Пол Морфи

его поздняя жизнь

автор

C. A. Б а к .

WILL. B. LYONS, NBWPOR'l',

K.ENTUCKV. JANUARY, 1902.
 Предисловие редакции

C. A. Бак из Торонто штат Канзас автор этой интересной и полной биографии о

Пол Морфи.
Мистер Бак собрал из достоверных источников факты и события поздней жизни
Морфи, которые никогда не публиковались. Несколько лет были посвящены
получению этих сведений, затем он месяц провел в Новом Орлеане, проверяя и
добавляя в свою копилку новые факты; родственники и друзья Морфи оказали ему
большую помощь. Материал впервые появился в знаменитой западной газете. С
согласия мистера Бака, я предлагаю вам эту книгу. Я добавил портрет мистера
Морфи с фотографии, сделанной сразу же после его возвращения из Европы с его
автографом.
Уилл Лайонс
 Пол Морфи
Хроника Шахмат, описанная литературой, более подробно, чем любая другая игра, не
предлагает знатоку ничего для сравнения с карьерой Пола Морфи, самого великого
шахматного мастера. Многие обстоятельства делают Пола Морфи уникальным и
монументальным характером в шахматной истории. Двумя существенными факторами его
известности были, конечно, его удивительная шахматная игра и его чрезвычайная юность во
время периода его активной шахматной карьеры. Кстати тот факт, что он был единственным
мастером первого класса, который Америка произвела в то время, увеличил его престиж; и
затем, также, его индивидуальность, отмеченная, многими достоинствами его ума, добавили
блеска к его известности. Его более поздняя жизнь, во время которой он встретился со
многими разочарованиями и перемены, наконец приведшие к умеренной форме мании,
добавили печальный интерес к его карьере. Это был такой большой контраст, какие надежды
подавала его юность и кажется полной трагедией произошедшей впоследствии.
Любопытно обратить внимание, несмотря на то, что имя Пола Морфи известно, где бы то
ни было, где играют в шахматы и большинство шахматистов хорошо знают его игру, но
всего лишь несколько игроков знают сегодня его позднюю жизнь, после возвращения из
Европы в 1859г. Описание поздней жизни Морфи, однако, кратко и фрагментарно, должно
правильно сформировать взгляд на его шахматную карьеру, не только в интересах
гармоничного восприятия всей его жизни, но чтобы читатель мог понять некоторые черты
его характера, которые развились с течением времени.
Пол Морфи родился 22 июня 1837 в Новом Орлеане. Он научился играть в шахматы в
возрасте 10 лет, окончил Спринг Хилл колледж рядом с г. Мобиле, штат Алабама в 1854,
изучал право и был допущен к адвокатуре в апреле 1857. Он был одарен удивительным
умом, его рано развившаяся сила проявилась не только в шахматах но и в обучении тоже.
Следует обратить внимание, что до того как ему исполнилось двадцать лет, он окончил
колледж и школу права, он бегло говорил на четырех языках и мог по памяти декламировать
гражданский кодекс Луизианны.
Шахматная практика Морфи в течении его детства была связана главным образом с его
отцом и дядей Эрнестом Морфи. Он отличался, очевидно, острой сообразительностью в игре
и вскоре был способен побеждать обоих, хотя его дядя был сильным игроком. Его природная
способность в шахматах была продемонстрирована в кажущемся угадывании правильных
ходов в дебюте до того как он их изучал. Эрнест Морфи писал Кизерицкому в октябре 1849
года, что его племянник, чуть старше двенадцати лет, никогда не открывал шахматный
трактат но что "в дебютах он играет "неожиданно точно" как по наитию" Действительно это
факт, Морфи не использовал шахматные книги в том смысле, чтобы хранить их под рукой
для изучения и использовать их как справочники.
Те немногие книги, которые он использовал, он пробегал быстро насколько возможно, и
овладев содержанием, он отдавал их. Джеймс Мак-Коннель, старожил Нового Орлеана,
имеет книгу о турнире 1851 года, которую ему дал Морфи, когда ему было пятнадцать лет.
