые позволяли бы
предсказать все, что может произойти во Вселенной, если толь
ко известно полное описание ее состояния в какой-то момент
времени. Например, если бы мы знали положения Солнца
и планет, отвечающие какому-то моменту времени, то с помо
щью законов Ньютона мы могли бы вычислить, в каком состоя
нии оказалась бы Солнечная система в любой другой момент
времени. В данном случае детерминизм довольно очевиден, но
Лаплас пошел дальше, утверждая, что существуют аналогичные
законы для всего, в том числе и для поведения человека.
Доктрина научного детерминизма встретила сильное со
противление со стороны многих, почувствовавших, что этим
ограничивается свободное вмешательство Бога в наш мир; тем
не менее эта идея оставалась обычной научной гипотезой еще
в самом начале нашего века. Одним из первых указаний на не
обходимость отказа от детерминизма стали результаты расчетов
двух английских физиков, Джона Рэлея и Джеймса Джинса, из
которых следовало, что горячий объект типа звезды должен все

время излучать бесконечно большую энергию. Согласно из
вестным тогда законам, горячее тело должно в равной мере из
лучать электромагнитные волны всех частот (например, радио
волны, видимый свет, рентгеновское излучение). Это означает,
что должно излучаться одинаковое количество энергии и в ви
де волн с частотами от одного до двух миллионов миллионов
волн в секунду, и в виде волн, частоты которых находятся в ин
тервале от двух до трех миллионов миллионов волн в секунду.
А поскольку разных частот бесконечно много, полная излучае
мая энергия должна быть бесконечной.
Чтобы избавиться От этого явно абсурдного вывода, не
мецкий ученый Макс Планк в 1900 г. принял гипотезу, соглас
но которой свет, рентгеновские лучи и другие волны не могут
испускаться с произвольной интенсивностью, а должны ис
пускаться только некими порциями, которые Планк назвал
квантами. Кроме того, Планк предположил, что каждый квант
излучения несет определенное количество энергии, которое
тем больше, чем выше частота волн. Таким образом, при до
статочно высокой частоте энергия одного кванта может пре
вышать имеющееся количество энергии и, следовательно, вы
сокочастотное излучение окажется подавленным, а интенсив
ность, с которой тело теряет энергию, будет конечной.
Гипотеза квантов прекрасно согласовалась с наблюдаемы
ми значениями интенсивности излучения горячих тел, но что
она означает для детерминизма, было неясно до 1926 г., когда
другой немецкий ученый, Вернер Гейзенберг, сформулировал
знаменитый принцип неопределенности. Чтобы предсказать,
каким будет положение и скорость частицы, нужно уметь про
изводить точные измерения ее положения и скорости в настоя
щий момент. Очевидно, что для этого надо направить на части
цу свет. Часть световых волн на ней рассеется, и таким образом
мы определим положение частицы в пространстве. Однако
точность этого измерения будет не выше, чем расстояние меж
ду гребнями двух соседних волн, и поэтом}' для точного изме
рения положения частицы необходим коротковолновый свет.

Согласно же гипотезе Планка, свет невозможно использовать
произвольно малыми порциями и не бывает меньшей порции,
чем один квант. Этот квант света внесет возмущение в движе
ние частицы и непредсказуемо изменит ее скорость. Кроме то
го, чем точнее измеряется положение, тем короче должны быть
длины световых волн, а следовательно, тем больше будет энер
гия одного кванта. Это значит, что возмущение скорости части
цы станет больше. Иными словами, чем точнее вы пытаетесь
измерить положение частицы, тем менее точными будут изме
рения ее скорости, и наоборот. Гейзенберг показал, что неопре
деленность в положении частицы, умноженная на неопреде
ленность в ее скорости и на ее массу, не может быть меньше
некоторого числа, которое называется сейчас постоянной
Планка. Это число не зависит ни от способа, которым измеря
ется положение или скорость частицы, ни от типа этой части
цы, т. е. принцип неопределенности Гейзенберга является фун
даментальным, обязательным свойством нашего мира.
Принцип неопределенности имеет далеко идущие след
ствия, относящиеся к нашему восприятию окружающего ми
ра. Даже по прошествии более пятидесяти лет многие фи
лософы так окончательно и не согласились с ними, и эти
следствия до сих пор остаются предметом споров. Принцип
неопределенности означал конец мечтам Лапласа о научной
теории, которая давала бы полностью детерминированную мо
дель Вселенной: в самом деле, как можно точно предсказывать
будущее, не умея даже в настоящий момент производить точ
ные измерения состояния Вселенной! Конечно, мы можем се
бе представлять, что существует некий набор законов, полно
стью определяющий события для какого-то сверхъестествен
ного существа, которое способно наблюдать современное
состояние Вселенной, никак не возмущая ее. Однако такие мо
дели Вселенной не представляют интереса для нас, простых
смертных. Лучше, пожалуй, воспользовавшись тем принци
пом «экономии», который называется принципом «бритвы
Оккама»*, взять и вырезать все положения теории, которые не

поддаются наблюдению. Приняв такой подход, Вернер Гей
зенберг, Эрвин Шрёдингер и Поль Дирак в 20-х годах XX ве
ка пересмотрели механику и пришли к новой теории —кван
товой механике, в основу которой был положен принцип не
определенности. В квантовой механике частицы больше
не имеют таких определенных и не зависящих друг от друга ха
рактеристик, как положение в пространстве и скорость, недо
ступных для наблюдения. Вместо этого они характеризуются
квантовым состоянием, которое представляет собой некую
комбинацию положения и скорости.
Квантовая механика, вообще говоря, не предсказывает, что
наблюдение должно иметь какой-то единственный определен
ный результат. Наоборот, она предсказывает некий ряд раз
ных результатов и дает вероятность каждого из них. Это зна
чит, что, выполнив одно и то же измерение для многих одина
ковых систем, начальные состояния которых совпадают, мы
бы обнаружили, что в одном числе случаев результат измере
ния равен А, в другом — Б, и т. д. Мы можем предсказать,
в скольких примерно случаях результат будет равняться
А и Б, но определить результат каждого конкретного измере
ния невозможно. Таким образом, квантовая механика вносит
в науку неизбежный элемент непредсказуемости или случай
ности. Эйнштейн выступил очень резко против этой концеп
ции, несмотря на ту огромную роль, которую сам сыграл в ее
развитии. За величайший вклад в квантовую теорию Эйн
штейну была присуждена Нобелевская премия. Но он никогда
не мог согласиться с тем, что Вселенной управляет случай. Все
чувства Эйнштейна нашли свое выражение в его знаменитом
высказывании: «Бог не играет в кости». Однако большинство
остальных ученых были склонны принять квантовую механи
ку, потому что она прекрасно согласовалась с экспериментом.
* Оккам , Уильям (ок. 1285-1349) — английский философ. Суть
принципа «бритвы Оккама»: понятия, не поддающиеся проверке в опы
те, должны быть удалены из науки. —Ред.
Квантовая механика в самом деле является выдающейся тео

рией и лежит в основе почти всей современной науки и техни
ки. Принципы квантовой механики положены в основу рабо
ты полупроводниковых и интегральных схем, которые явля
ются важнейшей частью таких электронных устройств, как
телевизоры и электронно-вычислительные машины. На кван
товой механике зиждется современная химия и биология.
Единственные области физики, которые пока не используют
должным образом квантовую механику, это теория гравита
ции и теория крупномасштабной структуры Вселенной.
Несмотря на то что световое излучение состоит из волн,
тем не менее, согласно гипотезе Планка, свет в каком-то смыс
ле ведет себя так, как будто он образован частицами: излучение
и поглощение света происходит только в виде порций, или
квантов. Принцип же неопределенности Гейзенберга говорит
о том, что частицы в каком-то смысле ведут себя как волны:
они не имеют определенного положения в пространстве,
а «размазаны» по нему с некоторым распределением вероят
ности. В квантово-механической теории используется совер
шенно новый математический аппарат, который уже не описы
вает сам реальный мир на основе представлений о частицах
и волнах; эти понятия можно теперь относить только к резуль
татам наблюдений в этом мире. Таким образом, в квантовой
механике возникает частично-волновой дуализм: в одних слу
чаях частицы удобно считать волнами, а в других лучше счи
тать волны частицами. Из этого следует один важный вывод:
мы можем наблюдать так называемую интерференцию между
двумя волнами-частицами. Гребни волн одной из них могут,
например, совпадать со впадинами другой. Тогда две волны га
сят друг друга, а не усиливают, суммируясь, как можно было
бы ожидать, в более высокие волны (рис. 4.1). Всем известный
пример интерференции света —переливающиеся разными
цветами радуги мыльные пузыри. Это явление возникает в ре
зультате отражения света от двух поверхностей тонкой пленки
воды, которая образует пузырь. Белый свет содержит всевоз
можные длины волн, соответствующие разным цветам. Гребни

некоторых волн, отраженных от одной из поверхностей мыль
ной пленки, совпадают со впадинами волн той же длины, от
раженных от второй поверхности пузыря. Тогда в отраженном
свете будут отсутствовать цвета, соответствующие этим дли
нам волн, и отраженный свет окажется разноцветным.
Итак, благодаря возникшему в квантовой механике дуа
лизму, частицы тоже могут испытывать интерференцию. Ши
роко известный пример такой интерференции частиц —опыт
с двумя щелями в экране (рис. 4.2). Рассмотрим экран, в кото
ром прорезаны две узкие параллельные щели. По одну сторо
ну от экрана со щелями помещен источник света какого-то
определенного цвета (т. е. определенной длины волны). Свет
в основном попадает на поверхность экрана, но небольшая его
часть пройдет сквозь щели. Далее представим себе экран для
наблюдения, установленный по другую от источника света
сторону экрана со щелями. Тогда в любую точку экрана для
наблюдения будут попадать световые волны из обеих щелей.
Но расстояние, пройденное светом через щели от источника
до экрана, будет, вообще говоря, разным. Это означает, что
волны, прошедшие через щели, попадут на экран в разной фа
зе: в одних местах они будут ослаблять друг друга, а в дру
гих —усиливать. В результате на экране получится характер
ная картина, составленная из темных и светлых полос.
ГРЕБНИ И ВПАДИНЫ ВОЛН СОВПАДАЮТ, ГРЕБНИ ПРОТИВ ВПАДИН,

ВОЛНЫ УСИЛИВАЮТ ДРУГ ДРУГА ВОЛНЫ ГАСЯТ ДРУГ ДРУГА
Рис. 4.1
Рис. 4.2
Удивительно, что в точности такие же полосы возникают
при замене источника света источником частиц, скажем элек
тронов, вылетающих с определенной скоростью (это означа
ет, что им соответствуют волны определенной длины). Опи
санное явление тем более странно, что при наличии только
одной щели никакие полосы не возникают и на экране появ
ляется просто однородное распределение электронов. Можно
было бы предположить, что еще одна щель просто увеличит
число электронов, попадающих в каждую точку экрана, но на
самом деле из-за интерференции число этих электронов в не
которых местах, наоборот, уменьшается. Если пропускать че
рез щели по одному электрону за раз, то можно было бы ожи
дать, что каждый из них пройдет либо через одну щель, либо
через другую, т. е. будет вести себя так, как будто та щель, че
рез которую он прошел, единственная, и тогда на экране
должно возникнуть однородное распределение. Однако на са
мом деле полосы появляются даже в том случае, когда элек
троны выпускаются по одному. Следовательно, каждый элек
трон должен проходить сразу через обе щели!
Явление интерференции частиц стало решающим для на

шего понимания структуры атомов, тех мельчайших «кирпичи
ков», которые рассматриваются в химии и биологии и из кото
рых построены мы сами и всё вокруг нас. В начале XX века счи
талось, что атомы подобны Солнечной системе: электроны
(частицы, несущие отрицательный электрический заряд), как
планеты вокруг Солнца, вращаются вокруг расположенного
в центре ядра, заряженного положительно. Предполагалось, что
электроны удерживаются на орбитах силами притяжения меж
ду положительными и отрицательными зарядами аналогично
тому, как гравитационное притяжение между Солнцем и пла
нетами не дает планетам уйти с орбит. Это объяснение наталки
валось на следующую трудность: до появления квантовой меха
ники законы механики и электричества предсказывали, что
электроны должны терять энергию, а из-за этого двигаться по
спирали к центру атома и падать на ядро. Это означало бы, что
атомы, а с ними, конечно, и вся материя должны быстро скол-
лапсировать в состояние с очень высокой плотностью. Частное
решение этой проблемы нашел в 1913 г. датский ученый Нильс
Бор. Бор постулировал, что электроны могут двигаться не по
любым орбитам, а только по тем, которые лежат на некоторых
определенных расстояниях от центрального ядра Если бы было
сделано и предположение о том, что на каждой такой орбите
могут находиться только один или два электрона, то проблема
коллапса атома была бы решена, потому что тогда электроны,
двигаясь по спирали к центру, могли бы ли ть заполнить орби
ты с минимальными радиусами и энергиями.
Эта модель прекрасно объясняла строение простейшего
атома —атома водорода, у которого вокруг ядра вращается
всего один электрон. Было, однако, непонятно, как тот же под
ход распространить на более сложные атомы. Кроме того,
предположение об ограниченном числе разрешенных орбит
выглядело весьма произвольным. Эту трудность решила но
вая теория —квантовая механика. Оказалось, что электрон,
вращающийся вокруг ядра, можно представить себе как волну,
длина которой зависит от ее скорости. Вдоль некоторых орбит

укладывается целое (а не дробное) число длин волн электро
на. При движении по этим орбитам гребни волн окажутся
в одном и том же месте на каждом витке, и поэтому волны бу
дут складываться; такие орбиты относятся к боровским раз
решенным орбитам. А для тех орбит, вдоль которых не укла
дывается целое число длин волн электрона, каждый гребень
по мере обращения электронов рано или поздно скомпенсиру-
ется впадиной; такие орбиты не будут разрешенными.
Американский ученый Ричард Фейнман придумал краси
вый способ, который дает возможность наглядно представить
себе дуализм волна—частица. Фейнман ввел так называемое
суммирование по траекториям. В этом подходе в отличие от
классической, неквантовой теории нет предположения о том,
что частица должна иметь одну-единственную траекторию
в пространстве-времени, а наоборот, считается, что частица
может перемещаться из А в Б по любому возможному пути.
С каждой траекторией связаны два числа: одно из них описы
вает размеры волны, а другое отвечает ее положению в цикле
(гребень или впадина). Чтобы определить вероятности пере
хода из А в Б, надо сложить волны для всех этих траекторий.
Если сравнить между собой несколько соседних траекторий,
то их фазы, или положения в цикле, будут сильно различать
ся. Этозначит, что волны, соответствующие таким траектори
ям, будут почти полностью гасить друг друга. Однако для не
которых семейств соседних траекторий фазы при переходе от
траектории к траектории будут мало меняться, и соответству
ющие им волны не скомпенсируют друг друга. Такие траекто
рии относятся к боровским разрешенным орбитам.
Основываясь на этих представлениях, записанных в кон
кретном математическом виде, можно было по сравнительно
простой схеме вычислить разрешенные орбиты для более
сложных атомов и даже для молекул, состоящих из несколь
ких атомов, которые держатся вместе за счет электронов, чьи
орбиты охватывают больше одного ядра. Поскольку строение
молекул и происходящие между ними реакции являются

основой всей химии и всей биологии, квантовая механика
в принципе позволяет предсказать все, что мы видим вокруг
себя, с точностью, которую допускает принцип неопределен
ности. (Правда, на практике расчеты систем, содержащих
много электронов, оказываются настолько сложными, что
произвести их просто невозможно.)
Крупномасштабная структура Вселенной, по-видимому,
подчиняется общей теории относительности Эйнштейна. Эта
теория называется классической, потому что в ней не учиты
вается квантово-механический принцип неопределенности,
который необходимо учитывать для согласования с другими
теориями. Мы же не вступаем в противоречие с результатами
наблюдений из-за того, что все гравитационные поля, с кото
рыми обычно приходится иметь дело, являются очень слабы
ми. Однако, согласно теоремам о сингулярности, о которых
говорилось выше, гравитационное поле должно становиться
очень сильным по крайней мере в двух ситуациях: в случае
черных дыр и в случае Большого Взрыва. В таких сильных по
лях должны быть существенными квантовые эффекты. Сле
довательно, классическая общая теория относительности,
предсказав точки, в которых плотность становится бесконеч
ной, в каком-то смысле сама предрекла свое поражение —
в точности так же, как классическая (т. е. неквантовая) меха
ника обрекла себя на провал заключением о том, что атомы
должны коллапсировать, пока их плотность не станет беско
нечной. У нас еще нет полной теории, в которой общая теория
относительности была бы непротиворечиво объединена
с квантовой механикой, но зато мы знаем кое-какие свойства
будущей теории. О том, что вытекает из этих свойств в отно
шении черных дыр и Большого Взрыва, мы поговорим в по
следующих главах. А сейчас займемся самыми последними
попытками объединения наших представлений обо всех дру
гих силах природы в одну, единую квантовую теорию.
ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ
ЧАСТИЦЫ
И СИЛЫ В ПР ИРОДЕ
Аристотель считал, что вещество во Вселенной состоит из че

тырех основных элементов: земли, воздуха, огня и воды, на
которые действуют две силы —сила тяжести, влекущая зем
лю и воду вниз, и сила легкости, под действием которой огонь
и воздух стремятся вверх. Такой подход к строению Вселен
ной, когда все делится на вещество и силы, сохраняется и по
сей день.
По Аристотелю, вещество непрерывно, т. е. любой кусок
вещества можно бесконечно дробить на всё меньшие и мень
шие кусочки, так и не дойдя до такой крошечной крупинки,
которая дальше бы уже не делилась. Однако некоторые дру
гие греческие философы, например Демокрит, придержива
лись мнения, что материя по своей природе имеет зернистую
структуру и все в мире состоит из большого числа разных ато
мов (греческое слово «атом» означает «неделимый»). Прохо
дили века, но спор продолжался без всяких реальных доказа
тельств, которые подтверждали бы правоту той или другой
стороны. Наконец, в 1803 г. английский химик и физик Джон
Дальтон показал, что тот факт, что химические вещества все
гда соединяются в определенных пропорциях, можно объяс
нить, предположив, что атомы объединяются в группы, кото

рые называются молекулами. Однако до начала XX века спор
между двумя школами так и не был решен в пользу атоми
стов. В разрешение этого спора очень важный вклад внес
Эйнштейн. В своей статье, написанной в 1905 г., за несколько
недель до знаменитой работы о специальной теории относи
тельности, Эйнштейн указал на то, что явление, носящее на
звание броуновского движения, —нерегулярное, хаотическое
движение мельчайших частичек, взвешенных в воде, —мож
но объяснить ударами атомов жидкости об эти частички.
К тому времени уже имелись некоторые основания поду
мывать о том, что и атомы тоже не неделимы. Несколькими
годами раньше Дж. Дж. Томсон из Тринити-колледжа в Кем
бридже открыл новую частицу материи —электрон, масса ко
торого меньше одной тысячной массы самого легкого атома.
Экспериментальная установка Томсона немного напоминала
современный телевизионный кинескоп. Раскаленная докрас
на металлическая нить служила источником электронов. По
скольку электроны заряжены отрицательно, они ускорялись
в электрическом поле и двигались в сторону экрана, покрыто
го слоем люминофора. Когда электроны падали на экран, на
нем возникали вспышки света. Вскоре стало понятно, что эти
электроны должны вылетать из атомов, и в 1911 г. англий
ский физик Эрнст Резерфорд наконец доказал, что атомы ве
щества действительно обладают внутренней структурой: они
состоят из крошечного положительно заряженного ядра
и вращающихся вокруг него электронов. Резерфорд пришел
к этому выводу, изучая, как отклоняются а-частицы (положи
тельно заряженные частицы, испускаемые атомами радиоак
тивных веществ) при столкновении с атомами.
Вначале думали, что ядро атома состоит из электронов
и положительно заряженных частиц, которые назвали прото
нами (от греческого слова «протос» —первичный), потому что
протоны считались теми фундаментальными блоками, из ко
торых состоит материя. Однако в 1932 г. Джеймс Чедвик, кол

лега Резерфорда по Кембриджскому университету, обнаружил,
что в ядре имеются еще и другие частицы —нейтроны, масса
которых почти равна массе протона, но которые не заряжены.
За это открытие Чедвик был удостоен Нобелевской премии
и выбран главой Конвилл-энд-Кайус-колледжа Кембриджско
го университета (колледж, в котором я сейчас работаю). Потом
ему пришлось отказаться от этого поста из-за разногласий с со
трудниками. В колледже постоянно происходили ожесточен
ные споры, которые начались с тех пор, как после войны груп
па вернувшейся молодежи проголосовала против того, чтобы
старые сотрудники оставались на своих должностях, которые
они занимали уже много лет. Все это происходило еще до меня;
я начал работать в колледже в 1965 г. и застал самый конец
борьбы, когда другой глава колледжа, нобелевский лауреат Не
вилл Мотт, тоже вынужден был уйти в отставку.
Еще лет двадцать назад протоны и нейтроны считались
«элементарными» частицами, но эксперименты по взаимодей
ствию протонов и электронов, движущихся с большими ско
ростями, с протонами показали, что на самом деле протоны
состоят из еще более мелких частиц. М. Гелл-Манн, теоретик
из Калифорнийского технологического института, назвал эти
частицы кварками. В 1969 г. за исследование кварков Гелл-
Манн был удостоен Нобелевской премии. Название «кварк»
взято из заумной стихотворной строки Джеймса Джойса:
«Три кварка для мастера Марка!» По идее, слово quark долж
но произноситься так же, как слово quart (куорт), в которой
буква t на конце заменена буквой к, но обычно его произносят
так, что оно рифмуется со словом lark.
Известно несколько разновидностей кварков: предполага
ют, что существует по крайней мере шесть «ароматов», которым
отвечают и-кварк, (i-кварк, странный кварк, очарованный кварк,
6-кварк и t -кварк. Кварк каждого «аромата» может быть еще
и трех «цветов»: красного, зеленого и синего. (Следует подчерк
нуть, что это просто обозначения, так как размер кварков значи
тельно меньше длины волны видимого света и поэтому цвета
в обычном смысле слова у них нет. Дело просто в том, что со
временным физикам нравится придумывать названия новым
частицам и явлениям, не ограничивая больше свою фантазию
греческим алфавитом.) Протон и нейтрон состоят из трех квар
ков разных «цветов». В протоне содержится два м-кварка и один
fif-кварк, в нейтроне —два й?-кварка и один м-кварк. Частицы
можно строить и из других кварков (странного, очарованного, b
и £), но все эти кварки обладают гораздо большей массой и очень
быстро распадаются на протоны и нейтроны.
Мы уже знаем, что ни атомы, ни находящиеся внутри ато
ма протоны с нейтронами не являются неделимыми, а потому
возникает вопрос: что же такое настоящие элементарные ча
стицы —те исходные кирпичи, из которых все состоит? По
скольку длины световых волн существенно больше размеров
атома, у нас нет надежды «увидеть» составные части атома
обычным способом. Для этой цели необходимы значительно
меньшие длины волн. В предыдущей главе мы узнали, что, со
гласно квантовой механике, все частицы на самом деле явля
ются еще и волнами и чем выше энергия частицы, тем меньше
соответствующая длина волны. Таким образом, наш ответ на
поставленный вопрос зависит от того, насколько высока энер
гия частиц, имеющихся в нашем распоряжении, потому что ею
определяется, насколько мал масштаб тех длин, которые мы
сможем наблюдать. Единицы, в которых обычно измеряется
энергия частиц, называются электронвольтами. (Томсон
в своих экспериментах для ускорения электронов использовал
электрическое поле. Электронвольт —это энергия, которую
приобретает электрон в электрическом поле величиной
1 вольт.) В XIX веке, когда умели использовать только части
цы с энергиями в несколько электронвольт, выделяющимися
в химических реакциях типа горения, атомы считались самы
ми мелкими частями материи. В экспериментах Резерфорда
энергии а-частиц составляли миллионы электронвольт. Затем

мы научились с помощью электромагнитных полей разгонять
частицы сначала до энергий в миллионы, а потом и в тысячи
миллионов электронвольт. Так мы узнали, что частицы, кото
рые двадцать лет назад считались элементарными, на самом
деле состоят из меньших частиц. А что, если при переходе
к еще более высоким энергиям окажется, что и эти меньшие
частицы в свою очередь состоят из еще меньших? Конечно,
это вполне вероятная ситуация, но у нас сейчас есть некоторые
теоретические основания считать, что мы уже владеем или
почти владеем сведениями об исходных «кирпичиках», из ко
торых построено все в природе.
Все, что есть во Вселенной, в том числе свет и гравитацию,
можно описывать, исходя из представления о частицах, с уче
том частично-волнового дуализма, о котором мы говорили
в предыдущей главе. Частицы же имеют некую вращательную
характеристику —спин*. Представим себе частицы в виде ма
леньких волчков, вращающихся вокруг своей оси. Правда, та
кая картина может ввести в заблуждение, потому что в кван
товой механике частицы не имеют вполне определенной оси
вращения. На самом деле спин частицы дает нам сведения
о том, как выглядит эта частица, если смотреть на нее с разных
сторон. Частица со спином 0 похожа на точку: она выглядит со
всех сторон одинаково (рис. 5.1,1). Частицу со спином 1 мож
но сравнить со стрелой: с разных сторон она выглядит по-
разному (рис. 5.1, II) и принимает тот же вид лишь после пол
ного оборота на 360°. Частицу со спином 2 можно сравнить со
стрелой, заточенной с обеих сторон: любое ее положение по
вторяется после полуоборота (180°). Аналогичным образом
частица с более высоким спином возвращается в первоначаль
ное состояние при повороте на еще меньшую часть полно
го оборота. Это все довольно очевидно, а удивительно другое:
* Spin {англ.) —вращаться, крутиться.

I. С П И Н 0
П.С МИ П = 1 III. С П И Н = 2
Рис. 5.1
существуют частицы, которые после полного оборота не при

нимают прежний вид —их нужно полностью повернуть дваж
ды! Говорят, что такие частицы обладают спином ‘Л.
Все известные частицы во Вселенной можно разделить на
две группы: частицы со спином 1А, из которых состоит веще
ство во Вселенной, и частицы со спином 0,1 и 2, которые, как
мы увидим, создают силы, действующие между частицами ве
щества. Частицы вещества подчиняются так называемому
принципу запрета Паули, открытому в 1925 г. австрийским фи
зиком Вольфгангом Паули. В 1945 г. Паули за свое открытие
был удостоен Нобелевской премии. Он являл собой идеаль
ный пример физика-теоретика: говорят, что одно его присут
ствие в городе нарушало ход всех экспериментов! Принцип
Паули гласит, что две одинаковые частицы не могут существо
вать в одном и том же состоянии, т. е. не могут иметь координа
ты и скорости, одинаковые с той точностью, которая задается
принципом неопределенности. Принцип Паули имеет крайне
важное значение, так как он позволил объяснить, почему под

действием сил, создаваемых частицами со спином 0,1,2, части
цы материи не коллапсируют в состояние с очень высокой
плотностью: если частицы вещества имеют очень близкие зна
чения координат, то их скорости должны быть разными, и, сле
довательно, они не смогут долго находиться в точках с этими
координатами. Если бы в сотворении мира не участвовал прин
цип Паули, кварки не могли бы объединиться в отдельные, чет
ко определенные частицы —протоны и нейтроны, которые
в свою очередь не смогли бы, объединившись с электронами,
образовать отдельные, четко определенные атомы. Без принци
па Паули все эти частицы сколлапсировали бы и превратились
в более или менее однородное и плотное «желе».
Правильное представление об электроне и других части
цах со спином Уг отсутствовало до 1928 г., когда Поль Дирак
предложил теорию для описания этих частиц. Впоследствии
Дирак получил кафедру математики в Кембридже (которую
в свое время занимал Ньютон и которую сейчас занимаю я).
Теория Дирака была первой теорией такого рода, которая со
гласовалась и с квантовой механикой, и со специальной тео
рией относительности. В ней давалось математическое объ
яснение того, почему спин электрона равен Уз, т. е. почему
при однократном полном обороте электрона он не принимает
прежний вид, а при двукратном принимает. Теория Дирака
предсказывала также, что у электрона должен быть партнер —
антиэлектрон или, иначе, позитрон. Открытие позитрона
в 1932 г. подтвердило теорию Дирака, и в 1933 г. он получил
Нобелевскую премию по физике. Сейчас мы знаем, что каж
дой частице соответствует античастица, с которой она может
аннигилировать. (В случае частиц, обеспечивающих взаимо
действие, частица и античастица —одно и то же.) Могли бы
существовать целые антислова и антилюди, состоящие из ан
тичастиц. Но встретив антисебя, не вздумайте поздороваться
с ним за руку! Возникнет ослепительная вспышка света, и вы
оба исчезнете. Чрезвычайно важен вопрос, почему вокруг нас

гораздо больше частиц, чем античастиц. Мы к нему еще вер
немся в этой главе.
В квантовой механике предполагается, что все силы, или
взаимодействия, между частицами вещества переносятся ча
стицами с целочисленным спином, равным 0,1 или 2. Части
ца вещества, например электрон или кварк, испускает части
цу, которая является переносчиком взаимодействия. В ре
зультате отдачи скорость частицы вещества меняется. Затем
частица-переносчик налетает на другую частицу вещества
и поглощается ею. Это соударение изменяет скорость второй
частицы, как будто между этими двумя частицами вещества
действует сила.
Частицы-переносчики взаимодействия обладают одним
важным свойством: они не подчиняются принципу запрета
Паули. Это означает отсутствие ограничений для числа обме
ниваемых частиц, так что возникающая сила взаимодействия
может оказаться большой. Но если масса частиц-переносчиков
велика, то на больших расстояниях их рождение и обмен бу
дут затруднены. Таким образом, переносимые ими силы будут
короткодействующими. Если же частицы-переносчики не бу
дут обладать собственной массой, возникнут дальнодейству-
ющие силы. Частицы-переносчики, которыми обмениваются
частицы вещества, называются виртуальными, потому что,
в отличие от реальных, их нельзя непосредственно зареги
стрировать при помощи детектора частиц. Однако мы знаем,
что виртуальные частицы существуют, потому что они созда
ют эффекты, поддающиеся измерению: благодаря виртуаль
ным частицам возникают силы, действующие между частица
ми вещества. При некоторых условиях частицы со спинами
0 ,1,2 существуют и как реальные, тогда их можно непосред
ственно зарегистрировать. С точки зрения классической фи
зики такие частицы встречаются нам в виде волн, скажем све
товых или гравитационных. Они иногда испус;..... : при
взаимодействии частиц вещества, протекающем за счет обме

на частицами-перёносчиками взаимодействия. (Например,
электрическая сила взаимного отталкивания между двумя
электронами возникает за счет обмена виртуальными фото
нами, которые нельзя непосредственно зарегистрировать. Но
если электроны пролетают друг мимо друга, то возможно ис
пускание реальных фотонов, которые будут зарегистрированы
как световые волны.)
Частицы-переносчики можно разделить на четыре типа
в зависимости от величины переносимого ими взаимодействия
и от того, с какими частицами они взаимодействовали. Под
черкнем, что такое разделение искусственно, —это схема, удоб
ная для разработки частных теорий, ничего более серьезного
в ней, вероятно, нет. Большинство физиков надеется, что в кон
це концов удастся создать единую теорию, в которой все четы
ре силы оказались бы разновидностями одной и той же силы.
Многие даже видят в этом главную цель современной физики.
Недавно увенчались успехом попытки объединения трех сил.
В этой главе я еще собираюсь о них рассказать. О том, как об
стоит дело с включением в такое объединение гравитации, мы
поговорим немного позже.
Итак, первая разновидность сил —гравитационная сила.
Гравитационные силы носят универсальный характер. Это
означает, что всякая частица находится под действием грави
тационной силы, величина которой зависит от массы или
энергии частицы. Гравитация гораздо слабее каждой из остав
шихся трех сил. Это очень слабая сила, которую мы вообще
не заметили бы, если бы не два ее специфических свойства:
гравитационные силы действуют на больших расстояниях
и всегда являются силами притяжения. Следовательно, очень
слабые гравитационные силы взаимодействия отдельных ча
стиц в двух телах большого размера, таких, например, как
Земля и Солнце, могут в сумме дать очень большую силу. Три
остальных вида взаимодействия либо действуют только на
малых расстояниях, либо являются то отталкивающими, то

притягивающими, что приводит в общем к компенсации.
В квантово-механическом подходе к гравитационному полю
считается, что гравитационная сила, действующая между дву
мя частицами материи, переносится частицей со спином 2, ко
торая называется гравитоном. Гравитон не обладает собствен
ной массой, и поэтому переносимая им сила является даль-
нодействующей. Гравитационное взаимодействие между
Солнцем и Землей объясняется тем, что частицы, из которых
состоят Земля и Солнце, обмениваются гравитонами. Несмо
тря на то что в обмене участвуют лишь виртуальные частицы,
создаваемый ими эффект безусловно поддается измерению,
потому что этот эффект —вращение Земли вокруг Солнца!
Реальные гравитоны распространяются в виде волн, которые
в классической физике называются гравитационными, но они
очень слабые, и их так трудно зарегистрировать, что пока это
никому не удалось сделать.
Следующий тип взаимодействия создается электромаг
нитными силами, которые действуют между электрически за
ряженными частицами, как, например, электроны и кварки, но
не отвечают за взаимодействие таких незаряженных частиц,
как гравитоны. Электромагнитные взаимодействия гораздо
сильнее гравитационных: электромагнитная сила, действую
щая между двумя электронами, примерно в миллион миллио
нов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов
(1с сорока двумя нулями) раз больше гравитационной силы.
Но существуют два вида электрического заряда —положи
тельный и отрицательный. Между двумя положительными
зарядами так же, как и между двумя отрицательными, дей
ствует сила отталкивания, а между положительным и отрица
тельным зарядами —сила притяжения. В больших телах, на
пример в Земле или Солнце, содержание положительных
и отрицательных зарядов почти одинаково, и, следовательно,
силы притяжения и отталкивания почти компенсируют друг
друга, и остается очень малая чисто электромагнитная сила.

Однако в малых масштабах атомов и молекул электромагнит
ные силы доминируют. Под действием электромагнитного
притяжения между отрицательно заряженными электронами
и положительно заряженными протонами в ядре электроны
в атоме вращаются вокруг ядра в точности так же, как под дей
ствием гравитационного притяжения Земля вращается вокруг
Солнца. Электромагнитное притяжение описывается как ре
зультат обмена большим числом виртуальных безмассовых
частиц со спином 1, которые называются фотонами. Как
и в случае гравитонов, фотоны, осуществляющие обмен, явля
ются виртуальными, но при переходе электрона с одной раз
решенной орбиты на другую, расположенную ближе к ядру,
освобождается энергия, и в результате испускается реальный
фотон, который при подходящей длине волны можно наблю
дать человеческим глазом как видимый свет, или же с помо
щью какого-нибудь детектора фотонов, например фотоплен
ки. Аналогичным образом при соударении реального фотона
с атомом может произойти переход электрона с одной орбиты
на другую, более далекую от ядра. Этот переход происходит за
счет энергии фотона, который поглощается атомом.
Взаимодействие третьего типа называется слабым взаи
модействием. Оно отвечает за радиоактивность и существует
между всеми частицами вещества со спином Уг, но в нем не
участвуют частицы со спином 0, 1,2 —фотоны и гравито
ны. До 1967 г. свойства слабых сил были плохо изучены, а
в 1967 г. Абдус Салам, теоретик из Лондонского Империал-
колледжа, и Стивен Вайнберг из Гарвардского университета
одновременно предложили теорию, которая объединяла сла
бое взаимодействие с электромагнитным аналогично тому,
как на сто лет раньше Максвелл объединил электричество
и магнетизм. Вайнберг и Салам высказали предположение
о том, что в дополнение к фотону существуют еще три части
цы со спином 1, которые все вместе называются тяжелыми
векторными бозонами и являются переносчиками слабого

взаимодействия. Эти бозоны были обозначены символами
W+, W~ и Z°, масса каждого из них составляла 100 ГэВ (ГэВ
означает гигаэлектронвольт, т. е. тысяча миллионов электрон-
вольт). Теория Вайнберга —Салама обладает свойством так
называемого спонтанного нарушения симметрии. Оно озна
чает, что частицы, совершенно разные при низких энергиях,
при высоких энергиях оказываются на самом деле одной
и той же частицей, но находящейся в разных состояниях. Это
в каком-то смысле похоже на поведение шарика при игре
в рулетку. При всех высоких энергиях (т. е. при быстром вра
щении колеса) шарик ведет себя всегда почти одинаково —
безостановочно вращается. Но когда колесо замедлится, энер
гия шарика уменьшается, и в конце концов он проваливается
в одну из тридцати семи канавок, имеющихся на колесе. Ины
ми словами, при низких энергиях шарик может существовать
в тридцати семи состояниях. Если бы мы почему-либо могли
наблюдать шарик только при низких энергиях, то считали бы,
что существует тридцать семь разных типов шариков!
Теория Вайнберга —Салама предсказывала, что при энер
гиях, значительно превышающих 100 ГэВ, три новые частицы
и фотон должны вести себя одинаково, а при более низких
энергиях частиц, т. е. в большинстве обычных ситуаций, эта
«симметрия» должна нарушаться. Массы W+-, W~- и Z°-
бозонов предсказывались большими, чтобы создаваемые ими
силы имели очень малый радиус действия. Когда Вайнберг
и Салам выдвинули свою теорию, им мало кто верил, а на ма
ломощных ускорителях тех времен невозможно было достичь
энергии в 100 ГэВ, необходимой для рождения реальных W+-,
W - и Z°-4acTHH. Однако лет через десять остальные предска
зания, полученные в этой теории при низких энергиях, на
столько хорошо подтвердились экспериментально, что Вайн-
бергу и Саламу была присуждена Нобелевская премия 1979 г.,
совместно с Шелдоном Глэшоу (тоже из Гарварда), который
предложил похожую единую теорию электромагнитных и сла

бых ядерных взаимодействий. Комитет по Нобелевским пре
миям был избавлен от неприятностей, которые могли бы воз
никнуть, если бы оказалось, что он совершил ошибку, сделан
ным в 1983 г. в ЦЕРНе открытием трех массивных партнеров
фотона с правильными значениями массы и другими предска
занными характеристиками. Карло Руббиа, возглавивший
группу из нескольких сотен физиков, которым принадлежало
это открытие, получил Нобелевскую премию 1984 г., присуж
денную ему совместно с инженером ЦЕРНа Симоном ван дер
Мером, автором проекта накопителя античастиц, использо
ванного в эксперименте. (В наше время чрезвычайно трудно
оставить свой след в экспериментальной физике, разве что вы
уже на вершине.)
Сильное ядерное взаимодействие представляет собой
взаимодействие четвертого типа, которое удерживает кварки
внутри протона и нейтрона, а протоны и нейтроны —внутри
атомного ядра. Переносчиком сильного взаимодействия счи
тается еще одна частица со спином 1, которая называется
глюоном. Глюоны взаимодействуют только с кварками
и с другими глюонами. У сильного взаимодействия есть одно
необычайное свойство — оно обладает конфайнментом*.
Конфайнмент состоит в том, что частицы всегда удержива
ются в бесцветных комбинациях. Один кварк не может суще
ствовать сам по себе, потому что тогда он должен был бы
иметь цвет (красный, зеленый или синий). Поэтому красный
кварк должен быть соединен с зеленым и синим посредством
глюонной «струны» (красный + зеленый + синий = белый).
Такой триплет оказывается протоном или нейтроном. Суще
ствует и другая возможность, когда кварк и антикварк объеди
няются в пару (красный + антикрасный, или зеленый + анти
зеленый, или синий + антисиний = белый). Такие комбина
* Confinement (англ.) —ограничение, удержание.
4 №3172
ции входят в состав частиц, называемых мезонами. Эти

частицы нестабильны, потому что кварк и антикварк могут
аннигилировать друг с другом, образуя электроны и другие
частицы. Аналогичным образом, один глюон не может суще
ствовать сам по себе из-за конфайнмента, потому что глюоны
тоже обладают цветом. Следовательно, глюоны должны
группироваться таким образом, чтобы их цвета в сумме дава
ли белый цвет. Описанная группа глюонов образует неста
бильную частицу —глюбол.
Мы не можем наблюдать отдельный кварк или глюон из-за
конфайнмента. Не означает ли это, что само представление
о кварках и глюонах как о частицах несколько метафизично?
Нет, потому что сильное взаимодействие характеризуется еще
одним свойством, которое называется асимптотической свобо
дой. Благодаря этому свойству понятие кварков и глюонов ста
новится вполне определенным. При обычных энергиях силь
ное взаимодействие действительно является сильным и плот
но прижимает кварки друг к другу. Но, как показывают
эксперименты на мощных ускорителях, при высоких энергиях
сильное взаимодействие заметно ослабевает и кварки и глю
оны начинают вести себя почти как свободные частицы. На
рис. 5.2 представлен фотоснимок столкновения протона и анти
протона высокой энергии. Мы видим, что несколько почти сво
бодных кварков, родившихся в результате взаимодействия, об
разовали «струи» треков, которые видны на фотографии.
Итогом успешного объединения электромагнитного
и слабого взаимодействий стали попытки соединить эти два
вида взаимодействий с сильным взаимодействием, чтобы
в результате получилась так называемая теория великого
объединения. В этом названии есть некоторое преувеличе
ние: во-первых, теории великого объединения не такие уж
великие, а во-вторых, они не объединяют полностью все вза
имодействия, потому что в них не входит гравитация. Кроме
того, все эти теории на самом деле неполны, потому что со-
Рис. 5.2
держат параметры, которые нельзя предсказать теоретически

и которые надо вычислять, сравнивая теоретические и экс
периментальные результаты. Тем не менее такие теории мо
гут стать шагом к полной теории объединения, охватываю
щей все взаимодействия. Основная идея построения теорий
великого объединения состоит в следующем: как уже говори
лось, сильные взаимодействия при высоких энергиях стано
вятся слабее, чем при низких. В то же время электромагнит
ные и слабые силы асимптотически не свободны, и при высо
ких энергиях они растут. Тогда при каком-то очень большом
значении энергии —при энергии великого объединения —
эти три силы могли бы сравняться между собой и стать про
сто разновидностями одной и той же силы. Теории великого
объединения предсказывают, что при этой энергии разные
частицы вещества со спином 'Л, такие как кварки и электро
ны, тоже перестали бы различаться, что было бы еще одним
шагом к объединению.
Значение энергии великого объединения не очень хорошо

известно, но оно должно составлять по меньшей мере тысячу
миллионов миллионов ГэВ. В ускорителях современного по
коления сталкиваются частицы с энергиями около 100 ГэВ,
а в будущих проектах эта величина должна возрасти до не
скольких тысяч ГэВ. Но для ускорения частиц до энергии ве
ликого объединения нужен ускоритель размером с Солнеч
ную систему. Маловероятно, чтобы в нынешней экономиче
ской ситуации кто-нибудь решился ее финансировать. Вот
почему невозможна непосредственная экспериментальная
проверка теорий великого объединения. Но здесь, как и в слу
чае электрослабой единой теории, существуют низкоэнерге
тические следствия, которые можно проверить.
Самое интересное из таких следствий то, что протоны, со
ставляющие большую часть массы обычного вещества, могут
спонтанно распадаться на более легкие частицы, такие как ан
тиэлектроны. Причина в том, что при энергии великого объ
единения нет существенной разницы между кварком и анти
электроном. Три кварка внутри протона обычно не обладают
достаточным количеством энергии для превращения в анти
электроны, но один из кварков может совершенно случайно
однажды получить энергию, достаточную для этого превраще
ния, потому что в силу принципа неопределенности невоз
можно точно зафиксировать энергию кварков внутри протона.
Тогда протон должен распасться, но вероятность того, что
кварк будет иметь достаточную энергию, столь мала, что ждать
этого придется по крайней мере миллион миллионов миллио
нов миллионов миллионов (1с тридцатью нулями) лет, что
гораздо больше времени, прошедшего с момента Большого
Взрыва, которое не превышает десяти тысяч миллионов лет
или что-то около того (1с десятью нулями). Отсюда напраши
вается вывод, что возможность спонтанного распада протона
нельзя экспериментально проверить. Можно, однако, увели
чить вероятность наблюдения распада протона, изучая очень
большое число протонов. (Наблюдая, например, 1 с тридцатью

одним нулем протонов в течение года, можно надеяться обна
ружить, согласно одной из простейших теорий великого объ
единения, более одного распада протона.)
Несколько таких экспериментов уже выполнено, но они
не дали определенных сведений о распадах протона или ней
трона. Один из экспериментов, в котором использовалось во
семь тысяч тонн воды, проводился в соляной шахте штата
Огайо (для того, чтобы исключить космические помехи, ко
торые можно принять за распад протона). Поскольку в тече
ние всего эксперимента не было зарегистрировано ни одного
распада протона, можно вычислить, что время жизни протона
должно быть больше, чем десять миллионов миллионов мил
лионов миллионов миллионов (1с тридцатью одним нулем)
лет. Этот результат превышает предсказания простейшей те
ории великого объединения, но есть и более сложные теории,
дающие более высокую оценку. Для их проверки потребуют
ся еще более точные эксперименты с еще большими количе
ствами вещества.
Несмотря на трудности наблюдения распада протона, не
исключено, что само наше существование есть следствие об
ратного процесса —образования протонов или, еще проще,
кварков на самой начальной стадии, когда кварков было не
больше, чем антикварков. Такая картина начала Вселенной
представляется наиболее естественной. Земное вещество
в основном состоит из протонов и нейтронов, которые в свою
очередь состоят из кварков, но в нем нет ни антипротонов, ни
антинейтронов, состоящих из антикварков, если не считать те
несколько штук, которые были получены на больших ускори
телях. Эксперименты с космическими лучами подтверждают,
что то же самое справедливо и для всего вещества в нашей Га
лактике: в нем нет ни антипротонов, ни антинейтронов, за ис
ключением того небольшого количества античастиц, которое
возникает в результате рождения пар частица —античастица
в соударениях частиц при высоких энергиях. Если бы в на

шей Галактике были большие участки антивещества, то мож
но было бы ожидать сильного излучения на границах раздела
вещества и антивещества, где возникало бы множество соуда
рений частиц и античастиц, которые, аннигилируя, испускали
бы излучение высокой энергии.
У нас нет прямых указаний на то, состоит ли вещество
других галактик из протонов и нейтронов или из антипрото
нов и антинейтронов, но оно должно состоять из частиц одно
го типа: в пределах одной галактики не может быть смеси ча
стиц и античастиц, потому что в результате их аннигиляции
испускалось бы мощное излучение. Поэтому мы считаем, что
все галактики состоят из кварков, а не из антикварков; вряд
ли одни галактики состояли из вещества, а другие —из анти
вещества.
Но почему кварков должно быть настолько больше, чем
антикварков? Почему число их не одинаково? Нам очень по
везло, что это так, потому что если бы кварков и антикварков
было поровну, то почти все кварки и антикварки проанниги-
лировали бы друг с другом в ранней Вселенной, наполнив ее
излучением, но едва ли оставив хоть какое-нибудь вещество.
Не было бы ни галактик, ни звезд, ни планет, на которых мог
ла бы развиваться человеческая жизнь. С помощью теорий
великого объединения можно объяснить, почему во Вселен
ной кварков должно быть сейчас больше, чем антикварков,
даже в том случае, если в самом начале их было поровну. Как
мы уже знаем, в теориях великого объединения при высоких
энергиях кварки могут превращаться в антиэлектроны. Воз
можны и обратные процессы, когда антикварки превращают
ся в электроны, а электроны и антиэлектроны —в антиквар
ки и кварки. Когда-то на очень ранней стадии развития Все
ленной она была такой горячей, что энергии частиц было
достаточно для подобных превращений. Но почему же в ре
зультате кварков стало больше, чем антикварков? Причина
кроется в том, что законы физики не совсем одинаковы для

частиц и античастиц.
До 1956 г. считалось, что законы физики инвариантны от
носительно трех преобразований симметрии —С, Р и Т. Сим
метрия С означает, что все законы одинаковы для частиц
и античастиц. Симметрия Р означает, что законы физики оди
наковы для любого явления и для его зеркального отражения
(зеркальным отражением частицы, вращающейся по часовой
стрелке, будет частица, вращающаяся против часовой стрел
ки). Наконец, смысл симметрии Т состоит в том, что при из
менении направления движения всех частиц и античастиц на
обратное система вернется в то состояние, в котором она на
ходилась раньше; иными словами, законы одинаковы при
движении во времени вперед или назад.
В 1956 г. два американских физика, Цзундао Ли и Чжэнь-
нин Янг, высказали предположение, что слабое взаимодей
ствие на самом деле не инвариантно относительно Р-пре-
образований. Иными словами, в результате слабого взаимо
действия развитие Вселенной может пойти иначе, чем раз
витие ее зеркального отражения. В том же году Цзиньсян By,
коллега Ли и Янга, сумела доказать, что их предположение
правильно. Расположив в магнитном поле ядра радиоактив
ных атомов так, чтобы их спины были направлены одинаково,
она показала, что электронов вылетает больше в одном на
правлении, чем в другом. В следующем году Ли и Янг за свое
открытие были удостоены Нобелевской премии. Оказалось,
что слабые взаимодействия не подчиняются и симметрии С.
Это означает, что Вселенная, состоящая из античастиц, будет
вести себя иначе, чем наша Вселенная. Всем, однако, казалось,
что слабое взаимодействие должно все-таки подчиняться ком
бинированной симметрии СР, т. е. развитие Вселенной долж
но происходить так же, как и развитие ее зеркального отра
жения, если, отразив ее в зеркале, мы к тому же каждую части
цу заменим античастицей. Но в 1964 г. еще два американца,
Джеймс Кронин и Вал Фитч, обнаружили, что в распаде

частиц, которые называются if-мезонами, нарушается даже
CP-симметрия. В результате в 1980 г. Кронин и Фитч получи
ли за свою работу Нобелевскую премию. (Какое огромное ко
личество премий присуждено за работы, в которых показано,
что Вселенная не так проста, как нам кажется!)
Существует математическая теорема, в которой утвержда
ется, что любая теория, подчиняющаяся квантовой механике
и теории относительности, должна всегда быть инвариантна
относительно комбинированной симметрии СРТ. Другими
словами, поведение Вселенной не изменится, если заменить
частицы античастицами, отразить все в зеркале и еще изме
нить направление времени на обратное. Но Кронин и Фитч
показали, что если заменить частицы античастицами и про
извести зеркальное отражение, но при этом не изменять на
правление времени на обратное, то Вселенная будет вести
себя по-другому. Следовательно, при обращении времени
законы физики должны измениться, т. е. они не инвариант
ны относительно симметрии Т.
Понятно, что в ранней Вселенной нарушалась симмет
рия Т: когда время течет вперед, Вселенная расширяется,
а если бы время пошло назад, то Вселенная начала бы сжи
маться. А поскольку существуют силы, не инвариантные от
носительно симметрии Т, то отсюда следует, что по мере рас
ширения Вселенной под действием этих сил антиэлектроны
должны превращаться в кварки чаще, чем электроны в анти-
кварки. Затем, когда Вселенная расширялась и охлаждалась,
антикварки и кварки должны были аннигилировать, но по
скольку кварков оказалось бы больше, чем антикварков, квар
ки остались бы в небольшом избытке. И они-то и есть те са
мые кварки, из которых состоит сегодняшнее вещество, кото
рое мы видим и из которого сотворены мы сами. Таким об
разом, само наше существование можно рассматривать как
подтверждение теорий великого объединения, правда, только
как качественное подтверждение. Неопределенности проис

ходят из-за того, что мы не можем предсказать ни сколько
кварков останется после аннигиляции, ни даже будут ли
оставшиеся частицы кварками или антикварками. (Правда,
если бы в излишке остались антикварки, мы бы просто пере
именовали их в кварки, а кварки —в антикварки.)
Теории великого объединения не включают в себя грави
тационное взаимодействие. Это не столь уж существенно, по
тому что гравитационные силы так малы, что их влиянием
можно просто пренебречь, когда мы имеем дело с элементар
ными частицами или атомами. Однако тот факт, что гравита
ционные силы являются дальнодействующими, да еще и все
гда силами притяжения, означает, что результаты их воздей
ствия всегда суммируются. Следовательно, если имеется
достаточное количество частиц вещества, то гравитационные
силы могут стать больше всех остальных сил. Вот почему эво
люция Вселенной определяется именно гравитацией. Даже
в случае объектов размером со звезду гравитационное притя
жение может перевесить все остальные силы и привести к кол
лапсу звезды. В 70-х годах я занимался исследованием черных
дыр, которые могут возникнуть в результате такого звездного
коллапса, и окружающих их сильных гравитационных полей.
Именно в ходе этой работы у меня появились первые догадки
о том, как квантовая механика и общая теория относительно
сти могут влиять друг на друга —первые проблески формы
той квантовой теории гравитации, которую еще предстоит
разработать.
6
ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ
Термин «черная дыра» появился совсем недавно. Его ввел

в обиход в 1969 г. американский ученый Джон Уилер как ме
тафорическое выражение представления, возникшего по
крайней мере 200 лет назад, когда существовали две теории
света: в первой, которой придерживался Ньютон, считалось,
что свет состоит из частиц; согласно же второй теории, свет —
это волны. Сейчас мы знаем, что на самом деле обе они пра
вильны. В силу принципа частично-волнового дуализма
квантовой механики свет может рассматриваться и как ча
стицы, и как волны. В теории, в которой свет —волны, было
непонятно, как будет действовать на него гравитация. Если
же свет —поток частиц, то можно считать, что гравитация
действует на них так же, как на пушечные ядра, ракеты и пла
неты. Сначала ученые думали, что частицы света перемеща
ются с бесконечной скоростью и поэтому гравитация не мо
жет их замедлить, но когда Рёмер установил, что скорость
света конечна, стало ясно, что влияние гравитации может
оказаться существенным.
Исходя из этого, Джон Мичелл, преподаватель из Кем
бриджа, в 1783 г. представил в журнал «Философские труды
Лондонского Королевского общества»* свою работу, в кото

рой он указывал на то, что достаточно массивная и компакт
ная звезда должна иметь столь сильное гравитационное поле,
что свет не сможет выйти за его пределы: любой луч света,
испущенный поверхностью такой звезды, не успев отойти от
нее, будет втянут обратно ее гравитационным притяжением.
Мичелл считал, что таких звезд может быть очень много. Не
смотря на то что их нельзя увидеть, так как их свет не может
до нас дойти, мы тем не менее должны ощущать их гравита
ционное притяжение. Подобные объекты называют сейчас
черными дырами, и этот термин отражает их суть: темные
бездны в космическом пространстве. Через несколько лет по
сле Мичелла французский ученый Лаплас высказал, по-
видимому независимо от него, аналогичное предположение.
Небезынтересно, что Лаплас включил его лишь в первое
и второе издания своей книги «Система мира», но исключил
из более поздних изданий, сочтя, наверное, черные дыры бре
довой идеей. (К тому же в XIX веке корпускулярная тео
рия света потеряла популярность. Стало казаться, что все яв
ления можно объяснить с помощью волновой теории, а в ней
воздействие гравитационных сил на свет вовсе не было оче
видным.)
На самом деле свет нельзя рассматривать как пушечные
ядра в теории тяготения Ньютона, потому что скорость света
фиксирована. (Пушечное ядро, вылетевшее вверх с поверх
ности Земли, из-за гравитации будет замед лять полет и в кон
це концов остановится, а потом начнет падать. Фотон же дол
жен продолжать движение вверх с постоянной скоростью.
Как же тогда ньютоновская гравитация может воздействовать
на свет?) Последовательная теория взаимодействия света
и гравитации отсутствовала до 1915 г., когда Эйнштейн пред
ложил общую теорию относительности. Но даже после этого
* Philosophical Тransactions of the Royal Society of London.

прошло немало времени, пока стало наконец ясно, какие вы

воды следуют из теории Эйнштейна относительно массивных
звезд.
Чтобы понять, как возникает черная дыра, надо вспом
нить о том, каков жизненный цикл звезды. Звезда образует
ся, когда большое количество газа (в основном водорода)
начинает сжиматься силами собственного гравитационного
притяжения. В процессе сжатия атомы газа все чаще и чаще
сталкиваются друг с другом, двигаясь со все большими
и большими скоростями. В результате газ разогревается
и в конце концов становится таким горячим, что атомы во
дорода, вместо того чтобы отскакивать друг от друга, будут
сливаться, образуя гелий. Тепло, выделяющееся в этой реак
ции, которая напоминает управляемый взрыв водородной
бомбы, и вызывает свечение звезды. Из-за дополнительного
тепла давление газа возрастает до тех пор, пока не уравно
весит гравитационное притяжение, после чего газ перестает
сжиматься. Это немного напоминает надутый резиновый
шарик, в котором устанавливается равновесие между давле
нием воздуха внутри, заставляющим шарик раздуваться,
и натяжением резины, под действием которого шарик сжи
мается. Подобно шарику, звезды будут долго оставаться
в стабильном состоянии, в котором выделяющимся в ядер-
ных реакциях теплом уравновешивается гравитационное
притяжение. Но в конце концов у звезды кончится водород
и другие виды ядерного топлива. Как ни парадоксально, но
чем больше начальный запас топлива у звезды, тем быстрее
оно истощается, потому что для компенсации гравитацион
ного притяжения звезде надо разогреться тем сильнее, чем
больше ее масса. А чем горячее звезда, тем быстрее расходу
ется ее топливо. Запаса топлива на Солнце хватит примерно
на пять тысяч миллионов лет, но более тяжелые звезды из
расходуют свое топливо всего за сто миллионов лет, т. е. за
время, гораздо меньшее возраста Вселенной. Израсходовав
топливо, звезда начинает охлаждаться и сжиматься, а вот

что с ней происходит потом, стало понятно только в конце
20-х годов XX века.
В 1928 г. Субраманьян Чандрасекар, аспирант из Индии,
отправился по морю в Англию, в Кембридж, чтобы пройти
там курс обучения у крупнейшего специалиста в области об
щей теории относительности Артура Эддингтона. (Говорят,
в начале 20-х годов один журналист сказал Эддингтону, что
слышал, будто в мире всего три человека понимают общую
теорию относительности. Эддингтон, помолчав, сказал: «Я ду
маю —кто же третий?») Во время своего путешествия из
Индии Чандрасекар вычислил, какой величины должна быть
звезда, чтобы, израсходовав целиком свое топливо, она все
же могла бы противостоять воздействию собственных грави
тационных сил. Чандрасекар рассуждал так. Когда звезда
уменьшается, частицы вещества очень сильно сближаются
друг с другом, и в силу принципа запрета (исключения) Пау
ли их скорости должны все больше различаться. Следова
тельно, частицы стремятся разойтись и звезда расширяется.
Таким образом, радиус звезды может удерживаться постоян
ным благодаря равновесию между гравитационным притя
жением и возникающим в силу принципа Паули отталкива
нием, точь-в-точь как на более ранней стадии развития звез
ды гравитационные силы уравновешивались ее тепловым
расширением.
Однако Чандрасекар понимал, что отталкивание, обу
словленное принципом Паули, не беспредельно. Согласно
теории относительности, максимальная разница скоростей
частиц вещества в звезде равна скорости света. Это значит,
что, когда звезда становится достаточно плотной, отталкива
ние, обусловленное принципом Паули, должно стать меньше,
чем гравитационное притяжение. Чандрасекар рассчитал,
что если масса холодной звезды более чем в полтора раза
превышает массу Солнца, то эта звезда не сможет противо
стоять собственной гравитации. (Данное значение массы

сейчас называют пределом Чандрасекара.) Приблизительно
в то же время аналогичное открытие сделал советский физик
Л. Д. Ландау.
Выводы Чандрасекара и Ландау имели важные след
ствия относительно судьбы звезд с большой массой. Если
масса звезды меньше предела Чандрасекара, то она в конце
концов может перестать сокращаться, превратившись в бе
лого карлика — одно из возможных конечных состояний
звезды. Белый карлик имеет в радиусе несколько тысяч ки
лометров, плотность —сотни тонн на кубический санти
метр и удерживается в равновесии благодаря отталкиванию
электронов в его веществе —отталкиванию, которое возни
кает из-за принципа Паули. На небе видно немало белых
карликов. Одним из первых был открыт белый карлик, вра
щающийся вокруг Сириуса —самой яркой звезды на ноч
ном небе.
Ландау показал, что звезда может оказаться и в другом ко
нечном состоянии, предельная масса которого равна одной-
двум массам Солнца, а размеры даже меньше, чем у белого
карлика. Эти звезды тоже должны существовать благодаря
возникающему из-за принципа Паули отталкиванию, но не
между электронами, а между протонами и нейтронами. По
этому такие звезды получили название нейтронных звезд. Их
радиус не больше нескольких десятков километров, а плот
ность —сотни миллионов тонн на кубический сантиметр. Ко
гда Ландау предсказал нейтронные звезды, наблюдать их ни
кто не умел, а реальная возможность их наблюдения появи
лась значительно позже.
Если масса звезды превышает предел Чандрасекара, то,
когда ее топливо кончается, возникают большие сложности.
Чтобы избежать катастрофического гравитационного кол
лапса, звезда может взорваться или каким-то образом вы
бросить из себя часть вещества, чтобы масса стала меньше
предельной. Трудно, однако, поверить, что так происходит

со всеми звездами, независимо от их размеров. Как звезда
узнаёт, что ей пора терять вес? А даже если бы каждой звез
де удалось потерять в весе настолько, чтобы избежать кол
лапса, то что произошло бы, если бы мы увеличили массу
белого карлика или нейтронной звезды так, чтобы она пре
высила предел? Может быть, тогда произошел бы коллапс
и плотность звезды стала бесконечной? Эддингтон был так
этим поражен, что отказался верить результату Чандрасека
ра. Он считал просто невозможным, чтобы звезда сколлап-
сировала в точку. Такой позиции придерживалось боль
шинство ученых; сам Эйнштейн заявил в своей статье, что
звезды не могут сжиматься до нулевых размеров. Враждеб
ное отношение ученых, особенно Эддингтона, который был
первым учителем Чандрасекара и главным авторитетом
в исследовании строения звезд, вынудили Чандрасекара
оставить работу в прежнем направлении и переключиться
на другие задачи астрономии, такие как движение звездных
скоплений. Однако Нобелевская премия 1983 г. была, по
крайней мере частично, присуждена Чандрасекару за ран
ние работы, связанные с предельной массой холодных
звезд.
Он показал, что если масса звезды превышает предел
Чандрасекара, то принцип запрета не может остановить ее
коллапс, а задачу о том, что должно произойти с такой звез
дой согласно общей теории относительности, первым решил
в 1939 г. молодой американский физик Роберт Оппенгеймер.
Но из результатов Оппенгеймера следовало, что с помощью
существовавших тогда телескопов нельзя наблюдать ни один
из предсказанных эффектов. Потом началась Вторая миро
вая война, и сам Оппенгеймер вплотную занялся разработ
кой атомной бомбы. После войны о гравитационном коллап
се совершенно забыли, потому что большинство ученых
было увлечено изучением явлений атомных и ядерных мае-
штабов. Но в шестидесятых годах, благодаря новейшей тех

нике, число астрономических наблюдений сильно возросло,
а их область значительно расширилась, что вызвало возрож
дение интереса к астрономии и космологии. Результаты Оп
пенгеймера были заново открыты и развиты далее многими
физиками.
В итоге, благодаря Оппенгеймеру, мы имеем сейчас сле
дующую картину. Из-за гравитационного поля звезды лучи
света в пространстве-времени отклоняются от тех траекто
рий, по которым они перемещались бы в отсутствие звезды.
Световые конусы, вдоль поверхности которых распростра
няются испущенные из их вершин световые лучи, около по
верхности звезды немного наклоняются внутрь. Это прояв
ляется в наблюдаемом во время солнечного затмения ис
кривлении световых лучей, идущих от удаленных звезд. По
мере сжатия звезды увеличивается гравитационное поле на
ее поверхности и световые конусы наклоняются еще силь
нее. Поэтому световым лучам, испущенным звездой, стано
вится все труднее выйти за пределы гравитационного поля
звезды, и удаленному наблюдателю ее свечение будет ка
заться тусклым и более красным. В конце концов, когда в хо
де сжатия радиус звезды достигнет некоторого критического
значения, гравитационное поле у ее поверхности станет
очень сильным, и тогда световые конусы настолько повер
нутся внутрь, что свет не сможет больше выйти наружу
(рис. 6.1). По теории относительности ничто не может дви
гаться быстрее света; а раз свет не может выйти наружу, то
и никакой другой объект не сможет выйти, т. е. все будет
втягиваться назад гравитационным полем. Это значит, что
существует некое множество событий, т. е. некая область
пространства-времени, из которой невозможно выйти нару
жу и достичь удаленного наблюдателя. Такая область назы
вается сейчас черной дырой. Границу черной дыры называ
ют горизонтом событий. Она совпадает с путями тех свето
вых лучей, которые первыми из всех теряют возможность

выйти за пределы черной дыры.
Чтобы понять, что вы увидели бы, если бы наблюдали за
образованием черной дыры при коллапсе звезды, надо
вспомнить, что в теории относительности отсутствует абсо
лютное время и у каждого наблюдателя своя мера времени.
Из-за того что звезда имеет гравитационное поле, для на
блюдателя на звезде время будет не таким, как для удален
ного наблюдателя. Предположим, что какой-нибудь отваж
ный астронавт находится на поверхности коллапсирующей
звезды и коллапсирует внутрь вместе с ней. Пусть он каж
дую секунду по своим часам посылает сигналы на космиче
ский корабль, обращающийся по орбите вокруг звезды.
В какой-то момент времени по его часам, скажем в 11:00,
звезда сожмется до радиуса ниже критического, при кото
ром гравитационное поле становится настолько сильным,
что ничто не может выйти наружу, и тогда сигналы этого
смельчака больше не попадут на космический корабль. При
приближении времени к 11:00 интервалы между очередны
ми сигналами, которые астронавт посылает своим спут
никам на космический корабль, будут удлиняться, но до
10:59:59 этот эффект будет невелик. Между сигналами, ко
торые астронавт по своим часам пошлет в 10:59:58 и 10:59:59,
на космическом корабле пройдет чуть больше секунды, но
сигнала, посланного астронавтом в 11:00, им придется ждать
вечно. Световые волны, испущенные с поверхности звезды
между 10:59:59 и 11:00 по часам астронавта, будут, с точки
зрения пассажира космического корабля, размазаны по бес
конечному периоду времени. Временной интервал между
двумя волнами, приходящими друг за другом на корабль,
будет все время увеличиваться, и поэтому излучаемый звез
дой свет будет непрерывно ослабевать и казаться все более
красным. В конце концов звезда станет такой тусклой, что ее
больше не увидят с борта космического корабля: от нее оста
нется лишь черная дыра в пространстве. При этом на ко

рабль будет по-прежнему действовать гравитационное при
тяжение звезды, так что он продолжит свое движение по ор
бите вокруг черной дыры.
Но этот сценарий не совсем реалистичен по следующей
причине. При удалении от звезды ее гравитационное при
тяжение ослабевает, а поэтому ноги нашего отважного
астронавта всегда будут испытывать более сильное гравита
ционное воздействие, чем голова. Разница в величине сил
приведет к тому, что астронавт либо окажется вытянутым,
как спагетти, либо разорвется на части еще до того, как раз
меры звезды сократятся до критического радиуса, когда
возникает горизонт событий! Но мы считаем, что во Все
ленной существуют гораздо большие объекты, например
центральные области галактик, которые тоже могут превра
щаться в черные дыры из-за гравитационного коллапса. То
гда, находясь на одном из таких объектов, астронавт не был
бы разорван на части еще до образования черной дыры. На
самом деле он бы не почувствовал ничего особенного, когда
радиус звезды достиг бы критического значения, и впол
не мог бы пройти, не заметив, точку, за которой начинается
область, откуда нельзя вернуться назад. Но всего через
несколько часов, когда эта область начала бы коллапсиро-
вать, разница гравитационных сил, действующих на ноги и
на голову, возросла бы так сильно, что его опять разорвало
бы на части.
В работе, которую мы с Роджером Пенроузом выполни
ли в период с 1965 по 1970 г., было показано, что, согласно
общей теории относительности, в черной дыре должна быть
сингулярность, в которой плотность и кривизна простран
ства-времени бесконечны. Ситуация напоминает Большой
Взрыв в момент начала отсчета времени, с той только раз
ницей, что это означало бы конец времени для астронавта и
для коллапсирующего тела. В этой сингулярной точке нару-
СИНГУЛЯРНОСТЬ
ЛУЧ СВЕТА, ИСПУЩЕННЫЙ

В МОМЕНТ ВОЗНИКНОВЕНИЯ
ГОРИЗОНТА СОБЫТИЙ

ПОСЛЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ

ДО ВОЗНИКНОВЕНИЯ
, ВНУТРЕННЯЯ
ОБЛАСТЬ ЗВЕЗДЫ
<------------------------------ о ------------------------------ ►
РАССТОЯНИЕ ОТ ЦЕНТРА ЗВЕЗДЫ
Рис. 6.1
шались бы законы науки, а мы потеряли бы способность пред

сказывать будущее. Но эта потеря не коснулась бы ни одного
наблюдателя, находящегося вне черной дыры, потому что до
него не дошел бы ни световой, ни какой-нибудь другой сигнал,
вышедший из сингулярности. Под влиянием этого удивитель
ного факта Роджер Пенроуз выдвинул «гипотезу космической
цензуры», которую можно сформулировать так: «Бог не тер
пит голой сингулярности». Другими словами, сингулярности,
возникшие в результате гравитационного коллапса, появля
ются лишь в местах вроде черных дыр, где горизонт событий
надежно укрывает их от взглядов извне. Строго говоря, это
гипотеза слабой космической цензуры (как ее и называют сей
час): благодаря ей наблюдатели, находящиеся за пределами
черной дыры, защищены от последствий того, что в сингуляр
ности теряется способность предсказывать будущее, но эта ги
потеза ничего не дает для спасения несчастного астронавта,
упавшего в черную дыру.
Существуют некоторые решения уравнений общей тео
рии относительности, которые позволяют астронавту уви
деть голую син1улярность; он может увернуться от сингуляр
ности и, пролетев через «кротовую нору», выйти в другой
области Вселенной. Такой вариант предоставил бы широкие
возможности для путешествия в пространстве и времени, но,
к сожалению, все эти решения, по-видимому, сильно неста
бильны. Малейшее возмущение, например присутствие
астронавта, могло бы так изменить решения, что астронавт не
увидел бы сингулярность до самого столкновения с ней, ко
гда его существованию пришел бы конец. Другими словами,
сингулярность находилась бы всегда в его будущем и никог
да в прошлом. Сильная формулировка гипотезы космиче
ской цензуры такова: сингулярности реалистического реше
ния должны быть всегда либо целиком в будущем (как в слу
чае гравитационного коллапса), либо целиком в прошлом
(как в случае Большого Взрыва). Очень хочется надеяться,
что «гипотеза космической цензуры» выполняется в той или

иной формулировке, потому что иначе вблизи голых сингу
лярностей имелась бы возможность попадать в прошлое. Это
было бы прекрасно для писателей-фантастов, но означало
бы, что никогда нельзя быть уверенным в своей безопасно
сти: кто-то может войти в прошлое и лишить жизни кого-
нибудь из ваших родителей еще до того, как они успели дать
жизнь вам!
Горизонт событий, ограничивающий ту область простран
ства-времени, из которой невозможно выбраться наружу, по
добен некоей полупроницаемой мембране, окружающей чер
ную дыру: объекты вроде неосторожного астронавта могут
упасть в черную дыру через горизонт событий, но никакие
объекты не могут выбраться из нее через горизонт событий
обратно. (Вспомните, что горизонт событий —это путь, по ко
торому в пространстве-времени распространяется свет, когда
он стремится выйти из черной дыры, а быстрее света не может
двигаться ничто.) О горизонте событий можно сказать так, как
сказано у поэта Данте о входе в Ад: «Оставь надежду всяк сю
да входящий». Всё и вся, провалившееся за горизонт событий,
вскоре попадет в область бесконечной плотности, где время
кончается.
Общая теория относительности предсказывает, что при
движении тяжелых объектов должны излучаться гравита
ционные волны, которые представляют собой пульсации
кривизны пространства, распространяющиеся со скоростью
света. Излучаемые при любом движении гравитационные
волны будут уносить энергию системы. (Это напоминает
поведение брошенного в воду поплавка, который сначала то
уходит под воду, то выныривает на поверхность, но, по
скольку волны уносят его энергию, в конце концов застыва
ет в неподвижном стационарном состоянии.) Например,
мри обращении Земли вокруг Солнца возникают грави
тационные волны, и Земля теряет свою энергию. Потеря
энергии будет влиять на орбиту Земли, и Земля начнет по

степенно приближаться к Солнцу. В конце концов они войдут
в контакт, и Земля, перестав двигаться относительно Солнца,
окажется в стационарном состоянии. При вращении Земли
вокруг Солнца теряемая мощность очень мала —примерно
такова, какую потребляет небольшой электрокипятильник.
Это означает, что Земля упадет на Солнце примерно через
тысячу миллионов миллионов миллионов миллионов лет,
а потому прямо сейчас беспокоиться не о чем! Изменения ор
биты Земли происходят слишком медленно для наблюдения,
но за последние несколько лет в точности такой же эффект
наблюдался в системе PSR 1913+16. (PSR означает «пуль
сар» —особая разновидность нейтронной звезды, которая из
лучает периодические импульсы радиоволн.) Это система
двух нейтронных звезд, вращающихся одна вокруг другой;
потери энергии на гравитационное излучение приводят к их
сближению по спирали.
Когда во время гравитационного коллапса звезды образу
ется черная дыра, все движения звезды должны сильно уско
риться, и поэтому потери энергии тоже должны сильно воз
расти. Следовательно, коллапсирующая звезда должна вскоре
оказаться в некоем стационарном состоянии. Каким же будет
это конечное состояние?
Можно предположить, что оно будет зависеть от всех
сложных свойств исходной звезды, т. е. не только от ее массы
и скорости вращения, но и от разных плотностей разных ча
стей звезды и от сложного движения газов внутри нее. Но если
бы черные дыры были столь же разнообразными, как и кол-
лапсирующие объекты, из которых они возникают, то делать
какие бы то ни было общие предсказания о черных дырах ока
залось бы очень трудно.
Однако в 1967 г. канадский ученый Вернер Израэль (он
родился в Берлине, воспитывался в Южной Африке, а док
торскую диссертацию защищал в Ирландии) произвел рево
люцию в науке о черных дырах. Израэль показал, что, соглас

но общей теории относительности, невращающиеся черные
дыры должны иметь очень простые свойства: они должны
быть правильной сферической формы, размеры черной дыры
должны зависеть только от ее массы, а две черные дыры
с одинаковыми массами должны быть идентичны друг другу.
Фактически получалось, что черные дыры можно описать
частным решением уравнений Эйнштейна, известным еще
с 1917 г. и найденным Карлом Шварцшильдом вскоре после
опубликования общей теории относительности. Сначала
многие, в том числе и сам Израэль, считали, что, поскольку
черные дыры должны быть совершенно круглыми, они могут
образовываться только в результате коллапса совершенно
круглого объекта. Таким образом, любая реальная звезда —
а реальные звезды не бывают идеально сферической фор
мы —может сколлапсировать, порождая только голую син
гулярность.
Правда, была возможна и другая интерпретация получен
ного Израэлем результата, которую, в частности, поддержи
вали Роджер Пенроуз и Джон Уилер. Быстрые движения,
возникающие во время коллапса звезды, означают, указывали
эти ученые, что излучаемые звездой гравитационные волны
могут еще сильнее скруглить ее, и к тому моменту, когда звез
да окажется в стационарном состоянии, она будет в точности
сферической формы. При таком взгляде на вещи любая не-
вращающаяся звезда, как бы ни была сложна ее форма и вну
тренняя структура, после гравитационного коллапса должна
превратиться в черную дыру правильной сферической формы,
размеры которой будут зависеть только от ее массы. В даль
нейшем такой вывод был подтвержден расчетами и вскоре
стал общепринятым.
Результат Израэля касался только черных дыр, образо
вавшихся из невращающихся объектов. В 1963 г. Рой Керр
из Новой Зеландии нашел семейство решений уравнений
общей теории относительности, которые описывали враща

ющиеся черные дыры. Керровские черные дыры вращаются
с постоянной скоростью, а их форма и размер зависят только
от массы и скорости вращения. Если вращение отсутствует,
то черная дыра имеет идеальную шарообразную форму, а от
вечающее ей решение идентично шварцшильдовскому ре
шению. Если же черная дыра вращается, то ее диаметр уве
личивается по экватору (точно так же, как деформируются
вследствие вращения Земля и Солнце), и тем сильнее, чем
быстрее вращение. Чтобы можно было перенести результат
Израэля и на вращающиеся тела, было сделано предполо
жение, что любое вращающееся тело, которое в результате
коллапса образует черную дыру, должно в конце концов
оказаться в стационарном состоянии, описываемом реше
нием Керра.
В 1970 г. мой коллега по Кембриджу Брендон Картер
сделал первый шаг к доказательству этого предположения.
Картер показал, что если стационарная вращающаяся чер
ная дыра обладает осью симметрии, как волчок, то ее разме
ры и форма будут зависеть только от ее массы и скорости
вращения. Затем в 1971 г. я доказал, что любая стационар
ная черная дыра всегда будет иметь такую ось симметрии.
Наконец в 1973 г. Дэвид Робинсон из лондонского Кингз-
колледжа, опираясь на наши с Картером результаты, по
казал, что вышеприведенное предположение правильно,
т. е. что стационарная черная дыра всегда будет решением
Керра. Итак, после гравитационного коллапса черная дыра
должна оказаться в таком состоянии, чтобы она могла вра
щаться, но не могла пульсировать. Кроме того, размеры чер
ной дыры будут зависеть только от ее массы и скорости вра
щения и никак не будут связаны со свойствами того тела,
которое сколлапсировало в эту черную дыру. Этот вывод
стал известен в формулировке: «У черной дыры нет волос».
Теорема об отсутствии волос у черной дыры имеет огром
ное практическое значение, потому что она налагает силь

ные ограничения на возможные типы черных дыр и тем са
мым дает возможность строить детальные модели объектов,
которые могли бы содержать черные дыры, и сравнивать их
предсказания с результатами наблюдений. Кроме того, из
нее следует, что при образовании черной дыры должна те
ряться огромная часть информации о сколлапсировавшем
теле, потому что после коллапса все, что нам удастся изме
рить, —это, может быть, лишь масса тела да скорость его
вращения. Значимость сказанного станет ясна из следу
ющей главы.
Черные дыры —один из очень немногочисленных при
меров в истории науки, когда теория развивалась во всех де
талях как математическая модель, не имея никаких экспери
ментальных подтверждений своей справедливости. И это,
конечно, было главным возражением противников черных
дыр: как можно верить в реальность объектов, существова
ние которых следует лишь из вычислений, основанных на
такой сомнительной теории, как общая теория относительно
сти. Но в 1963 г. Мартен Шмидт, астроном из Маунт-Пало-
марской обсерватории в Калифорнии, измерил красное смеще
ние тусклого, похожего на звезду объекта в направлении источ
ника радиоволн 3C273 (источник под номером 273 в третьем
Кембриджском каталоге радиоисточников). Обнаруженное
Шмидтом красное смещение оказалось слишком велико,
чтобы его можно было объяснить действием гравитационно
го поля: если бы оно было гравитационного происхождения,
то связанный с ним объект должен был иметь такую боль
шую массу и располагаться так близко к нам, что его при
сутствие изменило бы орбиты всех планет Солнечной систе
мы. Но, может быть, тогда красное смещение возникло из-за
расширения Вселенной, и из этого следует, что рассматри
ваемый объект находится, наоборот, очень далеко? Види
мый на таком большом расстоянии объект должен быть
очень ярким, т. е. должен излучать огромную энергию. Един

ственный механизм, с помощью которого могло бы излу
чаться такое большое количество энергии, — это гравита
ционный коллапс, но не какой-нибудь одной звезды, а кол
лапс всей центральной области Галактики. С тех пор были
открыты и другие аналогичные квазизвездные объекты, или
квазары, обладающие красным смещением. Но их большая
удаленность сильно затрудняет наблюдение и не дает воз
можности сделать окончательные выводы относительно
черных дыр.
В 1967 г. появился новый довод в пользу существования
черных дыр. Аспирантка Кембриджского университета Джо
селин Белл обнаружила на небе объекты, излучающие регу
лярные импульсы радиоволн. Сначала Белл и ее руководи
тель Энтони Хьюиш решили, что они установили контакт
с внеземными цивилизациями нашей Галактики. Я помню,
что, докладывая о своем открытии на семинаре, четыре ис
точника они действительно назвали сокращенно LGM 1-4,
где LGM означает «маленькие зеленые человечки» (Little
Green Men). Но потом и авторы, и все остальные пришли
к менее романтичному заключению, что обнаруженные объ
екты, которые были названы пульсарами, представляют со
бой вращающиеся нейтронные звезды, которые излучают
импульсы радиоволн из-за сложного характера взаимодей
ствия их магнитного поля с окружающим веществом. Эта
новость огорчила авторов боевиков о космических пришель
цах, но очень воодушевила наш немногочисленный отряд
сторонников черных дыр, так как мы впервые получили под
тверждение того, что нейтронные звезды существуют. Ра
диус нейтронной звезды равен примерно пятнадцати ки
лометрам, т. е. всего в несколько раз больше критического
радиуса, по достижении которого звезда превращается в чер
ную дыру. Если звезда может сколлапсировать до таких не
больших размеров, то вполне допустимо предположить, что
Рис. 6.2. Стрелкой указан объект Лебедь Х-1, который, как счита
ется, представляет собой систему черной дыры и обычной звезды,
обращающихся вокруг друг друга.
другие звезды в результате коллапса станут еще меньше

и образуют черные дыры.
Да, но как можно рассчитывать найти черную дыру, если
но самому ее определению она вообще не излучает свет? Это
все равно что ловить черного кота в темной комнате. И все-
гаки один способ есть. Еще Джон Мичелл в своей работе,
написанной в 1783 г., указывал, что черные дыры все же ока
зывают гравитационное воздействие на близкие к ним объ
екты. Астрономы наблюдали много систем, в которых две
звезды обращаются одна вокруг другой под действием грави
тационного притяжения. Наблюдаются и такие системы,
в которых видима лишь одна звезда, обращающаяся вокруг
своего невидимого партнера. Разумеется, мы не можем сразу
заключить, что партнер и есть черная дыра, потому что это
может быть просто чересчур тусклая звезда. Однако некото
рые из таких систем, например Лебедь Х-1 (рис. 6.2), являют
ся еще и мощными источниками рентгеновского излучения.
Это явление лучше всего объясняется предположением, что

с поверхности видимой звезды «сдувается» вещество, кото
рое падает на вторую, невидимую звезду, вращаясь по спира
ли (как вытекающая из ванны вода), и, сильно разогреваясь,
испускает рентгеновское излучение (рис. 6.3). Для существо
вания такого механизма невидимый объект должен быть
очень малым —белым карликом, нейтронной звездой или
черной дырой. Результаты наблюдения орбиты видимой
звезды позволяют вычислить, какую наименьшую массу мо
жет иметь невидимый объект. В случае Лебедя Х-1 эта масса
составляет примерно шесть солнечных масс, т. е., согласно
Чандрасекару, слишком велика, чтобы обладающий ею неви
димый объект оказался белым карликом. А так как эта масса
велика и для нейтронной звезды, объект, по-видимому, дол
жен быть черной дырой.
Существуют и другие модели, объясняющие результаты
наблюдений Лебедя Х-1 без привлечения черных дыр, но все
они довольно искусственны. Черная дыра представляется
единственным совершенно естественным объяснением на
блюдений. Несмотря на эго, я заключил пари с Кипом Торном
из Калифорнийского технологического института, что на са
мом деле в Лебеде Х-1 нет черной дыры! Для меня это пари —
некая страховка. Я очень много занимался черными дырами,
и вся моя работа пойдет насмарку, если вдруг окажется, что
черные дыры не существуют. Но в этом случае утешением мне
будет выигранное пари, а по его условиям я в течение четырех
лет буду бесплатно получать журнал «Private Еуе». Если же
черные дыры все-таки существуют, то Кип будет целый год
получать журнал «Penthouse». Заключая пари в 1975 г., мы
были на 80 % уверены в том, что Лебедь Х-1 является черной
дырой. Сейчас наша уверенность возросла, я бы сказал, до
95 %, но пари остается в силе.
Мы располагаем данными о еще нескольких черных ды
рах в системах типа Лебедя Х-1 в нашей Галактике и двух
Рис. 6.3
соседних галактиках, которые называются Большое и Ма

лое Магелланово Облако. Но черных дыр почти наверняка
гораздо больше: на протяжении долгой истории Вселенной
многие звезды должны были израсходовать до конца свое
ядерное топливо и сколлапсировать. Число черных дыр впол
не может даже превышать число видимых звезд, которое
только в нашей Галактике составляет около ста тысяч мил
лионов. Дополнительное гравитационное притяжение
столь большого количества черных дыр могло бы быть при
чиной того, почему наша Галактика вращается именно с та
кой скоростью, а не с какой-нибудь другой, —массы види
мых звезд для объяснения этой скорости недостаточно. Су
ществуют и некоторые данные в пользу того, что в центре
пашей Галактики есть черная дыра гораздо большего раз
мера с массой примерно в сто тысяч масс Солнца. Звезды,
оказавшиеся в Галактике слишком близко к этой черной
дыре, разлетаются на части из-за разницы гравитационных
сил на ближней и дальней сторонах звезды. Остатки разле

тающихся звезд и газ, выброшенный другими звездами, бу
дут падать по направлению к черной дыре. Как и в случае
Лебедя Х-1, газ будет закручиваться по спирали внутрь
и разогреваться, правда не так сильно. Разогрев будет недо
статочным для испускания рентгеновского излучения, но
им можно объяснить тот крошечный источник радиоволн
и инфракрасных лучей, который наблюдается в центре Га
лактики.
Не исключено, что в центрах квазаров есть такие же чер
ные дыры, но еще больших размеров, с массами около ста
миллионов масс Солнца. Только падением вещества в та
кую сверхмассивную черную дыру можно было бы объяс
нить, откуда берется энергия мощнейшего излучения, ко
торое исходит из черной дыры. Вещество падает, вращаясь
по спирали, внутрь черной дыры и заставляет ее вращаться
в том же направлении, в результате чего возникает магнитное
поле, похожее на магнитное поле Земли. Падающее внутрь
вещество будет рождать около черной дыры частицы очень
высокой энергии. Магнитное поле будет настолько силь
ным, что сможет сфокусировать эти частицы в струи, ко
торые будут вылетать наружу вдоль оси вращения черной
дыры, т. е. в направлении ее северного и южного полюсов.
У некоторых галактик и квазаров такие струи действитель
но наблюдаются.
Можно рассмотреть и возможность существования чер
ных дыр с массами, меньшими массы Солнца. Такие черные
дыры не могли бы образоваться в результате гравитационно
го коллапса, потому что их массы лежат ниже предела Чан
драсекара: звезды с небольшой массой могут противостоять
гравитации даже в том случае, если все их ядерное топливо
уже израсходовано. Черные дыры малой массы могут обра
зоваться лишь при условии, что вещество сжато до огромных
плотностей чрезвычайно высокими внешними давлениями.
Такие условия могут выполняться в очень большой водород

