СИСТЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

СУПРУЖЕСКИХ ПАР

Выпуск 5
СИСТЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ
СУПРУЖЕСКИХ ПАР

Научный редактор и составитель

А. Я. Варга

Москва
Когито-Центр
2012
 УДК 159.9
ББК 88
С 40
Все права защищены. Любое использование материалов
данной книги полностью или частично
без разрешения правообладателя запрещается

Редактор серии
К. В. Ягнюк

Научный редактор и составитель

А. Я. Варга

С 40 Системная психотерапия супружеских пар. – М.: Когито-

Центр, 2012. – 342 с. (Библиотека Института практической
психологии и психоанализа. Вып. 5)
ISBN 978-5-89353-370-5 УДК 159.9
ББК 88

Книга посвящена крайне актуальной теме – психотерапии супружес-

ких пар. Современный брак уже несколько десятилетий находится
в кризисе – семьи распадаются, все больше людей вообще не созда-
ют семьи. В то же время люди отнюдь не утратили потребность быть
в паре и все так же испытывают дискомфорт от одиночества.
Авторы – сотрудники кафедры системной семейной психотера-
пии Института практической психологии и психоанализа, имеют
большой опыт работы с проблемными парами. Описаны современные
подходы к психотерапии пар, представлена их типология. Приведены
техники психологической помощи супружеским парам, затронуты
вопросы психотерапии развода, работы с семьями, страдающими
от алкоголизма своих членов, изменения семейного климата в семье
после рождения детей.
Все разделы книги написаны живым, доступным языком, про-
иллюстрированы примерами, что делает ее интересной не только
для практических психологов, но и для всех, кого волнуют проблемы
современной семьи.

© Когито-Центр, 2012
© Институт практической психологии и психоанализа, 2012

ISBN 978-5-89353-370-5
 Содержание

А. Я. Варга. Введение ......................................................................... 7

А. Я. Варга, Г. Л. Будинайте. Современный брак:

новые тенденции ........................................................................ 9

И. Ю. Хамитова. Применение структурной психотерапии

в работе с супружеской парой ................................................. 27

Е. Н. Фарих. Психотерапия пар по методу Вирджинии Сатир ...... 69

А. Я. Варга. Психотерапия коммуникаций

в супружеской паре .................................................................. 75

Л. Л. Микаэлян. Эмоционально-фокусированная
супружеская терапия. Теория и практика ............................ 108

И. Ю. Хамитова. Работа с парой в рамках теории

семейных систем Мюррея Боуэна ..........................................172

Е. С. Жорняк. Нарративная терапия с парами ............................. 234

Г. Л. Будинайте. Циркулярная работа с супружеской парой

в ориентированной на решение краткосрочной терапии ....261

И. Ю. Хамитова, Т. С. Драбкина. Возможности

использования командной работы с парой
в рамках системной семейной психотерапии ...................... 280

Е. В. Фисун. Брак и дети ................................................................. 303

5
Д. Беренсон. Алкоголь и семейная система.................................. 312

Г. Л. Будинайте. Основные принципы

психотерапевтической работы
с супружеской парой в ситуации развода ............................. 330
 Введение
А. Я. Варга

Б рак кажется универсальной формой совместности взрослых лю-

дей. Со временем он значительно постарел. Теперь странным
кажется брак подростков: «Мой Ваня / Моложе был меня, мой свет, /
А было мне тринадцать лет», и нормальным представляется брак
людей, которым осталась лишь пара лет на то, чтобы создать ребенка
или двух. За всю историю человечества брак видоизменялся, но ни-
когда не прекращал своего существования. Мы знаем полигамные
и полиандрические браки, знаем гомосексуальные союзы и считаем
одинокую жизнь чем-то «неправильным», особенно если речь идет
о молодом существе, да, честно говоря, и о немолодом тоже.
Большинство людей страдает от одиночества и понятие счастья
связывает с союзом с другим человеком, где есть совместные радос-
ти, взаимопомощь, поддержка и любовь. За последние лет десять
брак стал очень хрупким и уязвимым – можно сказать, что он болен.
Супружеская психотерапия это то, что лечит брак или помога-
ет ему относительно безболезненно для детей завершить свое су-
ществование.
В данном сборнике описаны различные варианты системной
психотерапии пар. Первая статья посвящена эволюции брака в со-
временном мире. Она объясняет, почему брак стал сегодня таким не-
прочным и незащищенным. В ней также анализируются возможные
перспективы развития брака и связанные с этим социокультурным
процессом изменения психотерапевтических парадигм.
В разделе «Методы и техники супружеской психотерапии» пред-
ставлены статьи, описывающие как классические подходы к супру-
жеской психотерапии (структурная психотерапия, подход Вирджи-
7
нии Сатир, психотерапия коммуникаций в супружеской паре), так
и постклассические (нарративная психотерапия супружеских пар
и ориентированная на решение краткосрочная психотерапия). Кро-
ме того, в этот раздел включены: интегративный подход – эмоцио-
нально-сфокусированная психотерапия супружеских пар, работа
с парами в подходе Мюррея Боуэна, а также описан случай команд-
ной работы с супружеской парой.
В разделе «Стрессоры супружеской жизни» описаны наиболее
частые «вредности» брака – рождение детей и алкоголизм. Послед-
няя статья этого сборника посвящена смерти брака – разводу и пси-
хотерапии семьи в том случае, если один или оба члена супружес-
кой пары считают, что дальнейшая совместная жизнь невозможна.
Все статьи, за исключением статьи об алкоголизме Давида Бе-
ренсона, написаны сотрудниками кафедры системной семейной
психотерапии Института практической психологии и психоанализа.
Преподаватели кафедры являются прежде всего практикующими
психотерапевтами, поэтому в статьях описывается реальная сего-
дняшняя психотерапевтическая практика в огромном мегаполисе.
Сборник будет полезен специалистам помогающего профиля,
студентам-психологам и всем, интересующимся загадками совре-
менного брака.
 Современный брак:
новые тенденции
А. Я. Варга, Г. Л. Будинайте

Б рак как общественно сконструированное устройство совместнос-

ти двух людей переживает кризис. Никто не счастлив одинако-
во, и все страдают по-разному. Нет больше общепринятых правил,
как жить друг с другом правильно и хорошо. Количество браков
уменьшается и в Западном мире, и в России. При этом везде рас-
тет количество разводов (однако в России разводов официально
регистрируется больше – возможно, в силу все еще более частой
регистрации браков). Так, по данным Росстата, у нас распадается
каждый второй брак.
Ситуация изменилась качественным образом. Понимание содер-
жания этих изменений дает возможность увидеть трудности и ре-
сурсы, возникающие при выстраивании супружеских отношений
сегодня. Кроме того, такое понимание необходимо помогающему
специалисту для эффективной работы.
***
Качественные изменения брачных отношений совпали с наступ-
лением новой эпохи – эпохи постмодернизма, которая началась
приблизительно в середине XX в. (строго датировать такие явления,
проявляющиеся «неравномерно» в разных областях жизни, сложно).
Постмодернизм расшатал все основные представления, нормы, цен-
ности и стандарты предыдущей культурной эпохи.
В значительной степени это касается и области супружеских
отношений.
До этого долгое время люди жили в условиях традиционного,
патриархального брака, достигшего кульминации своего разви-
тия в эпоху Нового времени. Для этой эпохи были характерны вера
9
человека в прогресс и торжество разума. Люди ценили порядок, в том
числе и в семейной жизни.
Традиционный брак был основан на четкой иерархии, где муж-
чина главный, и на разделении функций в семье – мужчина содержал
семью, но его основная деятельность протекала вне ее, а женщина
занималась домом, хозяйством и детьми. Брак считался удачным,
если люди добросовестно выполняли свои роли и функции: муж при-
носил заработок в семью, женщина старательно вела дом, экономила
деньги, была внимательной, заботливой матерью. Жена должна бы-
ла подчиняться мужу, слушаться его, жить той жизнью, которую он
ей предлагал и – на те деньги, которые муж зарабатывал, быть там,
где он находился. Общественно одобряемый муж не позволял себе
насилия и жестокости по отношению к жене и детям. Одновременно
с этим общество было терпимо к рукоприкладству в семье со сторо-
ны мужчины (его – по отношению к жене и обоих – по отношению
к детям). Осуждались лишь увечья.
Брак был моральной обязанностью. Женщины в подавляющем
большинстве находились на содержании либо отца, либо мужа. По-
этому считалось, что холостяк поступал антиобщественно: не остав-
лял потомства и обрекал какую-то женщину на печальное одинокое
существование. При этом брак мыслился как союз на всю жизнь.
Фактически он редко длился дольше двадцати лет. Продолжитель-
ность жизни была небольшой, и до смерти одного или обоих супру-
гов люди еле-еле успевали «поднять» детей.
Декларировалось, что половая жизнь вне брака недопустима
для обоих полов, хотя негласно добрачные отношения мужчин до-
пускались и даже поощрялись, в то время как добрачные отношения
женщины строго осуждались. Это было связано с тем, что появление
детей полагалось возможным у женщины только в браке, поскольку
только это гарантировало нормальное, полноценное их воспита-
ние – одинокая незамужняя женщина обеспечить ребенку такого
воспитания не могла, автоматически обрекая его на жизненные
тяготы. Нормальный брак, кроме того, обязательно предполагал
рождение нескольких детей. Очевидно, что роль так называемой
расширенной семьи была очень весомой. Жили большими семьями
из нескольких поколений.
Многие браки заключались по сговору родителей, по расчету. Лю-
бовь как основа брачного союза стала культурной нормой – наряду
с до сих пор существующей идеей брака по расчету, не только финан-
совому, но и психологическому – лишь в начале XX в. Сексуальная
совместимость не считалась, а в обществах, сохраняющих традицио-
10
налистский уклад, до сих пор не считается обязательной для брака,
по крайней мере, для женщин. Таким образом, брак должен был быть
основан на «духовной близости и родстве душ» (что на деле означало
готовность обоих разделять общепринятые правила жизни), а плот-
ская связь была необходима лишь для создания потомства.
Такому укладу соответствовало мироощущение людей, в кото-
ром эти законы понимались как общечеловеческие, объективные,
«богом данные и природой обусловленные», а все отклонения от них
рассматривались либо как злонамеренность, либо как аномалия
(социальная, психическая и прочая). При всех ограничениях, ими
накладываемых, «в обмен» они предлагали ясность поведенческого
сценария брачной жизни и правил поведения.
***
Традиционная семья в Европе уже с расцветом индустриальной эпо-
хи в XIX в. начала претерпевать определенные изменения, которые
к началу XX в. нарастали все быстрее. Эпоха, приведшая в своей
кульминации к модернистской идее последовательного научного
изучения и изменения на этой рациональной основе не только при-
роды, но и социальной жизни (К. Маркс), психики (З. Фрейд) и т. п.,
не могла не повлиять и на патриархальный уклад семьи. При этом
те страны, в которых индустриализация и другие модернистские
преобразования прошли позже и в ускоренном темпе (например,
Россия, Турция, Япония), претерпевали эти изменения, очевидно,
иным («кентаврическим») способом, нежели Европа, – в существен-
ной степени сохраняя традиционную семью и в то же время приоб-
ретая черты некоторых, иногда очень явных (как в России в 1920-е
годы) ее революционных изменений1.
1 Советское общество характеризовалось в этом отношении извест-
ным своеобразием – с одной стороны, в нем присутствовала чувстви-
тельность ко всем переменам, произошедшим в начале XX в., с дру-
гой – ханжество и консерватизм, возобладавшие уже в 1930-е годы.
Перемены – эмансипация женщин (сначала так вообще свободная
любовь – «совершить сексуальный акт просто, как выпить стакан во-
ды»), возобладание идеи, что женщина должна работать, легитимиза-
ция разводов, «аутсорсинг» многих семейных функций, который был
поставлен на поток: ясли, детские сады, пионерлагеря, общественные
кухни, «комбинаты готового питания» – были очевидны… Однако очень
скоро многое изменилось: надо было состоять в браке, чтобы выехать
за границу; на неверного мужа можно было донести в партком; развод
мог разрушить карьеру. Женщина, как правило, работала, при этом
все домашние обязанности лежали на ней и были очень трудоемкими
в условиях тотального дефицита.

11
 ***
Время от начала и до середины XX в. было отмечено рядом социаль-
ных процессов, которые активно расшатывали традиционный брак.
Часть этих тенденций и порожденных ими явлений нашло свое
дальнейшее развитие в интересующую нас эпоху постмодернизма.
Такими «точками перелома» выступили:
• Эмансипация женщин. Женщины постепенно, но неуклонно
добивались возможности получения образования, а затем и про-
фессии; повысился личностный статус женщины – за ними было
закреплено избирательное право (хотя здесь имеется большой раз-
брос исторических дат в разных странах). Начался процесс смены
соотношения «сил и функций» в традиционном браке, его привыч-
ный уклад оказался под угрозой.
• Все большее осознание роли сексуальных отношений и возраста-
ющий интерес к ним. Эмансипация женщин, развитие и популяри-
зация психоаналитической теории З. Фрейда, другие упоминаемые
ниже факторы, с одной стороны, отражали, а с другой – способство-
вали нарастающим изменениям. Эти изменения пугали и на уровне
общественной идеологии часто принимались в штыки. Например,
повесть «Крейцерова соната» (1889), выступая, казалось бы, вопло-
щением христианских исканий Л. Н. Толстого, выражающая ужас
перед необузданностью «животных» проявлений человека и разви-
вающая идею о необходимости ограждать женщин от секса потому,
что у них есть нормальный нравственный протест против «живот-
ного», была запрещена в России. Переводы ее также запрещались
и в Америке, поскольку рассматривались как открытое обсуждение
запретной для «приличного общества» темы. Общество реагировало
именно на этот аспект повести. Лежащая на поверхности идея Тол-
стого о том, что хороший брак не должен основываться на сексуаль-
ных отношениях, впечатления не произвела, потому что в обществе
она была принята давно.
В 1928 г. в Англии выходит также очень «влиятельное» произ-
ведение «Любовник леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса. В нем вы-
сказывается прямо противоположная идея – хорошая сексуальная
жизнь исключительно важна для женщины, из такого опыта может
вырасти не только любовь, но и брак – на основе гармонии телесно-
го и духовного, несмотря на очевидный мезальянс главных героев –
аристократки и простолюдина.
• Противозачаточные средства более или менее современного
типа появились с середины XIX в., их промышленное производст-
во – с начала XX в., но до известного времени речь шла только о пре-
12
зервативах (заметим, что их появление вызвало разную реакции
церквей – протестантская церковь признала возможность их упо-
требления, католическая и православная – нет). Тоталитарные режи-
мы, как правило, противозачаточные средства запрещали. Первые
оральные контрацептивы, т. е. средства, которые могла использо-
вать уже сама женщина по своему усмотрению, были изобретены
к середине 1960-х годов. Это совпадает со временем так называемой
«сексуальной революции», которая многими рассматривается уже
как яркое проявление эпохи постмодернизма1. Распространение про-
тивозачаточных средств привело к тому, что секс стал практически
свободным от риска появления детей, и, соответственно, от брака.
Страх беременности не мешал более сексуальному наслаждению.
Кроме того, противозачаточные средства дали возможность су-
пругам произвольно регулировать и планировать появление детей
без отказа от секса. Наступала эпоха осознания значения и качества
сексуальных отношений, широкого исследования сексуальности.
• Легитимизация развода. Практически все страны еще с начала
XX в. прошли этот процесс, хотя он шел очень неравномерно (в ка-
толических странах – например, в Италии и Испании развод был
узаконен только в 1970-е годы, в то время как Англия узаконила его
еще в Новое время (1670!). При этом надо учитывать, что официаль-
ное признание возможности развода не равноценно его «легитим-
ности» в общественном сознании. Но, так или иначе, все более по-
следовательно закреплялась идея, что брак необязательно должен
быть один, что можно и не состоять в браке, особенно если чело-
век уже состоял в нем; соответcтвенно, браков-союзов может быть
за жизнь несколько, есть возможность прекращать отношения, если
они не устраивают, стремиться улучшить их и т. п.
• Урбанизация – постепенная нарастающая миграция людей
в крупные города, особенно выраженная с начала XX в., – создала
необходимость соответствовать требованиям жизни в крупном го-
роде2. Для жизни в городе ядерная семья (т. е. только пара родителей
и их дети) подходит больше, чем многопоколенная. Снизилась роль
патриархальных традиций в поддержании жизни семьи. Ослабло
1 См., например: А. Арутюнян. Стеклянный занавес Америки. Новый
мир. 2003. № 6.
2 В России и в этом аспекте также наблюдалось «кентаврическое» со-
вмещение урбанизации с сохранением признаков патриархального
способа жизни. См., например: Особенности урбанизации в России.
URL: http://www.vselektsii.ru/index.php/Osobennosti-urbanizacii-v-Rossii.
html.

13
влияние расширенной семьи на ядерную, уменьшились возмож-
ности использовать старшее поколение для помощи по хозяйству
и уходу за детьми. Постепенно стал формироваться общественный
институт «платной помощи» супругам – по воспитанию детей, ве-
дению домашнего хозяйства и пр. Изменилась роль женщины в се-
мье – она стала работать, развиваться профессионально.
Есть показатели высокой статистической связи урбанизации
с уменьшением рождаемости, что противоречит широко распро-
страненному мнению о влиянии на падение рождаемости в первую
очередь контрацептивов. Здесь при более подробном анализе обна-
руживаются неоднозначные тенденции, прежде всего, так называ-
емые «культурные различия» урбанизации1.
• Постоянный, начиная с конца XIX–начала XX в., прогресс ме-
дицины привел к постепенному увеличению продолжительности
жизни и к увеличению сроков фертильности. Увеличение сроков
жизни привело также к тому, что люди, вырастив детей, остаются
один на один друг с другом и снова должны развивать свои супру-
жеские отношения. Поэтому вопросы обретения нового содержания,
«смыслового наполнения» супружеских отношений стали очень ак-
туальными. Кроме того, супруги все чаще, после того как дети по-
кидали дом, оставались еще достаточно бодрыми и энергичными
и постепенно получили возможность вести активный образ жизни,
путешествовать, осваивать новые профессии и умения даже после
выхода на пенсию, в том числе расширять и изменять круг своего
социального общения. Зрелые годы перестали также быть помехой
для развода и создания нового брака.
Итак, семья эпохи модернизма уже к середине XX в. перестала
быть «расширенной», а все чаще становилась «нуклеарной» (ядер-
ной), с уменьшившимся, по сравнению с традиционной патриархаль-
ной семьей, количеством детей. Разные поколения все реже жили
вместе. Ядерная семья была более мобильной, меньше связанной
с «родовым гнездом» и утратила ряд «сакральных» черт традици-
онной семьи, например, прерогативу сексуальной жизни, а также
единственного союза «на всю жизнь».
Все описанные выше изменения сопровождались характерны-
ми общественными настроениями: люди верили в прогресс, радо-
вались революционным преобразованиям во всех сферах жизни,
1 См., например: В. Фурфлет. Влияние урбанизации на естественное вос-
производство населения. URL: http://furlet.ru/includes/blog/mobilnost-
i-dalnost-migratsionnykh-poezdok/vliyanie-urbanizatsii-na-estestvennoe-
vosproizvodstvo-naseleniya.

14
не одобряли косности, осуждали ретроградов. С другой стороны,
все это сопровождалось ностальгией по доброму старому времени
и патриархальному укладу. Классическая системная семейная те-
рапия возникла как раз в это время.
***
Расцвет постмодернизма пришелся на 60–70-е годы XX в. В это вре-
мя стали меняться жизненные правила и представления о них. Мы
видим, что, например, супружеские функции в семье не просто
не разделены столь жестко как раньше, а принципиально не фик-
сируемы, подвижны; женщины не просто равноправны с мужчина-
ми – гендеры буквально могут обмениваться своими функциями
и обязанностями; половая жизнь до брака – на фоне неуклонно
возрастающего числа незарегистрированных союзов – стала «само
собой разумеющейся», и даже не развод, а именно «нерегистрируе-
мый свободный союз» становится главным ответом на современные
проблемы отношений.
Ключевой для постмодернизма выступает идея «относитель-
ности» всякого описания объективного мира, понимание любо-
го утверждения о мире (в том числе и научного его описания)
не как приближающегося ко все более «истинному воспроизведе-
нию объективного» (структуралистская логика), а как являющего-
ся лишь «социально сконструированным» (постструктуралистская,
или нон-структуралистская логика) и, соответственно, идея «поли-
центризма», принципиального эклектизма. Философским основа-
нием постмодернизма выступают труды Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Дерри-
да, Ж. Бодрийара, М. Фуко и многих других (см. об этом, например:
Ильин, 1996, 1998; Костикова, 1996). Постмодернизм критически
настроен к идее каких бы то ни было «нормативных» ценностей.
Ведь произошедшее в эпоху модернизма «накопление» концепций,
теорий открыло факт их «относительности», множественности.
Однако в конечном счете можно утверждать, что постмодернизм
принес тем самым и новые ценности. Так, во главу угла оказались
поставлены уникальность, специфичность, неуниверсальность,
множественность, гибкость… Постмодернизм – это еще и предель-
ное воплощение ценности индивидуального, уникального, превос-
ходящего общественное, «абстрактный» общественный интерес
со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Возникновение эпохи постмодернизма связывается с «реакци-
ей» на модернизм:
• в первую очередь с восприятием закончившихся крахом
и сопровождавшихся большим количеством жертв социаль-
15
 ных преобразовательных проектов (Октябрьский переворот
в России 1917 г., фашистская Германия 1933–1945 гг., Мус-
солини в Италии, Франко в Испании, Мао Цзедун в Китае);
• с развитием уже не «неклассической», а так называемой,
«постнеклассической» науки, т. е. признанием зависимости
измерения не только от средств, но и от целей измерения1;
• с «переизбытком» накопленных способов описания, понима-
ния мира в разных областях человеческой культуры – в фило-
софии, науке, архитектуре, живописи, социальных науках,
в том числе и психотерапии; с преодолением излишнего
«интеллектуализма» и оторванности концепций, описыва-
ющих мир, от мировоззрения и миропонимания «широких
слоев» населения, с демократизацией;
• с концом индустриального общества и возникновением ин-
формационного общества массовой культуры, с массовым
распространением творческого интеллектуального труда;
постоянным возрастанием объема сферы услуг в экономике;
• с символическим концом западного господства в мире
и процессом освобождения колоний, активно проходившим
в 1940–1950-е гг., с выходом других этносов, культур на ми-
ровую сцену, где раньше «господствовал белый европеец»;
• с новым витком феминизма, отказом от жесткого увязы-
вания норм и правил поведения с полом, а также с легити-
мизацией гомосексуальности и других нетрадиционных
сексуальных ориентаций;
Эпохе постмодернизма соответствует и определенное мироощущение
современного человека, сказывающееся, в том числе и в «брачных
отношениях»:
1. Принципиальная неопределенность, множественность в отли-
чие от четкости и однозначности. Постмодернизм в известном
смысле поставил под сомнение стандарты, которые полагались
в европейской культуре «само собой разумеющимися», указав
на их культурную, социальную обусловленность и тем самым
относительность, а не «абсолютность». Он «признал» этничес-
кое и половое равенство людей, «множественность» возможных
культурных моделей социальных институтов, в том числе и бра-

1 См., например: В. С. Степин. Саморазвивающиеся системы и постне-

классическая рациональность. URL: http://filosof.historic.ru/books/
item/f00/s00/z0 000 249/index.shtml.

16
 ка. В этом смысле идея особой ценности «долгого верного брака»,
отношений «на всю жизнь» идеологически оказалась под со-
мнением так же, как и всякая другая «предписываемая» норма.
Каким образом человек, живущий в культуре постмодернизма,
может понять, хорош его брак или плох? Само по себе пребы-
вание в браке более не видится как однозначно хорошее и пра-
вильное. Человек стал ориентироваться на чувства и ощущения:
«если мне хорошо в этом союзе, значит мой союз правильный».
А что делать, если стало плохо? Искать того, с кем будет хорошо?
Жить одному? Терпеть плохое самочувствие? Возможно отсюда –
рост количества гражданских браков, избегание «окончатель-
ности» брачных связей. Люди оставляют за собой возможность
расстаться. Многие женятся, чтобы выращивать детей, и таким
образом уходят от субъективности и неопределенности брач-
ного союза.
Вместе с тем это нельзя рассматривать как явное «утверж-
дение» каких-то других, «негативных» стандартов взамен при-
вычных, что также противоречило бы идее неопределенности,
столь характерной для постмодернизма. Это скорее ситуация
осознания того, что «история», которая создается в браке, вы-
бирается каждой парой не по единому образцу – их много. Люди
выбирают собственные сценарии или истории жизни со всеми
вытекающими отсюда проблемами и возможностями.
2. Ирония и игра вместо пафоса. Ирония, юмор и игра стали ас-
социироваться исключительно с человеческими свойствами.
Смех – видотипическое свойство человека, и появилось даже
выражение – «звериная серьезность»… Стала осознаваться не-
возможность для современного человека наивной серьезности
в проявлении любовных отношений (об этом писал, например,
Умберто Эко в «Заметках на полях „Имени розы“»). Ирония, на-
правленная на брачные отношения, снизила их пафосность,
придала некую профанность и супружескому сексу. Так, секс
более не выступает ни исключительно вредным и убийственным,
ни полезным и одухотворяющим, как это представлялось в эпоху
модерна. Он во многом становится игрой, развлечением и при-
ключением. Он может связывать, но может и не связывать людей
никакими специальными узами, когда он – просто удовольствие,
«ничего личного». Это, возможно, не отменяет сакрального, глу-
боко эмоционального отношения к сексу, но часто предполагает
сочетание его с шуткой. Прекрасные описания такого секса
можно прочесть у Генри Миллера, Чарльза Буковски.
17
3. «Текучесть», изменяемость. Взаимозаменяемость. Известный
социолог Зигмунт Бауман ввел понятие «текучая, или жидкая
современность»1, описывая последствия, которые привнесли
в нашу жизнь компьютеризация, «гаджетизация». Люди стали
подбирать себе партнеров на разовый секс, для коротких пу-
тешествий, для похода в театр, для брака по Интернету. Они
стали друг для друга, казалось бы, легко заменимыми. Не обя-
зательно со всеми знакомыми «строить отношения», в большом
количестве случаев достаточно просто удалить контакт, если он
стал чем-то неудобен или неприятен. Можно быстро найти себе
другого партнера по общению. Общение становится фрагмен-
тарным, мы как бы общаемся не с человеком, а с его «функцией».
Поэтому легче возникают повторные браки, «визитные» браки,
бинуклеарные семьи. Интернет создал возможность обезличен-
ного общения. Можно глубоко и искренно общаться в Интернете
и не знать ни настоящего имени, ни возраста и пола партнера
по общению. Люди могут годами играть в сложную онлайн-игру
и не видеть друг друга, хотя эмоциональный опыт совместного
переживания у них может быть очень интенсивным. Виртуаль-
ный секс устроен примерно так же. Не нужно ничего объяснять.
Задача выстраивать отношения, трудиться над ними, стараться
приспосабливаться к близкому человеку в быту кажется далеко
не такой очевидной. Отчасти поэтому люди легко расстаются
друг с другом, по крайней мере – в виртуальном пространстве,
хотя это мироощущение может перетекать и в отношения «в ре-
але». Не подошел один носитель нужных функций – найдется
другой. В этом контексте формула любви С. Л. Рубинштейна
как утверждения неповторимого своеобразия другого человека,
кажется, утрачивает свой смысл…
С другой стороны, у людей, в особенности в юношеский пе-
риод их жизни, появилась возможность игрового «опробования»
отношений там, где может быть много трудностей, неловкости,
неумения. В этом смысле Интернет стал мощным источником
новых средств для преодоления одиночества, ограниченных
физических возможностей, временных периодов изоляции и пр.,
что может быть актуально для всех возрастов.
4. Универсальный гуманизм. «Чем больше я узнаю людей, тем боль-
ше люблю собак», – сказал Шопенгауэр, и сегодня многие с ним

1 З. Бауман. Текучая модерность: взгляд из 2011 года. URL: http://www.

polit.ru/article/2011/05/06/bauman.

18
 согласны. Люди перестали утилитарно относиться к животным,
пытаются спасти исчезающие виды, зоопарки заменяются са-
фари-парками, возникли домашние питомцы, т. е. животные-
компаньоны. Рост целой индустрии для них – корма, аксессу-
ары, парикмахерские и ветеринары – впечатляет. Например,
по данным American Pet Products Association, в 2001 г. на визиты
американцев к ветеринарному врачу с кошками и собаками
было потрачено 18,2 миллиона долларов. За последние 10 лет
количество домашних питомцев в США удвоилось. Эта тенден-
ция совпала с появлением так называемого универсального
гуманизма как одного из признаков постмодернизма. Раньше
моральным считалось благополучие человека на земле даже
ценой жизни других ее обитателей. Животный и растительный
мир никто не берег, множество видов было истреблено, и это
никого не расстраивало. Гуманизм был антропоцентричным.
В нашу эпоху моральным стало оберегать природу, сохранять
виды растений и животных и иметь домашних питомцев. Это
привело и к обретению животными новой роли, функции в сфере
эмоциональных, ранее сугубо «человеческих», отношений со все-
ми плюсами и минусами, отсюда вытекающими. Домашние
питомцы становятся такими же членами семьи, как и люди. Они
могут выполнять те же эмоциональные функции. Стали возни-
кать семьи, состоящие из одного человека и одного животного.
Итак, в области семейных отношений постмодернизм проявляется
прежде всего в том, что жизнь семьи все меньше регулируется «го-
товыми» общественными нормами – традиционными или когда-то
революционными – модернистскими. Все перечисленное повлия-
ло на современный брак и превратило его в весьма специфическое
для традиционного взгляда на него образование – с новыми слож-
ностями и, возможно, преимуществами:
1. Мы видим удлиненный период добрачных отношений, который
далеко не всегда заканчивается «законным браком». Вирту-
альное общение, возможность смены партнеров, добрачные
сексуальные отношения нарушают традиционный сценарий
ухаживания, «неминуемо ведущего к браку», и позволяют людям
лучше сформировать свои сексуальные, бытовые, смысловые
вкусы и предпочтения. Брак более не заключается и для того,
чтобы «отрегулировать половой вопрос» (Ильф, Петров, 1961).
Удачный секс – еще не повод для знакомства и уж тем более
для брака. Они необходимы, но недостаточны. Еще нужно особое
19
 качество человеческих отношений – их эмоциональная, интел-
лектуальная и – нередко – духовная составляющие.
2. Наблюдается отказ от традиционного распределения половых
ролей в супружестве, возник бикарьерный брак (движение к ко-
торому в действительности началось с процесса женской эман-
сипации в начале XX в.). Сегодня женщины часто зарабатывают
не меньше мужчин; возрастает число браков, где и муж, и жена
работают и оба ориентированы на достижение собственной
самостоятельной и независимой друг от друга карьеры. Хорошо,
когда идею партнерских отношений сознательно разделяют
оба. Однако, при сохранении ориентации и на традиционные
стандарты в этой новой ситуации, дело выглядит так, будто
мужчины все больше теряют власть и контроль в отношени-
ях. Иерархия в браке тогда становится неустойчивой – то муж
«на вершине», то жена. Положение на вершине иерархии всегда
казалось предпочтительным, поэтому в современном браке
часто идет борьба за власть и контроль. Женщине при этом при-
ходится совмещать материнство и карьеру, отчего у нее воз-
никает внутренний конфликт, так как и то и другое она часто
ценит одинаково высоко. Тогда в бикарьерной семье у женщин
возникает много обид на мужа, который менее загружен дома,
имеет возможность отдыхать, в то время как женщина занима-
ется детьми и хозяйством.
С другой стороны, бикарьерный брак означает равные фи-
нансовые возможности обоих, а с этим связана финансовая
независимость друг от друга, выводящая на первый план эмо-
циональную, психологическую зависимости, бывшие как бы
«закамуфлированными» в прежнем, традиционном браке.
3. Вынесенность «вовне» традиционных хозяйственных функций,
выполнявшихся в семье. Этот процесс идет с начала XX в., с на-
растанием технического прогресса вообще, но сегодня для круп-
ных мегаполисов можно констатировать практически полный
«аутсорсинг» традиционных семейных функций – широкое
и повсеместное использование мест общественного питания
(сколько раз в неделю жители крупных мегаполисов с достаточно
высоким достатком ужинают дома?), пунктов чистки одежды
и прачечных, привлечение технических работников к помощи
по уборке дома, по сути – возможность перераспределения и пе-
редачи «вовне» всей технической составляющей жизни семьи.
Растет техническая оснащенность домов, квартир – компьютер,
разнообразные сложные бытовые приборы, «умные дома» и пр.
20
 Кроме того, если женщина активно работает, то в дом при-
ходит няня. Из-за этого размываются границы семьи. Няня – од-
новременно и член семьи, и не член семьи, поскольку является
им для детей и не является – для родителей.
Свободное время часто протекает не на семейной террито-
рии – кинотеатры, театры, бары, рестораны, встречи с друзьями
вне дома, возрастающие количество и частота путешествий.
Все это, с одной стороны, размывает границы семьи, делает
их очень проницаемыми и невыраженными, а с другой – осво-
бождает брачные отношения от хозяйственных забот, часто
подменявших, затемнявших собой другие отношения.
Но заметим, что все это предполагает согласованное управ-
ление и совместный «менеджеринг» домашней среды, что можно
рассматривать и как укрепление – на новой почве – супружеской
совместности. Но как бы то ни было, брак лишился главного
прагматичного смысла – хозяйственных функций, по крайней
мере в их привычном виде, что вносит свой вклад в необходи-
мость сегодня для каждой супружеской пары создавать свои
смыслы брачных отношений.
4. Возрастание роли эмоционально-личностных и смысловых, цен-
ностных факторов в супружеских отношениях. Все указанное
выше ведет к возрастанию роли эмоционально-личностного фак-
тора, фактора совместной смысловой общности в супружеских
отношениях, поскольку утрачивается влияние «общественно
одобряемых» стандартов брака, все меньше влияние «жизненных
необходимостей», связывающих людей вместе. Практически
единственной функцией супружеских отношений становится
эмоциональный, смысловой обмен в паре. Поэтому брак стано-
вится все более хрупким и трудным. Сексуальные отношения
в паре могут получать особый статус в ситуации отсутствия
многих привычных «уз». Выше мы показали, что секс как явление
«вообще» как бы «освобождается от отношений», становится
во многом игровым, в браке же он неминуемо включен в отно-
шения. Поэтому он также может оказываться очень хрупким.
Супруги ожидают, что секса будет много, что он будет приятно
разнообразным, лучше непрерывным. В идеале в такой паре
партнеры должны все время «хотеть друг друга». Если ситуа-
ция не такова, то растет тревога. Зачастую супруги начинают
считать, что ослабление влечения друг к другу – это признак
снижения качества отношений, «болезнь брака». Тогда выдержи-
вать естественные колебания сексуального влечения, связанные
21
 с беременностью, кормлением грудью, стрессом на работе, болез-
нями, становится трудно. Секс сегодня – при условии переноса
главного акцента в паре на него – одна из самых тревожных
и незащищенных зон супружеской жизни.
С другой стороны, освобождение от «классических» стан-
дартов и норм оставляет место для поиска новых, подходящих
конкретной паре форм эмоциональной, смысловой близости,
ценностных совпадений, в том числе и «интимных». Удлинение
срока жизни, возможность образования новых отношений в зре-
лые годы также ставят вопросы нахождения новых эмоциональ-
ных и смысловых оснований брака в этих условиях.
5. Брак движется к многообразию вариантов союзов. Все больше
стран легализуют гомосексуальный брак, возникают также би-
сексуальные союзы. Например, брак Гарольда Никольсона и Ви-
ты Сэквил стал сюжетом книги «Vita and Harold: The Letters of
Vita Sackville-West and Harold Nicolson, 1910–62». Письма супругов
подготовил к изданию их сын. Таким образом, факт публикации
есть своего рода нормализация отношения общества к такому
супружеству1.
Дальнейшее развитие медицины – ЭКО, суррогатное мате-
ринство, донорство спермы, продление фертильного возраста
женщины – привело к появлению новых форм родительства –
одиночного (женского, например), совместного, но изначально
не предполагающего супружеских отношений между партнера-
ми, а также супружества и родительства однополых партнеров.
Например, в американском фильме 2010 г. «Дети в порядке»
(«The Kids are all right») показана ситуация воспитания двумя
женщинами двух детей, биологической матерью которых явля-
ется одна из них. При этом дети родились благодаря донорству
мужчины, который в какой-то момент решает начать общение

1 «Представьте себе, что вы сидите перед камином со своим мужем и от-

цом ваших двух сыновей и жалуетесь ему на свои любовные отношения
с другими женщинами. Представьте себе, что вы утешаете своего мужа
после того, как его не выбрали в парламент, и это происходит через пару
дней после того, как вы дали ему несколько прекрасных советов как на-
ладить отношения с любовником. Представьте себе мужа, который дал
полную свободу жене жить так, как ей заблагорассудится. Представьте
себе этих двух людей, которые прожили вместе всю жизнь в любви
и согласии и создали один из самых прекрасных и знаменитых садов
в мире…» (Vita and Harold: The Letters of Vita Sackville-West and Harold
Nicolson, 1910–62. London: Weidenfeld & Nicolson, 1992).

22
 со своими биологическими детьми. Фильм наглядно демонст-
рирует, с какими новыми задачами и проблемами может столк-
нуться такая нетрадиционная семья.
Распространенным явлением становятся также бинукле-
арные (двуядерные) семьи. Супруги воспитывают детей от сво-
их предыдущих браков и могут не иметь общих детей. Супру-
жество и родительство оказываются все дальше друг от друга.
Они могут осуществляться на разных территориях, если дети
и кто-то из родителей живут отдельно. В одном месте человек –
супруг, а в другом он – родитель.
6. Наконец, в связи упомянутым выше явлением «универсального
гуманизма» домашние питомцы становятся полноценными чле-
нами семьи. Они выполняют в семейной системе те же функции,
что и люди: участвуют в гомеостатической регуляции и в разви-
тии динамики семейной жизни (Варга, Федорович, 2010). Стали
возникать семьи, где животные являются функциональными
«детьми» супругов, а человеческие «детеныши» в ней не появ-
ляются. Есть семьи, которые состоят из человека и животного,
и обычный брак в ней также не возникает.
***
Что же дальше? Ситуация сегодня выглядит так, будто брак – по край-
ней мере в традиционном своем понимании – перестает быть одно-
значно наиболее предпочитаемым образом жизни людей. Возможно,
мы в скором времени столкнемся с множеством вариантов союзов,
границы которых будут размытыми и проницаемыми. Кроме того,
возможно возрастание количества так называемых «визитных» бра-
ков, когда люди соединяются лишь на время, например, на выходные
дни, а также количества людей, которые решат не вступать в брак
и не создавать семьи вообще.
Люди не могут не сталкиваться с задачей создания устраиваю-
щих их отношений. Уже сегодня, например, терапевтическая рабо-
та с ситуацией развода показывает, что все чаще поводом к разводу
становится не просто измена, появление нового партнера или бы-
товые несогласия, а поиск более устраивающего личностного, эмо-
ционального взаимодействия. Это один из существенных мотивов
развода сегодня, когда партнер перестал быть интересен, когда кон-
такт не устраивает, недостаточно насыщен, недостаточно «теплый»
и пр. Таким образом, супружество все больше становится «линией»
постоянного напряжения и смыслового поиска.
Однако решать эту задачу, как мы показали выше, приходится
в условиях, когда привычные стандарты и нормы совсем не так оче-
23
видны, как раньше, и не выступают больше «само собой разумею-
щимися». Если они и становятся опорами и ориентирами, то в силу…
собственного сознательного выбора людей. А это психологически –
уже иная ситуация. В этом случае, когда выбирается брак (в форме
зарегистрированного или свободного союза), возможно, мы все чаще
будем сталкиваться с «сознательным отправлением» семейных функ-
ций, раньше выступавших необходимыми условиями выживания
людей в семье. Например, традиционные семейные, хозяйственные
занятия возрождаются сегодня уже в «новом качестве» – не в виде
тяжелых или рутинных бытовых обязанностей, а в виде сознатель-
но и тщательно культивируемых. Так, увлечение натуральными
продуктами, их поиском и выращиванием (например, компьютер-
но-управляемая жителем мегаполиса грядка с овощами и травами),
готовка по любовно собираемым рецептам, увлечение рукоделием,
ведением дачного хозяйства без прежней необходимости, дикто-
вавшейся простым недостатком продуктов – во всем этом можно
увидеть признаки «сознательного» возврата на новом уровне к тра-
диционным ценностям.
Наподобие того, как фитнес выступает произвольно выбираемой
физической нагрузкой в ситуации «объективной освобожденности
от нее», сознательное поддержание семейных ритуалов – совместных
ужинов, приемов гостей дома, приготовления пищи (возрастание
популярности кулинарных школ является самым ярким подтвержде-
нием того, что готовка больше не является жизненно необходимым
процессом – фактически городская семья вполне может выжить бы
и без нее) – становится «искусственным», т. е. сознательным отве-
том людей на отсутствие «витальной» необходимости брачных от-
ношений. Растет во многих странах и «произвольно регулируемая»
рождаемость.
Таким образом, перспективой семейных отношений является,
видимо, не столько их буквальное исчезновение, сколько ситуа-
ция большой вариативности их сценариев и, возможно, в большей
степени их сознательное регулирование и выстраивание каждой
парой для себя.
Что все это означает для семейной терапии сегодня? Очевидно,
семейные терапевты оказались перед необходимостью быть прежде
всего более толерантными к возможному многообразию вариантов
жизни супружеской пары. Терапевт в этой логике в меньшей степе-
ни может позволить себе выступать «экспертом», настаивающим
на своем представлении о «правильном устройстве» супружеской
жизни, хотя иногда растерянность людей перед ощущаемой ими но-
24
вой ситуацией и толкает его к этому. В этом смысле представления
о функциональности становятся лишь одним из вариантов возмож-
ных ориентиров для клиентов.
Жесткая нормативность взглядов терапевта не может больше
быть эффективной сегодня. Даже если терапевт имеет некоторые
экспертные представления о том, как должна быть организована су-
пружеская жизнь, он уже не может проводить их в жизнь с помощью
жестких авторитарных предписаний. Классические способы прямых
предписаний меняются. Так, например, в качестве средства эмо-
ционального сближения супругов хорошо «работают» предписания
игр (карточных, настольных), вместо парадоксального предписания
конфликтов эффективнее предписывать игру в угадывание, сколько
конфликтов создаст партнер. Прекрасно работает предписание за-
вести домашнего питомца в качестве эмоционального посредника.
Перед терапевтами стоит также задача рефлексировать степень
влияния на его профессиональную позицию разнообразных соци-
альных установок, норм, а не только собственной жизненной ситу-
ации (что было достаточным условием профессиональной готов-
ности ранее). Эта тенденция наблюдается, например, в появлении
в последние десятилетия «чувствительной к культурным отличиям»
терапии (cм., например: Ariel, 1999), поставившей под сомнение уни-
версальность представлений о «функциональности» классической
системной терапии.
Отрефлексированная нейтральная позиция предполагает сего-
дня создание условий для свободного исследования клиентами свя-
зи их действий, представлений, способов поведения в супружестве
с тем или иным культурным дискурсом, нормами; возможности
их «встречи» с разными, многообразными дискурсами, часто «ре-
прессированными», существующими в культуре и в пространстве
их личного текста; «децентрации» оппозиций в их представлениях
и смысловых ориентирах, признания «многоцентричности» по-
следних; для самостоятельного нахождения клиентами ресурсов
и конструирования подходящих им «решений» и собственной, уни-
кальной истории супружеской жизни, взаимоотношений. Все это
закономерным образом нашло отражение в методологии появив-
шихся в конце XX в. так называемых постмодернистских психоте-
рапевтических направлений.

P. S. Пока мы писали этот текст, мы задумывались о том, что мно-

жество культурных и политических процессов, происходящих вокруг
нас сегодня, выглядят как возможное начало уже какой-то иной,
25
пост- или антипостмодернистской эпохи (например, национальная
антилиберализация в Европе, которую при стремлении увидеть по-
зитивное можно трактовать и как разворот в сторону сохранения
и поддержания национальной самобытности, в противовес безогляд-
ной «политкорректности» и глобализации; явно ощущаемая уста-
лость от стилистики постмодернизма в искусстве – в архитектуре
это давно «не модно», возвращается интерес к «большим мастерам»
эпохи модернизма; кино, похоже, устало от флагмана постмодер-
низма Квентина Тарантино и его последователей, несмотря на всю
их блистательность, и выдвинуло на первый план «новых титанов»
типа Терренса Малика; в литературе молодые авторы все чаще за-
являют о начале новой «героической эпохи»). Культурные тенденции,
как правило, опережают всякие другие процессы и, наверное, они
не так скоро, даже если они и сформировались, скажутся на такой
области жизни, как психотерапия…
С другой стороны, постмодернизм – это определенное следст-
вие решения сложных методологических проблем, пока не нашед-
ших другого решения, и найти его, перешагнув через «состояние
постмодернизма», совсем не просто. Кроме того, как мы старались
показать, такая смена, произойди она, поставит под сомнения мно-
гие завоевания «терпимости», «плюрализма», столь органичные
для сферы психологической помощи. Но, как бы то ни было, вопрос
очевиден – что дальше?

Литература
Ariel Sh. Culturally Competent Family Therapy: A General Model. West-
port, Ct: Greenwood/Praeger, 1999.
Vita and Harold: The Letters of Vita Sackville-West and Harold Nicolson,
1910–62. London: Weidenfeld & Nicolson, 1992.
Варга А. Я., Федорович Е. Ю. Домашний питомец в семейной системе.
Вопросы психологии. 2010, № 1. С. 56–66.
Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм.
М.: Интрада, 1996.
Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция
научного мифа. М.: Интрада, 1998.
Ильф И., Петров Е. Под куполом цирка. Собр. соч. В 5 т. М.: Художе-
ственная литература, 1961.
Костикова А. А. «Новая философия» во Франции: постмодернистская
перспектива развития новейшей философии. М.: Изд-во Моск.
ун-та, 1996.
 Применение структурной терапии
в работе с супружеской парой
И. Ю. Хамитова

О снованная аргентинским психотерапевтом Сальвадором Мину-

хиным структурная семейная терапия, по сути, является норма-
тивной моделью функциональной семьи, в которой постулируются
следующие положения: в семьях должны соблюдаться четкие границы
между поколениями, сферы компетенции должны быть распределены
иерархически, внутренняя структура должна гибко приспосабли-
ваться к собственному циклу развития и к внешнему окружению.
Если семья отклоняется от этой нормы, то ее функционирование
разлаживается вследствие каких-либо перемен внешних условий,
что выражается в нарушениях, принимающих форму симптомов.
Перед терапевтом стоит задача распознать эти нарушения и устра-
нить их путем коррективных вмешательств в семейную структуру.

Основные понятия
Рассмотрим поподробнее понятия, используемые для описания
структурных особенностей систем. Все эти параметры используются
для объяснения особенностей функционирования семьи, и все они
в той или иной степени используются при разработке стратегии
и тактики психотерапевтической работы с семьями, а также опре-
деляют способы анализа полученной информации.
Структурные семейные терапевты, наблюдая взаимодействие
членов семьи, делают вывод о гипотетической структуре семьи.
Целью терапии является скорее помощь в переструктурировании
дисфункциональной семейной организации, чем устранение симп-
томов. Предполагается, что изменение семейной структуры повле-
чет за собой редукцию проблем.
27
 Анализируя структуру конкретной семьи, необходимо исследо-
вать состав семьи; остановиться поочередно на разных уровнях сис-
темы (вся семья в целом, подсистема родителей, детская подсистема,
индивидуальные подсистемы); описать структуру семьи с точки
зрения ее основных параметров (сплоченность, иерархия, гибкость,
внешние и внутренние границы, ролевая структура семьи); оценить
характер структурных проблем (межпоколенные коалиции, ре-
версия иерархии, тип несбалансированности семейной структуры).

Границы системы
Системы имеют границы. Границы физических систем обычно опре-
деляются как края, то есть топологически. Границы психических
и социальных систем, в отличие от границ физических, недоступны
прямому наблюдению. Однако любая система может быть распо-
знана только благодаря ее границе – тому, что ее граница разделяет,
но также и связывает систему с окружающей средой. Поэтому грани-
цу следует рассматривать как преимущественно функциональный
феномен, обладающий двойственной функцией: с одной стороны,
она прерывает некие связи между компонентами системы и внешней
средой, с другой – порождает определенные отношения между этими
областями. Граница закрывает и открывает систему по отношению
к ее среде. Система закрыта, когда нет обменов с внешней средой,
система открыта, когда ее компоненты могут взаимодействовать
с состояниями и процессами окружающего мира. Таким образом,
граница регулирует структурные связи между системой и средой.
Итак, граница системы обнаруживает себя как функция, состоящая
одновременно в отделении системы от окружающего мира и в ее
связывании с этим миром.
Границы определяют структуру семьи и, соответственно, содер-
жание ее жизни. Проще говоря, границы системы или подсистемы
представляют собой «правила, определяющие, кто и как участвует
во взаимодействии» (Minuchin, 1974). Каждая семья вырабатывает
свои собственные правила, а границы имеют неодинаковую гиб-
кость и проницаемость. В целом все семьи можно было бы располо-
жить на шкале, на одном полюсе которой были бы семьи с чересчур
ригидными, негибкими границами, а на другом – семьи с чересчур
проницаемыми границами. В промежутке расположились бы раз-
личные вариации оптимальных границ (рисунок 1).
Внешние границы – это границы между семьей и расширенной
системой. Они проявляются в разнице правил, по которым члены
семьи ведут себя друг с другом и с внешним окружением.
28
 Например, насколько различается манера супругов общаться друг
с другом и со своими друзьями. Если общение с друзьями для супругов
более важно, нежели друг с другом, если в любое время дня и ночи
в квартире живут друзья, и между ними и членами семьи не дела-
ется различий, то это свидетельствует о проницаемых, диффузных
внешних границах семьи. Если же для членов семьи более всего на свете
важна лояльность семейным правилам, если с друзьями отношения
поддерживаются только в «плановом порядке», а хорошим тоном
считается, если друзья заблаговременно предупредят о своем визите,
то мы имеем дело с закрытыми внешними границами.
Дисфункциональными будут крайние варианты: когда границы
или слишком жесткие, ригидные, или слишком размытые, проница-
емые (Minuchin, 1974). Если внешние границы слишком ригидные,
жесткие, то между семьей и окружением происходит мало обменов,
наступает застой в системе и у семьи могут быть проблемы адапта-
ции к новой ситуации. Если границы слишком слабые, то у членов
семьи много связей с внешней средой и мало между собой. Чле-
ны семьи мало контактируют друг с другом. В этом случае семья
становится похожа на постояльцев гостиницы, живущих вместе
под одной крышей.
Внутренние границы – границы между различными подсисте-
мами – определяются тем, насколько отличаются правила взаимо-
действия в этих подсистемах.
Например, супруги могут немедленно прекратить свой спор, когда
в него вмешивается ребенок, и начать заниматься ребенком. Или они
могут предложить ребенку не вмешиваться в их разговор. В первом
случае мы имеем дело с проницаемыми границами супружеской под-
системы. Если внутренние границы между родительской и детской
подсистемами слишком жесткие, то родители производят впечат-
ление сконцентрированных только на себе или своих супружеских
отношениях. Если границы слишком слабые, то родителям может
не хватать интимности, они могут функционировать только в ро-
дительских ролях, теряя супружеские отношения (там же).

Ригидные Оптимальные Проницаемые

Рис. 1. Варианты семей с точки зрения системных границ

29
Рис. 2. Диффузные внешние и ри- Рис. 3. Ригидные внешние и про-
гидные внутренние границы ницаемые внутренние границы
системы системы
Рис. 2. Рис. 2. Рис. 3. Рис. 3.

Диффузные
Из теории внешние
Диффузные
систем и что
следует, внешние
еслиивнешние
Ригидные внешние
границы Ригидные
и внешние
системы диф- и
фузныригидные
и проницаемы, то
внутренниевнутренние
ригидные внутренние границы жесткие и ригидные
проницаемыепроницаемые
(рисунок 2). Для подобной семьи будет характерно: сосредоточение
внутренние внутренние
интересов членов семьи за ее пределами, отсутствие лояльности
границы ее
(или невысокая системы
границы
степень)системы границы небольшое
семейным правилам, системы
границы коли-
системы
чество контактов членов семьи друг с другом и отсутствие близости
между членами семьи. Семья представляет из себя группу автоном-
ных индивидов. Их автономия сочетается с отсутствием взаимной
поддержки (там же).
Если внешние границы системы жесткие и ригидные, то вну-
тренние границы диффузны и проницаемы (рисунок 3). В такой
системе будет мало обменов с внешней средой. Сверхпроницае-
мость же внутренних границ будет выражаться в том, что члены
семьи слишком «слиты», утратили собственную автономию и не от-
вечают за свои поступки (там же).
Итак, границы адекватно функционирующей семьи хорошо опре-
делены и достаточно гибки, чтобы семья могла успешно выполнять
функции, соответствующие стадии жизненного цикла.

Подсистема
Семейную систему можно рассматривать как единое образование,
совокупность взаимосвязанных элементов, составляющих единое
целое, обладающее определенной структурой. Подсистема – со-
ставная часть системы, выполняющая в ее рамках относительно
независимые функции (Браун, Кристенсен, 2001). В структурном
отношении всякая нуклеарная семья включает в себя четыре ос-
новные группы подсистем:
1. Члены семьи как отдельные люди. Это индивидуальный холон
(Минухин, Фишман, 1998). С. Минухин и Ч. Фишман предло-
жили использовать термин «холон» (от гр. holos – целый и «one»
30
 в значении частичности) для обозначения пересекающихся,
но разных функций в семье. В данной работе мы используем
термин «холон» и «подсистема» как взаимозаменяемые.
2. Супружеская подсистема – подмножество семейной системы,
правила поведения в котором определяются транзакциями типа
супруг–супруг. Взаимодействие между двумя людьми, связан-
ное с выполнением супружеских ролей, с проявлением чувств
друг к другу, удовлетворением потребностей друг друга, есть
содержание взаимодействия в этой подсистеме.
3. Сиблинговая подсистема – подмножество семейной системы,
правила поведения в котором определяются транзакциями типа
брат–сестра (брат–брат, сестра–сестра). Подсистема включает
детей и описывает возможные паттерны взаимодействия между
ними.
4. Родительская подсистема – подмножество семейной системы,
правила поведения в котором определяются транзакциями
типа родитель–ребенок. Родительская подсистема описывает
взаимодействия людей, выполняющих родительские функции,
т. е. воспитывающих детей. Эта подсистема может включать отца
и мать, а также других значимых людей, вовлеченных в воспи-
тание детей. (Браун, Кристенсен, 2001).
Интересно, что, несмотря на то, что состав супружеской и роди-
тельской подсистем одинаков, эти подсистемы кардинально отли-
чаются друг от друга, ибо различаются их функции. Супружеская
подсистема характеризуется тем, как диада муж и жена чувству-
ют себя как супруги, как удовлетворяют совместные потребности
и ожидания. Родительская же подсистема характеризуется тем,
как они же – отец и мать – функционируют как родители. Минухин
описал некоторые черты семейных подсистем в своей книге «Семьи
и семейная терапия» (Мinuchin, 1974). Семьи рождаются, когда двое
людей объединяются, чтобы образовать супружескую подсисте-
му. Двое любящих людей договариваются объединить свои жизни,
будущее и ожидания; но требуется период сложного приспособле-
ния, чтобы они смогли закончить процесс ухаживания и создать
функциональную супружескую подсистему. Они должны научиться
аккомодироваться к потребностям друг друга и предпочтительным
стилям интеракций. В нормальной паре каждый партнер что-то дает
и что-то получает взамен. Он приучается выполнять ее желание
получать поцелуй при встрече и прощании. Она приучается остав-
лять его в одиночестве за чтением газеты или утренним кофе. Вы-
31
полнение этих маленьких соглашений, повторяющееся тысячи раз,
может быть либо легким и безболезненным, либо же – результатом
напряженной борьбы. В любом случае этот процесс аккомодации
скрепляет пару в отдельную единицу.
Супружеская пара должна также развить комплементарные мо-
дели взаимной поддержки. Некоторые из них временные и позже
могут быть полностью изменены – например, один работает, а дру-
гой заканчивает учебу.
Например, достичь комплементарности в паре вполне могут помочь
традиционные стереотипы половых ролей. В этом случае женщине
не придется самой открывать двери, зарабатывать деньги и выпол-
нять всю тяжелую домашнюю работу; с другой стороны, возможно,
ей придется ущемить собственный интеллект, пожертвовать своей
независимостью и жить в тени мужа. Муж может взять на себя
принятие всех решений, он не будет менять пеленки, и все его рас-
поряжения будут выполняться. Однако такие «мужские» преро-
гативы могут привести к тому, что он не позволит себе плакать,
никогда не испытает удовольствия от приготовления особенного
блюда и не разделит с женой радость заботы о детях.
Развитие индивидуальности может уменьшить преувеличенно
комплементарные роли; умеренная комплементарность позволяет
парам разделять функции, поддерживать и обогащать друг друга.
Когда один супруг плохо себя чувствует, ведение дел принимает
на себя другой. Вседозволенность в отношении с детьми одного
родителя может быть уравновешена строгостью другого. Страстное
отношение одного супруга может помочь растопить ледяную сдер-
жанность другого. Комплементарными мы также назовем следую-
щие паттерны: преследующий–дистанцирующийся, активный–пас-
сивный, доминирующий–подчиненный. Подобные паттерны можно
наблюдать время от времени у большинства пар. Когда они преуве-
личены, то создают дисфункциональную супружескую или роди-
тельскую подсистему. Терапевты должны научиться поддерживать
действенные структурные паттерны и отвергать неэффективные.
Подсистема супругов также должна иметь границу, которая
отделяет ее от родителей, от детей и от внешнего мира. Слишком
часто, когда рождаются дети, муж и жена отказываются от того про-
странства, которое им нужно для поддержки друг друга. Жесткая
граница, существующая вокруг пары, лишает детей необходимой им
поддержки. Однако в нашей сосредоточенной вокруг детей культуре
граница, разделяющая родителей и детей, часто в лучшем случае
32
является неопределенной. И тогда супругам не хватает интимности,
им трудно выразить любовь и поддержку друг другу.
Рождение ребенка немедленно преобразует семейную структуру,
поэтому необходимо разработать модель взаимоотношений между
подсистемами родителей и ребенка, а затем видоизменять ее в со-
ответствии с изменяющимися обстоятельствами. Четкая граница
позволяет детям взаимодействовать с родителями, но не включа-
ет их в подсистему супругов. Родители и дети едят вместе, играют
вместе, и большая часть их жизни проходит вместе. Но существуют
некоторые супружеские функции, которые нет необходимости де-
лить с детьми. Муж и жена остаются любящей парой и развиваются
как родители, только если у них достаточно времени, чтобы быть
вместе – разговаривать, иногда обедать в ресторане, получать со-
вместные удовольствия, разделять интересы друг друга, ссориться
и заниматься любовью. К несчастью, настоятельные требования ма-
леньких детей часто приводят к тому, что родители упускают из виду
потребность в сохранении границы вокруг своих взаимоотношений.
Наличие четкой границы не только обеспечивает супружеской
паре определенную частную жизнь, но и образует иерархическую
структуру, в которой родители проявляют свое положение лиде-
ров. Слишком часто эта иерархия нарушается сосредоточением
на ребенке, и это оказывает влияние как на психотерапевта, так
и на самих родителей. В семье с перевернутой иерархией родители
как бы меняются местами с ребенком, они склонны спорить с ним
о том, кто в семье главный, и необоснованно передают ему часть
ответственности за принятие родительских решений или же совсем
уклоняются от нее. Предоставлять ребенку выбор одежды или дру-
зей – знак уважения и гибкости; спрашивать же ребенка, хочет ли он
идти в школу, или пытаться убедить годовалого малыша, что играть
на улице опасно, – это просто стирание линии авторитарности.
Хорошо сбалансированная семейная система способна удовле-
творить потребности всех входящих в нее подсистем.

Альянсы, коалиции
В любой семейной системе существуют альянсы между членами
семьи для выполнения какой-либо функции или для достижения
определенной цели. В принципе, функционирование каждой из под-
систем (индивидуальная, супружеская, родительская, детская)
подразумевает заключение альянса между членами подсистемы.
Отношения между супругами будут отличаться от их отношений
с детьми, а отношения между сиблингами будут носить совершенно
33
иной характер, нежели отношения между детьми и родителями.
Альянсы позволяют членам семьи почувствовать особую близость.
В нормально функционирующих семьях эти альянсы непостоянны
и зависят от конкретной ситуации.
Однако существуют ситуации, когда альянсы носят дезадаптив-
ный характер. Это касается ситуаций, когда двое объединяются про-
тив третьего. Тогда альянсы принимают форму коалиций. Коалиции
предполагают сплочение одних членов семьи, направленное против
других, и помогает тем, кто чувствует себя слабым, справиться с тем,
кто кажется им сильнее. «Они позволяют членам семьи совладать
с низким самоуважением, уменьшить тревогу и контролировать
третью сторону» (Черников, 2001). Как правило, коалиции склады-
ваются между представителями разных поколений.
Например:
1. Один родитель создает коалицию с ребенком против другого роди-
теля. Так, коалиция матери с дочерью против отца ослабляет его
родительскую власть над дочерью (рисунок 4).
2. Один родитель создает коалицию с ребенком против коалиции дру-
гого родителя с ребенком. В этом случае между детьми вероятны
конфликты, в которые неизменно будут вмешиваться родители –
каждый на стороне «своего» ребенка. Между супругами тоже, скорее
всего, будут происходить конфликты по поводу поведения детей.
Причем каждый из супругов будет оправдывать поведение одного
ребенка и осуждать другого (рисунок 5).
3. Один родитель создает коалицию с ребенком против других детей.
В этом случае именно избранному ребенку будет позволяться больше,
чем другим детям (рисунок 6).
4. Один из супругов объединяется со своим родителем против другого
супруга. Пресловутый конфликт между тещей и зятем, про который
создано столько анекдотов – из их числа (рисунок 7).
5. Старшее поколение (бабушка и дедушка) объединяются с младшим
поколением (детьми) против среднего (родителей). В этом случае
старшее поколение может скрывать от родителей школьные не-
успехи детей или их поздние приходы домой (рисунок 8).
6. Кто-либо из старшего поколения (бабушка или дедушка) объединя-
ется с ребенком против одного из родителей. Такой вариант часто
встречается в разведенных семьях, когда мать с ребенком живет
в доме своих родителей (рисунок 9).
Хейли (Haley, 1976) пишет о том, что «если существует фундамен-
тальное правило социальной организации, то оно гласит: организа-
34
Рис. 4. Коалиция: родитель и ребенок против другого родителя

Рис. 5. Коалиция: один ребенок и родитель против коалиции: другой ре-

бенок и родитель

Рис. 6. Коалиция: родитель и ребенок против других детей

Рис. 7. Коалиция: один из супругов объединяется со своим родителем

против другого супруга

Рис. 8. Коалиция: старшее и младшее поколение против среднего

35
Рис. 9. Коалиция: кто-либо из старшего поколения объединяется с ребен-
ком против одного из родителей

ция попадает в беду, когда коалиции складываются поперек уровней

иерархии, особенно когда эти коалиции секретные». В этом случае
коалиция будет возникать на основе совместного секрета, связан-
ного с попыткой определенных членов семьи скрыть некоторую
информацию от других.
Вертикальные коалиции дисфункциональны, горизонтальные
альянсы – функциональны.
Пример. Вместе живут муж, жена и мать жены. Отношения между
супругами дистантные, но ссор не наблюдается. Однако практически
каждый день – бурные конфликты между зятем и тещей. Муж недо-
волен, что теща живет вместе с ними, хотя у нее есть собственная
квартира. Жена говорит, что не оставит маму одну, так как та
ее вырастила. Понятно, что муж недоволен скорее тем, что жена
допускает подобную ситуацию, однако выяснение этого вопроса с ней
вывело бы систему из равновесия. Поэтому, безопасней и надежней
конфликтовать с тещей, фактически вызывающей огонь на себя.
В свою очередь, у жены тоже существуют претензии к мужу. Однако,
пока ее мама живет с ними, прояснять недовольства просто «не до-
ходят руки». В результате система стабильна, а конфликты между
зятем и тещей обслуживают семейный гомеостаз.
На приеме у семейного психотерапевта коалиции обычно можно
вычленить по вариантам рассаживания при условии, что в кабинете
достаточное количество посадочных мест. Очень важно дать семье
возможность выбрать расположение в пространстве. Поэтому в каби-
нете семейного психотерапевта всегда должно быть больше стульев
и кресел, чем членов семьи. Взаимное расположение – быстрый
36
и надежный способ диагностики семейной структуры (Минухин,
Фишман, 1998).

Иерархия
Термин иерархия охватывает несколько фундаментальных теорети-
ческих предположений. Как правило, ее определяют как авторитет,
доминирование, власть, право принимать решения или степень вли-
яния одного члена семьи на других, контроля над ними. Контроль
означает не только контроль над другими, например, над детьми,
но также над принятием решений в семье. Понятие иерархии также
может использоваться в изучении изменений в структуре ролей
и правил внутри семьи. Тем не менее иерархия является необходи-
мым атрибутом существования системы, ибо все живые существа,
способные к обучению, организовываются и выстраивают иерархию.
Иерархия заложена в природе организации и поддерживается всеми
ее участниками. Иерархии могут быть слабыми и неэффективными,
с одной стороны, и жесткими и деспотичными – с другой. В первом
случае молодые члены семьи могут оказаться незащищенными
из-за отсутствия руководства; во втором их рост как автономных
независимых индивидов может быть нарушен, или может начать-
ся борьба за власть. Если функциональная иерархия необходима
для сохранения стабильности здоровой семьи, то для ее приспосо-
бляемости к изменениям необходима гибкость.
Наиболее общим выражением боязни изменений является из-
бегание конфликтов, когда члены семьи уклоняются от обсужде-
ния своих несогласий, чтобы защитить себя от причиняющей боль
суровой правды. В этом случае скрытые проблемы могут носить
хронический характер.
В большинстве семей родители несут ответственность за де-
тей, а следовательно обладают всей полнотой власти в нуклеарной
семье. В нормально функционирующей семье члены придержива-
ются общепринятых норм разделения власти. Однако, если в семье
существуют недостаточно четкие границы между родительскими
и детскими подсистемами, то возможен вариант, когда родители
делают детей партнерами. Этот вариант называется перевернутой
иерархией. Отличительной чертой таких семей является то, что ста-
тус ребенка в них выше статуса родителя. Это семьи, где родитель
может даже гордиться тем, что ребенок ему «лучший друг». Напри-
мер, мама может обсуждать с дочерью свои измены мужу, делая дочь
соучастницей. В данном случае уже не совсем понятно, кто является
матерью, а кто дочерью.
37
 Другой пример: когда кто-то из родителей заболевает, и ребе-
нок начинает выступать в роли «родителя» по отношению к нему.
Подобными примерами изобилуют «алкогольные» семьи, когда сын
(или дочь) может заменять для матери пьющего супруга. Такое яв-
ление называется парентификацией (от англ. parents – родители).
Обычно в подобных семьях мы видим инфантильных родителей
и детей, исполняющих родительские функции.
Еще один вариант перевернутой иерархии складывается, если
в семье нарушены границы поколений. Этот термин используется, что-
бы показать различия в межпоколенных правилах, близости и иерар-
хии. В целом решающий голос в принятии жизненно важных для се-
мьи решений – у членов нуклеарной семьи, а у членов расширенной
семьи – совещательный. Бывают же случаи, когда ни одно решение
супруги не могут принять, не посоветовавшись со своими родителями
по причине наличия у них опыта, ответственности и материальных
ресурсов. Часто в таких семьях будут присутствовать коалиции че-
рез поколение, где сплоченность или преданность друг другу между
родителем и ребенком больше, чем между самими родителями (На-
1еу, 1973). Во всех вышеперечисленных случаях нарушенной иерар-
хии нарушенными оказываются и отношения в супружеской диаде.
Еще один вариант нарушенной иерархии может быть связан
с несбалансированностью иерархии в детской подсистеме. Здесь воз-
можны два варианта: либо чрезмерная иерархизированность, когда
один ребенок несет непосильное бремя родительских функций, от-
вечая за всех остальных детей, либо отсутствие иерархии – в этом
случае существует некто, часто мать, которая регулирует все вза-
имодействия между детьми и в ответе за все, что с ними происходит.

Сплоченность
Сплоченность – степень эмоциональной близости между членами
семьи. В отношении семейных систем это понятие используется
для описания степени, до которой члены семьи видят себя как свя-
занное целое. Для диагностики семейной сплоченности использу-
ются следующие показатели: эмоциональная связь между членами
семьи, организация семейных границ, лояльность семейным пра-
вилам, зависимость членов семьи друг от друга, стиль принятия
решений по семейным вопросам, совместно проводимое членами
семьи время, отношения с друзьями, общие интересы и отдых.
Можно выделить четыре уровня сплоченности (от экстремаль-
но высокого до экстремально низкого) и, соответственно, четыре
типа семей.
38
 Запутанная система (enmeshed) характеризуется слишком
высоким уровнем сплоченности. В семье чрезмерно много центро-
стремительных сил. Отдельные члены семьи не могут действовать
независимо друг от друга, ибо существуют крайности в требова-
нии эмоциональной близости и лояльности. В семье слишком мно-
го согласия, различия в точках зрения не поощряются. Личного
пространства в таких семьях почти нет. Подобные семьи М. Боуэн
(Bowen, 1960, 1978) определял как слабо дифференцированные (см.
ст. автора «Работа с парой в рамках теории семейных систем Мюррея
Боуэна» в настоящем сборнике). Семья как система имеет жесткие
внешние границы с окружением и диффузные внутренние границы
между подсистемами и членами семьи. Энергия людей сфокусирова-
на в основном внутри семьи или отдельной ее подсистемы, и у каж-
дого ее члена существует мало не разделенных с другими интересов.
Разобщенная система (disengaged) – другая крайность – харак-
теризуется низким уровнем сплоченности и лояльности семье. В та-
кой семье существует слишком много центробежных сил. Члены се-
мьи эмоционально крайне разделены, мало привязаны друг к другу
и ведут себя несогласованно. Они часто проводят время раздельно,
имеют каждый свои, не связанные между собой интересы. Друзья
у таких супругов тоже у каждого свои. Им бывает трудно оказывать
поддержку друг другу и совместно решать жизненные проблемы.
Однако нельзя сказать, что члены такой семьи являются хорошо
дифференцированными личностями в понимании Боуэна (Bowen,
1960, 1978). Изолируясь друг от друга, подчеркивая свою незави-
симость, они часто скрывают свою неспособность устанавливать
близкие взаимоотношения. Описывая этот процесс, Боуэн отмечал,
что при сближении с другими у таких людей отмечается возраста-
ние тревоги (см.: «Работа с парой в рамках теории семейных систем
Мюррея Боуэна»). «Полюса данной шкалы (близость–раздельность)
отражают два фундаментальных человеческих страха – страх оди-
ночества и страх быть поглощенным другими» (Черников, 2001).
Раздельная система (separated) характеризуется умеренной
сплоченностью. В эмоциональных отношениях в семье присутству-
ет некоторая раздельность, однако она не является такой крайней,
как в разобщенной системе. Несмотря на то, что время, проводимое
отдельно, для членов семьи более важно, семья способна собирать-
ся вместе, обсуждать проблемы, оказывать поддержку друг другу
и принимать совместные решения. Интересы и друзья являются
обычно разными, но существует и область, разделяемая с другими
членами семьи.
39
 Связанная система (connected) характеризуется высокой степе-
нью эмоциональной близости, лояльностью во взаимоотношениях
и определенной зависимостью членов семьи друг от друга. Члены
семьи часто проводят время вместе. Это время для членов семьи бо-
лее важно, чем время, посвященное индивидуальным друзьям и ин-
тересам. Однако сплоченность в таких семьях не достигает степени
запутанности, когда пресекаются всякие различия.
Как видно из вышесказанного, члены связанных и раздельных
систем способны сочетать собственную независимость с эмоцио-
нальными связями со своими семьями. Эти два типа систем явля-
ются сбалансированными. Разобщенные и запутанные системы
являются несбалансированными, они обычно рассматриваются
как проблематичные, ведущие к нарушениям функционирования
семейной системы.
Чтобы определить уровень сплоченности семьи, на приеме у пси-
хотерапевта бывает полезно обсудить следующие темы:
1. Эмоциональная связь:
• Обращаются ли члены семьи за помощью друг к другу?
• Чувствуют ли себя члены семьи близкими друг другу?
• Важно ли для членов семьи чувство единства?
2. Семейные границы:
• Предпочитают ли члены семьи общество друзей обществу
друг друга?
• Близки ли члены семьи с посторонними в большей степени,
нежели друг с другом?
• Приветствуют ли члены семьи нежданные визиты к ним
домой?
3. Принятие решений:
• Советуются ли члены семьи друг с другом по поводу при-
нятия решений?
• Существует ли способ повлиять на уже принятые решения?
4. Время:
• Любят ли члены семьи проводить время вместе?
• Трудно ли им долгое время находиться вместе?
5. Друзья:
• Существуют ли у членов семьи близкие друзья (отдельные
от других членов семьи)?
40
 • Как принимаются друзья других членов семьи?
6. Интересы и отдых:
• Часто ли семья собирается вместе?
• Устраивают ли члены семьи совместные мероприятия, при-
носящие удовольствие всем участникам?

Гибкость
Семейная гибкость – характеристика того, насколько гибко или,
наоборот, ригидно семейная система может приспосабливаться,
изменяться при воздействии на нее стрессоров. Для диагностики
гибкости используются следующие параметры: лидерство, конт-
роль, дисциплина, правила и роли в семье. Здесь также выделяются
четыре уровня гибкости.
Ригидная (rigid) система обладает очень низкой гибкостью
и адаптивностью. Такая система не способна решать жизненные
задачи, возникающие перед семьей в ее продвижении по стади-
ям жизненного цикла. Семья отказывается меняться и приспо-
сабливаться к изменившейся ситуации (рождение, смерть чле-
нов семьи, взросление детей и отделение их от семьи, изменения
в карьере, месте жительства и т. д.). Система часто становится ри-
гидной, когда она чрезмерно иерархизирована, т. е. существует
член семьи, который всем заведует и все контролирует. Перего-
воры по важным вопросам в такой семье ограниченны, а боль-
шинство решений принимается лидером. В ригидной системе ро-
ли, как правило, строго распределены и правила взаимодействия
остаются неизменными. Слишком малое количество изменений
в системе ведет к высокой предсказуемости и ригидности поведения
ее членов.
Хаотическая (chaotic) система характеризуется очень высокой
степенью непредсказуемости. Такое состояние система часто при-
обретает в момент кризиса, например, при рождении ребенка, раз-
воде, потере источников дохода и т. д. Проблемным оно становится,
если система застревает в нем надолго. Такой тип системы имеет
неустойчивое или ограниченное руководство и испытывает недо-
статок лидерства. Решения являются импульсивными и непроду-
манными. Роли неясны и часто смещаются от одного члена семьи
к другому. Большое количество изменений приводит к непредска-
зуемости происходящего в системе.
Структурированная система характеризуется умеренной
гибкостью. Здесь будет присутствовать некоторая степень демо-
41
кратичного руководства, предполагающая переговоры по проб-
лемам между членами семьи с учетом мнения детей. Роли и вну-
трисемейные правила стабильны, с некоторой возможностью их
обсуждения. Существуют определенные дисциплинарные пра-
вила.
Гибкая система характеризуется умеренной гибкостью; демо-
кратическим стилем руководства. Переговоры ведутся открыто
и активно, включают детей. Роли разделяются с другими членами
семьи и меняются, когда это необходимо. Правила могут быть из-
менены и соотнесены с возрастом членов семьи. Иногда, правда,
семье может не хватать лидерства и члены семьи завязают в спорах
друг с другом.
Ригидные и хаотичные системы считаются несбалансирован-
ными, а гибкие и структурированные – сбалансированными.
Чтобы определить уровень гибкости семьи на приеме бывает
полезно обсудить следующие темы:
1. Лидерство:
• Может ли каждый член семьи быть лидером?
• Кто лидер в семье?
• Как принимают решения по важным для семьи вопросам?
2. Контроль:
• Учитывается ли мнение детей при принятии семейных ре-
шений?
• Принимаются ли семейные решения только родителями?
3. Дисциплина:
• Выбирают ли дети самостоятельно форму поведения?
• Обсуждают ли родители вместе с детьми форму наказания?
4. Роли:
• Как устроен в семье способ выполнения повседневных дел?
• Могут ли домашние обязанности переходить от одного члена
семьи к другому?
• Существует ли в семье четкая система прав и обязанностей?
5. Правила:
• Какие правила существуют в этой семье?
• Подвержены ли эти правила изменениям под воздействием
обстоятельств?
42
Циркулярная модель Олсона
Одной из наиболее известных и широко применяемых структурных
моделей является циркулярная модель Дэвида Олсона (circumplex
model).
Эта модель включает в себя две основные оси (сплоченность
и гибкость), которые задают тип семейной структуры, и один допол-
нительный параметр – коммуникацию, графически не включенную
в модель. Циркулярная модель Олсона изображена на рисунке 10.
Из рисунка видно, что всего имеется 16 типов супружеских или се-
мейных систем. Из них 4 являются сбалансированными типами
структур, 8 – среднесбалансированными (сбалансированными по од-
ной шкале и находящимися на краю – по другой) и 4 – крайними
типами, несбалансированными по обоим параметрам.
Семьи нуждаются не только в балансе близости–раздельнос-
ти, но также в оптимальном сочетании изменений внутри семьи

Низкая Высокая
С П Л О Ч Е Н Н О С Т Ь
В
Ы
С
О Хаотичный
К
Г А
И Я
Б Гибкий
К
О
С
Т Структу-
Ь
рированный

Ригидный

Разобщенный
Р Связанный
Раздельный Запутанный

Сбалансированные

Среднесбалансированные

Несбалансированные

Рис. 10. Циркулярная модель Олсона

43
со способностью сохранять свои характеристики стабильными.
Несбалансированные по шкале гибкости системы склонны быть
или ригидными, или хаотичными.
Олсон считает, что, вступая в брак, супруги часто воспроизводят
тот структурный тип семейной системы, который был в их родитель-
ских семьях, или иногда пытаются создать противоположный. Если
супруги происходят из двух совершенно разных семейных систем
или предпочитают разные типы семейных динамик, им будет труд-
нее создать совместный стиль взаимоотношений.

Нормальное развитие семьи

Обычно считается, что нормальная семейная жизнь протекает
счастливо и гармонично. Это миф. Нормальные семьи постоянно
борются с жизненными проблемами. Нормальную семью отличает
не отсутствие проблем, а наличие функциональной структуры
для их успешного решения. Муж и жена должны научиться приспо-
сабливаться друг к другу, воспитывать своих детей, общаться с ро-
дителями друг друга, справляться со своей работой и быть адап-
тированными в своем обществе. Природа этой борьбы изменяется
в зависимости от стадии развития семьи и ситуационных кризисов.
Когда два человека начинают жить вместе, структурными тре-
бованиями для нового союза становятся аккомодация и установ-
ление границ. На первое место выходит взаимное приспособление
к множеству деталей повседневной жизни. Каждый партнер стара-
ется организовать взаимоотношения привычным для него образом
и заставить своего партнера подстроиться под него. Каждый должен
приспособиться к ожиданиям и потребностям другого, при этом
оставаясь собой и отстаивая свои ценности и потребности. Супру-
ги должны достичь согласия по основным вопросам, таким как, где
жить и когда заводить детей. Менее очевидным, но не менее важ-
ным является координирование каждодневных действий, например,
что смотреть по телевизору, что есть на ужин, когда ложиться в по-
стель и чем там заниматься. Часто именно мелочи вызывают наи-
большее раздражение. Супруги могут яростно спорить о том, кому
выносить мусор или стирать белье, в котором часу отходить ко сну
или подниматься утром…
Адаптируясь друг к другу, супруги должны также обсудить
характер границы между ними, а также границы, отделяющей
их от внешнего мира. Диффузная граница имеет место, когда они
часто звонят друг другу на работу, когда ни у одного нет собственных
друзей и занятий, когда они рассматривают себя только как пару,
44
а не как двух отдельных личностей. С другой стороны, если супру-
ги мало времени проводят вместе, спят в разных комнатах, имеют
разные банковские счета и каждый больше занят своей карьерой
и общением с друзьями, чем собственным браком, это означает,
что между ними установлена жесткая граница.
Обычно супруги приходят из семей, где существовали различ-
ные формы близости. Каждый супруг обычно стремится установить
ту степень близости в отношениях, которая существовала в его
родительской семье. Если эти модели были у супругов разными,
возникает борьба, которая также может стать наиболее трудным
аспектом нового брака.
Например, если жена выросла в семье, для которой был характерен
запутанный уровень сплоченности, а муж – из разобщенной семьи,
то ее постоянные звонки и стремление проводить с ним абсолютно
все свое время, разделять все его интересы будут для него абсолютно
невыносимыми. В свою очередь, его стремление посидеть в одино-
честве, предаться каким-либо занятиям без супруги, встретиться
с друзьями будут казаться его жене обидными и несправедливыми.
А поведение мужа будет восприниматься как холодное отстранение.
Надо сказать, что не существует «правильной» или «неправильной»
близости. Одна из важных задач для супругов на этом этапе – найти
оптимальную для них, а следовательно «правильную» для этой сис-
темы эмоциональную дистанцию.
Супруги также должны определить границу, отделяющую
их от родительских семей. Семья, в которой каждый из супругов
вырос, должна сразу же отойти на второе место. Это также является
сложным, а временами и болезненным вопросом и для молодоже-
нов, и для их родителей.
Появление детей преобразует структуру новой семьи в подсис-
тему родителей и подсистему детей. Обычно супруги имеют разные
родительские модели участия в воспитании малышей. Уже сама бе-
ременность вносит свои коррективы в семейную реальность. Даже
в функциональных семьях дети являются потенциальной причиной
стрессов и конфликтов. С рождением ребенка жизнь радикально
меняется. Женщина вынуждена жертвовать своей социальной жиз-
нью и обычно нуждается в большей поддержке со стороны мужа.
Тем временем муж продолжает заниматься своей работой и ребенок
гораздо меньше нарушает его социальную жизнь. Хотя, безусловно,
он получает гораздо меньше внимания со стороны жены. Муж хотя
и старается поддержать жену, но, скорее всего, некоторые из ее тре-
45
бований кажутся ему чрезмерными и необоснованными. С другой
стороны, жена хоть и уделяет внимание мужу, но в изменившейся
реальности она все равно не сможет быть с ним столь же близкой,
как до появления малыша.
В разном возрасте детям нужны разные стили родительской
заботы и опеки. В младенчестве им требуется руководство и конт-
роль; в подростковом периоде – независимость и ответственность.
Родительская забота, которая хороша для двухгодовалого ребенка,
абсолютно не подходит пятилетнему и уж совсем чрезмерна для че-
тырнадцатилетнего. Адекватные родители легко приспосабливают-
ся к этим проблемам развития. Семья видоизменяет свою структуру,
чтобы соответствовать новым условиям, росту и развитию своих
детей, а также изменениям внешнего окружения.
Семейные структуры должны быть достаточно стабильными,
чтобы обеспечивать постоянство, и достаточно гибкими, чтобы
приспособиться к изменению обстоятельств. Семейные дисфункции
возникают, когда негибкие семейные структуры не могут должным
образом реагировать на различные ситуации и проблемы, связанные
с развитием.
А даптивные изменения в структуре нужны, когда семья
или один из ее членов сталкивается с внешним стрессом или когда
семья сталкивается с переходом на следующую стадию жизненно-
го цикла.
Семейная дисфункция возникает из наличия стресса и неспособ-
ности перестроиться, чтобы справиться с ним. Стрессоры могут
быть внешними (родитель уволен, семья переезжает) или связанны-
ми с развитием (ребенок вступает в подростковый возраст, родители
уходят на пенсию). Неспособность семьи справиться с неблагопри-
ятными факторами может быть обусловлена изъянами, существу-
ющими в ее структуре, или просто неумением членов семьи при-
способиться к изменившимся обстоятельствам.

Практика помощи супружеской паре

Позиция терапевта и состав участников терапии

Прослеживая характер взаимодействия в семье и внося изменения
с целью улучшить функционирование, терапевт использует чере-
дование трех позиций: тесной, промежуточной и отстраненной
(Минухин, Фишман, 1998). В тесной позиции внимание терапевта
и фокус его воздействия сосредоточены на содержательной сторо-
не взаимодействий. В промежуточной и отстраненной позиции –
46
на процессах коммуникации членов семьи внутри подсистем и под-
систем между собой. В целом «позиция терапевта содержит в себе
парадокс: он может войти в систему только на основе изоморфизма,
т. е. схожести с семьей, но помочь может, только используя анизо-
морфные стратегии. Поэтому важной задачей терапевта является
способность переключаться с позиции „внутри“ на позицию „вне“»
(Черников, 2001).
Если в двух словах, то роль терапевта – быть внутри системы,
блокировать существующие стереотипные паттерны интеракций
и стимулировать развитие более гибких паттернов.
Есть и еще один важный аспект работы структурного терапевта,
в котором находит отражение его позиция – это состав участников
сессий. «Наиболее продуктивный вариант, когда состав участни-
ков определяется терапевтом. Тогда удается осуществить наиболее
кардинальные структурные изменения в системе» (Минухин, Фиш-
ман, 1998). На заре своей работы структурные терапевты ставили
условием своей работы непременное присутствие на сессии всех
членов семьи, включая больных, престарелых и детей. Однако в ре-
альности состав пришедшей не прием семьи не всегда соответствует
предложенному терапевтом. Тогда работа осуществляется с теми,
кто непосредственно присутствует на приеме. С остальными чле-
нами семьи общение происходит посредством домашних заданий.
Со временем требование терапевтов к обязательному присутствию
на приеме всех членов семьи стало менее категоричным. Терапевты
стали больше прислушиваться к пожеланиям членов семьи, касаю-
щимся того, в каком составе они хотят проходить терапию. «Теперь
они часто говорят так: не столь важно, сколько человек находится
в комнате, важнее то, о скольких людях человек думает, размышляя
об их вкладе в проблему» (Черников, 2001).
Именно поэтому в практике некоторых терапевтов имеет место
системная супружеская и даже системная индивидуальная терапия.
Цель подобной терапии – изменение семьи через супружескую пару
или одного ее члена. При этом идеология терапевтического процесса
соответствует структурному семейному подходу.
Встречи с супружеской парой или одним членом семьи, когда
сам терапевт продолжает мыслить системно, могут последователь-
но охватить следующие этапы, для разработки которых требуется
использование определенных терапевтических приемов и техник:
1. Выявление характера и последовательности взаимодействий
присутствующей на приеме супружеской пары друг с другом
и с остальными членами семьи.
47
2. Переосмысление супругами собственных ролей в парном вза-
имодействии и во взаимодействии в семье.
3. Изменение дисфункционального взаимодействия.