Книга появилась на короткое время, когда Морфи завладел этим экземпляром. Он вскоре
переиграл все партии и затем отдал ее своему другу. Этот том особенно интересен тем, что
на полях оставлены многочисленные пометки, сделанные рукой Морфи, где он выражает
собственное мнение о партиях и определенных ходах. Как хорошо известно, эту книгу
редактировал Стаунтон и юный Морфи как гениальный ребенок, сделал строгий
комментарий к Стаунтоновской шахматной игре, написав на заглавном листе, сделав
авторство читаемое как это "Г.Стаунтон, эсквайр, автор справочника по шахматам,
компаньон шахматных игроков и т.д. (и некоторые ужасно плохие партии.)"
Пол Морфи впервые показал свою одаренность возросшего мастерства в трех партиях,
которые он сыграл с Левенталем, известным Венгерским игроком в мае 1850 года, когда ему
не было еще полных тринадцати лет. В этих партиях он победил в двух и третью сыграл
вничью. В то время его схватки с Эженом Руссо, урожденном французом, но затем
получившим гражданство Нового Орлеана, показали удивительное мастерство в шахматах
для мальчика, только что переступившего десятилетний рубеж. Уровень Руссо как
шахматного игрока можно оценить по партиям, которые он играл с Кизерицким на равных
более ста партий, последний победил с небольшим перевесом. Морфи и Руссо сыграли более
пятидесяти партий в течении 1849 и 1850 годов и Морфи победил почти во всех партиях.
Внимание к париям с Левенталем с любопытным обстоятельством привлекло спустя пять
лет после смерти Морфи, появившееся в шахматном обозрении Гаваны недостоверная
партия, в которой якобы Морфи получил пешку и ход вперед, требование якобы было
сделано, потому что партия была последний из сыгранных с Левенталем в 1850 году. Партия
была представлена таким шахматным авторитетом как Макс Ланге, который признал ее
подлинной. Было несколько причин, почему потребовалось эту фальшивую партию признать
правдоподобной, главный факт, из трех сыгранных партий счет только в двух был сохранен.
К счастью для репутации Морфи, Чарльз Мориан, чем кто бы то ни было лучше утверждал
мнение, в котором доказывал, что Морфи не получал форы в той партии.. Требование
несмотря на поддержу Макса Ланге было опровергнуто.
С тринадцати до двадцати лет Морфи учился, но в течение каникул, которые он большей
частью проводил дома в Новом Орлеане, он играл в шахматы с сильными любителями
города и с такими, же игроками по силе, которые были там проездом. Поэтому, когда первый
Американский шахматный конгресс созвали в Нью-Йорке в октябре 1857 года, его слава как
шахматного игрока, следовала, впереди его и он был в центре внимания шахматных
поклонников. Он взял первый приз в этом состязании и после турнира он бросил вызов на
матч любому игроку Нью-Йорка давая пешку и ход вперед. Этот вызов принял С.Н. Стенли,
который был одним из сильных игроков в свое время, он обыграл Руссо в матче со счетом
15:8. В матче предполагалось сыграть семь партий, но Стенли сдался после пяти партий,
которые были сыграны, Морфи выиграл четыре, а Стенли одну. Этот вызов с гандикапом
пешка и ход был направлен Джеймсу Томпсону, игроку определенной силы, который
принимал участие в главном турнире конгресса. Морфи и Томпсон сыграли восемь партий
на равных, исключая партии турнира и Морфи победил во всех этих партиях. Томпсон все
еще не был готов признать неравенство в пешку и ход, существующую между ними. Так как
Томпсон не хотел принять фору в обычной игре, Морфи попытался соблазнить его форой в
матче. Ссылаясь на это обстоятельство в письме домой в то время он замечает, "Он кажется
думает, что это принесет пользу его достоинству, принять фору от игрока, который победил
его в каждой партии, соревнуясь с ним. По моему мнению, я могу дать ему фору и даже
несколько партий вперед." Но Томпсон не принял вызов. Внимание, которое называется
шахматным тщеславием, которое пытался предотвратить Томпсон, отказываясь от игры с
Морфи с форой пешка и ход вперед, обернулось против него, потому что после возвращения
Морфи из Европы восемнадцать месяцев спустя он решительно победил Томпсона дав ему
коня! Победа в этом матче с такой форой игрока способностей Томпсона, было расценено
как самое выдающееся достижение Морфи.
