ВОПРОСЫ

ИСТОРИИ
6(1) ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ЖУРНАЛ
2021 12+

СОДЕРЖАНИЕ ХРОНИКА ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

М. Л.  Галас — Дальневосточное направление ленд-­лиза
в период Великой Отечественной войны: Камчатка
в организации транзита грузов................................... 4
А. Д. Койчуев, Л. К. Теке­ева, Д. Д. Чотчаев — А. Х. Бар-
хозов — ​герой партизанского движения на террито-
рии Белоруссии.......................................................... 19

СТАТЬИ
В. Г.  Погосян — Историософские размышления в эпоху
постглобализации...................................................... 26
М. Ц. Арзаканян, А. А. Герцен — Современные концеп-
ции раннего этногенеза молдаван.............................. 36
Г. В.  Чочиев — Проблема «возвращения на родину» в се-
верокавказской диаспоре в Турции (османский пе-
риод)....................................................................... 61
В. А. Веременко, В. Н. Шайдуров, Д. А. Мельнико-
ва — Страницы повседневной жизни Георга Магнуса
Спренгтпортена.......................................................... 85
Р. Н.  Исмагилова — Победа над итальянскими колони-
заторами в битве при Адуа — с​ имвол национального
единства Эфиопии..................................................... 98
Р. Распопович — Исторический контекст и правовые
Выходит особенности первого юридического памятника Чер-
с 1926 года ногории — ​«Стеги»...................................................... 108
О­ОО
ЖУРНАЛ С. Ф.  Блуменау — Борьба вокруг сеньориального режи-
«ВОПРОСЫ ма и церковной десятины в начале Французской ре-
ИСТОРИИ» волюции..................................................................... 127
Москва
СООБЩЕНИЯ
С. К. Абрамян, К. В. Голубкина — История появления
и упразднения новороссийского трамвая. Рекви-
ем (ч. 1)...................................................................... 145
И. А. Попп, Д. Н. Давлетбаева, З. Р. Зиннатуллина —
Микроисторический анализ деятельности судей Клю-
чевского волостного правления Ирбитского уезда
Пермской губернии в 1873 г........................................ 153
Н. В.  Занегина — Социальное неравенство и свобода
брачного выбора........................................................ 163
Ж. М. Тулибаева, С. Т. Тулибаев — Земельное право
казахов: от Ясы Чингисхана до «Жеты Жаргы» Тауке-­
хана............................................................................ 174
Н. Н. Черногор, А. С. Емельянов, М. В. Залоило — Гене-
зис постмодерна: к вопросу о функциональной иден-
тификации в праве..................................................... 185

В ПОМОЩЬ УЧИТЕЛЮ ИСТОРИИ

Го Сяоли, Дай Цзяньбин — Сходство культурных иден-
тичностей Китая и Руси в XIII—XIV вв........................... 195

ИСТОРИЯ И СУДЬБЫ
И. Г.  Петров — Талантливый краевед-­исследователь....... 208

НАРОДЫ РОССИИ
С. Ю.  Краснов — Обычно-­ правовое регулирование
врачебно-­медицинской деятельности у донских каза-
ков во второй половине ХIХ в...................................... 218

МЕЖДУНАРОДНОЕ НАУЧНОЕ
СОТРУДНИЧЕСТВО
Е. В. Малышкина, И. Н. Колесников, Н. Ю. Климова,
Л. Х.  Мейер — Причины и факторы переселения не-
мецких крестьян в южные регионы Российской импе-
рии............................................................................. 233
И. Мусаева — К вопросу об авторстве «Али и Нино»......... 241
З. Хабибова — Ресурсы для развития человеческого
потенциала (на примере Азербайджанской Респу-
блики)...................................................................... 249

2
 ДИПЛОМАТИЯ В ИСТОРИИ
П. А.  Искендеров — Сербо-­албанский конфликт осени
1913 г. и Россия.......................................................... 256

ИСТОРИОГРАФИЯ
А. О.  Наумов — «Цветные революции»: зарубежная исто-
риография проблемы................................................. 265
А. Ю.  Перетятько — Новые тенденции в организации
исторических исследований на Юге России: деятель-
ность А. А. Черкасова по изучению рабства................. 274

© Журнал
«Вопросы истории»
2021

3
||
DOI: 10.31166/VoprosyIstorii202106Statyi08 УДК 93/94

Исторический контекст
и правовые особенности первого
юридического памятника
Черногории — «​ Стеги»
Р. Распопович
Аннотация. В  статье рассматривается первый письменный юридический до-
кумент, который также является старейшим источником современной черногорской
юриспруденции. Этот правовой памятник под названием «Стега», имеющий характер
правового акта, был создан в 1796 г. Автор рассматривает исторический контекст, пра-
вовые особенности этого документа и его значение в истории права у южных славян.
Ключевые слова: Черногория, «Стега», «Одлука», Мартиничи, Круси, Пётр I,
древнейший памятник права, «Законник Петра I».
Abstract. The paper deals with the first written legal document which is also the oldest
source of modern Montenegrin jurisprudence. This legal monument under the name Stega,
which has the character of a legal act, was created in 1796. The author examines the historical
context, the legal features of this document and its significance in the history of law among
the Southern Slavs.
Key words: Montenegro, Stega, Odluka, Martinći, Krusi, Petar I, the oldest legal
monument, The Code of Peter I.

Юридические документы, составляющие правовую основу совре-

менной черногорской государственности, были созданы в  последние
десятилетия XVIII  в. Хотя их количество невелико, они, безусловно,
представляют собой неотъемлемую часть правового и исторического на-
следия не только Черногории, но и славянских народов в целом, особенно
на Балканах.
Хотя в названии данной статьи упоминается только один юридиче-
ский памятник указанного периода, для понимания исторического кон-
текста необходимо обратить внимание еще на два: «Одлуку», котороя
была принята в том же году, что и «Стега», то есть в 1796 г., а также пер-
вый черногорский кодекс законов «Законик общи црногорски и брдски»,

Распопович Радослав — доктор права, директор и научный руководитель Исторического инсти-

тута Университета Черногории, профессор факультета политических наук Университета Чер-
ногории. E-mail: rader888@yahoo.com.
Raspopović Radoslav — PhD (Law), director and scientific advisor of Historical Institute at University
of Montenegro, professor of Faculty of Political Sciences at University of Montenegro. E-mail:
rader888@yahoo.com.

108
известный как «Законник Петра I», принятый в  1803 г. (первая часть)
и 1807 г. (вторая). Эти документы взаимосвязаны, так как они возникли
не только в  контексте исторических событий в  европейском политиче-
ском пространстве, но и из непосредственной перспективы национально-­
освободительной борьбы черногорцев. Таким образом, они представляют
собой взаимосвязанные элементы одной правовой вертикали.
Специфика правового порядка в Черногории заключается в том, что
она не создавалась на основе осуществления одной из функций государ-
ственной власти — ​законодательной. Наоборот, первые правовые памят-
ники повлияли на развитие исходных форм государственного строитель-
ства, первоначально на уровне зрелого коллективного сознания.
Мы подчеркнули такую специфику первых правовых актов, создан-
ных в  Черногории, поскольку это касается е­е государственно-­правовой
истории и правовой мысли славянских народов, с которыми они нераз-
рывно связаны.
Из трех упомянутых правовых памятников первые два — «Одлука»
и «Стега» — были приняты до битвы при Мартиничах и Крусах. Военные
победы черногорцев имели большое значение, так как означали оконча-
тельное освобождение Черногории от господства Османской империи,
частью которой она фактически все еще оставалась. Эти победы открыли
путь к введению в действие «Законника» и созданию первых органов цен-
тральной власти.
Сходство и различия между «Одлукой» и «Стегой» и социальные ус-
ловия, в которых они возникли, также раскрывают основную идею рабо-
ты, связанную с объяснением исторического контекста и правовой при-
роды «Стеги».
Если понятие современного государства (stato)  1 сравнить со значе-
нием слова «стега», то можно заметить сходство и не вдаваясь в анализ
положений «Стеги» или современного государства как института. Сло-
во «стега» означает «твердо установленный порядок, которому обязаны
подчиняться все члены общины; дисциплина (школьная, военная, роди-
тельская)»  2. Смысл этого слова, таким образом, почти полностью совпа-
дает со значением термина «современное государство», поскольку в его
основе лежат порядок и уважение принятых решений, законность и дис-
циплина  3.
Принятие «Стеги» означает не только намерение создавать правовые
нормы как таковые, но и сделать боле­е важный шаг: построить на их ос-
нове современное государство.
Этот процесс начался в Черногории, когда благодаря революции во
Франции в 1789 г. укрепилась идея государства. Предоставление каждо-
му народу права распоряжаться своей судьбой привело к революционно-
му подъему, сопровождавшемуся стремлением к национальному освобо-
ждению, который так или иначе не мог не коснуться Черногории.
Внешнеполитические изменения шли параллельно с  внутренни-
ми кризисами в Османской империи, в составе которой в конце XVIII в.
находилась Черногория. Зажатая в  своих горах, ограниченная турецкой
властью, особенно после похода 1785 г.  4 скадарского паши, вступившего
в конфликт с властями в Константинополе, после кризиса в отношениях
с Россией  5, Черногория оказалась перед судьбоносным выбором. Реше-