Условия изменения и техники структурной терапии

Структурные семейные терапевты считают, что проблемы обуслов-
лены дисфункциональными семейными структурами. Поэтому те-
рапия направлена на изменение структуры семьи таким образом,
чтобы она смогла решить свои проблемы. Целью терапии являются
структурные изменения, и решение проблемы – это побочный про-
дукт этих изменений.
Структурный семейный терапевт присоединяется к самой сис-
теме, чтобы помочь ее членам изменить ее структуру. Меняя гра-
ницы и перестраивая подсистемы, терапевт изменяет поведение
и переживания каждого члена семьи. Он не решает проблемы – это
задача семьи, он лишь помогает ей в этом, видоизменяя ее функ-
ционирование. В этом отношении структурная семейная тера-
пия похожа на динамическую психотерапию – решение симптома
является не самоцелью, а результатом длительных структурных
изменений. Аналитик модифицирует структуру сознания паци-
ента; структурный семейный терапевт модифицирует структуру
его семьи.
Симптоматические изменения и улучшение функционирования
семьи считаются связанными между собой целями. Наиболее эф-
фективным способом изменить симптомы является изменение тех
паттернов семьи, которые поддерживают эти симптомы. Эффектив-
но действующая семья является системой, которая поддерживает
всех своих членов. Цель структурной семейной терапии – способст-
вовать развитию этой системы, чтобы устранить симптомы и вы-
звать развитие отдельных индивидов, сохраняя при этом взаимную
поддержку всей семьи.
Ближайшими целями могут стать снятие симптомов, особенно
угрожающих жизни, например, анорексии (Мinuchin et al., 1978).
Иногда для временного облегчения применяются поведенческие
техники, внушение или манипуляция. Однако, если не достичь
структурных изменений системы, исчезновение симптома будет
носить лишь кратковременный характер.
Структурная семейная терапия изменяет поведение, открывая
альтернативные модели семейного взаимодействия, которые мо-
гут изменить семейную структуру. Задача состоит не в том, чтобы
создать новые структуры, а в том, чтобы активизировать бездейст-
48
вующие. Если после активации пассивные модели становятся функ-
циональными, они будут укрепляться, и семейная структура сможет
трансформироваться. Когда новые модели взаимодействия будут
регулярно повторяться и станут действительно эффективны-
ми, они смогут стабилизировать новую и более функциональную
структуру.
Семейные психотерапевты структурного направления полагают,
что оценивание семейного отношения неотделимо от вмешательст-
ва. Вместо того чтобы использовать диагностический инструмента-
рий и проводить предварительные интервью, процесс оценивания
интегрируют с психотерапией. Оценка паттернов взаимодействия
в семье происходит по мере того, как психотерапевт формирует те-
рапевтическую систему.
При исследовании семейной структуры Минухин рекомендует:
1. Обращать внимание на семейную структуру, излюбленные
паттерны семейного взаимодействия и искать их возможные
альтернативы.
2. Оценивать гибкость системы и ее способность к совершенст-
вованию, о чем позволяет судить перестройка существующих
альянсов, коалиций и подсистем в ответ на изменение обстоя-
тельств.
3. Исследовать резонанс семейной системы, ее чувствительность
к действиям отдельных членов. Семьи располагаются где-то меж-
ду двумя полюсами, на одном из которых, условно, находятся
чрезвычайно слитные семьи с чрезмерной чувствительностью
к действиям отдельных членов и заниженным порогом актива-
ции механизмов поддержания гомеостаза. На другом полюсе
находятся разобщенные семьи с чрезмерно низкой чувствитель-
ностью к действиям отдельных членов и завышенным порогом
активации механизмов поддержания гомеостаза.
4. Анализировать условия жизни семьи, определить источники
поддержки и стресса.
5. Оценивать успешность прохождения семьей текущего этапа
жизненного цикла и выполнение соответствующих этапу задач
развития.
6. Исследовать способы использования симптомов идентифици-
рованного пациента для поддержания желательных семье пат-
тернов взаимодействия (Minuchin, 1974).
Психотерапевт оценивает семейное взаимодействие путем наблю-
дения за различными видами поведения. Ценную информацию
49
можно получить, анализируя интонацию, выражение лица, зри-
тельный контакт с остальными членами семьи. Психотерапевту
следует быть бдительным к тому, что кто-то из членов семьи ме-
шает говорить другому и в каких ситуациях это происходит. Кро-
ме того, психотерапевт может поинтересоваться мнением осталь-
ных членов семьи относительно проблемы. На основании всей
полученной информации выдвигается гипотеза о сути семейной
проблемы и лежащей в ее основе структуре системы (Minuchin,
1978).
Терапевт вызывает изменения, присоединяясь к семье, иссле-
дуя пластичность различных ее областей, а затем активирует без-
действующие структурные альтернативы. Техники присоединения
позволяют терапевту проникнуть в семью и преобразовать струк-
туру семьи.
Чтобы произошло изменение, семья должна вначале принять те-
рапевта, а затем отреагировать на его вмешательство как на новую
ситуацию. Это увеличивает стресс, что в свою очередь нарушает
равновесие семьи и таким образом открывает путь для структурной
трансформации. Для того чтобы присоединиться к семье, терапевт
должен выразить свое принятие членов семьи и уважение к ним
и их действиям. Минухин (1974) сравнивал семейного терапевта
с антропологом, который должен сначала войти в культуру, а затем
уже приступить к ее изучению.
Стратегия терапии должна быть тщательно спланирована
и в целом следует данным стадиям:
1. Присоединение и аккомодация.
2. Фокусирование на сфере дисфункционального взаимодействия
и постановка диагноза.
3. Выявление и видоизменение интеракций и помощью разыгры-
вания паттернов взаимодействия.
4. Создание границ.
5. Изменение равновесия.
6. Борьба с непродуктивными предположениями и перестройка
реальности.
Первый шаг, составляющий первую фазу лечения, – присоединение
к системе. Без тщательного планирования и умелого выполнения
этих важных действий терапия обычно не срабатывает. Последу-
ющие шаги представляют собой стратегии выведения системы
из равновесия, техники разбалансировки, призванные придать
системе новый опыт.
50
Техники присоединения к системе и аккомодации
Первая задача терапевта – войти в систему, нуждающуюся в из-
менении, и установить рабочие отношения. Это требует некоторой
степени приспособления к правилам системы, но не в такой степе-
ни, при которой теряется эффективность терапевта в вопросах со-
действия изменению. Слишком большая доля сомнений в правилах
системы привела бы к отстранению терапевта. Слишком большая
степень приспособления к системе лишила бы терапевта эффектив-
ности, абсорбировав его внедрение. Поскольку в семьях действует
закон гомеостаза, эффективная семейная терапия требует сильного
вызова и противостояния. Но нападки на привычный стиль жизни
семьи будут бесполезными, если они не будут предприняты с пози-
ции принятия и понимания.
В семье несколько членов, и установленный способ действий.
Семейный терапевт является здесь непрошеным посторонним. Сна-
чала он должен «обезоружить» членов семьи и ослабить их тревогу.
Это достигается проявлением понимания и принятия каждого члена
семьи. Неспособность терапевта к присоединению и аккомодации
вызывает напряженное сопротивление.
Особенное внимание следует уделить статусным и немоти-
вированным членам семьи – таким, например, которые находят-
ся в визитерской позиции, считают терапию ерундой, несерь-
езным занятием, или таким, которых привели на прием почти
насильно и которые могут ощутить себя преследуемым преступ-
ником.
Аккомодация – это техника присоединения к семье путем под-
ражания стилю и особенностям поведения членов семьи. Она пред-
полагает наличие широкого поведенческого репертуара. Психоте-
рапевт должен следить за использованием членами семьи метафор
и семантических оборотов, не упуская из виду содержания сказан-
ного. Крайне важно, чтобы психотерапевт был готов лично испы-
тать эмоциональное воздействие семейных транзакций. Завоевать
внимание семьи удается благодаря модификации собственного
поведения, но последующие переживания необходимо концепту-
ально организовать. Об успешной аккомодации свидетельствует
готовность каждого члена семьи поделиться с психотерапевтом
своими переживаниями. Вторым компонентом техники аккомо-
дации является признание и уважение существующей семейной
структуры.
Существуют три техники аккомодации, т. е. присоединения
к системе: прослеживание, имитирование, поддержка.
51
 Прослеживание напоминает техники отношений, заимствован-
ные из клиент-центрированной психотерапии. Нерегламентирован-
ные вопросы, отражение содержания разговора и эмоций вместе
с предупредительным поведением помогают психотерапевту нала-
дить контакт с семьей. Более сложные техники прослеживания под-
разумевают умение пребывать в эмпатической позиции. При этом
психотерапевт реагирует на такие мысли и чувства, на которые
не удается ответить самим членам семьи. Иногда описание паттер-
нов коммуникации облегчается при использовании метафор. Пре-
образование семейной реальности с помощью метафор происходит
за счет отслеживания коммуникации в семье как на уровне ее со-
держания, так и самого процесса. Прослеживание как одна из форм
аккомодации эффективно лишь в том случае, когда психотерапевт
настраивается на язык семьи, вместо того чтобы навязывать свой
собственный (Minuchin,1974).
Семейная структура проявляется в интеракциях членов семьи.
Семейная динамика – это то, что случается, когда члены семьи вза-
имодействуют друг с другом, а не то, что происходит по их словам
или то, что должно произойти по мнению терапевта. Они должны
поговорить между собой, чтобы проявилась динамика. Когда это
достигается, терапевт наблюдает, кто с кем разговаривает, в какие
моменты, каким образом. Более того, Минухин полагал, что рас-
спрашивание может дать менее точную картину, чем то, что отра-
жается непроизвольно.
Имитирование. Минухин использовал этот термин для обозна-
чения аспектов техники присоединения, связанных для психотера-
певта с необходимостью перенять стиль, настроение и манеру пове-
дения членов семьи. Кроме того, психотерапевт может поделиться
с членами семьи личными переживаниями по поводу аналогичной
собственной проблемы. Вместе с тем психотерапевт может исполь-
зовать имитирование при взаимодействии лишь с одним из членов
семьи (например, принимая ту же позу), чтобы к нему подстроиться.
Как правило, в этом случае его цель состоит в создании временной
коалиции с этим членом семьи для изменения расстановки сил.
Имитирование значительно облегчает эту задачу, поскольку на не-
вербальном уровне соответствует сообщению: «Мы очень похожи»
(там же).
Поддержка – одна из методик, используемых при присоедине-
нии. Терапевт позволяет, чтобы на него распространялись основные
правила, регулирующие семейные интеракции. Затем он суммиру-
ет и отражает мысли и чувства, важные для членов семьи в данный
52
момент времени, выражая таким образом поддержку. Очень важно
быть внимательным к значимым для семьи темам и уделить им не-
много времени.
Например, неверно будет игнорировать тот факт, что на приеме
супруг много и с воодушевлением рассказывает о своей работе. В этом
случае важно суммировать и отразить его мысли и чувства, подчерк-
нув важность работы в его жизни.
Техники выведения системы из равновесия
Фокусирование на сфере дисфункционального взаимодейст-
вия и постановка диагноза. Семьи часто видят лишь те проблемы,
которые имеются у идентифицированного пациента и определяются
прошлыми событиями. Они надеются, что терапевт изменит этого
индивида, при этом как можно меньше нарушив гомеостаз семьи.
Семейные терапевты рассматривают симптомы идентифицирован-
ного пациента как выражение дисфункциональных моделей интер-
акций, затрагивающих всю семью. Структурный диагноз расширя-
ет проблему, распространяя ее от отдельных членов на семейные
системы, перемещая фокус с отвлеченных событий прошлого на те
взаимоотношения, которые происходят в настоящем. Семейный
диагноз нужен для преобразования семьи таким образом, чтобы все
члены семьи получили выгоду. Структурные семейные терапевты
ставят диагноз, чтобы описать взаимоотношения всех членов се-
мьи. С использованием концепции границ и подсистем описывается
структура всей системы так, что указываются желаемые изменения.
Диагнозы основываются на наблюдении взаимоотношений
во время первого сеанса. В дальнейшем эти формулировки уточня-
ются и совершенствуются. Хотя если к этому подойти рано, сущест-
вует некоторая опасность подгонки семей под определенные кате-
гории, но еще большая опасность заключается в слишком долгом
ожидании. Во время первого контакта мы видим людей наиболее
четко и ясно. Позже, когда мы начинаем узнавать их лучше, мы при-
выкаем к их особенностям и больше их не замечаем.
Структурный диагноз принимает во внимание и ту проблему,
которую имеет семья, и ту структурную динамику, которую де-
монстрируют все ее члены.
Без формулировки диагноза и плана терапевт занимает защит-
ную позицию и является пассивным. Вместо того чтобы знать, куда
двигаться, и делать это намеренно, терапевт расслабляется и пыта-
ется совладать с семьей, погасить мелкие конфликты и помочь им
успешно преодолеть ряд инцидентов. Постоянное осознание струк-
53
туры семьи и сосредоточенность на одном или двух структурных
изменениях помогают терапевту увидеть за различным содержа-
нием те проблемы, которые члены семьи выносят на обсуждение.
Фокусировка часто проводится в рамках комплементарности. Это
значит, что терапевт показывает членам семьи, как все они взаимо-
связаны между собой, как действия одного дополняются действия-
ми другого.
Примеры:
1. Муж не рассказывает жене о своих чувствах потому, что она его
постоянно ругает и критикует, а она это делает потому, что он
не рассказывает ей о своих чувствах.
2. Муж, будучи гиперфункционалом, испытывает постоянную потреб-
ность заботиться и опекать свою жену. Она же, в свою очередь, будучи
гипофункционалом, испытывает постоянную потребность в его
опеке и заботе.
Минухин делает упор на комплементарности, прося членов семьи
помочь друг другу измениться. При достижении положительных
результатов, он обязательно поздравляет их, подчеркивая взаимо-
связанность (Браун, Кристенсен, 2001).

Выявление и видоизменение интеракций с помощью разыгрыва-

ния паттернов взаимодействия. Следующим шагом терапевта ста-
новится инсценировка, в ходе которой терапевт предлагает членам
семьи альтернативные способы взаимодействия. Это чрезвычайно
важный момент в работе, так как, подняв тревогу в системе и раз-
балансировав ее, терапевт посредством инсценировки дает семье
новый опыт взаимодействия.
Когда члены семьи начинают общаться, возникают проблема-
тичные взаимоотношения. Чтобы заметить их, нужно сосредото-
читься на процессе, а не на содержании. Нельзя ничего выяснить
о структуре, если слушать, кто в семье является сторонником на-
казания или кто говорит о других приятное. Структура семьи вы-
является по тому, кто говорит, кому и каким образом.
Для обеспечения вмешательства структурные терапевты исполь-
зуют усиление (или повышение) интенсивности. Они добиваются
усиления путем регулирования аффекта, повторов и продолжитель-
ности. Тон, громкость, скорость и выбор слов могут использоваться
для повышения эмоционального напряжения утверждений.
Иногда усиление требует повторения одной и той же темы в раз-
личных контекстах.
54
 Например, супругу, проявляющему гиперфункциональность по от-
ношению к своей гипофункциональной супруге, возможно, придется
приказать не вешать пальто за нее, не отвечать за нее и не делать
множество других действий, которые она в состоянии сделать сама.
Формирование компетентности является еще одним методом ви-
доизменения интеракций, а также критерием всей структурной се-
мейной терапии. Усиление обычно используется, чтобы блокировать
поток интеракций, формирование компетентности скорее изменяет
направление этого потока. Путем выделения и формирования по-
зитивных изменений структурные терапевты помогают членам
семьи использовать функциональные альтернативы, которые всегда
имеются в их репертуаре.
Даже когда люди почти все делают неэффективно, всегда можно
найти то, что они делают успешно. Там, где это возможно, струк-
турные терапевты избегают выполнять за членов семьи то, что они
могут сделать сами. Здесь сообщением является: «Вы компетентны,
вы можете это сделать».

Создание границ. Дисфункциональная динамика семьи объясняет-

ся и поддерживается наличием чрезмерно жестких или чрезмерно
диффузных границ. Структурные терапевты вмешиваются, чтобы
перестроить границы, увеличив либо близость, либо расстояние
между семейными подсистемами.
В крайне спутанных семьях вмешательства терапевта призваны
укрепить границы между подсистемами и повысить независимость
отдельных личностей. Членов семьи призывают говорить за себя,
прерывания блокируются, а парам помогают закончить разговор
без вмешательства других. Терапевт, который хочет поддержать
систему супругов и защитить ее от ненужного вмешательства де-
тей, может сказать: «Вы заметили, что как только разговор заходит
о ваших отношениях, вы все время переводите тему на ваших детей?
Поговорите не отвлекаясь. Скажите ей (ему), не меняя темы, что вы
думаете по этому поводу».
Хотя структурная семейная терапия изначально, исторически
предполагала работу со всей семейной группой, последующие сеан-
сы могут проводиться с отдельными личностями или подгруппами
с целью укрепления границы супружеской или индивидуальной
подсистем. Родители, которые настолько связаны со своими детьми,
что никогда не разговаривают друг с другом наедине, как супруги,
могут научиться это делать, если они встретятся с терапевтом от-
дельно как супружеская пара.
55
 Супруги, имеющие проблемы с близостью, обычно избегают
или обходят конфликты, сводя общение к минимуму. Структур-
ный терапевт может помочь, противостоять избеганию конфлик-
та и улучшить контакт друг с другом. Он создает во время сеанса
границы, позволяющие членам семьи беспрепятственно обсудить
свои конфликты. К тому же терапевт препятствует уходу от реше-
ния споров и разногласий.
Не выступая в качестве судьи, структурный терапевт создает
условия, в которых члены семьи могут открыто смотреть друг другу
в лицо и разрешать имеющиеся трудности.
Структурные терапевты переводят семейные дискуссии с ли-
нейной перспективы на циркулярную, подчеркивая комплементар-
ность отношений.
Примеры:
1. Жену, которая жалуется на непонимание со стороны мужа, приучают
задумываться о том, что она сама делает, чтобы стимулировать
или поддерживать такое его поведение. Тот, кто требует изменений,
должен научиться изменить те способы, которыми он пытается
добиться их.
2. Жена, которая ругает мужа за то, что он не проводит с ней доста-
точно времени, должна научиться делать это времяпрепровождение
более приятным для него.
3. Мужу, который жалуется на то, что его жена никогда не слушает
его, возможно, следует больше слушать ее, прежде чем она захочет
ответить взаимностью.
Минухин делает упор на комплементарности, прося членов семьи
помочь друг другу измениться. Когда достигаются положительные
результаты, он обязательно поздравляет их, подчеркивая тем самым
взаимосвязанность семьи.

Изменение равновесия. Создавая границы, терапевт стремит-

ся перестроить отношения между подсистемами. При нарушении
равновесия целью является изменить отношения между членами
одной подсистемы. Часто семьи заходят в тупик из-за того, что кон-
фликтующие стороны сдерживают и уравновешивают друг друга
и в результате застывают в бездействии. Нарушая равновесие, тера-
певт присоединяется к одному члену семьи или подсистеме и под-
держивает их за счет других.
Это не что иное, как принятие чьей-то стороны, и создается впе-
чатление, что нейтралитет – святая святых терапии – нарушается.
56
Однако терапевт прибегает к этому, чтобы расшатать и перестро-
ить систему, а не потому, что желает вынести суждение, кто прав,
кто виноват. В конечном счете равновесие и справедливость дости-
гаются, потому что терапевт по очереди встает на сторону разных
членов семьи.
Нарушение равновесия является частью борьбы за изменения,
которая иногда принимает вид поединка. Когда терапевт говорит
мужу, что он недостаточно принимает участия в жизни семьи, а же-
не, что она непреднамеренно отстраняется от своего мужа, может
показаться, что это терапевт вступает в поединок с семьей, что это
он нападает на ее членов. Но реальный поединок происходит между
терапией и страхом – страхом изменений.

Борьба с непродуктивными предположениями и перестрой-

ка реальности. Системный терапевт борется с непродуктивными
предположениями, бросая вызов симптому, семейной реальности,
семейной структуре.
Вызов семейной реальности. Хотя структурная семейная терапия
не ограничивается только лишь когнитивным лечением, те, кто ею
занимается, иногда оспаривают восприятие реальности членами
семьи. Изменение их отношения друг к другу вызывает альтерна-
тивные взгляды на реальность. Обратное положение тоже верно:
изменение взглядов членов семьи на реальность позволяет им из-
менить свое отношение друг к другу.
Люди имеют привычку становиться теми, кем они себя описы-
вают в своих повествованиях. Воспоминания содержат «нарратив-
ную» истину, и она оказывается более важной, чем «историческая
истина». «Факты», представленные терапевту, частично представ-
ляют собой историческую истину, а частично искусственное созда-
ние. Конструкции, которые являются общей реальностью всех чле-
нов семьи, олицетворяют взаимопонимание и общие предрассудки,
некоторые из которых перспективны и полезны, а некоторые нет.
Минухин и Фишман разъясняют, каким образом представления
семьи о собственных недостатках мешают поиску новых альтерна-
тив: «Фактически представления семьи о мире крайне узки и кон-
центрируются лишь на патологии. Расширение этих представле-
ний, фокусирование на сильных сторонах семьи может привести
к трансформации ее отношения к реальности».
Вызов симптому. Сторонник структурной терапии, восприни-
мая семью как организм, видит в симптоматическом поведении
ответ «организма» на стресс. Поэтому задача терапевта – поставить
57
под сомнение существующее в семье определение проблемы и ха-
рактер реакции на нее. Такой вызов может быть прямым или косвен-
ным, явным или скрытым, незамысловатым или парадоксальным.
Бросая вызов симптому, Минухин транслирует веру в то, что семья
способна вести себя по-иному. Например, он мог предложить су-
пругам обращаться друг к другу всякий раз на повышенных тонах
и ни в коем случая не соглашаться друг с другом. Или предложить
сверхфункциональному мужу не позволять своей жене проявлять
какую-либо инициативу, а его гипофункциональной супруге обра-
щаться за помощью к супругу по малейшему поводу. Конечно, здесь
мы имеем типичное использование парадокса.
Парадоксы – это когнитивные конструкции, которые фрустри-
руют или смущают членов семьи и заставляют их искать альтерна-
тивы. Минухин довольно часто использует этот прием, когда быва-
ет полезно выразить скептицизм в отношении изменений людей.
Вызов семейной структуре. Семейная структура предписыва-
ет членам семьи, что, как, когда и в какой последовательности они
должны делать, вступая в отношения друг с другом. Мировоспри-
ятие членов семьи в значительной мере зависит от их положения
в различных подсистемах. Дисфункция в семье нередко связана
либо с чрезмерной слитностью, либо с чрезмерной раздельностью
членов семьи. Поэтому терапию можно считать процессом управле-
ния степенью близости и отчужденности. Терапевт может бросать
вызов тому разграничению ролей и функций, которое установили
сами члены семьи.
Иногда структурный семейный терапевт выступает как учитель,
предлагая информацию и совет, основанные на обучении и опыте.
Информацией можно поделиться, чтобы подбодрить обеспокоенных
членов семьи, помочь им повести себя более компетентно или пре-
образовать их взаимоотношения.
Структурный терапевт также использует прагматический вымы-
сел, чтобы предоставить членам семьи другие рамки для восприятия.
Цель состоит не в том, чтобы обучить или обмануть, а в том, чтобы
предложить мнение, которое поможет членам семьи измениться.

Критерий завершения
Достижение структурных изменений в семье и разрешение предъ-
явленной проблемы достигается путем:
• упорядочения иерархии;
• создания эффективной родительской коалиции;
58
 • обособления супругов от их родителей;
• простраивания оптимальных внешних и внутренних границ.

Клинический случай
Они зашли в кабинет психотерапевта, злобно переругиваясь, при-
чем 34-летняя маленькая, хрупкая Светлана что-то громко и бурно
доказывала мужу, а 30-летний Игорь, высокий худощавый мужчи-
на, с трудом сдерживаясь, тихо огрызался. Рухнув в кресла, стоя-
щие в разных концах комнаты, пара затихла на несколько секунд,
а затем препирательства возобновились, но уже на тему, кто будет
говорить первым. Любая фраза, произнесенная Светланой, тут же
оспаривалась Игорем, в свою очередь все, что пытался донести до те-
рапевта Игорь, неизменно вызывало взрыв негодования со стороны
Светланы.
Итак, супружеская пара Светлана и Игорь живут вместе 6 лет.
У них двое общих детей: 5-летний сын и 3-летняя дочка. У Светла-
ны есть еще 12-летний сын от первого брака, который живет вместе
с ними. Первый брак Светланы продлился всего 2 года и распался
из-за алкоголизма ее первого мужа.
Оба супруга – наркоманы. Однако 2 года назад Игорь бросил
принимать активные вещества и пошел в программу «12 шагов».
До этого были попытки «слезть» с героина, которые не приводили
к желаемому результату. Светлана принимала легкие наркотики
и выпивала; на данный момент 15 месяцев не пьет и не употребляет
наркотики. Сейчас занимается рисованием и воспитанием детей.
Причиной обращения к психотерапевту послужили ссоры
и скандалы, которые периодически перерастали в драки. Семь ме-
сяцев назад произошла очередная размолвка, в ходе которой Игорь
ударил супругу, после чего, бросив мужа и детей, Светлана на ме-
сяц ушла из дома. После ее возвращения, обидевшись на ее поведе-
ние, ушел сам Игорь и полгода не жил с семьей. За месяц до начала
терапии Игорь вернулся, и супруги договорились о новой попытке
совместного проживания.
Жалобы супругов, озвученные в ходе первых сеансов, были пе-
реформулированы в запрос: «научится жить друг с другом без по-
стоянных претензий и ссор, мирно договариваться, без сканда-
лов по спорным вопросам; научиться жить вместе и разговаривать
без наркотиков».
Фокусирование на сфере дисфункционального взаимодействия
и постановка диагноза: основной причиной трудностей данной се-
мейной пары выступает нерешенная задача по прохождению одного
59
из этапов жизненного цикла семьи. Если формально семья уже пере-
шла на стадию «семья с детьми» и все права и обязанности по уходу
и организации совместного проживания должны быть урегулирова-
ны, то фактически они еще находятся на этапе, называемом «время
диады», и никак не могут договориться о разделении функциональ-
ных обязанностей, границ и иерархии.
Раньше супруги были объединены в треугольник, где третьей
стороной выступали наркотики, а теперь – во времена трезвости – им
приходится привыкать к новой реальности и заново учиться жить
вместе. Также стоит отметить постоянное конкурирование супру-
гов друг с другом за главенствующую роль, когда каждый стремит-
ся заставить другого делать все так, как кажется правильным ему.

Анализ случая
1. Смотрим на семейную структуру и излюбленные паттерны се-
мейного взаимодействия.
Наблюдение за данной семьей показали, что:
Внешние границы диффузные. Примером может служить тот
факт, что недовольная мужем Света уходит на месяц, оставляя де-
тей. Игорь советуется и доверяет скорее наставнику по «12 шагам»,
нежели Светлане.
Внутренние границы достаточно ригидны, ибо при некоторых
ожиданиях друг от друга супругам трудно про эти ожидания пого-
ворить. Они постоянно осуществляют экспансию на территорию
друг друга, каждый пытается интуитивно угадывать мысли друго-
го, исходя из собственных представлений о том, как «правильно»
или «неправильно» поведет себя партнер, и при этом возникает очень
много обид друг на друга, если вторая сторона ведет себя «неверно».
Например, Света хочет, чтобы Игорь отводил детей в сад, когда она
устала, но при этом не говорит ему, что устала, а хочет, чтобы он до-
гадался об этом сам, и когда этого не происходит, очень обижается.
Индивидуальные подсистемы развиты слабо, оба плохо осознают
себя как личности, пытаются понять, кто они и чего хотят.
Супружеская подсистема развита достаточно слабо, об этом
свидетельствует то, что супруги скорее делятся своими мыслями
и переживаниями с наставниками и психологами, чем друг с дру-
гом. У них нет четко сформулированных правил, что кто из них де-
лает для другого. История их супружества слишком перемешалась
с историей их родительства – и как муж и жена они не могут до конца
определиться с содержанием и функционалом данных ролей.
60
 Родительская подсистема развита чуть лучше, но в ней сущест-
вует борьба, кто будет диктовать, как вести себя с детьми, как их вос-
питывать.
Иерархия. Супруги, описывая свою семью, пытались деклари-
ровать, что у них патриархат. Тем не менее, исходя из реальной си-
туации, можно увидеть, что иерархия в данной семье фактически
отсутствует. Каждый из супругов борется за то, чтобы оказаться
на вершине семейной пирамиды власти. Светлана предприняла по-
пытку взять на себя большинство задач по обеспечению функциони-
рования семейной системы («Я буду идеальной женой»), и с ее сторо-
ны это был посыл, что она – главная и именно она будет решать все
вопросы. Через гиперфункционирование и контроль Светлана пы-
тается добиться власти, взяв на себя все возможные функции и обя-
зательства. Однако ровно через месяц она не справляется со взяты-
ми на себя обязательствами и чувствует свое бессилие, ибо Игорь
не поступает по ее указке и она оказывается у подножия семейной
иерархической пирамиды. Игорь своим бездействием и гипофунк-
ционированием в свою очередь доказывает, что очень многое зави-
сит от него, что главный – он и ничто и никто не сможет заставить
его делать то, чего он не хочет. И эта борьба, становясь то острее,
то утихая, продолжается постоянно.
Сплоченность. Данную семейную систему можно отнести к ка-
тегории запутанных – в их взаимодействии много хаоса, нет четкой
простроенной структуры, каждый требует от другого соответство-
вать его представлениям, быть лояльным к его желаниям и миро-
восприятию. У каждого есть свои идеи и модели, как им кажется,
правильного построения жизни, и каждый пытается провести ее
в жизнь. Супруг при любой угрозе дистанцируется, замыкается
или «улетает» в виртуальный мир. При этом, как у зависимого че-
ловека, эта картина мира неустойчивая, нечеткая и зачастую фан-
тазийная (Игорь: «Я не чувствую своей ответственности… У меня
ощущение, что если даже сейчас не будет денег, я не пойду копать яму
и грузить вагоны, чтобы хоть как-то заработать, у меня ощущение,
что все может решиться само собой, без моего участия… что я во-
обще могу как-то выпрыгнуть из этой реальности»).

2. Оцениваем гибкость системы и ее способность к совершенство-

ванию.
Семья Игоря и Светланы, безусловно, ригидна. Они никак не могут
перейти на следующую стадию жизненного цикла семьи. Прожи-
вая столько лет вместе, они все еще не могут договориться о чет-
61
ких правилах, решая, по сути, задачи, которые скорее характерны
для семьи молодоженов. Кроме того, любые изменения для этой
семьи являются стрессовыми, и они с трудом приспосабливаются
к изменившимся обстоятельствам.

Фокусы работы
Исходя из приведенных выше параметров, основными направлени-
ями работы в рамках данного терапевтического случая являются
следующие:
• Решение задач стадии жизненного цикла семьи, т. е. нала-
живание диадных взаимоотношений.
• Оптимизация границ – сделать внешние границы чуть ме-
нее диффузными, а внутренние – чуть более открытыми.
Для этого необходимо наладить отношения между супру-
гами, поощряя адекватные коммуникации между ними.
• Укрепление всех подсистем. Способствовать осознанию себя
и как супругов, и как родителей, и как отдельных личностей.
• Оптимизация иерархии, т. е. способствование выстраива-
нию любой иерархической структуры. Главное, чтобы это
структура была обоюдно принята. Возможность договорить-
ся по ряду важных вопросов сведет на нет борьбу за власть
в данной системе.
• Помощь семье стать более сплоченной.
• С точки зрения ослабления ригидности, помощь семейной
системе стать более гибкой.

Анализ воздействий
1. Присоединение к системе.
На первом этапе терапевт занимает ведущее положение в терапии.
Присоединяясь к системе, он входит в нее, создавая рабочий альянс,
который поможет в дальнейшем изменить ситуацию в семье, вызыва-
ющую стресс и дискомфорт. Здесь очень важно воздержаться от кри-
тики, внимательно выслушивать, не осуждать, сохранять спокойствие,
несмотря на повышенное внутрисемейное напряжение. Не менее
важно, подхватывая интонации, слова, метафоры, присоединиться
к семейному стилю взаимодействия и демонстрировать осведом-
ленность в важных для семьи темах. Позитивно переформулировав
конфликты супругов (терапевт: «Так или иначе, но столь остро ре-
агировать друг на друга могут только очень близкие люди»), терапевт
помогает взглянуть на взаимодействия без неприятия друг друга.
62
2. Фокусирование на сфере дисфункционального взаимодействия
и постановка диагноза.
Присоединившись к системе, терапевт приступает к переформули-
рованию проблемы.
Терапевт: «Вы столкнулись с обычной ситуацией, характерной
для людей, желающих бросить наркотики. Раньше, по сути, вы жи-
ли не вдвоем, а «втроем» – вы оба и наркотики. Все конфликты в се-
мье сглаживались, откладывались решения возникающих проблем.
Сейчас вы оказались в новой семье, и, как молодожены (несмотря
на то, что у вас есть дети), учитесь жить вместе, договариваться,
отстаивать свои позиции и ладить друг с другом. Вам приходится
заново создавать свои отношения».

3. Выявление и видоизменение интеракций и помощью разыгры-

вания паттернов взаимодействия.
Каждому из супругов предлагается задание: на какие компромиссы
он согласен, а каких компромиссов ждет от партнера. Терапевт уточ-
няет, что задание касается и распределения прав и обязанностей
по ведению быта, и их отношений, и взаимодействия с родствен-
никами. Желательно, чтобы супруги затронули все стороны своей
жизни.
Здесь происходит определение канвы для совершенно кон-
кретных правил внутрисемейного взаимодействия. Помня о том,
что именно абстрактность и завышенные ожидания не позволяют
супругам договориться друг с другом, терапевт дает им задание с це-
лью подробно распределить обязанности, и каждому из них предо-
ставляется шанс самостоятельно, а не вынужденно взять на себя
ответственность.
В процессе обсуждения становится понятно, что данная инсце-
нировка не удалась, так как по любому поводу между супругами
возникают ожесточенные споры.
Светлана: «Что бы я ни говорила или ни делала – все бесполезно! Ты
совершенно меня не слушаешь!»
Игорь: «Опять ты перетягиваешь одеяло на себя, ты хочешь, чтобы
все было по-твоему!»
Это наблюдение позволяет сделать следующую фокусировку:
Терапевт: «Между вами идет постоянная борьба. Похоже, что каж-
дый из вас видит картину семейного счастья по-своему. И вам важнее
быть правыми, а не счастливыми».

63
 Дальше терапевт предлагает инсценировку, своеобразную игру-
соревнование: «Всю следующую неделю предполагается выполнять
такой ритуал: для Игоря – тщательно наблюдать за Светланой
и считать все ее поступки, свидетельствующие о ее компромиссах
с Игорем. В свою очередь Светлана наблюдает за Игорем и считает
все его поступки, в которых он пошел на компромисс. Насчитавший
больше «компромиссов» в партнере считается победившим».
Инсценировка, безусловно, носит парадоксальный характер
и призвана бросить вызов семейной реальности. Оба супруга опи-
сывают друг друга как неуживчивых, не склонных к компромиссу,
вечно борющихся. При этом своя собственная позиция не отслежи-
вается и сами себя они воспринимают скорее как жертву. Подобная
инсценировка призвана изменить взгляды членов семьи на реаль-
ность и позволить им изменить свое отношение друг к другу. Для то-
го чтобы победить, каждый из них будет вынужден увидеть другого
сотрудничающим и склонным к компромиссу, заметить в партнере
как можно больше позитива.

4. Создание границ.
На следующую встречу супруги принесли длинные списки и с азар-
том зачитывали, что им нравится в поведении друг друга и какие
конкретно моменты наиболее важны и ценны для каждого из них.
До сих пор каждый прикладывал немало усилий для сохранения
отношений, но, будучи сосредоточенным только на своем вкладе, на-
прочь не замечал усилий другого. Теперь же каждый из них открыл
много важного для себя. Оказалось, что Игорь ценит, когда Светлана
проявляет опеку и заботу о нем («приготовила еду, налила чай, когда
ее попросили, погуляла с детьми, дала поспать лишний час»). Свет-
лана же в свою очередь готова на многое, когда слышит от Игоря
комплементы и видит в нем готовность разговаривать с ней. Выпол-
нение задания позволило паре взглянуть друг на друга по-новому.
Кроме того, задание позволило паре увидеть, что супруги проеци-
руют друг на друга свои внутренние переживания и не стремятся
верифицировать их путем обсуждения. Каждый из них домысливает
за другого и на основе своих выводов строит подчас оскорбительные
выпады в сторону партнера. Например: Светлана, увидев молчаще-
го и погруженного в себя мужа, думает, что он не хочет общаться
именно с ней, так как не ценит ее, не любит и вообще тяготится ею.
Подобные мысли вызывают в ней обиду и злость, которую она от-
нюдь не держит при себе. Крики жены интерпретируются Игорем
не как обида, а как агрессия, направленная на него, что вызывает
64
ответную агрессию. Когда Игорь кричит на жену, она еще больше
убеждается в том, что она для мужа – не женщина, которую он ценит.
Все это поддерживает круг взаимных обид и злости.
Такая ситуация весьма характерна для подобных, крайне спу-
танных семей. Следовательно, дальнейшие вмешательства терапевта
призваны структурировать семью, укрепить границы между под-
системами и повысить независимость отдельных личностей. С этой
целью делается следующая фокусировка:
Терапевт: «Смотрите, как получается: даже, когда вы не вмес-
те, вы настолько погружены друг в друга, что продолжаете вес-
ти мысленные диалоги с партнером, что-то додумываете, как-то
интерпретируете действия и слова партнера. Причем, заметьте,
партнер про эту интенсивную жизнь в воображении каждого из вас
даже не знает. Так на кого же вы тогда обижаетесь? На партнера?
Или на свои мысли о нем?»
Исходя из вышесказанного, далее следует инсценировка:
Терапевт: «Попробуйте поговорить друг с другом таким тоном, что-
бы каждый из вас понял, что так важно для другого».
Далее терапевт инсценирует диалог между Игорем и Светланой, по-
ощряя дружественные и любезные высказывания и блокируя враж-
дебные. Данная инсценировка удалась, супруги смогли поговорить
друг с другом к совместной радости.
В разговоре выясняется, что у Светланы и Игоря огромная по-
требность в совместности, постоянном контакте друг с другом. Од-
нако все их попытки разделить общество друг с другом заканчива-
ются скандалами и взаимными обвинениями, что в свою очередь
приводит их к отстранению друг от друга, ощущению пустоты
и одиночества.
С целью прекращения хаотичного стиля общения и налажива-
ния оптимальной коммуникации терапевт призывает членов семьи
говорить за себя по очереди. Прерывания и вмешательства парт-
нера блокируются, и паре необходимо помочь закончить разговор
продуктивно. Для этого продуктивные коммуникации поощряют-
ся, а споры, взаимные обвинения и повышение тона блокируются.
Кроме того, терапевт периодически прибегал к искусственному
приему, игре, во время которой право говорить получал лишь один
супруг – тот, кто в этот момент держал в руках ключ. Второй супруг
в то время, когда ключ находилась не у него, обязан был слушать
внимательно, не перебивая.
65
 Используя подобную стратегию, супруги смогли успешно обсу-
дить ряд вопросов и претворить в жизнь ряд соглашений. Вот не-
которые из них:
• функциональные разделения обязанностей в семье;
• совместность и раздельность, т. е. что они хотят делать вмес-
те, а что порознь;
• как для каждого из них выглядит забота, и в какой поддержке
нуждается каждый из них;
• как в необидной форме выражать свое несогласие с позицией
партнера;
• права и обязанности каждого супруга;
• семейный бюджет.
Важны не только темы и достигнутые результаты, но и то, что су-
пруги получили опыт успешного построения коммуникаций. Они
попробовали – и у них получилось:
• слушать и слышать друг друга;
• не критиковать;
• не нападать;
• не обороняться;
• быть открытыми;
• отстаивать свои интересы, не оскорбляя партнера;
• идти на компромисс.

5. Изменение равновесия.
Нарушая равновесие, терапевт периодически присоединялся то к од-
ному члену семьи, то к другому. Подобное нарушение равновесия
является частью борьбы за изменения, которая иногда принимает
вид поединка.
Например, Светлана рассказала, что когда она недовольна му-
жем, ей бывает трудно удержаться от негодования и оскорблений
мужа. Комментарий терапевта: «Вам очень хочется близости, по-
мощи и поддержки, но вы пытаетесь добиться ее максимально не-
подходящим способом, делаете все, чтобы Игорь отстранился…».
В ответ на рассказ Игоря о том, что он чрезвычайно злится на же-
ну, но всячески подавляет свой гнев, и именно это заставляет его
задерживаться на работе или у друзей, терапевт говорит: «Вы так
бережете жену от своего гнева, что фактически лишили себя семьи.
Кроме того, как Светлана может узнать, как ей обращаться с вами,
если вы никак не комментируете ее поведение, не сообщая, что вам
приятно, а что – нет?».
66
6. Борьба с непродуктивными предположениями и перестройка
реальности.
Вмешательства вне рамок сессии, так же как и приемы, применяемые
во время встреч, способны повлиять на конструирование семьей ее
текущей реальности. Семья обрела определенный взгляд на свою
реальность, но существуют и альтернативы ей. Схема семейной реаль-
ности может быть подвергнута сомнению и модифицирована. Чтобы
наладить оптимальную коммуникацию между супругами, им было
дано предписание: всю неделю строить свои взаимоотношения с парт-
нером так, чтобы доставлять ему удовольствие, не говоря, однако,
в чем состоит план. На следующей сессии каждому из супругов пред-
лагалось описать позитивные изменения, произошедшие в другом.
На следующей встрече супруги сидели рядом и по очереди опи-
сывали, на какие взаимные компромиссы они идут, как они стали
прислушиваться к словам друг друга, как из их отношений исчезли
критика, оскорбления и крики и как стало больше взаимопонима-
ния, спокойствия, взаимной поддержки и нежности.
Терапия продолжалась на протяжении восьми сессий в режиме
один раз в неделю.

Результаты работы
Супруги стали в значительно меньшей степени проецировать друг
на друга свои чувства.
• Они не впадают в состояние аффекта при общении друг
с другом.
• Укрепились внутренние границы семейной системы.
• Укрепилась супружеская подсистема.
• В процессе взаимодействия менее ярко проявляются их по-
требности занять главенствующее место в семейной иерар-
хии (борьба за власть стала менее выраженной).
• Слитность, с которой они пришли в терапию, имеет тенден-
цию трансформироваться в сплоченность.
• Хаос в отношениях стал менее выраженным, есть потенциал
к упорядочиванию.
• Наладились межличностные коммуникации.
• Видны проявления склонности к достижению компромиссов.

Литература
Браун Дж., Кристенсен Д. Теория и практика семейной терапии.
СПб.: Питер, 2001.
67
Бейтсон Г. К теории шизофрении // Г. Бейтсон. Экология разума.
М.: Смысл, 2000.
Будинайте Г. Л., Варга А. Я. Теоретические основы системной се-
мейной психотерапии // Системная семейная психотерапия:
классика и современность. М.: Класс, 2005.
Варга А. Я. Введение в системную семейную психотерапию. М.:
Когито-Центр, 2009.
Вацлавик П., Бивин Дж., Джексон Д. Психология межличностных
коммуникаций. СПб.: Речь, 2000.
Минухин С., Фишман Ч. Техники семейной терапии. М.: Класс, 1998.
Николс М., Шварц Р. Семейная терапия. Концепции и методы. М.:
Эксмо, 2004.
Фримен Д. Техники семейной терапии. СПб.: Питер, 2001.
Хамитова И. Ю. Диагностика семьи // Системная семейная психо-
терапия: классика и современность. М.: Класс, 2005.
Черников А. В. Системная семейная терапия: интегративная модель
диагностики. М.: Класс, 2001.
Шерман Р., Фредман Н. Техники семейной терапии. М.: Класс, 1997.
Шлиппе А., Швайтцер Й. Учебник по системной семейной терапии
и консультированию. М.: Институт консультирования и систем-
ных решений, 2007.
На1еу J. Leaving Home. N. Y.: McGrow Hill, 1980.
Haley J. Problem-solving therapy. San Francisco: Jossey-Bass, 1976.
Minuchin S. Families and Family Therapy. Cambridge, MA: Harvard
University Press, 1974.
 Психотерапия пар
по методу Вирджинии Сатир
Е. Н. Фарих

С истемный подход включает множество ярких психотерапев-

тических школ, имен, среди которых имя Вирджинии Сатир
остается по-прежнему привлекающим внимание.
Начало системной терапии ассоциируется с исследованиями
в Пало-Альто, с изучением коммуникаций в семьях шизофреников
в проекте Грегори Бейтсона. В. Сатир – одна из тех, кто присоеди-
нился к нему в том проекте.
Теория коммуникации, разработанная в Пало-Альто, стала
опорной для семейных терапевтов, сформулировав в своих рамках
важные представления об избыточных паттернах семейных вза-
имодействий, уровнях коммуникации, информационном обмене.
Сатир, как и другие участники группы, интересовалась коммуни-
кативными процессами семьи, работала с ошибками и сложностя-
ми коммуникации.
Но в отличие от других первых системных терапевтов, Сатир
была еще и последовательницей гуманистических представлений
в психологии, идей Абрахама Маслоу и Карла Роджерса. От гуманис-
тической традиции – во взглядах Сатир сосредоточенность на на-
стоящем опыте взаимодействия – теперешнем, получаемом прямо
в кабинете терапевта, особое внимание к самооценке и ее влиянию
на коммуникацию, представление о важности терапевтического
контакта, его составляющих.
Чтобы практикующий семейный терапевт сегодня смог восполь-
зоваться уникальными инструментами такого мастера, исследовате-
ли, историки метода пытаются «алгеброй» анализа «разъять» гармо-
нию искусства Сатир, выделить основные принципы и воздействия
69
ее терапевтического репертуара и попытаться взглянуть на них
с точки зрения возможности их воспроизведения и применения.
На что, анализируя написанные Сатир книги и посвященные ей
исследования ее коллег, особенно важно обратить внимание для ра-
боты с супружескими парами?
Прежде всего, это взгляд на семью как систему, воспроизводя-
щую определенный цикл коммуникации. Об этом Сатир писала
в знаменитой «Психотерапии семьи», эти идеи разрабатывала позже
в соавторстве с Р. Бэндлером и Д. Гриндером. Для системных пред-
ставлений особым значением обладает конгруэнтность сообщений,
передаваемых друг другу членами семьи. Человеческое общение
происходит на вербальном и невербальном уровне одновременно;
при несовпадении содержания этих уровней образуется неконгру-
энтность. По мнению Сатир, неконгруэнтность сообщений даже од-
ного из участников взаимодействия способна образовать заданный
цикл общения, в котором конфликтующие послания затрудняют
и передачу, и восприятие информации и разрушительно влияют
на отношения, внося холод и боль.
Особую роль в формировании подобной коммуникации играют
шаблоны общения, аккумулирующие особенности картины мира
говорящего и – шире – принятые им из его родительской семьи.
В супружеском конфликте обмен шаблонами общения усиливает-
ся и затрудняет поиск конструктивных решений. По словам Сатир,
«дисфункциональная личность не способна осуществлять самую
важную функцию коммуникации, а именно „проверку“ собствен-
ного восприятия с целью сличения его с реально существующей
ситуацией и с мнением на сей счет партнера по общению» (Сатир,
2001, с. 157). Приписывая партнеру в новой ситуации свойственные
ему в прежних случаях мысли и чувства как единственно возмож-
ные, люди лишают отношения развивающей энергии, способности
к изменениям.
В школе Сатир задача терапевта в подобном случае – создать
модель открытого конгруэнтного общения, сфокусироваться
на опасных для взаимодействия штампах и с помощью проясняю-
щих вопросов «разоружить» их, таким образом дав клиентам в ходе
терапевтической встречи новый опыт общения – более открытый
и внимательный, расширяющий границы их представлений друг
о друге. То есть, чтобы помочь клиентам приблизиться к их способ-
ностям к самоактуализации для нахождения нужных в проблемной
ситуации решений, терапевту нужна его собственная конгруэнт-
ность, знание собственных лингвистических шаблонов и готовность
70
им противостоять. Отказ от априорного знания и интерес к реаль-
ности взаимодействия клиентов помогает формулировать более
ясную и точную терапевтическую обратную связь.
С позиций системности терапию Сатир характеризует и ее фо-
кусировка на действии, на использовании новых форм поведения.
Исследователи пишут о Сатир как о «любящем, но твердом учите-
ле» – она помогала перейти к новому опыту взаимодействия, осво-
ить его в ходе терапевтической встречи и таким образом закрепить.
Семейная скульптура как техника, позволяющая многое сказать
без слов, символически изобразить сложности отношений и обой-
ти защитные механизмы – наследие Сатир. С помощью скульптуры
при самых сложных и запутанных коммуникациях можно увидеть
суть происходящего, особенности семейного устройства. Примене-
ние техники позволяет обсудить многое, к чему, возможно, другим
способом сложно подойти.
Можно сказать, что и в чуткости к человеческому слову, и вло-
женным в него смыслам Сатир предвосхитила все последующее
развитие системной терапии, постулируемые постмодернизмом
могущество и многогранность «империи языка», создающей наши
реальности. Внимание к вербальным особенностям, формирующим
и выражающим картину мира клиента, и к заложенным в них воз-
можностям ее изменения и развития выражено в известной работе
с «Я-позицией», в особой поддержке клиентов на выбранном пути
прямой и ответственной коммуникации.
Гуманистическая традиция в позиции терапевта в рамках шко-
лы Сатир проявляется в создании атмосферы доверия и безопас-
ности, помогающей – вместе с другими приемами – раскрыть ре-
сурсы человека, стимулирующие к личностному росту, в бережном
обучении общению более полезным и удовлетворяющим способом.
Приемы Сатир основаны на уважении к людям, представлении
об их врожденной способности к самореализации и потребности
в самоуважении: это – и допущение позитивного намерения в случае
самых разных форм поведения, разделение намерения и поведения,
отсутствие обвинений (деструктивное поведение возникает, если
нет возможности научиться конструктивному), позиция равенства
в отношениях с людьми и многое другое. В самом подходе к семье
как к системе, переживающей трудные моменты в ходе жизненного
цикла, но сохраняющей ресурсы и способности к изменению, – про-
явление уважения и признания ценности человека.
Синтез системного и гуманистического, стремление к объеди-
нению этих идей, живущее и в собственных книгах Сатир, и в лите-
71
ратуре по системной терапии, где ее коллеги и современники еще
и еще раз возвращаются к ее методу, может быть ключом к понима-
нию особого дара знаменитого мастера и инструкцией к практичес-
кому применению для впечатленных учеников.
Принимая невозможность повторения, допустимо эти общие
моменты принять за «инструкцию» для следования в практичес-
ких ситуациях.
Вернемся к заявленному как тема – к работе с супружеской па-
рой.

Краткое описание случая

За психологической помощью обратилась супружеская пара: жене
Л. 33 года, мужу С. 36 лет. Повод обращения – сексуальная дис-
функция жены, от которой зависит продолжение брака. С. говорил
о том, что в течение последнего времени не чувствует удовлетво-
рения от сексуальной жизни, что просил жену прислушаться к его
потребностям, но ничего не меняется. Медицинских проблем нет;
доктор посоветовал обратиться к психологу. Л. подтверждала: да,
после рождения общего ребенка сексуальное желание значительно
снизилось; она переживает, но не знает, что можно сделать, хотя
готова следовать рекомендациям специалиста.
Как семейный психолог терапевт предупредила, что для пони-
мания происходящего необходимо в некоторой мере собрать пред-
ставления и обо всем другом. Супруги согласились. Первая встреча
была посвящена сбору информации, наблюдениям за паттернами
взаимодействия, проверке первичной гипотезы. Главным орато-
ром пытался быть С., Л. отвечала чаще односложно, и муж тут же
старался объяснить, что именно хотела сказать его жена. Попытка
терапевта разъяснить конструктивность общения из «Я-позиции»
удавалась с трудом. В этом взаимодействии муж был своеобразным
рупором, и было важно принять и его тревожную многословность,
ограничивая ее в необходимых случаях, и не потерять контакт с же-
ной, проясняя и поддерживая ее вступления в беседу. Договорились
о сексуальной терапии, первое домашнее задание было направлено
на тренировку чувственного фокусирования.
Было очевидно, что супруги приготовились к обсуждению не-
простой темы, но разговор развивался нелегко. Тревога появлялась
в ответ на проясняющие вопросы, возникали защитные формулиров-
ки «да я уже все сказал», «ну, это же всем понятно». В эти моменты
помогало обращение к рефреймингу, фокусировка и усиление пози-
тивных моментов коммуникации, отражение ресурсных эпизодов.
72
 Вторая встреча была гораздо эмоциональней. С. говорил о том,
что упражнение в принципе неправильное, поскольку в подобной
ситуации нельзя от человека ждать способности расслабиться и го-
ворить о своих ощущениях. Нет таких слов! Это надувательство!
Л. сказала, что опыт был странный, со словами действительно слож-
но и все сложнее, чем они себе представляли. Но ей упражнение по-
казалось любопытным, и не было так неприятно. Жаль, что для С. это
пытка, она бы продолжила. Он сердился, она оживилась. Как под-
держка было встречено позитивное переформулирование терапевта
о том, что они так отважно говорят о сексуальных сложностях (от-
важнее многих!), что это дает надежду на последующие удачи в экс-
периментировании; было подчеркнуто их творческое начало. В ходе
этой встречи было больше возможности для работы с шаблонами
общения, возникло большее равновесие – участвовали в обсужде-
нии поровну. Но к завершению беседы оказалось, что продолжать
выбранный способ работы они пока не готовы. Было предложено
встретиться по отдельности.
Позиция терапевта здесь была принимающая и поддержива-
ющая – говорить о сексуальных проблемах многим людям непросто,
важно было эту тревогу нормализовать.
Из отдельных встреч стало понятно, что представления о бли-
зости, о допустимости давно стали трудной темой, и не было спосо-
бов обсудить это между собой без угрозы для самооценки. О сексе
оказалось говорить проще – отвлеченнее и механистичнее; супруги
представляли, что сама тема обращения фокусирует их на одной
части отношений, позволяя избежать других, более болезненных.
Но необходимость обсуждения чувственных ощущений сделала
видимой неконгруэнтность коммуникации, накопившиеся пред-
убеждения и недоверие.
Эти встречи, наряду с другими техниками системного подхода,
включали и работу с коммуникативной заданностью, и рефрейминг,
и обсуждение позитивных намерений друг друга.
На пятой – общей – встрече, после сложностей, возникших с вер-
бальным формулированием, терапевтом была предложена работа
с коммуникационными позами: фокусирование на рассогласован-
ности сообщений, обращенных друг к другу, на том, как сложно
донести до другого свое желание, если не стремишься ясно и пол-
но выразить его; как ресурс использовались присутствовавшие
на прежних встречах моменты искренности и самораскрытия. Тема
сексуальной дисфункции перешла в тему эмоциональной дистанции,
невысказанных ожиданий. Работа этой сессии была сосредоточена
73
на обсуждении возникших впечатлений, создании нового опыта
общения. Итогом стал контракт на супружескую терапию.
И в работе с парой, переживающей горе, и в работе с ситуацией
супружеской измены принципы и техники Вирджинии Сатир также
были полезны и эффективны.

Литература
Андреас С. Эффективная психотерапия. Паттерны магии В. Сатир.
СПб.: Прайм-Еврознак, 2007.
Николс М., Шварц Р. Семейная терапия. Концепции и методы. М.:
Эксмо, 2004.
Сатир В. Психотерапия семьи. СПб.: Речь, 2001.
Сатир В. Вы и ваша семья: Руководство по личностному росту. М.:
Апрель-Пресс, Ин-т общегуманитарных исследований, 2007.
Сатир В., Бэндлер Р., Гриндер Г. Семейная терапия. Практическое
руководство. М.: Ин-т общегуманитарных исследований, 2008.
Шлиппе фон А., Швайтцер Й. Учебник по системной терапии и кон-
сультированию. М.: Ин-т консультирования и системных ре-
шений, 2007.
 Психотерапия коммуникаций
в супружеской паре
А. Я. Варга

С истемная семейная психотерапия появилась примерно в середи-

не ХХ в. Первые работы (Сельвини Палаццоли и др. 2002; Haley,
1997) были посвящены семьям, где ребенок страдал тем или иным
психическим заболеванием – шизофренией, анорексией. Иденти-
фицированным пациентом долгое время был ребенок. Работы пи-
онеров системного подхода показали, что не существует отдельных
детских проблем. Все проблемы ребенка являются индикаторами
проблем всей семьи, иначе говоря, супружеских отношений – не-
достающей части целого. Все сложности в развитии и поведении
ребенка – это способы, с помощью которых стабилизируются отно-
шения в супружеской паре. В результате терапии меняются способы
функционирования семейной системы, и ребенку уже не нужно
вести себя дисфункционально для того, чтобы родители занима-
лись его проблемами, вместо того чтобы решать свои. Тем не менее
сама по себе супружеская дисфункция лишь недавно стала пред-
метом психотерапии. Пегги Пэпп в 1983 г. писала: «Невозможно
проводить семейную терапию с двумя людьми, которые не жела-
ют исследовать свои взаимоотношения, даже если психотерапевт
вполне уверен, что проблемы ребенка неразрывно связаны с раз-
ладом в супружеских отношениях. <…> До тех пор, пока супруги
не смогут увидеть, каким образом их супружеская проблема связа-
на с симптоматичным поведением (ребенка – А. В.), у них не будет
никакого стимула заниматься исследованиями своих отношений»
(Пэпп, 1998, с. 162). Супружеские отношения не были приоритетом
ни для пары, ни для психотерапевта. Приоритетом был ребенок.
С тех пор изменилась социокультурная ситуация (см. ст.: А. Я. Варга,
75
Г. Л. Будинайте. «Современный брак: новые тенденции» в настоящем
сборнике). Теперь брачные отношения стали важными сами по себе.
Заключение брака и начало совместной жизни пары – обычно
трудное время для супругов. Роман и жизнь под одной крышей – со-
вершенно разные вещи. Пока не было общей территории и не бы-
ло таких важнейших признаков близости, как одновременный сон
и прием пищи, не возникала стабильная новая семейная система.
Общая территория – главная организующая составляющая новой
семьи. Во время романа люди свободны от рутины быта, они на-
ходятся на большей дистанции, которая позволяет им и отдыхать
друг от друга, и мечтать о встречах. Когда люди начинают жить
вместе, они должны договориться об очень многих вещах. Распре-
деление функций в семье: как отдыхать и кто этот отдых организует,
кто первый занимает ванную, когда заводить ребенка и что является
сексуально привлекательным поведением – вот лишь часть списка.
О том, что не вызывает сильных переживаний, можно договорить-
ся легко. В первое время брака почти все вызывает сильные эмо-
ции, потому что все является знаком отношения. «Я уже легла, а он
сказал, что хочет досмотреть футбол. Это – про футбол или он уже
охладевает ко мне?» «Себе чай первой налила – это что, теперь так
и будет: себе все, а мне ничего?» При высоком уровне доверия мож-
но озвучить внутренние беспокойства и избавить себя от многих
проблем в дальнейшем. Есть вещи, практически неосознаваемые.
Например, пересечение границ общей территории: по какому сце-
нарию это должно происходить? Обычные биосоциальные правила
пересечения границы общей территории: тот, кто внутри, радостно
и ласково встречает того, кто приходит. Обычные ожидания того,
кто встречает: вот сейчас начнется общение. Кто-то хочет, придя
домой после трудного дня, побыть один, ему нужен тамбур, чтобы
перейти из рабочего состояния в домашнее.
Это, однако, не значит, что он не хочет, чтобы его встречали. Он
хочет, чтобы его радостно встречали и не обижались на то, что он
еще не готов к общению. Получается, что восторг одного челове-
ка встречается с игнорированием со стороны другого. Один че-
ловек полагает, что такое игнорирование не обижает и не должно
ни на что влиять; другой человек полагает, что создав брак, человек
меняет привычки холостой жизни – например, будет обходиться
без тамбура. Понять эти механизмы очень сложно, тем более слож-
но их обсудить.
Еще один системный механизм касается правил иерархии. Лю-
ди не жили вместе, и вопрос о том, где чьи вещи не вставал. Когда
76
они съезжаются, надо понять: чашка у каждого своя или нет? мес-
то за столом фиксированное или нет? кухонное полотенце имеет
свое место или может валяться где придется? И главное: кто это
решает? Потому что кто устанавливает правила совместной жиз-
ни, тот и главный. Семейная система организуется по иерархи-
ческому принципу. В каждой момент ее существования в ней есть
иерархия. В функциональной семье иерархия понятна и ее легко
можно менять в зависимости от требований среды. Люди способ-
ны распределить зоны жизни и решить, кто в какой зоне главный.
В дисфункциональной семье иерархия либо очень ригидная, либо
является целью схватки. Например, жена считает, что она главная
в устройстве быта, и муж как бы с этим не спорит, но всегда прохо-
дит в уличной обуви от входной двери на кухню, если приносит по-
купки. Это повод для ссоры, потому что жена убедительно просит
уличную обувь оставлять в прихожей. Она считает, что неподчине-
ние ее правилам означает, что муж ее не уважает. А муж много рабо-
тает, содержит жену и ожидает, что она будет это ценить: например,
просить у него денег, транжирить их, устраивать искрометный секс
после таких милых безумств. А она не любит быть в зависимом по-
ложении, бережет деньги мужа, старается на себя не тратить и ком-
пенсирует свою зависимость тем, что создает сложные правила
организации быта. Понятно, что муж также считает, что жена его
не уважает, раз придирается к мелочам. Люди чувствуют диском-
форт в общении друг с другом, и это их расстраивает дополнительно,
потому что они соединялись для счастья и радости, а не для огор-
чений.
Для функционального развития вновь созданной семейной сис-
темы необходимо, чтобы были реализованы три составляющие.
1. Оптимальное количество разделенной информации. Для пере-
живания близости, доверия и комфорта в совместной жизни у лю-
дей, живущих вместе, должно быть ощущение, что они знают друг
о друге определенное количество и базовой (про прошлое человека,
значимые события в его жизни, его родственников, друзей, коллег),
и текущей информации (про то, как прошел день, как человек себя
чувствует, как он относится к своему партнеру). Опытным путем
люди приходят к определению этого количества информации и к по-
ниманию приоритетов в этой зоне – того, о чем следует сообщать
в первую очередь. Например, Ф. М. Достоевский в письмах жене
много писал о состоянии своего здоровья и деталях работы кишеч-
ника; М. И. Кутузов, который редко бывал дома, давал распоряже-
ния по хозяйству; Алан Милн написал автобиографичный роман
77
«Двое», в котором действие начинается с того, что герой сообщает
жене, что написал роман.
«Реджинальд Уэллард набивал трубку, а сам ждал, что скажет жена.
И дождался.
– Подумать только! – произнесла она.
Реджинальду, непонятно почему, вдруг захотелось оправдаться.
– В конце концов, – сказал он, – человеку нужно чем-то зани-
маться.
– Дорогой, – улыбнулась Сильвия, – я же не упрекаю тебя».
Здесь вообще не понятно, что эти двое делают вместе. А между
тем это в каком-то смысле описание счастливого брака, только мак-
симальная степень близости для этой пары покажется дистанцией
для многих.
Теперь коммуникативные технологии изменились, контакт
очень упростился – Интернет и мобильные телефоны дают возмож-
ность быть в постоянном контакте. На мой взгляд, это не способст-
вует развитию близости. Создается некий эрзац: люди в разлуке
могут не отключать скайп и создавать иллюзию полной совмест-
ности – есть, наблюдая партнера на экране, и спать с повернутым
экраном. Это не помогает им глубже узнавать друг друга. Прелесть
разлуки заключается в том, что люди, свободные от необходимости
немедленно реагировать на получаемые сообщения, могут создавать
продуманные послания и перечитывать полученные, спокойно по-
нимать их, не позволяя эмоциям затуманивать сознание.
Кроме того, пара «договаривается» о том, кто более открыт.
В одном браке распределение было таким: жена старается все рас-
сказывать мужу, и когда муж внимательно ее слушает, оба доволь-
ны. Не требуется, чтобы муж так же подробно рассказывал о том,
как прошел его день. Проблемы возникают, когда муж не слушает
жену. В другой семье считается правильным, когда оба супруга де-
лятся значимой информацией. Важно договориться о том, кто отве-
чает за понимание: кто дает сообщение или кто его получает. В од-
ной супружеской паре муж – большой ученый – априори считается
выключенным из обыденной жизни. Жена не в состоянии понять,
чем он занят, и ей это в целом неинтересно. Жена организует до-
машнюю жизнь, например, просит мужа совершать некие покуп-
ки. Тогда муж получает подробный список с инструкциями и же-
на еще звонит по ходу дела. В их совместной жизни жена отвечает
за понимание.
78
 2. Определенное количество совместно пережитого опыта. Если
люди только общаются, но ничего не делают вместе – это виртуаль-
ный роман. Если люди только что-то делают вместе – занимаются
любовью, едят и развлекаются, но мало знают друг о друге, – это
компаньоны. Для некоторых пар достаточно опыта, который они
вместе переживают дома и в магазине, для других необходимо и от-
дыхать вместе, и развлекаться, для третьих значимо вместе общать-
ся с друзьями и/или родственниками. Главное, чтобы совпадали
приоритеты.
3. Общая картинка благоприятного будущего. Супруги должны
понимать, зачем они вместе, причем понимать более или менее оди-
наково. Чтобы родить и вырастить детей – вот самая частая причина
брака. Дети придают много смысла этому предприятию, структури-
руют жизнь супругов, наполняют ее заботами и радостями. Они же
часто становятся «гробовщиками» супружества – переводят супругов
в состояние родителей безвозвратно. В последнее время дети пере-
стали быть универсальным оправданием для брака, стало возникать
много специфических причин, да и сам брак стал хрупким. Именно
поэтому общая картинка благоприятного будущего – это крайне не-
обходимое ребро жесткости. Пара примерно одинаково представ-
ляет себе, как хорошо они буду жить летом, через год и в старости.
В это понимание «хорошего» входят и появление, и будущее детей,
и как заботиться о родственниках, как отдыхать, приумножать ли
состояние, как обеспечивать свою старость и т. п.
Помимо этих трех составляющих, в функциональном браке
должна быть определенным образом устроена коммуникация между
супругами.
Любая социальная система пронизана коммуникациями, бук-
вально затоплена ими. Дело в том, что в человеческой группе ком-
муникации тождественны поведению. Поведение есть всегда, «не-
поведения» не бывает. Согласно системной теории, любое поведение
несет в себе информацию (Вацлавик и др., 2000). Фактически, су-
пруги погружены во взаимодействие и общение, хотят они этого
или нет. Избежать коммуникации невозможно. Таким образом, бу-
дучи в группе, пусть даже состоящей из двух человек, человек нахо-
дится в информационном поле. Он постоянно дает сообщения и по-
лучает их. Отказ от общения также является сообщением. Чем теснее
связаны между собой в группе люди, тем большим количеством ин-
формации они обмениваются. Информативными являются не только
слова, тон голоса, жесты и выражение лица, но и всякое изменение.
Например: «Раньше звонил пару раз в течение дня с работы, чтобы
79
узнать, как дела, а теперь не звонит вообще». «Раньше целовала, про-
вожая на работу, а теперь просто говорит „пока“».
В функциональной семье изменения обсуждаются, в дисфунк-
циональной часто не обсуждаются. Возникают зоны молчания, лю-
ди предпочитают не проверять свои версии происходящего, а при-
нимать их за истину. Например, муж звонит жене с работы, просит
взять из ящика письменного стола какие-то документы и прочесть
их ему по телефону. Когда жена убирала документы обратно, она
обнаружила фотографии мужа с некоей женщиной. Эротический
характер их отношений не оставлял сомнений. Отношения в этой
супружеской паре конфликтные. Жена материально полностью за-
висит от мужа. В семье четверо детей. Жена очень расстраивается,
рыдает тихо, чтобы никто не заметил, встречает мужа как обычно,
но с этого момента перестает заниматься с мужем любовью. Муж,
сделав пару попыток, отступает и не расспрашивает жену о причи-
не такого ее поведения. Супруги начинают отдаляться друг от дру-
га, разъезжаются по разным комнатам и живут таким образом
несколько лет. В какой-то момент супруги попадают к семейному
психотерапевту в связи с навязчивой мастурбацией сына. В ходе те-
рапии вышеописанная ситуация всплывает. Жена объясняет, что она
не стала ни о чем спрашивать мужа, потому что была уверена, что он
ничего не скажет и вдобавок будет злиться и уйдет как раз к той
самой женщине. А муж не обсуждал сексуальную жизнь с женой,
потому что полагал, что ему «отказано от тела», потому что он пло-
хой любовник. Понятно, что любому поведенческому проявлению
люди приписывают смыслы. Адекватно понять их можно только
в контексте определенной коммуникативной ситуации. Напри-
мер, симптомы болезней несут определенные сообщения и имеют
смысл в коммуникативном контексте. Всем хорошо известны исто-
рии о том, как у жены «болит голова» для того, чтобы не заниматься
сексом. Голова действительно болит, возможно, и из-за напряжения,
и тревоги связанной с тем, что по некоторым признакам жена «по-
няла», что муж вознамерился заняться сегодня любовью, жена этого
не хочет, а сказать об этом боится, потому что муж может обидеть-
ся, а конфликта не хочется, а секса тоже не хочется, а что делать,
непонятно, тут-то голова и заболи. Можно принять таблетку от го-
ловной боли и завести трудный разговор с мужем про то, как этот
самый секс реорганизовать, чтобы жене хотелось его чаще. А можно
таблетку не принимать, пожаловаться на головную боль, получить
порцию сочувствия от мужа и, заметьте, никакого секса. И, кста-
ти, никаких трудных разговоров про это. И муж доволен, потому
80
что не очень-то и хотелось. Так головная боль становится осмыс-
ленным сообщением в определенной коммуникативной системе.
В системной теории считается, что психические заболевания также
являются сообщениями. Симптоматическое поведение соответст-
вует той коммуникативной системе, в которой оно осуществляет-
ся. Стоит изменить правила коммуникации, как меняется симпто-
матическое поведение вплоть до его полного исчезновения (Варга,
2009). Человеческая коммуникация обладает рядом особенностей
и свойств.
1. Люди используют как цифровой, так и аналоговый способ
коммуникации. Слова, их написание, называние вещей, явлений
и пр. – это цифровая коммуникация. Она не имеет сходства с обозна-
чаемым. Почему «к-о-р-о-в-а» обозначает корову? Никакого сходст-
ва с реальным животным. В цифровом коде даже петухи разных
стран кричат по-разному, хотя понятно, что звук они издают один
и тот же, а язык «оцифровывает» этот звук по-своему. Невербальная
коммуникация – это аналоговая коммуникация, это язык мимики
и жестов, тона голоса. В тех случаях, когда общение имеет прямое
отношение к эмоциональному взаимодействию, оно становится «бо-
лее аналоговым». В общении обе коммуникации сочетаются и до-
полняют друг друга.
В аналоговых «высказываниях» нет точности, многие сигналы
нуждаются в пояснениях: слезы горя или радости? сжатые кулаки
от сдерживаемой агрессии или от смущения? Прояснить ситуацию
может цифровой текст. Словесные высказывания отражают эмо-
циональные состояния очень приблизительно. Они тонко передают
смысл, но довольно грубо – оттенки взаимоотношений. В прекрас-
ном фильме «Развод по-итальянски» влюбленная жена постоянно
спрашивает мужа: «Ты меня любишь?», а он устало отвечает: «Да,
дорогая». Понятно, ей этого недостаточно, потому что высказыва-
ние не подкреплено аналоговым текстом. Тогда жена спрашивает:
«А как ты меня любишь?». Трудности «перевода» с одной коммуни-
кации на другую возникают постоянно. У людей серьезный роман,
и они хотели бы провести жизнь вместе. Жениться или нет? Ухажи-
вание, любовные отношения – аналоговое поле. Оформление бра-
ка, брачный контракт – цифровое поле. Трудность этой ситуации
определил Джей Хэйли: люди не могут понять: они вместе, потому
что так они хотят или потому что они должны. Аналоговое выска-
зывание отражает внутреннее состояние говорящего и может про-
тиворечить цифровому тексту. В такой противоречивой ситуации
мы бываем очень часто.
81
 Пример патогенного противоречивого сообщения описала груп-
па Грегори Бейтсона (2000).
Группа наблюдала семьи детей, которые страдали шизофренией,
и обнаружили некий стереотип взаимодействия, который они на-
звали double bind («двойная связь», у нас принят термин «двойная
ловушка»). Это постоянно поступающее к ребенку неконгруэнтное
(на цифровом уровне одна информация, на аналоговом – прямо
противоположная) сообщение в ситуации, когда он не может выйти
из общения. Работа проводилась в 1969 г., когда всех – и терапевтов
и клиентов – интересовали семьи с детьми. Тогда считалось, что по-
стоянная «двойная ловушка» может породить шизофреническое
поведение у ребенка.
Бейтсон приводит пример: в больнице находится мальчик, стра-
дающий шизофренией, к нему приходит мама. Она сидит в холле.
Он вы ходит к ней и садится рядом, близко. Она отодвигается. Он
замыкается и молчит. Она говорит: «Ты что же, не рад меня видеть?».
И добавляет: «Ты не должен стесняться своих чувств, дорогой». Вот
что происходит: на одном коммуникативном уровне она показыва-
ет ему, что хотела бы увеличить дистанцию, при этом на другом –
вербальном – она ничего подобного не де лает. А когда он реагиру-
ет на невербальный уровень, то получает осуждение, негативную
реакцию. И выйти из общения, т. е. покинуть родителей, ни один
ребенок не может. Чем меньше ребенок, тем труднее ему вообще по-
мыслить о выходе из этого поля, потому что он жизненно зависит
от родителей. Кроме того, он всегда к ним просто привязан. Что бы
ни делали родители, ребенок до определенного возраста с ними пол-
ностью связан эмоционально. Поскольку никакая реакция ребенка
не является правильной, то он аутизируется, потому что не может
быть адекватным. Он просто выходит из общения.
Ситуаций противоречия цифрового и аналогового способов
коммуникаций в супружеской паре очень много. Говорит, что соску-
чился, но домой не спешит. Говорит, что любит, но к сексу не стре-
мится. В глаза не смотрит и не разговаривает, но говорит, что все
в порядке. Неконгруэнтная коммуникация порождает тревогу
и недоумение. Обсуждать такую ситуацию очень трудно, потому
что у человека возникает ощущение, что, может быть, он просто
сам параноик, о чем супруга (супруг) сто раз ему (ей) и говорила
(говорил), когда он (она) пытался (пыталась) указывать на противо-
речия: «Я тебя всегда люблю, а сексом заниматься не хочется сего-
дня». «Я люблю с тобой разговаривать, просто сегодня очень спать
хочется».
82
 2. Все коммуникационные обмены могут быть или симметрич-
ными, или комплементарными. Эту особенность общения впервые
отметил Бейтсон в 1935 г. Он описал два варианта взаимодействия
разных культурных сообществ. Один вариант – отношения взаимо-
дополнительности. Они возникают в тех случаях, когда стремле-
ние и поведение двух групп различаются. Допустим, одна группа
ведет себя агрессивно, а вторая покорна. Если эти поведенческие
паттерны устойчиво сохраняются, то можно говорить о компле-
ментарном схизмогенезе. Различия нарастают: с одной стороны,
увеличивается агрессия, а с другой – покорность. Они подкрепляют
друг друга, и происходят захват, аншлюс, аннексия, экспроприация.
Второй вариант – те случаи, когда поведение двух групп одинаково
и их интересы одинаковы. Тогда, при симметричном схизмогенезе,
мы видим взаимное нарастание, допустим, агрессии и в пределе –
войну. Или стороны ведут себя мирно и хотят сотрудничать, тогда
мы видим в идеале объединенную Европу, всеобщее разоружение,
безъядерный мир.
Такие же особенности общения свойственны парному взаимо-
действию людей. При комплементарном паттерне взаимодействия
мы видим пары: палач–жертва, самоутверждение–покорность, хвас-
товство–восхищение и т. п. При нарастании различий один член па-
ры все время приспосабливается к другому и теряет себя в отноше-
ниях. Он перестает понимать свои желания, мотивы, стремления,
не осознает своего внутреннего содержания. Так же как при нарас-
тании комплементарного схизмогенеза групп две равноправные
страны заменяются метрополией и колонией, так и в паре вместо
двух разных людей возникает то, что Мюррей Боуэн называл «не-
расчлененная эго-масса». При симметричном схизмогенезе в паре
люди общаются по принципу «око за око, зуб за зуб». При таком
взаимодействии различий становится все меньше и меньше. Вы-
страиваются другие пары: гнев–гнев, агрессия–агрессия, равноду-
шие–равнодушие. Поведение и устремления у людей одинаковые,
они представляют собой два зеркала, стоящие друг напротив дру-
га. Понятно, что взаимная агрессия приводит к насилию в семье,
а при взаимной невключенности или покорности люди не могут
принимать решений, и динамика семейной жизни практически
замирает.
Люди – пленники коммуникативных паттернов. Их поведение
подчиняется коммуникативной логике. В дисфункциональной се-
мье многие процессы очень ригидны. Коммуникативные паттерны –
не исключение. Возникают стереотипы взаимодействия, и люди им
83
следуют. В функциональной супружеской паре мало стереотипов
взаимодействия, паттерны симметричности и комплементарности
меняются быстро.
3. Каждая коммуникация имеет содержательный аспект
и аспект отношений. Коммуникация не только передает информа-
цию, но и влияет на поведение. Иногда коммуникацию подразде-
ляют на описательную и побудительную. Представьте себе прибор.
Есть его описание – содержательный аспект. Есть инструкция –
что надо делать, чтобы им пользоваться – это побудительный аспект,
или информация об информации. В человеческом общении все
устроено так же, но выглядит более драматично. Побудительный
аспект коммуникации, или информация об информации, форми-
рует взаимоотношения людей.
Муж целеустремленно напивается в гостях. Жена угрожает,
что уедет домой одна. Это содержание сообщения, собственно ин-
формация. Муж в ответ умиляется и тянется целоваться, т. е. дает
информацию, что не воспринял угрозу всерьез. «Я не шучу» – это
информация об информации.
Чаще информация об информации скрыта в общении. Интерес-
ные примеры приводит И. Утехин: «Где ты опять оставляешь свои
носки, ты никогда не выключаешь свет на кухне, почему за тобой
всегда надо убирать, крошки на скатерти, мусор не вынесен…» (Уте-
хин, 2004, с. 1).
Информацией об информации являются слова «всегда», «нико-
гда», «опять». Утехин обобщает их в одном слове «доколе?». Один
воспитывает, а другой является жертвой воспитания, если принима-
ет упреки. Метакоммуникация определяет статусную расстановку
в паре. Один «выше», он воспитывает, другой – объект или жертва
воспитания, он ниже по положению. Если выделить «голую» мета-
коммуникацию, то она выглядит так: «Я вижу себя главным в кон-
такте с тобой в данный момент».
Жертва находится в комплементарной позиции. Неважно, изви-
няется она или ворчит в ответ. Если нет ответной агрессии, то по-
будительный ответ такой: «Я вижу себя подчиненным в контакте
с тобой в данный момент».
Ответ может быть и другим. «Еще слово скажешь – уйду, побью,
ничего не буду делать». В этом случае позиция партнера симметрич-
ная и побудительный аспект коммуникации такой: «Нет, это я вижу
себя главным в контакте с тобой в данный момент».
Очень важно то, что побудительные аспекты коммуникаци-
онных обменов очень динамичны. Они действительно «играют»
84
только в данный момент. Если отношения тяжелые и конфликтные,
то определяющим и самым главным являются именно побудитель-
ные аспекты, а содержательные неважны.
В системной теории выделяют три варианта побудительного
аспекта коммуникации.
1. Подтверждение самоопределения.
Я вижу себя таким-то в контакте с тобой в данный момент – И я ви-
жу тебя именно таким в контакте со мной в данный момент.
В обыденной жизни это выглядит, например, так: «Правда мне
очень идет эта стрижка?» – «Да, дорогая, ты – красавица».
2. Отрицание самоопределения.
Я вижу себя таким-то в контакте с тобой в данный момент –
А я не вижу тебя таким в контакте со мной в данный момент.
«Правда мне очень идет эта стрижка?» – «Тебе вообще ничего
не идет» или помягче: «Стрижка хорошая, но все-таки надо сбро-
сить вес».
3. Игнорирование самоопределения.
Я вижу себя таким-то в контакте с тобой в данный момент –
Я тебя не вижу.
«Правда мне очень идет эта стрижка?» – «Отойди, пожалуйста,
ты мне телевизор загораживаешь».
Отрицание и игнорирование самоопределения обижают, осо-
бенно если они поступают от значимых людей.

