1.

16 января 2017 года Правительство Украины зарегистрировало в Реестре заявку на

возбуждение уголовного дела в отношении Российской Федерации в связи с предполагаемыми
нарушениями. Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма от 9
декабря 1999 года (далее именуемая " «ICCF») и Международная конвенция о ликвидации всех
форм расовой дискриминации от 21 декабря 1965 года (в дальнейшем «CERD»).
2. Что касается ICSFT, Украина представила в своей Заявке следующие претензии:
134. Украина почтительно просит Суд вынести решение и заявляет, что
Российская Федерация через свои государственные органы, государственных агентов и
других лиц и субъектов, осуществляющих государственную власть, а также через других
агентов, действующих по инструкции или под его руководством и контролем, нарушила свои
обязательства по Конвенции о борьбе с финансированием терроризма:
(А) предоставление средств, в том числе в натуральной форме, в форме оружия и
обучения, для незаконных вооруженных групп, совершающих террористические акты в
Украине, в том числе ДПР, ЛПР, харьковских партизан и связанных с ними групп и отдельных
лиц, в Нарушение статьи 18;
(B) неспособность принять надлежащие меры для обнаружения, замораживания и вывоза
средств, используемых для оказания помощи незаконным вооруженным группам, которые
совершают террористические акты в Украине, в том числе ДПР, ЛПР, харьковские партизаны и
связанные с ними группы и отдельные лица, вопреки статьям 8 и 18;
(C) невозможность расследования, судебного преследования или экстрадиции лиц,
признанных виновными в финансировании терроризма, обнаруженного на его территории, в
нарушение статей 9, 10, 11 и 18;
(D) неспособность оказать максимальную помощь Украине в связи с уголовным
расследованием по финансированию терроризма в нарушение статей 12 и 18; а также
(E) невозможность принимать все практически возможные меры для предотвращения и
противодействия финансовым террористическим актам, совершаемыми российскими
государственными и частными субъектами в нарушение Статьи 18.
135. Украина почтительно просит Суд вынести решение и заявить, что Российская
Федерация несет международную ответственность в силу поддержки и неспособности
предотвратить финансирование терроризма в соответствии с террористическими актами,
совершенными его агентами в Украине, в том числе:
(A) стрельба по рейсу MH17 авиакомпании Malaysian Airlines;
В) стрельба гражданских лиц, в том числе в Вольновахе, Мариуполе и Краматорске; а
также
C) бомбардировка мирных жителей, в том числе в Харькове.
136. Украина почтительно просит Суд распорядиться о том, чтобы Российская Федерация
Выполняла свои обязательства по Конвенции о финансировании терроризма, обязуя
Российскую Федерацию:
(A) немедленно и безоговорочно прекратить и отказаться от любой поддержки, включая
предоставление денег, оружия и обучения незаконным вооруженным группам, которые
участвуют в террористических актах в Украине, включая ДПР, ЛР, харьковских партизан,
ассоциированных групп и отдельные лица;
(B) незамедлительно приложить все усилия к тому, чтобы все оружие, предоставляемое
таким вооруженным группам, было выведено из Украины;
С) незамедлительно осуществлять надлежащий контроль над своей границей с целью
предотвращения дальнейших актов финансирования терроризма, включая поставку оружия, с
территории Российской Федерации на территорию Украины;
D) немедленно прекратить перемещение денег, оружия и всех других активов с
территории Российской Федерации и оккупированных территорий Крыма незаконным
вооруженным группам, которые совершают террористические акты в Украине, в том числе
ДНР, ЛНР, харьковские партизаны, и связанных с ними групп и отдельных лиц, в том числе
путем замораживания всех банковских счетов, используемых для поддержки таких групп;
(E) немедленно помешать всем российским официальным лицам финансировать
терроризм в Украине, включая Сергея Шойгу, министра обороны Российской Федерации;
Владимира Жириновского, заместителя председателя Государственной Думы; Сергея
Миронова, депутата Государственной Думы; И Геннадия Зюганова, члена Государственной
Думы, и начать судебное преследование этих и других субъектов, ответственных за
финансирование терроризма;
F) незамедлительно обеспечить полное сотрудничество с Украиной во всех ожидающих и
будущих просьбах об оказании помощи в расследовании и пресечении финансирования
терроризма в отношении незаконных вооруженных групп, которые совершают
террористические акты в Украине, в том числе ДНР, Харьковских партизан и связанных с ними
групп и отдельных лиц;
(G) выплатить полную компенсацию за сбитие рейса MH17 авиакомпании Malaysian
Airlines;
H) обеспечить полное возмещение за обстрел гражданских лиц в Волновахе;
(I) обеспечить полное возмещение за обстрел гражданских лиц в Мариуполе;
J) обеспечить полное возмещение за обстрел гражданских лиц в Краматорске;
K) обеспечить полное возмещение за бомбардировку гражданских лиц в Харькове;
а также
(L) обеспечить полное возмещение за все иные террористические акты, которые
Российская Федерация совершила, способствовала или поддерживала посредством
финансирования терроризма, а также за неспособность предотвратить и расследовать
финансирование терроризма.».
3. Что касается КЛРД (Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой
дискриминации), Украина представила в своем Заявлении следующие претензии:
«137. Украина почтительно просит Суд вынести решение и объявить, что Российская
Федерация через свои государственные органы, государственных агентов и других лиц, а также
организации, осуществляющие государственную власть, в том числе де-факто власти,
управляющие незаконной российской оккупацией Крыма, и через других агентов, действующих
по их инструкции или под их руководством и контролем, нарушила свои обязательства по
КЛРД:
(А) систематическая дискриминация и плохое обращение с крымскотатарскими и
этническими украинскими общинами в Крыму в целях проведения государственной политики
культурного уничтожения неблаговидных групп, которые, как считается, являются
противниками оккупационного режима;
(B) проведение незаконного референдума в атмосфере насилия и запугивания в
отношении нерусских этнических групп без каких-либо усилий по поиску консенсусного и
всеобъемлющего решения, защищающего эти группы, и, как первоначальный шаг, к лишению
этих общин защиты по украинскому законодательству И подвергая их режиму российского
господства;
(C) подавление политического и культурного самовыражения крымскотатарской
самобытности, в том числе путем преследования лидеров крымских татар и запрета Меджлиса
крымскотатарского народа;
(D) недопущение сбора крымских татар для празднования и ознаменования важных
культурных событий;
E) совершать и допускать кампанию похищений и убийств крымских татар;

(f) Путем преследования крымских татар и осуществления в отношении их произвольных

обысков и арестов;

(g) Путем глушения крымско-татарских СМИ;

(h) Путем подавления (пресечения) обучения на крымскотатарском языке и деятельности

крымскотатарских учреждений образования;

(i ) Путем подавления обучения на украинском языке, на которое полагаются этнические

украинцы;

(J) Путем оказания препятствий собранию этнических украинцев в честь празднования

важных культурных событий;
 (k) Путем подавления этнических украинских средств массовой информации.

138. Украина призывает суд обязать РФ соблюдать, взятые на себя обязательства в

соответствии с Международной конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации,
включая:

(a) Немедленно прекратить и отказаться от политики культурного уничтожения

(стирания) и принять все необходимые и надлежащие меры для обеспечения полной и равной
защиты для всех групп населения, включая татар и этнических украинцев, проживающих в
Крыму, оккупированном Россией;

(b) Немедленно восстановить права Меджлиса и крымскотатарских лидеров в

оккупированном Россией Крыму;

(c) Немедленно восстановить права крымскотатарского народа в оккупированном Россией

Крыму для участия в культурных мероприятиях, включая ежегодное празднование Сургюна;

(d) Немедленно принять все необходимые и надлежащие меры для прекращения

исчезновений и убийств крымских татар, а также провести полное и надлежащее расследование
исчезновений Решата Аметова, Тимура Шаймарданова, Эрвина Ибрагимоава и всех остальных
жертв;

(e) Немедленно принять все необходимые и надлежащие меры для прекращения

необоснованных и чрезмерных обысков и задержаний крымских татар;

(f) Немедленно восстановить лицензии и принять все другие необходимые и надлежащие

меры для возобновления деятельности крымскотатарских СМИ на украинском и
крымскотатарском языках в оккупированном Россией Крыму;

(g) Немедленно прекратить вмешательство в процесс обучения крымских татар и принять

соответствующие меры по восстановлению образования на крымскотатарском языке в
оккупированном Россией Крыму;

(h) Немедленно прекратить вмешательство в систему национального украинского

образования и принять все необходимые и надлежащие меры по восстановлению образования
на украинском языке в оккупированном Россией Крыму;

(i) Немедленно восстановить права этнических украинцев на участие в культурных

мероприятиях в оккупированном Россией Крыму;

(k) Незамедлительно принять все необходимые и надлежащие меры для обеспечения

свободного существования этнических украинцев.

4. В своем Заявлении Украина стремится к установлению юрисдикции Суда по пункту 1

статьи 24 Международной конвенции по борьбе с финансированием терроризма и статьи 22
Международной конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации.

5. 16 января 2017 года Украина также представила Запрос о применении к России

временных мер, ссылаясь на статью 41 Статута и на статьи 73, 74 и 75 Регламента Суда.

6. Что касается Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма, в

пункте 23 своего Запроса о назначении временных мер, Украина просила Суд назначить
следующие временные меры:

«А) Российская Федерация должна воздерживаться от любых действий, которые могут

усугубить или расширить спор, касающийся Конвенции о борьбе с финансированием
терроризма в Суде или затруднить разрешение этого спора.
 (B) Российская Федерация должна осуществлять надлежащий контроль в пределах своих
границ для предотвращения дальнейшего финансирования террористических актов, в том числе
поставки оружия с территории Российской Федерации на территорию Украины.

C) Российская Федерация должна прекратить и предотвращать любые переводы денег,

оружия, транспортных средств, оборудования, подготовки или персонала с территории РФ в
группы, которые совершают акты терроризма против граждан в Украине, или в группы,
относительно которых РФ известно, что они могут в будущем принимать участие в подобных
террористических актах против граждан в Украине, включая, но не ограничиваясь, «Донецкую
Народную Республику», «Луганскую Народную Республику», «Харьковские партизаны» и
связанные с ними группы и отдельных лиц.

D) Российская Федерация должна принимать все имеющиеся в ее распоряжении меры для

обеспечения того, чтобы любые группы, действующие в Украине, которые ранее получали с
территории Российской Федерации деньги, оружие, транспортные средства, оборудование,
подготовку или персонал, воздержатся от совершение террористических актов против граждан
в Украине.».

7. Что касается Конвенции о ликвидации расовой дискриминации, то в пункте 24 своего

Запроса о назначении временных мер, Украина просила Суд назначить следующие временные
меры:

«А) Российская Федерация должна воздерживаться от любых действий, которые могли бы

усугубить или расширить спор, касающийся Конвенции о ликвидации расовой дискриминации
в Суде или затруднить его решение.

B) Российская Федерация должна воздерживаться от любых актов расовой

дискриминации в отношении лиц, групп лиц или учреждений на территории, находящейся под
ее эффективным контролем, включая Крымский полуостров.

(C) Российская Федерация должна прекратить и воздерживаться от актов политического и

культурного подавления (угнетания) в отношении крымских татар, включая приостановление
действия указа, запрещающего деятельность Меджлиса крымскотатарского народа, и
воздержание от применения этого указа и любых аналогичных мер, во время рассмотрения
данного дела.

D) Российская Федерация должна принять все необходимые меры для прекращения

исчезновения крымских татар и оперативного расследования тех исчезновений, которые уже
произошли.

(Д) Российская Федерация должна прекратить и воздерживаться от актов политического и

культурного подавления (угнетания) в отношении этнических украинцев в Крыму, включая
приостановление ограничений на образование на украинском языке и уважение к этническому
украинскому языку и образовательным правам, во время рассмотрения данного дела ».

8. Секретарь немедленно сообщил Правительству Российской Федерации Заявление в

соответствии с пунктом 2 статьи 40 Статута Суда и Запрос о назначении временных мер в
соответствии с пунктом 2 статьи 73 Регламента Суда. Он также уведомил Генерального
секретаря Организации Объединенных Наций о подаче Заявления и Запроса от Украины.

9. В ожидании уведомления, предусмотренного пунктом 3 статьи 40 Статута, путем

передачи печатного двуязычного текста Заявления членам Организации Объединенных Наций
через Генерального Секретаря ООН, секретарь проинформировал эти государства о подаче
этого Заявления.
 10. В письмах от 20 января 2017 года Секретарь проинформировал обе Стороны о том, что
член Суда гражданства Российской Федерации, ссылаясь на пункт 1 статьи 24 Статута,
уведомил Суд о своем намерении не участвовать в принятии решения по делу.

В соответствии со статьей 31 Статута и пунктом 1 статьи 37 Регламента Суда, Российская

Федерация избрала г-на Леонида Скотникова в качестве судьи ad hoc по данному делу.
11. Поскольку Суд не включил в состав судей ни одного судьи украинского гражданства,
Украина приступила к осуществлению права, предоставленного ей статьей 31 Статута, для
выбора судьи ad hoc для рассмотрения дела; был выбран Фаусто Покар.
12. В письмах от 25 января 2017 года Секретарь уведомил Стороны о том, что в
соответствии с пунктом 3 статьи 74 Регламента Суд установил 6, 7, 8 и 9 марта 2017 года в
качестве дат устного разбирательства по запросу об установлении временных мер.
13. На публичных слушаниях, проходивших с 6 по 9 марта 2017 года, устные замечания
по запросу об установлении временных мер были представлены:
От Украины: H.E. Ms Olena Zerkal,
Mr. Harold Hongju Koh,
Ms Marney Cheek,
Mr. Jonathan Gimblett.

От Российской Федерации: H.E. Mr. Roman Kolodkin,

Mr. Ilya Rogachev,
Mr. Samuel Wordsworth,
Mr. Andreas Zimmermann,
Mr. Grigoriy Lukiyantsev,
Mr. Mathias Forteau.
14. После второго этапа устных выступлений Украина обратилась к Суду с просьбой
установить следующие временные меры:
«В отношении Конвенции о финансировании терроризма Украина просит Суд наложить
следующие временные меры:
А) РФ должна воздерживаться от любых действий, которые могут обострить или
продлить в Суде спор, касающийся Конвенции о финансировании терроризма, или затруднить
вынесение решения по данному спору.
Б) РФ должна осуществлять надлежащий контроль над своей границей с целью
предотвращения дальнейшего финансирования терроризма, включая поставку оружия с
территории Российской Федерации на территорию Украины.
В) РФ должна остановить и предотвратить осуществление со своей территории переводов
денег, оружия, транспортных средств, оборудования, а также (предотвратить) предоставление
обучения или дополнительных лиц группам, которые совершали или будут совершать
террористические акты против гражданских лиц на территории Украины, включая «Донецкую
Народную Республику», «Луганскую Народную Республику», «Харьковских партизанов» и
иные, а также связанные с ними группы и отдельные лица.
Г) РФ должна использовать все имеющиеся в её распоряжении средства, чтобы группы
(действующие в Украине), которые получали с территории России деньги, оружие,
транспортные средства, оборудование, обучение и дополнительных лиц, воздерживались от
совершения террористических актов против гражданских лиц, находящихся на территории
Украины.
В отношении Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации Украина
просит Суд наложить следующие временные меры:
(A) РФ должна воздерживаться от любых действий, которые могли бы усугубить или
продлить спор по Конвенции о Ликвидации всех форм расовой дискриминации в Суде или
затруднить вынесение решения по данному спору.
Б) РФ должна воздерживаться от любых действий, связанных с расовой дискриминацией в
отношении лиц, групп лиц или учреждений на территории, находящейся под ее (РФ)
эффективным контролем, включая Крымский полуостров.
 В) РФ должна воздерживаться и прекратить любые действия, связанные с политическим и
культурным подавлением крымскотатарского народа, включая приостановление Декрета,
запрещающего Меджлис крымскотатарского народа, и воздержание от применения этого
Декрета и других аналогичных мер, в то время как это дело находится на рассмотрении.
Г) РФ должна принимать все необходимые меры для предотвращения исчезновений
крымскотатарских лиц и оперативного расследования тех исчезновений, которые уже
произошли.
Д) РФ должна воздерживаться и прекратить политическое и культурное подавление в
отношении этнических украинцев в Крыму, включая приостановление ограничений на
образование на украинском языке, уважая этнический украинский язык и право на образование,
в то время как данное дело находится на рассмотрении.

15. По завершении своего второго раунда устных замечаний Россия сделала следующее
заявление:
«В соответствии со статьей 60 Регламента Суда по причинам, объясняемым в ходе этих
слушаний, Российская Федерация просит Суд отклонить просьбу об указании временных мер,
представленных Украиной.

16. Контекст, в котором данное дело рассматривается Судом, хорошо известен. На

большей части восточной Украины этот контекст характеризуется периодами экстенсивных
боевых действий, которые, как показывает отчёт перед Судом, потребовали большого числа
человеческих жертв. Разрушение 17 июля 2014 года самолёта Малайзийских авиалиний MH17
во время пролета над территорией Украины между Амстердамом и Куала-Лумпуром привело к
гибели 298 человек.