Перед тем как покинуть Нью-Йорк, Морфи изменил свой вызов для Нью-Йоркских
игроков, чтобы его мог принять любой игрок в Америке. Результатом этого изменения стало,
предложение форы пешки и хода вперед Луи Паульсену из Айовы, второму призеру
конгресса, который, как и Морфи, впервые появился перед шахматным миром на этом
турнире и исключая Морфи, возможно был самым заметным игроком там. Однако вызов
принят не был.
Морфи уехал в Англию в июне 1858 года, играть со Стаунтоном, представлявшем
Английские шахматы, но встреча с ним в матче не состоялась из-за уклонения Стаунтона от
матча. Однако они встретились в консультационной игре, партнером Морфи был Томас
Уилсон Барнс, советником Стаунтона был Оуэн («Изменчивый» в шахматных кругах). Они
сыграли две партии, Морфи и Барнс победили в обеих. Морфи сыграл матч с Левенталем и
победил со счетом 9:3 с двумя ничьими, также сыграл матч с Оуэном 5:1 с двумя ничьими
Во Франции он сыграл три матча, победил Андерсена 7:2 и одной ничьей, против Гаррвица
5:2 и одной ничьей и с Монгредиеном 7:0. Находясь в Европе Морфи дал четыре сеанса игры
в слепую: в Бирмингеме, в Лондонском шахматном клубе, в Сент Джорджском шахматном
клубе и в Париже. В каждом матче он играл восемь партий и достиг уникального рекорда,
проиграл только одну, хотя семь завершились вничью, шесть из них по соглашению сторон.
Его выступление в Париже, принимая во внимание силу его противников, поддержанная
некоторыми критиками, было венцом игры вслепую. Морфи никогда не считал эту форму
шахматной игры серьезной, однажды он заметил "Что это ничего не улучшает". Он
придерживался мнения, что сила игрока определяется его игрой против противника за
доской.
 После его пребывания в Париже, Морфи вернулся в Лондон и играл много
неофициальных партий с сильными английскими игроками, особенно с С.С. Боденом и
Томасом Уилсоном Барнсом. Морфи оценил мистера Бодена как сильного английского
игрока.
По единодушному мнению Морфи превосходил всех в шахматах после его победы на
Андерсоном, победителе международного турнира в Лондоне в 1851 году и по общему
мнению лучшим игроком в Европе. В дополнение к партиям матча, Морфи и Андерсен
сыграли шесть неофициальных партий в которых Прусский мастер выиграл только одну.
Всего в неофициальных и партиях матча было сыграно семнадцать партий между этими
мастерами в которых Морфи победил в двенадцати, Андерсен в трех и две закончились в
ничью. Результат был таким подавляющим, что явилось причиной ужаса в Европейских
шахматных кругах. Шахматные писатели того времени пытались поддержать,
пошатнувшийся престиж их мастеров, объясняя, что Андерсен был болен и не имел практики
в то время. В отношении вопроса о практике, Андерсен чувствовал, что он может играть
хорошо, чтобы победить в матче и он был достаточно здоров, путешествуя из Бреслау в
Париж на игру. С другой стороны Морфи, болея, провел в кровати несколько недель перед
матчем и был все еще в кровати, когда Андерсен приехал на матч и был неспособен сидеть
несколько дней соответственно. Его врач в конце-концов позволил ему играть в отеле и
таким образом избежать утомительного пребывания на публике, играя в кафе "Режанс"
Это было в Париже в декабре 1858 года, в течение этого месяца так называемая
неприязнь Морфи к шахматам начала проявлять себя и его ощущения в этом случае стали
такими обостренными в последующие годы, что возникло общее убеждение, что это
полностью переросло в нелюбовь к игре. Это ошибочное мнение. Его опыт в Европейских
шахматных кругах был откровением для него. Следует помнить, что он был юноша,
воодушевленный пылом, восторгом и высокими идеалами юности и любил шахматы. Он
был шокирован и разочарован низкими условностями шахматной практики, которая была в
моде. Звание профессионализма отталкивало его, и когда он видел, как шахматы становятся
бизнесом, его отвращение вело его оставить частые занятия шахматами. Идея Морфи
относительно нравов в шахматах, не предлагала для этой цели делать какие-либо
завистливые сравнения, но просто устанавливала факт, что это были не шахматы, которые он
якобы стал не любить, но играл в них с теми, кто хотел бы сделать их средством
существования. Морфи предназначалось быть невольной жертвой своей известности как
шахматного игрока, его идеи в этом отношении есть важное объяснение особой стороны его
характера
Морфи вернулся в Америку в мае 1859 года и был встречен всеобщим восторгом
как победивший герой. В присутствии большого собрания в капелле университета Нью-
Йорка он был награжден коллективным изумительной формы комплектом золотых и
серебряных шахматных фигур с доской. Возможно самый дорогой подарок, который когда-
либо был сделан.