4. Коммуникативный процесс воспринимается по-разному участвую-

щими в нем сторонами; у каждого человека формируется своя реаль-
ность. У разных людей всегда создаются разные картины последо-
вательности событий. В системной теории это явление называется
разная пунктуация последовательности событий. Двое подрались
на улице. Их привели в милицию и допрашивают. Один сообщает:
«Драка началась с того, что он дал мне сдачи». Для него событием
было не то, что он ударил человека, а то, что получил удар в ответ.
В жизни мы встречаемся с этим постоянно. Муж жалуется на то,
что жена все время ворчит. Жена жалуется на то, что муж ничего
не делает дома. Жена приходит домой и видит мужа спящим на ди-
ване, а носки лежащими на полу. Она будит мужа, упрекает его за то,
что он разбрасывает носки, уносит носки в стирку. Муж недоволен
тем, что ему не дали поспать, что его грубо разбудили, и сообщает,
85
что с дивана сегодня вообще не встанет. Жена ворчит, но ужин ему
на диван приносит, грязные тарелки уносит и продолжает ворчать.
Для жены последовательность событий такая: лежит–лежит–лежит.
Для мужа другая: ворчит–ворчит–ворчит.
Понятно, что разные пунктуационные паттерны есть паттерны
обмена подкреплениями. Так формируется союз гипо- и гиперфунк-
ционала. Они не могут друг без друга и поощряют друг друга, даже
если это им не нравится. Если бы жена не будила, не ворчала и ни-
чего для мужа не делала, то, глядишь, он с дивана и встал бы. А ес-
ли бы жена упорствовала в своем милом безделье, то муж стал бы
активнее, и уже жена могла бы всюду разбрасывать свои колготки.
Обычно люди спорят о пунктуации последовательности событий.
В кабинете системного семейного психотерапевта это происходит
постоянно. Очень трудно убедить людей не искать общую пункту-
ацию, а с интересом отнестись к картинке каждого. Иной раз это
трудно и психотерапевту. Он может потерять нейтральность и при-
нять версию какой-то одной стороны. Спасением от этого является
уход от линейной пунктуации одного человека и переход к цирку-
лярному видению. В этом случае психотерапевт учитывает взаим-
ное подкрепление, которое происходит каждый раз, когда возникает
взаимодействие. Не было бы сдачи, если бы не было первого удара.
Кроме того, психотерапевт учитывает все коммуникативные кон-
тексты. Гипофункционалу приятно, когда его обслуживают, в этом
он видит знак заботы и любви. А гиперфункционалу нравится осо-
знавать свою нужность и всесильность.
5. В общении могут возникать парадоксальные способы взаимо-
действия. Парадоксы очень интересовали людей. До сих пор не за-
быты знаменитые парадоксы античного мира, например: Ахиллес
и черепаха или остров Крит, где все лжецы. Парадоксальные ком-
муникации выделяют в отдельный класс и называют прагматичес-
кими (Вацлавик и др., 2000).
Прагматические парадоксы – это сфера ежедневного человечес-
кого общения. Бывают парадоксальные предписания. Например,
родитель говорит ребенку: «Не будь таким послушным». Если ребе-
нок начнет безобразничать, то это означает, что он послушный. Ес-
ли он будет продолжать вести себя хорошо, значит, он не выполнил
предписание. Ребенок в тупике. Или девушка говорит своему воз-
любленному: «Будь властным со мной». Все понятно. Если он станет
выполнять ее просьбу, то власть в руках у возлюбленной, а если нет,
то просьбу он не выполнит. Или: «Ты должен быть спонтанным». Па-
радоксальные предписания разрушают деятельность.
86
 Парадокс заключается в том, что требуется симметричный от-
вет в рамках комплементарного взаимодействия.
Двойная ловушка также относится к сфере прагматических
парадоксов. На одном коммуникативном уровне дается одно пред-
писание, на другом – противоположное, и, кроме того, существует
запрет на выход из контакта, на неподчинение. Стой там, иди сюда,
это приказ.
Коммуникативные парадоксы не ограничиваются отдельными
сообщениями. Чаще всего это целый развернутый сценарий пове-
дения. Например, человек, который страстно хочет быть любимым,
скорее всего, не достигнет этой цели. Сама потребность «быть сильно
любимым», особенно если это приоритетная потребность, заклю-
чает в себе парадокс.
Допустим, этот человек находится в браке или в других серь-
езных отношениях. Он хочет быть любимым, значит внимательно
отслеживает и подсчитывает знаки любви в общении со своим парт-
нером. Причем человек, который страстно хочет быть любимым,
определил для себя те поведенческие знаки, которые свидетельст-
вуют о силе любви партнера.
1. Знаки заботы: подарки, оказание разнообразной помощи (кто по-
скромнее, тому достаточно получить помощь после высказанной
просьбы, кто с большей фантазией – тот ждет, что ему будут
помогать и без просьбы), обслуживание – кому чего надо: кофе
в постель, обувь почистить, спинку потереть…
2. Знаки страсти – обычно это сексуальное взаимодействие. Счи-
тается, что если партнер сильно любит, значит постоянно хочет
секса и неутомимо и разнообразно им занимается и – главное –
испытывает удовольствие не от своих ощущений, а от положи-
тельных эмоций партнера. Здесь иногда бывает усложнение.
Секс из разряда профанного переводится в разряд сакрально-
го – это некое специальное действо и специальное ощущение,
суть которого примерно формулируется так: мое тело – храм;
познав его, ты приобщился святых тайн. За отступничество
(измену) – смерть. Когда сексуальный обряд исполняется,
«по всей земле зацветают сады» и все живое плодится и раз-
множается.
Сложные знаки большой любви – обычно из сферы мистического.
Ну, во-первых, это особенное понимание, без слов и лучше с опе-
режением. Ты еще только подумать собрался, а она уже… Так же
и взгляды на жизнь и людей должны совпадать до самых мелочей.
87
 Во-вторых, любовь партнера выдерживает все испытания. По-
нятно, что испытания надо устраивать, иначе невозможно проверить
силу любви. Испытанием может быть что угодно; пьянство, дурной
характер, вредные привычки. Главное не то, как человек себя ведет,
а то, как он стратегически мыслит. Испытание получается тогда, ко-
гда человек, проверяющий любовь другого «на прочность», принци-
пиально отказывается соответствовать ожиданиям этого другого,
сильно любящего, и часто старается делать «назло». Полюбите меня
черненького – беленького меня всякий полюбит.
Тот человек, который сосредоточен на том, сильно ли его любят,
на самом деле сосредоточен на себе, на процессе получения психоло-
гического блага, т. е. находится в эгоцентрической потребительской
позиции. Реальность другого человека, того, от кого он хочет полу-
чить это благо, игнорируется – иногда грубо, иногда тонко. Не по-
лучается полноценного общения, диалога, нет партнерства. Чело-
век хочет любви и, огрубляя, ведет себя отталкивающим образом.
Другому-то, который назначен на роль любящего, невдомек, что он
участвует в проверке любви. И узнать он этого не может – тогда весь
смысл проверки теряется. Это и есть парадокс.
В психотерапевтическом процессе так же много парадоксальных
взаимодействий. Парадокс может содержаться и в самом обращении
за помощью. Клиенты и хотят перемен, и опасаются их. Поэтому
частый подтекст обращения: «Давайте все изменим, но так, чтобы
ничего не менялось».
В функциональном браке подтекст не преобладает над текстом,
гибко меняются симметричные и комплементарные обмены. В ком-
муникации преобладают подтверждения самовосприятия, если оно
позитивное, и неподтверждение, если оно негативное. Практически
не бывает игнорирования. Не бывает двойных ловушек, коммуни-
кация конгруэнтная. Парадоксы используются, в основном чтобы
пошутить, а если – нет, то люди могут эту ситуацию обсудить. Кро-
ме того, супруги понимают, что у каждого своя реальность, даже
если они говорят об одном и том же событии. Познать ее трудно,
людям вообще понимать друг друга трудно. В функциональном
браке бывают непреодолимые различия взглядов, ценностей и пред-
почтений.
В психотерапевтическом процессе невозможно обойтись без ана-
лиза коммуникаций. Такой анализ сам по себе является метакомму-
никацией. В ходе этого анализа супруги начинают видеть и разную
пунктуацию событий, и неконгруэнтные сообщения, и разные побу-
дительные аспекты коммуникаций. Становится понятно, как дейст-
88
вуют парадоксы и как трудно принять различия и допустить, что раз-
личия не мешают хорошо жить вместе.
Хороший брак это такой брак, когда оба человека понимают,
что вместе они расширяют возможности каждого, создают такую
жизнь, которую один был бы не в состоянии себе создать. Это каса-
ется не столько материальной составляющей, сколько эмоциональ-
но-психологической и биологической. Можно вместе завести и вы-
растить детей, создавать радость и заботу друг о друге, приятные
переживания, которые люди не могут получить с посторонними.
Понимание, синтонность, сочувствие и утешение, эмоциональная
поддержка – это то, что люди могут получать друг от друга в браке.
В обычной жизни, в ее разные моменты брак бывает и функциональ-
ным, и дисфункциональным, особенно когда на людей действуют
сильные и/или длительные стрессоры.
Стресс для семьи возникает всякий раз при переходе с одной
стадии жизненного цикла на другую, потому что меняется челове-
ческая среда, структура семьи, возникают новые задачи, которые
не очень понятно как решать. Кроме того, стрессом для семьи яв-
ляются болезни, переезды, изменение экономического положения
в любую сторону. Понятно, что на семью действуют и все социаль-
ные стрессоры, которые действуют на все общество. Стресс повыша-
ет тревогу и дискомфорт каждого человека в семье. В каждой семье
есть свой психотерапевтический потенциал, который определяет
степень эффективности копинга. Если в трудные времена супру-
ги объединяются, помогают друг другу, то стресс преодолевается
быстро, психотерапевтический потенциал семьи высокий. Если
стресс приводит к взаимным обвинениям, конфликтам и дистан-
цированию, то можно говорить о низком психотерапевтическом
потенциале. Дисфункциональная семья, как правило, неустойчива
к стрессу. Кроме того, у дисфункциональной семьи есть внутренние
стрессоры – это отношения супругов, которыми они недовольны.
Их психологические потребности фрустрированы. Они пытаются
снизить личный стресс, уменьшить тревогу – чаще всего через по-
пытки занять более высокое положение в семейной иерархии. Если
рассматривать супружеские отношения, то в семье, которая нахо-
дится в стрессе, как правило, происходит борьба за власть и конт-
роль. Человек с фрустрированными потребностями надеется на то,
что, заняв главное положение в семье, он сможет свои потребнос-
ти провести в жизнь. Его партнер хочет того же для себя. Борьба
за власть принимает самые причудливые формы и часто поражает
три главные сферы семейной жизни – воспитание детей, сексуаль-
89
ную жизнь и финансовые стратегии. Как можно понять, что ты глав-
ный? Тебя слушаются, тебе подчиняются. Кому-то бывает достаточно
подчинения в некоторых зонах жизни, кому-то необходимо тоталь-
ное подчинение. Чем более фрустрированы потребности супругов,
тем жестче их борьба за то, по чьим правилам жить. При нарастании
симметричного схизмогенеза само высказывание потребности в лю-
бой форме порождает неповиновение, отказ. Формула отношений
при борьбе за власть: если ты этого хочешь, ты этого не получишь.
Борьба за власть по своему эмоциональному устройству вполне мо-
жет заменять любовь – эмоции интенсивны, одновременны, и есть
интрига: кто-то победит в схватке? Согласно закону гомеостаза (Бер-
таланфи, 1973) борьба за власть становится системообразующим
фактором. Она начинает в каком-то смысле определять семейную
идентичность: мы в клинче, не путайте с объятиями.
В любой длительно дисфункциональной семье обязательно есть
борьба за власть и контроль. Если бы ее не было, супруги смогли бы
пойти навстречу друг другу. Иногда такие пары доходят до психоте-
рапевта. Они сами измучены своей жизнью – расстаться невозможно,
потому что тот, кто покидает поле битвы, считается проигравшим.
Необходимы «голубые каски ООН», иначе от брака могут остаться
одни руины, а выигравшего не будет. Супруги прибегают к психо-
терапии и даже говорят, что хотели бы улучшить свои отношения,
но это не главное. Важнее всего изменить отношения таким образом,
чтобы не оказаться капитулировавшим. Работать с такими парами
трудно, потому что они, как правило, не выполняют предписаний.
Каждый боится, что другой подумает: ты готов послушать психоте-
рапевта, может, и меня будешь слушаться? И уж тогда я добьюсь…
Для психотерапевта основная опасность в этой ситуации – на-
чать участвовать в борьбе. Одно предписание не выполнили, я вам
другое сочиню. А объясните, почему не выполнили? Признаком того,
что психотерапевт вовлекся в борьбу за власть, является его собст-
венная досада, раздражение и стремление принудить клиентов по-
лучить помощь, наконец. Если клиенты не выполняют предписания,
конечно, стоит расспросить их, что помешало и какое предписание
им могло бы пойти на пользу. Однако обольщаться не нужно – если
люди бьются за власть и контроль друг с другом, они почти навер-
няка захотят побиться и с психотерапевтом. Лучше всего в этой си-
туации помогает полная капитуляция психотерапевта.
Супруги К. жаловались на сильные конфликты друг с другом,
которые возникали обычно по выходным. В рабочие дни жизнь была
стереотипна и дистантна. Дистанция позволяла общаться ритуально,
90
предсказуемо, и для конфликтов не было повода. В выходные они
больше времени проводили друг с другом, сталкиваясь с взаимным
недовольством и разочарованием. Конфликт помогал не сближаться.
Поссоришься в пятницу, можно надеяться, что в выходные не будешь
общаться. На сеансе обсуждали вопрос о том, как не поссориться
в пятницу и хорошо провести выходные.
Я задавала каждому один вопрос: что он мог бы сделать сам,
чтобы конфликта не возникло. Важно не концентрироваться на том,
что мог бы делать другой супруг, потому что в ситуации борьбы
за власть это спровоцирует только дополнительное сопротивле-
ние. Муж сказал, что в пятницу приготовит ужин. Жена пообещала,
что позаботится о каком-то интересном фильме. Они поссорились
в четверг и в пятницу ничего не сделали. Так было дважды. На оче-
редной встрече я сказала, что не могу помочь им избавиться от кон-
фликтов. Очевидно, что у конфликтов есть какой-то скрытый смысл,
что они очень важны для их жизни. Я предложила закончить сеан-
сы ввиду того, что не смогла быть им полезной. Это классический
прием миланской школы, который позволяет передать ответствен-
ность клиентам и продемонстрировать неучастие терапевта в борь-
бе за власть через демонстрацию некомпетентности. Решили встре-
титься еще раз, скорее всего, последний. После этого стало возможно
сотрудничество со мной, а затем и друг с другом.
Рассмотрим наиболее типичные варианты дисфункционального
взаимодействия в браке и варианты терапевтических предписаний.
Конфликты. Люди ссорятся и не мирятся. В лучшем случае об-
ходят конфликт стороной и делают вид, что ничего не было, а потом
снова ругаются по тому же поводу. Конфликты ничего не решают.
В ситуации конфликта начинает преобладать один вид коммуника-
ции и он не меняется – либо симметричный, либо комплементарный.
В этих случаях мы говорим о комплементарном или симметричном
схизмогенезе (Бейтсон, 2000). Комплементарное нарастание раз-
личий бывает, например, когда один член пары все время нападает,
обвиняет и упрекает, а другой все время оправдывается и извиня-
ется. Один всегда прав, а другой всегда во всем виноват. В одной па-
ре муж все время терял свои вещи, не только дома, но и на работе,
а жена всегда была в этом виновата. Если дома, то «ты куда-то сама
засунула», а если на работе: «ты мне не вовремя позвонила, отвлек-
ла, вот я и потерял». При симметричном расколе агрессия встреча-
ется с агрессией и конфликты становятся опасными для здоровья.
Начинается с крика и заканчивается дракой. Откуда берутся кон-
фликты? Они происходят из столкновения интересов при невозмож-
91
ности найти компромисс. Люди вступают в брак с определенными
потребностями. Оба надеются, что брак улучшит их жизнь. Никто
не заключает брак для того, чтобы страдать. Радость, комфорт, по-
кой, восторг, доверие и тому подобные эмоциональные переживания
и есть функция брака. Люди надеются и желают испытывать в ходе
совместной жизни именно эти состояния и, по-возможности, ниче-
го кроме этих состояний. У каждого человека требуемые состояния
возникают по-разному и от разного.
Один универсальный путь – заражаться всем этим прекрасным
от партнера. Он восхищается тобой, умиляется, испытывает сексу-
альное возбуждение от тебя, восторг и т. п., и ты в ответ тоже. Это
неплохо, если только роли не закреплены жестко, если супруги про-
дуцируют духоподъемные состояния по очереди. А если это всегда
делает только один супруг, то довольно скоро он начинает чувст-
вовать себя неоцененным и используемым и уже не может вдыхать
в отношения любовь.
Трудным моментом является еще то, что люди далеко не всегда
знают, что надо сделать им самим или что может сделать их супруг
для того, чтобы возникли желательные состояния. Есть вредная ми-
фология любви: люди полагают, что если есть любовь, то все получа-
ется само собой. Эта легкость, непринужденность и нерукотворность
счастья и есть признак «настоящей» любви, если же отношения при-
ходится строить, если понимание не возникает по щелчку пальцев,
то это все не то, и отношения не стоит беречь и развивать.
В реальности, в зависимости от опыта той любви, который чело-
век получил в детстве от родителей, у него формируются любовные
предпочтения, воспринимаемые им знаки любви и его собственное
любовное поведение в широком смысле слова. У пары эти знаки час-
тично совпадают. Если бы этого не было, они не смогли бы составить
пару. Но многие знаки и проявления не совпадают. Полные добрых на-
мерений и хороших чувств, люди выражают любовь, но эти послания
не доходят до своих адресатов. Если люди не получают достаточного
для хорошего самочувствия знаков любви от партнера, они огорча-
ются, сердятся и тревожатся. Люди выражают свои плохие состоя-
ния, упрекают и обвиняют – все это усугубляет ситуацию. Если пло-
хое самочувствие возникает чаще, чем хорошее, и держится дольше,
чем хорошее, то у супругов возникают сомнения относительно самого
жизненного выбора – что делать с таким разочаровывающим опытом?
Конфликты возникают из-за любого несогласия, напряжения,
стресса, плохого самочувствия. Обычный круг взаимодействия та-
кой: одному супругу кажется, что другой его критикует.
92
 Например:
Матвей возвращается из командировки и по телефону спрашивает
у жены: «Какие ко мне пожелания?».
Женя: Я хочу, чтобы ты был милым, добрым, внимательным,
нежным.
Матвей: Дура!
Женя – нецензурная брань, слезы.
Что произошло? Матвей высказывал свое расположение и добрую
волю. Думал, что его попросят что-нибудь привезти из командиров-
ки. Женя же сообщила о том, что она хочет, чтобы муж обращался
с ней определенным образом. В этот момент для Матвея и начина-
ется событие – ссора возникает именно теперь. Он слышит в текс-
те жены, во-первых, что его доброе намерение проигнорировано
и, во-вторых, что он не такой как надо, и Женя им недовольна. Его
это возмущает, и он обзывает Женю. Женя считает, что она просто
высказала игривое замечание с эротическим подтекстом. Для нее
событие началось с того, что Матвей ни с того ни с сего ее обозвал.
Она возмущена и обижена, что и показывает. У конфликтующих пар
всегда подтекст важнее текста. Поэтому они, как правило, не помнят,
из-за чего ссорились. Дело не в реальных поводах, а в том отноше-
нии, совершенно неприемлемом, который каждый супруг, как ему
кажется, получает от другого супруга. Эта ситуация хорошо опи-
сывается анекдотом: два алкаша идут опохмелиться к пивному
ларьку. Ларек закрыт, и на нем висит бумажка: «Пива нет». Один
алкаш говорит другому: «Валька сука. Не могла написать просто:
„Пива нет“. Обязательно надо написать: „Пива нет“ (произносится
с крайне издевательской интонацией)». Такого рода недопонимания
бывают у всех супружеских пар, но у дисфункциональных – раз-
витие таких ссор «злокачественное». Они не выясняют отношения,
не выходят на метакоммуникативный уровень, т. е. у них не бывает
коммуникации о коммуникации. Матвей и Женя не могут успоко-
иться и мирно обсудить, что это было между ними. Они не умеют
мириться. Они не чувствуют себя в безопасности друг с другом.
Каждому кажется, что стоит только высказать потребность в обще-
нии, в примирении, как это сделает человека уязвимым и партнер
обязательно этим воспользуется. Поэтому после конфликтов они
сначала дистанцируются, друг с другом не разговаривают, потом
внешние обстоятельства приводят их к необходимости обсудить
что-то конкретное («я не могу завтра утром погулять с собакой»)
и дальше они начинают общаться так, как будто конфликта не было.
93
Причины, к нему приведшие, и выводы не обсуждаются. Вскоре все
повторяется вновь.
Надо сказать, что у хронически конфликтующих супругов самые
сильные эмоции возникают именно во время ссор. Они, конечно,
отрицательные, но они хотя бы есть, и есть эмоциональный обмен.
Когда такие супруги проходят терапию, обязательно возникает мо-
мент, когда они начинают бояться того, что когда уйдут конфлик-
ты, им вообще придется расстаться. Они не понимают, на какой
почве они будут общаться. Если эмоции совсем уйдут из общения,
то как вместе жить?
Терапия. Стратегическая цель терапии конфликтующих пар –
не прекратить конфликты, а создать возможности для метакоммуни-
кации, которая позволит супругам прояснять причины конфликтов
и договариваться о более комфортном взаимодействии. Возможность
такого диалога для начала обеспечивается переходом в другое эмо-
циональное состояние. Бессмысленно строить открытый диалог, ес-
ли оба супруга измучены своим страданием, больны взаимным не-
доверием и несправедливы друг к другу. Сначала необходимо вполне
искусственно создать безопасные зоны взаимодействия и накопить
прецеденты положительного общения. Тревога и подозрительность
снизятся, тогда можно будет говорить и о превратностях любви. Эти
безопасные зоны создаются с помощью прямого предписания. Тера-
певт расспрашивает клиентов, что они любят или любили раньше
делать вместе. Секс исключается на этом этапе терапии как очень
эмоциональное взаимодействие. Мы ищем вместе с клиентами та-
кое занятие, которое нравится каждому само по себе, не требует
ничего специального (как, скажем, путешествие), т. е. то, что можно
устроить легко, без больших денежных и временных затрат, неэнер-
гоемкое: прогулки, совместный просмотр фильмов дома или в ки-
нотеатре, посещения ресторанов, игра в карты, кости, любые на-
стольные или электронные игры для двоих и пр. Предписание звучит
как «столько-то раз в неделю, независимо от того, в ссоре вы или нет,
вы делаете то-то и то-то» (то, что они вместе выбрали на терапевти-
ческом сеансе). Обычно это смягчает атмосферу, и тогда на сеансах
можно анализировать конфликтное взаимодействие, вскрывая под-
тексты, потребности, читаемые и посылаемые знаки любви. Тогда
на сеансах становится понятным, как мириться, как прекращать
острый конфликт. Здесь есть также полезное прямое предписание –
во время страстного конфликта резко менять «картинку», например,
начинать раздеваться, где бы конфликт ни был: в магазине, в об-
щественном транспорте.
94
 По моему опыту, парадоксальное предписание конфликтов («со-
ставьте расписание, кто когда будет отвечать за то, чтобы конфликт
произошел; «дежурный по конфликту» должен инициировать кон-
фликт в определенный день и время, а второй человек – отмечать
на большом листе бумаги, «достаточно ли хорошо» действовал де-
журный; «старания» оцениваются в баллах; дежурить нужно по оче-
реди) снижает их эмоциональную интенсивность, иногда даже
убирает конфликты из общения, но нередко никакое другое эмо-
циональное взаимодействие на их место не приходит. Пара может
из разряда конфликтной просто перейти в разряд дистантной.
Для реанимирования эмоциональной связи бывают полезны
так называемые «сюрпризные свидания». Каждого супруга просят
пригласить другого на свидание. Содержание этого свидания при-
думывает приглашающий, но держит это в секрете от другого супру-
га. Отказаться от такого свидания нельзя. Идея этого предписания
в том, что каждый приглашает другого в свое «хорошее и приятное».
Если одному члену пары удается заразить своим хорошим состоя-
нием другого, то это и есть ожидаемый результат.
Эффективны предписания «как если бы». Например, каждого
супруга просят выбрать тайный день, в течение которого он будет
общаться с другим супругом так, как если бы он был уверен в доб-
ром к себе отношении, в любви и принятии. Другой супруг должен
догадаться, когда был этот день. Успешность угадывания и вообще
анализ такого взаимодействия обсуждаются с терапевтом на приеме.
Предписания коммуникаций бывают эффективными либо когда
в семье отчетливо выражен комплементарный схизмогенез, т. е. один
супруг большую часть времени находится в рациональной зоне, дру-
гой в эмоциональной, либо когда общение очень дистантное.
В первом случае инициатором общения, как правило, выступает
«эмоциональный». Он выражает некую сильную эмоцию, обычно
отрицательную. Отрицательной эмоцией легче привлечь внимание.
«Разумный» реагирует объяснениями или советами.
«Эмо»: Я сегодня простояла в пробке полдня, измучилась, в три места
опоздала, рыдала…
«Разум»: Я тебе говорил, поезжай на метро.
«Разум» не сочувствует «Эмо», а «Эмо» не слушает советов «Разума»,
так что контакта между ними не возникает. Чем больше разумный
холоден и мудр, тем сильнее эмоциональный чувствует и страдает.
В предписании им предлагается поменяться местами: каждый день
они должны разговаривать. Каждый говорит пять минут, но «Разум»
95
сообщает о своих самых сильных переживаниях за день, а «Эмо» –
о своих мыслях и соображениях. Начинать фразу в одном случае надо
со слов: «Я чувствую…», в другом случае: – «Я думаю…». Сначала
лучше потренироваться прямо на сеансе. Разумный очень любит
сообщать что-то вроде: «Я чувствую, что я думаю то-то и то-то».
Обычно ему труднее перейти в эмоциональную зону, чем эмоцио-
нальному – в рациональную.
Как правило, конфликты касаются трех зон семейной жизни –
секса, воспитания детей и траты денег. Вопросы воспитания детей
не будут обсуждаться в этой статье, а секс и деньги обсудить впол-
не уместно. Конфликты из-за денег – это вариант борьбы за власть.
Чтобы борьба не прекращалась, такие пары не обсуждают бюджет.
Они часто вообще не знают ни своих совокупных доходов, ни трат.
Даже если договоренности о бюджете как бы есть, они обычно не со-
блюдаются. В дисфункциональной семье деньги обладают символи-
ческим смыслом. Они, как и секс, – хорошие темы для сведения сче-
тов, удобные поля битвы. Деньги имеют множество символических
функций, включены в разнообразные мифы. Это прекрасно описано
в книге «Тайное значение денег» (Маданес, Маданес, 2006). Помимо
хорошо известных функций – власть, контроль, компенсация ущер-
ба или способ снять с себя вину (погулял человек на стороне, купил
супруге (супругу) подарок – и чувство вины умолкает; и обманутая
половина довольна – она же не знает причину такого хорошего к се-
бе отношения), это и способ проявления любви, так же как и способ
унижать или принуждать. Деньги часто используются для снятия
тревоги и напряжения в браке, правда, только в тех случаях, когда
отношение к деньгам у супругов совпадает. Для примирений после
конфликта в качестве терапии годится и шоппинг, и перебирание
накупленного.
Отношение к деньгам и субъективное значение денег воспи-
тываются и моделируются в детстве, в родительской семье. Часто
люди обращаются с деньгами тем или иным образом, копируя фи-
нансовые привычки и приоритеты своих родителей. Если супруги
ссорятся из-за денег, первое и самое простое, что можно сделать, это
сравнить денежные стратегии родительских семей. Денежную ге-
нограмму предложили Дэвид Мамфорд и Джеральд Уикс (Mumford,
Weeks, 2003; опросник см. в Приложении). Часто в конфликтную пару
соединяются транжира и скупой или человек, который презирает
деньги, и человек, который их уважает. Например, один молодой
человек считал, что не нужно искать работу по параметру зарплаты.
Он говорил, что если дело правильное, такое, которое ему подходит,
96
то и деньги будут. С этим трудно спорить, только его жена, которая
как раз родила ребенка, – а квартиру они снимали, и у обоих ро-
дители жили небогато и далеко, – не готова была ждать до тех пор,
пока занятие либо станет приносить деньги, либо будет объявлено
неправильным. Муж очень обижался и называл жену помешанной
на материальном, а она его – безответственным. И оба были правы.
Когда удается выяснить, в чем разница отношения к деньгам и ка-
ково символическое значение денег для каждого супруга, а также
какое отношение к деньгам супруги получили в наследство от своих
родителей, то конфликт, касающийся денег, обычно удается снять.
Люди начинают договариваться.
Дистантная пара. При дистанцировании общение супругов
формальное и ритуальное. И положительные, и отрицательные
эмоции уходят из взаимодействия. Секса, как правило, в этой па-
ре нет, или он безличностный, физиологичный. Эмоции у каждо-
го возникают в других ситуациях: с детьми, с друзьями, в связях
на стороне, с родственниками. Есть определенные обязательства,
которые супруги выполняют по отношению друг к другу. Обычно
есть эмоциональные посредники, которые объединяют дистантную
пару, – чаще всего дети, иногда домашние питомцы. Такая пара об-
ращается за помощью, только если что-то случается с их эмоцио-
нальным посредником. Классика жанра – это симптоматическое по-
ведение ребенка, которое объединяет супружескую пару, занимает
ее и не дает возможности разбираться с собственными проблема-
ми. Схема простая: супружеские отношения никого не устраивают,
но развод не видится как решение этой ситуации. Эмоциональный
вакуум заполняется ребенком (в последнее время – ребенок может
заменяться домашним животным). Дети и животные обслужива-
ют психологические потребности супругов с помощью наруше-
ний своего поведения. Когда симптоматическое поведение иден-
тифицированного пациента доставляет больше неприятностей,
чем пользы, семья приводит его к психотерапевту. Терапия должна
снять тяжкие обязанности по поддержанию семейного гомеостаза
с идентифицированного пациента и переложить их на супружес-
кую пару.
В последнее время ту же роль выполняет домашний питомец.
Общая собака связывает бывших супругов после развода не хуже
ребенка – «родители» так же договариваются, кто едет в отпуск,
кто передерживает собаку. У меня проходила терапию семья, кото-
рая делила общую собаку в течение 11 лет после развода – две недели
в одной семье, две недели в другой. Собака была очень старая, когда
97
ее возили в лечебницу, бывшие супруги там встречались. У каждого
уже была другая семья.
Собственно говоря, именно такие пары были основными кли-
ентами системного семейного терапевта. Все разработанные и опи-
санные в 1970–1980-х годах техники психотерапевтической работы
с супружеской парой были направлены на внесение большей эмоцио-
нальности и большей спонтанности в общение супругов (Шерман,
Фредман, 1997; Минухин, Фишман, 1998). Основная идея заключа-
лась в том, чтобы родительская подсистема не распространялась
на супружескую жизнь пары. Популярностью пользовались пред-
писания, похожие на тренинг активного слушания, – один человек
говорит полчаса, другой слушает и не перебивает, затем слушаю-
щий рассказывает, как он понял говорившего. Затем они меняются
местами. Спустя 40 лет представить себе человека, который говорит
полчаса непросто. Многие дистантные пары говорят, что самое сер-
дечное общение бывает у них по электронной почте или в скайпе:
«Мы очень любим читать блоги друг друга».
Цель терапии дистантной пары – эмоциональное сближение.
Ребенок для этой цели использовался столетиями, но психического
здоровья ему это не прибавляло. В последнее время для этой цели
прекрасно подходят домашние питомцы. Как сказал мне один су-
пруг из дистантной пары, которая завела щенка: «Теперь мы вмес-
те сидим на полу и гладим собаку, и я звоню днем с работы узнать,
как покушали, как погуляли». Домашний питомец становится треть-
им членом семьи, это поглощает избыток тревоги, который скапли-
вается в диаде, и дальше возможен анализ коммуникаций (которые
хотя бы возникают), ожиданий, чувств. Для той же цели неплохо под-
ходят предписания игр. Игры (настольные, карточные, электронные,
городские) создают альтернативную реальность, в которой также
может происходить безопасное эмоциональное сближение. Игра
позволяет испытывать азарт, интерес, веселье, и все это не связано
с течением обычной жизни, где все замерзло.
Супружеские измены. Измена это травмирующее событие, здесь
очень много страдания. В некоторых случаях брак восстанавлива-
ется после этого удара и даже может стать более функциональным,
а в некоторых случаях измена разрушает отношения.
Общекультурный брачный контракт предполагает, что отноше-
ния в браке уникальны, что люди создают некую невоспроизводи-
мость на стороне своих отношений и опыта. Как правило, сюда отно-
сится супружеская верность. Имеется в виду не только сексуальное
общение, но и любовное взаимодействие, интимность в широком
98
смысле слова. Часто интимность расценивается как нечто более
важное. Есть пары, которые не считают изменой секс на стороне,
но не мирятся с влюбленностью. Главное – быть самым ценным
и дорогим для супруга. Если это утрачивается, возникает травма.
Обманутый супруг чувствует себя преданным, покинутым, страдает
от ревности, его самооценка обычно сильно снижается: «Если мне
кого-то предпочли, значит этот человек лучше, чем я». Измена – тот
случай, когда у людей нет общего опыта в крайне значимой сфере
жизни. Травма еще выражает себя в том, что нарушается привычное
течение жизни и у обманутого супруга разрушается понятная карти-
на мира. Возникает очень большая разница в пунктуации событий.
Тот, кто изменяет, имеет внутренне непротиворечивую картинку:
вот у меня семья и в ней идет какая-то жизнь, вот у меня возникают
некие события на стороне: встреча, секс, отношения, потом опять
жизнь в семье, потом – встреча с другим человеком; у моей жены
(мужа) жизнь идет так-то и так-то, я в курсе. А у обманутого чело-
века другая картинка: вот идет моя семейная жизнь вместе с моим
мужем (женой), я представляю его (ее) жизнь так-то и так-то, а тут
выясняется, что на самом деле все у моего мужа (жены) идет не так,
как мне казалось. Обманутый супруг пытается узнать, что было
на самом деле. Обман оскорбителен сам по себе. Начинаются подроб-
ные и навязчивые выяснения всех подробностей, вплоть до самых
интимных деталей. Ответы, как правило, не удовлетворяют. Навяз-
чиво и бесконтрольно возникают тягостные представления о том,
как муж (жена) занимается любовью с другим человеком, как они
смеются надо мной, как они ходят по тем местам, где мы бывали
вместе, как покупаются и дарятся одни и те же подарки, «далее
везде». Как дальше будут развиваться события, зависит от многого.
Если обманутый супруг потрясен самим фактом измены, не желает
ничего знать и понимать, категорически разрывает отношения, рас-
стается в физическом смысле, перестает жить вместе, то, как пра-
вило, брак разрушается.
Если обманутый супруг хочет восстановить отношения, пыта-
ется понять, как случилось то, что случилось, готов взаимодейст-
вовать, несмотря на свое страдание, то брак может выжить. Многое
зависит от того, как поведет себя изменник.
Анна и Петр были в браке 9 лет. Сыну 7 лет. Между супругами
было хорошее интеллектуальное общение, социальный аспект брака
был для них также ценным – они были довольны тем, как они вы-
глядели на людях, как общались с общими друзьями. Эмоциональ-
ная связь осуществлялась в основном через сына. Анна не работала,
99
Петр работал много и хорошо зарабатывал. Самое прекрасное время
в браке было тогда, когда Анна была беременной и когда сын был
грудным. Был полный эмоциональный контакт, поддержка и взаим-
ное восхищение. Естественным образом стала развиваться коалиция
мамы и сына. Петр мало бывал дома, Анна оказалась очень увлечен-
ной матерью. Петр сначала обижался на недостаток внимания, затем
вышел на рациональную и закрытую позицию. Анна сначала не за-
метила изменения позиции мужа, но по мере взросления сына стала
отмечать его невключенность и формальность в общении с собой.
Стал нарастать комплементарный схизмогенез: Петр становился
все более рациональным, закрытым и холодным, Анна становилась
все более эмоциональной и страдающей. В какой-то момент Петр
встретил женщину и влюбился в нее. Он не скрыл своего романа
от жены. Роман был «нервным», Петр стал очень эмоциональным,
и это помогло Анне создать с ним контакт. Он откровенно расска-
зывал о своих отношениях с другой женщиной, жена стала матерью
и наперсницей. Она и страдала, и радовалась – страдала от измены
и радовалась сближению с мужем. Она требовала только одного,
чтобы «эта женщина» не лезла в семью, не знакомилась с сыном
и не пыталась общаться с ней самой. Муж обеспечить этого не смог.
Любовница каким-то образом раздобыла телефон жены, стала зво-
нить с неприятными разговорами, познакомилась с сыном. Анна
потребовала, чтобы Петр покинул дом. Петр стал снимать квартиру
в соседнем доме, любовницу к себе жить не взял и через некоторое
время захотел вернуться. Анна сначала была рада этому, надеялась,
что Петр вернется не только как физическое тело, но и «сердцем»,
что у них укрепится эмоциональная связь. Петр же этого не хотел.
Он боялся упреков, не хотел чувствовать вину. Так что когда он ре-
шил возвратиться, то поставил жене условие: «никаких вопросов
и никаких разговоров – как будто ничего не было». Фактически, он
пытался воспроизвести негласное условие их брачного контракта –
«в общении с тобой я ничего не хочу чувствовать». Анна на это по-
шла, и вскоре горько пожалела. Она уже видела своего мужа очень
эмоциональным, поняла, что муж способен чувствовать, и хотела,
чтобы теперь его чувство было обращено к ней. Она думала, что по-
сле всей этой истории, понимая, какое страдание он ей принес, муж
включит ее свою эмоциональную орбиту, удвоит нежность, заботу,
и она, наконец, поймет, что дорога ему и что она лучшая. Ничего
этого не произошло. Муж вернулся, как будто измены не было. Ан-
на не смогла этого вынести, игнорирование ее чувств было более
травматично, чем измена. Супруги расстались.
100
 В другой семье сценарий измены развивался иначе. Муж влю-
бился и ушел от жены к другой женщине. Через короткое время
он понял, что скучает по жене и ребенку, стал пытаться вернуться.
Жена довольно долго сопротивлялась, мужу пришлось ее завоевы-
вать, уговаривать. В процессе такого общения у них восстановилась
эмоциональная связь, сейчас оба говорят, что общение стало более
близким и доверительным, чем до измены.
Самое главное в терапии случаев измены – это восстановление
эмоционального контакта между супругами, восполнение того
ущерба, который «изменник» нанес другому супругу. Вторая за-
дача – заключить новый психологический брачный контракт. Де-
ло в том, что измена, о которой становится известно, это послание
от изменника своему партнеру – не всегда, но часто. В случае Петра
и Анны Петр раскрыл свою связь, чтобы наказать Анну – ты мной
пренебрегала, а нашлась женщина, которая меня оценила.
Пример перезаключения психологического брачного контракта –
это случай Натальи и Егора. Наталья обнаружила в телефоне мужа
странное SMS, потребовала объяснений – выяснилось, что у Егора
есть связь на стороне. Брак к этому моменту длился три года. Егор
всегда был инициатором отношений, добивался Натальи, а она
как бы снисходила до него. Когда они поженились, жизнь потекла
по правилам Натальи. Егор во всем уступал, не роптал, не заяв-
лял о своих потребностях. Наталья считала, что он всем доволен
и что у них прекрасный брак. На самом деле Егор страдал от диктата
Натальи, но изменить стиль общения не мог, не умел. Дома он по-
стоянно «наступал себе на горло», зато в отношениях с любовницей
он был главным. Развода никто из супругов не хотел. Они хотели бы
остаться вместе и изменить свои отношения таким образом, чтобы
в дальнейшем измена не возникала.
Изменение супружеских отношений возможно только в том
случае, если роман на стороне закончится. Егор расстался с любов-
ницей. Для него это было несложно, потому что между ними была
легкая интрижка.
На сеансах супруги много обсуждали, как по-разному они
чувствовали себя в браке и как по-разному понимали происходя-
щее. Наталья делилась тем, что она чувствовала, когда столкнулась
с изменой. Здесь очень важно не давать клиентам возможности
упрекать и обвинять друг друга. Терапевт может переформулиро-
вать обвиняющие высказывания, прерывать агрессию, просить го-
ворить только о своих переживаниях. Стилистика этого разговора –
описание чувств. Так же строился текст Егора, когда он описывал
101
свои переживания в браке. Эти признания начинались на сеансах,
но после трех встреч супруги смогли продолжить такой разговор
дома. Важный этап терапии – прощение. Не все люди верят в воз-
можность прощения, но Наталья и Егор полагали, что прощение
возможно.
Наталья сожалела о том, что была авторитарна и невниматель-
на, Егор – о том, что завел интрижку на стороне. Очень важный
момент – знаки искренности. Как именно люди просят прощения,
как покаяться так, чтобы другой человек захотел простить? Извест-
ный пример покаяния в случае измены описан в романе А. Н. Тол-
стого «Хромой барин»: муж полз на коленях несколько километров
из своего имения в поместье жены, и был прощен. Логика здесь по-
нятна: я причинил ущерб тебе и, чтобы ты меня простила, я причи-
няю ущерб себе. Нельзя утверждать, что это универсальный способ
просить прощения. Лучше всего спросить у каждого, как бы он хо-
тел, чтобы у него просили прощения, что могло бы стать компенса-
цией за перенесенное страдание. Обычно сразу ответ не находится.
Люди должны послушать себя, пофантазировать о том, что можно
сделать для их утешения. Часто говорят, что не надо просить проще-
ния – просто не надо впредь совершать плохих поступков. На самом
деле это завуалированное предложение испытания: «Ты веди себя
иначе, а я посмотрю, как это у тебя получается». Здесь необходимо
уточнить, как долго человек должен вести себя правильно, чтобы
супруг убедился, что произошли изменения. Невозможно каяться
бесконечно. Измена – это эпизод, имевший начало и конец, и если
изменнику предлагают так больше не делать, и никак иначе проще-
ния попросить невозможно, то значит фактически его не прощают.
Это тонкий момент: предполагается, что человек меняет свое по-
ведение навсегда, срок же нужен для того, чтобы по его истечении
эпизод считался законченным, чтобы супруги не возвращались
к нему при каждой мелкой ссоре, чтобы был положен конец недове-
рию. В нашем случае Егор попросил Наталью изменить поведение,
что понятно. Испытание было назначено на три месяца. Договори-
лись, что Егор будет сразу выражать любое свое несогласие и свои
потребности и желания. Наталья будет его расспрашивать и вни-
мательно наблюдать за его состоянием, а в разговорах – уточнять
свое понимание. Егор в качестве покаяния повез Наталью в роман-
тическое путешествие на далекие острова. Через год у них родилась
девочка.
Сексуальная дисгармония. Нередко супружеская дисфункция
обнаруживает себя в сексуальных дисгармониях. Прежде всего ис-
102
чезает влечение. Это может быть на фоне прекрасных отношений.
Эстер Перель, бельгийский семейный терапевт, особенно извест-
ная своими работами по терапии сексуальных дисгармоний, от-
мечала, что устройство современного брака разрушает эротизм
отношений (Perel, 2007). Предполагается, что хороший брак это
очень близкие отношения, когда люди являются друг для друга
«всем»: возлюбленными, друзьями, родственниками, родителями
и детьми. Для влечения же нужна дистанция, эротика требует не-
определенности, тайны, игры, легкой опасности. Одна супружеская
пара была в очень добрых, доверительных отношениях, они вместе
работали, отдыхали, болели. Секс был компромиссным: она очень
любила секс вообще, была в нем искушенной, но влечения к мужу
не испытывала. Муж, наоборот, в сексе был неопытным, неуме-
лым и робким. Кроме того, его природный темперамент явно усту-
пал темпераменту жены. Однажды они сильно поссорились, и муж
уехал. Вещи мужа остались в доме жены. Жена вспоминала, как ее
пронзило желание. Утром муж в новом кашемировом пальто, кото-
рое она еще не видела, ворвался в квартиру, потому что ему срочно
надо было забрать какие-то бумаги перед деловой встречей. Жена
еще лежала в постели. Он небрежно бросил ей: «Привет», энергично
прошел за нужными бумагами и, взяв их, вышел, хлопнув дверью.
Она практически испытала оргазм.
Часто люди говорят о том, что влечение возвращалось, когда
они видели своего супруга в непривычной обстановке, как бы вно-
ве, со стороны. Секс может сочетаться с близкими отношениями,
если он происходит в особенной обстановке. Мара Сельвини Па-
лаццоли предлагала всем парам, независимо от того, испытывают
они трудности в своей супружеской жизни или нет, постоянное
предписание. Оно звучит так: «Раз в неделю на сутки – вон из дома
без детей». Это предписание помогает очерчивать границы супру-
жеской подсистемы и позволяет заниматься любовью не дома, где
быт и заботы мешали эротическим настроениям, а в другом месте,
никак с домашней рутиной не связанным. Хорошему сексу нужны
новизна и приключение.
Секс – братская могила д ля всевозможных напряжений
и шероховатостей супружеской жизни. Он очень чувствителен
ко всем нюансам отношений. В культуре существуют несиммет-
ричные ожидания по отношению к мужчинам и женщинам.
Предполагается, что мужчина это «железный дровосек», кото-
рый хочет и может всегда, что с ним ни делай. Женщина – вроде
как более «тонкое существо», которое иной раз и уступает «гряз-
103
ной страсти». Супружеский секс – как правило, часть в борьбе
за власть.
Очень важный вопрос, кто решает когда будет секс? Кто конт-
ролирует сексуальную жизнь пары? Кто решает, какие ласки допус-
тимы, какие нет? Часто мужчина контролирует деньги, женщина
контролирует секс. В одной супружеской паре секс прекратился
по настоянию жены тогда, когда муж разорился. В этой борьбе вы-
игрывает тот, кому ничего не надо. Высокодуховное существо – же-
на – хотела бы использовать секс как поощрение и наказание, а тут
выясняется, что мужчина не железный дровосек, он может и без сек-
са. Если не нужен приз, то нет управы и нет власти.
Нередко отказ от секса является сообщением, что человеку пло-
хо в браке. Сексуальная дисфункция уходит, если налажен прямой,
открытый диалог. Фаина и Иван прожили в браке шесть лет. Секс
всегда контролировала Фаина, просто потому, что никогда в нем
не нуждалась. Иван, тем не менее, не чувствовал себя отвергаемым,
потому что он несколько лет «спасал» Фаину. Он помогал ей ухажи-
вать за ее больной матерью, и Фаина была ему очень благодарна. Во-
обще Фаина заботливая и внимательная жена. Мать Фаины умерла,
и скоро Иван перестал инициировать секс. Фаина всполошилась,
решила, что у Ивана «кто-то есть». Она стала следить за ним, про-
верять телефон, электронную почту, буквально обнюхивать. Фаи-
на стала активно демонстрировать сильное влечение к Ивану, рас-
ширила арсенал возможных сексуальных сценариев, хотя раньше
была предельно стереотипной. Иван хоть и не отталкивал Фаину,
но подчеркивал, что секс не доставляет ему никого удовольствия,
что оргазм у него механический, физиологический. На этом фоне
они обратились за психологической помощью. В ходе терапии вы-
яснилось, что Иван очень обижен на Фаину, так как совершенно ис-
тощился за годы активной помощи Фаине, много работал, а Фаина
не работала никогда. В последнее время бизнес Ивана пошел вниз,
Фаина же пойти работать не хотела, хотя Иван просил ее об этом
неоднократно. Фаина считала, что не заработает сколько-нибудь за-
метных денег, так как у нее нет профессии. Иван думал о том, что по-
могал Фаине с мамой, не будучи медиком, а теперь, когда ему нужна
помощь, Фаина ему в ней отказывает. Ему было не важно, сколько
Фаина заработает, а было важно, чтобы она откликнулась на его
просьбу. Когда Фаина это поняла, то пошла учиться на бухгалтера,
и жизнь пары наладилась.
Хороший секс не измеряется ни количеством оргазмов, ни дли-
ной полового члена, ни уровнем полового возбуждения. Хороший
104
секс в супружеской паре измеряется нежностью, доверием и юмо-
ром, а также отсутствием жесткого сценария полового поведения.
Если люди могут делиться своими фантазиями без смущения, если
они могут обсуждать свои ощущения «онлайн», то секс будет раз-
виваться и будет радовать обоих.
Нередко бывают случаи, когда у жены не бывает оргазма от по-
лового общения с мужем. Оргазм бывает лишь при мастурбации.
Это как раз случай предельно жесткого сценария. Муж обычно му-
чается, считая, что, раз жена не испытывает оргазма, то он плохой
любовник. Жена объясняет, что она ни с кем никогда не испытыва-
ла оргазма, но муж не верит, по крайней мере сомневается. Все это
портит отношения вообще, не только секс. Пара В. обратилась к пси-
хотерапевту по поводу конфликтов. Конфликты возникали по раз-
ным поводам, по сексуальным в том числе. Выяснилось, что жена
испытывает оргазм, только если она стимулирует себя водой, при-
чем струя должна быть определенной температуры и напора. Это
началось в подростковом возрасте. Никак и ни с кем не бывало ор-
газма иначе как с водой. При этом оба супруга хотели и надеялись
«залучить» женский оргазм в супружескую постель. Оба очень рас-
страивались, когда этого не происходило. Погоня за оргазмом ис-
портила им секс окончательно. В сексологии такие случаи описаны,
и техника преодоления этих сексуальных стереотипов достаточ-
но простая. Идея заключается в том, чтобы присоединить сцена-
рий получения оргазма женой к сексуальному взаимодействию
супругов. Оба супруга высказали большие сомнения, когда я пред-
ложила перенести занятия любовью в ванну. Муж сказал: «А я то-
гда зачем?», жена сказала: «При нем я не смогу». Дело оказалось
не в сексе, а в амбициях и недоверии. Когда отношения в целом
стали теплее, оба стали больше доверять друг другу, тогда и сек-
суальное взаимодействие наладилось. Муж перестал «высекать»
оргазм из жены, жена перестала стесняться мужа, и иногда они за-
нимались любовью в ванне, хотя жена считала, что оргазм при му-
же не сравним по силе с тем оргазмом, к которому она привыкла.
Тем не менее, это стало скорее поводом для шуток, чем для гнева
и страдания.
Заключение. Брак – это разговор. Все можно обсудить и обо всем
можно договориться, если этим заниматься. Суть супружеской тера-
пии это фасилитация контакта между супругами, а также передача
им ответственности за собственное благополучие. Разные психоте-
рапевтические подходы определяют лишь то, каким и о чем будет
разговор психотерапевта с супружеской парой.
105
 Литература
Бейтсон Г. Экология разума. М.: Смысл, 2000.
Берталанфи фон Л. История и статус общей теории систем // Си-
стемные исследования. М.: Наука, 1973. С. 20–36.
Варга А. Я. Введение в системную семейную психотерапию. М.:
Когито-Центр, 2009.
Вацлавик П., Бивин Д., Джексон Д. Психология межличностных ком-
муникаций. СПб.: Речь, 2000.
Маданес К., Маданес К. Тайное значение денег. М.: Независимая
фирма «Класс», 2006.
Минухин С., Фишман Ч. Техники семейной терапии. М.: Независимая
фирма «Класс», 1998.
Пэпп П. Семейная терапия и ее парадоксы. М.: Независимая фирма
«Класс», 1998.
Сельвини Палаццоли М., Босколо Л., Чеккин Дж., Пратта Дж. Пара-
докс и контрпарадокс. М.: Когито-Центр, 2002.
Утехин И. Язык русских тараканов // Семейные узы: Модели
для сборки. Кн. 1 / Сост. и ред. С. Ушакин. М.: Новое литера-
турное обозрение, 2004.
Шерман Р., Фредман Н. Структурированные техники семейной
и супружеской терапии: Руководство. М.: Независимая фирма
«Класс», 1997.
Haley J. Leaving Home: the Therapy of Disturbed Young People. 2nd ed.
N. Y.: Brunner/Routledge, 1997.
Mumford D. J., Weeks G. R. The money genogram // Journal Of Family
Psychotherapy. 2003. V. 14. № 3. P. 33–44.
Perel E. Mating in Captivity. N. Y.: Harper, 2007. URL: htpp://www.esther-
perel.com (дата обращения: 04.05.2012).

Приложение
Смысл и значение денег
1. Какую поговорку о деньгах вы слышали от родителей («жадность
приводит к бедности», «копейка рубль бережет» и т. п.)?
2. Что деньги значат для вас?
3. Что значит финансовая самодисциплина, самоограничение?
Что в этом положительного, что отрицательного?
4. Что значит тратить слишком много денег, транжирить?
5. Что значит скупердяйничать?
6. На что вам обычно жалко тратить деньги?

106
7. В каких случаях вы не экономите? На чем никогда не экономите?
8. Каковы ваши финансовые приоритеты?
9. Кто контролирует траты в вашей семье?
10. Что бы вы хотели изменить в «денежной сфере?

Денежная генограмма
1. Финансовая стратегия мамы: как она тратила деньги?
2. Финансовая стратегия папы: как он тратил деньги?
3. К кому из них ближе ваше обращение с деньгами?
4. Каким вы считали себя в детстве – бедным, богатым, средним?
5. Какими были денежные трудности в семье ваших родителей?
6. Какой урок относительно денег вы вынесли из родительской
семьи? Что из этого влияет на вас сейчас?
7. Был ли денежный успех у родителей? В чем он заключался? Чему
это вас научило?
8. Каков был главный страх относительно денег у ваших родите-
лей? Что вы о нем думаете сейчас?
9. Когда вы думаете о том, что ваши родители могли бы сделать
с деньгами, что вас больше всего огорчает? Что больше всего
радует?
10. Были ли у ваших родителей одинаковые ценности, касающиеся
денег? Каковы были различия?
11. У ваших родителей деньги были общими или раздельными?
12. Говорили ли родители о деньгах? Как это происходило?
13. Как распределялись финансовые обязанности в вашей роди-
тельской семье? Кто за что платил?
14. Как ваши родители разрешали свои финансовые конфликты?
 Эмоционально-фокусированная
супружеская терапия1.
Теория и практика
Л. Л. Микаэлян

Краткое описание подхода

Эмоционально-фокусированная терапия (ЭФТ) – структурирован-
ный краткосрочный подход к супружеской терапии, созданный
в 80-е годы XX в. канадскими психологами Сьюзан Джонсон и Лесли
Гринбергом (Greenberg, Johnson, 1988). Терапию назвали фокусиро-
ванной на эмоциях, чтобы подчеркнуть исключительную важность
эмоциональных процессов в организации паттернов взаимодейст-
вия в паре и в ключевых аспектах внутреннего опыта партнеров
по близким отношениям. За последние 20 лет подход сильно раз-
вился, усовершенствовался и стал признанной практикой в области
супружеской терапии.
Исследования доказывают эффективность ЭФТ: 70–73 % пар по-
сле 10–12 сессий были полностью удовлетворены супружескими от-
ношениями, значительные улучшения в супружеских отношениях
были зафиксированы в 90 % случаев (Johnson Whiffen, 1999).
ЭФТ – интегративный подход, синтез гуманистической, осно-
ванной на переживании терапии 2 и структурного направления
системной семейной психотерапии. Теоретической базой ЭФТ слу-

1 Emotionally Focused Couple Therapy.

2 Humanistic experiential approaches. Существуют разные виды психо-
терапии, в которых эмпатическое принятие терапевтом клиентского
опыта, работа «здесь и сейчас» с фокусировкой на разворачивающихся
эмоциональных процессах считается ключевым моментом для дости-
жения изменений. Далее для простоты изложения при ссылках на эти
подходы будет использоваться термин «гуманистическая терапия».

108
жит теория привязанности Джона Боулби и его последователей.
Джонсон предлагает следующий образ: «Представьте, что вместе
собрались Карл Рождерс1, Сальвадор Минухин2, Джон Боулби и об-
суждают, как помочь пациенту, неудовлетворенному близкими от-
ношениями. В результате такой беседы могла бы появиться ЭФТ»
(Johnson, 2004).
ЭФТ дает четкие ответы на следующие вопросы:
• Какова природа взрослых любовных отношений?
• В чем причины супружеского дистресса, побуждающего
людей обращаться за профессиональной помощью?
• Благодаря чему происходят изменения в терапии?
• На какие вербальные и невербальные аспекты поведения
супругов нужно обращать внимание?
• Что делать с экстремальными эмоциями, переживаемыми
супругами в кабинете психолога?
• Какие стратегии и интервенции использовать для того, что-
бы помочь парам восстановить отношения?
ЭФТ – это клинический метод, опирающийся на хорошо разработан-
ную объяснительную теорию, подтвержденную многочисленными
исследованиями из различных областей психологии (психология
развития, социальная психология, психология личности, нейроби-
ология). Терапевт, практикующий ЭФТ, понимает, что ему делать,
как делать и зачем делать.

Основные идеи
От Джона Боулби (автора теории привязанности) и его последова-
телей в ЭФТ пришли следующие допущения (Боулби, 2003; Мель-
никова, 2005; Johnson, 2004):
1. Привязанность – поиск и поддержание контакта со значимыми
другими – это базовая человеческая потребность «от колыбели
и до могилы». В этом смысле зависимость присуща человеку
как социальному существу на протяжении всей жизни. Согласно
теории привязанности нет ни полной независимости от других,
ни чрезмерной зависимости. Скорее, следует думать об эффек-
тивной или неэффективной зависимости.

1 Один из создателей и лидеров гуманистической психологии.

2 Основатель структурного подхода в системной семейной психоте-
рапии.

109
2. Эффективная зависимость поддерживает автономию и уверен-
ность в себе. Эффективная зависимость и отдельность – две
стороны одной медали, а не противоположности. Чем надежнее
наши связи, тем более отдельными и отличающимися от других
мы можем быть. Быть здоровым – это ощущать взаимозависи-
мость, а не самодостаточность и отдельность от других.
3. Привязанность как безопасная гавань. Контакт с фигурой при-
вязанности – внутренний механизм выживания. Это наследство
от наших предшественников по эволюционной лестнице. Если
кто-то из наших предков встречал опасность в одиночку, шансы
погибнуть были высокими. Если удавалось позвать на помощь,
привлечь внимание соплеменников, можно было получить за-
щиту и выжить. Мы – потомки тех, выживших, позвавших на по-
мощь. Эволюция приспособила наш мозг и тело к тому, чтобы
стремиться к фигурам привязанности в моменты опасности
и стресса. Присутствие такой фигуры – обычно это родители,
дети, супруги, возлюбленные – приносит ощущение спокойствия
и безопасности, а когда эти фигуры недоступны (или воспри-
нимаются как недоступные), наступает дистресс. Нейроиссле-
дования доказывают, что близость с любимыми людьми успо-
каивает нервную систему (Cozolino, 2002). Контакт с фигурой
привязанности – естественная защита от тревоги и уязвимости.
Привязанности в любом возрасте создают безопасную гавань,
которая защищает от повседневных стрессов и от неопределен-
ности и является оптимальной средой развития для каждого
из нас на протяжении всей жизни.
4. Привязанность как надежная база. Привязанность является
надежной базой, или отправной точкой, с которой индивиду-
ум исследует окружающий мир. Ребенок отбегает от матери
поиграть и возвращается к ней. Присутствие отзывчивой ма-
мы дает ребенку уверенность, необходимую для того, чтобы
учиться чему-то новому, адаптироваться к новым жизненным
обстоятельствам и изменять образ себя с учетом приобретенного
опыта. И это верно не только в детстве, но в течение всей жизни.
Есть исследования, показывающие, что наличие отношений,
обеспечивающих надежную базу, способствует когнитивной
открытости новому опыту. По результатам других исследова-
ний надежная привязанность усиливает способности к рефлек-
сии. Когда отношения воспринимаются как безопасные, людям
проще оказывать друг другу поддержку, разрешать конфликты
и справляться со стрессом. Отношения тогда приносят больше
110
 удовлетворения. Потребность в безопасных эмоциональных
связях с партнером, обеспечивающих безопасную гавань и на-
дежную базу, лежит в основе близких и длительных отношений.
Если потребность не удовлетворена, наступает супружеский
дистресс. Удовлетворение этой потребности приводит к нала-
живанию супружеских отношений.
5. Взаимная доступность и отзывчивость – строительные блоки
безопасных эмоциональных связей. Фигура привязанности мо-
жет присутствовать физически, но отсутствовать эмоционально.
Если фигура привязанности воспринимается как недоступная,
наступает сепарационная тревога и дистресс. Важно не только
физическое присутствие, но и эмоциональная вовлеченность
в отношения. Привязанность – это жизненная потребность че-
ловека. Если эта потребность остается неудовлетворенной, че-
ловек испытывает экстремальные эмоции и может вести себя
экстремальным образом. По выражению Джонсон, «эмоции – это
музыка любовных отношений» (Johnson, 2004, p. 67), а отно-
шения – парный танец. Изменится музыка – изменится танец.
Теория привязанности помогает нам лучше понять переживания
каждого супруга и нормализовать их.
Страх и неопределенность активирует потребности в привязаннос-
ти. В опасных ситуациях поведение, связанное с поиском близости,
активируется. Если фигура привязанности в такие моменты вос-
принимается как недоступная, это серьезный удар по отношениям.
«Я была одна с малышом. Ребенок заболел. Я ужасно волновалась,
попросила мужа прийти с работы пораньше. Он не пришел, сказал,
что много работы. А потом оказалось, что они там праздновали
что-то, он в этот момент танцевал с молоденькой сотрудницей».
«Я заметила в груди какое-то уплотнение, испугалась. Сказала мужу,
а он отмахнулся, сказал, что я мнительная. Все же пошла к врачу,
сдала анализы, а муж даже не позвонил узнать, какие результаты».
Подобные события могут переживаться как катастрофа. Понять,
почему это так, помогает положение теории привязанности о том,
что в моменты, когда мы особенно уязвимы, нам жизненно важно
ощущать, что мы не одиноки.
6. Дистресс при сепарации – предсказуемый процесс. Если поведе-
ние привязанности, направленное на поиск и поддержание кон-
такта с фигурой привязанности, не достигает цели, возникают
такие чувства, как гневный протест, цепляние, депрессия и от-
чаяние, кульминацией этого процесса становится отчуждение.
111
 Боулби рассматривал гнев в близких отношениях как попытку
войти в контакт с недоступным объектом привязанности и раз-
личал гнев надежды и гнев отчаяния: последний возникает
от безысходности и может принимать экстремальные формы
принуждения, насилия, самоповреждающего поведения. В на-
дежных отношениях протест, вызванный недоступностью зна-
чимого человека, признается и принимается партнером. Дру-
гими словами, в отношениях, характеризующихся взаимной
доступностью и отзывчивостью, есть возможность починить то,
что сломалось.

1. Стили привязанности – это поведенческие паттерны в близких

отношениях и стратегии эмоциональной регуляции. Впервые были
выявлены Мэри Эйнсворт, психологом Балтиморского Универси-
тета (США) в эксперименте, получившем название «Незнакомая
ситуация» (Крейн, 2002). В исследовании приняли участие матери
и их годовалые дети. Психологи наблюдали за реакцией младенцев
на кратковременное разлучение с матерью и на последующее вос-
соединение с ней. Исследование опиралось на идеи Боулби, пред-
положившего, что путь, ведущий к пониманию уз, связывающих
ребенка с матерью, пролегает через понимание реакции ребенка
на разлуку с матерью. В результате эксперимента были выявлены три
поведенческих паттерна, или три стиля привязанности – надежный
стиль и два ненадежных: избегающий и тревожно-амбивалентный.
Последующие исследования показали, что стиль привязанности,
формирующийся на первом году жизни, является культурно уни-
версальной и устойчивой характеристикой. Дети разной этнической
принадлежности и из разных стран демонстрируют те же паттерны;
различия в поведении детей с разными стилями привязанности
сохраняются вплоть до 15 лет (т. е. на протяжении всего детского
возраста).
Во взрослых близких отношениях проблему надежной или не-
надежной привязанности можно сформулировать как вопрос, об-
ращенный к значимому другому: «Могу ли я положиться на тебя,
зависеть от тебя? Если мне будет действительно нужно, могу ли
я быть уверен(а), что ты будешь со мной?». Ответов на этот вопрос
конечное число. «Да, могу» соответствует надежной привязаннос-
ти. Если ответ: «Нет, я не уверен(а)» или «Нет, я не могу зависеть
от тебя», привязанность ненадежная. Когда фигура привязанности
воспринимается как недоступная, система привязанности может
реагировать гиперактивацией. В поведении появляется тревожное
112
цепляние, преследование, попытки силой получить отклик от люби-
мого. Такой поведенческий и эмоциональный паттерн соотносится
с тревожно-амбивалентным стилем привязанности. Другая страте-
гия связана с деактивацией системы привязанности, с подавлением
потребностей в привязанности, с фокусировкой на практических
задачах и ограничением или избеганием эмоционального контакта
с объектом привязанности. Такой поведенческий и эмоциональный
паттерн соотносится с отстраненным или избегающим стилем при-
вязанности. Эти две стратегии – тревожное цепляние и отстранен-
ное избегание – формируются в отношениях со значимыми другими,
могут воспроизводиться в последующих отношениях, но могут и из-
меняться в эмоционально безопасных и доверительных отношениях.
2. Привязанность включает в себя рабочую модель себя и другого.
Мы узнаем о том, кто мы, какие мы, чего достойны, на какое отно-
шение к себе можем рассчитывать и как получить то, что нам нужно,
в близких отношениях со значимыми другими. Рабочая модель – по-
нятие, введенное Боулби – это внутренняя репрезентация привязан-
ности. Рабочая модель включает в себя когнитивные аспекты вос-
приятия себя и других людей. При надежной привязанности человек
воспринимает себя как достойного любви и заботы, как уверенного
и компетентного человека, и исследования показали, что у людей
с надежным стилем привязанности самооценка выше (Mikulincer
et al., 1993). Люди с надежным стилем привязанности верят в то,
что другие люди в случае необходимости откликнутся на их призыв,
и воспринимают других людей как заслуживающих доверия (Collins,
Read, 1990; Simpson, 1990). Рабочие модели – это больше, чем когни-
тивные схемы, это представления о себе и об окружающих, надеж-
ды и ожидания, сильно нагруженные эмоциями. Рабочие модели
формируются, проявляются, поддерживаются и, что самое главное,
меняются в эмоциональной коммуникации. Исследованиями внут-
ренней репрезентации привязанности у взрослых занималась Мэри
Мэйн, разработавшая Интервью привязанности для взрослых (AAI)
(Main et al., 1985). В результате были выявлены типы внутренней
репрезентации привязанности (автономный, дистанцированный
и спутанный), которые можно соотнести с надежным, отстраненно-
избегающим и тревожно-амбивалентным стилями привязанности
из эксперимента Эйнсворт (см. выше пункт 8).
3. Изоляция и утрата связей – травмирующие факторы. Мы
социальные существа и не приспособлены к выживанию в одиноч-
ку. Поэтому когда мы чувствуем, что связи со значимыми другими
под угрозой или что связи обрываются, мы переживаем сильнейший
113
стресс – это потенциально травмирующие ситуации. В этом смысле
теория привязанности – это теория травмы. Боулби изучал феномен
разлучения ребенка с матерью и последствия подобных разлуче-
ний. Он утверждал, что маленькие дети, оставленные в больнице
без родителей, как и дети, воспитанные в детских домах, эмоцио-
нально обделены и травмированы. Он говорил, что эмоциональ-
ное отвержение и утрата эмоциональных связей со значимыми
другими оказывает негативное влияние на индивидуальное раз-
витие и на способность справляться с жизненными трудностями.
И, напротив, надежные эмоциональные связи целительны. Одного
ленинградского писателя, пережившего блокаду, журналисты рас-
спрашивали об ужасах военного времени. Он ответил примерно
следующее: «Мне было тогда четыре года, со мной была моя мама.
Она меня любила, я был счастлив». И во взрослом возрасте, если мы
уверены, что в трудную минуту не останемся в одиночестве, жиз-
ненные стрессы переносятся легче.

Из системного подхода в ЭФТ пришли следующие допущения (Ни-

колс, Шварц, 2004):
1. Семья – это живая система, состоящая из элементов и связей
между ними. Следовательно, все законы живых систем распро-
страняются и на семью. Основных закона два: закон гомеостаза
и закон развития. В соответствии с законом гомеостаза любой
системе нужна стабильность для нормального функциониро-
вания. Нужны также внутренние механизмы, обеспечивающие
стабильность. Гомеостаз в системе поддерживается тем, как эле-
менты системы взаимодействуют друг с другом. Закон развития
предписывает системе адаптироваться к изменяющимся услови-
ям. Для этого нужны внутренние способности к реорганизации,
определенная гибкость, не разрушающая целостность системы.
2. Применительно к семье это означает, что взаимодействия
между членами семьи организованы циклически и образуют
устойчивые паттерны. Системный терапевт обращает внимание
на проблемные циклы, выявляет и изменяет их. Проблемные
паттерны обслуживают системный гомеостаз, сохраняют семью
как единое целое, но могут препятствовать необходимым изме-
нениям, например, переходу семьи от одной фазы жизненного
цикла к другой. Пол Вацлавик, говоря о системной терапии, вы-
делял изменения первого и второго порядка. Изменения перво-
го порядка затрагивают элементы системы (например, супруг
становится менее враждебным). Когда происходят изменения
114
 второго порядка, меняется способ взаимодействия между чле-
нами семьи, или интерактивные паттерны (например, люди
начинают слушать друг друга). Для достижения устойчивых
изменений должны поменяться и элементы, и интеракции. Ина-
че миролюбиво настроенный супруг столкнется с привычным
недоверием со стороны партнера (часть проблемного цикла)
и вернется к прежней критикующей роли.
3. Самые распространенные проблемные паттерны супружеских
отношений это преследование – избегание, критика – уход в себя,
жалобы – отстранение. Такие паттерны называются комплемен-
тарными, поскольку супруги занимают взаимно дополняющие
позиции в отношениях. Симметричные паттерны, нападение –
нападение, или отстранение – отстранение, считаются произ-
водными комплементарных паттернов. Если партнеру, обычно
занимающему отстраненную позицию, «некуда отступать», он
может перейти в атаку. Или же партнер, обычно выступающий
в преследующей роли, отчаялся приблизиться к супругу и дис-
танцируется.
4. Позиции в отношениях описываются двумя параметрами: бли-
зость – дистанция, автономия – контроль. Позиции не являются
внутренними характеристиками людей, скорее, это вынуж-
денные роли, порождаемые самоподдерживающимися и само-
воспроизводящимися паттернами отношений. В этом смысле
супруги – и невольные жертвы, и невольные создатели проблем.
5. В области системной терапии существуют различные направле-
ния. Терапевты разных направлений фокусируются на разных
параметрах семейной системы и используют разные интервен-
ции для достижения изменений в функционировании системы.
Сальвадор Минухин – основатель структурного подхода. Из на-
звания ясно, что данное направление фокусируется на структур-
ных параметрах семейной системы. Семейная система имеет
определенную структуру. Она состоит из подсистем: супру-
жеской, родительской, сиблинговой, подсистемы нуклеарной
семьи; между подсистемами есть границы, есть также внеш-
няя граница между семьей и социальным окружением. В семье
со здоровой структурой границы проницаемы, но не размыты;
есть иерархия, проявляющаяся в том, что у взрослых членов
семьи власти больше, чем у детей; горизонтальные связи между
элементами одной подсистемы сильнее, чем вертикальные (нет
межпоколенческих коалиций); внутри супружеской подсистемы
распределение власти примерно равное.
115
6. Цель структурной терапии – стимулировать более гибкие по-
зиции в отношениях и способствовать новым способам взаимо-
действия. Техники структурного подхода – это присоединение
к системе (или создание терапевтического альянса с семьей),
переформулирование позиций, делающее явным влияние каж-
дого члена семьи на других и инсценировки, дающие новый
опыт семейного взаимодействия. Например, родителей просят
обсудить вопросы воспитания детей друг с другом напрямую,
что усиливает родительскую подсистему и укрепляет границы
между взрослыми и детьми. Подростка, который контролирует
своим проблемным поведением всю семью, стимулируют к про-
явлению адекватной инициативы, а с родителями обсуждают,
что они готовы ему доверить.

Из гуманистического подхода в ЭФТ пришли следующие допу-

щения:
1. Внимание к эмоциям. Эмоции – это не досадная помеха для те-
рапии, а высокоорганизованный процесс, интегрирующий
физиологический отклик, смысл происходящего, тенденции
к действиям, осознание себя в контексте происходящего.
2. Ученые выделяют небольшое число базовых универсальных эмо-
ций: гнев, страх, удивление, радость, стыд/отвращение, обида/
боль, печаль/отчаяние. Каждой базовой эмоции соответствует
уникальное выражение лица, врожденный неврологический
базис, раннее проявление и социальная функция, помогающая
выживать и оказывать воздействие на других, а также быстрое
автоматическое проявление (Экман, 2010).
3. Эмоции разделяют на первичные и вторичные. Первичные – это
моментальный отклик на то, что происходит сейчас. Вторичные
эмоции являются способом совладания с первичными эмоци-
ями (Изард, 2002). Вторичные эмоции являются «топливом»
для проблемных интерактивных циклов. Например, жена воз-
мущена поведением мужа – он не пришел с работы вовремя,
несмотря на их договоренность. В результате жене пришлось
одной укладывать спать ребенка или одной собирать вещи в со-
вместную поездку. Она злится: для нее отсутствие мужа означает,
что ему не важны их общие дела: «ему все равно», «я для него
не значима», «его никогда не оказывается рядом». Фигура при-
вязанности воспринимается как недоступная. Переживание
одиночества и собственной незначимости в близких отношениях
116
 вызывает обиду или страх (первичные эмоции). Гнев (вторич-
ная эмоция) является протестной реакцией на недоступность
фигуры привязанности. Итак, жена обвиняет мужа в безот-
ветственности и необязательности. Муж пытается защитить-
ся («ты же знаешь, на работе много дел»), а потом замыкается.
Для него упреки жены означают, что ей безразличны его дела,
что она думает только о себе: «я нужен ей только как рабочая
сила», «ей до меня нет дела». Происходящее воспринимается
как отвержение, и это больно (первичная эмоция). Уход в себя
и дистанцирование – способ мужа справиться с болезненными
переживаниями. В результате взаимодействие образует цикл:
преследование – избегание, критика – уход в себя. Каждый в оче-
редной раз убеждается в том, что не ценен, не нужен, не при-
нимается другим.
4. Работать с эмоциями, находясь в отстраненной позиции, неэф-
фективно. Эмпатическая включенность – основной инструмент
работы гуманистического терапевта. Эмпатия – это способность
представить себя на месте другого человека, понять, каково
ему, испытать сочувствие и выразить его в контакте с клиентом.
Эмпатия, безоценочное и безусловное принятие и конгруэнт-
ность терапевта помогают построить безопасные и доверитель-
ные терапевтические отношения (Роджерс, 2008). В результате
человек, обратившийся к психологу, чувствует себя понятым
и принятым. Подобные отношения являются оптимальной под-
держивающей и развивающей средой, способствующей самопо-
знанию и личностному росту наших клиентов. Тут возможны
аналогии с надежной привязанностью, являющейся безопасной
гаванью, защищающей от жизненных стрессов, и надежной
базой, с которой безопасно исследовать окружающий и внутрен-
ний мир.
5. Терапевт, работая с эмоциями, фокусируется на происходящем
«здесь и сейчас». Он обращает внимание на то, что говорит клиент,
и на то, как он это говорит. Внимание к невербальным аспектам
коммуникации – важная составляющая в работе с эмоциями:
порой наши тела говорят больше, чем могут выразить слова
(Бадхен и др., 2007).
6. Изменения в процессе терапии происходят благодаря коррек-
тирующему эмоциональному опыту: человек начинает чувст-
вовать по-новому, его поведенческий репертуар расширяется,
перед ним открываются новые возможности и новые перспек-
тивы.
117
ЭФТ как интегративный подход
ЭФТ является интеграцией гуманистического и системного под-
хода. Терапевт способствует тому, чтобы изменения происходили
и на интрапсихическом, и на интерперсональном уровне.
Системную теорию нередко критикуют за безличность, за не-
достаточное внимание к внутренним переживаниям членов семьи.
Основанный на опыте, гуманистический подход добавляет систем-
ной теории недостающую интрапсихическую часть, очеловечивает
систему. Кроме того, системная теория с подозрением относится
к зависимости и совместности, склонна воспринимать их как спу-
танность, слияние и недифференцированность. В ЭФТ говорится
о безопасной взаимозависимости. С точки зрения ЭФТ надежная
привязанность способствует дифференциации.
В ЭФТ терапевт, выявляя циклы семейного взаимодействия, ви-
дит в них не только способ самосохранения системы. Проблемные
поведенческие последовательности (нападение–избегание, жалобы–
отстранение) проистекают из страхов и небезопасности привязан-
ности. Эмпатическое присоединение к каждому супругу, пережива-
ющему фрустрацию базовой человеческой потребности, приводит
к тому, что оба партнера чувствуют себя понятыми и принятыми.
Возможно, именно поэтому обрывы в данном виде супружеской те-
рапии случаются редко. Людвиг фон Берталанфи, основатель теории
систем, говорил, что в системе есть ведущие элементы, маленькое
изменение в которых приводит к большим изменениям во всей сис-
теме. Эмоции привязанности можно рассматривать как ведущие
элементы семейной системы (Johnson, 2004).

В качестве обобщения можно сформулировать следующие допуще-

ния ЭФТ:
1. Супружеские отношения – это отношения привязанности. При-
вязанность – базовая и витальная потребность. Когда эта по-
требность не удовлетворяется, наступает супружеский дистресс.
Именно с этим дистрессом пары приходят к психологу.
2. Надежная привязанность обеспечивается взаимной доступнос-
тью и отзывчивостью партнеров, их эмоциональной вовлечен-
ностью в отношения. Эти связи реализуют присущую всем нам
потребность в безопасности, защите и эмоциональном контакте
с другими людьми.
3. Эмоции – ключ к организации поведения привязанности, к ощу-
щению себя и другого в близких отношениях. Эмоции придают
118
 смысл происходящему, мотивируют к действию и являются
средством коммуникации. Эмоции – это музыка любовных от-
ношений. Это то, что меняется в ЭФТ. Новый эмоциональный
опыт считается самым важным фактором интрапсихических
и интерперсональных изменений.
4. Проблемы в отношениях поддерживаются тем, как организова-
но взаимодействие в паре и доминирующим эмоциональным
опытом в отношениях. Эти элементы определяют друг друга.
На них фокусируется терапия.
5. Потребности привязанности рассматриваются как здоровые
и адаптивные. Проблемой является способ, которым люди пы-
таются удовлетворить эти потребности. Выявление и нормали-
зация потребностей привязанности – ключевой момент ЭФТ.
6. Изменения в процессе терапии происходят главным образом
ни через инсайт, ни через катарсис, ни через переговоры. Они
происходят через новый эмоциональный опыт, который люди
получают в общении с психологом и друг с другом. По словам
Альберта Эйнштейна, знание – это опыт, все остальное – инфор-
мация.
7. Цель терапии – построение надежной привязанности в паре.
Надежная привязанность выражается в том, что оба супруга
эмоционально включены в отношения, взаимно доступны и от-
зывчивы, явным образом выражают свои потребности привя-
занности, адресованные партнеру, и откликаются на призывы
другого (Johnson, 2004; Johnson, Whiffen, 2003).

Оценка эффективности ЭФТ

Исследования показали, что эффективность ЭФТ напрямую связана
с качеством терапевтического альянса с парой. Под терапевтичес-
ким альянсом понимается эмоциональный контакт между терапев-
том и супругами, постановка общих целей, ощущение релевант-
ности поставленных терапевтом задач. Качество терапевтического
альянса имеет большее влияние на исход терапии, чем изначальный
уровень супружеского дистресса. Поэтому терапевту необходимо
сосредоточиться на создании и укреплении альянса – это перво-
очередная задача.
Требуется ли от участников ЭФТ особая способность к выра-
жению и осознанию эмоций? Исследования этого не подтверждают.
ЭФТ эффективна с мужчинами, которые характеризуется их женами
как бесчувственные. Возможно, дело в поддерживающей обстановке
ЭФТ: безопасные условия способствуют самораскрытию и самовы-
119
ражению мужчин, что оказывает огромное влияние и на них самих,
и на супружеские отношения. Исследования показали, что мужчи-
ны старше 35 лет особенно восприимчивы к ЭФТ. Возможно, так
происходит потому, что потребности в близости актуализируются
у мужчин в более зрелом возрасте.
Для женщин, участвующих в ЭФТ, успех терапии зависит от сте-
пени доверия мужу. Если женщина убеждена, что она безразлична
своему мужчине, она не пойдет на риск самораскрытия, не будет
стараться приблизиться к нему. Внешне это может выражаться в не-
зависимом поведении, но на эмоциональном уровне подобная неза-
висимость может сигнализировать о расторжении эмоциональной
связи с супругом.
Уровень гибкости–ригидности партнеров: если рабочая модель
одного (или обоих) партнеров ригидна, это означает, что она мало-
чувствительна к новому опыту. В ЭФТ ригидность проявляется в том,
что позиции супругов в отношениях не меняются: критикующий
партнер не может или не хочет смягчиться и/или отстраненный
партнер не может или не хочет вовлечься (Johnson, Whiffen, 1999).

Области применения ЭФТ

ЭФТ применяется не только при супружеском дистрессе. Этот под-
ход эффективен при депрессии (легкой или средней степени) у одного
или обоих партнеров. Что согласуется со взглядом ЭФТ на депрес-
сию как на закономерную реакцию утраты эмоциональной связи
со значимыми другими.
Для пар с высоким риском развода из-за хронического семейного
стресса, например, в случае тяжелой хронической болезни ребенка,
ЭФТ – эффективный вид терапии.
При посттравматическом стрессовом расстройстве у супруга
(например, в случае физического или сексуального насилия в про-
шлых отношениях) ЭФТ тоже применяется, однако терапия занимает
больше времени, поскольку работа с травмой требует медленного
и постепенного продвижения.
Надежная привязанность – это путь к исцелению всех видов
травм и к повышению способности справляться с жизненными
стрессами:
• Травматический опыт погружает в беспомощность, а на-
дежная привязанность успокаивает и дает уверенность.
• Травма заставляет воспринимать окружающий мир как опас-
ный и непредсказуемый, а надежная привязанность – это
безопасная гавань.
120
 • Травма создает эмоциональный хаос и нарушает связное
восприятие себя. Близкие и надежные отношения облегчают
регуляцию аффекта, способствуют интеграции образа себя,
а также увеличивают доверие к себе и окружающим.

Противопоказания для ЭФТ

ЭФТ противопоказана:
• Когда партнеры явно расстаются. В таких случаях подойдет
индивидуальная терапия для проживания утраты и/или
медиация развода.
• В случаях физического или эмоционального насилия, когда
самораскрытие сопряжено с реальным риском насилия. Те-
рапевт должен решить, этично ли и уместно ли переходить
к шагам терапии, направленным на обнаружение чувств
уязвимости партнера, находящегося в роли жертвы. Хоро-
шим вариантом в подобных ситуациях может быть индиви-
дуальная терапия для каждого супруга (Johnson, 2004).

Результаты терапии
Изменения затрагивают эмоциональную, когнитивную, поведенчес-
кую и интерперсональную сферу: люди чувствуют, думают и ведут
себя по-другому и по-другому общаются друг с другом.
Негативные интеракции случаются реже, реакции партнеров
не так жестко определяют друг друга, проживаются по-другому,
имеют меньшее влияние на определение отношений. Позитивные
интеракции случаются чаще, замечаются и признаются партнера-
ми. Каждый видит свой вклад и вклад другого в позитивное вза-
имодействие.
Контакт между супругами меняется в направлении большей
безопасности, близости и доверия. Меняется то, как они разговари-
вают друг с другом: мягче, с большим сочувствием. Теперь каждый
занят не исключительно защитой и регуляцией своих аффектов,
но тем, чтобы лучше понять другого. Из психологии развития мы
знаем, что исследование окружающего мира возможно при условии,
что есть ощущение надежности и безопасности. У взрослых людей
подобным же образом ощущение безопасности пробуждает любо-
пытство и открытость, необходимые атрибуты взрослой близости.
Однако не всегда результатом супружеской терапии становит-
ся создание более близких и доверительных отношений. Бывает,
что выявление негативного цикла взаимодействия и эмоций, его пи-
тающих, приводит к тому, что супруги решают расстаться или жить
121
параллельными жизнями. Тогда картина в конце терапии выглядит
несколько по-другому. Негативный цикл меняется: супруги больше
не обвиняют друг друга, они не попадают в тупики, когда один пыта-
ется угодить другому, а другой дистанцируется. Однако позитивные
циклы более ограниченны, они выражаются в спокойном обсужде-
нии, а не в тесном эмоциональном контакте. Например, пара может
прийти к соглашению, что они не подходят друг другу как супруги,
но они много дали друг другу, и имеет смысл еще некоторое время
пожить вместе, потому что так проще выполнять родительские обя-
занности. При этом каждый признает свое право (и право партнера)
устраивать личную жизнь по собственному усмотрению.
Если окончание терапии вызывает у супругов тревогу, терапевт
помогает им исследовать эти страхи в диалоге друг с другом. Важно,
чтобы они убедились, что способны помогать друг другу и что вмес-
те они могут справиться.
ЭФТ – краткосрочный подход. Краткосрочность достигается
за счет сфокусированности на потребностях привязанности в паре.
Длительность терапии обычно составляет 12–18 сессий (Johnson,
2004).

Терапевтические задачи и способы их реализации1

Итак, целью ЭФТ является построение надежной привязанности
в паре, выражающейся во взаимной доступности и отзывчивости
партнеров, их эмоциональной вовлеченности в отношения.
Что делает психолог для достижения этой цели? На протяжении
всего процесса психотерапии работа психолога заключается в вы-
полнении следующих задач:
1. Психолог прикладывает усилия к поддержанию терапевтичес-
кого альянса с каждым супругом и с парой как единым целым.
Терапевтический альянс важен для успеха любой терапии. В слу-
чае ЭФТ – а это подход, фокусирующийся на базовой потреб-
ности в привязанности – надежный альянс создает безопасный
контекст для работы с эмоциями. Основной инструмент при-
соединения к каждому супругу – эмпатическое вчувствование
в его переживания. Это работа на близкой дистанции, с внима-
нием к невербальным реакциям клиентов. Психолог пропускает
эмоциональный опыт клиента через себя и отражает его (а от-
части и свое собственное) состояние. Эволюция снабдила нас

1 Описание структуры терапевтического процесса в ЭФТ дается по книге:

Johnson, 2004.

122
 зеркальными нейронами1, позволяющими, при условии нашей
эмоциональной вовлеченности в отношения, узнать, что чувст-
вует другой.
В супружеской терапии важно присоединиться не только
к индивидуальным переживаниям каждого, но и к системе
супружеских отношений. Помня о цикличном характере вза-
имодействий в дисфункциональной семье, поддерживающем
целостность системы вместе с проблемой (обусловленной небез-
опасностью привязанности), психолог в эмпатической манере
отражает повторяющиеся интерактивные последовательности.
Например, он может сказать жене и мужу: «Вам так важно полу-
чить хоть какой-то отклик от него, что вы стучите все сильнее.
А вы не можете не выключиться под напором ее требований, ее
гнев вынуждает вас отстраняться. Получается, чем громче вы
стучите, тем крепче вы закрываете двери. И это оставляет вас
обоих с ощущением одиночества и разочарования, так?» (первая
задача: создание и поддержание терапевтического альянса).
2. Психолог обращает внимание на эмоции привязанности и по-
могает супругам в безопасном их выражении. Привязанность –
витальная потребность, поэтому при ее фрустрации люди
испытывают экстремальные эмоции – гнев, страх, боль, отчая-
ние – и зачастую ведут себя экстремальным образом. Психолог
разворачивает эмоциональный процесс от вторичных эмоций,
выполняющих защитную функцию, к первичным, говорящим
о потребностях в близости и страхах не получить желаемое.
Как это происходит на практике?
Терапевт2: Что с вами сейчас происходит, Коля, когда Лена только
что сказала о своей обиде? Вы смотрите в сторону и как будто сдер-
живаете себя?
1 Зеркальные нейроны были открыты в середине 1990-х годов итальян-
ским нейробиологом Риццоллати. Он обнаружил в премоторной коре
головного мозга макак особую группу нейронов, активирующихся
не только в процессе выполняемых движений (например, обезьяна
чистит банан), но и в процессе наблюдения за этими движениями
(детеныш наблюдает за тем, как его мама чистит банан). Последую-
щие исследования доказали наличие и у человека систем зеркальных
нейронов, которые могут активироваться посредством вовлеченного
наблюдения за целенаправленными действиями или эмоциональными
состояниями других людей. Зеркальные нейроны являются невроло-
гическим субстратом эмпатии (Cozolino, 2002, p. 184–186).
2 Здесь и далее в тексте слова «психолог» и «терапевт» используются
в сходных значениях.

123
 Коля: Мне надоели ее постоянные претензии и придирки.
Терапевт: Как будто она не замечает ваших усилий принести мир
в семью и это злит (гнев – вторичная эмоция)?
Коля: Если я такой плохой, зачем она вообще со мной живет?
Терапевт: То есть тут не только злость, тут еще и другое ощуще-
ние: «я плохой», «я не соответствую ее стандартам»? Помогите мне
лучше понять вас… (переход к первичным эмоциям) (вторая задача:
работа с эмоциями).
3. Психолог выступает в роли «хореографа парного танца» (мета-
фора С. Джонсон), управляя интерактивными поведенческими
последовательностями, или паттернами взаимодействия. Когда
связь с любимым человеком переживается как небезопасная, от-
ношения в паре образуют негативные циклы, наиболее распро-
страненными из которых является преследование–избегание,
критика–уход в себя, жалобы–отстранение. Психолог рассмат-
ривает потребности в безопасном соединении друг с другом
как здоровые и адаптивные, а проблему видит в тех способах,
какими люди пытаются достичь близости и признания. Эмо-
циональные процессы, поведенческие реакции и паттерны вза-
имодействия в паре взаимно обусловлены: то, что (и как) люди
чувствуют, думают и делают, создает реальность их отношений.
Для достижения изменений психолог выбирает подходящий
момент1 для интервенции.
Терапевт: Что сейчас произошло? Вы сказали, Маша, что вам обидно.
А вы, Володя, сказали, нет, это не обидно. И так у вас часто проис-
ходит. Вы говорите, я чувствую то-то, а вы отвечаете, да нет, ты
не чувствуешь этого, я ни в чем не виноват. Можем сейчас вернуться
назад, и вы скажете ему, Маша, о своей обиде? (третья задача: управ-
ление взаимодействием в паре).

Иллюстрация
Терапевт: Когда он пытается приблизиться к вам, вот прямо сейчас,
когда он наклонился к вам и сказал, что вы ему нужны, что с вами
происходит? (она сжимает руки и смотрит в пол). Это трудно при-
нять, вы сдерживаете себя, и руки сжаты? (задача 2).
Жена: Да, я сдерживаюсь. Я ему не верю. Я поведусь на эти его… и…
(она роняет руки).
1 Наиболее активно терапевт использует технику инсценировок на вто-
ром этапе терапии, однако С. Джонсон рекомендует обращаться к дан-
ной задаче ЭФТ с самых первых сессий.

124
 Терапевт: И тогда, если вы позволите себе довериться ему, если вы
рискнете, а он снова не окажется рядом с вами, это будет невыно-
симо? (задача 2).
Жена: Да, да. Если бы вас здесь не было, я бы давно убежала.
Терапевт: То есть со мной немого безопаснее (задача 1). Вы можете
сказать ему, как вам страшно надеяться и довериться ему? Можете?
(задача 3).
Муж: Она не рискнет.
Терапевт: Потому что ей трудно (задача 1). Вы можете ей помочь?
Наклониться к ней, посмотреть в глаза? Можете помочь ей меньше
бояться? Помните, вы это уже делали на прошлой встрече (задача 3
и задача 1).

Техники ЭФТ
Обсуждаемый подход является синтезом гуманистической терапии
и структурной системной терапии и использует техники обоих те-
рапевтических направлений:
1. Терапевтический альянс создается и поддерживается в эмпа-
тической манере: «Я чувствую, что такие разговоры тяжелы
для вас. Могу я как-то помочь вам?». «Помогите мне лучше по-
нять вас…».
2. Отражение вторичных эмоций: «Вы злитесь, когда такое про-
исходит, потому что для вас это тупик. Я понимаю (другому
партнеру), что вам кажется, что его гнев возникает на пустом
месте».
3. Отражение первичных эмоций: «Я правильно поняла, это у вас
что-то вроде паники, когда он поворачивается к вам спиной?
И вы чувствуете это сейчас, когда он отвернулся?».
4. Нормализация защитного реагирования: «Я, кажется, начинаю
понимать. Для вас уйти в себя, замкнуться – привычный способ
справиться в сложной ситуации. Вы так делаете на работе,
и это помогает. Оно само происходит: когда градус накаляется,
вы выключаетесь, вы в домике, так?».
5. Нормализация первичных эмоций: «Вам очень тяжко слышать
слова жены, что вы ее разочаровали. Внешне это незаметно,
но вам больно. Вам так больно, что вы перестаете участвовать
в разговоре».
6. Усиление эмоций – эта интервенция заключается в использо-
вании вопросов и предположений, чтобы привнести эмоции
в обсуждение. Терапевт может сказать:
125
 • Что с вами происходит, когда он отворачивается и не смотрит
вам в глаза?
• Каково вам, когда она не перебивает вас, а внимательно
слушает?
• Что сейчас происходит (пауза затягивается)?
• Можете сказать снова: «Где ты, мне тебя не хватает»? Можете
посмотреть на нее и сказать это снова?
7. Вопросы, направленные на выявление чувств:
• Что происходит, когда вы слышите эти слова?
• Что вы чувствуете, когда жена говорит…?
• Что сейчас произошло? Маша сказала, что ей одиноко, а вы
сжали губы и скрестили руки на груди.
• Похоже, какая-то ваша часть говорит сейчас: не открывайся,
чтобы потом не было больно.
8. Эмпатические предположения: «Я не уверена, что я до конца по-
няла. То, что он не предлагает вам обвенчаться, означает для вас,
что ему на вас наплевать, что вы ему безразличны, так?».
9. Отслеживание и отражение циклических последовательностей
взаимодействия: «Что сейчас произошло: вы сказали …, он ска-
зал …, потом вы сказали …?».
10. Переопределение поведения каждого в контексте проблемного
цикла: «Чем больше один приближается, тем больше другой от-
даляется».
11. Переформулирование поведения человека в контексте потреб-
ностей привязанности: «Когда вы делаете это, вам очень важно
получить от него какой-нибудь отклик, это будет означать,
что между вами есть отношения, так?»
12. Управление интеракциями, инсценировки: «Можете сказать ей:
„Я не знаю, как мне приблизиться к тебе и быть вместе с тобой,
я не знаю, как сделать это?“».

Для самостоятельного размышления

Какие из описанных выше интервенций можно было бы использо-
вать в следующих ситуациях?
• У мужа выражение боли на лице в то время, как он рассказы-
вает о том, как происходит в их семье обсуждение денежных
вопросов.
• Только что жена услышала, что муж замыкается в себе в от-
вет на ее критику, для того чтобы избежать ссоры. Он боится
126
 обидеть ее, боится, что она потеряет к нему интерес. Как те-
рапевт мог бы исследовать эмоциональную реакцию жены
в этот момент сессии?
• У жены на глаза наворачиваются слезы, когда она рассказы-
вает, что муж ее игнорирует, предпочитает проводить время
с друзьями, несмотря на ее мольбы побыть с ней.
ЭФТ дает возможность супругам получить новый эмоциональный
опыт, предполагающий безопасное выражение и проживание эмо-
ций. Поэтому имеет значение не только, что делает терапевт, но и то,
как он это делает.
13. Конгруэнтность терапевта: тут важно соответствие между вер-
бальными и невербальными сообщениями терапевта. В систем-
ном подходе различают два коммуникативных аспекта – ин-
формационный и командный. Невербальная часть сообщения,
или командный аспект, называется так не случайно. Невер-
бальная часть окрашивает содержание сообщения и управляет
ответом слушателя. Терапевту важно осознавать, какие невер-
бальные сигналы он посылает: одни и те же слова можно про-
изнести по-разному. Конгруэнтность означает, что терапевт
присоединяется к клиенту, чувствует вместе с ним, искренне
сопереживает ему. Конгруэнтность является одной из главных
составляющих профессиональной позиции психолога. В супру-
жеской терапии нередки ситуации, когда психологу трудно со-
чувствовать одному или обоим супругам – люди могут совершать
экстремальные поступки под влиянием экстремальных эмоций.
Когда фигура привязанности воспринимается как недоступная,
люди нередко решаются на самые отчаянные поступки: изуче-
ние содержания мобильного телефона супруга, взлом паролей
электронной почты, установление слежки, угрозы применения
силы, угрозы покончить жизнь самоубийством. В подобных си-
туациях для сохранения конгруэнтной позиции бывает полезно
различать здоровые потребности, страдания из-за невозможнос-
ти их удовлетворить и проблемные поведенческие стратегии.
14. Психолог помогает каждому супругу соприкоснуться с болез-
ненными переживаниями и безопасно прожить их. Это работа
«здесь и сейчас», на близкой дистанции, требующая эмпатичес-
кой настройки на актуальное состояние клиента. Психолог под-
держивает зрительный контакт с клиентом, говорит медленно,
просто и мягко, использует образы, делает повторы, чуть на-
клоняется к человеку. Если представить себе, что в моменты
127
 переживания первичных эмоций (страха, боли утраты, ощу-
щения собственной ненужности и покинутости) мы находимся
в контакте с детской и уязвимой частью «Я», описанной выше
позиции достичь легче.
15. При выявлении, отражении и переформулировании проб-
лемных циклов, в которые вовлечена пара, психолог работает
из более отстраненной позиции. Он как будто откидывается
в кресле, чтобы в поле его зрения оказалось взаимодействие су-
пругов.
К сильным сторонам ЭФТ относится четко прописанная структура
и пошаговость подхода. Терапия состоит из трех последователь-
ных этапов, трех ступеней к построению надежной привязанности
в паре.

Три этапа ЭФТ

1. Начальный этап: де-эскалация. На этом этапе проблема, с ко-
торой пара обратилась за психологической помощью, перефор-
мулируется в контексте потребностей привязанности и в сис-
темном контексте. Например, супруги жалуются на постоянные
ссоры. Психолог наблюдает за их общением на приеме, оцени-
вает то, как муж и жена рассказывают о происходящем дома.
В результате выявляется поведенческий цикл, питаемый неудо-
влетворенными потребностями в безопасном эмоциональном
контакте друг с другом.
Терапевт: Вы приходите с работы, а жена продолжает заниматься
своими делами, как будто и не замечает вашего возвращения. Для вас
(мужу) это означает «ей не до меня», и вы садитесь за компьютер.
Муж не поинтересовался, как прошел ваш день. Его не было с самого
утра, его нет с вами и сейчас. Для вас (жене) это означает, что вы
и ваши дела для него незначимы, что ему все равно. Вы говорите:
«А не пожить ли тебе отдельно?», а вы молча одеваетесь и уходи-
те в бар. Похоже, каждый из вас чувствует себя одиноким и непо-
нятым.
Борьба за власть, на которой обычно фокусируются системные
терапевты, видится в этом подходе как проявление небезопасной
привязанности в паре:
Муж: Я понимаю, что ты от меня ждешь, и ты понимаешь, что я
от тебя жду. Почему я должен быть первым?
Жена: А почему опять я?

128
 Терапевт: Конечно, это пугает, первым выйти навстречу другому.
Это рискованно, а вдруг он (она) не откликнется и поведет себя
в обычной манере. Поэтому вы (мужу) ждете, что она проявит ини-
циативу и первая приблизится к вам. И вы (жене) ждете примерно
того же. Так? Можете сейчас сказать друг другу об этом страхе,
который ограничивает вас обоих и мешает быть близкими?
Многократное выявление, отражение и проигрывание интер-
активных поведенческих последовательностей приводит к то-
му, что супруги начинают видеть цикличность своего взаимо-
действия, уходят от обвинений и самообвинений, что приводит
к уменьшению напряжения в их отношениях.
2. Середина терапии: изменение позиций в отношениях. По-
зиции партнеров в отношениях или принятые ими роли ха-
рактеризуются двумя параметрами: близость–дистанция, ав-
тономия–контроль. Например, жена чрезвычайно озабочена
отношениями с мужем, тщетно ищет сближения с ним, а муж
выглядит незаинтересованным и не вовлеченным в отноше-
ния. Муж сосредоточен на работе, он главный кормилец в семье,
от его рабочих планов зависит, в каком городе живет семья,
когда и насколько семья уезжает в отпуск. Жена живет с ощуще-
нием, что от нее мало что зависит, и пытается контролировать
отношения, отказывая мужу в интимной близости, угрожая
уйти и пр. Позиции в отношениях не являются внутренними
характеристиками супругов, но порождаются проблемными
циклами взаимодействия (жалобы–отстранение, критика–уход
в себя) и поддерживают сложившиеся поведенческие паттерны.
Изменение позиций подразумевает эмоциональное вовлечение
отстраненного партнера и смягчение критикующего партнера.
Это основа для безопасного эмоционального контакта в паре,
переход к надежной привязанности в супружеских отношениях.
3. Завершающий этап: консолидация и интеграция. Семена
надежной привязанности посеяны и начинают давать всходы,
за которыми нужно ухаживать. Терапевт поддерживает новые
способы общения в паре, подчеркивает достижения супругов,
благодаря которым новое стало возможным: «Раньше, когда
Маша озвучивала свои претензии, вы обычно замыкались и вы-
глядели подавленным. Сейчас вы ведете себя иначе. Как вам это
удается?». На этом этапе терапии супруги способны находить
конструктивные решения, касающиеся их совместной жизни:
как тратить деньги, когда ходить в гости и навещать родствен-
129
 ников, какую школу выбрать для ребенка. При наличии безопас-
ного эмоционального контакта подобные решения находятся
проще. Важно также обсудить окончание терапии, помочь паре
выразить опасения, что проблемы могут вернуться, и помочь
им обсудить друг с другом, что может стать признаком «съез-
жания» в негативный цикл, как они могут помочь друг другу
удержаться в позитивном цикле взаимодействия. Пара покидает
терапию не только без негатива, но и со способностью поддер-
живать эмоциональную вовлеченность в отношения, что поз-
воляет укреплять эмоциональную связь между ними. Близость
не является постоянной величиной, которая сохраняется в паре
независимо от внутренних и внешних потрясений. Стрессы
и кризисы – неотъемлемая часть жизни. У жены напряженная
ситуация на работе, а муж спрашивает: «Как прошел день, до-
рогая?» Жена: Устала очень. Муж: От чего? Жена: Неохота рас-
сказывать. Муж: Опять ты замыкаешься!? Можно представить,
что эскалация напряжения приведет к тому, что проблемный
цикл (приближение–отдаление) вновь активируется и случит-
ся ссора. При наличии надежной привязанности супруги спо-
собны восстановить отношения, починить поломку. Другими
словами, важно не то, что они поссорились, а то, как они поми-
рились.
Давайте теперь детально исследуем каждый этап ЭФТ.

Начало терапии – диагностика и снижение напряжения

(де-эскалация)
На начальном этапе перед психологом стоят диагностические
и терапевтические задачи. В гуманистических подходах, к кото-
рым относится ЭФТ, диагностика и лечение переплетены. Можно
сказать, что терапевт, практикующий ЭФТ, постоянно оценивает
потребности своих клиентов, поддерживая с ними эмпатический
диалог. Однако самое начало терапии, обычно состоящее из двух
совместных и двух индивидуальных встреч, принято рассматри-
вать, как диагностический этап, завершающийся формированием
терапевтического контракта или предложением альтернативных
видов психологической помощи.

Задачи начального этапа

1. Психолог присоединяется к каждому партнеру; прикладывает
усилия к созданию и поддержанию терапевтического альянса, в ко-
130
тором оба супруга будут чувствовать себя принятыми и понятыми,
что создает обстановку доверия и безопасности на приеме. Обычно
супруги, обращающиеся за психологической помощью, по-разному
видят и оценивают происходящее в их браке. Психолог дает понять
каждому супругу, что уважает его видение ситуации и считает пере-
живания клиента естественными и обоснованными в контексте
такого видения: «Вы больше не можете выносить сомнения, любит ли
он вас, значите ли вы для него хоть что-то, и ваш отчаянный шаг
(проблемное поведение) – это радикальный способ добиться опре-
деленности. Понимаю, что для вас (второму супругу) все обсто-
ит по-другому. Вы в ярости, в ловушке, чувствуете себя, как кукла
на веревочке». Или психолог эмпатически проясняет: «Помогите мне
лучше понять вас. То, что раньше казалось таким интригующим
и загадочным в Маше, ее спокойствие и уравновешенность, теперь
выводит вас из себя, и это кончается тем, что Маша назвала до-
просами?».
2. Оценка отношений: выявление ресурсных и проблемных
аспектов. На первых встречах психолог знакомится с людьми, дер-
жа в голове следующие вопросы:
• Кто эти люди? Как устроена их повседневная жизнь? Пси-
холог собирает информацию.
• Что привело их к психологу именно сейчас? Нередко проб-
лемы в супружеских отношениях обостряются в кризисные
периоды перехода по стадиям жизненного цикла семейной
системы (например, при рождении ребенка или когда де-
ти вырастают) или вследствие индивидуальных кризисов
(болезнь одного из супругов, потеря работы, смена места
жительства и пр.).
• В чем каждый видит проблему, с которой они пришли? Мо-
гут ли супруги поддерживать диалог о проблеме, прислуши-
ваться к точке зрения другого? Насколько сходны или раз-
личны их взгляды на происходящее? Как каждый описывает
себя и своего супруга? Как тема привязанности проявляется
в том, что они рассказывают? Психолог пытается оценить
рабочую модель и индивидуальный стиль привязанности
каждого супруга.
• В чем они видят сильные стороны их отношений? Почему
они вместе? Как они познакомились? Что привлекло их друг
в друге? Какие трудности они преодолевали вместе? Воспо-
минания о более счастливых временах и об успешном опыте
131
 совладания с трудностями вызывает оптимизм и поддержи-
вает надежду на восстановление отношений.
• Как супруги взаимодействуют друг с другом на сессии? Ка-
кие вербальные и невербальные сообщения они передают
друг другу? Насколько пара реактивна? Как они выража-
ют потребности привязанности, адресованные друг другу,
что блокирует этот процесс? В какой цикл взаимодействия
вовлечена пара?
3. Психологу нужно оценить, подходит ли пара для супружеской
терапии вообще и для ЭФТ в частности. Прийти к соглашению от-
носительно целей и формата терапии. Такое соглашение не всегда
возможно. Например, муж принял решение уйти из семьи, жена
уговаривает его пойти к психологу, муж соглашается. У жены есть
надежда вернуть мужа. Муж надеется, что жена сможет признать
и принять случившееся (их брака больше нет). Цель ЭФТ – построе-
ние надежной привязанности в паре – недостижима, если отноше-
ния привязанности закончены, хотя бы и в одностороннем порядке.
В подобных случаях людям рекомендуют индивидуальную терапию
и/или медиацию разводов. Или, к примеру, муж в ярости от того,
что жена вышла на работу, и он ожидает от психолога, что тот
проведет воспитательную работу с женой или признает ее психи-
чески больной – другими словами, заставит жену слушаться мужа.
Иногда отказать в терапии – наиболее эффективная терапевтичес-
кая интервенция.
Кроме того, эмоционально-фокусированная супружеская тера-
пия подходит не всем. Данный подход предполагает самораскрытие
партнеров (разворачивание эмоционального процесса от вторичных
эмоций к первичным) и неприменим при физическом и эмоциональ-
ном насилии в паре. Обижаемому партнеру небезопасно показывать
свои уязвимые стороны, поскольку есть реальный риск, что другой
супруг этим воспользуется и случится эскалация насилия.
Обычно после двух совместных встреч назначается индиви-
дуальная встреча с каждым партнером. Индивидуальные встречи
полезны в случаях, когда у психолога не складывается ясного пони-
мания, что же происходит в супружеских отношениях, а прояснить
на совместной встрече не удается – например, из-за того, что супруги
чувствуют себя очень скованно в присутствии друг друга или они
чрезмерно реактивны. Так или иначе, при личной встрече проще
обеспечить безопасность. Индивидуальные встречи позволяют
укрепить терапевтический альянс с каждым супругом, получить
132
информацию и проверить гипотезы, которые трудно обсуждать
при другом партнере. Обычно речь идет о внебрачных связях, на-
силии в семье, о прошлых травмах привязанности, влияющих на се-
годняшние отношения.
Встречаясь с супругами индивидуально, важно предварительно
обсудить вопрос конфиденциальности. Специалист, консультиру-
ющий пары, стоит перед выбором, какую форму конфиденциаль-
ности предложить клиентам. Если договориться о правиле: «все,
что вы рассказываете мне лично, я могу упоминать на совместной
встрече», психолог с большей вероятностью избежит вовлечения
себя в коалицию с одним из супругов через раскрытие ему секрета
(«у меня есть любовник, только мужу не говорите»), но, с другой
стороны, тем на меньшее доверие со стороны супруга он может рас-
считывать. В ЭФТ предлагается полная конфиденциальность: «все,
что вы мне расскажете, останется между нами». Если выясняется,
что у супруга есть любовная связь за пределами брака, психолог
обсуждает с ним влияние внебрачной связи на супружеские отно-
шения и совместимость целей терапии (построение доверитель-
ных и безопасных отношений между супругами) и существующего
положения дел. Рассматривается возможность раскрытия секрета
и связанные с этим риски. Психолог предлагает свою помощь в без-
опасном проживании этой сложной ситуации на совместной сессии.
Психологу важно не забывать о необходимости в равной степени
понимать и сочувствовать каждому супругу, поэтому, назначая ин-
дивидуальные встречи, мы организуем их и для жены, и для мужа,
в равном количестве.
4. Психолог обращает внимание на то, как проблема (подпитыва-
емая небезопасностью привязанности) проявляется в отношениях;
выявляет проблемные циклы взаимодействия в паре, идентифици-
рует эмоции, питающие эти циклы и, наконец, переформулирует
проблему с учетом трех контекстов: системного, эмоционального
и потребностей привязанности.
4.1. Наиболее типичными являются комплементарные интер-
активные циклы – преследование (критика, жалобы)–избегание
(уход в себя, эмоциональное отстранение). Симметричные паттер-
ны – обоюдное отстранение или обоюдные атаки – считаются про-
изводными комплементарных циклов. Например, преследующий
партнер теряет надежду на эмоциональный отклик супруга и пере-
стает вовлекаться в отношения. Или же отстраняющийся партнер,
который обычно сдерживает гнев, не выдерживает и взрывается.
В таблице (см. ниже) приведены некоторые высказывания супру-
133
гов, характерные для комплементарных паттернов взаимодействия1
(Johnson et al., 2005, p. 148).