Суд хорошо осведомлен о масштабах этой трагедии. Тем не менее, дело в Суде
ограничено по масштабу. Что касается событий на восточной части территории, то Украина
возбудила разбирательства только в рамках МКСПТ (Международный совет, поддерживающий
справедливое судебное разбирательство). Что касается событий в Крыму, требование Украины
основано исключительно на КЛРД, и Суд не призван, как это было прямо признано Украиной,
выносить решения по любому вопросу, кроме утверждений о расовой дискриминации.

PRIMA FACIE JURISDICTION

1. Общее введение

17. Суд может определить временные меры только в том случае, если положения, на
которые ссылается Заявитель, выглядят prima facie i, чтобы предоставить основание для
установления его юрисдикции, но не должен быть уверен в том, что он обладает юрисдикцией в
отношении существа дела.
18. В настоящем деле Украина стремится установить юрисдикцию Суда по пункту 1
статьи 24 ИКПТ и по статье 22 КЛРД (см. Пункт 4 выше). Поэтому Суд должен в первую
очередь попытаться определить, налагают ли юрисдикционные санкции, содержащиеся в этих
документах prima facie, юрисдикцию на вынесение решения по существу дела, позволяя ему -
при выполнении других необходимых условий - указывать временные меры.

19. Украина и Российская Федерация являются участниками МКНТП, который вступил в

силу 10 апреля 2002 года. Депонированные ими документы о ратификации были сданы на
хранение 6 декабря 2002 года и 27 ноября 2002 года, соответственно. Ни один из них не сделал
оговорок к этому документу.

Кроме того, Украина и Российская Федерация являются участниками КЛРД, который

вступил в силу 4 января 1969 года. Украина сдала на хранение свою ратификационную грамоту
7 марта 1969 года с оговоркой к статье 22 Конвенции; 20 апреля 1989 года депозитарий получил
уведомление о том, что эта оговорка снята. Российская Федерация является участником КЛРД
как государства, продолжающего юридическое лицо Союза Советских Социалистических
Республик, которое с 4 февраля 1969 года сдало на хранение свою ратификационную грамоту с
оговоркой к статье 22 Конвенции; 8 марта 1989 года депозитарий получил уведомление о том,
что Резервирование было отменено.

20. В пункте 1 статьи 24 ИКСПТ предусматривается, что:

Любой спор между двумя или более государствами-участниками по поводу толкования
или применения Настоящей Конвенции, который не может быть урегулирован через
переговоры в разумное время, по запросу одной и сторон, должен быть передан в арбитраж.
Если в течение 6 месяцев с момента запроса о передаче спора в арбитраж, стороны не пришли к
согласию об организации арбитража, любая из сторон может передать спор в МС ООН, по
заявлению, в соответствии с Уставом МС ООН.
21. Что касается Конвенции по ликвидации расовой дискриминации, Статья 22 этого
документа гласит: «Любой спор между двумя или несколькими государствами-участниками
относительно толкования или применения настоящей Конвенции, который не разрешен путем
переговоров или процедур, специально предусмотренных в настоящей Конвенции, передается
по требованию любой из сторон в этом споре на разрешение Международного Суда, если
стороны в споре не договорились об ином способе урегулирования.
2. Сущность спора в отношении толкования и применения Международной
конвенции о борьбе с финансированием терроризма и Конвенции по ликвидации расовой
дискриминации.
22. Согласно п.1 ст. 24 Международной конвенции о борьбе с финансированием
терроризма и ст. 22 Конвенции по ликвидации расовой дискриминации, юрисдикция Суда
обуславливается существованием спора в отношении толкования и применения
соответствующей конвенции. Спор между государствами существует, когда они
«придерживаются явно противоположных взглядов касательно выполнения или невыполнения
определенных международных обязательств» (см. Alleged Violations of Sovereign Rights and
Maritime Spaces in the Caribbean Sea (Nicaragua v. Colombia), Preliminary Objections, Judgment,
I.C.J. Reports 2016, p. 26, para. 50, citing Interpretation of Peace treaties with Bulgaria, Hungary and
Romania, First Phase, Advisory Opinion, I.C.J. Reports 1950, p. 74)) Требования одной стороны
должны встречать «решительное сопротивление» второй стороны (South West Africa (Ethiopia v.
South Africa; Liberia v. South Africa), Preliminary Objections, Judgment, I.C.J. Reports 1962, p. 328).
С целью определить, существует ли спор Суд «не может ограничить себя от замечания, что
одна из Сторон утверждает, что Конвенция применяется, в то время как другая отрицает это»
(Immunities and Criminal Proceedings (Equatorial Guinea v. France), Provisional Measures, Order of
7 December 2016, para. 47).
Поскольку Украина в качестве основы для юрисдикции Суда ссылается на
компромиссные положения в двух международных конвенциях, Суд должен удостовериться в
том, что «действия, на которые жалуется заявитель, при отсутствии доказательств в пользу
противного подпадают под положения этих документов и …, следовательно, Суд над этим
спором имеет юрисдикцию к рассмотрению, ввиду обстоятельств, связанных с предметом
рассмотрения (ratione materiae). (из того же источника)
23. На данном этапе разбирательства, Суд должен установить (1) имеется ли в протоколе
разногласие по вопросу права или по вопросу факта между двумя государствами; и (2)
относится ли это разногласие к «толкованию и применению» соответствующей конвенции, как
того требует п. 1 ст. 24 Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма и
ст. 22 Конвенции по ликвидации расовой дискриминации.
(а) Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма
24. Украина утверждает, что «[а] спор явно возник в отношении толкования и применения
Конвенции о финансировании терроризма». Украина заявляет, что в дипломатической ноте от
28 июля 2014 года сообщается о том, что «Российская Федерация нарушает Конвенцию о
борьбе с финансированием терроризма» и что Российская Федерация неоднократно
информировалась о характере их требований. Согласно заявлению Украины, «Российская
Федерация совершенно ясно дала понять как словом, так и делом, что она оспаривает
требования Украины».

25. Украина утверждает, что в восточной части её территории, с весны 2014 г., Российская
Федерация систематически снабжала незаконные вооруженные группы, такие как «Донецкая
Народная Республика» (ДНР), «Луганская Народная Республика» (ЛНР), «Партизаны
Харьковской Народной Республики», а также объединенные группы и отдельных физических
лиц, тяжёлой военной техникой, деньгами, людьми, обучением, а также оказывала другие виды
поддержки. Эта помощь, согласно заявлению Украины, использовалась не только для
поддержки борьбы с украинскими властями, но и для совершения террористических нападений
на мирное население, в соответствии со смыслом пунктов (a) и (b) ч.1 ст. 2, таких как обстрел
гражданских лиц в Вольновахе, Краматорске и Мариуполе, бомбардировки мирного митинга в
поддержку национального единства в Харькове и расстрела самолета MH17 авиакомпании
Malaysian Airlines. Украина утверждает, что определение средств, содержащихся в МКФТ,
является «чрезвычайно широким» и включает, в частности, такое оружие, которое, согласно
заявлению Украины, было предоставлено Российской Федерацией. Украина добавляет, что
Российская Федерация знала, что поддерживаемые ею «незаконные вооруженные группы»
совершали террористические акты. Украина также утверждает, что обязательство,
содержащееся в статье 18 (см. п. 72 ниже), о сотрудничестве в предотвращении
финансирования терроризма, является «широким» и включает в себя обязательство принимать
все практически осуществимые меры для предотвращения предоставления или сбора частными
лицами средств для терроризма, а также обязательства государства не финансировать
терроризм напрямую. Украина утверждает, что Российская Федерация не сотрудничала в
предотвращении финансирования террористических актов и «незаконно финансировала
терроризм напрямую» в нарушение ст. 18 МКФТ.
26. Российская Федерация отрицает наличие какого-либо спора между сторонами
относительно интерпретации и применения Международной конвенции по борьбе с
финансированием терроризма. Хотя она и согласна с тем, что во время конфликта, который
начался весной 2014 года, имели место случаи якобы неизбирательного артиллерийского
обстрела и другие нарушения обеими сторонами норм гуманитарного права, она считает, что
эти действия не попадают под определение террористических актов, предусмотренное в пункте
1 статьи 2 Конвенции (См. Пункт 73 ниже). Российская Федерация утверждает, что ни один
международный орган или Организация, изучающий нынешнюю ситуацию на востоке
Украины, не квалифицировал боевые действия с точки зрения терроризма. Далее она
утверждает, что Украина не смогла представить какой-либо документ какой-либо
международной организации или государства, кроме самой Украины, характеризующий акты
ДНР И ЛНР как террористические акты. Российская Федерация добавляет, что большинство
жертв среди гражданского населения находится на территориях, находящихся под контролем
ДНР и ЛНР, и что многочисленные источники сообщают, что украинские вооруженные силы
сами несут ответственность за многочисленные акты неизбирательного артиллерийского
обстрела, начиная с обстрела жилых районов в Славянске в мае 2014 года, когда многие
граждане были убиты и ранены обстрелом украинских вооруженных сил, а жилые здания,
больницы и инфраструктура были разрушены или повреждены. В отношении утверждений,
касающихся сбитого авиалайнера MH17 авиакомпании MalaysiaAirlines, Российская Федерация
утверждает, что доказательства не предполагают, что какие-либо средства были предоставлены
с намерением или знанием того, что они должны были быть использованы для
террористических актов против гражданских лиц.
27. Российская Федерация утверждает, что в любом случае Международная конвенция по
борьбе с финансированием терроризма обязывает государства сотрудничать в предотвращении
и наказании финансирования террористической деятельности частными субъектами, но что оно
не охватывает вопросы ответственности государств за финансирование такой деятельности
самим государством. Она утверждает, что текст Конвенции, ее редакционная история, а также
последующая практика подтверждают, что она предназначена только для решения
государственных обязательств в отношении частных субъектов, а не для широкого
регулирования вопросов ответственности государства за свои собственные действия. Из этого
следует, что, по мнению Российской Федерации, предполагаемые случаи, когда государство,
якобы финансирующее террористические акты, как они определены в Конвенции, не
подпадают под юрисдикцию, предусмотренную в статье 24 Конвенции.
28. В частности, Российская Федерация утверждает, что обязанность по предотвращению
(превенции), предусмотренная в статье 18 Международной конвенции по борьбе с
финансированием терроризма, значительно ограничена в различных отношениях. Во-первых,
государства несут обязанность только сотрудничать в предотвращении конкретных актов
финансирования, криминализируемых Конвенцией (подлежащие наказанию по Конвенции).
Статья 18 Конвенции не содержит, как такового, обязательства по предотвращению таких
актов. Во-вторых, данное обязательство сводится к сотрудничеству в предотвращении
«подготовки на [соответствующих] территориях» государств-участников совершения действий,
запрещенных Конвенцией. В-третьих, государство-участник Конвенции может нести
ответственность только за нарушение статьи 18, если фактически были совершены действия,
запрещенные Конвенцией.
  29. Суд полагает, что, как следует (видно) из протокола судебного разбирательства,
Стороны расходятся в вопросе о том, породили ли события, произошедшие в восточной
Украине с весны 2014 года, вопросы, связанные с их правами и обязательствами по
Международной конвенция по борьбе с финансированием терроризма. Суд отмечает, что
Украина утверждает, что Российская Федерация не выполнила свои обязательства по статьям 8,
9, 10, 11, 12 и 18. В частности, Украина утверждает, что Российская Федерация не приняла
надлежащие меры для предотвращения финансирования терроризма в Украине
государственными и частными субъектами на территории Российской Федерации и что она
(РФ) неоднократно отказывалась расследовать, преследовать в судебном порядке или выдавать
«правонарушителей на своей территории, доведенных до его сведения Украиной». Российская
Федерация категорически отрицает, что она совершила какое-либо из вышеуказанных
нарушений.
30. Суд должен удостовериться в том, что действия Украины, о которых она подала
жалобу, являются prima facie (на первый взгляд или принято как правильное, пока не доказано
обратное), способны подпадать под положения Конвенции (см. Пункт 22 выше). Суд считает,
что по крайней мере некоторые из утверждений, сделанных Украиной (см. Пункт 29 выше)
могут подпадать под сферу действия МКБФТ (ICSFT - International Convention for the
Suppression of the Financing of Terrorism- Международная конвенция о борьбе с
финансированием терроризма) ratione materiae (ввиду обстоятельств, связанных предметом
рассмотрения).
31. По мнению Суда, вышеупомянутых элементов достаточно на данном этапе для
установления prima facie существования спора между Сторонами относительно толкования и
применения МКБФТ. В ходе слушаний был поднят вопрос об определении «фондов» в пункте
1, статьи 1 Конвенции (см. Пункт 73 ниже). Был также поднят вопрос о том, подпадают ли под
действие Конвенции финансирование терроризма со стороны самого государства. В целях
определения наличия спора, связанного с Конвенцией, Суд не должен делать каких-либо
заявлений по этим вопросам.
(b) Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации
32. Украина утверждает, что между Сторонами существует спор о толковании и
применении КЛРД (CERD- The Committee on the Elimination of Racial Discrimination- Комитет
по ликвидации расовой дискриминации). В частности, он утверждает, что Российская
Федерация, дискриминируя крымских татар и этнических украинцев в Крыму, нарушила
положения настоящей Конвенции.
33. Украина утверждает, что после предполагаемой аннексии Крымского полуострова в
марте 2014 года Российская Федерация использовала свой контроль над этой территорией,
чтобы навязать политику российского этнического доминирования, «продолжая культурное
уничтожение нерусских сообществ на систематической и постоянной основе кампаний
дискриминации».
34. Что касается крымско-татарского сообщества, то Украина утверждает, что Российская
Федерация подавила своих политических лидеров и институты, «которые, в частности, «
объявили вне закона Меджлис, центральное самоуправление крымско-татарской жизни »и«
предотвратили важные культурные мероприятия, совершали похищения и убийства, проводили
кампанию произвольных обысков и задержаний, заставляли замолчать СМИ и подавляли права
на образование». Украина утверждает, что «за последнее время одиннадцать крымских татар,
которые мирно протестовали против произвольных обысков, были насильственно задержаны».
В отношении этнических украинцев, проживающих в Крыму, Украина заявляет, что Российская
Федерация ограничила их права на образование и способность сохранять свой язык и культуру
и наложила дискриминационные ограничения на этнические украинские СМИ на полуострове.
35. Российская Федерация утверждает, что между Сторонами нет спора относительно
толкования или применения КЛРД. Она утверждает, что Украина не смогла доказать, что, prima
facie, мнимые (заявленные) факты представляют собой нарушения положений Конвенции. Она
утверждает, в частности, что Заявитель не продемонстрировал, что обыски, превентивные меры
или уголовные разбирательства, проводимые крымскими властями против некоторых лиц
татарского или украинского происхождения, применялись дискриминационным образом на
основании расового или этнического происхождения заинтересованных сторон. По ее мнению,
в Украине не установлено, что российские власти занимались систематической практикой
насильственных похищений и убийств, мотивированных расовыми или этническими
соображениями.
36. Далее Российская Федерация оспаривает утверждения Украины о том, что
образовательные права татарской и украинской общин были ограничены. Он утверждает,
например, что Крымский федеральный университет признает украинский и татарский языки в
качестве языков обучения и что существует десяток школ, которые предлагают обучение на
украинском языке. Российская Федерация также не согласна с утверждением Украины о том,
что Респондент пытался заставить замолчать татарские и украинские СМИ в Крыму. Она
утверждает, что сегодня в Крыму зарегистрировано более 80 радиостанций, телевизионных
каналов и газет на украинском и татарском языках, и что лишь несколько СМИ на этих двух
языках не зарегистрированы, потому что их заявление было неполным. Далее Российская
Федерация отрицает, что она подавила политических лидеров и институты татарской и
украинской сообществ. Что касается Меджлиса, то Российская Федерация утверждает, что она
ошибочно была охарактеризована Украиной как «учреждение центрального самоуправления
крымско-татарской жизни»: это не единственный представительный орган крымских татар. Так
же она добавляет, что в любом случае, решение о запрете Меджлиса было принято по
соображениям безопасности, а также общественного порядка, и не имело никакого отношения к
этнической принадлежности его членов.
37. На основе свидетельствующих документов, представленных в Суд, Суд считает, что
Стороны расходятся в вопросе о том, породили ли события, произошедшие в Крыму с конца
февраля 2014 года, вопросы, связанные с их правами и обязательствами по Конвенции о
ликвидации всех форм расовой дискриминации (CERD – КЛРД). Суд отмечает, что Украина
заявила, что Российская Федерация нарушила свои обязательства по настоящей Конвенции
путем систематической дискриминации и жестокого обращения с крымскими татарами и
этническими украинцами в Крыму, подавлением политического и культурного самовыражения
крымско-татарской индивидуальности, запрещением Меджлиса, препятствовали собранию
крымских татар и этнических украинцев для проведения и празднования важных культурных
мероприятий, а также запрещали использование крымско-татарского языка и обучение на
украинском языке. Российская Федерация решительно отрицает, что она совершила какое-либо
из нарушений, указанных выше.
38. Деяния, на которые ссылается Украина, в частности запрет Меджлиса и
предполагаемые ограничения культурных и образовательных прав крымских татар и
этнических украинцев, по всей видимости, могут подпадать под сферу действия КЛРД ratione
materiae (ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения).
39. По мнению Суда, вышеупомянутые элементы являются достаточными на данном
этапе для установления prima facie (на первый взгляд) наличия спора между Сторонами
относительно толкования и применения КЛРД.
3. Процедурные предпосылки
 40. Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма (ICSFT - МКБФТ)
и КЛРД содержат процессуальные предварительные условия, которые должны быть выполнены
до рассмотрения судом.
41. В соответствии с пунктом 1 статьи 24 МКБФТ (см. Пункт 20 выше) спор, который
«Не может быть урегулирован путем переговоров в течение разумного срока», подается в
арбитраж по просьбе одной из сторон, и он может быть передан в Суд только в том случае, если
стороны не в состоянии договориться о формировании арбитража в течение шести месяцев с
момента дата запроса.
42. В соответствии со статьей 22 КЛРД (см. Пункт 21 выше) спор, о котором идет речь в
Суде, должен представлять собой спор, который «не урегулирован путем переговоров или
процедурами, прямо предусмотренными в настоящей Конвенции». Кроме того, в статье 22
говорится, что спор может быть передан в Суд по просьбе одной из сторон, только если
стороны не согласились с другим способом урегулирования. Суд отмечает, что ни одна из
Сторон не оспаривает выполнение этого последнего условия по делу.
43. В отношении переговоров, на которые ссылаются обе компромиссные оговорки, Суд
отмечает, что переговоры отличаются от простых протестов или споров и требуют подлинной
попытки одной из сторон вступить в переговоры с другой стороной в целях разрешения спора.
В тех случаях, когда переговоры уже начаты или предпринимаются попытки для их начала,
предварительное условие переговоров выполняется только тогда, когда попытка переговоров
была неудачной или же переговоры закончились неудачей, стали бесполезными или зашли в
тупик. Для того чтобы выполнить предварительное условие переговоров, содержащихся в
компромиссной оговорке договора, «предмет переговоров должен относиться к предмету спора,
который, в свою очередь, должен касаться существенных обязательств, содержащихся в
рассматриваемом договоре" (См. Применение Международной конвенции о ликвидации всех
форм расовой дискриминации (Грузия против Российской Федерации), «Предварительные
возражения», «Решение», «Отчеты IС 2011» (I), стр. 132-133, пункты 157-161).
44. На этом этапе разбирательства Суд сначала должен оценить, действительно ли
Украина пыталась вступить в переговоры с Российской Федерацией, чтобы разрешить спор о
соблюдении последним его существенных обязательств по МКБФТ и КЛРД, а также о том,
проводила ли Украина эти переговоры, насколько это возможно.
45. Что касается спора по поводу Международной Конвенции о борьбе с
финансированием терроризма, если Суд полагает, что переговоры имели место, но не привели к
положительным результатам, Суду также придется рассмотреть вопрос о том, пыталась ли
Украина разрешить спор путем Арбитража по условиям предусмотренным ст.24 п.1 Конвенции.
46. Что касается Конвенции по ограничению расовой дискриминации на ряду с
предварительными условиями переговоров, статья 22 включает другие предварительные
условия переговоров, а именно использование процедур, которые прямо предусмотрены в
Конвенции. В данном контексте, для определения временных мер, суду необходимо определить
предварительные условия по статье 22 и соблюдение Украиной требований, предусмотренных
статьей 22.