ной бомбе: физик Джон Уилер как-то вычислил, что если
взять всю тяжелую воду из всех океанов мира, то можно сде
лать водородную бомбу, в которой вещество так сильно со
жмется, что в ее центре возникнет черная дыра. (Разумеется,
вокруг не останется никого, кто мог бы это увидеть!) Более
реальная возможность —это образование не очень массив
ных черных дыр с небольшой массой при высоких значениях
температуры и давления на весьма ранней стадии развития
Вселенной. Черные дыры могли образоваться лишь в том
случае, если ранняя Вселенная не была идеально гладкой
и однородной, потому что лишь какую-нибудь небольшую
область с плотностью, превышающей среднюю плотность,
можно так сжать, чтобы она превратилась в черную дыру. Но
мы знаем, что во Вселенной должны были присутствовать
неоднородности, иначе все вещество не сбилось бы в комки,
образуя звезды и галактики, а равномерно распределилось
бы по всей Вселенной.
Могли ли эти неоднородности, существованием которых
объясняется возникновение звезд и галактик, привести к об
разованию первичных черных дыр, зависит от того, какой
была ранняя Вселенная. Следовательно, определив, какое ко
личество первичных черных дыр сейчас существует, мы смог
ли бы многое узнать о самых ранних стадиях развития Все
ленной. Первичные черные дыры, масса которых превышает
тысячу миллионов тонн (масса большой горы), можно было
бы зарегистрировать только по влиянию их гравитационного
поля на видимую материю или же на процесс расширения
Вселенной. Но в следующей главе мы узнаем, что на самом
деле черные дыры вовсе не черные: они светятся, как раска
ленное тело, и чем меньше черная дыра, тем сильнее она све
тится. Как ни парадоксально, но может оказаться, что малень
кие черные дыры проще регистрировать, чем большие!
НЕ ТАК УЖ ЧЕРНЫ
До 1970 г. в своих исследованиях по общей теории относи

тельности я сосредоточивался в основном на вопросе о том,
существовала или нет сингулярная точка Большого Взрыва.
Но как-то вечером в ноябре 1970 г., вскоре после рождения
моей дочери Люси, ложась спать, я задумался о черных ды
рах. Из-за своей немощности я очень медленно готовлюсь
ко сну, и поэтому у меня было много времени для размыш
лений. Тогда еще не было точного определения, какие точки
пространства-времени лежат внутри черной дыры, а ка
кие —снаружи. Но мы уже обсуждали с Роджером Пенроу-
зом определение черной дыры как множества событий, из
которого невозможно уйти на большое расстояние. Это
определение стало сейчас общепринятым. Оно означает,
что границу черной дыры, горизонт событий, образуют
в пространстве-времени пути лучей света, которые не от
клоняются к сингулярности, но и не могут выйти за преде
лы черной дыры и обречены вечно балансировать на самом
краю (рис. 7.1). Это как если бы, убегая от полицейского,
держаться на шаг впереди, не будучи в силах совсем ото
рваться от него.
РАССТОЯНИЕ ОТ СИНГУЛЯРНОСТИ
Рис. 7.1
Вдруг я понял, что пути лучей света на горизонте собы

тий никогда не смогут сблизиться. Если бы это произошло,
то лучи в конце концов пересеклись бы. Как если бы на
ткнуться на кого-то другого, тоже убегающего от полицейско
го, но в противоположном направлении, —тогда оба будут
пойманы. (Или же, в нашем случае, упадут в черную дыру.)
Но если бы эти лучи света поглотила черная дыра, то они не
могли бы лежать на границе черной дыры. Следовательно, на
горизонте событий лучи света должны всегда двигаться па
раллельно друг другу, т. е. поодаль друг от друга. Иначе гово
ря, горизонт событий (граница черной дыры) подобен краю
тени —тени грядущей гибели. Если посмотреть на тень, соз
даваемую каким-нибудь очень удаленным источником, на
пример Солнцем, то вы увидите, что на краю тени лучи све
та не приближаются друг к другу.
Если лучи света, образующие горизонт событий, т. е.
границу черной дыры, никогда не смогут сблизиться, то
5 №3172
СЛИЯНИЕ ЧЕРНЫХ ДЫР

в ОДНУ
ЧЕРНАЯ ДЫРА ЧЕРНАЯ ДЫРА ЧЕРНАЯ ДЫРА

(ГОРИЗОНТ СОБЫТИЙ)
Рис. 7.2 Рис. 7.3
площадь горизонта событий может либо оставаться той же

самой, либо увеличиваться со временем, но никогда не бу
дет уменьшаться, потому что ее уменьшение означало бы,
что по крайней мере некоторые лучи света на границе чер
ной дыры должны сближаться. На самом деле эта площадь
будет всегда увеличиваться при падении в черную дыру ве
щества или излучения (рис. 7.2). Если же две черные дыры
столкнутся и сольются в одну, то площадь горизонта собы
тий будет либо больше суммы площадей горизонтов собы
тий исходных черных дыр, либо равна этой сумме (рис. 7.3).
То, что площадь горизонта событий не уменьшается, нала
гает важное ограничение на возможное поведение черных
дыр. Я был так возбужден сделанным открытием, что в ту
ночь почти не спал. На следующий день я позвонил Родже
ру Пенроузу. Он согласился с моими рассуждениями. Ду
маю, что на самом деле это свойство площадей Пенроузу
было уже известно. Но он исходил из несколько иного
определения черной дыры. Он не понял, что оба определе

ния дают одинаковые границы черной дыры и, следователь
но, одинаковые площади при условии, что черная дыра на
ходится в состоянии, не изменяющемся со временем.
То, что площадь черной дыры не уменьшается, очень на
поминает поведение одной физической величины —энтро
пии, которая является мерой беспорядка в системе. По свое
му повседневному опыту мы знаем, что беспорядок всегда
увеличивается, если пустить всё на самотек. (Попробуйте
только прекратить дома всякий мелкий ремонт, и вы убеди
тесь в этом воочию!) Беспорядок можно превратить в поря
док (например, покрасив дом), но это потребует затраты уси
лий и энергии и, следовательно, уменьшит количество имею
щейся «упорядоченной» энергии.
Точная формулировка приведенных рассуждений назы
вается вторым законом термодинамики. Этот закон гласит,
что энтропия изолированной системы всегда возрастает
и что при объединении двух систем в одну энтропия полной
системы больше, чем сумма энтропий отдельных исходных
систем. В качестве примера рассмотрим систему молекул га
за в коробке. Можно представить себе, что молекулы —это
маленькие бильярдные шары, которые все время сталкива
ются друг с другом и отскакивают от стенок коробки. Чем
выше температура газа, тем быстрее движутся молекулы,
и, следовательно, тем чаще и сильнее они ударяются о стен
ки коробки и тем больше создаваемое ими изнутри давление
на стенки коробки. Пусть сначала все молекулы находятся
за перегородкой в левой части коробки. Если вынуть пере
городку, то молекулы выйдут из своей половины и распро
странятся по обеим частям коробки. Через некоторое время
все молекулы могут случайно оказаться справа или опять
слева, но, вероятнее всего, в обеих половинах коробки число
молекул окажется примерно одинаковым. Такое состояние
менее упорядочено, т. е. является состоянием большего бес

порядка, чем исходное состояние, в котором все молекулы
находились в одной половине, и поэтому говорят, что энтро
пия газа возросла. Аналогично представим себе, что вначале
имеются две коробки, в одной из которых молекулы кисло
рода, а в другой —молекулы водорода. Если соединить ко
робки и вынуть общую стенку, то кислород и водород сме
шаются друг с другом. Наиболее вероятно, что через некото
рое время в обеих коробках будет находиться довольно
однородная смесь молекул кислорода и водорода. Это будет
менее упорядоченное состояние, обладающее, следователь
но, большей энтропией, чем начальное, отвечающее двум от
дельным коробкам.
Второй закон термодинамики занимает несколько осо
бое положение среди других законов науки, таких, напри
мер, как ньютоновский закон тяготения, потому что он вы
полняется не всегда, а только в подавляющем большинстве
случаев. Вероятность того, что все молекулы газа в первой
коробке через некоторое время окажутся в одной половине
этой коробки, равна единице, деленной на много миллионов
миллионов, но такое событие все же может произойти. Если
же поблизости есть черная дыра, то нарушить второй закон,
по-видимому, еще проще: достаточно бросить в черную ды
ру немного вещества, обладающего большой энтропией, на
пример коробку с газом. Тогда полная энтропия вещества
снаружи черной дыры уменьшится. Разумеется, можно воз
разить, что полная энтропия, включая энтропию внутри чер
ной дыры, не уменьшилась, но раз мы не можем заглянуть
в черную дыру, мы не можем и узнать, какова энтропия со
держащегося в ней вещества. Значит, было бы неплохо, если
бы черная дыра обладала какой-нибудь такой характеристи
кой, по которой внешние наблюдатели могли бы определить
ее энтропию и которая возрастала бы всякий раз при паде
нии в черную дыру вещества, обладающего энтропией. По

сле того как было открыто, что при падении в черную дыру
вещества площадь горизонта событий увеличивается, Джей
коб Бекенштейн, аспирант из Принстона, предложил считать
мерой энтропии черной дыры площадь горизонта событий.
При падении в черную дыру вещества, обладающего энтро
пией, площадь горизонта событий черной дыры возрастает,
и поэтому сумма энтропии вещества, находящегося снаружи
черных дыр, и площадей горизонтов событий никогда не
уменьшается.
Казалось бы, при таком подходе в большинстве случаев
будет предотвращено нарушение второго закона термодина
мики. Однако есть одно серьезное возражение. Если черная
дыра обладает энтропией, то у нее должна быть и температу
ра. Но тело, у которого есть некоторая температура, должно
с какой-то интенсивностью испускать излучение. Все мы
знаем, что если сунуть в огонь кочергу, она раскалится до
красна и будет светиться, но тела излучают и при более низ
ких температурах, только мы этого обычно не замечаем из-за
слабости излучения. Это излучение необходимо для того,
чтобы не нарушался второй закон термодинамики. Итак,
черные дыры должны испускать излучение. Но по самому
их понятию черные дыры —это такие объекты, которые не
могут испускать излучения. Поэтому создавалось впечатле
ние, что площадь горизонта событий черной дыры нельзя
рассматривать как ее энтропию. В 1972 г. мы с Брендоном
Картером и нашим американским коллегой Джимом Барди-
ном написали совместную работу, в которой говорилось,
что, несмотря на большое сходство между энтропией и пло
щадью горизонта событий, вышеупомянутая трудность су
ществует и представляется неустранимой. Должен при
знаться, что эта статья писалась отчасти под влиянием раз
дражения, вызванного работой Бекенштейна, который, как я
считал, злоупотребил открытым мною ростом площади го

ризонта событий. Но в конце концов оказалось, что он в прин
ципе был прав, хотя наверняка даже не представлял себе,
каким образом.
Будучи в Москве в сентябре 1973 г., я беседовал о чер
ных дырах с двумя ведущими советскими учеными —
Я. Б. Зельдовичем и А. А. Старобинским. Они убедили меня
в том, что в силу квантово-механического принципа неопре
деленности вращающиеся черные дыры должны рождать
и излучать частицы. Я согласился с физическими доводами,
но мне не понравился их математический способ расчета из
лучения. Поэтому я занялся разработкой лучшего математи
ческого подхода и рассказал о нем на неофициальном семи
наре в Оксфорде в конце ноября 1973 г. Тогда я еще не провел
расчеты самой интенсивности излучения. Я ожидал получить
лишь то излучение, которое Зельдович и Старобинский
предсказали, рассматривая вращающиеся черные дыры. Но,
выполнив вычисления, я, к своему удивлению и досаде, об
наружил, что даже невращающиеся черные дыры, по-
видимому, должны с постоянной интенсивностью рождать
и излучать частицы. Сначала я решил, что, вероятно, одно из
использованных мной приближений неправильно. Я боялся,
что если об этом узнает Бекенштейн, то он этим воспользует
ся для дальнейшего обоснования своих соображений об эн
тропии черных дыр, которые мне по-прежнему не нрави
лись. Однако чем больше я размышлял, тем больше убеж
дался в том, что мои приближения на самом деле правильны.
Но меня окончательно убедило в существовании излучения
то, что спектр испускаемых частиц должен быть в точности
таким же, как спектр излучения горячего тела, и что черная
дыра должна излучать частицы в точности с той интенсив
ностью, при которой не нарушался бы второй закон термо
динамики. С тех пор многие самыми разными способами по
вторили мои расчеты и тоже подтвердили, что черная дыра

должна испускать частицы и излучение, как если бы она
была горячим телом, температура которого зависит только
от массы черной дыры —чем больше масса, тем ниже темпе
ратура.
Как же черная дыра может испускать частицы, если мы
знаем, что ничто не выходит из нее за горизонт событий? Де
ло в том, говорит нам квантовая механика, что частицы вы
ходят не из самой черной дыры, а из «пустого» пространства,
находящегося перед горизонтом событий! Вот как это можно
понять: то, что мы представляем себе как «пустое» простран
ство, не может быть совсем пустым, так как это означало бы,
что все поля, такие как гравитационное и электромагнитное,
в нем точно равны нулю. Но величина поля и скорость его
изменения со временем аналогичны положению и скорости
частицы: согласно принципу неопределенности, чем точнее
известна одна из этих величин, тем менее точно известна вто
рая. Следовательно, в «пустом» пространстве поле не может
иметь постоянного нулевого значения, так как тогда оно име
ло бы и точное значение (нуль), и точную скорость измене
ния (тоже нуль). Должна существовать некоторая минималь
ная неопределенность в величине поля —квантовые флук
туации. Эти флуктуации можно себе представить как пары
частиц света или гравитации, которые в какой-то момент
времени вместе возникают, расходятся, а потом опять сбли
жаются и аннигилируют друг с другом. Такие частицы явля
ются виртуальными, как частицы, переносящие гравитаци
онную силу Солнца: в отличие от реальных виртуальные ча
стицы нельзя наблюдать с помощью детектора реальных
частиц. Но косвенные эффекты, производимые виртуальны
ми частицами, например небольшие изменения энергии
электронных орбит в атомах, можно измерить, и результа
ты удивительно точно согласуются с теоретическими пред
сказаниями. Принцип неопределенности предсказывает так

же существование аналогичных виртуальных пар частиц ма
терии, таких как электроны или кварки. Но в этом случае
один член пары будет частицей, а второй —античастицей
(античастицы света и гравитации —это то же самое, что и ча
стицы).
Поскольку энергию нельзя создать из ничего, один из
членов пары частица —античастица будет иметь положи
тельную энергию, а второй —отрицательную. Тот, чья энер
гия отрицательна, может быть только короткоживущей вир
туальной частицей, потому что в нормальных ситуациях
энергия реальных частиц всегда положительна. Значит, он
должен найти своего партнера и с ним аннигилировать. Но,
находясь рядом с массивным телом, реальная частица обла
дает меньшей энергией, чем вдали от него, так как для того,
чтобы преодолеть гравитационное притяжение тела и удер
жаться вдали от него, нужна энергия. Обычно энергия части
цы все-таки положительна, но гравитационное поле внутри
черной дыры так велико, что даже реальная частица может
иметь там отрицательную энергию. Поэтому, если имеется
черная дыра, виртуальная частица с отрицательной энергией
может упасть в эту черную дыру и превратиться в реальную
частицу или античастицу. В этом случае она уже не обязана
аннигилировать со своим партнером, а покинутый партнер
может либо упасть в ту же черную дыру, либо, если его энер
гия положительна, выйти из области вблизи черной дыры
как реальная частица или как античастица (рис. 7.4). Удален
ному наблюдателю покажется, что этот партнер испущен из
черной дыры. Чем меньше черная дыра, тем меньше расстоя
ние, которое придется пройти частице с отрицательной энер
гией до превращения в реальную частицу, и, следовательно,
тем больше скорость излучения и кажущаяся температура
черной дыры.
ПРОСТРАНСТВО ЧЕРПАЯ ДЫРА

(ГОРИЗО! П' СОВЫТИЙ)
Рис. 7.4
Положительная энергия испускаемого излучения должна

уравновешиваться потоком частиц с отрицательной энерги
ей, направленным в черную дыру. Согласно уравнению Эйн
штейна Е = тс2 (где Е — энергия, т — масса, а с — скорость
света), энергия прямо пропорциональна массе, а поэтому по
ток отрицательной энергии, входящий в черную дыру, умень
шает ее массу. Когда черная дыра теряет массу, площадь ее
горизонта событий уменьшается, но это уменьшение энтро
пии черной дыры с лихвой возмещается энтропией испущен
ного излучения, так что второй закон термодинамики никог
да не нарушается.
Кроме того, чем меньше масса черной дыры, тем выше ее
температура. Поэтому, когда черная дыра теряет массу, ее тем
пература и скорость излучения возрастают, и, следовательно,
потеря массы идет еще быстрее. Пока еще не совсем ясно, что
происходит, когда масса черной дыры в конце концов стано
вится чрезвычайно малой, но наиболее логичным представля

ется, что черная дыра полностью исчезает в гигантской по
следней вспышке излучения, эквивалентной взрыву миллио
нов водородных бомб.
Температура черной дыры с массой, равной нескольким
массам Солнца, должна быть равна всего одной десятимиллй-
онной градуса выше абсолютного нуля. Это гораздо меньше,
чем температура микроволнового излучения, заполняющего
Вселенную (около 2,7° выше абсолютного нуля). Следова
тельно, черные дыры должны излучать даже меньше, чем по
глощать. Если Вселенной суждено вечно расширяться, то
температура микроволнового излучения в конце концов упа
дет ниже температуры такой черной дыры и черная дыра нач
нет терять массу. Но и тогда ее температура будет настолько
низкой, что она полностью испарится лишь через миллион
миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов
(единица с шестьюдесятью шестью нулями) Лет. Это значи
тельно превышает возраст Вселенной, который равен всего
десяти или двадцати тысячам миллионов лет (единица или
двойка с десятью нулями). Но, как говорилось в главе 6, мог
ли существовать первичные черные дыры с гораздо меньшей
массой, образовавшиеся в результате коллапса нерегулярно
стей на очень ранних стадиях развития Вселенной. Такие чер
ные дыры должны иметь гораздо более высокую температуру
и испускать излучение с гораздо большей интенсивностью.
Время жизни первичной черной дыры с начальной массой
тысяча миллионов тонн должно быть примерно равно возра
сту Вселенной. Первичные черные дыры с меньшими началь
ными массами должны были бы уже полностью испариться,
а те, у которых начальные массы чуть-чуть больше, должны
продолжать испускать рентгеновское и гамма-излучение. Эти
виды излучения аналогичны световым волнам, но имеют го
раздо меньшую длину волны. К подобным дырам едва ли под

ходит название «черные»: на самом деле они раскалены до
бела и излучают энергию с мощностью около десяти тысяч
мегаватт.
Одна такая черная дыра могла бы обеспечить работу деся
ти крупных электростанций, если бы только мы умели ис
пользовать ее энергию. А это довольно трудно: наша черная
дыра имела бы массу, равную массе горы, сжатую примерно
до одной миллион миллионной (единица, деленная на милли
он миллионов) сантиметра, т. е. до размеров атомного ядра!
Если бы одна из таких черных дыр оказалась на поверхности
Земли, то мы никак не могли бы предотвратить ее падение
далее, к центру Земли. Она колебалась бы взад-вперед вдоль
земной оси до тех пор, пока в конце концов не остановилась
бы в центре. Следовательно, единственное место для этой
черной дыры, где излучаемую ею энергию можно было бы
использовать, —это орбита вокруг Земли, а единственный
способ привлечь черную дыру на эту орбиту —буксировать
перед ней огромную массу, как морковку перед самым носом
осла. Такое предложение выглядит не слишком реальным, по
крайней мере в ближайшем будущем.
Но даже если мы не сможем использовать излучение этих
первичных черных дыр, то велика ли возможность их уви
деть? Можно было бы искать гамма-излучение, которое чер
ные дыры испускают на протяжении большей части своей
жизни. Несмотря на то что черные дыры в основном нахо
дятся далеко и поэтому дают очень слабое излучение, сум
марное излучение всех черных дыр могло бы поддаваться
регистрации. Мы действительно наблюдаем фон такого
гамма-излучения: на рис. 7.5 показано, как интенсивности
наблюдаемых гамма-лучей различаются при разных частотах
(частота —это число волн в секунду). Но источником этого
фона могли быть, а возможно, и были не первичные черные
ЭНЕРГИЯ ФОТОНОВ, МэВ
Рис. 7.5
дыры, а какие-нибудь другие процессы. На рис. 7.5 пункти

ром представлена вычисленная зависимость интенсивности
от частоты гамма-излучения, испускаемого первичными чер
ными дырами, при плотности 300 черных дыр на кубический
световой год. На основании графика можно сделать вывод,
что измерение фона гамма-излучения не дает никакой поло
жительной информации о существовании первичных чер
ных дыр, но указывает на то, что во Вселенной не может быть
в среднем больше 300 черных дыр в каждом кубическом све
товом году. Этот предел означает, что первичные дыры мог
ли бы составлять максимум одну миллионную всего веще
ства во Вселенной.
При таком скудном количестве черных дыр могло бы
показаться неправдоподобным, чтобы какая-нибудь из них
оказалась очень близко от нас и ее можно было бы наблю
дать как некий отдельный источник гамма-излучения. Но
поскольку под действием гравитации первичные черные

дыры должны притягиваться к любому веществу, их долж
но быть гораздо больше внутри и вокруг галактик. Следова
тельно, хотя вычисленный фон гамма-излучения говорит
о том, что в одном кубическом световом году не может быть
в среднем больше 300 первичных черных дыр, он не дает ни
какой информации о том, насколько часто первичные черные
дыры встречаются в нашей собственной Галактике. Если бы
их было, скажем, в миллион раз больше, то ближайшая к нам
черная дыра могла оказаться на расстоянии тысячи миллио
нов километров, т. е. примерно на уровне Плутона, самой
далекой из известных планет. На таком расстоянии все рав
но очень трудно зарегистрировать постоянное излучение
черной дыры, даже если его мощность равна десяти тыся
чам мегаватт. Для наблюдения первичной черной дыры тре
буется зарегистрировать несколько гамма-квантов, пришед
ших с одной и той же стороны, в течение какого-нибудь раз
умного интервала времени, скажем за неделю. Иначе они
могут оказаться просто частью фона. Но по закону Планка
каждый гамма-квант обладает большой энергией, так как
гамма-излучение имеет высокую частоту, —следовательно,
для излучения даже десяти тысяч мегаватт потребуется не
очень много квантов. А для наблюдения этих нескольких
квантов, пришедших с расстояния, равного расстоянию до
Плутона, нужен был бы детектор гамма-излучения намного
большего размера, чем любой из ныне существующих. Кро
ме того, этот детектор нужно было бы поместить в космосе,
потому что гамма-излучение не проходит через атмосферу.
Разумеется, если бы черная дыра, находящаяся на рас
стоянии Плутона, закончив свой жизненный цикл, взорва
лась, последний всплеск излучения можно было бы с легко
стью зарегистрировать. Но если черная дыра продолжает
излучать в течение последних десяти или двадцати тысяч

миллионов лет, то шансы на то, что ее гибель придется на
ближайшие несколько лет, а не на те несколько миллионов
лет, что уже прошли или еще наступят, действительно очень
малы. Значит, чтобы иметь реальную возможность увидеть
взрыв до окончания финансирования эксперимента, вы
должны придумать, как регистрировать взрывы, происходя
щие на расстоянии порядка одного светового года. Вам все
равно будет нужен большой детектор гамма-излучения, что
бы зарегистрировать несколько гамма-квантов из тех, что об
разуются при взрыве. Но в этом случае отпадает необходи
мость проверять, что все гамма-кванты приходят с одной
и той же стороны: достаточно будет знать, что все они зареги
стрированы в течение очень короткого промежутка времени,
чтобы быть уверенным в том, что их источником является
одна и та же вспышка.
Один из детекторов гамма-излучения, с помощью кото
рого можно было бы опознавать первичные черные дыры, —
это вся атмосфера Земли. (Во всяком случае, вряд ли нам
удастся построить детектор большего размера!) Когда
гамма-квант, обладающий высокой энергией, сталкивается
в земной атмосфере с атомами, рождаются пары из электро
нов и позитронов (антиэлектронов), которые в свою оче
редь сталкиваются с атомами и образуют новые электронно-
позитронные пары. Возникает так называемый электрон
ный ливень. Связанное с ним излучение представляет
собой один из видов светового и называется черенковским.
Поэтому вспышки гамма-излучения можно регистрировать,
следя за световыми вспышками в ночном небе. Существу
ют, конечно, и другие явления (такие как молния и отраже
ние света от крутящихся спутников и обращающихся по
орбитам ступеней ракет-носителей), которые тоже сопрово
ждаются вспышками на небе. Вспышки, обусловленные
гамма-излучением, можно отличить от этих явлений, про

водя наблюдения одновременно из двух или большего чис
ла пунктов, сильно удаленных друг от друга. Такие поиски
предприняли в Аризоне двое ученых из Дублина — Нил
Портер и Тревор Уикес. С помощью телескопов они обна
ружили несколько вспышек, но ни одну из них нельзя было
с определенностью приписать всплескам гамма-излучения
первичных черных дыр.
Даже если поиск первичных черных дыр даст отрица
тельные результаты, а он может их дать, мы все равно полу
чим важную информацию об очень ранних стадиях развития
Вселенной. Если ранняя Вселенная была хаотической, или
нерегулярной, или если давление материи было мало, можно
было бы ожидать образования значительно большего числа
черных дыр, чем тот предел, который нам дали наблюдения
фона гамма-излучения. Объяснить, почему черные дыры не
существуют в таком количестве, в каком их можно было бы
наблюдать, можно лишь в том случае, если ранняя Вселенная
была очень гладкой и однородной, с высоким давлением ве
щества.
Вывод о том, что черные дыры могут испускать излуче
ние, был первым предсказанием, которое существенным об
разом основывалось на обеих великих теориях нашего века —
общей теории относительности и квантовой механике. Внача
ле этот вывод встретил сильное противодействие, так как шел
вразрез с распространенным представлением: «Как черная
дыра может что бы то ни было излучать?» Когда я впервые
объявил о своих результатах на конференции в Резерфордов-
ской лаборатории под Оксфордом, все к ним отнеслись недо
верчиво. В конце доклада председатель секции Джон Тейлор
из лондонского Кингз-коллежда заявил, что все это чепуха.
Он даже написал статью, чтобы доказать, что я не прав. Но
в конце концов большинство, в том числе и Джон Тейлор,
пришли к выводу, что черные дыры должны излучать как го

рячее тело, если только верны все остальные представления
общей теории относительности и квантовой механики; Таким
образом, хотя нам и не удалось отыскать первичную черную
дыру, но если бы вдруг это удалось, то, по довольно общему
убеждению, черная дыра должна была бы испускать мощное
гамма- и рентгеновское излучение.
Вывод о существовании излучения, испускаемого черны
ми дырами, по-видимому, означает, что гравитационный кол
лапс не так уж окончателен и необратим, как мы думали рань
ше. Если астронавт упадет в черную дыру, то ее масса увели
чится, но в конце концов количество энергии, эквивалентное
этой прибавке массы, вернется во Вселенную в форме излуче
ния. Следовательно, в каком-то смысле астронавт будет «ре
генерирован». Это, конечно, не самый лучший вид бессмер
тия: собственное представление о времени у астронавта почти
наверняка пропадет, когда он разлетится на клочки внутри
черной дыры! Даже частицы, испущенные черной дырой для
компенсации массы астронавта, будут не теми, из которых он
состоял: единственное свойство астронавта, которое сохра
нится, —это его масса или энергия.
Приближения, которыми я пользовался в расчетах излу
чения черных дыр, должны хорошо выполняться, когда мас
са черной дыры превышает доли грамма, но они непримени
мы в конце жизни черной дыры, когда ее масса становится
очень малой. По-видимому, наиболее вероятный исход —
это просто исчезновение черной дыры, по крайней мере из
нашей области Вселенной. Исчезнув, она унесет с собой и
астронавта, и любую сингулярность, которая могла бы в ней
оказаться. Это было первое указание на возможность устра
нения квантовой механикой сингулярностей, предсказывае
мых общей теорией относительности. Однако те методы, ко
торыми и я, и другие ученые пользовались в 1974 г., не могли
дать ответы на такие вопросы, как, например, появятся ли

сингулярности в квантовой гравитации. Поэтому начиная
с 1975 г. я занялся разработкой более действенного подхода
к квантовой гравитации, основанного на фейнмановском
суммировании по историям (траекториям). Ответы на во
просы о происхождении и судьбе Вселенной и того, что в ней
находится, например астронавтов, полученные при таком
подходе, будут изложены в двух следующих главах. Мы уви
дим, что хотя принцип неопределенности и налагает ограни
чения на точность всех наших предсказаний, он все же устра
няет фундаментальную непредсказуемость, возникающую
в сингулярности пространства-времени.
8
Р О ЖД Е НИ Е И ГИБЕЛЬ
В СЕЛЕННОЙ
В общей теории относительности Эйнштейна, самой по себе,

делается вывод, что пространство-время возникло в сингуляр
ной точке Большого Взрыва, а свой конец оно должно нахо
дить в сшпулярной точке Большого Схлопывания (если кол-
лапсирует вся Вселенная) и в сишулярности внутри черной
дыры (если коллапсирует какая-нибудь локальная область ти
па звезды). Любое вещество, упавшее в такую дыру, в сингу
лярности должно разрушиться, и снаружи будет ощущаться
лишь гравитационное воздействие его массы. Когда же были
учтены квантовые эффекты, то оказалось, что масса и энергия
вещества в конце концов должны, по-видимому, возвращаться
оставшейся части Вселенной, а черная дыра вместе со своей
внутренней сингулярностью должна испариться и полностью
исчезнуть. Будет ли столь же большим влияние квантовой ме
ханики на сингулярности в точках Большого Взрыва и Боль
шого Схлопывания? Что в действительности происходит на
очень ранних и очень поздних стадиях развития Вселенной,
когда гравитационные поля настолько сильны, что нельзя пре
небрегать квантовыми эффектами? Есть ли действительно
у Вселенной начало и конец? А если есть, то каковы они?
На протяжении семидесятых годов я в основном зани

мался исследованием черных дыр, но в 1981 г., когда я был
на конференции по космологии, организованной в Ватикане
отцами-иезуитами, во мне опять проснулся интерес к вопро
су о возникновении и гибели Вселенной. Католическая цер
ковь совершила большую ошибку в своих взаимоотношени
ях с Галилеем, когда, пытаясь подчинить закону вопрос нау
ки, объявила, что Солнце обращается вокруг Земли. Теперь,
через века, церковь решила пригласить специалистов и по
лучить у них консультацию по космологии. В конце конфе
ренции участники были удостоены аудиенции Папы. Он
сказал, что эволюцию Вселенной после Большого Взрыва
изучать можно, но не следует вторгаться в сам Большой
Взрыв, потому что это был момент Сотворения и, следова
тельно, Божественный акт. Я был очень рад, что Папа не
знал темы только что сделанного мной доклада о возможно
сти того, что пространство-время конечно не имеет границ,
т. е. что оно не имеет начала, а значит, нет и момента Сотво
рения. Мне не хотелось разделять судьбу Галилея, с кото
рым, мне кажется, у меня есть что-то общее, хотя бы то, что
по странному совпадению я родился точно через 300 лет по
сле его смерти!
Чтобы было ясно, какими были мои мысли и мысли дру
гих о возможном влиянии квантовой механики на наши
взгляды на рождение и гибель Вселенной, необходимо сна
чала напомнить общепринятую картину истории Вселен
ной, основанную на так называемой горячей модели Боль
шого Взрыва. В ней считается, что Вселенная от наших дней
до Большого Взрыва описывается одной из моделей Фрид
мана. В подобных моделях оказывается, что по мере расши
рения Вселенной вещество и излучение в ней охлаждаются.
(С удвоением размеров Вселенной ее температура становит
ся вдвое ниже.) Поскольку температура —это просто мера
энергии (т. е. скорости) частиц, охлаждение Вселенной
должно сильно воздействовать на вещество внутри нее. При

очень высоких температурах частицы движутся так быстро,
что могут противостоять любому взаимному притяжению,
вызванному ядерными или электромагнитными силами, но
при охлаждении можно ожидать, что некоторые частицы бу
дут притягиваться друг к другу и начнут сливаться. Более
того, даже типы частиц, существующих во Вселенной, долж
ны зависеть от температуры. При достаточно высоких тем
пературах энергия частиц столь велика, что при любом стол
кновении образуется много разных пар частица —антича
стица, и, хотя некоторая доля этих частиц аннигилирует,
сталкиваясь с античастицами, их образование происходит
все равно быстрее аннигиляции. Но при более низких тем
пературах, когда энергия сталкивающихся частиц меньше,
пары частица —античастица будут образовываться медлен
нее и аннигиляция частиц будет происходит быстрее рож
дения.
Считается, что в момент Большого Взрыва размеры Все
ленной были равны нулю, а сама она была бесконечно горя
чей. Но по мере расширения температура излучения пони
жалась. Через секунду после большого взрыва температура
упала примерно до десяти тысяч миллионов градусов; это
приблизительно в тысячу раз больше температуры в центре
Солнца, но такие температуры достигаются при взрывах
водородной бомбы. В это время Вселенная состояла из фо
тонов, электронов, нейтрино (нейтрино —легчайшие части
цы, участвующие только в слабом и гравитационном взаи
модействиях) и их античастиц, а также из некоторого коли
чества протонов и нейтронов. По мере того как Вселенная
продолжала расширяться, а температура падать, скорость
рождения электрон-антиэлектронных пар в соударени
ях стала меньше скорости их уничтожения за счет анниги
ляции. Поэтому почти все электроны и антиэлектроны
должны были аннигилировать друг с другом, образовав но
вые фотоны, так что осталось лишь чуть-чуть избыточных

электронов. Но нейтрино и антинейтрино не аннигилирова
ли друг с другом, потому что эти частицы очень слабо взаи
модействуют между собой и с другими частицами. Поэтому
они до сих пор должны встречаться вокруг нас. Если бы их
можно было наблюдать, то у нас появился бы хороший спо
соб проверки модели очень горячей ранней Вселенной.
К сожалению, их энергии сейчас слишком малы, чтобы их
можно было непосредственно наблюдать. Однако если ней
трино не является безмассовой частицей, а обладает неболь
шой собственной массой, обнаруженной в неподтверж
денном эксперименте советских ученых 1981 г., то мы смог
ли бы обнаружить их косвенно: они могли бы оказаться одной
из форм темной материи, упоминавшейся ранее, гравитаци
онное притяжение которой достаточно для того, чтобы пре
кратить расширение Вселенной и заставить ее опять сжи
маться.
Примерно через сто секунд после Большого Взрыва тем
пература упала до тысячи миллионов градусов, что отвечает
температуре внутри самых горячих звезд. При такой темпера
туре энергии протонов и нейтронов уже недостаточно для со
противления сильному ядерному притяжению, и они начи
нают объединяться друг с другом, образуя ядра дейтерия (тя
желого водорода), которые состоят из протона и нейтрона.
Затем ядра дейтерия присоединяют к себе еще протоны
и нейтроны и превращаются в ядра гелия, содержащие два
протона и два нейтрона, а также образуют небольшие количе
ства более тяжелых элементов —лития и бериллия. Вычисле
ния показывают, что, согласно горячей модели Большого
Взрыва, около четвертой части протонов и нейтронов должно
было превратиться в атомы гелия и небольшое количество тя
желого водорода и других элементов. Оставшиеся нейтроны
распались на протоны, представляющие собой я;оа обычных
атомов водорода.
Описанная картина горячей Вселенной на ранней ста

дии развития была предложена Джорджем Гамовым в зна
менитой работе, которую он написал в 1948 г. вместе со сво
им аспирантом Ральфом Альфером. Обладая прекрасным
чувством юмора, Гамов уговорил физика-ядерщика Ханса
Бете добавить свою фамилию к списку авторов, чтобы по
лучилось «Альфер, Бете, Гамов», что звучит как названия
первых трех букв греческого алфавита —альфа, бета, гам
ма —и чрезвычайно подходит для статьи о начале Вселенной.
В этой статье было сделано замечательное предсказание
о том, что излучение (в виде фотонов), испущенное на очень
ранних стадиях развития Вселенной, должно до сих пор су
ществовать вокруг нас, но за это время его температура упала
и равна всего лишь нескольким градусам выше абсолютного
нуля. Это именно то излучение, которое в 1965 г. обнаружи
ли Пензиас и Уилсон. Когда Альфер, Бете и Гамов писали
свою работу, ядерные реакции с участием протонов и нейтро
нов были плохо изучены. Поэтому предсказанные ими соот
ношения между концентрациями разных элементов в ранней
Вселенной оказались весьма неточными, однако, будучи по
вторены в свете новых представлений, все вычисления дали
результаты, прекрасно согласующиеся с современными на
блюдениями. Кроме того, очень трудно объяснить как-то ина
че, почему во Вселенной должно быть так много гелия. По
этому мы совершенно уверены в том, что эта картина правиль
на, по крайней мере спустя секунду после Большого Взрыва
и позже.
Всего через несколько часов после Большого Взрыва об
разование гелия и других элементов прекратилось, после че
го в течение примерно миллиона лет Вселенная просто про
должала расширяться и с ней не происходило ничего особен
ного. Наконец, когда температура упала до нескольких тысяч
градусов и энергии электронов и ядер стало недостаточно
для преодоления действующего между ними электромагнит
ного притяжения, они начали объединяться друг с другом,

образуя атомы. Вся Вселенная как целое могла продолжать
расширяться и охлаждаться, но в тех областях, плотность ко
торых была немного выше средней, расширение замедлялось
из-за дополнительного гравитационного притяжения. В ре
зультате некоторые области перестали расширяться и нача
ли сжиматься. В процессе сжатия под действием гравитаци
онного притяжения материи, находящейся снаружи этих
областей, могло начаться их медленное вращение. С умень
шением размеров коллапсирующей области ее вращение
ускорялось, подобно тому как ускоряется вращение фигури
ста на льду, когда он прижимает руки к телу. Когда наконец
коллапсирующая область стала достаточно малой, скорости
ее вращения должно было хватить для уравновешивания
гравитационного притяжения —так образовались враща
ющиеся дискообразные галактики. Те области, которые не
начали вращаться, превратились в овальные объекты, назы
ваемые эллиптическими галактиками. Коллапс этих обла
стей тоже прекратился, потому что, хотя отдельные части га
лактики стабильно вращались вокруг ее центра, галактика
в целом не вращалась.
Состоящий из водорода и гелия газ внутри галактик со
временем распался на газовые облака меньшего размера,
сжимающиеся под действием собственной гравитации. При
сжатии этих облаков атомы внутри них сталкивались друг
с другом, температура газа повышалась, и в конце концов газ
разогрелся так сильно, что начались реакции ядерного син
теза. В результате этих реакций из водорода образовалось до
полнительное количество гелия, а из-за выделившегося теп
ла возросло давление и газовые облака перестали сжиматься.
Облака долго оставались в этом состоянии, подобно таким
звездам, как наше Солнце, превращая водород в гелий и из
лучая выделяющуюся энергию в виде тепла и света. Более
массивным звездам для уравновешивания своего более силь
ного гравитационного притяжения нужно было разогреться

сильнее, и реакции ядерного синтеза протекали в них на
столько быстрее, что они выжгли свой водород всего за сто
миллионов лет. Затем они слегка сжались, и, поскольку на
грев продолжался, началось превращение гелия в более тя
желые элементы, такие как углерод и кислород. Но в подоб
ных процессах выделяется не много энергии, и поэтому, как
уже говорилось в главе о черных дырах, должен был разра
зиться кризис. Не совсем ясно, что произошло потом, но впол
не правдоподобно, что центральные области звезды коллап-
сировали в очень плотное состояние, вроде нейтронной звез
ды или черной дыры. Внешние области звезды могут время
от времени отрываться и уноситься чудовищным взрывом,
который называется взрывом сверхновой, затмевающей сво
им блеском все остальные звезды в своей галактике. Часть
более тяжелых элементов, образовавшихся перед гибелью
звезды, была отброшена в заполняющий галактику газ и пре
вратилась в сырье для последующих поколений звезд. Наше
Солнце содержит около двух процентов упомянутых более
тяжелых элементов, потому что оно является звездой второ
го или третьего поколения, образовавшейся около пяти мил
лионов лет назад из облака вращающегося газа, в котором на
ходились осколки более ранних сверхновых. Газ из этого об
лака в основном пошел на образование Солнца или был уне
сен взрывом, но небольшое количество более тяжелых эле
ментов, собравшись вместе, превратилось в небесные те
ла —планеты, которые сейчас, как и Земля, обращаются во
круг Солнца.
Сначала Земля была горячей и не имела атмосферы. Со
временем она остыла, а вследствие выделения газа из гор
ных пород возникла земная атмосфера. Ранняя атмосфера
была непригодна для нашей жизни. В ней не было кислоро
да, но было много других, ядовитых для нас газов, например
сероводорода (это тот газ, который придает специфический
запах тухлым яйцам). Правда, есть и другие, примитивные

формы жизни, которые могут процветать в таких условиях.
Предполагают, что они развились в океанах, —возможно,
в результате случайных объединений атомов в большие
структуры, называемые макромолекулами, которые облада
ли способностью группировать другие атомы в океане в та
кие же структуры. Таким образом они самовоспроизводи-
лись и множились. Иногда в воспроизведении могли прои
зойти сбои. Эти сбои большей частью состояли в том, что
новая макромолекула не могла воспроизвести себя и в кон
це концов разрушалась. Но иногда в результате сбоев воз
никали новые макромолекулы, даже более способные к са
мовоспроизведению, что давало им преимущество, и они
стремились заменить собой первоначальные. Так начался
процесс эволюции, который приводил к возникновению все
более и более сложных организмов, способных к самовос
произведению. Самые первые примитивные живые орга
низмы потребляли различные вещества, в том числе серо
водород, и выделяли кислород. В результате происходило
постепенное изменение земной атмосферы, состав которой
в конце концов стал таким, как сейчас, и возникли подходя
щие условия для развития более высоких форм жизни, та
ких как рыбы, рептилии, млекопитающие и, наконец, чело
веческий род.
Картина, в которой Вселенная сначала была очень горя
чей и охлаждалась по мере своего расширения, на сегод
няшний день согласуется с результатами всех наблюде
ний. Тем не менее целый ряд важных вопросов остается без
ответа:
1. Почему ранняя Вселенная была такой горячей?
2. Почему Вселенная так однородна в больших масшта
бах? Почему она выглядит одинаково во всех точках про
странства и во всех направлениях? В частности, почему тем
пература космического фона микроволнового излучения
практически не меняется при наблюдениях в разных направ

лениях? Когда на экзамене нескольким студентам подряд за
дается один и тот же вопрос и их ответы совпадают, вы може
те быть совершенно уверены в том, что они советовались
друг с другом. Однако в описанной модели с момента Боль
шого Взрыва у света не было времени, чтобы попасть из
одной удаленной области в другую, даже если эти области
располагались близко друг к другу в ранней Вселенной. Со
гласно же теории относительности, если свет не может по
пасть из одной области в другую, то и никакая другая инфор
мация тоже не может. Поэтому разные области ранней Все
ленной никак не могли выравнять свои температуры друг
с другом, если у них не были одинаковые по какой-то непо
нятной причине температуры прямо с момента рождения.
3. Почему Вселенная начала расширяться со скоростью,
столь близкой к критической, которая разделяет модели с по
вторным сжатием и модели с вечным расширением, так что
даже сейчас, через десять тысяч миллионов лет, Вселенная
продолжает расширяться со скоростью, примерно равной
критической? Если бы через секунду после Большого Взрыва
скорость расширения оказалась хоть на одну сто тысяча мил
лион миллионную* меньше, то произошло бы повторное сжа
тие Вселенной и она никогда бы не достигла своего современ
ного состояния.
4. Несмотря на крупномасштабную однородность Все
ленной, в ней существуют неоднородности, такие как звезды
и галактики. Считается, что они образовались из-за неболь
ших различий в плотности ранней Вселенной от области
к области. Что было причиной этих флуктуаций плотности?
Общая теория относительности сама по себе не в состоя

нии объяснить перечисленные свойства или ответить на по
* 1/100 ООО ООО ОООООО ООО.

ставленные вопросы, так как она говорит, что Вселенная воз

никла в сингулярной точке Большого Взрыва и в самом на
чале имела бесконечную плотность. В сингулярной же точке
общая теория относительности и все физические законы не
верны: невозможно предсказать, что выйдет из сингулярно
сти. Как мы уже говорили, это означает, что Большой Взрыв
и все события до него можно выбросить из теории, потому что
они никак не могут повлиять на то, что мы наблюдаем. Следо
вательно, пространство-время должно иметь границу —нача
ло в точке Большого Взрыва.
Наука, по-видимому, открыла все те законы, которые
в пределах погрешностей, налагаемых принципом неопреде
ленности, позволяют предсказать, как Вселенная изменится со
временем, если известно ее состояние в какой-то момент вре
мени. Может быть, эти законы были даны Богом, но с тех пор
Он, судя по всему, предоставил Вселенной развиваться в соот
ветствии с ними и теперь не вмешивается в ее жизнь. Но каки
ми он выбрал начальное состояние и начальную конфигура
цию Вселенной? Какие «граничные условия» были в момент
«начала времени»?
Один из возможных ответов —это сказать, что при вы
боре начальной конфигурации Вселенной Бог руководство
вался соображениями, понять которые нам не дано. Это,
безусловно, было во власти Бога, но почему, выбрав такое
странное начало, Он все же решил, чтобы Вселенная разви
валась по понятным нам законам? Вся история науки была
постепенным осознанием того, что события не происхо
дят произвольным образом, а отражают определенный скры
тый порядок, который мог или не мог быть установлен бо
жественными силами. Было бы лишь естественно предпо
ложить, что этот порядок относится не только к законам
науки, но и к условиям на границе пространства-времени,
которые определяют начальное состояние Вселенной. Воз
можно большое число разных моделей Вселенной с иными
начальными условиями, подчиняющихся законам науки.

Должен существовать какой-то принцип для отбора одного
начального состояния и, стало быть, одной модели для опи
сания нашей Вселенной.
Одну из таких возможностей называют хаотическими
граничными условиями. В них молчаливо принимается, что
Вселенная бесконечна в пространстве или что существует
бесконечно много вселенных. Согласно хаотическим гранич
ным условиям, вероятность того, что любая выделенная об
ласть пространства сразу после Большого Взрыва окажется
в любом заданном состоянии, примерно равна вероятности
того, что она окажется в любом другом состоянии: начальное
состояние Вселенной выбирается совершенно произвольным
образом. Это означало бы, что ранняя Вселенная была, веро
ятно, очень хаотичной и нерегулярной, потому что хаотиче
ских и беспорядочных состояний Вселенной гораздо больше,
чем гладких и упорядоченных. (Если все состояния равно
вероятны, то Вселенная с большой вероятностью возникла
в одном из хаотических и беспорядочных состояний просто
потому, что таких состояний гораздо больше.) Трудно ска
зать, как подобные хаотические начальные условия могли
породить такую гладкую и однородную в больших масшта
бах Вселенную, как наша сейчас. Можно также ожидать, что
в такой модели флуктуации плотности приведу! к образова
нию гораздо большего числа первичных черных дыр, чем
верхний предел, вытекающий из наблюдений фона гамма-
излучения.
Если Вселенная в самом деле бесконечна в пространстве
или если существует бесконечно много вселенных, то где-то
могли бы существовать довольно большие области, возник
шие в гладком и однородном состоянии. Вспомним хорошо
известный пример со стаей обезьян, барабанящих на пишу
щих машинках: большая часть их работы пойдет в корзину, но
в принципе они могут совершенно случайно напечатать один
из сонетов Шекспира. Так и здесь: не могла ли область Все

ленной, в которой мы живем, случайно оказаться гладкой
и однородной? На первый взгляд это может показаться крайне
маловероятным, потому что таких гладких областей должно
быть намного меньше, чем хаотических и неоднородных. Но
предположим, что галактики и звезды образовывались только
в гладких областях и только там условия были пригодны для
развития таких сложных самовоспроизводящихся организ
мов, как мы, способных задать вопрос: «Почему Вселенная та
кая гладкая?» Это пример применения так называемого ан
тропного принципа, который можно сформулировать следую
щим образом: «Мы видим Вселенную так, как мы ее видим,
потому что мы существуем».
Антропный принцип существует в двух вариантах —сла
бом и сильном. Слабый антропный принцип утверждает, что
во Вселенной, которая велика или бесконечна в простран
стве или во времени, условия, необходимые для развития
разумных существ, будут выполняться только в некоторых
областях, ограниченных в пространстве и времени. Поэтому
разумные существа в этих областях не должны удивляться,
обнаружив, что та область, где они живут, удовлетворяет
условиям, необходимым для их существования. Так богач,
живущий в богатом районе, не видит никакой бедности во
круг себя.
Один из примеров применения слабого антропного
принципа —«объяснение» того, что Большой Взрыв произо
шел около десяти тысяч миллионов лет назад: примерно
столько времени требуется разумным существам для их раз
вития. Как уже говорилось, прежде всего должно было об
разоваться раннее поколение звезд. Эти звезды превращали
часть первоначального водорода и гелия в элементы типа
углерода и кислорода, из которых мы состоим. Затем звезды
взрывались как сверхновые, а из их осколков образовывались
другие звезды и планеты, в том числе и входящие в нашу
Солнечную систему, возраст которой около пяти тысяч мил

лионов лет. В первые одну или две тысячи миллионов лет
существования Земли на ней было слишком жарко для раз
вития каких бы то ни было сложных организмов. Остальные
примерно три тысячи миллионов лет происходит медлен
ный процесс биологического развития, в результате которо
го простейшие организмы прошли путь до разумных су
ществ, умеющих измерять время, прошедшее с момента
Большого Взрыва.
Мало кто возражает против справедливости и примени
мости слабого антропного принципа. Некоторые же идут
значительно дальше, предлагая его сильный вариант. Он за
ключается в том, что существует либо много разных вселен
ных, либо много разных областей одной вселенной, каждая
из которых имеет свою собственную начальную конфигура
цию и, возможно, свой собственный набор научных законов.
В большей части этих вселенных условия были непригодны
для развития сложных организмов; лишь в нескольких, по
хожих на нашу, вселенных смогли развиваться разумные су
щества, и у этих разумных существ возник вопрос: «Почему
наша Вселенная такая, какой мы ее видим?» Тогда от
вет прост: «Если бы Вселенная была другой, здесь не было
бы нас!»
Законы науки в том виде, в котором мы их знаем сейчас,
содержат много фундаментальных величин, таких как элек
трический заряд электрона и отношение массы протона
к массе электрона. Мы не умеем, по крайней мере сейчас,
теоретически предсказывать значения этих величин —они
находятся только из эксперимента. Может быть, придет
день, когда мы откроем полную единую теорию, с помощью
которой все эти величины будут вычислены, но может ока
заться, что некоторые из них, а то и все изменяются при пе
реходе от вселенной к вселенной или в пределах одной все
ленной. Удивительно, что значения таких величин были,
по-видимому, очень точно подобраны, чтобы обеспечить

возможность развития жизни. Если бы, например, электри
ческий заряд электрона был чуть-чуть другим, звезды либо
не сжигали бы водород и гелий, либо не взрывались. Разу
меется, могут быть и другие формы разумной жизни, о ко
торых не грезили даже писатели-фантасты. Для поддержа
ния этой жизни не требуется ни света звезды, как, скажем,
наше Солнце, ни тяжелых элементов, синтезирующихся
внутри звезд и разлетающихся по космическому простран
ству при взрыве звезды. Тем не менее, по-видимому, ясно,
что величины, о которых мы говорим, имеют сравнительно
немного областей значений, при которых возможно разви
тие какой бы то ни было разумной жизни. Большая же часть
значений отвечает вселенным, в которых, как бы они ни
были прекрасны, нет никого, кто мог бы ими восхищаться.
Это можно воспринимать либо как свидетельство боже
ственного провидения в сотворении Вселенной и выборе
законов науки, либо как подтверждение сильного антропно
го принципа.
Можно выдвинуть несколько возражений против привле
чения сильного антропного принципа для объяснения наблю
даемого состояния Вселенной. Во-первых, в каком смысле
можно говорить, что все эти вселенные существуют? Если
они действительно изолированы друг от друга, то события,
происходящие не в нашей Вселенной, не могут иметь наблю
даемых следствий в нашей Вселенной. Поэтому нам следует
воспользоваться принципом экономии и исключить их из
теории. Если же эти вселенные просто разные области одной
и той же вселенной, то научные законы должны быть одина
ковы в каждой области, потому что иначе был бы невозможен
непрерывный переход из одной области в другую. Тогда об
ласти отличались бы друг от друга только начальными кон
фигурациями и сильный антропный принцип сводился бы
к слабой формулировке.
Второе возражение против сильного антропного прин

ципа —это то, что он направлен против хода всей истории
науки. Развитие науки шло от геоцентрических космологий
Птолемея и его предшественников через гелиоцентриче
скую космологию Коперника и Галилея к современной кар
тине мира, согласно которой Земля является планетой
среднего размера, обращающейся вокруг обычной звезды
внутри обычной спиральной галактики, которая в свою оче
редь является всего лишь одной из миллиона миллионов
галактик в наблюдаемой части Вселенной. Тем не менее, со
гласно сильному антропному принципу, все это гигантское
сооружение существует просто ради нас. В это очень трудно
поверить. Наша Солнечная система безусловно является
необходимым условием нашего существования; те же самые
рассуждения можно распространить на всю нашу Галакти
ку, чтобы учесть звезды раннего поколения, благодаря ко
торым произошел синтез тяжелых элементов. Но, по-ви
димому, нет никакой необходимости в том, чтобы все эти
другие галактики, да и вся Вселенная, были такими одно
родными и одинаковыми в больших масштабах в любом на
правлении.
Можно было бы не беспокоиться насчет антропного
принципа, особенно в его слабой формулировке, если бы
удалось показать, что из разных начальных конфигураций
Вселенной лишь некоторые могли развиться во Вселенную,
как та, которую мы наблюдаем. Если это правильно, то Все
ленная, возникшая из случайных начальных условий, долж
на содержать в себе гладкие и однородные области, пригод
ные для развития разумной жизни. Если же для того, чтобы
получилось то, что мы видим вокруг, требовался чрезвычай
но тщательный выбор начального состояния Вселенной, то
вряд ли в ней оказалась бы хоть одна область, в которой мог
ла зародиться жизнь. В горячей модели Большого Взрыва
было слишком мало времени для передачи тепла из одной
области в другую. Это значит, что для объяснения того фак

та, что температура микроволнового фона одинакова в лю
бом направлении наблюдения, необходимо, чтобы в началь
ном состоянии Вселенной ее температура была везде в точ
ности одинаковой. Кроме того, требовался и очень точный
выбор начальной скорости расширения, потому что для из
бежания повторного сжатия скорость расширения должна
оставаться достаточно близкой к критическому значению.
Следовательно, выбор начального состояния Вселенной
должен производиться очень тщательно, если горячая мо
дель Большого Взрыва применима до самого момента нача
ла отсчета времени. Почему начало Вселенной должно было
быть именно таким, очень трудно объяснить иначе, как дея
нием Бога, которому захотелось создать таких живых су
ществ, как мы.
Попытки построить модель Вселенной, в которой множе
ство разных начальных конфигураций могло бы развиться во
что-нибудь вроде нашей нынешней Вселенной, привели Ала
на Гута, ученого из Массачусетского технологического инсти
тута, к предположению о том, что ранняя Вселенная пережила
период очень быстрого расширения. Это расширение называ
ют раздуванием, подразумевая, что какое-то время расшире
ние Вселенной происходило со все возрастающей скоростью,
а не с убывающей, как сейчас. Гут рассчитал, что радиус Все
ленной увеличивался в миллион миллионов миллионов мил
лионов миллионов (единица с тридцатью нулями) раз всего за
крошечную долю секунды.
Гут высказал предположение, что Вселенная возникла
в результате Большого Взрыва в очень горячем, но довольно
хаотическом состоянии. Высокие температуры означают,
что частицы во Вселенной должны были очень быстро дви
гаться и иметь большие энергии. Как уже говорилось, при
таких высоких температурах сильные и слабые ядерные си
лы и электромагнитная сила должны были все объединиться
6 №3172
в одну. По мере расширения Вселенная охлаждалась, и энер

гии частиц уменьшались. В конце концов должен был бы
произойти так называемый фазовый переход, и симметрия
сил была бы нарушена: сильное взаимодействие начало бы
отличаться от слабого и электромагнитного. Известный при
мер фазового перехода —замерзание воды при охлаждении.
Жидкое состояние воды симметрично, т. е. вода одинакова
во всех точках и во всех направлениях. Образующиеся же
кристаллы льда имеют определенные положения и выстра
иваются в некотором направлении. В результате симметрия
воды нарушается.
Если охлаждать воду очень осторожно, то ее можно «пе
реохладить», т. е. охладить ниже точки замерзания (0° С) без
образования льда. Гут предположил, что Вселенная могла ве
сти себя похожим образом: ее температура могла упасть ни
же критического значения без нарушения симметрии сил.
Если бы это произошло, то Вселенная оказалась бы в неста
бильном состоянии с энергией, превышающей ту, которую
она имела бы при нарушении симметрии. Можно показать,
что эта особая дополнительная энергия производит антигра
витационное действие —аналогично космологической по
стоянной, которую Эйнштейн ввел в общую теорию относи
тельности, пытаясь построить статическую модель Вселен
ной. Поскольку, как и в горячей модели Большого Взрыва,
Вселенная уже вращалась, отталкивание, вносимое космоло
гической постоянной, заставило бы Вселенную расширяться
со все возрастающей скоростью. Даже в тех областях, где
число частиц вещества превышало среднее значение, грави
тационное притяжение материи было бы меньше отталкива
ния, вносимого эффективной космологической постоянной.
Следовательно, такие области должны были тоже расши
ряться с ускорением, характерным для модели раздувающей
ся Вселенной. По мере расширения частицы материи расхо
дились бы всё дальше друг от друга, и в конце концов расши
ряющаяся Вселенная оказалась бы почти без частиц, но все

еще в переохлажденном состоянии. В результате расшире
ния все неоднородности во Вселенной должны были просто
сгладиться, как разглаживаются при надувании морщины на
резиновом шарике. Следовательно, нынешнее гладкое и од
нородное состояние Вселенной могло развиться из большого
числа разных неоднородных начальных состояний.
Во Вселенной, скорость расширения которой растет из-за
космологической постоянной быстрее, чем замедляется из-за
гравитационного притяжения материи, свету хватило бы
времени для перехода из одной области ранней Вселенной
в другую. Это было бы решением ранее поставленной задачи
о том, почему разные области ранней Вселенной имеют оди
наковые свойства. Кроме того, скорость расширения Вселен
ной стала бы автоматически очень близка к критическому
значению, определяемому плотностью энергии во Вселен
ной. Тогда такую близость скорости расширения к критиче
ской можно было бы объяснить, не делая предположения
о тщательном выборе начальной скорости расширения Все
ленной.
Раздуванием Вселенной можно было бы объяснить, поче
му в ней так много вещества. В доступной наблюдениям об
ласти Вселенной содержится порядка ста миллионов миллио
нов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов
миллионов (единица с восемьюдесятью нулями) частиц. От
куда все они взялись? Ответ состоит в том, что в квантовой
теории частицы могут рождаться из энергии в виде пар части
ца —античастица. Но тогда сразу возникает вопрос: откуда бе
рется энергия? Ответ таков. Полная энергия Вселенной в точ
ности равна нулю. Вещество во Вселенной образовано из по
ложительной энергии. Но все вещество само себя притягивает
под действием гравитации. Два близко расположенных куска
вещества обладают меньшей энергией, чем те же два куска,
находящиеся далеко друг от друга, потому что для разнесения

их в стороны нужно затратить энергию на преодоление грави
тационной силы, стремящейся их соединить. Следовательно,
энергия гравитационного поля в каком-то смысле отрицатель
на. Можно показать, что в случае Вселенной, примерно одно
родной в пространстве, эта отрицательная гравитационная
энергия в точности компенсирует положительную энергию,
связанную с веществом. Поэтому полная энергия Вселенной
равна нулю.
Поскольку дважды нуль тоже нуль, количество положи
тельной энергии вещества во Вселенной может удвоиться од
новременно с удвоением отрицательной гравитационной энер
гии; закон сохранения энергии при этом не нарушится. Такого
не бывает при нормальном расширении Вселенной, в которой
плотность энергии вещества уменьшается по мере увеличения
размеров Вселенной. Но именно так происходит при раздува
нии, потому что в этом случае Вселенная увеличивается,
а плотность энергии переохлажденного состояния остается по
стоянной: когда размеры Вселенной удвоятся, положительная
энергия вещества и отрицательная гравитационная энергия то
же удвоятся, в результате чего полная энергия остается равной
нулю. В фазе раздувания размеры Вселенной очень сильно
возрастают. Следовательно, общее количество энергии, за счет
которой могут образовываться частицы, тоже сильно увели
чивается. Гут по этому поводу заметил: «Говорят, что не быва
ет скатерти-самобранки. А не вечная ли самобранка сама Все
ленная?»
Сейчас Вселенная расширяется без раздувания. Значит,
должен существовать какой-то механизм, благодаря которому
была устранена очень большая эффективная космологическая
постоянная, а скорость расширения перестала расти и под дей
ствием гравитации начала уменьшаться, как продолжает
уменьшаться и сейчас. Можно ожидать, что при раздувании
в конце концов нарушится симметрия сил, так же как пере
охлажденная вода в конце концов замерзнет. Тогда лишняя

энергия состояния с ненарушенной симметрией должна вы
делиться, и за счет этого Вселенная разогреется до температу
ры, чуть-чуть меньшей, чем критическая температура, при ко
торой симметрия сил еще не нарушается. Затем Вселенная
опять начнет расширяться и охлаждаться, так же как в горячей
модели Большого Взрыва, но теперь мы уже сможем объяс
нить, почему скорость ее расширения в точности равна крити
ческой и почему разные области Вселенной имеют одинако
вую температуру.
В гипотезе Гута фазовый переход происходил очень бы
стро, как возникают вдруг кристаллы льда в очень холодной
воде. Идея Гута заключалась в том, что внутри старой фазы
образуются «пузырьки» новой фазы нарушенной симметрии,
подобно тому как в кипящей воде зарождаются пузырьки па
ра. Гут предположил, что пузыри расширяются и сливаются
друг с другом до тех пор, пока вся Вселенная не окажется
в новой фазе. Но вот в чем беда: Вселенная, на что указали я
и еще несколько человек, так быстро расширяется, что даже
если бы пузыри росли со скоростью света, они все равно уда
лялись бы друг от друга и поэтому не могли бы сливаться.
Вселенная оставалась бы в очень неоднородном состоянии,
и в некоторых областях симметрия между силами сохраня
лась бы. Такая модель Вселенной не соответствовала бы тому,
что мы видим.
В октябре 1981 г. я приехал в Москву на конференцию по
квантовой гравитации. После конференции я сделал в Астро
номическом институте им. П. К. Штернберга доклад о моде
ли раздувающейся Вселенной и связанных с ней проблемах.
Среди слушателей был молодой советский физик Андрей
Линде, сотрудник Физического института им. П. Н. Лебеде
ва. Он сказал, что трудность, связанная с невозможностью
объединения пузырей, отпадает, если размеры пузырей столь
велики, что вся наша область Вселенной содержится внутри
одного пузыря. Для того чтобы это предположение выполня

лось, сохранение симметрии внутри пузыря должно очень
медленно переходить в ее нарушение, что вполне возможно
в теории великого объединения. Мысль Линде о медленном
нарушении симметрии была очень хороша, но потом мне ста
ло ясно, что его пузыри должны быть больше нынешней Все
ленной! Я доказал, что симметрия должна нарушаться всюду
одновременно, а не только внутри пузырей. Только это при
вело бы к той однородной Вселенной, которую мы сейчас на
блюдаем. Я был взволнован своей идеей и поделился ею с од
ним из своих аспирантов, Яном Моссом. Подружившись
с Линде, я оказался в некотором замешательстве, когда позд
нее получил из научного журнала представленную Линде
статью с просьбой от редакции дать отзыв о ее пригодности
для публикации. В своем ответе я написал, что в статье есть
одна ошибка (пузыри должны быть больше Вселенной), но
что основная идея медленного нарушения симметрии совер
шенно правильна. Я рекомендовал статью для публикации
в том виде, в каком она была, иначе исправления заняли бы
у Линде несколько месяцев, потому что все рукописи, от
правляемые из Советского Союза на Запад, должны были
проходить через аппарат литературной цензуры, который
в то время не проявлял ни особой квалификации, ни скоро
сти в обращении с научными статьями. Мы же с Яном Мос
сом послали в тот же журнал небольшую статью, в которой
указали на сложности, возникающие с большим пузырем,
и показали, как их можно преодолеть.
Через день после возвращения из Москвы я отправился
в Филадельфию, где мне должны были вручить медаль Ин
ститута Франклина. Мой секретарь Джуди Фелла, использо
вав все свое обаяние, убедила воздушное агентство Велико
британии продать нам два билета на «Конкорд», в противном
случае пригрозив оглаской. Но по дороге в аэропорт меня за
стиг чудовищный дождь, и я опоздал на самолет. Тем не ме
нее я все-таки попал в Филадельфию и получил медаль. По

том меня попросили рассказать о модели раздувающейся
Вселенной на семинаре в Университете Дрексела в Фила
дельфии. Большую часть времени я, как и в Москве, посвя
тил задачам, связанным с этой моделью, но в конце упомянул
об идее Линде — о медленном нарушении симметрии —
и о сделанных мной исправлениях. На семинаре присутство
вал Пол Стейнхардт, молодой профессор Пенсильванского
университета. После семинара мы с ним обсуждали модель
раздувания. В феврале он прислал мне статью, написанную
им совместно со студентом Андреасом Албрехтом, в которой
содержалось нечто очень похожее на идею Линде. Позже
Стейнхардт сказал мне, что он не помнил мой рассказ о рабо
те Линде и увидел ее, лишь когда они почти закончили свою.
На Западе Стейнхардт и Албрехт разделяют сейчас честь от
крытия модели, которая называется новой моделью раздува
ния и основана на идее медленного нарушения симметрии.
(Старой моделью раздувания Вселенной называют предло
женное Гутом быстрое нарушение симметрии с образовани
ем пузырей.)
Новая модель раздувания Вселенной была удачной по
пыткой объяснить, почему Вселенная стала именно такой, ка
кая она сейчас. Однако я и еще несколько человек показали,
что эта модель, по крайней мере в первоначальном виде, пред
сказывала гораздо большие вариации температуры фона ми
кроволнового излучения, чем наблюдаемые. Последующие
работы тоже внушали сомнения по поводу того, мог ли
в очень ранней Вселенной произойти подходящий фазовый
переход. Сам я считаю, что новая модель раздувания как на
учная теория уже мертва, несмотря на то что многие, по-
видимому, не слышали о ее кончине и продолжают писать
статьи, как будто бы эта модель все еще жизнеспособна.
В 1983 г. Линде предложил более удачную модель, называе
мую хаотической моделью раздувания. В ней нет ни фазового
перехода, ни переохлаждения, а взамен присутствует бесспи-

новое поле, которое из-за квантовых флуктуаций принимает
большие значения в некоторых областях ранней Вселенной.
В таких областях энергия поля будет вести себя как космоло
гическая постоянная. Результатом действия поля будет гра
витационное отталкивание, под влиянием которого вышеука
занные области начнут раздуваться. По мере увеличения этих
областей энергия поля в них будет медленно уменьшаться,
пока раздувание не перейдет в такое же расширение, как в го
рячей модели Большого Взрыва. Одна из областей могла бы
превратиться в современную наблюдаемую Вселенную. Мо
дель Линде обладает всеми преимуществами ранней модели
раздувания, но не требует сомнительного фазового перехода
и, кроме того, может дать реальную оценку флуктуаций тем
пературы фона микроволнового излучения, согласующуюся
с результатами наблюдений.
Проведенные исследования моделей раздувания показа
ли, что современное состояние Вселенной могло возникнуть
из большого числа разных начальных конфигураций. Это
важный вывод, ибо из него следует, что выбор начального со
стояния той части Вселенной, в которой мы живем, мог быть
не очень тщательным. Но вовсе не из всякого начального со
стояния могла получиться такая Вселенная, как наша. Это
можно доказать, предположив, что Вселенная сейчас нахо
дится в совершенно другом состоянии, каком-нибудь очень
нерегулярном и комковатом. Воспользовавшись законами
науки, можно проследить развитие Вселенной назад во вре
мени и определить ее конфигурацию в более ранние времена.
По теоремам о сингулярности классической общей теории
относительности сингулярность в точке Большого Взрыва
все равно должна была существовать. Если такая Вселенная
будет развиваться вперед во времени в соответствии с зако
нами науки, то в конце мы придем к тому комковатому и не
регулярному состоянию, с которого начинали. Следователь
но, должны существовать начальные конфигурации, из кото

рых не может получиться такая Вселенная, какой сейчас мы
видим нашу. Значит, даже модель раздувания ничего не го
ворит о том, почему начальная конфигурация оказалась не
той, при которой получилась бы Вселенная, сильно отличаю
щаяся от наблюдаемой нами. Следует ли обратиться для объ
яснения к антропному принципу? Было ли все происшедшее
просто счастливой случайностью? Такой ответ выглядел бы
как выражение отчаяния, отрицание всех наших надежд по
нять, какой же порядок лежит в основе Вселенной.
Для предсказания того, каким должно было быть начало
Вселенной, необходимы законы, справедливые в начале от
счета времени. Если классическая общая теория относитель
ности верна, то из доказанных Роджером Пенроузом и мной
теорем о сингулярности следует, что в точке начала отсчета
времени плотность и кривизна пространства-времени прини
мают бесконечные значения. В такой точке нарушаются все
известные законы природы. Можно было бы предположить,
что в сингулярностях действуют новые законы, но их трудно
формулировать в точках со столь непонятным поведением,
и мы не знали бы, как из наблюдений вывести вид этих зако
нов. Но на самом деле из теорем о сингулярности следует, что
гравитационное поле настолько усиливается, что становятся
существенными квантовые гравитационные эффекты, —
классическая теория перестает давать хорошее описание Все
ленной. Поэтому при изучении очень ранних стадий развития
Вселенной приходится привлекать квантовую теорию грави
тации. Как мы потом увидим, в квантовой теории обычные
законы науки могут выполняться везде, в том числе и в нача
ле отсчета времени: нет необходимости постулировать новые
законы для сингулярностей, потому что в квантовой теории
не должно быть никаких сингулярностей.
Пока у нас еще нет полной и согласованной теории, объ
единяющей квантовую механику и гравитацию. Но мы совер
шенно уверены в том, что подобная единая теория должна

иметь некоторые определенные свойства. Во-первых, она
должна включать в себя фейнмановский метод квантовой
теории, основанный на суммах по траекториям частицы
(и по «историям» Вселенной). При таком методе, в отличие
от классической теории, частица уже не рассматривается как
обладающая одной-единственной траекторией. Напротив,
предполагается, что она может перемещаться по всем воз
можным путям в пространстве-времени и любой ее траекто
рии отвечает пара чисел, одно из которых дает длину волны,
а другое —положение в периоде волны (фазу). Например,
вероятность того, что частица пройдет через некоторую точ
ку, получается суммированием всех волн, отвечающих каж
дой возможной траектории, проходящей через эту точку. Но
попытки произвести такое суммирование наталкиваются на
серьезные технические затруднения. Их можно обойти, лишь
воспользовавшись следующим специальным рецептом: скла
дываются волны, образующие те истории (траектории) ча
стиц, которые происходят не в ощущаемом нами реальном
(действительном) времени, а в так называемом мнимом вре
мени. Мнимое время звучит, возможно, научно-фантастичес
ки, но на самом деле это строго определенное научное поня
тие. Умножив обычное (или действительное) число само на
себя, мы получим положительное число. (Например, число 2,
умноженное на 2, дает 4, и то же самое получается при
умножении -2 на -2.) Но существуют особые числа (они на
зываются мнимыми), которые при умножении сами на себя
дают отрицательный результат. (Одно из таких чисел, мни
мая единица г, при умножении само на себя дает -1; число 2г,
умноженное само на себя, дает -4 , и т. д.) Во избежание
усложнений технического характера при вычислении фейн-
мановских сумм по траекториям следует переходить к мни
мому времени. Это означает, что при расчетах время надо из
мерять не в действительных единицах, а в мнимых. Тогда
в пространстве-времени обнаруживаются интересные изме

нения: в нем совершенно исчезает различие между временем
и пространством. Пространство-время, в котором временная
координата событий имеет мнимые значения, называют ев
клидовым, в честь древнегреческого ученого Евклида, осно
вателя учения о геометрии двумерных поверхностей. То, что
мы сейчас называем евклидовым пространством-временем,
очень похоже на первоначальную геометрию Евклида и от
личается от нее лишь числом измерений: четыре вместо двух.
В евклидовом пространстве-времени не делается различий
между осью времени и направлениями в пространстве. В ре
альном же пространстве-времени, где событиям отвечают
действительные значения координаты времени, эти разли
чия видны сразу: для всех событий ось времени лежит вну
три светового конуса, а пространственные оси — снаружи.
В любом случае, пока мы имеем дело с обычной квантовой
механикой, мнимое время и евклидово пространство-время
можно рассматривать просто как математический прием для
расчета величин, связанных с реальным пространством-
временем.
Второе условие, которое должна включать в себя любая
завершенная теория, — это предположение Эйнштейна
о том, что гравитационное поле представляется в виде ис
кривленного пространства-времени: частицы стремятся
двигаться по траекториям, заменяющим в искривленном
пространстве-времени прямые, но, поскольку пространство-
время не плоское, эти траектории искривляются, как будто
на них действует гравитационное поле. Если фейнмановское
суммирование по траекториям соединить с представлением
Эйнштейна о гравитации, то аналогом траектории одной ча
стицы станет все искривленное пространство-время, кото
рое представляет собой историю всей Вселенной. Для того
чтобы избежать технических затруднений, которые могут
встретиться при конкретном вычислении суммы по историям,
искривленные четырехмерные пространства надо считать

евклидовыми. Это означает, что ось времени мнимая и не от
личается от пространственных осей. Для вычисления веро
ятности того, что действительное пространство-время обла
дает некоторым свойством, например выглядит одинаково
во всех точках и во всех направлениях, надо сложить волны,
соответствующие всем тем историям, которые обладают
этим свойством.
В классической общей теории относительности может су
ществовать много разных видов искривленного пространства-
времени, и все они отвечают разным начальным состояниям
Вселенной. Зная начальное состояние нашей Вселенной, мы
знали бы целиком всю ее историю. Аналогично в квантовой
теории гравитации возможно много разных квантовых состо
яний Вселенной, и точно так же, зная, как вели себя в ранние
времена искривленные евклидовы четырехмерные простран
ства в сумме по историям, мы могли бы определить квантовое
состояние Вселенной.
В классической теории гравитации, использующей дей
ствительное пространство-время, возможны лишь два типа
поведения Вселенной: либо она существовала в течение бес
конечного времени, либо ее началом была сингулярная точ
ка в какой-то конечный момент времени в прошлом. В кван
товой же теории гравитации возникает и третья возмож
ность. Поскольку используются евклидовы пространства,
в которых временная и пространственные оси равноправны,
пространство-время, будучи конечным, может тем не менее
не иметь сингулярностей, образующих его границу или край.
Тогда пространство-время напоминало бы поверхность Зем
ли с двумя дополнительными измерениями. Поверхность
Земли имеет конечную протяженность, но у нее нет ни грани
цы, ни края: поплыв по морю в сторону заката, вы не вывали
тесь через край и не попадете в сингулярность (я это знаю,
сам объехал вокруг света!).
Если евклидово пространство-время простирается назад

по мнимому времени до бесконечности или начинается
в сингулярной точке мнимого времени, то, как и в классиче
ской теории относительности, возникает вопрос об опреде
лении начального состояния Вселенной. Богу, может быть,
и известно, каким было начало Вселенной, но у нас нет ни
каких оснований мыслить это начало таким, а не иным.
Квантовая же теория гравитации открыла одну новую воз
можность: пространство-время не имеет границы, и поэтому
нет необходимости определять поведение на границе. Тогда
нет и сингулярностей, в которых нарушались бы законы на
уки, а пространство-время не имеет края, на котором при
шлось бы прибегать к помощи Бога или какого-нибудь но
вого закона, чтобы наложить на пространство-время гра
ничные условия. Можно было бы сказать, что граничное
условие для Вселенной — отсутствие границ. Тогда Вселен
ная была бы совершенно самостоятельна и никак не зависе
ла бы от того, что происходит снаружи. Она не была бы со
творена, ее нельзя было бы уничтожить. Она просто суще
ствовала бы.
Я уже упоминал ранее о Ватиканской конференции.
Именно на ней я впервые высказал ту мысль, что простран
ство и время, возможно, образуют вместе некую поверхность,
которая имеет конечную протяженность, но не имеет границ
и краев. Однако моя статья носила математический характер,
и в ту пору, в общем, никому (так же, как и мне) не пришло
в голову, что из этого положения могут следовать выводы
о роли Бога в сотворении Вселенной. В то время, когда про
ходила Ватиканская конференция, я не знал еще, как можно
использовать условие отсутствия границ, чтобы сделать вы
воды относительно Вселенной. Но следующее лето я провел
в Калифорнийском университете, находящемся в Санта-
Барбаре. Там один мой друг и коллега, Джим Хартл, иссле
довал при моем участии вопрос о том, каким условиям должна
удовлетворять Вселенная, если пространство-время не име

ет границ. В Кембридже я продолжил эту работу с двумя сво
ими аспирантами, Джулианом Латтрелом и Джонатаном
Холлиуэллом.
Хочу подчеркнуть, что данное положение о том, что вре
мя и пространство должны быть конечны без границ, есть
всего лишь теоретический постулат: оно не может быть вы
ведено из какого-либо другого принципа. Как и всякое тео
ретическое положение, оно может быть первоначально вы
двинуто из эстетических или метафизических соображений,
но затем должно пройти реальную проверку — позволяет ли
оно делать предсказания, согласующиеся с наблюдениями.
В случае квантовой теории гравитации такая проверка за
труднена по двум причинам. Во-первых, как будет показано
в следующей главе, мы еще не имеем теории, которая успеш
но объединяла бы общую теорию относительности с кванто
вой механикой, хотя нам во многом известна форма, кото
рую должна иметь такая теория. Во-вторых, всякая модель,
детально описывающая всю Вселенную, несомненно, будет
в математическом отношении слишком сложна, чтобы мож
но было на ее основе выполнять точные вычисления. Поэто
му в расчетах неизбежны упрощающие предположения
и приближения, и даже при этом задача извлечения пред
сказаний остается чудовищно сложной.
Всякая история в сумме по историям будет описывать
не только пространство-время, но и всё в нем, в том числе
все сложные организмы, подобные человеческим суще
ствам, которые могут быть наблюдателями истории Вселен
ной. В этом можно видеть еще одно оправдание антропного
принципа, ибо если все истории возможны, то, коль скоро
мы существуем в одной из них, мы имеем право им пользо
ваться для объяснения причин того, что мир таков, каков он
есть. Неясно лишь, какой смысл следует вложить в другие
истории, в которых нас нет. Но такая картина квантовой
СЕВЕРНЫЙ БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ

РАЗМЕР ВСЕЛЕННОЙ
УВЕЛИЧИВАЕТСЯ
( РОСТОМ МНИМОГО
ВРЕМЕНИ
МАКСИМАЛЬНЫЙ
ЭКВАТОР
РАЗМЕР
РАЗМЕР ВСЕЛЕННОЙ
УМЕНЬШАЕТСЯ
С РОСТОМ МНИМОГО
линии ВРЕМЕНИ
ШИРОТЫ ЮЖНЫЙ
полюс БОЛЬШОЕ СХЛОПЫВАНИЕ
ЗЕМЛЯ ВСЕЛЕННАЯ
Рис. 8.1
теории гравитации была бы гораздо более удовлетворитель

ной, если бы можно было показать, что при методе сумм по
историям наша Вселенная отвечает не просто одной из воз
можных историй, а одной из наиболее вероятных. Для этого
мы должны выполнить суммирование по историям для всех
возможных евклидовых пространств-времен, не имеющих
границ.
Если принять условие отсутствия границ, то оказывается,
что вероятность развития Вселенной по большинству воз
можных историй пренебрежимо мала, но существует некото
рое семейство историй, значительно более вероятных, чем
остальные. Эти истории можно изобразить в виде как бы по
верхности Земли, причем расстояние до Северного полюса
соответствует мнимому времени, а размеры окружностей, все
точки которых равно удалены от Северного полюса, отвеча
ют пространственным размерам Вселенной. Вселенная начи
нается как точка на Северном полюсе. При движении на юг
такие широтные окружности увеличиваются, что отвеча
ет расширению Вселенной с течением мнимого времени
(рис. 8.1). Вселенная достигает максимального размера на
экваторе, а затем с течением мнимого времени сжимается
в точку на Южном полюсе. Несмотря на то что на Северном

и Южном полюсах размер Вселенной равен нулю, эти точки
будут сингулярными не более, чем Северный и Южный по
люсы на поверхности Земли. Законы науки будут выполнять
ся в них так же, как они выполняются на Северном и Южном
полюсах Земли.
Но в действительном времени история Вселенной выгля
дит совершенно иначе. Десять или двадцать тысяч миллио
нов лет назад размер Вселенной имел минимальное значе
ние, равное максимальному радиусу истории в мнимом вре
мени. Затем, с течением действительного времени, Вселенная
расширялась в соответствии с хаотической моделью раздува
ния, предложенной Линде (но теперь уже нет необходимости
предполагать, что Вселенная была каким-то образом создана
в правильном состоянии). Вселенная достигла очень боль
ших размеров, а потом должна опять сжаться в нечто, имею
щее в действительном времени вид сингулярности. Поэтому
в каком-то смысле все мы обречены, даже если будем дер
жаться подальше от черных дыр. Сингулярностей не будет
лишь в том случае, если представлять себе развитие Вселен
ной в мнимом времени.
Если Вселенная на самом деле находится в таком кванто
вом состоянии, то ее история в мнимом времени не будет
иметь никаких сингулярностей. Поэтому может показаться,
что моими последними работами о сингулярностях полно
стью зачеркнуты мои же старые работы о сингулярностях.
Но, как уже отмечалось, главное значение теорем о сингуляр
ностях таково: они показывают, что гравитационное поле
должно стать очень сильным, так что нельзя будет пренебречь
квантовыми гравитационными эффектами. Именно это ведет
к выводу, что в мнимом времени Вселенная должна быть ко
нечной, но без границ и сингулярностей. По возвращении же
в реальное время, в котором мы живем, обнаруживается, что
сингулярности появляются опять. Астронавт, упавший в чер
ную дыру, все равно придет к трагическому концу, и только

в мнимом времени у него не было бы встречи с сингулярно
стями. >
Может быть, следовало бы заключить, что так называе
мое мнимое время на самом деле время реальное, а то, что мы
называем реальным временем, — просто плод нашего вооб
ражения. В действительном времени у Вселенной есть нача
ло и конец, отвечающие сингулярностям, которые образуют
границу пространства-времени и в которых нарушаются за
коны науки. В мнимом же времени нет ни сингулярностей,
ни границ. Так что, быть может, именно то, что мы называем
мнимым временем, на самом деле более фундаментально,
а то, что мы называем временем реальным, —это некое субъ
ективное представление, возникшее у нас при попытках опи
сать, какой мы видим Вселенную. Ведь, согласно сказанному
в главе 1, научная теория есть просто математическая мо
дель, построенная нами для описания результатов наблюде
ний: она существует только у нас в голове. Поэтому не имеет
смысла спрашивать, что же реально —действительное время
или время мнимое. Важно лишь, какое из них более подходит
для описания.
Мы можем теперь, пользуясь методом суммирования по
историям и предположением об отсутствии границ, посмо
треть, какими свойствами Вселенная может обладать одно
временно. Например, можно вычислить вероятность того, что
Вселенная расширяется примерно с одинаковой скоростью во
всех направлениях в то время, когда плотность Вселенной
имеет современное значение. В упрощенных моделях, кото
рыми мы до сих пор занимались, эта вероятность оказывается
весьма значительной. Таким образом, условие отсутствия гра
ниц приводит к выводу о чрезвычайно высокой вероятности
того, что современный темп расширения Вселенной почти
одинаков во всех направлениях. Это согласуется с наблюде
ниями фона микроволнового излучения, которые показы
вают, что его интенсивность во всех направлениях почти оди

накова. Если бы Вселенная в одних направлениях расширя
лась быстрее, чем в других, то интенсивность излучения
в этих направлениях уменьшалась бы за счет дополнительно
го красного смещения.
Сейчас изучаются и другие следствия из условия отсут
ствия границ. Особенно интересна задача о малых отклоне
ниях плотности от однородной плотности ранней Вселенной,
в результате которых возникли сначала галактики, потом
звезды и наконец мы сами. В силу принципа неопределен
ности ранняя Вселенная не может быть совершенно одно
родной, потому что должны обязательно присутствовать не
которые неопределенности в положениях и скоростях ча
стиц — флуктуации. Исходя из условия отсутствия границ,
мы найдем, что в начальном состоянии во Вселенной дей
ствительно должна быть неоднородность, минимально воз
можная с точки зрения принципа неопределенности. Затем
Вселенная пережила период быстрого расширения, как в мо
делях раздувания. В течение этого периода начальные неод
нородности усиливались, пока не достигли размеров, доста
точных, чтобы объяснить происхождение тех структур, ко
торые мы видим вокруг себя. В такой расширяющейся
Вселенной, в которой плотность вещества слабо меняется от
места к месту, расширение более плотных областей под дей
ствием гравитации могло замедлиться и перейти в сжатие.
Это должно привести к образованию галактик, звезд и, на
конец, даже таких незначительных существ, как мы. Таким
образом, возникновение всех сложных структур, которые мы
видим во Вселенной, можно объяснить условием отсутствия
у нее границ в сочетании с квантово-механическим принци
пом неопределенности.
Из представления о том, что пространство и время обра
зуют замкнутую поверхность, вытекают также очень важные
следствия относительно роли Бога в жизни Вселенной. В свя
зи с успехами, достигнутыми научными теориями в описании