Дистанцирующиеся партнеры Преследующие партнеры обычно

обычно говорят:
Она никогда не подходит ко мне
и не прикасается ко мне
Ей не угодишь, она все время
недовольна мной
Удивительно, как ей легко удается
сделать из мухи слона
Она на меня так смотрит,
что меня парализует
Она никогда не инициирует секс,
всегда это делаю я
У нее такая высокая планка,
что мне не удается ей
соответствовать, я все делаю не так том, может, и моя очередь наступает
Она все время меня дергает, с ней
я как на привязи, шаг в сторону –
расстрел
Я ничего не чувствую, совсем ничего
говорят:
Мое сердце разрывается
Его никогда нет рядом,
все время работа
Он никогда не смотрит на меня,
когда я ему говорю что-то, он
смотрит в телевизор
Он не помнит, когда у кого день рож-
дения, забыл о нашем дне свадьбы
Я сама по себе, все на мне
Я в его жизни на последнем месте,
после работы, друзей, родителей, по-
Мы живем как соседи, ни романтики,
ни страсти, ему ничего такого
не надо
У других полная жизнь, им нравится
быть вдвоем, а у нас пустота

Для выявления проблемного цикла в отношениях и идентификации

поддерживающих его эмоций, психолог проводит с парой циркуляр-
ное интервью. Психолог выясняет, как действия первого супруга
воспринимаются вторым супругом; что второй супруг чувствует
(первичные и вторичные эмоции); какие действия совершает второй
супруг под влиянием этих эмоций; как эти действия воспринима-
ются первым супругом; что первый супруг чувствует (первичные
и вторичные эмоции); какие действия совершает первый супруг
под влиянием этих эмоций. В результате становится очевидным,
что каждый супруг своим поведением подкрепляет проблемное
поведение партнера.
1 Примеры высказываний дистанцирующихся партнеров даны от имени
мужчины, а примеры высказываний преследующих партнеров – жен-
щины. Хотя позиции в отношениях не являются жестко закреплен-
ными за определенным полом, есть исследования, показывающие,
что у мужчин чаще встречается отстраненный стиль привязанности
и дистантная позиция в отношениях, а для женщин более характерен
тревожно-амбивалентный стиль привязанности и, соответственно,
позиция преследователя в отношениях (Levy et al., 1998).

134
 Приведем схему циркулярного интервью для выявления проб-
лемного паттерна в отношениях:

Пример беседы, направленной на выявление проблемного цикла:

Николай: Хорошо, я расскажу вам, что у нас происходит. Например,
вчера вечером, показательный пример. Я пришел домой. Вхожу, никто
на меня не обращает внимания. Она меня игнорирует. Да, а потом
ты надулась, сказала, что я хожу с мрачным лицом.
Вера (подпрыгивает в кресле): Ты не понимаешь! Когда ты пришел,
я, между прочим, занималась с твоим сыном, его уроками. Ты не пред-
ложил мне помощь. Пошел сразу к себе и уперся в компьютер. Я не могу
на тебя рассчитывать. Тебя нет в моей жизни! Может, тебе пожить
отдельно? Семья для тебя ничего не значит (смотрит на Николая
жестким взглядом).
Николай: Конечно, я пошел к себе, потому что ты так ко мне отно-
сишься. Когда я пытаюсь помочь, ты злишься. Не важно, что я делаю,
результат один, тебе не угодишь (смотрит в сторону).
Терапевт: Подождите, пожалуйста, давайте замедлимся немно-
го. Помогите мне понять, что сейчас происходит, потому что это
важный момент.
1) Терапевт (описывает действия мужа): Итак, Николай, вы возвраща-
етесь с работы, заходите домой, проходите мимо Веры, идете в свою
комнату.
135
2. Терапевт: (описывает действия жены): А вы, Вера, в это время делаете
уроки с ребенком.
3. Терапевт: (отражает восприятие мужем действий жены): Николай, вы
видите в таком ее поведении игнорирование, что ей все равно, пришли
вы или нет, и вам кажется, что, что бы вы ни делали, ей не угодить,
все равно все будет не так.
4. Терапевт (отражает восприятие женой действий мужа): А для вас,
Вера, его поведение означает, что он не хочет вам помогать, не инте-
ресуется вашими делами, не интересуется семьей, не интересуется
вами.
5. Терапевт (отражает, как восприятие происходящего мужем запускает
его действия): Вам кажется, что она ненормальная какая-то, кри-
чит на пустом месте, ей все не так, поэтому нет смысла пытаться
сделать что-то и вы дистанцируетесь.
6. Терапевт (отражает, как восприятие происходящего женой запуска-
ет ее действия): А вам кажется, что вы для него пустое место и вы
говорите: «А не пожить ли тебе отдельно?»
7. Терапевт (отражает вторичные эмоции мужа): Вы видите, что она
не заинтересована в вас, и вы закрываетесь, уходите в оборону.
8. Терапевт (отражает вторичные эмоции жены): А вы видите, что он
не интересуется вами, и вы злитесь.
9. Терапевт (отражает первичные эмоции мужа): Вам кажется в этот
момент, что вы ей не интересны, и вам больно, вы чувствуете себя
одиноким и отвергнутым.
10. Терапевт (отражает первичные эмоции жены): Вы воспринимаете его
в такие моменты, как отсутствующего, и вам становится страшно.
Терапевт (суммирует): Итак, Николай, правильно ли я поняла,
что с вами происходит примерно следующее? Вы приходите домой,
Вера на вас не смотрит, для вас это означает игнорирование – что не-
важно, что вы делаете, вы всегда неправы, вы не нужны ей. И вы
проходите мимо нее, в свою комнату, к компьютеру. Вы не выходи-
те оттуда весь вечер, отстраняетесь от нее, а внутри чувствуете
боль, одиночество, отвержение. А она ужасно злится, критикует вас,
говорит, не лучше ли было бы пожить отдельно, и вы замыкаетесь.
И, конечно, чем больше вы замыкаетесь, тем сильнее она чувствует,
что вас нет с ней, тем больше она расстраивается и критикует вас.
Да? Так у вас происходит?
Терапевт (продолжает суммировать): А для вас, Вера, ситуация вы-
глядит следующим образом. Вы делаете уроки с сыном, а муж, при-
дя с работы, не обращает на вас внимания. Для вас это означает,

136
 что вы ему не интересны, и ваши дела не интересны, что он не ценит
и не замечает ваших усилий. Вы злитесь, но тут не только злость,
а еще страх потерять его. А он слышит в ваших словах критику
и отстраняется еще больше. Так?
Как видно из этого примера, психолог стремится четко и детально
описать цепочки действий–чувств–восприятий каждого партнера
и показать циклический характер разворачивающегося взаимо-
действия.
4.2. Переформулирование проблемы. Любое поведение чело-
века может быть понято по-разному. То, что мы видим, зависит
от теоретических предпосылок, на которые мы опираемся. В ЭФТ
проблемы в супружеских отношениях рассматриваются и осмысля-
ются в трех контекстах: системном, эмоциональном и в контексте
привязанности.
• Системная перспектива: поведение одного члена семьи
автоматически запускает поведение другого, автоматичес-
ки запускает поведение первого и т. д. В семейной системе
действует круговая причинность. При нарушенных отно-
шениях взаимодействие в паре образует порочный круг,
который сам себя питает и воспроизводит. Люди являются
и невольными жертвами, и невольными создателями проб-
лем.
• Эмоциональная перспектива: «Топливом» проблемных цик-
лов служат негативные эмоции. Это вторичные эмоции, на-
пример, гнев или страх, они затеняют первичные эмоции,
говорящие об эмоциональных потребностях привязанности,
обращенных к партнеру.
• Привязанность: Проблемные циклы и мощные негативные
эмоции проистекают из страхов и небезопасности привязан-
ности, в ситуациях, когда базовая человеческая потребность
в надежном эмоциональном контакте с фигурой привязан-
ности не удовлетворяется. Люди боятся быть отвергнутыми,
им кажется, что другому все равно, они критикуют партнера
или замыкаются, злятся или пугаются. Проблемы в семье
можно уподобить снежному кому, который чем дольше ка-
тится, тем становится больше, что мешает безопасной эмо-
циональной связи между супругами.
В ЭФТ используются следующие варианты переформулирования
проблем в супружеских отношениях.

137
4.2.1. Проблемный цикл экстернализируется: это общий враг, пре-
пятствующий эмоциональной близости.
Терапевт: Мы говорили с вами о порочном круге, в который вы оба
попали. (Далее следует детальное описание цикла). Получается,
чем громче вы (преследующему партнеру) стучите, тем больше вы
(отстраняющемуся партнеру) закрываетесь. И наоборот: чем больше
вы закрываетесь, тем громче вы стучите. И так без конца, по кру-
гу. Порочный круг стал врагом ваших отношений, неудивительно,
что вам обоим одиноко.
4.2.2. Дистанцирование или уход в себя переформулируется как спо-
соб защитить отношения. Когда один из партнеров отстраняется,
он внешне может выглядеть спокойным и рациональным, но высо-
кий уровень физиологического напряжения, невербальный аспект
коммуникации говорит об эмоциональном дистрессе. Подобное
поведение может быть переформулировано как попытка избежать
ссоры и тем самым защитить отношения от дальнейшей эскалации
напряжения.
Терапевт: Когда она повышает голос и критикует вас, вы замыкае-
тесь, потому что трудно выносить это ощущение, что вы все не так
делаете. И вы знаете, что спорить с ней – «не вариант». Потому
что есть риск выйти из себя, есть риск обидеть ее. Так что, отстра-
няясь, вы защищаете и себя, и ее, и ваши отношения.
4.2.3. Критика и преследование понимается как борьба за близость.
В критикующем поведении можно увидеть протест, естественную
эмоциональную реакцию на недоступность фигуры привязанности,
и попытку добиться близости.
Терапевт: Вы так сильно ее любите, так беспокоитесь, когда ее нет
рядом, что чувствуете острую потребность звонить и звонить ей,
но это же ее от вас и отталкивает.
Терапевт: После всех потерь, которые вы пережили, вам трудно до-
верять ему. Когда он занят своими делами, вы не уверены, что он
замечает вас, вы злитесь и боретесь за то, чтобы он откликнулся
или же уходите, чтобы защитить себя.
4.2.4. Картина надежной привязанности. Многие терапевты – масте-
ра в том, чтобы замечать и переформулировать негативные циклы,
препятствующие близости. Но начинающие терапевты редко об-
ращают внимание на позитивные аспекты отношений, а это очень
важно потому что, во-первых, вселяет надежду и, во-вторых, при-
138
вносит идею о том, что же такое надежная привязанность и как она
проявляется в супружеском взаимодействии.
Терапевт: Вы не уверены сейчас, что можете прямо попросить о том,
что вам нужно.
Терапевт: Сегодня вы общаетесь по-другому, безопаснее, да? Как вам
это удается?
Терапевт: То есть, если бы вы могли обратиться к ней за поддержкой
в этой трудной ситуации, это было бы что-то новое?
Пример картины надежной привязанности, который можно пред-
ложить в виде обратной связи супругам: «По сути, вы оба говорите
о том, что за этой ссорой стояло желание каждого из вас чувст-
вовать себя дома в безопасности, где можно не напрягаться, а рас-
слабиться, поделиться своими переживаниями и получить в ответ
сочувствие и понимание. Вы оба перегружены, вы (жене) – заботой
о детях и сложностями быта, вы (мужу) – изматывающей работой
и напряженными отношениями с руководством. Но, получается,
вместо того чтобы чувствовать себя в одной лодке, каждый из вас
остается без поддержки, с ощущением, что вы вот-вот потонете.
Так? Думаю, то, чем мы с вами тут занимаемся и что вам так
трудно представить, это то, что отношения могут быть не ис-
точником стресса, а надежным пристанищем, безопасной гаванью,
где каждый чувствует себя спокойнее и увереннее благодаря другому.
Думаю, что в конечном итоге, вы отчаянно боретесь именно за та-
кие отношения, но, возможно, способы, к которым вы прибегаете,
не приводят вас к желаемому результату».
Продолжительность начального этапа терапии составляет при-
близительно 8 сессий. Обычно к этому моменту у супругов появ-
ляется новое видение происходящего. Они оказываются способ-
ными воспринимать ситуацию из мета-позиции, что приводит
к де-эскалации напряжения. Однако случается так, что после пер-
вых диагностических совместных и индивидуальных сессий вы-
ясняется, что ЭФТ не подходит паре (об этом говорилось выше).
В таких случаях супругам все равно дается обратная связь, вклю-
чающая описание негативного цикла взаимодействия и предлага-
ются альтернативные виды психологической помощи. Иногда после
8 сессий ЭФТ, несмотря на то, что проблемный цикл взаимодейст-
вия неоднократно выявлялся, отражался и переформулировался
терапевтом, заметной де-эскалации не произошло. В таких слу-
чаях терапевт понимает, что его клиентам необходим более мед-
ленный темп терапии и продолжает делать то же самое, но более
139
подробно и детально. Джонсон говорит в таких случаях: «Режьте
тоньше».

Упражнение: «когда мы не ладим» (Johnson et al., 2005, p. 337–340)

Это упражнение направлено на выявление негативного цикла вза-
имодействия в паре. Его можно предложить супругам в качестве
домашнего задания или прямо на приеме.
Инструкция:
Отношения между супругами нередко попадают под влияние не-
гативных циклов. Цикл – это повторяющаяся схема негативных
поступков, чувств и мыслей, которые вызывает напряжение в от-
ношениях. Он реагирует на ваше поведение, вы на его, и так по кру-
гу, снова и снова. Первый шаг к тому, чтобы выйти из кризиса, за-
ключается в том, чтобы увидеть, понять и распутать негативные
циклы.
Во время конфликта:
1. Я часто реагирую … (опишите свое поведение)
2. Мой партнер реагирует … (опишите его поведение)
3. Когда мой партнер так реагирует, я часто чувствую …
4. Когда я это чувствую, я воспринимаю себя …
5. Когда я это чувствую, я больше всего нуждаюсь в …
6. Когда я реагирую так, как я это обычно делаю, мой партнер,
скорее всего, чувствует …
7. Опишите повторяющийся негативный цикл: как вы и ваш парт-
нер запускаете негативные действия, чувства и мысли друг друга.
Для того чтобы точнее описать чувства и поведение во время кри-
зиса, посмотрите на утверждения, приведенные ниже. Выберите
несколько наиболее типичных для вас и вашего партнера описаний
и используйте их при выполнении упражнения.

Что я делаю
Я нападаю Я критикую
Я избегаю конфликта Я защищаюсь
Я становлюсь холодным (холодной)
Я замолкаю
и отчужденным (отчужденной)
Я обвиняю Я ухожу
Я замыкаюсь Я отстраняюсь

140
 Чувствую Чувствую себя неудач-
Что я чувствую
разочарование ником (неудачницей)
Чувствую себя покину- Чувствую, что меня
Мне грустно
той (покинутым) контролируют
Чувствую, что со мной Не могу собраться
Мне страшно
не считаются с мыслями
Не могу взять себя
Мне одиноко Чувствую слабость
в руки
Чувствую, что меня
Как на экзамене Я немею
переполняют эмоции
Чувствую себя винова-
Чувствую, что меня
Я злюсь тым (виноватой), непо-
отвергают
нятно в чем
Я чувствую, что на меня Чувствую себя ранимой
Чувствую обиду и боль
нападают (ранимым)
Я чувствую, что меня Чувствую
Чувствую унижение
критикуют и обвиняют безнадежность
Чувствую, что меня Чувствую себя нелюби-
Чувствую пустоту
игнорируют мым (нелюбимой)
Чувствую себя неадек- Чувствую себя нежелан-
Я смущаюсь
ватной (неадекватным) ной (нежеланным)

Ощущения в теле
Сердце выпрыгивает из груди
Давление в груди
Напряжение в теле
Ком в горле
Дискомфорт в животе, тошнота

Как мы ведем себя во время конфликта

Я больше молчу, отстраняюсь и не хочу продолжать обсуждение
Я обычно злюсь, критикую, пытаясь добиться ответа от моего партнера
Я избегаю обсуждения наших отношений
Я часто хочу заставить моего партнера обсуждать наши отношения
Мой партнер часто настаивает на обсуждении каких-то вопросов
и не отступает
Мой партнер избегает обсуждения вопросов, которые я считаю важными
и которые я пытаюсь с ним обсудить

Это упражнение особенно полезно на начальном этапе терапии, по-

скольку помогает увидеть циклический характер взаимодействия
в паре. Кроме того, у каждого супруга есть шанс узнать, как его по-
ведение влияет на эмоциональное состояние и поведение другого.
141
Желательный результат начального этапа терапии:
• Каждый супруг чувствует себя понятым и принятым, чувст-
вует себя в безопасности на сессии, видит, что терапевт его
уважает. Терапевт поддерживает надежду в паре, подчер-
кивая позитивные намерения каждого, замечая успехи
каждого, говоря, что близость – это, действительно, сложно
и что терапевт способен помочь супругам стать ближе.
• В конце первых сессий партнерам дается обратная связь.
Терапевт отмечает, что паре уже удавалось справляться
с трудностями и находить общий язык (даже если это под-
тверждается только тем, что они вместе дошли до психоло-
га). Психолог договаривается с супругами о продолжении
терапии, оговаривает условия (обычно встречи происходят
один раз в неделю и длятся один час 15 мин).
• Если ЭФТ не подходит паре, им все равно дается обратная
связь, с описанием циклов негативного взаимодействия,
описание того, как каждый воспринимает себя в отношени-
ях и причины, почему ЭФТ им не подходит. Предлагаются
иные виды помощи, например, индивидуальная терапия
или медиация разводов.

Терапевтический случай1
За психологической помощью обратилась супружеская пара – Марк
и Маша. Они женаты 6 лет, у них один общий ребенок. Из-за работы
Марка семья часто переезжает, что очень не нравится Маше. Жена
жалуется на то, что муж с ней не считается, контролирует, ведет
себя отстраненно. Муж жалуется на то, что жена все время угрожает
уйти от него, устраивает истерики. Уровень супружеского дистресса
к моменту начала терапии приближался к показателям, при кото-
рых пары обычно разводятся. Далее следует фрагмент начального
этапа терапии.
Терапевт: В ваших отношениях столько боли, а вы говорите об этом
так спокойно и рационально. Вы выглядите такими уравновешенны-
ми, что мне трудно представить, что вы ссоритесь. Помогите мне
понять, что у вас происходит, когда вы ссоритесь. Это ведь очень
тяжелые моменты для обоих. В какой-то момент вы уходите, Маша,

1 За основу описанной ниже истории взят случай терапии С. Джон-

сон из учебного видеофильма «Training Tape 1: Healing Broken Bonds».
Для лучшего понимания происходящего в скобках указаны ключевые
интервенции терапевта и реакции клиентов.

142
чтобы успокоиться, а вы, Марк, не находите себе места, а потом вы
оба подолгу не разговариваете. Как выглядят ваши ссоры? (терапевт
использует технику «усиление эмоциональных откликов», чтобы
выявить эмоции, питающие проблемные интеракции).
Марк: Это не так уж трудно понять. Между нами идет борьба
за власть. Маша все время недовольна мной, что я много работаю,
поздно прихожу и т. д. Я ей возражаю, мы пытаемся переубедить друг
друга, каждый настаивает на своем, и мы ссоримся (муж предлагает
свое понимание ситуации, маркирует его, как борьбу за власть).
Маша: Если последнее слово останется не за мной, значит, я про-
играла. И, значит, и в следующий раз проиграю. Не думаю, что Марк
понимает, каково мне (жена поддерживает понимание проблемы,
предлагаемое мужем).
Терапевт: Вы не думаете, что он понимает, чего именно он не пони-
мает? (эмпатическое прояснение).
Маша: Он все время работает, карьера для него на первом месте.
Он не понимает, каково мне быть все время одной, особенно, когда
родился ребенок. Мы все время переезжаем, из-за него, он не понима-
ет, каково мне (жена жалуется на эмоциональную недоступность
мужа).
Марк: Ты знаешь, для этого были веские причины. Во-первых … (муж
эмоционально отстраняется от переживаний жены, рационализируя
происходящее).
Маша: Да, я все это знаю…
Марк: Во-вторых, в-третьих, в-четвертых… (следует подробное
перечисление объективных обстоятельств).
Маша: Да, да, эти переезды, все это о тебе, о твоей работе, а мне-то
где место во всем этом?
Терапевт: И вы чувствуете, что вы не очень-то много значите. У вас
нет контроля над своей жизнью, то, что важно по-настоящему,
так это его карьера (эмпатическое присоединение к ее пониманию
проблемы).
Маша: Все точно, все именно так (жена чувствует себя понятой).
Терапевт: Но в ваших словах я слышу и еще что-то. Наверное, проб-
лема не только в контроле, а еще и в недостатке близости между
вами, в том, что вы не чувствуете его поддержки (терапевт пытается
расширить клиентское видение ситуации, перейти к неудовлетво-
ренным потребностям привязанности).
Маша: Конечно, его же просто нет. Мы переехали, ребенок маленький,
плачет все время, я одна в незнакомом городе, все на мне, мне даже
не с кем поговорить. А для него курсы французского важнее, чем я (же-

143
 на чувствует себя понятой терапевтом, говорит об ощущении собст-
венной незначимости в отношениях).
Марк: У Маши не сложилась карьера. Когда мы поженились, мы были
очень независимыми людьми, и зависеть друг от друга нам трудно
(начинает вырисовываться проблемный паттерн супружеского вза-
имодействия: жалобы/критика – рационализация/отстранение).
Терапевт: Да, вы были очень независимыми людьми. Вы поженились
вскоре после знакомства. И сразу переехали на новое место, и ока-
зались зависимыми друг от друга, а это новое для вас, это трудно.
Знаете, Маша, я слышу в ваших словах, что вам очень одиноко (через
нормализацию и подтверждение терапевт подтверждает понимание
ситуации, предлагаемое мужем, и управляет беседой, возвращаясь
к переживаниям жены).
Маша: Мне всегда было одиноко в этих отношениях. Я даже не уверена,
есть ли вообще отношения.
Терапевт: И вы не чувствуете, что он это понимает (эмпатическое
отражение переживаний жены, перевод проблемы в плоскость при-
вязанности).
Маша: Ну, мы об этом не говорили, потому что он все время занят
своим. Он всегда принимает решения один (жалобы/критика).
Терапевт: Можете объяснить Марку прямо сейчас, каково вам быть
такой одинокой в отношениях с ним. Потому что вы говорите
об этом так спокойно, а между тем, вам очень и очень больно. Чув-
ствовать одиночество… Можете помочь ему понять, каково это?
(управление интеракциями, инсценировка).
Маша: Это было как с моим отцом. Мы жили в каком-то городе, заво-
дили друзей, привыкали к школе, а потом он приходил домой и говорил
моей матери и детям собираться, потому что надо переезжать.
В новое место, где мы никого не знаем. И это было очень тяжело.
И у нас не было выбора. И сейчас у меня такое чувство, что ты дела-
ешь это не вместе со мной, а заставляешь меня, и снова нет выбора.
Это тяжело, понимаешь?
Терапевт: Вы должны ехать, вы чувствуете бессилие, невозмож-
ность изменить что-либо (отражение первичных эмоций; обратите
внимание, что терапевт не углубляется в семейную историю Маши,
но фокусируется на ее переживаниях в супружеских отношениях).
Маша: А что, у меня есть выбор? Мы переезжаем, и все тут.
Терапевт: А сейчас это гнев, гнев, оттого что нет выбора, он не дает
вам этого выбора (отражение вторичных эмоций).
Маша: Он начал сейчас ходить на курсы французского, а то, что мне
одиноко, не имеет для него никакого значения, то, что с ребенком

144
надо заниматься не имеет для него никакого значения (жалобы/кри-
тика).
Терапевт: Можете помочь ему понять, каково это, чувствовать себя
совсем одной дома, с плачущим ребенком? (инсценировка).
Маша: Это не очень приятно.
Терапевт: Это не очень приятно? (усиление эмоционального от-
клика).
Маша: Это ужасно. Это ужасное ощущение одиночества в своем доме.
Ты просто не можешь понять этого. А потом мы ссорились, и мне
становилось еще более одиноко, и я думала, что лучше уйти и быть
одной, самой по себе (последующие интервенции терапевта помогают
жене полнее выразить свои переживания одиночества из-за недо-
ступности мужа и ее способы совладания с этими переживаниями) …
Терапевт: Да, вы чувствуете себя одинокой и беспомощной. Он привоз-
ит вас на новое место, у вас нет ничего, ни контроля над ситуацией,
ни друзей, ничего, а потом он покидает вас в этом пустынном месте…
Маша: Именно так. Что я в пустыне, брошена одна, и лучше мне
поехать к своей семье, где будет хоть какая-то поддержка.
Терапевт: Вы так иногда и поступали, уезжали к родным.
Маша: Да, потому что я не выдерживала. В этих отношениях все
очень быстро, мы переезжаем, у меня ничего и никого нет, и его нет.
Я никогда не чувствовала заботы, что я что-то значу для него, ни-
когда.
Терапевт: Вы говорите, что вы никогда не чувствовали заботы. Я вас
правильно поняла?
Маша: Да. Никогда не чувствовала заботы.
Терапевт: Да, да.
Терапевт: Каково вам, Марк, слышать это? (теперь терапевт будет
поддерживать мужа, помогать ему с выражением его переживаний).
Марк: Это совсем непросто. Я старался делать все, что от меня
зависит. Я чувствую, что я как ее муж, в роли мужа, не справился.
Терапевт: В роли мужа? Я правильно слышу, что быть мужем – это ра-
бота для вас, с которой вы не справились? (эмпатическое прояснение).
Марк: Да, и я слышу от Маши, что я не справился. Есть роль жены,
роль мужа. У каждого есть обязанности. Но когда я думаю о Маше,
о самой Маше, ее слова очень меня смущают.
Терапевт: Вам проще думать и говорить о роли мужа и роли жены,
но когда вы слышите, что Маша, именно Маша, а не «жена», гово-
рит, что ей одиноко, то все становится сложнее? (нормализация
защитного поведения и переход к выражению первичных эмоций).
Марк: Да.

145
 Терапевт: И как вам…
Марк: Это дискомфортно. Я чувствую себя неудачником.
Терапевт: Вы не оправдали ожиданий, не сделали того, что должны
были сделать…
Марк: Да.
Терапевт: И это очень трудно, дискомфортно. Марк, помогите
мне понять, возможно, я ошибаюсь, но смотрю на вас сейчас и ви-
жу, что вам грустно, грустно оттого, что вы разочаровали Машу?
Что вы не смогли быть тем, кем должны были быть для нее, и разо-
чаровали ее, и вам грустно, это так? (расширение эмоционального
опыта, обращение к первичным эмоциям).
Марк: Да, мне очень грустно.
Терапевт: Да. Что вы обычно делаете, когда вам так грустно, в по-
вседневной жизни, что вы делаете, когда чувствуете эту грусть?
(выявление способов совладания с болезненными переживаниями).
Марк: Я не говорю ей об этом. Мы начинаем ссориться.
Терапевт: Вы не говорите Маше, что вы чувствуете, и вы ссоритесь.
Марк: Я не показываю ей свою слабость, отстаиваю себя в ссоре.
Терапевт: То есть вы защищаете себя. Вы говорите себе: «Боже мой,
я не покажу ей мои слезы, иначе я не вынесу следующей ссоры, я буду
уничтожен»? (переформулирование ссоры как способа защитить
себя).
Марк: Да.
Терапевт: И у меня такое чувство, что для обоих из вас показывать
свои слабые уязвимые стороны небезопасно. Нужно защищаться (нор-
мализация и переформулирование).
Марк: Да…
Терапевт: Другой превращается во врага, от которого нужно за-
щищаться.
Марк: Да, а по-другому небезопасно.
Терапевт: То есть речь идет о выигрыше или поражении. То есть вы
живете с ощущением своей неуспешности в отношениях, с ощущением,
что разочаровали ее, и от этого вам грустно, но вы никогда не дели-
тесь этим с Машей (суммирование чувств – действий – восприятия
себя в отношениях).
Марк: Да.
Терапевт: Да? Потому что это слишком рискованно, поделиться с ней
этими переживаниями (терапевт вносит в обсуждение картину на-
дежной привязанности, предполагающую возможность поделиться
своими переживаниями с партнером).
Марк: Да, это небезопасно, показать ей это.

146
 Терапевт: Да.
Марк: И от этого я еще больше расстраиваюсь.
Терапевт: Как вам, Маша, то, что он сейчас говорит?
Маша: Я не верю в это.
Терапевт: Вы не верите (эмпатическое отражение).
Маша: Нет, не верю.
Терапевт: Это не тот Марк, которого вы привыкли видеть (норма-
лизация).
Маша: Нет!
Терапевт: Да. Вы смотрите сейчас, кто это перед вами.
Маша: Ну да, я никогда ничего такого от него не слышала.
Терапевт: Что вы делаете, чтобы скрыть, что вы огорчены?
Марк: Ну, когда я расстроен, я пытаюсь понять, в чем проблема, и ре-
шить ее. И часто я не справляюсь, чувствую себя плохо и тогда пы-
таюсь хотя бы сохранить мир в семье. Я стараюсь сгладить острые
углы, чтобы все было тихо, но и это у меня не всегда получается,
и тогда случается ссора.
Терапевт: Помогите мне понять: вот, вы получаете сигнал от Ма-
ши, что она чувствует себя несчастной. И на каком-то уровне вы
чувствуете печаль, и что вы не справились, а на другом уровне вы
пытаетесь решить проблему, и вы становитесь таким рассудочным
и рациональным, а вы, Маша, от этого злитесь еще больше (отраже-
ние цикла: суммирование восприятий–чувств–действий)…
Маша: Ну да, потому что он-то в своей комнате что-то делает или еще
где-то, но не со мной.
Терапевт: То есть вы воспринимаете его сосредоточенность на ре-
шении проблемы как отстранение? (продолжает описывать цикл).
Маша: Я просто не понимаю, что происходит.
Терапевт: И вы злитесь все больше…
Маша: Да, я злюсь все больше и больше…
Терапевт: И тут вы или взрываетесь, или отдаляетесь еще сильнее…
Марк: В такие моменты она начинает говорить о том, что собира-
ется уйти от меня. Кроме того, мы в последнее время спим в разных
комнатах1.
Терапевт: То есть дома у вас происходит примерно следующее. Вы,
Маша, чувствуете, что вам одиноко, а вы, Марк, видите, что она не-
1 Сексуальные затруднения в этой паре разрешились по мере достижения
большей эмоциональной безопасности во взаимодействии партнеров,
без специальной фокусировки терапии на этой проблеме. О том, как
ЭФТ работает непосредственно с сексуальными проблемами можно
прочитать в: Johnson, Zuccarini, 2010.

147
 счастна, и одна ваша часть грустит и переживает неудачу, а другая
часть становится рассудочной и рациональной. Вы, Марк, пытаетесь
решить проблему, а для вас, Маша, это выглядит как отстранение,
и вы злитесь, а вы, Марк, пытаетесь контролировать ваше общение
и сохранить мир в семье во что бы то ни стало, становитесь еще бо-
лее сдержанным, или вы взрываетесь и происходит ссора. И тогда
кто-то говорит, что не может так больше и что уйдет, и обычно
так говорите вы, Маша (описание проблемного цикла)…
В описанном фрагменте начального этапа ЭФТ проблема перефор-
мулируется как цикл преследование – уход в себя, жалобы – отстра-
нение; подобное взаимодействие вызывает чувства гнева и беспо-
мощности у обоих супругов, что препятствует близости между ними.
Как можно заметить, в этом эпизоде психолог занят выполне-
нием трех задач ЭФТ: созданием и поддержанием терапевтичес-
кого альянса, помощью каждому супругу в проживании эмоций,
пробуждаемых небезопасностью привязанности, и управлением
взаимодействием в паре. Психолог попеременно присоединяется
к каждому супругу, подготавливая почву для более безопасного
эмоционального соединения партнеров, а потом как будто делает
шаг в сторону и дает возможность супругам получить новый эмо-
циональный опыт в контакте друг с другом. На начальном этапе те-
рапии новое заключается в постепенной де-эскалации напряжения
в паре. В отношениях наступает перемирие, являющееся необходи-
мым условием для следующего этапа терапии – изменения позиций,
занимаемых партнерами в отношениях. Изменения выражаются
в том, что отстраненный партнер вовлекается в отношения, а пре-
следующий партнер смягчается.

Середина терапии – изменение позиций в отношениях

Чем занят психолог на данном этапе терапии?
1. Психолог помогает каждому супругу получить доступ к отри-
цаемым эмоциям, потребностям привязанности, аспектам «я»
и идентифицироваться с ними. Например, жена критикует мужа
за «трудоголизм» и требует, чтобы он уделял больше внимания
заботе о детях. Жена не чувствует, в какой степени она сама
нуждается в подтверждении со стороны мужа и в эмоциональ-
ном контакте с ним. Ее рабочая модель1 включает образ себя
1 Рабочая модель, или внутренняя репрезентация привязанности, по-
нятие, введенное Джоном Боулби и исследованное М. Мэйн (Main et al.,
1985).

148
 как бесполезной и недостойной любви и сопровождается ощуще-
ниями стыда. Терапевт способствует безопасному проживанию
и выражению страхов и потребностей привязанности сначала
в контакте с терапевтом, а потом в контакте с супругом.
2. Психолог обеспечивает принятие нового эмоционального опыта
не только самим человеком, но и его партнером. Как сказала
одна клиентка: «Я считала, что я замужем за бесчувственным
монстром, но теперь ты совсем другой, я не знаю тебя такого
и совсем не знаю, как мне с этим быть».
3. Психолог облегчает выражение потребностей привязанности,
с тем чтобы изменить взаимодействие в паре. Цель в том, чтобы
ранее отстраненный партнер вовлекся в отношения, открыто
выражал свои желания в близости и заинтересованность в своем
супруге. Цель также в том, чтобы ранее критикующий партнер
смягчился и мог заявлять о своих потребностях не с позиции си-
лы. Такое смягчение делает возможным эмоциональный отклик
другого партнера. Эмоциональное вовлечение одного супруга
и эмоциональное смягчение другого соответствует изменению
занимаемых ими позиций в отношениях и является необходи-
мым условием для надежной привязанности в паре. Надежная
привязанность выражается в том, что оба супруга способны
искать поддержки друг у друга и давать эту поддержку. Эмо-
циональная связь становится безопасной, т. е. эмоциональное
соединение происходит без жертв, унижений и боли.
Недостаток открытой коммуникации в вопросах привязанности
ограничивает не только взаимодействие в паре, но и проживание
и выражение чувств каждым партнером. При супружеском дистрессе
люди прячут свои уязвимые места не только от другого, но и от себя.
Поэтому данный этап терапии воспринимается людьми как риско-
ванный и обычно вызывает повышение тревоги.
• Монстр самокритики говорит: «Я ненавижу эту часть себя,
она жалкая».
• Страх самораскрытия говорит: «Я никогда не чувствовал
этого раньше, может, я схожу с ума».
• Страх отвержения говорит: «Она посмеется надо мной, бу-
дет презирать меня. Она не захочет, чтобы я к ней прика-
сался».
• Страх непредсказуемых изменений говорит: «Я растерян.
Я тебя не узнаю. С кем я был все эти годы, что я сейчас де-
лаю?». Или: «Спасибо вам большое, мы только и хотели, что-
149
 бы меньше ругаться. Сейчас мы почти не ссоримся, а это
ваше сближение не для меня».
Психолог понимает, что людям страшно и учитывает это. Тут требу-
ется работа на близкой дистанции, «глаза в глаза». Чтобы обеспечить
безопасность, психолог эмпатически присоединяется к клиенту,
говорит медленно, простыми фразами, с повторами, чутким голо-
сом, использует слова и образы клиента. Помощь в проживании
эмоций, особенно, когда это первичные эмоции, происходит через
эмпатическое вчувствование во внутренний мир клиента. Береж-
но обращаясь с переживаниями клиента, мы показываем другому
партнеру пример, как можно заботиться о близком человеке.
На данном этапе терапии типичны ситуации, когда один супруг
начинает понимать и выражать себя по-иному, а другой реагирует
по-старому (в рамках проблемного цикла взаимодействия). Задача
терапевта – сфокусировать сессию и помочь первому партнеру про-
должить самовыражение. Терапевт может сказать: «Я понимаю, вам
непривычно слышать, что говорит сейчас ваш муж, вы таким его
не знаете. Но давайте я еще некоторое время побеседую с ним, а по-
том мы перейдем к тому, как чувствуете себя вы». Или: «Вам труд-
но увидеть, что жена пытается приблизиться к вам сейчас, и вы
реагируете по-старому, привычным образом…».

Примеры терапевтических интервенций в середине терапии

1. Подтверждение и нормализация. Все, что происходит в супру-
жеских отношениях, может быть понято через призму потреб-
ностей и страхов привязанности. Психолог не забывает о том,
что он имеет дело с нормальными и естественными человечес-
кими реакциями в сложившихся обстоятельствах. «Эти допро-
сы с пристрастием, как их называет ваша жена, естественное
для вас поведение (муж работает в детективном агентстве,
жена пришла домой позже, чем должна была по его расчетам).
Таким способом вы пытаетесь решить проблему, которая вас
мучает: почему же вам так одиноко в браке».
2. Усиление эмоциональных откликов. Нужно для того, чтобы по-
лучить доступ к переживаниям супруга, помочь ему безопасно
прожить болезненные эмоции. Например:
«Что с вами происходит, когда жена описывает свое разочарование
в отношениях с вами?».
«Каково это, быть все время осторожным, бдительным, как будто вы
идете по тонкому льду?».

150
 «Что с вами происходит прямо сейчас, когда вы описываете „ядерную
войну“, как вы называете ссоры с женой?».
«Что с вами происходит прямо сейчас, вы всплеснули руками и ска-
зали, что не можете успокоить разъяренного быка?».
«Вы сейчас много о чем рассказали, и я обратила внимание на ваши
слова „это сжигает меня“. Это когда вы говорили о ее неодобрении.
Это сжигает меня. Это так больно, что вы не можете сделать ее
счастливой, что сжигает. Это невыносимо больно».
3. Эмпатическое присоединение. Направлено на кристаллизацию
страхов и небезопасности привязанности.
Терапевт: Когда вы говорите «я как ребенок, я ненавижу это, но я долж-
на спрашивать его разрешения», я чувствую, что вам как будто
стыдно спрашивать, или же вас это огорчает?
Жена: Да, я не хочу спрашивать, но спрашиваю.
Терапевт: Вам нужно его разрешение, иначе…
Жена: Иначе он становится таким замкнутым…
Терапевт: И вы?
Жена: Мне так страшно и одиноко. И поэтому я спрашиваю его таким
тоном, который он называет невыносимым.
Терапевт: С некоторым протестом, да?
Она: Да.
Терапевт: И так вы можете почувствовать себя не такой маленькой,
протест делает вас больше?
4. Отслеживание, отражение и переформулирование проблемных
паттернов во взаимодействии. На этом этапе терапии это вы-
глядит следующим образом.
Терапевт: Когда он замыкается, как только что произошло (муж
замолчал и отвернулся), это, по вашему выражению, выводит вас
из себя. Вы не можете достучаться до него. Что вы сейчас собирае-
тесь делать?
Жена: Я скажу колкость, меня нельзя игнорировать.
Муж: А я замкнусь еще больше. Это все те же схемы, которые мы
с вами обсуждали. От них трудно отойти.
Другой пример.
Терапевт: «Да, „качели“ в отношениях появились и сейчас, но я ви-
жу, что сейчас вы замечаете, что происходит, и качаетесь на них
с меньшим энтузиазмом».
Или, терапевт говорит: «Да, этот замкнутый круг занял большую
часть ваших отношений. Он мешает вам быть близкими и откры-

151
 тыми, как это у вас получилось в выходные, этот круг держит вас
в изоляции, и вам обоим так одиноко».
5. Инсценировки. Благодаря активному использованию этой тех-
ники, выстраиваются новые способы взаимодействия между
супругами. Примеры:
Терапевт: «Вы можете посмотреть на нее? Вы можете сказать ей:
мне страшно приблизиться к тебе, потому что я уверен, что ты
отвернешься?».
Терапевт: «Кажется, это вот та самая тоска по близости с ним. Она
ни разу не была проговорена явно. Можете дать ему понять, как вам
важно быть рядом с ним?».
Терапевт: «Даже в гневе вы продолжаете говорить: я хочу любить
тебя. Я защищаю себя напускной холодностью. Я хочу быть близко
и в безопасности, но не по твоим правилам. Вы можете сказать ему
это?».

Для самостоятельного размышления

Как психолог мог бы откликнуться в следующих ситуациях?

В середине терапии отстраненный супруг Как можно нормализовать

в ответ на замечание жены, что, хотя у них переживания мужа и по-
дела сейчас лучше, она пока не решила окон- мочь ему соприкоснуться
чательно, оставаться ли ей или уходить, гово- с первичными эмоциями,
рит: «Я ничего больше не могу поделать». усилить их?
Супруга говорит: «Я не знаю, как я себя
чувствую, как-то неуютно». Закрывает лицо Как психолог мог бы помочь
руками и обращается к мужу: «Ну что ты так ей в проживании и выраже-
на меня смотришь, наверное, нам пора идти нии болезненных эмоций?
уже».
Супруга говорит: «Ты смеешься? Ты что,
ждешь, что я прямо сейчас откроюсь? Я так
Как помочь ей выразить
не считаю. Даже если бы я могла, это нас ни-
эмоции и «принести»
куда не приведет. Ты снова начнешь мямлить,
их на сессию?
и я почувствую себя полной дурой, (тихим го-
лосом) я не могу, не могу».

Особенностью данного этапа терапии являются поворотные собы-

тия. Поворотным событием называется эмоциональное вовлече-
ние отстраненного партнера и смягчение критикующего партнера,
что соответствует изменению позиций, занимаемых супругами в от-
ношениях. Изменения назревали с самого начала терапии, но сейчас
терапевт напрямую обращается к решению этой задачи.

152
Поворотное событие: эмоциональное вовлечение
отстраненного партнера
1. Страх сближения переживается отстраненным супругом в виде
катастрофических ожиданий: «Она увидит, какой я жалкий
и неадекватный». Сначала страх выражается и переживает-
ся в контакте с терапевтом. Терапевт отражает переживания
супруга: «Я не могу позволить тебе увидеть меня. Иногда мне
кажется, что ты будешь презирать меня». Терапевт помогает
супругу выразить этот страх партнеру: «Я не могу всегда быть
скалой. Я – это я, и сейчас внутри меня пустота или смятение,
и я не в силах предстать перед тобой в таком виде».
2. Сначала второй супруг отвечает холодно и с недоверием. Тера-
певт поддерживает этого супруга, и тот начинает перерабаты-
вать сообщение: «Ты ждешь, что я тебе поверю…, ты никогда
мне такого не говорил…, таким я никогда тебя не видела…, это
так грустно, я и не подозревала, что делала тебе больно».
3. При поддержке терапевта ранее отстраненный супруг остает-
ся вовлеченным в собственный эмоциональный процесс и фо-
кусируется на своих чувствах во время диалога с партнером:
«Я не могу больше доказывать тебе, что заслуживаю твоего
внимания. Я не могу каждый день покорять Эверест, выносить
твою критику и бояться приблизиться к тебе. Лучше уж быть
одному и спать одному».
4. Терапевт поддерживает второго супруга и помогает ему спра-
виться с его закономерной тревожной реакцией: «Вам непри-
вычно видеть его таким, как будто вы его совсем не знаете…».
5. Терапевт поддерживает и помогает ранее отстраненному парт-
неру сказать открыто о своих желаниях и потребностях. Это
включает в себя открытое выражение того, что он может, а чего
не может делать в этих отношениях. Теперь супруг активно
определяет свою роль в отношениях, свои желания, адресован-
ные партнеру: «Я больше не хочу прятаться. Я хочу быть ближе
к тебе, но не знаю, как этого достичь. Я хочу, чтобы ты научила
меня, как быть с тобой близким».

Продолжение терапии Марка и Маши

К 12-й сессии в отношениях супругов произошли следующие из-
менения. Раньше Марк дистанцировался, а внутри себя переживал
страх и отчаяние. Теперь он в большем контакте со своими потреб-
ностями в близости и признании. Он занимает активную позицию
и способен заявлять о своих потребностях.

153
 Терапевт: Марк, мы говорим о том, что вы стали делиться чем-то
очень важным для вас с Машей, чем раньше не делились, но и о том,
что вы продолжаете отстраняться.
Марк: Да.
Терапевт: Мы говорили на прошлых сессиях о том, что вы не чувст-
вуете себя в безопасности, что для вас рискованно открываться,
и что вы избегаете ситуаций, когда Маша может разозлиться на вас
или разочароваться в вас. И вы часто избегаете ее критики, ко-
торая создает у вас ощущение, что вы маленький и не справились,
правильно? И я бы хотела сейчас остановиться на этом избегании
и отстранении. Можете сказать об этом подробнее, может быть,
сказать Маше о том, каково это, все время отстраняться, делать
шаг из отношений? (терапевт инициирует инсценировку).
Марк: Ну да, я отстраняюсь. Иногда я при этом злюсь. Маша, ты
агрессивная. Она очень требовательная, она хочет, чтобы все и всегда
было по ее правилам, а если я не согласен, она не оставляет места
для компромиссов. Я всегда пытаюсь проанализировать ситуацию,
найти устраивающее нас обоих решение, но это не принимается ею,
она становится агрессивной.
Маша (пытается возразить): Я не прошу тебя анализировать…
Марк: Ну кто-то должен это делать. Я много чем пожертвовал ради
семьи, например, перестал встречаться с друзьями, потому что Ма-
ше не нравятся мои друзья.
Терапевт: Похоже, вам приходится приспосабливаться к требовани-
ям Маши, потому что вы боитесь ее разозлить…
Марк: Да, я много чем пожертвовал.
Терапевт: Как вам слышать, Маша, что он много чем жертвует?
Маша: Я не знала, что он чем-то жертвует.
Марк: Для меня это важные вещи.
Маша: А я, это я много чем пожертвовала. Я отказалась от карьеры,
мне приходится самой о себе заботиться (жена реагирует защитным
образом на новое поведение мужа).
Марк: На самом деле, Маше так и не удалось реализоваться в про-
фессии. Ну а научиться независимости – вещь хорошая.
Маша: Трудно развиваться в профессии, когда для этого нет воз-
можности.
Терапевт: Что вы сейчас чувствуете, Маша?
Маша: Я никогда не слышала от тебя таких слов. Я вижу другое: та-
кого логичного человека, который заставляет меня чувствовать себя
сумасшедшей или неправильно все понимающей. Я думаю, он не видит,
ты не понимаешь, что на самом деле происходит.

154
Терапевт: Как вы себя чувствуете прямо сейчас, когда говорите это
Марку? (выявление эмоций).
Маша: Не очень хорошо. Я не понимаю, почему ты все это мне гово-
ришь.
Терапевт: Это расстраивает вас, и вы злитесь. Как будто вы его
спрашиваете: «Почему ты прячешь все это от меня?» (обратите вни-
мание, как терапевт переформулирует гнев жены в протест против
отстраненности мужа).
Маша: Да, он очень хорошо все это скрывал. Потому что в первый раз
за шесть лет я слышу от него такое.
Марк: Да. Потому что если я дома заговорю об этом, в ответ я получу
критику, что я все не так делаю, что это глупо.
Терапевт: То есть так вы чувствуете себя дома. Если дома вы начнете
показывать свои переживания, вас атакуют (эмпатическое присо-
единение, нормализация).
Марк: Да, так и происходит дома.
Терапевт: Можете сказать Маше, каково это, вдруг попасть под огонь
ее критики? Можете сказать ей, что вы видите на ее лице, как вос-
принимаете ситуацию? (усиление эмоциональных откликов, ин-
сценировка).
Марк: Посмотрите, это вот такое выражение на ее лице, как сейчас.
Глаза вверх, и для меня это означает, что ей неинтересно. И я начи-
наю чувствовать себя тупым, маленьким ребенком, а если я продолжу
разговор, она посмотрит на меня вот так, как сейчас. И в прошлый
раз, когда это произошло, у меня внутри все затряслось от страха
(муж выражает первичные эмоции).
Терапевт: То есть это ужас, ощущение ужаса в теле, и что вы не спра-
вились, вы чувствуете себя отвергнутым и еще вы чувствуете стыд
за свои чувства (эмпатическое присоединение и усиление эмоций)…
Марк: Да, и еще я чувствую, что она меня вот-вот убьет.
Терапевт: Вы понимаете, о чем он говорит? Как вы относитесь к его
словам?
Маша: Нет. Мне даже трудно сидеть здесь и поверить в то, что он
сейчас говорит. Это очень грустно. Получается, я сама закрыла две-
ри, но я не понимаю, как я это сделала. Я не понимаю, что я такого
сделала.
Терапевт: Думаю, у вас обоих есть ощущение грусти. Вероятно,
ваши отношения развивались в таком направлении, что вы оба
каким-то образом закрыли двери. Думаю, вам обоим было очень не-
безопасно в отношениях друг с другом. И вы оба вынуждены были за-
щищаться и делали это разными способами. Вы, Маша, защищались,

155
 когда злились и расстраивались, а иногда и уходили, когда ничего
другого не оставалось. А вы, Марк, защищали себя, пряча свои чувст-
ва, становясь логичным и рациональным, дистанцируясь и пытаясь
угодить ей (отражение цикла и переформулирование).
Маша: Но он на самом деле очень хорошо скрывал свои переживания,
потому что сейчас я в первый раз слышу об этом. Где эти пережива-
ния были все это время?
Терапевт: Вы сейчас говорите ему: «Как тебе удалось не дать мне
ни единого шанса увидеть их раньше и откликнуться на них?»
(присоединение к жене, высвечивание ее потребностей привязан-
ности).
Маша: У меня не было такого шанса, вы правы.
Терапевт: Можете сказать ему? (инсценировка).
Маша: Ты никогда не давал мне такой возможности, увидеть эти
чувства!
Марк: Опять этот взгляд, такой злой, как будто я снова сделал
что-то не так.
Маша: Я не понимаю. Я говорю тебе, как я себя чувствую.
Терапевт: Сейчас происходит то, что для вас так сложно, Марк.
Страшно, что она может разозлиться и говорить с вами вот так,
правильно? (эмпатическое отражение первичных эмоций).
Марк: Да.
Терапевт: И вы прячетесь.
Марк: Да.
Терапевт: Как Маша может помочь вам почувствовать сейчас себя
в безопасности? Что-то она может сделать? (терапевт побуждает
мужа открыто выразить свои потребности в безопасном соединении
с женой).
Марк: Если я буду уверен, что она не собирается от меня уходить…
Терапевт: Можете сказать ей это? (инсценировка).
Марк: Всякий раз, когда мы ссоримся, ты говоришь, что уйдешь,
и чуть было не уходишь…
Маша: Я никогда не уходила.
Марк: В некотором смысле, мы ведь поженились под давлением обсто-
ятельств. Мне нужно было переезжать в другой город. Думаю, она
не вышла бы за меня замуж, если бы не это обстоятельство. И вот
начинается медовый месяц. И он начинается с того, что я слышу,
что ей ничего этого не нужно. Мы поссорились прямо в день свадьбы,
она встала из-за стола и ушла.
Терапевт: То есть вы никогда не были уверены в том, что она вы-
брала вас.

156
Марк: Если бы она на самом деле выбрала это, выйти за меня замуж,
я, я…
Терапевт: Можете спросить ее, выбрала ли она выйти за вас замуж?
(инсценировка).
Марк: Боюсь, я знаю, какой будет ответ.
Терапевт: Можете спросить ее, выбрала ли она выйти замуж за вас?
Марк: (молчит).
Терапевт: Спросите ее, сожалеет ли она, что вышла за вас замуж?
Марк (собирается с духом): Жалеешь?
Маша: Нет, я не жалею, иногда я жалуюсь, что чувствую себя одино-
ко, но нет, я не жалею, и я на самом деле ни разу от тебя не уходила.
Я навещала свою семью, так все делают. И я не понимала, что ты
это так воспринимаешь.
Марк: Гм.
Терапевт: Похоже, вы обычно ничего ей не говорите, потому что бо-
итесь, что она уйдет, а вы злитесь, что его нет с вами, как буд-
то это он ушел от вас, и чувствуете себя одиноко (отражение
цикла).
Терапевт: Что вам сейчас от нее нужно, Марк? Чтобы чувствовать
себя в безопасности в отношениях, чтобы вам не приходилось пря-
таться? Чтобы, как вы говорили, быть самим собой в отношениях?
Может начать говорить Маше, даже если это страшно, что вам
нужно? (инсценировка).
Марк: Мне нужно, чтобы на меня не набрасывались, не обвиняли,
не осуждали, потому что я не стараюсь быть плохим мужем, я ста-
раюсь быть хорошим мужем, насколько я могу. А если на меня набра-
сываются, мне трудно просто находиться рядом с тобой, говорить
о своих чувствах.
Терапевт: То есть вы практически говорите ей: «Доверяй мне чуть
больше, не обвиняй и не осуждай меня» (переформулирование).
Марк: Да, тогда мне будет проще. И еще я хочу быть уверенным в том,
что ты не уйдешь. Ты говоришь, что ты никогда не уходила, но ко-
гда злишься и говоришь, что уйдешь, я чувствую, что ты уходишь,
что ты уже ушла.
Маша: Да, я понимаю, Марк. Я понимаю.
Терапевт: Как вам говорить ей это, Марк?
Марк: Ну, я думаю, ты слушаешь меня.
Маша: Я пытаюсь слушать. Я, может, и не понимаю, что происходит,
но я стараюсь тебя слушать.
Марк: Тогда хорошо.
Терапевт: То есть вам уже не так трудно это ей говорить?

157
 Марк: Прямо сейчас, да. Не уверен, что так было бы и дома, но сейчас
это нормально.
Терапевт: Пойти на риск, это сейчас нормально (переформулирова-
ние и поддержка).
Марк: Угу.
Терапевт: Вы говорите ей: «Я хочу, чтобы ты дала мне шанс выйти
навстречу тебе и быть с тобой. Я хочу, чтобы ты видела, что я боль-
ше не хочу прятаться от тебя…» (переформулирование в контексте
привязанности).
Марк: Я не хочу все время ходить на цыпочках. Если тебе что-то
не нравится, скажи мне прямо. Но я не хочу все время чувствовать
себя плохим, провинившимся только потому, что я не соответствую
твоим стандартам.
Терапевт: Вы говорите ей: «Я не хочу ходить на цыпочках, прятаться.
Я хочу быть принятым тобой», да?
Марк: Да. И я хочу нормально себя чувствовать.
Как можно заметить, муж становится все более вовлеченным в от-
ношения и присутствующим в диалоге. Он обретает собственный
голос и большее осознание себя в отношениях. Следующая зада-
ча – осуществить поворотное событие, смягчение критикующего
партнера. Для этого нужно, чтобы критикующий партнер сопри-
коснулся с уязвимыми сторонами своего «Я» и по-новому выразил
свои потребности в близости.

Поворотное событие: смягчение критикующего партнера

1. Страх критикующего партнера может быть выражен следую-
щими словами1: «Я обещала себе, что буду рассчитывать толь-
ко на себя. Мужчины ненадежны, с ними нельзя быть слабой.
Я всегда в броне и готова нанести удар первая». Страх сначала
выражается и переживается в контакте с терапевтом.
2. Терапевт помогает супруге выразить страхи привязанности
в контакте с партнером. «Я чувствую панику, когда ты меня об-
рываешь. Это как рука вокруг горла, которая душит. Я чувствую
себя голой, беспомощной, я готова на все, только бы не чувство-
вать этого больше». «Я не могу подпустить тебя к себе». На пер-
вый план выходят потребности и желания супруга. «Я хочу,

1 В примерах, иллюстрирующих различные аспекты обсуждаемого под-

хода, отстраненную позицию в отношениях чаще занимают мужья,
а преследующую – жены. Следует иметь в виду, что на практике бывает
и обратная ситуация.

158
 чтобы ты взял меня за руку. Мне нужно, чтобы ты помог мне
почувствовать себя в безопасности».
3. Когда бывший ранее преследующим партнер выражает свои
потребности привязанности мягче, а не с позиции силы и при-
нуждения, второму супругу проще откликнуться с сочувствием.
Эмоциональный контакт в паре становится более безопасным.
Так, через взаимную доступность и отзывчивость супругов, про-
является надежная привязанность в паре.

Продолжение супружеской терапии Марка и Маши

Поворотное событие – смягчение критикующего партнера. Фраг-
мент 14-й сессии.
Терапевт: Что между вами произошло, вы поссорились, что было?
Марк: Я всего лишь пошел на вечеринку с коллегами. Мы отмечали
мое повышение на работе. Это преступление, я совершил ужасное
преступление, можно подумать! Я не напился, я пришел ночевать
домой. И вот я возвращаюсь и слышу обвинения, что мне надо по-
думать над моим поведением. Может, это тебе стоит подумать
над твоим поведением?
Маша: Знаешь, Марк, всегда происходит одно и то же. Ты приходишь
домой поздно, ты идешь в свою комнату, я не вижу тебя, я опять одна,
так всегда происходит. Так что твоя новая работа тут не при чем.
Терапевт: Как вы себя чувствуете прямо сейчас, когда говорите ему
это? (высвечивание вторичных эмоций).
Маша: Мне грустно, да нет, я злюсь!
Терапевт: Вы злитесь прямо сейчас, когда говорите ему, что знаете,
к чему приведет его новая работа, что его опять не будет дома до-
поздна, а дома он будет не с вами.
Маша: Да. Мне будет одиноко.
Терапевт: Когда я слушаю вас сейчас, я чувствую – и помогите мне,
пожалуйста, не ошибиться – что тут не только и не столько злость
или даже печаль, тут еще и страх (эмпатическое предположение,
переход к первичным эмоциям).
Терапевт: И еще я слышу, что когда он пришел домой и сказал, что у не-
го новая работа, для вас прозвенел тревожный звонок. Вы постоянно
слышите этот сигнал тревоги. Это о том, что его не будет с вами,
вы будете одна, и что вы не можете довериться ему. Его никогда
нет рядом.
Маша: Он не может быть рядом, он занят, он работает.
Терапевт: Я знаю, что он не может. Он слишком занят. Он не мо-
жет быть с вами. Как он может быть с вами, если он занят новой

159
 работой? Я понимаю, он не может быть с вами, он никогда не был
с вами, никто никогда не был с вами. Я не могу доверять ему, я не могу
доверять ему… (терапевт говорит медленно и мягко, наклонившись
к жене, усиливает первичные эмоции).
Маша: Я не могу…
Терапевт: Это опасно, я не могу доверять ему, это опасно, я не могу
доверять ему. И как будто некий голос внутри вас говорит: «Я ниче-
го не значу для него. Мои желания не в счет, этого никогда не было
и не будет». И голос говорит: «Ты не можешь доверять ему, ты должна
сражаться, чтобы защитить себя».
Маша: Только это и работает.
Терапевт: То есть это так. И когда Марк вернулся домой, вы почувст-
вовали себя одиноко и испугались.
Маша: Я никогда не считала, что боюсь. Я не знаю.
Терапевт: Вот у него новая работа и нужно снова переезжать, но вы
не можете порадоваться вместе с ним, потому что для вас это озна-
чает, что вы будете одна, что вы не в счет, что вы должны одна
заботиться о ребенке, а о вас никто не позаботится… (усиление
первичных эмоций).
Маша: (плачет).
Терапевт: Да. И когда он приходит и говорит о новой работе, вы снова
слышите голос одиночества, и вам становится страшно.
Маша (плачет): Ты не знаешь, каково это, Марк.
Марк: Но я не это имел в виду.
Терапевт: Для вас новая работа – это нечто совсем другое (нормали-
зация и подтверждение).
Марк: Да. Да.
Маша: Потом ты уходишь…
Терапевт: Он уходит, он занят своими делами, а вы чувствуете,
что вы не в счет.
Маша: Я не в счет (плачет).
Терапевт: Каково это, чувствовать, что вы не в счет? (усиление
эмоций).
Маша: Я не чувствую себя вправе так говорить.
Терапевт: Вы не имеете права на эти чувства? Помогите мне лучше
понять вас (эмпатическое прояснение).
Маша: Ну, я понимаю, что Марку нужно работать, что от меня
мало пользы.
Терапевт: То есть вы говорите о том, что вы не работаете, а Марк
работает, поэтому вы не имеете права сказать ему, побудь со мной,
мне не хватает тебя?

160
Маша: Я так чувствую, что работа – это очень важно, это должно
быть на первом месте. Поэтому я должна молчать, вести себя тихо,
а что еще остается?
Терапевт: То есть вы никогда не могли сказать ему: «Приди и побудь
со мной, потому что ты мне нужен, приди и побудь со мной…».
Маша: Нет.
Терапевт: Поэтому, думаю, когда вы чувствуете себя покинутой,
чувствуете одиночество, вам ничего не остается, как выходить
из себя (нормализация защитного поведения).
Маша: Да, когда выходишь из себя, безопасней. Так я себя лучше чувст-
вую. Я никогда не могла сказать Марку, что мне нужно. Да я никому
никогда не могла сказать о том, что мне нужно.
Терапевт: У вас никогда не было отношений, в которых вы чувство-
вали, что о вас заботятся…
Маша: Я должна сама о себе заботиться.
Терапевт: Всегда заботились вы, а не о вас.
Маша: Конечно, кто будет со мной носиться, я сама за себя отвечаю.
Терапевт: Вы можете повернуться к нему и сказать: «Мне слишком
страшно показать тебе, как я нуждаюсь в тебе». Можете сделать
это? (инсценировка).
Маша: …Это трудно. Марк, я не могу показать тебе, как я в тебе
нуждаюсь.
Терапевт: Что случится, если он узнает? Что тогда случится?
Маша: Я не знаю.
Терапевт: Если вы приблизитесь к нему и покажете, как нуждаетесь
в нем, что случится? Вы повернетесь к нему и…
Маша: А там его не окажется.
Терапевт: Его там не окажется. Да.
Терапевт: Если вы решитесь приблизиться и покажете, как он
вам нужен, его все равно не окажется там, куда вы повернетесь.
И вы выходите из себя и бежите. Что еще остается? (Обратите
внимание, терапевт работает «эхом», иногда дословно повторяя
высказывания клиента. Казалось бы, терапевт не привносит ни-
чего нового на сессию. Однако это не так. Эмпатическое присо-
единение к переживаниям клиента, работа на близкой дистан-
ции, «глаза в глаза», сочувственный тон голоса – все это создает
ощущение безопасности «здесь и сейчас» и способствует прожи-
ванию боли. И, вследствие этого, станут возможными новые со-
бытия).
Маша: Если я ему все это покажу, он подумает, что я веду себя как ре-
бенок, как маленькая… Не знаю. Мы должны быть независимыми.

161
 Его не окажется рядом. То есть, конечно, он будет там. Я знаю, ты
будешь там. Я понимаю, что ты будешь.
Терапевт: То есть на сознательном уровне вы понимаете, что он
там будет, так?
Маша: Да. Конечно.
Терапевт: Но каким-то образом этого недостаточно. Потому что
на каком-то другом уровне, и мы как раз об этом говорим, на каком-то
другом уровне, это не взрослые рациональные понимания, и иногда
чувствуешь себя ребенком. И эта маленькая Маша говорит: «Я не могу,
это слишком опасно. Я никогда не сделаю этого. Я повернусь к нему, а его
не окажется рядом. И это так ужасно, я не переживу этого». И это
несколько другое, чем рациональное осознание. Вы понимаете, о чем я?
Маша: Да. Но это безумно трудно, быть на этом уровне.
Терапевт: Да.
Терапевт: Как вы себя чувствуете, Марк, во время этого разговора?
Марк: Печально для нас обоих. Мы о таких вещах не общаемся друг
с другом, о том, что нам нужно.
Терапевт: Можете сказать ей о том, что вы чувствуете?
Марк (обращается к Маше): Думаю, это грустно для нас двоих, что мы
не говорим об этом.
Маша: Но я не могу об этом говорить! Просто не могу.
Терапевт: Вы хотели бы, чтобы Маша могла говорить о таких вещах?
Марк: О, да. И я буду с тобой.
Терапевт: Я вижу, вы просите ее дать вам такую возможность, быть
с ней?
Марк: Если ты дашь мне такую возможность, я буду с тобой. Уверен,
что буду.
Маша: Я не уверена. Не знаю.
Терапевт: Вы слышите его, Маша? Маленькая девочка внутри вас
слышит его?
Маша: Нет, потому что я взрослая, мы взрослые.
Терапевт: Вам не нравится эта детская часть, слабая, испуганная,
нуждающаяся…
Маша: Нет, нет, это ужасно.
Терапевт: Вы не верите, что эту часть можно любить? Вы не можете
представить, что Марк хочет позаботиться о ней и утешить ее?
Эту маленькую девочку?
Марк: Я так давно хочу встретиться с тобой, почувствовать, что ну-
жен тебе, я так давно скучаю по тебе. Эта та часть, в которую
я влюбился, именно в нее. Раньше ты могла быть со мной такой.
Я очень-очень хочу увидеть ее, и я буду с тобой.

162
 Терапевт: Именно с этой ее частью вы хотите соединиться.
Марк: Да, именно ее мне и не хватает, так давно не хватает.
Терапевт: Да, да, так. Что происходит, Маша?
Маша: Мне так страшно.
Терапевт: Да. Что вы хотите от него, прямо сейчас?
Маша: Чтобы он меня обнял, и это все.
Терапевт: Можете попросить его? (инсценировка).
Маша: Нет.
Терапевт: Попробуйте.
Маша: Ты можешь?
Марк: Да, конечно (супруги обнимаются).

Желательный результат к окончанию второго этапа терапии

1. Осознание каждым супругом собственного эмоционального опы-
та и своего поведения. «Я должна себя защитить. Кто еще обо
мне позаботится, если не я сама? Никто никогда не делал этого,
я и надеяться перестала. Но когда мы познакомились, я мечтала,
а вдруг ты…, но…».
2. Восприятие этого опыта, как своего собственного, а не «наведен-
ного» другим партнером. Супруг может сказать: «Мне так страш-
но. Я боюсь приблизиться к тебе. Я думаю, что, если я рискну,
я сделаю это как-то неявно, и если мне покажется, что что-то
не так, я убегу. Большую часть времени я за стеной. Неудиви-
тельно, что ты не можешь меня найти». А в начале терапии
его слова могли бы быть такими: «Она все время меня крити-
кует, вот я и прихожу домой все позже». Или супруг говорит:
«Я знаю, я не мастер вести беседу о чувствах. Я говорю себе, а чего
ты ждал? Ты не годишься для всех этих эмоциональных штук.
Я чувствую себя во-от таким маленьким. Я даже не могу попро-
сить ни о чем, потому что я не знаю, как это, быть близким.
Я чувствую себя каким-то морально недоделанным. Поэтому
когда она начинает говорить о своем разочаровании, а я не по-
нимаю, что не так, это невыносимо. Я начинаю орать на нее».
3. Контакт между супругами становится более безопасным, они
способны к более открытому диалогу, могут говорить о своих
страхах и потребностях друг с другом.

Заключительный этап терапии: консолидация и интеграция

По мере того, как меняются позиции партнеров в отношениях (ра-
нее отстраненный супруг становится более вовлеченным, а ранее
критикующий супруг смягчается), им становится проще находить
163
новые решения для старых проблем и обсуждать стоящие перед
ними жизненные дилеммы. Почему так происходит?

Почему становится проще находить новые решения

для старых проблем?
1. Супруги способны открыто говорить о существующих в их жиз-
ни проблемах, когда проблемы не ассоциируются с небезопасно-
стью привязанности, и борьбы за определение себя в отношени-
ях и самих отношений не происходит. Например, обсуждается
вопрос о строительстве дачи. Раньше жена воспринимала тот
факт, что муж в выходные стремится уехать за город, как не-
внимание к ней. Теперь она видит, что стройка дает мужу воз-
можность почувствовать себя компетентным и отдохнуть
от будничных стрессов. Она с пониманием относится к хоб-
би мужа, признает, что муж старается не только для себя,
но и для нее. Супруги договариваются о распределении свободного
времени, находят устраивающий их обоих вариант – когда быть
вместе, когда по отдельности. Каждый осознает, что занятие
своими делами не является угрозой для их отношений.
2. Обстановка безопасности и доверия способствует исследованию
разнообразных возможностей, и оба партнера вовлечены в про-
цесс исследования. Теперь меньше энергии тратится на нега-
тивные эмоции и на защиту своих уязвимых мест. Способности
партнеров находить и оценивать различные варианты преодо-
ления трудностей не блокируются страхами привязанности
и проявляются полнее. Если муж задерживается на работе, это
уже не означает, что у него роман с работой, а не с женой. Это
означает, что сейчас у него такая, требующая времени рабо-
та. Кроме того, мужу может понадобиться больше поддержки
и внимания жены, о чем он в силах открыто сказать.
3. После поворотных событий пара начинает обсуждать жизненные
проблемы, которые ранее были камнем преткновения из-за не-
безопасности привязанности.
• Часто речь идет о детях. Например, жена долгое время не хо-
тела заводить детей, потому что считала, что не может
положиться на мужа. Ее сигналы о том, что она не чувст-
вует себя с ним в безопасности, воспринимались мужем
как критика и отвержение. Муж замыкался, выпивал, дис-
танцировался. Жена в очередной раз убеждалась в ненадеж-
ности мужа. Порочный круг взаимодействия поддерживал
164
 проблему. При надежной привязанности пара обсуждает
не свои отношения, и не друг друга, а ищет решение проб-
лемы. С какими трудностями каждый столкнется, как будет
с ними справляться, как они могут поддержать друг другу?
Задача терапевта – помочь супругам в открытом обсуждении
проблемы, и в исследовании себя в связи с проблемой.
• Или женщина не может иметь своих детей и хочет усыно-
вить ребенка, а мужчина отказывается, и это различие
активизирует негативный цикл взаимодействия. В резуль-
тате женщина не встречается с собственной неувереннос-
тью в связи с вопросами усыновления. Смогу ли я полюбить
приемного ребенка? Готова ли я отложить какие-то свои
личные планы и посвятить себя материнству? Если ока-
жется, что ребенок болен, справлюсь ли я?
• Или, такой пример: жена подверглась в юности сексуальному
насилию, и теперь у нее строгие ограничения, на что она го-
това в сексе, а на что не готова. В результате ее сексуальное
поведение сильно ограниченно, что не соответствует ожи-
даниям мужа от интимных отношений. Задача терапевта
не в том, чтобы найти выход и тем самым решить пробле-
му. Психолог помогает партнерам ясно увидеть тот выбор,
который делают супруги и те возможности, которые у них
есть. В результате люди могут принять решение расстаться
или остаться вместе с измененными ожиданиями от отно-
шений. Не все жизненные дилеммы могут быть разрешены,
реальность вносит ограничения в наши мечты. Но выбор
есть всегда, и психолог помогает супругам этот выбор уви-
деть, осознать и прожить.

Что делает психолог на завершающем этапе терапии?

1. Психолог поддерживает новые способы общения в паре, под-
черкивает достижения супругов, благодаря которым это новое
стало возможно.
2. Терапевт помогает паре сконструировать связную и понятную
им обоим историю, которая включает в себя опыт терапии и но-
вое понимание отношений. Способность создать связную исто-
рию о близких отношениях – признак надежной привязанности1.
Эта история содержит осмысление прошлых способов реагиро-

1 Имеется в виду интервью привязанности для взрослых (AAI), разра-

ботанное М. Мэйн и ее коллегами.

165
 вания, а также произошедший в процессе терапии сдвиг к новым
способам действовать, думать и чувствовать. Задавая супругам
вопрос «как вам удалось переключиться с негативного цикла
на позитивный?», психолог способствует осмыслению произо-
шедших изменений и появившихся возможностей. Например,
вот что рассказывает одна клиентка: «Мой муж приходит с рабо-
ты и сразу включает телевизор. Ужин стынет, я расстраиваюсь:
ему не нужен мой ужин, он не ценит мои усилия, ему плевать
на меня, мне обидно и одиноко. Я начинаю пилить его, делать за-
мечания. Он как будто не слышит. Я могу пилить дальше, но то-
гда случится ссора. Могу замолчать и остаться со своей обидой,
но тогда, когда он обнимет меня в постели, я вряд ли откликнусь.
И вот однажды, когда он так смотрел в телевизор, я сказала:
„Слушай, ну объясни мне, ну что там интересного, более инте-
ресного, чем ужин со мной?“. А он ответил: „Я не вслушиваюсь
в то, что там говорят. Просто целый день на работе я решал
проблемы, быстро реагировал, меня дергали, я дергал, а теперь
пауза. Я постою так еще минут пять, а потом сядем кушать,
ладно?“. „Конечно“, – сказала я ему, и еще подумала про себя: „Будь
у меня такая работа, я бы сдохла“».
3. Важно обсудить окончание терапии, помочь паре выразить
естественные опасения, что проблемы могут вернуться. Пси-
холог инициирует общение супругов на беспокоящую их те-
му и помогает им исследовать, как они с помощью друг дру-
га смогут предотвратить ухудшение. Пара покидает терапию
со способностью поддерживать эмоциональную вовлеченность
в отношения и со способностью «чинить» отношения в случае
поломки.

Примеры интервенций на заключительном этапе терапии:

1. Отражение и поддержка новых паттернов и откликов.
Терапевт: Я заметила, Миша, как вы только что удержались от того,
чтобы закрыться и спрятаться за общими фразами, и прямо сказали
Кате о своих опасениях. Вы понимаете, о чем я говорю?
Миша: Да, у меня это стало получаться, но не всегда. Теперь она
мне не кажется такой опасной, и я чувствую себя увереннее, может,
в этом дело?
Терапевт: Действительно, нужно много уверенности, чтобы так
вести себя, и это помогло Кате не злиться на вас, а слушать вас
с пониманием. Это так, Катя?

166
2. Эмпатическое прояснение.
Терапевт: Можно я вас остановлю, Саша? Все шло просто замеча-
тельно, но потом что-то случилось, и «танец» изменился. Вы по-
нимаете, о чем я?
Саша: Да. Она снова сказала, что я ною. Она раньше на все мои слова
так реагировала, и я снова почувствовал себя дефектным, маленьким,
слабым. Это слово заставляет меня закрыться.
Терапевт: Вы можете сказать ей об этом ощущении дефектности,
слабости и как оно влияет на вашу способность участвовать в раз-
говоре? Помогите ей понять…
3. Переформулирование. Терапевт переформулирует новое поведе-
ние как альтернативу старым циклам. Терапевт обращает внима-
ние на то, как было раньше, и как получается теперь. Психолог
подчеркивает, как один партнер помог другому почувствовать
себя в безопасности и открыто откликнуться.
Терапевт: «То есть, когда Андрей прямо говорит о своих страхах, вы
чувствуете, что вы важны ему и что вы связаны друг с другом. И де-
прессия отступает, и вы больше вовлечены в отношения?»
Другой пример. Терапевт: Меня впечатлило, как вы обсуждали то,
что вчера вечером случилось в гостях. Насколько по-другому вы оба
делали это, по сравнению с тем, что было несколько месяцев назад.
Муж: Несколько месяцев назад это было бы начало третьей мировой
войны, но и сейчас мы, случается, спорим.
Терапевт: Ага, и сейчас случаются ссоры, своего рода рецидивы.
Муж: Но сейчас мы можем обсудить, что произошло.
Терапевт: Да, но что поменялось в вас?
Муж: Ну, раньше, моей главной задачей было не подпустить ее к себе,
я замыкался, от чего она приходила в ярость.

Завершение супружеской терапии Марка и Маши

Фрагмент 17-й сессии. К этому моменту оба супруга вовлечены в от-
ношения, оба доступны и отзывчивы, их позиции выровнялись.
Марк чувствует себя более уверенным, Маша способна показать
ему свои слабые и уязвимые стороны. Другим словами, в их отно-
шениях есть надежная привязанность. Задача терапевта состоит
к ее консолидации.
Терапевт: То, что у вас произошло, это типичная ситуация, такое
сто раз до этого случалось. Но теперь это было по-другому, пра-

167
 вильно? (терапевт подчеркивает различия между старым и новым
способом поведения супругов).
Маша: Сначала я испугалась, что призраки из прошлого возвраща-
ются. Он был в своей комнате, я была на кухне. Я была расстроена
тем, что он меня не замечает. Старые мысли закрутились в голове:
«Что мне делать? Может, уйти, может, пойти ругаться?». Но я ска-
зала себе: «Нет, нет, я не хочу возвращения старого». И я подошла
к нему и сказала, что я напугана. И попросила его обнять меня. И он
обнял меня. И мне стало хорошо.
Терапевт: Это удивительно. Вместо того чтобы убежать или на-
пасть, вы рискнули приблизиться к нему. Вы почувствовали себя
ранимой и не побоялись показать ему это.
Маша: Да, я пришла к нему, и он не спрятался. Он был со мной. Мне
стало так хорошо. Я так раньше не делала.
Терапевт: А вам как было, Марк?
Марк: Очень просто. Она не злилась, а сказала, что ей страшно,
и что я нужен ей. У меня было некоторое колебание, но я легко пре-
одолел его. Это совсем по-другому (улыбается).
Терапевт: Конечно (улыбается).
Маша: У меня получилось! Это похоже на «привет, я тут!»
Терапевт: Да. Вы, Маша, рискнули приблизиться к нему, без злости
и обвинений, а вы, Марк, смогли откликнуться. Это совсем по-другому,
чем бывало раньше (высвечивание нового цикла взаимодействия).
Марк: Да, я видел, что я ей действительно нужен.
Маша: Да, а еще мы избавились от дополнительной кровати (в начале
терапии супруги спали раздельно).
Терапевт: Вот как! От кушетки, на которой вы спали в гостиной?
Маша, Марк: Да!
Терапевт: Да, ребят, круто. Избавились от кушетки. Это что-то но-
венькое. Как же вам это удалось?
Марк: Нам она больше не нужна. Мы общаемся по-другому.
Терапевт: Вы не отстраняетесь?
Марк: Я не отстраняюсь, как раньше. Сейчас нет обид, поэтому это
несложно сделать.
Терапевт: То есть вы стали более открытыми, и вам не нужна дис-
танция, которая была прежде, чтобы защищаться (показывает связь
между внутренними изменениями и изменениями в отношениях).
Марк: Близость – это прекрасно.
Маша: Так нам хорошо.
Терапевт: Ну что же, прекрасно. Вы сделали это. Думаю, я вам больше
не нужна (терапевт и супруги прощаются)…

168
К моменту окончания терапии произошли следующие изменения.
Позиции, занимаемые партнерами в отношениях, выровнялись.
Марк стал более включенным в отношения и более уверенным в вы-
ражении своих потребностей. Маша стала меньше критиковать,
злиться, и больше доверять мужу. Каждый стал способен эмоцио-
нально участвовать в отношениях и инициировать позитивные
циклы взаимодействия. Через девять месяцев их балл по шкале
удовлетворенности браком соответствовал счастливо женатым су-
пругам. Для этой пары ЭФТ оказался эффективным психотерапев-
тическим подходом. Оба супруга были готовы прилагать усилия
для улучшения отношений, могли взять на себя ответственность
за развитие отношений. Хотя изначально доверие в паре было сильно
подорвано, в отношениях не было физического или сексуального на-
силия, что обычно осложняет построение надежной привязанности.

Заключение
Эмоционально фокусированная супружеская терапия сочетает в се-
бе сильные стороны системного и гуманистического подхода, опира-
ется на хорошо разработанную теорию привязанности и подтверж-
дается эмпирическими исследованиями из различных областей
психологии. Это активно развивающееся психотерапевтическое на-
правление, в последние годы получившее распространение в разных
странах и на разных континентах1. И, пожалуй, не стоит забывать
о том, что, кроме объективных достоинств того или иного метода
психологической помощи людям, в выборе психотерапевтических
инструментов чрезвычайно важна субъективная составляющая.
В какой степени я как психолог чувствую себя комфортно, работая
с клиентами на близкой дистанции? Достаточно ли у меня гибкости
для того, чтобы верить в позитивную природу человека, несмотря
на видимое его проблемное, а иногда и разрушительное поведение?
Увлекает ли меня постоянное переключение между интрапсихи-
ческим и интерперсональным уровнем в рассмотрении проблем?
Близка ли мне идея о том, что эффективная взаимозависимость яв-
ляется целительной средой и для отношений, и для индивидуумов?

Литература
Бадхен А. А., Бадхен М. В., Зелинский С. М. Мастерство психологичес-
кого консультирования. СПб.: Речь, 2007.
Боулби Дж. Привязанность. М.: Гардарики, 2003.

1 Подробности на сайте: www.iceeft.com.

169
Изард К. Психология эмоций, СПб.: Питер, 2002.
Крейн У. Теории развития СПб.: Прайм-Еврознак, 2002.
Николс М., Шварц Р. Семейная терапия. Концепции и методы. М.:
Эксмо, 2004.
Психология привязанности и ранних отношений: Тексты / Сост.
М. С. Мельникова. Ижевск: ERGO, 2005.
Роджерс К. Консультирование и психотерапия. Новейшие подходы
в области практической работы. М.: Изд-во Ин-та Психотерапии,
2008.
Экман П. Психология эмоций. Я знаю, что ты чувствуешь. СПб.:
Питер, 2010.
Collins N. L., Read S. J. Adult attachment, working models and relation-
ship quality in dating couples // Journal of Personality and Social
Psychology. 1990. V. 58. P. 644–663.
Cozolino L. The neuroscience of psychotherapy. N. Y.: W. W Norton and
Company, 2002.
Greenberg L. S., Johnson S. M. Emotionally Focused Therapy for Couples.
N. Y.: Guilford Press, 1988.
Johnson S. The Practice of Emotionally Focused Couple Therapy: creating
connection. N. Y.–Hove: Brunner–Routledge, 2004.
Johnson S., Bradley B., Furrow J., Lee A., Palmer G., Tilley D., Wooley S.
Becoming an Emotionally Focused Couple Therapist: workbook. N. Y.–
London: Brunner–Routledge, 2005.
Johnson S., Whiffen V. Made to measure: Adapting emotionally focused
couples therapy to partners’ attachment styles // Clinical Psychology:
Science and Practice. 1999. V. 6 (4). P. 366–381.
Johnson S., Whiffen V. Attachment Processes in couple and family therapy.
N. Y.: Guilford Press, 2003.
Johnson S., Zuccarini D. Integrating sex and attachment in emotionally
focused couple therapy // Journal of Marital and Family Therapy.
2010. V. 36. № 4. P. 431–445.
Levy K., Blatt S., Shaver P. Attachment style and parental representations //
Journal of Personality and Social Psychology. 1998. V. 74. P. 407–
419.
Main M., Kaplan N., Cassidy J. Security in infancy, childhood, and adult-
hood: A move to the level of representation // I. Bretherton, E. Waters
(eds). Growing points of attachment theory and research. Monographs
of the Society for research in child development. 1985. V. 50 (1–2,
Serial № 209). P. 66–104.

170
Mikulincer M., Florian V., Weller A. Attachment styles, coping strategies
and posttraumatic distress: The impact of the Gulf War in Israel //
Journal of Personality and Social Psychology. 1993. V. 64. P. 817–826.
Simpson J. The influence of attachment style on romantic relationships //
Journal of Personality and Social Psychology. 1990. V. 59. P. 971–980.
 Работа с парой в рамках теории
семейных систем Мюррея Боуэна
И. Ю. Хамитова

Введение
До широкого проникновения идей Мюррея Боуэна в психотера-
пию психотерапевтическое мышление базировалось в основном
на психоаналитической теории, которая рассматривает уникаль-
ность психической природы человека, отличного от других живых
форм. Клиническая теория того времени фиксировалась в основном
на внутренних процессах индивидах. Супружеские же отношения
рассматривались как сочетание индивидуальных особенностей
мужа и жены. В результате терапевтическая работа велась с психо-
патологией этих личностей. Мюррей Боуэн, предложив свою теорию,
расширил взгляд на супружескую пару как на систему взаимоот-
ношений в семье. С точки зрения его теории все процессы в бра-
ке зависят и от личностей, и от супружеской пары, и от процессов
во всей семье.
Родственные связи внутри живущих групп, т. е. семья, рассмат-
ривается Боуэном как часть эволюции. Корни семьи действительно
очень древние, уходящие на, возможно, почти 250 миллионов лет
в глубь истории. Семья – это одно из проявлений человеческой ру-
ководящей системы в действии, семья является также частью при-
родной системы.
Разрабатывая свою теорию, Боуэн предположил, что ввиду эво-
люционного происхождения людей у них много общего с другими
формами живого. Он исследовал многочисленные отрасли знания,
пытаясь найти идеи, на которых базировались естественные на-
уки. В итоге родилось «представление о человеке как о результате
172
филогенетического развития из низших форм жизни» (Bowen, 1975).
Боуэновская теория – это результат попытки применить научный
подход к изучению человеческого поведения, сфокусированный
на связи человека со всем живым.
Рассматривая брачные стратегии самцов и самок в живой приро-
де, Боуэн ссылается на исследования, показывающие, что у млекопи-
тающих самцы и самки не моногамны и редко составляют прочные
пары. Вместо этого самцы состязаются, добиваясь доминирования,
и самцы высшего ранга получают право на воспроизводство. У по-
лигамных видов самки обычно выигрывают от того, что самые
крепкие самцы обеспечивают генами их потомство (Betzig, 1986).
Моногамия чаще наблюдается у тех видов, у которых выживанию
потомства способствует слияние самца и самки в противостоянии
угрозам из внешнего мира и/или в исполнении родительских обя-
занностей (Kleiman, 1977; Klever, 1996). В этих видах самцы и сам-
ки совместно заботятся о потомстве и имеют сходную морфологию,
меньшую ролевую дифференциацию и менее интенсивное сексуаль-
ное взаимодействие в сравнении с полигамными видами (Kleiman,
1977; Wilson, 1975).
Рассматривая парные связи и эмоциональную привязанность
у людей, Боуэн отмечает, что связь мужчины с потомством напря-
мую зависит от стабильности пары, т. е. заинтересованность отца
в потомстве зависит от его отношений с женщиной. В основном
человеческая брачная стратегия моногамна, примерно в половине
случаев с прочными парами; заботятся о детях в некоторой степе-
ни оба родителя. Хотя многие культуры полигамны, этой брачной
системы придерживаются максимум 10 % мужчин. Остальные 90 %
создают моногамные пары. Однако человек – не слишком моногам-
ный вид, о чем говорит часто встречающаяся неверность; по раз-
ным обследованиям не верны своим партнерам от 25 до 72 % людей
(Fisher, 1992).
Расширяя перспективы, Боуэн пытался увидеть системные про-
цессы, которые управляют эмоциональным поведением человека,
в том числе и в паре. Боуэновская Теория систем базируется на фак-
тическом знании, почерпнутом из наблюдения за человеческими
семьями, и фиксируется в большей степени на эмоциональном функ-
ционировании семьи.
Эмоции, в понимании Боуэна, относятся к автоматическим
процессам, управляющим жизнью на всех уровнях – от клеточно-
го до социального – в гораздо большей степени, чем было приня-
то считать раньше. Эмоциональное функционирование включа-
173
ет в себя силы, которые в биологии определяются как инстинкты
или автоматические функции, контролирующиеся автономной
нервной системой. Субъективные эмоциональные и чувствен-
ные состояния и силы управляют системами взаимоотношений.
В широком смысле эмоциональная система управляет жизнен-
ными процессами всех живых существ. (Bowen, 1975) Это может
означать, что большая часть человеческого поведения является
автоматической и не подвластна контролю со стороны индиви-
дуума.