(а) Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма

47. Что касается процедурных условий, установленных статьей 24, параграфом 1, ICSFT,
Украина утверждает, что в течении 2 лет она предпринимала попытки урегулирования спора
путем переговоров с РФ, в том числе обмен более 40 дипломатических нот и участия в 4
двусторонних переговоров. Украина утверждает, что РФ не ответила на корреспонденцию
(письма) Украины, отказала заниматься дело по существу и упорно не желает вести переговоры
в конструктивном ключе, заявляя, что заявления Украины не имеют основания по
Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма. Украина утверждает, что
это делает очевидным тот факт, что спор не может быть урегулирован путем переговоров в
течение разумного срока, и что дальнейшие переговоры будут безуспешными, следовательно,
словестной нотой от 19 апреля 2016 г. Украина предложила РФ передать спор в Арбитраж в
соответствии со статьей 24 п. 1.
 48. Украина объясняет, что это было за два месяца до того, как РФ согласилась обсудить
вопрос о передаче дела в Арбитраж. Украина заявляет, что в августе 2016 г.
Проинформировала РФ о своем взгляде на то, как должен быть организован Арбитраж. Это
означает, что только в октябре 2016 РФ ясно заявила о своем намерении участвовать в
Арбитраже, если стороны достигнут соглашение о его организации и представила встречное
предложение. Украина утверждает, что она продолжала достичь соглашения с РФ по поводу
организации Арбитража, путем дипломатических обменов. Однако, Украина заявила, что
соглашения не было достигнуто. Украина утверждает, что основные причины того, что стороны
были неспособны договориться по поводу Арбитража, это 6 месяцев промедления со стороны
РФ и расхождение во взглядах на различные важные вопросы. Ведь прошло больше полугода с
тех пор, как Украина обратилась в Арбитраж без достижения согласия с РФ по вопросу об
организации Арбитража. Украина заявляет, что процедурные условия, предусмотренные ст.24
п.1 Международной Конвенции о борьбе с финансирование терроризма, были выполнены,
когда Украина передала дело в суд.

49. РФ со своей стороны утверждает, что Украина не выполнила свои обязательства по

ведению переговоров, как это предусмотрено в Международной конвенции о борьбе с
финансированием терроризма. В частности РФ утверждает, что Украина не вела переговоры
добросовестно, как было заявлено ей о том, что РФ якобы нарушило свои обязательства по
Конвенции; и что РФ не предприняло добросовестно усилий по организации Арбитражного
суда.

50. Что касается первого аргумента Украины, РФ поясняет, что в ходе обмена
дипломатическими нотами Украина постоянно настаивала на своей позиции, не проявляя
никакого желания вступать в переговоры с РФ по актуальным вопросам. В частности, РФ
утверждает, что Украина выдвигает голословные заявления о том, что РФ нарушает положения
Конвенции. РФ утверждает, что почти все дипломатические ноты Украины, которые были
предназначены для решения вопросов связанных с Конвенцией, были тесно переплетены с
обвинениями в адрес РФ относительно запрета на применение силы. РФ заявляет, что она
несколько раз требовала от Украины предоставления доказательных материалов и
всестороннюю информацию и данные для того, чтобы иметь возможность проверить заявления
Украины. РФ утверждает, что если бы такие элементы подтвердили заявления Украины, она
(РФ) приняла бы соответствующие меры, как того требует Конвенция. Однако Украина не
выполнила этих условий, тем самым делая бессмысленным следующих этап переговоров,
который был предусмотрен.

51. Что касается второго аргумента, РФ заявляет в частности, что Украина никогда не
предоставляла конкретных предложений для заключения арбитражного соглашений. Согласно
мнению РФ, обращение к временной Палате этого суда, предложенного Украиной, не может
квалифицироваться как Арбитраж по ст.24 Международной Конвенции о борьбе с
финансированием терроризма. По мнению ответчика, РФ предоставила полные проекты для
арбитражного соглашения, а также проект процессуальных норм с целью решить проблемы
Украины. РФ добавляет, что она никогда не получала каких-либо конкретных комментариев о
Украины, касающихся проекта арбитражного соглашения.

52. Суд отмечает, что это следует из протокола судебного заседания, что вопросы,
касающиеся применения Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма
относительно ситуации в Восточной Украине, были поставлены в двусторонних переговорах и
контактах между Сторонами. В частности, Украина направила дипломатическую ноту РФ от 28
июля 2014 года, в которой утверждалось, что последняя (РФ) нарушило свои обязательства по
Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма. Посредством
дипломатической ноты о 15 октября 2015 года РФ отрицало заявление, сделанное Украиной.
Далее следовали дипломатические обмены, в которых Украина конкретно указывала на
нарушения РФ-цией своих обязательств по Международной конвенции. В течении двух лет
стороны также провели 4 встречи (переговоры), направленные на решение вопросов, связанных
с этой конвенцией. Эти факты свидетельствуют о том, что перед подачей заявления Украина и
РФ вели переговоры, касающиеся согласия последней (РФ) с ее обязательствами по
Международной Конвенции. Из фактов следует, что эти вопросы не могли быть решены путем
переговоров.

53. Что касается предварительных условий, относящихся к передаче спора в Арбитраж,

Суд отмечает, что вербальной (словестной) нотой от 19 апреля 2016 года Украина подала
запрос в Арбитраж, где выступила против РФ. РФ отреагировала посредством вербальной ноты
от 23 июня 2016 года, в которой она предложила обсудить вопросы, касающиеся создания
Арбитража на встрече, которая должна была состоятся через 1 месяц. Посредством вербальной
ноты от 31 августа 2016 года Украина предложила РФ прибегнуть к помощи Временной Палаты
Суда. В своей вербальной ноте к Украине от 3 октября 2016 года РФ отклонило это
предложение и представила свой собственный проект арбитражного соглашения и прилагаемых
процедурных правил. На встрече 18 октября 2016 года Стороны обсудили организацию
Арбитража, но соглашения достигнуто не было. Дальнейшие обмены между Сторонами также
не увенчались успехом. Выяснено, что в течении 6 месяцев со дня подачи запроса в Арбитраж,
Сторонам не удалось достичь соглашения о его организации.

54. Вышеупомянутые элементы являются достаточными на данном этапе для

установления того, что процедурные предварительные условия по ст. 24 п.1 Международной
Конвенции были соблюдены.

(б) Международная Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации

55. Что касается процедурных условий, установленных ст.22 Международной конвенции о

ликвидации всех форм расовой дискриминации, Украина утверждает, что она предпринимала
значительные усилия для проведения переговоров по урегулированию споров, включая обмен
более чем 20-ю дипломатическими нотами и участие в трех этапах двусторонних переговоров.
Украина ссылается, в частности, на дипломатическую ноту о 23 сентября 2014 года в которой
она предоставила РФ ряд нарушений этой конвенции. Однако, Украина заявляет, что РФ не
ответила на корреспонденцию Украины, отказалась вникать в существо спора и не желала вести
переговоры в конструктивном ключе. РФ отказалась участвовать в подробном обсуждении
заявлений, представленных Украиной, и избегала обсуждения соответствующих вопросов.
Украина утверждает, что в течении 3 двусторонних переговорных сессий, проведенных в
Минске, она пыталась разрешить спор, однако РФ не предоставила прямых и конкретных
ответов на поднятые вопросы. Украина заявляет, что в тоже время, РФ отказывалась
вовлекаться в конструктивное обсуждение вопросов о дискриминации в Крыму, РФ продолжает
дискриминировать крымских татар и этнических украинцев на территории Крыма. Стало
очевидно, что дальнейшие переговоры будут бесполезными и наносящими ущерб людям,
живущим под дискриминационным оккупационным режимом. Украина заявляет, что
процедурные условия ст. 22 Конвенции таким образом были соблюдены.

56. Далее Украина заявляет, что РФ не права в своем заявлении о том, что Украина была
обязана исчерпать все возможности к двусторонним переговорам и попытаться предпринять
попытки для рассмотрения спора в Комитете по ликвидации расовой дискриминации,
учрежденной Конвенцией (в дальнейшем – Комитет по конвенции о ликвидации расовой
дискриминации). Являются или нет предварительные условия, предусмотренные ст. 22
Конвенцией о ликвидации расовой дискриминации кумулятивными, по мнению Украины это не
имеет значения на текущей стадии судебного разбирательства, которая требует только
установления юрисдикции prima facie (дословный перевод: юрисдикция на первый взгляд).
57. Российская Федерация, со своей стороны, утверждает, что ни одно из процессуальных
условий, изложенное в статье 22 Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации
не было выполнено Украиной. Во-первых, Россия утверждает, что нет никаких доказательств
подлинной попытки вести переговоры. Хотя ответчик (Россия) признаёт, что в течение двух с
половиной лет между сторонами осуществлялась дипломатическая переписка, и было
проведено 3 Раунда встреч. Он утверждает, что Украина просто помещает в документе
дипломатической переписки определенное количество обвинений, которые постоянно
переходили от одного документа к следующему, что делает невозможным установить позиции
обеих сторон по рассматриваемым вопросам. Во-вторых, Российская Федерация отмечает, что
Украина не направила свои претензии Комитету по ликвидации всех форм расовой
дискриминации, в то время как в статьях 11-13 Конвенции устанавливается конкретная
процедура передачи межгосударственных жалоб в этот Комитет. Ответчик (Россия) добавляет,
что при обмене дипломатическими документами, он безотлагательно напомнил Заявителю 27
ноября 2014 года, что Украина должна следовать этой процедуре. Он напоминает, что Комитет
может инициировать процедуру незамедлительных действий, когда ситуация требует
«немедленного внимания для предотвращения или ограничения масштабов или числа
серьезных нарушений Конвенции».
58. Российская Федерация считает, что два предварительных условия в Статье 22
Конвенции, а именно, обращение к переговорам и к процедурам, прямо предусмотренные в
Конвенция, являются совокупными. Россия отмечает, что Суд в своей правовой практике
признал, что на момент разработки Конвенции идея принудительного урегулирования споров
была неприемлемой для ряда государств. Это объясняет, почему были предусмотрены
дополнительные ограничения в отношении судебного урегулирования в форме
предварительных переговоров и других процедур урегулирования без ограничения сроков в
целях содействия более широкому принятию государствами-членами Конвенции о ликвидации
всех форм расовой дискриминации.
***
59. Суд напоминает, что ранее он пришел к выводу, что 22 статья Конвенции
устанавливает предварительные условия, которые должны быть выполнены до Суда (см.
Application of the International Convention on the Elimination of All Forms of Racial Discrimination
(Georgia v.Russian Federation), Preliminary Objections, Judgment, I.C.J. Reports 2011 (I), p. 128,
para. 141). Он отмечает, что, как свидетельствует протокол разбирательства, вопросы,
связанные с применением Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации в
отношении ситуации в Крыму, были подняты во взаимных соглашениях и переговорах между
Сторонами, которые обменялись многочисленными дипломатическими документами в ходе
дипломатических переговоров и провели три раунда двусторонних переговоров по этому
вопросу. Эти факты свидетельствуют о том, что до подачи заявления Украина и Российская
Федерация вели переговоры по вопросу соблюдения последним его существенных обязательств
по Конвенции. Из также записи следует, что эти вопросы не были урегулированы путем
переговоров в момент подачи заявки.
60. В статье 22 Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации также
говорится о «процедурах, прямо предусмотренных» в Конвенции о ликвидации всех форм
расовой дискриминации. В соответствии со статьей 11 Конвенции «если государство-участник
считает, что другое государство-участник не выполняет в жизнь положения настоящей
Конвенции», этот вопрос может быть доведен до сведения Комитета по Конвенции. Ни одна из
Сторон не утверждает, что спорные вопросы были доведены до сведения Комитета. Хотя обе
Стороны согласны с тем, что переговоры и применение процедур, упомянутых в статье 22
Конвенции, являются предварительным условием, которое должно быть выполнено до Суда.
Стороны не согласны с тем, являются ли эти предварительные условия альтернативными или
накопительными. Суд считает, что на данном этапе судебного разбирательства не нужно делать
заявления на рассмотрение Комитета по этому вопросу. Следовательно, тот факт, что Украина
не передала этот вопрос на рассмотрение Комитета по Конвенции, не препятствует тому, чтобы
Суд пришел к выводу о наличии у него юрисдикции prima facie.
61. В свете всего вышесказанного Суд считает, что процессуальные предварительные
условия в соответствии со статьей 22 Конвенции, были соблюдены.
4. Заключение о юрисдикции prima facie
62. Суд считает, что он является prima facie. Он обладает юрисдикцией в соответствии с
пунктом 1 статьи 24 ICSFT (Международная конвенция о борьбе с финансированием
терроризма) и статьей 22 Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации для
рассмотрения дела в той мере, в которой спор между Сторонами связан с «Толкованием или
применением» соответствующей Конвенции.