событий, большинство ученых пришло к убеждению, что Бог
позволяет Вселенной развиваться в соответствии с опреде
ленной системой законов и не вмешивается в ее развитие, не
нарушает эти законы. Но законы ничего не говорят нам о том,
как выглядела Вселенная, когда она только возникла, — за
вести часы и выбрать начало все-таки могло быть делом Бога.
Пока мы считаем, что у Вселенной было начало, мы можем
думать, что у нее был Создатель. Если же Вселенная действи
тельно полностью замкнута и не имеет ни границ, ни краев, то
тогда у нее не должно быть ни начала, ни конца: она просто
есть, и всё! Остается ли тогда место для Создателя?
СТРЕЛА ВРЕМЕНИ
В предыдущих главах мы видели, как с течением лет менялись

наши взгляды на природу времени. До начала XX века люди
верили в абсолютное время. Это значит, что каждое событие
можно единственным образом пометить неким числом, кото
рое называется временем, и все точно идущие часы будут по
казывать одинаковый интервал времени между двумя собы
тиями. Но открытие, что скорость света одна и та же для любо
го наблюдателя независимо от того, как он движется, привело
к созданию теории относительности, которая отвергла суще
ствование единого абсолютного времени. Каждый наблюда
тель имеет свое время, которое он измеряет своими часами,
и показания часов разных наблюдателей не обязаны совпадать.
Время стало более субъективным понятием, связанным с на
блюдателем, который его измеряет.
Попытки объединить гравитацию с квантовой механикой
привели к понятию мнимого времени. Мнимое время ничем
не отличается от направлений в пространстве. Идя на север,
можно повернуть назад и пойти на юг. Аналогично, если кто-
то идет вперед в мнимом времени, то он может повернуть
и пойти назад. Это означает, что между противоположными
направлениями мнимого времени нет существенной разни

цы. Но когда мы имеем дело с реальным временем, то мы зна
ем, что существует огромное различие между движением во
времени вперед и назад. Откуда же берется такая разница
между прошлым и будущим? Почему мы помним прошлое,
но не помним будущего?
Законы науки не отличают прошлого от будущего. Точнее
говоря, законы науки не меняются в результате выполнения
операций (или симметрий), обозначаемых буквами С ,Р и Т
(С — замена частицы античастицей, Р — зеркальное отраже
ние, когда левое и правое меняются местами, а Т —изменение
направления движения всех частиц на обратное).
Законы физики, управляющие поведением материи во всех
обычных ситуациях, не изменяются и после выполнения толь
ко двух операций С и Р. Другими словами, жизнь будет одина
кова и для нас, и для обитателей другой планеты, если они, во-
первых, являются нашим зеркальным отражением и, во-
вторых, состоят из антиматерии, а не из материи. Если законы
науки не изменяет комбинация операций С и Р, а также трой
ная комбинация С, Р и Т, то эти законы не должны изменяться
и при выполнении одной операции Т. Однако в обычной жизни
существует огромное различие между движением вперед и на
зад во времени. Представьте себе, что со стола падает и разби
вается чашка с водой. Если снять это падение на пленку, то при
просмотре фильма сразу станет ясно, вперед или назад прокру
чивается пленка. Если она прокручивается назад, то мы уви
дим, как лежащие на полу осколки вдруг собираются вместе
и, сложившись в целую чашку, впрыгивают на стол. Вы можете
утверждать, что фильм прокручивается назад, потому что
в обычной жизни такого не бывает. Иначе пришлось бы за
крыть фаянсовые заводы.
Чтобы объяснить, почему разбитые чашки никогда не
возвращаются целыми обратно на стол, обычно ссылаются
на то, что это противоречило бы второму закону термодина

мики. Он гласит, что в любой замкнутой системе беспорядок,
или энтропия, всегда возрастает со временем. Другими слова
ми, это похоже на закон Мёрфи: все в нашем мире происходит
не так, как надо. Целая чашка на столе —это состояние высо
кого порядка, а разбитая, лежащая на полу, находится в со
стоянии беспорядка. Нетрудно пройти путь от целой чашки
на столе в прошлом до разбитой на полу, но обратный ход со
бытий невозможен.
Увеличение беспорядка, или энтропии, с течением време
ни —это одно из определений так называемой стрелы време
ни, т. е. возможности отличить прошлое от будущего, опреде
лить направление времени. Можно говорить по крайней мере
о трех различных стрелах времени. Во-первых, стрела термо
динамическая, указывающая направление времени, в котором
возрастает беспорядок, или энтропия. Во-вторых, стрела пси
хологическая. Это направление, в котором мы ощущаем ход
времени, направление, при котором мы помним прошлое, но
не будущее. И в-третьих, стрела космологическая. Это на
правление времени, в котором Вселенная расширяется, а не
сжимается.
В данной главе я докажу, что, исходя из условия отсут
ствия границ у Вселенной и из слабого антропного принци
па, можно объяснить, почему все три стрелы времени направ
лены одинаково и, более того, почему вообще должна су
ществовать определенная стрела времени. Я докажу, что
психологическая стрела определяется термодинамической
и обе эти стрелы всегда направлены одинаково. Предполо
жив, что для Вселенной справедливо условие отсутствия гра
ниц, мы увидим, что должны существовать хорошо опреде
ленные термодинамическая и космологическая стрелы вре
мени, хотя они не обязаны быть одинаково направленными
на протяжении всей истории Вселенной. Но, как я покажу,
лишь в том случае, когда направления этих стрел совпадают,

могут возникнуть условия для развития разумных существ,
способных задать такой вопрос: почему беспорядок увеличи
вается в том же направлении во времени, в котором расши
ряется Вселенная?
Сначала рассмотрим термодинамическую стрелу времени.
Второй закон термодинамики вытекает из того, что состояний
беспорядка всегда гораздо больше, чем состояний порядка.
Возьмем, например, картинку на детских кубиках. Имеется
только одно взаимное расположение кубиков, при котором со
ставляется нужная картинка. В то же время есть очень много
разных беспорядочных расположений, когда картинка не со
ставляется вообще.
Предположим, что какая-то система вначале находится
в одном из немногих состояний порядка. С течением времени
состояние системы будет изменяться в полном согласии с зако
нами науки. Через некоторое время система из состояния поряд
ка, скорее всего, перейдет в состояние беспорядка, поскольку со
стояний беспорядка больше. Следовательно, если система вна
чале находилась в состоянии высокого порядка, то со временем
будет расти беспорядок. Так, если наши кубики сложены в кар
тинку, то при перемешивании их расположение изменится
и станет, скорее всего, беспорядочным, потому что состояний
беспорядка опять гораздо больше, чем состояний порядка. Кар
тинка, конечно, при этом будет разрушена. Некоторые кубики
еще будут удерживаться вместе, образуя куски картинки, но чем
больше мы будем их перемешивать, тем с большей вероятно
стью эти куски рассыплются и все еще больше перепутается.
В конце концов никакой картинки у нас не останется. Таким об
разом, беспорядок будет расти со временем, если в начале было
состояние высокого порядка.
Предположим, однако, что Бог повелел, чтобы развитие
Вселенной независимо от начального состояния заканчива
лось в состоянии высокого порядка. На ранних стадиях Все

ленная, вероятнее всего, находилась бы в состоянии беспоряд
ка. Это означало бы, что беспорядок уменьшается со временем.
Тогда вы видели бы, как разбитые чашки собираются из оскол
ков и впрыгивают на стол. Но люди, которые видели бы такие
прыгающие чашки, должны быть жителями вселенной, в кото
рой беспорядок уменьшается со временем. Я утверждаю, что
психологическая стрела времени этих людей должна быть на
правлена назад, т. е. они должны помнить события в будущем,
но не должны помнить события, происходившие в прошлом.
Увидев разбитую чашку, они вспомнили бы, как она стоит на
столе, но когда она оказывается на столе, они не помнили бы,
что она была на полу.
Рассуждать о человеческой памяти —весьма непростое за
нятие, ибо мы не знаем во всех деталях, как работает наш мозг.
Зато мы знаем всё о том, как действует память компьютера.
Поэтому я буду говорить о психологической стреле времени
для компьютеров. Мне кажется вполне логичным предполо
жить, что и у компьютеров, и у людей психологическая стрела
одна и та же. Если бы это было не так, то, имея компьютер, ко
торый помнил бы завтрашний курс акций, можно было бы
прекрасно играть на бирже.
Память компьютера — это, грубо говоря, устройство, со
держащее элементы, которые могут находиться в одном из
двух состояний. Простой пример такого устройства — абак,
древние счеты. В простейшем виде это набор горизонталь
ных проволочек, на каждую из которых насажена бусинка.
Каждая бусинка находится в одном из двух положений. До
тех пор пока в память компьютера ничего не введено, она на
ходится в беспорядочном состоянии, в котором оба возмож
ных расположения бусинок равновероятны (бусинки на про
волочках распределены случайным образом). После того как
память провзаимодействует с системой, состояние которой
надо запомнить, ее состояние станет вполне определенным,

зависящим от состояния системы. (Каждая бусинка на сче
тах будет либо в правом, либо в левом конце своей проволоч
ки.) Итак, память компьютера перешла из беспорядка в упо
рядоченное состояние. Но для того чтобы быть уверенном
в том, что память находится в правильном состоянии, надо
затратить некоторое количество энергии (например, для пе
ребрасывания бусинок или питания компьютера). Эта энер
гия перейдет в тепло и тем самым увеличит степень беспо
рядка во Вселенной. Можно показать, что это увеличение
беспорядка будет всегда больше, чем увеличение упорядо
ченности самой памяти. Необходимость охлаждения ком
пьютера вентилятором говорит о том, что, когда компьютер
записывает что-то в память, общий беспорядок во Вселенной
все-таки увеличивается. Направление времени, в котором
компьютер запоминает прошлое, оказывается тем же, в кото
ром растет беспорядок.
Следовательно, наше субъективное ощущение направле
ния времени — психологическая стрела времени — задается
в нашем мозгу термодинамической стрелой времени. Как
и компьютер, мы должны запоминать события в том же по
рядке, в котором возрастает энтропия. Второй закон термо
динамики становится при этом почти тривиальным. Беспо
рядок растет со временем, потому что мы измеряем время
в направлении, в котором растет беспорядок. Трудно спорить
с такой логикой!
Все же, почему термодинамическая стрела времени
должна вообще существовать? Или, другими словами, по
чему на одном из концов времени, на том его конце, кото
рый мы называем прошлым, Вселенная должна находиться
в состоянии с высокой упорядоченностью? Почему бы ей не
быть в состоянии полного беспорядка? Ведь это выглядело
бы более вероятным. Кроме того, почему беспорядок растет
во времени в том же направлении, в котором расширяется

Вселенная?
Классическая общая теория относительности не позволя
ет вычислить, как возникла Вселенная, потому что в сингу
лярной точке Большого Взрыва все известные нам законы
природы должны нарушаться. Вселенная могла возникнуть
в каком-то однородном, сильно упорядоченном состоянии.
Это привело бы к четко определенным стрелам времени —
термодинамической и космологической, как это наблюдается
сейчас. Однако начальное состояние Вселенной вполне мог
ло бы быть и очень неоднородным, и неупорядоченным.
В этом случае Вселенная уже находилась бы в состоянии
полного беспорядка и беспорядок не мог бы увеличивать
ся со временем. Он мог бы оставаться неизменным, тогда не
было бы определенной термодинамической стрелы времени,
либо мог бы уменьшаться, и тогда термодинамическая стрела
времени была бы направлена навстречу космологической
стреле. Ни одна из этих возможностей не согласуется с тем,
что мы наблюдаем. Как мы, однако, видели, классическая об
щая теория относительности предсказывает свое нарушение.
Когда кривизна пространства-времени становится большой,
становятся существенными квантовые гравитационные эф
фекты, и классическая теория перестает служить надежным
основанием для описания Вселенной. Чтобы понять, как воз
никла Вселенная, необходимо обратиться к квантовой тео
рии гравитации.
Но, чтобы определить в квантовой теории гравитации со
стояние Вселенной, необходимо, как мы видели в предыду
щих главах, знать, как возможные истории Вселенной вели
себя на границе пространства-времени в прошлом. Необхо
димость знать то, что мы не знаем и знать не можем, отпада
ет лишь в том случае, если прошлые истории удовлетворяют
условию отсутствия границ: они имеют конечную протяжен
ность, но у них нет ни границ, ни краев, ни особенностей. То

гда начало отсчета времени должно было быть регулярной,
гладкой точкой в пространстве-времени и Вселенная начала
бы свое расширение из весьма однородного и упорядоченного
состояния. Оно не могло бы быть совершенно однородным,
потому что этим нарушался бы принцип неопределенности
квантовой теории. Это значит, что должны существовать не
большие флуктуации плотности и скоростей частиц. Но в си
лу условия отсутствия границ эти флуктуации должны были
быть малы, чтобы согласоваться с принципом неопределен
ности.
Вначале Вселенная могла бы экспоненциально расши
ряться, или раздуваться, в результате чего ее размеры увели
чились бы во много раз. Флуктуации плотности, оставаясь
сначала небольшими, потом начали бы расти. Расширение тех
областей, в которых плотность была чуть выше средней, про
исходило бы медленнее из-за гравитационного притяжения
лишней массы. В конце концов такие области перестанут рас
ширяться и коллапсируют, в результате чего образуются га
лактики, звезды и живые существа вроде нас. Таким образом,
в момент возникновения Вселенная могла находиться в одно
родном и упорядоченном состоянии и перейти со временем
в состояние неоднородное и неупорядоченное. Такой подход
мог бы объяснить существование термодинамической стрелы
времени.
Но что произошло бы, когда Вселенная перестала бы рас
ширяться и стала сжиматься? Повернулась бы при этом тер
модинамическая стрела времени? Начал бы уменьшаться со
временем беспорядок? Перед теми, кому посчастливилось
бы пережить переход из фазы расширения в фазу сжатия, от
крылись бы самые фантастические возможности. Может
быть, они увидели бы, как осколки разбитых чашек собира
ются на полу в целые чашки, которые возвращаются обратно
на стол? А может быть, они бы помнили завтрашний курс

акций и удачно играли на бирже? Правда, беспокойство по
поводу того, что случится, если Вселенная опять начнет кол-
лапсировать, кажется несколько преждевременным — сжа
тия не будет еще по крайней мере десять тысяч миллионов
лет. Однако узнать об этом можно гораздо быстрее. Для это
го надо просто прыгнуть в черную дыру. Коллапс звезды
в состояние черной дыры аналогичен последним стадиям
коллапса всей Вселенной. Поэтому если беспорядок должен
уменьшаться на стадии сжатия Вселенной, то он будет
уменьшаться и внутри черной дыры. Тогда астронавт, упав
ший в черную дыру, мог бы там подзаработать, играя в рулет
ку. Ведь еще не сделав ставки, он бы уже помнил, где остано
вится шарик. (Правда, игра была бы очень недолгой, лишь до
тех пор, пока сам астронавт не превратился бы в спагетти. Не
успев сообщить нам о повороте термодинамической стрелы
и даже не получив выигрыш, он исчез бы за горизонтом со
бытий черной дыры.)
Вначале я считал, что при коллапсе Вселенной беспоря
док должен уменьшаться, потому что, став опять малень
кой, Вселенная должна была бы вернуться в исходное глад
кое и упорядоченное состояние. Это означало бы, что фаза
сжатия эквивалентна обращенной во времени фазе расши
рения. На стадии сжатия жизнь должна течь в обратном на
правлении, так что люди умирали бы до своего рождения и
по мере сжатия Вселенной становились бы все моложе
и моложе.
Привлекательность такого вывода — в красивой симме
трии между фазой расширения и фазой сжатия. Однако его
нельзя рассматривать сам по себе, независимо от других пред
ставлений о Вселенной. Возникает вопрос: следует ли этот
вывод из условия отсутствия границ или же, напротив, с этим
условием несовместим? Как уже говорилось, я считал внача
ле, что условие отсутствия границ в самом деле означает, что

беспорядок должен увеличиваться на стадии сжатия. Отчасти
меня ввела в заблуждение аналогия с поверхностью Земли.
Положим, что начало Вселенной соответствует Северному
полюсу. Тогда конец Вселенной должен быть похож на нача
ло так же, как Южный полюс похож на Северный. Но Север
ный и Южный полюсы соответствуют началу и концу Все
ленной в мнимом времени. В реальном же времени начало
и конец могут сколь угодно сильно отличаться друг от друга.
Меня еще ввела в заблуждение работа, в которой я рассма
тривал одну простую модель Вселенной, где фаза коллапса
была похожа на обращенную во времени фазу расширения.
Но мой коллега, Дон Пейдж из Университета штата Пенсиль
вания, показал, что условие отсутствия границ вовсе не тре
бует того, чтобы фаза сжатия была обращенной во времени
фазой расширения. Затем один из моих аспирантов, Раймон
Лафламм, установил, что в несколько более сложной модели
коллапс Вселенной сильно отличается от ее расширения.
Я понял, что ошибся: из условия отсутствия границ следует,
что во время сжатия беспорядок должен продолжать уве
личиваться. Термодинамическая и психологическая стрелы
времени не изменят своего направления на противоположное
ни в черной дыре, ни во Вселенной, начавшей сокращаться
вновь.
Что бы вы сделали, обнаружив у себя такую ошибку? Не
которые никогда не признаются в своей неправоте и продол
жают поиски новых, часто совершенно необоснованных, ар
гументов в пользу своих идей. Так поступил Эддингтон, вы
ступив противником теории черных дыр. Другие заявляют,
что они никогда и не поддерживали эту неправильную точку
зрения, а если и поддерживали, то лишь для того, чтобы проде
монстрировать ее несостоятельность. Мне кажется, что гораздо
правильнее выступить в печати с признанием своей неправоты.
Прекрасный пример тому — Эйнштейн. О введении космоло

гической постоянной, которая понадобилась ему при постро
ении статической модели Вселенной, он говорил как о своей
самой серьезной ошибке.
Вернемся к стреле времени. У нас остался один вопрос: по
чему, как показывают наблюдения, термодинамическая и кос
мологическая стрелы направлены одинаково? Или, другими
словами, почему беспорядок возрастает во времени в том же
направлении, в каком расширяется Вселенная? Если считать,
что Вселенная после расширения начнет сжиматься, как, по-
видимому, следует из условия отсутствия границ, то наш во
прос звучит так: почему мы должны находиться в фазе расши
рения, а не в фазе сжатия?
Ответ на этот вопрос дает слабый антропный принцип:
условия в фазе сжатия непригодны для существования таких
разумных существ, которые могли бы спросить, почему бес
порядок растет в том же направлении во времени, в котором
расширяется Вселенная. Условие отсутствия границ пред
сказывает раздувание Вселенной на ранних стадиях разви
тия. Это означает, что расширение Вселенной должно проис
ходить со скоростью, очень близкой к критической, при ко
торой коллапс исключается, а потому коллапса не будет
очень долго. Но тогда все звезды успеют сгореть, а образую
щие их протоны и нейтроны распадутся на более легкие ча
стицы. Вселенная осталась бы в состоянии практически пол
ного беспорядка, в котором не было бы сильной термоди
намической стрелы времени. Беспорядок не мог сильно уве
личиваться, ведь Вселенная и так находилась бы в состоянии
почти полного беспорядка. Но для существования разум
ной жизни необходима сильная термодинамическая стрела.
Чтобы выжить, люди должны потреблять пищу, которая вы
ступает как носитель упорядоченной формы энергии, и пре
вращать ее в тепло, т. е. в неупорядоченную форму энергии.
Следовательно, на стадии сжатия никакой разумной жизни

быть не могло. Этим объясняется, почему для нас термоди
намическая и космологическая стрелы времени направлены
одинаково. Неверно считать, будто беспорядок растет из-за
расширения Вселенной. Всему причиной условие отсутствия
границ. Из-за него растет беспорядок, но только в фазе рас
ширения создаются условия для существования разумной
жизни.
Подведем итог. Законы науки не делают различия между
направлением «вперед» и «назад» во времени. Но существует
по крайней мере три стрелы времени, которые отличают бу
дущее от прошлого. Это термодинамическая стрела, т. е. то
направление времени, в котором возрастает беспорядок; пси
хологическая стрела —то направление времени, в котором мы
помним прошлое, а не будущее; космологическая стрела —на
правление времени, в котором Вселенная не сжимается, а рас
ширяется. Я показал, что психологическая стрела практиче
ски эквивалентна термодинамической стреле, так что обе они
должны быть направлены одинаково. Из условия отсутствия
границ вытекает существование четко определенной термо
динамической стрелы времени, потому что Вселенная должна
была возникнуть в гладком и упорядоченном состоянии.
А причина совпадения термодинамической и космологиче
ской стрел кроется в том, что разумные существа могут жить
только в фазе расширения. Фаза сжатия для них не подходит,
потому что в ней отсутствует сильная термодинамическая
стрела времени.
Прогресс человека на пути познания Вселенной привел
к возникновению маленького уголка порядка в растущем бес
порядке Вселенной. Если вы запомните каждое слово из этой
книжки, то ваша память получит около двух миллионов единиц
информации, и порядок в вашей голове возрастет примерно на
два миллиона единиц. Но пока вы читали эту книгу, по крайней
мере тысяча калорий упорядоченной энергии, которую вы по

лучили в виде пищи, превратились в неупорядоченную энер
гию, которую вы передали в окружающий вас воздух в виде
тепла за счет конвекции и потовыделения. Беспорядок во
Вселенной возрастет при этом примерно на двадцать милли
онов миллионов миллионов миллионов единиц, что в десять
миллионов миллионов миллионов раз превышает указанное
увеличение порядка в вашем мозгу, —и это произойдет лишь
в том случае, если вы запомните всё из моей книжки. В следу
ющей главе я постараюсь навести у нас в головах еще больший
порядок. Я расскажу о том, как люди пытаются объединить
друг с другом те отдельные теории, о которых я рассказал, ста
раясь создать полную единую теорию, которая охватывала бы
все, что происходит во Вселенной.
10
ОБ ЪЕ Д И НЕ НИ Е
ФИЗИКИ
Как уже говорилось в главе 1, совсем не просто сразу строить

полную единую теорию всего, что происходит во Вселенной.
Поэтому мы продвигаемся вперед, создавая частные теории,
описывающие какую-то ограниченную область событий,
и либо пренебрегаем остальными эффектами, либо прибли
женно заменяем их некоторыми числами. (Например, в хи
мии можно рассчитывать взаимодействия атомов, не зная
внутреннего строения атомного ядра.) Но можно надеяться
на то, что в конце концов будет найдена полная, непротиво
речивая единая теория, в которую все частные теории будут
входить в качестве приближений и которую не нужно будет
подгонять под эксперимент подбором значений входящих
в нее произвольных величин. Работа по созданию такой тео
рии называется объединением физики. Последние годы сво
ей жизни Эйнштейн почти целиком посвятил поискам еди
ной теории, но время для этого тогда еще не пришло: суще
ствовали частные теории гравитации и электромагнитных
взаимодействий, но о ядерных силах было мало что известно.
К тому же Эйнштейн отказывался верить в реальность кван
товой механики, несмотря на ту огромную роль, которую он
7 №3172
сам сыграл в ее развитии. Но принцип неопределенности яв

ляется, по-видимому, фундаментальным свойством Вселен
ной, в которой мы живем. Поэтому он обязательно должен
быть составной частью правильной единой теории.
Дальше я покажу, что надежды на построение такой тео
рии сильно возросли, ибо мы сейчас значительно больше
узнали о Вселенной. Но не нужно быть чересчур уверен
ным — мы уже не раз сталкивались с миражами! Например,
в начале века считалось, что все можно объяснить с помо
щью свойств, характеризующих непрерывное вещество,
скажем, таких, как упругость и теплопроводность. Откры
тие строения атома и принципа неопределенности навсегда
покончило с подобным подходом. Затем в 1928 г. физик,
лауреат Нобелевской премии Макс Борн, выступая перед го
стями Гёттингенского университета, сказал: «Физика в том
смысле, в котором мы ее понимаем, через полгода кончит
ся». В своей уверенности Борн основывался на недавно от
крытом Дираком уравнении для электрона. Все думали, что
аналогичное уравнение должно существовать и для прото
на — второй из двух известных тогда частиц, — и тогда тео
ретическая физика кончится. Но открытие нейтрона и ядер
ных сил развеяло и эти предсказания. И все же я уверен, что
сейчас есть основания для осторожного оптимизма: мы, по
жалуй, близки к завершению поисков окончательных зако
нов природы.
В предыдущих главах я говорил об общей теории относи
тельности, которая представляет собой частную теорию гра
витации, и о частных теориях, описывающих слабые, силь
ные и электромагнитные взаимодействия. Последние три
теории могут быть объединены в так называемые теории ве
ликого объединения, которые нельзя считать достаточно
удовлетворительными, потому что они не включают гравита
цию и содержат величины, например относительные массы
разных частиц, которые не вычисляются теоретически

и должны подбираться из условия наилучшего согласия
с экспериментом. Основная трудность построения теории,
которая объединяла бы гравитацию с остальными силами,
связана с тем, что общая теория относительности представ
ляет собой классическую теорию, т. е. не включает в себя
квантово-механический принцип неопределенности. Другие
же частные теории существенно связаны с квантовой меха
никой. Поэтому прежде всего общую теорию относительно
сти необходимо объединить с принципом неопределенности.
Мы знаем, что результатом такого объединения станет ряд
удивительных следствий: черные дыры перестанут быть чер
ными, а из Вселенной исчезнут сингулярности, и она ста
нет полностью замкнутой и не имеющей границ. Но, как уже
объяснялось в главе 7, здесь возникают затруднения, связан
ные с тем, что в силу принципа неопределенности даже пустое
пространство заполнено парами виртуальных частиц и анти
частиц. Эти пары обладают бесконечной энергией, а пото
му в соответствии со знаменитым уравнением Эйнштейна
Е = тс? их масса тоже должна быть бесконечна. Следователь
но, под действием создаваемого ими гравитационного при
тяжения Вселенная должна, искривляясь, сворачиваться до
бесконечно малых размеров.
Такие же нелепые бесконечности возникают и в других
частных теориях, но их всегда можно устранить с помощью
процедуры, которая называется перенормировкой. Метод
перенормировок предписывает введение новых бесконечно
стей для компенсации старых. Несмотря на свою неполную
математическую обоснованность, этот метод успешно при
меняется, и полученные с его помощью предсказания част
ных теорий чрезвычайно точно согласуются с результатами
наблюдений. Однако в плане поиска завершенной теории ме
тод перенормировок обладает одним серьезным недостатком:
он не позволяет теоретически предсказать действительные

значения масс и сил; их приходится подбирать путем подгон
ки к эксперименту.
При попытках включить принцип неопределенности
в общую теорию относительности имеются только два числа,
которые можно подгонять: величина гравитационной силы
и космологическая постоянная. Но их изменением невоз
можно устранить все бесконечности. Значит, мы имеем тео
рию, согласно которой некоторые величины, например кри
визна пространства-времени, должны быть бесконечными,
несмотря на то что эти величины можно наблюдать, и из из
мерений вытекает, что они конечны! Эта проблема, возни
кающая при объединении общей теории относительности
с принципом неопределенности, какое-то время считалась
сомнительной, но в конце концов ее реальность была под
тверждена детальными расчетами в 1972 г. Через четыре
года появилось одно из возможных ее решений, названное
теорией супергравитации. Суть этой теории в том, что гра
витон (частица со спином 2, являющаяся переносчиком гра
витационного взаимодействия) объединяется с некоторыми
новыми частицами, имеющими спины 3Д 1, 'А и 0. Тогда
все эти частицы в каком-то смысле можно рассматривать как
разные виды одной и той же «суперчастицы», осуществив та
ким образом объединение частиц материи, имеющих спины
Уг и 3Д с частицами — переносчиками взаимодействия, спи
ны которых равны 0 , 1 и 2 . Виртуальные пары частица — ан
тичастица со спином Уг и 3/2 обладают при этом отрицатель
ной энергией, компенсирующей положительную энергию
виртуальных пар со спином 2 , 1, 0 . В результате многие бес
конечности будут устранены, но есть подозрения, что какая-
то их часть может все же остаться. Однако выяснение того,
все ли бесконечности устранены, требовало столь громозд
ких и сложных расчетов, что ими никто не собирался зани
маться. Оценки показали, что даже с помощью компьютера
работа заняла бы никак не меньше четырех лет, и при этом

очень велика вероятность хоть раз ошибиться. Следователь
но, в ответе можно быть уверенным лишь в том случае, если
кто-нибудь другой повторил бы все вычисления и получил
тот же результат, а на это трудно рассчитывать.
Несмотря на все эти проблемы и на то, что частицы в тео
риях супергравитации, по-видимому, отличались от наблю
даемых частиц, большинство ученых считало, что суперграви
тация может привести к правильному решению задачи об
объединении физики. Но в 1984 г. общее ученое мнение
сильнейшим образом изменилось в сторону так называемых
струнных теорий. Основными объектами струнных теорий
выступают не частицы, занимающие всего лишь точку в про
странстве, а некие структуры вроде бесконечно тонких кусоч
ков струны, не имеющих никаких измерений, кроме длины.
Концы этих струн могут быть либо свободны (так называемые
открытые струи), либо соединены друг с другом (замкнутые
струи) (рис. 10.1 и 10.2). Частица в каждый момент времени
ОТКРЫТАЯ ЗАМКНУТАЯ
СТРУНА СТРУНА
МИРОВОЙ ЛИСТ МИРОВОЙ ЛИСТ

ОТКРЫТОЙ СТРУНЫ ЗАМКНУТОЙ СТРУНЫ
Рис. 10.1 Рис. 10.2

ОДНА ДЕЛАЯ СТРУНА
МИРОВОЙ ЛИСТ ДВУХ ОТКРЫТЫХ СТРУН,

СОЕДИНЯЮЩИХСЯ ДРУГ С ДРУГОМ
Рис. 10.3
представляется одной точкой в пространстве. Следовательно,

ее историю можно изобразить линией в пространстве-времени
(мировая линия). Но струне в каждый момент времени отве
чает линия в трехмерном пространстве. Следовательно, ее
история в пространстве-времени изображается двумерной по
верхностью, которая называется «мировым листом». (Любую
точку на таком мировом листе можно задать двумя числами,
одно из которых — время, а другое — положение точки на
струне.) Мировой лист открытой струны представляет собой
полосу, края которой отвечают путям концов струны в
пространстве-времени (рис. 10.1). Мировой лист замкнутой
струны —это цилиндр или трубка (рис. 10.2), сечением кото
рой является окружность, отвечающая положению струны
в определенный момент времени.
Два куска струны могут соединиться в одну струну; в слу
чае открытых струн они просто смыкаются концами (рис. 10.3),
а соединение замкнутых струн напоминает соединение двух
ОДНА ЦЕЛАЯ СТРУНА
МИРОВОЙ ЛИСТ ДВУХ ЗАМКНУТЫХ СТРУН,

СОЕДИНЯЮЩИХСЯ ДРУГ С ДРУГОМ
Рис. 10.4
штанин в брюках (рис. 10.4). Аналогичным образом кусок

струны может разорваться на две струны. То, что раньше
считалось частицами, в струнных теориях изображается
в виде волн, бегущих по струне так же, как бегут волны по
натянутой веревке, если ее дернуть за конец. Испускание
и поглощение одной частицы другой отвечает соединению
и разделению струн. Например, гравитационная сила, с ко
торой Солнце действует на Землю, в теориях частиц изо
бражалась как результат испускания какой-нибудь части
цей на Солнце гравитона и последующего его поглощения
какой-нибудь частицей на Земле (рис. 10.5). В теории струн
этот процесс изображается Н-образным соединением тру
бок (рис. 10.6). (Теория струн в каком-то смысле подобна
технике водопроводчика.) Две вертикальные стороны со
ответствуют частицам, находящимся на Солнце и на Земле,
а горизонтальная поперечина отвечает летящему между ни
ми гравитону.
ЧАСТИЦА ЧАСТИЦА
НА ЗЕМЛЕ НА СОЛНЦЕ
Рис. 10.5 Рис. 10.6
Теория струн имеет очень необычную историю. Она воз

никла в конце шестидесятых годов при попытках построить
теорию сильных взаимодействий. Идея была в том, чтобы ча
стицы типа протона и нейтрона рассматривать как волны, рас
пространяющиеся по струне. Тогда сильные силы, действую
щие между частицами, соответствуют отрезкам струн, соеди
няющим между собой, как в паутине, другие участки струн.
Для того чтобы вычисленная в этой теории сила взаимодей
ствия имела значение, отвечающее эксперименту, струны
должны быть эквивалентны резиновым лентам, натянутым
с силой около десяти тонн.
В 1974 г. парижанин Жоэль Шерк и Джон Шварц из Ка
лифорнийского технологического института опубликовали
работу, в которой было показано, что теория струн может
описывать гравитационное взаимодействие, но только при
значительно большем натяжении струны — порядка тысячи
миллионов (единица с тридцатью девятью нулями) тонн.
В обычных масштабах предсказания такой струнной модели

и общей теории относительности совпадали, но начинали раз
личаться на очень малых расстояниях, меньших одной тысяча
миллион миллион миллион миллион миллионной доли сан
тиметра (один сантиметр, деленный на единицу с тридцатью
тремя нулями). Однако эта работа не привлекла особенного
внимания, потому что как раз в то время многие отказались
от первоначальной струнной теории сильного взаимодей
ствия, обратившись к теории кварков и глюонов, результаты
которой значительно лучше согласовались с экспериментом.
Шерк трагически умер (у него был диабет, и во время комы
рядом не оказалось никого, кто бы сделал ему укол инсули
на), и Шварц остался почти единственным сторонником
струнной теории, но со значительно более сильным натяже
нием струн.
В 1984 г. интерес к струнам неожиданно возродился. На
то было, по-видимому, две причины. Во-первых, никто не мог
ничего добиться, пытаясь показать, что супергравитация ко
нечна или что с ее помощью можно объяснить существование
всех разнообразных частиц, которые мы наблюдаем. Второй
причиной была публикация статьи Джона Шварца и Майкла
Грина из лондонского Куин-Мэри-колледжа, в которой было
показано, что с помощью теории струн можно объяснить су
ществование частиц с левой спиральностью, как у некоторых
из тех частиц, что мы наблюдаем. Какими бы ни были побу
дительные мотивы, вскоре очень многие обратились к теории
струн, в результате чего появилась ее новая разновидность —
теория так называемой гетеротической струны, которая да
ет надежду на объяснение разнообразия видов наблюдаемых
частиц.
В теориях струн тоже возникают бесконечности, но есть
надежда, что в тех или иных теориях гетеротической струны
эти бесконечности сократятся (хотя пока это еще не известно).
Но струнные теории содержат значительно более серьезную
КРАТЧАЙШИЙ ПУТЬ ИЗ А Н В
Рис. 10.7
трудность: они непротиворечивы, по-видимому, лишь в деся

ти- или двадцатишестимерном пространстве-времени, а не
в обычном четырехмерном! Лишние измерения —это обычное
дело в научной фантастике; там без них и в самом деле почти
невозможно обойтись, потому что иначе, из-за того что, со
гласно теории относительности, нельзя двигаться быстрее све
та, путешествия среди звезд и галактик происходили бы не
мыслимо долго. Идея научной фантастики заключается в том,
что можно как-то сократить путь, пройдя через лишнее изме
рение. Эту мысль можно следующим образом пояснить на ри
сунке. Представьте себе, что пространство, в котором мы жи
вем, имеет только два измерения и искривлено, как поверх
ность бублика, или тора (рис. 10.7). Если вы находитесь
в какой-то точке на внутренней стороне тора и хотите попасть
в противоположную точку, вам придется обойти тор по вну
треннему кольцу. А если бы вы умели перемещаться в третьем
измерении, вы могли бы срезать, пойдя напрямик.
Но почему же мы не замечаем все эти дополнительные

измерения, если они действительно существуют? Почему
мы видим только три пространственных и одно временное
измерение? Возможно, причина кроется в том, что другие
измерения свернуты в очень малое пространство размером
порядка одной миллион миллион миллион миллион милли
онной доли сантиметра. Оно так мало, что мы его просто не
замечаем: мы видим всего лишь одно временное и три про
странственных измерения, в которых пространство-время
выглядит довольно плоским. То же самое происходит, когда
мы смотрим на поверхность апельсина: вблизи она выглядит
искривленной и неровной, а издали бугорки не видны
и апельсин кажется гладким. Так же и пространство-время:
в очень малых масштабах оно десятимерно и сильно искрив
лено, а в больших масштабах кривизна и дополнительные
измерения не видны. Если это представление верно, то оно
несет дурные вести будущим покорителям космоса: допол
нительные измерения будут слишком малы для прохода
космического корабля. Но возникает и другая серьезная
проблема. Почему лишь некоторые, а не все вообще измере
ния должны свернуться в маленький шарик? На очень ран
ней стадии все измерения во Вселенной были, по-видимому,
очень сильно искривлены. Почему же одно временное и три
пространственных измерения развернулись, а все остальные
остаются туго свернутыми?
Один из возможных ответов дается антропным принци
пом. Двух пространственных измерений, по-видимому, не
достаточно для того, чтобы могли развиться такие сложные
существа, как мы. Живя, например, на одномерной Земле,
двумерные животные, чтобы разойтись при встрече, были
бы вынуждены перелезать друг через друга. Если бы двумер
ное существо питалось чем-нибудь таким, что не перевари
вается до конца, го остатки должны были бы выводиться по
ДВУМЕРНОЕ ЖИВОТНОЕ
Рис. 10.8
тому же пути, по которому входит пища, так как при нали

чии сквозного прохода через все тело животное оказалось
бы разделенным на две отдельные половины, и наше дву
мерное существо развалилось бы на две части (рис. 10.8).
Точно так же трудно представить себе, как у двумерного су
щества происходила бы циркуляция крови.
Трудности возникали бы и в том случае, если бы число
пространственных измерений было больше трех. Гравитаци
онная сила между двумя телами быстрее возрастала бы с рас
стоянием, чем в трехмерном пространстве. (Когда расстоя
ние удваивается, то в трех измерениях гравитационная сила
уменьшается в четыре раза, в четырех измерениях —в восемь
раз, в пяти — в шестнадцать раз и т. д.) Это значит, что орби
ты планет, например Земли, вращающихся вокруг Солнца,
были бы нестабильны: малейшее отклонение от круговой ор
биты (возникшее, допустим, из-за гравитационного притя
жения других планет) привело бы к тому, что Земля стала бы

двигаться по спирали либо от Солнца, либо к Солнцу. Мы бы
тогда либо замерзли, либо сгорели. На самом деле, если бы
зависимость гравитационной силы от расстояния была оди
наковой в пространствах с размерностью выше трех, то
Солнце не могло бы существовать в стабильном состоянии,
в котором сохраняется равновесие между давлением и грави
тацией. Оно либо распалось бы на части, либо, сколлапсиро-
вав, превратилось в черную дыру. В обоих случаях от него
уже было бы мало пользы как от источника тепла и света для
поддержания жизни на Земле. На меньших масштабах элек
трические силы, под действием которых электроны обра
щаются в атоме вокруг ядра, вели бы себя так же, как гра
витационные. Следовательно, электроны либо все вместе
вылетели бы из атома, либо по спирали упали бы на ядро.
В том и другом случае не существовало бы таких атомов, как
сейчас.
Тогда, казалось бы, очевидно, что жизнь, по крайней мере
так, как мы ее себе представляем, может существовать лишь
в таких областях пространства-времени, в которых одно вре
менное и три пространственных измерения не очень сильно
искривлены. Это означает, что мы имеем право призвать на
помощь слабый антропный принцип, если сможем показать,
что струнная теория по крайней мере допускает (а она, по-
видимому, действительно допускает) существование во Все
ленной областей указанного вида. Вполне могут существо
вать и другие области Вселенной или другие вселенные (что
бы под этим ни подразумевалось), в которых либо все изме
рения сильно искривлены, либо распрямлено больше четы
рех измерений, но в подобных областях не будет разумных
существ, которые могли бы увидеть это разнообразие дей
ствующих измерений.
Кроме определения числа измерений, которыми обладает
пространство-время, в теории струн есть еще и другие задачи,
которые надо решить, прежде чем провозглашать теорию

струн окончательной единой теорией физики. Мы пока не
знаем, все ли бесконечности компенсируют друг друга, и не
умеем точно находить соответствие между волнами на стру
не и определенными типами частиц, которые мы наблюдаем.
Тем не менее ответы на эти вопросы, вероятно, будут найде
ны в ближайшие несколько лет, и мы узнаем, является ли тео
рия струн той долгожданной единой теорией физики.
Но может ли единая теория существовать реально? Или
мы просто гоняемся за миражом? Возможны, как представ
ляется, три варианта.
1. Полная единая теория действительно существует,
и мы ее когда-нибудь откроем, если постараемся.
2. Окончательной теории Вселенной нет, а есть просто
бесконечная последовательность теорий, которые дают все
более и более точное описание Вселенной.
3. Теории Вселенной не существует: события не могут
быть предсказаны далее некоторого предела и происходят
произвольным образом и беспорядочно.
В пользу третьего варианта некоторые выдвигают тот до
вод, что существование полной системы законов ограничило
бы свободу Бога, если бы он передумал и решил вмешаться
в наш мир. Ситуация сродни старому доброму парадоксу: мо
жет ли Бог сотворить такой камень, который он сам не смог
бы поднять. Но мысль о том, что Бог может передумать, —это
пример заблуждения, на которое указывал еще Августин Бла
женный; оно возникает, если считать Бога существом, живу
щим во времени; время же — свойство только Вселенной, ко
торая создана Богом. Запуская Вселенную, Бог, вероятно,
знал что делает!
С появлением квантовой механики пришло понимание
того, что событие невозможно предсказывать абсолютно
точно и в любом предсказании всегда содержится некото
рая доля неопределенности. При желании эту неопределен

ность можно было бы отнести на счет вмешательства Бога,
но вмешательства, носящего очень странный характер: нет
никаких свидетельств его хоть какой-нибудь целевой на
правленности. Разумеется, оказавшись направленным, оно
по своему понятию не было бы случайным. В наш век мы
практически исключили третий возможный вариант, предо
пределив цель, стоящую перед наукой: найти систему зако
нов, которые давали бы возможность предсказывать собы
тия в пределах точности, устанавливаемой принципом не
определенности.
Вторая возможность, связанная с существованием беско
нечной последовательности все более и более точных теорий,
пока целиком согласуется с нашим опытом. Во многих случа
ях мы повышали чувствительность аппаратуры или произво
дили эксперименты нового типа лишь для того, чтобы от
крыть новые явления, которые еще не были предсказаны су
ществующей теорией, и для их предсказания приходилось
создавать новую, более сложную теорию. Поэтому не будет
ничего особенно удивительного, если окажется неверным
предсказание, сделанное в рамках современных теорий вели
кого объединения, о том, что не должно быть никаких суще
ственно новых явлений в промежутке от значения энергии
электрослабого объединения 100 ГэВ до энергии великого
объединения, равной примерно тысяче миллионов миллио
нов гигаэлектронвольт. На самом деле можно ожидать, что
будут открыты какие-то новые слои структуры, более элемен
тарные, чем кварки и электроны, которые мы сейчас считаем
элементарными.
Но гравитация может, по-видимому, наложить ограниче
ние на эту последовательность вложенных одна в другую
«матрешек». Если бы существовала частица, энергия которой
превышала бы планковское значение — десять миллионов
миллионов миллионов (единица с девятнадцатью нулями)
гигаэлектронвольт, —то ее масса была бы столь сильно сжата,

что частица выдавилась бы из Вселенной, образовав черную
дыру. Таким образом, последовательность все более точных
теорий должна, по всей видимости, иметь предел при перехо
де ко все более и более высоким энергиям, а потому при каких-
то энергиях должна существовать окончательная теория Все
ленной. Планковская энергия, конечно, отделена пропастью
от энергий порядка сотни гигаэлектронвольт —того максиму
ма, который сейчас можно достичь в лаборатории, и с помо
щью ускорителей вряд ли удастся возвести мост через эту
пропасть в обозримом будущем. Но столь высокие энергии
могли возникнуть на очень ранних стадиях развития Вселен
ной. Мне кажется, что изучение ранней Вселенной и требова
ния математической согласованности приведут к созданию
полной единой теории, и произойдет это еще при жизни кого-
то из нас, ныне живущих, если, конечно, мы до этого сами се
бя не взорвем.
Что бы это означало, если бы нам действительно удалось
открыть окончательную теорию Вселенной? Как уже говори
лось в главе 1, мы никогда не могли бы быть уверенными
в том, что найденная теория действительно верна, потому что
никакую теорию нельзя доказать. Но если открытая теория
была бы математически непротиворечива и ее предсказания
всегда совпадали с экспериментом, то мы могли бы не сомне
ваться в ее правильности. Этим завершилась бы длинная
и удивительная глава в истории интеллектуальной борьбы
человечества за познание Вселенной. Кроме того, открытие
такой теории произвело бы революцию в представлениях
обычных людей о законах, управляющих Вселенной. Во вре
мена Ньютона образованный человек мог, хотя бы в общих
чертах, охватить весь объем знаний, которыми располагало
человечество. Но с тех пор развитие науки происходит в та
ком темпе, что подобный охват стал невозможным. Теории
непрерывно видоизменяются для согласования с результата
ми наблюдений, и никто не занимается переработкой и упро

щением теорий для того, чтобы их могли понять неспециали
сты. Даже будучи специалистом, можно надеяться понять
лишь малую часть научных теорий. Кроме того, развитие
идет так быстро, что все, чему учат в школе или университе
те, всегда немного устарелое. Лишь единицы могут двигаться
вперед наравне с быстро растущим объемом информации.
Им приходится посвящать этому все свое время и специали
зироваться лишь в какой-то узкой области. Остальные мало
что знают о том, чего достигла наука и как это переживают
ученые. Если верить Эддингтону, семьдесят лет назад лишь
два человека понимали общую теорию относительности.
Сейчас ее знают десятки тысяч выпускников университетов,
а многие миллионы людей по крайней мере знакомы с лежа
щей в ее основе идеей. Если бы была открыта полная единая
теория, то ее систематизация и упрощение, а потом и препо
давание в школе, по крайней мере в общих чертах, оказались
бы просто делом времени. Тогда все смогли бы получить не
которое представление о законах, управляющих Вселенной
и ответственных за наше существование.
Если нам действительно удастся открыть полную единую
теорию, то это не будет означать, что мы сможем предсказы
вать события вообще. На то есть две причины. Во-первых, на
ши предсказательные возможности ограничены квантово
механическим принципом неопределенности, и с этим ничего
не поделаешь. Правда, на практике второе ограничение силь
нее первого. Второе ограничение связано с тем, что, если не
считать очень простых случаев, мы не умеем находить точные
решения уравнений, описывающих теорию. (Мы не в состоя
нии точно решить даже уравнения движения трех тел в нью
тоновской теории гравитации, а с ростом числа тел и услож
нением теории трудности еще более увеличиваются.) Мы уже
знаем те законы, которым подчиняется поведение вещества во
всех условиях, кроме экстремальных. В частности, мы знаем
самые важные законы, лежащие в основе химии и биологии.

Тем не менее мы, конечно же, не причисляем эти науки к ре
шенным проблемам; мы пока не добились почти никаких
успехов в предсказании поведения человека на основе матема
тических уравнений. Таким образом, если мы и найдем пол
ную систему основных законов, перед нами на много лет впе
ред как вызов нашему интеллекту будет стоять задача разра
ботки новых приближенных методов, с помощью которых мы
могли бы успешно предсказывать возможные результаты в ре
альных сложных ситуациях. Полная, непротиворечивая еди
ная теория — это лишь первый шаг; наша цель — полное по
нимание всего происходящего вокруг нас и нашего собствен
ного существования.
и
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мы живем в удивительном мире. Нам хочется понять то,

что мы видим вокруг, и спросить: каково происхождение
Вселенной? какое место в ней занимаем мы и вообще отку
да все это взялось? почему все происходит именно так, а не
иначе?
Для ответа на эти вопросы мы принимаем некую картину
мира. Такой картиной может быть как башня из стоящих друг
на друге черепах, несущих на себе плоскую Землю, так и тео
рия суперструн. Обе они являются теориями Вселенной, но
вторая значительно математичнее и точнее первой. Ни одна
из этих теорий не подтверждена наблюдениями: никто никог
да не видел гигантскую черепаху с нашей Землей на спине, но
ведь и суперструну никто никогда не видел. Однако модель
черепах нельзя назвать хорошей научной теорией, потому что
она предсказывает возможность выпадения людей через край
мира. Такая возможность не подтверждена эксперименталь
но, разве что она окажется причиной предполагаемого исчез
новения людей в Бермудском треугольнике!
Самые первые попытки описания и объяснения Вселен
ной были основаны на представлении, что событиями и явле
ниями природы управляют духи, наделенные человечески

ми эмоциями, действующие совершенно как люди, но абсо
лютно непредсказуемо. Эти духи населяли такие природные
объекты, как реки, горы и небесные тела, например Солн
це и Луну. Полагалось задабривать их и добиваться их рас
положения, чтобы обеспечить плодородие почвы и смену
времен года. Но постепенно люди должны были подметить
определенные закономерности: Солнце всегда вставало на
востоке и садилось на западе независимо от того, была или
не была принесена жертва богу Солнца. Солнце, Луна и пла
неты ходили по небу по совершенно определенным путям,
которые можно было предсказать с хорошей точностью.
Солнце и Луна, конечно, могли оказаться богами, но богами,
которые подчиняются строгим, по-видимому не допускаю
щим исключений законам — если все же отвлечься от вы
мыслов вроде легенды о том, как ради Иисуса Навина оста
новилось Солнце.
Сначала закономерности и законы были обнаружены толь
ко в астрономии и еще в считаных случаях. Но по мере разви
тия цивилизации, и особенно за последние триста лет, откры
вались все новые и новые закономерности и законы. Успешное
применение этих законов в начале XIX века привело Лапласа
к доктрине научного детерминизма. Ее суть в том, что должна
существовать система законов, точно определяющих, как будет
развиваться Вселенная, по ее состоянию в один какой-нибудь
момент времени.
Лапласовский детерминизм был неполным по двум при
чинам. В нем ничего не говорилось о том, как следует выби
рать законы, и никак не определялось начальное состояние
Вселенной. И то и другое предоставлялось решать Богу. Бог
должен был решить, каким быть началу Вселенной и каким
законам ей подчиняться, но с возникновением Вселенной его
вмешательство прекратилось. Практически Богу были оставле
ны лишь те области, которые были непонятны науке XIX века.
Сейчас мы знаем, что мечты Лапласа о детерминизме

нереальны, по крайней мере в том виде, как это понимал Ла
плас. В силу квантово-механического принципа неопреде
ленности некоторые пары величин, например положение
частицы и ее скорость, нельзя абсолютно точно предсказать
одновременно.
Квантовая механика в подобных ситуациях обращается
к целому классу квантовых теорий, в которых частицы не
имеют точно определенных положений и скоростей, а пред
ставляются в виде волн. Такие квантовые теории являются
детерминистскими в том смысле, что они указывают закон
изменения волн со временем. Поэтому, зная характеристики
волны в один момент времени, мы можем рассчитать, какими
они станут в любой другой момент времени. Элемент непред
сказуемости и случайности возникает лишь при попытках
интерпретации волны на основе представлений о положении
и скорости частиц. Но в этом-то, возможно, и заключается
наша ошибка: может быть, нет ни положений, ни скоростей
частиц, а существуют одни только волны. И ошибка именно
в том, что мы пытаемся втиснуть понятие волны в наши за
скорузлые представления о положениях и скоростях, а воз
никающее несоответствие и есть причина кажущейся не
предсказуемости.
И вот мы поставили иную задачу перед наукой: найти
законы, которые позволяли бы предсказывать события
с точностью, допускаемой принципом неопределенности.
Однако все равно остается без ответа вопрос: как и почему
производился выбор законов и начального состояния Все
ленной?
В этой книге я особо выделил законы, которым подчи
няется гравитация, потому что, хотя гравитационные силы
самые слабые из существующих четырех типов сил, именно
под действием гравитации формируется крупно? хаен табная
структура Вселенной. Законы гравитации были несовме
стимы с еще недавно бытовавшей точкой зрения, что Все

ленная не изменяется со временем: из того, что гравитаци
онные силы всегда являются силами притяжения, вытекает,
что Вселенная должна либо расширяться, либо сжиматься.
Согласно общей теории относительности, в прошлом долж
но было существовать состояние с бесконечной плотно
стью — Большой Взрыв, который и стал началом отсчета
времени. Аналогичным образом, если вся Вселенная испы
тает повторный коллапс, то в будущем должно обнаружить
ся еще одно состояние с бесконечной плотностью — Боль
шое Схлопывание, которое станет концом течения времени.
Даже если вторичный коллапс Вселенной не произойдет, во
всех локализованных областях, из которых в результате
коллапса образовались черные дыры, все равно возникнут
сингулярности. Эти сингулярности будут концом времени
для любого, кто упадет в черную дыру. В точке Большого
Взрыва и в других сингулярностях нарушаются все законы,
а поэтому за Богом сохраняется полная свобода в выборе
того, что происходило в сингулярностях и каким было на
чало Вселенной.
При объединении квантовой механики с общей теорией
относительности возникает, по-видимому, новая, доселе не
известная возможность: пространство и время могут вме
сте образовать конечное четырехмерное пространство, не
имеющее сингулярностей и границ и напоминающее по
верхность Земли, но с большим числом измерений. С помо
щью такого подхода удалось бы, наверное, объяснить многие
из наблюдаемых свойств Вселенной, например ее однород
ность в больших масштабах и одновременно отклонения от
однородности, наблюдаемые в меньших масштабах, такие
как галактики, звезды и даже человеческие существа. С по
мощью этого подхода можно было бы объяснить даже суще
ствование наблюдаемой нами стрелы времени. Но если Все
ленная полностью замкнута и не имеет ни сингулярностей,
ни границ, то отсюда вытекают очень серьезные выводы

о роли Бога как Создателя.
Однажды Эйнштейн задал вопрос: «Какой выбор был
у Бога, когда он создавал Вселенную?» Если верно предпо
ложение об отсутствии границ, то у Бога вообще не было
никакой свободы выбора начальных условий. Разумеется,
у него еще оставалась свобода выбора законов, которым
подчиняется Вселенная. Но их на самом деле не так уж мно
го; существует, возможно, всего одна или несколько полных
единых теорий, например теория гетеротической струны,
которые были бы непротиворечивы и допускали существо
вание таких сложных структур, как человеческие существа,
способные исследовать законы Вселенной и задавать во
просы о сущности Бога.
Даже если возможна всего одна единая теория — это
просто набор правил и уравнений. Но что вдыхает жизнь
в эти уравнения и создает Вселенную, которую они могли
бы описывать? Обычный путь науки — построение матема
тической модели — не может привести к ответу на вопрос
о том, почему должна существовать Вселенная, которую бу
дет описывать построенная модель. Почему Вселенная идет
на все хлопоты существования? Неужели единая теория так
всесильна, что сама является причиной своей реализации?
Или ей нужен Создатель, а если нужен, то оказывает ли он
еще какое-нибудь воздействие на Вселенную? И кто соз
дал его?
Пока большинство ученых слишком заняты развитием но
вых теорий, описывающих, что есть Вселенная, и им некогда
спросить себя, почему она есть. Философы же, чья работа
в том и состоит, чтобы задавать вопрос «почему», не могут
угнаться за развитием научных теорий. В XVIII веке философы
считали все человеческое знание, в том числе и науку, полем
своей деятельности и занимались обсуждением вопросов ти
па: было ли у Вселенной начало? Но расчеты и математический
аппарат науки X IX -X X веков стали слишком сложны для

философов и вообще для всех, кроме специалистов. Филосо
фы настолько сузили круг своих запросов, что самый извест
ный философ XX века Витгенштейн по этому поводу сказал:
«Единственное, что еще остается философии, — это анализ
языка». Какое унижение для философии, с ее великими тра
дициями от Аристотеля до Канта!
Но если мы действительно откроем полную теорию, то со
временем ее основные принципы станут доступны понима
нию каждого, а не только нескольким специалистам. И тогда
все мы — философы, ученые и просто обычные люди — смо
жем принять участие в дискуссии о том, почему так произо
шло, что существуем мы и существует Вселенная. И если бу
дет найден ответ на такой вопрос, это будет полным триум
фом человеческого разума, ибо тогда нам станет понятен
замысел Бога.
И МОЛОДЫЕ
ВСЕЛЕННЫЕ
НАУЧНЫЕ РЕДАКТОРЫ
Н. Р. Галль, А. Г. Сергеев
ВВЕДЕНИЕ
Эта книга представляет собой сборник статей — от автобио

графических очерков до размышлений о философии науки, —
написанных мною в период с 1976 по 1992 год в попытках
объяснить тот жгучий интерес, который я испытывал к науке
и Вселенной. Книга завершается стенограммой передачи
«Диски необитаемого острова», где я рассказываю о себе.
В Великобритании есть такая программа: гостю предлагают
представить себя на необитаемом острове и просят выбрать
восемь музыкальных дисков, с которыми он предпочел бы ко
ротать время до своего вызволения. К счастью, мне не при
шлось слишком долго ждать возвращения к цивилизации.
Статьи были написаны в течение шестнадцати лет и отра
жают уровень моих знаний на то время, — надеюсь, с годами
они возросли, поэтому я снабдил каждую статью датой и по
яснением, по какому случаю она появилась. Все они создава
лись как законченные произведения, и потому от повторений
никуда не деться. Я постарался уменьшить их количество, но
кое-что все равно осталось.
Множество статей этой книги предназначались для уст
ного изложения. Мое произношение всегда было нечетким,
так что мне приходилось передавать проведение лекций

и семинаров другим — как правило, кому-нибудь из моих
практикантов, тому, кто хорошо меня понимал, а текст озву
чивал лучше. Однако в 1985 году, после операции, я совсем
утратил способность говорить и на некоторое время остался
безо всяких средств общения. В конце концов я вооружился
компьютерной системой и замечательным речевым синтеза
тором. К своему удивлению, я обнаружил в себе способно
сти выступать перед большой аудиторией. Мне нравилось
объяснять научные теории и отвечать на вопросы. Конечно,
еще нужно учиться и учиться, чтобы совершенствовать эти
способности, но надеюсь, я делаю успехи — о чем можете су
дить сами, читая эти страницы.
Я не согласен с мнением, что Вселенная — это загад
ка, нечто не поддающееся пониманию и анализу, то, о чем
можно получить лишь интуитивное представление. Я чув
ствую, что такое воззрение несправедливо по отношению
к научной революции во всех областях мироздания, нача
той почти четыреста лет назад Галилеем и продолженной
Ньютоном. Эти двое показали, что по крайней мере некото
рые части Вселенной ведут себя не произвольным образом,
а подчиняются точным математическим законам. За про
шедшие годы мы распространили результаты Галилея
и Ньютона почти на все области. Теперь у нас есть матема
тические законы, управляющие всем, с чем мы обычно
сталкиваемся. И мерилом нашего успеха является факт
расходования миллиардов фунтов на постройку гигантских
машин, разгоняющих частицы до такой высокой энергии,
что мы еще не знаем, к чему приведет их столкновение. Ча
стицы с такой высокой энергией не встречаются на Земле
в обычных условиях, поэтому огромные затраты на их ис
следования могут показаться чисто академическими и не
очень нужными. Но такие частицы могли встречаться, ко
гда Вселенная была молодая, и поэтому, если хотим по
ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ И МОЛОДЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ 221
нять, как она возникла, мы должны выяснить, что проис

ходит при этих энергиях.
Мы еще очень многого не знаем о Вселенной, многого не
понимаем. Но уже достигнутый нами прогресс, в частности за
последние сто лет, должен воодушевить нас и придать уверен
ности в том, что полное понимание — в границах возможного.
Думаю, мы не обречены вечно бродить на ощупь в темноте.
Совершив рывок к созданию полной теории Вселенной, мы
станем ее истинными хозяевами.
Научные статьи этой книги были написаны в надежде, что
Вселенная подчиняется какому-то порядку, который сейчас
мы можем постигнуть отчасти, а полностью — не в таком уж
далеком будущем. Возможно, эта надежда всего лишь мираж;
возможно, никакой окончательной теории нет, а даже если
и есть, мы можем никогда ее не узнать. Но, несомненно, луч
ше стремиться к полному пониманию, чем отчаяться в чело
веческом разуме.
0, Стивен Хокинг
31 марта 1993 г.
1
ДЕТСТВО*
Я родился 8 января 1942 года, ровно через триста лет после

смерти Галилея. Однако, по моим оценкам, в этот день роди
лось еще двести тысяч детей. Не знаю, заинтересовался ли
астрономией кто-либо из них. Я появился на свет в Оксфор
де, хотя мои родители жили в Лондоне. Так вышло потому,
что во время Второй мировой войны Оксфорд был хорошим
местом для рождения: немцы согласились не бомбить Окс
форд и Кембридж при условии, что англичане не будут бом
бить Гейдельберг и Гёттинген. Жаль, что такое цивилизован
ное соглашение не распространялось на другие города.
Мой отец был родом из Йоркшира. Его дед, мой прадед,
был зажиточным фермером. Он купил слишком много ферм
и обанкротился во время депрессии в сельском хозяйстве в на
чале XX века. Это поставило родителей моего отца в очень за
труднительное положение, но им все же удалось послать сына
в Оксфорд изучать медицину. Позже он занялся исследова-
* Это и следующее эссе основаны на докладе, который я сделал в Меж

дународном обществе нейромоторных заболеваний в Цюрихе в сентябре
1987 г.; они дополнены материалами, написанными в августе 1991 г.
ниями в области тропических болезней и в 1937 году уехал

в Восточную Африку, а когда началась война, совершил по
ездку через весь континент, чтобы на корабле вернуться в Ан
глию и пойти добровольцем в армию. Однако отцу сказали,
что большую ценность он представляет, занимаясь медицин
скими исследованиями.
Моя мать родилась в Глазго, в семье врача, где была вто
рым ребенком из семи. Когда ей было двенадцать лет, они пе
реехали на юг, в Девон. Как и семья моего отца, семья матери
не очень преуспевала. Тем не менее родители смогли послать
дочь в Оксфорд. По окончании Оксфорда она сменила много
разных мест работы, в том числе была налоговым инспекто
ром, что ей очень не нравилось. Эту должность она оставила,
чтобы стать секретаршей, и в таком качестве в первые годы
войны встретила моего отца.
Мы жили в Хайгейте, на севере Лондона. Моя сестра
Мэри родилась через полтора года после меня. Говорят, я
не приветствовал ее появление. Все детские годы между
нами были определенные трения, подпитываемые незначи
тельной разницей в возрасте. Однако во взрослой жизни
эти трения исчезли, поскольку каждый из нас пошел своим
путем. Мэри стала врачом, чем порадовала отца. А младшая
сестренка, Филиппа, родилась, когда мне было почти пять
лет и я уже понимал происходящее. Помню, что я с радо
стью ожидал ее появления, чтобы можно было играть втро
ем. Филиппа была очень впечатлительным и восприимчи
вым ребенком. Я всегда с уважением относился к ее сужде
ниям и мнениям. Мой брат Эдвард появился много позже,
когда мне было четырнадцать, поэтому он не вошел в мои
детские воспоминания. Эдвард сильно отличался от нас
троих: в нем не было ни капли академичности, и он не был ин
теллектуалом. Возможно, это оказалось и к лучшему. Эдвард
был довольно трудным ребенком, что не помешало ему

стать всеобщим любимцем.
Мои самые ранние воспоминания — как я остался в яслях
Байрон-Хауза в Хайгейте и оглушительно ревел. Мне каза
лось, что все дети вокруг играют в какие-то чудесные игруш
ки. Я тоже хотел поиграть с ними, но мне было всего полтора
года и меня впервые оставили с незнакомыми людьми. Ду
маю, родители слегка удивились моей реакции, потому что я
был их первым ребенком и они следовали книжкам по вос
питанию детей, а там было написано, что детям следует начи
нать социальное общение в два года. Но после того жуткого
утра меня забрали и еще полтора года не отдавали в Байрон-
Хауз.
Тогда, во время войны и сразу после нее, Хайгейт был
районом, где жил академический и научный народ. В другой
стране их бы назвали интеллектуалами, но англичане не до
пускают, что и у них есть интеллектуалы. Все эти родители
посылали детей в школу Байрон-Хауз, очень прогрессивную
для того времени. Помню жалобы на моих родителей, что
они ничему меня не учат. Они не верили в принятый тогда
способ вдалбливания знаний, а старались научить читать ис
подволь, чтобы ты и не понимал, что тебя чему-то учат.
В конце концов читать я все же научился, но только в до
вольно зрелом, восьмилетием возрасте. Мою сестру учи
ли более традиционными методами, и она умела читать
уже к четырем годам. Впрочем, она была определенно спо
собнее меня.
Мы жили в высоком и узком доме Викторианской эпохи,
который мои родители купили по дешевке во время войны,
когда все думали, что бомбежки сровняют Лондон с землей.
И в самом деле, в несколько домов по соседству попали раке
ты «Фау-2». В это время меня с матерью и сестрой не было,
но отец находился дома. К счастью, он не пострадал, и дом
тоже серьезно не повредило. Но еще несколько лет неподале

ку оставались развалины, где мы часто играли с моим другом
Говардом, жившим через дом от нас, чуть подальше от этих
развалин. Говард стал для меня открытием, потому что его ро
дители не были интеллектуалами, в отличие от родителей
всех остальных моих знакомых детей. Он ходил в муници
пальную школу, а не в Байрон-Хауз и разбирался в футболе
и боксе —видах спорта, интересоваться которыми моим роди
телям и в голову не могло прийти.
Другое раннее воспоминание — игрушечная железная до
рога. Игрушки во время войны не выпускались —по крайней
мере, для продажи в частные руки. Но игрушечные поезда
были моей страстью. Отец попробовал сделать мне деревян
ный поезд, но меня это не удовлетворило, потому что хоте
лось что-то работающее. Тогда отец купил подержанный завод
ной поезд, при помощи паяльника починил его и подарил
мне, трехлетнему карапузу, на Рождество. Тот поезд не очень-
то хорошо работал. Но сразу после войны отец съездил в Аме
рику и, вернувшись на «Куин Мэри», привез матери несколь
ко нейлоновых вещей, в то время недоступных в Великобри
тании, сестре Мэри — куклу, которая закрывала глаза, когда
ее укладывали, а мне —американскую игрушечную железную
дорогу с рельсами в виде восьмерки. У паровозика был даже
отбрасыватель — железная решетка спереди. До сих пор пом
ню свой восторг, когда я открыл коробку.
Заводные поезда были прекрасны, но чего мне действи
тельно не хватало —так это электрической железной дороги.
В конце концов, потихоньку от родителей, я взял из Поч
тового банка весь свой скромный капитал, накопленный из
сумм, подаренных мне по особым случаям вроде крестин,
и потратил эти деньги на электрическую железную дорогу.
Однако, к моему большому разочарованию, работала она не
слишком хорошо. Теперь, когда мы знаем о правах потреби-
8 №3172
теля, я бы вернул покупку обратно и потребовал от магазина

или от производителя замены, но в те годы считалось удачей
купить хоть что-то, а если попался брак — что ж: значит, вам
не повезло. Поэтому я заплатил еще и за починку электро
мотора в паровозике, но он так и не заработал как следует.
Позже, уже на втором десятке лет, я делал модели аэро
планов и кораблей. Особым мастерством я никогда не отли
чался, но мне помогал мой школьный товарищ Джон Мак-
Кленан, более умелый, к тому же у его отца в доме была
мастерская. Я всегда стремился делать работающие модели,
которыми можно было бы управлять, а их внешний вид меня
не заботил. Думаю, это и привело меня вместе с другим моим
школьным товарищем, Роджером Фернихоком, к изобрете
нию целого ряда очень сложных игр. Например, у нас была
такая «промышленная» игра: заводы производили разно
цветные детали, для перевозки которых прокладывались
шоссе и железные дороги, и к тому же была еще фондовая
биржа. А еще игра в войну, в которую играли на доске с че
тырьмя тысячами клеток, и «феодальная» игра, где каждый
игрок представлял целую династию с генеалогическим дре
вом. Думаю, эти игры, так же как железные дороги, корабли
и аэропланы, рождались из моего стремления понять, как что
работает и как этим управлять. Когда я начал свою диссерта
цию, это стремление помогло мне в исследованиях в области
космологии. Если понимаешь, как устроена Вселенная, то не
которым образом можешь ею управлять.
В 1950 году учреждение, где работал мой отец, переехало
из Хэмпстеда, неподалеку от Хайгейта, в заново построенный
Национальный институт медицинских исследований в Милл-
Хилле, на северной окраине Лондона. Чем ездить туда из Хай
гейта, казалось разумнее переехать из Лондона за город. По
этому мои родители купили дом неподалеку от собора в Сент-
Олбансе — городке милях в десяти к северу от Милл-Хилла
и в двадцати милях от самого Лондона. Это был просторный

дом Викторианской эпохи, довольно изящный и оригиналь
ный. У родителей тогда не было липших денег, и им пришлось
над ним немало потрудиться, прежде чем мы смогли туда
переехать. Позже мой отец, как потомственный йоркширец,
отказался платить за дальнейший ремонт, а лишь старался
поддерживать здание таким, как есть, и иногда подкрашивать.
Дом был велик, а отец не отличался большим умением в по
добных работах, однако здание было построено прочно и вы
держало такое небрежное отношение. Родители продали его
в 1985 году, когда отец серьезно заболел (он умер в 1986-м).
Недавно я видел этот дом. Похоже, никто его больше не ре
монтировал, но внешне он почти не изменился.
Дом был рассчитан на семью с прислугой, и на панели ря
дом с кухней можно было увидеть, из какой комнаты позво
нили. Конечно, прислуги у нас не было, но моя первая спаль
ня располагалась в комнате, по форме напоминавшей бук
ву «Г». Наверное, в ней раньше жили горничные. Я поделился
своим предположением с двоюродной сестрой Сарой, которая
была чуть старше меня и которую я обожал. Она сказала, что
нам будет здорово на новом месте. Одним из преимуществ
той комнаты была возможность вылезать через окно на кры
шу сарая, где держали велосипеды, а оттуда спрыгивать на
землю.
Сара была дочерью Джанет, старшей сестры моей матери.
Джанет выучилась на врача и вышла замуж за психоанали
тика. Они жили в похожем доме в Харпендене —деревне в пяти
милях к северу. Отчасти потому мы и поселились в Сент-
Олбансе. Я был рад оказаться рядом с Сарой и часто ездил на
автобусе в Харпенден. Сам Сент-Олбанс располагался непо
далеку от развалин древнеримского города Веруламиум, ко
торый когда-то являлся самым значительным после Лондона
римским поселением в Британии. В Средние века там нахо
дился самый богатый в Британии монастырь. Его построили

на месте Сент-Олбансских мощей —гробницы римского цен
туриона, который, по преданию, был первым человеком
в Британии, казненным за христианскую веру. Все, что оста
лось от того аббатства, —огромная и довольно безобразная
церковь да старые пристройки к монастырским воротам, где
теперь располагается часть сент-олбансской школы, в кото
рую я позже ходил.
Сент-Олбанс был довольно дремучим и консервативным
местом по сравнению с Хайгейтом и Харпенденом. Мои роди
тели ни с кем там не подружились —отчасти по собственной
вине, поскольку от природы были нелюдимы, особенно
отец, —но свою роль сыграло и то, что Сент-Олбанс населяли
люди совсем другого сорта: никого из родителей моих школь
ных друзей нельзя было назвать интеллектуалами.
В Хайгейте наша семья казалась вполне нормальной, но
в Сент-Олбансе, думаю, нас определенно считали чудаками.
Этому способствовало и поведение моего отца, который со
вершенно не заботился о внешности, если это позволяло
сэкономить деньги. В молодости он жил в очень бедной семье,
что оставило свой отпечаток. Отец предпочитал не тратить
деньги на собственный комфорт даже потом, когда мог себе
это позволить. Он отказывался установить центральное ото
пление, хотя страшно мерз, а вместо этого надевал несколько
свитеров и поверх них халат. Тем не менее по отношению
к другим он был очень щедр.
В пятидесятые годы ему казалось, что мы не можем по
зволить себе новый автомобиль, и потому он купил довоен
ное лондонское такси; вместе с отцом мы собрали металличе
ский гараж. Соседи негодовали, но ничего не могли поделать.
Как большинство мальчишек, я чувствовал потребность
быть как все и стеснялся родителей. Но никогда не досаж
дал им.
Когда мы впервые приехали в Сент-Олбанс, меня отдали

в школу для девочек, куда, несмотря на ее название, прини
мали мальчиков до десяти лет. Прошел семестр, и отец от
правился в одну из своих ежегодных поездок в Африку,
в этот раз на более продолжительное время, почти на четыре
месяца. Чтобы не чувствовать себя брошенной, мать взяла
нас с сестрами к своей школьной подруге Берил, вышедшей
замуж за поэта Роберта Грейвса. Они жили в деревне Дея на
испанском острове Майорка. После войны прошло всего
пять лет, и испанский диктатор Франсиско Франко, бывший
союзник Гитлера и Муссолини, еще был у власти. (Вообще-
то он оставался у власти еще двадцать лет.) Тем не менее моя
мать, до войны состоявшая в Лиге молодых коммунистов,
с тремя детьми отправилась поездом и пароходом на Майор
ку. В Дее мы сняли дом и прекрасно проводили там время.
Меня с сестрами отдали на попечение Уильяму, воспитателю
сына Роберта. Это был протеже Грейвса, и его больше зани
мало написание сценариев для Эдинбургского фестиваля,
чем наше обучение. Поэтому он каждый день заставлял нас
читать какую-нибудь главу из Библии и писать по ней сочи
нение. Цель была —преподать нам красоту английского язы
ка. До моего отъезда мы прошли все Бытие и часть Исхода.
Из этого обучения я постиг, пожалуй, одно: нельзя начинать
предложение с союза «и». Но когда я заметил, что в Биб
лии большинство предложений именно так и начинается,
мне сказали, что со времен короля Якова* английский язык
сильно изменился. В таком случае, возразил я, зачем же нам
читать Библию? Но все доводы были напрасны. В то вре
мя Роберт Грейвс увлекался символизмом и мистицизмом
в Библии.
* Имеется в виду король Яков I Стюарт (1566-1625), при котором
был опубликован перевод Библии на английский язык. —Пер.
Когда я вернулся с Майорки, меня на год отдали в дру

гую школу, а потом я прошел так называемый экзамен
«одиннадцать-плюс». Это был тест интеллектуальных спо
собностей для тех, кто хотел получить государственное об
разование. Теперь этот тест отменен, в основном из-за того,
что множество детей из среднего класса проваливались на
нем и их отдавали в неакадемические школы. Но тесты и эк
замены я всегда сдавал лучше, чем учился в течение года, так
что успешно прошел и этот и получил бесплатное место
в одной из сент-олбансских школ.
Когда мне исполнилось тринадцать, отец решил попро
бовать отдать меня в Вестминстерскую школу, одну из са
мых привилегированных частных школ. В то время образо
вание четко разделялось по классовому принципу. Отец счи
тал, что его неумение вести себя и отсутствие связей не
позволили ему взять верх над людьми не такими одаренны
ми, но стоящими на более высокой ступени в обществе. По
скольку мои родители были не очень богаты, мне прихо
дилось бороться за свое образование. Однако экзамены я
проболел и потому остался в сент-олбансской школе, где по
лучил образование не хуже, если не лучше, чем получил бы
в Вестминстере. Отсутствие же светскости меня никогда не
затрудняло.
Английское образование в то время имело строгую
иерархическую структуру. Школы не только разделялись на
академические и неакадемические, но и академические дели
лись на потоки А, В и С. Это давало преимущество учащимся
потока А над учащимися потока В, а те, кто учился на С, во
обще чувствовали себя ущемленными. По результатам экза
мена «одиннадцать-плюс» меня приняли на поток А, но по
истечении года всех в классе, кто не вошел в первую двадцат
ку, перевели на поток В. Это был страшный удар по самолю
бию, от которого некоторые так и не оправились. В мои пер
ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ И МОЛОДЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ___________ 231
вые два семестра в Сент-Олбансе я был по успеваемости два

дцать четвертым и двадцать третьим, но в третьем семестре
оказался восемнадцатым и избежал этой участи.
В классе я всегда был середнячком (это был очень спо
собный класс). Тетради у меня были страшно неаккуратны
ми, а почерк приводил учителей в отчаяние. Но одноклассни
ки прозвали меня Эйнштейном — наверное, чувствовали
какие-то задатки. Когда мне исполнилось двенадцать, один
из моих друзей поспорил с другим на мешок конфет, что из
меня ничего не выйдет. Не знаю, разрешился ли когда-
нибудь этот спор и в чью пользу.
У меня было шесть-семь близких друзей, и с большин
ством из них я по-прежнему поддерживаю контакт. Мы ча
сто подолгу спорили на самые разные темы —от радиоуправ
ляемых моделей до религии и от парапсихологии до физики.
Одна из тем касалась природы Вселенной и вопроса о том,
нужен ли был Бог для ее создания и приведения в движение.
Я слышал, что свет от удаленных галактик смещается к крас
ному краю спектра, и это якобы означало, что Вселенная рас
ширяется (а смещение к синему краю свидетельствовало бы
о ее сжатии). Но я не сомневался, что для смещения к крас
ному краю существует другая причина. Может быть, свет
просто уставал и оттого краснел по пути к нам. Неизмен
ность и вечность основ Вселенной казались гораздо более
естественными. Только через пару лет работы над диссерта
цией я понял свое заблуждение.
В последние два года моей учебы в школе я решил специа
лизироваться в математике и физике. У нас был просто одер
жимый учитель математики, а в школе только что отстроили
новый кабинет, где мы и размещались. Мой отец был против.
Он думал, что математик сможет работать только учителем.
А ему очень хотелось, чтобы я занялся медициной. Я же не
проявлял к биологии ни малейшего интереса. Она казалась
мне слишком описательной и недостаточно фундаментальной.