Теория семейных систем Боуэна и факторы, влияющие

на успешное функционирование в супружеской паре
Теория была создана между 1963 и 1967 гг. и включала в себя шесть
концепций:
1. Концепция о дифференциации Я;
2. Концепция о триангуляции;
3. Концепция об эмоциональных процессах ядерной семьи;
4. Концепция о проективных процессах в семье;
5. Концепция о многопоколенной передаче;
6. Концепция об эмоциональном разрыве.
В 1975 г. Боуэн добавил к своей теории две новые концепции:
7. Концепция о позиции сиблингов;
8. Концепция о социальной регрессии.
Теория Боуэна содержит две основные переменные: уровень тре-
воги (или эмоционального напряжения) и степень дифференциа-
ции Я. Все организмы способны адаптироваться к сильной тревоге,
справиться с короткими приступами тревоги. Но когда тревожность
возрастает и становится хронической, в организме возрастает на-
пряжение (внутри себя или в системе отношений). Напряжение
приводит к появлению симптомов или дисфункций (физической,
эмоциональной или социальной). Существует феномен заражения
тревожностью – тревога может быстро распространяться в семье
или в обществе. Любой человек в разное время может иметь разный
уровень хронической тревоги и выглядеть нормальным при одном
уровне тревожности и ненормальным при другом, более высоком
уровне.
Рассмотрим подробнее, какие из концепций Теории семейных
систем Боуэна влияют на успешное функционирование в супружес-
кой паре и наиболее важны при работе с ней.
174
Дифференциация Я – основополагающая концепция теории Боуэна
Практически любой человек может вспомнить эпизоды из своей
жизни, когда, поддавшись эмоциям, он действовал отнюдь не опти-
мальным образом. Естественно, что решения, принимаемые взве-
шенно и рационально, будут отличаться от решений, принятых
в состоянии, когда человек охвачен каким-либо чувством. И не-
важно, что это за чувства: сильный гнев или безудержная радость,
острая тревога или глубокое горе… Важно, что решение, принятое
в этом состоянии, скорее всего, не будет оптимальным. Дело в том,
что в процессе эволюции наши эмоции остались примитивными,
а способность мыслить появилась не так давно.
Создатель Теории семейных систем Боуэн считал, что у любо-
го человека существуют две системы функционирования: интел-
лектуальная и эмоциональная. Теория Боуэна сосредотачивается
на эмоциональном функционировании семьи. Он вводит понятие
эмоциональной системы. Эмоциональная система – это сложный
чувственно-поведенческий комплекс, свойственный почти всем
животным, по крайней мере, начиная с эволюционного уровня реп-
тилий и птиц. Эмоциональная система включает в себя все автома-
тические или инстинктивные реакции человека на любые аспекты
среды. Пищевое и брачное поведение, выращивание потомства и по-
ведение в социальной группе и у людей, и у животных определяется
эмоциональной системой
Интеллектуальная система – это функция коры головного мозга,
которая появилась на последнем этапе развития человека и являет-
ся основным его отличием от всех более низших форм жизни. Кора
позволяет думать, рассуждать, рефлексировать, регулировать жизнь
в определенных областях. Интеллектуальная, или когнитивная сис-
тема человека дает ему способность наблюдать за функционирова-
нием и реакциями эмоциональной системы. И вот эта способность
различна у разных людей, т. е. люди различаются по своей способнос-
ти дифференцировать чувства (более субъективная вещь) и мысли
(более объективная вещь). Эта способность никак не связана с инте-
лектом человека. Можно иметь очень высокий IQ и при этом плохо
различать чувства и мысли. Практически каждый человек сталки-
вался с ситуацией, когда он реагировал автоматически, не задумы-
ваясь, почему он сделал так, а не иначе. Вообще, эмоциональная
система гораздо больше регулирует нашу жизнь, чем мы признаем.
Боуэн ввел понятие дифференцированность. Степень диффе-
ренцированности человека будет определяться тем, в какой мере

175
он в состоянии различать свои чувства и мысли. Чем меньше уро-
вень дифференциации Я у человека, тем менее он способен делать
такие различения (Bowen 1976). Как правило хорошо дифференци-
рованный человек может провести различие: «это я думаю, а это
я чувствую». Однако в состоянии, когда повышается тревога (это
может быть, например, в ситуации кризиса, стрессовой ситуации),
эмоциональная и интеллектуальная системы сливаются, утрачивая
способность к автономному функционированию. Именно в этих си-
туациях мы не способны ясно мыслить, именно тогда наши действия
и носят импульсивный характер. И вместо того чтобы «подумать
об этом завтра», мы совершаем необдуманные поступки, руковод-
ствуясь импульсом.
Дальнейшие исследования этого феномена привели Боуэна к вы-
воду о том, что во всех видах семей (от самых нарушенных до ве-
ликолепно функционирующих) можно наблюдать слияние между
чувствами и интеллектом. Различия будут лищь в способах и сте-
пени, в которой они слиты или дифференцированы друг от друга.
Это и есть – концепция дифференциации Я.
Человеческая семья может быть описана как «эмоциональное
поле». Термин «поле» показывает сложность эмоциональных сти-
мулов, передаваемых и воспринимаемых членами семьи на раз-
ных уровнях взаимодействия. Эмоционально детерминированное
функционирование членов семьи создает эмоциональную атмосфе-
ру, или поле, которое, в свою очередь, влияет на каждого. Это ана-
лог гравитационного поля солнечной системы, где каждая планета
и солнце своей массой уравновешивают поле, а оно, в свою очередь,
регулирует отношения в системе. Никто не может «увидеть» грави-
тацию, как никто не может увидеть эмоциональное поле. О сущест-
вовании гравитационного поля можно судить, наблюдая за траек-
ториями планет. Люди, испытывающие влияние эмоционального
поля, строят свое поведение и реакции друг на друга в зависимости
него (Kerr, Bowen, 1988).
Эмоциональная система регулируется двумя противоположно
направленными силами – стремлением к совместности, в пределе –
к слиянию с другими, и стремлением к индивидуальности, в преде-
ле – к полному одиночеству. Слияние характеризуется либо полным
отказом от себя, либо изоляцией. Совместность же – это способ-
ность быть вместе, оставаясь при этом собой. В результате, семья,
живущая по законам эмоциональной системы, характеризуется им-
пульсивностью и реактивностью своего поведения, преобладанием
аффекта над интеллектом, слиянием или отчуждением.
176
 На уровне парных отношений дифференциация Я проявляется
в способности быть совместными, т. е. оставаться отдельной лич-
ностью, будучи связанным с окружающими, или автономно функ-
ционировать, оставаясь в браке. Здесь имеется в виду баланс между
совместностью и отдельностью, насколько партнеры в состоянии
воспринимать себя частью семьи, оставаясь при этом отдельными
личностями.
Еще одна важная составляющая дифференциации, помогающая
лучше понять процессы слияния и совместности в браке, это – Уро-
вень Целостного Я и Псевдо-Я в человеке.
Псевдо-Я (рисунок 1) приобретается для приспособления к окру-
жающей среде и состоит из множества убеждений, установок и т. д.,
разделяемых потому, что они считаются правильными во внешней
среде. Псевдо-Я создается и модифицируется под влиянием эмо-
ционального давления, существующего в любом эмоциональном
союзе, будь то семья или общество. Семья требует от своего чле-
на приспособления к ее идеалам и нормам. При этом принципы
Псевдо-Я случайны, а иногда и противоречивы, но индивид этого
не осознает. Оно не инкорпорировано, а как бы добавлено к Я. В пе-
риод эмоциональной близости два Псевдо-Я сливаются друг с дру-
гом, одно растворяется в другом, при этом образуется общность МЫ
(рисунок 2). Однако степень, до которой Псевдо Я будут сливаться,
зависит от другой составляющей – Целостного Я.
Целостное Я (рисунок 1) не участвует в феномене слияния (ри-
сунок 2). Оно состоит из четко определенных убеждений, мнений,
установок и жизненных принципов. Когда человек делает выбор, он
становится ответственным за себя и за последствия. Естественно,
Целостное Я может меняться, но лишь путем внутренних операций,
переосмысления жизненных ценностей, переживания важных со-
бытий. Целостное Я никогда не меняется под влиянием внешнего
давления.
Псевдо-Я развито в нас гораздо больше, а Целостное Я гораздо
меньше, чем нам это кажется.
Именно на уровне Псевдо-Я люди испытывают слияние или со-
вместность: дают, получают, одалживают, торгуются и обменивают-
ся своими Я. При любом акте обмена один отдает часть себя, а другой
равное количество. Пример: любовь – каждый пытается быть таким,
каким его хочет видеть другой, и в свою очередь требует от партнера
подобных изменений. Эта торговля происходят на уровне Псевдо-Я.
В браке два Псевдо-Я сливаются в МЫ, где один становится носите-
лем инициативы и ответственным за принятие решений. Этот один
177
 Псевдо-Я
- МЫ

Целостное Я
Рис.
Рис. 1. 1. Целостное
Целостное Я иЯПсевдо-Я
и Псевдо-Я Рис. 2.
Рис. 2. Совместность
Совместность и образование
и образование
феномена МЫ феномена МЫ

получает self в той степени, в которой другой его теряет. Партнер

может отдать свое Я сразу или после непродолжительной торговли.
Обмен Псевдо-Я – автоматический эмоциональный процесс, который
появляется, когда люди «подстраиваются» друг под друга или ма-
нипулируют друг другом в тонких жизненных ситуациях. Напри-
мер, критика, которая заставляет человека чувствовать себя плохо
в течение нескольких дней – типичный пример обмена Псевдо-Я.
С другой стороны, если партнер настолько растворяется в другом,
чтоА)лишается
Поиск близости (B) Слияние
способности принимать решения (C)
или приобретает
тяжелую дисфункцию – психоз или серьезное хроническое заболе-
Дистанцирование
вание, это говорит не только о слияниии Псевдо-Я, но и о слабости
Рис. 3. Схема: поиск близости – слияние – отдаление
Целостного Я. Эти механизмы гораздо менее интенсивны при более
высоких уровнях дифференциации.
Здесь очень важным становится, насколько у индивида развито
Целостное Я. При невысоком уровне его развития люди уподобля-
ются героине рассказа Чехова, Душечке. Они сливаются с другим
вплоть до потери себя (рисунок 3В).
Такое слияние – вплоть до потери себя, стирания границ собст-
Рис. венной
4 (А). Пример комплементарного
личности брака личности
сродни исчезновению Рис. 4 таковой
как (В). Пример
(сродни смерти).
симметричного брака Оно неизбежно повышает тревогу. В результате
требуется нечто, что ослабит столь интенсивное слияние, увели-
чит эмоциональную дистанцию. Существуют люди, которые могут
чувствовать себя «хорошо», только если находятся «в отношениях»
с кем-либо. Они очень остро чувствуют собственное одиночество.
Страх одиночества практически непереносим для них. Таким обра-
зом, подобные люди всю жизнь ищут идеальных близких отноше-
ний (рисунок 3А) – находят их, сливаются с партнером (рисунок 3В),
практически растворяются в нем. Возникает тревога, связанная
соРис. 5. Пример
страхом симметричного
исчезновения, брака
следовательно необходимо реагировать
178
 Рис. 1. Целостное Я и Псевдо-Я Рис. 2. Совместность и образование
феномена МЫ

(А) Поискблизости
А) Поиск близости (B) Слияние (C) Дистанцирование
(B) Слияние (C)
Дистанцирование
Рис. 3. Схема: поиск близости–слияние–отдаление
Рис. 3. Схема: поиск близости – слияние – отдаление

дистанцированием и отчуждением (рисунок 3С), что затем стиму-

лирует следующий цикл поисков близости или депрессию и отчуж-
дение, или поиск новых систем отношений.
Как правило, жизнь таких людей представляет собой циклы
чередующихся сближений и отдалений; всю жизнь они ищут иде-
Рис. 4 (А). Пример комплементарного брака Рис. 4 (В). Пример
альных близких отношений. Схематически это выгдядит так: лю-
симметричного брака
ди находят близкие отношения → происходит слияние → они ре-
агируют дистанцированием и отчуждением → это стимулирует
затем следующий цикл сближения или поиск новых систем отно-
шений.
Партнеры, пребывающие в слиянии, обладают способностью
«заражаться» эмоциями друг друга. В таких семьях супруги «теле-
патически» читают чувства друг друга. Если у одного из них непри-
ятности
Рис. 5.и Пример
он охвачен своимибрака
симметричного чувствами, то другой автоматически
погружается в чувства партнера.
Например, одна моя клиентка уже по голосу мужа, звучавшему из до-
мофона или телефона, могла безошибочно определить настроение
супруга. И такая чувствительность не наносила бы их отношениям
особого вреда, если бы не одна черта, свойственная этим людям –
они не только чрезвычайно чувствительны к настроениям других,
особенно близких людей, но и обладают способностью «заражаться»
этими чувствами. В результате, услышав в домофоне «раздраженный
голос» мужа, возвратившегося с работы, эта женщина немедленно
начинала злиться в ответ, а следовательно, на пороге квартиры
муж неизменно встречал не менее сердитую, чем он жену, что, в свою
очередь, лишь увеличивало его раздражение.
Способность чувствовать горе и радость другого человека, как свои
собственные, практически жить ими, неумение в этот момент раз-
делить, где твои чувства, а где чувства партнера, воспринимается
как особая форма близости. Примером может служить влюблен-
ность: «Я буду таким, каким ты захочешь меня видеть: буду выгля-
179
деть так, как ты захочешь, буду думать, чувствовать и делать все,
что ты захочешь».
Таким образом, недифференцированность на уровне семьи бу-
дет проявляться в слиянии, принимающем форму сверхблизости
или отчужденности между членами семьи, зависимости эмоцио-
нального состояния каждого члена семьи от эмоционального состо-
яния другого, плохой способности приспосабливаться к переменам.
Описанный выше пример, когда жена, услышав голос в мобильном
телефоне, не только могла очень точно определить эмоциональное
состояние мужа, но и «заражалась» им, т. е. начинала испытывать
то же самое чувство, свидетельствует о семейной недифференциро-
ванности. В подобных парах партнеру приходится справляться уже
со своим собственным раздражением или печалью, а не оказывать
поддержку рассерженному или опечаленному супругу.
В парах с хорошей дифференциацией супруги способны пре-
бывать в совместности, а не в слиянии (рисунок 2). Поскольку Це-
лостное Я у них достаточно развито, то, даже сливаясь, образуя МЫ,
они не перестают быть отдельными личностями. В подобных парах
супруги могут брать на себя ответственность, способны ясно мыс-
лить в гуще эмоциональных ситуаций. Они идут на компромисс,
отстаивая при этом свои интересы и оставаясь собой. Они более
свободны, ибо не являются пленниками эмоционального – чувст-
венного – мира. Их эмоциональная жизнь удовлетворяет их гораздо
больше, ибо они могут жить полноценной жизнью и разделять свои
эмоции с другими. Они могут расслабиться и в отдельные периоды
жизни отдать контроль эмоциональной системе, но если возникают
проблемы, контроль вновь передается интеллекту, тревога снижа-
ется и кризиса удается избежать. Такие пары менее ориентированы
на отношения, меньше зависят от того, что думает партнер, способ-
ны твердо стоять на своих собственных убеждениях, не испытывая
потребности нападать на других или отстаивать свои убеждения
во что бы то ни стало. Они, как правило, бывают более удовлетво-
рены и своей семейной жизнью. Супругам нравится эмоциональная
близость, но они не теряют собственных Я. Жена лучше реализуется
как женщина, а муж – как мужчина, при этом нет необходимости
спорить о преимуществах и недостатках биологического пола и со-
циальных ролей. Каждый из супругов и детей сам отвечает за себя –
они не обвиняют друг друга за свои поражения и не приписывают
другим своих побед.
Люди вступают в брак, выбирая партнера с приблизительно
одинаковой со своей степенью дифференциации. При этом один су-
180
пруг может выглядеть более импульсивным, а другой – более сдер-
жанным в проявлении своих чувств. Речь, скорее, идет о различии
в стилях совладания с эмоциями. Например, очень импульсивная,
«живущая своими чувствами» жена и рациональный, «держащий
все под контролем» муж, скорее всего, обладают схожим уровнем
дифференциации.
Однако способность разделения интеллектуального и эмо-
ционального функционирования относительна и напрямую зави-
сит от уровня тревоги. Уровень тревоги непосредственно влияет
на функционирование пары. Стоит тревоге достигнуть определен-
ного уровня, и автоматические реакции эмоциональной системы
начинают возникать независимо от когнитивной активности. Па-
ры с высоким уровнем тревоги более реактивны в браке, и им часто
бывает трудно различить реальные и воображаемые угрозы. Даже
высоко дифференцированная личность при достаточно высоком
уровне тревоги испытывает трудности в мыслительном управлении
поведением. С другой стороны, пары с низким базисным уровнем
дифференциации могут утратить когнитивное функционирование
даже при небольшой тревоге. Нужно отметить, что чем выше тре-
вога, тем в большей мере поведение становится автоматическим,
или инстинктивным.

Концепция о триангуляции
В благоприятной ситуации партнерам может быть комфортно друг
с другом. Но диада может оставаться стабильной лишь до тех пор,
пока уровень тревоги низкий. Однако рано или поздно между парт-
нерами возникает напряжение. Источником этого напряжения
может быть как внешняя ситуация (стресс), так и слишком боль-
шая или слишком маленькая дистанция между супругами. В этот
момент, чтобы ослабить напряжение, на сцене появляется нечто
третье или некто третий, цель которого – разрядить ситуацию, по-
низить возникшую в диаде тревогу. Причем этим третьим может
быть не только отдельная личность, но и предметы, проблема, хобби,
работа, группы людей, домашние животные, религиозная актив-
ность и т п.
Примеры треугольников:
1. Сидящая дома с ребенком жена, накопившая большое количество
претензий к мужу, и работающий муж, испытывающий ответное
раздражение, могут почувствовать «непреодолимое желание» по-
смотреть вечером фильм, поиграть в компьютерные игры или просто

181
 почитать, а вовсе не общаться друг с другом. В этой ситуации и книга,
и компьютер, и TV лишь помогут снизить тревогу, канализировать
накопившееся напряжение без конфликта.
2. Треугольник муж–жена–друзья дома. Повысившееся напряжение
между супругами может найти выход в сверхсензитивности по от-
ношению к друзьям дома. Возникают новые обиды, а также актуа-
лизируются старые. В результате супруги объединяются «дружа
против» прежних приятелей, избавляясь таким образом от тревоги,
существующей в их отношениях.
3. Треугольник муж–жена–алкоголизм, позволяет понизить тревогу
и объединить супругов. В этом случае супруги взаимодействуют
только на почве алкоголизма – конфликтуют, устраивают пере-
говоры, лечатся, переживают… в общем, вся их жизнь вертится
вокруг алкоголизма мужа. Следует учитывать только один нюанс:
если существует только этот, объединяющий их треугольник, а пар-
ное взаимодействие представляет для супругов проблему, то пить
этот муж не бросит никогда. Ибо в противном случае это повлечет
за собой разрушение базового треугольника и разбалансировку всей
системы.

Концепция об эмоциональных процессах ядерной семьи

Мы уже говорили, что чем ниже уровни дифференцированности
супругов, тем интенсивней эмоциональное слияние в браке, кото-
рое приводит к появлению тревоги у одного или обоих супругов.
И тем больше вероятность, что понадобятся некие механизмы, по-
могающие справиться с возникшим в паре напряжением. Способы,
которым супруги привыкли справляться с возникшим в паре напря-
жением, они выносят из родительских семей. Традиционно принято
выделять четыре механизма поглощения тревоги в супружеской
паре и «защиты от излишней близости»: эмоциональное дистанци-
рование, супружеский конфликт, болезнь или дисфункция у одного
из супругов, передача проблем детям.
Несмотря на кажущееся различие в стилях проявления каждого
из них, функция у всех этих процессов одна – снижение тревоги. Уро-
вень тревоги системы – своего рода наследственная характеристика,
получаемая ядерной семьей от своих родительских семей. Человек,
в отличие от животных, способен использовать интеллектуальную
систему. Она позволяет вести себя разумно даже в эмоционально-
насыщенных ситуациях, при оценке действительности опираться
на факты, при принятии решений учитывать прежде всего цели
и принципы.
182
 Пример эмоционального дистанцирования. Одна супружеская пара
жаловалась, что из-за загруженности на работе и увлеченности
своей карьерой они имеют гораздо меньше времени для общения друг
с другом, чем им хотелось бы. Казалось бы, чего проще – найти общие
увлечения и получать совместные радости вместе. Однако интересы
у супругов разнились столь радикально, что сочетать их не представ-
ляло никакой возможности. Очевидно, что супруги автоматически
избегали близости.
Нередко после интенсивного эмоционального контакта у супругов
может возникнуть ощущение дискомфорта и желание несколько
увеличить эмоциональную дистанцию. Подобное желание может
возникнуть и при чрезмерной позитивности слитности, напри-
мер, неодолимое желание поработать после хорошо проведенного
совместного отпуска, и при негативном эмоциональном заряде.
Во всех этих случаях мы имеем дело с увеличением эмоциональной
дистанции. Причем дистанция может быть реальной, а может быть
результатом внутренних операций. В первом случае, например,
один из супругов под теми или иными предлогами может проводить
много времени вне дома, или же супруги могут очень много време-
ни проводить в компании других людей. Иначе говоря, ситуации,
благоприятные для интенсивного контакта, избегаются. Во втором
случае дистанция создается более тонкими средствами, направлен-
ными на снижение эмоционального реагирования. Примеры таких
средств – хроническая раздражительность, хобби, «каменное» выра-
жение лица. Интересно, что человек, устраняясь из эмоционального
контакта с другим, может очень много об этом другом думать, вести
внутренние диалоги, споры.
Обычно партнеры дистанцируются автоматически, без осознава-
ния этого. Дистанцирование, по сути, есть «клапан» для выпускания
напряжения и снижения тревоги. Несмотря на то, что оно происхо-
дит автоматически, дистанцирование обычно приводит к большему
психологическому расстоянию, чем хотели бы партнеры. Тогда дис-
танцирование сменяется сближением. В любом случае неосознанно
избегается дискомфорт, который ощущается из-за чрезмерного сли-
яния. При этом источником собственных эмоциональных реакций
и дискомфорта воспринимается партнер.
Пример супружеского конфликта. Супруги (речь о которых шла
выше), увлеченные своей карьерой и проводящие все свое свободное
время порознь, были неприятно поражены, когда в первый же день
долгожданного отпуска между ними возникла серьезная ссора по со-

183
 вершенно незначительному поводу, который они и вспомнили-то
с трудом. Тем не менее после ссоры каждый из них стал предаваться
своим увлечениям.
Функция супружеского конфликта – управление тревогой и под-
держание равновесия в семье. В ситуациях, когда напряжение в се-
мье нарастает, партнеры излишне эмоционально реагируют друг
на друга, их мысли часто сконцентрированы на «упрямстве, равно-
душии, неразумности» другого. В такой ситуации конфликт может
вспыхнуть по незначительному поводу и быстро достигнуть высоко-
го накала. При этом могут вспоминаться давние обиды. Таким об-
разом, при супружеском конфликте партнеры очень сосредоточены
друг на друге, весь окружающий мир для них как бы не существует.
Ошибки и оплошности партнера очень внимательно отслеживаются.
Собственной роли в повторяющейся ситуации никто, разумеется,
не понимает, в лучшем случае собственная роль может признаваться,
но оцениваться как необходимая и вынужденная самозащита. Если
интенсивность конфликта велика, он может выйти из-под контроля
и стать неуправляемым. Тогда автоматически возникают тенденции
привлечения третьих лиц (или организаций, например, полиции
или службы кризисного вмешательства).
Для семей обычен двухфазный режим: конфликт–последующее
дистанцирование. На фазе дистанцирования каждый из партнеров
может поджидать, пока другой «оступится» – что-то сделает «не так».
Нередко бывает и так, что конфликты чередуются с периодами теп-
лой близости: близость–напряжение–дистанцирование–конфликт.
Степень их может быть от мягкой до тяжелой и зависит от уров-
ня слияния супружеской пары, а также от интенсивности тревоги.
Пример дисфункции у одного из супругов. Сверхфункциональный
и сверхответственный муж много времени уделяет работе. Жена
недовольна этим обстоятельством, и в паре по этому поводу час-
тенько возникают конфликты. Внезапно муж теряет работу. Раз-
разившийся в отрасли кризис делает невозможным его дальнейшее
трудоустройство. Муж очень переживает, виня во всем себя, а семей-
ное напряжение достигает апогея. Конфликты происходят почти
ежедневно. Неожиданно у мужа развиваются болезненные ощущения
и отечность в области суставов рук и коленей. В дальнейшем он
получает гормональное лечение от ревматоидного артрита, но об-
легчения не испытывает. За время его лечения в семье произошли
изменения: жена нашла работу, маленький сын пошел в детский
садик и для помощи по хозяйству была «выписана» из другого города

184
 теща. Жизнь стала налаживаться, однако муж продолжал болеть,
все более погружаясь в гипофункциональное состояние. Жена и теща
отвечали практически за все аспекты семейной жизни, относясь
к нему как к маленькому сыну. Оба – и муж, и жена – хотели, чтобы
все вернулось на круги своя, а муж продолжал винить себя: «Если бы
я только был здоров, в нашей жизни все бы наладилось». Жена и теща
тщательно следили за тем, правильно ли он соблюдает режим и ме-
дицинские процедуры. Пока здоровые члены семьи подобным образом
функционируют ради больного, может развиться определенный тип
семейной стабильности, которая обслуживается присутствием
хронического симптома. Семье оказывается проще приспособиться
к жизни с этим симптомом, чем искать те причины, которые «вы-
талкивают» этот симптом на авансцену семейной жизни.
Муж был настолько сконцентрирован на выражении лица же-
ны, читая на нем все возрастающее беспокойство о его состоянии,
что уже не мог чувствовать себя здоровым рядом с ней. Он с изум-
лением заметил, что во время летнего отъезда жены, тещи и сына
на отдых, несмотря на то, что он скучал по ним, самочувствие его
заметно улучшилось. Он чувствовал себя спокойнее, а суставы бес-
покоили его заметно меньше.
Этот эмоциональный процесс связан с адаптацией супругов друг
к другу. Обычно в браке обе стороны постоянно идут на компро-
миссы, чтобы избежать конфликта. Но в некоторых случаях ком-
промисс может принимать очень жесткие формы. Например, один
партнер мог быть обучен в родительской семье принимать решения
за других; второй – позволять другим принимать решения за себя.
Скорее всего, в браке эти люди, ощущающие себя хорошо только
в этих позициях, будут действовать один – как гиперфункционал,
а другой – как гипофункционал. Тенденция такого рода может быть
связана с обоими партнерами. Например, один партнер доминант-
ный, а другой приспосабливающийся. Если оба пытаются стать
доминантными – конфликт неизбежен. Когда оба приспосабливаю-
щиеся – возникает паралич принятия решений. В семьях, где один
из партнеров «везет» все на себе, а другой является слегка «инва-
лидом» (неважно, физическим или социальным) супруги удачно
дополняют друг друга.
Формирование этого механизма также не вполне ясно. Одним
из факторов, однако, считается порядок рождения каждого из су-
пругов. Стремление к доминантной или приспосабливающейся
позиции определяется функцией, которую человек выполнял в ро-
дительской семье.
185
 Пока уровень напряжения низок, дисфункция одного из супру-
гов может не проявляться. Однако в ситуации длительного стресса
гипофункционал может обнаружить физическую, эмоциональную
или социальную дисфункцию. Эта дисфункция, в свою очередь, мо-
жет вызвать к жизни новые роли или позиции других членов семьи,
в конечном счете служащие восстановлению семейного равновесия.
Роли сиделок и санитаров при дисфункциональном члене семьи
ослабляют межличностную напряженность. Это распределение –
чисто функциональное: нередко можно наблюдать, как в случае
выхода из строя «сильной» стороны «слабая» действует вполне эф-
фективно.
Все четыре механизма должны поглощать существующее напря-
жение (тревогу) в семье. Для этого могут быть задействованы и все
четыре области, и лишь одна из них. Любые симптомы в нуклеар-
ной семье, супружеский конфликт, дисфункция одного из супругов
или нарушения у ребенка будут менее интенсивными при низком
уровне тревоги и более интенсивными – при высоком.

Концепция о проективных процессах в многопоколенной семье

Происходя из родительских семей, мы все наследуем определенные
паттерны взаимодействия, уровень дифференциации и уровень
слияния, которые воспроизводим уже в своем собственном браке.
Если человек не мог чувствовать себя отдельной личностью в роди-
тельской семье, а отношения были подчинены принципу слияния,
то в его собственной семье от него не приходится ожидать отно-
шений, построенных на совместности и уважении к суверенитету
супругов. Только при адекватно завершившейся сепарации от ро-
дительской семьи можно чувствовать себя отдельной личностью
и создавать отношения, свободные от проекций.
Пример. 33-летняя женщина, недавно вышедшая замуж за мужчину
старше нее на 20 лет, жалуется на разочарование в браке. «Я дума-
ла, – говорит она, – что все будет как до свадьбы, когда он ухаживал
за мной: подарки, поездки, много внимания и заботы. А сейчас он
все время занят, я фактически одна. Зачем я выходила замуж? Мне
так же одиноко, как и до замужества…» Из истории клиентки ста-
новится известно, что она потеряла отца в 3-летнем возрасте и всю
дальнейшую жизнь провела с мамой, которая так и не вступила
во второй брак, а все свои усилия сосредоточила на дочери. Еще де-
вочкой клиентка очень тосковала по отцу и привыкла считать,
что все их с мамой трудности и беды обусловлены ранней гибелью

186
 отца. Кроме того, именно в родительской семье она получила уверен-
ность, что мужчина, за которого она выйдет замуж, будет непри-
менно заботливым, опекающим и сверхфункциональным. С другой
стороны, являясь для своей матери смыслом жизни, она не могла
позволить себе сделать шаг в сторону собственной сепарации от нее.
И неслучайно знакомство с будущим мужем состоялось через два
месяца после внезапной смерти ее матери от инфаркта полтора
года назад. А девять месяцев назад супруги поженились. Фактически,
лишившись одного опекающего объекта, она тут же обрела другой:
от одних эмоциональных отношений, переполненных слиянием, она
переключилась на другие. Кроме того, внезапный роман позволил ей
«отложить» переживания, связанные с потерей матери, и не испы-
тывать боль утраты так остро. Однако мы понимаем, что ни боль
отложенной утраты, ни ожидания опеки от супруга никуда не де-
лись после свадьбы. И если бы супруги смогли поддерживать в браке
такой же уровень слияния, каким он был на этапе романа, то между
ними были бы радующие их отношения. Однако интенсивное слияние
сменяется автоматическим дистанцированием, призванным пони-
зить тревогу в паре. Несмотря на то, что источником дискомфорта
каждый из них воспринимает другого, по сути, партнеры неосознанно
избегают дискомфорта, который ощущается из-за чрезмерной бли-
зости. Но дистанцирование обычно приводит к большему психоло-
гическому расстоянию, чем хотели бы партнеры, что в свою очередь
запускает следующий цикл сближения и отдаления.
При отсутствии адекватной сепарации существует два типа слияния
с родительской семьей. Первый – избегание, когда человек надеет-
ся, что вступив в брак, он освободится от проблем родительской
семьи. Вышеизложенный пример ясно иллюстрирует, что чем боль-
ше напряженности и нерешенных проблем в родительской семье,
тем больше вероятность, что та же напряженность сохранится и в но-
вых брачных отношениях. Фактически убегая от одного слияния,
человек воспроизводит ровно то же в новых отношениях. Ни один
партнер не в состоянии оправдать все ожидания, которые проеци-
руются на него. Зато под грузом этих зависимостей брак неизбежно
дает трещину.
Второй тип слияния – открытая подчиненность родительской
семье, когда кто-то из супругов декларирует важность для него от-
ношений с семьей родителей. Именно с родителями он советуется
по важным вопросам, именно у них ищет эмощиональной и фи-
нансовой поддержки. Для стабильности брака от супруга такого

187
человека требуется бесконечная лояльность родительской семье
партнера, выполнение всех правил этой семьи и включение в эту
семью на правах «братика» или «сестрички». Но если супруг такого
человека будет предъявлять претензии на исключительную близость
со своим партнером или заявлять о своем, отличном от всей этой
семьи, мнении, то неизбежно возникнет напряжение.
В каждой супружеской паре существует «определенное коли-
чество» тревоги. Выше мы описали способы, которыми супруги
справляются с возникшим в паре напряжением, механизмы «за-
щиты от излишней близости». «Индикаторами тревоги в браке яв-
ляются нестабильность брака, раздельное проживание супругов,
развод и отказ от вступления в брак. Чем сильней эти индикато-
ры проявляются в семьях мужа и жены, тем больше шансов на то,
что в их браке обнаружатся те же симптомы, несмотря на наличие
детей и особенности характера взрослых» (Klever, 1996).

Концепция о сиблинговой позиции

На отношения в браке влияют и отношения с сиблингами. Брак
как форма отношений между равными людьми больше похож на от-
ношения между братьями и сестрами, чем на отношения между
родителями и детьми.
Наиболее благоприятными Боуэн считал браки между старшим
братом сестры и младшей сестрой брата. Оба не будут склонны со-
здавать ни конфликтов, обусловленных старшинством, ни конфлик-
тов принятия другого пола: для него привычна младшая девочка,
для нее – старший мальчик. При этом оба привыкли к гетеросек-
суальным партнерским отношениям. Столь же благоприятным
является брак между младшим братом сестры и старшей сестрой
брата (рисунок 4А). Он привык к заботящейся и опекающей девочке
старше него, она привыкла опекать и отвечать за мальчика младше
нее. Следовательно, никто из них не будет конфликтовать по пово-
ду главенства и принятия противоположного пола.
Кроме того, по мнению Боуэна, способы взаимодействия между
партнерами могут быть связаны с порядком их рождения в семье.
Если учитывать личностные особенности, диктуемые порядком
рождения, то часто проблемы супругов могут быть обусловлены
проблемой функционирования в различных позициях.
Брак между двумя младшими детьми (рисунок 4В), имеющих
старших брата и сестру противоположного пола, скорее всего, будет
выглядеть как союз двух недофункционалов. В периоды, когда трево-
га будет низка, этот брак может выглядеть как вполне устойчивый.
188
 А) Поиск близости
А) Поиск близости (B) Слияние
(B) Слияние (C) (C)
Дистанцирование
Дистанцирование
Рис. 3. Схема:
Рис. поиск
3. Схема:
близости
поиск –близости
слияние –– слияние
отдаление
– отдаление

Рис.Рис.
4 4А.
Рис.
(А).
4 Пример
Пример (А).комплементарного
Пример комплементарного
комплементарного брака
Рис. 4В.брака
Рис.
Пример4 Рис. (В). 4 Пример
симметричного(В). Прим
брака
симметричного
симметричного
брака брака брака

Но в стрессовой ситуации супругов ожидает паралич в принятии

решений. Младший брат привык, что о нем заботится старшая сест-
ра и, следовательно, ожидает инициативы от своей супруги. Она же,
являясь младшей дочерью, Рис. 1. Целостное Я и Псевдо-Я
в свою очередь привыкла, Рис.
что о2.нейСовместность
за-
ботится старший брат и, следовательно,
феномена МЫ ожидает от мужа, что тот
решит все проблемы. В результате оба взирают друг на друга с на-
деждой,
Рис. 5. ожидая
Пример инициативы
Рис. 5.симметричного от своего
Пример симметричного
брака партнера.
брака
Брак между двумя старшими детьми (рисунок 5), имеющих
младших противоположного пола, ожидают трудности иного рода.
Это – два сверхфункционала, привыкших к заботе о младших, к от-
ветственности за другого. В результате у каждого из них может быть
свое видение, как найти выход из создавшейся ситуации. Стремле-
ние «сделать для семьи как можно лучше», но своим способом, мо-
А) Поиск близости (B) Слияние (
жет выглядеть как борьба за власть. Аналогичная ситуация можен
быть и с единственными Дистанцирование
детьми.
С другой стороны, по мнению Боуэна,
Рис. 3. Схема: поиск наименее
близости благоприятны-
– слияние – отдаление
ми будут следующие две комбинации: браки старших детей и браки
младших детей, особенно это касается семей, имеющих однополых
детей. В обоих этих случаях никто из партнеров не был в отноше-
ниях с сиблингом противоположного пола. Но в первом случае оба
были старшими в семье, а, следовательно, каждый будет стремиться
подчинить себе другого, сделав его младшим. Во втором же случае
Рис. 4
каждый будет стремиться (А). Пример комплементарного
переложить ответственность брака Рис.
на другого, 4 (В
от которого он или она моглибрака
симметричного бы зависеть.

Рис. 5. Пример симметричного брака

Рис. 5. Пример симметричного брака

189
 По мнению Боуэна, зная степень, в которой люди соответству-
ют личностным профилям, мы можем предсказать, какая степень
слияния будет у супругов в браке и какие эмоциональные процес-
сы в семье будут преобладать. Например, ответственный, с низким
уровнем тревожности, старший ребенок – в высокой степени свиде-
тельствует о хорошем уровне дифференциации в семье.

Эмоциональный разрыв
Паттерн эмоционального разрыва определятся тем, как люди обра-
щаются со своими неразрешенными эмоциональными привязанно-
стями к родителям. Этот паттерн касается того, как люди отделяют
себя от прошлого, чтобы начать жизнь в настоящем. Здесь могут
иметь место различные варианты: изоляция, уход в себя, бегство
или отрицание важности родительской семьи, комбинации эмо-
циональной изоляции и дистанции.
Какую-то степень незавершенной эмоциональной привязаннос-
ти имеют все люди. Чем ниже уровень дифференциации Я, тем ин-
тенсивней эмоциональная привязанность. Человек, порвавший
с родительской семьей, и человек, никогда не покидавший ее, могут
быть в равной степени эмоционально от нее зависимы. Можно при-
бегнуть к изоляции, уходу в себя, бегству или отрицанию важнос-
ти родительской семьи, можно сочетать эмоциональную изоляцию
и дистанцию, но к какому бы способу изоляции человек ни прибегал,
все это лишь подтверждает, что существует невидимая «эмоциональ-
ная пуповина», связывающая человека с его родительской семьей.
Тип механизма, используемый для достижения эмоциональной
дистанции, не является индикатором интенсивности или степени
незавершенности эмоциональной привязанности. У убежавшего
из дома существует огромная неутоленная потребность в эмоцио-
нальной близости, но одновременно он испытывает к ней непри-
язнь. Он убегает, обманывая себя, что этим он достигает «незави-
симости». Человек может похоронить родителей, сменить страну
проживания, состариться, но его внутренние диалоги с уже умер-
шими родителями не прекращаются. Да и сама жизнь, все его по-
ступки как будто направлены на то, чтобы кому-то что-то доказать.
Но чем сильней эмоциональный разрыв с его родителями, тем бо-
лее он подвержен повторению того же самого паттерна в будущих
взаимоотношениях. У него могут быть интенсивные взаимоотно-
шения в браке, которые он будет считать временами идеальными
и незыблемыми, но паттерн физической дистанции остается частью
его. Когда в браке нарастает напряжение, он будет использовать
190
тот же самый паттерн бегства. Он может «сбегать» от одного брака
к другому. И тогда очень интенсивные эмоциональные отношения
(неважно, позитивные или негативные) будут сменяться периода-
ми охлаждения или «внезапными» влюбленностями. Или человек
может устроить свою жизнь, окружив себя многочисленными парт-
нерами, или его взаимоотношения могут становиться все более
кратковременными. Яркий пример – Дон Жуан, который переходит
от одних взаимоотношений к другим, каждый раз обрывая эмо-
циональные связи с прошлым и отдаваясь нынешним взаимоотно-
шениям.
Пример. Супружеская пара: муж 40 лет, жена 37 лет. В браке 5 лет.
У обоих это не первый брак, для жены он – пятый, для мужа – третий.
Оба считают, что партнер его не понимает, не принимает. Оба
перестали испытывать и эмоциональную привязанность друг к другу,
и интеллектуальный и сексуальный интерес. Считают, что развод –
лучший выход из создавшейся ситуации. Однако их волнует, как все
это воспримет их 4-летняя дочка. Из истории семьи выясняется,
что и муж, и жена происходят из семей, где эмоциональные разры-
вы наблюдаются по крайней мере на протяжении трех поколений.
Бабушка женщины развелась с дедушкой, когда маме клиентки бы-
ло 3 года, мама развелась с папой, когда клиентке едва исполнился
год. Аналогичная ситуация в семье мужа: дедушка пропал без вести
на войне, когда маме клиента было 4 года, бабушка одна воспитывала
маму. Мама долгое время жила с бабушкой, а после ее смерти родила
«для себя» сына. Отца он никогда не видел.
Женщины, пережившие развод родителей в возрасте до 16 лет, имеют
на 59 % больше шансов на развод, чем женщины из нераспавшихся
семей. Мужчины, родители которых развелись, имеют на 39 % боль-
ше шансов на развод, чем мужчины из нераспавшихся семей (Beal,
Hochman, 1991). Эти данные подкрепляют мысль о том, что брачная
тревога может передаваться от поколения к поколению.
Человек, добивающийся эмоциональной дистанции при помо-
щи внутренних механизмов, имеет трудности другого порядка. Он
в состоянии оставаться на месте события в периоды эмоциональ-
ного напряжения, но более подвержен внутренним дисфункциям,
таким как психическая болезнь, эмоциональным дисфункциям,
подобным депрессии, социальным дисфункциям, подобным алко-
голизму и состояниям эпизодической безответственности по отно-
шению к другим. Лучшим примером является депрессия. Чем вы-
ше тревога в окружении, тем больше такой человек эмоционально
191
изолирует себя от других, при этом создается впечатление, что он
поддерживает нормальные отношения в группе. Значительная часть
людей использует разнообразные сочетания внутренних механизмов
и физической дистанции, обращаясь со своими незавершенными
эмоциональными связями с родителями.
Чем более интенсивен эмоциональный разрыв с прошлым, тем
больше вероятность того, что у человека возникнут те же проблемы
в браке, что и у его родителей, но, возможно, в более ярко выражен-
ном виде. В следующем поколении, его дети тоже прибегнут к эмо-
циональному разрыву, но, возможно, еще большей силы.
Иногда эмоциональный разрыв с прошлым связан с процессами,
происходящими в обществе. Семьдесят лет истории нашей страны
содержат много трагических страниц. Это и годы революции и тер-
рора, и годы войны и репрессий. Редкая семья, живущая в СССР,
не испытала на себе этих влияний. Кроме того, советская полити-
ческая и социальная системы создавали режим, который способст-
вовал отрыву членов семьи друг от друга. Существуют исследования,
доказывающие факт того, что в подвергшихся репрессиям семьях,
где поддерживалась память о бабушках и дедушках, где нет «белых
пятен» в семейной истории, в целом функционирование было на-
много выше, нежели в семьях, сделавших из этого тайну. Если члены
семьи обходили эту тайну молчанием (что, по сути дела, принимало
форму эмоционального разрыва с прошлым), то в семье наблюда-
лось большое количество различных дисфункций. Кроме того, сами
не сознавая этого, члены семьи в эмоционально трудных для них
ситуациях прибегали к эмоциональному разрыву как способу ре-
шения возникшей проблемы. В этих семьях наблюдалось больше
разводов, депрессий и прочих дисфункций.
Чем лучше семья поддерживает контакт с родительскими семья-
ми, тем меньше проблем и симптомов в обоих поколениях. Суще-
ствуют специальные техники для восстановления эмоционального
контакта с родителями.

Практика психологической помощи супружеской паре

При оценке семейной системы на основе теории Боуэна терапевт
решает целый ряд задач не только диагностического, но и непо-
средственно терапевтического характера. Например, сам процесс
семейной оценки снижает эмоциональность семьи и делает пробле-
мы менее нагруженными эмоциями благодаря тому, что помещает
их в контекст поля, включающего 3–4 поколения. Таким образом,
проблема перемещается в семейный контекст. Рационально обсуж-
192
дая свои семейные истории, семья получает возможность как бы
наблюдать за собой со стороны, что само по себе уже является те-
рапевтичным. В ходе оценки терапевт также может определить,
кто наиболее мотивирован для работы и какой уровень изменения
может быть достигнут. В дальнейшем терапевт может избрать любой
вариант работы, но неизменно придерживается наиболее важного
терапевтического принципа: если эмоциональный паттерн изменя-
ется в одном значимом треугольнике и члены этого треугольника
остаются в эмоциональном контакте с остальными членами семьи,
то другие треугольники автоматически изменятся. Варианты работы
могут быть следующие.

Семейная психотерапия с одним супругом

Такая терапия может рассматриваться как подготовительная сту-
пень к семейной терапии с обоими супругами. Этот метод создан
для семей, в которых один супруг настроен негативно и не склонен
включаться в семейную психотерапию. Задача состоит в том, чтобы
помочь мотивированному супругу понять ту роль, которую он сам
играет в семейной системе, что, в конце концов, должно привести
к тому, чтобы немотивированный прежде супруг захотел сотруд-
ничать с первым и присоединился к семейной терапии. Терапия
включает следующие этапы.
1. В течение первых сессий терапевт просвещает клиента об осо-
бенностях функционирования и характеристиках семейной
системы.
2. Затем выдвигаются гипотезы о роли, которую этот член семьи
играет в семейной системе.
3. На следующем этапе присутствующий на приеме член семьи
учится наблюдать паттерны собственных эмоциональных реак-
ций в родительской системе. Для проверки выдвинутых гипотез,
для получения новых наблюдений, которые позволят подтвер-
дить или опровергнуть гипотезы, и для поиска путей изменения
реакций клиент начинает чаще контактировать с родительской
и расширенной семьей.
4. Затем совместно с терапевтом осуществляется реализация
разработанного плана по дифференциации клиента из эмо-
ционального поля семьи. План, как правило, включает срав-
нительно частые контакты с родительскими семьями с целью
изменения эмоционального реагирования и функционирова-
ния клиента.
193
Семейная психотерапия с супругами
Семейная психотерапия с супругами – основная конфигурация се-
мейной психотерапии. В своей статье «Слияние и дифференциация
в браке» Фил Клевер (Klever, 1998) предлагает следующую стратегию
работы на основе Теории семейных систем Боуэна.

Выявление эмоционального процесса внутри пары

Прежде всего надо понять, как поглощается тревога в супру-
жеской паре. Первый шаг – выявление эмоционального процесса
внутри пары, что требует прояснения схем эмоциональной чувст-
вительности внутри пары. Традиционно выделяют процессы: эмо-
циональное дистанцирование, супружеский конфликт, болезнь
или дисфункция у одного из супругов. Но для клинической оценки
и внесения некоторой объективности в эмоционально заряженную
ситуацию полезно узнать еще ряд фактов, касающихся брака, таких
как продолжительность знакомства и совместной жизни, кто кому
сделал предложение, как планировалась свадьба, кто присутствовал
или не присутствовал на ней, какова была реакция семьи на брак
и как время, выбранное для свадьбы, соотносилось с другими се-
мейными переменами – смертями, переездами, рождениями и т. д.
Выявление эмоционального процесса внутри пары состоит
из двух частей:
• определение частоты, продолжительности, интенсивности
эмоционального процесса;
• выявление форм взаимодействия между супругами, спо-
собствующих развитию симптома в системе.
Для выявления эмоционального процесса внутри пары полезно
проанализировать следующие параметры:
– Определение дистанции и взаимодействия в браке
Эмоциональная дистанция почти всегда является инстинктивным
бегством от интенсивной эмоциональности в паре. Важно понять, на-
сколько супруги могут сознательно регулировать ее самостоятельно.
– Способность открыто говорить о личных эмоциональных проб-
лемах
Терапевт может задать следующие вопросы: Что происходит, когда
вы говорите об этом с партнером? Как часто вы вдвоем обсуждаете
что-то личное? Кто обычно затевает обсуждение? Кто говорит боль-
ше? Какой процент ваших мыслей и чувств, касающихся вас, вашего

194
партнера и ваших отношений вы ему/ей рассказываете? За время
вашего брака бывал ли этот процент большим или меньшим? Есть ли
проблемы, о которых вы друг с другом не говорите? Назовите их.
– Способность слушать и понимать друг друга
При затрагивании в беседе эмоционально заряженных тем супруги
зачастую неверно понимают позиции друг друга. Этот аспект оцен-
ки определяет способность супругов иметь объективный взгляд
на партнера.
– Осведомленность о мыслях и чувствах
Одни люди осознают свои мысли и чувства, но держат это при себе.
Другие так сосредоточены на отношениях, что не отдают себе в этом
отчета. Во втором случае прогноз для терапии хуже, чем в первом.
– Количество часов в неделю, проводимых совместно
Один крайний вариант – когда пара почти не бывает вместе из-за не-
совпадающего рабочего расписания или настойчивого нежелания
видеть друг друга. Другой крайний вариант – пара проводит почти
все время вместе и не может представить себе разлуки. В обоих слу-
чаях предполагается дисбаланс сил слияния и индивидуальности.
– Физическое влечение и удовлетворенность сексуальными кон-
тактами
С одной стороны, существуют пары, не имеющие физического вле-
чения и сексуальных контактов. Здесь речь идет о физическом дис-
танцировании. Однако подобные пары не всегда имеют дистанцию
в других областях. На другом конце ряда – пары, постоянно сосредо-
точенные на сексе. Подобная сексуальность может быть основным
связующим звеном в браке и зачастую является главным регулято-
ром уровня тревоги. Оба варианта соответствуют очень высоким
уровням слияния.
– Взаимодействие между супругами, оказывающее влияние на их
дистанцирование
Для осмысления ситуации имеет смысл задать следующие вопросы:
Что вы думаете и делаете, когда он отстранен от вас? Когда вы неот-
ступно следуете за ней, что она делает? Что вы и ваш партнер делаете,
чтобы помочь вам стать более открытой и неофициальной? Если бы
вы реагировали по-другому на напряженность вашей партнерши,
что бы случилось – как вы думаете? Как ваша отстраненность воз-
действует на партнера? Что заставляет вас тревожиться по поводу
контакта с партнершей?

195
Понимание конфликта и взаимодействие в браке
Конфликт может быть продуктивным процессом, если муж и же-
на отстаивают в нем собственные позиции, но при этом уважают
и позицию партнера. Если источник конфликта – лишь эмоциональ-
ные выплески и стремление изменить другого, он отражает эмоцио-
нальную реактивность пары и становится проблемой.
– Оценка повторяемости, продолжительности и интенсивности
конфликтов
Следующие вопросы помогут разобраться в конфликте: Как часто
вы сражаетесь или бранитесь? Когда сражаетесь, как долго это длит-
ся? Насколько это шумно? Как вы останавливаетесь? Это выходит
из-под контроля? Как часто вы обзываете друг друга нехорошими
словами? Как часто вы кидаете друг в друга разными предметами,
пугаете друг друга, толкаете, бьете? Часто ли вызывали полицию?
После выпивки или под наркотиком сражаетесь сильнее? Было ли
в истории вашего брака время, когда вы сражались больше или мень-
ше, чем сейчас? Чем выше интенсивность и опасность конфликтов,
тем важнее принимать мужа и жену раздельно.
– Степень фокусировки на другом человеке
Часто в конфликтующей паре оба супруга придерживаются убежде-
ния, что если бы партнер изменился, брак стал бы намного благо-
получнее. Следующие вопросы помогают прояснить взаимозави-
симость сторон и поощряют размышления о браке: Когда он/она
сердится на вас, что вы думаете и делаете? Как он/она реагирует
на ваш гнев? Как вам удается так его/ее расстраивать? Что было бы
трудным или легким в споре с вами или в жизни с вами? Как вы отно-
ситесь к вдумчивому обсуждению ваших трудностей? Что помогает
вам менее остро реагировать на различия между вами? Как управ-
ляться с привычкой вашего мужа к насильственным действиям?
Что было бы, если бы вы держали свою линию при муже, который
вас бьет?
– Защитное и конструктивное отношение к проблеме
Как правило, в конфликтах оба супруга бывают убеждены,
что вся беда в партнере. Терапевт может задать вопросы: Как часто
вы или ваш партнер испытываете потребность защищаться? Что слу-
чится, если вы не будете этого делать? Как вам удается пробудить та-
кую реакцию в партнере? Устойчивое защитное поведение является
способом перенести главный акцент с себя на другого. Оно отражает
неспособность взять на себя ответственность за свой вклад в пробле-
му и успешно справляться со своими эмоциональными реакциями.
196
Оценка реципрокного функционирования
Теория Боуэна предполагает, что люди вступают в брак с теми,
у кого существует сходный базисный уровень дифференциации.
Но вследствие проекции и триангуляции один супруг становится
более тревожным и демонстрирует меньшую дифференциацию.
В результате у него больше симптомов, тогда как другой чувствует
себя гораздо лучше. Зачастую такие пары видят главную проблему
не в браке, а в симптомах первого супруга. «Компетентный» супруг
сосредоточивается на «некомпетентных» сторонах другого, а тот
действует как зависимый, реагируя на «компетентного» Хотя этот
процесс и может осознаваться, он обычно проходит на автомати-
ческом уровне.
– Оценка частоты, глубины и интенсивности реципрокного функ-
ционирования
Сюда входит скрупулезная оценка физических, психических и со-
циальных симптомов каждого из супругов. Эта оценка затрагивает
следующие аспекты: возникновение, частоту, серьезность и глубину
симптома; уровень ограничений; влияние симптома на рабочую,
домашнюю и социальную деятельность; уровень ответственности,
необходимый для того, чтобы справиться с симптомом; степень вли-
яния симптома на способность владеть собой и на уровень ответст-
венности в отношении окружающих; степень вовлечения общества
или семьи в управление симптомом – привлекались ли медицинские
службы, были ли госпитализации, лекарственное лечение, а также
привлекались ли полиция или суд.
– Выявление взаимодействия между супругами, способствующего
реципрокному взаимодействию
Полезно задать следующие вопросы: Когда он выглядит подавлен-
ным, как вы обычно поступаете? Когда она оплачивает ваши счета,
что вы замечаете в себе? Как действуют на вас его сетования из-за ва-
шего пьянства? Как вы относитесь к тому, что последние два года
ваш муж не имел никаких доходов?

Определение взаимосвязанных треугольников

При оценке процесса триангуляции полезно проверить указан-
ные ниже обстоятельства.
– Локализация симптомов в нуклеарной семье
Поскольку физические, психологические, социальные и брачные
симптомы являются побочным результатом триангуляции, иден-
тификация носителя симптомов позволяет определить, кто нако-
197
пил больше недифференцированности, а кто является источником
проекции.
– Кто из супругов говорит (и как говорит) с другими о своем браке
Обычно разговоры с другими о своем браке позволяют супругам
временно чувствовать себя лучше. Здесь важны два фактора: спо-
собность супругов понять свою взаимную ответственность за труд-
ности, а также способность третьей стороны занять нейтральную
позицию и отнести источник напряжения к самому браку.
– Кто с кем связан
Хотя беседы – способ установить триангуляцию, треугольник
действует прежде всего на невербальных уровнях. Схемы контакта
или присоединения являются ключевыми моментами, помогающи-
ми точно определить, кто внутри и кто вне треугольника.
– Воздействие на брак
Важно оценить, в какой степени треугольник влияет на спокойствие
или возбуждение в супружеской жизни.
– Оценка связей на стороне
Хотя часто в паре считается, что ответственность за связь лежит
лишь на том супруге, который завел связь на стороне, обычно и жена,
и муж обоюдно ответственны за положение в браке. Оценка способ-
ности обоих нести ответственность за свою часть отношений и по-
нимать зависимость друг от друга позволяет клиницисту определить,
насколько супруги способны выйти за границы ситуации.
– Влияние межпоколенных треугольников
Следующие три источника дают информацию для понимания от-
ношений между несколькими поколениями:
• степень слияния или дифференциации в первичном тре-
угольнике и в расширенной семье, выраженная в очевидной
зависимости или дистанцировании и разрыве;
• степень слияния или дифференцирования в отношениях
сиблингов;
• стабильность браков и взаимоотношений мужчин и женщин
в разных поколениях.

Определение, в какой степени тревога и стресс влияют на эмоцио-

нальный процесс в браке и на взаимосвязанные треугольники
Пары варьируют по степени понимания последствий стресса
и того, как их реакция на стрессы отражается на браке. Хрониче-
198
ское дистанцирование и конфликты обычно усиливаются при воз-
растании тревоги. Для оценки важны и индивидуальные, и общие
для пары реакции на стресс. Следует задавать такие вопросы: Что вы
думаете о причине стресса? Как вы откликнулись на усилившиеся
отстраненность жены и критичность брата? Какие мысли руково-
дят вами, когда вы боретесь с тревогой? Что помогает вам отчетли-
во думать о тревоге? Также должны быть заданы вопросы для вы-
явления стрессоров, перемен во взаимоотношениях и их влияния
на семейную жизнь.

Дифференциация «я» в браке и расширенной семье

Клиенты, работающие над дифференциацией, стараются лучше
разобраться в проблемах своей семьи, сами разрабатывают для се-
бя план и выполняют его, обучаются наблюдать за собой, за окру-
жающими и за отношениями, так как дифференциация – не только
понимание, но и действие.
Формирование более стабильного брака требует не только уве-
личения близости, но и развития индивидуальности. Развитие ин-
дивидуальности человека является противовесом слиянию в браке.
Для дифференциации и уменьшения реактивности очень важно по-
нимать свое место в семье, брать на себя ответственность за собствен-
ные действия и эмоциональную реактивность. Следует быть ответст-
венным в семейных отношениях, важно собирать сведения о семье
и поддерживать прочные личные отношения с членами семьи.
Дифференциация в браке может означать переход на новые по-
зиции в важных эмоциональных проблемах брака. Это особенно
касается супруга, критикующего партнера за его способ решения
проблем, но не предлагающего ничего конструктивного. Такой
член пары стоит скорее на реактивной, чем на активной позиции.
Вопросы, полезные для самоопределения: Каковы мои представле-
ния о хорошем супруге? При каких условиях я смогу посчитать себя
хорошим супругом в конце дня, месяца или года? Какие факторы
будут свидетельствовать о том, что я делаю все, что могу?
Другая часть работы с дифференциацией Я в браке относится
не к самому браку, а к индивидуальному осознаванию своих прин-
ципов, целей и смыслов жизни. Чем менее человек способен управ-
лять собой, тем больше он принимает руководство других или да-
ет им указания. Следовательно, можно снизить чувствительность
в брачных отношениях за счет снижения зависимости.
Воздействие на брачные симптомы становится еще сильнее, ко-
гда человек начинает работать со своей индивидуальностью в рам-
199
ках расширенной семьи. Оставаться личностью и при этом оста-
ваться включенным и ответственным членом семьи – долгосрочное
предприятие. При наличии симптомов в браке необходимо полу-
чить более полную информацию о браке родителей, о таких фактах,
как продолжительность ухаживания и длительность брака, реакция
расширенной семьи на брак, виды родительских реакций, острые
проблемы в браке, сходство и различие в возрасте между родителя-
ми и клиентом, место клиента в брачном треугольнике, причины
для развода, следствия развода для клиента и других членов семьи.
Полезно получить такие сведения и относительно братьев – сестер,
дедушек – бабушек и тетей – дядей.

Терапевтические приемы
В работе с супругами Боуэн применял четыре основных терапев-
тических приема:
1. Поддерживал между ними эмоциональную систему достаточно
активной (для того, чтобы она была значимой), но без излишней
эмоциональной реактивности (чтобы ее можно было наблюдать
объективно). Терапевт задает вопросы по очереди то одному,
то другому супругу, выясняя, что думает один по поводу того,
что сказал терапевту другой. Это купирует непосредственное
эмоциональное взаимодействие между супругами на сессии
и позволяет каждому «слышать» другого, будучи вне действия
эмоционального поля, а следовательно, вести себя менее авто-
матически в эмоциональных ситуациях.
2. Оставался детриангулированным, в стороне от эмоционального
процесса между двумя членами семьи. Фундаментальный прин-
цип этого психотерапевтического метода требует именно того,
чтобы терапевт оставался детриангулированным, т. е. не стано-
вился членом того эмоционального поля, в которое погружена
супружеская пара. Два человека автоматически используют в об-
щении с терапевтом те же механизмы, что и с любым третьим
лицом. Таким образом, на приеме воспроизводится проблемный
паттерн. Если терапевт сможет оставаться вне эмоционального
поля супругов и не реагировать на них так, как обычно реаги-
руют на них другие, то их привычные паттерны смогут быть
модифицированы.
3. Устанавливал и сохранял «я-позицию» (что является аспектом
дифференциации Я) по отношению к клиентам. Впоследствии
это позволяет им принимать аналогичные позиции по отноше-
нию друг к другу.
200
4. Просвещал клиентов, рассказывая о функционировании эмоцио-
нальных систем. Поощрял их усилия, направленные на диффе-
ренциацию от родительских семей. Воспитываясь в родитель-
ских семьях, именно в них каждый из супругов приобретает
паттерны эмоционального реагирования. Вступая в брак, от сво-
его партнера он будет ожидать реагирования, аналогичного тому,
с которым он сталкивался в родительской семье, воспроизводя
в своей семье те же треугольники и эмоциональные процессы,
которые были характерны для его родительской семьи. Каждый
из супругов привносит в семью груз прошлого, который может
передаваться из поколения в поколение. Цель терапии состоит
в том, чтобы побудить супружескую пару рассуждать о своих
эмоционально нагруженных процессах более рационально – объ-
ективно. Важно понять, как возникает и как поглощается тревога
в супружеской паре. Здесь также очень важно для терапевта
поддерживать этот процесс в активном состоянии и при этом
не вовлекаться в эмоциональную систему между супругами.
В результате терапии каждый партнер может достичь лучшей
дифференциации.
Важно, чтобы они смогли размышлять, так же как и эмоционально
переживать. Когда люди вместе ходят на психотерапию, им труд-
но избавиться от установки «мы попытаемся изменить» и больше
рассуждать исходя из установки «я пытаюсь измениться». Когда
на супружеских сессиях превалирует подобная ориентация, каждый
из участников часто больше озабочен тем, проходит ли (и каким
образом) другой свою часть пути, нежели своей частью изменений.
Другая проблема, которая часто может возникать на совместных
сессиях, состоит в очень сильной реактивности участников, кото-
рая мешает им думать в ходе сессий. Работа в паре – всегда более
тревожная ситуация, и поэтому люди склонны реагировать более
реактивно и, как следствие, к концу сессии сильно переутомляются.

Позиция терапевта
В терапии клиенты могут воспроизводить те же паттерны, что при-
сутствуют в их родительской и нуклеарной семье. Перенос клиента
на терапевта является частью терапевтического процесса, требую-
щего не реактивного эмоционального отреагирования, а тщатель-
ного анализа. Клиент может требовать от терапевта непрерывно
соглашаться с ним, он может искать одобрения терапевта, просить
совета, критиковать его или сердиться на него. Это как раз проявле-
ния зависимости клиента или его чувствительности в отношениях.
201
Другая сторона клинического слияния – контртрансфер терапевта.
По этой причине терапевт может дистанцироваться, скучать, зевать,
быть сонным, забывать о назначенной встрече, говорить клиенту,
что надо делать, критиковать его, терять чувство юмора, искать
одобрения или согласия клиента, беспокоиться о нем, относиться
к нему чересчур личностно. Тем не менее позиция клинициста пред-
полагает некоторую отдельность на фоне близости. Важно сохранять
нейтральность и относиться к чувствам, возникающим в переносе
и контрпереносе, как к информации для анализа.
Например. Супружеская пара: жена 22 года, муж 27 лет. Жалобы
на непонимание, конфликты, дистанцирование и охлаждение в от-
ношениях. Излагая проблему, супруги все время оспаривают слова друг
друга, апеллируют к психотерапевту: «Ну разве нормальная женщина
может так поступать? Вот вы бы так смогли? Ну, скажите же ей…»,
«И вот так он всегда! Разве такое можно выносить! Скажите хоть
вы ему!». В процессе столь интенсивного взаимодействия терапевт
испытывает желание отстраниться. Дальше у него есть два пути:
отстраниться, заскучать – и это будет неверный путь, путь авто-
матического реагирования, или отнестись к своим чувствам рацио-
нально, поняв, что супруги испытывают нечто подобное. Конфликты
утомляют, разочаровывают и вызывают желание отстраниться,
что, собственно, и происходит в этой супружеской паре.
Клиницист организует структуру терапии и поддерживает равно-
весие, задавая вопросы для получения информации и поощрения
мышления клиента, формулирует свой взгляд на ситуацию клиента,
рассказывая истории, применяя метафоры, чувство юмора и прямые
комментарии. Терапевт создает тщательно продуманную обстановку
и фокусирует эмоциональные проблемы в семейной системе. Цель
терапевта – постоянно быть в контакте с эмоционально значимыми
темами, которые разделяют два других человека и он сам, не при-
нимая ничьей стороны, не защищая себя и не контратакуя и всегда
отвечая нейтрально.
Терапевт попадает в треугольник при любой терапии, однако
это особенно касается терапии, затрагивающей проблемы брака.
Обе стороны косвенно или прямо приглашают терапевта принять
ее сторону, как, например, в вышеописанном случае. Важно оста-
ваться детриангулированным, поддерживать контакт с обоими
супругами, фокусироваться более на процессе, нежели на содер-
жательной стороне, и на всем протяжении терапии непрерывно
контролировать динамику треугольника. Если клиницист мыс-
202
лит систематично и отслеживает свой контртрансфер, нейтраль-
ность автоматична и курс терапии принимает более осмысленный
характер.

Клинический случай
Предъявленная проблема
Ирина и Платон обратились к семейному психотерапевту с жалобой
на трудности во взаимоотношениях. Они сказали, что за последние
два года заметно отдалились друг от друга, практически перестали
проводить время вместе, а сексуальные отношения свелись к ми-
нимуму.
Ирина жаловалась на отсутствие удовольствия от жизни, на воз-
растающие затруднения в функционировании и на чувство усталос-
ти, бессилия, раздражения, подавленности и безнадежности. Она
сказала, что нуждается в помощи из-за возрастающего напряжения
в браке и что испытывает отчаяние от того, что улучшения не на-
ступает. Она объяснила, что за последний год испытала два значи-
тельных стресса – от вскрывшейся информации об изменах мужа
и настигшей ее депрессии. Впрочем, Ирина сказала, что в течение
последних трех лет симптомы депрессии в той или иной степени
проявлялись постоянно. По поводу депрессии последний год она
наблюдается у психиатра, который назначил ей антидепрессанты.
Платон жаловался на отсутствие интереса и поддержки со сто-
роны жены. Он отмечал, что за последнее время у него сложилось
ощущение, что он совсем ей не нужен, не интересен, а работу же-
на использует лишь для того, чтобы не проводить время с ним. Он
вспоминал, что на момент их знакомства предыдущий брак Ирины
уже «трещал по швам», и тогда она тоже использовала работу, чтобы
отдалиться от мужа.

Краткая история ядерной семьи

Начальные сессии включили в себя сбор информации о подробной
истории представленной проблемы и о семейной истории супругов.
Симптом был помещен в расширенный контекст семейных отноше-
ний и событий. В ходе сбора информации для семейной генограммы
супруги рассказали следующее.
Супруги: Ирина (44 года) и Платон (36 лет) состоят в браке 6 лет.
Ирина – врач-онколог, Платон – дизайнер (рисунок 7).
Они познакомились в 2005 г., когда заболела бабушка Платона.
Болезнь настигла ее внезапно, и Платон был единственным, кто уха-
живал за ней, так как ее дочь с мужем живут в Санкт-Петербурге,
203
204
23 90

ɋɟɦɺɧ (ɭɦɟɪ ɜ ɇɨɧɚ ɂɝɧɚɬ Ⱥɧɮɢɫɚ

ɝɨɞ ɪɨɠɞɟɧɢɹ (ɭɦɟɪɥɚ 6 (ɩɨɝɢɛ ɧɚ
ɉɥɚɬɨɧɚ) 36 ɥɟɬ ɥɟɬ ɧɚɡɚɞ) ɜ ɨɣɧɟ)

80 36
70 73 68
ɋɬɟɩɚɧ ɂɜ ɚɧ(ɭɦɟɪ Ɉɥɶɝɚ Ȼɨɪɢɫ ȿɥɟɧɚ
ɤɨɝɞɚ ɉɥɚɬɨɧɭ ȼɨɜ ɚ Ɇɢɲɚ
alc alc alc
4 ɝɨɞɚ)
4 ɝɨɞɚ

28
44 65 36 44 25 23 21
Ʉɢɪɚ ɋɟɪɝɟɣȺɥɟɤɫɚɧɞɪ ɉɥɚɬɨɧ ɂɪɢɧɚ

3,5 ɝɨɞɚ 3 ɝɨɞɚ 6 ɥɟɬ

24

ɂɝɧɚɬ

Рис. 6. Трехпоколенная семейная генограмма

а внучка Кира – во Франции. Бабушка вырастила Платона и была
самым близким для него человеком. Платон вспоминал, что оказал-
ся совершенно не готов к тому, что такая сильная и жизнелюбивая
женщина, какой была его бабушка, женщина, которая всю жизнь
его поддерживала и опекала, вдруг стала нуждаться в его помощи.
Ирина была лечащим врачом бабушки Платона. Она практически
сдружилась со своей пациенткой и очень опекала ее внука, который
ей сразу понравился. Однако, как вспоминала Ирина, она «гнала
от себя свои чувства к Платону», так как на тот момент была заму-
жем. Но она не могла не заметить, что их с Платоном чувства вза-
имны. Платону тоже очень нравилась «внимательная, заботливая
и душевно чуткая докторша». Однако и он считал, что сейчас должен
«заботиться о бабушке, а не крутить романы». По рассказам Плато-
на, он «чувствовал вину за то, что недостаточно сильно переживал
за состояние бабушки, и даже боялся, что она может быстро вы-
здороветь», так как тогда у него не будет поводов для встреч с Ири-
ной. Он был так поглощен своей влюбленностью, что не замечал,
что их с Ириной чувства взаимны. И именно бабушка, по словам
Платона, «открыла ему глаза». Последовавший за этим бурный ро-
ман происходил практически у постели умирающей, которая радо-
валась, что наконец-то ее внук обрел личное счастье. Оба называют
их встречу «последним подарком от бабушки».
Однако Ирина на тот момент была во втором браке. В первый
раз она вышла замуж за однокурсника, будучи уже беременной.
По ее словам, это были «очень страстные, но короткие отношения».
«Я и раньше видела, что Сергей любил шумные компании, выпивку,
но не подозревала, что это – болезнь. Наш роман был таким ярким
и бурным, что я не успела понять, что он болен алкоголизмом». Кро-
ме того, отношения Ирины с ее матерью были столь напряженными,
что ей очень хотелось уехать из родительского дома. Сын Игнат ро-
дился через полгода после свадьбы. Как вспоминает Ирина, после
рождения сына болезнь Сергея стала очевидной. Ирина страдала
от постоянных запоев мужа, вначале пыталась бороться с ними, раз-
рываясь между ним и маленьким ребенком, затем отчаялась. Когда
Игнату исполнилось 3 года, супруги развелись. Дальше Ирина жила
одна, занималась сыном, карьерой, но замуж больше не выходила.
У нее были отношения с мужчинами, но это были короткие романы,
а единственным «любимым мужчиной», по ее словам, оставался сын
Игнат. Отношения между матерью и сыном были очень близкими.
Когда Игнату исполнилось 15 лет (а Ирине – 35), Ирина стала осо-
бенно остро чувствовать, что не сможет обеспечить «будущее сына»
205
206
44 65 36 44 25 23 21

ɋɟɪɝɟɣȺɥɟɤɫɚɧɞɪ ɉɥɚɬɨɧ ɂɪɢɧɚ

3,5 ɝɨɞɚ 3 ɝɨɞɚ 6 ɥɟɬ

24

ɂ ɝɧɚɬ

Рис. 7. Схема ядерной семьи

материально. По ее словам, именно это и стало решающим доводом
для того, чтобы создать брак с человеком, существенно старше ее.
Влюблена в него она не была, однако «он мог финансово обеспечить
хорошее будущее для Игната». Но отношения Игната с отчимом
не сложились, так как отчим требовал беспрекословного подчине-
ния, а Ирина была категорически не согласна со столь авторитарной
системой воспитания. Все это было источником конфликтов и на-
пряжения между супругами. Поэтому оба с энтузиазмом воспри-
няли идею о заграничном обучении Игната. В 17 лет Игнат уехал
в Англию, но это не снизило напряжения в супружеской паре Алек-
сандра и Ирины. Ирина все больше погружалась в работу, ее супруг
пропадал на своей. Они все больше напоминали постояльцев одной
гостинице. Только на работе Ирина остро «ощущала свою нужность
кому-либо». Когда она объявила Александру, что уходит от него, это
не вызвало сопротивления с его стороны. Супруги мирно развелись,
прожив в браке три года.
Роман Ирины и Платона был очень бурным. «Страсть, ликова-
ние, счастье, горе, печаль и смерть так тесно сплелись, – вспоминал
потом Платон, – я не знаю, как без Ирки я вынес бы смерть бабули,
а теперь чувствую вину, что именно бабушкиной смерти я обязан
своему счастью». Ирина и Платон поженились уже после смерти ба-
бушки. Раньше они не придавали этому факту никакого значения,
скорее считали, что трагический случай свел их. Ведь Платон, по его
словам, «всю свою жизнь считал себя одиночкой и никогда не испы-
тывал желания связывать себя узами». «Я никогда не понимал, зачем
люди женятся, ведь любовь так быстро проходит, а потом остается
только лицемерие и лживые отношения двух чужих людей. А с Ир-
кой все было по-другому: она понимала меня с полуслова, и такого
желания, которое я испытывал к ней, я никогда не испытывал пре-
жде ни к кому…»
Итак, супруги прожили счастливо три года. После этого срока
в отношениях стало намечаться напряжение. Ирина вспоминала,
что чувствовала давление со стороны супруга, который хотел, что-
бы в разных областях жизни она заняла позицию, схожую с его. Она
считала себя ответственной за его душевное состояние и мир в семье,
поэтому приспосабливалась к мужу и старалась ему не противоре-
чить, старалась соответствовать тому, чего он хотел: в увлечениях,
в манере одеваться и в своих привычках. Но их увлечения и при-
вычки были такими разными. Она ощущала давление со стороны
мужа, принуждавшего ее к тому, чтобы она «соответствовала» его
друзьям, среде, в которой он вращался. Но эта среда так отличалась
207
от привычной для нее. Хотя она и старалась быть такой, как он хотел,
но все больше и больше чувствовала себя аутсайдером. Она сказала,
что чувствовала себя «ниже его», особенно в кругу его друзей, где
всегда было множество молодых и красивых женщин. Она считала,
что именно эти обстоятельства были основной причиной депрессии,
от которой она страдала последние годы. Она не чувствовала себя
тем человеком, который мог бы жить рядом с Платоном. В противо-
вес этому ее профессиональные успехи давали ей ощущение собст-
венной значимости, она все больше стала «уходить в работу».
Платон описал первые три года брака как гармоничные, несмо-
тря на то, что, по его словам, ему приходилось много приспосабли-
ваться. Однако он чувствовал, что это необходимо для сохранения
гармонии. Он утверждал, что был ориентирован на то, чтобы вся-
чески угождать жене. Платон считал, что именно он разрушил ма-
териально благополучный брак Ирины и именно он теперь в ответе
за ее благополучие: хорошее настроение и самочувствие, интере-
сы и увлечения, внешний вид и внутреннее спокойствие. Чувствуя
себя неуверенной в богемной среде мужа, которая так отличалась
от привычной для нее, Ирина часто обращалась к Платону за со-
ветом, и он чувствовал, что несет большую долю семейной ноши,
но не ощущал себя перегруженным, а скорее гордился этим. На са-
мом деле казалось, что такое положение дел дает стабильность им
обоим. Однако Платон сказал, что после трех лет совместной жизни
депрессии жены, с одной стороны, и ее увлеченность работой, с дру-
гой, сделали их супружеские отношения более дистантными. Хотя
во многих областях семейной жизни Платон продолжал немало де-
лать для жены, он считал, что именно она потеряла интерес к нему,
и интерпретировал это как потерю любви к нему. Он вспоминал:
«Та степень ответственности, которую я ощущал, затрудняла мне
отношения с ней». Он обвинял себя в неспособности поддерживать
эмоциональный контакт с женой и начал ощущать, что он «не такой
муж», какого она хотела. Он был чувствителен к ситуациям, в кото-
рых, как ему казалось, жена «возлагает вину» на него, и еще боль-
ше пытался угодить ей, для того чтобы избежать чувства трево-
ги. Например, он рассказал о том, что, когда жена задерживалась
на работе или пребывала в унынии, он чувствовал, что не дает ей
чего-то очень важного. Он говорил, что чувствовал себя «никчем-
ным и никому не нужным». Именно это, по его словам, и толкнуло
его к флирту на сайте знакомств. Вначале, отмечал он, это начина-
лось как игра, затем он увлекся, и встречи из виртуального мира
перенеслись в реальный. «Особенно приятно было восхищение
208
со стороны девушек, – вспоминал Платон. Они были готовы на все.
Все, что я говорил, они находили интересным, все, что предлагал,
находило отклик…». Тем временем, супруги все больше отдалялись
друг от друга: жена уходила в работу, муж – в виртуальные, с пере-
ходом в реальные, краткосрочные романы.
Однажды Ирина обратила внимание на «случайно» оставленную
открытой электронную почту мужа. То, что она прочла, повергло ее
в отчаяние. Но она не сразу призналась мужу, что знает о его изме-
нах. Она начала следить за ним и убедилась, что муж встречается
сразу с тремя молодыми женщинами. Тогда Ирина решилась на раз-
говор с Платоном. Муж не отпирался, сказал, что все эти романы
«ничего для него не значили» и, в свою очередь, обвинил Ирину в по-
тере интереса к нему. Несмотря на жестокие обиды друг на друга,
супруги не хотели расставаться. Они поняли, что зашли в тупик,
и решили обратиться к семейному терапевту.

Краткая история расширенной семьи

История расширенной семьи Платона
Дедушка и бабушка Платона прожили вместе 36 лет. Дедушка –
Семен – воевал, вернулся с ранением, последствия которого мучили
его всю последующую жизнь. Дедушка – военный, натура герои-
ческая, пример для подражания всем другим членам семьи. Мно-
го времени он проводил в долгосрочных командировках. Бабушка

ɋɟɦ ɺɧ (ɭ ɦ ɟɪ ɜ ɇɨɧɚ
ɝɨɞ ɪɨɠ ɞɟɧɢɹ (ɭ ɦ ɟɪɥɚ 6
ɉɥɚɬ ɨɧɚ) 36 ɥɟɬ ɥɟɬ ɧɚɡɚɞ)

80 36
70
ɋɬ ɟɩɚɧ ɂ ɜ ɚɧ(ɭ ɦ ɟɪ Ɉɥɶɝɚ
ɤɨɝɞɚ ɉɥɚɬ ɨɧɭ
4 ɝɨɞɚ)

28
36
Ʉ ɢɪɚ ɉɥɚɬ ɨɧ

Рис. 8. Схема расширенной семьи Платона

209
рассказывала, что когда ее дочь была еще маленькой, они многие
месяцы, а то и больше года, жили вдвоем, без дедушки. Но когда
он возвращался из командировок, то, по словам бабушки, баловал
дочь, позволяя ей то, что обычно запрещала бабушка. Это часто было
причиной бабушкиного недовольства. Но она никогда не позволяла
себе перечить мужу. По словам Платона, это был благополучный
брак. Умер дедушка внезапно, в 58 лет, от инфаркта. До сих пор он
является для Платона образцом мужчины и примером для подра-
жания.
Бабушка – Нона – умерла в 86 лет от рака. Будучи педагогом, всю
жизнь проработала школьной учительницей. Отношения между
дедушкой и бабушкой были теплыми и душевными. Бабушка всю
жизнь опекала дедушку, «без нее он не смог бы пожарить себе яич-
ницу, носки не знал, где лежат». «Дедушка всегда очень уважитель-
но обходился с бабушкой, за всю жизнь не сказал ей грубого слова».
Отношения же с дочерью у бабушки были амбивалентными. С одной
стороны, Нона всегда очень контролировала и опекала дочь. С дру-
гой стороны, Ольга всегда тяготилась контролем матери и пыталась
всеми средствами от этого контроля избавиться.
Мама Платона – Ольга, 70 лет, переводчик по профессии. По сло-
вам бабушки Платона, Ольга всегда росла своевольным, каприз-
ным и избалованным ребенком, который пытался всегда поступить
по-своему. На протяжении всей своей жизни Ольга была очень при-
вязана к своему отцу и критически настроена ко всему, что касалось
матери. В 19 лет она уехала из дома в Ленинград и с долгосрочными
перерывами на загранкомандировки прожила в этом городе всю
жизнь. У нее были краткосрочные романы с мужчинами, но замуж
она вышла в 33 года за коллегу, отца Платона. Когда ей было 34 года
и она была беременна Платоном, ее отец скоропостижно умер. Это
было огромной трагедией для Ольги еще и потому, что, будучи в за-
рубежной командировке, она не смогла присутствовать на похоро-
нах и проститься с отцом. А еще через несколько лет, когда Платону
исполнилось 4 года, она потеряла мужа. Платон с рождения жил
с бабушкой и дедушкой, так как его родители постоянно пребывали
в командировках. Мать Платон видел крайне редко и практически
не помнит ее в своем детстве. Через 2 года после смерти мужа Ольга
повторно вышла замуж за дипломата. Именно тогда была предпри-
нята попытка воссоединения с сыном. Но как только Степан и Оль-
га забрали Платона в Ленинград, он стал тяжело и подолгу болеть.
В школу он практически не ходил, и Ольге приходилось пропускать
работу, сидя с больным сыном, который не привык к матери и очень
210
скучал по бабушке. В это же время оставшаяся в одиночестве бабуш-
ка тосковала в Москве по любимому внуку. И когда менее чем через
год у Степана и Ольги возникла необходимость очередной команди-
ровки, было принято решение о переезде Платона обратно к бабуш-
ке. С тех пор они не разлучались. Платон рос болезненным и талант-
ливым ребенком, что требовало огромных душевных и физических
«инвестиций» со стороны бабушки. Его контакты с матерью посте-
пенно становились все слабее и со временем превратились просто
в определенную финансовую поддержку с ее стороны, от которой
он при первой же возможности отказался. Платон не любил наве-
щать семью матери отчима, поскольку его отношения с отчимом
не сложились, да и мать он считал чужим человеком. Он не любил
свою сестру Киру, считая ее избалованной, пустой и глупой. Брак
Степана и Ольги он считал неудачным, «полным лжи, когда два чу-
жих друг для друга человека по внешним причинам создают види-
мость благополучия». С Кирой Платон практически не общается.
До 30 лет у него было множество коротких романов с женщинами,
но идея женитьбы ни разу не приходила ему в голову, пока в 2005 г.
не заболела бабушка и он не встретил Ирину. Смерть Ноны окон-
чательно разорвала отношения между Платоном, с одной стороны,
и его матерью и сестрой, с другой стороны. Он не мог простить обе-
им невнимательного отношения к болезни бабушки и отсутствия
на похоронах Ноны своей сестры Киры.

История расширенной семьи Ирины

Дедушка и бабушка Ирины жили в деревне. Брак их совершился
по сватовству, и супруги толком не успели узнать друг друга. Они
поженились в 1941 г., а через несколько месяцев началась война,
и Игнат ушел на фронт, оставив Анфису беременной. Свою дочь,
Елену, Игнат так и не увидел, так как погиб в 1943 г. Бабушка замуж
больше не вышла, прожила долгую и полную трудностей и тяжелой
физической работы жизнь. Она вырастила дочь, которая после окон-
чания школы переехала в Москву и поступила в институт. Елена,
оставив мать в деревне, практически прекратила с ней отношения.
Институт она так и не закончила, так как встретила Бориса, вышла
за него замуж и родила Ирину. Совмещать уход за младенцем и уче-
бу было трудно, поэтому пришлось оставить институт. Про Бориса
и его роман с Еленой ничего не известно, так как они развелись, ко-
гда Ирине было около трех лет. Отца Ирина не помнит, отношения
с ним не поддерживает, а Елена никогда не рассказывала дочери
про ее отца. Фактически здесь наблюдается эмоциональный разрыв,
211
 23 90

ɂ ɝɧɚɬ Ⱥ ɧɮɢɫɚ
(ɩɨɝɢɛ ɧɚ
ɜ ɨɣɧɟ)

73 68

Ȼɨɪɢɫ ȿɥɟɧɚ ȼɨɜ ɚ Ɇɢɲɚ

alc alc alc
4 ɝɨɞɚ

44

ɂ ɪɢɧɚ

Рис. 9. Схема расширенной семьи Ирины

как и между Еленой и ее матерью. Свою бабушку Ирина не помнит,

не знает, и здесь тоже наблюдается эмоциональный разрыв. Доста-
точно быстро Елена пристрастилась к алкоголю. В дальнейшем у нее
было несколько внебрачных связей, но все «отчимы» Ирины пили.
Картины детства, которые рисует Ирина, – непрерывные попойки,
дебоши, драки с привлечением милиции. Мать и очередной отчим
били Ирину. В связи с этим воспоминания о детстве переполнены
тревогой и болью. Практически с 14 лет Ирина непрерывно рабо-
тала, параллельно училась в медицинском училище, а затем в ме-
дицинском институте. В 19 лет она встретила Сергея, с которым
вместе училась. Роман был коротким и страстным, и Ирина очень
быстро перебралась жить к нему. «Как я сейчас понимаю, мне просто
очень хотелось уйти от матери», – говорит Ирина. Но брак оказался
коротким и распался из-за алкоголизма Сергея. «Как будто я опять
нашла то, от чего убегала. Когда я поняла это, я просто пришла
в ужас».

Выявление взаимодействия между супругами,

способствующего развитию симптома
Эмоциональный процесс в нуклеарной семье
На первом этапе терапии нам важно было выявить взаимодейст-
вие между супругами, способствующее развитию симптома. Изна-
чально отношения Ирины и Платона строились в стрессовой ситуа-
212
ции, когда тревога, связанная с болезнью и смертью бабушки, была
повышена. И уже на примере их романа мы видим, что ведущим
эмоциональным процессом в этой паре является дистанцирование.
Чтобы избежать тяжелых болезненных чувств от утраты близкого
человека, Платон прибегает к реактивному роману, который «от-
кладывает» и маскирует его траурную реакцию. В результате про-
цесс горевания не прожит. В свою очередь, для Ирины это – способ
справиться с тревогой и напряженностью, связанной с неудачным
браком, и способ дистанцирования от второго мужа. Тревога вы-
сока, и супруги создают очень слитные отношения, активизируя
треугольники: муж–жена–болезнь, муж–жена–утрата, муж–жена–
второй муж Ирины.
Но и сама слитность порождает тревогу. В дальнейшем супруги
пытались справиться с возрастающей в браке тревогой, дистанци-
руясь и активизируя треугольники: муж–жена–друзья, муж–же-
на–увлечения, муж–жена–трудности. Каждый из них считал себя
ответственным за семейное благополучие и старался по-своему
способствовать этому. Платон развил гиперфункциональное поведе-
ние, которое воспринималось Ириной как давящее и доминантное.
Но она старалась подстраиваться ради семейного благополучия, ста-
новясь в некоторых областях семейной жизни гипофункциональной.
Она интерпретировала поведение мужа как «желание ее улучшить»,
а следовательно, констатировала свою «недостаточность» для него,
приходя в отчаянье и уныние. Тревога жены возрастала, а наиболее
привычный способ справиться с ней – эмоциональное дистанциро-
вание – привело к тому, что депрессивное состояние охватило все
области ее семейной жизни, кроме работы, где она чувствовала свою
компетентность. Однако и для Платона его гиперфункционирование
было чрезмерным, и он недоумевал, почему столь функциональная
раньше Ирина стала пассивной и неэнергичной. Он интерпрети-
ровал это как потерю ею интереса к нему и семейной жизни с ним.
Он обвинял себя в неспособности поддерживать эмоциональный
контакт с женой и начал чувствовать, что он «не такой муж», како-
го она хотела. Тревога у мужа нарастала, но его ведущий эмоцио-
нальный процесс – дистанцирование – делал невозможным прого-
ворить все наболевшие темы. Платон отвлекся, дистанцировавшись
в виртуальный мир. В свою очередь, чувствуя свою компетентность
лишь в профессии, Ирина прибегала к дистанцированию, пропа-
дая на работе. Процесс становился все интенсивнее, активизируя
треугольники: муж–жена–депрессия, муж–жена–работа, муж–жена–
любовницы.
213
Определение дистанции и взаимодействия в браке
Супруги прибегают к дистанцированию и в виде физического
бегства – задержки на работе, любовницы, и к дистанцированию,
достигаемому путем внутренних операций, – депрессия жены. Эмо-
циональная дистанция почти всегда является компонентом эмоцио-
нального процесса, идущего в браке. Тревога в браке высока, и дис-
танцирование есть инстинктивное бегство в ответ на интенсивную
эмоциональность.

Способность открыто говорить о личных эмоциональных проб-

лемах
Оценивая супружеские отношения, мы видим, что тревога в па-
ре настолько высока, что дистанцирование как способ справиться
с ней затронула способность открыто говорить о личных проблемах.
Затем дистанция достигла критической величины, и тревога в паре
от того, что совместность и брак были практически ими утрачены,
заставила супругов поговорить друг с другом о пугающей их раз-
розненности. Однако этот разговор не позволил им быть услышан-
ными друг другом.
Вопрос: «Вас обоих так беспокоила создавшаяся ситуация, поче-
му вы не поговорили друг с другом о ней?» Ответ: «Мы об этом не раз-
говаривали, так как боялись обидеть друг друга».
Вопрос: «Как часто вы вдвоем обсуждаете что-то личное?
Кто обычно затевает обсуждение?» Ответ: «Раньше мы мно-
го говорили друг с другом. Ночи напролет не могли наговориться.
И про бабушкину смерть, и про развод Ирины, про все, что нас беспо-
коило…»
Вопрос: «Есть ли проблемы, о которых вы друг с другом не гово-
рите? Каковы они?». Ответ Ирины: «Я все время боялась, что не так
интересна для Платона: не такая красивая, не такая молодая,
и одеваюсь не так, и в компании не такая общительная. Я очень боя-
лась, что он разочаруется во мне…» Ответ Платона: «Я очень боялся,
что я – не такой муж, какого она хотела, чувствовал, что не даю ей
что-то очень важное».

Осведомленность о мыслях и чувствах

Высокая тревога и дистанцирование привели к тому, что су-
пруги скорее проецировали друг на друга свои собственные страхи
и ожидания, нежели действительно понимали, что думает и чувст-
вует партнер. Они приписывали наблюдаемым действиям партнера
свой собственный смысл.
214
Количество часов в неделю, проводимых совместно
Напряженность в паре была столь велика, что паре было трудно
найти время, чтобы побыть вместе. Более того, когда все-таки такое
время находилось, жена впадала в депрессию, что в свою очередь
затрудняло контакт. В любом случае наблюдается дисбаланс сил
совместности и индивидуальности.

Удовлетворенность сексуальной жизнью

В начале романа Платона и Ирины сексуальная жизнь их была
очень интенсивна. Однако это скорее свидетельствует о «бегстве
от интенсивной тревоги», связанной со стрессовой ситуацией, об-
условленной болезнью бабушки и разводом Ирины. Пара демонстри-
ровала высокий уровень слияния. Последовавшая за этим семейная
жизнь и фантазии на тему мыслей и чувств партнера, приписывание
ему (и ей) неприятия привели в конце концов к дистанцированию
и в сексуальных отношениях. Ирина считала, что она недостаточно
молода и красива, а Платон – что он делает что-то не так. Это, в свою
очередь, повлияло и на их сексуальное влечение друг к другу.

Влияние отношений с родительскими семьями

Ирина и Платон оставили свои родительские семьи с определенным
уровнем неразрешенных эмоциональных связей, разрывов и недиф-
ференцированности. Они, по-видимому, справлялись с этим путем
обесценивания важности этих старых взаимоотношений в их собст-
венных жизнях, так как находили дополнение друг в друге. Это было
ненадежное соглашение, его легко было нарушить, так как оно не ба-
зировалось на отношениях с прошлым и было построено на ложном
восприятии себя и партнера. То, что было комфортной близостью
во время ухаживания, изменилось после свадьбы. Та зависимость
друг от друга, которая существовала, стала некомфортной и вызы-
вала тревогу, так как они полагались друг на друга и давили друг
на друга, чтобы партнер вел себя определенным образом. Боуэн
пишет: «Супруги настолько вовлекаются в такое существование,
какого хочет для него другой, чтобы улучшить функционирование
другого, требуя, чтобы другой изменился, чтобы повысить собст-
венное функционирование, что никто не отвечает за себя» (Bowen,
1978, p. 114).
Кроме того, ни у одного из супругов нет приемлемой модели
благополучного существования супружеской пары.
В семье Ирины (рисунок 10) браки бабушки и мамы были крат-
кими, а жизнь тяжелой. В результате ни мать Ирины, ни сама Ири-
215
 23
90
ɂ ɝɧɚɬ
(ɩɨɝɢɛ ɧɚ Ⱥ ɧɮɢɫ ɚ
ɜ ɨɣɧɟ)

73 68

Ȼɨɪɢɫ ȿɥɟɧɚ ȼɨɜ ɚ Ɇɢɲɚ

alc alc alc
4 ɝɨɞɚ

44

ɂ ɪɢɧɚ

Рис. 10. Отношения в родительской семье Ирины

на не имели возможности наблюдать, как мирно и счастливо могут

жить муж и жена. Зато и Ирина, и ее мать унаследовали убеждение,
что «в жизни надо надеяться только на себя, ибо мужчины – нена-
дежны, преходящи…».
В свою очередь, и у Платона не было модели счастливого супру-
жества, по крайней мере наблюдаемого им самим (рисунок 11). С ма-
терью и ее семьей он практически не общался, жил с бабушкой. Брак
бабушки и дедушки, по воспоминаниям бабушки, был счастливым.
Однако на момент рождения Платона дедушка умер, и наблюдать
супружеские взаимоотношения мальчик уже не мог. В бабушкиных
описаниях существуют противоречия, а дедушка идеализируется
и предстает в ее рассказах натурой героической и безупречной. Это,
с одной стороны, не дает модели каждодневной супружеской жиз-
ни, а, с другой – внушает мальчику повышенные требования к тому,
как в идеале должен вести себя муж.
Разрывы обоих супругов со своими родительскими семьями сде-
лали их взаимозависимыми друг от друга. Практически ни Ирина,
ни Платон не поддерживали контактов с семьями родственников.
Явное отсутствие сепарации от родительских семей, отсутствие за-
вершенного горевания по бабушке у Платона, сверхответственная
216
 ɋɟɦɺɧ ɇɨɧɚ
36 ɥɟɬ

80 36
70

ɋɬɟɩɚɧ ɂɜɚɧ
Ɉɥɶɝɚ

28 36

Ʉɢɪɚ ɉɥɚɬɨɧ

Рис. 11. Отношения в родительской семье Платона

позиция Ирины в родительской семье и множественные эмоцио-

нальные разрывы у обоих супругов – все это сыграло роль в дис-
танцированности и критичности супругов в отношении друг друга.
Чем интенсивнее разрыв с прошлым, тем вероятнее, что в собст-
венном браке индивида возникнет усиленная версия проблемы.
Уменьшение эмоционального разрыва с прошлым является одним
из важных элементов терапии (Kerr, Bowen, 1988).