II. ПРАВА, ЗАЩИТА КОТОРЫХ РАЗЫСКИВАЕТСЯ

И ТРЕБУЮТСЯ МЕРЫ
1. Общее введение
63. Право Суда устанавливать временные меры в соответствии со статьей 41 Статута
имеет своей целью сохранение соответствующих прав, заявленных сторонами по делу, до
вынесения им решения по существу. Из этого следует, что Суд должен заботиться о сохранении
такими мерами прав, которые впоследствии могут быть признаны его принадлежать любой из
сторон. Таким образом, Суд может осуществлять эту власть только в том случае, если он
убежден, что права, заявленные стороной, требующей таких мер, являются по меньшей мере
правдоподобными (см., Например, Иммунитеты и Уголовное судопроизводство
(Экваториальная Гвинея против Франции), Временные меры, 7 декабря 2016 года, пункт 71)
64. На этом этапе слушаний Суд, однако, не призван, чтобы определить окончательно,
существуют ли права, которые Украина хочет видеть защищенными; это должно только
решить, вероятны ли права, требуемые Украиной на достоинствах, и для которых она ищет
защиту, (см., например, там же., параграф. 78). Кроме того, связь должна существовать между
правами, защита которых разыскивается и временные меры, к которым требуются (там же.,
параграф. 72).
2. Международная конвенция по предотвращению финансирования терроризма
65. В ее Применении Украина отстаивает права в соответствии со Статьями 8, 9, 10, 11, 12
и 18 ICSFT. Однако в целях его распоряжения об индикации временных мер, чтобы определить
права, которые он стремится защитить ожидая решения о достоинствах, Украина полагается
исключительно на Статью 18 ICSFT.
66. Украина утверждает, что, в соответствии со Статьей 18 ICSFT, имеет право на
сотрудничество Российской Федерации в предотвращении финансирования терроризма, т.е.,
предоставление или коллекция фондов с намерением, что они должны использоваться, или в
знании, что они будут использоваться, чтобы выполнить террористические акты, определенные
в Статье 2, параграфах 1 (a) и 1 (b) Соглашения. Как примеры таких действий, совершенных на
ее территории, Украина относится, в частности к (a) взрыв мирных демонстрантов в Харькове;
(b) бомбардировка Мариуполя; (c) нападения на Volnovakha и Краматорск; и (d) стрельба вниз
Рейса MH17 Malaysia Airlines, все из которых, по словам Претендента, правдоподобно
включили “намерение вызвать смерть или серьезную травму гражданским лицам” и имели
вероятную цель, “чтобы запугать население”.
67. Украина утверждает, что состояние вооруженного конфликта не исключает
применение ICSFT. Согласно Украине, международное гуманитарное право не является
единственным соответствующим законом применимый в ситуациях вооруженного конфликта.
ICSFT также применяется в таких ситуациях, пока те, на которых атакуют не активно заняты
вооруженным конфликтом. Гражданские лица, живущие далекий от зон конфликта, кто не
принимает активное участие в военных действиях, могут быть жертвами террористических
атак, финансированных внешними поставщиками военной материальной части. Украина
утверждает, что обязательства под ICSFT отличаются от тех в соответствии с международным
гуманитарным правом, потому что-то соглашение обращается к финансированию терроризма,
“тема, не затронутая вообще законами, управляющими вооруженным конфликтом”.
68. Украина утверждает, что, данный свидетельские показания перед Судом, “это намного
больше чем просто 'вероятный'”, что Российская Федерация нанялась и продолжает участвовать
в запрещенном поведение под ICSFT. Украина заявляет, что различные “очень вероятные
международные организации” нашли, что Российская Федерация “финансировала свои
полномочия в Украине для много лет”. В этом отношении Украина относится, среди прочего, к
сообщениям о Специальной Контрольной Миссии Организации по безопасности и
сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), детализирующей многократные военные колонны танков,
бронетранспортеров и тяжелой артиллерии, перемещающейся из территории России через
украинскую границу.
 *
69. Российская Федерация утверждает, что определенные права, требуемые Украиной под
ICSFT, не вероятны. В частности, относясь на право к сотрудничеству в соответствии со
Статьей 18 Соглашения, которое является “единственным правом, которое Украина отстаивает
относительно Запроса”, объясняет это, что это право связано с существованием
финансирования террористических актов, как определено в Статье 2. Однако согласно
Российской Федерации, нет никакого вероятного заявления о террористических актах в
соответствии с Соглашением, переданным на территории Украины. Ответчик утверждает, что
жертвы среди гражданского населения, упомянутые Украиной в его Запросе, были вызваны
неразборчивым артобстрелом областей, которыми управляют обе стороны, а не
террористическими актами в рамках значения Статьи 2. В этом отношении это добавляет, что
собственные доказательства Украины показывают, что Претендент одинаково участвовал в
этих действиях.
69. Однако, по мнению Российской Федерации, нет правдоподобного утверждения об
актах терроризма в соответствии с Конвенцией, совершенных на территории Украины.
Ответчик утверждает, что жертвы среди мирного населения, на которые ссылается Украина в ее
запросе, были вызваны беспорядочным обстрелом районов, контролируемых обеими
сторонами, а не террористическими актами по смыслу статьи 2. В этой связи, он добавляет, что
собственные свидетельства Украины показывают, что заявитель в равной мере участвовал в
этих актах.
70. Российская Федерация утверждает, что Украина неверно описала характер дела,
ошибочно ссылаясь на Международную конвенцию о борьбе с финансированием терроризма.
По мнению Российской Федерации, имеющиеся факты непосредственно связаны с
международным гуманитарным правом. Ответчик отмечает, что в докладах по правам человека,
подготовленных такими организациями как Управление Верховного комиссара Организации
Объединенных Наций по правам человека (УВКПЧ), ОБСЕ и Международный Комитет
Красного Креста (МККК), говорится о необходимости «уважения международного
гуманитарного права» и о «нарушении принципов [международного гуманитарного права]
проведения различия, пропорциональности и меры предосторожности», но не характеризуются
такие акты как террористические акты. Российская Федерация заявляет, что инциденты,
связанные с нападениями в жилых районах, не могут регулироваться Международной
конвенцией о борьбе с финансированием терроризма и что, напротив, международное
гуманитарное право, очевидно, имеет применение.
71. По мнению Российской Федерации, во-первых, она не могла нарушить свои
обязательства по статье 18 Международной конвенции о борьбе с финансированием
терроризма, поскольку не было доказано, что вооруженные группы на востоке Украины
участвовали в террористических актах. Во-вторых, Российская Федерация напоминает свою
позицию о том, что Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма
обязывает государства сотрудничать в наказании и предотвращении финансирования частными
лицами террористической деятельности. В любом случае, ответчик утверждает, что нет
правдоподобного доказательства того, что оно финансировало терроризм по смыслу пункта 1
статьи 2 Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма. Ответчик
напоминает, что статья 2 касается исключительно средств, предоставленных со сведениями или
намерениями о том, что они должны использоваться для террористических актов, и что не было
доказательств того, что Российская Федерация целенаправленно предоставляла средства для
совершения предполагаемых террористических актов.
***
72. Суд отмечает, что Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма
налагает ряд обязательств на государств-участников в отношении предотвращения и
пресечения финансирования терроризма. Однако для целей своего запроса об указании
временных мер, Украина ссылается на свои права и соответствующие обязательства
Российской Федерации исключительно в соответствии со статьей 18 Конвенции, которая
гласит:
«1. Государства-участники сотрудничают в предупреждении преступлений, указанных в
статье 2, путем принятия всех практически осуществимых мер, в частности путем изменения,
при необходимости, их внутреннего законодательства для воспрепятствования или
противодействия подготовке в пределах их соответствующих территорий к совершению этих
преступлений на их территории или за ее пределами, в том числе:
а) мер, запрещающих на их территориях незаконную деятельность лиц или организаций,
которые умышленно поощряют, подстрекают, организуют или совершают преступления,
указанные в статье 2;
b) мер, обязывающих финансовые учреждения и другие организации, участвующие в
совершении финансовых операций, принимать самые эффективные из имеющихся в их
распоряжении мер для идентификации их постоянных или случайных клиентов, а также
клиентов, в пользу которых открыты счета, и обращать особое внимание на необычные или
подозрительные операции и сообщать об операциях, предположительно связанных с
преступной деятельностью. С этой целью государства-участники изучают возможность:
i) принятия правил, запрещающих открытие счетов, владельцы или бенефициары которых
не идентифицированы или не могут быть идентифицированы, и мер для обеспечения проверки
такими учреждениями личности настоящих участников таких операций;
ii) в отношении идентификации юридических лиц — предъявления к финансовым
учреждениям требования, когда это необходимо, принимать меры по проверке юридического
статуса и структуры клиента посредством получения — от государственного регистрационного
органа, клиента или от обоих — доказательства оформления клиента как юридического лица,
включая данные о наименовании клиента, его юридической форме, адресе, руководителях и
положениях, регулирующих полномочия по принятию обязательств от имени этого
юридического лица;»
(iii) принятие правил, которые налагают на финансовые учреждения обязательство
незамедлительно сообщать компетентным органам все сложные необычные крупные операции
и необычные схемы сделок, которые не имеют очевидной экономической или явно законной
цели, не опасаясь при этом уголовной или гражданской ответственности за нарушение любого
ограничения на раскрытие информации, если они добросовестно сообщают о своих
подозрениях;
(iv) требование к финансовым учреждениям сохранять, по меньшей мере, пять лет, все
необходимые записи об операциях, как внутренних, так и международных.
2. Государства-участники должны далее сотрудничать в предотвращении преступлений,
сформулированных в статье 2, с учетом:
(а) мер по надзору, включая, например, лицензирование, всех агентств по передаче денег;
(b) возможных мер обнаружения или мониторинга физической трансграничной перевозки
наличных денежных средств и оборотных документов на предъявителя при условии строгих
гарантий, обеспечивающих надлежащее использование информации и не препятствующих
каким-либо образом свободе движения капитала.
3. Государства-участники далее сотрудничают в предотвращении преступлений,
указанных в статье 2, путем обмена точной и проверенной информацией в соответствии со
своим внутренним законодательством и координации административных и других мер,
принимаемых в соответствующих случаях для предотвращения совершения преступлений,
указанных в статье 2, в частности путем:
(а) создания и поддержания каналов связи между их компетентными учреждениями и
службами в целях содействия безопасному и оперативному обмену информацией по всем
аспектам правонарушений, указанных в статье 2;
(b) сотрудничать друг с другом в проведении расследований в отношении преступлений,
указанных в статье 2, касающихся:
(i) личности, местонахождении и деятельности лиц, в отношении которых существуют
разумные подозрения в том, что они причастны к таким правонарушениям;
(ii) перемещения средств, связанных с совершением таких правонарушений.
4. Государства-участники могут обмениваться информацией через «Международную
организацию уголовной полиции (Интерпол).»
73. Статью 18 следует читать вместе со Статьей 2 ICSFT (Международная конвенция о
борьбе с финансированием терроризма), поскольку в соответствии со статьей 18 государства-
участники должны сотрудничать в предотвращении преступлений, указанных в статье 2, в
которой говорится следующее:
«1. Любое лицо совершает преступление в пределах настоящей Конвенции, если это лицо
каким-либо образом, прямо или косвенно, незаконно и умышленно предоставляет или собирает
средства с намерением их использования или с осознанием того, что они должны
использоваться полностью или частично, для выполнения:
(а) деяния, которое представляет собой преступление в рамках и в соответствии с
определениями, содержащимися в одном из договоров, перечисленных в приложении; или
(b) любое другое деяние, предназначенное для причинения смерти или серьезного
телесного повреждения гражданскому лицу или любому другому лицу, не принимающему
активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, когда цель такого
деяния по своему характеру или содержанию, заключается в запугивании населения или
принуждении правительства или международной организации совершить какое-либо действие
или воздержаться от него.
................................................................

3. Для того чтобы какое-либо деяние составляло правонарушение, указанное в пункте 1,

нет необходимости в том, чтобы денежные средства фактически использовались для
совершения преступлений, указанных в подпунктах (a) или (b) пункта 1.
4. Любое лицо также совершает преступление, если это лицо пытается совершить
правонарушение, указанное в пункте 1 настоящей статьи.

(iii) принятие правил, которые налагают на финансовые учреждения обязательство

незамедлительно сообщать компетентным органам все сложные необычные крупные операции
и необычные схемы сделок, которые не имеют очевидной экономической или явно законной
цели, не опасаясь при этом уголовной или гражданской ответственности за нарушение любого
ограничения на раскрытие информации, если они добросовестно сообщают о своих
подозрениях;

(iv) требование к финансовым учреждениям сохранять, по меньшей мере, пять лет, все
необходимые записи об операциях, как внутренних, так и международных.

2. Государства-участники должны далее сотрудничать в предотвращении преступлений,

сформулированных в статье 2, с учетом:

(а) мер по надзору, включая, например, лицензирование, всех агентств по передаче денег;

(b) возможных мер обнаружения или мониторинга физической трансграничной перевозки

наличных денежных средств и оборотных документов на предъявителя при условии строгих
гарантий, обеспечивающих надлежащее использование информации и не препятствующих
каким-либо образом свободе движения капитала.

3. Государства-участники далее сотрудничают в предотвращении преступлений,

указанных в статье 2, путем обмена точной и проверенной информацией в соответствии со
своим внутренним законодательством и координации административных и других мер,
принимаемых в соответствующих случаях для предотвращения совершения преступлений,
указанных в статье 2, в частности путем:

(а) создания и поддержания каналов связи между их компетентными учреждениями и

службами в целях содействия безопасному и оперативному обмену информацией по всем
аспектам правонарушений, указанных в статье 2;

(b) сотрудничать друг с другом в проведении расследований в отношении преступлений,

указанных в статье 2, касающихся:
 (i) личности, местонахождении и деятельности лиц, в отношении которых существуют
разумные подозрения в том, что они причастны к таким правонарушениям;

(ii) перемещения средств, связанных с совершением таких правонарушений.

4. Государства-участники могут обмениваться информацией через «Международную

организацию уголовной полиции (Интерпол).»

73. Статью 18 следует читать вместе со Статьей 2 ICSFT (Международная конвенция о

борьбе с финансированием терроризма), поскольку в соответствии со статьей 18 государства-
участники должны сотрудничать в предотвращении преступлений, указанных в статье 2, в
которой говорится следующее:

«1. Любое лицо совершает преступление в пределах настоящей Конвенции, если это лицо
каким-либо образом, прямо или косвенно, незаконно и умышленно предоставляет или собирает
средства с намерением их использования или с осознанием того, что они должны
использоваться полностью или частично, для выполнения:

(а) деяния, которое представляет собой преступление в рамках и в соответствии с

определениями, содержащимися в одном из договоров, перечисленных в приложении; или

(b) любое другое деяние, предназначенное для причинения смерти или серьезного
телесного повреждения гражданскому лицу или любому другому лицу, не принимающему
активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, когда цель такого
деяния по своему характеру или содержанию, заключается в запугивании населения или
принуждении правительства или международной организации совершить какое-либо действие
или воздержаться от него.

................................................................

3. Для того чтобы какое-либо деяние составляло правонарушение, указанное в пункте 1,

нет необходимости в том, чтобы денежные средства фактически использовались для
совершения преступлений, указанных в подпунктах (a) или (b) пункта 1.

4. Любое лицо также совершает преступление, если это лицо пытается совершить
правонарушение, указанное в пункте 1 настоящей статьи.
5. Любое лицо также совершает преступление, если это лицо:
(a) участвует в качестве сообщника в совершении какого-либо правонарушения,
указанного в пунктах 1 или 4 настоящей статьи;
(b) организует или руководит другими лицами для совершения преступления, указанного
в пунктах 1 или 4 настоящей статьи;
(c) содействует совершению одного или нескольких правонарушений, указанных в
пунктах 1 или 4 настоящей статьи, группой лиц, преследующих общую цель. Такое содействие
должно быть умышленным и должно:
(i) совершаться с целью содействия преступной деятельности или преступной цели
группы, где такая деятельность или цель связаны с совершением преступления, указанного в
пункте 1 настоящей статьи; или
(ii) приниматься с учетом намерения группы совершить преступление, указанное в пункте
1 настоящей статьи».

В соответствии с пунктом 1 статьи 1 Конвенции, понятие «фонды», на которое ссылается

статья 2 «Означает активы любого вида, будь то материальные или нематериальные, движимые
или недвижимые, независимо от их приобретения, а также юридически значимые документы
или документы в любом виде, в том числе в электронном или цифровом виде, подтверждающие
право собственности на такие активы или интерес к ним, включая, банковские кредиты,
дорожные чеки, банковские чеки, денежные переводы, акции, ценные бумаги, облигации,
векселя и аккредитивы ».

74. Таким образом, обязательства по статье 18 и соответствующие права основаны на

действиях, указанных в статье 2, а именно, на предоставлении или сборе средств с намерением
их использования или с осознанием того, что они должны использоваться для изложенных в
пунктах 1 (а) и 1 (b) настоящей статьи. Следовательно, в контексте просьбы об указании
обеспечительных мер, государство-участник Конвенции может полагаться на Статью 18, чтобы
потребовать от другого государства-участника сотрудничать с ним для предотвращения
определенных действий, только если такие действия действительно представляют собой виды
правонарушений по статье 2 Международной конвенции о борьбе с финансированием
терроризма.