Торжества по этому случаю были несчастливо испорчены драматическим эпизодом, который
показал, растущую чувствительность Морфии к «профессии шахматист». Колонель Чарльз
Д. Мид, президент Американской шахматной ассоциации, был председателем
принимающего комитета, который приветствовал Морфии, и в его адрес последовало
приглашение, он сделал намек на шахматы как на профессию и сослался на Морфи как на
его блестящего представителя. Морфи возразил, против того, чтобы его воспринимали как
профессионального игрока и даже подразумевали это и он негодовал так, что ошеломил
Колонела Мида и привел его в смущение. Его разочарование этим неприятным событием
было таким, что Колонель Мид отказался возглавлять собрание по чествованию Морфии.
Объединенный шахматный клуб Нью-Йорка подарил Морфии роскошный венок из серебра
высшей пробы как символ победы над всеми. В Бостоне в честь Морфии также устроили
банкет, на котором Лонгфелоу, Холмс, Лоуэл, Агасиз и другие известные деятели
произносили ему поздравления.
Достижения Морфии вызвали такой огромный интерес к шахматам в этой стране, что
Роберт Боннер, предприимчивый издатель Нью-Йоркской Леджер, начал вести шахматную
колонку в свой газете и обеспечил для это широко известную популярность,
привлекательного Морфи как шахматного редактора с зарплатой 3 000 долларов в год,
выплаченной вперед. В будущем в колонке Леджер было опубликовано пятнадцать партий
между Де Ла Бодунаисом и Мак Доннелем, прокомментированные Морфи. Морфи
намеревался опубликовать все партии между этими двумя мастерами. Он рассматривал их
как тончайших представителей шахматной игры.
Вскоре после прибытия в Новый Орлеан Морфи бросил последний вызов, предложив дать
фору пешку и ход любому игроку в мире и не получил никакого ответа на свой вызов. Его
карьера как шахматного игрока в конечном счете определенно завершилась. Свой
неизменный вызов он не отзывал в течении всей своей жизни.
Морфи получил разрешение, чтобы начать адвокатскую практику вскоре после его
возвращения в родной город, но его известность как шахматного игрока, омрачала его
деятельность. Кажется, что люди были неспособны оценить его серьезно в любой другой
деятельности. Его сограждане, смотрели на него как на удивительного шахматного игрока и
ничего более и это раздражало его так, что он начал испытывать отвращение к игре даже для
себя. Фактически он стал таким болезненным, в результате влияния шахмат на его карьеру
как юриста, несмотря на все усилия его друзей и родственников.
Он бросил работу шахматного редактора в Леджер и контракт для которого он был
полностью привлечен В.А. Фуллером. Морфи соединяло с Д.В. Фиске публикации в
Американском ежемесячном шахматном журнале и хотя его имя продолжалось
публиковаться как одного из редакторов в течении пяти лет существования журнала (1857-
1861), известно, что он работал очень мало.
 Приводимый здесь случай может показать как часто Морфи страдал от своей известности.
Он был очарован здоровой и красивой молодой леди в Новом Орлеане и сказал это общему
другу, который поднял эту тему с леди но она с презреньем отвергла идею выйти замуж за
«просто шахматного игрока». Не большой штрих, почему он стал болезненно сторониться
практических шахмат.