Стрессоры
Важнейшим постоянным стрессором в этой семье был уровень сли-
яния. И в семье мужа, и в семье жены слияние выражалось в дис-
танцировании; а в семье жены – еще и в явной дисфункции у одного
из супругов. Муж и жена сообщили, что существенная часть их бла-
гополучия основывается на настроении и одобрении другого. Обоим
партнерам всегда было тяжело справляться с этой зависимостью
и сопутствующей чувствительностью.
Трудности Ирины частично были связаны с тревогой, вызванной
ее двумя предшествующими разводами и супружескими проблема-
ми в ее собственной семье. К стрессорам можно отнести и эмоцио-
нальные разрывы в ее родительской семье, и алкоголизм ее матери,
и ее собственную созависимость.
217
 Трудности Платона были обусловлены осознаванием того,
что мужчины в их семье долго не живут, а он находится в том воз-
расте, когда умер его отец. Стрессорами были и эмоциональные
разрывы в его семье. Кроме того, смерть бабушки так и продолжала
оставаться непережитой. Здесь мы имеем дело с отложенным пере-
живанием утраты.

Терапия: работа клиентов с их Я

и над их супружескими отношениями
На первой сессии Ирина сказала, что их отношения с Платоном из-
менились, что у нее нет к мужу прежнего доверия, и она избегает
общения с ним, задерживаясь на работе. Она не уверена, что хочет
сохранить брак, но расстаться с ним для нее тоже немыслимо. Она
сообщила, что отстранилась от мужа после того, как поняла, что не-
достаточно хороша для него, когда видела в его словах и поступках
слишком много критики. Но она не говорила об этом с мужем, на-
деясь, что он сам заметит, что она несчастна и нуждается в большем
признании. В свою очередь, Платон сказал, что устал постоянно
бороться за их брак, что слишком много ответственности лежит
на нем. Он сказал, что хочет сохранить брак, но ему тяжело справ-
ляться со всем в одиночестве, без какой-либо поддержки со сторо-
ны Ирины. Обычно он держал свои мысли и чувства при себе, так
как боялся разочарования со стороны жены. Он также сообщил
об упадке физического влечения у жены и, по существу, об отсутст-
вии секса. У него создавалось ощущение, что жена совсем перестала
хотеть его, и он не решался просить ее о сексуальной близости, боясь
услышать отказ.
Оба супруга описали постоянно происходящие у них процессы:
они практически не говорят друг с другом, а если и пытаются го-
ворить, то Ирина впадает в уныние, плачет, и это делает общение
трудным, и поэтому они просто избегают друг друга.
Стрессором, побудившим супругов просить о помощи семейного
терапевта, была вскрывшаяся информация о связях Платона с дру-
гими женщинами. Платон сказал жене, что у него были и дружес-
кие, и сексуальные отношения с женщинами, но на данный момент
он прекратил все встречи и даже переписку в Интернете. Но Ирина
продолжала чувствовать себя оскорбленной и не верила мужу. Она
сказала, что ей не станет лучше, пока не изменится ее муж. Она так-
же связала симптомы своей депрессии с чувством подавленности
в связи с изменами мужа.
218
 Платон также был недоволен ситуацией. Хотя он и чувствовал,
что зашел в тупик, и не видел выхода, он хотел сохранить семью
и проявлял заинтересованность в дальнейшей работе.
Терапия этой пары продолжалась полтора года. Процедура об-
наружения эмоциональных процессов в браке, взаимозависимых
треугольников, а также стрессоров и их влияния на тревогу в браке
шла непрерывно. Беседы, касающиеся этих областей, стимулирова-
ли осмысление парой их отношений и собственных Я.

Работа с эмоциональными процессами

Важно было понять взаимодействие супругов, оказывающее
влияние на их дистанцирование. Процесс дистанцирования в дан-
ной паре был обоюдным. Супруги практически поддерживали друг
друга в этом процессе. Понимание этого понижает тревогу в паре
и открывает пути для дальнейшего изменения.
Вопрос Платону: «Что вы думаете и делаете, когда она отстра-
няется от вас?» Ответ: «Что она меня не любит, что я не такой
мужчина, какой нужен ей. Я стараюсь еще больше угодить ей, раз-
влекаю ее, покупаю разные наряды».
Вопрос Ирине: «А вы как воспринимаете, когда ваш муж ведет
себя подобным образом?» Ответ: «Он покупает мне слишком экс-
травагантные наряды, наверное, хочет, чтобы я выглядела моложе
и привлекательнее. Он водит меня по своим друзьям, где я чувствую
себя не в своей тарелке, я не такая молодая, общительная и привле-
кательная. Моя уверенность в себе уже ниже плинтуса».
Вопрос: «А что вы и ваш партнер делаете, чтобы помочь вам
стать более открытой?» Ответ Платона: «Так я же с этой целью и во-
жу тебя везде, развлекаю». Ответ Ирины: «Я не знаю, я всего боюсь
уже, предпочитаю побыть одной или поработать. Я так устала».
Вопрос Ирине: «Как ваша отстраненность воздействует на Пла-
тона?» Ответ: «Теперь я вижу, что это – замкнутый круг. Прости ме-
ня, пожалуйста! Ты мне, правда, очень нужен. И ты – самый лучший!»
Вопрос Платону: «Если бы вы реагировали по-другому на от-
страненность Ирины, что бы случилось – как вы думаете?» Ответ:
«Прости, я хотел как лучше. Теперь я понимаю, что делал для тебя
то, что хотел бы, чтобы ты делала для меня. Это для меня такой
способ подошел бы. Я судил по себе. А тебе нужно было совсем другое».
Вопрос Платону: «Похоже, что вы сами были очень напряжены.
Что заставляло вас тревожиться?» Ответ: «Я все время боялся не со-
ответствовать. Я считал, что не нужен тебе. Я уже ни в чем не был
уверен».
219
 Вопрос: «И как вы пытались справиться со своей неувереннос-
тью?» Ответ Платона: «Вам не понравится ответ, но романы в Ин-
тернете, все эти знакомства, они и правда помогают почувствовать
себя более значительным. Мужчиной. Но беда в том, что я с тобой
хочу чувствовать себя мужчиной. Мне ведь никто не нужен кроме
тебя». Ответ Ирины: «Получается, что я сама толкала тебя не из-
мены. Как-то гладко все получается. Вроде ты и не виноват вовсе.
А только я одна…».
Это очень типично, когда супруг, имеющий роман, рассмат-
ривается другим супругом как «скверный человек». Вина в этом
случае возлагается только на него. Подробный разбор этой игры
в вину – полезная часть анализа эмоционального процесса в бра-
ке. В начале терапии ответственность за связь на стороне возлага-
ется лишь на сторону, которая ее завела. Но ловушка заключается
в том, что партнер, которому изменили, в этой ситуации чувствует
себя жертвой. Он чувствует себя бессильным, чувствует, что ниче-
го не может изменить в данной ситуации. Когда в результате бесе-
ды и жена, и муж начинают понимать, что обоюдно ответственны
за положение в браке, это освобождает другого супруга от ощуще-
ния, что он – жертва.
Обсуждение гиперфункционирования Платона как следствия
желания быть идеальным мужем и восприятия Ириной подобного
его поведения как «желания ее переделать», сделало возможным
понимание вклада в ситуацию каждого из супругов. Все это дает
надежду на изменение.
На сессии мы связали симптомы Ирины с утратой большей час-
ти себя в системе взаимоотношений. Ей казалось, что она должна
соответствовать требованиям мужа. В свою очередь, Платон тоже
выдвигал повышенные требования к себе, «утрачивал себя», желая
соответствовать жене. Если вспомнить Боуэна, утверждавшего,
что личность, наиболее склонная стать симптоматической, – это
тот, кто больше приспосабливается в своем мышлении, чувствах
и поведении для того, чтобы сохранить гармонию отношений. Тот,
кто больше приспосабливается, может быть сверхфункционалом, ис-
пытывающим преувеличенное чувство ответственности за то, что-
бы делать все «правильно» для других, и делающим слишком много.
Или же это может быть гипофункционирующая личность, которая,
чувствуя неуверенность в своей способности к принятию решений,
слишком зависит от других. В обоих случаях этот человек генери-
рует и воспринимает больше тревоги, чем та, с которой он может
справиться, не образуя симптома. (Kerr, Bowen, 1988).
220
 В конечном итоге обсуждение этих вопросов позволило супру-
гам увидеть свои вклады в отношения. Оценка способности обоих
нести ответственность за свою часть отношений и понимать зави-
симость друг от друга позволяет терапевту определить, насколько
супруги способны выйти за границы ситуации.
Постепенно супруги стали смотреть на ситуацию с системной
точки зрения, рационально анализируя эмоциональные процессы
и рассматривая вклад каждого их них в ситуацию. Это позволило
уменьшить слияние в паре, перейдя к совместности, и иницииро-
вать парные взаимоотношения.

Важная тема для обоих супругов – работа с треугольниками

Муж–жена–переживание утраты. Изначально отношения со-
здавались с опорой на этот треугольник. Максимальную близость
супруги чувствовали у постели больной бабушки или разговаривая
о разводе Ирины. Можно даже расширить понятие и переформули-
ровать этот треугольник как муж–жена–проблема.
Терапевт: Похоже, что вы очень хорошо умеете справляться с труд-
ностями и поддерживать друг друга в подобных обстоятельствах.
А как насчет совместных радостей?
Оба супруга: Наверное, вы правы…
Платон: Я все время пытаюсь развлекать Ирину.
Ирина: Только тебя радуют совсем другие вещи…
Терапевт: Тогда, конечно, трудности вам необходимы…
(Смех.)
Дальнейшее обсуждение того, что могло бы объединять супругов
и какие совместные радости могли бы для них существовать, поз-
воляет нащупать некоторые пути к совместности и понизить реак-
тивность в паре.
Муж–жена–депрессия жены. В некоторый момент Ирина решила
прекратить прием антидепрессантов. Она подумала, что становится
от них более раздражительной. Она поняла, что если бы восприни-
мала симптом депрессии как информацию о своей семье, а не чувст-
вовала, что ее надо «починить», это дало бы ей возможность более
креативно воспринимать ситуацию. Я думаю, что определенные
обстоятельства жизни Ирины и то, какую важность она им припи-
сывала, помогли ей «созреть» для восприятия некоторых системных
идей и для того, чтобы использовать эти идеи для улучшения собст-
венного функционирования. Ирина поняла, что использует депрес-
сию для дистанцирования от мужа, что именно это позволяет ей
221
не выплескивать накопившееся на мужа раздражение. На сессиях
супруги осваивали техники продуктивного поведения в конфлик-
тах, что позволило им обсудить важные для них темы и приступить
к налаживанию парных взаимоотношений.
Муж–жена–любовницы мужа. Важной темой половины сессий
были три связи мужа. Жена хотела говорить об этих связях; ее «пре-
следовали» вопросы, почему это случается, и может ли она доверять
мужу. Муж хотел оставить это в стороне, не обсуждать связи и дви-
гаться дальше. Такие полярные подходы к любовным делам обычны.
Терапевт: Что подтолкнуло вас к этим связям? Что бы случилось
с вами и вашим браком, если бы вы не завели роман? Как вы решили
его прекратить? Что бы вам обоим понадобилось, чтобы оградить
ваш брак от романов?
Платон сумел говорить о факторах, приводящих к связям, а его жена
сумела отвечать на свои вопросы и снизить свою тревогу. Усилия
их обоих, пусть не сразу, а постепенно, но снизили разность их под-
ходов к этому вопросу и помогли им перейти от обсуждения связей
к эмоциональным схемам брака и иным видам отношений. Ирина
пересмотрела свою тенденцию к сверхприспособленности и начала
больше думать о своей «основной линии».
Муж–жена–мать жены. Другим важным треугольником в этом
браке были отношения Ирины с матерью и включенность в них Пла-
тона. На первой сессии Платон заявил, что одним из главных поводов
для споров было то, что Ирина постоянно пытается помогать матери.
Но Ирина считала себя главной опорой для своей матери. На пер-
вой сессии Ирина признала, что слишком сильно связана с матерью,
часто оказывалась в ловушке между ней и мужем и что ей нужно
снизить эту зависимость. Она поняла, что в детстве чувствовала
себя очень одинокой девочкой и добиться внимания матери – было
ее ведущей потребностью. Поняв, что она до сих пор сохраняет эту
потребность во многих своих отношениях, Ирина смогла сделать
различия между своими детскими желаниями и позицией взрослой
женщины, живущей сейчас в своей семье.
Муж–жена–работа жены. Кроме того, важным элементом, ре-
гулирующим отношения между мужем и женой, была работа жены.
В процессе терапии Ирина осознала, что во всех трех браках именно
работа позволяла ей дистанцироваться при затрагивании непри-
ятных для нее тем.
Ирина добилась большего понимания своего слияния с мужем
и матерью. «Я все время жду, чтобы он проявил ко мне внимание,
222
так что и я могу быть счастливой». С таких позиций она сделала не-
которые попытки яснее определить себя и свою ответственность
в части эмоциональных проблем брака.
Учитывая ее зависимость, она в результате терапии стала менее
зависимой в отношениях с матерью. Кроме того, она узнала больше
о семье матери, возобновила отношения с бабушкой и отцом. Ири-
на установила, что они с матерью и бабушкой одинаково считали,
что «полагаться на мужчин нельзя». Поэтому другой частью работы
Ирины была сепарация своего взгляда на мужчин от материнских
воззрений. Для этого она собирала факты о вялой деятельности боль-
шинства мужчин в ее семье и повышенной деятельности большинст-
ва женщин. Она поняла, что путь сверхфункциональной женщины
ей более привычен, нежели разделение ответственности с мужчиной.
И именно депрессия позволяла ей не быть столь функциональной.
Вычленение, наблюдение и анализ треугольников позволил су-
пругам снизить реактивность в паре, продолжить работу над пар-
ными отношениями и дифференциацией из родительских семей.
Последнее стало ясно, когда разговор в терапии зашел о треуголь-
никах, имевших место в их родительских семьях.

Анализ треугольников и эмоциональных процессов в родительских

семьях супругов
– Семья Ирины
Муж–жена–дисфункция. Ирина происходит из алкогольной се-
мьи, где подобный треугольник всегда существовал между ее мате-
рью и очередным отчимом. Именно алкоголь объединял супругов,
обеспечивал им взаимодействие и регулировал эмоциональную
дистанцию. Фактически в своей собственной семье она воспроиз-
водит этот треугольник в виде муж–жена–депрессия.
Муж–жена–любовница. Подобный треугольник тоже сущест-
вовал в родительской семье Ирины, которой был присущ не только
алкоголизм, но и промискуитет. Подобный треугольник регулирует
эмоциональную дистанцию между партнерами. Нечто подобное, хо-
тя и меньшей интенсивности, существует в семье Ирины и Платона.
Ирина–ее мать–трудности. Фактически всю свою сознательную
жизнь, с 14 лет, Ирина поддерживала мать, помогая ей материально
и физически. Именно трудности объединяли ее с матерью, заставля-
ли заботиться о ней и затрудняли сепарацию. Этот же треугольник
существует и в семье Ирины и Платона, которые изначально объ-
единились, преодолевая трудности.
223
 – Семья Платона
Муж–жена–дело. Родители Платона всегда занимались одним
делом, что позволяло им регулировать эмоциональную дистанцию
в браке. Сейчас треугольник Ирина–Платон–работа Ирины выпол-
няет ту же функцию.
Мама–бабушка–Платон. Платон всегда регулировал дистанцию
между бабушкой и мамой. Именно невниманием его мамы было
обусловлено сверхвнимание со стороны бабушки. Нечто подобное
наблюдается и в его семье с Ириной в виде треугольника муж–же-
на–любовница.
Платон–бабушка–трудности, бабушка–мама–трудности. На-
поминаю, что именно трудности повлияли на решение матери Пла-
тона о том, что ее сын должен жить с бабушкой. Более того, предпри-
нятая попытка воссоединения с матерью не удалась, так как семья
столкнулась с трудностями и Платон, к обоюдной радости, вернулся
к бабушке. Подобный треугольник муж–жена–трудности сущест-
вует и в семье Ирины и Платона.
Выявление и анализ треугольников и эмоциональных процессов
в родительских семьях Ирины и Платона расширило взгляд на проб-
лему, переместив ее из отношений между ними в поле расширенной
семьи. Отсюда возникла и формулировка следующей задачи в те-
рапии – снизить влияние родительской семьи на процессы, проис-
ходящие с супругами сейчас, т. е. речь идет о дифференциации Я
из родительских семей.

Работа с расширенной семьей

Терапевт донес до супругов идею, что недостаточная связь с про-
шлым делала их более уязвимыми в настоящем и что восстановление
значимого контакта с родительскими семьями даст больше выходов
их тревоге. Они заинтересовались этой идеей.
Ирина еще при обсуждении вопросов, связанных с ее отноше-
ниями с матерью, осознала свою созависимость. В дальнейшем она
поняла, что воссоединение с прошлым – наиболее важно в ее жиз-
ни. Разговаривая о своей расширенной семье, она поняла, что идея
«мужчины – недолговечны, и надеяться можно только на себя» была
обусловлена тяжелой жизнью ее бабушки, которая очень рано поте-
ряла мужа и в дальнейшем просто выживала. Для Ирины было важно
подчеркнуть различия между ней и ее бабушкой, которую она даже
не знала. Это осознавание не только уменьшило ее депрессивность,
но и дало ей чувство большего контроля над жизнью. Появилась воз-
можность выбора. Эти две вещи оказались важными для снижения
224
ее тревоги. Став менее тревожной, она смогла более объективно
мыслить и увидела для себя больше возможностей. Однако две мыс-
ли: «почему мать не поддерживает отношения с бабушкой?» и «по-
чему мой отец бросил меня и никогда не предпринимал попыток
со мной общаться?» – тревожили ее. Последняя мысль – особенно,
так как она видела связь того, что когда-то не была нужна своему
отцу, с тем, что теперь либо выбирает мужчин, которым оказывается
не нужна, либо легко приходит к мысли о собственной ненужности.
Для Платона работа с собственной семьей была важна, так как он
связывал это со своим желанием прожить дольше, чем его отец и ба-
бушка. Платон сообщил, что испытывает тревогу в плане отношений
с женщинами – частично из-за высоких требований, предъявляемых
в их семье мужчине, а частично из-за того, что брак матери он счи-
тал неудачным. Платон уважал свою расширенную семью и инте-
ресовался ею, он признал, что эти люди важны для него. Он понял,
что обида и злость на мать и зависть к сестре, которые он ощущал,
определила его эмоциональную изоляцию от них и от остальной
расширенной семьи.
Он обнаружил, что движение к расширенной семье оказалось
для него способом обрести чувство контроля над собственной жиз-
нью и создать расширенную сеть отношений. Казалось, ощущение
меньшей изолированности от них и большего контроля над собст-
венной жизнью снизили его тревогу, а когда его тревога снизилась,
казалось, он понял, что делать. Он работал над тем, чтобы быть объ-
ективнее по отношению к себе, к жене и другим членам семьи. Де-
лая это, он смог понять, как он стабилизировал себя, считая, что он
«лучше знает» и что другие «нуждаются» в нем. Он смог увидеть
компетентность других и понять, что его действиями руководила
его неуверенность в себе и желание «быть таким же как дедушка».
Он работал над обретением уверенности в себе и обдумывал свою
ответственность за семью, руководствуясь идеей, что сверхответ-
ственность – это оборотная сторона безответственности. Пройдя
переживания и ошибки, он смог увидеть, что, работая над тем, что-
бы управлять собой, а не другими, он создает другим возможность
отвечать за себя. Приобретая более объективный взгляд на свой
брак, он стал задумываться и о браке родителей, и о своем месте
в первичном треугольнике. Это поставило под сомнение некоторые
самые основные предположения, которых он долгое время придер-
живался – о том, какими людьми были его родители. Он смог уви-
деть, что перенес на жену ту ответственность, которую испытывал
за свою функциональную мать (бабушку), и что повторяется один
225
и тот же процесс в попытках оправдать ожидания. Ему была проде-
монстрирована идея о том, что мы вступаем в брак с эмоционально
равными партнерами, и он пытался убедиться, так ли это, рассмат-
ривая браки в собственной семье.

Работа с эмоциональными разрывами

В результате терапии супруги поняли, что эмоциональные раз-
рывы в их родительской семье оказывают влияние на их жизнь
в настоящем. Идея восстановить отношения с родительской се-
мьей Платона и бабушкой по материнской линии и отцом Ирины,
пусть не сразу, но нашла отклик у этой семьи. Ирина предприняла
два серьезных шага: съездила в деревню, где когда-то жила ее мать,
разыскала бабушку Анфису и восстановила отношения с собствен-
ным отцом.
Бабушка была уже очень пожилым человеком, но обслужива-
ла себя совершенно самостоятельно. Воспоминания и рассказы
бабушки о ее жизни, трудностях и невзгодах натолкнули Ирину
на осознавание того, то жизнь ценна сама по себе. Кроме того, она
поняла, что жизненная энергия, свойственная бабушке, присуща
и ей. Что она – сильный человек и имеет право выбора в вопросе
«как ей хочется жить?»
У отца Ирина обнаружила вторую, и достаточно благополучную
семью. Со своим младшим братом и его семьей она даже подружи-
лась, найдя множество общих тем. Жена ее брата болела, и Ирину
семья восприняла как нежданную, но очень важную помощь. Кро-
ме того, снизилась преследовавшая ее всю жизнь тревога от мыс-
ли, что отец ее бросил. Отец рассказал, что когда они с ее матерью
развелись, он предпринимал попытки общения с дочерью, но мать
заняла жесткую позицию и не позволяла им видеться.
Все это время Платон очень поддерживал Ирину в ее начинаниях,
что, безусловно, тоже способствовало укреплению их совместности.
Платону тоже предстояла серьезная работа по налаживанию
отношений с его матерью и сестрой. Осознавание и проживание
в процессе терапии своих чувств: обиды и злости на мать и зависти
к сестре, позволили ему осознать и свой вклад в процесс дистанци-
рования от них. Беседы с матерью помогли ему понять, что не только
беспомощность его матери, и уж точно не нелюбовь к нему явились
причиной того, что он жил у бабушки, но – и ее уверенность, что,
отдавая сына бабушке, «она делает для него самое лучшее из всего,
что было ей доступно». С этой мыслью Платон охотно согласился, так
как всегда любил бабушку. Он понял, что отстранение матери во вре-
226
мя болезни бабушки было продиктовано ее растерянностью от то-
го, что «такая, всегда сильная, бабушка вдруг стала беспомощной».
«Я сам прошел через этот процесс и не сразу поверил, что бабушка
больна, – говорил Платон после разговора с матерью, – и если бы
не Ира, я не знаю, как бы я справился». Он смог понять и простить
мать, что помогло, в свою очередь, наладить дипломатические от-
ношения между ними. Налаживание более теплых отношений –
более длительный процесс, который является следующим шагом
в их сближении. Идея о том, что отношения между его бабушкой
и матерью всегда строились как гипер- и гипофункционирование,
а он в своей семье с Ириной повторяет те же паттерны, заставила
его задуматься о своем поведении. А это, в свою очередь, открыло
новое пространство для выбора других способов жизни.
Все эти процессы позволили супругам лучше осознать себя и про-
должить работу по дифференциации себя из эмоциональных полей
их родительских семей. Простраивая связи между своей собствен-
ной и родительскими семьями, супруги получили возможность
выбора – прибегать или нет к тем же процессам, что были присуши
их предкам. Эта работа уменьшила реактивность и процессы слия-
ния в семье и вывела на первый план процессы индивидуализации
и совместности.

Результаты терапии
1. Пара стала лучше понимать, как стресс воздействует на их ре-
активность в отношении друг друга. Они начали отслеживать
свои автоматические эмоциональные реакции. В частности, тен-
денция к дистанцированию перестала быть автоматической.
2. Супруги стали осознавать, какими путями они теряли индивиду-
альность в браке, и начали снижать свои тенденции к слиянию.
Оба супруга стали ответственней относиться к своим эмоцио-
нальным реакциям, развили свою индивидуальность.
3. Они поняли, что есть очень немного людей, с которыми они мо-
гут обсуждать эмоциональные проблемы. Во время терапии они
обсуждали свои мысли, чувства, поведение, что способствовало
их совместности.
4. Супруги исследовали родительские семьи для того, чтобы по-
нять причину дистанцирования между собой и семьей, и начали
процесс дифференциации от родительских семей.
5. Они преодолели эмоциональные разрывы в своей расширенной
семье.
6. После терапии брак укрепился – они достигли способности
к совместности, начали уделять друг другу больше внимания
227
 и лучше относиться друг к другу.

Литература
Beal E., Hochman G. Adult Children of Divorce. N. Y.: Delacorte Press, 1991.
Betzig L. L. Despotism and Differential Reproduction: A Darwinian View
of History. Hawthorne, N. Y.: Aldine de Gruyter, 1986.
Bowen M. A Family Concept of schizophrenia, N. Y.: Jason Aronson, 1957.
Bowen M. Bowen on Triangles / Ed. and transcribed by K. Terkel-sen.
The Family. 1975. V. 2 (2). P. 45–48.
Bowen M. Family Therapy in Clinical Practice. N. Y.: Jason Aronson, 1976.
Bowen M. Anxiety and Emotional Reactivity in Therapy. Videotape pro-
duced by the Georgetown Family Center, Washington, DC, 1979.
Fisher H. The Anatomy of Love. N. Y.: W. W. Norton and Company, 1992.
Kerr M. E., Bowen M. Family Evaluation. N. Y.: W. W. Norton and Company.
1988.
Kleiman D. G. Monogamy in Mammals / The Quarterly Review of Biology.
1977. V. 52. P. 39–69.
Klever Ph. Marital fusion and differentiation // Clinical applications
of Bowen family systems theory / P. Titelman (ed.). N. Y.–London:
The Haworth Press, 1998.
Klever Ph. The Study of Marriage and Bowen Theory / Family Systems.
1996. V. 3. P. 37–51.
McGoldrick M., Gerson R. S., Petry S. Genograms: Assessment and Inter-
vention. N. Y.: W. W. Norton and Company, 2008.
Papero D. V. The Family as a Unit / Bowen Family Systems Theory. Ch. 2.
P. 21–36. Boston: Allyn and Bacon, 1990
Titelman P. (Ed.) The Therapist‘s Own Family: Toward the Differentiation
Self. Northvale, NJ: Jason Aronson, 1987.
Wilson E. O. Sociobiology. Cambridge, MA: Belknap Press, 1975.

Приложение
СФОКУСИРОВАННЫЕ НА ПРОБЛЕМЕ ГЕНОГРАММЫ1
Множество тем могут передаваться из поколения в поколение. На-
пример, один или даже оба супруга могут быть потомственными
носителями чувства стыда, перфекционизма, бессилия, гнева за-
вышенных ожиданий, разнообразных идей или переживаний. Все
эти темы требуют подробного и деликатного исследования при раз-

1 Цит. по: McGoldrick M., Gerson R. S., Petry S. Genograms: Assessment

and Intervention. N. Y.: W. W. Norton and Company, 2008.
228
говоре о родительских семьях и отслеживания паттернов функцио-
нирования.
В качестве примера приведу несколько вариантов тем и пат-
тернов реагирования, которые бывает полезно обсудить с супру-
жеской парой.
«Генограмма чувств», может использоваться для сбора информации
в целом о палитре чувств в семье. Она включает ответы на следу-
ющие вопросы:
1. Какие чувства были преобладающими у каждого из членов ва-
шей семьи?
2. Какое чувство, настроение было преобладающим в вашей се-
мье в целом? Кто создавал это настроение, кто был в основном
носителем этого чувства?
3. Какие чувства были наиболее частыми, а какие наиболее силь-
ными?
4. Выражение каких чувств в семье было под запретом? Если та-
буированное чувство все же проявлялось, какое следовало на-
казание?
5. Что происходило при невысказанности чувств в семье?
6. Кто в семье знал, а кто не знал о том, что чувствовали другие?
7. Что случалось с вами, когда вы выражали запретное чувство
или чувства?
8. Как вы приспособились к жизни, испытывая такие, так сказать,
нежелательные эмоции?
9. Пытались ли другие навязывать вам свое мнение в том, как и что
вы должны чувствовать?
10. Видели ли вы когда-либо, как кто-нибудь терял контроль над сво-
ими чувствами? Что тогда происходило? Страдал ли кто-нибудь
конкретно от этого? Как именно?
11. Если в вашей семье использовалось физическое наказание, какие
чувства выражали при этом родители? А какие чувства были
позволены детям?
12. Испытываете ли вы чувства, которые не можете объяснить,
но которые близки к тем чувствам, которые вы испытывали
в прошлом?
«Генограмма гнева» предполагает исследование следующих во-
просов:
1. Что такое, по-вашему, гнев?
2. Когда вы рассержены, что это означает для вас?
229
3. Когда вы рассержены на своего супруга (партнера), что это озна-
чает?
4. Когда супруг рассержен, что это означает?
5. Когда супруг рассержен на вас, что это означает?
6. Как вы реагируете на гнев вашего супруга?
7. Как вы реагируете на собственный гнев?
8. Как вы даете знать своему супругу, что вы в гневе?
9. Насколько долго обычно длится ваш гнев?
10. Какие еще чувства ассоциируются у вас гневом?
11. Как ваши родители обращались с гневом, с конфликтом?
12. Видели ли вы когда-нибудь своих родителей в гневе или кон-
фликте?
13. Когда кто-то из членов вашей семьи (называется каждый) злился,
как на это реагировали другие?
14. Как вы приспособились к гневу каждого из ваших родителей?
15. Когда кто-нибудь из родителей был рассержен на вас, что вы
чувствовали и что делали?
16. Когда вы сердились, кто выслушивал вас или был в состоянии
выслушивать? Кто – нет?
17. Как члены вашей семьи реагировали, когда вы сердились?
18. Кому позволялось, а кому не позволялось в вашей семье сер-
диться?
19. Какое у вас есть лучшее/худшее воспоминание о гневе в вашей
семье?
20. Пострадал ли кто-нибудь серьезно в вашей семье в ситуации,
когда кто-то другой был в гневе?
«Генограмма, фокусированная на сексуальных отношениях»
предполагает исследование следующих тем:
1. Как вы думаете, какие существуют явные/скрытые послания
в вашей семье относительно сексуальности/интимности?
2. А относительно мужественности/женственности?
3. Кто что говорил? Кто что делал? Кто был особенно замалчива-
ющим или как бы «отсутствующим» в вопросах сексуальной
жизни/интимности?
4. Кто был наиболее сексуально открытым? Интимным? Каким
образом?
5. Как сексуальность/близость поощрялась? Подавлялась? Кон-
тролировалась? В пределах одного поколения? Между поколе-
ниями?
6. Какие вопросы есть у вас в отношении сексуальности/интимнос-
ти в вашем «семейном дереве», которые вы не хотели бы задавать,
230
 прояснять? Кто может на них ответить? Как вы могли бы узнать
эти ответы?
7. Есть ли какие-либо «секреты» в вашей семье относительно сек-
суальности/близости (например, инцест, нежелательные бере-
менности, внебрачные связи и т. д.)?
8. Что могли бы сказать другие «действующие лица» в отношении
вышеуказанных вопросов?
9. Какие воздействия оказали на вас все эти проблемы, события
и опыт? В пределах одного поколения? Между поколениями?
10. С кем вы говорили по этому поводу? С кем бы вы хотели погово-
рить об этом? Как вы могли бы это сделать?
11. Каким образом ваш партнер воспринимает ваше семейное дере-
во/генограмму в отношении вышеупомянутых вопросов? Как вы
воспринимаете его дерево/генограмму?
12. Как бы вы изменили эту генограмму (в том числе кого и что),
чтобы встретиться с тем, что вы хотели бы, чтобы случилось
в связи с посланиями и опытом сексуальности/интимности?
Сексуальную генограмму лучше использовать, когда:
• создан климат, в котором присутствует терапевтическое
доверие и взаимопонимание;
• нет острого семейного кризиса, и пара согласилась изучить
свои сексуальные вопросы и проблемы.
«Генограмма, фокусированная на образовании, профессии и со-
циально-экономическом статусе»
1. Есть ли у вас братья и сестры? Сколько? Который вы по порядку
рождения?
2. Что является самым высоким уровнем достижения для ваших
бабушек и дедушек? Для мамы? Отца? Братьев и сестер? Вас?
Других родственников, близких?
3. Каких самых высоких доходов и должностей достигли ваши
прародители? Мама? Отец? Братья и сестры? Вы? Другие родст-
венники, близкие?
4. Каково было представление о необходимом образовании в ва-
шей семье? Это – высшее образование? Последипломное? Одно
или несколько? Ученая степень? Как об этом говорилось? Возла-
гались ли в связи с этим какие-либо ожидания, надежды на каж-
дого из членов семьи?
5. Какую роль в вашей семье играет работа?
6. Что было важным в плане выбора профессии, карьерной долж-
ности или статуса в вашей семье? Какие существуют ожидания
231
 в семье? Какое у вас представление, ожидание относительно
этих вопросов?
7. Какова была важность (значимость) денег в вашей семье? Какие
существуют ожидания относительно личного благосостояния?
8. Каковы критерии успеха в вашей семье? Каким образом успех
достигается?
9. Каковы критерии неуспешности, несостоятельности в вашей
семье? Каково представление о том, как избежать провала?
10. Какие «награды» существовали при оправдании ожиданий, и ка-
кие последствия наступали в случае неспособности удовлетво-
рить эти ожидания?
11. Как вы оцениваете вашу семью с точки зрения прочности? Сла-
бости?
12. Каковы ваши сильные и слабые стороны? Что говорят другие
члены семьи про существование этих ваших сильных и слабых
сторон?
13. Какие сильные стороны поощрялись, а слабые – наказывались,
подавлялись в вашей семье?
14. Как вы поощряете сильные стороны и наказываете слабости
в вашем партнере? В себе?
15. Какие существуют перспективы, возможности у вашей се-
мьи, партнера, и у вас самих, которые могли бы привести вас
к успеху?
«Генограмма, фокусированная на гендерных/этнических раз-
личиях»
1. Какие роли существовали в вашей семье? Кто играл эти роли?
2. Каково было влияние на эти роли культурной, этнической иден-
тичности вашей семьи?
3. Существовало ли вообще между членами семьи переключение
ролей? Если да, то каких? Что определяло, кто какую роль играл
и когда?
4. Каковы ваши культуральные взгляды и ожидания в отношении
образования? Карьеры? Денег? Успеха? Каковы ваши представле-
ния о возможностях, предлагаемых вашей этнической культурой
для достижения этих целей?
5. Каковы были обязанности, а также ожидания в отношении уче-
бы и карьеры для каждого из полов в вашей семье происхожде-
ния? Что является основой их безоговорочного выполнения?
6. Каковы были последствия, если кто-то не исполнял свою роль
или не оправдывал этих ожиданий? Какие это имело результаты,
232
 если они это делали? Как об этом сообщалось? Каким образом
к этому принуждались?
7. Какова была ваша роль в семье происхождения? Какова ваша
роль в создании семьи? Какие факторы определяли ваш ответ?
8. Какого типа работу вы цените для себя? Для вашего партнера?
9. Вам нравится ваша работа? Рассматриваете ли вы работу в ка-
честве обязательства? Для кого?
10. Как ваша работа влияет на отношения/семью?
11. Если существует конфликт в отношении работы и ролевых ожи-
даний, как это можно разрешить?
 Нарративная терапия с парами
Е. С. Жорняк

П о своей сути, этике и основным видам нарративных бесед

или вопросов, которые могут использоваться в процессе тера-
певтического разговора с пришедшими на консультацию людьми,
нарративная терапия с парами, ничем не отличается от нарра-
тивной практики в целом. Можно сказать, что суть состоит в том,
что в сотрудничестве с терапевтом люди конструируют предпо-
читаемые на данный момент версии себя (идентичности), или,
другими словами, переписывают истории своих жизней и от-
ношений предпочитаемым для себя образом. Этика предпола-
гает, что терапевт (нарративный консультант, практик) создает
условия, чтобы человек (клиент) смог занять активную позицию
по отношению к своей жизни, позицию, в которой он переживает
возможность влиять на события своей жизни и может выбирать,
что для него предпочтительно, а также, опираясь на имеющиеся
у него способности, знания и навыки и ориентируясь на выбранные
им ценности и жизненные стремления, воплощать или констру-
ировать эти сформулированные им предпочтения в отношении
всех аспектов своей жизни, включая представления о себе, т. е.
каким человеком быть, о предпочитаемых интерпретациях со-
бытий своей жизни, о предпочитаемых событиях своей жизни,
о предпочитаемых отношениях и пр. (см.: Heyward, 2006; White,
2000; Уайт, 2010, с. 281–308). Описание различных базовых видов
нарративных бесед не входит в задачи этой статьи, с разными вари-
антами этого описания сегодня легко можно познакомиться на рус-
ском языке (Уайт, 2010; Жорняк, 2001, 2005, 2006, 2007; Фридман,
Комбс, 2001).
234
 Вместе с тем нарративная терапия с парами обладает специ-
фикой, которой и будет посвящена данная статья. Прежде чем на-
чать обсуждать эту специфику нарративной работы с парами, нам
важно уточнить, что мы имеем в виду, когда говорим «пара». Так
как в основе нарративного подхода лежит конструкционистская,
нон-структуралистская философия (см.: Жорняк 2001, 2005; Morgan,
2002; Epston, White, 1990; White, 2005), предполагающая, что люди
могут быть/становиться главными интерпретаторами своего опыта,
«пара» для нас – это та группа людей, которая считает себя парой. Это
может быть супружеская разнополая пара, однополая пара, люди,
описывающие свои отношения как гражданский брак, свободные
отношения, гостевой брак, брак без сексуальных отношений, это
может быть даже, по сути, и не пара, а большее количество людей,
считающих, что они находятся в особых близких отношениях, по-
добных традиционно парным, это могут быть люди, которые на дан-
ный момент встречаются или встречались, а также люди, которым
не подходит слово «пара», и они используют другое слово, чтобы
обозначить себя вместе (список не может быть полным).

Идея относительной идентичности, или идентичности,

меняющейся в отношениях
Различные виды нарративных бесед и нарративных вопросов, ос-
новывающихся на идее относительной идентичности, или иден-
тичности, меняющейся в отношениях, разработаны супругами,
нарративными терапевтами, Джилл Фридман и Джином Комбс
(Freedman, Combs, 2002).
Их основную мысль в этой области можно выразить так: нахо-
дясь в разных отношениях, люди могут быть разными; пары прихо-
дят в терапию, когда партнеры не находят возможности поддержать
предпочитаемые идентичности друг друга.
Относительная (relational) идентичность может пониматься
в двух взаимосвязанных смыслах – и в том смысле, что она относи-
тельна, т. е. может быть разной в разных отношениях, и в том смысле,
что она создается и существует именно в отношениях1.
1 На практике эта идея выражается в том, что мы допускаем, что можем
быть разными с разными людьми, или группами людей, или в разных
социальных контекстах. Есть популярные, никого не шокирующее
своей «невозможностью» истории о том, что человек может быть «до-
машним тираном» и при этом, очень приятным, гуманным, любимым
и ценимым на работе или наоборот; что человек может быть разным
до свадьбы и после, с женой и с друзьями, в одном браке и в другом.

235
Несколько слов о понимании идеи идентичности
в нарративной практике
Расположив себя в социально конструкционистском, постмодернист-
ском, нон-структуралистском контекстах (см.: Уайт, 2010; Жорняк,
2001, 2005; Epston, White, 1990), нарративная практика рассмат-
ривает идеи «Я», Личности и Индивидуальности, как результаты
договоренностей между людьми, приобретавшие большую популяр-
ность в определенных культурах в определенное время (особенно
в западных культурах в последние три столетия – см.: Уайт, 2010,
с. 117–119). Так как у этих идей есть ряд эффектов1, вносящих сущест-

При этом, если мы пользуемся концепцией целостного, истинного,

подлинного, устойчивого «Я», наблюдая такую картину, мы приходим
к выводу о существовании «истинного лица», которое человек в той
или иной мере открывает, а также о существовании разнообразных
«масок». При таком понимании терапевтический проект может быть
посвящен или включать в себя задачу помочь человеку обнаружить это
«настоящее лицо», часто «поврежденное», и дальше, по возможности,
как-то его исправить – иногда сделать более «нормальным». Когда такое
допущение о подлинном «Я» влияет на понимание людьми их опыта
в браке или близких отношениях, то часто выражается в популярных
интерпретациях «и тут открылось его истинное лицо» (или «все эти
годы я не понимал, с кем живу»). Если следовать этой логике, то можно
сказать, что со временем нередко открывается и «ее истинная фигура».
Когда мы мыслим в категориях подлинного «Я», которое можно познать
или раскрыть, в близких отношениях это часто приводит к тому, что су-
пругам кажется, что с годами «открываются его истинное лицо и ее
истинная фигура», которые до поры до времени партнеры тщательно
скрывали. А когда мы говорим в терминах идентичности или соци-
ального конструирования предпочитаемых версий себя, то «истин-
ное лицо» оказывается как минимум такой же забавной условностью,
как «истинная фигура», со временем проступающая сквозь камуфляж.
1 К таким эффектам можно отнести (см.: White, 2002, 2005; Уайт, 2010):
ощущение изоляции – обособленного, замкнутого в своих «границах»
существования; индивидуальной ответственности и «неполезного
чувства вины» за испытываемые сложности; переживание требова-
ния быть достаточно автономным и справиться со всеми сложнос-
тями самостоятельно; негативные выводы о себе как о неудачнике,
в том числе в отношениях, т. е. о себе как о партнере и снова о себе
как о выбирающем неправильного партнера; сожаления и взаимные
обвинения, попытки найти виноватого; переживание одновременно
несостоятельности, ущербности, превращенной в индивидуальную
вину за свою уникальную («у всех нормальных людей как-то же полу-
чается») «дисфункциональность», ответственности и беспомощности –

236
венный вклад в создание и преумножение человеческих страданий,
т. е. в переживание людьми того, что сегодня принято называть
проблемами, отчасти из прагматических соображений1 нарративные
практики пользуются идеей идентичностиi (см. Приложение) – кон-
струируемой и переконструируемой в процессе социального взаимо-
действия и в социальных контекстах версии себя. Идентичность
может быть не объектом для познания, а проектом для создания
(Freedman, Combs, 2002). Идентичность пластична – в том смысле,
что такой проект никогда нельзя считать завершенным. Находясь
в социальном контексте и сам являясь частью этого контекста, че-
ловек идентифицирует то, что для него важно или что он ценит, то,
на что он хочет надеяться или к чему стремиться, и таким образом
идентифицируется с этим, вписывая это в конструируемую им в со-
трудничестве с другими версию себя – идентичность. В такой ин-
терпретации этот процесс никогда не происходит изолированно, он
по определению возможен только с участием других людей. И если
близкие люди вносят вклад, поддерживают ежедневное реконстру-
ирование предпочитаемых на данный момент версий/идентичнос-
тей друг друга, то у них есть шанс испытывать не слишком много
проблем, связываемых ими самими с отношениями, с присутствием
в их жизни этого Другого. Если партнеры из-за влияния проблем,
социальных ожиданий или в силу ценностных расхождений пре-
пятствуют конструированию предпочитаемых идентичностей друга
или даже настойчиво пытаются внести вклад в создание и поддержа-
ние партнером его версии, противоречащей выбираемым им целям
и ценностям, они с большой вероятностью испытывают связываемые
с отношениями сложности, с которыми могут обращаться к терапев-
ту2. И тогда в ходе терапии нарративный консультант обеспечивает

неспособности «в отличие от всех остальных» справиться со своей

«дефектностью» (исправиться); вызванная попытками справиться
увеличивающаяся концентрация на себе, интерпретируемая как до-
казательство и признак нарушений и социальной недееспособности;
вывод о необходимости участия в жизни помогающих специалистов,
которые «починят неисправности» и либо помогут стать достаточно
самостоятельным, уверенным в себе, самореализующимся, самоакту-
ализирующимся, либо подтвердят неисправляемость поломки и обе-
спечат профессиональное сопровождение на всю жизнь.
1 Отчасти из этических, ценностных.
2 Человек оказывается в ситуации, когда, находясь в отношениях, он
ощущает, что вынужден быть кем-то, кем ему быть не нравится. Такое
видение вещей может быть в очень разной степени отрефлексировано

237
им условия, в которых они могут исследовать возможности поддер-
жать предпочитаемые идентичности друг друга1.

или понято именно таким образом – люди могут именно так обозначать
проблему («я с ней превратился в чмо», «я становлюсь какой-то забитой
дурой», «мне не нравится быть таким эгоистичным солдафоном, от ме-
ня уже все родственники отвернулись, но по-другому с ней невозмож-
но») или могут сообщать, что совершенно не понимают, что происходит,
и испытывают необъяснимые страдания и дискомфорт. Партнеры
могут тратить много времени и сил, на то, чтобы объяснить друг другу,
кем они хотят быть, и уговорить другого человека эту версию не от-
вергать. Это может звучать и выглядеть очень конфликтно и восприни-
маться как борьба. Поскольку такая интерпретация сути отношений
редко входит в изначальные намерения людей, такое понимание про-
исходящего начинает причинять дополнительные страдания – люди
видят себя как неудачников в отношениях, несостоявшихся, плохих су-
пругов, неспособных строить качественные, успешные отношения либо
с точки зрения стандартов современной культуры (отношения должны
быть, должны приносить счастье и быть наполнены взаимопонимани-
ем), либо в контексте своих собственных, выбранных ценностей, таких
как забота или легкость, или доверие и пр.). Таким образом, если мы
основываемся на допущении, что люди активно ищут возможностей
получить в отношениях от партнера поддержку предпочитаемой вер-
сии себя, то «борьба»/«борьба за власть в семье» (см.: Николс, Шварц,
с. 148–152) становится одним из эффектов сложностей с тем, чтобы
самому сформулировать свою предпочитаемую идентичность, донести
эту «формулировку» до партнера и обменяться поддержкой этих пред-
почитаемых версий друг друга (не восприняв желание партнера быть
кем-то, кем он хочет, как угрозу воплощению предпочитаемой версии
себя): или сложностей с тем, чтобы обнаружить, что эта поддержка не-
желательна ввиду, например, ценностных расхождений, и учесть это
понимание в процессе принятия дальнейших решений по поводу этих
отношений и того, как в них себя чувствовать и кем быть. Из-за упомяну-
той пластичности идентичности и незавершаемости проекта ее констру-
ирования это не единоразовый процесс – такие задачи могут вставать
перед парой не просто несколько раз в период ожидаемых с точки зре-
ния современных культурных нормативов «кризисов развития семьи»,
но более или менее постоянно с непредсказуемыми «обострениями».
В какой-то из таких моментов люди могут обратиться к терапевту.
1 Результат этого исследования непредсказуем. Люди могут обнаружить
или сконструировать такие возможности и стать более удовлетво-
ренными жизнью и тем, что они вместе. Они могут прийти к выводу,
что таких возможностей нет, и решать, как бы они хотели поступить
со своими отношениями и жизнями – расстаться, изменить ценности,
искать какие-то другие конфигурации отношений и договоренностей.

238
Случай. Не «Зайка»
Договариваясь со мной по телефону о встрече, Анна1 сказала, что хо-
тела бы прийти одна, потому что «хотя, конечно, все, о чем она будет
говорить, связано с семьей, дело, скорей всего, в ней, и ей нужно
прежде всего разобраться в себе, чтобы принять решение». В на-
чале встречи Анна, очень молодо выглядящая, элегантно одетая
женщина тридцати с небольшим лет, сообщила, что хочет разве-
стись с мужем, но не может решиться, так как опасается, что ее все
будут осуждать, «отвернутся от нее». Да и сама он будет «раздав-
лена» уже и так давно ощущаемым Чувством вины, говорящим ей,
что она «вообще сумасшедшая женщина, эгоистичная, не умеющая
ценить добро, которая ради детей уж точно должна была научиться
быть счастливой со своим очень хорошим мужем». Анна рассказала,
что «внешне», «для всех» у нее очень удачный и хороший брак. Двое
здоровых детей разного пола, старший – мальчик, материально все
очень хорошо, супруги много времени проводят вместе, у них хо-
рошие отношения с родственниками, «по большому счету все еще
и помогают», и изнутри Анне, по ее словам, тоже «не к чему было
придраться» – она чувствовала настоящую заботу, любила мужа, ее
«полностью устраивали» сексуальные отношения и, «сколько она
ни приглядывалась», она ни разу не заметила признаков адюльтера,
«хоть говорят, что этого не может быть». Дети любили Сергея (мужа
Анны), и Анна тоже считала его хорошим отцом для их общих детей.
Вместе с тем большую часть времени Анна чувствовала себя очень
плохо, у нее появлялись мысли, что у нее «больше нет сил жить»,
и хорошо бы все это закончилось». По поводу наличия этих мыслей
Анна испытывала стыд и чувство вины и, понимая, что «никогда
сознательно не будет себя убивать – ради близких, детей, конеч-
но», обращалась к психиатру и психологам, чтобы лечиться, если
она действительно сходит с ума или больна. Специалисты пришли
к выводу, что ей больше нужна психологическая, а не фармакологи-
ческая помощь, но за последние четыре года, в течение которых она
ее получала, были только короткие периоды улучшения, например,
когда она рожала второго ребенка за границей.
Е (терапевт): Несколько минут назад вы сказали, что чувствовали се-
бя плохо почти все время, а только что, упомянули, что за последние
четыре года по большей части было все без изменений, были толь-
ко короткие периоды улучшения, как, когда вы, например, рожали
1 Имена и некоторые факты изменены для сохранения конфиденциаль-
ности.

239
 Софью в Америке. Могу я вас подробней расспросить про эти моменты
улучшений, и до визитов к психологам, и после?
А (Анна): Да, конечно, почему нет.
Е: Могли бы вы чуть подробней описать какие-то из моментов улуч-
шений, которые вам сейчас вспоминаются?
А: …
Е: …Подумать о каком-то эпизоде – пусть самом маленьком, может
быть, минута, час, день, который вспоминается в первую очередь?
Будет это тот, который вы упомянули, когда вы рожали дочку,
или какой-то еще?
А: …
Е: Может быть, вы видите в этих эпизодах что-то общее?
А: Хорошо, что вы спросили. Поэтому я у вас. Я сейчас не сразу смогла
ответить, извините, потому что я сама очень много об этом дума-
ла, и у меня тут столько мыслей каких-то, хотела как-то найти,
за что зацепиться, чтобы как-то вылечить себя, ну вы понимаете.
И, в общем, у меня были смутные мысли, а вот так ясно это в Америке
пришло… ну чего уж тут скрывать, я за этим пришла… в общем
мне хорошо, только когда мужа нет рядом (у Анны на глазах по-
являются слезы).
В следующие 10 минут Анна рассказала, что последние несколько
лет она много боролось с этим пониманием, пытаясь найти причину
в себе. Помимо визитов к специалистам, Анна прочла множество
книг, применила к себе все возможное «лейблы», описывающие
человеческую дисфункциональность, и «окончательно погрязла
в ощущении своей ущербности, неадекватности, отвратительно-
сти и поисках, кто же виноват в ее неспособности быть счастли-
вой – родители, муж, сама, дети, гормоны…». На данный момент
Анна чувствовала, что измотана, и «знает один факт» – когда муж
в командировке или даже когда она где-то, где он не бывает, ей хо-
рошо, когда она с мужем – ей плохо, хотя она его любит. Она поняла,
что ничего не помогает, всю жизнь она так не выдержит, и пришла
ко мне, чтобы я как семейный терапевт помогла ей пройти через раз-
вод, «ну или все же принять уже какое-нибудь правильное решение,
но, главное, чтобы что-то изменилось». Я расспросила Анну о той
проблеме, которая, по ее наблюдениям, «жила» только в присутствии
мужа. Оказалось, что сферы ее влияния несколько шире, она «при-
сутствует» и в тех местах, где они часто бывают с мужем или просто
бывали, и – с теми людьми, которые хорошо знают их обоих или его.
Во время этой исследовательской части экстернализационной бесе-
ды (Уайт, 2010, с. 42–43), я, в частности, попросила Анну более точно,
240
с ее точки зрения, назвать то мучающее ее переживание, с которым
она, как мы уже выяснили, категорически хочет расстаться сейчас
и очень старалась расстаться ранее. «Легкое отвращение, тошнит,
меня нет, не хочу, фу», – сказала Анна.
Е: Тошнит от чего?
А: Не от мужа, от себя, фу, жуть какая.
Е: Аня, то есть если сейчас называть это нежелательную штуку,
которая вас, как вы сказали, измучила, если дать ей короткое имя,
условное, из одного или нескольких слов, то как бы Вы ее назвали?
А: Тошнота? Фу… Гадость?
Е: Тошнота?
А: Да, тошнота от себя.
Е: «Тошнота от себя», это звучит точно? Можно ее пока так на-
зывать?
А: Да.
Е: Аня, как вам кажется, когда вы с этой «Тошнотой от себя» по-
знакомились?
Перебрав несколько эпизодов детства, Анна сказала, что она тогда
себе не нравилась или была недовольна, но это нельзя назвать той
самой «Тошнотой от себя». И затем идентифицировала ее появление
в своей жизни:
А: Ой, Катя, мне сейчас даже как-то плохо физически… потому
что это же действительно с Сережей, только не когда мы уже жили
вместе, поженились, как я думала, а раньше, в самом начале.
Е: В самом начале?
А: Да (уверенно). Он с самого начала называл меня Зайкой. Почти
не звал по имени, а обращался «Зайка».
Анна описала, что с самого начала отношений у нее возникало чувст-
во протеста и неприятное ощущение, ей хотелось, чтобы молодой
человек звал ее по имени, а от такого обращения у нее появлялось
ощущение «обезличивания» и «запихивания в какой-то «барбич-
ный» и одновременно простоватый образ». Но она не хотела быть
и выглядеть девушкой «капризной, напрягающей по пустякам и все
усложняющей», а хотела выглядеть и быть девушкой «легкой, не-
конфликтной и не устраивающей проблем из ничего» и поэтому,
решив, что «такая мелочь не стоит того, чтобы из-за нее нудеть»,
молчала. В процессе нашей дальнейшей беседы Анна пришла к выво-
ду, что дальше, в ходе их отношений с будущим мужем, а затем и по-
следующей семейной жизни она, как ей теперь виделось, все больше
241
превращалась в «Зайку». Ей казалось, что это нужно мужу и он готов
общаться с ней, только как с «зайкой». Превращение включало в себя
соответствующую одежду, досуг, речь, интересы, черты характера
(такие как покладистость, наглость и «туповатость»). Анна подели-
лась некоторыми знаниями про «заек», обретенными ею в процессе
практического освоения и создания этой версии идентичности:
«зайки» не могли работать и заботиться о ком-то, кроме ближайших
родственников; «зайки» не кусаются; в одиночестве не выживают;
не задумываются, но обладают большой практической смекалкой.
Подтвердив, что я правильно поняла, что в ее жизни были
и до сих пор бывают контексты, моменты и отношения, в которых
она не «зайка», а кто-то еще, кто ей больше нравится (Анна решила
называть эту версию себя «Анной»), я спросила, как Зайке «удается»
начинать «замещать» Анну (формулировку «замещать» подобрала
Анна).
А: Я позволила себе одеться к вам так, как я хочу. Но поверьте, у меня
есть розовая коротенькая курточка, и, если бы я ехала с мужем, я бы
надела ее. Ну или белую с серебряной аппликацией. Макияж был бы
яркий, и я бы его называла мейкапом, он бы говорил, а я бы молчала,
улыбалась бы или губы дула… Нет, вы не подумайте, он бы никоим
образом не затыкал мне рот, предложил бы мне сказать… в том
то и дело, вот, что я не знаю, как это происходит, но я бы чувство-
вала, что у меня мыслей быть таких не может, и я не знаю таких
слов, которые сейчас говорю… Просто как будто становлюсь другим
человеком и сама в это верю.
Е: Скажите…
А: И вот вы знаете что, извините, что перебиваю, вот я сейчас, когда
сама все это вслух сказала, никогда раньше так четко это для се-
бя не описывала… мне кажется, нет, точно, я ее ненавижу. Катя,
может быть, мне правда нужно к психиатру, или вы прямо сюда
санитаров вызовите, раздвоение личности какое-то, но я сейчас эту
Зайку убила бы… Ой… Вот и суицид.
Таким образом, к концу первой встречи Анна пришла к выводу,
что «зайка» определенно не является ее предпочитаемой версией.
Предпочитаемые пока не были исследованы и описаны.
Я спросила у Анны, хотела ли бы она исследовать эти свои пред-
почтения, кажется ли ей важным или нужным, или допустимым,
чтобы Сергей узнал о ее предпочтениях, и было ли бы ей интерес-
но узнать о предпочтениях Сергея. На все вопросы Анна ответила
утвердительно, выразила предположение, что Сергей захочет при-
242
йти на встречу, особенно, если будет думать, что это забота о ней,
«его бедном больном зайчике» (это Анна произносила с улыбкой).
И на следующую встречу супруги пришли вместе.
Анна выбрала не делиться с Сергеем содержанием нашей с ней
беседы до совместной встречи, которую они решили начать с того,
что Анна перескажет те аспекты нашей предыдущей беседы, кото-
рые посчитает наиболее важными для них обоих.
В ответ1 Сергей сообщил, что он тоже находится на грани раз-
вода, ему тяжело, но представить себе, что он «разрушит их идеаль-
ный брак и нанесет удар своей любимой жене» он не может, поэтому
предпочитал до этой встречи все переносить молча. А сейчас говорит
только в надежде, что это поможет им обоим быть более счастливы-
ми, потому что «так больше нельзя, да и нет смысла».
Особенно Сергей захотел откликнуться и исследовать «историю
про Зайку» и свое отношение к ней.
Сергей не помнил, когда детально познакомился с образом «на-
стоящего мужика», как он его назвал и когда он его выбрал для себя,
но к середине учебы в институте он был уверен, что именно таким
надо быть и так выглядеть, чтобы «с тобой была первоклассная де-
вушка». Когда Сергей увидел в Анне первоклассную девушку, он с це-
лью завоевать ее максимально вошел в образ «настоящего мужика»
и постарался убедить ее и себя, что он именно такой. Почувствовав
себя в полной мере «настоящим мужиком», Сергей тут же ощутил
(видимо, как показало деконструктивное исследование, в основном
под влиянием образов из рекламы), что рядом с таким мужчиной
должна находиться «зайка». Видя в Анне свою избранницу и желая
быть с ней, Сергей начал относиться к ней, как к «зайке», Анна это
поддержала (находясь под влиянием тех же стереотипов про «насто-
ящих мужчин» и их избранниц), и он сам оказался загнан в образ
«сурового героя, который где-то далеко добывает деньги». Сергей
знал про себя, что он «разумно чувствительный», заботливый, лю-
бит современное искусство и ценит свою способность сопережи-
вать, но все это не вписывалось в образ «мужика», в котором ему
стало тяжело еще до рождения первого ребенка. Но чем несчастнее
и больнее, как ему казалось, становилась его жена, тем более он
ощущал себя обязанным поддерживать такую версию себя «ради
нее, из заботы о ней».
Сергей и Анна поддерживали свои нежелательные идентичнос-
ти друг для друга.

1 Структуру нарративного консультирования пар см. ниже в этой статье.

243
 В конце беседы я спросила у Анны и Сергея, что каждому из них
показалось в этой встрече наиболее полезным.
А: У меня ощущение, что мы вообще сейчас в первый раз откровенно
поговорили, я понимаю, что так не может быть, но это совсем не так,
как все, что было раньше… и я, честно говоря, в шоке.
С: От меня в шоке?
А: Нет, само это чувство, такая… открытость, и вот ты сейчас
на меня смотришь, а я могу просто говорить, а не стараться тебе
понравиться (у Анны на глазах появляются слезы).
С (улыбаясь): Сейчас я тоже заплачу, вот тогда будешь в шоке. На са-
мом деле, для меня самое важное в сегодняшней беседе, что появилось
ощущение, что можно куда-то двигаться. Я думал, что мы в полном
тупике. А сейчас получается, что мы этот тупик сами придумали –
может быть и выберемся.
В течение следующих восьми терапевтических встреч, состоявшихся
в течение полугода, Анна и Сергей исследовали:
1. Свои предпочитаемые идентичности:
• у Анны это была «Анна», которая предпочитает и умеет
быть открытой, спонтанной, разной, меняющейся, забот-
ливой, умеет слушать, любит играть с детьми, разговаривать
с мужем, читать, застенчивая, любит французскую музыку
и кухню, хочет каждый день создавать дом, в котором всем
тепло, ценит честность, любовь и свободу настолько, что,
если «из ее жизни это уходит», была готова потерять самое
дорогое, что у нее есть – себя, умерев, или мужа, разведясь;
• у Сергея это был «Сергей – человек обыкновенный», кото-
рый предпочитает и умеет быть настойчивым, находчивым,
верит, что «все можно решить», ценит честность, свободу
и любовь, стремится сделать так, чтобы «его дети не боялись
зря», любит смотреть как жена смеется, стремится «вносить
в мир больше безопасности»1.

1 Конструирование идентичности в нарративной практике предполагает

очень плотное, разнообразное и насыщенное описание на уровне со-
бытий. Кажущееся «абстрактным» приводимое здесь описание самой
идентичности всегда «укоренено» и существует только неразрывно
с этим «живым» ландшафтом событий (см.: Уайт, 2010, с. 76–146), при-
водить который в данном тексте излишне, но без обсуждения которого
это описание предпочитаемой версии себя не могло возникнуть.

244
2. Ценности и готовность/возможность поддержать предпочитае-
мые идентичности друг другаii. Сергей и Анна разделяли неко-
торые наиболее важные для каждого ценности: свободу, любовь
и честность, им также нравилось видеть в себе людей, которые
поддерживают в партнере его предпочтения. В некоторых важ-
ных для каждого вещах они расходились, но не чувствовали
в этом критичных для совместной жизни противоречий. На-
пример, для Сергея было важно быть человеком, заботящимся
о здоровье и безопасности семьи, и Анна была готова это так
понимать, даже когда сама восприняла бы какие-то действия
как выражение излишнего беспокойства. А Сергей был готов
воспринимать отсутствие у Анны беспокойства по некоторым
вопросам (которое он раньше считал проявлением «зайкиной
беспечности», что усиливало необходимость быть «мужиком»)
как выражение ее предпочтения «жить с радостью».
3. Проблемы, вносившие вклад в сложности с формулированием,
выражением и готовностью поддержать друг друга в предпо-
читаемых версиях. В процессе дуальной экстернализации раз-
личных проблем – участников супружеских сложностей – Анна
и Сергей решили, что наибольший вклад именно в эти сложнос-
ти внесли Избегание конфликта, Страх потери и Чувство вины.
Проблему, которая была между ними, супруги назвали «театр».
Проблемы обсуждались обычным образом в экстернализацион-
ном ключе, специфика будет описана ниже.
4. Социальные ожидания, контексты и идеи, поддерживающие
проблемы и сложности в отношениях.

Как проводится интервью, свидетельская позиция

Майкл Уайт (White, 2004) предложил использовать разработан-
ную им же в нарративном подходе практику свидетельствования
(см.: Уайт, 2010, с. 182–241) в консультировании пар. Такого рода
структура интервью может использоваться и при нарративном кон-
сультировании семей с детьми, и при любой нарративной терапии,
когда консультируются несколько людей. В самом начале беседы
терапевт может спросить клиентов, не возражает ли кто-то из них,
если он, терапевт, будет беседовать с ними по очереди, в каждый
момент времени говоря с одним человеком, а другой/ие в это время
постарается перейти в позицию свидетеля беседы – слушать так,
как будто это важная и интересная, но – радиопередача или раз-
говор попутчиков в транспорте. Понятно, что в действительности
это не так, и терапевт просто обсуждает с человеком возможность
245
и стремление возвращаться к такой позиции («открытой и воспри-
имчивой» – Фридман и Комбс), когда он слушает другого/их во время
встречи. В случае если ему крайне необходимо сказать, он может
что-то сказать, но для облегчения пребывания в позиции свидетеля,
человеку можно предложить ручку и бумагу, чтобы он мог записы-
вать те вещи, которые считает важным не забыть и которые у него
будет возможность озвучить, когда он будет откликаться на услы-
шанное. Обычно консультант по очереди проводит симметричные
по смыслу вопросов беседы. То есть, спросив одного партнера о его
целях, задачах и планах на эту встречу, и, возможно, сформулиро-
вав с ним версию запроса в течение 10–15 минут, терапевт, прежде
чем двигаться дальше, поговорит на эту же тему с другим партне-
ром – ответы у партнеров и, соответственно, содержание бесед будут
разными, а тема общая. Обращаясь к тому партнеру, который был
в позиции свидетеля, слушал, терапевт в первую очередь просит его
свидетельский отклик. Полезно бывает начать с вопроса «было ли
что-то в том, что вы услышали, хотя бы минимально вас обрадовав-
шее?» Дальше можно задать какие-то из обычных вопросов свиде-
тельского отклика (Уайт, 2010, с. 208–211). Иногда ответ на первый
вопрос может послужить точкой входа в описание предпочитаемой
идентичности, в разговор о ценностях человека. Узнав, что именно
человека обрадовало, терапевт может спросить, «почему это его об-
радовало, что это может говорить, о том, что для него важно, о его
целях и/или ценностях и т. д. (White, 2004, с. 21 и далее).
Часто, обсудив отклик на услышанное, терапевт задает вопросы
такие же или близкие по смыслу к тем, которые обсуждались с дру-
гим участником беседы. Так происходит в начале встречи, на стадии
формулирования текущих задач и запросов или обсуждения про-
шедшего с предыдущей встречи времени, но дальше беседы могут
идти как симметрично, так разными маршрутами (особенно если
запросы разные), или в чем-то переплетаясь и дополняя друг друга.

Множественная экстернализация при работе с парами

Когда на приеме несколько людей – это касается и нарративной те-
рапии с семьями с детьми (см.: White, Morgan, 2006), и нарративной
терапии с парами – и консультант беседует с ними всеми, они могут
называть в качестве проблем разные вещи. В этом случае мы можем
с каждым участником вести экстернализационную беседу, исследуя
его отношения с влияющей на него проблемой, при этом проблемы
отделяются ото всех, и с помощью вопросов терапевта клиенты
смотрят на взаимодействие проблем между собой. В этом случае
246
разделяются проблемы и люди. И люди вместе, как группа, смотрят
и решают, как поступить с набором проблем (их можно тоже рас-
сматривать как группу), которые часто «ведут себя» как слаженная
команда, выступая на стороне друг друга, поддерживая и усиливая
друг друга, что нередко вдохновляет людей тоже объединиться и вы-
ступить как команда в отношениях с проблемами и в своих усилиях
по трансформации этих отношений.
Например, частое сочетание при дуальной экстернализации1
в работе с парами – это Страх отвержения, культурно поддержи-
ваемый 2 у женщин и поэтому чаще присутствующий у женщин,
и Страх контроля (долженствования), культурно поддерживаемый3
и чаще присутствующий у мужчин (в разнополых парах). И когда
у людей есть возможность исследовать отделенные Страх отвер-
жения и Страх контроля и посмотреть, что происходит, когда эти
страхи встречаются, им становится понятно, как они усиливают
друг друга. Страх отвержения заставляет быть очень внимательной
ко всему, что может намекать, что партнер отвергает/муж не любит,
интерпретировать огромное количество событий совместной жиз-
ни именно как отвержение (например, если муж смотрит в теле-
визор, а не на жену, с точки зрения Страха отвержения это никогда
не значит, что ему интересен футбол, это всегда значит, что жена
ему неинтересна). И поскольку это именно Страх, он пугает (в дан-
ном случае в пределе тем, что человек будет отвергнут полностью
и «очень плохой и отвергнутый» утратит своего близкого партнера
навсегда). И, пугая, такой страх чаще вдохновляет на действия –
человек стремится сделать что-нибудь, чтобы опровергнуть страх

1 Про двойную экстернализацию см. также: Freeman et al., 1997, с. 61.

2 Например, доминирующими идеями, что женщина может быть счаст-
лива и «полноценна» только находясь в отношениях, и, соответственно,
ей надо очень стараться в них всегда быть; что женщина полностью
отвечает за то, каковы отношения (за их качество), и за то, чтобы они
были; что настоящая мудрая женщина найдет способ удержать муж-
чину, а настоящий мужчина все равно «в лес смотрит».
3 Например, идеями, что семья, любовь и дети нужны женщинам, а муж-
чины в это все заманиваются гормональной хитростью; что мужчина
не может быть счастлив и полноценен, просто находясь в отношениях
или слишком в них вовлекаясь; что он должен не потерять контроль,
быть главой и не дать женщине сделать его несчастным, «не мужчиной»,
полностью подчиненным ее главному жизненному стремлению – за-
манить и удержать его в семье с целью иметь неограниченный доступ
к его ресурсам.

247
и избавиться от навеваемых им тревожных перспектив, на практике
он стремится все-таки добиться подтверждений любви. Женщина
надевает прозрачное белье и пытается конкурировать с финалом
кубка мира во время пенальти (более слабое подтверждение Страх
отвержения не устроит), жена заранее готовит потрясающий обед
и приглашает мужа к общему столу с детьми прямо с делового ужина
и пр. Все это с легкостью интерпретируется находящимся в тесном
контакте с мужчиной Страхом контроля как посягательство на сво-
боду и угроза оказаться в идентичности униженного, подчиненного,
«тряпки». Страх контроля информирует мужчину, что необходимо
немедленно пресечь попытку захвата и подавления и подсказывает
поведение, которое будет тут же проинтерпретировано Страхом от-
вержения как подтверждение худших опасений – его правоты. Ото-
двинуться от жены и сделать звук телевизора громче, не брать труб-
ку и пр. Действуя как единая команда, Страх отвержения и Страх
контроля могут доводить людей до изнеможения, их настойчивое
(в том числе за счет мощной культурной поддержки) вмешательст-
во в жизнь пары может длиться месяцами, годами и даже десяти-
летиями, и люди часто проявляли большой интерес к тому, чтобы
исследовать, что важного и ценного они обнаруживали в своей со-
вместности в минуты/дни, когда были свободны от Страхов, что,
возможно, позволило им продержаться так долго, несмотря на все
«усилия» проблем.
Во время экстернализационной беседы люди могут отделить
свое предпочитаемое, согласующееся с их предпочитаемыми вер-
сиями себя поведение и понимание от навязываемого им проблема-
ми и в присутствии друг друга озвучить, как бы они хотели посту-
пать и думать сами (например, не игнорировать звонок, а сказать:
«Я на встрече, перезвоню»; или, воспользовавшись тем, что муж все
равно погружен в матч, заняться своими делами; или заботиться
о партнере из собственных гуманистических соображений и знаний,
а не опираясь на предлагаемое страхами допущение, что необходимо
очень стараться, чтобы заслужить любовь, и только страхи и пред-
лагаемое ими превентивное поведение смогут защитить от того,
чтобы близкий человек узнал твое «настоящее лицо» и в ужасе убе-
жал/отверг). Люди также могут формулировать метафоры измене-
ния своих отношений с проблемами и обсуждать их как партнеры;
если хотят, могут выступать на стороне друг друга, а не проблем.
Например, они могут захотеть или не захотеть помочь друг другу
заметить, что они «не одни» (что проблема рядом и начала «дейст-
вовать») и вспомнить, что для них важно и чего они хотят. Напри-
248
мер, мужчина решил расстаться со Страхом контроля, но пока он
в процессе расставания и страх не хочет уходить и пытается вер-
нуть свои уютные позиции в этой паре, муж может попросить жену
строить предложения так, чтобы у страха было меньше шансов его
атаковать – говорить не «декларативно, утвердительно или обвиня-
ющее, а просить». Влияющий на женщину Страх отвержения «будет
против», с его точки зрения, просящий находится в очень уязвимой
позиции и лучше сразу обезопасить себя требованиями1. Беседа,
проходящая в ключе множественной экстернализации, позволит
быстро обнаружить этот ход Страха отвержения и распознавать его
в дальнейшем. И так далее.
Таким образом, исследуются и трансформируются разнооб-
разные проблемы, препятствующие тому, чтобы предпочитаемые
идентичности были сформулированы, представлены друг другу
и поддержаны.
Эта пара проблем участвовала и в отношениях Сергея и Анны,
но не была, с точки зрения супругов, наиболее беспокоящей. Разго-
вор о ней позволил партнерам быстро отказаться от взаимных об-
винений и посмеяться над странной логикой, в которую вовлекали
их проблемы. Наиболее влиятельными в их паре, по мнению Сергея
и Анны, оказались три сложности, с которыми каждый из них был
по-своему знаком: Избегание конфликта, Страх потери и Чувство
вины. Сергей и Анна решили, что Избегание конфликта у них в се-
мье «живет» одно и «бегает между ними», а Страхи потери и Чув-
ства вины – немного разные, у каждого свои и часто поддерживают
друг друга. После тщательного исследования этих проблем Сергей
и Анна приняли решение расстаться с ними полностью, «отправив
на необитаемый остров, с которого нельзя выбраться». Анна и Сер-
гей пришли к такому решению, после того как убедились, что даже
то, что казалось плюсами, позитивными эффектами «этих штук»,
на самом деле приводило к плохим, с их точки зрения, последстви-
ям. Например, как бы позитивным эффектом всех трех сложностей
была высокая забота о партнере. Но и Анна, и Сергей пришли к вы-
воду, что и сами, без помощи и давления Страха потери, Чувства
Вины и Избегания конфликта могли бы помнить, что выбирают
заботиться о близком человеке, опираясь на свои ценности любви,
теплого дома и безопасности. А, кроме того, заметили, что забота
1 Кажется, большинство страхов, обещая людям защиту, на деле «убеж-
дают» их вести себя таким образом, чтобы и привести к тому, чем они
пугают. Это позволяет страхам расти и дольше «жить» с людьми, что,
вероятно, и является их единственной настоящей целью.

249
с участием и «под патронажем» Чувства Вины, Избегания конфлик-
та и Страха потери выходит «искусственной, безрадостной и хуже,
чем если бы они делали это сами» и чаще всего «приводит не к миру,
а к глухой войне» с усилением Чувства вины, Страха потери и Из-
бегания Конфликта.
Также могут экстернализироваться проблемы, которые сущест-
вуют между людьми, в отношениях. Сергей и Анна назвали пробле-
му, которая вмешивается в их отношения, «театром». Расставание
с Чувством Вины, Страхом Потери и Избеганием Конфликта сильно
ослабило «театр», который не совпадал с разделяемой ими ценнос-
тью честности. Дополнительный вклад в «роспуск» театра (супруги
решили «театр распустить, а самим остаться») внесла деконструк-
ция поддерживавших его социальных ожиданий.

Роль деконструкции в нарративной терапии пар

Нарративное консультирование исходит из допущения, что иден-
тичности/истории жизни конструируются в социальном контексте
(см.: White, 2002, 1992; Жорняк, 2005, 2006, 2007). Поэтому, создавая
условия для того, чтобы люди сконструировали свои предпочи-
таемые идентичности, нарративные консультанты среди прочего
стремятся к тому, чтобы неизбежный вклад социальных контекс-
тов был виден, учтен и доступен обсуждению и влиянию человека.
Таким образом, человек может участвовать в оценке, понимании,
уточнении и отборе тех идей, которые оформляют его понимание
и, соответственно, переживание опыта.
Многие проблемы, с которыми сталкиваются пары, существу-
ют только в контексте каких-то популярных на сегодняшний день
идей о том, что нормально и как должно быть. Эти представления
в современных обществах довольно противоречивы и быстро ме-
няются, поэтому многие люди чувствуют себя несостоятельными
как партнеры, а свой брак или свои отношения в паре воспринимают
как недотягивающие до удовлетворительных и требующие коррек-
ции. В силу популяризации гуманистических идей партнеры могут
считать свои отношения недостаточно доверительными и близкими,
а из-за популярности идеи романтической любви – недостаточно яр-
кими, «настоящими», и страстными. Одновременно не теряют пози-
ций и дискурсы «традиционной семьи», где участвуют «настоящий
мужчина – инфантильный добытчик» и «настоящая женщина – хо-
зяйка с женской мудростью», – под влиянием этих концепций (соци-
альных договоренностей, приобретших статус нормы или истины)
люди могут считать себя недостаточно «настоящими» мужчинами
250
и женщинами. Таким образом, к примеру, кто-то может страдать,
стараясь быть одновременно недоступным, загадочным и страстным
и в то же время доверяющим и близким и думая, что только у него
это не получается. Каждый день новые идеи о том, какими должны
быть нормальная женщина, нормальный мужчина и нормальные от-
ношения обновляются и печатаются в популярных журналах вкупе
с тестами, помогающими себя оценить, и рекламой товаров и услуг,
призванных помочь все-таки дотянуться до сегодняшних стандартов
и обрести счастье. Сложность состоит в том, что завтра эти стандар-
ты поменяются и человек, «достигший успеха» вчера, сегодня снова
окажется неудачником, хотя в его жизни ничего не изменилось1.
Таким образом, частью ответственности нарративного консуль-
танта при работе с парами является создание условий для того, что-
бы люди разделили то, что мешает воплощению выбираемых ими
предпочтений и в этом смысле действительно является для них
проблемой, и ощущение собственной неудачи или несостоятель-
ности из-за несоответствия тем или иным социальным ожидани-
ям (см.: White 2002, 2005), свое подлинное отношение к которым
им еще предстоит выбрать в процессе деконструктивной беседы
(White, 1992).
Деконструктивные вопросы, задаваемые при работе с парами,
не отличаются от обычных (см.: Фридман, Комбс, 2001) и пронизы-
вают все беседы. Присутствие деконструктивного контекста здесь
критически необходимо, так как власть доминирующих дискурсов,
когда речь идет о семье, велика, ощущение широкого социального
контроля, включенности социума и «пристального оценивающего
взгляда» (см. Уайт o Фуко, например, в: White, 2002, 1992; Уайт, 2010)
очень сильно, а многие проблемы не только рождаются и сущест-

1 Кроме того, ежеминутные усилия по соответствию большому количест-

ву противоречивых и изменчивых норм часто связаны с постоянным
напряжением и тревогой. Что трудно совмещается с одной из главных
норм и популярных идей в современных обществах: «человек дол-
жен быть счастлив». Испытывая только редкие моменты облегчения
в периоды достижения соответствия с каким-то отдельным «важным»
социальным ожиданием (стал обеспечивать себя сам, получил при-
знание коллег, вышла замуж, родила ребенка, похудела, полюбил)
и, возвращаясь к ощущению неудовлетворенности, тревоги и напря-
жения, из-за того, что «что-то опять не так» и не все нормы выполнены,
люди, сколько бы они не «достигали» продолжают чувствовать себя
неудачниками уже от того, что они не «счастливы постоянно, как все
остальные».

251
вуют в контексте социальных идей, но и не уходят, пока у человека
не появилась возможность не воспринимать поддерживающие проб-
лемы идеи как свои или как само собой разумеющиеся. Хорошая но-
вость состоит в том, что деконструкция при беседах с несколькими
людьми, особенно разного пола и возраста, часто проходит легче
и веселей, чем с одним человеком, потому что участники беседы
находятся под влиянием разных идей и озвучивают это в своих сви-
детельских откликах, помогая друг другу дистанцироваться от кон-
цепций, ожиданий и стереотипов, в большей степени адресованных
представителям одного пола или возрастной группы.
Вот некоторые идеи, которые, по мнению Анны и Сергея, вно-
сили вклад в их сложности:
• любящие люди всегда счастливы друг с другом (без перерывов
на плохое настроение, недовольство, отрицательные эмоции,
апатию, разочарование и пр.);
• женщина отвечает за отношения в семье;
• мужчина ничего не понимает в отношениях, и мудрая жен-
щина всегда найдет способ направить его в нужную сторону;
• муж и жена – это любящие половинки;
• у хорошего мужа жена удовлетворенная и довольная;
• семья как складывание «пазла» – он должен «сойтись», но есть
ошибки и момент необратимости. Придуманная Сергеем
и развитая Анной метафора, выражающая социально одоб-
ряемую практику «создания нормальной семьи». Как будто
есть какая-то картинка, какой-то образец, который когда-то
давно показали и убрали и к которому надо прийти. И даль-
ше начинается процесс «сборки пазла», и нельзя допустить
ошибку (а конфликт – признак ошибки), а то «пазл не сойдет-
ся». И есть критическое количество ошибок, когда точно
складывается что-то не то, и остается только все «смести
со стола» и начать сначала. «Все напряжение держится
на вере в эту картинку, и то, что мы именно к ней должны
прийти когда-то… а если знать, что мы можем сами творить,
что угодно, то конечно немножко страшно, какие-то ориен-
тиры надо оставить, но это огромное облегчение и азарт», –
согласились друг с другом Сергей и Анна.
Многие нарративные терапевты, начиная с Уайта (см. например:
White, 2002) составляют списки таких идей iii, популярных соци-
альных ожиданий, относительно которых люди могут чувствовать,
что должны им соответствовать. Терапевту такая практика помогает
252
сохранять дистанцию между собой и различными популярными
идеями, т. е. применять деконструктивные практики к себе, чтобы,
работая с людьми, не объединяться автоматически с какими-то до-
минирующими в их общем с клиентом социуме дискурсами и не пре-
пятствовать таким образом созданию условий для того, чтобы кли-
ент мог «отойти от этих идей на достаточное расстояние», чтобы
иметь возможность их оценить. То есть, если сам терапевт выбрал
верить, что людям лучше жить семьями, это не помешает ему декон-
струировать вместе с клиентами идею «нормальные взрослые люди
живут семьями», но если терапевт находится под влиянием этой идеи,
не имея между ней и собой дистанции, допускающей возможности
для альтернатив, ему может быть сложно помочь людям отделиться
от этой концепции.
В качестве опоры для деконструкции такие списки также можно
составлять и обсуждать вместе с клиентами на приеме.

Экстернализация отношений
Экстернализация отношений – еще одна идея Фридман и Комбса
(Фридман, 2005; Freedman, Combs, 2002), связанная с нарративной
терапией с парами.
Творческое применение этой идеи неограниченно. Например,
при такой практике один человек может принять на себя роль От-
ношений между ним и присутствующим на приеме партнером, быть
проинтервьюирован терапевтом в роли Отношений, а другой затем
откликается на эту беседу из позиции свидетеля. Затем терапевт
интервьюирует второго партнера, в то время как первый принима-
ет роль свидетеля и затем откликается из этой позиции. Партнеры
могут вместе писать «Отношениям» письма, сами интервьюировать
«Отношения» и т. д.
Экстернализация Отношений открывает много возможнос-
тей для того, чтобы партнеры очень быстро, в том числе за счет
децентрации, преодолели эффекты обвинений и самообвинений,
обнаружили отличия в интерпретациях и объединились в иссле-
довании и конструировании предпочитаемых Отношений. «От-
ношения» могут рассказать о себе много такого, что участникам
заметить сложно. В роли Отношений многие люди чувствуют
в себе больше понимания, способностей, знаний и свободы, ко-
торые могут перенести в свои обычные позиции участников отно-
шений.
Ниже приведено упражнение, которое позволяет нарративным
практикам, собирающимся применять этот вид беседы, освоить его
253
на собственном опыте, а также дает представление о том, какие во-
просы могут задаваться.

Упражнение на экстернализацию отношений

Упражнение выполняется в парах. Человек выбирает какие-ни-
будь свои отношения, которые он хотел бы исследовать, и называет
их интервьюеру – например, «отношения между мной и мужем Ва-
силием». Затем человек принимает на себя роль этих Отношений,
а интервьюер «их» расспрашивает, задавая следующие вопросы,
на следующие темы1:
• история: когда вы появились? как? какими собирались быть?
и т. д.;
• характеристики на протяжении истории;
• какой вклад вносят участники? как этот вклад менялся? что/
какие обстоятельства/какой вклад участников делает вас
лучше/ хуже?
• кому еще вы важны? кому важно, что вы есть, и какими вас
хотят видеть разные заинтересованные люди? как это на вас
влияет?
• проблемы: с какими вы (Отношения) сталкивались? как их
разрешали? какие есть сейчас? и т. д.;
• социальные влияния: какие идеи на вас (уважаемые От-
ношения) влияют? как? есть ли какие-то более широкие
социальные институты, которым вы «выгодны», которые
хотят видеть вас такими или иными?
• наиболее благоприятные эпизоды в истории;
• куда вы идете? каковы ваши цели, ценности?

Литература
Жорняк Е. С. Нарративный подход: создать свою историю // Psy-
chologies. 2006. № 6. URL: http://www.wday.ru/psychologies/psy-
chotherapy/methods/_article/narrativnyj-podxod/1/&amp;pag=1
(дата обращения: 17.05.2012).
Жорняк Е. С. Нарративная психотерапия // Системная семейная
терапия: классика и современность / Ред. А. В. Черников. М.:
Класс, 2005; Журнал практической психологии и психоанализа.
2005. № 4. URL: http://psyjournal.ru/j3p/pap.php?id=20 050410
(дата обращения: 26.05.2012).
1 Интервьюер расспрашивает Отношения в нарративном ключе, задавая
нарративные вопросы, опираясь на карты нарративной практики (Уайт,
2010).

254
Жорняк Е. Нарративная психотерапия // Психологический навига-
тор. 2007. URL: http://psynavigator.ru/articles.php?code=48 (дата
обращения: 19.05.2012).
Жорняк Е. С. Нарративная терапия: от дебатов к диалогу // Мо-
сковский психотерапевтический журнал. 2001. № 3; Журнал
практической психологии и психоанализа. 2001. № 4. URL:
http://psyjournal.ru/j3p/pap.php?id=20 010413 (дата обращения:
29.05.2012).
Николс М., Шварц Р. Семейная терапия: концепции и методы. М.:
Эксмо, 2004.
Уайт М. Карты нарративной практики. Введение в нарративную
терапию. М.: Генезис, 2010.
Фридман Дж. Нарративная терапия с парами. Тренинг, Москва,
11–12 марта 2005.
Фридман Дж., Комбс Дж. Конструирование иных реальностей: Исто-
рии и рассказы как терапия. М.: Независимая фирма «Класс»,
2001.
Epston D., White M. Narrative means to therapeutic ends. N. Y.: W. W. Nor-
ton & Co., 1990.
Morgan A. Discerning between structuralist and non-structuralist cat-
egories of Identity: a training exercise // The international journal
of narrative therapy and community work. 2002. № 4.
Freedman J., Combs J. Narrative therapy with couples… and a whole lot
more: a collection of papers, essays and exercises. Adelaide: Dulwich
Centre Publications, 2002.
Freeman J., Epston D., Lobovits D. Playful approaches to serious problems:
narrative therapy with children and their families. New-York–London:
W. W. Norton, 1997.
Hayward M. Using a Scaffolding Distance Map with a young man and his
family // International Journal of Narrative Therapy and Community
Work. 2006. № 1.
Morgan A. What is Narrative Therapy? An Easy-to-Read Introduction.
Adelaide: Dulwich Centre Publications, 2000.
White M. Deconstruction and therapy. Experience, contradiction, narrative
& imagination: selected papers of David Epston and Michael White,
1989–1991. Adelaide: Dulwich Centre Publications, 1992.
White M. Direction and discovery: A conversation about power and politics
in narrative therapy // Reflections on Narrative Practice: Essays and
Interviews. Adelaide: Dulwich Centre Publications, 2000.

255
White M. Addressing personal failure // The International Journal of
Narrative Therapy and Community Work. 2002, № 3.
White M. Narrative practice, couple therapy and conflict dissolution //
Narrative Practice and Exotic Lives: Resurrecting Diversity in Every-
day Life. Adelaide: Dulwich Centre Publications, 2004.
White M., Morgan A. Narrative Therapy with Children and their Families.
Adelaide: Dulwich Centre Publications, 2006.
White M. Workshops notes. 2005. URL: www.dulwichcentre.com.au (дата
обращения: 19.05.2012).

Примечания
i Структуралистские/нонструктуралистские категории идентич-
ности (Morgan, 2002)
Структуралистские категории, Интенциональные категории иден-
категории внутренних состояний тичности (нонструктуралистские)
Мотивы Надежды
Драйвы Желания
Потребности Мечты
Черты Ценности
Таланты Намерения, устремления
Характеристики Принципы
Свойства Умения и навыки
Приверженности/добровольно
Расстройства
взятые на себя обязательства

Из чего «состоит» Идентичность в нарративном подходе? (см.: Уайт,

2010, с. 76–145).
Из убеждений, намерений, желаний, планов, ценностей, отно-
шений, способностей, навыков, умений, знаний и пр.
Как «устроена»?
• как история – как связанные между собой события, располо-
женные во времени и наделенные определенным смыслом
(взятым из доступных интерпретативных ресурсов – соци-
ально сконструированных и поддерживаемых идей/пони-
маний/интерпретаций/дискурсов) в соответствии с опре-
деленным сюжетом;
• мультиисторична (см.: Жорняк, 2005);
• «мультиголосна» – создается в сотрудничестве с другими
людьми, в соавторстве.
256
Ценности и стремления, из которых «состоит» идентичность, от-
личаются от социальных ожиданий, в контексте которых эта иден-
тичность конструируется, тем, что человек их выбрал.
ii Примеры вопросов, позволяющих партнерам исследовать воз-
можный вклад в поддержание предпочитаемых идентичностей
друг друга (Фридман, 2005; Freedman, Combs, 2002)
• Если бы ваш партнер действительно ценил эту версию вас,
что, быть может, это позволило бы вам ценить в нем?
• Каким образом ваш партнер (или друг, или еще кто-то…)
способствует тому, чтобы вы видели себя таким человеком
или имели возможность занимать такую позицию?
• Если бы я спросила вашего партнера об эпизодах, когда он
действительно ценил эти новые проявления/стороны в вас,
что бы он мне рассказал? Есть какой-то конкретный эпизод,
который вы бы могли бы мне рассказать в деталях? Какой
вклад, как вам кажется, опыт подобного рода вносит в жизнь
вашего партнера?
• Когда ваш партнер ценит вас за эти новые проявления, до-
рожит этим «новым» вами, что это для вас (как вы это пере-
живаете, воспринимаете, оцениваете, как себя чувствуете)?
Усилило ли это эту новую версию вас или повлияло на нее
каким-то иным образом?
• Есть ли какие-то аспекты «новой»/этой версии вас (обычно
у обсуждаемой идентичности есть какое-то данное клиен-
том имя, как «Анна» у Анны, которое и звучит в вопросах),
которые вы хотели бы, чтобы ваш партнер оценил, а он этого
пока еще не сделал? Если бы он их оценил, что бы это для вас
значило/какие изменения создало бы?
• Что вы, ваш партнер, ваши отношения, возможно, потеря-
ли бы, если бы вы не стали тем человеком, которого только
что описали?
• Если представить, что ваш партнер слышал бы все, что вы
сейчас говорили, находясь в открытой, восприимчивой пози-
ции, как вы думаете, каково бы ему было? Что ему понрави-
лось бы? Что в том, что вы сказали, он особенно оценил бы/
что бы ему было важно/его обрадовало?
iii Один из списков популярных идей о мужчинах, женщинах и па-
рах, составленный в ходе выполнения упражнения на декон-
струкцию студентками (как звучат идеи, касающиеся этих тем,
257
 адресованные и доступные мужчинам, в этом списке не отра-
жено), изучающими нарративную практику.