75. В настоящем деле, действия, к которым относится Украина (см. Пункт 66 выше),
послужили источником смерти и ранениям большого числа мирного населения. Однако для
того, чтобы определить, по крайней мере действительны ли права, для которых Украина
стремится получить защиту необходимо удостоверится, имеются ли достаточные основания для
рассмотрения того, что другие элементы, изложенные в пункте 1 статьи 2, такие как элементы
намерения(умысла) или знания, отмеченные выше (см. Пункт 74), и элемент цели, указанные в
пункте 1 (b) статьи 2 существуют. На данном этапе разбирательства Украина не представила
Суду доказательства, которые служат основанием для удостоверения присутствия этих
элементов.
76. Таким образом, Суд приходит к выводу, что условия, необходимые для указания
обеспечительных мер в отношении прав, утверждаемых Украиной на основе Международной
Конвенции о борьбе с финансированием терроризма, не выполняются.

77. Вышеприведенное заключение не наносит ущерба обязательствам Сторон выполнять

требования Международной Конвенции о борьбе с финансированием терроризма и, в
частности, его статьи 18.

3. Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации

78. В своем Заявлении Украина отстаивает права согласно статьям 2, 3, 4, 5 и 6 Конвенции
по ликвидации расовой дискриминации. Однако для целей своего запроса об указании
временных мер для определения обеспечительных мер, которые оно стремится защитить до
принятия решения по существу, Украина полагается исключительно на статьи 2 и 5 Конвенции
(см. Пункт 80 ниже). Украина заявляет, что каждая из указанных мер касается этих прав. В этой
связи, он напоминает, что он просит Суд наказать Российскую Федерацию воздерживаться от
любого акта расовой дискриминации, приостановить решение о запрете Меджлиса
крымскотатарского народа, предпринять все необходимые шаги, чтобы остановить
исчезновение Крымскотатарских лиц и приостановить ограничения на обучение украинскому
языку.
79. Российская Федерация считает, что права, которые заявляет Украина, не являются
правдоподобными и не основаны на возможной интерпретации Конвенции о ликвидации всех
форм расовой дискриминации. Конвенция поясняет, что недостаточно утверждать, что какое-
либо лицо пострадало от предвзятого мнения или что одно из его или её прав было нарушено в
соответствии с данной Конвенцией. Должно быть доказано, что предвзятое мнение или
нарушение какого-либо права носит дискриминационный характер. Тем не менее, согласно
данным Российской Федерации, Украина не установила, что Ответчик (Российская Федерация)
принял меры, которые оказывают дискриминационное воздействие на татарскую и украинскую
общины, что свидетельствует о дифференциации обращения между данными общинами и
другими жителями в Крыму. Обратив внимание на Статьи 2 и 5 Конвенции о ликвидации всех
форм расовой дискриминации, Российская Федерация считает, что Украина просто приводит
список предполагаемых нарушений прав человека, затрагивающих людей татарского или
украинского происхождения; Ни в коем случае это не объясняет, как эти предполагаемые
нарушения представляют собой расовую дискриминацию в соответствии с Конвенцией о
ликвидации всех форм расовой дискриминации.
80. Суд отмечает, что Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации
налагает на государства-участников ряд обязательств в отношении ликвидации расовой
дискриминации во всех ее формах и проявлениях. Для целей Конвенции о ликвидации всех
форм расовой дискриминации, термин «расовая дискриминация» включает дискриминацию по
признаку этнического происхождения (Статья 1, пункт 1). Статьи 2 и 5 данной Конвенции, на
которые Украина ссылается для целей своего запроса об введении временных мер, гласят:
Статья 2
1. Государства-участники осуждают расовую дискриминацию и обязуются
безотлагательно всеми возможными способами проводить политику ликвидации всех форм
расовой дискриминации и способствовать взаимопониманию между всеми расами, и с этой
целью:
а) каждое государство-участник обязуется не совершать в отношении лиц, групп или
учреждений каких-либо актов или действий, связанных с расовой дискриминацией, и
гарантировать, что все государственные органы и государственные учреждения, как
национальные, так и местные, будут действовать в соответствии с этим обязательством;
b) каждое государство-участник обязуется не поощрять, не защищать и не поддерживать
расовую дискриминацию, осуществляемую какими бы то ни было лицами или организациями;
c) каждое государство-участник должно принять эффективные меры для пересмотра
политики правительства в национальном и местном масштабе, а также для исправления,
отмены или аннулирования любых законов и постановлений, ведущих к возникновению или
увековечению расовой дискриминации всюду, где она существует;
d) каждое государство-участник должно, используя все надлежащие средства, в том числе
и законодательные меры, в зависимости от обстоятельств, запретить расовую дискриминацию,
проводимую любыми лицами, группами или организациями, и положить ей конец;
е) каждое государство-участник обязуется поощрять в надлежащих случаях
объединяющие многорасовые организации и движения, равно как и другие мероприятия,
направленные на уничтожения расовых барьеров, и не поддерживать те из них, которые
способствуют углублению расового разделения.
2. Государства-участники должны принимать, когда обстоятельства этого требуют,
особые и конкретные меры в социальной, экономической, культурной и других областях, с
целью обеспечения надлежащего развития и защиты некоторых расовых групп или лиц, к ним
принадлежащих, с тем чтобы гарантировать им полное и равное использование прав человека и
основных свобод. Такие меры ни в коем случае не должны в результате привести к сохранению
неравных или особых прав для различных расовых групп по достижении тех целей, ради
которых они были введены.
Статья 5
В соответствии с основными обязательствами, изложенными в статье 2 настоящей
Конвенции, государства-участники обязуются запретить и ликвидировать расовую
дискриминацию во всех ее формах и обеспечить равноправие каждого человека перед законом,
без различия расы, цвета кожи, национального или этнического происхождения, в особенности
в отношении осуществления следующих прав:

(a) право на равное обращение в трибуналы и все другие органы, осуществляющие

правосудие;
(b) право на личную безопасность и защиту со стороны государства от насилия или
телесных повреждений, нанесенных государственными чиновниками или какой-либо отдельной
группой, или учреждением/институтом;
(c) политические права, в частности право участвовать в выборах – голосовать и быть
избранным – на основе всеобщего и равного избирательного права, принимать участие
Правительстве (быть членом Правительства), а также принимать участие в ведении
государственных дел на любом уровне и иметь и равный доступ к государственной службе;
(d) другие гражданские права, в частности:
 (i) право на свободу передвижения и местожительства в пределах границ государства;
(ii) право покидать любую страну, включая свою собственную, и право возвращаться в
свою страну;
(iii) право на гражданство;
(iv) право на вступление в брак и выбор супруга;
(v) право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими;
(vi) право наследования;
(vii) право на свободу мысли, совести (сознания) и религии;
(viii) право на свободу убеждений (мнений) и их свободное выражение;
(ix) право на свободу мирных собраний и ассоциаций (объединений);
(e) экономические, социальные и культурные права, в частности:
(i) права на труд, свободный выбор работы, справедливые и благоприятные условия
труда, защиту от безработицы, равную оплату за равный труд (за равную работу), справедливое
и благоприятное вознаграждение;
(ii) право создавать профсоюзы и вступать в них;
(iii) право на жилище;
(iv) право на здравоохранение, медицинское обслуживание, социальное обеспечение и
социальные услуги;
(v) право на образование и профессиональную подготовку;
(vi) право на равное участие в культурной жизни;
(f) право доступа в любое место или право доступа к услугам, предназначенных для
использования широкой публикой, таких как транспортные гостиницы, рестораны, кафе, театры
и парки».
81. Суд отмечает, что существует взаимосвязь между уважением к индивидуальным
правам, обязательствам государств-участников в соответствии с КЛРД
(Комитет по ликвидации расовой дискриминации) и правам государств-участников добиваться
их соблюдения. (see Application of the International Convention on the Elimination of All Forms of
Racial Discrimination (Georgia v. Russian Federation), Provisional Measures, Order of
15 October 2008, I.C.J. Reports 2008, pp. 391-392, para. 126).
82. Суд отмечает, что статьи 2 и 5 КЛРД предназначены для защиты лиц от расовой
дискриминации. Следовательно, в контексте просьбы об определении временных мер,
государство-участник КЛРД может пользоваться правами согласно статьям 2 и 5 только в том
случае, если представляется правдоподобным, что деяния, по которым поступают жалобы,
представляют собой акты расовой дискриминации в соответствии с Конвенцией.
83. В настоящем деле, на основании доказательств, представленных Сторонами Суду,
явствует, что некоторые из действий, на которые жаловалась Украина, удовлетворяют этому
условию правдоподобия. Это касается запрета Меджлиса и предполагаемых ограничений прав
на образование этнических групп украинцев.
84. Теперь Суд обращается к вопросу о связи между заявленными правами и
запрошенными временными мерами.
85. Временные меры, которых добивается Украина в параграфе 24, пунктах (b) - (e) своего
Требования (Запроса), которое было подтверждено в конце устного выступления, направлены
на предотвращение совершения Российской Федерацией актов расовой дискриминации в
отношении лиц, групп лиц или учреждений (институтов) на Крымском полуострове (пункт (b));
предотвращение актов политического и культурного подавления крымскотатарского народа, в
том числе приостановление действия указа о запрете Меджлиса (пункт (с)); предотвращение
исчезновения крымскотатарского населения и обеспечение оперативного расследования
исчезновений, которые уже имели место (пункт (d)); и предотвращение актов политического и
культурного подавления этнических групп украинцев в Крыму, в том числе приостановление
ограничений в отношении образования на украинском языке (пункт e)).
86. Как уже упоминал Суд, должна существовать связь между запрашиваемыми мерами и
правами, которые, как утверждается, подвергаются риску непоправимых предрассудков. В
текущем судебном разбирательстве, это касается мер, направленных на защиту прав Украина в
соответствии со статьями 2 и 5 Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации в
отношении способности крымско-татарской общины для сохранения своих представительных
учреждений и в связи с необходимостью обеспечения доступности украинско-язычного
образования в школах Крыма.

III. РИСК НЕПОПРАВИМЫХ ПРЕДРАССУДКОВ И СРОЧНОСТИ

87. С учетом заключения, достигнутого в пункте 76, вопрос о риске непоправимых

предрассудков и срочности возникает только в связи с временными мерами в соответствии с
Конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации.

88. Суд, в соответствии со статьей 41 своего Статута, имеет право предписывать

временные меры, когда непоправимые предрассудки могут повлиять на права, являющиеся
предметом судебного разбирательства (см., например, Иммунитеты и уголовное
судопроизводство (Экваториальная Гвинея против Франции), Временные меры, Приказ от 7
декабря 2016 года, пункт. 82).

89. Однако полномочия Суда, предписывать временные меры, будут осуществляться

только, если есть срочность, в том смысле, что существует реальный и неизбежный риск, что
непоправимые предрассудки повлияют на спорные права до вынесения окончательного
решения Суда (там же, пункт 83). Поэтому Суд должен рассмотреть вопрос о наличии такого
риска на данном этапе судебного разбирательства.

90. Суд не призван для целей своего решения, в отношении предписания временных мер,
устанавливать наличие нарушений Конвенции о ликвидации всех форм расовой
дискриминации, но призван определить: требуют ли обстоятельства предписания временных
мер для защиты прав в соответствии с этим документом. Он не может на этом этапе делать
окончательные выводы по факту. Право каждой Стороны представлять аргументы по существу
не затрагивается Решение Суда по Требованию о предписании временных мер.

* *

91. Украина утверждает, что в Крыму Российская Федерация проводит «политику

культурного стирания" посредством дискриминации в отношении крымско-татарского и
этническо-украинского населения. Украина утверждает, что риск нанесения непоправимого
ущерба правам, на которые она ссылается, неизбежен в связи с преследованием лидеров
общины и запретом Меджлиса (описывается Украиной как центральное политическое и
культурное учреждение сообщества), а также подавлением культурных и образовательных прав
крымских татар и этнических украинцев. Украина ссылается на Резолюции Генеральной
Ассамблеи 71/205 от 19 декабря 2016 года, в которой выражается запрет Меджлиса. Кроме того,
Украина ссылается на различные доклады Управления Верховного комиссара ООН по правам
человека, в которых изложено весьма критичное отношение к запугивающей тактике,
используемой Российской Федерацией для подавления политического выражение крымско-
татарской общины. Украина также приводит доклады о Миссии по оценке положения в области
прав человека в Крыму и еще одного доклада Управления Верховного комиссара ООН по
правам человека, в котором выражается большое беспокойство в связи с быстрым упадком
преподавания украинского языка в Крыму.

92. По мнению Украины, без временных мер защиты, которые Украина срочно
запрашивает, к моменту принятия решения по этому делу «этническо-украинская и крымско-
татарская общины будут серьезно ослаблены или уничтожены как культурно отличные
общества». Украина подчеркивает, что все предубеждения, причиненные этим общинам в
прошедшие годы, будут непоправимы. Она указывает, что «уязвимость этих нерусских групп
подтверждается количеством людей, которые покинули Крым после того, как полуостров был
оккупирован».
 93. Российская Федерация, со своей стороны, отрицает, что существует риск
непоправимого ущерба правам Заявителя в соответствии с Конвенцией о Ликвидации всех
форм Расовой Дискриминации. Что касается решения о запрете Меджлиса, то Российская
Федерация заявляет, что в своем докладе о положении в области прав человека в Украине (16
августа - 15 ноября 2016 года) Верховный комиссар Организации Объединенных Наций по
правам человека, который был осведомлен о содержании Резолюция 71/205 Генеральной
Ассамблеи от 19 декабря 2016 года, поскольку этот документ был подготовлен до
представления Верховным комиссаром своего последнего доклада, не критиковал решение
Верховного суда Крыма о запрете Меджлиса, которое впоследствии было подтверждено
Верховным судом Российской Федерации. Российская Федерация утверждает, что эти судебные
решения были приняты по соображениям безопасности и по соображениям общественного
порядка и не имели никакого отношения к этнической принадлежности членов Меджлиса.
94. Далее Российская Федерация утверждает, что ситуация не является актуальной, как
утверждает Украина. Российская Федерация отмечает, что на протяжении двух с половиной лет
консультаций между Сторонами Украина никогда не ссылалась ни на какую-либо срочность, ни
на неизбежный риск предрассудков. Наоборот, Украина действовала так, как будто не было
никакой срочности. Кроме того, Российская Федерация утверждает, что Комитет КЛРД,
который, по его же мнению, является наиболее компетентным органом в этой области и
располагает всей имеющейся у него информацией, не счел необходимым инициировать
процедуру незамедлительных действий в его компетенции, несмотря на наличие возможности
сделать это в любое время и быть в курсе ситуации с положением меньшинств в Крыму в
течение длительного времени. По словам ответчика, этот факт «целиком лишает правдоподобия
обвинения Украины в том, что российские власти проводят систематическую кампанию
культурной зачистки в Крыму с целью ликвидации татарской и украинской общин».
95. Кроме того, Российская Федерация утверждает, что она приняла существенные меры
для поддержки крымскотатарской и украинской общин и продвижения их культуры. Речь идет,
в частности, о принятии 21 апреля 2014 года президентского указа о реабилитации
крымскотатарского народа, оказании поддержки их возрождению и развитию и предоставлении
им конкретных социальных льгот. Российская Федерация заявляет, что она осознает
необходимость обеспечения образования на языке этого сообщества, которое, согласно его
мнению, выполняется. В нем также упоминается тот факт, что крымские татары представлены в
политических, законодательных и судебных учреждениях Республики Крым. Кроме того, он
считает важным отметить, что новая Конституция Крыма, принятая 11 апреля 2014 года,
устанавливает как крымскотатарский, так и украинский языки в качестве официальных языков
Крыма. Российская Федерация добавляет, что образовательные права татарской и украинской
общин должным образом защищены.
96. Суд отмечает, что определенные права в ходе данного разбирательства, в частности
политические, гражданские, экономические, социальные и культурные права, предусмотренные
в пунктах (с), (d) и (e) статьи 5 КЛРД, по своей природе таковы, что предвзятое к ним
отношение может нанести непоправимый вред. Основываясь на имеющейся на данный момент
информации, Суд считает, что крымские татары и этнические украинцы в Крыму, по-видимому,
остаются в уязвимом положении.
97. В связи с этим, Суд принимает к сведению доклад о положении в области прав
человека в Украине (16 мая - 15 августа 2016 года), в котором Управление Верховного
комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ) признало, что «запрет Меджлиса, органа
самоуправления с квази-исполнительными функциями, как представляется, ущемляет право
крымских татар - коренного народа Крыма - выбирать собственные представительные
учреждения», а также доклад о положении в области прав человека в Украине (16 августа - 15
ноября 2016 года), в котором УВКПЧ пояснило, что Меджлис (избранный Курултаем - общим
собранием крымских татар) из всех крымскотатарских неправительственных организаций
(НПО), зарегистрированных в настоящее время в Крыму, получает наибольшую поддержку
населения и успешней остальных выполняет представительные функции. Суд также принимает
к сведению доклад Миссии ОБСЕ по оценке положения в области прав человека в Крыму (6-18
июля 2015 г.), согласно которому «[образование] на украинском языке исчезает в Крыму под
принуждением школьных администраций, учителей, родителей и детей прекратить
преподавание на украинском языке». УВКПЧ отметило, что «на начало 2016-2017 учебного
года в Крыму и городе Севастополе подтверждается непрерывный упадок украинского языка
как языка обучения» (доклад о положении в области прав человека в Украине (16 августа - 15
ноября 2016 года)). На первый взгляд, судя по этим докладам, в крымских школах
существовали ограничения в отношении доступности образования на украинском языке.
98. Суд считает, что существует непосредственная опасность того, что действия, как
изложено выше, могут привести к непоправимому ущербу правам, на которые ссылается
Украина.
Выводы и меры, которые должны быть приняты
99. С учетом всех вышеизложенных соображений Суд приходит к выводу, что требуемые
по его Уставу условия по указанию временных (предварительных) мер по отношению к
«Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации» должны быть соблюдены.
Поэтому целесообразно, чтобы в ожидании окончательного решения, Суд указал определенные
меры в целях защиты прав, заявленных Украиной, которые указаны выше.
100.Суд напоминает, что согласно его Уставу, при подаче заявления об указании
временных мер, у него есть полномочия указать меры, которые полностью или частично
отличаются от запрошенных. Ст.75 пар.2 Правил Суда имеет конкретную отсылку к этим
полномочиям. Суд уже неоднократно использовал эти полномочия в прошлом (например,
Экваториальная Гвинея против Франции, Временные меры, Приказ от 7 декабря 2016 года,
пункт 94)
101. В настоящем деле, рассмотрев запрашиваемые Украиной условия временных мер и
обстоятельства дела, Суд пришел к выводу, что указанные им меры не должны быть идентичны
запрашиваемым.
102. Напоминая Российской Федерации о ее обязанности выполнять свои обязательства, в
соответствии с КЛРД Суд считает, что в отношении ситуации в Крыму Российская Федерация
должна до принятия окончательного решения по данному делу воздержаться от сохранения или
введения ограничений в отношении способности крымскотатарской общины сохранять свои
представительные учреждения, в том числе Меджлис. Кроме того, Российская Федерация
должна обеспечить доступность образования на украинском языке.
103. Суд напоминает, что Украина обратилась к нему с просьбой указать меры,
направленные на обеспечение нераспространения спора с Российской Федерацией. Когда он
указывает временные меры в целях сохранения конкретных прав, Суд также обладает
полномочием указывать временные меры в целях предотвращения обострения или продления
спора всякий раз, когда он считает, что этого требуют обстоятельства (Request for Interpretation
of the Judgment of 15 June 1962 in the Case concerning the Temple of Preah Vihear (Cambodia v.
Thailand) (Cambodia v. Thailand), Provisional Measures, Order of 18 July 2011, I.C.J. Reports 2011
(II), pp. 551-552, para. 59). В данном случае, рассмотрев все обстоятельства, в дополнение к
конкретным мерам, которые он решил принять, Суд считает необходимым указать
дополнительную меру, направленную на обеспечение неагрессивности спора между
Сторонами.
104. Относительно ситуации на востоке Украины, Суд напоминает Сторонам, что Совет
Безопасности в своей резолюции 2202 (2015) одобрил «Комплекс мер по выполнению Минских
соглашений», который был принят и подписан 12 февраля в Минске 2015 года представителями
ОБСЕ, Украины и Российской Федерации, а также представителями «определенных районов
Донецкой и Луганской областей» и одобрены Президентом Российской Федерации,
Президентом Украины, Президентом Французской Республики и Канцлером Федеративной
Республики Германия. Суд ожидает, что Стороны индивидуальными и совместными усилиями
будут работать над полной реализацией этого «Комплекса мер» для достижения мирного
урегулирования конфликта в восточных регионах Украины.