В течении 1861 года Морфии посетил г. Ричмонд, штат Виргиния он искал возможности
устроиться на дипломатическую службу в южной конфедерации, но он не имел успеха и
вернулся в Новый Орлеан. Он был там, когда город захватили федеральные силы. В
октябре 1862 года он уехал в Гавану на испанском парусном судне в Бласко де Гарей и после
пребывания там в течении нескольких недель он отплыл в Кадис. Оттуда он уехал в Париж
поездом, где он оставался вплоть до весны 1865 года, когда он вернулся в Новый Орлеан. В
1867 году он снова уехал в Париж и пробыл там примерно восемнадцать месяцев.
В течение десяти лет, последовавших после его возвращения из Европы в 1859 году,
практическая игра Морфии в шахматы была ограничена обычными партиями с близкими
друзьями, в основном с Чарльзом А. Морианом в Новом Орлеане и Арну де Ривьером в
Париже. Предполагают, что общее количество партий, сыгранных в эти десять лет не
превысило 75. Представление об его странном отношении к игре можно заключить из факта,
что хотя большой международный шахматный турнир 1867 года проходил в Париже во
время его третьего посещения города, Он никогда не посещал сцену восхитительного и
превосходного соревнования. Морфи больше ни с кем не играл после 1869 года.
Умственное расстройство, которое поразило блистательный ум Морфи и омрачила его
последующую жизнь, есть любопытная глава в его карьере и дала не мало для последующего
роста любопытства среди шахматных игроков как причина и условие его мании. Без
погружения в детали его умственных беспокойств, две заключения очевидны очень ясно, а
именно, что шахматы не имеют к этому отношения и что неудачи, которые он испытывал в
своих делах, оказали влияние. Позднейшее следствие вылилось в факт, что его мания
приобрела форму заблуждения, что его двоюродный брат Сибрант, распорядитель состояния
его отца, хочет обманом лишить его наследства. Эта мания так сильно завладела им, что его
извращенный ум вызывал в воображении махинации Сибранта, чтобы отравить его для того,
чтобы устранить его иск по законному возврату наследства. Морфи испытывал вечный
страх быть отравленным и как меру предосторожности ничего не ел, только исключительно
из рук его матери и незамужней сестры Елены. Этот иск против двоюродного брата
поглощал все внимание Морфи в течении многих лет, поскольку он сам был юристом, он
занимался сам делами этого процесса и как результат было много заседаний суда . Это
следовало бы установить, однако мистер Сибрант исполнивший обязательства по
управлению полностью, удовлетворил суд, который документально подтвержден.
Трудно установить время, когда ум Морфи стал заметно неуравновешенным.
 Когда второй Американский шахматный конгресс был организован в Кливдене в 1871 году,
значительные усилия были предприняты, чтобы добиться присутствия Морфи, но он
постоянно отклонял все приглашения, которые ему доставляли. Слухи о его болезни узнали
затем за границей; Некоторые люди, которые были в состоянии знать о его положении,
доказывали, что его мания была заметна даже до этих событий. Морфи никогда юридически
не объявляли душевнобольными; он был безобидным и молчаливым и жил в таком тихом
уединении в своем доме и не было необходимости устанавливать ему какие-то ограничения..
В июне 1882 года его семья сделала попытку поместить его в санаторий, надеясь, что это ему
поможет. Заведение называлось Луизианское Уединение, расположенное рядом с Новым
Орлеаном и было под патронажем католической церкви. Группа, сопровождавшая Морфии
состояла из его матери, брата Эдварда и близкого друга Мориана. Когда они добрались до
приюта, Морфи запротестовал против своего оставления с таким очевидным здравым
рассудком, что обсудив его гражданские права со знанием закона, Сестры были напуганы
так, что не осмелились взять на себя ответственность и его забрали домой.
В течении всех этих лет несчастья Морфи все еще любил шахматы и продолжал
интересоваться текущими новостями шахмат вплоть до его смерти. Но он раздражался и
временами приходил в ярость при упоминании об них. Это может показаться довольно
противоречивым, но следует помнить, что его опыт и окружение были необычными. Это
можно оценить по отношению к событию, что чувства Морфи относительно шахмат
проявлялись лучше чем к чему то бы ни было еще. Под притворством помощи ему в его иске
против двоюродного брата, один юрист Нового Орлеана проверял бумаги по спорному
вопросу и дал свое мнение в поддержку Морфи. Он достиг такого доверия, что Морфи ел
кусочек леденца, впервые увидев, что юрист сам ест кусочек. Затем юрист предложил, что он
бы в подходящее время сыграл бы партию в шахматы. Морфии кажется встревожился,
убедился что никто вокруг не слышит и затем ответил: «Я очень люблю шахматы, но не
сейчас, не сейчас – когда мы выиграем дело.»