К тому же в школе биология не считалась престижной. Самые
способные ребята занимались физикой и математикой, а био
логией —менее одаренные. Отец знал, что биолога из меня не
выйдет, но заставлял серьезно учить химию, а математику
лишь чуть-чуть. Он считал, что с выбором научных предпо
чтений не нужно торопиться. Теперь я профессор математики,
но так и не получил никакого формального математическо
го образования с тех пор, как в семнадцать лет окончил сент-
олбансскую школу. Все мои математические знания я на
хватал между делом. Я частенько курировал кембриджских
студентов последнего курса и осваивал лекции всего за неделю
до них.
Отец по долгу службы исследовал тропические болезни
и часто брал меня с собой в лабораторию в Милл-Хилле.
Мне это нравилось —особенно смотреть в микроскоп. Он
часто водил меня в помещение с насекомыми, где держал
москитов, инфицированных тропическими болезнями. Там
мне всегда было тревожно, так как казалось, что несколько
москитов летают на свободе. Отец был очень трудолюбив и
предан своим исследованиям, но всегда был готов повздорить,
так как ему казалось, что другие, менее подготовленные, но
имевшие соответствующее родство и связи, могут обойти его.
Он предостерегал меня от таких людей, но я думал, что физи
ка несколько отличается от медицины. Не важно, в какую
школу ты ходил или чей ты родственник, —важно, что ты де
лаешь.
Меня всегда очень интересовало, как что работает, и я ча
сто разбирал всякие механизмы, чтобы посмотреть, как они
устроены, но собрать их снова уже не мог. Практические спо
собности у меня всегда отставали от теоретических. Отец по
ощрял мой интерес к науке и даже натаскивал меня по мате
матике, пока я не превзошел его. Вот с таким багажом, да еще
учитывая работу отца, мне казалось естественным заняться

научными исследованиями. В детстве я не видел разницы
между науками, но в тринадцать-четырнадцать лет понял, что
хочу заниматься физикой, поскольку из всех наук она самая
фундаментальная. И это несмотря на то, что в школе физика
была самым скучным предметом, поскольку все в ней каза
лось легким и очевидным. Химия представлялась куда весе
лее, так как предполагала всякие происшествия, вроде взры
вов. Но физика и астрономия давали надежду понять, откуда
мы взялись и почему мы здесь. Мне хотелось погрузиться
в глубины Вселенной. Возможно, до какой-то степени мне это
удалось, но еще так много всего хочется узнать.
ОК С Ф О Р Д И КЕМ Б РИД Ж
Отец очень хотел, чтобы я поступил в Оксфорд или Кем

бридж. Сам он учился в Юниверсити-колледже в Оксфорде
и потому думал, что мне тоже стоит пойти туда, так как у меня
больше шансов поступить. В то время в совете Юниверсити-
колледжа не было ни одного математика, и это явилось вто
рой причиной, по которой, как он полагал, я должен был за
няться химией и попытаться получить естественно-научное
образование, а не математическое.
Остальные члены семьи уехали на год в Индию, но мне
пришлось остаться, чтобы закончить школу и поступить
в университет. Директор школы считал меня слишком моло
дым для Оксфорда, но в марте 1959 года я поехал туда дер
жать экзамен вместе с двумя ребятами, закончившими школу
на год раньше. Я был убежден, что подготовлен плохо, и меня
угнетало, что во время практического экзамена университет
ские преподаватели подходили говорить с другими, а не со
мной. Однако через несколько дней после возвращения из
Оксфорда я получил телеграмму с сообщением, что поступил.
Мне было семнадцать, а большинство других студентов на
курсе уже прошли службу в армии и были много старше. Весь
первый курс и часть второго я чувствовал себя довольно оди

ноко и только на третьем ощутил себя действительно счаст
ливым. В то время в Оксфорде преобладало враждебное от
ношение к труду. Предполагалось, что или твои способности
позволяют не прикладывать никаких усилий, или же ты при
знаешь свою ограниченность и получаешь «неуды». Усердно
же работать, чтобы получить более высокую оценку, счита
лось признаком серости —страшнейший эпитет в оксфорд
ском лексиконе.
В то время курс физики в Оксфорде был построен так,
что избежать работы не представляло большой сложности.
Я сдал один экзамен до приезда туда, а потом за три года при
шлось сдать лишь выпускной экзамен. Однажды я подсчи
тал, что за три года пребывания в Оксфорде выполнил работ
примерно на тысячу часов —в среднем час в день. Я не гор
жусь тем, что мало работал, а просто описываю свои воззре
ния того времени, и такие же взгляды были у большинства
моих товарищей; они чувствовали только скуку и считали,
что нет такой цели, для достижения которой стоит прилагать
усилия. Одним из результатов моей болезни является пол
ная перемена воззрений: зная, что можешь рано умереть, по
нимаешь —жизнь стоит того, чтобы ее прожить, и есть мно
жество вещей, которые надо сделать.
Поскольку занимался я мало, то планировал сдать выпуск
ной экзамен, рассматривая проблемы теоретической физики
и избегая вопросов, требующих фактических знаний. Однако
в ночь перед экзаменом из-за нервного напряжения я не мог
уснуть и отвечал не блестяще. Моя оценка оказалась на грани
между «хорошо» и «отлично», и, чтобы окончательно опреде
литься, экзаменаторы задавали дополнительные вопросы. Они
спросили о моих планах на будущее, и я ответил, что хотел бы
заняться исследовательской работой. Если бы мне поставили
«отлично», я бы отправился в Кембридж, если всего лишь «хо
рошо» —остался бы в Оксфорде. Мне поставили «отлично».
Я видел для себя две фундаментальные области теорети

ческой физики, которыми мог бы заняться: одна - космоло
гия, изучение необъятного, другая —элементарные частицы,
изучение бесконечно малого. Элементарные частицы каза
лись мне менее привлекательными, потому что для них не
было соответствующей теории, несмотря на то что ученые все
время находили множество новых частиц. Исследователи
просто разбивали их на семейства, как в ботанике. А в космо
логии существовала хорошо проработанная теория —общая
теория относительности Эйнштейна.
Но в Оксфорде тогда никто не занимался космологией,
а в Кембридже работал Фред Хойл —выдающийся астро
ном того времени. Я подал заявку, чтобы работать над дис
сертацией у Хойла. Заявка была принята, так как я получил
«отлично», но меня опечалило, что моим руководителем стал
не Хойл, а некто по имени Денис Сиама, о котором я ниче
го не слышал. Однако потом оказалось, что это было и к луч
шему: Хойл проводил много времени за границей, и, вероят
но, я бы не часто с ним виделся, а Сиама был на месте и все
гда подстегивал меня, хотя зачастую я и не разделял его идей.
Поскольку и в школе, и в Оксфорде я мало занимал
ся математикой, общая теория относительности показа
лась мне сначала трудной, и я не сильно в ней продвинул
ся. К тому же в последний год своего пребывания в Оксфор
де я заметил, что становлюсь все более неуклюжим в движе
ниях. Вскоре по приезде в Кембридж мне поставили диагноз
АБС —амиотрофический боковой склероз (нейромоторное
заболевание, в Соединенных Штатах его называют также бо
лезнью Лу Герига). Врачи не могли предложить никакого
лечения и не давали гарантий, что мое состояние не ухуд
шится.
Сначала болезнь как будто прогрессировала довольно
быстро. В своих исследованиях я не видел большого смыс
ла, поскольку не предполагал дожить до получения доктор
ской степени. Однако время шло, а развитие болезни слов

но замедлилось. К тому же я начал постигать общую тео
рию относительности и продвинулся в своей работе. Но
по-настоящему все изменила моя помолвка с девушкой по
имени Джейн Уайлд, с которой я познакомился примерно
в то же время, когда мне поставили диагноз. Это дало мне
стимул к жизни.
Раз мы собирались пожениться, я должен был получить
место, а для получения места нужно было закончить диссер
тацию. Поэтому я впервые в жизни принялся за работу.
К моему удивлению, мне это понравилось. Возможно, не со
всем правильно называть это работой. Кто-то однажды ска
зал: ученые и проститутки берут деньги за то, что им самим
доставляет удовольствие.
Я решил подать заявку на должность научного сотрудника
в Гонвилл-энд-Кейс-колледже и надеялся, что Джейн напеча
тает ее, но, когда она приехала ко мне в Кембридж, ее рука
была в гипсе —перелом. Должен признать, я проявил меньше
сочувствия, чем следовало бы. Сломана была левая рука,
и Джейн смогла под мою диктовку написать заявку, а я нашел
того, кто ее напечатал.
В заявке нужно было назвать двух людей, которые могли
бы дать отзыв о моих работах. Мой руководитель предложил
попросить отзыв у Германа Бонди. Бонди был профессором
математики в лондонском Кингз-колледже, специалистом по
общей теории относительности. Я встречался с ним пару раз,
он видел одну мою статью в журнале «Просидингс оф зе Рой-
ял Сосаети», и после лекции, которую Бонди читал в Кем
бридже, я попросил его дать отзыв. Он взглянул на меня
и сказал, что даст, но, очевидно, меня не вспомнил, поскольку,
когда к нему обратились по этому поводу из колледжа, Бонди
ответил, что никогда обо мне не слышал. Сейчас поступает
очень много заявок на место научного сотрудника, и если одно
из указанных в заявке лиц говорит, что не знает заявителя, это
конец. Но в то время к подобному относились спокойнее. Из

колледжа мне сообщили об обескураживающем ответе одного
рецензента, и мой руководитель связался с Бонди и освежил
его память. После этого Бонди написал мне отзыв —наверное,
лучше, чем я заслуживал, и с тех пор я научный сотрудник
Кейс-колледжа.
Получение места означало, что мы с Джейн можем поже
ниться. В июле 1965 года мы это и сделали. В качестве сва
дебного путешествия мы провели неделю в Суффолке —это
все, что нам позволяли средства. Потом отправились на лет
ние курсы по общей теории относительности при Корнелл-
ском университете на севере штата Нью-Йорк. Это было
ошибкой. Мы поселились в общежитии, полном супруже
ских пар с шумливыми маленькими детьми, и это придало
странный оттенок нашему браку. Однако в других отношени
ях летние курсы оказались для меня очень полезны, так как я
встретился со многими корифеями в этой области.
До 1970 года мои исследования касались космологии,
изучения Вселенной в крупном масштабе. Моя самая значи
тельная работа в этот период была о сингулярностях. На
блюдения отдаленных галактик показывали, что они дви
жутся от нас, —Вселенная расширяется. Это подразумева
ло, что в прошлом галактики должны были быть ближе друг
к другу. Возникал вопрос: было ли в прошлом такое время,
когда галактики находились все вместе и плотность Вселен
ной была бесконечной? Или до того была фаза сжатия, когда
галактикам удалось избежать столкновения? Возможно, они
пронеслись мимо друг друга и начали разлетаться? Для от
вета на этот вопрос требовались новые математические ме
тоды. Они были разработаны в 1965-1970 годах, главным
образом Роджером Пенроузом и мной. Пенроуз тогда рабо
тал в Биркбек-колледже в Лондоне, сейчас он в Оксфорде.
Воспользовавшись этими методами, мы показали, что если
ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ И МОЛОДЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ _______ 239
общая теория относительности верна, то в прошлом должно

было быть состояние с бесконечной плотностью.
Такое состояние с бесконечной плотностью называется
сингулярностью Большого Взрыва. Это означает, что, если
общая теория относительности верна, наука не могла бы рас
считать, как возникла Вселенная. Однако моя более поздняя
работа показывает, что если принять во внимание теорию
квантовой физики —теорию мельчайших частиц, то рассчи
тать, как возникла Вселенная, все-таки можно.
Общая теория относительности также утверждает, что
массивные звезды, когда израсходуют свое ядерное топливо,
сожмутся внутрь себя. Работа, которую проделали мы с Пен-
роузом, показывает, что они будут продолжать сжиматься,
пока не достигнут сингулярности, или бесконечной плотно
сти. Эта сингулярность стала бы концом времени —по край
ней мере для звезды и всего сущего на ней. Гравитационное
поле сингулярности было бы столь сильным, что свет не мог
бы вырваться из области вокруг нее, а затягивался бы этим
полем назад. Область, из которой невозможно вырваться, на
зывается черной дырой, а ее границы —горизонтом событий.
Все, что падает в черную дыру через горизонт событий, при
ходит к концу времени в этой сингулярности.
Однажды ночью (это было в 1970 году, вскоре после рож
дения моей дочери Люси) я размышлял о черных дырах,
и вдруг меня осенило, что многие из разработанных Пенроу-
зом и мною методов для доказательства сингулярностей мож
но применить и к черным дырам. В частности, область гори
зонта событий, граница черной дыры, не может уменьшаться
со временем. И если две черные дыры столкнутся и сольются
в одну, то площадь горизонта событий получившейся дыры
будет больше суммы площадей горизонтов исходных черных
дыр. Это накладывает существенное ограничение на величи
ну энергии, которая выделится при столкновении. Я был так
взволнован, что заснуть в ту ночь уже не мог.
С 1970 по 1974 год я работал в основном над черными ды

рами. Но в 1974-м я сделал, возможно, мое самое удивитель
ное открытие: черные дыры не совершенно черные! Если
принять в расчет мелкомасштабное поведение материи, ча
стицы и излучение могут просочиться из черной дыры: она
испускает излучение, словно горячее тело.
С 1974 года я работаю над приведением общей теории от
носительности и квантовой механики в одну согласованную
теорию. Одним из результатов этого стало предположение,
сделанное мной в 1983 году вместе с Джимом Хартлом из Ка
лифорнийского университета в Санта-Барбаре: время и про
странство конечны, но не имеют границ или краев. Это можно
сравнить с поверхностью Земли, но не в трех, а в пяти измере
ниях. Земная поверхность не бесконечна, но границ не имеет.
Сколько я ни путешествовал, мне так и не удалось упасть
с края мира. Если бы данное предположение оказалось верно,
не было бы никаких сингулярностей и научные законы вы
полнялись бы везде, в том числе и в начале Вселенной. Как
возникла Вселенная, можно было бы определить научными
законами. Я бы удовлетворил свои амбиции и открыл, как
возникла Вселенная. Но я так и не знаю, почему она возникла.
МОЯ Ж И З Н Ь С АБС*
Меня довольно часто спрашивают: «Что вы думаете о своей

болезни?» И я отвечаю: «Я не очень много о ней думаю. Ста
раюсь по мере возможности жить как нормальный человек,
не задумываться о своем состоянии и не жалеть о том, что
оно чего-то не позволяет мне делать. Да таких вещей не так
уж и много».
Когда обнаружилось, что у меня нейромоторное заболе
вание, это было для меня страшным ударом. В детстве я не от
личался хорошей координацией движений, не блистал
в играх с мячом. Возможно, по этой причине я не уделял
большого внимания спорту и вообще занятиям, требующим
физической активности. Но все изменилось, когда я поехал
в Оксфорд. Я стал заниматься греблей и был рулевым. Конеч
но, я не соответствовал стандартам регаты, но мог выступать
на соревнованиях в колледже.
Однако на третьем году учебы в Оксфорде я заметил, что
становлюсь каким-то неуклюжим, пару раз я даже упал без
* Так назывался доклад Хокинга на конференции Британской ассо
циации по нейромоторным заболеваниям, проходившей в Бирмингеме
в октябре 1987 г.
видимой причины. Но только после года моего пребывания

в Кембридже мать заметила это и отвела меня к врачу. Тот от
правил меня к специалисту, и вскоре после моего двадцать
первого дня рождения я прошел обследование в больнице.
Пролежал я там две недели, в течение которых подвергался
самым разнообразным испытаниям: у меня брали пробу мы
шечной ткани руки, втыкали в меня электроды, впрыскивали
в позвоночник какую-то жидкость и в рентгеновских лучах
наблюдали, как она поднимается и опускается при изменении
угла наклона кровати. И после всего этого не сказали, какая
у меня болезнь, а только заверили, что это не рассеянный
склероз и, кроме того, у меня не типичный случай. Я понял, од
нако, что врачи предполагают ухудшение, но не могут предло
жить мне ничего, кроме витаминов. От витаминов нельзя было
ожидать большого эффекта, а расспрашивать о подробностях
не хотелось, так как ничего хорошего мне это не сулило.
Осознав, что у меня неизлечимая болезнь, которая, види
мо, через несколько лет меня убьет, я был потрясен. Как та
кое могло случиться именно со мной? За что мне такой ко
нец? Будучи в больнице, я видел, как на койке напротив уми
рал от лейкемии мальчик. Наблюдать это было тяжело, и мне
стало ясно, что некоторым повезло еще меньше, чем мне. По
крайней мере, меня не тошнило. Каждый раз, собираясь по
жалеть себя, я вспоминаю того мальчика.
Я не знал, что меня ожидает и как быстро болезнь будет
прогрессировать. Врачи разрешили мне возвратиться в Кем
бридж и продолжать исследования в общей теории относи
тельности и космологии, которые я только начал. Но я не
очень продвигался в этом, так как не имел достаточной мате
матической подготовки, да ведь я мог и не дожить до заверше
ния диссертации. Ощущая себя трагическим персонажем, я
начал слушать Вагнера, но пресса явно преувеличивает, со
общая, будто я тогда запил. Беда в том, что, когда одна статья
утверждает нечто подобное, другие тут же копируют ее, пото
му что это хороший сюжет, а все, что выходит большим тира

жом, непременно должно быть правдой.
Мои мечты в то время несколько смешались. До того как
поставили диагноз, жизнь представлялась мне скучной. Ка
залось, в ней нет ничего такого, чем стоило бы заняться.
Выйдя из больницы, я ощущал себя приговоренным к казни
и вдруг понял, что очень многим мог бы заняться, если бы
исполнение приговора отложили. Не раз меня посещала
мысль пожертвовать жизнью ради спасения других. В конце
концов, все равно пришлось бы умереть, а так это могло бы
принести кому-то пользу.
Но я не умер. И хотя над моим будущим нависли тучи,
я, к своему удивлению, обнаружил, что настоящее прино
сит мне больше радости, чем раньше. Я начал продвигать
свои исследования, обручился, женился и получил место
в Кейс-колледже в Кембридже.
Место в колледже решило мои проблемы с занятостью.
Мне повезло, что я решил работать в теоретической физике,
так как это была одна из немногих областей, где состояние
моего здоровья не являлось серьезной помехой. И мне повез
ло, что по мере его ухудшения моя научная репутация росла.
Благодаря этому я мог занять должность, позволяющую ве
сти исследования, не читая лекций.
Нам также повезло с жильем. Когда мы поженились,
Джейн еще училась на последнем курсе Уэстфилд-колледжа
в Лондоне, так что на неделе ей приходилось туда ездить. По
этому нам нужно было подыскать что-то такое, где я мог бы
сам управляться и чтобы это было в центре, поскольку я не
мог далеко ходить. Я поинтересовался в колледже, не помогут
ли мне, но в ответ услышал: «Политика колледжа —не помо
гать сотрудникам с жильем». Поэтому мы встали на очередь
на одну из новых квартир, что строились у рынка (через не
сколько лет я узнал, что на самом деле эти квартиры принадле
жали колледжу, но там мне об этом не сказали). Однако когда,
проведя лето в Америке, мы вернулись в Кембридж, кварти

ры еще были не достроены. Как большое одолжение нам
предложили комнату в общежитии для аспирантов, сказав
при этом: «Обычно за такую комнату мы берем двенадцать
шиллингов и шесть пенсов в день. Однако раз вас двое, будем
брать двадцать пять шиллингов».
Мы прожили там всего три дня, а потом неподалеку на
шли себе домик. Он принадлежал другому колледжу, кото
рый предоставил его одному из своих сотрудников. Тот не
давно переехал в пригород и на оставшиеся три месяца пере
дал его нам в субаренду. За эти три месяца мы подыскали
другой пустующий дом на той же улице. Сосед вызвал из Дор
сета хозяйку и выразил ей свое возмущение по поводу того,
что дом пустует, в то время как молодые люди ищут приста
нища, и она пустила нас жить. Через несколько лет нам за
хотелось купить этот дом и отремонтировать, и мы попроси
ли у колледжа ссуду. Нашу просьбу рассмотрели и сочли это
слишком рискованным, так что в конце концов пришлось
взять ссуду в строительном кооперативе, а мои родители
дали денег на ремонт.
Мы прожили там еще четыре года, пока мне не стало
слишком трудно подниматься по лестнице. К тому времени
в колледже меня уже ценили и предложили квартиру на пер
вом этаже принадлежавшего колледжу дома. Это меня устра
ивало, так как там были просторные комнаты и широкие две
ри. Дом располагался недалеко от центра, и я мог добираться
до кафедры на своей электрической коляске. Он также при
шелся по душе нашим троим детям, потому что вокруг был
сад, за которым ухаживали садовники колледжа.
До 1974 года я мог сам есть, сам вставать и ложиться в по
стель. Джейн удавалось помогать мне и воспитывать двоих
детей без посторонней помощи. Однако потом положение
ухудшилось, и у нас всегда жил кто-нибудь из моих студен
тов. За бесплатное жилье и мое особое внимание студенты
помогали мне вставать и ложиться. В 1980 году мы перешли

к системе добровольного дежурства и частных сиделок, кото
рые приходили на час-два утром и вечером. Так продолжа
лось до тех пор, пока в 1985 году я не заболел воспалением
легких. Мне сделали трахеотомию, и с того момента я нуж
дался в круглосуточном присмотре. Это оказалось возмож
ным благодаря грантам нескольких организаций.
До операции моя речь становилась все более неразборчи
вой, и понять ее могли только люди, хорошо меня знавшие.
Но, по крайней мере, я мог хоть как-то общаться. Я писал на
учные труды, диктуя секретарю, а семинары проводил с пере
водчиком, который четко повторял мои слова. Однако трахе
отомия совсем лишила меня возможности говорить. Какое-
то время единственным способом общения для меня было
поднятие бровей, когда кто-либо указывал в таблице на нуж
ную букву. Таким образом трудно поддерживать беседу, не
говоря уж о написании научных трудов. Однако один ком
пьютерщик из Калифорнии, по имени Уолт Уолтосц, про
слышал о моем плачевном состоянии и прислал компьютер
ную программу «Эквалайзер», которую сам написал. Это по
зволило мне выбирать слова из меню на экране, нажимая
рукой на ключ. Программа также реагировала на движения
головы и глаз. Построенную таким образом фразу я мог по
слать на речевой синтезатор.
Сначала я запускал «Эквалайзер» на настольном ком
пьютере. Потом Дэвид Мэйсон из «Кембридж Адаптив Ком-
мюникейшенз» встроил маленький персональный компью
тер и речевой синтезатор в мою коляску. Эта система позво
лила мне общаться еще лучше, чем раньше. Я мог набирать
до пятидесяти слов в минуту, чтобы или выговаривать напи
санное, или записывать на диске. Потом я мог распечатать
это или вызвать снова и проговорить предложение за пред
ложением. При помощи этой системы я написал две книги
и ряд научных работ. Я также сделал множестве, научных
и научно-популярных докладов, и их хорошо воспринима

ли —думаю, в немалой степени благодаря качеству речевого
синтезатора, изготовленного фирмой «Спич Плас». Голос
очень важен. Если вы говорите неразборчиво, люди склонны
считать вас умственно неполноценным. Тот синтезатор —са
мый лучший из всех, что я когда-либо слышал, поскольку он
интонирует текст, а не говорит на манер Далека*. Единствен
ная беда —у него американский акцент. Однако теперь я уже
сроднился с этим голосом и не хотел бы менять его, даже
если бы мне предложили британское произношение. Я бы
почувствовал себя другим человеком.
Я страдаю нейромоторным заболеванием практически
всю мою взрослую жизнь, но это не помешало мне иметь пре
красную семью и добиться успехов в работе. И все это благо
даря помощи, оказанной мне женой, детьми и многими други
ми людьми и организациями. Мне повезло, что мое состояние
ухудшалось медленнее, чем в большинстве таких случаев. Это
доказывает, что никогда не надо терять надежды.
* Робот из детской телепередачи. —Пер.

ОТНОШ ЕНИЕ ЛЮДЕЙ
К НАУКЕ*
Нравится нам это или нет, но мир, в котором мы живем, за

последние сто лет здорово изменился и, похоже, в следую
щее столетие изменится еще больше. Некоторым хотелось
бы остановить эти перемены и вернуться к тому времени,
которое им кажется более чистым и простым. Но, как пока
зывает история, прошлое не было таким уж чудесным. Оно
было не так плохо для привилегированного меньшинства, но
даже этому меньшинству приходилось обходиться без со
временной медицины, и рождение детей было для женщин
весьма опасно. А для подавляющего большинства населения
жизнь была ужасна, жестока и коротка.
&ак бы то ни было, при всем желании невозможно повер
нуть время вспять. Знания и технику нельзя игнорировать.
И нельзя остановить дальнейший прогресс. Даже если изъ
ять все деньги, выделенные правительством на исследования
(а нынешнее правительство старается это делать), конкурен
ция все равно призовет на помощь преимущества техноло
гий. Более того, нельзя запретить пытливым умам думать
* Доклад, сделанный в Овьедо, Испания, при получении премии
Конкорд в октябре 1989 г. (переработан).
о фундаментальной науке, независимо от того, платят им за

это или нет. Единственный путь воспрепятствовать дальней
шему развитию —это тоталитарное государство, подавляю
щее все новое, но человеческая инициатива и изобретатель
ность таковы, что даже и это не поможет. Все, чего удастся
достичь, это замедлить темп перемен.
Если мы понимаем, что нельзя помешать науке и технике
изменить мир, мы можем, по крайней мере, попытаться сде
лать так, чтобы эти изменения шли в правильном направле
нии. В демократическом обществе это означает, что народ
должен иметь некоторое представление об основных научных
понятиях, чтобы использовать информацию для принятия ре
шений, а не делать это прерогативой специалистов. В настоя
щий момент у людей довольно двойственное отношение к на
уке. Они ждут, что новые достижения науки и техники при
ведут к дальнейшему повышению жизненных стандартов, но
в то же время не доверяют науке, потому что не понимают ее.
Это недоверие ясно проявляется в карикатурном изображе
нии ученого, делающего в своей лаборатории Франкенштей
на. Оно также находит свое выражение в поддержке партий
зеленых. И в то же время интерес к науке в обществе очень
высок, особенно к астрономии, что видно по той широкой
аудитории, которую привлекают научно-фантастические теле
визионные сериалы.
Что можно сделать, чтобы направить этот интерес в нуж
ное русло и дать народу научную подготовку, необходимую
для принятия обоснованных решений в таких вопросах, как
кислотные дожди, парниковый эффект, ядерное оружие
и генная инженерия? Ясно,что фундамент должен быть за
ложен в школе. Но школьная наука часто преподается в су
хой и неинтересной форме. Дети учатся механически запо
минать, чтобы сдать экзамен, и не видят связи науки с окру
жающим миром. Более того, наука часто преподносится
в виде формул. Хотя формулы являются сжатым и точным
способом описания математической мысли, большинство

людей их пугаются. Когда я недавно писал научно-по
пулярную книжку, меня предупредили, что каждая форму
ла в ней вдвое уменьшит объем продаж. Я включил только
одну —знаменитую формулу Эйнштейна Е = тс2. Возможно,
без нее мне бы удалось продать вдвое больше экземпляров.
Ученые и инженеры стремятся выразить свои мысли
в виде формул, потому что им нужно знать точные количе
ственные значения величин. Но для всех остальных достаточ
но качественного понимания научных концепций, а это мож
но передать словами и диаграммами, без формул. Я не изучал
в школе молекулярную биологию и транзисторы, но генная
инженерия и компьютеры —это два достижения, которые,
скорее всего, изменят наш будущий образ жизни. Научно-
популярные книги и статьи в журналах могут помочь в объ
яснении новых достижений науки, но даже самые удачные из
них читает лишь малая часть населения. Только телевидение
может собрать поистине массовую аудиторию. На телевиде
нии есть несколько очень хороших научно-популярных про
грамм, но остальные представляют чудеса науки просто как
волшебство, без объяснений, не демонстрируя, как они впи
сываются в рамки научных идей. Продюсеры этих программ
должны понять, что в их обязанность входит просвещать на
род, а не только развлекать его.
В отношении каких научных вопросов людям в ближай
шем будущем предстоит принять решение? Самый насущ
ный —вопрос о ядерном оружии. Действие других глобаль
ных проблем, таких как обеспечение продовольствием или
парниковый эффект, довольно замедленно, но ядерная война
за несколько дней положит конец существованию человече
ства на Земле. Разрядка напряженности между Востоком
и Западом, почти прекратившая холодную войну, означает,
что страх перед ядерной войной отступил на второй план. Но
опасность еще остается, поскольку в мире достаточно ору
жия, чтобы многократно уничтожить все население планеты.

В бывших советских республиках и в США ядерное оружие
все еще пребывает в готовности уничтожить в( е крупные го
рода Северного полушария. Какая-нибудь компьютерная
ошибка или бунт обслуживающего персонала может начать
мировую войну. А еще более тревожно то, что и сравнитель
но маленькие державы обзаводятся теперь ядерным оружи
ем. Крупные державы до сих пор вели себя ответственно, но
нельзя питать подобной уверенности относительно малень
ких стран, таких как Ливия или Ирак, Пакистан или даже
Азербайджан. Опасность заключается не столько в ныне су
ществующем ядерном оружии, которым эти страны скоро
могут завладеть, — оно было бы довольно примитивным,
хотя все равно могло бы убить миллионы человек. Страшнее
то, что в ядерную войну между малыми странами могут быть
втянуты и большие державы с их гигантскими арсеналами.
Очень важно, чтобы люди осознали эту опасность и ока
зали давление на свои правительства, заставляя их согла
ситься на значительное разоружение. Вероятно, полностью
уничтожить ядерное оружие нереально, но путем снижения
его количества мы можем уменьшить угрозу войны.
Даже если нам удастся избежать ядерной войны, все равно
остаются опасности, способные уничтожить нас всех. Известна
мрачная шутка: мы якобы не входим в контакт с иными циви
лизациями потому, что они имеют тенденцию самоуничтожать-
ся, когда достигают нашего нынешнего уровня. Но я верю
в здравый смысл людей и надеюсь: мы докажем, что это не так.
5
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ
«КРАТКОЙ ИСТОРИИ»*
Я все еще ошеломлен тем приемом, какой получила моя

книга «Краткая история времени». В течение тридцати семи
недель она оставалась в списке бестселлеров «Нью-Йорк
Таймс» и в течение двадцати семи недель —в списке «Санди
Таймс» (в Великобритании ее опубликовали позже, чем
в Соединенных Штатах). Ее перевели на двадцать язы
ков (или двадцать один, если не считать американский язык
английским). Это гораздо больше, чем я ожидал, когда в
1982 году мне пришла в голову мысль написать популярную
книжку о Вселенной. Отчасти причиной была необходи
мость заработать денег, чтобы оплатить учебу дочери в
школе (на самом деле ко времени выхода книги дочь уже
была в последнем классе). Но главное —мне хотелось объяс
нить, как далеко, по моему представлению, мы зашли в на
шем понимании Вселенной, как близко мы подошли к еди-
* Первоначально это эссе было опубликовано в 1988 г. как статья
в «Индепендент». «Краткая история времени» оставалась в списке бест
селлеров «Нью-Йорк Таймс» 53 недели; в Великобритании (по данным на
февраль 1993 г.) она продержалась в списке бестселлеров «Санди Таймс»
205 недель (на184-ю неделю вошла в Книгу рекордов Гиннесса за наи
большее число появлений в списке). Переведена на тридцать три языка.
ной завершенной теории, описывающей Вселенную и все су

щее в ней.
Раз уж я собрался потратить время на написание книги,
я бы хотел, чтобы с нею познакомилось как можно большее
число людей. До этого мои публикации выходили в изда
тельстве «Кембридж Юниверсити Пресс». Оно проделало
хорошую работу, но я не чувствовал, что книги пользуются
спросом у массового читателя, а мне хотелось именно этого.
Поэтому я связался с литературным агентом Элом Цукерма-
ном, с которым меня познакомил один мой коллега, пред
ставив Эла своим зятем. Я дал ему набросок первой главы и
высказал свое пожелание, чтобы книга была из тех, что про
даются на лотках в залах ожидания аэропортов. Он сказал,
что это невозможно. Она может хорошо пойти среди про
фессоров и студентов, но на территорию Джеффри Арчера*
такие книги не пробиваются.
В 1984 году я предоставил Цукерману набросок книги.
Он разослал его нескольким издателям и порекомендовал
мне принять предложение от американской фирмы «Нор
тон», выпускающей книги скорее для интеллектуальной эли
ты. Вместо этого я решил принять предложение от издатель
ства «Бантам Букс», ориентированного на более широкий
рынок. Это издательство не специализировалось на публика
ции научных книг, но зато его издания продавались в аэро
портах. Мою рукопись они приняли, вероятно, из-за интере
са, проявленного к ней одним из редакторов, Питером Гуд-
зарди. Он отнесся к своей работе очень серьезно и заставил
меня переписать книгу, чтобы сделать ее понятной не для
ученых, а для простых людей вроде него самого. Каждый
раз, когда я посылал ему переписанную главу, он присылал
мне перечень возражений и вопросов, которые хотел бы про
яснить. Временами мне казалось, что этот процесс никогда
* Джеффри Арчер (р. 1940) —английский писатель и политический
деятель, автор многих бестселлеров. —Пер.
не закончится. Но Питер Гудзарди оказался прав: в резуль

тате книга стала гораздо лучше.
Вскоре после того, как я принял предложение от изда
тельства «Бантам Букс», я заболел воспалением легких. Мне
пришлось перенести трахеотомию, в результате чего я ли
шился голоса. Какое-то время я мог общаться лишь подни
мая брови, когда мне показывали нужную букву в таблице,
и у меня бы не было никакой возможности закончить книгу,
если бы не подаренная мне компьютерная программа. Она
работала довольно медленно, но я и думаю медленно, так что
она меня вполне устроила. С ее помощью по настоянию Гуд
зарди я почти полностью переписал первый вариант. В этом
мне помогал один из моих студентов, Брайан Уитт.
На меня произвел большое впечатление телевизионный
сериал Джейкоба Броновски «Восхождение человека» (такое
сексистское название сегодня бы не разрешили*). Он давал
ощущение подвига рода человеческого, развившегося от при
митивных дикарей, каковым он был всего пятнадцать тысяч
лет назад, до нынешнего состояния. Мне хотелось передать
то же чувство, которое возникает при осознании нашего про
гресса в понимании законов, управляющих Вселенной. Я не
сомневался, что почти всем интересно, как функционирует
Вселенная, но большинство не выносит математических
формул —я и сам-то их не очень люблю. Отчасти это вызва
но тем, что мне их трудно писать, но главная причина в том,
что у меня нет интуитивного чувства формулы. Вместо этого
я мыслю картинками и в книге пытался выразить образы
словами с помощью знакомых аналогий и нескольких диа
грамм. Таким образом я надеялся дать большинству людей
возможность разделить со мной восхищение замечательным
прогрессом, достигнутым физиками за последние двадцать
пять лет, и ощущение подвига.
* Английское название «The Ascent of Man» можно перевести также
«Восхождение мужчины». —Пер.
И все же, даже если избежать математических выкладок,

некоторые идеи остаются непривычными и трудными для
понимания. Передо мной стояла дилемма: следует ли попы
таться объяснить с риском запутать читателей, или лучше за
тушевать трудности? Некоторые непривычные концепции,
например то, что наблюдатели, движущиеся с разной скоро
стью, по-разному измеряют временные промежутки между
одними и теми же событиями, были не так существенны для
картины, которую я хотел нарисовать. Поэтому мне казалось,
что можно просто упомянуть о них, не вдаваясь глубоко. Но
были и сложные идеи, лежащие в основе того, что мне хоте
лось донести до читателя. В частности, я чувствовал, что обя
зательно должен включить два понятия. Одно из них —так
называемая сумма историй. Это идея о том, что у Вселенной
не одна история. Есть совокупность самых разных историй,
и все они одинаково реальны (что бы это ни означало). Дру
гое понятие, необходимое для того, чтобы придать сумме
историй математический смысл, —это мнимое время. Сейчас
я чувствую, что тогда мне следовало приложить больше уси
лий для объяснения этих двух очень непростых понятий,
особенно мнимого времени, —мне кажется, они доставляют
читателю наибольшие трудности. Однако на самом деле нет
такой уж необходимости точно понимать, что же такое мни
мое время, —просто оно отличается от того времени, которое
мы называем реальным.
Когда книга приближалась к выходу в свет, один ученый,
которому послали сигнальный экземпляр для рецензии
в журнале «Нейчур», пришел в ужас, обнаружив там кучу
ошибок —неверно размещенных фотографий и диаграмм
с неправильными подписями. Он позвонил в издательство,
там тоже пришли в ужас и решили в тот же день забраковать
весь тираж. Три недели всю книгу интенсивно корректиро
вали и перепроверяли, и она была готова в срок, чтобы к апре
лю, к назначенной дате, появиться в книжных магазинах.
К тому времени журнал «Тайм» опубликовал мой краткий

биографический очерк. И все же редакторы не ожидали та
кого спроса. Сейчас выходит семнадцатое издание в Амери
ке и десятое в Великобритании*.
Почему на эту книгу был такой спрос? Мне трудно быть
объективным, и потому, пожалуй, я подожду, что скажут дру
гие. Большинство отзывов я счел благосклонными, но не
вносящими особой ясности. Все они были построены по
одной схеме: Стивен Хокинг страдает болезнью Лу Герига
(в американских отзывах), или нейромоторным заболевани
ем (в британских); он прикован к инвалидной коляске, не мо
жет говорить и может только двигать энным числом пальцев
(количество пальцев варьировалось от одного до трех, в за
висимости от того, насколько точна была статья обо мне,
с которой ознакомился рецензент), и все же он написал эту
книгу, посвященную вопросу вопросов: откуда мы взялись
и куда мы идем? Ответ, предлагаемый Хокингом, таков: Все
ленная не возникла и не исчезнет —она просто есть. Чтобы
сформулировать свою мысль, Хокинг вводит понятие мни
мого времени, которое мне (рецензенту), охватить труднова
то. И все же если Хокинг прав и мы найдем полную обобщен
ную теорию, то действительно поймем замысел Бога. В кор
ректуре я чуть было не вычеркнул последнюю фразу книги,
где говорилось, что мы поймем замысел Бога. Если бы я сде
лал это, число продаж могло снизиться вдвое.
Более проникновенной, по моему мнению, была статья
в «Индепендент», где говорилось, что даже серьезная науч
ная книга вроде «Краткой истории времени» может стать
культовой. Мое произведение сравнили с книгой «Дзен
и искусство ухода за мотоциклом». Жена пришла в ужас, а я
был даже польщен и надеялся, что оно, подобно «Дзен...»,
* К апрелю 1993 г. в США вышло 40-е издание в твердой обложке
и 19-е — в мягкой, а в Великобритании — 39-е в твердой обложке.
даст людям понять, что не нужно отстраняться от великих

философских и интеллектуальных вопросов.
Несомненно сыграл свою роль простой человеческий ин
терес к тому, как я умудряюсь быть физиком-теоретиком не
смотря на свой недуг. Но купивших книгу только ради этого
ждало разочарование, поскольку в ней всего пару раз упоми
налось о моем состоянии. Книга посвящалась истории Все
ленной, а не мне. Но это не помешало некоторым обвинить
«Бантам» в том, что он бесстыдно спекулирует на моей бо
лезни и что я тоже приложил к этому руку, разрешив поме
стить на обложке свой портрет. На самом же деле, согласно
договору, я не мог контролировать обложку. Однако мне уда
лось убедить издательство взять для британского издания
фото получше, чем жалкая устаревшая фотография на аме
риканском издании. Но американскую обложку оставили без
изменений, сказав, что американская публика уже идентифи
цирует ее с самой книгой.
Подразумевалось также, что люди покупают мою книгу
и потому, что видели отзывы на нее в списке бестселлеров,
но не читают, а просто прячут в шкаф или кладут на кофей
ный столик, поставив себе в заслугу ее приобретение, но не
приложив ни малейших усилий к тому, чтобы понять ее. Не
сомневаюсь, что такое случается, но, думаю, не чаще, чем
с другими серьезными книгами, включая Библию и Шек
спира. С другой стороны, я знаю, что хоть кто-то наверняка
прочел ее, потому что каждый день получаю кипу писем
и многие задают вопросы и подробно комментируют мою
книгу, а это свидетельствует о том, что они ее читали, хотя
не всё в ней поняли. Меня даже останавливали на улице не
знакомые люди и говорили, что книга им очень понравилась.
Конечно, меня нетрудно узнать: я, может быть, не самый вы
дающийся автор, но внешность выдает меня быстрее, чем
других. Однако по частоте, с которой я получаю такие ком
плименты на улице (к большому смущению моего девяти
летнего сына), похоже, можно судить о соотношении купив

ших книгу и действительно прочитавших ее.
Теперь меня спрашивают, что я собираюсь делать дальше.
Вряд ли я смогу написать продолжение «Краткой истории
времени». А как бы я назвал его? «Более длинная история вре
мени»? «По ту сторону конца времени»? «Сын времени»?*
Мой агент предложил мне дать согласие на съемку фильма
о моей жизни. Но у меня и моих близких не останется ни кап
ли самоуважения, если мы разрешим актерам изображать нас.
То же самое, хотя и в меньшей степени, можно сказать о на
мерении позволить и помочь кому-то описать мою жизнь. Ко
нечно, я не могу запретить кому-либо сделать это самостоя
тельно при условии, что там не будет клеветы, но я стараюсь
удерживать людей от этого, говоря, что собираюсь сам напи
сать автобиографию. Может быть, и напишу. Но не торо
плюсь. Есть еще много научных проблем, которыми я хочу за
няться.
* В 2005 г. вышла книга С. Хокинга (при участии Л. Млодинова)

«Кратчайшая история времени» (на русском языке опубликована в из
дательстве «Амфора» в 2006 г.). —Ред.
9 №3172
6
моя позиция*
Эта статья не о том, верю ли я в Бога. Вместо этого я объясню

свой подход к пониманию Вселенной: каково состояние
и значение всеобщей теории, «теории всего». Вот тут дей
ствительно есть проблема. Люди, которые должны изучать
эти вопросы и отвечать на них, —философы —в большин
стве своем не имеют достаточной математической подготов
ки, чтобы угнаться за современными достижениями теорети
ческой физики. Существует подотряд, называемый филосо
фами науки, которые должны бы быть более подкованными.
Но многие из них —неудавшиеся физики, которым показа
лось слишком трудным делом разрабатывать новые теории, и
вместо этого они пишут о философии физики. Они по-преж
нему спорят о научных теориях начала века и не касаются пе
редовых рубежей современной физики.
Возможно, я слишком суров к философам, но и они со
мной были не слишком любезны. Мой подход они называли
наивным и простодушным, а меня самого —номиналистом,
инструменталистом, позитивистом, реалистом и всякими
* Первоначально было прочитано как доклад студентам Кейс-
колледжа в мае 1992 г.
прочими «истами». Это метод опровержения путем очерне

ния: если сможешь наклеить на мой подход ярлык, то и не
надо доказывать, чем же он неверен, —разумеется, все зна
ют фатальную ошибочность всех этих «измов».
Те, кто действительно продвинулся в теоретической фи
зике, мыслят совсем не теми категориями, что постоянно для
них придумывают философы и историки науки. Я уверен,
что Эйнштейна, Гейзенберга и Дирака не беспокоило, реали
сты они или инструменталисты. Их заботой было лишь то,
что существовавшие теории не стыковались друг с другом.
В теоретической физике для продвижения вперед поиск ло
гической последовательности всегда был важнее, чем экспе
риментальные результаты. Многие прекрасные теории от
вергались, так как не согласовывались с наблюдениями, но я
не знаю ни одной серьезной теории, которая продвинулась
бы только на основе эксперимента. Теория всегда приходит
первой, она возникает из желания получить стройную мате
матическую модель. Затем делаются предположения, кото
рые проверяются наблюдением. Если наблюдения согласу
ются с предположениями, это не доказывает теорию, но она
остается жить, чтобы сделать новые предположения, кото
рые снова проверяются наблюдениями. Если наблюдения
войдут в противоречие с предположениями, теория отвер
гается.
Точнее, считается, что все происходит именно так. На
практике люди очень неохотно расстаются с теорией, на кото
рую потратили много сил и времени. Обычно начинают ста
вить под сомнение точность наблюдений. Если это не удается,
то пытаются подправить теорию в манере ad hoc*, и в конце
концов она превращается в некое безобразное сооружение.
Тогда кто-нибудь предлагает новую теорию, стройную и есте
ственную. Примером этого может служить проведенный
* Ad hoc (лат.) —для данного случая. —Пер.

в 1887 году опыт Майкельсона —Морли, который показал,

что скорость света всегда одна и та же, как бы ни двигались
источник света и наблюдатель. Это казалось смешно. Конечно
же, тот, кто движется навстречу свету, должен измерить
большую скорость, чем тот, кто движется в одном направле
нии со светом! И все же эксперимент показал, что оба наблю
дателя измеряют одинаковую скорость. В течение последую
щих восемнадцати лет такие люди, как Хендрик Лоренц
и Джордж Фицджералд, пытались согласовать это наблюде
ние с общепринятыми представлениями о времени и про
странстве. Они выдвинули ad hoc некоторые предположения,
как, например, то, что объекты, двигаясь с большой скоро
стью, становятся короче, — и весь каркас физики стал не
уклюжим и уродливым. В 1905 году Эйнштейн предложил го
раздо более привлекательную точку зрения, в которой время
не рассматривалось как нечто отдельное и совершенно само
стоятельное. Оно сливалось с пространством в четырехмер
ный объект, называемый пространство-время. Эйнштейна
привели к этой мысли не столько результаты экспериментов,
сколько желание заставить две части теории слиться в гармо
ничное целое. Этими двумя частями были законы, управляю
щие электрическим и магнитным полями, и законы, управ
ляющие движением тел.
Не думаю, что Эйнштейн или кто-либо еще в 1905 году
сознавал, какой простой и стройной оказалась эта новая тео
рия относительности. Она полностью перевернула наше по
нимание пространства и времени. Этот пример хорошо ил
люстрирует, как трудно быть реалистом в философии науки:
ведь то, что мы считаем реальностью, во многом обусловле
но используемой нами теорией. Я уверен, что Лоренц и Фиц
джералд считали себя реалистами, интерпретируя экспери
мент со скоростью света в терминах ньютоновских идей об
абсолютном пространстве и абсолютном времени. Казалось,
что эти понятия пространства и времени отвечают здравому
смыслу и реальности. Но теперь те, кто знаком с теорией от

носительности, —а их все еще пугающе мало —имеют не
сколько иной взгляд. Мы должны рассказывать людям о со
временном понимании таких основополагающих концепций,
как пространство и время.
Если то, что считать реальным, зависит от нашей тео
рии, как же мы можем сделать реальность основой нашей
философии? Я бы назвал себя реалистом в том смысле, что
признаю существование вне нас Вселенной, ожидающей,
когда ее исследуют и поймут. Я считаю, что позиция солип
систа —якобы все сущее есть наше воображение —это пу
стая трата времени. Никто не действует, опираясь на такую
точку зрения. Но без какой-либо теории мы не можем вы
делить, что же во Вселенной реально. Поэтому я принимаю
точку зрения, названную простодушной и наивной, что фи
зическая теория —это просто математическая модель, ис
пользуемая нами для описания результатов наблюдений.
Теория является хорошей, если модель изящна, если она
описывает большой класс наблюдений и предсказывает ре
зультаты новых наблюдений. В противном случае не имеет
смысла спрашивать, соответствует ли теория реальности,
так как мы знаем, что реальность зависит от теории. Подоб
ный взгляд на научные теории, возможно, делает меня ин
струменталистом или позитивистом —как я уже говорил,
меня называли и так и так. Человек, назвавший меня пози
тивистом, пошел дальше: он добавил, что всем известно, как
позитивизм устарел, —еще один случай опровержения пу
тем наклеивания ярлыка. Может быть, он действительно
устарел в том, что было пунктиком интеллектуалов вчераш
него дня, но тому, кто ищет новые законы и новые методы
описания Вселенной, эта очерченная мной позитивистская
позиция представляется единственно возможной. Нехоро
шо апеллировать к реальности, когда у нас нет независимой
от модели концепции этой реальности.
По моему мнению, невысказанная вера в независимую от

модели реальность и является глубинной причиной тех труд
ностей, с которыми философы науки сталкиваются при изу
чении квантовой механики и принципа неопределенности.
Существует знаменитый мысленный эксперимент, называе
мый «кошкой Шрёдингера». Кошку помещают в запечатан
ный ящик. На ящик направлена пушка, которая выстрелит,
если радиоактивный нуклид распадется. Вероятность этого
50 процентов (сегодня никто не посмеет предположить та
кую вещь даже для мысленного эксперимента, но во времена
Шрёдингера никто не слышал о правах животных).
Если откроют ящик, то обнаружат кошку живой или
мертвой. Но до того, как его откроют, квантовое состояние
кошки будет смесью состояния мертвой кошки с состоянием
живой. Философам науки очень трудно допустить это. Кош
ка не может быть наполовину застреленной, а наполовину
незастреленной, как нельзя быть наполовину беременной.
Эта трудность возникает оттого, что они косвенно пользуют
ся классической концепцией реальности, где объект имеет
определенную и единственную предысторию. Но весь фокус
в том, что у квантовой механики другой взгляд на реаль
ность. Согласно ему, объект имеет не единственную преды
сторию, но все возможные предыстории. В большинстве
случаев вероятность какой-то одной предыстории отменяет
ся вероятностью несколько иной предыстории, но в опреде
ленных случаях вероятности соседних предысторий усили
вают друг друга. И одну из этих усиленных предысторий мы
видим как предысторию объекта.
В случае с кошкой Шрёдингера две возможные пре
дыстории усилили друг друга. В одной кошку застрелили,
а в другой она осталась жива. В квантовой теории обе воз
можности могут существовать вместе. Но некоторые фило
софы сбиваются с толку, поскольку косвенно предполага
ют, что кошка может иметь только одну предысторию.
Природа времени —еще один пример области, где физи

ческая теория определяет нашу концепцию реальности. При
нято считать очевидным, что время течет всегда, независимо
от того, что происходит; но теория относительности, соеди
няя время и пространство, говорит, что и то и другое может
искривляться или деформироваться материей Вселенной.
Так что наше восприятие природы времени изменилось:
раньше считалось, что оно независимо от Вселенной, а теперь
считается, что оно ею формируется. И тогда становится воз
можным понять, что время до какого-то определенного мо
мента было просто не определено; если двинуться во времени
вспять, то можно натолкнуться на непреодолимый барьер —
сингулярность, за которую не зайти. В таком случае имело
бы смысл спросить, что произвело Большой Взрыв. Если мы
говорим о причинности, это неявно подразумевает, что до
Большого Взрыва сингулярности что-то было. Но как нам
известно уже двадцать пять лет, общая теория относитель
ности Эйнштейна говорит, что время должно было начаться
с сингулярности пятнадцать миллиардов лет назад. Однако
философы не подхватили эту идею. Их все еще заботят осно
вы квантовой механики, заложенные шестьдесят пять лет на
зад. Они не понимают, что передовой край физики продви
нулся дальше.
Еще хуже обстоит дело с математическим понятием мни
мого времени, с помощью которого Джим Хартл и я предпо
ложили, что Вселенная, возможно, не имеет начала и конца.
За слова о мнимом времени на меня яростно набросился
один философ науки. «Как может математическая хитрость
вроде мнимого времени иметь что-то общее с реальной Все
ленной!» —воскликнул он. Думаю, этот философ перепутал
математические термины «вещественное число» и «мнимое
число» с соответствующими словами, которые мы использу
ем в повседневной жизни. Это только иллюстрирует мою
точку зрения: как можем мы знать, что такое реальное, неза
висимо от теории или модели, при помощи которой мы это

интерпретируем?
Я воспользовался примерами из теории относительности
и квантовой механики, чтобы показать проблемы, с которы
ми мы сталкиваемся, пытаясь осмыслить Вселенную. И на
самом деле не важно, разбираетесь ли вы в теории относи
тельности и квантовой механике или нет и даже верны ли эти
теории. Надеюсь, я продемонстрировал, что только нечто вро
де такого позитивистского подхода, когда теория рассмат
ривается как модель, может помочь понять Вселенную —по
крайней мере, физикам-теоретикам. Я полон надежд, что мы
найдем стройную и непротиворечивую модель, описываю
щую всё во Вселенной, и тогда это будет истинным триум
фом человечества.
ВИДЕН ЛИ КОНЕЦ
Т ЕОРЕТИ ЧЕСКО Й ФИЗИКЕ?*
На этих страницах я хочу обсудить вопрос, может ли конечная

цель теоретической физики быть достигнута в не столь отда
ленном будущем —скажем, к концу XX столетия. Под этим я
понимаю возможность построить полную, гармоничную и все
общую теорию физических взаимодействий, которая описала
бы все доступные нам наблюдения. Конечно, в таких предпо
ложениях нужно быть очень осторожным. Мы уже по крайней
мере дважды думали, что находимся на грани окончательного
построения. В начале века верилось, что все можно понять
в терминах непрерывной механики, нужно только измерить
некоторые коэффициенты: упругость, вязкость, проводимость
и т. п. Эти надежды были разбиты открытием квантовой меха
ники и строения атома. В двадцатых годах Макс Борн сказал
группе ученых, приехавших в Гёттинген: «Физика, как мы те
перь понимаем, через полгода будет исчерпана». Это произо
шло вскоре после открытия Полем Дираком, предыдущим
* В 1980 г., 29 апреля, мне присвоили звание профессора математи

ки Лукасовской кафедры Кембриджского университета. Это эссе, мою
инаугурационную речь, прочел за меня один из моих студентов.
главой люкасовской кафедры, уравнения, описывающего по

ведение электрона. Предполагали, что аналогичное уравнение
должно существовать и для протона —второй из двух извест
ных тогда частиц. Однако открытие нейтрона и ядерных сил
развеяло эти надежды. Теперь мы знаем, что ни протон, ни
нейтрон не являются элементарными, а состоят из еще мень
ших частиц. Тем не менее за последние годы мы достигли
большого прогресса, и, как я покажу дальше, есть некоторые
основания для осторожного оптимизма: мы можем создать
полную теорию еще при жизни тех, кто сейчас читает эти стра
ницы.
Но даже если мы и достигнем полной теории, мы не смо
жем детально предсказать ничего, кроме простейших ситуаций.
Например, нам уже известно, как физические законы управля
ют тем, с чем мы сталкиваемся в повседневной жизни. Как
определил сам Дирак, его уравнение стало основой «для боль
шей части физики и для всей химии». Однако мы можем ре
шить это уравнение только для очень простой системы —атома
водорода, состоящего из одного протона и одного электрона.
Для более сложных атомов с большим числом электронов, не
говоря уж о молекулах из нескольких ядер, нам остается при
бегать к аппроксимациям и интуитивным догадкам сомнитель
ной надежности. Для макроскопических систем, состоящих,
например, из 1023частиц, нам приходится прибегать к стати
стическим методам, и мы вынуждены расстаться со своими
притязаниями на точное решение уравнения. Хотя в принципе
нам известны уравнения, управляющие всеми биологическими
процессами, мы не можем свести исследование человеческого
поведения к отрасли прикладной математики.
Что же мы назвали бы всеобщей физической теорией?
Наши попытки смоделировать физическую реальность, как
правило, состоят из двух частей. Это а) множество частных
законов, которым подчиняются различные физические ве
личины, и б) множество граничных условий, которые сооб

щают нам о состоянии некоторых областей Вселенной в
определенное время и о тех эффектах, которые распростра
няются затем в нее из этих областей.
Многие заявили бы, что роль науки ограничивается пер
вой частью и, когда мы получим полный набор частных физи
ческих законов, теоретическая физика достигнет своей цели.
Вопрос о начальных условиях для Вселенной они отнесли бы
к области метафизики или религии. Некоторым образом это
похоже на то, как в прежние века препятствовали научным
изысканиям, говоря, что все природные явления —деяния
Бога и не следует выяснять их причины. Думаю, что началь
ные условия Вселенной —такой же подходящий предмет для
научных исследований и теорий, как и частные физические
законы. Мы не получим завершенной теории, пока не сможем
чего-то большего, чем просто сказать: «Вещи таковы, каковы
они есть, потому что они были такими, какими были».
Вопрос об уникальности начальных условий тесно связан
с вопросом о произвольности частных физических законов:
нельзя считать теорию завершенной, если она содержит ряд
регулируемых параметров и позволяет подгонять константы,
которым можно задавать произвольные значения. В действи
тельности, похоже, ни начальные условия, ни значения пара
метров в теории не являются произвольными, а каким-то об
разом очень тщательно выбираются или устанавливаются.
Например, если разница масс протона и нейтрона не была бы
примерно вдвое больше массы электрона, не получилось бы
около двух сотен стабильных нуклидов, из которых созданы
все элементы, являющие собой основу химии и биологии.
Аналогично, если бы гравитационная масса протона значи
тельно отличалась от действительной, не получилось бы
звезд, в которых эти нуклиды могли бы строиться, а если бы
начальное расширение Вселенной было чуть меньше или
чуть больше, она бы схлопнулась до того, как эти звезды

смогли развиться, или разлетелась бы так быстро, что звезды
никогда бы не сформировались за счет гравитационной кон
денсации.
В самом деле, некоторые люди дошли до того, чтобы воз
вести эти ограничения на начальные условия и параметры
в принцип, в антропный принцип, который можно изложить
так: «Вещи таковы, каковы они есть, потому что мы сущест
вуем». Согласно одной версии этого принципа, существует
множество других, отдельных вселенных с другими значе
ниями физических параметров и другими начальными усло
виями. Большинство этих вселенных не обеспечивают усло
вий для развития сложных структур, нужных для возникно
вения разумной жизни. Только в некоторых из них, там, где
условия и параметры схожи с нашей Вселенной, возможно
возникновение разумной жизни, которая может задать во
прос: «Почему Вселенная такова, какой мы ее наблюдаем?»
Ответ, конечно же, состоит в том, что если бы она была иной,
то некому было бы и задать вопрос.
Этот антропный принцип дает некоторое объяснение мно
гих замечательных числовых соотношений, которые наблю
даются между значениями различных физических параме
тров. Однако остается некая неудовлетворенность —нельзя
избавиться от чувства, что есть более глубокое объяснение.
Он также не учитывает все области Вселенной. Например,
Солнечная система несомненно является необходимым усло
вием нашего существования, так же как и ранние поколения
ближайших звезд, в которых путем ядерного синтеза смогли
сформироваться тяжелые элементы. Даже возможно, что по
требовалась вся наша Галактика. Но не видно никакой необ
ходимости в существовании каких-либо других галактик, не
говоря уж о тех миллионах миллионов, что мы видим более-
менее равномерно разбросанными по всей доступной наблю
дению Вселенной. Эта макроскопическая однородность Все

ленной очень мешает поверить, что строение Вселенной опре
деляется чем-то таким периферийным, как сложные молеку
лярные структуры на одной из малых планет, вращающихся
вокруг самой обычной звезды на окраинах довольно зауряд
ной спиральной галактики.
Если мы не собираемся обратиться к антропному принци
пу, нам нужно как-то обобщить теорию, чтобы учесть началь
ные условия Вселенной и значения различных физических
параметров. Однако слишком трудно придумать завершен
ную теорию всего сразу (впрочем, похоже, некоторых это не
останавливает —я получаю по почте две-три всеобщие тео
рии в неделю). Вместо этого мы ищем частные теории, кото
рые опишут ситуации, где некоторые взаимодействия можно
оставить без внимания или каким-то простым способом ап
проксимировать. Сначала мы делим материальное содер
жимое Вселенной на две части: вещественные частицы, такие
как кварки, электроны, мюоны и т. п., и взаимодействия, такие
как гравитация, электромагнетизм и прочее. Вещественные ча
стицы описываются полями с полуцелым спином и подчиня
ются принципу Паули, который не допускает, чтобы хотя бы
две такие тождественные частицы были в одном состоянии.
Вот почему твердые тела не сжимаются в точку и не испуска
ют лучи в бесконечность. Вещественные частицы делятся на
две группы: адроны, состоящие из кварков, и лептоны, вклю
чающие в себя все остальное.
Взаимодействия феноменологически делятся на четыре
категории. В порядке убывания силы они таковы: сильные
ядерные взаимодействия, относящиеся только к адронам;
электромагнетизм, взаимодействующий с заряженными
адронами и лептонами; слабые ядерные силы, взаимодей
ствующие со всеми адронами и лептонами; и, наконец, грави
тация —самая слабая, взаимодействующая со всем. Взаимо
действия представляются полями с целочисленным спином,

не подчиняющимися принципу Паули. Это означает, что они
могут иметь много частиц в одном и том же состоянии. В слу
чае электромагнетизма и гравитации взаимодействия, кроме
всего прочего, являются дальнодействующими, то есть поля,
произведенные большим числом материальных частиц, скла
дываются все вместе и образуют поле, которое можно вы
явить на макроскопическом уровне. По этой причине они
оказались первыми, для которых были разработаны теории:
Ньютоном в XVII веке —закон всемирного тяготения —
и Максвеллом в XIX веке —теория электромагнетизма. Од
нако эти теории в основном не совмещались, потому что
Ньютонова теория была инвариантна, если всей системе при
давалась любая постоянная скорость, в то время как теория
Максвелла определяла особую скорость —скорость света.
Под конец оказалось, что Ньютонову теорию гравитации
нужно изменить, чтобы состыковать ее с инвариантными
свойствами теории Максвелла. Это сделала общая теория от
носительности Эйнштейна, сформулированная в 1915 году.
Общая теория относительности, описывающая гравита
цию, и Максвеллова теория электромагнетизма были так
называемыми классическими теориями, то есть имели дело
с величинами, которые могли непрерывно изменяться и, по
крайней мере в принципе, могли измеряться с произволь
ной точностью. Однако когда попытались применить такие
теории для построения модели атома, возникла проблема.
Обнаружилось, что атом состоит из маленького положи
тельно заряженного ядра, окруженного облаком отрица
тельно заряженных электронов. Естественно было допу
стить, что электроны вращаются по орбитам вокруг ядра,
как Земля вокруг Солнца. Но классическая теория утверж
дала, что электроны должны излучать электромагнитные
волны. Эти волны забирали бы энергию, отчего электроны
должны были по спирали приближаться к ядру, приводя

к сжатию атома.
Эта проблема была решена благодаря несомненно вели
чайшему достижению теоретической физики XX века: базо
вым постулатом явился принцип неопределенности Гейзен
берга, утверждающий, что две величины, такие как положение
и импульс частицы, нельзя измерить одновременно с произ
вольной точностью. Относительно атома это означало, что
в своем низшем энергетическом состоянии электрон не может
лежать на ядре, потому что в этом случае были бы точно опре
делены его положение (на ядре) и скорость (нулевая). Вместо
этого и положение, и скорость должны были быть размазаны
вокруг ядра с каким-то вероятностным распределением.
В этом состоянии электрон не может излучать энергию в виде
электромагнитных волн, потому что не было бы более низкого
энергетического уровня, на который он мог бы перейти.
В двадцатых и тридцатых годах квантовую механику
с огромным успехом применяли к таким системам, как атомы
и молекулы, имевшим ограниченное число степеней свобо
ды. Однако возникла трудность, когда попытались приме
нить ее к электромагнитному полю, имевшему неограничен
ное число степеней свободы —грубо говоря, по две для каж
дой точки пространства-времени. Эти степени свободы
можно рассматривать как осцилляторы, каждый со своим по
ложением и импульсом. Осцилляторы не могут быть в покое,
потому что тогда они имели бы точно определенное положе
ние и импульс. Вместо этого каждый осциллятор должен
иметь конечные по амплитуде, так называемые нулевые
флюктуации и ненулевую энергию. Энергия всего бесконеч
ного числа степеней свободы привела бы к тому, что масса
и заряд электрона стали бы бесконечными.
Для преодоления этой трудности в 1940 году была разра
ботана процедура, названная ренормализацией. Она состояла
из довольно-таки произвольного вычитания одних бесконеч

ных величин из других с целью получить конечный остаток.
В случае с электродинамикой было необходимо сделать два
таких бесконечных вычитания —одно для массы, а другое —
для заряда электрона. Под эту процедуру ренормализации не
было подведено прочного концептуального или математиче
ского фундамента, но на практике она работала очень неплохо.
Свидетельством ее успеха стало предсказание лэмбовского
сдвига —небольшого смещения линий в спектре атомарного
водорода. Однако с учетом попыток построить завершен
ную теорию это было не очень удовлетворительно, потому
что ренормализация не предсказывала значений конечного
остатка после бесконечных вычитаний. Таким образом, что
бы объяснить, почему электрон имеет такие массу и заряд,
какие он имеет, нам пришлось бы вернуться к антропному
принципу.
В течение пятидесятых и шестидесятых годов считалось,
что слабые и сильные ядерные силы не подвержены ренор
мализации, то есть чтобы стать конечными, они потребовали
бы бесконечного числа бесконечных вычитаний. Получилось
бы бесконечное число остатков, не определенных в теории.
Такая теория не имела бы силы предсказывать что-либо, по
тому что неограниченное число параметров измерить нельзя.
Однако в 1971 году Герард Хофт показал, что единую модель
электромагнитных и слабых взаимодействий, предложенную
ранее Абдусом Саламом и Стивеном Вайнбергом, действи
тельно можно ренормализировать конечным числом вычита
ний. В протонной теории Салама —Вайнберга к частице со
спином 1, несущей электромагнитное взаимодействие, при
соединялись три других партнера со спином 1, названные
W+, W и Z0. Предполагалось, что при очень больших энерги
ях все эти четыре частицы будут вести себя одинаково. Одна
ко при малых энергиях теория замечательно сочеталась с на
блюдениями, и это побудило Шведскую Академию прису

дить Нобелевскую премию Саламу, Вайнбергу и Шелдону
Глэшоу, который построил схожую единую теорию. Однако
сам Глэшоу заметил, что Нобелевский комитет рисковал, так
как у нас до сих пор нет достаточно мощных ускорителей,
чтобы разогнать частицы и проверить эту теорию в режиме,
когда единство между электромагнитными силами, заклю
ченными в фотоне, и слабыми силами, заключенными в W+,
W и Z0, действительно имеет место. Такой мощный ускори
тель будет готов через несколько лет, и многие физики верят,
что он подтвердит теорию Салама —Вайнберга*.
Успех теории Салама —Вайнберга привел к поиску схо
жей ренормализационной теории сильных взаимодействий.
Довольно скоро стало ясно, что протоны и другие адроны, та
кие как пи-мезон, не могут быть поистине элементарными ча
стицами, а должны быть связанными состояниями других ча
стиц, называемых кварками. Последние, похоже, обладали
любопытным свойством: хотя они довольно свободно двига
лись внутри адрона, оказалось невозможным получить соб
ственно один кварк, —они всегда выходили либо группами по
три (как протон или нейтрон), либо парами, состоящими из
кварка и антикварка (подобно пи-мезону). Чтобы объяснить
это, кварк наделили свойством, названным цветом. Следует
подчеркнуть, что это свойство не имеет ничего общего с обыч
ным пониманием цвета, —кварки слишком малы, чтобы уви
деть их в видимом свете, это просто условный термин. Идея
заключается в том, что кварки бывают трех цветов —красного,
зеленого и голубого, но любое изолированное связанное со
стояние, такое как адрон, должно быть бесцветным или являть
* Фактически частицы W и Z наблюдались в лаборатории CERN

в Женеве в 1983 г., и в 1984 г. другая Нобелевская премия была присуж
дена Карло Руббиа и Симону ван дер Меру, которые руководили груп
пой, сделавшей это открытие. А Хофт эту премию упустил.
собой комбинацию красного, зеленого и голубого, как протон,

или смесь красного и антикрасного, зеленого и антизеленого,
голубого и антиголубого, как пи-мезон.
Предполагалось, что сильные взаимодействия между квар
ками осуществляются частицами со спином 1, так называемы
ми глюонами, довольно похожими на частицы, несущие сла
бые взаимодействия. Глюоны также имеют цвет и вместе
с кварками подчиняются ренормализационной теории, назы
ваемой квантовой хромодинамикой, или, для краткости, КХД.
Последовательность ренормализационной процедуры состоит
в том, что эффективная константа связи теории зависит от
энергии, на которой она измеряется, а на очень больших энер
гиях она уменьшается до нуля. Данный феномен известен как
асимптотическая свобода. Это означает, что кварки внутри
адрона при высокоэнергетических столкновениях ведут себя
почти так же, как свободные частицы, поэтому к их поведению
можно с успехом применять теорию возмущений. Предполо
жения теории возмущений довольно хорошо согласуются
с результатами наблюдений, но нельзя сказать, что эта теория
получила экспериментальное подтверждение. На малых энер
гиях эффективная константа связи становится очень большой,
и теория возмущений не срабатывает. Есть надежда, что это
«инфракрасное рабство» объяснит, почему кварки всегда за
ключены в бесцветных связанных состояниях, но пока еще ни
кто не сумел убедительно это продемонстрировать.
Построив одну ренормализационную теорию для силь
ных взаимодействий, а другую для слабых и электромагнит
ных, было естественно поискать теорию, которая бы объ
единила эти две. Этим теориям дали довольно преувеличен
ное название «великие обобщенные теории»*. Это название
несколько сбивает с толку, потому что они и не великие, и не
* В данном случае у нас принято говорить о «теориях большого объ
единения». —Ред.
полностью обобщенные, и не совсем теории, поскольку в них

содержится множество неопределенных ренормализацион-
ных параметров, таких как константы связи и массы. Тем не
менее они, возможно, стали знаменательным шагом по на
правлению к единой теории. Основная идея состоит в том,
что константа связи сильных взаимодействий, большая на
малых энергиях, на высоких энергиях постепенно уменьша
ется вследствие асимптотической свободы. С другой сторо
ны, эффективная константа связи в теории Салама —Вайн-
берга, малая на низких энергиях, на высоких постепенно воз
растает, поскольку эта теория не является асимптотически
свободной. Если экстраполировать низкоэнергетический ко
эффициент и уменьшать константы связи, то обнаружится,
что две константы связи становятся равными на энергии по
рядка 1015 ГэВ (ГэВ —гигаэлектронвольт —это миллиард
электронвольт, что примерно равно энергии, которая высво
бодилась бы, если бы один атом водорода полностью преоб
разовать в энергию. Для сравнения: энергия, выделяемая при
химических реакциях, таких как горение, равняется прибли
зительно одному электронвольту на атом). Данные теории
предполагают, что выше этой энергии сильные взаимодей
ствия объединяются со слабыми и электромагнитными, но на
меньших энергиях имеет место спонтанное нарушение сим
метрии.
Энергия в Ю15 ГэВ находится за пределами возможности
лабораторного оборудования; нынешнее поколение ускори
телей может произвести энергию центра масс около 10 ГэВ,
а следующее поколение сможет произвести примерно
100 ГэВ. Этого хватит, чтобы исследовать энергии, при кото
рых электромагнитные силы, согласно теории Салама —
Вайнберга, должны объединяться со слабыми взаимодей
ствиями, но это не та гигантская энергия, когда слабые
и электромагнитные взаимодействия должны объединяться
с сильными взаимодействиями. Тем не менее «великие обоб

щенные теории» могут предсказать кое-что, доступное для
проверки в лаборатории. Например, эти теории предсказыва
ют, что протон не должен быть совершенно стабилен, а должен
распадаться со временем жизни порядка 1031 лет. Нижний
предел современных лабораторных исследований времени
жизни равен примерно 1030лет, и должна быть возможность
его улучшить.
Другое предположение, которое можно проверить, касает
ся соотношения во Вселенной адронов и фотонов. Для частиц
и античастиц должны быть одни и те же физические законы.
Точнее, они должны быть теми же самыми, если частицы за
менить античастицами, правое заменить левым и скорости
всех частиц заменить на обратные. Это известно как теоре
ма СРТ, и она является следствием из базового допущения,
которое должно содержаться в любой осмысленной теории.
И все же Земля, а на самом деле и вся Солнечная система,
сделана из протонов и нейтронов, без антипротонов и анти
нейтронов. В самом деле, такой дисбаланс между частицами
и античастицами есть еще одно априорное условие нашего су
ществования, так как, если бы Солнечная система состояла из
равной смеси частиц и античастиц, они бы аннигилировали
друг с другом и осталось бы одно излучение. Из наблюдаемо
го отсутствия такого аннигиляционного излучения мы можем
заключить, что наша Галактика полностью состоит скорее из
частиц, чем из античастиц. У нас нет прямого свидетельства
насчет других галактик, но кажется вероятным, что они со
стоят из частиц и что во Вселенной в целом частицы преоб
ладают над античастицами —примерно в соотношении одна
античастица к 108частиц. Это можно принять в расчет, при
бегнув к антропному принципу, но «великие обобщенные те
ории» действительно дают механизм для объяснения такого
дисбаланса. Хотя все взаимодействия, похоже, инвариантны
к комбинациям С (замена частиц античастицами), Р (зеркаль

ное отражение, левые и правые меняются местами) и Т (из
менение направления движения всех частиц на обратное), из
вестны взаимодействия, не инвариантные только к Г. В ран
ней Вселенной, где существует явно выраженное направление
времени, заданное расширением, эти взаимодействия могут
порождать больше частиц, чем античастиц. Однако число, ко
торое они дают, очень зависит от модели, так что соответствие
с наблюдениями вряд ли можно считать подтверждением «ве
ликих обобщенных теорий».
Пока что большинство усилий было направлено на то, что
бы объединить первые три категории физических взаимодей
ствий —сильные и слабые ядерные силы и электромагнетизм.
Последней, четвертой, —гравитацией —пренебрегали. Одним
из оправданий было то обстоятельство, что гравитация слиш
ком слаба, и потому квантовый гравитационный эффект будет
большим только на энергиях частиц выше достижимых на
каком-либо ускорителе. Другое оправдание —что гравитация
вряд ли ренормализуема: для получения конечного ответа, по
хоже, придется делать бесконечное число бесконечных вычи
таний с соответственно бесконечным числом неопределенных
конечных остатков. И все же, если мы хотим получить дей
ствительно всеобщую теорию, сюда надо включить и грави
тацию. К тому же классическая общая теория относительности
говорит, что должны существовать пространственно-
временные сингулярности с бесконечно сильным гравитаци
онным полем. Такие сингулярности имели место в начале ны
нешнего расширения Вселенной (Большой Взрыв) и, видимо,
могут проявиться в будущем при гравитационном коллапсе
звезд и, возможно, самой Вселенной. Вообще наличие сингу
лярностей ставит под сомнение классическую теорию. Однако
не видно причины, почему она должна оказаться неверной,
пока гравитационные поля не усилятся настолько, чтобы
квантовый гравитационный эффект оказался существенным.

Таким образом, квантовая теория гравитации является неотъ
емлемой частью общей теории, если мы хотим описать ран
нюю Вселенную и затем как-то объяснить начальные условия,
а не просто прибегать к антропному принципу.
Такая теория также нужна, если мы хотим ответить на во
прос: действительно ли время имеет начало и, возможно, ко
нец, как это предсказывает классическая общая теория отно
сительности, или сингулярности в Большом Взрыве и Боль
шом Сжатии некоторым образом смазываются квантовыми
эффектами? Это слишком трудный вопрос, чтобы ответить на
него определенно, когда само строение пространства и време
ни подчиняется принципу неопределенности. Лично я ощу
щаю, что сингулярности, вероятно, все же существуют, хотя
в математическом смысле время можно продолжить за них.
Однако всякое время в субъективном понимании, относяще
еся к сознанию или способности производить измерения,
должно когда-нибудь закончиться.
Каковы же перспективы создания квантовой теории гра
витации и объединения ее с тремя другими категориями взаи
модействий? Вся надежда, пожалуй, в дальнейшем обобщении
общей теории относительности, называемом теорией супер
гравитации. В ней гравитация —частицы со спином 2, несу
щие гравитационное взаимодействие, —соотносится с други
ми полями, описываемыми частицами с меньшим спином
с помощью так называемых суперсимметричных трансформа
ций. Основное достоинство этой теории в том, что она уводит
нас от старой дихотомии между «материей», представленной
частицами с половинными спинами, и «взаимодействиями»,
представленными частицами с целочисленными спинами. Ее
огромным преимуществом является и то, что бесконечности,
возникающие в квантовой теории, взаимно уничтожают друг
друга. Уничтожаются ли все они, позволяя иметь теории,
основанные на конечных величинах, —это пока неизвестно.

Есть надежда, что да, так как можно показать, что теории,
включающие гравитацию, или конечны, или неренормализуе-
мы, то есть если производить бесконечные вычитания, придет
ся делать бесконечное число их с соответственно бесконечным
числом неопределенных остатков. Таким образом, если все
бесконечности в супергравитации окажутся взаимно уничто
жены, мы могли бы получить теорию, не только полностью
объединяющую все материальные частицы и взаимодействия,
но и завершенную в том смысле, что она не будет иметь нео
пределенных по величине параметров ренормализации.
Хотя мы еще не имеем подходящей квантовой теории гра
витации, не говоря уж о теории, обобщающей и другие физиче
ские взаимодействия, у нас есть идея относительно некоторых
особенностей, которые она должна иметь. Одна из них связана
с тем фактом, что гравитация влияет на случайные структуры
пространства-времени, то есть гравитация определяет, какие
события могут случайно связываться с другими. Пример этого
в классической общей теории относительности —черные
дыры, представляющие собой область пространства-времени,
где гравитационное поле так сильно, что свет или другие сигна
лы затягиваются туда и не могут выскользнуть во внешний
мир. Это интенсивное гравитационное поле около черной
дыры приводит к возникновению пар частица-античастица,
одна из которых падает в черную дыру, а другая улетает в бес
конечность. Улетающие частицы словно бы излучаются чер
ной дырой. Удаленный от черной дыры наблюдатель может
измерять только вылетающие частицы и не может связывать
их с упавшими в черную дыру, потому что не наблюдает их.
Это означает, что вылетающие частицы имеют повышенный
уровень случайности или непредсказуемости по сравнению
с тем, который обычно связан с принципом неопределенности.
В нормальных ситуациях принцип неопределенности подразу
мевает возможность точно предсказать или положение, или ско

рость частицы, или сочетание положения и скорости. Таким
образом, грубо говоря, способность делать определенные
утверждения делится пополам. Однако в случае с частицами,
вылетевшими из черной дыры, невозможность наблюдать про
исходящее в черной дыре означает, что нельзя определенно
предсказать ни положение, ни скорость вылетающих частиц.
Все, что можно сказать, —это вероятности, с которыми части
цы вылетают в определенных режимах.
Представляется, что даже если мы построим единую тео
рию, то, возможно, сумеем сделать только статистические
утверждения. Нам также придется отказаться от точки зре
ния, что существует лишь одна Вселенная, которую мы на
блюдаем. Вместо этого придется привыкнуть к картине, где
существуют всевозможные вселенные с некоторым вероят
ностным распределением. Это могло бы объяснить, почему
Вселенная началась с Большого Взрыва в условиях почти
идеального теплового равновесия, так как именно равнове
сие соответствует наибольшему числу микроскопических
конфигураций и, следовательно, наибольшей вероятности.
Перефразируя вольтеровского Панглосса, можно сказать,
что «мы живем в наиболее вероятном из возможных миров».
Каковы же перспективы, что мы построим завершенную
единую теорию в не слишком отдаленном будущем? Каждый
раз, когда мы распространяем наши наблюдения на меньший
масштаб и более высокие энергии, мы открываем новые
структурные уровни. В начале XX века открытие броунов
ского движения с типичной энергией частиц в 3 х 10"2эВ по
казало, что материя не непрерывна, а состоит из атомов. Чуть
позже было открыто, что эти предположительно неделимые
атомы состоят из электронов, вращающихся вокруг ядра
с энергией в несколько электронвольт. Ядро, в свою очередь,
оказалось состоящим из так называемых элементарных ча
стиц, протонов и нейтронов, удерживаемых вместе ядерными

связями порядка 106эВ. Далее мы обнаружили, что протоны
и электроны состоят из кварков, удерживаемых вместе свя
зями с энергией порядка 109 эВ. И свидетельством того, как
далеко мы зашли в теоретической физике, стали гигантские
машины и куча денег на эксперименты, результаты которых
мы предсказать не можем.
Исходя из прошлого опыта можно было бы предположить,
что существует бесконечная последовательность структурных
уровней со все более и более высокой энергией. В самом деле,
такой взгляд на бесконечную регрессию ящиков в ящиках был
официальной догмой в Китае при Банде Четырех. Однако по
хоже, что гравитация должна обеспечить какой-то предел, но
только в очень малом масштабе расстояний, порядка 10“33см,
или при очень высокой энергии —порядка 1028эВ. При мас
штабах меньше этого можно ожидать, что пространство-время
перестанет вести себя как континуум и из-за квантовых флюк
туаций гравитационного поля превратится в пенообразную
структуру.
Существует очень большая неисследованная область меж
ду нашим нынешним экспериментальным пределом пример
но в 1010эВ и гравитационным ограничением в 1028эВ. Пред
положение, которое делают «великие обобщенные теории»,
а именно что в таком огромном интервале существуют только
один или два структурных уровня, может показаться наив
ным. Однако есть почва для оптимизма. В данный момент,
по крайней мере, представляется, что гравитацию можно объ
единить с другими физическими взаимодействиями только
в какую-либо теорию «супергравитации». Оказалось, что чис
ло таких теорий конечно. В частности, самая большая из
них —так называемая расширенная супергравитация с N = 8 .
Она содержит в себе один гравитон, семь частиц со спином 3Д
названных гравитино, двадцать восемь частиц со спином 1,
пятьдесят шесть частиц со спином 1А и семьдесят частиц со

спином 0. Как ни велики эти цифры, они не так огромны, что
бы мы не смогли объяснить все частицы, которые, похоже, на
блюдаем в сильных и слабых взаимодействиях. Например, тео
рия с ЛГ= 8 имеет двадцать восемь частиц со спином 1. Их
достаточно, чтобы объяснить глюоны, несущие сильные
взаимодействия, и две частицы из четырех, несущие слабые
взаимодействия, но не оставшиеся две. Поэтому придется по
верить, что многие или большинство из наблюдаемых частиц,
такие как глюоны или кварки, в действительности не элемен
тарные частицы, как кажется в настоящий момент, а связанные
состояния фундаментальных частиц теории с N = 8 . Если спро
ецировать нынешние экономические тенденции на будущее, не
верится, что мы получим достаточно мощные ускорители, спо
собные в обозримом будущем или вообще когда-либо прозон
дировать эти составные структуры. Тем не менее тот факт, что
эти связанные состояния возникают из четкой теории с N = 8 ,
позволяет нам сделать множество предположений, которые
можно проверить на энергиях, доступных уже сейчас или
в ближайшем будущем. Низкоэнергетические предсказания
данной теории так хорошо согласуются с наблюдениями, что
эта теория сейчас в целом принята, хотя мы еще не достигли
энергии, при которой можно делать обобщение.
В описывающей Вселенную теории должно быть что-то
очень четкое. Почему эта теория должна войти в жизнь, в то
время как остальные теории существуют лишь в умах их изо
бретателей? Теория супергравитации с N = 8 имеет несколь
ко заявлений, выделяющих ее из остальных. Похоже, она мо
жет оказаться единственной теорией, которая: а) работает
в четырех измерениях, б) охватывает гравитацию, в) конечна
без каких-либо бесконечных вычитаний.
Я уже указал, что, если нам нужна завершенная теория без
всяких параметров, третье свойство необходимо. Однако пер
вые два трудно объяснить, не прибегая к антропному принци

пу. Похоже, что есть непротиворечивая теория, удовлетворяю
щая требованиям а) и б), но не охватывающая гравитацию.
Однако в такой Вселенной, вероятно, не найдется притягива
ющих сил, достаточных, чтобы собрать материю в большие
массы, что, вероятно, необходимо для развития сложных
структур. Вопрос, почему пространство-время должно быть
четырехмерным, обычно считается вне компетенции физики.
Однако для этого тоже есть хороший аргумент, опирающийся
на антропный принцип. Трех измерений для пространства-
времени —то есть двух для пространства и одного для време
ни —явно не хватает для сложного организма. С другой сторо
ны, если бы пространство имело более трех измерений, орби
ты планет вокруг Солнца или электронов вокруг ядра были бы
нестабильны и по спирали сходили бы внутрь. Это оставляет
возможность для более чем одного измерения времени, но я из
тех, кому такую Вселенную вообразить слишком трудно.
Пока что я косвенно допустил, что окончательная теория
в принципе может существовать. Но так ли это? Есть по
крайней мере три возможности:
1. Может быть единая завершенная теория.
2. Не может быть никакой окончательной теории, но
может быть бесконечная последовательность таких теорий,
что каждый частный класс наблюдений можно предска
зать, взяв из цепи достаточно продвинутую теорию.
3. Не может быть никакой теории. Наблюдения нельзя
описать или предсказать дальше определенной точки, за
которой они становятся непредсказуемыми.
Третья точка зрения выдвигалась как аргумент против
ученых XVII и XVIII веков: как могут они формулировать за
коны, ограничивающие свободу Бога передумать? Тем не ме
нее они сформулировали, и это сошло им с рук. В нынешние
времена возможность 3 мы уничтожили, охватив ее схемой:
квантовая механика является ярким примером теории того,

чего мы не знаем и не можем предсказать.
Возможность 2 дает нам картину бесконечной последова
тельности структур все более и более высокой энергии. Как я
уже сказал, это представляется маловероятным, так как можно
предположить, что на энергии Планка, порядка 1028эВ, будет
предел. Это оставляет нам возможность 1. В данный момент
единственным реальным кандидатом является теория супер
гравитации с N = 8 * . Может быть, в ближайшие годы будет
сделано множество важных расчетов, которые, возможно, по
кажут несостоятельность этой теории. Если же она выдержит
эти проверки, вероятно, пройдет еще несколько лет, прежде
чем мы разработаем вычислительные методы, которые по
зволят нам что-то предсказывать, и прежде чем мы сможем
объяснить начальные условия Вселенной так же, как частные
физические законы. Это будет основной проблемой для
физиков-теоретиков на следующую пару десятилетий. Но
чтобы не заканчивать на такой несколько панической ноте,
скажу, что им вряд ли понадобится существенно больше вре
мени. Сейчас огромную помощь в исследованиях оказывают
компьютеры, но их должен направлять человеческий разум.
Однако если экстраполировать скорость их развития в по
следнее время, может показаться вполне реальным, что в бу
дущем они целиком возьмут на себя теоретическую физику.
Так что, возможно, уже виден конец если не теоретической
физики, то физиков-теоретиков.
* Теории супергравитации представляются единственными теориями

частиц со свойствами а), б) и в), но с тех пор, как это было написано, появил
ся огромный интерес к так называемым теориям суперструн. В них основ
ным объектом являются не точечные частицы, а протяженные объекты вро
де маленьких петель или струн. Идея состоит в том, что частицы только ка
жутся нам частицами, а в действительности являются колебаниями петель.
Эти теории суперструн на низком энергетическом пределе, похоже, сводят
ся к теории супергравитации, но пока что от них не было большой пользы
при выдвижении экспериментально проверяемых предположений.
8
МЕЧТА Э Й Н ШТ Е Й Н А
В первые годы XX века две новые теории совершенно из

менили наше представление о пространстве и времени, да
и о самой реальности тоже. Более чем через семьдесят пять
лет мы все еще осознаем их смысл и пытаемся обобщить их
в единую теорию, которая опишет всё во Вселенной. Эти
две теории —общая теория относительности и квантовая
механика. Общая теория относительности имеет дело с
пространством и временем: как они в большом масштабе
искривляются и деформируются материей и энергией во
Вселенной. Квантовая механика имеет дело с малыми мас
штабами. Она включает в себя так называемый принцип не
определенности, утверждающий, что одновременно нельзя
точно измерить и положение, и скорость частицы, —чем
точнее измеряешь одно, тем менее точно измеряешь другое.
Всегда есть элемент неопределенности или случайности,
и это фундаментальным образом влияет на поведение мате
рии в малом масштабе. Эйнштейн почти единолично создал
общую теорию относительности и сыграл важную роль в
развитии квантовой механики. Его чувства к последней
выражаются фразой «Бог не играет в кости». Но все свиде-
тельствует о том, что Бог —заядлый игрок и при всякой воз

можности Он бросает кости.
В данном эссе я попытаюсь изложить основные идеи, сто
ящие за этими теориями, и объяснить, почему Эйнштейн
был так недоволен квантовой механикой. Я также опишу не
которые примечательные моменты, которые, похоже, имеют
место при попытках объединить эти две теории. Существует
утверждение, что время началось примерно пятнадцать мил
лиардов лет назад и что когда-то в будущем оно может закон
читься. И все же в другом виде времени Вселенная не имеет
границ. Она не возникла и не исчезнет. Она просто есть.
Начну с теории относительности. Государственные зако
ны действуют лишь в одной стране, но физические законы
одинаковы и в Британии, и в Соединенных Штатах, и в Япо
нии. Они действуют и на Марсе, и в туманности Андромеды.
Более того: законы всё те же, с какой бы скоростью мы ни
двигались. Законы на сверхскоростном экспрессе или на ре
активном самолете такие же, что и для тех, кто стоит на месте.
В действительности, конечно, стоящий неподвижно на Земле
движется вокруг Солнца со скоростью примерно 18,6 мили
(30 км) в секунду. Но все это движение не имеет никакого
значения для физических законов —они одни и те же для
всех наблюдателей.
Эта независимость от скорости системы впервые была от
крыта Галилеем, который разработал законы движения таких
объектов, как пушечное ядро или планета. Однако когда люди
попытались распространить эту независимость от скорости
наблюдателя на законы движения света, возникла проблема.
В XVIII веке было открыто, что свет распространяется от ис
точника до наблюдателя не мгновенно, он движется с опреде
ленной скоростью —около 186 ОООмиль (300 ОООкм) в секун
ду. Но относительно чего эта скорость? Казалось, что во всем
пространстве должна быть какая-то среда, через которую про

ходит свет. Эту среду назвали эфиром. Идея заключалась
в том, что свет со скоростью 186 ОООмиль в секунду распро
страняется в эфире, и это означало, что наблюдатель, непод
вижный относительно эфира, измерит скорость света, равную
примерно 186 ООО милям в секунду, а наблюдатель, движу
щийся в эфире, измерит большую или меньшую скорость.
Однако в 1887 году тщательный эксперимент, выполненный
Майкельсоном и Морли, показал, что скорость света неиз
менна. Не важно, с какой скоростью движется наблюда
тель, —он всегда измерит скорость света, равную 186 ОООми
лям в секунду.
Как это может быть? Как M O iyr наблюдатели, движущие
ся с разными скоростями, измерять одну и ту же скорость?
Ответ один: этого не может быть —если только наши обыч
ные представления о пространстве и времени верны. Однако
в своей знаменитой статье, написанной в 1905 году, Эйн
штейн указал, что все пресловутые наблюдатели могут изме
рять одну и ту же скорость света, если отказаться от идеи об
универсальном времени. Вместо этого у каждого из них бу
дет свое индивидуальное время, измеренное их часами. Если
часы движутся относительно друг друга медленно, время, из
меренное разными часами, будет почти точно совпадать, но
если они движутся с большой скоростью, время будет суще
ственно отличаться. Такой эффект был действительно заме
чен путем сравнения часов, помещенных на земле и на авиа
лайнере, —часы на лайнере несколько отстали по сравнению
с неподвижными. Однако для обычных скоростей передви
жения разница в ходе часов очень мала. Чтобы добавить к ва
шей жизни одну секунду, вам придется пролететь вокруг
земли 400 миллионов раз, но все эти самолетные завтраки со
кратят вашу жизнь гораздо значительнее.
Как людям, движущимся с разными скоростями, сохра

нить собственное индивидуальное время, чтобы измерить
одну и ту же скорость света? Скорость импульса света —это
расстояние, которое он проходит между двумя событиями,
деленное на временной интервал между этими событиями
(событием в данном случае мы считаем нечто, имеющее место
в одной точке пространства в определенный момент време
ни). Люди, движущиеся с разными скоростями, не сойдутся
во мнении насчет расстояния между двумя событиями. На
пример, если я измерю скорость автомобиля, едущего по до
роге, то могу подумать, что он проехал всего один километр,
но для наблюдателя на Солнце он переместился на 1800 ки
лометров, потому что, пока автомобиль ехал по дороге, Земля
переместилась. Поскольку люди движутся с разными скоро
стями, измеряя разное расстояние между событиями, они
должны также измерять разные интервалы времени, если схо
дятся насчет скорости света.
Первоначальная теория относительности Эйнштейна,
выдвинутая им в статье 1905 года, теперь называется специ
альной теорией относительности. Она описывает, как объ
екты передвигаются в пространстве и времени, и показыва
ет, что время —не универсальная величина, существующая
сама по себе, отдельно от пространства. А будущее и про
шлое — это просто направления, как верх и низ, право и
лево, вперед и назад, в так называемом пространстве-време-
ни. Во времени вы можете двигаться только в направлении
будущего, но можете двигаться немного под углом к нему.
Именно поэтому время может двигаться с разными скоро
стями.
Специальная теория относительности Эйнштейна объ
единила время с пространством, но пространство и время по-
прежнему оставались фоном, на котором происходили собы
тия. Вы можете выбирать, в каком направлении двигаться
в пространстве-времени, но не можете ничего сделать, чтобы

изменить предысторию пространства и времени. Однако все
изменилось, когда в 1915 году Эйнштейн сформулировал об
щую теорию относительности. Он выдвинул революцион
ную идею, что гравитация —это не просто сила, действую
щая в фиксированном пространстве-времени, а искривление
пространства-времени, вызванное массой и заключенной
в ней энергией. Объекты, например пушечные ядра, и плане
ты пытаются двигаться сквозь пространство-время по пря
мой, но поскольку пространство-время не прямое, а искрив
лено, изогнуто, траектории искривляются. Земля пытается
двигаться через пространство-время по прямой, но его ис
кривление, вызванное массой Солнца, заставляет ее двигать
ся по кругу. Подобным же образом свет пытается двигаться
по прямой, но искривление пространства-времени вблизи
Солнца заставляет свет далеких звезд загибаться при про
хождении рядом. Но во время затмения, когда большая часть
солнечного излучения задерживается Луной, свет этих звезд
можно наблюдать. Эйнштейн создал свою общую теорию от
носительности во время Первой мировой войны, не в самых
благоприятных условиях для наблюдений, но сразу же после
войны британская экспедиция, наблюдая затмение 1919 года,
подтвердила предположение общей теории относительности:
пространство-время не прямое, а искривляется заключенны
ми в нем материей и энергией.
Это был величайший триумф Эйнштейна. Его открытие
совершенно изменило наше представление о пространстве
и времени. Они больше не были пассивным фоном, на кото
ром происходят события. Мы больше не можем представ
лять пространство и время как длящиеся вечно, независимо
от того, что происходит во Вселенной. Это динамические ве
личины, которые сами влияют на события, а происходящие
в них события, в свою очередь, влияют на них.
10 №3172
Важным свойством массы и энергии является то, что они

всегда положительны. Вот почему гравитация всегда притя
гивает тела друг к другу. Например, земная гравитация при
тягивает нас даже на обратной стороне Земли. Вот почему
жители Австралии с нее не падают. Аналогично гравитация
Солнца удерживает планеты на орбитах и не дает Земле уле
теть в темноту или межзвездное пространство. Согласно об
щей теории относительности, тот факт, что масса всегда по
ложительна, означает, что пространство-время искривляет
ся внутрь себя, как земная поверхность. Если бы масса была
отрицательной, пространство-время искривлялось бы по-
другому, как седлообразная поверхность. Это положительное
искривление пространства-времени, отражающее факт гра
витационного притяжения, представлялось Эйнштейну
большой проблемой. Тогда было широко распространено
мнение, что Вселенная статична, однако если пространство,
а особенно время искривляются внутрь себя, как же может
Вселенная вечно оставаться в более-менее неизменном со
стоянии, в том же, что и сейчас?
Первоначальная Эйнштейнова формула общей теории
относительности предсказывала, что Вселенная либо рас
ширяется, либо сжимается. Поэтому Эйнштейн добавил
в уравнение дополнительный член, связывающий массу
и энергию во Вселенной с искривлением пространства-
времени. Эта так называемая космологическая постоянная
порождает эффект гравитационного отталкивания. Таким
образом становилось возможным уравновесить притяжение
материи отталкиванием, порожденным космологической
постоянной. Другими словами, отрицательное искривление
пространства-времени, вызванное космологической посто
янной, могло компенсировать положительное искривление,
вызванное массой и энергией Вселенной. Это позволило по
лучить модель Вселенной, остающейся вечно в одном и том
же состоянии. Если бы Эйнштейн настоял на своей перво