105. Решение, принятое в настоящем разбирательстве, никоим образом не предрешает

вопрос о юрисдикции Суда по рассмотрению существа дела или других вопросов, касающихся
приемлемости поданного Заявления или их самих по существу. Он не затрагивает право
правительств Украины и Российской Федерации представлять аргументы в отношении данных
вопросов.
 106. По этим причинам:

СУД,

Обозначает следующие предварительные меры,

(1) Относительно ситуации в Крыму, Российская Федерация должна, в соответствии со

своими обязательствами по Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой
дискриминации,

(а) Тринадцатью голосами против трёх,

Воздержаться от сохранения или введения ограничений в отношении возможности

крымскотатарской общины сохранять свои представительные учреждения, включая Меджлис;

ЗА: Президент Абрахам; Вице-президент Юсуф; Судьи Овада, Беннуна, Кансадо

Триндаде, Гринвуд, Донохью, Гая, Себутинде, Бхандари, Робинсон, Кроуфорд; Специальный
судья Покар;

ПРОТИВ: Судьи Томка, Сюэ; Специальный судья Скотников;

(b) Единогласно,

Обеспечить доступность образования на украинском языке;

(2) Единогласно,

Обе стороны должны воздержаться от любых действий, которые могут усугубить или
продлевать спор в Суде или затруднить его решение.
i

Просьба об указании временных мер

Введение
Суд напоминает, что 16 января 2017 года Украина возбудила уголовное дело против
Российской Федерации в отношении предполагаемых нарушений Международной
конвенции о борьбе с финансированием терроризма (ICSFT) и Международной конвенции о
ликвидации всех форм расовой дискриминации (КЛРД). В тот же день Украина представила
запрос об указании временных мер, направленных на обеспечение прав, которые она требует
в соответствии с этими двумя конвенциями в ожидании решения Суда по существу. Что
касается ICSFT, в параграфе 23 своих просьб об указании временных мер Украина попросила
Суд указать следующие временные меры:
А)Российская Федерация должна воздерживаться от любых действий, которые могут
усугубить или расширить спор в соответствии с Конвенцией о финансировании терроризма
перед Судом или сделать этот спор более трудным для разрешения.
B) Российская Федерация должна надлежащим образом осуществлять контроль над ее
границей для предотвращения дальнейших действий по финансированию, включая поставку
оружия с территории Российской Федерации на территорию Украины.
С) Российская Федерация прекращает и предотвращает все переводы из Российской
Федерации денег, оружия, транспортных средств, оборудования, обучения или персонала
группам, которые участвовали в актах терроризма в отношении гражданских лиц в Украине;
или что Российская Федерация могла знать, что будет участвовать в террористических актах
против гражданских лиц в Украине, в том числе, но не ограничиваясь, в Донецкой Народной
Республике, Луганской Народной Республике, по отношению к «Харьковским партизанам»
и связанных с ними групп и отдельных лиц.
(D) Российская Федерация должна принимать все меры к тому, чтобы быть уверенной, что
любые группы, работающие в Украине, которые ранее получали трансферты из Российской
Федерации в виде денег, оружия, транспортных средств, оборудования, подготовки или
персонала, воздерживались от совершения актов терроризма против гражданских лиц в
Украине.
Что касается КЛРД, то в пункте 24 своей просьбы об указании временных мер Украина
попросила Суд обозначить следующие временные меры:
А) Российская Федерация должна воздерживаться от любых действий, которые могут
усугубить или расширить спор в соответствии с КЛРД до Суда или затруднить его решение.
В) Российская Федерация воздерживается от любого акта расовой дискриминации в
отношении лиц, групп лиц или учреждений, на территории которых она осуществляет свой
эффективный контроль, включая Крымский полуостров.
C) Российская Федерация должна прекратить и отказаться от актов политического и
культурного подавления крымскотатарского народа, в том числе приостановить действие
декрета о запрете Меджлиса крымскотатарского народа и воздержаться от исполнения этого
декрета и любых аналогичных мер, в то время как это дело находится на рассмотрении.
D) Российский Федерация должна принимать все необходимые меры для прекращения
исчезновения крымскотатарских лиц и оперативно расследовать те исчезновения, которые
уже произошли.
Е) Российская Федерация должна прекратить и воздержаться от актов политического и
культурного подавления этнических украинцев в Крыму, включая приостановление
ограничений на обучение на украинском языке и уважение этнического украинского языка и
образовательных прав до тех пор пока рассматривается это дело.
Суд полностью осознаёт контекст, в котором данное дело было представлено. В частности,
боевые действия, происходящие на больших участках Восточной Украины, и уничтожение
17 июля 2014 года рейс MH17 авиакомпании Malaysia Airlines, когда он пролетал над
украинской территорией в пути между Амстердамом и Куала-Лумпуром, которые унесли
большое количество жизней. Тем не менее, дело в Суде ограничено по объему. В отношении
событий в восточной части территории, Украина возбудила дело только в рамках ICSFT. Что
касается событий в Крыму, требование Украины основано исключительно на КЛРД, и Суд
не призывается, поскольку Украина явно обязуется выносить решения по любому вопросу,
кроме утверждений о расовой дискриминации, сделанных по КЛРД.
II. ПРИМА ФАСИ ЮРИСДИКЦИЯ
Суд начинает с наблюдения о том, что, когда ему представляется ходатайство об указании
временных мер, он не должен удовлетворять в окончательном виде это ходатайство,
несмотря на то, что он обладает юрисдикцией в отношении существа дела. В настоящем деле
суд отмечает, что Украина стремится установить юрисдикцию Суда по пункту 24 статьи 1
ICSFT и статьи 22 КЛРД. Поэтому Суд должен сначала попытаться определить, наделяют ли
его юрисдикцией юрисдикционные положения, содержащиеся в этих документах prima facie,
выносить решение по существу дела, позволяя ему (если будут указаны другие необходимые
условия) установить временные меры
1. Существование спора, касающегося толкования или применения ICSFT и CERD
(пункты 22-39).
После подтверждения того, что Украина и Российская Федерация являются сторонами в
обеих конвенциях по вопросам, рассматриваемым в настоящем деле, Суд указывает, что обе
статьи (24. Пункт 1, ICSFT и статья 22 КЛРД) определяют юрисдикцию Суда обусловленной
в отношении спора, возникающего в связи с толкованием или применением
соответствующих конвенций. На этом этапе разбирательства Суд должен изучить:
(l) выражает ли протокол несогласие по вопросу права или обстоятельств дела между двумя
государствами
(II) касается ли разногласие толкования или применения соответствующей конвенции.
(А) Пресечение финансирования терроризма
Суд считает, что, как представляется в протоколе судопроизводства, стороны расходятся в
вопросе о том, возникли ли в Восточной Украине с весны 2014 года проблемы, связанные с
их правами и обязанностями по ICSFT. Суд отмечает, что Украина утверждает, что
Российская Федерация не выполнила свои обязательства по статьям 8, 9, 10, 11, 12 и 18. В
частности, Украина утверждает, что Российская Федерация не приняла надлежащих мер по
препятствованию финансированию терроризма в Украине государственным и частным
субъектами на территории Российской Федерации и что она неоднократно отказывалась
расследовать, преследовать в судебном порядке или выдавать правонарушителей на своей
территории. Все эти нарушения доводились до сведения Российской Федерации Украиной.
Российская Федерация отрицает, что было совершено какое-либо из нарушений, указанных
выше. Суд считает, что по крайней мере некоторые из утверждений, сделанные Украиной,
как представляется, могут подпадать под охват ICSFT ratione materiae. Суд считает, что
вышеупомянутых элементов достаточно на данном этапе для установления prima facie
наличия спора между сторонами относительно толкования и применения ICSFT. Во время
слушаний вопрос об определении фондов из пункта 1 статьи 1 Конвенции был поднят. Кроме
того, были затронуты вопросы о том, подпадают ли акты финансирования террористической
деятельности самого государства под Конвенцию. В целях определения наличия спора,
связанного с Конвенцией, Суд считает, что ему не нужно предпринимать никаких действий
по этим вопросам.
Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации
Суд считает, что, как свидетельствуют представленные ему документы, стороны расходятся
в вопросе о том, подходят ли события, произошедшие в Крыму с конца февраля 2014 года,
под конвенцию КЛРД. Суд отмечает, что Украина заявляет, что Российская Федерация
нарушила свои обязательства prima дискриминирования и плохого обращения с крымскими
татарами и этническими украинцами в Крыму, подавляя политическое и культурное
самовыражение крымских татар, запрещая Меджлис, препятствуя собранию крымских татар
и этнических украинцев праздновать и отмечать важные культурные события, подавляя
крымскотатарский язык и обучение на украинском языке по данной Конвенции. Российская
Федерация отрицает, что она совершила какое-либо из нарушений, указанных выше. Суд
считает, что действия, упомянутые Украиной, в частности запрет Мейлиса и предполагаемые
ограничения культурных и образовательных прав крымских Татар и этнических украинцев,
по-видимому, могут подпадать под сферу действия CERD ratione materiae. По его мнению,
вышеупомянутых элементов достаточно на данном этапе для установления Prima facie
наличие спора между Сторонами относительно толкования и применения КЛРД.
2. Процессуальные условия (оговорки)
(парагр. 40-61)
Суд далее отмечает, что ICSFT и CERD устанавливают предварительные процессуальные
условия, которые должны быть выполнены перед созывом Суда. Таким образом, в
соответствии с пунктом 1 статьи 24 Конвенции, спор, «который не может быть урегулирован
путем переговоров в течение разумного срока», передается в арбитраж по просьбе одной из
сторон и может быть передан в Суд только в том случае, если стороны не могут
договориться об организации арбитражного разбирательства в течение шести месяцев с даты
запроса. Согласно статье 22 Конвенции (Convention on the Elimination of all forms of Racial
Discrimination), спор, о котором идет речь в Суде, должен представлять собой спор «не
урегулированный путем переговоров или процедурами, прямо предусмотренными в
настоящей Конвенции». Кроме того, в статье 22 говорится, что спор может быть передан в
Суд по просьбе одной из сторон, только если стороны не согласились с другим способом
урегулирования. Суд отмечает, что ни одна из Сторон не может оспаривать выполнение
этого последнего условия по делу.
В отношении переговоров, на которые ссылаются обе арбитражные оговорки, Суд отмечает,
что переговоры отличаются от простых протестов или споров и требуют подлинной попытки
одной из сторон вступить в переговоры с другой стороной в целях разрешения спора. В тех
случаях, когда предпринимаются попытки или начаты переговоры, предварительное условие
переговоров выполняется только тогда, когда попытка переговоров была неудачной или
переговоры закончились неудачей, стали бесполезными или зашли в тупик. Для того чтобы
выполнить предварительное условие переговоров, содержащееся в арбитражной оговорке
договора, предмет переговоров должен относиться к предмету спора, который, в свою
очередь, должен касаться существенных обязательств, содержащихся в соответствующем
договоре.
На этом этапе разбирательства Суд сначала должен оценить, действительно ли Украина
пытается вступить в переговоры с Российской Федерацией в целях разрешения своего спора
относительно соблюдения последним его существенных обязательств по ICSFT и CERD, и
проводила ли Украина эти переговоры в максимально возможной степени. Что касается
спора в рамках ICSFT, если Суд посчитает, что переговоры состоялись, но неудачно, ему
также придется изучить вопрос о том, совершались ли попытки до суда в Украине
урегулировать этот спор посредством арбитража в соответствии с условиями,
предусмотренными в пункте 1 статьи 24 Конвенции.
Что касается CERD, то наряду с предварительным условием ведения переговоров, в статье 22
содержится еще одно предварительное условие, а именно использование «процедур, прямо
предусмотренных в Конвенции». В этом контексте Суд должен будет определить,
необходимо ли для целей своего решения, в отношении запроса об указании временных мер,
изучить вопрос об отношениях между обеими предварительными условиями и соблюдением
Украиной второго.
а) Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма
(парагр. 47-54)
Суд отмечает, что из протоколов судебных заседаний видно, что вопросы, связанные с
применением ICSFT в отношении ситуации на востоке Украины, были подняты в
двусторонних соглашениях и переговорах между Сторонами. Произошли дипломатические
обмены (обмены письменными сообщениями в дипломатическом порядке), в которых
Украина конкретно упомянула предполагаемые нарушения Российской Федерацией ее
обязательств по ICSFT. В течение двухлетнего периода Стороны также провели четыре
заседания по переговорам, проводимые лично, специально направленные на ICSFT. Эти
факты свидетельствуют о том, что до подачи Заявления Украина и Российская Федерация
вели переговоры о соблюдении последним его существенных обязательств по ICSFT. Из