109
ние о том, какую позицию занять по отношению к революционным со-
бытиям в Европе, а какую по отношению к происходящему в Османской
империи, принять было нелегко.
Черногория не согласилась на предложение венского двора вой-
ти в коалицию европейских государств, чтобы задушить революцию во
Франции. Этот ответ, который был предварительно подтвержден на сборе
в Цетинье, был связан не только с желанием Черногории сохранить ней-
тралитет. Он, скоре­е, отражал неблагоприятные внешние обстоятельства,
то есть осознание опасности со стороны Махмуд-­паши. Оно действитель-
но оказалось решающим, поскольку в дальнейшем объединило племена
и  подтвердило их готовность к  тому, чтобы оборона страны вышла на
боле­е высокий уровень общественной и правовой обязательности в виде
письменно подтвержденного согласия на защиту отечества. Тем самым
были заложены основы институтов централизованной власти государства
в Черногории  6.
Неизбежность столкновения с войском скадарского визиря сплотила
ряды черногорцев. И если в XVIII в. все планы подобного рода находи-
лись на уровне замыслов, то поздне­е были созданы реальные внутренние
условия, которые позволили добиться необходимой степени единства, по-
зволяющей сохранить достигнутую степень независимости.
Решающий вклад в  организацию центральной власти как важный
элемент государственности Черногории внес владыка Пётр I Петрович
Негош (1784—1830). Очевидно, что с  учетом выраженных элементов
племенного сепаратизма, а  также внутренних и  внешних условий того
времени его работа велась в крайне сложных обстоятельствах.
Наиболе­е важной датой в связи с формированием аппарата публич-
ной власти и  возникновением писаного права в  Черногории считается
18 октября 1798 г. Тогда на Скупщине в Станевичах было избрано Прави-
тельство суда Черногорского и Брдского  7 и принят первый черногорский
кодекс законов «Законик общи црногорски и брдски», известный как «За-
коник Петра I».
Принятию «Законника» и формированию первого органа, имеющего
характер центральной власти, предшествовало принятие «Одлуки», а за-
тем «Стеги».
На Сборе воевод и старейшин в Цетинье 20 июня / 1 июля 1796 г. был
принят документ, известный под названием «Одлука». Хотя на Сборе не
присутствовали црмничане, а также представители Риекской нахии, при-
нятый документ был ответом черногорцев на просьбу брдчан оказать им
помощь в снабжении боеприпасами, для чего владыка Пётр I «от имени
черногорцев прибыл в Мартиничи»  8. «Одлука» представляет собой ос-
нову писаного права в современной истории Черногории. По своей при-
роде это документ светского характера, хотя принят он был по просьбе
всех брдчан, за исключением племени Куча, и призывал «Митрополита
и черногорцев прийти им на помощь». Мы говорим, что он име­ет свет-
ский характер, поскольку принят на сборе черногорцев, а не со стороны
какого-­либо церковного органа, хотя решающую роль в его возникнове-
нии сыграли Цетиньская митрополия и лично владыка Пётр I. Этим доку-
ментом черногорцы взяли на себя обязательство бороться против Махму-
да, если «он нападет на них или на брдчан». Обязательство они приняли

110
под клятвой, никаких санкций предусмотрено не было, а давалась только
религиозная клятва: «И как мы поистине клянемся, так пусть нам Бог во
всем поможет. Аминь! Аминь! Аминь!»  9 Принимая «Одлуку», то есть да-
вая клятву, черногорцы обещали бороться «против общего христианского
врага за православную веру и за святой закон <…> чтобы не допустить на
себя и всех нас до последнего тяжкое и жестокое ярмо агарянское».
Обязуясь защищать «отечество» и оказывать военную помощь брд-
чанам в войне с Махмуд-­пашой, черногорцы способствовали успешному
исходу борьбы, а результатом общего ведения военных действий стало их
объединение с отдельными брдскими племенами, то есть территориаль-
ное расширение страны.
«Одлука» впервые подтвердила единство черногорского и брдского
народов, а также готовность черногорцев «до последнего вздоха бороться
за свою независимость, а также независимость братьев-­брдчан». В духе
«Одлуки» 6/17 августа того же года черногорский сбор от имени «воевод
со всей Черногории», судя по всему, подтвердил расширенный текст, ко-
торый имел форму первого законодательного текста — «Стеги» — и со-
держал в общей сложности шесть статей   10.
Итак, «Стега» находится у  истоков процесса создания писаного
права и  формирования современного черногорского государства. Если
сравнить с юридической точки зрения возникновение современных госу-
дарств в Европе и первых государственно-­правовых форм в Черногории,
можно увидеть, что в Черногории со­ответствующие процессы начались
значительно позже, чем на территории Европы.
Относительно «Одлуки» и «Стеги» в истории права ведутся споры,
идет ли речь о двух отдельных актах, принятых по отдельности, или же
это один акт, то есть «Стега» облечена в форму закона версией «Одлуки».
Оказывается, вопрос хронологии име­ет значение и для объяснения пра-
вовых особенностей первого юридического памятника Черногории. Дело
в том, что в е­е сохранившейся версии, имеющей характер оригинала, да-
той принятия является 22 июня 1796 г., то есть та же дата, которая счита-
ется датой принятия «Одлуки». В литературе «Стега» датируется двояко.
В  одном случае время е­е принятия определяется по дате, указанной на
сохранившемся экземпляре 1796 г., которая совпадает с датой принятия
«Одлуки», а во втором — ​время е­е появления связывается с боле­е позд-
ней датой.
Таким образом, в  ране­е вышедших изданиях «Стеги» фигурируют
в основном даты 20 июня / 1 июля 1796 г. и 6/17 августа 1796 г. Третью
дату М.  Медакович, по всей видимости, ошибочно указал в  первом из-
дании «Стеги», опубликованном в  журнале «Словенски југ» в  1849 г.,
которое Любомир Дуркович Якшич в  1983 г. перепечатал в  журнале
«Богословље»  11. Там в  качестве принятия «Стеги» указано 2/13  июня
1796 г. Такая датировка не име­ет исторического основания, если извест-
но, что в этот день началась битва при Мартиничах, которая длилась до
11/22 июля 1796 г.  12
От даты, указанной в  журнале «Словенски југ», вскоре отказался
и сам Медакович, так что уже в следующем году в публикации под назва-
нием «Повѣстница Црнегоре са законом од найстаріега времена до 1830»
датой принятия «Стеги» он называет 20 июня / 1 июля 1796 г. В этом из-

111
дании Медаковича находится и  вводный текст, отсутствующий в  един-
ственном сохранившемся экземпляре, который гласит:
«Под знаменом всеобщаго Баряка.
Поради општенародне стеге и  домаће слоге протв свог непріятеля,
установили су договорно сви главари слеьдуюћу закону стегу у  години
1796. Юія 20»  13 («Под общим знаменем и ради общенародного порядка
и  единства народа, против неприятеля воеводы установили, договорив-
шись, следующий закон 20 июня 1796 года»).
Этой части текста нет ни в  первом издании «Стеги» Медаковича
в журнале «Словенски југ», ни в издании Драговича «Материјали зa исто-
рију Црне Горе»  14, в которых после текста «Стеги» нет ни подписи дьяко-
на Алексея, ни номера, под которым зарегистрирован документ.
В издании М.  Драговича, однако, использовалась современная ор-
фография и  присутствует много отступлений от оригинального значе-
ния слов по сравнению с их транскрипцией, на что в работе, вышедшей
в сборнике «Годишњица Николе Чупића» в связи с «Законником Петра I»,
указала Радмила Петрович. Ее замечания относятся и к «Стеге». Посколь-
ку издание Медаковича в «Повјестнице» и издание М. Драговича в «Ма-
теријали за историју…» долгое время считались основными, 20  июня /
1 июля считалось датой принятия «Стеги». Эта дата стоит и на сохранив-
шемся манускрипте 1796 г., который сейчас находится в Архивном отделе
Национального музея в Цетинье, а также в отдельных ране­е выпущенных
изданиях, например в издании Стевана Петровича Негоша  15.
Определенное замешательство у современных исследователей в свя-
зи с датировкой «Стеги» может вызвать и е­е официальное издание, кото-
рое в 1912 г. выпустило Министерство юстиции Черногории в «Зборнике
судских закона, наредаба и  међународних уговора no судској струии за
Краљевину Црну Гору» (т.  2)  16, в  котором, наряду с  «Законником Пе-
тра 1», опубликована и «Стега» и где как датой е­е принятия указывает-
ся, вероятно, по ошибке, не 20 июня, а 20 июля 1796 г. На этот момент
не обратила внимания Радмила Петрович, которая, публикуя в сборнике
«Годишњица Николе Чупића» критическое издание «Законника Петра I»,
упомянула и издание Д. Вуксана.
Тем не мене­е, несмотря на все указанные даты, главной из которых
является дата на сохранившемся экземпляре текста «Стеги», уже с кон-
ца XIX в. большинство историков считают датой е­е принятия 6 августа
1796 г. (К.  Иречек, С.  Новакович и  др.). К  такому же выводу пришла
и Радмила Петрович в историко-­правовых исследованиях, опубликован-
ных в 1929   17 и 1930 гг.  18 В своих текстах она оспорила дату, которая сто-
ит на втором издании «Стеги» Медаковича и издании Драговича, хотя во
время подготовки критического издания «Законика Петра I» в 1930 г. ей
было известно о существовании экземпляра «Стеги» 1796 г. При этом она
ссылалась на статью 1 «Законника Петра I», в которой сказано, что вое-
воды и старейшины Черногории и Брда на скупщине во время принятия
«Законика» подтвердили «единогласно письмо наше от августа того же
числа, то есть в день Преображения Христова 1796 года в Цетиње соста-
вили, которое при этой книге находится»  19. Поскольку словом «письмо»
«Стега» обозначена и в самом е­е тексте, Р. Петрович сделала вывод, что
«письмо» из ст. 1 «Законика Петра I» и «Стега» — это один и тот же акт