начальной формуле, не вводя космологического члена, он
бы предсказал, что Вселенная или расширяется, или сжима
ется. А так никто и не думал, что она изменяется со време
нем, вплоть до 1929 года, пока Эдвин Хаббл не открыл, что
удаленные галактики движутся от нас. Вселенная расширя
ется. Позднее Эйнштейн назвал космологическую постоян
ную «величайшей ошибкой в своей жизни».
Но с космологической постоянной или без таковой, тот
факт, что материя заставляет пространство-время искрив
ляться внутрь себя, оставался проблемой, хотя не все это при
знавали. Из него следовало, что материя может искривить об
ласть внутрь себя настолько, что эта область окажется изоли
рованной от остальной Вселенной. Она превратилась бы в то,
что мы называем черной дырой. Объекты могли бы падать
в черную дыру, но ничто не могло бы вырваться оттуда. Что
бы вырваться, объекту пришлось бы двигаться со сверхсвето
вой скоростью, чего теория относительности не позволяла.
Таким образом, материя внутри черной дыры оказалась бы
в ловушке и сжалась бы до какого-то неведомого состояния
с чрезвычайно большой плотностью.
Эйнштейна очень обеспокоил вывод об этом коллапсе,
и он отказался поверить, что такое случается. Но в 1939 году
Роберт Оппенгеймер показал, что старые звезды, более чем
вдвое превышающие массой Солнце, неизбежно коллапсиру-
ют, когда выработают все свое ядерное топливо. Потом вме
шалась война, Оппенгеймер был вовлечен в проектирование
атомной бомбы и потерял интерес к гравитационному кол
лапсу. Других ученых больше заботила физика, которую
можно изучать на Земле. Они не верили предсказаниям о да
леких уголках Вселенной, так как казалось, что их нельзя про
верить наблюдениями. Однако в шестидесятых годах огром
ный прогресс в широте и качестве астрономических наблюде
ний вызвал новый интерес к гравитационному коллапсу

и к ранней Вселенной. Что же точно предсказывала общая
теория относительности Эйнштейна насчет этих ситуаций,
оставалось неясно, пока Роджер Пенроуз и я не доказали не
сколько теорем. Эти теоремы показали, что из факта искрив
ления пространства-времени внутрь себя вытекает, что долж
ны быть сингулярности —места, где пространство-время име
ет начало и конец. Оно должно было иметь начало в Большом
Взрыве примерно пятнадцать миллиардов лет назад и должно
закончиться коллапсом звезды, когда все упавшее в черную
дыру сжавшаяся звезда оставит в прошлом.
Тот факт, что общая теория относительности Эйнштейна
предсказывала неизбежность существования сингулярностей,
привел к кризису физики. Уравнения общей теории относи
тельности, связывающие искривление пространства-времени
с распределением массы и энергии, теряют смысл в сингуляр
ной точке. Это означает, что общая теория относительности не
может предсказать, что получается из сингулярности. В част
ности, общая теория относительности не может предсказать,
как должна возникать Вселенная при Большом Взрыве. Та
ким образом, общая теория относительности —не завершен
ная теория. Ее нужно дополнить некоторой составляющей,
которая определила бы, что происходит, когда материя кол-
лапсирует под действием собственной гравитации.
Необходимой дополнительной составляющей представ
ляется квантовая механика. В 1905 году, в тот же год, когда
написал свою статью о специальной теории относительно
сти, Эйнштейн также написал о феномене, называемом фо
тоэлектрическим эффектом. Было замечено, что, когда свет
падает на определенные металлы, выделяются заряженные
частицы. Удивительно в этом было то, что, если интенсив
ность света снижалась, число выделенных частиц тоже
уменьшалось, но скорость, с которой они вылетали, остава
лась прежней. Эйнштейн показал, что это можно объяснить,

если свет поглощается не в произвольных количествах, как
все мы полагали, а лишь набором пакетов строго определен
ного размера. Идея о том, что свет существует в виде паке
тов, названных квантами, была предложена несколькими го
дами раньше немецким физиком Максом Планком. Это сма
хивает на супермаркет, когда вам говорят, что нельзя купить
сахару столько, сколько вам нужно, а только в расфасовке по
килограмму. Планк воспользовался идеей о квантах просто
для объяснения того, почему раскаленный докрасна кусок
металла не выдает сразу бесконечное количество энергии, но
он рассматривал кванты всего лишь как теоретическую хи
трость, которую не соотносил с чем-либо в физической ре
альности. Статья Эйнштейна показала, что возможно непо
средственно наблюдать отдельный квант. Каждая излучае
мая частица соотносилась с одним квантом света, падающего
на металл. Это было широко признано как очень важный
вклад в квантовую теорию, что принесло Эйнштейну Нобе
левскую премию 1922 года (ему следовало дать Нобелев
скую премию за общую теорию относительности, но мысль,
что пространство и время искривляются, все еще считалась
слишком умозрительной и парадоксальной, так что вместо
этого ему дали премию за фотоэлектрический эффект, —но
нельзя сказать, что это само по себе не заслуживало Нобе
левской премии).
Полные выводы из фотоэлектрического эффекта не
были сделаны до 1925 года, когда Вернер Гейзенберг указал,
что лежащие в его основе представления не позволяют точ
но измерить положение частицы. Чтобы увидеть, где нахо
дится частица, нужно посветить на нее. Но Эйнштейн по
казал, что нельзя взять очень малое количество света, а при
дется использовать целый пакет —один квант. Такой пакет
света подвинет частицу и придаст ей скорость в некотором
направлении. Чем точнее вы хотите измерить положение

частицы, тем большую энергию пакета вам придется ис
пользовать и тем большее возмущение он придаст частице.
Какие бы измерения с частицей вы ни пытались произве
сти, неопределенность ее положения, умноженная на не
определенность скорости, всегда будет больше некой опре
деленной величины.
Принцип неопределенности Гейзенберга показал, что
нельзя точно измерить состояние системы, а потому невоз
можно предсказать вероятности реализации тех или иных ва
риантов будущего. И вот этот-то элемент случайности очень
озаботил Эйнштейна. Он отказывался верить, что физиче
ские законы не могут точно и однозначно предсказать, что
произойдет. Но все свидетельствовало о том, что от феномена
кванта и принципа неопределенности никуда не деться и что
они заняли свое место во всех отраслях физики.
Общая теория относительности Эйнштейна — это так
называемая классическая теория, то есть она не включает
в себя принцип неопределенности. Поэтому требуется найти
новую теорию, которая охватила бы общую теорию отно
сительности и принцип неопределенности. В большинстве
ситуаций разница между этой новой теорией и классической
теорией относительности будет весьма мала. Дело в том, что,
как было замечено ранее, неопределенность, вызванная
квантовым эффектом, существует только в очень малом мас
штабе, в то время как общая теория относительности имеет
дело со строением пространства-времени в очень большом
масштабе. Однако теоремы сингулярности, доказанные Род
жером Пенроузом и мной, показали, что пространство-время
окажется сильно искривленным и в очень малом масштабе.
Действие принципа неопределенности станет тогда очень
важным и, наверное, приведет к некоторым замечательным
результатам.
Проблемы Эйнштейна с квантовой механикой и принци

пом неопределенности частично возникали из-за того, что он
пользовался обычным, основанным на здравом смысле поня
тием, что система имеет определенную предысторию. Частица
находится либо в одном месте, либо в другом. Она не может
быть наполовину в одном месте, наполовину в другом. Анало
гично событие вроде посадки астронавтов на Луну или имело
место, или нет. Оно не могло состояться наполовину. Это все
равно что быть отчасти мертвым или отчасти беременной. Тут
либо да, либо нет. Но если система имеет единственную, опре
деленную предысторию, принцип неопределенности приводит
ко всевозможным парадоксам, таким как нахождение частицы
сразу в двух местах или как астронавты, наполовину достиг
шие Луны.
Изящный способ избежать этих парадоксов, так трево
живших Эйнштейна, выдвинул американский физик Ричард
Фейнман. Фейнман стал известен в 1948 году своей работой
по квантовой теории света. В 1965 году он вместе с другим
американским физиком, Джулианом Швингером, и японским
физиком Синисиро Томонага получил Нобелевскую премию.
Но Фейнман был настоящим физиком в традициях Эйн
штейна и ненавидел помпу и интриги. Он отказался от член
ства в Национальной Академии наук, так как обнаружил, что
большую часть времени академики проводят, решая, кого из
ученых принять в Академию. Фейнман, умерший в 1988 году,
запомнится большим вкладом в теоретическую физику. Од
ним из его достижений являются носящие его имя диаграммы,
ставшие основой почти для всех расчетов в физике частиц. Но
еще более важный вклад —его концепция суммы предысто
рий. Идея заключалась в том, что система не имеет единствен
ной предыстории в пространстве-времени, как принято счи
тать в классической неквантовой теории. Вместо этого она
имеет все возможные предыстории. Рассмотрим для примера
частицу, находящуюся в определенное время в точке А. Со

гласно сумме предысторий она может двигаться по любому
пути, начинающемуся в этой точке. Это вроде того как кап
нуть чернилами на промокашку. Частицы чернил расползут
ся по промокашке во все стороны. Даже если вы прервете
прямой путь между двумя точками, прорезав бумагу, чернила
распространятся за ее края.
С каждым путем или предысторией частицы можно ассо
циировать число, зависящее от формы пути. Вероятность
того, что частица пройдет из точки А в точку В, получается
путем суммирования чисел, ассоциированных со всеми путя
ми, ведущими частицу из точки А в точку В. Но числа от пря
мых путей сложатся с числами от почти прямых путей. Таким
образом, главный вклад в вероятность будет сделан прямыми
или почти прямыми путями. Вот почему след от частицы,
проходящей через пузырьковую камеру, выглядит почти пря
мым. Но если вы вставите в разрез на пути частицы нечто
вроде стенки, пути частиц могут распространиться в обход
стенки, и может появиться вероятность обнаружить частицы
в стороне от прямого направления через разрез.
В 1973 году я начал исследовать, какое влияние прин
цип неопределенности окажет на частицу в искривленном
пространстве-времени вблизи черной дыры. Довольно при
мечательно мое открытие, что черная дыра не будет совер
шенно черной. Принцип неопределенности позволит части
цам и излучению постоянно выскальзывать из нее. Этот
результат стал для меня и всех прочих полным сюрпризом и
был встречен общим недоверием. Но задним числом он по
казался очевидным. Черная дыра —это область простран
ства, из которого невозможно вырваться, если двигаешься со
скоростью меньше скорости света. Но Фейнманова сумма
предысторий говорит, что частицы могут выбрать любой путь
через пространство-время. Следовательно, частица может
двигаться быстрее света. Вероятность того, что она преодо

леет длинное расстояние со сверхсветовой скоростью, мала,
но частица может пролететь достаточно, чтобы вырваться из
черной дыры, а потом снизить свою скорость до досветовой.
Таким образом, принцип неопределенности позволяет части
цам вырваться из, казалось бы, последнего узилища —из чер
ной дыры. Вероятность того, что частица вырвется из черной
дыры массой с Солнце, очень мала, потому что ей придется
преодолеть со сверхсветовой скоростью несколько киломе
тров. Но могут существовать гораздо меньшие черные дыры,
сформировавшиеся в ранней Вселенной. Эти первобытные
черные дыры могут быть по размеру меньше атомного ядра,
но их масса может достигать миллиардов тонн —как масса
горы Фудзи. Они могут производить столько же энергии, как
большая электростанция. Вот бы найти такую черную дыру
и запрячь ее энергию! К сожалению, похоже, по Вселенной
их разбросано не так уж много.
Предсказание излучения из черной дыры было первым
нетривиальным результатом от сочетания общей теории
Эйнштейна с принципом квантования. Это показало, что гра
витационный коллапс не такой уж тупик, как казалось рань
ше. Частицы в черной дыре не обязаны заканчивать свою
историю в сингулярности. Вместо этого они могут вырваться
из черной дыры и продолжить свою историю снаружи. Воз
можно, квантовый принцип означает, что также можно из
бежать всех историй, берущих начало в точке творения при
Большом Взрыве.
На этот вопрос ответить гораздо труднее, потому что он
требует применения квантового принципа к структуре са
мих пространства и времени, а не к путям частиц на данном
пространственно-временном фоне. Что тут нужно —так это
определить способ суммирования предысторий не только
для частиц, но для самой ткани пространства и времени. Мы
пока еще не знаем, как их просуммировать, но определенно

знаем свойства этого суммирования. Одно из них заключает
ся в том, что суммировать проще, если оперировать с преды
сториями в так называемом мнимом, а не в обычном, реаль
ном времени. Мнимое время —сложное для усвоения поня
тие, и оно, возможно, доставит больше всего трудностей
читателям моей книги. За использование понятия «мнимое
время» меня также яростно критиковали философы. Как
мнимое время может иметь что-то общее с реальной Вселен
ной? Думаю, эти философы не поняли уроков истории.
Когда-то казалось очевидным, что Земля плоская, а Солнце
вращается вокруг нее, но со времен Коперника и Галилея мы
привыкли к мысли, что Земля круглая и вращается вокруг
Солнца. Долго казалось очевидным и то, что время идет оди
наково для всех наблюдателей, но после Эйнштейна нам при
шлось признать, что время для разных наблюдателей течет
по-разному. Также казалось очевидным, что Вселенная име
ет единственную историю, но после открытия квантовой ме
ханики нам приходится считать, что Вселенная имеет все
возможные истории. Я хочу предположить, что идея мнимо
го времени —это тоже нечто такое, что нам придется принять.
Это интеллектуальный скачок того же порядка, как и вера
в то, что Земля круглая. Думаю, мнимое время станет столь
же естественным, как и круглая Земля. На свете осталось не
много верящих в плоскую Землю.
Вы можете представлять обычное, реальное время гори
зонтальной линией, идущей слева направо. Ранние времена
слева, поздние справа. Но вы можете представить другое на
правление времени —вверх и вниз. Это так называемое мни
мое направление времени, под прямым углом к реальному
времени.
Какова главная причина введения понятия мнимого вре
мени? Почему бы не придерживаться обычного, реального
времени, которое нам известно? Причина в том, как отмеча

лось ранее, что материя и энергия стремятся заставить
пространство-время искривляться внутрь себя. В направле
нии реального времени это неизбежно ведет к сингулярно
стям —местам, где пространство-время приходит к своему
концу. В сингулярностях физические законы не определены,
поэтому нельзя предсказать, что произойдет. Но направление
мнимого времени перпендикулярно реальному. Это означает,
что оно ведет себя схоже по отношению к трем измерениям,
соответствующим движению в пространстве. Искривление
пространства-времени, вызванное материей Вселенной,
может привести к тому, что три пространственных измерения
и направление мнимого времени снова встретятся по другую
сторону. Они образуют замкнутую поверхность, подобную
поверхности Земли. Три направления пространства и одно
мнимого времени образуют пространство-время, замкнутое
в себе, без границ и краев. Оно не будет иметь точки, которую
можно было бы назвать началом или концом, как не имеет на
чала и конца земная поверхность.
В 1983 году Джим Хартл и я предложили не брать сумму
историй Вселенной в реальном времени, а складывать исто
рии во мнимом времени, где они замыкаются наподобие зем
ной поверхности. Поскольку эти истории не имеют никаких
сингулярностей и у них нет начала и конца, происходящее
в них будет полностью определяться физическими законами.
Это означает, что все происшедшее во мнимом времени мож
но рассчитать. А если вы знаете историю Вселенной во мни
мом времени, то можете рассчитать ее поведение и в реальном
времени. Таким образом, есть надежда достичь завершенной
полной теории, предсказывающей всё во Вселенной. Эйн
штейн провел последние годы своей жизни в поисках такой
теории, но не нашел ее, потому что не доверял квантовой ме
ханике. Он был не готов признать, что Вселенная может
иметь много альтернативных историй. Мы до сих пор не зна

ем, как должным образом просуммировать все истории Все
ленной, но мы можем быть в достаточной степени уверены,
что суммирование возьмет на вооружение мнимое время
и идею о том, что пространство-время замыкается в себе. Ду
маю, эти концепции приведут к тому, что новое поколение
воспримет эту идею так же естественно, как идею о круглой
Земле. В научной фантастике мнимое время уже стало общим
местом. Но это не просто научная фантастика или математи
ческий трюк. Это —нечто формирующее Вселенную, в кото
рой мы живем.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ВСЕЛЕ ННОЙ
Вопрос о происхождении Вселенной немного схож с самой

древней проблемой: что появилось сначала —курица или
яйцо? Другими словами, какая сила создала Вселенную и что
создало эту силу? Или, возможно, Вселенная или создавшая
ее сила существовали всегда и не нуждались в создании? До
недавнего времени ученые сторонились этих вопросов, чув
ствуя, что они относятся скорее к метафизике или религии,
чем к науке. Однако в последние несколько лет получилось
так, что научные законы могут охватить даже возникновение
Вселенной. В таком случае Вселенная может быть самодо
статочной и полностью определяться научными законами.
Споры о том, возникла ли Вселенная когда-то и как она
возникла, проходят через всю зафиксированную историю.
Существовало две основные школы мышления. Многие ран
ние традиции, а также иудейская, христианская и мусульман
ская религии утверждали, что Вселенная была создана в срав
нительно недалеком прошлом (в XVII веке епископ Ашер
вычислил дату создания Вселенной —4004 г. до н. э.; он при
шел к этой цифре путем сложения возраста персонажей Вет
хого Завета). Одним из фактов, взятых им для обоснования

идеи о недавнем происхождении Вселенной, было признание
того, что человечество очевидно развивается в культуре и тех
нике. Мы помним, кто первым выполнил такое-то действие
или развил такой-то метод. Таким образом, утверждается, мы
не могли активно развиваться все время, иначе мы бы уже
продвинулись гораздо дальше, чем продвинулись на са
мом деле.
С другой стороны, были и такие люди, как греческий фи
лософ Аристотель, которым не нравилась мысль, что Вселен
ная когда-то возникла. Они чувствовали, что это подразуме
вает божественное вмешательство, и предпочитали верить,
что Вселенная существовала всегда и будет существовать
всегда. Существующее вечно совершеннее того, что при
шлось создать. У них был ответ на приведенный выше аргу
мент о человеческом прогрессе: наводнения и другие природ
ные катаклизмы периодически отбрасывали человечество
назад, к началу.
Общим было то мнение, что со временем Вселенная су
щественно не меняется. Или она была создана в том виде,
как есть сейчас, или просто всегда была такой. Так считать
было естественно, поскольку человеческая жизнь коротка
и между рождением и смертью Вселенная значительно не
изменялась. В статической, неизменной Вселенной вопрос
о том, существовала она всегда или была создана конечное
время назад, важен для метафизики и религии —обе могут
заняться такой Вселенной. В самом деле, в 1781 году фило
соф Иммануил Кант написал монументальный и весьма ту
манный труд «Критика чистого разума», в котором заклю
чил, что есть равно здравые аргументы как в пользу того, что
Вселенная имеет начало, так и того, что начала у нее нет. Как
предполагает название, его умозаключения основывались на
«чистом разуме» —другими словами, никакие наблюдения
Вселенной в расчет не принимались*. В конце концов, что

наблюдать в неизменной Вселенной?
Однако в XIX веке стали накапливаться свидетельства,
что Земля и остальная Вселенная в действительности со вре
менем изменяются. Геологи поняли, что формации скал
и окаменелости насчитывают сотни и тысячи миллионов лет.
Это значительно превосходило расчеты сторонников сотво
рения мира. Дальнейшие свидетельства поступили от так на
зываемого второго закона термодинамики, сформулирован
ного немецким физиком Людвигом Больцманом. Этот закон
утверждает, что общее количество беспорядка во Вселенной
(эту величину называют энтропией) со временем только воз
растает. Это, как и аргумент насчет прогресса человечества,
предполагает, что Вселенная развивается лишь какое-то ко
нечное время. Иначе она бы уже деградировала до состояния
полного беспорядка, где все имело бы одну и ту же темпе
ратуру.
Другая проблема в идее о статической Вселенной заклю
чалась в том, что, согласно Ньютонову закону тяготения,
каждая звезда во Вселенной должна притягиваться ко всем
другим. А если так, как же они могут оставаться неподвиж
ными, на постоянном расстоянии друг от друга? Не должны
ли они собраться все вместе?
Ньютон осознавал эту проблему. В письме Ричарду Бент
ли, ведущему философу того времени, он согласился, что ко
нечное число звезд не может оставаться неподвижным, —они
все притянулись бы к какой-то центральной точке. Однако,
возразил он, бесконечное число звезд не собралось бы вместе,
поскольку для них нет никакой центральной точки. Этот ар
гумент служит примером того, сколько ловушек можно
* Здесь автор допускает неточность: само название «Критика чисто

го разума» свидетельствует о прямо противоположном, не говоря уж
о содержании трактата. —Науч. ред.
встретить, говоря о бесконечных системах. Пробуя по-

разному приложить к каждой звезде силы от бесконечного
числа остальных звезд во Вселенной, можно получить раз
ные ответы на вопрос, могут ли звезды оставаться на посто
янном расстоянии друг от друга. Теперь мы знаем, что пра
вильно будет рассмотреть случай конечной области звезд,
а затем добавлять другие, распределенные приблизительно
равномерно за пределами этой области. Конечное число
звезд, согласно закону Ньютона, соберется вместе, и добавле
ние других звезд за пределами области не остановит коллап
са. Таким образом, бесконечное число звезд не может оста
ваться неподвижным. Если они хоть на мгновение остановят
ся относительно друг друга, взаимное притяжение заставит
их начать падать друг на друга. Или же они могут двигаться
друг от друга, и сила притяжения замедляет скорость их уда
ления.
Учитывая все проблемы в идее о статической и неизмен
ной Вселенной, никто в XVII, XVIII, XIX и начале XX века
не предполагал, что со временем она может получить свое
развитие. И Ньютон, и Эйнштейн упустили шанс предска
зать, что Вселенная должна или сжиматься, или расширять
ся. Ньютона нельзя в этом упрекнуть, поскольку он жил за
250 лет до того, как наблюдения обнаружили ее расширение,
но Эйнштейну следовало бы это знать. Общая теория отно
сительности, сформулированная им в 1915 году , предсказала,
что Вселенная должна расширяться. Но он по-прежнему был
так убежден в ее статичности, что добавил к своей теории
элемент, примиряющий ее с теорией Ньютона и уравновеши
вающий гравитацию.
Открытое в 1929 году Эдвином Хаббл ом расширение
Вселенной полностью изменило характер дискуссии о ее
происхождении. Если взять современные сведения о галак
тиках и пустить время вспять, окажется, что где-то между де
сятью и двадцатью миллиардами лет назад они все были

в куче. В это время, в момент взрыва сингулярности, назы
ваемого Большим Взрывом, плотность Вселенной и искрив
ление пространства-времени должны были быть бесконеч
ными. В таких условиях все известные научные законы
должны были нарушаться. Для науки это катастрофа. Это
означало бы, что наука сама по себе не может предска
зать, как возникла Вселенная. Наука могла бы сказать лишь,
что «Вселенная такова, какова она есть, потому что она была
такой, какой была». Но наука не могла бы сказать, поче
му сразу после Большого Взрыва Вселенная была такой, ка
кой была.
Ничего удивительного, что многих ученых не устраивал
такой вывод, и потому было предпринято несколько попыток
избежать заключения, что произошел Большой Взрыв сингу
лярности и с него началось время. Одной из теорий была так
называемая теория устойчивого состояния. Идея заключа
лась в том, что, когда галактики разлетались друг от дру
га, в пространстве между ними из постоянно создававшейся
материи возникали новые галактики. Тогда Вселенная могла
бы существовать вечно почти в том же состоянии, какова она
сегодня.
Чтобы Вселенная продолжала расширяться и создава
лась новая материя, теория устойчивого состояния требовала
несколько изменить общую теорию относительности, но ско
рость создания материи, согласно ей, должна была быть
очень низкой —примерно одна частица на кубический кило
метр в год, что не противоречило наблюдениям. Теория так
же предсказывала, что средняя плотность галактик и схожих
объектов должна быть постоянной и во времени, и в про
странстве. Однако наблюдение источников радиоволн вне
нашей Галактики, проведенное Мартином Рай лом и его
группой в Кембридже, показало, что слабых источников
больше, чем сильных. В среднем можно было бы ожидать,

что слабые источники —это более удаленные. Тут было две
возможности: или мы находимся в области Вселенной, где
сильные источники встречаются реже, чем в среднем по Все
ленной, или плотность источников была выше в прошлом,
когда свет отправился к нам из более удаленных источников.
Ни одна из этих возможностей не стыковалась с предсказа
ниями теории устойчивого состояния, предполагавшей, что
плотность радиоисточников должна быть постоянной в про
странстве и времени. Окончательным ударом по этой теории
стало открытие, сделанное в 1964 году Арно Пензиасом и Ро
бертом Уилсоном относительно происхождения микровол
нового излучения, исходящего из отдаленных областей вне
нашей Галактики. Оно имело характерный спектр излуче
ния, исходящего от горячего тела, хотя в данном случае тер
мин «горячее» вряд ли уместен, поскольку речь идет о темпе
ратуре 2,7 градуса выше абсолютного нуля. Вселенная —хо
лодное, темное место! В теории устойчивого состояния не
было никакого осмысленного механизма для порождения
микроволн с таким спектром. Поэтому от нее пришлось от
казаться.
Другую идею, обходившуюся без Большого Взрыва сингу
лярности, предложили в 1963 году двое ученых из России —
Евгений Лифшиц и Исаак Халатников. Они говорили, что со
стояние бесконечной плотности может иметь место, только
если галактики движутся строго друг к другу или друг от дру
га —лишь в этом случае когда-то в прошлом они могли быть
все вместе. Но галактики имеют и некоторую скорость в сто
рону, и это дает возможность предположить, что в прошлом
была какая-то фаза сжатия Вселенной, когда галактики нахо
дились очень близко друг к другу, но каким-то образом сумели
не столкнуться. В таком случае Вселенная могла начать рас
ширение, миновав фазу бесконечной плотности.
Когда Лифшиц и Халатников сделали свое предположе

ние, я был аспирантом и подыскивал тему для диссертации.
Меня заинтересовало, произошел ли в прошлом Большой
Взрыв сингулярности, поскольку этот вопрос был решаю
щим для понимания происхождения Вселенной. Вместе
с Роджером Пенроузом мы разработали ряд новых математи
ческих приемов, чтобы оперировать с этой и схожими про
блемами. Мы показали, что, если общая теория относитель
ности верна, любая осмысленная модель Вселенной должна
начинаться с сингулярности, а значит, наука может сказать,
что Вселенная должна была иметь начало, но не может ска
зать, как она должна была начаться, —для этого нужно об
ратиться к Богу.
Было интересно наблюдать изменение отношения к син
гулярностям. Когда я учился на последнем курсе университе
та, почти никто не воспринимал их всерьез. Теперь, благодаря
теоремам сингулярности, почти все верят, что Вселенная воз
никла из сингулярности, где физические законы нарушаются.
Однако теперь уже я думаю, что, хотя сингулярности и суще
ствуют, физические законы все же могут определить, как воз
никла Вселенная.
Общая теория относительности —это так называемая
классическая теория, то есть она не принимает в расчет тот
факт, что частицы не имеют точно определенного положения
и скорости, а «размазаны» по маленькой области простран
ства принципом неопределенности квантовой механики, ко
торый не позволяет одновременно измерить и положение,
и скорость. В обычных ситуациях это не имеет большого
значения, потому что радиус искривления пространства-
времени очень велик по сравнению с неопределенностью по
ложения частицы. Однако теоремы сингулярности показыва
ют, что в начале настоящей фазы расширения Вселенной
пространство-время было сильно деформировано, с малым
радиусом искривления. В этой ситуации принцип неопреде

ленности очень важен. Таким образом, общая теория относи
тельности, предсказывая сингулярности, можно сказать, ве
дет к собственному крушению. Чтобы обсуждать происхо
ждение Вселенной, нам нужна теория, сочетающая общую
теорию относительности и квантовую механику.
Таковой является теория квантовой гравитации. Мы еще
точно не знаем, какую форму примет правильная теория
квантовой гравитации. Лучшим кандидатом из имеющихся
в настоящий момент является теория суперструн, но в ней еще
есть ряд нерешенных проблем. Однако можно предположить,
какие свойства будут наличествовать в любой жизнеспособ
ной теории. Одно из них —идея Эйнштейна о том, что влия
ние гравитации можно представить как искривление или воз
мущение (искажение) пространства-времени материей и за
ключенной в ней энергией. Объекты стремятся следовать за
ближайшим телом по прямой в искривленном пространстве.
Однако, поскольку оно искривлено, их пути оказываются
изогнутыми словно бы гравитационным полем.
Другой ожидаемый элемент окончательной теории —это
предположение Ричарда Фейнмана относительно того, что
квантовую теорию можно сформулировать как «сумму
предысторий». В простейшей форме идея заключается в том,
что каждая частица имеет все возможные пути, или истории,
в пространстве-времени. Каждый путь, или история, имеет
некую вероятность, зависящую от его формы. Чтобы эта идея
заработала, нужно рассмотреть истории во мнимом, а не
в реальном времени, где мы якобы живем. Термин «мнимое
время» напоминает нам научную фантастику, но на самом
деле это хорошо проработанная математическая концепция.
В некотором смысле мнимое время можно представить на
правлением времени, перпендикулярным к реальному вре
мени. Складываются вероятности всех предысторий части
цы с определенными свойствами, такими как прохождение

через определенные точки в определенное время. Потом
нужно экстраполировать результат обратно в реальное
пространство-время, в котором мы живем. Это не самый из
вестный подход к квантовой теории, но он дает те же резуль
таты, что и другие методы.
В случае квантовой гравитации идея Фейнмана о сумме
историй включает суммирование всевозможных историй по
Вселенной —то есть разных искривленных пространств-
времен. Они представляют собой историю Вселенной и всего
сущего в ней. Тут придется определить, какой класс из воз
можных искривленных пространств включать в сумму исто
рий. Выбор этого класса пространств определяет, в каком со
стоянии находится Вселенная. Если в класс искривленных
пространств, определяющий состояние Вселенной, войдут
пространства с сингулярностями, то вероятность существова
ния таких пространств не удастся определить теорией. Вме
сто этого вероятностям придется присвоить значения некото
рым произвольным образом. Это означает, что наука не мо
жет предсказать вероятности таких сингулярных историй для
пространства-времени. Таким образом, она не может сказать,
как Вселенная должна себя вести. Возможно, однако, что Все
ленная находится в состоянии, определяемом суммой, вклю
чающей в себя только несингулярные искривленные про
странства. В таком случае научные законы объяснят Вселен
ную полностью, и чтобы определить, как она возникла, не
нужно будет обращаться к какой-то внешней по отношению
к ней силе. Предположение, что состояние Вселенной опреде
ляется суммой только несингулярных историй, в какой-
то степени напоминает ситуацию с пьяным, ищущим свои
ключи под фонарем: возможно, он потерял их не там, но это
единственное место, где их можно найти. Аналогично, Все
ленная может быть в состоянии, определяемом суммой не
только несингулярных историй, но это единственное ее со

стояние, в котором наука может предсказать, какой Она будет.
В 1983 году Джим Хартл и я предложили получать со
стояние Вселенной как сумму определенного класса исто
рий. Этот класс состоял из искривленных пространств без
сингулярностей, пространств конечного размера, но не имею
щих краев и границ, вроде земной поверхности, но с еще дву
мя измерениями. Земная поверхность имеет конечную пло
щадь, но не имеет сингулярностей, краев и границ. Я прове
рил это экспериментально: объехал вокруг Земли и нигде
с нее не упал.
Предложение, сделанное Хартлом и мной, можно пе
рефразировать так: «Граничным условием Вселенной явля
ется то, что она не имеет границ». Только если Вселенная
находится в безграничном состоянии, научные законы сами
по себе определяют вероятности каждой возможной исто
рии. Таким образом, только в этом случае известные законы
определят, как поведет себя Вселенная. Если она находится
в каком-либо другом состоянии, класс искривленных про
странств в сумме историй включит пространства с сингу
лярностями. Чтобы определить вероятности таких сингу
лярных историй, нужно призвать какой-то другой принцип,
отличный от известных научных законов. Этот принцип бу
дет чем-то внешним по отношению к Вселенной. Мы не мо
жем вывести его из чего-то внутри нее. С другой стороны,
если Вселенная находится в безграничном состоянии, теоре
тически мы могли бы полностью определить, как она пове
дет себя, с точностью, ограниченной принципом неопреде
ленности.
Бесспорно, для науки было бы хорошо, если бы Вселенная
была в безграничном состоянии, но как мы можем сказать, так
ли это? Ответ заключается в том, что из предположения о без
граничности Вселенной вытекают некоторые предсказания
относительно того, как Вселенная должна себя вести. Если бы

все эти предсказания не согласовались с наблюдениями, мы
могли бы заключить, что Вселенная не находится в безгра
ничном состоянии. Таким образом, предположение безгра
ничности —это хорошая научная теория в смысле, опреде
ленном философом Карлом Поппером: ее можно опровер
гнуть наблюдением.
Если наблюдения не сойдутся с предсказаниями, мы
узнаем, что в классе возможных историй должны быть син
гулярности. Однако это почти и всё, что мы узнаем. Мы не
сможем рассчитать вероятности сингулярных историй, а зна
чит, не сможем предсказать, как Вселенная должна себя ве
сти. Можно подумать, что эта непредсказуемость не так уж
много значит, если она имела место только во время Большо
го Взрыва, —ведь это было десять или двадцать миллиардов
лет назад. Но если предсказуемость нарушилась в очень
сильном гравитационном поле при Большом Взрыве, она
также нарушится и при коллапсе каждой звезды. Это может
случаться-несколько раз в неделю только в нашей Галакти
ке*, и наша способность предсказывать окажется мала даже
по стандартам метеопрогнозов.
Конечно, можно сказать, что нет нужды беспокоиться
о нарушении предсказуемости на далеких звездах. Однако
в квантовой теории все, что полностью не исключено, может
случиться —и случится. Следовательно, если класс возмож
ных историй включает пространства с сингулярностями, эти
сингулярности могут оказаться где угодно —не только при
Большом Взрыве или коллапсе звезды. И наоборот, тот факт,
что мы можем предсказать события, —это эксперименталь
ное свидетельство против сингулярностей и за предположе
ние безграничности.
* Автор неточен: коллапс звезд в Галактике происходит в лучшем
случае раз в несколько десятков лет. —Науч. ред.
Так что же предсказывает для Вселенной предположение

безграничности? Прежде всего, поскольку все возможные
истории для Вселенной в какой-то мере конечны, любая си
стема измерения, которую кто-либо мог бы применить для
времени, должна иметь наибольшее и наименьшее значение.
Следовательно, Вселенная будет иметь начало и конец. На
чалом в реальном времени будет Большой Взрыв сингуляр
ности. Однако начало во мнимом времени не будет сингуляр
ностью, а будет отдаленно напоминать Северный полюс на
Земле. Если за аналог времени взять долготу на поверхности
времени, то можно сказать, что поверхность Земли начинает
ся с Северного полюса. И все же Северный полюс —это самая
обыкновенная точка на Земле. Точно так же событие, которо
му мы хотим присвоить имя «начало Вселенной во мнимом
времени», будет обыкновенной точкой пространства-времени,
такой же, как остальные. Научные законы будут выполняться
в начале так же, как и где-либо еще.
По аналогии с поверхностью Земли можно ожидать, что
конец Вселенной будет напоминать начало, так же как Се
верный полюс напоминает Южный. Однако Северный
и Южный полюсы соотносятся с началом и концом истории
Вселенной во мнимом времени, а не в реальном, в котором
мы живем. Если экстраполировать результаты суммирова
ния историй во мнимом времени на реальное время, окажет
ся, что начало Вселенной в реальном времени может сильно
отличаться от ее конца.
Вместе с Джонатаном Галливеллом мы провели прибли
зительный расчет, что же влечет за собой условие безгранич
ности. Мы оперировали со Вселенной как с совершенно глад
ким и однородным фоном, на котором есть малые возмуще
ния плотности. В реальном времени может представиться, что
Вселенная начала расширяться с очень маленького радиуса.
Во-первых, расширение будет, так сказать, инфляционным, то
есть размер Вселенной будет удваиваться за крошечную долю

секунды, как цены в некоторых странах удваиваются каждый
год. Мировой рекорд экономической инфляции, вероятно, по
ставила Германия после Первой мировой войны, когда цена
буханки хлеба подскочила за месяц от одной марки до мил
лиона. Но это ничто по сравнению с инфляцией, случившей
ся при возникновении Вселенной: ее размер увеличивал
ся в геометрической прогрессии с коэффициентом миллион
миллионов миллионов миллионов миллионов раз за крошеч
ную долю секунды. Конечно, это было еще до прихода ны
нешнего правительства.
Инфляция была хороша тем, что произвела Вселенную,
гладкую и однообразную в большом масштабе, которая, чтобы
избежать повторного коллапса, расширялась с критической
скоростью. Инфляция также была хороша тем, что произво
дила все содержимое Вселенной буквально из ничего. Когда
Вселенная была одиночной точкой вроде Северного полюса,
в ней не было ничего, а теперь в той части Вселенной, что мы
можем наблюдать, содержится по меньшей мере 1080частиц.
Откуда же взялись все эти частицы? Ответ заключается в том,
что теория относительности и квантовая механика позволяют
материи возникать из энергии в форме пар частица-анти-
частица. А откуда взялась энергия на создание этой материи?
Ответ таков: она была позаимствована из гравитационной
энергии Вселенной. Вселенная взяла в долг огромное количе
ство отрицательной гравитационной энергии, которая точно
уравновесила положительную энергию материи. Во время ин
фляции Вселенная делала огромные долги у гравитационной
энергии, чтобы финансировать создание новой материи. В ре
зультате восторжествовала кейнсианская экономика: получи
лась сильная экспансивная Вселенная, полная материальных
объектов. А долг гравитационной энергии не будет погашен до
скончания Вселенной.
Ранняя Вселенная не могла быть совершенно однородной

и равномерной, потому что э го нарушило бы существующий
в квантовой механике принцип неопределенности. В ней
должны были быть отклонения от равномерной плотности.
Предположение безграничности подразумевает, что эти раз
личия в плотности имеются уже в своем первоначальном со
стоянии, то есть они, согласно принципу неопределенности,
должны быть насколько возможно малы. Однако в течение
инфляционного расширения эти различия будут увеличи
ваться. Когда период инфляционного расширения закончит
ся, мы окажемся во Вселенной, которая кое-где расширяется
быстрее, а кое-где медленнее. В областях более медленного
расширения гравитационное притяжение материи будет за
медлять дальнейшее расширение. В конце концов такие об
ласти прекратят расширяться и сожмутся в виде галактик
и звезд. Следовательно, предположение безграничности по
зволяет объяснить все сложные структуры, которые мы ви
дим вокруг. Однако оно не может дать для Вселенной одного-
единственного предсказания, а дает целое семейство возмож
ных историй, каждая со своей вероятностью. Возможна
история, в которой на последних выборах в Великобритании
победила лейбористская партия, хотя вероятность такой
истории мала.
Предположение безграничности имеет глубокий смысл
для оценки роли Бога в делах Вселенной. Теперь в основном
признано, что Вселенная развивается согласно четко опреде
ленным законам. Эти законы могли быть установлены Бо
гом, но, похоже, Он больше не вмешивается в жизнь Вселен
ной, чтобы их нарушить. Дело Бога было завести часы и за
пустить ее так, как Ему заблагорассудилось; в таком случае
нынешнее состояние Вселенной было бы результатом Бо
жьего выбора начальных условий.
Однако если нечто вроде предположения безграничности
верно, ситуация была бы совершенно иной. В этом случае за
коны физики выполнялись бы даже при возникновении Все

ленной, и Бог не имел бы свободы выбора начальных усло
вий. Конечно, Он все равно мог бы произвольно выбрать
законы, правящие Вселенной, однако у Него не было бы об
ширного выбора. Могло бы быть лишь небольшое число не
противоречивых законов, которые привели бы к возникно
вению таких сложных существ, как мы, чтобы задаться во
просом: какова природа Бога?
И даже если существует всего одно множество возмож
ных законов, это всего лишь множество уравнений. Что же
вдыхает в уравнения жизнь и создает Вселенную, чтобы они
управляли ею? Эта окончательная единая теория так мощна,
что стала причиной собственного существования? Наука мо
жет решить вопрос, как Вселенная возникла, но она не может
ответить, почему Вселенная появилась. На этот вопрос я от
вета не знаю.
10
КВАНТОВАЯ МЕХАНИКА
И ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ*
Первые тридцать лет XX века стали свидетелями появления

трех теорий, радикально изменивших взгляд человека на
физику и на саму реальность. Физики все еще пытаются изу
чить и собрать воедино их последствия. Эти три теории —
специальная теория относительности (1905), общая теория
относительности (1915) и теория квантовой механики
(1926). Альберт Эйнштейн в большой степени разработал
первую, полностью создал вторую и сыграл значительную
роль в развитии третьей. И все же Эйнштейн никак не мог
принять квантовую механику из-за наличия в ней элемента
случайности и неопределенности. Его чувства выразились
в часто цитируемой фразе: «Бог не играет в кости». Однако
большинство физиков с готовностью приняли и специаль
ную теорию относительности, и квантовую механику, пото
му что эти теории описывали прямо наблюдаемые эффекты.
Общую же теорию относительности большинство оставили
без внимания, потому что она представлялась слишком
сложной в математическом смысле, ее было не проверить
* Статья, опубликованная в «Сайентифик Америкен» в январе 1977 г.

в лаборатории, и эго была чисто классическая теория, то

есть казалось, что она не стыкуется с квантовой механикой.
Поэтому общая теория относительности была в загоне почти
пятьдесят лет.
Огромное расширение астрономических наблюдений, на
чавшееся в шестидесятых годах, стало причиной возрождения
интереса к классической теории относительности, так как ока
залось, что многие ранее неизвестные явления, такие как ква
зары, пульсары и компактные источники рентгеновского из
лучения, говорят о существовании очень сильных гравитаци
онных полей, описать которые может лишь общая теория
относительности. Квазары —это похожие на звезды объекты,
которые должны быть в несколько раз ярче целых галактик,
если они в самом деле удалены на то расстояние, о котором го
ворит смещение их спектра к красному краю; пульсары —это
быстро мигающие остатки взрыва сверхновой, предположи
тельно сверхплотные нейтронные звезды; компактные источ
ники рентгеновского излучения, открытые приборами с кос
мических аппаратов, могут быть тоже нейтронными звездами
или, возможно, гипотетическими объектами еще большей
плотности, а именно черными дырами.
Одной из проблем, с которой столкнулись физики, ста
равшиеся применить общую теорию относительности к
этим открытым или гипотетическим объектам, стали по
пытки состыковать ее с квантовой механикой. За послед
ние несколько лет были проведены работы, дающие надеж
ду на то, что не так далеко время, когда мы получим полную
непротиворечивую теорию гравитации, согласующуюся
с общей теорией относительности для макроскопических
объектов и, можно надеяться, свободную от математических
бесконечностей, преследующих другие квантовые теории
поля. Эти работы основаны на некоторых недавно откры
тых квантовых эффектах, имеющих отношение к черным
дырам, что обеспечивает замечательную связь черных дыр

с законами термодинамики.
Позвольте мне кратко описать, как могли возникнуть чер
ные дыры. Представьте себе звезду с массой в десять раз боль
ше солнечной. Большую часть своей жизни, то есть около мил
лиарда лет, звезда генерирует в своих недрах тепло, преоб
разуя водород в гелий. Высвобожденная энергия создает
достаточное давление, чтобы уравновешивать созданную звез
дой силу тяжести и поддерживать размеры звезды с радиусом
примерно в пять раз больше солнечного. Скорость для отрыва
от поверхности такой звезды будет около 1000 км/с. То есть
объект, выстреленный с поверхности звезды вертикально
вверх со скоростью меньше 1000 км/с, будет притянут грави
тационным полем звезды назад и вернется на поверхность,
в то время как объект, вылетевший с большей скоростью, уле
тит в бесконечность.
Когда звезда выработает все свое ядерное топливо, ничто
уже не сможет поддерживать внутреннее давление, и под дей
ствием собственной силы тяжести она начнет сжиматься. По
мере сжатия звезды сила тяжести на ее поверхности стано
вится все больше и необходимая для отрыва скорость возрас
тает. Когда радиус уменьшится до 30 км, необходимая для от
рыва скорость достигнет 300 000 км/с —скорости света. По
сле этого никакой свет, испускаемый звездой, не сможет уйти
в бесконечность, а будет притягиваться обратно гравитацион
ным полем. Согласно специальной теории относительности,
ничто не может двигаться быстрее света, так что если не мо
жет вырваться свет, то не может и ничто другое.
В результате получается черная дыра —область прос-
транства-времени, откуда ничто не может улететь в бесконеч
ность. Границы черной дыры называются горизонтом собы
тий. Он соответствует фронту тех световых волн от звезды,
которым не удалось улететь в бесконечность, но которые и не
упали обратно, а парят на радиусе Шварцшильда: 2 GM/c, где

G —Ньютонова гравитационная константа, М —масса звез
ды, а с —скорость света. Для звезды примерно в десять масс
Солнца радиус Шварцшильда составляет около 30 км.
Существуют довольно убедительные наблюдения, позво
ляющие предположить, что черные дыры примерно такого
размера существуют как источник рентгеновского излучения
в системе двойной звезды, известной под именем X-I Лебедя.
Может быть также огромное множество разбросанных по
Вселенной очень маленьких черных дыр, которые образова
лись в результате коллапса не звезды, а сильно сжатой обла
сти в горячей плотной среде, предположительно существовав
шей вскоре после Большого Взрыва, из которого произошла
Вселенная. Такие первичные черные дыры представляют
огромный интерес с точки зрения их квантового эффекта, ко
торый я опишу ниже. Черная дыра весом в миллиард тонн
(примерно масса горы) имела бы радиус около 10~13сантиме
тра (размер нейтрона или протона). Она могла бы двигаться
по орбите вокруг Солнца или центра Галактики.
Первый намек, что между черными дырами и термодина
микой может существовать связь, сделало математическое
открытие 1970 года, утверждающее, что площадь поверхно
сти горизонта событий, границ черной дыры, обладает свой
ством всегда возрастать, когда в черную дыру падает допол
нительная материя или излучение. Более того, если две чер
ные дыры столкнутся и сольются в одну, площадь горизонта
событий вокруг этой новой черной дыры будет больше, чем
сумма площадей двух первоначальных. Эти свойства предпо
лагают, что между площадью горизонта событий черной
дыры и понятием энтропии в термодинамике существует
сходство. Энтропию можно рассматривать как меру беспо
рядка системы или, что то же самое, как недостаток знаний
о ее точном состоянии. Знаменитый второй закон термодина

мики гласит, что энтропия со временем всегда возрастает.
Аналогию между свойствами черной дыры и законами
термодинамики расширили Дж. М. Бардин из Вашингтон
ского университета, Брендон Картер (Мьюдонская обсервато
рия) и я. Согласно термодинамике малое изменение энтропии
системы сопровождается пропорциональным изменением
энергии системы. Коэффициент пропорциональности называ
ется температурой системы. Бардин, Картер и я нашли схожий
закон, касающийся изменения массы черной дыры и площади
горизонта событий. Здесь коэффициентом пропорционально
сти является величина, называемая поверхностной гравитаци
ей, которая является мерой силы гравитационного поля на
горизонте событий. Если допустить, что площадь горизонта
событий аналогична энтропии, то поверхностная гравитация
окажется аналогичной температуре. Сходство усиливается
тем фактом, что поверхностная гравитация оказывается оди
наковой во всех точках горизонта событий, так же как при теп
ловом равновесии температура одинакова по всему телу.
Хотя между энтропией и площадью горизонта событий
существует явное сходство, нам не очевидно, как площадь
можно отождествлять с энтропией черной дыры. Что для
черной дыры означает энтропия? Решающее предположение
сделал в 1972 году Джейкоб Бекенштейн, учившийся тогда на
последнем курсе Принстонского университета, а затем рабо
тавший в Негевском университете в Израиле. Суть примерйо
такова: когда в результате гравитационного коллапса получа
ется черная дыра, она быстро устанавливается в стационар
ное состояние, характеризуемое всего тремя параметрами:
массой, моментом импульса и электрическим зарядом. Кро
ме этих трех, черная дыра не сохраняет никаких других
свойств сжавшегося объекта. Данное заключение, известное
как теорема «Черная дыра не имеет волос», было подтверж
дено нашей совместной работой с Брендоном Картером, Вер

нером Израэлем из Альбертского университета и Дэвидом
К. Робинсоном из лондонского Кингз-колледжа.
Из теоремы об отсутствии волос вытекает, что при гра
витационном коллапсе теряется большой объем информа
ции. Например, окончательное состояние черной дыры не
зависит от того, состояло ли сжавшееся тело из материи или
антиматерии, было ли оно круглым или совсем неправиль
ной формы. Иными словами, черная дыра данной массы, мо
мента импульса и электрического заряда может образовать
ся в результате коллапса любой одной или множества раз
ных конфигураций материи. В самом деле, если пренебречь
квантовыми эффектами, число конфигураций могло бы
быть бесконечным, поскольку черная дыра может быть об
разована в результате коллапса целой тучи бесконечного
числа частиц с бесконечно малой массой.
Из принципа неопределенности в квантовой механике,
однако, следует, что частица с массой т ведет себя как вол
на с длиной h/mc, где h — постоянная Планка (малое число
6,62 х 10 27эрг-секунд), а с —скорость света. Чтобы облако
частиц смогло сжаться в черную дыру, необходимо, чтобы
эта длина волны была меньше, чем размер получившейся
черной дыры. Таким образом оказывается, что число началь
ных состояний, из которых может сформироваться черная
дыра с данными массой, моментом импульса и электриче
ским зарядом, хотя и очень велико, может быть конечным.
Бекенштейн предположил, что логарифм этого числа можно
интерпретировать как энтропию черной дыры. Логарифм
этого числа будет мерой количества информации, безвоз
вратно теряемой за горизонтом событий во время коллапса
при возникновении черной дыры.
Очевидным изъяном в предположении Бекенштейна
было то обстоятельство, что если черная дыра имеет конеч-
11 №3172
ную энтропию, пропорциональную площади ее горизонта со

бытий, то она должна иметь и конечную температуру, про
порциональную ее поверхностной гравитации. Из этого мож
но сделать вывод, что черная дыра находится в равновесии
с тепловым излучением при некоторой ненулевой температу
ре. Однако, согласно классической концепции, такое равно
весие невозможно, поскольку черная дыра поглотила бы лю
бое упавшее на нее тепловое излучение, но по определению
не смогла бы выделить ничего взамен.
Этот парадокс оставался нерешенным до 1974 года, когда я
исследовал, как будет вести себя материя вблизи черной дыры
согласно квантовой механике. К своему великому удивлению,
я обнаружил, что черная дыра постоянно испускает частицы.
Как и все в то время, я принимал без сомнений, что черная
дыра не может ничего испускать. Поэтому я потратил очень
много усилий, пытаясь избавиться от такого ошеломляющего
эффекга. Однако он отказывался исчезать, и в конце концов
мне пришлось его признать. Но что меня окончательно убеди
ло в реальности этого физического процесса, так это тот факт,
что вылетающие частицы имели в точности тепловой спектр:
черная дыра создает и выделяет частицы, как обычное горячее
тело с температурой, пропорциональной поверхностной гра
витации и обратно пропорциональной массе. Это сделало
предположение Бекенштейна о конечной энтропии черной
дыры полностью непротиворечивым, поскольку получалось,
что черная дыра может находиться в тепловом равновесии при
некоторой отличной от нуля температуре.
С тех пор математическая строгость того, что черная дыра
может излучать тепло, была доказана многими другими
людьми со множеством разных подходов. Один из способов
понять это состоит в следующем. Квантовая механика
утверждает, что все пространство заполнено парами из «вир
туальных» частиц и античастиц, которые постоянно материа
лизуются в пары, разделяются, а потом соединяются вновь

и взаимно уничтожаются (аннигилируют). Эти частицы на
зываются «виртуальными», в отличие от реальных, потому
что их нельзя наблюдать прямо, посредством детектора ча
стиц. Их косвенный эффект, тем не менее, можно измерить,
и существование таких частиц было подтверждено неболь
шим смещением («смещением Лэмба»), вносимым ими
в спектр света от возбужденных атомов водорода. Теперь,
при наличии черной дыры, один член такой пары «виртуаль
ных» частиц может упасть в дыру, оставив другого без пар
тнера для аннигиляции. Оставленная в одиночестве частица
или античастица может упасть в черную дыру вслед за пар
тнером, но может и улететь в бесконечность, где покажется
излучением черной дыры.
Другой способ взглянуть на этот процесс —считать члена
пары частица-античастица, падающей в черную дыру (ска
жем, античастицу), реальной частицей, но идущей по време
ни в обратном направлении. Таким образом, античастицу,
падающую в черную дыру, можно рассматривать как части
цу, вылетающую из черной дыры, но в обратном времени.
Достигнув точки, в которой пара частица-античастица изна
чально материализовалась, она рассеивается гравитацион
ным полем так, чтобы двигаться по времени в прямом на
правлении.
Таким образом, квантовая механика позволяет частице
вырваться из черной дыры, чего не допускает классическая
механика. Однако в ядерной и атомной физике есть много
других ситуаций, когда существует некоторый барьер, кото
рый по классическим принципам частицы преодолеть не мо
гут, но через который могут проложить тоннель согласно
принципам квантовой механики.
Толщина барьера вокруг черной дыры пропорциональна
размеру черной дыры. Следовательно, только очень немногие
частицы могут вырваться из такой большой черной дыры, ка

ковой предположительно является X-I Лебедя, но из черных
дыр поменьше частицы могут просачиваться весьма быстро.
Тщательные расчеты показывают, что выпущенные частицы
имеют тепловой спектр, соответствующий температуре, воз
растающей с той же скоростью, с какой убывает масса черной
дыры. Температура черной дыры с массой Солнца составляет
всего лишь одну десятимиллионную градуса относительно
абсолютного нуля. Тепловое излучение, покидающее черную
дыру с такой температурой, совершенно поглотилось бы ра
диационным фоном Вселенной. С другой стороны, черная
дыра с массой всего миллиард тонн, то есть первичная черная
дыра размером примерно с протон, имела бы температуру
около 120 миллиардов градусов Кельвина, что соответствует
энергии в несколько десятков миллионов электрон-вольт.
При такой температуре черная дыра могла бы порождать
электрон-позитронные пары и частицы нулевой массы, такие
как фотоны, нейтрино и гравитоны (предположительно не
сущие гравитационную энергию). Первичная черная дыра
выделяла бы энергию мощностью порядка 6000 мегаватт, что
равно мощности шести больших ядерных электростанций.
Поскольку черная дыра испускает частицы, ее масса и раз
меры постоянно уменьшаются. Это облегчает другим части
цам возможность проделать тоннель наружу, и потому эмис
сия будет продолжаться, постоянно возрастая, пока в конце
концов черная дыра не сойдет на нет. Таким образом, в конеч
ном итоге все черные дыры во Вселенной испарятся, одна
ко для этого понадобится действительно долгое время: чер
ная дыра с массой Солнца просуществует 1066лет. С другой
стороны, первобытная черная дыра должна почти полно
стью испариться за десять миллиардов лет, что прошло со вре
мени Большого Взрыва, когда, как нам известно, возникла
Вселенная. Такие черные дыры теперь должны испускать
жесткое гамма-излучение с энергией около 100 миллионов

электрон-вольт.
Подсчеты, сделанные Доном Н. Пейджем, работавшим то
гда в Калифорнийском технологическом институте, и мной,
основывались на измерениях космического фона гамма-
радиации со спутника SAS-2 и показали, что средняя плот
ность первичных черных дыр должна была быть меньше, чем
примерно двести дыр на кубический световой год. Локальная
плотность в нашей Галактике могла быть в миллион раз боль
ше этой величины, если бы первичные черные дыры сконцен
трировались в «гало» галактик —разреженном облаке быстро
движущихся звезд, окружающем каждую галактику, —а не
распределились бы равномерно по всей Вселенной. Из этого
следует, что ближайшая к Земле первичная черная дыра, веро
ятно, находится по меньшей мере на том же расстоянии, что
и Плутон.
Последняя стадия испарения черной дыры происходит
так быстро, что заканчивается страшным взрывом. Какова
мощность этого взрыва, зависит от того, из какого количества
элементарных частиц состоит мир. Если, согласно широко
распространенному сейчас мнению, все частицы состоят из
шести разновидностей кварков, в последнем взрыве выделит
ся энергия, равная энергии почти десяти миллионов водород
ных бомб мощностью в одну мегатонну каждая. С другой сто
роны, альтернативная теория, выдвинутая Р. Хейдждорном
из CERN, Европейского центра ядерных исследований в Же
неве, утверждает, что существует бесконечное множество эле
ментарных частиц все большей массы*. По мере того как чер
ная дыра делается все меньше и горячее, она испускает все
больше и больше разнообразных частиц, и, возможно, взрыв
окажется в 100 ОООраз мощнее, чем рассчитанный на основе
* В настоящее время эта гипотеза уже не рассматривается. —Науч. ред.

кварковой гипотезы. Поэтому наблюдение взрыва черной

дыры дало бы нам очень ценную информацию о физике эле
ментарных частиц —информацию, которую не получить ни
каким иным способом.
Взрыв черной дыры произведет мощный выброс высоко
энергетического гамма-излучения. Хотя его можно заметить
детекторами гамма-лучей на спутниках или воздушных ша
рах, было бы непросто запустить детектор достаточного раз
мера, чтобы получить существенный шанс уловить значи
тельное число гамма-фотонов от одного взрыва. Возможно,
когда-нибудь при помощи космического челнока удастся по
строить большой детектор гамма-лучей на орбите, но более
легкой и дешевой альтернативой было бы использовать в ка
честве детектора верхние слои земной атмосферы. Высоко
энергетические гамма-лучи, входя в атмосферу, произве
дут ливень электрон-позитронных пар, которые вначале бу
дут проходить через атмосферу со скоростью выше скорости
света (свет замедляется взаимодействием между молекула
ми). Таким образом, электроны и позитроны породят нечто
вроде ударной волны в электромагнитном поле, наподобие
той, что возникает при движении в воздухе со сверхзвуковой
скоростью. Такую ударную волну, называемую черенков-
ским излучением, можно обнаружить с земли как вспышку
видимого света.
Предварительные эксперименты Нейла А. Портера и Тре
вора К. Уикеса из дублинского Юниверсити-колледжа показа
ли, что, если черные дыры взрываются так, как предсказывает
теория Хейдждорна, за век в нашей области Галактики случа
ется менее двух взрывов черной дыры на кубический свето
вой год. Из этого следует, что плотность первичных черных
дыр меньше, чем 100 миллионов дыр на кубический световой
год. Наверное, существует возможность значительно увели
чить чувствительность таких наблюдений, и даже если они не
дадут никакого положительного свидетельства о первобыт

ных черных дырах, то все равно будут представлять собой
большую ценность. Если наблюдения установят низкий верх
ний предел плотности таких черных дыр во Вселенной, они
покажут, что ранняя Вселенная должна была быть очень ров
ной и не турбулентной.
Большой Взрыв схож со взрывом черной дыры, но в го
раздо большем масштабе. Поэтому можно надеяться, что, по
няв, как черные дыры порождают частицы, мы придем к ана
логичному пониманию, как Большой Взрыв породил всё во
Вселенной. В черной дыре материя сжимается и пропадает
навек, но на ее месте возникает новая материя. Поэтому, мо
жет быть, существовала какая-то более ранняя фаза Вселен
ной, когда материя сжималась, чтобы опять возникнуть по
сле Большого Взрыва.
Если материя, сжавшаяся в черную дыру, имела какое-то
сальдо электрического заряда, получившаяся черная дыра бу
дет иметь такой же заряд. Это означает, что черная дыра име
ет тенденцию притягивать члены пар виртуальных частиц-
античастиц с противоположным зарядом и отталкивать чле
ны с таким же зарядом. Следовательно, черная дыра будет
испускать преимущественно частицы с зарядом того же знака,
4to имеет сама, и быстро разрядится. Аналогично, если сжи
мающаяся материя имеет сальдо момента импульса, черная
дыра будет вращаться и преимущественно испускать части
цы, отбирающие ее момент импульса. Причина, почему чер
ные дыры «запоминают» электрический заряд, момент им
пульса и массу сжимающейся материи, которая «забывает»
все остальное, заключается в том, что эти три величины соче
таются с полями, действующими на большом расстоянии:
в случае заряда —с электромагнитным полем, а в случае мо
мента импульса и массы —с гравитационным.
Эксперименты Роберта X. Дика из Принстонского уни

верситета и Владимира Брагинского из Московского госу
дарственного университета показали, что не существует
дальнодействующих полей, которые соответствовали бы
квантовому свойству, называемому барионным числом (ба-
рионы — это класс частиц, включающий в себя протоны
и нейтроны). Следовательно, черная дыра, получившаяся
в результате сжатия множества барионов, забудет свое бари-
онное число и будет излучать равное количество барионов
и антибарионов. Поэтому, когда черная дыра исчезнет, она
нарушит один из самых нежно любимых законов физики ча
стиц —закон сохранения барионов.
Хотя гипотеза Бекенштейна о конечной энтропии черных
дыр для своей стройности требует, чтобы черные дыры излу
чали тепло, тем не менее, на первый взгляд, кажется истинным
чудом, что тщательные расчеты квантовой механики, касаю
щиеся возникновения частиц, говорят о появлении излучения
с тепловым спектром. Объясняется это тем, что испущенные
частицы туннелировали из черной дыры, о которой внешний
наблюдатель не знает ничего, кроме ее массы, момента им
пульса и электрического заряда. Это означает, что все сочета
ния или конфигурации выпущенных частиц, имеющих одну
и ту же энергию, момент импульса и электрический заряд,
одинаково вероятны. В самом деле, возможно, что черная дыра
испустит телевизор или десятитомник Пруста в кожаном пе
реплете, но число конфигураций частиц, соответствующее та
ким экзотическим возможностям, бесконечно мало. Гораздо
большее число конфигураций соответствует излучению со
спектром, близким к тепловому.
Излучение черных дыр добавило еще большую степень не
определенности, или непредсказуемости, к той, что и так ассо
циировалась с квантовой механикой. В классической механике
можно предсказать результаты измерения как скорости, так
и положения частицы. В квантовой механике принцип неопре

деленности гласит, что можно предсказать результат лишь
одного из измерений —либо скорости, либо положения, но не
обоих. Таким образом, способность наблюдателя делать опреде
ленные предсказания, по сути, урезается наполовину. С черны
ми дырами ситуация еще хуже. Поскольку частицы, излучен
ные черной дырой, приходят из области, о которой наблюдатель
имеет ограниченные знания, он не может с определенностью
предсказать ни скорость, ни положение частиц, ни какую-либо
их комбинацию. Все, что он может предсказать, —это вероят
ность, с которой определенные частицы будут выпущены. И по
тому, кажется, Эйнштейн вдвойне ошибся, сказав: «Бог не игра
ет в кости». Рассмотрев испускание частиц черной дырой, по
хоже, мы можем сказать, что Бог не только играет в кости, но
порой еще и бросает их там, где никто не видит.
11
И МОЛОДЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ*
Падение в черную дыру стало одним из ужасов научной

фантастики. На самом деле о черных дырах сейчас можно
сказать, что это научный факт, а не фантастика. Как я пока
жу ниже, есть достаточные основания утверждать, что чер
ные дыры должны существовать, и наблюдения четко указы
вают на присутствие в нашей Галактике множества черных
дыр, а в других галактиках их еще больше.
Конечно, описывать, что происходит, когда падаешь в чер
ную дыру, —это поистине раздолье для фантастов. Обычно
предполагают, что если черная дыра вращается, то можно
провалиться через дырочку в пространстве-времени и ока
заться в другой части Вселенной. Это дает большие возмож
ности для путешествий в космосе. И в самом деле, если путе
шествия на другие звезды, не говоря уж о других галактиках,
в будущем окажутся осуществимыми на практике, нам пона
добится нечто подобное. В противном случае тот факт, что
ничто не может двигаться быстрее света, растянет путеше
ствие к ближайшей звезде по меньшей мере лет на восемь.
* Хичкоковская лекция, прочитанная в Калифорнийском универси
тете в Беркли в апреле 1988 г.
Многовато, чтобы провести выходные на альфе Центавра!

А вот если суметь нырнуть в черную дыру, то можно выныр
нуть в любой точке Вселенной. Правда, не совсем ясно, каким
образом выбрать место назначения: вы можете решить съез
дить на праздники в Вирго, а окажетесь в Крабовидной ту
манности.
Мне жаль разочаровывать галактических туристов, но
этот сценарий не работает: если вы прыгнете в черную дыру,
вас разорвет на части и расплющит так, что от вас ничего не
останется. Однако в некотором смысле частицы, составляю
щие ваше тело, окажутся в другом мире. Не знаю, утешится
ли превратившийся в спагетти в черной дыре сознанием того,
что его частицы, возможно, уцелели.
Несмотря на мой легкомысленный тон, это эссе базирует
ся на строгой науке. С тем, что я здесь говорю, в основном со
гласно большинство других ученых, работающих в данной
области, хотя к этому согласию они пришли не так уж давно.
Однако последняя часть данного эссе основывается на совсем
недавней работе, по которой пока что нет общего согласия. Но
она вызывает большой интерес и привлекает к себе внимание.
Хотя понятие, называемое ныне черной дырой, появи
лось более двухсот лет назад, само название «черная дыра»
было введено лишь в 1967 году американским физиком
Джоном Уилером. Здесь была определенная доля гениаль
ности: такое название гарантировало, что черные дыры вой
дут в мифологию научной фантастики. Оно также стимули
ровало научные исследования, дав имя тому, что раньше не
имело удовлетворявшего всех названия. Не надо недооцени
вать важность хорошего имени в науке.
Насколько мне известно, первым начал обсуждать черные
дыры некто по имени Джон Мичелл из Кембриджа, который
в 1783 году написал о них статью. Его идея была такова. Пред
положим, с поверхности Земли вы выстрелили ядром из пуш
ки вертикально вверх. По мере подъема оно будет замедляться
силой притяжения. В конце концов ядро остановится и начнет

падать обратно. Однако если оно вылетит из пушки со скоро
стью больше некоторой критической величины, то никогда не
остановится и не упадет, а продолжит свое движение вверх. Эта
критическая скорость называется скоростью убегания, и для
Земли она составляет 7 миль в секунду, а для Солнца —око
ло 100 миль в секунду. Обе эти величины больше, чем скорость
пушечного ядра, но гораздо меньше скорости света, равной
186 ОООмиль в секунду. Это означает, что гравитация не оказы
вает на свет существенного влияния и он может без труда ото
рваться и от Земли, и от Солнца Однако Мичелл сделал умоза
ключение, что может существовать звезда, достаточно массивная
и достаточно маленькая по размеру, чтобы ее скорость убегания
оказалась больше скорости света Мы не сможем увидеть такую
звезду, потому что свет с ее поверхности до нас не дойдет, а будет
притягиваться обратно гравитационным полем. Однако ее при
сутствие можно обнаружить по воздействию ее гравитационно
го поля на окружающую материю.
На самом деле свет не совсем корректно сравнивать с
пушечным ядром. Согласно эксперименту, проведенному
в 1897 году, свет всегда движется с постоянной скоростью.
Тогда как же гравитация может его замедлить? Стройной
теории, как гравитация влияет на свет, не было до 1915 года,
когда Эйнштейн сформулировал свою общую теорию отно
сительности. И даже после этого выводы из его теории для
старых звезд и других массивных тел не были сделаны до
шестидесятых годов.
Согласно общей теории относительности, время и про
странство вместе можно рассматривать как единое четырех
мерное пространство, получившее название пространство-
время. Это пространство не плоское, оно искажается, или ис
кривляется, материей и заключенной в ней энергией. Мы
наблюдаем это искривление по отклонению света и радио
волн, проходящих по пути к нам мимо Солнца. Когда свет
проходит вблизи Солнца, отклонение очень мало. Однако

если бы Солнце сжалось до размеров всего нескольких миль
в поперечнике, отклонение было бы столь велико, что свет не
смог бы улететь, а был бы притянут гравитационным полем.
Согласно теории относительности, ничто не может двигаться
быстрее света, поэтому образуется область, откуда не может
вырваться ничто. Такая область называется черной дырой,
а ее границы —горизонтом событий. Его образует свет, едва
не вырвавшийся из черной дыры, но оставшийся парить на
краю.
Предположение, что Солнце может сжаться до диаметра
в несколько миль, кажется смешным. Трудно допустить, что
материя способна сжаться до такой степени. Но оказывает
ся —способна.
Солнце имеет такие размеры, потому что оно горячее.
Оно пережигает водород в гелий, как управляемая водород
ная бомба. Тепло, выделяемое в результате этого процесса,
создает давление, позволяющее Солнцу противостоять соб
ственной гравитации, которая стремится сжать его, сделать
меньше.
Однако в конце концов у Солнца кончится ядерное топ
ливо. Этого не случится еще примерно пять миллиардов лет,
так что можно не спешить заказывать билет на другую звезду.
Тем не менее звезды более массивные, чем Солнце, пережгут
свой водород гораздо быстрее. Когда топливо у них кончится,
они начнут остывать и сжиматься. Если их масса по крайней
мере вдвое превышает массу Солнца, они в конце концов пре
кратят сжиматься, и состояние их стабилизируется. Одни
звезды в таком состоянии называются белыми карликами.
Белый карлик имеет радиус в несколько тысяч миль и плот
ность в сотни тонн на кубический дюйм. Другие звезды в та
ком состоянии называются нейтронными звездами. Они име
ют радиус около 10 миль и плотность в миллион тонн на ку
бический дюйм.
Мы наблюдаем большое число белых карликов в нашей

Галактике, в непосредственной близости от нас. Нейтронные
же звезды не наблюдались до 1967 года, пока Джоселин Белл
и Энтони Хьюиш из Кембриджа не открыли объекты, назван
ные пульсарами, которые испускали радиоволны регулярны
ми импульсами. Сначала исследователи подумали, уж не уста
новили ли они контакт с иной цивилизацией, —я даже помню,
что аудитория, где они объявили о своем открытии, была раз
украшена фигурками «зеленых человечков». Однако под ко
нец они сами и все остальные пришли к менее романтическо
му заключению, что эти объекты —вращающиеся нейтронные
звезды. Такое заключение оказалось плохой новостью для соз
дателей космических вестернов, но хорошей для нас, тех не
многих ученых, кто верил тогда в черные дыры. Если звезды
могут сжиматься до таких малых размеров, как 10 или 20 миль
в поперечнике, и становиться нейтронными звездами, можно
предположить, что другие смогли сжаться еще больше и пре
вратиться в черные дыры.
Звезда с массой примерно вдвое больше массы Солнца
становится белым карликом или нейтронной звездой. В не
которых случаях звезда может взорваться и выбросить до
статочно материи, чтобы ее масса стала меньше предельной.
Но это случается не всегда. Некоторые звезды станут очень
маленькими, и их гравитационное поле так искривит свет,
что он упадет обратно на звезду. И больше ни свет, ни что-
либо другое не сможет вырваться оттуда. Такие звезды ста
нут черными дырами.
Физические законы симметричны во времени. Поэтому
если существуют объекты, называемые черными дырами,
в которые все может падать, но ничто не может вырваться,
должны быть и другие объекты, из которых все может выле
теть, но ничто не может в них упасть. Можно назвать их белы
ми дырами. Можно также порассуждать о том, что если прыг
нуть в черную дыру в одном месте, то выйдешь из белой дыры
ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ И МОЛОДЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ _______ 335
в другом. Это был бы идеальный метод для вышеупомянутых

дальних космических путешествий. Все, что вам понадобит
ся, —это отыскать поблизости черную дыру.
На первый взгляд такая форма космических путешествий
кажется возможной. В общей теории относительности Эйн
штейна существуют решения, согласно которым можно
упасть в черную дыру и выйти из белой дыры. Однако более
поздняя работа показала, что все эти решения очень неста
бильны: малейшее возмущение, такое как присутствие косми
ческого корабля, уничтожит «отверстие» —проход, ведущий
из черной дыры в белую. Космический корабль был бы разо
рван бесконечно большими силами. Это вроде того, как путе
шествовать по Ниагаре в бочке.
После этого надежды почти не осталось. Черные дыры
можно было бы использовать разве что для избавления от му
сора или даже от некоторых друзей. Они были «страной, от
куда не возвращаются». Однако все, что я сказал до сих пор,
основывалось на расчетах, использующих общую теорию от
носительности Эйнштейна Эта теория прекрасно согласуется
со всеми нашими наблюдениями. Но мы знаем, что она не мо
жет быть совершенно права, поскольку не охватывает прин
цип неопределенности квантовой механики. Принцип не
определенности гласит, что частицы не могут одновременно
иметь и четко определенного положения, и четко определен
ной скорости. Чем точнее измеряешь положение частицы, тем
менее точно измеряешь скорость, и наоборот.
В 1973 году я начал исследования, пытаясь выяснить, ка
кое значение имеет принцип неопределенности для черных
дыр. К моему, да и ко всеобщему великому удивлению, обна
ружилось, что вследствие этого принципа черные дыры
должны быть не совсем черными. Они постоянно выделяют
излучение и частицы. Когда я доложил о своих результатах
на конференции под Оксфордом, они вызвали общее недо
верие. Председатель сказал, что это нонсенс, и написал об
этом статью. Однако когда другие повторили мои расчеты,

они обнаружили тот же самый эффект. Так что под конец
даже председатель признал мою правоту.
Как может излучение вырваться из гравитационного
поля черной дыры? Есть много путей понять это. И хотя они
кажутся очень разными, на самом деле они эквивалентны.
Один путь —осознать, что принцип неопределенности по
зволяет частицам на короткой дистанции двигаться быстрее
света. Это, в свою очередь, позволяет им и излучению про
рваться через горизонт событий и вырваться из черной дыры.
Следовательно, из черной дыры что-то может исходить. Од
нако то, что выходит, будет сильно отличаться от того, что
туда упало. Той же самой будет только энергия.
Поскольку черная дыра испускает частицы и излучение,
она должна терять массу. От этого черная дыра должна ста
новиться меньше и эмитировать частицы с большей часто
той. В конце концов она дойдет до нулевой массы и совсем
исчезнет. Что же тогда случится с объектами, упавшими
в черную дыру, включая, возможно, и космические корабли?
Согласно некоторым моим недавним работам, ответ таков:
они перейдут в собственную новорожденную вселенную. Ма
ленькая замкнутая вселенная возникает из нашей области
Вселенной. Эта вселенная может снова присоединиться к на
шей области пространства-времени, при этом она покажется
нам другой черной дырой, которая появилась, а потом испа
рилась. Частицы, упавшие в одну черную дыру, покажутся
частицами, выпущенными из другой, и наоборот.
Звучит так, будто именно это и требуется, чтобы позво
лить космические путешествия через черные дыры. Вы про
сто направляете свой космический корабль в подходящую
черную дыру. Впрочем, лучше в дыру побольше, а то гравита
ционные силы разорвут вас на части, превратив в спагет
ти, прежде чем вы проникнете внутрь. Потом вам останется
надеяться, что вы появитесь вновь из какой-то другой дыры,

но где —выбирать не сможете.
Однако в такой схеме межгалактической транспортации
есть загвоздка. Молодые вселенные, принимающие упавшие
в дыру частицы, оказываются в так называемом мнимом вре
мени. В реальном времени астронавта, упавшего в черную
дыру, ждет неприятный конец. Его разорвет на части из-за
разницы в гравитационных силах между головой и ногами. Не
уцелеют даже частицы, составляющие его тело. Их истории
в реальном времени закончатся в сингулярности. Но во мни
мом времени продолжатся. Они войдут в новорожденную
вселенную и снова появятся как частицы, выпущенные другой
черной дырой. Так что, в некотором смысле, астронавт пере
несется в другую область Вселенной. Однако появившиеся
частицы будут мало напоминать астронавта. А тот факт, что
частицы уцелели во мнимом времени, будет для него слабым
утешением, потому что в реальном времени он войдет в син
гулярность. Девизом падающих в черную дыру должно быть:
«Мыслите мнимо!»
Чем определяется то место, где частицы появятся вновь?
Число частиц в молодой вселенной будет равно числу частиц,
упавших в черную дыру, плюс число частиц, выпущенных ею
за время испарения. Это означает, что частицы, упавшие
в черную дыру, выйдут из другой дыры, имеющей примерно ту
же массу. Таким образом, можно попытаться выбрать, где ча
стицы выйдут, создав черную дыру той же массы, как та, куда
они зашли. Однако эта черная дыра может с таким же успехом
выдать любой другой набор частиц с той же суммарной энерги
ей. Даже если бы черная дыра выдала частицы нужного вида,
нельзя было бы сказать, те ли это частицы, что вошли в другую
дыру. У частиц нет удостоверения личности —все частицы
данного вида выглядят одинаково.
Из всего этого следует, что прохождение через черную
дыру вряд ли окажется популярным и надежным способом
космических путешествий. Во-первых, вам придется попасть

туда, перемещаясь во мнимом времени и не заботясь о том,
что ваша история в реальном времени печально закончилась.
Во-вторых, на самом деле вы не смогли бы выбрать место на
значения. Это все равно как если бы вы сели в самолет, не
зная, куда он направляется.
Возможно, молодые вселенные не будут использованы для
космических путешествий, но они могут иметь большое значе
ние в наших попытках построить завершенную единую тео
рию, которая опишет всё во Вселенной. Существующие ныне
теории содержат много величин, таких как размер или элек
трический заряд частицы. Значения этих величин наши тео
рии не могут предсказать, они должны выбираться на основа
нии наблюдений. Большинство ученых, однако, верят, что под
всем этим лежит единая теория, которая предскажет все зна
чения.
Такая основополагающая теория может быть. Сильней
ший кандидат в настоящий момент носит название неодно
родной теории суперструн. Ее идея заключается в том, что
пространство-время наполнено маленькими петлями, вроде
кусочков струны. То, что нам представляется элементарными
частицами, на самом деле является маленькими петельками,
по-разному вибрирующими. Данная теория не содержит ни
каких величин, значения которых можно уточнить. Поэтому
можно предположить, что эта единая теория сможет пред
сказать значения всех величин, вроде электрического заряда
частиц, еще не определенных в наших нынешних теориях.
И хотя ни одну из указанных величин нам пока не удалось
вывести из теории суперструн, многие верят, что в конце кон
цов мы сможем это сделать.
Однако если данная картина молодых вселенных верна,
наша способность предсказывать указанные величины будет
снижена, потому что мы не можем наблюдать, сколько чер
ных дыр существует во внешнем мире, ожидая своей очереди
присоединиться к нашей области Вселенной. В природе мо

гут быть вселенные, содержащие всего несколько частиц. Эти
вселенные так малы, что невозможно заметить их присоеди
нения к нашему закоулку. Но, присоединившись, они изме
нят видимые значения величин, таких как электрический за
ряд частиц. Следовательно, мы не можем предсказать, каково
будет видимое значение этих величин, так как не знаем,
сколько вселенных ожидают своей очереди снаружи. Возмо
жен взрыв рождаемости вселенных. Однако, в отличие от
людей, у них, похоже, не будет ограничивающих факторов,
таких как пропитание и место под солнцем. Молодые вселен
ные существуют в своем собственном царстве. Это напо
минает вопрос, сколько ангелов может танцевать на кончи
ке иглы.
Для большинства величин эти вселенные, похоже, введут
конечную, хотя и довольно маленькую, неопределенность
в предсказанных значениях. Однако они могут объяснить на
блюдаемые значения очень важных величин —так называе
мых космологических постоянных. Это термин из уравнений
общей теории относительности, дающий пространству-
времени врожденную склонность расширяться или сжимать
ся. Первоначально Эйнштейн предложил для космологиче
ской постоянной очень малое значение в надежде уравнове
сить эту склонность материи, заставляющую Вселенную
сжиматься. Такая мотивация исчезла, когда обнаружилось,
что Вселенная расширяется. Но от этих констант оказалось не
так-то просто избавиться. Можно было предположить, что
флюктуации, подразумеваемые квантовой теорией, делают
космологические постоянные очень большими. И все же мы
можем наблюдать, как расширение Вселенной изменяется со
временем, и таким образом определить, что они очень малы.
До сих пор не было удовлетворительного объяснения, почему
наблюдаемое значение должно быть таким маленьким. Одна
ко молодые вселенные, отпочковываясь и присоединяясь,
будут влиять на наблюдаемое значение космологической по

стоянной. Поскольку мы не знаем, сколько таких вселенных
существует, наблюдаемая космологическая постоянная будет
иметь различные возможные значения. Однако гораздо более
вероятны значения, близкие к нулю. И это удача, потому что
Вселенная годится для таких существ, как мы, только если
это значение очень мало.
Подведем итог: представляется, что частицы могут падать
в черную дыру, которая затем испаряется и исчезает из нашей
области Вселенной. Частицы выходят во вселенные, которые
отпочковываются от нашей Вселенной. Эти вселенные могут
затем присоединиться где-нибудь еще. Возможно, они не при
годятся для космических путешествий, но их наличие означа
ет, что мы сможем предсказать меньше, чем ожидали, даже
если построим завершенную единую теорию. С другой сторо
ны, теперь мы, возможно, сумеем объяснить измеренные зна
чения некоторых величин, вроде космологических констант.
В последние несколько лет многие ученые начали работать
над молодыми вселенными. Не думаю, что кто-нибудь сколо
тит себе состояние, запатентовав их как способ космических
путешествий, но они уже стали захватывающей областью
исследований.
12
. ВСЕ ЛИ
ПРЕДОПРЕДЕЛЕНО?*
В пьесе «Юлий Цезарь» Кассий говорит Бруту: «Порою

люди —кузнецы своей судьбы». Но действительно ли мы
кузнецы своей судьбы? Или все, что мы делаем, предопре
делено? Аргумент о предопределении использовался для
подтверждения того, что Бог всемогущ и существует вне
времени, и, стало быть, Бог заранее знает, что произойдет.
Но тогда как мы можем обладать свободной волей? А если
мы не обладаем свободной волей, то как мы можем отвечать
за свои действия? Вряд ли это вина человека, если ему пре
допределено ограбить банк. Так почему же он должен быть
наказан?
В последнее время аргумент в пользу детерминизма
основывается на науке. Представляется, что существуют
четко определенные законы, управляющие тем, как Вселен
ная и все сущее в ней развиваются во времени. Хотя мы еще
не нашли точную форму этих законов, но уже знаем доста
точно, чтобы определить, как ведет себя Вселенная во всех
* Лекция, прочитанная на семинаре клуба «Сигма» в Кембридж

ском университете в апреле 1990 г.
ситуациях, кроме экстремальных. Найдем ли мы остальные

законы в сравнительно близком будущем —это зависит от
точки зрения. Я оптимист и думаю, что шансы —пятьдесят
на пятьдесят, что мы найдем их в ближайшие двадцать лет.
Но даже если не найдем, это на самом деле не имеет значе
ния для спора. Важно то, что должен существовать набор
законов, которые полностью определяют эволюцию Вселен
ной по ее начальному состоянию. Эти законы могли быть
установлены Богом, но похоже, что Он (или Она) боль
ше не вмешивается в дела Вселенной, чтобы нарушить эти
законы.
Начальная конфигурация Вселенной могла быть выбрана
Богом или могла определиться сама по научным законам.
В любом случае похоже, что все во Вселенной предопределе
но эволюцией согласно научным законам, так что трудно по
нять, как мы можем быть кузнецами своей судьбы.
Идея о том, что возможна некая великая единая теория,
определяющая всё во Вселенной, вызывает много трудно
стей. Прежде всего, такая теория предположительно должна
быть компактна и изящна с точки зрения математики. В тео
рии всего должно быть нечто особое и простое. И все же как
может некое число уравнений учесть всю сложность и мель
чайшие детали того, что мы видим вокруг? Можно ли дей
ствительно поверить, что великая единая теория определи
ла, будто первой в хит-параде этой недели будет Шинейд
О’Коннор или что на обложке «Космополитен» появится
Мадонна?
Вторая проблема с предопределением всего великой еди
ной теорией заключается в том, что все наши утверждения,
любые догадки тоже предопределены этой самой теорией.
Но почему она должна предопределить, что мы сформули
руем ее верно? Не более ли вероятно, что мы определим ее
ложно, поскольку на каждое истинное высказывание при
ходится множество всевозможных ложных? Каждую неде

лю я получаю по почте кучу теорий от разных людей. Эти
теории различны, и многие противоречат друг другу. И все
же, предположим, великая единая теория предопределила
то, что авторы считают себя правыми. Так почему же все, что
я говорю, должно быть более здраво? Разве я не так же пре
допределен великой единой теорией?
Третья проблема с идеей, что все предопределено, заклю
чается в нашем ощущении, будто мы обладаем свободной во
лей, что мы свободны выбирать, делать что-либо или нет. Но
если все предопределено научными законами, то свободная
воля —иллюзия, а коль скоро мы не обладаем свободной во
лей, на чем же основывается наша ответственность за свои
поступки? Мы не наказываем преступников, если они невме
няемы, так как считаем, что это не поможет. Но если все мы
предопределены великой единой теорией и никто не может
помешать нашим поступкам, так почему нужно нести ответ
ственность за свои действия?
Эти проблемы детерминизма обсуждались веками. Од
нако дискуссия была несколько академичной, так как мы
были далеки от полного знания научных законов и не пред
ставляли себе, как было определено начальное состояние
Вселенной. Сейчас эти проблемы более актуальны, так как
есть возможность в ближайшие двадцать лет создать эту
единую теорию. А мы понимаем, что начальное состояние
могло установиться само собой на основании научных за
конов, —это следует из моей личной попытки разобраться
с этими проблемами. Я не претендую на особую оригиналь
ность или глубину, но это лучшее, что я могу предложить
в данный момент.
Начнем с первой проблемы: как может относительно
простая и компактная теория лежать в основе Вселенной,
такой сложной, со множеством мелких и незначительных
деталей? Ключом к этому служит принцип неопределенно

сти из квантовой механики, утверждающий, что нельзя точ
но измерить и положение частицы, и ее скорость: чем точнее
измеряешь положение, тем менее точно можешь измерить
скорость, и наоборот. Но в самой ранней Вселенной все было
очень близко друг к другу, поэтому существовала огромная
степень неопределенности и было множество возможных со
стояний Вселенной. Эти различные возможные ранние состоя
ния разовьются в семейство различных историй Вселенной.
Большинство из них в своих основных чертах будут схожи.
Они будут соотноситься с единой и ровной расширяющейся
Вселенной. Однако они будут различаться такими деталями,
как распределение звезд, и более того —такими, как обложки
журналов (если, конечно, в тех историях будут журналы). Та
ким образом, сложность Вселенной вокруг нас и ее детали воз
никают из принципа неопределенности на ранних стадиях.
Это дает полное семейство возможных историй, в которых на
цисты победили во Второй мировой войне, хотя такая вероят
ность и мала. Но мы чисто случайно попали в историю, где
войну выиграли союзники и на обложке журнала «Космопо-
литен» изображена Мадонна.
Теперь я вернусь ко второй проблеме: если все наши дей
ствия предопределены некой великой единой теорией, поче
му теория предопределила, что мы придем к правильному,
а не к ложному заключению о ней самой? Почему все, что мы
говорим, должно быть здравым? Мой ответ основывается на
идее Дарвина о естественном отборе. Я понимаю ее так: неко
торые самые примитивные формы жизни возникли на Земле
самопроизвольно из-за случайного сочетания атомов; эта ран
няя форма жизни, вероятно, была просто большой молеку
лой, и, вероятно, это была не ДНК, так как шансы случайно
образовать целую молекулу ДНК весьма малы.
Ранняя форма жизни должна была воспроизводить себя.