Идеи, касающиеся жен и женщин:

1. Жена должна рожать.
2. Жена должна уметь готовить.
3. Жена должна быть хорошей хозяйкой, матерью, любовницей,
другом.
4. Жена должна воспитывать детей.
5. Жена должна заниматься семьей.
6. Жена должна слушаться мужа.
7. Жена – шея, муж – голова.
8. Жена – это 0, а муж – 1 (единица). Если умная жена, то она встает
после 1 и получается 10. Если глупая, то встает перед 1 и полу-
чается 0,1.
9. Послушай женщину и сделай наоборот.
10. Жена должна быть верной.
11. Жена бережет очаг.
12. Жена должна быть мудрой.
13. Женское счастье.
14. Независимо от того работает ли жена, дом и дети должны быть
в полном порядке.
15. Жена должна уважать и любить родителей мужа.
16. Жена должна хорошо выглядеть.
17. Жена должна быть «хорошей девочкой».
18. Ответственность за промахи детей лежит на жене.
19. Жена в ответе за то, как выглядит муж.
20. Жена – друг человека.
21. Жена виновата, что муж пьет.
22. «Сварливая жена».
23. «Жена – стерва».
24. «Пила».
25. Жена старается хорошо выглядеть для мужа.
26. У женщины должно быть сильное плечо.
27. Жена должна уметь промолчать.
28. Жена ради ребенка должна терпеть все, так как у ребенка должен
быть отец.
29. Жену нужно содержать.
30. Жену надо баловать.
31. Жену нужно любить.
32. По тому, как выглядит жена, можно судить о статусе мужа.
258
33. То, что хочет жена, хочет Бог.
34. Жену нужно носить на руках.
35. Микроклимат в семье зависит от жены.
36. Жена не должна перечить.
37. «У жены все время голова болит».

Идеи, касающиеся мужчин и мужей:

1. Что муж ни сделает, то и хорошо.
2. Последнее слово за мужем.
3. Муж – добытчик.
4. Муж – семье голова.
5. Берегите мужчин – они хрупкие и ранимые.
6. «Все мужики – сволочи».
7. «Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил, всю зарплату от-
давал, тещу мамой называл…»
8. Перевелись настоящие мужики на Руси.
9. Настоящих мужчин уже нет.
10. «Каждый мужчина имеет право на „лево“».
11. Все хорошие мужчины уже заняты.
12. Все мужчины полигамны.
13. Муж – старший ребенок в семье.
14. Мужчины не плачут.
15. Мужчина должен посадить дерево, построить дом и воспитать
сына.
16. Муж бьет – значит любит.
17. Шрамы украшают мужчину.
18. Мужчина может стать человеком при хорошей жене.
19. «Мужское дело петушиное – прокукарекал и в кусты».
20. Для мужчины обещать, не значит жениться.
21. «Мужик – что бык. Втемяшится в башку какая блажь, колом ее
оттуда не выбьешь – упирается, всяк на своем стоит».
22. Муж – защитник.
23. Муж всегда прав.
24. Муж должен выполнять супружеский долг.
25. Муж должен получать достойную зарплату.
26. Муж должен принимать решения.
27. Должен быть хорошим сыном.
28. Должен быть хозяйственным, уметь прибить гвоздь.
29. Должен быть верным.
30. Чтобы был внимательный, дарил цветы.
31. Должен содержать всех своих детей и жен.
259
32. Мужчина сказал – сделал.
33. Мужская дружба.
34. «Первым делом самолеты, ну а девушки потом».
35. «Седина в бороду, бес в ребро».
36. «Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит».
37. Все мужчины бабники.
38. «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок».
39. «Не мужик, а тряпка». Должен быть мужиком.

Идеи, касающиеся пары муж–жена:

1. Муж и жена – одна сатана.
2. Муж и жена – два сапога пара.
3. Муж и жена должны проводить вместе много времени, иметь
общие интересы.
4. Должны поддерживать друг друга и в горе, и в радости.
5. «Жить долго и счастливо и умереть в один день».
6. В паре – один любит, другой позволяет.
7. Противоположности сходятся.
8. Встретились два одиночества.
9. «Как кошка с собакой».
10. Живут душа в душу.
11. Пара – это разнополые супруги.
12. Семья – ячейка общества.
13. Создание пары как критерий зрелости.
14. Взрослый человек должен быть в паре.
15. Родители передают ответственность за своего выросшего ребен-
ка его будущему супругу (вырастешь, и пусть муж/жена за тебя
отвечает).
16. Пара должна быть одобрена свыше.
17. «Каждой твари по паре».
 Циркулярная работа с супружеской
парой в ориентированной на решение
краткосрочной терапии
Г. Л. Будинайте

О дним из технически трудных моментов для осваивающих под-

ход Ориентированной на решение краткосрочной терапии
(ОРКТ) является собственно парная (а не индивидуальная) рабо-
та с супружескими проблемами. Как известно, ОРКТ предполага-
ет возможность индивидуальной работы с клиентом (в отличие
от классической системной терапии, где всегда ведется совместная
работа), и в силу этого алгоритм построения сессий и техник ОРКТ
легко усваивается прежде всего именно в этом – индивидуальном –
формате. При этом механическое сопоставление техник индивиду-
альной и парной работы неизменно приводит осваивающего метод
к вопросам: «А как строить решение, если клиентов двое? Неужели
две отдельные «шкалы» вводить? А как же логика собственно парной
работы?». Приходится признать, что именно тут мы попадаем в са-
мую ключевую точку терапевтической работы – супруги оказыва-
ются у терапевта, как правило, именно потому, что у них конфликт!
Означает ли это тогда, что мы, следуя, с одной стороны, логике
необходимости построения картинки решения1, а с другой – прин-
ципу экспертной позиции клиента (не терапевта!), должны просто
принять эти два «решения» к работе, даже если они конфликтны

1 Решением в ОРКТ называется построенное самим клиентом в процессе

терапии описание его жизненной ситуации «без проблемы». Здесь и да-
лее мы ссылаемся на термины, используемые в ОРКТ. Поскольку данная
статья не имеет своей целью подробного их описания, см. об этом, на-
пример: Г. Л. Будинайте. Ориентированная на решение краткосрочная
терапия // Системная семейная терапия: Классика и современность.
М.: Независимая фирма «Класс», 2005. С. 233–269.

261
по своей направленности? Ведь в неэкспертной позиции мы никак
не можем, например, «экспертно взвешивать» решения с точки зре-
ния большей или меньшей содержательной «объективности», обос-
нованности и т. п. А, начиная работать с двумя вариантами «картин
супружеского счастья», мы, скорее всего, только закрепляем, фик-
сируем супружескую конфликтность.
Однако уже в индивидуальной работе в ОРКТ можно найти не-
которое представление о том, как может строиться такая парная
работа.
Так, в ОРКТ часто осуществляется привлечение виртуальных
фигур супруга или других родственников для прояснения картин-
ки решения даже тогда, когда клиент работает в терапии индивиду-
ально и нацелен преимущественно на то, чтобы измениться само-
му для достижения этого решения (т. е. выступает, на языке ОРКТ,
как собственно «клиент». Различаются еще «визитер» и «жалобщик»).
Например, вопрос «а как ваш муж увидит, что вам удалось спра-
виться с подозрительностью и вы больше доверяете окружающим?»
является примером такого обогащения «решения» за счет согласо-
вания – в данном случае виртуального – его с «представлениями»,
негласными ожиданиями, картинкой другого значимого человека,
в данном случае – мужа. Иными словами, ответ на этот вопрос, на-
пример, «…он увидит, что и с ним я буду меньше проявлять подо-
зрительности, буду вести себя более открыто и доброжелательно,
перестану проверять его мобильный телефон…» позволяет выстро-
ить достаточно очевидную линию поведения – «с учетом позиции
другого человека», которая может быть взята клиентом на воору-
жение в его личном продвижении.
Если же индивидуальная работа по супружеской проблеме
ведется в часто встречающейся ситуации, условно обозначаемой
в ОРКТ как «жалоба», т. е. в ситуации, когда достижение измене-
ний для клиента связывается им в первую очередь с изменениями
другого (а клиент выступает, на жаргоне ОРКТ, как «жалобщик»),
то «возникновение» в тексте беседы второго партнера, очевидно,
неизбежно. Логика ориентированной на решение работы тогда по-
лучает следующий вид.
Первый шаг – конкретизация «жалоб» на партнера. Это очень
важный момент, значимость которого зачастую недостаточно осо-
знается начинающими терапевтами. Он позволяет совершить очень
существенный для ориентированной на решение логики работы
переход к первым шагам принятия на себя клиентом ответственнос-
ти, вначале – хотя бы за конкретизацию того, что мы, как правило,
262
наблюдаем в клиентах как обобщенное, «разлитое» недовольство
другим и ситуацией вообще.
Следующий шаг такой работы – поиск уже существующих «ис-
ключений» из переживаемой клиентом проблемы. Другими слова-
ми, должно быть выявлено как можно больше моментов «отсутст-
вия» или меньшей выраженности проблемы. Часто имеет смысл
более подробно обсуждать их с клиентом, поскольку они содержат
варианты, «зачатки» возможных будущих решений, в особеннос-
ти если обнаруживается, что эти «менее проблемные» проявления
партнера как-то связаны и с несколько иным поведением самого
клиента…
Затем, очевидно, должно последовать построение желаемой
ситуации, описываемой здесь как желаемые изменения партнера
или их обоих («А что ваша жена должна была бы делать иначе?», «Как,
по каким признакам вы поймете, что в вашем партнере произошли
ожидаемые вами изменения?» «Что вы будете вместе делать иначе?»).
И наконец, необходимо выявление согласующейся с «правиль-
ным» поведением партнера собственной стратегии поведения кли-
ента. Это и есть, как понятно, искомый терапевтический результат
первичной сессии, задающий всю последующую логику работы.
Приведем сначала пример такой виртуальной парной работы,
начинающейся с идеи «пусть другой изменится». Артур (36 лет, вы-
глядящий моложе своих лет, неформальный стиль одежды) пришел
на прием (вслед за индивидуальным приемом жены Лены, 25 лет)1
с сильно выраженным чувством обиды на жену. Он ждал от нее боль-
шей готовности поддерживать супружеские отношения. При этом
пара жила отдельно: муж постоянно в загородном спортивном ла-
гере, жена с маленьким ребенком – на съемной квартире. Такое
устройство жизни объяснялось тем, что молодые люди сначала
рассматривали свои отношения как временную связь, оба готовы
были определять ее скорее как дружбу, после рождения ребенка от-
ношения регистрировать не собирались… Но через какое-то время
Лене потребовалась постоянная помощь и участие Артема в уходе
за ребенком, а он постепенно становился все более заинтересо-
ванным в поддержании этих первых в его жизни сколько-нибудь
продолжительных отношений с женщиной, да еще и матерью его
единственного ребенка. Так они поженились, но… проблемы вза-

1 Все имена и – незначительно – возраст клиентов, а также другая со-

циальная информация здесь и ниже произвольно изменены для со-
хранения анонимности.

263
имоотношений остались. Итак, Артур пришел поделиться труднос-
тями и разочарованиями, которые он начал испытывать в этих от-
ношениях, несмотря на «самые добрые свои намерения». Лена была
«слишком критична и требовательна к нему», говорила с ним только
о проблемах ребенка, не видела в нем эмоционального и сексуаль-
ного партнера и, кажется, вообще начала избегать его как мужа.
По ходу разговора с Артуром ему был задан вопрос о том, что он
хотел бы видеть «со стороны Лены», если все же возникнет устраи-
вающая его ситуация. На вопрос были получены следующие отве-
ты: «более теплое отношение к нему, Артуру»; «искреннее желание
приезжать к нему в лагерь на выходные»; «готовность поддерживать
сексуальные отношения»; «не проявлять интереса к другим моло-
дым людям»; «проявлять бытовую заботу о нем (постирать, иногда
что-то приготовить)».
За этим и последовало виртуальное привлечение в терапевти-
ческую беседу Лены. Это было сделано через следующий, довольно
громоздко формулируемый, но обычно очень полезный для работы,
вопрос: «Если бы Лена сейчас была на приеме, какие свои пожела-
ния к вам она, скорее всего, высказала бы?».
Заметим, что не всегда можно автоматически перейти к вирту-
альному введению ожиданий партнера – ведь его позиция в смысле
налаживания отношений не всегда известна. И такое произволь-
ное «оперирование» другим партнером может создавать ситуацию
«узаконивания» надежд и ожиданий, которым этот второй партнер,
возможно, в реальности совсем не готов отвечать. Подобная неопре-
деленность требует специальной процедуры обсуждения «статуса»
текста решения, выстраиваемого клиентом «с учетом другого». Од-
нако в данном случае из встреч с Леной было известно, что она, хотя
и занимает неоднозначную эмоциональную позицию по отношению
к Артуру, разрывать отношения не хочет. Это давало возможность
с небольшим количеством специальных оговорок перейти в вир-
туальному привлечению Лены в работу. Так был получен целый
перечень того, что можно было бы счесть – с известной поправкой –
за руководство к действиям для Артура. По мнению Артура, Лене
совершенно необходимо (Лена бы сказала, что она ждет от него):
«внимание с его стороны; его готовность интересоваться ее быто-
выми трудностями; готовность регулярно помогать ей в бытовых
вопросах; отсутствие ревности Артура к ее друзьям – при условии,
что речь не идет о флирте; гораздо большая его активность в реше-
нии семейных дел и проявление большей инициативы в их совмест-
ном времяпровождении как мужа и жены»…
264
 С какими задачами сталкивается далее терапевт, получив такую
картинку «решения» ситуации для клиента? Оговорим несколько
важных моментов. Первый вопрос – это вопрос «адекватности» по-
лучаемой таким образом информации. Насколько мы можем опе-
рировать в терапии таким реконструированным мнением другого,
не высказанным им самим? Опыт показывает – и это очень любо-
пытный, хотя и тривиальный для работающего терапевта факт –
что такие реконструкции бывают, как правило, очень реалистичны.
Говоря о тривиальности, мы имеем в виду наше фундаментальное
убеждение, что в конечном счете «все всё знают» (оставим здесь
в стороне ситуации, которые можно было бы отнести к искажениям,
порождаемым специальными состояниями или даже психическим
статусом клиента, так же как и трудностями и просчетами самого
терапевтического контакта – это требует особого обсуждения).
Другими словами, наш терапевтический опыт, в том числе и воз-
можность проверить эти построения одной стороны у второй сто-
роны (в случаях, когда супруг присутствует на приеме), убеждает
нас в том, что эти реконструкции в конечном счете весьма точны.
При этом они имеют прежде всего психотерапевтический смысл «са-
мостоятельного обнаружения необходимого», противостоящий ло-
гике предъявления клиенту самим терапевтом того или иного, пусть
объективного, нейтрального «знания» о конструктивном поведении.
Иначе говоря, психологически терапевтическое воздействие типа
«Вы же наверняка понимаете, что Лене…» (вытекающее из предпри-
нятого самим терапевтом «анализа») не просто «идеологически»
невозможно для ОРКТ, но и просто не продуктивно.
Напротив, предполагается создание ситуации собственно по-
рождения клиентом этого знания. Такой процесс «присваивает»
принципиально иной для клиента статус добытому им таким об-
разом знанию.
Вторая трудность, связанная с той, которую мы вскользь упо-
минали выше, состоит в том, что мы не можем исходить из гаран-
тированности изменения другого в ответ на предъявление нашим
клиентом поведения, вот так, лишь «виртуально», согласованного
с этим другим. Другими словами, мы не можем не отдавать себе от-
чета в существующем «зазоре» между предполагаемым запросом
другого и его реальными поведенческими изменениями в ответ
на получение, казалось бы, желаемого. Выходом становится откры-
тое обсуждение вероятностной природы этих изменений партнера
и вытекающих из этого действий клиента. Как понятно, это обсуж-
дение может затрагивать принципиальные смысловые и ценност-
265
ные вопросы, которые явно или неявно лежат в основе принципов
ОРКТ. К ним мы вернемся ниже.
Итак, мы имеем информацию, полученную в статусе «веро-
ятные желания и ожидания партнера». Очевидно, она нуждается
в новом согласовании с самим клиентом, а именно в ответе на во-
просы: «что вы сами про это думаете?», «насколько обоснованны-
ми вам самому кажутся эти ожидания Лены?», «представляются ли
они вам достаточно реалистичными для того, чтобы стремиться им
соответствовать?». Все это необходимо для того, чтобы клиент мог
занять ответственную позицию, принимая (в случае, если он готов
на них ориентироваться) эти идеи уже как свои собственные цели
и ориентиры движения. Только после этого эти содержания могут
привлекаться в качестве собственно «решения» для налаживания
клиентом его супружеских отношений, как очередная или основная
цели работы, шкалироваться и пр. В данном случае такие сформу-
лированные самим Артемом ожидания Лены оказались для него
вполне адекватными и «справедливыми». И поскольку он был, не-
смотря на обиду, заинтересован в развитии отношений, он оказался
готов попробовать двигаться в эту сторону.
Более сложной для терапевтической работы оказывается ситу-
ация, когда ожидания другого выступают в глазах клиента неадек-
ватными, чрезмерными, несправедливыми (т. е. воспроизводит
их клиент точно, но при этом категорически «идейно» с ними не со-
гласен). Например, Надя (28 лет) с обидой говорила о том, что ее
муж Данила (27 лет) «ждет, что она будет реже звонить ему, пере-
станет регулярно выяснять, где он был, будет проявлять доверие
и спокойствие по поводу его поездок в командировку, да еще ждет
больше заботы и ласковых слов в свой адрес и того, что она будет
хорошо выглядеть». Долгое время после родов Надя оставалась дома,
в то время как Данила много и напряженно работал, часто уезжая
в командировки. Она использовала довольно авторитарный стиль
общения с Данилой, требовала подробного отчета о его времяпро-
вождении и контролировала звонки мужа и мужу, в том числе и про-
веряя его мобильный. Она испытывала все возрастающую тревогу
по отношению к стремлению Данилы «ускользать», и выход ее самой
на работу (где она, кстати, успешно справлялась и продвинулась
как хороший специалист) только усилил ее тревогу из-за невозмож-
ности постоянно его контролировать. Поскольку все просьбы Нади
пойти к психотерапевту в такой ситуации воспринимались Дани-
лой «в штыки» (как очередное ее средство управления и контроля),
то какое-то время работа с Надей оставалась индивидуальной. До-
266
стижение того, чтобы клиентка смогла посмотреть на ожидания
мужа несколько иными глазами и имеющаяся у нее информация
оказалась ей самой полезной, потребовало достаточно кропотливой
работы в циркулярной логике.
Сначала на первый план должны были выступить собственные
ожидания клиентки (казалось бы, уже в Надином описании проб-
лем они проступают «между строк», но тем не менее их важно сфор-
мулировать и, главное, конкретизировать самой клиентке). Итак,
она ждала, что «он больше и чаще станет проявлять свои чувства
к ней, больше будет проводить времени с семьей – и с ней, и с деть-
ми, а именно: гулять вместе, что-то смотреть, читать; будет больше
комплиментов и знаков внимания от него». Заметим, при такой по-
становке вопроса, как бы ни был раздражен «жалобщик», описывая
проблемы своей семьи и недостатки мужа, он вынужден формули-
ровать свои ожидания более… взвешенно. Другими словами, та-
кая вербализация выступает не просто выражением чего-то и так
известного, а в определенном смысле создает несколько иной опыт
и даже… отношение к другому. Здесь, с нашей точки зрения, в пол-
ной мере проявляется конструктивистская природа метода.
Сразу за этим необходимо виртуальное появление партнера
в терапевтическом диалоге. В данном случае его «появление» было
связано со следующим вопросом: «Если бы я могла обсуждать с Дани-
лой вот эти ваши пожелания и попросила бы его представить, что он
по каким-то причинам задумался о том, как можно было бы начать
делать то, что вы от него ждете, как вы думаете, что бы он сказал,
объясняя, как, при каких условиях ему это легче было бы сделать?
Что он должен был бы увидеть с вашей стороны, чтобы пойти вам на-
встречу?» (отметим громоздкость и известную изощренность таких
формулировок, однако за установление этих, в общем, «жизненно
очевидных» круговых зависимостей приходится расплачиваться
достаточно сложными словесными построениями. Наш линейно
устроенный язык к ним не слишком приспособлен (как известно,
еще Мара Сельвини Палаццоли, в связи с описанием круговых по-
веденческих зависимостей, указывала на «тиранию лингвистичес-
кой обусловленности» – см.: Сельвини Палаццоли и др., 2002). Вот
что получилось у Нади: «…ну он сказал бы, что если бы я вела себя…
поспокойнее, больше ему доверяла и, главное, меньше бы расспра-
шивала… ну в смысле, не требовала бы постоянно отчета, то он, воз-
можно, охотнее шел бы домой и старался бы пораньше придти, когда
это возможно. И еще ему очень важно, чтобы я больше ухаживала
за собой… массаж и все такое… он всегда был чувствителен к мо-
267
ему внешнему виду…». Как легко увидеть, в этих словах – конечно,
в более или менее трансформированном виде – и были те пожелания
мужа, которые Надя упоминала с обидой при первом обращении
к терапевту (см. выше). Но теперь они имели для нее иной статус –
они были увязаны (как мы сказали бы, кругово, циркулярно) с ее
собственными ожиданиями и пожеланиями от мужа…
Наиболее распространенным и эффективным вариантом супру-
жеской работы (несмотря на возможность, а иногда – предписан-
ность раздельной работы) безусловно является совместный прием
пары. И здесь поставленный в начале вопрос о возможной разности
«решений» супругов становится особенно наглядным.
Можно выделить три варианта совместной ориентированной
на решение супружеской работы в аспекте нахождения их «актуаль-
ных жизненных и терапевтических целей» – другими словами, три
варианта построения картинки «решения» в этом случае.
Первый – исходное построение общей «на двоих» картины. Это
предполагает трансформацию распространенного подхода к поня-
тию совместной цели как складывающейся из суммы индивидуаль-
ных частей. Такая трансформация производится за счет способство-
вания продуцированию клиентами высказываний через «мы» (речь,
конечно, не идет о ситуации, когда один из клиентов стремится
представить собственное мнение за совместное). Например: «когда
все будет так, как нас устраивает, мы будем меньше ссориться», «мы
будем больше времени проводить вместе», «сможем чаще вечерами
разговаривать – хотя бы час», «станем обязательно ужинать по пят-
ницам в ресторане» и т. д. Так построенные высказывания связаны
не с описанием каждым из супругов собственных или ожидаемых
от другого состояний, интенций или даже действий, а через фор-
мулировку происходящего между супругами – с их совместными
действиями как результирующего, «по факту» совместного способа
существования.
Такая форма описаний желаемого сама по себе представляет
факт продвижения в разрешении супружеских проблем, другое дело,
что реализовать ее удается далеко не всегда. Это, собственно, и есть
«клиентская» (а не «жалобщиков») позиция пары как клиентов, по-
скольку, во-первых, она определяет цели клиентов как их совмест-
ные задачи, во-вторых, размещает их в модальности их собственных
совместных действий. Такая ситуация, что очевидно, является наи-
более простой для терапевтической работы.
Если они оба формулируют желаемое в таком ключе, то даже
их несовпадающие или различающиеся формулировки для «мы»
268
чаще всего можно успешно объединять (предварительно, конечно,
обсуждая) в общую картинку.
Например, Тамара (28 лет) и Женя (30 лет) оказались в слож-
ной эмоциональной ситуации – по их ощущениям на момент нача-
ла терапии – предразводной. Страсти накалились, возникло много
взаимных претензий на фоне бурных и перепутанных отношений
у каждого в родительской семье – конфликтных, драматичных и так
и не разрешившихся со времени их детства. Тамара находилась в за-
тяжном конфликте-вражде с мамой и тетей – сестрой матери. Же-
ня был главным лицом в большой расширенной семье, содержал
большое число своих родственников и, по сути, управлял жизнью
своих близких, включая родителей. Тем не менее в ходе разговора
про исключения из проблемы удалось вспомнить о том, «как оно
было раньше и почему получалось быть вместе». Возможно поэтому
на вопрос о ситуации, которая бы их устроила, они построили ответ
«через мы»: «выстроили бы план того, что же нам делать в ближайшее
время, появилась бы общая линия поведения, стратегия; не срыва-
лись бы друг на друга; общались друг с другом вежливо». Нельзя
не заметить, что, как и в части примеров, приведенных выше, в та-
ких описаниях встречаются как довольно обобщенные, так и более
конкретные высказывания. Логика ориентированности на решение
предполагает специальную процедуру и вопросы по конкретизации
первых – в данном случае, например: «а что именно включал бы это
план?», «как бы вы оба увидели, что у вас появилась общая линия
поведения?» и т. п.
При этом одно из высказываний Жени о том, что «мы также на-
ладим взаимоотношения с родителями», очевидно, вызывало у Та-
мары отторжение. Тем не менее конкретизация его, с одной стороны,
и его циркулярное увязывание с условиями и пожеланиями «для мы»
самой Тамары, привело к тому, что Тамара позволила включить его
в общую картинку решения. Так, выяснилось, что «налаживание от-
ношений с родственниками» в конечном счете, означает для Жени
набор скорее «вежливых действий» и ясных правил по отношению
к родственникам, а не установление «тесного и не поддающегося
контролю со стороны их самих общения с родственниками», че-
го так опасалась Тамара. Так, Женя подразумевал «поздравления
по праздникам и дням рождениям», «не слишком частые, но регу-
лярные звонки родителям», «готовность помочь в ситуации болез-
ни или конкретной хозяйственной просьбы»… При этом у Тамары
появилась возможность попросить о ряде правил в общении Жени
конкретно с ее мамой и тетей (как помним, в очень напряженной
269
для нее зоне), что и привело к согласованному принятию этого вы-
двинутого Женей критерия «хорошей ситуации».
Второй вариант супружеской работы – это собственно пока-
занное выше (на примере индивидуальной работы с виртуальным
привлечением другого) «увязывание» обращенных другу к другу
пожеланий или сначала – претензий, превращенных в пожелания.
Здесь терапевтически мы имеем дело с более или менее выражен-
ной позицией «жалобщиков» – когда каждый из супругов описывает
решение в терминах изменения другого. При этом ожидания одно-
го воспринимаются каждым из партнеров как в известном смысле
враждебные (несовпадающие, противоречащие) пожеланиям дру-
гого. Однако в данном случае это увязывание, согласование произ-
водится в присутствии обоих партнеров.
Преимуществом такой ситуации становится возможность по-
лучить от партнера непосредственный ответ в виде его встречных
условий и ожиданий в качестве реакции на пожелания первого су-
пруга, а не строить их виртуально. (Хотя заметим, что последнее –
иногда продуктивный прием именно в ситуации присутствия вто-
рого партнера).
Необходимо также оговорить, что парадоксальным, на первый
взгляд, образом, очное присутствие другого может – в силу возни-
кающей ситуативной динамики взаимодействия пары – приводить
как раз к осложнению построения такой циркулярной картинки.
Например, психологически сложной может оказываться необходи-
мость пойти на компромисс с другим в ситуации множества испы-
тываемых к нему бурных и часто амбивалентных эмоций, в то время
как в его отсутствие озвучить, признать самому ожидания партне-
ра бывает легче. Но отметим, что, как только оба партнера убежда-
ются в соблюдаемом терапевтом балансе и соблюдении известной
терапевтической симметрии, эта настороженность значительно
уменьшается.
Гульнара (37 лет) и Владимир (36 лет) жили бурной супружеской
жизнью – с частыми ссорами, ревностью, обидами и даже рукопри-
кладством. В какой-то момент они решили разойтись, у Гульнары
даже появился новый друг. Тем не менее эмоциональная привя-
занность друг к другу была большой, хотя в момент прихода о ней
прямо говорил только Владимир, опасавшийся потерять Гульнару.
Она же полагала, что должна «наказать» Владимира за невнимание,
бесконечную занятость на работе, грубость и срывы и поэтому вы-
ражала двойственную (или избегающую определенности) позицию
относительно того, что же она хочет от терапии. Оба они пришли
270
на прием, выглядя как люди, которые втайне надеются на улучше-
ние, но даже признаться в этой надежде открыто опасаются… В этой
ситуации скрытого недоверия и борьбы, очень чувствительной к ба-
лансу между партнерами, часто непросто решить, с кого из партне-
ров начать обсуждение того, «что должно было бы быть вместо не-
устраивающей ситуации». В данном случае, учитывая все нюансы,
было решено дать возможность Гульнаре сформулировать признаки
улучшившейся ситуации (т. е. по сути сформулировать претензии,
преобразуемые самой постановкой вопроса в пожелания). Можно
было ожидать, что все они будут касаться изменения Владимиром
«своего поведения» (позиция «жалобщика»).
Гульнара заговорила о том, что никакое налаживание отноше-
ний невозможно без того, чтобы «Владимир научился открыто вы-
ражать интерес к ней, заботиться, делать маленькие сюрпризы; стал
брать ее с собой на праздничные мероприятия по работе; взял бы
на себя часть бытовых дел; делился с ней открыто всей важной ин-
формацией, в том числе и своими рабочими делами; помогал ей в ее
проблемах по работе; предпочитал бы времяпровождение с ней ре-
монту в принадлежащей ему однокомнатной квартире и мужским
компаниям; хотел бы больше времени проводить с ребенком и вы-
ражал ясное желание завести второго ребенка».
В этой ситуации терапевтически очень важно не оставлять на-
долго второго партнера в роли «объекта» претензий. Владимир в от-
вет на вопрос об устраивающей его ситуации получил возможность
сказать о необходимости для него «поддержки и любви Гульнары,
ее понимания его устремлений и целей, „адекватного“ поведения
с его друзьями, совместного занятия каким-нибудь спортом и во-
обще готовности помогать друг другу и любить друг друга без вме-
шательства „третьих лиц“».
Конечно, непредвзятый взгляд способен выделить взаимозави-
симости в этих высказанных супругами ожиданиях друг от друга,
однако «содержательно» они видятся им как далекие, а то и прямо
противопоставленные друг другу, и эта взаимосвязь еще только
должна быть открыта и прочувствована партнерами.
Одним из вариантов обеспечить это «совмещение» становятся
вопросы следующего типа: «Если бы Гульнара прислушалась к вам,
Владимир, и задумалась о том, как бы приблизиться к тому в своем
поведении, чего вы от нее ждете, что, с вашей стороны, могло бы ей
в этом помочь?». В ответ Владимир признал, что «его честность, от-
крытость, его готовность привлекать Гульнару к своим делам и вре-
мяпровождению, более любящее, нежное отношение к ней, знаки
271
внимания» могли бы очень помочь (см. ответ Гульнары на первый
вопрос).
Такой же вопрос к Гульнаре позволил получить следующий от-
вет – она признавала, что «должна была быть более открытой, пе-
рестать вести двойную жизнь, больше стремиться отвечать самой
за себя и за детей, но вместе с тем прислушиваться к мужу и его мне-
нию в принятии важных решений, а не стремиться сделать наобо-
рот, быть более ласковой» (см. ответ Владимира на первый вопрос).
Как все же образуется окончательная, общая картина желае-
мого решения ситуации для супругов? Одним из самых очевидных
способов его (решения) формулирования становится объединение
сказанного обоими партнерами и относительно себя, и относитель-
но другого. Можно ввести шкалу, например: пусть на отметке 100
будет ситуация, при которой «вам, Владимир, удается…, а вам, Гуль-
нара, со своей стороны, удается…» или «у вас, Владимир, получает-
ся…, а у вас, Гульнара, выходит…»; соответственно, на отметке 0
размещаются все перечисленные супругами «неконструктивные»
способы поведения партнеров. Так заданная шкала позволяет даль-
ше «шкалировать» актуальную существующую ситуацию. Заметим,
что построение следующего шага может протекать как в режиме
построения продвижения уже через «мы», так и в том же представ-
ленном выше режиме согласования продвижений через пожелания
и ожидания каждого.
Особо хотелось бы отметить необходимость очень продуманно
соблюдать баланс в предоставлении возможности каждому из парт-
неров высказать свои ожидания и пожелания. Это не просто соблю-
дение механической симметрии – от терапевта требуется достаточно
искусный подход к ситуациям, когда, например, один из супругов
видит себя «в большей степени пострадавшим», «дольше оставав-
шимся обделенным», «обиженным» и пр. (это, например, ситуации
измены, смерти кого-то из родственников у этого партнера, его бо-
лезни или даже обида «на том основании, что я – женщина (муж-
чина)». Иными словами, эта повышенная чувствительность может
задаваться как условно «объективными», так и вполне «субъектив-
ными» претензиями на особое отношение.
При этом терапевт рискует оказаться в ситуации потери ней-
тральности, когда этот «довод» для него по каким-то причинам ока-
зывается «чувствительным» – в особенности, если один из партнеров
активно ищет у него понимания, расположения. С другой стороны,
полное игнорирование этих претензий также чревато провалами
в работе. Так, в работе с упоминавшейся парой для Гульнары, жду-
272
щей «особой поддержки», ситуация симметричного предъявления
ожиданий друг от друга оказалась психологически очень трудной,
практически невыносимой и заставила ее в приливе эмоций по-
кинуть одну из сессий… В таких ситуациях терапевту приходится
каждый раз заново оценивать как степень риска при проведении
симметрично выдержанной работы, так и то, в какой степени необ-
ходимо все же отклониться от механически реализуемой симмет-
рии, не теряя общей нейтральности или «равноприближенности»
к обоим клиентам.
В качестве примера удачного или контролируемого терапевти-
чески «отклонения» от симметрии можно привести пример работы
с парой Семен (37 лет) и Анна, медсестра (30 лет). Клиенты пришли
на терапию в ситуации, в которой Анна склонялась к разрыву от-
ношений. Они рассказали, что маятник в их отношениях качнулся
в эту сторону только теперь, поскольку долгие годы Анна находи-
лась в ситуации, в которой Семен, владелец небольшого магазина,
пренебрегал ею, мало уделял внимания ей и дочери (которой на мо-
мент прихода было 6 лет), мало помогал по дому и, более того, жестко
пресекал всякие ее попытки отдохнуть, повстречаться с друзьями
и, тем более, устроиться на работу. Несмотря на то, что одна из сес-
сий была посвящена тому, какой вклад вольно или невольно сама
Анна внесла в такой расклад отношений, было очевидно, что просто
перейти к симметричному формулированию ожиданий друг от дру-
га не удастся. Третью встречу Анна начала словами о том, что она
не видит возможности двигаться дальше, пока она «не отбудет свое
на коне», не получит возможности «оторваться» так, как она мечта-
ла все эти годы. Было решено обсудить, что же могло бы выступить
таким «узаконенным отрывом». Анна просила о возможности «су-
ществовать в отдельной комнате, полностью распоряжаться своим
свободным временем, поровну поделить бытовые заботы о сыне,
иметь возможность приглашать в гости (в свою комнату) сестру
и подруг в свободное время, а также видеться с ними где-то еще».
После того как был обсужден вопрос о возможных опасностях такого
«отрыва» для отношений и о том, что действительное налаживание
отношений рано или поздно приведет к тому, что Анне, несмотря
на все обиды, все равно надо будет считаться с ожиданиями Семе-
на, были оговорены временные рамки такого «отрыва». Было очень
важно, чтобы сам Семен согласился с этой ситуацией, шутливо
определяемой как «операция возмездия» (юмор и перевод на игро-
вой язык, органичный для самих клиентов, очень полезны в таких
эмоционально трудных для них ситуациях).
273
 После долгих «консультаций» между супругами в качестве срока
для Анны был определен месяц. При этом специально обсуждалась
ситуация и правила празднования Нового года, поскольку провести
его полностью обособленно было бы, как решили сами супруги, не-
правильно. Несмотря на все очевидные риски, в том числе и для са-
мого процесса супружеской терапии, этот ход сыграл полезную роль
и позволил Анне через месяц включиться в ситуацию совместной
и уже «равноответственной» работы над изменениями в их супру-
жеской жизни.
Особым примером циркулярной работы с парой выступает тех-
ника построения «картинки чуда», которая отличается от ответа
на вопрос «что должно быть иначе?» направленностью на построе-
ние детальной и подробной «чувственной» картины каждодневного
существования супругов. Как известно, техника реализуется через
следующий, обращенный к супругам вопрос про утро после той ночи,
во время которой «проблема чудесным образом их покинула»: «Как,
проснувшись утром, вы поймете, что произошло чудо? Что первое
вы заметите такое, что даст вам возможность увидеть, что чудо про-
изошло?». Первая реплика одного из супругов (ну, например, того,
кто просыпается раньше) задает начало всему рассказу – тексту.
Так, Ирина (40 лет, преподаватель одного из вузов) «обнару-
жила бы в ситуации чуда цветы у кровати», принесенные Матвеем
(42 года, начальник отдела банка), и услышала бы от него, что «он
уже сварил кофе». Циркулярная работа предполагает умение тера-
певта каждый раз «увязывать» желаемые ожидаемые действия од-
ного из супругов с желаемыми действиями другого. Так, посколь-
ку Ирина заговорила не о своих действиях, а о действиях Матвея,
дальше диалог развивался следующим образом (у пары есть дети):
Терапевт: Ирина, а что сделаете вы, когда обнаружите, что Матвей
принес вам цветы и сварил кофе?
Ирина: Я буду улыбаться и с очень довольным выражением лица спу-
щусь вниз, чтобы приготовить что-то, что любят все домашние
и Матвей.
Терапевт (Матвею): Матвей, а что сделаете вы, когда Ирина улыб-
нется вам, а потом пойдет приготовить на завтрак что-то из лю-
бимой вами еды?
Матвей: Мне захочется за завтраком пообщаться, и я обязательно
расскажу о своих делах на день и еще расспрошу детей про их дела.
Терапевт: Ирина, а если Матвей расскажет вам про предстоящий ему
день и станет общаться с детьми, что будете делать вы?

274
 Ирина: Ну, я тоже поучаствую в разговоре с детьми и, наверное, дого-
ворюсь с Матвеем, когда ему можно будет позвонить, чтобы обсудить
наш завтрашний поход в гости к Серегиным…
Очевидно, что такой прием «совместного построения чуда» дает
возможность выстроить картинку устраивающей супругов ситуа-
ции, предполагающей понятный вклад каждого. При этом каждому
из супругов должно быть совершенно ясно, что его вклад сопоставим
с вкладом другого. С другой стороны, он должен видеть, как его
участие может обеспечить желаемое поведение другого.
Технических вариаций такой циркулярной работы может быть
множество, однако все они должны привести в конечном счете к яс-
ному пониманию супругами, что именно каждый из них должен
был бы делать, чтобы получить желаемое.
Иногда возникает вопрос о том, ждем ли мы в действительнос-
ти от своих клиентов, что они буквально возьмут на вооружение
предложенную картинку и будут точно, без всяких отклонений
реализовывать ее в жизни. Из нашего опыта следует, что картина
«чуда» выступает скорее важным вдохновляющим этюдом, деталь-
ным – но наброском, который задает прежде всего устраивающую
супругов эмоциональную тональность их взаимоотношений. Хотя
это не означает, что ими не могут использоваться множество мел-
ких, психологически часто очень значительных открытий, прежде
всего касающихся того, что именно можно и нужно делать каждо-
му из них в поддержании устраивающих супружеских отношений.
Рассмотрение техник и приемов циркулярной работы было бы,
видимо, неполным, если бы мы не упомянули еще об одном из эф-
фективных приемов согласования взаимных претензий и ожиданий
супругов, предложенном Инсу Ким Берг. Его особенность состоит
в том, что… ничего собственно не перестраивается и не состыко-
вывается детально, а последовательно и обоснованно переопре-
деляется как две важные и взаимодополнительные стороны жиз-
ни семьи. Например, в одной из сессий супруги предъявили Ким
Берг архетипическую ситуацию, в которой муж говорил о своем
большом вкладе в финансовое благополучие семьи и о тех усили-
ях, которые он к этому прилагает, и сетовал на то, что «никто это
не ценит», а жена полагала, что ее роль заключается в «будирова-
нии» темы эмоциональных контактов, заботы и любви, в которых
она так нуждается (Berg Kim, 1999). Это могло казаться «разговором
глухого со слепым» до того момента, пока не оказалось переопре-
делено терапевтом как ситуация, в которой «каждый взял на себя
275
ответственность за одну из важных и неотъемлемых частей жизни
семьи, без которых полноценное существование супружеской пары,
семьи невозможно».
Из этого уже могут вытекать разные следствия для «решения» –
условия более эффективного поддержания этого баланса, перерас-
пределение вклада каждого в каждую из сторон жизни и т. п. Оче-
видно, что такое согласование не может быть голословным и требует
мастерства и точного применения в адекватной ситуации. Этот
прием показывает нам также, что, несмотря на развитие и полез-
ность разного рода технических навыков, работа с конфликтными
супружескими отношениями не может быть ограничена лишь не-
сколькими алгоритмами или как-то жестко структурирована. В ней
всегда остается место для неожиданного и нетривиального тера-
певтического хода.
***
Все изложенное выше было нацелено на формирование представ-
ления о логике и техническом репертуаре ориентированной на ре-
шение краткосрочной работы с супружеской парой. Между тем оче-
видно, что эта логика работы в конечном счете строится на вполне
определенных идейных терапевтических принципах (а не только
приемах) или даже ценностных ориентирах. Они нуждаются в более
развернутом обсуждении.
Прежде всего нельзя не заметить, что в представленной рабо-
те используется и последовательно реализуется классическая идея
взаимозависимостей в паре. Однако одно существенное обстоя-
тельство драматически меняет природу работы в ОРКТ с этими
взаимозависимостями.
Классическая идея циркулярных зависимостей выражается,
как известно, в системном рассмотрении симптома (проблемы)
не как индивидуальной проблемы или «дефекта» кого-то из су-
пругов, а как звена системы их взаимодействия. При этом тера-
певт с позиций «эксперта» берет на себя задачу содержательного
формулирования таких новых способов поведения, правил жизни,
которые или отвечают нуждам супругов, но больше не включают
в себя симптоматическое поведение (прямое предписание), или,
напротив, включают само симптоматическое поведение, (усили-
вая его, возвращая его «смысл» супругам и т. п.), тем самым добива-
ясь его исчезновения из поведения (парадоксальное предписание)
(Варга, 2000).
В ОРКТ идея взаимозависимостей в паре сосуществует с идеей
взаимозависимостей в самой терапевтической системе. Это имеет
276
множество следствий (Варга, Будинайте, 2005), однако наиболее
принципиальное из них состоит в том, что сам контакт терапевт –
клиенты контролируется необходимостью передачи самим клиен-
там экспертной позиции и равным распределением между клиен-
тами и терапевтом ответственности за достижение изменений.
С одной стороны, отсюда следует, что никакое «порождение»
самим терапевтом смыслов и содержаний, на которые потом ори-
ентируется клиент, в этой постмодернистской классической логике
невозможно (это ясно видно и в другом постмодернистском, пост-
классическом подходе – нарративной терапии). Содержательно кли-
енты опираются в построении решений только на те ценностные
и смысловые представления, которые они готовы признать своими,
и эти представления не могут быть им хоть в какой-то степени на-
вязаны. (Заметим, что совершенно неважно, откуда они взялись, –
откуда угодно, важно, чтобы они в конечном счете были «санкцио-
нированы» клиентами как принимаемые ими самими.)
Однако, с другой стороны, очевидно, что сам этот отказ от экс-
пертности содержит в себе определенные мировоззренческие
принципы, Так же, как и идея ответственности самих клиентов,
во-первых, за артикуляцию, «санкционирование» ими целей устра-
ивающей их жизненной ситуации», а во-вторых, за их реализацию,
если они принимаются клиентами как желаемое. Особенно нагляд-
ным существование этих, в конечном счете идейных, принципов
становится в ситуации, когда клиент хотя и берет на себя ответст-
венность за формулирование желаемого, но полагает ответственным
за воплощение этого желаемого… другого партнера. Как мы виде-
ли, эта ситуация последовательно контролируется в ОРКТ разными
техниками, сводимыми в конечном счете к признанию таким кли-
ентом своего возможного вклада в им желаемое (или к принятию
того, что в случае его осознанного нежелания реализовывать этот
вклад ситуация будет определяться только другим человеком и на-
столько, насколько тот, другой, человек захочет).
Особенно важно здесь то, что в какой бы мере один из супругов
ни опирался на представления другого как на ориентиры для дейст-
вия, это не означает «перекладывания» ответственности за них
на этого другого. Во-первых, всегда остается «зазор» между этими
ориентирами и выбором, принимать их к действию или нет. Поже-
лания и ожидания второго супруга могут задать критерии, полез-
ные содержания, но не могут задать только… саму ответственность.
А во-вторых, признается зазор между действиями одного и пове-
денческим «ответом» другого. В этом смысле каждый из партнеров
277
пребывает в терапии в ситуации «только вероятного» изменения
другого (правда, вероятность эта часто очень высока) и – перед не-
избежностью принятия решений перед лицом этой «только веро-
ятности».
Все эти сложности порождаются, как видим, субъектной (в про-
тивоположность «объектной») позицией клиентов, когда им ничего
не может быть «просто предписано» терапевтом, занимающим экс-
пертную позицию, как это происходит в классической системной
работе. Таким образом, терапевтические принципы ОРКТ сводятся
не к принуждению к взаимному принятию личной ответственнос-
ти, как иногда упрощенно понимается, а, скорее, к ситуации ее не-
избежного обнаружения клиентами (со свободой выбора действия
в этой обнаруженной ситуации). Наглядным здесь становиться так-
же и принципиальная ограниченность влияния на другого. А это,
в свою очередь, вытекает из исходного «субъектного», если угодно,
уважительного, или равного отношения к клиентам прежде всего
самого терапевта. Это, вообще говоря, те ограничения, которые вы-
нужден принять на себя всякий человек, «решая вопрос сосущест-
вования с другим», так же, как и супруги друг с другом – просто
потому, что этот другой именно «другой» и не может быть тобой
и делать «как ты». Все это вместе, конечно, вовсе не отрицает под-
линной совместности, а как раз выступает ее надежной основой…
Возможно, конечной, обнаруживаемой за всеми техниками
терапевтической ценностью подхода выступает тогда… уважение
к другому?
Важный принцип составляет и исходная ориентация в такой ра-
боте на то, чтобы идея взаимозависимости реализовывалась не в ис-
следовании «вины», «ответственности» партнеров за уже возникшие
трудности и подробном анализе самой проблемы, а в контексте по-
иска существующих исключений, ресурсов и конструктивных ре-
шений, в контексте построения желаемого, устраивающего обоих
партнеров. Очевидно, что эта позитивная «тональность», в которой
происходит обнаружение всех возможных взаимозависимостей, ве-
дущих к решению ситуации, играет важную психологическую роль.
Иными словами, там, где мы обнаруживаем последовательно реа-
лизуемую идею личной, хотя и связанной с другим, ответственнос-
ти за улучшение своей супружеской ситуации, мы обнаруживаем
и как бы уравновешивающую ее идею или даже веру в потенциал,
ресурсы, возможности людей и даже просто в счастливую случай-
ность, всегда возможную в жизни супружеской пары, стремящейся
к изменениям к лучшему.
278
 Литература
Варга А. Я. Системная семейная психотерапия // Основные на-
правления современной психотерапии. М.: Когито-Центр, 2000.
С. 213–216.
Варга А. Я., Будинайте Г. Л. Теоретические основания системной
семейной терапии // Системная семейная терапия: Классика
и современность. М.: Независимая фирма «Класс», 2005.
Будинайте Г. Л. Ориентированная на решение краткосрочная тера-
пия // Системная семейная терапия: Классика и современность.
М.: Независимая фирма «Класс», 2005. С. 233–269.
Сельвини Палаццоли М., Босколо Л., Чеккин Д., Прата Д. Парадокс
и контрпарадокс. М.: Когито-Центр, 2002.
Berg Kim I., DeJong P. Over the hump: Family and couple treatment. Video
Tape. Brief Family Therapy Center. Milwaukee, WI, 1999.
 Возможности использования
командной работы с парой в рамках
системной семейной психотерапии
И. Ю. Хамитова, Т. С. Драбкина

В данной статье речь пойдет об использовании командной рабо-

ты с парой в рамках семейной психотерапии. Авторы поделятся
своим взглядом на функции, цели и преимущества использования
командной терапевтической работы с супружеской парой и про-
иллюстрируют его описанием случая.

История вопроса
Совместное проведение терапевтических сессий стало активно ис-
пользоваться с возникновением семейной психотерапии – не позд-
нее чем с начала 1950-х годов. Терапевты, индивидуально работав-
шие с членами семьи – например, с супругами – теперь проводили
совместные сессии с семьей.
В 1953 г. Чарлз Фулуэйлер, работавший в Калифорнийском уни-
верситете в Беркли, начал использовать одностороннее зеркало
(Саймон, 1996) как для терапии, так и для обучения студентов, на-
блюдения, оценки и контроля их работы. Он наблюдал за семьей
через одностороннее зеркало, затем входил в помещение, где она на-
ходилась, сообщал ей свои впечатления, давал задания, затем вновь
возвращался за зеркало для наблюдения и обсуждения с коллегами.
С тех пор одностороннее зеркало очень широко применяется
в семейной терапии для организации командной работы как в тера-
певтическом, так и в учебном контекстах. Оно стало известно бла-
годаря Джею Хейли, который провел за ним довольно много часов,
наблюдая работу Фулуэйлера и пытаясь понять его вмешательства.
Хейли тогда был членом группы Грегори Бейтсона, и в результате
в бейтсоновской программе тоже стали использовать односторон-
280
нее зеркало. Затем оно стало появляться во многих терапевтических
и исследовательских центрах. Оно давало семейным терапевтам воз-
можность, которую трудно переоценить, – наблюдать за работой друг
друга, обмениваться самым непосредственным опытом, обсуждать
то, чему каждый был свидетелем. Отчасти этому семейная терапия
обязана своим стремительным развитием, быстрым распростране-
нием многих находок и достижений. Она развивалась в большой
мере как «коллективное» мероприятие.
Поначалу одностороннее зеркало использовалось исключитель-
но для наблюдения – зрители, сидевшие за ним, не вмешивались
в процесс. Позже при супервизии «вживую» стала применяться
связь по внутреннему телефону: терапевту, работающему с семьей,
можно было дать указание, задать вопрос, при необходимости вы-
звать его из комнаты. Таким образом, терапия осуществлялась бо-
лее чем одним человеком. Однако в учебном процессе, в частности,
при супервизии, эти люди не были равны по статусу. Поэтому такое
сотрудничество еще нельзя было назвать командой.
Дальнейшее развитие терапевтического сотрудничества при
проведении сессий в 1960–1970-е годы происходило преимущест-
венно в рамках стратегического подхода, что неудивительно: из всех
направлений семейной терапии этот подход наиболее техничен,
в наибольшей степени требует подробного наблюдения и анализа
материала. Терапевту сложно одновременно разговаривать с семьей,
наблюдать за всеми ее членами и строить терапевтическую гипоте-
зу, необходимую для планирования интервенции. Казалось (и ока-
зывалось) эффективным разделить эти функции: кто-то беседует
с семьей, а кто-то сидит за односторонним зеркалом: наблюдает,
строит гипотезы, отслеживает поведение беседующего терапевта,
направляя и корректируя его. Иерархические отношения здесь бы-
ли бы помехой, поскольку могли бы искажать процесс обсуждения
и принятия решений. Поэтому терапевтические команды в идеале
строятся на паритетной основе, без учета престижа и статуса.
В Миланском центре исследования семьи в 1967–1974 гг. под ру-
ководством Мары Сельвини Палаццоли был разработан стратеги-
ческий подход для терапии семей с тяжелыми симптомами, при ко-
тором стандартный формат сессии включал повторяющийся цикл
командного наблюдения и взаимодействия: 1) наблюдение терапев-
тической команды за стилем семейного взаимодействия без ком-
ментирования процесса; 2) перерыв, в течение которого терапевты
обсуждают свои наблюдения, формулируя или корректируя гипо-
тезы по поводу семейного функционирования (перерыв может объ-
281
являться по инициативе любого из участников команды); 3) вы-
работка командой на основе обсуждений позитивной коннотации
и предписания семье; 4) командная встреча после завершения сес-
сии для обсуждения того, как семья приняла задание и для письмен-
ного подведения итогов сессии (Сельвини Палаццоли и др., 2002).
Своими эффектными успехами Миланская группа была в большой
мере обязана командной организации работы.
С 1971 по 1979 гг. Миланская команда состояла из четырех по-
стоянных участников – двух мужчин и двух женщин. На каждой
сессии двое терапевтов разного пола вели прием; двое остальных
наблюдали за зеркалом. Использованию гетеросексуальной пары
придавалось большое значение: по мнению миланских исследова-
телей, различия во взаимодействии семьи с терапевтами разного
пола, а также различия в восприятии происходящего этими тера-
певтами помогали понять правила семейной игры.
Гетеросексуальные терапевтические пары могли меняться с каж-
дой новой семьей; требовалось лишь, чтобы каждый член команды
отрабатывал равное количество часов как терапевт и как наблюда-
тель (Саймон, 1996).
Впоследствии, когда в 1979 г. Миланская четверка распалась,
а метод Сельвини Палаццоли претерпел разительные трансформа-
ции, приблизившись к конструктивистским подходам, принцип
командной работы в нем тем не менее сохранился. Взаимодействие
с новой командой из трех молодых психотерапевтов происходит
на тех же паритетных основах. Сельвини Палаццоли оставалась
твердо убеждена, что без команды очень сложно разобраться в се-
мейных взаимодействиях – коалициях, интенциях и т. д. – настолько,
чтобы терапевтическое послание семье стало эффективным. Веду-
щий голос при формулировании гипотез принадлежал, разумеется,
наблюдателям за зеркалом.
В 1974 г. работой Миланской команды заинтересовалась Пег-
ги Пэпп из Института Аккермана в США. Позже она переработала
многое из того, что узнала у них, и применила в собственном под-
ходе. В своей работе по Проекту краткосрочной терапии она исполь-
зовала «консультационную группу», наблюдающую за ходом сессии
через одностороннее зеркало. В ее подходе команда использовалась
для того, чтобы достаточно ярко выразить семье дилемму измене-
ния. Она постоянно посылала сообщения, в которых комментирова-
лась эта дилемма и взаимоотношения между терапевтом и семьей.
Команда здесь была как бы «голосом с неба» – верховным арбитром
и пророком (Пэпп, 1998).
282
 Чтобы придать команде максимальный авторитет, ее представ-
ляли семье как группу, состоящую из ведущих специалистов в дан-
ной области, каждый из которых – эксперт по своей конкретной
проблеме. По желанию членов семьи их могли представить группе.
Но после этого какие-либо контакты исключались. Команда при-
сутствовала на расстоянии – недоступная и непререкаемая. Реально
ее сообщения составлялись в сотрудничестве с терапевтом, у кото-
рого было решающее слово по их содержанию. Терапевт также сам
решал, когда использовать команду. Пэпп приводит ряд приемов ис-
пользования наблюдающей команды. Например, терапевт и коман-
да могут выражать противоположные мнения по поводу изменений
в терапии. При этом команда, как правило, выступает против изме-
нения, указывая на последствия устранения симптома и опасности
нарушения равновесия, а терапевт доказывает способность семьи
приспособиться к переменам и называет ее ресурсы. Семья своим
дальнейшим поведением может присоединиться к той или другой
стороне. Но поскольку для семьи является неприемлемым признать,
что цена изменения слишком высока, то, скорее всего, дальнейши-
ми событиями она подтвердит правоту терапевта. Таким образом,
взаимодействие в терапии развертывается не в диаде семья–тера-
певт, а в треугольнике семья–терапевт–команда. Отношения в тре-
угольнике могут варьироваться почти бесконечно: терапевт может
критиковать группу, уговаривать ее, предлагать компромиссы и т. д.
Та коммуникация по поводу симптома, которая происходит в тре-
угольнике и в высокой степени определяется ролями, принятыми
терапевтом и командой, обычно вытесняет принятую в семье ком-
муникацию о симптоме. Это само по себе способствует прерыванию
привычных для семьи паттернов.
Поскольку семья не имеет доступа к команде, она не может ее
контролировать.
В целом можно сказать, что в подходе Пэпп наблюдающая ко-
манда прежде всего помогает терапевту контролировать терапию,
побеждать семью в борьбе за власть, преодолевать ее сопротивление,
формировать ситуацию двойного послания и т. п.
Миланская четверка также использовала командную работу
для этих целей, но еще и для того, чтобы сохранять нейтральность
и богаче воспринимать происходящее во время сессии. Представля-
ется, что командная рефлексия здесь играла б льшую роль, а манипу-
лирование – меньшую, чем у Пэпп в Проекте краткосрочной терапии.
В обоих приведенных выше примерах использования терапев-
тической команды в семейной терапии она не привносит ничего
283
концептуально нового, однако всякий раз акцентирует особенности
подхода, делает работу более «идеологически чистой».
Можно видеть, что благодаря использованию команды:
• семейная система может быть воспринята более детально,
точно, богато;
• облегчается сохранение терапевтами нейтральности;
• облегчается формулирование гипотез;
• поведение семьи на сессии, возможно, более разнообразно
и в большей мере отражает ее «естественные» процессы;
• вместо диады терапевт – семья формируется терапевтичес-
кий треугольник – система, как известно, более стабильная
и управляемая;
• ведущий беседу терапевт может позволить себе быть более
спонтанным, чем если бы он работал в одиночестве: команда
не даст ему утратить нейтральность, да и вообще ответст-
венность разделена.
Хейли писал по поводу Миланского Центра: «<…> Я думаю, на 80 %
их популярность объясняется тем, что они работают вместе – коман-
дой. Многие, когда берутся за семейную терапию, не очень-то по-
нимают, что у них выходит, и предпочитают работать сообща. И по-
том – когда не нужно брать все на свою ответственность, это такое
облегчение для большинства психотерапевтов» (цит. по: Саймон,
1996).
В связи с этой весьма критической иронией можно сказать,
что разделение ответственности действительно характерно для Ми-
ланской школы и не столь характерно для команды Пэгги Пэпп, где
решающий голос принадлежит непосредственно взаимодействую-
щему с семьей терапевту. Во втором случае темы власти и борьбы
с сопротивлением семьи, а также манипулятивность в терапевти-
ческой системе более выражены. Хейли – терапевт, склонный рас-
сматривать проблемы семьи как борьбу за власть, а терапию семьи
как технологию обретения контроля и власти терапевтом. Неуди-
вительно, что он скептически относился к разделению ответст-
венности.
Чем в большей мере работа с семьей понимается как сотрудни-
чество, а не преодоление сопротивления, чем больше ответствен-
ность за процесс разделена между семьей и терапевтом, тем более
разделена ответственность и в терапевтической команде. Таким
образом, взаимодействие в команде зависит от терапевтической
школы.
284
 Дальнейшее развитие семейной терапии пошло по пути под-
ходов, еще в большей мере ориентированных на сотрудничество.
Это «постмиланская» модель, связанная с именем Линн Хоффман;
«ориентированная на решение» терапия Стива де Шейзера; нарра-
тивная терапия Майкла Уайта и Дэвида Эпстона; наконец, добав-
ленная Томом Андерсеном к «постмиланской» и де-Шейзеровской
моделям рефлексивная команда. Всем этим терапиям близок подход
Милтона Эриксона: «Пациент знает решение проблемы. Только он
не знает, что знает его» (цит. по: Korman, Süderquist, 1993). Систем-
ная семейная терапия становилась более «смиренной и уважитель-
ной» (там же). Одновременно она увеличивала свой круг клиентов,
включая в него также индивидов и группы, а также расширив по-
нятие семьи. Из «системной семейной» терапии она превращалась
в «системную» терапию.
Новые подходы имели общую философию – социального кон-
структивизма. Их основополагающими идеями были представ-
ления о множественности человеческих миров, субъективности
любого знания, социальной обусловленности любых норм и стан-
дартов. Если какое-то знание считается безусловно правильным,
то это основано не на «объективной истине», которой не существует,
а на властной позиции носителя этого знания.
Для психотерапии это означает, что терапевт, исходящий
из идеологии социального конструктивизма, не стоит на позиции
эксперта – он не ставит диагнозы, не знает, каким должен быть кли-
ент, чтобы ему было хорошо. То, как он видит ситуацию клиента, за-
висит от множества социальных и личностных факторов, которые
относятся к его собственному миру, а не к миру клиента. Экспер-
том признается клиент, который не просто определяет цели работы,
но воспринимается как желающий измениться, знающий, как это
сделать, и обладающий необходимыми ресурсами для этого.
По мере развития конструктивистских подходов в системной
семейной терапии задачи и организация команды также меняются.
У де Шейзера в его классической схеме команда еще сидит за од-
носторонним зеркалом. Она призвана описывать паттерны, о кото-
рых говорит и которые демонстрирует семья. Де Шейзер называет это
«составлением карты». «Карта» призвана описывать мир семьи таким,
как его воспринимает семья, а не таким, каким он мог бы выглядеть
в соответствии с той или иной теоретической схемой. Терапевта, бе-
седующего с семьей, называют в этом подходе «проводником».
В соответствии с конструктивистской позицией, команда осо-
знает себя не как внешнего наблюдателя, а как участника терапев-
285
тической ситуации, члена терапевтической системы наряду с про-
водником и клиентом.
Следует вспомнить, что в стратегической терапии команда не-
изменно считается находящейся на «метапозиции» – способной ви-
деть быстрее и правильнее, имеющей доступ к некоему «подлинному
и объективному знанию». Одностороннее зеркало как бы ограждает
ее от пагубного воздействия семейной дисфункции, от «влипания
в систему». Это различие отражает фундаментальную разницу те-
рапевтических позиций в конструктивистских и «классических»
терапиях.
Согласно базовой схеме де Шейзера, команда функционирует
следующим образом.
Накануне первой встречи с семьей она встречается и обсуждает
свои заметки о сходных случаях. В результате проводник получа-
ет некоторые указания по поводу того, какие вопросы ему следует
задавать, чем интересоваться. Однако команда стремится, чтобы
эти указания были достаточно общими и расплывчатыми, – чтобы
у проводника не возникло предубежденности, которая может ока-
зать влияние на сбор информации. Команда может включать спе-
циалистов с разным опытом и даже с разной подготовкой. Более
того, это приветствуется: чем больше различия между членами ко-
манды, тем меньше вероятность, что проводник получит слишком
жесткие и ригидные установки, которые помешают ему задавать
адекватные вопросы.
На протяжении сессии команда:
1. Описывает паттерны семьи, которые она непосредственно на-
блюдает, а также те, о которых рассказывает семья.
2. Строит «карту» поведения, связанного с жалобой, и перефор-
мулирует интерпретации членами семьи поведения друг друга,
обычно связанные с негативной оценкой, в те, что предполо-
жительно будут позитивно оценены членами семьи. Перефор-
мулирование не является парадоксальным. Оно дает материал
для формулирования «комплимента» – послания семье или ин-
дивиду, содержащего описание ресурсов, которыми они облада-
ют для выполнения задания, даваемого непосредственно вслед
за комплиментом.
3. Во время консультативного перерыва команда формулирует
комплимент и задание.
4. Когда после перерыва проводник излагает то и другое клиенту,
команда наблюдает за реакциями членов семьи. Если она не ви-
286
 дит признаков принятия комплимента, она может вмешаться
в беседу и предложить коррективы.
Таким образом, у де Шейзера функции проводника и команды за зер-
калом четко разделены: проводник собирает материал, команда
его обрабатывает. Этому распределению функций соответствует
распределение ответственности, поскольку каждая из сторон имеет
решающий голос в своей задаче. Никаких «терапевтических тре-
угольников» здесь не проявляется: и проводник, и команда прояв-
ляют себя как союзники клиента, желающего измениться, и просто
выполняют в этом сотрудничестве разные задачи.
На следующем этапе развития методов системной терапии кли-
енты сделались свидетелями обсуждения в команде. Впервые, со-
гласно Хоффман (Саймон, 1996), это произошло следующим обра-
зом. Однажды норвежский психиатр Том Андерсен, работавший
в рамках миланского подхода, руководил стажером из-за зеркала.
Тот вел беседу с негативными коннотациями, несмотря на все уси-
лия Андерсена побудить его к позитивному переформулированию.
Андерсен осознал, что его собственные указания противоречат
идеологии позитивной коннотации. И тогда он предложил стажеру
спросить семью, не хочет ли она послушать сидящих за зеркалом.
Семья согласилась. Группа стала высказывать свои соображения,
семья и стажер слушали. Потом семью попросили высказаться в от-
вет. В результате исчезла необходимость супервизору критиковать
стажера, а стажеру – семью. Кроме того, семья стала полноправным
участником процесса.
Когда одностороннее зеркало перестало использоваться для обес-
печения приватности командных обсуждений, оно перестало быть
обязательным. Идеология участия команды в терапевтической сес-
сии уже не противоречила тому, чтобы она располагалась в одном
помещении с клиентом и терапевтом.
Если терапия устроена так, что терапевтическая рефлексия про-
зрачна для клиента, многое меняется. Во-первых, стратегический
компонент окончательно утрачивается, поскольку клиенты имеют
теперь доступ ко всему многообразию высказываемых идей. Логика
процесса терапии требует, чтобы выбор подходящих взглядов на си-
туацию и способов поведения оставался за ними. Для того чтобы
использовать преимущества новой ситуации, команда должна изме-
нить свои установки и цели или по крайней мере сдвинуть приорите-
ты: вместо того чтобы помогать терапевту сохранять нейтральность,
собирать материал для формирования терапевтической гипотезы,
287
разрабатывать интервенцию и прогноз, команда становится ориен-
тированной прежде всего на создание богатого описания – взгляда
на ситуацию, содержащего как можно больше альтернатив. Терапев-
ты исходят из того, что не могут вместо клиентов выбрать наиболее
подходящее для них, и предпочитают минимизировать свою пред-
убежденность, свой осознанный или неосознанный предваритель-
ный выбор, который суживал бы «поле зрения» клиентов. Беседую-
щий с клиентом терапевт из проводника идей команды за зеркалом
и/или интервьюера превращается в «фасилитатора», помогающего
клиенту осмыслить командную рефлексию. Соответственно, члены
семьи и терапевт могут выразить несогласие с мнениями команды
или просить от нее прояснений. С другой стороны, члены команды,
когда они находятся в том же помещении, менее склонны думать,
что они «знают больше». Они не обязаны приходить к единому
мнению или искать «правильный» ответ. Клиент получает (и при-
нимает) больше ответственности за направленность и содержание
терапевтической беседы.
Команда, функционирующая в присутствии клиентов, стала
именоваться рефлексивной. Особенности ее работы, как они описы-
вались Андерсеном и Хоффман, вполне оправдывают это название.
1. Поскольку задача команды – создавать максимально богатое,
мультивариантное описание, то она не должна приходить
ни к каким консенсусам, не должна ни учить, ни советовать,
ни инструктировать. Члены команды могут делиться сюжетами
своих личных историй, перекликающимися с историей клиен-
та; сообщать свои ассоциации с идеями, которые они воспри-
няли в клиентской истории; описывать образы или метафоры,
каким-то образом интегрирующие для них услышанное. Они
размышляют над тем, что услышали, как внешние свидетели,
настроенные уважительно, скромно и любознательно. Команда
не стремится прийти к решению, хотя нередко оно, как сообща-
ют впоследствии клиенты, появляется в процессе командной
рефлексии.
2. Если участник рефлексивной команды думает о случае в своей
профессиональной семантике, на профессиональном сленге,
ему приходится все время контролировать и «редактировать»
свои высказывания, поскольку их слышат клиенты. Такой конт-
роль весьма утомителен, он снижает спонтанность и готовность
к диалогу. Естественная для члена рефлексивной команды пере-
мена – переход на «позицию незнания», на которой «экспертные»
288
 знания используются лишь как один среди многих источник
ассоциаций. Профессионализм члена команды связан с искусст-
вом слушания, ведения беседы, диалога, а не с диагностикой
и экспертизой. Таким образом, язык обсуждения в рефлексив-
ной команде – это скорее язык данных конкретных клиентов,
чем профессиональный язык.
3. В ходе терапевтической сессии команда и клиенты поочередно
берут слово для того, чтобы размышлять об услышанном: кли-
ент – семья или индивид – рассказывает свою историю, затем
команда размышляет о клиентской истории, затем клиент –
об идеях команды по поводу его истории и т. д. Слушание друг
друга, обогащение каждого следующего «раунда» тем, что услы-
шано на предыдущем, открывает путь неожиданным взглядам.
Рефлексивная команда воплощает в терапевтической практике глав-
ную конструктивистскую идею: значения, смыслы и интерпретации
не существуют ни объективно сами по себе, ни «внутри» индивиду-
альной психики, – они генерируются в процессе диалогов.
В настоящее время терапевтические команды используются
в самых разнообразных форматах. Они могут насчитывать более де-
сяти человек, а могут состоять из одного-единственного участника.
Команда может находиться за зеркалом или в том же помещении,
что и клиенты; клиенты могут присутствовать при командном об-
суждении, могут слушать его из-за одностороннего зеркала или же
могут совсем его не слышать. Каждый из вариантов соответствует
определенному стилю работы, определенному подходу. Команды
широко используются при обучении психотерапевтов: каждый член
команды активно участвует в терапевтическом процессе, но не обя-
зан брать на себя большую ответственность. Терапевт, непосредст-
венно беседующий с клиентом, чувствует себя безопаснее благодаря
поддержке команды. Команда помогает нарабатывать навыки на-
блюдения, концептуализации, ведения сессии. Она также являет-
ся средством обмена опытом, взаимопомощи в профессиональном
росте, поддержания профессиональной позиции.
Важные предпосылки эффективной командной работы, особен-
но в конструктивистских подходах, – разделение ответственности
и позитивная установка. Разделение ответственности требует, что-
бы каждый участник терапии знал свои функции, которые были бы
достаточно ясными и простыми. Позитивная установка должна ха-
рактеризовать не только отношение к клиентам, но в той же мере
и позицию членов команды по отношению друг к другу. Опыт по-
289
казывает, что работа достаточно эффективна и конструктивна, ес-
ли они стремятся поощрять и поддерживать друг друга, если они
отмечают хорошую работу друг друга.

Описание случая командной работы

Далеко не всегда мы имеем возможность командной работы с кли-
ентами: ни терапевты, ни клиенты не могут позволить себе это
в большом количестве. Поэтому удачей можно счесть то, что супру-
жеская пара, о которой пойдет речь ниже, была направлена к нам
как к терапевтической команде. Одна из нас (И. Х.) на протяжении
всех сессий беседовала с семьей, другая (Т. Д.) слушала и наблюдала,
находясь в той же комнате. Два–три раза за сессию по 5–10 минут
терапевты обсуждали свои впечатления; семья слушала. Решение
о «переключении» беседы с семьи на команду и обратно всякий раз
принимали терапевты: одна из нас предлагала, другая соглашалась
или отклоняла эту идею. Решающее слово оставалось за той из нас,
что беседовала с семьей.
Определяющей чертой нашей командной работы в этом случае
было то, что мы проводили свои обсуждения при клиентах. Это за-
давало тон процессу терапии, существенно влияло на то, как мы
формулировали свои впечатления и даже как мы видели случай. Сле-
дует отметить, что в самом начале терапии, рассказывая клиентам,
как она будет проходить, мы спросили у них, что они предпочтут –
обсуждения при них или без них. Сделанный ими выбор, вероятно,
говорит, в частности, и о той мере ответственности за процесс, какую
они захотели взять на себя. Предоставление выбора в этом вопросе
очень важно: многие клиенты настроены на бóльшую директивность
терапевта, и наш подход позволяет нам быть достаточно гибкими
в этом отношении, – сотрудничать не формально «демократически»,
а по существу.

Первая сессия – «Часовые на посту»

Елена и Александр обратились за помощью в состоянии острого
семейного кризиса. Брак существует 12 лет. В семье двое детей –
7-летний мальчик и 5-летняя девочка. За неделю до обращения Елена,
уличив мужа в измене, предприняла попытку суицида, попытавшись
выброситься из окна.
Елена – миловидная 34-летняя женщина, чем-то напоминающая
тревожную, настороженную птицу, неусыпно оберегающую свое
гнездо с только что вылупившимися птенцами и готовую в любой
момент вспорхнуть, закричать, уводя опасность от дорогого ей мес-
290
та. Беспокойством было пронизано все: от бегающих глаз и «тре-
вожных» рук, все время теребивших одежду или поправляющих
прическу, до слов: «В последнее время я постоянно ощущаю свою
ненужность. Мне трудно контролировать свои действия, хочется
все крушить и ломать. Я боюсь за своих детей – как мое состояние
скажется на них».
Александр – моложавый 55-летний мужчина, подтянутый и эле-
гантный, но выглядящий несколько утомленным, как человек, дол-
гое время живущий в ситуации перенапряжения. «Елена, – загово-
рил он, – хорошая жена, женщина, которую я ценю, уважаю и люблю,
но она гробит себя, воспринимая жизнь в черно-белом цвете, ставя
немыслимые, никому не нужные планки и пытаясь им неукосни-
тельно соответствовать, выкладываться по полной программе».
На вопрос, как им кажется, чем в этой ситуации им могли бы
помочь психологи, Елена беспокойно зачастила: «Мой нервный срыв
доказал мне, что Саша искренне ко мне относится, ведь после это-
го он взял отпуск, отводил детей в школу и приводил обратно, взял
на себя часть моей домашней нагрузки, мыл посуду, кормил детей.
Я перестала вставать в 6 часов, отдохнула. Я поняла, что он любит
детей. Как хорошо болеть… Но я поняла, что неправильно веду себя
в семье. Я все беру на себя, но, как „собаку-пустобреха“, меня никто
не слушает, и дети, и муж все пропускают мимо ушей. Такое ощу-
щение, что это никому не нужно, и я никому не нужна. Я хочу, что-
бы мы снова стали разговаривать, я хочу понять, что нужно моему
мужу, я хочу, чтобы в бытовом плане все продолжалось так, как это
сейчас: Саша моет посуду и отвозит детей в школу…».
Казалось, что ничто не может остановить этот словесный поток.
Как будто наконец-то прорвалась плотина, столь долго сдерживав-
шая обиды, копившиеся годы и годы.
«Я узнала, что у мужа появилась женщина. Оказывается, мое
внимание его утомляет, он устает от людей и ему нужно, чтобы
я оставила его в покое и все делала молча… И я ему не нужна…»
«Что абсолютно не соответствует действительности, – оста-
новил жену Александр, – дело в том, что человек живет в замкну-
том кругу: семья, дети и ничего больше. А еще – склонность к само-
копанию. У нее «комплекс» девочки-отличницы – выставлять себе
нереальные цели и неукоснительно им следовать, выкладываясь
по полной программе. Дикие графики для детей, особое питание –
и в результате перенапряжение… Вы спрашиваете, чем могли бы
быть нам полезны, так объясните ей, что она гробит себя, ей вредно
лежать одной и много думать, пусть не требует от меня невозмож-
291
ного, пусть подходит к вещам по-земному, без книжных премудро-
стей и пусть не пытается меня изменить… Научите ее системно
мыслить и воспринимать мир цветным… Он не состоит из одних
проблем…»
Далее мы сосредоточили наше исследование на истории их от-
ношений и возникновении проблемы.
Елена и Александр знакомы очень давно. Когда-то, совсем юной
студенткой, Елена попала под обаяние молодого, но уже многое пере-
жившего профессора, своего рода университетской знаменитости
в их провинциальном городке. Александр действительно многое
пережил в своей жизни. За плечами у него были и серьезные на-
учные работы, и десять лет тюремного политзаключения, и непро-
стая семейная история, и потери многих близких людей. Елена от-
далась любви со всем пылом, на который способны лишь подобные
романтические натуры. Казалось, она вся растворилась в предме-
те своего обожания, буквально читая его мысли и угадывая жела-
ния. После окончания университета она поступила в аспирантуру,
ее кандидатская и его докторская диссертации рождались вместе.
В это же время семья перебралась в Москву. Это были трудные годы.
Многое приходилось начинать заново. Нужна была квартира, мате-
риальный достаток. Александр много работал, а Елена во всем ему
помогала. И, несмотря на трудности, все были счастливы. Семь лет
назад родился старший сын, а через два года – младшая дочь. Маль-
чик был очень возбудимым и требовал неусыпного материнского
внимания. Девочка была более спокойной, но тоже отказывалась
засыпать без матери. Временами укачивать ее приходилось часами.
А еще дети все время болели. Старший родился с пороком сердца,
к тому же страдал бронхиальной астмой; младшая – аллергик – все
время простужалась. Елена с все тем же пылом погрузилась в мате-
ринские обязанности. Врачи, строгий режим дня, особые диеты, за-
нятия с детьми… Она выкладывалась по полной программе и очень
уставала. Временами Александр предлагал ей взять няню, но сама
мысль доверить своих детей «чужому человеку» казалась просто
чудовищной. Александр по-прежнему много работал, ведь разрос-
шееся семейство требовало больше денег. Казалось, их супружеские
отношения отошли на второй план. Зато они были потрясающими
родителями для маленьких детей. Но вот дети подросли…
Далее в терапии был сделан перерыв для командного обсуж-
дения. Семье был предложен выбор, предпочтут ли они, чтобы об-
суждения происходили при них или без них. Семья предпочла при-
сутствовать при обсуждении.
292
 За время обсуждения были высказаны следующие идеи.
И. Х.: Очень долгое время Александр и Елена боролись за свою
семью, строили, обеспечивали. Жизнь для них представлялась жес-
токой и жесткой борьбой, ничто не давалось просто так, все до-
ставалось с трудом. Похоже, что они привыкли бороться, привык-
ли противостоять этому враждебному миру. И в такой ситуации
невозможно расслабиться, пустить все на самотек…
Т. Д.: Эта семья вызывает ассоциацию с образом крепости, ох-
раняемой двумя часовыми. Один несет свою службу снаружи, дру-
гой – внутри. Они делают общее дело, но уже давным-давно не видели
друг друга: ни один не может отлучиться со своего поста. Поэтому
им тревожно, особенно внутреннему часовому. Он даже не уверен,
по-прежнему ли его соратник несет свою службу – не ушел ли он
погулять, не присел ли отдохнуть, нет ли опасности… Поскольку
в крепости народу прибавилось и стало очень шумно, они даже пере-
крикиваться не всегда могут…
После обсуждения мы спросили у семьи, как они восприняли
то, что услышали.
Елена казалась очень взволнованной: «Я не согласна, что не до-
веряю наружному часовому и думаю, что он ушел или присел отдо-
хнуть. Скорее, я чувствую опасность, что у него не то оружие и он
не сможет меня защитить. В результате нужно что-то делать мне.
Меня беспокоит его внутреннее состояние, так как сейчас от него
зависит состояние семьи…»
Александр выглядел более отстраненным: «Елена зациклилась
на детях, я предлагал ей пойти на работу, но она не хочет нанять
няню». Далее Елена упоминает о проблемах Александра на работе,
и разговор переходит на то, что Александр обеспокоен возросшей
конкуренцией, он стал чаще болеть, силы уже не те…
Оба – и Александр, и Елена – очень взволнованы. Нам кажется,
что мы нащупали важную для этой семьи тему.
Во время второго обсуждения высказываются следующие идеи:
Т. Д.: Ответственность за семью мобилизует Александра, позво-
ляет быть конкурентоспособным, чувствовать себя моложе.
И. Х.: То, что Елена не доверяет чужим людям, позволяет Алек-
сандру не расслабляться и мобилизовать все свои усилия, реализуя
ответственность за семью.
Т. Д.: Кроме того, в этой семье существуют различные способы
решения проблем: Елене свойственно доводить все до края, а Алек-
сандр идет на компромиссы. Полезно было бы понять, как им удава-
лось сочетать это раньше.
293
 Похоже, что нам не надо просить семью об обратной связи. «Все
вы уловили правильно», – говорит Александр. Разговорчивая прежде
Елена задумывается и замолкает, а молчаливый Александр начина-
ет настоятельно требовать домашнее задание.
Семье предписывается до следующей встречи, которая состоит-
ся через две недели, подумать над вопросом «чего бы вы не хотели
менять в этой ситуации?».

Вторая сессия – «Воздушный шарик и якорь»

Мы начали эту сессию с вопроса: «Что было хорошего за эти две
недели?»
Елена отметила внимательное отношение Александра к ней
и обоюдное желание идти на компромисс. Александр же сказал,
что, во-первых, они наняли няню, а во-вторых, Елена стала гораздо
мягче, как «кошка-подлиза».
Мы вспомнили про задание, и оказалось, что его выполнила
только Елена, да и она писала в машине. Выяснилось, что она хоте-
ла сохранить изменения, произошедшие в семье после ее «срыва»:
появившееся внимание со стороны мужа; возникшее у нее самой
желание идти на компромисс; новообретенную, по ее мнению, стро-
гость в отношении детей и мужа – ясность, четкость.
Можно предположить, что данное отношение к заданию, так же,
как и содержание ответа Елены, свидетельствуют о том, что семья
находится в кризисном, переходном процессе.
«В прошлый раз, – продолжила Елена, – мне было очень важно,
что вы показали моему мужу внутренние мотивы моих поступ-
ков…» «Да брось ты все усложнять, – немедленно откликнулся
Александр. Девчонки! – Обратился он к психотерапевтам, – Посо-
ветуйте ей быть проще».
Далее следовал перерыв для обсуждений:
И. Х.: Я не могу отделаться от мысли о том, что со времени на-
шей прошлой встречи прошло не две недели, а гораздо больше. Я прос-
то поражена теми изменениями, которые произошли… Интерес-
но, как им это удалось? Кроме того, производит впечатление то,
как изменения у одного члена этой семьи автоматически приводят
к изменениям у другого…
Т. Д.: А на меня произвели впечатление «девчонки». То, что мы
по возрасту ближе к Елене, чем к Александру… Интересно, как это
для него… Может быть, он думает, что мы естественным образом
ближе к его жене, чем к нему, и нам трудно будет его понять… Или он
чувствует себя старшим и мудрым среди нас… Или ему так же труд-
но принять нас всерьез, как Елену?
294
 И. Х.: А если мы сложим наши с тобой года, то все равно будем
далеки от Александра, но уже с другой стороны…
Т. Д.: Интересно, какую роль в их браке играет разница в воз-
расте?
Далее мы обсуждаем, как в их браке сказывается вопрос возраста.
«Когда Елена чувствует себя неуверенной, она мягкая и пушистая, –
говорит Александр, – когда же у нее появляется уверенность, она
становится жестче, категоричнее. Но меня нельзя перевоспитать,
я старше. Меня нельзя сломать, а в последнее время были попытки.
Все это только порождает сопротивление».
«Я – не категоричная, я – требовательная, и к себе в первую оче-
редь, если я что-то обещаю, я это делаю. И предпочитаю делать
все „про запас“. Когда-то наши знакомые говорили, что Саша нико-
гда не женится, а я сказала себе, что выйду за него замуж и сделаю
все, чтобы изменить его. Он сейчас совсем другой человек, не тот,
что был раньше».
Далее следует наше обсуждение.
Т. Д.: В этой семье супруги по-разному обращаются с тревогой.
Елене проще все делать заранее, по графику, с запасом. Алексан-
дру же проще все делать в последний момент, экспромтом, иначе
пропадет азарт.
И. Х.: Похоже, что в непредсказуемых ситуациях Александр
чувствует себя нормально, для Елены же они являются источни-
ком стресса.
Т. Д.: Елене, чтобы решить проблему, надо довести себя до от-
чаянья, вообразить, что ситуация совершенно безвыходная, – толь-
ко тогда она находит необходимое решение. Александр же решает
проблемы по мере их возникновения. Похоже, что у супругов разные
способы решения проблем и им трудно решать проблемы вместе…
И. Х.: А меня поражает то, что, несмотря на всю непохожесть,
Елена и Александр дополняют друг друга. Посмотри, даже здесь
на приеме мы наблюдаем интересное явление: когда активность Еле-
ны повышается, Александр в буквальном смысле слова засыпает…
Далее во время нашего обсуждения рождается метафора, кото-
рой суждено стать символом этой семьи. Елена, с ее потребностью
в определенности, структурированности, контроле, и Александр,
импульсивный, спонтанный, несколько хаотичный, – в их взаимо-
действии уподобляются «якорю» и «воздушному шару». Мы рас-
суждаем о том, как эти две вещи необходимы друг другу, чтобы
возможно было как перемещаться, так и останавливаться; какие
претензии, они тем не менее могли бы предъявить друг другу, ес-
ли бы умели разговаривать.
295
 Однако распределение ролей получается неплохое. И раньше
оно «работало». Что же случилось? То ли якорь стал слишком тяжел,
то ли шарик слишком велик? «Почему же изменилось это соотноше-
ние сейчас?» – мы подбрасываем этот вопрос в воздух и ждем, кто же
его поймает.
Немедленно откликается Елена: «Изменился возраст. Мне стало
тяжелее выполнять обязанности, Александру стало тяжелее ра-
ботать…» Дальше она говорит о том, что «уровень поддерживать
надо». Но после некоторых размышлений добавляет: «Может быть,
мне сейчас хочется, чтобы Саша занимался домашними делами,
а Саше – чтобы я вышла на работу».
Похоже, якорю захотелось стать полегче, а шарику – потяжелее.
Что ж, людям надоедает всю жизнь находиться в одних и тех же
ролях…

Третья сессия – «Значит, нужные книги ты в детстве читал…»

Третья сессия состоялась через месяц после второй. Нам даже не при-
шлось спрашивать про их успехи. «Все хорошо! – воскликнула Елена
почти что с порога. А затем, удобно устроившись в углу дивана,
и, как обычно, тщательно разгладив юбку, повторила, – все хорошо,
остались одни мелочи». Пожалуй, действительно, супруги выгля-
дели несколько иначе. И что самое существенное, иначе выглядели
их отношения. Они не перебивали друг друга, выглядели более рас-
слабленными, дружелюбными, и в целом более благополучными.
Нет ощущения, что все проблемы этой семьи решились, однако,
похоже, что супруги теперь более открыто коммуницируют друг
с другом. Елена говорит о своих давних страхах несостоятельности
как жены и матери; Александр – о том, что в начале их отношений
видел Елену совсем другой. Она не отрицает, что старалась быть
ему полезной, старалась понравиться и до брака вела себя с ним
по-иному. Но дело не только в самообманах и манипуляциях. Каж-
дый из них видел другого через призму своего опыта. Метафорой
их разного опыта становится литература. Ее любимый писатель
в юности – Бальзак; его – Ремарк. Неудивительно, что он видел в ней
любящую соратницу, готовую стать частью его жизни, она в нем –
романтического героя, исключительную личность…
Это достаточно болезненные, небезопасные темы, но они об-
суждают их спокойно, признавая ценность своего брака, несмотря
на разочарования и страхи. Речь идет также об их семейных исто-
риях, в каждой из которых, оказывается, потерь и травм довольно
много.
296
 В завершение они вновь говорят о том, что им нужно друг
от друга: ей от него – партнерство, соратничество; ему от нее – теп-
ло и внимание… Похоже, что до некоторой степени они действи-
тельно готовы поменяться ролями, – стать более «реальными» друг
для друга.
Эта, третья, сессия была завершающей. Супруги ощутили,
что они готовы взаимодействовать друг с другом и в данный мо-
мент не нуждаются в посредниках.
Мы, в соответствии с идеологией нашей работы в данном случае,
не пытались ставить дальнейшие терапевтические цели, – тем более
что изменения в этой семье были вполне значительными.

Анализ семейной системы

Как можно понять происходящее в этой семье с точки зрения ее
структуры и законов существования?
Кризис в семье возник в связи с ее переходом на новую стадию
жизненного цикла. Он связан с поступлением старшего ребенка
в школу. В этот момент семья вплотную сталкивается с правилами
и нормами внешнего мира, иногда отличными от правил внутрисе-
мейной жизни, а также с новыми требованиями и ситуациями оцен-
ки со стороны социума. В связи с этим показательным является то,
что оба супруга на вопрос «что было для вас полезным?» отметили
реакции психотерапевтов на их рассказы и полученные «конкрет-
ные практические рекомендации».
Кроме того, тот факт, что дети выросли, заставил эту семью,
как и любую другую в данный период, столкнуться с изменением
ряда параметров семейной системы:
1. Взаимодействия. Характерной особенностью в момент создания
и в первые годы жизни этой семьи явились взаимоотношения
между супругами, которые можно было бы охарактеризовать
как «студентка – профессор». Эти роли, принятые на себя су-
пругами, пронизывали и структуру их отношений, и взгляды
друг на друга, и систему их ожиданий. Рождение детей измени-
ло и эти роли, и саму структуру взаимодействий. Естественно,
что при смене ролей каждый из супругов почувствовал себя
обманутым в своих ожиданиях.
2. Правила. Важным правилом, оформившимся в момент создания
этой семьи, было: «Самое важное в нашей жизни – это наше
общее дело (дело Александра). Александр – ведущий в семье.
Елена – ведомая, соратница, союзница, верная подруга и по-
297
 мощница». Рождение детей внесло свои коррективы в семейные
правила. Похоже, что для Елены стало важнее правило: «Наивыс-
шая ценность нашей жизни – дети». Естественно, что в подобной
ситуации Александр почувствовал себя брошенным. «Тогда она
была „мой человек“, она все помнила и была мне вместо записной
книжки, а теперь она все теряет», – с горечью отмечает он.
3. Иерархия. При заключении брака статус Александра был без-
условно выше статуса Елены. Подобная структура в тот период
всех устраивала. Но рождение детей изменило это положение.
Статус Елены поднимал еще и тот факт, что ее материнство
было «трудным». Больные, трудные дети требуют больше забот,
тем самым подтверждая значимость матери. Выросшие дети
(если они свободны от проблем любого рода) требуют меньше
материнской заботы, и если статус женщины в семье держался
только за счет материнской роли, то можно столкнуться с неиз-
бежным его понижением. Таким образом, в данной семье мы
видим борьбу за статус. Настаивая на необходимости для детей
сверхопеки, расписания, диет, Елена поднимает свой статус.
Обесценивая ее усилия, Александр, тем самым одновременно
снижает статус Елены и поднимает свой.
4. Границы. В этой семье мы имеем дело с размытыми внешними
и жесткими внутренними границами. У членов семьи много
связей с внешней средой и мало между собой («часовые»). Кроме
того, супружеская подсистема развита гораздо слабее, чем роди-
тельская. Это выражается в том, что супругам не хватает интим-
ности, они склонны функционировать скорее в родительских
ролях, теряя супружеские отношения. В детской подсистеме мы
видим несбалансированность иерархии. Сверхконтроль матери
за детскими отношениями свидетельствует о постоянной необ-
ходимости подтверждения собственной значимости.
5. Гибкость – сплоченность. Здесь мы имеем дело с хаотично-раз-
общенным типом семьи. Хаотичное состояние семейная система
часто приобретает в момент кризиса, например, при рождении
ребенка или поступлении его в школу… Сейчас это семья с низ-
ким уровнем сплоченности, в которой чрезмерно много центро-
бежных сил. Супруги эмоционально разделены, демонстрируют
несогласованное поведение. Они часто проводят время раз-
дельно, имеют не связанные друг с другом интересы. Им трудно
оказать поддержку друг другу и совместно решать жизненные
проблемы. Однако нельзя сказать, что члены такой семьи явля-
ются хорошо дифференцированными личностями в понимании
298
 Мюррея Боуэна. За стремлением отгородиться от других, под-
черкнуть свою независимость часто скрывается неспособность
устанавливать близкие взаимоотношения, возрастание тревоги
при сближении с другими людьми.
6. Стабилизатор. Похоже, что роль стабилизатора в данной семье
играют «трудности». Семья формировалась в процессе борьбы
с трудностями, самые счастливые моменты ее жизни связаны
с трудностями. Трудности сплачивают и позволяют быть вмес-
те, обеспечивая гомеостаз системы. В стабильной ситуации,
при полном отсутствии трудностей тревога возрастает и воз-
никает необходимость «прибегнуть к испытанному средству».
7. Семейные мифы. Нам кажется, что мифом этой семьи является
«Миф о борце за выживание». Для данного мифа характерно:
отсутствие уверенности в завтрашнем дне, ощущение, что жизнь
трудна и требует неизменных усилий, что, как бы ни склады-
вались обстоятельства, ни в коем случае нельзя расслабляться.
В стабильных ситуациях тревога усиливается; в обстоятельствах,
требующих сплоченности и совместных активных действий,
понижается.
8. Семейная история. Рассматривая все вышеперечисленное, мы,
конечно же, имеем в виду индивидуальные особенности супру-
гов, которые сформировались в результате их семейных историй.
Елена – ребенок от второго брака ее матери. Первый муж матери
умер, кроме того, в совсем раннем возрасте умерла старшая сест-
ра Елены. Елена, рано потерявшая отца, а затем и отчима, росла
болезненным ребенком у одинокой и очень властной матери. Воз-
можно, пережившая столько потерь мать Елены невольно отдаляла
девочку от себя. В силу этих обстоятельств Елена недополучила
любви в детстве.
Семейная история Александра тоже очень непроста. Старший
и младший братья Александра умерли в раннем возрасте. Оставшись
единственным сыном глухонемых родителей, он вырос в интернате.
Этот брак, как и всякий другой, призван удовлетворять психо-
логические потребности каждого из супругов. Елена искала «папу»
и нашла его в Александре. Александр взял на себя роль «папы», воз-
можно, потому, что сам нуждается в самоутверждении, а выпол-
нение родительской роли – самый быстрый и эффективный путь
к этому. Естественно, что как только Елена перестала быть «дочкой»,
для того чтобы брак не распался, возникла необходимость изыски-
вать новое содержание отношений между супругами.
299
Осмысление командной работы и впечатления терапевтов
Команда, которую мы образовали при работе с этим случаем, была
по многим признакам рефлексивной: мы обе присутствовали в од-
ном помещении с клиентами, проводили свои обсуждения при них;
наши обсуждения чередовались с их обсуждением наших обсуж-
дений. Разумеется, мы должны были избегать профессионального
сленга и внимательно следили за их невербальными (а в некоторых
случаях и вербальными) реакциями.
С другой стороны, в некоторые моменты мы высказывали про-
тивоположные точки зрения, позволяя семье со стороны посмотреть
на свой конфликт. Это похоже на стратегический прием.
Таким образом, наша команда была в некотором роде смешан-
ного типа, что, впрочем, нам совсем не мешало, поскольку пра-
вила работы нами обсуждались, были однозначно определены и,
по-видимому, одинаково поняты каждой из нас. Нам помогло также
то, что мы получили одинаковую подготовку в области психотера-
пии, имели одних и тех же учителей и давно знакомы – примерно
знаем, чего друг от друга ожидать и как друг друга дополнить.
Возможно, именно последнее несколько сдвинуло нашу работу
в сферу стратегического подхода. Если бы мы совсем не знали друг
друга, спонтанные стратегии едва ли возникли бы так легко.
1. В полном соответствии с данными литературы, командная рабо-
та помогла нам быть более спонтанными, поскольку в процессе
обсуждения каждое высказывание могло быть дополнено и про-
яснено.
2. Каждая из нас могла сосредоточиться на своей задаче: беседа
в одном случае и наблюдение – в другом.
3. Клиенты всякий раз сами выбирали для дальнейшей беседы
темы из нашего обсуждения, которые оказывались для них наи-
более важными. Мы не могли предугадать их выбор. Мы видели,
что следуем за ними в существенном для них направлении –
разумеется, в пределах альтернатив, которые мы, терапевты,
давали им в своем диалоге.
4. Нам легко было быть разными и вполне успешно функциони-
ровать – не было нужды в попытках объединяться, приходить
к компромиссам и т. д.
Один раз мы испытали трудности в нашей командной работе –
на первой сессии, когда давали семье задание. Похоже, такая ди-
рективная вещь, как задание, плохо сочеталась с выбранной нами
манерой работы.
300
Впечатления клиентов
В заключение приведем мнения клиентов, которые были высказаны
ими в ответ на наши вопросы после завершения последней сессии
и перед тем, как спросить у них разрешения опубликовать статью,
основанную на работе с ними.
Вопросы были следующие: «Что на наших встречах помогало
вам, было полезно? Что мешало?»
Александр:
1. Помогли ваши конкретные практические рекомендации.
2. Хорошо, что вас было двое. Когда терапевт один, он высказывает
частное мнение одного человека. Здесь нет поиска.
3. Мне были полезны ваши «мозговые атаки». Это, безусловно,
преимущество, так как дает поток ассоциаций.
4. Для меня были важны мои ассоциации, возникающие при ваших
обсуждениях.
5. В результате мы улучшили наши отношения, и важно, что мы
сами нашли инструмент для их улучшения.
Елена:
1. Мне было важно, что вас было двое. Вы то вдвоем станови-
лись на его сторону, то – на мою, а чаще одна из вас занимала
его сторону, а другая – мою. Поэтому ни разу за наши встречи
я не чувствовала себя покинутой.
2. Хорошо, что вы дали конкретные практические рекомендации.
3. Беседы между вами позволяли нам лучше понять наши внутрен-
ние мотивы и, естественно, сделать выводы.
4. Ваше серьезное и внимательное отношение позволило мне не бо-
яться и рассказать Саше все. Теперь мы стали ближе. Мы раз-
говариваем.
P. S. Они не сказали о том, что им мешало. Вероятно, об этом нужно
было спрашивать раньше.
P. P. S. Имена героев, а также их жизненные обстоятельства, разуме-
ется, изменены – с сохранением сути сюжета.