112
и что «Стега», как сказано в «Законике», принята на Преображение 6 ав-
густа 1796 г.  20 Исследовательница считает также, что дата, стоявшая во
втором издании «Стеги» Медаковича и в боле­е поздних изданиях, не ука-
зывалась в  первоначальном тексте документа, а  внесена Медаковичем,
тогда как внесение той же даты М. Драговичем она отдельно не коммен-
тирует, высказывая предположение, что «эти два издания возникли не на
основании одной рукописи, а на основании двух различных»  21.
Душан Вуксан не согласился с  мнением относительно датировки
«Стеги», высказанным Р. Петрович, и в 1930 г. опубликовал «Стегу» на
основании экземпляра, хранившегося в Архивном отделе Государствен-
ного музея в Цетинье  22. В откликах на текст Р. Петрович Д. Вуксан на-
помнил, что в «черногорском Государственном архиве сохранился один
текст «Стеги» и что это тот самый текст, который Медакович и Драгович
использовали для своих изданий, то есть не разные тексты, как считает
Р. Петрович  23. Дале­е Вуксан высказывает мнение, что оригинал «Стеги»
возник вместе с «Законником Петра I» и что текст, хранящийся в Государ-
ственном музе­е и послуживший Медаковичу основой для издания «Зако-
ника» и  «Стеги», «список дьякона Алексея» «следует считать древней-
шим текстом Стеги»  24.
Несколько лет спустя в работе «Десять лет из истории Черногории
1794—1803», также опубликованной в «Записках» (1940), Д. Вуксан пи-
сал, что он «во­обще не уверен, что Стега в том виде, который известен,
как законодательный акт когда-­либо существовала»  25. Перед этим он
заявил, что первые две статьи «Стеги» взяты и переработаны «из этой
клятвы» (име­ется в виду «Одлука» от 20 июня / 1 июля 1796 г. — ​P.P.),
а потом делает вывод, что «форму закона Стеге придал русский комис-
сар дьякон Алексей»  26. Д.  Вуксан был уверен, что «Стега»  — это, по
сути дела, частично измененная и  преобразованная в  законодательный
акт «Одлука».
Эту точку зрения он повторяет и  в  своей книге «Пётр I Петрович
Негош и его время»  27, развивая тезис, что Црмницкая и Риекская нахии
не участвовали в договоре о помощи брдчанам, а поскольку катуняне го-
лосованием приняли «выше указанную резолюцию», е­е нужно было со­
общить и другим нахиям, чтобы они «пришли на помощь брдчанам», но
в существующем виде это было невозможно и требовалось е­е «переде-
лать и включить в не­е обязательство других нахий»  28.
По мнению Д.  Вуксана, владыка ничуть не сомневался, что черно-
горцы помогут брдчанам в борьбе с турками. Для этого владыка перера-
ботал и расширил первый, второй и в особенности третий пункт «Стеги»,
сохранив основное содержание обязательств, утвержденных в «Одлуке».
Так, в «Стеге» нашли воплощение два принципа: о защите брдчан от ту-
рок и о преследовании предателей страны  29.
Тем не мене­е, несмотря на значение решений, принятых в письмен-
ном виде, Д.  Вуксан подчеркивает, что «это еще не закон, а  только от-
части (пункт 2) законопроект, который катунские воеводы передали Ри-
екской, Лешанской и  Црмницкой нахиям для рассмотрения и  принятия
решения»  30. Таким образом, «Стега» — не закон, а только проект зако-
на, поскольку отсутствуют сведения, что остальные нахии подтвердили
предложение катунян.

9  «Вопросы истории» № 6(1), 2021 113

 Современные историки тоже не дают на этот вопрос убедительного
ответа. Б.  Павичевич в  своей работе «Создание черногорского государ-
ства» указывает, что «Стега» принята на сборе черногорских старейшин,
который состоялся в Цетинье 6 августа 1796 г.  31 В других своих работах
он высказывает аналогичное мнение, что речь идет о двух правовых па-
мятниках, относящихся к одному и тому же году: «Одлука» черногорско-
го сбора от 20 июня и «Стега» от 6 августа  32. Тем не мене­е он их разли-
чает. Например, в книге «Пётр I Петрович Негош», вышедшей в 1997 г.,
он пишет о стремлении владыки сохранить у народа уверенность в своих
силах, «поднятую до невиданных высот», и  указывает, что после побе-
ды в  битве у  Мартиничей владыка «пришел к  убеждению, что понятия
черногорцев о защите свободы и независимости нужно поднять на уро-
вень обязательной нормы, закрепленной боле­е чем в  Одлуке от июня
1796  года»  33. Павичевич добавляет, что, желая воплотить это в  жизнь,
Пётр I «созвал 6/17  августа общечерногорскую скупщину в  Цетинье»
и на ней «подтвержден текст закона, названного Стега»  34. В примечании
в конце страницы он добавляет: «Текст “Стеги” по содержанию почти со-
впадает с текстом Одлуки от 20.VI/1.VII, а датирован 6/17. VII, когда его
одобрила и приняла скупщина»  35. Б. Павичевич не отрицает правовой ха-
рактер «Одлуки». Говоря в другой своей работе о принятии «Одлуки», он
пишет: «Это был исторический документ, в котором выражается и под-
нимается на ступень правового обязательства отношение к «отечеству»,
в  котором брдчане рассматриваются как братья, составляющие вместе
с черногорцами единое этническое целое»  36.
Несмотря на бесспорный авторитет Б.  Павичевича в  области чер-
ногорской истории права, его точка зрения, которую мы привели выше,
вызывает недоумение в связи с датой принятия и правовой связью ука-
занных документов. Их усиливает и оценка, высказанная в книге «Пётр I
Петрович Негош», о том, что «на общечерногорской скупщине» от 6/17.
VII «подтвержден текст закона, названного Стега»  37. Если на упомяну-
той скупщине подтвержден указанный текст закона, значит, он существо-
вал и до проведения скупщины, а на ней только подтвержден, возможно,
дополнен и  изменено его название. Логично предположить, что в  этом
случае текстом закона, который подтвержден и назван «Стега», мог быть
только ране­е принятый текст «Одлуки», хотя в работе Б. Павичевича это-
го не сказано.
В той же работе Б. Павичевича создает путаницу и пункт из приме-
чания 81 (стр.165) о том, что текст «Стеги» датируется 6/17.VII, «когда
его одобрила и  приняла скупщина»  38. Если процесс принятия «Стеги»
действительно проходил таким образом, то логично предположить, что
день одобрения и принятия документа на скупщине считается датой его
утверждения. Если мы согласимся, что «Стега» датирована 6/17 августа,
это значит, что она была уже принята. Тогда что означает дата, указанная
на е­е сохранившемся экземпляре или, как считает Д. Вуксан, на е­е списке
от 20.VI/1.VII 1796 г.?
В работе «История Черногории» Б.  Павичевич изменил прежне­е
мнение о  принятии «Стеги», избегая формулировки о  подтверждении
и  датировке (какого акта?  — ​P.P.): «Оценивая историческое значение
Одлуки от июня 1796 г., владыка Пётр I созвал 6/17.VIII 1796 г. обще-