фактов, зафиксированных в отчете, следует, что эти вопросы не могли быть затем разрешены
путем переговоров.
Что касается предварительного условия, касающегося предоставления спора на арбитраж,
Суд отмечает, что в Вербальной ноте (в дипломатическом обиходе означает документ,
который должен быть принят во внимание; является основным документом с помощью
которого посольство и министерство иностранных дел страны нахождения посольства
ведут дипломатическую переписку) от 19 апреля 2016 года Украина подала заявку в
арбитраж Российской Федерации. Российская Федерация ответила Вербальной нотой от 23
июня 2016 года, в которой она предложила обсудить «вопросы о создании» арбитража на
заседании, которое, по его мнению, должно было состояться через месяц. Вербальной нотой
от 31 августа 2016 года Украина предложила Российской Федерации обратиться к механизму
специальной палаты этого Суда. В своей Вербальной ноте Украине от 3 октября 2016 года,
Российская Федерация отклонила это предложение и представила свой проект арбитражного
соглашения и сопутствующих процедурных правил. На совещании 18 октября 2016 года
стороны обсудили организацию арбитража, но соглашение не было достигнуто. Дальнейший
обмен мнениями между сторонами не разрешил тупика. Оказывается, что в течение шести
месяцев с даты запроса об арбитраже Стороны не смогли прийти к соглашению о его
организации.
Суд считает, что вышеупомянутые элементы являются достаточными на данном этапе для
установления, prima facie , того, что процессуальные предварительные условия согласно
пункту 1 статьи 24 ICSFT перед созывом суда были выполнены.
b) Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации
(парагр. 55-61)
Суд напоминает, что ранее он пришел к выводу, что условия статьи 22 CERD устанавливают
предварительные условия, которые должны быть выполнены перед созывом Суда. Он
отмечает, что, как свидетельствует протокол разбирательства, вопросы, связанные с
применением этой Конвенции в отношении ситуации в Крыму, были подняты в
двусторонних соглашениях и переговорах между Сторонами, которые обменялись
многочисленными дипломатическими нотами и провели три раунда двусторонних
переговоров по этому вопросу. Эти факты свидетельствуют о том, что до подачи заявления
Украина и Российская Федерация участвовали в переговорах по вопросу о соблюдении
последним его существенных обязательств по CERD. Из отчета видно, что эти вопросы не
были урегулированы путем переговоров в момент подачи заявления.
Статья 22 CERD также относится к «процедурам, специально предусмотренным» в
конвенции. В соответствии со статьей 11 Конвенции, «если какое-либо государство-участник
считает, что другое государство-участник не выполняет положений настоящей Конвенции,»
этот вопрос может быть доведен до сведения CERD. Ни одна из сторон не утверждает, что
спорный вопрос был доведен до сведения CERD. Хотя обе стороны согласны, что
переговоры и обращение к процедурам, упомянутым в статье 22 CERD, представляют собой
предпосылки, которые должны быть выполнены перед созывом суда, они не соглашаются
относительно того, являются ли эти условия альтернативными или кумулятивными.
Суд считает, что нет необходимости внести заявление по этому вопросу на данном этапе
разбирательства. Следовательно, тот факт, что Россия не доводит дело до CERD не
препятствует суду сделать вывод, что у него есть серьезные доказательства юрисдикции.
Суд, с учетом всего вышесказанного, считает, что предварительные процессуальные
условия, в соответствии со статьей 22 CERD , в отношении созыва Суда, prima facie , были
соблюдены.
Summary p.9-15
Особое мнение судьи Овада
В свете обоснования временных мер и судебной практики Суда по этому вопросу требования
к временным мерам состоят из двух категорий, прежде всего юрисдикции Суда и
правдоподобности заявленных прав, которые относятся к сфере действия правовой основы
для осуществления Судом своих полномочий в соответствии со статьей 41 Статута МС ООН,
в то время как два других требования, то есть риск непоправимого ущерба и острой
необходимости, принадлежат дискреционной власти Суда, для того чтобы определить,
следует ли применять временные меры или нет.
Исходя из этого понимания, первые две категории могут быть только предварительным
определением, и применимый стандарт, особенно для теста на достоверность заявленных
прав, должен быть достаточно низким. Соответствующая судебная практика Суда
подтверждает это, и выбор слова «правдоподобный» предполагает, что он эквивалентен
«возможному» или «спорному» праву.
 В данном случае права, утверждаемые Украиной в соответствии с ICSFT, правдоподобны,
Суд говорит об этом в параграфе 74: «государство-участник [ICSFT] может ссылаться на
Статью 18, для того чтобы потребовать от другого государства-участника сотрудничать с
ним по вопросам предотвращения определенных видов деяний, только если это считается
правдоподобным, то есть, что такие акты являются правонарушениями согласно статье 2
ICSFT, «не согласуются с установленной практикой. Все, что требуется от Украины, это
показать, что ее утверждённые права в рамках ICSFT являются «правдоподобными» или
«спорными». 
Тем не менее, судья Овада считает, что Украина не выполнила проверку реального и
неизбежного риска непоправимого ущерба в настоящем деле, поскольку сохраняется много
неопределенностей в отношении того, идет ли поток финансирования, а также
осуществляются ли военные поставки из одного места в другое, и если да, то кем и с какой
целью. Кроме того, нельзя утверждать, что заявленные права в соответствии со статьей 18
ICSFT можно считать неминуемым риском в том смысле, что нельзя утверждать, что на
данном этапе не может быть устранен непоправимый ущерб, поскольку Украина может по-
прежнему может обоснованно требовать от Российской Федерации поиска сотрудничества
в добросовестном выполнении своих обязательств на будущее время. По этим причинам
судья Овада согласен с решением Суда не предоставлять предварительные меры в
отношении ICSFT.
Особое мнение судьи Томка
Хотя судья Томка согласен с тем, что Российская Федерация несет определенные
обязательства по Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой
дискриминации, он считает, что приказ, сделанный Судом в соответствии с пунктом 1 (a)
действующей оговорки, зашел слишком далеко. Он отмечает, что деятельность Меджлиса
была запрещена по распоряжению Верховного Суда Крыма, а также подтвержденная в
апелляционном порядке, в связи с якобы «экстремистской деятельностью». Он отмечает, что
Суд не рассмотрел причины этого запрета, которые разъясняются в этих решениях. Более
того, он отмечает, что этот МС ООН не является апелляционным судом национальных судов
и не должен отменять решения национального суда, в частности, на стадии разбирательства,
касающегося просьб об указании временных мер.
Судья Томка отмечает, что Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой
дискриминации гарантирует свободу от расовой дискриминации при пользовании
конкретными правами, однако основные права подлежат возможным ограничениям. Он
отмечает, что Суд при рассмотрении вопроса о целесообразности назначения временных мер
должен взвесить соответствующие права сторон. Несмотря на то, что стороны спорят о
суверенитете над Крымом, который не является предметом рассмотрения Суда, между
сторонами нет споров относительно применимости Международной конвенции о
ликвидации всех форм расовой дискриминации на этой территории. Независимо от правовых
основ осуществления контроля и юрисдикции в Крыму Российская Федерация должна иметь
возможность принимать меры, необходимые для обеспечения общественной безопасности.
Наконец, судья Томка считает, что Украина не установила, что в этом деле существует
острая необходимость. Он отмечает, что претензии Украины, вероятно, будут рассмотрены в
течение следующих четырех лет, и что Российская Федерация указала на существование
других организаций, которые, по-видимому, в состоянии осуществлять продвижение
интересов крымскотатарской общины, по крайней мере, в течение промежуточного периода.
III. Запрашиваемые меры и защита прав (п.63-86)
Суд напоминает, что его полномочия указывать временные меры согласно статье 41 Статута
имеют своей целью сохранение соответствующих прав, заявленных сторонами по делу, до
его решения по существу. Из этого следует, что Суд должен заботиться о сохранении такими
мерами прав, которые впоследствии могут быть признаны принадлежащими любой из
сторон. Таким образом, Суд может осуществлять эту власть только в том случае, если он
убежден в том, что права, заявленные стороной, требующей таких мер, являются по крайней
мере правдоподобными. Кроме того, должна существовать связь между правами, защита
которых испрашивается, и запрашиваемыми временными мерами.
1. Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма (п.65-77)
Суд отмечает, что ICSFT налагает ряд обязательств на государства-участников в отношении
предотвращения и пресечения финансирования терроризма. Однако для целей своего запроса
об указании временных мер Украина ссылается на свои права и соответствующие
обязательства Российской Федерации исключительно в соответствии со статьей 18
Конвенции. В статье 18 говорится, в сущности, о том, что государства-участники обязаны
сотрудничать в целях предотвращения финансирования терроризма, то есть предоставления
или сбора средств с намерением их использования или при осознании того, что они будут
использоваться для совершения террористических актов, как они определены в статье 2
Конвенции. Следовательно, в контексте просьбы об указании временных мер государство-
участник Конвенции может полагаться на Статью 18, чтобы потребовать от другого
государства-участника сотрудничать с ним в предотвращении определенных видов деяний,
только если это права, что такие действия являются правонарушениями по статье 2 ICSFT.
Суд отмечает, что действия, на которые ссылается Украина, привели к гибели и травмам
большого числа гражданских лиц. Однако для того, чтобы определить, правдоподобны ли
права, по которым Украина стремится получить защиту, необходимо выяснить, имеются ли
достаточные основания полагать, что элементы, изложенные в Статье 2, такие как намерение
и знание, а также
Элемент цели, присутствуют. Суд считает, что на данном этапе разбирательства Украина не
представила доказательств, которые дают достаточные основания для того, чтобы считать
вероятным, что эти элементы присутствуют. Поэтому он приходит к выводу о том, что
условия, необходимые для оказания временных мер в отношении прав, указываемых
Украиной на основе ICSFT , не выполняются. Суд указывает, что этот вывод не наносит
ущерба обязательствам Сторон соблюдать требования ICSFT и, в частности, его статьи 18.
2. Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (п. 78-86)
Суд отмечает, что ICSFT налагает на государства-участников ряд обязательств в отношении
ликвидации расовой дискриминации во всех ее формах и проявлениях. Для целей ICSFT
термин «расовая дискриминация» включает дискриминацию по признаку этнического
происхождения. Суд отмечает, что существует взаимосвязь между уважением
индивидуальных прав, обязательствами государств-участников по ICSFT и правом
государств-участников добиваться соблюдения этих прав.
Суд отмечает, что статьи 2 и 5 ICSFT предназначены для защиты лиц от расовой
дискриминации. Следовательно, в контексте просьбы об указании временных мер
государство-участник ICSFT может использовать права, предусмотренные статьями 2 и 5,
только в том случае, если представляется вероятным, что действия, на которые подается
жалоба, представляют собой акты расовой дискриминации в соответствии с Конвенцией.
В настоящем деле, исходя из доказательств, представленных Сторонами Судом,
представляется, что некоторые из действий, на которые жаловалась Украина, выполняют это
условие правдоподобия. Это касается запрета Меджлиса и предполагаемых ограничений
прав на образование этнических украинцев. Суд обращается к вопросу о связи между
заявленными правами и запрошенными временными мерами. Он отмечает, что временные
меры, которых стремится добиться Украина, направлены на предотвращение совершения
Российской Федерацией актов расовой дискриминации в отношении лиц, групп лиц или
учреждений на Крымском полуострове (пункт (b)); Препятствовать пресечению актов
политического и культурного подавления крымско-татарского народа, в том числе
приостановить действие указа, запрещающего Меджлис (пункт (с)); Предотвращение
исчезновения крымско-татарских лиц и обеспечение оперативного расследования
исчезновений, которые уже имели место (пункт (d)); И предотвращение актов политического
и культурного подавления в отношении этнических украинцев в Крыму, включая
приостановление ограничений на образование на украинском языке (пункт e)).
Как уже упоминалось Судом, между запрашиваемыми мерами должна существовать связь с
правами, нарушение которых, как утверждается, может быть сопряжено с риском
непоправимого ущерба. В ходе нынешнего разбирательства это относится к мерам,
направленным на защиту прав Украины согласно статьям 2 и 5 CERD, в отношении
способности крымско-татарской общины сохранять свои представительские учреждения и в
отношении необходимости Обеспечить доступность обучения на украинском языке в школах
Крыма.