Из квантового принципа неопределенности и хаотичного
теплового движения атомов следует, что в воспроизведении
возникало множество отклонений. Большинство из этих от
клонений оказались роковыми для выживания организма
и его способности дать потомство. Такие отклонения не пере
дались последующим поколениям, а их носители вымерли.
Очень немногие отклонения оказались удачными —чисто
случайно. Организмы с такими ошибками имели больше
шансов выжить и дать потомство. Таким образом, они мог
ли заменить первоначальные, не усовершенствованные орга
низмы.
Развитие двуспиральной структуры ДНК могло оказать
ся таким усовершенствованием на ранних стадиях. Вероятно,
оно оказалось столь успешным, что полностью вытеснило
все более ранние формы жизни, каковы бы они ни были. По
мере эволюции развилась центральная нервная система. Су
щества, правильно осознававшие значение данных, предо
ставляемых органами чувств, и предпринимавшие соответ
ствующие действия, имели больше шансов выжить и дать
потомство. Человек вывел это свойство на новый уровень.
Мы очень похожи на приматов и телом, и нашей ДНК, но не
большое отклонение нашей ДНК дало нам возможность раз
вить язык общения. Вследствие этого мы смогли передавать
информацию и накапливать опыт из поколения в поколение
в устной, а потом и в письменной форме. До того опыт мог
передаваться только медленным процессом кодирования
в ДНК через случайные отклонения в воспроизведении по
томства. Результатом стало драматическое ускорение эволю
ции. Чтобы создать человека, понадобилось более трех мил
лиардов лет. Но в течение последних десяти тысяч лет мы
создали письменность. Это позволило нам развиться из оби
тателей пещер до того состояния, когда мы ставим вопрос об

окончательной теории Вселенной.
Последние десять тысяч лет процесс биологической эво
люции шел очень медленно, и значительного изменения че
ловеческой ДНК не было. Стало быть, наш ум, наша способ
ность делать правильные заключения из информации, посту
пающей от органов чувств, должны датироваться периодом
нашего обитания в пещерах или еще более ранним. Это свой
ство отбиралось на основе нашей способности убивать опре
деленных животных для еды и не быть убитыми другими
животными. Замечательно, что это свойство ума, отобранное
для указанных целей, дало нам преимущество в самых разно
образных обстоятельствах нынешнего времени. Вероятно,
ответ на вопрос о детерминизме и построение великой еди
ной теории не дадут нам большого преимущества для выжи
вания. Тем не менее ум, который мы развили по другим при
чинам, может гарантировать, что мы найдем правильные от
веты на эти вопросы.
Теперь я вернусь к третьей проблеме —к вопросу свобод
ной воли и ответственности за свои поступки. Мы субъек
тивно чувствуем, что у нас есть способность выбирать, кем
быть и что делать. Но это может быть всего лишь иллюзией.
Некоторые считают себя Иисусом Христом или Наполео
ном, но все они не могут быть правы. Что нам нужно, так это
объективный тест, приложимый со стороны, чтобы опреде
лить, имеет ли организм свободную волю. Предположим, нас
навестило «маленькое зеленое существо» с другой звезды.
Как мы можем определить, имеет оно свободную волю или
это просто робот, запрограммированный реагировать так же,
как и мы?
Окончательный объективный тест на свободу воли будет
примерно таким: можно ли предсказать поведение организ
ма? Если можно, то ясно, что он не имеет свободной воли,
а его поведение предопределено. А если предсказать его по

ведение нельзя, это можно взять за рабочее определение при
знака, что организм имеет свободную волю.
Против такого определения свободной воли можно воз
разить на том основании, что когда мы найдем полную еди
ную теорию, то сможем предсказать все поступки человека.
Однако человеческий мозг тоже подвержен принципу не
определенности. Значит, в человеческом поведении существу
ет элемент случайности, ассоциирующийся с квантовой ме
ханикой. Но энергии мозга низки, так что неопределенность
из квантовой механики в этом случае оказывается мала. Ис
тинная причина невозможности предсказать человеческое
поведение состоит в том, что это слишком трудно. Мы уже
знаем основные физические законы, управляющие активно
стью мозга, и они сравнительно просты. Но уравнения, в ко
торых более чем одна-две частицы, решить слишком сложно.
Даже в более простой Ньютоновой теории гравитации мож
но точно решить уравнения только для случая двух частиц.
Для трех и более приходится прибегать к аппроксимациям,
и с увеличением числа частиц трудности резко возрастают.
Человеческий мозг содержит около 1026, или сто миллионов
миллиардов миллиардов, частиц. Это слишком много, чтобы
мы смогли когда-нибудь решить уравнения и предсказать,
как мозг поведет себя, учитывая, что в эти уравнения входят
и начальное состояние, и данные, поступающие от нервов.
В действительности мы не можем даже измерить, каково
было начальное состояние, так как, чтобы сделать это, нам
пришлось бы расчленить мозг. И даже если бы мы были гото
вы на это, частиц окажется слишком много, чтобы учесть их.
К тому же мозг, вероятно, очень чувствителен к начальному
состоянию —небольшое изменение в нем может привести
к большому изменению в последующем поведении. Поэтому,
хотя нам известны управляющие мозгом фундаментальные
уравнения, мы совершенно не способны использовать их для

предсказания человеческого поведения.
Такая же ситуация возникает в науке, когда мы имеем
дело с макроскопическими системами, потому что число ча
стиц всегда слишком велико, чтобы мы могли иметь хоть
какой-то шанс решить фундаментальные уравнения. Что мы
делаем вместо этого? Пользуемся рабочими теориями. Они
являются приближениями, в которых очень большое число
частиц заменяется несколькими величинами. Примером
может служить гидродинамика. Жидкость вроде воды состо
ит из миллиардов миллиардов молекул, которые, в свою оче
редь, состоят из электронов, протонов и нейтронов. И все же
это хорошее приближение —рассматривать жидкость как не
прерывную среду, характеризуемую только скоростью, плот
ностью и температурой. Предсказания гидродинамики не
точны —чтобы понять это, нужно хотя бы послушать про
гнозы погоды, —но они достаточно хороши, чтобы проекти
ровать корабли и трубопроводы.
Я хочу предположить, что понятие свободной воли и мо
ральной ответственности за свои поступки —это на самом
деле рабочие теории, наподобие гидродинамики. Возможно,
все наши поступки предопределены некой великой единой
теорией. Если эта теория говорит, что мы должны кончить
жизнь на виселице, то мы не утонем. Но чтобы пуститься на
утлой лодчонке по бурному морю, вы должны быть абсо
лютно уверены, что вам уготована виселица. Я заметил, что
даже люди, утверждающие, что все предопределено и что мы
не можем ничего изменить, всегда смотрят по сторонам, пе
реходя дорогу. Возможно, те, кто не смотрит, просто не до
живают, чтобы рассказать свою историю.
Нельзя основывать свое поведение на идее, что все предо
пределено, поскольку никто не знает, что же именно предо
пределено. Вместо этого нужно принять рабочую теорию, что
человек имеет свободную волю и что он в ответе за свои по

ступки. Эта теория не очень хороша в смысле предсказания
человеческого поведения, но мы принимаем ее, так как нет
возможности решить уравнения, следующие из фундамен
тальных законов. А почему еще мы верим в свободную волю,
можно объяснить с позиций теории Дарвина: общество, в ко
тором индивидуум чувствует ответственность за свои по
ступки, с большей вероятностью может работать сплоченно,
выжить и распространить свои ценности в мире. Конечно,
и муравьи работают сплоченно. Но их общество статично.
Оно не может реагировать на незнакомые опасности или вос
пользоваться открывшимися возможностями. А вот сообще
ство свободных личностей, разделяющих общие цели, может
работать для решения общей задачи и в то же время обладать
гибкостью для нововведений. Поэтому такое общество с
большей вероятностью будет процветать и распространит
свою систему ценностей.
Понятие свободной воли не принадлежит к области фун
даментальных научных законов. Если кто-то попытается вы
вести человеческое поведение из научных законов, то по
падется в логический парадокс системы, соотносящейся сама
с собой. Если чьи-то действия предсказаны фундаментальны
ми законами, то сам факт предсказания может изменить со
бытие. Это напоминает ловушку, в которую можно попасть,
если бы были возможны путешествия во времени, чего, я ду
маю, никогда не будет. Если вы увидите, что произойдет в бу
дущем, то можете изменить это. Если узнаете, какая лошадь
выиграет Большой национальный приз, вы можете поставить
на нее, чтобы сделать состояние. Но это действие изменит
шансы. Нужно посмотреть лишь назад в будущее, чтобы по
нять, какие возникнут проблемы.
Парадокс с возможностью предсказывать чужие действия
тесно связан с проблемой, упомянутой выше: определила ли
единая теория, что мы придем к правильному заключению

относительно ее самой? В этом случае я утверждаю, что
к верному ответу нас приведет идея Дарвина о естественном
отборе. Возможно, «верный ответ» не совсем те слова, но, по
крайней мере, естественный отбор приведет нас к ряду до
вольно хорошо работающих физических законов. Однако
применить физические законы, чтобы вывести человеческое
поведение, мы не можем по двум причинам. Во-первых, мы
не сможем решить уравнения. Во-вторых, даже если бы смог
ли, сам факт предсказания внесет в систему возмущение.
А естественный отбор, похоже, приведет нас к принятию ра
бочей теории о свободной воле. Если принять, что личность
свободно определяет свои действия, нельзя утверждать, что
в некоторых случаях это делают внешние силы. Концепция
«почти свободной воли» бессмысленна. Но люди склонны
путать возможность догадаться, что личность, скорее всего,
предпримет, с понятием о свободе выбора. Я могу догадаться,
что большинство из вас сегодня поужинают, но вы совершен
но свободны предпочесть иное и лечь спать голодными. При
мером такой путаницы является доктрина об ограниченной
ответственности: идея, будто человека не следует наказывать
за его действия, если они были совершены в состоянии стрес
са. Возможно, кто-то в состоянии стресса склонен к антиобще
ственным поступкам. Но это не значит, что мы должны по
ощрять эту склонность, облегчая наказание.
Можно отдельно исследовать фундаментальные научные
законы и изучать человеческое поведение, но при помощи
фундаментальных законов вывести формулу поведения чело
века нельзя по причинам, которые я уже объяснил. Однако
можно надеяться, что мы сможем найти применение и уму,
и мощи логического мышления, развившимся в нас благодаря
естественному отбору. К несчастью, он развил в нас и другие
свойства, такие как агрессия. В пещерные времена и еще рань
ше агрессия давала преимущество для выживания и потому

воспитывалась естественным отбором. Однако огромное уве
личение разрушительной мощи, данное нам современной на
укой и техникой, сделало агрессивность очень опасным каче
ством, которое угрожает выживанию всего человечества. Беда
в том, что агрессивные инстинкты, похоже, закодированы
в нашей ДНК. Эволюция изменяет ДНК только за миллионы
лет, но наша разрушительная мощь развивается так же бы
стро, как нынче информационная система, то есть за два-три
десятка лет. Если мы не сумеем воспользоваться разумом,
чтобы управлять своей агрессивностью, у человечества не
много шансов. И все же пока существует жизнь, есть и надеж
да. Если мы сумеем пережить следующие, ну, скажем, сто лет,
то расселимся на другие планеты и, возможно, на другие звез
ды. Это значительно снизит вероятность нашего уничтоже
ния в результате какой-нибудь катастрофы вроде ядерной
войны.
Резюме: я рассмотрел некоторые проблемы, возникающие
в результате веры в то, что все во Вселенной предопределено.
Нет большой разницы, вызван ли этот детерминизм всемогу
щим Богом или научными законами. В самом деле, всегда мож
но сказать, что научные законы —это выражение Божьей воли.
Рассмотрено три вопроса. Первый: как простой набор
уравнений может охватить всю сложность Вселенной со мно
жеством мелких деталей, вроде того, чье изображение украсит
обложку журнала «Космополитен»? Ответ представляется
таким: из принципа неопределенности в квантовой механике
следует, что у Вселенной не одна-единственная история, а це
лое семейство возможных историй. Они могут быть похожи
в большом масштабе, но очень отличаться в обычном, повсе
дневном масштабе. Нам случилось жить в одной частной исто
рии, имеющей свои свойства и детали. Но существуют очень
похожие разумные существа, живущие в другой истории, где
война закончилась по-другому и у Католической церкви дру

гой глава. Таким образом, незначительные детали в нашей
Вселенной возникают потому, что фундаментальные законы
включают в себя квантовую механику с ее элементом неопре
деленности и случайности.
Второй вопрос звучал так: если все предопределено некой
фундаментальной теорией, что же мы скажем о теории, также
ею предопределенной, и почему она должна определиться вер
но, а не ложно и несуразно? Чтобы ответить на этот вопрос, я
привлек теорию Дарвина о естественном отборе: шанс выжить
и дать потомство имели только те личности, кто делал пра
вильные выводы об окружающем мире.
Третий вопрос был такой: если все предопределено, то что
же такое свободная воля и наша ответственность за свои по
ступки? Но единственный объективный тест, определяющий,
имеет ли организм свободную волю, заключается в возмож
ности предсказать поведение этого организма. Чтобы пред
сказать, как поступит человек, нельзя воспользоваться науч
ными законами по двум причинам: во-первых, мы не умеем
решать уравнения для очень большого числа задействован
ных в них частиц; во-вторых, даже если бы умели, сам факт
предсказания внес бы в систему возмущение и мог бы приве
сти к другому результату. А поскольку мы не можем предска
зать человеческое поведение, то в качестве рабочей теории
можем считать, что человек свободен сам принимать решения
относительно своих действий. Похоже, вера в свободную
волю и ответственность за свои поступки дают определенные
преимущества для выживания, из чего следует, что естествен
ный отбор усиливает эти качества. Достаточно ли ответствен
ности, передаваемой словесно, для того, чтобы управлять на
следуемой с ДНК агрессивностью, остается под вопросом.
Посмотрим. Если окажется, что недостаточно, человечество
будет тем тупиком, в который приведет естественный отбор.
Возможно, какие-нибудь другие разумные существа где-

нибудь в Галактике достигнут лучшего баланса между ответ
ственностью и агрессивностью. Но в таком случае мы могли
бы надеяться войти с ними в контакт, хотя бы поймать их ра
диосигналы. Возможно, они знают о нашем существовании,
но не хотят нам открыться. Учитывая нашу историю, это, мо
жет быть, и разумно.
Название данного эссе представляло собой вопрос: все ли
предопределено? Ответ —да, все предопределено. Но можно
считать, что и нет, так как мы не знаем, что же именно предо
пределено.
12 № 3172
13
БУДУЩЕЕ ВСЕЛЕННОЙ*
Тема данного эссе —будущее Вселенной, точнее — каким

представляют его ученые. Конечно, предсказывать будущее
очень трудно. Мне как-то подумалось, не написать ли книгу
под названием «Вчерашнее завтра: история будущего». Это
была бы история предсказаний будущего, почти все из кото
рых оказались весьма далеки от истины. Но несмотря на эти
неудачи, ученые по-прежнему думают, что могут предсказать
будущее.
В древние времена предсказания были делом оракулов
или сивилл. Часто это были женщины, погруженные в транс
каким-либо наркотическим веществом или надышавшиеся
вулканических испарений. Их бред толковали окружавшие их
жрецы. Действительное искусство крылось в толковании. Зна
менитый Дельфийский оракул в Древней Греции был знаме
нит своей уклончивостью и двусмысленностями. Когда персы
напали на Грецию и спартанцы спросили, что будет дальше,
оракул ответил: «Или Спарта будет разрушена, или ее царь бу
дет убит». Полагаю, жрец рассчитывал, что если не сбудется
* Дарвиновская лекция, прочитанная в Кембриджском университе
те в январе 1991 г.
ни то ни другое, спартанцы будут так благодарны Аполлону,

что не заметят ошибки оракула. На самом деле царь был убит
в бою, защищая проход у Фермопил, что спасло Спарту и при
вело к окончательному разгрому персов.
В другом случае лидийский царь Крёз, богатейший чело
век в мире, спросил, что будет, если он вторгнется в Персию.
Ответ был таков: «Великое царство погибнет». Крёз поду
мал, что имеется в виду Персидская держава, но погибло его
собственное царство.
Недавние пророки с большей готовностью рисковали го
ловой, указывая точные даты конца света. Им даже удава
лось сбить цены на фондовом рынке, хотя не могу взять
в толк, почему конец света заставляет людей продавать свои
акции. Полагаю, ни деньги, ни акции все равно с собой не
возьмешь.
Пока что все эти даты конца света прошли без каких-либо
инцидентов. Но пророки часто находили объяснение своим
очевидным ошибкам. Например, Уильям Миллер, основатель
секты адвентистов седьмого дня, предсказал, что второе при
шествие будет между 21марта 1843 года и 21 марта 1844 года.
Когда ничего не произошло, дата была перенесена на 22 октя
бря 1844 года. Когда и она прошла без происшествий, была
выдвинута новая интерпретация, согласно которой 1844 год
являлся началом второго пришествия —но прежде нужно пе
ресчитать имена в Книге жизни. Только тогда настанет день
Страшного суда для тех, кого в Книге не оказалось. К счастью,
подсчет занял долгое время.
Конечно, и научные прогнозы могут оказаться не надеж
нее, чем предсказания оракулов и пророков. Можно вспом
нить прогнозы погоды. Но представляется, что в определен
ных ситуациях мы можем дать надежный прогноз, и буду
щее Вселенной, в очень большом масштабе, попадает в число
таких тем.
За последние триста лет мы открыли научные законы,

управляющие существованием материи в нормальных усло
виях. Но для экстремальных ситуаций мы по-прежнему за
конов не знаем. Эти законы важны для понимания того, как
возникла Вселенная, но они не влияют на ее будущее раз
витие, если только (или пока) Вселенная опять не сожмет
ся в сверхплотное состояние. По сути, мерилом того, как
мало эти законы высоких энергий влияют на нынешнюю
Вселенную, является тот факт, что для их проверки мы тра
тим огромные деньги на строительство гигантских ускори
телей частиц.
Даже зная соответствующие законы, управляющие Все
ленной, мы не можем использовать их для предсказания да
лекого будущего. Это объясняется тем, что решения физиче
ских уравнений могут проявить свойство, известное как хао
тичность, то есть уравнения могут оказаться нестабильными:
малейшее изменение в параметрах —и поведение системы
вскоре совершенно изменится. Например, если вы чуть-чуть
измените усилие, с которым толкнули колесо рулетки, то из
мените выигрышный номер. Выигрышный номер практиче
ски невозможно предугадать —иначе физики сколачивали
бы себе состояние в казино.
В нестабильных хаотических системах, как правило, мож
но выявить некий временной масштаб, характеризующийся
тем, что в нем малое изменение в неких начальных условиях
возрастает вдвое. В приложении к земной атмосфере этот
временной масштаб составляет порядка пяти дней —при
мерно столько, сколько нужно ветру, чтобы облететь вокруг
Земли. На период около пяти дней предсказать погоду мож
но довольно точно, но чтобы предсказать ее дальше, нужно
очень точно знать настоящее состояние атмосферы и произ
вести невероятно сложные вычисления. Нет способа пред
сказать погоду на шесть месяцев вперед точнее, чем дать

среднее сезонное значение.
Мы также знаем основные законы химии и биологии
и в принципе могли бы определить, как работает мозг. Но опи
сывающие мозг уравнения почти наверняка имеют хаоти
ческий характер, и малейшее изменение начального состоя
ния ведет к совершенно иному результату. Поэтому на прак
тике мы не можем предсказать человеческое поведение, даже
если бы знали уравнения, им управляющие. Наука не может
предсказать будущее человечества, даже если это будущее
есть. Опасность заключается в том, что наша способность
разрушать и губить окружающую среду и друг друга возрас
тает гораздо быстрее, чем наша мудрость в использовании
этой способности.
Что бы ни случилось на Земле, остальная Вселенная не
обратит на это внимания. Представляется, что движение
планет вокруг Солнца в конечном счете хаотично, хотя
и в далекой перспективе. Это означает, что ошибки в пред
сказании становятся с течением времени больше. Далее
какого-то времени движение в деталях предсказать невоз
можно. Мы можем быть относительно уверены, что Земля
очень долго не встретится с Венерой, но не можем гаранти
ровать, что малые возмущения орбит не сложатся так, что
через миллиард лет это столкновение произойдет. Движение
Солнца и других звезд вокруг центра Галактики и движение
Галактики вокруг центра группы галактик тоже хаотичны.
Мы наблюдаем, что другие галактики удаляются от нас,
и более отдаленные удаляются быстрее. Это означает, что
Вселенная расширяется в близлежащее пространство: рас
стояние между галактиками со временем возрастает.
Наблюдаемое нами фоновое микроволновое излучение из
внешнего пространства свидетельствует, что это расшире
ние равномерно и нехаотично. Вы можете сами наблюдать это
излучение, настроив ваш телевизор на свободный канал. Не

большая часть пятнышек, увиденных вами на экране, вызвана
микроволнами, пришедшими из-за пределов Солнечной си
стемы. Это тот же вид излучения, что и в микроволновой
печи, просто гораздо слабее. Оно может разогреть пищу лишь
до 2,7 градуса выше абсолютного нуля и потому не очень по
дойдет для приготовления пиццы. Считается, что это излуче
ние осталось от ранней —горячей —стадии развития Вселен
ной. Но самое замечательное в нем то, что почти одно и то же
количество излучения поступает со всех направлений. Его
очень точно измеряет спутник-исследователь космического
фона. Карта неба, сделанная по результатам этих наблюде
ний, показала бы разную температуру излучения. С разных
направлений приходит излучение разной температуры, но от
клонения очень невелики —не более чем 1 часть на 100 ООО.
Какая-то разница в микроволнах, пришедших с разных на
правлений, должна быть, так как Вселенная не совершен
но равномерна —в ней есть местные аномалии вроде звезд,
галактик и скоплений галактик. Но отклонение микровол
нового фона мало, насколько это возможно, учитывая наб
людаемые нами местные аномалии. С точностью не хуже
чем 99,999 % микроволновый фон одинаков во всех направ
лениях.
В древние времена люди верили, что Земля находится
в центре Вселенной. И потому они бы не удивились, что фон
со всех сторон одинаков. Однако со времен Коперника нас
понизили до одной из малых планет, вращающихся вокруг
очень заурядной звезды на окраине обыкновенной галак
тики —одной из ста миллиардов видимых нами. Теперь мы
стали настолько скромны, что не можем претендовать на осо
бое положение во Вселенной, и потому должны допустить,
что фон одинаков во всех направлениях почти в любой га
лактике. Это возможно только в том случае, если средняя
плотность Вселенной и скорость ее расширения везде одина

ковы. Любое отклонение средней плотности или скорости
расширения в большой области привело бы к тому, что фон
с разных направлений различался бы. Из этого следует, что
в очень большом масштабе поведение Вселенной просто
и нехаотично и потому можно делать предсказания на дале
кое будущее.
Поскольку расширение Вселенной столь равномерно,
его можно описать одним числом —расстоянием между
двумя галактиками. В настоящее время оно возрастает, но
можно предположить, что гравитационное притяжение между
разными галактиками замедляет это возрастание. Если плот
ность Вселенной больше некоторой критической величины,
гравитационное притяжение в конце концов остановит расши
рение и снова заставит Вселенную сжиматься. Произойдет
Большое Сжатие. Это будет подобно Большому Взрыву, с ко
торого Вселенная началась. Большое Сжатие окажется так на
зываемой сингулярностью —состоянием с бесконечной плот
ностью, в котором нарушаются физические законы. Это озна
чает, что даже если бы после Большого Сжатия были какие-то
события, предсказать их невозможно. Но без причинной связи
между событиями нет никакого осмысленного способа опреде
лить, что за чем последует. Наша Вселенная может даже закон
читься Большим Сжатием, и тогда любое событие «после» это
го будет частью другой, особой Вселенной. Это немного напо
минает перевоплощение, реинкарнацию. Какое значение
можно придавать утверждению, будто новорожденный ребе
нок —тот же человек, что и умерший, если ребенок не унасле
довал никаких свойств и никаких воспоминаний из своей пре
дыдущей жизни? Точно так же можно сказать, что это другая
личность.
Если средняя плотность Вселенной меньше критическо
го значения, она не будет сжиматься, а ее расширение про
должится. Через какое-то время ее плотность станет так

мала, что гравитационное притяжение не будет оказывать
существенного влияния на скорость расширения, и галакти
ки продолжат разлетаться с постоянной скоростью.
Значит, ключевой вопрос относительно будущего Все
ленной состоит в том, какова ее средняя плотность. Если она
меньше критического значения, Вселенная будет расширять
ся вечно, но если больше, то она снова захлопнется, и само
время тоже закончится в Большом Сжатии. Однако у меня
есть некоторое преимущество перед предсказателями судеб.
Даже если Вселенной суждено сжаться, я могу с уверенно
стью предсказать, что расширение не остановится еще по
крайней мере десять миллиардов лет. Не думаю, что кто-то
уличит меня в ошибке.
Среднюю плотность Вселенной мы можем попытаться
оценить по наблюдениям. Если пересчитаем видимые звезды
и сложим их массы, то получим менее одного процента от
критической плотности. Даже если мы присовокупим массу
газовых облаков, наблюдаемых во Вселенной, это увеличит
сумму примерно на один процент от критического значения.
Однако мы знаем, что Вселенная содержит так называемую
темную материю, которую нельзя увидеть непосредственно.
Частично свидетельства о такой темной материи приходят из
спиральных галактик. Это огромные скопления звезд и газа,
имеющие форму сковороды. Мы наблюдаем, как они враща
ются вокруг своего центра, но скорость вращения очень вели
ка, и если бы они содержали только видимые звезды и газ, то
разлетелись бы. Там должна быть какая-то невидимая форма
материи, гравитационное притяжение которой достаточно
велико, чтобы при вращении удержать галактики в целости.
Другие свидетельства о темной материи поступают из
скоплений галактик. Мы наблюдаем, что галактики в про
странстве распределены не равномерно —они собираются
в скопления, насчитывающие от нескольких галактик до

миллиона. Предположительно, эти скопления сформирова
лись потому, что галактики притягиваются друг к другу. Од
нако мы можем измерить скорость, с которой в этих скопле
ниях движутся отдельные галактики. Оказывается, скорости
так высоки, что скопления разлетелись бы, не сдерживай их
гравитационное притяжение. Это случится, даже если галак
тики имеют достаточную массу, чтобы сохранить свою це
лостность при вращении. Отсюда следует, что в скоплениях
галактик должна быть дополнительная, темная, материя,
кроме той, что мы видим.
Можно довольно достоверно оценить количество тем
ной материи в тех галактиках и скоплениях, о которых у нас
есть определенные свидетельства. Но эта оценка по-преж-
нему составит около десяти процентов критической плотно
сти, необходимой для того, чтобы заставить Вселенную снова
сжаться. Таким образом, если основываться на наблюдениях,
можно утверждать, что Вселенная будет расширяться вечно.
Еще через пять миллиардов лет у Солнца иссякнет ядерное
топливо, Солнце раздуется, образуя так называемый крас
ный гигант, и поглотит Землю и ближайшие планеты. Потом
оно перейдет в состояние белого карлика диаметром в не
сколько тысяч миль. Так я предсказываю конец света, но он
наступит еще не сейчас. Не думаю, что мое предсказание вы
зовет большую депрессию на фондовом рынке. На горизонте
видны более насущные проблемы. Во всяком случае, к тому
времени, когда Солнце раздуется, нам нужно освоить искус
ство межзвездных путешествий, если мы еще не уничтожим
себя сами.
Примерно через миллиард лет большинство звезд во Все
ленной сгорит. Звезды с массой вроде нашего Солнца станут
или белыми карликами, или нейтронными звездами, кото
рые еще меньше и плотнее. Более массивные звезды станут
черными дырами, которые еще меньше и имеют такое силь

ное гравитационное поле, что даже свет не может его пре
одолеть. Однако эти остатки будут по-прежнему вращаться
вокруг центра Галактики с периодом около ста миллионов
лет. Столкновения между остатками вытолкнут некоторые
из них прочь из Галактики. Остальные установятся на более
близких к центру орбитах и в конце концов соберутся вместе,
образовав в центре Галактики гигантскую черную дыру. Чем
бы ни была темная материя в галактиках и их скоплениях,
она тоже, видимо, упадет в эти большие черные дыры.
Следовательно, можно предположить, что большая часть
материи в галактиках и их скоплениях закончит свой путь
в черных дырах. Однако не так давно я открыл, что черные
дыры не такие уж черные, как их принято изображать. Прин
цип неопределенности в квантовой механике гласит, что
нельзя точно предсказать и положение частицы, и ее скорость.
Чем более точно определяется положение, тем менее точно —
скорость, и наоборот. Если частица находится в черной дыре,
ее положение четко определено —в черной дыре. Следова
тельно, ее скорость точно определить нельзя, и, стало быть,
она может оказаться выше скорости света. Это дает ей воз
можность вырваться из черной дыры. И таким образом части
цы и излучение будут потихоньку вытекать из черной дыры.
Диаметр гигантской черной дыры в центре Галактики будет
составлять миллионы миль. Следовательно, положение ча
стицы в такой дыре будет обладать большой степенью не
определенности. Стало быть, неопределенность скорости будет
небольшой, и частице понадобится очень долгое время, чтобы
вырваться оттуда. Но в конце концов она вырвется. Большой
черной дыре в центре Галактики может понадобиться 1090лет,
чтобы испариться совсем и прекратить свое существование, —
это единица с 90 нулями, то есть гораздо больше, чем срок су
ществования нынешней Вселенной, составляющий всего
1010лет —единица с 10 нулями. Так что если Вселенная соби

рается расширяться вечно, у нас еще куча времени.
Будущее вечно расширяющейся Вселенной будет доволь
но скучным. Но будет ли она расширяться вечно, еще ни
в коей мере не решено. У нас есть определенные свидетель
ства, что имеется примерно лишь одна десятая от плотности,
нужной для того, чтобы Вселенная снова сжалась. И все же
могут быть другие виды темной материи, которые мы пока не
выявили, но которые могут повысить плотность Вселенной
до критической величины или превысить ее. Эта дополни
тельная темная материя должна располагаться вне галактик
и их скоплений. Иначе мы бы заметили ее воздействие на
вращение галактик или их движение внутри скоплений.
С чего бы нам предполагать, что может найтись достаточ
но материи, которая в конце концов заставит Вселенную
сжиматься? Почему бы просто не поверить в то, чему есть
свидетельства? Причина в том, что даже наличие одной деся
той критической плотности требует невероятно тщательного
определения начальной плотности и скорости расширения.
Если бы плотность Вселенной через одну секунду после
Большого Взрыва была на одну триллионную больше, Все
ленная сжалась бы через десять лет. С другой стороны, если
бы она в то время была на ту же часть меньше, то с тех пор
существенно опустошилась бы.
Как же получилось, что начальная плотность оказалась так
тщательно выбрана? Возможно, существует какая-то причина,
по которой Вселенная должна иметь точно критическую плот
ность. Этому можно найти два объяснения. Одно —это так на
зываемый антропный принцип; его можно перефразировать
следующим образом: Вселенная такова, потому что будь она
другой, нас бы тут не было, чтобы ее наблюдать. Идея заклю
чается в том, что могло быть множество вселенных с разными
судьбами. И только вселенные с плотностью, очень близкой
к критической, смогли просуществовать достаточно долго

и содержать достаточно материи для образования звезд и пла
нет. Только в таких вселенных могли появиться разумные су
щества, чтобы задаться вопросом: почему это плотность Все
ленной так близка к критической? Если это объяснение, то нет
смысла полагать, что материи во Вселенной больше, чем мы
уже обнаружили. Чтобы образовались галактики и звезды,
хватило бы и десятой части критической плотности. Однако
многим не нравится антропный принцип, поскольку он, похо
же, придает слишком большую важность нашему собственно
му существованию. Поэтому они искали какое-то другое объ
яснение тому, почему плотность должна быть так близка
к критической. Эти поиски привели к теории инфляции в ран
ней Вселенной. Идея заключалась в том, что размеры Вселен
ной постоянно удваивались, как каждый месяц удваиваются
цены в странах с высокой инфляцией. Однако инфляция Все
ленной была гораздо быстрее и выше: рост с коэффициентом
как минимум миллиард миллиардов миллиардов —такая кро
хотная инфляция —привел бы к тому, что Вселенная подошла
бы очень близко к критической плотности и имела бы плот
ность, близкую к критической, и сейчас. Это означает, что Все
ленная, вероятно, в конце концов опять сожмется, но на это ей
понадобится не намного больше времени, чем те примерно
пятнадцать миллиардов лет, в течение которых она расши
ряется.
Чем может оказаться дополнительная темная материя,
если теория инфляции верна? По-видимому, она отличается
от нормальной материи, из которой состоят звезды и плане
ты. Мы можем рассчитать количество различных легких эле
ментов, произведенных на ранних, горячих этапах разви
тия Вселенной в первые три минуты после Большого Взры
ва. Количество этих легких элементов зависит от количества
нормальной материи во Вселенной. Можно начертить гра
фик, где ординатой будет количество легких элементов, а аб

сциссой —количество нормальной материи. Получится хо
рошее соответствие с наблюдаемым содержанием элемен
тов, если полное количество нормальной материи составит
примерно лишь одну десятую от критического количества
сейчас. Возможно, эти расчеты неверны, но тот факт, что
мы получаем наблюдаемое содержание элементов, очень впе
чатляет.
Если существует критическая плотность темной материи,
главным претендентом на то, чтобы быть темной материей,
будут остатки от ранних этапов развития Вселенной. Возмож
но, это элементарные частицы. Есть несколько гипотетиче
ских кандидатов —частицы, наличие которых мы предполага
ем, но которые в действительности пока не обнаружены. Но
самый многообещающий вариант —это частица, о существо
вании которой есть свидетельства, —нейтрино. Считалось,
что она не имеет собственной массы, но некоторые недавние
наблюдения позволили предположить, что нейтрино может
иметь маленькую массу. Если это подтвердится и будет най
дено ее правильное значение, нейтрино обеспечат достаточно
массы, чтобы довести плотность Вселенной до критического
значения.
Другая возможность —черные дыры. Можно предполо
жить, что ранняя Вселенная испытала так называемый фазо
вый переход. Примеры фазового перехода — замерзание
и закипание воды. При фазовом переходе первоначально
однородная среда, вроде воды, порождает аномалии, —в слу
чае с водой это кристаллики льда или пузырьки пара. Эти
аномалии могли сжаться, образовав черные дыры. Если бы
черные дыры были очень малы, они бы к настоящему вре
мени испарились вследствие принципа неопределенно
сти в квантовой механике, как было описано выше. Но если
их масса была больше нескольких миллионов тонн (масса
горы), они могут по-прежнему где-то летать, и их очень

трудно обнаружить.
Единственный способ обнаружить темную материю, рав
номерно распределенную по Вселенной, основывался бы на
ее влиянии на расширение Вселенной. Насколько тормозит
ся скорость расширения, можно определить, измерив ско
рость удаления от нас далеких галактик. Дело в том, что, ко
гда свет от этих галактик достигает нас, мы наблюдаем их
давнее прошлое. Можно начертить график зависимости ско
рости галактик от их видимой яркости и величины, что и яв
ляется мерой их удаленности от нас. Разные линии на этом
графике относятся к различным темпам замедления расши
рения. Изогнутый график относится ко Вселенной, которая
сожмется. На первый взгляд, графики говорят о грядущем
сжатии. Но беда в том, что видимая яркость галактики —не
очень хороший показатель ее удаленности от нас. Существу
ет не только значительный разброс в собственной яркости
галактик, но есть еще и свидетельства, что их яркость изме
няется со временем. Поскольку мы не знаем, в какой степени
может измениться яркость, мы не можем сказать, каков темп
замедления: то ли он достаточен, чтобы в конце концов Все
ленная начала сжиматься, то ли она будет расширяться веч
но. Придется подождать, пока мы не разработаем лучшие
способы измерения расстояния до галактик. Но можно не со
мневаться, что темп замедления не так велик, чтобы Вселен
ная сжалась в ближайшие миллиарды лет.
Ни вечное расширение, ни сжатие через сто миллиардов
лет не являются такой уж интересной перспективой. Нет ли
чего-нибудь такого, что сделало бы будущее более интерес
ным? Одним из несомненно интересных путей была бы воз
можность попасть в черную дыру. Это должна быть довольно
большая черная дыра, по массе более чем в миллион раз пре
вышающая Солнце. Но есть шанс, что в центре Галактики

есть черная дыра таких размеров.
Мы не знаем точно, что происходит внутри черной дыры.
Для уравнений общей теории относительности существуют
решения, позволяющие упасть в черную дыру и выйти где-
нибудь в другом месте из белой дыры. Белая дыра —это пу
щенная вспять черная дыра. Это объект, из которого можно
выйти, но в который нельзя попасть. Белая дыра могла бы
быть где-то в другой части Вселенной. Похоже, это дало бы
нам возможность для быстрых межгалактических путеше
ствий. Беда в том, что эти путешествия могут оказаться слиш
ком быстрыми. Если бы путешествие через черные дыры
было возможно, то, похоже, ничто не помешало бы вам вер
нуться назад еще до того, как вы оттуда отбыли. Тогда вы мо
жете совершить что-нибудь вроде убийства своей матери, что
помешает вам занять начальную позицию.
Возможно, к счастью для нашего выживания (и для жиз
ни наших матерей), физические законы не позволяют таких
путешествий во времени. Похоже, существует какое-то
Агентство защиты хронологии, не пускающее путешествен
ников в прошлое и тем самым делающее мир безопасным для
историков. Вот что может произойти, если кто-то проникнет
в прошлое: под действием принципа неопределенности это
произведет большое количество излучения; полученное из
лучение или так искривит пространство-время, что будет не
возможно вернуться во времени, или пространство-время
закончится в сингулярности наподобие Большого Взрыва
или Большого Сжатия. В любом случае наше прошлое будет
защищено от злоумышленников. Гипотеза о защите хроно
логии поддерживается некоторыми недавними расчетами,
проделанными мною и другими людьми. Но лучшим свиде
тельством того, что путешествия во времени невозможны
и никогда не будут возможны, является тот факт, что к нам

не вторгаются орды туристов из будущего.
Подведем итог: ученые верят, что Вселенной управляют
четкие законы, в принципе позволяющие предсказывать буду
щее. Но движение, данное законами, часто хаотично. Из этого
следует, что малейшее изменение начальной ситуации может
привести к изменению в последующем поведении, и эти из
менения быстро разрастаются. Поэтому на практике зачастую
можно точно предсказать будущее только на короткое время.
Однако поведение Вселенной в очень большом масштабе
представляется простым и нехаотичным. Поэтому можно
предсказать, будет ли она расширяться вечно или в конце кон
цов начнет сжиматься. Это зависит от сегодняшней плотности
Вселенной. На самом деле ее нынешняя плотность кажется
очень близкой к критической, которая разделяет сжатие и веч
ное расширение. Если теория инфляции верна, Вселенная
действительно находится на лезвии бритвы. Так что я, продол
жая добрую традицию оракулов и пророков страховаться,
предсказываю оба варианта.
14
ДИСКИ
НЕОБИТАЕМОГО ОСТРОВА:
интервью
Би-би-си начала транслировать передачу «Диски необитаемого

острова» в 1942 году, и эта программа установила на радио рекорд
долговечности. К настоящему времени она стала чем-то вроде на
ционального достояния. За все эти годы программа приняла огром
ное количество гостей. В ней брали интервью у писателей, артистов,
музыкантов, киноактеров и кинорежиссеров, деятелей спорта, ко
миков, поваров, садовников, учителей, танцоров, политиков, членов
королевской семьи, мультипликаторов —и ученых. Гостей (к ним
всегда обращались как к потерпевшим кораблекрушение) просили
выбрать восемь аудиозаписей, которые они взяли бы с собой, если
бы им пришлось остаться в одиночестве на необитаемом острове.
Их также просили назвать предмет роскоши и книгу (предполага
лось, что соответствующий религиозный текст — Библия, Ко
ран —уже есть на острове, так же как и сочинения Шекспира). На
личие средств воспроизведения считалось само собой разумеющим
ся. Рекламируя программу, обычно объявляли: «Предполагается,
что у вас есть граммофон и множество игл к нему». Сегодня предпо
лагается, что для прослушивания записей есть заряжающийся от
солнечного света CD-плеер.
Программа выходила в эфир каждую неделю, и в ходе интервью,
продолжавшихся, как правило, сорок минут, проигрывали записи по
выбору гостей. Однако представленное здесь интервью со Стивеном
Хокингом, транслировавшееся на Рождество в 1992 году, в виде ис
ключения продолжалось дольше. Интервью брала Сью Лоули.
Сью: Стивен, будучи отрезанным от нормальной физи

ческой жизни и лишенным всех естественных средств об
щения, вы в некотором роде уже знакомы с заключением
на необитаемом острове. Насколько вам одиноко от этого?
Стивен: Я не считаю себя отрезанным от нормальной
жизни и не думаю, что окружающие меня люди сказали бы,
что я одинок. Я не чувствую себя инвалидом, я просто че
ловек с поражением двигательных нейронов, вроде дальто
ника. Полагаю, мою жизнь не назовешь нормальной, но
в духовном смысле она нормальна.
Сью: Тем не менее, в отличие от многих выброшенных
на необитаемый остров, вы уже доказали себе, что духовно
и интеллектуально самодостаточны, что у вас хватает тео
рий и вдохновения, чтобы занять себя.
Стивен: Полагаю, я от природы немного интроверт, и мои
трудности в общении заставили меня полагаться только на са
мого себя. Но в детстве я был разговорчивым. Мне нужны дис
куссии с другими людьми. Я обнаружил, что изложение идей
другим мне очень помогает. Даже если собеседники не выска
зывают ничего интересного, сама необходимость организовы
вать свои мысли так, чтобы они были понятны другим, часто
подсказывала мне новый путь вперед.
Сью: А как же насчет эмоционального удовлетворения, Сти
вен? Даже блестящему физику для этого нужны другие люди.
Стивен: Физика —это прекрасно, но она холодна. Я бы
не вынес жизни, в которой была бы только одна физика. Как
и всем людям, мне нужны тепло, любовь и привязанность.
И опять мне очень повезло, гораздо больше, чем многим
другим, страдающим таким же недугом, —я получал массу
любви и тепла. И музыка тоже много для меня значит.
Сью: Скажите, что доставляет вам больше удоволь
ствия —физика или музыка?
Стивен: Должен сказать, что удовольствие, испытан

ное мною, когда что-то получалось в физике, сильнее, чем
то, которое мне когда-либо доставляла музыка. Но получа
лось у меня лишь несколько раз за всю мою карьеру, в то
время как диск можно поставить когда угодно.
Сью: И какой же диск вы поставили бы первым на не
обитаемом острове?
Стивен: «Gloria» Пуленка. Я впервые услышал ее про
шлым летом в Аспене, в Колорадо. Аспен прежде всего лыж
ный курорт, но летом там собираются физики. Рядом с физи
ческим центром стоит огромный шатер, где проходит музы
кальный фестиваль. Пока вы садите, исследуя, что получается,
когда испаряется черная дыра, слышно, как вдут репетиции.
Это идеально: тут сочетаются два главных удовольствия —
физика и музыка. Если бы на необитаемом острове у меня
были они оба, пусть бы меня оттуда и не вызволяли. То есть до
тех пор, пока я не сделал бы в теоретической физике открытие,
о котором захотелось бы рассказать всем. Думаю, спутниковая
тарелка, благодаря которой я мог бы получать статьи по физи
ке, уже не по правилам игры.
Сью: Выступая по радио, можно скрыть физические де
фекты, но в данном случае маскируется еще кое-что. Семь
лет назад, Стивен, вы в полном смысле слова потеряли го
лос. Не могли бы вы рассказать, что же тогда случилось?
Стивен: В 1985 году я был в Женеве, в CERN, на боль
шом ускорителе частиц. Я собирался поехать оттуда в Бай
рейт, в Германию, послушать вагнеровское «Кольцо нибе-
лунга». Но заболел воспалением легких и лег в больницу.
Женевские врачи посоветовали моей жене отключить аппа
рат, поддерживавший мою жизнь. Но жена не хотела и слы
шать об этом. Меня перевезли на самолете в больницу Ад-
денбрук в Кембридже, где хирург по имени Роджер Грей про
вел трахеотомию. Операция спасла мне жизнь, но голоса я

лишился.
Сью: Но к тому времени ваша речь и так была очень не
разборчивой, не правда ли? Наверное, дар речи все равно
покинул бы вас, да?
Стивен: Хотя моя речь и была неразборчивой, близкие
меня понимали. Я мог проводить семинары с переводчиком
и диктовать научные статьи. Но после операции я некоторое
время был просто опустошен. Я чувствовал, что если вновь
не обрету голос, то дальше жить не стоит.
Сью: Потом один компьютерщик из Калифорнии прочи
тал о вашем состоянии и прислал вам голос. Как он работает?
Стивен: Его звали Уолт Уолтосц. Его теща оказалась
в том же состоянии, что и я, и он разработал компьютерную
программу, чтобы помочь ей общаться. Курсор двигается по
экрану и когда оказывается на нужной строке меню, вы дви
жением головы или глаз —а в моем случае руки —нажимае
те на ключ. Таким образом можно выбирать слова в нижней
части экрана. Когда набрал то, что хочешь сказать, текст мож
но послать на речевой синтезатор или сохранить на диске.
Сью: Но это долгое дело.
Стивен: Да, долгое —примерно в десять раз медленнее
нормальной речи. Но речевой синтезатор говорит гораздо от
четливее, чем я раньше. Британцы называют его акцент аме
риканским, а американцы —скандинавским или ирландским.
Но каков бы он ни был, меня все понимают. Мои старшие
дети привыкли к моему естественному голосу, но младший
сын, которому во время трахеотомии было всего шесть лет, до
того никак не мог меня понять. Теперь трудностей нет. Для
меня это очень много значит.
Сью: Это также значит, что вы можете попросить зара
нее записать все вопросы интервьюера и остается только
ответить, когда будете готовы, так?
Стивен: Для записи длинных программ вроде этой хоро

шо иметь вопросы заранее, чтобы не тратить часами магнит
ную ленту впустую. В некотором смысле это дает мне больше
возможности для контроля. Но на самом деле я предпочитаю
отвечать на вопросы без подготовки. Так я делаю после семи
наров и популярных лекций.
Сью: Но, по вашим словам, такой процесс дает вам воз
можность контроля, а я знаю, как это важно для вас. Ваша
семья и друзья иногда называют вас упрямым и своеволь
ным. Вы признаете себя виновным в этих грехах?
Стивен: Любого здравомыслящего человека иногда на
зывают упрямым. Я бы сказал, что я скорее решительный. Не
будь я довольно решительным, меня бы сейчас здесь не было.
Сью: Вы всегда были таким?
Стивен: Я просто хочу иметь ту же степень контроля
над своей жизнью, что и все остальные. Слишком часто жиз
нью инвалида управляют другие. Ни один здоровый человек
не примирился бы с этим.
Сью: Давайте послушаем ваш второй диск.
Стивен: Концерт для виолончели Брамса. Это был пер
вый долгоиграющий диск, который я купил. Произошло это
в 1957 году, когда записи на 33 оборота в минуту в Британии
только что появились. Мой отец считал покупку проигрыва
теля безрассудным транжирством, но я убедил его, что сам
смогу собрать проигрыватель из купленных по дешевке ча
стей. Как йоркширцу, этот довод показался ему убедитель
ным. Я вставил вертушку и усилитель в корпус от старого
граммофона на 78 оборотов. Если бы он сохранился, то сей
час представлял бы собой ценность.
Когда я соорудил этот проигрыватель, понадобилось что-
то, чтобы крутить на нем. Один школьный товарищ предло
жил Концерт для виолончели Брамса, потому что ни у кого
из моих друзей такой записи не было. Помню, пластинка сто

ила тридцать пять шиллингов, по тем временам большие день
ги, особенно для меня. С тех пор цены на записи выросли, но
в действительности они сейчас гораздо дешевле.
Когда я впервые услышал эту запись в магазине, мне ее
звучание показалось странным и не очень понравилось, но
я чувствовал, что должен ее похвалить. Однако с годами
она стала для меня очень много значить. Мне бы хотелось
проиграть ее медленную первую часть.
Сью: Один старый друг вашей семьи сказал, что во вре
мена вашего детства она была (цитирую) «очень интеллек
туальной, очень умной и очень эксцентричной». Оглядыва
ясь в прошлое, считаете ли вы эту характеристику верной?
Стивен: Я не могу сказать, насколько моя семья была
интеллектуальной, но мы определенно не считали себя экс
центричными. Однако по меркам Сент-Олбанса мы, навер
ное, такими могли показаться. Когда мы жили там, это было
весьма благочинное место.
Сью: Ваш отец был специалистом по тропическим бо
лезням?
Стивен: Мой отец проводил исследования в области
тропической медицины. Он довольно часто ездил в Афри
ку испытывать новые препараты.
Сью: Значит, большее влияние на вас оказала ваша
мать, а если так, то как вы охарактеризуете это влияние?
Стивен: Нет, я бы сказал, что большее влияние оказал на
меня отец. Я брал пример с него. Поскольку он был исследо
вателем, я считал, что научные исследования —это основное
занятие взрослых. Единственное различие было в том, что
меня не привлекали медицина и биология, потому что они не
казались мне точными науками. Хотелось чего-то более фун
даментального, и я выбрал для себя физику.
Сью: Ваша мать считает, что у вас всегда было, как она
выразилась, «сильное чувство чуда». «Я видела, что его тя
нет к звездам», —сказала она. Вы помните это?
Стивен: Помню, как-то поздно ночью я приехал домой
из Лондона. Тогда в целях экономии свет на улицах в пол
ночь выключали. И я увидел ночное небо, каким не видел его
никогда раньше, —с Млечным Путем поперек. На моем не
обитаемом острове не будет уличных фонарей, так что я смогу
хорошо видеть звезды.
Сью: Очевидно, вы были одаренным ребенком, вы часто
соперничали в домашних играх с вашей сестрой, но в школе
вы могли очень отставать, и вас это вовсе не заботило, верно?
Стивен: Так было в мой первый год в сент-олбансской
школе. Но должен сказать, я учился в очень одаренном классе
и на экзаменах проявлял себя лучше, чем в повседневной ра
боте. Я не сомневался, что могу учиться очень хорошо, а от
ставал только из-за почерка и вообще из-за неаккуратности.
Сью: Запись номер три?
Стивен: На последнем курсе в Оксфорде я прочел роман
Олдоса Хаксли «Контрапункт». В романе описываются три
дцатые годы и действует множество персонажей. Большинство
из них вымышленные, но один, более человечный, несомненно
копирует самого Хаксли. Этот персонаж убивает лидера бри
танских фашистов —образ, нарисованный с сэра Освальда
Мосли. Потом он сообщает партии о своем поступке и ставит
пластинку со Струнным квартетом Бетховена, соч. 132. А в се
редине третьей части подходит на стук к двери —и его убивают
фашисты.
Вообще-то это никудышный роман, но Хаксли очень пра
вильно выбрал музыку. Если бы я знал, что на мой остров над
вигается цунами, я бы поставил третью часть этого квартета.
Сью: Вы поехали в Оксфорд, в Юниверсити-колледж,
изучать математику и физику. Там вы трудились над своими
расчетами в среднем час в день. Но, как я читала, вы с удо

вольствием занимались греблей, пили пиво и устраивали
всякие шутки над людьми. В чем же было дело? Почему вы
не утруждали себя работой?
Стивен■ Был конец пятидесятых, и большинство моло
дежи утратило иллюзии насчет так называемого истеблиш
мента. Казалось, от будущего нечего ждать, кроме изоби
лия и еще большего изобилия. Консерваторы только что
выиграли третьи выборы подряд под лозунгом «Еще нико
гда не было так хорошо». Мне и большинству моих совре
менников жизнь казалась скучной.
Сью: Тем не менее вы умудрялись за несколько часов
решать задачи, которые ваши товарищи не могли решить
неделями. Судя по их высказываниям, они понимали, что
у вас исключительный талант. А вы знали о своем таланте,
как вам кажется?
Стивен: Курс физики в Оксфорде в то время был
до смешного легким. Его можно было пройти, не слушая
лекций, а просто посещая один-два семинара в неделю. Не
требовалось запоминать много фактов, а так —несколько
формул.
Сью: Но в Оксфорде —не так ли? —вы впервые заме
тили, что ваши руки и ноги делают не совсем то, что вы от
них хотите. Как вы объясняли это себе в то время?
Стивен: Сказать по правде, первое, что я заметил, это то,
что я не могу грести как нужно. Потом я упал с лестни
цы в студенческом общежитии. После этого я пошел к врачу,
так как испугался, что, может быть, повредил мозг, но он не
нашел ничего страшного и велел лишь меньше пить пива.
После выпускных экзаменов в Оксфорде я на лето поехал
в Иран. По возвращении я чувствовал себя очень ослабев
шим, но думал, что это от сильного расстройства желудка,
которое там перенес.
Сью: И когда же вы все-таки сдались, признав, что у вас

действительно что-то серьезное, и решили обратиться к врачу?
Стивен: Я был тогда в Кембридже и на Рождество по
ехал домой. Зима 1962/63 года была очень холодной. Мама
уговорила меня сходить в Сент-Олбансе на озеро покататься
на коньках, хотя я и знал, что не вполне готов к этому. Я упал
и встал с большим трудом. Мама поняла, что со мной что-то
не так, и отвела меня к нашему семейному врачу.
Сью: Потом три недели в больнице. И вам сообщили
о самом худшем?
Стивен: Это была больница Барте в Лондоне, потому
что там работал мой отец. Я пролежал две недели на обследо
вании, но мне не сказали, в чем дело, а только сообщили, что
это не рассеянный склероз и что мой случай нетипичен. Мне
не сказали, что меня ждет, но я догадывался, что дела плохи,
и расспрашивать не хотелось.
Сью: В конце концов вам все-таки сказали, что жить
осталось пару лет. Давайте, Стивен, на этом месте сделаем
паузу и послушаем вашу четвертую запись.
Стивен: «Валькирия», действие первое. Это была другая
долгоиграющая пластинка, где поют Мельхиор и Леман. Пер
воначально, еще до войны, она была записана на 78 оборотов,
а потом, в шестидесятых, ее перенесли на долгоиграющую. По
сле того как в 1963-м мне поставили диагноз «нейромо-
торное заболевание», я обратился к Вагнеру —он соответ
ствовал моему мрачному, апокалиптическому состоянию
духа. К несчастью, мой речевой синтезатор не очень хорошо
образован и произносит «Вагнер», смягчая первый соглас
ный. Мне пришлось набрать «Vargner», чтобы звучало при
мерно так, как надо*.
* Особенности английского произношения немецкой фамилии
Wagner. —Пер.
Четыре оперы цикла «Кольцо нибелунга» —это величай

шее творение Вагнера. В 1964 году я ходил на них в Байрёйте,
в Германии, с моей сестрой Филиппой. В то время я знал
«Кольцо» плохо, и «Валькирия», вторая опера тетралогии,
произвела на меня огромное впечатление. Это была постанов
ка Вольфганга Вагнера, и на сцене царила почти кромешная
тьма. Это история любви двух близнецов, Зигмунда и Зиглин-
ды, разлученных в детстве. Они встретились снова, когда Зиг
мунд нашел убежище в доме Хундинга, мужа Зиглинды и вра
га Зигмунда. Я выбрал отрывок с рассказом Зиглинды о ее
вынужденной свадьбе с Хундингом. В разгар торжеств в зал
входит какой-то старик. Оркестр играет тему Вальхаллы, одну
из самых величавых в «Кольце», потому что это Вотан, пред
водитель богов, отец Зигмунда и Зиглинды. Он вонзает меч
в ствол дерева. Меч предназначается Зигмунду. В конце акта
Зигмунд хватает меч, и они с возлюбленной скрываются
в лесу.
Сью: Когда читаешь о вас, Стивен, начинает казаться,
что смертный приговор, оставлявший вам всего пару лет
жизни, пробудил вас, если хотите —заставил сосредото
читься на жизни.
Стивен: Его первое действие было —депрессия. Казалось,
что мое состояние быстро ухудшается. Казалось, нет никакого
смысла что-то делать, работать над диссертацией, поскольку я
не знал, проживу ли достаточно для того, чтобы закончить ее.
Но потом дела стали выправляться. Развитие болезни замед
лилось, и я начал продвигаться в работе, в частности в своем
доказательстве, что Вселенная должна была начаться с Боль
шого Взрыва.
Сью: Вы даже сказали в одном интервью, что подумали,
якобы вы теперь счастливее, чем были до болезни.
Стивен: Теперь я определенно счастливее. Раньше
жизнь казалась мне скучной. Но перспектива умереть рано
заставила меня понять, что жизнь стоит того, чтобы жить.

Так много можно сделать, каждый может сделать так много!
У меня действительно есть ощущение, что, несмотря на свое
состояние, я внес значительный вклад в человеческие зна
ния. Конечно, мне очень везло, но любой может чего-то до
стичь, если приложит достаточно усилий.
Сью: Можете вы сказать, что не достигли бы всего это
го, если бы не ваша болезнь, —или это было бы слишком
просто?
Стивен: Нет, не думаю, что такое заболевание может
стать для кого-то преимуществом. Но для меня оно ста
ло меньшей бедой, чем для других, так как не помешало де
лать то, что я хотел. А хотел я попытаться понять, как устрое
на Вселенная.
Сью: Вашим вдохновителем в тот период, когда вы пыта
лись ужиться со своим заболеванием, стала молодая женщи
на по имени Джейн Уайлд, с которой вы познакомились на
вечеринке. Вы полюбили друг друга и поженились. Как бы
вы оценили, какой частью вашего успеха вы обязаны Джейн?
Стивен: Без нее я бы не справился, это несомненно. По
молвка с Джейн вытащила меня из трясины уныния. А раз
нам предстояло пожениться, мне нужно было получить рабо
ту и закончить диссертацию. Я начал усердно трудиться,
и мне это понравилось. Мое состояние ухудшалось, и Джейн
сама ухаживала за мной. На том этапе никто не предлагал нам
помощи, а мы не могли себе позволить платить за уход.
Сью: И вместе вы бросили вызов врачам —и не только
тем фактом, что продолжали жить, но и тем, что у вас были
дети. В 1967 году у вас появился Роберт, в 1970-м —Люси,
а в 1979-м —Тимоти. Насколько были потрясены врачи?
Стивен: Фактически, врач, поставивший мне диагноз,
умыл руки. Он чувствовал, что ничего не может поделать.
После первоначального диагноза я его больше не видел. На
самом деле моим врачом стал мой отец, и за советами я об

ращался к нему. По его словам, не было никаких свиде
тельств того, что болезнь передается по наследству. Джейн
удавалось ухаживать за мной и двумя детьми. Только когда
в 1974 году мы уехали в Калифорнию, нам понадобилась по
мощь со стороны, —сначала это был студент, живший вме
сте с нами, а потом сиделки.
Сью: Но теперь вы больше не вместе с Джейн.
Стивен: После трахеотомической операции мне кругло
суточно нужна была сиделка. Это вносило все большую на
пряженность в наш брак. В конце концов я переехал в новую
квартиру в Кембридже. Теперь мы живем раздельно.
Сью: Давайте еще послушаем музыку.
Стивен: «Битлз», «Please, Please Ме». После моих четы
рех довольно серьезных привязанностей хотелось бы не
множко развеяться. Для меня и многих других «Битлз»
пришли как долгожданный глоток свежего воздуха среди
затхлой и нездоровой поп-музыки. Воскресными вечерами я
часто слушал лучшую двадцатку по «Радио Люксембург».
Сью: Несмотря на все свалившиеся на вас почести, Сти
вен Хокинг, —а я должна специально напомнить, что вы Лу
касовский профессор математики в Кембридже, когда-то это
место занимал Исаак Ньютон, —вы решили написать попу
лярную книгу о вашей работе. Полагаю, причина весьма
простая —вы нуждались в деньгах.
Стивен: Хотя я и думал, что мог бы получить скромную
сумму за популярную книжку, главная причина написания
«Краткой истории времени» заключалась в том, что мне нра
вилась эта работа. Я был под впечатлением открытий, сде
ланных за последние двадцать пять лет, и хотел рассказать
о них людям. Я и не предполагал, что получится так здорово.
Сью: В самом деле, она побила все рекорды и попала
в Книгу рекордов Гиннесса как книга, дольше всех продер
жавшаяся в списке бестселлеров, и держится в этом списке

до сих пор. Похоже, никто не знает, сколько экземпляров уже
продано во всем мире, но явно больше десяти миллионов.
Люди ее покупают, но вопрос в том, читают ли они ее?
Стивен: Я знаю, что Бернард Левин дошел лишь до два
дцать девятой страницы, но я также знаю, что очень многие
прочли дальше. Во всем мире люди подходят ко мне, чтобы
сказать, как им понравилась моя книга. Возможно, не все до
читали ее до конца, многие поняли не все прочитанное, но
уловили мысль, что мы живем во Вселенной, управляемой
разумными законами, которые можем открыть и понять.
Сью: Именно ваши черные дыры захватили воображение
общества и вызвали новый интерес к космологии. Вы когда-
нибудь смотрели все эти «Звездные пути», где «смело ступа
ют туда, куда ни один человек не ступал доныне» и т. д.?
А если смотрели, то как вам они понравились?
Стивен: Подростком я читал много научной фантасти
ки. Но теперь я сам работаю в этой области, и в основном на
учная фантастика кажется мне несколько поверхностной. Так
легко написать о гиперпространстве, перемещающем или про
водящем людей, если вам не приходится включать его в гар
моничную картину мира. Настоящая наука гораздо более
увлекательна, потому что она реальна. Фантасты никогда и не
предполагали наличия черных дыр, пока об этом не задума
лись ученые. Но теперь у нас есть надежные свидетельства
существования черных дыр.
Сью: И что произойдет, если упадешь в черную дыру?
Стивен: Любой читатель научной фантастики знает, что
случается, если упадешь в черную дыру. Вы превратитесь
в спагетти. Но что интереснее —черные дыры не совершен
но черные. Они постоянно испускают частицы и излучение.
Это заставляет их постепенно испаряться, но что в результа
те происходит с черной дырой и ее содержимым, так и неиз
вестно. Это увлекательная область исследований, но науч

ные фантасты еще не ухватились за нее.
Сью: И это упомянутое вами излучение конечно же на
звали излучением Хокинга. Черные дыры открыли не вы,
хотя вы продвинули знание о них, доказав, что они не со
всем черные. Однако это открытие заставило вас основа
тельно задуматься о происхождении Вселенной, не так ли?
Стивен: Сжатие звезды и образование черной дыры во
многих отношениях напоминает расширение Вселенной, пу
щенное вспять. Звезды сжимаются из состояния с довольно
низкой плотностью в состояние с очень высокой плотностью,
а Вселенная расширяется из состояния с очень высокой плотно
стью к состоянию с меньшей плотностью. Тут есть важное раз
личие: мы находимся вне черной дыры, но внутри Вселенной.
Однако и та и другая характеризуются тепловым излучением.
Сью: Вы говорите, будто так и неизвестно, что же в кон
це концов происходит с черной дырой и ее содержимым. Но
я думала, что бы ни происходило, теоретически в конце
концов все исчезнувшее в черной дыре, в том числе и астро
навт, вернется в виде излучения Хокинга.
Стивен: Энергия массы астронавта вернется излучением
из черной дыры. Но сам астронавт или даже частицы, из кото
рых он состоял, не вернутся. Так что вопрос в том, что с ними
произойдет. Они уничтожатся или перейдут в другую вселен
ную? Вот это мне и не терпится узнать. Но сам я прыгать
в черную дыру не планирую.
Сью: Стивен, вы работаете по интуиции? То есть прихо
дите к теории, которая вам нравится и привлекает вас, а по
том пытаетесь доказать ее? Или как ученому вам всегда при
ходится прокладывать логический путь к заключению, и вы
не пытаетесь заранее угадать результат?
Стивен: Я в очень большой степени полагаюсь на инту
ицию. Я пытаюсь угадать результат, но потом приходится
его доказывать. На данном этапе я довольно часто обнару

живаю, что мои догадки не соответствуют истине, или, как
в данном случае, обнаруживаю нечто такое, о чем никогда не
думал. Так, стараясь доказать нечто другое, я пришел к вы
воду, что черные дыры не совсем черные.
Сью: Еще о музыке.
Стивен: Одним из моих любимых композиторов всегда
был Моцарт. Он написал невероятно много. В этом году на
мой пятидесятый день рождения мне подарили полное со
брание его сочинений на CD —более двухсот часов музыки.
Я все еще прокладываю путь через них. Один из величайших
шедевров — его Реквием. Моцарт умер, не завершив его,
и Реквием дописали его ученики по оставленным Моцартом
фрагментам. Первая часть, которую мы собираемся прослу
шать, —единственная, полностью написанная и прооркест-
рованная самим Моцартом.
Сью: Очень упрощая вашу теорию (надеюсь, вы простите
меня за это, Стивен), можно сказать, что раньше вы верили,
насколько я понимаю, в существование момента сотворения
мира, в так называемый Большой Взрыв, но больше не верите.
Вы считаете, что не было начала и не будет конца, что Вселен
ная самодостаточна. Означает ли это, что не было никакого
акта творения и, следовательно, для Бога не остается места?
Стивен: Да, вы слишком упростили. Я по-прежнему верю,
что Вселенная имеет начало в реальном времени —Большой
Взрыв. Но есть другой вид времени —мнимое время, направ
ленное перпендикулярно к реальному, и во мнимом времени
Вселенная не имеет ни начала, ни конца. Это означает, что она
могла возникнуть по законам физики. Кто-то может сказать,
что Бог велел Вселенной двигаться неким произвольным об
разом, недоступным нашему пониманию. Но это свидетель
ствует не о существовании или отсутствии Бога, а лишь о том,
что у Него не было выбора.
Сью: Но если возможно, что Бога нет, как же вы объяс

ните явления, лежащие за пределами науки, —любовь и
веру, то, что люди имели и имеют в себе, —да и ваше соб
ственное вдохновение тоже?
Стивен: Любовь, вера и мораль относятся к другой об
ласти знаний. Вы не можете вывести человеческие поступ
ки из физических законов. Но можно надеяться, что логи
ческие заключения, которые делают физика и математика,
приведут человека к нравственному поведению.
Сью: По-моему, многие считают, что вы фактически об
ходитесь без Бога. Так вы отрицаете это?
Стивен: Мои труды показали только, что не нужно го
ворить, будто путь возникновения Вселенной был личным
капризом Бога. Но вопрос остается: почему она потрудилась
возникнуть? Если хотите, ответом на этот вопрос может
быть вмешательство Бога.
Сью: Давайте поставим запись номер семь.
Стивен: Я очень люблю оперу. Сначала я подумал, не вы
брать ли все восемь дисков с операми, от Глюка и Моцарта,
включая Вагнера, до Верди и Пуччини. Но под конец я урезал
их до двух. В первую очередь это должен был быть Вагнер,
а вторым я в конце концов выбрал Пуччини. «Турандот»
намного превосходит все остальные его оперы, и опять же, он
умер, не закончив ее. Выбранный мною отрывок —рассказ
Турандот о том, как в Древнем Китае принцессу похитили
и увезли монголы. В отместку за это Турандот собирается
задать поклонникам, просящим ее руки, три вопроса, а если
те не смогут ответить, их ждет казнь.
Сью: Что для вас значит Рождество?
Стивен: Оно немного напоминает американский День
благодарения —время, когда принято быть с семьей и бла
годарить за прошедший год. Это также время посмотреть
вперед на грядущий год, символом которого и является

рождение младенца в яслях.
Сью: А с материалистической точки зрения, каких бы
подарков вы попросили? Или теперь вы такой состоятель
ный человек, что у вас всё есть?
Стивен: Я предпочитаю сюрпризы. Если просишь
чего-то определенного, то не даешь дарителю свободы
и возможности воспользоваться своим воображением. Но я
ничего не имею против, если станет известно, что я обожаю
шоколадные трюфели.
Сью: Пока что, Стивен, вы прожили на тридцать лет доль
ше, чем вам предсказывали. У вас есть дети, хотя и говорили,
что их у вас никогда не будет; вы написали бестселлер, вы пе
ревернули в головах прежние представления о пространстве
и времени. Что еще вы планируете сделать до того, как поки
нете эту планету?
Стивен\ Все это оказалось возможным лишь благодаря
везению: мне повезло, что я получил огромную помощь.
Я рад тому, что мне уже удалось, но хотел бы сделать гораздо
больше, прежде чем уйду. Не буду говорить о своей личной
жизни, а в науке я хотел бы узнать, как объединить гравита
цию с квантовой механикой и другими природными силами.
В частности, я хочу узнать, что происходит с черной дырой,
когда она испаряется.
Сью: И теперь последняя запись.
Стивен'. Вам придется произнести ее название за меня.
Мой речевой синтезатор —американец и во французском ни
бум-бум. Эта запись —песня Эдит Пиаф «Je ne regrette rien»*.
Как раз, чтобы подвести итог моей жизни.
Сью: А теперь, Стивен, если бы вы могли взять из этих
восьми записей лишь одну, какая бы это оказалась?
* Je ne regrette rien {франц.) —Я ни о чем не жалею. —Пер.
13 № 3172
Стивен: Должно быть, Реквием Моцарта. Я мог бы

слушать его, пока не сядут батарейки в моем плеере.
Сью: А книга? Разумеется, собрание сочинений Шек
спира и Библия ждут вас.
Стивен: Думаю, я взял бы «Миддлмарч» Джорджа Эли
ота. Кажется, кто-то сказал — возможно, Вирджиния
Вулф, —что это книга для взрослых. Не уверен, что я доста
точно взрослый, но взял бы ее для пробы.
Сью: А предмет роскоши?
Стивен: Я попрошу большой запас крем-брюле. Для
меня это олицетворение роскоши.
Сью: Значит, не шоколадные трюфели —вместо них со
лидный запас крем-брюле. Доктор Стивен Хокинг, боль
шое вам спасибо за возможность прослушать ваши диски
необитаемого острова и счастливого вам Рождества!
Стивен: Спасибо, что выбрали меня. Желаю вам всем
счастливого Рождества с моего необитаемого острова. Дер
жу пари, у меня погода лучше, чем у вас.
ТЕОРИЯ ВСЕГО
НАУЧНЫ Й РЕДАКТОР
Г. А. Бурба
ВВЕДЕНИ Е
В этой серии лекций я попытаюсь вкратце обрисовать исто

рию Вселенной, какой она нам представляется, от Большого
Взрыва до черных дыр. Первая лекция содержит краткий об
зор существовавших в прошлом представлений о строении
мира и рассказ о том, как мы пришли к современной картине.
Так что эту лекцию можно назвать хроникой теорий об исто
рии Вселенной.
Вторая лекция объяснит, как теории гравитации Нью
тона и Эйнштейна привели к заключению, что Вселенная
не может быть стационарной — только расширяющейся,
либо сжимающейся. Это, в свою очередь, предполагает, что
в какое-то время в интервале от 10 до 20 млрд лет тому
назад Вселенная имела бесконечную плотность. То был Боль
шой Взрыв, который, по-видимому, стал «началом» суще
ствования Вселенной.
В третьей лекции я расскажу о черных дырах. Они фор
мируются, когда массивная звезда или даже более крупное
образование схлопывается под действием собственного тяго
тения. В соответствии с общей теорией относительности
Эйнштейна субъекты, имевшие глупость угодить в черную
дыру, будут потеряны навсегда. Они уже не смогут оттуда

выбраться. В сингулярности черной дыры истории прихо
дит конец. Впрочем, общая теория относительности —это
теория классическая, не берущая в расчет принцип неопре
деленности квантовой механики.
А квантовая механика, как я покажу в четвертой лекции,
допускает ускользание энергии из черных дыр. Черные
дыры не так уж черны, как их малюют.
В пятой лекции я приложу идеи квантовой механики
к Большому Взрыву и возникновению Вселенной. Это под
ведет нас к идее, что пространство-время может быть конеч
ным по протяженности, но не иметь границы или края. Это
было бы похоже на поверхность Земли, имеюхцую еще два
дополнительных измерения.
В шестой лекции я растолкую, как это новое предполо
жение о границах способно объяснить разительное отличие
прошлого от будущего при том, что законы физики симмет
ричны относительно времени.
Наконец, в седьмой лекции я обращусь к нашим попыт
кам найти некую объединенную теорию, охватывающую
квантовую механику, тяготение и все остальные физические
взаимодействия. Если бы мы преуспели в этом, то смогли бы
понять Вселенную и наше место в ней.
ПЕРВАЯ ЛЕКЦИЯ
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
О ВСЕЛЕННОЙ
Еще в 340 г. до н. э. Аристотель в сочинении «О небе» сформу

лировал два веских довода в пользу того, что Земля скорее
круглая, как шар, нежели плоская, как тарелка. Во-первых, он
осознал, что лунные затмения возникают из-за прохождения
Земли между Солнцем и Луной. Тень Земли на Луне всегда
круглая, а подобное возможно, только если Земля имеет сфе
рическую форму. Будь наша планета плоским диском, тень ее
была бы вытянутой, эллиптической, за исключением тех слу
чаев, когда в момент затмения Солнце располагается прямо
над центром диска.
Во-вторых, из опыта путешествий древние греки вынес
ли, что в южных странах Полярная звезда стоит ниже над го
ризонтом, чем в тех, что лежат ближе к северу. Из разницы
видимых положений Полярной звезды в Греции и Египте Ари
стотель даже вывел приближенное значение окружности Зем
ли —около 400 тыс. стадиев. Мы не знаем точно, чему равнял
ся древнегреческий стадий. Возможно, он составлял около
180 м. Тогда оценка Аристотеля примерно вдвое превосходит
принятое ныне значение.
У древних греков имелся и третий аргумент в пользу

шарообразности Земли: почему бы еще наблюдатель на бере
гу сначала замечал над горизонтом парус приближающего
ся корабля, а лишь затем —его корпус? Аристотель полагал,
что Земля неподвижна, а Солнце, Луна, планеты и звезды
движутся вокруг нее по круговым орбитам. Он считал так,
поскольку в силу мистических соображений был убежден,
что Земля —центр Вселенной, а круговое движение —самое
совершенное.
В I в. н. э. Птолемей развил эти идеи в целостную космо
логическую модель. Земля располагалась в центре, окружен
ная восемью сферами, несущими на себе Луну, Солнце, звез
ды и пять известных в то время планет (Меркурий, Венеру,
Марс, Юпитер и Сатурн). Планеты перемещались по малым
окружностям, закрепленным на соответствующих сферах,
что требовалось для объяснения их весьма сложных наблю
даемых движений по небосклону. На внешней сфере раз
мещались так называемые неподвижные звезды, которые
всегда остаются в одинаковом положении относительно
друг друга, но все вместе совершают круговое движение по
небу. Что лежит за пределами внешней сферы, оставалось
неясным, эта область Вселенной не была доступна для на
блюдений.
Модель Птолемея позволяла с достаточной точностью
предсказывать видимые положения небесных тел. Но для
этого пришлось допустить, что Луна, двигаясь по своей тра
ектории, в отдельные моменты подходит к Земле вдвое ближе,
чем в другие. А это означало, что периодически Луна должна
казаться вдвое больше обычного. Птолемей знал об этом не
достатке, тем не менее его модель была принята если не все
ми, то абсолютным большинством. Она была одобрена хри
стианской церковью, как картина мира, согласующаяся со
Священным Писанием. Большим преимуществом в глазах
ТЕОРИЯ ВСЕГО 393
богословов было то, что эта модель оставляла за пределами

сферы неподвижных звезд достаточно места для рая и ада.
Тем не менее в 1514 г. польский каноник Николай Копер
ник предложил гораздо более простую космологическую тео
рию. Сначала, опасаясь обвинений в ереси, он обнародовал
свою модель анонимно. Он считал, что в центре располагает
ся неподвижное Солнце, а Земля и остальные планеты обра
щаются вокруг него по круговым орбитам. К несчастью для
Коперника, прошло почти столетие, прежде чем его идеи
были приняты всерьез. Лишь тогда два астронома —немец
Иоганн Кеплер и итальянец Галилео Галилей —публично вы
ступили в поддержку теории Коперника, несмотря на то что
предсказываемые ею движения не вполне совпадали с на
блюдаемыми. Теория Аристотеля - Птолемея фактически
«умерла» только в 1609 г. В тот год Галилей приступил к изу
чению ночного неба при помощи недавно изобретенного те
лескопа.
Наблюдая Юпитер, Галилей заметил, что планету сопро
вождают несколько небольших спутников (лун), которые
обращаются вокруг нее. Это опрокидывало убеждение Ари
стотеля и Птолемея, что все небесные тела обращаются не
посредственно вокруг Земли. Конечно, можно было по-
прежнему считать, что Земля покоится в центре Вселенной,
а спутники Юпитера движутся вокруг нее по исключительно
сложным траекториям, создающим видимость их обраще
ния вокруг Юпитера. Однако теория Коперника была гораз
до проще.
Примерно в это же время Кеплер развил модель Копер
ника, предположив, что планеты движутся не по круговым,
а по эллиптическим орбитам. Предсказания теории теперь
окончательно совпали с наблюдениями. Однако сам Кеплер
рассматривал эллиптические орбиты как искусственную ги
потезу, притом весьма досадную, потому что эллипс —фшура
не столь совершенная, как круг. Открыв (почти случайно), что

эллиптические орбиты соответствуют наблюдениям, Кеплер
не мог согласовать это со своей идеей, что планеты обращают
ся вокруг Солнца под действием магнитных сил.
Объяснение нашлось гораздо позднее, в 1687 г., когда Нью
тон опубликовал свои «Математические начала натуральной
философии». Это, по-видимому, самый важный из когда-
либо публиковавшихся научных трудов по физике. В нем
Ньютон не только развил теорию движения тел в простран
стве и времени, но и разработал математический аппарат для
анализа этого движения. Вдобавок он сформулировал закон
всемирного тяготения. Этот закон гласит, что каждое тело во
Вселенной притягивается к любому другому телу с силой, ве
личина которой тем больше, чем массивнее тела и чем бли
же они находятся друг к другу. Именно эта сила заставляет
тела падать на Землю. История же со свалившимся на голову
Ньютона яблоком почти наверняка сомнительна. Сам Нью
тон упоминает лишь о том, что идея о земном тяготении
пришла к нему, когда он, пребывая в созерцательном настро
ении, заметил падение яблока.
Ньютон показал, что, согласно его закону, тяготение за
ставляет Луну обращаться по эллиптической орбите вокруг
Земли, а Землю и все остальные планеты — следовать по
эллиптическим траекториям вокруг Солнца. Модель Копер
ника покончила с небесными сферами Птолемея, а заод
но и с представлением о том, что Вселенная имеет какую-
то естественную границу. Так называемые неподвижные
звезды не меняют своего взаимного положения при движе
нии Земли вокруг Солнца. Поэтому сама собой напрашива
лась мысль, что это объекты, подобные нашему Солнцу, но
расположенные гораздо дальше. И это рождало вопросы.
Ньютон понимал, что, согласно его собственной теории тя
готения, звезды должны притягиваться между собой, а стало
быть, не могут оставаться абсолютно неподвижными. Поче

му же тогда они не упадут друг на друга, собравшись в одну
точку?
В письме 1691 г., адресованном Ричарду Бентли, другому
ввдному мыслителю того времени, Ньютон отмечает, что по
добное неизбежно случилось бы, будь число звезд конеч
ным. Однако, продолжает он, если бесконечное число звезд
распределено более-менее однородно в бесконечном про
странстве, такого не может произойти, потому что нет ника
кой центральной точки, в которую они могли бы упасть.
Этот аргумент —пример ловушки, в которую можно угодить,
рассуждая о бесконечности.
В бесконечной Вселенной каждая точка может считаться
центральной, поскольку в любом направлении от нее нахо
дится бесконечное число звезд. Правильный подход, как ста
ло ясно намного позднее, заключается в том, чтобы рассмат
ривать конечную область, в которой все звезды притягива
ются друг к другу. Но тогда можно поставить вопрос, что же
изменится, если добавить звезд, распределив их приблизи
тельно равномерно за пределами этой области. В соответ
ствии с законом Ньютона эти добавленные звезды не изме
нят ничего и звезды в ограниченной области будут прибли
жаться друг к другу с прежней скоростью. Можно добавить
сколько угодно звезд —коллапс будет неизбежен. Сегодня
мы знаем, что невозможно построить бесконечную стацио
нарную модель Вселенной, в которой гравитация всегда ока
зывает притягивающий эффект.
И вот интересная особенность общего образа мыслей
до XX в.: никто не предполагал, что Вселенная расширяется
или сжимается. Было принято считать, что она либо суще
ствовала вечно в неизменном виде, либо была сотворена не
когда в прошлом примерно такой, какой мы видим ее сего
дня. Отчасти такие представления могли быть обусловлены
склонностью людей верить в вечные истины и находить уте

шение в мысли, что Вселенная не меняется, пусть сами они
стареют и умирают.
Даже понимавшие, что теория тяготения Ньютона не до
пускает существования стационарной Вселенной, не захо
дили настолько далеко, чтобы предположить возможность
ее расширения. Вместо этого они пытались подправить тео
рию, предполагая, что на очень больших расстояниях грави
тационная сила отталкивает тела друг от друга. Это почти не
сказывалось на прогнозах движения планет, но позволяло
уравновесить бесконечное распределение звезд за счет того,
что притяжение между близкими звездами компенсирова
лось отталкиванием между далекими.
Однако теперь мы знаем, что такое равновесие было бы
неустойчивым. Стоит звездам в небольшой области Вселен
ной немного сблизиться, как силы притяжения начнут преоб
ладать над силами отталкивания. В итоге звезды продолжат
сближаться друг с другом. С другой стороны, если звезды не
сколько разойдутся, возобладают силы отталкивания, кото
рые заставят звезды «разбегаться» все дальше.
Еще одно возражение против бесконечной стационарной
Вселенной обычно приписывают немецкому философу Ген
риху Ольберсу. На самом деле проблему поднимали многие
современники Ньютона, и вышедшая в 1823 г. статья Ольбер-
са не была первой из содержащих убедительные аргументы.
Однако она первой получила широкую известность. Слож
ность состоит в том, что в бесконечной стационарной Вселен
ной почти каждая линия или сторона должна заканчиваться
на поверхности какой-либо звезды. Отсюда следует, что все
небо должно бы светиться как Солнце, притом даже ночью.
Ольберс возражал на это, что свет далеких звезд тускнеет,
поглощаемый материей, которая встречается на его пути.
Однако в таком случае материя, нагреваясь, сияла бы столь

же ярко, как сами звезды.
Избежать вывода о том, что все ночное небо должно быть
столь же ярким, как поверхность Солнца, можно, только
предположив, что звезды не светили вечно, а зажглись
в какой-то конечный момент в прошлом. В этом случае меж
звездная материя, возможно, еще не успела раскалиться до
высоких температур либо свет самых далеких звезд пока что не
достиг нашей планеты. И это подводит нас к вопросу о том,
что же могло послужить причиной первоначального возгора
ния звезд.
Разумеется, люди издревле размышляли о зарождении

Вселенной. В соответствии с целым рядом ранних космоло
гий иудейского, христианского и мусульманского вероуче
ний Вселенная возникла в конечный, причем относительно
недавний, момент прошлого. Одним из доводов в пользу та
кого начала было убеждение, что объяснить существование
Вселенной можно лишь с помощью первопричины.
Другой довод выдвинул Блаженный Августин в своем
сочинении «О граде Божием». Он указал на то, что цивили
зация развивается и мы помним, кто вершил прогресс и со
вершенствовал технику. Значит, человечество (и, возможно,
Вселенная) существует не так уж давно. Иначе мы добились
бы гораздо большего.
Основываясь на библейской Книге Бытия, Блаженный
Августин относил сотворение Вселенной примерно к 5000 г.
до н. э. Интересно, что эта дата не столь уж далека от оконча
ния последнего ледникового периода (около 10 ОООлет до н. э.),
когда, по-видимому, зародилась человеческая цивилизация.
С другой стороны, Аристотель и большинство древнегрече
ских философов не жаловали идею о сотворении мира, по
скольку она предполагала слишком значительное Божествен
ное вмешательство. Следовательно, они верили, что человече

ство и мир вокруг него существовали и, возможно, будут
существовать вечно. Рассматривая аргумент о прогрессе, упо
мянутый выше, они опровергали его тем, что периодически
обрушивающиеся на человечество потопы и прочие катастро
фы из раза в раз отбрасывают род человеческий к началу ци
вилизации.
В те времена, когда большинство людей верило в стацио
нарную и неизменную Вселенную, вопрос о том, имела она
начало или нет, принадлежал к области метафизики и тео
логии. Ответы предлагались самые разные. Кто-то верил, что
Вселенная существует вечно, другие полагали, что она была
приведена в движение в некий конечный момент времени,
причем таким образом, чтобы складывалось впечатление,
будто она была вечно. Но в 1929 г. американский астроном
Эдвин Хаббл совершил эпохальное открытие, обнаружив,
что, куда ни обрати взгляд в космосе, далекие звезды стреми
тельно удаляются от нас. Другими словами, Вселенная рас
ширяется. Это означало, что в далеком прошлом небесные
тела находились гораздо ближе друг к другу. Складывалось
впечатление, что около 10 или 20 млрд лет назад все они на
ходились в одной точке пространства.
Это открытие окончательно перенесло вопрос о возникно
вении Вселенной в сферу науки. Наблюдения Хаббла предпо
лагали, что в прошлом существовал момент времени, называ
емый Большим Взрывом, когда Вселенная была заключена
в бесконечно малом объеме и, значит, имела бесконечно
большую плотность. Если какие-то события и происходили
до того, они не могли повлиять на происходящее ныне. Ими
позволительно пренебречь, потому что это не возымеет ника
ких обозримых последствий.
Можно сказать, что в момент Большого Взрыва началось
само время, в том смысле, что никаких более ранних времен
установить нельзя. Необходимо подчеркнуть, что это нача

ло времени сильно отличается от всего, что рассматривалось
прежде. В неизменной Вселенной начало времени —это нечто
навязываемое чем-то находящимся за пределами Вселенной.
Нет никакой физической необходимости в таком начале.
Можно просто верить, что Бог создал Вселенную буквально
в любой из моментов прошлого. С другой стороны, если Все
ленная расширяется, то могут существовать физические при
чины того, почему должно быть начало. Можно полагать, что
Бог создал Вселенную в мгновение Большого Взрыва. (Или
позднее, но таким образом, чтобы казалось, будто произошел
Большой Взрыв.) Однако было бы бессмысленно думать, буд
то Вселенная сотворена до Большого Взрыва. Расширяющая
ся Вселенная не отменяет возможности существования Твор
ца, но ограничивает Его деятельность некоторыми времен
ными рамками.
ВТОРАЯ ЛЕКЦИЯ
РАСШИРЯЮЩАЯСЯ
ВСЕЛЕННАЯ
Наше Солнце и ближайшие к нему звезды составляют часть

обширного звездного скопления, называемого нашей Галак
тикой, или Млечным Путем. Долгое время считалось, что
это и есть вся Вселенная. И лишь в 1924 г. американский
астроном Эдвин Хаббл показал, что наша Галактика не
единственная. Существует множество других галактик, раз
деленных гигантскими участками пустого пространства.
Чтобы доказать это, Хабблу пришлось измерить расстояния
до других галактик. Мы можем определять расстояния до
ближайших звезд, фиксируя изменения их положения на
небесном своде по мере обращения Земли вокруг Солнца.
Но, в отличие от ближних звезд, другие галактики находятся
столь далеко, что выглядят неподвижными. Поэтому Хаббл
вынужден был использовать косвенные методы измерения
расстояний.
В настоящее время видимая яркость звезд зависит от
двух факторов —фактической светимости и удаленности от
Земли. Для наиболее близких звезд мы можем измерить
и видимую яркость, и расстояние, что позволяет вычислить
их светимость. И наоборот, зная светимость звезд в других

галактиках, мы можем вычислить расстояние до них, изме
рив их яркость. Хаббл утверждал, что определенные типы
звезд всегда имеют одну и ту же светимость в тех случаях,
когда они расположены от нас на достаточно близких рас
стояниях, позволяющих провести измерения. Обнаружив
подобные звезды в другой галактике, мы можем предпола
гать, что они имеют ту же светимость. Это позволит нам вы
числить расстояния до иной галактики. Если мы проделаем
это для нескольких звезд в какой-то галактике и получен
ные значения совпадут, то можно быть вполне уверенным
в полученных нами результатах. Подобным образом Эдвин
Хаббл сумел вычислить расстояния до девяти разных га
лактик.
Сегодня мы знаем, что наша Галактика лишь одна из не
скольких сотен миллиардов наблюдаемых в современные
телескопы галактик, каждая из которых может содержать
сотни миллиардов звезд. Мы живем в Галактике, поперечник
которой около ста тысяч световых лет. Она медленно враща
ется, и звезды в ее спиральных рукавах делают примерно
один оборот вокруг ее центра за сто миллионов лет. Наше
Солнце представляет собой самую обычную, средних разме
ров желтую звезду близ внешнего края одного из спиральных
рукавов. Несомненно, мы прошли долгий путь со времен
Аристотеля и Птолемея, когда Земля считалась центром Все
ленной.
Звезды так далеки от нас, что кажутся всего лишь кро
шечными светящимися точками. Мы не можем различить
их размер или форму. Каким же образом ученые их класси
фицируют? Для подавляющего большинства звезд надежно
определяется только один параметр, который можно на
блюдать, —цвет их излучения. Ньютон обнаружил, что про
пущенный через призму солнечный свет распадается на
составляющий его набор цветов (спектр), такой же, как у ра

дуги. Сфокусировав телескоп на определенной звезде или
галактике, можно наблюдать спектр света данного объекта.
Разные звезды обладают разными спектрами, но относи
тельная яркость отдельных цветов спектра практически
всегда соответствует той, которую можно обнаружить в све
чении сильно раскаленных объектов. Это позволяет по спек
тру звезды вычислить ее температуру. Более того, в спектре
звезды можно обнаружить отсутствие некоторых специфи
ческих цветов, причем цвета эти у каждой звезды свои. Из
вестно, что каждый химический элемент поглощает харак
терный именно для него набор цветов. Таким образом, вы
являя линии, отсутствующие в спектре излучения звезды,
мы можем точно определять, какие химические элементы
содержатся в ее внешнем слое.
Приступив в 1920-х гг. к исследованию спектров звезд
в других галактиках, астрономы обнаружили поразительный
факт: в них отсутствовал тот же самый набор цветовых ли
ний, что и у звезд нашей Галактики, но все линии были сме
щены на одинаковую величину в направлении красной части
спектра. Единственное разумное объяснение заключалось
в том, что галактики удаляются от нас и это вызывает пониже
ние частоты световых волн (так называемое красное смеще
ние) вследствие эффекта Доплера. Прислушайтесь к шуму
машин на шоссе. По мере того как автомобиль приближает
ся к вам, звук его двигателя становится все выше сообразно
частоте звуковых волн и делается ниже, когда машина удаля
ется. То же происходит и со световыми или радиоволнами.
Действительно, эффектом Доплера пользуется дорожная
полиция, определяя скорость автомобиля по изменению
частоты посылаемого и принимаемого радиосигнала (сдвиг
частоты при этом зависит от скорости отражающего объек
та, то есть автомобиля).
После того как Хаббл открыл существование других га

лактик, он занялся составлением каталога расстояний до
них и наблюдениями их спектров. В то время многие по
лагали, что галактики двигаются совершенно хаотически
и, следовательно, в одинаковом количестве их должны обна
руживаться спектры, имеющие как красное смещейие, так
и синее. Каково же было общее удивление, когда обнаружи
лось, что все галактики демонстрируют красное смещение.
Каждая из них удаляется от нас. Еще более поразительными
оказались результаты, опубликованные Хабблом в 1929 г.:
даже величина красного смещения у каждой из галактик не
случайна, но пропорциональна расстоянию между галакти
кой и Солнечной системой. Другими словами, чем дальше от
нас галактика, тем быстрее она удаляется. Это означало, что
Вселенная никак не может быть стационарной, как принято
было думать ранее, на деле она расширяется. Расстояния
между галактиками постоянно растут.
Открытие того, что Вселенная расширяется, стало одной
из главных интеллектуальных революций XX в. Оглядыва
ясь в прошлое, легко удивляться, почему никто не додумал
ся до этого раньше. Ньютону и прочим следовало бы понять,
что стационарная Вселенная быстро схлопнулась бы под
влиянием тяготения. Но представьте, что Вселенная не ста
ционарна, а расширяется. При малых скоростях расширения
сила тяготения рано или поздно остановила бы его и поло
жила начало сжатию. Однако если бы скорость расширения
превосходила некоторое критическое значение, то силы тяго
тения было бы недостаточно, чтобы его остановить, и Вселен
ная расширялась бы вечно. Нечто подобное происходит при
запуске ракеты с поверхности Земли. Если ракета не разо
вьет нужной скорости, сила тяготения остановит ее и она
начнет падать назад. С другой стороны, при скорости выше
некоторой критической величины (около 11,2 км/с) силы
тяготения не смогут удерживать ракету возле Земли, и она

будет вечно удаляться от нашей планеты. t
Подобное поведение Вселенной можно было предсказать
на основе ньютоновского закона всемирного тяготения еще
в XIX в., и в XVIII в., даже в конце XVII в. Однако вера в ста
ционарную Вселенную была столь незыблема, что продер
жалась до начала XX столетия. Сам Эйнштейн в 1915 г., когда
он сформулировал общую теорию относительности, сохранял
убежденность в стационарности Вселенной. Не в силах рас
статься с этой идеей, он даже модифицировал свою теорию,
введя в уравнения так называемую космологическую посто
янную. Эта величина характеризовала некую силу антигра
витации, в отличие от всех других физических сил не ис
ходящую из конкретного источника, а «встроенную» в саму
ткань пространства-времени. Космологическая постоянная
придавала пространству-времени внутренне присущую тен
денцию к расширению, и это могло быть сделано для уравно
вешивания взаимного притяжения всей присутствующей во
Вселенной материи, то есть ради стационарности Вселенной.
Похоже, в те годы лишь один человек готов был принять
общую теорию относительности за чистую монету. Пока Эйн
штейн и другие физики искали путь, позволяющий обойти не-
стационарность Вселенной, которая вытекала из общей тео
рии относительности, российский физик Александр Фридман
вместо этого предложил свое объяснение.
МОДЕЛИ ФРИДМАНА
Уравнения общей теории относительности, описывающие

эволюцию Вселенной, слишком сложны, чтобы решить их
в деталях. А потому Фридман предложил вместо этого при
нять два простых допущения: (1) Вселенная выглядит совер
шенно одинаково во всех направлениях; (2) это условие спра

ведливо для всех ее точек. На основе общей теории относи
тельности и этих двух простых предположений Фридману
удалось показать, что мы не должны ожидать от Вселенной
стационарности. На самом деле он в 1922 г. точно предсказал
то, что Эдвин Хаббл открыл несколько лет спустя.
Предположение о том, что Вселенная выглядит одинако
вой во всех направлениях, конечно же, не совсем отвечает ре
альности. Например, звезды нашей Галактики составляют на
ночном небе отчетливо видимую светящуюся полосу, назы
ваемую Млечным Путем. Но если мы обратим свой взгляд на
далекие галактики, число их, наблюдаемое в разных направ
лениях, окажется примерно одинаковым. Так что Вселенная,
похоже, сравнительно однородна во всех направлениях, если
рассматривать ее в космических масштабах, сопоставимых
с расстояниями между галактиками.
Долгое время это считалось достаточным обоснованием
предположения Фридмана —грубым приближением к ре
альной Вселенной. Однако сравнительно недавно счастли
вый случай доказал, что предположение Фридмана описы
вает наш мир с замечательной точностью. В 1965 г. амери
канские физики Арно Пензиас и Роберт Уилсон работали
в лаборатории фирмы «Белл» в штате Нью-Джерси над
сверхчувствительным приемником микроволнового излуче
ния для связи с орбитальными искусственными спутника
ми. Их сильно беспокоило, что приемник улавливает больше
шума, чем следовало бы, и что шум этот не исходит из какого-
либо определенного направления. Поиск причины шума
они начали с того, что очистили свою большую рупорную
антенну от скопившегося внутри нее птичьего помета и ис
ключили возможные неисправности. Им было известно, что
любой шум атмосферного происхождения усиливается, ко
гда антенна направлена не строго вертикально вверх, потому
что атмосфера выглядит толще, если смотреть под углом

к вертикали.
Дополнительный шум оставался одинаковым незави
симо от того, в каком направлении поворачивали антенну,
а потому источник шума должен был находиться за преде
лами атмосферы. Шум оставался неизменным и днем и но
чью на протяжении всего года, несмотря на вращение Земли
вокруг ее оси и обращение вокруг Солнца. Это указывало,
что источник излучения находится за пределами Солнечной
системы и даже вне нашей Галактики, иначе интенсивность
сигнала менялась бы по мере того, как в соответствии с дви
жением Земли антенна оказывалась обращенной в разных
направлениях.
Действительно, мы теперь знаем, что излучение по пути
к нам должно было пересечь всю обозримую Вселенную. Коль
скоро оно одинаково в разных направлениях, то и Вселенная
должна быть однородна во всех направлениях (по крайней
мере, в больших масштабах). Нам известно, что в каком бы
направлении мы ни обратили свой взгляд, колебания «фоно
вого шума» космического излучения не превышают 1/10 ООО.
Так что Пензиас и Уилсон случайно натолкнулись на пора
зительно точное подтверждение первого предположения
Фридмана.
Примерно в то же время два других американских физика
из расположенного неподалеку, в том же штате Нью-Джерси,
Принстонского университета, Боб Дик и Джим Пиблс, тоже
заинтересовались космическим микроволновым излучением.
Они работали над гипотезой Джорджа (Георгия) Гамова, ко
торый некогда был студентом Александра Фридмана, о том,
что на самой ранней стадии развития Вселенная была исклю
чительно плотной и горячей, нагретой до «белого каления».
Дик и Пиблс пришли к выводу, что мы все еще можем на
блюдать ее прошлое свечение, поскольку свет из самых дале
ких частей ранней Вселенной только-только достигает Земли.