114
черногорский сбор, на котором голосованием был принят (выделено
нами.  — ​P.P.) текст первого черногорского закона под названием Сте-
га»  39. В этом случае получается, что 6/17.VIII — это не дата утвержде-
ния и не дата какого-­либо текста закона, а дата его принятия путем голо-
сования. Если на упомянутом Сборе текст «Стеги» принят голосованием,
то почему на принятом тексте, то есть на его сохранившемся экземпляре,
стоит не 6/17 августа как день принятия, а совсем другая, боле­е ранняя,
дата — 2​ 0.VI/1.VII 1796 г.
В отношении даты принятия «Стеги» такого мнения придерживается
и  Джоко Пейович в  книге «Черногория во время Петра I и  Петра II»  40.
При этом он весьма четко различает процедуру принятия «Одлуки»
и способ принятия «Стеги», рассматривая их как два отдельных акта, при
том что только «Стега» име­ет характер закона.
Йован Бойович называет «Стегу» законником и различает «Законник
Петра I» 1796 г. и «Законник Петра I» 1798 г. Первый «законник», по мне-
нию этого автора, «первый раз утвержден присутствующими на скупщи-
не в Цетинье старейшинами 20 июня / 1 июля 1796 года». Второй раз он
был утвержден на скупщине 5/16 июля 1796 г., когда «Стегу» приняли все
воеводы с территории четырех нахий  41. Хотя и Б. Павичевич в «Истории
Черногории» говорит о  скупщине, то есть о  «саборе» 5/16  июля, он не
упоминает, что тогда «Стега» была подтверждена вторично. Он пишет,
что 5/16 июля состоялось последне­е заседание Сбора и «сразу же после
этого главная часть черногорского войска во главе с владыкой выступи-
ла в сторону Слатины»  42. В связи с этим Сбором Б. Павичевич считает
важным письмо владыки грблянам, в котором он со­общает им, что ска-
дарский паша собрал огромное войско и  «пошли мы к  нему проливать
нашу кровь за истинную христианскую веру»  43. Это означает, что тогда
решение о помощи белопавличам уже было принято и что его не нужно
было дополнительно проверять. Все это он пишет в «Истории Черного-
рии». В работе «О првом походу Махмута Бушатлије на Црну Гору 1796
године» в  связи со сбором 5  июля Б.  Павичевич пишет, что в  тот день
состоялся «в Цетинье сбор, на котором черногорские воеводы еще раз
подтвердили готовность, выраженную впервые в Одлуке от 20 июня, что
они не пожалеют своей крови в бескомпромиссной борьбе против Мах-
муда Бушатлии»  44, что нельзя толковать как повторное утверждение «За-
коника 1796 г.»
По Й. Бойовичу, «Законик 1796 г.», то есть «Стега», подтвержден еще
раз 6/17 августа 1796 г. «на общечерногорском сборе, на котором присут-
ствовали представители белопавличей, пиперов, ровчан и морачан, а по
всей вероятности и ускоков»  45. В целом остается неясным, какое из трех
«подтверждений» «Стеги» следует считать датой появления этого акта
и почему было столько утверждений, и какого именно документа («Одлу-
ки» или е­е переработанной версии).
В своей книге «Црна Гора пред стварање државе», рассказывая о бит-
вах при Мартиничах и  Крусах, Г.  Станоевич указывает, что в  Цетинье
1 июля 1796 г. собралась скупщина воевод и «весь сбор черногорского об-
щества», на котором было «принято решение всеми силами бороться про-
тив Махмуда»  46. Из дальнейшего текста, однако, можно сделать вывод,
что этот автор считает «Одлуку» и «Стегу» одним и тем же актом. Что же

115
касается явных различий в форме этих актов, то Г. Станоевич объясняет
это тем, что «в одном варианте списка решение сбора сформулировано
по пунктам, что было личной стилизацией русского дьякона Алексея».
По его мнению, «такой формы первоначальное решение сбора не имело»,
то есть такая «стилизация Стеги по пунктам вовсе не является формой
закона, так как содержание, оставше­еся таким же, как в других списках,
не име­ет принудительного характера»  47. А  санкции морального поряд-
ка, такие как «проклятие и исключение из общечерногорского сбора», не
имеют характера физических репрессий. Поскольку аналогичные санк-
ции принимались и ране­е, автор считает, что «Стега» не является новше-
ством и «по своему правовому характеру не выходит за рамки обычного
права и решений общечерногорского сбора в XVIII веке», а представляет
собой одно из них  48.
В какой же мере «Одлука» и «Стега» действительно являются двумя
различными актами, точне­е, является ли «Стега», по существу, немного
расширенной версией «Одлуки»?
В книге «Црногорско судство кроз историју» авторы высказывают
мнение, что «Стеге» предшествовала «Скупщина черногорских воевод
(выделено нами. — ​P.P.) 20 июня 1796 года, на которой принято решение,
и об этом издано воззвание о взаимопомощи в совместной борьбе»  49. Да-
ле­е констатируется, что «положения решения позже в основном включе-
ны в Стегу, которая принята в том же году (6 августа 1796 г.)» и что в ней
впервые провозглашается территориальное единство Черногории и Брда.
Неясности сказанного о «Стеге» способствует и оценка, что это не «пер-
вый черногорский законодательный акт», каким его «считают историки
права», а скоре­е «программная декларация», хотя всего через несколько
строк о «Стеге» все-­таки сказано, что это закон, «который сразу же после
этого (име­ется в  виду 6  августа 1796 г.  — ​P.P.) подтвержден на Обще-
черногорском сборе»  50. Противоречий, связанных с природой «Одлуки»
и  «Стеги», их содержанием и  временем возникновения, не разрешают
и  работы русских историков и  ученых, которые занимаются историей
Черногории. Например, Ю. П.  Аншаков в  работе «Из историjе законо-
давства Црне Горе у периоду митрополита Петра I Његоша»  51 называет
«Стегу» «Закоником 1796 г.», что вследствие скромности е­е содержания
и отсутствия со­ответствующего принуждения со стороны государства не
выглядит убедительно  52.
Работая в Архиве иностранных дел Российской империи, упомяну-
тый автор обнаружил список «Законика 1796 г.» на русском языке. Он от-
личается по содержанию от опубликованных до сих пор изданий прежде
всего тем, что име­ет характер воззвания. Перед перечислением отдельных
пунктов в тексте говорится: «Мы народа черногорского Воевода и все во­
обще старшины при Генеральном собрани на Цетинье, будучи уведомле-
ны, что неприятель наш паша Скутарский делает приуготовление…»  53
Поскольку предложение написано от лица владыки, можно сделать вы-
вод, что Пётр I, как автор воззвания, обращается к народу и со­общает ему
о решениях, принятых на Общечерногорской скупщине. В версии почти
аналогичного документа, который опубликовала Л. Мурашова, назвав его
«Стега», который также име­ет характер воззвания (име­ется подзаголо-
вок «Обявляем свему народу»), читаем: «Ми народа црногорског главари

116
и  све остале старјешине за вријеме Опште народне скупштине, будући
обавијештени да наш непријатељ скадарски паша врши припреме»  54.
Таким образом, здесь говорится не «Ми народа црногорског поглавар»,
а «Ми народа црногорског главари…», что придает тексту совсем иной
смысл.
Содержание этого воззвания владыки позволяет сделать вывод, что
решения, принятые на Скупщине 20 июня, не были записаны одинаково
во всех экземплярах, которых должно быть семь, а могло существовать
несколько их версий, которые разным стилем выражали основной смысл
того, что было решено на Общечерногорском сборе. Таким образом мож-
но объяснить и тот фрагмент текста, который появляется в начале изда-
ния «Стеги» в  «Повјеснице» Медаковича, которого нет ни в  других из-
даниях, ни в сохранившемся до наших дней экземпляре «Стеги», списке
дьякона Алексея. Список воззвания на русском языке также не включает
эту часть, но содержит статью, которой нет ни в одной из опубликован-
ных у  нас версий. В  ней сказано: «Ако Господ бог подигне силу своју
и  пошаље нашем народу избављење, ако би неко великодржавни узео
нас под своје снажно покровитељство и управу, и усрећио попут других
просвијећених народа, и тада такав издајник и фамилија његова да буде
у вјечном од народа презрењу» («Если Господь Бог поднимет силу свою
и пошлет нашему народу избавление, если бы кто-­то великодержавный
взял нас под свое надежное покровительство и осчастливил как и другие
просвещенные народы, и тогда такой предатель и семья его будут вечно
народом презираться»)  55. «Так и в случае общего процветания страны те,
кто виновен в предательстве, что как преступление определяется в пре-
дыдущей статье, и члены их семьи не освобождаются от вины».
Объясняя ст.  4, в  частности, тем, что она была предназначена для
русского императора, хотя из самого текста это не следует (кроме того,
что он написан по-­русски), Ю. П. Аншаков делает вывод, что в ней содер-
жится обращение Черногории за покровительством к России, что также
нигде определенно не упоминается  56.
В опубликованных до сих пор изданиях «Стеги» на сербском язы-
ке нет воззвания, которое касалось бы покровительства какой-­то великой
державы. Хотя речь идет о списке, обнаружение и публикация этого до-
кумента, естественно, весьма драгоценны для историографии о  русско-­
черногорских отношениях и правовой истории Черногории.
В работах российских историков, которые мы цитировали, имеются
разногласия относительно того, о списке какого документа идет речь. Как
уже говорилось, Ю. П. Аншаков подразумевает под опубликованным до-
кументом «Стегу», хотя называет его «Закоником из 1796 г.» Л. Мурашова
в работе «Нови подаци у Архиву спољних послова Русије о законодавној
дјелатности Петра I Петровића Његоша»  57  тот же документ с  незначи-
тельными различиями в содержании, которые могут быть следствием его
передачи с  помощью современного русского языка  58, называет «Одлу-
кой». Опубликованные списки происходят из различных архивных фон-
дов Архива иностранных дел Российской империи. Неизвестны ни время
их возникновения, ни путь, каким они попали в эти фонды. Оба списка на-
писаны на русском языке, а в качестве даты их принятия указано 20 июня
1796 г. Л.  Мурашова утверждает, что документ, который она нашла,  —