IV Риск непоправимого ущерба и срочность (п. 87-98)

Принимая во внимание сделанный им ранее вывод о том, что условия, необходимые для
оказания временных мер в отношении прав, на которые ссылается Украина на основании
ICSFT, не выполняются, Суд считает, что возникает вопрос о риске непоправимого ущерба и
безотлагательности в отношении временных мер, требуемых в отношении CERD. Суд
напоминает, что он имеет право оказывать временные меры, когда имеет место
непоправимый ущерб правам, являющемся предметом судебного разбирательства, однако
эта власть будет осуществляться только в том случае, если она является неотложной в том
смысле, что существует реальный и неизбежный риск того, что непоправимый ущерб
возникнет в отношении прав в споре до того, как Суд примет окончательное решение.
Суд отмечает, что определенные права, о которых идет речь в этих разбирательствах, в
частности политические, гражданские, экономические, социальные и культурные права,
предусмотренные в пунктах (с), (d) и (e) статьи 5 CERD, имеют такой характер, что
предвзятое отношение к ним способно причинить непоправимый вред. Основываясь на
имеющейся на рассмотрении информации, Суд считает, что крымские татары и этнические
украинцы в Крыму, по-видимому, остаются уязвимыми. В этой связи Суд принимает к
сведению доклад о положении в области прав человека в Украине (16 мая - 15 августа 2016
года), в котором Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по
правам человека (УВКПЧ) признало, что «запрет на Меджлис , Который является органом
самоуправления с квази-исполнительными функциями, как представляется, отказывает
крымским татарам «коренным народам Крыма» в праве выбирать свои представительские
учреждения », а также доклада о положении в области прав человека в Украине ( 16 августа -
15 ноября 2016 года), в котором УВКПЧ (OHCHR) пояснило, что ни одна из крымско-
татарских НПО, зарегистрированных в настоящее время в Крыму, не может считаться такой
же репрезентативной и легитимной, как Меджлис, избранный ассамблеей крымских татар, а
именно: курултай. Суд также принимает к сведению доклад Миссии ОБСЕ по оценке
положения в области прав человека в Крыму (6-18 июля 2011 года), в соответствии с которой
«образование на украинском языке и его исчезновение в Крыму происходит из-за давления
на школьные администрации, учителей, родителей и детей с целью прекратить преподавание
на украинском языке». OHCHR отметило, что «начало 2016-2017 учебного года в Крыму и
городе Севастополе подтвердило непрерывный упадок украинского языка как языка
обучения », (Доклад о положении в области прав человека в Украине (16 августа - 15 ноября
2011 года)). Эти доклады, на первый взгляд, свидетельствуют о существовании ограничений
с точки зрения доступности образования на украинском языке в крымских школах. Суд
считает, что существует неизбежный риск того, что действия, изложенные выше, могут
привести к непоправимому ущербу правам, на которые ссылается Украина.
Особое мнение судьи Триндаде
1. В своем отдельном мнении, состоящем из 12 частей, судья Кансаду Триндаде начинает с
объяснения того, что, хотя он и согласился с голосованием в отношении принятия
настоящего Приказа с указанием Временных мер защиты, однако в данном решении есть
соответствующие вопросы, которые он считает обязательными, и  именно поэтому он
составил свою личную позиции по этому вопросу. Этими вопросами являются:
А) концептуальное развитие временных мер защиты; 
B) проверка уязвимости слоев населения (уязвимость человека в международной судебной
практике и в отдельном случае);
C) максимальную уязвимость жертв, дальнейший непоправимый ущерб и безотлагательность
ситуации; 
D) решающая проверка: уязвимость человека над «правдоподобностью» прав;
E) необходимость и важность временных мер защиты в конкретном случае; 
F) обеспокоенность международного сообщества условиями жизни населения во всем мире; 
G) временные меры и защита человеческой личности, помимо строгого
межгосударственного аспекта; 
H) хроническое насилие и трагедия человеческой уязвимости; 
I) временные меры и защита людей на территории государства; 
j) автономный правовой режим временных мер защиты: обязанность соблюдать их,
несоблюдение и ответственность государств, оперативное определение их нарушений и
обязанность возмещения.
2. Он начинает с напоминания о концептуальном развитии временных мер защиты и их
постепенном переходе из внутреннего в международное (процессуальное) право в первой
половине XX века в международную арбитражную и судебную практику (часть II). Таким
образом, был уточнен их юридический превентивный характер, в котором подчеркивается их
актуальность для прогрессивного развития самого международного права. Судья Кансадо
Триндаде размышляет о том, что «защитные меры действительно развивались исторически,
по моему мнению, от мер предосторожности в национальном процессуальном праве до
юрисдикционных гарантий превентивного характера в международном процессуальном
праве, наделенных поистине покровительствующим характером» (Пункт 4).
3. Кроме того, он продолжает, предварительные меры защиты открыли путь для
непрерывного контроля в длительных ситуациях крайней тяжести и срочности, стремясь
избежать непоправимого ущерба для лиц, в частности тех, кто находится в ситуации
большой уязвимости, если не беззащитности (Пункт 5).Поэтому важно продолжать уделять
внимание концептуальному развитию автономного правового режима (пункт 8) этих мер. В
этой связи судья Кансаду Триндаде напоминает, что в течение многих лет (с 1999 года по
настоящее время) он определил в двух международных юрисдикциях, в которых такие меры
наделены условными основаниями - обязательствами, вытекающими из временных мер
защиты, отдельных от обязательств, вытекающих из решения по существу (и репараций).
Кроме того, несоблюдение как первого, так и последнего порождает ответственность
государства с юридическими последствиями.
4. Права на временные меры необязательно идентичны правам, гарантированным на стадии
рассмотрения дела по существу. Потерпевшая сторона или жертва могут, по мнению судьи
Кансаду Триндаде, проявлять оперативность в отношении временных мер защиты в случае
их несоблюдения. Соответственно, несоблюдение таких мер или их нарушение влечет за
собой самостоятельную международную ответственность рассматриваемого государства в
рамках временных мер защиты независимо от последующих судебных решений в отношении
существа конкретных случаев (п. 9). Отсюда - чрезвычайная важность соблюдения этих мер
для осуществления самой справедливости, и для прогрессивного развития международного
права, в условиях «повсюду растущего насилия в мире сегодня "; Поэтому необходимо
«продолжать работу по укреплению института предварительных меры защиты "(пункт 10)....
5. Настоящий случай применения Конвенций ICSFT и CERD, ссылаясь на постоянную
судебную практику Международного Суда, не является первым, в котором предполагаемая
уязвимость слоев заинтересованного населения доводится до сведения Суда при
рассмотрении временных мер защиты – говорит судья Тринданде. Чем больше человеческая
уязвимость, тем больше потребности защиты тех, кто данной уязвимости подвержен. Таким
образом, "существенно, что в наше время дела, касающиеся ситуаций крайней опасности или
уязвимости людей, были доведены до сведения Международного Суда, а также других
международных трибуналов. Это, на мой взгляд, знак новой парадигмы гуманизированного
международного права, нового мирового времени, чувствительного и внимательного к
нуждам защиты человеческой личности в любых условиях уязвимости. Прецедентное право
международных трибуналов по правам человека особенно показательно в этом отношении
»(пункт 17 и пункт 53).
6. Рассмотрев такую международную прецедентную практику, судья Кансаду Триндаде
уделяет внимание уязвимости людей в настоящем деле, о чем говорилось в Заявлении о
временных мерах в конкретном случае, в отношении основополагающего права на жизнь и
других основных прав  затронутых групп населения (пункты 21-22). Он напоминает, что на
устной фазе настоящего разбирательства (публичные слушания в Международном Суде в 06-
09.03.2017) соперничающие стороны обращались, каждый по-своему, к проверке уязвимости
определенных слоев населения, в условиях массового внутреннего перемещения населения
и других смертельных случаев в данных районах (пункты 23-26).
7. Кроме того, он продолжает также «в документах, представленных обеими сторонами в МС
ООН, незадолго до общественных слушаний были получены доказательства максимальной
уязвимости местного населения (например, на востоке Украины)», в отношении,  например,
«несколько докладов о положении в области прав человека в Украине (главным образом
предоставленных Управлением Верховного комиссара Организации Объединенных Наций
по правам человека, УВКПЧ), в котором содержатся сообщения о беспорядочном обстреле
гражданского населения со всех сторон» (пункт 27 и  Пункты 28-29 и 31-33). И он добавляет,
что, согласно этим сообщениям, «например, беспорядочный артиллерийский обстрел ударил
и повредил жилые помещения, здания, больницы, машины скорой помощи, школы, детские
сады и футбольное поле для школьников. Помимо нападений на школы (включая их
использование в военных целях),
УВКПЧ также сообщает о нападениях на церкви (в том числе на священников и
прихожан). В некоторых городах было уничтожено до 80 процентов жилых зданий и
общественных объектов. Пострадавшие и убитые в результате беспорядочного обстрела
включают среди прочего женщин, детей и пожилых людей »(пункт 30).
8. Имеются также отчеты других организаций, например, Организации по безопасности и
Сотрудничество в Европе (ОБСЕ), в котором говорится о «продолжающихся боевых
действиях, обстрелах и общей небезопасности» и «серьезных нарушениях прав человека»
как основная причина массового внутреннего перемещения лиц в затронутых районах
(пункты 34-35). В свете вышеупомянутого беспорядочного обстрела мирных жителей,
выносящего на первый план высокую вероятность нанесения непоправимого ущерба и
безотлагательности ситуации, испытание уязвимости людей в восприятии судьи Кансаду
Триндаде является «еще более убедительным фактом, чем «правдоподобность» прав, для
указания временных мер защиты, так как конечные бенефициары в нынешних условиях
являются людьми» (пункт 36).
9. По его мнению, опасения по поводу применения судом критерия «правдоподобия»
(пункты 37-38) в конечном итоге «создают трудности или препятствия для рассмотрения и
принятия временных мер защиты в отношении к данному спору в целом Судом,
охватывающему как Конвенцию ICSFT, так и конвенции CERD и распространяющиеся как
на Крым, так и на восточную Украину» (пункт 39). Он указывает, что это не первый случай в
МС ООН, который он считает подходящим, чтобы предостеречь от неопределенностей,
связанных с так называемым проверкой «правдоподобия» (см. Пункт 40).
10. Он сожалеет о том, что в соответствии с настоящим Порядком в конкретном случае,
«МС ООН отвлекает своё внимание от ключевой проверки уязвимости жертв (о чем он
вкратце говорит в пунктах 92 и 96), обращая своё внимание к несоответствиям так
называемой концепции «правдоподобия». Права на защиту в конкретном случае являются
правами человека (индивидуально или в группах) и гораздо более важнее, чем права
государств» (пункт 41).
И он добавляет: «Суд здесь сталкивается с ситуацией, когда на карту поставлены
основополагающие права на жизнь, на безопасность и неприкосновенность личности в
данных обстоятельствах. Соответствующие лица живут (или выживают) в ситуации большой
уязвимости. (...)
Требованиями для предоставления временных мер защиты являются серьезность ситуации,
срочность необходимости принятия таких мер и вероятность нанесения непоправимого
ущерба. Они встречаются в ситуации, подобной той, что существует в конкретном случае,
поставив, в частности, на карту в восточной Украине основные права: на жизнь, на
безопасность и неприкосновенность личности. Они недостаточно освещены в данном случае
или даже ускользнули в Распоряжении Суда, что, с другой стороны, изобилует
вышеупомянутыми несогласованностями применения проверки «правдоподобия».
По мере того как я поддерживаю на протяжении многих лет, самостоятельный автономный
правовой режим временных мер защиты. При этом мне ясно, что человеческая уязвимость
является испытанием, еще более убедительным, чем «правдоподобность» прав на указание
или упорядочение временных мер защиты. При таком признании и поддержке каждый
вносит вклад в продолжающийся исторический процесс гуманизации современного
международного права» (пункты 42-44).
11. В настоящем случае применения Конвенций ICSFT и CERD в своем понимании Суд
имеет право и обязан в силу представленных ему доказательств указывать временные меры
защиты на основе как Конвенции ICSFT, так и Конвенции CERD (пункт 45). На стадии
предварительных мер Суд не может сделать окончательных выводов относительно факта или
выводов об ответственности, данные вопросы, будут определены позже, на этапе
рассмотрения дела по существу. На нынешнем этапе «Международный Суд, как
Международный Суд, обязан сосредоточиться на основании доказательств, предоставленных
по защите уязвимого гражданского населения, живущего (или выжившего) в
соответствующих районах» (п. 46). Эта ситуация, продолжает он, «продолжается с 2014 года
и продолжает приводить к смертельным исходам и физическим травмам.  Происходили и
продолжаются вооруженные инциденты, связанные с гибелью или телесными
повреждениями, которые по своей природе и тяжести, а также по своей сути являются
непоправимыми. Также присутствует срочность в этой ситуации, и Суд должен защитить
уязвимые слои населения. Тот факт, что после двух Минских соглашений (от 05.09.2014 и
12.02.2015) ситуация остается нестабильной, а напряженность и беспорядочные
артиллерийский обстрел (со всех сторон) все еще продолжаются, подчеркивает обязанность
Международного Суда назначать временные меры защиты.
Со своей стороны, Конвенция CERD является основной конвенцией по правам человека в
ООН, направленной на защиту прав человека на внутригосударственном уровне.
Соответственно, государство должно информировать Суд о заботе и защите уязвимых слоев
населения о том, что здесь применима проверка уязвимости человека, требующий
временных мер защиты. С этой целью в соответствии с Конвенцией CERD (в частности,
статьями 2 (1) и 5 (b)), а также в соответствии с Конвенцией ICSFT (статья 18, в связи со
статьей 2) существует прежде всего юрисдикция в соответствии с Конвенцией CERD и
основания, которые являются необоснованными препятствиями на пути к доступу к
правосудию и именно поэтому данные основания должны быть отброшены» (пункты 47-48 и
ср. Пункт 49)
12. Судья Кансадо Триндаде добавляет, что применение международного гуманитарного
права, а также конвенций ICSFT и CERD «не исключают друг друга, а скорее усиливают
друг друга в фактическом контексте данного случая, обеспечивая защиту лиц, находящихся в
ситуациях повышенной уязвимости» (пункт 50). По его мнению, обстоятельства в
конкретном случае «призывают ознакомиться с соответствующими положениями конвенций
ICSFT и CERD, а также с нормами Права прав человека и международного гуманитарного
права при осуществлении толкования данных норм. Другие основные органы Организации
Объединенных Наций (например, Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности) также
выразили свою обеспокоенность по поводу обстоятельств в конкретном случае» (пункт 51)
13. Затем судья Кансадо Триндаде замечает, что, как и в прошлые разы, случается, что перед
лицом превращения уязвимых слоев населения в жертву преступных деяний в ходе
продолжающегося вооруженного конфликта или военных действий можно увидеть
«приближения и сближения» между применением международного гуманитарного права и
других международных конвенций (прав человека и других), ситуацию, добавляет он,
«Явно требует признания последствий Конвенции по отношению к другим, простым
элементам Drittwirkung. Drittwirkung-это юридическая концепция, первоначально
разработанная в немецких судах, которая предполагает, что отдельный истец может
полагаться на национальный закон о правах, чтобы подать в суд на другое лицо или
правительство за нарушение этих прав). В конкретном случае, например, это касается
конвенций ICSFT и CERD: Drittwirkung имеет здесь такую тенденцию, так как обе конвенции
также охватывают межличностные отношения, не исключая, определения ответственности
государства (даже если это бездействие). Данный вопрос остается на рассмотрении на
последующем этапе рассмотрения дела по существу "(пункт 52).
14. Он далее напоминает в более широких рамках о том, что цикл Всемирных конференций
Организации Объединенных Наций (в девяностые годы и в начале последнего десятилетия)
значительно расширил круг общих знаменателей, лежащих в основе принятых ими
окончательных документов, а именно: «Признание легитимности озабоченности
международного сообщества в целом условиями жизни населения во всем мире» (пункт
53). Вторая Всемирная конференция ООН по правам человека (Вена, 1993 г.), в частности,
добавила важный элемент в этот общий знаменатель, а именно: особое внимание, уделялось
уязвимым слоям населения во всем мире; защита уязвимых лиц, по мнению судьи Кансаду
Триндаде, это составляет его большое наследие (пункт 54). В Декларации и Программе
действий, а также в заключительном документе, принятом на Венской конференции 1993
года, предпринимается попытка сосредоточить особое внимание на лицах, страдающих от
дискриминации, а также уязвимых групп, нуждающихся в большей защите. Это в
значительной степени способствовало «признанию центральной роли жертв в нынешней
сфере защиты» с уделением особого внимания их условиям жизни в условиях большой
уязвимости (пункт 55).
15. Часть VIII настоящего отдельного мнения посвящена защите с помощью временных мер
основных прав человека, помимо строгого межгосударственного аспекта (пункты 56-
61). Судья Кансаду Триндаде размышляет о том, что уязвимость человеческой жизни,
которая привлекает внимание философов на протяжении столетий, приобретает
драматическое значение перед лицом постоянного и хронического насилия и даже политики,
ведущей к этому. Судья Кансадо Триндаде размышляет о том, что «гуманистическое
мышление всегда выступало против насилия и в защиту человеческой жизни и достойных
условий жизни» (пункт 62), примером чему являются размышления всемирно известного
писателя Л. Толстого (paras 62-67). В ситуации всеобщего насилия он продолжает уделять
особое внимание затронутым этим насилием людям, выходя в своих размышлениях далеко
за рамки строго межгосударственного мировоззрения (пункты 68 и 71), с тем чтобы
«защитить человеческую жизнь» в соответствии с «гуманистическим мировоззрением»
(Пункт 69). Временные меры защиты являются «поистине опекающими» (пункт 72),
призывая со стороны Суда «проявить более активную позицию» (пункт 73).
16. Далее судья Кансаду Триндаде подчеркивает, что автономный правовой режим
временных мер защиты "регулируется правами, подлежащими защите (не обязательно
идентичными тем, которые подтверждены позднее на стадии рассмотрения по существу),
обязательствами, вытекающими из временных мер защиты, генерируя автономно
ответственность государства с его юридическими последствиями и присутствием
(потенциальных) жертв уже на стадии временных мер защиты. Как показывает практика,
заявленные права на защиту охватывают основные права человека, такие как право на жизнь,
право на личную неприкосновенность и неприкосновенность жилища, право не подвергаться
насильственному перемещению или эвакуации из своего дома. Обязанность соблюдения
временных мер защиты выдвигает на первый план еще один элемент, определяющий их
автономный правовой режим (...) в его составных элементах, а именно: несоблюдение и
быстрое вовлечение ответственности государств. Незамедлительное определение Судом
нарушений временных мер защиты;  и вытекающую из этого обязанность возместить ущерб,
причиненный в результате этих нарушений» (пункты 74-75 и пункты 77-81).
17. В этой области, - продолжает он, - международная судебная практика, как
представляется, предшествует правовой доктрине», и это развитие отражает значимость
превентивного измерения в современном международном праве. Современные
международные трибуналы должны способствовать этому прогрессивному развитию «на
благо всех оправданных» (пункт 82). Это вопрос, который требует «много размышлений, с
точки зрения гуманистов» (пункт 84). В условиях конкретной ситуации решающее значение,
по его мнению, «заключается в уязвимости человека, а не в так называемой
«правдоподобности »прав» (пункт 85). И он добавляет, что «перед лицом серьезности
ситуации, срочности, а также возникновения рисков непоправимого ущерба требуются
предварительные меры защиты. Их указание ориентировано на принципах pro persona
humana (в интересах личности), pro victima (в пользу жертвы). Эти меры свидетельствуют о
нынешнем историческом процессе гуманизации международного права, который является
необратимым. Таким образом, защита прав человека в ситуациях повышенной уязвимости
нашла свое выражение на уровне международного права в наше время как признак такого
исторического процесса» (пункт 85).
18. В своем понимании внимание должно быть сосредоточено на жертвах (включая
потенциальных), будь то отдельные лица, группы лиц, народы или человечество, в качестве
субъектов международного права, а не на государстве; он подчеркивает, что «люди,
находящиеся в уязвимом положении, являются конечными бенефициарами временных мер
защиты, наделенных в настоящее время поистине опекунским характером, как истинные
юрисдикционные гарантии превентивного характера» (пункт 86).
19. В ходе разбирательства, приведшего к принятию настоящего определения, доведено до
сведения Суда положение крайней уязвимости слоев населения, призывающих к временным
мерам защиты (часть III, выше и п. 87), и судья Кансаду Триндаде находит, в заключение,
что это «сожаление в связи с тем, что такая человеческая уязвимость не была должным
образом рассмотрена в аргументации Суда и не была явно отражена в распоряжении
настоящего определения, где, несмотря на то, что в документации о положении уязвимости
людей определенных слоев населения (например, при беспорядочном обстреле), защита
основных прав на жизнь, а также на безопасность и неприкосновенность личности даже не
упоминается.
Тем не менее, пункт (2) распоряжения, адресованный обеим конкурирующим Сторонам, и
единственный, охватывающий спор в целом, Суд в ситуациях, как в Крыму, так и на востоке
Украины, в моем понимании косвенно расширяет защиту и этих основных прав, на основе
как ICSFT, так и конвенции CERD. Суд призывает «обе Стороны воздерживаться от любых
действий, которые могут усугубить или расширить спор в Суде или затруднить его
решение».
На первый план выходит принцип человечности. Отсутствуют ограничения иммунитета
(например, попытки сосредоточиться исключительно на отношениях между государствами и
отдельными лицами). Международные конвенции, такие как две конвенции, упомянутые в
настоящем деле (ICSFT и конвенции CERD), как я уже указывал, имеют эффект Drittwirkung,
они также охватывают межличностные отношения, не исключая при этом последующего
рассмотрения ответственности государств, даже если это было бездействие.
В конце концов, принцип гуманности пронизывает весь свод законов современного
международного права (охватывающий сходящиеся тенденции международного права прав
человека, международного гуманитарного права, международного права беженцев,
международного уголовного права). Принцип гуманности имеет четкое отношение к защите
лиц, находящихся в большой уязвимости. Здесь преобладает смысл человечности над
национальными интересами. Люди нуждаются, в конечном счете, в защите от зла, которое
находится внутри самих себя »(пункты 88-91).