Когда Стейниц был в Новом Орлеане в 1883 году он настойчиво пытался увидеть Морфи,
а Морфи настойчиво избегал его. После четырех неудачных попыток встретиться этим двум
выдающимся шахматистам, друзья Морфи добились обещания, что при встрече по
договоренности Стейниц шахматы даже не упомянет. Это условие твердо соблюдалось и
встреча продолжалась примерно десять минут но была взаимно стеснительной вследствие
запрещенной темы. Когда впервые к Морфии обратился друг касательно встречи со
Стейницем, заметив что «Стейниц в городе», чтобы посмотреть какое впечатление это
произведет на Морфи. Он ответил: «Я знаю это», и после паузы продолжал «Его гамбит
нехорош.». В этих словах присутствует судьба, подразумевающая того, кто хорошо
осведомлен об всех этих деталях, которых слова могут касаться. Морфи затем спросили,
если он хранит доску и фигуры под рукой, чтобы разыгрывать партии и если он допускает
делать это, почему он не может говорить дальше на шахматные темы.
 Известно, что многие сведущие люди говорили, что общее умственное расстройство
Морфии не ослабляло его шахматную силу нисколько. В течении всей его поздней жизни он
мог играть со всей своей блистательностью и аккуратностью.
Когда доктор Цукерторт был в Новом Орлеане в 1882 году он встретил Морфи на
городком канале и вручил ему свою визитную карточку. Морфи положил визитную карточку
в карман не взглянув на нее и приветствовал доктора по имени, говоря по французски.
Цукерторт был изумлен и воскликнул: «Откуда вы знаете мое имя не взглянув на мою
карту? И как вы узнали, что я говорю по французски?» Морфии удовлетворил его
любопытство заметив: «Я встречал вас в Париже в 1867 году и вы говорили тогда по
французски.»
Морфии умер внезапно в своем доме в Новом Орлеане 10 июля 1884 года. Он с
удовольствием совершил долгую пешую прогулку в течении жаркого дня и вернувшись
пошел в ванную комнату, чтобы искупаться. Предполагают, что шок от холодной воды на
его разгоряченное тело, явилось причиной прилива крови к мозгу, его вскоре нашли
мертвым в ванной бадье.
После его смерти его призы были проданы на аукционе. Серебряный сервис состоящий из
кувшина, четырех кубков и подноса, первый приз за победу в шахматном конгрессе, купил за
400 долл. Мистер Самори из Нового Орлеана; комплект золотых и серебряных фигур взял
Уолтер Денегри, действующий в интересах Манхэттонского шахматного клуба в Нью-Йорке
по цене 1 550 долл; и серебряный венок купил за 250 долл. также мистер Самори.
Увлекающиеся времяпрепровождением в шахматы, писатели и критики последующих лет
сравнивали современных мастеров с Морфи, но даже самые хвалебные сравнения никогда не
достигали того, чтобы они равнялись с бессмертным Морфи. Никто не требовал, чтобы они
превосходили его. Это предусмотрительно, чтобы рисковать мнением, однако, великое
большинство шахматистов награждают Морфи пальмой превосходства над игроками всех
времен. Конечно принимая во внимание факт, что он не был в смысле шахматным знатоком,
что он ценил игру единственно как времяпрепровождение и сам считал себя любителем; не
забывая его исключительной юности когда он достиг своих удивительных побед; также факт,
что его карьера охватывает период менее чем в два года, помня все эти факты в дополнение к
его потрясающей игре и затем сравнивая его с бывалыми, опытными ветеранами шахматных
сражений, которые посвятили годы анализу и практике шахмат, поэтому это не покажется за
границами сдержанности и благоразумия, считать Пола Морфи величайшим шахматистом,
который когда-либо жил.