117
список, на котором нет подписи, и что выполнил его, по всей вероятно-
сти, секретарь владыки дьякон Алексей, «который служил при Петре I
Петровиче Његоше»  59. Ю. П. Аншаков же, в свою очередь, подчеркивает,
что найденный им вариант отличается от остальных, распространенных
в  Черногории, «так как был специально предназначен для российского
Министерства иностранных дел», что, по его мнению, особенно видно
в ст. 4, где высказано воззвание к покровительству России. Кроме того, он
замечает, что не хватает традиционных воспоминаний о Косовском бое
«и народного проклятия именем Вука Бранковича того времени», а также
некоторых других деталей, которые встречаются в опубликованных у нас
вариантах «Стеги»  60.
Поскольку работы Аншакова и  Мурашовой опубликованы в  одном
и том же номере журнала «Историјски записи», авторы не имели возмож-
ности объяснить свою позицию, почему один и тот же список документа
один из них называет «Одлука», а другой — «​ Стега».
В своей книге «Образование черногорского государства и  Россия
(1798—1856)»  61 и в статье «Черногория — славянская твердыня. Жизнь
общества, становление государства», опубликованной в сборнике «Исто-
рия Балкан, век восемнадцатый»  62, Ю. П. Аншаков не обращается к во-
просу «Одлуки» и «Стеги».
В книге «Черногория в национально-­освободительном движении на
Балканах» Н. И. Хитрова указывает, что 20 июня 1796 г. в Цетинье «была
созвана Скупщина старейшин племен, на которой было принято решение
о совместных действиях черногорских и брдских племен (так наз. Сте-
га — первый правовой акт, сыгравший большую роль в объединении сил
Черногории и Брда в целях отпора агрессии скадарского паши)»  63.
Аналогичное мнение высказывает и  А. П.  Бажова. В  своей кни-
ге о  русско-­югославских отношениях во второй половине XVIII  в. она
утверждает, что «в разгар во­оруженной борьбы против войска Махмуд-­
паши на Скупщине старейшин племен 20  июня 1796 г. было принято
решение о  совместном выступлении всех черногорских и  брдских пле-
мен — так называемая Стега — первый правовой акт в Черногории»  64.
И. С.  Достян в  книге «Формирование национальных независимых
государств на Балканах»  65 указывает, что во время военных действий
в  июне 1796 г. «на скупщине черногорских воевод в  Цетинье принято
воззвание о совместной борьбе черногорцев и брдчан»  66. Под докумен-
том, который принят на сборе, она, конечно же, подразумевает «Одлуку»,
так как дале­е в тексте пишет о том, что на следующей скупщине в авгу-
сте 1796 г. была принята «так называемая Стега, в которой содержалось
шесть статей», на основании которых участие в борьбе с врагом поднято
на уровень закона, а  «единство и  взаимопомощь черногорцев и  брдчан
рассматривались как необходимый элемент в этой борьбе»  67.
Остановимся еще на одном факте из зарубежной литературы. Речь
идет о  том, что парижский Moniteur в  номере от 12—14  апреля 1854 г.
на основании издания Медаковича в «Повјеснице» напечатал текст «За-
конника Петра I» и «Стеги». По сравнению с изданием Медаковича текст
«Стеги» включен в «Законник Петра I», так что, кроме даты в заглавии
«Стеги» (20 июня 1796 г.), в конце текста указана и дата, которая в изда-
нии Медаковича стоит в конце «Законика». «Стега», таким образом, дати-

118
рована дважды: 20 июня 1796 г. и 15 августа 1803 г., а не как у Медакови-
ча — 17 августа 1796 г. В «Стеге», выпущенной в Moniteur, содержится
пять, а  не шесть статей, так как последняя, шестая, не пронумерована.
Эти отличия во французском издании не имеют существенного значения,
поскольку перевод на французский язык выполнялся на основании пу-
бликации Медаковича, и новых дилемм относительно датировки «Стеги»
быть не может. По нашему мнению, отступления, о которых идет речь,
как в  одном, так и  в  другом случае связаны с  ошибками технического
свойства при подготовке к печати перевода «Стеги» на французский язык,
а не с новыми открытиями.
Таким образом, несмотря на различные версии «Стеги», которые, ве-
роятно, переписывались и дополнялись и потому отличались друг от дру-
га, экземпляр, которым мы пользовались, является древнейшей сохранив-
шейся до наших дней версией «Стеги», то есть древнейшим правовым
памятником современного черногорского государства, вне зависимости
от того, был ли он первоначально составлен в семи экземплярах или в од-
ном.
Теперь перейдем к вопросу, почему мы считаем «Стегу» правовым
актом. Любой закон является совокупностью правовых норм, которые ре-
гулируют способ поведения той или иной общественной группы в опре-
деленной области отношений или в  обществе. Законы отличаются от
других видов письменности и определенной формой. Все это в «Стеге»,
без сомнения, присутствует. Некоторые из названных элементов, хотя
и в меньшей мере, содержит и «Одлука». Мы полагаем, что «Стега» —
это, по сути, расширенная и облеченная в форму закона версия «Одлуки».
Поскольку «Стега» возникла на основе «Одлуки», она сохранила многие
е­е элементы, включая и старую дату, но е­е содержание в целом приобрело
правовую силу в результате принятия на сборе черногорских воевод, ко-
торый состоялся перед битвой при Крусах 6/17 августа 1796 г.
Хотя в юридическом смысле речь идет о двух актах в виде отдельных
письменных документов, возникших по разным поводам и в разное вре-
мя, с учетом правовой связи их положений существовала необходимость
их кумулятивного толкования. Однако их цель, содержание одного и дру-
гого акта и условия, в которых они возникли, повлияли на то, что все, что
следовало в юридическо-­политическом смысле выразить в таких актах,
было гораздо боле­е полно высказано в положениях «Стеги». Поэтому она
является основным актом в процессе правового оформления обществен-
ного сознания, предполагавшего необходимость борьбы против турецкой
власти и единства черногорцев и брдчан в этой борьбе. Называя «Стегу»
законом в формальном смысле, следует оговориться. Любой закон, stricto
iure, представляет собой писаный правовой источник, который выпускает
государство. Он име­ет максимальную юридическую силу, и  принимает
его особый законодательный орган по особой процедуре. Законы содер-
жат как общие юридические правила, так и отдельные нормы.
В отличие от закона в  формальном смысле, закон в  материальном
смысле определяется содержанием акта, то есть нормами, которые в акте
содержатся. Законом в материальном смысле является любой общий пра-
вовой акт, который включает общие правовые нормы, невзирая на их фор-
му, и потому считается источником права.

119
 Если рассматривать «Стегу» в со­ответствии с этими общими разли-
чиями, можно прийти к выводу, что ни в формальном смысле, ни с точки
зрения законодательной процедуры, ни с  точки зрения государства как
законодательной власти, ни с  точки зрения принятия со стороны зако-
нодательного органа по предписанной процедуре и  предусмотренной
письменной форме «Стегу» нельзя назвать законом. Хотя «Стега» име­ет
стилизованный вид закона, е­е не принимал законодательный орган, даже
если предположить, что с точки зрения легитимной воли народа эту функ-
цию мог иметь Общечерногорский сбор. На этом сборе 20 июня 1796 г. не
присутствовали представители всех нахий, что лишало этот орган полной
легитимности, а что касается легальности, то он и не мог быть основан
на каком-­либо писаном правовом источнике, а только на обычном праве.
«Стега», таким образом, принята на сборе черногорских воевод, но не
всех; вероятне­е всего, в устном виде, что можно предположить по е­е сти-
лю; а потом записана — вполне возможно, в нескольких версиях, между
которыми могли быть и различия.
Хотя верно, что любой правовой акт принимается по определенным
юридическим правилам, совершенно естественно и  то, что начальный
правовой акт о  правопорядке определенного со­общества вынужденно
принимается свободно, независимо от каких-­либо правил, в со­ответствии
с  легитимным правом членов этого со­общества упорядочить свой вну-
тренний строй. В этом отношении «Стега» как первый такой акт выпол-
няет многие условия, чтобы считаться законом в материальном смысле.
Итак, речь идет о правовом акте, в котором содержатся общие нормы. Это
видно по содержанию его статей.
Например, в первой статье общей нормой является обвинение в пре-
ступлении предательства и обмана в обороне «отечества». Во второй ста-
тье в качестве общего обязательства вводится защита от врага «куда бы
враг ни повернулся… на нас или на наших братьев брдчан ударил» и про-
возглашается взаимное единство. Необходимость обороны отечества
(а речь идет, по сути дела, об основах государственности) рассматрива-
ется как условие обороны и свободы, и выражается готовность общими
силами бороться за не­е и проливать кровь.
В целях защиты этих общих норм в следующей статье предательство
и обман обрекаются на вечное проклятие. Но, кроме этих трансценден-
тальных санкций, в четвертой статье предусмотрено суровое наказание
исключения, то есть изгнание из общества. Эти санкции распространя-
ются не только на виновника, но и на весь его род.
Все, что делает «Стегу» законом в  материальном смысле, в  пятой
статье подтверждено клятвой. Отсутствие государственного принужде-
ния и санкции за нарушение общих норм, которые выражены в «Стеге»
в виде клятвы, позволяло утверждать, что «Стега» вовсе не является пра-
вовым актом. Поскольку речь идет о клятве и наказаниях в виде прокля-
тия и анафемы, но нет санкций, нет, по сути дела, ни правового акта, ни
источника права.
Однако анализ именно этой стороны проблемы позволяет говорить
о  том, что со «Стеги» начинается процесс создания «государственно-
го права» в  Черногории, который был не следствием наличия развито-
го государства, то есть государственных институтов, а  потребностью