Однако вследствие расширения Вселенной этот свет, по-
видимому, претерпел столь большое красное смещение, что
теперь должен восприниматься нами в виде микроволнового
излучения. Дик и Пиблс как раз вели поиски такого излуче
ния, когда Пензиас и Уилсон, прослышав об их работе, по
няли, что уже нашли искомое. За это открытие Пензиас
и Уилсон были удостоены Нобелевской премии по физике
1978 г., что кажется несколько несправедливым по отноше
нию к Дику и Пиблсу.
На первый взгляд, эти доказательства того, что Вселен
ная выглядит одинаково во всех направлениях, заставляют
предположить, что Земля занимает какое-то особое место во
Вселенной. Например, можно вообразить, что, коль скоро все
галактики удаляются от нас, мы находимся в самом центре
космоса. Имеется, однако, альтернативное объяснение: Все
ленная может выглядеть одинаково во всех направлениях
и из любой другой галактики. Таково, как уже упоминалось,
было второе предположение Фридмана.
У нас нет никаких доказательств, подтверждающих или
опровергающих это предположение. Мы принимаем его на
веру лишь из скромности. Было бы в высшей степени уди
вительно, если бы Вселенная выглядела одинаковой во всех
направлениях вокруг нас, но не вокруг любой другой точки.
В модели Фридмана все галактики удаляются друг от друга.
Представьте воздушный шарик, на поверхности которого
нарисованы пятнышки. При надувании шарика расстояние
между любыми Двумя пятнышками увеличивается, однако
ни одно из них нельзя называть центром расширения. Более
того, чем дальше расходятся пятнышки, тем быстрее они
удаляются друг от друга. Сходным образом в модели Фрид
мана скорость разбегания любых двух галактик пропорцио
нальна расстоянию между ними. Отсюда следует, что вели
чина красного смещения галактик должна быть прямо про

порциональна их удаленности от Земли, что и обнаружил
Хаббл.
Несмотря на то что модель Фридмана была удачной и
оказалась соответствующей результатам наблюдений Хаббла,
она долгое время оставалась почти неизвестной на Западе.
О ней узнали лишь после того, как в 1935 г. американский фи
зик Говард Робертсон и английский математик Артур Уокер
разработали сходные модели для объяснения открытого Хабб-
лом однородного расширения Вселенной.
Хотя Фридман предложил только одну модель, на основе
двух его фундаментальных предположений можно построить
три разные модели. В первой из них (именно ее и сформули
ровал Фридман) расширение происходит настолько медлен
но, что гравитационное притяжение между галактиками по
степенно еще больше замедляет его, а потом и останавливает.
Галактики тогда начинают двигаться друг к другу, и Вселен
ная сжимается. Расстояние между двумя соседними галак
тиками сначала возрастает от нуля до некоторого максимума,
а затем вновь уменьшается До нуля.
Во втором решении скорость расширения столь велика,
что тяготение никогда не может его остановить, хотя и не
сколько замедляет. Разделение соседних галактик в этой
модели начинается с нулевого расстояния, а затем они раз
бегаются с постоянной скоростью.
Наконец, существует третье решение, в котором скорость
расширения Вселенной достаточна лишь для того, чтобы
предотвратить обратное сжатие, или коллапс. В этом случае
разделение также начинается с нуля и возрастает бесконеч
но. Однако скорость разлета постоянно уменьшается, хотя
и никогда не достигает нуля.
Замечательной особенностью первого типа модели
Фридмана является то, что Вселенная не бесконечна в про
странстве, но пространство не имеет границ. Гравитация

в этом случае настолько сильна, что пространство искривля
ется, замыкаясь само на себя наподобие поверхности Зем
ли. Путешествующий по земной поверхности в одном на
правлении никогда не встречает непреодолимого препят
ствия и не рискует свалиться с «края Земли», а попросту
возвращается в исходную точку. Таково пространство в пер
вой модели Фридмана, но вместо присущих земной поверх
ности двух измерений оно имеет три. Четвертое измере
ние —время —обладает конечной протяженностью, но его
можно уподобить линии с двумя краями или границами,
началом и концом. Далее мы покажем, что комбинация по
ложений общей теории относительности и принципа неопре
деленности квантовой механики допускает конечность про
странства и времени при одновременном отсутствии у них
каких-либо пределов или границ. Идея о космическом стран
нике, обогнувшем Вселенную и вернувшемся в исходную
точку, хороша для фантастических рассказов, однако не име
ет практической ценности, поскольку —и это можно дока
зать —Вселенная сократится до нулевых размеров, прежде
чем путешественник вернется к старту. Для того чтобы
успеть вернуться в начальную точку раньше, чем Вселенная
перестанет существовать, этот бедолага должен перемещать
ся быстрее света, чего, увы, не допускают известные нам за
коны природы.
Какая же модель Фридмана соответствует нашей Вселен
ной? Остановится ли расширение Вселенной, уступив место
сжатию, или будет продолжаться вечно? Чтобы ответить на
этот вопрос, нам необходимо знать скорость расширения
Вселенной и ее среднюю плотность в настоящее время. Если
эта плотность меньше некоторого критического значения,
определяемого скоростью расширения, гравитационное при
тяжение будет слишком слабым для того, чтобы остановить
разбегание галактик. Если же плотность больше критическо

го значения, гравитация рано или поздно остановит расширен
ние и начнется обратное сжатие.
Мы можем определить текущую скорость расширения пу
тем измерения скоростей, с которыми другие галактики уда
ляются от нас, используя эффект Доплера. Это можно про
делать с высокой точностью. Однако расстояния до галактик
известны не очень хорошо, поскольку мы измеряем их кос
венными методами. Нам известно одно: Вселенная расширя
ется примерно на 5-10 % за каждый миллиард лет. Впрочем,
наши оценки нынешней плотности вещества во Вселенной
грешат еще большей неопределенностью.
Если мы суммируем массу всех видимых нам звезд на
шей и других галактик, итог будет меньше одной сотой того
значения, которое необходимо для остановки расширения
Вселенной даже при самой низкой его скорости. Впрочем, нам
известно, что в нашей и других галактиках содержится боль
шое количество темной материи, которую мы не можем на
блюдать непосредственно, влияние которой, однако, обнару
живается через ее гравитационное воздействие на орбиты
звезд и галактический газ. Более того, большинство галактик
образуют гигантские скопления, и можно предположить
присутствие еще большего количества темной материи меж
ду галактиками в этих скоплениях по тому эффекту, которое
она оказывает на движение галактик. Но, даже добавив всю
эту темную материю, мы получим одну десятую того, что не
обходимо для остановки расширения. Впрочем, возможно,
существуют иные, пока не выявленные нами формы мате
рии, которые могли бы поднять среднюю плотность Все
ленной до критического значения, способного остановить рас
ширение.
Таким образом, существующее свидетельство предпола
гает, что Вселенная, по-видимому, будет расширяться вечно.
Но не стоит делать ставку на это. Мы можем быть уверены

только в том, что если Вселенной суждено схлопнуться, про
изойдет это не раньше чем через десятки миллиардов лет, по
скольку расширялась она как минимум на протяжении тако
го же временного промежутка. Так что не стоит беспокоиться
раньше срока. Если мы не сумеем расселиться за пределами
Солнечной системы, человечество погибнет задолго до того
вместе с нашей звездой, Солнцем.
БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ
Характерной чертой всех решений, вытекающих из модели

Фридмана, является то, что в соответствии с ними в далеком
прошлом, 10 или 20 млрд лет назад, расстояние между сосед
ними галактиками во Вселенной должно было равняться
нулю. В этот момент времени, получивший название Большо
го Взрыва, плотность Вселенной и кривизна пространства-
времени были бесконечно большими. Это означает, что общая
теория относительности, на которой основаны все решения
модели Фридмана, предсказывает существование во Вселен
ной особой, сингулярной точки.
Все наши научные теории построены на предположении,
что пространство-время является гладким и почти плоским,
так что все они разбиваются о специфичность (сингуляр
ность) Большого Взрыва, где кривизна пространства-времени
бесконечна. Это означает, что, если какие-то события и про
исходили до Большого Взрыва, их нельзя использовать для
установления того, что происходило после, потому что вся
кая предсказуемость в момент Большого Взрыва была на
рушена. Соответственно, зная только то, что происходило
после Большого Взрыва, мы не можем установить, что проис
ходило до него. Применительно к нам все события до Боль
шого Взрыва не имеют никаких последствий, а потому не

могут быть частью научной модели Вселенной. Мы должны
исключить их из модели и сказать, что время имело началом
Большой Взрыв.
Многим не нравится идея о том, что время имеет начало,
вероятно, потому, что она отдает Божественным вмешатель
ством. (С другой стороны, Католическая церковь ухватилась
за модель Большого Взрыва и в 1951 г. официально провоз
гласила, что эта модель соответствует Библии.) Предприни
мались попытки избежать вывода, что Большой Взрыв во
обще был. Самую широкую поддержку получила теория ста
ционарной Вселенной. Предложили ее в 1948 г. бежавшие из
оккупированной нацистами Австрии Герман Бонди и Томас
Голд совместно с британцем Фредом Хойлом, который в годы
войны работал вместе с ними над усовершенствованием ра
даров. Их идея состояла в том, что, по мере того как галак
тики разбегаются, в пространстве между ними из вновь
образующейся материи постоянно формируются новые га
лактики. Потому-то Вселенная и выглядит примерно одина
ковой во все времена, а также из любой точки пространства.
Теория стационарной Вселенной требовала такого изме
нения общей теории относительности, которое допускало
бы постоянное образование новой материи, но скорость ее
образования была настолько низкой —около одной элемен
тарной частицы на кубический километр в год, —что идея
Бонди, Голда и Хойла не вступала в противоречие с опытны
ми данными. Их теория была «добротной», то есть достаточ
но простой и предлагающей ясные предсказания, которые
могут быть проверены экспериментально. Одно из таких
предсказаний заключалось в том, что число галактик или
сходных с ними объектов в любом данном объеме простран
ства будет одним и тем же, куда бы и когда бы мы ни взгля
нули во Вселенной.
В конце 1950-х - начале 1960-х гг. группа астрономов из

Кембриджа, возглавляемая Мартином Райлом, исследовала
источники радиоизлучения в космическом пространстве. Вы
яснилось, что большая часть таких источников должна ле
жать за пределами нашей Галактики и что слабых среди них
гораздо больше, чем сильных. Слабые источники были при
знаны более удаленными, а сильные —более близкими. Оче
видным стало и другое: число близких источников, приходя
щееся на единицу объема, меньше, чем дальних.
Это могло означать, что мы располагаемся в центре об
ширного района, где плотность источников радиоизлуче
ния значительно ниже, чем в остальной Вселенной. Или то,
что в прошлом, когда радиоволны только начинали свой
путь к нам, источников излучения было гораздо больше,
чем сейчас. И первое и второе объяснения противоречили
теории стационарной Вселенной. Более того, обнаружен
ное Пензиасом и Уилсоном в 1965 г. микроволновое излуче
ние также свидетельствовало, что когда-то в прошлом Все
ленная должна была иметь гораздо большую плотность. Так
что теорию стационарной Вселенной похоронили, пусть
и не без сожаления.
Еще одну попытку обойти вывод о том, что Большой
Взрыв был и время имеет начало, предприняли в 1963 г. со
ветские ученые Евгений Лифшиц и Исаак Халатников. Они
предположили, что Большой Взрыв может представлять со
бой некую специфическую особенность моделей Фридмана,
которые, в конце концов, являются всего лишь приближени
ем к реальной Вселенной. Возможно, из всех моделей, при
ближенно описывающих реальную Вселенную, лишь моде
ли Фридмана содержат сингулярность Большого Взрыва.
В этих моделях галактики разбегаются в космическом про
странстве по прямым линиям. Поэтому неудивительно,
что когда-то в прошлом все они находились в одной точке.
В реальной Вселенной, однако, галактики разбегаются не

по прямым, а по чуть искривленным траекториям. Так что
на исходной позиции они располагались не в одной геоме
трической точке, а просто очень близко друг к другу. Поэто
му представляется вероятным, что современная расширяю
щаяся Вселенная возникла не из сингулярности Большого
Взрыва, а из более ранней фазы сжатия; при коллапсе Все
ленной не все частицы должны были обязательно столк
нуться друг с другом, некоторые из них могли избежать
прямого столкновения и разлететься, создав наблюдаемую
нами ныне картину расширения Вселенной. Можно ли тогда
говорить, что реальная Вселенная началась с Большого
Взрыва?
Лифшиц и Халатников изучили модели Вселенной, при
ближенно похожие на фридмановские, но принимавшие
в расчет неоднородности и случайное распределение скоро
стей галактик в реальной Вселенной. Они показали, что та
кие модели тоже могут начинаться с Большого Взрыва, даже
если галактики не разбегаются строго по прямым линиям.
Однако Лифшиц и Халатников утверждали, что такое воз
можно только в отдельных определенных моделях, где все
галактики движутся прямолинейно. Поскольку среди моде
лей, подобных фридмановским, гораздо больше тех, которые
не содержат сингулярности Большого Взрыва, чем тех, что ее
содержат, рассуждали ученые, мы должны заключить, что
вероятность Большого Взрыва крайне низка. Однако в даль
нейшем им пришлось признать, что класс моделей, подобных
фридмановским, которые содержат сингулярности и в кото
рых галактики не должны двигаться каким-то особым обра
зом, гораздо обширнее. И в 1970 г. они вообще отказались от
своей гипотезы.
Работа, проделанная Лифшицем и Халатниковым, имела
ценность, потому что показала: Вселенная могла иметь син
гулярность —Большой Взрыв, —если общая теория относи

тельности верна. Однако они не разрешили жизненно важно
го вопроса: предсказывает ли общая теория относительности,
что у нашей Вселенной должен был быть Большой Взрыв,
начало времени? Ответ на это дал совершенно иной подход,
предложенный впервые английским физиком Роджером
Пенроузом в 1965 г. Пенроуз использовал поведение так на
зываемых световых конусов в теории относительности и тот
факт, что гравитация всегда вызывает притяжение, чтобы по
казать, что звезды, переживающие коллапс под воздействием
собственного тяготения, заключены в пределах области, чьи
границы сжимаются до нулевых размеров. Это означает, что
все вещество звезды стягивается в одну точку нулевого объ
ема, так что плотность материи и кривизна пространства-
времени становятся бесконечными. Другими словами, налицо
сингулярность, содержащаяся в области пространства-
времени, известной как черная дыра.
На первый взгляд, выводы Пенроуза ничего не говорили
о том, существовала ли в прошлом сингулярность Большого
Взрыва. Однако в то самое время, когда Пенроуз вывел свою
теорему, я, тогда аспирант, отчаянно искал математическую
задачу, которая позволила бы мне завершить диссертацию.
Я понял, что, если обратить вспять направление времени в тео
реме Пенроуза, чтобы коллапс сменился расширением, усло
вия теоремы останутся прежними, коль скоро нынешняя
Вселенная приближенно соответствует фридмановской мо
дели в больших масштабах. Из теоремы Пенроуза вытекало,
что коллапс любой звезды заканчивается сингулярностью,
а мой пример с обращением времени доказывал, что любая
фридмановская расширяющаяся Вселенная должна возни
кать из сингулярности. По чисто техническим причинам тео
рема Пенроуза требовала, чтобы Вселенная была бесконечна
в пространстве. Я мог использовать это для доказательства
того, что сингулярности возникают лишь в одном случае:

если высокая скорость расширения исключает обратное сжа
тие Вселенной, потому что только фридмановская модель
бесконечна в пространстве.
Несколько следующих лет я разрабатывал новые матема
тические приемы, которые позволили бы исключить это и дру
гие технические условия из теорем, доказывающих, что син
гулярности должны существовать. Результатом стала опуб
ликованная в 1970 г. Пенроузом и мной совместная статья,
утверждавшая, что сингулярность Большого Взрыва должна
была существовать при условии, что общая теория относи
тельности справедлива и количество вещества во Вселенной
соответствует тому, которое мы наблюдаем.
Последовала масса возражений, частично от советских
ученых, которые придерживались «партийной линии», про
возглашенной Лифшицем и Халатниковым, а частично от тех,
кто питал отвращение к самой идее сингулярности, оскорб
ляющей красоту теории Эйнштейна. Впрочем, с математиче
ской теоремой трудно поспорить. Поэтому ныне широко при
знано, что Вселенная должна была иметь начало.
ТРЕТЬЯ ЛЕКЦИЯ
Термин «черная дыра» возник сравнительно недавно. Амери

канский ученый Джон Уилер ввел его в 1969 г. как наглядное
отображение идеи, зародившейся самое меньшее два века
назад. В то время существовало две теории света. Одна про
возглашала, что свет —это поток частиц, другая —что это
волны. Теперь мы знаем, что верны обе теории. Принцип
корпускулярно-волнового дуализма, принятый в квантовой
механике, разрешает рассматривать свет и как частицы, и как
волны. Однако волновая концепция света не проясняет того,
воздействует ли на свет гравитация. Если рассматривать свет
как поток частиц, можно ожидать, что гравитация воздей
ствует на него таким же образом, как на пушечные ядра, раке
ты и небесные тела.
В 1783 г. кембриджский преподаватель Джон Мичелл на
писал статью для журнала «Философские труды Лондонско
го Королевского общества», в которой указывал: достаточ
но массивные и плотные звезды могут обладать настолько
мощным гравитационным полем, что удерживают испускае
мый ими свет. Любой свет, излучаемый поверхностью звезды,
14 №3172
будет притянут назад гравитацией и не сможет удалиться на

сколько-нибудь значительное расстояние. Мичелл предполо
жил, что таких звезд во Вселенной немало. Хотя мы не можем
их видеть (ведь их свет никогда не достигнет нас), мы способ
ны регистрировать их гравитационное воздействие. Именно
подобные объекты мы и называем черными дырами, потому
что таковы они есть —черные пустоты в космосе.
Сходное предположение —независимо от Мичелла, через
несколько лет после него —высказал французский астро
ном Лаплас. Примечательно, что эту гипотезу он включил
только в первые два издания своей книги «Изложение си
стемы мира», а из последнего выбросил; должно быть, по
считал идею слишком безумной. На самом деле не совсем
последовательно уподоблять свет пушечным ядрам ньюто
новской теории тяготения, поскольку скорость света —ве
личина постоянная. Ядро, выпущенное пушкой в воздух
с поверхности Земли, под действием гравитации замедлит
свое движение вверх, затем остановится и упадет. Фотоны
же продолжают двигаться вверх с постоянной скоростью.
Так каким же образом воздействует на свет ньютоновская
гравитация? Последовательной теории воздействия тяготе
ния на свет не существовало до тех пор, пока Эйнштейн
в 1915 г. не сформулировал общую теорию относительности,
и даже после этого прошло немало времени, прежде чем
были выработаны приложения этой теории к поведению
массивных звезд.
Чтобы понять, как могла бы формироваться черная дыра,
нам сначала необходимо вникнуть в жизненный цикл звезды.
Она образуется из огромного количества газа (главным об
разом водорода), сжимающегося под действием гравитации.
По мере сжатия атомы газа все чаще сталкиваются друг
с другом и приобретают всё большую скорость —газ разогре
вается. В какой-то момент он становится настолько горячим,
что атомы водорода уже не разлетаются при столкновениях,

а начинают сливаться, образуя атомы гелия. Именно тепло,
выделяющееся при этой реакции, которая напоминает кон
тролируемый взрыв водородной бомбы, и заставляет светить
ся звезды. Это выделяющееся тепло повышает давление газа
до тех пор, пока оно не уравновешивает гравитационное при
тяжение, и тогда сжатие газа останавливается. Нечто подоб
ное происходит с воздушным шариком: газ, наполняющий
резиновую оболочку, стремится растянуть ее, но действие его
уравновешивают упругие силы в резине, которые пытаются
оболочку сократить.
В этом устойчивом состоянии, когда воздействие выде
ляющегося при ядерной реакции тепла компенсируется гра
витацией, звезда может пребывать длительное время. Однако
рано или поздно она израсходует свой водород и другое ядер-
ное топливо. И вот парадокс: чем больше такого топлива име
лось изначально, тем скорее оно будет растрачено. А все по
тому, что чем массивнее звезда, тем больше тепла требуется
для противодействия гравитации. И чем горячее звезда, тем
скорее сжигается «горючее». Нашему Солнцу, по-видимому,
его хватит еще на пять миллиардов лет или около того, но бо
лее крупные звезды могут извести свое «горючее» всего за
каких-то сто миллионов лет —малость в сравнении с возрастом
Вселенной. Лишившись топлива, звезда начинает остывать
и сокращаться в размерах. Что может происходить затем,
было выяснено лишь в конце 1920-х гг.
В 1928 г. индийский аспирант Субраманьян Чандрасекар
отплыл в Англию, чтобы обучаться в Кембридже у британско
го астронома сэра Артура Эддингтона. Эддингтон занимался
общей теорией относительности. Рассказывают, что в начале
1920-х гг. некий журналист спросил его: «Правда ли, что лишь
три человека в мире понимают эту теорию?» «И кто же тре
тий?» —откликнулся Эддингтон.
За время своего плавания из Индии в Англию Чандра

секар рассчитал, какой величины может быть звезда, спо
собная сопротивляться собственной гравитации после того,
как выработано все топливо. Его идея была такова: когда
звезда уменьшается в размерах, расстояние между частица
ми вещества сокращается. Однако так называемый прин
цип запрета Паули не позволяет двум частицам вещества
одновременно иметь одно и то же положение и одну и ту же
скорость. Частицы должны обладать различной скоростью.
Это заставляет их разлетаться в разные стороны, что, в свою
очередь, вызывает расширение звезды. Она, таким образом,
получает возможность сохранять постоянный радиус за счет
баланса между притяжением, вызванным гравитацией,
и отталкиванием, обусловленным принципом запрета Пау
ли, подобно тому как раньше гравитационное сжатие урав
новешивалось расширением, возникающим из-за выделения
тепла при ядерных реакциях.
Чандрасекар понял, однако, что отталкивание, опреде
ляемое принципом запрета, имеет свой предел. Теория отно
сительности ограничивает скорость разлетания частиц ве
щества в недрах звезды скоростью света. Следовательно, ко
гда звезда достигает некоторой плотности, отталкивание,
связанное с принципом запрета, оказывается слабее грави
тационного притяжения. Чандрасекар вычислил, что холод
ная звезда, масса которой в 1,5 раза больше массы нашего
Солнца, не способна сопротивляться собственной гравита
ции. Эта масса получила название предел Чандрасекара.
Отсюда вытекают самые серьезные последствия для уча
сти массивных звезд. Звезда, масса которой меньше предела
Чандрасекара, может в конце концов перестать сжиматься
и перейти в возможное финальное состояние белого карли
ка с радиусом несколько тысяч километров и плотностью по
рядка сотен тонн на кубический сантиметр. Существование
белого карлика поддерживается отталкиванием между элек

тронами в его веществе, что обусловлено принципом запрета
Паули. Мы наблюдаем большое число белых карликов.
Одним из первых был открыт тот, что обращается вокруг Си
риуса, самой яркой звезды на ночном небе.
Было доказано, что возможен и другой исход для звезды,
масса которой также не больше одной-двух масс Солнца, но
которая значительно меньше белого карлика. Такие звезды
тоже обязаны своим существованием отталкиванию, обу
словленному принципом запрета Паули, но не между элек
тронами, а между нейтронами и протонами. Потому они
и называются нейтронными. Они имеют в поперечнике от
20 до 30 километров, а их плотность составляет миллиарды
тонн на кубический сантиметр. В то время, когда была пред
сказана возможность существования подобных объектов, на
блюдать их не удавалось, так что обнаружили их значительно
позднее.
С другой стороны, звезды, масса которых выше предела
Чандрасекара, ожидает незавидная участь, когда их ядерное
топливо подходит к концу. Иногда они взрываются или вы
брасывают достаточно вещества, чтобы масса их упала ниже
критического предела; но трудно поверить, что такое случа
ется всегда, сколь бы велика ни была звезда. Откуда ей знать,
что надо скинуть вес? Пусть даже каждой звезде удается по
терять необходимую массу —что произойдет, если дополни
тельная масса прибавится к белому карлику или нейтронной
звезде, заставив их выйти за предел Чандрасекара? Ожидает
ли их коллапс, сжатие до бесконечной плотности?
Эддингтон был шокирован этими следствиями и отка
зался поверить в результаты Чандрасекара. Просто невоз
можно, думал он, чтобы звезда сжалась до размеров точки.
Таково же было мнение большинства ученых. Сам Эйн
штейн опубликовал статью, объявлявшую невозможным
уменьшение звезд до нулевых размеров. Неприятие коллег,

особенно Эддингтона —не только бывшего научного руко
водителя, но и ведущего авторитета в области строения
звезд, — вынудило Чандрасекара оставить избранное на
правление исследований и заняться другими проблемами
астрономии. Однако, когда в 1983 г. его удостоили Нобе
левской премии, этим он был обязан (по крайней мере, от
части) своей ранней работе о предельных массах холодных
звезд.
Чандрасекар показал, что отталкивание, обусловленное
принципом запрета, не может предотвратить коллапс звезд,
чья масса превышает вычисленный им предел. Но судьба,
ожидающая такие массивные звезды в соответствии с общей
теорией относительности, оставалась невыясненной вплоть
до 1939 г., когда эту задачу решил молодой американский
физик Роберт Оппенгеймер. Из его расчетов, однако, вытека
ло, что не стоит ожидать никаких обозримых последствий,
которые могли бы быть обнаружены телескопами того вре
мени. Вскоре Вторая мировая война заставила Оппенгейме-
ра переключиться на создание атомной бомбы. А после войны
проблема гравитационного коллапса была надолго забыта,
поскольку в то время большинство физиков интересова
лось происходящим в масштабах атома и его ядра. Однако
в 1960-х гг. интерес к крупномасштабным проблемам астро
номии и космологии ожил благодаря значительному росту
количества астрономических наблюдений и расширению их
диапазона за счет применения новых технологий. Результа
ты Оппенгеймера были открыты заново и развиты целым ря
дом других ученых.
Картина, вытекающая из работы Оппенгеймера, такова.
Гравитационное поле звезды отклоняет траектории лучей
света в пространстве-времени от тех, которые они имели бы
в отсутствие звезды. Световые конусы, которые отображают
пути в пространстве и времени световых импульсов, испу

щенных из их вершины, вблизи поверхности звезд слегка из
гибаются «вовнутрь». Это прослеживается в изгибании света
далеких звезд во время солнечного затмения. По мере сжатия
звезды гравитационное поле на ее поверхности становится
все более мощным и увеличивается степень изгиба световых
конусов. Свету все труднее ускользнуть от звезды, и далекому
наблюдателю он кажется все слабее и краснее.
В итоге, когда звезда сжалась до некоторого критическо
го радиуса, гравитационное поле на ее поверхности обретает
огромную мощность, из-за чего световые конусы настолько
сильно изгибаются в направлении звезды, что свет дальше
вообще не может распространяться. В соответствии с теорией
относительности ничто не может перемещаться быстрее света.
А значит, если уж свету не удается вырваться из ловушки,
это не дано и чему-либо иному. Все будет притянуто назад
гравитационным полем. Так что существует совокупность
событий, область пространства-времени, из которой ничто не
способно выбраться, чтобы достичь удаленного наблюдате
ля. Эту область мы сегодня называем черной дырой. А ее
границу —горизонтом событий. Она совпадает с тем местом,
начиная с которого световые лучи не могут вырваться из чер
ной дыры.
Для понимания того, что мы увидели бы, если бы могли
наблюдать звездный коллапс и формирование черной дыры,
следует вспомнить, что в теории относительности нет абсо
лютного времени. Каждый наблюдатель имеет свой соб
ственный счет времени. Для находящегося на звезде время
будет отличаться от времени удаленного наблюдателя из-за
влияния гравитационного поля звезды. (Этот эффект может
быть измерен на Земле в ходе эксперимента с часами,
располагающимися на вершине и возле основания водонапор
ной башни.) Предположим, что отчаянный астронавт каж
дую секунду —по его часам —шлет сигнал с поверхности

коллапсирующей звезды на борт космического корабля, ко
торый огибает звезду по круговой орбите. В какой-то мо
мент, допустим в одиннадцать по его часам, радиус сжимаю
щейся звезды становится меньше критического, при котором
гравитационное поле усиливается настолько, что сигналы
больше уже не достигают корабля на орбите.
Люди на борту корабля отметят, что по мере приближения
11 часов интервалы между последовательными сигналами
астронавта сделаются все длиннее и длиннее. Впрочем, эффект
будет незначителен до 10:59:59. Между сигналами, отправлен
ными по часам астронавта в 10:59:58 и 10:59:59, для наблюда
телей на орбите пройдет чуть больше секунды, но сигнала,
поданного в 11:00:00, пришлось бы ожидать вечно. Свето
вые волны, испущенные поверхностью звезды между
10:59:59 и 11:00:00 —по часам астронавта, будут распростра
няться в течение бесконечного периода времени по впечатле
нию тех, кто остался на корабле.
Временной интервал между прибытием последователь
ных волн на борт корабля будет удлиняться и удлиняться,
а свет звезды —делаться все краснее и тусклее. Рано или позд
но звезда померкнет настолько, что уже не будет видна с кораб
ля. Только и останется что черная дыра в космосе. Звезда
тем не менее продолжит оказывать такое же, как и прежде, гра
витационное воздействие на корабль. Потому что она все еще
видима с корабля, по крайней мере в принципе. Просто под
влиянием гравитационного поля свет ее претерпевает столь
значительное красное смещение, что она не воспринимается
органами человеческого зрения. Однако красное смещение
не воздействует на само гравитационное поле. И корабль про
должает кружить возле черной дыры.
Работа, проделанная Роджером Пенроузом и мною меж
ду 1965 и 1970 гг., показала, что в соответствии с общей тео
рией относительности внутри черных дыр должна существо

вать особая точка, сингулярность с бесконечной плотностью
вещества. Это очень напоминает Большой Взрыв, начало
времени, с той лишь разницей, что для коллапсирующей
звезды и астронавта это было бы концом времени. Все зако
ны нашей науки и наша способность предсказывать буду
щее разбиваются о сингулярность. Впрочем, наблюдатель,
оставшийся за пределами черной дыры, не испытает на себе
последствий краха предсказуемости, потому что ни свет, ни
какой-нибудь иной сигнал не может прорваться к нему из
сингулярности.
Этот удивительный факт надоумил Роджера Пенроуза
предложить гипотезу космической цензуры, которую можно
перефразировать следующим образом: «Бог не терпит голой
сингулярности». Иными словами, сингулярности, порождае
мые гравитационным коллапсом, возникают только в местах
вроде черных дыр, где они благопристойно скрыты от посто
роннего взгляда горизонтом событий. Если быть точным, это
то, что называется слабой гипотезой космической цензуры:
она защищает наблюдателей за пределами черной дыры от
любых последствий краха предсказуемости, который проис
ходит внутри сингулярности. Но это никак не поможет не
счастному астронавту, который канул в черную дыру. Поща
дит ли Бог и его стыдливость?
Существует несколько решений уравнений общей тео
рии относительности, которые позволяют нашему астронав
ту увидеть голую сингулярность. Вместо того чтобы угодить
в нее, астронавт может попасть в так называемую кротовую
нору и оказаться в другой области Вселенной. Это открыва
ло бы большие возможности для путешествий в простран
стве и времени, но, к несчастью, такие решения, похоже, мо
гут оказаться весьма неустойчивыми. Малейшая помеха,
такая как присутствие астронавта, способна изменить их
настолько, что астронавт не разглядит сингулярности, пока

не угодит в нее, и его время закончится. Иными словами,
сингулярность всегда лежит в его будущем и никогда —
в прошлом.
Сильный вариант гипотезы космической цензуры посту
лирует, что в реалистическом решении сингулярность всегда
лежит или целиком в будущем (как сингулярности гравита
ционного коллапса), или целиком в прошлом (как Большой
Взрыв). Весьма хотелось бы надеяться, что тот или иной ва
риант космической цензуры имеет смысл, поскольку нельзя
исключать, что вблизи голых сингулярностей возможны путе
шествия в прошлое. Подобная возможность заманчива для
писателей-фантастов, однако она означает, что ни один чело
век не может быть спокоен за свою жизнь. Некто способен по
пасть в прошлое и убить кого-либо из ваших родителей, когда
вы еще не зачаты.
При формировании черной дыры в результате гравита
ционного коллапса все движения должны быть ограничены
эмиссией гравитационных волн. Поэтому следует ожидать,
что довольно скоро черная дыра перейдет в устойчивое со
стояние. Принято думать, что это финальное, стационарное,
состояние зависит от особенностей объекта, коллапс которо
го породил черную дыру. Черная дыра может иметь любую
форму и размер. Более того, очертания ее могут быть измен
чивыми, пульсирующими.
Как бы то ни было, в 1967 г. в Дублине была опубликова
на статья Вернера Израэля, совершившая переворот в изу
чении черных дыр. Израэль показал, что любая невраща-
ющаяся черная дыра должна иметь идеальную круглую или
сферическую форму. Более того, ее размер зависит лишь от ее
массы. В действительности она может описываться частным
решением уравнений Эйнштейна, известным с 1917 г., когда
Карл Шварцшильд обосновал его вскоре после создания
общей теории относительности. Первоначально результаты

Израэля интерпретировались многими, в том числе и им
самим, как подтверждение того, что черные дыры должны
образовываться только при сжатии тел, которые имеют пра
вильную сферическую форму. Поскольку в действительно
сти никакое тело такой формой не обладает, это значит, что
в общем гравитационное сжатие должно приводить к «голым
сингулярностям». Впрочем, имелась и иная интерпретация
результатов Израэля, которую поддерживали в частности
Роджер Пенроуз и Джон Уилер. Речь о том, что черная дыра
должна вести себя подобно шарику жидкости. Даже если
объект имел несферическую форму перед коллапсом, поро
дившим черную дыру, она примет сферические очертания
под действием гравитационных волн. Позднейшие вычисле
ния подтвердили эту точку зрения, и она получила общее
признание.
Выводы Израэля относились лишь к черным дырам, воз
никшим из невращающихся тел. Исходя из аналогии с ша
риком жидкости, следует ожидать, что черные дыры, обра
зовавшиеся при коллапсе вращающихся тел, не должны
быть идеально круглыми. Они должны иметь вдоль эквато
ра вздутие, образовавшееся из-за вращения. Небольшое
вздутие такого типа наблюдается на Солнце. Оно возникло
в результате вращения Солнца вокруг его оси с периодом
около 25 земных суток. В 1963 г. новозеландец Рой Керр по
лучил для черной дыры целый набор решений уравнений
общей теории относительности, причем более общих, чем
решение Шварцшильда. Керровские черные дыры враща
ются с постоянной скоростью, а их размер и форма опреде
ляются исключительно массой и скоростью вращения. При
нулевой скорости вращения черные дыры имеют идеально
круглую форму и решение для них совпадает с решением
Шварцшильда. Однако если скорость не равна нулю, черные
дыры выпучиваются в экваториальной области. Отсюда на

прашивается естественный вывод: если черная дыра форми
руется за счет коллапса вращающегося тела, то конечное ее
состояние описывается решениями Керра.
В 1970 г. мой коллега и соученик по аспирантуре Брендон
Картер сделал первый шаг к доказательству такого вывода. Он
показал, что, коль скоро постоянно вращающаяся черная дыра
имеет ось симметрии, подобно волчку, ее размеры и форма за
висят только от массы и скорости вращения. Позднее, в 1971 г.,
я доказал, что любая стационарно вращающаяся черная дыра
действительно должна иметь ось симметрии. Наконец,
в 1973 г. Дэвид Робинсон из лондонского Кингз-Колледж, ис
пользуя наши с Картером результаты, окончательно подтвер
дил, что наш вывод был верен: такого рода черные дыры опи
сываются решениями Керра.
Таким образом, после гравитационного коллапса черная
дыра должна вращаться, но не пульсировать. Более того, ее
размеры и форма зависят только от массы и частоты враще
ния, но никак не от природы объекта, коллапс которого по
родил черную дыру. Этот вывод получил известность в фор
ме максимы «У черной дыры нет волос». Она подразумевает,
что очень большое количество информации о теле, которое
коллапсировало, должно потеряться при образовании черной
дыры, потому что после этого мы можем измерить лишь два
параметра данного тела —массу и скорость вращения. Значе
ние этого будет показано в следующей лекции. Теорема о том,
что «черные дыры не имеют волос», обладает большим практи
ческим значением, ибо резко ограничивает число разновид
ностей черных дыр. Становится возможным детальное моде
лирование объектов, которые могут содержать черные дыры,
и сравнение предсказаний этих моделей с наблюдениями.
Исследование черных дыр представляет собой доволь
но редкий в истории науки случай, когда теория была вы
работана в мельчайших деталях как математическая мо

дель задолго до того, как ее правильность подтвердили на
блюдения. Конечно, это обстоятельство служило основным
аргументом скептиков. Как можно верить в реальность
объектов, существование которых подтверждается только
вычислениями, основанными на сомнительной общей тео
рии относительности?
Однако в 1963 г. Мартен Шмидт, астроном обсерватории
Маунт-Паломар в Калифорнии, обнаружил слабый, напоми
нающий звезду объект в направлении источника радиоволн,
получившего обозначение 3C273 (потому что он стоит под
номером 273 в третьем выпуске Кембриджского каталога
радиоисточников). Измерив красное смещение нового объ
екта, Шмидт обнаружил, что оно слишком велико для того,
чтобы его можно было приписать действию гравитационного
поля. Если бы красное смещение имело гравитационную
природу, объект оказался бы настолько массивным и близ
ким к нам, что ощущалось бы его влияние на орбитальное
движение планет Солнечной системы. Это заставляло пред
положить, что красное смещение вызвано расширением Все
ленной, а значит, объект располагается очень далеко от нас.
А для того чтобы мы могли его видеть на столь большом рас
стоянии, он должен быть исключительно ярким и излучать
огромное количество энергии.
Единственным мыслимым механизмом, способным выра
батывать столько энергии, представлялся гравитационный
коллапс, но не отдельной звезды, а всей центральной области
галактики. Позднее был обнаружен целый ряд подобных ква-
зизвездных объектов, или квазаров, и у всех них отмечалось
большое красное смещение. Но все они находятся слишком
далеко и слишком сложны для наблюдений, которые могли
бы дать убедительные доказательства существования чер
ных дыр.
Следующее обнадеживающее свидетельство того, что чер

ные дыры все-таки существуют, появилось в 1967 г., когда
аспирантка Кембриджского университета Джоселин Белл об
наружила, что некоторые небесные объекты излучают регу
лярные импульсы радиоволн. Поначалу Джоселин и ее науч
ный руководитель Энтони Хьюиш даже решили, что, возмож
но, ими установлен контакт с инопланетной цивилизацией
в другой галактике. В самом деле, я помню, как, докладывая на
семинаре о своем открытии, они обозначили первые четыре об
наруженных ими источника аббревиатурой LGM1-4, где LGM
означало Little Green Men —маленькие зеленые человечки
(как принято было называть инопланетян).
В конце концов, однако, и они, и все остальные пришли
к менее романтическому выводу, что эти объекты, названные
пульсарами, представляют собой вращающиеся нейтронные
звезды. Пульсары испускают импульсы радиоволн в резуль
тате сложного взаимодействия их магнитных полей с окру
жающей материей. Это была плохая новость для авторов кос
мических боевиков, но большое утешение для немногих уче
ных, веривших в то время в черные дыры. И первое реальное
свидетельство того, что нейтронные звезды существуют. Ра
диус нейтронной звезды —около 15 километров, что лишь
в несколько раз больше критического радиуса, при котором
звезда становится черной дырой. Если одна звезда может
сжаться до столь малых размеров, резонно ожидать, что и дру
гие звезды способны уменьшиться даже до еще меньших раз
меров и стать черными дырами.
Как можем мы надеяться обнаружить черные дыры, если
они по определению не испускают никакого света? Это даже
не поиски черной кошки в темной комнате —это поиски чер
ной кошки в угольной яме! К счастью, способ есть, посколь
ку, как указывал еще Джон Мичелл в своей «первопроходче
ской» статье 1783 г., черная дыра оказывает гравитационное
воздействие на близлежащие объекты. Астрономы выявили

целый ряд систем, в которых две звезды движутся одна во
круг другой, связанные гравитацией. Они также обнаружили
системы, в которых единственная видимая звезда обращает
ся вокруг невидимого компаньона.
Конечно, нельзя с ходу утверждать, что этот компаньон —
черная дыра. Возможно, это просто звезда, свет которой недо
статочно ярок для того, чтобы мы могли ее наблюдать. Однако
некоторые из таких систем (например, Х-1 в созвездии Лебедь)
являются также очень мощными источниками рентгеновского
излучения. Наилучшее объяснение этого феномена заключает
ся в том, что рентгеновские лучи испускаются материей, вы
брошенной с поверхности видимой звезды. Падая в направле
нии невидимого компаньона, она приобретает спиральное дви
жение, —как вода, устремляющаяся в слив ванны, —очень
сильно разогревается и испускает рентгеновские лучи. Чтобы
подобный механизм работал, невидимый объект должен быть
очень маленьким —таким, как белый карлик, нейтронная звез
да или черная дыра.
Итак, из наблюдаемого движения видимой звезды можно
вывести минимально возможную массу невидимого объекта.
Например, в системе Лебедь Х-1 невидимое тело по массе при
мерно в шесть раз превосходит наше Солнце. Согласно выво
дам Чандрасекара, это слишком много для того, чтобы неви
димка был белым карликом. Он слишком велик и для ней
тронной звезды. А значит, это должна быть черная дыра.
Существуют и другие модели для объяснения феномена
Лебедя Х-1, не включающие в себя черные дыры, но все они
довольно натянуты. Присутствие в этой системе черной дыры
кажется единственным разумным объяснением наблюдае
мых особенностей. Несмотря на это, я заключил пари с Ки-
пом Торном из Калифорнийского технологического инсти
тута о том, что в действительности Лебедь Х-1 не содержит
черной дыры. Для меня это своего рода страховка. Я много

работал над проблемой черных дыр, и все мои труды пойдут
прахом, если окажется, что черных дыр не существует. Но
если черной дыры в системе Лебедь Х-1 не окажется, я хоть
отчасти утешусь, выиграв пари и получив четырехгодичную
подписку на журнал Private Eye. Если же черная дыра там
есть, Кип будет бесплатно получать Penthouse, но всего лишь
год, потому что когда мы бились об заклад в 1975 г., то были
на 80 % уверены, что черная дыра в созвездии Лебедь имеется.
Сегодня, я бы сказал, мы уверены в этом на 95 %, однако наш
спор еще не разрешен.
Свидетельства существования черных дыр обнаруживают
ся в целом ряде звездных систем нашей галактики, а также
в центрах других галактик и квазаров, где черные дыры, по-
видимому, гораздо крупнее. Допустимо также рассматривать
возможность того, что существуют черные дыры, масса кото
рых значительно меньше массы нашего Солнца. Они не могут
быть сформированы в результате гравитационного коллапса,
поскольку их массы ниже предела Чандрасекара. Звезды столь
малой массы способны сопротивляться собственной гравита
ции даже после того, как исчерпают все ядерное топливо. Так
что маломассивные черные дыры могут формироваться, толь
ко если материя достигает огромной плотности, сжатая очень
большим внешним давлением. Такие условия возникают, на
пример, при взрыве сверхмощных водородных бомб. Физик
Джон Уилер как-то подсчитал, что, если взять всю тяжелую
воду, содержащуюся во всех океанах мира, можно создать водо
родную бомбу, которая настолько сожмет материю в центре,
что возникнет черная дыра. К несчастью, не останется никого,
кто мог бы это увидеть.
Более реалистичной выглядит возможность того, что ма
ломассивные черные дыры возникли при высоких темпера
турах и давлениях на самом раннем этапе эволюции Вселен
ной. Подобное могло случиться, если молодая Вселенная не

была совершенно гладкой и однородной, потому что тогда
небольшие области с плотностью выше средней могли быть
сжаты тем самым образом, какой необходим для образования
черных дыр. Но мы знаем, что должны были существовать
некоторые неоднородности, потому что в противном случае
даже в нынешнюю эпоху во Вселенной все еще наблюдалось
бы идеально равномерное распределение материи вместо ее
скоплений в звездах и галактиках.
Действительно ли неравномерности, требуемые для об
разования звезд и галактик, могли привести к формирова
нию значительного числа таких первичных черных дыр, за
висит от условий, которые имели место на раннем этапе раз
вития Вселенной. Так что если нам удастся установить,
сколько первичных черных дыр существует ныне, мы многое
узнаем о самых ранних этапах ее становления. Первичные
черные дыры с массой более миллиарда тонн (такова масса
крупной горы на Земле) могут быть выявлены только по их
гравитационному воздействию на видимую материю или на
расширение Вселенной. Однако, как вы узнаете из следую
щей лекции, черные дыры не так уж черны, в конце концов.
Они испускают электромагнитное излучение, подобно нагре
тым телам, причем тем интенсивнее, чем они меньше. Так что
парадоксальным образом может статься, что обнаружить не
большую черную дыру проще, чем крупную.
ЧЕТВЕРТАЯ ЛЕКЦИЯ
НЕ ТАК УЖ ЧЕРНЫ
До 1970 г. мои исследования в области общей теории отно

сительности были сконцентрированы на вопросе, существо
вала ли сингулярность Большого Взрыва. Но как-то ноябрь
ским вечером того года, вскоре после рождения моей дочки
Люсй, я задумался о черных дырах, укладываясь спать. Моя
физическая беспомощность существенно замедляла этот
процесс, так что времени на раздумья хватало. В то время
еще не существовало точного определения того, какие точки
пространства-времени лежат внутри черной дыры, а ка
кие —вне ее.
Я уже обсуждал с Роджером Пенроузом идею определе
ния черной дыры как совокупности событий, из которой не
возможно ускользнуть на большое расстояние. Сегодня это
общепринятое определение. Оно означает, что граница чер
ной дыры (горизонт событий) формируется лучами света, ко
торые начиная с этого места не могут покинуть черную дыру.
Они остаются в ней навечно и мечутся у края. Это все равно
что удирать от полицейских, опередив их на шаг, но так ни
когда и не оторваться от погони.
Внезапно я понял, что пути таких световых лучей не мо

гут сближаться, так как в противном случае они неизбежно
пересеклись бы. Как если бы убегающий от полиции столк
нулся с другим беглецом, удирающим в противоположном
направлении. Оба были бы схвачены, а лучи —те канули
бы в черной дыре. Но если бы лучи поглотила черная дыра,
их уже не было бы на границе. Так что лучи на горизонте
событий должны двигаться параллельно друг другу или
раздельно.
Можно использовать другую аналогию: горизонт собы
тий, граница черной дыры, напоминает край тени. Это край
света, уносящегося на далекие расстояния, но это и край су
мрака неминуемой гибели. И если вы посмотрите на тень, ко
торую предметы отбрасывают в лучах источника, удаленно
го на большое расстояние, как Солнце, вы увидите, что лучи
света на краю не приближаются друг к другу. Если лучи све
та, которые образуют горизонт событий, никогда не могут
сблизиться, площадь горизонта событий должна оставать
ся постоянной или увеличиваться со временем. Она лишь
никогда не может сокращаться, потому что в таком случае
по крайней мере некоторые лучи на границе должны сбли
зиться. На самом деле эта площадь должна увеличиваться
всякий раз, когда вещество или излучение попадает в чер
ную дыру.
Представьте также, что две черные дыры столкнулись
и слились, образовав новую черную дыру. Тогда площадь го
ризонта событий вновь образованной черной дыры была бы
больше, чем у двух исходных, вместе взятых. Это свойство
«несокращаемости», присущее площади горизонта событий,
налагает важное ограничение на возможное поведение чер
ных дыр. Я был так возбужден своим открытием, что почти не
спал той ночью.
На следующий день я позвонил Роджеру Пенроузу. Он

согласился со мной. На самом деле, думаю, он подозревал
об этом свойстве площади, однако пользовался несколько
иным определением черной дыры. Ему просто не пришло
в голову, что оба определения дадут одни и те же границы
черной дыры, если она перешла в стационарное состояние.
ВТОРОЙ ЗАКОН ТЕРМОДИНАМИКИ
Несокращаемость площади черной дыры заставляет вспом

нить о поведении физической величины, называемой эн
тропией и служащей мерой неупорядоченности любой си
стемы. Обыденный опыт показывает, что беспорядок имеет
свойство нарастать, если вещи предоставлены сами себе;
чтобы увидеть это, достаточно не чинить ничего в доме. Мы
можем создавать порядок из беспорядка, например, ко
гда красим дом. Однако это требует затрат энергии, а зна
чит, уменьшает количество доступной нам упорядоченной
энергии.
Точная формулировка данной идеи носит название вто
рого закона термодинамики. Он постулирует, что в изолиро
ванной системе энтропия со временем никогда не уменьша
ется. Более того, при объединении двух систем энтропия объ
единенной системы превышает сумму энтропий отдельных
систем. Рассмотрим в качестве примера систему молекул
газа в замкнутом объеме. Молекулы можно уподобить кро
шечным бильярдным шарам, непрерывно сталкивающимся
друг с другом и ударяющим в бортики стола. Предположим,
что изначально все молекулы собраны в левой части емкости
при помощи перегородки. Если затем перегородку убрать,
они распространятся по всему объему, заняв обе половины
емкости. Спустя некоторое время они все могут случайно
оказаться в правой половине или вновь соберутся в левой.

Но гораздо более вероятно, что в обеих половинах будет при
близительно одинаковое число молекул. Такое состояние
менее упорядоченно или более неупорядоченно, чем исход
ное, когда все молекулы располагались в одной половине.
В этом случае говорят, что энтропия газа повышается.
А теперь представьте, что изначально имеются две ем
кости: одна с молекулами кислорода, другая —азота. Если
соединить емкости, удалив перегородку между ними, моле
кулы кислорода и азота начнут смешиваться. Через некото
рое время в обеих емкостях, скорее всего, будет содержать
ся относительно однородная смесь кислорода и азота. Это
состояние будет менее упорядоченным, а значит, обладаю
щим более высокой энтропией, чем исходное состояние двух
отдельных емкостей.
Второй закон термодинамики занимает совершенно осо
бое место среди других физических законов. Эти другие, на
пример закон всемирного тяготения Ньютона, абсолютны,
то есть выполняются всегда. Второй же закон термодинами
ки носит вероятностный характер, иначе говоря, выполня
ется не всегда, но в подавляющем большинстве случаев. Ве
роятность того, что все молекулы газа через какое-то время
будут обнаружены в одной половине сосуда, составляет
множество миллиардов к одному, но такое может случиться.
Но если поблизости есть черная дыра, нарушить второй
закон гораздо проще: достаточно поместить в нее некоторое
количество вещества с высокой энтропией (например, сосуд
с газом). Полная энтропия вещества вне дыры должна по
низиться. Конечно, можно сказать, что полная энтропия,
включая энтропию внутри черной дыры, не пойдет вниз. Но
поскольку не существует способа заглянуть в черную дыру,
мы никак не сможем оценить энтропию вещества внутри
нее. Поэтому было бы хорошо, если бы черная дыра обла
дала некоторым свойством, позволяющим наблюдателям

снаружи черной дыры судить об ее энтропии; она должна
возрастать всякий раз, когда в черную дыру попадает веще
ство, несущее энтропию.
Следуя моей идее о том, что площадь горизонта событий
увеличивается, когда в черную дыру попадает вещество, аспи
рант из Принстона Джейкоб Бекенштейн предположил, что
площадь горизонта событий может служить мерой энтропии
черной дыры. Когда вещество, несущее энтропию, попадает
внутрь черной дыры, площадь горизонта событий увеличива
ется , так что суммарная энтропия вещества вне черных дыр
и площадь горизонтов никогда не уменьшатся.
На первый взгляд, это предположение исключает наруше
ние второго закона термодинамики в большинстве случаев.
Однако оно содержит серьезную ошибку: если черной дыре
присуща энтропия, то у нее должна быть также и температура
Между тем физическое тело, температура которого отлична от
нуля, должно испускать излучение той или иной интенсивно
сти. Все тот же обыденный опыт подсказывает нам, что, если
накалить кочергу на огне, она начнет светиться красным и ис
пускать излучение. Но и тела с более низкой температурой
также испускают его; только мы обычно этого не замечаем, по
тому что оно очень слабо. Излучать они должны для того, что
бы не нарушался второй закон термодинамики. Так что черные
дыры должны испускать излучение, но по определению они не
должны излучать ничего. Поэтому представляется, что пло
щадь горизонта событий черной дыры не может служить ме
рой ее энтропии.
Действительно, в 1972 г. я написал статью на эту тему
вместе с Брендоном Картером и американским коллегой
Джимом Бардином. Мы указали, что, несмотря на все сход
ство между энтропией и площадью горизонта событий, суще
ствует эта самая, явно фатальная сложность. Должен при
знаться, что при написании статьи мною отчасти руководило

раздражение против Бекенштейна, поскольку я чувствовал,
что он неверно использовал мое открытие, касающееся воз
растания площади горизонта событий черных дыр. Позднее,
однако, выяснилось, что он был в основном прав, хотя и на
неожиданный для него самого лад.
ИЗЛУЧЕНИЕ ЧЕРНЫХ ДЫР
В сентябре 1973 г., во время поездки в Москву, я обсудил

проблему черных дыр с двумя ведущими советскими спе
циалистами в этой области, Яковом Зельдовичем и Алексеем
Старобинским. Они убеждали меня в том, что в соответствии
с принципом неопределенности квантовой механики вра
щающиеся черные дыры должны порождать и испускать эле
ментарные частицы. Я соглашался с их физическими аргу
ментами, но мне не нравились математические методы, при
помощи которых они рассчитывали излучение. Поэтому я за
нялся разработкой более совершенного математического ап
парата, с которым ознакомил слушателей неформального се
минара в Оксфорде в конце ноября 1973 г. В то время я еще
не произвел расчетов для выяснения параметров излучения.
Я ожидал обнаружить лишь излучение, предсказанное Зель
довичем и Старобинским для вращающихся черных дыр. Од
нако, проделав вычисления, я обнаружил, к собственно
му удивлению и досаде, что даже невращающиеся черные
дыры должны порождать и испускать частицы с постоянной
скоростью.
Вначале я подумал, что это связано с ошибочностью при
ближений, использованных мною при расчете. Я опасался,
как бы Бекенштейн, узнав о моих выводах, не использовал
их для защиты своей идеи об энтропии черных дыр, которая
мне не нравилась. Однако чем больше я думал об этом, тем

сильнее во мне крепло убеждение, что использованные при
ближения правомерны. Окончательно же меня убедило в ре
альности излучения черных дыр полное сходство спектра
испускаемых ими частиц со спектром излучения нагретого
тела.
Черная дыра испускала частицы в точности с той самой
скоростью, которая не допускает нарушений второго закона
термодинамики.
С тех пор аналогичные вычисления были повторены
другими специалистами в разной форме. И все они подтвер
дили, что черные дыры должны испускать частицы и излу
чение, как если бы они были нагретым телом, чья темпе
ратура зависит от массы черной дыры: чем больше масса,
тем ниже температура. Это испускание можно трактовать
следующим образом: то, что кажется нам пустым простран
ством, в действительности никогда не бывает совершенно
пустым, поскольку это означало бы, что все поля, включая
гравитационное и электромагнитное, должны в точности
равняться нулю. Однако напряженность любого поля и ско
рость ее изменения в известном смысле подобны положе
нию и скорости элементарной частицы. Согласно принципу
неопределенности, чем точнее известное нам значение одно
го из этих параметров, тем менее точным будет значение
второго.
Таким образом, в пустом пространстве поле не может
постоянно в точности равняться нулю, потому что тогда мы
имели бы сразу два точных (равных нулю) значения сопря
женных величин —напряженности поля и скорости ее из
менения. Вместо этого должна существовать некоторая
минимальная неопределенность, квантовая флуктуация,
в значении напряженности поля. Флуктуации можно пред
ставлять себе в виде пары частиц света или гравитации, ко
торые в какое-то время появляются вместе, разлетаются

в разные стороны, а затем снова сходятся и аннигилируют.
Эти частицы называют виртуальными. В отличие от реаль
ных частиц, они не могут быть непосредственно зареги
стрированы детектором элементарных частиц. Тем не ме
нее их косвенное влияние —вроде небольшого изменения
энергии электронных орбит и атомов —может быть изме
рено и соответствует теоретическим предсказаниям с заме
чательной степенью точности.
По закону сохранения энергии в такой виртуальной паре
одна частица должна обладать положительной энергией,
а другая —отрицательной. Той, что обладает отрицательной
энергией, суждена недолгая жизнь. А всё потому, что реаль
ные частицы при обычных условиях всегда имеют положи
тельную энергию. Поэтому она должна найти парную части
цу и аннигилировать. Однако гравитационное поле внутри
черной дыры настолько сильно, что в ней даже реальная ча
стица может иметь отрицательную энергию.
Поэтому попавшие в черную дыру виртуальные части
цы с отрицательной энергией могут стать реальными. В этом
случае им больше нет нужды аннигилировать с парными ча
стицами. Покинутый частицей партнер точно так же может
попасть в черную дыру. Но поскольку парная частица
обладает положительной энергией, ничто не мешает ей
ускользнуть в бесконечность в виде реальной частицы. Для
удаленного наблюдателя это будет выглядеть так, будто она
испущена черной дырой. Чем меньше черная дыра, тем мень
ше расстояние, которое следует преодолеть частице с отрица
тельной энергией, чтобы стать реальной. Таким образом, ско
рость испускания частиц будет больше, а видимая температу
ра черной дыры —выше.
Положительная энергия испускаемого излучения должна
компенсироваться притоком в черную дыру частиц с отрица
тельной энергией. В соответствии со знаменитым уравне

нием Эйнштейна Е = тс2 энергия эквивалентна массе. По
этому приток отрицательной энергии в черную дыру умень
шает ее массу. По мере уменьшения массы сокращается
площадь горизонта событий, однако это понижение энтро
пии черной дыры с избытком компенсируется энтропией
испускаемого излучения, так что второй закон термодина
мики никак не нарушается.
ВЗРЫВЫ ЧЕРНЫХ ДЫР
Итак, чем меньше масса черной дыры, тем выше ее темпе

ратура. Так что по мере того как черная дыра теряет массу,
ее температура и интенсивность излучения растут. Как след
ствие, она теряет массу еще быстрее. Что происходит с чер
ной дырой, когда масса ее становится крайне малой, не со
всем ясно. Самое приемлемое предположение состоит в том,
что она просто исчезнет в последнем чудовищном всплеске
излучения, эквивалентном по мощности взрыву миллионов
водородных бомб.
Черная дыра с массой, в несколько раз превосходящей
массу нашего Солнца, должна иметь температуру, равную
всего лишь одной десятимиллионной доле градуса выше аб
солютного нуля. Это намного меньше температуры запол
няющего Вселенную фонового космического излучения
(около 2,7 градуса выше абсолютного нуля), так что такие
черные дыры должны излучать меньше энергии, чем они по
глощают, хотя и это очень мало. Если Вселенная обречена на
вечное расширение, то температура фонового излучения
рано или поздно станет ниже температуры черной дыры. То
гда черная дыра начнет поглощать меньше энергии, чем она
излучает, и терять массу. Но ее температура настолько низка,
что даже в этом случае для полного испарения черной дыры

понадобится около 1066лет. Это намного больше возраста
Вселенной, составляющего всего около 1010лет.
С другой стороны, как вы узнали из предыдущей лекции,
могут существовать первичные черные дыры очень малой
массы, возникшие при коллапсе неоднородностей на самой
ранней стадии формирования Вселенной. Такие дыры долж
ны иметь гораздо более высокую температуру и значительно
интенсивнее испускать излучение. Время жизни первич
ных черных дыр с начальной массой в миллиарды тонн
должно равняться возрасту Вселенной. А те, чья начальная
масса была меньше, по всей видимости, уже полностью ис
парились. Однако первичные черные дыры с чуть боль
шей массой должны до сих пор испускать излучение в фор
ме рентгеновских и гамма-лучей, которые сродни видимому
свету, но имеют гораздо более короткие длины волн. Такие
дыры вряд ли можно называть черными. Они нагреты до бе
лого каления, а мощность их излучения около десяти тысяч
мегаватт.
Одна такая черная дыра могла бы питать десять крупных
электростанций, если бы мы научились использовать ее
энергию. Однако добиться этого довольно трудно. Черная
дыра должна иметь массу земной горы, сжатую до размера
атомного ядра. Попади она на поверхность Земли, не на
шлось бы способа предотвратить ее падение сквозь все гео
логические пласты к центру планеты. Она раз за разом про
низывала бы Землю, снуя вверх и вниз, пока не останови
лась бы в центре. Поэтому, если мы когда-нибудь надумаем
использовать энергию излучения черной дыры, единствен
ным местом, куда ее можно будет поместить, окажется орби
та вокруг Земли. А единственным способом доставки черной
дыры на такую орбиту пока представляется буксировка при
помощи массивного объекта, расположенного перед черной
дырой и притягивающего ее, как морковка, подвешенная пе

ред запряженным в повозку осликом. Этот проект не похож
на практическое предложение, по крайней мере для ближай
шего будущего.
ПОИСКИ ПЕРВИЧНЫХ ЧЕРНЫХ ДЫР
Уж если мы пока не можем обуздать энергию первичных

черных дыр, есть ли у нас шансы наблюдать их? Мы мо
жем поискать гамма-лучи, испускаемые первичными чер
ными дырами в течение почти всего времени их существо
вания. Хотя излучение большинства из них вследствие
удаленности от нас очень слабо, суммарное излучение мо
жет быть зафиксировано. Мы и в самом деле регистриру
ем некоторое фоновое гамма-излучение. Но оно может
быть вызвано процессами, не имеющими отношения к пер
вичным черным дырам. Можно утверждать, что фоновое
гамма-излучение не дает нам никаких надежных свиде
тельств существования таких дыр. Однако оно указывает,
что в среднем в объеме пространства, равном одному ку
бическому световому году, не может содержаться более
300 небольших черных дыр. Эта предельная цифра означа
ет, что первичные черные дыры могут составлять самое
большее одну миллионную средней плотности массы во
Вселенной.
Может показаться, что раз первичные черные дыры
столь редки, вряд ли хоть одна отыщется достаточно близко
к нам, чтобы мы могли ее наблюдать. Но поскольку предпо
лагается, что гравитация притягивает черные дыры к любой
материи, они должны бы чаще встречаться в галактиках.
Если бы, скажем, они попадались в миллион раз чаще, бли
жайшая черная дыра должна была бы, вероятно, лежать на
расстоянии миллиарда километров от нас или примерно так

же далеко, как Плутон, один из самых дальних объектов
Солнечной системы. Но и на таком расстоянии было бы все
еще очень трудно зарегистрировать устойчивое излучение
черной дыры, даже если его мощность составляла бы десять
тысяч мегаватт.
О наблюдениях первичной черной дыры можно гово
рить, если в течение достаточного промежутка времени, на
пример недели, регистрируются несколько квантов гамма-
излучения, приходящих из одного и того же направления.
В противном случае это может быть лишь фоновое из
лучение. Однако планковский принцип квантования гово
рит нам, что каждый квант гамма-излучения обладает очень
высокой энергией, поскольку гамма-лучи имеют очень высо
кую частоту. Поэтому для того, чтобы излучить даже десять
тысяч мегаватт, не понадобится много квантов. А для реги
страции этих немногих квантов, приходящих с расстояния,
на котором расположен Плутон, потребуется более крупный
детектор гамма-лучей, чем любой из ныне существующих.
Более того, этот детектор должен размещаться в космосе, по
скольку гамма-лучи не могут проникать через атмосферу.
Разумеется, если черная дыра, располагающаяся на таком же
расстоянии от нас, как и Плутон, завершит свой жизненный
цикл и взорвется, зафиксировать конечный всплеск излу
чения не составит труда. Однако если черная дыра испуска
ла излучение на протяжении последних 10 или 20 млрд лет,
вероятность того, что она закончит свое существование
в ближайшие несколько лет, крайне незначительна. С тем
же успехом от этого события нас может отделять несколь
ко миллионов лет —в прошлом или в будущем. Если же вы
надеетесь наблюдать взрыв до того, как истечет срок выде
ленного вам исследовательского гранта, придется разрабо
тать метод регистрации всех взрывов на расстоянии около
одного светового года. Перед вами по-прежнему будет сто

ять проблема большого детектора гамма-излучения, способ
ного регистрировать небольшое число квантов. Однако
в этом случае не понадобится устанавливать, из одного ли
направления пришли все кванты. Достаточно будет убедить
ся, что все они поступили в течение очень короткого интер
вала времени, чтобы быть уверенным, что все они порожде
ны одним взрывом.
Детектором гамма-излучения, способным выявить пер
вичные черные дыры, является атмосфера Земли в целом.
(В любом случае, мы вряд ли способны соорудить более
крупный детектор.) Когда обладающие высокой энергией
кванты гамма-излучения сталкиваются с атомами земной
атмосферы, образуются пары электрон-позитрон, которые
при столкновении с другими атомами также, в свою оче
редь, вызывают образование новых электрон-позитронных
пар. Начинается так называемый электронный ливень. В ито
ге возникает форма света, называемая черенковским излуче
нием. Каждый из нас может наблюдать воздействие квантов
гамма-излучения на атмосферу, когда видит вспышки света
в ночном небе.
Разумеется, эти вспышки могут порождаться целым ря
дом других явлений, например молниями. Однако гамма-
вспышки легко отличить от подобных эффектов, если вести
наблюдения одновременно из двух или больше пунктов, до
статочно далеко отстоящих друг от друга. Подобного рода
исследования провели два ученых из Дублина, Нил Портер
и Тревор Уикес, используя телескопы в Аризоне. Они зафик
сировали ряд вспышек, но ни одну из них нельзя с уверенно
стью приписать всплеску гамма-излучения первичных чер
ных дыр.
Даже если поиски первичных черных дыр окажутся бес
плодными, что представляется вполне вероятным, они дадут
нам важную информацию о самых ранних стадиях развития

Вселенной. Если ранняя Вселенная была хаотичной или не
однородной, либо давление вещества/материи было низким,
следует ожидать, что первичных черных дыр образовалось
значительно больше того предельного значения, которое
было установлено исходя из наших наблюдений фонового
гамма-излучения. Объяснить отсутствие хоть какого-то ко
личества обнаруживаемых наблюдениями первичных чер
ных дыр можно только в том случае, если ранняя Вселенная
была гладкой и однородной и в ней наблюдалось высокое
давление.
ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

И КВАНТОВАЯ МЕХАНИКА
Излучение черных дыр — первый пример предсказания,

основанного на двух великих теориях прошлого века —об
щей теории относительности и квантовой механики. Пона
чалу оно возбудило множество возражений, потому что
противоречило существующей точке зрения: как чер
ные дыры могут что-то излучать? Когда я впервые огласил
результаты моих расчетов на конференции в лаборатории
им. Резерфорда (вблизи Оксфорда), они были встречены все
общим недоверием. После моего выступления председа
тель семинара, Джон Дж. Тейлор из лондонского Кингз-
Колледж, назвал все изложенное ерундой. Он даже написал
об этом статью.
Однако в конечном счете большинство (включая и Джо
на Тейлора) вынуждено было прийти к заключению, что чер
ные дыры должны излучать, подобно нагретым телам, если
справедливы наши взгляды на общую теорию относительно
сти и квантовую механику. Таким образом, хотя мы пока не
смогли отыскать ни одной первичной черной дыры, все со

гласны с тем, что если таковая обнаружится, то она должна
будет обладать мощным гамма- и рентгеновским излучени
ем. Если мы ее отыщем, я получу Нобелевскую премию.
Существование излучения черных дыр, похоже, предпо
лагает, что гравитационный коллапс не столь необратимый
и конечный процесс, как мы некогда считали. Если астронавт
упадет в черную дыру, ее масса увеличится. Рано или поздно
энергия, эквивалентная добавочной массе, вернется во Все
ленную в форме излучения. Так что астронавт будет использо
ван в некотором смысле как оборотное сырье. Это, однако, бес
смертие не лучшего свойства, потому что личное представле
ние астронавта о времени, конечно, оборвется, когда его
существование прекратится в черной дыре. Даже частицы, ис
пущенные впоследствии черной дырой, в общем и целом ока
жутся иного типа, чем те, что составляли астронавта. От него
сохранится только масса или энергия.
Приближения, использованные мною при выводе урав
нений излучения черной дыры, должны хорошо работать, ко
гда масса черной дыры больше доли грамма. Однако они не
работают на последней стадии ее жизненного цикла, когда
масса черной дыры становится очень маленькой. Наиболее
вероятным исходом представляется исчезновение черной
дыры, по крайней мере из нашей области Вселенной. Она
прихватит с собой астронавта и все сингулярности, которые
могут в ней заключаться. Это было первым указанием на то,
что квантовая механика способна исключить сингулярности,
предсказанные классической общей теорией относитель
ности. При всем том методы, которые я и другие ученые
использовали в 1974 г. для изучения квантовых эффектов
гравитации, не давали ответа на все вопросы, в частности на
такой: возникают ли сингулярности в квантовой теории гра
витации?
Поэтому начиная с 1975 г. я занялся разработкой более

эффективного подхода к квантовой гравитации, основанно
го на методе суммирования по траекториям, который был
предложен Фейнманом. Ответы, предлагаемые этим подхо
дом для происхождения и судьбы Вселенной, будут изло
жены в двух следующих лекциях. Вы увидите, что кванто
вая механика допускает иное начало Вселенной, нежели
сингулярность. Это означает, что нет нужды в нарушении
законов физики в момент рождения Вселенной. Состояние
Вселенной и ее содержимое (включая нас) полностью опре
деляются законами физики вплоть до предела, установлен
ного принципом неопределенности. Для свободы воли этого
более чем достаточно.
15 №3172
ПЯТАЯ ЛЕК ЦИ Я
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
И СУДЬБА ВСЕЛЕ ННОЙ
На протяжении 1970-х гг. я занимался в основном черными

дырами. Однако в 1981 г. во мне вновь проснулся интерес
к происхождению Вселенной, разбуженный участием в кон
ференции по космологии в Ватикане. Католическая церковь
допустила большую ошибку с Галилеем, когда пыталась на
вести свои порядки в науке, провозгласив, что Солнце обра
щается вокруг Земли. И вот, столетия спустя, церковь почла
за лучшее пригласить ряд специалистов, чтобы посоветовать
ся по вопросам космологии.
По завершении конференции ее участники были удостое
ны аудиенции у Папы Римского. Он сказал нам, что привет
ствует исследование истории Вселенной после Большого
Взрыва, но считает, что мы не должны углубляться в изуче
ние самого Большого Взрыва, поскольку это акт Творения,
а значит, деяние Бога.
Я был рад, что Папа не знает темы доклада, только что
сделанного мной на конференции. Я совсем не жаждал раз
делить судьбу Галилея; он мне очень симпатичен —отчасти
потому, что я родился ровно три столетия спустя после его
смерти.
МОДЕЛЬ ГОРЯЧЕГО БОЛЬШОГО ВЗРЫВА
Чтобы объяснить, о чем шла речь в моем докладе, я должен

сначала изложить общепринятую историю Вселенной в со
ответствии с тем, что известно под названием «модель го
рячего Большого Взрыва». Она предполагает, что Вселен
ная в период от нынешнего времени до Большого Взрыва
описывается моделью Фридмана. В таких моделях расшире
ние Вселенной сопровождается снижением температуры ма
терии и интенсивности излучения. Поскольку температура —
это всего лишь мера средней энергии частиц, охлаждение
Вселенной оказывает основополагающее влияние на содер
жащуюся в ней материю. При очень высоких температурах
частицы движутся с такой значительной скоростью, что из
бегают взаимного притяжения, обусловленного ядерными
или электромагнитными силами. Однако следует ожидать,
что при охлаждении частицы, которые притягиваются друг
к другу, начнут «слипаться».
В момент Большого Взрыва Вселенная имела нулевые
размеры, а значит, была бесконечно горячей. Но по мере рас
ширения температура ее излучения должна была умень
шаться. Через одну секунду после Большого Взрыва она
упала до десяти миллиардов градусов. Это примерно в тыся
чу раз больше температуры в центре Солнца и соответствует
температуре, возникающей при взрыве водородной бомбы.
В это время Вселенная состояла в основном из фотонов,
электронов, нейтрино и соответствующих им античастиц,
а также некоторого числа протонов и нейтронов.
По ходу расширения и остывания Вселенной скорость
образования электронов и электронных пар при столкнове
ниях частиц должна была стать ниже той скорости, с кото
рой они разрушаются при аннигиляции. Так что большая
часть электронов и антиэлектронов должна была аннигили
ровать, порождая все больше фотонов и оставляя совсем

мало электронов.
Примерно через сто секунд после Большого Взрыва тем
пература должна была упасть до одного миллиарда градусов,
что соответствует температуре внутри самых горячих звезд.
При такой температуре протоны и нейтроны уже не облада
ют достаточной энергией, для того чтобы избежать взаимно
го притяжения, обусловленного сильным ядерным взаимо
действием. Они начинают объединяться, формируя ядра ато
мов дейтерия (тяжелого водорода), состоящие из одного
протона и одного нейтрона. Присоединяя другие протоны
и нейтроны, ядра дейтерия становятся ядрами гелия, содер
жащими два протона и два нейтрона. Образуется и неболь
шое количество ядер более тяжелых элементов, лития и бе
риллия.
Можно подсчитать, что, согласно модели горячего Боль
шого Взрыва, примерно четверть протонов и нейтронов
должна превратиться в ядра гелия, а также в небольшое ко
личество тяжелого водорода и других элементов. Оставшие
ся нейтроны распадаются на протоны, представляющие со
бой ядра атомов обычного водорода. Эти предсказания пре
красно согласуются с наблюдениями.
Модель горячего Большого Взрыва также предсказыва
ет, что мы должны иметь возможность наблюдать излуче
ние, сохранившееся с ранних, «горячих», этапов развития
Вселенной. Однако из-за постоянного расширения Вселен
ной температура этого начального излучения должна была
понизиться до величины, лишь на несколько градусов пре
вышающей абсолютный нуль. Этим объясняется существо
вание микроволнового фонового излучения, обнаруженного
Пензиасом и Уилсоном в 1965 г. Поэтому мы почти увере
ны, что располагаем верной картиной случившегося, по
крайней мере на протяжении от нынешнего времени до мо
мента через секунду после Большого Взрыва. Всего лишь
через несколько часов после Большого Взрыва формирова

ние ядер гелия и других элементов должно было прекра
титься. А затем на протяжении миллиона лет или около того
Вселенная должна была лишь продолжать расширяться без
каких-либо особенных событий. И вот, когда температура
упала до нескольких тысяч градусов, электроны и ядра пере
стали обладать энергией, необходимой для противодействия
электромагнитному притяжению между ними. Они начали
объединяться в атомы.
Вселенная же в целом продолжала расширяться и осты
вать. Однако в областях с плотностью немного выше сред
ней расширение замедлялось повышенным гравитационным
притяжением. Это должно было в конце концов остановить
расширение в некоторых областях и вызвать там сжатие. По
мере сжатия гравитационная тяга материи за пределами
этих областей могла привести к тому, что они начали мед
ленно вращаться. Чем меньше становилась сжимающаяся
область, тем быстрее она вращалась (так фигуристы увели
чивают частоту своего вращения, прижимая руки к телу).
Наконец, когда область сделалась достаточно малой, частота
вращения стала достаточной, чтобы уравновесить гравита
ционное притяжение. Таким образом возникли вращающи
еся дисковидные галактики.
С течением времени газ в галактиках распался на обла
ка, которые сжимаются под воздействием собственного при
тяжения. При сжатии газа он нагревается до температур,
запускающих ядерные реакции. Водород превращается в ге
лий, и выделяющееся тепло повышает давление, чем оста
навливает дальнейшее сжатие облаков. В таком состоянии
они могут оставаться долгое время, как звезды, подобные на
шему Солнцу, сжигая водород, который превращается в ге
лий, и излучая энергию в виде тепла и света.
Чем массивнее звезды, тем горячее они должны быть,
чтобы сопротивляться своему мощному гравитационному
притяжению. А это настолько сильно ускоряет термоядер

ные реакции, что такие звезды сжигают весь свой водород за
сравнительно короткое время —примерно за сто миллионов
лет. Затем они слегка сжимаются и, разогреваясь дальше, на
чинают преобразовывать гелий в более тяжелые химические
элементы, такие как углерод и кислород. Это, однако, высво
бождает не намного больше энергии, так что наступает кри
зис, который я описал в лекции о черных дырах.
Что происходит дальше, не совсем ясно, но представляет
ся вероятным, что центральные области звезды должны
сжаться до сверхплотного состояния, характерного для ней
тронных звезд или черных дыр. Внешнюю оболочку может
разметать так называемая вспышка сверхновой —чудовищ
ный взрыв, сияние которого превосходит яркость всех
остальных звезд в галактике. Некоторые из более тяжелых
элементов, образовавшихся в конце жизненного цикла звез
ды, будут выброшены назад в галактический газ. Они станут
сырьем для следующего поколения звезд.
Наше Солнце содержит примерно 2 % таких более тяже
лых элементов, так как это звезда второго или третьего по
коления. Оно сформировалось около пяти миллиардов лет
назад из облака вращающегося газа, которое содержало
остатки более ранних сверхновых. Большая часть газа в этом
облаке пошла на образование Солнца или была выброшена
вовне. Однако небольшое количество более тяжелых эле
ментов объединилось в небесные тела —планеты, подобные
Земле, —которые обращаются теперь вокруг Солнца.
ОТКРЫТЫЕ ВОПРОСЫ
Картина Вселенной, в начале своего развития очень горя

чей и остывавшей по мере расширения, хорошо согласу
ется с данными наблюдений, которые мы имеем сегодня.
Тем не менее она оставляет без ответа ряд важных вопросов.