Литература
Пэпп П. Семейная терапия и ее парадоксы. М.: Класс, 1998.
Саймон Р. Один к одному. М.: Класс, 1996.
Сельвини Палаццоли М., Босколо Л., Чекин Д., Прата Д. Парадокс
и контрпарадокс. М.: Когито-Центр, 2002.
301
Anderson H. Conversation, Language and Possibilities. N. Y.: BasicBooks,
1997.
Hoffman L. Reflecting Teams. An Imaginary Dialogue. URL: http://
yandex.ru/yandsearch?text=Hoffman+L.%2C+++%E2%80%9CRe-
flecting+Teams.+An+Imaginary+Dialogue.%E2%80%9D+&clid=
930 634&lr=213 (дата обращения: 10.16.1999).
Korman H., Süderquist M. Talk About a Miracle. 1993. URL: http://www.
sikt.nu/Articl_and_book/Talk%20Miracle.pdf (дата обращения:
13.06.2012).
de Shazer S. Patterns of Brief Family Therapy. An Ecosystemic Approach.
N. Y.: Guilford Press, 1982.
 Брак и дети
Е. В. Фисун

Р ождение ребенка у супружеской пары – логичный показатель

развития семьи, знак перехода ее на новый этап жизненного цик-
ла. Это, как правило, радостное событие, которого ждали, которое
подразумевали, вступая в брак. Но тем не менее необходимость из-
менения привычного уклада, пересмотра семейных правил, отказа
от старых привычек и приобретения новых застает врасплох. Это,
безусловно, кризисный период, и успешность преодоления кризиса
зависит от «запаса прочности» пары, сложившегося до рождения
ребенка.
Далеко не все пары способны ответить на вопрос: как остаться
супругами, став родителями? Супружеская подсистема, совпадая
по своему составу с родительской, имеет тем не менее другие за-
дачи и функции. «Супружеская подсистема является компонентом
супружеского союза и включает в себя все поведенческие цепоч-
ки, развившиеся из чувств «любви и преданности» партнеров друг
другу. Эта подсистема не имеет ничего общего с ролями, которые
выполняет каждый из партнеров при взаимодействии с другими
членами в рамках нуклеарной или расширенной семьи. Иными
словами, супружеская подсистема включает в себя только паттер-
ны трансакций, связанные с проявлением внимания друг к другу,
но не к детям. Последние стереотипы взаимодействия являются
функцией родительской подсистемы» (Браун, Кристенсен, 2001,
с. 67). «Одна из жизненно важных задач супружеской подсистемы –
выработка границ, которые ограждают каждого из супругов, остав-
ляя ему территорию, необходимую для удовлетворения собственных
психологических потребностей без вмешательства родственников,
303
детей и других членов семьи. Адекватность таких границ – один
из важнейших аспектов жизнеспособности семейной структуры»
(Минухин, Фишман, 1998, с. 23).
Супружеская подсистема является базовой при образовании се-
мьи и должна определять ее функционирование, т. е. в идеале вза-
имное удовлетворение эмоциональных, сексуальных потребностей
супругов, их стремление к личностному развитию и росту должно
стать основой для более гармоничного существования всех членов
семьи. Как отметил Сальвадор Минухин, супружеская подсистема
имеет жизненно важное значение для развития ребенка. Она предо-
ставляет ему модель интимных взаимоотношений, проявляющихся
в повседневных взаимодействиях. В супружеской подсистеме ре-
бенок видит примеры того, как выражать привязанность и любовь,
как относиться к партнеру, испытывающему стресс, и как преодоле-
вать конфликты на основе равноправия. То, что видит здесь ребенок,
становится частью его ценностей и ожиданий, когда он вступает
в контакты с внешним миром (Минухин, Фишман, 1998).
Родительская подсистема имеет целью рождение детей, их вос-
питание, заботу о них. Отец и мать обязаны предоставлять детям
необходимые условия для их полноценного развития, обеспечивать
безопасность, удовлетворять физические и эмоциональные потреб-
ности. Но, по словам Минухина, эти обязанности тесно сопряжены
с правами. Родители имеют право не только принимать решения,
имеющие отношение к выживанию всей системы, установлению
семейных правил, но их священное право также – оберегать лич-
ную жизнь супружеской подсистемы и определять, какую роль бу-
дут играть в функционировании семьи дети. В реальности же по-
сле рождения ребенка супружеский холон нередко «растворяется»
в родительской подсистеме.
За последнее столетие цели и смыслы вступления в брак значи-
тельно изменились. Нет необходимости жить непременно парой,
чтобы физически выжить, необязательно играть свадьбу, чтобы
удовлетворить свои сексуальные потребности. Но функция продол-
жения рода по-прежнему прочно ассоциируется с брачными отно-
шениями даже у людей с самыми передовыми взглядами: «Ребенок
должен расти в полной семье», «Не хочу рожать, пока отношения
с партнером не станут стабильными». Российское общество, деся-
тилетиями сотрясаемое социальными катаклизмами, выработало
прочный опыт трудного, но жизненно необходимого взращивания
детей независимо от обстоятельств. Наши бабушки передали че-
рез поколения идею самоотречения во имя ребенка, продолжате-
304
ля рода. Но в этой идее зачастую не содержится внятной стратегии
поддержания при этом функциональных супружеских отношений,
так как в их истории не содержалось полноценного опыта стабиль-
ного проживания с мужем – репрессированным, воюющим, строя-
щим и т. д.
Кроме того, современная культура, ориентированная на ребен-
ка, предъявляет родителям повышенные требования, выполнение
которых требует значительных усилий от отца, матери, других чле-
нов семьи, выполняющих родительские функции. Во многом поэто-
му на выбор брачного партнера в ряде случаев влияет совпадение
с будущим супругом ожиданий по поводу перспективного роди-
тельства: «Мы поженились, потому что оба давно хотели ребенка»,
«Я увидел, что она станет хорошей матерью нашим будущим детям»,
«С ним не страшно будет заводить детей». Важное, необходимое со-
впадение ожиданий относительно рождения и воспитания детей
нередко остается единственным условием для вступления в брак,
что ограничивает реализацию функций супружества, «замыкает»
существование семьи исключительно на ребенке.
Многие факторы способны влиять на устойчивость и стабиль-
ность супружеской пары, ее полноценность, функциональность,
способность удовлетворять потребности мужа и жены.
На этапах ожидания, появления, взросления ребенка супруги
сталкиваются с разного рода трудностями, изменениями.
Беременность. Этот этап является подготовительным, пере-
ходным с точки зрения формирования новых отношений между му-
жем и женой, приобретающих статус родителей. Это еще не триада,
но и диадные отношения уже претерпевают изменения в большей
или меньшей степени. На отношения между супругами влияют
имеющиеся у них представления об этом периоде, ожидания друг
от друга, характер протекания беременности, степень ее желатель-
ности для пары.
Когда Инна и Антон поехали в свадебное путешествие, Инна уже была
беременна. Молодая жена рассчитывала, что муж будет стараться
угадывать ее желания, выполнять капризы, доставать деликатесы.
А Антон объявил, что «беременность – не болезнь» и отказался взять
такси после очередного осмотра достопримечательностей.
Их сыну уже 5 лет. На прием к семейному психологу их привели
конфликты и взаимное непонимание, но в первую очередь Инна с оби-
дой рассказала об этом эпизоде. Ожидания супругов относительно по-
ведения друг друга не совпали, значимость этапа и непримиримость

305
 позиций сделала конфликт основополагающим в начале развития
этих супружеских отношений.
Беременность, наступившая вскоре после вступления в брак, может
стать серьезным испытанием для супругов, еще не вполне свыкших-
ся с новыми ролями. Действительно, еще нет четкого понимания
супружеских функций, распределения обязанностей, умения более
или менее коммуницировать друг с другом, а уже совсем скоро пред-
стоит новая, еще более кардинальная перестройка семейного уклада.
Еще более сложным вариантом для формирования и развития супру-
жеских отношений является вступление в брак из-за беременности.
Тогда семья изначально строится на родительских отношениях,
будущий ребенок уже триангулирован в них, а супружество, как та-
ковое, здесь становится вторичным.
Уже в период беременности может усиливаться влияние чле-
нов расширенной семьи. Советы родственников, как вести себя
в ожидании ребенка, что есть, что покупать или не покупать и т. д.,
нередко оказывают серьезное влияние на автономию молодой па-
ры, особенно, если сепарация одного из супругов от родительской
семьи не произошла.
Во время беременности меняется и сексуальная жизнь супругов.
Это часто связано с физиологическими и медицинскими аспектами:
изменением гормонального фона у женщины и, как следствие, ослаб-
лением или усилением сексуального желания; наличием осложне-
ний во время беременности. Кроме того, оказывают влияние уста-
новки по поводу сексуального поведения во время беременности.
Совпадение у супругов таких установок и их способность обсуждать
имеющиеся проблемы и разногласия являются благоприятными
факторами для сохранения не только удовлетворяющего уровня
супружеской сексуальной жизни, но и взаимного доверия.
Нередко супруги выглядят весьма дружными, вместе ходят
на консультации к врачу, говорят «мы – беременны», посещают за-
нятия для беременных, мужья ориентируются в показаниях к ке-
сареву сечению не хуже гинекологов… Их совместность становится
безграничной. Но именно при таком варианте отношений супруги
практически лишаются автономности, в супружестве отсутствует
дистанция, необходимая для сохранения интереса мужа и жены
друг к другу. Таким парам сложнее потом наладить их сексуальную
жизнь; возникновение собственных интересов у партнера часто вос-
принимается болезненно.
Безусловно, если течение беременности осложнено, сопровожда-
ется токсикозами, есть угроза ее прерывания – это не может не ска-
306
заться на эмоциональном состоянии супругов, а, следовательно,
и на их отношениях. Плохое самочувствие жены, ее госпитализации,
тревога за здоровье ребенка повышает эмоциональное напряжение
в паре, результатом которого нередко становится отстранение су-
пругов друг от друга. В этой непростой ситуации муж и жена ищут
и находят союзников на стороне – родителей, врачей, друзей и т. д.,
триангулированных в отношения и «помогающих» сохранять без-
опасную дистанцию.
Беременность Полины протекала сложно, с угрозами прерывания,
токсикозами. Муж Александр понятия не имел, как помочь вечно
раздраженной и плохо себя чувствующей жене, которая упрекала его
в равнодушии. Участившиеся ссоры оставляли после себя у супругов
ощущения опустошенности, страха за здоровье ребенка и вины за то,
что конфликт нанесет вред малышу. Александр стал задерживаться
на работе, а Полина начала много времени проводить со своей мате-
рью, сопровождающей ее к врачу, в магазины для новорожденных и т. д.
Объективно сложная беременность стала стрессором, обострившим
дисфункциональные проявления в этой семье: несепарированность
женщины от матери, неспособность супругов эффективно комму-
ницировать.
Появление ребенка. Пожалуй, это самое значимое изменение, ко-
торое происходит с семьей – меняется ее состав, у мужа и жены
появляются новые роли, а значит и новые функции, обязанности.
Появление малыша, делая структуру семьи более устойчивой, вызы-
вает изменения, делающие уязвимыми отношения между супругами.
Супружеское взаимодействие уже не может оставаться прежним.
Появившийся треугольник «мама – ребенок – папа» является более
основательным, чем диада «муж – жена», но при этом дистанция
между его членами увеличивается. Особенно ярко это может про-
являться в первый год жизни младенца, когда его симбиотическая
связь с матерью не позволяет ей уделять много внимания мужу.
Более того, нередко супруг вытесняется даже за пределы его ро-
дительской роли на дальнюю периферию, откуда предпринимает
попытки возвращения, в том числе и дисфункциональные. Измены,
алкоголизм, болезни – эти явления, вызванные обидой и невостребо-
ванностью, часто носят демонстративный характер и имеют целью
обратить внимание жены на заброшенного супруга.
От супругов требуется умение договариваться, гибко реаги-
ровать на изменившийся уклад жизни, делиться обязанностями
и полномочиями, решать вопросы материального обеспечения се-
307
мьи, совместно вырабатывать принципы воспитания ребенка. Это,
безусловно, зависит от уровня гибкости, открытости коммуникации,
автономности пары. Кроме того, имеют значение взятые из роди-
тельских семей стратегии родительского поведения.
Находясь на приеме у психотерапевта, Нина призналась, что никогда
не воспринимала своих родителей в качестве супругов: ни объятий
между ними, ни общения наедине, ни обращений по именам – только
«мама» и «папа». Она и брат всегда знали, что главное в семье – де-
ти. С этой установкой женщина и вышла замуж за Сергея, весьма
удивившегося, когда после рождения сына Нину «будто переключи-
ли» – она полностью посвятила себя ребенку (стоит ли говорить,
что у того «обнаружилась» масса соматических проблем), отказалась
от сексуальных отношений, стала говорить о неуместности забо-
ты о супружеских отношениях на данном жизненном этапе. Только
обнаруженная в телефоне Сергея игривая SMS в адрес приятельницы
заставила женщину прийти с мужем на прием к психологу.
Принятие на себя родительской роли – непростой процесс, он осо-
бенно сложен, если рождение ребенка произошло в первый год
супружества. К тому же нерешенные эмоциональные проблемы, за-
трудненная сепарация от родительских семей делают перспективы
сохранения такого брака весьма призрачными.
Аня и Миша поженились по большой любви вопреки запретам ро-
дителей, синхронно не одобривших выбор детей. Несколько месяцев
молодые жили у друзей и дальних родственников, что не мешало про-
цветанию романтической любви. Ничего не изменилось, даже когда
Аня забеременела. Но по мере роста живота росло и ее недовольство
отсутствием постоянного жилья и комфорта. Миша утешал же-
ну, говоря, что главное – они вместе. Незадолго до родов мать Ани
забрала ее домой, купила «приданое» малышу. Миша регулярно на-
вещал жену и даже пел ей под окном песни. Утром после рождения
дочки молодой отец расписал асфальт перед роддомом признаниями
в любви к Ане, запустил гирлянду шаров. Из роддома Аня с ребенком
вернулась к матери. Миша по-прежнему приходил, но жена встречала
его все холоднее и холоднее, пока не попросила оставить ее в покое.
Пара не успела стать не просто любовниками, а супругами – с общим
бытом, ответственностью. Рождение малыша стало продолжени-
ем романтической истории для Михаила, так и не предложившего
помощи по уходу за младенцем и его обеспечению. Это не совпадало
с реальностью Анны, в которой ей и ребенку требовалась более ощу-
тимая поддержка, чем песни под окном.

308
Влияние членов расширенной семьи становится более ощутимым;
родственники активнее, чем раньше, могут привлекаться в качестве
советчиков, помощников и просто сопереживающих. Чрезмерное
привлечение бабушек и дедушек меняет структуру семьи. Нередко
прародители становятся более статусными, знающими, «вытесняют»
родителей с их места. Молодые мама и папа либо «без боя» сдают
свои позиции, становясь «сиблингами» своим детям, либо вступают
на путь затяжной и малоперспективной борьбы за свое родительское
место. Традиции, взятые из родительских семей, также способны
вызывать разногласия между супругами. Например, у него в семье
принято, чтобы жена продолжала заботиться о муже так же актив-
но, как до рождения ребенка, а у нее – чтобы отец вставал ночью
к малышу.
Таким образом, границы нуклеарной семьи становятся более
проницаемыми, а на ее установки и правила больше влияют идеи
извне – причем не только из расширенной семьи, но и из социума.
Образ жизни семьи становится в меньшей степени делом супругов,
в их существование активнее проникают социальные нормы, касаю-
щиеся «правильного» взращивания детей. Медсестры, врачи, соседи
по дому, педагоги, социальные работники, друзья, родственники –
явно и неявно транслируют эти нормы и представления.
Кроме того, у супругов может наметиться дисбаланс социальных
ролей: если папе ничто не мешает продолжать общаться с прежними
друзьями, коллегами, то мама нередко переключается только на со-
общество других мам на детской площадке. Неудовлетворенность
женщины сменой социальной роли, соперничество между супру-
гами, неоптимальное перераспределение обязанностей являются
основными причинами конфликтов на данном этапе.
Недостаток гибкости семейной системы, мешающий эффек-
тивно разрешать возникающие конфликты и противоречия, ведет
к закреплению дисфункции в супружеской подсистеме. Утрата в ро-
дительских заботах смысла супружества как такового делает дистан-
цию между супругами стабильно большой. Дисфункции в супружес-
кой подсистеме негативно сказываются на ребенке даже в семьях,
декларирующих «жизнь ради детей». Дело в том, что неспособность
мужа и жены налаживать диадные отношения приводит к неизмен-
ной триангуляции сына или дочери. Эмоции, «не использованные»
в супружестве, вкладываются в детско-родительские отношения.
Дети при этом начинают выполнять роли советчиков, утешителей,
т. е. делают то, что должны, в числе прочего, делать друг для друга
муж и жена. Нереализованная в супружестве потребность в призна-
309
нии и внимании выливается в повышенные ожидания от детей, уси-
ление их эмоциональной привязки. Как правило, особенно склонны
к этому женщины, в то время когда мужчины часто дистанцируются
за счет работы, внебрачных связей и т. д.
Данная эмоциональная и функциональная нагрузка становится
чрезмерной для детей, которые в ответ на это демонстрируют симп-
томатическое поведение, выражаемое в непослушании, трудностях
в учебе, девиациях или даже соматических проявлениях. Такое по-
ведение также является объединяющим для дистанцированных
друг от друга родителей, позволяя им воплощать идею сохранения
семьи ради детей. Кроме того, плохое поведение ребенка эффективно
отвлекает супругов от проблем, касающихся их взаимоотношений.
Петр и Оксана обратились к психологу по поводу непослушания де-
вятилетнего сына Максима. Вечно занятый на работе отец ради
этого отменил несколько деловых встреч. На приеме Максим довольно
спокойно реагировал на энергичные упреки матери, рассматривая
обстановку кабинета, но моментально включался, когда Оксана
обрушивалась с упреками на мужа. Мальчик буквально втискивался
между родителями, заявлял о своем нежелании учиться, заниматься
музыкой и спортом, начинал пререкаться с матерью, затягивая ее
в бессмысленный спор. Ребенок принял на себя роли громоотвода, коз-
ла отпущения, приманки для отца – все для того, чтобы родители
не смогли фатально выяснить отношения и не развелись.
Брак «во имя детей» может более или менее успешно просущество-
вать долгое время – пока дети не вырастут и не захотят стать неза-
висимыми от родителей. Перед супругами встает необходимость
поиска новых смыслов совместного существования. Данная задача
часто представляется весьма сложной, требующей от мужа и жены
гибкости, способности находить новый интерес друг в друге и в жиз-
ни без ежедневных родительских забот.
На приеме у психолога 39-летняя Людмила рассказала: «Когда сын
уехал учиться, я испытала шок от того, что мы с мужем теперь
остались наедине друг с другом. Я не знала, о чем с ним говорить,
чем заполнять выходные. Жила от звонка до звонка сыну. Спаса-
ла работа – мы с мужем трудимся в смежных отраслях, об этом
и говорили». В процессе психотерапии супруги заново «знакомились»
со вкусами и предпочтениями друг друга, вспоминали приятные объ-
единяющие их моменты, прощали взаимные обиды. Результат стал
неожиданным: пара объявила о беременности Людмилы. Это может

310
 быть признаком успешности работы – супруги снова сблизились,
но может говорить и о том, что муж и жена вновь обеспечили себе
возможность возврата в привычные отношения двух родителей.
Таким образом, сохранение и развитие супружеских отношений
в семьях с детьми зависит от многих факторов. Наблюдаемые в ро-
дительских семьях мужа и жены стратегии супружества; представ-
ления и установки о совмещении супружеской и родительской роли,
передаваемые через поколения; гибкость реагирования пары на про-
исходящие структурные и функциональные изменения; способность
супругов обсуждать имеющиеся разногласия – влияют на качество
брака. Полноценные супружеские отношения, удовлетворяющие
по разным параметрам и мужа, и жену, являются естественной
и надежной основой семьи, способствуют созданию благоприятной
атмосферы для развития и взросления детей.

Литература
Браун Дж., Кристенсен Д. Теория и практика семейной терапии.
СПб.: Питер, 2001.
Варга А. Я. Системная семейная психотерапия. СПб.: Речь, 2001.
Минухин С., Фишман Ч. Техники семейной терапии. М.: Независимая
фирма «Класс», 1998.
Олифирович Н. И., Зинкевич-Куземкина Т. А., Велента Т. Ф. Психология
семейных кризисов. СПб.: Речь, 2008.
Системная семейная терапия: Классика и современность / Под ред.
А. В. Черникова. М.: Независимая фирма «Класс», 2005.
 Алкоголь и семейная система
Д. Беренсон

С емейные терапевты, подобно другим своим коллегам в области

психического здоровья, по большей части не любят работать
с «алкогольными проблемами». В своем обзоре подходов семейной
терапии к алкоголизму Петер Штайнгласс указывает на то, что хотя
специалисты по алкоголизму считают для своей работы чрезвы-
чайно полезными методики семейной терапии, сами семейные
терапевты явно демонстрируют слабый интерес к клиническим
и теоретическим аспектам алкоголизма. Это в особенности видно
при сравнении с такими эмоциональными нарушениями, как ши-
зофрения, делинквентное поведение или психосоматика (Steinglass,
1976). Ваш покорный слуга столкнулся с темой алкоголизма случай-
но и в некоторой степени против своей воли, но обнаружил, что ра-
бота с алкоголиками и их семьями полезна в клиническом аспекте
и привлекательна в теоретическом. Цель моей статьи – сообщить
о некоторых трудностях в работе с алкогольными проблемами, а так-
же о некоторых возможных успехах и приятных сторонах.
Двумя самыми очевидными трудностями, с которыми сталки-
вается терапевт при работе с алкогольными проблемами, являются
недостаток информации и тревога, связанная с пьянством. После
создания Национального Института изучения алкогольной зависи-
мости и алкоголизма появился целый поток публикаций на тему ал-
коголизма, а семейная терапия была признана как «самое заметное
современное достижение в области психотерапии по работе с алко-
голизмом» (Keller, 1974). Уже исчезли стереотипные представления
об алкоголике как о никчемном бездельнике, о его жене как о мазо-
хистической, незрелой натуре. Алкогольные проблемы затрагивают
312
по меньшей мере 9 миллионов взрослых и их семей, а алкоголь сно-
ва стал у подростков предпочтительным «дурманом». В свете этих
фактов крайне важно, чтобы терапевт был готов к столкновению
с алкогольными проблемами в своей практике.
У некоторых терапевтов тревога, связанная с пьянством, имеет
по крайней мере две составляющие: первое – это беспокойство о том,
что, не может ли сам терапевт или член его семьи иметь проблемы,
связанные с пьянством, и второе – опасность столкнуться с клиен-
том в его пьяном состоянии и не справиться с его поведением. Я убе-
дился в том, что необходима десенсибилизация тревоги, связанной
с пьянством и с его компонентами, и что для этого очень полезно
использовать фильмы и видеокассеты с последующим обсужде-
нием чувств, вызываемых просмотрами, так же, как это делается
при обучении терапевтов, работающих с сексуальными проблемами.
Даже если терапевт обладает точной фактической информа-
цией об алкоголизме и даже если он справляется со своей трево-
гой, связанной с лечением алкоголиков и их семей, все же остает-
ся еще по крайней мере пять трудностей или парадоксов, которые
нужно распознать для успешного лечения алкоголизма в семейной
системе или в любом другом контексте. Мой опыт заключается в том,
что после того как отдано должное этим трудностям, проведение
терапии с алкоголиками становится интересным делом со значи-
тельной вероятностью успеха, а подход терапевта к неалкогольным
проблемам изменяется и становится яснее. Эти проблемы, или па-
радоксы не являются уникальной принадлежностью алкоголизма,
но они наиболее очевидны при работе с ним.

Ловушка причинно-следственного мышления

Мюррей Боуэн, и не он один, предупреждали, что при проведении
семейной терапии существует проблема попадания в русло причин-
но-следственного мышления. Системные теоретики, кибернетики
и теоретики информатики указывали, что одной из основных черт
научной революции является отказ от устаревшего понятия при-
чинности. Однако в области алкоголизма многие по-прежнему ищут
изначальную причину, пытаясь понять, является ли алкоголизм
биологической склонностью, или алкоголики – это люди с оральной
фиксацией, или же причиной алкоголизма данного человека является
его жена, или алкоголизм вызван нашим общественным устройством.
Как только терапевт становится приверженцем одного из вышепере-
численных или иных причинно-следственных объяснений алкого-
лизма, то он, с моей точки зрения, не способен эффективно лечить
313
алкогольные проблемы. В то же время он должен стремиться к тому,
чтобы позволить клиентам принять причинно-следственное мыш-
ление, подобное модели алкоголизма как болезни, если это поможет
им разрешить проблему пьянства. Таким образом, терапевт не дол-
жен позволять себе никакого причинного понимания алкоголизма,
но должен действовать так, как будто он руководствуется таковым.

Вопрос уровней
Притом что терапевт признает, что не существует изначальной при-
чины алкоголизма, ему в то же время нужно признавать, что есть
факторы, вносящие свой вклад в паттерн алкоголизма, и что эти
факторы действуют на разных уровнях (Chafetz et al., 1974). На-
пример, если человек пьет каждый день по литру виски, то, скорее
всего, у него появится биологическая склонность к алкоголю. Если
человек происходит из семьи, в которой многие ее члены являются
алкоголиками, то, скорее всего, он или сам станет алкоголиком,
или женится на ком-то, кто является алкоголиком. Если кто-то живет
в обществе, где алкоголь играет очень важную роль, подобно бизнес-
мену, обычный ланч которого включает два мартини, или подобно
городскому безработному или домохозяйке из пригорода, пьющими,
чтобы скоротать время, то он подвержен риску стать алкоголиком.
Все факторы – на биологическом, психологическом, семейном
и социальном уровнях – вносят свой вклад в то, чтобы сделать че-
ловека алкоголиком или создать алкогольную семейную систему,
но ни про один из них нельзя сказать, что он является причиной
алкоголизма. Терапевту необходимо принимать во внимание, что ал-
коголизм не вызван какой-то одной причиной и что важно реагиро-
вать на самый значимый уровень системы, на тот, который воспро-
изводит это пьянство. Например, во время проведения семейного
лечения алкоголизма может оказаться необходимой биологическая
детоксикация алкоголика, работа с вопросами семейной системы
как в рамках нуклеарной, так и в рамках расширенной семьи, и, на-
конец, возможно, необходима будет помощь и алкоголику, и его
супруге в решении социальных проблем, подобных поиску рабо-
ты или друзей. Фокусировка в неверное время на неверном уровне
не то чтобы сделает излечение невозможным, но оно продлит его.

Ответственность против силы воли

Как свидетельствует общество анонимных алкоголиков, в прекра-
щении пьянства сила воли почти бесполезна. В обществе анонимных
алкоголиков первым и, вероятно, самым важным шагом является
314
осознание того, что «мы бессильны перед алкоголем». В то же время
и работа общества анонимных алкоголиков, и другие успешные
терапевтические подходы подчеркивали важность ответственности
за свои действия. Статья косвенным образом адресуется к этому
парадоксу, который сам терапевт должен разрешить для успешного
лечения алкоголизма.

О бесполезности быть помощником

Постоянная проблема заключается в том, что алкоголик и специ-
алист в области психического здоровья часто играют во взаимно
дополняющие друг друга «игры». Позиция алкоголика заключается
в следующем: «Пожалуйста, помогите мне, но я вам не позволю
этого». А позиция терапевта заключается в следующем: «Почему
вы не позволяете мне помочь вам, как я это делаю для всех других
моих клиентов?». Эти позиции, если их не менять, могут создать
Игру без конца (Watzlawick et al., 1967), при которой алкоголики
или семьи алкоголиков могут встречаться с терапевтом на протяже-
нии многих лет и при этом пьянство будет продолжаться. Или Игра
без конца примет форму, когда алкоголик переходит от одного те-
рапевта к другому в безуспешной попытке достичь трезвости. От-
ветственность за окончание этой игры возлагается на терапевта,
поскольку он – тот человек, которому платят. Если терапевт ждет,
что алкоголик вылечится посредством инсайта или будет призна-
телен за полученную помощь, то, скорей всего, ему придется ждать
этого вечно.

Достижение отчетливого результата

В большинстве терапий цели достаточно туманны. Часто слышишь
такие термины, как: развитие, самоактуализация, возросшая диф-
ференциация Я и улучшение общения. При работе с алкогольными
проблемами имеется очень простая мера эффективности. Пони-
мает ли алкоголик что тот факт, что он пьет, является проблемой,
или не понимает, и является ли его поведение разрушительным?
Если алкоголика продолжают периодически госпитализировать, ес-
ли его арестовали за вождение в пьяном виде, если он теряет работу,
если супруги постоянно разбираются со своими отношениями в суде,
то сходятся, то расходятся, то терапевту трудно сказать, что лечение
было успешным. Таким образом, есть совершенно ясно расписанное
поведение, легко измеряемое, показывающее терапевту насколько
было успешным лечение. В то же время терапевт должен быть готов
к тому, чтобы не принимать прекращение потребления алкоголя
315
за единственный критерий результата. Общество анонимных ал-
коголиков долго постигало, что есть различие между «прекратить
пить» и «быть трезвым». Парадокс заключается в следующем: если
терапевт не работает непосредственно с пьянством и поведением
в состоянии опьянения, то он как терапевт потерпит неудачу. Если
он будет работать только с пьянством и поведением в состоянии
опьянения, то он достигнет только частичного успеха.
Есть еще одна часто упоминаемая трудность – проведение гра-
ницы между алкоголизмом и алкогольными проблемами, или проб-
лемами пьянства. В этой статье я использовал оба термина. Клиен-
ты часто делают различие между этими двумя терминами, и к ним
в обсуждении этого вопроса может присоединиться терапевт. Самой
эффективной является позиция, сходная с используемой обществом
анонимных алкоголиков и заключающаяся в том, что лишь сам чело-
век может определить, является он алкоголиком или нет. Я никогда
не увлекался наклеиванием ярлыков алкоголика, но в то же время
я всегда занимал позицию, что если я как терапевт или кто-нибудь
из семьи человека считает, что у него существует алкогольная проб-
лема, то по определению эта проблема есть.
Упомянув некоторые трудности, возникающие при лечении
алкоголизма, уместно отметить и некоторые возможности и пре-
имущества при лечении алкоголизма. Парадоксально, но самым
большим преимуществом является прямое наблюдение или рас-
сказы о поведении в пьяном состоянии, что по традиции является
причиной, по которой терапевты избегали лечить алкоголизм. Дру-
гими словами, поведение человека-алкоголика и его семьи во время
пьянства является ключом, который терапевт может использовать
как помощь в разрешении проблем пьянства.
Та позиция, которую я выдвигаю, на самом деле не является
ни новой, ни радикальной. Люди могут относиться к алкоголю
как к «сыворотке истины» или говорить, что определенные вещи
они могут делать только тогда, когда пьяны. Существует старая по-
говорка «in vino veritas». Грегори Бэйтсон утверждает: «Уступивший
алкогольной интоксикации создает частичный и субъективный пря-
мой путь к более корректному состоянию сознания» (Bateson, 1971).
Дэвис и др. (Davis et al., 1974) указывают на то, что одно из «адап-
тивных последствий пьянства» заключается в том, что во время
пьянства усиленно демонстрируются определенные черты поведе-
ния, никак не выражаемые в трезвом состоянии. Крейг МакЭндрю
и Роберт Эдгертон (MacAndrew, Edgerton, 1969) показали, каким
образом социально определяется и поощряется поведение пьяного.
316
Причем поведение пьяного подчиняется разным правилам в разных
сообществах, но цель одна – сделать перерыв. Поэтому поведение
в состоянии опьянения рассматривается скорее как ключ, помога-
ющий разрешить проблему, а не как сама проблема, которую нуж-
но сурово пресечь.
Существует тенденция рассматривать поведение во время опья-
нения как более правильное и более адаптивное или как «лучшее»,
чем поведение в трезвом состоянии. По-видимому, это – в полной
мере вызов обыденному пониманию, согласно которому само со-
бой разумеется, что пьянство для людей очень вредно. Я считаю,
что есть две причины, которые объясняют эту путаницу. Первая
заключается в том, что употребление алкоголя часто ошибочно
принимают за пьяное поведение, а вторая – в том, что люди недо-
статочно понимают природу переживания состояния опьянения.
Относительно первой причины я хотел бы подчеркнуть, что упо-
требление алкоголя само по себе не всегда приводит к пьяному
поведению. Такое поведение «не появляется из бутылки». Скорее
употребление алкоголя создает психологические, физиологические,
семейные и социальные предпосылки поведения пьяного. Стра-
тегия просто устранить алкоголь и не позволять себе какого-то
поведения обычно приводит или к усилению потребности в алко-
голе, или к установлению «сухого» состояния, когда индивидуум
или семья используют только часть репертуара поведения или ощу-
щений.
Что касается второй причины, то здесь приходится иметь де-
ло с природой ощущений в состоянии опьянения. Я все же считаю,
что алкоголики и алкогольные семейные системы являются истин-
но расщепленными личностями или колебательными системами.
В подавляющем большинстве случаев наблюдается резкий переход
от сверхответственности, отказа пить во время «сухого» состояния
к безответственности, обильному потреблению во время запоя.
В таблице 1 представлены еще несколько черт поведения и вари-
антов чувств, которые я связал с таким переключением. Таблица
показывает не то, какой набор черт поведения или чувств лучше
или более корректен, а то, что оба они необходимы, если целью яв-
ляется достичь максимума функционирования. У терапевта есть
тактическая и стратегическая возможность или добиваться прояв-
ления «пьяного» поведения во время трезвости, или – проявления
«трезвого» поведения во время пьянства, в обоих случаях с помощью
алкоголика и других членов семьи. Окончательная цель представ-
ляет собой синтез этих двух состояний.
317
 Таблица 1
Различия между состояниями трезвости и пьянства

Трезвость
Не употребляет алкоголь
Объективное отношение
к действительности
Сверхответственное поведение
Спокойная манера себя вести
Благоразумное поведение
Дистантная манера общения
Вежливый, деликатный
Проявляет силу воли
Нет секса с женой/мужем
Скромный
Сдержанный
Пьянство
Злоупотребляет алкоголем
Субъективное отношение
к действительности
Безответственное поведение
Возбужденная манера себя вести
Иррациональное поведение
Чрезмерно контактная или реактив-
но дистантная манера общения
Злой, агрессивный
Импульсивный
Есть секс, либо есть объяснение,
почему его нет
Хвастливый
Сентиментальный

Должно быть уделено некоторое внимание разбору вопроса о сдвиге

с индивидуального уровня на уровень семьи. Мы склонны обсуж-
дать алкоголизм, как будто это индивидуальная проблема, но на са-
мом деле можно в этом обсуждении заменить алкоголика на целую
алкогольную семейную систему и сказать, что это так же верно.
Штайнгласс предположил, что алкогольная система – это система,
которая организуется вокруг алкогольной темы (Steinglass, 1976;
Steinglass et al., 1975). С теоретической точки зрения нет большой
разницы в том, кто в действительности пьет. В одной паре, которую
я наблюдал, всякий раз, когда супруг напивался, жена вела себя
как «пьяная», становясь чрезмерно тревожной в отношении мужа
и теряя контроль над собой. Можно сказать, что в алкогольных
системах пьянство поддерживается поведением всех членов систе-
мы и часто повторяет застарелые поведенческие паттерны в роди-
тельских семьях супругов. Какая-то конкретная семья может быть
организована вокруг алкоголя точно таким же образом, как другая
организована вокруг денег, секса, работы, смерти или шизофрении.
Часто семья организована вокруг алкоголя и других тем. Уникаль-
ным для алкогольных систем является не интенсивность патологии
или недостаток гибкости, а скорее эти колебания от одного набора
характеристик поведения и восприятия к другому. В алкогольных
318
системах не больше и не меньше зрелости по сравнению с другими.
При соответственном лечении люди из алкогольной системы мо-
гут быть такими же функциональными или дисфункциональными,
как и любой человек, живущий в неалкогольной системе.

Разбор с клинической точки зрения

Штайнгласс обратил внимание, что для алкоголизма характерна
относительная уникальность симптомов, которые присущи роди-
тельской подсистеме. Он утверждает: «Исторически семейная те-
рапия развилась в ответ на клинические условия, когда в детском
поколении явно проявлялась различная симптоматика (шизофрения,
преступность, боязнь школы, психосоматические явления). Понятие
идентифицированного пациента, ключевое понятие в развитии
семейной терапии, традиционно было применено к ситуациям, где
ребенок в семье демонстрировал симптомы в ответ на дисфункцио-
нальность семейной системы. Алкоголизм в семейном контексте,
возможно, представляет обратную ситуацию; в качестве адаптивно-
го или стабилизирующего механизма для семейной системы служит
то, что периодически родитель становится носителем симптома»
(Steinglass, 1976).
Я обнаружил, что с клинической точки зрения полезно разделять
пьянство родителей на две главные категории, обычно связанные
с тем, относятся ли индивидуум или семья ко мне как к общему се-
мейному терапевту или психиатру или же, в ином случае, как к спе-
циалисту по алкоголизму. В первой категории пьянство восприни-
мается членами семьи как второстепенная проблема в сравнении
с другими семейными проблемами; зачастую степень пьянства
не столь очевидна до тех пор, пока терапевт не получит конкрети-
зированную историю пьянства. Во второй категории один или оба
супруга приходят с жалобами на то, что алкоголь представляет
для них проблему, и можно сказать, что в семейной системе су-
ществуют триангуляция или система как-то организована вокруг
темы алкоголя независимо от того, достигло ли нынешнее пьянство
степени привычки. Таблица 2 суммирует основные отличия между
этими категориями, как я их вижу. Следует подчеркнуть, что эти
отличия не неизменны и что одна система, явно представляющая
одну категорию, может в действительности оказаться в итоге в дру-
гой или оказаться смесью этих двух категорий.
Клиническим примером, иллюстрирующим первую категорию,
была семья, идентифицированной проблемой которой была ано-
рексия младшего из двух детей. За первые три сессии было опреде-
319
 Таблица 2
Две категории семейных систем с алкогольной проблемой

1-я категория 2-я категория

Семья согласна с тем, что
Семья согласна с тем, что
Восприятие алкоголь является пробле-
алкоголь не является проб-
алкоголя мой, или существует силь-
лемой, или является проб-
как проблемы ный конфликт по этому
лемой меньшего порядка
поводу
Длительность От острой до подострой
Хроническая
проблемы формы
Семейная история
Эпизодически Постоянно
алкоголизма
Отношение к дру- Вторично. Если другие Первично. Осложняет дру-
гим семейным проблемы решены, то при- гие проблемы или делает
проблемам ем алкоголя снижается их неразрешимыми
Изменение пове-
дения при приеме Легкое, нечасто Сильное, очень типично
спиртного
Изменчивые, дополни-
Взаимоотношения Внешне симметричные,
тельные, открытый кон-
между супругами наличие «мы»
фликт
Количество и пат-
Непостоянное Непостоянное
терн пьянства

Примечание: Некоторые виды периодического потребления спиртных

напитков занимают промежуточное положение между этими двумя
категориями. Например: дважды в году напиваться и драться с женой.

лено, что оба родителя симметрично выпивают, по меньшей мере

шесть порций за вечер, и лишь затем засыпают. Оба они настаивали,
что во время приема спиртного ни у одного из них не было измене-
ний в поведении, а также упомянули в ответ на конкретные вопросы,
что у них не было сексуальных отношений на протяжении пяти лет,
и какое-то время они пытались использовать алкоголь в качестве
афродизиака. Терапия велась в рамках структурного подхода, опи-
санного Минухиным (Minuchin, 1974), причем первоначальные те-
рапевтические усилия были сосредоточены на проблеме приема пи-
щи, с привлечением в качестве участника другого сиблинга. Кроме
того, были совместные и раздельные встречи супругов, и им были
даны инструкции мягкой чувственной фокусировки, описанной Уи-
льямом Мастерсом и Вирджинией Джонсон (Masters, Johnson, 1966).
В данном конкретном случае инструкции были модифицированы
таким образом, что супруги не должны были доставлять удовольст-
320
вие друг другу в случае, если один из них выпил спиртное. Соот-
ветственно, когда у ребенка произошел рецидив и он снова начал
терять вес, этой паре было сказано, что отказ от приема спиртного
увеличит шансы ребенка набрать вес.
Иные связанные с алкоголем семейные проблемы, подпадаю-
щие под первую категорию, могут сопровождать кризис семейной
жизни (мать может начать пить после того, как последний ребенок
покинул дом) или могут рассматриваться как семейные трудности,
не приобретшие еще статус неискоренимой проблемы. Здесь могут
оказаться очень полезными стратегические подходы и тактические
интервенции, описываемые Джеем Хейли (Haley, 1973) и Полом Вац-
лавиком с соавторами (Watzlawick et al., 1974). После разрешения
кризиса семейной жизни или после того, как терапевт применит
соответствующую парадоксальную методику, проблемы пьянства
или исчезают или теряют остроту.
Подводя итог: при работе с проблемой пьянства в первой кате-
гории терапевт обязательно составляет полную историю пьянства
для десенсибилизации разговоров о пьянстве; но он не считает ал-
коголь проблемой. В распоряжении терапевта весь спектр семейных
методик. Если после нескольких недель лечения существующая
проблема остается или если пьянство принимает более тяжелые
формы, у терапевта есть возможность переопределить эту проб-
лему для семьи и переместить свой подход в лечении во вторую
категорию.
Ранее я уже описывал один подход в теории семейных систем
Боуэна ко второй категории семейных алкогольных проблем, парал-
лельно привлекающий Анонимных алкоголиков и Al-Anon (Berenson,
1976). Этот подход к лечению имеет две стадии; во время первой нуж-
но успокоить семейную систему и добиться прекращения потреб-
ления спиртного. Во второй нужно наладить интимное поведение
пары, которое ранее могло выражаться только в крайних формах,
когда один или оба супруга были пьяны. Рациональная суть этого
подхода заключена в том, что эмоциональная система столь напря-
жена, что любая изначальная попытка ее изменить, добиваясь того,
чтобы супруги лучше выражали свои чувства или общались друг
с другом, почти всегда воспроизводит или увеличивает дисфунк-
цию системы. Таким образом, боуэновский стиль проведения всего
общения при посредничестве терапевта, фокусирования внимания
на мыслях, а не на чувствах, и с возможностью индивидуального
наблюдения более функционального или более ответственного су-
пруга – все это методики, подходящие для данного случая (Bowen,
321
1971). У меня есть расхождения с боуэновским подходом, поскольку
я не считаю, что изначально алкоголизм является отражением низ-
кого уровня дифференциации в семье1, я считаю, что вряд ли «алко-
голик» может быть результатом социального пьянства, и я считаю,
что на второй стадии лечения полезно прямое выражение эмоций,
таких как гнев или любовь, а также определенная сексуальная те-
рапия (Bowen, 1973; Bowen, 1974).
Основным уравновешивающим элементом в системе, где один
из супругов чрезмерно потребляет спиртное, является непьющий
супруг. Этот супруг (или супруга) – обычно тот, кто больше страда-
ет и кто более мотивирован произвести изменения. Он очень час-
то, по терминологии Боуэна, является более функциональным, или,
по терминологии Томаса Фогарти (Fogarty, 1976), эмоциональным
преследователем. Неалкогольный супруг не является супругом, име-
ющим власть над взаимоотношениями. Я пришел к выводу о том,
что власть – почти бесполезное понятие при работе с алкогольными
семейными системами, поскольку оба супруга чувствуют бессилие
в своих попытках контролировать друг друга и очень часто вовле-
чены в бесполезное, непостоянное, возрастающее стремление взять
власть или сохранять контроль.
Центр внимания направлен на то, чтобы непьющий супруг стал
более ответственным за себя, а не на то, чтобы контролировать ал-
коголика. В алкогольных семейных системах с низким уровнем эмо-
циональности этот супруг может легко принять принципы действия,
предложенные терапевтом, и относительно легко достичь некоторой
эмоциональной дистанции и отстраненности. В системах с более
высокой степенью эмоциональности супруг, до того как он сможет
занять Я-позицию и уменьшить реактивное поведение, может слег-
ка впасть в депрессию, что обычно характеризуется колебаниями
между сверхопекающим и сверхнаказывающим состояниями в от-
вет на пьяное поведение алкоголика. Я увидел важность идей Фо-
гарти о том, чтобы дать людям почувствовать свою пустоту до того,
как они займут Я-позицию (Fogarty, 1976). Цель заключается в том,
чтобы супруг опустился на дно прежде, чем это сделает алкоголик.
В системах, где интенсивность еще выше, где один из супругов
беспокоится о том, что супруг-алкоголик в буквальном смысле уби-
вает себя, в случае, если он прекращает реагировать на пьянство

1 Иногда Боуэн настаивал, что алкоголизм отражает низкий уровень

семейной дифференциации, в другое время утверждал обратное, что
интенсивность пьянства не коррелирует с базовым уровнем Я.

322
последнего, необходимым шагом для достижения некоторой эмо-
циональной сепарации может оказаться физическая сепарация. Те-
рапевт должен суметь предвидеть все возможные непосредственные
и отдаленные последствия сепарации и должен тщательно избегать
как подталкивания супруга к сепарации от супруга-алкоголика пре-
жде, чем он будет готов к этому, так и от его удерживания от этого
в то время, когда он уже подготовлен к дифференциации. В таких си-
туациях у обоих супругов и у терапевта обычно появляется довольно
высокая тревога, и, возможно, потребуется дополнительная внешняя
помощь для контроля этой тревоги. Эта помощь может быть оказа-
на в Ал-Анон, где можно получить как эмоциональную поддержку,
так и практические советы; или в группе из множества пар, которая
может служить некоторым сообществом, предназначенным для под-
держки; или у консультанта, дающего возможность терапевту раз-
делить тревогу и придерживаться объективности. От консультанта
требуется только, чтобы он в течение нескольких минут понаблюдал
за терапевтом или пришел на одну терапевтическую сессию.
Как только неалкогольный супруг дистанцируется, супруг-ал-
коголик обычно становится только хуже. Если супруг придержи-
вается плана и не дает втянуть себя обратно в слияние или гомео-
стаз, то тогда уже очередь алкоголика коснуться дна и прекратить
пить. Происходящее в данном случае – это специфический тера-
певтический парадокс. Чем тверже супруг занимает собственную
позицию, тем больше вероятность, что алкоголик прекратит пить;
чем более супруг переходит на позицию, чтобы алкоголик прекра-
тил пить, тем больше вероятность того, что результат будет не-
удачным или успех будет лишь кратковременным; или, в случае
успеха, больше вероятность того, что после прекращения пьянства
появятся другие семейные проблемы. Чем больше супруг исполь-
зует силу воли, тем выше вероятность, что его действия потерпят
неудачу; чем больше супруг несет ответственность за себя, тем вы-
ше вероятность того, что окончательный результат будет успешным.
Излишне говорить, что в большинстве ситуаций мотивация взять
ответственность за себя как противоположность контролированию
супруга остается смешанной, и терапевт должен быть постоянно
готов справиться с последствиями в случае возобладания реактив-
ной конфронтации.
В теоретическом случае, редком в действительности, при преоб-
ладании истинной Я-позиции соответственная терапевтическая ра-
бота относительно легка или в ней нет необходимости, и про супру-
жескую пару можно сказать, что после этого они заживут счастливо,
323
имея в виду, что они испытывают обычные трудности в отношении
себя и друг с другом. Однако обычно дальнейшая терапевтическая
работа показывает, что, поскольку пара поддерживает искусствен-
ную эмоциональную дистанцию, ее состояние очень неустойчиво
и оба боятся того, что в случае проявления любым из них сильной
позитивной или негативной эмоции пьянство возобновится. Те-
перь цель терапевта заключается в сокращении эмоциональной
дистанции с разрешением паре выражать чувства и вести себя так,
как раньше это было только во время пьянства, но – в более ослаб-
ленном виде и в трезвом состоянии.
Обычно я считаю необходимым делать некоторый перерыв меж-
ду двумя фазами терапии. Этот перерыв дает возможность паре
остыть и уменьшает их боязнь, что сближение автоматически вновь
вызовет пьянство. Когда я пытался сразу же после прекращения
пьянства начать работу над другими проблемами, например, ис-
пользуя сексуальную терапию Мастерса и Джонса, я обнаруживал,
что пары не выполняют инструкции. Есть два основных способа
действия, которые я использую в этот промежуточный период. Пер-
вый заключается в том, чтобы поощрять супругов продолжать по-
сещать общество анонимных алкоголиков и Ал-Анон с пониманием
того, что если состояние неустойчивости не пройдет в течение 6–12
месяцев, то семейное лечение возобновится с другой целью. Другой
путь – включить пару в супружескую терапевтическую группу, в ко-
торой вместо выработки Я-позиции начнется работа с расширенной
семьей или коучинг. Полезны так же упражнения, применяемые
в группах встреч, которые направлены на выработку доверия членов
группы друг к другу без обсуждения напряженных внутрисемейных
тем. Полезным дополнением в это время может послужить транс-
цендентальная медитация. На мой взгляд, группы супружеских пар
ускоряют процесс терапии, но зачастую возникают организацион-
ные проблемы в создании такой группы.

Вторая фаза терапии

Цель второй фазы терапии – сократить эмоциональную дистанцию,
не возобновляя при этом пьянства. Если до этого пары наблюда-
лись в группах с множеством пар или совместно с детьми, то теперь
предпочтение отдается супружеским сессиям – или в дополнение
к другим сессиям или вместо них. Терапевтическими подходами,
пригодными для данной ситуации, являются сексуальная терапия
(Masters, Johnson, 1966), «терапия борьбы» (Bach, Wyden, 1970) и про-
смотр адаптивных последствий пьянства с помощью видеокассет,
324
записанных предварительно (Davis et al., 1974). Дополнением к те-
рапии в это время может быть продолжение работы с расширенной
семьей или тренировка для освобождения одного или обоих супру-
гов от непрерывного эмоционального потока от расширенной семьи,
которая может способствовать разрушению нуклеарной семейной
системы.
В течение второй фазы терапии часто появляются две темы: кон-
фликт между супругами по поводу продолжения участия во встречах
анонимных алкоголиков и спор о том, может ли теперь алкоголик
стать социальным пьяницей. Обе эти темы служат третьей точкой
в треугольнике и мешают установлению личного контакта в паре.
Общество анонимных алкоголиков может оказаться проблемой
в том случае, если у алкоголика есть ощущение, что он может де-
литься своими мыслями и чувствами только на встречах аноним-
ных алкоголиков или со своим спонсором, но не с супругом. Другой
супруг может отреагировать и рассердиться на то, что его покинули,
еще больше подталкивая выздоровевшего алкоголика к обществу
анонимных алкоголиков с возможным итогом в виде интимной
связи с другим членом анонимных алкоголиков. Вообще говоря,
я считаю, что такая картина наиболее вероятна тогда, когда по-
зиция непьющего супруга до прекращения пьянства алкоголиком
по своей природе была скорее реактивной конфронтацией, а не ис-
тинной Я-позицией. Таким образом, возможный терапевтический
подход заключается в поощрении супруга заняться своей пустотой,
если он не сделал этого прежде; в отношении алкоголика терапевт
принимает такую точку зрения, что в течение нескольких началь-
ных месяцев его трезвости слишком много встреч анонимных ал-
коголиков не бывает, но если частые посещения после нескольких
лет продолжаются, то часто становятся оружием против супруга,
аналогичным тому, каким прежде была бутылка.
Я говорю на тему прекращения социального пьянства, проводя
аналогию с курением. Редко какой из заядлых курильщиков вообще
способен стать социальным курильщиком, способным выкурить
лишь несколько сигарет в день. Аналогичным образом, если паттерн
злоупотребления алкоголем был основан на психологических, фи-
зиологических, семейных и социальных факторах, то маловероятно,
что можно так изменить систему, чтобы оставаться в рамках соци-
ального употребления алкоголя. Здесь действует другой парадокс:
социальным пьяницей становятся только тогда, когда по-настоящему
неважно, пьет человек или нет. Если пьянство малосущественно,
то нет необходимости пить.
325
Другие терапевтические вопросы
Пьянство подростков может быть концептуализировано как под-
падающее под две категории. Первая, когда нет значимой семейной
истории алкоголизма, и вторая, когда есть проблема с потреблением
спиртного в родительской подсистеме, а также в сиблинговой под-
системе. В первой категории я обнаружил, что будет работать метод
заключения контракта в зависимости от случая, бихевиориального
или взаимного социального, – метод похожий на описанный Алек-
сандером (Malout, Alexander, 1974) и Робертом Стюартом (Stuart,
1971) при работе с малолетними правонарушителями и их семьями.
Обычно эта семья, по крайней мере в случае с подростками, сама
также употребляет марихуану и другие наркотики, и зачастую у нее
самой есть проблемы с дисциплиной.
При заключении контракта в зависимости от случая наблюдае-
мое приемлемое поведение подростка поощряется, а неприемлемое
поведение не одобряется при помощи лишения привилегий. Роди-
телям советуют не пытаться контролировать пьянство подростка
вне дома, что обычно является невыполнимой задачей, а умень-
шить разрушительное поведение, как связанное, так и не связанное
с пьянством. Цель заключается в уменьшении сверхопеки, связанной
с пьянством, в установке эффективных границ и в том, чтобы дать
подростку возможность повзрослеть и стать социальным пьяницей,
человеком, чье поведение воспринимается как идущее от него са-
мого, а не от бутылки. Терапевт обязан проводить четкое различие
между поведением, мыслями и чувствами. Родители несут ответст-
венность за аспекты управления поведением своих детей, которое
является трансакционным, но не за их мысли или чувства, являю-
щимися личными и частными.
Когда паттерн пьянства подростка отражает алкогольные проб-
лемы, существующие и в родительской подсистеме, то я предпочи-
таю сначала справиться с родительскими проблемами с помощью
способов, описанных выше. Однако зачастую мать больше озабочена
пьянством ребенка, а не пьянством супруга. В таком случае терапевт
может действовать или, если есть такая возможность, в направлении
заключения контракта в зависимости от случая, в который входят
контракты между родителями, или вызвать у матери беспомощность
и безнадежность в отношении пьянства ребенка, а не в отношении
пьянства супруга.
Теоретически нет никакой разницы в том, кто алкоголик – муж
или жена. Но на практике существует множество проблем, включая

326
возросшую терпимость, и, возможно, даже поощрение пьянства
женщины, поскольку зачастую она не является кормильцем и может
использовать пьянство как способ структурирования своего време-
ни. Также может проявиться физиологическое различие: пьянство
может восприниматься как способ улучшения сексуального реаги-
рования женщины, тогда как у супруга оно уменьшает сексуальные
возможности. В таких случаях терапевту, возможно, придется вна-
чале работать с женой алкоголика, явно более дисфункциональным
членом пары, ставя при этом целью как можно более скорое вовлече-
ние дистантного супруга в терапию при помощи тренировки жены
в выражении или сверхпозитивных, или сверхнегативных чувств
о терапевте мужу. Также может оказаться полезным поощрение же-
ны присоединиться к женской группе или пойти в школу, или устро-
иться на работу при понимании того, что это может привести к не-
которым трудностям, подобным возникающим при триангуляции,
которую иногда создает общество анонимных алкоголиков.
Когда алкоголиками являются оба супруга, то для терапевта
сложность увеличивается в геометрической прогрессии. Если сис-
тема такова, что в ней оба супруга оказались алкоголиками, то те-
рапевт может немного уравновесить это при помощи работы с трез-
вым супругом, будучи всегда готовым переключиться на другого,
как только в системе произойдет переключение пьянства. В ином
случае позицией терапевта является крайняя позиция Боуэна – быть
исследователем, наблюдающим паттерны пьянства в семье, зада-
ющим вопросы, каким образом пьянство связано с семейным эмо-
циональным функционированием, и предсказывающим паттерны.
Если терапевт сможет сдерживать свое желание помочь, вступив
в систему и изменив ее, то супружеская пара в конечном итоге может
достичь некоторых перспектив в своем паттерне пьянства и взять
на себя ответственность по его изменению.
Клинический подход, описанный в этой статье, был частично
разработан при поддержке Гранта 3 T15 AA00 152-01S1 от Нацио-
нального института изучения алкогольной зависимости и алкого-
лизма Министерства здравоохранения, образования и социальной
поддержки США.

Литература
Bach G. R., Wyden P. The Intimate Enemy. N. Y.: Avon, 1970.
Bateson G. The Cybernetics of Self: A Theory of Alcoholism // Psychiatry.
1971. 34. P. 1–18.

327
Berenson D. A Family Approach to Alcoholism // Psychiatric Opinion.
1976. 13. P. 33–38.
Bowen M. The Use of Family Theory in Clinical Practice // Comprehensive
Psychiatry. 1966. 7. P. 345–74.
Bowen M. Family Therapy and Family Group Therapy // H. Kaplan, B. Sa-
dock (eds). Comprehensive Group Psychotherapy. Baltimore: Williams
and Wilkins, 1971. P. 384–421.
Bowen M. Alcoholism and the Family System // The Family. Journal of
The Center For Family Learning. 1973. P, 20–25.
Bowen M. Alcoholism as Viewed Through Family Systems Theory and
Family Psychotherapy // Annals of the New York Academy of Science.
1974. 233. P. 115–22.
Chafetz M., Hertzman M., Berenson D. Alcoholism: A Positive View //
S. Arieti, E. B. Brody (eds). American Handbook of Psychiatry. N. Y.:
Basic Books. 1974. III. P. 367–99.
Davis D. I., Berenson D., Steinglass P., Davis S. The Adaptive Consequences
of Drinking // Psychiatry. 1974. V. 37. P. 209–15.
Ewing J. A., Fox R. E. Family Therapy of Alcoholism // Masserman (ed.).
Current Psychiatric Therapies. N. Y.: Grune & Stratton, 1968. VIII.
P. 86–91.
Fogarty Т. On Emptiness and Closeness // The Family. Journal of The
Center For Family Learning. 3. P. 3–12; 47–56.
Haley J. Uncommon Therapy: The Psychiatric Techniques of Milton H. Er-
ickson M. D. N. Y.: Ballantine Books, 1973.
M. Keller (ed.). Trends in Treatment of Alcoholism // Second Special Report
to the U. S. Congress on Alcohol and Health. 145–167. Dept. of HEW,
Washington, D. C., 1974.
Mac Andrew C., Edgerton R. Drunken Comportment. Chicago: Aldine
Press, 1969.
Malout R. E., Alexander J. F. Family Crisis Intervention, A Model and Tech-
nique of Training // R. E. Handy, J. G. Cull (eds). Therapeutic Needs
of the Family. Springfield, Illinois: Charles C. Thomas, 1974. P. 47–55.
Masters W. Johnson V. Human Sexual Inadequacy. Little, Brown and Co.,
Boston, 1966.
Minuchin S. Families and Family Therapy. Cambridge: Harvard University
Press, 1974.
Steinglass P. Experimenting With Family Treatment Approaches to Alco-
holism, 1950–1975: A Review // Family Process. 1976. 15. P. 97–123.
Steinglass P., Weiner S., Mendelson J. H. A Systems Approach to Alcohol-
ism // Archives of General Psychiatry. 1971. 24. P. 401–408.
328
Steinglass P., Davis D. I., Berenson D. In-Hospital Treatment of Alcoholic
Couples. Paper presented at the American Psychiatric Association
Annual Meeting. May, 1975.
Stuart R. B. Behavioral Contracting Within The Families of Delinquents //
Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry. 1971. 2.
P. 1–11.
Watzlawick P., Beavin J. H., Jackson D. D. Pragmatics of Human Commu-
nication. N. Y.: W. W. Norton, 1967.
Watzlawick P., Weakland J. H., Fisch R. Change: Principles of Problem
Formation and Problem Resolution. N. Y.: W. W. Norton, 1974.
 Основные принципы
психотерапевтической работы
с супружеской парой в ситуации
развода
Г. Л. Будинайте

П сихологическая помощь в ситуации развода предполагает ясную

профессиональную позицию психотерапевта – продуманные
принципы работы и владение соответствующими навыками. Мы
постараемся выделить главные из этих принципов.
Однако прежде хотелось бы отметить, что тема развода непроста
для отечественной психологической практики. Она имеет в нашем
обществе особый «статус», что определенным образом осложняет
решение исходно универсальных для всех профессионалов задач.
Это связано с существующим двойственным общественным
отношением к разводу. С одной стороны, развод у нас – давно уза-
коненная юридическая норма1. С другой – на уровне обществен-
ного мнения в нашей стране он по сегодняшний день существует
как «негативное» социальное явление. Развод неизменно упомина-
ется среди других социальных бед и находится где-то в одном ряду
с семейным алкоголизмом и воспитательной запущенностью де-
тей. С этой, все еще распространенной общественной точки зрения,
разведенная семья – безусловно девиантна, а супруги, разведясь,
совершили социальный проступок. В школе ребенок разведенных
родителей по-прежнему может быть зачислен классным руководи-
телем в категорию «детей из неблагополучной семьи», а отечествен-
ные социологи и психологи все еще относят детей от разведенных
родителей в категорию «детей из неполной семьи», несмотря на то,

1 Развод был узаконен в России практически сразу после революции,

затем процедура то усложнялась, то упрощалась – в зависимости от сте-
пени реализуемости гражданских свобод в стране.

330
что в абсолютном большинстве случаев второй родитель ребенка
жив и здоров.
Конечно, отношение к разводу как явлению нежелательному
имеет глубокие корни, прежде всего религиозные, и было харак-
терно на протяжении долгого времени для большинства стран. Од-
нако осознаваемая во всей полноте сложность последствий развода
больше не означает в современном мире его простого отрицания
или порицания. Все очевиднее, что такая упрощенная позиция ни-
как не влияет на снижение числа разводов, а если и способствует
соблюдению нормы «не разведись», то ведет только к тому, что она
соблюдается номинально, скрывая под собой большое число дейст-
вительно разрушительных для семьи явлений – необходимость жить
в эмоционально неблагоприятной или нежелательной ситуации,
конфликты, семейное насилие… Например, так называемые «парал-
лельные тайные семьи» у российских мужчин, которые существу-
ют сегодня на фоне всей этой риторики, – совсем не редкий случай,
с которым хорошо знакомы все отечественные семейные терапевты.
Нереалистичность догматических норм особенно очевидна
на фоне возрастающего влияния новых тенденций брака, все более
явно проявляющих себя в современном мире, в котором качество
брака, удовлетворенность супружескими личностно-эмоциональ-
ными отношениями становится для людей все большей ценностью
(см., например, ст. А. Я. Варги, Г. Л. Будинайте «Современный брак.
Новые тенденции» в настоящем сборнике). Такие процессы трудно
остановить демагогической риторикой.
В конечном счете возникает запутанная картина – развод это
очень плохо, хотя в то же время технически очень легко. Такая кар-
тина мешает восприятию развода как нормальной, хотя зачастую
и психологически очень непростой для ее участников и, главное,
«трудоемкой» жизненной ситуации, требующей от них специальных
и последовательных усилий по снижению ее негативых последст-
вий – такой, в которой (как и в случае с любой другой проблемой)
люди могут получить грамотную психологическую помощь и рас-
считывать на улучшение своей жизненной ситуации и самочувствия.
В отношении помогающих специалистов упомянутая двойствен-
ность находит свое выражение в существовании общественной идеи
такого чудесного терапевтического воздействия, как «чтоб вообще
не разводились». Именно такой социальный заказ зачастую как бы
транслируется им. Во многом такой подход опирается на традицию
рассмотрения психотерапевта, консультанта чуть ли не как «духов-
ного наставника», «воспитателя» клиента, как бы имеющего осо-
331
бые (скрытые?) возможности его перевоспитания в соответствии
с «правильным, моральным». Однако эта позиция принципиально
чужда не только всем современным методам терапии, последова-
тельно и долго преодолевавшим идею «экспертности», но и всем
классическим методам психологической помощи – они находятся
в значительно более уважительных отношениях со своим клиентом.
Другими словами, ситуация поддержания на уровне обществен-
ного и профессионального сознания нереалистичных нормативных
требований только мешает возникновению и развитию осмыслен-
ных, выдерживающих реальную жизненную сложность ориентиров
в подходе к этому явлению.
Для самих людей, переживающих развод, именно нагнетание
чувства вины и моральной недопустимости развода парадоксаль-
ным образом ведет к малоконструктивному поведению всех участ-
ников ситуации, когда он все же происходит. Ведь тогда они вы-
ступают (прежде всего для самих себя) не как реализующие свое
право «трудного» выбора того, в какой жизненной ситуации им
находиться со всей вытекающей из этого ответственностью, – они
просто «поляризуются», например, как «нарушитель» – инициатор
развода и «жертва» – страдающее лицо. Соответственно, обе стороны
(а затем и другие близкие, прежде всего дети, если они есть у пары)
втягиваются в поле предельно неконструктивного, «дисфункцио-
нального» поведения – одни, избегая или отрицая ситуацию, дру-
гие – бесконечно переживая обиду, травму.
Между тем, терапевтические принципы помощи при разводе
могут опираться только на реалистический подход. Помогающие
специалисты не могут позволить себе оставаться на позициях мо-
рализаторства или негодования и вынуждены находить возмож-
ность помогать и преодолевать негативное влияние развода – пре-
жде всего на детей и на самих бывших супругов – что называется
«здесь и сейчас».
Обратимся к тому, что можно было бы считать основными ори-
ентирами в работе с разводящейся парой.
1. Главный принцип, на который вынужден опираться профес-
сиональный терапевт, состоит в том, что решение о разводе или про-
должении супружеских отношений является исключительно преро-
гативой самих клиентов.
Классическая, в широком смысле – аналитическая логика те-
рапевтической работы, казалось бы, предполагает «экспертную»,
профессиональную оценку терапевтом супружеской ситуации
клиентов (помимо их собственной оценки ситуации) и вытекаю-
332
щие из этого терапевтические «показания». Отсюда возникает идея
собственно тестирования отношений обратившейся за помощью
пары или каких-то иных оснований для оценок и умозаключений
эксперта.
Однако мы полагаем, что допустимо опираться только на уже
сформировавшиеся к моменту обращения устремления и пожелания
клиентов (несмотря на то, что иногда это предполагает специальные
усилия по их выявлению – см. ниже), а не на некие «объективно су-
ществующие» показания или противопоказания для пары. А ведь за-
частую клиенты осознанно или неосознанно пытаются переложить
ответственность за принятие решения о разводе на психотерапевта,
часто обращаясь к нему со словами: «Скажите нам как специалист,
оставаться нам вместе или расходиться».
Важно, однако, понимать, что в действительности это оказыва-
ется вопросом не обнаружения некоего «объективного» положения
дел, а… явных или скрытых установок самого терапевта. Другими
словами, если начать искать основания возможности (невозможнос-
ти) пары быть вместе, мы их, скорее всего… найдем (в этом смысле
верно и обратное – если пара хочет быть вместе, какие бы «объек-
тивные» противопоказания теоретически ни были бы обнаружены,
она этого достигнет, хотя, возможно, и с помощью терапевта).
При этом нельзя не признать, что принятие терапевтом задачи
«работать на развод» входит в известное противоречие с исходной
помогающей установкой любого специалиста – наладить, улучшить
отношения, найти средства для их изменения в лучшую сторо-
ну. Однако на деле установка профессионала на сохранение брака
«во что бы то ни стало» оказывается, как очевидно, вопросом ней-
тральности терапевта и ставит перед ним самим задачу выявления
и осознания воздействующих на него личных факторов или «доми-
нирующих» социальных стандартов, норм и пр.
Это верно и для ситуации, когда у клиентов осознание невоз-
можности продолжать отношения сосуществует с убежденностью,
что это – «запретное действие». Здесь необходимо создание условий
для исследования клиентом (клиентами) источников этих убежде-
ний, того, какими ситуациями сформировано, создано такое отно-
шение к разводу, т. е. условий, которые позволяют клиенту осознать,
как эти убеждения «сконструированы», и отказаться или не отка-
заться от них – уже на сознательном уровне.
Психотерапевт, видимо, имеет право, как и всякий другой чело-
век, придерживаться той или иной идейной позиции – например, не-
приятия развода или гомосексуальных отношений… Однако в этом
333
случае он не может позволить себе работать с этими жизненными
ситуациями.
2. С сохранением терапевтической нейтральности связан и прин-
цип «достаточности» для принятия разводной ситуации в работу
желания одного из партнеров прервать отношения. Для специалис-
та с «помогающей установкой» может оказаться трудной ситуация
(а она встречается в большинстве случаев), когда на развод наце-
лен только один из пары, а второй, напротив, стремится во что бы
то ни стало сохранить, удержать отношения и, очевидно, глубоко
травмирован. Однако попытка налаживания супружеской ситуации
«вопреки» желанию хотя бы одного из пары, во-первых, утопична,
а во-вторых, предполагает «неучет» или «перешагивание» через это-
го «несогласного жить вместе» и может рассматриваться опять-таки
как потеря терапевтом нейтральности (в этом существенную роль
могут играть такие осознаваемые или неосознаваемые его «убеж-
дения», как, например, «женщине, в отличие от мужчины, гораз-
до труднее найти себе нового партнера», «решающийся на развод
бросает свою семью» и т. п., не говоря уже о влиянии на терапевта
личных обстоятельств его жизни или истории расширенной семьи).
При этом иногда возникает вопрос, как отличить мнимые угро-
зы развода как частого дисфункционального способа «воздействия»
на другого партнера (что совсем не редкость) от действительной
готовности к разводу? Или как прояснить подаваемые клиентом
«сигналы» желания прекратить отношения, которые не проговари-
ваются им/ею впрямую?
Можно выделить основные признаки «готовности» к разводу1.
Ими являются:
а) эмоциональная нечувствительность к переживаниям другого
партнера, отсутствие отклика на его переживания, страдания.
Стремящийся к разводу не вовлечен больше в чувства, пережива-
ния другого. Он может сохранять, что называется, человеческое,
«христианское» сочувствие, однако это не та эмоциональная
вовлеченность, которая связана с подлинной настроенностью
на другого;
б) отсутствие настоящего партнера в проективном видении, ви-
зуализации будущего (например, в возникающей мысленно
картинке «моя жизнь через год»);

1 Эти признаки, так же как и приводимые ниже признаки «хорошего»

или завершенного развода, были сформулированы А. Я. Варгой и много-
кратно высказывались ею на лекциях и на супервизорских семинарах.

334
в) сформированность планов на жизнь, которые не включают ны-
нешнего супруга; уже предпринятые шаги по налаживанию
новой жизни – другое жилье, наличие других отношений, в осо-
бенности, предпринятые шаги по развитию и закреплению этих
новых отношений (общее жилье, планы и пр.).
При этом все это – только показатели для дальнейшего обсуждения
готовности к разводу с самим клиентом. Окончательное решение –
всегда за клиентами.
3. Если готовность к разводу очевидна, а второй супруг к этому
не готов, то «легализация» этого факта, принятие в работу супру-
жеской ситуации как разводной, становится – наряду с уже сущест-
вующими в паре трудностями, например, изменой и т. п. – источ-
ником травматизации для не желающего развода супруга. Важно,
однако, всем сторонам помнить, что источник травмы – все же сами
отношения супругов, а не терапевт. Это означает необходимость
и готовность терапевта работать с не желающим развода супругом
как с перенесшим травму. И действительно, объявление о разводе,
как правило, выступает зримо «разрывающим» жизненную линию
не готового к этому психологически, не желающего этого супруга.
Таким образом, работа в разводной ситуации предполагает владение
методами работы с посттравматическими расстройствами (ПТР) –
«проживание и отреагирование» травматической ситуации; работу
с ресурсами, черпаемыми из опыта переживания других травма-
тических или просто трудных ситуаций; преодоление жизненного
разрыва, связанного с разводом, и восстановление «целостности
жизненной линии»; перспективное планирование, в том числе в ло-
гике обсуждения того, «что может быть в наиболее плохой, трудной
ситуации»; нахождение новых психологических, социальных ресур-
сов преодоления ситуации и т. п.
4. При этом немаловажным фактором в сохранении функцио-
нальных ориентиров в этой работе с травмой является ориентация
на принцип разделяемой ответственности супругов за состояние
отношений, приведших к разводу. С одной стороны, в действитель-
ности, кто-то решается, а кто-то не решается на развод, и это, види-
мо, значимое отличие между двумя людьми в похожей – неустраи-
вающей – личной ситуации. Однако, с другой стороны, разводная
ситуация всегда возникает на фоне так или иначе нарушившихся
эмоциональных отношений в паре. И ответственность за эту нару-
шенность должна быть взята на себя обоими (что не отменяет, ко-
нечно, принятия «реальности» чувства обиды, предательства, от-
чаяния и пр. при работе с травмой и их «проработки»).
335
 Эта идея, по нашему опыту, оказывается особенно важна тогда,
когда не желавший развода супруг вольно или невольно стремит-
ся занять позицию «жертвы», а своего супруга поместить на место
«обидчика». Однако это существенно тормозит процесс нахождения
им ресурсов в преодолении трудной жизненной ситуации. Напротив,
принятие «страдательной» стороной части ответственности за воз-
никшую ситуацию на себя ведет и к взятию на себя части ответст-
венности за выход из нее, в том числе за преодоление ее последствий
и налаживание жизни уже без прежнего партнера.
Идея важна и для привлечения «инициатора» развода к зачас-
тую длительному процессу психологической работы с разводом.
Ведь на поверхности у него часто, что называется, все уже хорошо,
в особенности, если решение о разводе принимается на фоне уже
возникших новых отношений. Однако идея просто «неудачного»
партнера столь же непродуктивна, сколь и позиция «жертвы», ведь
она не позволяет инициатору развода осознать собственный вклад
в несложившиеся отношения и часто как бы морально «освобожда-
ют» его от специальной работы по преодолению его последствий.
А она необходима.
5. Близок к принципу разделенной ответственности и ключевой
для построения адекватной логики работы с разводом принцип раз-
деления супружеских и родительских ролей.
Супружеские и родительские роли часто плохо различимы в на-
шей культуре, отчего та или иная из этих сфер (чаще – именно су-
пружеская) оказываются «в загоне», что, кстати, сплошь и рядом
и становится источником возникающих супружеских проблем. Эта
«слитость» приводит и к тому, что при возникновении ситуации
развода, он, как правило, выступает для самих супругов не просто
как прекращение супружеских отношений, а как «уход инициатора
развода из семьи». Так, женщина чаще всего говорит в этом случае
«он нас бросил», включая тем самым автоматически и своих детей
в группу тех, с кем бывший муж прекратил отношения. А наиболее
частый в наших условиях инициатор развода – мужчина – определя-
ет это не как прекращение отношений с женой, а именно как «уход
из семьи».
Таким образом, в репертуаре оценок и возможных решений
как бы и нет позиции «сохраняю родительство – не прекращаю су-
пружество». При этом оба, благодаря такому радикальному подходу,
оказываются как бы избавлены от всей сложной работы по «пере-
загрузке отношений», «заключению нового родительского догово-
ра», «достижению нейтральности по отношению друг к другу» и т. д.
336
Напротив, такая интерпретация ситуации толкает обе стороны
к предельно неконструктивной позиции, заведомо закрывающей
возможность разумного подхода к ситуации и как бы задающей
определенную инерцию, неизбежность траектории реализуемого
дальше поведения сторон, Например, к избеганию своей ответствен-
ности перед детьми – мужчины и враждебности, запретам на обще-
ние «с этим негодяем» – женщины, а также необходимости для детей
выбирать, «кто же из родителей прав» и т. п. При этом непростроен-
ность отношений нового типа – в соответствии с возникшей разво-
дной ситуацией – зачастую становится для супругов колоссальным
источником манипуляций друг другом, а дети становятся – осознан-
но или неосознанно для родителей – удобным средством в борьбе
с «обидчиком».
Между тем, при всей его условности, только указанное разделе-
ние этих в реальной семейной жизни действительно сильно пере-
плетающихся функций может внести нужные ориентиры в разре-
шение ситуации, поскольку психологически – одна ситуация – это
прекратить супружеские отношения, перестать быть мужем и женой,
но сохранить родительство и совсем иная – оказаться в ситуации
«разрушенной семьи». Часто, если в разводящейся семье дети уже
не маленькие, отдельную терапевтическую задачу составляет при-
знание ими этого различения, а по сути – признание за родителями
автономного права в решении их собственных супружеских проб-
лем (важным психологическим условием этого является гаранти-
рованность для детей нормального контакта с обоими родителями
и выполнения ими своих обязанностей).
В действительности возможность автономной от супружества
реализации родительских функций должна быть признана прежде
всего культурно, социально. А это трудная тема в нашей культуре,
поскольку затрагивает тему границ во взаимоотношениях в целом.
Уважение к другому, даже когда он перестал быть «близким челове-
ком», признание за собственными детьми права быть привязанным
и нуждаться в человеке, который тебе лично перестал быть близок,
умение договариваться с этим уже «чужим» другим, уважать новые
условия и обстоятельства его жизни – все это непростые умения.
Они предполагают выход из, используя термины Мюррея Боуэна,
полярного диапазона слияние – разрыв, в зону – сепарация и ней-
тральность.
Другими словами, речь идет об «обратимости» супружеских
и «необратимости» родительских взаимоотношений. Супружеские
отношения в этой логике возникают в результате сознательного
337
и произвольного выбора двух взрослых людей. Детско-родительские
отношения, напротив, непроизвольны, по крайней мере для детей,
и в этом смысле произвольно, «по выбору» прекращены быть не мо-
гут и поэтому – не должны.
При этом вопрос о влиянии развода на детей является одним
из самых трудных и болезненных. На сегодняшний день накопле-
но множество психологических исследований, иллюстрирующих
различные аспекты негативного влияния развода на детей – как ак-
туального, так и отсроченного. Однако с определенного времени
возник более дифференцированный подход к изучению этого вли-
яния – стало очевидно, что ситуация развода травматична не сама
по себе, а в первую очередь тогда, когда означает для ребенка пре-
кращение отношений с одним из родителей или пребывание «меж-
ду ними как конфликтующими сторонами» (см. например: Фигдор,
1995). Выяснилось, что сохранение нормальных детско-родитель-
ских отношений с обоими родителями в ситуации развода, делает
его менее травмирующим, более преодолимым событием для ребен-
ка (так, например, можно экспериментально операционализировать
отличия в восприятии ребенком структуры своей семьи при сохра-
нении отношений с отцом, по сравнению с прерванными с ним от-
ношениями. Оказалось, что в такой ситуации ребенок воспринимает
свою семью очень близко к тому, как это делает ребенок из семьи
с сохраненным супружеством) (Будинайте, Коган-Лернер, 2011).
6. Все вышесказанное позволяет указать на принцип различения
в терапевтической работе «хорошего» и «плохого», или завершенно-
го и незавершенного развода. Это различение, с одной стороны, хо-
рошо знакомо семейным терапевтам, а с другой – до сих пор мало
представлено на теоретическом уровне. Исключение составляют
работы американского семейного психотерапевта Констанс Аронс
(Ahrons, 1992; Ahrons, 2004) Между тем такое различение необхо-
димо – как важный ориентир терапевтической работы и критерий
ее успешности.
Итак, признаками завершенного развода выступают:
1. Достижение бывшими супругами нейтральности в отношении
друг к другу. Это в идеале предполагает, что бывшие супруги
смогли «проработать» свои обиды, проговорить их друг другу,
попросить за них прощения; что так или иначе изжиты или хо-
тя бы осознаются и контролируются как тайная привязанность,
все еще существующие ожидания, надежды по отношению друг
к другу, так и – в ситуации каждый раз «заново» обнаруживае-
мой невозможности реального воплощения этого – негативные
338
 чувства друг к другу: обида, гнев и т. п. Часто супруги (или один
из них) ориентируются на «дружбу» с бывшим супругом. Наш
опыт показывает, что ориентироваться на такую цель означает
только усложнять ситуацию достижения нейтральности в от-
ношениях бывших мужа и жены.
Если всего этого достигнуть не удается – возникает угроза
«незавершенных» отношений, которые в первую очередь мешают
нормальному развитию собственной жизни каждого из супругов.
А если есть дети, самым подходящим полем для «отыгрывания»
незавершенных отношений становятся вопросы воспитания.
Часто в этой ситуации просто не счесть педагогических и вос-
питательных претензий партнеров друг к другу… Как говорила
одна клиентка: «Как я могу доверить ему ребенка?! Какая их со-
вместная поездка?! Да он как только увидит отца, у него (сына
6 лет – Г. Б.) тут же откроется язва!».
Непроста и ситуация, когда активное совместное родитель-
ство после прекращения супружества как бы камуфлирует на-
дежды на восстановление личных отношений одного из бывших
супругов, поскольку чревата обидами, гневом, которые способ-
ны мгновенно «выбить» такого родителя из его, казалось бы,
ответственной родительской роли. Терапевтическое решение
ситуации вновь возвращает терапевта к задаче восстановле-
ния «подлинной» нейтральности в отношениях и опоры именно
на «родительскую» партнерскую позицию бывших супругов.
2. Возможность спокойно принимать новые личные отношения,
бывшего супруга. Очевидно, что этот признак тесно связан с до-
стижением нейтральности в отношениях бывших супругов. Спо-
собность не только нейтрально относиться к бывшему партнеру,
но и принимать его новые личные обстоятельства – важный кри-
терий ее реализованности. При этом очевидно, что появление
нового партнера у бывшего супруга часто становиться новым
«раздражителем», выводя отношения между бывшими партнера-
ми на новый виток напряжения. Тогда в него втягиваются и де-
ти, становясь «агентами» дискредитации нового партнера. Так,
другая моя клиентка говорила своей дочери-подростку, когда та
после очень долгих «переговоров» смогла, наконец, отправиться
навестить отца с его новой женой в другую страну: «Ну-ну, ты ей
хоть поможешь, сделаешь из нее человека, своих-то детей у нее
нет…».
Между тем в семейной терапии уже закрепилось представ-
ление о так называемых бинуклеарных семьях (т. е. семьях, в ко-
339
 торых каждый из бывших супругов сохраняет родительское
партнерство, будучи включен в новые супружеские отноше-
ния). Это новая единица терапевтической работы с целым рядом
имеющихся здесь особенностей. Однако сам факт, что именно
с такой структурой может вступать во взаимодействие терапевт
и именно на ее эффективное функционирование направлены
его усилия, существенно меняет традиционные представления
о разводной ситуации (это отдельная тема, заслуживающая
подробного анализа – однако в силу того, что это уже довольно
далеко отстоящая от супружеского развода ситуация, подробнее
мы здесь на ней останавливаться не будем).
3. Партнерские отношения в воспитании общего ребенка (детей),
возможности совместных стратегических решений, касаю-
щихся его жизни, развития, обучения и т. п. Это предполагает:
способность договариваться о правилах жизни ребенка, до-
стигая в том числе их «универсальности», что важно для без-
болезненного перехода ребенка из дома одного родителя в дом
другого (в сочетании с уважением границ и признанием права
бывшего партнера на свои особенности и правила жизни, быта);
ясный и согласованный обеими сторонами график общения,
отдыха каждого из них с ребенком; ясную договоренность о фи-
нансовом участии каждого из бывших супругов в жизни ребен-
ка и т. п.
4. Наконец, достижение адекватной социальной ситуации в жизни
разводящихся супругов – подготовка и «предъявление» развода
родителям и ближайшим родственникам бывших супругов,
«предъявление» себя в новом статусе общим друзьям и знако-
мым, «узаконенность» этой ситуации в целом в «предъявлении»
себя как бывшей пары и ее детей миру. Это означает преодо-
ление зачастую возникающей ситуации «тайны», «молчания»,
поляризации друзей «за» и друзей «против», социальной изо-
ляции и ощущения покинутости, часто переживаемых при от-
сутствии конструктивного развода по крайней мере одним
из супругов.
Ясно, что наличие всех перечисленных признаков – идеальная мо-
дель послеразводной ситуации, полное воплощение которой не все-
гда возможно в каждой конкретной ситуации. Однако эти признаки –
необходимый ориентир в работе с разводной ситуацией не только
для терапевта, но и для самих клиентов и, главное – нередко все же
реализующийся в жизни.
340
 Литература
Будинайте Г. Л., Коган-Лернер Л. Б. Особенности восприятия ребен-
ком 6–8 лет структуры семьи в ситуации развода // Консульта-
тивная психология и психотерапия. 2011. № 2. C. 91–111.
Фигдор Г. Дети разведенных родителей: между травмой и надеждой.
М.: Наука, 1995.
Ahrons C. The Good Divorce: Helping Families Reorganize. Invited Lecture
presented at The Master Therapist Series, University of Connecticut
Health Center. Farmington, CT, 1992.
Ahrons C. We’re Still Family. N. Y.: Harper Collins, 2004.
 Научное издание
Серия «Библиотека Института
практической психологии и психоанализа»

Системная психотерапия супружеских пар

Редактор – Е. Ю. Рыжова
Макет, обложка и верстка – С. С. Фёдоров

Издательство «Когито-Центр»
129366, Москва, ул. Ярославская, 13
Тел.: (495) 682-61-02
E-mail: post@cogito-shop.com, cogito@bk.ru
www.cogito-centre.com

Сдано в набор 05. 07. 12. Подписано в печать 26. 07. 12

Формат 60 × 90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная
Гарнитура itc Charter. Усл. печ. л. 21,5. Уч.-изд. л. 18
Тираж 1500 экз. Заказ .

Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленных диапозитивов

в ОАО «Можайский полиграфический комбинат»
143200, МО, г. Можайск, ул. Мира, д. 93
 Программа профессиональной переподготовки
«Системная семейная психотерапия»

Цель данной программы – подготовка специалистов, способных

оказывать квалифицированную психологическую помощь семьям.
Эта программа для тех, кто заинтересован в получении конкретных
умений и профессиональных навыков в данной области психологи-
ческой практики.
Программа обучения включает в себя следующие разделы:
• Наблюдение за работой опытных семейных психотерапевтов
с помощью зеркала Гезелла
• Супервизия работы слушателей с семьями за зеркалом Ге-
зелла (300 ак. час.)
• Тренинги по отработке конкретных методик и техник пси-
хологической помощи семьям.
• Практика на базах кафедры, позволяющая научиться ока-
зывать помощь семьям в беде.
Программа занимает 850 часов, что соответствует образовательно-
му стандарту Европейской ассоциации семейных психотерапевтов.
Руководитель программы: Варга А. Я. – кандидат психологических
наук, заведующая кафедрой Семейной психотерапии ИППиП, член
правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов,
член Международной ассоциации семейной терапии, член Европей-
ской ассоциации семейных психотерапевтов.
Форма обучения: очная (1–2 раза в неделю)
Длительность обучения: 3 года
Начало занятий: октябрь
График занятий: 2 раза в неделю
Стоимость обучения: 53 900 рублей за семестр (возможна помесяч-
ная оплата)
На время обучения институт предоставляет слушателям возмож-
ность принимать своих клиентов в кабинетах Психологической
консультации ИППиП.
Дополнительную информацию вы можете получить по телефону:
(495) 682-11-14.
343
 Институт практической психологии
и психоанализа

129 366, Москва, ул. Ярославская, 13, м. ВДНХ

Тел./факс: (495) 682-11-14, www.psychol.ru
Лицензия Федеральной службы по надзору
в сфере образования и науки № 001665 от 03 августа 2011 г.

Институт практической психологии и психоанализа – это выс-

шее учебное заведение, осуществляющее подготовку специалистов
в области психологии, клинической психологии, психологического
консультирования, психотерапии и психоанализа. Институт осу-
ществляет образовательную деятельность с 1991 года и является
одним из первых учебных заведений в нашей стране, готовящих
психологов-консультантов.

Высшее образование по программам:

• Основная образовательная программа бакалавриата по на-
правлению подготовки 030 300 «Психология» (профиль под-
готовки – Психологическое консультирование)
• Основная образовательная программа подготовки специа-
листов по направлению подготовки (специальности) 030401
«Клиническая психология» (специализация – Патопсихоло-
гическая диагностика и психотерапия)

Профессиональная переподготовка по следующим направле-

ниям:
• «Психологическое консультирование, психокоррекция, пси-
хотерапия»
• «Психоаналитическая психотерапия»
• «Системная семейная психотерапия»
• «Танцевально-двигательная психотерапия»
• «Аналитическая психология и юнгианский анализ»