120
государство­образующих сил создать новые ценности и  поднять их на
уровень охраняемых правом общественных отношений  68. В этом контек-
сте вопрос об отсутствии санкций следует рассматривать совсем иначе.
Правоведы по-­разному оценивают характер «Стеги». Одни считают,
что она «не имела ни формального существа, ни внутренних атрибутов
закона»  69, тогда как другие рассматривают е­е как «первую политико-­
правовую основу со­общества Черногории и Брда», «заложенную 6/18 ав-
густа (правильно: 6/17  августа.  — ​P.P.) 1796 г., между битвами при
Мартиничах и Крусах»  70. Таким образом, некоторые авторы рассматри-
вают «Стегу» как «первый совместный правовой памятник Черногории
и Брда», возникший после битвы у Мартиничей, который укрепил идею
единства племен.
Сюда же относятся и упоминавшиеся дилеммы историков, например
Г.  Станевича и  Д.  Вуксана, о  том, была ли «Стега» принята на Обще-
черногорском сборе или на сборе катунян и кого она по сути обязывала,
а также оценка, что она «ничем не отличается от аналогичных решений
Общечерногорского сбора», то есть является одним из таких решений  71.
Дале­е подчеркивается, что на «Стеге» нет подписи воеводы, а присуству-
ет она только на экземпляре, переписанном дьяконом Алексе­ем, к которой
кто-­то позже приписал имена всех старейшин из Катунской нахии. Отсут-
ствие принуждения, то есть моральный характер санкций, которые нала-
гаются за невыполнение обязательств, являются основанием для вывода,
что «Стега в целом по своему правовому характеру не выходит за рамки
обычного права и решений общечерногорского сбора в XVIII веке»  72.
С помощью «Стеги», несомненно, заложены основы современного
черногорского государства, то есть проложен путь к развитию черногор-
ского гражданского государства и общества  73. «Одлука» и «Стега» спо-
собствовали территориальному расширению Черногории, освобождению
от турецкой власти и приобретению самостоятельности.
Вместе со «Стегой» обычное право в Черногории перерастает в на-
чальную форму «государственного»  — писаного  — права, которое от-
носится, правда, к весьма узкому кругу общественных отношений, в от-
личие от «обычного» неписаного права. Ценности, которые защищались
нормами, содержавшимися в  «Стеге», как известно, не санкционирова-
лись принудительными мерами государства. Способ наказания в  «Сте-
ге» почти совпадает с наказанием в со­обществах, пребывающих в дого-
сударственном состоянии, так как наказания предусмотрены в том виде
и теми способами, которые применялись в родоплеменном обществе, то
есть за нарушение общего интереса, «в котором растворяется частный
интерес»  74. Хотя санкции, указанные в «Стеге», не имели государствен-
ного характера, они тем не мене­е были весьма строгими. Применяясь
в указанном виде, они были «социально боле­е эффективными», чем санк-
ции в развитом государстве, которые направлены на личность виновника
и его имущество  75.
Являясь письменным документом, «Стега» представляла собой нов-
шество в  черногорском племенном обществе, поскольку, как «государ-
ственное право», защищала основные экзистенциальные ценности со­
общества. Благодаря е­е принятию было сформировано политико-­правовое
пространство, то есть созданы условия для того, чтобы с применением е­е

121
норм заложить основы центральных органов власти как предпосылки со-
временного государства.
Как уже говорилось, ценности, провозглашенные в  «Стеге», защи-
щались санкциями «трансцендентального типа», основанными во мно-
гом на религии, что правоведы считают характеристикой общества при
переходе из «родового» состояния в «государственное». В этом смысле
православная церковь в Черногории, воплощенная в Цетиньской митро-
полии, была одним из главных факторов в возникновении писаного права
и санкций, основанных на учении по догмам христианской православной
церкви. В  работах, посвященных правовой истории, она обозначается
как выразитель средневековой правовой мысли и носитель идеи государ-
ственности.
Однако, если все сказанное относится к  «Стеге» и  кодификации
обычных норм, которую выполняет этот акт, с  имманентной для него
системой санкций, то возникает вопрос, можно ли считать результаты
такой кодификации источником права, если за ними не стоит государ-
ственное принуждение. Следует напомнить, что создание каждого госу-
дарства и его строя — это процесс, и потому его возникновение нельзя
связывать с точно утвержденной датой. Первые правовые памятники не
могут содержать всех тех элементов, которые име­ет право, являюще­еся
непосредственным продуктом общественной мощи, то есть возникаю-
ще­е в результате деятельности государства. Что касается создания основ
современного государства в Черногории, первых письменных правовых
памятников и  первых органов центральной власти, то они, вне всякого
сомнения, формируются при решающей роли Цетиньской митрополии
и  духовного правителя Черногории и  Брда Петра I Петровича Негоша.
Являясь первым законодательным актом, «Стега», как «закон», обязыва-
ла всех черногорцев и брдчан со­обща участвовать в военных действиях
против скадарского паши, чтобы защитить отечество. Кроме того, «Сте-
га» должна была обеспечить внутренний порядок, запретить племенам
самостоятельно воевать и вести переговоры с врагом. Так в судьбоносные
для Черногории дни в  середине 1796 г. был окончательно выбран путь
преодоления племенной разобщенности и  локальной изолированности,
то есть путь создания единой надплеменной «центральной государствен-
ной власти».

Примечания

Исследование выполнено при финансовой поддержке Министерства науки Черногории,

проект «Черногория на политической и культурной карте Европы (CLIO-MAP)».
1. Хотя в современной политической теории введение понятия stato (государство) в начале
XVI в. связывается с Макиавелли, Жан Боден в конце того столетия все еще употреблял
термин «республика» «в общем значении государства». ЖИВКОВИЋ М. Основи теорије
државе и права. Београд. 1997, с. 55.
2. Речник српскохрватског књижевног језика. Књига пета. П-С. Матица српска. Нови
Сад. 1973, с. 1012.
3. Название «Стега» обычно связывают с решением Общечерногорского сбора от 6/17 ав-
густа 1796 г., когда был подтвержден текст закона. Откуда такое название решения, неяс-
но. Единственный известный нам текст, где этот термин употребляется, — введение ко
второму изданию «Стега» Медаковича. В преамбуле этого документа, опубликованного

122
 в «Повјестнице», сказано, что смысл его принятия «поради општенародне стеге» и что
для этого старейшины установили «слеъдующу закону стегу». О происхождении этого
текста, причинах его публикации Медаковичем, а также о его авторстве известно мало.
См.: МЕДАКОВИЧ М.  Повѣстница Црнегоре са закоником од найстариег времена до
1830. Земун. 1850, с. 39.
4. Во время пребывания Петра I в России произошло давно готовивше­еся нападение ту-
рок на Черногорию. Действительной причиной этого набега был ускоренный процесс
распада военно-­феодальной организации Османской империи. Ослабление централь-
ной власти повлияло на укрепление самостоятельных административных единиц, все
меньше подчинявшихся верховному государственному управлению. Правитель Скадара
Махмуд-­паша Бушатлия воспользовался этими процессами, желая создать государство
в  Северной Албании и  присоединить его к  Черногории. Так черногорцы вынуждены
были бороться не с Портой, хотя от е­е имени выступали переставшие подчиняться Порте
скадарские паши, а с взбунтовавшимися скадарскими пашами, которые позволяли себе
вести военные действия, желая добиться и обеспечить себе положение правителей. См.:
РАСПОПОВИЋ Р.  Дипломатија Црне Горе 1711—1918. Подгорица  — ​Београд. 1996,
с. 119.
5. После рукоположения в Сремских Карловацах в конце 1784 г. Пётр I отправился на по-
клон к русской императрице Екатерине II в Санкт-­Петербург. Перед этим он провел не-
сколько месяцев в Шклове, а когда прибыл в столицу, то спустя всего три дня, 5 ноября
1785 г., был из России выдворен. Унизительные условия отказа в гостеприимстве тре-
бовали, чтобы он покинул столицу России в течение нескольких часов. Это, вне всякого
сомнения, должно было отрицательно сказаться на русско-­черногорских отношениях
в последующие годы. См.: там же, 116.
6. Только что завершившийся конфликт Порты с Махмуд-­пашой, который должен был озна-
чать его окончательный крах, представлял, по сути дела, вторую неудавшуюся военную
интервенцию Константинополя. Она произошла в 1793 г. После этого авторитет и самоу-
веренность Махмуд-­паши резко выросли, а опасность для Черногории и Брда усилилась.
Уверенный в своих силах, Махмуд-­паша начал готовиться к тому, чтобы окончательно
разделаться с черногорцами и брдчанами. См.: там же, с. 119.
7. Названия правительства и кодекса отражают территориальное разделение исторического
и географического района, где они должны были применяться. В Черногории тогда были
четыре нахии: Катунская, Риечская, Лешанская, Црмничкая и Риечка. См.: АНШАКОВ
Ю. П. Черногория — славянская твердыня. Жизнь общества, становление государства.
История Балкан. Век восемнадцатый. М. 2004, с. 332—333.
8. В «Одлуке» сказано: «Все мы, главари и старейшины, и весь сбор от Черногории, со-
бравшись сегодня вместе, прослышав и  увидев, что турки собираются и  готовятся со
всей силой выступить против нас и наших братьев, брдчан, поступая по их всегдашнему
лукавому обычаю и  мерзости против христианства явными или тайными способами,
чтобы нас разбить и в вечное подданство и неволю обратить. Поэтому, думая и помня
о всех несчастьях, которые случились с нашим славяносербским родом из-­за предатель-
ства и разногласий, мы единогласно заявили, решили и основательно клятвой подкрепи-
ли, целуя святой и животворящий крест Христа, господа и спасителя нашего, и святое
Евангелие, что хотим все против общего христианского врага за православную веру и за
святой закон, за нашу бесценную свободу и волю нашу, и за любезное отечество, за свои
церкви и монастыри и за жен и детей наших воевать, и стремиться всеми силами и упор-
ством не допустить на себя и всех нас до последнего тяжкое и жестокое ярмо агарян-
ское, от которого мы до сегодняшнего времени с огромной помощью всесильного Бога
по образцу и примеру блаженно почивших родителей и прародителей наших оружием
своим оборонялись со времени разорения нашего сербского царства и потом со времени
последнего Принципата и Правителя нашего Ивана Црноевича. И как мы поистине кля-
немся, так пусть нам Бог во всем поможет. Аминь! Аминь! Аминь!». Цитата приводится
по тексту «Одлуки», приближенному к современной орфографии. Текст «Одлуки» опу-
бликован в «Грлице» в 1836 г. в рамках «Краткой истории Черногории». См.: Грлица —
календар црногорски за годину 1836, с. 72—73; МИЛАКОВИЧ Д. Историја Црне Горе.
Задар. 1856, с. 203—204.
9. Грлица — ​календар црногорски за годину 1836, с. 73.