Во-первых, почему новорожденная Вселенная была такой
горячей? Во-вторых, почему Вселенная столь однородна
в больших масштабах, почему она выглядит одинаково из
всех точек пространства и во всех направлениях?
В-третьих, почему в самом начале скорость расширения
Вселенной была столь близка к критической, что едва по
зволяла избежать немедленного обратного сжатия? Если
бы через секунду после Большого Взрыва эта скорость была
меньше всего на миллиардную часть от миллиардной доли,
Вселенная тут же пережила бы коллапс, не достигнув на
блюдаемых ныне размеров. С другой стороны, будь скорость
расширения в ту секунду на столь же ничтожную долю боль
ше требуемой, Вселенная расширилась бы настолько, что
сейчас была бы практически пустой.
В-четвертых, несмотря на однородность Вселенной
в больших масштабах, она содержит локальные скопления
материи в виде звезд и галактик. Предполагается, что они
возникли за счет небольших различий плотности вещества
в разных областях Вселенной на ранних стадиях ее разви
тия. Но из-за чего возникли эти различия плотности?
Общая теория относительности сама по себе не может
объяснить эти особенности и ответить на эти вопросы. А всё
потому, что она предсказывает: Вселенная началась с беско
нечной плотности, с сингулярности Большого Взрыва. В син
гулярности, в этой особой точке, общая теория относитель
ности и все известные нам физические законы не действуют.
Нельзя предсказать, что выйдет из сингулярности. Как я уже
объяснял, это означает, что мы вправе исключить из теории
все события, которые происходили до Большого Взрыва,
потому что они не возымеют влияния на то, что доступно на
шему наблюдению. Пространство-время имеет границу —
начало в момент Большого Взрыва. Почему Вселенная должна
была начаться с Большого Взрыва именно тем образом, кото
рый привел ее к состоянию, наблюдаемому нами сегодня?

Почему она столь однородна и расширяется именно с крити
ческой скоростью, позволяющей избежать коллапса? Нам
стало бы легче, если бы мы смогли показать, что небольшой
набор различных начальных конфигураций Вселенной мог
привести ее к современному состоянию.
Если дело обстоит именно так, Вселенная, которая раз
вилась из некоторых случайных начальных условий, должна
содержать ряд областей, сходных с теми, что мы наблюдаем.
Кроме того, могли существовать совершенно иные области.
Однако они, вероятно, не подходят для формирования га
лактик и звезд. Это весьма существенное обстоятельство для
развития разумной жизни, по крайней мере такой, какая из
вестна нам. Так что в этих областях не может быть существ,
способных увидеть, что они, эти области, иные.
Говоря о космологии, следует учитывать принцип отбо
ра, состоящий в том, что мы населяем область Вселенной,
пригодную для развития разумной жизни. Это весьма про
стое и очевидное соображение иногда называют антропным
принципом. С другой стороны, представьте, что начальное
состояние Вселенной должно быть выбрано с большой тща
тельностью, чтобы привести к тому, что мы видим вокруг
себя. Тогда во Вселенной вряд ли сыскалось бы место, где
могла возникнуть жизнь.
В описанной выше модели горячего Большого Взрыва
на ранних стадиях развития Вселенной не имеется периода
времени, достаточного для передачи тепла от одной области
к другой. Это означает, что различные области Вселенной
должны были иметь абсолютно одинаковую начальную
температуру, чтобы это согласовалось с тем фактом, что
температура фонового микроволнового излучения одинако
ва во всех направлениях, куда бы мы ни посмотрели. Кроме
того, начальная скорость расширения должна была выби
раться с большой точностью, чтобы Вселенная не схлопну-
лась к настоящему моменту. Следовательно, начальное со

стояние Вселенной в самом деле должно быть выбрано
крайне тщательно, если модель горячего Большого Взрыва
справедлива на отрезке от нынешнего момента и вплоть до
самого начала времени. Почему Вселенная зародилась имен
но так, очень трудно объяснить чем-либо иным, кроме воли
Бога, который намеревался сотворить существ, подоб
ных нам.
ИНФЛЯЦИОННАЯ МОДЕЛЬ
Для того чтобы избежать описанных трудностей, связан

ных с самыми ранними стадиями в модели горячего Боль
шого Взрыва, Алан Гут из Массачусетского технологиче
ского института предложил новую модель*. В модели Гута
множество различных начальных конфигураций могут эво
люционировать в некое подобие нынешней Вселенной. Гут
предположил, что новорожденная Вселенная могла пере
жить период очень быстрого, экспоненциального, расшире
ния. Такое расширение называют инфляционным —по ана
логии со стремительным ростом цен, в большей или мень
шей степени происходящим в каждой стране. Мировой
рекорд инфляции цен, вероятно, был поставлен в Германии
после Первой мировой войны, когда цена буханки хлеба за
несколько месяцев подскочила от одной марки до несколь
ких миллионов. Инфляция, которая, как мы думаем, могла
происходить в масштабе Вселенной, была гораздо значи
тельней: размеры Вселенной за ничтожную долю секунды
выросли в миллион миллионов миллионов миллионов мил
* Первым, еще до Гута, аналогичную модель ранней стадии расши

рения Вселенной предложил советский физик Алексей Старобин-
ский, в публикации которого эта стадия называлась деситтеровской. —
Науч. ред.
лионов раз. Гут допустил, что Вселенная после Большого

Взрыва была очень горячей. Правомерно ожидать, что при
крайне высоких температурах сильные и слабые ядерные
силы должны объединиться с электромагнитной силой в не
кую единую силу. Расширяясь, Вселенная остывала, и энер
гия частиц уменьшалась. Рано или поздно должно было прои
зойти то, что называют фазовым переходом, и симметрия сил
была нарушена. Сильное ядерное взаимодействие отделилось
от слабого и электромагнитного. Типичным примером фазово
го перехода может служить превращение воды в лед при
охлаждении. Жидкая вода симметрична, обладает одинаковы
ми свойствами во всех точках и во всех направлениях. Однако
образующиеся при замерзании кристаллы льда характеризу
ются выделенной направленностью и заметной простран
ственной упорядоченностью. Это нарушает симметрию воды.
При известном старании воду можно переохладить —
добиться того, чтобы ее температура опустилась ниже точ
ки замерзания (О °С), но лед не образовался. Гут предполо
жил, что нечто подобное происходило со Вселенной: темпе
ратура стала ниже критического значения, но симметрия
физических взаимодействий не была нарушена. Если про
изошло нечто подобное, Вселенная должна была прийти
в нестабильное состояние, энергия которого выше, чем у со
стояния с нарушенной симметрией. Можно показать, что эта
особая избыточная энергия обладала антигравитационным
эффектом. Она должна была действовать как космологиче
ская постоянная.
Эйнштейн ввел космологическую постоянную в общую
теорию относительности, когда пытался построить стацио
нарную модель Вселенной. Однако в рассматриваемом нами
случае Вселенная уже расширяется. Отталкивающий эф
фект космологической постоянной заставил бы Вселенную
расширяться с постоянно возрастающей скоростью. Даже
в тех областях, где содержание частиц выше среднего, грави
тационное притяжение материи уступает отталкиванию,

обусловленному эффективной космологической постоян
ной. Так что и такие области будут расширяться в ускорен
ном, инфляционном, режиме.
По мере расширения Вселенной расстояние между ча
стицами увеличивается. А значит, мы можем получить Все
ленную, где едва ли найдется хоть одна частица. Она все еще
будет оставаться в переохлажденном состоянии, при котором
сохраняется симметрия между взаимодействиями. Любые
неоднородности будут попросту сглажены расширением, как
разглаживаются складки на туго надутом воздушном шари
ке. Таким образом, современное гладкое и однородное состоя
ние Вселенной могло возникнуть из множества различных
неоднородных начальных состояний. Скорость расшире
ния также стремится к критической, позволяющей избежать
коллапса.
Более того, инфляционная модель позволяет объяснить,
почему во Вселенной так много материи. В наблюдаемой
нами области Вселенной насчитывается около 1080элемен
тарных частиц. Откуда они могли появиться? Ответ таков:
согласно квантовой теории, частицы могут возникать из энер
гии в виде пар частица/античастица. Но откуда берется не
обходимая для этого энергия? Объяснение состоит в том, что
полная энергия Вселенной в точности равна нулю.
Вещество во Вселенной возникло из положительной
энергии. Однако материя притягивает самое себя под дей
ствием гравитации. Два куска материи, которые находятся
близко друг к другу, обладают меньшей энергией, чем те, ко
торые разделены большим расстоянием. Это происходит по
тому, что для их разделения необходимо затратить энергию.
Вы должны преодолеть действующие между ними гравита
ционные силы. Так что в каком-то смысле можно утверж
дать, что гравитационное поле обладает отрицательной энер
гией. При рассмотрении Вселенной в целом можно показать,
что отрицательная гравитационная энергия погашает вею

положительную энергию материи. А следовательно, полная
энергия Вселенной равна нулю.
Итак, удвоение нуля дает нуль. Поэтому Вселенная мо
жет удвоить количество положительной энергии материи
и удвоить количество отрицательной гравитационной энер
гии, не нарушив закона сохранения энергии. Этого не случа
ется при обычном расширении Вселенной, когда плотность
энергии вещества уменьшается с увеличением Вселенной.
Но это происходит при инфляционном расширении, потому
что плотность энергии в переохлажденном состоянии оста
ется постоянной, в то время как Вселенная расширяется. Ко
гда Вселенная удваивается в размерах, позитивная энергия
материи и отрицательная гравитационная энергия удваива
ются тоже, так что полная энергия остается равной нулю. Во
время инфляционной фазы размеры Вселенной увеличива
ются очень сильно. И общее количество энергии, из которой
могут образовываться частицы, становится очень велико.
Гут заметил по этому поводу: «Говорят, бесплатных завтра
ков не бывает. Но Вселенная —самый большой бесплатный
завтрак».
КОНЕЦ ИНФЛЯЦИИ
В настоящее время расширение Вселенной уже не носит ин

фляционного характера. Так что должен существовать не
кий механизм, исключающий очень большую эффективную
космологическую константу. Это заменило бы скорость рас
ширения с возрастающей на замедленную гравитацией, ка
кую мы наблюдаем сейчас. Можно ожидать, что по мере рас
ширения и остывания Вселенной рано или поздно симметрия
физических взаимодействий будет нарушена, подобно тому
как переохлажденная вода в конце концов всегда замерзает.

Избыточная энергия состояния с ненарушенной симметрией
высвободится, вновь нагрев Вселенную. Затем расширение
и остывание Вселенной продолжатся в полном соответствии
с моделью горячего Большого Взрыва Однако теперь у нас бу
дет объяснение того, почему скорость расширения в точности
равна критической и почему разные области пространства
имеют одинаковую температуру.
В первоначальной модели Гута предполагалось, что фа
зовый переход к нарушенной симметрии происходит вне
запно, как возникновение кристаллов льда в переохлажден
ной воде. Идея состояла в том, что «пузырьки» новой фазы
(с нарушенной симметрией) зарождаются в недрах старого
фазового состояния, подобно тому как пузырьки пара воз
никают в закипающей воде. Предполагалось, что «пузырь
ки» расширяются и постепенно сливаются друг с другом до
тех пор, пока все пространство не окажется захвачено новой
фазой. Но вот незадача (на это указывал я и ряд других уче
ных): Вселенная расширялась настолько быстро, что обра
зующиеся пузырьки просто не успевали слиться друг с дру
гом, а разбегались в пространстве. Вселенная должна была
остаться в крайне неоднородном состоянии, при котором
в некоторых ее областях сохранялась бы симметрия между
различными силами. Такая модель Вселенной не согласует
ся с тем, что мы наблюдаем.
В октябре 1981 г. я отправился в Москву на конференцию
по квантовой гравитации. А после нее провел семинар по
инфляционной модели в Астрономическом институте
им. Штернберга. В семинаре участвовал молодой советский
исследователь Андрей Линде. Он сказал, что сложности, свя
занной с тем, что пузырьки не сливаются, можно избежать,
если предположить, что пузырьки были очень большими.
В этом случае наша область Вселенной может заключаться
внутри одного пузырька. Для того чтобы это работало, пере

ход от симметрии к ее нарушению должен происходить очень
медленно и внутри пузырька, что вполне возможно в соответ
ствии с великими объединенными теориями.
Идея Линде о медленном нарушении симметрии была
очень хороша, но я указал, что его пузырьки могут превосхо
дить размер Вселенной в то время. Я продемонстрировал, что
симметрия одновременно нарушалась бы повсеместно, а не
только внутри пузырьков. Это привело бы к однородной Все
ленной, какую мы наблюдаем. Модель медленного нарушения
симметрии была удачной попыткой объяснить современное со
стояние Вселенной. Однако я и некоторые коллеги отметили,
что предсказываемые ею колебания микроволнового фонового
излучения намного превышают наблюдаемые. Кроме того, бо
лее поздние работы заронили сомнение в том, происходили ли
правильные фазовые переходы на ранних стадиях развития
Вселенной. Более удачной оказалась хаотическая инфляци
онная модель, предложенная Линде в 1983 г. Она не зависела
от фазовых переходов и давала правильные значения вариа
ций микроволнового фона. В соответствии с ней современное
состояние Вселенной могло возникнуть из очень большого
числа различных исходных конфигураций. При всем том не
могло быть такого, чтобы каждая из них приводила к появ
лению Вселенной, которую мы наблюдаем. Таким образом,
даже инфляционная модель не объясняет нам, почему началь
ные условия были такими, какие могут привести к формирова
нию наблюдаемой Вселенной. Должны ли мы вернуться для
объяснения к антропному принципу? Не было ли все это про
сто счастливой случайностью? Решение согласиться с этим
выглядело бы шагом отчаяния, отказом от всех наших надежд
понять порядок, лежащий в основе Вселенной.
КВАНТОВАЯ ГРАВИТАЦИЯ
Для предсказания того, как должна была зародиться Все

ленная, нужно установить законы природы, которые дей
ствовали в начале времени. Если справедлива классическая
общая теория относительности, то из теоремы сингулярности
следует, что начало времени должно было представлять собой
точку, где плотность материи и кривизна пространства были
бесконечны. Все известные нам законы природы там должны
нарушаться. Можно предположить, что там действовали осо
бые законы, не нарушаемые в сингулярностях, но было бы
крайне трудно даже сформулировать физические законы для
таких своенравных точек, и наблюдения не подсказали бы
нам, какими могут быть эти законы. Однако теоремы о сингу
лярности показывают, что при столь значительном усилении
гравитационного поля особую важность приобретают эффек
ты квантовой гравитации. Классическая теория больше не
может служить хорошим описанием Вселенной. Поэтому, об
суждая самые ранние этапы развития Вселенной, надо ис
пользовать квантовую теорию гравитации. Как мы покажем
далее, квантовая механика допускает повсеместное соблюде
ние обычных физических законов —включая начало време
ни. Нет нужды постулировать новые законы для сингуляр
ностей, потому что квантовая теория не нуждается в сингу
лярностях.
Мы пока не имеем полной и последовательной теории, объ
единяющей квантовую механику и гравитацию. Но мы совер
шенно уверены в некоторых особенностях, которыми должна
обладать объединенная теория. Прежде всего, должно быть
учтено предложение Фейнмана о формулировании квантовой
теории на основе сумм по траекториям (историям частиц). При
таком подходе частица, перемещающаяся из точки А в точку
В, имеет не одну историю, как в классической теории. Вместо
этого предполагается, что она следует каждым из возможных
путей в пространстве-времени. Каждой такой истории соот

ветствует пара чисел, одно из которых характеризует разме
ры волны, а второе —ее положение в цикле, то есть фазу.
Вероятность того, что частица, скажем, минует некоторые
особые точки, определяется путем сложения волн, связан
ных с каждой возможной историей, которая проходит через
эту точку. Однако практические попытки выполнить это сло
жение обычно наталкиваются на серьезные технические труд
ности. Единственный способ обойти их —последовать такому
своеобразному предписанию: нужно складывать волны для
историй частиц, которые происходят не в реальном времени,
привычном для нас, а в мнимом.
Выражение «мнимое время» словно бы взято из научной
фантастики, но на самом деле это точно определенное мате
матическое понятие. Чтобы избежать технических трудно
стей при фейнмановском суммировании по историям, сле
дует использовать мнимое время. Это оказывает интересное
влияние на пространство-время: различие между простран
ством и временем совершенно стирается. Пространство-
время, в котором событиям соответствуют мнимые значения
временных координат, признается евклидовым, потому что
метрика определенно-положительна.
В евклидовом пространстве-времени нет разницы меж
ду направлением времени и направлениями в простран
стве. С другой стороны, в реальном пространстве-времени,
где события характеризуются реальными значениями
временных координат, разницу установить легко. Направ
ление времени лежит внутри светового конуса, а простран
ственные направления —вне его. Можно посчитать, что ис
пользование мнимого времени просто-напросто математи
ческий прием, уловка, помогающая вычислить результаты
для реального пространства-времени. Однако может стать
ся, что этим дело не ограничивается. Возможно, что евкли
дово пространство-время — фундаментальное понятие,
а наши представления о реальном пространстве-времени не

более чем плод воображения.
Когда мы применяем для Вселенной фейнмановский
метод суммирования по историям, аналогом истории части
цы выступает уже все искривленное пространство-время,
которое представляет историю всей Вселенной. По техниче
ским причинам, о которых говорилось выше, это искривлен
ное пространство-время должно восприниматься как евкли
дово. Иначе говоря, время является мнимым и неотличимо
от направлений в пространстве. Для того чтобы вычислить
вероятность обнаружения реального пространства-времени
с заданными характеристиками, нужно сложить волны, свя
занные с теми траекториями в мнимом времени, которые об
ладают требуемыми характеристиками. Проделав вычисле
ния, можно получить вероятностную историю Вселенной
в реальном времени.
ОТСУТСТВИЕ ГРАНИЧНЫХ УСЛОВИЙ
В классической теории тяготения, в основе которой лежит

реальное пространство-время, имеется лишь два возможных
варианта поведения Вселенной. Она или существовала вечно,
или берет начало в сингулярности в некоторый конечный мо
мент прошлого. Теоремы о сингулярности показывают, что
должен был иметь место второй вариант. С другой стороны,
квантовая теория гравитации предлагает третью возмож
ность. Поскольку мы имеем дело с евклидовым пространством-
временем, в котором направление времени уравнено с направ
лениями в пространстве, пространство-время может быть
конечным по протяженности, но при этом не иметь сингуляр
ностей, которые формируют границу или край. Пространство-
время в этом случае будет подобно поверхности Земли, толь
ко с двумя дополнительными измерениями. Поверхность
Земли конечна по протяженности, но не имеет границы или

края. Отплыв на запад, вы не упадете с края света и не натолк
нетесь на сингулярность. Уж я-то знаю, потому что огибал
земной шар.
В евклидовом пространстве-времени, двигаясь назад
к бесконечному мнимому времени или чему-то другому, на
чинающемуся в сингулярности, мы, как и в классической тео
рии, столкнемся с проблемой определения начального состоя
ния Вселенной. Бог может знать, как началась Вселенная, но
мы не в состоянии привести каких-либо особых доводов
в пользу того, что она зарождалась так, а не иначе. С другой
стороны, квантовая теория гравитации открыла новую воз
можность: пространство-время вообще не имеет границ. Так
что нет нужды устанавливать их поведение. Нет ни сингу
лярностей, в которых нарушаются законы физики, ни края
пространства-времени, который заставил бы нас апеллиро
вать к Богу или выводить новый закон граничных условий
пространства-времени. Скажем так: граничные условия для
Вселенной состоят в отсутствии у нее границ. Вселенная
должна быть абсолютно замкнутой и независимой от чего-
либо лежащего вне ее. Ее нельзя ни создать, ни уничтожить.
Она должна просто существовать.
Именно на конференции в Ватикане я впервые выдви
нул предположение, что, возможно, время и пространство
вместе образуют поверхность конечных размеров, не име
ющую границы или края. Мой доклад был, однако, скорее
математическим, поэтому напрашивающиеся из него вы
воды о роли Бога в сотворении Вселенной ускользнули то
гда от внимания слушателей (и моего тоже). Во время вати
канской конференции я не знал, как использовать идею от
сутствия границ для прогнозов о Вселенной. Следующее
лето я провел в Университете Калифорнии в Санта-Барбаре.
Мой друг и коллега Джим Хартл помог мне сформулировать
условия, которым должна удовлетворять Вселенная, если

у пространства-времени нет границы.
Должен подчеркнуть, что эта идея о конечном простран
стве-времени, не имеющем границы, всего лишь предположе
ние. Она не выводится логически из каких-либо других прин
ципов. Как и любая другая научная теория, она могла быть
изначально подсказана эстетическими или метафизическими
соображениями, подтвердить же ее истинность должно соот
ветствие теоретических предсказаний наблюдениям. Однако
в случае квантовой механики произвести такую проверку
весьма затруднительно, и на то есть две причины. Во-первых,
мы все еще не знаем наверняка, какая теория успешно объ
единяет в себе общую теорию относительности и квантовую
механику, хотя нам довольно много известно о том, какую
форму должна иметь подобная теория. Во-вторых, любая мо
дель, детально описывающая Вселенную в целом, должна
быть слишком сложной математически, чтобы мы могли про
делать вычисления для точных предсказаний. Так что при
дется довольствоваться приближениями, но даже и тогда
проблема вывода предсказаний остается сложной.
Если принять предположение об отсутствии границы,
выясняется: шансы обнаружить, что Вселенная следует боль
шинству возможных историй, пренебрежимо малы. Но су
ществует особое семейство историй, которые гораздо более
вероятны, чем остальные. Эти истории можно уподобить по
верхности Земли, где расстояние от Северного полюса пред
ставляет собой мнимое время, а величина широтного круга
отображает пространственный размер Вселенной. Вселенная
начинается на Северном полюсе в виде одиночной точки. По
мере продвижения на юг широтный круг становится все боль
ше, соответствуя расширению Вселенной в мнимом време
ни. Вселенная достигнет максимального размера на экваторе
и снова сойдется в одиночную точку на Южном полюсе. Даже
если бы она имела нулевые размеры на Северном и Южном
полюсах, эти точки не были бы сингулярностями, как не явля

ются ими Северный и Южный полюса Земли. Законы при
роды будут соблюдаться в начале Вселенной, как они соблю
даются на полюсах нашей планеты.
История Вселенной в реальном времени, однако, выгля
дела бы совершенно иначе. Она начиналась бы с некоторого
минимального размера, равного максимальному размеру
истории в мнимом времени. Вселенная расширялась бы
в реальном времени согласно инфляционной модели. Впро
чем, не стоит теперь предполагать, будто Вселенная была так
или иначе создана в правильном состоянии. Вселенная рас
ширилась бы до очень больших размеров, но рано или позд
но схлопнулась бы, став чем-то вроде сингулярности в реаль
ном времени. Таким образом, в каком-то смысле мы все об
речены, даже если держимся подальше от черных дыр. Только
описание Вселенной на основе мнимого времени избавит нас
от сингулярностей.
Теоремы о сингулярности в классической общей теории
относительности показывают, что Вселенная должна иметь
начало и что это начало следует описывать с помощью кван
товой теории. Это, в свою очередь, приводит к идее, что Все
ленная может быть конечной в мнимом времени, но не иметь
границ или сингулярностей. Если вернуться в реальное вре
мя, в котором мы живем, сингулярности возникнут вновь.
Несчастного астронавта, угодившего в черную дыру, по-
прежнему постигнет печальный конец. Избежать встречи
с сингулярностями он мог бы лишь в мнимом времени.
Возможно, это предполагает, что именно так называе
мое мнимое время является основным, а то, что мы называ
ем реальным временем, есть лишь плод нашего ума. В реаль
ном времени Вселенная имеет начало и конец в сингуляр
ностях, которые формируют границу пространства-времени
и в которых нарушаются физические законы. Но в мнимом
времени нет ни сингулярностей, ни границ. Так что, воз

можно, на самом деле мнимое время —основное, а то, что
мы называем реальным временем, не более чем идея, при
думанная нами для описания своих представлений о Вселен
ной. Но в соответствии с подходом, который я изложил
в первой лекции, научная теория —это всего лишь математи
ческая модель, которую мы вырабатываем для описания на
блюдений. Она существует только в нашем сознании. А зна
чит, бессмысленно спрашивать, что подлинно —реальное
или мнимое время. Суть лишь в том, какое из них удобнее
использовать для описания.
Предположение об отсутствии границы, похоже, предска
зывает, что в реальном времени поведение Вселенной должно
соответствовать инфляционным моделям. Особо интересная
проблема —это величина небольших отклонений от однород
ной плотности в ранней Вселенной. Считается, что именно
они привели к появлению сперва галактик, затем —звезд
и наконец —разумных существ, таких как мы. Согласно прин
ципу неопределенности, ранняя Вселенная не могла быть со
вершенно однородной. Напротив, положение или скорость
частиц должны были иметь некоторый разброс, или флуктуа
ции, значений. Если же принять предположение об отсут
ствии границ, то оказывается, что для начала Вселенной хва
тило бы всего лишь минимально возможной неоднородно
сти, допускаемой принципом неопределенности.
Тогда Вселенная должна была пережить период стреми
тельного расширения, как в инфляционных моделях. На
протяжении этого периода исходные неоднородности раз
растались бы, пока не достигли размеров, достаточных, что
бы объяснить возникновение галактик. Таким образом, все
сложные структуры, которые мы наблюдаем во Вселенной,
можно объяснить с помощью условия об отсутствии границ
и принципа неопределенности квантовой механики.
Идея о том, что пространство и время может представлять

собой замкнутую поверхность без границы, имеет глубокие
следствия для того, какова роль Бога в делах Вселенной. В ре
зультате успешного применения научных теорий для описа
ния событий большинство людей пришло к убеждению, что
Бог позволяет Вселенной развиваться в соответствии с неким
набором физических законов. Похоже, Он ни во что не вмеши
вается во Вселенной, дабы не нарушить этих законов. Однако
физические законы не говорят нам, как выглядела Вселенная
в момент своего возникновения. Право завести часовой меха
низм и решить, каким должно быть начало Вселенной, по-
прежнему остается за Господом. Пока предполагается, что
Вселенная имела началом сингулярность, правомерно допу
стить, что она была сотворена некой внешней силой. Но если
Вселенная действительно полностью замкнута и не имеет ни
границы, ни края, она никогда не может быть ни создана, ни
уничтожена. Она просто должна существовать. Где же тогда
место Создателя?
ШЕСТАЯ ЛЕКЦИЯ
НАПРАВЛЕНИЕ ВРЕМЕНИ
В своем романе «Посредник» Лесли Поулз Хартли пишет:

«Прошлое —это чужая страна. Там все делается иначе —но
почему прошлое столь отлично от будущего? Почему мы
помним прошлое, а не будущее?» Другими словами, почему
время движется вперед? Не связано ли это с расширением
Вселенной?
С, Р, Т: ЗАРЯД, ЧЕТНОСТЬ, ВРЕМЯ
Законы физики не делают различия между прошлым и бу

дущим. Точнее, они не изменяются, если провести опера
цию, именуемую СРТ(си-пи-ти)-преобразованием. Здесь
латинская буква «С» обозначает замену частиц соответству
ющими им античастицами, «Р» —замену объекта его зер
кальным изображением (в котором левое и правое меняются
местами), «Т» —изменение направления движения всех ча
стиц на противоположное (то есть обращение движения
вспять). Законы физики, которые управляют поведением
материи при нормальных условиях, не изменяются при one-
рациях С и Р. Другими словами, жизнь будет той же самой

для обитателей далекой планеты, созданных из антивеще
ства и представляющих собой наши зеркальные отражения.
Если пришелец с другой планеты протянет вам левую руку,
не пожимайте ее. Он может состоять из антиматерии. Вы оба
исчезнете в чудовищной вспышке света. Если законы физи
ки не изменяются при комбинировании операций С и Р,
а также операций С, Р и Т, они должны сохраняться и при
выполнении одной только операции Т. Однако в обычной
жизни наблюдается огромная разница между двумя направ
лениями времени, то есть движением в прошлое и в буду
щее. Представьте себе, что чашка с водой падает со стола
и разбивается вдребезги. Если снять это на кинопленку, вы
легко определите, вперед или назад движутся события. За
пустив пленку в обратном направлении, вы увидите, как
осколки чашки собираются в единое целое и она запрыгива
ет обратно на стол. Вы сразу скажете, что лента запущена
в обратном направлении, потому что предметы никогда не
ведут себя подобным образом в повседневной жизни. Иначе
производители столовой посуды давно прогорели бы.
СТРЕЛЫ ВРЕМЕНИ
Если вы спросите, почему разбитые чашки не собираются

воедино и не взмывают на стол, вам ответят, что это запре
щено вторым законом термодинамики. Он гласит, что беспо
рядок (энтропия) с течением времени может только возрас
тать. Другими словами, это так называемый закон Мерфи:
события имеют тенденцию развиваться в худшую сторону.
Состояние целой чашки на столе более упорядоченно, чем
кучи осколков на полу. Поэтому переход от целой чашки на
столе в прошлом к осколкам на полу в будущем естественен,
а обратный —нет.
Возрастание беспорядка, или энтропии, с течением вре

мени —один из примеров того, что называется стрелой вре
мени, то есть чего-то, что сообщает времени направление
и позволяет различать прошлое и будущее. Существуют по
меньшей мере три различные стрелы времени. Прежде всего,
термодинамическая, то есть направление времени, в котором
возрастает беспорядок, или энтропия. Во-вторых, есть пси
хологическая стрела времени. Это направление, соответству
ющее тому, как мы воспринимаем течение времени, помня
прошлое, а не будущее. Наконец, имеется космологическая
стрела времени —направление времени, в котором Вселен
ная расширяется, а не сжимается.
Я покажу, что психологическая стрела предопределя
ется термодинамической и они всегда указывают в одном
направлении. Если принять предположение об отсутствии
границы у Вселенной, окажется, что эти две стрелы связаны
с космологической, хотя направления их не обязательно сов
падают. Однако я приведу доводы в пользу того, что лишь со
впадение направлений всех трех стрел допускает существо
вание разумных существ, которые могут спросить: а почему,
собственно, беспорядок нарастает в том же направлении во
времени, в каком расширяется Вселенная?
ТЕРМОДИНАМИЧЕСКАЯ
СТРЕЛА ВРЕМЕНИ
Я начну с рассмотрения термодинамической стрелы. Вто

рой закон термодинамики основан на том, что число неупо
рядоченных состояний любой системы всегда намного пре
вышает число упорядоченных. В качестве примера рассмот
рим фрагменты пазла в коробке. Существует одна, и только
одна, комбинация, при которой из разрозненных кусочков
составляется картинка. С другой стороны, есть множество
вариантов расположения, не заключающих в себе никакого

смысла и не создающих целостного изображения.
Предположим, что некая система имела началом неболь
шой набор упорядоченных состояний. С течением времени си
стема будет эволюционировать в соответствии с законами фи
зики, и ее состояние изменится. Высока вероятность того, что
позднее ее состояние станет более неупорядоченным, просто
потому, что число неупорядоченных состояний очень велико.
Таким образом, с течением времени беспорядок имеет тенден
цию возрастать, если начальное состояние системы характери
зовалось высокой упорядоченностью.
Пусть изначально фрагменты пазла уложены в коробке
так, что составляют рисунок. Если мы встряхнем коробку, они
сложатся иным образом. Скорее всего, это будет неправильное
расположение, которое нарушит картинку, просто потому, что
неправильных расположений очень много. Некоторые группы
фрагментов все еще будут составлять части картинки, однако
при долгом встряхивании и они наверняка рассыплются. Пазл
придет в совершенно беспорядочное состояние, в котором его
фрагменты не составляют никакой картинки. Таким образом,
неупорядоченность фрагментов, вероятно, возрастет со вре
менем, если они подчиняются начальному условию, требу
ющему, чтобы исходное состояние системы было высоко упо
рядоченным.
Допустим, однако, что Бог решил: пусть Вселенная в бу
дущем завершит свое существование, пребывая в состоянии
высокой упорядоченности, но ее начальное состояние не
имеет никакого значения. Тогда в ранние времена Вселен
ная, вероятно, пребывала бы в неупорядоченном состоянии
и степень неупорядоченности уменьшалась бы со временем.
Осколки разбившихся чашек соединялись бы и вспрыгивали
на стол. Однако человеческие существа, наблюдающие такие
чашки, жили бы в мире, где беспорядок уменьшается с тече
нием времени. Я приведу доводы в пользу того, что у таких
людей психологическая стрела времени была бы направлена

назад. Они бы помнили предстоящие времена и не помнили
тех, что были раньше.
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ СТРЕЛА ВРЕМЕНИ
Говорить о человеческой памяти очень трудно, потому что

мы не знаем во всех деталях, как работает наш мозг. Одна
ко мы знаем всё о том, как работает память компьютеров.
Поэтому я буду рассматривать психологическую стрелу вре
мени на примере компьютера. Мне кажется правомерным за
ключить, что стрела времени одинакова для вычислительных
машин и для людей. Иначе можно было бы сорвать большой
куш на фондовой бирже при помощи компьютера, помняще
го завтрашние цены на акции.
Компьютерная память —это в основном некое устрой
ство, которое пребывает в одном из двух состояний. Приме
ром может служить сверхпроводящая проволочная петля.
Если в ней есть электрический ток, он будет течь и течь, по
скольку электрическое сопротивление в сверхпроводнике
отсутствует. С другой стороны, при отсутствии тока петля бу
дет существовать без него. Эти два состояния компьютерной
памяти можно обозначить цифрами 1 и 0.
Прежде чем те или иные данные записаны в память, она
имеет неупорядоченное состояние, которое с равной веро
ятностью описывается 1 и 0. После того как память вступает
во взаимодействие с системой, которую необходимо запо
мнить, она определенно будет в одном состоянии или в дру
гом в зависимости от состояния системы. Таким образом,
память переходит от неупорядоченного состояния к упо
рядоченному. Однако для того чтобы память наверняка на
ходилась в правильном состоянии, необходимо затратить
некоторое количество энергии. Тепловое рассеяние этой
энергии увеличивает неупорядоченность Вселенной. Можно

показать, что этот рост неупорядоченности больше роста
упорядоченности в памяти. Так что, когда компьютер запи
сывает информацию в свою память, общее количество не
упорядоченности во Вселенной увеличивается.
Направление времени, в котором компьютер запомина
ет прошлое, такое же, в каком нарастает беспорядок (энтро
пия). Значит, наше субъективное восприятие направления
времени, психологическая стрела времени, предопределяет
ся термодинамической стрелой. Это делает второй закон
термодинамики почти тривиальным. Беспорядок возрас
тает во времени, потому что мы отсчитываем время в том
самом направлении, в котором нарастает беспорядок. Абсо
лютно беспроигрышный вариант.
ГРАНИЧНЫЕ УСЛОВИЯ ДЛЯ ВСЕЛЕННОЙ
Но почему Вселенная должна была обладать очень упоря

доченным состоянием на одном конце времени, том конце,
который мы называем прошлым? Почему она не пребывает
в состоянии полной неупорядоченности в любое время, все
гда? Ведь это представляется более вероятным. И почему на
правление времени, в котором беспорядок нарастает, совпа
дает с тем, в каком расширяется Вселенная? Один из возмож
ных ответов таков: Бог просто пожелал, чтобы Вселенная
в начале фазы расширения находилась в однородном и упо
рядоченном состоянии. Мы не должны стараться понять по
чему или спрашивать, каковы были Его резоны, поскольку
зарождение Вселенной —это деяние Бога. Но то же самое
можно сказать и обо всей ее истории.
Похоже, что Вселенная развивается в согласии с четко
определенными законами. Определены они Богом или нет,
в любом случае мы способны открывать и постигать их. Не
разумно ли в таком случае надеяться, что те же или сходные

законы действовали при зарождении Вселенной? В классиче
ской общей теории относительности Вселенная начинается
с сингулярности бесконечной плотности при бесконечной
кривизне пространства-времени. При таких условиях долж
ны нарушаться все известные законы физики. Так что их
нельзя применять для предсказания того, как начиналась Все
ленная.
Начальное состояние Вселенной могло быть весьма одно
родным и упорядоченным. Это привело к точно определен
ным термодинамической и космологической стрелам време
ни, какие мы наблюдаем. Но с такой же вероятностью разви
тие Вселенной могло начаться с предельно неоднородного
и беспорядочного состояния. В этом случае беспорядок в со
вершенно хаотической Вселенной не мог возрастать со време
нем. Он должен был либо оставаться постоянным (в этом
случае не существовало бы никакой определенной термоди
намической стрелы времени), либо уменьшаться (и тогда
термодинамическая и космологическая стрелы времени
были бы направлены в противоположные стороны). Ни одна
из этих возможностей не согласуется с наблюдениями.
Как я упоминал, классическая общая теория относитель
ности предсказывает, что Вселенная возникает из сингуляр
ности, в которой кривизна пространства-времени бесконеч
на. По сути, это означает, что классическая общая теория
относительности предсказывает собственный крах. При
очень больших искривлениях пространства-времени эффек
ты квантовой гравитации становятся существенными и клас
сическая теория уже не дает удовлетворительного описания
Вселенной. Для того чтобы понять, как зарождалась Вселен
ная, надо использовать квантовую теорию гравитации.
В квантовой теории гравитации рассмотрению подлежат
все возможные истории Вселенной. И каждой истории со
ответствует пара чисел. Одно характеризует размер волны,
а второе —ее фазу (гребень или впадина). Вероятность того,

что Вселенная будет обладать тем или иным специфическим
свойством, определяется сложением всех волн, соответству
ющих историям, которые обладают этим свойством. Истории
должны представлять собой искривленные пространства,
отображающие эволюцию Вселенной во времени. Но и тогда
нам придется определить, как возможные истории Вселен
ной ведут себя на границе пространства-времени в прошлом.
Мы не знаем и не можем знать граничных условий для Все
ленной в прошлом. Однако этой трудности можно избежать,
если граничные условия для Вселенной состоят в том, что
у нее нет границы. Другими словами, все возможные исто
рии конечны по протяженности, но не имеют ни границ, ни
краев, ни сингулярностей. Все они напоминают поверхность
Земли, которой приданы два дополнительных измерения.
В этом случае начало времени должно быть обычной глад
кой точкой в пространстве-времени. Значит, расширение Все
ленной должно было начаться с очень ровного и упорядочен
ного состояния. Оно не могло быть совершенно однородным,
потому что это нарушило бы принцип неопределенности
квантовой теории. В распределениях плотности и скоростей
частиц должны были иметься небольшие флуктуации. Усло
вие об отсутствии границы, однако, лимитирует величину
этих флуктуаций, сводя ее к минимально необходимому зна
чению в соответствии с требованиями принципа неопреде
ленности.
Развитие Вселенной должно было начаться с периода
экспоненциального (инфляционного) расширения. Это при
вело бы к многократному увеличению ее размеров. Во время
расширения флуктуации плотности сперва оставались бы
небольшими, но затем начали бы расти. Расширение обла
стей с плотностью немного выше средней было бы замедле
но гравитационным притяжением избыточной массы. Рано
или поздно такие области вообще прекратили бы расши
ряться и пережили коллапс, ведущий к образованию галак

тик, звезд и существ, подобных нам.
Однородная и упорядоченная вначале, Вселенная с те
чением времени должна была становиться неоднородной
и неупорядоченной. Этим объясняется существование тер
модинамической стрелы времени. Вселенная должна была
начаться с состояния высокой степени упорядоченности и со
временем стать менее упорядоченной. Как я показал ранее,
психологическая стрела времени указывает в том же направ
лении, что и термодинамическая. Поэтому наше субъектив
ное восприятие времени имело бы скорее ту же направлен
ность, что и расширение Вселенной, нежели противополож
ную направленность, соответствующую сжатию.
ОБРАТИМА ЛИ СТРЕЛА ВРЕМЕНИ?
Но что произошло бы, если (когда) расширение Вселенной

прекратилось бы, уступив место сжатию? Не обратилась бы
вспять термодинамическая стрела времени и не начал бы
беспорядок сокращаться с течением времени? Для людей,
переживших переход от расширения к сжатию, это оберну
лось бы разного рода возможностями в духе научной фан
тастики. Увидят ли они, как разбитые чашки сами собой скла
дываются из осколков и вспрыгивают на стол? Сколотят ли
состояние на фондовой бирже, припомнив завтрашние коти
ровки акций?
Вам может показаться сугубо умозрительным беспокой
ство о том, что случится в результате коллапса Вселенной, коль
скоро размеры ее не начнут сокращаться в ближайшие десять
миллиардов лет. Но есть более быстрый способ определить,
что случится, —прыгнуть в черную дыру. Коллапс звезды,
которая должна превратиться в черную дыру, в значитель
ной мере напоминает последние стадии коллапса всей Все
ленной. Так что если беспорядок уменьшается в фазе сжатия

Вселенной, можно ожидать, что он уменьшается и в черной
дыре. Возможно, астронавт, угодивший в черную дыру, вы
играет кучу денег в рулетку, припомнив, куда отправился ша
рик перед тем, как была сделана ставка. К несчастью, однако,
в рулетку астронавт играл бы недолго, потому что очень силь
ные гравитационные поля быстро превратили бы его в лапшу.
Равным образом он не смог бы ни сообщить нам, обратима ли
термодинамическая стрела времени, ни положить свой вы
игрыш в банк, потому что навеки остался бы за горизонтом
событий, пойманный в ловушку черной дыры.
Поначалу я верил в уменьшение беспорядка при обратном
сжатии Вселенной. А всё потому, что считал, будто с умень
шением размеров Вселенная должна вернуться к упорядочен
ному и однородному состоянию. Это означало бы, что в фазе
сжатия время, за которое произошла стадия расширения, по
течет вспять. Люди в фазе сжатия проживали бы свою жизнь
от конца к началу. Умирали бы раньше, чем рождались, и мо
лодели бы по мере сжатия Вселенной. Эта идея привлекатель
на, поскольку устанавливает точную симметрию между фаза
ми расширения и сжатия. Однако ее нельзя принять саму
по себе, независимо от других представлений о Вселенной.
Вопрос в следующем: согласуется она или нет с предположе
нием об отсутствии границы?
Как уже упоминалось, я поначалу думал, что условие об
отсутствии границы действительно предполагает уменьшение
беспорядка в фазе сжатия Вселенной. Это убеждение основы
валось на работе над простой моделью Вселенной, в которой
фаза сжатия похожа на обращенную во времени фазу расши
рения. Однако мой коллега Дон Пейдж указал, что это усло
вие вовсе не требует со всей неизбежностью, чтобы фаза сжа
тия была подобна обращенной во времени фазе расширения.
Позднее мой студент Раймон Лафламм обнаружил, что в чуть
более сложной модели процесс сжатия Вселенной существен
но отличается от расширения. Я понял, что допустил ошибку.

На самом деле условие отсутствия границы не предполагало,
что беспорядок будет уменьшаться в фазе сжатия. Ни в сжи
мающейся Вселенной, ни в черной дыре термодинамическая
и психологическая стрелы времени не меняют своего направ
ления.
Что же делать, когда обнаруживаешь, что совершил такую
ошибку? Кое-кто, подобно Эддингтону, никогда не признают,
что ошибались. Они продолжают искать новые, зачастую вза
имоисключающие, аргументы в поддержку своей позиции.
Другие делают вид, будто никогда всерьез не поддерживали
неверных взглядов, а если и поддерживали, то только для
того, чтобы выявить их несостоятельность. Я мог бы привести
множество примеров, но не стану, потому что это не прибавит
мне популярности. Самым лучшим и щадящим самолюбие
выходом мне представляется признание своей ошибки в печа
ти. Хорошим примером может служить Альберт Эйнштейн,
признавший, что введение космологической постоянной для
обоснования стационарной модели Вселенной было величай
шей ошибкой его жизни.
16 № 3172
СЕДЬМАЯ ЛЕКЦИЯ
Было бы очень трудно с одной попытки создать полную объ

единенную теорию всего на свете. Так что вместо этого мы
продвигались вперед, развивая частные теории. Они описы
вают ограниченный набор событий, пренебрегая другими эф
фектами или оценивая их приближенно определенными ве
личинами. Например, в химии мы можем рассчитывать взаи
модействия между атомами, не зная внутреннего строения
атомного ядра. В идеале, конечно, мы должны стремиться
к построению полной, непротиворечивой, объединенной тео
рии, которая включала бы в себя все частные теории как при
ближения. Поиски такой теории получили название «объеди
нения физики».
Эйнштейн почти все последние годы жизни потратил на
неудачные поиски объединенной теории, однако ее время то
гда еще не пришло: слишком мало было известно о ядерных
силах. Более того, Эйнштейн отказывался верить в реаль
ность квантовой механики, несмотря на ту важную роль, ко
торую сыграл в ее развитии. Тем не менее принцип неопре
деленности, похоже, является фундаментальной особенно
стью Вселенной, в которой мы живем. Поэтому не может

быть успешной объединенной теории без этого принципа.
Перспективы создания такой теории представляются бо
лее реальными сегодня, когда мы гораздо больше знаем о Все
ленной. Но не стоит обольщаться. Мы уже обманывались
в прошлом. В начале XX в., например, считалось, что все мож
но объяснить с помощью свойств непрерывной материи, та
ких как упругость и теплопроводность. Конец этому положи
ло открытие структуры атома и принципа неопределенности.
В то время, в 1928 г., немецкий физик Макс Борн сказал груп
пе посетителей Гёттингенского университета: «Развитие из
вестной нам физики, по-видимому, завершится в ближайшие
шесть месяцев». Его уверенность опиралась на недавнее от
крытие Дирака, который вывел уравнение, описывающее по
ведение электрона. Предполагалось, что сходное уравнение
будет управлять поведением протона, единственной другой
элементарной частицы, известной в то время, и это будет кон
цом теоретической физики. Однако открытие нейтрона и
ядерных сил опрокинуло эти представления.
Говоря так, я все же верю, что существует почва для осто
рожного оптимизма: возможно, мы близки к концу поисков
основных законов природы. В настоящее время мы распола
гаем целым рядом частных теорий. У нас есть общая теория
относительности, частная теория гравитации и частные тео
рии сильного и слабого ядерных взаимодействий, а также
электромагнетизма. Последние три могут составить так на
зываемую великую объединенную теорию. Но удовлетво
риться этим нельзя, потому что она не включает в себя тео
рию гравитации. Основная сложность на пути объединения
гравитации с другими физическими взаимодействиями со
стоит в том, что общая теория относительности является
классической, то есть в нее не входит принцип неопределен
ности квантовой механики. Между тем другие частные тео
рии существенным образом зависят от квантовой механики.

Поэтому первьм необходимым шагом представляется объеди
нение общей теории относительности с принципом неопре
деленности. Как уже было показано, это имело бы некоторые
замечательные следствия, например, такие, что черные дыры
не так уж черны, а Вселенная полностью замкнута и не имеет
границы. Но вот проблема: принцип неопределенности пред
полагает, что даже пустое пространство заполнено парами
виртуальных частиц и античастиц. Эти пары должны обла
дать бесконечной энергией. А значит, их гравитационное
притяжение должно бы свернуть Вселенную до бесконечно
малого размера.
Довольно похожие, по-видимому абсурдные, бесконеч
ности встречаются в других квантовых теориях. Однако в этих
других теориях их удается исключать при помощи опера
ции, называемой перенормировкой. Она включает подгонку
масс частиц и сил их взаимодействий за счет введения новых
бесконечностей. Хотя подобная операция довольно сомни
тельна с точки зрения математики, она работает. С ее помо
щью удалось получить предсказания, которые с невероятной
точностью согласуются с наблюдениями. Перенормировка,
однако, имеет существенный недостаток с точки зрения соз
дания объединенной теории. При вычитании бесконечности
из бесконечности можно получить любой желаемый резуль
тат. Следовательно, теория не позволяет предсказывать дей
ствительные значения масс частиц и сил взаимодействий.
Вместо этого их приходится подбирать, подгоняя под на
блюдения. В общей теории относительности можно подго
нять только две величины —силу притяжения и космологи
ческую постоянную. Но этого недостаточно для исключения
всех бесконечностей. Таким образом, мы имеем теорию, кото
рая, похоже, предсказывает, что некоторые величины, напри
мер кривизна пространства-времени, действительно беско
нечны, и в то же время наблюдения и измерения показывают,

что они имеют конечные значения. В попытке преодолеть это
препятствие в 1976 г. была предложена теория суперграви
тации. По сути, это была общая теория относительности,
предполагающая существование некоторых дополнительных
частиц.
В общей теории относительности носителем гравитаци
онных сил является гравитон, гипотетическая частица со
спином 2. К ней добавили частицы со спинами 3А, 1, /'2 и 0.
В некотором смысле их можно рассматривать в качестве раз
личных аспектов одной и гой же «суперчастицы». Виртуаль
ные пары частица/античастица со спинами Уг и 3/г долж
ны обладать отрицательной энергией, которая погасит поло
жительную энергию виртуальных пар частиц со спинами
0,1 и 2. Таким способом можно сократить многие из возмож
ных бесконечностей, но, по-видимому, не все. Однако вычис
ления, способные прояснить, останутся ли несокращенны
ми некоторые бесконечности, настолько сложны и трудоем
ки, что пока никто не готов их проделать. Полагают, что даже
при использовании компьютера на это ушло бы не менее че
тырех лет. И очень высока вероятность того, что в расчетах
будет допущена по меньшей мере одна ошибка, а может,
и больше. Поэтому точность выведенного результата потребо
валось бы подтвердить проделанными еще кем-то повторны
ми расчетами, давшими тот же итог, что представляется мало
вероятным.
Из-за этой проблемы мнение склонилось в пользу тео
рий струн. Основным объектом в этих теориях выступают
не частицы, занимающие единичную точку в пространстве,
а протяженные образования, которые обладают только дли
ной, но никакими другими измерениями и напоминают пет
ли из бесконечно тонких струн. В каждый момент времени
частица занимает определенную точку пространства. Так
что ее история может быть представлена линией в простран

стве-времени, которую называют «мировой линией». Между
тем струна в каждый момент времени занимает в простран
стве линию. Так что ее история в пространстве-времени
представляет собой двухмерную поверхность, которую на
зывают «мировым листом». Любая точка на мировом листе
может быть описана двумя числами, одно из которых характе
ризует время, а второе —положение точки на струне. Миро
вой лист струны имеет вид цилиндра или трубки. Круговое
сечение трубки отображает положение струны в определен
ный момент времени.
Две струны могут соединяться в одну, подобно тому как
соединяются две штанины брюк. Сходным образом одну стру
ну можно разделить на две. В теориях струн то, что раньше
считалось частицами, представляется волнами, распростра
няющимися вдоль струны, как вдоль веревки. Испускание
частиц и их взаимное поглощение соответствуют разделе
нию и соединению струн. Например, гравитационное воздей
ствие Солнца на Землю описывается Н-образной конфигура
цией из трубок или волноводов. (Теории струн чем-то напо
минают водопроводное дело.) Волны, бегущие по двум
вертикальным сторонам этого «Н», соответствуют частицам,
испускаемым и поглощаемым Солнцем и Землей, а те, что бе
гут по горизонтальной перемычке, —гравитационным взаимо
действиям между этими частицами.
Теория струн имеет довольно странную историю. Она
была предложена в конце 1960-х гг. в попытке отыскать кон
цепцию сильного ядерного взаимодействия. Идея состояла
в том, что элементарные частицы —протон и нейтрон —мож
но рассматривать как волны, распространяющиеся вдоль
струны. Тогда сильное ядерное взаимодействие между части
цами соответствовало бы отрезкам струны, соединяющим
между собой другие отрезки, как в паутине. Для того чтобы
эта теория давала наблюдаемые значения сильного ядерного

взаимодействия между частицами, струны должны были на
поминать резиновые ленты, натянутые с усилием порядка де
сяти тонн.
В 1974 г. Жоэль Шерк и Джон Шварц опубликовали ста
тью, где показали, что теория струн может описывать грави
тационные силы, но лишь при условии, что натяжение струн
будет значительно сильнее —около 1039тонн. Теория струн
давала бы те же предсказания, что и общая теория относи
тельности, при обычных масштабах длины, но на очень ма
лых расстояниях —менее 10 33см —появлялись бы расхож
дения. Работа Шерка и Шварца, однако, не привлекла осо
бенного внимания, поскольку к этому времени большинство
ученых отказалось от использования исходной теории струн
для сильных взаимодействий. Шерк погиб при трагических
обстоятельствах. Он страдал от диабета и впал в кому, когда
рядом не оказалось никого, кто мог бы ввести ему инсулин.
Так что Шварц остался чуть ли не единственным защитни
ком теории струн, но теперь уже предполагающей более вы
сокое натяжение.
Интерес к теории струн неожиданно возродился в 1984 г.,
и на то было две причины. Во-первых, попытки показать, что
супергравитация конечна и что она объясняет существование
наблюдаемых нами частиц, не имели особого успеха. Во-
вторых, Джон Шварц и Майкл Грин написали статью, из ко
торой следовало, что теория струн способна объяснить суще
ствование частиц, обладающих «врожденной леворуко
стью», как некоторые из наблюдаемых частиц. Так или иначе,
многие вновь занялись теорией струн. Появилась новая ее
версия —теория гетеротических струн. Создавалось впечат
ление, что она способна объяснить существование тех типов
частиц, которые мы наблюдаем.
Теории струн также приводят к бесконечностям, но

считается, что бесконечности эти можно сократить в верси
ях, подобных теории гетеротических струн. Возникает, одна
ко, более серьезная проблема. Теории струн совместимы
только с пространством-временем, которое имеет 10 или
26 измерений вместо обычных 4. Конечно, дополнительные
измерения стали общим местом в научной фантастике, без
них уже никуда. Иначе никак не обойдешь то обстоятель
ство, что теория относительности налагает запрет на пере
мещения со сверхсветовой скоростью, а значит, нужно
слишком много времени для того, чтобы пересечь нашу Га
лактику, не говоря уже о путешествиях в другие галактики.
Писатели-фантасты изыскали короткий путь через иные из
мерения. Это можно изобразить так. Представьте себе, что
пространство, в котором мы живем, имеет только два измере
ния и изогнуто на манер бублика или тора. Если вы находи
тесь на одной стороне кольца и хотите перебраться на дру
гую, вам придется пройти вдоль по кольцу. Однако если вы
способны перемещаться в третьем измерении, то сможете
срезать путь, двинувшись поперек кольца.
Почему мы не замечаем всех этих дополнительных из
мерений, если они действительно существуют? Почему вос
принимаем лишь три пространственных измерения и одно
временное? Напрашивается предположение, что эти дру
гие измерения свернуты в пространство ничтожно малых
размеров —вроде одной миллионной миллионной милли
онной миллионной миллионной доли сантиметра. Оно так
мало, что мы его не замечаем. Мы воспринимаем только три
измерения пространства и одно измерение времени, в кото
рых пространство-время совершенно плоское. Это как по
верхность апельсина: разглядывая ее вблизи, мы различаем
множество бугорков и неровностей, но при некотором удале
нии они словно бы сглаживаются. Так и пространство-время
в очень малых масштабах имеет 10 измерений и значитель

ную кривизну. Но при увеличении масштаба вы не видите ис
кривления или дополнительных измерений.
Если описанная картина верна, это плохая новость для
тех, кто мечтает о космических путешествиях. Дополнитель
ные измерения слишком малы, чтобы вместить космический
корабль. Однако возникает другая важная проблема. Почему
лишь некоторые, но не все измерения, свернуты в крошечные
шарики? Возможно, на ранней стадии развития Вселенной
сильно искривленными были все измерения. Почему же
три измерения пространства и одно измерение времени ста
ли плоскими, а все остальные остались свернутыми?
Один из возможных ответов сводится к антропному прин
ципу. Двух пространственных измерений, видимо, недоста
точно для появления столь сложно организованных существ,
как мы. Например, двухмерным людям, обитающим на по
верхности одномерной Земли, пришлось бы взбираться друг
на друга, чтобы разминуться при встрече. Если бы двухмер
ное существо съело что-нибудь и не смогло полностью пере
варить пищу, ему пришлось бы извергнуть непереваренные
остатки тем же путем, каким они были проглочены, посколь
ку, пройдя сквозь тело, эти остатки разделили бы его пополам.
Трудно также представить циркуляцию крови в двухмерном
существе. Проблемы возникли бы и при наличии более трех
пространственных измерений. Гравитационное притяжение
между двумя телами с ростом расстояния уменьшалось бы
быстрее, чем в трех измерениях. А потому орбиты обраща
ющихся вокруг Солнца планет, таких как Земля, были бы не
стабильны. Малейшее отклонение от круговой орбиты, какое
может быть вызвано гравитационным притяжением других
планет, заставило бы Землю, двигаясь по спирали, удаляться
от Солнца или приближаться к нему. Мы или замерзли бы,
или сгорели. По сути, подобное изменение гравитации с рас
стоянием угрожало бы устойчивости Солнца. Оно или рас

палось бы, или испытало коллапс, превратившись в черную
дыру. В любом случае Солнце уже не могло бы служить ис
точником тепла и света для земной жизни. В малых масшта
бах электрические силы, заставляющие электроны обращать
ся вокруг атомного ядра, повели бы себя подобно силам гра
витации. Так что электроны, перемещаясь по спирали, либо
покидали бы атом, либо врезались бы в ядро. Так или иначе,
существование атомов в известном нам виде было бы невоз
можно.
Представляется очевидным, что жизнь, по крайней ме
ре в известном нам виде, может существовать лишь в тех
областях пространства-времени, где три пространственных
и одно временное измерение не свернуты до ничтожных раз
меров. Это вновь вернет нас к антропному принципу, если
удастся доказать, что теория струн допускает существование
таких областей во Вселенной. И, похоже, все теории струн
это допускают. Возможно, также существуют другие области
Вселенной или другие вселенные (что бы это ни означало),
в которых свернуты все измерения или больше четырех из
мерений развернуто. Но в таких областях не будет разумных
существ, способных наблюдать иное число действительных
измерений.
Помимо вопроса о числе измерений пространства-време
ни в теории струн существует и несколько других проблем,
не решив которых ее нельзя признать окончательной объеди
ненной теорией физики. Мы все еще не знаем, сокращаются
ли все бесконечности и как в точности соотнести волны, рас
ходящиеся по струнам, с конкретными типами наблюдае
мых частиц. Тем не менее похоже на то, что эти вопросы бу
дут разрешены в ближайшие годы и к концу века* мы узнаем,
* Лекции впервые были опубликованы в 1996 г. — Ред.

действительно ли теория струн представляет собой объеди

ненную теорию физики, способную выдержать испытание
временем.
Можно ли вообще создать объединенную теорию всего?
Не гоняемся ли мы за миражом? Похоже, существуют три
возможности.
1. Создание полной объединенной теории возможно,

и когда-нибудь мы ее создадим, если хватит ума.
2. Нельзя создать окончательную теорию Вселенной —
только бесконечную последовательность теорий,
описывающих Вселенную все более и более точно.
3. Нельзя создать какую-либо теорию Вселенной. Собы
тия могут быть предсказаны лишь до известного преде
ла, они происходят случайным, произвольным образом.
Некоторые выскажутся в пользу третьей возможности,

основываясь на том, что существование полного набора
физических законов ограничило бы свободу Бога изменять
Его замысел и вмешиваться в ход мироздания. Это отчасти
напоминает старый парадокс: под силу ли Богу создать такой
тяжелый камень, что у Него не хватит сил этот камень под
нять? Но идея о том, что Бог способен переменить свой за
мысел, есть пример заблуждения, на которое указывал Бла
женный Августин: Бог мыслится как нечто существующее во
времени. Время —это лишь свойство созданной Богом Все
ленной. Наверное, Он отдавал Себе отчет в Своих намерениях
при сотворении мира.
С появлением квантовой механики мы пришли к осозна
нию того, что события нельзя предсказать с абсолютной точ
ностью, поскольку всегда будет оставаться элемент неопре
деленности. При желании эту неопределенность можно при
писать вмешательству Бога. Но это было бы очень странное
вмешательство. Нет никаких свидетельств того, что оно пре

следует некую цель. Иначе оно не было бы случайным. Се
годня мы отклонили третью возможность, заново определив
цель науки. Наша цель —сформулировать набор законов
природы, позволяющих предсказывать события в пределах,
допускаемых принципом неопределенности.
Вторая возможность, предполагающая выработку бес
конечной последовательности все более и более точных тео
рий, пока согласуется с нашим опытом. Во многих случаях,
повысив точность измерений и разработав новые методы ис
следования, мы обнаруживали новые явления, не предусмот
ренные существующими теориями. Для объяснения таких
явлений нам приходилось создавать более совершенные тео
рии. Поэтому не следует удивляться, если наши современные
великие объединенные теории будут опрокинуты испытани
ями на более крупных и более мощных ускорителях частиц.
Конечно, если бы мы не ожидали ниспровержения теорий, не
стоило бы тратить массу денег на создание новых, более
мощных устройств.
Похоже, впрочем, что гравитация способна положить пре
дел череде упрятанных друг в друга «коробочек». Если бы су
ществовала частица с энергией, превышающей так называе
мую энергию Планка (1019ГэВ), концентрация ее массы была
бы столь высока, что частица отсекла бы себя от остальной
Вселенной и образовала небольшую черную дыру. Таким об
разом, создание все более и более совершенных теорий, ка
жется, получает предел при переходе к очень высоким энерги
ям. Должна существовать некая окончательная теория Все
ленной. Разумеется, энергия Планка очень далека от энергий
порядка одного гигаэлектронвольта, предельных для наших
нынешних лабораторий. Чтобы перекинуть мост через эту
пропасть, потребовался бы ускоритель, размерами превосхо
дящий Солнечную систему. Вряд ли его создание финансиро

вали бы при нынешнем экономическом положении.
Однако на самых ранних стадиях развития Вселенной та
кие энергии могли существовать. Думаю, есть неплохие шан
сы на то, что изучение ранней Вселенной и необходимость
в математической согласованности приведут нас в конце сто
летия к созданию полной объединенной теории —если мы,
конечно, доживем до тех пор*.
А что означало бы создание окончательной теории Все
ленной? Оно завершило бы долгую и славную главу в исто
рии нашей борьбы за постижение мира. При этом совершил
ся бы и переворот в обыденных представлениях о законах,
управляющих Вселенной. Во времена Ньютона образованный
человек был в состоянии овладеть всеми знаниями челове
чества, по крайней мере в основных чертах. Но с тех пор тем
пы развития науки сделали такое невозможным. Теории
всегда изменялись, чтобы соответствовать новым наблюде
ниям. Их невозможно было подстроить или упростить таким
образом, чтобы они были понятны обычному человеку. Для
понимания их надо быть специалистом, да и тогда можно на
деяться на овладение лишь малой частью научных теорий.
Более того, скорость прогресса столь велика, что знания,
полученные в школе и университете, всегда оказываются
слегка устаревшими. Лишь немногие люди могут оставаться
на переднем крае науки, который быстро раздвигается. При
чем они должны посвятить этому все свое время и специали
зироваться в узкой области. Все прочие едва ли имеют пред
ставление о достижениях современной науки или о том вол
нении, которое возбуждается этими достижениями.
Семьдесят лет назад, если верить Эддингтону, всего два
человека в мире понимали общую теорию относительности.
* Как видим, надежды автора относительно создания теории были
слишком оптимистичными. —Науч. ред.
Сегодня ее понимают десятки тысяч выпускников универси

тетов, и многие миллионы людей хотя бы знакомы с этой
идеей. Если окончательная объединенная теория будет соз
дана, приведение ее к виду, доступному для понимания мно
гих, сокращенному и упрощенному, станет лишь вопросом
времени. После этого ее можно будет преподавать в школах
(по крайней мере, в общем виде). И все мы получим пред
ставление о том, какие законы правят Вселенной и ответ
ственны за наше существование.
Эйнштейн как-то задал вопрос: «Широк ли был выбор
у Бога при создании Вселенной?» Если справедливо пред
положение об отсутствии границы, то у Бога не было никакой
свободы выбора начальных условий. Разумеется, Он все же
был волен выбирать законы, которым подчиняется Вселенная.
Только этим, однако, выбор мог и не ограничиваться. Возмож
но, существует лишь одна или небольшое число полных объ
единенных теорий, которые внутренне непротиворечивы
и допускают существование разумной жизни.
Мы можем задаваться вопросом о природе Бога, даже если
существует всего одна объединенная теория, представляющая
собой просто набор правил и уравнений. Что вдохнуло пламя
жизни в уравнения и создало Вселенную, которую они описы
вают? Обычный научный подход —построение математиче
ской модели —не дает ответа на вопрос о том, почему должна
существовать моделируемая Вселенная. Почему Вселенная
должна нести бремя существования? Неужели объединенная
теория так необорима, что вызывает к жизни самое себя? Или
все-таки нужен Творец, а если так —имеет ли Он влияние на
Вселенную или всего лишь несет ответственность за ее сотво
рение? И кто создал Создателя?
До настоящего времени большинство ученых были слиш
ком заняты развитием новых теорий, описывающих, какова
Вселенная, чтобы задаться вопросом, почему она такова.
С другой стороны, люди, обязанные по роду занятий задавать

вопрос «почему» (то есть философы), не поспевали за прог
рессом научных теорий. В XVIII в. философы считали обла
стью своей деятельности все человеческое знание (включая
научное). Они обсуждали такие проблемы, как имела ли Все
ленная начало. Однако в XIX-XX вв. наука стала изъяснять
ся на языке техники и математики, непонятном для филосо
фов, за небольшим исключением. И они настолько сокра
тили область своих исследований, что самый знаменитый
философ XX в., Людвиг Витгенштейн, заявил: «Единственная
задача, оставшаяся для философии, —это анализ языка». Ка
кой упадок великой философской традиции, продолжавшейся
от Аристотеля до Канта!
Однако если мы создадим полную теорию, она со време
нем, в самых своих основах, станет понятной всем, а не толь
ко немногим специалистам. Тогда мы все сможем принять
участие в дискуссии о том, почему существует Вселенная.
Если мы найдем ответ, это будет абсолютным триумфом че
ловеческого разума. И, возможно, мы поймем замысел Бога.
СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ
Абсолютный нуль температуры — самое низкое из всех воз

можных значений температуры. При абсолютном нуле вещество
не обладает тепловой энергией.
Аннигиляция —процесс, при котором частица и ее античасти
ца, сталкиваясь, взаимно уничтожают друг друга.
Античастица —у каждой частицы материи есть соответствую
щая античастица. При соударении частицы и античастицы проис
ходит их аннигиляция, в результате которой выделяется энергия
и рождаются другие частицы.
Антропный принцип —мы видим Вселенную такой, как она
есть, потому что, будь она другой, нас бы здесь не было и мы не
могли бы ее наблюдать.
Атом —наименьшая частица обычного вещества. Атом состо
ит из крошечного ядра (составленного из протонов и нейтронов)
и обращающихся вокруг него электронов.
Белый карлик — стабильная холодная звезда, находящаяся
в равновесии благодаря тому, что, согласно принципу исключе
ния Паули, между электронами действуют силы отталкивания.
Большое Схлопывание — сингулярность в конечной точке
существования Вселенной.
СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ 497
Большой Взрыв —сингулярность в момент возникновения

Вселенной.
Вес —сила, с которой на тело действует гравитационное поле.
Вес тела пропорционален массе тела, но не совпадает с ней.
Виртуальная частица —в квантовой механике частица, кото
рую невозможно зарегистрировать непосредственно, но суще
ствование которой подтверждается эффектами, поддающимися
измерению.
Гамма-излучение —электромагнитное излучение с очень ма
лой длиной волны, испускаемое при радиоактивном распаде или
при соударениях элементарных частиц.
Геодезическая —самый короткий (или самый длинный) путь
между двумя точками.
Голая сингулярность —сингулярность в пространстве-времени,
не находящаяся внутри черной дыры.
Горизонт событий —граница черной дыры.
Гравитационное взаимодействие —самое слабое из четырех
фундаментальных взаимодействий, обладающее большим радиу
сом действия. В гравитационном взаимодействии участвуют все
частицы материи.
Длина волны —расстояние между двумя соседними гребнями
волны или между двумя соседними впадинами.
Закон сохранения энергии —закон науки, согласно которому
энергия (или ее массовый эквивалент) не может ни создаваться,
ни уничтожаться.
Квант —минимальная порция, которой измеряется испуска
ние или поглощение волн.
Квантовая механика —теория, разработанная на основе
квантово-механического принципа Планка и принципа неопреде
ленности Гейзенберга.
Квантово-механический принцип Планка (закон излучения
Планка) —состоит в том, что свет (или любые другие классиче
ские волны) может испускаться или поглощаться только дискрет
ными порциями —квантами —с энергией, пропорциональной их
частоте.
498 СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ
Кварк — элементарная (заряженная) частица, участвующая

в сильном взаимодействии. Протоны и нейтроны состоят каждый
из трех кварков.
Конфайнмент — невылетание, удержание цветных кварков
и глюонов внутри адронов.
Координаты —числа, определяющие положение точки в про
странстве и во времени.
Космическая цензура — предположение о недопустимости
голых сингулярностей.
Космологическая постоянная —математическая вспомогатель
ная величина, введенная Эйнштейном для того, чтобы пространство-
время приобрело тенденцию к расширению.
Космология — наука, занимающаяся изучением Вселенной
как целого.
Красное смещение —вызванное эффектом Доплера покрас
нение света, испускаемого удаляющейся от нас звездой.
Магнитное поле —поле, создающее магнитные силы. Сейчас
магнитное поле и электрическое поле объединяются в электро
магнитное поле.
Масса — количество вещества, содержащееся в теле. Мера
инерции тела или степень его сопротивления ускорению.
Мнимое время —время, измеряемое в мнимых единицах.
Нейтрино —легчайшая (возможно, безмассовая) элементар
ная частица вещества, участвующая только в слабых и гравитаци
онных взаимодействиях.
Нейтрон — незаряженная частица, очень близкая по свой
ствам к протону. Нейтроны составляют более половины частиц,
входящих в состав большинства атомных ядер.
Нейтронная звезда —холодная звезда, существующая вслед
ствие отталкивания нейтронов, обусловленного принципом
Паули.
Общая теория относительности — созданная Эйнштейном
теория, в основе которой лежит предположение о том, что законы
науки должны быть одинаковы для всех наблюдателей, независи
мо от того, как движутся эти наблюдатели. В ОТО существование
гравитационного взаимодействия объясняется искривлением че

тырехмерного пространства-времени.
Первичная черная дыра —черная дыра, возникшая на очень
ранней стадии развития Вселенной.
Позитрон — античастица (положительно заряженная) элек
трона.
Поле — нечто, существующее во всех точках пространства
и времени, в отличие от частицы, которая существует только
в одной точке в каждый момент времени.
Предел Чандрасекара —максимально возможная масса ста
бильной холодной звезды, выше которой звезда должна сколлап-
сировать в черную дыру.
Принцип исключения Паули — представление, согласно ко
торому две идентичные частицы некоторых типов не могут иметь
одновременно (в границах, установленных принципом неопреде
ленности) одинакового положения и скорости.
Пропорциональность — утверждение «X пропорциональ
но У» означает, что при умножении Y на какое-нибудь число X
умножается на это же число. Утверждение «X обратно пропорцио
нально У» означает, что при умножении Y на какое-нибудь число X
делится на это же число.
Пространственное измерение — любое из трех простран
ственно-подобных измерений пространства-времени, т. е. любое
измерение, кроме временного.
Пространство-время — четырехмерное пространство, точки
которого отвечают событиям.
Протон — положительно заряженная частица. Протоны об
разуют примерно половину всех частиц, входящих в состав ядер
большинства атомов.
Радиоактивность — самопроизвольное превращение одного
атомного ядра в другое.
Световая секунда (световой год) —расстояние, проходимое
светом за одну секунду (за один год).
Световой конус — поверхность в пространстве-времени, ко
торая ограничивает возможные направления световых лучей,
проходящих через данное событие.
Сильное взаимодействие — самое сильное и самое коротко

действующее из четырех фундаментальных взаимодействий. Бла
годаря сильному взаимодействию кварки удерживаются внутри
протонов и нейтронов, а протоны и нейтроны, собравшись вместе,
образуют атомные ядра.
Сингулярность — точка пространства-времени, в которой
кривизна его становится бесконечной.
Слабое взаимодействие —второе по слабости из четырех из
вестных взаимодействий. Обладает очень коротким радиусом
действия. В слабом взаимодействии принимают участие все ча
стицы материи, но в нем не участвуют частицы — переносчики
взаимодействия.
Событие —точка в пространстве-времени, которая определя
ется положением в пространстве и во времени.
Спектр —расщепление волны (например, электромагнитной)
на частотные компоненты.
Специальная теория относительности —теория Эйнштейна,
отправная точка которой состоит в том, что законы науки должны
быть одинаковы для всех свободно движущихся наблюдателей
независимо от их скоростей.
Спин — внутреннее свойство частицы, связанное с ее враще
нием вокруг собственной оси.
Стационарное состояние — состояние, не изменяющееся со
временем: вращающийся с постоянной скоростью шар находится
в стационарном состоянии, потому что, несмотря на вращение,
в каждый момент он выглядит одинаково.
Теорема о сингулярности —теорема, в которой доказывается,
что при определенных условиях сингулярность должна существо
вать и что, в частности, началом Вселенной должна быть сингу
лярность.
Теория великого объединения — теория, объединяющая
электромагнитные, сильные и слабые взаимодействия.
Ускорение —темп изменения скорости какого- либо объекта.
Ускоритель частиц — устройство, которое с помощью элек
тромагнитов дает возможность ускорять движущиеся заряжен
ные частицы, постоянно увеличивая их энергию.
Условие отсутствия границ —представление, согласно кото

рому Вселенная конечна, но не имеет границ (в мнимом времени).
Фаза (волны) — положение точки в цикле в определенный
момент времени: мера того, находится ли точка на гребне, во впа
дине или где-нибудь в промежутке.
Фон микроволнового излучения — излучение, возникшее
при свечении горячей ранней Вселенной (называется реликто
вым). Оно сейчас испытывает такое сильное красное смещение,
что регистрируется не в виде света, а в виде волн микроволнового
диапазона (радиоволны с сантиметровыми длинами волн).
Фотон — квант света.
Частично-волновой дуализм —лежащее в основе квантовой
механики представление о том, что не существует различия меж
ду частицами и волнами, частицы могут иногда вести себя как
волны, а волны —как частицы.
Частота (волны) —число полных циклов в секунду.
Черенковское излучение — излучение света заряженной ча
стицей при ее движении в веществе с постоянной скоростью, пре
вышающей скорость распространения света в этом веществе.
Черная дыра —область пространства-времени, из которой ни
что, даже свет, не может выбраться наружу, потому что в ней чрез
вычайно сильно действие гравитации.
Электрический заряд —свойство частицы, благодаря которо
му она отталкивает (или притягивает) другие частицы, имеющие
заряд того же (или противоположного) знака.
Электромагнитное взаимодействие —взаимодействие, кото
рое возникает между частицами, обладающими электрическим
зарядом. Второе по силе из четырех фундаментальных взаимо
действий.
Электрон —частица, обладающая отрицательным электриче
ским зарядом и обращающаяся в атоме вокруг ядра.
Элементарная частица — частица, которая считается неде
лимой.
Энергия теории великого объединения - энергия, выше ко
торой электромагнитные, слабые и сильные взаимодействия
предположительно должны стать неразличимыми.
Энергия электрослабой теории — энергия (около 100 ГэВ),

выше которой исчезают различия между электромагнитными
и слабыми взаимодействиями.
Эффект Доплера — изменение частоты волн при движении
их источника и наблюдателя относительно друг друга.
Ядерный синтез —процесс соударения двух ядер и последую
щего их слияния в одно более тяжелое ядро.
Ядро —центральная часть атома, которая состоит только из
протонов и нейтронов, удерживаемых в ядре сильным взаимодей
ствием.
СОДЕР ЖА НИЕ
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ВРЕМЕНИ

Перевод Н. Я. Смородинской................................... 5
ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ И МОЛОДЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ

Перевод М. В. Кононова .......................................... 217
Перевод И. И. Иванова ............................................ 387
Словарь терминов 496

Научно-популярное издание
Ст ивен Хо к ин г
ТРИ КНИГИ О ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМ ЕНИ
Ответственный редактор Татьяна Уварова

Художественный редактор Егор Саламашенко
Технический редактор Виктория Вершинина
Корректор Екатерина Волкова
Верстка Максима Залиева
Подписано в печать 12.03.2012.

Формат издания 60x90 У16. Печать офсетная.
Уел. печ. л. 32,0. Тираж 4000 экз.
Изд. № 12047. Заказ № 3172-3.
Издательство «Амфора».
Торгово-издательский дом «Амфора».
197110, Санкт-Петербург,
наб. Адмирала Лазарева, д. 20, литера А.
www.amphora.ru, e-mail: secret@amphora.ru
Отпечатано по технологии CtP

в ИПК ООО «Ленинградское издательство».
194044, Санкт-Петербург, Менделеевская ул., д. 9.
Телефон/факс: (812) 495-56-10.
В настоящее издание вошли три бестселлера выдающегося анг
лийского астрофизика Стивена Хокинга, в которых он увлекательно
и доступно рассказывает о природе пространства и времени, о про
исхождении Вселенной и ее возможной судьбе.
Мы еще многого не знаем о Вселенной, многого не понимаем, но уже

достигнутый нами прогресс должен воодушевить нас и придать уве
ренности в том, что полное понимание - в границах возможного.
Думаю, мы не обречены вечно бродить на ощупь в темноте. Совер
шив рывок к созданию полной теории Вселенной, мы станем ее ис
тинными хозяевами. Я надеюсь, что Вселенная подчиняется какому-
то порядку, который сейчас мы можем постигнуть лишь отчасти,
а полностью -н е в таком уж далеком будущем. Возможно, эта надеж
да всего лишь мираж, но, несомненно, лучше стремиться к полному
пониманию, чем отчаяться, усомнившись в человеческом разуме.
Стивен Хокинг
ф амфора
amphora.ru
9 785367 021684
ISBN 978-5-367-02168-4

Хокинг С. Три Книги о Пространстве и Времени (Вселенная Стивена Хокинга) - 2012

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Хокинг С. Три Книги о Пространстве и Времени (Вселенная Стивена Хокинга) - 2012

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

ВСЕЛЕННАЯ

* - v }, ': Г•V: -v . •■ . . .•. .'

ТРИ КНИГИ О ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ

Санкт-Петербург ф амфора 2012

Black Holes and Baby Universes

The Theory of Everything

Издательство выражает благодарность

Защиту интеллектуальной собственности и прав издательской группы «Амфора»

A Brief History of Time: © Stephen Hawking, 1988

Я решил попробовать написать популярную книгу о простран­

даться без формул. Правда, в конце я все-таки написал одно

операция, и после трахеотомии я перестал говорить, фактиче­

20 октября 1987 г. Стивен Хокинг

Мы живем, почти ничего не понимая в устройстве мира. Не за­

призывают на помощь смутно сохранившиеся в памяти ре­

работает мысль ее автора. Вы найдете в ней истинные откро­

Как-то один известный ученый (говорят, это был Бертран

лет, которыми мы в какой-то мере обязаны фантастической

вым орбитам. В соответствии со своими мистическими воз­

не объяснялось, но во всяком случае это уже не было ча­

ются вокруг Юпитера. Однако теория Коперника была значи­

ная имеет какую-то естественную границу. Поскольку «непо­

Интересно, каким было общее состояние научной мысли

в какую-нибудь звезду. Но тогда небо даже ночью должно

Аристотелю же и большинству других греческих филосо­

емлемое свойство созданной Богом Вселенной и поэтому до

есть нечто, что должно определяться чем-то, существующим

циональной некоторой величине, называемой их массой,

в тех случаях, с которыми мы обычно сталкиваемся, ее пред­

ному ее решению. Тем не менее в прошлом наш прогресс шел

в единую полную, которая будет описывать всё во Вселенной.

приобрели в результате искусственного отбора, проявятся

Наши представления о законах движения тел восходят к Га­

независимо от веса тела. Например, если взять шар и пустить

Кроме законов движения Ньютон открыл закон, которому

тал состояние покоя неким предпочтительным состоянием,

разными для наблюдателя, едущего в поезде, и для наблюда­

Юпитера за его диском следуют один за другим не через рав­

Теория Максвелла предсказывала, что радиоволны и свет

ного бюро по имени Альберт Эйнштейн опубликовал став­

Всякий наблюдатель может определить, где и когда про­

каждый наблюдатель получит один и тот же результат (по

тами, хотя они всегда имеют лишь ограниченную область

Четыре координаты какого-либо события можно рассма­

__________________________ ► ТОЧКА ПАДЕНИЯ КАМНЯ В ВОДУ

до звезды альфа Центавра отложено по горизонтальной оси

Рис. 2.4 Рис. 2.5

600 метров и т. д. Картина будет напоминать волны на воде,

Абсолютное будущее данного события —это область, заклю­

Если пренебречь гравитационными эффектами, как это

ВРЕМЯ ПУТЬ, РАЗРЕШЕННЫЙ

сывала, что происходит при движении со скоростями, близки­

раньше; оно искривлено распределенными в нем массой

холмистой местностью: сам он летит по прямой в трехмерном

дится там, где мы ее видим. Но вследствие обращения Земли

некоторая ирония в том, что проведенный позднее анализ фо­

горы, а другой остался на уровне моря. Тогда первый соста­

взглядах на Вселенную. Старое представление о почти не ме­

Если в ясную безлунную ночь посмотреть на небо, то, скорее

мые звезды рассыпаны по всему ночному небу, но особенно

тики. Если подобные расчеты для нескольких звезд одной

прошли от Аристотеля и Птолемея, когда Земля считалась

Как мы уже знаем, видимый свет —это колебания, или волны,

Я решил попробовать написать популярную книгу о простран

операция, и после трахеотомии я перестал говорить, фактиче

Мы живем, почти ничего не понимая в устройстве мира. Не за

призывают на помощь смутно сохранившиеся в памяти ре

работает мысль ее автора. Вы найдете в ней истинные откро

вым орбитам. В соответствии со своими мистическими воз

не объяснялось, но во всяком случае это уже не было ча

ются вокруг Юпитера. Однако теория Коперника была значи

ная имеет какую-то естественную границу. Поскольку «непо

Аристотелю же и большинству других греческих филосо

в тех случаях, с которыми мы обычно сталкиваемся, ее пред

Наши представления о законах движения тел восходят к Га

разными для наблюдателя, едущего в поезде, и для наблюда

Юпитера за его диском следуют один за другим не через рав

ного бюро по имени Альберт Эйнштейн опубликовал став

Всякий наблюдатель может определить, где и когда про

Четыре координаты какого-либо события можно рассма

Абсолютное будущее данного события —это область, заклю

сывала, что происходит при движении со скоростями, близки

некоторая ирония в том, что проведенный позднее анализ фо

горы, а другой остался на уровне моря. Тогда первый соста

взглядах на Вселенную. Старое представление о почти не ме

ми Солнечной системы и даже за пределами нашей Галакти

одинаково во всех направлениях и в том случае, если смо

опять падает до нуля. В модели второго типа расширение Все

ной, пришлось бы передвигаться со скоростью, превышаю

особым образом. Поэтому в 1970 г. Лифшиц и Халатников от

Уайлд. Для женитьбы мне требовалась работа, а чтобы ее по

Квантовая механика в самом деле является выдающейся тео

Явление интерференции частиц стало решающим для на

Аристотель считал, что вещество во Вселенной состоит из че

нить, предположив, что атомы объединяются в группы, кото

торых состоит материя. Однако в 1932 г. Джеймс Чедвик, кол

существуют частицы, которые после полного оборота не при

взаимодействии частиц вещества, протекающем за счет обме

предложил похожую единую теорию электромагнитных и сла

в соударениях частиц при высоких энергиях. Если бы в на

как качественное подтверждение. Неопределенности проис

Лондонского Королевского общества»* свою работу, в кото

прошло немало времени, пока стало наконец ясно, какие вы

штабов. Но в шестидесятых годах, благодаря новейшей тех

нется лишь черная дыра в пространстве. При этом на ко

шались бы законы науки, а мы потеряли бы способность пред

энергии будет влиять на орбиту Земли, и Земля начнет по

люцию в науке о черных дырах. Израэль показал, что, соглас

общей теории относительности, которые описывали враща

ное практическое значение, потому что она налагает силь

очень ярким, т. е. должен излучать огромную энергию. Един

соседних галактиках, которые называются Большое и Ма

сил на ближней и дальней сторонах звезды. Остатки разле