123
10. Первым «Стегу» опубликовал М. Медакович в журнале «Словенски југ» в 1849 г., а за-
тем в «Повјестни-­ца Црне Горе са закоником», с. 39—42, потом М. Драгович. — ​Глас-
ник  С. У.Д. Св. 65, с.  131—134. Любомир Дуркович Якшич в  «Богословљу» (Годи-
на XXVI (XLII), Свеска 1 и 2. Београд. 1983, с. 159—163) под названием «Прво издање
„Стеге” којом су се црногорски главари на Цетињу 1796. договорили о борби противу
хришћанских непријатеља и домаћих издајника» перепечатал текст из «Словенски југ».
11. ЉУБОМИР ДУРКСВИЋ ЈАКШИЋ. Прво издање «Стеге» којом су cе црногорски глава-
ри на Цетињу 1796. договорили о борби противу хришћанских непријатеља и домаћих
издајника. Београд. 1983, с. 159—163.
12. В этом первом издании «Стеги», в отличие от сохранившегося экземпляра, который хра-
нится в Архивном отделе Национального музея в Цетинье, и в изданиях, которые выпу-
скались на его основе, дата принятия документа указана в конце текста перед подписями
тех, кто его принял, а не в начале.
13. МЕДАКОВИЋ М. Повѣстница Црнегоре са закоником од найстариег времена до 1830…,
с. 39.
14. ДРАГОВИЋ М. Материјали за историју Црне Горе. 1° Из времена владања владике Пе-
тра I. — Г​ ласник српског ученог друштва. Књига 65. Београд. 1876, с. 131.
15. СТЕВАН ПЕТРОВИЋ ЊЕГОШ. Законик владике црногорског Петра 1  — ​Светог. Це-
тиње. 1903.
16. Зборник судских закона, наредаба и међународних уговора по судској струци за Краље-
вину Црну Гору. Књига II. Цетиње. 1912, с. 20—23.
17. ПЕТРОВИЋ Р. Законик Петра I владике црногорског. Историјско-­правна расправа. — ​За-
писи. Свеска 1—6. Цетиње. 1929, с. 154, 230, 293.
18. ЕЕ ЖЕ. Законик Петра I, владике црногорског, критичко издање. — ​Годишњица Николе
Чупића. Књига XXXIX. Београд. 1930, с. 43—71.
19. ЕЕ ЖЕ. Законик Петра I владике црногорског. Историјско-­правна расправа…, с. 157.
20. Там же, с. 165.
21. ЕЕ ЖЕ. Законик Петра I, владике црногорског, критичко издање…, с. 46.
22. ВУКСАН Д. Научни преглед. — ​Записи. 1930. Књ. 6, с. 302—304.
23. Там же, 302.
24. Там же.
25. ВУКСАН Д. Десет година из ucтopuje Црне Горе 1794—1803. — ​Записи, Књига XXIII.
Свеска 4. Цетиње. 1940, с. 196.
26. Там же.
27. ВУКСАН Д. Петар I Петровић Његош и његово доба. Цетиње. 1951, с. 66.
28. Там же.
29. Там же, с. 67.
30. Там же.
31. Б. Павичевич пишет: «Можно свободно сказать, что волю старейшин племен, выражен-
ную в Одлуке черногорского сбора от 20 июня 1796 г. и законодательной Стеге от 6 ав-
густа того же года, приняли все жители Черногории как программу, без которой невоз-
можно было себе представить дальнейше­е существование Черногории».  — ​Стварање
црногорске државе. Подгорица. 2004, с. 98.
32. ПАВИЋЕВИЋ Б.  Борба против «самосталности» племена у  Црној Гори у  доба Пе-
тра I. — ​Историјски гласник. Бр. 3. Београд. 1954, с. 41; Први органи централне власти
у Црној Гори. — ​Историјски записи. Год. XXIII. Књ. XXVII. Бр. 1—2. Титоград. 1970,
с. 5—10.
33. ЕГО ЖЕ. Петар I Петровић Његош. Подгорица. 1997, с. 164—165.
34. Там же, с. 165.
35. Там же.
36. ПАВИЋЕВИЋ Б. О  првом походу Махмута бушатлије на Црну Гору 1796. Године.  —​
Историјски часопис. Год. VI. Књ. VI. Београд. 1956, с. 153—167.
37. ЕГО ЖЕ. Петар I Петровић Његош…, с. 165.
38. Там же.
39. ПАВИЋЕВИЋ Б. Историја Црне Горе. Саздање црногорске националне државе 1796—
1878. Књига четврта. Том први. Подгорица. 2004, с. 37.

124
40. Д. Пейович пишет: «Стега — после Одлуки черногорского сбора, принятой в Цетинье
20  июня 1796 г. о  необходимости помощи брдчанам в  борьбе против турок (накануне
поражения турецкого войска у Мартиничей), 6 августа того же года, на собрании старей-
шин, тоже состоявшемся в Цетинье, сформулировано и подписано шесть статей Стеги,
благодаря которым оборона страны получила важность, закон, который должен был со-
блюдаться». — ​Црна Гора у доба Петра I и Петра II. Београд. 1981, с. 59.
41. Относительно того, была ли «Стега» когда-­либо принята «старейшинами всех четырех
нахий», то есть была ли принята на сборе катунян или на Общечерногорском сборе,
что как дилемму поднимает Г. Станојевич (СТАНОЈЕВИЋ Г. Црна Гора пред стварање
државе. Београд. 1962, с. 258), боле­е эксплицитное мнение высказывает Д. Вуксан: «Тур-
ки намереваются ударить на Брду, и брдчане просят Владыку, чтобы Черногория при-
шла им на помощь. Владыка созывает катунских воевод, чтобы они решили, идти ли
на помощь брдчанам. Црмницкая и Риекская нахии не участвовали в этом договоре…»
(ВУКСАН Д. Десет година из историје Црне Горе 1794—1803). Радош Люшич, говоря об
обстановке, которая в то время была в Черногории, подчеркивает: «Даже четыре нахии
старой Черногории не вступили в XIX век сплоченными. Отсутствие единства особенно
проявилось, когда Махмуд-­паша пытался покорить Черногорию в 1785 году. Единство
не было проявлено и во время нападения Бушатлии на Брда и Черногорию в 1796 году.
Белопавличам пришли на помощь в  Мартиничах только владыка с  катунянами, тогда
как при Крусах катуняне защищались сами». Что же касается самой «Стеги», он пишет:
«Между битвами у Мартиничей и Крусов собралась Скупщина катунских воевод в Це-
тинье 6 августа 1796 года и приняла Стегу, правовой акт, по которому предшествующая
Одлука / Клятва направляется в  остальные нахии». Он добавляет также, что «Стега»
содержит «два важных решения: о помощи брдчанам в обороне от турок и о преследо-
вании предателей. И Одлука / Клятва, и Стега — это акты Катунской нахии, которые не
имели силу закона ни для всех нахий старой Черногории, ни для Брда».  — ​ЉУШИЋ
Р. Историја српске државности, Србија и Црна Гора. Књига II. Нови Сад. 2001, с. 301,
314. Б. Павичевич соглашается с высказанными выше утверждениями и подчеркивает,
что на сборе при принятии Одлуки «присутствовали все главные старейшины Черного-
рии, за исключением старейшин Црмницкой нахии», то есть что е­е приняли, как и указа-
но во введении, «все воеводы и старейшины и весь сбор Черногории». — ​ПАВИЋЕВИЋ
Б. О првом походу Махмута Бушатлије на Црну Гору 1796 године…
42. Историја Црне Горе. Књига четврта, с. 34.
43. Там же.
44. ПАВИЋЕВИЋ Б. О првом походу Махмута Бушатлије…
45. БОЈОВОЋ Ј. Законодавни рад митрополита Петра I Петровића до доношења законика
1798, с. 213.
46. СТАНОЈЕВИЋ Г. Црна Гора пред стварање државе…
47. Там же, с. 260.
48. Там же.
49. МАРИНОВИЋ С., ВУКОТИЋ Р., ДАКИЋ М. Црногорско судство кроз историју. Цетиње.
1998, с. 185.
50. Там же.
51. АНШАКОВ Ю. П. Из историjе законодавства Црне Горе у периоду митрополита Петра I
Његоша. — И ​ сторијски записи. Год. LXV. Св. 1—4. 1992, с. 133—135.
52. Использование термина «законник» для «Стеги» неприемлемо и с точки зрения правовой
терминологии. В правовом смысле под законником подразумевается «обширный закон,
который охватывает целую юридическую область и обрабатывает е­е полностью и систе-
матически», чего нельзя сказать о  «Стеге». Выпуск «законника» считается элементом
кодификации права, заключительным этапом строительства определенного правопоряд-
ка, чего в  Черногории, конечно же, не было, а  происходили лишь процессы, которые
в смысле правового определения отношений только начинались. Кроме того, «Стега» по
своему характеру, содержанию и значению не может быть поставлена в один ряд с дей-
ствительными «законниками»: «Закоником цара Душана» (1349), «Закоником Петра I
(1798/1803)», «Закоником књаза Данила» (1855) или Гражданским кодексом Наполеона
1804 г. и Австрийским гражданским кодексом 1844 г.

125
53. АНШАКОВ Ю. П. Из историје законодавства Црне Горе у периоду митрополита Петра I
Његоша…, с. 135.
54. Там же.
55. Там же.
56. Ст.  4 Ю. П.  Аншаков объясняет следующим образом: «Можно предположить, что
этот вариант, который отличался от остальных, распространенных в  Черногории, был
специально предназначен для российского министерства иностранных дел». — ​Анша-
ков Ю. П. Из историје законодавства Црне Горе…, с. 134.
57. МУРАШОВА Љ. Нови подаци у Архиву спољне политике Русије о законодавној полити-
ци Петра I Петровића Његоша. — ​Историјски записи. Год. LXV. 1992. Св. 1—4, с. 138.
58. Там же.
59. Там же.
60. Работа Аншакова в журнале «Историјски записи» посвящена только «Стеге», тогда как
Мурашова, кроме «Одлуки» (как она называет тот же документ), опубликовала русские
списки «Законика Петра I», а также два документа — списки об организации государ-
ственной власти в Черногории 1805 г. В том же номере журнала «Историјски записи»
Й. Бойович опубликовал отсканированную архивную версию на русском языке рукописи
«Законика Петра I» и  е­е транскрипцию современным русским алфавитом. (БОЈОВИЋ
J. Рукопис законика митрополота Петра Первог Петровића. — Т ​ ам же, c. 31—59).
61. АНШАКОВ Ю. П.  Образование черногорского государства и  Россия (1798—1856). М.
1998, с. 51—76.
62. ЕГО ЖЕ. Черногория — с​ лавянская твердыня…, с. 331—392.
63. ХИТРОВА Н. И.  Черногория в  национально-­освободительном движении на Балканах.
М. 1879, с. 16.
64. БАЖОВА А. П. Русско-­югославянские отношения во второй половине XVIII в. М. 1982,
с. 112.
65. ДОСТЯН И. С. Формирование национальных независимых государств на Балканах. М.
1968, с. 171.
66. Там же.
67. Там же.
68. Законик опщи црногорски и  брдски, Законикь Данійла првогъ. Фототипско издање са
историјско-­правном студијом др Петра Т. Стојановића. Цетиње. 1982, с. 22.
69. МАРИНОВИЋ С., ВУКОТИЋ Р., ДАКИЋ М. Ук. соч., с. 185.
70. ПАВЛОВИЋ М. Српска правна историја. Крагујевац. 2005, с. 313.
71. СТАНОЈЕВИЋ Г. Црна Гора пред стварање државе…, с. 260.
72. Там же.
73. КРКЉУШ Л. Правна историjа српског народа. Београд. 2007, с. 238.
74. СТОЈАНОВИЋ П. Настајање савременог права у Црној Гори 1850—1900. Титоград. 1991,
с. 15—19.
75. П. Стоянович говорит об этом следующе­е: исключение из группы (вне которой в усло-
виях натурального хозяйства невозможно выжить), отвержение среды, разорение дома
и уничтожение имущества означают экстерминацию индивида и его ближайшего окру-
жения из среды, в которой он живет, и эти меры по своим последствиям равны граждан-
ской смерти («перестать быть черногорцем»). — С ​ ТОЈАНОВИЋ П. Ук. соч., с. 16.
Contents
Chronicle of the Great Victory: M.L. Galas. The Far Eastern direction of lend-lease
during the Great Patriotic War: Kamchatka in the organization of cargo transit; A.D. Koichuev,
L.K. Tekeeva, D.J. Chotchaev. A.Kh. Barkhozov — hero of the partisan movement on the ter-
ritory of Belarus. Articles: V.G. Pogosyan. Historiosophical reflections in the post-globalization
era; M.Ts. Arzakanyan, A.A. Herzen. Modern concepts of the early ethnogenesis of Moldavians;
G.V. Chochiev. The problem of “Return to the Homeland” in the North Caucasian diaspora in Tur-
key (Ottoman period); V.A. Veremenko, V.N. Shaidurov, D.A. Melnikova. Pages of Georg Mag-
nus Sprengtporten’s daily life; R.N. Ismagilova. Victory over the Italian colonizers at Adwa as a
symbol of Ethiopia’s national unity; R. Raspopovic. Historical context and legal characteristics
of the first legal monument of Montenegro — Stega; S.F. Blumenau. Struggle around seigneurial
regime and Church tithes at the beginning of French Revolution. Contributions: S.K. Abramyan,
K.V. Golubkina. The history of the appearance and abolition of the Novorossiysk tram. Requi-
em (Part I); I.A. Popp, D.N. Davletbaeva, Z.R. Zinnatullina. Microhistorical analysis of Kly-
uchevsky township judges’ activities of the Irbit District of Perm Province in 1873; N.V. Zanegi-
na. Social inequality and freedom of marriage choice; Zh.M. Tulibayeva, S.T. Tulibayev. Land
Law of Kazakhs: from Yassa of Genghis Khan to Zhety Zhargy of Tauke Khan; N.N. Chernogor,
A.S. Emelyanov, M.V. Zaloilo. The genesis of postmodern: on the question of functional iden-
tification in law. For teacher of history: Guo Xiaoli, Dai Jianbing. The similarity of the cultural
identities of China and Russia in the 13th — 14th centuries. History and fates: I.G. Petrov. Talented
local historian-researcher. Peoples of Russia: S.Yu. Krasnov. Usually-legal regulation of medical
activities of the Don Cossacks in the second half of the 19th century. International scientific coop-
eration: E.V. Malyshkina, I.N. Kolesnikov, N.Yu. Klimova, L.Kh. Meier. Reasons and factors
for the resettlement of German peasants to the southern regions of the Russian Empire; I. Musa-
yeva. About the authorship of “Ali and Nino”; Z. Habibova. Development resources of human
potential (As the example of the Republic of Azerbaijan). Diplomacy in history: P.A. Iskenderov.
Serbo-Albanian conflict in the autumn of 1913 and Russia. Historiography: A.O. Naumov. Color
Revolutions: Foreign historiography of the problem; A.Yu. Peretyatko. New trends in the organi-
zation of historical research in the South of Russia: the study of slavery of A.A. Cherkasov.

Учредитель: Искендеров Пётр Ахмедович

Журнал зарегистрирован в Комитете РФ по печати 11 сентября 1996 г.
Регистрационный номер № 894
Главный редактор П. А.  ИСКЕНДЕРОВ
Редакционная коллегия:
М. Ц. Арзаканян, Б. Д. Гальперина, Г. А. Гребенщикова, В. Г. Кикнадзе, М. А. Лагода,
Р. Г. Ланда, Е. П. Лебедева, Е. А. Мельникова, З. И. Перегудова, В. В. Поликарпов,
А. Н.  Цамутали
Перепечатка допускается по соглашению с редакцией, ссылка на «Вопросы истории» обязательна
Присланные материалы после рецензирования не возвращаются
Редакция не имеет возможности вступать в переписку
Мнение редакции может не совпадать с позицией авторов опубликованных материалов

«Вопросы истории» № 6(1), 2021

Адрес: Журнал «Вопросы истории».
Селезнёвская улица, дом 11А, строение 2, 7‑й этаж, офис 14, Москва, 127473.
Телефоны: (495) 741—65—18, (495) 741—65—17. E-mail: 095history@mail.ru
Оригинал-­макет номера подготовлен в редакции
Подписано в печать 19.05.2021. Формат 70х1081/16. Бумага газетная. Гарнитура Таймс. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 15,4. Уч-­изд. л. 18,00. Тираж 630. Заказ 1826-2021. Индекс 70145.
Цена свободная.

ООО Журнал «Вопросы истории»

Отпечатано в АО «Красная Звезда». Тел.: (495) 941—32—09, (495) 941—34—72, (495) 941—31—62
125284, г. Москва, Хорошевское шоссе, 38. E-mail: kr_zvezda@mail.ru http://www.redstarprint.ru